Четвертый эшелон   ::   Хруцкий Эдуард Анатольевич

Токмаков встал, обошел вокруг сидящего на стуле Бурковского. Тот, прищурившись, провожал его глазами, готовый моментально среагировать на любое движение капитана.

— Значит, умрешь молча? — Токмаков наклонился к нему.

— Как бок-то, болит? — спокойно спросил Бурковский.

— Болит иногда.

— Хорошо тебя заштопали, мент. Я-то думал, отгулял ты. Эх, надо было для верности еще одну пулю в тебя, лежачего, пустить. Да засуетился с делами. Вот и ошибочка вышла. Фарт твой. Значит, жив.

— Как видишь, — белозубо улыбнулся Токмаков, — ошибся ты, Бурковский, я еще поживу, глядишь, и дождусь такого дня, когда мы вас всех переловим.

— Нас возьмешь, другие найдутся. Закон, он вечный.

— Нет, Бурковский, — перебил его Данилов, — «закон» твой воровской скоро кончится. Напрасно себя тешишь. Так будем по делу говорить?

— Вызывай конвой, начальник, не выйдет у нас душевного разговора.

И, уходя, от дверей бросил через плечо:

— Кто знает, может, и свидимся еще. У нас в сороковом в пересыльной тюрьме много таких, как вы, попадалось, так мы их…

Он скрипнул зубами и гулко хлопнул дверью.

— Этого гада, — зло выдохнул капитан, — его, товарищ подполковник, сразу на месте бить надо. Я предупреждал, что не скажет ничего. Он у Крука самый что ни на есть зловредный бандит был.

— Он ранил вас? — поинтересовался Данилов.

— Было дело. Можно закурить? Спасибо. Не успел я тогда…

— Хорошо стреляет тот, кто стреляет первым. — Данилов посмотрел на Токмакова.