JК
Чистильщик :: Соловьев Дмитрий
Страница: 45 из 101 – При чем здесь удача?!»
Он подмигнул Бесу и тихо шепнул:
– Что, дружище, опять начинается сезон дерьма, а?
Пес длинно зевнул, показав внушительные клыки, неторопливо встал, подошел к сидящему на диване Чистильщику и положил свою лохматую голову ему на колени. Чистильщик рассеянно почесал Беса за ушами.
– Начинается, брат, начинается.
Октябрьский проспект, Псков. Четверг, 9.04. 13:30
Николай Сергеевич Морачковский с утра был в несколько паршивом настроении – слегка помят во вчерашней пьяной потасовке, похмелен. К счастью, фингалов не наставили, лишь ныли ребра, да саднила царапина на шее. Сегодня он был совершенно свободен – за товаром предстояло ехать только завтра, чтобы к субботней толкучке на рынке быть во всеоружии.
Собственно, Сергеевичем его никто не звал, да и Николаем – тоже. Для всех он был Коля-Бешеный, а для матери и для сестры – Колькой. За свои двадцать семь лет он успел последовательно побыть студентом пединститута; солдатом внутренних войск; снова студентом; подозреваемым в совершении разбойного нападения (с содержанием в СИЗО) и, наконец, безработным. Последние полтора года Николай зарабатывал на жизнь перепродажей турецкого, болгарского и прочего барахла, привезенного «челноками», на рынке родного города Пскова. Денег хватало на то, чтобы содержать мать и младшую сестру – довольно нищенски, правда, – и на попойки. Так что финансы обычно кончались вечером в четверг, в лучшем случае – в пятницу утром. А суббота и воскресенье – базарный день.
Сегодняшний день Николай твердо решил провести с Любкой – штатной своей женщиной.
Он подмигнул Бесу и тихо шепнул:
– Что, дружище, опять начинается сезон дерьма, а?
Пес длинно зевнул, показав внушительные клыки, неторопливо встал, подошел к сидящему на диване Чистильщику и положил свою лохматую голову ему на колени. Чистильщик рассеянно почесал Беса за ушами.
– Начинается, брат, начинается.
Октябрьский проспект, Псков. Четверг, 9.04. 13:30
Николай Сергеевич Морачковский с утра был в несколько паршивом настроении – слегка помят во вчерашней пьяной потасовке, похмелен. К счастью, фингалов не наставили, лишь ныли ребра, да саднила царапина на шее. Сегодня он был совершенно свободен – за товаром предстояло ехать только завтра, чтобы к субботней толкучке на рынке быть во всеоружии.
Собственно, Сергеевичем его никто не звал, да и Николаем – тоже. Для всех он был Коля-Бешеный, а для матери и для сестры – Колькой. За свои двадцать семь лет он успел последовательно побыть студентом пединститута; солдатом внутренних войск; снова студентом; подозреваемым в совершении разбойного нападения (с содержанием в СИЗО) и, наконец, безработным. Последние полтора года Николай зарабатывал на жизнь перепродажей турецкого, болгарского и прочего барахла, привезенного «челноками», на рынке родного города Пскова. Денег хватало на то, чтобы содержать мать и младшую сестру – довольно нищенски, правда, – и на попойки. Так что финансы обычно кончались вечером в четверг, в лучшем случае – в пятницу утром. А суббота и воскресенье – базарный день.
Сегодняшний день Николай твердо решил провести с Любкой – штатной своей женщиной.