JК
Четыре дня бедного человека :: Сименон Жорж
Страница: 16 из 200Помнишь, Франсуа? И еще она утверждала, что состояние дед потерял по причине доброты душевной, дескать, поставил переводную подпись на векселях нуждающегося друга. Уверен, старина, что дед в тот вечер, когда подписывал векселя, был пьян как сапожник. Впрочем, одно другому не мешает: его сестра кончила жизнь в сумасшедшем доме.
— Это точно?
— А что, мать говорила другое?
— Меня она уверяла, что тетя Эмма умерла от плеврита.
— Послушать ее, так у нашего деда Лекуэна не было сифилиса.
— Рауль!
— Смотри-ка! Ты произнес это прямо-таки с мамочкиной интонацией. А знаешь, ты похож на нее. И голову держишь как она, чуть набок, словно из робости, словно извиняешься за свое присутствие. У тебя вечно такой вид, словно ты входишь в церковь.
— Не смей говорить о маме!
— А о ком можно говорить?
Но Франсуа не смог ответить. Горло ему сжала спазма, глаза наполнились слезами, и он схватился за грудь, как при позыве рвоты.
Глава 2
Его разбудило солнце — оно светило прямо в лицо.
Даже не разлепив веки, Франсуа уже знал, что время позднее, как знал, когда еще только начинал брести по замусоренной равнине сна, что ничего хорошего на той стороне, после пробуждения, его не ждет. Первый, быстрый и смущенный, взгляд он бросил на постель сына (с тех пор, как Жермена легла в больницу, они с Бобом спят в одной комнате), и яркое пятно смятых простыней поразило его, как упрек. Боб встал и, конечно, ушел; все окна и двери открыты, но квартира зияет пустотой. В воздухе еще витает слабый аромат какао.
— Это точно?
— А что, мать говорила другое?
— Меня она уверяла, что тетя Эмма умерла от плеврита.
— Послушать ее, так у нашего деда Лекуэна не было сифилиса.
— Рауль!
— Смотри-ка! Ты произнес это прямо-таки с мамочкиной интонацией. А знаешь, ты похож на нее. И голову держишь как она, чуть набок, словно из робости, словно извиняешься за свое присутствие. У тебя вечно такой вид, словно ты входишь в церковь.
— Не смей говорить о маме!
— А о ком можно говорить?
Но Франсуа не смог ответить. Горло ему сжала спазма, глаза наполнились слезами, и он схватился за грудь, как при позыве рвоты.
Глава 2
Его разбудило солнце — оно светило прямо в лицо.
Даже не разлепив веки, Франсуа уже знал, что время позднее, как знал, когда еще только начинал брести по замусоренной равнине сна, что ничего хорошего на той стороне, после пробуждения, его не ждет. Первый, быстрый и смущенный, взгляд он бросил на постель сына (с тех пор, как Жермена легла в больницу, они с Бобом спят в одной комнате), и яркое пятно смятых простыней поразило его, как упрек. Боб встал и, конечно, ушел; все окна и двери открыты, но квартира зияет пустотой. В воздухе еще витает слабый аромат какао.