JК
Эта милая Людмила :: Давыдычев Лев Иванович
Страница: 31 из 412 – Хорошо, я расскажу тебе о себе самое главное. Ты просто ахнешь, Герман, и сразу станешь относиться ко мне серьёзно.
– Хвастаешься ты просто и здорово хвастаешься. – Герка постарался скрыть возмущение. – Берёшь на себя много. Самая ты обыкновенная зазнайка. Строишь из себя кого-то, а…
– А вот первый космонавт в мире Юрий Алексеевич Гагарин был обо мне совершенно другого мнения, – скромно и тихо сказала эта милая Людмила.
ТРЕТЬЯ ГЛАВА.
Двое на одного
Вся история с предполагаемой отправкой единственного внука в областной краеведческий или даже в один из московских музеев, выдуманная дедом Игнатием Савельевичем, имела, уважаемые читатели, куда более серьёзный и, я бы сказал, неприятный для Герки смысл, чем сначала подразумевал и сам дед.
Герка – тот вообще ничего не предполагал и не подразумевал, кроме того, что в музее его ожидают невиданное до сих пор ничегонеделание и, что не менее важно, почет, до сих пор невиданный.
Дед Игнатий Савельевич, когда он понял истинный смысл своей выдумки, пригорюнился, а потом и растерялся.
Поверил ведь единственный внук, что он уже кандидат в экспонаты, что и тренировка необходима. Дед же Игнатий Савельевич спрятался в огороде за банькой среди черемух и принялся очень горестно размышлять над судьбой внука. А она, его судьба, впервые представилась во всём своём неприглядном виде.
– Хвастаешься ты просто и здорово хвастаешься. – Герка постарался скрыть возмущение. – Берёшь на себя много. Самая ты обыкновенная зазнайка. Строишь из себя кого-то, а…
– А вот первый космонавт в мире Юрий Алексеевич Гагарин был обо мне совершенно другого мнения, – скромно и тихо сказала эта милая Людмила.
ТРЕТЬЯ ГЛАВА.
Двое на одного
Вся история с предполагаемой отправкой единственного внука в областной краеведческий или даже в один из московских музеев, выдуманная дедом Игнатием Савельевичем, имела, уважаемые читатели, куда более серьёзный и, я бы сказал, неприятный для Герки смысл, чем сначала подразумевал и сам дед.
Герка – тот вообще ничего не предполагал и не подразумевал, кроме того, что в музее его ожидают невиданное до сих пор ничегонеделание и, что не менее важно, почет, до сих пор невиданный.
Дед Игнатий Савельевич, когда он понял истинный смысл своей выдумки, пригорюнился, а потом и растерялся.
Поверил ведь единственный внук, что он уже кандидат в экспонаты, что и тренировка необходима. Дед же Игнатий Савельевич спрятался в огороде за банькой среди черемух и принялся очень горестно размышлять над судьбой внука. А она, его судьба, впервые представилась во всём своём неприглядном виде.