--------------------------------------------- Соломко Наталья Зоревна Любовь октябренка Овечкина Наталья Зоревна СОЛОМКО Любовь октябренка Овечкина Рассказ Завтра предстояла контрольная по алгебре, и надо было сидеть и упорно овладевать знаниями, решая все эти ужасные уравнения с кучей неизвестных, а ключ Оленька утром забыла дома и в квартиру попасть не могла. Пришлось возвращаться в школу, к сестре. Она работала там учительницей. Вторая смена уже началась, и из-за всех дверей доносились тоненькие голоса. Там читали неуверенно: "Ма-ма мы-ла Ма-шу", там бубнили таблицу умножения, а первый "В" кричал хором: - А, б, в, г, д, е, ё, ж, з, и, к, л, м, н, о, п, р, с, т, у, ф... После "ф" произошла заминка, потому что половина первого "В" крикнула: - Ха! А другая половина: - Ша! Но был еще кто-то один, кто, чуть запоздав, выкрикнул звонко: - Ю! После чего все смутились и замолчали. "Мне бы ваши заботы..." - подумала Оленька. - Кто сказал "ю"? - строго и уверенно спросил за дверью голос сестры Ани. Никто не сознался. - Дети! На мои вопросы надо отвечать сразу! - укоризненно произнесла сестра. - Кто сказал "ю"? - Это Овечкин, - доложили откуда-то из угла. - Вера, надо отвечать полным ответом, - сделала замечание сестра. - И сначала поднять руку. Видимо, рука была поднята, потому что сестра сказала: - Да, Вера. - Анна Олеговна, это Овечкин сказал "ю"! На этот раз ответ был построен верно. И был полным. - Молодец, Вера, садись, - похвалила Анька. "Ябеда! - подумала Оленька. - У нас бы ей дали!" Оленька кончала девятый класс, и это "у нас" относилось, конечно, не к настоящему времени, а к тем стародавним временам, когда она сама училась в первом классе. - Овечкин, встань! - меж тем продолжали развиваться за дверью события. - Это ты сказал "ю"? Последовала пауза. - Овечкин, не молчи, я жду! - Ну чего пристала?! - пробормотала Оленька в коридоре. - Овечкин, ты что, язык проглотил? Голос у сестры был чужой, взрослый. "Может, это и не Анька вовсе?" подумала Оленька. - Овечкин! Я с кем разговариваю?! "Какая противная!.." - удивилась Оленька, и тут зазвенел звонок. - Быстро все на перемену! - скомандовала Анька. - А Овечкин останется. Первый "В" выбежал в коридор и принялся бегать и толкаться. Первоклассники были такие маленькие, что Оленька вдруг почувствовала себя великаншей и догадалась то ли с радостью, то ли с испугом: "Вот я и выросла..." И вошла в класс. Рыжий мальчик, похожий на большого плюшевого мишку, стоял там у своей парты в среднем ряду и глядел в пол. - Привет! - сказала Оленька сестре. - Я ключ забыла. - Как всегда! - хмыкнула сестра. - Погоди минуту, я сейчас закончу и сходим в учительскую - ключ в плаще... - И уже совсем другим голосом: Овечкин! Ты будешь мне отвечать?! - Ну что ты пристала к человеку? - заступилась Оленька. - Ольга! - глаза у сестры стали круглыми, испуганными. - Замолчи немедленно! А ты, Овечкин, дай дневник и выйди из класса! Овечкин опустил голову еще ниже и зарыдал. - Ну разумеется! - рассердилась Аня. - Теперь будешь лить слезы! А раньше ты о чем думал? Но Овечкин остался верен себе: он не ответил и рыдал молча и слизывал слезы с губ большим розовым языком. - Вот видишь! - качнула головой сестра. - И так весь год: сначала упрямится, а потом плачет... Тебе не стыдно, Овечкин? Вот исключим тебя из октябрят!.. Овечкин завыл тихонько. - Какая ты бессовестная, Анька! - не выдержала Оленька. - Думай, что говоришь, балда! - зашипела Аня. - И чего ты его мучаешь! Овечкин! Ну, Овечкин... Не плачь! - Оленька подбежала и обняла упрямого, безутешного Овечкина. - Никуда она тебя не исключит, слышишь?! Ну перестань, не плачь... Тебя как зовут? Услышав вопрос, Овечкин притих. Только шмыгал носом и сопел. Но говорить, как его зовут, явно не собирался. - Убедилась? - торжествующе спросила Аня. - Ну и что? - отозвалась Оленька. - Может, ему не хочется со мной разговаривать, это его дело! Может, я ему не нравлюсь... Сама-то с каждым разговаривать не станешь, а он, если маленький, должен? - Ну знаешь! - Аня свела брови над суровой переносицей. - Ты эти глупости не говори! Анархистка! Ты мне всю воспитательную работу развалишь, пошли за ключом! И чтоб ноги твоей больше здесь не было! Оленька ушла. Ужасная контрольная не давала ей покоя, а у подъезда уже стоял Крапилин. Он стоял и смотрел вдаль. - Привет, - сказала Оленька, - что ты тут делаешь? - Стою... Оленька вспомнила сестру и сказала противным голосом: - Надо отвечать полным ответом, Миша. Ты что, забыл, чему тебя учили в первом классе? Крапилин улыбнулся чуть заметно и из высокого почти незнакомого юноши (он очень вытянулся за этот год) превратился в прежнего привычного Мишку, старого друга и соратника по учебе. - Оля, - ответил Мишка полным ответом, - я здесь стою. - Зачем? - Я стою здесь, Оля, - продолжал отвечать Мишка, - потому, что жду тебя. - Молодец. Садись. Пять! Мишка засмеялся, а Оленька уже опять хмурилась: - А почему, Миша, вместо того чтобы готовиться к ответственной контрольной, ты стоишь тут и ждешь меня? - Полным ответом? - спросил Мишка. - Разумеется! Но Крапилин махнул рукой и сказал коротко: - Соскучился. Пойдем гулять? И они пошли. О контрольной по алгебре, конечно же, было забыто. Лишь поздно вечером, когда они снова стояли у Оленькиного подъезда и Крапилин спросил: "Можно я тебя поцелую?.." - Оленька вдруг отчетливо вспомнила о ней и испугалась. - Мишка! - сказала она. - У нас же завтра контрольная... И Мишка долго не мог понять, о чем она, а потом надулся, как маленький, и молчал в темноте. - Тебе хорошо! - торопливо говорила ему Оленька, - ты все знаешь... Мишка молчал. - А я ничего не знаю!.. Ну Мишка... Ну что ты молчишь!.. Крапилин мотнул головой и повторил упрямо: - Можно, я тебя поцелую? И они стали молчать вместе. - Молчание - знак согласия?.. - тихо спросил Крапилин. И Оленька кивнула в темноте головой. О контрольной было снова забыто. Дома ее встретили сердито: мало того, что она постоянно забывает свой ключ, так сегодня она унесла и Анин, а домой явиться не соизволила! Аня полтора часа не могла попасть в квартиру... Оленька слушала, молчала и думала, что, наверно, и мама, и Анька уже догадались по глазам, что она только что целовалась с Мишкой... Или, во всяком случае, догадываются. Недаром Анька, жалуясь маме, как отвратительно вела себя Оленька у нее в классе, как-то странно, исподлобья поглядывает на нее... - Это ты вела себя отвратительно! - уточнила Оленька. Надо было что-нибудь говорить - много-много, чтоб отвести подозрения. И Оленька нажаловалась маме на Аньку, которая измывается над малышами, прямо не учительница, а крокодилица какая-то! - Сама ты!.. - закричала Анька. - Что ты понимаешь в педагогике, троечница!.. - Можно подумать, что ты в ней много понимаешь! - Представь себе! А тебе придется дворником работать! - А тебе - в зоопарке! - огрызнулась Оленька. - В вольере для хищников! - Ольга! - одернула ее мама. - Что - Ольга?! Ты на свою любимую Анечку погляди! Человек плачет, а она его прорабатывает! Ее, наверно, весь класс ненавидит! - Дура! - сказала сестра и заплакала. - Господи... - вздохнула мама. - Дал бог дочек... Анна, что у тебя сегодня произошло? - Да что ты ее слушаешь, мама, - всхлипывала сестра. - Мы с Овечкиным уже помирились... Ты же видела, он даже тетради мне до дома помог донести!.. - А, Овечкин... - засмеялась мама. - Это рыжик, что стоял с тобой в подъезде? - Вот видишь! - прорыдала Аня. - Олька-дура вечно испортит мне настроение, а мне еще тетради проверять! - она шмыгнула носом. - Мы с ним, если хочешь знать, чай тут пили, и он все осознал, а ты, раз не понимаешь, так и не лезь! - Конечно! - дернула плечом Оленька. - Сначала до слез доведет, а потом тащит чай пить! - Я его не тащила, он сам пошел, ясно тебе? Чего улыбаешься?.. Оленька улыбалась, потому что вдруг подумала: "Мы сегодня целовались, как странно... И ни о чем они не догадались!" - А много у тебя тетрадей? - спросила она, и они принялись проверять тетради вместе, но очень скоро Оленька стала рассеянной: листала тонкие тетрадки и всем ставила пятерки. - Олька, а ты о чем это мечтаешь? - спросила вдруг сестра, улыбаясь. Оленька покраснела, рассердилась и объявила, что это никого не касается! - Ольга, ты чего это кидаешься? - удивилась мама. - Отстаньте вы все от меня! - крикнула Оленька и ушла спать. Ей приснился прекрасный сон, и, проснувшись утром, она долго лежала, жмурясь, и вспоминала его. Там было лето и большая медленная река сияла солнцем под высоким зеленым берегом, высоким до неба, а внизу, вдали, лежала какая-то деревушка, и так хотелось Оленьке туда, но было страшно оттолкнуться от высокого своего берега, было страшно полететь. Тепло, ласково, зелено было в этом сне, и счастливо, счастливо, ведь Мишка был рядом... "Мишка!" - вспомнила все Оленька. Стало стыдно и радостно. И совершенно непонятно, как же они теперь встретятся и посмотрят в глаза друг другу... - Олька, вставай! - заглянула сестра. - Я ушла в библиотеку, проспишь. - Не просплю. - Ты всегда так говоришь, а сегодня первым уроком годовая по алгебре! Хлопнула дверь. Оленька встала, побродила по пустой квартире и долго стояла у окна, глядя в светлый, весенний простор, еще не загороженный листьями растущего за окном тополя. Часы тикали себе потихоньку, а Оленька не обращала на них внимания, она уже решила отчаянно, что в школу сегодня не пойдет... Уроки начинались в девять. Именно в это время в дверь позвонили. Оленька испугалась ужасно. Она почему-то подумала, что это Крапилин. "Ни за что не открою! - подумала Оленька и на цыпочках подошла к дверям. - Только посмотрю на него..." Она подкралась и заглянула в глазок, но там, за дверью, никого не было. "Неужели ушел?.." - обиделась Оленька и открыла дверь. На пороге стоял рыжий мальчик, похожий на плюшевого мишку, и смотрел на Оленьку снизу вверх. - Меня Валерой зовут... - сказал он. - Ты вчера спрашивала. Здравствуй! - Здравствуй, Овечкин... - ответила Оленька растерянно. - Это ты звонил?.. - Я, - кивнул Овечкин. - А больше никого не было? - Не-а! А тебя как зовут? - Оля, - сказала Оленька. - Тебе Аню... Анну Олеговну? - Не-а! - сказал Овечкин. - А я знаю, что тебя Олей зовут. Они постояли в дверях, помолчали. - Я в гости пришел... - пояснил Овечкин. - К тебе... - А-а... - сказала Оленька. - Ну проходи... Ей было очень обидно, что это не Крапилин. Она вдруг спросила: - Овечкин, ты целовался когда-нибудь? - Угу, - сказал Овечкин, снимая ботинки. - Не ври! - удивилась Оленька. - С кем? Овечкин шмыгнул носом и прошел в комнату. - А ты никому не скажешь? - Никому! - пообещала Оленька. Овечкин вздохнул. - С одной девочкой из нашего класса... - Ну ты даешь... Ты что, ее любишь? - Не-а... - А зачем целовался? - Тогда любил, - объяснил Овечкин. - А потом она маме нажаловалась... - Он снова вздохнул и уточнил: - Своей. А ее мама моей... - Ну? Овечкин пожал плечами: - Налупили. - За что? - Ну... за то, что целовался. Мама сказала, что мне целоваться рано и что если она еще про такое узнает, то в колонию меня сдаст... - Не бойся, - засмеялась Оленька. - Она пошутила. - Не-а, - помотал головой Овечкин. - Ты мою маму не знаешь. Она никогда не шутит. А ты? - Что? - Целовалась? - Нет! - поспешно ответила Оленька. - Что ты! Хочешь яблоко? - Хочу, - согласился Овечкин. - Ни разу в жизни? И тут в дверь снова позвонили. - Я открою, - сказал Овечкин. - А Оля дома? - услышала Оленька долгожданный Мишкин голос. - Дома, - ответил Овечкин. - А ты кто? - Это Мишка! - закричала Оленька из комнаты. - Знакомьтесь! - Валера, - сказал Овечкин. - Миша, - сказал Крапилин и спросил строго: - А почему ты не в школе? - Я во вторую смену. - А ты? - смеясь, спросила Оленька вошедшего Мишку. Ей было легко смотреть на него и говорить, ведь они были сейчас не одни, с ними был Овечкин, и потому совершенно естественно было вести себя так, будто вчера ничего не произошло. - Я? - переспросил Крапилин. - Пришел, увидел, что тебя нет, и ушел... - С ума сошел! - рассердилась счастливая Оленька. - Ведь контрольная же! - Вы прогуливаете? - испуганно спросил Овечкин. - Контрольную?! Попадет! - Еще как! - весело подтвердил Крапилин. - Пошли в кино? - Да ну! - не согласился Овечкин. - Лучше в зоопарк! - Ну ладно, - сказала Оленька, - вы тут решайте пока, а я чай поставлю... Они пошли в кафе. Овечкин степенно вышагивал между ними и держал их за руки. Была весна, они прогуливали школу с очень важной контрольной по алгебре, впереди у них целый день свободы, а там будь что будет!.. У них было пять рублей и сорок копеек: пять рублей дали Крапилину, чтобы купил себе новые кеды, а сорок копеек - Овечкину на обед. Мужчины сложились и пригласили Оленьку в кафе есть мороженое. - Семейная прогулка, - сказал Крапилин. - Не шмыгай носом, Валера! И вообще в кафе веди себя прилично, мороженого не больше пяти порций, ясно? - Ой! - заморгал Овечкин. - Целых пять порций, ура! А "прилично" это как? - Молча! - Ладно, - пообещал Овечкин и в кафе молчал, только быстро-быстро ел мороженое. - Не торопись, - одернул его Крапилин. - А то подумают, что ты голодный. - Я голодный, - подтвердил Овечкин. - Меня мама сегодня без завтрака оставила... - он снова сунул в рот большой кусок мороженого. - Почему? - удивилась Оленька. Овечкин проглотил и объяснил: - За вчерашнее замечание в дневнике. - Как это? А Анька сказала, что вы помирились... Ведь ты же ей даже помогал тетрадки нести... - Помогал, - кивнул Овечкин. - Я думал, ты дома будешь. А тебя не было, я ждал-ждал... Даже чай пошел пить... За это тоже попало. - За что? - Что поздно домой пришел. А ты где была? - Я?.. - растерялась Оленька, но сразу на помощь пришел Крапилин. - В библиотеке, - солидно сказал он. - Девятый класс, старик, это тебе не дважды два, заниматься много надо, понимаешь? - Понимаю. - Молодец! - похвалил Крапилин. - В учебниках, видишь ли, написано не все. Только самое необходимое. А если ты хочешь знать все на серьезном уровне, приходится сидеть в библиотеке... - голос у Мишки был наставительный, спокойный и чуть насмешливый. Овечкин слушал его с уважением и морщил нос. Видимо, думал о тех временах, когда и ему придется сидеть в библиотеках, чтобы знать все на серьезном уровне. - Кстати, Валера, а зачем ты вчера Олю ждал? - поинтересовался Крапилин. - Не скажу... - Интересно! - хмыкнул Крапилин. - И мне не скажешь? - улыбнулась Оленька. - Тебе - скажу... Только потом. - Ну вот! - не согласилась Оленька. - Теперь я буду ждать и думать об ужасном!.. Ты сейчас скажи! Овечкин помотал головой. - Ну, Валера! Ну я тебя очень прошу!.. Овечкин поднял глаза: - Только пусть он не подслушивает! - Он не будет, - пообещала Оленька. Овечкин взглянул на Крапилина: - Будет! - Буду, - подтвердил Мишка. - А ты мне на ухо скажи... - и Оленька наклонилась к Овечкину. Он долго молчал и дышал ей в ухо. - Ну же, Валера!.. - Это... - сказал Овечкин. - Пусть он отвернется! - Мишка, ты слышишь? - Детский сад! - начал сердиться Мишка, но отвернулся, скосив глаза. Овечкин решительно вдохнул воздух, будто собирался нырять, и быстро и звонко чмокнул Оленьку в щеку. - Не слабо! - захохотал Мишка. - Валера, я ревную, между прочим... Овечкин сидел, молчал, но по упрямому выражению его круглого, румяного лица видно было, что он и не думает в содеянном раскаиваться. - Валера, ты хочешь, чтоб мама отдала тебя в колонию? - с улыбкой спросила Оленька. - Ну и пусть! А я тебя все равно люблю! - А меня? - спросил Крапилин, подмигнув Оленьке. Овечкин над вопросом долго думал, а потом поинтересовался осторожно: - А вы с ней дружите? - Некоторым образом да. - Тогда тебя тоже люблю... Давай дружить тоже. - Давай, - усмехнулся Крапилин. - Если тебя кто тронет, ты мне сразу говори. Надо побить кого-нибудь, а? Овечкин смотрел на него грустно: - Не-а... - А ты меня любишь? - спросил он, отвернувшись от Крапилина к Оленьке. - Конечно, она тебя любит! - опять влез Мишка. - Помолчи, - сказал ему Овечкин. - Ты меня любишь? Оленька кивнула, улыбаясь. - Правда? - Конечно, Овечкин! - Спасибо, - сказал Овечкин серьезно. - Мы с тобой знаешь куда уедем, когда я вырасту... - Куда? - В Ключики... Это деревня такая, далеко-далеко! Мама нас там не найдет... - А я? - заинтересованно спросил Крапилин. - Вы что, меня бросите? - Что ты! - повернулся к нему Овечкин. - Конечно, мы тебя возьмем. У бабушки всем места хватит, а летом можно жить на сеновале... Там хорошо, там река такая большая и всегда солнце!.. Ты обязательно поедешь с нами, если вы тогда еще будете дружить... - Почему это мы тогда не будем дружить? - рассердился вдруг Крапилин. - В жизни всяко бывает... - вздохнул Овечкин. - Поедешь в Ключики? спросил он Оленьку. - Поеду, - сказала Оленька, а сама подумала, что через десять лет, когда маленький Овечкин вырастет, она будет совсем старой, и ей стало грустно. Так они и сидели за столом: притихшие Оленька и Овечкин и сердито ухмыляющийся Крапилин, всем своим видом показывающий, что этот детсад ему уже надоел до чертиков. Мишка рассчитался, и теперь ждали, когда Овечкин доест свою пятую порцию мороженого. И вдруг Овечкин пропал... - В чем дело, Валера? - строго спросил Крапилин. - А ну вылезай. - Не вылезу! - ответил Овечкин из-под стола. Оленька заглянула туда: Овечкин, съежившись, сидел в полутьме, и глаза у него были круглые. - Там!.. - прошептал он. - Где? - удивленно засмеялась Оленька. - Там, там... Оленька оглянулась и увидела сестру Аню, вошедшую в кафе, а рядом высокого смуглого парня в форме с синими курсантскими погонами... Сестра Аня улыбалась ему, Оленьку она еще не заметила... - Мишка... - одними губами выговорила Оленька. - Пропали... Крапилин тоже оглянулся и, чуть побледнев, прошептал: - Спокойно, они нас не видят... Не смотри туда, сядь спиной, быстро! Оленька послушалась и сидела, замерев. Спине было холодно, неуютно. - Так! - пробормотал Крапилин напряженно. - Как только я скажу "пошли", встанем и пойдем к стойке, ясно? - Так ведь... - Молчи и делай, как я скажу, - незнакомым взрослым голосом велел Крапилин. Он опять стал вдруг чужим, непохожим на давно знакомого Мишку, и нельзя было не послушаться этого взрослого, другого Мишку... - Ты пойдешь впереди, я прикрою. Они напряженно сидели за столиком, и Оленька с отчаянием смотрела сквозь стеклянную стену на улицу: милый майский день сиял там и шли беззаботные прохожие... - Пошли! - отрывисто шепнул Крапилин. - Не оглядывайся! Оленька поднялась и пошла на негнущихся ногах куда-то в глубь кафе, в полумрак... - Хорошо, - шепнул Мишка, - стоп, они проходят к свободному столику... Так! Быстро к выходу! Быстрее! Они развернулись, пересекли открытое пространство перед помостом для оркестрантов и почти бегом выскочили в небольшое фойе. Сердце у Оленьки колотилось и бухало. - Ну вот и все, - выдохнул Крапилин и засмеялся. - Молодцы мы, а? И тут они услышали: - Товарищи, чей ребенок сидит под столом? И только тогда вспомнили про Овечкина... - Бежим! - крикнула Оленька, потому что испуг снова налетел горячим ветром. Они выскочили на улицу, промчались до угла и заскочили в ближайший подъезд. - Вот теперь уж точно влипли, - хмуро сказал Крапилин и ударил по стене кулаком. Оленька всхлипнула. Она еще не успела представить себе всех последствий этой истории, но ясно было: случилось что-то ужасное. - Зачем, - сердито мотнул головой Крапилин, - ты потащила его с собой? - Он сам!.. - "Сам"! А теперь что? Тоже мне - герой-любовник! - А я виновата?.. - спросила сквозь слезы Оленька. - Перестань... - вздохнул Крапилин. - Не плачь... - Да-а... - не перестала Оленька. - Знаешь, что дома будет! - А в школе!.. - мрачно напомнил Крапилин. Про школу Оленька еще не думала, и стало так страшно, что даже плакать расхотелось. Сколько впереди всякого: разговоров, выговоров... Наверно, и на педсовет вызовут... Но самое ужасное: все теперь узнают, что они с Мишкой ходили в кафе, и будут шушукаться по углам, ухмыляться... - Может, уехать? - отчаянно пробормотала Оленька. - Куда? - хмуро спросил Крапилин. - В Ключики? - Дурак! - сказала Оленька. - Из-за твоего ухажера влипли, а я дурак! Они поссорились. Потом помирились. Долго бродили по городу, придумывая, что же им теперь говорить. Ничего достоверного не придумывалось, то есть было совершенно очевидно, что ученик и ученица девятого класса вместо решающей контрольной отправились в кафе... Вдвоем... Овечкин тут не в счет, хотя все беды - из-за него, этого маленького рыжего первоклассника, навязавшегося утром на их головы... И все их выдумки и оправдания теперь рушились, не имели смысла: преступники скрылись, но на месте преступления был оставлен свидетель и невинный соучастник, насмерть перепуганный появлением классной руководительницы первоклассник. Говорящая улика! - Может, поговорить с ним? - Ты Аньку не знаешь: все давным-давно известно... Он же лопух, соврать не умеет толком! И Аньку боится ужасно... - Маленький, глупый... - уныло соглашался Крапилин. - Да еще - эффект неожиданности... Тут не только этого обормота голыми руками можно было брать... Оленька в ужасе зажмурилась: зачем, ну зачем пошли они в это дурацкое кафе! И вдруг гениальная по простоте своей мысль осенила ее... - Мишка! - торопливо сказала она. - А может, просто сказать, что ничего не знаем? - Как это?.. - не понял Крапилин. - Ну не знаем, и все! Ни в каком кафе не были! Никакого Овечкина в глаза не видели! Дома были, болели! - Так Овечкин же сказал... - Кому больше поверят! - перебила Оленька. Крапилин поморщился. - А в школе знаешь что будет?! - напомнила ему Оленька. - Если сознаемся... Исключат! - Ну, это вряд ли... - покачал головой Крапилин. - Все равно: педсовет, родительский комитет, и на комсомольское собрание потащат!.. Крапилин молчал и хмурился. - А характеристики потом какие дадут? Или ты уже раздумал поступать?! - Подло... - сказал он. - И пацана жалко. - А меня тебе не жалко?.. - спросила Оленька. - Знаешь, что про меня говорить будут... Тебе-то что... - Мы и так его в кафе бросили... - сказал он, морщась, будто не слышал Оленьку. - Мишка, ну что ему сделают?! Он же еще маленький, ну наругают, и все, ему ж характеристика не нужна... - А если нам не поверят? - странно, чужими глазами взглянув на Оленьку, поинтересовался Крапилин. - Говори, что болел, и все! - твердила Оленька. - Ничего не знаешь, какой Овечкин? В глаза не видал! Крапилин мотнул головой и замычал. - Мишка! - с отчаянием позвала Оленька. - Ты мне вчера что говорил... Что ты ради меня на все... Что на всю жизнь... Значит, врал? Крапилин вздрогнул. - Не врал... - ответил он, и они пошли в поликлинику. Оленька жаловалась на головную боль и шум в ушах, а Крапилин тер градусник о пиджак и нагнал такую температуру, что его непременно заподозрили бы, если бы не его понурый вид и алые пятна на щеках. Их признали вполне нездоровыми и освободили от занятий не только на сегодня, но и на завтра. Крапилин проводил Оленьку до дома. - Ты ничего не знаешь! - повторила ему Оленька. - Ты болел, да? - Да... - кивнул Крапилин, глядя в сторону. Они расстались. Крапилин пошел вдоль дома по вечереющей уже улице, а Оленька, стараясь казаться беззаботной, побежала вверх по ступенькам. Она ужасно трусила: ведь ей предстояло врать, честно и растерянно глядя маме и Аньке в глаза, а это было вовсе не легко... Дома была только мама. - Садись ужинать, бродяга, - сказала она ласково. Значит, еще ничего не знала. "Тогда лучше сразу лечь спать, - сообразила Оленька. - До Анькиного прихода". И она спросила между прочим: - А Анька где? - Еще не приходила, у нее сегодня родительское собрание. Быстро ужинать... - Не хочу... - произнесла Оленька больным голосом. - У меня голова болит... - Что такое? - встревожилась мама. - Не знаю. С утра... Мама заглянула в усталое, напряженное Оленькино лицо и решила: - Иди-ка ты завтра вместо школы к врачу. - Да я сегодня уже была, утром... Меня освободили до послезавтра... - И бродишь целый день! - рассердилась мама. - Болеет - и шастает! - Мы у Веры к зачету готовились... - уверенно соврала Оленька. - У нас же теперь зачеты придумали... - Представляю себе, как вы там готовились, - вздохнула мама. - А мальчики были? - Ну что ты! - Живо в постель, гулена!.. И Оленька послушно легла в постель. - Спи, спокойной ночи, - сказала ей мама и прикрыла дверь. Оленька лежала, глядела в темноту и ждала прихода сестры. Аня пришла поздно, и, когда гулко хлопнула входная дверь, Оленька зажмурилась, а сердце у нее заколотилось быстро-быстро. Сестра села ужинать. Они с мамой разговаривали вполголоса о всяких пустяках, а Оленька напряженно слушала: они ведь очень тихо говорили, чтоб ее не разбудить... "Почему она не говорит?!" - удивленно думала Оленька, слушая, как Аня жалуется маме, что многие родители и не подумали явиться на собрание... Вдруг сестра засмеялась: - Мам, у меня сегодня ЧП было! Помнишь Овечкина? - Конечно, а что случилось? - Мы сегодня с Виктором ("Значит, курсанта зовут Виктором и мама про него знает", - машинально отметила Оленька, хоть и было ей совсем не до того.) зашли в кафе, а он там сидел под столом... - Что за ребячество! - неодобрительно сказала мама. - Мне казалось, что он серьезный юноша. А если бы его патруль забрал? - Да не Виктор, мам! - захохотала Аня. - Овечкин сидел под столом!.. - Валера Овечкин? Зачем? - Я его тоже спросила, а он молчит... Все сбежались, спрашивают его, а он, представляешь, стоит и молчит... - А как, интересно знать, он вообще туда попал? - Официантка сказала, что он пришел с девицей и парнем лет семнадцати. - И что они делали? - строго спросила мама. - Ели мороженое. - А не рано ли твой Овечкин начал ходить в кафе? И что это за люди, с которыми он пришел? Почему они ушли, а он остался? - Не знаю, - сказала Аня, и мама возмутилась: - То есть как это - не знаешь?! Твой первоклассник сидит в кафе с великовозрастными оболтусами, а тебе хоть бы хны! Они же его бог знает чему могут научить! - Ну зачем ты, мама, сразу - "оболтусы"! Мы с Виктором все выяснили. Это его друзья. - Анна! - сердито произнесла мама. - Ты такая безответственная, хоть кол тебе на голове теши! Ну подумай сама: откуда у восьмилетнего мальчика такие взрослые друзья? Ты фамилии этих друзей узнала? - Нет, - ответила сестра Аня. - Почему? - Ну, мама! Ну, ты не знаешь Овечкина! Во-первых, он все равно бы не сказал, он же ужасно упрямый. А во-вторых, это хорошие люди... - А откуда ты знаешь? - Овечкин сказал. - Что он сказал? - Он сказал: "Честное октябрятское, они мои друзья и хорошие люди..." - Господи, - вздохнула мама, - да что он понимает в людях!.. Оленька спрятала голову под подушку и заплакала взахлеб. "Вот и все... - почему-то бормотала она. - Вот и все..." А что "все", она и сама не знала, только чуяла, что что-то кончилось, что-то ушло, и его не вернуть уже никогда... Никогда Оленька не расскажет об этом. Никому. Никогда не посмеет посмотреть в глаза рыжему, маленькому Овечкину. И с Мишкой уж никогда не будет вместе так просто и радостно. И еще что-то никогда, никогда... И никогда Оленька не поедет в деревню Ключики. Никогда.