Юность Маши Строговой   ::   Прилежаева Мария Павловна

Авдотья припала головой к ее плечу:

- Пелагея Федотовна, матушка, живой Иван Никодимыч вернулся! Пришел!

Пелагея Федотовна охнула.

- Дуня, - спросила она слабым, упавшим голосом, - трудно ранен? Правду говори.

- Ох, трудно, Пелагея Федотовна!

Авдотья заплакала.

Пелагея Федотовна встала, поправила косынку на голове.

- У тебя остановился? - тихо, через силу спросила она.

- Пелагея Федотовна, он мимо шел... Я его кликнула... Пелагея Федотовна... ох, не выговорю! Иван-то Никодимыч без рук воротился...

Пелагея Федотовна медленно поднесла ладони к лицу и закачалась из стороны в сторону. Когда она опустила руки, у нее были белые губы; с трудом шевеля ими, она сказала, обдумывая, видно, каждое слово и вкладывая особый, значительный смысл в свою речь:

- Ступай, Дунюшка, к Ивану Никодимычу, скажи ему: жена, мол, не знает, как за милость судьбу благодарить, что ты вернулся живой. Не забудь! Точно так и скажи. - Она вскинула вверх голову и глотнула воздух, подавив рыдания. - А я пойду переоденусь. Не годится мне мужа в таком затрапезном виде встречать.

И она пошла, не оглядываясь, придерживая платье, путавшееся в ногах, торопясь и все ускоряя шаги...

В избу Бочаровых набился народ. Старики, женщины, дети стояли в сенях и под окнами, а Иван Никодимович как опустился на скамью, так и сидел не двигаясь и без слов кланялся на робкие приветствия.

Голова его поседела, но широкая черная борода чуть серебрилась, и брови были по-прежнему черны и густы.