JК
Как я был вундеркиндом :: Машков Владимир Георгиевич
Страница: 137 из 160Очень трудно рассказывать про маму с папой да ещё не совсем хорошее.
– А сейчас ссорятся, кричат друг на друга, – переведя дух, вновь заговорила Юля. – И меня совсем не стесняются…
Я сочувственно кивал Юле и ничего не говорил. А чего говорить. Иногда человека просто надо выслушать, и ему сразу станет легче.
– Мама кричит на папу: «Ты ничего не можешь предпринять, сидишь и молчишь, тямтя-лямтя настоящий…»
– А что такое тямтя-лямтя? – подал я голос, услышав незнакомое слово.
– Я думаю, – вздохнула Юля, – тямтей-лямтей называют человека, у которого нет характера, силы воли… А тут ещё хозяйка велит нам убираться, осточертели, говорит, ваши пианины…
– Ну, это уже безобразие, – возмутился я. – Надо что-то предпринять.
– А что? – спросила Юля.
Что, я и сам не знал. Но предпринять что-то надо. Нельзя быть тямтей-лямтей. Правильно сказала Юлина мама.
– Знаешь что, – вдруг сказал я. – Напиши мне, пожалуйста, адрес того дома, куда вы должны были переехать. А ещё ваш теперешний адрес и фамилию, имя, отчество родителей.
– Зачем? – встрепенулась Юля. – Вы нам поможете, Всеволод?
– На всякий случай, – я не стал вдаваться в подробности.
Просто я знал, что с Юлиными родителями поступили несправедливо, но как им помочь, совершенно не представлял. У меня была надежда на Гришу. Мне казалось, что мой друг должен разбираться в такого рода делах.
Юля, хотя ещё не была школьницей, умела писать. Она быстро исполнила мою просьбу.
– А сейчас ссорятся, кричат друг на друга, – переведя дух, вновь заговорила Юля. – И меня совсем не стесняются…
Я сочувственно кивал Юле и ничего не говорил. А чего говорить. Иногда человека просто надо выслушать, и ему сразу станет легче.
– Мама кричит на папу: «Ты ничего не можешь предпринять, сидишь и молчишь, тямтя-лямтя настоящий…»
– А что такое тямтя-лямтя? – подал я голос, услышав незнакомое слово.
– Я думаю, – вздохнула Юля, – тямтей-лямтей называют человека, у которого нет характера, силы воли… А тут ещё хозяйка велит нам убираться, осточертели, говорит, ваши пианины…
– Ну, это уже безобразие, – возмутился я. – Надо что-то предпринять.
– А что? – спросила Юля.
Что, я и сам не знал. Но предпринять что-то надо. Нельзя быть тямтей-лямтей. Правильно сказала Юлина мама.
– Знаешь что, – вдруг сказал я. – Напиши мне, пожалуйста, адрес того дома, куда вы должны были переехать. А ещё ваш теперешний адрес и фамилию, имя, отчество родителей.
– Зачем? – встрепенулась Юля. – Вы нам поможете, Всеволод?
– На всякий случай, – я не стал вдаваться в подробности.
Просто я знал, что с Юлиными родителями поступили несправедливо, но как им помочь, совершенно не представлял. У меня была надежда на Гришу. Мне казалось, что мой друг должен разбираться в такого рода делах.
Юля, хотя ещё не была школьницей, умела писать. Она быстро исполнила мою просьбу.