Январь 1944   ::   Пантелеев Алексей Иванович

Сегодня вечером, за два часа до отхода поезда, - салют в честь освобождения города от блокады.

Такого в Москве не бывало. Боюсь, не хватит у меня ни красок, ни умения, чтобы рассказать, как это все было, как выглядела улица, что было написано на лицах моих дорогих земляков...

Самый салют и фейерверк не такие уж мощные, внушительные. Пожалуй, по сравнению с Москвой, даже скромные. Говорят - пушек не хватило (пушки все на фронте - южнее Гатчины и западнее Тосно), поэтому на Марсовом поле закладывали и взрывали фугас.

"Толпы народа на улицах..."

"Всеобщее ликование..."

"Слезы на глазах..."

Все это так, и все-таки это только слова, которые ничего не говорят.

Не знаю, как описать и с чем сравнить мгновенье, когда на углу Ковенского и Знаменской толпа женщин - не одна, не две, а целая толпа женщин - навзрыд зарыдала, когда мальчишки от чистого сердца - и тоже со слезами в голосе - закричали "ура", когда у меня у самого слезы неожиданно брызнули из глаз...

Пожилая интеллигентная женщина в подъезде.

- Сын у меня на фронте. Он слышит сейчас? Он радуется? Да? Скажите, он слышит?

Главного я не видел. Главное было на Неве. Ракеты, говорят, бросали с Исаакия.

Все эти дни город буквально на глазах оживал.

Людям казалось, что вообще кончилась война.

Трамвайные остановки из мест безопасных переносились на их обычные места. На Невском девушки в стеганках ходили с раздвижной лестницей и ввинчивали лампочки в уличные фонари.