JК
Эта милая Людмила :: Давыдычев Лев Иванович
Страница: 69 из 412 – Покажь язычок, не то нос и ухо оторву! Раз, раз и –нету у тебе ни уха, ни носу! Ну!
Честно говоря, уважаемые читатели, Герка и сам не понимал, почему он молчит и почему язык не показывает. Нос и ухо горели от боли, но Герка с удивлением и даже с некоторой гордостью отмечал, что страх больше не приходит, что он уступил место одной заботе: как бы не закричать и как бы его жалобный голос не услышала эта милая Людмила.
Тут Пантя неожиданно разжал пальцы и недоуменно пропищал:
– Напинать тебе, что ли?
И опять в ответ ничего не раздалось. Пантя озабоченно почесал затылок, спросил:
– Онемел ты, что ли?
Ничего не сказал Герка. Было ему всё равно, а уху и носу было больно.
Пантя вовсе растерялся и спросил чуть ли не с большой жалостью:
– Заболел ты, что ли? Чего ты мене не боишься? А? Тебе спрашивают! Отвечай, когда тебе спрашивают!
Тяжело вздохнув, Герка промолчал, думая о том, что нос у него наверняка распухнет, ухо побагровеет, и как ему в таком виде перед этой милой Людмилой показаться. Она ведь опять хохотать начнет!
– Я тебе шею поломаю! – В писклявом голоске Панти проскочили визгливые нотки. – Я тебе ухи выдерну! Чего ты мене не боишься? Бежи от мене, бежи! Я тебе догонять буду и по затылку, по затылку, по затылку! Бежи от мене, тебе говорят!
Хотел Герка ответить, что глупо бежать только для того, чтобы получить по затылку, по затылку, по затылку, но рот у него почему-то опять не раскрылся.
Честно говоря, уважаемые читатели, Герка и сам не понимал, почему он молчит и почему язык не показывает. Нос и ухо горели от боли, но Герка с удивлением и даже с некоторой гордостью отмечал, что страх больше не приходит, что он уступил место одной заботе: как бы не закричать и как бы его жалобный голос не услышала эта милая Людмила.
Тут Пантя неожиданно разжал пальцы и недоуменно пропищал:
– Напинать тебе, что ли?
И опять в ответ ничего не раздалось. Пантя озабоченно почесал затылок, спросил:
– Онемел ты, что ли?
Ничего не сказал Герка. Было ему всё равно, а уху и носу было больно.
Пантя вовсе растерялся и спросил чуть ли не с большой жалостью:
– Заболел ты, что ли? Чего ты мене не боишься? А? Тебе спрашивают! Отвечай, когда тебе спрашивают!
Тяжело вздохнув, Герка промолчал, думая о том, что нос у него наверняка распухнет, ухо побагровеет, и как ему в таком виде перед этой милой Людмилой показаться. Она ведь опять хохотать начнет!
– Я тебе шею поломаю! – В писклявом голоске Панти проскочили визгливые нотки. – Я тебе ухи выдерну! Чего ты мене не боишься? Бежи от мене, бежи! Я тебе догонять буду и по затылку, по затылку, по затылку! Бежи от мене, тебе говорят!
Хотел Герка ответить, что глупо бежать только для того, чтобы получить по затылку, по затылку, по затылку, но рот у него почему-то опять не раскрылся.