Иван и Данило   ::   Гребенщиков Борис

А еще, пока по лесу ходил, понял, какой в мире есть закон. И таков он, что словами его не напишешь, цифрами не сосчитаешь. Но если сердцем да руками – то весь как есть исполняется. И хочу я теперь это свое знание применить. Что на это, Родион Иванович, скажешь?»

А и что тут сказать? Поклонился я ему в ножки и орехов с медом на дорогу дал. Говорю еще напоследок – не страшно, академик, обратно в город идти? А он смеется – был я академиком, было страшно. Теперь человеком стал, и нормально. А совет будет нужен – еще к тебе приду. А дорогу, говорю, найдешь, или план-карту дать? Он еще пуще смеется – все испытываешь, Родион Иванович? Знаю я хорошо, что нет такого плана-карты, по которой к тебе доходят. Одна есть, но ее и рисовать не надо, сама в сердце стучит. Вскинул он котомку на плечи, обнял как медведь на прощание и зашагал. Думаю, дойдет».

После рассказа этого долго они втроем молчали, каждый про себя улыбался.

Данило вечером говорит: «Может, брат Ваня, это он Машину нашу Дарью душой почуял?» – «Может и так, Данилушко. Одно ясно – теперь у него своя яблочная машина в сердце работает. Так что дело идет на поправку».

Вечер, Сидят Иван с Данилой посреди избы, разбирают мешок. Радуются оба – Иван штучкам новым рад: одни поют, другие в хозяйстве полезны, третьи смешные очень; а Данило рад, что Иван радуется, что за вещи, откуда и почему. А главное, что все эти штучки ему еще больше, чем Ивану, нравятся, хоть они для жизни и не нужны. Но рассуждает так – раз люди сделали, то не может быть, чтобы зря.