JК
Четвертый эшелон :: Хруцкий Эдуард Анатольевич
Страница: 102 из 245Только должности такой в милиции уже нет с тридцатого года…
— У меня тоже был один знакомый агент, — не слушая Белова, продолжал капитан, — мы с ним в Ленинграде вместе жили, на одной лестничной площадке. Звали его, между прочим, Василий Сергеевич Соболевский. Не слыхали?
— Нет, — честно сознался Сергей.
— Жаль, мужчина он был весьма примечательный, в свое время, как писал Александр Иванович Куприн, почти всю гимназию закончил. Так он всегда носил галифе и сапоги. В любую погоду. Знаете, просто обожал их носить. На Фурштадтской, ныне Петра Лаврова, проживал, так там на углу айсор сидел, чистильщик. Любопытный старик, так он мне рассказывал, что этот Соболевский сам для своих сапог особый гуталин варит. Представьте только. Такое у него было, с позволения сказать, помешательство. По утрам…
Сергей так и не успел узнать, что делал по утрам столь необыкновенный человек, как Соболевский. Дверь купе мягко отъехала в сторону, а в проеме выросла фигура Карпунина.
— Познакомились? Вот и прекрасно. Между прочим, Сережа, позвольте, я буду называть вас так, вы спали до обеда.
Сергей взглянул на часы — полпервого. Он проспал почти шесть часов.
— Приводите себя в порядок, и милости прошу в столовую. Владимир Федорович вас проводит. — Карпунин кивнул головой и закрыл дверь.
Неужели он проспал почти шесть часов сидя? Так вот почему у него так ломит спину и плечи и ноги как чужие, только мурашки бегают.
— Я вам советую умыться, — сказал Лепилов, — пробегитесь в конец вагона. Это вас освежит.
Сергей достал из чемодана бритвенный прибор и мыло.
— У меня тоже был один знакомый агент, — не слушая Белова, продолжал капитан, — мы с ним в Ленинграде вместе жили, на одной лестничной площадке. Звали его, между прочим, Василий Сергеевич Соболевский. Не слыхали?
— Нет, — честно сознался Сергей.
— Жаль, мужчина он был весьма примечательный, в свое время, как писал Александр Иванович Куприн, почти всю гимназию закончил. Так он всегда носил галифе и сапоги. В любую погоду. Знаете, просто обожал их носить. На Фурштадтской, ныне Петра Лаврова, проживал, так там на углу айсор сидел, чистильщик. Любопытный старик, так он мне рассказывал, что этот Соболевский сам для своих сапог особый гуталин варит. Представьте только. Такое у него было, с позволения сказать, помешательство. По утрам…
Сергей так и не успел узнать, что делал по утрам столь необыкновенный человек, как Соболевский. Дверь купе мягко отъехала в сторону, а в проеме выросла фигура Карпунина.
— Познакомились? Вот и прекрасно. Между прочим, Сережа, позвольте, я буду называть вас так, вы спали до обеда.
Сергей взглянул на часы — полпервого. Он проспал почти шесть часов.
— Приводите себя в порядок, и милости прошу в столовую. Владимир Федорович вас проводит. — Карпунин кивнул головой и закрыл дверь.
Неужели он проспал почти шесть часов сидя? Так вот почему у него так ломит спину и плечи и ноги как чужие, только мурашки бегают.
— Я вам советую умыться, — сказал Лепилов, — пробегитесь в конец вагона. Это вас освежит.
Сергей достал из чемодана бритвенный прибор и мыло.