JК
Эта милая Людмила :: Давыдычев Лев Иванович
Страница: 25 из 412 – Людей испугаешь! Вот-вот люди сбегутся!
Эта милая Людмила, хотя вряд ли слышала его слова, перестала кататься по травке, села, упершись ладошками в землю, но смеха унять не могла, смеялась и смеялась громче и звонче прежнего, изредка вскрикивая:
– Ой, не могу! Ой, сил больше нет!
«Чем же я её насмешил? – суматошно пытался угадать Герка, – про кино и радио разболтал, вот она и…», – а вслух он спросил испуганно:
– Может, больная ты? Может, из-за болезни смеешься? Может, вредно тебе смеяться-то? Ведь не по-нормальному ты хохочешь-то!
Уж лучше бы Герка таких слов не говорил! Эта милая Людмила замотала кудрявой головой, затопала ногами по земле, чтобы сдержать смех, так сказать, вытоптать его из себя в землю, да куда там! Смеялась она всё громче и звонче, всё звонче и громче.
Бегал вокруг неё Герка, бегал, не зная, понятия не имея, что бы ему предпринять, а эта милая Людмила уже снова опрокинулась на травку, ноги её быстрее прежнего замелькали в воздухе, будто она изо всех сил крутила педали велосипеда – мчалась, финишировала на самых скоростных гонках.
Герка уже решил за дедом, что ли, сбегать, а она опять каталась по травке, и он вдруг радостно закричал:
– Знаю, знаю! Догадался я! Догадался! Водой тебя облить надо! – И он бросился к колодцу, который был тут метрах в пяти, стал спускать ведро, крича через плечо: – Я сейчас! Я сейчас! Не трусь! Не бойся! Всё как в больнице будет!
Ведро плюхнулось в воду, медленно-медленно, будто нехотя, затонуло. Герка закрутил ручку быстро-быстро-быстро, так быстро-быстро-быстро, что ведро на стальном тросике зараскачивалось и застукало о стенки колодца, и когда оказалось в руках у Герки, воды в нём было меньше, чем наполовину.
С ним в руках он побежал к этой милой Людмиле, которая уже не просто смеялась звонко и громко, а прямо-таки задыхалась от смеха.
Тросик разматывался толчками, и от каждого толчка вода из ведра каждый раз выплескивалась на Герку, и когда тросик раскрутился до конца, воды в ведре почти не было, зато мальчишка вымок основательно.
Коротким оказался тросик.
Эта милая Людмила, хотя вряд ли слышала его слова, перестала кататься по травке, села, упершись ладошками в землю, но смеха унять не могла, смеялась и смеялась громче и звонче прежнего, изредка вскрикивая:
– Ой, не могу! Ой, сил больше нет!
«Чем же я её насмешил? – суматошно пытался угадать Герка, – про кино и радио разболтал, вот она и…», – а вслух он спросил испуганно:
– Может, больная ты? Может, из-за болезни смеешься? Может, вредно тебе смеяться-то? Ведь не по-нормальному ты хохочешь-то!
Уж лучше бы Герка таких слов не говорил! Эта милая Людмила замотала кудрявой головой, затопала ногами по земле, чтобы сдержать смех, так сказать, вытоптать его из себя в землю, да куда там! Смеялась она всё громче и звонче, всё звонче и громче.
Бегал вокруг неё Герка, бегал, не зная, понятия не имея, что бы ему предпринять, а эта милая Людмила уже снова опрокинулась на травку, ноги её быстрее прежнего замелькали в воздухе, будто она изо всех сил крутила педали велосипеда – мчалась, финишировала на самых скоростных гонках.
Герка уже решил за дедом, что ли, сбегать, а она опять каталась по травке, и он вдруг радостно закричал:
– Знаю, знаю! Догадался я! Догадался! Водой тебя облить надо! – И он бросился к колодцу, который был тут метрах в пяти, стал спускать ведро, крича через плечо: – Я сейчас! Я сейчас! Не трусь! Не бойся! Всё как в больнице будет!
Ведро плюхнулось в воду, медленно-медленно, будто нехотя, затонуло. Герка закрутил ручку быстро-быстро-быстро, так быстро-быстро-быстро, что ведро на стальном тросике зараскачивалось и застукало о стенки колодца, и когда оказалось в руках у Герки, воды в нём было меньше, чем наполовину.
С ним в руках он побежал к этой милой Людмиле, которая уже не просто смеялась звонко и громко, а прямо-таки задыхалась от смеха.
Тросик разматывался толчками, и от каждого толчка вода из ведра каждый раз выплескивалась на Герку, и когда тросик раскрутился до конца, воды в ведре почти не было, зато мальчишка вымок основательно.
Коротким оказался тросик.