---------------------------------------------


 Энид Блайтон
 Тайна кота из пантомимы



 НА ВОКЗАЛЕ


 Ларри и Дейзи томились в ожидании. Фатти [1] обещал зайти за ними вместе со скотч-терьером Бастером. Брат с сестрой сидели на заборе и, не сводя глаз, смотрели в сторону дороги.
 – Здорово все-таки приехать домой на каникулы, – сказала Дейзи. – Фатти, однако, следовало бы поторопиться. Иначе нам не успеть к поезду, которым едут Пип и Бетси А я ужасно хочу увидеть их поскорее. С рождественских каникул, кажется, целая вечность прошла!
 – Идет! – обрадовался Ларри и спрыгнул с забора. – И Бастер при нем. Привет, Фатти! Надо бежать, если мы хотим встретить Бетси и Пипа.
 – Времени вполне достаточно, – невозмутимо отозвался Фатти, который никуда и никогда не спешил. – Ну до чего же хорошо, что мы все опять собрались вместе. Правда? Пятеро юных сыщиков, готовых, не медля ни минуты, взяться за любую новую сверхзагадочную тайну.
 – Вуф! – сказал Бастер, чувствуя, что его слегка оттеснили в сторону.
 Фатти поправился:
 – Пять Тайноискателей и собака. Извини, Бастер.
 – Пойдемте же! – нервничала Дейзи. – Поезд вот-вот прибудет. Подумать только – позади уже почти целая неделя каникул, а мы до сих пор не видели ни Пипа, ни Бетси. Спорить готова – им самим не очень-то по душе было гостить у тетушки Софи: она такая невозможно-добродетельная, эта тетушка, такая неподкупно-строгая... Теперь из них несколько дней будут сыпаться все эти «спасибо», «пожалуйста», «будьте любезны». И хороших манер мы насмотримся вдоволь.
 – Не переживай. С них это быстро сойдет, – заверил девочку Фатти. – Скажите, кто-нибудь из вас после приезда видел уже старину Пошлипрочь?
 «Пошлипрочь» была кличка, которую ребята дали мистеру Гуну, местному полицейскому. Он их не выносил, всех пятерых, а Бастера так просто ненавидел за то, что тот имел привычку крутиться у него под ногами. Стража порядка это невыносимо раздражало. Ребята разгадали уже не одну тайну, в которую мистер Гун тщетно пытался проникнуть самостоятельно; он и относился к ним теперь с ревнивой настороженностью.
 – Это свое «пошли прочь!» он произносит всякий раз, как только завидит кого-нибудь из нашей компании. У него внутри будто автомат срабатывает, – Ларри усмехнулся. – А как вы думаете, в эти каникулы попадется нам опять нераскрытая тайна? Я бы сейчас, честное слово, мог недурно поработать мозгами над каким-нибудь симпатичным запутанным дельцем.
 Дейзи и Фатти расхохотались.
 – Слава Богу, что папа не слышит твоих слов, – сказала Дейзи. – У тебя такой скверный табель за четверть, что он наверняка поинтересовался бы – не лучше ли будет употребить серое вещество на латынь и математику. Вместо того, чтобы разгадывать чужие тайны.
 – Нет, он, наверное, пробурчал бы, глядя в его табель: «Мог найти своим мозгам лучшее применение...» или: «На всякую чепуху времени не жаль...» – возразил Фатти. – Я прекрасно знаю, что родители говорят в подобных случаях.
 – Но при твоем-то табеле ты наверняка таких слов отродясь не слышал! – Ларри был очень высокого мнения о мозгах Фатти. Точнее говоря, он ими восхищался.
 – Что верно, то верно, – скромно потупился Фатти. – Обыкновенно мне говорят: «Блестящая контрольная! Великолепное сочинение!» или: «Это гораздо, гораздо выше среднего уровня...» Ларри дал ему подзатыльник.
 – Такой застенчивый, но такой тщеславный старина Фатти! Потрясающе, дружище, как тебе удается восхвалять себя самого этаким невинным голоском...
 – Хватит спорить; слышите, поезд уже свистит. – Дейзи перешла на рысь. – Мы обязательно должны его встретить! О, бедняга Бастер, ему за нами не угнаться: лапы коротки. Давай, Бастер, жми! Опаздываем!
 Разгоряченные, запыхавшиеся, все четверо вывалились наконец из двери прямо на перрон. Бастер издал короткий восторженный визг и, сопя, кинулся обнюхивать добротные темно-синие брюки, обладатель которых неподвижно стоял у книжного ларька. Послышалось раздраженное фырканье.
 – Пошли прочь! – произнес знакомый голос. – И возьмите собаку на поводок!
 – О, мистер Гун, добрый день! – хором вскричали Фатти, Ларри и Дейзи с такой радостью, словно названный джентльмен был их ближайшим другом.
 – Мы и вообразить не могли, что увидимся с вами! Какая удача! – Фатти слегка выступил вперед и почтительно поклонился. – Надеюсь, вы в полном здравии? И вас не угнетает эта погода, или все-таки...
 Мистер Гун готовился энергично отразить нападение, но тут как раз прибыл поезд и загудел до того оглушительно, что дальнейшая беседа оказалась невозможной.
 – Смотрите, Пип! – завопил Ларри и яростно принялся махать руками над головой; шлем мистера Гуна при этом едва не свалился на землю. Бастер торопливо спрятался под скамейку. Впрочем, сидя там, он взирал на окружающих с большим достоинством, словно это кто-то другой только что едва не умер со страху. Просто Бастеру не нравились поезда. Ничего больше. Мистер Гун по-прежнему высился неподалеку.
 Бетси и Пип спрыгнули с подножки поезда веселые, возбужденные. Бетси бросилась к Фатти и обняла его.
 – О, Фатти! Я так и знала, что ты нас встретишь. Привет, Ларри! Привет, Дейзи!
 – Приветствую вас, юная Бетси... – Фатти нагнул голову и шаркнул ножкой. Он очень любил сестру Пипа. Потом шлепнул самого Пипа по спине. – С приездом! Вы вернулись вовремя. Нам как раз нужна помощь в расследовании одного невероятно таинственного происшествия.
 Сказано это было нарочито громко и должно было достичь ушей мистера Гуна. К сожалению, тот не услышал ни слова, так как обменивался рукопожатиями с другим полицейским – молодым, розовощеким, улыбающимся парнем.
 – Поглядите! – изумился Ларри. – Еще один! У нас теперь что, будет двое полицейских в Питерсвуде?
 – Понятия не имею, – Фатти пристально рассматривал собеседника мистера Гуна. – А он мне нравится больше, чем сам Гун. По виду парень славный.
 – А мне нравится, как у него торчат уши, – заявила Бетси.
 – Дуреха, – отозвался Пип. – Фатти! А где старина Бастер?
 – Здесь. Бастер, вылезай из-под скамейки, – сказал Фатти. – Стыдно быть таким трусом! Слышишь?
 Бастер выполз, пытаясь виновато вильнуть хвостом, все еще поджатым от пережитого ужаса. Но тут снова засвистел, загудел и зашипел отходящий от станции поезд, и Бастер поспешно нырнул обратно в свое убежище.
 – Бедняжка! – сочувственно покачала головой Бетси. – Будь я собакой, я и сама наверняка залезла бы под скамейку.
 – Между прочим, – ехидно заметил Пип, – совсем недавно ты тоже от испуга пряталась за мою спину, когда поезд подходил к платформе. Я помню, как однажды ты...
 – Ладно, – перебил Пипа Фатти, заметив, что Бетси покраснела. – Пора двигаться. Бастер! Вылезай наконец и не будь болваном. Поезд отмахал уже не меньше мили от станции.
 Бастер вылез, увидел сразу целых две пары темно-синих брюк и весело затрусил им навстречу. Мистер Гун отшвырнул его ботинком.
 – Опять эта собака! – воскликнул он горестно и с отвращением и повернулся к спутнику. – Обратите на этого пса особое внимание, – во всеуслышание объявил мистер Гун. – Его надо зарегистрировать. За ним нет должного присмотра, понимаете? Будьте с ним всегда начеку и не допускайте никаких дурацких выходок.
 – Господи, вас теперь, значит, будет двое вместо одного – против несчастного Бастера? – всплеснул руками Фатти, в любую минуту готовый вступить с полицейским в перепалку.
 – Ничего подобного никто не говорил, – сурово отвечал Гун. – Я уезжаю в отпуск, и мой коллега мистер П. С. Пиппин заменит меня на некоторое время. Очень рад, что вы оказались на перроне; теперь я могу показать мистеру Пиппину всю компанию и посоветовать ему не спускать с вас глаз. И с вашей собаки тоже.
 Он снова обернулся к приезжему. У того на лице было написано легкое удивление.
 – Видите этих пятерых ребятишек? Они считают себя больно умными, думают, что могут разгадать все тайны в округе. Сколько неприятностей из-за них на меня свалилось! Будьте настороже, Пиппин, и если всплывет какая-нибудь тайна, держите ее при себе. Иначе они немедленно сунут нос куда не следует – тоже мне законники аховые.
 – Спасибо за лестные рекомендации, мистер Гун, – иронически произнес Фатти. Потом дружелюбно улыбнулся второму полицейскому: – Рад приветствовать вас в Питерсвуде, мистер Пиппин. Надеюсь, вам здесь понравится. Что касается нашей пятерки, то мы в любую минуту готовы прийти вам на помощь, только кликните.
 – Ну вот, что я говорил! – мистер Гун даже побагровел, – Не могут не вмешиваться в чужие дела! Пошли прочь! Убирайтесь отсюда и уведите свою зловредную собаку. А также зарубите себе на носу: я предупрежу П. С. Пиппин обо всех ваших привычках; увидите – он не допустит никаких глупостей. Ясно?
 Мистер Гун гордо прошествовал вперед вместе со своим новым другом Пиппином. Последний, проходя мимо ребят, поглядел на них с извиняющейся улыбкой. Фатти подмигнул ему. Пиппин подмигнул в ответ.
 – Нет, мне он определенно нравится, – сказала Бетси. – У него такое симпатичное лицо. И уши...
 – Торчат. Уже слышали, – перебил сестру Пип. – Представляешь, Фатти, сколько радости будет у старины Гуна, когда он примется рассказывать П. С. Пиппину всякие ужасы про нас. Пари держу, он изобразит нас шайкой начинающих гангстеров или чем-нибудь похожим.
 – Я тоже готов спорить. Что так оно и будет, – кивнул Фатти. – Эх, послушать бы, что он станет плести. То-то у нас бы уши пылали!
 Им и вправду было бы отчего пылать. Мистер Гун с истинным наслаждением пугал Пиппина юными сыщиками и Бастером и расписывал их ужасные пороки.
 – Держите этих сопляков в ежовых рукавицах, – говорил мистер Гун. – А толстяку не позволяйте выкидывать его подлые номера. Этот мальчишка – настоящий гаденыш.
 – Да? А мне он показался славным пареньком... – удивился П. С. Пиппин.
 Мистер Гун фыркнул в ответ особенно выразительно. Так он фыркал только в состоянии крайнего возмущения.
 – Обычная хитрость! Он умеет прикидываться. Сколько раз бессовестный мальчишка испытывал на мне свои штучки, сколько раз портил все дело, сбивал меня с панталыку, подсовывал то один, то другой ложный ключ к разгадке и губил всю мою работу по расследованию. И так было с самыми лучшими, самыми выигрышными делами! Он кретин, вот он кто! Вечно кривляется и изображает дурачка...
 – А не тот ли это мальчик, о котором такого высокого мнения инспектор Дженкс? – спросил П. С. Пиппин, хмуря брови от смущения и растерянности. – Насколько я помню, инспектор говорил, что...
 Ничего более неприятного нельзя было сказать мистеру Гуну. От злости он покраснел, как рак, и с негодованием уставился на Пиппина, который смотрел на него столь же пристально, хотя и с тревогой.
 – Этот паршивец просто-напросто подлизывается к инспектору, – заявил мистер Гун. – Понимаете? Он обыкновенный подхалим, и только. Не верьте ничему из того, что говорит о нем инспектор. Ни единому слову. И сию же секунду займитесь этими проклятыми рыжими парнями, которые то и дело шныряют в наших местах.
 Глаза у П. С. Пиппина округлились.
 – Рыжими парнями? – повторил он ошеломленно. – Не понимаю.
 – Напрягитесь, Пиппин, – произнес мистер Гун начальственным тоном. – Этот Фатти... Счета нет его фокусам с переодеваниями. Рыжий парик – чаще всего! Сколько рыжих мальцов я перевидал! И всякий раз это оказывался тот же Фатти, нацепивший рыжие лохмы специально, чтобы надуть меня. Еще раз говорю вам: будьте осторожны, Пиппин. Он и над вами захочет подшутить так же подло, помяните мое слово. Это настоящий негодяй. И вся его компания – негодяи. Покоя от них нет никому. Никакого уважения к закону!
 Пиппин внимал этим словам удивленно, но также и с величайшим почтением. Мистер Гун был вдвое старше его и, конечно же, обладал огромным опытом. П. С. Пиппин был очень молод, но притом весьма энергичен. И гордился честью даже временно замещать мистера Гуна.
 – Никаких неожиданностей без меня, скорее всего, не будет, – продолжал свою речь мистер Гун, пока они, войдя в ворота, шли к его дому через небольшой сад, разбитый перед окнами. – Но если все-таки что-нибудь стрясется, держите дело в тайне и хорошенько следите, Пиппин, чтобы толстяк и его приятели ничего не унюхали. И тут же пошлите за мной. Ясно? И еще одно. Постарайтесь, придравшись к чему-нибудь, посадить под замок этого терьера. Это опаснейший пес, и я хотел бы от него избавиться. Подумайте, как бы это организовать.
 П. С. Пиппин был изрядно озадачен. Ему-то самому понравились и дети, и собака. Почему у мистера Гуна такое нетерпимое к ним отношение? И такие необъяснимые идеи на их счет?.. Тем не менее ему предстояло во всем этом разобраться. П. С. Пиппин твердо решил сделать для мистера Гуна все, что в его силах. Абсолютно все!




 НЕБОЛЬШОЙ, НО СЛАВНЫЙ ПЛАН, КАСАЮЩИЙСЯ ПИППИНА


 Юные сыщики были страшно рады вновь собраться вместе. Пасхальные каникулы, как известно, гораздо короче летних, а к тому же прошла уже целая неделя, пока Пип и Бетси, гостившие у своей тетушки, вернулись домой: времени, таким образом, осталось не очень много.
 – Неполных три недели... – грустно покачал головой Ларри. – Хоть бы с погодой повезло! Тогда по крайней мере можно будет устроить велосипедные гонки, да и несколько пикников не помешают...
 – Между прочим, в нашем театре идет неплохой спектакль, – заметила Дейзи. – Скетч-пантомима про Дика Уиттингтона. Ужасно смешно! Я-то сама видела, но с удовольствием пойду еще раз вместе с вами.
 – А, значит, эта труппа еще здесь? – заинтересовался Фатти. – Как же, как же... Я ведь посмотрел у них кое-что, когда приезжал на Рождество. Актеры, честно говоря, играли довольно скверно. Я еще подумал: им бы меня попробовать на некоторые роли. Знаете, я ведь в школе, в последней четверти...
 – Ради Бога, Фатти, не рассказывай нам, что ты снова играл главную роль в самодеятельном спектакле! – взмолился Ларри. – Разве кто-нибудь другой посмеет претендовать на такую честь в вашей школе?
 – А что? Фатти действительно замечательный актер, – сказала Бетси примиряюще. – Он умеет так переодеться, что даже нас вводит в заблуждение. Фатти, а в этот раз ты будешь кого-нибудь изображать? Пожалуйста, придумай себе роль! Помнишь, как ты переоделся продавщицей воздушных шаров и торговал на улице?
 – Да, а старина Пошлипрочь шел мимо и привязался, чтобы ты предъявил ему патент на продажу, – рассмеялась Дейзи. – А на тебе был миллион нижних юбок, и ты сделал вид, что не можешь отыскать в них бумагу...
 – Как же! – Ларри тоже припомнил эту сценку. – А Бетси обо всем догадалась, потому как вдруг заметила, что ты вытираешь о тряпку испачканные руки. Именно это навело ее на мысль, что перед нами вовсе не торговка. Я еще тогда подумал, что Бетси очень сообразительная.
 – Ладно. Вы меня убедили, что я должен немедленно кем-нибудь прикинуться, – усмехнулся Фатти. – Как насчет того, чтобы сыграть небольшую шутку с П. С. Пиппином? Имечко просто прелестное..
 – Оно ему, между прочим, как раз подходит, – улыбнулась в ответ Бетси. – У него щеки – словно яблочки, и яблочки именно сорта пепин: круглые, спелые, очень аппетитные на вид.
 Раздался оглушительный хохот.
 – Вот ты ему это и скажи, – посоветовал сестре Пип. – Прямо пойди и скажи: «Дорогой мой круглый, спелый, очень аппетитный на вид Пиппин!» То-то он обалдеет от восторга...
 – Не мели глупости, – Бетси обиделась. – Как будто я правда собираюсь ему самому говорить такие вещи! Просто он мне понравился.
 – Хорошо бы случилось что-нибудь этакое, пока Гун в отпуске, – мечтательно промолвил Фатти. – Не такой же он балбес, этот Пиппин, чтобы упустить шанс раскрыть тайну. Я пари готов держать, что мы бы ему превосходно помогли в таком деле. И он, не сомневаюсь, по достоинству оценил бы нашу помощь. Глядя на него, не скажешь, что он зверски умен, да и в слежке он просто не может быть так же ловок, как Гун: у Гуна опыт, Гун старше. Пиппин-то выглядит куда моложе. Бьюсь об заклад, мы смогли бы управиться с любой тайной лучше него. Мы уже их сколько разгадали? Целых шесть!
 – Но не каждые же каникулы попадается тайна, – возразил Ларри.
 – А давайте сами выдумаем тайну для П. С. Пиппина, – внезапно предложила Бетси. – Такую маленькую-маленькую. Совсем крохотную. И чтобы улики были, и ключ к разгадке. И все остальное, что полагается. Это бы его ужасно взбудоражило.
 Четверо ребятишек в полном недоумении уставились на девочку. Потом Фатти неожиданно рассмеялся:
 – Слушайте, Бетси придумала гениальную вещь! Ларри прав – тайны не плывут в руки, как по заказу, каждые каникулы; я и сам не жду, что в ближайшие три недели что-нибудь этакое непременно случится. Вот и надо ее состряпать для этого симпатичного, круглого, спелого Пиппина. Пусть разбирается!
 Все разволновались, зашумели. Жизнь снова обрела смысл. Предстояло пустить в дело изобретательность, фантазию, а потом, предвкушая удовольствие, ждать, как развернутся события.
 – Бьюсь об заклад, – потирал руки Ларри, – он испишет уйму бумажек, все занесет в отчет и с гордостью представит его Гуну. А Гун, держу пари, заподозрит неладное и в конце концов поймет, что это наших рук дело. И оба сядут в лужу. Вот будет потеха!
 – Идея и в самом деле замечательная. – Фатти был очень доволен. – Для Пиппина это будет славная работенка и повод пошевелить мозгами; для нас – забава, а вот Гун от злости с ума сойдет, когда вернется. Даю руку на отсечение, он хорошенько проинструктировал Пиппина насчет нас, и вот теперь, приехав, обнаружит, что тот лишь зря убил время на разгадывание мнимой тайны.
 – Какую же историю нам все-таки придумать? – Бетси было приятно, что ее идея пришлась по душе остальным. – Пусть это будет что-нибудь такое, где Фатти сможет переодеваться и менять внешность. Мне страшно нравится, когда он это делает.
 – Давайте все вместе подумаем как следует, – сказал Фатти. – Наша задача – возбудить подозрения; значит, в первую очередь нужны действия, которые заставят П. С. Пиппина решить, что в городе что-то случилось. Тут он примется разнюхивать, выслеживать – и наткнется на несколько путеводных ниточек.
 – Которые мы ему подложим! – Бетси взвизгнула от смеха. – Ой, да! Только я знаю, что мне самой ничего не выдумать. Думайте вы, и поскорее...
 Несколько минут царило молчание. Бетси, как она и предупреждала, не осенила ни одна мысль.
 – Так. Кто-нибудь что-нибудь придумал? – спросил Фатти. – Дейзи, ты?
 – Какая-то мыслишка промелькнула, только слабоватая. А что, если послать Пиппину по почте таинственное письмо?
 – Не годится, – отвечал Фатти. – Он сразу же заподозрит нас. Ларри, тебе что-нибудь пришло в голову?
 – А что, если учинить ночью какой-нибудь таинственный шум на задах дома, где живет Пиппин? – Ларри понурился. – Никуда не годится, я и сам знаю.
 – Да, не густо, – согласился Фатти. – Это ни к чему не приведет. Нам ведь нужно подстегнуть Пиппина взяться за розыски, нужно, чтобы он подумал, будто напал на важный след.
 – У меня идея тоже не выдающаяся, – заговорил Пип. – Спрятаться ночью в саду и, подождав, пока Пиппин вернется со службы, прошептать что-нибудь хором, а потом удрать. Пусть он решит, будто кто-то затевает недоброе. Как вы считаете?
 – Здесь что-то есть, – объявил Фатти после некоторого раздумья. – Отсюда можно двигаться дальше. Дайте мне поразмыслить, и я соображу, как раскрутить идею Пипа.
 Все почтительно смолкли и, не отрываясь, глядели на Фатти, на то, как он кусает губы и хмурит брови. Великий Мозг включился в работу!
 – Кажется, придумал, – сказал Фатти. – Мы поступим следующим образом. Я оденусь как хулиган или бандит и подыщу такую же одежду для Ларри. Выясним, в какие часы и по какому маршруту Пиппин обходит вечерами свой участок, спрячемся в саду пустого дома и будем ждать.
 Он на секунду задумался, потом решительно тряхнул головой.
 – Все правильно. Мы дождемся его появления и начнем что-нибудь громко шептать – так, чтобы он услышал и нас окликнул. Тогда мы бросимся наутек, сделав вид, будто испугались.
 – Ну, и к чему все это приведет? – скептически прищурился Ларри.
 – Потерпи чуть-чуть и поймешь. – Фатти наслаждался собственной мудростью. – Так. Значит, мы благополучно даем деру, а что станет делать Пиппин? Пиппин, конечно, войдет в сад и, достав электрический фонарик, примется осматривать каждую щепочку... Тут-то он и наткнется на обрывки записки.
 – О-о... – Бетси трепетала от возбуждения. – А что в записке?
 – Место следующей встречи. Только надо будет придумать вариант поинтереснее. И когда наш симпатичный, круглый, спелый Пиппин в названное место прибудет, он обнаружит несколько прелестных путеводных ниточек, несколько очаровательных ключиков к разгадке несуществующей тайны.
 – Которые мы ему подсунем! – ухмыльнулся Пип. – Фатти, это высший класс. Ты молодчина! Пиппина мы приведем точно туда, куда требуется.
 – Путеводные ниточки поведут его еще дальше. Пиппин приобретет недурной опыт охоты за призраками. Впрочем, ему это занятие, мне кажется, доставит удовольствие. Но представляете себе физиономию Гуна, когда он все узнает? Он же сразу догадается, чьи это шутки!
 – Фатти, а когда мы начнем действовать? Ой, хорошо бы поскорее, – просила Бетси. – Может, вам с Ларри начать прямо сегодня?
 – Сегодня нельзя, – отрезал Фатти. – Сначала надо выяснить, когда Пиппин отправляется в обход. И подыскать пустой дом у него на пути. Ларри, мы с тобой вечером последим за его маршрутом. Гун обычно начинал обход примерно в половине восьмого. Сможешь ты к этому времени удрать из дому и прибежать ко мне?
 – Думаю, что смогу, – ответил Ларри. – Мы ужинаем в семь. Я все по-быстрому смолочу и буду у тебя вовремя.
 Итак, было решено, что Ларри и Фатти вечером того же дня установят маршрут мистера Пиппина, чтобы следующей ночью приготовить ему небольшой сюрприз. Бетси дрожала от волнения. Ей очень нравилась идея Фатти: приключение не сулило страхов, какими бывает чревата настоящая тайна, и целиком было подконтрольно ребятам. Наказанием оно тоже не грозило – разве что нагоняем от Гуна.
 Ларри явился к дому Фатти ровно в двадцать пять минут восьмого. Уже почти стемнело. Маскарада они не затевали, поскольку не было времени сконструировать костюм для Ларри. Бесшумно выскользнув из дома Фатти, мальчики направились к жилищу мистера Гуна. П. С. Пиппин бесспорно получил пристанище именно там.
 Они слышали, как зазвонил телефон в комнате, как Пиппин несколько минут с кем-то разговаривал. Потом он положил трубку, и свет в окне тут же погас.
 – Он выходит. Прижмемся поближе к кустам, – скомандовал Фатти.
 П. С. Пиппин неторопливо шел к воротам. Ботинки у него были подбиты резиной и шума поэтому почти не производили. Потом он двинулся по тротуару, понемногу удаляясь от ребят.
 – Пошли! – шепнул Фатти. – Надо точно знать, куда он держит путь.
 Соблюдая осторожность, они последовали за полицейским. Пиппин направился к главной улице. По дороге он с величайшей добросовестностью дергал ручки дверей и осматривал окна лавок, дабы убедиться, что они прочно заперты. Мальчикам изрядно надоели эти бесчисленные проверки, во время которых П. С. Пиппин всякий раз останавливался, и им приходилось поспешно прятаться.
 Примерно через час П. С. Пиппин, видимо, решил, что грабителям не удастся забраться ни в один магазинчик на главной улице. Во всяком случае нынешней ночью. Он погасил фонарь и свернул в переулок. Мальчики неслышно крались следом.
 Своей бесшумной походкой Пиппин некоторое время следовал, не замедляя шага, потом опять притормозил: заинтересовался замком какого-то гаража.
 – Почему он так медленно делает свой обход? – не выдержал Ларри. И добавил свистящим шепотом: – Я чертовски устал от этих остановок...
 Пиппин между тем двинулся дальше. У него определенно был собственный, отработанный метод обхода: вперед – по одной стороне тротуара, назад – по другой. Потом он переходил на следующую улицу, где все повторялось сначала... Если этот метод применялся ежевечерне, то найти место, чтобы спрятаться и ждать его появления, было нетрудно.
 – Девять, – приглушенным голосом вымолвил Фатти, услышав громкий бой часов на церковной башне. – Сейчас мы находимся на Уиллоу-Роуд. Где-то здесь напротив есть пустой дом. Мы могли бы завтра вечером около девяти спрятаться там в саду. Тут-то мы его и напугали бы, когда он будет проходить мимо... Смотри, смотри – он высвечивает фонариком ворота. Значит, решено, так и поступим – спрячемся здесь в саду.
 – Договорились, – Ларри облегченно вздохнул. – Я, правда, притомился оттого, что каждую минуту надо куда-то прятаться, да и ветер холодный. Пошли домой. Утром встретимся у Пипа и расскажем ребятам, что надумали.
 – Ладно. – Фатти тоже был доволен, что больше не надо ходить по пятам за П. С. Пиппином. – До завтра! Тс-с! Пиппин возвращается.
 Они шмыгнули за изгородь и затаились, пока шаги полицейского не стихли вдали.
 – Черт возьми! Я едва не чихнул, – прошептал Ларри. – Уходим – я замерз.
 Они тронулись в обратный путь. Ларри, придя домой, рассказал Дейзи, что они нашли отличное место, где можно спрятаться. Фатти же принялся обдумывать их завтрашний наряд. Вытащив на свет Божий груду старой одежды, он пристально, долго изучал ее. «Готовьтесь, П. С. Пиппин, – говорил сам себе Фатти, – отличный подарочек ожидает вас завтра!»




 ДВА БАНДИТА И П. С ПИППИН


 На следующий день все пятеро живо обсуждали план дальнейших действий. Бастер сидел тут же, подняв уши и внимательно слушая.
 – Прости, старичок, но тебе в этот раз делать, боюсь, нечего. – Фатти легонько похлопал маленького шотландца но загривку. – Не взыщи – придется посидеть дома на привязи. Я же не могу, чтобы ты мчался за мной по улице, а потом лаял на Пиппина, когда тот пройдет мимо нашего укрытия.
 – Вуф! – мрачно сказал Бастер и лег на лапы, всем своим видом показывая, что больше не испытывает ни малейшего интереса к предмету обсуждения.
 – Бедняжка Бастер, – покачала головой Бетси, проводя носком туфли по спине собаки. – Я знаю, ты не выносишь, когда тебя оставляют одного. Но это не настоящая тайна, Бастер, поверь мне. Это тайна выдуманная.
 Было решено, что Ларри и Фатти переоденутся в доме у Ларри. Дом стоял неподалеку от места, где мальчикам предстояло устроить засаду. Да и потом бежать обратно будет ближе и безопаснее.
 – После чая я принесу чемодан с одеждой, – сказал Фатти. – Можно будет спрятать его у тебя в саду, Ларри? Где-нибудь под навесом или в сарае? А то взрослые всегда с подозрением смотрят на такие вещи. Им уже невесть что мерещится. Если я появлюсь в вашем доме с чемоданом, твоя мать, вполне вероятно, захочет выяснить, что в нем находится.
 – Ты прав, – согласился. Ларри. – В конце сада есть небольшой сарай, где хранится садовый инструмент. Там мы и встретимся в назначенное время и в полной безопасности поработаем над своим видом. А что мы наденем на себя?
 – Можно нам тоже прийти и посмотреть, как вы гримируетесь и переодеваетесь? – спросила Бетси, которая не любила упускать ничего из того, что можно не упустить. – Можно, правда? Мы с Пипом легко ускользнем из дому сразу после ужина, когда родители будут в полной уверенности, что мы читаем у себя в комнате.
 – Да, погоди, – вспомнил Пип, – мама же сегодня идет в театр. – Значит, нам вообще ничего не стоит прийти в сарай и поглядеть на вашу работу.
 Итак, ровно в восемь вечера Фатти, Ларри, Дейзи, Пип и Бетси заперлись в сарайчике. Фатти завесил окошко старым мешком, чтобы оттуда на улицу не проникал свет, и они с Ларри принялись за дело.
 – Нам бы надо выглядеть как можно страшнее, – озабоченно говорил Фатти. – Держу пари, что Пиппин направит на нас луч своего фонарика. Тут-то мы и должны дать ему возможность хорошенько разглядеть наши бандитские рожи. Смотри, Ларри, тебе придется надеть эти устрашающие усы. Видишь рыжий парик? Он мой. Наденешь точно такой же под старую кепку. Вид у тебя получится жуткий.
 Бетси глядела на обоих мальчишек как зачарованная. Фатти был выдающийся костюмер. У него дома лежала целая куча книг по искусству переодевания, и не было почти ничего в этой области, чего бы он не знал. К тому же он собрал превосходную коллекцию фальшивых бровей, усов, бород и даже пластмассовых челюстей, которые накладывал поверх собственных зубов, и тогда те торчали из-под губы, наводя ужас на встречных.
 Фатти привязал к подбородку клочковатую грязную бороду. Скривил лицо и подложил черного грима в морщины. Потом прилепил лохматые брови, что мгновенно изменило его до неузнаваемости.
 Бетси даже негромко охнула:
 – Ты ужасен, Фатти! И совсем на себя не похож. Я даже смотреть на тебя не могу.
 – Ну и не смотри. – Фатти ухмыльнулся, и тут стали видны черные дыры в его передних зубах. Бетси в испуге уставилась на них.
 – Фатти! Где твои зубы? Двух впереди не хватает!
 – Я их просто вымазал черной краской. – Фатти снова ухмыльнулся; ухмылка на этот раз получилась еще более гнусная. – При этом освещении кажется, будто они выпали.
 Он надел парик с жидкими волосами, в беспорядке выбивавшимися из-под шапки, сморщил физиономию и повел бородой в сторону Бетси и Дейзи.
 – Ты отвратителен и страшен, – поежилась Дейзи. – Счастье, что мне не предстоит нечаянно наткнуться на тебя сегодня вечером. Я бы окаменела от испуга... Господи, Бетси, посмотри на Ларри! Он почти так же ужасен, как Фатти. Ларри, да не изображай ты косого! Ларри между тем довольно правдоподобно скосил глаза, а лицо скривил так сильно, что усы съехали на сторону.
 – Оставь как есть, не трогай, – быстро сказал Фатти. – Теперь ты чистый идиот; хотя нельзя сказать, чтобы это сильно изменило твою первоначальную внешность.
 Ларри стукнул его по спине.
 – Думай, что говоришь! – прорычал он басом. – Я – грозный Луппи Леонард из Линкольна.
 – Действительно, похож, – заметила Дейзи. – Вы оба производите чудовищное впечатление. Пиппин не поверит, что вы настоящие, когда увидит.
 Фатти нахмурился.
 – Думаешь, Пиппин поймет, что это маскарад? – спросил он с тревогой. – Мы что, перестарались?
 – Да нет же, нет, – Дейзи улыбнулась. – В конце концов, полицейскому приходится иметь дело с таким количеством бандитов и негодяев! Некоторые наверняка выглядят не менее отталкивающе, чем ты и Ларри. Но, честное слово, до чего же у вас сейчас дикий вид! Я и представить не могла... Вы мне обязательно приснитесь сегодня ночью.
 – А время-то, между прочим, не ждет, – заметил Пип, глянув на часы. До того он сидел молча и даже слегка дулся за то, что его не берут «на дело». Хотя, с другой стороны, понимал, что Фатти прав: он. Пип, недостаточно высок, чтобы сойти за мужчину, в отличие от Фатти и Ларри. Те оба рослые, крупные, особенно, конечно, первый.
 – Святые слова. Пора двигаться, – сказал Фатти, и Ларри осторожно отворил дверь сарая.
 – Нам придется пройти мимо дверей кухни, – предупредил он. – Но это не опасно. Никто не услышит.
 Два бандита устрашающего вида на цыпочках дошли по дорожке до дверей кухни. Они уже почти свернули за дом, когда дверь внезапно отворилась и луч света озарил обоих. Раздался громкий крик, после чего дверь с силой захлопнулась.
 – Ну надо же! Это Дженит, наша кухарка, – тихонько проговорила Дейзи. – Бедняжка, я думаю, в жизни ничего более жуткого не видела... Бегите, пока она не позвала папу!
 Ребята, не мешкая, бросились к воротам. Бетси и Пип отправились восвояси. Дейзи, войдя в дом через парадную дверь, услышала, как Дженит, захлебываясь от волнения, рассказывает ее отцу про двух ужасных громил в сада.
 – Оба такие большущие, сэр, такие страшенные – футов шести росту, не меньше. Свирепо на меня глянули, а глаза пронзительные, и зарычали, как собаки.
 Дейзи хихикнула и пошла наверх. Ничего удивительного, что Дженит так испугалась. Эта парочка и впрямь производила незабываемое впечатление.
 Тем временем Фатти и Ларри с осторожностью, стараясь никому не попасться на глаза, продвигались в направлении пустого дома. Всякий раз, услышав шаги на темной улице, они торопливо переходили на другую сторону или прятались. Их никто не заметил. Это было весьма кстати. Первый же встречный мог поднять тревогу, завидев двух бродяг столь, мягко говоря, необычной внешности.
 Наконец они добрались до пустого дома и прошмыгнули в ворота. В саду оказалась еще и боковая калитка.
 – Когда Пиппин подойдет поближе, мы начнем шептать прямо отсюда, из-за куста, – давал Фатти последние наставления сообщнику. – А потом, когда он войдет в ворота разузнать, в чем дело, рванем на улицу, через боковой выход. Пусть он посветит нам в лицо фонариком: ему все равно не узнать нас в этих одеяниях.
 – Все правильно, – кивнул головой Ларри. – Ты не забыл записку?
 Фатти достал из кармана конверт, где лежал грязный листок бумаги, разорванный не то на шесть, не то на восемь частей. На нем рукой Фатти были выведены загадочные слова: «Позади театра. Десять вечера. Пятница». Он усмехнулся, глядя на клочки записки и вспоминая, как составлял коротенькое послание.
 – Когда Пиппин придет в пятницу к театру, он обнаружит сразу несколько «ключей» к разгадке тайны. Великолепных, неповторимых «ключиков», – сказал он Ларри.
 Он раскидал клочки бумаги по земле вокруг куста, за которым укрылись они с Ларри. Теперь оставалось только лежать и ждать ничего не подозревающего Пиппина, которому предстояло появиться, подобрать обрывки и сложить их воедино.
 – Ш-ш! – Ларри вдруг поднял голову. – Это он. Я знаю его смешное покашливание, хотя шаги пока не слышны. Ага! Вот и шаги.
 Они не издали ни звука, пока П. С. Пиппин не приблизился к саду. Тогда Фатти свистящим шепотом произнес нечто неразборчивое. Ларри тут же потряс куст; зашуршали ветки. Фатти сказал: «С-с-с!», и П. С. Пиппин мгновенно включил свой фонарик.
 – Эй! Кто там? Выходите! – прозвучал резкий окрик.
 – Остаемся на месте. – Фатти повернулся к Ларри. – Надо, чтобы он на нас взглянул.
 Ларри снова потряс куст. Пиппин тотчас направил туда фонарь и обомлел, увидев две зверские физиономии, обращенные прямо к нему. Бандиты! Затевается что-то недоброе... Он обязан принять срочные меры!
 – Теперь пора! – решил Фатти, едва полицейский отворил ворота и торопливо шагнул внутрь.
 Мальчишки выскочили через боковую калитку и понеслись по улице. П. С. Пиппин, что называется, висел у них на хвосте. Увы, он без раздумий бросился вслед.
 – Стойте! Остановитесь! – кричал полицейский.
 Такую ситуацию ребята не предвидели. А что, если кто-нибудь действительно их остановит? Вот будет номер!
 К счастью, никто даже не попытался это сделать. Правда, здешний мясник, вышедший с женой прогуляться и подышать воздухом в этот прекрасный весенний вечер, шагнул было им навстречу, но, разглядев в свете уличного фонаря устрашающие брови и морщины Фатти, быстро передумал. Ребята промчались мимо него целые и невредимые.
 Слава Богу, наконец показался дом Ларри. Добравшись до сарая, мальчики повалились на пол, тяжело дыша и отдуваясь. Через пару минут Фатти засмеялся:
 – Отличная работа, Ларри! Он вернется на наше место со своим фонариком и будет шарить вокруг, и найдет обрывки записки, и в пятницу явится вовремя, как миленький, за дальнейшими указаниями. Я лично получил большое удовольствие. А ты?
 – Я тоже, – сказал Ларри. – Но мне бы только не хотелось так уж сразу кончать наш чудесный маскарад. Разве нельзя в теперешнем виде немножко погулять по городу и кое-кому показаться? Хорошим людям, я имею в виду!
 – Этого лучше не делать, – возразил Фатти. – Давай-ка переоденемся. Со своей стороны, я тебе вот что скажу: я бы предпочел, чтобы не Пиппин, а старый Гун гонялся за нами и вынюхивал, куда мы делись. Для него это была бы будь здоров какая передряга!
 Тем временем П. С. Пиппин возвращался к дому, в саду которого прятались два негодяя. Он был сильно взволнован. Надежд на то, что в отсутствие мистера Гуна случится что-нибудь экстраординарное, у него с самого начала не было. Но теперь обстоятельства круто переменились. Два злодея в саду пустого дома безусловно готовили крупнее ограбление, возможно, даже и со взломом!
 Электрическим фонариком П. С. Пиппин осветил то место под кустом, где совсем недавно видел бандитов. Он рассчитывал осмотреть отпечатки ботинок. Ага! Их осталось великое множество. Но было обнаружено еще и нечто другое – обрывки какого-то письма. Уж не эти ли самые парни бросили их на землю?
 Достав записную книжку, П. С. Пиппин аккуратно сложил клочки бумаги в карманчик обложки. Клочков оказалось ровно восемь, и на каждом были написаны какие-то слова.
 Он решил спокойно разобраться в этом деле дома. Потом вынул складной метр и тщательно замерил отпечатки ботинок на сырой земле. Поискал вокруг окурок сигареты или еще какую-нибудь улику. К сожалению, кроме бумажных обрывков ничего не обнаружил. Миновала полночь, но П. С. Пиппин бодрствовал. Он складывал вместе клочки бумаги, добираясь до смысла прочитанного, составлял описание двух мужчин разбойничьего вида и пытался графически изобразить отпечатки их ног. Он был очень серьезен и одновременно исполнен радости. Свое первое дело он собирался провести наилучшим образом. Он твердо вознамерился пойти к театру вечером в пятницу, причем задолго до десяти, и посмотреть, что там превзойдет. Все это обещало быть очень и очень серьезным.




 ПОЛНЫМ-ПОЛНО РЫЖИХ И СТОЛЬКО ЖЕ «КЛЮЧЕЙ»


 Они вдоволь посмеялись над шуткой, которую удалось сыграть с доверчивым Пиппином. Ларри встретил полицейского на следующее утро и остановился побеседовать.
 Мистер Пиппин, помня предостережения мистера Гуна насчет пятерки озорников, посмотрел на мальчишку с сомнением. Пусть это и не тот опасный толстяк, но все-таки один из их компании.
 – Доброе утро, мистер Пиппин, – начал Ларри вежливо. – В округе все спокойно?
 – Разумеется, – отвечал мистер Пиппин. – Питерсвуд – прекрасное место. Мне он всегда нравился. А ты приехал на пасхальные каникулы?
 – Именно, – Ларри кивнул. – А... скажите, мистер Пиппин, не набрели ли вы случайно на что-нибудь такое, знаете, странное, таинственнее?
 Мистер Пиппин улыбнулся.
 – Если бы даже и набрел, вам не сказал бы ни слова. Меня насчет вашей пятерки как следует проинструктировали. Ясно?
 – Ясно. Просто мы думали, что, вероятно, что-то необычное все же случилось и вам это известно. Между прочим, нашу кухарку вчера вечером сильно напугали какие-то два проходимца. Она их заметила в саду, около двери черного хода. Что они там делали, никто не знает.
 Мистер Пиппин тотчас сделал стойку.
 – Правда? И как они выглядели?
 – Она говорит, что одни был рыжий. Не вы лучше ее расспросите, если вам нужны подробности. А почему это вас заинтересовало? Вы что, тоже их видели?
 – Может, видел, а может, и нет, – с некоторым раздражением отозвался мистер Пиппин и, кивнув Ларри, отправился дальше.
 Он шел, напряженно обдумывая услышанное. Итак, кухарка Ларри тоже видела рыжеволосого. Скорее всего, это тот же рыжеволосый парень, который со своим сообщником прятался в саду минувшим вечером. Что они задумали? Пиппин решил все-таки поговорить с кухаркой и намерение свое выполнил безотлагательно.
 Из дома Ларри Пиппин вышел, унося с собой леденящее душу свидетельство о двух огромных злодеях, по меньшей мере шести футов росту, которые рычали, выли, визжали и корчили рожи.
 Один из них бесспорно был рыжий. Мистер Пиппин стал присматриваться к людям с рыжими волосами. На случайно попавшегося ему на улице сапожника, мистера Керрн, обладателя огненно-красной шевелюры, он поглядел с таким подозрением, что сапожник не на шутку испугался.
 Еще П. С. Пиппин наткнулся на брата викария, [2] доброго и совершенно безобидного человека, имевшего привычку каждое утро трижды объезжать вокруг городка на своем мотоцикле. Он был начинающий водитель и отрабатывал езду. Когда мистер Пиппин в третий раз посмотрел на него долгим, изучающим взглядом, бедняга решил, что случилось неладное. Сам мистер Пиппин в свою очередь изумлялся про себя – сколько еще раз мимо него проедет этот рыжий мотоциклист.
 Когда Ларри пересказал друзьям разговор с Пиппином, а Фатти собственными ушами услышал от кухарки Дженит, что полицейский действительно расспрашивал ее о рыжем негодяе, возник новый конструктивный замысел.
 – Думаю, еще один небольшой маскарад не повредит, – со смехом заявил Фатти. – Несколько рыжих парней безусловно заинтересуют нашего симпатичного, круглого, спелого Пиппина.
 Часов приблизительно в двенадцать в Питерсвуде объявился молоденький рыжий телеграфист на велосипеде, что-то громко насвистывающий. При виде мистера Пиппина он затормозил и спросил, как попасть на какую-то улочку. Полицейский посмотрел на него внимательно. Еще один рыжеволосый! Кажется, конца им здесь не будет.
 Получасом позже возле пораженного Пиппина остановился еще один рыжий. На сей раз это был мужчина с корзинкой. Черные брови у него на лице диковато выглядели рядом с ярко рыжими волосами, а уродливые передние зубы выступали далеко вперед. Видимо, по этой причине он страшно шепелявил.
 – Исфинифе, – произнес человек, – пофалусфа, скафыфе, где пофта.
 Поначалу П. С. Пиппин подумал, что перед ним иностранец, но потом догадался, в чем дело. Он поглядел на него пристально. Опять рыжий! И какой необычный... Однако ни он, ни остальные не были похожи на вчерашнего бродягу..
 В половине третьего очередной рыжий малый позвонил у дверей П. С. Пиппина и вручил ему газету, Объяснив, что почтальон нечаянно отнес ее в соседний дом. Пиппин решил, что это газета, которую выписывает Гун, и поблагодарил. Но потом, что-то заподозрив, молча уставился на посетителя, сосредоточенно сдвинув брови. Фатти тоже, не мигая, бестрепетно смотрел в глаза полицейскому.
 Ощущая тревогу, хотя и не понимая ее происхождения, П. С. Пиппин запер дверь и вернулся в гостиную. Он решил, что если сегодня увидит еще хоть одного рыжего, то пойдет к глазному врачу и выяснит, что у него со зрением.
 В половине шестого, едва выйдя из дому и направляясь на пост, Пиппин нос к носу столкнулся с пожилым мужчиной; тот шел, слегка прихрамывая и опираясь на палку; из-под шапки у него во все стороны торчали ярко-рыжие космы.
 – У меня галлюцинации, – сказал себе бедный мистер Пиппин. – Я помешался на рыжих.
 В этот момент его словно что-то толкнуло.
 – Господи! Ведь именно о них толковал мистер Гун! Он же предупреждал меня насчет рыжих парней, которые шатаются по округе. Кто они? Опять «союз рыжих»? [3] Ах, да, мистер Гун сказал, что все это проделки Фатти. Но, с другой стороны, не может же мальчишка быть таким искусным и ловким!
 Мистер Пиппин начал перебирать в уме всех людей с рыжими волосами, виденных за день. Особое подозрение, по его мнению, вызывал мужчина на мотоцикле, трижды проезжавший мимо.
 – Ладно, – мрачно решил мистер Пиппин. – Подождем пока попадется новый. Если со мной ведут игру, то и мне не грех поиграть немножко. Следующий рыжий узнает у меня, почем фунт лиха.
 Надо же такому случиться, что следующим оказался брат викария, ехавший на почту за письмами и газетами. Мистер Пиппин шагнул на дорогу и загородил ему проезд.
 Брат викария с силой нажал на клаксон, однако мистер Пиппин не шелохнулся. Пришлось резко затормозить, мотоцикл стал как вкопанный, но водитель едва не перелетел через голову.
 – Что это значит, констебль? – ошеломленно спросил он. – Я чудом на вас не наехал.
 – Будьте добры, назовите ваши имя и адрес. – Мистер Пиппин вытащил блокнот.
 – Меня зовут Теодор Твит, а живу я в доме викария, – с достоинством сообщил спрашиваемый.
 – Ну, еще бы! – саркастически усмехнулся мистер Пиппин. – Знаете, я сомневаюсь, что вы там живете. Не надейтесь так просто от меня отделаться.
 Мистер Твит подумал, что полицейский сошел с ума, и посмотрел на него с тревогой. Пиппин, приняв тревогу за страх, без предупреждения вцепился в его густые рыжие волосы.
 – Ой! – вскрикнул мистер Твит и почти упал с мотоцикла. – Констебль! Что это значит?
 Мистер Пиппин был совершенно уверен, что у него в руке останется клок рыжих волос. Этого не случилось, и он пришел в ужас. Молча, не отвечая, он глядел на мистера Твита. Бело-розовое лицо его покрылось густым румянцем.
 – Вы здоровы, констебль? – осведомился мистер Твит, потирая голову в том месте, где мистер Пиппин чуть не выдрал ему волосы. – Слава Богу, вон идет моя сестра. Мюриел, подойди, пожалуйста, объясни констеблю, кто я такой. Мне он, я вижу, не верит.
 Тут мистер Пиппин заметил, что к ним приближается крупная, решительного вида дама..
 – В чем дело, Теодор? – спросила дама низким, хриплым голосом.
 Мистер Пиппин, взглянув на нее, со стыдом пробормотал слова извинения и поспешно ретировался. Там, где он только что стоял, осталось двое крайне озадаченных людей.
 – Псих, – хрипло проговорила Мюриел. – Кто его знает, может, и Гун чокнутый. Но этот человек, который таскал тебя за волосы, наверняка ненормальный. Теодор, по-моему, наступает конец света.
 Так совпало, что мисс Твит в тот же вечер зашла проведать мать Фатти. Слушая рассказ про то, как странный мистер Пиппин вцепился в волосы «голубчику Теодору», сын упомянутой выше дамы буквально давился от смеха. В конце концов, мать выслала Фатти из комнаты, в очередной раз возмутившись его дурными манерами. Фатти пошел к себе и там уж нахохотался вдосталь. Бастер при этом взирал на него с искренним недоумением.
 «Значит, старина Пиппин заглотал наживку, – думал Фатти. – Превосходно. С рыжими пока что все. Надеюсь, в голове у Пиппина я не ассоциируюсь со вчерашним бандитом. Ведь если он поймет, что над ним пошутили, он не придет к театру и не найдет драгоценных „ключей“ к разгадке».
 Все это происходило в четверг. В тот же день пятеро сыщиков собрались на совет. Надо было решить, какие именно «путеводные нити» к разгадке следует приготовить для Пиппина. Позади театра было что-то вроде крытой веранды, там и следовало оставить эти «ключи».
 – Окурки сигарет, – сказал Фатти, – конечно, наведут его на мысль, что в этом месте происходили и другие встречи злоумышленников.
 – Окурки и спички, – поддержал товарища Ларри. – А как насчет носового платка с инициалами? Вещь очень полезная для того, кто собирает улики!
 – Ты прав, – согласилась с братом Дейзи. – У меня есть старый рваный платок, я вышью на нем инициал. Только какой?
 – Вышей на нем букву «З»– не задумываясь, ответил Фатти. – Пусть поломает голову!
 – «З»! – повторила Бетси. – Но ведь почти нет мужских имен, начинающихся с «З»!
 – Почему? – улыбнулся Фатти. – Сколько угодно. Например, Зебедайя. Или Захариас. За каким-нибудь Зебедайей старина Пиппин может охотиться до скончания века.
 – Договорились, я вышью «З», – решила Дейзи. – Прямо отсюда пойду, возьму иголку и нитки. А какие еще будут «ключи»?
 – Страница из книги. Или расписания, – предложил Пип.
 – Разумно, – одобрил Фатти. – Есть другие идеи?
 – Что еще можно случайно потерять? – задумалась Дейзи. – О, я знаю, как надо поступить. Если там где-нибудь торчит гвоздь, на него можно наколоть кусок одежды. Получится, что кто-то пришел на место встречи и нечаянно зацепился за гвоздь. Это будет ценная «улика».
 – Ты права, – согласился Фатти. – А еще мы возьмем с собой карандаш и там его отточим, а стружку разбросаем по земле. Черт возьми! Сколько первоклассных «ключей» придумано...
 – Мы должны обязательно убедить Пиппина, что есть смысл продолжать слежку и дальше, в других местах, – напомнил Ларри.
 – Верно, – кивнул Пип. – По-моему, будет правильно подчеркнуть какой-нибудь поезд в расписании. Мы же решили вырвать из расписания страницу и бросить ее на пол, правда? Если, например, подчеркнуть воскресный поезд, старина Пиппин в него немедленно вопьется...
 Ребята захихикали.
 – А потом Фатти опять кем-нибудь нарядится и сунет Пиппину в руку записку с названием нового места. Таким способом Пиппина можно заставить полстраны обойти! – весело воскликнула Дейзи.
 – Погоди радоваться, – усмехнулся Фатти. – Вот приедет Гун, прочитает его отчет и все сразу сообразит. Ох, и взбесится же наш любимый Пошлипрочь!
 Спустя некоторое время «ключи» были готовы. Даже карандашную стружку аккуратно сложили в конверт.
 – Когда мы все это должны отнести? – спросила Бетси. – Фатти, можно, я тоже пойду с вами?
 – Конечно. Мы все пойдем. Почему бы и нет? Ничего подозрительного в том, что мы гуляем впятером, не будет. Можно поехать на велосипедах и оставить их на стоянке позади театра. Сделаем вид, что читаем афиши, а кто-то один осторожно проберется к веранде и положит «ключи». На это уйдет меньше минуты.
 – Может, поедем прямо сейчас? – загорелась Бетси. Она вообще была очень нетерпелива и предпочитала все делать, не откладывая.
 – Ни прямо сейчас, ни вообще сегодня, – отрезал Фатти. – Дует ветер. Нельзя же допустить, чтобы «ключи» сильным порывом унесло с веранды. К утру ветер, наверное, стихнет. Двинемся около шести, сразу после чая.
 Таким, образом, на следующей день, без десяти шесть, пятерка сыщиков, сев на велосипеды, отправилась в путь. Бастер, как обычно, ехал в корзинке у Фатти. Обогнув здание театра, они добрались до автомобильной стоянки. Там в это время почему-то оказалось множество ребят, садившихся на велосипеды.
 – Привет! – удивленно сказал Фатти. – Здесь что, днем играли спектакль?
 – Да, – ответил кто-то из мальчиков. – Показывали детскую пьесу. И пускали бесплатно. Пьеса замечательная. Мне особенно Кот понравился.
 – Кот? Ах, да. Кот Дика. – Фатти припомнил, что на этой неделе в театре должны были показывать скетч-пантомиму о Дике Уиттингтоне. – Но это же не настоящий кот правда?
 – Ну, разумеется, нет! – Дейзи, уже видевшая спектакль, растолковала Фатти: – Это человек в кошачьей шкуре. Им может быть мужчина маленького роста или мальчик. Он невероятно забавный и смешной.
 – Смотрите, артисты выходят! – воскликнула какая-то девочка, кивнув головой в сторону боковой двери театра. – Видите, эта хорошенькая девушка – Дик Уиттингтон. Почему в пантомимах мальчиков всегда играют девушки? А это Марго – невеста Дика. А вот его хозяин и мать... Надо же, она – мужчина! А это капитан корабля, на котором плавает Дик: красивый, да? А вот губернатор островов, на которых Дик побывал...
 Пятерка дружно глазела на артистов. Все они, надо сказать честно, выглядели удивительно заурядно – самые обыкновенные люди.
 – А где же Кот? – поинтересовалась Бетси.
 – По-моему, он еще не выходил, – ответила девочка. – Но я бы все равно этого артиста не узнала: на сцене он ведь все время в кошачьей шкуре. Он такой... Он ужасно симпатичный. Я его прямо полюбила.
 Послышался громкий голос учительницы:
 – Айрия! Доналд! Почему вы заставляете себя ждать? Немедленно идите сюда!
 Автостоянка опустела. Фатти огляделся по сторонам.
 – Пора. Путь свободен. Сейчас все пойдем читать афиши и обсуждать их, и вообще шумно беседовать, а когда поблизости наверняка никого не будет, я проберусь к веранде и разложу «ключи».
 Дело, однако, оказалось более сложным, чем предполагал Фатти. Мимо стоянки все время кто-нибудь проходил, какие-то люди то и дело останавливались поблизости. Фатти наконец выяснил причину. Через автостоянку проходил самый короткий путь к табачной лавке на соседней улице.
 – Вот невезение! – сказал он. – Придется слоняться тут, пока она не закроется. Но вообще-то ей уже время заканчивать работу.
 Было довольно тоскливо ждать, ждать и без конца обсуждать содержание афиши. В конце концов лавчонка, очевидно, все-таки закрылась, потому что прохожие исчезли. Надвигались сумерки. Осторожно оглядевшись вокруг, Фатти сделал несколько шагов к веранде.
 Он бросил на пол все «ключи» – окурки сигарет и спички, рваный носовой платок с буквой «з», стружку от карандаша, выдранную из расписания страницу с подчеркнутым воскресным поездом и кусок ткани темно-синего цвета, который сам тщательно наколол на гвоздь.
 Потом повернулся, чтобы идти обратно, но прежде из осторожности бросил взгляд на ближайшее окно. И тут испытал самый настоящий шок.




 П. С. ПИППИН НЕСЕТ СЛУЖБУ


 Из окна на Фатти смотрел огромный мохнатый зверь. Смотрел весьма грозно – так по крайней мере показалось мальчику. Глаза у зверя были большие и тусклые. Фатти бросило в дрожь. Он отпрянул от окна, споткнулся и почти упал на ступеньки веранды.
 – В чем дело? – закричал Ларри.
 – Там что-то непонятное... – ответил Фатти. – Какой-то большущий страшный зверь смотрел на меня в окошко. Свет от фонаря слабый, я его едва разглядел.
 Бетси взвизгнула:
 – Я боюсь!
 – Фатти, ты дурачок! Это же наверняка костюм Кота Дика Уиттингтона, – подумав самую малость, сказал Ларри. Всем стало легче.
 – Да, наверное, ты прав... – Фатти чувствовал себя полным идиотом. – Мне это не пришло в голову. Но оно такое живое. Не думаю, чтобы это была всего лишь шкура. Актер, играющий Кота, наверное, еще внутри...
 – Господи, Фатти, ты что думаешь, он там живет, что ли? – пожала плечами Дейзи. – Пошли поглядим, может, его уже и след простыл.
 – Я не пойду! – взвизгнула Бетси.
 – Мне тоже что-то расхотелось, – неуверенно промямлила Дейзи.
 – А мы пойдем! – храбро сказал Ларри. – Давай, Фатти, вставай. И ты, Пип, тоже.
 Неслышно ступая, мальчики поднялись на веранду и заглянули в окно. Никого. Они постояли еще пару минут и тут вдруг увидели, как в комнату, шагая на четырех лапах, вошел огромный кот и прошествовал к камину. Электрический камин ярко горел, и в его свете все было как на ладони: кот принялся мыть морду, потом потер лапой за ушами – точь-в-точь, как делают все нормальные кошки в мире.
 – Он! – прошептал Фатти. – Он прекрасно нас видит. Поэтому и выделывает свои штучки, он принимает нас за тех ребятишек, которые были на спектакле, и все еще изображает Кота Дика Уиттингтона. Это он меня и напугал...
 – Мя-у! – громко сказал кот, повернувшись к окну, и помахал лапой в воздухе.
 – Мне это все не нравится, – проговорил вдруг Пип. – Не знаю почему. Но очень не нравится. Я понимаю, что там, в комнате, всего лишь человек в костюме кошки, но зрелище жуткое. Слишком, я бы сказал, правдоподобное. Уйдем отсюда.
 Они вернулись к девочкам. Было еще не совсем темно. Когда часы на церкви пробили семь, они уже выводили со стоянки свои велосипеды.
 Фатти повеселел.
 – Ладно, «ключи» мы положили куда следует, – сказал он, отвязывая Бастера от столбика. – Дело сделано. Бастер, старина, тебе повезло, что ты не видел этого Кота. Ты бы решил, что у тебя галлюцинации – такой он огромный.
 – Вуф, – со скорбью в голосе ответил Бастер. Он терпеть не мог, когда важные события происходили в его отсутствие. А в том, что случилось нечто волнующе-интересное, сомневаться не приходилось ни капли. Бастера подняли, посадили в корзинку, после чего пятерка сыщиков с приятным сознанием исполненного долга неспешно поехала в направлении дома.
 – Хотел бы я знать, когда Пиппин явится сюда, – раздумчиво говорил друзьям Фатти, слезая с велосипеда у собственных ворот. – Он ведь понимает, что прийти туда надо гораздо раньше десяти, чтобы успеть хорошенько спрятаться до встречи злоумышленников. А встречи-то не будет! Будут только «ключи».
 – До завтра, Фатти, – сказали Пип и Бетси. – До свидания, Ларри и Дейзи. Нам надо поторапливаться, не то достанется от родителей по первое число.
 Все разъехались. Фатти пошел в дом, вспоминая, как громадный Кот глядел на него из окошка. Это и вправду был шок. Страшнейший.
 – Окажись на моем месте Бетси, – иронически усмехался Фатти, – ей бы всю ночь снилась эта зверюга... А вдруг Пиппин надумает спрятаться прямо на веранде? Если он хоть на миг увидит Кота, он тоже жутко испугается...
 Пиппин не приближался к веранде примерно до половины девятого, хотя пришел к театру еще в начале восьмого. Все последнее время таинственное свидание, назначенное на десять вечера, не шло у него из головы. Он был очень напряжен и сосредоточен.
 Конечно, Гун останется доволен, если ему, Пиппину, удастся раскрыть преступление или заговор. Пиппин в очередной раз принял твердое решение сделать все, что в его силах. Он еще накануне тщательно обследовал территорию позади театра в поисках подходящего укрытия кое-что нашел. Он обнаружил дыру в навесе над верандой, через которую можно было загодя вскарабкаться наверх, а потом, сидя на подоконнике второго этажа, без помех слушать и наблюдать происходящее внизу.
 Итак, Пиппин вступил на веранду в тот момент, когда часы на церкви пробили восемь тридцать. Те есть ровно через полтора часа после того, как этот же плацдарм покинули ребята. Фонарик он держал в руке, но не включал, желая предварительно убедиться, что вокруг нет ни души. Из комнаты позади веранды лился какой-то красноватый свет. Пиппин заглянул в окошке.
 Красным светился электрический камин у стены. В отблесках света перед камином лежало и, видимо, спало существо, похожее на кошку необъятных размеров. Пиппин даже вздрогнул невольно, увидев такое огромное животное.
 Сначала он не поверил своим глазам. Это – кошка? Да, у животного были кошачьи уши, и абсолютно кошачий хвост мирно покоился рядом с ним на коврике.
 Застыв, Пиппин не отрывал глаз от невиданного зрелища. Но ведь это не горилла? Горилл такой величины держать в доме запрещено. Кроме того, «это» явно напоминало кошку, а не обезьяну.
 Пиппин готов был уже громко крикнуть, но вовремя сдержался. Ну, конечно! Это же Кот Дика Уиттингтона из пантомимы! Сам он пантомимы не видел, но ему про нее рассказывали. Забавно, актер так и лежит себе в костюме – ведь внутри безусловно есть актер. А ему, казалось бы, только и мечтать о том, чтобы поскорее скинуть нагретую шкуру...
 Потом Пиппин задумался о другом. Как же преступники соберутся на веранде, если у них под носом, буквально в двух шагах, лежит этот котище? Может, встреча назначена на автомобильной стоянке? Тогда какой смысл лезть на крышу? Оттуда он не услышит ни слова...
 Прервав дебаты с самим собой, Пиппин осторожно включил фонарь и бегло осмотрел пол веранды. Тут-то и обнаружились «ключи».
 Глаза его заблестели: окурки сигарет, спички, карандашные стружки! Кто-то здесь бывал до него, и не раз – судя по количеству окурков. Все-таки место встречи злоумышленников – именно веранда. Может, и Кот участвует в заговоре? А что, это идея!
 Пиппин тщательно собрал с пола окурки, спички и даже стружки от карандаша. Потом аккуратно разложил добытое в три конверта. Еще минута, и он увидел обрывок железнодорожного расписания, отнесенный ветром в угол веранды. Пиппина чрезвычайно заинтересовало время прибытия воскресного поезда, подчеркнутое чьей-то неведомой рукой.
 Он еще раз огляделся но сторонам, заметил носовой платок с буквой «З» в уголке и задумался – не большое ли это «Е», перевернутое слева направо? Под угрозой смертной казни он не смог бы придумать ни одного имени, начинающегося с «З».
 Наконец на гвозде был замечен клок какой-то одежды! Ну все! Теперь отыскать человека с дырой в темно-синем пиджаке или куртке, и дело почти в шляпе.
 Пиппин еще раз с осторожностью заглянул в окно. Огромный Кот по-прежнему лежал на коврике перед электрическим камином. Непонятная картина – особенно если учесть, что перед вами не настоящий кот, а человек в кошачьей шкуре или в покрытой мехом шкуре какого-нибудь другого животного. Пиппин глядел, глядел и вдруг заметил, что Кот слегка пошевелился, укладываясь поудобнее, и, очевидно, вознамерился спать дальше.
 – Чудак, ей-Богу, – усмехнулся Пиппин. Он все еще был озадачен, но как-то успокоился, когда Кот задвигался. – У меня такое чувство, что, если по комнате пробежит мышь, этот котяра бросится за ней, хотя я-то знаю, что он ненастоящий.
 Пиппин в конце концов пришел к выводу, что пора лезть в дыру на крыше и устраиваться на подоконнике верхнего этажа. Бандиты могли появиться в любой момент, а вдруг кто-то из них вообще захочет прийти пораньше? Никогда ведь не знаешь, как сложится. Нельзя, чтобы они его застали на веранде.
 Убедившись, что все «ключи» надежно спрятаны, Пиппин, ухватившись за края дыры, подтянулся на руках и вылез на крышу. Потом ощупью добрался до подоконника и уселся. Подоконник оказался холодным, твердым и к тому же слишком узким для того, чтобы быть удобным. Пиппин покорно приготовился к долгому и трудному ожиданию.
 Он провел в своем убежище всего несколько минут, когда ушей его достиг какой-то необычный звук. Напрягшись, Пиппин прислушался. Похоже на стон... Но откуда? В комнате у него за спиной темно. Рядом и на улице, насколько он может судить, никого. Если это Кот у камина, то как Пиппин мог его услышать? Совершенно никак!
 Звук повторился снова, и у Пиппина стало очень скверно на душе. Он тут сидит себе в темноте на подоконнике, поджидая разбойников, которые то ли должны, то ли не должны встретиться внизу на веранде, а вокруг звучат настоящие стоны. Кто-то гибнет! Это не дело...
 Он прислушивался, затаив дыхание. Стон повторялся опять и опять. Внезапно Пиппин понял, что стонут где-то позади. Так. Если позади, значит, в темной комнате. Он повернулся к окну, намереваясь его отворить. Окно было закрыто и заперто изнутри.
 Тогда Пиппин вспомнил про свей фонарик. Достал из-за пояса, включил и поднес к окошку. Луч света обежал комнату и остановился. Глазам Пиппина представилась неожиданная картина.
 За столом сидел мужчина, сильно наклонившись вперед и положив лицо на вытянутые руки. Рядом валялась ложка, в блюдце лежала перевернутая чашка. Несколько секунд Пиппин смотрел на все это со страхом и не двигался. Потом луч фонарика высветил еще кое-что. На полу стояло большое настенное зеркало, в котором отразился свет фонаря. Рядом в стене, там, откуда сняли зеркало, зияла дыра солидных размеров. Пиппин понял: позади зеркала был встроен сейф; сейчас он стоял пустой, открытая дверца его мерно раскачивалась.
 – Воры! Ограбление! – Секунда – и П. С. Пиппин вскочил на ноги. Дважды обмотав руку большим носовым платком, он с силой ударил кулаком в стекло. П. С. Пиппин нес службу!




 РОЖДЕНИЕ ТАЙНЫ


 Пятеро ребятишек, естественно, ничего не знали о трудной ночи, выпавшей на долю П. С. Пиппина. Пип и Бетси мирно спали, пока он разбивал окно в здании театра. Ларри и Дейзи, выслушав все сенсации, какими попотчевала их девятичасовая передача новостей, тоже отправились в постель.
 Бодрствовал один Фатти. У себя в комнате Фатти изучал действие нового замечательного вспомогательного средства при переодевании – маленьких подушечек, которые следовало класть за щеки, чтобы те округлились.
 – Я их проверю завтра на родителях, – заранее веселился изобретатель. – Положу в рот перед завтраком, посмотрим – заметят или нет.
 В конце концов, Фатти тоже пошел спать.
 «Интересно, – думал он, раздеваясь и укладываясь в постель, – нашел ли П. С. Пиппин наши „ключи“ на веранде и долго ли дожидался мифической встречи грабителей или кого там еще? Бедный старина Пиппин, небось проторчал у театра Бог знает сколько времени...» Если бы только Фатти знал, что происходило на деле! Разве он лег бы спокойно под одеяло и проспал всю ночь? Да ни за что на свете! Он бы уже давно рыскал вокруг театра, ища настоящие ключи к разгадке тайны. Конечно, он всего лишь подшутил над П. С. Пиппином, но благодаря шутке полицейский оказался именно там, где нужно – на месте преступления, совершенного, по-видимому, совсем незадолго до его прихода. Счастливчик Пиппин!
 На следующее утро перед самым завтраком Фатти сунул свое уникальное вспомогательное средство в рот: обе его щеки раздулись, сделав физиономию еще более пухлой, чем обычно. Отец Фатти, уткнувшись в газету, ничего не замечал. Он вообще считал Фатти неприлично раскормленным. Зато мать была ошарашена. Мальчик стал каким-то другим. Что же в нем переменилось? А, понятно, щеки. Они невероятно распухли.
 – Фредерик, у тебя что, зубы болят? – спросила мать. – Все лицо разнесло.
 – Нет, нет, мама, – отозвался Фатти. – Зубы у меня в полном порядке.
 – Странно. Ешь ты не больше обычного, а щеки у тебя стали чуть не вдвое толще. – Мать заметно нервничала. – Я позвоню зубному врачу, договорюсь, чтобы он тебя принял.
 Ситуация становилась опасной. Фатти вовсе не жаждал, чтобы у него ковырялись во рту, отыскивая дырки в зубах. Кроме того, он был абсолютно убежден, что если даже ни одной дырки не будет, дантист сам их сделает своим мерзопакостным сверлом.
 – Мамочка, поверь, пожалуйста, – Фатти действительно перепугался, – у меня нет ни одной дырки во рту. Я бы чувствовал...
 – Хорошо, тогда объясни, отчего у тебя раздулись щеки? – Мать Фатти отличалась тем, что ни одну проблему не бросала на полдороге. Она повернулась к мужу: – А тебе разве не кажется, что у Фредерика распухло лицо?
 Отец рассеянно глянул на свое чадо.
 – Он всегда такой толстый. Ест слишком много. – Сделав это заявление, глава семьи, к облегчению Фатти, снова погрузился в чтение газеты.
 – Я все-таки позвоню дантисту сразу после завтрака, – решила мать.
 В отчаянии Фатти сунул руку в рот и вынул подушечки. Однако вместо того чтобы обрадоваться, что щеки у сына обрели обычный вид, мать закричала с гневом:
 – Фредерик! Как ты себя ведешь? Разве можно пальцами вытаскивать пищу изо рта? Что с тобой сегодня? Уходи из-за стола!
 Фатти не успел объяснить, что на самом деле у него со щеками, раздался изумленный отцовский голос:
 – Вот тебе раз! Послушайте, что здесь написано: «Стало известно, что минувшей ночью директор театра в Питерсвуде Бакс обнаружен у себя в кабинете в состоянии сильного наркотического опьянения. Сейф, находившийся в стене позади него, найден открытым, содержимое похищено. Один из подозреваемых задержан полицией».
 Услышанное потрясло Фатти до такой степени, что он, сам того не замечая, сунул свои подушечки обратно в рот, думая, что это куски хлеба, и принялся их жевать. Он просто не мог поверить в то, что узнал. Как же так? Они провели около театра полвечера и ни единого человека не заметили. Ну, если не считать Кота из пантомимы...
 – Можно мне посмотреть это место, папа? – попросил Фатти, недоумевая, почему хлеб такой жесткий. Внезапно до него дошло, что это вообще не хлеб, что он жевал свои защечные подушечки. Ох, и гадость же! Но вытащить их обратно он не смел. Мать сразу снова раскричится насчет его отвратительных привычек. В общем, положение создалось затруднительное.
 – Не разговаривай с полным ртом, Фредерик. Разумеется, сейчас ты не получишь папину газету, – распорядилась мать. – Потерпишь, пока папа закончит.
 В этот момент раздался телефонный звонок, что оказалось весьма кстати. Горничная сняла трубку, затем пришла и позвала миссис Троттевилл. Таким образом, Фатти смог беспрепятственно вытащить изо рта изжеванные защечные подушечки и сунуть их в карман, решив никогда больше не пользоваться ими за столом. Потом он стал жадно поедать глазами отцовскую газету. Отец тем временем перевернул и сложил ее так, что заметка об ограблении оказалась у Фатти прямо перед глазами и довольно близко. Правда, вверх ногами. Фатти, однако, ухитрился прочитать ее два или три раза. И невероятно возбудился.
 А вдруг это тайна? Предположим, полиция задержала не того, кого надо. Пять юных сыщиков могут немедленно включиться в работу. Фатти понял, что кусок ему больше в горло не полезет, и тихонько, пользуясь отсутствием матери, выскользнул из-за стола. Отец не обратил на сына ни малейшего внимания.
 Первым делом Фатти помчался к Ларри. Ларри и Дейзи должны были вот-вот подойти: они же с вечера договорились тут встретиться.
 У Пипа с Бетси была отличная просторная комната для игр. Как правило, им там никто не мешал, поэтому ребята сделали ее местом постоянных встреч.
 Пип и Бетси ровным счетом ничего не знали о потрясающей новости и, когда Фатти им все рассказал, буквально остолбенели.
 – Вот это да! Ограбление прошлой ночью в театре! Оно что же, произошло, пока мы там крутились? – вскричал Пип. – А, пришли Ларри и Дейзи! Слушай, Ларри, ты знаешь про ограбление в театре?
 Дейзи и Ларри были в курсе дела. Они знали даже больше, чем Фатти, потому что их кухарка Дженит водила знакомство с уборщицей из театра и получила от нее кое-какие сведения, которыми поделилась с детьми. Ларри сказал, что Дженит не собьешь: она стопроцентно уверена, будто грабители – это те самые «два громилы, которых позапрошлой ночью она видела в саду при свете кухонной лампы».
 – Подумать только! – тяжко вздыхал Фатти. – Вчера вечером мы в полном составе слонялись там столько времени! И не заметили самого главного. Мы были так заняты подготовкой «ключей» для старины Пиппина, что не разглядели настоящее преступление. А оно, вполне вероятно, совершилось у нас почти под носом.
 – По словам Дженит, миссис Троттер, ну, эта самая уборщица, рассказала ей, что вчера ночью полиция обнаружила их директора, который спал, растянувшись за своим письменным столом лицом вниз. Он набрался наркотиков. А позади зиял пустой сейф. – Ларри перевел дух. – Он был вмонтирован в стену, так часто делают, а прикрывало его большое зеркало, висевшее на этой же стене. Еще она говорила, что полиции все стало известно довольно скоро после того, как сейф очистили.
 – Полиция! Под этим словом, я полагаю, подразумевается некто П. С. Пиппин, – усмехнулся Фатти. – Черт побери! Мы буквально привели его на эту веранду, где валялась целая куча фальшивых улик, а в результате он оказался как раз на месте, когда совершилось настоящее ограбление. Вот дьявольщина! Нам бы там еще немножко покрутиться – может, мы и сами напали бы на след тайны... А уж тогда можно было сообщить о ней в полицию или даже П. С. Пиппину. Они бы двинулись по нашему следу и раскрыли преступление.
 В комнате повисло горестное молчание. Им действительно кошмарно не повезло...
 – Пиппин, наверное, считает, что все эти окурки, носовые платки и прочее – настоящие улики. Я хочу сказать, ключи к разгадке настоящей тайны, – задумчиво проговорила Бетси после долгой паузы.
 – Вот идиотизм-то! Конечно, считает, – откликнулся Фатти. – И пойдет по ложному пути. Как же нескладно получилось! Я ничего не имею против того, чтобы устроить забавный розыгрыш и Гуну, и Пиппину. Но я бы ни за что на свете не хотел совершить Поступок, способный помешать им поймать воров. А наши «ключики», конечно, основательно собьют их с толку.
 – Ты хочешь сказать, – нахмурилась Дейзи, – что они начнут искать людей, чьи имена начинаются с буквы «З», и обыщут воскресный поезд? Вместо того чтобы пойти по верному следу?
 – Именно, – кивнул головой Фатти. – В общем... В общем, я думаю, мне надо увидеться с П. С. Пиппином и откровенно во всем признаться. Я не хочу сбивать его с правильного пути и заставлять попусту тратить время, разгадывая несуществующую тайну. У него сейчас в руках реальная, и он должен заниматься ею. Проклятье! Представляю, как мне стыдно и тошно будет с ним объясняться. И, держу пари, он не даст мне никакой новой информации, потому что добрых чувств после признания в нашей проделке я у него не вызову. А мы могли бы так здорово расследовать кражу вместе со стариной Пиппином. С Гуном-то иметь дело невозможно...
 Все ужасно расстроились.
 Подумать только – они загубили великолепную, настоящую тайну, сочинив свою, фальшивую...
 – Я пойду к Пиппину вместе с тобой, – решил Ларри.
 – Нет, – категорически отказался Фатти. – Ни в коем случае. Ответственность за случившееся я беру на себя. Мне хотелось бы вывести вас из этой истории. Если Пиппину придет в голову пожаловаться, мои домашние отнесутся к этому спокойно, в отличие от твоих, Ларри. Что касается родителей Пипа, то они наверняка поднимут шум.
 – Это точно, – грустно согласился Пип. У них с Бетси были очень строгие родители. В доме уже три-четыре раза происходили весьма неприятные объяснения после визитов Гуна, являвшегося с требованием унять слишком ретивых детективов.
 – Мне бы не хотелось, чтобы отцу и матера стало известно про наши дела, – честно признался Пип. – Мама только недавно сказала, что рада отъезду Гуна, потому что без него, мол, мы не затеем ничего дурного.
 – Я иду к Пиппину. – Фатти поднялся со стула. – Трудные дела лучше не откладывать. Но я все же надеюсь, что Пиппин не слишком рассердится. По правде творя, мне он с самого начала показался хорошим малым. И конечно, сейчас он в большом волнении: такое серьезное дело, и попало к нему в отсутствие Гуна.
 Фатти ушел, сопровождаемый Бастером, и громко свистел, идя по улице, чтобы никто не заподозрил, будто он чем-то озабочен. Но, говоря по совести, он с самого утра ощущал и недовольство собой, и вину перед полицейским за эти свои нелепые «ключи». Он ругал себя последними словами, потому что упустил шанс поработать вместе с П. С. Пиппином. Пиппин, он совсем не то, что Гун. Пиппин производит впечатление человека здравомыслящего, и Фатти не сомневался, что он с охотой принял бы помощь их пятерки.
 Он подошел к дому Гуна, где сейчас обитал Пиппин. К его удивлению, дверь была распахнута настежь. Фатти вошел внутрь.
 Из ближайшей комнаты послышался мужской голос. Фатти замер на месте. Гун! Стало быть, он вернулся? И теперь возьмет на себя ведение дела? Черт бы его побрал!
 Фатти стоял, соображая, как поступить дальше. В присутствии Гуна он не станет ни в чем признаваться Пиппину. Это было бы слишком глупо. Гуну может прийти в голову донести обо всем инспектору Дженксу. Инспектор, конечно, большой друг их пятерки; однако в глубине души Фатти чувствовал, что он вряд ли одобрит небольшую шутку, которую ребята сыграли с простодушным Пиппином.
 Гун явно был сильно разгневан и за что-то немилосердно распекал бедного Пиппина. Фатти не мог не слышать его громких, визгливых криков. Он стоял, не решаясь ни войти в комнату, ни убраться подобру-поздорову.
 – Почему вы не послали за мной, когда увидали этих проходимцев в саду под кустом? Почему не сообщили о порванной записке? Разве я не предупреждал, чтобы вы немедленно дали знать, если произойдет что-нибудь из ряда вон выходящее! Болван! Дубина стоеросовая! Надо же было мне уехать и оставить вместо себя недотепу, у которого даже не хватило ума послать за старшим по званию, когда произошло уголовное преступление!
 Фатти уже хотел незаметно удалиться. Бастер, однако, принял другое решение. Аф! Разве не голос его старинного недруга доносится из комнаты? С радостным лаем Бастер в мгновение ока открыл своим черным носом дверь и вбежал в гостиную.




 ГУН, ПИППИН И ФАТТИ


 Оттуда тотчас послышался вопль.
 – Опять этот пес! – кричал Гун. – Откуда он взялся? Ступай прочь, слышишь! Ах, ты норовишь укусить меня, дрянь!
 Фатти бросился в комнату, испугавшись, что Гун ударит собаку. Пиппин стоял у окна с удрученным видом. Гун спиной к камину отбивался от Бастера ногами, а тот весело прыгал, норовя схватить его за брючину.
 – А, и ты здесь? – заорал он еще громче, увидев Фатти. – Снова натравливаешь на меня свою псину? Возиться с этим болваном, с твоей поганой собакой, чтоб ей сдохнуть, да еще и с тобой! Нет, от этого всего, честное слово, можно или свихнуться, или подать в отставку!
 С этими словами он схватил кочергу и, к ужасу Фатти, со всего размаху вытянул Бастера по спине. Бастер взвыл от боли. В два прыжка пересекши гостиную, Фатти вырвал кочергу из рук полицейского. Мальчик был белый от ярости.
 – Видели? – Гун повернулся к Пиппину, тоже слегка побледневшему. – Видели? Вы свидетель, запомните! На ваших глазах этот мальчишка натравил на меня пса, а когда я защищался, на что имею полное право, он на меня напал. Вы свидетель, Пиппин! Сию секунду изложите на бумаге, как все это происходило. Долго я охотился за этим вредоносным типом и его собакой, и вот, наконец, они у меня в руках. Вы ведь все прекрасно видели, не так ли, Пиппин?
 Фатти стоял, держа Бастера на руках. Он не верил своим ушам. Он знал, что Гун глуп, невежествен и способен на жестокие поступки. Но никогда прежде натура полицейского не раскрывалась перед ним с такой полнотой.
 Пиппин молчал. Он по-прежнему не отходил от окна – испуганный, ошеломленный. В течение получаса Гун буквально орал на него, обвиняя во всех смертных грехах и обзывая Бог знает какими словами. И вот теперь ему предлагается вытащить из кармана блокнот и преспокойно настрочить кучу всяких лживых измышлений про эту симпатичную собаку и ее хозяина.
 – Пиппин! Будьте любезны сейчас же сесть и написать все, что я вам велел! – бушевал Гун. – Я уничтожу этого пса! Я посажу этого мальчишку на скамью подсудимых! Я...
 Бастер зарычал с такой ненавистью, что Гун смолк.
 – А теперь послушайте меня, – сказал Фатти. – Если вы собираетесь выполнить все ваши угрозы, то я, пожалуй, позволю Бастеру хорошенько потрепать вас, Гун. В конце концов, семь бед – один ответ. Он вас не кусал, и вам это отлично известно. Однако если вы собираетесь сказать, что укусил – что ж, тогда он и вправду превосходно может это сделать.
 И Фатти притворился, будто собирается спустить на пол лающего и рвущегося из рук Бастера. Гун мгновенно остыл и даже попытался взять себя в руки. Потом надменно произнес, обращаясь к Пиппину:
 – Я же вам сказал, что надо писать. Чего вы ждете? Пошевеливайтесь! Стоите, как бревно...
 – Я не напишу ничего, кроме правды, – неожиданно заговорил Пиппин. – Вы изо всей силы ни за что ни про что ударили собаку кочергой по спине. Да так, что могли ее искалечить. Я не одобряю вашего поведения. Да, не одобряю, пусть вы и офицер полиции. Я люблю собак, и на меня лично они никогда не бросаются. Этот мальчик всего-навсего отнял у вас кочергу, чтобы вы снова не ударили собаку. И поступил абсолютно правильно. Следующим ударом вы могли убить его пса. И каково бы вам тогда было? Вы попали бы в очень скверное положение, мистер Гун!
 Мертвая тишина повисла в комнате после этой блестящей речи. Даже Бастер затих. Все были поражены: никто не ждал такого монолога от смирного и уравновешенного Пиппина. Сам Пиппин, быть может, был поражен больше всех. Гун буквально онемел. Побледнев, широко раскрыв рот и выпучив глаза даже больше обычного, он не мигая смотрел на Пиппина. Фатти был тронут: добрый, славный старина Пиппин...
 Наконец Гун пришел в себя. Физиономия его обрела прежний кирпичный оттенок. Он подступил к Пиппину и толстым, довольно грязным пальцем потряс у него перед носом.
 – Вы у меня это попомните! Я вернулся, я теперь главный в Питерсвуде. Под свой надзор я возьму и это новое дело, вы к нему больше не притронетесь. Не притронетесь, ясно? Если вы надеялись заработать на нем похвалу инспектора, можете надеяться дальше. Я напишу на вас убийственный рапорт и сообщу о вашем поведении – о том, как вы пытались присвоить себе дело об ограблении, чтобы одному снять все сливки. А мне не сообщили ни слова! Гах!
 Пиппин молчал, но глаза у него были совсем несчастные. Фатти стало его откровенно жаль. Гун наслаждался, унижая Пиппина на глазах у мальчика. Это давало ему ощущение собственной силы, которое он так любил.
 – Немедленно передайте мне улики, все до единой, – потребовал Гун. – Фредерик Троттевилл-младший, вам, наверное, хотелось бы узнать, что это за улики, не правда ли? А вы не узнаете! Никогда не узнаете!
 Пиппин передал мистеру Гуну все фальшивые «ключи», разложенные Фатти на веранде. «Ключи» хранились в конвертах и бумажных пакетиках, Так что видеть их Фатти не мог, но зато он все про них знал. Разумеется, о «ключах» можно было бы дать Гуну очень интересную информацию... Он усмехнулся про себя. Ни за что! Пусть Гун над ними попыхтит. Не много они откроют. Так ему и надо – за то, что по-скотски вел себя с Пиппином.
 – Видишь, что бывает с теми, кто идет против меня – вместо того, чтобы быть со мной заодно? – Гун злорадно поглядел на Фатти и прищурился. – Я его на пушечный выстрел не допущу к новому делу; и вас, щенков, тоже! Я сам все разведаю, сам со всем справлюсь. Пиппин, в течение двух недель можете выполнять мою текущую работу. Но не вздумайте совать нос еще куда-нибудь! Я не нуждаюсь в помощи. Да и чем вы, безмозглый тупица, способны помочь специалисту моего ранга?! Ваши идиотские соображения я и выслушивать не стану.
 Он спрятал «улики» и тщательно запер ящик.
 – Я иду лично побеседовать с директором театра. Ах, да, вы с ним уже виделись, мистер умник, я знаю. Но мне совершенно безразлично, что там вы из него вытянули. Ничего стоящего разузнать вы просто не могли. Где вам! Ладно, приступайте к переписке документов. Я отметил галочкой, откуда начинать. И запомните: я не забуду, как вы не подчинились моему приказу в связи с действиями этой богомерзкой собаки. Да-да, имело место самое настоящее неповиновение старшему по званию. Вы отказались выполнить свой служебный долг. Гах!
 Мистер Гун удалился, сохраняя величественный вид и высокомерное выражение лица. Тяжело ступая, главный страж порядка в Питерсвуде протопал по дорожке к воротам и, выйдя, с силой их захлопнул. Фатти спустил Бастера на пол. Тот подбежал к Пиппину и, тихонько поскуливая, стал дружелюбно трогать лапой его ногу.
 Пиппин наклонился и похлопал Бастера по спине. Вид у него по-прежнему был жалкий, и Фатти захотелось хоть чем-нибудь утешить этого человека.
 – Он благодарит вас: вы ведь за него заступились, – проговорил мальчик. – И от меня большое вам спасибо, мистер Пиппин. Вы поступили очень благородно.
 – Славный пес, – сказал Пиппин. – Люблю собак. Дома у меня тоже есть собака. Только Гун не разрешил бы привезти ее сюда.
 – Держу пари, вы думаете о Гуне то же самое, что и я. Что все мы думаем. Он же скотина. И всегда ею был. Никакого права он не имел разговаривать с вами в таком тоне!
 – Я-то надеялся, что приму участие в таком интересном деле... – Пиппин сел и достал самопишущую ручку, готовясь приступить к работе. – Конечно, я собирался послать за Гуном сегодня же утром, но он сам увидал заметку в газете и опрометью примчался в Питерсвуд. И конечно, обвинил меня в том, что я будто бы пытался скрыть от него происшествие. Ты видел – пришлось ему отдать все добытые улики; теперь он воспользуется ими вместо меня.
 Фатти лихорадочно обдумывал положение. Должен он или не должен признаться Пиппину, что улики – фальшивые? Нет уж, не должен. Они попали в руки Гуну, пусть тот, болван, с ними и возится.
 Кроме того, Фатти понимал, что честный Пиппин, узнай он правду, счел бы себя обязанным открыть ее Гуну. А это все погубит. Гун пойдет жаловаться родителям, ребятам запретят приближаться к тайне ограбления театра. Гун опять последними словами разругает Пиппина за то, что тот по глупости клюнул на поддельные «ключи».
 Лучше всего было бы вообще-то, чтобы Гун занялся этими «ключами» и оставил настоящее поле деятельности Фатти и остальным юным Тайноискателям. Они бы немедля взялись за работу. Пиппин, между прочим, вполне мог бы им помочь, и это было бы уж совсем замечательно!
 – Мистер Пиппин, плюньте на все, что говорил вам Гун, – очень серьезно сказал Фатти. – Я убежден, инспектор Дженкс, наш большой друг, никогда не позволил бы ему так нагло вести себя с вами, окажись он здесь сегодня утром.
 – Инспектор говорил мне о вашей компании, – дружески улыбнулся мальчику Пиппин. – Должен признаться, он очень высокого мнения о тебе лично и считает, что ты сильно помог ему в раскрытии нескольких таинственных дел.
 Фатти понял, что этим шансом необходимо воспользоваться.
 – Что правда, то правда. Знаете, Пиппин, я обязательно приму участие и в последнем деле тоже. И вполне возможно, даже добьюсь успеха и найду преступника. И я буду счастлив, если вы согласитесь помочь мне и моим товарищам. Это было бы так здорово – представить инспектору Дженксу еще одну раскрытую тайну! Он очень обрадуется.
 Пиппин поглядел на юного Фатти. Совсем еще мальчик (в свои – сколько там? Тринадцать? Четырнадцать лет?), подросток, но есть у него качества, вызывающие уважение и доверие. Что же ему дала природа? Ум? Конечно. Характер? Безусловно. Дерзость? В избытке. Отвагу? В завидном количестве. Все это Пиппин угадывал, всматриваясь в живые, пытливые глаза Фатти. Инспектору Дженксу паренек очень нравится, больше того – внушает восхищение. Что ж, он, Пиппин, тоже готов отнестись к Фатти самым лучшим образом. Очень даже готов! И не собирается ни от кого скрывать свое отношение. Пусть кто-нибудь и заподозрит, будто это из-за того, что Фатти не хочет работать с мистером Гуном. Пиппин не сомневался – наверняка будет весело и увлекательно помогать такому мальчишке в расследования преступления. А какой удар нанесет он мистеру Гуну!..
 – Хорошо, – сказал он и замолчал. Но потом опять проговорил: – Хорошо. Я с удовольствием помогу вам. Однако не обязан ли я доводить до сведения мистера Гуна все, что нам удастся обнаружить?
 – Но, мистер Пиппин, – изумился Фатти, – разве вы не слышали, как он кричал, что не нуждается в вашей помощи? Не слышали, что вам запрещено являться к нему с вашими дурацкими идеями, поскольку другими они и быть не могут? Вы нарушите приказ начальства, мистер Пиппин, если скажете мистеру Гуну хоть слово.
 Соображения Фатти показались Пиппину убедительными. Это и вправду было бы нарушением приказа, явись он к мистеру Гуну с каким-нибудь сообщением по делу о пропаже денег. С другой стороны, работа над этим делом есть его прямой служебный долг. Он все-таки первым увидел пустой сейф!
 – Я буду помогать вашей пятерке, – твердо пообещал Пиппин, и Фатти в ответ улыбнулся доверчиво и радостно. – Инспектор Дженкс позволил вам участвовать в других делах, позволит и в этом. Кроме того, так или иначе, но мне, не скрою, хотелось бы отплатить Гуну за те оскорбления, которые я от него выслушал.
 – Вот это правильно! – Фатти целиком был согласен с Пиппином. – Желание ваше естественно и справедливо. Но поговорим о деле. Я выкладываю карты на стол. Вы можете сделать то же самое. Я расскажу все, что знаю. Вы, если захотите, расскажете все, что знаете вы.
 – Что же тебе известно? – спросил Пиппин с любопытством.
 – Вчера вечером мы с друзьями, – начал Фатти, – провели на задах театра полтора часа – с половины шестого до семи. Слонялись, вынюхивая что-нибудь интересное, читали афиши, смотрели, что делается вокруг...
 – Вы там были? – Пиппин выпрямился на стуле и весь обратился в слух. – Заметили что-нибудь необычное?
 – Там есть веранда, на которую выходит несколько окон. Я заглянул в одно и увидел Кота из пантомимы – по крайней мере, думаю, что это был именно он. Гигантская пушистая кошка. Кот подошел к окну и посмотрел прямо мне в глаза. Я страшно испугался. Я ведь видел его в свете уличного фонаря; контуры расплывались, он казался призрачным, невероятным. Когда через некоторое время мы с Ларри и Пипом еще раз поглядели в окно, он сидел у камина, делая вид, что умывается, как настоящий кот. Даже помахал нам лапой.
 Пиппин слушал с очень серьезным видом.
 – Это в высшей степени интересно, – заметил он, когда Фатти умолк. – Понимаешь, установлено, что во время совершения преступления в театре не было никого, кроме Кота из пантомимы. Гун хочет арестовать его. Гун убежден, что именно Кот опоил директора и украл деньги из сейфа. Можно ли в это поверить – Кот из пантомимы?!




 РАССКАЗ ПИППИНА. ВСТРЕЧА


 Голова Фатти заработала на полных оборотах.
 – Продолжайте, мистер Пиппин, – попросил он. – Расскажите абсолютно все. В котором часу вы там оказались, что видели, как узнали о преступлении. Силы небесные, до чего же вам повезло, что вы попали туда в самый нужный момент!
 – Видишь ли, на деле я выслеживал двух мошенников, которых обнаружил под кустом еще накануне вечером, но, увы, не поймал, – признался Пиппин, и щеки Фатти окрасил румянец стыда. Пиппин этого, к счастью, не заметил. – По моим выкладкам они должны были встретиться с сообщниками на тылах театра. Там я и притаился.
 Пришел я на место их предполагаемой встречи ровно в половине девятого и тоже заглянул в окошко комнаты, выходящей на веранду. Кот все еще был там. Он крепко спал возле камина. Чудной, не снимает шкуру после спектакля, правда?
 – Конечно. Он, должно быть, вообще странный парень.
 – Он и вправду странный, – кивнул Пиппин. – Я видел его сегодня утром. Уже без костюма. Сам не очень большой, зато голова огромная. Говорят, ему примерно двадцать четыре года, но взрослым он так и не стал. Ведет себя и поступает, как ребенок. В театре его зовут Бойзи [4] .
 – Его, должно быть, уронили в младенчестве, – предположил Фатти, вспоминая слышанные некогда истории. – После этого дети уже нормально не развиваются. Продолжайте, пожалуйста, мистер Пиппин. Все, что вы рассказываете, ужасно важно.
 – Итак, значит, я увидел Кота, спящего на коврике перед камином, – вернулся Пиппин к своим приключениям. – Потом пробило девять, и я решил, что пора прятаться. Через большую дыру в крыше веранды я вылез наверх и устроился на подоконнике, приготовившись ждать своих злоумышленников. И вдруг услышал стоны...
 Пиппин замолчал на миг, восстанавливая в памяти подробности.
 – Что же дальше? – не выдержал Фатти. – Черт побери! Ну, разве вы не счастливчик?!
 – Да... Значит, я осветил фонарем комнату и увидел директора, лежащего головой на письменном столе. Разбив окно, я влез внутрь. Директор уже начал приходить в себя. Его усыпили каким-то наркотиком. Наркотик, видимо, был положен в чашку с чаем. В сейфе, ясное дело – хоть шаром покати. Сейчас на дверце ищут отпечатки пальцев – эксперта на место происшествия я вызвал немедленно – и, конечно, исследуют содержимое чашки. Там, по моим предположениям, должны обнаружить какое-нибудь очень сильное снотворное... – А директор помнит, кто принес ему чай? – с живейшим интересом спросил Фатти.
 – Да. Кот из пантомимы, – ответил Пиппин. – Выглядит подозрительно, правда? Но поговоришь с Бойзи, с Котом, и уже нельзя избавиться от мысли, что он ни малейшего отношения ко всей истории не имеет. Бойзи слишком простодушен и глуп; ему ума не хватит положить снотворное в чашку с чаем. И конечно, он вообще понятия не имел, где находится сейф, или где добыть ключ, или как узнать комбинацию букв, с помощью которых открывается дверца сейфа, после того как ключ вставлен в замок. Я по крайней мере так считаю. И все-таки не поручусь...
 – Очень любопытно, – проговорил Фатти. – Но, может кто-нибудь все-таки был в здании театра в тот момент, кроме Бойзи?
 – Никто, – сказал Пиппин. – Ни одной живой души там больше не было. Весь исполнительский состав – ну, ты понимаешь, актеры и актрисы – покинули театр сразу после бесплатного спектакля, который давали для приютских ребятишек. Мы можем без большого труда проверить их алиби – другими словами, точно выяснить, где был каждый с тех пор, как ушел из здания, и до восьми вечера. Преступление совершено между половиной шестого и восемью часами. То есть в промежутке между окончанием представления и той минутой, когда директор выпил свой чай и упал головой на стол, почти потеряв сознание.
 – Понятно. Стало быть, вам придется установить местопребывание всех, кто мог бы вернуться назад и ограбить сейф, – соображал Фатти. – Так. Но что могло помешать сделать то же самое постороннему человеку? Я хочу спросить, почему вором непременно был кто-то из актеров?
 – Потому что вор знал, какой момент– самый подходящий. Знал, где находится сейф. Знал, что за день до того директор положил в сейф выручку, а не отвез ее сразу же в банк, как поступал обычно. Что ключ хранится в директорском бумажнике, а не висит на кольце с остальными ключами. Знал, наконец, что директор любит выпить вечером чаю, и бросил в чашку наркотик...
 – Да, вы, конечно, правы. Посторонний человек этих обстоятельств при всем желании знать не мог. – Фатти задумчиво смотрел перед собой. – Деньги украл кто-то из членов труппы. А вам не кажется странным, что чай директору принес именно Бойзи? На ваш-то взгляд, он мог все-таки участвовать в преступлении?
 – Не знаю! Он сказал, что ничего не помнит, кроме того, что вчера вечером ходил совершенно сонный и в конце концов улегся спать перед камином. – Пиппин в некоторой растерянности почесал затылок. – Видишь ли, ведь так оно и было, когда я увидел его через окно веранды. Он даже утверждает, что и чай директору не относил. Но это, ясное дело, ерунда – директор сам сказал, что чай принес именно Бойзи; не мог же он ошибиться. Я думаю, Бойзи сильно напуган; он хочет снять с себя подозрения. Бедняга не понимает, что его ни с кем нельзя спутать – он же Кот из пантомимы! Большой пушистый Кот!
 – Да, похоже на то. Бойзи или сам состряпал это дело с деньгами, или кому-то помогал, – заключил Фатти. – Что ж, мистер Пиппин, огромное спасибо. Я сообщу вам, если мы нащупаем хоть какой-нибудь след, и помните – ни слова Гуну. Он вас за это не поблагодарит.
 – Я при нем даже рта не раскрою, – пообещал Пиппин. – Господи Иисусе! Он возвращается. А я даже не прикоснулся к отчету, который он требует переписать. Вам лучше уйти через черный ход, мастер Фредерик!
 Внушительная фигура Гуна возникла и застряла в воротах. Страж порядка о чем-то беседовал с викарием. Даже издали было видно, как напыщенно и самодовольно он держится.
 С Бастером под мышкой Фатти на цыпочках проследовал через холл и взял курс на кухню. Он выйдет в сад, в конце сада перелезет через забор и побежит прямо к Пипу. Ребята и представить не могут, сколько всего он им порасскажет!
 Он уже шел по саду, когда из дома донесся громоподобный голос Гуна:
 – Вы знаете, Пиппин, что мне сейчас сообщил викарий? Он сообщил, что вчера вы нагрубили его брату и вцепились в его шляпу или сделали что-то еще в этом роде! Нет, я действительно считаю...
 Что действительно считает Гун, Фатти уже не слышал. Несчастный Пиппин! Сейчас Гун вытряхнет из него душу за необъяснимый интерес к рыжим. Фатти чувствовал себя очень, очень виноватым!
 – Знать бы, что Пиппин такой хороший и честный, мы бы не стали устраивать ему розыгрыши, – грустно говорил он себе по дороге к Пипу, где, нетрудно было догадаться, его ждали и очень тревожились. – Может, я все-таки еще сумею оправдаться перед ним, разгадав эту необычную тайну... Она ведь и в самом деле не похожа на другие. «Тайна Кота из пантомимы». А что? Звучит недурно!
 Ларри, Дейзи, Пип и Бетси с нетерпением ждали Фатти уже целую вечность. Он ушел полтора часа назад! Что может делать человек столько времени?
 – Явился наконец, – сообщила Бетси от окна, где она устроила наблюдательный пункт. – Шагает по дорожке вместе с Бастером. Вид невероятно значительный – прямо лопается от важности. У него, должно быть, куча новостей.
 Бетси была права. Фатти начал рассказывать все по порядку, с самого начала, и когда добрался до того места, где Гун со всего размаху ударил бедного Бастера кочергой, Бетси в ужасе закричала и бросилась на пол прямо рядом с терьером, весьма изумленным ее поведением.
 – Бастер! Ты ранен? О, Бастер, как можно было тебя бить? Ненавижу Гуна! Ненавижу! Ненавижу! Я знаю, людей нельзя ненавидеть, это плохо, но еще хуже прощать таких жестоких негодяев, как Гун! Бастер, тебя избили? Ты весь в синяках?
 Рассказ пришлось прервать. Минут десять юные сыщики тщательнейшим образом обследовали Бастера. Фатти вообще-то был уверен, что Бастер не пострадал, благодаря своей густой шерсти, но, увидев, как беспокоятся и суетятся остальные, вдруг и сам затревожился: а что, если старине Бастеру и впрямь что-то повредили. Словом, все пятеро терпеливо, с осторожностью раздвигая густую черную шерсть на спине, осматривали и ощупывали его розовое тельце. Бастер трепетал от восторга. Он лежал на животе и блаженно помахивал хвостом, наблюдая всю эту чудесную суматоху. Он был так взволнован, что даже высунул свой красный язычок и почти задыхался от счастья.
 Ничего заслуживающего внимания не нашли, если не считать крошечной отметинки в одном месте.
 – Вот сюда его и ударили! – воскликнула Бетси с горьким торжеством. – До чего же мне хочется самой стукнуть Гуна кочергой по голове – и как можно сильнее!
 – Какая ты на словах кровожадная... – иронически улыбнулась Дейзи. – А сама небось убежишь за тридевять земель, прикрикни на тебя Гун как следует.
 – Я бы ни капли не удивился, если бы Бетси действительно выхватила кочергу у Гуна, опасаясь, что он поранит Бастера, – вступился за девочку Фатти. – Сама она, может, испугалась бы, но забыла всякий страх и вела себя храбро, если бы Гун пытался причинить зло кому-то другому. Уж я-то знаю Бетси!
 Речь Фатти доставила юной сыщице невыразимое удовольствие. Бетси покраснела, как маков цвет, и зарылась лицом в шею Бастеру. Фатти дружески похлопал ее по спине.
 – Знаете, отобрав у Гуна кочергу, я почувствовал такую радость, как будто хорошенько шарахнул его по башке, – засмеялся он, оглядывая друзей. – Силы небесные! Видели бы вы его рожу, когда он вдруг понял, что у меня есть кочерга, а у него нет.
 – Но рассказывай же, наконец, дальше! – У Пипа лопнуло терпение. – Эта история становится все более захватывающей, а мы отвлекаемся. Черт! Как бы мне хотелось быть там вместе с тобой!
 Фатти возобновил свой рассказ. Был момент, когда ребята буквально визжали и стонали от смеха; это он описывал сцену, в которой Гун потребовал незамедлительно передать ему все «ключи» и «улики», а Пиппин торжественно, почти благоговейно вручал их ему.
 – Слушай, он же пойдет встречать «подчеркнутый» воскресный поезд! – веселился Пип. – Сходим, посмотрим, как это будет выглядеть?
 – В самом деле! – воодушевилась Бетси. – Давайте пойдем. Гун жутко разозлится, увидев нас на станции. Он решит, что мы тоже знаем «ключ».
 – И это будет чистая правда, – с хитрым видом заметил Ларри. – Поскольку мы сами его придумали.
 – Идея, – Фатти тоже развеселился, – Толковая идея. Да и у меня есть ничего себе мысль – насчет того, чтобы, переодевшись, явиться к поезду, возбудим у Гуна подозрения и заставить его идти за мной по пятам.
 – Почему бы и нам тогда не пойти за тобой по пятам? – обрадовалась Бетси. – Обязательно пойдем. Значит, завтра! Что, Фатти, разве не забавная будет картинка? Первый класс.
 – Доскажи нам все-таки свою историю, – с досадой сказала Дейзи. – Так же нельзя, ребята. Давайте сначала послушаем Фатти, а уж потом начнем строить планы. Иначе Фатти до обеда не кончит.
 В конце концов, Фатти завершил повествование. Слушатели выразили бурное одобрение Пиппину, который заступился за Фатти и Бастера. Пиппин единодушно был признан добрым и замечательным. Потом все заволновались, узнав о судьбе Кота из пантомимы, и обе девочки от души пожалели, что накануне им не хватило смелости заглянуть в окошко, когда Кот расхаживал во комнате и махал лапой.
 – Как вы считаете, это он совершил преступление? – спросила Бетси. – Если чай принес он, значит, и ограбление – его рук дело. Может быть, он гораздо умнее, чем мы думаем.
 – Все может быть, – сказал Фатти. – Я с ним поговорю. А вообще-то мы могли бы побеседовать все вместе. И это будет выглядеть очень естественно: мы дети, которые им интересуются. Взрослых Кот, возможно, побаивается. А в нашем обществе почувствует себя нормально.
 – Точно, – кивнул головой Ларри. – Надо же, как все сошлось! Мы оставили свои «ключи» в том самом месте, где готовилась кража, и ухитрились направить туда же полицейского, чтобы он обнаружил следы преступления. Нет, что ни говорите, история эта странная, ни на что не похожая.
 – Ладно, – Фатти поднял руку, – Каждому из пятерых предстоит основательно поломать голову. Каникулы скоро кончатся. На раскрытие тайны нам отпущено чуть больше двух недель. Гуну, конечно, добраться до истины помешают наши фальшивки. А у нас есть Пиппин, который обещал прийти на подмогу. Он может разузнать вещи, которые нам самим выяснить не по силам.
 – Когда начнем работать? – деловито осведомился Ларри.
 – Прежде всего нам, как всегда, нужен план, – ответил Фатти. – Должным образом составленный план. Список подозреваемых. Список улик. И так далее.
 – Ой, давайте начнем прямо сейчас! – воскликнула Бетси. – Сию минуту! Фатти, у тебя есть с собой блокнот или записная книжка?
 – Разумеется. – Фатти достал из кармана пухлый блокнот и великолепную самопишущую ручку. Потом аккуратно разлиновал страницу. – Итак, параграф первый. Подозреваемые.
 Из холла послышался звонок. Бетси огорченно вздохнула.
 – Уже обед. Досадно, Фатти, ты потом прядешь?
 – Куда ж я денусь? – ответил Фатти. – Собираемся здесь же в половине третьего. И пусть каждый хорошенько пораскинет мозгами насчет дальнейших действий. Это выдающаяся тайна. Лучшей у нас еще не было!




 ПИППИН ПОМОГАЕТ


 За столом Фатти напряженно обдумывал ситуацию. Заметив, что он необычно молчалив, мать снова вспомнила про его больные зубы. Она пристально поглядела на сына. Щеки у ребенка, кажется, опали; они уже не казались раздувшимися – по крайней мере раздувшимися больше обычного.
 – Фредерик, как твой зуб? – внезапно спросила мать. Фатти недоуменно поглядел на нее. Его зуб? Что она имеет в виду?
 – Зуб? – переспросил он. – Какой зуб, мама?
 – Не прикидывайся дурачком, Фредерик. – Мать начала раздражаться. – Ты прекрасно помнишь, что утром у тебя было опухшее лицо. Я собиралась позвонить зубному врачу, но забыла. Сейчас я спросила про зуб потому, что он мог заболеть: у тебя ведь было такое опухшее лицо за завтраком. Я все-таки позвоню зубному врачу, хотя щеки у тебя уже нормальные.
 – Мама, – с тоской сказал Фатти, – это была не зубная боль, это были защечные подушечки.
 Теперь уже у его матери был непонимающий вид.
 – Защечные подушечки? Что ты имеешь в виду, Фредерик?
 – Такие вещицы, которые кладут за щеки, чтобы изменить свою внешность, – объяснил Фатти, всей душой жалея, что решился испытать свое изобретение на родителях.
 – Какая гадость! – возмутилась мать. – Я категорически требую, Фредерик, чтобы ты больше не делал подобных вещей. Не удивительно, что ты так кошмарно выглядел!
 – Прости, мама. – Фатти надеялся, что теперь она сменит тему.
 Так и вышло. Мать заговорила об уму непостижимом поведении мистера Пиппина, который вцепился мистеру Твиту не то в волосы, не то в шляпу – она точно не помнит. Она поведала Фатти также и о том, что викарий пожаловался на это мистеру Гуну, который спешно вернулся, дабы руководить следствием по делу о краже в театре.
 – И я очень надеюсь, Фредерик, – сказала мать, – очень надеюсь, что хотя бы в это дело ты не ввяжешься. Совершенно очевидно, что мистер Гун стоит на правильном пути. Он уже собрал целую коллекцию неотразимых улик. Мне самой этот человек несимпатичен, но он и вправду с поразительной быстротой разобрался в деле. Вернулся, прервав отпуск, нашел все эти улики и вот-вот схватит преступника. Представляешь?
 – Да не верь ты в это... – еле слышно произнес Фатти.
 – Что ты сказал, Фредерик? Терпеть не могу, когда ты бормочешь... – Мать слегка повысила голос: – В общем, ничего серьезного, я полагаю, по поводу этого дела ты не знаешь, так что держись от него подальше и не досаждай мистеру Гуну.
 Фатти не ответил. Он уже многое знал об этом деле и твердо решил «ввязаться» в него, чего бы это ни стоило. И если бы мог, то с величайшей охотой как-нибудь досадил мистеру Гуну. Но нельзя же было все это выложить матери! Поэтому Фатти снова погрузился в молчание и стал размышлять о подозреваемых.
 Прежде всего следовало выяснить их имена, узнать, кто они и где живут. Яснее ясного, что преступление мог совершить лишь член труппы. Один из них. Он незаметно вернулся в театр и сделал свое дело. Но кто он?
 Следовало, вероятно, пойти к мистеру Пиппину и получить у него перечень имен и адресов. Фатти хотелось бы сделать это сразу после ленча. Поэтому без четверти два, выйдя из-за стола, он направился прямо к дому Гуна. Как знать, а вдруг Пиппин поможет им уже сегодня? Была опасность, что Гун окажется у себя. При Гуне он, разумеется, не станет ни о чем расспрашивать Пиппина. Ну, там видно будет...
 Подойдя к небольшому коттеджу, которым владел Гун, он заглянул в окно гостиной. Пиппин был на месте и как раз смотрел на улицу. Гун сидел за столом спиной к окошку и что-то писал. Фатти попытался привлечь внимание Пиппина.
 Тот очень удивился, увидев, что под окном стоит Фатти, подмигивает ему и жестами призывает выйти. Он осторожно повернул голову и посмотрел, что делает мистер Гун.
 Снова взглянув в окно, Пиппин обнаружил прижатый к стеклу кусок бумаги, на котором Фатти написал:

 «Жду вас на главной улице через десять минут».

 Пиппин улыбнулся и кивнул. Фатти исчез. Гун услышал, как звякнули ворота, и обернулся:
 – Кто там идет?
 – Никто, – честно ответил Пиппин.
 – Тогда, значит, кто выходит?
 – В саду пусто, – прозвучал столь же правдивый ответ.
 – Гах! Называетесь полицейским, а не видите, кто у вас под носом открывает ворота, – проворчал Гун. Он слишком много съел за обедом и пребывал поэтому в дурном расположении духа. Пиппин промолчал. Он уже успел привыкнуть к брюзжанию патрона.
 Прошло еще несколько минут. Завершив работу, которой он был занят, Пиппин поднялся.
 – Это вы куда же? – недовольно осведомился Гун.
 – На почту, – сказал Пиппин. – Я имею право на перерыв, что вам хорошо известно. Если возникнет еще какое-нибудь дело, я выполню его, когда вернусь.
 Не обращая внимания на раздраженное фырканье Гуна, Пиппин вышел из дому и двинулся по направлению к почте. Отправил письмо и стал высматривать Фатти. А-а, вон он, сидит на деревянной скамейке, ждет. Пиппин подошел к мальчику. Они обменялись улыбками, а Бастер потерся головой о его брюки.
 – Зайдем вон в ту лавчонку, выпьем лимонаду, – предложил, Фатти. – Не надо, чтобы Гун видел, как мы по-приятельски беседуем.
 В крохотной лавчонке оба сели за столик, и Фатти заказал лимонад. Потом, понизив голос, объяснил Пиппину, в чем состоит его просьба.
 – Вам известны имена и адреса актеров и актрис театра? – спросил он.
 – Известны, – Пиппин кивнул головой. – Я узнал их вчера вечером. Погоди секунду, список, наверное, у меня в блокноте. Вряд ли я отдал его мистеру Гуну. Гун успел не только побывать в театре, но и поговорить со множеством людей. Мне и пришло в голову, что он, так же как я, переписывал данные у директора.
 – Значит, он уже кого-то допрашивал? – удивился Фатти. – Он может приступать к делу, когда захочет, так, что ли?
 – Именно, – сказал Пиппин. – Он установил, что в труппе есть некто, чье имя начинается с «З». А одна из улик – рваный носовой платок, на котором вышита как раз эта буква. Понимаешь? Давай поглядим. Он достал блокнот, открыл и сразу же напал на то, что искал.
 – Видишь? Актрису, играющую роль Дика Уиттингтона, зовут Зоэ Маркхэм. И похоже, именно она по какой-то причине вчера вечером оказалась на веранде. Может, даже явилась на встречу тех мошенников, за которыми я охочусь.
 Фатти был совершенно сражен. Вообразить только, нашелся человек с именем, начинающимся с буквы «3»! Кому это могло прийти в голову? От растерянности он даже не знал, что ответить. Любой ценой, однако, надо было обелить эту бедную Зоэ! В который раз Фатти проклял себя за идиотский розыгрыш, за мнимую тайну и фальшивые улики.
 – А у Зоэ есть алиби? Кто-нибудь может показать под присягой, что от половины шестого до восьми она была в другом месте? – Фатти, как ни пытался, не мог скрыть беспокойства.
 – О, да, конечно. У них у всех есть алиби. У каждого. Я ведь вчера допросил целую кучу народа. Мистер Гун сделал то же самое сегодня утром. Все алиби – железные.
 – Странно, правда? – Фатти помолчал. – И все же я уверен – деньги взял кто-то из труппы. Вы были правы. Случайный человек не мог войти к директору с чаем, снять со стены зеркало, отыскать ключ, проделать комбинацию с буквами и открыть сейф.
 – Не забывай – поднос с чаем принес именно Кот из пантомимы, – напомнил Пиппин. – Директор сам сказал.
 – Это еще более непонятно. А главное, теперь кто-нибудь заранее будет думать, что преступление совершил именно Кот.
 – Гун уже так и думает. Кот клянется, что ничего не знает и не помнит, плачет, а Гун убежден, что все это притворство и Кот просто хороший актер.
 – А вы сами как считаете? Я знаю, я у вас уже спрашивал.
 Пиппин на минуту задумался.
 – А я уже тебе говорил: не знаю. На мой взгляд, Бойзи, конечно, с приветом. Голова у него явно не в порядке. Бедняга так и не вырос. Но оттого-то я и не понимаю, каким образом ему удалось проделать трюк с деньгами. Мне очень неприятно, что мистер Гун уперся на своем и считает Бойзи преступником. Он доведет несчастного паренька до припадка.
 – Есть еще один вариант, – оживился Фатти. – Представьте себе, что какой-то человек прятался в кухне, пока Бойзи готовил чай, и высыпал порошок а чашку, едва тот отвернулся.
 – В такой версии, пожалуй, есть смысл, – согласился Пиппин. – Но тут мы опять возвращаемся к мысли, что деньги украл кто-то из людей театра, поскольку лишь они в курсе самых разных обстоятельств жизни труппы. А у них у всех, как я понимаю, неопровержимые алиби. И пожалуйста – круг замыкается.
 – Вы позволите мне переписать имена и адреса? – спросил Фатти.
 Пиппин протянул ему блокнот. Фатти с любопытством пролистал несколько страниц.
 – Вы что, записали слова всех актеров о том, кто где был вчера вечером от полшестого до восьми?
 – Записал, а как же иначе? Без этого нельзя. Возьми блокнот с собой, если хочешь, Фредерик. Мои пометки уберегут тебя от лишних хлопот. Актеров, как ты понял, допрашивали уже дважды. Если ты намерен поговорить с ними, и на третий раз они откажутся от своих первоначальных слов, можешь сослаться на мои записи.
 – Мы пока составляем план, – сказал Фатти, поглубже засовывая блокнот в карман, – и поэтому еще не совсем знаем, как будем действовать, Я обо всем расскажу, когда мы продумаем детали... Страшно вам благодарен, мистер Пиппин.
 – Если тебе когда-нибудь случится встретить рыжего бродягу бандитского вида, – попросил Пиппин, – дай мне знать, ладно? Вы ведь с ребятами часто разъезжаете по окрестностям, вдруг да попадется вам этот проходимец, может быть, даже с дружками... Двух таких мошенников я видел пару дней назад вечером вод кустами в саду на Уиллоу-Роуд.
 – М-м... Да, конечно... Я, пожалуй, примерно знаю, кого вы имеете в виду, – Фатти опять почувствовал себя страшно виноватым при упоминании о негодяе с рыжими патлами. – Непременно сообщу вам, если опять его встречу. Но к ограблению в театре, мне кажется, он не имеет касательства.
 – Ну, это как знать... – Пиппин допил свой лимонад и встал. – Если мне когда-нибудь приходилось видеть порок и злобу, написанные прямо на человеческом лице, так это у того самого рыжеволосого малого. Не хотел бы я иметь такого знакомого... Я немножко пройдусь с вами, мастер Фредерик, день уж больно хороший. Собака в порядке?
 – В порядке, спасибо. Не очень просто расправиться со скотч-терьером в такой мощной шубе, как у Бастера.
 – Эта выходка мистера Гуна меня особенно возмутила, особенно! – сердито заявил Пиппин.
 Гуляя, они шли по главной улице, а потом свернули за угол – и тут наткнулись прямо на мистера Гуна. Гун злобно сверкнул глазами при виде этой пары, а Бастер как ни в чем не бывало радостно завертелся вокруг его ног.
 – Бастер, сюда! – У Фатти был такой суровый голос, что Бастер понял: придется подчиниться. Поджав хвост и тихонечко рыча, он послушно заполз за спину хозяина.
 – Вы бы тщательнее выбирали себе друзей, Пиппин, – язвительным тоном обратился к своему заместителю Гун. – Разве я не предупреждал вас насчет этого мальчишки, который вечно во все вмешивается и не дает работать? Ничего, на сей раз ему не повезет. В дело о краже сунуть нос ему ни за что не удастся. Это дело – крепкий орешек. Но я его расколол и теперь могу произвести аресты в любое время!
 Мистер Гун проследовал далее, а Пиппин и Фатти озадаченно посмотрели друг на друга.
 – Это он Кота из пантомимы собирается арестовать, – насупясь, сказал Пиппин. – Я по глазам его вижу. А для этого он сначала заставит бедного парня сознаться в том, в чем тот не виноват ни сном ни духом. Заставит, вот увидишь! И арестует.
 – Значит, я должен сделать так, чтобы не арестовал! – воскликнул Фатти. – Надо немедленно что-то придумать. Неужели на этот раз подведет меня моя глупая голова?!




 ПОДОЗРЕВАЕМЫЕ И ИХ АЛИБИ


 Ровно в два тридцать уже второй раз за день он шел по аллее к дому Пипа. Бетси громко окликнула его из окна:
 – Поторопись, Фатти! Нам хочется быстрее составить план!
 Фатти увеличил скорость, улыбаясь нетерпению Бетси, и поднялся наверх. Все четверо, дожидаясь его, уже расселись вокруг стола.
 – О, у нас настоящее совещание! – Фатти придвинул себе стул. – Что ж, начнем. Я добыл кое-какую информацию. Сейчас мы ее сообща обсудим, а потом приступим к плану.
 Коротко пересказав ребятам все, что услышал от Пиппина, он вытащил блокнот с именами и записями по поводу каждого алиби. Слово «алиби» Бетси было незнакомо; пришлось растолковать ей, о чем идет речь.
 – Это что-то восточное? Турецкое? Али-Би? – спросила девочка, и все шумно рассмеялись.
 – Нет, Бетси, совсем другое, – взялся за дело Фатти. – Сейчас ты поймешь. Представь, что кто-то разбил окно в комнате, где мы сейчас находимся. Твоя мама решила, конечно, Пип. А Пип сказал, что в это время он был у Фатти, и я подтвердил: да, он действительно был у меня. Таким образом, Пип получил железное алиби, поскольку я готов поручиться, что в то время, когда разбили стекло, Пип сидел в моем доме.
 – Поняла, – улыбнулась Бетси. – Если кто-то скажет, что ты только что ударил Гуна по голове, а мы все скажем: нет, он не мог это сделать, он был здесь, с нами – у тебя тоже будет алиби.
 – Совершенно верно, Бетси. Суть дела ты усвоила. Итак, передо мной лежат список подозреваемых и описания алиби со слов самих актеров. Вещь для нас очень и очень полезная. Слушайте внимательно.
 И он начал читать вслух записи Пиппина.

  Подозреваемые 
 1 Кот из пантомимы; имя – Бойзи Саммерс. Находился в театре в тот промежуток времени, о котором идет речь. Около восьми часов принес директору чай. Говорит, что не приносил, но признает, что выпил чашку чаю сам. Говорит также, что большую часть вечера проспал.
 2. Зоэ Маркхэм, исполнительница роли Дика Уиттингтона. Утверждает, что, покинув театр вместе с другими артистами, отправилась в гости к сестре, где играла с детьми и помогала укладывать их спать. Сестру зовут миссис Томас, адрес: Гринхауз, Хэмэл-Роуд.

 – Ой, я же ее знаю! – воскликнула Дейзи. – Она ужасно милая. У нее двое очаровательных малышей. У одного даже скоро день рождения.
 – Послушайте! – вдруг всполошился Ларри. – Зоэ Маркхэм! Ну, не может же быть такого, чтобы Гун связал первую букву этого имени с буквой «З» на старом носовом платке Дейзи, который у нас был «ключом».
 – А я так уверен, что может, – вздохнул Фатти. – Мы еще об этом поразмыслим. Ладно, поехали дальше...

 3. Люси Уайт. Играет роль Марго, невесты Дика Уиттингтона. Говорит, что весь вечер провела у мисс Эдамс, старушки пенсионерки. Та больна. Адрес: Маркстрит, 11 Сидела у нее до девяти. Занимались вязаньем.

 – Мисс Эдамс – приятельница нашей кухарки, – обрадовался Ларри. – Она часто приходит, помогает ей с шитьем. Очень симпатичная старая дама.

 4. Питер Уэттинг, исполняющий роль хозяина Дика. Пожилой; помочь следствию отказался. На вопросы отвечал неохотно. Сообщил, что вечером гулял с подозреваемым 5
 5. Уильям Орр, играющий капитана корабля. Молодой человек, любезный, услужливый. Говорит, что в интересующее следствие время гулял с Питером Уэттингом.

 – Не слабо! – усмехнулся Ларри. – Один обеспечивает алиби другому! Почему бы им и вправду было не возвратиться в театр, не свистнуть деньги, а потом не устроить алиби друг дружке?
 – Хороший вопрос, – живо откликнулся Фатти. – Очень ценный вопрос. Пиппин, по-моему, этот момент не проработал. Хотя, погодите минуту – тут есть приписка:

 Подозреваемые 4 и 5 (Питер Уэттинг и Уильям Орр) позже сообщили, что прогуливались по берегу реки, были в закусочной «Башенка», где ели сандвичи и пили кофе. Точное время назвать не могут.

 – Звучит сомнительно, доверия не внушает, – заметил Пип. – С этим надо бы разобраться.

 6. Элик Грант, играющий мать Дика. Как правило, исполняет женские роли, и всегда очень успешно. Отличный мим и хороший драматический актер. Говорит, что в этот вечер от шести до девяти давал представление в Хэттон-Холле, в Шипридже. Играл различные женские роли перед аудиторией примерно в сто человек.

 – Здорово! – Ларри покачал головой. – Его-то уж точно надо исключить из числа подозреваемых. У него не одно – у него целая сотня алиби.
 – Ты прав, – сказал Фатти. – С ним все ясно. Итак, последний подозреваемый.

 7. Джон Джеймс, по пьесе исполнитель роли губернатора. Говорит, что целый вечер провел в кино. Смотрел фильм «Он так ее любил».

 – Тут тоже не все чисто, – с сомнением в голосе проговорил Пип. – Запросто мог зайти в кино и сразу выйти. И даже легко мог еще раз туда вернуться после кражи. Копеечное алиби, я бы так это назвал.
 – Хорошо. – Фатти опустил блокнот на стол. – По моим предположениям, Гун все эти алиби проверит. Если уже не проверил. Но он же такой остолоп, он обязательно пропустит что-нибудь важное! А мы не пропустим. Словом, я считаю, что некоторые алиби мы должны проверить сами.
 Наступило мертвое молчание. Никто не чувствовал себя пригодным для такой работы. Расспрашивать людей – и то дело не слишком благовидное. А проверять алиби куда хуже!
 – Я не сумею, – смущенно произнесла наконец Бетси. – Я знаю, Фатти, я Тайноискатель и должна делать все, что ты скажешь. Но я действительно не смогу проверить али... алиби. Все-таки это занятие для настоящего детектива.
 – Ну и что же? – возразил Фатти. – Да, мы еще дети, но какие тайны мы уже раскрыли, какие отгадали загадки! Конечно, работа с алиби, может быть, чуть-чуть преждевременна...
 – Да не чуть-чуть, а жутко преждевременна, – тяжело вздохнул Ларри. – Тут я на стороне Бетси. Мне эта работа не по зубам.
 – Не отказывайся; сначала надо попробовать, – возразил Фатти. – Хотите знать, что я вам предлагаю?
 – Хотим! – дружно сказали все четверо, а Бастер махнул хвостом, давая понять, что и у него есть свой интерес в этом деле.
 – Мы должны выполнить три задания. Во-первых, повидаться с Бойзи и понять, что он за человек. Причем разговаривать будем все вместе, как договорились.
 – Годится, – повеселел Ларри. – Что дальше, Фатти?
 – Повидаться с остальными подозреваемыми.
 – Раздался общий стон.
 – Нет, Фатти, – запротестовала Дейзи. – Нет! Шесть человек! И все взрослые. Мы с этим просто не справимся. Какой повод можно придумать, чтобы к ним явиться? Я думаю, никакой.
 – Ошибаешься. Существует очень даже подходящий повод, – усмехнулся Фатти. – У каждого из нас есть книжки для автографов. Все, что надо – это пойти и попросить автографы. При такой ситуации нет ничего проще, чем немножко побеседовать с актерами. И все дела. – Блестящая идея, – восхитился Пип. – Просто блестящая. Фатти, ты великий мастер по производству идей.
 – Да ну тебя... – скромно запротестовал Фатти. – Хотя голова на плечах у меня есть, это правда. В сущности говоря...
 – Ради Бога, – Пип молитвенно сложил руки, – не рассказывай нам, какие потрясающие вещи ты делал в школе в последней четверти. Вернемся лучше к плану.
 – Вернемся, – согласился Фатти, слегка, впрочем, обиженный Третья вещь, которая нам предстоит – это проверка алиби. Если все тщательно продумать, то и тут не будет ничего невыполнимого. Например, Дейзи говорит, что знает сестру Зоэ Маркхэм, живущую с ней во соседству. Она говорит также, что у кого-то из детей этой женщины скоро будет день рождения. Скажи, Дейзи, что мешает вам с Бетси принести ребенку подарок, побеседовать о том о сем с его матерью и выяснить, в самом ли деле Зоэ провела у нее тот вечер. Сестра Зоэ ни в чем не заподозрит двух девочек, пришедших поздравить ее маленькую дочку.
 – Да, Фатти, правда... – немножко смутилась Дейзи. – Это, конечно же, можно сделать. Сама бы я не догадалась... Бетси, ты пойдешь со мной?
 – Пойду, – отозвалась Бетси. – Только вопросы будешь задавать ты, ладно?
 – Ладно, но ты тоже должна мне помогать. Нельзя же все валить на одного человека!
 – Среди взятых под подозрение есть Люси Уайт, которая часто навещает старушку пенсионерку иное Эдамс, – продолжал Фатти. – Ларри, ты говорил, что мисс Эдамс дружит с вашей кухаркой и помогает ей шить. Не могли бы вы с Дейзи напрячь фантазию и придумать старушке какую-нибудь работу по части шитья, а заодно задать ей пару вопросов насчет Люси?
 – Это-то уж точно несложно, – ответила Дейзи. – Я сделаю вид, что готовлю маме подарок к Пасхе. Попрошу помочь мне вышить наволочку для диванной подушки. Мэри Эдамс меня знает, я не раз у нее бывала.
 – Великолепно. – Фатти потер руки. – Два алиби, таким образом, мы проверим без особого труда. Теперь поговорим о следующем, вернее, о двух следующих сразу, потому что это, так сказать, «перекрестные» алиби. Я имею в виду Питера Уэттинга и Уильяма Орра. Они, очевидно, действительно заходили в «Башенку», где пили кофе с сандвичами. Пип, нам с тобой завтра утром придется отправиться туда же, тоже выпить кофе и съесть по сандвичу.
 – Завтра же воскресенье, – удивился Пип. – Я должен идти в церковь.
 – Ах, да, я забыл, сегодня суббота. Ну, ничего, пойдем в понедельник или во вторник. Теперь у нас на очереди подозреваемый под номером шесть: Элик Грант, без сомнения, дававший конверт в Хэлтон-Холле. Его, по-моему, едва ли нужно проверять...
 – Конечно. Давай его пропустим, – сказал Ларри.
 – Да, но, понимаешь ли, настоящий детектив, профессионал, подвергает проверке абсолютно все. Даже то, что ему самому кажется необязательным. Так что я предлагаю проверить этого Гранта тоже. Бетси, им займемся мы с тобой. Отыщем кого-нибудь, кто был на концерте, и спросим, не исчезал ли надолго со сцены наш актер.
 – С удовольствием, – кивнула Бетси, ничего не боявшаяся в присутствии Фатти. В его обществе она вообще чувствовала себя в такой же безопасности, как рядом со взрослыми. Фатти поглядел в блокнот Пиппина.
 – Остался еще один. Джон Джеймс, утверждающий, что весь вечер просидел в кинотеатре.
 – Да, еще был разговор, что алиби у него совсем хлипкое, – проговорил Пип. – А кто его будет проверять?
 – Этим займемся мы с Ларри. Или, если хочешь, займитесь ты и Ларри.
 – А как? – Ларри забеспокоился.
 – Надо подумать, – покачал головой Фатти. – Вы посмотрите только, сколько дел у Тайноискателей! Мы должны увидеть Бойзи, получить автографы у всей труппы и с ними со всеми познакомиться, да еще проверить все алиби. Работы, что называется, выше головы.
 – Не забывай, нам еще завтра предстоит встретить поезд и поводить Гуна за нос, – напомнила Бетси.
 – Да, да, – успокоил ее Фатти, – это мы непременно должны сделать. – Он лукаво усмехнулся. – Ради такого случая я обновлю свои защечные подушечки.
 – Подушечки? – изумилась Бетси и звонко рассмеялась, когда Фатти рассказал про новейшее свое изобретение. – О, пожалуйста, надень их. Или положи в рот, – как правильно сказать? Я постараюсь не хихикать, когда тебя увижу.
 – Да уж, постарайтесь, юная Бетси, – слегка потянув девочку за нос, басом произнес Фатти. – Теперь вот что. Какой поезд мы подчеркнули?
 – Тот, который приходит в три тридцать дня, – отвечал Пип. – К этому времени мы туда все и заявимся. А ты что будешь делать? Доедешь до следующей станции, сядешь в этот поезд и на нем приедешь обратно?
 – Точно. А вы будете меня ждать. Ну, пока. Мне пора идти. Я только сию секунду вспомнил, что мама велела быть дома уже час тому назад: надо было встретить двоюродную бабушку. Что у меня за дырявая намять!




 РАЗВЛЕЧЕНИЕ ДЛЯ МИСТЕРА ГУНА


 В тот же вечер Фатти составил расписание, по которому им предстояло привести план в действие. Следующий день обещал в этом смысле быть почти пустым. С воскресеньем всегда так. К сестре Зоэ Дейзи и Бетси уместнее явиться с подарком в понедельник. Вот, может быть, только Ларри и Дейзи завтра нанесут визит мисс Эдамс и разведают кое-что насчет Люси...
 В закусочную «Башенка» они с Ларри пойдут тоже в понедельник. Выпьют кофе с сандвичами и поглядят, нельзя ли что-нибудь разузнать насчет Питера Уэттинга и Уильяма Орра. Элика Гранта смело можно отодвинуть в самый конец: алиби у него, по всей видимости, неколебимое, если его может подтвердить целый зал. Он бы не посмел о нем заявить, не будь это правдой.
 – Никак не соображу, с какой стороны подобраться к последнему – как там его зовут? А, да, Джон Джеймс, – говорил сам себе Фатти, расхаживая по комнате. – Не могу же я задавать вопросы зданию кинотеатра. Или экрану. Ничего, потом додумаю.
 Он посмотрел на себя в зеркало. Кроме всего остального, надо было придумать маску на завтра. Что-нибудь более или менее реалистическое, но с изюминкой. И обязательно рыжий парик: уж он-то сразу привлечет внимание Гуна. А еще надо напялить темные очки и притвориться, близоруким. Ребята получат полное удовольствие!
 «Стало быть, в понедельник мы идем к Бойзи, – думал Фатти, обводя ноздри черными полукружьями, дабы заранее убедиться, дает это нужный эффект или нет. – Боже праведный! Ну и мрачный же тип получился! Гррр! Гах!» Он убрал линии вокруг ноздрей и немножко поэкспериментировал с бровями, продолжая неотступно думать о плане.
 «В понедельник после дневного представления мы попросим у актеров автографы... Господи, да почему бы нам просто не пойти на представление и не увидеть труппу, так сказать, в действии? Это, разумеется, может ничего не дать, но, с другой стороны, может и дать! В высшей степени дельная идея. Так... Понедельник будет, я вижу, набит делами под завязку: беседы, выпрашивание автографов, проверка алиби. Ладно. Как вот все получится с завтрашним поездом? Вступить мне в разговор с Гуном, когда я его увижу, или нет!.. Придумал! Я спрошу у него дорогу!» Он принялся пробовать разные голова. Сначала послышались бархатистые раскаты, копирующие голос проповедника, который однажды приезжал в школу к Фатти прочитать воскресную проповедь и вызвал общее восхищение своим роскошным басом.
 Потом он заговорил фальцетом. Нет, не годилось. Он попробовал прикинуться иностранцем – о, вот это получалось превосходно. Решено. Он будет чужеземцем, прибывшим из восточных земель.
 – Пазалуста, саар, сказите мне дорогу Хоффл-Фоффл-Роуд, – начал Фатти. – Сто вы говолите, саар? Я не сообразую. Пазалуста, мне нузно Хоффл-Фоффл-Роуд... Нет, не пойдет. Восточному человеку требуется другой костюм. Да и лицо другое.
 Раздался стук в дверь.
 – Фредерик, у тебя там Пип и остальные ребята? Ты же знаешь, я не люблю, когда они засиживаются допоздна.
 Фатти, сильно удивленный, отворил.
 – Что ты, мамочка! Я здесь один.
 Мать посмотрела на него и вскрикнула с раздражением:
 – Фредерик! Ты что-то натворил со своими бровями! Они совершенно изогнулись. А вокруг глаза у тебя что?
 – Ну, это я просто нарисовал морщинку – для эксперимента, – оправдывался Фатти, торопливо стирая черную краску с физиономии. – А насчет моих бровей ты не волнуйся, мама. Гляди.
 Он снял накладные брови и продемонстрировал матери свои собственные. Они в самом деле ничуть не изогнулись, ни капельки!
 – Интересно, что еще ты изобретешь, Фредерик? – сказала мать полусердито. – Я пришла вот зачем. Папа хочет, чтобы ты вместе с ним послушал передачу по радио. Она сейчас начнется. Это про ту часть Китая, которую он хорошо знает... Но скажи честно, здесь, кроме тебя, действительно никого нет? Я же собственными ушами слышала разные голоса, когда поднималась по лестнице.
 – Мам, ну хочешь – посмотри под кроватью, в шкафу, отодвинь занавески, – предложил Фатти великодушно.
 Миссис Троттевилл ничего этого, естественно, делать не стала и начала было спускаться вниз; внезапно у нее за спиной кто-то произнес фальцетом:
 – Ну что, ушла? Можно вылезать?
 Она резко повернулась, разгневанная. Стало быть, Фатти обманул ее и в комнате у него все же кто-то есть? Однако, увидев хитрую, улыбающуюся физиономию сына, она рассмеялась вместе с ним.
 – Один из твоих, голосов! Конечно! Я могла бы и сама догадаться. Не пойму, Фредерик, как это получается, что ты всякий раз привозишь хороший табель из школы. Невозможно поверить, что там ты ведешь себя как надо.
 – Видишь ли, мама, – сказал Фатти подчеркнуто невинным тоном, – ум и способности говорят сами за себя. В этом все дело. Я же не виноват, что у меня отлично работает голова. Отсюда и успехи. И я...
 – Ш-ш! – сказал отец, когда они вошли в гостиную. – Передача уже идет.
 Она и в самом деле началась и оказалась скучнейшим сообщением о какой-то малоизвестной китайской провинции, которую Фатти, на что он искренно надеялся, не предстояло увидеть никогда в жизни. Он провел эти тоскливые полчаса, обдумывая свои планы. Отец был весьма доволен осмысленным, сосредоточенным выражением его лица.
 Юным детективам казалось, что время остановилась. Так всегда бывало, когда они ждали волнующих событий. Бетси едва дотерпела до середины воскресенья. В каком обличье предстанет Фатти? Что скажет? Подмигнет или нет?
 В двадцать пять минут четвертого Ларри, Дейзи, Пип и Бетси с безмятежным видом прогуливались по платформе. Минутой позже появился Гун, слегка задыхающийся: у него произошел свор с Пиппином, и, чтобы не опоздать к поезду, полицейскому пришлось изрядно спешить. Ребят он заметил сразу же, глаза его злобно блеснули.
 – Вы тут зачем?
 – Полагаю, за тем же, что и вы, – пожал плечами Пип. – Встречаем кое-кого.
 – Мы встречаем Фатти, – раздался тоненький голосок Бетси, за что его обладательница немедленно получила удар в бок от Ларри.
 – Да не психуй ты, – прошептала Бетси. – Никакого секрета я не выдала. Он же не узнает Фатти, когда увидит. Ты что, сам этого не понимаешь?
 С грохотом и лязгом подошел поезд. Народу на перрон вышло порядочно. Гун каждого буравил взглядом. Он стоял у выхода, ведущего к кассе, и, чтобы сдать билеты, все проходили мимо. Четверо ребятишек остановились поблизости, глазами ища Фатти.
 Бетси вдруг толкнула брата локтем. По платформе шествовала массивная пожилая дама. Ветер относил вуаль ее шляпы за спину. Пип отрицательно помотал головой. Нет, как бы ни ловок был Фатти в искусстве переодевания, никогда ему не добиться полного сходства с толстой надутой старухой.
 Прихрамывая, подошел мужчина с палкой, в шляпе, надвинутой на самые глаза, и бесформенном макинтоше, болтавшемся на плечах. Еще у мужчины были разлохмаченные рыжие волосы. Последнее обстоятельство заставило Гуна вперить в него пронизывающий взор.
 Но Бетси знала, что это не Фатти. Мужчина имел кривой нос: подделать такое было невозможно.
 Казалось, Гун сейчас двинется следом. Однако в этот миг он увидел человека с гораздо более рыжими волосами и гораздо более подозрительного вида.
 Этот мужчина явно походил на иностранца. На рыжих, тщательно причесанных волосах сидела какая-то замысловатая шляпа. Еще на нем были заграничный плащ и до блеска начищенные остроносые туфли. Брюки, схваченные внизу зажимами, как у велосипедиста, придавали ему особенно чужеземный вид. Бетси заметила темные очки, небольшие рыжие усики и очень толстые щеки. Лицо мужчины густо покрывали веснушки. От веснушек Бетси особенно пришла в восторг, хотя не понимала, как их удалось сделать до такой степени натуральными.
 Она, разумеется, знала, что это Фатти. Остальные тоже знали. Но не рассматривай они каждого прохожего с таким тщанием, можно было и ошибиться. И все же в походке этого странного господина, в манере смотреть по сторонам ощущалось что-то такое веселее, знакомое, что исключало сомнения...
 Проходя к выходу, иностранец слегка коснулся Бетси, подтолкнув ее локтем. Она чуть не захихикала.
 – Ваш билет, сэр! – Контролеру пришлось окликнуть Фатти, поскольку было очевидно, что ни о каком билете тот не помнит.
 Фатти принялся рыться в карманах, с досадой приговаривая:
 – Бильет! Я имел бильет! Где есть бильет? Она был зеленый...
 Мистер Гун пристально следил за происходящим, готовый арестовать пассажира, если билет не будет найден. Внезапно чужеземец наклонился к земле и руками отодвинул одну из ног полицейского в сторону. Гун обалдело посмотрел на него.
 – Эй! Что вы делаете?
 – Миллион извините, – сказал незнакомец и поднес прямо к физиономии Гуна свой билет, едва не поцарапав кончик носа стражу порядка. – Он есть. Он падал вниз, вы на него рраз – ваши большие ноги. Вот!
 Потом Фатти сунул билет оторопевшему контролеру и начал протискиваться в дверь между ним и Гуном. Но неожиданно стал, как пень, отчего Гун даже отпрыгнул в сторону.
 – Аха, вы полиц, да? – Иностранец близоруко вглядывался в Гуна сквозь темные очки. – Сначала думал, вы машинист, теперь вижу, вы полиц.
 – Да, я представитель полиции, – угрюмо отвечал Гун. Поведение этого человека казалось ему все более и более подозрительным. – Куда вам нужно? Вы здесь, по-видимому, ничего не знаете?
 – О, да, увы! Я чуждый. Я нуждаюсь узнать дорогу. Вы скажете мне, где идти?
 – Разумеется. – Гун был доволен. Теперь станет ясно, куда держит путь этот малый.
 – Это... э-э-э... Хоффл-Фоффл дом, Виллоу-Роуд, – объявил Фатти, решив, что небольшая суматоха вокруг этого «Хоффл-Фоффл» будет к месту. – Хоффл-Фоффл! Доходит?
 Гун смотрел на него с недоумением.
 – Такого названия в наших краях никто не слышал, – произнес он наконец.
 – Я говорю: Хоффл-Фоффл, вы говорите: не знаю! Как так бывает? – закричал Фатти и быстрым шагом двинулся прочь. Гун следовал за ним по пятам. Фатти резко затормозил, и Гун со всего маху налетел на него сзади. Бетси к этому моменту корчилась от смеха так сильно, что не могла сдвинуться с места.
 – Такого названия тут никто не слышал, – раздраженно повторил Гун. – Кого вы ищете?
 – Это есть мое дело, отшень, отшень секретный, – сказал Фатти. – Где есть этот Виллоу-Роуд? Я найду Хоффл-Фоффл самому.
 Гун объяснил ему, как добраться до Уиллоу-Роуд. Фатти прямо с места взял хорошую скорость, Гун, тяжело дыша, трусил позади. На некотором расстоянии от них шли ребята, из последних сил стараясь унять смех. Ничего такого, что носило бы имя «Хоффл-Фоффл», на свете, естественно, не существовало.
 – Обсмотрю весь город, пока найду, чем нуждаюсь, – с гордым видом заявил чужеземец Гуну. – Не идите за мной, мистер полиц. Я из вас устал.
 Сделав это заявление, Фатти, широко шагая, отправился дальше, быстро оставив мистера Гуна довольно далеко позади. Гун заметил четверых ребятишек и разозлился еще больше. Маленькие паршивцы! Только начнешь выслеживать злоумышленника, они тут как тут.
 – Пошли прочь! – возопил он, едва дети приблизились к нему. – Слышите? Пошли прочь!
 – Что же, нам нельзя даже выйти погулять, мистер Гун?! – с пафосом воскликнула Дейзи, и мистер Гун, фыркнув, махнул рукой и бросился догонять «этого гнусного иностранца», который, между прочим, уже почти скрылся из вида.
 Гун его действительно едва не потерял. Фатти утомила затянувшаяся прогулка; мальчик мечтал только о том, чтобы избавиться от Гуна, добраться до дому и как следует посмеяться с друзьями. Однако мистер Гун героически продолжал тащиться за ним следом. Фатти пришлось сделать вид, что сквозь темные очки он внимательно изучает вывески на домах. Одновременно он понемногу приближался к собственному жилью и, наконец, приблизился к нему вплотную.
 Ухитрившись быстро проскочить в главные ворота, Фатти молнией пронесся по саду, вбежал в сарай и запер за собой дверь. Теперь надо было как можно скорее уничтожить следы маскарада. Он лихорадочно стер краску с лица, отлепил фальшивые брови, стащил с головы парик, вынул из-за щек подушечки, поправил галстук и только тогда отважился выйти в сад.
 Ребята стояли за воротами, с тревогой глядя через изгородь.
 – Гун пошел разговаривать с твоей мамой, – прошептал Ларри. – Он думает, что «иностранец» прячется у вас в саду и хочет, чтобы ему разрешили устроить обыск.
 – Конечно, пусть обыскивает, – ухмыльнулся Фатти. – Господи Боже мой, как же мне хочется смеяться! Ш-ш! Вон идут Гун с мамой.
 С лучезарной улыбкой на устах гуляющим шагом он двинулся им навстречу.
 – Помилуйте, это вы, мистер Гун? Какой приятный сюрприз!
 – А я думал, это тебя твои дружки ушли встречать на станцию, – недоверчиво прищурился, полицейский.
 – Вы совершенно правы, – вежливо отвечал Фатти. – Они меня там и встретили. Вот они.
 Пип и Ларри вместе с девочками попали во двор через заднюю калитку и теперь с наигранным смущением, опустив глаза, стояли на дорожке позади Фатти. Гун воззрился на них в полном обалдении.
 – Но они... Они же шлялись за мной чуть не полдня, – начал он. – А тебя я на станции определенно не видел!
 – О, что вы, мистер Гун, он там был. – Физиономия Ларри выражала глубокую искренность и почтение к стражу порядка. – Может, вы его просто не узнали? Он ведь, знаете, выглядит по-разному: сегодня так, завтра этак.
 – Мистер Гун, – нетерпеливо вторглась в приятную беседу миссис Троттевилл, – вы хотели поискать у меня в саду какого-то правонарушителя? Ищите. Сегодня воскресенье, и я, с вашего позволения, возвращаюсь в дом к мужу. Дети вам не помешают.
 – Да, но, – Мистер Гун тщетно пытался осмыслить факты. Как могли эти сопляки встретить Фатти, если его не было на станции? Как смеют они говорить, что встретили его, когда точно известно, что все четверо шли за ним, Гуном, Бог знает сколько времени? Какой-то здесь подвох!
 – Итак, мистер, Гун, я вас покидаю, – сказала миссис Троттевилл. – Дети, вне всякого сомнения, охотно помогут вам в войсках вашего подозрительного бездельника.
 Она ушла. Ребята бросились осматривать кусты и деревья с таким невероятным энтузиазмом, что мистер Гун отказался от своей затеи. Он уже понял, что ему не отыскать рыжего иностранца. Черт побери! А не был ли это Фатти в одном из своих обличий? Нет, наверняка нет. Никто не решился бы на такую наглость – заставить его, Гуна, гоняться за химерой!
 Так или иначе, но он не сумел перехватить мошенника, приехавшего поездом в три тридцать! Гун фыркнул и, рассерженный, вышел на улицу через главные ворота.
 Ребята повалились на сырую весеннюю землю и хохотали до слез. Они так веселились, что даже не заметили мистера Гуна, тупо глядящего на них через изгородь. Над чем это они, а? Проклятые сморкачи... Лживые, скользкие, как угри – им даже на секунду нельзя верить! Ну, ничего. Настанет день, они попадутся ему в руки, и тогда слезы у них польются от страха, а не от смеха!




 ПЕРВЫЙ ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ


 В понедельник Пятеро Тайноискателей с самого утра рьяно взялись за работу. По обыкновению собрались у Пипа. Было еще только половина десятого, но дел – Фатти предупредил об этом с самого начала – оказалось по горло.
 – Дейзи и Бетси отправляются за подарком для племянницы Зоэ Маркхэм, – объявил он. – Деньги есть?
 – У меня ни копейки. – Бетси смущенно пожала плечами. – Все, что было, я одолжила Пипу на покупку водяного пистолета.
 – У меня что-то около шиллинга, – сказала Дейзи. Фатти полез в карман и вытащил горсть серебра. У него всегда водились деньги. Любящие дядюшки и тетушки то и дело подкидывали племяннику кругленькие суммы, в этом смысле Фатти был как взрослый и мог тратить сколько хотел. Сейчас на ладони у него лежали два шиллинга и шестипенсовик.
 – Держи, Дейзи. Можешь потратить примерно полкроны. Когда у девочки день рождения?
 – Завтра, – ответила Дейзи. – Мне вчера повстречалась ее сестренка, я и спросила.
 – Отлично. – Фатти одобрительно поглядел на Дейзи. – Лучше и быть не может. Ступайте. К подарку приложите записочку и отнесите все миссис Томас, сестре Зоэ. И не забудьте завязать непринужденный разговор, чтобы между делом точно выяснить, когда Зоэ пришла к миссис Томас в пятницу вечером и когда ушла.
 – Но как заставить ее говорить, на эту тему? – Дейзи снова стало страшно.
 Фатти строго поглядел на бедняжку Дейзи.
 – Ну ты даешь! Не могу же я в самом деле целиком продумывать каждый разговор... Сообразишь, когда понадобится. Ты у нас человек здравомыслящий. Спросишь, что мама сама подарила ребенку, или что-нибудь еще в этом же роде. Держу пари, она тут же позовет вас в дом и покажет подарок, который приготовила для девочки.
 – Ну, да, ты, конечно, прав, – приободрилась Дейзи. – Собирайся, Бетси, идем в магазин.
 – Сам я постараюсь, если удастся, повидаться с Пиппином, – решил Фатти. – Надо кое-что выяснить, прежде чем намечать дальнейшую программу.
 – А что именно? – заинтересовался Ларри.
 – Понимаешь, я хочу узнать, не обнаружила ли полиция отпечатки пальцев на том зеркале, которое сняли со стены, чтобы получить доступ к сейфу. Да и на самом сейфе могли остаться отпечатки. Если они остались и если деньги украл кто-то из актеров, мы можем, как говорится, больше не беспокоиться. Расследование наше на этом заканчивается. Ведь Гуну просто нужно будет тогда взять отпечатки пальцев у всех членов труппы и сравнить их с теми, что на зеркале или сейфе. И все о`кей! Грабитель сразу же попадает ему в руки.
 – Ой, хорошо бы не попал! – Бетси пришла в смятение. – Я не хочу расставаться с тайной! Я хочу, чтобы ее раскрыли мы, а не Гун! Все-таки мне нравится это расследование...
 – Успокойся, – подмигнул ей Фатти. – Я убежден: вор не оставил отпечатков пальцев. Это достаточно хитрый ворюга, кто бы он ни был.
 – А ты веришь, что сейф ограбил Бойзи, Кот из пантомимы? – спросила Дейзи.
 – Нет, по крайней мере, сейчас не верю, – ответил Фатти. – Надо подождать и поглядеть, каким он нам покажется... Да, Ларри! Совсем забыл! Не сходите ли вы с Пипом за билетами на сегодняшний дневной спектакль? Вот деньги. На свет Божий появилась еще одна пригоршня серебра.
 – Просто замечательно, Фатти, что ты у нас такой богатый, – рассмеялась Бетси. – Если бы не это, нам было бы куда труднее раскрывать тайны.
 – Что ж, подведем итоги. – Глядя в свой блокнот, Фатти озабоченно морщил лоб. – На сегодняшнее утро работа есть у всех. Отчитываться будем здесь же. В двенадцать или чуть позже. Как получится. Я, значит, поговорю с Пиппином, если, конечно, застану его в одиночестве. Просыпайся, Бастер. Пошли. Корзинка тебя ждет, и велосипед рвется в бой.
 Бастер открыл глаза, поднялся с коврика перед камином, сладко зевнул и помахал хвостом. Потом без особой спешки засеменил вслед за Фатти. Бетси пошла надеть пальто и шапочку. Пип и Ларри отправились вниз за велосипедами, чтобы ехать в театр.
 Фатти в эту минуту уже выводил свой велосипед из сарая в саду у Пипа и окликнул мальчиков:
 – Пип, Ларри! Билеты сразу не покупайте. Сначала просто поговорите, с кем сможете. Чем больше у вас будет собеседников, тем лучше. Поглядите, может, хоть что-то узнаете.
 – Слушаюсь, капитан! – шутливо отрапортовал Ларри. – Сделаем все, на что способны, и даже больше!
 Итак, пятеро юных сыщиков (и собака!) покинули дом, чтобы, не щадя сил, включиться в утреннюю работу по расследованию преступления. Бетси и Дейзи свое задание отправились выполнять пешком, потому что у велосипеда Бетси спустила шина.. Но до центра города девочки добрались очень быстро.
 – Джейн будет всего четыре года, – говорила Дейзи по дороге. – Придется подыскать ей что-то по возрасту. Ни игр, ни головоломок пока не надо. Рано. Давай присмотрим какую-нибудь мягкую игрушку.
 За полкроны мягких игрушек в магазине, к сожалению, не было, они стоили гораздо дороже. Тогда Бетси потащила подругу к прилавку с кукольной мебелью.
 – Погляди, какая прелесть! Давай купим, Дейзи! Два крошечных кресла, столик и диван – красота! Джейн наверняка будет в восторге.
 – Сколько это стоит? – Дейзи посмотрела на ценник. – Два шиллинга, девять пенсов. У меня есть полкроны Фатти, к ним я добавлю свои деньги. Тогда хватит.
 – Пусть у меня хоть сколько-нибудь появится, я тебе половину тут же верну. Ой, ну какие же чудные креслица! – Кукольную мебель очень красиво упаковали.
 – Теперь зайдем к нам домой, – скомандовала Дейзи. – Напишем записочку и сразу отнесем подарок маме Джейн.
 Дома у Дейзи они аккуратно вывели на ярлыке: «От любящих Дейзи и Бетси. С днем рождения, Джейн!» Оставалось главное – визит к миссис Томас, сестре Зоэ. Они подошли к небольшому нарядному коттеджу, стоявшему в стороне от дороги. У самого входа Дейзи опять растерялась:
 – А как поступить, если миссис Томас нет дома?
 – Передашь, что мы зайдем попозже, – не задумываясь, ответила Бетси. Как ни странно, она чувствовала себя более уверенно. – Но, наверное, мы ее застанем прямо сейчас. Я слышу в саду голоса детей. И мама где-нибудь поблизости.
 – А что мы скажем, когда откроется дверь? – Дейзи никак не могла взять себя в руки.
 – Скажем, что принесли подарок для Джейн. А потом услышим, что последует в ответ. – Бетси с удавлением смотрела на то, как нервничает Дейзи. – Давай я сама буду говорить и спрашивать, если ты не можешь.
 Последней фразы было достаточно, чтобы Дейзи снова обрела хладнокровие.
 – Я и без тебя справлюсь с заданием. – Она обиженно посмотрела на подругу. – Пошли!
 Бетси нажала кнопку. На звонок вышла сама миссис Томас.
 – Добрый день, Дейзи. – Она приветливо улыбалась. – А это кто? О, Элизабет Хилтон, я не ошибаюсь?
 – Не ошибаетесь, – улыбнулась в ответ Бетси, ибо Элизабет – это и было ее полное имя.
 – Э-э... Миссис Томас, завтра день рождения Джейн, правда? – начала Дейзи. – Мы принесли ей небольшой подарок.
 – Как это мило с вашей стороны! – всплеснула руками миссис Томас. – И что же это за подарок?
 Дейзи протянула ей пакет.
 – Кукольная мебель. У девочки есть домик для кукол?
 – Вот это совпадение! – поразилась миссис Томас. – Мы с мужем купили дочке по случаю дня рождения именно домик для кукол. Ваша мебель будет очень кстати!
 – Подумать только... А нельзя ли посмотреть на этот домик? – Бетси мигом сообразила, что им представился отличный повод зайти и поговорить с хозяйкой.
 – Конечно, можно, – радушно откликнулась миссис Томас. – Заходите.
 Они вошли внутрь. Их повели наверх и показали маленький, чрезвычайно симпатичный кукольный домик. Дейзи ухитрилась довольно быстро подвести разговор к нужному предмету.
 – Это ваша сестра Зоэ Маркхэм играет в театре, да? – спросила она с безмятежным видом.
 – Моя сестра, – кивнула головой миссис Томас. – Вы там часто бываете?
 – Сегодня собираемся на дневное представление. – Бетси сочла нужным тоже вступить в беседу. – Я давно хочу посмотреть Кота из пантомимы. Мне столько о нем рассказывали.
 – Бедный Кот! – вздохнула миссис Томас. – Бедный Бойзи! Он сейчас в тяжелейшем состоянии. Этот наш кошмарный полицейский принялся за него без всякой жалости. Он считает, что Бойзи украл деньги. Вы, должно быть, слышали про ограбление?
 При этих словах в комнате появилась стройная и миловидная молодая женщина.
 – Привет! – воскликнула она. – А я уже решила, что голоса наверху мне почудились. Это твои друзья, Хелен? Кто они?
 – Это – Дейзи, а это – Элизабет, или Бетси, как ее все называют. Знакомьтесь, девочки. Зоэ – моя сестра и актриса нашего театра.
 Ну да? Вот это удача! Бетси и Дейзи впились в Зоэ глазами. Какая хорошенькая, и лицо сияет улыбкой! Девушка им очень понравилась.
 – Мне не показалось? Ты рассказывала гостям про бедного Бойзи? – Зоэ села на скамеечку рядом с кукольным домиком и начала переставлять там мебель по собственному вкусу. – Какой это стыд и позор! Обвинить Бойзи в том, что он взял деньги из сейфа! Он же честнейший человек. Да и, кроме того, у него на это просто ума бы не хватило. Никогда в жизни ему до такого не додуматься. Даже, чтобы отомстить директору за обиды.
 – А что, директор недобр к Бойзи? – поинтересовалась Бетси.
 – О, да, Бойзи его ужасно раздражает. Понимаете, Бойзи несообразителен, даже туповат. Ну, человек с замедленным развитием. Он и играет-то примитивных персонажей, простаков – вроде Кота Дика Уиттингтона или Гусенка Матушки Гусыни. А директор кричит на него, и несчастный наш Бойзи от этого совсем перестает что-нибудь понимать. В пятницу утром на репетиции невыносимо было слушать, как он разносит парня. Я взорвалась и выложила директору все, что о нем думаю.
 – Нет, правда? – Дейзи даже вскрикнула. – Он разозлился?
 – Еще как! – усмехнулась Зоэ. – У нас было настоящее состязание – кто громче крикнет. Ну, а под занавес он объявил, что с понедельника я уволена.
 – Боже! – огорчилась Дейзи. – Значит, вы потеряли работу?
 – Меня это мало тревожит. Я устала и хочу отдохнуть. Поживу пока у сестры. Нам обеим это только пойдет на пользу.
 – Вы, наверное, подумали, что так, мол, этому директору и надо, когда его усыпили и ограбили? – спросила Дейзи. – Сами-то вы где были, когда произошла кража?
 – В половине шестого я ушла вместе со всеми. И пришла сюда. Но все равно не удивлюсь, если мистер Гун заявит, будто это я ограбила сейф, а Бойзи мне помогал.
 – Но ведь вы же были здесь весь вечер? – Бетси смотрела Зоэ прямо в глаза. – Правда? И разве ваша сестра не подтвердила мистеру Гуну, что вы никуда не уходили?
 – Да нет, беда в том, что без четверти семь, уложив детей, я пошла на почту. – Зоэ с досадой повела плечом. – А сестра моя не слышала, как буквально через десять минут я вернулась. Я поднялась к себе в спальню и оставалась там до без четверти восемь. А потом снова спустилась вниз. Так что, понимаете, по версии мистера Гуна, я без труда могла успеть незаметно проскользнуть в театр, бросить снотворное в директорский чай, снять зеркало, открыть сейф и похитить деньги. И все с помощью бедняги Бойзи! К тому же Гун нашел носовой платок – между прочим, мне не принадлежащий – с буквой «З», вышитой в углу. Нашел на веранде позади театра и утверждает, что это я его обронила, когда Бойзи впускал меня в помещение вечером в пятницу. Ну, уж на этакую чушь что можно ответить?!




 ЛАРРИ И ПИП ТРУДЯТСЯ ВОВСЮ


 Обе девочки были в ужасе – особенно когда услышали про злосчастный носовой платок. Лицо у Дейзи пошло пятнами: она вспомнила, как старательно вышивала «З» в уголке старенькой тряпочки. Кто мог предположить, что на свете существует человек по имени Зоэ!
 Не отрываясь, они смотрели на бедную актрису. Бетси только что не плакала. Дейзи была уже почти готова выложить правду насчет носового платка и своей вышивки, но вовремя остановилась. На это следовало сначала получить разрешение Фатти.
 – Мистер Гун был здесь и произвел в высшей степени отталкивающее впечатление, – заговорила миссис Томас. – Он устроил нам с Зоэ такой перекрестный допрос, что я чуть не потеряла сознание. И требовал предъявить всю темно-синюю одежду в доме. Один Бог знает, для чего ему это понадобилось.
 Девочки-то прекрасно знали для чего! У Гуна был клок темно-синей ткани, наколотый Фатти на гвоздь в качестве одной из фальшивых улик. И теперь он искал одежду с такой дырой на рукаве или спине, которая бы точно соответствовала его «улике».
 – Еще он хотел знать, какие сигареты мы предпочитаем, и, по-моему, обрадовался, когда ему показали коробку «Плейерса».
 Сердце у Дейзи вдруг упало куда-то очень глубоко. Сходное ощущение испытала и Бетси. Именно окурки «Плейерса» Фатти раскидал по веранде. Ну, действительно, разве можно было догадаться, что их глупые «ключи» сослужат такую добрую службу Гуну и помогут поддержать обвинение против Зоэ?!
 Бетси смахнула слезы с ресниц. Она была испугана и подавлена. Она бросила на Дейзи взгляд, исполненный настоящего горя. Дейзи поняла, что Бетси хочет уйти. Ей и самой не терпелось покинуть этот дом. Дейзи тоже была напугана и очень расстроена. Все это должен был выслушать Фатти. Именно он. Фатти знал бы, как поступить.
 Девочки поднялись и стали торопливо прощаться.
 – Мы вас сегодня еще увидим, – с трудом проговорила Дейзи, глядя на Зоэ. – Мы с друзьями собираемся в театр. Можно будет нам получить ваш автограф, если мы подождем у служебного входа после дневного спектакля?
 – Само собой разумеется, – сказала Зоэ. – Сколько вас? Пятеро? Ладно. Если хотите, я скажу остальным актерам, они все тоже охотно дадут вам автографы. Но не забудьте похлопать мне как следует!
 – О, конечно, похлопаем! Обязательно похлопаем! – пылко заверила Бетси молоденькую актрису. – Только, пожалуйста, не дайте себя арестовать!
 Зоэ рассмеялась.
 – Конечно, не дам. Я не совершала преступления, и бедняжка Бойзи тоже абсолютно ни при чем. Мне ни капельки не страшен этот отвратительный мистер Гун. Так что не тревожьтесь.
 Обе девочки, однако, тревожились, и еще как! Они буквально выскочили от миссис Томас, страстно мечтав лишь о том, чтобы скорей пробило двенадцать и можно было рассказать Фатти все, что им пришлось выслушать. Пусть он делает выводы!
 – На самом деле мы неплохо справились с заданием, – сказала Дейзи, когда они добежали до дома Бетси и уселись в комнате для игр, чтобы обсудить положение. – Ужас в том, что выяснились вещи, опасные и для других людей, да и для нас тоже. Этот проклятый носовой платок! Бетси, я чувствую себя просто преступницей. Никогда в жизни не сделаю ничего подобного!
 Без десяти двенадцать появились Ларри и Пип, по виду весьма довольные жизнью.
 – Привет, девочки! – весело воскликнул Пип. – Как дела? У нас все прошло замечательно.
 Пип не преувеличивал. В хорошем темпе они доехали до театра, поставили велосипеды на стоянку и пошли к кассе. Касса оказалась закрытой. Вот невезение!
 – Давай походим тут немножко, – предложил Пип. – Понаблюдаем. Фатти так и велел. Если нас заметят, всегда можно будет объяснить, что мы приехали за билетами и ищем кого-нибудь, чтобы спросить насчет кассира.
 Ребята обошли вокруг театра, дергая по дороге ручки всех дверей подряд. Двери были заперты.
 Потом они двинулись на автостоянку позади театра. Там какой-то мужчина протирал мотоцикл. Ни Ларри, ни Пип его прежде никогда не видели.
 – Мировая машинка, – сказал Пип Ларри. Услышав чей-то голос, мужчина поднял голову. Это был человек средних лет, довольно плотного телосложения, с тонкими губами и недобрым выражением лица.
 – Вы что тут делаете?
 – Понимаете, мы пришли купить билеты на дневное представление, – вежливо объяснил Ларри. – Но касса почему-то закрыта.
 – Конечно, закрыта, – сухо проговорил мужчина, продолжая энергично полировать тряпкой сверкающее крыло мотоцикла. – Билеты можно будет купить после полудня. С утра касса открыта только по субботам, когда зрителей больше обычного. А пока убирайтесь отсюда. Не люблю соглядатаев. После того как нас в пятницу ограбили, я видеть не могу, когда кто-нибудь слоняется около моего театра.
 – Вы, случайно, не директор? – осведомился догадливый Ларри.
 – Директор. Это обо мне написано в газете. Я тот самый человек, которого опоили и ограбили в прошлую пятницу. Мне бы только добраться до того, кто это сделал!
 – А у вас есть какие-нибудь предположения насчет вора?
 – Никаких, – покачал головой директор. – В то, что меня обокрал придурок Бойзи, я не верю ни на йоту. Ему никогда всего этого не проделать. Кроме того, он меня слишком боится. Зато помочь кому-нибудь ограбить сейф Бойзи вполне мог. Наверное, впустил вора внутрь, когда театр был абсолютно пуст.
 Ребята разволновались. Получить такую информацию из первых рук!
 – В газете, кажется, писали, что Бойзи – ну, Кот из пантомимы – принес вам чай, в который уже положили наркотик. – В простодушие Ларри трудно было не поверить. – Это правда, сэр?
 – Он действительно принес мне чай, – ответил директор. – Ему тоже хотелось поговорить про свои неприятности. – Я был занят и только мельком глянул в его сторону, когда брал чашку. Но это точно был Бойзи. Он не снял костюма, я поэтому не мог ошибиться. Бойзи до того ленив, что даже переодеваться после спектакля не любит. Такие у него кретинские привычки. Мне говорили, что он и спит в кошачьей шкуре. Тут дело в том, что он слаб на голову. Он как младенец. И конечно, сам кражу совершить не мог. Хотя, должно быть, какое-то касательство к ней имел. Его ведь легко убедить в чем угодно.
 – Значит, что же получается? Кто-то, видимо, вернулся в театр в тот вечер, и Бойзи открыл ему дверь. Этот «кто-то» бросил вам снотворное в чай, который, как обычно, понес наверх Бойзи, чтобы вы ничего не заподозрили. – Ларри глядел на директора очень сочувственно. – А потом, когда вы уснули, он же пробрался в вашу комнату, снял стенное зеркало, взял ключ оттуда, где вы его храните, открыл сейф и смылся еще до того, как вы проснулись.
 – Так оно, скорее всего, и было. – Директор выпрямился и приступил к полировке руля. – Но что еще хуже, вор – это, должно быть, один из актеров. Никто, кроме труппы, не знал всего того, что нужно было знать грабителю. Ну, к примеру, вор даже знал, что я не держу ключ от сейфа вместе с другими ключами, а храню его в потайном отделении бумажника. Кроме актеров, это никому не было известно. И еще. Лишь в этот раз я случайно не сдал в банк выручку за вторник. Банк не работал. Вся труппа видела, как я, чертыхаясь, возвращался с деньгами обратно в театр.
 Ребята жадно впитывали в себя каждое слово. Кое-что из этого они, правда, уже знали, но в устах директора история звучала гораздо правдоподобнее и казалась куда более волнующей. Сам директор им не понравился – озлобленный, грубый. И они отлично поняли, что у такого человека должно было быть немало врагов, жаждущих отомстить ему за какие-нибудь пакости, которые он им сказал или сделал.
 – Полиция, наверно, всерьез взялась за это дело? – Пип нашел тряпку и начал оттирать от грязи спицы колеса директорского мотоцикла.
 – Что да, то да. Констебль – как бишь его? Гун! – фактически прожил тут половину субботы и целое воскресенье. Допросил всех до единого. Дурачка Бойзи он напугал до такой степени, что тот, по-моему, даже не соображает, что говорит. Констебль орал на него, пока не довел до слез.
 – Скотина, – пробормотал себе под нос Пип. Директор услышал и удивленно поглядел на мальчика.
 – Ну, это ты зря. Я бы так не сказал. Если деньги взял Бойзи, из него надо вытряхнуть признание любой ценой. Да и вообще большого вреда ему от крика не будет. Порой даже нет другого способа вколотить хоть что-нибудь в его тупую башку. Только наорать.
 Мотоцикл был протерт на славу и сиял, как новенький шиллинг. Директор загнал его в сарай.
 – С этим, слава Богу, покончено. – Он вытер руки о чистую тряпку. – Вы меня извините, но я не могу вам сейчас продать билеты. Зайдете после двенадцати и свободно купите. По понедельникам в театре народу мало.
 Ребята удалились в полном восторге от своей удачливости. Потрясающе – директор театра рассказал им про ограбление абсолютно все – вплоть до мельчайших подробностей! Теперь они знали столько же, сколько Гун. Никак не меньше! История вырисовывалась впрямь загадочная. Кот из пантомимы действительно принес директору чай со снотворным. Это установлено. Если он не сам опустил в чашку порошок или таблетки, то наверняка должен был знать, кто это сделал. Получается, что он-то и отпер преступнику дверь театра и, должно быть, даже стоял на стреме, пока вор снимал зеркало и доставал из сейфа выручку. Да, дела для Бойзи складывались неважно: все говорило против него. Ларри и Пип очень хорошо представляли себе, как вопил и орал на Кота Гун, пытаясь заставить его назвать имя грабителя. Уж Гуновы-то замашки они знали.
 – Сейчас без четверти двенадцать. Пора возвращаться. Поехали. – Ларри горел от нетерпения. – Скорей бы поделиться новостями с друзьями! Как там, интересно, получилось у девочек? Конечно, их работенка по сравнению с нашей чепуховая. Да и у Фатти не Бог весть что: потолковать с Пиппином, и ничего больше...
 – Слушай, мне очень понравилось заниматься расследованием этой истории, – возбужденно говорил Ларри, когда они уже ехали через город. – А тебе? Нам, ясное деле, труднее приходится, чем Гуну и Пиппину. Те что должны сделать? Пойти к кому им будет угодно, и допросить, прекрасно зная, что каждый обязан отвечать на вопросы полиции. Они имеют право войти в любой дом, и шуровать там, и обыскивать. А мы – черта с два!
 – Да, нам нельзя, – огорченно согласился Пип. – Но, знаешь, с другой стороны, мы можем выяснить что-нибудь такое, что люди не захотят рассказать Гуну... Смотри-ка, Гун! Легок на помине...
 Да, это был он – хмурый и величественный Гун верхом на велосипеде! Едва мальчики поравнялись с ним, он зашипел, как гусь:
 – Где ваш толстяк? Скажите ему – если он еще хоть раз сегодня попадется мне на глаза, я пожалуюсь его родителям. Опять сует свой нос куда не надо. Где он?
 – Откуда мы знаем? – хором сказали Пип и Ларри и засмеялись.
 А правда, что бы сейчас мог делать Фатти?
 – Не знаете? Гах! Бьюсь об заклад, вам хорошо известно, где он укрылся и ждет, пока снова можно будет выведать у Пиппина какие-нибудь сведения. Он что себе думает? Что участвует в деле об ограблении? Как бы не так! Этим делом занимаюсь лично я. Передайте ему – лично я!
 С этими словами мистер Гун отчалил в нужном ему направлении, оставив Ларри и Пипа мучиться от любопытства: что же, черт побери, делает сейчас Фатти?




 ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ НОВОСТИ И ЖИРНАЯ ФИЗИОНОМИЯ


 Утро у Фатти выдалось напряженное. Он доехал до дома, где жил Гун, и, не слезая с велосипеда, заглянул в окно гостиной. В комнате был только Пиппин. Отлично.
 Фатти оставил свой велосипед перед домом и приказал Бастеру сторожить хозяйское имущество. Потом постучал пальцем в окошко комнаты, где сидел Пиппин, вымучивая очередной отчет для Гуна.
 Пиппин поднял глаза и улыбнулся. Отворив дверь, он завел мальчика в гостиную.
 – Есть новости? – с порога спросил Фатти.
 – В общем, есть, – ответил Пиппин. – Получено заключение эксперта по поводу сейфа и зеркала. Я хочу сказать, по поводу отпечатков пальцев на них. Так вот: отпечатков нет вообще!
 – Неглупый вор нам попался, – вздохнул Фатти. – Выходит, значит, что Кот из пантомимы к преступлению непричастен? Я так понимаю положение.
 Пиппин хотел было что-то сказать, но тут залаял Бастер, и оба они, Фатти и Пиппин, выглянули в окно. Мистер Гун в этот момент слезал с велосипеда, черный, как туча. Бастер, заняв оборону посреди дорожки, ведущей от ворот к дому, исступленно лаял, как бы говоря:
 – Вуф! Не войдешь! Вуф, вуф! Не войдешь! Вуф!
 – Уходи, – торопливо сказал Пиппин. – У меня есть для тебя еще кое-что, но сейчас не время. Сам видишь.
 Поскольку Бастер, судя по его позе, уже готовился сам напасть на Гуна, Фатти пулей выскочил во двор и бросился к воротам. Еще миг, и корзинку с Бастером благополучно приторочили к велосипеду.
 – Что ты делаешь в моем доме? – с места забушевал Гун. – Я предупредил Пиппина на твой счет, мистер Проныра и Вынюхиватель! Из него тебе ничего не вытянуть! Пиппин от происшествия в театре отстранен. Он ровным счетом ничего не знает, но не сказал бы, даже если б знал! Пошел прочь! Видеть не могу твою жирную физиономию!
 – Не хамите, мистер Гун, – спокойно и с достоинством произнес Фатти. Он не любил, чтобы его лицо именовали «жирной физиономией».
 – «Не хамите»! Я не хамлю – я называю вещи своими именами, – нагло ухмыльнулся Гун, заводя велосипед в ворота. – Я тебе серьезно говорю: не желаю сегодня больше видеть твою жирную физиономию. Я человек занятой, выполняю важную работу и требую, чтобы ты не путался у меня под ногами и не разнюхивал то, что тебя не касается!
 Он пошел к дому, радуясь, что Пиппин слышал, как отчихвостили толстого мальчишку. Отчихвостили именно так, как мальчишка заслуживал. Нет, вы подумайте! Он, мистер Гун, уже вплотную подошел к раскрытию сложнейшего преступления. У него почти сошлись концы с концами – что, надо признать, бывает весьма редко, а Фредерик Алджернон Троттевилл-младший со своим хитрым носом намерен разрушить, разнести в куски все, что им создано! Будь он проклят! Он и его жирная физиономия!
 В сопровождении этих приятных мыслей мистер Гун ступил на порог собственного жилища и без промедления обрушил на голову Пиппина кучу резких и грубых упреков. Что касается Фатти, которому кровь из носу надо было обменяться с Пиппином еще несколькими словами, то он проехал по дороге метров двести, а потом, прислонив велосипед к дереву, спрятался позади ствола и стал ждать, пока Гун снова уедет из дому. Полицейский бросил велосипед прямо у дверей, были основания надеяться, что он скоро уберется вон.
 Стоя за деревом, Фатти размышлял о подлых словах Гуна насчет его лица. Гун считает, что у Фатти жирная физиономия? Да? Ладно, он ему покажет, что это такое в действительности. Фатти сунул руку в карман и вытащил две прелестные, две совершенно новые, пухлые защечные подушечки. Положил каждую в рот – между зубами и щекой, и лицо его мгновенно обрело ужасающий вид. Оно раздулось, распухло почти до невероятных размеров.
 Через несколько минут Гун, как и предполагалось, появился из ворот, сел на велосипед и не спеша покатил вдоль улицы. Выйдя из-за дерева, Фатти встал у него на пути.
 – Ты опять?.. – Гун задохнулся от ярости. – Ты...
 Тут он заметил огромные, нечеловечески раздутые щеки Фатти. Он моргнул. Потом посмотрел еще раз. Фатти рассмеялся; щеки его при этом чуть не лопнули.
 Мистер Гун сошел на землю. Он не верил своим глазам! Фатти же, напротив, мигом вскочил на велосипед и умчался. Он немного покатался взад-вперед по боковой улочке, дожидаясь, пока Гун отъедет на приличное расстояние; потом вернулся к Пиппину.
 – Все в порядке! – помахал ему Пиппин рукой из окна. – Он отправился дать телеграмму, потом поедет на автомобильную стоянку за театром, снова поглядит, что там и как, а после этого – на ферму по поводу собаки. Так что вернется не скоро.
 Фатти уже убрал свои подушечки и снова обрел нормальный облик.
 – Я задержу вас всего на несколько минут, – сказал он Пиппину. – Я знаю, у вас страшно много работы. Я только хочу спросить, что вы еще выяснили.
 – В чай действительно подсыпали снотворное. Безвредное, но действующее сильно и быстро. Следы его обнаружены в чашке. Таким образом, с этим теперь прояснилось.
 – А больше ничего не удалось узнать? След денег не отыскался?
 – И не отыщется. – Пиппин пожал плечами. – В сейфе лежали только фунты, купюры по десять шиллингов и серебро.
 – Есть какие-нибудь идеи насчет вора?
 – Понимаешь, я видел записи Гуна. Среди них – неглупая, по-моему, мысль, что мотив преступления – вернее всего, чье-то желание насолить директору театра. Если это ход верный, то вором в труппе, ей-Богу, мог стать почти каждый, – проговорил Пиппин. – Мистер Гун, как тебе известно, не собирался меня ни во что посвящать, но он неимоверно гордится тем, что почти раскрыл тайну, и потому дал мне почитать свои записи. При этом подчеркнул, что такому неумехе, как я, полезно будет увидеть работу настоящего специалиста над трудным делом.
 Фатти усмехнулся:
 – Да, что-нибудь в этом роде он и должен был произнести. А что, по-вашему, действительно у всей труппы есть зуб на директора?
 – Мистер Гун долго говорил с ним и, кажется, кое-что понял, – отвечал Пиппин. – Взять хотя бы мисс Зоэ Маркхэм; она поссорилась с директором утром в пятницу и была уволена. А Люси Уайт попросила ссудить ей небольшую сумму денег – у девушки заболела мать. И что же? Он накричал на нее и отказал. Это еще далеко не все. Питер Уэттинг и Уильям Орр предложили ему поставить на сцене театра несколько настоящих, серьезных пьес взамен всей этой его комической ерунды. Директор их грубо высмеял, сказал, что сами они только для примитивных скетчей и годятся. Сказал еще, что люди третьего сорта должны быть вполне довольны участием в третьесортных спектаклях.
 – Держу пари, они страшно разозлились! – воскликнул Фатти.
 – Естественно. Думаю, даже пришли в ярость, – продолжал Пиппин. – Дело почти дошло до рукоприкладства. Они пригрозили директору, что изобьют его, если он еще когда-нибудь назовет их людьми третьего сорта. На самом-то деле они хорошие актеры, особенно Уильям Орр.
 – Продолжайте, пожалуйста, – попросил Фатти. – Очень интересно. Кто еще имел причины сильно не любить директора?
 – Джон Джеймс обратился к нему с просьбой о прибавке к жалованью. Директор пообещал прибавку через полгода. А когда прошло шесть месяцев и актер напомнил про обещание, директор заявил, что ничего не обещал и даже разговора, дескать, не было.
 – Симпатичный парень этот директор, как я погляжу, – засмеялся Фатти. – Всегда готов сделать добро ближнему. Странный, честное слово, способ работать с труппой. Да они все, как один, должны его ненавидеть.
 – Они все его и ненавидят! – откликнулся Пиппин. – Даже бедняжка Бойзи, Кот из пантомимы, и тот питает к нему отвращение. Но погоди, я не всех перечислил. Существует еще Элик Грант. Мистер Грант захотел сыграть несколько ролей в другом театре – конечно, в такие дни, когда он не занят в этом. Директор ему запретил. Был, по всей вероятности, крупный скандал... Словом, ты видишь, сколько народу с наслаждением отомстили бы директору за безобразное отношение к себе.
 Когда Пиппин кончил, Фатти несколько минут молчал, обмозговывая услышанное. Потом поинтересовался:
 – А как с их алиби?
 – Все подтвердилось, – развел руками Пиппин. – Пожалуй, нет полной ясности только с Зоэ Маркхэм. В тот вечер она отправилась к сестре, но потом куда-то вышла ненадолго, и никто в доме не заметил, когда вернулась. По словам самой Зоэ, возвратившись, она прямо поднялась к себе в комнату. Вот это и еще буква «З» на носовом платке, валявшемся на веранде, позволяют Гуну считать мисс Маркхэм и Бойзи главными подозреваемыми по делу.
 Мало было радости услышать последнюю фразу. Пиппин тем временем склонился над своими бумагами.
 – Вот, в сущности, и все, чем я располагаю на сегодня, – проговорил он, не поднимая головы. – Смотри, не выдавай меня. А сейчас ступай к друзьям и не забудь сообщить, если втайне от Гуна разведаешь что-нибудь интересное.
 – В данный момент у меня нет ну просто ничего любопытного, – раздумчиво произнес Фатти. – За исключением того, что мистер Гун, я полагаю, порядочно устал от вчерашней дневной прогулки.
 Резким движением Пиппин поднял голову.
 – Прогулки? Это когда он выслеживал какого-то рыжего иностранца? Не хочешь же ты сказать, что иностранцем был ты?!
 – Нет, просто я подумал, – улыбнулся Фатти, – что мистер Гун тоже мог кого-то встретить с поездом в три тридцать. А вообще-то вам бы давно надо было заметить, что он слишком уж подозрительно относится к рыжеволосым. Разве я не прав, Пиппин?
 После этих слов Фатти покинул гостиную мистера Гуна и, насвистывая, пошел к велосипеду, продолжая, однако, размышлять кое над чем. Дело в том, что ему в голову пришла довольно оригинальная идея. Он сунул в рот свои защечные подушечки и поехал на почту. Гун, вероятно, был еще там.
 Фатти не ошибся. И в ту минуту, когда Гун выходил из здания, юный сыщик бочком проскользнул в ближайшую телефонную будку. Полицейский увидел, что ему кто-то машет из будки, и остановился. В следующую секунду он узнал Фатти и со страхом воззрился на его радостную физиономию, раздутую столь же устрашающим образом, как и при их предыдущем свидании.
 Фатти продолжал кивать и дружелюбно улыбаться. Гун повернулся и прошел мимо, сильно, впрочем, озадаченный. Какой же подонок! Лицо у него, однако, еще толще, чем полчаса назад. Сам надуть себе щеки, как надувают воздушный шар, он не мог. Он же улыбался! Должно быть, у него какая-то болезнь. Не заразная ли?
 Фатти тем временем взлетел в седло и кратчайшим путем примчался на автостоянку позади театра. Велосипед он прислонил к стене гаража и наклонился над ним, будто что-то ища или рассматривая. Минуты через две на стоянку неторопливо вплыл Гун и, спешившись, повел велосипед к гаражу, собираясь, видимо, поставить его внутрь. По дороге краем глаза он заметил какого-то мальчишку, но не обратил на него внимания, пока тот не повернулся и не явил ему еще более грандиозное зрелище, чем прежде: свое лицо – уже не просто опухшее, но достигшее фантастических размеров. Гун оторопел, шагнув вперед, он всмотрелся в мальчика.
 – У тебя что, зубы болят? А еще обижаешься на «жирную физиономию»!
 Полицейский исчез в дверях театра, а Фатти поехал на ферму. Минут десять он прождал, сидя на велосипеде за углом какого-то строения, а когда увидел Гуна, подпустил его поближе и неожиданно выехал из-за угла. Мистер Гун смог еще раз насладиться дивным видом смеющейся полной луны, в которую превратилось лицо хохочущего Фатти.
 – Пошел прочь! – взревел Гун. – Ты меня преследуешь! И эта твоя жирная физиономия! Видеть не могу! Пойди, покажись зубному врачу! Гах! Думаешь, это очень остроумно – таскаться за мной с такой кошмарной мордой?!
 – Но, мистер Гун, по-моему, это вы меня преследуете, – запротестовал Фатти. – Я иду к телефонной будке, и вы туда же. Еду на стоянку – и вы за мной. Заворачиваю на минутку на ферму, а вы уже тут как тут. Зачем вы преследуете меня, мистер Гун? Вы думаете, это я ограбил сейф в театре?
 Ничего не понимая, мистер Гун со злобой рассматривал Фатти. Нет, подделать такую рожу нельзя. Но как это может быть, чтобы человеческое лицо внезапно, ни с того ни с сего приобрело такие размеры? Ей-Богу, оно увеличилось вдвое, не меньше!
 Он отказался от мысли заехать на ферму, пока тут шныряет этот маленький стервец со своей луноподобной физиономией. Признав поражение, мистер Гун отправился назад в город.
 – Гаденыш! – с ненавистью цедил он себе под нос. – Настоящий гаденыш! С ним и говорить-то не надо! Ладно, он пока не знает, как я здорово разобрался с делом о краже! Вот будет удар для него, когда станет известно, что все раскрыто, виновники взяты под стражу, а инспектор выразил мне свою благодарность. Разрази его гром вместе с его жирной физиономией!
 Фатти поглядел на часы. Время близилось к двенадцати, и пора было возвращаться к ребятам. Удалось ли им раздобыть хоть что-то ценное? Это его теперь заботило в первую очередь.
 В назначенное время он подъехал к дому Пипа. Все четверо были на месте и ждали его появления. Бетси замахала рукой из окна.
 – Давай быстрей, Фатти! У нас уйма новостей. Мы думали, ты уже никогда не вернешься!




 НА СПЕКТАКЛЕ И ПОСЛЕ НЕГО


 Ребята сидели в большой комнате у Пипа; на столике перед ними стояла ваза с шоколадными конфетами. Конфеты притащил Ларри.
 – Впечатление такое, что каждому есть в чем отчитаться. – Фатти с гордостью оглядел своих сподвижников. – Сначала пусть рассказывают девочки. Что у вас, Дейзи и Бетси?
 По очереди, дополняя и уточняя друг друга, девочки изложили историю своего визита к миссис Томас.
 – Такая удача нам выпала – познакомились с самой Зоэ! – восклицала Дейзи. – Она очень хорошая, она просто чудесная! И безусловно, Фатти, она не способна на преступление.
 – Да, но разве это не ужас – с платком и буквой «З» на нем?! – почти простонала Бетси. – И знаешь, Фатти, еще одна жуткая вещь – Зоэ курит те самые сигареты, окурки от которых мы разбросали по веранде...
 – Ну, тут дело несложное, – сказал Фатти. – Гун выяснит, что эти сигареты курит куча народу, чуть ли не все, и успокоится. А вот с платком хуже. И какого дьявола мы решили вышить на нем именно букву «З»! Я бы...
 – А ты не думаешь, – перебила мальчика Дейзи, – что нам надо открыть Гуну правду насчет того, что это мы положили платок на веранду? Ведь он может обвинить Зоэ в краже с помощью этого нашего несчастного «ключа»!
 – Платок ровным счетом ни о чем не свидетельствует, – проговорил Фатти, поразмыслив минуту-другую. – Предположим, он действительно принадлежал ей, но уронить-то она могла его за неделю до той пятницы! Не вижу, каким способом Гун сумеет доказать виновность Зоэ с помощью носового платка.
 – Фатти прав на сто процентов, – заявил Ларри. – Мы во всем признаемся, когда дело будет закончено. Какой смысл открывать Гуну наши карты и лишаться возможности расследовать кражу?
 – Я не возражаю, – вздохнула Дейзи. – Только никак не могу избавиться от чувства вины...
 – Девочки отлично поработали, – подвел Фатти итог дискуссии о платке. – Добыли массу неоценимых сведений. А вы, Ларри и Пип?
 Ларри и Пип рассказали, как встретились с директором театра и как он раскрыл им всю историю с ограблением до мельчайших подробностей. Фатти слушал, затаив дыхание.
 – Ну, братцы, это невероятно! Операция проведена просто великолепно! – вскричал он, когда мальчики умолкли. – Больше нет никаких сомнений в том, что именно Бойзи принес директору чай со снотворным. И этим самым полностью себя выдал – неважно, украл он деньги сам или кому-то помог их украсть. Он, наверное, просто не понимал, что в остатках чая без труда обнаружат лекарство. Он же балда, безголовый, вот об этом и не подумал. Или забыл.
 – Да, а я забыла сказать тебе одну вещь, Фатти, – спохватилась Дейзи. – Мы условились с Зоэ, что сегодня днем после спектакля актеры дадут нам автографы. Так что с Бойзи мы тоже повидаемся.
 – Блеск! – Фатти был восхищен. – Вы все поработали потрясающе! Здорово я вас натренировал...
 За последнюю фразу он получил основательную взбучку. Но когда мир был восстановлен, Ларри спросил, чем ему самому удалось разжиться за минувшее утро. Фатти передал ребятам свою беседу с Пиппином.
 – Надо же, у каждого актера в театре – у каждого! – есть зуб против директора, – говорил он с удивлением. – Директор этот, видно, просто зверь. Он ведет себя с людьми так, что его нельзя не ненавидеть. Одним словом, мотив преступления налицо.
 Бетси немедленно спросила, что такое мотив.
 – Убедительная причина дня того, чтобы что-то совершить, – объяснил Фатти. – Поняла? У всех членов труппы были убедительные причины сделать директору какую-нибудь гадость – другими словами, были мотивы для мести за его скотство.
 – Знаете, это на редкость любопытная тайна! – с воодушевлением заговорил Ларри. – Семь человек с равным успехом могли пойти на преступление. У всех у них есть поводы сильно не любить директора, у всех, кроме Бойзи и, может быть, Зоэ, железные алиби. И мы даже не знаем, на ком остановиться. Но как раз Зоэ, по-моему, совсем не тот человек, чтобы кого-нибудь ограбить, даже такую злобную свинью, как их директор. Судя по рассказу девочек, она слишком хорошая и честная.
 – Я с тобой согласен, Ларри, – медленно кивнул головой Фатти. – Тайна необычная. Из разряда «Кто это мог сделать».
 – Что значит из разряда «Кто это мог сделать»? – мгновенно вскинулась Бетси. – Не понимаю.
 – Господи! – Пип поднял глаза к потолку. – Бетси у нас совсем как дитя малое. – «Кто это мог сделать» – так называют тайну, которая связана с криминалом. Чтобы ее раскрыть, надо доискаться, кто преступник, то есть кто это сделал. Усекла?
 – Каков будет наш следующий шаг? – с подчеркнуто важным видом обратился Фатти к аудитории.
 – Ясно, каков, – отозвался Ларри. – Всей компанией идем в театр, внимательно изучаем актеров во время представления, потом берем у них автографы. К Бойзи приглядываемся еще больше, чем к остальным.
 – А завтра снова займемся проверкой алиби, – закончил Фатти. – Ларри и Дейзи выяснят у Мэри Эдамс все, что можно, насчет Люси Уайт; мы с Пипом, если сумеем, проверим алиби Питера Уэттинга и Уильяма Орра. Еще надо придумать ход к Джону Джеймсу, который якобы весь вечер сидел в кино.
 – А Элик Грант? Тот, что давал концерт в Шипридже? – вспомнила Дейзи.
 – Да ну, его-то проверять уж совсем глупо, – проворчал Пип. – Его столько народу видело и слышало. Но в любом случае проверить Гранта – пара пустяков.
 Зазвонили к обеду.
 – О! – сказал Пип. – Слышите? Мне надо пойти умыться. Во сколько мы встретимся? И где? Прямо у театра?
 – У театра, – ответил Фатти. – Без четверти три. Спектакль начинается ровно в три. Салют!
 Оказалось, что все они здорово проголодались. Работая детективом, видимо, нагуливаешь аппетит.
 После еды Фатти неплохо потрудился – аккуратно записал все сведения по делу, полученные из разных источников. Даже прочитать эти странички – и то было интересно! Фатти прочел и крепко задумался. Столько подозреваемых, столько мотивов, столько алиби... Как, черт побери, сумеют они распутать этот клубок?
 Без четверти три все Тайноискатели собрались у театра. В кассе сидел какой-то замурзанный мальчонка, он и продал им билеты. Они вошли в зал и уселись. Места были взяты поближе к сцене, чтобы хорошенько разглядеть актеров.
 Сидели они – лучше и не придумаешь! Во втором ряду, в самой середине. Где-то негромко звучал рояль. Оркестра, понятное дело, не было – для такого короткого представления он и не полагался. Занавес над сценой слегка шевелился от сквозняка, когда открывали дверь. Дети не сводили с него глаз, вернее, с роскошного заката, на нем изображенного.
 Представление началось минута в минуту. Ровно в три занавес пошел вверх. Публика застыла в ожидании.
 Играли две небольшие пьески и скетч-пантомиму о Дике Уиттингтоне. В пьесках Бойзи не участвовал; он появился потом. Дети в зале закричали от восторга, глядя, как он идет, мягко переступая, на четырех лапах, в большой мохнатой шкуре, которую кое-кому из юных сыщиков уже довелось видеть в окне на веранде три дня назад.
 Он был невероятно забавен. Махал детям лапой – точно так же, как в пятницу вечером. Прыгал, скакал, прижимался к ногам Зоэ Маркхэм (Зоэ играла Дика Уиттингтона и была очень хороша в этой роли). Словом, имел колоссальный успех.
 – Зоэ играет на пять с плюсом, – говорил Ларри, не отрывая глаз от сцены.
 – Да, но почему, когда главный герой – мальчик, роли его всегда исполняют девушки? – недоумевала Дейзи, пока меняли декорации. – Помните, в «Аладдине» роль Аладдина играла девушка, и принца в «Золушке» тоже?..
 – Ш-ш, – сказала Бетси. – Занавес поднимается. Как здорово, он опять здесь. Ой, смотря – у него шкура порвалась. У самого хвоста, видишь?
 Так оно в действительности и было. Кот, по-видимому, это тоже знал и все время трогал дырку передней лапой.
 – Мя-я-я-у, – говорил он, – мя-я-у. – Совсем как настоящая кошка, страдающая оттого, что ей поранили спинку.
 – Хорошо бы он не разорвал шкуру до конца, – тревожилась Бетси. – А то их кошмарный директор устроит ему тот еще скандал. Ой, ну разве он не прелесть? Смотри, притворяется, что ловит мышку. Мышка настоящая?
 – Заводная, – отвечала Дейзи. – Нет, пусть этот Бойзи нелепый, тупой, из детства не вышел и всякое такое, но играет он как умный! Второй раз смотрю, и он все больше мне нравится.
 Фатти придерживался того же мнения. Невозможно было представить себе, что такой великолепный актер одновременно такой недоумок, как о нем говорят. Ладно, он повидается с Бойзи – если удастся, конечно, – и составит о нем собственное представление!
 Спектакль закончился. Занавес сначала опустился, потом поднялся, потом снова опустился – уже насовсем. Публика похлопала и разошлась по домам. Был шестой час.
 – Теперь быстро к служебному входу! – дал команду Фатти.
 Держа в руках книжечки для автографов, Пятерка Тайноискателей торопливо обогнула театр, почти бегом дошагала до служебного входа и остановилась у дверей. Надо было непременно застать всю труппу целиком! Ждали они минут пять, не больше. Потом вышла Зоэ, еще в гриме, но уже переодевшаяся в юбку и блузку. Выглядела она теперь совсем по-другому.
 – Заходите, – сказала Зоэ. – Остальные скоро выйдут, подождете внутри, а то на улице холодно.
 Слегка нервничая, ребята в сопровождении Зоэ прошествовали по коридору и вошли в большое помещение, где два актера, обжигаясь, пили горячий чай.
 Это были Питер Уэттинг и Уильям Орр. Один – пожилой, с кислой физиономией, другой помоложе и на вид какой-то несчастный. Они уже не казались такими, как на сцене, где Питер играл вальяжного хозяина Дика, а Уильям – лихого капитана, звонко распевающего веселую песню о синем, синем море.
 Актеры, поздоровались с гостями.
 – Привет, ребятишки! Охотитесь за автографами? Что ж, мы польщены. Давайте ваши книжечки.
 Оба набросали по нескольку строк в каждой. Потом Зоэ представила их Люси Уайт, высокой, худенькой девушке, по пьесе – невесте Дика Уиттингтона. Со сцены она казалась очень красивой, у нее были роскошные золотистые кудри, рассыпанные по плечам. Дети ими от души восхищались. Теперь эти роскошные кудри лежали на столике у стены, и без парика Люси оказалась довольно неприметной, скромной шатенкой. В глазах ее ясно читались тревога и озабоченность.
 Она тоже что-то написала в книжках. Потом вошел Джон Джеймс, рослый, дородный, с тяжелой походкой, – очень подходящий для роли большого начальника.
 – Всем привет! – воскликнул он. – Неужели кому-то нужны наши автографы? Ну и ну! Замечательно! Это уже мировая слава!
 Он что-то нацарапал в книжечках. Фатти завязал беседу с Уильямом и Питером. Ларри попытался заговорить с Джоном Джеймсом. Пип оглянулся вокруг. Должен же существовать еще кто-то, кого можно попросить об автографе!
 Пип был прав: такой человек нашелся. В эту самую минуту он как раз появился в комнате. Небольшого роста, щегольски одетый. Исполнитель роли матери Дика. Превосходно и очень естественно выглядевший на сцене – живой, изящный, говорящий красивым и высоким женским голосом и даже весьма искусно пропевший этим голосом две или три песенки.
 Фатти подошел к нему.
 – Пожалуйста, дайте нам ваш автограф. Знаете, мне страшно понравилась ваша игра. Я мог поклясться, что вы – женщина. Даже по голосу!
 – Да, Элик сегодня в отличной форме, – дружелюбно улыбнулась Зоэ. – Блестяще брал верхние ноты. Вы бы поглядели, как он изображает нас с Люси – до того похоже! Даже и не угадаешь, что это не мы. Все тут ему уши прожужжали, что он губит свой талант в нашем захолустье. Ему бы в Уэст-энд!
 – Он и сам так думает, правда, Элик? – В тоне Джона Джеймса сквозила легкая насмешка. – Жалко, директор другого мнения на сей счет.
 – Бога ради, не будем о нем говорить, даже упоминать. Он же у нас всех вызывает омерзение, верно? – брезгливо поморщился Элик. – Держите, детишки! Надеюсь, вам удастся разобрать мои каракули.
 Он протянул юным сыщикам пять книжек. Фатти открыл свою и увидел нечто, выведенное самым небрежным и неразборчивым почерком в мире. На какой-то миг он сумел понять два слова: Элик Грант. Но только на миг!
 Зоэ рассмеялась:
 – Элик всегда так. Никто не в силах прочитать то, что он пишет. Я ему говорю: можешь написать рядом «горячий картофель» и «мятный крем», и никто не заметит разницы. Интересно, Элик, а мама умеет читать твои письма?
 – Не умеет. Она ждет, пока я приеду, и тогда заставляет меня читать их вслух. А я не могу!
 Все расхохотались.
 – Ладно, я пошел. – Элик обернул желтый шарф вокруг шеи. – До завтра. И смотрите, чтобы никто из вас ночью не стукнул директора по голове!




 КОТ ИЗ ПАНТОМИМЫ ПРИГЛАШАЕТ НА ЧАЙ


 Детям показалось, что пора уходить. Фатти первым почувствовал, что они злоупотребляют гостеприимством Зоэ и ее товарищей. Но потом чуть не хлопнул себя по лбу.
 – А Кот из пантомимы? Он нам не давал автографа. Где он?
 – Скорее всего, моет сцену, – ответила Зоэ. – Это одна из его обязанностей. Но он все равно ничего не написал бы в ваши альбомы: бедный Бойзи не умеет писать.
 – Не умеет писать? – изумленно повторила Бетси. – Правда? А я думала, он уже взрослый.
 – Да, ему двадцать четыре года, – грустно подтвердила Зоэ. – Но он как шестилетний ребенок. И читать-то едва-едва научился. Но Бойзи очень славный, даю вам слово. Я сейчас его приведу.
 Она не успела сделать даже шага, как в дверях возник Кот из пантомимы. Он шел на задних лапах, то есть на ногах, откинув на спину кошачью голову, похожую теперь просто на нелепый капюшон.
 Большая голова, маленькие глазки, слишком близко посаженные друг к другу; выпирающие вперед, как у кролика, зубы и выражение сильного испуга на лице.
 Он подошел к Зоэ и вложил свою руку в ее – совсем как маленький.
 – Зоэ, – промолвил он. – Зоэ должна помочь Бойзи.
 – А что случилось, Бойзи? – Зоэ говорила с ним, точно с ребенком. – Скажи Зоэ.
 – Посмотри. – Бойзи горестно вздохнул и повернулся к девушке спиной. Все увидели большую прореху в кошачьей шкуре, у самого хвоста. Она сделалась еще больше с той минуты, когда ее заметила Бетси.
 – И здесь посмотри, – Бойзи показал лапой на дырку спереди, в середине живота. – Зоэ может это зашить для Бойзи?
 – Конечно, зашью, Бойзи, не беспокойся, – ласково промолвила Зоэ, и Кот снова вложил свою руку ей в ладони и улыбнулся, глядя на девушку снизу вверх. Он едва доходил ей до плеча.
 – Ты толстеешь, Бойзи, – добродушно пожурила его Зоэ. – Ешь слишком много, вот и рвется твой кошачий костюм.
 Бойзи, только теперь заметив детей, улыбнулся им с той же искренней радостью.
 – Дети, – сказал он, указывая на них лапой. – Почему здесь дети?
 – Они пришли навестить нас, – объяснила Зоэ. – Он не понял бы, о чем речь, если б я сказала, что вам нужны автографы, – прошептала она на ухо Фатти.
 Питер Уэттннг и Уильям Орр, оба высокие, поджарые, попрощались и удалились. За ними ушла к Люси Уайт, оставив свой златокудрый парик на столике. Бойзи нацепил его и принялся бегать по комнате, смеясь, подпрыгивая и гримасничая. Вид у него при этом был, прямо скажем, страхолюдный.
 – Видите? Он совсем как шестилетний, – повторила Зоэ. – Но он простодушен и добр, и делает для нас все, что умеет. У него талантливые руки, он отлично режет по дереву. Поглядите – эти фигурки Бойзи вырезал специально для меня.
 Она поставила на стол несколько деревянных зверушек, и вправду очень забавных и милых. Бойзи, все еще в золотом парике, подошел и остановился рядом, жмурясь от удовольствия.
 – Бойзи! Они прекрасны! – провозгласила Бетси, исполнившись восхищения. – Как тебе удается вырезать такие замечательные фигурки? О, посмотрите на этого маленького барашка. Лучше просто не бывает!
 Бойзи внезапно выскочил из комнаты, но почти тут же вернулся, неся в руке еще одного барашка, очень похожего на первого. Того, что так похвалила Бетси. И поставил фигурку девочке на ладонь. Он глуповато улыбался, но маленькие его глазки были полны слез. – Возьми, – сказал он. – Ты мне нравишься.
 Подняв голову, Бетси пристально посмотрела на Бойзи. Она не видела ни уродливого лица, ни слишком близко посаженных глаз, ни рта с выпирающими вперед зубами. Она видела только душевную доброту, встающую за дурной внешностью, доброту, смешанную с испугом перед людской грубостью и злобой. Он вдруг показался ей ребенком, младше ее и меньше ростом, и она порывисто обняла его.
 – Ага! Видишь, как довольна девочка! – обрадовалась Зоэ. – Очень хорошо, что ты подарил ей барашка.
 Она обернулась к остальным.
 – Бойзи всегда такой. Последнюю рубашку готов снять. Его нельзя не любить, как вам кажется?
 – Нельзя, – ответили ребята, и это была правда. Бойзи обладал очень точным чувством смешного; еще и за это его просто невозможно было не любить.
 – Видеть не могу, когда к Бойзи плохо относятся, – продолжала Зоэ. – Иногда директор обижает его; я тогда прихожу просто в бешенство. Как в прошлую пятницу, да, Бойзи?
 Лицо Бойзи стало печальным, он кивнул.
 – Ты не должна уходить, – сказал он Зоэ и прикоснулся к ее плечу. – Не должна покидать Бойзи.
 – Он вспомнил, что в пятницу директор пообещал меня уволить, – объяснила Зоэ. – Боится, что я уеду. Но я не собираюсь никуда уезжать. На самом деле директор вовсе не хочет со мной расставаться, хотя мне бы очень не мешало передохнуть. Он уже сегодня днем отказывался от своих слов. Вообще-то он скверный человек. Его все не любят...
 – Знаете, нам действительно пора идти, – проговорил Фатти. – Вы тоже пойдете, Зоэ? Можно нам так называть вас?
 – Разумеется. Но я еще останусь. Надо зашить костюм Бойзи. А потом мы с ним выпьем чаю. Слушай, Бойзи, а не пригласить ли нам этих симпатичных ребят на чай?
 Бойзи невероятно взволновался. Он погладил руку Зоэ, потом схватил за руку Бетси.
 – Бойзи приготовит чай! – объявил он, – А вы садитесь.
 – Бойзи, снял бы ты кошачью шкуру, – попросила Зоэ. – Тебе станет жарко, да и порвёшь ее еще больше.
 Но Бойзи уже ничего не слышал, ни на что не реагировал. Он выбежал в какой-то закуток, вроде чулана; оттуда стало слышно, как в чайник наливают воду.
 – Мы с удовольствием останемся. – Зоэ казалась Фатти одним из лучших созданий человеческого рода, виденных им в жизни. – Если только не обременим вас. Может, мне выскочить и купить булочек?
 – Прекрасная идея, – весело улыбнулась Зоэ. – Где мой кошелек? Я дам вам деньги.
 – Денег у меня полно, – поспешно возразил Фатти. – Я мигом. Ларри, пошли?
 Фатти и Ларри исчезли. Бойзи, не отрываясь, следил за чайником, который обещал вскоре закипеть. К тому моменту, когда он засвистел и Бойзи выключил газ, мальчики вернулись с целым ворохом шоколадных пирожных, имбирных пряников и булочек с джемом.
 – В чулане, там, где Бойзи, есть тарелка, – сказала Зоэ. – Вот это да! Настоящий праздник!
 Фатти отправился в чулан. Он с интересом смотрел, как Бойзи готовит чай. Паренек в кошачьей шкуре сначала согрел чайничек для заварки, налив туда кипятку. Потом вылил воду и обернулся:
 – Зоэ, сколько ложек надо сегодня для заварки?
 – Ну, четырех-то уж наверняка хватит, – сказала Зоэ. И добавила, обращаясь к Фатти: – Посчитай ложки, пожалуйста, а то он у нас неважный математик.
 – Я умею считать до четырех, – возмутился Бойзи, но спутал и все-таки насыпал пять. Потом он заварил чай и накрыл чайничек крышкой.
 – Ты каждый вечер готовишь чай? – спросил Фатти, и Бойзи кивнул.
 – Он очень хорошо это делает, – похвалила паренька Зоэ. Тот принес заварочный чайник и водрузил его на стол. – Каждый вечер, как только закончится спектакль, Бойзи берется за работу. И мы всей труппой пьем приготовленный им чай. Попозже он заваривает чай для директора. Да, Бойзи?
 К испугу и огорчению ребят, Кот из пантомимы разразился слезами.
 – Я не готовил ему чай. Не готовил, – плача, повторял бедолага.
 – Он вспомнил про пятницу. – Зоэ нежно погладила Бойзи по плечу, желая утешить. – Этот полицейский не дает ему покоя, все хочет заставить признаться, что он, как обычно, отнес директору чай в тот вечер, а Бойзи стоит на своем и твердит, что не относил. Хотя сам директор безоговорочно заявил, что взял чашку с чаем у него из рук. Наверное, у Бойзи в голове все смешалось и он забыл, что делал и чего не делал.
 – Расскажи, Бойзи, как все это происходило. – Фатти был крайне возбужден: шутка сказать – столько дополнительных сведений, и опять прямо из первых рук. – А нас не опасайся – мы твои друзья. Мы верим, что ко всему случившемуся в пятницу ты отношения не имеешь.
 – Не имею, правда? – Бойзи повернулся к Зоэ. – Вы тогда все ушли. И ты не осталась с Бойзи, как сегодня. Я был в кошачьей шкуре: ее очень трудно снимать самому. Ты знаешь, что это так. И я пошел в комнату, где камин.
 – Имеется в виду комната за верандой, – объясняла Зоэ. – Там стоит электрический камин; он любит сидеть около него.
 – И я увидел тебя... Ой, и тебя... И тебя... – Бойзи удивленно глядел на мальчиков, по очереди тыча в каждого лапой. Поначалу он, видимо, узнал только Фатти. – А вас не видел. – Он повел лапой в сторону Бетси и Дейзи, сидевших рядом.
 – Ты раньше этого не говорил... – Пораженная Зоэ не сводила с Бойзи недоверчивых глаз. – Нехорошо так поступать, малыш. Ты не видел этих детей.
 – Видел. Они заглянули в окно. Я смотрел на них. Они меня испугались. Потом они заглянули еще раз, и я помахал им лапой, чтобы они не боялись. Потому что они хорошие.
 Ребята переглянулись. Вое пятеро знали, что Бойзи не лжет. Он действительно видел их в минувшую пятницу, он действительно помахал им.
 – Ты рассказывал об этом констеблю? – внезапно спросил Фатти.
 Бойзи покачал головой:
 – Нет. Бойзи тогда не помнил. Сейчас вспоминает.
 – А что ты делал после того, как дети ушли? – мягко проговорил Фатти.
 – Я готовил чай. – Бойзи нахмурил лоб, стараясь сосредоточиться. – Себе и директору.
 – Ты сначала пил сам или сначала отнес наверх?
 – Мой чай был горячий. Очень горячий. Слишком горячий. Я порепетировал немножко, пока он не остыл, и выпил.
 – А потом, должно быть, ты налил чая в чашку я понес директору, – настаивал Фатти.
 Бойзи заморгал, на лице у него появилось такое выражение, словно он мучительно питается что-то отыскать в памяти.
 – Нет, – твердо произнес он наконец. – Нет, нет, нет! Я не относил! Не относил! Не относил! Я устал. Я лег на коврик и заснул. Я не относил чай наверх. Не заставляйте меня говорить, что относил. Я не делал этого. Не делал! Не делал!
 Наступило долгое молчание. Никто не знал, что сказать, как реагировать. Фатти заговорил первым:
 – Давайте все съедим по булочке! Бери, Бойзи, тебе самая лучшая. В ней больше всего джему. И выкинь из головы ту пятницу. Забудь про нее!




 ПРОВЕРКА АЛИБИ


 В тот вечер ни о чае, им о директоре никто больше и не заикался. Ясно же было, что вернуться к этому предмету – значит, ввергнуть Бойзи в отчаяние и слезы. Фатти терялся в догадках. Все-таки, вероятно, это Бойзи принес чай наверх. Директор прямо сказал, что парень был в кошачьей шкуре; какая тут возможна ошибка? Но тогда с какой целью Бойзи это отрицает? Пытается кого-то вывести из-под удара? И действует по-детски глупо, как свойственно его натуре? Отрицает-то ведь он очевидную вещь Можно ли спутать с кем-нибудь человека в обличье кота?
 Однако в этом случае кого он старается защитить? Зоэ? Да разве хоть кто-то способен заподозрить Зоэ в том, что она подсыпала снотворное в чашку и ограбила сейф? Никто – кроме Гуна!
 Надо, не откладывая, выяснить, что удастся, про остальные алиби. Если у кого-то одного алиби будет не стопроцентным и концы не совсем сойдутся с концами, значит, именно его Бойзи стремится вывести из-под удара.
 Фатти пришел к выводу, что все алиби необходимо проверить никак не позже завтрашнего дня. Если он не сумеет вычислить настоящего преступника, то бедолага Бойзи будет арестован. И Зоэ тоже! Потому что Гун уверен, что Зоэ и есть тот человек, которого упрямо защищает Кот из пантомимы. Он ведь ее любит больше всех на свете.
 Странная это была вечеринка, но детям она понравилась. Ближе к концу откуда-то сверху прогремел раздраженный баритон:
 – Что за шум внизу? Кто там? Зоэ, я слышу ваш голос!
 Зоэ подошла к двери и крикнула, глядя вверх:
 – Да, это я! Я осталась, чтобы заштопать костюм Бойзи. Он порвался. А еще у нас в гостях несколько ребятишек. Они пришли за автографами. Мы пьем чай: дети, Бойзи и я.
 – Вы им скажите, чтобы они с Бойзи были поосторожнее, а то он им чего-нибудь подсыпает в чай – прокричал в ответ директор и ушел к себе в комнату, громко хлопнув дверью.
 – Симпатяга, да? – усмехнулся Ларри. – Мы с ним пообщались сегодня утром. Отвратный тип.
 – К сожалению, должна с тобой согласиться. – Зоэ опустила голову. – Ну, дорогие моя, вам пора. Вылезай из своей шкуры, Бойзи, если хочешь, чтобы ее починили.
 Ребята простились с Зоэ и Бойзи, пожав обоим руки. Бойзи эта церемония доставила особое удовольствие.
 Он кланялся при каждом рукопожатии. Кланялся и говорил:
 – Огромная радость. Огромная радость.
 Пятеро юных сыщиков пошли за своими велосипедами, оставленными в гараже.
 – Ну и ну! Уму непостижимо... Побывали внутри, всех повидали, да еще и пили чай с Зоэ и Бойзи! – Фатти был возбужден и весел.
 – И услышали рассказ Кота, – добавил Ларри, выводя велосипед наружу. – Ты ему веришь, Фатти?
 – Как тебе сказать... Я понимаю, этого не могло быть, чтобы Бойзи не поднялся к директору. – Фатти нервно потер лоб. – Но, несмотря на все, я чувствую: он не лжет. Никогда у меня в голове не было такой путаницы. То я думаю одно, то совсем другое.
 – Честное слово, Зоэ никого не грабила, – чуть не со слезами проговорила Бетси. – Она для этого слишком добрая и благородная.
 – Я с тобой согласен, – повернулся к девочке Фатти. – Она не больше подходит для роли преступницы, чем ты. Вора надо искать в другом месте. Мы обязаны завтра во что бы то ни стало проверить оставшиеся алиби. Все до единого.
 С проверок у них и началось следующее утро. Ларри и Дейзи ушли с визитом к Мэри Эдамс, дабы потолковать о кроткой Люси Уайт. Фатти и Пип направили свои стопы к реке, надеясь отыскать кафе «Башенка» и разузнать, правду ли говорят Уильям Орр и Питер Уэттинг, будто вечер пятницы они провели именно там.
 – Днем займемся Джоном Джеймсом и кинематографом, – распорядился Фатти. – И Эликом Грантом тоже, если останется время. Нам надо шевелиться; потому что Гун, мне кажется, скоро начнет делать выводы и действовать, – Если он еще хоть раз увидит этого бедного Бойзи, он окончательно доведет его до безумия.
 Дейзи отыскала в шкафу незаконченное вышивание. Она точно знала, что этот чехол для диванной подушки ей никогда и не вышить полностью. Достала из шкатулки шелковые нитки подходящего цвета и все это положила в пакет.
 – Пошли! – позвала девочка брата. – Нам надо поскорее разобраться с Люси Уайт, хотя по совести я уверена, что это напрасная трата времени – проверять ее алиби. На нее посмотришь – и сразу ясно: мухи не обидит.
 Они вошли в подъезд дома, где жила Мэри Эдамс, и по парадной лестнице поднялись наверх. Ларри нашел кнопку звонка; старая дама тут же отворила дверь.
 – Боже! Кто бы мог подумать... Вот это сюрприз... – заговорила она обрадовано. – Мисс Дейзи и мастер Ларри. Дети! Как давно я вас не видела! Вы уже совсем большие. Заходите же в комнату.
 Они оказались в маленькой гостиной. Мэри Эдамс взяла с камина коробку шоколадного печенья и протянула ребятишкам. Крохотная седая старушка, скрюченная ревматизмом, она все еще не оставляла шитье и вязанье, все еще трудилась.
 Дейзи развернула пакет.
 – Мэри, – не могли бы вы вместо меня закончить эту наволочку? Я сама не успею, потому что мне надо еще вышить несколько носовых платков. Сколько вы с меня возьмете?
 – Ни одного пенни, мисс Дейзи, – сказала Мэри Эдамс, лучась улыбкой. – Мне будет только приятно что-нибудь для вас сделать, особенно если наволочка предназначается вашей милой и доброй матушке, благословенно будь ее золотое сердце. Я с удовольствием докончу чехол и сделаю это просто из любви к вашему семейству.
 – Я ужасно, просто ужасно благодарна вам, Мэри, – сказала в ответ смущенная Дейзи. – Вы так добры! Я непременно принесу вам наших желтых нарциссов. Пусть только они расцветут! В этом году нарциссы почему-то сильно запаздывают.
 – Возьмите еще печенья... – Мэри снова поднесла детям коробку. – Если б вы знали, как я рада видеть вас обоих. Я была больна и долго не выходила. Такое счастье, когда тебя приходят навестить...
 – Вы знаете Люси Уайт? – спросил Ларри. – Мы у нее вчера днем взяли автограф. Она, кажется, ваша приятельница?
 – Да. Славная Люси! На прошлой неделе, когда я была совсем плоха, она приходила сюда каждый вечер. У меня собралась уйма недовязанных вещей, и эта добрая девушка помогала мне до тех пор, пока мы с ней все не доделали.
 – А в пятницу она тоже приходила? – осведомилась Дейзи.
 – Что же это? Вы прямо совсем как мистер Гун! Он сюда являлся уже трижды и все расспрашивал про вечер пятницы, – заволновалась Мэри, – Да, Люси пришла примерно без четверти шесть, и мы сидели и вязали до половины десятого. А потом она ушла домой. Нет, в девять часов мы, правда, послушали новости по радио, она сделала нам по чашке какао с печеньем, и мы так хорошо с ней посидели.
 Пожалуй, это звучало убедительно.
 – И Люси не оставляла вас ни на минуту, до самой половины десятого? – на всякий случай спросила Дейзи.
 – Ни на секундочку. Она не выходила из комнаты! – с жаром произнесла старая дама. – Мы сидели в креслах и вязали, вязали, вязали... А на следующий день Люси взяла все, что мы сделали за неделю, и отнесла моим заказчицам. Она превосходный человек!
 В дверь позвонили.
 – Я открою. – Дейзи встала. Она отворила, и глазам ее представился мистер Гун, багровый от долгого подъема по крутой лестнице, ведущей к квартире мисс Эдамс. Он с подозрением глянул на Дейзи.
 – А ты тут что делаешь? Суешь свой нос куда не следует?
 – Мы пришли попросить Мэри кое-что вышить, – оскорбленным тоном ответила Дейзи.
 – Ну да! – недоверчиво фыркнул представитель полиции. – Мэри Эдамс дома?
 – Я дома, – послышался голос мисс Эдамс; на сей раз он звучал весьма сердито. – Это снова вы, мистер Гун? Мне больше нечего вам сообщить. Будьте добры, уйдите. Не отнимайте у меня попусту время!
 – Я должен задать вам еще несколько вопросов. – Мистер Гун нахально вошел в гостиную.
 – Теофилус Гун, еще в ту пору, когда вы были противным маленьким мальчишкой, вы всегда что-то пытались пронюхать, – заявила Мэри Эдамс дрожащим от негодования голосом, и дети услышали, как полицейский злобно фыркнул. Попрощавшись, они ушли, давясь от смеха.
 – Держу пари, Мэри не врет, мальчишкой он тоже был дрянным, – сказал Ларри, пока они спускались по лестнице. – Ну что ж, Дейзи, все прошло легко и просто.
 – Ты прав. А главное, есть полная ясность. Люси Уайт ни при чем. Хотела бы я теперь знать, что делается у ребят...
 Бетси ждала их дома в обществе Бастера. Она хотела сопровождать Фатти и Пипа, но Фатти сказал: нет, пусть остается с Бастером. Он и Пип пошли вдоль реки, повторяя путь, пройденный, если верить их словам, Уильямом Орром и Питером Уэттингом.
 Они шли, шли и дошли до дома с маленькой башенкой наверху. У входа в дом висела вывеска: «Башенка. Кофе, сандвичи, закуска».
 – Вот мы и на месте, – с удовлетворением заметил Фатти. – Все попробуем – кофе, сандвичи, закуску. Я жутко голоден.
 Они сели за уютный столик у окна, выходящего в сад, где цвела бледно-желтая примула. Подошла официантка, маленькая, худенькая девушка. На вид двенадцатилетняя, хотя на деле, вероятно, ей было гораздо больше.
 – Два кофе, – попросил Фатти. – И сандвичи. И какой-нибудь закуски.
 Девушка засмеялась:
 – Я принесу вам целый поднос закусок, а вы сами выберете.
 Она вернулась с двумя чашечками дымящегося кофе, тарелкой, где лежали яйца, консервированное мясо и сандвичи с кресс-салатом, а также с подносом, уставленным весьма аппетитными на вид закусками.
 – Ба! Да мы с тобой выбрали самое подходящее место для проверки алиби! – возликовал Фатти, с восторгом оглядывая поднос. – Ты только посмотри!
 Мальчики съели сандвичи и перешли к закускам. Закуски были вкуснейшие.
 – Слушай, давай возьмем еще, – говорил Фатти. – Давай! Шли мы долго, я, правда, зверски проголодался. Обед себе я, конечно, испорчу, ну и плевать; зато какой это замечательный способ портить обед! Не способ, а наслаждение.
 – Заплатить-то у тебя хватит? – с тревогой спросил Ларри. – У меня денег кот наплакал.
 – Денег полно. – Фатти похлопал себя по карманам. – Закончим с едой, начнем проверку алиби. Эге! Ларри! Смотри, кто пришел!
 Это был Гун собственной персоной. Вошел он так, будто был здесь хозяином. А потом увидел Фатти.




 ПРОВЕРОК МНОГО. ЗАКУСОК МАЛО


 Мистер Гун подступил к столику, за которым сидели мальчики.
 – Куда ни пойдешь, – прошипел он, – всюду натыкаешься на вас, на щенков. Здесь-то вы что делаете?
 – Подкрепляемся, – вежливо промолвил Фатти. – А вы тоже зашли подкрепиться, мистер Гун? Увы, у нас почти ничего не осталось.
 – Придержи язык! – рявкнул полицейский. В последнее время он почти перестал стесняться в выражениях.
 – Но вы же задали мне вопрос, – возразил Фатти. – Вы сказали...
 – Я сам знаю, что я сказал! Я вами, поганцами, сыт по горло. Прихожу к Мэри Эдамс – там уже двое ваших. Иду сюда – опять ваша компания. Держу пари, в любом другом месте мне придется снова любоваться вашими рожами. Кучка мерзких вредителей, вот вы кто.
 – Признаться, нас тоже удивляет. Что мы так часто встречаемся с вами, мистер Гун. – Дружелюбный, даже уважительный тон Фатти обычно приводил Гуна в исступление. – Но для нас, поверьте, это истинное удовольствие!
 Гун рассвирепел еще больше: физиономия его приобрела, темно-красный оттенок; еще более темный, чем всегда. Однако в этот момент в зале появилась официантка, и Гун, сдержавшись, начальственным басом пророкотал, обращаясь к ней:
 – Ваша мать здесь? Мне надо перекинуться с ней парой слов.
 – Она ушла, сэр, – ответила девушка. – Я здесь одна. Но мама скоро вернется. Дождитесь ее, если хотите.
 – У меня нет времени ждать, – раздраженно ответствовал мистер Гун. – Я слишком занят. Зайду завтра.
 Он двинулся было к выходу, но вдруг остановился и обернулся к Фатти. Ему неожиданно вспомнились чудовищно раздувшиеся щеки мальчика. Сейчас их и в помине не было.
 – А что ты сделал со своими щеками? – Гун подозрительно смотрел на Фатти.
 – Я? А-а, да, вероятно, просто выдрал себе коренные зубы, – отвечал тот. – Сейчас проверю. Ларри, ты не помнишь, я их выдрал?
 – Гах! – сказал мистер Гун и удалился. Официантка расхохоталась.
 – Ой, ну до чего вы занятный! – проговорила она сквозь смех. – Правда, занятный. А этот жуткий тип уже был здесь и задал нам с мамой, наверно, тысячу вопросов про двух мужчин, которые приходили в прошлую пятницу.
 – Ну, да, конечно! – Фатти мгновенно перехватил инициативу. – Это, должно быть, актеры. Они любят гулять вдоль веки. Особенно эти двое. Я взял у них автографы. А они и вправду были у вас в пятницу? Бьюсь об заклад, они пришли в восторг от ваших закусок.
 – Они точно были в пятницу. – Девушка говорила вполне уверенно. – Я знаю это, потому что в пятницу праздновали дань моего рождения, и Питер Уэттинг подарил мне книгу. В половине седьмого я как раз слушала передачу по радио, тут-то они и вошли в нашу закусочную.
 – В половине седьмого... – задумчиво повторил Фатти. – А что дальше? Они съели все ваши закуски?
 – Бог с вами! Они вообще заказали только кофе с сандвичами. И подарили книжку. Замечательную! Я ее вам покажу, если хотите. А потом в семь часов мы стали слушать радиотеатр. А потом испортился приемник.
 – Да ну? – Фатти огорчился. Он надеялся с помощью радио вычислить время. – А дальше?
 – Оказалось, что Питер Уэттинг здорово разбирается в технике, – продолжала девушка. – И он сказал, что попробует починить наш приемник. А мама сказала: «Если можно, почините до восьми. А то в восемь будут передавать хороший концерт».
 – И что же? К восьми починили?
 – Нет. До полдевятого не починили. Мама была ужасно расстроена. Но в полдевятого радио заработало. А Питеру и Уильяму уже пора было уходить. Они подозвали паромщика, сели на паром и поплыли на ту сторону.
 Все это было весьма и весьма интересно. И вне всякого сомнения, доказывало, что ни Уильям Орр, ни Питер Уэттинг физически не могли оказаться на месте преступления в тот промежуток времени, когда оно совершилось. Официанточка явно говорила правду.
 – Большое спасибо за вкусную еду. Сколько мы вам должны? – Фатти решил, что всю возможную информацию они уже получили, и заторопился.
 Маленькая официанточка всплеснула руками.
 – Да как же мне сосчитать, сколько вы съели? Я ведь не записывала. А сами вы не помните? Попадет мне от мамы, когда она узнает, что я не считала и не записывала.
 – А надо было считать, – укоризненно покачал головой Фатти. – Когда сам ешь, подсчитывать, сколько съел, знаете, трудновато. Ларри, по-моему, было так: мы умяли по шесть закусок каждый плюс сандвичи и кофе. Правильно?
 Ларри подтвердил. Фатти расплатился и вручил девушке еще шиллинг, чтобы она купила себе какую-нибудь безделушку в честь праздника, бывшего в прошлую пятницу. Потом они с Ларри вышли на улицу, ощущая, что наелись, как говорится, под завязку.
 – Нам хватит времени дойти до кинотеатра и попытаться что-нибудь разузнать про Джона Джеймса, – решил Фатти. – Боже праведный, зачем я столько сожрал? У меня от сытости голова отупела.
 Они вошли в небольшой вестибюль. Девица за столиком нарезала билеты.
 – Доброе утро, – поздоровался Фатти. – Я хотел бы кое-что спросить у вас по поводу кинопрограммы прошлой недели.
 – Прошлой недели? Уж не собираетесь ли вы ее посмотреть? Припоздали чуть-чуть, – хихикнула девица.
 – Видите ли, мы с другом поспорили. – Фатти фантазировал на ходу, а Ларри глядел на него с немым изумлением. – Друг утверждает, что на прошлой неделе у вас шел «Подросток», а я говорю – м... м... «Генрих Пятый».
 – Ничего подобного, – снисходительно усмехнулась девица. – Не «Подросток», а «Переросток», не «Генрих Пятый», а «Генрих Пятнадцатый».
 Рассерженный Фатти повернулся и вышел. И налетел на какого-то человека, поднимавшегося по ступенькам. Фатти едва не упал, но успел за него схватиться. И тут же слух ему резанул знакомый голос:
 – Убери руки! Куда ни сунешься – всюду эти сопляки! Здесь-то вам что понадобилось, хотел бы я знать?!
 – Они пытались купить билеты на фильмы, которые показывали на прошлой неделе, – со смехом отозвалась девица из вестибюля и добавила высокомерно: – Наглость какая! Ну, ничего, я их неплохо отбрила!
 – И правильно, – сказал, мистер Гун. – Они заслуживают того, чтобы их отбрили. Шатаются везде, пристают с идиотскими вопросами...
 Тут вдруг до него впервые дошло, что шатается Фатти с той же целью, что и он сам – проверяет алиби. Гун затрясся от злости.
 – Суете ваши носы... – завел он.
 Но Фатти и Ларри уже ушли. У них не возникло ни малейшего желания вступать в спор с мистером Гуном или той девицей.
 – Нахалка... – бурчал Фатти, которого в любом разговоре не так-то легко было положить на лопатки. – Боюсь, Гун узнает от нее гораздо больше, чем мы.
 – Ты прав. С этим алиби пока что у нас прокол... – начал было Ларри, но внезапно смолк и с силой ткнул Фатти кулаком в бок. – Слушай, я придумал! Надо спросить Китти, кухарку Пипа. Она ходит в кино каждую пятницу. Я сам слышал, она говорила это Бетси. И за девять лет ни одной пятницы не пропустила.
 – Держу пари, что она пропустила именно прошлую пятницу. Первый раз за девять лет, – похоронным голосом отозвался Фатти. Обида на девицу из кинотеатра явно еще не зажила. – Ладно. В любом случае поговорить не мешает.
 – Слава Богу, хоть в кухне у Пипа мы не наткнемся на Гуна, – ухмыльнулся Ларри. – Вперед!
 Китти встретила их лучезарной улыбкой. По большей части эта улыбка предназначалась Фатти: Китти считала, что мастер Фредерик – один из умнейших людей в городе.
 – Китти, можно нам попить водички? – приступил к беседе Незаурядный Ум.
 – Зачем водички? Я дам вам лимонаду собственного производства, – засуетилась кухарка. – И что-нибудь перекусить.
 При одном упоминании о еде Фатти побледнел.
 – Большое спасибо, я уже перекусил.
 – Ну и что? Еще покушайте.
 В мгновение ока на столе появились пирожки с мясом, чрезвычайно привлекательные на вид. Фатти тихонько застонал и отвернулся.
 – Извините меня, Китти, они выглядят потрясающе, но я слишком сыт.
 Возникла пауза, во время которой Китти наливала в стаканы лимонад.
 – Вы были в кино на прошлой неделе? – спросил кухарку Ларри. – Вы же любите кино, правда? И часто туда ходите...
 – За девять лет ни одной программы не пропустила, – с гордостью призналась Китти. – Конечно, в пятницу я ходила. Как обычно. О-о, картина была потрясающая.
 – А какая?
 – Я вошла, когда пробило шесть и шли новости. Потом была мультяшка. А с полседьмого и до конца программы показывали «Он так ее любил». О-о-о, это было изумительно. Я вся обревелась.
 – Действительно, удачный вечер, – не без иронии заметил Фатти. – Много было знакомых?
 Китти задумалась.
 – Нет, пожалуй. Я никого и не видела. Я ведь, знаете, с головой ухожу в картину. Так было обидно, когда она прерывалась.
 Фатти насторожился.
 – Что значит «прерывалась»?
 – Да вы знаете, о чем я говорю, мастер Фредерик, – сказала Китти. – Кино – это же когда показывают много-много снимков. Перестают показывать – и сразу пустой экран и никакой картины. Наверное, что-то в самом фильме ломалось.
 – Это было несколько раз?
 – Да. Четыре раза. – Китти вздохнула. – А казалось – без конца. И в самых неподходящих местах. В самых таких, когда душа замирает. Публика была сильно недовольна.
 – Обидно. – Фатти поднялся. – Ну, Китти, мы пошли; большущее спасибо за лимонад. В эту пятницу, надеюсь, с фильмом все будет в полном порядке.
 – О-о-о, я тоже буду надеяться, – снова заулыбалась Китти. – Он называется «Три разбитых сердца», – Вот уж поплачете вволю, – пообещал Фатти. – И получите полное удовольствие. Жаль, я буду занят в этот вечер: не смогу прийти и одолжить вам свой носовой платок.
 – Ох, вы и шутник! – Китти была в полном восхищении от мастера Фредерика.
 – Идем же, Ларри! – Фатти вытащил приятеля из кухни. – Выяснилось кое-что небесполезное. Нам бы теперь отловить Джона Джеймса и узнать поточнее, заметил ли этот джентльмен, что лента рвалась во время сеанса – чего он, если был там, не заметить не мог, – и тогда его алиби можно будет считать проверенным.
 – Принято! – сказал Ларри. – Первоклассная была работа! Но как нам отловить Джона Джеймса? Не можем же мы подойти к нему на улице и спросить: «Мистер Джонс, вы заметили, что фильм четыре раза прерывался, когда сидели в кино в прошлую пятницу?» – Ясно, не можем, – улыбнулся Фатти. – Дьявол, уже почти время обеда! Мы займемся Джеймсом попозже. Ларри, а вообще-то ты способен сейчас обедать? Я – нет.
 – И я нет. А ведь сегодня у нас жареная свинина с яблочным пюре, – вспомнил Ларри и застонал. – Какая потеря!
 – Не произноси при мне слов «жареная свинина». – Фатти содрогнулся. – Зачем мы столько сожрали? Теперь мама всполошится, почему я ничего не ем за обедом, и начнет мерить мне температуру или делать еще что-нибудь в том же роде.
 – Так что насчет Джона Джеймса? – вернулся Ларри к главной теме. – Как нам его заполучить? Мы даже не знаем, где искать. В театре? Едва ли. Сегодня нет дневного спектакля.
 – Давай я из дому позвоню Зоэ: вдруг она в курсе, – предложил Фатти. – И надо взять с собой Бетси. Иначе ей будет казаться, что ее все бросили.
 – Договорились, – кивнул Ларри. – Увидимся после обеда.




 ДЖОН ДЖЕЙМС И КИНЕМАТОГРАФ


 Фатти выпала большая удача. Матери не было дома во время ленча, так что он мог почти ничего не есть, и никто не обратил на это внимание. Он провел за столом пять минут и пошел звонить Зоэ, надеясь застать ее у сестры.
 Там он ее и нашел.
 – Добрый день, Зоэ, – немного смущенно сказал Фатти. – Не мог бы я узнать одну вещь? Мне нужно срочно поговорить с Джоном Джеймсом. Может быть, вам известно, где он сегодня?
 – Так... Сейчас подумаю... – прозвучал в трубке звонкий голос. – Я слышала, как он говорил, что собирается на пароме переплыть реку и устроить себе самому пикник на холме. Оттуда открывается потрясающий вид. Ты, наверно, знаешь.
 – Знаю, – ответил Фатти. – Вот и хорошо, я тоже переберусь на тот берег и попытаюсь его разыскать. А в котором часу он собирается за реку?
 Зоэ не знала. Но зато она сообщила Фатти, что мистер Гун вечером снова придет к бедному Бойзи.
 – Я слышала, как он сказал, что на сей раз «не допустит никаких глупостей» и что Бойзи должен «чистосердечно признаться». Страшный человек! – воскликнула девушка с негодованием. – Он хочет заставить Бойзи признаться в том, о чем тот не имеет ни малейшего понятия.
 Фатти повесил трубку и сильно помрачнел. Он боялся, что Бойзи в самом деле может сознаться в ограблении – от собственного безрассудства и под воздействием форменного террора, который устроил ему Гун. Какая же это гнусность – заставить человека взять на себя преступление, им не совершенное, и оставить настоящего преступника безнаказанным!
 Фатти позвонил Ларри и Пипу, доложив о планах Джона Джеймса на вторую половину дня.
 – Мы должны срочно проверить это алиби, – сказал он хмуро, – что сделать, естественно, можно только одним путем – поговорив с ним самим. А так как день сегодня все равно нескладный, давайте возьмем с собой еду, устроим пир на холме за рекой и убьем двух зайцев разом – неплохо проведем время и сделаем нужное дело.
 Друзья, не сговариваясь, пришли к выводу, что идея Фатти великолепна.
 – Он всегда придумывает замечательные вещи! – ликовала Бетси. – Там, на холме, такая красота – с ума сойти...
 Фатти попросил Пипа тоже поговорить с Китти насчет фильма в прошлую пятницу – специально, чтобы убедиться, что они с Ларри все правильно поняли.
 – Спроси, – говорил Фатти, – помнит ли она точно, сколько раз рвалась лента, и, если получится, узнай, в какое время это происходило. Да, и еще, Пип: все запиши – на случай, если забудешь какую-нибудь мелкую подробность. А она может оказаться существенной. Похоже, Джон Джеймс – наша единственная и последняя надежда. Элика Гранта, которого одновременно слышала и видела добрая сотня людей, проверять нечего.
 Ребята собрались у пристани без четверти три, нагруженные рюкзаками. Пип тащил с собой прорезиненный коврик.
 – Мать заставила, – буркнул он недовольно. – Сказала, что трава еще сырая. Ты счастливый, – Пип посмотрел на Фатти, – твоя мама не пристает к тебе с пустяками, не суетится, не волнуется.
 – Моя волнуется по другим поводам, – возразил Фатти. – Мать Ларри находит свои причины устраивать суматоху. Да не психуй ты; и вообще – совсем неплохо посидеть на коврике.
 – На самом-то деле, – сказала вдруг Бетси очень серьезно, – мне встречались матери, которые не суетились вокруг своих детей. Но, знаете, я уверена – это потому, что они ни капельки о них не беспокоились. Лично я предпочитаю суетливую мать.
 – Вот-вот причалит. – Фатти следил за тем, как паромщик на веслах переправляется с противоположного берега. – Я заплачу за всех. Это гроши.
 Дети погрузились в лодку.
 – Кто-нибудь сегодня переплывал на ту сторону? – спросил Фатти.
 Лодочник отрицательно качнул головой.
 – Еще рано.
 – Значит, Джона Джеймса там нет, – понял Фатти. – Эй, Бастер, – вдруг обернулся он, – ты что, собрался нырять в воду?
 Высадившись из лодки, они сначала шли по полю, а потом стали взбираться на холм и добрались наконец до вершины. Фатти выбрал место, с которого был виден паром на другом берегу.
 – Надо не пропустить момент, когда он опять поплывет на нашу сторону, – объяснил Фатти ребятам. – Я только сомневаюсь, сможем ли мы отсюда разглядеть Джона Джеймса. Хотя, наверное, сможем – он такой крупный, высокий.
 Весеннее солнце припекало вовсю. Бело-желтые примулы шевелились под ветром и кивали хорошенькими головками.
 Сидеть на холме было очень приятно. Ларри зевнул и лег на траву.
 – Вы последите за Д. Д. , а я вздремну чуток.
 Поспать, однако, ему почти не удалось. Минут через десять Фатти легонько ткнул его кулаком в живот.
 – Подъем, Ларри. Взгляни, это Джон Джеймс стоит на том берегу в ожидании парома?
 Ларри сел и покрутил головой, приходя в себя. У него были необычайно зоркие глаза. Он сощурил их и вгляделся вдаль.
 – Да, пожалуй, это Джеймс. Будем надеяться, он придет прямо сюда. У меня нет большого желания тащиться за ним десять километров.
 К счастью, это действительно был Джон Джеймс и он действительно вскоре оказался неподалеку. Дети видели, как актер сел в лодку, переплыл на другой берег, высадился и пошел той же тропинкой, какой шли они.
 – Итак, – объявил Фатти, поднимаясь с земли, – будем прогуливаться по поляне. Как только он выберет себе место, мы немедленно устроимся рядом.
 – А как начать проверку? – недоуменно спросил Пип.
 – Я сам ее начну, – ответил Фатти. – А потом вы присоединитесь ко мне и зададите несколько невинных вопросов. Скатывай свой коврик, Пип.
 Пятеро ребят и Бастер гуляли по вершине и рвали цветочки, не переставая следить за Джоном Джеймсом, который ужасно медленно поднимался на холм. В конце концов он отыскал себе уютное местечко возле большого куста, лег, вытянулся и, заложив руки за голову, устремил взор на реку.
 Фатти подобрался к нему совсем близко.
 – Эй, идите сюда, здесь замечательно! – позвал он друзей. – Тут и постелим коврик! – Потом повернулся к человеку, расположившемуся по соседству, и вежливо спросил:
 – Мы не помешаем вам?
 – Не помешаете, если не будете вопить и визжать. Но вы, кажется, не будете. Похоже, вы хорошо воспитаны.
 – Надеюсь, вы правы, – скромно ответил Фатти и поманил ребят рукой: – Быстрее!
 Они подошли. Пип бросил на траву коврик. Сосед к этому времени уже сидел с не зажженной сигаретой во рту. Он похлопал себя по карманам и нахмурился.
 – Прости, пожалуйста, – обратился он к Фатти. – Нет ли у тебя случайно спичек? Я забыл свои дома.
 У Фатти с собой всегда было все, что только возможно придумать. Он жил по принципу – никогда не знаешь заранее, что может понадобиться. И теперь протянул Джону Джеймсу коробку со спичками.
 – Оставьте ее себе, – сказал Фатти. – До двадцати одного года я курить все равно не буду.
 – Молодчина, – усмехнулся Джон Джеймс. – Весьма разумное решение. Спасибо, дружище. Слушай, а я тебя раньше не видел?
 – Видели, – застенчиво признался Фатти. – Мы вчера приходили к вам в театр за кулисы; вы были так добры, что дали нам свой автограф.
 – Ну да, теперь я вас всех вспомнил, – обрадовался актер. – А вы собираетесь здесь устроить пикник?
 – Да. Прямо сейчас и приступим, – проговорил Фатти, хотя для еды время в принципе еще не подошло.
 Конечно, следовало бы подождать. Однако эффект, произведенный обилием закусок, начал слабеть, а отсутствие обеда, напротив, с большой силой уже давало себя чувствовать. Фатти полностью созрел для пикника.
 – Не присоединитесь ли вы к нам, сэр? У нас полно вкусных вещей.
 – С удовольствием, – согласился Джон Джеймс. – Я тоже прихватил с собой кое-что. Создадим общий фонд.
 Пикник получился на славу. Было много еды, много домашнего лимонаду, изготовленного Китти. Довольно скоро ребята освоились с Джоном Джеймсом и болтали вполне непринужденно.
 Потом Фатти начал «проверку».
 – Ларри, что у нас идет в кино на этой неделе?
 Ларри что-то ответил.
 – Нет, нет, это шло раньше, – возразил Фатти.
 – Ошибаешься, – тут же среагировал Джон Джеймс. – В начале недели было «Что ж, поехали!», а во второй половине – «Он так ее любил». И оба – полное барахло!
 – Неужели? – изумился Фатти. – А я слышал, что «Он так ее любил» – хороший фильм. Сам-то я его не видел. А вы?
 – Видел. В пятницу. – Джон Джеймс иронически хмыкнул, – По крайней мере намеревался увидеть. Но это такая пошлятина и скука, что я почти весь фильм проспал.
 Последнее заявление сильно разочаровало Тайноискателей. Раз Джон Джеймс все время спал, значит, он не видел, как рвалась лента, значит, его алиби нельзя считать проверенным.
 – Надеюсь, вы не храпели, – рассмеялся Фатти. – А то бы публика вас живо разбудила.
 – Меня и будили несколько раз, – обиженно проговорил Джон Джеймс. – Будили, потому что все вокруг громко переговаривались и нервничали. Не знаю толком, что случилось – наверно, лента неожиданно порвалась, это бывает, ну и в зале все стали двигаться, зашумели. Ничего, я потом опять заснул.
 – Мало радости, когда тебя вот так отрывают от сна, – посочувствовал Фатти. – Вас хоть не часто будили?
 Джон Джеймс в задумчивости потрогал кончик собственного носа.
 – Склонен думать, что эта чертова картина прерывалась раза четыре. Дважды, кажется, я поглядел на часы. Сначала меня разбудили без четверти семь, а потом после десяти. Я еще, помню, испугался: «Куда я попал? – когда проснулся. – Почему не дома, в постели?» – Тоскливый вечер у вас выдался, – заметил Фатти, внимательно глядя, как Пип, вынув записную книжку, что-то с ней сверяет. Потом Пип успокаивающе кивнул Фатти. Все. Алиби Джона Джеймса сомнений больше не вызывало. Он был в кино в тот вечер, и всякий раз, когда рвалась лента, его будили шум и сердитые возгласы в зале.
 – М-да, – сказал Джон Джеймс. – Твоя правда. Было скучно и тоскливо. Но почему вы не едите, ребята? Возьмите вишневого пирога. Вон его у меня сколько.
 Заговорили об ограблении в театре.
 – Кто, по-вашему, преступник? – напрямую спросил Фатти.
 – Не имею представления, – пожал плечами Джон Джеймс, – Ни малейшего. Одно знаю твердо: это не Бойзи. Ни ума, ни смелости у Бойзи для таких дел нет. Парень он абсолютно безвредный. Обожает Зоэ. Меня лично это не удивляет. Она очень добра к нему...
 Они побеседовали еще немного, и Фатти встал, стряхивая крошки с колен.
 – Очень вам благодарен за то, что не отказались попировать вместе с вами. Теперь, к сожалению, мы должны вернуться домой. Вы тоже пойдете?
 – Нет, я посижу тут еще немного, – решил Джон Джеймс. – Чуть попозже будет грандиозный закат.
 Ребята пошли вниз. Бастер, стараясь не отстать, прыгал рядом на своих коротких лапах.
 – Ну, – сказал Фатти, когда они удалились на приличное расстояние от вершины. – Джона Джеймса мы, таким образом, вычеркиваем из списка подозреваемых. У него алиби – первый сорт! Он-то уж точно был в кинематографе вечером в пятницу. Дьявол! Эта тайна становится все глубже и непроницаемее. Я зашел в тупик!
 – О, Фатти, – жалобно попросила Бетси, потрясенная непривычными словами, – пожалуйста, не говоря так. С твоим фантастическим умом ты не можешь зайти в тупик!




 ПОРАЖЕНИЕ. НЕОЖИДАННАЯ БЛЕСТЯЩАЯ ИДЕЯ


 Весь вечер Фатти ломал голову над этой загадочной историей, и все без толку. Даже наоборот – чем больше он думал, тем безнадежнее рисовалось ему положение. Задача решению не поддавалась. Он, разумеется, знал, что Бойзи не виноват. То же самое он знал и про Зоэ – пусть даже ее алиби оставалось не стопроцентным.
 Но у остальных-то были несокрушимые алиби! Правда, они не занимались Эликом Грантом, но Фатти видел в местной газете отчет о сольном концерте, который Элик давал в Шипридже вечером в пятницу.
 – Газетного отчета для алиби хватит с лихвой, – объявил он своим коллегам. – По поводу Элика беспокоиться не приходится. Но кто грабитель? Кто обстряпал это дело?
 В полном отчаянии он пошел к Пиппину. Тот мирно прогуливался по садику, разбитому позади дома Гуна, и курил трубку. Увидев Фатти, Пиппин искренно обрадовался.
 – Новости есть? – спросил Фатти. – Гун, я надеюсь, ушел куда-нибудь.
 – Ушел, слава Богу, – с облегчением сказал Пиппин. – Он меня сегодня замучил. То одно, то другое. Несколько раз прибегал, убегал, и все со своим велосипедом. Покоя мне не было ни на миг. В данную минуту Гун снова допрашивает Бойзи. Очень я боюсь, что он запугает бедного Кота до такой степени, что тот даст ложные показания.
 – Я боюсь того же самого, – грустно признался Фатти. – А что насчет Зоэ? Гун по-прежнему считает, что она ограбила сейф?
 – Считает, – отвечал Пиппин. – Он же нашел платок с ее инициалом. Платок – его главное свидетельство.
 – Но это абсолютная чушь! – вскричал Фатти. – Мало ли сколько дней мог этот окаянный платок проваляться на веранде! Он вовсе не подтверждает, что девушка была там именно вечером в пятницу.
 – С точки зрения Гуна, подтверждает. Понимаешь, он выяснил, что в пятницу уборщица подмела веранду в четыре часа дня. Платок, следовательно, могли уронить только после четырех.
 Фатти кусал губы и морщил лоб. Вот это уже был удар в солнечное сплетение. Этого он не предвидел. Ясное дело, теперь Гун полностью уверен, что Зоэ вечером пробралась на веранду и Бойзи впустил ее в театр. Платок ведь с буквой «З» появился на веранде только в пятницу, и не раньше четырех. Страшное доказательство!
 – Гун в ярости оттого, что Зоэ стоит на своем и утверждает, будто платок ей не принадлежит, – продолжал Пиппин. – И что прежде она его никогда не видела. Какая досада! Ну почему Гуну попался платок с буквой «З»? Такой редкий инициал!
 – Редкий, – тяжко вздохнул бедный Фатти, чувствуя, что у него больше нет сил, что еще чуть-чуть и он расскажет, как собственными руками положил этот платок и остальные «ключи» на пол веранды. Нет, если Гун и в самом деле арестует Зоэ и Бойзи, он, Фатти, будет обязан без промедления во всем признаться!
 Фатти повернулся к Пиппину:
 – Прошу вас, позвоните мне, если узнаете что-нибудь серьезное. Ну, например, что Гун выбил из Бойзи ложные показания или даже произвел арест...
 Пиппин кивнул:
 – Само собой. Но ты-то сам что-нибудь узнал? Бьюсь об заклад, ты не бездельничал все это время!
 Фатти сказал, что проверил все алиби и что все они неопровержимы, кроме алиби Зоэ. Он был очень встревожен. Будет ужасно, в который раз повторял он, если Гун посадит на скамью подсудимых невинных людей, а преступники останутся на свободе. Если бы у Фатти была хоть какая-то зацепка!..
 Мальчик вернулся домой совершенно убитый. Таким Фатти, пожалуй, до сих пор еще не видел никто. Позвонил Ларри, спросил, не оказалось ли у Пиппина чего-нибудь нового. Фатти передал ему свой разговор с полицейским. Ларри слушал и молчал. Впервые Фатти оказался в полной растерянности; впервые ощутил собственную беспомощность. Выхода не было.
 – Я даже не вижу, что мы могли бы сделать, – говорил он каким-то несчастным голосом. – Я действительно в тупике. И своим расследованием мы ничего не добились. Надо распустить отряд юных сыщиков, раз сами сыщики ни на что не годятся...
 – Давай соберемся завтра в десять, – сказал Ларри. – Поразмыслим сообща, продумаем все детали Все до единой. Есть что-то, чего мы не заметили. Я уверен. Какая-то идея, до которой не додумались. Нет загадки без разгадки, Фатти. Мы ее отыщем. Мужайся.
 Но на следующее утро уже в половине десятого зазвонил телефон. Это был Пиппин с дурными новостями.
 – Алло, Фатти! Слушай, у меня очень мало времени. Мистер Гун добился признания от Бойзи. Бойзи, очевидно, сказал, что они с Зоэ совершили преступление вместе. Он открыл Зоэ дверь, и она вошла в здание театра. Вместе они соорудили чай, который потом Бойзи отнес директору. А когда тот уснул, Зоэ поднялась наверх и взяла деньги. Она, конечно, знала и то, где лежит ключ и все прочее. Фатти слушал в ужасе.
 – Но, Пиппин! Пиппин! Бойзи не мог это сделать! И Зоэ не могла! Гун силой выбил признание у больного парня, который даже толком не понимал, что говорит.
 Наступила пауза.
 – Да, пожалуй, я готов с тобой согласиться, – медленно проговорил Пиппин. – На самом деле я, понимаешь ли, не имею права заводить об этом речь, но я должен, я обязан кое-что сказать тебе. Гун принудил беднягу дать ложные показания. Не одну вещь упустил из виду. Теперь слушай внимательно. У меня руки связаны: я не могу идти на открытый конфликт с Гуном. Ты единственный в силах что-то сделать. Разве инспектор Дженкс не друг вашей пятерки? Разве он не поверит тебе, если ты скажешь, что произошла роковая ошибка? ,
 – Но у меня же нет ни одного доказательства, – чуть не заплакал Фатти. – Господи, да если бы я знал, кто грабитель, и мог подтвердить это реальными уликами, тогда инспектор, конечно, меня бы выслушал. И не колебался. Через полчаса я буду говорить с ребятами. Если мы что-нибудь дельное сумеем изобрести, я сяду на велосипед, поеду в другой город и сам потолкую с инспектором.
 – Да нет, ты лучше... – начал было Пиппин, не вслед за этими словами – было слышно – трубку с силой бросили на рычаг. Фатти догадался, что в комнате появился Гун.
 Он сидел у телефона и размышлял. Это кошмар. Безнадега. Бедная Зоэ. Бедный Бойзи. Боже милосердный, что сделать, чтобы им помочь?
 К Пипу он поехал на велосипеде. Остальные уже собрались. Вид у всех был печальный. Ребята опечалились еще больше, когда Фатти рассказал им про звонок Пиппина.
 – Это серьезно, – промолвил Ларри. – Куда серьезнее, чем все остальные наши тайны. Что можно сделать, Фатти?
 – Сейчас мы очень тщательно еще раз обсудим подозреваемых, алиби, которые они представили, и то, что выяснили сами. – Фатти достал из кармана блокнот. – У меня тут записано абсолютно все. Я буду считать, а вы думайте, думайте, думайте изо всех сил! Ларри верно говорит: мы где-то промахнулись, пропустили какую-то улику, доказательство, которые могли бы все расставить но местам. Чего-то не учли. А решение задачи может быть совсем простым; только надо сообразить, в чем оно.
 Он стал читать свои записи. Перечень подозреваемых. Алиби. Проверка алиби. Рассказ Бойзи о вечере пятницы. Рассказ директора – о том же самом. Отношения между директором и актерами. Фатти читал медленно и внятно. Юные сыщики напряженно слушали. Даже Бастер сидел тихо, навострив уши.
 Он кончил. Наступила долгая пауза. Фатти посмотрел на ребят.
 – Предложения есть? – он спросил это без особой надежды.
 Слушатели грустно покачали головами. Фатти с треском захлопнул свой блокнот.
 – Полное поражение! – воскликнул он с горечью. – Разбиты наголову! Что мы знаем? Только то, что из семерых подозреваемых двое, которые могли бы совершить преступление, но не совершали. Речь, понятное дело, идет о Бойзи и о Зоэ. Мы знаем, что они невиновны. Они на такое просто не способны. А остальные пятеро, которые могли бы украсть деньги, имеют железные алиби... Ну, как Кот из пантомимы пойдет на ограбление, если это противно самой его природе?!
 – Прямо не знаю... Остается думать, что кто-то другой влез в шкуру Кота... – сказала Бетси. Все презрительно рассмеялись.
 – Дурочка! – процедил сквозь зубы Пип; Бетси покраснела.
 И тогда Фатти внезапно и совершенно необъяснимым образом сошел с ума. Он вперил в Бетси остановившийся взор. Потом хлопнул ее по плечу. Потом поднялся и исполнил какой-то торжественно-комический танец, кружась по комнате и размахивая руками. Судя по выражению его лица, Фатти был на седьмом небе от счастья.
 – Бетси! – Он наконец прекратил свои замысловатые па. – Бетси! Золотая, умная, гениальная Бетси! Она додумалась! Она раскрыла тайну! Бетси, ты заслуживаешь того, чтобы возглавить отряд юных сыщиков. Честное слово! Ну почему, почему я не понял этого раньше?
 Ребята смотрели на него, как на безумного.
 – Фатти, не будь ослом! Скажи, что ты имеешь в виду? – сердито закричал Пип. – И в честь чего это Бетси вдруг стала такая умная? Разрази меня гром, я об этом и не подозревал!
 – Я, между прочим; тоже, – заметил Ларри. – Сядь, успокойся и объясни.
 Фатти сел. Физиономия его сияла. Он обнял оторопевшую девочку и сжал ей плечи.
 – Дорогая наша старушка Бетси. Она спасла Бойзи и Зоэ! Вот это голова!
 – Фатти! Перестань кричать и растолкуй, в чем дело! – завопил выведенный из себя Пип.
 – Хорошо, – согласился Фатти. – Растолкую. Вы ведь слышали, что сказала юная Бетси? Она сказала: «Остается думать, что кто-то другой влез в шкуру Кота». Сечете? Сечете, я вас спрашиваю? Как же вы не понимаете, что в этом и заключено решение! Олухи царя небесного, до сих пор не уразумели!
 – Я, кажется, начинаю понимать... – медленно проговорил Ларри. – Но ты, очевидно, уже понял все целиком. Объясни.
 – Ну, слушайте. – Фатти немного успокоился. – Бойзи настаивает на том, что не поднимался наверх и не приносил чай директору. Так? А директор божится, что приносил. А почему божится? Да потому, что Бойзи, говорит он, был в своей кошачьей шкуре. Все правильно. Кто бы ни принес чай, если он в шкуре, он все равно будет Котом из пантомимы. Но поскольку директор видел только шкуру, а того, кто под ней скрывался, не видел, как он может утверждать, что это был именно Бойзи?
 Ребята застыли, пораженные.
 – А раз так, значит, это был не Бойзи! – торжествующе заключил Фатти. – Дайте я вам расскажу, что, по-моему, произошло в тот вечер, на который Бетси открыла мне глаза.
 – Расскажи, конечно, – попросил Пип, волнуясь, потому что тоже начал догадываться, куда клонит Фатти.
 – В общем, так. Труппа в полном составе ушла из театра в половине шестого, что нам точно известно, потому что мы при этом присутствовали. Остались Бойзи, который живет в театре, и директор – наверху, у себя в кабинете.
 Дальше. В труппе есть человек, который имеет зуб на директора и жаждет его проучить. Вечером, после того как мы ушли, разложив по веранде фальшивые улики, этот человек тайком возвращается к театру, тихонечко проникает внутрь.
 Бойзи его не видит, иначе он бы об этом рассказал, а тот прячется, пока Бойзи готовит чай. Он-то знает, что Кот из пантомимы всегда приносит чай директору.
 Превосходно. Бойзи готовит чай и сначала наливает себе. Но не пьет, поскольку чай слишком горячий. Он ждет, пока чай остынет. А тайный мститель незаметно бросает снотворное в чашку Бойзи.
 Бойзи пьет, чувствует страшную сонливость, идет в комнату, выходящую на веранду, ложится и похрапывает себе возле камина. Тот, который прятался, уверившись, что Бойзи крепко спит и в ближайшем будущем не проснется, снимает с него кошачью шкуру...
 – И надевает на себя! – хором крикнули слушатели. – О, Фатти...
 – Да, надевает на себя. Наливает чашку для директора и, естественно, сперва положив туда снотворное, отправляется с ней наверх. Подумайте сами – разве мог директор догадаться, что в шкуре Кота из пантомимы оказался не Бойзи? Вообще могло это кому-нибудь прийти в голову?
 – Конечно, нет, – сказала Дейзи. – А потом он дождался, пока директор, выпив свой чай, свалился замертво, и взял деньги из сейфа.
 – Точно, – подтвердил Фатти. – Снял зеркало, нашел ключ в бумажнике у директора, составил комбинацию букв, открывающую сейф, и выполнил задуманное. Потом он спустился вниз, всунул спящего Бойзи в его родную кошачью шкуру и исчез – так же бесшумно, как появился. Но с деньгами!
 Он знал, что, когда будут исследовать остатки чая в чашке и обнаружат следы снотворного, первым делом возникнет вопрос – кто принес чай в кабинет директора? И ответ на это – совершенно неправильный, как мы видим – был один: конечно, Бойзи.
 – О, Фатти, это фантастика, – сказала Бетси, счастливо улыбаясь. – Мы раскрыли тайну!
 – Нет, не раскрыли, – разом откликнулись Пип и Ларри.
 – Раскрыли! – возмутилась Бетси.
 – Погоди, – Фатти поднял руку. – Мы знаем, как было дело, но остается тайной самое важное – кто скрывался под шкурой Кота из пантомимы?




 ПРОВЕРКА ПОСЛЕДНЕГО АЛИБИ


 Все были невероятно взволнованы. Ларри с гордостью шлепнул Бетси по спине.
 – Ты попала в точку, дружище, со своим замечанием насчет кошачьей шкуры. Это было толково!
 – Я и не знала, что толково, – простодушно улыбнулась Бетси. – Я сказала это просто так, не подумав. Честное слово.
 – Я вам говорил, что истина где-то в двух шагах, может, прямо под самым носом, – вспомнил Фатти. – Так оно и оказалось. Двигаемся дальше – надо выяснить, кто надел шкуру Кота.
 Все задумались.
 – Какой нам смысл соображать, тот человек или этот, – рассудительно заметил наконец Пип. – Например, мы решаем: «Это Джон Джеймс». Ну и что? Того быть не может, мы проверили алиби Джеймса, и оно неопровержимо.
 – Насчет алиби не беспокойся, – сказал Фатти. – Поняв, кто именно был в кошачьей шкуре в тот вечер, мы перепроверим алиби этого человека. Более того – выясним, что оно липовое. Вот увидишь. Давайте теперь решать, кто снял с Бойзи костюм Кота и влез в него сам.
 – Только не Джон Джеймс, – рассмеялась Дейзи. – Он слишком большой и толстый.
 – Да, – кивнул головой Фатти, – это должен быть кто-то небольшого роста и довольно худой. Бойзи ведь маленький, щуплый; в шкуру мог влезть только человек его габаритов.
 Ребята начали перебирать в памяти актеров. Ларри стукнул кулаком по столу.
 – Элик Грант! Он самый маленький. Такой аккуратный, нарядный, изящный, помните?
 – Верно! Остальные слишком велики, даже обе девушки не подходят – высоковаты, – загорелся Фатти, уже ощущая дыхание истины. – Элик Грант единственный в труппе мог натянуть на себя костюм Кота.
 – Он-то его и порвал! – вдруг воскликнула Дейзи. – Разве ты не помнишь, Фатти, как Бойзи пришел и попросил Зоэ зашить кошачью шкуру, а та осмотрела дыры и сказала, что Бойзи, видимо, толстеет? А он вовсе не растолстел. Просто кто-то более крупный воспользовался шкурой и порвал ее.
 – Черт возьми, правильно! – Фатти почесал в затылке. – Представляете – ключ к разгадке все это время был у нас почти что в руках, а мы его не заметили! Но послушайте! Элик Грант! Да у него же самое лучшее алиби во всей труппе.
 – Действительно, – затревожился Ларри. – Это алиби трудно опровергнуть. Мне даже кажется, что невозможно.
 – Почему? – возразил Фатти. – Человек не может находиться одновременно в двух местах. Если Грант был в театре в пятницу вечером, значит, он не мог давать концерт в Шипридже. Это элементарно.
 – С ума сойти! Единственное алиби, которое мы не проверили! – Ларри развел руками.
 – Да. Помнишь, я еще говорил, что настоящий детектив проверяет все без исключения, независимо от того, нужно это на первый взгляд или нет? – вздохнул Фатти. – Плохи, должно быть, мои дела. Я скоро уже ни на что не буду годен.
 – О, Фатти, зачем преувеличивать? – огорчилась Бетси. – Это же ты догадался, что в моих словах – а ведь я всего лишь пошутила – ключ к разгадке тайны. Ни я сама этого не поняла, ни остальные ребята.
 – А как опровергнуть алиби Элика Гранта? – задумался Ларри. – Давайте-ка вернемся к делу. Гун добился признания у бедного Бойзи, и теперь нам надо спешить. Времени мало. Гун вот-вот свяжется с инспектором и получит разрешение на арест. Точнее, на два ареста. Насколько я понял, Зоэ он тоже хочет посадить.
 – У кого-нибудь есть друзья в Шипридже? – внезапно поинтересовался Фатти.
 – У меня там двоюродный брат, – сказал Ларри. – Да ты его знаешь, Фредди Уилсон. А что?
 – Понимаешь, мне пришло в голову, что он мог быть на концерте Элика. Во всяком случае, какой-то шанс есть. Позвони ему, Ларри. Мы должны хоть что-нибудь разузнать об этом концерте.
 – Да не пойдет Фредди смотреть, как мужчина изображает женщину. – Ларри скорчил презрительную мину.
 – Пойди позвони, – настойчиво проговорил Фатти. – Спроси, что он слышал об этом концерте.
 С явной неохотой Ларри поплелся к телефону. Он побаивался, что Фредди его высмеет, когда услышит, o чем идет речь.
 Фредди он просто не застал. Дома была его восемнадцатилетняя сестра Джулия. Разговор с ней неожиданно принес удачу.
 – Нет, Ларри, Фредди на концерт не ходил, – сказала Джулия. – Можешь ты себе представить, чтобы он вообще пошел хоть на какой-нибудь концерт? Но мы с мамой ходили. Элик Грант играл великолепно. По совести говоря, нельзя было даже вообразить, что перед тобой мужчина, а не женщина. После концерта я дождалась у входа и взяла у него автограф.
 – Подожди минутку у телефона. – Ларри пошел докладывать Фатти.
 Фатти подпрыгнул, как ужаленный:
 – Взяла у него автограф! Черт побери, вот это повезло! Ты разве не помнишь, балбес, что мы все получали автографы у Гранта? Я должен увидеть автограф, который взяла Джулия. Провалиться мне сквозь землю, если он не будет отличаться от нашего, как день от ночи!
 – Но, Фатти, Элик Грант и вправду давал концерт. Джулия сама сказала... – начал было Ларри.
 Не обратив на эти слова ни малейшего внимания, Фатти ринулся к телефону. Возбужденный Бастер затрусил следом, чувствуя приближение чего-то необычайного.
 – Джулия! Это Фредерик Троттевилл. Слушай, можно я приеду к тебе ближайшим автобусом? Дело крайне важное. Ты будешь дома?
 Джулия рассмеялась, услышав, как взволнован Фатти.
 – Ты говоришь таким голосом, Фредерик, будто от меня зависит раскрытие невероятной тайны. Приезжай, конечно. Любопытно, что это за крайне важное дело...
 Фатти положил трубку и побежал назад к ребятам.
 – Я еду в Шипридж. Кто со мной?
 – Я! – немедленно заявили все четверо. Еще бы! Остаться дома, когда разворачиваются такие события! Нет, они твердо решили до самого конца видеть все собственными глазами.
 Через час ребята уже были в Шипридже и шли к Джулии. Та ждала одного Фатти и потому изрядно удивилась, когда в дом вошла вся пятерка юных сыщиков.
 – Слушай, Джулия, – с порога приступил к делу Фатти. – Я сейчас не могу тебе все объяснить, это займет слишком много времени, но мы собираем сведения об Элике Гранте. Ты говоришь, что была на концерте. Ты действительно его узнала?
 – Конечно, узнала, – недоуменно ответила Джулия. Фатти немножко растерялся. Он надеялся, что Джулия Элика не узнала, и тогда легко будет доказать, что вместо него выступал кто-то другой.
 – Покажи, пожалуйста, его автограф.
 Джулия принесла альбом. Юные сыщики вынули свои книжки. Фатти, не произнося ни звука, сравнил подписи, полученные в Питерсвуде, с той, которая красовалась в альбоме Джулии. Подпись у Джулии была совершенно другая.
 – Смотрите! – сказал Фатти. – У нас автограф написан коряво и неразборчиво. У Джулии буквы ясные, четкие. Это писал не Элик Грант!
 – Ты еще скажи, что сюда втерлась его сестра-близнец! – со смехом проговорила Джулия.
 Фатти смотрел на нее, не веря своим ушам.
 – Что? – Он почти кричал. – Сестра-близнец? Джулия! Ты хочешь сказать, что у Гранта есть сестра-близнец?
 – Конечно, есть. Что тут необыкновенного? Я видела его сестру. Похожа на брата как две капли воды. Такая же маленькая, ладная. Но она не здешняя. Она живет в Марлоу.
 Фатти испустил глубочайший вздох.
 – Почему я не подумал о близнеце? Ну, ясно! Он заставил сестру приехать и дать концерт вместо него. Его концерт. Она тоже хорошо играет?
 – Видишь ли, они оба актеры, – ответила Джулия. – Но Элик гораздо талантливее Норы. Я вообще-то заметила, что он не совсем в форме. Прежде всего он был простужен и все время пытался сдержать кашель.
 Юные сыщики переглянулись. Вот как! Кашель, простуда... Ничего этого в понедельник днем, когда они слушали его пение, у Элика не было. Никаких, даже малейших, признаков простуды или кашля. Очень, очень подозрительно!
 – Можно мы пока возьмем у тебя этот альбом? – попросил Фатти. – Обещаю вернуть. И большое спасибо за то, что согласилась с нами повидаться. Ты нам оказала громадную помощь.
 – Ничего не могу понять. Для меня все это звучит загадкой.
 – А это и есть загадка, – подтвердил Фатти, уже стоя в дверях. – Очень, очень трудная загадка. Но теперь я вижу выход из положения. А совсем недавно не видел.
 Пятеро юных сыщиков вместе с Бастером, взволнованным и потому говорливым, покинули дом Джулии.
 – Вот теперь все уладится, – радостно сказал Фатти. – Благодаря Бетси. Честно, Бетси, если бы ты не сделала это свое замечание, мы не выбрались бы из тупика. Это было озарение!
 В Питерсвуд они вернулись, уже продумав дальнейшие действия. Прежде всего они пойдут к Пиппину и все ему расскажут. Фатти сказал, что сделать это необходимо, это их обязанность. А Пиппин, если сочтет нужным, может арестовать Элика Гранта. Вот Гун-то опростоволосится!
 Но в доме у Гуна их ждал новый удар. Пиппин был один и очень мрачен.
 – Фредерик, я дозваниваюсь до тебя уже целый час, – сказал он, увидев Фатти. – Мистер Гун арестовал Зоэ и Бойзи. Они оба в ужасном состоянии. Я боюсь, что Бойзи помешается.
 – Где они? – с отчаянием спросил Фатти.
 – Гун повез их к инспектору, – ответил Пиппин. – Но что с тобой? Ты весь дрожишь!
 Фатти неожиданно опустился на стул.
 – Пиппин, – сказал он, – выслушайте меня. А потом скажите, что нам надо делать.




 СЮРПРИЗ ДЛЯ ИНСПЕКТОРА


 Пиппин слушал, широко раскрыв глаза. Он узнал про фальшивые «ключи» и насупился. Про то, как дети познакомились с актерами, попросив у них автографы. Узнал о чаепитии, о проверке алиби и, наконец, о нечаянной догадке Бетси, наставившей Фатти на правильный путь.
 Автографы положили рядом и долго, придирчиво сличали. Пиппин услышал про поездку в Шипридж и про сестру-близнеца из Марлоу. Он сидел и в замешательстве тер лоб, а Фатти у него на глазах складывал воедино кусочки мозаики, пока, плотно пригнанные друг к другу, они не создали цельную картину.
 – Вот так-так! Я, право, не знаю, что подумать, – проговорил бедный Пиппин. – Все это меня просто ошеломило. Гун посадил под арест невиновных, это несомненно. Столь же несомненно, видимо, и то, что преступник и вор – Элик Грант.
 – А можете вы его прямо сейчас арестовать и доставить к инспектору? – вскричал Фатти.
 – Нет. Конечно, нет. Во всяком случае, на основании того, что ты говоришь. Но я тебе скажу, что нам следует сделать. Я могу допросить его. Могу отвезти к инспектору и там предъявить ему сведения, полученные от вашей пятерки.
 – Вот это замечательная мысль, – обрадовался Фатти. – А можем мы тоже поехать с вами?
 – Вы не просто можете, вы должны там быть, – ответил Пиппин. – Честное слово, не хотел бы я видеть лицо инспектора Дженкса, когда он услышит про эти ваши «ключи». Молодцы, конечно, что раскрыли тайну. Будем надеяться, это перекроет вред, который вы нанесли следствию. Больше я ничего не скажу.
 Голос у Пиппина был строгий, но глаза весело поблескивали.
 – Сам я на вас всерьез сердиться не могу, – объявил он. – Благодаря вашим «ключам» я попал на место преступления сразу после того, как оно совершилось. А теперь я, похоже, смогу изобличить Гуна в неправомочных действиях. Он это вполне заслужил. Запугал бедного парня до того, что тот себя оговорил!
 Утро и далее было переполнено волнующими событиями. Элика Гранта забрали прямо из театра, с репетиции. Актеров чрезвычайно встревожил арест Зоэ. Элик имел спокойно-самоуверенный вид и притворился, будто даже не подозревает, о чем собирается беседовать с ним инспектор Дженкс.
 Он очень удивился, увидев, что дети тоже набились в большой автомобиль, который Пиппин взял напрокат для поездки к инспектору. Но ему ничего не объяснили. Ребята от Гранта отворачивались. Гадкий, мерзкий вор! Как мог он позволить возложить на Зоэ и Бойзи вину за свой поступок!
 Перед отъездом Пиппин позвонил инспектору.
 – Это вы, сэр? Говорит Пиппин. Я по поводу ограбления в театре. Мистер Гун, вероятно, доставил вам двух арестованных? Да? Ясно. Сэр, не могли бы вы ничего не предпринимать некоторое время? Я представлю вам новые доказательства. Очень важные, сэр. Я привезу для допроса одного человека, его имя Элик Грант. И еще, сэр, я привезу вам... м-м-м... пятерых ребятишек.
 – Что? – спросил инспектор Дженкс, уверенный, что ослышался. – Пятерых – что?
 – Детей, сэр, – внятно ответил Пиппин. – Помните, вы говорили мне о них перед тем, как я сюда приехал. Одного мальчика зовут Фредерик Троттевилл.
 – Ну да? – сказал инспектор. – Правда? Это уже интересно. Значит, он принимал участие в деле об ограблении? А вам известно, к какому заключению он пришел?
 – Да, сэр, мне по этому поводу все известно. Мистер Гун не захотел, чтобы я вместе с ним работал над этим делом, так что я... ну...
 – Так что вы работали с Фредериком, – усмехнулся инспектор. – Поступили в высшей степени мудро. Договорились – я ничего не буду предпринимать до вашего появления.
 Он вызвал Гуна.
 – М-м... Гун, – сказал он. – Надо подождать минут двадцать, прежде чем продолжить оформление дела. Только что звонил Пиппин. У него есть свежие доказательства.
 Гун ощерился, как еж.
 – Пиппин, сэр? Но он ничего не знает по этому делу! Даже самой малости! Я не хотел, чтобы он вместе со мной им занимался. Он совершенно туп, сэр! Конечно, я не очень давно его знаю, но легко понять, что ничего путного из него не выйдет. Мозгов мало. И еще он нахал, сэр!
 – Итак, будем ждать, – проговорил в ответ на этот страстный монолог инспектор Дженкс. – Пиппин привезет какого-то человека для допроса.
 Гун открыл рот.
 – Человека для допроса? Но мы же поймали преступников. Для чего он его привезет? Кто он?
 – Он еще привезет пятерых ребятишек, – продолжал инспектор, получая от этой беседы большое удовольствие. Инспектор не любил деспотичного, самодовольного Гуна.
 – Один из них, я уверен, – тот самый умный мальчик, который уже много раз помогал нам при расследовании: Фредерик Троттевилл.
 Гун открывал и закрывал рот, точно громадный карась. Минуты две он не мог вымолвить ни звука. Лицо его постепенно приобретало темно-багровый оттенок, и инспектор поглядывал на полицейского уже с тревогой.
 – Дело кончится сердечным приступом, Гун, если вы будете так злиться, – сказал он наконец. – Приезд Фредерика наверняка не имеет для вас ни малейшего значения. Вы ведь убеждены, что раскрыли преступление и арестовали виновных. Чего ж вам беспокоиться?
 – Я и не беспокоюсь, – отвечал Гун, дрожа от ярости. – Этот мальчик, этот гаденыш – извините меня, сэр – всегда мешает закону, всегда...
 – Да что вы, Гун? Наоборот, он помогает закону, – прервал своего собеседника инспектор.
 Пробормотав что-то нечленораздельное насчет гаденышей и безмозглых тупиц, Гун впал в глубочайшее уныние. Сюда едут Пиппин и пятеро сопляков. Что за этим скрывается?
 В обещанное время прибыл Пиппин – с Эликом Грантом, юными сыщиками и, разумеется, Бастером. Гун еще больше потемнел лицом, завидев Бастера. Тот приветствовал его неистовым лаем, как будто встретил давнего приятеля, и закрутился вокруг ног полицейского самым возмутительным образом.
 – А, Фредерик, ты, значит, снова занят расследованием? – обратился к Фатти инспектор. – Рад тебя видеть. Приветствую вас, Ларри, Пип, Дейзи. И маленькая Бетси тоже тут! Тебя уже исключили из отряда юных сыщиков, Бетси?
 – Исключили? Ее? Да разве можно! – запротестовал Фатти. – Если бы не Бетси, нам бы успеха в этом деле никогда не добиться.
 Оттуда, где стоял Гун, послышалось глухое рычание. Инспектор повернулся.
 – Гун, вы тоже полагаете, что добились успеха в этом деле, не правда ли? Двое арестованных вами людей находятся в соседней комнате. Но почему вы решили, что пошли по верному пути и схватили настоящих преступников? Вы, по-моему, как раз собирались объяснить мне это, когда позвонил Пиппин. Я вас слушаю.
 – Сэр, вот признание Бойзи Саммерса, Кота из пантомимы, – заявил Гун. – Тут все ясно, как день. Саммерс говорит, что совершил ограбление вместе с Зоэ Маркхэм. Она ему помогала. Вот ее платок, найденный на веранде в ночь преступления. В углу платка вышит инициал обвиняемой – буква «З».
 – Ой! – вырвалось у Дейзи. – Это мой старый платок, инспектор. И букву «З» в углу вышила я – ради шутки. Ради шутки, правда, ребята?
 Четверо юных сыщиков согласно закивали головами.
 – У Зоэ вообще не могло быть такого грязного, рваного и старого платка, – продолжала Дейзи. – Мистеру Гуну следовало бы догадаться об этом.
 Мистер Гун начал тяжело дышать.
 – Но посмотрите...
 – Подождите, Гун. – Инспектор взял в руки «признание». – Значит, это то, что сказал Бойзи? Приведите его, пожалуйста, Пиппин. И он, и Зоэ в соседнем помещении. Пусть войдут оба.
 Пиппин пошел за арестованными. Зоэ была в слезах и так удручена, что поначалу даже не заметила детей. Она пошла прямо к инспектору и стукнула пальцем по «признанию», которое тот держал в руках.
 – Здесь нет ни слова правды! – крикнула девушка. – Ни единого слова! Он вынудил несчастного мальчика сказать то, чего никогда не было. Посмотрите на Бойзи. Можно вообразить, что он совершил преступление, даже с моей помощью? Он же ребенок, несмотря на свои двадцать четыре года. Этот полицейский приставал к нему, стращал, угрожал, пока не запугал бедного Бойзи до того, что тот на все согласился. На все! Это безнравственно и подло, невероятно подло!
 Бойзи стоял рядом. Дети с трудом узнали его без театрального костюма. Он был совсем как младенец – дрожал, и трясся, и цеплялся за юбку Зоэ. У Бетси к глазам подступили слезы.
 – Мисс Маркхэм, – сказал инспектор Дженкс, – в этой комнате находится человек, которого мы намерены допросить. Я полагаю, он вам знаком.
 Зоэ обернулась и увидела Элика.
 – Элик Грант! – воскликнула она. – Элик, это сделал ты? Если ты, так и скажи. Неужели ты допустишь, чтобы бедный Бойзи попал в сумасшедший дом? Ты ненавидишь директора и никогда этого не скрывал. Это ты сделал?
 Элик молчал. Инспектор повернулся к Пиппину:
 – Будьте добры, Пиппин, скажите, пожалуйста, с какой целью вы доставили сюда этого человека?
 Пиппин начал свой рассказ. Он говорил очень дельно и ясно. Всякий в этот момент понял бы, что еще немного, и Пиппин станет превосходным полицейским.
 Инспектор несколько раз прерывал его речь вопросами, время от времени Фатти приходилось вставлять несколько слов. Гун сидел с открытым ртом и выпученными глазами.
 Элик Грант заметно помрачнел. Когда Пиппин и Фатти вместе рассказали, как ребята поехали в Шипридж и обнаружили странный автограф в альбоме у Джулии – Пиппин положил его на стол перед инспектором в качестве доказательства – Элик побледнел, как смерть.
 – Следовательно, вы считаете, что человек, сидящий здесь, заставил собственную сестру (а они близнецы) играть его роль; тем временем сам он, незаметно возвратившись в театр, усыпил Бойзи, надел кошачью шкуру, отнес директору чай, в который предварительно тоже положил большую дозу снотворного, ограбил сейф и снова надел шкуру на спящего Бойзи? – спросил инспектор. – М-да... Преступление, над признаться, весьма примитивное... Придется привлечь к ответственности и сестру-близнеца.
 – Послушайте! – произнес Гун, задыхаясь. – Все не так. Я утверждаю: этот человек – не преступник. Он не совершал ограбления! Я же дал вам в руки чистосердечное признание вора!
 И тут Гуну был нанесен удар страшной силы.
 – Я совершил ограбление! – сказал Элик Грант. – И все было точно так, как это описал мистер Пиппин. Но не трогайте мою сестру! Ради Бога! Она ничего не знала. Я позвонил ей, попросил заменить меня на концерте, сестра согласилась. Она уже однажды это сделала, когда я заболел, и никто ничего не заметил. Мы абсолютно схожи друг с другом. Я, как вам известно, играю женские роли, поэтому никому и не могло прийти что-нибудь в голову, когда сестра вышла на сцену вместо меня. Никому. Только эти ребятишки докопались до истины. Умники чертовы!
 Инспектор Дженкс взял «признание» и порвал его на части.
 – Позади вас камин, Гун, – сказал он ледяным тоном, – будьте любезны, бросьте это в огонь.
 И Гуну пришлось взять клочки замечательного «чистосердечного признания», бросить в огонь да еще наблюдать за тем, как они пылают. Ему хотелось провалиться сквозь землю. Оказаться на другом конце света. Если когда-нибудь жестокость, глупость и самодовольство были наказаны сполна, по заслугам, то именно сейчас и в лице мистера Гуна.
 – Я взял все деньги, – снова заговорил Элик. – Я, естественно, намеревался вернуть их назад. Поверьте. Я хотел только испугать директора. Гнусная старая свинья! Если бы я знал, что Зоэ и Бойзи арестованы, я бы признался сам.
 – Вы знали... – негромко отозвался на эти слова Пиппин. – И незачем теперь об этом говорить.
 – Итак... – Инспектор Дженкс откинулся назад в своем кресле и поглядел на детей. – Итак, вы снова пришли нам на помощь, ребята. Я вам очень обязан. Пиппин, примите мои поздравления – вы превосходно справились с этим делом, несмотря на запрещение работать с Гуном. Фредерик, ты неисправим и неуправляем. Если еще когда-нибудь ты повторишь затею с фальшивыми уликами, я буду вынужден посадить тебя в тюрьму. При этом ты бесценный помощник, и твои ум и изобретательность при решении любых, даже очень сложных задач удивительны. Большое тебе спасибо!
 Инспектор ласково улыбнулся им всем – ребятам, Пиппину, Зоэ и Бойзи. Бетси подошла и взяла его за локоть.
 – Вы всерьез сказали, что Фатти следует арестовать? Но, инспектор, мы точно так же виноваты, как он, ничуть не меньше. С этими «ключами» и всем остальным.
 – Я пошутил, – рассмеялся инспектор и поглядел на сыщиков. – Не то, чтобы я одобрял поведение такого рода – оно достойно порицания, как вы понимаете – но я не могу избавиться от мысли, что ваши последующие действия с лихвой перекрыли то, что вы натворили вначале. А теперь скажите, знаете ли вы, сколько сейчас времени? Два часа. Кто-нибудь из вас уже обедал?
 Разумеется, никто не обедал, а дети, как по команде, почувствовали, что в животах у них пусто.
 – Я надеюсь, вы окажете мне честь отобедать со мной в ресторане, в Королевском отеле? – сказал инспектор. – Я попрошу кого-нибудь позвонить вашим родным, которые, безусловно, вот-вот начнут искать вас по всей округе. Может быть, и мисс Зоэ не откажет мне, и м-м... Кот из пантомимы?
 – О, спасибо! – Зоэ заулыбалась. – Мы совершенно свободны?
 – Ну разумеется, – ответил инспектор. – Гун, уведите Гранта!
 Бетси вздохнула с облегчением:
 – Инспектор Дженкс, я так боялась, что вы пригласите мистера Гуна обедать вместе с нами!
 – Никогда в жизни! – воскликнул инспектор. – А-а, Пиппин, вы здесь? Пойдите и хорошенько поешьте в столовой полицейского управления, а потом возвращайтесь и напишите мне подробный отчет об этом деле. И позвоните родителям наших ребят, ладно?
 Пиппин отдал честь и улыбнулся. Он был очень доволен собой. Он подмигнул Фатти, и Фатти подмигнул в ответ. Теперь Пиппин явно мог рассчитывать на поощрение и поддержку, если бы хотел заниматься такими делами, как дело об ограблении в театре.
 – Я получила огромное удовольствие от этой тайны, – сказала Бетси, сев за стал и разворачивая снежно-белую салфетку. – Она была очень, очень трудная, но совсем не страшная.
 – О, нет, она была страшной – для нас с Бойзи, – покачала головой Зоэ.
 Она наполнила бокал лимонадом и подняла его.
 – За вас! – воскликнула девушка. – За пятерых юных Тайноискателей и собаку!
 Инспектор тоже поднял свой бокал и улыбнулся.
 – За великих детективов – тех, кто решил неразрешимую задачу, кто сегодня раскрыл самую трудную тайну в собственной практике – тайну Кота из пантомимы!