---------------------------------------------


 Пантелеев Алексей Иванович (Пантелеев Л)
 Рассказы о Кирове

 Алексей Иванович Пантелеев 
 (Л.Пантелеев) 
 Рассказы о Кирове 
 Цикл "Рассказы о подвиге" 
 1. РАССКАЗ АРТИЛЛЕРИСТА 
 Хоть немножко и совестно мне, ребята, рассказывать, а расскажу все-таки, при каких невеселых для меня обстоятельствах я с товарищем Кировым познакомился. 
 А познакомились мы с ним так. 
 Ну, правда, мне и раньше приходилось его встречать, когда я в Астрахань с фронта приезжал. Но только тогда большей частью мы с ним на далеком расстоянии виделись. Он на трибуне выступал, а я где-нибудь на подоконнике или на какой-нибудь бочке селедочной сидел. И, конечно, разговаривать с глазу на глаз не приходилось. Но видел его хорошо. 
 И вот, когда я на него издали - на митингах да на собраниях - глядел, всегда мне казалось что он какой-то - будто из цельного камня вырубленный. Каким-то он мне всегда казался, вы знаете, суровым. Бывало о врагах революции заговорит - честное слово - страшно делается... Другой раз кулаком по столу ударит - в окнах стекла звенят. А слово скажет - так будто снаряд разорвался. 
 Ну, а потом привелось познакомиться поближе. 
 Это уж в ноябре месяце было. В девятнадцатом году. К этому времени мы оттеснили белых от Астрахани и гнали их, голубчиков, без передышки в Каспийское море. Казалось, еще день-два - и Волга от истоков до устья будет нашей, советской. 
 Но у самого моря, возле маленького калмыцкого селения Аля, бандиты очухались, перегруппировались и перешли в контратаку. И тут, возле этого Аля, завязался жестокий бой. Бойцы наши голодные были, разутые, многие не спали по пять, по шесть суток, - еле-еле держались. Одним словом, обстановка была трудная. 
 И вдруг - в самую горячую минуту - по фронту среди красноармейцев слух прошел: 
 - Киров приехал! 
 Его еще никто и не видел, не успел он из машины вылезти, а уж по фронту - будто свежий ветер подул. 
 Один человек прибыл, а будто целая дивизия на помощь пришла. 
 Весь день и всю ночь пробыл Сергей Миронович на передовых линиях. 
 Где туго дело идет, где бойцы поустали, поприуныли - там Киров со своей веселой улыбкой. 
 Где пули свистят, где снаряды рвутся - он тут как тут. 
 Перед обедом он к нам на батарею пришел. Мороз трещит, а он будто из бани - красный весь, пальто расстегнул. 
 - А ну, братцы, крой, крой, - говорит. 
 А сам на бугорок поднялся и в бинокль неприятеля разглядывает. 
 Я ему, помню, говорю: 
 - Вы бы, Сергей Миронович, побереглись маленечко. Пуля-то ведь - она, как говорится, - дура... 
 Он оглянулся, засмеялся и говорит: 
 - Э, брат. Мало ли что!.. Пуля-то, она, конечно, дура, а зато ведь - и жизнь, говорят, копейка. Правильно, а? 
 Я как-то растерялся, не нашел, что сказать, и говорю: 
 - Вам, - говорю, - товарищ Киров, видней. 
 Он опять засмеялся - и все-таки отошел в сторону. И оттуда еще раз на меня посмотрел и левым глазом мне подмигнул: дескать, погоди, брат, поговорим еще. 
 Уже к вечеру, часам к шести, наша армия по всему фронту перешла в наступление. 
 А наутро меня вызывает командир части и говорит: 
 - Тебе ответственное поручение. Спешно доставишь в Астрахань товарища Кирова. 
 Я обрадовался, говорю: 
 - Есть, товарищ командир. 
 А он говорит: 
 - Только при этом - маленькое "но". Ехать автомобилем сейчас опасно. Тут по дорогам банды гуляют. Так что самое лучшее - переправь его туда водным путем. 
 Я говорю: 
 - Как водным? 
 - Ну по Волге. На катере или на пароходе. 
 - Где ж, - я говорю, - его возьмешь, пароход-то? 
 - А тут, - говорит, - кстати у пристани какой-то болтается. 
 А я, надо вам сказать, в то время с пароходами дела не имел. Я даже на лодке в то время и то не очень-то умел ездить. Я сам из Тамбовской области, а там у нас морей и океанов не водится. 
 Так что я немножко затылок почесал. 
 Но все-таки пошел на пристань. 
 Вижу, действительно, стоит у причала какой-то маленький пароходик, под названием "Киргиз". Из трубы дым идет, на палубе матросы чего-то ковыряются. 
 Спрашиваю: 
 - Чей пароход? 
 - Наш, - говорят. 
 - Как это ваш? 
 - Ну, советский, значит. 
 - Кто командир? 
 - Вот, - говорят, - командир. Капитан товарищ Дулин. 
 Я посмотрел, вижу - пожилой человек. Борода козлиная. Брови мохнатые, под бровями глаз не видать. 
 Не знаю - не понравился мне чего-то этот дядя. Борода его, что ли, не понравилась. 
 - Вы, - говорю, - командир? 
 - Я командир. 
 - Корабль ваш в целости? 
 - Так точно, в полном порядке. 
 - Вам задание: доставите в Астрахань члена Реввоенсовета Республики товарища Кирова. 
 Вижу, у него и борода затряслась. Побледнел даже. Потом говорит: 
 - Есть доставить Кирова. 
 Через полчаса товарищ Киров прибыл на пароход. Меня он узнал, поздоровался. 
 - Здорово, - говорит, - сухопутный моряк. 
 Я говорю: 
 - Действительно, угадали, товарищ Киров. Воистину - сухопутный. 
 Но хоть я и сухопутный, а все-таки слыхал, как у них на кораблях команду подают. Кричу: 
 - Отчаливай! 
 Минута целая прошла, а пароход - ни с места. 
 Я бегу к капитану. 
 - Вы что ж, - говорю, - команды не слыхали? Кому было сказано отчаливать? 
 - Не знаю, - говорит, - кому. Здесь командир - я. Когда придет время отчалим. 
 Повернулся и на капитанский мостик пошел. И немного погодя оттуда кричит: 
 - Отдать концы! 
 Пароход загудел, запыхтел и отвалил от пристани. 
 Не прошло и десяти минут - вдруг: стоп! 
 Что такое? На самой середине реки остановка. 
 Бегу на капитанский мостик. 
 - Что еще такое? - говорю. - В чем дело? 
 - Не знаю, - говорит капитан. - По-видимому, что-то с машиной. 
 Я говорю: 
 - Как с машиной? Вы же мне говорили, что у вас корабль в полном порядке. 
 - Да. Говорил. В чем дело - не понимаю. 
 - Ах, не понимаешь? 
 Рассердился я. Задрожал весь. 
 - Если, - говорю, - через две минуты машина не будет исправлена - на месте застрелю... 
 Он даже не посмотрел на меня. 
 - Ваше дело - стрелять, мое - командовать пароходом. 
 Хотел я ему тут еще чего-нибудь покрепче сказать, - вдруг слышу: 
 - Правильно, капитан! 
 Вижу - выходит из каюты на палубу товарищ Киров. 
 - Тихо, - говорит, - братцы, тихо. Не надо шуметь. В чем дело? Почему остановка? 
 - А потому, - я говорю, - товарищ Киров, остановка, что пароходом командует изменник и предатель. Он что-то нарочно сделал с машиной. Посмотрите, довез нас до середины реки и застрял. Застрелить его, - говорю, - как собаку, и все тут. 
 Киров говорит: 
 - Погоди, дорогой. Не будем шуметь. Надо сначала посмотреть машину. 
 Подумал, скинул свое пальтишко, засучил рукава - и вижу, сам лезет в машинное отделение. Слышу, там возится, кряхтит, ощупывает чего-то, осматривает. Потом вылезает и говорит: 
 - Нет, машина в полном порядке. 
 - Вот видите, - я говорю. - Значит, он нарочно не хочет везти нас в Астрахань. Чего, - говорю, - с ним тут разговоры разговаривать. По глазам же видно - предатель. 
 И я выхватил наган и хотел уж и в самом деле убить этого человека. 
 Но Киров опять мне говорит: 
 - Не спеши, товарищ! 
 Подумал немножко, бровь почесал, подышал зачем-то - будто температуру воздуха смерил, - потом, вижу, идет к водяному ящику, где у них на пароходе запасы воды хранятся, и поднимает крышку. 
 - Ага, - говорит. - Так и есть. А ну-ка, дайте мне какой-нибудь ломик или топор. 
 Я подошел, заглянул в ящик. А ящик этот - весь, до самых краев, льдом забит. 
 - Вот видишь, какое дело, - говорит Киров. - Виноват мороз, а не капитан. Вода застыла, и машинам дышать нечем. 
 Он взял ломик и стал этим ломиком ковырять лед. 
 Через минуту пошла вода. Застучали машины. Пароход тронулся. 
 Мне, конечно, было неудобно и перед Кировым и перед капитаном. Я ушел на корму и долго там стоял и смотрел, как маленький наш пароходик ломает молодой волжский лед. 
 Вдруг слышу - подходит сзади Киров. Постоял, помолчал, руку мне на плечо положил. И говорит: 
 - Нельзя, дружок, быть таким горячим. Особенно на морозе. 
 Потом нагнулся и - в самое ухо мне. 
 - Ты знаешь, - говорит, - что такое человеческая-то жизнь? 
 Я вспомнил, как он давеча на батарее у нас сказал, и говорю: 
 - Жизнь, если не ошибаюсь, товарищ Киров, - копейка?.. 
 Он засмеялся, головой тряхнул и говорит: 
 - Э, брат, нет! Это еще поторговаться надо. Задешево-то ее никогда отдавать не стоит, а особенно если эта жизнь - чужая!.. 
 2. РАССКАЗ ПУТИЛОВЦА 
 Тогда мы как раз налаживали производство первых советских тракторов. И почти ежедневно к нам на завод приезжал товарищ Киров. Иногда даже ночью приедет. Никому не скажет, не предупредит и - здравствуйте, как поживаете? 
 Вот один раз так же, в ночную смену, он приехал, собрал мастеров, инженеров, начальников цехов - пошли в тракторную мастерскую. 
 Остановились, помню, у фрезерного станка. Разговариваем. А разговаривать трудно. В мастерской шум, грохот, машины стучат, рабочие своего Мироныча приветствуют... 
 Вдруг, я вижу, Киров замолчал, нахмурился, ухо у него как-то насторожилось. 
 Думаю - что такое? К чему это он там может прислушиваться? 
 Народ вокруг шумит, ему говорят что-то, а он стоит, брови сдвинул и все время куда-то в сторону, под машину поглядывает. 
 Я ему кричу: 
 - Что с вами, Сергей Миронович?! В чем дело? 
 Он головой помотал, поморщился и говорит: 
 - Пищит. 
 - Кто пищит? 
 - Машина пищит. 
 Тут, конечно, все замолчали. Стали слушать. И никто, вы представьте, ничего не слышит. Никакого писка. Только один старый рабочий, тот, который на фрезерном станке работал, послушал и говорит: 
 - Да, действительно... Пожалуй, шарошка маленечко поскрипывает. 
 Киров говорит: 
 - Зуб сработался. 
 - Да нет, - говорит рабочий, - не может быть, чтоб сработался. 
 - А я тебе говорю - сработался. Миллиметров на пять, на шесть. А ну, посмотри! 
 Посмотрели и - что ж вы думаете: действительно, зуб у этой шарошки сточился. Кронциркуль принесли, смерили - пять миллиметров точно. 
 Этот старик фрезеровщик до того удивился, что даже на табуретку сел. Потом говорит: 
 - Как же это вы, простите, Сергей Миронович, догадались? 
 - Как догадался? - говорит Киров. - А я, между прочим, не в институте для благородных девиц воспитывался. Я, дорогой папаша, еще в ремесленном училище с фрезером дело имел. У меня до сих пор на руках смазка не отмывается. 
 1941 
 ПРИМЕЧАНИЯ 
 РАССКАЗЫ О ПОДВИГЕ 
 Героическая тема привлекала Л.Пантелеева на протяжении всего его творчества. Неслучайно К.Чуковский называл пантелеевских героев людьми величайшей отваги и видел заслуги писателя в прославлении человека. Пантелеева интересует не только сам героический поступок, а истоки характера героя, тот путь воспитания и самовоспитания, который делает человека способным на проявление мужества и бесстрашия. 
 РАССКАЗЫ О КИРОВЕ 
 В 1941 году в Детиздате готовился отрывной календарь. Для него Пантелеев написал три небольших рассказа, два из них - о С.М.Кирове. Издание календаря не осуществилось, помешала война. Один из рассказов - "Случай на Волге" был напечатан в журнале "Костер" (1941, № 7). В дальнейшем он назывался "Рассказ артиллериста". Другой - "Рассказ путиловца" - был опубликован в № 12 "Мурзилки" за 1946 год. 
 Впервые "Рассказы о Кирове" вышли одновременно в книгах "Рассказы о подвиге" (М.-Л., "Молодая гвардия", 1948) и "Рассказы" (Лениздат, 1948). 
 Г.Антонова, Е.Путилова