---------------------------------------------



 Альфред Бестер


 Божественный Фаренгейт


 Он не знает, кто из нас я в эти дни, но они знают одно. Ты должен быть самим собой, жить своей жизнью и умереть своей смертью.
 Рисовые поля на Парагоне-3 тянутся на сотни миль, как бесконечная шахматная доска, коричневато-синяя мозаика под огненно-рыжим небом. По вечерам, словно дым, наплывают облака, шуршит и шепчет рис.
 Длинная цепочка людей растянулась по рисовым полям в тот вечер, когда мы улетали с Парагона. Люди были напряжены, молчаливы, вооружены — ряд мрачных силуэтов под курящимся небом. У каждого был передатчик, на руке мерцал видеоэкран. Они изредка переговаривались, обращаясь сразу ко всем.
 — Здесь ничего.
 — Где здесь?
 — Поля Джексона.
 — Вы слишком уклонились на запад.
 — Кто-нибудь проверил участок Гилсона?
 — Да. Ничего.
 — Она не могла зайти так далеко.
 — Думаете, она жива?
 Так, изредка перебрасываясь фразами, мрачная линия медленно перемещалась к багрово-дымному солнцу на закате. Шаг за шагом, час за часом шли они. Цепочка выглядела рядом дрожащих бриллиантов, светящихся в темноте.
 — Здесь чисто.
 — Ничего здесь.
 — Ничего.
 — Участок Аллена?
 — Проверяем.
 — Может, мы ее пропустили?
 — Придется возвращаться.
 — У Аллена нет.
 — Черт побери! Мы должны найти ее!
 — Мы ее найдем.
 — Вот она! Сектор семь.
 Линия замерла. Бриллианты вмерзли в черную жару ночи.
 Экраны показывали маленькую нагую фигурку, лежащую в грязной луже на поле. Рядом был столб с именем владельца участка: Вандельер. Огни цепочки превратились в звездное скопление. Сотни мужчин собрались у крошечного тела девочки. На ее горле виднелись отпечатки пальцев. Невинное личико изуродовано, тельце истерзано, засохшая кровь твердой корочкой хрустела на лохмотьях одежды.
 — Мертва, по крайней мере, уже часа три.
 — Она не утоплена, избита до смерти.
 Один из мужчин нагнулся и указал на пальцы ребенка. Она боролась с убийцей. Под ногтями была кожа и капельки яркой крови, еще жидкой, еще не свернувшейся.
 — Почему не засохла кровь?
 — Странно.
 — Кровь андроидов не сворачивается.
 — У Вандельера есть андроид.
 — Она не могла быть убита андроидом.
 — Под ее ногтями кровь андроида.
 — Но андроиды не могут убивать. Они так устроены.
 — Значит, один андроид устроен неправильно.
 — Боже!
 Термометр в этот день показывал 92,9 градуса славного Фаренгейта.
 И вот мы на борту «Королевы Парагона», направляющейся на Мегастер-5. Джеймс Вандельер и его андроид. Джеймс Вандельер считал деньги и плакал. Вместе с ним в каюте второго класса был его андроид, великолепное синтетическое создание с классическими чертами и большими голубыми глазами. На его лбу рдели буквы СР, означавшие, что это один из дорогих, редких саморазвивающихся андроидов стоимостью 5 7000 долларов по текущему курсу . Мы плакали, считали и спокойно наблюдали.
 — Двенадцать… Четырнадцать… Шестнадцать сотен долларов, — всхлипывал Вандельер. — И все! Шестнадцать сотен долларов! Один дом стоил десять тысяч, земля — пять. А еще мебель, машины, картины, самолет… И шестнадцать тысяч долларов! Боже!
 Я вскочил из-за стола и повернулся к андроиду. Я схватил ремень и начал его бить. Он не шелохнулся.
 — Должен напомнить вам, что я стою пятьдесят семь тысяч, — сказал андроид. — Должен предупредить вас, что вы подвергаете опасности ценную собственность.
 — Ты проклятая сумасшедшая машина, — закричал Вандельер. — Что в тебя вселилось? Почему ты сделал это?
 Он продолжал яростно бить андроида.
 — Должен напомнить вам, что меня нельзя наказать, — сказал я. — У меня нет чувств.
 — Тогда почему ты это сделал? — заорал Вандельер. — Почему ты убил ее? Почему?!
 — Должен напомнить вам, — перебил андроид, — что каюты второго класса не имеют звукоизоляции.
 Вандельер выронил ремень и стоял, судорожно дыша, глядя на существо, являющееся его собственностью.
 — Почему ты убил ее? — спросил я.
 — Не знаю, — ответил я.
 — Но началось все с пустяков. Мелкие порчи. Мне следовало догадаться еще тогда. Андроиды не могут портить и разрушать. Они не могут причинять вред. Они…
 — У меня нет чувств.
 — Потом оскорбление действием. Этот инженер на Ригеле… С каждым разом все хуже. С каждым разом нам приходилось убираться все быстрее. Теперь убийство. Боже! Что с тобой случилось?
 — У меня нет реле самоконтроля.
 — Каждый раз мы скатывались все ниже. Взгляни на меня. В каюте второго класса… Я Джеймс Палсолог Вандельер! Мой отец был богатейшим… А теперь!.. Шестнадцать сотен долларов. И ты. Будь ты проклят!
 Вандельер подобрал ремень, бросил его и растянулся на койке. Наконец, он взял себя в руки.
 — Инструкции, — сказал он.
 — Имя — Джеймс Валентин. На Парагоне был один день, пересаживаясь на этот корабль до Мегастера-5. Занятие: агент по сдаче в наем частного андроида. Цель визита: поселиться на Мегастере-5.
 — Документы.
 Андроид достал из чемодана паспорт Вандельера, взял ручку, чернила и сел за стол. Точными, верными движениями — искусной рукой, умеющей писать, чертить, гравировать — он методично подделывал документы Вандельера. Их владелец с жалким видом наблюдал за мной.
 — О, боже, — бормотал я. — Что мне делать? Если бы я мог избавиться от тебя! Если бы я только унаследовал не тебя, а папашину голову!
 Даллас Брейди была ведущим ювелиром Мегастера — низенькая, плотная, аморальная нимфоманка. Она наняла саморазвивающегося андроида Вандельера и дала мне работу в мастерской. Она соблазнила Вандельера. Однажды ночью в постели она резко спросила:
 — Тебя зовут Вандельер?
 — Да, — сонно пробормотал я. Потом: — Нет! Нет, Валентин. Джеймс Валентин.
 — Что произошло на Парагоне? — спросила Даллас Брейди. — Я думала, андроиды не могут убивать или уничтожать собственность.
 — Я Валентин! — настаивал Вандельер.
 — А, брось, — отмахнулась Даллас Брейди. — Я давно поняла.
 — Меня зовут Валентин.
 — Хочешь доказательств? Хочешь, чтобы я вызвала полицию? — Она потянулась к видеофону.
 — Ради бога, Даллас! — Вандельер вскочил и вырвал у нее аппарат. Она рассмеялась, а он упал и заплакал от стыда и беспомощности.
 — Как ты узнала? — проговорил он, наконец.
 — Все газеты полны этим. А Валентин не так уж далек от Вандельера. Что случилось на Парагоне?
 — Он похитил девочку. Утащил в рисовые поля и убил.
 — Изнасиловал?
 — Не знаю.
 — Тебя разыскивают.
 — Мы скрываемся уже два года. За два года — семь планет. За два года я потерял собственности на сто тысяч долларов.
 — Ты бы лучше узнал, что с ним.
 — Как? Что мне сказать? Мой андроид превратился в убийцу, почините его? Они сразу вызовут полицию. — Меня затрясло. — Как я буду жить без него? Кто будет зарабатывать мне деньги?
 — Работай сам.
 — А что я умею? Разве я могу сравниться со специализированными андроидами и роботами? Для этого нужен потрясающий талант.
 — Да, это верно.
 — Всю жизнь меня кормил отец. Черт побери! Перед смертью он разорился и оставил мне одного андроида.
 — Продай его и вложи пятьдесят тысяч в дело.
 — И получать три процента? Полторы тысячи в год? Нет, Даллас.
 — Но ведь он свихнулся! Что ты будешь делать?
 — Ничего… молиться… Только одно… Что собираешься делать ты?
 — Молчать. Но… Мне кое-что нужно, чтобы держать рот на замке.
 — Что?
 — Андроид будет работать на меня бесплатно.
 Саморазвивающийся андроид работал. Вандельер получал деньги. Его сбережения начали расти. Когда теплая весна Мегастера перешла в жаркое лето, я стал вкладывать деньги в землю и фермы. Еще несколько лет и мои дела восстановятся. Можно будет поселиться здесь постоянно.
 В первый жаркий день лета андроид начал петь. Он танцевал в мастерской Даллас Брейди, нагреваемой солнцем и электрической плавильной печью, и напевал старую мелодию, популярную полвека назад:
 Нет хуже врага, чем жара, Ее не возьмешь на «ура»!
 Но надобно помнить всегда, Что жизнь — это все ерунда!
 И быть холодным и бесстрастным, душка…
 Он пел необычным, срывающимся голосом, а руки, заложенные за спину, подергивались в какой-то странной румбе. Даллас Брейди была удивлена.
 — Ты счастлив? — спросила она.
 — Должен напомнить вам, что у меня нет чувств, — ответил я. — Все ерунда! Холодным и бесстрастным, душка…
 Его пальцы прекратили постукивание и схватили железные клещи. Андроид сунул их в разинутую пасть печи, наклоняясь поближе к любимой жаре.
 — Осторожней, идиот! — воскликнула Даллас Брейди. — Хочешь туда свалиться?
 — Все ерунда! Все ерунда! — пел я. — Душка!
 Он вытащил клещами из печи золотую форму, повернулся, безумно заорал и плеснул раскаленным золотом на голову Даллас Брейди. Она вскрикнула и упала, волосы вспыхнули, платье затлело, кожа сморщилась и обуглилась.
 Тогда я покинул мастерскую и пришел в отель к Джеймсу Вандельеру. Рваная одежда андроида и судорожно дергающиеся пальцы многое сказали его владельцу.
 Вандельер помчался в мастерскую Даллас Брейди, посмотрел и сблевал. У меня едва хватило времени взять один чемодан и девять сотен наличными. Он вылетел на «Королеве Мегастера» в каюте третьего класса и взял меня с собой. Он рыдал и считал свои деньги, я снова бил андроида.
 А термометр в мастерской Даллас Брейди показывал 98,1 градуса прекрасного Фаренгейта.
 На Лире Альфа мы остановились в небольшом отеле близ университета. Здесь Вандельер аккуратно снял мне верхний слой кожи на лбу вместе с буквами СР. Буквы снова появятся, но лишь через пару месяцев, а за это время, надеялся Вандельер, шумиха вокруг саморазвивающегося андроида уляжется. Андроида взяли чернорабочим на завод при университете. Вандельер
 — Джеймс Венайс — жил на его скромный заработок.
 Нельзя сказать, что я был очень несчастен.
 Большинство других жильцов были студентами, тоже испытывающими трудности, но восхитительно энергичными и молодыми. Была одна очаровательная девушка с острыми глазами и умной головой. Звали ее Ванда, и она вместе со своим женихом Джедом Старком сильно интересовалась андроидом-убийцей, слухами о котором полнились газеты.
 — Мы изучили это дело, — сказали они на одной из случайных вечеринок в номере Вандельера. — Кажется, мы знаем, что вызывает убийства. Мы собираемся писать реферат. — Они были крайне возбуждены.
 — Наверное, какая-нибудь болезнь, от которой андроид сошел с ума. Что-нибудь вроде рака, да? — поинтересовался кто-то.
 — Нет. — Ванда и Джед торжествующе переглянулись.
 — Что же?
 — Нечто особенное.
 — А именно?
 — Узнаете из реферата.
 — Разве вы не расскажете? — напряженно спросил я. — Я… Нам очень интересно, что могло произойти с андроидом.
 — Нет, мистер Венайс, — твердо сказала Ванда. — Это уникальная идея, и мы не можем позволить, чтобы кто-то украл ее у нас.
 — Даже не дадите намека?
 — Нет. Ни намека, ни слова, Джед. Скажу вам только, мистер Венайс — я не завидую владельцу андроида.
 — Вы имеете в виду полицию? — спросил я.
 — Я имею в виду угрозу заражения, мистер Венайс. Заражения! Вот в чем опасность… Но я и так сказала слишком много.
 Я услышал за дверью шаги и хриплый голос, мягко выводящий:
 — Холодным и бесстрастным, душка…
 Мой андроид вошел в номер, вернувшись с работы. Я жестом велел ему подойти, и я немедленно повиновался, взял поднос с пивом и стал обходить гостей. Его искусные пальцы подергивались в каком-то внутреннем ритме.
 Андроиды не были редкостью в университете. Студенты побогаче покупали их наряду с машинами и самолетами. Но юная Ванда была остроглазой и сообразительной. Она заметила мой пораненный лоб. После вечеринки, поднимаясь к себе в номер, она посоветовалась с Джедом.
 — Джед, почему у этого андроида поврежден лоб?
 — Наверное, ударился, Ванда. Он ведь работает на заводе.
 — И все?
 — А что еще?
 — Очень удобный шрам.
 — Для чего?
 — Допустим, он имел на лбу буквы СР.
 — Саморазвивающийся? Тогда какого черта Венайс скрывает это? Он мог бы заработать… О-о!.. Ты думаешь?..
 Ванда кивнула.
 — Боже! — Старк стиснул губы. — Что делать? Вызвать полицию?
 — Нет, у нас нет доказательств. Сперва должен выйти наш реферат.
 — Но как узнать точно?
 — Проверить его. Сфотографировать в рентгеновских лучах. Завтра пойдем на завод.
 Они проникли на завод — гигантский подвал глубоко под землей. Было жарко и трудно дышать — воздух нагревали печи. За гулом пламени они услышали странный голос, кричащий и вопящий на старый мотив:
 — Все ерунда! Все ерунда!
 Они увидели мечущуюся фигуру, неистово танцующую в такт музыке. Ноги прыгали. Руки дергались. Пальцы корчились.
 Джед Старк поднял камеру и начал снимать. Затем Ванда вскрикнула, потому что я увидел их и схватил блестящий стальной рельс. Он разбил камеру. Он свалил девушку, а потом юношу. Андроид подтащил их к печи и медленно, смакуя, скормил пламени. Он танцевал и пел. Потом я вернулся в отель.
 Термометр на заводе зарегистрировал 100,9 градуса чудесного Фаренгейта. Все ерунда! Все ерунда!
 Чтобы заплатить за проезд на «Королеве Лиры», Вандельеру и андроиду пришлось выполнять на корабле подсобные работы. В часы ночного бдения Вандельер сидел в грязной каморке с папкой на коленях, усиленно пялясь на ее содержимое. Папка — единственное, что он смог увезти с Лиры. Он украл ее из комнаты Ванды. На папке была пометка «Андроид». Она содержала секрет моей болезни.
 И в ней не было ничего, кроме газет. Кипы газет со всей Галактики.
 «Знамя Ригеля»… «Парагонский вестник»… «Интеллигент Лелаида»… «Мегастерские новости»… Все ерунда! Все ерунда!
 В каждой газете было сообщение об одном из преступлений андроида. Кроме того, там печатались новости местные и иностранные, спортивные вести, погода, лотерейные таблицы, валютные курсы, загадки, кроссворды. Где-то во всем этом хаосе таился секрет, скрываемый Вандой и Джедом Старком.
 — Я продам тебя, — сказал я, устало опуская газеты. — Будь ты проклят! Когда мы прилетим на Землю, я продам тебя.
 — Я стою пятьдесят семь тысяч долларов, — напомнил я.
 — А если я не сумею продать тебя, то выдам полиции, — сказал я.
 — Я ценная собственность, — ответил он. — Иногда очень хорошо быть собственностью, — немного помолчав, добавил андроид.
 Было три градуса мороза, когда приземлилась «Королева Лиры». Снег сплошной черной стеной валил на поле и испарялся под хвостовыми двигателями корабля. У Вандельера и андроида не хватило денег на автобус до Лондона. Они пошли пешком.
 К полуночи они добрались до Пикадилли. Декабрьская снежная буря не утихла и статуя Фроса покрылась ледяными инкрустациями. Они повернули направо, спустились до Трафальгарской площади и пошли к Сохо, дрожа от холода и сырости. На Флит-стрит Вандельер увидел одинокую фигуру.
 — Нам нужны деньги, — зашептал он андроиду, указывая на приближающегося человека. — У него они есть. Забери.
 — Приказ не может быть выполнен, — ответил андроид.
 — Забери их у него, — повторил Вандельер. — Силой! Ты понял?
 — Это противоречит моей программе, — возразил я. — Нельзя подвергать опасности жизнь или собственность.
 — Бога ради! — взорвался Вандельер. — Ты нападал, разрушал, убивал, и еще мелешь какую-то чушь о программе! Забери деньги. Убей, если надо!
 — Приказ не может быть выполнен, — повторил андроид.
 Я отбросил андроида в сторону и прыгнул на незнакомца. Он был высок, стар, мудр, с ясным и спокойным выражением лица. У него была трость. Я увидел, что он слеп.
 — Да, — произнес он, — я слышу, здесь кто-то есть.
 — Сэр, — замялся Вандельер, — я в отчаянном положении.
 — Это наша беда, — ответил незнакомец. — Мы все в отчаянном положении.
 — Сэр, мне нужны деньги.
 — Вы попрошайничаете или крадете?
 Невидящие глаза смотрели сквозь Вандельера и андроида.
 — Я готов на все.
 — Это история нашей расы, — незнакомец указал назад. — Я попрошайничал у собора Святого Патрика, мой друг. Чего я жажду, нельзя украсть. А чего вы желаете, счастливец, если можете украсть?
 — Денег, — сказал Вандельер.
 — Для чего? Не опасайтесь, мой друг, обменяемся признаниями. Я скажу вам, чего прошу, если вы скажете, зачем крадете. Меня зовут Бленхейм.
 — Меня… Воул.
 — Я не просил золота, мистер Воул, я просил числа.
 — Числа?
 — Да. Числа рациональные и иррациональные. Числа воображаемые, дробные, положительные и отрицательные. Вы никогда не слышали о бессмертном трактате Бленхейма «Двенадцать нулей, или Отсутствие количества»? — Бленхейм горько улыбнулся. — Я король цифр. Но за пятьдесят лет очарование стерлось, исследования приелись, аппетит пропал. Господи боже мой, прошу тебя, если ты существуешь, ниспошли мне число.
 Вандельер медленно поднял папку и коснулся ею руки Бленхейма.
 — Здесь, — произнес он, — скрыто число, тайное число. Число одного преступления. Меняемся, мистер Бленхейм? Число за убежище?
 — Ни попрошайничества, ни воровства, — прошептал Бленхейм. — Сделка. Так упрощается все живое. — Его взгляд прошел сквозь Вандельера и андроида. — Возможно, Всемогущий не бог, а купец… Идем.
 На верхнем этаже дома Бленхейма мы делили комнату — две кровати, два стола, два шкафа и одна ванная. Вандельер снова поранил мой лоб и послал искать работу, а пока андроид работал, я читал Бленхейму газеты из папки, одну за другой. Все ерунда! Все ерунда!
 Вандельер мало что рассказал ему. Он студент, сказал он, пишущий курсовую по андроиду-убийце. В собранных газетах факты, которые должны объяснить преступления. Должно быть соотношение, число, сочетание, что-то, указывающее на причину, и Бленхейм попался на крючок человеческого интереса к тайне.
 Мы изучали газеты. Я читал их вслух, он записывал содержимое крупным прыгающим почерком. Он классифицировал газеты по типу, шрифту, направлениям, словам, темам, фотографиям, формату. Он анализировал. Он сравнивал. А мы жили вдвоем на верхнем этаже, немного замерзавшие, немного растерявшиеся… удерживаемые страхом, ненавистью между нами. Как лезвие, вошедшее в живое дерево и расщепившее ствол лишь для того, чтобы навечно остаться в раненом теле, мы жили вместе. Вандельер и андроид… Холодным и бесстрастным…
 Однажды Бленхейм позвал Вандельера в свой кабинет.
 — Кажется, я нашел, — промолвил он. — Но не могу понять этого.
 Сердце Вандельера подпрыгнуло.
 — Вот выкладки, — продолжал Бленхейм. — В газетах были сводки погоды. Каждое преступление было совершено при температуре выше 90 градусов по Фаренгейту.
 — Но это невозможно! — воскликнул Вандельер. — На Лире Альфа было холодно.
 — У нас нет газеты с описанием преступления на Лире Альфа.
 — Да, верно. Я… — Вандельер смутился и вдруг крикнул: — Вы правы! Конечно! Плавильная печь. О, боже, да! Но почему? Почему?
 В этот момент вошел я и, проходя мимо кабинета, увидел Вандельера и Бленхейма. Я вошел, ожидая команды, готовый услужить.
 — А вот и андроид, — произнес Бленхейм после долгого молчания.
 — Да, — ответил Вандельер, никак не придя в себя после открытия. — Теперь ясно, почему он отказался напасть на вас тем вечером. Слишком холодно.
 Он посмотрел на андроида, передавая лунатическую команду. Он отказался. Подвергать жизнь опасности запрещено. Вандельер отчаянно схватил Бленхейма за плечи и повалил вместе с креслом на пол. Бленхейм закричал.
 — Найди оружие, — приказал Вандельер.
 Я достал из стола револьвер и протянул его Вандельеру. Я взял его, приставил дуло к груди Бленхейма и нажал на спуск.
 У нас было три часа до возвращения прислуги. Мы взяли деньги и драгоценности Бленхейма, его записки и уничтожили газеты. Упаковали в чемоданы одежду. Мы подожгли его дом. Нет, это сделал я. Андроид отказался. Мне запрещено подвергать опасности жизнь или собственность. Все ерунда!..
 Табличка в окне гласила: «Ван Уэбб, психометрический консультант». Вандельер наметил себе этот адрес несколько недель назад. Андроид остался с вещами в фойе, а Вандельер прошел в кабинет.
 Ван Уэбб оказалась высокой женщиной с редкими седыми волосами. Черты лица замкнуты, бесстрастны, само воплощение деловитости и профессионализма. Она кивнула Вандельеру, закончила письмо, запечатала и подняла голову.
 — Мое имя Вандербильт, — сказал я. — Джейли Вандербильт. Учусь в лондонском университете.
 — Так.
 — Я провожу исследования по андроиду-убийце. Мне кажется, я напал на что-то важное, интересное и хочу услышать ваше мнение. Сколько это будет стоить?
 — В каком колледже вы учитесь?
 — А что?
 — Для студентов скидка.
 — В колледже Мертона.
 — Два фунта, пожалуйста.
 Вандельер положил на стол два фунта и добавил к ним записи Бленхейма.
 — Существует связь между поведением андроида и погодой. Все преступления совершались, когда температура поднималась выше 90 градусов по Фаренгейту. Может ли психометрия дать этому объяснение?
 Ван Уэбб кивнула, просмотрела записи и произнесла:
 — Безусловно, синестезия!
 — Что?
 — Синестезия, — повторила она. — Это когда чувство, ощущение, мистер Вандербильт, немедленно воспроизводится в формах восприятия не того органа, который был раздражен. Например, раздражение звуков вызывает одновременно ощущение определенного цвета. Или световой раздражитель вызывает ощущение вкуса. Может произойти замыкание сигналов вкуса, запаха, боли, давления и т.д. Вы понимаете?
 — Кажется, да.
 — Вы обнаружили факт, что андроид реагирует на температурный раздражитель свыше 90 градусов синестетически. Возможно, есть связь между температурой и аналогом адреналина для андроида.
 — Понятно. Тогда, если держать андроида в холоде…
 — Не будет ни раздражения, ни реакции.
 — Ясно. А есть ли опасность заражения? Может ли это перекинуться на владельца андроида?
 — Очень любопытно… Опасность заражения заключается в опасности  по  ве  ри  ть в его возможность. Если вы общаетесь с сумасшедшим, то можете, в конечном итоге, перенять его болезнь… Что, безусловно, случилось с вами, мистер Вандельер.
 Вандельер вскочил на ноги.
 — Вы осел, — сухо продолжала Ван Уэбб. Она указала на записки, лежащие на столе. — Это почерк Бленхейма. Любому лондонскому студенту известны его слепые каракули. В лондонском университете нет колледжа Мертона. Он в Оксфорде. А с вами… Я даже не знаю, вызывать полицию или психиатрическую лечебницу.
 Я вытащил револьвер и застрелил ее.
 Все ерунда!
 — Антарес-2, Альфа Эрика, Поллукс-2, Ригель, Центавра, — говорил Вандельер, — все это холодные планеты. Средняя температура сорок градусов. Живем! Осторожней на повороте.
 Саморазвивающийся андроид опытной рукой держал руль и машина мягко неслась по автостраде под серым холодным небом Англии. Высоко над головой завис одинокий вертолет.
 — Никакого тепла, никакой жары, — говорил я. — В Шотландии — на корабль и прямо на Поллукс. Там мы будем в безопасности.
 Внезапно сверху раздался оглушительный рев:
 — ВНИМАНИЕ, ДЖЕЙМС ВАНДЕЛЬЕР И АНДРОИД!
 Вандельер вздрогнул и посмотрел вверх.
 Из брюха вертолета вырывались мощные звуки.
 — ВЫ ОКРУЖЕНЫ. ДОРОГА БЛОКИРОВАНА. НЕМЕДЛЕННО ОСТАНОВИТЕ МАШИНУ И ПОДЧИНИТЕСЬ ЗАКОНУ.
 Я выжидающе поглядел на Вандельера.
 — Не останавливайся! — прокричал Вандельер.
 Вертолет опустился ниже.
 — ВНИМАНИЕ, АНДРОИД. НЕМЕДЛЕННО ОСТАНОВИ МАШИНУ. ЭТО ВЫСШИЙ ПРИКАЗ, ОТМЕНЯЮЩИЙ ВСЕ ЧАСТНЫЕ КОМАНДЫ.
 — Что ты делаешь? — закричал я.
 — Я должен остановиться… — начал андроид.
 — Прочь! — Вандельер оттолкнул андроида и вцепился в руль. Визжа тормозами, машина съехала в поле и помчалась по замерзшей грязи, подминая мягкий кустарник, к виднеющемуся в пяти милях параллельному шоссе.
 — ВНИМАНИЕ, ДЖЕЙМС ВАНДЕЛЬЕР И АНДРОИД. ВЫ ОБЯЗАНЫ ПОДЧИНИТЬСЯ ЗАКОНУ. ЭТО ПРИКАЗ.
 — Не подчинимся! — дико взвыл Вандельер.
 — Нет! — сурово прошептал я. — Мы еще победим их. Мы победим жару. Мы…
 — Должен вам напомнить, — произнес я, — что мне необходимо выполнить приказ, отменяющий все частные команды.
 — Пусть покажут документы, дающие им право приказывать! А может, они жулики! — выкрикнул Вандельер. Правой рукой он полез за револьвером. Левая рука дрогнула, машина на миг застыла и перевернулась.
 Мотор ревел, колеса визжали. Вандельер выбрался и вытащил андроида. Через минуту мы были уже вне круга слепящего света из вертолета, в кустах, в лесу, в темноте благословенного убежища.
 Вандельер и андроид отчаянно продирались через кустарник к параллельному шоссе. Вокруг стягивалось кольцо преследователей, направляемых по радио. Спустилась ночь. Небо затянулось сплошным полотном туч, мрачное, беззвездное. Температура падала. Холодный северный ветер пронизывал нас до костей.
 Издалека донесся приглушенный взрыв. Взорвался бак машины, в небо взметнулся фонтан огня. Раздуваемый ветром, фонтан превратился в десятифутовую стену, с яростным треском пожиравшую кустарник и стремительно приближающуюся к нам. За ней Вандельер разглядел темные силуэты — охотники, прочесывающие лес…
 — Боже! — воскликнул я и отчаянно рванулся вперед. Он потащил меня за собой, пока их ноги не заскользили по ледяной поверхности замерзающего болота. Внезапно лед треснул и они очутились в ошеломляюще холодной воде.
 Стена пламени приближалась, я уже ощущал жар. Он ясно видел преследователей. Вандельер полез в карман за револьвером. Карман был порван, револьвер исчез. Он застонал и задрожал от холода и ужаса. Свет от пожара был ослепительным. Наверху беспомощно завис вертолет, не в состоянии перелететь через клубы дыма и пламени, чтобы направить преследователей, сгруппировавшихся правее нас.
 — Они не найдут нас, — зашептал Вандельер. — Сиди тихо. Это приказ. Они не найдут нас. Мы победим пожар. Мы…
 Три отчетливых выстрела раздались менее, чем в сотне футов от беглецов. Бум! Бум! Бум! Это огонь достиг потерянного оружия и взорвал три оставшихся патрона. Преследователи развернулись и пошли прямо на нас. Вандельер страшно ругался, что-то истерически выкрикивал и все нырял в грязь, стараясь уберечься от невыносимой жары. Андроид начал подергиваться.
 Волна пламени плеснула к ним. Вандельер набрал воздух и приготовился нырнуть, пока пламя не пройдет. Андроид вздрогнул и истошно закричал.
 — Все ерунда! Все ерунда! — кричал он. — Будь спокойным и бесстрастным!
 — Будь ты проклят! — кричал я.
 Я попытался утопить его.
 — Будь ты проклят!
 Я разбил ему лицо.
 Андроид избивал Вандельера, который сопротивлялся, пока он не выскочил из грязи. Прежде, чем я смог снова напасть, живые языки пламени гипнотически заворожили его. Он танцевал и кричал в безумной румбе перед стеной огня. Его ноги дергались. Его руки дергались. Его пальцы дергались. Нелепая извивающаяся фигура, темный силуэт на фоне ослепительного сияния.
 Преследователи закричали. Раздались выстрелы. Андроид дважды повернулся кругом и продолжал свой кошмарный танец. Резкий порыв ветра кинул пламя вперед и оно на миг приняло пляшущую фигуру в свои объятия, затем огонь отошел, оставив за собой булькающую массу синтетической плоти и крови, которая никогда не свернется.
 Термометр показал бы  1200 градусов божественного Фаренгейта .
 Вандельер не погиб. Они упустили его, пока смотрели на гибель андроида. Но я не знаю, кто из нас он в эти дни. Заражение, предупреждала Ванда. Заражение, говорила Ван Уэбб. Если вы достаточно долго живете с сумасшедшим андроидом, я тоже стану сумасшедшим.
 Но мы знаем одно. Мы знаем, что они ошибались. Робот и Вандельер знают это, потому что новый робот тоже дергается. Ерунда! Здесь, на холодном Поллуксе, робот танцует и поет. Холодно, но мои пальцы пляшут. Холодно, но он увел маленькую Тэлли на прогулку в лес. Дешевый рабочий робот. Обслуживающий механизм… все, что я мог себе позволить… Но он дергается и завывает, и гуляет где-то с девчонкой, а я не могу найти их. Вандельер быстро меня не найдет, а потом будет поздно. Холодным и бесстрастным, душка, на трескучем морозе, когда термометр показывает ноль градусов убийственного Фаренгейта.