---------------------------------------------


 Яковлев Юрий
 Скрипка

 Юрий Яковлевич Яковлев 
 СКРИПКА 
 ПЕРВЫЕ ОТКРЫТИЯ 
 Вы когда-нибудь стояли под окнами музыкального училища на мокром асфальте, в котором отражается свет больших прямоугольных окон? Идет невидимый мелкий дождь. 
 Торопливо шагают люди. Возникают и сразу же растворяются в сырой тьме огни машин. А из освещенных праздничных окон музыкального училища доносятся приглушенные звуки разных инструментов, и дом похож на оркестр, который настраивается перед концертом. 
 Не спешите уходить. Не обращайте внимания на дождь. Сейчас что-то случится. Может быть, распахнутся окна, и вы увидите множество ребят с трубами, флейтами, барабанами. Или раскроются двери, и на дождь выйдет большой оркестр. Он пойдет через город, и сразу станет безразлично, что льет дождь и что под ногами лужи. 
 А вы прибавьте шагу, чтобы не отстать от поющих труб и скрипок. 
 Мальчик шел из булочной, а хлеб спрятал от дождя под пальто. 
 Хлеб был теплый, он приятно грел. Словно за пазухой был не обычный черный кирпичик, а живое существо. 
 На улице было скверно. Люди мечтали поскорее добраться до крыши, очутиться на сухом месте. А он разгуливал под окнами музыкального училища. И хлеб грел его. 
 У каждого окна свой голос, своя жизнь. Мальчик услышал звук, похожий на одышку. Кто-то играл на большой басовой трубе. 
 В соседнем окне звучала неторопливая гамма: маленькая робкая рука как бы взбиралась по лесенке. Рядом ревел баян. Он растягивал ноты, словно они были на пружинах, а потом резко отпускал их. 
 Мальчик прошел мимо трубы, мимо рояля. Не заинтересовал его и баян. Он искал скрипку. И нашел ее. Она звучала в окне второго этажа. Он прислушался. Скрипка плакала и смеялась, она летала по небу и устало брела по земле. Все окна как бы умолкли и погасли. 
 Светилось только одно. Мальчик стоял под ним, а дождь тек за воротник. 
 Неожиданно кто-то положил ему руку на плечо. Он вздрогнул и обернулся. На тротуаре стояла круглолицая девочка с двумя короткими толстыми косичками. В руке девочка держала огромный виолончельный футляр. Он был мокрый и блестел. 
 - Опять ждешь? - спокойно спросила девочка. 
 Ее голос заглушил скрипку. Мальчик недовольно поморщился и пробурчал: 
 - Никого я не жду. 
 - Неправда, - не отступала девочка, - чего ради стоять на дожде, если никого не ждешь. 
 - Я ходил за хлебом, - ответил мальчик, - вот видишь... хлеб. 
 Девочка не обратила внимания на хлеб. Она сказала: 
 - Ты ждешь Диану. 
 - Нет! 
 В его голосе прозвучало отчаяние. Но круглолицая стояла на своем. 
 - Ты всегда ждешь Диану. 
 Большой черный футляр от виолончели показался ему уродливым чемоданом. Ему захотелось вырвать его из рук круглолицей и бросить в лужу. Но девочка вовремя замолчала. Он не знал, что делать, и трогал рукой теплый хлеб. 
 - Пойдем, - сказала девочка. - Что мокнуть. 
 Ему ничего не оставалось, как пойти рядом с ней. Ярко освещенный дом музыкального училища растворился в дожде. Через несколько шагов девочка протянула ему виолончель: 
 - Понеси. А то тяжело. 
 Он взял в руку этот большой нескладный предмет с чемоданной ручкой и почувствовал себя удивительно неловко. Казалось, весь город знает, что ему хочется нести скрипку, а он несет виолончель. 
 С непривычки нести виолончель было не так-то просто: она била по ногам, задевала за водосточные трубы. И его спутница вскрикивала: 
 - Ой, осторожно! Инструмент стоит кучу денег! 
 Потом она сказала: 
 - Я часто вижу тебя около музыкального училища. 
 - Я хожу за хлебом, - ответил мальчик. 
 - Ну да, - согласилась девочка. 
 Она уже не вспоминала о Диане. 
 - Знаешь что, - предложила она, - пойдем ко мне. Я сыграю тебе ноктюрн. Мы будем пить чай. 
 Он ничего не ответил. Он вдруг подумал, как было бы хорошо, если бы вместо этой круглолицей рядом была Диана. И если бы она сказала: "Я сыграю тебе ноктюрн. Мы будем пить чай". 
 Он бы нес ее скрипку, как пушинку, даже если бы она весила побольше, чем виолончель. Он бы с радостью слушал скучный ноктюрн и пил бы чай. А с этой круглолицей ему ничего не хотелось. 
 Как странно, что с одними людьми всего хочется, а с другими ничего не надо. 
 - Так пойдем ко мне? - робко повторила девочка. 
 - Все равно, - сказал он. 
 - Вот и хорошо! 
 Она улыбнулась, и лицо ее стало еще круглее. 
 Дождь не проходил. Он обволакивал фонари, здания, силуэты деревьев. Все предметы теряли форму, расплывались. Город обмяк от дождя. 
 А почему он должен стоять под окнами музыкального училища и ждать Диану? Она пробегает мимо легко и свободно, словно никто не стоит под окнами и не ждет ее. Ей все равно, стоит он или не стоит. Есть он или его нет. Она стучит каблучками по камням. 
 А эта круглолицая сама заговаривает, и не убегает, и зовет его слушать ноктюрн и пить чай. Доверяет ему виолончель, которая стоит кучу денег. 
 Он вдруг подобрел. Ему захотелось сказать своей спутнице чтото приятное. Нельзя же все время дуться. 
 - Хочешь хлеба... теплого? - спросил он. 
 Она кивнула головой. 
 Он полез за пазуху и отломил кусок хлеба. Хлеб остыл, но был мягким. 
 - Как вкусно! - сказала она. 
 Он был доволен, что ей понравился хлеб. 
 - Ты любишь музыку? - спросила девочка. 
 Он покачал головой. 
 - Это твой большой недостаток, - подчеркнула она, - но ничего. 
 Я научу тебя любить музыку. Идет? 
 - Идет! 
 Все складывалось очень хорошо. Круглолицая уже не казалась ему такой круглолицей и вообще была славная девчонка. Не задавалой, а такой как надо. Она уводила его от нудного дождя, от недоступной скрипки, от холодной Дианы. Больше он не будет искать окно со скрипкой, а будет прислушиваться к голосу виолончели. Надо только получше запомнить, какой у нее голос. 
 - Ты хороший парень... - как бы невзначай сказала его спутница. 
 И он тут же согласился с ней. 
 Он согласился с ней и вдруг как бы запнулся. Ему показалось, что это не он шагает по дождю с большой тяжелой виолончелью, а ктото другой. И этот другой не имеет никакого отношения к неприступному зданию музыкального училища, к его таинственной жизни, к ярким окнам, у которых свои разные голоса. Все пропало. И его самого уже нет... 
 В следующее мгновение он остановился. Он поставил большой черный футляр на мокрый асфальт и прислонил его к стене дома. 
 Футляр стал похож на черную ящерицу с длинной шеей и маленькой головкой. 
 Потом он крикнул: 
 - Пока! 
 И побежал. 
 - Куда ты?.. А как же ноктюрн? - крикнула ему вслед круглолицая девочка. 
 Но он не оглянулся и ничего не ответил. Он бежал обратно к музыкальному училищу, к скрипке, к самому себе.