---------------------------------------------



 Журнал «Вокруг Света»
 № 7 за 2005 год (2778)



 Большое путешествие:
 Прусский дух Унтер-ден-Линден

  Большинство «нормальных» улиц мира имеет четкий внешний образ, в какой-то момент определившуюся и застывшую в неподвижности «стать». Все про них известно. Иное дело – Унтер-ден-Линден, укрытая «Под Липами» главная артерия Берлина. Будто водный поток, она то и дело переливается, меняя архитектуру, настроение, цвет, направление движения… В общем, подобно «классическому» немецкому характеру, объединяет многие парадоксы и крайности.  
  Первый парадокс замечен совершенно посторонним в Берлине человеком, иностранцем. Марк Твен выразился просто: «Унтер-ден-Линден – это три улицы в одной». Действительно, пешеходный бульвар и две проезжие части рядом с ним – как бы три отдельные дороги. 
  Или так: Исторический квартал с Форумом Фридерицианум, начиная от памятника Фридриху Великому, уступает место собственно бульвару со знаменитыми липами. А тот, в свою очередь, преграждается Парижской площадью и Бранденбургскими воротами – в итоге получаем опять-таки три части проспекта, но «нарезанные» уже поперек. 
 Другое важное обстоятельство, касающееся Унтер-ден-Линден, способно разочаровать любого туриста: улица, которая олицетворяет историю Германии, всего лишь новодел. «Под Липами» (то есть в буквальном переводе – Unter den Linden), да простится мне лежащий на поверхности каламбур, везде сплошная «липа». Почти все здания, в том числе и в Историческом квартале, построены заново после Второй мировой войны. Но неправильно из-за этого списывать Унтер-ден-Линден со счета.
 Традиции и дух этой улицы спасают ее от превращения в голливудскую декорацию. Всякое обычное действие они наполняют здесь неким особым, игровым смыслом – идете ли вы, насвистывая под нос модную мелодию, сидите ли в кафе или глазеете на витрины, Унтер-ден-Линден дает право и, главное, возможность выбора – кем ты хочешь себя почувствовать сегодня, в каком амплуа гулять? Как когда-то давно, когда я впервые попал на эту улицу, спрашивал меня мой берлинский друг, историк Клаус Гольдман: «Что выбираешь, „путь короля“ или „путь негоцианта“?..» Слаб человек – поначалу я выбрал, конечно, «короля».


Реминисценция I

 Раскрылись ворота Берлинского замка (крепости), и по Собачьему мосту с лаем пронеслась свора псов, давших ему свое имя. Вслед за гончими выехал и сам курфюрст Бранденбургский Фридрих-Вильгельм со свитой. Сразу за рекой Шпре (она удобно окружала крепостные стены вместо рва) охотники оказались на безукоризненно прямой аллее, тянущейся в песках…
 Пересекать на жаре эту «пустыню» каждый раз, когда хочется пострелять оленей в заповедном лесу Тиргартен, Фридриху Вильгельму, в конце концов, надоело. 16 апреля 1647 года он велел «привезти доброй земли и насадить липовые и ореховые деревья на моем пути от Королевского Замка до Тиргартена». Так появилась улица Унтер-ден-Линден – одна из немногих, имеющих точный день рождения.
 Курфюрст был бережливым хозяином и заботился о своих липах. Известен, например, его указ о свиньях, которые по утрам сбегались из соседних деревень сдирать молодую кору с деревьев. Егерям давалось право безжалостно отстреливать их. Редко уходила от пули и свинья, имевшая несчастье попасться на глаза самому Фридриху-Вильгельму.
 Кстати, кроме Унтер-ден-Линден детищем «самого хитрого лиса Европы», как прозвали курфюрста, стала знаменитая прусская армия (раннего образца) и сама суверенная Пруссия. Она окончательно отделилась от Польского королевства через десять лет после создания берлинской липовой аллеи. «Путь курфюрста» стал «путем короля» только при его сыне, Фридрихе I.
 Ни свиней, ни собак (выгул запрещен) не найти на сегодняшней Унтер-ден-Линден. Ничто, кроме весьма вкусных охотничьих колбасок в ресторанных меню, не напоминает об охоте на проспекте, возникшем благодаря охотничьей страсти. С тех ранних пор осталось только направление с востока на запад (к Тиргартену), по «пути короля» – основное направление движения.
 Правда, теперь липы начинаются не сразу за мостом, а метров через пятьсот, после Исторического квартала. Все главные символы первого в Европе «идеально регулярного государства», Пруссии, а потом и Германской империи, сосредоточены здесь: Арсенал, Опера, Университет, дворец Вильгельма I, в 1871 году после победы над Францией превратившего «королевский» путь в «кайзеровский».
 И, конечно, представлен разнообразными сооружениями своего памятного царствования главный герой прусской истории – Фридрих II. Именно он построил Форум Фридерицианум, католическую церковь Святой Ядвиги с Королевской библиотекой, которую берлинцы прозвали «комодом». Бронзовый памятник «старому Фрицу» замыкает первую часть Унтер-ден-Линден, причем величайший из прусских монархов обращен лицом (собственным), а также мордой своей бронзовой лошади к тем, кто идет «путем короля». Он уже не скачет беззаботно охотиться в лес, а возвращается во дворец на Шпре – с победой над противником, более серьезным, чем вепрь. Не могу, конечно, поручиться, что эту трактовку образа имел в виду в 1851 году скульптор Кристиан Раух, но впечатление создается именно такое, и его только дополняют выстроившиеся за спиной короля в колонну по четыре липы, как солдаты в зеленых мундирах. Так вот каким образом мирные мечтатели, которыми долго считались немцы, превратились в вояк, угрожавших всей Европе… Живой, а не бронзовый «Фриц» очень любил «путь короля» по Унтер-ден-Линден и много сотен раз им следовал – хотя бы затем, чтобы попасть в свою загородную резиденцию Сан-Суси. И сегодня еще, если проехать по знаменитому бульвару, затем через Бранденбургские ворота и так далее, можно добраться до немецкого «Версаля».
 Но это далеко, и останемся лучше под липами. Казалось бы, сами по себе они ничем не примечательны: деревья как деревья, только с немецким педантизмом пронумерованы. Примечательны лица прохожих. Я много раз замечал, что все они, от туриста до коренного горожанина, как-то светлеют. Здесь даже гул машин приглушается. Скамейки, зелень, старинные фонари – и толпа исчезает, проявляется в ней каждый человек отдельно. Нигде в Германии вы не увидите столько «типических» – романтических, мечтательных немцев, как Под Липами. Нигде вам в глаза не ударит такой яркий и приветливый солнечный блик, как при выходе с бульвара на Паризерплац – Парижскую площадь, где у самых известных ворот Берлина королевская, парадная дорога окончательно сходит на нет и проявляется авантюрный, плутовской и подвижный «путь негоцианта».
 Достаточно только, как в сказке, развернуться через плечо – лицом обратно, к Унтер-ден-Линден.


Реминисценция II

 Длинный ряд повозок скопился у западных ворот Берлина. Рослые гвардейцы осматривали возы, а шустрые таможенники взимали пошлину за товар, который везли в столицу Пруссии и окрестные крестьяне, и купцы со всех концов Европы. С подавляющего большинства приезжих, однако, нечего было взять – что возьмешь с беженца? С тех пор как «король-солнце» Людовик XIV отменил Нантский эдикт «короля-отступника» Генриха IV о веротерпимости, французским гугенотам, не желавшим отступиться от веры, пришла пора собираться на поиски новой родины.
 Этим воспользовался расчетливый курфюрст Фридрих-Вильгельм. После кровавой Тридцатилетней войны Германия лишилась более чем трети населения. Самым ценным капиталом стали люди. Лютеранская Пруссия принимала всех: и протестантов из Франции, и евреев из Польши, и католиков, гонимых англичанами из мятежной Шотландии. Не важно, какой ты национальности и конфессии, лишь бы хотел и умел трудиться – такой подход для XVII века явился истинно революционным, и изгои его оценили. Каменщики из Ла-Рошели, ткачи из Лиона, а главное, оборотистые купцы со всех концов Европы, входя в Бранденбургские ворота, становились берлинцами с той же охотой, с которой чуть позже они переселялись в Новый Свет. А город от их бурной деятельности процветал.
 Те Бранденбургские ворота, которые мы видим теперь, были, однако, построены не в годы наплыва иммигрантов, а позже – в 1791 году архитектором Карлом Лангхансом. Нумерация домов шла в те времена не с востока на запад, а обратно, от ворот к Шпре и замку. Причем она «не прыгала» с одной стороны улицы на другую, как принято во всем мире, а шла подряд сначала по южной стороне Унтер-ден-Линден, потом – по северной. Купцы побогаче старались селиться поближе к резиденции курфюрста (а после 1701 года – короля). Здесь как грибы после дождя росли дома, не уступавшие особнякам Парижа или Амстердама, – таким образом, «охотничья аллея» превратилась в фешенебельный бульвар. Королевский поезд еще время от времени проносился здесь, но настоящими хозяевами улицы скоро стали фланирующие придворные (немцы, берущие пример с французов) и суетливые купцы (онемеченные иностранцы) – они образовывали причудливую смесь, невозможную в других столицах Европы. Из этих совместных прогулок потом родилась элита прусского государства, а главное – особая порода людей: берлинцы. 


Движение под липами: кто быстрее

 К сожалению, сегодня на Унтер-ден-Линден никто не живет, и потому домашнее очарование «пути негоцианта» утрачено навсегда. В магазинах и конторах, а также на самом бульваре больше туристов, чем горожан. Но все же есть и эти последние.
 Чтобы обнаружить их, лучше всего обратиться за помощью к водителям велотакси, или, на берлинском жаргоне, – к велорикшам. К крепким веселым ребятам, как правило, студентам в поисках приработка, стихийным бунтарям, убежденным сторонникам партии зеленых, знатокам иностранных языков и любителям быстрой езды.
 Мой сегодняшний рикша Руди – типичный пример. Родители назвали его в честь погибшего героя студенческой революции в Германии 1968 года Руди Дучке. И он не подвел их – остался верен духу молодежного протеста, хоть сам этот дух приобрел более спокойные формы за минувшие лет 30. Парень прекрасно ориентируется в экологических проблемах современности, может научно обосновать все преимущества велосипеда как безвредного транспортного средства и Унтер-ден-Линден знает наизусть. К примеру, он сказал мне, даже не глядя в ту сторону, куда показывал рукой: «А вот коренные берлинцы. На этой улице встретить их сразу много можно, только если спустишься с пешеходного на автомобильный „этаж“. Машины медленно катили рядом с нами по асфальту, готовясь замереть в густеющей пробке.
 Но внутри нее оживление, напротив, нарастает. Монашка средних лет в элегантных автомобильных перчатках лихо крутит руль джипа и знаками показывает респектабельному бизнесмену в «ягуаре», что лучше бы он ее пропустил – Бог все равно на ее стороне. Два офицера бундесвера в такси, словно сошедшие со старинных гравюр, изображавших гусар генерала Зейдлица (только мундиры поскромнели), улыбаются девушкам на бульваре. Несколько школьников прилипли к стеклам микроавтобуса, восхищенно разглядывая рабочих в оранжевом, которые перекапывают улицу. За окном «мерседеса», идущего без мигалок и охраны, мелькнул знакомый бородатый профиль председателя бундестага Вольфганга Тирзе.
 Я поймал себя на том, что в пробке никто не кипит от ярости. Видимо, с точки зрения берлинцев, это невыгодно и немодно. Лучше заняться чем-нибудь полезным или посмеяться, поразглядывать то, что происходит снаружи. Скажем, неизвестного назначения двухметровые красные «Е», установленные на бульваре, а поверх них – какието черные буковки помельче. Всезнающий Руди пояснил, что так главная улица Берлина отмечает столетие открытия Эйнштейном формулы теории относительности: Е=mc2, где Е обозначает энергию. По мнению велорикши, из Эйнштейна получился бы неплохой обитатель Унтер-ден-Линден в ее классические времена. Расчетливость, юмор и небрежная элегантность, которыми славился энергичный гений, – все это фирменные берлинские черты.
 «Сомнение» над липами: нужен ли республике «балласт»?
 Пути «короля» и «негоцианта» соперничали на проспекте несколько столетий, пока в 1936 году перед Берлинской Олимпиадой Гитлер не сделал решающий выбор в пользу первого из них. Нумерация домов пошла от моста через Шпре (здесь мой Вергилий на велосипеде оставил меня) на запад – при этом первый номер получила Военная комендатура Берлина, а второй – Военный же музей в бывшем Арсенале (по-немецки – Цейхгауз). Фюрер задумал проложить по проспекту via triumphalis – широкую магистраль, нацеленную сквозь Тиргартен на новый Олимпийский стадион. По ней бегуны пронесли тогда олимпийский огонь, впервые в истории Игр доставленный самолетом из Греции. При этом вождь нации, естественно, плыл по «пути короля» впереди них – в открытом «мерседесе» и наслаждался ревом ликующей толпы.


Реминисценция III

 На рассвете 2 мая 1945 года под прикрытием дымовой завесы бойцы 416-й стрелковой дивизии, укомплектованной, как писали в политдонесениях Красной Армии, «сынами солнечного Азербайджана», переправились по обломкам моста через реку. Начался последний из сотен берлинских «мини-штурмов» – штурм главной улицы столицы Третьего рейха. Передовой 1373-й полк полковника Саидбаталова при поддержке артиллеристов капитана Эфендиева захватил здание Военной комендатуры. Сразу после этого саперы капитана Анисимова восстановили мост, и на via triumphalis хлынули танки. После восьмичасового боя, овладев зданием Оперы и другими опорными пунктами, наши войска вышли к дому под номером 63 по Унтер-ден-Линден.
 «Чтобы ни один снаряд туда не попал! Это Советское посольство», – приказал замполит-416 полковник Рашид Асад-оглы Меджидов. Артиллеристам пришлось «окаймить» здание разрывами, и пехота пошла в рукопашную – на лестницы, в кабинеты и коридоры. Бывший первый секретарь ЦК комсомола Азербайджана Меджидов лично водрузил на крыше Красное знамя только тогда, когда батальон полковника Гюльмамедова уже прорвался по улице значительно дальше, до самой Паризерплац, и приступил к атаке Бранденбургских ворот. У их защитников, среди которых были и добровольцы из Азербайджанского подразделения СС, в свою очередь, за спиной стоял уже взятый З-й армией генерала Кузнецова Рейхстаг. Тем не менее они сражались до последнего, и все погибли.
 Так вся эта кровавая история выглядит в мемуарах члена Военного совета 5-й Ударной армии генерала Федора Бокова.
 На том месте, где когда-то стоял Собачий мост курфюрста Фридриха-Вильгельма, а впоследствии советские саперы наводили временный, теперь выстроен Дворцовый – Унтер-ден-Линден по-прежнему начинается здесь. Для берлинцев этот мост – как для петербуржцев площадь Казанского собора. Здесь принято назначать встречи, отсюда отправляются туристические обзорные экскурсии. В наши дни они, кстати, необычно начинаются: все поворачиваются к Липам спиной. Объект внимания – огромная и обшарпанная бетонная «коробка» рядом с Берлинским собором. На ее крыше – шестиметровые металлические буквы слагаются в сорокаметровое ZWEIFEL – сомнение. Это слово буквально царит над проспектом, его видно даже от Бранденбургских ворот. Первая догадка, которая приходит на ум, – реклама, ошибочна. Перед нами концептуальное произведение художника из Норвегии Ларса Рамберга. Он установил свое «СОМНЕНИЕ» на крыше главного здания ГДР – бывшего Дворца республики.
 Любимое детище Эриха Хонеккера было предназначено для партийных съездов, а в промежутках здесь заседало Политбюро Социалистической единой партии Германии. Символ новой власти появился на месте взорванного в 1950 году Королевского замка, «шлосса», – о нем я уже несколько раз упоминал выше. Немецкие коммунисты четко следовали примеру советских – в свое время на месте взорванного московского храма Христа Спасителя точно так же собирались строить гигантский Дворец Советов. Существует даже версия, что наши соотечественники в прямом отношении способствовали гибели Королевского замка – причем не власти, а «Мосфильм». Толстостенный шлосс уцелел во время штурма в 1945-м, и его вполне можно было восстановить, но во время съемок эпохальной ленты «Падение Берлина» его второй раз «взяли» кинематографисты, от чего он уже не оправился.
 С присущим им остроумием берлинцы сразу прозвали «Палас дер Републик» «балластом республики», который теперь по наследству перешел к единой Германии. Несмотря на решение бундестага о сносе здания и реконструкции замка, оплот несостоявшегося социализма до сих пор цел. Наследница СЕПГ Партия демократического социализма всячески пытается его спасти. Берлинский сенатор по культуре педеэсовец Томас Флиерль придумывает все новые поводы для отсрочки, давая тем самым возможность художникам порезвиться на «балласте». Чего только они там не устраивают. Однажды напустили воды, и все желающие помогли в буквальном смысле поплавать в коридорах власти – на байдарках. Задействован даже вполне обыкновенный забор, окружающий здание, – сейчас это самый информативный забор в мире. Его сплошь покрывают тексты и фотографии, посвященные истории и замка, и дворца.
 Противники и сторонники демонтажа «магазина люстр Хонеккера» (еще одно прозвище злосчастного строения) активно агитируют прохожих. Причем и среди первых, и среди вторых много как молодежи, так и пенсионеров. Кстати, один из главных сторонников идеи оставить все как есть – очень уважаемый в Германии человек, бывший президент ФРГ Роман Херцог.


Старина под липами: где искать настоящие следы янтарной комнаты?

 Нынешний год неожиданно предоставил всем редкую возможность увидеть Унтер-ден-Линден, что называется, в первородном состоянии. Реконструкция, которую затеяли городские власти перед Чемпионатом мира по футболу-2006, обнажила «нутро» улицы. В пешеходной зоне Исторического квартала вскрыли брусчатку, и пресловутый песок, так раздражавший курфюрста Фридриха-Вильгельма, тусклой желтой рекой струится в асфальтовых берегах проезжей части.
 Рассудительные немцы не стали закрывать автомобильное движение и даже на короткое время превращать улицу в пешеходную зону. Под Липами все-таки проходит один из главных транспортных маршрутов, соединяющих западный и восточный Берлин. Без нее объединившийся в 1990-м город вновь распался бы на две части. Так что ремонтникам приходится день-деньской сновать между автомобилями, что, впрочем, не требует тут особого искусства. Водители вежливо притормаживают, завидев одну из небольших «штурмовых строительных групп», человек по 5—10, оснащенных большим количеством «малой техники». Главный в такой группе, как водится, прораб, причем его основная задача – не подгонять подчиненных, а контролировать качество сделанного. Все должно быть строго по технологии. Самый страшный грех – опережение графика (не поощряется, конечно, и отставание от него). То, за что в СССР давали премии и знамена, карается в ФРГ увольнением с работы. В общем, расслабляться не приходится. Однако прораб Юрген все же отвлекся нехотя от своих дел – пресса имеет право знать, чем они занимаются.
 Занимаются вот чем: на три метра расширяют пешеходную часть – вскоре машинам придется потесниться. Одновременно идет замена «сантехники»: старые, еще ГДРовские стальные трубы режут автогеном и заменяют сверхсовременными из керамики и пластика. Особенная гордость – филигранное изменение угла дождевого стока, – оказывается, это очень важно для улучшения дренажной системы улицы. Свою фамилию Юрген назвать отказывается – субординация. Начальство наверняка обидится, что его, а не чиновников из муниципалитета упомянули в известном русском журнале. Я жму жесткую, как лопата, ладонь служивого немецкого прораба и спешу по развороченному проспекту своей дорогой.
 А именно – в бывший Арсенал-Цейхгауз, в кафе, где мне надо повидаться с профессором археологии Гумбольдтовского университета Армином Ене, крепким и энергичным, как все археологи, бородачом. Встреча и дружеская, и деловая. Мы с Ене оба специалисты по реституции художественных ценностей, разбросанных по миру в годы войны. Он – автор книг о Генрихе Шлимане. А мне еще в советские времена удалось доказать, что самая знаменитая находка первооткрывателя Трои, клад Приама, не погибла, а с 1945 года покоится в запасниках Пушкинского музея в Москве.
 То есть нам есть что вспомнить, тем более в таком подходящем месте. Автор лучшего барочного здания в Берлине, Цейхгауза, Андреас Шлютер был также и одним из создателей Янтарной комнаты – символа русских военных утрат. Этот шедевр прусских резчиков долго хранился в королевском Арсенале – до 1717 года, когда в качестве подарка Петру I от Фридриха-Вильгельма I (наш царь отдарился тогда двухметровыми русскими гренадерами для королевской гвардии) он отправился в Россию и далее в легенду, которая до сих пор волнует сотни кладоискателей. Но неоспоримый след «восьмого чуда света» ныне, пожалуй, можно найти только здесь, во внутреннем дворе Цейхгауза, который виден из окна кафе. Каменные маски умирающих воинов на стенах – родные братья янтарных умирающих воинов, украшающих панели Янтарной комнаты. У них общий отец – тот же Шлютер.


Реминисценция IV

 21 марта 1943 года полковник Рудольф фон Герсдорф вошел в Цейхгауз. Под мундиром у него была спрятана бомба с часовым механизмом, установленным на взрыв через десять минут. После этого в замкнутом каменном мешке Двора умирающих воинов вряд ли кто-нибудь остался бы в живых. Нескольким офицерам-заговорщикам из Группы армий «Центр» удалось устроить Герсдорфа сопровождающим Гитлера по выставке советской трофейной техники в Военном музее Цейхгауза. Полковник согласился погибнуть вместе с тираном.
 Но – не удалось. Едва взглянув на стрелковое оружие во внутреннем дворе, Гитлер заявил, что ему интереснее русские танки и вышел на улицу. Там, в так называемой Каштановой рощице, между Арсеналом и Новой караульней, стояли захваченные тридцатьчетверки. Фюрер быстро залез в танк, чтобы в одиночестве рассмотреть механизмы. По иронии судьбы вражеская броня спасла бы его от бомбы Герсдорфа. Поняв это, заговорщик попросил у удивленного Кейтеля разрешения отлучиться в туалет и в последнюю минуту перед взрывом успел разрядить бомбу. 
 После краха нацизма Военный музей в Арсенале решением Союзной комиссии был упразднен как рассадник прусского милитаризма. Многие экспонаты вывезли в СССР. Самым ценным приобретением московского Исторического музея оказались тогда личные ордена Наполеона, захваченные прусским фельдмаршалом Блюхером на поле Ватерлоо (они и сейчас в здании на Красной площади). А в Цейхгаузе тем временем устроили постоянную экспозицию под более общим названием – Немецкой истории. Естественно, она трактовалась как последовательный путь к созданию в классовой борьбе первого социалистического государства на германской земле. К нашим же дням на смену идеологии пришла скучноватая либерально-демократическая политкорректность, где есть место и милитаризму, и социализму.
 Но главным экспонатом, по словам Армина Ене (лучшего рассказчика о берлинской истории, чем этот уроженец ГДР, выпускник МГУ и уважаемый ученый ФРГ, я не знаю), было и остается само здание, причем не только старинные, но и современные его части. В 2003 году знаменитый создатель пирамиды в Лувре, американский архитектор китайского происхождения Йоминг Пей, пристроил сзади к Цейхгаузу авангардный выставочный комплекс. Его внутреннее пространство – настоящий шедевр архитектуры, которыми, вообще, довольно бедна Унтер-ден-Линден. Кстати, еще одна особенность этой улицы: ее «внутренняя» архитектура интереснее «внешней». Благодаря необычным резким ракурсам объемов и острым теням, которые отбрасывают стальные конструкции стеклянной крыши, пространство выставочного комплекса Цейхгауза очень динамично и даже агрессивно. И трудно поверить, что все это Пей придумал в 86 лет…


Немецкий дух под липами: между муштрой и поэзией

 Продолжая путешествие по местам «битв за историю» Под Липами, мы с Ене приблизились к Нойе Вахе – Новой Караульне, или просто «вахе», как здесь говорят. Классицистическое произведение самого именитого из берлинских архитекторов Шинкеля изначально было задумано как казарма для кайзеровской охраны замка. Последний император Германии Вильгельм II, как все Гогенцоллерны обожавший церемонии и пышные мундиры, часто сам сопровождал выход караула. Церемония эта в начале прошлого века соперничала по популярности с разводом гвардии у Букингемского дворца в Лондоне и как бы негласно символизировала мощь немецкой армии.
 А после поражения страны в 1918 году ничего не оставалось, как превратить казарму в Памятник павшим. В Веймарской республике он назывался Местом поминовения павших в Мировой войне, в Третьем рейхе – Монументом чести героям, павшим в Мировой войне, в ГДР – Монументом трагедии жертв фашизма и милитаризма. Сейчас на фронтоне выбито – «Центральный мемориал Федеративной Республики Германии» и чуть ниже «Жертвам войны и насилия». «Конкретных виновников насилия предпочли не указывать, – комментирует Ене, – но зато на специальной доске перечислены все категории жертв немецкой истории, от цыган до гомосексуалистов. Но за исключением коммунистов, которым в свое время тоже досталось!»
 И при Гитлере, и при ГДР у Новой Караульни стояли навытяжку бравые военные. Сейчас остались только полицейские в штатском, как правило, щуплые и незаметные. Но, проходя мимо этого здания, любой немец чуть подбирается, и в нем начинают проглядывать черты солдата. То ли строгая архитектура Шинкеля, то ли «гений места» производят такое магическое действие? То ли дело просто в близости Караульни к Университету, где учится много крепких молодых блондинов?
 С другой стороны, неизвестно еще, где причина, а где следствие: ведь Казарма и Университет – два столпа прусской государственности, и их соседство совсем не случайно. Главные действующие лица немецкой истории – чиновник и офицер, – перед тем как попасть в Контору и на Плац соответственно, обычно проводили положенные годы в стенах высшей школы. А Фридрих Энгельс, например, умудрялся даже одновременно служить в полку, чьи квартиры были расположены недалеко от Унтер-ден-Линден, и учиться в Берлинском университете имени Фридриха-Вильгельма, который много позже, в 1945 году, был переименован в честь замечательных энциклопедистов Александра и Вильгельма Гумбольдтов (на пару эти братья «закрывают» все области человеческого знания, от лингвистики до минералогии). «Здание, как вы понимаете, было сильно разрушено в войну. От Александра Гумбольдта осталось только вот это», – Армин Ене указал мне на прекрасное дерево гинкго в левом углу университетского двора. Неутомимый естествоиспытатель привез его сюда с Дальнего Востока так давно, что оно успело вдохновить Гете: «Этот листик был с Востока в сад мой скромно занесен и для видящего ока тайный смысл являет он» – строки написаны о листике гинкго в форме сердечка. «Вообще, это древнейшее лиственное растение на земле сохранилось еще с мезозойской эры. И практически с тех же времен – символ воссоединения влюбленных», – пошутил мой спутник. «А для немцев послевоенного поколения – еще и возрождения народа».
 Берлинский университет получил имя братьев Гумбольдтов не только потому, что один из них основал его в 1810 году, но и из-за широты взглядов, и духовного либерализма этих ученых. Из этого духа и родилось знаменитое на всю Европу немецкое студенческое братство. И живо оно по сей день, что легко почувствовать, скажем, на книжном развале в университетском дворе под памятниками обоим Гумбольдтам. Продавцы и покупатели – в основном студенты, что придает всему «сборищу» вид, скорее, большого клуба по интересам, нежели настоящей торговли. Лицо профессора Ене здесь на глазах молодеет. Хотя, разумеется, он как историк хорошо помнит и других студентов, и других профессоров из другого Берлина.


Реминисценция V

 С раннего утра 10 мая 1933 года самая большая аудитория Университета, Аудиториум Максимум, украсилась красно-белыми флагами со свастикой. Профессор политической педагогики доктор Альфред Боймлер с кафедры, на которой раньше стояли Фихте и Гегель, прочел лекцию на тему «Солдатство как стиль жизни». Закончил он ее словами: «Пацифизм и гуманизм не для нас». Слушатели, одетые в коричневую форму СА, разразились аплодисментами. Тут же Студенческий союз нацистской Германии начал самую громкую акцию в своей истории. Выйдя из Университета, учащиеся построились в колонну и, печатая шаг, с факелами в руках пересекли Унтер-ден-Линден в направлении Оперной площади. Там их ждал заранее сложенный штабель из 20 тысяч книг – Ремарка, Толстого, Гейне и им подобных. Министр пропаганды доктор Йозеф Геббельс провозгласил: «Царство еврейского интеллектуализма закончено – мы провозглашаем начало царства нового человека, которому неизвестны страх смерти и химера морали». Под крики «Зиг Хайль!» студенты побросали свои факелы в кучу томов.
 Как и весь проспект, площадь Августа Бебеля (бывшая Оперная) сейчас на реконструкции. Всюду краны, бульдозеры, грузовики, груды камней для новой брусчатки. Только одно место оставлено открытым для прохода, и туда действительно все время кто-то проходит. Памятник погибшим книгам ни на минуту не остается в одиночестве. Художник Миха Ульманпростыми средствами создал очень выразительный образ – как раз в духе непредсказуемой Унтер-ден-Линден. Он поместил его не на, а под площадью. Плита из прозрачного стекла закрывает подземелье пятиметровой глубины, в котором стоят пустые книжные полки. (Кстати, не менее выразительный мемориал представляет собой фойе Университета. Восстанавливая здание после войны, архитекторы использовали красный мрамор из рейхсканцелярии Гитлера, которую победители сровняли с землей. Пройдя между квадратными колоннами, обязательно поднимитесь по мраморным ступеням на второй этаж. Балюстрада целиком перенесена из нацистской цитадели – только свастика выломана. Мраморные косяки дверей в аудитории – тоже оттуда.)


Праздник непослушания под липами: кому какое дело

 Кроме всего прочего, нынешняя площадь Бебеля образует самое сердце Форума Фридерицианум. По замыслу короля, окружающий ее комплекс зданий должен был превратить Берлин в новую Спарту и Афины одновременно. Однако построить в едином и строгом греческом стиле Академию, Дворец и Оперу напротив барочного Цейхгауза не вышло – бравый капитан Кнобельсдорф, в котором монарх разглядел талантливого архитектора, успел возвести только Оперу, чем вполне угодил своему заказчику, страстному меломану.
 А в XXI веке по вечерам перед спектаклями, покинутая покупателями и туристами, Унтер-ден-Линден заполняется меломанами новой эпохи. Если смешаться с этой изысканной толпой и забыть о разнице в одежде, можно и сегодня мысленно перенестись во времена Глюка и Бетховена, когда главным событием сезона был новогодний Оперный бал-маскарад. Здесь не признавались ни чины, ни звания, и вольный берлинский дух брал верх над прусской дисциплиной и субординацией. Вместе отплясывали аристократы, торговцы и ремесленники, и все переходили на «ты», несмотря на риск встретить под очередной маской принца крови.
 Кстати, этой доброй немецкой традиции «дня непослушания» много лет спустя пытались следовать даже некоторые нацисты. Герман Геринг любил закатывать в Опере вечеринки, где сначала все пели партийный гимн «Хорст Вессель», а потом отплясывали запрещенный фокстрот (описания дня рождения рейхсмаршала, отмеченного в таком духе, можно найти в повести Клауса Манна «Мефистофель»).
 Еще один остроумный проект, который великий парадоксалист Фридрих успел осуществить под Липами, возвышается сразу за Оперой. Католическая церковь Святой Ядвиги в сердце протестантской Пруссии была призвана символизировать олимпийскую широту королевских религиозных взглядов. Оттого и за образец взяли Пантеон – в Древнем Риме храм всех богов. Настоящую же роль прибежища свободы собор сыграл при нацизме, когда он стал единственным местом в Германии, где открыто осуждалась борьба с инакомыслием. Здешний священник Бернхард Лихтенберг осудил в своих проповедях и сожжение книг, и преследование евреев, и убийство больных в психиатрических клиниках. Он призывал прихожан молиться за узников концлагерей и жертв войны всех национальностей. В 1941 году его арестовало гестапо. Два года спустя он погиб в концлагере, а позже был канонизирован римской церковью как мученик и перезахоронен в родной капелле Святой Ядвиги. Лихтенберга особо почитает и считает одним из своих духовных учителей нынешний Папа-немец, Бенедикт XVI.
 Среди варварских акций на Унтер-ден-Линден, против которых пришлось выступать в те годы смелому проповеднику, было сожжение не только книг, но и, что менее известно, картин. После крушения кайзеровской Германии в бывшем Дворце кронпринца расположился один из лучших в Европе музеев современного искусства – Новый отдел Национальной галереи. В 1937 году из него конфисковали признанные «дегенеративными» картины Ван Гога, Отто Дикса, Кокошки, Кандинского и других великих. Часть из них ушла с аукционов в Швейцарии, чтобы выручить деньги на перевооружение вермахта, а часть уничтожена. После войны музей так и не смог восстановиться. «Копия» здания, построенная на его месте в 1969 году, использовалась как Дом приемов Совета министров ГДР.


Реминисценция VI

 31 августа 1990 года внимание всего мира было привлечено к зданию по адресу Унтер-ден-Линден, 3. В помпезных интерьерах Дома приемов Совета министров ГДР, которые плохо вязались с внешней архитектурой здания «под старину», завершались переговоры делегаций двух немецких государств. В 13 часов 15 минут статс-секретарь ГДР Гюнтер Краузе и министр внутренних дел ФРГ Вольфганг Шойбле поставили свои подписи под «Договором об установлении Единства». После более чем четырех десятилетий раскол Германии закончился. Одновременно «холодная война» официально отошла в историю.
 В бывшем Доме приемов сейчас один из выставочных залов Музея немецкой истории, а вот его правительственному соседу, бывшему восточногерманскому Министерству иностранных дел, повезло меньше. Это здание, напоминавшее московский Белый дом, после объединения снесли. Было решено, что для торжественного адреса Унтер-ден-Линден, 1, оно не подходит. Поэтому одно из крупнейших германских издательств, «Бертельсман», взяло на себя реконструкцию бывшего Дома военного коменданта кайзеровских времен. Сочетание современного – из стекла и стали – внутреннего пространства с тщательной имитацией старого фасада считается лучшим примером модернизированной реставрации. Клерки и редакторы мирно курят у того самого подъезда (почти у того самого), у которого разворачивались многие драматические сюжеты. Например, здесь вместе с женой и детьми был арестован один из руководителей заговора 20 июля 1944 года, казненный позже в тюрьме Плетцензее, генерал Пауль фон Хазе. А в Дом коменданта вселился с семьей рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Унтер-ден-Линден, 1, стал его последним домашним адресом. К счастью, ненадолго.


Собственно липы

 У конной статуи Фридриха, четыре десятилетия проведшей в одной из дальних аллей парка Сан-Суси в Потсдаме и лишь после объединения Германий вернувшейся на Унтер-ден-Линден, – там, где начинаются, собственно, Липы, мы прощаемся с Армином Ене, которому пора возвращаться в Университет, и отправляемся навстречу «главным героям» нашей прогулки.
 Пожалуй, в мире нет другой улицы, «лицо» которой в такой степени определяли бы деревья, а не дома. И берлинцы отдают себе в этом полный отчет – во всяком случае, они считают сохранение липового бульвара делом первостепенной важности. Аккуратные траншеи вскрывают его «корневую систему». Рабочие регулярно колдуют над сложным переплетением труб и датчиков. Уже много летуход за драгоценными растениями построен по индивидуальному принципу. Рядом сплошным потоком идут машины – без системы полива и удобрения, подведенной к каждой липе отдельно, выхлопные газы давно убили бы зеленый массив. Когда дерево болеет, а теми или иными хворями, к сожалению, страдают 80 процентов «вечных часовых» Унтер-ден-Линден, «лекарства», предписанные специалистами, подаются прямо к корням. Причем каждая из пяти представленных здесь разновидностей лип требует особого подхода. То, что хорошо для серебристых американских, не всегда подходит голландским и совсем не годится так называемым кайзеровским.
 Тем больше чести «садовникам» – капризный «липовый интернационал» поддерживается в весьма неплохой форме. Гибель даже одного дерева рассматривается как ЧП – в этом случае тут же привозится саженец, который на первое время окружают специальной решеткой.
 Конечно, в этих трогательных заботах видна и обычная немецкая любовь к порядку, – но также и внутреннее сопротивление немцев немецкому же духу жесткой регулярности. Берлинский бульвар веками служил убежищем частной жизни – в самом центре железного Государства. Если столичный житель у Цейхгауза ощущал себя солдатом, у Университета – студентом, меломаном-патриотом у Оперы, верноподданным у Королевского замка, Под Липами он просто отдыхал в образе беспечного фланера. После подавляющего Форума Фридерицианум под липами действительно уютно, контраст между каменными громадами Оперы или Университета и живым, соразмерным всем нам лиственным шатром – разителен. Я думаю, главная достопримечательность Унтер-ден-Линден – это все же атмосфера равенства людей среднего класса всех национальностей, которой так гордится сегодняшняя Германия и вообще Европа. Атмосфера, создававшаяся в течение столетий.


Ханжество под липами: никогда не говорите с Гейне

 В XVIII и первой половине XIX века, пока Берлин служил «действующей» резиденцией прусских королей, гуляли преимущественно семьями. Унтер-ден-Линден была тогда жилой улицей, и на бульвар выходили со всеми чадами и домочадцами, включая собак и кошек.
 Южную сторону модного променада называли Дворцовой, а северную – Академической, поскольку на первой обитали аристократы и нувориши, а на второй – студенты и профессура. Все друг друга знали, раскланивались без чинов, обсуждали новости, местных чудаков. Вот глядя сейчас на идущего по бульвару растрепанного парня с бакенбардами, я невольно представляю самого колоритного из них, Эрнста Теодора Амадея Гофмана. Автор «Крошки Цахеса» жил в знаменитом «Заброшенном доме», воспетом им в повести с названием «Тайна заброшенного замка». Дом, полный, если верить Гофману, привидений и духов, стоял на южной стороне улицы в начале квартала, где теперь раскинулся комплекс Российского посольства.
 Ежедневный обязательный моцион по Унтер-ден-Линден совершал и Гейне, с которым мамаши запрещали здороваться детям и молодым девушкам – певец любви казался им опасным распутником. Зато проститутки из фешенебельных публичных домов, расположенных по соседству, в улицах, отходящих от Липовой аллеи, были для них почти членами семьи. Эта семья для прогулки разбивалась по парам – девушки чинно бродили туда-сюда, взявшись под ручку, а наблюдала за ними, успевая раскланиваться с постоянными клиентами, знаменитая на всю Пруссию мадам Шубитц. Культура «чинной проституции» на Унтер-ден-Линден, между прочим, дожила до наших дней. Здесь продажные женщины не стоят размалеванными и полуодетыми под фонарями, как на Курфюрстендамм, а продуманно одеваются и знакомятся с заинтересованными лицами в кафе. Или, как прежде, во время вечерней прогулки под липами.
 От архитектуры XVIII века и «семейного стиля» жизни на Унтер-ден-Линден, конечно, ничего не осталось. Но представить, как выглядели здесь дома во времена Гофмана и Гейне, можно, если воспользоваться в качестве «машины времени» Глинкаштрассе, улицей Глинки, названной в честь основателя Русской оперы (ее «пробили» в южной стороне Унтер-ден-Линден после войны). Если подняться по ней до пересечения с Таубенштрассе, Голубиной улицей, то увидишь небольшую двухэтажную желтую усадьбу с прелестным мезонином под барочной крышей. Судя по описаниям, это вылитый «Заброшенный дом».
 А если вам, напротив, угодно понять, каким стал бы проспект, доведи Гитлер до конца свои планы перестройки Берлина, обратите внимание по дороге назад к бульвару, на противоположную сторону Глинкаштрассе, на дом у ее перекрестка с Охотничьей улицей – Ягдштрассе. Это бывшее Министерство пропаганды, типичный образец холодной нацистской архитектуры.


Реминисценция VII

 С наступлением темноты вспыхнули прожектора, и перед берлинцами развернулось необычное зрелище. Подсвеченные снизу четырехметровые пилоны дорического ордера, увенчанные имперскими орлами и свастиками, в четыре ряда поднялись над Унтер-ден-Линден.
 К Олимпийским играм на главной улице города Гитлер приказал открыть новую станцию подземки. Чтобы успеть к сроку, земляные работы пришлось вести открытым способом – и поэтому старинные липы спилили.
 А потом привезли триста новых, американских. Они были такими маленькими, что терялись в тени фирменных, еще кайзеровских уличных фонарей, и берлинцы даже шутливо «переименовали» свою главную улицу в Унтер-ден-Латернен, Под фонарями. Картина получилась довольно унылой, да еще к тому же фонари были украшены чугунными звездами, которые, если присмотреться, могли сойти за шестиконечные. Пришлось срочно возносить и над уличным освещением, и над липами символы победившего нацизма. Однако гестапо доносило, что нехорошие разговоры продолжают бродить по городу. По легенде, Берлину ничто не угрожает до тех пор, пока стоят старые липы. Об этом даже поется в неофициальном гимне города, песенке Вальтера Колло «Магдочка»: «…до тех пор пока старые липы цветут на Унтер-ден-Линден, нас никому не одолеть. Берлин останется Берлином».
 В 1945 году Гитлер снова приказал спилить теперь уже «свои» подросшие липы. На очень короткий период проспект превратился в последнюю взлетную полосу Третьего рейха. Но воспользоваться ею фюрер так и не решился.
 Четыре из тех гитлеровских деревьев каким-то чудом дожили до наших дней, и останутся на бульваре как минимум до 2008 года, когда предполагается устроить генеральную санацию всего липового хозяйства. А также, возможно, подреставрировать некоторые здания, которые выходят фасадом на бульвар, – например, Государственную библиотеку, расположенную в самом его начале, на южной (академической) стороне. До 1904 года здесь стояло одно из колоритнейших зданий Унтер-ден-Линден – Прусская Академия искусств и наук. Точнее, Академия занимала только второй этаж, а на первом разместилась конюшня лейб-гвардии кирасирского полка. Узнав об этом оригинальном решении короля Фридриха I, ироничный Лейбниц предложил ему выбить на фронтоне: Mulis et Мusis: «Для мулов и муз». Сейчас в скучном на вид доме начала ХХ столетия, построенном на месте «конюшни муз», царит, однако, большое оживление. Студенты со всего Берлина, естественно, валом валят в лучшую библиотеку города. Здесь я, по ходу дела, снова убедился, что «гений места» – не пустое словосочетание. Вдоль всего первого этажа в специальных стойках стоят «стальные кони» посетителей – велосипеды. Время от времени какая-нибудь лихая читательница вскакивает на своего «Россинанта» и срывается с места по направлению к Бранденбургским воротам. Союз мулов и муз сохраняется.


Новые времена под липами: жвачка вместо «правды»

 Разделение на Академическую и Дворцовую стороны оставалось актуальным до превращения Берлина в столицу Германской империи.
 А затем патриархальной «семейной» жизни на бульваре настал конец. Унтер-ден-Линден превратилась в «плавильный котел» Второго рейха. Жители с улицы не исчезли совсем (как сейчас), но их впервые потеснил Турист. Уютные домики и небольшие гостиницы вроде «Санкт-Петербурга» или «Русского двора» сменились громадинами с неоренессансными и необарочными фасадами. Роскошь, к которой практичные пруссаки не считали нужным стремиться, стала, однако, имперским «знаком качества» на знаковом проспекте. А еще – разгорелась страсть к зрелищам. На месте «Русского двора» (северная сторона) выстроили Кайзеровскую галерею. Кроме роскошных магазинов с витринами, полными драгоценностей и деликатесов, в ней открылись паноптикум и фотопанорама. Про паноптикум, гвоздем которого неизменно служила коллекция половых органов, горожане немедленно придумали грубоватую«репризу» в своем духе: «Что первым делом надлежит увидеть в Берлине? Унтер-ден-Линден. Что первым делом надлежит увидеть на Унтер-ден-Линден? Паноптикум. Что вы увидите в Паноптикуме? Тссссс…»
 В общем, на бульваре началось формирование общества потребления и развлечения. Скромные берлинские кондитерские вроде заведения Фукса по соседству с гофмановским «Заброшенным домом» уступили свои помещения блистающим зеркалами венским кафе. На перекрестке с Фридрихштрассе их было сразу три: «Кранцлер», «Бауэр» и «Виктория». Люди часами просиживали за чашкой кофе с газетой в руках. Выражение «кофейный треугольник» в кайзеровском Берлине означало примерно то же самое, что теперь «бермудский»…


Реминисценция VIII

 1983 год. У магазина кубинских товаров на первом этаже здания, построенного на месте разрушенного в войну кафе «Кранцлер», стоит обычная восточногерманская очередь. На перекресток со стороны Фридрихштрассе выезжает роскошный «мерседес» поверенного в делах ФРГ. Неожиданно сбоку на огромной скорости в него врезается военный газик Западной группы войск СССР, следовавший по Унтер-ден-Линден к Бранденбургским воротам (за ним гнались машины ГДРовской полиции и советской комендатуры). Из газика выскакивают два сильно помятых в аварии дезертира и начинают поливать проспект из «Калашниковых».
 Очередь у кубинского магазина залегла. После ожесточенной перестрелки преступники были арестованы. До вожделенного Запада они не доехали метров триста. Говорят, что один из них позже умер от ран. Нескольких человек из очереди тоже задело, и их увезла «скорая помощь». Остальные тихо, дисциплинированно отряхнулись и в прежнем порядке выстроились за сигарами. Дипломат отделался легким испугом и на радостях согласился замять инцидент. Все-таки надежная машина – «мерседес».
 Кафе на сегодняшней Унтер-ден-Линден хватает, но по-настоящему любимых в городе и замечательных – два. Одно, у Оперы, известно еще со времен ГДР – там часто собираются берлинские русские из среднего класса. Другое, «Эйнштейн», – на бульваре. Именно это последнее хранит старую традицию чтения свежих газет под липами. Кстати, о газетах. На том месте, где было кафе «Виктория», рядом с самой известной восточногерманской гостиницей «Унтер-ден-Линден» – странная торговая точка из красного мрамора. Это открытый в 80-х в присутствии нашего посла и Эриха Хонеккера Киоск № 1 для продажи советской прессы. Сейчас он торгует напитками и жвачкой.
 А советское (ныне – российское) посольство занимает целый квартал на южной стороне бульвара. Полковник Меджидов зря в 45-м запретил артиллеристам расстрелять его. Все равно пропало. Вероятно, зданию не простили «предательства»: с 1941 по 1945-й в нем помещалось Имперское министерство по делам восточных территорий, то есть оккупированной части СССР. Сразу после войны его взорвали и, прихватив соседние участки, в 1951 году выстроили громадину, которая даже сейчас поражает воображение. У тех, кто видел интерьеры, особенно Зал приемов, не хватает выражений, чтобы описать пышность сталинского ампирного размаха. Муниципалитет робко выступал тогда против сноса и предлагал отреставрировать старый дом. Но «вождь народов» отметил на карте, что советское посольство стоит на «острие» Унтер-ден-Линден, нацеленной как стрела в сердце Западного Берлина, и потребовал «показать класс».
 Сквозь решетку забора несколько моих соотечественников разглядывают странный неряшливый квадрат на безупречном газоне посольского двора. «Раньше тут Ленин стоял, зачем своротили?» – посетовал один. «Зато доску про Горчакова повесили», – утешил его другой. Доска сообщает, что великий русский дипломат, который помог России «сосредоточиться» (именно так) после поражения в Крымской войне, действительно работал в старом здании Посольства Российской империи.


Память под липами: цена свободы

 Около последнего перекрестка на бульваре с Вильгельмштрассе так и кажется, что сейчас из-за угла покажется Штирлиц. Ведь если спуститься по этой улице, попадешь как раз на ПринцАльбрехтштрассе, где его заставил трудиться Юлиан Семенов. Высокопоставленные офицеры разведки часто посещали ресторан аристократического отеля «Адлон», где собиралось высшее общество. Недавно отстроенный на прежнем месте, он готовится вновь взять на себя роль флагмана цен и мод, «берлинского Гранд-отеля в квадрате», как любил острить английский гость немецкой столицы, писатель Джером Клапка Джером. А я тем временем, к слову, попадаю в Квадрат.
 Так берлинцы называют Парижскую площадь – Паризерплац. Она действительно представляет собой идеальный квадрат: 120 метров на 120. Это царство чиновников и дипломатов (туристы, разумеется, не в счет), «окопавшихся» за углом (в бундестаге) и на самой площади – в нескольких посольствах. Самое крупное из них – конечно, должно быть американское. Ему отведен участок прямо у Бранденбургских ворот. Однако пока оно не построено, представители дяди Сэма уже несколько лет препираются с городскими властями о мерах безопасности при строительстве.
 Частные граждане США тем временем не теряют ни минуты, а активно осваивают пространство Паризерплац, разбавляя тем самым ее официальность. Знаменитый Фрэнк Гери возвел здесь банковское здание в авангардном духе. Немец Гюнтер Бениш «вторит» ему своей новой Академией искусств, возведенной, как водится на Унтерден-Линден, там же, где стояла старая, а в ней с конца 30-х годов вынашивал свои грандиозные планы по обновлению германской архитектуры Альберт Шпеер, любимец Гитлера.


Реминисценция IX

 В 1939 году было официально объявлено, что рейхсканцлер Адольф Гитлер поручил Альберту Шпееру переустройство Берлина, который должен быть переименован в город «Германия». Столица лишалась не только имени, но и главной улицы – Унтер-ден-Линден. Ее должна поглотить так называемая Восточно-Западная ось длиной 12 000 и шириной 200 метров. Она прорежет сердце рейха от Франкфуртских ворот до Шарлоттенбургского шоссе. Чтобы дать место колоннам пехоты и техники, участок Под Липами тоже подвергнется расширению. Часть домов – отодвинуть, часть – снести! И так далее.
 Огромная модель г. Германии хранилась в Бюро Шпеера на Паризерплац, и Гитлер часто приходил сюда, чтобы вдвоем со своим архитектором насладиться созерцанием будущей красоты. Работы были начаты в 1942 году, но очень скоро остановлены, а сам Шпеер сделался министром вооружений. В 1943 году в здание Бюро попала бомба, и модель сгорела. От гитлеровской Германии остались только чертежи.
 Бранденбургские ворота, как уже готовый и подходящий символ военной славы, нацисты собирались оставить на своей Оси. Хотя за два века существования символический смысл этого монумента, увенчанного медной квадригой работы Иоганна Шадова, много раз менялся на прямо противоположный.
 Изначально названные Воротами мира, они были призваны отметить окончание бурной эпохи фридриховских войн. Но после того как, разгромив всю прусскую армию в один день, под ними торжественно проехал Наполеон, ворота превратились в символ, скорее, позора, тем более что несентиментальный император французов снял медную Нику вместе с ее четверкой лошадей и увез в Париж как трофей.
 Возврат квадриги и парад победоносных союзных войск 1814 года вновь приободрил пруссаков и стал прообразом всех немецких военных парадов будущего. Особенно много их состоялось в кайзеровские времена.
 В день прихода к власти Гитлера свое победное шествие под Бранденбургскими воротами устроили нацисты.
 После раздела Германии, правда, торжественные мероприятия здесь стали невозможными – как раз по линии Ворот прошла граница между двумя Германиями и двумя Берлинами. Зато не возникал вопрос, что они теперь символизируют, – «холодную войну», конечно.
 Теперь немцы считают их символом Объединения и новой ФРГ.
 …Мне повезло: один парад на Паризерплац я видел своими глазами. Это было шествие хоккеистов берлинского клуба, одержавшего победу в чемпионате Германии. Все прошло весело и не по-немецки бестолково. Пили пиво, горланили что-то кто в лес, кто по дрова…
 Кто бы мог подумать лет двадцать назад?.. Тогда Бранденбургские ворота официально считались самым охраняемым объектом в мире. В южном павильоне ворот для служебного пользования работал «Музей провокаций», там выставлялись порножурналы и Библии, переброшенные западными доброхотами через Стену. Теперь в том же помещении туристический центр. А в северном флигеле – вообще Центр медитации. Но не индийской. Внутри абсолютно ничего не происходит, стоят и молчат люди. Молчат в память о людях, погибших при попытке бежать через Берлинскую стену.
 Постояв среди тех, кто, подобно мне, проделал сегодня путь через всю Унтер-ден-Линден или только собирался это сделать, я вышел на площадь и прошел через Бранденбургские ворота. Свободно.
 Григорий Козлов | Фото Константина Кокошкина

 Планетарий:
 Сердце морского гиганта

  Если считать время по нептунскому календарю, то с момента открытия этой планеты еще не прошло и года. Ведь один оборот вокруг Солнца – нептунский год – длится целых 165 лет, а со времени его обнаружения пронеслось только 159. Выполнив несложное арифметическое действие, можно узнать, что ровно через шесть лет этот небесный тихоход вновь окажется в той же точке своей орбиты, где его впервые увидел в телескоп астроном Берлинской обсерватории Иоганн Галле 23 сентября 1846 года. 


Гость с Земли

 Нептун находится чрезвычайно далеко – в 4,5 млрд. км от Солнца, что в 30 раз дальше, чем Земля. Поэтому мы знаем о его строении крайне мало, и пока до него добрался только один посланец с нашей планеты. В августе 1989 года рядом с Нептуном пролетела автоматическая станция «Вояджер-2». Она покинула Землю 20 августа 1977 года, стартовав с космодрома на мысе Канаверал, и провела в пути к Нептуну ровно 12 лет, пролетев мимо остальных трех планет-гигантов – Юпитера, Сатурна и Урана – в 1979, 1981 и 1986 годах. Каждая из этих планет гравитационным воздействием изменяла курс станции и придавала ей дополнительную скорость. За время, когда станция находилась в окрестностях Нептуна, было получено огромное количество абсолютно новых сведений об этой планете. Были впервые обнаружены магнитное поле и система колец Нептуна, шесть его небольших спутников, достоверно установлено, что один оборот вокруг оси планета делает за 16 часов. На снимках крупнейшего спутника – Тритона выявлена совершенно необычная поверхность с участками азотного льда и полярной шапкой из азотного инея. Но самым неожиданным было открытие на Тритоне азотных гейзеров – газовых фонтанов, бьющих из недр спутника на 8 км вверх. Все измерения в окрестностях Нептуна, включая телевизионную съемку и самой планеты, и спутников, были выполнены автоматически, по заранее заложенной программе. Вмешательства человека на этом участке полета не предполагалось – ведь радиосигнал от Земли достигнет Нептуна лишь через 4 часа 10 минут! За это время станция пролетит почти 200 000 км и полученная команда окажется уже бесполезной. Все снимки и результаты измерений научных приборов были записаны на цифровой магнитофон и переданы по радио на Землю постепенно, когда «Вояджер» уже значительно удалился от Нептуна. Поступавший со станции сигнал из-за далекого расстояния и небольшой мощности передатчика был очень слабым, поэтому данные передавались медленно, чтобы их было легче выделить из «радиошумов».


Подробности издалека

 Смена времен года на Нептуне, как и на Земле, происходит по мере движения планеты вдоль орбиты, потому как ось вращения Нептуна отклонена от вертикального положения на 30°, что напоминает наклон земной оси (23,5°). Только вот продолжительность каждого сезона там гораздо длиннее – 41 год! Когда в сторону Солнца обращено южное полушарие Нептуна, то над районом южного полюса 41 год длится полярный день, и в южном полушарии все это время – лето. Оно началось там как раз в этом году и продлится до 2046 года. В этот период вокруг северного полюса Нептуна будет царить полярная ночь. С приходом лета в южное полушарие изменились и атмосферные процессы на Нептуне – возникло несколько крупных вихрей, которые меняют свою форму и даже исчезают совсем. Эти изменения наблюдаются с помощью космического телескопа «Хаббл», расположенного на орбите вокруг Земли, поскольку в обычные телескопы атмосферные образования на Нептуне разглядеть трудно.
 В областях планеты, удаленных от полюсов, Солнце восходит и заходит с обычной частотой, соответствующей времени оборота Нептуна вокруг своей оси. Вот в этом он оказался намного проворнее Земли – сутки на нем длятся всего лишь 16 часов 7 минут. Поэтому за свой год Нептун успевает сделать 89 630 оборотов вокруг оси, то есть именно столько нептунских дней в его году! Таким образом, каждый из сезонов длится примерно по 22 400 нептунских суток.
 Расположенный в 30 раз дальше от Солнца, чем Земля, Нептун не виден невооруженным глазом, поэтому он долгое время и оставался неизвестным. С его открытием наука получила очень важное звено для понимания того, как сформировались планеты Солнечной системы. В сравнительной планетологии, науке о геологическом строении планет, Нептун, как и его «близнец» Уран, занимает промежуточное положение между планетами земной группы и газовыми гигантами – Юпитером и Сатурном, которые иногда даже называют несформировавшимися звездами. При образовании Солнечной системы наименее летучие химические элементы остались в нагретых окрестностях Солнца, и из них создались Меркурий, Венера, Земля, Луна и Марс – планеты с большой плотностью, среди которых есть даже имеющие железное ядро. Летучие, легкие химические элементы были вынесены во внешнюю область Солнечной системы, где из них возникли газовые планеты-гиганты – Юпитер и Сатурн. А на наиболее холодной окраине сконденсировались газово-ледяные Уран и Нептун, которые тоже называют планетами-гигантами, хотя они по диаметру в 2—3 раза меньше Юпитера и Сатурна, но все-таки в 4 раза больше Земли.


Ураганы в царстве холода

 Толщина газовой оболочки вокруг Нептуна достигает нескольких тысяч километров – от пяти до восьми, по разным расчетам. В ее составе 80% водорода, 19% гелия и 1% метана. Метан хорошо рассеивает синие лучи, что придает Нептуну цвет, вполне соответствующий его «морскому» названию – синий со слабым зеленоватым оттенком. Динамика атмосферы Нептуна весьма активная, несмотря на то что планета расположена очень далеко от Солнца и получает от светила в 900 раз меньше энергии на единицу площади, чем Земля. Температура на внешней поверхности облаков чрезвычайно низкая – всего лишь –214°С. Однако Нептун излучает в пространство энергии в 2,5 раза больше, чем ему достается от Солнца. Это свидетельствует о том, что внутри планеты происходит выделение энергии. О причине такого процесса четкого суждения нет – это может быть либо естественный радиоактивный распад в породах каменного ядра Нептуна, либо высвобождение гравитационной энергии, если его недра все еще сжимаются в продолжающемся процессе формирования планеты. В любом случае атмосфера нагревается изнутри и находится в постоянном движении. Ветры дуют с запада на восток, перенося воздух в направлении, параллельном экватору. Вблизи полюсов их скорость намного больше, чем около экватора. Удивительно, что у планеты, атмосфера которой с наружной стороны самая холодная в Солнечной системе, скорости ветров – самые большие. Не последнюю роль в этом играют и низкие температуры, уменьшающие вязкость газов, образующих атмосферу, а также быстрое вращение самой планеты. На Нептуне ветры достигают ураганной силы, перемещаясь со скоростью до 2 000 км/ч (560 м/с). На Земле ураганом считается ветер, скорость которого превышает 30 м/с. Такие ветры оказались большим сюрпризом для ученых, предполагавших до полета «Вояджера», что холодная атмосфера Нептуна представляет собой малоподвижное «сонное царство», а вместо этого обнаружился бушующий мир ураганов. Наиболее крупные атмосферные вихри на Нептуне достигают нескольких тысяч километров в поперечнике. На общем светло-синем фоне планеты эти образования имеют вид овалов очень темного, густо-синего цвета, за что получили название «темных пятен». Они возникают в атмосфере на определенное время, иногда достаточно длительное – несколько месяцев или даже лет, а затем постепенно рассасываются и исчезают. Самый крупный из наблюдавшихся до сих пор ураганов, названный Большим Темным пятном, располагался в южном полушарии Нептуна в 1989 году, когда около планеты пролетала станция «Вояджер-2». Диаметр этого вихря превышал диаметр нашей Земли. На снимках хорошо видны детали строения громадного урагана – темная центральная часть и окаймляющее ее светлое кольцо облаков, постоянно движущихся по кругу с гигантской скоростью. Это был огромный вихрь, в центре которого виднелись глубинные, более темные слои атмосферы Нептуна. Пять лет спустя на снимках, сделанных с околоземной орбиты космическим телескопом «Хаббл», Большого Темного пятна обнаружено не было: этот ураган либо затих, либо оказался закрыт сверху сплошной облачной пеленой. Для всех темных пятен в атмосфере Нептуна характерна яркая белая кайма с приполярной стороны. Это, скорее всего, метановый иней на наиболее холодных участках облаков.


Ледяная твердь

 О внутренней структуре Нептуна известно не так уж много, ведь судить о ней можно только на основе косвенных данных, поскольку сейсмического зондирования этой планеты не проводилось. Диаметр Нептуна – 49 600 км – почти в 4 раза больше, чем у Земли, а его объем превышает земной в 58 раз. Но вот по массе Нептун лишь в 17 раз больше Земли. Из этих данных определено, что средняя плотность Нептуна составляет около трети земной – всего лишь 1,6 г/см3, то есть примерно в полтора раза больше, чем у воды. Низкие плотности характерны для всех четырех планет-гигантов – Юпитера, Сатурна, Урана и Нептуна. Причем первые два – наименее плотные, они состоят преимущественно из газов, а более плотные «близнецы» Уран и Нептун – в основном изо льдов. По расчетам, в центре Нептуна должно находиться каменное или железокаменное ядро диаметром в 1,5—2 раза больше нашей Земли. Основную часть Нептуна составляет расположенный вокруг этого плотного ядра слой толщиной около 8 000 км, состоящий главным образом из водных, аммиачных и метановых льдов, к которым, возможно, примешан и каменный материал. По расчетам, температура в этом слое должна с глубиной увеличиваться от +2 500 до +5 500°С. Однако лед при этом не испаряется, поскольку он находится в недрах Нептуна, где давление в несколько миллионов раз выше, чем атмосферное давление на Земле. Такие чудовищные «объятия» прижимают молекулы друг к другу, удерживая их от разлетания в стороны и испарения. Вероятно, вещество там находится в ионном состоянии, когда атомы и молекулы «раздавлены» на отдельные заряженные частицы – ионы и электроны. Конечно, трудно вообразить себе подобный «лед», поэтому иногда этот слой Нептуна называют «ионным океаном», хотя представить его в виде обычной жидкости также весьма затруднительно. Затем следует третий слой – внешняя газовая оболочка толщиной около 5 000 км. Эта атмосфера, состоящая из водорода и гелия, переходит в ледяной слой постепенно, без резко выраженной границы, по мере того, как плотность вещества увеличивается под давлением вышележащих слоев. В глубоких частях атмосферы газы преобразуются в кристаллы, своего рода иней. Этих кристаллов в более глубоких слоях становится все больше, и они начинают напоминать пропитанную водой снеговую кашу, а еще глубже – полностью преобразуются в лед, находящийся под действием огромного давления. Переходный слой от газовой до ледяной оболочки довольно широкий – около 3 000 км. В общей массе Нептуна на газы приходится 5%, на льды 75%, а на каменный материал 20%.


Азотный мир Тритона

 Одно из самых холодных тел в Солнечной системе – это Тритон, наибольший из спутников Нептуна. Достоверные сведения о нем появились лишь в 1989 году после исследований со станции «Вояджер-2». Даже диаметр этого спутника, определенный наблюдениями в телескоп, был сильно преувеличен – вместо 4 000 км он оказался равным 2 700 (это 3/4 диаметра нашей Луны). Вокруг спутника имеется сильно разреженная атмосфера толщиной около 10 км, которая состоит из азота с небольшой примесью метана. Давление этой атмосферы в 70 тысяч раз ниже, чем на Земле. Вместо ожидавшихся морей и озер жидкого азота на Тритоне обнаружилось царство льдов. Значительная территория вокруг его южного полюса покрыта льдом и инеем, поэтому отражает от 70 до 95% падающего на ее поверхность света. Причем льды и иней весьма экзотические – азотные, поскольку температура на этом спутнике чрезвычайно низкая, около –240°С (а азот замерзает при –210°С). Однако Тритон – не просто глыба льда. Средняя плотность этого спутника – 2 г/см3. Поэтому считается, что он состоит из каменного ядра диаметром 2 000 км, окруженного слоем водного льда толщиной 350 км. На Тритоне обнаружены разнообразные формы рельефа, свидетельствующие о его геологической активности в прошлом. Трещины шириной 30 км и длиной до 1 000 км пересекают его поверхность. Еще одна особенность – области, рельеф которых напоминает сетку на кожуре дыни. Подобного нет ни на одном из планетных тел. Эти участки покрыты ячейками поперечником 20—30 км, которые окружены валами высотой 300 метров. Происхождение такого рельефа не вполне ясно. Скорее всего, это результат весьма экзотического криогенного (низкотемпературного) вулканизма, где роль расплавленной магмы играет холодная жидкость, которая поднимается из недр и замерзает на поверхности, образуя причудливые ледяные формы рельефа. Водный лед в условиях Тритона становится очень твердым и ведет себя как каменная горная порода, образуя высокие гряды, крутые склоны, трещины с резкими очертаниями. А вот метановый и азотный льды – пластичные, они расползаются и создают пологий рельеф.
 Главным сюрпризом Тритона оказалась его современная геологическая активность, которую до полета «Вояджера» никто и не предполагал. На снимках обнаружены газовые гейзеры – темные столбы азота, идущие строго вертикально до высоты 8 км, где они начинают стелиться параллельно поверхности Тритона и вытягиваться в «хвосты» длиной до 150 км. Обнаружено десять действующих гейзеров. Все они «дымят» в южной полярной области, над которой Солнце в этот период находилось в зените. Причиной активности газовых гейзеров считают нагрев Солнцем, приводящий к плавлению азотного льда на некоторой глубине, где имеются также водный лед и метановые соединения темного цвета. Давление газовой смеси, возникающее в глубинном слое при его нагреве всего на 4°C, хотя и небольшое, но вполне достаточное, чтобы выбросить газовый фонтан высоко в разреженную атмосферу Тритона.


Неразличимые кольца

 Самое первое сообщение о кольце вокруг Нептуна сделал британский астроном Уильям Ласселл в октябре 1846 года – спустя несколько дней после открытия этой планеты. Наблюдал он кольцо неоднократно и лишь через шесть лет пришел к выводу, что это – оптическая иллюзия, обусловленная недостатком его нового телескопа. Первый реальный намек на то, что Нептун окружен кольцами, появился почти полтора века спустя. В 1984 году французский астроном Андрэ Браик проводил наблюдения Нептуна на обсерватории «Серро-Тололо», расположенной в Чили. Обнаружилось, что при прохождении Нептуна на фоне далекой звезды свет от нее трижды прерывался какими-то объектами, расположенными на одном и том же расстоянии от Нептуна. Эти объекты были названы дугами, и их стали считать участками несформировавшегося кольца. Пять лет спустя на фотографиях, полученных со станции «Вояджер-2», действительно были обнаружены кольца, окружающие планету. Их оказалось шесть, и все они очень темные, отражают менее 3% падающего на них света. А вот при взгляде «сзади», с неосвещенной стороны, кольца выглядят гораздо светлее. Этот парадокс, обнаружившийся на снимках с «Вояджера-2», объясняется тем, что кольца состоят из очень мелких темных частиц, пылинок, плохо отражающих свет назад, но из-за своей малости хорошо рассеивающих его вперед.
 Кольца Нептуна получили названия в честь астрономов, причастных к открытию этой планеты. Самое удаленное от Нептуна кольцо называется Адамс, оно узкое (50 км), но ярче остальных. Затем следует блеклое безымянное кольцо шириной 500 км, внутри которого движется небольшой, диаметром 180 км, спутник Галатея. Еще ближе к планете расположено самое широкое (4 000 км) и наиболее прозрачное кольцо Ласселл, к которому вплотную примыкают более яркие кольца шириной по 100 км – внешнее названо Араго, а внутреннее – Леверье. Далее находятся орбиты трех небольших спутников – Деспины, Талассы и Наяды, а затем – самое ближнее к планете кольцо Галле, не особенно яркое, но широкое (2 000 км). По иронии судьбы четырем наиболее ярким участкам, так называемым дугам, в пределах «английского» кольца Адамс присвоены французские названия Liberte, Egalite, Fraternite и Courage (Свобода, Равенство, Братство и Отвага). Объясняется это тем, что их открыл французский астроном Андрэ Браик. А вот сообразительный немецкий студент д`Арре остался неувековеченным в названиях колец Нептуна, хотя без его смекалки эта планета, возможно, и не была бы открыта столь молниеносно. Правда, одно из колец осталось безымянным – может быть, как раз ему и присвоят имя д`Арре?


Новый рейс Земля – Нептун

 Еще год назад никаких реальных планов полета к Нептуну не существовало. Считалось, что долететь туда за разумный срок с работоспособными приборами можно лишь при благоприятном расположении планет-гигантов, получая от каждой из них гравитационный импульс, ускоряющий станцию в нужном направлении. Такое расположение планет наступит в середине XXII века. Ситуация изменилась в 2004 году, когда вплотную приступили к разработке сценариев полета к Нептуну. С основной станции, которая станет искусственным спутником Нептуна, намечено отправить в глубь атмосферы планеты три небольших зонда, чтобы узнать структуру газовой оболочки у полюса, в умеренных широтах и в районе экватора. Еще два посадочных аппарата предлагается десантировать на поверхность крупнейшего спутника – Тритона. Они должны будут дать сведения о так называемой полярной шапке и экваториальной области. Намечено установить сейсмометры для регистрации сотрясений, которые должны происходить при выбросах газа азотными гейзерами. По одному из проектов, для перелета запланировано использовать обычный ракетный двигатель и гравитационную помощь планет-гигантов, затратив на дорогу 12 лет. Проблемой может оказаться торможение при подлете к Нептуну. Потребуется много топлива, но из-за этого придется взять меньше научных приборов. Поэтому предполагается снизить скорость полета, используя для торможения не топливо, а атмосферу Нептуна. Такой метод аэрозахвата позволит, не затратив ни капли топлива, одним маневром в течение получаса перейти с пролетной траектории на орбиту вокруг планеты. Пока еще он не использовался в космических полетах. По второму проекту, предполагается снабдить станцию ионным двигателем и радиоизотопным термогенератором, топливом для которого служит радиоактивный плутоний. Но такой полет будет проходить намного медленнее, он займет около 20 лет. При запуске в 2016 году станция достигнет Нептуна лишь в 2035 году.


Планета по расчету

 Погожим осенним днем 23 сентября 1846 года почтальон доставил в Берлинскую обсерваторию письмо из Парижа, адресованное астроному Иоганну Галле. Прочитав письмо, Галле тут же отправился к директору, маститому профессору Иоганну Энке. Надежда на то, что тот разрешит проводить незапланированные наблюдения, была невелика, поскольку Энке очень педантично соблюдал заранее намеченный план использования телескопа. А в письме как раз была просьба провести наблюдения, запланировать которые никому бы и в голову не пришло. К берлинскому коллеге обращался французский астроном-теоретик Урбен Леверье. Он работал в парижском Бюро долгот, которое возглавлял крупнейший французский астроном Франсуа Араго. Именно Араго и поставил перед молодым ученым задачу по определению возможного местоположения неизвестной планеты, которая своим гравитационным влиянием вызывает неправильности в движении Урана, считавшегося тогда самой крайней из планет. Эти отклонения от расчетной траектории первым заметил петербургский академик Андрей Лексель еще в 1783 году, спустя два года после открытия Урана. Изучив особенности движения этой планеты, Лексель предположил, что на нее воздействует притяжение неизвестного космического тела, расположенного еще дальше. Почему же Леверье не обратился к своим коллегам в Парижской обсерватории, а отправил письмо в далекий Берлин? В том-то и дело, что он обращался, но парижские астрономы не проявили интереса к таким поискам, полагая, что это невозможно – пытаться вычислить расположение планеты, не зная о ней почти ничего. Леверье жаждал воплощения своих расчетов в виде реальной планеты и подумал, что помочь ему сможет именно Галле. Тут сыграли роль наблюдения, сделанные за полтора века до этого датским астрономом Оле Рёмером, известным по первым измерениям скорости света. Рёмер был уважаем не только как крупный астроном, но и как мэр Копенгагена, без устали хлопотавший о городском хозяйстве. Однако после смерти мэра судьба сыграла злую шутку с его архивом астрономических наблюдений. Созданная и хорошо экипированная им пожарная команда не спасла его бумаги от уничтожения во время большого копенгагенского пожара 1728 года, когда пламя, занявшееся в маленькой свечной мастерской, уничтожило почти весь город – более 1 700 домов, включая ратушу и университет. От обсерватории Рёмера осталось только пепелище. Брандмейстеры не смогли одолеть огонь, поскольку были пьяны – они как раз отмечали получение премии за успешно проведенный смотр пожарных команд. Но малая часть записей Рёмера все же сохранилась. Там были и наблюдения планеты Уран, сделанные за 75 лет до ее открытия. В течение трех ночей в 1706 году Рёмер фиксировал координаты Урана, считая его одной из звезд. Именно эти материалы и попали затем в Берлин, где их исследовал молодой астроном Иоганн Галле. Обработка наблюдений Урана, выполненных Рёмером, стала его диссертационной работой. Публикацию ее в научном журнале Галле разослал тем европейским астрономам, которые занимались вычислениями особенностей движения планет. Получил эту статью и Леверье. Однако ответил он на письмо берлинского коллеги лишь год спустя, направив ему просьбу о поиске новой планеты.


Подарок вселенского масштаба

 Леверье повезло самым неожиданным образом. Письмо из Парижа пришло в Берлин именно в тот день, когда директор обсерватории, придворный астроном прусского короля Иоганн Энке отмечал 55-летие и отменил в предстоящую ночь наблюдения. Поэтому он разрешил своему ассистенту Иоганну Галле выполнить просьбу парижского коллеги. Правда, Энке не преминул заметить, что занятие это весьма сомнительное и будет лишь пустой тратой времени. Живший при обсерватории немецкий студент Генрих д’Арре (фамилия досталась ему от французских предков) попросил разрешения поучаствовать в наблюдениях, на что Энке также согласился. Это стало вторым везением, поскольку именно благодаря д’Арре предстоящим наблюдениям суждено было стать успешными. Как только стемнело, Галле навел телескоп на участок неба, координаты которого были указаны в письме, и попытался увидеть там новую планету, которая должна была отличаться от звезд наличием заметного диска. Такого объекта в поле зрения телескопа не оказалось. Это означало, что для поиска планеты, которая, по словам Леверье, «ожидает своего открытия», предстояло записать координаты множества звезд на этом участке неба, а на следующий день повторить наблюдения, чтобы обнаружить объект, положение которого изменилось. Это и будет искомая планета, перемещающаяся на фоне неподвижных по отношению друг к другу звезд. Работа предстояла долгая и тщательная. Однако Генриху д’Арре пришла мысль ускорить и облегчить ее, воспользовавшись подробной картой звездного неба. Такие карты для различных участков как раз и готовила в те годы Берлинская обсерватория. Пройдя темными коридорами, они стали рыться в шкафах, и снова везение – карта на нужный район обнаружилась! Причем это был самый последний из листов, только что отпечатанный и еще не разосланный в другие обсерватории. И вот Галле вновь смотрит в телескоп, произнося вслух координаты каждой звезды, а д’Арре сличает их с картой, отвечая: «Есть, есть…» Полчаса спустя, в начале первого ночи, в башне обсерватории раздался радостный возглас: «Этой звезды нет на карте!» Расхождение с координатами, указанными Леверье, было менее 1°. Несмотря на поздний час, Генрих д’Арре побежал домой к директору обсерватории, чтобы сообщить ему экстраординарную новость. Энке тут же отправился в обсерваторию и успел увидеть новую планету еще до того, как это тусклое пятнышко скрылось за горизонтом. Но с сообщением об открытии берлинские астрономы торопиться не стали – нужно было абсолютно точно убедиться, что это планета, а не звезда. На следующий день с погодой вновь повезло – небо было совершенно ясным, поэтому, как только стемнело – около девяти вечера, – все трое продолжили наблюдения и увидели, что за прошедшие сутки объект сместился относительно неподвижных звезд. Теперь стало ясно, что планета, предвычисленная Леверье, обнаружена! На следующее утро в Париж полетело письмо с радостной вестью, а оттуда в скором времени пришли поздравление и благодарность, а также предложение Леверье назвать новую планету Нептуном, а не Янусом, как хотел Галле. Поначалу это название не стало общепринятым, и в газетах ее называли просто планетой Леверье. Сам же факт открытия стал крупнейшим событием – найдена еще одна, восьмая, планета Солнечной системы. Причем найдена не случайно, а путем научных расчетов, безукоризненность которых получила абсолютное подтверждение. История открытия Нептуна навечно поселилась во всех учебниках астрономии. По указанным координатам новую планету отыскали астрономы разных стран. Началось с Европы, а затем новость достигла и России, где Нептун первым наблюдал в ноябре 1846 года ректор Казанского университета знаменитый астроном Иван Симонов, один из первооткрывателей Антарктиды. Франция награждает и Леверье, и Галле орденом Почетного легиона. Лондонское королевское общество (Британская академия наук) присуждает Леверье высшую награду – медаль Копли. Петербургская академия наук избирает его почетным членом. И еще никто не подозревает, что вот-вот дело об открытии новой планеты получит совсем иной оборот – на бесспорный приоритет Леверье будет брошена незаслуженная тень. Сделают это коллеги по профессии – астрономы из соседней Англии.


Тайные поиски англичан

 Полтора месяца спустя после триумфального открытия Нептуна миру было поведано о том, что Англия претендует на приоритет в открытии этой планеты, которую даже предлагалось переименовать в Океан. На собрании Королевского астрономического общества было объявлено, что английский астроном-теоретик из Кембриджа Джон Адамс еще осенью 1845 года (за год до открытия Нептуна) вычислил положение новой планеты, о чем он сообщил краткой запиской Королевскому астроному – директору Гринвичской обсерватории Джорджу Эри. Начали англичане с разбирательства между собой, задавая вопрос, почему Эри не организовал поисков новой планеты, в результате чего Британия упустила приоритет. Тут вскрылась целая цепь невезений, прямо-таки злой рок преследовал английских астрономов. Отвечая на записку Адамса, Королевский астроном задал в своем письме вопрос об особенностях вычислений. Самое странное, что Адамс не дал никакого ответа и дело продолжало стоять на месте. Вскоре он обратился к астроному-наблюдателю Джеймсу Чаллису, работавшему в том же Кембриджском университете, с просьбой организовать поиски. Чаллис после долгих проволочек приступил к поискам в июле 1846 года. Но ему невероятным образом не повезло. Самым обидным оказалось то, что Чаллис неоднократно наблюдал планету, записывал ее координаты, но все никак не удосуживался сравнить результаты наблюдений, проведенных в разные дни. А ведь это позволило бы ему распознать планету за два месяца до того, как ее обнаружили берлинские астрономы. Защищаясь от нападок коллег, Чаллис обвинил в своей неудаче немецких астрономов, которые, экономя на почтовых расходах, рассылали свои звездные карты только попарно, а к тому листу, на котором немцы обнаружили в сентябре новую планету, еще не было пары, поэтому карта имелась только в Берлинской обсерватории. Впоследствии обнаружилось, что Чаллис лукавил, поскольку новая планета в период, когда он проводил наблюдения, была на соседнем участке неба, карта которого в Кембриджской обсерватории имелась, но он ею не воспользовался.
 Адамс, в отличие от Леверье, не публиковал своих расчетов, и сведения о его работе держались в секрете между кембриджскими астрономами. Поскольку дело не двигалось, пришлось обратиться к обладателю самого крупного телескопа того времени, ливерпульскому пивовару и любителю астрономии Уильяму Ласселлу, надеясь, что в его мощный телескоп удастся разглядеть диск новой планеты без долгой работы по сравнению положений сотен звезд. И тут – очередное невезение. Когда письмо пришло в Ливерпуль, Ласселл лежал в постели, у него было растяжение сустава ноги, и он не мог дойти до телескопа. День спустя, почувствовав себя лучше, он хотел провести наблюдения, но не смог найти письма с координатами. Выяснилось, что скорее всего горничная случайно выкинула его вместе с мусором. Ласселлу было очень стыдно за такую нелепость, и он так никогда и не рассказал Адамсу, почему не смог открыть новую планету.
 Один из руководителей Королевского астрономического общества, Джон Гершель, развернул кампанию по пропаганде выполненных Адамсом вычислений, хотя они и не были опубликованы и не привели к открытию новой планеты. Кампания велась настолько агрессивно, что последствия ее обнаруживаются до сих пор – во многих справочниках указано, что Нептун открыт по вычислениям, которые независимо друг от друга сделали Адамс и Леверье. Причем фамилия Адамса, как правило, стоит первой, хотя его труды оказались безрезультатны. Сам же Адамс вел себя в высшей степени корректно, будучи очень скромным человеком. Он отказался и от дворянского титула, который ему хотела присвоить королева Виктория, и от должности в Гринвичской обсерватории, предпочтя остаться профессором геометрии в Кембридже.
 Самым ярким проявлением английского негодования в связи с утратой приоритета в открытии Нептуна стало изменение правил присуждения золотой медали Королевского астрономического общества, причем сроком всего на один год. Когда еще славящиеся соблюдением вековых традиций британцы таким странным образом меняли правила? Было совершенно ясно, что крупнейшим мировым достижением в астрономии в 1846 году является открытие Нептуна и медаль следует присудить Леверье. На это англичане не пошли, заявив, что ежегодно вручается лишь одна медаль, а «бесспорных» претендентов двое – Адамс и Леверье. Поэтому было принято мудрое решение: в этом году медаль не присуждать вовсе, а вот в следующем изменить правила и присудить сразу 12 медалей, поскольку накопилось много достойных работ. Так достижение Леверье было «завуалировано» групповым награждением.
 Георгий Бурба, кандидат географических наук

 Феномен:
 Ягодные силки

 В природной мастерской существует великое множество механизмов для воспроизведения потомства. Арсенал растений в этом смысле очень разнообразен – всевозможные побеги, расползающиеся усы, невесомые споры и разнокалиберные семена, которые зачастую бывают заключены в мягкие округлые образования – ягоды. Последние в этом ряду являются, в свою очередь, особыми приспособленцами, потому как вызревают только лишь для того, чтобы сначала быть съеденными, а потом – вновь выросшими.
 Каждый год, от сезона до сезона, жизнь растения подчинена определенным циклам, приводящим в итоге к выращиванию семян. Для успешного размножения они должны не только созреть и приобрести определенные свойства, но и удачно «разлететься». Самые непритязательные из растений, такие, например, как маки, просто высыпают семена рядом со стеблем. Другие, как одуванчик, клен, береза или липа, пускают их по ветру. Лесная герань или растущая на городских задворках недотрога разбрасывает их в округе при резком раскрытии высыхающих плодов. Существует и более эффективный способ, когда неподвижные растения используют для переноса семян тех, кто сам может активно двигаться, то есть всевозможных животных. И не только млекопитающих и птиц, но и пресмыкающихся, насекомых, рыб и даже моллюсков. По-научному это явление называется зоохорией. Так, репей и череда цепляются за шерсть и перья оказавшихся рядом зверей и птиц. Но из всех выбранных эволюцией способов зоохории наиболее распространенным оказалась эндозоохория, то есть предложение семян в пищу. Именно для этого и нужны вкусные сочные ягоды. Их образование оказалось очень успешной стратегией, одинаково приемлемой для растений, занимающих различные климатические зоны: от тропиков до умеренных широт и даже тундр.
 Особенно много ягодообразователей среди двудольных растений. Прежде всего это известные всем малина, ежевика, морошка, костяника, земляника, черемуха, а также вишня, рябина, кизил – представители семейства розоцветных (Rosaceae). Щедры на ягоды и вересковые (Ericaceae), к которым относятся растения лесов и болот средней полосы: клюква, брусника, черника и голубика. Есть ягодники у жимолостных (Caprifoliaceae) – калина, бузина и у крушиновых (Rhamnaceae), и у виноградовых (Vitaceae). Среди относящихся к однодольным растениям лилейных (Liliaceae) ягоды есть у ландыша, купены, вороньего глаза, майника. При этом каждое семейство решает проблему ягодообразования по-своему, используя для этого самые различные части растений. К примеру, вкусные ягоды земляники и клубники представляют собой разросшееся цветоложе, в которое вкраплены мелкие семечки – орешки. Мякоть вишни, содержащая косточку, образуется из среднего слоя околоплодника, а плоды малины, ежевики или морошки возникают из множества маленьких и сросшихся «вишенок». Многокосточковые ягоды винограда и паслена также образованы околоплодником. Ягоды брусники, черники, голубики или клюквы появляются из так называемой нижней завязи. Плоды рябины, кизильника и боярышника наращивают вокруг своих семян цветочную трубку. Воистину, нет такой части растения, примыкающей к семечку, из которой у тех или иных видов не создавались бы ягоды!
 Некоторые растения научились выращивать ягоды гораздо раньше, чем цвести. Сочные и яркие образования, содержащие внутри семена и привлекающие птиц и животных, появились в процессе эволюции уже у голосеменных растений, таких как ели, сосны, кипарисы и лиственницы. Темно-синие сладкие «ягоды» можжевельника, из которых делают джин, на самом деле не что иное, как видоизмененные шишки. Ботаники называют их шишкоягодами. При большом увеличении видно, что эти «плоды» состоят из мясистых и сросшихся чешуй, точно таких же, как у шишек туи или кипариса.
 Однако не все сочные съедобные плоды можно назвать ягодами в строго научном смысле слова. На этот счет в ботанике существует очень сложная и запутанная классификация. В результате долгих кропотливых изысканий в качестве ягод решили признать лишь один конкретный тип строения плода, который образуется из сросшихся пестиков и проходит далее довольно витиеватый путь развития и созревания. Таким образом настоящими ягодами считают плоды винограда, томата, финиковой пальмы, паслена. С некоторой натяжкой к ягодам причисляют тыкву и арбуз, образующих плоды из нижней завязи, а не из верхней, как большинство «правильных» ягод. Для них даже существует особое название – тыквина. Очень хочется назвать ягодами плоды, которые содержат одну косточку в середине: сливу, вишню, персик и черешню. Но не стоит торопиться, специалисты уже выяснили их происхождение и отнесли к группе костянок, куда попали также ежевика и малина в качестве так называемых сложных костянок. Напротив, кизил и боярышник с одной-единственной косточкой внутри мякоти за костянки не считают, а относят их к «яблокам», куда, конечно же, входят и плоды самих яблонь и груш.
 Для того чтобы отличать все эти многочисленные годные в пищу приспособления от собственно ягод в узком понимании, ботаники применяют для них термин «диаспора», объединяющий любые части растений, предназначенные для расселения. Существуют в научном лексиконе и другие мудреные слова для обозначения съедобных плодов – диссеминула, мигрула, гермула, пропагула, но слово «ягода» в широком значении остается наиболее употребительным.
 Целый ряд особенностей ягод повышает их шансы на съедение. Вкус и запах выступают в качестве надежной приманки. Важно, чтобы мякоть предложенного «блюда» была сочной и вкусной, по крайней мере, для своего распространителя. Любое животное, попробовав плохую ягоду, навсегда откажется иметь дело с таким растением, и распространение его семян не состоится. С другой стороны, редкий зверь устоит перед тонким ароматом зрелой малины или земляники, нравится это лакомство и человеку. Но в основном семена распространяют все-таки птицы. Они слабо чувствуют запахи, зато наделены острым зрением. Поэтому не случайна и «боевая» окраска ягод, делающая их хорошо заметными на фоне зеленой листвы: ярко-красная, оранжевая, желтая, синяя и даже черная. Есть в запасе у растений и фокусы похитрее. К примеру, крушина ломкая в процессе созревания меняет бледно-желтый цвет ягод на красный и затем черный. Ветка крушины с ягодами разной степени зрелости похожа на светофор и хорошо заметна издали. Плоды бересклета также состоят из ярких и контрастных разноцветных частей – розовых, оранжевых и черных. А для того чтобы птицы и звери не уничтожали молодые, не зрелые еще ягоды, у них есть приспособления другого типа: «маскировочная» зеленая окраска, горький или кислый вкус, жесткая мякоть. Насколько привлекательны созревшие ягоды, настолько же невкусны незрелые.
 Путешествие семян начинается с того момента, как ягоды оказались в клювах птиц. Многие из них будут потеряны уже по дороге, далеко от материнского растения, но большая их часть попадет в желудки пернатых. Прохождение через кишечник и выпадение на землю вместе с пометом – задача не из легких. После такой процедуры семена должны сохранять всхожесть. Для выполнения этой задачи семенам предписан целый ряд свойств. В первую очередь они должны быть небольшими, чтобы птицы легко заглатывали их. Кроме того, зернышки заключены в прочную оболочку, устойчивую к действию пищеварительных соков и механическим повреждениям. Позаботились растения и о том, чтобы семена быстрее покидали организм своего носителя, не успев перевариться. Для этого в мякоти ягод часто содержатся особые вещества, обладающие слабительным эффектом. У одних он выражен сильнее, у других – слабее. В среднерусских лесах чемпионом по этой части считают крушину ломкую. Прохождение через пищеварительную систему зверей и птиц для ягод некоторых видов стало просто необходимым – их семечко, не обработанное желудочными кислотами, не сможет прорасти сквозь прочную оболочку! Эти растения не ускоряют, а, наоборот, замедляют прохождение семян через желудочно-кишечный тракт. Так приспособилась черемуха, мякоть которой обладает вяжущим действием. Даже ядовитые или несъедобные для человека ягоды, которых немало, безвредны для своих основных распространителей – птиц. Таковы волчье лыко, вороний глаз, лесная жимолость, яркие плоды ландыша, купены, бересклета. Впрочем, употребленные в небольших количествах ядовитые для нас вещества зачастую также становятся лекарствами, поэтому многие гомеопатические препараты изготавливаются на основе несъедобных и даже ядовитых ягод.
 Максим Клепиков

 Досье
 Казино: математика азарта

  Игра в казино, как ни трудно в это поверить, может быть иногда полезной: она позволяет многим «выпустить пар» абсолютно пристойным образом. Ведь сама стратегия этого бизнеса – игроки против казино – выстроена настолько грамотно и деликатно по отношению к первым, что проигравшему вряд ли придет в голову искать свои деньги в кармане другого игрока. Он проиграл казино, все честно, без обмана! Да и зачем казино обман? Бизнес, построенный на строгих математических законах, оставляет в своих кассах часть денег клиентов благодаря просчитанным правилам. Идеалисты могут верить в удачу, изобретать теории выигрыша – но Его Величество Случай будет все равно на службе у хозяев заведения, увеличивая их доходы прямо пропорционально финансовой активности игроков. 


Заветный туз с картинкой

 Согласно данным Американской игровой ассоциации, сегодня в казино Лас-Вегаса вкусы распределяются так: 74% играющих предпочитают игровые автоматы, 14% – карточные игры, 7% – кости (крэпс) и только 5% – рулетку. И все же она по-прежнему остается символом казино. Есть две разновидности «вертушки» – именно так переводится с французского ее название. В европейском варианте колесо рулетки имеет 37 ячеек, из которых 18 красных и 18 черных пронумерованы, а последняя называется «зеро» (ноль). Американская рулетка имеет дополнительный номер – еще одно зеро. В российских казино везде установлена европейская рулетка, которую, как ни странно, у нас принято называть американской. На столе рулетки расчерчено специальное игровое поле, на котором игроки делают свои ставки. Их может быть как минимум 11 видов. Самые примитивные – на красное или черное, на четные и нечетные числа, на меньшие или большие. Они оплачиваются 1 к 1, то есть на каждые 100 поставленных рублей вам в случае выигрыша дадут еще 100. Самая рисковая ставка – на одно из чисел. В этом случае шанс равен 1 из 37, зато в случае выигрыша вы получите в 35 раз больше, чем поставили, плюс за вами остается ваша ставка. Ну а если выпадет «зеро», то все ставки заберет казино.
 Истинные любители игры рулетку не жалуют: в ней все зависит от случая. Они предпочитают карты, требующие от игрока определенных навыков. Самые популярные карточные игры в казино – блэкджек и покер. В блэкджеке могут участвовать несколько человек, причем все они играют против заведения, представленного крупье (или дилером, как его часто называют на американский манер). Перед началом игры сделанные ставки кладутся на специально размеченные на столе места – боксы. Потом дилер сдает в открытую по две карты игрокам и себе, причем одну из своих оставляет закрытой. После этого каждый по очереди решает, брать ли еще карты, чтобы получить число, близкое к 21, но не более. Обычно в игре участвуют шесть колод по 52 карты, причем «картинки» оцениваются в 10 очков, а тузы – в 1 или 11. Комбинация туза и карты стоимостью 10 очков называется блэкджеком. Если ни у кого из игроков нет ни блэкджека, ни перебора, выигрыш получают те, чей результат ближе к 21. У игрока в блэкджек есть много возможностей. Если две исходные карты кажутся ему удачными, он может удвоить ставку или разделить свою комбинацию на две (сплит), что позволяет опытному игроку улучшить шансы. Если карты ему не нравятся, он может сдаться, потеряв при этом только половину ставки.
 В другой популярной игре – покере – игроки сражаются либо между собой, либо против казино. Из многих его видов, например, в казино США особенно интересен карибский стадпокер, в котором используется колода из 52 карт. Так, в игре против казино участники вначале делают первичные ставки – кладут фишки в бокс с надписью ANTE. После этого дилер раздает каждому игроку и себе по пять карт втемную (то есть никто не должен видеть карт других игроков), и все начинают изучать свои карты. Каждый расклад в покере образует одну из 11 комбинаций, самая выгодная из которых – флеш-рояль, то есть пять «старших» карт одной масти. Потом идут стрит-флеш, каре, фулл и так далее, вплоть до самой неудачной «пустой» комбинации, когда у игрока нет ни одного законченного ряда.
 Изучив карты, игрок может немедленно сдаться, потеряв свою ставку, или продолжить игру, сделав дополнительную ставку в боксе с надписью BET, равную двум ANTE. Те, кто надеется улучшить свой расклад, могут заменить одну карту на новую, взятую из колоды за дополнительное ANTE. Потом карты раскрываются. Если выиграл дилер, ставки игроков поступают в кассу заведения. В случае победы игроков их ставки выплачиваются по рангу. Так, если ставку в боксе ANTE оплачивают в соотношении 1 к 1, то флеш-рояль вознаграждается стократно по ставке BET.
 Существуют и другие популярные виды покера – техасский, русский, шестикарточный, семикарточный, с джокерами и так далее. Все эти игры давно просчитаны и частота появления разнообразных раскладов четко определена. Ставки выигрыша во всех азартных играх назначаются, исходя из теории вероятностей. Гарантированную прибыль дилеру при игре против казино обеспечивает то простое обстоятельство, что он, не делая ставок (то есть не вкладывая деньги), забирает при своем выигрыше все ставки игроков. Именно из этих денег и платится стократное вознаграждение за флеш-рояль.
 Теоретически в «честных» азартных играх, то есть с равными шансами, для всех участников при долгой игре никто не остается в накладе – деньги, переходя из рук в руки, в среднем равномерно распределяются между участниками. Именно поэтому многие заканчивают игру, сорвав банк.


Кто кого

 Вокруг казино «пасется» немало мошенников, падких на большие деньги. Хитростей много. Например, в рулетке, когда шарик останавливается у заветной цифры и дилер объявляет: «Ставок больше нет!», мошенник успевает поставить на край выигрышной ячейки стопку фишек. Это требует быстроты реакции и работы в группе – пока один занимается «вбросом», другой отвлекает внимание дилера и остальных игроков. В покере чаще всего применяется другой способ обмана: перед тем, как карты выкладываются на стол, мошенники – за столом их должно быть не меньше двух – с быстротой молнии обмениваются картами, чтобы у одного из них сложилась выигрышная комбинация. Но иногда и владельцы казино пытаются выжать из клиента больше денег путем жульничества. Например, вставляют в рулетку тонкие иглы, которые при нажатии на кнопку выдвигаются из гнезд и блокируют выпадение определенных цветов или цифр. Успехом пользуются и маленькие электромагниты, которые прикрепляются к нижней части колеса под определенными номерами. В шарик рулетки при этом вставляется стальной сердечник. При больших ставках дилер нажимает на кнопку, подавая электрический ток на тот или иной магнит, – и шарик падает в гнездо, где ставок нет. Еще одна уловка – автоматическое изменение высоты перегородок, разделяющих сектора в рулетке. Сдвинув эти перегородки всего на пару миллиметров, крупье может добиться, чтобы шарик проскочил несколько лишних секторов. В России, где правовые нормы недоработаны, казино порой просто отказываются уплачивать выигрыш или оттягивают выплату до бесконечности. Огромное количество способов мошенничества придумано для блэкджека. Например, «неполная колода» (из колоды убирается несколько карт, что ухудшает шансы игрока), «крапленые карты» (когда подставной игрок на последнем боксе принимает решения в пользу крупье) или «замена карт» (когда игрок меняет местами карты на своих боксах).


От крэпса до колеса

 Кроме рулетки и карт в казино много других развлечений. Игра в крэпс, или кости, популярна в американских казино – в Европе ее считают чересчур эмоциональной и громкой. Участники по очереди выбирают два пластиковых кубика и выбрасывают их на игровое поле. Если кости показывают 7 или 11, игрок выигрывает. Если 2, 3 или 12 – проигрывает. Если результат другой, игрок (он же шутер) продолжает бросать кости, пока не выпадет тот же результат – тогда он выиграл, – или «семерка», которая в этом случае становится проигрышной. Пока один человек играет, другие делают на него ставки и тоже считаются игроками. Математика этой игры проста. Есть шесть граней, всего 36 комбинаций для двух кубиков, из которых 1+1 или 6+6 выпадает всего один раз, то есть вероятность равна 1 из 36, а семерка – 6 раз (3+4, 2+5, 1+6, 4+3, 5+2, 6+1), то есть вероятность равна 1 из 6.
 В казино ставка на 6+6 оплачивается 30 к 1, тогда как «по-честному» надо было бы 35 к 1. То есть седьмую часть выигрыша казино забирает себе. За счет этой недоплаты оно и имеет свой процент. Так же игорный дом урезает выплаты и за другие комбинации. В казино играют и в бинго – подобие всем известного «Спортлото». Игрок здесь должен закрыть в купленной им карте из 30 ячеек номера, которые выпадают из вращающегося стеклянного цилиндра. Эти номера должны заполнить линию или фигуру по объявленной перед началом игры схеме. Ставки в бинго невысоки, но и шансов выиграть немного. Еще есть кено, похожее на обычную лотерею, где номера заполняются не по линиям, а произвольно. Самая простая и одновременно зрелищная игра в казино – «Колесо фортуны». Так называют большое, поставленное вертикально колесо с прорезями, в которых при вращении появляется один из шести символов. Чем реже символ, тем выше выигрыш – например джокер, появляющийся всего дважды, оплачивается как 40 к 1.
 Еще проще правила для игровых автоматов, потому они и привлекают в казино наибольшее количество людей. Общая сумма выигрышей регулируется владельцем с помощью программы, заложенной в автомат, и сегодня составляет в среднем от 82 до 94% опущенных в него денег. Игровые автоматы, или слот-машины, приносят казино наибольший доход – просто потому, что 15% (а в России до 25%) брошенных в их прорези (слоты) денег автоматически поступают в кассу заведения. Правда, и игрок здесь имеет больше шансов выиграть, чем в рулетке или покере. Несомненным плюсом автомата является небольшая начальная ставка. К тому же, чем больше автоматов в казино, тем меньше заложенный процент проигрышей может позволить себе хозяин. В отличие от других игр казино автоматы рассчитаны на массового игрока. Нужный поток образуется только при выигрыше не менее 80% – иначе играющие просто переходят в соседние заведения. Первый «однорукий бандит» был изобретен калифорнийским механиком Чарлзом Феем в 1895 году и получил звучное имя «Колокол независимости», потому что внутри него располагались три барабана с нарисованными колоколами. Если после запуска барабанов три значка совпадали, срабатывал специальный механизм и в отверстие высыпались монеты. Гораздо позже был придуман «джек-пот» – система, периодически выдающая крупные выигрыши. Говорят, ее назвали в честь золотоискателя Джека, первым сорвавшего в сан-францисском салуне банк в 25 долларов.
 Внешне игровой автомат остался таким же, как сто лет назад. Внутри него также мелькают значки или цифры, но теперь это не механические барабаны, а изображения на мониторе. «Сердце» автомата – генератор случайных чисел, который создает финальные комбинации картинок. Шанс получить совпадение трех выбранных символов на стандартном автомате с 20 значками равен 1 к 8 000, а то и меньше при правильной, с точки зрения владельца, настройке автомата. Еще ниже шансы в «прогрессивных» автоматах «Мегабакс», где выпадает сразу четыре символа, что обеспечивает еще больший джекпот. Суммы супервыигрышей в этой игре исчисляются уже миллионами долларов, что прибавляет смелости искателям счастья. С автоматом можно сыграть не только в лотерею из трех картинок, но и в карты. Особенно популярен видео-покер, в котором у играющего нет противника – ему нужно лишь набрать достаточно крупный расклад. Впрочем, те, кто переступает порог казино, готовы ловить удачу буквально во всем. Помимо игр здесь заключают ставки на спортивные состязания и даже на исход выборов. Главное – испытать азарт, который для многих вполне компенсирует потерю денег.


Знаменитые игроки

 История казино знает немало имен легендарных игроков. Один из них – 65-летний австралийский миллиардер Кэрри Пеккер. Его появление в игровом зале вызывает панику – Пеккер делает громадные ставки и почти всегда выигрывает. Однажды он выиграл в «Гранд-казино» в Лас-Вегасе $20 млн. Выручает его фотографическая память. Правда, и у него случаются неудачи. В 1999 году в лондонском казино Пеккер проиграл в блэкджек $18 млн. и подписал чек, не моргнув глазом. На такое способны кроме него только два игрока – султан Брунея Хассанал Болкиах (еще недавно второй богач в мире после Билла Гейтса) и саудовский торговец оружием Аднан Хашогги. На Дальнем Востоке всех затмил гонконгский миллионер Стэнли Хо, который раньше владел всеми казино Макао. Его крупнейший выигрыш тоже составил $20 млн. Американец Джон Мосс играл в казино 70 лет и вышел «на пенсию», когда ему перевалило за 90. В юности он был карточным шулером, а позже консультировал многие казино на предмет защиты от мошенников. Перечисленные господа знамениты только своей азартной игрой. Но и «настоящие» знаменитости не чуждаются этого увлечения. Кроме Достоевского частыми гостями в европейских казино были Тургенев, Александр Дюма, актриса Сара Бернар.


Чем казино богатеет

 Казалось бы, казино работают себе в убыток. В большинстве стран они обязаны выдавать в виде выигрыша от 80 до 90% полученных денег (в России – 75%, а в США – 90%). Кроме того, платят громадные налоги (в России 90% с прибыли) и тратят массу средств на зарплату персоналу и поддержание внешнего лоска. Во многих заведениях гостей бесплатно поят и кормят, а тем, кто выиграл определенную сумму, оплачивают номер в отеле. Откуда же берутся деньги?
 Игры казино дают своим владельцам преимущество за счет разницы между математическим ожиданием и назначенной ставкой, и чем больше количество сыгранных игр, тем выше прибыль. Рассмотрим это на примере рулетки. В европейской версии игры преимущество казино составляет 2,7% (в американской с дополнительным зеро – 5,26%). Если в Европе игрок поставил на красное по сто долларов в 37 играх, то его теоретический проигрыш составит 100 долларов, поскольку вероятность выпадения зеро в такой игре хотя бы один раз близка к единице. Понятно, что в реальной игре все может сложиться и по-другому, но эти величины – теоретический и фактический проигрыши – сближаются с ростом количества игр, в чем и проявляется математическое преимущество казино. Вот как рассчитывается преимущество игорного дома для европейской рулетки с одним зеро – от 37 (количество ячеек) отнимают 36 (выплата выигрыша) и получают 1 (доход казино). Чтобы определить преимущество казино, нужно разделить 1 на 37 и умножить на 100% (1/37 х 100% =2,7%).
 Известный закон больших чисел, согласно которому чем больше мы играем в азартную игру, тем более предсказуем суммарный результат, работает безотказно и является той самой математической основой, на которой зиждутся прибыли владельцев казино и игровых автоматов. В начале игорного дня из-за случайных колебаний хозяин может оказаться даже в убытке, но к концу дня или недели, или месяца, когда будут сыграны тысячи игр, закон возьмет свое и оставит нужную часть принесенных игроками денег в кармане хозяина игрового зала. Обычно казино преуспевает даже больше, чем допускает математика, – многие игроки неопытны и допускают досадные ошибки. Исключение из общего правила составляют блэкджек и покер – там искусство игрока позволяет иногда получить небольшое преимущество.


Алгоритм удачи

 Если математика помогает владельцам казино, не может ли она помочь и игрокам? Этим вопросом задавались многие. Великий французский ученый Блез Паскаль в ХVII веке, анализируя правила игры в кости, заложил основы теории вероятностей. Другой ученый, швейцарец Якоб Бернулли, тоже ломал голову над этой проблемой – и доказал теорему больших чисел. В 1928 году еще один математический гений, Янош фон Нейман, написал книгу, посвященную оптимальной стратегии игры в покер. Правда, сам он в карточных поединках часто оказывался проигравшим. Фон Нейман вообще был неравнодушен к азартным играм – рассчитывая устройство атомной бомбы, он использовал для генерации случайных чисел рулетку, купленную в Монте-Карло за счет военного ведомства США. При численном моделировании по методу Монте-Карло сегодня используются компьютерные генераторы случайных чисел – такие же, что стоят в игровых автоматах.
 Большинство «научных» методов выигрыша в казино основаны на вере в существование неких последовательностей и циклов, известных только их изобретателю. Но есть и более реальные системы – например, известный уже не первую сотню лет «мартингейл». Суть этого метода игры в рулетку в том, чтобы постоянно ставить на один цвет, при выигрыше сохраняя ставку, а при проигрыше удваивая ее. По теории вероятностей, уже после второго раунда имеется 75% шансов, что к вам вернутся ваши деньги, а к десятому запуску шарика эти шансы вырастают до 99,9%. Правда, владельцы казино тоже знают об этом методе и ограничивают верхнюю ставку – обычно она не может превышать первоначальную более чем в сто раз, да и про 2,7% случаев выпадения зеро не стоит забывать.
 В основном истории необычайного везения игроков связаны с рулеткой. Люди, сведущие в технике, знают, что изготовить идеально сбалансированную рулетку невозможно и какие-то номера будут выпадать с повышенной частотой. Если достаточно долго следить за вращением колеса и записывать выигрышные номера, можно рассчитать характер движения. Таким образом английский инженер Джаггерс в начале ХХ века выиграл $180 тысяч. Правда, с тех пор техника стала гораздо точнее, да и казино принимают свои меры против умников, которые слоняются вокруг рулетки с ручкой и блокнотом.
 В картах тоже можно просчитать вероятность выигрыша. Например, в блэкджеке, где карты игроков открыты, вы можете решить, стоит ли вам брать еще карту. Вероятность выигрыша в покер можно рассчитать, исходя из своего расклада и общего количества карт в колоде – 52. Во многих пособиях есть таблицы возможных раскладов и, обладая хорошей памятью, можно прикинуть шансы и решить, стоит ли рисковать. Покер – самая «системная» из игр в казино, и строгое следование ее правилам часто бывает вознаграждено. Труднее всего просчитать выигрыш на игровом автомате, который запрограммирован на выпадение случайных чисел. Существует мнение, что если долго наблюдать за неудачливыми игроками и подойти к автомату сразу после них, можно сорвать банк. Но это – пустое. Ведь капризный «однорукий бандит» выдает выигрыши без какой бы то ни было регулярности. Некоторые ждут, пока автомат нагреется – почему-то считается, что при этом он становится «щедрее». Другие толкают железный ящик, определяя, много ли в нем накопилось монет, или просто бьют его чем-нибудь тяжелым – вдруг повезет. Таких ловкачей охранники казино мягко, но решительно выводят вон. В общем, состязание в хитрости с казино обычно кончается неудачей. Но попытки не прекращаются – ведь это добавляет игре азарта.


Лудомания – у страха глаза велики

 По мнению психологов, существует определенная категория людей, обладающая повышенной азартностью в сочетании со слабой волей. Если такие люди попадают в казино, у них развивается патологическая зависимость от игры – лудомания (от латинского ludus – «игра»). В 1980 году ее впервые признали болезнью и начали исследовать. Оказалось, что в Германии патологической страстью к игре страдают 100 тысяч человек. А в маленькой Дании лудоманией оказались поражены 40 тысяч – 1% всего населения. По России точных данных нет. В Национальный научный центр (ННЦ) наркологии Минздрава РФ за пять лет обратились с жалобами на игровую зависимость всего 200 человек, из которых 53 признали больными и начали лечить. Из них 63% играют на автоматах, 32% – в казино, 5% – на скачках. 90% лудоманов – мужчины. 43% из них пристрастны к алкоголю, 11% – к наркотикам, 25% – имеют различные психические отклонения. Подобная картина характерна и для других стран. По ней можно сделать вывод, что типичные лудоманы – люди одинокие, с заниженной самооценкой. Австралийские ученые выявили у многих любителей игры недостаток дофамина – вещества, вызывающего чувство удовлетворенности. Когда его мало, люди чаще идут на риск, чтобы получить наслаждение от острых ощущений. Другая группа лудоманов – психически больные люди, для которых потребность выиграть крупную сумму или возместить проигрыш становится навязчивой идеей. Такие представляют собой печальное зрелище – они проводят в казино и игровых залах целые дни, проигрывая там последние деньги, надеясь: «Вот выиграю, заживу!» По данным социологов, в среднем по миру число людей, испытывающих постоянную тягу к игре, составляет около 1%.
 В развитых странах давно разработаны меры по борьбе с лудоманией. В США упор сделан на общественность – более 30 тысяч человек состоит в «Ассоциации анонимных игроков», члены которой помогают друг другу справиться с зависимостью. В Интернете есть сайты, где лудоманы могут поделиться проблемами и получить совет специалиста. В странах Европы лечением игроков занимается государство. В Германии разработаны специальные программы, по которым все казино обязаны бороться с лудоманией. Например, заносить чересчур азартных игроков в «черные списки» и запрещать им даже входить в казино. «Гранд-Казино» в немецком Бадене ведет с лудоманами разъяснительные беседы.


Новые горизонты

 Сегодня казино активно используют шансы, которые им предоставляют компьютерные технологии. Первые онлайн-казино появились в 1993 году – всего через два года после возникновения сети Интернет. Сегодня их более 15 тысяч, и их ежегодный оборот достиг $ 40 миллиардов, что составляет почти 7% от легального оборота всей игровой индустрии. По прогнозам Американской игровой ассоциации, к 2015 году через Интернет будет проходить до 50% оборота мирового игорного бизнеса. Число сетевых игроков уже превысило 500 миллионов. Это объяснимо – многих привлекает возможность, не выходя из дому, испытать удовольствие от игры, а то и заработать. Правда, кроме обычного риска проиграть здесь есть дополнительный – нарваться на мошенников. Узнав номер вашей кредитной карты (таково условие вступления в игру), они могут просто ограбить вас. Поэтому лучше играть только с надежными партнерами. 60% онлайн-казино принадлежат 22 ведущим сетям – BossMedia, Microgaming, Playtech и другим. Еще 30% – филиалы известных «живых» казино, а оставшиеся 10% принадлежат частным лицам. Онлайн-казино не только предлагают весь игровой ассортимент – рулетку, покер, блэкджек, автоматы, – но и позволяют полюбоваться виртуальными интерьерами казино, услышать музыку и реплики дилера. Английский знать не обязательно – многие онлайн-казино работают на всех основных языках, включая русский.
  Виталий Сафронов, Иван Измайлов 
 Валерий Львович Железняков, доктор математических наук, профессиональный игрок по прозвищу «партизан»
  – Как Вы думаете, казино – это обман? 
 – Казино – это серьезный бизнес, построенный на математическом расчете, согласно которому игорное заведение всегда имеет некоторое преимущество перед игроком. Конечно, мошенничество иногда встречается, но к нему прибегают люди недальновидные. Если владелец бензоколонки разводит бензин водой, у него в конце концов перестанут заправляться. Если казино прибегает к мошенничеству, оно теряет игроков, а значит, и прибыль. Другое дело, что игорное заведение помимо математического имеет еще и финансовое преимущество, а «банк» игрока, как правило, ограничен. Как говорил, по-моему, Эйнштейн: «Рулетку может одолеть игрок с несметным капиталом в игре, длящейся вечность». Поэтому, даже если правила игры «положительны» для игрока, это еще не гарантия выигрыша. Деньги могут закончиться гораздо раньше, чем он сможет реализовать свое преимущество, основанное на математическом ожидании игры. Кроме того, казино устанавливает предельную ставку, например на рулетке это $1 000, что тоже оказывает влияние на игру.
  – Кто такой «игрок на преимущество»? 
 – Иногда хозяева игорного дома допускают ошибки в расчетах и ситуация может сложиться не в их пользу. «Игрок на преимущество» ищет и использует слабые места казино. Просчитывая конкретную игру, он улучшает свое математическое ожидание. Это и есть преимущество. Например, при игре в блэкджек, когда концентрация склоняется в пользу больших карт, игрок повышает ставки, а при невыгодной концентрации понижает. Или может найти игру, наиболее выгодную для него, правда, это большая редкость, поскольку менеджеры казино стараются не допускать перевеса. Кроме того, «игрок на преимущество» – это профессионал, и игра для него, так же как и для игорного заведения, способ заработать. Здесь их интересы пересекаются, поэтому казино старается не допускать подобных посетителей к игре, а их имена вносятся в так называемый блэклист, то есть «черный список».
  – А какие игры выгодны для игрока? 
 – Точно ответить трудно. В США, например, выгодной игрой считается блэкджек. В России это может быть и рулетка, и покер, и крэпс – все зависит от правил конкретной игры в конкретном казино. Профессиональный игрок индивидуально решает, какая игра в данный момент для него предпочтительна. При этом учитываются такие моменты, как ставка (чем больше возможная ставка, тем игрок больше выигрывает: если игра очень хороша, но максимальная ставка 10 рублей – кто в нее будет играть, разве что студенты), риск (отношение среднего выигрыша/проигрыша к общей сумме ставок, что позволяет оценить и сравнить между собой различные игры на предмет их выгоды) или розыгрыш (можно играть в отрицательную рулетку для того, чтобы получить разыгрываемый денежный приз). В общем, выгодна та игра, где перевес выше.

 Pro et contra :
 Конкуренты из Неандерталя

 Не кажется ли странным, что на свете множество человекообразных видов среди обезьян и только один «венец творенья» – человек? Почему бы Природе не иметь два или три венца, которые могли бы совершенствоваться, конкурируя друг с другом? Ответ естествен: потому что эта долгая много ступенчатая конкуренция животных рода Homo уже состоялась и завершилась уверенной победой одного-единственного подвида, Homo sapiens sapiens. То есть – нашей победой. А ведь все могло сложиться иначе. Например, если бы «гонку» выиграли неандертальцы, самые сильные наши соперники в борьбе за планету Земля.
 Неандертальцы изобретательно охотились, умело приноравливались к изменчивой среде, пережили ледниковый период и, возможно, даже передали нашим прямым предкам – кроманьонцам – основы своей социальной организации. Возможно, мы даже состоим с ними в кровном родстве, хотя на этот вопрос и новейшие генетические исследования не дают точного ответа. О неандертальцах известно многое благодаря большому числу находок по всей Евразии и реконструкциям археологов. Давайте перенесемся в эпоху последнего оледенения и попробуем представить себе жизнь наших далеких сородичей.
 До начала нашей эры остается 28 тысяч лет. Каменный век постепенно завершается, но ледник еще прочно занимает свои позиции – от полюса на юг почти до 50-й параллели в Европе.
 В Азии же льды лежат не сплошным покровом, но пятнами «сползая» в долины с горных отрогов. Окаймляет их тундра, переходящая в сухую и холодную степь с изобильной растительностью и перелесками.
 Не похоже на райские кущи. Но на всем этом свободном от ледника пространстве пульсирует жизнь.
 Зимы ледникового периода стояли хотя и морозные, но малоснежные, и травоядные могли прокормить себя в любое время года. Следовательно, было кем питаться и настоящим хищникам, и более высокоразвитым охотникам вроде предков современных людей или наших героев неандертальцев.
 Почему «неандертальцы»?
 В1856 году в долине Неандерталь близ Дюссельдорфа рабочие нашли в карьере необычный скелет. Сначала его приняли за останки пещерного медведя, которые часто попадаются в тех краях. Но учитель местной школы опознал их как человеческие и отправил находку в музей. Научная общественность долго не желала признавать, что скелет принадлежит древнему человеку, одни считали его кельтским, другие – даже принадлежащим казаку, погибшему во время Заграничного похода русской армии 1813—1814 годов. По крайней точке зрения профессора Рудольфа Вирхова, речь шла о костях обычного человека, видоизмененных тяжелой болезнью. Лишь в 1863 году английский антрополог Уильям Кинг установил большую древность этой находки и дал ей имя Homo neanderthalensis – Человек неандертальский. 
 Как это могло быть…
 Из этой прохладной и сырой тундровой долины в тянь-шаньских предгорьях до края Белой Ледяной границы на склонах хребта – не более дня пути, и весь этот путь сплошь зарос травянистой ивой (пять-шесть сантиметров высоты, не больше). Только кое-где цветки ромашки создают примитивный узор на его однообразном фоне. Мутный талый ручей пробивает желобок сквозь низкорослые «дебри». По его берегам разбросаны мхи, лишайники и карликовые березы – они тоже едва поднимаются над землей.
 К обширной сухой площадке на вершине холма ведет узкая тропа. Там горит костер, но кругом так холодно, что коренастому неандертальцу с устрашающими челюстями, покатым лбом и удлиненным как большое яйцо затылком все равно приходится кутаться в какую-то грязноватую шкуру.
 Через несколько минут это существо встает, и, несмотря на сильную сутулость, видно, как оно невысоко – чуть выше полутора метров от ступней до затылка. Ходьба дается ему с трудом – минувшей зимой неандерталец поскользнулся на каменистых осыпях и сломал ногу. К счастью, удалось доползти до дома-пещеры. Там он отлежался, кости кое-как срослись, но нога стала ощутимо короче. Среди охотников хромому нечего ловить. Пришлось, по общему согласию, перейти на «должность» круглосуточного кострового. Люди умеют высекать огонь, но дело это очень хлопотное. С кремнями возиться неудобно. Легче поддерживать постоянный костер – днем и ночью, месяцами и годами.
 Вернее, даже несколько костров, считая те, что внутри пещеры. Возле одного, в глубине, племя располагается на ночлег, другой – у самого входа – отпугивает четвероногих врагов и по принципу современной «тепловой завесы» задерживает проникновение морозного воздуха. Конечно, эти «вечные огни» создают вечные неудобства – дым ест глаза, коптит каменные, ничем не завешенные стены. Да и от холода лишь немного помогает – в пещере все равно промозгло, так что большинство ее обитателей страдает артритом.
 В углублении у одной из стен сложены общего пользования каменные ножи и скребки разной формы. Отдельно – дубины, предметы первейшей неандертальской необходимости, универсальные зубо– и когтезаменители. Выделывать их долго и сложно, пожалуй, даже сложнее, чем разжечь костер. Особенно это касается деревянных орудий – таких в пещере всего два, остальные выделаны из крупных костей, и племя бережно носит их с собой во всех скитаниях.


«Затерянный мир»

 Прошлой весной племя жило в степи на реке. Там не было пещер, зато росли настоящие деревья, и люди строили шатры из толстых веток, костей и шкур. Пищи тоже хватало – по широкому травяному морю бродили стада оленей, туров и сайгаков. Правда, без счета водилисьи хищники: волки, гиены и львы, но они не обращали голодного взгляда на неандертальцев – зачем, когда лучшей еды столько.
 В племени тогда было много взрослых мужчин, которые легко справлялись с любой жертвой. Они отсекали ее от стада и направляли в заранее приготовленную ловушку – охотились слаженно. А Старик, самый опытный из всех, знал повадки всех животных, умел читать все следы и, если требовалось, мог разъяснить, что непонятно, молодым – без лишних слов.
 Лишних слов и не было у неандертальцев – отсутствие «человеческого» подбородочного выступа на нижней челюсти не позволяло им хорошо говорить. Язык их так и остался довольно примитивным. Знали «слова» для обозначения необходимых действий, зверей и вещей, но вечерами у костра никто не делился давними воспоминаниями, никто не рассказывал детям сказок, слышанных когда-то от отца и деда. Да и мало кто представлял себе, кто такой дед и как он выглядел. Неандертальский век длился чуть больше 20 лет, а многие погибали еще раньше от ран, болезней или случайных несчастий. И племя дорожило всяким, кто умудрился продержаться на свете дольше прочих, дорожили каждой особью – носительницей бесценного опыта Выживания. Старых и увечных не убивали, кормили.
 Съедобных трав и корений природа мало рожала в те холодные времена. Людям еще не пришло в голову одомашнить кого-нибудь из рогатых соседей по степи, а потому не имели и молока – кроме того, что пили в младенчестве из материнской груди. Полагались большей частью на охоту. Каждый день неандертальцы умерщвляли и ели всяких растительноядных, каких встречали вокруг: и сусликов, и зубров, и мамонтов, и пещерных медведей (тоже вегетарианцев).


Превратности судьбы

 Внезапно беда пошла за бедой. Однажды охотники напоролись на Других Охотников, пришедших с юга и поселившихся рядом. Чужие были высоки ростом, но тонки, слабее неандертальцев, и очень шумели – кричали что-то друг другу беспрестанно (пройдет почти 300 веков, и выяснится, что их «звали» кроманьонцами).
 Сначала не враждовали. Добычи доставало всем, а «просто так» в ледниковый период не воевали, берегли всех и каждого из своих. Многие неандертальцы наблюдали за стоянкой Других, и она не испугала их: такие же шатры, толстые скребки и дубины. Были еще, правда, тонкие скребки и резаки из кости, но зачем они? Какая от них помощь в охоте?
 Но как раз на охоте соседи часто показывали больше проворства, чем неандертальское племя. Так было и в тот раз. Все мужчины пошли в облаву на бизонье стадо и не заметили, что Другие уже на него охотятся. Внезапно встревоженные быки устремились прямо на Старика и его товарищей. Почти половину затоптали на месте, в том числе троих сыновей вождя.
 Потом мгновенно разлилась река. Утонуло несколько детей и взрослых, которые пытались их спасти.
 Уже не хватало людей, чтобы идти загонять крупных копытных, и все же это никого не пугало – кругом копошились тысячи сусликов. Но тут на грызунов напал мор, и те, кто их ел, умирали в судорогах. Тогда Старик повел поредевшее племя к горам, где нет смертоносной заразы. Они шли три дня, пока не достигли этой пещеры. Не все вынесли дорогу, не все пережили суровую зиму. Некоторые, подобно хромому костровому, покалечились. Но болезнь прекратилась и племя уцелело.
 Все верили, что их спас череп сайгака – главное сокровище, которое, уходя со старого места, неандертальцы взяли с собой. Сейчас он лежит в глубине пещеры на большом камне, и Старик сам каждый день раскладывает перед ним свежие листья ивы. Если покровитель племени сыт, насытятся и люди, как в те времена, когда они охотились на настоящих сайгаков.


Борьба за власть

 Впервые после зимней тьмы выглянуло теплое солнце, и все племя, проснувшись, высыпало из пещеры наружу. Взрослых мужчин оставалось четверо: кроме Старика и Хромого еще двое, в том числе один широкоплечий верзила лет девятнадцати (на целых три пальца выше Хромого), настоящий охотник. Есть еще трое подростков, но им пока не хватит сил и опыта ни на что серьезное. А прокормить предстоит десяток женщин разного возраста, причем двоих беременных и одну с грудным ребенком на руках; а также нескольких малышей постарше.
 Надо добыть новую «одежду» для тепла и красоты – наряды неандертальцев не лишены щеголеватости. Взрослые носят ожерелья из звериных зубов и мелких кусочков кости, у некоторых к толстым «основным» шкурам приделаны песцовые хвосты (песцов, как и других хищников, убивают только ради шкуры или защищаясь, так как мясо у них невкусное).
 …Пора отправляться к ручью умываться, но никто не спешит. Племя радуется яркому свету, дружно потягивается, чешется. Очень хочется есть, но Старик еще не вышел из Пещеры, а делить пищу для трапезы (всегда совместной) должен только он.
 Вождь, однако, в последнее время сильно сдал (что неудивительно – ему целых 40 лет), и этим летом неандертальцам приходится подолгу дожидаться своих порций. Время идет. Начинается тихое ворчание, и вдруг верзила-охотник решается на отчаянный шаг – подает сигнал приступить к еде. Все в боязливом изумлении замирают, а одна из женщин, видя, что молодой охотник не унимается, стремглав бежит к пещере.
 И тут на площадку с трудом выходит Старик. Видно, что он очень слаб. Руки и ноги в артритных шишках. На спине и левом предплечье видны затянувшиеся шрамы, одно ухо обморожено. «Отец племени» тяжело садится на припеке, прислонившись к камню, – как раз против смельчака, который, наверное, мог бы убить его одним ударом, но не смеет – ведь он, как и все жители пещеры, с детства помнит его уже зрелым могучим охотником. Многие годы он водил за собой и учил Племя, его почитают едва ли не больше, чем череп сайгака. И потом – этот взгляд, под которым все сжимается и никнет.
 Нарушитель спокойствия пытался выдерживать его несколько секунд, но скоро отвел глаза и тоже сел. Тогда Старик рявкнул, и вся группа на солнцепеке пришла в движение. Женщины метнулись в пещеру за обернутыми в шкуры (мера защиты от песцов) остатками мяса. Когда оно наконец поджарилось на костре и аппетитно задымилось, Старик исполнил свой долг и право: лучший кусок взял себе, затем оделил взрослых, мальчиков подростков, и в последнюю очередь тем, что осталось, – женщин и детей.
 А после трапезы, когда насытившиеся охотники задремали, а мелюзга убежала возиться в пыли, Хромой выбрал кремень из заранее приготовленной кучки и принялся за свою неторопливую, кропотливую работу, работу начала мира. Камень мерно и осторожно ударяет о камень. Инструмент надо чувствовать. Надо знать угол наклона и попадать всегда в ту ложбинку, которая уже наметилась. Надо добиться правильного скола. Мастер, лучше всех делавший каменные ножи, погиб в той несчастной бизоньей охоте, но Хромой, по счастью, успел многому у него научиться. 


Триумф и трагедия каменного века

 По окончании дневного сна Старик не смог подняться на охоту, которая предстояла несложной, но требующей, однако, участия многих, так что собрались даже женщины. Он остался с детьми и Хромым – впервые за четверть века, целую неандертальскую жизнь.
 Жизнь же ушла с его соплеменниками в тундру, за жирными леммингами, которые летом кишат под копытами оленей, но крупная добыча сейчас неандертальцам не по зубам. А эту мелочь наловить легко – в холодную погоду можно просто разрывать руками норы и вытаскивать сонных грызунов. Еще прилетели птицы, но что с ними делать? Подбить в полете нечем, подкрасться не получается. Остается только высматривать яйца, ведь деревьев вокруг нет, – значит, гнезда на земле. Однажды, уйдя в этих поисках довольно далеко от пещеры, племя столкнулось с неандертальцем-чужаком, занимавшимся тем же самым – впервые с далекого прошлого лета. Он был один, поэтому его легко убили и утолили голод, после чего удовлетворенные вернулись домой.
 Но не всегда так везет, особенно к концу теплого сезона. Яйца в тундре больше некому откладывать. Лемминги забиваются в разветвленные «туннели». Но после долгих месяцев охоты на сусликов в степи племя, конечно, знает, как поступать с норными: надо затыкать отверстия нор тлеющим мхом и тогда дым сам выкурит обитателей. Грызуны через некоторое время начнут выскакивать один за другим – и тут только успевай колотить их палками и камнями – о правильной расстановке охотничьих сил заботится Верзила…
 …И он справился. Охота в этот день удалась как никогда – племя возвращается к пещере с «триумфом», сгибаясь под тяжестью лемминговых тушек. Старик, увидев шумную толпу, одобрительно кивнул и начал было распоряжаться, но был перебит раздраженным бормотанием Верзилы.
 Событие, случающееся только раз в жизни неандертальца, да и то не каждого, произошло очень быстро. Младший человек навис над старшим. Соревнование взглядов – в полной тишине – едва ли продолжалось больше трех секунд. Старик сделал движение, чтобы встать, но соперник резким толчком опрокинул его на спину. Тот уже не пытался подняться. А потом новый вожак просто пошел в тундру за охапкой свежей зелени для Сайгачьего Черепа.
 И вечером, когда неандертальцы ели, впервые не Старик раздавал еду. Впервые его не было в общем кругу. Впервые другой мужчина послал к нему одного из малышей с палкой жареного мяса. Очень хорошего мяса, но получил его низложенный «лидер» последним.
 К утру он умер от унижения и старости. И соплеменники понесли его к другой – погребальной пещере, на ту сторону холмистой гряды, где земля мягкая и ее легко копать.
 Уже выстлано маленькими березками и ивами дно в специальной круглой яме. Тот, кто научил племя выживать, лежит на боку, подтянув колени к голове, в той самой позе, в которой пришел в мир. Ему оставляют двух самых больших жареных леммингов и отправляют в долгий поход. Никогда и никуда еще не ходил он один.
 Осталось посыпать погребение сверху землей и положить пару камней. Жаль, что не достать рогов сайгака. Возможно, когда подростки станут охотниками, они добудут их и вернутся сюда. Если не забудут. 
 Алексей Пахневич, кандидат биологических наук, Наталья Фирсова

 Зоосфера:
 Семейный отдых на Фолклендах

 Начало пляжного сезона для южных морских слонов приходится на конец июля – начало августа, с наступлением антарктической весны. Первыми на берега островов юго-западной Атлантики прибывают отцы семейств – огромные секачи, которые сразу начинают приватизацию участков. «Мужские» споры решаются исключительно с позиции силы и крепости клыков до победного конца. Такая битва вполне объяснима. Ведь они обязаны обеспечить жилплощадью всех самок своего многочисленного «гарема», который появится здесь спустя две недели – как страсти улягутся.
 Открывая жителей океана, человек не слишком утруждал свою фантазию: многие морские животные стали по его милости «тезками» сухопутных. Особенно повезло на такие названия ластоногим: морские котики, зайцы, львы… Трудно понять, какое сходство между ними узрели безвестные авторы этих имен. И только в одном случае таких сомнений не возникает.
 При первом же взгляде на морского слона – особенно на самца – причины, а их ровно две, по которым так назвали этого тюленя, очевидны. Во-первых, это огромные размеры и, во-вторых, характерный кожистый вырост на верхней стороне морды, способный при возбуждении его обладателя раздуваться вдвое и напоминать тем самым хобот. Впрочем, в отличие от сухопутного слона у тюленя этот орган не пригоден ни для какой работы, кроме разве что участия в воспроизведении громких звуков. На самом же деле он служит только знаком отличия зрелого самца и индикатором его эмоционального состояния. Украшение довольно оригинальное, но не уникальное: столь же заметный вырост есть и у его близкого родича – тюленя-хохлача.
 А вот размеры морского слона в некотором смысле впечатляют: особо крупные самцы достигают 6 с лишним метров в длину (по сохранившимся свидетельствам зверобоев, в былые времена попадались и семиметровые гиганты) и 3,5 тонны веса. Объемы таких гигантов среди тюленей очерчивают собой своеобразный предел, превышение которого уже не дает возможности передвигаться по суше. Большие размеры могут позволить себе только звери, никогда не выходящие на земную твердь. Так живут киты и сирены, хотя морской слон превосходит размерами всех ныне живущих сирен и чуть ли не половину видов китообразных.
 Этому огромному тюленю и в самом деле осталось совсем немного, чтобы окончательно проститься с сушей. В середине 90-х годов биологи из Кембриджского университета укрепили на спинах дюжины южных морских слонов (этих тюленей традиционно делят на два вида, очень сходных по облику и образу жизни, но обитающих в разных полушариях) портативные передатчики. Поступавшие с них данные позволили установить, что южные морские слоны по нескольку месяцев проводят в открытых морях антарктического шельфа, не выходя на сушу и даже на поверхности задерживаясь не дольше, чем необходимо для пополнения запаса кислорода. При этом они непрерывно кочуют, порой на тысячи километров, покрывая по сотне верст за сутки. Люди и раньше подозревали, что морской слон проводит в море около половины жизни. Теперь же это предположение относительно южного слона доказано точно, а главное – выяснены места, где он нагуливает жир.
 Жир – предмет еще одного его рекорда. Солидный слой сала есть у всех морских зверей, без него в море просто нечего делать. Но у морских слонов жировая ткань на пике откормленности составляет около трети общего веса. Такая прослойка надежно защищает своего обладателя от переохлаждения, но создает угрозу перегрева. Однако природа решила для слона и эту задачу, разместив на каждом боку по три своеобразных радиатора – участка с очень тонким жировым слоем и густой сетью кровеносных сосудов. Здесь температура поверхности кожи почти равна температуре тела животного, в то время как прочие участки шкуры на 10—15 градусов холоднее. Но если надобность в сбросе лишнего тепла отпадает, приток крови к отдушинам тут же сокращается, и их температура почти выравнивается с температурой других участков тела.
 В самом начале антарктической весны южные морские слоны приходят на свои лежбища, чтобы родить детенышей и зачать новых – это единственное, что связывает их с сушей. Местом для лежбищ служат чуть ли не все земли Субантарктики: Фолкленды, Кергелен, Южная Георгия, Южные Оркнейские и Южные Шетландские острова, Огненная Земля, южные побережья Аргентины и Чили. Морские слонята появляются на свет в течение всех весенних месяцев, но основная масса рождается в конце сентября – начале октября. Сразу после родов самцы включают освободившихся самок в «гаремы», обеспечивая им приплод следующего года. При этом они отчаянно дерутся между собой, высоко вздымая переднюю часть тела, с громким ревом раздувая «хобот», нанося друг другу страшные удары клыками, которые растут в течение всей жизни. У наиболее задиристых хобот бывает разорван буквально на ленты, а шкура исполосована рубцами от шрамов.
 Обычно сонные и вальяжные на суше, в дни свадеб и поединков секачи вдруг обретают удивительную подвижность, совершают невероятные для столь массивных животных пируэты, иногда почти отрываясь от земли или сгибаясь в кольцо и касаясь мордой задних ласт. Правда, практиковаться в акробатике и боевых искусствах они все же больше любят в прибрежных волнах, где вода берет на себя хотя бы часть неподъемного веса тела. На участие в турнирах и выполнение супружеского долга – иногда в «гареме» бывает до 100 самок – уходит огромное количество энергии. Такой интенсивный образ жизни приводит к тому, что через 1—2 года секачи погибают, и главой семейства становится более молодой.
 Много сил тратят и самки, кормящие своих увесистых 30-килограммовых при рождении младенцев молоком. Молоко слоних очень калорийно, оно содержит около 80% жира, и потому за первый месяц жизни детеныши десятикратно увеличивают свой вес. Мамаши же все это время ничего не едят, существуя только за счет нагулянного зимнего запаса. На голодной диете находятся и слонята после того, как через 30 дней покидают матерей и еще несколько недель лежат на берегу отдельно от взрослых, не сходя в воду. Так что жир нужен морскому слону не только для терморегуляции.
 Первыми заканчивают пляжный сезон именно детеныши. Проведя без взрослых месяц-другой и сменив за это время черную младенческую шубку на серебристо-серый прикид подростка, они покидают лежбища и самостоятельно плывут в районы зимовки. Никто не может сказать, как они узнают, куда нужно плыть и какие морепродукты можно есть.
 Тем временем у их родителей заканчивается семейная жизнь: «гаремные» лежки распадаются, отощавшие самки подкармливаются в прибрежных водах, а затем снова выбираются на берег, но уже отдельно от самцов. У них осталось еще одно важное дело, которое нужно сделать до ухода в океан: они линяют.
 Ради линьки на берег выходят и подростки, до ноября державшиеся в море. Их появление вызывает явное недовольство со стороны взрослых, они гонят их в глубь неприютной суши, и им приходится устраиваться в 100– 200 метрах от уреза воды, уже не на пляже, а на прибрежных лугах и торфяниках, часто по берегам ручьев. В это время все морские слоны, даже самцы, еще недавно столь темпераментные, в основном спят, не обращая внимания на бывших соперников, лишь изредка просыпаясь, чтобы нагрести себе на спину порцию мокрой гальки.
 «Мертвое царство» оживает с окончанием линьки. Уходят подростки, уходят самки. Последними покидают лежбища взрослые самцы.
 Но с наступлением нового курортного сезона они вновь вернутся на старое и обжитое место, хотя могут обосноваться и в любом другом секторе Антарктики: недавние генетические исследования британских ученых показали, что разные популяции южных морских слонов очень активно обмениваются генами, и главную роль в этом играют скитальцы-самцы. Например, один из них, ныне живущий на Фолклендах и прозванный Блобом, оказался уроженцем острова Макквари, лежащего у противоположного берега Антарктиды. Будучи по сути одиночкой, он проделал путь в 8 тысяч километров и при этом умудрился добиться расположения самок из чужих «гаремов» и стать отцом 19 слонят.
 В период «водной» жизни самцы и самки не интересуют друг друга и ведут раздельный образ обитания. Они врозь совершают дальние путешествия к кормным местам, восстанавливая утраченный запас жира. Однако через 250 дней семья вновь воссоединится.
 Борис Жуков

 Арсенал:
 Огневая мощь пехоты

 Групповое вооружение современной пехоты – мобильные пулеметы, гранатометы, противотанковые и зенитные ракетные комплексы – создано для выполнения сверхзадачи: совмещать огневую мощь с ее мгновенным применением. Боевые вертолеты, мощные танки и самолеты-штурмовики – все это сегодня может быть уничтожено всего тремя пехотинцами, которым при этом приходится действовать «на ногах» и под шквальным огнем противника.


Модернизация пулемета

 Параллельно с развитием и распространением новейших типов оружия продолжалось и совершенствование пулеметов, ставших необходимым компонентом вооружения мотострелков и десантников, обязательным оружием боевых машин.
 Современные ручные пулеметы, созданные в большинстве своем под промежуточные (автоматные) патроны, стали чем-то средним между индивидуальным и групповым оружием. Создавались они различными способами. Иногда просто оснащали штурмовую винтовку сошкой и более емким магазином – таковы израильская «галил» ARM и бельгийская FN 50-41. Другой вариант – ручной пулемет на основе автомата или штурмовой винтовки с более тяжелым стволом и измененными органами управления. Это советские РПК, РПК-74, австрийские пулеметы AUG, германский MG.36. Оружие отделения и взвода оказывается в обоих случаях унифицированным по патрону и по системе, но желаемой боевой скорострельности обычно не получается.
 Самостоятельная конструкция с более емкой системой питания и сменным стволом дает лучшие результаты. В этом смысле наиболее привлекательной оказалась идея комбинированного питания из звеньевой патронной ленты или штатного магазина от штурмовой винтовки, реализованная в бельгийском пулемете «миними», принятом на вооружение в ряде стран, включая США. А вот созданный в одно время с ним советский пулемет ПУ-21 с комбинированным питанием в серию не пошел.
 Если достоинства ручных пулеметов часто подвергают сомнению, то единый пулемет повсеместно признан необходимым. Его мощность определяется винтовочными патронами и высокой скорострельностью, а возможность вести прицельный огонь на дальности до 1 000—1 500 м со станка или до 600—800 м с сошки делает его весьма гибким средством. «Единый» характер пулеметов сказывается и в их установке – с минимальными доработками – на танки, бронемашины, транспортно-боевые вертолеты.
 За рубежом первое поколение единых пулеметов сформировалось к середине 1950-х годов. В него вошли и такие успешные образцы, как бельгийский MAG (широко распространенный в мире), германский MG.3, французский ААТ и не слишком удачный американский М60, который потом «подправляли» рядом модификаций (пока наконец американцы не приняли тот же бельгийский MAG).
 В нашей стране создание единого пулемета для замены станкового СГМ и ротного РП-46 затянулось из-за работ над «единым» автоматно-пулеметным патроном, так и не давшим удовлетворительного результата. В конце концов для стрельбы на большие дальности оставили старый добрый винтовочный патрон обр. 1908 года – благо он успел обзавестись различными типами пуль (обыкновенной, трассирующей, бронебойно-зажигательной). В 1958 году прошел испытания тульский пулемет Г.И. Никитина и Ю.М. Соколова, имевший шансы попасть на вооружение. Но тут в состязание включился ижевский коллектив конструкторов (Крупин, Пущин, Крякушин, Старцев, Камзолов и другие), возглавляемый Калашниковым. На войсковых испытаниях их образец показал «фамильные» преимущества – большая надежность, технологичность, простота в обслуживании. И в 1961 году на вооружение поступил единый пулемет ПК/ПКС («пулемет Калашникова/пулемет Калашникова станковый») на станке Е.С. Саможенкова, а в 1969-м появился модернизированный ПКМ/ПКМС на станке Л.В. Степанова. При сравнительно небольшой массе и высокой маневренности ПКМ дает хорошую меткость стрельбы, возможна его переноска на станке и с заряженной лентой, станок допускает стрельбу из разнообразных положений и в различных условиях, включая глубокий снег, высокую траву, горный склон, имеет он и зенитную стойку.
 ПКМ и сейчас остается одним из самых удачных пулеметов и по популярности в мире делит первое место с бельгийским MAG. Однако общие требования повышения эффективности автоматического оружия заставили специалистов ЦНИИ точного машиностроения в г. Климовске искать способы повысить меткость и интенсивность стрельбы пулемета. Результатом стал пулемет, известный под обозначением ПКП («пулемет Калашникова пехотный») и шифром «печенег» с оригинальной системой охлаждения и повышенной жесткостью ствола. Свой вариант модернизации ПКМ предложили и ковровские конструкторы, но их АЕК-999 остается пока опытным образцом.
 Попытки создания единых пулеметов под автоматные малокалиберные патроны и замены ими ручных пулеметов не дали образца, удовлетворяющего армейским требованиям. Мощность автоматных патронов не позволяет вести эффективный огонь дальше 400– 600 м. Немногочисленные малокалиберные единые пулеметы в «весовой категории» ручных – вроде испанского «амели» или израильского «негев» – нашли себе применение разве что в десантных и разведывательно-диверсионных подразделениях.


Как достать снайпера

 Опыт локальных войн подтвердил значение крупнокалиберных пулеметов, поставленных на наземный или универсальный станок, на зенитную установку или в башню боевой машины. Такое оружие позволяет поражать авиацию на сверхмалых высотах, легкие бронемашины и другие наземные цели. Часто крупнокалиберный пулемет оказывается и лучшим способом «добить» до удаленного на 1 500—2 000 м противника – например, в горах с вершины на вершину – или достать снайпера в укрытии. Самыми распространенными пока остаются 12,7-мм «ветераны» – американский М2НВ и советский ДШКМ. Но их подвижность ограничена массой и размерами, и неудивительно появление новых 12,7-мм пулеметов. Тут и китайские «тип 77» и «тип 85», и сингапурский MG50 CIS. Весьма удачным оказался советский НСВ-12,7 «утес» системы Г.И. Никитина, Ю.М. Соколова и В.И. Волкова. НСВ-12,7 может ставиться на наземный треножный станок Л.В. Степанова и К.А. Барышева (допускающий стрельбу из разных положений, в том числе лежа), универсальную наземно-зенитную установку Р.Я. Пурцена, танковую или корабельную установку. Для всех установок характерно совмещение подвижности с удобством стрельбы, способствующих улучшению меткости. НСВ-12,7 заслужил отличную репутацию в Афганистане, Чечне, других локальных конфликтах.
 Высказываются предположения, что облегченный крупнокалиберный пулемет даже заменит собой единый. Возможности облегчения демонстрирует пулемет «корд», созданный в Коврове (новый пулемет делали не от «хорошей» жизни – завод-производитель НСВ-12,7 остался в отделившемся Казахстане). При собственной массе пулемета «корд» в 25,5 кг он может использоваться на сошке, наземном станке и универсальной установке – действительно «единый» крупнокалиберный пулемет. Сложнее с массой боекомплекта. Крупнокалиберный патрон в 4,5—5,5 раза тяжелее винтовочного, и груз, который приходится таскать расчету, растет многократно. Так что пулемет нормального калибра сдаст позиции крупнокалиберному не скоро.
 Самым мощным серийным пулеметом уже полстолетия остается 14,5-мм пулемет С.В. Владимирова, созданный в том же Коврове и принятый в 1949 году в качестве пехотного (ПКП) и зенитного, а позже – танкового (КПВТ). Одиночная, спаренная и счетверенная зенитные установки (ЗПУ) с высокой скорострельностью и быстрым наведением позволяли тогда бороться с целями со скоростями полета до 300 м/с на высотах до 1 000 м. С последующим развитием авиации им нашлось предпочтение – 23-мм зенитные установки. Однако 14,5-мм зенитные пулеметы продолжают службу во всем мире (советской авиации пришлось столкнуться с их китайскими копиями в Афганистане). Локальные войны продлили срок службы и пехотного пулемета Владимирова. ПКП на улучшенном станке К.А. Барышева неплохо зарекомендовал себя, например, на блокпостах в Афганистане.
 За рубежом в 1980-е годы широкое внимание привлек бельгийский 15,5-мм пулемет MILO, впрочем, так и оставшийся опытным. В те же годы вернулись к идее «перевода в пулеметы» автоматических пушек калибра 20—30 мм. Но исполнение автоматической пушки в размерах и массе пулемета и на легкой пулеметной установке – задача непростая. Так что пока дело ограничилось только опытными образцами вроде американской 30-мм ASP-30 или швейцарской 25-мм КВВ ILTIS.


Всего пять выстрелов

 В мотострелковых (мотопехотных) и десантных отделениях с успехом используют однозарядные нарезные противопехотные гранатометы – в основном в виде подствольных. Их недостаток – ограниченная дальность и низкая скорострельность. Даже советские ГП-25 и ГП-30 с их остроумной дульнозарядной схемой позволяют делать не более 5 выстрелов в минуту. Между тем еще в конце 1930-х годов в ОКБ Я.Г. Таубина был разработан автоматический 40,8-мм гранатомет, не принятый тогда на вооружение. Преемник Таубина А.Э. Нудельман «вернулся к теме» тридцать лет спустя. Определенным стимулом стали попытки американцев использовать во Вьетнаме свои опытные автоматические гранатометы для поддержки пехоты и вооружения патрульных катеров. В 1971 году в СССР под обозначением АГ-17 (в станковом варианте – АГС-17) «пламя» приняли на вооружение 30-мм автоматический гранатомет, созданный в конструкторском бюро А.Э. Нудельмана. Возможность ведения настильного и навесного огня осколочными гранатами и дальность эффективной стрельбы до 1 200 м придают автоматическому гранатомету качества короткоствольной «пехотной пушки» и легкого миномета. Американцы, хотя и применили опытные гранатометы раньше других, официально приняли свой 40-мм Mk19 на вооружение на десять лет позже АГС-17. Боевое крещение АГС-17 прошел в Афганистане и заслужил доверие солдат. В горах он часто оказывался единственным средством огневой поддержки, которое подразделение могло нести с собой. Среди автоматических гранатометов первого поколения он стал одним из самых легких. Хороший эффект давало сочетание его навесного огня с настильным огнем крупнокалиберных пулеметов. В Чечне, Дагестане, других «горячих точках» АГС-17 подтвердил свою эффективность.
 Созданный тульским КБ приборостроения 30-мм гранатомет АГС-30 не только оказался проще и легче (этот гранатомет второго поколения вместе со станком может переносить один человек), но и получил выстрел с лучшей баллистикой и осколочным действием. Растущий в мире интерес к автоматическим гранатометам (свои модели выпускают в Испании, Китае, Сингапуре, ЮАР) свидетельствует о перспективности этого типа оружия.


Против брони

 Наиболее простым и массовым противотанковым средством пехоты остается ручной противотанковый гранатомет (РПГ).
 Современные РПГ разнообразны по механизму метания гранаты, но большинство работает по принципу безоткатного орудия, реактивному или комбинированному. В первом случае часть пороховых газов, образующихся при сгорании метательного заряда, выбрасывается через казенный срез ствола и реакция струи компенсирует отдачу. Пример РПГбезоткатного орудия – шведские М2 и М3 «карл густав». В реактивных РПГ граната имеет собственный реактивный двигатель (как у российского РПГ-29). В любом случае позади РПГ образуется опасная зона глубиной до 20—30 м. Хороший результат дала комбинированная активно-реактивная схема, реализованная советскими конструкторами под руководством В.К. Фирулина в гранатомете РПГ-7 – граната выбрасывается из ствола стартовым зарядом, а ее двигатель включается на удалении от гранатометчика. Прицельная дальность стрельбы по танкам выросла со 100—150 м (у РПГ2) до 500 м. РПГ-7 и его модификации состоят на вооружении более чем в 50 странах мира. Комбинированная схема использована и в американском Mk153 SMAW.
 С конца 1970-х годов большое внимание стали уделять возможности стрельбы из закрытых помещений и укрытий, и тут пригодилась разработанная еще в годы Первой мировой безоткатная схема «пушки дэвиса»: через казенный срез ствола при выстреле выбрасывается «противомасса», примерно равная гранате по массе, состоящая из пластиковых чешуек или пористого материала, в воздухе она быстро рассыпается и теряет скорость. Опасная зона значительно сокращается, к тому же уменьшается звук выстрела, демаскирующий РПГ и утомляющий гранатометчика. Так построены германские РПГ «панцерфауст»-3 и «армбруст», французский АВ-92 «матра».
 С самого начала своего развития РПГ делились на образцы одноразового и многоразового применения. С широким внедрением в 1960—1970-е годы пластмасс и легких сплавов появились новые одноразовые РПГ, отличающиеся меньшим весом, большей боеготовностью и простотой обращения. Специалисты относят их к третьему поколению РПГ (первое было создано в 1940—1950-е годы, второе – в начале 1960-х) и для отличия называют их «реактивными противотанковыми гранатами». За рубежом первыми такими РПГ стали американский 66-мм М-72 и шведский 74-мм «миниман», в СССР – РПГ-18 «муха» (разработчики В.И. Барабошкин, И.Е. Рогозин, В.А. Чулицкий). Затем появились советские РПГ-22 и РПГ-26, шведский АТ-4 и другие. Эффективная дальность стрельбы реактивной гранатой, легко носимой бойцом с собой и спокойно выбрасываемой после выстрела, не превышает 250—300 м.
 Основой поражающего действия у всех РПГ остается кумулятивный заряд. Для поражения танков с комбинированной бронезащитой приходится наращивать калибр и массу боевых частей гранаты. Широкое применение динамической защиты вызвало интерес к тандемным боевым частям с двумя последовательно установленными кумулятивными зарядами, а также к боеприпасам, поражающим цель со стороны крыши. Это делает достаточно громоздкими даже одноразовые РПГ, пример тому – советский 105-мм РПГ-27 (разработчики Ю.И. Радченко, А.Ф. Кораблев, В.А. Чулицкий), британский 94-мм LAW-80 или французский 112-мм «апилас». По оценкам специалистов, бороться с боевыми танками будут только 20% всех РПГ, остальным достанутся менее защищенные цели. Так что потребность в легких реактивных гранатах пока только возрастает.
 Общее направление развития РПГ – повышение меткости. Один из путей – установка более совершенных прицелов. Игра стоит свеч – даже с ночным прицелом, лазерным дальномером и баллистическим вычислителем РПГ раз в 20 дешевле переносного ПТРК. Еще один путь – корректируемые в полете гранаты, как у шведского MBT-LAW «бофорс». Такой боеприпас опять же дешевле, чем ПТУР. По сути, РПГ – это носимая артиллерия ближнего боя, а в современных войнах она не может оставаться чисто «противотанковой». Дабы расширить возможности РПГ, к ним создаются выстрелы различного назначения, так что само название «противотанковый гранатомет» становится условным. Скажем, отечественный РПГ-7В1 кроме противотанкового выстрела с тандемной боевой частью получил в боекомплект термобарический (сочетание объемного взрыва и зажигательного действия) и осколочный выстрелы. Характерно появление в 1990-е годы «штурмовых реактивных гранат» с многоцелевыми боевыми частями. Стоит отметить и широкое применение Российской армией в боях легкого реактивного пехотного огнемета РПО-А «шмель» с термобарической боевой частью.


Высокоточный ряд

 После Второй мировой войны высокоточное оружие развивалось стремительно. При этом оно отнюдь не лишило пехоту ее роли – напротив, усилило ее значение. Уже в 1960-е годы стало ясно, что самым эффективным средством борьбы с бронецелями становятся переносные, возимые, самоходные и авиационные противотанковые ракетные комплексы (ПТРК). Поясним: ПТРК включает противотанковую управляемую ракету (ПТУР) и пусковую установку с аппаратурой наведения и управления. Уже в арабо-израильской войне 1973 года около 800 израильских танков (из 900 потерянных машин) было подбито советскими ПТРК первого поколения «малютка» (создан в калужском КБ машиностроения под руководством C.П. Непобедимого).
 Поколения ПТРК определяются прежде всего системой управления. ПТРК первого поколения имели систему ручного командного наведения, когда оператор наблюдал за целью, прицельной маркой и трассером ракеты, совмещая их с помощью рукоятки управления. Нужна была хорошая тренировка, чтобы не увести ПТУР «в небо» или в землю, а ближе 300—500 м наведение было невозможно. Низкая скорость ракеты уменьшала вероятность попадания и повышала уязвимость расчета – ему дольше приходилось оставаться на месте.
 ПТРК второго поколения – а именно они наиболее широко применяются ныне – получили полуавтоматическую систему наведения. Оператор удерживает в прицеле цель, а отслеживание ракеты и выдача команд управления возложены на автоматическую аппаратуру. Вероятность попадания возросла с 0,5—0,6 до 0,8—0,95, причем по целям, движущимся под различными углами, увеличилась максимальная и уменьшилась минимальная дальность стрельбы. Развитие элементной базы и совершенствование алгоритмов управления уменьшили объем и массу бортовой аппаратуры ракеты, освободив место для более мощных боевых частей. Команды на ракету в большинстве комплексов передаются по тянущемуся за ней проводу. Таковы советский «метис» (разработан в тульском КБ приборостроения под руководством А.Г. Шипунова), американский «дрэгон», франко-англо-германский «милан». Дальность стрельбы переносных ПТРК не превышает 2 000– 2 500 м, а у легкого французского «эрикс» она не более 600 м. Но мотострелки (мотопехота) и десантники могут рассчитывать и на имеющиеся в подразделениях возимые ПТРК с большей дальностью, например, установленные на БМП.
 К третьему поколению ряд специалистов относят ПТРК с управлением по лучу лазера – как у российского «корнет» разработки того же КБ приборостроения. Снимаются ограничения по дальности и скорости полета ПТУР – максимальная дальность стрельбы у «корнета» в 1,5 раза больше, чем у близкого по классу «конкурсМ» с проводной линией. Повышается вероятность поражения цели, причем не только наземной, но и воздушной – вертолета, например.
 Другие специалисты считают, что новое поколение ПТРК должно воплощать принцип «выстрелил и забыл». Это дает возможность быстро перенести огонь, произвести следующий выстрел, сменить позицию. Для переносных ПТРК это означает необходимость установки на ракету головки самонаведения и аппаратуры распознавания цели и выработки команд управления. Вместе с эффективностью растет и стоимость. Тем не менее такие ПТРК уже появились – например, американский AAWS/М «джавелин» с тепловым самонаведением, запуском ракеты с плеча и поражением цели сверху.
 Поражение целей сверху ударным кумулятивным ядром (у того же «джавелин» или у шведского RBS-56 «билл»), как и применение тандемных боевых частей у ПТУР «прямой атаки», вызвано ростом защищенности танков. Для борьбы с ПТУР танки и бронемашины могут использовать системы активной защиты и оптоэлектронные помехи, а это требует принятия соответствующих мер противодействия противодействию в аппаратуре ПТРК. Сегодня «умное» оружие противостоит «умной» броне.


Цель – тепло

 Одним из главных противников подразделений сухопутных войск сегодня стали самолеты, боевые вертолеты, беспилотные ударные летательные аппараты, действующие на сверхмалых высотах. Все эти цели – скоростные, маневренные – защищены броней либо имеют совсем малые размеры. Пулеметов в зенитном положении для борьбы с ними оказалось недостаточно. И в 1960-е годы на вооружение пришел еще один тип высокоточного оружия – переносные зенитные ракетные комплексы (ПЗРК).
 Уже в первом поколении ПЗРК выявились два основных направления – ракеты с тепловой головкой самонаведения (ГСН, как в американском «ред ай» или советском «стрела-2», разработанном в КБ машиностроения под руководством С.П. Непобедимого) и командный метод наведения (как в британском «блоупайп»). При командном наведении легче «разглядеть» цель на фоне помех и над самым горизонтом, есть возможность вести огонь и по наземным целям. Зато при наличии ГСН реализуется принцип «выстрелил и забыл» – работа оператора сводится лишь к начальному прицеливанию комплекса, предшествующему захвату цели ГСН, и производству пуска. Это существенно облегчает подготовку стрелков-зенитчиков. Тепловые ГСН отслеживают цель по тепловому излучению разогретого двигателя. Их эффективность проявилась сразу. Так, с 6 по 23 октября 1973 года, по сообщению советских СМИ, с помощью ПЗРК «стрела-2» было сбито 23 из 150 потерянных Израилем самолетов. С успехом применялись «стрела-2» и «стрела-2М» и во Вьетнаме. Мощным зенитным средством в руках афганских душманов оказались американские «стингеры», сбившие немало советских вертолетов и самолетов. Из всех огневых средств пехоты именно ПЗРК вызывают сегодня наибольшую тревогу в связи с ростом международного терроризма.
 Чувствительность головки самонаведения ПЗРК первого поколения позволяла вести огонь по целям только вдогон– когда видно сопло двигателя. А для надежного прикрытия войск требовалось поражать самолет противника и на встречных курсах, пока он еще не успел нанести удар по боевым позициям. Следующую проблему для тепловых ГСН поставило широкое использование помех в инфракрасном диапазоне – «тепловых ловушек». Так, постановка помех тепловым ГСН израильскими самолетами во время войны 1982 года значительно снизила эффективность стрельбы по ним ПЗРК «стрела-2М».
 От ПЗРК второго поколения требовали обстрела целей с разных ракурсов, на больших скоростях, с автоматическим выделением самолета среди помех и ложных целей. Решение проблемы снова пошло двумя путями – повышение чувствительности ГСН и переход на полуавтоматическое командное наведение (как в британском ПЗРК «джавелин» или шведском RBS-70 Mk2). Использование в ГСН датчиков не только инфракрасного, но и ультрафиолетового диапазона позволило лучше «отсекать» тепловые помехи, вести стрельбу по низколетящим целям в условиях наземных пожаров – ракета перестала «уходить» на посторонний источник теплового излучения.
 Если ПЗРК «стрела-2М» мог поражать цели вдогон на дальности до 4 200 м, то ПЗРК второго поколения «игла-1» разработки того же КБ машиностроения – до 5 200 м вдогон и до 3 000 м навстречу. Еще одной характерной чертой ПЗРК второго поколения стало их оснащение запросчиками «свой-чужой», позволяющими автоматически предотвращать попадание по «своей» воздушной цели.
 Ракеты большинства ПЗРК поражают цели осколочно-фугасной боевой частью. В советском ПЗРК «игла-1» для более эффективного действия ракета автоматически наводится не на двигатель, а в центроплан, боевая часть взрывается внутри цели, а заодно детонирует оставшееся топливо двигателя ракеты. В британском «старстрик» пошли по другому пути – его ракета несет три гиперзвуковых бронебойно-фугасных боеприпаса, наводимых на цель самостоятельно по лучу лазера.
 Благодаря высокой мобильности и высокой готовности к открытию огня ПЗРК становятся одним из главных средств поражения скоростных низколетящих целей во всех видах боя в дневное и ночное время (новые комплексы ПЗРК оснащаются ночными прицелами). Их необходимость подтвердили действия авиации США и их союзников в зоне Персидского залива в 1991 году, при агрессии против Югославии в 1999-м и против Ирака в 2003 году, когда самолеты безнаказанно совершали свои налеты в условиях плохой видимости и под прикрытием ночи. Эффективность применения ПЗРК повышают автоматизированные системы управления, включающие средства разведки и портативные средства отображения боевой обстановки вроде «электронных планшетов», которыми пользуются расчеты американского «стингера» или российской «иглы».
 Новые переносные комплексы повышенной точности с маневренными высокоскоростными ракетами с разделяющимися и самонаводящимися боевыми элементами могут качественно усилить ПВО не только подразделений, но и в целом района боевых действий, поражая и такие опасные цели, как крылатые ракеты и беспилотные летательные аппараты.
 Семен Федосеев
 1945 7,62-мм ручной пулемет РПД
 1946 7,62-мм ротный пулемет РП-46, 7,62-мм станковый пулемет СГМ, 12,7-мм пулемет ДШКМ
 1949 7,62-мм автоматы АК и АКС, 7,62-мм карабин СКС, 14,5-мм пехотный пулемет ПКП, 14,5-мм зенитные пулеметные установки ЗПУ-1, ЗПУ-2 и ЗПУ-4, винтовочный гранатомет ВГ-45, 80/40-мм ручной ПТ гранатомет РПГ-2
 1950 7,62-мм танковый пулемет СГМТ и бронетранспортерный СГМБ, ручная кумулятивная граната РКГ-3, 82-мм станковый гранатомет СПГ-82 (СГ-82)
 1951 9-мм пистолет ПМ, 9-мм автоматический пистолет АПС, 14,5-мм танковый пулемет КПВТ
 1953 7,62-мм облегченные автоматы АК и АКС
 1954 наступательная ручная граната РГД-5
 1955 14,5-мм зенитная пулеметная установка ЗУ-2
 1959 7,62-мм автоматы АКМ и АКМС
 1961 7,62-мм ручные пулеметы РПК и РПКС, 7,62-мм единый пулемет ПК/ПКС, 85/40-мм, ручной ПТ гранатомет РПГ-7В
 1962 7,62-мм танковый пулемет ПКТ и бронетранспортерный ПКБ
 1963 7,62-мм снайперская винтовка СВД, 85/40-мм десантный ручной ПТ гранатомет РПГ-7Д, 73-мм станковые ПТ гранатометы СПГ-9 и СПГ-9Д, ПТРК «малютка» (ручное управление)
 1967 9-мм бесшумный пистолет ПБ
 1968 14,5-мм зенитная горная установка ЗГУ-1, ПЗРК «стрела-2» (самонаведение)
 1969 7,62-мм пулеметы ПКМ/ПКМС, ПКТМ, ПКМБ, ПТРК «малютка-П» ( полуавтоматическое управление)
 1970 58,3-мм десантный ручной ПТ гранатомет РПГ-16, ПТРК «фагот» (полуавтоматическое управление)
 1971 4,5-мм подводный пистолет СПП-1М, 30-мм автоматический гранатомет АГС-17 «пламя»
 1972 5,45-мм пистолет ПСМ, 9-мм бесшумный пистолет АПБ, 7,62-мм бесшумный пистолет МСП, 12,7-мм пулемет НСВ-12,7 «утес», 12,7-мм танковый пулемет НСВТ, 64-мм реактивная ПТ граната РПГ-18 «муха», 30-мм бесшумный подствольный гранатомет БС-1
 1974 5,45-мм автоматы АК-74 и АКС-74, 5,45-мм ручные пулеметы РПК-74 и РПКС-74, ПТРК «конкурс» (возимо-носимый, полуавтоматическое управление), ПЗРК «стрела-3» (самонаведение)
 1975 5,66-мм подводный автомат АПС, реактивный пехотный огнемет РПО «рысь»
 1978 40-мм подствольный гранатомет ГП-25 «костер», ПТРК «метис» ( полуавтоматическое управление)
 1979 4,5-мм подводный пистолет СПП-1М, 5,45-мм укороченный автомат АКС-74У
 1980 ПТРК «фагот-М» ( полуавтоматическое управление)
 1981 72,5-мм реактивная ПТ граната РПГ-22 «нетто», ПЗРК «игла-1» (самонаведение)
 1982 ручные наступательная и оборонительная гранаты РГН и РГО
 1983 7,62-мм бесшумный пистолет ПСС «вул», ПЗРК «игла» (самонаведение)
 1985 72,5-мм реактивная ПТ граната РПГ-26 «аглень»
 1986 Нож разведчика стреляющий НРС-2, ПТРК «конкурс-М» (возимо-носимый, полуавтоматическое управление)
 1987 9-мм бесшумный автомат АС «вал», 9-мм бесшумная снайперская винтовка ВСС «винторе»
 1988 93-мм реактивный пехотный огнемет РПО «шмель»
 1989 30-мм подствольный гранатомет ГП-30 «обувка», 105-мм реактивная ПТ граната РПГ-27 «таволга», 105/40-мм ручные ПТ гранатометы РПГ-7В1 и РПГ-7Д1, 105,2-мм ручной ПТ гранатомет РПГ-29 «вампир», 1989 г.
 1991 5,45-мм автомат АК-74М
 1993 9-мм пистолет-пулемет ПП-90М, 7,62-мм «снайперский автомат» СВУ-АС
 1994 9-мм пистолет ПММ, 9-мм укороченный автомат 9А-91, 9-мм пистолет-пулемет «клин», 40-мм револьверный гранатомет РГ-6, ПТРК «метис-М» (с тандемной БЧ, полуавтоматическое управление)
 1995 7,62-мм снайперская винтовка СВД-С, 9-мм снайперская винтовка ВСК-94, ПТРК «малютка-2» (с тандемной БЧ, полуавтоматическое управление)
 1996 9-мм пистолет СР.1 «вектор», 5,45-мм автомат АН-94, 9-мм пистолет-пулемет «бизон-2», 12,7-мм снайперская винтовка ОСВ-96
 1999 7,62-мм пулемет ПКП «печенег»
 2000 9-мм пистолет-пулемет СР.2 «вереск», 105-мм реактивная штурмовая граната РШГ-1
 2001 9-мм пистолет-пулемет «бизон-2-01», 12,7-мм пулемет «корд», 30-мм автоматический гранатомет АГС-30
 2003 9-мм пистолет СПС, 9-мм пистолет ПЯ, 9-мм пистолет ГШ-18
 В таблице указаны образцы, принятые на вооружение как Министерством обороны, так и Министерством внутренних дел, Комитетом государственной безопасности (Федеральной службы безопасности); не включены переносные комплексы управляемого ракетного вооружения; приведены не все «ночные» и «бесшумные» модификации образцов оружия.

 Люди и судьбы:
 Цитадель Этель Войнич

  Говоря пристрастно, она стала автором всего «одного романа», который сразу после выхода, в общем-то, не принес ей большой славы. Дело в том, что его первые читатели – американцы и англичане – были не совсем правильным адресатом. Настоящие поклонники ее бунтарского духа жили далеко от них – в вечно мятежной и дикой России. И пока писательница переезжала из города в город, с континента на континент, меняя ремесло и увлечения, они зачитывали ее «Овода» до дыр и боготворили героя романа. Дожив до глубокой старости, она случайно узнала о том, что ее слава в далекой России незыблема, как стяг свободы. 


Непокоренная узница

 Замок Бларни – главная достопримечательность ирландского города Корка. Вдова покойного Джорджа Буля, преподавателя математики из колледжа Королевы, решила свозить своих пятерых дочерей в замок в последний раз. Скоро они переедут в Лондон, и, кто знает, увидят ли когда-нибудь ее дети родной город. «Младшенькой» Этель Лилиан, родившейся весной 1864 года, было всего шесть месяцев, когда умер ее отец и семья осталась практически без средств к существованию, вот почему Мэри Буль приняла такое смелое решение: переехав в столицу, она станет давать уроки и писать газетные статьи.
 Лили в замке впервые. Мама показывает ей знаменитый камень Бларни, потрескавшийся, покрытый мхом и пахнущий морскими ветрами. Лили гладит древний камень. «Люди верят в то, что всякий, кто дотронется до него, будет наделен даром», – рассказывает мама. Лили спрашивает: «Что будет, если какой-нибудь человек дотронется до камня дважды? Он что, получит два дара?» Мэри не знает, что ответить дочери. Она говорит, что, скорее всего, такой человек получит дар вместе с какой-либо способностью. Ведь можно обладать только одним даром. «А как отличить дар от способности?» – не отстает Лили. Мэри пускается в объяснения. Вопросы дочери часто ставят ее в тупик. Лили растет излишне впечатлительной. Она любила слушать рассказ матери о том, как однажды семья Буль приютила в своем доме двух итальянских революционеров – графа Кастелламаре и Карло Поэрио, приговоренных к пожизненному изгнанию. Их посадили на корабль, следующий из Италии в далекую Америку. Но изгнанники потребовали у капитана отвезти их в Англию, а когда он отказался, подняли мятеж. Вся команда перешла на их сторону. Корабль бросил якорь близ Корка. Сердобольный либерал Джордж Буль и его жена поселили беглецов на чердаке своего дома. Поправив здоровье, итальянцы уехали, горячо уверив своих благодетелей, что вечно будут их должниками. Эта романтическая история долго будоражила фантазию Лили. Хотя ее самой тогда еще не было на свете, она рассказывала сестрам о том, как она якобы приносила еду графу Кастелламаре, который был так слаб, что не мог спуститься вниз к обеду. Она «вспоминала», как он был добр, благороден, как он полюбил ее и предложил уехать с ним, чтобы вести жизнь, полную приключений. Но она отказалась – ей не хотелось оставлять маму. Как же это романтично – быть изгнанником! «Хотя быть той, кто спасает изгнанника, тоже неплохо», – думала Лили.
 В восемь лет девочка заболела рожей. Как только недуг отступил, Мэри решила отправить дочь на поправку в деревню. Бледная и худая Лили поселилась в Ланкашире, у своего родного дяди. Дядя служил управляющим шахты, но главным своим призванием считал искоренение людских грехов. За детьми следует наблюдать с особым тщанием: «Едва укоренившись в их душах, порок тотчас расцветает пышным цветом, словно сорняк на удобренной почве», – считал он. Однажды дядя обвинил девочку в краже куска сахара. Лили молчала и не признавалась – сахара она не брала. Ее заперли в темной комнате. Лили дрожала от страха. «Господи, – шептала она, – если ты меня отсюда не вызволишь сейчас, сию секунду, я никогда больше не буду тебе молиться!» Но Бог ее не слышал… Может быть, он спал? Как было бы хорошо, если бы пришел благородный граф Кастелламаре и спас ее. Чтобы было не так страшно, Этель тихо повторяла свое любимое стихотворение Вильяма Блейка «Мошка», смешное и грустное одновременно. «Беспечно я танцую, пою я как во сне, пока судьба вслепую сломает крылья мне… Счастливой мошкою летаю, живу ли я, иль умираю…» Стать бы маленькой мошкой и улететь отсюда. Дядя, решив, что вразумил строптивицу, снова потребовал, чтобы она признала вину. Ответом ему было молчание. Тогда он пригрозил, что силой вольет ей в рот специальное лекарство, с помощью которого и обнаружит, что именно она съела сахар. Твердым тоном Лили произнесла: «Я утоплюсь в пруду». После этого ее оставили в покое. Она покинула Ланкашир в состоянии нервного срыва. Но сдержала свою клятву – никогда больше не обращаться к Создателю с молитвой. А образ мучимого узника, которому достаточно произнести только «Да, я виноват» и двери темницы тотчас раскроются, – этот образ будет еще долго жить в ее мыслях.


Юноша из Лувра

 В 1882 году Этель получила небольшое наследство и уехала в Берлин поступать в консерваторию по классу фортепьяно. Несомненно, дар, полученный ею от камня Бларни, – дар музыкальный. Однако сразу после того, как она окончила консерваторию, ее постиг странный недуг – судорогой сводило пальцы. Врачи терялись в догадках. О карьере профессиональной пианистки пришлось забыть. Это был удар. Лили чувствовала себя потерянной, ненужной. На оставшиеся после платы за учебу деньги она отправилась путешествовать, побывала в Шварцвальде, Люцерне, около года жила в Париже. В письмах домой Лили писала, что задерживается во французской столице из-за портрета… Мэри недоумевала – что это за портрет?
 Однажды в Лувре ее внимание привлек «Портрет молодого человека», написанный неизвестным художником. На картине был изображен итальянский юноша, одетый в черное и в черном же берете. Лили часто думала об этом молодом человеке, жившем четыреста лет назад. Глаза его печальны, но как горд он. Наверняка, в прошлом юноша очень страдал… И собственные беды вдруг показались ей такими ничтожными, и она вновь и вновь приходила в галерею посмотреть в эти глаза.
 Лили сама давно носит только черное, подражая известному итальянскому карбонарию Джузеппе Мадзини. Девушка где-то вычитала, что этот итальянский патриот, проведший в изгнании большую часть своей жизни, поклялся в юности никогда не снимать траура по своей угнетенной родине. Этель покинула Париж, увозя с собой копию «Портрета молодого человека». С этого дня он был всегда с ней. Она нашла своего героя. Да, он будет именно таким. Но картина всего лишь картина. Лили неизвестно его прошлое, как он стал тем, кто есть. Знать бы, как он улыбался, поговорить с ним.
 И герой явился. Весной 1881 года английские газеты обсуждали только одну тему – убийство заговорщиками русского царя. Кто-то восхищался «апостолами кинжала и нитроглицерина», кто-то именовал их ниспровергателями божьих и человеческих устоев. На чьей стороне была Лили?
 В это же время она наткнулась на книгу под названием «Подпольная Россия». Издание состояло из очерков – о Вере Засулич, Софье Перовской, князе Кропоткине и других революционерах-народниках, которых автор, некий Степняк, знал лично. Кто такой этот Степняк? Она должна его увидеть!
 И встреча состоялась. Со Степняком ее познакомила Шарлотта Вильсон, издательница журнала «Свобода». Много лет спустя именно с Шарлотты Лили «спишет» Джемму из «Овода». А пока о том, кого она так хотела увидеть. Этель узнала, что Сергей Степняк-Кравчинский родился на Украине, в семье врача, учился в Петербурге в артиллерийском училище, где и познакомился с вольнодумцами. Он стал одним из первых, кто «ушел в народ». Степняк писал прокламации, сочинял лубочные сказки, в которых простым языком убеждал крестьян в необходимости перемен. Постепенно Степняк сделался революционером-профессионалом. В 1875 году он участвовал в Герцеговине в антитурецком восстании, спустя два года уже партизанил в Италии вместе с карбонариями в горах провинции Беневенто, где и попал с повстанцами в тюрьму. Девять месяцев Степняк ждал смертной казни, но была объявлена амнистия. Беспокойный бунтарь вернулся в Россию. Жил тайно в Петербурге, готовясь совершить некую опасную акцию. Степняк вознамерился убить шефа жандармов Мезенцова. Что и сделал. Белым днем на людной улице он заколол Мезенцова кинжалом и благополучно скрылся. (Владеть этим оружием он научился в партизанском отряде в Беневенто.) После чего Степняк, обладавший железными нервами, спокойно жил в самом центре российской столицы, а полиция сбивалась с ног в поисках преступника. Вскоре он уехал за границу и вместе с женой поселился в Лондоне, где своим знаменитым кинжалом, тем самым, которым убил Мезенцова, он колол щепки для камина.


Российские звезды «аглицкой ведьмы»

 «Как он отважен и добродушен, испытания ничуть его не ожесточили!» Все, что он говорит, кажется Лили правильным. Молодая мисс Буль понравилась Степняку и его жене Фанни. Они ласково называли ее «Булочкой» и учили русскому языку, а она их – английскому. Степняк рассказывал ей о России. Страна эта, с его слов, представлялась Лили ужасной: там без суда и следствия могли посадить в каземат или сослать в Сибирь, там царили несправедливость и угнетение. Степняк вел на страницах английской «Таймс» полемику с журналистом Джорджем Кеннаном. Кеннан утверждал, что Степняк сильно сгущает краски, что жизнь в России вовсе не так уж беспросветна. Впрочем, это и понятно, ведь Степняк – изгнанник, политический эмигрант.
 Лили в замешательстве – кому же верить? Не может же Степняк быть обманщиком. А что если отправиться туда и самой во всем разобраться? Оставшихся от наследства денег хватит, чтобы оплатить проезд, а в Петербурге она станет зарабатывать на жизнь, давая уроки. Решено! Знакомые снабдили ее рекомендательным письмом в семью Веневитиновых. Мэри в ужасе – отпустить дочь одну в эту дикарскую страну! Она догадывалась, что Степняк пытался с выгодой для себя использовать восторженную неофитку. Но раз Лили решила… Мэри дарит дочери дорожную бамбуковую корзинку. «Эта корзинка приносит счастье, – говорит она. – Возьми ее с собой, тогда путешествие твое будет удачным и ты вернешься живой и здоровой». В Россию Лили везет не только мамину корзинку, но и письма Фанни к своим сестрам с просьбой приютить на время их «Булочку». Степняк, в свою очередь, надавал ей множество поручений. Лили хотела записать фамилии и адреса его петербургских знакомых, с которыми ей надо встретиться, но оказалось, что делать этого нельзя: почти все эти знакомые – «политические». Лили заучила адреса, имена и фамилии наизусть. По дороге в Петербург она на несколько дней остановилась в Варшаве и первым делом решила посмотреть варшавскую Цитадель. День был серый. Из сквера напротив Лили некоторое время разглядывала сырые мрачные стены. Крепость произвела на нее гнетущее впечатление: ей даже показалось, что она слышала звон цепей. Да, несомненно, Степняк прав, а значит, ей придется увидеть еще и не такие ужасы. Ей следует брать пример с него. Надо вести себя сдержанно, спокойно. И все же она прибыла в Петербург со взвинченными нервами. Когда на границе она впервые увидела жандармов, ей чуть не сделалось дурно. Пробыв в российской столице некоторое время, Этель отправилась в Воронежскую губернию, в имение Веневитиновых. «В мои обязанности входило давать детям уроки английского и играть на пианино по вечерам, когда бывали гости. О детях Веневитинова я помню главным образом, что крестным отцом одного из них был царь и что мы терпеть не могли друг друга», – вспоминала на склоне лет Этель Лилиан. Дворня именовала ее не иначе как «аглицкою ведьмою». Лили чувствовала себя заброшенной. У Веневитиновых она прожила недолго. В один прекрасный день скромный багаж «аглицкой ведьмы» сложили в просторную телегу, владелица его уселась рядом и покинула имение. В этот день ожидали солнечного затмения. В окрестных деревнях готовились к концу света и неустанно жгли лампадки перед иконами.
 Сидя на телеге, Лили размышляла. Степняк прав, и ее истинное предназначение – помочь этим людям, живущим в нищете и невежестве. Наверное, этим даром наделил ее камень Бларни. Призывы Степняка упали на благодатную почву. Вернувшись в Петербург, она поселилась вместе с Прасковьей Карауловой, сестрой Фанни, неподалеку от Таврического дворца. Муж Прасковьи (или Пашеты, как ее звали близкие) Василий – в тюрьме: он «политический». Лили очень привязалась к сыну Пашеты Сереже. Мальчик называл ее Лялей.
 Лето 1888 года Этель провела вместе с Пашетой и Сережей в Псковской губернии, в имении родителей арестованного Василия Караулова. Их господский дом давно пришел в негодность, но отважная путешественница с поистине английской невозмутимостью относилась ко всем бытовым трудностям. Отдохнуть этим летом ей не удалось. Времени не было даже на то, чтобы походить по темным липовым аллеям, примыкавшим к дому. Пашета лечила крестьян. С самого утра к «лекарше» выстраивалась очередь, а после врачевательница навещала тех, кто не мог прийти сам. Лили вместе с ней принимала роды, накладывала повязки. И Пашета скоро поняла, что Лили – вовсе не кисейная барышня: англичанку не смущал вид крови и гноящихся ран. Лили же гордилась новой ролью доброй самаритянки.
 После того как они вернулись в Петербург, Пашета заболела – сказалось переутомление. Лили каждый день сама носила передачи ее мужу Василию Караулову в тюрьму на Шпалерной. Ей часами приходилось ждать, когда надзиратель возьмет у нее узелок с едой. Проводя здесь долгие часы, Лили видела разных обитателей петербургского «дна». Но после закалки «самаритянским» летом иностранку в России уже ничто не могло испугать.
 Скоро Василий Караулов был отправлен в Сибирь. Пашета с сыном последовали за ним, а Лили вернулась в Англию. Она провела в России два нелегких года. Этель везла с собой несколько нелегальных рукописей и писем от друзей Степняка. Кто станет обыскивать английскую учительницу? Она благополучно покинула Российскую империю. А Департамент полици на всякий случай взял ее на заметку как лицо, «известное по сношениям с личностями политически неблагонадежными».


Первые страницы

 Два года почти постоянного нервного напряжения сказались – Лили овладела полная апатия. По дороге домой она остановилась в Париже, где обсуждали недавно построенную инженером Эйфелем башню. Лили чувствовала такой упадок сил, что даже ни разу не подняла в своем номере шторы на окнах, чтобы увидеть новое парижское чудо.
 Здесь она пробыла недолго и почти сразу отправилась в Кемберленд, к знакомым. Пребывание на природе должно пойти ей на пользу. О Степняке она, конечно же, не забыла. К тому же герой ее вольнолюбивых дум оказался действительно прав: в России жутко… Лили послала ему чек на крупную сумму денег, подаренный ей промышленником Джоном Фальком. Русские эмигранты жили бедно, а у Лили был талант изыскивать для них средства. Она красочно описывала состоятельным господам лишения, которые терпят на чужбине пострадавшие за правое дело русские. Красноречие Лили, как правило, никогда не пропадало впустую: ей вручали наличные или чек. Себе она никогда ничего не оставляла.
 Живя в Кемберленде, Лили по совету Степняка принимается писать «Овода» – роман о своем герое, которого она так долго вынашивала в сердце. Поиски его зародились в Лувре, а закончились в доме Степняка. Но ее герой женат и женат счастливо. Она напишет роман. Это будет ее роман, а значит, и герой его будет всецело принадлежать ей, и здесь, в вымышленном мире, она никогда его не потеряет. Его будут звать Артуром. Разумеется, он будет похож на дорогого ей русского друга. Тот же пронзительный взгляд. Неслышная, мягкая походка, словно у прирученной пантеры… Сделать ли Артура русским? Должны ли события, описанные в романе, происходить в России? В памяти всплыл рассказ матери о беглецах графе Кастелламаре и Карло Поэрио. Нет, местом действия будет Италия. И Артур станет наполовину англичанином, наполовину итальянцем. Лили торопливо писала: «Небольшого роста, хрупкий, он, скорее, походил на итальянца с портрета XVI века…»
 Она вновь вернулась в Лондон. Надо помочь Степняку – он собирается издавать журнал под названием «Свободная Россия» – какой достойный почин! И вот уже Лили редактирует тексты, переводит и как всегда изыскивает средства. Со Степняком она виделась каждый день, но он теперь занимал ее мысли все меньше и меньше. Она думала об Артуре.
 Осенью 1890 года Этель пила чай у Степняков, когда в дом вошел странный гость. Оборванный, голодный… Разумеется, из России. Степняк считал своим долгом приютить каждого земляка-эмигранта, помочь ему устроиться в Лондоне.
 «Новенький» представился Михаилом Вильфридом Войничем. У него не было ни копейки, он бежал из Сибири. Адрес Степняка ему дала Пашета. Вскоре, одетый в пару с хозяйского плеча, накормленный Фанни Марковной, Войнич посреди рассказа о своих злоключениях вдруг пристально взглянул на Лили и спросил:
 – Скажите, вы не были в Варшаве на Пасху в восемьдесят седьмом году? – Лили кивнула. Да, она останавливалась в Варшаве по дороге в Петербург.
 – А вы были в сквере напротив Цитадели? – Лили ответила, что была.
 – Я сидел в этой самой Цитадели. Я смотрел на сквер, на людей на воле и видел вас. Я вас запомнил. – Лили пожала плечами. Она отнеслась с недоверием к этому романтическому рассказу. Войнич встречался с Пашетой в Сибири, а Пашета знала о том, что по пути в Петербург Лили была в Варшаве и там ходила посмотреть на знаменитую Цитадель. Но Войнич действительно весной восемьдесят седьмого содержался в ее десятом павильоне. Он был членом тайной организации «Пролетариат». Нескольких его единомышленников арестовали и посадили в Цитадель. Войнич, оставаясь на свободе, долгое время готовил им побег. Узники должны были перепилить решетки и спуститься вниз по веревке. Войнич сумел втереться в доверие к начальнику охраны крепости полковнику Белановскому. Он был любителем карточных игр, и Войнич каждый вечер проигрывал своему новому другу крупные суммы денег. Полковник снабдил Войнича пропуском на территорию крепости. Накануне побега кто-то предал Войнича, и из лучшего друга полковника он превратился в узника Цитадели. Белановский возненавидел его лютой ненавистью. Он распорядился перевести Войнича в камеру, из окна которой открывался вид на двор, где регулярно вешали приговоренных к смерти. Вскоре Войнича сослали в Сибирь на пять лет, где ему удалось бежать из Иркутска. Его странствия длились четыре месяца. В Гамбурге он некоторое время жил в доках, прячась ото всех. И тут ему улыбнулась удача – попасть на судно, следовавшее в Англию. Чтобы заплатить капитану, согласившемуся тайно провести его на корабль, Войничу пришлось продать свои очки и жилет. На последние деньги он купил селедку и хлеба. Но беды его на этом не кончились: бурей судно отнесло к скандинавским берегам. И вот только сегодня ему удалось добраться до Лондона, имея при себе лишь селедочный хвост. Лили слушала рассказ Войнича… И ее скептическое выражение сменялось восхищением. Бунтарь, мученик, страдающий за дело свободы, очередная ипостась ее героя! А этот полковник-садист! Какой яркий образ! Испытывал ли Войнич серьезные чувства к молодой англичанке или им двигало одно только желание – устроиться как-нибудь в чужой стране? Так или иначе, летом 1892 года Лили стала миссис Войнич. А Степняк уехал в Америку добывать средства для «Свободной России». Вернувшись с деньгами, он основал Фонд вольной русской прессы. Своей задачей Фонд ставил печатание пропагандистской литературы и доставку ее по тайным каналам в Россию. Среди окружения Степняка Войнич пришелся не ко двору, его здесь терпели только ради Лили. Сама она работала на износ, а про мужа написала в письме знакомому: «Наш нигилист недурно чувствует себя под моим начальством. Он даже потолстел и мало-помалу перестает хворать. Не должен ли батюшка-царь меня искренне благодарить за то, что я берегу его собственную царскую дичь?»
 Некоторое время Этель вела за мужа переписку – у него не действовала правая рука, которую когда-то жандарм проколол штыком. Лили даже ухитрялась, не имея «ключа», прочитывать зашифрованные письма, приходившие ему из России.
 Ездила она и в Краков – навестить мать мужа, поскольку сам он был «невъездной». К этому времени терпению фондистов пришел конец, они более не хотели выносить вздорного Войнича. А Лили чувствовала все большую усталость – столько лет она работала без отдыха, почти задаром и урывками писала свой роман. А в последнее время ей только и приходилось, что мирить мужа со «степняковцами». В итоге всех передряг Войнич заявил, что он проживет и без Степняка. Вместе с ним покинула фондистов и его жена. Степняк не был в обиде на Лили, их продолжала связывать дружба.
 Флорентийский финал
 Она одна уехала в Италию и поселилась во Флоренции, где исписывала лист за листом, сутками не выходя из своей комнатки. Лили не читала газет, не отвечала на письма. Неделями она ни с кем не разговаривала. Одиночество ее не тяготило – с ней был ее Артур. Она любила его все больше и больше. Иногда Лили становилось очень жаль его – сколько ударов судьбы она ему уготовила, скольким испытаниям подвергла!
 Живя в Тоскане, она работала с таким жаром, что даже не заметила случившегося там землетрясения. Когда тосканцы были в панике, Лили даже не подняла головы от наполовину исписанного листа. А листов становилось все больше, они лежали повсюду – на столе, на полу, на постели. Этель Лилиан чувствовала, что ее книга «недурно выходит».
 Проведя четыре творческих месяца в Италии, она вернулась в Лондон. Книга написана. Лили влюбилась в свое творение, но полюбят ли его остальные? Что ж, не так уж это и важно, ведь писала она его главным образом для себя. Войнич охладел к революционным идеям. Они оба заболели. Он – апатией ко всему. Она – тоской по Флоренции, по дням, когда роман писался точно сам собой. Теперь же «Овод» закончен и писательница чувствовала себя опустошенной.
 Степняк попросил дать почитать роман… Лили была счастлива, только нужно подождать, когда у нее появятся деньги, – надо сделать копию, а ей нечем заплатить переписчику.
 Но случилось непоправимое: в декабре 1895 года ее самый близкий друг Сергей Степняк трагически погиб. И Этель Лилиан от горя слегла. «Инфлюэнца», – говорили близкие, Лили же знала, что болезнь ее называется по-другому, а именно «потеря всякого желания жить дальше». Но она должна еще опубликовать свой роман. Хотя наверняка и здесь ее постигнет неудача, никто не захочет читать «Овода», но… Степняк, он же так верил в нее. Лили вновь вспомнила стихотворение детства и то далекое чувство, когда ей казалось, что она та самая маленькая мошка, уносимая ветром. Она обязательно должна опубликовать роман, сделать это в память о нем, ее умершем друге, обладавшем «сердцем льва и добродушием ребенка». Ей придется научиться летать против ветра.
 Книга небольшими тиражами почти одновременно вышла в Англии и Америке. Американский рецензент написал, что произведение госпожи Войнич весьма вредно для молодых неокрепших умов, так как «страницы наполнены кощунством и богохульством». Лучшей рекламы и не придумаешь. Весь американский тираж был продан, а многие читатели были убеждены, что автор книги – мужчина.
 Этель же очень хотелось, чтобы «Овод» был опубликован в России. С начала 1898 года роман начал выходить отдельными главами (и с цензурными купюрами) в журнале «Мир Божий». Наконец-то ее герой заговорил по-русски – «Овода» перевела с английского знаменитая Зинаида Венгерова.


Отторгнутые премьеры

 А супруги Войнич тем временем поселились в доме в Челси. Тяжелые времена, казалось, миновали. Войнич стал продавать антикварные книги. Поиск старинных рукописей превратился у него в настоящую страсть. Он хвастал тем, что у него нюх на удачные находки. И ему действительно везло. Он наткнулся на географическую карту, составленную Магелланом. А в итальянском городе Фраскати приобрел таинственный манускрипт, ныне известный как «Манускрипт Войнича». Книга была написана на странном языке, не похожем ни на один земной. Судя по изображениям растений, один из ее разделов посвящался ботанике. Но ни одно нарисованное дерево, ни один цветок даже отдаленно не были похожи на те, что растут на Земле. Лили была заинтригована не меньше мужа. Вспомнив, как блестяще ей удавалось прочитывать зашифрованные письма, она часами просиживала за книгой. Войнич утверждал, что когда-то манускрипт принадлежал императору Священной Римской империи Рудольфу II, жившему в XVI веке. Они попробовали дешифровать книгу, но тогда ничего не вышло.
 Лили же предложили сделать из «Овода» пьесу. Ее давний знакомый, часто бывавший у Степняка, драматург Бернард Шоу помог ей. Он объяснил, что следует делать автору пьесы, чтобы не быть обманутым и получать регулярно свою часть прибыли. В марте 1898 года в «Виктория-Холле» впервые давали «Овода». Казалось, начался путь славы… Лили едет за океан – в Нью-Йорк на премьеру пьесы по мотивам ее романа. Спектакль поверг ее в ужас, хотя и был встречен зрителями на ура. На другой день газета «Нью-Йорк таймс» опубликовала письмо Этель Лилиан Войнич: «Я не могу допустить, чтобы мое имя было связано с безграмотной мелодрамой, и отказываюсь получать за нее гонорар».
 Успех «Овода» ей повторить так и не удалось, ее другие романы казались его бледными подобиями. Лили постепенно смирилась с мыслью о том, что ее удел – быть автором лишь одного произведения. Теперь она находила удовольствие в сочинении музыки. В 1917 году, узнав о произошедшей в России революции, она принялась за сочинение оратории «Вавилон». Над ней Этель с перерывами работала почти тридцать лет…


Возвращение Овода

 В 1920 году супруги Войнич по экономическим соображениям решили переселиться в Америку. И Лили снова упаковывает багаж. И, как раньше, куда бы она ни ехала, всегда берет с собой три вещи: копию «Портрета молодого человека», фото Степняка с дарственной надписью и счастливую корзинку, подаренную матерью.
 Чета обосновалась в Нью-Йорке. Михаил устроился работать в книжной фирме, Лили же отшлифовывала свой «Вавилон» и кантату под названием «Подводный город». Их американские друзья называли ее «И-Эль-Ви». «Овод» был окончательно всеми забыт. Эта занятная пожилая дама – писательница? Что за ерунда! Она и сама отрицает это. Да, когда-то она написала книжку… И Этель вновь садилась за рояль.
 Здесь они с Михаилом стали совсем чужими друг другу. В нем не осталось ничего от того бунтаря, который явился к Степняку с селедочным хвостом в кармане. Теперь он – почтенный книготорговец с брюшком и скверным характером. А может быть, он никогда и не был бунтарем. Когда-то она, чувствуя себя одинокой, просто придумала Михаила Войнича, как придумала Артура. Реальные люди и книжные герои – не одно и то же. Артур всегда оставался постоянным, в отличие от ее мужа… Жили супруги Войнич скромно. Продажа манускрипта могла бы облегчить им жизнь, но Войнич ни за какие деньги не желал расстаться со старинной книгой. В 1930 году Михаил умер. И Этель поселилась с подругой-компаньонкой и постепенно перестала выходить на улицу. В 80 лет она написала роман о прабабке Овода – Беатрисе, жившей в XVIII веке. И-Эль-Ви и не предполагала, что судьба готовит ей еще одно испытание – на сей раз медными трубами. Когда-то она долго искала своего героя, а теперь роман нашел ее сам. Она не знала, что главы из «Овода» вырывали из номеров русского «Мира Божьего», сшивали и зачитывали до дыр. Романтическое бунтарство Овода было столь привлекательным, что множество молодых людей и девушек, прочитав книгу таинственного Э.Л. Войнича и пролив по герою потоки слез, «уходили в революцию». А сам роман прочно обосновался на книжных полках многих поколений уже советских читателей. Все были убеждены, что Э.Л. Войнич жил в Италии в 30-е годы XIX века и сам был членом организации «Молодая Италия». Войнич – русский, считали другие. Но в одном все сходились – он давно умер.
 Все изменилось в 1955 году. Там, где ее роман обрел второе рождение, вдруг узнали, что создательница его жива и ее адрес есть в справочнике «Who is who?» В ее маленькую квартирку нагрянули советские журналисты. Лили в смущении. Не забыла ли она русский язык? Не покажется ли им нелепой ее речь? И, вообще, не розыгрыш ли это? Цифры тиражей изданий «Овода» в СССР просто фантастичны, так не бывает. Войнич уверяла гостей, что она вовсе не писательница, вот единственное ее стоящее творение – и садилась играла свою ораторию. Но эти люди ее не слушали и просили рассказать о том, как был написан «Овод». Американские журналисты тоже не смогли пройти мимо этой истории. Английская писательница, шестьдесят лет назад написавшая роман «из итальянской жизни», стала в Советском Союзе признанным классиком! Газета «Нью-Йорк уорлд телеграм» 12 марта 1957 года вышла с заголовком на первой полосе «Роман шестидесятилетней давности пробивает железный занавес». Лили перевели из СССР ее гонорары. Письма из России теперь приходили к ней мешками. Посетителей все прибывало. Лили никому не отказывала. Она радушно зачитывала им письма Степняка, показывала старые фотографии и больше не пыталась протестовать музыкой, когда ее называли писательницей. Эти неугомонные русские даже притащили к ней домой киноаппарат и коробки с пленкой и показали советский фильм «Овод». Лили была благодарна им, но, посмотрев картину, произнесла: «Нет, это совсем не так».
 В конце июля 1960 года Лилиан Войнич умерла в своей скромной квартирке на 17-м этаже. Она прожила почти сто лет. Ее дорогой Степняк часто говорил, что хотел бы когданибудь отпраздновать свое столетие. Не пришлось. Стояла жара, большая сонная муха с глухим жужжанием билась об оконное стекло. Лили вспомнилось: «Похожа ли я на мошку, такую же, как ты? А может быть, ты сама найдешь свои черты во мне?» Она составила завещание… Она хочет, чтобы тело ее кремировали, а прах развеяли над Центральным парком Нью-Йорка. И тогда она словно растворится без следа. А может, будет летать где-нибудь счастливой мошкой…
 Наталья Клевалина

 Заповедники:
 Под сенью «северной лавры»

 Всего в двух часах езды от Вологды расположен крупнейший некогда в России Кирилло-Белозерский монастырь. Трудная судьба выпала на долю этой древней обители: за шесть веков ее существования чего только не случалось – пострижение ссылаемых Иваном Грозным князей, разорение от поляков и шведов, превращение в главный форпост на пути к Белому морю, постепенный отход от бурной политической жизни, потеря всех нажитых богатств и, наконец, закрытие в 20-е богоборческие годы и превращение в историко-архитектурный и художественный музей-заповедник. Но несмотря ни на что, в стенах монастыря удалось сохранить традиции монашества. И сегодня духовная жизнь в нем постепенно возрождается.
 Белозерский край начинается за Вологдой. Дорога разгоняется от болотного хвоста Кубенского озера, бежит вдоль него все 70 километров и, плавно поворачивая влево, приводит к Кириллову – маленькому городку, прижавшемуся к громадине Кирилло-Белозерского монастыря, вплотную подступающего к Сиверскому озеру. Этот монастырь – настоящая крепость, со стенами такой толщины, что по их галереям свободно проедет четверка лошадей.
 Современный Кириллов чист и неспешен, приметы нашего времени не сильно его затронули. Все так же скорбно выглядит церковь около монастырских ворот, в которой лет пятнадцать назад располагался водочный заводик, и его огромные цистерны стояли прямо на высокой паперти. Здесь так же сидят рыбаки с удочками по озерным берегам, и женщины полощут белье с деревянных мостков. Затаился в кустах у дороги бетонный, крашенный серебрянкой Ленин. Лишь несколько частных кафе и круглосуточных магазинчиков на главной площади – вот и все видимые перемены.
 Шесть веков прошло с тех пор, как монах Кирилл, последователь преподобного Сергия Радонежского, покинул Москву и шумный Симонов монастырь, отказавшись быть его настоятелем. В 1397 году шестидесятилетний старец основал здесь – в 129 км от Вологды, между озерами Сиверским, Долгим и Лунским – новую обитель. Место это будто бы открыла ему в видении сама Пресвятая Богородица. Пока московский князь Андрей Дмитриевич не оказал старцу помощь, он жил в скромной землянке. А к 1427 году, когда преподобный Кирилл скончался, у озера уже подвизались до полсотни монахов. За последующие столетия монастырь стал крупнейшим на Русском Севере. Разросшуюся около него слободу в XVIII веке преобразовали в уездный город Кириллов. Такова краткая история этой обители.
 В начале XX века иеромонах Антоний предложил сделать при монастыре музей, основанный на собственной коллекции, которая, как говорят, насчитывала около трехсот предметов старины. Духовное руководство идею музея «зарубило». Когда же древностями заинтересовалась княгиня Мария Тенишева, монастырь попробовал прибрать их себе, но Антоний коллекцию не отдал. Его сослали в дальнюю пустынь, и реликвии бесследно исчезли.
 В 1918 году из центра в Кирилло-Белозерский монастырь приехала группа реставраторов. Несколько лет специалисты описывали имеющее историческую ценность имущество, потом обитель закрыли, 19 декабря 1924 года образовали музей, и началась долгая борьба за сохранение бывшей церковной утвари.
 Защищать музей было от чего. В архиерейских палатах располагался детский дом. Особо ценные иконы забирали для реставрации в Москву и Ленинград – и не возвращали. Однажды комиссия Рудметаллторга, выявляя «предметы не музейного характера», завладела монастырскими колоколами, а это 31 298 кг бронзы и 2 855 кг железа. Одно время территорию монастыря использовали как сенозаготовительный пункт, потом как пункт скотозаготовок, и в монастырских подклетях стали мычать коровы. В другой раз здесь пытались открыть интернат для больных детей, устроить во Введенской церкви и трапезной палате клуб с кинопрокатом, в церкви Евфимия – детскую площадку.
 Музей все пережил, сохранив большую часть бесценного церковного имущества, и 29 декабря 1998 года в части комплекса – в Малом Иоанновском монастыре – робко возродилась монашеская жизнь.
 Виктор Грицюк | Фото автора

 Загадки истории:
 «Зеркальный путь» эпохи Нара

  Рюриковичи, Романовы, Гогенцоллерны, Валуа… Китай династий Тан, Юань, Мин… Называя династию, мы тут же представляем себе то время, когда ей довелось править. Когда же мы говорим о Японии, то именуем исторические периоды по месторасположению императорского двора или же ставки военного правителя – сёгуна: периоды Нара, Хэйан, Камакура, Эдо… Отчего так? Почему повсеместно принятое обозначение исторических периодов по фамилии правящей династии в Японии не прижилось? 


Звезда императора

 Размышления на эту, казалось бы, слишком далекую для сегодняшнего дня тему выводят нас на действительно крайне важные особенности исторического пути этой страны. Начнем хотя бы с того, что сама фамилия японского императорского рода, как это ни парадоксально, нам неизвестна. На протяжении всей писаной японской истории императорский род всегда был «просто» императорским – с определенным артиклем. Ибо он был одним-единственным во всей известной нам истории. Других фамилий, которые бы претендовали на то, что они ведут свою родословную от главной богини солнца синтоистского пантеона – Аматэрасу, – не находилось. Даже когда все нити практического управления страной находились в руках всемогущих военных правителей – сёгунов, они не покушались на императорские регалии (священное зеркало, меч и яшму). Когда японские императоры, отдаленные от принятия любых важных решений, проживали во дворце с протекавшей крышей, никому не приходило в голову занять их место на троне – настолько велик был авторитет правящего рода, глава которого (император) считался первосвященником синтоизма, «ответственным» за общение с богами.
 Так что про Японию можно говорить: «При императоре таком-то», имея в виду определенный период, но сказать: «При правящей династии такой-то» – нельзя. Такая жесткая привязка к традициям делает попытку посягательства на императорскую власть невозможной. Но ситуация, сложившаяся при японском дворе в VIII веке, единственный раз в истории страны накренила почитаемые всеми традиционные устои.
 В это время Япония проводила самую настоящую «модернизацию» и ее правители страстно хотели походить на самую культурную и мощную страну Дальнего Востока – Китай. А потому в Японии изучали китайское законодательство и философию, придворные облачались в китайские одежды, вся деловая документация велась на китайском языке, чиновники старательно слагали китайские стихи. Поклонялись они и Будде – ведь в Китае тоже молились ему. Япония тогда была «отсталой», но ее элита хотела быть первой в мире.
 В 710 году японский императорский двор переехал в только что отстроенный дворец в новой столице – Наре. Выбор места был продиктован китайскими представлениями о «правильном» расположении в пространстве. В полном согласии с теорией фэн-шуй («ветра и воды») к востоку от Нары протекала река, на юге находился пруд, за ним простиралась равнина, на западе город окаймляла широкая дорога, на севере возвышались горы, переходившие в холмы, окружавшие столицу с трех сторон.
 Нара была устроена на манер китайских столиц. Окруженный глинобитными стенами дворец императора располагался на самом севере – ведь император считался земным воплощением Полярной звезды, которая, как известно, занимает на небосводе неподвижное положение. Поэтому и японские императоры редко покидали пределы дворца. Они полагали: подданные должны «крутиться» вокруг священной особы – подобно тому, как все небесные тела вращаются вокруг Полярной звезды. Главным зданием дворцового комплекса был Дайгокудэн (Дворец великого предела) – тронный зал, где проводились основные государственные церемонии: восхождение на престол, празднование Нового года, прием иностранных послов. На юг от императорского дворца вела главная магистраль города – проспект Судзаку шириной 67,5 метра. Судзаку – это название мифической птицы, которая охраняет от злых духов южное направление. Проспект был «воротами» столицы, по нему направлялись во дворец послы, там по праздникам устраивались церемонии и танцевально-песенные действа.
 По обе стороны от Судзаку, где располагались усадьбы аристократов, были выкопаны неглубокие каналы, берега которых были засажены ивами и укреплялись камнями. От этих каналов вели многочисленные ответвления, которые проходили по земельным участкам. Обнаруженные нынешними археологами туалеты того времени представляют собой неглубокие прямоугольные ямы, по дну которых текла вода, поступавшая из каналов. Получается, что японцы того времени пользовались туалетами со «смывным устройством». Потом, правда, вода из туалетов возвращалась в те же самые каналы, так что ароматы города были не самым приятным впечатлением от столицы. В хронике того времени прямо утверждается, что улицы города были «грязны и вонючи». Но все в этой жизни – дело привычки, об этих сетованиях можно прочесть только в начале века, к его концу запахи беспокоить людей перестали.
 Прямые, как стрела, улицы, делили город на 72 прямоугольных квартала. Общая протяженность немощеных улиц составляла 350 километров. В Наре, которая занимала территорию площадью около 25 км2 , проживало, по разным оценкам, от 100 до 200 тысяч человек. Для того времени это была огромная цифра – ведь все население Японии составляло тогда около 6 миллионов человек. В Наре жили семь тысяч чиновников, ремесленники, дворовые люди, монахи, торговцы.
 Народу, согнанному на строительство Нары со всех концов страны, приходилось тяжело, для возведения столицы с дворцом, усадьбами аристократов и многочисленными буддийскими храмами понадобилось не меньше 50 миллионов человекодней. Оторванные от дома и поля крестьяне бежали со строительных площадок куда глаза глядят, но зато чиновникам и аристократам город казался прекрасным:



   Столица Нара
   Прекрасна
   В синеве небес,
   Цветет цветком
   Благоуханным.



 Это был век грандиозных государственных проектов. Столицу соединили с регионами широкие и удобные дороги, во всех шестидесяти с небольшим провинциях устроили школы для будущих чиновников, повсюду возводились дамбы и осушались болота. Японская аристократия заболела тогда «комплексом гигантомании»: при строительстве централизованного государства это случается повсеместно.


«Открытие глаз» Вайрочаны

 В середине VIII века в Наре был построен гигантский буддийский храмовый комплекс Тодайдзи, занимавший площадь 90 га. До настоящего времени он остается самым большим деревянным сооружением на Земле, хотя и неоднократно горел, и был восстановлен в масштабе 2 к 3 по отношению к первоначальному сооружению. В «золотом павильоне» (главном святилище) Тодайдзи до сих пор хранится самая большая в мире бронзовая статуя – изображение космического будды Вайрочаны высотой 16 метров. Считалось, что все сущее на Земле – не более чем эманация (проявление) тела этого будды. На выплавку сидящего в форме лотоса будды пошло, в частности, 500 т меди, 400 кг золота. Вайрочана должен был покровительствовать стране и ее правителям в эпоху реформ.
 Храм Тодайдзи начали строить по обету покровителя буддизма императора Сёму. В его указе 743 года говорилось: «Я, недостойный, с благоговением взошел на трон. Всеми помыслами своими устремляюсь я к спасению и всеми силами своими лелею заботу о подданных. Хотя на окраинах уже процветает великодушие, Поднебесная еще не облагодетельствована Законом Будды. Воистину таинственное великолепие Трех Сокровищ приводит Небо и Землю в гармонию, осчастливливает десять тысяч поколений, твари и растения набирают силу. Обещаю отлить статую из меди, что сыщется в стране, срою горы высокие и отстрою храм и, обратившись ко всему миру, соберу общину и тогда, как один, имея общую цель, все вместе устремимся к просветлению».
 Освящение Тодайдзи состоялось уже после того, как Сёму отрекся от престола в пользу своей дочери Кокэн, которая была так же набожна, как отец. Церемония «открытия глаз» (освящения) статуи Вайрочаны состоялась в 4-й луне 752 года. На ней присутствовали более десяти тысяч человек – сановники, чиновники, монахи. Индийский монах Бодхисена подошел к статуе и взял в руки огромную кисть, к которой было привязано 12 шнуров длиной 215 метров. Все присутствующие взялись за шнуры и стали причастны к священнодейству, и тогда Бодхисена нарисовал в глазах статуи зрачки – теперь она стала «зрячей» и можно было обращаться к ней за помощью. К чему, собственно, и прибегли позже – накануне попытки свержения правящего рода. Этот внутридинастический раздор произвел на современников и их потомков столь незабываемое впечатление, что впредь уже никто не осмеливался покуситься на наследственные привилегии императорского рода. Подобные катаклизмы в истории Японии бывали и раньше, но они, однако, никогда не ставили под сомнение само существование этого рода как правящего. Уже тысячу лет повторяют японцы слова стихотворения, славящего императора и его вечную власть. Во второй половине XIX века оно стало официально признанным государственным гимном Японии:



   Государя век тысячи,
   Миллионы лет длится пусть!
   Пока камешек
   Скалой не стал,
   Мохом не оброс седым!


    (Перевод Н.И. Конрада)


 Совершить династический переворот попытался монах Докё. Его имя переводится как «Зеркальный Путь». Предполагалось, что обладатель этого имени вобрал в себя все премудрости священного учения.


Секреты врачующего пастыря

 Судьба Докё уникальна. Будучи выходцем из захудалого провинциального рода Югэ, он прошел головокружительный путь от простого монаха до всемогущего властителя страны. Выдвижение Докё тем более удивительно, что социальная структура японского общества VIII столетия достаточно жестко определяла судьбу человека. При присвоении придворных рангов и распределении государственных должностей принадлежность к тому или иному роду играла главную роль.
 С самого рождения японские аристократы получали так называемые «теневые ранги». Пока дети играли в свои игрушки, они получали одно повышение за другим, так что к достижению совершеннолетия (а оно, как и сейчас, наступало к 21 году) молодой человек вполне мог претендовать на высокую должность при дворе. И конкурсные экзамены на занятие чиновничьего поста, позаимствованные у Китая, играли здесь весьма ограниченную роль. По сравнению с отметками намного важнее было появиться на свет в высокородной семье. Ведь наиболее могущественные аристократические роды того времени вели свое происхождение от «небесных (то есть наиболее древних и авторитетных) божеств» местной религии – синто (что буквально означает «путь богов»). Другим же оставалось довольствоваться лишь ролью зрителей, которые следили за действом, разворачивающимся на недоступных для их вмешательства высотах.
 Докё оказался исключением из строгих принципов организации придворной жизни. И не только по причине выдающихся личных качеств (согласно утверждениям современных графологов, Докё обладал «сильным и самоуверенным характером»), но и благодаря тому, что он избрал для себя путь монаха, весь образ мыслей которого должен был бы, казалось, избавить его от соприкосновения с делами мирскими.
 Однако и монахи, даже буддийские, бывают разными. Одни ищут уединения ради молитв о спасении души и достижении нирваны, другие пытаются показать всему миру истинный путь и обратить этот мир в свою веру. А для этого им требуется неограниченная власть. К числу последних принадлежал и Докё.
 Буддизм, проникший в Страну восходящего солнца из Кореи и Китая, получил здесь свое распространение с середины VI века. По догмам буддийских представлений, человека следует оценивать исключительно с точки зрения его личных добродетелей, и вопросы генеалогические занимают в этом вероучении подчиненное место. Ибо перед Буддой равны все – и аристократы, и простолюдины. Каждый из них ищет спасения в одиночку, и благородное происхождение здесь помочь не может.
 И хотя в Японии VIII века весьма активно складывалась иерархия буддийского духовенства, она еще не приобрела кастового характера и оставалась открытой для притока свежих сил. Японская аристократия была очень закрытым образованием, простолюдин не мог сделать головокружительную карьеру на государственной службе, ибо все мало-мальские должности занимали «потомки божеств». Буддийские монахи представляли собой, пожалуй, единственную социальную группу, где человек из простой семьи мог занять достаточно высокую должность в церковной организации и приблизиться даже к самому правителю. Безбрачие монахов также препятствовало образованию монашеских «династий» и способствовало постоянному обновлению общины, отбору в ее руководство самых активных и способных людей. В штате придворных монахов Докё появляется в начале 50-х годов VIII века.
 Надо сказать, что монахи того времени обучались не только китайской грамоте, что было необходимо для чтения священных буддийских текстов, переведенных в Китае с санскрита на китайский язык, но и владели многими другими полезными навыками. Они были искусны в возведении храмов, строительстве мостов и дорог; они рисовали иконы, ваяли статуи, составляли географические карты. За Докё же еще и утвердилась слава искусного целителя. Видимо, поэтому его направили в 761 году к занемогшей экс-императрице Кокэн. И монаху удалось войти к ней в доверие.
 Престол в это время занимал император Дзюннин, представитель одного из ответвлений многочисленного императорского рода. В древности в Японии не существовало строгого порядка престолонаследования, и поэтому возможность занять трон имели довольно много «кандидатов из династии». Но Кокэн новый император был не по нраву.
 Ныне уже трудно судить, чем именно Докё завоевал расположение бывшей императрицы. Можно лишь гадать: только ли талантом врачевателя. Может быть, она выбрала его в качестве своего духовного пастыря? Или, как утверждает один источник, «Докё из рода Югэ спал на одной подушке с Кокэн, слышал о делах государственных и повелевал Поднебесной»? Во всяком случае, современники считали, что дело обстояло именно таким образом. И потому распевали такую фривольную песенку:



   Не презирай монаха
   За то, что одет, как баба.
   Под юбкой-рясой у него
   Запрятан молот. Когда он
   Вздымается, становится
   страшно!





В монархии монахини

 В то время отречение императоров и императриц было обычной практикой. Кокэн поначалу подчинилась этому правилу, но потом резко изменила свои намерения.
 Летопись лапидарно отмечает, что «между экс-императрицей Кокэн и императором Дзюннин обнаружились разногласия, после чего Кокэн удалилась в буддийский храм Хокэдзи». Этот храм располагался в столице. Спустя какое-то время она публично объявила, что принимает монашество. Уход в монахини вписывался в общепринятые нормы, в отличие от Европы монах имел право заниматься и делами светскими. Но не до такой же степени! Окончание указа было шокирующим. Кокэн распорядилась, что малые дела в управлении государством она оставляет Дзюннину, а «большими» отныне станет заниматься сама. До этого времени монахи никогда страной не правили.
 В течение двух лет из дворца и храма исходили противоречащие друг другу указы. Борьба политическая окончилась в результате настоящим сражением, в котором дружина Кокэн одержала победу. Дзюннин же был сослан и вскоре скончался при таинственных обстоятельствах: не выдержав заточения, он якобы попытался сбежать, но был пойман и скончался уже на следующий день… Применительно к этому времени употребить термин «политическая борьба» можно только условно, ибо эта борьба включает в себя не только придворные интриги (по части которых японцы были большими мастерами), но и откровенную магию. Так, соперники Кокэн тайно похитили прядь ее волос, вложили их в череп и бросили в реку, произнеся соответствующее проклятие, что должно было устранить ее из борьбы за престол. Однако «черная магия», запрещенная, кстати говоря, по закону, оказалась на этот раз бессильна перед лицом превосходящих сил противника.
 Место Дзюннина заняла Кокэн. На сей раз она приняла тронное имя Сётоку. Императрица-монахиня пожелала иметь министра-монаха и даровала Докё не предусмотренный никакими придворными правилами титул «великий министр-монах». Во время совместного правления Сётоку—Докё было проведено множество мероприятий, направленных на дальнейшее распространение буддизма в стране.
 В синтоистское святилище Исэ, которое было родовой святыней правящего рода, поместили статую Будды. При дворе была введена должность ответственного за отпущение на волю животных, птиц и рыб. Крестьян сгоняли на строительство храмов, специальное правительственное ведомство каждодневно переписывало сутры. Монастырям предоставлялись все новые и новые земли, а при храмах устраивали пруды, куда и стали торжественно выпускать рыб, купленных у торговцев на рынке. Для ритуального очищения от скверны, вызванной мятежом высокопоставленного придворного Фудзивара Накамаро, был вырезан один миллион покрытых каолином деревянных трехъярусных пагод! И в каждую из них, высотой 21,5 см, вложили текст с оберегающими буддийскими заклинаниями – дхарани. Этот отпечатанный ксилографическим способом тираж, вероятно, может быть признан на то время самым крупным во всем мире. Как в восточном, так и в западном. Указанная в источнике цифра может вызвать недоверие, однако до сих пор только в одном храме Хорюдзи сохраняется 40 000 таких пагод!
 А в 766 году произошло настоящее чудо: в храме Сумидэра были обнаружены мощи самого Будды. Сётоку признала это чудо за знак мистической поддержки, оказанной Докё, и пожаловала ему новый титул – теперь он стал именоваться «императором учения Будды», и его материальное обеспечение приравняли к императорскому.
 Чудеса сопутствовали правлению тандема Сётоку—Докё. Хроника утверждает, что сама императрица наблюдала, как на небе появляются пятицветные облака – знак, что само Небо с одобрением относится к тому, что происходит в стране. Однако на самом деле государственные дела стремительно приходили в расстройство – уж слишком много времени, сил и средств тратилось на молитвы и строительство храмов. Докё тянул за собой в столицу своих родственников, они, вероятно, были не слишком опытны в управлении, прирожденные аристократы были недовольны засильем чужаков и составляли заговоры. Народ голодал, участились неурожаи: государственные зернохранилища, предназначенные для помощи пострадавшим от непогоды и стихийных бедствий, опустели. Страну накрыла волна эпидемий. В ответ на это монахи по всей стране возглашали молитвы, а состоявшие на государственной службе прорицатели чуть ли не каждый день обнаруживали счастливые знамения: белого оленя (белый – священный цвет), белого воробья, белую ворону, белую черепаху, сросшиеся колосья риса.
 Реальные проблемы режим Сётоку—Докё пытался решить с помощью ритуалов, молитв и магии. Однако ничего не помогало, даже неоднократные помилования преступников, что считалось очень сильной мерой воздействия на разгневанное Небо. При этом в соответствии с дальневосточными представлениями об индивидуальной ответственности правителя за все свалившиеся на страну беды императрица Сётоку брала вину на себя: «Обладая малой добродетельностью, взошли Мы на трон по ошибке. Народ не ласкаем и не милуем, люди потеряли покой. Оглядываемся назад и плачем над содеянными грехами, страдаем, ибо не можем выбраться изо рва. И решили Мы, что пришло время провозгласить указ о великом помиловании в Поднебесной…»
 Но и эти старания были тщетны. Ни амнистии, ни запреты на употребление мяса и сакэ ситуацию не разрешили. Что же оставалось? Только с еще большим жаром возносить молитвы, верить и надеяться. «Болезни продолжают терзать людей, природные бедствия продолжают грозить. Не можем найти себе места – так долго терзается Наше сердце. Но если заповеданное Нам учение Будды откликнется на Наши молитвы, тогда страданиям непременно настанет предел и бедствиям непременно настанет конец».
 А тем временем амбиции Докё росли день ото дня: несмотря на все свои титулы, он посчитал, что должен стать императором не только религиозным, но и настоящим. Видимо, монах полагал, что у самой Сётоку для решения возникших проблем попросту не хватает харизмы. А может быть, дело было в обыкновенном тщеславии. Для достижения своей цели Докё попытался использовать глубоко укоренившуюся в японском народе веру в предсказания.
 Буддизм получает распространение в Японии с середины VI века. Он проникает из Кореи и Китая. Предпосылкой этого стала назревшая необходимость создания общегосударственной идеологии, которая не могла существовать на основе разрозненных культов местной религии синто. В первую очередь в распространении буддизма были заинтересованы правящий род и нарождавшаяся служилая знать, которые и начали оказывать новой религии прямую государственную поддержку. На средства двора строились храмы, при дворе проводились буддийские церемонии и ритуалы.
 Пик государственной поддержки буддизма пришелся как раз на период Нара. В правление Сёму (724—749) в каждой провинции начинают возводиться государственные буддийские храмы, в самой столице строится гигантский храм Тодайдзи. Монахам в этих храмах вменялось в обязанность возносить молитвы о благополучии государства и императора. После попытки государственного переворота, предпринятого монахом Докё, происходит некоторое отчуждение государства от буддизма: становится ясно, что культ Будды начинает выходить из-под тотального государственного контроля. Но к этому времени религия уже и не нуждалась в протекции двора. Это было связано с тем, что ее догмы полностью вписались в представления зарождающейся «средневековой личности» и возложили на эту личность персональную этическую и религиозную ответственность за совершенные деяния. К тому же, например, в синтоизме концепции посмертного существования, как таковой, нет. Тогда как буддизм предлагал ясную и определенную систему представлений о рае и аде, о прижизненном и посмертном воздаянии за совершенные деяния.


Два миража

 В 769 году в Наре стало известно, что синтоистский бог Хатиман из храма Уса с острова Кюсю якобы пожелал, чтобы Докё стал императором. Но тут единственный раз за правление Сётоку чары Докё оказались бессильны, ибо императрице было явлено другое, совершенно неожиданное для «императора учения Будды» видение: она должна отправить придворного Вакэ Киёмаро на Кюсю, чтобы он узнал истинную волю бога. Докё не мог ослушаться, но напутствовал посланца такими словами: «Несомненно, что великий бог Хатиман призывает Киёмаро, дабы объявить ему о моем избрании на престол». Далее последовала вполне лукавая фраза: «В этом случае я дарую тебе высокий ранг и должность».
 И пока Киёмаро совершал достаточно длительное по тем временам путешествие, Докё всячески привечал членов рода Вакэ и даже назвал один уезд его именем. Но Киёмаро вернулся от оракула с шокирующим для Докё ответом: «Со времени начала нашего государства и до дней нынешних определено, кому быть государем, а кому – подданным. И не случалось еще, чтобы подданный стал государем. Трон солнца небесной богини Аматэрасу должен наследоваться императорским домом. Неправедный же да будет изгнан».
 За такой ответ Докё сослал самого Киёмаро, однако больше он уже не возобновлял своих претензий на престол. Потомки считали Киёмаро спасителем императорской династии: в XX веке, например, его портрет одно время украшал десятииеновую банкноту.
 Влияние Докё на императрицу было столь прочным, что и после уникальной в японской истории попытки свержения правящей династии он продолжал сохранять свои позиции. Однако дни его могущества были уже сочтены. После смерти императрицы, последовавшей в 770 году в возрасте 53 лет, новый император Конин немедленно изгнал Докё из столицы Нары в далекий храм в провинции Симоцукэ, где он и скончался через три года. Родственники Докё тоже потеряли свои посты, его братьев сослали. Так аристократия взяла реванш за временное поражение.
 Почему же около десяти лет родовые аристократы терпели при дворе безродного монаха? С точки зрения современного человека, решить эту проблему можно было проще простого: убрать неугодного. Но, во-первых, вряд ли в Японии VIII века мыслили такими жесткими категориями, во-вторых, покровительство императрицы и к тому же совместная жизнь с ней придавали Докё своего рода «статус неприкосновенности»: право входа в ее покои имели всего несколько человек.
 Возмущение, вызванное Докё, было столь велико, что Конин счел за благо изменить прежний девиз правления, не дожидаясь конца года, что считалось совершенно недопустимым с точки зрения «нормальной» императорской этики. Официальная хроника вынесла Докё безжалостный вердикт: «Докё вел себя по своему хотению, строил множество храмов, необоснованно прибегая к трудовой повинности. Личные дела подданных и дела государственные приходили в упадок, средств государству перестало хватать. Управление и наказания становились с каждым годом все более жестокими, убийства случались часто. Преступлений в это время было совершено слишком много».
 Действия Докё навлекли гонения не только на него самого и его сторонников. После его смерти при дворе усилились антибуддийские настроения, сократилась государственная помощь буддийским храмам, ужесточился государственный контроль над пострижением в монахи. Государству были нужны работники, а монахи освобождались от налогов и не давали потомства. Перенос столицы в Хэйан (современный Киото) в 794 году также часто объясняют желанием императорского двора уйти от влияния мощных буддийских монастырей и храмов, которые располагались в Наре. Отныне место буддизма в официальной идеологии занимают конфуцианство и синтоизм, аристократы вместе с домочадцами, слугами и ремесленниками перебрались в Хэйан, и Нара опустела. На месте прежней столицы крестьяне стали возделывать свои поля, и только несколько буддийских храмов сегодня напоминают о былом величии Сётоку. В Хэйане таких грандиозных храмов уже не строили.
 Так потерпела крах попытка построения буддийской теократии в отдельно взятой стране. Аристократическая элита Японии окончательно осознала, что единственным магическим (равно как и практическим) гарантом ее наследственных привилегий может служить только синтоизм с его развитым культом предков, из которого проистекает подчеркнуто уважительное отношение к истории и традиции вообще. Только те роды, которые возводили свое происхождение к божествам синто, имели право руководить страной. И хотя буддизм к этому времени набрал достаточно сил для самостоятельного развития без поддержки государства, хотя государей и аристократов продолжали хоронить согласно буддийскому ритуалу сожжения, никогда больше в истории этой страны буддизм не играл той колоссальной роли, которая была ему уготована в VIII столетии.
 А императорская династия благополучно дожила до сегодняшнего дня. Несмотря на то что ныне столица страны расположена вовсе не в Наре или в Киото, а в Токио. Двор переехал туда в 1868 году, но мы по прежнему не знаем фамилии правящей династии, потому что в Японии была только одна династия, которая благополучно совершила все переезды и дожила до того дня, когда в современной конституции Страны восходящего солнца император определяется как «символ японского народа».
 Александр Мещеряков

 Медпрактикум:
 Звезда по имени Солнце

  Известно, что 40% россиян в той или иной степени подвержены депрессии «пасмурного неба», поэтому солнечный свет и тепло лучше всяких новомодных лекарств способны благотворно воздействовать на их эмоциональное состояние. Оказавшись под жаркими лучами, они, как правило, начинают без устали принимать солнечные ванны, забывая о том, что солнце коварно. 


В божественных лучах

 Люди научились использовать энергию Солнца себе во благо с незапамятных времен, хотя в силу скудности знаний причина ее лечебного воздействия на организм долгое время оставалась за гранью понимания. Первый вариант методики гелиотерапии появился в Древнем Египте. Основой лечения служила энергия Ра – бога Солнца. Больным и ослабленным людям для поддержания жизненных сил предписывались воздушные ванны и свежевыжатый фруктовый сок, в котором, по представлению лекарей, более всего накапливался «сок Ра».
 Но только в конце XIX века научные исследования природы солнечного облучения и его влияния на человека позволили включить гелиотерапию в ряд традиционных методик профилактики и лечения различных заболеваний, а чуть позже сделать ее неотъемлемой частью медицинской климатологии.
 Солнечные процедуры – одна из самых приятных форм восстановления здоровья. Они способствуют активизации умственной и физической работоспособности, укреплению вегетативной нервной системы, улучшению обмена веществ, кроветворения, эндокринной деятельности, повышению адаптационных возможностей организма. Неоценимо их значение и для синтеза жизненно важного витамина D, который прежде всего необходим для формирования костной ткани. Наблюдения, проводившиеся в Российском НЦ восстановительной медицины и курортологии МЗ, доказали, что люди, у которых в комплекс реабилитационных мероприятий были включены солнечные ванны, имеют более высокую сопротивляемость к различным инфекциям и простудным заболеваниям. Дело в том, что ультрафиолет активизирует функцию фагоцитов – клеток, являющихся защитниками организма от болезнетворных бактерий и вирусов. Однако о пользе во всех ее проявлениях можно говорить лишь тогда, когда воздействие солнечных лучей строго дозировано.
 Специалисты того же самого Научного центра, протестировав состояние здоровья студентов после отдыха в Сочи, отметили, что у тех, кто «жарился» на пляже целыми днями, имело место выраженное угнетение иммунной системы, которое сохранялось в течение года. Таким образом, при воздействии солнца наблюдается чуть ли не парадоксальный по своей противоположности эффект: от стимуляции иммунитета – до его снижения.


Красота – это страшная сила

 Для некоторых забота о поддержании бронзового загара в течение всего года оборачивается серьезной зависимостью. Эта маниакальная страсть, которой наиболее подвержены жительницы северных широт, получила название танорексия (от англ. «tan» – загар). Психологи уверены, что очередное модное поветрие является своеобразным способом самоутверждения. Одна 15-летняя англичанка, зимой ежедневно посещающая солярий, а летом «зажаривающая» себя на пляжах курорта, призналась: «Я знаю, что уже „подсела“, но ничего не могу с собой поделать. Только это дает мне чувство уверенности». Мода на загар послужила тому, что Британская медицинская ассоциация и Институт исследования рака, обеспокоенные здоровьем подрастающего поколения, добились введения официального запрета на посещение соляриев подростками младше 16 лет. Принятие подобных мер рассматривают и американские законодатели. Однако вряд ли табу смогут решить эту проблему, скорее наоборот, они только ее обострят. Более верный способ – правильно построенная просветительская работа, наглядно демонстрирующая негативные последствия солнцелюбия.


Плохой хороший ультрафиолет

 В солнечном спектре выделяют ультрафиолетовые и инфракрасные лучи. Инфракрасные – идущее от солнца тепло, которое мы прекрасно ощущаем. Невидимый нами ультрафиолет составляет всего лишь 5% всего излучения, но именно он воздействует на кожу.
 УФ-излучение неоднородно по своему воздействию и делится на три вида. Самые короткие и опасные UVC-лучи с длиной волны до 280 нм, способные вызывать мутации и новообразования кожи, до недавнего времени задерживались озоновым слоем и не достигали Земли. Но, к сожалению, его разрушение и появление озоновых «дыр» в значительной степени снижают надежность этого кордона.
 Лучи UVA, самые длинные (320—400 нм), не вызывают никаких ожогов и прочих ощутимых человеком симптомов. Поэтому они считались совершенно безобидными и были на хорошем «счету» у дерматологов до тех пор, пока не было обнаружено, что, проникая в глубокие слои кожи, они нарушают синтез коллагена и эластина, из-за чего кожа быстрее теряет упругость и появляются морщины. По мнению некоторых врачей, они наряду с вредными лучами могут провоцировать заболевания кожи и снижать иммунитет организма в целом. Между UVC и UVA находятся волны UVB-лучей (290– 320 нм), которые проникают в поверхностные слои кожи и повреждают их.
 Появляющийся загар – это не что иное, как защитная реакция организма на солнечное излучение. Механизм его образования следующий. В поверхностном слое кожи между плоскими чешуйчатыми клетками, которые постепенно отмирают и слущиваются, расположены клетки-меланоциты. В них в результате сложных превращений образуется пигмент меланин (от греч. «mеlas» – черный), который заполняет клетки наружного рогового слоя кожи, благодаря чему она изменяет цвет. Загар служит естественным фильтром, задерживающим до 90% ультрафиолетового облучения. Правда, этот процесс далеко не безобиден. Появлению защитного барьера предшествует солнечный ожог: возникает эритема – покраснение и отек кожи с повреждением нескольких ее слоев.
 День ото дня роговой слой кожи утолщается, а кожный покров с усилением пигментации даже на ощупь становится более грубым и шершавым. Таким образом, защита против ультрафиолета появляется за счет повреждения других структур. И принесение таких жертв ради красоты в достаточной степени опасно.
 Разумеется, степень образования загара у разных людей неодинакова. Автор известной энциклопедии по дерматологии профессор Томас Фицпатрик классифицировал типы кожи европейцев в зависимости от степени восприятия ими ультрафиолета. Эту классификацию удобно использовать для определения степени самозащиты кожи.
 У людей азиатского типа защиту от солнечных ожогов обеспечивает выраженная пигментация кожи. Но вот уж кому, действительно, они не страшны, так это – представителям негроидной расы. В их коже от природы в большом количестве содержится меланин, который образует естественный экран от ультрафиолетовых лучей.


Искусственное солнце

 Для многих легкий загар является обязательной составной частью столь модного спортивного стиля. Поддерживать его сегодня довольно просто, достаточно воспользоваться услугами солярия, который косметологи рекомендуют посещать не больше двух раз в год курсами в среднем по 10 сеансов.
 Какой солярий выбрать? Придя первый раз в салон, поинтересуйтесь, не используются ли там лампы, срок службы которых давно истек? Это можно обнаружить по специальной маркировке или по сертификату (который можно испросить у персонала). Знайте, что чем больше ламп, тем мощнее солярий (профессиональные имеют не меньше 26 ламп) и тем меньше времени вам потребуется для приобретения загара.
 Что касается формы, то большой разницы между вертикальными и горизонтальными моделями нет. Приставка «турбо», как многие считают, не влияет на скорость загара, она означает определенную систему охлаждения установки, которая позволяет ему работать неограниченное время, и комфортную вентиляцию для клиента. Впрочем, можно получить прекрасный загар, и не тратя времени на походы в солярий. Хитроумная современная косметология создала для этого такие удивительные средства, как автобронзанты, в состав которых входит дигидроксиацетон – вещество, стимулирующее кожу на выработку меланина и усиление ее пигментации. Кроме того, такие средства содержат увлажняющие и питающие кожу вещества. По сути дела, они «прокрашивают» кожу, поэтому, как прочие красители, могут ложиться неравномерно или окрашивать одежду, руки цветом бронзы. Но если действовать со сноровкой, старательно выполняя требования инструкции, а потом терпеливо выждать, пока кожа высохнет, то потом можно порадоваться результату. Правда, всего на несколько дней, пока роговые клетки не отшелушатся и загар не сойдет. Кстати, автобронзанты не могут служить защитой от ультрафиолета, и длительное пребывание на солнце чревато ожогами кожи. Цветная микрограмма отшелушивающихся клеток верхнего слоя эпидермиса после солнечного ожога


Главная опасность

 Клетки поверхностного слоя кожи постоянно обновляются за счет деления. В процессе регенерации участвуют и базальные клетки, лежащие ниже. Они не только воспроизводят себе подобных, но и участвуют в обновлении поверхностного слоя, превращаясь в чешуйчатые клетки или меланоциты. Весь процесс деления строго запрограммирован на уровне ДНК.
 Если под воздействием интенсивного солнечного облучения происходит сбой этой четко отлаженной программы и образование новых клеток приобретает хаотичный характер, то велика вероятность развития раковой опухоли. Если теряется управление образованием меланоцитов, то они перерождаются в меланому, если базальными или чешуйчатыми клетками – то возникает не менее опасная карцинома.


Модный атрибут и не только

 Несмотря на то что Природа создала естественную защиту глазам в виде зрачка, расширяющегося или суживающегося в зависимости от интенсивности света, по мнению специалистов, только этой защиты недостаточно. Все виды солнечных лучей причиняют глазам серьезный вред. Инфракрасное облучение способно привести к ожогу светочувствительной ткани, волны ультрафиолета в спектре А и В – повредить не только поверхностный слой роговицы и хрусталик, но и сетчатку. Считается, что длительное воздействие солнца является одной из главных причин катаракты, а также дегенерации желтого пятна, являющейся причиной старческой слепоты. У тех, кто постоянно ходит летом без солнцезащитных очков, может «выгореть» фоторецепторный пигмент сетчатки, что приводит к ухудшению зрения в сумерках. Но и постоянное ношение без надобности темных очков, ставшее культовым у части молодежи, способно вызвать фотофобию, когда их отсутствие вызывает боль и слезотечение.
 Каким же очкам следует отдать предпочтение? Если рассматривать их исключительно как стильный аксессуар, гармонирующий с цветом волос, одежды или автомобилем, то ограничиться можно косметическими очками, входящими в перечень стандартных групп как Cosmetic Lens. Но обеспечение защиты против УФО начинается с General – линз, которые наиболее приемлемы для нашей средней полосы. Если же вы выезжаете на юг или в высокогорье, где помимо ультрафиолетовых в спектре присутствуют опасные для сетчатки синие лучи, отражающиеся от снега и воды, то приобретать необходимо очки высокой степени защиты – High UV-prevention. Они должны быть достаточно большими, чтобы оберегать не только зрачок, но и кожу вокруг глаз. Хороши в этом плане зеркальные очки, отражающие свет на большой высоте.
 Информацию о степени защиты ищите на дужке или в паспорте очков, который прилагается к товару в салоне оптики. Они должны содержать сведения, какие волны солнечного спектра задерживаются линзами. Поскольку пограничный уровень – 400 нм, то надежнее всего очки с показателем UV 400 или, по крайней мере, близким к нему. Можно руководствоваться и национальными стандартами, гарантирующими обеспечение спектральных требований. Лучшие стандарты – Великобритании (BS 2742), Германии (DIN 58217), США (ANSI Z80) и Австралии (AS 1067). О том, что очки сделаны именно там, свидетельствует название фирмы на внутренней стороне дужки. А вот мимо очков с маркировкой «made in …» проходите смело. Очки с такой информацией – подделка.
 Прозрачность линз не имеет значения – стекла могут быть почти прозрачными, но при этом не пропускать никакого ультрафиолетового излучения. По визуальной оценке на просвет хорошие линзы имеют нейтральный, коричневый и зеленовато-бурый оттенки, но никогда не голубоватый или фиолетовый, которые пропускают синие лучи. Вреден и черный цвет, утомляющий глаза. Категорически офтальмологи против насыщенного желтого цвета, он перевозбуждает сетчатку глаза и приводит к так называемому оптическому стрессу. К классу качественных очков относят «хамелеоны», или очки с фотохромными линзами, меняющие степень пропускания света в зависимости от освещенности, а также очки с поляризованными линзами, которые кроме заслона ультрафиолету нейтрализуют блики на воде, снегу или на мокрой дороге. Они очень удобны для водителей. Кстати, для автомобилистов выпускаются и градуированные очки-«маска» – у них затемнена только верхняя часть линзы, что защищает глаза от верхнего света фар и позволяет видеть приборную панель.


Фактор защиты

 Современная косметология при помощи солнцезащитных кремов и средств, ускоряющих приобретение загара, существенно помогает уменьшить негативное воздействие ультрафиолета. Они выполняют роль физических фильтров, экранирующих лучи, либо химических нейтрализаторов ультрафиолета. Вся солнцезащитная косметика имеет маркировку SPF или IP (Sun Protective Factor) c определенным индексом, показывающим, во сколько раз продлевается время работы естественного защитного фактора кожи. Так, если без крема обладатели кельтского типа кожи обгорают за 5 минут, то с применением защитного средства с индексом 20 они могут без особого риска находиться на солнце до 100 минут!
 Инна Андреевская


Прямая речь

  Ася Ивановна Уянаева, заведующая отделением Российского научного центра восстановительной медицины и курортологии МЗ РФ, кандидат медицинских наук: 
 – Раньше в курортных книжках обязательно был раздел, включающий отпуск различных климатопроцедур. Солнечные ванны назначались строго дозированно с учетом температуры воздуха и воды, скорости и направления ветра и прочих природных условий, а также, разумеется, состояния здоровья отдыхающего. Эти параметры врачам не надо было высчитывать – на всех крупных курортах работали биоклиматические станции, которые ежедневно оценивали уровень солнечной радиации, а затем по радио каждый час и на все пляжи выдавали рекомендации, сколько солнечных биодоз допустимо при том или ином индивидуальном режиме.
 Сейчас же, когда люди в основном выезжают отдыхать на 8– 10 дней, они не задумываются о том, что интенсивное ультрафиолетовое облучение и высокие температуры являются мощным стрессовым фактором. Не давая организму времени для адаптации, устремляются на пляж, чтобы успеть за считанные дни покрыться шоколадным загаром. Последствия такого неразумного отношения к самому себе проявляются после возвращения с курорта, когда начинается реакклиматизация уже к своей широте. Организм не каждого человека выдерживает такую нагрузку, и не случайно у многих вполне здоровых и крепких людей возникает снижение иммунитета и развитие заболеваний, которые раньше не беспокоили. Не меньше тревожит и всеобщая любовь к соляриям. Ни в одном из них у вас не спросят медицинского заключения о состоянии здоровья, а ведь кроме показаний у ультрафиолетового облучения ничуть не меньше противопоказаний.
 А поэтому найдите время и посетите врача, чтобы получить рекомендации относительно полезного режима солнечных процедур. Лень, объясняемая отсутствием времени, может обернуться трагедией. Однозначно скажу: солидный возраст, наличие хронических заболеваний, опухолей, даже доброкачественных, сердечно-сосудистой патологии являются категорическими запретами для солнцетерапии.
  Елена Владимировна Герасимчук, врач-дерматолог: 
 – Если серьезно отнестись к вопросу профилактики онкологических образований, то полагаться только на солнцезащитные кремы недостаточно. К такому выводу пришли члены рабочей группы Международного агентства по изучению рака. Поскольку ультрафиолет, повреждая кожу и более глубокие ткани, образует свободные радикалы, то при загаре также необходимо применять антиоксиданты для их обезвреживания. В достаточном количестве они содержатся в свежих овощах и фруктах, бобовых и орехах. Концентрированные соки промышленного производства никакой пользы не принесут. В осенне-зимний период можно приобретать в аптеках антиоксидантные витаминно-минеральные комплексы.
 Как это ни странно прозвучит, но летом мы должны более тщательно закрывать тело одеждой, чем весной и осенью. Но имейте в виду, что даже хлопок, лучше предохраняющий от солнца, чем синтетика, пропускает до 6% лучей, а если одежда намокнет, то сквозь нее проходит уже до 20% ультрафиолета. Легче проникают лучи и сквозь одежду, перенесшую много стирок. К слову, исследователи выявили, что защитные свойства хлопка и вискозы зависят не только от типа пряжи, толщины и плотности плетения, но даже от окраски ткани и объема нанесенного на нее рисунка. Для защиты от УФ-излучения недавно была создана особая мягкая и комфортная вискозная ткань (Enka-sun), обработанная красителем с двуокисью титана, который повышает ее протекторные свойства.
  Борис Александрович Бухтин, косметолог горячей линии NIVEA на тему «Солнце и защита от солнца» 
 – Проводя на солнце много времени, не следует забывать, что красивый загар – это загар под надежной защитой от вредного воздействия ультрафиолетовых лучей А и В, которые могут негативно влиять не только на кожу, но и на состояние всего организма. Поэтому, приобретая солнцезащитные средства, обязательно обращайте внимание на наличие пометки «защищает от UVA и UVB излучения».
 В составе средств нового поколения от NIVEA Sun содержится специальная сбалансированная система защиты от лучей обоих типов, которая полностью нейтрализует их негативное влияние. Воздействие средства на кожу начинается сразу, а не через 15—20 минут после нанесения, и, кроме того, кожа получает дополнительное и длительное увлажнение благодаря содержанию особого компонента – гидрамина. Это главное отличие от средств предыдущего поколения, в которых при увеличении фактора защиты возрастала лишь защита от лучей типа В, а от наиболее опасных лучей типа А – оставалась прежней. Правильно выбранное солнцезащитное средство – это ваша безопасность, поэтому к его выбору нужно отнестись с должной серьезностью. Прежде всего необходимо обратить внимание на указанный фактор защиты. Чем более светлая у вас кожа и чем дольше времени вы планируете провести на солнце, тем его показатель должен быть выше – от 15 до 30, для темной кожи – от 4 до 12. В течение длительного отпуска, чтобы достичь более интенсивного загара, можно изменять фактор защиты: например, в первые дни обладателям светлой кожи необходимо использовать средство с пометкой СЗФ 30, а после того, как кожа подзагорит, переходить на 15. Не следует забывать и про то, что кожа лица нуждается в особом уходе. Для этой цели рекомендую использовать Солнцезащитный крем для лица Альфа Флавон от NIVEA Sun с защитными факторами 30 или 15. Он предохраняет от появления пигментных пятен, преждевременных морщинок и других признаков фотостарения, связанных с воздействием солнца.
 Если у вас возникнут вопросы, касающиеся правильности выбора солнцезащитных средств для определенного типа кожи, то вы всегда сможете прояснить их, воспользовавшись советами сайта http://www.nivea.ru/ .
  Альбина Николаевна Хлебникова, доцент кафедры кожных и венерических заболеваний ММА имени И.М. Сеченова, сотрудник клиники онкодерматологии, кандидат медицинских наук: 
 – Меланома, выявленная на ранней стадии, подлежит лечению. А вот ее запущенная форма имеет самый неблагоприятный прогноз. Так как по внешнему виду она часто похожа на обычную родинку (невус) или последняя под воздействием ультрафиолета переродилась в меланому, каждому необходимо знать, в чем их различие. При самообследовании кожи должна насторожить любая родинка, не похожая на все остальные. Если обычные невусы симметричны, имеют ровные края и один цвет, то у меланомы все наоборот: одна половина не похожа на вторую, края и рельеф неровные, выпуклые, окраска чаще необычная (черная, коричневая, серая, синеватая, розовая или вовсе без пигмента, белая). Такое образование быстро растет в размерах и может кровоточить даже без механического воздействия на него. Малейшее подозрение должно стать сигналом о необходимости визита к дерматологу.
 Но все же лучше не подвергать себя такому риску и максимально обезопасить кожу от негативного воздействия ультрафиолета. Хочу напомнить о том, что пик солнечной активности приходится на период с 12 до 16 часов. Кроме того, солнечные лучи на 85% отражаются от снега, на 70% – от воды, на 20% – от песка и на 5% – от травы, поэтому недостаточно укрыться под зонтиком, надо обязательно применять солнцезащитные средства. Особенно «злое» солнце на большой высоте или в тропиках, где можно легко получить сильные ожоги. Поскольку 80% ультрафиолетовых лучей проходит сквозь облака, то даже в пасмурную погоду нужно пользоваться защитным кремом.

 Избранное:
 Роберт Луис Стивенсон. «В южных морях»

 В предлагаемом отрывке из книги путевых заметок Р.Л. Стивенсона «В южных морях» – впечатления и мысли, навеянные жизнью в далекой от Шотландии Полинезии, где известный писатель-романтик провел последние годы жизни. Будучи больным, он приехал сюда не столько за благоприятным климатом, сколько из-за желания поселиться среди людей иной цивилизации, услышать и записать их легенды, выучить язык, познакомиться с их обычаями. Впервые на русском языке книга выйдет в издательстве «ВАГРИУС».
 На всем протяжении Южных морей, от одного тропика до другого, мы находим следы скопления населения, хотя ресурсы тропической почвы были истощены и даже недальновидные полинезийцы страшились за свое будущее. Можно принять некоторые идеи теории мистера Дарвина относительно коралловых островов и предположить, что подъем уровня моря или опускание некоторых в прошлом континентальных районов прогнали на вершины гор множество беженцев. Или предположить, что множество странников по морю, эмигрантов из какой-то перенаселенной страны наткнулись на эти острова, стали заселять их один за другим и со временем на этих новых территориях произошел демографический взрыв. Рано или поздно должно было стать ясно, что население слишком многочисленно и надвигается голод. Полинезийцы встретили эту неожиданно возникшую опасность разными целесообразными действиями и предупредительными мерами. Хранить плоды хлебного дерева стали в специально вырытых ямах; как мне говорили, ямы 40 футов глубиной и пропорционального диаметра сохранились до сих пор на Маркизских островах; однако даже этого оказалось недостаточно для многочисленных людей, и анналы прошлого омрачены голодом и каннибализмом. У гавайцев – более прилежного народа в более изнурительном климате – сельское хозяйство было хорошо развито, земля орошалась каналами, и рыбные пруды Молокаи говорят о количестве и усердии прежних обитателей. Тем временем во всем этом островном мире стали делать аборты и убивать детей. На атоллах, где опасность была всего очевиднее, эти меры принудительно осуществлялись по закону под страхом наказания. На Ваипуту, одном из островов Эллис, супружеской паре разрешалось иметь не более двух детей, на Нукуфетау – только одного. На последнем острове наказанием служил штраф; рассказывают, что иногда его платили, чтобы спасти младенца.
 Это характерная черта. Ни один на свете народ не любит так сильно детей, не бывает так терпелив с ними – дети радость и украшение их жизни, заменяют им игрушки и картинные галереи. «Блажен человек, который наполнил ими свой колчан». Из-за незаконнорожденного беспризорника соперничают семьи; родные и приемные дети вместе играют и растут безо всяких различий. Избалованность, я бы сказал, чуть ли не обожествление ребенка нигде не заходит так далеко, как на восточных островах, особенно, насколько я мог наблюдать, на Паумоту, так называемом Низменном, или Опасном архипелаге. Паумотский туземец отвернулся от меня с удивлением и неприязнью, когда я предположил, что малыш заслуживает трепки. На некоторых восточных островах почти ежедневно можно видеть, как ребенок бьет мать или даже швыряет в нее камнями, а та не думает наказывать его и едва осмеливается защищаться. Кое-где вождь, когда у него рождается ребенок, отказывается от своего имени и статуса, словно он, подобно трутню, выполнил свое жизненное предназначение. А легкомысленные слова ребенка имеют силу прорицания. Меня уверяли, что совсем недавно, если ребенок на Маркизских островах проникался неприязнью к какому-то чужеземцу, того убивали. Я расскажу о противоположном примере: как я понравился одному ребенку на Манихики и его приемные родители тут же осыпали меня подарками.
 Необходимость избавляться от детей неизбежно приходила в противоречие с таким отношением к ним, и, думаю, следы этих противоречивых чувств можно обнаружить в таитянском братстве Оро. Некогда к пантеону Олимпа островов Общества прибавился новый бог, был подновлен старый, и он стал популярным. Звался он Оро, его можно сравнить с Бахусом древних римлян. Приверженцы его плавали от бухты к бухте и от острова к острову; им везде устраивали пиршество; они носили яркие одежды, пели, танцевали, разыгрывали представления, демонстрировали ловкость и силу, были артистами, акробатами, бардами и потаскухами племени. Жизнь их была открытой и эпикурейской, обряды посвящения – таинством, и верхи общин стремились вступить в это братство. Если человек был первым кандидатом на место вождя, по политическим соображениям ему дозволялось иметь одного ребенка; все остальные дети, мать или отец которых состояли в братстве, были обречены с момента зачатия. Франкмасонство, секта агностиков, труппа лицедеев, все члены которой клялись насаждать свободу нравов и не имели права заводить детей, – не знаю, как это воспринимают другие, но я вижу в этой политике злой умысел. Островам угрожал голод, и туземцу подсказывали необходимое, но отталкивающее средство избежать его с помощью таинств, удовольствий и распутства. Тайная, серьезная цель этого братства предстает яснее, если помнить, что после определенного периода образ жизни его члена меняется: сперва он должен распутничать, потом соблюдать аскезу.
 Итак, это одна сторона дела. Людоедство среди добродушных людей, детоубийство среди чадолюбцев, усердие у ленивых, изобретательность у самого отсталого народа, зловещая языческая армия спасения братства Оро, записи прежних путешественников, следы пребывания других общин с иной культурой и общие традиции этих островов указывают на факт перенаселения и, соответственно, всеобщего страха перед голодом и смертью. Сейчас на Маркизских, на восьми Гавайских островах, на Мангареве, на острове Пасхи мы видим тот же самый народ, люди которого мрут как мухи. И если допустить, что появление белых и как следствие – перемена обычаев, новые болезни и пороки полностью объясняют уменьшение населения, то почему не согласиться, что этот феномен не является всеобщим? Население Таити после демографического спада снова стало стабильным. Я слышал о подобном явлении среди некоторых племен маори; на многих островах Паумоту наблюдается незначительный рост численности населения; а самоанцы сегодня так же здоровы и по крайней мере так же плодовиты, как до перемен. Если допустить, что таитяне, маори, паумотцы приспособились к новым условиям, тогда что же сказать о самоанцах, которые никогда не страдали от перемен?
 Те, кто знаком только с одной группой, склонны делать поспешные выводы. Я слышал, что смертность среди маори приписывали перемене места жительства – они перебирались с укрепленных вершин холмов на болотистую низину, поближе к своим плантациям. До чего правдоподобно! А маркизцы, однако же, вымирают в тех домах, где множились их предки. Или взять опиум. Больше всего подвержены этому пороку маркизцы и гавайцы; из всех полинезийцев гавайцы наиболее цивилизованны, маркизцы явно самые дикие, но при этом оба эти народа вымирают быстрее всех. Это сильное обвинение против опиума. В распутстве маркизцы с гавайцами тоже первые. Таким образом, самоанцы самые воздержанные из полинезийцев, и они по сей день исключительно плодовиты; маркизцы наиболее распущенны, и мы видели, как они вымирают; гавайцы известны своим легким поведением, и их начинают считать по пальцам в пустынях. Так что это еще более сильное обвинение против распутства, но тут мы должны сделать оговорку. Каковы бы ни были добродетели таитянина, ни друг, ни враг не посмеет назвать его целомудренным; он, кажется, пережил время опасности. Последний пример: сифилис считался причиной бесплодия. Однако самоанцы, по общим отзывам, плодовиты по-прежнему, по отзывам людей осведомленных, их рождаемость растет, а утверждать всерьез, что самоанцы избежали сифилиса, нельзя.
 Эти примеры показывают, как опасно делать выводы, исходя из одного конкретного случая или даже многих случаев в одной группе… Самоа в настоящее время главное и наиболее поучительное исключение из этого правила. Этот народ наиболее воздержанный и умеренный из островитян. Самоанцы никогда не страдали от серьезных эпидемий. Одежда их почти не изменилась; при виде простых и красивых одеяний девушек тартюфы со многих других островов подняли бы громкий протест; на многих других островах тартюфам удалось заменить прохладные, здоровые и скромные лава-лава или юбки душными, неудобными брюками. Последнее и, пожалуй, самое главное: они веселятся, как и прежде, если не больше прежнего. Полинезиец легко впадает в уныние: утрата, разочарование, боязнь новых испытаний, упадок или запрет былых развлечений быстро приводят его в печальное настроение, а печаль отторгает его от жизни. Меланхоличность гавайца и пустота его новой жизни поучительны; к маркизцам это приложимо еще более. С другой стороны, на Самоа постоянно поют и танцуют, играют и развлекаются, жизнь на этих островах бьет ключом. В настоящее время самоанцы самые веселые и лучше всех развлекающиеся обитатели нашей планеты…
 В общем, на мой взгляд, проблема обстоит так: там, где было меньше всего перемен, значительных или нет, благотворных или вредных, там народ выживает. Где их было больше всего, значительных или нет, благотворных или вредных, там вымирает. Любое изменение, даже самое незначительное, приносит перемены, к которым народу приходится приспосабливаться. A priori кажется, что не может быть сравнения между переходом от пальмового сока к скверному джину и от островной юбки к европейским брюкам. Однако я далеко не убежден, что одно вреднее другого; и народ, не привычный к европейской моде, когда-нибудь вымрет от булавочных уколов.


* * *

 Мы необычайно восхищались любезными, приятными манерами вождя по имени Таипи-Кикино. Он был безупречен за столом, умел пользоваться ножом и вилкой, красивый, смелый мужчина, когда с ружьем на плече отправлялся в лес охотиться на диких кур, всегда приветливый, всегда обаятельный и веселый, он не раз наводил меня на мысль, откуда у него беззаботное настроение? Я думал, что проблем с официальным бюджетом у вождя достаточно, чтобы серьезно задуматься над ними. Расходы его – казалось, он постоянно был облачен в белое одеяние с иголочки – должны были значительно превышать доход, составляющий шесть долларов в год или два шиллинга в месяц. Он был человеком небогатым, жил в самом убогом доме деревни. Предполагали, что ему помогает деньгами старший брат, Кауануи. Но как могло получиться, что старший получил семейное наследство и был богатым простолюдином, а неимущий младший стал вождем Анахо? Что один – богач, а другой едва ли не нищий, возможно, объяснялось тем, что последний был усыновлен. Сравнительно мало детей-бастардов получает наследство. Что вождем стал именно этот, должно быть, объясняется (на очень ирландский манер) тем, что на самом деле никакой он не вождь.
 После возвращения французов начались бесконечные войны с ними, многие вожди были свергнуты, многие самозванцы-вожди назначены. В том же самом доме мы видели, как один такой выскочка пьянствовал в компании двух изгнанных островных бурбонов, людей, которые несколько лет назад были властны над жизнью и смертью подданных, а теперь стали такими же крестьянами, как их соседи. Когда французы свергли наследственную тиранию, даровали простолюдинам-маркизцам звание свободнорожденных граждан Республики и право голосовать за генерального советника на Таити, то, видимо, вообразили себя на пути к популярности, но на самом деле возмутили общественное мнение. Возможно, необходимо было свергнуть вождей и назначить других, во всяком случае, сделано это было искусно. Правительство Георга II изгнало многих хайлендских магнатов. Но ему в голову не пришло назначать замену; и если французы оказались более смелыми, то еще не ясно, с каким успехом.
 Нашего вождя Анахо всегда называли, и он сам всегда называл себя Таипи-Кикино, однако это было не имя, а лишь наименование его ложного положения. Как только он был назначен вождем, имя его – означавшее, если память мне не изменяет, Принц, рожденный среди цветов, – было забыто, и ему присвоили выразительное прозвище Таипи-Кикино: «высоко вознесенная мелюзга», или, по-английски, еще более выразительно – Ворона в павлиньих перьях, остроумная и язвительная издевка. В Полинезии прозвище почти уничтожает память о настоящем имени. Сейчас, будь мы полинезийцами, фамилия Гладстон забылась бы напрочь. Мы звали бы нашего Нестора Великий Старик, и он сам так подписывал бы свою корреспонденцию. Так что на этих островах важна не привилегия, а смысл прозвища. Новая власть изначально не обладала престижем. Таипи занимает свою должность довольно давно; судя по тому, что я видел, он прекрасно для нее подходит. Его отнюдь нельзя назвать непопулярным, и однако же никакой властью он не обладает. Он вождь для французов и ходит на завтрак к резиденту; однако во всех практических делах правления проку от него не больше, чем от тряпичной куклы.
 Мы провели в Анахо всего три дня, когда нам нанес визит прославленный и авторитетный вождь Хатихеу, последний предводитель войны с французами, последний заключенный на Таити и последний едок человечины на Нука-хиве. С тех пор как он вышагивал по берегу Анахо, неся на плече руку мертвеца, прошло немного лет. «Вот как поступает Кооамуа со своими врагами!» – ревел он прохожим и откусывал куски сырого мяса. И вот теперь этот джентльмен, очень мудро смещенный с должности французами, наносил нам утренний визит в европейской одежде. Он был самым волевым туземцем из всех, кого мы видели, манеры его были веселыми и решительными, рост высоким, лицо грубым, хитрым, грозным, обладающим некоторым сходством с лицом мистера Гладстона – только кожа его была смуглой, и синяя татуировка вождя покрывала полностью одну его сторону и большую часть другой. Дальнейшее знакомство повысило наше мнение о его разуме. Он осматривал «Каско» совершенно новым для нас образом, изучал ее обводы и работу снастей; вязанию, которым занимался один из членов команды, он посвятил десять минут пристального изучения, не прекращал его, пока не понял принцип, и очень заинтересовался пишущей машинкой, на которой научился работать. Уплывая, он унес с собой список членов своей семьи, причем свое имя отпечатал сам в самом низу. Следует добавить, что он был слишком уж неугомонным и обманщиком. К примеру, он сказал нам, что совершенно не пьет, к этому, мол, его обязывает высокое положение: простолюдины могут быть пьяницами, но вождь не должен опускаться так низко. А несколько дней спустя его видели с кривой, идиотской улыбкой, с ленточкой «Каско» на шляпе.
 Однако мы хотели узнать, что привело Кооамуа тем утром в Анахо. Осьминогов возле рифа как будто становилось все меньше, было решено прибегнуть к тому, что мы назвали бы закрытием сезона; в Полинезии для этой цели нужно объявить тапу (вульгарно произносимое «табу»), а кто должен был его объявлять? Таипи мог бы, ему полагалось бы это сделать, то была его главная обязанность, но стал бы ли кто-то считаться с запретом, исходящим от Вороны в павлиньих перьях? Он мог бы втыкать пальмовые ветви: из этого бы нисколько не следовало, что данное место освящено. Мог бы произносить заклинание – небезосновательно предполагалось, что духи к нему не прислушаются. Поэтому старый легитимный каннибал был вынужден ехать верхом через горы, чтобы сделать это за него; респектабельный назначенец в белом одеянии мог только смотреть и завидовать. Примерно в это же время, правда, иным образом, Кооамуа установил лесной закон. Кокосовые пальмы начали чахнуть, так как, если срывать орехи зелеными, пальма может погибнуть. Кооамуа мог наложить тапу на риф, являвшийся общественной собственностью, однако не мог налагать его на пальмы, принадлежавшие другим людям, и он предпринял любопытную уловку. Старый вождь наложил тапу на свои пальмы, но его примеру последовали все в Хатихеу и Анахо. Полагаю, Таипи мог бы наложить тапу на все, чем владел, и его примеру не последовал бы никто. Вот таким уважением пользуется назначенный вождь; один факт доказывает, что он задумывается над этим сам. При первой же возможности Таипи объяснил мне свое положение. Да, он всего лишь назначенный вождь, но где-то в другом месте, может быть, на каком-то другом острове, он был бы наследственным вождем, и поэтому просил меня извинить его репутацию выскочки.
 Оба эти тапу были наложены с вполне разумной целью. Я говорю об этом с удивлением, так как в Европе природа такого обычая понимается совершенно превратно. Его часто принимают за бессмысленный или произвольный запрет, наподобие тех, что сегодня во многих странах препятствуют женщинам курить или вчера запрещали всем в Шотландии совершать прогулки по воскресеньям. Это заблуждение столь же естественно, сколь несправедливо. Полинезийцы не воспитаны в здравых, практичных понятиях древних римлян; у них представления о законе неразрывно связаны с представлениями о нравственности и приличии, поэтому тапу охватывает всю данную сферу и подразумевает, что тот или иной поступок преступен, аморален, противоречит здравой линии общественного поведения и (как мы выражаемся) «дурного тона». Поэтому многие тапу довольно нелепы. Например, те, что изгоняют слова из языка, особенно относящиеся к женщинам. Тапу окружают женщин со всех сторон. Мужчинам многое запрещается, а женщинам, можно сказать, мало что разрешается. Женщины не должны сидеть на папэете, подниматься туда по лестнице, есть свинину, приближаться к лодке, стряпать на огне, разведенном мужчиной. Не так давно, после того как проложили дороги, было замечено, что женщины пробираются вдоль обочин через кусты и, подходя к мосту, идут через воду вброд: дороги и мосты были делом рук мужчин и стали поэтому тапу для ног женщин. Даже мужским седлом, если этот мужчина туземец, ни одна уважающая себя дама не посмеет воспользоваться. Так, на той стороне острова, где стоит Анахо, только у двух белых, мистера Реглера и жандарма месье Осселя, есть седла; и если женщине нужно куда-то ехать, она вынуждена одалживать седло у того или другого. Эти запреты в своем большинстве ведут к усилению сдержанности между полами. Забота о женской нравственности – обычное оправдание тех ограничений, которые мужчины рады налагать на своих жен и матерей. Здесь эта забота отсутствует; и однако женщины все равно связаны по рукам и ногам бессмысленными приличиями! Сами женщины, пережившие старый режим, признают, что в те дни жизнь была невыносимой. И однако даже тогда существовали исключения. Были женщины-вожди и (я уверен) жрицы, приятные обычаи льстили знатным дамам, и в самой священной ограде капища отцу Симеону Делмару показали камень и сказали, что это трон некоей знатной особы. Как это напоминает европейскую практику, когда принцессы подвергались заточению в самых суровых монастырях, а женщины могли править страной, где у них не было права руководить собственными детьми!
 Но по большей части тапу является орудием мудрых и справедливых ограничений. Мы видели в нем средство заботливого правления. Кроме того, оно служит укреплению прав частной собственности в тех редких случаях, когда кто-нибудь хочет их укрепить. Так, один человек, устав от гостей-маркизцев, наложил тапу на свою дверь, и по сей день там можно видеть возвещающую об этом пальмовую ветвь, подобно тому, как наши предки видели очищенную от коры ветку перед хайлендской гостиницей. Или возьмем другой случай. Анахо известна как «деревня без попои». Слово«попои» на разных островах означает основную пищу населения: на Гавайях этим словом называют приготовленное таро, на Маркизских островах – плоды хлебного дерева. И маркизец не мыслит жизни без своего любимого блюда. Несколько лет назад засуха уничтожила вокруг Анахо хлебные деревья и банановые пальмы, из-за этого бедствия и щедрого нрава островитян создалось необычайное положение вещей. Не знающая недостатка в воде Хатихеу избежала засухи, поэтому каждый домовладелец из Анахо перевалил через гору, остановил выбор на ком-то из Хатихеу, «дал ему свое имя» – это обременительный дар, но отвергнуть его невозможно – и стал брать продукты у названного родственника с таким видом, будто уплатил за них. Отсюда и постоянное движение по этой дороге. В любое время дня на ней можно увидеть рослого, блестящего от пота молодца в набедренной повязке, с палкой на голых плечах, пошатывающегося под двойным грузом зеленых плодов. А в дальнем конце дороги десяток каменных столбов в тени деревьев обозначает место отдыха носильщиков попои. Каково же было мое удивление, когда меньше чем в полумиле от Анахо я обнаружил невдалеке от пляжа купу усеянных плодами крепких хлебных деревьев. «Почему не берете эти плоды?» – спросил я. «Тапу», – ответил Хока; и я втайне (на манер бестолковых путешественников) подумал, как простодушны и глупы эти люди, раз ходят с трудом через гору и обирают наивных соседей, когда основной продукт питания растет под боком. И очень ошибся. Эти уцелевшие во время всеобщего бедствия деревья могли обеспечить плодами только семью их владельца, и хозяин укрепил свои права на них, просто-напросто наложив тапу.
 Тапу основано на суеверии, и карой за его нарушение является либо упадок сил, либо смертельная болезнь. Если съешь запретную рыбу, наступит вялотекущее недомогание, излечить его можно только костями съеденной рыбы, сожженными с надлежащими тайными обрядами. Запретные кокосовый орех и плод хлебного дерева действуют быстрее. Допустим, вы съели запретный плод за ужином. Ночью вы будете спать беспокойно, утром вашу шею поразит опухоль, кожа потемнеет, опухоль и пигменты распространятся на лицо, и через два дня, если не принимать лекарства, вы должны умереть. Лекарство это готовится из листьев того дерева, с которого больной украл плоды, поэтому его невозможно спасти, если он не признается Тахуку, кому нанес ущерб. На памяти моего рассказчика никаких тапу, кроме двух описанных, не налагалось, поэтому он не имел возможности узнать природу и образ действия прочих; и поскольку искусство накладывать их ревностно охраняли старейшины, он полагал, что этому таинству суждено скоро исчезнуть. Следует добавить, что рассказчик был не маркизцем, а китайцем, с детства жившим среди туземцев и благоговейно верившим в чары, которые описывал. Белые люди, к которым А Фу причислял себя, этим чарам были неподвластны; однако он слышал рассказ о таитянке, которая приехала на Маркизские острова, ела запретную рыбу и, хотя не знала о своем проступке и грозящей опасности, заболела, и лечили ее точно так же, как местных жителей.
 Несомненно, эта вера сильна; несомненно, у этого мнительного и обладающего живым воображением народа она во многих случаях сильна до такой степени, что способна убивать, она должна быть поистине сильна у того, кто налагает тапу на свои деревья тайно, чтобы они могли выявить вора, узнав о его болезни. Или, может быть, нам следует понимать идею тайного тапу как способ распространять беспокойство и вымогать признания: чтобы человек, если заболел, припоминал все возможные проступки и немедленно посылал за теми собственниками, чьи права нарушил? Можно вообразить себе, как больной спрашивает: «Было у тебя тайное тапу?», я не думаю, чтобы собственник это отрицал. Вот, пожалуй, самая странная черта всей системы – когда изучаешь ее со стороны, она вызывает сильный душевный трепет, а когда изучаешь изнутри, находишь много явственных свидетельств хитроумия.
 Мы читали в «Поэнамо» доктора Кэмпбелла о новозеландской девушке, которой по глупости сказали, что она ела запретный ям, она тут же заболела и через два дня умерла просто-напросто от ужаса. У маркизцев период тот же самый, симптомы, вне всякого сомнения, – тоже. Как странно думать, что суеверие такой силы, возможно, создано искусственно; и даже если оно не было изобретено специально, элементы его явно обработаны под руководством какого-то полинезийского Скотланд-Ярда. Кстати, эта вера в настоящее время – как, возможно, и во все прошлые времена, – является далеко не всеобщей. В Англии ад для одних – сильное средство устрашения, для других – не стоящее внимания понятие, для третьих – тема публичных, не всегда безобидных шуток; точно так же обстоит дело и с тапу на Маркизских островах. Мистер Реглер видел два крайних проявления скептицизма и слепого страха. В запретной роще он обнаружил человека, кравшего плоды хлебных деревьев, веселого и бесстыдного, как уличный мальчишка, и только при угрозе разоблачения вор слегка смутился. Другой случай был противоположным во всех отношениях. Мистер Реглер пригласил туземца сопровождать его в плавании, тот охотно согласился, но, увидя вдруг на дне лодки убитую запретную рыбу, выскочил оттуда с воплем, и даже обещание доллара не смогло заставить его вернуться.
 Маркизец, как будет замечено, придерживается старого представления о том, что поверья и ограничения касаются только туземцев. Белые избавлены от последствий нарушения тапу, даже на прегрешения их взирают без ужаса. Мистер Реглер убил запретную рыбу; однако благочестивый туземец не возмутился его поступком – просто отказался плыть с ним в лодке. Белый – это белый; слуга других, более великодушных богов, и нельзя его винить, раз он пользуется своей вольностью. Пожалуй, евреи первыми нарушили это древнее взаимное признание разных вер; и этот еврейский вирус все еще силен в христианстве. Весь мир должен считаться с нашими тапу, иначе мы заскрежещем зубами.
 Перевод с английского Дмитрия Вознякевича