---------------------------------------------


 Эрл Стенли Гарднер
 «Дело отсталого мула»



 Глава 1


 Когда пассажирское судно подошло к Золотым Воротам, Сан-Франциско превратился в лучах заходящего солнца в феерический город, сверкающий своей белизной на фоне водной синевы, и Терри Клейна, возвращавшегося с Востока, охватил прилив экзальтации.
 Он провел несколько лет в школе китайских мудрецов, укрывающихся в отдаленных монастырях, где в тишине и покое продолжал постигать их философские учения, но сейчас, в родной стране, его ждала опасная работа совершенно иного рода.
 Когда корабль достиг наконец причала, солнце уже окончательно зашло, уступив место молодому месяцу, изогнутому в изящной дуге, который китайцы называют «Бровью юной девушки». Этот образ вызвал в памяти Терри сразу двух девушек: Соу Ха, дочь Чу Ки, и Синтию Рентон. Синтия непременно придет встречать его, а потом…
 После того как Терри Клейн спустился по трапу на берег и в течение получаса был поглощен всевозможными формальностями, он направился к барьеру, отделявшему прибывших от толпы ожидающих.
 Он тотчас же заметил Ят Тоя, спокойно сидевшего на скамейке, положив ладони рук между коленями. Их взгляды встретились, но, вместо того чтобы ответить на улыбку своего патрона, Ят Той сохранял непроницаемое выражение лица.
 Клейн с удивлением огляделся по сторонам, ища глазами Синтию, но ее нигде не было. Мимо проходил торговец газетами, и Клейн почти машинально протянул ему деньги и сунул газету под мышку. После этого он с некоторой осмотрительностью направился к Ят Тою, догадываясь, что внешнее безразличие старого слуги было своего рода предупреждением.
 Клейн почувствовал на себе чьи-то взгляды… Он заметил мужчину, стоящего у выхода из таможенного бюро, затем второго, небрежно облокотившегося на багажную тележку, потом третьего… Клейн шел, не осмеливаясь взглянуть на Ят Тоя. Он зевнул со скучающим видом и, вспомнив о только что купленной газете, развернул ее. Трое наблюдавших за ним мужчин словно по сигналу устремились к нему.
 — Вы Клейн, Терри Клейн? — спросил один из них.
 — Да.
 Мужчина взял его за правый локоть. Подошедший второй мужчина ухватил за левый.
 — Мы вас задержим только на минуту… Всего несколько вопросов…
 — В чем, собственно, дело?
 — Сейчас все узнаете, — ответил второй мужчина, освобождая Клейна от газеты.
 — Но вы не имеете права и…
 — Я повторяю, что все дело не займет у вас больше минуты, если вы будете вести себя благоразумно.
 Третий мужчина оказался между тем за спиной Клейна, и Терри решил смириться.
 Клейна усадили в черный автомобиль, который тотчас же сорвался с места, расчищая путь воем сирены.
 Сидя на заднем сиденье, Клейн размышлял. Эти трое пришли, чтобы выследить его, посмотреть, с кем он встретится, что будет делать дальше… Однако что-то вспугнуло их… Газета! По всей вероятности, они не должны были допустить того, чтобы Терри ознакомился с последними новостями.
 Клейн решил, что не будет слишком удивляться последующим событиям.




 Глава 2


 Терри Клейн закурил сигарету, удобно усаживаясь в кресле, на которое указал ему капитан полиции Джордон. Последний придвинул к Клейну большую пепельницу, однако этот вежливый жест не был оценен по достоинству, так как Клейн тотчас же заметил в углублении пепельницы декоративные просверленные отверстия, скрывающие, как он догадывался, микрофон.
 — Мистер Клейн, — сказал капитан Джордон, — понимая ваше нетерпение ощутить свободу передвижения по родной земле, я постараюсь не отнять у вам много времени. Вы возвращаетесь с Востока, не так ли?
 — Да, ваши люди поджидали меня…
 — Надеюсь, вы знаете почему?
 — Откровенно говоря, нет.
 — Покидая Соединенные Штаты, вы были помолвлены с Синтией Рентон. Вы знали также ее сестру, Альму Рентон. Синтия первое время тяжело переживала ваш отъезд, но затем ее стали часто видеть в обществе некоего Эдварда Гарольда. Вы знакомы с ним?
 — Нет, мы с ним никогда не встречались.
 — Но вы знали о его отношениях с мисс Рентон?
 — Более или менее. Перед отъездом на Восток моя помолвка с Синтией была расторгнута. Я получил опасное задание, и у меня не было гарантии, что я вернусь целым и невредимым. Я счел необходимым вернуть Синтии свободу. Вы понимаете?
 — Да, очень хорошо. А что вам, собственно, известно о том, что случилось с Гарольдом?
 — Я знаю, что он был арестован за убийство Горация Фарнсворса, приговорен к смертной казни, что он подал на апелляцию. Судебный процесс проходил как раз в то время, когда я покидал Китай.
 — В таком случае как вы узнали о приговоре и апелляции?
 — Я получил радиограмму.
 — От Синтии Рентон?
 — Да.
 — Она просила о помощи?
 — Она надеялась, что я вернусь вовремя и смогу оказать некоторое содействие.
 — Вы знали Фарнсворса?
 — Да. Он поместил капитал Синтии… С тремя другими компаньонами — Стейси Невисом, Рикардо Таононом и Джорджем Глостером — он учредил Восточную Компанию по импорту предметов искусства. Некоторое время он провел на Филиппинах, где занимался разработкой золотоносных месторождений в районе Багио. Короче, я не думаю, что Гарольд виновен.
 — Почему?
 — Я считаю, что он не способен на убийство. Скорее, он стал жертвой заранее задуманной интриги.
 — Но ведь вы же не знаете его?
 — Только по письмам мисс Рентон.
 — Вы готовы на многое, чтобы спасти его от казни?
 — На все, что в моих силах, невзирая на все издержки.
 — Я именно так и думал. Где вы были прошлой ночью?
 Клейн был поражен.
 — На борту судна, разумеется, в двухстах милях от берега. Почему вы спрашиваете об этом?
 — Потому что вчера ночью Эдварда Гарольда перевозили в тюрьму Сан-Квентин, где приговор должен быть приведен в исполнение. Апелляция — это всего лишь временная отсрочка, и по обычаю осужденные ждут окончательного решения в тюрьме.
 Клейн оставался невозмутимым. Теперь ему было понятно, почему у него так грубо вырвали из рук газету.
 — Итак, сегодня ночью, в двадцать два часа тридцать минут, в машине, перевозившей Гарольда, был обнаружен прокол шин. Позднее было установлено, что на дороге были рассыпаны большие кровельные гвозди. В тот момент, когда полицейские осматривали шины, из зарослей, окаймляющих дорогу, выскочили вооруженные люди в масках. Воспользовавшись минутным замешательством полицейских, они нейтрализовали их, надев им на руки взятые у них же наручники, и увели Гарольда с собой. Вы знали об этом?
 — Разумеется, нет.
 — Это вы… устроили засаду?
 — Нет.
 — И вы не имеете ни малейшего представления о том, где сейчас находится Гарольд?
 — Ни малейшего.
 Отодвинув кресло, капитан Джордон заметил равнодушным тоном:
 — Апелляция Гарольда теперь, безусловно, будет отклонена Верховным судом, так как он бежал из-под стражи.
 — Вы хотите сказать, что если человек стал жертвой судебной ошибки, то Верховный суд подтвердит его приговор только потому, что он бежал из тюрьмы?
 — Я хочу сказать, что Верховный суд будет поставлен в затруднительное положение. Осужденный подает на апелляцию, а сам уходит от правосудия, не странно ли?
 — Я могу быть свободен?
 — Минутку, мистер Клейн. Если бы мы сочли необходимым подвергнуть вас тестированию на детекторе лжи, не стали бы вы возражать против этого?
 — Никоим образом.
 Сказав это, Клейн понял, что попал в ловушку и что вся эта беседа сводилась именно к его согласию.
 Прекрасно! — облегченно вздохнул Джордон, лицо которого выражало высшую степень удовлетворения. — Должен сказать вам, что мы как раз и считаем это необходимым… Это не отнимет у вас много времени. Пройдите, пожалуйста, сюда, мистер Клейн.




 Глава 3


 Внешне прибор, несмотря на всевозможные электроды и ремни, выглядел вполне безобидно. К тому же в комнате находился только один человек, изо всех сил старавшийся создать непринужденную атмосферу.
 — Вы слишком умны, мистер Клейн, чтобы я попытался обмануть вас. Кроме того, эксперимент никогда не состоялся бы против вашей воли. Я не сомневаюсь в том, что если бы вам было что скрывать, то вы отказались бы от него. Таким образом, это будет всего лишь пустой формальностью.
 Клейн кивнул.
 — Разумеется, мне придется представить рапорт с указанием различных ваших реакций, которые будут зафиксированы прибором. Кстати, меня зовут Мейнард, Гарри Мейнард.
 — Очень приятно, — сказал Клейн. — Думаю, что мне нет необходимости представляться. Вам наверняка известны не только мое имя, но и отпечатки моих пальцев.
 — Ну что вы! Конечно нет! — рассмеялся Мейнард. — Я имею дело исключительно с этим прибором. Я понимаю вашу досаду: оказаться здесь, вместо того чтобы уютно расположиться в номере отеля. Однако теперь все зависит от вас. Чем быстрее вам удастся расслабиться, тем скорее мы с этим покончим. Поверьте мне, мистер Клейн, я не собираюсь ловить вас врасплох, я скажу вам, когда начнется тест.
 — Но ведь прибор уже включен, разве нет?
 — Да, разумеется. Прежде всего нам нужно установить ваше нормальное кровяное давление. Когда я увижу, что вы достаточно расслаблены, я дам вам знак и мы перейдем к тесту. Я задам вам несколько рутинных вопросов, ответами на которые мы уже располагаем. Например, я спрошу вас, когда вы выехали из Китая, на каком судне, знаете ли вы того или иного человека…
 — Вы будете пытаться поймать меня на лжи?
 — Откровенно говоря, да. Для этого я буду задавать разные вопросы вперемежку, делая расчет на внезапность. Например, я спрошу вас, знаете ли вы Эдварда Гарольда. Если при этом кровяное давление повысится, то прибор зафиксирует это.
 Клейн снова кивнул.
 — Я построю тест таким образом, чтобы задать вам какой-нибудь вопрос в тот момент, когда вы будете ожидать совершенно другого вопроса. После этого все ваши ответы будут расшифрованы, вот и все!
 Клейн умел владеть своим взглядом, в котором не отражалась его мыслительная деятельность. Мейнард, конечно, ловкач. Он рассказал ему о том, что собирается делать, с единственной целью: чтобы произнести имя Эдварда Гарольда. Интересно, что в этот момент показала стрелка прибора? Выдал ли он себя? И можно ли вообще обхитрить детектор?
 — Мистер Клейн, я слышал, что вы провели несколько лет в обществе китайских мудрецов, которым удалась наивысшая концентрация мысли, это так?
 — Именно так.
 — Эта тема всегда привлекала меня. Что касается моей работы, то, как вы понимаете, здесь необходимо быть психологом.
 — Несомненно.
 — Но концентрация мысли — это совсем другое… Пройдя курс обучения, в течение какого времени вы можете полностью сконцентрировать мыслительную деятельность?
 — В течение пяти секунд.
 — Вы хотели сказать минут?
 — Нет, секунд.
 — Но любой из нас может сконцентрировать свои мысли в течение пяти секунд! Вы, случаем, не разыгрываете меня?
 — Ничуть. Представьте, что вы сидите за рулем автомобиля, едущего по горной дороге. Неожиданно из-за поворота прямо на вас вылетает другая машина. Мгновенно ваш мозг сконцентрируется на том, как избежать несчастного случая. Мышцы получат от него приказ действовать, и эта физическая реакция будет означать конец мыслительной концентрации. Всего несколько секунд…
 — Понятно… Я собираюсь заняться изучением этого вопроса. Это так увлекательно, мистер Клейн, кроме того, мне кажется, что теперь вы достаточно расслаблены и мы можем начать наш тест. Видите, я сдержал слово, я предупредил вас.
 — Благодарю, я оценил. Давайте начнем.
 — Как давно вы знаете Синтию Рентон?
 — Уже несколько лет.
 — Вы знаете, что Эдвард Гарольд признан виновным в убийстве Горация Фарнсворса.
 — Да.
 — Вы знали, что он бежал?
 — Нет, мне сообщил об этом капитан Джордон.
 — Синтия Рентон писала вам о деле Гарольда?
 — Да.
 — Вы были удивлены, что она не встретила вас?
 — Признаться, да.
 — Если она не пришла, значит, случилось нечто из ряда вон выходящее?
 — Вероятно, да.
 — Быть может, она находится сейчас с Эдвардом Гарольдом?
 Клейн понял, что с помощью этого прибора полиция пытается выйти на Синтию. Он где-то читал, что во время подобного тестирования достаточно пошевелить ногой, чтобы вызвать небольшое повышение кровяного давления. Если он сделает этот жест, когда ему зададут простой вопрос, то результаты ответов будут подвергнуты сомнению.
 Он ответил «нет» на последний вопрос и понял, что прибор зарегистрировал его замешательство. Надо непременно использовать этот трюк с ногой…
 — Вам известно, в течение какого времени мисс Рентон знакома с Гарольдом?
 — Около двух лет, кажется.
 — О, мистер Клейн! Я забыл вас предостеречь… Вы пошевелили ногой, а стрелка подскакивает при малейшем толчке.
 — Извините, я не знал… Хорошо, что вы меня предупредили.
 — Ничего страшного, это моя вина.
 Клейн вспомнил тот случай, когда был захвачен китайскими бандитами. Их главарь намеревался отрезать ему палец, чтобы отправить его вместе с требованием о выкупе. Если в нужный момент он вспомнит об этом, прибор зарегистрирует повышение давления.
 — Что вам известно об обстоятельствах убийства Горация Фарнсворса?
 — Ничего. Меня не было тогда в Соединенных Штатах, — ответил Клейн, мысленно представляя себе китайскую банду.
 Мейнард неожиданно нахмурился, и Клейн сделал вывод, что его уловка удалась.
 — Вы точно помните, что вас не было в тот момент в США?
 — Точно.
 Мейнард задал совершенно неожиданный вопрос:
 — Морское путешествие было приятным?
 Клейн хотел, чтобы прибор зарегистрировал сейчас великое облегчение, и вызвал в памяти тот счастливый день, когда наступил конец войне.
 — Судно было забито до отказа, но путешествие тем не менее было приятным.
 Внезапно Мейнард развернул перед Терри план города.
 — Я задам вам несколько вопросов, касающихся этого плана. Можете даже не отвечать на них, просто послушайте.
 Клейн почувствовал опасность. Если у Синтии Рентон были крупные неприятности, если она организовала побег Эдварда Гарольда, то она стала бы скрываться в китайском квартале у Чу Ки, с которым Терри подружился несколько лет назад, а затем представил ему Синтию. У мудрого и богатого старика, занимающегося таинственными делами, была дочь, Соу Ха, получившая образование в западном колледже. Две цивилизации смешались в молодой китаянке, как масло с водой.
 Терри не должен обнаружить ни малейшего волнения, если Мейнард укажет на плане квартал, в котором расположена квартира Чу Ки.
 — Мы находимся здесь, мистер Клейн… Вот пристань, на которую вы сошли… Это квартал элегантных магазинов и фешенебельных отелей… Здесь китайский квартал, Чайнатаун, а справа жилые кварталы, очень элитарные… Вы ориентируетесь?
 — Да, превосходно.
 — Хорошо. Итак, мистер Клейн, если бы вы захотели найти Синтию Рентон или, скорее, если бы вы думали, что Эдвард Гарольд скрывается в городе, где бы вы стали его искать?
 Клейн рассмеялся.
 — Но ведь я не волшебник. Я только что приехал и…
 — Знаю, знаю. Чисто теоретически. Стали бы вы его искать здесь… или там… или, может быть, здесь?
 Клейн был внутренне подготовлен к вопросу, и, когда Мейнард указал на плане на жилые кварталы, Терри попытался вызвать у себя внутреннее волнение. Теперь Мейнард указывал на разные точки внутри этого квартала, после чего сказал:
 — Хорошо. Я думаю, что на этом мы остановимся. Клейн был слишком хорошим психологом, чтобы не понять, что это лишь временная передышка и что нельзя терять бдительности. Действительно, в следующее мгновение Мейнард уже держал перед его глазами деревянную полированную статуэтку.
 — Вам знаком этот предмет?
 Если бы даже на карту была поставлена его жизнь, Клейну все равно не удалось бы скрыть охватившее его волнение.
 — Я вижу, что да, — сухо произнес Мейнард, не дожидаясь ответа Терри. — Статуэтка изображает старого китайца, сидящего на лошади задом наперед…
 — Это не лошадь, — поправил Клейн, — это мул. Статуэтка изображает Шоу Кок Коха, одного из восьми китайских Бессмертных Божков.
 — Однако это не объясняет мне вашего волнения при виде этой статуэтки.
 Терри поморщился.
 — От вашего прибора ничего не скроешь!
 — Итак?.. Чем вызвано ваше волнение?
 — Именно такую статуэтку я подарил Синтии Рентон перед отъездом на Восток.
 — У подарка был символический смысл?
 — Да.
 — Какой?
 — Я предпочитаю не отвечать на этот вопрос.
 — Почему?
 — Это не имеет никакого отношения к убийству, а связано с некоей таинственной китайской философией. В глазах китайцев Шоу Кок Кох является олицетворением фатализма.
 — Почему же все-таки вы не хотите рассказать мне об этом?
 — Дело в том, что речь идет почти о сакральных вещах. Нельзя объяснить символику Шоу Кок Коха неподготовленному человеку.
 — Вам кажется, что это выходит за рамки моего понимания? — спросил Мейнард с иронической улыбкой.
 — Во всяком случае, я знаю наверняка, что ваш мозг не подготовлен для приема этой информации.
 Признав свое поражение, Мейнард убрал статуэтку в ящик стола, после чего освободил Клейна от ремней.
 — Ну и каков результат? — спросил у него Терри. — Ваше заключение?
 Прежде чем ответить, Мейнард смерил его испытующим взглядом.
 — Я не понимаю… В вашем мыслительном процессе есть нечто, что ускользает от меня, либо…
 — Либо? — спросил Клейн.
 — Либо, — спокойно продолжил Мейнард, — вы вернулись инкогнито в Соединенные Штаты и убили Горация Фарнсворса. Это все, мистер Клейн. Вы свободны.




 Глава 4


 Терри Клейн поднялся на седьмой этаж коммерческого Билдинга, где остановился перед дверью с матовым стеклом, на которой можно было прочесть:

 СТЕЙСИ НЕВИС
 ИНВЕСТИЦИИ
 Вход свободен

 Клейн вошел в пустой коридор, в котором было несколько дверей. Одна из них была приоткрыта, и Клейн увидел внутри кабинета двух мужчин, сидевших в кожаных креслах. Один из них, заметив Клейна, тотчас же встал и направился к нему с протянутой рукой.
 — Наконец-то! Мы уже думали, что вы не приехали.
 — Меня задержали, — сказал Клейн, обмениваясь рукопожатием.
 Несмотря на элегантный костюм, в облике Невиса было что-то простецкое. Это был высокий брюнет лет сорока.
 Джордж Глостер был старше Невиса лет на семь. Он явно нервничал, и, несмотря на широкую улыбку, взгляд его выражал недоверие.
 — У меня совершенно нет времени, — начал он.
 — Я буду краток, — прервал его Клейн. — А где Рикардо Таонон?
 — У него были другие планы на сегодняшний вечер, — ответил Невис.
 — Ладно, обойдемся без него, — сказал Клейн, усаживаясь в кресло. — Как мне известно, Фарнсворс получил от Синтии Рентон десять тысяч долларов с поручением вложить их в выгодное дело.
 — Именно так, — подтвердил Невис.
 — Часть этих денег была вложена в Компанию по импорту предметов искусства, учредителями которой были, помимо вас двоих, Фарнсворс и Таонон?
 — Нет, не думаю, — сказал Невис.
 Я пытаюсь разобраться в финансовых делах Фарнсворса, что очень непросто. Невис почесал затылок.
 — Сложнее не бывает. Он действительно вложил десять тысяч долларов в Компанию по импорту предметов искусства, КИПИ, но нам он сказал, что это были его деньги, а десять тысяч мисс Рентон были вложены в нефтяную компанию, но там дело провалилось. Тем не менее он был готов перевести этот счет на свое имя и накануне смерти просил нас снять со счета десять тысяч долларов, чтобы возместить их Синтии. Мы не возражали против этого.
 — Вложил ли он деньги и в золотоносные месторождения в районе Багио?
 — Мы отправили его туда за счет ассоциации, — вмешался Глостер.
 — Мне казалось, что прииски принадлежали ему… Глостер покачал головой.
 — Нет, дело начал Рикардо, но он не хотел, чтобы об этом узнали, поэтому Фарнсворс делал вид, что работает на себя, имеется соответствующий контракт, нотариально заверенный.
 — Да, — подтвердил Невис. — Что же касается мисс Рентон, то Гораций предлагал ей взять обратно десять тысяч долларов, если она хочет. Нефтяные акции стоят сейчас шесть или семь тысяч долларов, но они могут подняться. Во всяком случае, поскольку жизнь Горация была застрахована на двадцать тысяч в пользу его наследников, то никто ничего не терял.
 — Он оставил завещание? — спросил Терри.
 — Нет. У него есть сводная сестра, она живет в Нью-Йорке. Я думаю, что она и будет наследницей. Фарнсворс говорил, что мисс Рентон могла бы либо оставить за собой акции нефтяной компании, либо взять обратно свои десять тысяч долларов.
 — Имеется письменное заявление?
 — Да, заверенное нотариусом.
 — Любопытно, вы не находите? Или он предчувствовал свой конец? Он что-нибудь говорил вам об этом?
 — Нет, Клейн, но он был очень странным, этот Фарнсворс. Бывали дни, когда он не раскрывал рта. Он был очень расстроен этой историей с нефтью. Он рассчитывал, что сделает для Синтии миллион долларов.
 — Хорошо, — сказал Клейн. — Я пришел, чтобы внести ясность в это дело, и рассчитываю на вашу помощь.
 — Разумеется, мы поможем вам, — заверил его Невис.
 Глостер промолчал, затем спросил:
 — Не понимаю, почему вы вмешиваетесь не в свое дело…
 — Потому что мне так хочется. Ясно?
 — Ясно, черт побери, и я представлю вам все необходимые сведения, но я не позволю вам совать свой нос в финансовые счета нашей компании. И не сомневаюсь, что Рикардо будет такого же мнения. Дело есть дело. Мы получили вашу телеграмму, в которой вы просили нас собраться по чрезвычайно важному вопросу, но я вижу, что мы только теряем время. Поймите, что Гораций был убит не из-за денег, а из ревности. Эд Гарольд считал себя в некотором роде опекуном Синтии, и ему не нравилось, что Гораций встал между ними. Со своей стороны, Горацию казалось, что Гарольда интересуют больше деньги Синтии, чем она сама. Вот вам и мотив для убийства!
 — Джордж прав, Клейн, — изрек Невис.
 — Чтобы покончить с этой темой, добавлю, — продолжал Глостер, — что Синтия Рентон может теперь выбирать между акциями и деньгами. На этом я попрощаюсь с вами, так как меня ждут дела куда более серьезные.
 Глостер подошел к стенному шкафу, взял свои пальто и шляпу и вышел, сделав прощальный жест. Когда дверь за ним закрылась, Клейн сказал:
 — Я хотел бы поговорить с Рикардо.
 — Если бы он смог освободиться, то пришел бы сюда, — заверил Невис, стараясь не показать своего раздражения. — Если хотите знать мое мнение, то я не стал бы возражать против того, чтобы Синтия Рентон получила свою долю прибыли при условии, что она сможет доказать, что ее деньги были вложены в Компанию по импорту предметов искусства. Речь идет о довольно солидной сумме, так как десять тысяч долларов, вложенных Фарнсворсом, представляют сегодня сто тысяч. Какая нам, собственно говоря, разница, кто получит эту долю? Однако Гораций оставил письменный документ, подтверждающий, что десять тысяч долларов мисс Рентон были вложены в нефтяную компанию.
 — Если Гораций действительно оставил такой документ, то дело можно считать почти решенным, — сказал Клейн. — Синтия нуждается сейчас в наличных деньгах, чтобы расплатиться с адвокатом Гарольда и возместить расходы, связанные с подачей апелляционной жалобы. Вот почему я должен был пролить свет на это дело.
 — Я искренне рад вашему возвращению, Клейн, — заверил Невис, пожимая руку, протянутую ему Терри. — Я могу что-нибудь еще сделать для вас?
 — Нет, ничего, спасибо. До свидания, Невис.
 — До свидания, Клейн.




 Глава 5


 Полагая, что капитан Джордон установил за ним слежку, Клейн решил, что не стоит идти на квартиру к Синтии Рентон, а прямо отправился к ее сестре Альме.
 Альма открыла дверь сама и секунду спустя с радостным криком бросилась на шею к Клейну.
 — О! Терри, Терри! Я так рада! Мне так не терпелось вас увидеть, но я не решилась отправиться в порт, чтобы встретить вас, так как произошли жуткие вещи!
 — Я в курсе, — сказал Клейн.
 — Полицейские взбешены! Если бы им удалось схватить Эдварда Гарольда, они бы его… О, пусть простит меня Бог, но я думаю, что они убили бы его! Разве они не поступают таким образом и не объясняют потом, что им было оказано сопротивление?
 — Не надо верить всему дурному, что рассказывают о полиции, Альма, скажите лучше, кто организовал побег Гарольда?
 Она инстинктивно понизила голос, отвечая ему:
 — Синтия и один друг Эда Гарольда, Билл Хендрам. Вы не знаете его. Это здоровенный малый, который только и мечтает о том, чтобы найти применение своим кулакам. Я очень беспокоюсь за Синтию. В конце концов они схватят ее, а полицейские предупредили меня, что она «получит по максимуму». Это их собственное выражение. Что касается Гарольда, они должны взять его живым или мертвым… О Терри, мне плохо от всего этого! Почему вы не вернулись раньше? Тогда бы этого не случилось…
 — Я сделал все, что было в моих силах, но мне постоянно вставляли палки в колеса. Мне даже не позволили лететь самолетом. Где сейчас Синтия?
 — Не знаю. За мной постоянно следят, я не могу сделать ни шагу. Это ужасно!
 — Ведите себя так, словно ничего не произошло, это самое лучшее. Для начала мы вместе поужинаем. С тех пор как я покинул Гонконг, я непрерывно мечтаю о сочном стейке с картофелем фри.
 — Прекрасно! Ужинаем вместе. Терри, вы делали остановку в Гонолулу?
 — Нет, мы направились прямо сюда.
 — На всякий случай я написала вам письмо в Гонолулу. Вы знали о побеге?
 — Нет, мне сообщили об этом в полиции. Вы можете быстро собраться?
 — Я буду готова через пару минут.
 Клейн обошел мастерскую, и когда некоторое время спустя Альма вернулась, он сказал ей:
 — Вы делаете успехи, Альма.
 — Спасибо, Терри.
 — У вас и раньше была хорошая техника, но теперь в ваших картинах больше глубины.
 — Раньше мне не хватало страдания, а без него нельзя понять жизни. Я часто вспоминала историю, которую вы рассказали мне о старом китайце, оседлавшем мула задом наперед…
 — Кстати, когда вы видели статуэтку в последний раз?
 — Она стояла у Синтии на камине. Синтия очень дорожила ею, так как это был своего рода символ, связывающий ее с вами. Кроме того, она тоже придавала большое значение ее философскому смыслу.
 — Что касается меня, то я видел ее сразу после своего прибытия сюда, — сухо сказал Клейн. — Мне показали ее в полиции. На статуэтке была засохшая кровь.
 — Терри! Что вы такое говорите?
 — Во всяком случае, эти пятна очень походили на кровь.
 — Но это невозможно, Терри!
 — У вас есть какие-нибудь догадки?
 — Синтия никогда не расставалась с нею… Вы подарили ее, когда… О Терри! Вам не следовало возвращать ей свободу!
 — Почему?
 — Ну, потому что…
 — Потому что она влюбилась в Эдварда Гарольда?
 — Я не уверена, что она влюблена в него.
 — Очень жаль. У них обоих сейчас много неприятностей, и я им очень сочувствую.
 Продолжая беседовать, они поравнялись с рестораном, расположенным неподалеку от дома Альмы. После того как они устроились за столиком в отдельном кабинете и сделали заказ, Клейн сказал:
 — Пока официант не вернулся, расскажите мне, пожалуйста, как это все случилось, а потом забудем об этом.
 Хорошо, Терри. Надо сказать, что Гораций Фарнсворс обожал Синтию. Его очень расстраивало, что Синтия швыряет деньгами, и он часто повторял мне, что через пять лет она разбазарит таким образом все наследство.
 — И тогда Синтия поручила ему быть распорядителем ее капитала?
 — Нет. Синтия, несмотря на свою экстравагантность и импульсивность, довольно практична. Она никогда не вложила бы все свои средства в одно дело. Сначала она поручила ему вложить только пять тысяч долларов, затем, немного позднее, еще пять тысяч.
 — Она знала, во что они вложены?
 — Нет. Для Синтии это была капля в море. Она передала деньги Горацию и забыла о них. Но Гораций хотел получить большую прибыль, чтобы сделать ей приятный сюрприз. Он рассчитывал на миллион долларов и, чтобы получить его, пустился на рискованные операции.
 — Что было дальше?
 — Дальше вы уехали в Китай, и Синтия находилась в подавленном состоянии. Затем на сцене появился Эдвард Гарольд. Ей нужен был как раз такой мужчина, как он, чтобы выйти из депрессии. С одной стороны, он тоже экстравагантен, но, с другой — в нем достаточно здравого смысла. Кроме того, он всегда готов опекать более слабого. Именно это и привлекало Синтию.
 Терри делал рисунки на скатерти вилкой.
 — Они помолвлены? — спросил он равнодушным тоном.
 — Не говорите глупостей! Синтия жила ожиданием вашего возвращения, но к Эдварду она испытывала искреннюю симпатию. Они часто встречались, и в конце концов Эдвард без памяти влюбился в нее.
 — И стал ревновать ее к Горацию Фарнсворсу? Альма ответила не сразу.
 — Я этого не знаю.
 — Вы никогда не умели лгать, Альма, — сказал Клейн.
 Она прямо посмотрела ему в глаза и кивнула.
 — Да, он страшно ревновал ее.
 — Продолжайте.
 — Он требовал, чтобы Синтия взяла обратно деньги у Горация либо, по крайней мере, чтобы он представил ей подробный отчет о помещении средств. Синтия только смеялась в ответ, уверяя его в безукоризненной честности Горация, которому она полностью доверяла.
 — И затем Гарольд сам отправился к Фарнсворсу?
 — Помните, я писала вам, что Гораций стал компаньоном Стейси Невиса, Рикардо Таонона и Джорджа Глостера?
 Клейн кивнул.
 — Ему не следовало этого делать. Лично я считаю Таонона человеком нечистоплотным и способным на все. Когда я его вижу, у меня по спине проходит дрожь!
 Клейн улыбнулся.
 Это потому, что в его жилах течет азиатская кровь?
 — Нет, не поэтому. Просто он… просто он… плохой человек!
 — Хорошо, мы еще вернемся к нему. Скажите лучше, что произошло дальше. Поместил ли Фарнсворс деньги Синтии в эту компанию?
 — Нет, он поместил их в нефтяную компанию… которая не принесла ожидаемой прибыли.
 Официант раздвинул зеленый занавес и поставил на стол заказанный ими коктейль.
 — О'кей, Альма, — сказал Клейн, поднося бокал к губам. — Теперь поговорим о другом… Да, еще один вопрос. Вам не приходило в голову, что Синтия могла укрыться у моих друзей?
 — Китайских?
 — Да.
 — Да, я думала об этом.
 — Хорошо, ну а теперь забудем об этом. Полиция умеет читать мысли. Если вам случайно предложат подвергнуться тестированию на детекторе лжи, скажите, что у вас очень напряжены нервы, что вы плохо себя чувствуете… А вот и закуски!




 Глава 6


 Выехав из туннеля на Стоктон-стрит, Терри Клейн погрузился в атмосферу восточного города, напоминавшую о Гонконге. Он находился в китайском квартале Сан-Франциско, знаменитом Чайнатауне.
 На одной из улиц Терри открыл ничем не примечательную дверь, ведущую на скрипучую лестницу, освещенную тусклой лампой. Терри быстро поднялся по ступенькам на третий этаж и пошел по коридору, в конце которого остановился перед дверью, покрытой темным лаком. Он дважды нажал на кнопку электрического звонка и подождал.
 Шум с улицы сюда не проникал. Ни единого звука не доносилось до Клейна, и создавалось впечатление, что дом необитаем.
 Клейн знал, что за ним наблюдают в невидимый глазок. Наконец раздался механический щелчок, и дверь бесшумно отворилась. Под лаковым покрытием с внешней стороны дверь была обита железной пластиной, внутренняя сторона двери была обшита великолепным тиковым деревом.
 На пороге стоял слуга-китаец, на его непроницаемом лице только одни глаза выражали радость. Он почтительно поклонился, прежде чем освободить проход для Клейна.
 — Вы почтили своим присутствием это скромное жилище.
 Клейн мягко опустил свою ладонь на плечо китайца.
 — Мои глаза испытывают радость, — ответил он по-китайски.
 Слуга провел Клейна через комнаты, поражающие роскошью, и остановился перед дверью, открыв которую тут же удалился. Клейн увидел идущую ему навстречу Соу Ха, которая, пренебрегая восточной сдержанностью, бросилась в его объятия.
 — Терри! — вымолвила она, закрыв глаза и запрокинув назад голову. — Никак не могу к этому привыкнуть!
 — К чему? — спросил Клейн.
 — К тому, что я китаянка. Видимо, я слишком долго живу здесь. Я не могу скрыть своего волнения и даже не жалею об этом. Если в целом восточная цивилизация стоит выше западной, тем не менее мы многого лишаем себя, не зная поцелуя. — Она засмеялась и добавила: — Если бы отец услышал меня, он был бы шокирован. Но, в конце концов, разве не сам он отправил меня в калифорнийский колледж, где я и усвоила нравы и обычаи вашей страны?
 — Разумеется, — сказал Терри, тоже смеясь.
 Соу Ха происходила из древнего китайского рода, насчитывавшего три тысячелетия. Но западная цивилизация уже наложила на нее неизгладимый отпечаток, сделав эмансипированной, жизнелюбивой, и научила смотреть в глаза противнику.
 — Как поживает ваш отец? — спросил Клейн.
 — Хорошо. Он ждал вас прошлой ночью.
 — Я пришел бы раньше, если бы меня не задержала полиция.
 — Полиция? Из-за побега Эдварда Гарольда? Но вы только что приехали, что вы можете знать… Или это вы организовали побег?
 — Нет. Я ничего не знал, пока мне не сообщили об этом в полиции.
 — Они поймают его, как вы думаете?
 — Боюсь, что да. У них есть его фотографии, отпечатки пальцев. Может быть, они умышленно не берут его сразу.
 — Что вы хотите этим сказать, Терри?
 — Гарольд был осужден, но он подал на апелляцию. Возможно, в выдвинутом против него обвинении имеются просчеты и Верховный суд мог бы отменить приговор. Но в связи с тем, что Гарольд бежал, его ходатайство о помиловании будет отклонено Верховным судом. Возможно, что полиция найдет его, когда будет поздно пересматривать судебный приговор. Тогда ему останется только уповать на милосердие губернатора, который, конечно, не будет испытывать сострадания к человеку, своим побегом нанесшему ущерб авторитету полиции штата. Это всего лишь гипотеза. Возможно, полиции действительно ничего не известно о его местонахождении.
 — Пойдемте, Терри. Мой отец ждет вас. Он знает, что вы здесь.
 Чу Ки поднялся с кресла, приветствуя Клейна более дружелюбным образом, чем того требовала восточная сдержанность.
 — Ожидание было долгим, сын мой, — сказал он по-китайски.
 — Для меня тоже, Учитель, но разлука сотворила радость встречи.
 — Печаль — это необходимое условие, чтобы сделать радость более сладостной.
 Чу Ки провел гостя к креслу. Слуга принес чай, который следовало пить, соблюдая китайский церемониал. Внезапно Чу Ки спросил:
 — Где сейчас ваша подруга-художница? Клейн с удивлением взглянул на него.
 — Как? Вы этого не знаете? Но я думал, что она скрывается у вас!
 — Она дорога мне, потому что дорога вам, и я всегда в ее полном распоряжении, как и в вашем. Она знала, когда вы должны были приехать?
 — Да.
 — И она знала название судна?
 — Да.
 — Тогда она прочтет в газетах, что оно прибыло, и попытается связаться с вами.
 — Но это очень опасно! Именно на это рассчитывает полиция и постарается перехватить любое ее послание.
 — Женщина-художница обладает хитростью, — сказал Чу Ки, — так что не стоит за нее беспокоиться. — После короткой паузы он добавил: — Здесь много говорят о Компании по импорту предметов искусства. Похоже, что она имеет далеко идущие политические цели на Востоке. Во всяком случае, эти люди плохо начали свои дела, затем дела пошли лучше, и в конце концов они получили очень большие прибыли. Эти люди стали сильными, потому что один из них очень ловкий.
 — Один из них, Учитель?
 — Рикардо Таонон, — по восточной традиции уклончиво ответил Чу Ки, — говорит, что он большой друг Китая. Но это только слова, истинное значение которых неизвестно. Я поручил своим людям провести расследование, но Таонон копает в глубину, и на поверхности ничего нет против него.
 Последовало молчание, продолжавшееся целых десять минут. Наконец Чу Ки спросил:
 — Вы познакомились с Рикардо Таононом в Китае?
 — Да, я встречался с ним в Гонконге.
 — Вам известно что-нибудь о его связях?
 — Нет. У него много знакомых, но мало друзей. Он отдает предпочтение общению с влиятельными людьми, — это все, что мне известно.
 Чу Ки кивнул.
 — Очень любопытный человек… Советую вам быть осторожным и ходить по середине улицы.
 — Последую вашему совету, — сказал Клейн, прощаясь на китайский манер.
 Соу Ха проводила его из комнаты.
 — Вам лучше выйти через другую дверь. Мой отец считает, что вы находитесь в опасности.
 — Почему?
 — Он не все рассказывает мне. Вы имеете представление о том, где может быть сейчас художница?
 — Ни малейшего.
 — Вероятно, она находится с человеком, совершившим побег, чтобы разделить с ним радость и горе. Вы по-прежнему любите ее?
 — Я вернул ей свободу, когда долг велел мне удалиться от цивилизованного мира.
 — Нуждалась ли она в свободе, которую вы так легко предоставили ей?
 — Я объяснил ей. что не могу взять ее с собой, что меня не будет несколько лет…
 — Ах, вы объяснили! — звонко рассмеялась Соу Ха. Клейн пристально посмотрел на нее.
 — Вы набирались мудрости в Китае, вы научились концентрировать свое внимание, приобрели ценные знания. Но китайские мудрецы ничего не знают о женщинах, Терри. Следовательно, вы ничего не узнали о них.
 Она нажала на кнопку, приводящую в действие электромеханизм двери.
 — Как же мне узнать женщин? — спросил Клейн. — Целуя их, — ответила Соу Ха, подставляя ему свои губы.




 Глава 7


 Эту квартиру нашел для Клейна Ят Той. Усаживаясь в гостиной в одно из комфортабельных кресел, Клейн подумал, что сам бы он тоже не нашел ничего лучшего. Он набил трубку табаком и поднес к носу стакан бренди, принесенный Ят Тоем.
 Эдвард Гарольд бежал из тюрьмы, — сказал он слуге.
 — Я знаю это из газет, — ответил Ят Той.
 — Синтия Рентон исчезла в ту же ночь и с тех пор не подавала признаков жизни. Даже ее сестре ничего не известно.
 Ят Той заморгал глазами, но не сделал никакого замечания.
 — Она будет пытаться связаться со мной, так как узнает о прибытии судна из прессы. Если мне будут звонить в мое отсутствие, пусть оставят информацию. О чем пишут сегодняшние газеты?
 — О побеге Гарольда и об убийстве Фарнсворса.
 — Принеси мне их, Ят Той.
 Положив газеты перед хозяином, слуга удалился, а Клейн углубился в чтение статей по делу Фарнсворса.
 В статьях сообщалось, что в день убийства Эдвард Гарольд нанес визит Фарнсворсу. На допросе Гарольд утверждал, что навестил Фарнсворса по его просьбе и застал его в подавленном состоянии, вызванном сильным страхом. Вероятно, Фарнсворс хотел поделиться с ним своими мыслями, но затем передумал. Гарольд предполагал, что речь могла идти о помещении капитала, доверенного Фарнсворсу мисс Синтией Рентон.
 Обвинение Гарольда в убийстве было вызвано тем обстоятельством, что он умолчал о своем повторном посещении Фарнсворса вскоре после первого визита.
 В первый раз Гарольд пришел к Фарнсворсу примерно в пять часов вечера и оставался у него около двадцати минут, второй раз он был там приблизительно в шесть вечера. Гарольд упорно отрицал это. Однако один из соседей Фарнсворса видел, как он выбежал из дома, сел в машину и быстро уехал. Другой свидетель, знавший Гарольда, видел его в тот же вечер за рулем автомашины около шести часов в пятистах метрах от дома Фарнсворса.
 После свидетельских показаний Гарольд наотрез отказался отвечать на вопросы, касающиеся его повторного визита к Фарнсворсу, объяснив, что ответы могут быть использованы против него. Вскоре состоялся процесс. Суд присяжных вынес приговор о виновности Гарольда в убийстве.
 Труп Фарнсворса был обнаружен в шесть часов двадцать пять минут Сэмом Кенионом, совмещавшим обязанности прислуги и доверенного лица покойного. Судебный эксперт дал заключение о времени смерти: между пятью часами и пятью тридцатью.
 Вернувшись домой, Сэм Кенион обнаружил на электроплите на кухне кипящий чайник. Плита была раскалена, а вода в чайнике почти вся выкипела. Решив, что Фарнсворсу понадобилась горячая вода, но он забыл о чайнике, Кенион направился в кабинет хозяина, где и обнаружил его мертвым на полу.
 Когда приехала полиция, вода все еще продолжала кипеть в чайнике, а температура электроплиты достигла предельной отметки. Открыв дверцу духового шкафа, полицейские обнаружили в нем часы Фарнсворса, остановившиеся в пять часов двадцать шесть минут. Часы были открыты, и на механизме оставались еще следы влаги.
 Должно быть, набирая воду в чайник, Фарнсворс намочил часы и положил их в шкаф для просушки, после чего вернулся в свой кабинет, где был почти тотчас же убит.
 Внимательно изучив фактическую сторону дела, Клейн подумал, что доказательства вины, выдвинутые против Гарольда, были довольно шаткими. Большую роль сыграло в обвинении его поведение во время допроса, а главным образом то обстоятельство, что он сначала отрицал свой повторный визит к Фарнсворсу, введя следствие в заблуждение.
 Согласно обвинительному акту, Гарольд убил Фарнсворса во время своего первого визита. Обнаружив, что забыл на месте преступления компрометирующий его предмет, он вернулся туда во второй раз. Гипотеза была логичной, однако не подтвержденной никакими доказательствами.
 Думая о чайнике и часах, Клейн склонялся к версии о третьем визитере, попросившем, быть может, Фарнсворса вскипятить воду, чтобы открыть заклеенный конверт. Вероятнее всего, Верховный суд пришел бы к выводу, что обвинение против Гарольда недостаточно обосновано и что необходимо в первую очередь раскрыть тайну чайника и часов. Вот почему побег Гарольда был грубым промахом в деле с достаточным количеством процессуальных ошибок.
 Оружие преступления найдено не было. Фарнсворс был убит пулей 38-го калибра. У Гарольда был револьвер этого калибра, чего он и не думал отрицать, но, когда его попросили показать оружие, оно неожиданно исчезло из ящика стола, где всегда лежало и который он не открывал в течение нескольких месяцев.
 В соседней комнате раздался телефонный звонок, и Клейн услышал приглушенный голос своего слуги. Спустя несколько секунд Ят Той доложил:
 — Некто Глостер хочет с вами говорить по очень важный дело. Он просить вас к телефон.
 — Хорошо, я иду, — ответил Клейн после короткого колебания.
 — Можно не беспокоиться. Я приносить телефон.
 — Хэлло, Глостер! — сказал Клейн в трубку. — Что-нибудь случилось?
 Голос Глостера выдавал сильное волнение:
 — Клейн, я знаю, что уже поздно, но мне необходимо увидеться с вами. По некоторым причинам я не могу приехать к вам. Не могли бы вы подъехать на склад КИПИ?
 — Почему на склад?
 — Потому что я хочу вам показать нечто, что находится здесь, после чего я сделаю важное сообщение.
 — Хорошо. Говорите адрес. Постараюсь приехать как можно быстрее.
 Ят Той с упреком посмотрел на хозяина, но тем не менее отправился за пальто, шляпой и перчатками Клейна. Терри уже был на улице, когда обнаружил, что предмет, который он нащупал через ткань пальто, приняв его за пачку сигарет, оказался в действительности револьвером, положенным в его карман заботливой рукой Ят Тоя.




 Глава 8


 Клейн огляделся, полагая, что за ним следят. Неожиданно рядом с ним остановился легковой автомобиль. Дверца машины открылась, и хриплый голос приказал:
 — Садитесь!
 Заглянув в салон, Терри удивился, увидев, что, кроме шофера, в машине никого не было. Силуэт за рулем представлял собой бесформенную массу.
 — Садитесь же, быстро!
 Голос показался Терри каким-то неестественным. Неожиданно его осенило: это была женщина! Он зашагал прочь от машины.
 — О! Филин, прошу тебя! — взмолилась женщина. — Я же не могу назвать себя!
 Клейн едва сдержал возглас изумления, вернулся к машине и сел рядом с водителем, хлопнув дверцей.
 — Синтия! — воскликнул он. — Что ты здесь делаешь?
 Она сразу включила зажигание и фары.
 — Ждала тебя и промерзла до костей. Я уже думала, что ты не выйдешь.
 — Но почему ты не позвонила, не предупредила запиской?
 — Я побоялась. Я думала, что полиция прослушивает твой телефон. Я приходила в порт, но когда увидела окруживших тебя полицейских, то убежала.
 — Как ты узнала, где я живу?
 — От Ят Тоя, разумеется. Я несколько раз приходила в квартиру и помогала ему благоустроить ее. Кроме того… Нет, я не могу одновременно говорить и вести машину. Припаркую ее где-нибудь на тихой улочке…
 — Я шел на свидание, Синтия, на очень важную встречу…
 — Я считаю, что ничто в жизни не может быть важнее этого…
 Она остановила машину возле тротуара, выключила сцепление и фары и, повернувшись к Клейну, протянула ему губы.
 Терри прижал ее к себе, с наслаждением вдыхая знакомый запах ее волос. Она обвила его шею, и они забылись в долгом поцелуе. Когда она отстранилась от Клейна, ее щека была влажной.
 — Синтия, ты плачешь?
 — От радости. Я так долго ждала тебя. Почему ты не женился на мне перед отъездом?
 — Потому что у меня было мало шансов вернуться. Скажи мне: для чего вы устроили побег Гарольду? Чья это идея?
 — Это все, о чем ты хочешь спросить меня? — бросила она оскорбленным тоном.
 — Чего же ты ожидала? — удивился он.
 — О, ничего! — сказала она, повернувшись к рулю.
 — Синтия, я внимательно прочитал газетные статьи, против Гарольда нет неопровержимых улик и доказательств. Они признали его виновным, потому что он отрицал свое повторное посещение Фарнсворса.
 — А может быть, он туда не возвращался? Свидетели тоже часто ошибаются.
 — В данном случае это вряд ли…
 — Скажи мне лучше, где у тебя свидание, я отвезу тебя.
 — Синтия, где скрывается Гарольд?
 — Зачем тебе это знать?
 — Он должен сдаться властям.
 — Никогда! Лучше умереть от полицейских пуль, чем вернуться в тюремную камеру и ждать казни. Так думает Эдвард, и я понимаю его.
 — Но вы должны думать о вашем будущем! Она повернула к нему голову.
 — Когда ты уехал на Восток… Нет, поговорим лучше об убийстве!
 — Верховный суд, учитывая недостаток улик и доказательств для обоснованности обвинения, может отменить приговор и отправить дело на новое рассмотрение.
 — Почему же он этого не делает?
 — Для этого необходимо, чтобы Гарольд вернулся под стражу, и чем скорее, тем лучше для него. Если полиции удастся поймать его раньше, можно забыть о пересмотре дела. Гарольда прямо отправят в камеру смертников, и тогда ничто его не спасет, кроме помилования губернатора штата.
 — Эдвард никогда не согласится на это! Он лучше умрет!
 — Он должен сдаться властям, причем необходимо обставить это театрально, — спокойно продолжал Клейн. — Например, в издательстве крупной газеты… Иначе какому-нибудь честолюбивому полицейскому может взбрести в голову скрыть факт добровольной сдачи и представить дело в другом свете: удачная поимка и все такое.
 — Никогда, Филин, слышишь? Никогда Эдвард не вернется в камеру!
 — Что он за человек?
 — Он ненавидит несправедливость, всегда готов помочь слабому и угнетенному! Он любит жизнь, любит свободу…
 — А ты любишь его?
 Синтия резко включила зажигание.
 — Где у тебя назначено свидание?
 — Можешь отвезти меня на ближайшую стоянку такси.
 — Нет, я хочу отвезти тебя на место… Куда ехать?
 Когда Клейн назвал адрес, машина уже тронулась с места. Синтия резко затормозила, повернувшись к Клейну с таким видом, словно получила от него пощечину.
 — Терри, зачем ты играешь со мной в кошки-мышки?
 — В чем дело, Синтия? У меня встреча всего лишь с Джорджем Глостером на складе КИПИ.
 — Это Глостер назначил тебе свидание?
 — Да.
 Она сняла ногу с тормозной педали, и машина стала резко набирать скорость.
 — Красный свет, остановись! — предостерег ее Клейн.
 — И не подумаю! — процедила она сквозь зубы.
 — Синтия, что с тобой?
 Она ответила, не повернув головы в его сторону:
 — На складе КИПИ скрывается Эдвард. Ты догадываешься, что произойдет, если Глостер обнаружит его? Как долго он уже ждет тебя там?
 — Не знаю. Он позвонил мне незадолго до моего ухода…
 — Он звонил со склада или только собирался пойти туда?
 — Не знаю. Синтия всхлипнула.
 — И все это время, пока мы болтали, Эдвард был…
 Она не закончила фразы, да в этом и не было необходимости.




 Глава 9


 Туман, опустившийся вечером на город, сгустился. Автомобильные фары, казалось, прокладывали в нем туннель до самого склада, расположенного на узкой улочке неподалеку от набережной. Синтия затормозила, останавливая машину, и открыла дверцу. Не дожидаясь Клейна, она помчалась к двери склада.
 Клейн легко догнал ее. Сунув правую руку в карман пальто, он нащупал револьвер. Левая рука тоже машинально скользнула в карман, и, к своему удивлению, Клейн обнаружил в нем маленький электрический фонарик. Ят Той предусмотрел решительно все.
 Осветив дверь склада, Клейн обнаружил, что она слегка приоткрыта. Справа от двери стояла автомашина, припаркованная прямо на тротуаре. По-видимому, ее владелец чувствовал себя здесь хозяином.
 — Хэлло! — крикнул Клейн. — Здесь есть кто-нибудь? Это я, Терри Клейн. Вы здесь, Глостер?
 Ответа не последовало.
 Синтия толкнула дверь рукой, нащупала на стене выключатель. Раздался щелчок — и помещение осветилось. Они оказались в комнате, служившей кабинетом, а собственно склад находился позади нее. Кабинет был заставлен коробками с трафаретом «Компания по импорту предметов искусства, США». К характерному запаху складских помещений примешивался восточный аромат.
 Синтия исчезла в глубине склада, а Терри направился к висевшему на стене телефону. У южной стены стоял стол. Посередине кабинета находились заваленный бумагами журнальный столик и несколько беспорядочно расставленных стульев.
 Напротив двери в склад была другая дверь, ведущая в ванную комнату и туалет. Возле нее стояла раскладушка, на которой лежал спальный мешок; другой мешок был скатан в рулон в виде подушки. У стены, рядом с изголовьем кровати, стояли консервные банки с разными этикетками: овощи, фруктовые соки, тушеное мясо, молоко и растворимый кофе, на столе — электроплитка, небольшая сковородка, вилки и ножи, в том числе консервный.
 Клейн сделал шаг к столу и застыл на месте.
 На полу возле стола лежал человек; его ноги были вытянуты в направлении к двери, ведущей на склад, голова повернута к телефону. Он лежал вниз лицом в луже крови.
 — Синтия! — позвал Клейн через плечо. — Подойди сюда, быстро, только ни к чему не прикасайся!
 В ожидании Синтии Клейн продолжил осмотр комнаты. Высокие окна были до такой степени покрыты пылью и паутиной, что разглядеть сквозь них что-нибудь было практически невозможно. Они были заперты, за исключением одного окна с западной стороны, которое было настежь открыто и через которое густой и влажный туман проникал в комнату.
 — Терри, что это?.. О Боже! Пропусти меня, Терри! Если это Эдвард, я…
 — Стой здесь, — сказал Клейн, преграждая ей дорогу. — И ничего не трогай! Главное — не оставить отпечатков пальцев.
 — О, Терри… он мертв? Это Эдвард?
 — Сейчас посмотрю… Стой здесь и ни до чего не дотрагивайся.
 Сам Клейн не заботился о своих отпечатках. Он положил руку на спинку одного из стульев, передвинул журнальный столик и подошел поближе к трупу, чтобы лучше разглядеть его.
 — Это Джордж Глостер, — сообщил он.
 — О! — простонала Синтия.
 Возле плитки стояли чистые тарелки, но на краю стола Клейн заметил пепельницу, наполненную окурками. Рядом с пепельницей лежал открытый журнал; он был перевернут, словно человек, читавший его, хотел заметить страницу.
 Одна сигарета истлела прямо на столе, оставив на дереве темную борозду.
 На журнальном столике лежал бювар, на котором отчетливо различались четыре жирных отпечатка пальцев, оставленных на пыльной поверхности. Отпечаток указательного пальца был длиннее других, а отпечаток мизинца был едва заметен.
 — Синтия, — сказал Клейн, повернувшись к девушке, — немедленно уходи отсюда.
 — А ты, что ты собираешься делать?
 — Звонить в полицию.
 — Нет, Терри… Лучше уйдем отсюда.
 — Мой телефон, вероятно, прослушивается полицией, так что им известно, что Глостер звонил мне и назначил встречу. Но ты — другое дело. Если полицейские застанут тебя здесь, они решат, что ты спрятала здесь Гарольда, а когда Глостер обнаружил его, вы убили свидетеля, угрожавшего донести на вас.
 — О, Терри! Я живу в каком-то кошмаре!
 — Тем более не стоит осложнять жизнь. Не стоило вообще устраивать этот побег.
 — Я хочу объяснить, как…
 — Не сейчас! — сухо прервал ее Клейн.
 — Даю тебе десять секунд, после чего звоню в полицию. Когда ты вошла, ты ничего не трогала?
 — Не думаю… Ах да, выключатель..:
 Клейн вынул носовой платок и тщательно протер кнопку выключателя, затем проводил девушку до машины.
 Когда машина Синтии скрылась в тумане, Клейн подошел к автомобилю, стоявшему на тротуаре, и внимательно осмотрел его снаружи, не решаясь открыть дверцу. Туман образовал сгустки капель на ветровом стекле, по которому два тоненьких ручейка стекали на капот, а с него на землю. Клейн запомнил номер машины.
 Терри вернулся на склад, зажег свет и подошел к телефону, осторожно обойдя кровавую лужу. Он уже протянул руку к трубке, когда его взгляд упал на деревянную перегородку, в которой он заметил свежую зарубку.
 Клейн наклонился, чтобы лучше разглядеть ее, и обнаружил засевшую в дереве пулю. Он почти не сомневался, что это был 38-й калибр. По форме и размеру отверстия Клейн определил, что пуля была уже несколько деформирована, когда попала в перегородку.
 После этого он набрал наконец номер телефона полиции.




 Глава 10


 Инспектор Джим Мэллоу из криминальной бригады приветствовал Терри Клейна с сердечностью, свидетельствовавшей об их старом знакомстве.
 — Дорогой Клейн! Очень рад вас видеть! Значит, вы приготовили нам еще один труп?
 — Еще один?
 — Я вспомнил о том случае, когда мы в последний раз встречались с вами. Вы случайно не знаете, чей это труп?
 — Это Джордж Глостер.
 — Глостер… Глостер… Я что-то припоминаю… Подождите… Это склад КИПИ, не так ли?
 — Да, он самый.
 — Все ясно… Гораций Фарнсворс, убитый некоторое время назад, тоже был из КИПИ, и в деле упоминалось имя Глостера… Надеюсь, вы ничего здесь не трогали?
 — Я дотрагивался до телефона, так как не знаю, где здесь поблизости находится телефон-автомат.
 — А больше вы ничего не трогали?
 — Я мог случайно коснуться стула, прежде чем обнаружил…
 — Да, разумеется… Когда вы приехали, свет был включен?
 — Нет, я включил его.
 Вы случайно не работаете на КИПИ, мистер Клейн?
 — Нет. Я скажу вам, что побудило меня приехать сюда, после того как вы осмотрите помещение.
 — Хорошо. Я отмечу также, что вы дотрагивались до выключателя. Это вы открыли окно?
 — Нет, оно уже было открыто, когда я вошел.
 — Сэм, обойди дом и посмотри, нет ли каких-нибудь следов и отпечатков под окном… Мистер Клейн, вы мне сказали, что имя жертвы — Глостер. Значит, вы подходили к трупу, чтобы опознать его? Напрасно… не следовало этого делать. Вы должны были ждать нашего приезда.
 — Я должен был пройти мимо трупа, чтобы позвонить в полицию. Тогда я и опознал его. Кроме того, я обнаружил револьверную пулю, застрявшую в перегородке.
 — Пулю? Очень интересно… Надеюсь, вы не дотрагивались до нее?
 — Конечно нет.
 — Прекрасно. Я попрошу вас выйти из комнаты, чтобы мои сотрудники смогли снять отпечатки, сделать снимки и все такое… О, я вижу здесь кровать и запасы консервов. Глостер жил здесь?
 — Не могу ничего утверждать, но не думаю.
 — Скорее, здесь спал сторож… Смотрите, эта коробка наполнена пустыми консервными банками. Должно быть, сторож не часто выносит за собой мусор. Очень странно, тем более если учесть, что Глостер был знаком с Эдвардом Гарольдом, разыскиваемым полицией. Они ведь были знакомы, мистер Клейн?
 — Вполне возможно, хотя утверждать этого я не могу.
 — О'кей, мистер Клейн. А теперь пройдите в полицейскую машину. Вы можете пока побеседовать с шофером.
 — А если я скроюсь?
 — У вас есть для этого причины?
 — Никаких.
 — Вот видите. Хотя это действительно забытое Богом место. Кстати, на чем вы сюда приехали?
 — На такси.
 — И вы отпустили его?
 — Да.
 — Вы поспешили. Такси здесь найти так же нелегко, как и телефон-автомат.
 — Я думал, что меня отвезет Глостер.
 — Значит, у вас была с ним назначена встреча…
 — Естественно.
 — О'кей. Вы объясните мне все позднее… Секунду прежде чем вас отпустить, я хотел бы попросить Фреда снять отпечатки ваших пальцев, чтобы не путать их с теми, которые он обнаружит здесь и которые могут принадлежать убийце. Вы не будете возражать?
 — Нисколько.
 — Фред, снимите отпечатки у мистера Клейна, а затем проводите его к машине. Мистер Клейн, вы увидите, какой Фред занимательный собеседник, он расскажет вам массу интересного…
 Двадцать минут спустя инспектор Мэллоу присоединился к Клейну в машине, где тот беседовал с Фредом. — Итак, мистер Клейн, вы приехали сюда на такси?
 — Да. — Где вы сели в него?
 — Оно проезжало мимо… я сделал знак…
 — Вы счастливчик. Не каждому везет сразу поймать свободное такси, выйдя из дома.
 — Но я остановил его не совсем возле дома. Я прошел двести или триста метров, прежде чем…
 — В двухстах или трехстах метрах… Чудесно… чудесно. Я заметил след вашего такси — там, где оно развернулось. Итак, вы вышли из такси и что вы делали потом?
 — Я направился к двери склада.
 — Как! Разве вы не расплатились до этого с шофером? Нехорошо!
 — Не волнуйтесь, я с ним расплатился. Просто я забыл упомянуть об этой детали.
 — Странно, что вы опустили подобную деталь, имея такую тренированную память. Я еще не забыл о вашей осведомленности в восточных премудростях. Помните, вы посвятили меня кое во что во время нашей последней встречи. Меня интересует все… любая мелочь, даже самая тривиальная. Например, сумма, которую вы уплатили за проезд.
 Клейн понял, что попал в ловушку. Мэллоу проверит потом, соответствует ли названная сумма тарифу, о котором Клейн, прибывший накануне после долгого пребывания за границей, не имел ни малейшего представления. Тем не менее он ответил почти без колебаний:
 — Я дал шоферу банкнот и сказал, что сдачи не надо. — Банкнот? Какой? Один доллар, два доллара? Пять долларов?
 — Двухдолларовую.
 — Вы очень щедры! Сумма вряд ли соответствовала показаниям счетчика. Вы случайно не взглянули на него?
 — Нет. Моя голова была занята другими проблемами. Я протянул шоферу банкнот и вышел из машины.
 — О'кей, мистер Клейн. Я был прав, когда просил вас не опускать ни одной самой ничтожной детали. Видите ли, у нас могли быть проблемы с поисками этого такси, но поскольку вы дали шоферу двухдолларовый банкнот и не потребовали сдачи, наша задача существенно облегчается. В наших краях распространено суеверие, что двухдолларовый банкнот приносит несчастье, поэтому шофер такси попытается как можно скорее избавиться от него. Благодаря этой детали мы быстро найдем шофера, что, впрочем, в ваших же интересах, так как он сможет подтвердить ваши слова. Итак, вы оплатили проезд и отпустили такси… Кстати, что вас привело сюда?
 — Глостер назначил мне здесь встречу.
 — Здесь? Странное место для встреч.
 — Я подумал то же самое, когда приехал сюда.
 — Вы сказали, что света не было?
 — Нет, было темно.
 — А вы ничего не путаете? Глостер действительно ждал вас здесь?
 — Он дал мне этот адрес по телефону.
 — А в котором часу он звонил вам?
 — После одиннадцати, точнее сказать не могу.
 — А в какое время вы прибыли на место?
 — Минут двадцать спустя.
 — Откуда он звонил вам?
 — Я не спросил об этом.
 — Но вы думаете, что отсюда.
 — Я не думал об этом. Он попросил меня приехать, и я согласился. Вот и все.
 — Вы были с ним в хороших отношениях?
 — Ни в хороших, ни в плохих. Он был мне безразличен.
 — Значит, вы были все-таки знакомы?
 — Да, я его знал.
 — Вы ведь только что вернулись из Китая, если я не ошибаюсь?
 — Да, именно так.
 — И не успели вы сойти на берег, как вам пришлось отправиться в полицию. Когда я узнал об этом, то был очень за вас огорчен. Какая досада! Вместо того чтобы отправиться к старым друзьям… Поверьте, я был искренне огорчен. Значит, вы приехали сюда, увидели, что в доме темно, оплатили проезд… Неужели таксист не предложил подождать вас?
 — Разумеется, но я сказал ему, что не нужно.
 — Вы отважный человек, Клейн. Конечно, я знаю, что вы любите рисковать… но этот квартал не внушает доверия… здесь даже трудно найти телефон-автомат… Однако вы, невзирая на темень в доме и вокруг, отпускаете такси…
 — Но я был уверен, что Глостер ждет меня.
 — Вы знали его как человека слова?
 — Он производил такое впечатление.
 — Не слишком ли большое доверие к человеку, с которым вы были едва знакомы и который был вам безразличен?.. Честное слово, мы ходим по кругу. Когда вы приехали, вы заметили машину на тротуаре?
 — Да.
 — Вы подумали, что это машина Глостера?
 — По правде говоря, я ничего не подумал.
 — Это действительно его машина?
 — В противном случае он должен был бы приехать на такси.
 — Итак, Глостер уже был на месте, и, возможно, мертвый… Вы отпустили такси… Кстати, плата за проезд не должна была превышать одного доллара семидесяти пяти центов. Вы направились прямо к двери склада?
 — Да.
 — Но ведь на складе не было света и вы не знали точно, приехал ли Глостер.
 — Тем не менее.
 — Довольно странно, вы не находите?
 — Я намеревался подождать Глостера у входа и отнюдь не собирался стоять посреди улицы.
 — Да, вы правы… Вы собирались присесть на ступеньку?
 — Нет.
 — Вы не заметили ничего необычного?
 — Подойдя к двери, я обратил внимание на то, что она приоткрыта.
 — Вот оно что! И вы вошли…
 — Нет. сначала я позвал его.
 — Как именно?
 — Я крикнул: «Хэлло, Глостер!»
 — И, конечно, не получили никакого ответа?
 — Никакого.
 — И вы вошли в темноту…
 — Нет, — поправил Клейн, — у меня в кармане был маленький электрический фонарик.
 — Значит, фонарик… Вы очень предусмотрительны, мистер Клейн. Когда вам назначают встречу, вы берете с собой фонарик.
 — Это весьма благоразумно, — процедил Клейн с раздражением. — Когда я был на Востоке, я всегда так поступал.
 — Ах да, действительно, я и забыл, что вы провели несколько лет в Китае. Это все объясняет. Видите ли, в Сан-Франциско обычно не берут с собой фонарик, когда идут на свидание. Но на Востоке дело другое. Узкие улочки… темные… Итак, вы вошли, освещая помещение фонариком…
 — Нет. Я уже говорил вам, что я включил свет, а фонариком воспользовался для того, чтобы найти выключатель, справа от двери.
 — Да, действительно, вы говорили. Значит, вы повернули выключатель… Кстати, Клейн, я думаю, что вы были один, но я забыл уточнить эту деталь.
 — Если бы со мной кто-то был, я бы не забыл упомянуть об этом.
 — Не сомневаюсь, но поскольку вопросы задаю я… Итак, вы зажгли свет, убрали фонарик в карман…
 — Я снова позвал Глостера, затем прошел в комнату.
 — И увидели труп?
 — Нет, не сразу. Сначала я осмотрелся.
 — И потом вы обнаружили труп.
 — Да.
 — И что вы сказали в этот момент?
 — Ничего.
 Мэллоу казался удивленным.
 — Вы ничего не сказали? Вы не увидели ничего необычного в том, что в комнате лежит труп?
 — Напротив.
 — И, однако, вы ничего не сказали?
 — Но ведь я был один! — сказал Клейн. Мэллоу ударил ладонью по ляжке.
 — Ах да, разумеется. Я и забыл, что вы были один. А вы из тех людей, которые никогда не разговаривают сами с собой. Итак, вы обнаружили труп. Что вы делали потом?
 — Моим первым порывом было выйти из комнаты и погасить свет, но я подумал, что мне будет трудно найти телефон в этом квартале.
 — Вы, конечно, знали, что не имели права дотрагиваться до чего-либо?
 — Да, но я знал также о своем долге немедленно предупредить полицию.
 — Я понимаю. Вы стояли перед дилеммой.
 — И более того, я не хотел, чтобы кто-то увидел, что я гашу свет и покидаю помещение, в котором лежит труп только что убитого человека…
 — Понимаю… Я могу поставить себя на ваше место. Вы могли оказаться в щекотливом положении. Значит, вы решили позвонить, и в тот момент вы обнаружили пулю в перегородке. Вы, разумеется, заметили также кровать и консервные банки. Что вы предположили?
 — Я подумал, что здесь кто-то живет.
 — Кто-то… Вам не пришло в голову, кто бы это мог быть?
 — Нет.
 — Вы не подумали, что Эдвард Гарольд, убив одного из компаньонов КИПИ, мог взять у него связку ключей, среди которых был и ключ от склада?
 — Нет.
 — Однако, учитывая, что Гарольд бежал, можно было предположить, что склад представлял собою идеальное место для укрытия, вы не находите?
 — Инспектор, эти выводы легко делает полицейский, которому поручена поимка Эдварда Гарольда, я же лицо гражданское. У меня был утомительный лень, и я предпочел бы пойти спать.
 — Да, я понимаю ваше состояние. Не успели вы вернуться, как оказались замешаны в убийстве… У меня к вам еще несколько вопросов, потерпите немного. Значит, вам не приходило в голову, что Эдвард Гарольд мог скрываться на складе, и вы не думали встретиться здесь с ним?
 — Инспектор, я не знаю Гарольда, я никогда не встречался с ним. Я приехал сюда по звонку Глостера.
 — Да, да… Вы уверены, что были один?
 — Да.
 — И с вами не было женщины?
 — Нет.
 — Очень странно. И у вас не было с собой ничего, что могло бы принадлежать женщине?
 — Разумеется, нет.
 Мэллоу неожиданно повернулся к одному из полицейских со словами:
 — Дайте мне сумочку.
 Полицейский протянул ему черную дамскую сумочку. Клейн сразу узнал ее. Он видел эту сумку сегодня вечером у Синтии Рентон.
 — Вы не будете отрицать, что эта сумка может принадлежать только женщине? Кстати, в ней лежат водительские права, выданные на имя Синтии Рентон, и две тысячи пятьсот долларов в двадцатидолларовых купюрах. Это не вы привезли сюда сумочку?
 Клейн отрицательно покачал головой.
 — Вы не знаете, как она сюда попала? Клейн снова покачал головой.
 — В котором часу вы приехали сюда?
 — Около полуночи. Минут пять первого.
 — Вы не видели женщины?
 — Нет.
 — Но вы знакомы с Синтией Рентон?
 — Да, конечно, и очень хорошо.
 — Вы были очень близки, не так ли? Вы часто появлялись в ее обществе до отъезда в Китай.
 — Именно так.
 — Вы уверены, что она не скрывалась здесь с Гарольдом и что это не она вам звонила отсюда?
 — Абсолютно уверен.
 — Вы знали Глостера? Вы уверены, что разговаривали именно с ним?
 — Да.
 — Когда вы видели его в последний раз?
 — Сегодня вечером.
 — Очень интересно! Теперь вы видите, почему я люблю задавать вопросы, касающиеся разных мелочей. По какому поводу вы встречались с Глостером?
 — У меня была назначена встреча с ним, со Стейси Невисом и Рикардо Таононом. Последний, однако, не явился, и я беседовал только с двумя другими.
 — И о чем же?
 — О делах.
 — Все они компаньоны КИПИ?
 — Да.
 — Где же вы встретились с ними?
 — В офисе Стейси Невиса.
 — Как долго продолжалась ваша беседа?
 — Минут десять — пятнадцать.
 — И после этого господин Глостер неожиданно звонит вам среди ночи? В котором часу, вы говорите?
 — Часов в одиннадцать, минут десять двенадцатого.
 — Глостер попросил вас сюда приехать, и вы, не раздумывая, согласились?
 — Я колебался, — ответил Клейн, почувствовав западню. — Я сказал затем, что приеду, но мне надо одеться. Я был в пижаме и домашнем халате.
 — Понимаю… Вы не сказали ему, через какое время вы приедете?
 — Нет.
 — Может быть, вы сказали, что приедете немедленно?
 — Возможно, он так и понял, — сказал Клейн, учитывая, что его телефон мог прослушиваться полицией.
 — Но вы не сразу вышли из дома?
 — Нет.
 — Вы сказали мне, что приехали сюда около полуночи?
 — Да.
 — И вы остановили свободное такси вскоре после того, как вышли из дома?
 — Да.
 — Вы приехали прямо сюда?
 — Да.
 Мэллоу неожиданно схватил руку Клейна и с силой пожал ее.
 — Спасибо, мистер Клейн. Вы оказали мне неоценимую услугу. Я не собираюсь задерживать вас дольше. Вы устали и хотите спать. Фред, проводите мистера Клейна домой! Он скажет вам свой адрес… Спокойной ночи, мистер Клейн!
 — Спасибо, инспектор.
 Уже на пороге Мэллоу обернулся и крикнул своему подчиненному:
 — Фред, обратите заодно внимание на счетчик. Интересно, какое расстояние отсюда до дома господина Клейна? И езжайте спокойно, без сирены и превышения скорости, как ездят таксисты. Заодно засеките время. Спокойной ночи, мистер Клейн, и большое спасибо!




 Глава 11


 Утром Клейн направился в ванную комнату и, к своему удивлению, обнаружил дверь запертой. Оттуда донесся веселый женский голос:
 — Одну минутку!
 Не успел Клейн опомниться, как щелкнул замок и в дверях появилась Синтия Рентон в пижаме Клейна и с зубной щеткой в руке.
 — Доброе утро! — сказала она с очаровательной улыбкой, словно они долгие годы прожили вместе в одной квартире.
 — Ты давно уже здесь? — спросил наконец Клейн.
 — Со вчерашнего вечера. Я приехала сюда, пока ты дожидался полицию. Ят Той дал мне зубную щетку и твою пижаму. Скорее принимай душ, и мы поговорим обо всем за завтраком.
 Она удалилась по коридору, волоча ноги в огромных тапочках Клейна.
 Клейн с раздражением нажал на кнопку, чтобы вызвать Ят Тоя и попросить у него объяснения. Китаец спокойно сказал:
 — Мисс сказал, что приехал ложиться спать. Я думал, вы отправлять ее.
 Однако его глаза лукаво поблескивали, и Клейн, пожав плечами, направился в ванную комнату.
 За завтраком Синтия сияла от счастья. — Филин, только не говори мне, что ты не знал о том, что ночью в твоем доме была женщина. Тем более не говори этого полиции.
 — Синтия, я хотел бы знать, чем обязан такой чести.
 — Представь себе, что, когда ты меня позвал взглянуть на труп, я оставила на складе, на коробке, свою сумку. Вся эта история так потрясла меня, что я напрочь забыла о ней, а вспомнила только в машине, когда отъехала от склада довольно далеко. Я не вернулась, потому что боялась столкнуться с полицией. Но очень надеялась, что ты случайно обнаружишь мою сумку и спрячешь ее.
 — Я ее не заметил. После звонка я ждал полицию на улице.
 — У меня осталось только пять долларов.
 — В сумке была довольно крупная сумма.
 — Да. Я предчувствовала, что мне придется некоторое время бродяжничать, скрываясь от полиции, и…
 — И когда ты обнаружила, что сумки нет, что ты решила?
 — Я поставила машину в гараж. Ты заметил, что это была не моя машина? Я взяла ее у одной приятельницы. Затем я села в такси и приехала сюда, чтобы подождать твоего возвращения. Однако в это время весь квартал был оцеплен полицейскими в штатском. Ят Той решил, что мне лучше остаться здесь.
 — Но они обязательно придут и произведут обыск.
 — Они уже приходили. Когда я узнала, что дом оцеплен, то сразу поняла, что они найдут любой предлог, чтобы войти в квартиру, и я спряталась в кладовку. Минут через десять появился рабочий в сопровождении консьержа; они проверяли, нет ли утечки газа. Они искали ее по всей квартире и наконец ушли, так ничего и не найдя. После их ухода Ят Той открыл дверь и выпустил меня.
 — Как долго ты намерена оставаться здесь?
 — Не знаю. Я знаю только, что сейчас не могу уйти. Я ведь это сделала не нарочно. Я хотела поговорить с тобой и одолжить у тебя немного денег. Ты даже представить себе не можешь моего состояния. Я чувствую себя как без рук. У мужчин есть карманы, а женщины все кладут в сумочку. Тебе приходилось когда-нибудь в сырую ночь скрываться от полиции во враждебном городе и не иметь при себе даже носового платка?
 — Это ужасно, — вздохнул Терри. — Но если ты останешься здесь, полиция рано или поздно тебя обнаружит.
 — Не думаю. Они будут внимательно следить за домом, за всеми людьми, которые входят и выходят, но им и в голову не придет, особенно после проверки утечки газа, что я уже здесь.
 — Хорошо. В таком случае начнем с начала. Я хочу знать точно все обстоятельства побега Эдварда Гарольда: кто его организовал, какова в этом твоя роль и как вы попали на склад КИПИ.
 — Но я здесь ни при чем.
 — Ты участвовала в организации побега?
 — Нет.
 — А насчет склада это твоя идея?
 — Нет.
 — Но ты ведь знала, что он там, каким же образом?
 — О Терри, ты просто закидал меня вопросами. Ты сейчас очень похож на полицейского, а им я всегда лгу.
 — Почему?
 — Не знаю. Я говорю им все, что мне взбредет в голову, особенно если они бомбардируют меня вопросами. У меня возникает ощущение, что в мою квартиру ломятся против моего желания, и я прячусь.
 — За ложью?
 — Да, в некотором роде.
 — Лгать дурно, — заметил Клейн.
 — Но я это делаю очень художественно. Когда я лгу, я не дожидаюсь момента, чтобы моя ложь была переварена, я тут же начинаю ее совершенствовать, дополнять, развивать, так что в конечном счете она становится намного приятнее правды, и я сама в нее верю.
 — Продолжай в том же духе, и полиция тебя быстро поймает на слове.
 — Да, ты прав. Мне кажется, что этим все и кончится, а пока мы состязаемся.
 — Ты сама мне все расскажешь или предпочитаешь, чтобы я задавал вопросы?
 — Я бы все рассказала сама, если бы ты не ждал этого с таким нетерпением. Можно подумать, что ты собираешься ловить мои слова прямо на лету.
 Клейн откинулся на спинку стула и наблюдал за голубоватым дымком своей сигареты. Молчание затянулось. Наконец Синтия вздохнула и сказала:
 — О побеге Гарольда я услышала по радио.
 — И что ты предприняла? — поинтересовался Терри рассеянно, не глядя на нее.
 — Я не хотела, чтобы его поймали. Я подумала, что полиция будет подозревать меня в соучастии. Итак, если бы они обнаружили, что я была у себя дома и абсолютно не причастна к побегу, это в значительной мере сократило бы радиус их поисков. Чтобы запутать следы, я решила исчезнуть и отправилась к одной из своих приятельниц. На следующий день я взяла деньги из банка, и с тех пор я скрываюсь. Таким образом, полиция теряет время, которое необходимо Гарольду. Когда полиция наконец схватит меня, я объясню, что была невменяема, после того как услышала новость по радио.
 — Это очень рискованно!
 — Еще бы! Столько женщин убили своих мужей и со слезами говорили присяжным, что были невменяемы. После их показаний судьи выслушивали заключение врачей, которые для большей убедительности жонглировали латынью, придавая своим речам наукообразный характер, так что в результате обвиняемые были оправданы. Я же не убивала мужа, а всего лишь исчезла!
 — Откуда тебе было известно, что Гарольд…
 — Нет, Терри! Я чувствую, что снова начну лгать.
 — Если ты заготовила хорошую ложь, то стоит опробовать ее, дорогая, так как она еще может тебе пригодиться.
 — Для полиции?
 — Да.
 — Я предпочитаю сказать тебе правду.
 — Тем лучше.
 Синтия немного помолчала, затем быстро начала говорить, словно боясь, что ее прервут:
 — Последнее время я занималась коммерческой живописью. Альма бы это не одобрила, но мне были нужны деньги. Я дала объявление в некоторых еженедельниках, указав в них номер почтового ящика и псевдоним: Вера Виндзор. Никто, кроме Эдварда, не знал, что Вера Виндзор — это я.
 — И таким образом он смог связаться с тобой?
 — Да. Вчера я обнаружила в ящике открытку, в которой был указан адрес склада.
 — Что ты с ней сделала? Она осталась в сумочке?
 — Нет, я оставила ее в ящике. Я подумала, что она может служить отягчающим обстоятельством, если полицейские обнаружат ее у меня, а так они не смогут доказать, что я ее видела.
 — Хорошо, что дальше?
 — Я не знала, что мне делать: идти на склад или нет, а поскольку ты уже приехал, то я решила посоветоваться с тобой. Я пришла в порт и увидела тебя в окружении полицейских. Потом они тебя увезли.
 — Почему ты мне ничего не сказала об этом вчера?
 — Я собиралась, но… Я не могу вот так сразу…
 — Но ты ведь хотела мне это сказать?
 — Да. Я даже хотела попросить тебя поехать со мной к Эдварду.
 — Ты думаешь, ему было бы это приятно?
 — Не знаю… Я как-то не подумала об этом.
 — Но ты ведь знаешь, что он в тебя влюблен и предпочел бы увидеть тебя одну?
 — Да, вероятно…
 — И ты все-таки хотела, чтобы я сопровождал тебя?
 — Да, но если ты спросишь почему, я чувствую, что опять что-нибудь придумаю.
 — Так кто же организовал побег Гарольду?
 — Скорее всего, это Билл Хендрам, другие как-то не приходят на ум…
 — Но ты в этом не уверена?
 — Нет, это всего лишь мои домыслы.
 — Кто такой Хендрам?
 — Это огромный верзила, с сильными мышцами, способный на любое рискованное дело, в том числе и на нечто подобное.
 — Он не связывался с тобой?
 — Нет, и я бы этого не хотела. Я предпочитала оставаться в неведении, зная, что полиция не спускает с меня глаз. Я просто хотела сбить ее с толку.
 — Синтия, мы должны принять какое-нибудь решение. Полиция в бешенстве, а у меня нет никакой уверенности в том, что здесь не разыгрывается комедия.
 — Ты думаешь, что полиция сама устроила побег Эдварду, чтобы заманить его в западню?
 — Нет, это уж слишком. Но я считаю, что этот побег им на руку. Вот почему мне бы хотелось, чтоб Гарольд как можно скорее сдался полиции.
 — Но для этого мы должны разыскать его. Жаль, что нельзя дать объявление в газетах…
 Клейн налил Синтии и себе по второй чашке кофе и сказал:
 — Мне кажется, я знаю способ, как извлечь Гарольда на свет Божий.
 — Какой же?
 — Дать полиции арестовать тебя по обвинению в соучастии в организации побега.
 — Мне это не нравится, Филин.
 — Мне тоже.
 — Может быть, есть другие способы?
 — Мы должны побеседовать с Хендрамом. Тебе известен его адрес?
 — Да. А что мне делать?
 — Либо остаться здесь, но не подходить к окнам, либо рискнуть и пройти со мной, так как полиция рано или поздно сюда вернется.
 — Но если я выйду, меня тут же схватят.
 — Можно попытаться перехитрить полицию. Клейн подошел к телефону, снял трубку и набрал номер в Чайнатаун. На другом конце провода послышался голос Соу Ха.
 — Алло, Вышитое Сияние, — сказал Терри, переводя имя девушки на английский, чтобы она сразу поняла, кто говорит.
 — Алло… Вы хорошо спали?
 — Ваш образ преследовал меня во сне, — сказал Клейн по-китайски. — Соу Ха, у меня только один рот для множества ушей.
 — Говорите только в одно из них.
 — Вы оказали бы мне большую честь, если бы посетили меня, вы и ваш отец.
 — В какое время?
 — В любое, я буду ждать вас с большим нетерпением.
 — Не будет ли особых пожеланий?
 — Советую вам тепло одеться.
 Соу Ха на мгновение задумалась, стараясь угадать смысл сказанного, затем сказала:
 — Ваше желание будет исполнено. Мы будем у вас через четыре цифры.
 Клейн положил трубку и вернулся к столу.
 — Когда ты говоришь по-китайски, мне сразу становится неуютно, — сказала Синтия. — Ты разговаривал с Соу Ха?
 — Да, мне нужна их помощь, ее и ее отца.
 — Мне кажется, Терри, что эта девушка влюблена в тебя.
 — Влюблена в меня? Что за вздор! Синтия покачала головой.
 — Ты хорошо знаешь Восток, Терри, но плохо знаешь женщин. Я же наоборот.
 — Не усложняй и без того сложную ситуацию.
 — Но я ничего не усложняю.
 Последовало короткое молчание, после чего Синтия неожиданно спросила:
 — Филин, повтори мне еще раз, какой символический смысл имеет статуэтка, которую ты мне подарил перед отъездом: китаец, оседлавший мула задом наперед.
 — Это символ китайского фатализма, который по сути не является таковым… По крайней мере в нашем понимании… Китайцы исповедуют доктрину непротивления злу, а это разные вещи.
 — Соу Ха придет сюда?
 — Да.
 — Одна?
 — Нет, с отцом.
 — В котором часу?
 — Через четыре цифры, то есть через двадцать минут.
 — Расскажи мне об этом старике на муле, Филин.
 — Шоу Кок Кох видит в превратностях судьбы орудия, с помощью которых Великий Зодчий оттачивает характеры людей. Не важно, везет человеку в жизни или нет. Важно только его отношение к удаче или неудаче. Человек не должен гордиться своим триумфом или отчаиваться в случае невезения, но помогать Провидению в формировании своего характера. И поскольку Шоу Кок Кох убежден в этом, он оседлал мула задом наперед. Ему не важно, куда ехать, но важно, как он будет вести себя в пути.
 С минуту Синтия оставалась задумчивой.
 — Мне нравится этот символ, — сказала она. — Достаточно об этом подумать — и сразу успокаиваешься…
 — В Китае человека уважают гораздо больше за силу характера, чем за богатство или почетную должность. Я уже говорил тебе об этом перед отъездом, — сказал Клейн.
 — Я знаю, Терри. Позднее я вспоминала многое из того, что ты мне говорил, и даже рассказывала об этом Эдварду. Он проявлял самый живой интерес…
 — Эдвард Гарольд?
 — Да.
 — Он брал у тебя эту статуэтку?
 — Почему ты об этом спрашиваешь?
 — Вопрос задал я.
 — Да.
 — Когда?
 — Мне необходимо отвечать?
 — Да.
 — Я солгу.
 — Нет, Синтия, это слишком серьезно. Посмотри мне в глаза.
 Она выдержала его взгляд.
 — Когда ты давала ему статуэтку?
 — В тот день, когда был убит Гораций Фарнсворс. В тот день после обеда. Он вернул мне ее на следующий день.
 — Где она сейчас?
 — В моей квартире.
 — Ты в этом уверена?
 — Во всяком случае, она должна быть там…
 Клейн покачал головой.
 — Она в полиции, Синтия. И на ней следы крови. Я сам видел ее.
 — Господи! — воскликнула девушка в ужасе. — И что же ты им сказал?
 Клейн улыбнулся.
 — Ничего.




 Глава 12


 В дверь Терри Клейна позвонили. Прошло ровно восемнадцать минут после его телефонного разговора с Соу Ха. Клейн жестом приказал Ят Тою оставаться на месте и сам пошел открыть дверь.
 На пороге стоял Чу Ки, лицо его было, как всегда, непроницаемым, на нем было светлое пальто, в левой руке он держал шляпу и перчатки. Он пожал Клейну руку на американский манер.
 За его спиной стояла Соу Ха, одетая в меховое пальто с огромным поднятым воротником. На голове у нее была маленькая шляпка с пером. Шляпа была лазурного цвета, а перо — ярко-красным.
 — Как дела, Терри? — спросила она.
 — Отлично. Вы меня прекрасно поняли.
 Синтия Рентон сделала реверанс перед Чу Ки, затем пожала руку Соу Ха. Сияющий Ят Той помог гостям снять верхнюю одежду, затем принес чай, высушенные тыквенные семечки, сигареты и пепельницы, после чего незаметно удалился.
 Клейн сразу перешел к делу.
 — Синтию разыскивает полиция, — сказал он.
 — В связи с чем? — спросил Чу Ки.
 — Они сами этого толком не знают…
 — Неуверенность порождает невежество.
 — Вы хотите, чтобы она вышла отсюда, но дом находится под наблюдением, так? — спросила Соу Ха.
 Клейн кивнул.
 — Я так и подумала. Поэтому я надела это пальто с высоким воротником. В нем можно спрятать лицо. Я специально надела такую кричащую шляпу, чтобы привлечь к ней все внимание полицейских.
 Ты предлагаешь мне надеть одежду Соу Ха? — спросила Синтия.
 Клейн снова молча кивнул.
 — А потом что мне делать? Ей ответил Чу Ки.
 — Я уже не молод, — сказал он, — и очень скоро займу место рядом со своими предками, возможно, даже скорее, чем мне того хочется. Мне хотелось бы оставить на память о себе портрет, и я хочу, чтобы его написали вы, мадемуазель. Не могли бы вы провести некоторое время у меня, чтобы сделать эту работу?
 — Если работать не спеша, то на это потребуется время, Синтия, — одобрительно добавил Терри.
 — Но у меня с собой ничего нет… даже губной помады!
 — Можно купить все необходимое — и краски, и кисти, — заметила Соу Ха.
 — А вы не боитесь, что у вас могут быть неприятности? — спросила Синтия.
 — Мой отец — человек уважаемый, — с достоинством сказала Соу Ха. — А сейчас мы обменяемся с вами одеждой в знак нашей дружбы. Вы пришли в пальто?
 Клейн сделал знак Ят Тою, чтобы тот принес одежду. Синтия со слезами на глазах обняла Соу Ха, лицо которой оставалось бесстрастным.
 — За вами может увязаться хвост, — предупредил Клейн Чу Ки по-китайски.
 — Я не делаю тайны из того, куда я направляюсь, — добродушно ответил старец. — Если кто-нибудь пойдет за мной следом, он увидит, что я исчезну за дверью, которая находится внизу лестницы, но если этот человек будет ждать, когда я выйду, то он раньше состарится.
 При этих словах китаец сделал поклон, сложив руки на груди, затем повернулся к Синтии Рентон:
 — Вы готовы, мадемуазель?
 — Готова, — не совсем уверенно ответила девушка. Клейн проводил их до двери, после чего вернулся в комнату, где сидела Соу Ха и грызла тыквенные семечки.
 — Мне, право, неловко, что пришлось обременять вас подобной просьбой, но я не нашел другого выхода, — сказал он.
 — Не мучьте себя угрызениями совести, — ответила она. — Мой отец — ваш друг. Он очень счастлив, что может быть вам полезен.
 — А вы?
 Она посмотрела ему прямо в глаза.
 — Вы знаете о моих чувствах, — сказала она. Затем еле слышно добавила: — По крайней мере, я так думаю…
 — Но я попросил вас об очень деликатной услуге, довольно рискованной.
 — Чем большую оказываешь услугу, тем большее испытываешь удовлетворение. Скажите… вас смущает то, что речь идет в данном случае о художнице?
 Клейн внимательно посмотрел на красивое бесстрастное лицо.
 — Было бы досадно, если бы щепетильность помешала вашей жене обратиться к нам за помощью.
 — Но Синтия мне не жена.
 — Она может ею стать.
 — Это еще писано вилами на воде.
 — Вы отвечаете поговоркой, но ваши мысли гораздо серьезнее.
 — Послушайте, Соу Ха… Речь идет об убийстве, и человек, обвиняемый в нем, совершил побег. Каждый, кто оказывает ему содействие, совершает серьезное преступление.
 — Я не знаю человека, обвиняемого в убийстве, — ответила Соу Ха. — Я знаю только, что я одолжила приятельнице пальто и шляпу.
 — И вы то же самое скажете полиции, если вас спросят?
 — Конечно.
 — Вы удивительны, — воскликнул Клейн с восхищением. — Мне даже кажется, что вам поверят… Вам придется подождать немного, когда потеплеет, чтобы вы могли перекинуть пальто на руку.
 — Я не спешу.
 — К сожалению, я вынужден оставить вас.
 — Я не буду скучать в обществе Ят Тоя. Мы поговорим о китайских классиках. Когда вы думаете вернуться?
 — Через час, если не случится ничего непредвиденного.
 — Полиция решит, что в квартире никого нет. Они видели сначала, как вышли старик и девушка, теперь увидят вас…
 — Но они знают, что здесь Ят Той.
 — Хорошо, я подожду вас.
 — И, пожалуйста, не подходите к окнам.
 — Разумеется. Я бы и сама догадалась, — сухо сказала Соу Ха.




 Глава 13


 Человек, открывший дверь на звонок Терри Клейна, был высокого роста, темноглазый, с мохнатыми бровями.
 — Меня зовут Клейн, — сказал Терри. — Я друг Синтии Рентон. Мне необходимо с вами поговорить.
 — Входите, — ответил Билл Хендрам, отойдя в сторону и пропуская Терри. — Я слышал о вас.
 Указав Клейну на кресло, Хендрам набил табаком свою трубку и спросил:
 — Что вы хотели узнать у меня?
 — Прежде всего я хотел вам сказать, что хочу помочь Эдварду Гарольду. Вы читали в газетах об убийстве прошлой ночью Джорджа Глостера? — внезапно спросил Клейн.
 — Да.
 — В комнате, где был убит Глостер, полиция обнаружила множество отпечатков пальцев Гарольда. Полиция считает, что Гарольд скрывался там, и, естественно, ему приписывают это очередное убийство.
 — Разумеется! Почему бы и не все совершаемые в настоящее время убийства? Это позор!
 — Хорошо бы предоставить в распоряжение прессы некоторые сведения, способные поставить под сомнение гипотезу, выдвинутую полицией.
 — Вы полагаете?
 — Да. Я также считаю, что Эдвард Гарольд должен явиться в полицию, пока еще не отклонена его апелляционная жалоба.
 — Теперь понятно, куда вы клоните. Это и есть цель вашего визита?
 Именно так, — подтвердил Клейн, выдержав взгляд своего собеседника. — Я хочу помочь вашему другу.
 — Это всего лишь слова. Клейн терпеливо продолжал:
 — Газеты умолчали об одной детали. На месте преступления полиция обнаружила дамскую сумочку, в которой, между прочим, находились две тысячи пятьсот долларов и водительские права, выданные на имя Синтии Рентон.
 — Выходит, вы тоже были на месте преступления?
 — У меня была там назначена встреча с Глостером.
 — Глостер теперь этого опровергнуть не может.
 — Со мной была Синтия Рентон, но поскольку я не мог сказать полиции о ее присутствии в этом месте, то счел разумным умолчать об этом. Это она забыла сумочку.
 — И вы строите на этом свое алиби?
 — Нет, я умышленно не сказал полиции о Синтии, а сейчас уже поздно, это только осложнит положение вещей.
 — Для кого?
 — Для меня.
 — Все ясно, — сказал Хендрам, не скрывая сарказма. — Вы хотите, чтобы я выдал Эда, и это поможет вам выпутаться из щекотливой ситуации.
 — Не будьте глупцом. Взгляните вот на этот план, который приводится во всех газетах.
 Хендрам машинально взял со стола газету.
 — В южной стене находится открытое окно, под которым полиция обнаружила следы. Но когда я приехал, дом был погружен во мрак, а выключатель находится в северной части склада. Глостер был убит выстрелом из револьвера, и, судя по всему, убийца стрелял наверняка. Кроме того, убийца находился в северной части комнаты, откуда и стрелял. Если убийца Гарольд, то, значит, он после выстрела погасил свет, пересек в темноте комнату, выскочил в окно и убежал… Мне, во всяком случае, все это кажется малоубедительным.
 — А вам не кажется, что полиция могла прийти к такому же выводу?
 — Возможно.
 — В таком случае почему они утверждают, что убийство было совершено Эдвардом?
 — Это может быть западней.
 — Для кого?
 — Для убийцы.
 — Любопытно. Продолжайте…
 — Несмотря на то, что я только что изложил, не исключено, что убийцей может быть Гарольд, скрывшийся через окно, чтобы его не заметили с северной стороны.
 — Кто? Вы?
 — Нет. Когда я приехал, на складе было темно. Но я подумал, что если Гарольд сообщил Синтии, где он скрывается, то с равным успехом он мог сообщить это и вам.
 — Приятная гипотеза! Но вам придется подкрепить ее несколькими доказательствами, прежде чем выдать меня за убийцу.
 — События могли разворачиваться следующим образом, — невозмутимо продолжал Клейн. — Компаньоны КИПИ редко появлялись на складе, поэтому Гарольд и облюбовал это место. Неожиданно Глостер назначает мне там свидание, так как хочет поговорить со мной без свидетелей. Когда Глостер вошел в комнату, Гарольд, застигнутый врасплох, выскочил в окно. Глостер устремляется к телефону, чтобы предупредить полицию. Возможно, он узнал Гарольда либо просто решил, что на склад забрался грабитель. В этот момент некто появляется у него за спиной и убивает его выстрелом из револьвера. После чего выключает свет и уходит.
 — Этот некто приехал с Глостером?
 — Возможно. Либо Глостер назначил ему там свидание, чтобы связать его со мной. Этот человек мог приехать на несколько минут раньше Глостера и поджидать его там.
 — И что же? — спросил Хендрам.
 — А то, что если Эдвард Гарольд сообщил вам о своем местонахождении и вы отправились туда, чтобы увидеться с ним, то вы могли заметить что-нибудь необычное.
 Хендрам откинулся на спинку кресла и задумчиво курил. Наконец, взвешивая каждое слово, он заявил:
 — Могу сказать вам одну вещь… возможно, это что-нибудь даст… Минут за тридцать до убийства, согласно времени, установленному полицией, в окрестностях склада кружил в своей машине Рикардо Таонон.
 — Откуда вам это известно? — спросил Терри. Но Хендрам сделал вид, что не слышал вопроса.
 — Вы хотите сказать, что видели его? — настаивал Клейн.
 — Нет.
 Внезапно Хендрам вынул изо рта трубку, положил ее на стол, затем подошел к двери и настежь открыл ее:
 — Сожалею, Клейн, но я и так позволил себе слишком много, так как мне показалось, что вы искренне хотите помочь Эду. Тем не менее я весьма сожалею, что вы не остались в Китае. До свидания!
 — До свидания! — сказал Клейн, пожав протянутую ему руку.
 В следующее мгновение дверь захлопнулась за Клейном.




 Глава 14


 Выйдя из дома, где жил Билл Хендрам, Терри Клейн заметил полицейскую машину, остановившуюся у края тротуара на другом конце улицы. Клейн машинально пошел в противоположном направлении и вошел в первую попавшуюся бакалейную лавку.
 Войдя в лавку, Клейн сразу направился к прилавку с продовольственными товарами, расположенному в глубине магазина.
 Дверь снова открылась, и на пороге появился внушительный силуэт инспектора Мэллоу.
 Клейн сделал вид, что не заметил вошедшего, взял с полки две банки ананасового сока.
 Мэллоу развернул перед носом бакалейщика отпечатанный лист бумаги:
 — Покупал ли у вас кто-нибудь на этой неделе указанные продукты? Один и тот же человек?
 Терри попытался спрятаться в углу, но услышал голос полицейского:
 — Скажите, пожалуйста, мистер Клейн собственной персоной! Какая неожиданность! Что вы здесь делаете, мистер Клейн?
 — Покупаю ананасовый сок.
 — Очень интересно! Если я не ошибаюсь, ваш квартал находится отсюда на порядочном расстоянии?
 — Да нет, это не так уж далеко.
 — Вы имеете обыкновение делать покупки в этом квартале, мистер Клейн?
 — Нет, но… просто я проходил мимо и вспомнил, что у меня кончился ананасовый сок.
 — Но ведь банки тяжелые.
 — Отнюдь, они не большие. Полицейский снова обратился к бакалейщику:
 — Посмотрите внимательно на этого человека. Вы его уже здесь видели?
 Торговец отрицательно покачал головой.
 — Нет, никогда. И я не продавал за последние дни ничего из вашего списка, — добавил он, указывая на листок, который Мэллоу оставил на прилавке.
 Полицейский был разочарован:
 — Хорошо!.. Если вы так уверены… Не говорите никому из клиентов о моем визите, понятно? Никому!
 — Я понял, — сказал бакалейщик, кивая головой.
 — Вот и хорошо! Все-таки очень любопытно, что я встретил вас здесь, — продолжал инспектор Мэллоу, повернувшись снова к Клейну, — и как раз в тот момент, когда хотел задать вам несколько вопросов. Предлагаю вам сейчас сесть в мою машину, и я подвезу вас домой с вашим соком.
 — Я предпочитаю пройтись пешком, — ответил Клейн. — Мне доставляет удовольствие ощущать под ногами твердую почву…
 — Когда я вас отвезу отсюда, вы сможете погулять в другом квартале.
 — А здесь что, разразилась эпидемия?
 — Здесь я бы не советовал…
 — Почему?
 — Видите ли, я не все могу вам объяснить. Прошу вас в мою машину, и не заставляйте меня прибегать к насильственным действиям. Мне необходимо поговорить с вами.
 Смирившись, Клейн занял место в машине рядом с Мэллоу.
 — Мистер Клейн, люди, подобные вам, увлекающиеся игрой в «сыщики — разбойники», очень осложняют нашу жизнь.
 — Что вы хотите этим сказать? — поинтересовался Терри.
 — Вы прекрасно меня поняли: я хочу сказать, что вам не следовало приходить в эту лавку, чтобы выяснить, где Эдвард Гарольд купил продукты, которые мы обнаружили на складе.
 — Но я ни о чем не спрашивал бакалейщика.
 — Нет, вы не успели, но вы подготавливали почву, решив купить ананасовый сок. Прошу вас, не мешайте полиции вести расследование.
 Клейн смущенно пробормотал:
 — Да, мне кажется, вы правы… Неожиданно Мэллоу сменил тему разговора:
 — Синтия Рентон, должно быть, очаровательная девушка.
 — Действительно.
 — Вы ее уже видели после возвращения?
 — Нет.
 — Представьте себе, что мы разыскиваем ее, чтобы задать ей несколько вопросов.
 — Это ваше право, — серьезно сказал Клейн. Мэллоу искоса посмотрел на него, затем перевел взгляд на дорогу.
 — Она была помолвлена с Эдвардом Гарольдом… Во всяком случае, все так считали.
 — Да, понимаю.
 — Поэтому она должна знать, где он находится.
 — Или находился, — поправил Терри.
 — Мы знаем, где он находился: на этом складе. С количеством продовольствия, достаточным для того, чтобы выдержать осаду. Продукты были куплены одновременно, но покупал их, конечно, не он.
 — Вы думаете, что это сделала мисс Рентон?
 — Мы не должны исключать эту возможность, но мы ни в чем не уверены, даже в том, что в прошлую ночь вы приехали на склад в такси.
 — Почему же?
 — Мы не все говорим газетчикам, мистер Клейн, и мы обнаружили одну вещь…
 — Помимо сумочки мисс Рентон?
 Мэллоу недовольно сдвинул брови, а Клейн продолжал:
 — Что касается сумочки, то мне пришло на ум, что ее мог найти на складе Глостер, и, возможно, поэтому он и хотел встретиться со мной, чтобы я передал ее Синтии…
 Мэллоу резко затормозил у тротуара, остановил машину перед пожарным краном [1] и, выключив мотор, повернулся к Клейну.
 — Глостер говорил вам, что у него находится сумочка мисс Рентон?
 — Он мне ничего не говорил. Я просто ищу объяснение, почему он хотел встретиться со мной.
 — Ну что ж, это тоже мысль. Хотя у меня есть другая, — заявил Мэллоу, повернув ключ зажигания.
 — А именно?
 — Через десять минут я смогу удовлетворить ваше любопытство, — ответил полицейский, нажав на акселератор и включая сирену.
 — Куда вы так мчитесь, инспектор? — спросил Терри.
 — Когда в голову приходит мысль, ей нельзя дать убежать. Мы едем к вам, где я продолжу следствие.
 — Ах так!
 — Представьте себе, мистер Клейн, что прошлой ночью мы обыскали вашу квартиру.
 — Зачем вы мне рассказываете басни?
 — Это чистая правда. Один из моих людей осмотрел все помещения под предлогом поиска утечки газа.
 — Вы что-нибудь обнаружили?
 — Нет, ничего. Но, может быть, мы не все осмотрели. Ваша квартира находится под постоянным наблюдением, тем не менее… Короче, если вы не возражаете, я хотел бы осмотреть ее более внимательно.
 — А если я возражаю?
 — В таком случае мне придется взять ордер на обыск.
 — В таком случае я не буду возражать.
 — Очень приятно иметь дело с философом, — заверил Мэллоу.
 Полицейский остановил машину напротив дома Клейна, и Терри медленно вышел из нее, умоляя Господа, чтобы Ят Той заметил его в окно.
 — Давайте поживее, мистер Клейн! — поторапливал его Мэллоу. — Поскольку от этого все равно не уйти, так уж лучше быстрее с этим покончить.
 Подняв глаза к окнам своей квартиры, Терри внимательно всматривался в них, но никого не заметил.
 — Я не пойду с вам, — неожиданно сказал он. — Если у вас есть ордер на обыск, пожалуйста, поднимайтесь, но я не обязан вас сопровождать.
 Сказав это, Терри развернулся и пошел по тротуару. Не успел он сделать пяти шагов, как Мэллоу настиг его.
 — Я настаиваю на вашем присутствии. Если вы не согласитесь сделать это добровольно, мне придется заставить вас силой.
 Клейн проделал этот трюк только для того, чтобы продемонстрировать Ят Тою, если он наблюдал в окно, что его арестовывают. Он проворчал:
 — Ну ладно, идемте. Я провожу вас.
 Подойдя к двери своей квартиры, Терри старался как можно дольше провозиться с ключом. Когда дверь наконец была открыта, Мэллоу решительным жестом отстранил его, чтобы войти первым.
 — Ят Той! — крикнул Клейн и тут же добавил по-китайски: — Полиция ищет…
 — Говорите, пожалуйста, по-английски, — приказал Мэллоу.
 — Мой слуга лучше понимает по-китайски.
 — Очень жаль. Ему нужно выучить английский, иначе вас ждут неприятности. Скажу вам по секрету, что у меня есть формальный приказ о вашем задержании, если вы окажете сопротивление или если ваши действия будут квалифицированы как подозрительные. Я могу предъявить вам обвинение в убийстве Джорджа Глостера.
 — Обвинение в убийстве?! — переспросил Клейн, повысив голос.
 — Не совсем… только по подозрению в соучастии или что-то в этом роде. Мы поговорим об этом позднее.
 Ни Ят Той, ни Соу Ха не подавали признаков жизни. Терри пересек столовую в направлении кухни. Мэллоу наступал ему на пятки.
 — Не понимаю, куда запропастился мой слуга, — ворчал Терри.
 — Я хотел бы осмотреть спальни, мистер Клейн. И не пытайтесь вывести кого-нибудь из квартиры через запасный выход, ваш дом все равно оцеплен.
 — Я ничего и не пытаюсь, я только ищу своего слугу, — ответил Клейн, открывая дверь в кухню.
 Ят Той склонился над раковиной, с механической точностью разрезая на дольки луковицу.
 Соу Ха, стоя на четвереньках, мыла кафельный пол, обмакивая щетку в ведро с мыльной водой, стоящее рядом с нею. Распущенные волосы скрывали ее лицо. Она даже не подняла головы при появлении двух мужчин и не удостоила их взглядом.
 Клейн недовольно проворчал, обращаясь к Ят Тою:
 — Я предупреждал тебя, что не хочу больше пользоваться услугами этой женщины! Поскольку она не пришла в назначенное время, я обойдусь без нее. Можете получить расчет! — добавил он, обращаясь к Соу Ха.
 Она смотрела на него непонимающим взглядом.
 — Вы не пришли вовремя. Я больше не нуждаюсь в вас. Можете уходить.
 — Но я работаю, — сказала Соу Ха бесстрастным голосом.
 — Позвольте мне вам напомнить, мистер Клейн, — вмешался Мэллоу, — что вы не на Востоке. Здесь очень трудно найти домработницу…
 — До сих пор я считал себя хозяином в своем доме, — оборвал его Клейн. — Кроме того, здесь не так много работы и мой слуга может вполне справиться с нею один. Но я знаю, что китайцы не любят работать в одиночку, поэтому Ят Той и пригласил эту женщину.
 — Забавно… В его возрасте!
 — От китайцев всего можно ожидать. А старики питают слабость к молодым…
 — Это во всех странах… Но я бы предпочел ознакомиться с вашими спальнями.
 — Хорошо, пойдемте! Ят Той, проводи эту женщину! Ты меня понял?
 — Она хорошая. Она моет пол.
 — Ты можешь сам сделать эту работу. Понятно?
 — Понятно, — сказал китаец, вонзив нож в деревянную доску, на которой резал лук. Затем, повернувшись к Соу Ха, он резким тоном заговорил по-китайски: — В спальнях все в порядке, — сказал он.
 Терри жестом пригласил Мэллоу следовать за ним. Инспектора, казалось, уже не вдохновляла его идея. Он осматривал спальни без энтузиазма, просто для очистки совести.
 — Пустая формальность, Клейн.
 — Теперь вы удовлетворены, инспектор?
 — Вполне, и я сожалею, что доставил вам неудобство. Надеюсь, вы не сердитесь на меня?
 — Нет, нет. Хотите сигарету? Я только проверю, выполнил ли Ят Той мое распоряжение. — И он крикнул по-китайски: — Будет лучше, если Соу Ха выйдет одновременно с инспектором, чтобы ее не задержали полицейские.
 — Она готова, — ответил Ят Той.
 — Значит, вы не сердитесь на меня? — переспросил Мэллоу. — Я был с вами несколько резковат, но вы ставите меня в такое положение…
 — Нет, я не сержусь! — заверил его Клейн тоном утомленного человека.
 Когда они вышли в холл, из кухни появилась Соу Ха, держа в руке сверток, в который были упакованы элегантные туфли, пальто и шляпка Синтии Рентон. На ногах девушки были надеты больше китайские тапочки, принадлежащие Ят Тою. Она покорно последовала за Мэллоу на лестничную площадку, и Клейн закрыл дверь. Он быстро подошел к окну, чтобы удостовериться, что все прошло нормально. Девушку никто не задержал и никто не донимал ее вопросами.
 Соу Ха шла по улице, волоча ноги и согнув плечи.
 Мэллоу сел в машину и через несколько секунд поравнялся с девушкой, жестом приглашая ее в машину.
 Соу Ха скромно покачала головой, продолжая идти. Мэллоу настаивал. Указывая рукой в направлении Чайнатауна. В конце концов Соу Ха тяжело опустилась на сиденье автомобиля, словно у нее уже не было сил выразить полицейскому благодарность за его любезность.
 Клейн с тревогой смотрел на быстро удаляющийся автомобиль. Казалось, Мэллоу знает, куда едет, и очень спешит.
 Клейн отошел от окна, подумав, что инспектор может до бесконечности допрашивать Соу Ха и ничего от нее не добьется… Однако будет очень досадно, если Мэллоу все это время разыгрывал комедию, лишь делая вид, что принимает всерьез их игру.




 Глава 15


 С помощью плана города Клейн без труда выехал в район доков, пытаясь поставить себя на место Эдварда Гарольда и повторить его маршрут.
 Склад находился в ста метрах отсюда. Выпрыгнув в окно, Гарольд пересек участок с рыхлой почвой и вышел на мостовую, где его след был потерян. Куда он мог пойти?
 Вокруг были лишь мрачные строения. И вдруг неожиданно между двумя глухими стенами Клейн заметил бистро. Он вошел и попросил кофе.
 — В котором часу вы закрываете? — спросил он хозяина.
 — В девять. Раньше дела шли бойче, и я работал до полуночи, но теперь…
 — А есть поблизости кафе, которое открыто ночью?
 — «Сид Мэллроуз», на углу улицы. Им больше повезло…
 Клейн поблагодарил и вышел. На дверях бара «Сид Мэллроуз» было написано: «Открыто до 23 часов».
 Клейн толкнул дверь, вошел в бар и заказал еще чашку кофе. Расплатившись, он положил на стойку долларовую купюру.
 — А это за что?
 — За информацию.
 — В чем дело? — спросила женщина.
 — Кто дежурил вчера в баре незадолго до закрытия?
 — Я.
 — Вчера вечером сюда вошел человек и попросил разрешения позвонить. Он был без головного убора, без пальто… высокий, черноволосый…
 — О, я прекрасно его помню. Он очень нервничал и заказал кофе, как и вы. Потом он попросил жетон и пошел звонить. Ему долго не отвечали, и он снова заказал кофе, чтобы убить время. Наконец ему ответили, он говорил в течение минуты или двух и когда вышел из кабины, то казался более спокойным… Минут через десять перед баром остановилась машина и просигналила. Парень бросил на прилавок четвертной и быстро выбежал.
 — Вы не видели, кто сидел за рулем?
 — Я могу только сказать, что это была женщина.
 — Брюнетка или блондинка?
 — Не знаю.
 — А машину вы можете описать?
 — Да, это была спортивная модель с откидным верхом. Что-то в облике мужчины говорило о том, что у него неприятности.
 — Может быть, дыхание? — подсказал Клейн.
 — Да, действительно! — воскликнула женщина. — Когда он вошел, он тяжело дышал, словно запыхался от бега… Только это было не перед самым закрытием, как вы говорите. Он вошел в половине одиннадцатого, а вышел без четверти.
 — Вы в этом уверены? — спросил Клейн.
 — Абсолютно! Я следила за часами, так как после работы у меня было назначено свидание.
 — Вы смогли бы узнать его?
 — Конечно.
 Клейн достал пятидолларовую бумажку и положил поверх доллара.
 — Спасибо за любезность.
 — К вашим услугам, господин. Вы можете оставить мне телефон. И я позвоню вам, если он снова появится.
 — Спасибо, не стоит. Вы хорошо помните, что машина была с откидным верхом?
 — Да. Темного цвета.
 — И за рулем сидела женщина?
 — Да, мне показалось, что она была молодая, но ночью, через стекло…
 — Я понимаю. Спасибо, мадам.
 Выйдя из бара, Клейн решил подвести итог тому, что узнал.
 Эдвард Гарольд в панике бежит со склада. Но время совершения убийства, установленное полицией, не соответствовало реальности. Если Эдвард Гарольд провел в обществе таинственной незнакомки достаточно времени, то у него превосходное алиби…
 Скорее всего, он позвонил ей, отчаявшись связаться с кем-то другим, и она приехала за ним в спортивной машине. Это не могла быть Синтия, но кто? Может быть, Альма?
 Из ближайшего телефона-автомата Клейн позвонил Альме.
 — Надеюсь, что не разбудил вас?
 — Нет, я работаю над портретом.
 — Я знаю оригинал?
 — Нет. Жена одного миллионера. Она уверяет меня, что сейчас плохо выглядит, но это временно, а в следующее лето сбросит десять килограммов…
 — И она хочет, чтобы вы ее нарисовали такой, какой она будет через год, воображая, что увидит себя, какой была десять лет назад?
 — Именно так. У вас есть новости от Синтии?
 — Не беспокойтесь за нее, с ней все в порядке. Вы не могли бы одолжить мне машину?
 — С удовольствием.
 — У вас кабриолет или…
 — Обыкновенная легковая машина.
 — С откидным верхом?
 — Нет.
 — Мне нужна машина с откидным верхом, я должен фотографировать, не выходя из нее. Вы не знаете, у кого бы я мог одолжить такую машину?
 — Э-э… может быть, у Дафны?
 — У Дафны?
 — Да, у Дафны Таонон, жены Рикардо Таонона.
 — У нее тоже есть восточная кровь?
 — Нет, она блондинка и очень стройная.
 — А машина принадлежит ей или мужу?
 — Это ее личная машина. Насколько мне известно, ее муж никогда не пользуется ею.
 — А вы достаточно хорошо ее знаете? Не могли бы вы одолжить у нее эту машину?
 — Я? Нет, Терри… Расскажите мне лучше о Синтии. Где она?
 — Даже если бы я знал, Альма… Не только стены имеют уши.
 — Неужели вы думаете, что они прослушивают мой телефон?
 — Милая Альма, одному Богу известно, на что они способны. Но я вас уверяю, с Синтией все в порядке. Вы читали газеты?
 — Вы имеете в виду Глостера?
 — Да.
 — Я прочла, что кто-то прятался на складе и полиция думает, что это Гарольд. В таком случае Синтия к этому непричастна, ведь так? Она ведь не могла укрыть там Гарольда.
 — Похоже, что так, но мы поговорим об этом позднее. Я заеду на днях.
 Итак, думал Терри Клейн, повесив трубку, у жены Рикардо Таонона есть машина с откидным верхом, которой пользуется только она. Но Терри не спешил ей звонить, хотя она и была очень стройной блондинкой.
 Он продолжал рассуждать.
 В какой момент Эдвард Гарольд выпрыгнул в окно? И почему? Когда приехал Глостер? Если Гарольд выпрыгнул в момент его появления, то это означает, что Глостер находился на складе с половины одиннадцатого. Почему же он позвонил ему после одиннадцати?
 А Эдвард Гарольд, раздетый, без багажа, не мог пойти ни в один отель. Куда деться человеку, которого разыскивает полиция? Аэропорт и вокзалы кишат полицейскими… Где он может укрыться?
 Клейн неожиданно остановился, разглядывая тротуар под ногами. Когда он снова тронулся в путь, у него был ответ на свой вопрос.
 Конечно, Клейн не был абсолютно уверен в правильности своего ответа, но ему казалось, что теперь он знает, что предпринял Эдвард Гарольд. Действительно, в подобной ситуации у беглеца оставалась только одна возможность…
 Десятидолларовая купюра, которую Клейн сунул сторожу гаража дома, где жил Рикардо Таонон, позволила ему получить некоторые дополнительные сведения и осмотреть машину с откидным верхом, принадлежащую его жене Дафне.
 Это был длинный черный автомобиль, его поставили в гараж в половине девятого утра. Сторож заступил на дежурство в семь часов.
 Внешний осмотр машины не дал особых результатов. Создавалось впечатление, что машина не выезжала за пределы города: колеса и ветровое стекло были чистыми, без пыли. Сторож сообщил, что он успел протереть ветровое стекло влажной тряпкой. Когда же миссис Таонон поставила машину в гараж, стекло было грязное и мокрое, и «дворники» оставили на нем два четких полукруга.
 Клейн записал номерной знак.
 Десять долларов развязали сторожу язык, и он сообщил то, что узнал от знакомой телефонистки, работающей на коммутаторе. Ночью Таононам звонили несколько раз, но ни одного из супругов дома не было, по крайней мере после полуночи, так как никто не снимал трубку.
 Терри взял напрокат машину, чтобы проверить свою гипотезу. Объехать все мотели он не мог, на это у него не хватило бы времени. Что касается мотелей первого класса, то, вероятно, они были все заняты еще до полуночи, поэтому Терри решил ограничить свои поиски небольшими мотелями без претензий.
 Клейн выехал на распутье четырех дорог: одна вела к мосту Золотые Ворота, другая — к мосту через залив, третья — к Алтамон-Пасс и, наконец, четвертая — в Сан-Хосе, на дорогу, соединяющую город с полуостровом. Терри решил начать с последней по той причине, что на ней не было мостов, где требовали плату за проезд, а значит, было меньше всего нежелательных встреч в пути, чего не могли не учесть беглецы.
 Клейн объехал один за другим все небольшие мотели, и его стали одолевать сомнения. Видимо, Эдвард Гарольд рассуждал иначе и рискнул поехать по другой дороге.
 Проехав дорогу до конца, Клейн решил повернуть назад и в этот момент заметил справа от дороги мотель неприглядного вида. Он вошел в холл и спросил, не останавливалась ли здесь около часу ночи машина с откидным верхом с двумя пассажирами, мужчиной и женщиной.
 Судя по виду, хозяйка мотеля, угрюмая женщина лет сорока, не хотела иметь неприятностей с полицией, но и не собиралась выкладывать сразу все, что знает.
 — Некоторые клиенты приезжают к нам поздно, среди ночи, — сказала она уклончиво.
 — Я задал вам конкретный вопрос, — упрямо повторил Терри, стимулируя память собеседницы десятидолларовой бумажкой.
 — Да, действительно. Машина с откидным верхом появилась около часу ночи, и ее пассажиры сняли бунгало. А почему вас это интересует?
 — Я пытаюсь найти женщину. Она ведь уехала?
 — Да, она сказала, что работает в городе, а ее муж немного простыл и остался в постели.
 — Вы не знаете, как бы я мог связаться с женщиной?
 — Она работает продавщицей в парфюмерном магазине. Она уехала, когда я спала…
 — Я хочу поговорить с ее мужем, — сказал Клейн. — В каком бунгало он остановился?
 — Минутку, — сказала женщина.
 — Давайте начистоту… Я не хочу, чтобы здесь был скандал.
 — Скандала не будет.
 — Я не уверена… А вдруг это была не его жена?
 — Это их дело. Так какое бунгало?
 — Я не пойму, чей вы друг: мужчины или женщины?
 — Ни того, ни другого. Я даже никогда их не видел.
 — Так вы частный детектив? — спросила женщина с любопытством, но в этот момент что-то отвлекло ее внимание.
 Клейн проследил за ее взглядом и заметил полицейскую машину, подъезжавшую ко входу в мотель.
 — Быстро! — сказал Клейн. — Где регистрационный журнал? В каком бунгало?
 — Я не знаю, должна ли я… Клейн агрессивно прошипел:
 — Значит, правду пишут газеты о том, что в вашем мотеле находят приют разного рода гангстеры?
 — В третьем, — сразу сказала она.
 Клейн помчался к бунгало и на ходу обратил внимание на то, что полицейская машина остановилась перед въездом во двор, как бы поджидая другие машины.
 Дверь бунгало была заперта.
 — Кто там? — спросил мужской голос.
 — Хозяин, — ответил Клейн. — Вас просят к телефону… из Сан-Франциско… Какая-то дама, но она отказалась назвать свое имя. Вы подойдете?
 — Разумеется.
 Как только щелкнул замок, Клейн резко толкнул дверь и быстро просунул в отверстие плечо.
 Обитатель бунгало на секунду потерял равновесие, но в следующее мгновение на Клейна уже смотрел черный глаз револьвера 38-го калибра.
 Держа оружие на прицеле, Гарольд захлопнул дверь ударом ноги.
 — Меня зовут Терри Клейн, — сказал Терри. — Возможно, вы слышали обо мне.
 — Значит, вы вернулись…
 — Да.
 — Как вы нашли меня?
 — Так же, как и полиция.
 — Вы хотите сказать, что полиция…
 — Посмотрите в окно, и вы увидите полицейскую машину, блокировавшую выход. Это машина шерифа. Он ждет, вероятно, инспектора Мэллоу из криминальной бригады Сан-Франциско.
 — Что же мне делать?
 — Советую вам выйти и сдаться.
 В ответ Гарольд разразился смехом.
 — У меня есть одна идея, — сказал Клейн, — и я смогу помочь вам выпутаться из этой истории. Но для начала вы должны сдаться.
 — Разумеется! Вам было бы приятно снова увидеть меня за решеткой. Вы вовремя вернулись, не так ли? Если вы хотите вернуть Синтию, то вам теперь ничто не мешает…
 — Не мелите вздора!
 — Это не вздор, это факты. Если вы не лжете, что шериф здесь, то я не выйду отсюда живым. Я буду защищаться до конца.
 — Я не лгу.
 — Значит, меня вынесут отсюда ногами вперед, но не одного, Клейн. Не стройте иллюзий. Как только начнется стрельба, я позабочусь о том, чтобы вы получили свою долю свинца!
 — Глупец, послушайте меня! У вас есть еще шанс… Оглушительный стук в дверь оборвал фразу Клейна.
 — Откройте! — прогремел чей-то бас.
 Гарольд на цыпочках отошел в противоположный угол комнаты.
 — Открывайте, Гарольд! Кончайте комедию! С вами говорит шериф. Мне поручено арестовать вас как беглеца.
 Гарольд не проронил ни слова в ответ.
 — Не валяйте дурака, Гарольд! Бунгало оцеплено, — вмешался другой голос, принадлежащий инспектору Джеймсу Мэллоу.
 Дверь начала ходить ходуном под натиском плеч.
 — Если вы дорожите жизнью, советую вам отойти от двери, — крикнул Гарольд, — иначе я превращу ее в решето!
 Его решительный тон подействовал на атакующих, так как в следующий момент на лестнице послышались удаляющиеся шаги, затем все стихло.
 Секунды превращались в минуты, но ничто не нарушало окружающей тишины. Окна бунгало были задернуты шторами, сквозь которые в комнату пробивались палящие солнечные лучи. Огромная муха наполнила своим жужжанием комнату, кружась по ней в тщетных поисках выхода.
 По лбу Гарольда стекали капли пота. Клейн спокойно сказал:
 — Если вы сдадитесь, у вас появится выход. Но если вы выстрелите хоть один раз, ваша судьба будет окончательно решена. Еще никто из стрелявших в полицию не был помилован.
 Глядя на дверь, Гарольд процедил сквозь зубы:
 — Мой первый выстрел будет предназначен вам, а не полиции.
 Клейн невозмутимо продолжал:
 — Человек, который помог вам бежать, оказал вам медвежью услугу. Он просто затянул веревку на вашей шее.
 — Не надейтесь заговорить меня.
 В этот момент оконное стекло разбилось вдребезги, и на паркет упала граната со слезоточивым газом. Газ со свистом стал наполнять комнату.
 Гарольд сделал шаг к гранате.
 — Если вы попытаетесь выкинуть ее. в вас будут стрелять, — предупредил его Клейн.
 Видя, что Гарольд оставил его слова без внимания, Клейн бросился на него. В тот момент, когда они оба рухнули в едкие пары газа, Клейн услышал автоматную очередь, затем громкий голос крикнул: «Не стреляйте!»
 С мокрым от слез лицом Терри вслепую продолжал свою схватку с Гарольдом, дыхание которого становилось все более тяжелым. Наконец Гарольд обмяк, и Клейн, не способный что-либо увидеть от застилающих его глаза слез, неожиданно услышал голос инспектора Мэллоу, воскликнувшего с неподдельным удивлением:
 — Разрази меня гром, если это не Терри Клейн!




 Глава 16


 Клейн почувствовал прикосновение холодной стали к своим запястьям. Его вывели наружу и усадили на стул. Джим Мэллоу сказал:
 — Мистер Клейн, вас можно встретить всюду, где вы не должны быть!
 — Я пытался убедить Гарольда сдаться.
 — А мы помешали вашим планам…
 — Вот именно.
 — Как жаль! — вздохнул Мэллоу. — А теперь у нас складывается впечатление, что это вы прятали здесь Гарольда. Вы пришли за ним на склад, где он сначала скрывался, а потом вы приехали в мотель, где он еще скрывается… Чутье, правда?
 — Я разыскал его точно так же, как и вы: шевеля мозгами.
 — Вы только подумайте! Ценные мозги! Они сразу направили вас в нужный мотель!
 — Не паясничайте, Мэллоу! — устало сказал Клейн. — Я понял, что он может скрываться только в третьеразрядном мотеле, подальше от города. Если вас не затруднит проверить, вы узнаете, что я останавливался в каждом мотеле, начиная от Сан-Хосе.
 — Если так, то это меняет дело… Но ведь вы могли проделать все это только для вида, Клейн, прекрасно зная, где находится Гарольд на самом деле.
 — Как вам угодно, Мэллоу.
 — Загадочный вы человек, Клейн, по крайней мере для меня, — продолжал Мэллоу. — Не успев вернуться из Китая, вы погрязли в деле, не имеющем к вам никакого отношения. И вы надули меня с китаянкой. Я предложил подвезти ее в Чайнатаун, чтобы по дороге задать ей несколько вопросов. Неожиданно мне пришла в голову мысль проверить, что у нее в свертке. И вы знаете, что я там обнаружил?
 Терри молча слушал.
 — Элегантное дамское манто, шляпу, дорогие туфли и нейлоновые чулки. Забавно, правда, что она вынесла эти вещи из дома холостяка? Но самое забавное во всем этом то, что на всех этикетках стоит имя портного Синтии Рентон.
 — А что говорит по этому поводу китаянка?
 — Я от нее добился не многого. Она утверждает, что получила эту одежду в одной благотворительной организации, только не смогла сказать, в какой именно. А кроме того, в ее сумке мы обнаружили пятьсот долларов и водительские права, выданные на имя Соу Ха. Это напомнило мне о другом деле, случившемся несколько лет назад, которому я обязан знакомством с вами. Там тоже была замешана молодая китаянка, и, если я не ошибаюсь, ее звали Соу Ха. Вы знаете, как нам трудно, для нас ведь все китаянки на одно лицо.
 — Значит, вы ее арестовали? — перебил его Клейн.
 — Нет, не совсем, мы просто задержали ее. Она в некотором роде наш гость, если вы понимаете, что я имею в виду.
 — О, я прекрасно понимаю.
 — Может быть, вы мне объясните, как к ней попала одежда Синтии Рентон?
 — Сейчас я не расположен давать какие бы то ни было объяснения.
 — Вот это действительно очень жаль. Я надеялся, что вам удастся «сконцентрироваться», чтобы дать нам необходимые объяснения. Мне было бы неприятно, Клейн, выдвинуть против вас обвинение в соучастии. Итак, откуда вам известно, что Гарольд скрывался здесь?
 — Если вы принимали участие в розыске, то должны были бы услышать обо мне в разных мотелях. Я потратил на поиски Гарольда больше часа!
 Последовало молчание, и Клейн напрасно пытался угадать по лицу инспектора, какие мысли одолевали его в эти минуты. Неожиданно полицейский сказал почти дружелюбным тоном:
 — Ладно, Клейн, хорошо, расскажите немного о том, как вы вышли на этот мотель.
 Терри поведал ему о своем расследовании в окрестностях склада, о поисках кафе, откуда Гарольд мог бы позвонить, о сведениях, полученных от официантки бара.
 Мэллоу внимательно слушал его не перебивая. Когда Терри закончил, инспектор сказал:
 — Меня тоже заинтересовали супруги Таонон. Сегодня утром, в половине девятого, миссис Таонон позвонила в полицию и спросила, нет ли каких-либо сведений о ее муже. Он не ночевал дома, и она опасается, не стал ли он жертвой несчастного случая. Она сообщила, что накануне вечером, около десяти часов, ему кто-то позвонил, после чего он вышел из дому, сказав, что вернется через полчаса, но его нет до сих пор. А теперь, кажется, и она сама исчезла!
 Мэллоу помолчал, затем продолжил:
 — Вы решили играть в «полицейские и воры», Клейн, и отправились в бакалейную лавку неподалеку от дома Хендрама. Вы должны понять, Клейн, что одно дело — полиция, задающая вопросы частному лицу, в данном случае бакалейщику. У полиции есть средства заставить его молчать. Другое дело — вы. Он может предупредить своего клиента сразу после того, как за вами захлопнется дверь. Вы понимаете, почему вы усложняете нам жизнь, мистер Клейн?
 — Да, я понимаю, — ответил Терри, стараясь казаться смущенным.
 — Итак, в десять тридцать мы уже знали, кто купил все эти запасы консервов, а у вас ушла бы на это целая неделя!
 — И кто же их купил?
 — Думаю, что сейчас я уже могу вам это сказать. Их купила Дафна Таонон.
 Клейн молчал, делая вид, что очень удивлен.
 — Нам известно, — продолжал Мэллоу, — что Рикардо Таонон был хорошим мужем.
 — Почему был? — спросил Клейн, делая ударение на слове «был».
 — Я сказал «был»? — удивился Мэллоу. — Забавно… Подсознание сыграло со мной злую шутку…
 — Вы хотите сказать, что Таонон мертв?
 — Он исчез… и как я вам сказал, он был хорошим мужем. Дела его были довольно запутаны, но он навел в них порядок, с тем чтобы у его жены не возникло финансовых проблем, если с ним что-нибудь случится. Он застраховал свою жизнь на очень крупную сумму.
 — И вы думаете, что с ним что-то случилось?
 — Я не думаю, а задаю вам вопрос. Вам ничего не известно об исчезновении Таонона?
 — Нет, ничего. Как он умер?
 — Я не сказал, что он умер.
 — Но вы дали это понять.
 — Я вам дал понять, что мы очень обеспокоены этим телефонным звонком, после которого Таонон поспешно вышел и не вернулся. Мы опросили его компаньона по компании, некоего Стейси Невиса… Вы знакомы с ним?
 — Да.
 — Невис сказал нам, что он не звонил Таонону, но возможно, что это сделал Глостер.
 — Глостер?
 — Да, потому что Глостер звонил Невису. Невис играл в покер с друзьями и выигрывал, поэтому друзья не хотели его отпускать с выигрышем, это понятно…
 — Да, разумеется, — заметил Клейн, стараясь не выказывать своего интереса.
 — Во время этой партии Невису звонили несколько человек, в том числе Глостер. Он был очень возбужден, так как обнаружил, что на складе кто-то живет. Он просил Невиса срочно приехать на склад, куда должен был также приехать и Таонон, которому Глостер уже успел позвонить.
 — И что сделал Невис?
 — А что ему было делать? Телефон стоял в соседней комнате, но дверь была открыта, и все игроки стали кричать, что, если Невис уйдет до полуночи, он заплатит пятьдесят долларов штрафа. Невис пообещал Глостеру, что приедет, поэтому чувствовал себя в затруднительном положении. Он перезвонил Глостеру и объяснил ему ситуацию. Тот сказал, что подскочит на машине к Невису.
 — И он приехал?
 — Да. Он просигналил, и Невис сразу спустился, чтобы поговорить с ним. После этого Невис вернулся к картам, а Глостер на склад. Это было минут за десять — пятнадцать до звонка Глостера вам. Вероятно, вернувшись на склад, Глостер застал там Рикардо Таонона, поговорил с ним, позвонил вам и вскоре после этого был убит.
 — А кто, по-вашему, убийца? Кто подозреваемый номер один?
 — Вы и Синтия Рентон, — спокойно сказал Мэллоу. — Либо его убил Эдвард Гарольд, когда Глостер попытался позвонить в полицию. Мои коллеги больше склоняются к версии с Гарольдом, я же нахожусь в замешательстве…
 — Надеюсь, у Невиса есть свидетели, которые могли бы подтвердить все то, о чем вы рассказали?
 — Целый стол свидетелей, Клейн. Пятеро, у которых он выиграл!
 — А в котором часу закончилась эта партия?
 — В три часа утра.
 — И Невис до утра выигрывал?
 Мэллоу прыснул.
 — Он продулся до нитки! Нет, Клейн, поистине напрасно вы продолжаете разыгрывать из себя сыщика.
 Разумеется, я отдаю долг вашим талантам, вам только что удалось остановить кровопролитие с Гарольдом… Но я вынужден тем не менее задержать вас.
 — Инспектор, скажите мне, пожалуйста, одну вещь…
 — Что именно?
 — На складе, на бюваре, было четыре четких отпечатка. Кому они принадлежат? Таонону? Гарольду?
 — Нет, это были отпечатки Глостера.
 — Глостера?!
 — Да, отпечатки четырех пальцев его левой руки.
 — Насколько я помню, отпечатки указательного и среднего пальцев были четкими, а мизинца — почти незаметными.
 — Именно так.
 — Можно подумать, что Глостер склонился над столом, опираясь левой рукой таким образом, что давление пришлось на большой, средний и указательный пальцы.
 — Но отпечатка большого пальца не было.
 — Признайте, инспектор, что практически невозможно опереться на средний и указательный пальцы, не опираясь при этом на большой.
 — Я вовсе не сказал, что большой палец не касался бювара, я только сказал, что нет отпечатка большого пальца.
 — Почему два других пальца были испачканы в пыли, а большой нет?
 — Право, не знаю, мистер Клейн. Дедукцию мы оставляем для сыщиков-любителей. А сейчас, мистер Клейн, к моему великому сожалению, я должен вас задержать по подозрению в соучастии. Надеюсь, вы не будете на меня сердиться?
 Терри ничего не ответил. Его лицо оставалось непроницаемым, словно он впал в гипнотический транс.




 Глава 17


 Запах хлорки, которым была наполнена камера, пропитал одежду и руки Клейна.
 Помимо Клейна в камере находился также Эдвард Гарольд. Он первым нарушил молчание.
 — Они не имели права сажать вас сюда. Против вас еще не выдвинуто никакого обвинения.
 — Имели они на это право или нет, но факт остается фактом — я здесь.
 — Вы собираетесь что-нибудь предпринять?
 — Думаю, что да.
 Гарольд сел на один из двух табуретов; он был очень подавлен.
 — Я предпочел бы смерть!
 Клейн оставил реплику без комментария, и Гарольд продолжал:
 — Я решил умереть в схватке с полицией. Я не хочу кончить свои дни, как крыса, дожидаясь, когда меня отведут в газовую камеру.
 — Хорошо, что вы не оказали сопротивления при задержании.
 Гарольд пожал плечами. Клейн продолжал:
 — У вас было бы больше шансов, если бы вы сами сдались в руки полиции. Но и в данном случае Верховный суд может спокойно пересмотреть ваше дело. До сих пор против вас было только то, что вы отрицали тот факт, что снова вернулись к Фарнсворсу. Но это еще само по себе не является доказательством того, что убийство совершили вы. Это лишь означает, что вы солгали.
 Гарольд опустил голову и уставился в пол камеры.
 Наступило долгое молчание, сопровождаемое почти физическим ощущением течения времени. Здесь молчание и бездействие естественны, их можно нарушить разговором или хождением по комнате из угла в угол, но это тщетные попытки, так как через некоторое время они воцаряются снова.
 — Вы знаете, — начал Гарольд, — было время, когда вы почти не существовали для меня, но потом я вас возненавидел.
 Клейн ничего не отвечал, и Гарольд, еще ниже опустив голову, продолжал:
 — Да, я возненавидел вас, потому что вы встали между мной и Синтией. Вы оказали на нее такое сильное влияние, что она так и не смогла забыть вас. Время и расстояние ничего не изменили, вы оба связаны навеки.
 — Иными словами, вы ревнуете, а ревность мешает вам трезво оценить ситуацию.
 — Да, ревную… Вернее, ревновал. У мертвого человека не может быть женщины.
 — Вы еще не умерли.
 — В глазах правосудия почти что.
 — Будет вам!
 Снова воцарилось молчание. Наступила ночь, и на потолке камеры зажглась лампочка, которую вскоре заменит ночник.
 — Я признаю, что действовал наобум и плохо построил свою защиту, — сказал Гарольд. — Самое идиотское — это то, что я солгал своему адвокату. И все это из-за вас.
 — Из-за меня?! — переспросил Клейн, совершенно ошеломленный.
 — Да. Помните статуэтку, которую вы подарили Синтии? Китайца верхом на муле?
 — Ну и?..
 — Синтия рассказала мне о заключенной в ней символике. Я постоянно думал об этом, пока не… Короче, мне казалось, что эта философия способна удовлетворить потребности души. Не знаю, зачем я вам все это рассказываю. Наверное, потому, что вы — последний человек, которого я вижу. Способный понять то, что я пытаюсь выразить… несмотря на то, что я вас ненавижу!
 — У вас нет для этого никаких причин.
 — Увы, есть! Вы преуспели там, где я потерпел фиаско. Я считал, что Синтия любит меня, пока не понял, что она любит только вас.
 — Думаю, что вы ошибаетесь.
 — А я уверен в обратном!
 — Я слишком хорошо знаю Синтию.
 — Ах так? Вы в этом уверены? Сколько лет вы не видели ее?
 — Три года.
 — Вот видите! Вы посеяли семя, и во время вашего отсутствия оно проросло. У меня было время узнать Синтию, и я знаю, что говорю.
 Клейн ничего не ответил, и Гарольд, как бы не замечая этого, продолжал:
 — Хотите верьте, хотите нет, но я очень симпатизировал Фарнсворсу, так как это был необыкновенный человек, умеющий понимать такие вещи, которые ускользают от большинства смертных. В тот день, когда его убили, я был у него. Он был чем-то озабочен. Я видел, что он хотел поделиться со мной своими мыслями, но не решался на это. Я спросил его, в чем дело, может быть, речь идет о деньгах, которые ему доверила Синтия и которые он, возможно, потерял в одной из спекуляций. Он ответил, что дело не в этом, просто он находится в отчаянном положении, почти безвыходном. Больше я ничего не смог от него добиться, но я видел, что он почти на грани и может решиться на самоубийство.
 — И что же вы предприняли? — спросил Клейн.
 — Я сказал ему, что ненадолго отлучусь, и попросил подождать меня. Я помчался к Синтии за статуэткой китайца на муле. Я хотел объяснить ее смысл Горацию, так как эта философия в свое время помогла мне, когда я мучился сомнениями и был близок к отчаянию.
 Гарольд некоторое время молчал, затем тяжело вздохнул и продолжал:
 — Ирония судьбы, — сказал он. — В некотором роде я хотел вернуть жизнь Фарнсворсу, а в результате сам обречен на смерть.
 — Вы еще не на виселице, — заметил Клейн. Гарольд оставил его замечание без ответа.
 — Я не боюсь смерти… Конечно, мне хочется жить, но смерти я не боюсь. В конце концов, как иначе можно узнать, что такое смерть?
 — Изучая жизнь… Но вы остановились на том, что хотели показать статуэтку Фарнсворсу, чтобы примирить его с жизнью. Вам это удалось?
 — Нет, я пришел слишком поздно. Я позвонил в дверь, но никто мне не открыл. Учитывая, в каком душевном состоянии я оставил Горация, я предположил недоброе. Тогда я обошел дом и вышел к черному ходу. Дверь была открыта. Я вошел в квартиру и позвал Фарнсворса. Ответа не было. Я пересек кухню и вошел в его кабинет… где обнаружил его… мертвым. Он сидел в кресле, опустив голову на стол. От его головы стекала на стол струйка крови, а со стола на паркет… В первый момент я решил, что он покончил с собой. Я подбежал к нему, схватил его за плечи, чтобы приподнять, но он выскользнул из моих рук и упал на пол, перевернув вращающееся кресло на одной ножке, на котором только что сидел. Разумеется, я тотчас же подумал о том, что надо позвонить в полицию. Однако прежде чем это сделать, я сам решил найти револьвер, из которого он убил себя, но я его не обнаружил. Тогда я понял, что это означает… и в какую я влип историю. Мне оставалось только скорее бежать оттуда. Я схватил статуэтку и выбежал. Конечно, я поступил глупо, но ведь все было против меня: меня видели соседи, да и мои брюки были перепачканы кровью. Я подумал в тот момент, что и на статуэтке может быть кровь, но, когда я возвращал ее Синтии, я уже ни в чем не отдавал себе отчета.
 — Кто, по-вашему, мог убить Фарнсворса?
 — Не знаю. Если бы я это знал, я бы сказал своему адвокату.
 — У него были враги?
 — Не знаю. Он был славный малый.
 — Когда вы вошли в кухню, вернувшись в квартиру, вы заметили кипящий чайник на электроплите?
 Гарольд на секунду задумался.
 — На суде об этом тоже шла речь, это я помню. Но когда я вошел на кухню, чайник на плите не кипел.
 — Но вы уверены в том, что он стоял на плите?
 — Да. Я знаю, что в духовом шкафу лежали часы, но я их не видел, так как не заглядывал в него. Я просто пересек кухню. Потом я задавал себе вопрос, зачем Фарнсворсу понадобилось кипятить воду? Набирая в чайник воды, он, видимо, намочил часы. Единственное объяснение, которое я нашел: ему понадобился пар, чтобы отклеить марку или распечатать конверт.
 — И что, по вашему мнению, могло быть в этом конверте?
 — Понятия не имею, — сухо ответил Гарольд. Через некоторое время, нарушив молчание, Клейн прямо спросил:
 — А что, собственно, произошло на складе?
 — Почему я вам должен отвечать?
 — Значит, есть причина не делать этого?
 — Да.
 — И что это за причина?
 — Я не могу предать человека, оказавшего мне помощь.
 — Ну и не говорите мне ничего об этом человеке, скажите только, что произошло.
 — Я спрятался на складе, где имел все основания чувствовать себя в безопасности, так как… Короче, меня в этом убедили. И вот неожиданно я слышу шум останавливающегося перед домом автомобиля, а через несколько минут поворот ключа в замке. Я сразу бросился к окну, и в тот момент, когда я выпрыгнул, на складе зажегся свет. Я заглянул в окно и увидел в дверях кабинета Глостера. Мне кажется, он заметил и узнал меня, но я в этом не уверен.
 — Он подошел к телефону?
 — Не знаю. Я сразу отскочил от окна и побежал.
 — В котором часу это было?
 — В начале одиннадцатого… Минут десять одиннадцатого…
 — И вы прямо направились в бистро?
 — Да.
 — Кому вы звонили оттуда?
 — Этого я не могу вам сказать.
 — Потом за вами подъехала машина?
 — Да.
 — Кто это был?
 — Не могу сказать.
 — Полиция уже знает это.
 — Тогда спросите у полиции. Я не могу вам этого сказать.
 — Вы не хотите.
 — Пусть будет так.
 — Глостер принимал участие в организации вашего побега?
 — Не говорите глупостей.
 — А Билл Хендрам?
 — Оставьте Билла в покое, Клейн, он здесь ни при чем!
 — У вас на складе был запас консервов, — продолжал Клейн. — Кто купил их вам? Тот же человек, который предложил вам скрываться на складе?
 — А вы как думаете? — ответил Гарольд вопросом на вопрос.
 — Я толком не знаю… Я пытаюсь…
 — Можете продолжать в том же духе.
 Клейн открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент в коридоре послышались шаги, которые стихли перед дверью. Щелкнул замок, и в дверь просунулась голова охранника.
 — Кто из вас Клейн? — спросил он.
 — Это я! — сказал Терри, сделав шаг вперед.
 — Выходите! — сказал охранник.
 — Я не сомневался в том, что вас выпустят, — сказал Гарольд. — Вам повезло.
 Клейн протянул ему руку.
 — Может быть, меня переводят в другое место, но в любом случае желаю удачи!
 Рука Эдварда Гарольда была влажной.
 — Когда выйдете на Божий свет, Клейн, передайте ему от меня привет.
 Сказав это, Гарольд отвернулся и уставился в какую-то точку на стене.




 Глава 18


 — В чем дело? — спросил Клейн охранника, следуя за ним по длинному коридору.
 — Вы свободны.
 — То есть?
 — Благодарите молодую китаянку и адвоката. Надо отдать справедливость китайцам: когда они берут адвокатов, то выбирают самых лучших. На своем веку я не припомню случая, чтобы у китайцев были плохие адвокаты. Для вас они наняли самого Карла Марселя.
 — Никогда не слышал о нем.
 — Где же вы были последние годы?
 — На Востоке.
 — Тогда понятно… Сюда, пожалуйста.
 Охранник открыл дверь и впустил Клейна в кабинет, где Чу Ки и Соу Ха сидели в обществе высокого человека с серебристыми висками и волевым лицом.
 Чу Ки улыбнулся Клейну, и незнакомец тотчас же встал, чтобы пожать ему руку.
 — Карл Марсель, — представился он. — Я защищал ваши интересы. Я сразу потребовал хабеас корпус, и они предпочли вас выпустить, вместо того чтобы предъявить вам обвинение.
 — А как обстоит дело с Соу Ха?
 — Ее освободили час назад. Скажу прямо, что ваше дело оказалось много серьезнее. Они никак не хотели с вами расставаться.
 Открылась дверь, и в комнату вошел сияющий инспектор Мэллоу.
 Значит, вы покидаете нас, мистер Клейн? Прекрасно, прекрасно… Я очень сожалею, что нам пришлось задержать вас, но у нас не было другого выхода. Теперь над вами взял опеку метр Марсель, и он сумеет позаботиться о вас.
 — Вы задержали мистера Клейна, не предъявив ему никакого формального обвинения, — вмешался адвокат. — Следовательно, вы не имели никакого права сажать его в одну камеру с осужденным.
 — О метр, — развел руками Мэллоу, — вы знаете, что у нас сейчас нет свободных мест, их нет даже в лучших отелях города! Но теперь все утряслось, и мы не задержим надолго вашего клиента в нашем «отеле».
 — Вы просто не имеете на это права без хабеас корпус.
 Несколько минут спустя Карл Марсель прощался со своими клиентами перед роскошным лимузином Чу Ки.
 — А вы не едете с нами? — спросил Клейн адвоката.
 — Нет, я приехал на своей машине. Если я вам понадоблюсь, мистер Клейн, позвоните мне. Вот моя визитная карточка, здесь телефон конторы и домашний. Можете звонить в любое время дня и ночи. Только прошу вас никому не передавать мой частный номер телефона. Я даю его только избранным клиентам.
 — А что касается вашего гонорара, метр? — поинтересовался Терри.
 — Все улажено, — ответил Чу Ки по-китайски. Метр Марсель ответил более определенно:
 — Вы мне ничего не должны. Соу Ха добавила:
 — Отец нанял метра Марселя на год, предвидя дела подобного рода.
 Сидевшая за рулем Соу Ха включила зажигание, и машина тронулась. Влившись в густой поток автомобилей, лимузин взял направление на Сан-Франциско. Терри погрузился в свои мысли, думая о человеке, оставшемся в камере и готовившемся к самому худшему.
 Голос Соу Ха оторвал его от печальных размышлений:
 — Я оказалась недостойна вас, Терри, и не сумела дать отпор этому полисмену.
 — Этот полисмен — стреляный воробей, Соу Ха, его трудно провести. Что он хотел от вас?
 — Я не поняла, когда он что-то заподозрил, возможно, с самого начала. Он повез меня по направлению к Чайнатауну. Я попросила его остановиться в одном месте, и когда я уже собиралась выйти из машины, он неожиданно попросил мой сверток. Я была против, но это только увеличило бы его подозрения, поэтому я с притворной легкостью отдала его ему, сказав, что он может его ощупать. «Здесь грязное белье. Я стирать белье». Но он не поверил мне на слово и стал его разворачивать.
 — Вы были очень напуганы?
 — Нет. Только они не разрешили мне говорить по-китайски по телефону.
 — Они все же разрешили вам позвонить отцу?
 — Я думаю, что они бы разрешили, но я не осмелилась говорить по-английски в их присутствии из-за художницы. Полисмен сообразил, что она вышла с моим отцом.
 — Как же ваш отец узнал, где вы находитесь?
 — Когда он увидел, что я не вернулась, он связался со своим адвокатом.
 Чу Ки сидел неподвижно, сложив руки на груди и глядя прямо перед собой. Его лицо светилось доброй улыбкой, но было непонятно, доходил ли до него смысл разговора.
 — А где сейчас Синтия Рентон? — спросил Клейн.
 — Она в безопасности, и мы предупредили также ее сестру.
 Клейн удобно откинулся на сиденье автомобиля, и Чу Ки сказал спокойно, словно обращал их внимание на мелькавший за окнами пейзаж:
 — За нами следует машина.
 — Неужели вы думаете, что я этого не заметила? — живо спросила Соу Ха.
 Чу Ки сказал по-китайски:
 — Тщеславие — это водопад, стремящийся возвыситься над течением, питающим его.
 Соу Ха смущенно извинилась:
 — Простите меня, отец. Слова сами слетели с моего языка. Я только хотела, чтобы вы не считали меня недостойной вас.
 Видя, что Соу Ха направляется прямо в Чайнатаун, не пытаясь сбить со следа «хвост», Клейн спросил:
 — Вы не хотите уйти от преследователей?
 — Если бы я попыталась это сделать, они бы решили, что нам есть что скрывать, мы же продемонстрируем нашу невиновность, — ответила девушка смеясь.
 — Но нам не следует приводить их в то место, где скрывается Синтия.
 — Само собой разумеется, — сказала Соу Ха с оттенком легкого раздражения. — Я признаю, что сделала сегодня много промахов, но немного здравомыслия у меня все же осталось.
 Чу Ки поднял брови, но затем снова погрузился в спокойное созерцание улицы.
 — Мы поедем к жене Рикардо Таонона, — объяснила Соу Ха, стараясь сгладить впечатление, произведенное ее репликой.
 — Вам известно, где она находится? — удивился Клейн. — Полиции так и не удалось ее найти.
 — Она совершила ошибку, приехав в Чайнатаун, — заметила Соу Ха.
 — Почему это была ошибка?
 — Потому что моему отцу известно все, что происходит в Чайнатауне, — с гордостью сказала девушка.
 — Даже истина должна быть скромной, — обронил Чу Ки.
 — И что же привело ее в Чайнатаун? — продолжал расспрашивать Терри.
 — Она скрывается здесь.
 — От полиции?
 — От полиции и прочих лиц.
 — Каких прочих?
 — Это мы и должны выяснить.
 Они ехали по Чайнатауну. Через некоторое время Соу Ха повернула направо и остановила машину.
 Преследующая их машина остановилась в начале улицы, и из нее вышли двое мужчин, всем своим видом напоминающее безобидных и любознательных туристов.
 Соу Ха не удостоила их вниманием и проследовала в маленькую китайскую лавчонку.
 При ее появлении сидевший за прилавком человек поднял глаза, затем снова уставился в книгу, в которой чертил китайские иероглифы при помощи кисточки из верблюжьей шерсти, зажатой перпендикулярно между большим и указательным пальцами.
 В глубине лавки находилась дверь в виде арки, зашторенная выгоревшим зеленым занавесом. Соу Ха раздвинула шторы и в сопровождении отца и Клейна прошла в комнату, где играли в домино около дюжины китайцев, не проявивших к ним ни малейшего интереса. Они прошли через комнату в узкий коридор, выходивший в другую комнату, напоминающую кладовую, с той лишь разницей, что в ней не было ни пыли, ни паутины.
 Соу Ха нажала на скрытую пружину, и деревянное панно сдвинулось в сторону. Когда трое посетителей прошли в образовавшееся отверстие, панно закрылось за ними. Они оказались в полной темноте. Неожиданно в руке Соу Ха появился маленький электрический фонарик, которым она осветила ступеньки ведущей вниз лестницы. Клейн догадался, что это был подземный ход. Они прошли еще около ста метров, поднялись по ступеням и уткнулись в толстую стену. Соу Ха живо отыскала в ней потайную дверь. Они снова оказались в узком коридоре, выведшем их к магазинчику, где продавались китайские лечебные травы.
 Войдя в лавку, Соу Ха вопросительно посмотрела на своего отца. Чу Ки пересек лавку и открыл дверь, ведущую в еще один коридор.
 — В конце этого коридора, — сказал он по-китайски, — находится отель с вывеской «Зеленый Дракон». Там сдают комнаты людям, не желающим записывать в регистрационную книгу свои настоящие имена. Женщина, которую вы ищете, снимает комнату двадцать три. Я покажу вам…
 В холле отеля служащий просматривал колонки китайского календаря. Он приветствовал Чу Ки едва уловимым кивком головы и снова погрузился в чтение.
 По коридору навстречу им шла вульгарно одетая женщина, из одной комнаты доносился раскатистый мужской хохот, но Чу Ки не обращал на это никакого внимания. Дойдя до конца коридора, он остановился перед дверью и постучал. Ответа не было.
 Чу Ки снова постучал, затем повернул ручку двери. Дверь была заперта.
 — Что вы хотите? — донесся из глубины комнаты женский голос.
 Чу Ки сделал знак дочери, и она вежлив» ответила:
 — Мне бы хотелось с вами поговорить.
 С трудом ворочая языком, женщина грубо выкрикнула:
 — Я накачалась и ни с кем не желаю говорить. Убирайтесь!
 — Я по поводу регистрационной книги, — настаивала Соу Ха, подчеркивая китайский акцент. — Я не могу разобрать имя, оно написано нечетко, и у нас могут возникнуть проблемы с полицией.
 — Браун, понятно?
 — Но вы должны написать имя собственной рукой, иначе у нас будут неприятности.
 — У вас журнал с собой?
 — Да.
 За дверью послышались шаги, затем щелкнул замок и дверь приоткрылась. Клейн тотчас просунул в образовавшуюся щель ногу.
 — В чем дело? Что это значит? — спросила женщина.
 Клейн отодвинул ее в сторону и вошел в комнату в сопровождении Чу Ки и Соу Ха.
 Посередине комнаты стояла женщина, босая, в одной комбинации. Ее белокурые волосы были растрепаны, к нижней губе прилипла сигарета.
 На комоде перед мутным зеркалом стояла наполовину опорожненная бутылка джина, на полу, возле комода, — еще одна пустая бутылка.
 — Видите ли, — объяснила женщина, — время от времени мне нравится побыть наедине с джином, но это не устраивает моего мужа… Но я уплатила за номер… Когда я прикончу эту бутыль и хорошо посплю, я вернусь к посуде и глажке… Так что вам нужно?
 Клейн обратил внимание на то, что запах джина был свежим. Обычно закоренелые пьяницы пахнут иначе.
 — Весьма сожалею, миссис Таонон, — сказал он, — но вы напрасно разыгрываете перед нами эту комедию.
 Во взгляде блондинки вспыхнула тревога. — Не стоит изображать из себя пьянчужку, давайте лучше перейдем сразу к серьезным вещам.
 Она смерила Клейна недоверчивым взглядом, затем перевела хитрый и оценивающий взгляд на Чу Ки и Соу Ха.
 Внезапно она повернулась, подошла к стенному шкафу, достала из него свое платье, надела его, открыла ящик комода, взяла чулки и туфли из крокодиловой кожи. Несколько взмахов щеткой по волосам окончательно превратили жалкую пьянчужку в элегантную и опасную женщину.
 — Садитесь, пожалуйста, — предложила она. — Единственное, что я гарантирую, — это то, что здесь нет клопов, а в остальном… Джентльмены на кровать, а леди в кресло… Стул поломан… Так что вы хотели?
 — От кого вы скрываетесь?
 — Может быть, от людей, задающих много вопросов.
 — Почему вы от них скрываетесь?
 — Потому что я устала отвечать на их вопросы.
 — Какие это вопросы?
 — Например, ваши. Вы даже не представились и не объяснили мне, по какому праву позволяете себе допрашивать меня.
 Несмотря на вызывающий тон, она была внутренне спокойна и уверена в себе.
 — Меня зовут Терри Клейн, и я знаю вашего мужа.
 — Так это вы Терри Клейн?
 — Да.
 — А кто эти люди?
 — Мои друзья.
 — А почему я должна отвечать на ваши вопросы?
 — Потому что я вам их задаю и потому что у вас нет выбора. Если вы откажетесь отвечать мне, я буду вынужден пригласить сюда инспектора Мэллоу, и вам придется отвечать на его вопросы.
 Объяснение оказалось убедительным.
 — Хорошо… Я вас слушаю.
 — Итак, почему вы скрываетесь?
 — Потому что боюсь.
 — Чего?
 — Много чего.
 — А кого?
 — Может быть, моего мужа.
 — Чем же вы вызвали его гнев, что теперь боитесь его?
 — Ничем.
 — Где он сейчас?
 — Вам лучше знать.
 — Где вы были прошлой ночью?
 — Я искала одного человека.
 — Кого? Мужа?
 — Пусть будет так…
 — И где вы его искали?
 — О, там и сям…
 Клейн вздохнул.
 — Так мы далеко не уйдем. Придется сдать вас полиции.
 Во взгляде женщины снова появилась тревога.
 — Скажите мне конкретно, что вы хотите узнать, и я вам отвечу.
 — Вы знаете Эдварда Гарольда?
 Она секунду колебалась, прежде чем ответить:
 — Да, знаю.
 — Вчера вечером вы ездили за ним. Вас отправил туда муж?
 — Почему вы решили, что вчера вечером я ездила за ним?
 — Вас видела хозяйка бара.
 — Занятно!
 — Вы скрываетесь от мужа или от полиции?
 Она посмотрела Клейну прямо в глаза.
 — Хорошо. Если вы хотите все знать, то вот факты. Эдвард Гарольд мне безразличен, но он друг моего мужа. Мы были очень огорчены его арестом, и я лично очень обрадовалась, когда он бежал. — Миссис Таонон пожала плечами и продолжала: — Но в другом вопросе мы с мужем не очень… Речь идет о компаньоне мужа… он влюблен в меня и хочет объясниться с Рикардо… Что касается меня, то я здесь совершенно ни при чем, я не давала ему никакого повода. Рикардо бывает временами страшно ревнив, и я не знаю, что он мог сделать. Я знаю только, что он исчез. Я тоже решила исчезнуть на время и подождать развития событий. Я боюсь…
 — Кто этот компаньон? Невис?
 — Что за мысль!
 — Значит, Глостер?
 — Нетрудно догадаться.
 — Ваш муж, — продолжал Клейн, — застраховал свою жизнь на очень крупную сумму. В случае его смерти вы получаете по страховке. Так вот, он умер.
 При этих словах миссис Таонон съежилась:
 — Рикардо мертв?
 — Вы этого не знали?
 — Если вы это знаете, то вы должны в таком случае знать, почему мы скрывались.
 — У вас был один мотив?
 — Да. Он мне позвонил и сказал, чтобы я исчезла.
 — Потому что он убил Глостера?
 Она ответила вопросом на его вопрос:
 — Вы уверены, что Рикардо мертв?
 — Мне дал это понять инспектор Мэллоу, но я не знаю никаких подробностей.
 — Когда он умер?
 — Не знаю.
 Она несколько минут молча смотрела на Терри, затем неожиданно сказала:
 — Это меняет дело. Идемте отсюда.
 — Куда?
 — Домой.
 — Вас не очень удручает известие о смерти мужа, — заметил Клейн.
 — Мне показалось, что вы умный человек, — сказала она пренебрежительным тоном. — Вам хорошо известно, что слезы еще никого не оживили. Как раз рыдающие и вопящие женщины чаще всего и разыгрывают комедию. Я знаю, что я чувствую, а это главное.
 — В глазах полиции смерть вашего мужа была вам выгодна.
 — Вы хотите сказать, что я его убила? Клейн выдержал ее взгляд.
 — Они не исключают эту возможность.
 Миссис Таонон достала из шкафа шляпу, надела ее, стоя перед мутным зеркалом, и сказала:
 — Идемте.
 — Прежде чем… — начал Клейн. Но она перебила его:
 — Едем в полицию и покончим с этим! Надеюсь, вы не блефуете, мистер Клейн?
 Чу Ки молча открыл дверь, и Клейн отошел в сторону, чтобы пропустить миссис Таонон.
 Она решительным шагом направилась в другой конец коридора. Она больше ничем не напоминала опустившуюся женщину, в одиночестве напивающуюся в номере сомнительного китайского отеля. Теперь это была уверенная в себе элегантная женщина, не нуждающаяся в советах других, чтобы решить проблему существования.
 — Я считаю, что лучше сначала позвонить и предупредить инспектора Мэллоу, — сказал Клейн.
 — Звоните хоть черту! — бросила миссис Таонон. — Что касается меня, я еду домой. Однако если вы не позвоните в полицию, то мне придется это сделать самой.




 Глава 19


 Восьмикомнатная квартира, которую занимала чета Таонон, была украшена многочисленными статуэтками из нефрита и слоновой кости, некоторые из них составили бы гордость любого музея.
 В привычной обстановке самоуверенность Дафны Таонон приобрела оттенок снисходительности, что произвело некоторое впечатление даже на ко всему привыкшего инспектора Мэллоу.
 Миссис Таонон сказала, обращаясь к полицейскому:
 — Мистер Клейн сообщил мне, что вы разыскивали меня, чтобы допросить.
 — Так точно.
 — Он сам пришел ко мне в сопровождении одного китайца и, как мне показалось, его дочери, чтобы задать мне несколько вопросов.
 — Любопытно, — заметил Мэллоу. — Как он узнал, где вы находитесь?
 — Не знаю.
 Мэллоу вопросительно посмотрел на Клейна.
 — Простая дедукция, — ответил тот.
 — Очень, очень интересно, — сказал Мэллоу. — Мы еще вернемся к этому, но сейчас меня больше интересует миссис Таонон. Скажите, мадам, мистер Клейн случайно не обмолвился вам, по какому поводу мне бы хотелось вас допросить?
 — Да. В связи со смертью моего мужа.
 — Любопытно… весьма… А откуда мистеру Клейну известно о смерти вашего мужа?
 — Не знаю. Из его слов я поняла, что моего мужа убили.
 — Ах так. Дедуктивные рассуждения завели мистера Клейна дальше, чем я мог бы предположить. Видите ли, мадам, мистер Клейн сам оказался в числе подозреваемых… и совсем недавно мы позволили ему вернуться к его занятиям. Мы думали, что он нам все сказал, но мы ошиблись. Оказывается, ему было известно, что ваш муж убит… и где найти вас, чтобы сообщить вам эту новость.
 — Но это правда?
 — Что именно?
 — Что мой муж убит?
 — Не знаю, что и сказать, мадам. Когда вы его видели в последний раз?
 — Сегодня ночью.
 — Вы могли бы указать время?
 — Около десяти часов. В это время ему позвонили.
 — И вы знаете кто?
 — Нет.
 — Что последовало за этим?
 — После телефонного разговора мой муж казался очень возбужденным и одновременно встревоженным. Он натянул брюки, надел шляпу и вышел.
 — И не вернулся?
 — Насколько мне известно, нет.
 — Но вы ведь тоже выходили ночью?
 — Да…
 — Где вы были?
 — Вскоре после ухода мужа мне позвонил один из его друзей. Ему необходимо было встретиться с Рикардо, и он попросил меня отвезти его в то место, где, как я полагала, находился мой муж. Вот почему я выходила ночью из дома.
 — Ваш муж действительно был в предполагаемом вами месте?
 — Нет.
 — Кто этот друг вашего мужа?
 — Я предпочитаю не отвечать на этот вопрос.
 — Может быть, это был ваш друг, а не его?
 — Я вам уже сказала, что это был друг моего мужа. Я его, разумеется, тоже знала.
 — Сколько времени вы отсутствовали?
 — Расставшись с другом, я не сразу вернулась домой. У меня были еще кое-какие дела.
 — А именно?
 Вместо ответа миссис Таонон отрицательно покачала головой.
 — В котором часу вы вернулись?
 — Около восьми часов утра.
 — Вы оставили машину в гараже и почти сразу же снова уехали?
 — Да. — Куда?
 — Туда, где этот господин нашел меня, — сказала Дафна, сделав жест в сторону Клейна.
 — То есть? — спросил Мэллоу.
 — В китайский третьеразрядный отель, где я зарегистрировалась под именем Браун, пытаясь выдать себя за одну из тех женщин, которые посещают подобные заведения.
 — Зачем?
 — Потому что я боялась.
 — Чего?
 — Я не могу этого сказать.
 — Вы ведь не боялись перед этим вернуться домой и обнаружить, что вашего мужа нет дома?
 — Э-э… нет!
 — Что же вас напугало впоследствии, миссис Таонон?
 — Это мое личное дело.
 — Почему же вы вернулись сразу после того, как мистер Клейн сообщил вам о смерти мужа?
 — Вы можете представить вещи и таким образом, как угодно…
 В этот момент раздался телефонный звонок, и миссис Таонон подошла к аппарату.
 — Это вас, инспектор, — обратилась она к Мэллоу. Полицейский наигранно вздохнул и взял протянутую ему трубку.
 — Алло? Инспектор Мэллоу слушает… — С минуту он молча слушал, затем спросил: — Где вы? — Выслушав ответ, он сказал: — Хорошо, я буду здесь. Можете привозить его. До скорого. — Повесив трубку, Мэллоу вернулся на середину комнаты со словами: — Как вам кажется, миссис Таонон, каким образом Клейн сумел разыскать вас?
 — Понятия не имею. Я его даже не знала. Если память мне не изменяет, мы с ним никогда раньше не встречались.
 — Ох уж этот Клейн со своими китайцами! — воскликнул Мэллоу, покачивая головой. Сделав короткую паузу он добавил: — Мне звонили из главной конторы. Они нашли вашего мужа.
 — Его труп?
 — Я сказал: вашего мужа. Он тоже скрывался.
 — Где же?
 — В Сан-Хосе, в одном мотеле. Мы разыскивали Эдварда Гарольда по всем мотелям. Мы полагали, что его отвез туда ваш муж, и поэтому дали всем описание его внешности. Но Гарольда в мотель привез другой человек.
 — Вот как? — удивилась Дафна. — И вы говорите, что мой муж жив?
 — Живее трудно представить.
 — Куда вы клоните? — спросила она, неожиданно повернувшись к Клейну.
 Клейн не проронил ни слова.
 — Нет, — невозмутимо продолжал инспектор Мэллоу, — ваш муж не отвозил Гарольда в мотель, его отвезли туда вы.
 Она снова повернулась к полицейскому, но теперь походила больше на загнанного зверя, решившего защищаться до конца.
 — Теперь скажите мне, — продолжал Мэллоу, — почему вы укрывали Гарольда и почему ваш муж тоже отправился в направлении Сан-Хосе, опередив вас минут на тридцать — сорок? Может быть, вы задержались для того, чтобы убить Глостера?
 — Что за вздор!
 — Вы не знаете случайно, как попали на склад, где скрывался Гарольд, все эти консервные припасы?
 — Не знаю.
 Мэллоу поморщился.
 — А вот ваш бакалейщик это прекрасно знает… если, конечно, ему верить.
 Лицо миссис Таонон вспыхнуло и залилось краской, а затем вдруг побледнело. Она открыла рот, но ничего не смогла произнести.
 — Таким образом, — монотонно продолжал инспектор Мэллоу, — если вы нам не представите убедительных объяснений, нам придется арестовать вас и предъявить вам обвинение в убийстве, миссис Таонон.
 — Прекрасно, — сказала Дафна, широко улыбаясь, — можете выдвинуть против меня обвинение в убийстве… и мы посмотрим, что из этого выйдет!




 Глава 20


 Двое полисменов ввели Рикардо Таонона. Он на мгновение застыл в дверях, пытаясь оценить ситуацию. Было очевидно, что он не ожидал застать у себя в доме полицию, допрашивающую его жену, а тем более Терри Клейна, Чу Ки и Соу Ха, которые только что подъехали по просьбе Мэллоу.
 Поджарый, смуглый, с выдающимися скулами и немного раскосыми глазами, Таонон отреагировал на все происходящее чисто по-японски, а именно широкой улыбкой. Ходили слухи, что его мать-японка познакомилась с его отцом, пленительным итальянцем, в Шанхае, на улице Дикой Курицы.
 Дафна Таонон сразу задала тон.
 — Дорогой! воскликнула она, устремляясь к мужу.
 Таонон сжал ее в объятиях. Дафна что-то быстро шепнула ему на ухо и, отстранившись от мужа, сказала:
 — Знал бы ты, дорогой, что они мне тут наговорили! Что ты умер! А Клейн даже утверждал, что это я убила тебя, чтобы получить по страховке!
 Глаза Таонона вспыхнули гневом, но в следующую секунду он запрокинул голову и расхохотался.
 Вот так история! Клейна скоро окончательно погубит его удивительная способность к «концентрации».
 — Мистер Таонон, — обратился к нему Мэллоу, — мне необходимо допросить вас. Присядьте, пожалуйста, и расскажите мне, где вы были.
 — Я совершал небольшое путешествие…
 — …за пределы Сан-Хосе, где вы схоронились в одном мотеле под вымышленным именем.
 — Я сейчас все объясню. Видите ли, я подвержен нервной депрессии. Когда на меня это находит, я удаляюсь от людей. Чтобы никого не видеть и не думать о делах.
 — Короче, на вас это нашло после звонка Глостера, не так ли?
 — Не вижу связи, — с достоинством ответил Таонон. — С тем же успехом вы можете сказать: после того, как вы открыли дверь в ванную комнату…
 — Но вы ведь разговаривали с Глостером?
 Таонон молчал.
 — Отвечайте искренно, Таонон, нам ведь и так все известно.
 — Да, звонил Глостер.
 — И он сказал вам, что находится на складе?
 — Да.
 — И вы поехали туда, чтобы встретиться с ним?
 — Да.
 — В котором часу?
 — Точно не помню, но, по-моему, я приехал туда около половины одиннадцатого.
 — И Глостер был там?
 — Да.
 — Вы беседовали с ним? — Недолго.
 — Почему же?
 — Потому что нам не о чем было особенно говорить.
 — Зачем Глостер вызвал вас туда?
 — Он отправился на склад по каким-то своим делам и обнаружил, что там кто-то живет. Когда он вошел, какой-то мужчина выпрыгнул в окно, и Глостер решил, что это был Эдвард Гарольд. Он позвонил Невису, но того не было дома, тогда он позвонил мне. Я предложил позвонить в полицию, но он ответил, что сделает это после того, как поговорит с Невисом.
 — А дальше?
 — Я дал ему телефон, по которому он мог связаться с Невисом.
 — Что было потом?
 — После этого я уехал, сказав ему, что пусть он поступает как знает, а я умываю руки. Мои нервы были взвинчены, и я заехал в бар, чтобы снять напряжение глотком бренди. Выйдя из бара, я сел в машину и долго ехал наугад, пока не заметил вывеску мотеля, предлагающую свободные бунгало.
 — Понятно, — сухо сказал Мэллоу. — Вы ехали наугад и случайно остановились у этого мотеля, сняли бунгало под чужим именем… Совсем как Эдвард Гарольд в пяти километрах от вас. И вы, разумеется, не знали, что его привезла туда ваша дражайшая супруга?
 — Что за небылицы?
 — Бакалейщик показал, что запасы продовольствия для Эдварда Гарольда были куплены миссис Таонон.
 — Неужели? — воскликнул Таонон, повернувшись к жене.
 И прежде чем кто-нибудь смог воспрепятствовать ему, он с размаху ударил ее в подбородок.
 Инспектор Мэллоу на секунду растерялся. Дафна рухнула на пол, полицейский схватил Таонона за рукав сорочки и начал его трясти. Затем он ударил Таонона по лицу.
 — Ну, давайте! Окажите мне сопротивление! Пните меня ногой! Дайте мне повод расквасить вашу рожу! — ревел он.
 Таонон нервно рассмеялся, держась рукой за покрасневшую щеку.
 — Нашли простачка!
 Мэллоу повернулся к двум полисменам, сопровождавшим Таонона:
 — Отвезите их всех в контору! Я скоро буду.
 — Вы снова арестовываете меня? — спросил Клейн.
 — Упаси Господи! Как можно упрятать за решетку такую гончую! Без вас я останусь без дичи. Как вы узнали, где находится миссис Таонон?
 — Простая дедукция.
 — Ну что же, продолжайте в том же духе! — иронично сказал Мэллоу. — Я не удивлюсь, если в ближайшее время вы нападете на след Синтии Рентон. У меня есть предчувствие, что вы выведете нас на нее, как только мы ослабим веревку на вашей шее. Давайте, мистер Клейн, алле!
 Терри с улыбкой поклонился:
 — До свидания, инспектор.
 — До свидания, мистер Клейн. И постарайтесь немного вздремнуть… Что касается вас, моя прекрасная леди, — продолжал Мэллоу, обращаясь к Соу Ха, — не мойте больше полов в чужих квартирах.
 — Хорошо, — быстро согласилась Соу Ха.
 — Однако если вам действительно нравится работать горничной, то я могу вам посодействовать, — добавил Мэллоу с лукавой улыбкой.
 — Спасибо, инспектор. Я буду иметь это в виду, — ответила китаянка.




 Глава 21


 — О Филин! — воскликнула Синтия Рентон, устремляясь навстречу Терри Клейну. — Как я рада тебя видеть! Рассказывай скорее, что произошло…
 — Много всего, — ответил Клейн. — Сначала исчезли Рикардо и Дафна Таонон, потом их нашли. Я был в тюрьме и видел Эдварда Гарольда.
 — Как он, Филин? Как он там?
 — Он подавлен. Ко мне не испытывает никакой симпатии. Если бы Чу Ки не вмешался, я бы еще…
 Клейн оборвал фразу, так как в этот момент заметил, что Чу Ки и Соу Ха незаметно удалились.
 — Они, наверное, решили, что мы хотим остаться вдвоем, — сказал он.
 — А разве это не так? — спросила Синтия.
 — Не сейчас, Синтия. У меня еще много дел, и довольно рискованных.
 — Я с тобой, Терри.
 — Мне будет приятнее, если ты останешься здесь.
 Синтия рассмеялась:
 — Ты плохо меня знаешь! Из-за меня ты влип в эту историю, и теперь я помогу тебе выпутаться из нее. Если потребуется, я отправлюсь в полицию и отвечу за все свои поступки. Я обратилась к тебе за помощью, но я не хочу злоупотреблять… Филин, позволь мне поехать с тобой! — Синтия умоляюще смотрела на Терри.
 — Ладно, — сказал он наконец. — Гарольду будет приятнее, если ты объяснишь ему все вместо меня.
 — Не смеши меня, Филин. Эд Гарольд всегда восхищался тобой. Я ему столько о тебе рассказывала…
 — Что он возненавидел меня, — закончил Терри. Девушка наморщила носик.
 — У него это пройдет! Когда мы едем, Филин?
 — Сейчас.
 — А куда?
 — На склад КИПИ, если только он не охраняется полицией и мы сможем проникнуть туда.
 — И что мы там будем делать?
 — Мы попытаемся понять, почему на бюваре были обнаружены отпечатки пальцев Джорджа Глостера, и тогда мы сможем поставить точку в этой истории.
 — А ты знаешь, как выйти отсюда? Мы шли по бесконечным коридорам, туннелям, лестницам…
 Вышитое Сияние! позвал Клейн, повысив голос.
 Почти в ту же секунду Соу Ха раздвинула шелковую портьеру ярко-красного цвета. На ней было китайское платье, и Клейн непроизвольно обратился к ней по-китайски:
 — Вышитое Сияние, я отправляюсь с миссией, которая может представлять некоторую опасность. Художница решила во что бы то ни стало сопровождать меня, так как бездействие тяготит ее. С одной стороны, это опрометчивый шаг, но, с другой стороны, поскольку я решил окончательно пролить свет на убийство, совершенное на складе, будет лучше, чтобы человек, которого она любит, считал, что обязан ей своей реабилитацией.
 — Человек, которого она любит? — переспросила Соу Ха, в то время как ее лицо оставалось непроницаемым.
 — Да.
 — Но человек, которого она любит, находится сейчас рядом с ней.
 Клейн покраснел.
 — Не говорите глупостей, Соу Ха. Она выйдет замуж за Эдварда Гарольда.
 — Вы хотите выйти отсюда незаметно? — спросила Соу Ха, чтобы переменить тему.
 — Да.
 — Идемте, я провожу вас.
 Соу Ха проводила их до двери из тикового дерева, обитой железом, покрытым сверху буковым деревом и лаком. Положив руку на защелку, она подняла к Терри бесстрастное лицо.
 — Я хочу вам напомнить, что в доме моего отца вы и ваши друзья всегда найдут надежное убежище. Мы всегда будем рады сделать для вас все, что будет в наших силах.
 — Дорогая Соу Ха! Я не знаю, как расплатиться с вами за то, что вы уже сделали для нас!
 Девушка слегка покраснела.
 — Никогда не говорите китайцу, что вы хотите расплатиться с ним, — сказала она и нажала на кнопку.
 В мрачном коридоре, в котором они оказались, выйдя через красивую дверь, неподвижно стоял китаец.
 — Проводите этих людей на улицу, — сказала ему Соу Ха, — и постарайтесь сделать так, чтобы их никто не заметил.
 Мужчина низко поклонился, и Клейн обернулся, чтобы пожать протянутую ему руку.
 — До свидания, Вышитое Сияние, и…
 Но он не закончил фразу, так как дверь захлопнулась перед его носом.




 Глава 22


 Стоя в сумерках у входа на склад КИПИ, Терри Клейн и Синтия Рентон следили за удаляющимся лимузином Чу Ки, на котором они приехали.
 — Филин, — прошептала Синтия, — мне страшно.
 — Ты хочешь уйти?
 — Конечно нет, даже за миллион долларов! Мне просто нравится щекотать себе нервы. Пошли!
 Дверь оказалась запертой на ключ, и они обогнули здание. Чтобы выйти к окну, через которое бежал Эдвард Гарольд. Фрамуга была приоткрыта на два или три сантиметра.
 — Какая удача! — шепнула Синтия.
 — Мне это кажется подозрительным, — сказал Терри. — Как бы здесь не оказалось засады. Я приподниму фрамугу, а ты, если услышишь какой-нибудь шорох поблизости, сразу же беги.
 Клейн натянул перчатки, чтобы не оставлять отпечатков, и поднял фрамугу. Вокруг все казалось спокойным.
 — Подожди здесь, Синтия, я сейчас…
 — Нет, Филин, я с тобой.
 Когда они оба проникли в помещение склада, Синтия спросила:
 — Что ты собираешься делать?
 — Я хочу отыскать документ, обнаруженный Глостером перед смертью.
 — Откуда тебе известно, что он что-то обнаружил?
 — Это всего лишь мое предположение, но вполне обоснованное. Глостер пришел сюда по делу. Кроме того, увидев здесь Гарольда, он мог проверить наличие некоторых бумаг. Его руки были испачканы пылью. Он что-то нашел и положил бумагу на стол. На бюваре были обнаружены отпечатки четырех пальцев его левой руки, словно он опирался на нее. Не было только отпечатка большого пальца. Мэллоу объясняет это тем, что большой палец не был испачкан пылью.
 — Но ты думаешь иначе?
 — Да. Я думаю, что Глостер нашел какую-то бумагу, свернутую в рулон, в пыльном месте. Он развернул рулон на столе, положив большой палец на край документа, и четыре других пальца на бювар. А теперь, пользуясь женской интуицией, подскажи мне, где больше всего собирается пыли?
 — Мне кажется, на верхней балке. Там ее не часто вытирают.
 Клейн подставил стул и, вытянувшись во весь рост, стал исследовать поверхность балки. Она действительно оказалась очень пыльной. На балке у третьей стены Терри нащупал бумажный рулон.
 — Кажется, это то, что нам нужно, Синтия! — воскликнул он.
 Через несколько секунд Клейн держал в испачканных руках бумажный рулон, перехваченный скотчем. Он отклеил скотч и развернул бумажные листы, исписанные аккуратным почерком.
 — Это почерк Фарнсворса! — воскликнула Синтия, склонив голову над документом. — И дата… Смотри, Филин, это тот день, когда его убили!
 Клейн кивнул и быстро пробежал текст глазами:
 «Мне не хочется больше жить, и, закончив эту исповедь, я окончательно смогу поставить точку.
 Синтия Рентон доверила мне свои деньги, которые я вложил в золотой прииск в Багио, на Филиппинах. Предварительно я навел о нем точные справки. И он показался мне многообещающим. Одновременно я вложил большую часть своего капитала в Восточную Компанию по импорту предметов искусства, в которой я был полноправным компаньоном вместе с Рикардо Таононом и Стейси Невисом. Мы пошли на рискованные операции и потеряли очень крупную сумму. Золотой прииск на Филиппинах оправдал мои ожидания, и я смог с большой выгодой перепродать свои акции. Рикардо Таонон сказал мне тогда, что никому не известно, что я вложил сюда чужие деньги, потому что вклад был сделан от моего имени. Я должен был передать часть этих денег компании, чтобы помочь ей выйти из затруднительного положения. Это было бы в некотором роде займом денег Синтии Рентон КИПИ.
 Рикардо Таонону удалось меня убедить, и я подписал бумаги, согласно которым КИПИ становилась инвестором в золотодобывающее предприятие. Не знаю, почему я пошел на это: либо Таонон загипнотизировал меня, либо я лишился рассудка… Как бы то ни было, благодаря этой сделке, потеря ста тысяч долларов превратилась в прибыль в размере полмиллиона долларов.
 Когда я напомнил Таонону о займе денег мисс Рентон, он мне ответил, что я подписал бумаги, согласно которым я вложил в добычу золота на счет компании собственный капитал.
 Я оказался загнанным в угол. Разумеется, Синтия Рентон получила бы назад доверенный мне капитал, но она лишилась бы большой прибыли, на которую имела право. Чтобы возместить эти потери, я сделал новую попытку и поместил пять тысяч долларов в нефтяное месторождение, казавшееся еще более многообещающим, чем золотоносная жила. Увы, я обманулся в своих ожиданиях. Сейчас Синтия Рентон потребовала от меня отчета, и у меня складывается впечатление, что ее жених Эдвард Гарольд, который только что был у меня, заподозрил что-то неладное.
 Чтобы искупить свою вину, мне остается только одно: честно во всем признаться. Синтия Рентон является законной владелицей всех моих акций в КИПИ, и мне остается только надеяться на ее прощение.
 Хочу добавить, что, в отличие от Таонона, мне не в чем упрекнуть других моих компаньонов. Моя жизнь застрахована на довольно крупную сумму, и поскольку у меня нет семьи, то я завещаю всю сумму этой страховки и все мое имущество Джорджу Глостеру, Стейси Невису и Рикардо Таонону как компаньонам Компании по импорту предметов искусства.
 Гораций Фарнсворс».
 — Он покончил с собой! — прошептала Синтия.
 — После того что мне рассказал Гарольд, я был почти уверен в этом, — сказал Клейн. — Чего недоставало, чтобы сделать заключение о самоубийстве? Этого письма на столе и револьвера в комнате. После того как Фарнсворс убил себя выстрелом из револьвера, кто-то проник в его кабинет, унес револьвер и спрятал это письмо. Поэтому полиция и приняла версию об убийстве.
 — Ты думаешь, что Рикардо Таонон…
 — Нет! — резко оборвал Клейн. — Что это?
 — Где?
 — Мне послышался шорох…
 Скрипнула дверь, и в ту же секунду вспыхнул свет, ослепляя Терри и Синтию. Навстречу им, широко улыбаясь, шел инспектор Мэллоу.
 — Так и есть, мистер Клейн! Вы опять обошли нас! Я уже говорил, что вам нет равных в выслеживании дичи… И мисс Синтия Рентон собственной персоной! А что это за документ, мистер Клейн, который вы читали с таким интересом?
 Терри молча протянул ему письмо. Пробежав текст письма глазами, полицейский спросил с подозрительным видом:
 — Надеюсь, что это не фальшивка, которую вы решили сюда подкинуть? Предупреждаю, мистер Клейн, что в ваших же интересах…
 — Вы можете подвергнуть его экспертизе. Что касается меня, то мне теперь все ясно. Глостер обнаружил нечто, что очень взволновало его и по поводу чего он хотел срочно встретиться со своими компаньонами. Он не смог дозвониться до Невиса, поскольку тот ушел играть в покер. Тогда он позвонил Таонону и попросил его немедленно приехать на склад.
 — Почему на склад?
 — Потому что ему здесь что-то понадобилось, и он неожиданно обнаружил удирающего в окно Гарольда.
 — Хорошо, продолжайте.
 — В ожидании Таонона Глостер что-то искал и случайно наткнулся на это письмо, проливающее свет на дело Фарнсворса.
 — Каким образом? — спросил Мэллоу.
 — Мы знаем, что Фарнсворс покончил жизнь самоубийством. Когда полиция прибыла к нему на квартиру, она обнаружила в кухне, на электроплите, кипящую воду и наручные часы, сохнущие в духовом шкафу. Кроме того, когда Гарольд вернулся к Фарнсворсу, дверь черного хода была открыта. Всему этому может быть только одно объяснение.
 — Какое?
 — Сэм Кенион вернулся домой с покупками. Он вошел через черный ход, включил плиту и поставил кипятить воду. Затем он прошел в кабинет хозяина, чтобы получить инструкции в отношении обеда, и обнаружил его мертвым. Кенион взял со стола письмо, револьвер и побежал сообщить о случившемся Рикардо Таонону или Стейси Невису. Он поставил свои условия, и они были приняты. После этого он вернулся домой и «обнаружил убийство». На сей раз он вошел обычным путем, вызвал полицию и прошел на кухню, где на раскаленной плите кипела вода, о чем он напрочь забыл, но что свидетельствовало о его предыдущем возвращении в квартиру. Даже если бы он вылил воду в раковину, он все равно не успел бы охладить плиту. Тогда ему приходит в голову мысль намочить часы хозяина и сунуть их в шкаф, чтобы сбить с толку полицию. Создавалось впечатление, что Фарнсворс сам поставил кипятить воду. Тот факт, что Гарольд отрицал свой повторный приход в квартиру Фарнсворса, убедил всех в его виновности, и никто не обратил внимание на кипящую воду и сохнущие в духовке часы.
 — Все это достаточно логично, — признал Мэллоу. — Но компаньонам Фарнсворса ничего ведь не было известно о повторном визите Гарольда?
 — Нет! Они хотели только представить самоубийство убийством, даже не думая в тот момент о том, что кто-то будет за него осужден.
 Мэллоу в задумчивости смотрел на письмо, а Клейн продолжал:
 — Все сходятся во мнении, что Глостер был человеком исключительной честности, а значит, он не был посвящен в махинации. Таонон, по-видимому, сказал ему, что Фарнсворс инвестировал в золотой рудник капитал КИПИ, и Глостер поверил ему. Однако после ареста и осуждения Гарольда Таонон и Невис оказались в щекотливом положении. С одной стороны, на их совести было осуждение Гарольда за несовершенное им убийство, а с другой стороны, они не осмеливались сказать правду… Тогда они решили устроить Гарольду побег.
 — А письмо? — спросил Мэллоу, размахивая в воздухе листками бумаги.
 — Они спрятали его здесь. Они не уничтожили его, опасаясь, как бы события не приняли зловещий характер, и тогда письмо могло пригодиться, являясь законным завещанием. Если вскроется обман и ассоциация лишится золотого рудника, то у компании останется, по крайней мере, сумма, выплаченная по страховке, и личное имущество Фарнсворса.
 — Вы сказали, что Глостер не дозвонился до Невиса и вызвал сюда Таонона. Значит, это он убил Глостера? — спросил инспектор.
 — Нет. Таонон сказал Глостеру, как связаться с Невисом, после чего уехал и спрятался в мотеле. Возможно, он попытался бы уехать за границу, если бы на следующий день не узнал из газет об убийстве Глостера.
 — Но кто же тогда убил Глостера, черт побери? Остается только Невис, но его не было здесь. Глостер сам ездил к нему…
 Клейн отрицательно покачал головой. — Невис приезжал сюда.
 — Помилуйте, Клейн, это невозможно. Полдюжины свидетелей…
 — Слышали, как Невис разговаривал по телефону. Но кто видел потом, что Невис беседовал с Глостером?
 — Беседа была конфиденциальной и…
 — Невис солгал. Глостер не приезжал к нему. Это Невис приезжал сюда.
 — Как вы это докажете?
 — А машина Глостера?
 — То есть?
 — При осмотре машины вы обратили внимание на то, что туман осел на ветровом стекле…
 — Что естественно при той погоде, которая была в ту ночь.
 — Да, но в таком случае неестественным было отсутствие следов «дворников». Туман опустился между десятью и одиннадцатью часами, а это означает, что машина Глостера не покидала своего места после десяти часов. Вот вам и доказательство.
 Мэллоу почесал затылок.
 — Честное слово, мистер Клейн, вы меня почти убедили…
 — Мы можем теперь воспроизвести происшедшие здесь события. Как только Стейси Невис появился здесь, Глостер осознал опасность своего положения и поспешил к телефону, скорее всего, чтобы вызвать полицию, так как он сомневался в том, что я приеду вовремя. Невис убил его раньше, чем он подошел к аппарату. — А Таонон знал об этом?
 — Таонон умыл руки. Он смылся, когда Глостер звонил Невису. Предоставив тому действовать по своему усмотрению. Невис — человек действия и привык быстро принимать решения. Разговаривая с Глостером по телефону, он прервал связь, но сделал вид, что разговор продолжается, и умышленно говорил громко, чтобы его было слышно в соседней комнате. Он сказал, что не может приехать, но если Глостеру необходимо его увидеть, то он может подъехать к нему и предупредить его сигналом, чтобы он спустился вниз. Невис отсутствовал в течение двадцати минут. За это время он мог съездить на склад, убить Глостера и вернуться. Я убежден в том, что если вы опросите других участников игры в покер, то обнаружится, что, кроме Невиса, никто не слышал автомобильного гудка. Он сказал игрокам, чтобы они продолжали играть без него, так как ему необходимо переговорить со своим компаньоном, но что он вернется через десять минут. На самом деле он отсутствовал дольше, но, думая, что он беседует в машине со своим компаньоном, его партнеры этого не заметили.
 — Да… — задумчиво промолвил Мэллоу. — Нечто подобное пришло мне в голову, когда я слушал ваш разговор с Гарольдом.
 — Наш разговор?
 Мэллоу лукаво улыбнулся:
 — А для чего, вы думаете, я поместил вас в одну камеру с Гарольдом? Я не сомневался, что он заговорит.
 — Вы установили в камере микрофон?
 — Да. Видите ли, мы, профессионалы, не способны к дедукции, как некоторые любители, поэтому нам приходится прибегать к разным ухищрениям. Кстати, выражаю вам свое восхищение по поводу дедуктивного анализа в отношении машины. Однако в будущем советую вам не лазить в окна, а просто делиться своими дедуктивными соображениями с полицией.
 — Чтобы вы подняли меня на смех?
 — О, мистер Клейн, я не думаю, что у полиции есть теперь желание поднимать вас на смех, во всяком случае, у меня его нет. А теперь я попрошу вас и мадемуазель удалиться, так как мы пригласили сюда для беседы мистера Невиса.
 — А что будет с Гарольдом? — спросил Клейн.
 — Если наша беседа с Невисом примет желательный оборот, то я тотчас же свяжусь с губернатором штата, чтобы обсудить с ним вопрос о снятии обвинения с Гарольда.
 — В таком случае, — сказал Клейн, — я думаю, вы не станете возражать против того, чтобы носительницей доброй вести была мисс Рентон.
 — Мы пойдем вместе! — заявила Синтия.
 — Дорогая, в подобных делах лучше обойтись без третьих лиц, — улыбнулся Клейн. — Может быть, — добавил он, обращаясь к Мэллоу, — мисс Рентон стоит отправиться в Главное полицейское управление и там дождаться окончательного решения?
 — Разумно, — одобрил полицейский.
 — А ты куда, Терри? — спросила Синтия.
 — Я должен сообщить обо всем случившемся Чу Ки.
 — Это тот старый китаец? — спросил Мэллоу. Терри кивнул.
 — У вас прекрасный друг! Теперь мне понятно, как вам удалось, несмотря на «хвост», войти в один из домов в Чайнатауне, а выйти из отеля, где скрывалась миссис Таонон, расположенного на другой улице в трехстах метрах.
 — Все дело в «концентрации», — серьезно сказал Клейн.
 — Разумеется! Четвертое измерение и все прочее. Передайте мой поклон мистеру Чу Ки и его очаровательной дочери! — сказал Мэллоу заговорщицким тоном.
 — Не премину, — заверил его Клейн.
 — О Терри, — сказала Синтия, выйдя с ним на улицу. — Ты оставляешь меня в такой момент, когда я больше всего нуждаюсь в твоем обществе!
 — Ты должна исполнить свой долг, Синтия! Эдвард Гарольд разуверился во всем на свете. Ты сообщишь ему новость о его освобождении, чтобы он вновь поверил в правосудие.
 — Что было бы с Эдвардом, если бы не ты?
 — А вот этого говорить ему не стоит.
 — Что же я должна сказать ему в таком случае?
 — Скажи, что его невиновность полностью установлена и что в самое ближайшее время с него будет снято обвинение. Вот и все.
 — А ты куда?.. Терри, признайся мне: ты влюблен в эту китаянку?
 — Она мой бесценный друг, Синтия.
 — А ты знаешь разницу между дружбой и любовью? Филин, я…
 Неожиданно Синтия обхватила его шею руками, и он почувствовал на губах девушки соленый привкус слез…
 — Филин, — всхлипывала она, — ты так нужен мне, а ты уходишь…
 — Я ухожу недалеко и ненадолго.
 — С тобой нельзя быть ни в чем уверенной…
 — Я прошу вас удалиться, мисс Рентон, и вас тоже, Клейн, — изрек Мэллоу повелительным тоном, высунув голову в дверь. — Сюда ведут Невиса.
 — Ухожу, ухожу! — крикнул в ответ Терри. Сделав прощальный жест рукой, Клейн растворился в сумерках, и Мэллоу, не сдерживая себя, сказал стоящей неподалеку Синтии:
 — Какой удивительный человек!
 — Вы находите? — бросила Синтия с такой яростью, что полицейский подскочил. — Я другого мнения. Он не видит того, что у него под носом!
 Мэллоу удивленно поднял брови и, привстав на цыпочки, попятился назад, бесшумно прикрыв за собою дверь.