JК
Январь 1944 :: Пантелеев Алексей Иванович
Страница: 29 из 59Так ходят первые несколько дней вышедшие на волю арестанты и, по-видимому, подводники...
...Когда я внезапно (воистину внезапно, потому что я никогда не думал, что путь от трамвайной остановки до госпиталя такой короткий) увидел за жиденькими деревцами белые колонны особняка Половцева и белую фигуру в античном хитоне на клумбе у главного входа - ноги мои уже самым буквальным образом подкосились...
...В "Страховике" сейчас санаторий летчиков. Внутри все неузнаваемо.
Что это такое? Куда я попал? Салон какой-то. Ковры, вазы, вкусные запахи кухни. Бог ты мой, ведь я узнал - тут было самое страшное место: палата колитиков, откуда выносили по два, по три человека в день.
А здесь, в угловой палате, я промерз вторую и третью ночь. Матрац был совершенно мокрый - от снега. Вода в графине замерзла. И днем и ночью было темно - электричества еще не подавали, а стекол в окнах не было, окна были кое-как задраены фанерой и старыми тюфяками...
...В санатории почему-то очень тихо.
"Что же это такое? - удивился я. - В наши времена, когда здесь лежали живые покойники, и то в этих стенах было оживленнее".
Оказывается, это безмолвие и малолюдье объясняется просто восемьдесят процентов отдыхающих летчиков накануне были срочно отозваны в свои части.
Наступление!
Но, увы, оно, кажется, провалилось, захлебывается.
На улице - дождь. Это в середине января, когда по всем законам положено трещать крещенским морозам!
Вечером вчера немецкая артиллерия опять активизировалась. Грохотало и ночью сегодня.
...Когда я внезапно (воистину внезапно, потому что я никогда не думал, что путь от трамвайной остановки до госпиталя такой короткий) увидел за жиденькими деревцами белые колонны особняка Половцева и белую фигуру в античном хитоне на клумбе у главного входа - ноги мои уже самым буквальным образом подкосились...
...В "Страховике" сейчас санаторий летчиков. Внутри все неузнаваемо.
Что это такое? Куда я попал? Салон какой-то. Ковры, вазы, вкусные запахи кухни. Бог ты мой, ведь я узнал - тут было самое страшное место: палата колитиков, откуда выносили по два, по три человека в день.
А здесь, в угловой палате, я промерз вторую и третью ночь. Матрац был совершенно мокрый - от снега. Вода в графине замерзла. И днем и ночью было темно - электричества еще не подавали, а стекол в окнах не было, окна были кое-как задраены фанерой и старыми тюфяками...
...В санатории почему-то очень тихо.
"Что же это такое? - удивился я. - В наши времена, когда здесь лежали живые покойники, и то в этих стенах было оживленнее".
Оказывается, это безмолвие и малолюдье объясняется просто восемьдесят процентов отдыхающих летчиков накануне были срочно отозваны в свои части.
Наступление!
Но, увы, оно, кажется, провалилось, захлебывается.
На улице - дождь. Это в середине января, когда по всем законам положено трещать крещенским морозам!
Вечером вчера немецкая артиллерия опять активизировалась. Грохотало и ночью сегодня.