JК
Эта милая Людмила :: Давыдычев Лев Иванович
Страница: 66 из 412 – Зачем мне тонуть? Просто плаваю, купаюсь!
– Да ты же плавать-то не умеешь!
– Тогда, значит, тону! – обиженно крикнул Герка, проплывая дальше. – Прощайте, товарищи! Счастливой рыбалки!
Он ждал голоса этой милой Людмилы, но она промолчала. Герке сразу стало грустно, а плыть стало неинтересно, и он повернул к берегу, думая с горечью: «Уж лучше бы я не плыл, а тонул. Тогда хоть испугалась бы, может, и пожалела бы, может, и поплакала немножечко… И до чего дед у меня вреднющий все-таки. Добрый, но вреднющий. Мог бы и не кричать при ней, что я плавать не умел!»
На берег Герка вылез в таком ужаснейшем настроении, словно действительно жалел, что не утонул.
Почему же эта милая Людмила даже слова не сказала?
Почему даже не рассмеялась звонко и громко?
И почему он о ней думает? Какое ему дело до неё?
Подойдя к месту, мимо которого он совсем недавно плыл в таком замечательнейшем настроении, Герка по возможности непринуждённым тоном спросил:
– Сколько килограммов вытащили? Помочь донести?
– На рыбалке громко не разговаривают, – тихо, но строго произнесла, не поворачивая головы в его сторону, эта милая Людмила. – Быстро иди домой и переоденься, иначе простудишься.
– Топай, дорогой внучек, топай, – виновато пробормотал, не глядя на него, этот вреднющий дед. – В сухое переоденься да чайку горячего выпей.
Герка ни за что бы их не послушался, если бы не почувствовал, что его начинает знобить. А ещё он обнаружил, что тапочек на ногах нет – потерял при невольном купании, и ещё больше замёрз.
– Да ты же плавать-то не умеешь!
– Тогда, значит, тону! – обиженно крикнул Герка, проплывая дальше. – Прощайте, товарищи! Счастливой рыбалки!
Он ждал голоса этой милой Людмилы, но она промолчала. Герке сразу стало грустно, а плыть стало неинтересно, и он повернул к берегу, думая с горечью: «Уж лучше бы я не плыл, а тонул. Тогда хоть испугалась бы, может, и пожалела бы, может, и поплакала немножечко… И до чего дед у меня вреднющий все-таки. Добрый, но вреднющий. Мог бы и не кричать при ней, что я плавать не умел!»
На берег Герка вылез в таком ужаснейшем настроении, словно действительно жалел, что не утонул.
Почему же эта милая Людмила даже слова не сказала?
Почему даже не рассмеялась звонко и громко?
И почему он о ней думает? Какое ему дело до неё?
Подойдя к месту, мимо которого он совсем недавно плыл в таком замечательнейшем настроении, Герка по возможности непринуждённым тоном спросил:
– Сколько килограммов вытащили? Помочь донести?
– На рыбалке громко не разговаривают, – тихо, но строго произнесла, не поворачивая головы в его сторону, эта милая Людмила. – Быстро иди домой и переоденься, иначе простудишься.
– Топай, дорогой внучек, топай, – виновато пробормотал, не глядя на него, этот вреднющий дед. – В сухое переоденься да чайку горячего выпей.
Герка ни за что бы их не послушался, если бы не почувствовал, что его начинает знобить. А ещё он обнаружил, что тапочек на ногах нет – потерял при невольном купании, и ещё больше замёрз.