---------------------------------------------


 Де Камп Лион Спрэг
 Часы Ираза (Hовария II)

 Лион СПРЭГ ДЕ КАМП 
 НОВАРИЯ II 
 ЧАСЫ ИРАЗА 
 Глава 1 
  "Алый Мамонт" 
 В республике Ир, одном из двенадцати городов-государств Новарии, шел тринадцатый день месяца Единорога.  В городе Оринксе, в таверне под названием "Алый Мамонт" сидел стройный, хорошо одетый юноша; он вертел в руках стакан с вином и глядел на дверь. Несмотря на новарскую одежду, что-то выдавало в посетителе чужеземца. Может быть, слишком смуглая кожа - у новарцев в большинстве своем черноволосых, она была все же светлее. Да еще броские украшения, каких не носили в Стране Двенадцати Городов.  В другом конце комнаты сидел мужчина постарше - среднего роста, коренастый, с простым неприметным лицом и одетый в невзрачное черное платье. По сравнению с молодым щеголем он выглядел подчеркнуто аскетично.  Пока высокий юноша разглядывал дверь, крепыш, прихлебывая эль из просмоленной кожаной кружки, разглядывал высокого юношу. У обоих на лбу блестели капельки пота - погода стояла не по сезону жаркая.  Дверь распахнулась. С шумом и топотом в таверну ввалились шестеро грубоватых на вид мужчин - потных, черных от пыли и на чем свет стоит ругающих жару. Они заняли самый большой стол и принялись барабанить по нему кулаками. Самый рослый из всей компании, краснощекий детина с короткой черной бородой и глубоко посаженными темными глазками под нависшими черными бровями зычно закричал:  - Эй, Тедус! Можно наконец честным работягам промочить глотки? А то у нас там пыли - хоть урожай выращивай!  - Иду, иду, мастер Никко, прекратите только этот дьявольский грохот, - проворчал хозяин таверны; он появился с добрым десятком кружек в руках, удерживая каждую за ручку толстым согнутым пальцем.  Поставив кружки с элем на стол, он спросил:  - Последний день здесь работаете?  - Да, - ответил здоровяк; его лицо пересекал шрам, оставшийся от удара мечом, и нос был перебит. - Завтра отправляемся в Эвродиум. Нам велено вести водопровод на юг - сделать крюк по возвышенности, а уже потом рыть на Ир.  - А по-моему, рыть надо прямо к Иру, - возразил Тедус. - Чем короче, тем лучше.  - Мы бы так и сделали, но тогда синдикату пришлось бы платить за опоры протяженностью в несколько лиг, А какие они щедрые - сам знаешь: за лишнюю монету удавятся. Когда все будет готово, само собой, станут жаловаться, что наклон слишком мал и желоб засоряется. Я их предупреждал, но они не пожелали и слушать. Словом, куда ни рой, все равно сам будешь виноват. Горе бедным землемерам!  - Уж сколько лет толкуют об этом водопроводе, - заметил хозяин.  - Не говори. Давно могли бы вырыть, да, верно, все надеялись, что Зеватас пошлет побольше дождя и наполнятся старые желоба. Так и сидели сложа руки, уж до чего дошло: не вымоешься, когда надо! Знал бы ты, что там за воздух, в подземном городе. Хоть раскапывай да продавай на удобрение! Ну ладно, что у тебя на обед?  Пока землемеры заказывали еду, к их столу подошел стройный юноша. Приблизившись сзади к здоровяку, он требовательно постучал ему по плечу указательным пальцем. Рабочий обернулся; юноша с акцентом заговорил по-новарски:  - Послушай, ты случайно не Джориан из Ардамэ?  Землемер прищурился, но лицо его осталось непроницаемым, и голос не дрогнул.  - Ни разу о таком не слыхал. Я Никко из Кортолии, вот мои товарищи подтвердят.  - Но ведь... Пойдем-ка к моему столу, поговорим.  - Пойдем, мой незнакомый друг, - не особенно дружелюбно отозвался рабочий.  Он поднялся и, забрав свою кружку, двинулся вслед за юношей. Затем уселся рядом с ним за стол, потихоньку нащупав у себя за поясом рукоятку ножа.  - Ну, сударь? Чем могу быть полезен?  Чужеземец звонко рассмеялся.  - Брось меня разыгрывать! Кто же не слыхал о Джориане из Ардамэ, бывшем ксиларском короле, которого должны были обезглавить, а он сбежал и прячется... Ой!  - Потише! - процедил сквозь зубы землемер.  Одной рукой он обхватил юношу за пояс, а другой незаметно приставил к его животу нож, слегка кольнув нежную кожу.  - Как... как ты смеешь? - вскричал тот. - Так обращаться со знатной особой! Ты не посмеешь ничего со мной сделать!  - Хочешь проверить? Слушай, что тебе говорят, а то ведь жаль мазать твоими кишками такой красивый чистый пол.  - Н-но, любезнейший Джориан, я ведь все о тебе знаю. Доктор Карадур сказал, что сейчас ты скрываешься под вымышленным именем Никко из Кортолии, по нему я и разыскал тебя. Ай! Перестань же!  - Тогда замолчи, идиот! Причем тут Карадур? Говори шепотом!  - У меня письмо от него. Для тебя.  - Кто ты сам-то?  - М-мое имя Зерлик, сын Дерумика, сына...  - Чудное имя, в жизни такого не слыхал. Откуда ты? Из Пенембии?  - Да, сударь. Точнее, из великого города Ираза.  - Карадур тоже в Иразе?  - Да, господин Джор... Ай!  - Еще раз произнесешь это имя - всажу по самую рукоятку. Покажи письмо.  Зерлик опустил глаза, словно рассматривая кончик собственного носа длинного, крючковатого, с высокой горбинкой.  - Право, сударь, я, как человек благородного происхождения, не привык к столь бесцеремонному...  - Письмо, ваша светлость, а то гляди - кишки выпущу. Тебя что, нанял Карадур для передачи этого письма?  - Ну уж, сударь! Люди моего звания за деньги не трудятся. Я здесь по поручению его величества, потому что считаю своим долгом служить двору. Когда король, зная, что я неплохо говорю по-новарски, повелел мне доставить послание Карадура...  Пока Зерлик говорил, Джориан сорвал с письма печать и развернул лист тростниковой бумаги. Взглянул на каракули, покрывающие, словно паутина, хрустящий золотистый листок, и, нахмурившись, крикнул:  - Тедус! Будь добр, свечку!  Свечу принесли, и Джориан прочел следующее:  "Карадур Мальванский приветствует старого товарища, показавшего свою храбрость во время приключений с Ларцом Авлена. 
 Если хочешь вернуть себе крошку Эстрильдис и если не забыл еще ремесло часовщика, которым когда-то владел, то отправляйся в Ираз с господином Зерликом. Тебе предстоит починить часы на Башне Кумашара задача для тебя не сложная, ведь эти часы, если не ошибаюсь, сделаны твоим отцом.  Прощай". 
  - У старика мозги на месте, - пробормотал Джориан из Ардамэ, - не то что у тебя, мой мальчик. Заметь, в письме никаких имен...  Он замолчал, внимательно поглядев в другой конец комнаты. Сидевший там человек в простой темной одежде поднялся, оставив на столе монету, и незаметно вышел. Прежде чем дверь закрылась за ним, Джориан успел увидеть его лицо в профиль на фоне темнеющего неба.  - Тедус! - позвал Джориан.  - Да, мастер Никко?  - Кто это такой, тот, что сейчас вышел? Хозяин пожал плечами.  - Не знаю. Он весь день просидел, выпил немного эля, а так все больше смотрел по сторонам.  - Откуда он, как тебе показалось?  - Он мало говорил. Но сдается мне, что выговор южный.  - Южный выговор, черная одежда, - пробурчал Джориан. - Ясно, как день, что он из Ксилара. Не хватает только красных песочных часов на рубахе, да и без них ошибиться трудно.  - Может быть, ты слишком спешишь с выводами? - сказал Зерлик.  - Как знать. В моем положении поневоле замечаешь каждую мелочь. Можешь радоваться, господин Зерлик, в этой комнате ты не единственный тупица. Того типа я бы сразу должен был раскусить, да задумался о другом.  - Выходит, ксиларцы все еще хотят отрубить тебе голову? И подбросить вверх, чтобы выбрать нового короля? Этот обычай всегда казался мне гнусным.  - Если б речь шла о твоей голове, он показался бы тебе еще гнуснее. Что ж, теперь придется поторопиться с предложением Карадура. Но дорога денег стоит, а мне сей драгоценный металл карманов не оттягивает.  - Не беспокойся. Доктор Карадур выделил мне на эту поездку достаточную сумму.  - Вот и славно. Как ты сюда добрался?  - В колеснице, - ответил Зерлик.  - Так и ехал в ней от самого Ираза? Я не знал, что прибрежная дорога годится для колесниц.  - Не годится. Мы со слугой сто раз сами перетаскивали ее через скалы и вытягивали из ям. Однако ж доехали.  - А где твой слуга?  - Аир в кухне. Не может же он обедать вместе с господином!  Джориан пожал плечами. Помолчав, Зерлик спросил:  - Ну, что дальше, сударь?  - Дай сообразить. Первым делом надо поскорее смыться из "Алого Мамонта", пока сюда не заявились королевские стражники из Ксилара с сетями и арками. У нас есть полчаса времени. Ты остановился здесь, в "Мамонте"?  - Да, в отдельной комнате. Не думаешь ли ты отправиться прямо сегодня?  - Да, и немедленно.  - А как же обед? - вскричал Зерлик.  - Засунь его себе в задницу! У покойников неважный аппетит. Если бы ты держал язык за зубами... Короче, вели слуге запрягать, а мы пока соберемся. Каким путем думаешь ехать?  - Тем же, что и сюда добрался: через Ксилар, по прибрежной дороге у подножия Козьей Кручи и вдоль побережья до Пенембии. А уж там в Ираз.  Джориан мрачно покачал головой.  - Ноги моей не будет в Ксиларе, пока они за мной охотятся.  - Как же тогда? Может, двинемся на восток, к Виндии, и обогнем Козью Кручу с другой стороны?  - Неразумно. На это понадобится не один месяц и ехать придется через дикую долину, по бездорожью. Сдается мне, выход один - добираться морем.  - Морем! - так и взвизгнул Зерлик. - Я не выношу моря. И что станет с моей прекрасной колесницей?  - Вы со слугой можете отправиться в ней обратно, как приехали. Будете ждать меня в Иразе, мне бы только на судно попасть.  - Насколько я знаю, прибрежные суда сейчас ходят редко: на море хозяйничают пираты. И потом, мне было поручено всюду сопровождать тебя, оказывая помощь и поддержку.  Джориану подумалось, что, если помощь и понадобится, то оказывать ее будет он, Джориан, вот этому избалованному молодому хлыщу, а уж никак не наоборот. Но он сдержался и сказал:  - Тогда поплывем со мной, а слуга пусть отвезет колесницу. Если не удастся попасть на каботажное судно, попробуем купить парусник, вдвоем мы с ним справимся.  - Вдруг Аир украдет колесницу и сбежит?  - Это уж, сударь, твои трудности.  - И потом, не могу же я скитаться по миру совершенно без прислуги, как какой-нибудь несчастный бродяга.  - Научишься, милок. Ты еще не знаешь, сколько всего сможешь, стоит чуточку постараться. - Джориан поднялся. - Так или иначе, на болтовню больше времени нет. Пойду собираться, жду тебя здесь через четверть часа. Слуге скажи: повезет нас вдоль реки к Чемнису. - Он подошел к большому столу и похлопал по руке одного из землемеров.  - Икадион, поднимемся к нам на минутку. Недоуменно наморщив лоб, рабочий пошел вслед за Джорианом по скрипучей лестнице. В общей комнате, где ночевала вся компания, Джориан вытащил из-под кровати смену одежды, меч и еще кое-какое имущество. Меч вложил в ножны, а остальное засунул в прочный холщовый мешок. За этим занятием он сообщил:  - Кажется, я должен вас покинуть, как сказал леопард львице, увидев, вернувшегося льва.  - Как, ты совсем от нас уходишь?  - Да. Главным теперь будешь ты. Синдикат задолжал мне немного за работу. Будь добр, получи эти деньги и сохрани до моего возвращения.  - Когда ты вернешься, Никко?  - Почем знать? Может, через полмесяца, может, через год.  - В какие ты края? И к чему такая спешка? Ты что-то скрываешь.  - Скажи, что меня испугали порывы зимнего ветра и капли дождя. Когда я вернусь - если вернусь, - то разыщу тебя и обо всем расскажу. А заодно заберу деньга.  - Ребята огорчатся, что ты уходишь. Тебя считают хорошим начальником, хоть ты и бываешь с ними крут.  - Спасибо тебе за эти слова. А место - твое по праву.  - Верно. Но мне ни за что не добиться от них такого усердия. Послушай, как тебя назвал этот чужеземец - Джорианом?  - Да, он меня с кем-то перепутал.  Взвалив на спину дорожную котомку, Джориан стал вместе с Икадионом спускаться по лестнице. Внизу он окинул взглядом посетители и проговорил:  - Где застрял этот Зерлик? Джориан прошел немного назад и постучал в дверь отдельной комнаты, в которой остановился иразец.  - Заходи, заходи, - послышался голос Зерлика.  - Поторопись! Ты послал слугу запрягать?  - Нет, Аир здесь, помогает мне. Я что же, по-твоему, должен сам укладывать вещи? Джориан втянул сквозь зубы воздух.  - Я только что уложил и, как видишь, остался цел и невредим. Хочешь, чтобы с тобой до старости няньчились? Пора запрягать, времени в обрез!  Зерлик толкнул рукой дверь и сказал:  - Любезнейший, если ты думаешь, что я в угоду тебе стану сам себя обслуживать, как последний мужик... Лицо Джориана залилось ярким румянцем, не предвещавшим ничего доброго. В этот миг слуга Зерлика, маленький смуглый человек, робко залопотал что-то на своем наречии. Зерлик отрывисто отвечал. Аир поднял с полу увесистый деревянный сундук и вынес из комнаты.  - Минутку, - сказал Зерлик, - проверю напоследок, не забыл ли чего.  Аир потащил сундук вниз по лестнице. Затем кое-как доковылял с ним до двери и, поставив ношу, выскользнул на улицу. Джориан ждал.  Наконец показался Зерлик, и все они - Икадион, Зерлик и Джориан стали спускаться. Когда они были внизу, в таверну вошли шестеро мужчин в простой темной одежде. Уже знакомый Джориану крепыш показал на него пальцем и крикнул:  - Это он, ребята! Хватайте его! Король Джориан, именем Ксиларского королевства приказываю тебе сдаться!  Шестерка бросилась к нему, огибая стол, за которым сидели землемеры, вытаращившие глаза от изумления. Когда один из ксиларцев добежал до лестницы, Джориан сорвал с плеча свою котомку и швырнул в преследователя. Тот повалился, и бежавший следом товарищ споткнулся об него и тоже упал.  Не успели они опомниться - Джориан со свистом выхватил меч. Перескочив через растянувшихся на полу неприятелей, он с размаху обрушил меч на плечо следующего. Ксиларец пронзительно вскрикнул и попятился, рассеченный чуть не до самой грудины. Затем опустился на пол в быстро растекающуюся лужу крови.  Другой человек в черном набросил Джориану на голову сеть. Тот попробовал рассечь ее, но только запутал меч. Он отчаянно пытался разорвать сеть руками, но ксиларцы умело стягивали ее все туже вокруг его тела. Один подошел к Джориану сзади с дубинкой наготове.  - Ребята, сюда! - закричал Джориан землемерам. - Помогите! Зерлик, ты тоже! Тедус!  Землемеры, сообразив наконец что к чему, бросились на "людей в черном. Трое ксиларцев обнажили короткие мечи. У рабочих были только кинжалы, но один из них схватил скамью и ударил по голове стоящего рядом противника.  Появился Тедус с деревянным молотком в руках. Помешкав немного, чтобы уяснить, кто против кого, он ринулся в бой на стороне землемеров. Зерлик сперва лишь пританцовывал в нетерпении, наблюдая за схваткой, но вот и он подбежал к своему сундуку, раскрыл его, повозившись с замком, и вытащил легкий ятаган.  Атакованные со всех сторон, ксиларцы прекратили заматывать Джориана и отступили. Разрывая сеть руками и рассекая мечом, силач высвободился и бросился в гущу схватки. А поскольку он обладал не только самым мощным ударом, но и самым длинным мечом, его вмешательство окончательно решило участь похитителей.  Сражение шло полным ходом: противники кололи, резали, били друг друга кулаками, падали, снова подымались, швырялись посудой, катались по полу, толкались, пинались, размахивали оружием. Таверна наполнилась криками, грохотом падающих столов и скамеек, звоном разбитой посуды. Пол и одежда сражавшихся были забрызганы кровью. "Алый мамонт" сотрясался от топота. Рев, вопли, проклятия и угрозы, сливаясь в сплошной гул, неслись наружу, и у дверей уже собралась кучка любопытных оринсийцев.  Оказавшиеся в меньшинстве ксиларцы вскоре потерпели поражение. Джориану удалось проткнуть одного врага мечом, пока тот отбивался от Зерлика. Когда ксиларец упал, оставшиеся четверо подняли крик:  - Караул! Бежим! Спасайся, кто может! Расталкивая противников, они рванулись к выходу. Двое тащили товарища, оглушенного ударом тедусова молотка. Одежда на троих уцелевших была изодрана в клочья, под лохмотьями виднелись кровоточащие раны. У двоих лица были залиты кровью, стекающей из ран на голове. Распугав зевак бряцаньем оружия, четверка исчезла в сгущающихся сумерках. 
  *** 
 В "Алом Мамонте" двое землемеров перевязывали друг другу раны, а Икадион сидел, уронив голову и придерживая ее руками: на макушке у него росла шишка, оставленная ксиларской дубинкой. Тот человек, которого Джориан ранил первым, был уже мертв; второй кашлял кровяной пеной.  - Ах, моя чудесная таверна! - сокрушался Тедус, оглядывая место побоища.  - Я не хотел, мастер Тедус, - оправдывался Джориан, оперевшись на меч и с трудом переводя дыхание. - Помоги прибрать, Флоро. И ты, Вайлериас. Прикинь, хозяин, на какую сумму ты пострадал, и господин Зерлик выплатит.  - Что? - вскричал Зерлик.  - Отнеси на счет тех денег, что выделил на меня Карадур.  - Ты и впрямь беглый король Джориан из Ксилара? - с благоговейньм страхом произнес кто-то из рабочих.  Оставив вопрос без внимания, Джориан обернулся к Тедусу, склонившемуся над раненым ксиларцем.  - Еще протянет часок-другой, - пробормотал хозяин таверны, - но вряд ли выживет. Надо послать кого-нибудь за караульным. Как-никак совершено убийство, должно быть расследование.  - Расследуйте, что хотите, только без меня, - отозвался Джориан, - Мы с Зерликом уезжаем. Тедус покачал головой.  - По закону не имеете права, пока не разрешит верховный судья. Может, вам предъявят обвинение.  - Что поделаешь? Закон я уважаю, но не настолько, чтоб сидеть и ждать следующей банды, пока твои блюстители бубнят с важным видом себе в бороды. Зерлик, заплати Тедусу.  Зерлик стал рыться в кошельке, Джориан нахлобучил шляпу и взвалил на плечо котомку.  - Ну что ж, в путь!  - Но... господин Джориан, - взмолился Зерлик. - Уже почти стемнело.  - Тем лучше.  - Вдруг мы заблудимся или опрокинем колесницу?  - Не бойся, я сам буду управлять. Ночь лунная, а здешние дороги я знаю неплохо. 
  *** 
 Колесница Зерлика, нагруженная тремя ездоками и их скарбом и запряженная парой красивых белых федиранских лошадей, прибыла в деревню Эвродиум лишь за полночь. Зерлик неловко соскочил на землю.  - Ах, Джориан, по дороге я сотню раз прощался с жизнью, - сказал он.  - Если бы не ты... Где ты так научился управлять колесницей?  Джориан рассмеялся.  - Я много чего умею: одно получше, другое похуже. Может быть, я единственный бродяга, специально этому ремеслу обучавшийся.  Зерлик попросил рассказать об этом подробнее. И вот, когда, договорившись о ночлеге, они принялись за ужин, Джориан, большой любитель побеседовать, начал свою историю.  - Королем я сделался по чистой случайности. Я был тогда твоих лет, знал ремесла - и у часовщика, и у плотника обучался. Службу прошел в оттоманьском войске и, как отпустили, заглянул в Ксилар: может, думаю, работенка какая подвернется. Так и очутился на плацу, под стенами Ксилара, в тот самый день, когда кидали Имбалов жребий - отрубили королю голову и швырнули ее в толпу.  Я никогда прежде не слыхал об этом странном обычае и, увидев, как прямо на меня летит что-то темное и круглое, не задумываясь, подставил руки. Затем к ужасу своему узнал, что, поймав окровавленную голову бывшего короля, сделался его преемником.  Как только выяснилось, что через пять лет и меня ждет та же участь, я стал искать возможности спастись. И бежать пытался, и слуг подкупал, даже пробовал убедить ксиларцев отменить проклятый закон. Под конец уж пить стал, думал от пьянства помереть. Все напрасно!  И вдруг я узнал, что побег возможен: доктор Карадур взялся все устроить при помощи своих чар, в обмен на услугу, которую я должен был ему оказать. Я, конечно, понимал, что в случае удачи ксиларцы до конца дней не оставят меня в покое, из-под земли достанут: закон запрещает им избрание нового короля каким-либо иным способом, вот они и лезут из кожи вон, чтобы заполучить меня и восстановить привычный порядок.  - А если король умрет во время правления? - спросил Зерлик. - Если ты умрешь, что они станут делать?  - На эти случаи у них особые правила. Но ко мне они неприменимы: я еще не умер и пока не собираюсь. Короче, я знал, что, если побег удастся, мне предстоит всю жизнь прожить бродягой, и постарался получше подготовиться. Умение разыгрывать из себя не то, что ты есть, драться, мошенничать, плутовать в карты, воровать дается не так-то просто. В учителя я пригласил самых отъявленных воров и бродяг со всего королевства. Многое из их уроков мне очень пригодилось.  - Тебе нравится бродячая жизнь? - спросил Зерлик.  - Нет. Моя мечта - сделаться честным ремесленником или мастеровым. Можно землемером. Зарабатывать трудом, жить достойно, пусть и скромно, никому не мешать, растить детей и честно выполнять все своп обязанности вот это по мне. Меня вполне устроило бы мирное существование бюргера, но оно ускользает от меня, словно конец радуги.  - Раз ты знал, что ксиларцы хотят поймать тебя, почему нанялся работать здесь, в Ире, так близко от Ксилара? Лучше бы перебрался куда-нибудь подальше, в Цолон или Тарксию.  - У ксиларцев осталось кое-что ценное для меня. А именно - моя жена. Вот и держусь поближе к границе, поджидаю случая ее вызволить.  - Верно, та самая Эстрильдис, о которой говорится в письме Карадура?  Джориан сурово поглядел на Зерлика.  - Клянусь железным хером Имбала, ты, сударь мой, не слишком-то щепетилен насчет чужих писем!  - Но, Джориан, доктор Карадур сам просил меня выучить письмо наизусть на случай, если оно потеряется или разорвется.  - А! Тогда другое дело. Да, это моя жена.  - Вот как? Ну да, я слышал, в Новарии на редкость романтическое отношение к женщине. Когда имеешь несколько жен, как я, например, - не станешь какую-нибудь одну женщину воспринимать слишком серьезно.  - У меня тоже было несколько жен, когда я был королем. В Ксиларе только королю разрешено многоженство, а подданным ~ нет. Надо думать, на юге сказывается влияние Мальваны или Пенембии. У меня их было пять, но эта последняя, я сам ее выбирал.  - Вот как? - Зерлик зевнул, прикрыв рот ладонью. - Мне трудно это понять: столько хлопот и риска из-за женщины, какой бы она ни была... Да они по существу все одинаковы.  - Мне так не кажется. Зерлик пожал плечами.  - Зачем она тебе? Воздержание тебе, кажется не грозит: в Новарии, я слышал, нет таких суровых законов, карающих блуд и нарушение супружеской верности, как, скажем, в Мальване. Может быть, эта женщина богата и ты хочешь владеть ее имуществом?  - Вовсе нет, она дочь фермера из Кортолии.  - Так что же, она необычайно красива?  - Пожалуй, тоже нет. Правда, она миленькая крошка с золотистыми волосами, как у швенки. Но довольно коренастая, и лодыжки толстоваты знаток женской красоты непременно бы придрался. Речь не о том, Зерлик, - я бы назвал это любовью.  - Да, и в наших краях это случается. Но у нас любовь считают несчастьем, чем-то вроде безумия. Из-за нее мужчины связываются с неподходящими женщинами и наживают себе только горе да неприятности. Чаще всего жен нам выбирают родители, прибегая к помощи свах, гороскопам и советам астрологов. По-моему, очень благоразумно.  - Моя любовь, милок, не совсем то, как у вас ее понимают. Мне просто нравится Эстрильдис, и ни с кем не бывает так хорошо, как с ней. Хочу, чтобы мы снова были вместе, покуда смерть не разлучит нас, вот и все.  - Что ж, желаю удачи. Но разве одна женщина не надоедает?  - Кому как. Твое хваленое многоженство мне тоже не пришлось по вкусу.  - Почему?  - А вот послушай, какие есть об этом стишки. 
 Иметь много жен я б врагу не желал:  Всей сворой они затевают скандал Брань, вопли, угрозы, сверкает кинжал.  Уж тут не надейся на мирный финал.  Гляди, как бы сам ты под нож не попал!  Жен больше одной ни к чему заводить, А то они примутся хором нудить, Одна за другой тараторить, зудить, Выпрашивать тряпки и следом ходить, Пока не сумеешь им всем угодить.  Судьба многоженца горька и трудна:  Все ночи бедняга проводит без сна, В гареме закон: что ни ночь - то жена, И если без ласки уйдет хоть одна, В семье настоящая будет война! 
  - Кто это сочинил?  - Один скромный стихотворец по имени Джориан, сын Эвора. Это так, к слову, а по правде, мне вполне хватает одной женщины. Заполучить бы только ее назад, а там глядишь, и будет у меня все, что нужно: одна жена, один дом, одно ремесло. - Джориан зевнул. - Пора спать. Нам подниматься на заре.  - Но тогда спать осталось меньше четырех часов!  - Да, а до Чемниса целый долгий день пути.  - Как? Ты хочешь добраться туда за один день?  - Конечно. Не забывай: те четверо улизнули, скоро ксиларцы снова нападут на мой след.  - Ты загонишь моих бедных лошадей!  - Едва ли, А если б и так, разве знатный господин вроде тебя не может позволить себе купить пару новых?  За Эвродиумом дорога сворачивала на север и выходила на главную дорогу из Ира в Чемнис, самый крупный порт в республике, лежащий в устье реки Кьямос. Когда колесница Зерлика загромыхала по прибрежной дороге, спеша туда, где у самой воды высился город Чемнис, - вдалеке показались расплывчатые очертания мачт и рей, тянущиеся вдоль берега. Многие корабли были раньше чем нужно поставлены на зиму: частые нападения альгартийских пиратов препятствовали морскому судоходству.  На другой день после прибытия в Чемнис Джориан и его спутники отправились ранним утром на берег. Зерлик прихрамывал - не успел оправиться от бешеной гонки в колеснице по тряской дороге. Джориан ворчал:  - Когда я был королем, мы держали морских грабителей в узде. Я выстроил небольшой флот и сам им командовал. На юге - мы, на севере цолонская флотилия, ни один пират не смел поднять флаг у западных берегов Новарии. Но как я сбежал, все пошло прахом - мои корабли жрут черви, а в Цолоне сменился Первый Адмирал, у теперешнего форма очень красивая, зато в море его не увидишь.  Лицо Зерлика делалось все мрачнее. Наконец он сказал:  - Господин Джориан, боюсь, что его величество, посылая меня с этим поручением, не рассчитывал на то, что мне перережут горло пираты.  - Боишься?  - Милостивый государь, я человек знатного рода и не привык сносить оскорбления!  - Не кипятись, дружок. Я ведь только спросил.  - Я не побоялся выпачкать кровью свой ятаган, защищая тебя от похитителей. Но пускаться вдвоем по морю в какой-нибудь утлой посудине мне кажется чистым безумием. Если нам на пути попадутся эти паршивые разбойники, мы и пикнуть не сможем.  Джориан нахмурился.  - Послушай, в Ираз корабли сейчас не ходят. Значит, надо купить свой или нанять - или вообще никуда не ехать. Нанимать, говорят, неразумно: владельцы требуют такую плату, что проще купить. И все же... в твоих опасениях есть некоторый смысл... А! Придумал! Мы прикинемся бедными рыбаками, возьмем с собой рыбы: вдруг придется показать...  На пристани они прочли объявление о продаже судов.  - Посмотрим. Вон там, верно, "Дивруния", рядом - "Летучая рыба", а "Псааниус" подальше.  Джориан отыскал судового маклера, имя которого как-то слышал. Маклер прошел с ними вдоль причала, показывая корабли. Когда осмотр был закончен, Джориан на время простился с маклером, и путешественники отправились обедать в портовую таверну.  - Думаю, самое подходящее судно - "Летучая рыба", - сказал Джориан за едой. - И цену можно здорово сбить, если нажать на господина Гаторикса.  - Эта грязная посудина! - изумился Зерлик. - Почему...  - Ты забываешь, дружок: мы должны быть похожи на бедных рыбаков. Поэтому красотки, вроде "Диврунии", которую можно принять за королевский парусник, нам не годятся. Все должно соответствовать выбранной роли.  - Что и говорить, от "Летучей рыбы" действительно за версту несет рыбой. Но почему бы нам не взять военное судно? Скажем, вон ту ирскую галеру - видишь, стоит там, подальше? На такой галере да с вооруженными гребцами нам были бы не страшны никакие разбойники.  - Во-первых, эти галеры - собственность республики Ир, и я не думаю, чтоб синдикат согласился продать такое судно. Во-вторых, на заключение сделки потребуются месяцы, и ксиларцы не заставят себя ждать, можешь поверить. И в-третьих, есть у тебя с собой сто тысяч марок на покупку судна да еще столько же, чтобы нанять гребцов?  - Хм. Но видишь, как я одет...  - Само собой, мы оденемся как положено в нашем новом звании. Так что за свой наряд не беспокойся. Мы должны быть в лохмотьях и вонять рыбой.  - Хм!  - К тому же у "Летучей рыбы" отличный корпус и такелаж. Широковата, правда, - большой скорости не набрать, да ничего, не подведет, доплывем, куда надо. Поскорей доедай, пойдем-ка поищем господина Гаторикса. 
  *** 
 Вновь встретившись с судовым маклером, Джориан сказал:  - Хотим еще раз взглянуть на "Летучую рыбу". С ценой только непонятно. Тысяча марок! На них можно было бы еще цолонскую трирему вдобавок прикупить.  Пару часов поторговавшись, они сошлись на шестистах пятидесяти марках.  - Видите, как быстро у нас сладилось, мастер Гаторикс, - сказал Джориан. - Само собой, в эту цену входят солнечный камень, карта, астролябия... После небольшого спора Джориан расспросил маклера о предстоящем маршруте - ветрах, расстояниях, течениях. Гаторикс предупредил, что, даже если повезет с погодой, путешествие займет не меньше недели. Джориан сделал подсчеты и послал Зерлика с Аиром закупать провизию и снаряжение. Вскоре они вернулись в сопровождении грузчиков, которые тащили кули с солью, галетами, солониной, яблоками и соленой рыбой, а также мешки с удочками, запасными крючками, рыболовной сетью и грубой, поношенной рыбацкой одеждой. Джориан тем временем продолжал спорить с Гаториксом.  - Вот уговариваю его включить в сделку и подзорную трубу, - объяснил Джориан. - А он хочет за нее лишних сто марок.  - О великий Угролук! - вскричал Зерлик. - В Иразе лучшая труба в десять раз дешевле.  - Разумеется, ответил Гаторикс, - ведь эту штуковину изобрели в Иразе, изготовили тоже у вас. Поэтому и цена меньше.  Джориан поднес медную трубу к правому глазу и посмотрел на восток. Немного постояв молча, он вдруг резко защелкнул крышку и сказал изменившимся голосом:  - Заплати Гаториксу сто марок, Зерлик.  - Но...  - Никаких но! Забираем трубу и хватит пререкаться!  - Но...  - И помоги мне отнести все это на судно. Живее!  - Судари мои! - изумился Гаторикс. - Да неужто вы в такую погоду выйдете в море?  - Ничего не поделаешь, - ответил Джориан. - Шевелись, Аир, ты тоже, Зерлик!  Минут через двадцать "Летучая рыба" отчалила и, покачиваясь, вышла в устье. Это было двухмачтовое судно с синим корпусом и желтыми треугольными парусами. Спереди возвышалась грот-мачта, бизань на корме была пониже. Сидя на банке за каютой, Джориан с Зерликом взмахивали веслами. Джориану приходилось работать с прохладцей, чтобы судно шло прямо. Он во много раз превосходил Зерлика силой, и, приналяг он на весло как следует, "Летучая рыба" закружилась бы на одном месте.  Удручающе медленно судно удалялось от берега; Аир помахал с пристани рукой и отправился в сторону постоялого двора. Вода пенилась, покрытая зыбью, "Летучая рыба" подскакивала на волнах, и ровный западный ветер гнал ее к морю. На ясном голубом небе светило вечернее солнце.  - Надеюсь, он благополучно доберется до Пенембии, - с беспокойством заметил Зерлик; лицо юного иразца уже приобрело зеленоватый оттенок. - Он по-новарски двух слов связать не может.  - Бедняга! Как я не догадался его подучить?  - Да речь не о нем! Я боюсь за колесницу и за моих чудесных лошадей. Слугу всегда можно найти нового.  Джориан пробурчал что-то себе под нос.  - Извини, - сказал Зерлик. - Я слышал, что у вас, в Новарии, многие с уважением относятся к людям низших сословий. Какие странные понятия! Однако мне следовало высказываться на этот счет поосторожнее. Почему мы не поднимаем паруса?  - Сперва надо отойти подальше от подветренного берега. А то ветер с моря погонит нас назад. Чего доброго, на мель сядем!  Какое-то время путешественники гребли молча. Затем Зерлик сказал:  - Дай минутку отдохнуть. У меня больше нет сил.  - Ладно. На каком языке говорят в Пенембии?  - На пенембийском, разумеется.  - Он похож на федиранский? Я неплохо его знаю. А еще мальванский и швенский.  - Нет, пенембийский не похож ни на один язык, по крайней мере из известных. Правда, в нем немало слов, пришедших из федиранского и новарского. Наша правящая династия, видишь ли, своим происхождением отчасти обязана федиранцам: король Джуктар был в Федиране вождем кочевников. Город был основан еще раньше, одним бродягой из Новарии, он и положил начало династии. Однако пенембийский язык куда яснее и логичнее бесчисленных новарских диалектов, У нас многие говорят по-федирански: это культовый язык, на нем обращаются к главному богу Угролуку.  - Ты должен научить меня пенембийскому.  - С удовольствием. Может быть, отвлекусь и забуду об этой рыбной вони. Скажи, почему ты согласился на непомерную цену, что назначил Гаторикс за подзорную трубу? И почему так заспешил?  Джориан усмехнулся.  - Увидев в трубу всадников, несущихся во всю прыть по дороге вдоль Кьямоса. Конечно, их было еле видно, но уж очень похожи на ксиларскую стражу... Ну-ка! - Джориан достал с полки подзорную трубу и направил ее в сторону берега. - Клянусь костяными сосками Астис, эти негодяи уже на пристани!  - Дай посмотреть, - попросил Зерлик. В подзорную трубу был виден берег, а на нем выделялась группа людей, одетых в черное: один держал под уздцы лошадей, остальные разговаривали с чемнизцами. И те, и другие оживленно жестикулировали.  - Будем надеяться, им не дадут баркаса, - пробурчал Джориан, - а то как бы они не вышли в море вслед за нами. Восемь весел против двух - нам не уйти! Налегай, Зерлик!  Через минуту-другую Зерлик спросил:  - А теперь нельзя поднять паруса?  - Поднимем, но очень-то на них не надейся. Ветер к берегу, выходить в море придется галсами, да еще, может, нос начнет задираться, кто знает эту посудину! Дай-ка трубу. Три тысячи чертей, они уже раздобыли баркас и отчаливают! Ну, теперь держись! 
 Глава 2 
  "Летучая рыба" 
  - Нужно поскорей поднять паруса, - сказал Джориан.  - Как это делается? - спросил Зерлик. - Я никогда не ходил под парусом.  - Сперва встанем против ветра.  Сделав несколько мощных гребков, Джориан развернул судно носом на запад. Волны теперь били в нос корабля, началась сильная качка. Джориан втащил на борт свое весло.  - Подгребай, чтобы не развернулось, - сказал он. - А я займусь парусами... Тьфу, дерьмо собачье!  - Что случилось?  - Забыл, что паруса завернуты.  - Я думал, ты хорошо знаком с морским делом.  - Помолчи, дай подумать!  Джориан взялся за бизань-парус и быстро размотал веревку.  - Моя жизнь тоже под угрозой, - мрачно произнес Зерлик.  - За свою драгоценную жизнь можешь не дрожать. Им нужен я, а не ты.  - Если дойдет до схватки, они не будут особенно разбираться...  Джориан вытягивал в этот момент гардель и отвечать не стал. Рей рывками пошел вверх. Желтый парус зашумел и захлопал, наполнившись ветром.  - Держи против ветра! - крикнул Джориан.  - Может, пойдем с одним парусом?  - Он слишком далеко от центра, корабль все время будет вставать по ветру.  - Я во всех этих хитростях ничего не смыслю. Вон наши преследователи!  Черный баркас, в котором на веслах сидело восемь человек, был уже на полпути от пристани к "Летучей рыбе".  - Почему ты не установил сперва большой передний парус?  - Паруса надо подымать, начиная с кормы. Если начать с того, что ближе к носу, ветер подхватит парус и унесет судно, вот и поплывем по течению прямо в лапы к ксиларцам. Понял?  Джориан закрепил гардель и стал пробираться к грот-мачте. Вдруг Зерлик услышал яростный вопль.  - Что на этот раз? - спросил он.  - Пусть вся нечистая сила свалится на голову сволочи, которая завязала этот парус! Дьявольски тугой узел, да его еще и не видно!  - Поторопись, а то ксиларцы скоро будут здесь. Преследователи уже приблизились настолько, что можно было разглядеть их лица.  - Я делаю все, что могу. Замолчи и следи за носом.  Рей грот-паруса, обернутый брезентом, торчал за бортом впереди судна, а скрепляющий веревочную обмотку узел находился на самом конце рея. Растопырившись, словно ящерица, Джориан повис за бортом - левой рукой держась, чтобы не упасть, ногами упирался в якорь, а свободной рукой ощупывал конец рея. Развязать тугой узел одной рукой непросто, даже когда его видишь, не говоря уж о том, когда трудишься вслепую.  Ветер крепчал, волны на реке становились все выше. С каждым ударом о борт "Летучая рыба" подскакивала, словно лошадь, берущая препятствие. Оказавшись на гребне волны, лодка шумно плюхалась вниз.  Джориана тоже кидало вверх и вниз, каждый раз на восемьдесят футов, держаться за рей делалось все труднее. Предзакатное солнце позолотило волны со стороны моря, и их блеск слепил Джориану глаза, будто пламя печи.  Баркас приближался. Ксиларцы находились теперь на расстоянии выстрела из лука, но Джориан был уверен: стрелять они не станут. Во-первых, стрелы унесет ветром, во-вторых, он нужен им живым.  - Проклятье! - вскричал Джориан; с него сорвало шляпу; мягко опустившись на воду, она отважно отправилась в путь по волнам.  - Джориан! - крикнул Зерлик. - Они аркан готовят.  Когда пропала всякая надежда, узел вдруг ослабился в скрюченных от напряжения пальцах Джориана. Черный баркас преследователей был уже, можно сказать, на расстоянии плевка. Узел сдался окончательно. Лихорадочными движениями Джориан размотал веревку, скомкал брезент и зашвырнул его подальше назад, угодив прямо в Зерлика. Ткань обвила юношу с головы до ног, словно питон. Стараясь высвободиться, Зерлик выпустил из рук весло.  - Держи против ветра! - заорал Джориан, выбирая гардель.  Зерлик быстро сложил брезент и вновь взялся за весло.  - Берегись, петля! - крикнул он Джориану. Ксиларец бросил аркан, но неудачно: веревка скрылась в синих бушующих волнах. Желтый грот-парус взмыл вверх. Его подхватил ветер, и лодку сильно качнуло.  - Начинай табанить! - велел Джориан.  - Что это значит?  - О, великие боги! Греби, заворачивай направо, дурак!  Зерлик завязил весло, но в конце концов сумел сделать как надо. Судно развернулось и под оглушительное хлопанье парусов двинулось левым галсом. Накренившись вправо, "Летучая рыба" быстро набирала скорость.  С трудом перебравшись на корму, Джориан увидел, что ксиларец снова раскручивает над головой аркан. Черный капюшон упал с его головы, и оказалось, что у него длинные, пшеничного цвета волосы. "Верно, кочевник из швенских степей", - подумал Джориан. В Ксиларе любили брать в королевскую стражу северян: они умели кидать лассо, а ведь главной обязанностью стражников было не охранять короля, а препятствовать его побегу и ловить живым, если вдруг убежит.  На этот раз докинуть петлю до Джориана было легко. Он бросился к кубрику.  - Весло на борт, - скомандовал он. - И возьми меня сзади за ремень.  - Зачем?  - Делай, как говорят.  Зерлик со стуком убрал весло. Джориан поднялся в кубрике в полный рост, одной рукой он держался за бакштаг, а другой показал ксиларцам "нос". Зерлик ухватился сзади за его ремень. Ксиларец поставил ногу на планшир, готовясь кидать аркан.  Подхваченная ветром, петля закружилась в воздухе и опустилась прямо на плечи Джориану. Тот обеими руками схватился за веревку и дернул изо всех сил. Зерлик одновременно потянул за ремень. Плюх! Не ожидавший рывка ксиларец очутился за бортом.  Раздались крики ярости и смятения, преследователи перестали грести. Те, что были ближе к упавшему, поднялись и протянули ему весла. Один от излишнего усердия угодил бедняге по голове. Голова исчезла, но вскоре снова появилась на поверхности.  "Летучая рыба" шла все быстрее. Джориан сидел, пригнувшись, в кубрике, одной рукой держась за румпель, другой сматывая веревку.  - Веревка на корабле никогда не лишняя, - сказал он, весело подмигнув Зерлику.  Баркас остался далеко позади, пока ксиларцы выуживали своего промокшего товарища.  - Теперь мы в безопасности? - спросил Зерлик.  - Почем знать? На этом галсе идем неплохо. Посмотрим, как наша "Рыба" меняет галс и как пойдет, когда перевернем паруса.  - Как это: перевернем?  Джориан растолковал ему, в чем особенности треугольных парусов и какие могут возникнуть сложности, когда при смене галса разворачиваешь рей в подветренную сторону. Джориан с тревогой поглядел вперед, дальний берег устья виднелся все отчетливее - длинная зеленая полоса, одни леса да болота, и лишь кое-где вкрапления деревень и злаковых полей.  - Перебирайся вперед, Зерлик, и следи за глубиной. Нам сейчас только на мель сесть не хватало.  - Как мне следить?  - Смотри вниз, а как покажется, что видишь дно, кричи.  Через какое-то время Джориан, зычным криком предупредив Зерлика, резко повернул румпель и повел "Летучую рыбу" на правый галс. Маленькое судно хорошо слушалось капитана и на новом галсе шло не хуже, чем на предыдущем.  - Ксиларцы еще не сдались, Джориан, - предупредил Зерлик. - Они идут наперерез.  Джориан прищурился. Борясь со встречным ветром, преследователи медленно двигались в сторону моря. "Летучая рыба" мчалась куда быстрее баркаса, но курс ее диктовался направлением ветра, и два судна неизбежно должны были встретиться.  - Может, снова свернем, пока не подошли к ним, - предложил Зерлик.  - Можно, но они все равно окажутся южнее. Выйдут в море и перехватят нас на следующем галсе. У меня есть план получше.  В глазах у Джориана появился недобрый блеск; он вел судно, не меняя курса. Баркас был все ближе.  - А теперь, - сказал Джориан, - возьми рупор, пройди на нос и крикни, что мы собираемся использовать свое право пройти первыми. Пускай постороняться, если не хотят разлететься в щепки!  - Джориан! Если мы столкнемся, разобьются оба судна!  - Делай, что говорю!  Зерлик кивнул, прошел вперед и выкрикнул то, что ему было велено. Ксиларцы повернули головы к "Летучей рыбе", которая стремглав неслась прямо на них. На баркасе произошло оживление, кое-кто из преследователей приготовил сети и лассо. Рыбацкая лодка летела, не сворачивая.  - Умеешь плавать, Зерлик? - спросил Джориан.  - Немного, но до берега не доплыву! О боги, Джориан, ты и впрямь хочешь в них врезаться?  - Увидишь. Предупреди их еще раз.  В последнюю минуту на баркасе спохватились. Принялись грести назад, так что вода вокруг весел забурлила. "Летучая рыба" пронеслась совсем близко, и баркас отбросило в кильватер. Один ксиларец поднялся и стал грозить кулаком, но товарищи силой усадили его на место.  - Уф! - вырвалось у Зерлика. - Ты бы, правда, на них налетел?  Джориан усмехнулся.  - Чего не знаю, того не знаю. Запас был; если что, могли бы увернуться. По крайней мере, теперь можно выкинуть их из головы и плыть спокойно, если не помешают шторма, штили, морские чудовища и пираты. А теперь - извини, я помолюсь Псаану, чтобы отвел от нас эти напасти. 
  *** 
 Наступила ночь, но ветер не унимался. Зерлик сидел, повесив голову, и стонал: пища, съеденная за обедом, давно отправилась за борт, и ужинать он был не в состоянии.  - Как ты можешь? - Он с отвращением глядел, как Джориан, не отрывая руку от румпеля, уписывает довольно сытный ужин. - Ты ешь за двоих.  Джориан надкусил яблоко, прожевал и ответил:  - Раньше и меня в море тошнило. Во время первого похода против пиратов, когда я был королем Ксилара, я просто подыхал от морской болезни. Как тот парень из оперетки Галибена и Сильферо "Славная девочка с корабля". Помнишь, он поет: "Я капитан пиратов бравый"?  - Не слышал. Спой, пожалуйста.  - Попробую, хоть вокальному искусству не обучался: времени не было.  И Джориан запел густым басом, слегка фальшивя: 
 Я капитан пиратов бравый.  Колю и режу для забавы, Горжусь своей лихою славой И денежки коплю, эх!  И как бы ветры ни свистели, И как бы мачты ни скрипели, Не глядя, обойду все мели, Свой бриг не загублю, эх!  Пускай я в золоте купаюсь, Но даже другу не признаюсь, Что от морской болезни маюсь И качки не терплю... эх! 
  - Недурно, - заметил Зерлик. - Надо бы разучить, а то я не знаю ни одной новарской песни. Он затянул начало тоненько, но очень чисто.  - Ты прекрасно поешь, не то что я, - сказал Джориан, когда Зерлик с его помощью закончил последний куплет.  - У нас человек из знатной семьи непременно должен это уметь... А как ты справился с морской болезнью?  - Да так, спасибо Псаану...  - Спасибо кому?  - Псаану, новарскому богу морей. Организм как-то приспособился, и больше меня не тошнило. Может, и ты привыкнешь. Да, кстати, в Иразе что-нибудь знают о моем... бурном прошлом?  - Насколько мне известно, нет.  - Как же ты о нем узнал?  - От доктора Карадура. Он сказал, что ты был королем Ксилара, а потом вы вместе путешествовали в Мальвану и Швению. Это чтобы мне легче было тебя найти. Он взял с меня слово держать все в тайне.  - Карадур молодец! Умный старик, хоть иногда и бывает рассеянным. Знаешь что: когда мы доберемся до твоей родины, помалкивай насчет Ксилара и всего прочего. Никому ни слова. Хочу, чтобы меня считали просто почтенным мастером. Понял?  - Да, сударь.  - Тогда иди сюда и возьмись за румпель. Скоро уж, верно, час Совы, мне надо немного поспать.  - Можно подвести лодку поближе к берегу? Я плохо вижу землю. Страшно, когда кругом одна вода.  Зерлик показал рукой на восток, где между залитым луной небом и его отражением в море темнела полоса ксиларских земель. Волны дробили лунный свет на тысячи серебристых блесток, отделяющих "Летучую рыбу" от берега.  - О боги, нет! - воскликнул Джориан. - Это же подветренный берег, и чей! Пусть лучше кругом будет побольше воды. Старайся не менять расстояния, оно в самый раз, а если что случится, буди меня.  На другой день продолжал дуть западный ветер, по ярко-синему небу неслись маленькие, словно ватные, облака. Зерлик все еще жаловался на головную боль, однако собрался с силами и немного поел. Джориан, по-пиратски обвязавший голову платком взамен улетевшей шляпы, взялся за румпель. Управляя "Летучей рыбой", он расспрашивал Зерлика о пенембийском языке. Объяснения длились около часа, и вдруг Джориан хлопнул себя по лбу рукой, - О великие боги! - воскликнул он. - Ну и язык! И как он дается бедным пенембийским детям? Я могу понять, когда в языке есть изъявительное, вопросительное, повелительное, условное и сослагательное наклонения. Но когда к ним еще добавляются желательное, причинное, сомнительное, сообщительное, ускорительное, описательное, протяженное и...  - Ну конечно, мой дорогой Джориан! В этом и состоит, как мы считаем, превосходство нашего языка над всеми прочими. На нем можно точнее выразить, что думаешь. Вернемся хотя бы к совершенному сообщительному аористу глагола "спать". По-новарски было бы: "Говорят, что я имел привычку "спать". А пенембийцам достаточно одного-единственного слова...  - Одного-единственного с пятьюдесятью тремя суффиксами, - проворчал Джориан. А погодя прибавил:  - Может, мне лучше затвердить самые необходимые фразы, вроде "Здравствуйте" и "Сколько это стоит?" Я всегда считал, что у меня способность к языкам, но от вашей грамматики просто голова идет кругом.  - Напрасно. Стоит лишь заучить правила и не забывать о них, тогда будешь говорить без ошибок. И никаких отклонений и исключений, от которых с ума можно сойти, когда учишь новарский. 
  *** 
 К полудню ветер ослабел, волны стали утихать. Зерлик чувствовал себя лучше, он ходил по судну, разглядывая рангоуты, лини и прочие снасти.  - Скоро я стану настоящим моряком! - воскликнул он в порыве воодушевления.  Стоя на планшире напротив бизань-мачты, Зерлик вдруг запел песенку из "Славной девочки с корабля". Последнее "эх!" он сопроводил эффектным жестом, для чего оторвал руку от мачты, перестав держаться. В этот миг набежала большая волна, и "Летучая рыба" накренилась. С испуганным криком Зерлик полетел в воду.  - А, раздави тебя медный зад Вэзуса! - вскричал Джориан, круто поворачивая румпель.  "Летучая рыба" развернулась против ветра и потеряла скорость. Джориан подобрал веревку, отнятую у ксиларцев, привязал конец к планке и швырнул моток Зерлику - его голова то показывалась на поверхности, то снова исчезала, накрытая волной.  Веревку пришлось кидать снова. Только на третий раз Зерлику удалось за нее уцепиться. Джориан схватил его за куртку и перетащил через корму. На Зерлика, скрючившегося на дне лодки, было жалко смотреть: его рвало, он кашлял, плевался, чихал. А Джориан приговаривал:  - Теперь будешь знать, что на корабле все время нужно за что-нибудь держаться, если ты не в кубрике. Запомни правило: одна рука принадлежит тебе, другая - кораблю.  - Хрип, - послышалось в ответ. 
  *** 
 Ветер стихал. Солнце село за полосу тумана, которую принесло с моря.  - Мы заштилеем в этом тумане, - сказал Джориан, - надо плыть к берегу да причаливать.  Через час, когда первые завитки тумана поползли мимо "Летучей рыбы", Джориан сбросил якорь и убрал паруса. Ветра не стало. Волны превратились в легкую матовую зыбь, на которой плавно покачивалась "Летучая рыба". Джориан с Зерликом при помощи губки и ведра убирали из лодки воду.  Когда не стало дневного света, наступила кромешная темнота: луна в эту ночь долго не появлялась. Джориан зажег небольшой фонарик. Устав от языковых упражнений, приятели сели за карты. Джориан выиграл несколько марок.  - Никогда не блефуй больше раза за игру, - посоветовал он. - Кто будет дежурить первым? Хочешь, я?  - Нет. Я все равно не усну: столько соленой воды наглотался! 
  *** 
 Джориан проспал недолго.  - Какие-то звуки! - шепотом сообщил Зерлик. Зевая и протирая глаза, Джориан выбрался из каюты. Туман приобрел жемчужно-матовый блеск, это значило, что взошла луна. На море было тихо, как в заводи. Джориан не смог бы сказать теперь, где запад, где восток.  Откуда-то доносился глухой размеренный стук. Джориан прислушался.  - Весла галеры, - решил он.  - Чьей галеры? Джориан пожал плечами.  - Может, ирской, может, ксиларской, а может, альгартийских пиратов.  - Что делать ирцам или ксиларцам в такой темноте?  - Не знаю. И у тех, и у других морские дела сейчас идут худо. В Ире из-за жадности синдиката, который не хочет раскошелиться на поддержку флота. А в Ксиларе меня не хватает, некому за них как следует взяться. Выходит, что корабли обоих государств мирно стоят у пристани, а значит, стучат пиратские весла.  - Альгартийцы, верно, боятся сесть на мель не меньше нашего.  - У них есть колдуны, которые издали чуют скалы и мела и предупреждают об опасности. Они угадывают приближение штормов и туманов. Давай-ка помолчим, а то неровен час услышат.  - Благородный пенембиец, - заявил Зерлик, - не допустит, чтобы какие-то мерзавцы заставили его молчать.  - Прибереги свои рыцарские замашки до другого раза, когда будешь один. А сейчас моя жизнь тоже под угрозой, как ты вчера выразился. Я не пенембиец, притом не особенно благороден и считаю, что отсидеться сейчас куда важнее, чем вылезти со своей Храбростью. Так что закрой рот.  - Не смей так со мной разговаривать... - возмущенно начал Зерлик, но Джориан взглянул на него свирепо, и тот притих.  Стук весел делался все громче. Стал слышен и другой стук - судя по всему, барабана, к ним примешивался плеск воды и невнятные обрывки разговора. Джориан настороженно вслушивался.  - Не пойму, на каком языке, - прошептал он. Звуки стали стихать, потом совсем исчезли.  - Теперь можно говорить? - спросил Зерлик.  - Пожалуй.  - Если эти альгартийские мудрецы умеют предсказывать погоду, почему они не могут ею управлять?  - Знать одно, действовать - Другое. Правда, некоторые колдуны пробуют управлять ветрами и волнами. Бывает, выходит, бывает, нет. Взять хотя бы историю с королем Фузиньяном и приливом.  - Что за история? Джориан уселся поудобнее.  - Фузиньян был когда-то королем у меня на родине, в Кортолии. Сын Филомена Доброхота, а самого его звали Фузиньяном Лисом: он был небольшого роста, проворный, смекалистый.  Однажды король Фузиньян пригласил самых важных придворных на пикник, который должен был состояться на пляже в Сигруме, в нескольких лье от города Кортолии. Это прекрасное место - волны Срединного моря плещут на серебристый песок. Для пикника лучше не придумать, а также для купанья и прочих развлечений. Пляж длинной дутой огибает подножие невысокого холма. Туда и отправился король вместе со своими детьми, прекрасной королевой Дэнудой и главными чиновниками государства, тоже с женами и детьми.  Среди гостей был некий Форвиль, дальний родственник короля, в те времена занимавший пост хранителя королевской картинной галереи должность, прямо скажем, непыльная. Ленивого толстяка Форвиля все, включая короля, считали безобидным ничтожеством. На самом же деле он имел виды на королевский трон и в то время уже начал плести интриги.  Однако в присутствии Фузиньяна достопочтенный Форвиль был полон вкрадчивой угодливости. На этот раз он превзошел самого себя.  - Ваше величество, - сказал он, - слуги расставили столы и стулья для пикника там, где нас затопит приливом.  - Затопит? - задумался Фузиньян, оглянувшись на море. - Пожалуй, ты прав, клянусь Зеватасом! Я прикажу перенести все повыше.  - О нет, сир, в этом нет нужды, - возразил Форвиль. - Могущество вашей светлости безгранично: стоит вам только повелеть приливу остановиться, и он не посмеет ослушаться.  Приливы на Срединном море, надо сказать, слабее здешних, но это не помешало бы компании, расположившейся для пикника не там, где надо, выкупаться с головы до ног.  - Не болтай глупостей, - ответил Фузиньян и собрался распорядиться насчет столов и стульев.  - Но, сир, - упорствовал Форвиль, - это же ясно, как день. Можете мне не верить, но прикажите морю и сами увидите.  - Ладно, черт с тобой, - с досадой сказал Фузиньян, который подозревал, что Форвиль хочет выставить его дураком. - Заодно убедишься, какой плетешь вздор.  Фузиньян поднялся и, поводив перед собой руками, как это делают фокусники, произнес: 
 Сим-сим, замри-застынь, Вода, на нас не хлынь. 
 Затем снова принялся за еду со словами:  - Если мы вымокнем, ты, Форвиль, заплатишь за испорченную одежду.  Гости оставались на своих местах, но все чувствовали напряжение: замочить дорогой наряд никому не хотелось, а сбежать - значило проявить неуважение к королю, который, судя по всему, готов был не моргнув глазом встретить прилив. Какое-то время все шло без изменений, пикник близился к концу, подали сладкие вина.  Но в положенный час прилив почему-то не наступил. Собравшиеся тайком поглядывали на карманные часы, друг на друга и-с растущим благоговением на маленького веселого короля, который ел, пил и, казалось, знать ничего не желал. Наконец ни у кого не осталось сомнений, что привычный ход вещей нарушен и прилива не будет. Толстая физиономия Форвиля побелела, словно гипсовая маска, он не отрываясь глядел на короля.  Фузиньян тоже был встревожен происшедшим: он-то отлично знал, что настоящих колдовских заклинаний не произносил, нечистой силы тоже не призывал, что же тогда остановило прилив? Пока он ломал себе голову виду, впрочем, не показывая, - к нему подошел сын и тихо сказал:  - Папа, там, на холме, какая-то дама, вот просила передать.  Фузиньян увидел, что записка от ведьмы Гло; она жила на холмах южной Кортолии и давно уже хотела получить должность главной волшебницы королевства. А сама не имела даже официального разрешения на колдовство, потому что никак не могла поладить с королевской комиссией по торговле и лицензиям. И вот колдунья без приглашения явилась на пикник, надеясь уговорить Фузиньяна вмешаться в ее тяжбу с бюрократами. Сверхъестественные возможности Гло помогли ей подслушать разговор Фузиньяна с Форвилем, и она решила не упускать случая: спряталась в лесу неподалеку от берега и, пустив в ход свои самые могущественные чары, удержала прилив.  Возможности Гло, как и всех существ из плоти и крови, были ограниченны. Около часа она сдерживала наступление прилива, но потом почувствовала, что власть ее слабеет. Тогда ведьма быстренько нацарапала записку и подозвала к себе маленького принца, игравшего с другими детьми в салки на склоне холма. Вот что она написала: "Его Величеству от Гло: сир, волшебство теряет силу, вода сейчас нахлынет. Перебирайтесь повыше".  Фузиньян понял, что произошло. Но расскажи он правду, исчез бы весь эффект, и Форвиль почувствовал бы себя победителем. Король поднялся с места.  - Друзья мои! - сказал он. - Что-то мы засиделись, излишества в еде и питье вредят здоровью. Надо слегка размяться: я решил устроить состязания - бег наперегонки отсюда до вершины вот этого холма. Будет три забега. Первый - дети младше тринадцати лет, победитель получит пони из королевской конюшни. Второй - дамы, призом будет серебряная диадема из королевской сокровищницы. И третий - мужской, тому, кто прибежит первым, достанется арбалет с королевского оружейного склада. Предупреждаю, что в третьем забеге я сам приму участие. Конечно, смешно было бы присуждать приз самому себе, поэтому, если я выиграю, то пожалую его тому, кто придет вторым. Дети, построились! На старт, внимание, марш!  Дети сорвались с места и, сбившись в кучу, с визгом умчались.  - Барышни, построились! - скомандовал король. - Подолы приподнимите, иначе до вершины год будете ползти. На старт, внимание, марш! Теперь, вы, господа...  Та же сцена была разыграна в третий раз.  Тут Зерлик спросил:  - Придворные, верно, старались бежать помедленнее, раз в состязании участвовал король?  - Король королю рознь. С Фузиньяном этот номер не прошел бы, все знали, что он настоящий спортсмен и ужасно разозлился бы, заметив, что его соперники нарочно придерживают шаг. Поэтому все бежали в полную силу. Фузиньян, очень подвижный и выносливый, и впрямь добежал до вершины холма первым из мужчин. Бедняга Форвиль еле доковылял, пыхтя, до подножия, и тут на берег хлынул прилив, толстяка сбило с ног, перевернуло, он чуть было не потонул, да подоспели слуги, вытащили его из воды.  Фузиньян отрицал свою причастность к тому, что произошло с приливом. Говорил, что причиной послужила, вероятно, либрация луны и что-нибудь в этом роде. Но подданные не верили объяснениям короля и трепетали перед ним больше, чем прежде.  - Он вознаградил колдунью?  - Нет. Сказал, что она действовала без разрешения и, кроме того, в какое положение его поставила! Пришлось здорово пошевелить мозгами, чтобы придумать, как выкрутиться. Да еще пятки стали чесаться после этого бега. Зуд не прекращался, и король решил, что эту напасть тоже наслала на него Гло при помощи черной магии. Но доказательств не было, а потом главному волшебнику, доктору Агосу, удалось вылечить зуд.  - А что достопочтенный Форвиль?  - После событий на берегу у Фузиньяка появились сильные подозрения насчет родственника. Король стал думать, как бы отбить у Форвиля охоту вертеться при дворе и строить козни, и придумал хитроумнейший способ, на то он был Фузиньяном Лисом! Расхвалив Форвиля за глубокие познания в искусстве, король пригласил его к себе во дворец послушать собственную игру на волынке.  - Благодаря твоим тонким замечаниям, - сказал король, - я скоро стану лучшим музыкантом в Новарии.  Посидев с Фузиньяном три дня, Форвиль вдруг, если можно так выразиться, ударился в религию и сделался жрецом богини Астис. С той поры обязанности священнослужителя самым законным образом избавляли его от необходимости слушать завывания королевского инструмента. Короче, он выбрал из двух зол меньшее, и с интригами было покончено. 
  *** 
 После восхода солнца туман стал понемногу рассеиваться. С берега подул легкий ветерок. Туман распался на отдельные хлопья, а потом и вовсе улетучился; ярко засветило солнце. Джориан поднял якорь, взмыли вверх желтые паруса, вскоре "Летучая рыба" была далеко от берега.  - Как удачно, - заметил Зерлик. - Мы снова в море, и ветер несет нас куда надо. Ты молился своему Псаану?  Джориан покачал головой.  - Не нравится мне это. Обычный бриз начинает дуть ночью и на рассвете несет в море каботажные суда и рыбачьи баркасы. А этот ветерок с востока... уж не тот ли самый, что предвещает шторм?.. Вот холера! Видишь корабли по правому борту?  Зерлик выглянул из-за бизань-паруса.  - Да, верно! Один - парусник, второй вроде бы похож на галеру, но тоже под парусом.  - Подержи румпель.  Джориан достал подзорную трубу и разглядел корабли, которые быстро двигались в направлении "Летучей рыбы".  - Чтоб мне, идиоту, яйца оторвало! Проворонил! Другой бы уж давным-давно заметил верхушки мачт. А теперь они нас увидели.  - Пираты?  - Никакого сомнения. Видишь голубое? Это альгартийский флаг.  - Может, удастся уйти?  - А, проклятье! Поздно. Если б я знал здешние воды, спрятались бы, где помельче и им не пройти. Но я здесь ничего не знаю. Будь с нами Карадур, он бы заколдовал нас - сделал "Летучую рыбу" невидимкой или превратил в морскую скалу. Но Карадур далеко.  - Почему же Двенадцать Городов не объединятся, чтобы положить конец этому безобразию?  - Города слишком заняты собственными распрями, нанимают пиратов, чтобы гадить один другому. Несколько лет назад, когда в Ксиларе правил король Тонко, ирский синдикат нанял цолонскую флотилию, чтобы извести разбойников. Но новарцы принялись за старое, и пираты тут как тут, будто не исчезали.  - Вам нужен один полновластный правитель, вроде нашего короля. А что будет, если они нас остановят?  - Мы бедные рыбаки, ты не забыл? Закинь удочку и лови рыбу.  Суда подошли уже совсем близко, и их можно было разглядеть во всех подробностях. Одно представляло собой карак, прежде служивший купцам для перевозки товаров. Второе - галеру, на которой когда-то было два ряда весел, но после нижние отверстия законопатили, что, видимо, позволяло выходить на судне в любую погоду. Весла были убраны, но вот несколько штук высунулось с обеих сторон из верхних отверстий, чтобы ускорить ход галеры.  - Ни за что не буду, - заартачился Зерлик. Джориан обернулся к нему, недоуменно нахмурившись.  - Что не будешь?  - Притворяться бедным рыбаком! С тобой я только и делаю, что убегаю да прячусь. Надоело! Брошу вызов этим негодяям, тогда посмотрим, кто кого.  - Угомонись, идиот! Ты что, собрался воевать с целой пиратской бандой?  - Наплевать! - Зерлик кипятился все больше. - По крайней мере, двумя или тремя гадами станет меньше!  Он нырнул в каюту и появился оттуда с ятаганом в руках. Снял с оружия чехол из непромокаемой ткани, вытащил саблю из ножен и стал размахивать ею, как бы угрожая подплывающим кораблям. Джориану пришлось нагнуться, чтобы юноша не поранил его ненароком.  - Ну-ну, сюда! - вопил Зерлик. - Вызываю вас на бой! Подходите и вы узнаете, что такое сабля в руках аристократа из...  Он умолк, сбитый с ног тяжелым ударом; ятаган, звякнув, упал на дно рядом с ним. Это Джориан стукнул его по голове рукояткой кинжала - на конце рукоятки был тяжелый свинцовый шарик. Затем он закрепил руль, спрятал подальше ятаган, вставив его в ножны; вытащил рыболовные снасти и закинул лесу за корму.  - Стой! - закричали в рупор из кубрика на носу галеры.  Удочка дернулась в руках у Джориана - видимо, клюнуло. Он рванул ее на себя и почувствовал, как на глубине что-то дрогнуло и с силой потянуло.  - Остановись, говорю! - закричали с галеры. - Собьем же, ты этого добиваешься?  - Не видишь, что ли, у меня клюет? - заорал Джориан, изо всех сил удерживая удочку.  С галеры донесся шум, там оживленно спорили. Какой-то альгартиец, заядлый рыболов, настаивал на том, чтобы дать Джориану вытащить добычу, а уж потом ограбить его. По правому борту начали табанить, галера развернулась. Пираты убрали парус и двинулись параллельно "Летучей рыбе", отставая шагов на двадцать. Карак под парусом тоже шел следом, но далеко позади.  Джориан вытащил скумбрию. Он бросил рыбину в кубрик и, оставив ее биться о днище возле лежащего без сознания Зерлика, развернул судно против ветра.  - Как здоровы, судари мои? Чего изволите? - заговорил он на западно-ксиларском сельском диалекте. - Рыбки купить не желаете? Видали, какую красавицу вытянул? Свеженькая. А еще в бочке засоленных с дюжину, а то и поболе, которой желаете?  На галере снова послышались голоса. Пират, державший рупор, выкрикнул:  - Мы берем твою рыбу, господин рыболов! Галера подошла вплотную к "Летучей рыбе".  - А что это за парень лежит там на днище? Что с ним? - спросил все тот же пират с рупором.  - А, этот бедолага? Мой племянник. Налакался, бездельник, еще на берегу, а закусить нечем было. С той поры и валяется. Ничего, через часок отойдет.  С галеры спустили на веревке корзину. Джориан сунул туда свежую скумбрию, а сверху наложил соленой рыбы из бочки; пираты тем временем работали отпорными крючьями, чтобы суда не столкнулись. Корзину подняли на борт галеры.  - Теперь насчет платы... - начал Джориан. Пират с рупором ухмыльнулся, перегнувшись через фальшборт.  - А, насчет этого? Ты получишь кое-что получше денег.  - Да? Что, к примеру?  - Жизнь. Бывай, господин рыболов. Отваливай! Джориан сидел, зло нахмурившись и беззвучно бормоча себе под нос ругательства. Пираты отходили на веслах; когда вдали взметнулся парус галеры, сердитая мина Джориана сменилась улыбкой, он положил румпель вправо, и маленькое суденышко, которое отнесло береговым ветром немного назад, развернулось по часовой стрелке. Паруса наполнились ветром, "Летучая рыба" продолжала путь на юг. Зерлик пошевелился, застонал и кое-как вскарабкался на сиденье.  - Чем ты меня ударил? - спросил он. Джориан отцепил от ремня нож.  - Видишь! Чтобы выскочило лезвие, надо нажать на кнопку. А так - чем не дубинка? Держишь за ножны и бьешь свинцовой головкой. У меня был такой ножик пару лет назад, когда я путешествовал с Карадуром. Потом потерялся, было очень жаль, и я заказал другой по типу того, пропавшего. Полезная штука: бывает же, что надо не зарезать, а просто удержать кого-нибудь от дурацкого поступка. Скажем, захочет кто-нибудь подставить мою глотку под пиратский нож, только чтоб похвастаться своей доблестью и отвагой...  - Наглец! невежа! Я еще с тобой расквитаюсь.  - Прибереги свой пыл до Ираза. И мне-то одному с этим судном не справиться, а ты и подавно потонешь.  - Ты всегда такой трезвый И расчетливый? У тебя вообще есть человеческие чувства? Или ты машина, набитая винтиками и пружинками?  Джориан усмехнулся.  - Думаю, свалял бы дурака не хуже любого другого, дай я только себе волю. Когда я был таким вот молоденьким парнишкой, как ты...  - Ты и сейчас не старик!  - Конечно. Мне нет еще тридцати. Но от превратностей бродячей жизни я возмужал раньше времени. Ты тоже, если повезет, быстро повзрослеешь, иначе из-за какой-нибудь ребяческой выходки придется перейти в следующую реальность. Ты уже трижды был на грани за время нашего короткого путешествия.  - Пф-ф! - Зерлик ушел в каюту и мрачно просидел там, держась за голову, весь остаток дня.  Однако на другой день он снова оживился. Бодро выполнял приказания и делал все, что от него требовалось, как ни в чем не бывало. 
 Глава 3 
 Башня Кумашара 
 Вдоль западного побережья почти на сотню лье тянулись высокие зубцы Козьей Кручи. Горный кряж, поросший угрюмым хвойным лесом, напоминал спину дракона и местами уходил под воду. Вот почему в этой части Западного океана было рассеяно множество мелких островков, подводных скал и рифов, которые кораблям приходилось огибать, делая большой крюк. Затем Козья Круча шла на убыль, переходя в холмы Пенембии, по весне зеленые, а осенью пестреющие грязноватыми оттенками желтого и коричневого, с редкими вкраплениями зелени.  Взошло солнце, осветив бурые с зелеными пятнами холмы; начался двадцать четвертый день месяца Единорога. Джориан направил подзорную трубу на юг, вдоль побережья.  - Погляди-ка, Зерлик, - сказал он. - Это и есть ваша башня с часами? Та штука на стыке береговой линии и горизонта?  Зерлик поглядел.  - Возможно... Пожалуй, так оно и есть... Да, я вижу сверху струйку дыма. Башня Кумашара, она самая.  - Верно, названа в честь какого-нибудь покойного короля?  - Нет, не короля. Это целая история, очень любопытная.  - Расскажи.  - Все произошло более ста лет назад, при Шаштае Третьем, получившем прозвище Шаштая Капризного. Кумар был известным архитектором и инженером. Так вот, Кумашар уговорил короля Шаштая построить башню-маяк, правда, без часов, часы появились позднее.  - Знаю, - вставил Джориан, - их собрал мой родной батюшка, когда я был еще мальчишкой.  - Да что ты! Ну да, теперь припоминаю, Карадур писал что-то такое в письме. А ты был с отцом в Иразе?  - Нет. Мы жили тогда в Кортолии, в городе Ардамэ, отец оставил нас на несколько месяцев ради этого контракта. Похоже, ваш король надул его, не заплатив и половины. Выдумал какой-то бешеный налог с денег, вывозимых за пределы королевства. Ладно, продолжай.  - Ну вот. Король Шаштай пожелал, чтобы на камне было высечено его собственное имя, а не имя архитектора. Когда Кумашар предложил высечь на башне два имени, король страшно разгневался.  - Ты слишком много на себя берешь, - предупредил он Кумашара, - не пришлось бы пожалеть.  Но Кумашар был не из тех, кто легко сдается. При постройке башни он сделал на стене небольшое углубление и собственноручно высек там надпись: "Здание возведено Кумашаром, сыном Юнды, на две тысячи тридцатом году правления джуктарской династии". Затем он выровнял стену, замазав углубление толстым слоем штукатурки, а сверху написал имя короля, как и было приказано.  Несколько лет на башне красовалось имя короля Шаштая. Потом штукатурка размякла от зимних дождей и отслоилась, обнажив первоначальную надпись.  Король Шаштай пришел в ярость, узнав, как насмеялся над ним Кумашар. Архитектору пришлось бы несладко, если бы он - к счастью или к несчастью, это как посмотреть, - не умер к тому времени своей смертью.  Король повелел сточить надпись, оскорбительную для него, и высечь новую, угодную его величеству. Но чиновники, от которых это зависело, были высокого мнения о Кумашаре, а Шаштая Капризного не очень-то уважали, притом в те годы он был уже дряхлым стариком. Так что на королевские капризы они почтительно кивали, а потом работы бесконечно откладывались под самыми разными предлогами. То денег в казне не доставало, то возникали непредвиденные технические трудности, то еще что-нибудь. Вскоре король Шаштай в свою очередь скончался, а надпись так и осталась нетронутой.  - Вот-вот. Даже власть могущественных монархов ограничена людским своеволием, - заметил Джориан. - Я прочувствовал это на себе, пока правил Ксиларом. Одно дело отдать какой-нибудь приказ и услышать в ответ: "Да, сир. Слушаюсь и повинуюсь". И совсем другое - проследить, как этот приказ передается по цепочке сверху вниз, чтобы не застрял где-нибудь на полдороги. А что за человек ваш нынешний король?  - Король Ишбахар? - На лице Зерлика застыла напряженная улыбка; это искусственное выражение Джориан не раз замечал у чиновников и придворных, когда был королем Ксилара. - Ах, сударь, что это за чудесный правитель! Поистине образец мудрости, справедливости, мужества, благонравия, рассудительности, достоинства, щедрости и благородства.  - Что-то уж слишком хорошо. Это подозрительно. Совсем никаких недостатков?  - Сохрани Угролук! Конечно, никаких. Правда, я рискнул бы назвать его гурманом. Большую часть времени он предается невинным гастрономическим удовольствиям, а управление государством благоразумно доверяет людям сведущим, в подробности не входит, разве поможет иногда добрым советом. По королевству разъезжать тоже не любит: зачем рисковать драгоценным здоровьем да еще заставлять местные власти тратиться на пышные приемы? К тому же он считает бестактностью вмешиваться в дела провинциальных чиновников и военачальников, навязывая им свое мнение. Ишбахар - славный король, живет себе поживает во дворце, никому не мешает.  "Иначе говоря, - подумал Джориан, - это ленивая прожорливая свинья, которая хрюкает у себя в хлеву над золоченым корытом и знать не хочет, что там делается в королевстве". 
  *** 
 Холмы постепенно переходили в широкую долину реки Льеп, в устье которой раскинулся огромный Ираз. "Летучая рыба" не спеша миновала пригород Жактан, расположенный на левом берегу. Зерлик указал на большое строение с многочисленными шпилями, золочеными куполами и башенками, сверкающими в лучах полуденного солнца.  - Храм Нубалиаги, - сказал он.  - Кто такая Нубалиага?  - Богиня луны, любви и плодородия. Подальше за ним - ипподром. Принято считать, будто под рекой прорыт потайной ход, соединяющий храм с королевским дворцом. Говорят, его вырыли при короле Хошче, обошелся он очень дорого и должен был служить королю в ночи Священного брака. Но я еще не встречал человека, который видел бы этот ход своими глазами.  - Если он когда и был, его уж давно залило водой, - заметил Джориан. - Протечки в таких случаях неизбежны. Чтобы спасти этот ход, надо было целую армию содержать с тряпками и ведрами. А что это за Священный брак?  - В ночи полнолуния храм Нубалиаги празднует свадьбу Нубалиаги с Угролуком, богом солнца, штормов и войны. Роль Угролука играет король, а Нубалиаги - верховная жрица. Чолиш, верховный жрец Угролука, и верховная жрица Сахмет формально считаются мужем и женой, как того требует их сан. Но в действительности они давно уже жестоко враждуют, никак не поделят сферы влияния. А рассорились десять лет назад из-за пророчеств о спасении.  - Каких пророчеств?  - Сахмет возвестила, будто видела во сне Нубалиагу, которая сказала ей, что Ираз спасет варвар, пришелец с севера. - Тут Зерлик внимательно посмотрел на Джориана. - Ты случайно не подходишь? А что: варвар, пришедший с севера.  - Я? Ну ты даешь, клянусь костяными сосками Астис! Я не варвар, и потом, мне бы самому спастись, где уж тут спасать город. А что второй напророчил?  - Ну, прежде всего Чолиш, боясь, как бы его не превзошли, заявил, что вся эта история с варваром-спасителем - просто бредни. К нему самому, мол, во время транса явился бог Угролук и заявил, что для спасения Ираза необходимо, чтобы шли часы на башне Кумашара. И с тех пор - никаких изменений, если не считать бесконечных интриг и пакостей, которыми эта парочка отравляет друг другу жизнь.  Наконец Джориан с Зерликом добрались до устья реки Льеп, где стояло на якоре множество кораблей, больших и маленьких. Здесь были и высокие купеческие галеры, и караки помельче, и каравеллы; маленькие каботажные суда и рыбачьи лодки, баркасы и гуари, попадались и длинные, низкие, выкрашенные в черное, смертоносные боевые галеры. Из всей массы судов выделялось несколько огромных катамаранов с двойными корпусами, готовых вместить тысячи гребцов, матросов и солдат. Галеры, украшенные золотом, как жар, горели на солнце. На гюйс-штоках развивались флаги Пенембии золотой фонарь на синем фоне.  - Странно, что альгартийские пираты осмеливаются приближаться к Иразу, если у него такой флот, - сказал Джориан.  Зерлик поморщился.  - Увы, он только с виду такой грозный.  - Почему же?  - За последнее время поднялись цены на труд, и его величество не в состоянии держать на кораблях полные команды. А эти двухкорпусные чудовища ужасно неповоротливы, если на них не достает гребцов. Еле тащатся - где им справиться с пиратами! За последний год совсем недалеко от Ираза было совершено несколько пиратских нападений. Да еще поговаривают, что стали появляться разбойничьи бриги из океана, которые тоже не прочь здесь поживиться. Они, кажется, как-то напали на Ир?  - Да, совсем недавно.  С причала доносились приглушенные крики матросов, корабли прибывали, и буксирные гуари тащили их со спущенными парусами на место стоянки. Другие суда шли на буксире в противоположную сторону; затем, подняв паруса, отправлялись в море.  Река осталась позади. "Летучая рыба" прибыла в порт города Ираза. Одни суда отходили от пирсов и причалов, другие, наоборот, искали место для стоянки, кругом слышались крики и ругань.  Деревянные краны, выстроившиеся вдоль берега и похожие на длинношеих водяных птиц, медленно вращались, подымая и опуская груз. Они приводились в действие огромными топчаками, которые, в свою очередь, вертели каторжники. Дальше возвышалась городская стена, а над ней видны были купола и шпили Ираза. Горячие лучи играли на медных кровлях, еще ярче сверкали купола, обшитые золотом и серебром. За городом на холмах тянулся ряд мельниц, которые неспешно крутились, подгоняемые легким ветерком.  - Где причаливать? - спросил Джориан.  - К-кажется, рыбачья пристань с южной стороны, - ответил Зерлик.  "Летучая рыба" миновала башню Кумашара, громадину высотой более ферлонга. На всех четырех стенах посреди ровного желтоватого поля каменной кладки, на полпути к верхушке, выделялись круглые циферблаты часов. На каждом циферблате единственная стрелка показывала час Выдры. Джориан вытащил кольцо на короткой мелкой цепочке и подвесил его, медленно повернув против солнца. Наверху в кольце была проделана крохотная дырочка, сквозь нее внутрь проникал лучик и, падая на отметки в нижней половине кольца, указывал время.  - Так я и знал, уже прошел час Голубя, - пробормотал Джориан.  - Если эта штуковина для определения времени в Ире, - заметил Зерлик, - следует учесть, что мы сейчас гораздо южнее.  - Знаю, но даже с этой поправкой ясно, что ваши часы испорчены.  - Они стоят уже месяцы. Старик Йийим, придворный часовщик, все обещал, что вот-вот их починит. Наконец Его Величество вышел из терпения. Доктор Карадур давно склонял короля предоставить это ему, и Его Величество в конце концов уступил. Тогда милейший доктор попросил его послать меня в Ираз за тобой. И вот мы здесь! Извини, я пойду оденусь поприличнее.  Зерлик скрылся в каюте и вскоре показался оттуда совершенно преображенный. На нем была шелковая рубашка с длинными рукавами, короткая расшитая жилетка и юбка в складку, прикрывающая колени. На ногах красовались туфли с загнутыми носами, на голове - иразская фетровая шляпа - цилиндрической формы, без полей, напоминающая перевернутое ведерко.  - Переоделся бы тоже, - посоветовал он Джориану. - У тебя же есть наряд получше. Хоть ты и не считаешь себя благородным, выглядеть прилично все же не мешает, хотя бы для пользы дела.  - Пожалуй, ты прав, - согласился Джориан. В свою очередь он извлек из котомки лучшее, что у него было, - рубашку, жакет, рейтузы и мягкие сапоги.  - Сразу видно, что чужеземец, - сказал Зерлик, внимательно его оглядев. - Но это не важно, Ираз - город-космополит, люди привыкли к необычным нарядам.  Лодка приближалась к рыбацким причалам, где между домами были развешены на просушку сети, похожие на гигантские крылья летучих мышей. Приглядев свободную стоянку, Джориан направил к ней свое маленькое судно и, не дойдя несколько ярдов, бросил румпель и спустил паруса.  - Почему бы не подойти под парусами к самому причалу? - спросил Зерлик. - Было бы куда внушительнее, чем махать веслами, как чернорабочие.  - Можно бы, если б хорошо знать судно и берег. А так, чего доброго, дадим маху. Врежемся и разобьем лодку. Вот внушительно-то будет! Нет, уж лучше поскромнее, на веслах. 
  *** 
  "Летучая рыба" мягко коснулась причала, Джориан с Зерликом вскарабкались на берег и поспешили к швартовым тумбам. Пока привязывали лодку, подошел какой-то суетливый человек - судя по всему, чиновник - с медными пуговицами на темно-синем жакете и с кривой короткой саблей на боку. Он заговорил по-пенембийски, и Зерлик что-то сказал в ответ. Джориан, хотя и мог составить несколько элементарных фраз на этом сложном языке, быстрой речи не понимал.  - Это младший портовый инспектор, - пояснил Зерлик, когда человек с саблей забрался на "Летучую рыбу". - Он возьмет плату за стоянку и выпишет тебе временный пропуск. Затем надо обратиться в комиссию по путешествиям и иммиграции, чтобы получить статус проживающего в стране иноземца.  - А судно можно здесь оставить?  - На ночь, наверно, не полагается, но думаю, если ему немного заплатить, все можно устроить. Знатному человеку он не посмеет отказать.  - Как мне найти Карадура?  - Я сам этим займусь. Чтобы нам не тащить вещи, как простым матросам, сделаем так: ты останешься караулить судно, а я поеду сообщу Карадуру о нашем прибытии. Пусть он позаботится, чтобы перевозка была на подобающем уровне.  Джориан не пришел в восторг от этого плана: ему было боязно остаться одному в чужом городе, не зная языка и не имея представления, куда идти. Пока он раздумывал, что ответить, инспектор выскочил на берег и снова затараторил. Затем достал несколько маленьких листков тростниковой бумаги и приготовился писать.  - Спрашивает имя и национальность, - сказал Зерлик.  С помощью Зерлика Джориан сообщал нужные сведения, а инспектор заполнял бумаги по форме в двух экземплярах. Закончив, он попросил Джориана расписаться на обоих листах.  - Будь добр, прочти, что здесь написано, - обратился он к Зерлику. Не люблю ставить свое имя под тем, чего не могу прочесть, а пенембийские письмена смахивают на сцепленные рыболовные крючки.  Зерлик перевел документ: первичные данные о прибывшем лице, цель визита, еще кое-какие сведения. Наконец Джориан подписал. Чиновник вручил ему один экземпляр и ушел. Зерлик что-то выкрикнул, и к нему тут же кинулся мальчишка-погонщик вместе со своим ослом.  - До скорого! - крикнул Зерлик, свесившись с ослиной спины. Хорошенько сторожи наше имущество!  Ослик потрусил по набережной, мальчишка побежал следом. Вскоре они свернули и исчезли за большими укрепленными воротами в городской стене, которые высились позади грязноватых домиков, стоящих рядком подальше от воды.  Щурясь от лучей заходящего солнца, Джориан поглядел на море, превратившееся в сморщенный ковер, расшитый золотыми чешуйками. Затем он внимательно осмотрелся кругом.  По набережной в обе стороны ходили люди, по большей части пенембийцы в фетровых шляпах. На некоторых были плиссированные юбки до колен, как у Зерлика, другие щеголяли в широченных штанах, собранных у щиколотки. Попадались федиранцы в халатах, с обмотанными головами, мелькали мальванцы в чалмах, напоминающих луковицы. Проходили и чернокожие: то паал с волнистыми волосами и бородой, в наряде из перьев, то курчавый житель тропических джунглей Бераоти - на лице шрамы от когтей, вместо одежды звериная шкура или просто кусок ткани, кое-где скрепленный и свободно облегающий тело. Покачиваясь и позвякивая колокольчиками, прошествовал нагруженный караван верблюдов.  Джориан ждал.  Ждал и ждал без конца.  Прогуливался по набережной, заглядывал в окна лавок, а временами просовывал голову в двери таверн и постоялых дворов, выстроенных возле самой городской стены. Несколько раз пытался выяснить у иразцев, как добраться к доктору Карадуру. Припомнив слова, он сумел составить простой вопрос, но в ответ каждый раз слышалась скороговорка, из которой Джориан ничего не мог понять. Тогда он остановил человека с замотанной головой и обратился к нему по-федирански.  - Ничем не могу помочь, сударь, я тоже не здешний, - вот все, что он услышал.  Джориан вернулся на "Летучую рыбу" и подождал еще немного. Зашло солнце. Он приготовил себе ужин из корабельных припасов, съел, подождал еще и пошел в каюту спать.  Наутро Зерлик по-прежнему не появлялся. Джориан гадал, что же могло произойти с юношей. Несчастный случай? Нападение? Или он намеренно бросил своего спутника?  Джориану хотелось побродить по округе, выяснить расположение ближайших улиц, но он боялся оставить без присмотра вещи, лежащие в лодке. Хотя дверь каюты и запиралась, отомкнуть ее ничего не стоило предприимчивому воришке хватило бы шпильки. Для проверки Джориан вытащил из внутреннего кармана рейтуз согнутый кусок проволоки и без труда открыл запертую дверь. Вскрывать замки он научился, когда готовился к побегу из Ксилара.  Отыскать в незнакомом городе того, кто тебе нужен, без провожатого, без карты, не зная языка, - задача не из легких. (Хорошо еще, что Джориан никогда не слыхал, что у улиц бывают названия, а у домов - номера; иначе, не имея их, он бы, наверное, совсем растерялся. А так одним затруднением было меньше: о чем не знаешь, в том не нуждаешься.) Бывают, конечно, задачи и более опасные, скажем, зарубить дракона или сразиться с первоклассным волшебником, кто кого лучше заколдует, но и та, что досталась Джориану, была по плечу лишь самым отважным.  К соседней стоянке причалило купеческое судно, и как только путешественники ступили на берег, к ним тут же подскочил какой-то разбитной малый, предлагающий свои услуги. Однако Джориан к подобным молодчикам относился с большим недоверием: тот, кто так рьяно зазывает, скорее всего, собирается ограбить или убить.  Наступил час Зайца, а Джориан все еще не решил, что бы предпринять. Он мог бы, например, отыскать портового работника, говорящего хоть на одном из знакомых Джориану языков, может, тот подсказал бы, где найти надежного провожатого. Не исключено, конечно, что работник отправит его к какому-нибудь головорезу, с которым условился поделить добычу.  Пока Джориан сидел в кубрике, обдумывая свое положение, вдалеке показалась знакомая фигура; она медленно приближалась, покачиваясь на спине осла.  Это был смуглый худой старик с длинными седыми волосами и бородой, одетый в коричневый халат из грубой ткани и белую чалму в форме луковицы. За ним, тоже на осле, ехал юноша, следом трусил еще один ослик.  Джориан мигом выпрыгнул из лодки.  - Карадур! - закричал он.  Старик натянул поводья и с трудом слез на землю. Джориан обхватил его, как медведь, и стиснул в объятиях. Затем они отстранились друг от друга, держась за руки.  - Клянусь медными яйцами Имбала! - вскричал Джориан. - Уж больше года, как не видались!  - Неплохо выглядишь, сынок, - сказал Карадур. На среднем пальце левой руки у него блестел золотой перстень с большим круглым голубым камнем. Солнце тебе на пользу. Загорел, как чернокожий из джунглей Бераоти.  - Десять дней без шляпы вел эту посудину. Да, кстати, ваше святейшество, корабль принадлежит вам.  - То есть как, Джориан?  - "Летучая рыба" - твоя. Она куплена в Чемнисе на твои деньги.  - Да что ты, сынок, что мне делать с этой лодкой? Я уже стар и вряд ли смогу жить рыбной ловлей. Оставь судно себе, я тебе его уступаю.  Джориан хихикнул.  - Все тот же непрактичный старик Карадур! Да я ведь тоже не рыбак. Надеюсь, ты не обидишься, если я продам лодку. Хотя... может, лучше ее все-таки оставить. Вдруг придется удирать? Когда участвуешь в твоих затеях, ничего не знаешь наперед Но скажи мне вот что: в которую из сорока девяти мальванских преисподних провалился этот дурень Зерлик? Он должен был забрать меня отсюда еще вчера.  Карадур покачал головой.  - Легкомысленное созданье, что с ним поделаешь? Сегодня с утра я случайно встретил его во дворце, он пришел отчитаться перед королем. Увидев меня, хлопнул себя по лбу и вскрикнул: "О боги! Совсем забыл про твоего друга Джориана. Я оставил его на пристани!" Так все и выяснилось.  - Чем же он занимался целый день?  - Отсюда сразу поспешил домой, ему не терпелось узнать, вернулся ли его слуга с колесницей и лошадьми. Как оказалось, они прибыли за день до него. И Зерлика так обрадовала встреча с любимыми лошадьми, что он забыл обо всем на свете.  - Верно, его обрадовали не только кони, но и перспектива всю ночь наворачивать жен, - проворчал Джориан. - Пропади он пропадом, не желаю больше иметь дела с этим ослом.  - Что ты, он тебя просто обожает! Прожужжал мне все уши о том, какой ты прекрасный товарищ, особенно в трудную минуту - уверенный в себе, все знаешь, все умеешь. Сказал, что если ты. закончив здесь работу, отправишься в новое путешествие, он хотел бы сопровождать тебя и быть при тебе чем-то вроде оруженосца.  - Приятно, когда тебя уважают, но, по правде, Зерлик умеет только путаться под ногами. Парень-то он неплохой, но дуралей страшный. Хотя я сам, верно, еще не такое вытворял в его годы... Нам далеко? Поскорей хочу вымыться.  - Будешь жить у меня, туда сейчас поедем. Нагружай свободного осла, по пути забросим Зерлику вещи.  Отобедав у Карадура в гостинице, расположенной неподалеку от дворца, Джориан сказал:  - Если я правильно понял, ты хочешь, чтобы я исправил часы на башне Кумашара, и благодаря этому можно будет вызволить Эстрильдис. Не пойму только, какая тут связь?  - Прямо сейчас, сынок, у меня нет возможности вернуть твою супругу.  - Тогда зачем ты притащил меня сюда за сотню лье? Конечно, если заплатят неплохо...  - Но я почти уверен, что когда дело с часами успешно завершится, такая возможность появится. Малютка не выскочила замуж за другого?  - Уверен, что нет. Я послал ей записку, брат взялся передать - он был проездом в Ксиларе, продавал в чинил часы. В записке я просил, чтобы она подождала, если еще любит меня. Что я непременно что-нибудь придумаю. Но при чем же здесь починка иразских часов?  - А вот при чем. Верховный жрец Угролука как-то напророчил, что эти часы спасут город от гибели, в том случае, если всегда будут точно идти. В прошлом году они остановились; часовщик Йийим с ними не справился, и они стоят по-прежнему. Ничего удивительного, ведь Йийим - бедный родственник короля, его назначили на эту должность, потому что ему нужны были деньги, а в часах он никогда в жизни не разбирался.  - В каком состоянии находится в Иразе часовое дело?  - Да ни в каком. На весь город несколько водяных часов из Новарии, да эти огромные на башне, что смастерил твой отец. Во Дворце Познания есть ученые, пытающиеся овладеть часовым искусством. Кое-чего достигли: собрали часы, которые за день убегают вперед или отстают не более, чем на четверть часа. Дай срок, и в Иразе, думается мне, появятся свои часы, не хуже, чем у других. А пока ничего не остается, как обходиться солнечными, песочными да свечными.  - А что это за Дворец Познания? - спросил Джориан.  - Внушительное заведение, основанное сто с лишним лет назад, при... при... как же его звали?.. - Карадур прищелкнул пальцами. - Проклятье! Все хуже с памятью. А! Вспомнил: при короле Хошче. Во Дворце два отделения Духовная школа и Реальная школа. Первая занимается искусством магии, вторая - механикой. Во Дворце есть библиотеки, лаборатории, комнаты для занятий, где ученые делятся с учениками своими достижениями.  - Как академия в Оттомани, только размах побольше.  - Вот-вот, сынок. Правда, академия... хм... академия изучает главным образом литературу и теологию, а Дворец Познания не брезгует вопросами чисто практическими. Я сам преподаю в Духовной школе.  - Теперь припоминаю. Я, похоже, слышал о вашем Дворце, когда изучал в академии стихосложение. Это не у вас разработали ветряную мельницу последнего образца?  - Да-да. Но теперь Дворец Познания уже не тот, что прежде.  - А что такое? - спросил Джориан.  - Хошча и его преемники живо интересовались науками, и духовными, и материальными. Они щедро снабжали Дворец деньгами, и наука шагнула далеко вперед. Позднее короли заметили, что их возможности все же ограничены, несмотря на все научные достижения, и виной тому человеческая природа. Сколько ни совершенствуй ослиную и лошадиную упряжь, чиновники все равно берут взятки, воруют и притесняют народ. Можно заговорить оспу, но нельзя излечить короля от пороков, безрассудства и заблуждений. Лучшая конструкция водяного колеса не избавляет Его Величества от родни, пытающейся отравить его и захватить трон.  - Дай вам волю, вы весь мир наводните механизмами, будет как на том свете, куда души попадают после смерти и где все делают машины. Помнишь, я заглянул туда мельком, когда бежал из Ксилара?  Карадур, пожав плечами, продолжал:  - Короче, короли заметили, что жизнь стала в некоторых отношениях удобнее, и только счастья не прибавилось. Тогда они начали терять интерес к Дворцу Познания. Последние полвека вложения постепенно уменьшались. С тех пор как лет тридцать тому назад был изобретен телескоп, наука, можно сказать, стоит на месте.  Учреждение сейчас возглавляет некий Борэ - неуч и бездельник, совершенно непригодный для этой должности. После пророчества насчет часов король и его приближенные очень разволновались: часы-то неисправны. Король возложил всю ответственность на Борэ. Борэ, в свою очередь, переложил ее на декана Реальной школы, а уже тот - на часовых дел мастера Йийима. Дело кончилось ничем.  Никто из этих господ не желает признать, что должности во Дворце следует распределять в соответствии с заслугами и ученостью. Иначе они, глядишь, сами расстались бы с теплыми местечками. Утверждают, будто ученые - люди с предубеждениями, вечно им все кажется невозможным, здраво судить о науках, таящих столько неожиданного, может только дилетант благородного происхождения. Так и идет месяц за месяцем, болтовни много, толку никакого.  В прошлом месяце его величество устроил преподавателям Духовной школы торжественный прием. Потчевал нас какими-то немыслимыми деликатесами. Чего стоило блюдо из язычков фатуливы, птички из далекого Буранга! Любит же король поесть, клянусь богами Мальваны! Я привык к простой пище, и на приеме не очень-то интересовался экзотическими блюдами, а вместо этого воспользовался случаем, чтобы поделиться с Его Величеством кое-какими мыслями. Дал ему понять, что, обладай я полномочиями Борэ, часы на башне очень скоро были бы в исправности.  Сперва мы все ходили вокруг да около, я осторожничал: королю ведь не выскажешь прямо, что думаешь. Да и король, если он не глуп, не раскроет всех своих соображений простому человеку, как я. Король Ишбахар, как выяснилось, не лишен здравого смысла, стоит отвлечь его от чревоугодия. Он согласился, что с этими часами, не желающими отсчитывать время, надо что-то делать. С другой стороны, он не может просто взять и уволить Борэ, у которого есть влиятельные друзья среди знати. Да и что за повод? Жалоба младшего преподавателя, притом иноземца.  Наконец мы пришли к соглашению. Король обещал назначить меня на особую должность, которая называется Друг короля. По сути она означает мальчика на побегушках, зато позволила мне сделать распоряжения насчет починки часов.  - Если часы заработают, - сказал король, - я пошлю Борэ на пенсию, а ты займешь его место.  Воспользовавшись правами, которые дает моя новая должность, я послал за тобой Зерлика. Где ты, я приблизительно определил при помощи колдовства.  - Но как это поможет вызволить мою девочку из ксиларской золоченой темницы?  - Разве не понятно, сынок? Как ректор Дворца Познания, я смогу направить усилия ученых и волшебников в полезное для нас русло. С их помощью нам наверняка удастся похитить твою жену из Ксилара. Представь себе, лучшие умы...  - Странно, что ты сам не придумал никакого волшебного способа.  - При теперешнем положении дел это невозможно. Декан Духовной школы, Фахрамак, мало чем отличается от Борэ или Йийима. Беспокоится, как бы я его не вывел на чистую воду, и поэтому дал мне глупейшее задание, какое только мог выдумать: я должен составить словарь языка, на котором говорят черти пятой реальности. Иногда Фахрамак заглядывает ко мне проверить, не занят ли я, чего доброго, каким-нибудь другими исследованиями.  - А что бы ты сделал для освобождения Эстрильдис, если б тебе не мешали?  - По-моему, ничего не придумать лучше волшебных летающих предметов. Ты слышал, конечно, о метлах и коврах-самолетах? В метлу или ковер вполне можно вселить демона и даже заставить его подняться в воздух. Только далеко с ним не улетишь.  - Почему?  - Они петляют, переворачиваются, кружатся, будто падающий лист, словом, безобразничают, как могут, и летающий предмет рвется или ломается, так и не успев стать приличным самолетом. Во Дворце сейчас есть группа ученых, которые трудятся над этой проблемой. Если ты починишь часы, в моей власти будет привлечь к работе еще сколько угодно исследователей, и я не сомневаюсь, что вскоре мы достигнем цели.  - Кто мне платит? - спросил Джориан. - И сколько?  - Я заплачу из особого фонда, которым располагаю как Друг короля. Тебя устроит пол пенембийской короны в день?  - Сколько в новарских деньгах?  - Пенембийская корона соответствует двум с половиной ирским маркам, а ксиларскому льву - шесть корон.  - В таком случае полкороны в день - плата подходящая.  - Это не так много, как поначалу кажется: жизнь в таких крупных городах дорогая. Будет не хватать, не стесняйся, скажи.  - Мне кажется, на первую выручку неплохо бы обзавестись какой-нибудь местной одеждой, чтобы не так выделяться.  Карадур внимательно поглядел на него.  - Это дело непростое. Одежда несет здесь политический смысл.  - Да ну! Как это?  - У нас две партии болельщиков - Штаны и Юбки.  - Как ты сказал? Партии болельщиков?  - Да. Пожалуй, расскажу по порядку. Начать с того, что жители Ираза самые азартные болельщики на всем белом свете. Их любимый вид состязаний скачки. На каких только зверях тут не соревнуются, даже на черепахах!  - Что? Оседлали бы лучше улиток, еще увлекательнее.  - Тут не до шуток, сынок. Они садятся на гигантских черепах, отловленных где-то на островах, и те ползают по ипподрому. Болельщики разделены на две группировки, знаком отличия является одежда. Одна группировка носит юбки в складку, вроде той, что ты видел на господине Зерлике, другая - брюки. Редкое состязание обходится без потасовок между Штанами и Юбками. Тут и поножовщина, и прочие безобразия. Драки случаются и вдали от ипподрома, когда нет скачек.  - При чем же здесь политика?  - Страсти кипели, росла сплоченность внутри группировок, и те быстро приобрели политическую окраску. Пожалуй, Штаны можно назвать либералами, а Юбки - консерваторами, ведь юбки - одежда более традиционная. Брюки начали носить только в прошлом столетии, переняв покрой у мальванцев.  - Тогда мне волей-неволей придется записаться в либералы, - сказал Джориан. - Не хочу носить юбку! А на чьей стороне король?  - Принято считать, что он придерживается нейтралитета, так как группировки имеют общественный статус и располагают отрядами городского войска. На деле он больше тяготеет к Юбкам: они на все лады превозносят абсолютную монархию, тогда как Штаны хотят ограничить ее, создав выборный совет. Штаны сейчас в немилости: от них отделилась фракция диссидентов, которые покинули Ираз и теперь, по слухам, подстрекают к мятежу крестьян. Так что лучше бы тебе нарядиться консерватором.  Джориан упрямо покачал головой.  - Буду ходить в брюках: в юбке неловко как-то. К тому же поддувает. Тебе придется объяснить королю, что одежда не имеет для меня политического значения, я ведь чужеземец.  Карадур вздохнул.  - Попробую. Как я уже говорил, король Ишбахар - человек здравомыслящий, если оторвать его от гурманских удовольствий, 
 Глава 4 
 Часовых дел мастер 
 Джориан в новых иразских шароварах стоял во внутреннем дворе башни Кумашара, закинув голову и щурясь от яркого света.  - Клянусь медным задом Вэзуса! - воскликнул он. - До часов, верно, этажей тридцать. Выходит, мне предстоит каждый день подыматься на тридцать маршей по лестнице, а потом спускаться?  - Нет, сынок, - успокоил его Карадур. - Башню построили во времена Шаштая Третьего, и сперва рабочим приходилось преодолевать семьдесят с лишним этажей, чтобы поддерживать огонь маяка. Многие умирали от разрыва сердца, поэтому Хошча, основав Дворец Познания, велел ученым изобрести способ доставки людей и грузов на башню и обратно. Пойдем со мной, сам посмотришь.  Они приблизились к зданию с северной стороны; огромная тиковая дверь сверху и по бокам была украшена скульптурами драконов, львов и грифонов. Солдат, который стоял возле двери, прислонившись к стене, выпрямился и загородил собою дверь, встав на вытяжку и звякнув наголенниками. Затем гаркнул что-то по-пенембийски.  Карадур вглядывался своими близорукими глазами.  - А! - сообразил он и ответил на том же языке. - Вот!  Старый мальванец достал пергаментный свиток и вручил его солдату. Листок надо было держать двумя руками, иначе он скручивался; читая документ, охранник выпустил алебарду и неловко придерживал ее согнутой рукой. Наконец пергамент с шумом свернулся в трубку, и Карадур получил его назад.  - Проходите, господа! - сказал солдат и в знак приветствия поднес кулак к бронзовому нагруднику.  Он с лязганьем повернул большую медную ручку и отворил створку тиковой двери. Заскрипели петли.  Внутри было пыльно и мрачно, как в пещере. После яркого солнца казалось темно, хотя на каждом этаже были окошки, пропускающие свет правда, довольно тусклый из-за накопившейся на стекле грязи.  Справа виднелась главная лестница. Будто выросшая из пола, она спиралью обвивала башню; на этажах имелись лестничные площадки, откуда можно было попасть в многочисленные каморки, встроенные в здание. Лестницу окружало пустое пространство, уходящее в сумрачную высь.  На первом этаже заметны были кое-какие части механизма - свисающие сверху цепи, веревки и сбоку мельница с конным приводом. Мельница представляла собой вертикальную ось с поперечиной наверху. С концов поперечины свешивались сбруя и хомут. Упряжь болталась просто так, мельница бездействовала.  - Что это? - спросил Джориан.  - Стрелки движет вода, поэтому, когда часы ходят, надо ежедневно перекачивать воду из ямы в резервуар наверху. Видишь мельницу? В нее впрягается пара мулов, они вращают ось, за счет всех этих колес и цепочек насос приходит в действие. Да ты сам лучше меня разберешься. После того, как часы встали, мулам нашли другое применение. Привет, Сейхол!  В углу зашевелилась куча тряпья, из-под которой показался сонный рабочий. Он поднялся с полу, и на его коричневом лице прорезалась улыбка, обнажившая ряд кривых желтых зубов.  - А, доктор Карадур! - воскликнул рабочий и сказал еще что-то по-пенембийски.  "Верно, спросил, надо ли ему наверх", - подумал Джориан.  - Да, - сказал Карадур. - Сколько ты весишь, сынок? - спросил он Джориана.  - Был сто девяносто, когда взвешивался последний раз. Когда переваливаю за двести, начинаю расстраиваться. А в чем дело?  - Нужен противовес.  И снова обратился к служителю лифта:  - Ну, скажем, триста двадцать пять. Сейхол потянул за свисающий шнур; тихонько зазвенел колокольчик.  - Ты тоже заходи, - сказал Карадур. Чародей шагнул в большую деревянную коробку с открытым верхом, футов шести в длину и в ширину; со всех сторон в ней были прибиты поручни, а над головами возвышалось нечто напоминающее портал крана, К этому сооружению была прикреплена цепь, уходящая вверх за предел видимости.  Сейхол ухватился за другой шнурок и дернул тринадцать раз с небольшими промежутками. Затем снова потянул за первый шнур - дважды. Зазвенел колокольчик.  - Что это он делает? - спросил Джориан.  - Подает сигнал тем, кто наверху, чтобы загрузили в другую кабинку противовес - триста двадцать пять фунтов, сколько мы с тобой вместе весим. Держись покрепче!  Джориан вцепился в ближайший поручень; кабинка, качнувшись, поползла вверх.  - Клянусь золотой бородой Зеватаса!.. - воскликнул он, глядя вниз через бортик.  - Не делай резких движений, - предупредил Карадур, - а то кабинка закачается, как маятник.  Лифт подымался, исчезали где-то внизу ступеньки лестниц и каморки. Стены медленно приближались: башня имела форму конуса. На шестнадцатом этаже мимо них проехала вниз еще одна кабинка, нагруженная чугунными гирями. Сверху все громче раздавался шум шестеренок и храповиков.  Кабинка остановилась; Карадур проворно вылез из нее; Джориан следом. Двое потных, мускулистых иразцев отдыхали: они только что приводили в движение маховые колеса, вращая рукоятку коленчатого рычага.  Ось, на которой сидели эти колеса, соединялась зубчатой передачей с огромным цепным колесом, установленным на самом верху, в центре башни. С одного конца цепи, перекинутой через колесо, свисала кабинка лифта, доставившего Джориана с Карадуром наверх, а с другого конца - нагруженная кабинка, которая встретилась им по пути. Зубчатую передачу запирала собачка.  Джориан присвистнул и, поежившись, поглядел вниз.  - Ни разу в жизни так не пугался, даже когда принцесса Яргэли, лежа со мной в кровати, превратилась в ползучее чудовище.  - Это ты-то испугался, сынок? - удивился Карадур. - По-прежнему любишь на себя наговаривать? Джориан улыбнулся через силу.  - Теперь не так часто, ваше святейшество. Да и вряд ли эти ребята понимают по-новарски.  Он подошел к окну. Внизу раскинулся Ираз; широкие прямые проспекты, удобные для процессий, прорезали паутину маленьких улочек и бульваров, расходящихся в стороны под разными углами. На фоне красных черепичных крыш ослепительно сверкали на солнце металлические купола храмов и других общественных зданий - словно драгоценные камни, рассеянные по красному покрывалу.  - Вот это да! - изумился Джориан. - Скажи, Карадур, вон там королевский дворец? А вон тот - храм Угролука? А там Дворец Познания? А где наше жилище?  Карадур назвал наиболее заметные здания.  - Странно, - сказал Джориан, - что король не хочет слегка пополнить казну, пуская сюда народ за небольшую плату полюбоваться видом.  - Один из его Предшественников пускал. Но молодые люди, страдающие от несчастной любви, повадились прыгать отсюда, и вход в башню пришлось закрыть. Пойдем, если насмотрелся.  Старик повел Джориана вверх по узкой лестнице на следующий этаж, загроможденный часовыми механизмами. Они увидели подымающийся лифт, такой же, как тот, что довез их до середины башни, - только поменьше.  - Везет топливо для маяка, - пояснил Карадур. - А вот и Йийим.  Поблизости кто-то стучал по металлу. Тут из-за огромного колеса показался маленький, похожий на гнома, человечек с седеющей бородкой. В руке он держал молоток, которым только что стучал по медному зубчатому колесу.  - Здравствуй, Йийим, - обратился к нему Карадур. - Это Джориан из Кортолии, его пригласил король для починки часов. Джориан, позволь представить тебе часовщика Йийима.  Йийим стоял подбоченясь, глядел на них и не говорил ни слова, только дышал, со свистом выпуская воздух через нос. Затем отшвырнул молоток, и тот с грохотом упал на пол.  - Чтоб ты провалился, старый подхалим! - крикнул он визгливо. Отродье черта и свиньи! Всюду тебе надо сунуть нос, недоделок! - Он прибавил еще несколько красочных выражений, непонятных Джориану из-за плохого знания языка. - Наконец выгорело, да? Не зря старался? Думаешь, я покажу этому шарлатану, как работают часы? А когда они пойдут, все скажут, что это его заслуга, так? Хочешь лишить меня места? Ну, хорошо же, разбирайтесь, как знаете, от меня не услышите ни слова! Если вас обоих накрутит на колесо и перемелет, тем лучше! Чтоб вас сверху боги обоссали!  Йийим скрылся, двинувшись вниз по лестнице. Зашумел лифт, увозящий часовщика.  - Сдается мне, когда этот парень наверху в башне, внизу лучше не стоять, - сказал Джориан. - Неровен час, сбросит что-нибудь.  - Да нет, он не опасен. Если у тебя все получится с часами, Ишбахар пошлет его на пенсию. Не захочет же он лишиться пенсии, зачем ему неприятности?  - Да? Хм-м Ты уже, помнится, раз понадеялся на чью-то честность и благоразумие. Я видел, что из этого вышло - Джориан подобрал молоток. Хоть один инструмент. Здесь на стене полка для инструментов, но она пустая.  - Все, что было, либо потерялось за последние годы, либо украдено, сказал Карадур. - Тебе придется обзавестись новыми.  - Прежде надо посмотреть, что тут за часы... Целый час Карадур, скрестив ноги, сидел на полу, погруженный в раздумье, а Джориан обстукивал, осматривал и ощупывал механизм часов. Наконец он заявил:  - Давно уж я не занимался часами, но здесь задачка проще твоей бороды. Я понял, почему они встали.  - В чем же причина, сынок?  - Причина не одна. Во-первых, согнулась спусковая собачка. Во-вторых, по этой шестерне, очевидно, кто-то сильно ударил и испортил зубец. В-третьих, масло в подшипниках подсохло и загустело, уже из-за одного этого колеса бы не вертелись, даже если б остальное было в порядке.  - Сможешь исправить эти погрешности?  - Думаю, да. Сперва надо заказать инструменты. К кому в Иразе лучше всего с этим обратиться? 
  *** 
 На двадцать третий день месяца Оленя во дворе башни Кумашара появилась процессия. Впереди шел оркестр. За ним - рота королевской гвардии; один взвод был вооружен пиками, другой - саблями, третий арбалетами. Следом несли королевский паланкин - не рабы, а самые знатные придворные, некоторые в юбках, другие в штанах. Шествие замыкали кавалеристы.  Придворные опустили палантин перед главным входом. Занавески шатра раздвинулись, и военные тут же загремели оружием в знак приветствия, а все остальные упали на одно колено. Из паланкина медленно выбирался неимоверно толстый человек в белом, расшитом золотом одеянии и кудрявом парике, на котором красовалась корона с изображением змеи. Он пыхтел и сопел, чувствовалось, что каждое движение стоит ему труда.  Кое-как отдышавшись, король Ишбахар поднял вверх руку, и на солнце засверкал огромный рубиновый перстень с печатью, надетый у него на среднем пальце.  - Поднимитесь, добрые люди! А, доктор Карадур! - тонким голосом и, как всегда, с одышкой произнес король.  Он заковылял навстречу старику. На пути ему попалась лужа, оставшаяся от вчерашнего дождя, но кто-то из господ придворных живо набросил на нее свой плащ.  Карадур поклонился.  - Это и есть тот самый... господин... - начал король.  - Джориан, ваше величество, - подсказал Карадур.  - Господин Джориан? Рад познакомиться... хых, хых... Ну что, сударь мой, часы пошли?  - Да, мой король, - ответил Джориан. - Хотели бы взглянуть, как работает механизм?  - Да, разумеется. Лифт не поломан?  - Нет, сир.  - Мы надеемся, что все его части прочны и в полном порядке, мы ведь далеко не мотыльки... хых, хых... Ну что ж, пойдемте, пойдемте.  Король, не переставая пыхтеть, двинулся к двери. К его прибытию на первом этаже наскоро подмели и вымыли пол. Вокруг мельничного столба ходили мулы, а погонщик время от времени хлестал кнутом то одного, то другого. Гремели сбруи и оглобли. Король вошел в кабинку лифта.  - Доктор Карадур, - сказал он. - Мы не можем позволить человеку столь почтенного возраста подниматься на тринадцатый этаж пешком, ты поедешь с нами. И господин Джориан тоже, как же без мастера?  - Ваше Величество! - подал голос один из придворных (это был высокий худощавый человек с острой седой бородкой). - Я не хочу обидеть господ Карадуру и Джориана, но, по-моему, вам опасно отправляться в лифте без телохранителя.  - Что ж... хых, хых... Отберите одного солдата покрепче, и хватит.  - Если выдержит лифт, сир, - предупредил Джориан.  - А сколько он выдерживает?  - Точно не знаю, но боюсь, мы втроем - это предел.  - Ладно, за минуту похудеть мы все равно не сумеем. Полковник Чивир?  - Слушаю, ваше величество, - отозвался самый блестящий из офицеров; он был поразительно хорош собой и ростом с Джориана.  - Выделите группу солдат, которые будут подниматься на башню по лестнице. Пусть не отстают и не выпускают лифт из вида. Да смотрите, отбирайте сильных и здоровых! А то еще начнут валиться с ног на полпути... Хых, хых.  Как и помещения башни, служитель лифта Сейхол был в этот день опрятнее обычного. Он подергал за шнурки, и лифт со скрипом пополз вверх. Солдаты двинулись по лестнице, звеня оружием и стараясь держаться вровень с лифтом.  Наверху король выбрался из кабинки, которая при этом сильно покачнулась. Изнемогая от одышки, он стал подыматься по лестнице туда, где находились часовые механизмы. Вслед за ним порог комнаты один за другим переступили красные, потные, запыхавшиеся солдаты.  Механизмы во всю работали, производя сильный шум. На первом этаже была запущена мельница с конным приводом, она вращала вал, приводящий в действие насос, который качал воду из ямы в резервуар наверху. Из этого резервуара вода по трубе текла к большому колесу, увешанному по краю ведрами. Когда очередное ведро наполнялось, спусковая собачка освобождала колесо, оно поворачивалось, и под струю попадало пустое ведро. На середине пути ведра наклонялись, вода выливалась в желоб и по нему стекала в яму. Ведерное колесо приводило в действие систему шестерен, соединенных со стрелками часов на всех четырех стенах башни. При помощи другого механизма часы отбивали время.  - Давно уж мы здесь не бывали... хых, хых, - громко сказал король Ишбахар, стараясь перекричать плеск воды и лязг металла. - Объясни ты нам, пожалуйста, любезный господин Джориан, в чем тут дело.  Джориан уже довольно бегло говорил по-пенембийски, хотя и с ошибками. В затруднительных случаях на помощь приходил Карадур, и Джориан вкратце описал королю принцип работы часов. Пока он говорил, в комнату вошла группа знатных господ, доставленных следующим лифтом.  - Ты, наверно, знаешь доктора Борэ, Джориан, - сказал король. - Он ректор Дворца Познания. По крайней мере, сейчас.  Борэ, пузатый, седобородый господин в юбке, поклонился Джориану и бросил прищуренный взгляд на Карадура. Кланяясь, он пробормотал что-то себе под нос, но Джориан не разобрал, что именно.  - Извините, - обратился ко всем король. - Нам хотелось бы обсудить с ним кое-какие планы, касающиеся нашего города. Ведь лучшего места для этого не придумать: отсюда весь город виден как на ладони и карты не нужно.  Король заковылял к окну и там стал оживленно1 говорить что-то Борэ, указывая пальцем вниз то в одну, то в другую точку. К Джориану обратился толстячок в брюках, годами несколько старше него.  - Прошу прощения, господин Джориан. Мое имя Вег, я предводитель партии Штанов. Судя по одежде, ты человек передовых взглядов, каких придерживаются члены моей почтенной организации. Получив пенембийское гражданство, ты, вероятно, захочешь...  - Что, Вег, уже агитируешь? - сказал высокий худощавый вельможа с острой седой бородкой. - Нехорошо получается.  - Кто смел, тот и съел, - усмехнулся Вег.  - Извините, господа, - вмешался Джориан. - Я не понимаю иразская политика. Объясните, пожалуйста.  Вег улыбнулся.  - Это господин Амазлук, предводитель партии Юбок. Ему, само собой, хочется зачислить тебя...  - Вот еще! - возмутился Амазлук. - Бедняга в Иразе совсем недавно. Конечно, ему ничего не известно о славных традициях нашего прошлого, которые поддерживает и так высоко ценит моя партия. Мой тебе совет, молодой человек, если хочешь здесь вращаться среди людей достойных, не носи больше этой варварской одежды, этой части туалета.  - Тебе не кажется, Амазлук, что ты встрял в нашу беседу? - сказал Вег. - Не лезь не в свое дело, дай спокойно поговорить с господином Джорианом.  - Это мое дело! - вскричал Амазлук. - Когда я вижу, как ты морочишь голову молодому чужеземцу, ничего не понимающему...  - Морочу голову! - возмутился Вег. - Ну, знаешь!  - Господа, господа! - вмешались другие придворные, разводя в разные стороны разозлившихся предводителей.  - Во всяком случае, - заявил Амазлук. - В моей партии не водится изменников, сбежавших в провинцию подымать бунт!  Он повернулся кругом и гордо удалился.  - Что он говорил? - спросил Джориан с наивным видом.  - Он имел в виду этого негодяя Мажана, лидера группы диссидентов, который был членом моей почтенной организации, пока мы его не исключили. Никуда не денешься от экстремистов, жаждущих кровопролития, в семье не без урода. У нас вот - Мажан.  - Да?  - Видишь ли, Джориан, мы, то есть партия Штанов, держимся золотой середины. Мы за выборный королевский совет, наделенный законодательной властью. Нам чужды обе крайности, существующие в Иразе: и консерваторы вроде Амазлука, враги прогресса, от которых попахивает плесенью; и маньяки вроде Мажана, которые вообще отменили бы монархию. Кроме нас, в Иразе нет здравомыслящих людей.  - Что такое? Мажан убежал?  - Он и несколько его сторонников исчезли. Ходят слухи, будто они сбежали из города, когда провалилась попытка Мажана занять мое место. С тех пор их никто не видел. У меня есть подозрение, что все это дело рук богатых молодчиков Амазлука, они выследили группу Мажана и, явившись на какое-нибудь тайное совещание, всех их перерезали, а уж потом состряпали историю о побеге, чтобы опозорить партию Штанов. Когда...  - Господа! - пропыхтел король. - Мы, пожалуй, уже насмотрелись. Давайте спустимся во двор, нам надо кое-что вам сказать.  Когда все оказались во дворе, королевские гвардейцы расступились и король Ишбахар встал в середине образованного пустого пространства.  - Мы имеем удовольствие объявить, - сказал он, - что за особые заслуги перед нашей короной и государством доктора Карадура из Мальваны и господина Джориана из Кортолии, усилиями которых были починены часы на башне Кумашара, мы назначаем первого ректором Дворца Познания, а второго нашим новым часовщиком. Доктору Борэ и часовщику Йийиму за верную многолетнюю службу присуждается пенсия. Доктор Борэ назначается почетным членом комиссии по планированию городского строительства.  - Кто сказал, что я хочу быть часовщиком? - прошептал Джориан Карадуру.  - Не волнуйся, сынок. Должен же ты чем-нибудь заниматься, пока я пытаюсь вернуть твою жену, а жалованье щедрое.  - Ну, ладно. А Борэ, похоже, не в восторге от того, что его отправили на пенсию.  - Ничего удивительного: его доход уменьшится вдвое. За почетное членство жалованья не платят.  - Тогда надо держать ухо востро, у нас еще один враг.  - Ты слишком уж мнителен...  - А теперь, господа, - сказал король, - пора домой, в наше бедное жилище. Доктор Карадур и господин Джориан, имеем удовольствие просить вас сегодня отобедать с нами.  Джориан с Карадуром проехали через огромные ворота и попали на территорию дворца, окруженную стеной. На воротах сверху торчали железные колья, на один из них была насажена человеческая голова.  - Врата Счастья, - пояснил Карадур.  - Этот парень наверху, похоже, не очень-то счастлив, - заметил Джориан, показывая на голову.  - А, этот! Здесь по традиции выставляют головы преступников.  - Врата Счастья, ну и название! У кого-то была богатая фантазия.  - Ты прав, сынок. Однако теперешний монарх - человек мягкий и жалостливый, поэтому в последнее время здесь редко увидишь больше одной головы. Консерваторы ворчат, что такое милосердие поощряет злоумышленников.  Прибыв во дворец, король отпустил вельмож, которые несли паланкин. Джориана и Карадура проводили в личную королевскую столовую, где они и откушали вместе с королем, можно сказать, без посторонних, если не считать двоих стражников, стоявших в углах, секретаря, делавшего на листке заметки, и слуги, который обязан был пробовать еду.  После обмена любезностями Джориан упомянул в разговоре о пиратах из Альгарта, встретившихся ему во время путешествия.  - Мне показалось, - заметил он, - что у здешних берегов они нахальнее, чем где бы то ни было. Ваше Величество, верно, знает, какие следует принять меры.  Король Ишбахар заметно погрустнел.  - Герекит, - сказал он секретарю, - напомни мне переговорить с адмиралом Кьяром. Ах, если бы мы только могли уговорить этих негодников честно трудиться и жить, как все люди! - снова обратился он к Джориану. Неблагодарные! Знаешь ли ты, до чего обнаглели эти мошенники? Им, видишь ли, мало тех даров, которые они получают ежегодно. Требуют еще!  - Так Ваше Величество, что же, платит им д... да... - Джориан осекся, почувствовав, как Карадур ударил его под столом по голени, - Я хотел сказать... ваше правительство выплачивает этим господам некоторые суммы...  - Можно сказать, что так. Да, так оно и есть. Я знаю, жесткая политика имеет свои плюсы. Мы не раз обсуждали это на заседаниях. Но наш выдающийся философ Реббим считает, что альгартийцев нельзя осуждать. Их архипелаг - скопление бесплодных, изрезанных морем скал, на которых трудно что-нибудь вырастить. У жителей этой суровой страны нет иного выхода, им остается либо пиратствовать, либо умереть с голоду. Поэтому ежегодные выплаты, обеспечивающие неприкосновенность наших судов, мы сочли наиболее человечной и великодушной мерой.  Кроме того, выплаты сперва составляли лишь крохотную долю той суммы, что выделялась ранее на усиление нашего флота. Знаете, сколько сейчас получает в день загребной на галере? Три монеты! Есть же ненасытные люди. - Король покачал головой, и щеки при этом затряслись. - Но давайте переключимся на что-нибудь более приятное. Попробуйте носорожьей печенки с соусом из мозгов миноги. Вот увидите, вы никогда еще не ели ничего подобного... хых, хых.  Джориан попробовал.  - Должен сознаться, вы правы, - сказал он, мужественно проглатывая печенку. - Ваш покорный слуга и впрямь ничего похожего не едал. Но, хотя желание Вашего Величества для меня закон, я, что называется, дошел до точки: жевать могу, глотать нет. Наелся до отвала.  - Шутишь! Такой рослый, здоровый парень? Да сколько ты съел? Птичке впору. И та долго не протянет.  - Смотря какая птичка, сир. За обедом я обычно съедаю раза в три меньше. Это как в истории о короле Фузиньяне и зубах Гримнора, помните, я рассказывал?  Щеки короля затряслись от смеха.  - Ах, Джориан! Если бы боги послали мне ребенка, хотел бы я иметь такого сына, как ты! Джориан взглянул на него с изумлением.  - Ваше Величество, я безмерно польщен. Но... - Он вопросительно поднял бровь.  - Господин Джориан недавно в Иразе, сир, к тому же он день и ночь трудился над часами. Ему не известно, в каком положении оказалась наша династия.  - Положение, как выразился наш деликатный доктор, очень простое. У нас было несколько жен, две из них и сейчас живы. Но из всех этих женщин лишь одна принесла мне ребенка, который умер во младенчестве. У нас имеется двое недостойных племянников, и одному из них нам, судя по всему, придется передать корону.  Но давайте поговорим о чем-нибудь более веселом. Через три дня наступит праздник Угролука, а с ним - главные скачки года. Для вас, ученые господа, будут специально отведены места на ипподроме, прямо под королевской ложей. Там безопаснее, мало ли, эти Юбки со Штанами снова развоюются.  Король со вздохом поглядел на тарелки, все еще полные еды.  - Если бы мы только могли весь вечер просидеть за столом, предаваясь невинным удовольствиям и ни во что не вмешиваться. Но, увы, мы должны пойти вздремнуть, а потом нам предстоит разбираться в скучнейшем судебном деле. Эх, горе быть королем!  Знаешь, Джориан, а ведь в юности мы подавали надежды как ученый. В библиотеке все еще хранится наш труд по пенембийской фонетике времен Джуктара Великого. Но, увы, все это осталось далеко позади. Не так давно мы попробовали писать мемуары, но государственные дела съедают столько времени, что мы не добрались еще и до третьей главы.  - Я вас понимаю, - сказал Джориан. - Я и сам жалею порой, что не стал ученым, как доктор Карадур. Когда-то, еще в Оттомани, я учился в академии, но после так и не смог всерьез приняться за учебу: все скитался по разным краям, так уж сложилась жизнь.  - Ну, теперь ты здесь, у нас, - ответил король, - и мы уверены, что все можно устроить. Ну что ж, нам пора. Всего хорошего, друзья.  - Он похож на добродушного старого селезня, - сказал Джориан позднее.  - Да, добродушия у него не отнимешь, - согласился Карадур. - Только вместо того, чтоб управлять государством, он набивает себе живот, и характера никакого - бесхребетен, как студень. С чисто моральной точки зрения я одобряю его миролюбивый настрой, но боюсь, для нашего жестокого мира Ишбахар слишком непрактичен.  Джориан улыбнулся.  - Ведь ты сам вечно укорял меня за юношеский цинизм. Твое выражение, помнишь? А теперь и твои взгляды стали жестче.  - Видимо, твое желчное мировосприятие оказалось заразным, и я отчасти его перенял. Что касается короля Ишбахара, он не так плох, пока в королевстве все идет гладко. Если же наступит критическая минута... что ж, тогда посмотрим.  - А этот парень, Мажан, не может его сбросить? Едва ли такая размазня, как Ишбахар, просидит долго.  - Мажан пожил в Новарии и воротился оттуда, набравшись благородных мыслей, хочет установить республиканскую власть по образцу Виндии. Нелегкую он выбрал себе задачу: чиновники Ишбахара привыкли к атмосфере всеобщей продажности и угнетения. Будем надеяться, что у Мажана ничего не выйдет.  - Почему? У виндийцев дела идут не хуже, чем у других. А здесь, насколько вижу, хорошего мало.  - Речь не об идеях Мажана, сами по себе они не так плохи. Все дело в самом Мажане. Я его знаю. Это талантливый энергичный идеалист, но он полон ненависти, в нем кипит мстительная варварская злоба. Хвастал как-то, что когда он придет к власти, на Вратах Счастья будет красоваться не одна голова, а тысяча. Поговаривают, будто он даже собирается призвать на помощь дикие племена федиранцев. - Жаль, что идеи нельзя как-нибудь отделить от их носителей, - заметил Джориан.  - Да. Об этот камень разбилось в прах множество благороднейших политических замыслов. Мажан мог бы провозгласить самую передовую в мире конституцию, но что проку в том иразцам, если он начнет сотнями рубить головы? А он начнет непременно, как только дорвется до власти.  - Вот и выбирай, - сказал Джориан, - либо добрячок король, смахивающий на студенистую массу, либо одаренный, но кровожадный господин Мажан. Все равно что выбирать между виселицей и топором.  - Ты прав. Но так уж устроен мир. 
 Глава 5 
 Подземный ход короля Хошчи 
 Утро двадцать шестого числа выдалось хмурым, предвещающим осенний дождь. В устье реки Льеп, словно кучка водяных насекомых, сновали от одного берега к другому маленькие суда, перевозившие в Жактан тысячи иразцев.  Джориан и Карадур свернули с жактанской набережной. В конце улицы, на которой они оказались, начинались земли храма Нубалиаги. Добравшись до них, Джориан и Карадур вместе с людским потоком двинулись вправо и вскоре подошли к храму с восточной стороны.  Храм представлял собой огромное сооружение с куполами и шпилями. Серебряная обшивка куполов мягко светилась под серым небом. Вход с обеих сторон украшали скульптуры прекрасной обнаженной женщины высотой тридцать футов. Это были статуи Нубалиаги, одна изображала богиню натягивающей тетиву лука, вторая - льющей воду из кувшина.  - Та, что слева, разгоняет затмение, - пояснил Карадур, - а вторая управляет приливом и отливом. Джориан остановился взглянуть на статуи.  - Забавно, - сказал он. - Прошлой ночью мне приснилась женщина точь-в-точь как эта, то есть натурщица, которая позировала для этой скульптуры.  - Ну да? И что же?  - Кажется, эта дама сказала мне: "Берегись второй короны, сын мой". Одежды на ней было не больше, чем на этих статуях, а я с тех самых пор, как мы с тобой расстались в Метуро, вел на редкость добродетельную жизнь. Ну и, само собой, попробовал обнять ее, но она обратилась в дым и улетучилась. Я решил, что причина этого сна в моем неудовлетворенном вожделении, да и слова женщины показались бессмыслицей. Короче, я не придал сну особого значения и не могу теперь вспомнить, что там было еще.  - Хм. К таким вещам должен быть готов каждый. Ты же знаешь, боги... ну, словом, иногда являются смертным, такое и впрямь бывает.  - Если предупреждение богини было вроде того совета, что дал нам зеленый божок Тваша, - помнишь, в Швении? - то я вполне могу обойтись без него.  Храм стоял на возвышении, и улица, ведущая от него на восток, шла под гору. Народ двигался по улице сплошным потоком - иразцы в юбках или шароварах, женщины, с головы до ног закутанные в ткань, пришельцы из Федирана, Новарии и даже светловолосые варвары из далекой Швении, потеющие в меховой и шерстяной одежде. Среди иразцев выделялись сторонники Юбок, нарядившиеся в красное и белое - цвета этой партии, а приверженцы Штанов красовались в синем и золотистом.  - Рад слышать, что ты не даешь воли плотским желаниям, - сказал Карадур. - Это необходимая ступень, ведущая к нравственному совершенству и просвещенности духа. Может быть, ты стал последователем какой-нибудь аскетической философии или культа?  - Нет. Просто мне казалось, Эстрильдис не пришла бы в восторг, узнав, что я без нее макал куда попало свой фитиль. Такова любовь, что поделаешь. Ну, ничего, придет время, я наверстаю упущенное.  Они подошли к внешней стене ипподрома; каменные арки, выстроенные одна над другой, создавали ярусы, на которых стояли кресла. Толпа, дробясь на отдельные потоки, текла к входам.  - У нас в билете указан вход номер четыре, - сказал Джориан. - Где это?  - Направо, - ответил Карадур.  В толпу замешались торговцы, громко предлагающие свой товар - флажки, игрушечные колесницы, написанные от руки программки, еду и питье. Джориан с Карадуром отыскали четвертый вход, и толпа внесла их внутрь. Билетер, увидев королевские билеты, почтительно поздоровался с их обладателями и указал места под ложей короля, как раз напротив черты, разделяющей поле надвое.  Джориан и Карадур уселись на свои места и достали свертки, собираясь перекусить. Слева от них места занимали активные члены партии Штанов, и трибуны сплошь пестрели синим и золотым. Справа таким же образом сгрудились Юбки, окрасив трибуны в цвета своей партии - белый и красный. Политиканов разделяла узкая полоска, где сидела знать и высшие чиновники, в том числе Джориан и Карадур, но это не мешало представителям двух блоков орать друг на друга. Монотонный гул ипподрома то и дело перекрывали сочные ругательства.  Когда Джориан допивал пиво, звук фанфар возвестил о прибытии короля. Все на трибунах встали с мест, а Ишбахар проковылял в свою ложу и опустился на позолоченный трон. Затем зрители вновь расселись, король сделал знак глашатаю, и тот приготовил рупор. Король достал лист тростниковой бумаги, увеличительное стекло и начал читать своим писклявым голосом, пыхтя и останавливаясь после каждого предложения, чтобы глашатай успел проорать его слова.  Речь была нудная, но не длинная; для Джориана она свелась примерно к следующему: "...благоприятный случай... прославленный народ... доблестные соперники... блестящая подготовка... пусть победит сильнейший..." Когда король закончил, на трибуне, занятой Штанами, кто-то поднялся и прокричал:  - Когда Ваше Величество привлечет к суду убийц Сефера?  Король передал ответ через глашатая:  - Умоляю, сударь мой, не надо об этом сейчас. Момент совершенно неподходящий. Дело расследуется...  Но слова глашатая, несмотря на рупор и его собственную луженую глотку, потонули в реве голосов.  - К ответу! К ответу! - дружно скандировали Штаны. Юбки в свою очередь заголосили:  - Долой! Молчать! Долой! Молчать!  - Кто такой Сефер? - спросил Джориан.  - Один чиновник, сторонник Штанов, он был найден убитым. Штаны считают, что его прикончила банда Юбок, а Юбки заявили, что понятия ни о чем не имеют.  Глашатай продолжал кричать, угрожающе зашевелились ряды гвардейцев, сверкающих бронзовыми латами и гребенчатыми стальными шлемами, и вопли разъяренных соперников мало-помалу улеглись.  - Первыми поставили скачки на черепахах, - сообщил Карадур, - чтобы позабавить толпу и направить мысли политиканов - если это можно назвать мыслями - в более мирное русло.  В подзорную трубу Джориан разглядел на скаковой дорожке, у стартового столбика, четырех огромных черепах. Они стояли на толстых кривых лапах, и верх панцирей приходился вровень с макушкой высокого человека. На спине у каждой черепахи было закреплено седло, сходное с верблюжьим. В седлах сидели мужчины, наряженные в пестрые клоунские костюмы.  Раздался звук трубы, и черепахи заковыляли по дорожке. В той части трассы, что находилась напротив Джориана, они очутились очень не скоро. Однако ставки делались с молниеносной быстротой.  Черепахи тащились по кругу, толпа зрителей хохотала над фиглярскими выходками наездников - двое из них были одеты в цвета Юбок, двое других как полагалось Штанам. Чего они только ни вытворяли! Били друг друга хлопушками, крутили сальто со спины черепахи на землю и вновь запрыгивали на своих скакунов, - словом, кривлялись как могли.  - Хоть я и ношу брюки, - сказал Джориан, - Юбки мне как-то ближе.  - Да что ты, сынок! Пришелся по душе аристократический образ мыслей?  - Не в этом дело. Просто красный и белый - цвета ксиларского флага. "Красное и белое!" - таков был боевой клич ксиларцев. - Джориан вздохнул. - Жалко все-таки, что эти болваны не дали мне показать, какой из меня отличный король.  Тем временем черепахи доползли до другой стороны трассы. Они должны были пройти всего один круг, заезд был короткий. Однако зрители успели за это время прийти в хорошее расположение духа.  Следующим номером были скачки на зебрах, тоже состязание между двумя командами. Потом отряд королевской гвардии в латах, начищенных до зеркального блеска, маршировал по кругу под музыку военного оркестра, время от времени останавливаясь и показывая упражнения с копьями.  Шестеро диких наездников-федиранцев, одетых в коричневое, проехали четыре круга на верблюдах. Затем выехала платформа на колесах, запряженная белыми быками, а на ней - позолоченная скульптура бога Угролука; впереди шествовала сотня жрецов, громогласно поющих гимн. Процессия медленно двинулась по кругу. Многие зрители стали петь вместе со жрецами. Голову бога венчали перья страуса, алые, изумрудные и золотые, в одной руке он держал серебряную молнию, в другой - луч солнца из золота.  По дорожке неуклюже протопала пара слонов короля Ишбахара, покрытых фиолетовой и золотистой тканью; животные не спешили, несмотря на крики погонщиков и удары бичей. Потом две команды состязались на единорогах.  - Теперь лошади, - сообщил Карадур, - самые быстрые из тягловых животных. Скачки на лошадях - решающий этап борьбы между Юбками и Штанами.  Напряжение нарастало. По сигналу трубы в путь тронулись четыре колесницы: две синих с золотом, две красных с серебром. Загромыхали колеса, и тут же все звуки потонули в несущемся с трибун реве враждующих болельщиков.  Заезд состоял из семи кругов. С каждым кругом росло возбуждение толпы. Когда колесницы вихрем проносились мимо, люди вскакивали с места, размахивали кулаками, визжали, рыдали, орали, брызгая слюной.  Стайка колесниц миновала первый поворот на четвертом кругу, и тут послышался грохот, на воздух взлетели обломки. Столкнулись две колесницы. По трассе катилось одинокое отвалившееся колесо; проделав полрасстояния выстрела из лука, оно остановилось и упало. Пыль рассеялась, и Джориан увидел, что по песчаной дорожке бегут люди с носилками подобрать пострадавшего. Еще он заметил, как из последних сил пытается подняться с земли раненая лошадь.  К тому времени как две оставшиеся колесницы пошли на следующий круг, рабочие почти полностью ликвидировали следы аварии. Уцелевшие соперники проносились перед глазами то в одну сторону, то, миновав поворот, в другую, ни одна колесница не могла добиться твердого преимущества. На последнем кругу они вровень перелетели через финишную черту. Когда они мчались мимо королевской ложи, Джориан не заметил преимущества ни у одного из экипажей.  Сгрудившись у края дорожки, судьи обсуждали результат скачек. Затем двое быстро двинулись по ступенькам к королевской ложе. Еще одно короткое обсуждение, и глашатай прокричал:  - Победил Палтой, из партии Штанов! Штаны зааплодировали. Джориан обратил внимание, что пенембийцы аплодируют, хлопая в ладоши, как и новарцы, а не так, как мальцанцы, - щелкая пальцами.  С трибун, где сидели Юбки, донесся ворчливый гул.  Он нарастал, смешиваясь с криками:  - Нечестно! Нечестно! Штаны тоже орали в ответ.  - Судьи и впрямь ошиблись? - спросил Джориан. Карадур пожал плечами.  - Я плохо разбираюсь в скачках, да и зрение неважное, таких тонкостей мне не разглядеть. Вот что, пора бы нам улизнуть отсюда.  - Почему?  - Скачки окончены, осталось только награды вручить победителям. Чутье подсказывает мне, что назревает скандал. И дождь, похоже, собирается.  - Ладно, - согласился Джориан, подымаясь с места.  Но тут по воздуху, вертясь, пролетела большая пивная кружка, которую запустил кто-то из Юбок в трибуну Штанов. Она угодила Джориану в голову и со звоном разлетелась на куски. Джориан упал назад в кресло.  - Мальчик мой! - вскричал Карадур. - Ты ранен?  Джориан покачал головой.  - Похоже, остатки моих мозгов выбить не так-то просто. Пойдем.  Он снова встал и, слегка пошатываясь, двинулся к выходу. По его лицу стекала струйка крови.  Над полоской в центре, разделяющей два враждующих блока, пролетело еще несколько предметов. Когда вся знать разбежалась в поисках укрытия, представители группировок повскакивали с мест и кинулись друг на друга, на ходу вытаскивая припрятанные кинжалы и короткие сабли. Завыли трубы. Надрывался глашатай. Послышались свистки.  Отряды сверкающих латников заметались на трибунах, орудуя древками копий и пытаясь разнять дерущихся. Часть гвардейцев продиралась к центральной ложе, где сидел дрожащий король, беспомощно размахивая пухлыми ручками. Драка охватила весь ипподром, наиболее миролюбивые зрители бежали к выходам. Стоял оглушительный шум.  Сжимая костлявую руку Карадура, Джориан пробирался сквозь давку к четвертому входу. Снаружи бушевали болельщики - хватали что под руку попадется и швыряли в противника, размахивали дубинками, пинали, кололи, били друг друга кулаками.  Джориан протискивался к главному входу, стараясь не вмешиваться в драку. Наконец он очутился у ворот и вдруг услышал позади себя пронзительный вопль:  - Смерть поганым иноземцам!  При вспышке молнии стало видно, что это визжал Борэ, бывший ректор Дворца Познания. Он обращался к группе вооруженных Юбок. За ним стоял Йийим, бывший часовщик. Загремел гром.  - Старый лиходей заколдовал нашу команду! - орал Борэ. - Это стоило нам победы!  - А этот, молодой, - его прихвостень! - добавил Йийим. - Прикончить их! Разорвать на куски!  Обглоданный скелет курицы просвистел мимо Джориана, не задев его; кусок лошадиного навоза тоже не попал. Однако булыжник из мостовой оцарапал и без того окровавленную голову Джориана, чуть не сбив его с ног.  - Бежим, сынок! - задыхаясь, крикнул Карадур.  - Куда? - спросил Джориан.  - В храм! Храм Нубалиаги! Это надежное убежище!  Они перебежали через улицу; тут как раз начался дождь. Юбки целой ватагой кинулись за ними в погоню. У подножия холма, на котором стоял храм, Карадур сказал:  - Беги, сынок. Мне не забраться на эту гору.  - Я тебя не оставлю...  - Говорю тебе, беги! Я стар, а у тебя еще много лет впереди...  Без дальнейших рассуждений Джориан подхватил на руки Карадура - много ли он весил: кожа да кости! - и пустился вверх, на гору, несмотря на протесты мальванца. Джориан поскользнулся на мокром от дождя булыжнике и упал; чалма Карадура, упав с головы, укатилась. С трудом поднявшись на ноги вместе со своей ношей, Джориан побежал дальше. Толпа, казалось, вот-вот их настигнет.  У входа в храм на страже стояли двое евнухов, охранявших ворота; они скрестили конья, преградив Джориану путь. С красного лица Джориана стекали вперемежку струи дождя, пот, грязь и кровь, он запыхался и не мог сказать ни слова. Карадур закричал:  - Именем госпожи Сахмет, впустите нас! Я доктор Карадур, служу во Дворце Познания!  Евнухи опустили копья. Дав Джориану и Карадуру зайти внутрь, они тут же защелкнули бронзовые створки ворот. На шум стали сбегаться евнухи, сторожившие другие ворота. Вскоре их собралось с дюжину, они выстроились в ряд вдоль ворот, держа наготове арбалеты.  - Уходите, а не то мы будем стрелять сквозь прутья! - закричали они.  Толпа преследователей толкалась у входа и вопила, но штурмовать ворота не пробовала. Джориан и Карадур поспешили к главному зданию храма.  - Я обязан тебе жизнью, - сказал Карадур.  - Глупости. Если б у меня было время подумать, я бы, верно, оставил тебя. И по заслугам: кто уверял меня, будто Борэ с Йийимом не опасны? Где же эта госпожа Сахмет?  - Попрошу доложить о нас. Если она не исполняет какой-нибудь ритуал, мы, вернее всего, сейчас ее увидим.  Несмотря на моросящий дождь, толпа Юбок начала под руководством Борэ и Йийима растягиваться в цепь, намереваясь окружить территорию храма.  - Хотят осадить храм, - сказал Джориан.  - Я уверен, что королевская гвардия их разгонит. Если же нет, может быть, Сахмет сумеет нас выручить.  - Эх, было бы у нас что-нибудь летающее, ковер-самолет или метла. Помнишь, ты говорил? Мы бы пронеслись прямо у них над головами! Знаешь шуточку: будь у меня карета, я бы поехал, если бы еще лошадь была. Что-то горит?  Джориан показал на столб дыма, из которого вылетали искры; он подымался над крышами ближайших домов.  - Да. Этим дуракам дай волю, они весь город спалят.  Верховная жрица Сахмет приняла Джориана и Карадура в комнате для аудиенций. Это была рослая, широкая в кости женщина сорока с лишним лет, со статной фигурой, но лицо ее немного портили тяжелый подбородок и крючковатый нос. Одетая в светлосерое платье из тонкой материи, на котором серебряными нитями были вышиты какие-то знаки, она сидела в изящном кресле, глядя на промокших и растрепанных беглецов большими темными глазами. По комнате бесшумно двигались жрицы саном пониже.  - Приятно вновь встретиться с тобой, милый доктор Карадур, произнесла Сахмет низким, звучным голосом, - хотя обстоятельства, конечно, оставляют желать лучшего. А кто этот молодой человек?  - Я Джориан из Кортолии, - ответил Джориан, - в настоящее время часовщик Его Величества. Для меня большая честь познакомиться с вашим святейшеством.  Женщина посмотрела на Джориана долгим изучающим взглядом и щелкнула пальцами.  - Инкияра! Побольше света, пожалуйста. Внесли канделябр и поставили на скамью; Сахмет сказала:  - Я, кажется, знаю тебя, Джориан.  - Сударыня! Сомневаюсь, чтобы я уже имел удовольствие...  - Я не хочу сказать, что видела тебя во плоти. Ты являлся мне.  - Да, сударыня?  - Ты тот самый варвар, спаситель Ираза!  - Да что вы! Бросьте, госпожа Сахмет. Я не варвар! Я выучился читать, когда мне было пять лет, ходил в школу в Ардамэ. Учился в академии в Оттомани. Манеры у меня, может, и не самые изысканные, но за столом не чавкаю, как свинья. Я всего лишь честный ремесленник и, боюсь, что бы там ни стряслось с Иразом, буду не в силах его спасти. Но как ты думаешь с нами поступить?  - Уж, конечно, не отдам вас этим бешеным псам. Она поговорила вполголоса с младшей жрицей, та беззвучно выскользнула из комнаты и вскоре вернулась. Пошептавшись с ней еще немного, Сахмет сообщила:  - В нескольких районах Ираза возник пожар, в Жактане тоже. Солдаты борются с огнем, им сейчас не до политических распрей. Храм по-прежнему окружен, даже подкрепление прибыло. Выходить вам нельзя.  - Вылететь мы тоже не можем, ничего волшебного с собой не прихватили, - добавил Джориан.  - Дайте подумать, - сказала Сахмет. - Не хотелось бы оставлять вас на ночь: некастрированный мужчина может ночевать здесь только в праздник Священного брака, иначе он оскорбит богиню. К счастью, есть другой выход. Я открою вам этот секрет, по в награду попрошу тебя, Джориан, об одном одолжении.  Джориан прищурился.  - Сударыня, за свою недолгую жизнь я не раз попадал в переделки и твердо усвоил, что никогда не следует покупать кота в мешке. Буду рад помочь вам, если смогу... Но мне надо знать, о каком одолжении идет речь.  - Оно совсем невелико. Я всего лишь прошу тебя принять участие в одном обряде, сыграть маленькую роль.  - Если вы, сударыня, хотите сделать меня евнухом...  - О небо! Да ничего подобного! Торжественно обещаю, что твое великолепное тело останется невредимым. Это пока все, что я могу сказать.  - А как насчет рассудка, навыков, способностей?  - Тоже не пострадают. Ну что, сударь? Джориан еще немного попрерикался, но так и не сумел добиться от Сахмет никаких подробностей. Он переглянулся с Карадуром, но старый колдун на этот раз не мог ему помочь. Джориан не любил давать обещаний, так как смутно представлял себе, чем это обернется, но другого выхода не видел.  - Ладно, госпожа Сахмет, - сказал он. - Я согласен.  - Чудесно! Не бойся, тебе не придется раскаиваться. Идемте со мной.  Подошла младшая жрица и отдала Сахмет свечной фонарик. Джориан с Карадуром двинулись за верховной жрицей. Они шли по коридорам, комнатам, спускались по лестницам, наконец Джориан совершенно запутался. Но вот они оказались в подземном коридоре, тускло освещенном одним-единственным фонариком, и Сахмет остановилась у большой, запертой на засов, деревянной двери.  - Джориан, - сказала она. - Ни для кого на свете я не сделала бы этого, даже если б речь шла о чьей-то жизни. Но когда опасность угрожает будущему спасителю Ираза, выбирать не приходится. - Она сняла с пальца массивный перстень. - Возьми. Когда доберешься до конца подземного хода, там будет дверь. Постучи четыре раза. Вот так. - Она дважды стукнула костяшкой пальца и еще дважды после паузы. - Откроется смотровое отверстие, тогда покажи этот перстень. Кстати, не забудь возвратить его, когда все уладится.  Она отодвинула засов и открыла дверь. Протянула руку на прощание.  - Ступайте, господа.  Руку Джориана Сахмет сжимала дольше и сильнее, чем он ожидал.  - Возможно, мы еще увидимся, Джориан. И скорее, чем ты думаешь.  Она передала Джориану фонарь, сквозь стекло слабо светила единственная оплывшая свеча. За Джорианом и Карадуром гулко захлопнулась тяжелая дверь.  Туннель шел под уклон, все ниже и ниже. Камни, которыми он был выложен, стали мокрыми и скользкими.  - Верно, об этом туннеле я и слышал, он прорыт под рекой Льеп. Значит, скорее всего, над нами грунтовые воды.  - Что над нами, сынок?  - Грунтовые воды. Разве ты не знаешь? В глубине почвы, на некотором расстоянии от поверхности, все поры заполняет вода. Если дорыть до этой глубины, получается колодец, - Нет, я этого не знал. Всю жизнь посвятил духовным знаниям, пренебрегая практическими. Ты-то где нахватался таких сведений?  - В Ире, когда работал землемером.  - Да, ты человек разносторонний.  - Это верно.  Джориан улыбнулся в полумраке и прочел стихотворение: 
 Да, Джориан был парень хоть куда:  Мог оседлать лихого скакуна, Унять ударом точным драчуна, Пленить девичье сердце без труда.  Сложить сонет, рондо, секстину мог, Страной и бригантиной управлять, Дороги мерить, во врага стрелять, Часы собрать и шпилькой вскрыть замок.  Мечта его была совсем иной, Да попусту манила молодца:  Простым мастеровым хотел он стать И поселиться с любящей женой, Прожить достойно, мирно до конца, Трудиться честно и тревог не знать. 
 По правде говоря, я вовсе не такой тщеславный, - поспешно добавил Джориан. - Просто увлекся, пока сочинял.  Карадур рассмеялся.  - Не скромничай, мой мальчик, все чистая правда, только сомневаюсь, что ты и впрямь так уж мечтаешь о тихой пристани. Иначе не стал бы...  - Да? А кто, интересно, вынудил меня бросить мирное поприще землемера и притащил в этот рассадник интриг и мятежей?  - Как же? В последнем письме ты писал, что сделаешь все, лишь бы вернуть Эстрильдис.  - Писал, верно. А теперь вот нас под Льеп занесло. Почему сюда не попадает вода? Насосов вроде бы не видно.  - Воду в туннель Хошчи не пускают трое колдунов: Гельнаш, Люказ и Фиравен день и ночь ее заговаривают. Они занимаются этим у меня на кафедре прикладной магии. Сейчас во Дворце Познания все ужасно перессорились, и я должен их мирить и улаживать разногласия. До того дошло, что деканы двух школ между собой не разговаривают.  - Почему?  - Гельнаш, Люказ и Фиравен - ученые Духовной школы. А в Реальной школе есть инженеры, которые считают, будто насосы новейшего образца справятся с водой в туннеле не хуже троих чародеев, к тому же они надежнее и дешевле обойдутся. Декан Духовной школы возражает на это, что насосы так же могут подвести, как и маги, что потребуются большие затраты, - надо обеспечить энергию для качания воды, нанять ремонтников, чтобы следили за насосами и трубами; к тому же аппарат и трубы займут в туннеле слишком много места, и королю трудно будет совершать ежемесячный переход.  - В дни Священного брака, о котором мне говорил Зерлик?  - Да, значит, ты об этом знаешь!  - Знаю то, что мне сказал Зерлик. Интересно, а брачные отношения осуществляются?  - В общем... да. По правде, когда король уже не в состоянии исполнять свою мужскую роль, с ним кончают.  - О боги! Да здесь не лучше, чем в Ксиларе! А как это делается?  - Когда король уже не может... овладеть телом верховной жрицы, она сообщает об этом своему официальному супругу, верховному жрецу Угролука. Тогда верховный жрец вместе с группой младших жрецов приходят к королю и вручают ему священную веревку, на которой он должен повеситься.  - И болван послушно вешается?  - Да. Хотя за последнее столетие такое самоубийство произошло всего один раз. Остальные короли или погибли на войне, или были убиты злоумышленниками, или умерли от болезней, не дожидаясь, пока дело дойдет до веревки.  Джориан высоко держал фонарь; некоторое время он шел по темному туннелю, не говоря ни слова.  - Клянусь рогами Тио! - воскликнул он. - Тебе не кажется, что смысл обещания, которое потребовала Сахмет, в том, чтобы я занял в этой церемонии место короля?  - Не знаю, сынок. Но боюсь, у нее действительно на уме что-то в этом роде.  - Вот тебе и раз! Я слушал твои проповеди о добродетели и воздержании, стараюсь следовать им.  Но, похоже, против моей добродетели сами боги сговорились.  - И правда, Джориан. Как я ни осуждаю блуд, на этот раз вынужден его простить.  - Это уже неплохо. Надеюсь, Сахмет не обратится гигантской змеей, как принцесса Яргэли. Но послушай, я могу понять, почему Сахмет не хочется в постель с беднягой Ишбахаром. Но почему она выбрала меня?  - Под руку попался. Она видела тебя или говорит, что видела... ты ей являлся. А может, ты ей просто нравишься.  - Ну, если я ей в таком виде понравился, что будет, когда я приведу себя в порядок? Вообще-то я в таких случаях держусь неплохо... и держу тоже неплохо. Эстрильдис мы об этом не расскажем, а если она и узнает, надеюсь, все равно простит.  - Я буду молчать, не беспокойся, сынок.  - Прекрасно. А почему для этих брачных посещений королю непременно нужен туннель, который так дорого обходится? Почему бы ему, как другим, не переплыть Льеп на лодке?  Карадур пожал плечами.  - Говорят, короля Хошчу вечно преследовала мысль, что его убьют на улице: он не был из рода Джуктара Великого и его право на трон многими оспаривалось. Другие утверждают, что туннель ему нужен был на случай, если грянет революция и придется бежать из дворца. Как бы то ни было, он стал использовать туннель в ночи Священного брака, и его преемники продолжали эту традицию.  - А что произошло с Хошчей?  - Не уберегся, несмотря на все предосторожности, в том числе стальную кирасу, которую носил под одеждой. Поскользнулся однажды, выбираясь из ванны, и раскроил себе череп. 
  *** 
 В конце туннеля, поднявшись по длиной узкой лестнице, Джориан четырежды стукнул в массивную дверь. Приоткрылось смотровое отверстие, и он поднес к нему перстень Сахмет.  Лязгнул засов, и дверь со скрипом отворилась. Перед Джорианом стоял король Ишбахар в халате, без парика. Блик от лампы светился на его яйцевидной лысой голове. Позади стояли двое стражников; подальше виднелись слуги.  - Клянусь дыркой Нубалиаги! Это ты, Джориан! - вскричал король. - Что стряслось, мой мальчик? Заходи, заходи! И ты, доктор.  Они оказались в гардеробной короля, и Джориан коротко рассказал о том, что приключилось с ним и его спутником. Стражник закрыл дверь; изнутри ее можно было принять за филенку, а ручку засова - за золоченое украшение.  - Вы поступили правильно, - сказал король. - Мы прикажем арестовать этих негодяев Борэ и Йийима. Сегодня вечером вы оба с нами поужинаете. Но прежде всего, милый Джориан, тебе нужно вымыться и привести в порядок одежду. У тебя такой вид, будто ты сражался с драконом и тот порядком тебя потрепал, хых, хых! Искупайся в нашей королевской ванне, ты этого заслуживаешь!  - Доброта Вашего Величества не знает границ, - ответил Джориан.  - Чепуха, мой мальчик! Мы же друзья, а не только монарх и подданный. Эвелик! Проводи господ в ванную комнату и принеси им все необходимое.  Королевская ванна представляла собой огромную посудину из начищенной меди. Обливаясь и намыливаясь, Джориан тихо разговаривал с Карадуром, который рядом мыл лицо и руки.  - Карадур, а король вполне нормален, как ты думаешь?  - Да. Помимо его увлечения гастрономией...  - Да нет. Я вот подумал, не предпочитает ли он женщинам мальчиков или мужчин.  - А, понятно! Нет, не думаю. Среди изразцев не редки подобные наклонности, но Ишбахара, насколько я знаю, никогда ни в чем таком не обвиняли. В молодости у него было несколько жен, одни умерли, других он отверг, две остались. Но больше ни о каких предметах королевского вожделения я не слыхал. По правде, мне кажется, сейчас у него лишь одна страсть - редкие блюда. А что тебе вдруг взбрело в голову?  - С чего бы ему приближать к себе какого-то ремесленника-чужеземца, вроде меня? Беседовать по душам... Какой смысл?  - Может, ты просто ему нравишься, сынок. А может, это как-то связано с намерениями Сахмет.  - Да? Ну что ж, поглядим. Между прочим, эта ванна, кажется, прекрасно подошла бы нам для полета в Ксилар. Если груз распределить по дну равномерно, она будет куда надежнее обычного ковра-самолета или метлы.  Карадур с сомнением покачал головой.  - С таким весом справится разве что очень сильный демон. К тому же демоны не любят вселяться в медь и серебро: знают, как трудно оттуда выбраться.  - А как насчет Горакса, который спрятан у тебя в перстне? Я не встречал демона сильнее.  - Увы, долг Горакса передо мной почти исчерпан. Сослужит мне еще одну службу - и свободен, может отправляться восвояси. Поэтому я выпущу его только в случае крайней необходимости.  - А когда нас преследовала сегодня толпа, это не было случаем крайней необходимости, как тебе показалось?  - Ты прав. Я тогда растерялся и даже не вспомнил о Гораксе. Голова дырявая стала! 
  *** 
 После очередной чрезвычайно обильной трапезы у короля Ишбахара Джориан спросил:  - Чем кончились беспорядки, Ваше Величество?  - К счастью для Ираза, пошел такой сильный дождь, что толпа разбежалась. Убито не так много народу, ограблено и сожжено лишь несколько домов. Просто ужас эта вражда! Не знаем, как с ней покончить. Попробуйте устриц, их привезли в замороженном виде с берегов Швении.  - Почему бы просто не прекратить скачки, сир?  - Насколько помним, один из наших предшественников, Хирпалам Второй, пробовал это сделать. Тогда враждующие группировки объединились, приволокли беднягу Хирпалама на ипподром и разорвали на куски - долго рвали, чтоб каждому досталось. Меня такая участь не устраивает, хых, хых.  - Простите, что я вмешиваюсь, но, по-моему, Вашему Величеству придется рано или поздно осадить их. Впрочем, меня это, конечно, не касается. Скажите, сир, почему госпожа Сахмет хочет, чтобы я участвовал в службе в честь богини Луны?  Король испуганно поглядел на него.  - Она уже сказала? Погоди минутку. Он сделал знак всем присутствующим, кроме Джориана и Карадура, - в том числе охранникам и слуге, который пробовал блюда перед подачей, - чтобы они покинули комнату. Затем спросил полушепотом:  - Тебе известно, что ждет в Пенембии короля, страдающего половым бессилием?  - Я слышал об этом, сир.  - Это правда. - Король показал вверх, на массивную скобу, с которой свисала лампа. - Чистая правда. Лампу снимут, и мы сами должны будем закинуть веревку на эту виселицу. Залезть на стол, покрепче завязать узел и опрокинуть стол... Так они избавляются от неугодного монарха, не прикасаясь нечистыми руками к священной особе.  - Значит, вашему величеству эти божественные обязанности...  - Не под силу? Можете вы поклясться, что будете молчать?  Джориан и Карадур торжественно поклялись.  - Наша жизнь в ваших руках, - продолжал Ишбахар. - Я не доверил бы ее вам, господа, но отчаянное положение заставляет принимать отчаянные меры. Вот уже несколько месяцев госпожа Сахмет недовольна тем, как мы выполняем наши обязанности. И по правде говоря, мы бы с радостью отказались от этих игрищ: с нашей комплекцией осуществлять совокупность затруднительно, да и пыл юности давно уж угас.  Как видите, наша жизнь находится в руках госпожи Сахмет. Стоит ей только сказать словечко своему официальному мужу, верховному жрецу Чолищу, и он тут же нанесет нам визит со священной веревкой. Она воздерживается от этого шага по двум причинам: во-первых, терпеть не может верховного жреца Чолиша и не хочет доставлять ему удовольствие, во-вторых, я пообещал ей вместо себя сильного юношу с железным концом, и она пока молчит о моей непригодности. Ты и будешь этим юношей.  - Надеюсь оказаться достойным такой чести, - ответил Джориан. - У нас в Кортолии одному королю довелось столкнуться с такими же трудностями.  - Как? Расскажи.  - Это был король Финджаниус, который правил сразу после окончания "темного века", наступившего, когда Старую Новарию захватили дикие племена швенов. В Кортолии существовал обычай: когда короля по той или иной причине признавали неспособным править, его призывали главные жрецы королевства и вручали ему кубок с ядом. И говорили, что если он не выпьет, порвется волшебная связь между ним и страной, урожай засохнет и начнется голод.  Так вот, Финджаниуса послали в Оттомань учиться в академии. Тогда это было совсем новое учреждение, преподавателей можно было по пальцам пересчитать, и зданий, увитых плющом, которыми там сейчас так гордятся, еще не построили. Финджаниус понабрался в академии новых и, как тогда говорили, еретических мыслей. Вскоре после возвращения из Оттомани он занял трон, так как его дядюшка, старый король, скончался.  Примерно год Финджаниус, управляя Кортолией, старался воплотить свои лучшие намерения. Он был молод, традиции не очень-то чтил и ввел много новшеств, например, позволил подданным, завидев короля, не стучать девять раз лбом об землю; не запрещал им говорить с Его Величеством до того, как сам к ним обратится. Из-за этого последнего обычая он чуть не проиграл военную кампанию против Осарии: никто из офицеров не осмеливался предупредить короля о засаде.  Именно Финджаниус ввел в Кортолии общественные бани и убедил народ без стеснения приходить туда, независимо от пола, возраста и занимаемого положения. Более того, он сам следил, как идет дело, не брезговал дурачиться и резвиться вместе с подданными, окачивая их брызгами, толкая в воду и позволяя окачивать и толкать себя.  Такое поведение обеспечило ему популярность среди народа, но всерьез задело наиболее консервативные круги. Те в конце концов решили, что с Финджаниусом надо кончать. А поскольку главные жрецы также принадлежали к семьям знатным, приверженным традициям, соглашение было вскоре достигнуто. К королю явились жрецы со смертельным напитком.  - Что это? - удивился он.  - Боги решили, - ответил верховный жрец Зеватаса, - что ты больше недостоин править страной.  - С чего ты это взял, сударь мой?  - Они сообщили нам об этом в снах и видениях, господин, - ответил жрец. - Они требуют жизнь главнейшего человека в королевстве, а не то грозят обрушить на нашу землю свой гнев.  - Значит, им нужна жизнь главнейшего? - переспросил король; он пересчитал пришедших жрецов, и их оказалось восемь. - Так вот. В Кортолии, конечно, нет лица важнее меня, но и вы, святые отцы, люди не последние. Согласны со мной, господа?  - Да, сир. Это и дает нам право передать тебе волю богов.  - Твоя правда. Но предположим, что жизнь каждого из вас стоит... ну, скажем, одну восьмую моей жизни. Вполне вероятно, не так ли?  - Да, господин король, - согласился жрец.  - Тогда, - продолжал Финджаниус, - если богам нужна жизнь главнейшего, они будут вполне довольны, получив восемь жизней, каждая ценой в одну восьмую моей. Эй, стража! Схватить этих восьмерых господ и немедленно повесить!  Приказ Финджаниуса был выполнен. И больше уж никто не осмеливался подойти к королю с таким предложением. С тех пор и обычай прекратил существовать.  Король Ишбахар спросил:  - Ты, дорогой Джориан, предлагаешь мне последовать примеру твоего короля?  - Вам решать, Ваше Величество. Такой поступок был совершен, а то, что сделал один человек, другой может повторить. Кажется, это пословица мальванского мудреца. Как его звали, Карадур?  - Сидам.  Лицо короля задрожало, затряслись подбородки.  - Увы! Если б у нас хватило смелости на такой поступок! - По его толстым щекам заструились слезы. - Но мы не можем воспротивиться традиции. К сожалению, мы устроены иначе, чем твой Финджаниус.  Король разрыдался, закрыв лицо руками.  - Ваше Величество! - сказал Карадур. - Ваши слуги и стражники могут вернуться. Увидят, что вы плачете и подумают, что мы дурно с вами обращались. Еще убьют нас, чего доброго.  Король вытер лицо салфеткой и улыбнулся сквозь слезы.  - Забудем горести, господа. Отведайте еще виндийского! Джориан, мы надеемся, ты полноценный мужчина, со всеми естественными желаниями и способностями?  - Да, сир.  - Тогда стоящая перед тобой задача не покажется тебе трудной или неприятной. Сахмет, правда, постарше тебя, но уродливой или холодной ее не назовешь. Никак не назовешь. Помни, что ты не только тешишь своего молодца, но и спасаешь нашу королевскую шею. Велю Герекиту, чтобы немедленно назначил тебя на должность Друга короля, ты ведь и есть наш друг, в буквальном смысле.  - Спасибо, Ваше Величество, - сказал Джориан. - Когда состоится эта священная оргия?  - В следующее полнолуние, на двенадцатую ночь. Выпьем за твой успех! За то, чтобы ты подарил ее святейшеству ночь, которую она запомнит до могилы. 
 Глава 6 
 Генерал-голем 
 На следующее утро Джориан отправился в башню Кумашара проверить часы. Он обрадовался, узнав, что волнения предыдущего дня не коснулись башни. Затем сквозь шумные потоки людей пробрался к Дворцу Познания.  Караульные уже знали его и пропустили без всяких вопросов. Проходя по коридорам, он останавливался иногда у дверей лабораторий, где проводились эксперименты. В одной лаборатории инженеры Реальной школы возились с машиной, которая должна была работать за счет энергии, производимой кипящей водой Проект был старый, но никому еще не удавалось заставить эту штуковину совершать хоть какую-нибудь полезную работу. За другой дверью мастера трудились над телескопом - очень похожим на подзорную трубу, но гораздо крупнее, - рассчитывая изучать с его помощью небесные тела.  Попадались комнаты, которые занимали чародеи Духовной школы. В одной из них три мудреца пытались научить демона из десятой реальности, существо с низким уровнем умственного развития, выполнять простые команды. В другой чудодей-лекарь пробовал действие чар, направленных на излечение чумы; опыты проводились на приговоренных преступниках по их собственной воле: им обещали свободу, если выживут.  Не во всех комнатах кипела деятельность, много было и пустующих. За последние десятилетия, в результате ослабления денежной поддержки, число сотрудников Дворца Познания и масштаб его проектов значительно сократились.  - По крайней мере, - заметил Джориан, сидя в комнате ректора, вчерашние злоключения заставили тебя приобрести новую чалму. Старая так износилась - я думал, там уж мыши завелись.  Джориану пришлось коротко остричь волосы, чтобы перевязать раны на голове.  - Не стоит смеяться над старыми вещами, сынок, - сказал Карадур. Эта чалма обладала некоторой волшебной силой: близ нее произносилось столько заклинаний и творилось столько чар! С твоими часами все ладно?  - Точны, как небесные тела. Я только что из башни. С ними бы не возникло никаких трудностей, если б твой предшественник нанял толкового механика вместо этого недотепы. Отец сработал их на славу, как настоящий мастер, за него любой бы поручился, кто его знал. Впрочем, судьба Джориана из Ардамэ меня сейчас занимает больше, чем судьба часов. Ты придумал, как нам пробраться в Ксилар?  - О боги Мальваны! Не торопись так, Джориан! Мы едва избежали смерти во время побоища. Мы побывали под землей, в самом потайном месте королевства. Да еще впутались в отношения между королем, госпожой Сахмет и верховным жрецом Чолишем.  - Тем более нужно торопиться. А что представляет собой Чолиш?  - Маленький седой человечек, совершенно неприметный. Вчера он участвовал в процессе жрецов, я не раз встречал его при дворе. Но...  - "Летучая рыба" стоит у отдельного причала, я договорился за небольшую месячную ренту. Но боюсь, она недостаточно скороходна, если придется бежать отсюда. Лучше бы иметь наготове что-нибудь волшебное...  - Сынок, я никогда не обещал сопровождать тебя в Ираз и вместе с тобой похищать Эстрильдис. При всем глубоком уважении к этой даме, я не могу оставить свой ответственный пост ради мелкого личного...  - Мелкого! - взревел Джориан. - Да будет тебе известно..  - Ну-ну, сынок, я не хотел тебя обидеть. Но ты видишь, королевство трещит по швам, а моя должность, пусть я и недостоин ее, позволяет несколько улучшить положение дел, обеспечить более разумное устройство. Было бы чистой безответственностью...  - Цитирую, - пробурчал Джориан. - Быть разумным - чрезвычайно удобная позиция, она дает возможность выдумать вескую причину, когда чего-нибудь очень хочется.  - Мудрый Сидам?  - Нет, доморощенный новарский философ Ахэмо. Но, ваше пугливое преподобие, одному мне с этой задачей не справиться.  - Возьми Зерлика, - посоветовал Карадур. - Парнишка будет рад.  - Что? На каждом шагу подтирать нос этому идиоту? Нет уж, спасибо! Он что-нибудь выкинет в критический момент, скажем, вызовет на дуэль начальника стражи, когда я буду пытаться незаметно выкрасть Эстрильдис. Это вполне в его духе.  - По крайней мере, он достаточно силен и проворен, в отличие от меня. Вообще для столь отчаянных приключений я больше не гожусь. Еще одно путешествие по Срединному морю - и нынешняя реальность для меня закончится.  - Но ты можешь в крайнем случае прибегнуть к колдовству, а Зерлик нет. Но оставим пока вопрос, с кем мне ехать, обсудим лучше - на чем. Как ты смотришь на медную королевскую ванну?  Карадур покачал головой.  - Увы, я не вижу способа заполучить ее. Даже если б удалось уговорить короля, чтобы одолжил...  - Тогда сделай такую же.  - Слишком дорого обойдется. Потребуются сотни корон, а мои фонды... сам знаешь, сколько в этом году выделено денег. К тому же ты, видимо, не представляешь, с какими сложностями сопряжена эта затея. Понадобятся месяцы самого могущественного колдовства, чтобы изловить демона и подчинить его нашей воле. Такое под силу лишь Гельнашу, Люказу и Фиравену, но они постоянно заняты туннелем Хошчи. Остальным волшебникам, работающим под моим началом, недостает умения. Старик Ойнаш, например, не более чем выживший из ума приспособленец, досиживающий до пенсии. Барч помоложе и со способностями, но легкомысленный. Дважды чуть не погиб в когтях у злобного демона, которого сам же вызвал, глупейшим образом перепутав магические фигуры. Эти уроки ничему его не научили. Что касается Янмика...  - Может, перепоручить туннель этим звездам второй величины? Там и без талантов обойдется, дело-то, верно, налаженное. А лучшие занялись бы моим вопросом.  - Король запретил. Боится, а вдруг дежурный чародей зазевается и вода хлынет в туннель, как раз когда он будет пробираться на свидание с Сахмет? Вот и настаивает, чтобы туннель обслуживали лучшие волшебники. И если уж говорить о короле, то здесь... гм... еще одно осложнение.  - Что такое? Говори!  Его Величество только сегодня утром запретил мне оказывать тебе помощь, если ты захочешь покинуть Ираз. Видно, тревожится за свое будущее, ему надо, чтобы ты был здесь в ближайшее полнолуние и доставил удовольствие Сахмет.  Джориан помрачнел.  - Проклятье! Из-за тебя я бросил приличную работу, на которой чувствовал себя человеком и хотя бы территориально был недалеко от своей возлюбленной. Пустился в такую даль, в этот сумасшедший город только потому, что ты обещал мне найти возможность ее вызволить. Ты сказал, что тебе нужно стать ректором Дворца Познания - и дело в шляпе. Ну вот, теперь ты ректор благодаря часам, которые я починил. И что же? Этого ты не можешь по одной причине, того - по другой, и так бесконечно. Учти, я умею расквитаться с теми, кто меня предал!  - Сынок, сынок! Прощу тебя, не говори со мной так резко, не будем ссориться. Я признаю, что в настоящий момент не вижу простого пути к твоей благородной цели. Но имей терпение, боги укажут нам дорогу. Еще не бывало... Что, Недеф? - Карадур перешел с новарского на пенембийский. Джориан, это наш штатный гадальщик. Недеф, познакомься - Джориан из Кортолии, наш новый часовщик. Что ты хотел сказать?  - Доктор Карадур, - сказал гадальщик, - боюсь, я принес дурную весть.  - Можешь говорить при господине Джориане.  - Иразу угрожают неприятельские войска.  - Да что ты! Варну, Крадха и Ашака! Что за неприятель? Мы же ни с кем не воюем.  - Можно я сяду, сударь? На ногах не держусь после того, что увидел.  - Садись, конечно. И скорее рассказывай. Гадальщик с трудом перевел дух.  - Они идут на нас со всех сторон - с севера, востока, юга и запада. С запада движется флотилия альгартийских пиратов. С юга - толпа вооруженных крестьян под предводительством Мажана. С востока - тьма кочевников-федиранцев на верблюдах. А с севера - Свободный отряд, наемники из Новарии.  - Они близко?  - Одни ближе, другие дальше. К утру, наверно, будут здесь.  - Как же федиранцы перешли восточную границу? Там наше войско. Выходит, пограничные отряды разбиты?  - Не знаю, доктор. Когда я их обнаружил, они уже проникли в глубь страны.  - Надо немедленно оповестить короля, - сказал Карадур. 
  *** 
 Короля Ишбахара они застали за вечерней трапезой, которую он называл "чаем".  - Присаживайтесь, присаживайтесь, мои дорогие! - воскликнул король. Выпейте по чашечке настоящего чая, он за большие деньги привезен с Дальнего Востока, из Кьюрамона. А в Новарии чай пьют?  - Он продается, Ваше Величество, - ответил Джориан, - но в обычай так и не вошел. Может, из-за того, что в поставках все время перебои: в Салиморе то и дело происходят перевороты. Однако...  - Новарцам следует приучиться к чаю, - перебил его Ишбахар. - У них очень сильна склонность к пьянству. Приятный, но не опьяняющий напиток был бы им полезней для здоровья. - Король отгрыз кончик огромного листа подорожника из Бераоти. - Умеренность во всем - вот наш главный принцип. Воздержание.  Лист подорожника быстро уменьшался.  - Не сомневаюсь, сир. Но мы должны сообщить вам...  - Послушай, дорогой мой, что ты скажешь о королевской концессии на продажу чая в Ксилар? Будем возить его по морю вдоль побережья. Ты мог бы заняться торговлей, с большой выгодой...  - Сир, - не выдержал Джориан, - Ираз скоро подвергнется нападению. Может, мы лучше подумаем, как прорвать грозящую осаду, чем обсуждать торговые пути?  - Ираз? В осаде? - Король застыл, не успев положить в рот маслину. Спаси Нубалиага, что же случилось?  Карадур объяснил, что увидел гадальщик в хрустальном шаре.  - О боги! - воскликнул король, с грустью оглядев горы недоеденной пищи. - Придется прервать в самом разгаре такое чудесное чаепитие! Сколько мучений приходится выносить нам, королям, ради блага народа! Эй, Эбеджи! Пошли за полковником Чивиром!  Когда командующий королевской гвардией, сверкая и звеня доспехами, вошел в комнату и отдал честь, Ишбахар попросил Карадура рассказать обо всем еще раз. Затем спросил Чивира:  - Как же вышло, что варвары перешли границу и остались незамеченными?  - Вы забываете, сир, что генерал Тереяй собрал пограничное войско для проведения учений на холмах Козьей Кручи, границу остались прикрывать лишь небольшие группировки. Должно быть, федиранцы застали врасплох защитников одной из пограничных крепостей и просочились, пока те не успели поднять тревогу.  - Где адмирал Кьяр?  - Думаю, вышел в море на флагманском корабле, чтобы гребцы потренировались.  - Тогда ты, полковник, похоже, выше всех в Иразе по званию. Будь добр, как можно скорее пошли сообщения генералу Тереяю и адмиралу Кьяру. А пока мобилизуй королевскую гвардию и созови отряды Юбок и Штанов.  - Но, Ваше Величество, как мне... как вам хотелось бы, чтобы я исполнил ваше приказание? Выслать барку на поиски адмирала?..  Ишбахар хлопнул рукой по столу, отчего запрыгали чашки и тарелки.  - Полковник Чивир! Не беспокой нас подобными мелочами, выполняй приказы, и все! Иди и принимайся за дело!  Удрученный полковник, по-прежнему звеня доспехами, вышел из комнаты. Король покачал головой.  - Горе нам! Видно, мы совершили ошибку, назначив командующим Чивира. На парадах он смотрелся великолепно, но ни разу в жизни не участвовал в сражениях.  - Как же так получилось, сир? - удивился Джориан.  - Он родственник нашей третьей жены, пользовался успехом в обществе. Мы рассчитывали, что пограничные силы будут держать врага на почтительном расстоянии от Ираза, и никак не ожидали, что оборона города и впрямь ляжет на плечи этого обаятельного фата. Герекит!  - Да, сир? - откликнулся секретарь.  - Набросай-ка письмо к Даунасу, незаконнорожденному принцу Оттомани, спроси, не одолжит ли он нам несколько эскадронов своей тяжелой кавалерии в красных панцирях, и на каких условиях. Пусть два самых быстрых курьера будут готовы скакать с поручениями. Еще одно письмо - Шайю, царю царей Мальваны, пусть вторгнется с востока в пустыни Федирана, тогда хоть часть войска кочевников будет отвлечена от наших земель. Напомни, что он сможет разграбить священный город Убар.  Король со вздохом обратился к гостям.  - Ну вот, мы сделали, что могли. Теперь судьба города в руках наших доблестных подданных.  - Ваше Величество собирается принять активное участие в обороне? спросил Джориан.  - О милостивые небеса! Что ты, дорогой! Мыслимое ли дело с нашей комплекцией лезть на городскую стену и размахивать копьем? Кроме того, мы всегда были человеком мирным и держались в стороне, когда иразские забияки лязгали саблями. А теперь, похоже, и город наш, и наша жизнь зависят от этих самых головорезов. Доктор Карадур, ты должен собрать ученых и волшебников и привлечь их к делу обороны. Нельзя ли каким-нибудь заклинанием призвать на помощь нечистую силу, скажем, лесных духов с Козьей Кручи?  - Я подумаю, что может сделать Дворец Познания, - пообещал Карадур. Но на помощь нечистой силы Ваше Величество пусть лучше не рассчитывает. Эти существа не очень-то любят людскую породу: люди слишком грубо с ними обходятся. Добиваться от них помощи все равно, что держать саблю за острый конец, сам же и порежешься. Я, пожалуй, пойду...  - Погоди, погоди. Основные приказы отданы, теперь ничто не мешает нам завершить чаепитие.  - Но сир, я...  - Не суетись. Четверть часа не решает судьбу города. Попробуй этих грибов, собранных в джунглях Бераоти.  - Если Ваше Величество считает их безопасными... - сказал Джориан, с тревогой поглядев на красные в желтую крапинку растения, действительно похожие на грибы, но чрезвычайно отвратительного вида.  - Ерунда! Мы едим их не первый год, а слуга, который их пробует, до сих пор жив, хых, хых.  Джориан мужественно набрал полный рот грибов и проглотил. Затем нашел предлог, позволяющий ему этим ограничиться.  - Полковник Чивир напомнил вашему слуге историю о короле Филомене и генерале-големе.  - Продолжай, дорогой, - попросил король. - Не возражаешь, если я стащу у тебя немного грибков?  - О чем речь, сир. 
  *** 
  - Этот король, - начал Джориан, - по прозванию Филомен Доброхот был отцом знаменитого Фузиньяна Лиса. Король Филомен тоже был на свой лад выдающимся правителем. Среди монархов Кортолии он выделялся благородством чувств и намерений. Он был умным, мужественным, честным, трудолюбивым, благочестивым, добрым и благородным. Обладал он лишь одним недостатком отсутствием здравого смысла, но на деле этот недостаток часто перевешивал все добродетели короля вместе взятые, Существует предание, что недостаток Филомена был вызван сближением каких-то небесных тел при его рождении. Другие утверждают, что виной всему церемония, на которую собрались феи, чтобы дать младенцу имя; та фея, что должна была даровать ему здравый смысл, рассердилась, увидев другую фею в таком же точно кисейном платье, как у нее, и в гневе бросилась вон, так Филомен и остался без ее дара.  В первые же годы правления Филомену пришлось заняться вопросами обороны королевства. Сам по себе король был человеком миролюбивым, и ему казалось, что остальные разделяют его чувства. В этом мнении его утверждал и министр, старик Перьякс, который достался ему от предыдущего правителя.  Перьякс убеждал Филомена все вооруженные силы распустить, оставить лишь королевскую гвардию. "Войны, - говорил он, - вызываются взаимным страхом и подозрительностью, которые в свою очередь вызываются вооружением. Надо избавиться от вооружения - и войн не будет. Увидев, как мы разоружаемся, соседи будут знать, что у нас нет в их отношении агрессивных планов, и перестанут нас бояться. А затем последуют нашему примеру и повсюду воцарится мир и братство".  Перьякс не распространялся по поводу истинной причины своего миролюбия. А заключалась она в том, что по старости и дряхлости он не мог сидеть на коне, размахивая мечом, словом, для военных действий был не годен. В те давние времена король и его министры должны были сами ходить в атаку впереди войска. Перьякс, проводя мирную политику, надеялся хотя бы оттянуть войну, чтобы успеть помереть своей смертью, а что стрясется с королевством после, его не беспокоило.  Доводы Перьякса представлялись Филомену чрезвычайно разумными, и он в самом деле взял да и распустил армию. В это время Виндией, соседним королевством, с юга примыкающим к Кортолии, правил Неворс Полоумный - из прозвища ясно, что это был за человек. Не стоит говорить подробно, насколько чудовищным было его правление: деньги из казны тратились на бесчисленные золотые статуи, изображавшие Неворса; по малейшему поводу король казнил министров, родственников и приятелей; всячески чудил скажем, по его приказу солдаты наряжались лягушками и, квакая, скакали по плацу на четвереньках, а король Неворс, глядя на них, катался по земле и визжал от смеха.  Наконец группа аристократов и чиновников отбила короля у телохранителей, разорвала его на куски, а куски выкинула в Срединное море. Тогда возник вопрос: кому занять место бесславно погибшего короля? Всю свою ближайшую родню он уничтожил.  Случилось так, что проницательный и честолюбивый законовед, доктор Трентиус, предвидевший эти события, собрал вокруг себя большое число сподвижников из простонародья. Когда убили короля Неворса, к дворцу двинулась многотысячная толпа сторонников Трентиуса во главе с самим доктором; он выгнал из дворца всех приверженцев старой власти и провозгласил республику, а себя - первым консулом.  Трентиус был самым выдающимся в Виндии человеком. Он прочел всех историков, философов и пророков и много думал над вопросами управления государством. Это он практически без посторонней помощи ввел в Новарии республиканское правление. Он создал для Виндии конституцию, которая, несмотря на давность, все еще поражает глубиной и оригинальностью мысли.  Не видя вокруг равных себе по таланту, Трентиус заключил, что его мнение о том, что является благом для виндийцев, всегда правильно. А значит, всех, кто противится его решениям, по определению надо считать врагами народа и, следовательно, негодяями, для которых недостаточна самая страшная кара. Вскоре на главной площади города Виндии появилась большая черная плаха, а на ней человек в черном капюшоне и с большим топором. Этим топором он отсекал головы злонамеренным упрямцам, позволившим себе оспаривать безупречные доводы доктора Трентиуса.  Года через два Трентиус обнаружил, что задачи внутреннего характера, то есть производство и распределение богатства, совмещение порядка и свободы, - решаются неважно, несмотря на все его усилия, а также усилия палача. Тогда Трентиус надумал осчастливить народным правлением другие государства Двенадцати Городов. Кроме благ, которые должны были посыпаться на всех новарцев, программа имела еще одну положительную сторону: первый консул рассчитывал навести порядок среди виндийцев, которые начали создавать за его спиной различные мятежные группировки, давая ему повод для укрепления своей и без того неограниченной власти. Он послал королю Филомену Кортолийскому ультиматум с требованием отречься от престола и передать власть консулу, которого изберет народ.  Король Филомен, само собой, забеспокоился и обратился к советникам за помощью. Однако полученные советы были столь противоречивы, что Филомен запутался окончательно. Одни стояли за то, чтобы вооружить всех мужчин в королевстве и держаться до последнего, другие говорили, что в государстве и оружия столько не найдется.  Некоторые предлагали восстановить старую армию и призвать на службу отставных офицеров. Но тут же обнаружилось, что эти офицеры по большей части перебрались за границу и сделались наемниками в чужеземных армиях. Скажем, бывший генерал кортолийского войска теперь служил в чине капитана в вооруженных силах Его Незаконнорожденного Высочества, принца Оттомани. Созвать их всех было делом не скорым, даже если б они и захотели вернуться.  Старый Перьянс склонял Филомена подчиниться превосходящей силе Трентиуса. Но остальные говорили, что новый консул, только появившись, последует примеру учителя и установит в городе Котолии эшафот, чтобы уменьшить в росте тех, кто может представлять для него угрозу, то есть всех без исключения горожан.  Наконец было решено раздобыть оружия - самим смастерить и прикупить у соседей, - созвать самых крепких молодых мужчин и нанять бывших офицеров, оставшихся в королевстве, чтобы научили новобранцев владеть оружием.  В это страшное время ничто не спасло бы Кортолию от захватчиков, если бы Трентиус сам не испытывал трудностей, связанных с вооруженными силами. Большинство офицеров виндийской армии были казнены как представители старого режима, другие бежали. Трентиус понимал, что толпа мастеровых и торговцев, которая помогла ему захватить власть, без должной организации и подготовки не годится для ведения настоящей кампании.  Чтобы выиграть время, Филомену пришлось просить консула Трентиуса о переговорах. Для укрепления позиции Филомена решено было провести голосование среди всех взрослых кортольцев мужского пола: хотят они, чтобы продолжалось правление короля Филомена или им больше по вкусу республиканская система, как в Виндии? В результате голосования оказалось, что кортольцы отдают Филомену девяносто семь из каждой сотни голосов. Вероятно, жители королевства выразили свое искреннее мнение: Филомена тогда очень любили за скромность, сердечность и прочие добродетели. Кроме того, республиканским теориям Трентиуса не очень-то доверяли: ходили слухи, что слишком уж загружены работой у него палачи.  Возник вопрос, кому командовать новой армией Кортолии. На этот пост несколько советников выдвинули свои кандидатуры. Но стоило только кому-нибудь из них открыть рот, как остальные начинали кричать во все горло, что он интриган, честолюбец и хочет использовать свое положение, чтобы захватить трон. Протесты были столь яростными, что Филомен решил повременить с выбором командующего.  В назначенное время состоялись переговоры с Трентиусом. Произошли они на островке реки Позаурус, разделяющей Виндию и Кортолию. Каждому разрешалось иметь при себе не более трех вооруженных охранников. Все шло своим чередом - правители встретились, пообедали и перешли к делу.  - Дорогой мой Филомен, - сказал Трентиус, - любишь ли ты свой народ?  - Разумеется! - воскликнул король. - Разве я не доказывал это уже сотню раз?  - Тогда, если ты и впрямь любишь своих подданных, ты должен оставить трон без всяких возражений. Иначе вовлечешь их в жестокую кровопролитную войну. Тебе выбирать, тебе же нести ответственность.  - А почему я должен так поступить?  - Во-первых, потому, что я этого требую и располагаю силой, чтобы заставить тебя повиноваться. Во-вторых, потому, что это будет благой и справедливый поступок. Монархия - древний предрассудок, отжившая устарелая форма несправедливости и тирании.  Трентиус прочел Филомену лекцию о том, почему так необходима народная республика.  - Но мы только что опросили население, - возразил Филомен, - и подавляющее большинство высказалось за сохранение монархии.  Трентиус рассмеялся.  - Мой милый Филомен, неужели ты думаешь, что я отнесусь к этому голосованию серьезно, если ты сам проводил его и считал голоса?  - Ты намекаешь, что я мошенник? - вскричал Филомен в гневе. - Да за все пять лет моего правления ни разу никто не усомнился в моей честности!  Трентиус в ответ рассмеялся снова.  - Ладно, предположим, ты правдиво сообщил о результатах. Такой наивный молоденький дурачок вполне мог это сделать. Неважно, все равно народ проголосовал за республику.  - Каким же образом?  - Очень просто. Население любой страны делится на две части: народ и враги народа. Поскольку моя программа направлена на народное благо, то все, кто против нее, по логике вещей являются врагами народа.  - Ты хочешь сказать, что если девяносто семь из сотни голосов - мои, а три - твои, то эти трое - народ, а остальные девяносто семь - его враги?  - Совершенно верно, мой мальчик. Одно удовольствие видеть, как быстро ты начинаешь разбираться в политике.  - Но это нелепость! - вскричал Филомен. - Это только предлог до бесконечного расширения собственной власти!  Трентиус вздохнул.  - Попробую объяснить еще раз, хотя боюсь, что у тебя логика хромает. Мой основной принцип - вся власть народу. Я считаю, что народ всегда прав. Пока понятно?  - Да.  - Значит, если какие-нибудь злонамеренные или запутавшиеся личности принимают явно неправильное решение, народом их считать нельзя. Кто же они? Разумеется, враги народа.  - А кому судить, чье решение является правильным?  - Об этом судит не человеческий ум, а железные законы логики. Я вот объяснил тебе, почему республиканское правление лучше монархии. Это объективный факт, который не могут зачеркнуть личные пристрастия, ошибки или прихоти, как нельзя изменить того, что два плюс два - четыре. А значит...  - Никогда! - перебил его Филомен. - Пусть я погибну, но не позволю тебе воплотить в жизнь эту жуткую доктрину!  - Ну, ну, милый король! Погибать совсем не обязательно. Можно отречься и убежать за границу, прихватив из королевской казны, сколько можешь унести. По правде, я уже выбрал твоего преемника, первого консула Кортолии. Это погонщик мулов по имени Нопс - славный парень, он обеспечит твоему бывшему народу благополучие.  - Люди ни за что не станут голосовать за эту марионетку!  - Ничего, проголосуют, противников не будет. Я выбрал его, логика моя безупречна, а значит, Нопс - лучшая кандидатура на этот пост. Всякий, кто воспротивится, будет считаться врагом народа, и его немедленно казнят.  - Нопс ведь даже не кортолец!  - Пока нет. Но ты можешь даровать ему гражданство, это будет твоим последним официальным распоряжением. Люблю, чтобы во всем соблюдался порядок.  В этот момент за кустами ольхи, растущими на виндийском берегу Позауруса, кто-то громко чихнул. Филомен в испуге посмотрел туда и заметил, как за листвой сверкнула сталь. Дальше он действовал с поразительной быстротой.  - Измена! Бежим! - крикнул он своим солдатам.  И он, и его охранники вскочили на ноги и по мелководью кинулись к кортольскому берегу, где их ждал слуга с лошадьми.  Охранники Трентиуса и солдаты, сидевшие в засаде, помчались за ними, один из солдат Филонена упал, убитый стрелой; но остальным, в том числе королю, удалось спастись. Филомен не догадался захватить с собой еще воинов и спрятать их за ближайшим пригорком на случай, если понадобится помощь, и теперь ему ничего не оставалось, как удирать без оглядки. Король и солдаты галопом пустились по холмам южной Кортолии, и преследователи потеряли их из виду.  К несчастью, кортолийцы сбились с пути. Они блуждали среди холмов, мучаясь от голода и жажды; наконец их окликнула женщина средних лет.  - Эй, Ваше Величество! - крикнула она. - Верная подданная к вашим услугам!  - Спасибо, добрая госпожа, - отозвался Филомен. - Но откуда ты знаешь, кто я?  - Я обладаю могуществом, недоступным прочим жителям земли, - ответила она. - Заходите ко мне в пещеру, подкрепитесь.  - Значит, ты ведьма?  - Нет, сир. Порядочная волшебница по имени Гло, только вот у меня некоторые трудности с официальным разрешением, которые вашему величеству, без сомнения, ничего не стоит уладить.  Когда Филомен, двое уцелевших охранников и слуга поели, король сказал:  - Я уверен, что трудности, о которых ты говоришь, преодолеть можно. Но если ты и впрямь обладаешь магической силой, может, подскажешь мне, как найти главнокомандующего для новой армии? Солдаты сейчас проходят учения, готовясь отразить нападение Виндии.  Он рассказал ей, как все советники, имеющие боевой опыт и даже не имеющие, просятся на этот пост, и ни один не желает уступить. По правде говоря, и сам король Филомен тревожился, не захочет ли удачливый генерал занять его трон.  - Может, тебе самому возглавить войско? - предложила Гло.  - Не сумею. Я люблю мир, люблю соотечественников и не обучен кровавому военному мастерству.  - Что ж, - сказала Гло, - тогда придется сделать для тебя голема.  - Кого?  - Голем - это глиняное изображение человека, оживленное демоном из пятой реальности. Я поставлю перед демоном задачу - победить виндийцев. Пообещаю, что, выполнив ее, он сможет вернуться в свою реальность; статуя останется безжизненной и не будет представлять угрозы для Вашего Величества. А если не захотите с ней расстаться, надо будет обжечь ее и поставить на пьедестал.  - А будет этот твой демон в достаточной мере владеть военным искусством? - спросил Филомен.  - Генерал будет подходящий, сир. В конце концов виндийская армия всего лишь скопище лавочников и ремесленников, ведь большинство знатных виндийцев если не лишились головы, то убежали за границу. Да и Трентиус, несмотря на кровожадные разговоры, отъявленный трус и не выносит вида крови. Он никогда не присутствует при исполнении приказов, которые так щедро раздает.  Предложение Гло показалось королю разумным, и он согласился. Неделю спустя Гло прибыла в город Кортолию; она правила повозкой, запряженной волами, а в повозке, со всех сторон обложенная соломой, лежала статуя мужчины ростом семи футов. Повозка остановилась перед дворцом, и Гло произнесла заклинание. Тогда статуя, разметав солому, со скрипом поднялась на ноги.  Скульптура изображала сильного воина в доспехах; судя по знакам различия, это был кортольский генерал. Гло не пожалела усилий, глиняные доспехи и костюм были искусно выкрашены и очень походили на настоящие. И в целом, если пристально не вглядываться, статую можно было принять за живого мужчину весьма внушительного вида.  Грубым хриплым голосом статуя доложила:  - Ваше Величество, генерал Големиус явился на службу.  Генерал Големиус и впрямь оказался хорошим командиром, хотя солдатам порой становилось не по себе при виде его рук и лица желтовато-серого цвета.  Минула еще неделя, и стало известно, что виндийцы перешли Позаурус и вторглись в южную Кортолию. Филомен со своей новой армией двинулся им навстречу. Он держался в тени, предоставив командование генералу Големиусу, который, казалось, неплохо справлялся с задачей.  Наконец обе армии увидели друг друга; день стоял пронизывающе сырой, сгущались тучи. Генерал Големиус выстраивал свое войско. Филомен сидел на лошади, окруженный небольшой личной охраной, и с вершины холма с удовольствием наблюдал за происходящим.  Когда все солдаты были расставлены по местам, генерал-голем вышел вперед и, взмахнув мечом, закричал: "В атаку!". Солдаты с грохотом двинулись; генерал размеренно топал, увлекая их за собой.  Филомен спустился на лошади с горы и не спеша последовал за войском. Кортольцы шли через равнину, кое-где поросшую кустарником и деревьями. Неприятель был все ближе, и тут Филомен вздрогнул от неожиданности. Он заметил, что виндийское войско возглавляет не доктор Трентиус, первый консул, а еще один генерал-голем. Трентиус, как и говорила Гло, человек от природы трусливый, тоже обратился за помощью к волшебнику. И чародей вызвал из пятой реальности демона, который оживил глиняного генерала.  Войска двигались медленно; обе армии состояли в основном из молодых неопытных солдат, и попадающиеся на пути деревья то и дело разбивали строй. Глиняным генералам каждый раз приходилось останавливать войско и выстраивать его заново. Начался дождь.  Армии подходили все ближе друг к другу, дождь лил все сильнее. Капли гулко барабанили по металлическим шлемам, затекали под кольчуги и наголенники. Оказавшись друг от друга на расстоянии выстрела из лука, войска замедлили шаг и остановились.  Король Филомен пришпорил коня и стал пробираться сквозь ряды посмотреть, что остановило армию. Вскоре он увидел, что генерал Големиус неподвижно стоит перед войском. Кроме того, генерал стал несколько полнее и ниже ростом. На глазах у Филомена он обратился в горку грязи; то же самое произошло и со вторым генералом.  В результате обе армии остались без главнокомандующих. Напротив кортольцев стояло вражеское войско, значительно превосходящее их числом. Позади виндийской армии сидел в карете первый консул Трентиус, не умевший ездить верхом. Когда солдаты остановились, он забрался на крышу кареты посмотреть, что случилось. Обнаружив, что от его генерала, как и от вражеского военачальника, остался лишь ком глины, консул закричал:  - Вперед, мои храбрые воины! На врага! Приказываю!  Сперва виндийцы лишь неуверенно затоптались на месте. Затем некоторые офицеры тычками и увещеваниями кое-как заставили свои полки тронуться.  Кортольцы же, увидев, как противник, чуть ли не вдвое превосходящий их силой, надвигается прямо на них, потихоньку начали пятиться. Кое-кто из солдат покинул строй и пустился наутек. До кортольцев стали долетать виндийские стрелы.  Король Филомен подъехал на лошади к дереву и укрылся под ним от дождя. На дереве было гнездо шершней. Из-за дождя все шершни забрались внутрь гнезда и мирно занимались своим делом, как вдруг в самое гнездо впилась стрела; очевидно, метили в короля, но стрела угодила выше. Не знаю, есть ли в Пенембии такие насекомые, но наши новарские шершни терпеть не могут, когда кто-нибудь трогает их гнезда, и с обидчиком обходятся крайне сурово.  Шершни вылетели наружу, и первым живым существом, которое им попалось, был король Филомен. Он сидел как раз под той веткой, где они гнездились; Филомен размахивал мечом и пытался криками и уговорами остановить беспорядочное бегство своей армии, примерно так же, как сидящий напротив Треятиус гнал свое войско вперед. Но вдруг Филомен закричал громче; его одновременно ужалили два шершня, один в кисть, другой в щеку. Третий ужалил в зад его лошадь, она негромко заржала и поскакала вперед.  Охранники, пришпорив коней, последовали за Филоменом. Солдаты увидели, как их король, подняв меч, несется прямо на врага, а за ним скачут телохранители. Кто-то бросил клич: "Спасай короля!" - и кинулся догонять Филомена. За ним еще несколько человек, потом вся армия, и только что отступавшие кортольцы мгновенно обратили в бегство наступавших виндийцев.  Трентиус приказал кучеру разворачивать карету, но сделать это в толпе бегущих оказалось не так-то просто, тогда кучер соскочил с козел и бросился наутек. Трентиус перебрался на козлы и взял в руки вожжи. Однако, ничего не смысля в кучерском деле, он не сумел совладать с напуганными лошадьми. Тогда он тоже слез, но бегущие в панике солдаты сбили его с ног и затоптали насмерть.  Виндийцы в беспорядке покинули Кортолию. Те, что уцелели, вернувшись домой, изменили свою конституцию - решено было избирать сразу двух консулов, чтобы следили друг за другом и не давали друг другу незаконно захватывать власть. Виндийцы до сих пор придерживаются этой системы, хотя случаются у них и узурпаторы, и всякие разногласия в правительстве.  Филомен возвратился героем, несмотря на то, что его лицо комично распухло от укусов. Король был признан спасителем Кортолии, ведь это он повел всех в атаку, отчаянно бросившись в самую гущу врага. Он противился похвалам, говоря, что сражение выиграл не он и не генерал-голем, а шершень, так кстати ужаливший его лошадь. Но народ очень любил Филомена. "Да он просто скромничает, наш храбрый король", - говорили все.  После этой истории Филомен решил, что генералов следует брать на службу только из плоти и крови. У них, конечно, будут какие-то недостатки, но, по крайней мере, они не превратятся в слякоть при первых каплях дождя.  Чем дольше Филомен правил, тем больше чудил. Пригласил на пост министра-призрака; тот внушил ему мысль о полном самоотречении и умерщвлении плоти, король перестал уделять внимание делам королевства и своей жене, в результате чего королева сбежала с капитаном пиратского судна.  Кортольцы иногда подумывали, не лучше ли сбросить Филомена с трона и учредить республиканское правление, вроде того, что пытался насадить Трентиус. Произвести такой переворот не составило бы труда; но когда замысел был уже близок к осуществлению, Филомен погиб в дорожной аварии, и корона перешла к его сыну Фузиньяну, человеку гораздо более дельному. Фузиньян восстановил былое уважение к монархии, и она сохранилась до наших дней. 
  *** 
 Король от души хохотал, потом закашлялся, расчихался, и секретарю со слугой пришлось похлопать его по спине.  - Мы, по крайней мере, не держим заводных или глиняных генералов, сказал король. - Чивир, конечно, не Джуктар Великий, но если его уколоть, кровь потечет, можно не сомневаться. - Король повернул к Джориану свое пухлое круглое лицо и пристально поглядел на него черными глазками. - Да, мы совсем забыли. Вот что мы хотели сказать тебе, сударь наш. Позавчера наши шпионы известили нас о том, что ты, дорогой, совсем не тот, за кого тебя можно принять... что в действительности ты не просто ремесленник, а бывший король какого-то новарского государства. Это правда?  Джориан с Карадуром переглянулись.  - Верно, у Зерлика язык зачесался, - пробормотал Джориан. - Правда, Ваше Величество, - сказал он королю. Ваш слуга пять лет был королем Ксилара. Вам известно, как там происходит смена правителей?  - Когда-то знали, но забыли. Напомни.  - Каждые пять лет народ собирается на площади, королю отрубают голову, кидают вверх и смотрят, кто поймает. Я стал королем, поймав голову своего предшественника; когда она летела на меня, я не знал, что это, и не подозревал, чем все может обернуться. Я просидел на троне почти до конца срока, а потом доктор Карадур придумал, как избавить меня от участия в этом впечатляющем ритуале.  - О милостивое небо! - воскликнул король. - Здесь хотя бы срок пребывания у власти длиннее, хотя принцип в целом схожий. А как ксиларцы отнеслись к тому, что метательный снаряд остался у тебя на плечах?  - Они охотятся за мной, хотят приволочь обратно и поступить, как велит обычай. Ваше Величество, умоляю, не говорите никому о моем прежнем титуле, а то ксиларцы пронюхают, где я, и схватят меня. Они уже пытались, по пути сюда я едва от них отбился.  - Плохо, плохо, - заквохтал король. - А ведь мы могли бы всенародно объявить, что ты бывший король, как было бы славно! В какой день ты родился?  Джориан удивленно поднял густые черные брови.  - Родился на двенадцатом году правления кортолийского короля Фелина Второго, - ответил он, - на пятнадцатый день месяца Льва. А что, сир?  - Записал, Герекит? - спросил король у секретаря. - Мы спросили об этом, - объяснил он Джориану, - чтобы наши мудрецы могли вычислить, какая тебе уготована судьба. Скажи, тебе приходилось участвовать в сражениях, когда ты был королем?  - Да, сир, довольно часто. Я командовал ксиларцами при Доле и Ларуне, в двух решающих битвах с бандитами, называющими себя Свободным Отрядом. И в более мелких стычках тоже. Я возглавлял ксиларский флот, когда мы отваживали от наших берегов альгартийских пиратов. А сражаться доводилось и раньше, ведь я служил в пехотной гвардии у Его Незаконнорожденного Высочества в Оттомани.  - Тогда, мой милый Джориан, ты, похоже, и есть тот, о ком старый толстяк молил богов.  - Как вас понимать, сир?  - Слушай. Мы ничего не смыслим в военном искусстве и не скрываем этого. Наш старший офицер, полковник Чивир, когда дойдет до дела, справится не лучше нашего. Он, похоже, ничуть не стесняется это показывать. Вряд ли боевой дух защитников поднимется, когда они увидят, что их командир - полный профан.  Искать Чивиру замену у нас нет времени. Подозреваем, что большинство из его подчиненных знают о войне не больше, чем он сам. Все испытанные командиры в пограничном войске. Тебя на место Чивира тоже не назначить: ты иностранец, человек не знатный, ополчение за тобой не пойдет. К тому же у Чивира в высших кругах есть влиятельные друзья, которые разобидятся, если его сместить так просто; для этого надо, чтобы он совершил какой-нибудь промах. Даже монарх, обладающий, казалось бы, неограниченной властью, должен заботиться о политической поддержке, хых, хых.  Ишбахар рассмеялся.  - Итак, сир? - сказал Джориан.  - Ну и, мы... нам пришло в голову, а что, если сделать тебя нашим личным адъютантом?  - Чем это для меня обернется?  - Тебе выдадут прелестное обмундирование. Формально ты станешь всего лишь нашим посыльным, будешь доставлять войскам наши приказы, а нам донесения о ходе войны. В действительности же мы просим тебя постоянно следить за положением дел, решать, какие требуются меры, и давать нам соответствующие рекомендации. Твои советы мы облечем в форму королевских приказов, которые ты будешь передавать Чивиру или еще кому-нибудь, там поглядим. Никто не заподозрит, что ты играешь существенную роль в обороне, а по сути командование будет в твоих руках. Ну, что ты на это скажешь?  - Сделаю все, что смогу, сир, больше мне нечего сказать.  - Славно, Герекит! - крикнул Ишбахар секретарю. - Составь бумагу о назначении господина Джориана... да, Эбеджай?  - Сир, - сказал вошедший слуга, - вас хочет видеть офицер с корабля, по срочному делу.  - Ах, эта треклятая жизнь! Не дадут человеку перекусить спокойно! Впусти его.  Вошел молодой морской офицер с перекошенным, мертвенно-бледным лицом; он бросился на одно колено.  - Сир!  - Что такое, сударь?  - Адмирал Кьяр исчез, и на нас напали пираты из Альгарта!  - Ай-ай-ай! О, боги! Как же это случилось?  - Ад... адмирал сегодня утром ушел на флагманском корабле "Рессаме" в море, проводить учения, а с ним две посыльные галеры - "Онэч" и "Бьяри". На море нам встретилось облако тумана, и некоторым показалось, будто туман был волшебный. Вдруг из этого тумана выскочили альгартийские суда и окружили "Рессам". Гребцов не хватало, и нам было не набрать приличную скорость, чтобы вырваться из кольца. "Онэч" тоже захватили пираты, а "Бьяри" удалось спасти: там на весла сели матросы.  - Ты командовал "Бьяри"? - спросил король.  - Да, сир. Если Ваше Величество считает, что я должен был остаться и погибнуть вместе с адмиралом...  - Нет, нет, ты поступил правильно. Кто-то ведь должен был рассказать нам обо всем. Мы сейчас же произведем тебя в адмиралы, будешь вместо Кьяра. Готовь к сражению оставшийся флот. - Король обратился к секретарю. - Составь для этого офицера назначение и принеси нам на подпись. А теперь, адмирал, присядь-ка да попробуй вот этого... Клянусь ногтями Угролука, молодой человек потерял сознание! Эй, кто-нибудь, плесните на него водой!  Джориан с Карадуром стояли вечером у окна в башне Кумашара, там, где находились часовые механизмы. Приятели смотрели вдаль, на море шла битва между морскими силами Пенембии и флотилией альгартийских пиратов. Самые крупные пенембийские суда, огромные катамараны, пришлось оставить у причалов из-за нехватки гребцов. Те суда, которые принимали участие в сражении, еле двигались по той же причине: на веслах недоставало людей.  - Еще один, - сказал Джориан, показывая на корабль, охваченный ярким пламенем.  - Наш или их? - спросил Карадур.  - Боюсь, что наш, но точно сказать не могу: темнеет, плохо видно.  - А как тот малый... забыл его имя... ну, тот офицерик, которого король неожиданно произвел в адмиралы, как он себя показал?  Джориан пожал плечами.  - Как тут скажешь? Флот вообще был плохо подготовлен, да и времени было мало. Даже Диодис Полонский, великий новарский флотоводец, мало что сумел бы сделать на месте этого парня.  - Какие у тебя отношения с полковником Чивиром?  - По-моему, он догадывается об истинном положении вещей. Королевские приказы принимает без особой охоты, хотя открыто своего недовольства пока не выражает. Я вот чего боюсь: если он узнает, что я нужен ксиларцам, то может дать им знать, где я. Они придут и меня схватят.  - Вряд ли им это удастся: мы окружены, город в осаде.  - Верно, доктор. Ну и положение! Пока город осажден, мне ничего не грозит. В то же время моя обязанность прорвать окружение, и я снова окажусь в опасности. Но, с другой стороны, если враг возьмет город, я, возможно, тоже лишусь головы. - Он взялся руками за голову и подергал ее.  - Хочу убедиться, что она прочно сидит на месте.  - Если мы победим, король сумеет тебя защитить, я уверен.  - Может быть, может быть. Но предположим, у него возникнут денежные затруднения, война ведь недешево обойдется, а тут он услышит, какую награду назначили ксиларцы за мою голову?  - Что ты, он человек добросердечный.  - Это пока. Но, возможно, наступит день, когда душка Джориан покажется ему не так дорог, как мзда, которую можно за него получить. Я отведал королевской жизни и по опыту знаю, что ни одному правителю нельзя доверять. Любому вероломству у них есть оправдание: "Это нужно для блага народа". И весь сказ. 
  *** 
 Битва шла еще долго, но в сгустившихся сумерках было ничего не разобрать. Затем уцелевшие пенембийские корабли вышли из боя и двинулись вверх по реке Льеп. Пираты разграбили пришвартованные суда, военные и торговые, и выстроились вдоль береговой линии за городской стеной, закрыв выход в море.  На следующий день с севера подошел к городу Свободный отряд; он дружно маршировал по новарской дороге, сверкая латами. С юга стекались разрозненные части крестьянского войска Мажана. А с востока появилась на верблюдах толпа кочевников из Федирана. Осада началась. 
 Глава 7 
 Осажденный Ираз 
 Враги кольцом растянулись вокруг Ираза, разбив лагеря подальше от стен, чтобы не достали выстрелы из катапульты. Аккуратный палаточный лагерь Свободного отряда был должным образом укреплен и окружен рвом и валом. Здесь, в полях, к северо-востоку от Ираза, Льеп поворачивал, и наемникам хватило места, чтобы расположиться между рекой и стеной.  Бивак федиранцев раскинулся, словно город, коричневые шатры из верблюжьей шерсти были расставлены беспорядочно, как придется, по ночам оттуда доносились стук барабана и заунывная музыка. С востока тянулась бесконечная вереница федиранцев - на верблюдах, лошадях, мулах и ослах они прибывали по Восточной дороге, пополняя ряды осаждающих. Весть о предстоящем разграблении Ираза разошлась по всей восточной пустыне, и теперь жители песков, падкие до легкой наживы, слетались, будто пчелы на мед. Шатровый город рос и разбухал, как плесень.  Крестьяне не принесли с собой ни палаток, ни шатров. Им пришлось построить примитивные домики из камней и хвороста, а многие спали под открытым небом, закутавшись в овечьи шкуры. Альгартийские пираты ночевали на кораблях.  Местечко Жактан на другом берегу Льепа разграбили, а некоторые дома сожгли; к счастью, погода стояла дождливая, и пожар не охватил все селение, да и жители заблаговременно перебрались в Ираз. Маяк на верхушке башни Кумашара не горел: в порт прибывали только корабли, пополняющие пиратскую флотилию.  Осаждающие выстроили перед своими лагерями длинные ряды щитов. Из-за этих заграждений лучники целились в иразцев, то и дело показывающихся на городской стене. Поскольку в этой части Пенембии деревьев росло мало, осаждающие разломали самые большие боевые галеры короля Ишбахара и доски использовали для строительства различных приспособлений. Помимо щитов, стали появляться другие сооружения, необходимые для осады: катапульты, домики на колесах - так называемые "черепахи" - и подвижные осадные башни. День и ночь не утихал скрежет пил и стук молотков.  Тем временем и иразские, и вражеские волшебники пробовали применить свое могущество. Чародеи осаждающей стороны вызвали призраки огромных крылатых чудовищ, которые стремительно проносились над городской стеной, из пастей у них торчали клыки и вырывалось пламя. Сперва горожане разбегались, крича от ужаса. Но Карадур и его помощники быстро разобрались, что эти чудовища всего лишь безобидные фантомы, и развеяли их при помощи особых чар.  Тогда вражеские волшебники, применив могущественное колдовство, вызвали из шестой реальности целую стаю демонов; все в чешуе, с перепончатыми крыльями, они накидывались на иразцев, впиваясь клыками и когтями. Но чародеи обороняющейся стороны приняли ответные меры колдовским способом созвали в город пчел, ос и шершней из всех десяти частей королевства, и те обрушились на демонов. Хрипло крича от боли и возмущения, демоны улетели и скрылись, вернувшись в свою реальность.  Катапульту первыми достроили солдаты Свободного отряда, самые дисциплинированные среди осаждающих. Веревки и ремня они привезли с собой в багажных фургонах, а для строительства использовали деревянные куски разобранных боевых кораблей. Из этой катапульты вылетали два дротика разом; на массивных колесах ее перекатывали с места на место. Спереди был установлен щит, завешенный куском зеленой материи; щит должен был защищать орудие от выстрелов противника. Волшебники Карадура собрались на стене и пытались заколдовать метательное устройство, бормоча, размахивая руками и потея от усилий. 
  *** 
 Однажды рано утром Карадур стоял на стене под пасмурным небом и наблюдал за лагерем противника.  - Боюсь, они уже защитили свой аппарат какими-то чарами. Увы! Мои усилия, скорее всего, бесполезны. Развитие волшебной науки за последние столетия привело к тому, что при состязании колдунов защитные чары, как правило, оказываются сильнее.  Джориан, в кольчуге из серебряной чешуи, глядел в подзорную трубу.  - По-моему, они собрались стрелять, - заметил он. - Вот посмотри.  - Ай-ай! Ты прав.  - Приготовься, придется пригнуться. А то дротик проткнет тебя, как зубец маслину... Вот он!  Катапульта Свободного отряда с треском разрядилась. Стрела длиной три фута, из дерева и железа, с деревянными лопастями, просвистела у них над головами и, описав дугу, упала где-то в городе.  - Это и все, на что они способны? - удивился Карадур, - Сомневаюсь, что они многого добьются, метая наугад дротики в огромный город.  - Ты не понимаешь, - возразил Джориан. - Это был пробный выстрел. Когда они наладят наводку, то будут использовать эту машину, чтобы разгонять на стене наших и мешать им обслуживать орудия. Видишь, позади этой катапульты строят еще одну?  - Да.  - Эта будет вдвое больше и метать будет не стрелы, а шары из камня или кирпича. Ее выкатят вперед и зарядят, чтобы пробить дыру в стене, а от наших орудий ее прикроет град дротиков из первой катапульты. Может, им понадобятся две недели, но в конце концов стена треснет и обвалится.  - Что можно сделать?  - Я уже сказал полковнику Чивиру, чтобы он велел каменщикам укрепить участок стены, который находится под угрозой. Сделает ли он это - другой вопрос. Он подозревает, что под королевской волей в действительности кроются мои соображения; стоит мне сказать ему: делай то-то и то-то, как он раздувается от негодования.  - А как там наше оборонное войско? Джориан сплюнул.  - Паршиво! Королевская гвардия хотя бы формально чему-то обучалась, но их совсем немного. Ополчение тренируется. Но предводителей, похоже, больше волнуют интриги и грызня, чем победа в войне. Штаны и Юбки продолжают драться; несколько человек ранено, двое убиты.  Да все они не более, чем толпа городской черни - годятся лишь на то, чтобы буянить, грабить да поджигать, а на войне от них толку, как от кроликов. Оспаривают каждый приказ, а ходить неряхами и не подчиняться дисциплине - это у них особый шик. Мне бы несколько тысяч крепких деревенских парней из Кортолии! - Джориан рассмеялся. - Сноровистые, смелые, - перешел он на кортольский сельский говор. - Я вырос в деревушке Ардамэ и хорошо знал тамошних мужиков. Тогда думал: вот чурбаны! Им только бы в земле копаться. Как увидал в первый раз город Кортолию - ну, думаю, городская жизнь по мне! Да и сейчас городской люд мне больше по душе, в разговоре там... Но как доходит до пик, - подай мне мужиков, у которых сапоги в навозе, а в голове одна думка - а будущем урожае?  И потом, эти дома, выстроенные вдоль набережной, у западной стены. Строительство было совершенно незаконным, ведь эти жилища будут служить прикрытием для противника. Но ревизоры Ишбахара ничего не заметили, предварительно набив карманы взятками.  Джориан на миг замолчал, разглядывая в подзорную трубу ряды осаждающих.  - Был бы я у них начальником, - заметил он, - не стал бы попусту терять время, строить башни да катапульты. Наделал бы сотни штурмовых лестниц и бросил все войско разом на стены.  - Что ты, сынок! Эти лестницы легко перевернуть, и тем, кто по ним лезет, тогда не сдобровать. Не понимаю, как еще кто-то умудряется брать штурмом городские стены. Ведь защитникам ничего не стоит сбросить штурмующих, как только те поставят лестницу, - отпихнуть ее, да и дело с концом.  - Все так, если силы сторон примерно равны. Упорные защитники могут отразить нападение противника, в несколько раз превосходящего их числом. Но сейчас соотношение сил такое: пятнадцать или двадцать вражеских воинов на одного нашего. Я говорю о настоящих воинах, весь этот сброд Вега и Амазлука не считается. С таким малым числом защитников всю стену разом людьми не заполнить. Если атакующие будут быстро ставить лестницы там, где в настоящую минуту пусто, они могут закрепиться наверху, на каком-нибудь участке стены. Когда таких участков будет несколько, ничто не помешает противнику броситься в город и подавить защитников своей численностью.  Если враг нападет прямо сейчас, у него будет прекрасная возможность завладеть городом. Если же они и дальше будут забавляться со всякими аппаратами, то запросто могут упустить этот шанс. Прибудет Тереяй... Ксатит, что говорит твой гадальщик? Забыл его имя... Добрались наши посланники до генерала Тереяя?  - Недеф день и ночь не отходит от кристалла, но гадание идет неважно. Верно, вражеские волшебники заколдовали кристалл, навели порчу. Недефу удается иногда настроить его на северную Пенембию, но он видит лишь голые бурые холмы - ни пограничного войска, ни посланников.  - Хм-м.  Джориан долго не отрывался от подзорной трубы.  - Что такое, Джориан? - спросил Карадур.  - Погляди. Между лагерем Свободного отряда и биваком федиранцев, видишь?  - Кажется, еще один ряд щитов, верно? С моими старыми слепыми глазами...  - Да, но зачем нужны заграждения так далеко? Туда даже из катапульты не попадешь. И слишком уж эти щиты высокие; сдается мне, за ними что-то происходит. Твой гадальщик не может туда заглянуть?  - Попробует, а я постараюсь, чтобы вражеские чародеи все не испортили. 
  *** 
 Через час Джориан с Карадуром сидели во Дворце познания, в комнате Недефа. Гадальщик сидел на скамье, скрестив ноги и согнувшись над хрустальной сферой, которая помещалась на небольшой подставке из черного дерева; подставку обвивали фигуры драконов. Карадур тоже сел, скрестив ноги, на подушечку, лежащую на полу, прислонился к стене, закрыл глаза и зашевелил губами. Джориан сидел на стуле, держа в руках перо и навощенную дощечку. Он напряженно наклонился вперед, приготовившись писать.  Гадальщик полушепотом заговорил:  - Картина покрыта рябью и неустойчива, хотя и отчетливее вчерашней... Наверно, колдуны, которые создавали мне помехи, получили другое задание... Ага! Вот Ираз... Картина качается и подпрыгивает, я чувствую себя насекомым, прицепившимся к осеннему листку, который несет ветром.  - Ровнее, ровнее... Нет, это не та часть осадного кольца.  - Вижу шатры кочевников... Левее бы! Левее! Ну вот, наконец-то. Вот заграждение, о котором ты говорил... Эти помехи - сущее наказание. Все равно что разглядывать дно реки сквозь бурлящую воду. Я вижу кучу из каких-то длинных предметов... что-то перекрещивается... Ага! Теперь вижу работающих людей... С такой высоты они похожи на муравьев, но... У них в руках пилы и молотки...  - Лестницы? - спросил Джориан.  - Да, точно! Лестницы! Я не мог сказать сразу из-за плохой видимости, но это действительно лестницы.  - Можешь определить их число? - спросил Джориан.  - Нет. Должно быть, сотни... Джориан поглядел на Карадура.  - Я же говорил! Они делают как раз то, что я сделал бы на их месте. Осадные машины строятся, чтобы отвлечь внимание, чтобы мы думали, будто у нас много времени на подготовку к обороне. А они как-нибудь с утра пораньше кинутся к стенам со своими лестницами и перелезут сюда, мы и глаза протереть со сна не успеем. Попав в город, они могут хоть всю жизнь обороняться от Тереяя. Голод им не грозит: море у них в руках.  Не отпускай Недефа от кристалла, пусть попробует разузнать точные намерения врага. Хорошо бы, если б ему удалось подслушать совещание командующих. А мне пора, надо, чтобы Чивир распорядился насчет рогаток.  - Рогаток?  - Так называют палки с перекладиной на конце - для переворачивания лестниц.  - Поосторожней с Чивиром! Он тебе завидует. 
  *** 
 Прежде чем передавать полковнику Чивиру королевские приказы, Джориан всегда на всякий случай докладывал о своих намерениях во дворце. В тот день, проходя по улицам, ведущим от Дворца Познания к королевскому дворцу, он услышал какой-то шум. По бульвару, размахивая саблями и выкрикивая угрозы, бежала группа Юбок, преследующая троих представителей другой партии.  - Разрази их Герикс! - проворчал Джориан, выходя на середину улицы.  Когда Штаны пробегали мимо, он повелительно поднял руку и выкрикнул:  - Именем короля, остановитесь!  "Хоть какая-то польза, - подумал он, - от этих сверкающих парадных доспехов".  При виде его роскошного облачения остановились и преследователи. Трое Штанов спрятались у него за спиной, переводя дыхание.  - Они... убьют нас, сударь! И... совершенно ни за что!  - В чем дело? - гаркнул Джориан.  - Воры! - вскричал тот из преследователей, что был впереди. - Мы видели, как они вертелись вокруг нашего оружейного склада, что-то высматривали. Хотели стащить наше оружие!  - Они врут! - раздался новый голос. Джориан обернулся и увидел толстого господина Вега, предводителя Штанов.  - Я послал туда надежных ребят, - продолжал Вег, - чтобы они вежливо расспросили преследователей другой группировки насчет вооружения: какое им кажется наиболее подходящим...  - Это ты врешь! - вскричал, протискиваясь сквозь набежавшую толпу, Амазлук - сухопарый, с козлиной бородкой. - Хороши вежливые расспросы! Тому, кто собрался расспрашивать, незачем вскрывать замок на дверях склада.  - На страже никого не было, - возразил представитель Штанов. - Не у кого было спросить, вот мы и попытались...  - Опять врешь! - крикнул Амазлук. - Там всегда сторож...  - Ты назвал меня вруном? - завопил Вег, хватаясь за рукоятку сабли.  - Врун, вор и трус! - взвизгнул Амазлук, тоже вынимая саблю.  - Прекратите! Прекратите! - Джориан силился перекричать растущий гул.  - Именем короля, приказываю убрать оружие!  В ответ на его слова раздался звон и лязг скрещенных сабель. Зрители принялись криками подбадривать противников, каждый поддерживал предводителя своей партии. Не забывали и между собой обмениваться угрозами и оскорблениями. На глазах у Джориана один болельщик схватил другого за нос, другие начали пинаться и таскать друг друга за волосы. Назревала очередная уличная баталия. Джориан в отчаянии выхватил меч и ударом разъединил сабли сражавшихся предводителей.  - Не суйся, поганый иноземец! - прорычал Амазлук, направляя саблю в грудь Джориану.  Не ожидавший нападения Джориан замешкался и не успел увернуться. Но его спасли латы: скользнув по металлическим пластинам, острие сабли только порвало Джориану рукав рубашки.  На Амазлука бросился Вег, и тому пришлось поспешно отскочить и отбивать удары, спасая собственную жизнь. Джориан отстегнул кинжал со свинцовой головкой. Взяв его за ножны, встал за спиной у Амазлука и ударил предводителя свинцовым шариком по голове.  Амазлук повалился на булыжник мостовой. Вег хотел проткнуть поверженного, но Джориан выбил у него из рук саблю и поднял острие меча к самому лицу Вега.  - Отойди, если не хочешь того же, - предупредил он.  - Кто ты такой, чтоб командовать... - прошипел Вег.  - Кто бы ни был, вы, Юбки, несите господина Амазлука к себе в штаб. Плесните ему в лицо; если не поможет, позовите лекаря, пусть приведет его в чувство. Господин Вег, будь добр, отошли своих людей обратно в бараки. По-моему, раз им предстоит встреча с врагом, следует побольше времени проводить в учениях.  Юбки, напуганные внушительным видом и повелительным тоном Джориана, молча подобрали упавшего главаря и исчезли. Вег бормотал себе под нос то ли угрозы, то ли проклятия. Он был на голову ниже Джориана и пререкаться в открытую, видимо, не захотел. Вместе с тремя сподвижниками он удалился, и толпа стала расходиться.  Джориан поспешил во дворец. Солнце уже миновало зенит, в Джориана удручало, что он потерял так много времени. Лестничный штурм городской стены мог начаться в любую минуту, а разница в численности бойцов росла с каждым новым федиранцем, который останавливал верблюда в растущем городе шатров к востоку от Ираза.  Срочно нужно было мастерить рогатки. И в отношении ополченцев требовались решительные меры, а то как бы Штаны и Юбки не затеяли гражданскую войну. 
  *** 
 Во дворце Джориану сказали, что король Ишбахар прилег вздремнуть после обеда и его нельзя беспокоить. Джориан озадаченно пожевал ус. Он раздумывал, что бы предпринять: пробиться в личные покои короля, оправдавшись тем, что дело срочное, подождать, когда король проснется, или пойти прямо к Чивиру, не предупредив короля о своих намерениях. В третьем случае риск казался наименьшим.  Красавец-полковник сидел в своей комнате на верхнем этаже огромной цилиндрической башни, выстроенной у стены в восточной части города. Отсюда Чивиру полностью видна была Восточная стена, а также Восточные ворота. Чивир, в золоченой чешуйчатой кольчуге, еще более нарядной, чем у Джориана, просматривал раздаточные ведомости.  Джориан в знак приветствия поднес к груди кулак.  - Полковник, - сказал он, - король повелевает готовиться к неизбежному нападению противника - штурму наших стен при помощи лестниц. Он желает, чтобы были изготовлены сотни рогаток для сбрасывания лестниц. Рогатки надо распределить по всей стене.  Чивир нахмурился.  - С чего он взял это, капитан Джориан? Любому дураку ясно, что они собираются сперва разрушить стены, готовят катапульты, таранные машины, чтобы вначале пробить стену, а уж потом штурмовать.  Джориан рассказал о том, как гадальщик обнаружил, что за северо-восточным заграждением идет строительство лестниц. Полковник Чивир достал подзорную трубу и высунулся в окно с северо-восточной стороны. Через некоторое время он сказал:  - Нет, должно быть, твой провидец ошибся. Если б они и готовили лестницы, трудно поверить, чтобы они так скоро попытались штурмовать стены.  - Его Величество, - сказал Джориан, - считает, что они собираются предпринять неожиданную атаку в надежде завладеть городом, пока не прибыл со своей армией генерал Тереяй.  Чивир упрямо стоял на своем.  - Дорогой мой капитан, вот здесь, в "Военном справочнике" Зайита сказано... - он помахал в воздухе книжкой, - ...что шансы взять приступом стену выше сорока футов только с одними лестницами ничтожно малы. А высота наших стен сорок пять футов.  - Такому большому городу нужны стены по крайней мере в шестьдесят футов, - заметил Джориан.  - Возможно, только это к делу не относится.  - Ты собираешься распорядиться, чтоб начинали делать рогатки?  - Нет. Людей и так не хватает: солдаты проходят учения, а нужно еще мастерить оружие и укреплять кладку стены.  - Но, сударь, Его Величество совершенно определенно...  Полковник пристально посмотрел на Джориана.  - Тебя послушать, выходит, что Его Величество с большим интересом вникает во все подробности обороны, чего прежде никогда не бывало. Он сам дал тебе это поручение, прямо сейчас?  - Разумеется. Не думаешь ли ты, что я даю тебе приказы на собственный страх и риск?  - Как раз это я и думаю. Не забывай, сударь мой, обороной командую я, и никто другой. И вполне могу обойтись без чужеземцев. Если хочешь убедить меня, что Его Величество и впрямь дал это глупое распоряжение, принеси мне приказ, написанный его рукой, или же пусть лично выразит мне свою волю.  - Пусть враг войдет в город, лишь бы все формальности были соблюдены, так по-твоему? - разозлился Джориан. - Если я должен весь день носиться туда-сюда с бумажками...  - Убирайся отсюда! - вскричал Чивир. - И чтоб отныне все королевские приказы поступали в письменном виде, иначе я выполнять их не буду! А теперь - прочь, и не надоедай мне больше, а то велю взять тебя под стражу.  - Посмотрим, - прорычал Джориан. Он вышел из башни, кипя от злости. В тот вечер за ужином Джориан рассказал Карадуру о событиях дня.  - Когда я вернулся во дворец, - сказал он, - выяснилось, что король только что проснулся. Я сообщил ему о ссоре между предводителями и о своих неприятностях с Чивиром. Сказал, что от моего руководства обороной вряд ли будет толк, если меня не назначить командующим официально, чтобы никто мне не противоречил. Даже и тогда шансы будут очень ненадежны.  Я заявил Ишбахару, что должность ниже командующего обороной меня не устроит. Пусть Ираз не мой город, но я оказался здесь волею случая и здесь, возможно, погибну. Чтобы спасти свою жизнь, я должен спасти город и сделаю для этого все, что в моих силах.  - И как он отнесся к твоим... уверениям?  - Не знаю; во всяком случае, я говорил то, что чувствую. Он категорически отказался выгнать Чивира и предводителей и назначить вместо них меня. Сказал, что это невозможно по политическим соображениям.  Наконец он созвал нас - этих троих и меня - сегодня вечером на чаепитие. Я в очередной раз объелся. Если Его Величество будет и дальше набивать меня, как колбасную оболочку, мне придется поститься. И так уже набрал здесь в Иразе десять фунтов.  Ну вот. Амазлук сидел за столом с перевязанной головой и испепелял взглядом меня и Вега. Но, должен сказать, старый толстяк был на высоте. Внушал нам, что надо действовать сообща, пока город в осаде. Напомнил, что если мы не сможем вместе работать, то нас привяжут к столбам, вымажут смолой и подожгут, чтоб федиранцам светлее было праздновать победу. У жителей пустыни своеобразные понятия о том, как надо обращаться с пленниками. Под конец он распустил нюни от жалости к себе, и это так подействовало, что даже трое строптивых командиров с торжественным видом поднесли к глазам платки.  - Он подтвердил, что ты действительно получил от него приказ насчет рогаток?  - Да. К счастью, я догадался предупредить его об этой маленькой лжи. В результате все мы расстались если не доброжелательно, то, по крайней мере, пообещав друг другу трудиться на общее благо. Но по сути ничего не изменилось, и я уверен, что наутро мы опять готовы будем вцепиться друг другу в глотки.  - Ну, а как с рогатками?  - Увидев возможность хоть в чем-то одержать верх над соперником, Амазлук взял на себя ответственность за их изготовление. Говорит, в его группировке много умелых столяров, и он засадит их за работу, будут день и ночь пилить и вбивать гвозди. Тогда Вег заявил, что Штаны на каждую рогатку, сработанную Юбками, ответят двумя. И король велел им приниматься за дело.  - Сынок, я обещал сегодня заглянуть к Недефу, - сказал Карадур. - Он пытается подглядеть встречу вражеских военачальников, чтобы узнать как можно больше об их намерениях. Может... сходишь со мной? В городе беспорядки, полно вооруженных людей, вечером на улице небезопасно.  - Ну, конечно, приятель. У тебя есть фонарь? 
  *** 
  - Нет, я не вижу, чтобы кто-нибудь собирался у палатки федиранского вождя, - бормотал Недеф. - Остаются альгартийцы...  Несколько минут гадальщик сидел молча, весь в напряжении, стараясь, чтобы картина в кристалле двинулась к морю.  - Сегодня проще, - заметил он. - Похоже, все волшебники ужинают. Ага, вот флагманский корабль пиратов, а вокруг него сгрудились баркасы. Верно, на борту военное совещание... - Недеф замолчал. - Помоги, доктор Карадур! - проговорил он в большом волнении, - они заколдовали адмиральскую каюту, и мне туда не попасть.  Карадур стал бормотать и двигать руками. Наконец Недеф воскликнул:  - Все! Я попал туда, держусь изо всех сил!  - Что ты видишь? - спросил Джориан.  - Здесь и впрямь настоящее военное совещание. Вижу бунтовщика Мажана и пиратского адмирала - кажется, его зовут Хрундикаром, здоровенный малый с длинной рыжей бородой. Вот вожди кочевников и командиры Свободного отряда, их имен я не знаю.  - Что они делают?  - Разговаривают, машут руками. Когда останавливаются, вступают переводчики... Мажан, кажется, предлагает напасть сразу с четырех сторон, чтобы растянуть и ослабить ряды обороны.  Недеф помолчал. Затем сообщил:  - Спорят, как определить время атаки. Федиранец показывает на небо. Он... не могу прочесть по губам, на своем языке говорит. Ага! Переводчик спрашивает, откуда им знать, когда начинать атаку, если солнце за тучами...  Теперь говорит Мажан. Что-то насчет башни Кумашара... Глядит в подзорную трубу. Федиранец о чем-то спрашивает, но я не понимаю... Мажан о чем-то просит адмирала Хрундикара. Все пьют воду. Матрос принес какой-то листок - пергамент или бумага. Листок прикрепляют к шпангоуту; четверо вождей воткнули в углы листка по кинжалу. Мажан углем рисует на листе крут диаметром в два фута. Ставит отметку на линии. Еще отметки вокруг линии. В центре рисует стрелку, указывающую на одну из отметок...  - Которую? Которую? - заволновался Джориан.  - С правой стороны круга... Картина мутнеет...  - Если это часы, какое время они показывают?  - А! Понял! Третий час - на него показывает стрелка. Изображение колеблется. Похоже, их волшебники снова взялись за свое..  Голос Недефа ослабел. Гадальщик упал в обморок, скатившись на пол со скамьи.  - О боги, надеюсь, он не повредился в рассудке, - обеспокоился Карадур. - С гадальщиками такое случается.  - Пульс, похоже, нормальный, - сказал Джориан, склонившись над Недефом. - Теперь мы знаем: враг нападет на нас в третий час утра, или по-нашему, по-новарски, в час Выдры. Время атаки они будут определять, глядя в подзорные трубы на башню Кумашара.  - Мы не знаем, в какой день они нападут, - заметил Карадур.  - Верно, но будем, на всякий случай, считать, что завтра. Надо срочно сообщить королю и военачальникам.  - Я не могу оставить беднягу Недефа в таком состоянии.  -Тогда позаботься о нем, а я займусь делом, оно не терпит отлагательств.  - Ты сперва к королю?  - Нет, вначале заскочу к Чивиру, передам новости.  - Каковы наши шансы, если у нас несколько сотен гвардейцев, а у них десятки тысяч войска?  - Шансы примерно, как у головастика в пруду, где кишат щуки. Но уж лестницы-то ополченцы сумеют перевернуть, дело нехитрое. Правда, стена большая, а народу мало. Стоит врагу где-нибудь укрепиться...  - Думаю, мы могли бы остановить часы на башне Кумашара. Тогда им трудно будет согласовать действия.  Джориан так и замер, уставившись на Карадура.  - Ты прав, приятель. Но, клянусь железным хером Герикса, ты подал мне мысль получше! Четыре войска собираются напасть с четырех сторон, циферблатов тоже четыре, значит, каждое войско будет глядеть на свой циферблат, ведь так?  - Видимо, так.  - Отлично, займись пока господином Недефом, а я пошел. 
  *** 
 Король перекусывал перед сном; когда Джориан сообщил новости, Ишбахар задал тот же вопрос, что и Карадур:  - Каковы наши шансы, дружок, если у них двадцать или тридцать тысяч против наших четырехсот с небольшим гвардейцев да нескольких тысяч ополчения?  - Шансы невелики, - ответил Джориан, - но мы можем внести разлад в их атаку, есть у меня одна мысль.  - Что за мысль?  - Если Ваше Величество позволит, ваш слуга осмелится просить об одолжении... о награде в случае удачи.  - Конечно, мой мальчик! Проси о чем угодно. Ведь в случае неудачи материальные блага никому из нас уже не понадобятся. А если выстоим, у нас есть в отношении тебя кое-какие планы.  - Все, о чем я попрошу, сир, это ваша медная ванна.  - Да благословят боги нашу душу! Какая странная просьба! Не воз золота? Не высокую должность? Не девушку знатного рода - пополнить гарем?  - Нет, сир. Только то, что я сказал.  - Конечно, ты получишь ее, даже если мы проиграем. Но что у тебя за план?  Джориан рассказал, что задумал. 
 Глава 8 
 Варвар, спаситель Ираза 
 Пасмурное небо побледнело, став жемчужно-серым; Джориан сказал полковнику Чивиру:  - Первыми начнут штурм федиранцы, примерно через полчаса они будут у восточной стены.  - О великий Угролук! Откуда ты знаешь?  - В это время стрелка восточных часов будет на третьей отметке.  - Но разве на остальных часах будет не то же самое?.. А! - Чивир поглядел на Джориана расширенными от изумления глазами. - Значит, ты на всех часах по-разному поставил стрелки?  Джориан кивнул, и Чивир начал отдавать приказы. Срочно были отправлены посыльные. Вскоре вдоль восточной стены выстроилась почти вся королевская гвардия; броня тускло поблескивала, отражая серое небо. В ряды гвардейцев затесались несколько рот ополчения. У большинства ополченцев в руках были рогатки или копья с короткими перекладинами, прикрепленными к наконечникам. Всех расставили по местам, на каждые шесть футов стены приходилось по солдату. Оставшихся ополченцев отправили караулить другие стены.  Закопошилась серовато-коричневая масса федиранцев, и из их лагеря донеслось тихое блеянье бараньих рожков. Из шатрового города вылился поток воинов, одетых в бурые, песочные и грязновато-белые тона, и устремился к восточной стене. Они покрывали землю, словно муравьиный рой. Впереди федиранцы двигались парами, перемещая лестницы. Остальные, сбившись в кучки, тащили на повозках замысловатое федиранское оружие - дальнобойные костяные луки с двумя дугами.  - Пригните головы! - крикнул Чивир.  Команду передали по цепочке.  Раздался звон натянутой тетивы, и сплошной косяк федиранских стрел со свистом взмыл в воздух. Часть стрел перелетела за стену; иные, ударившись о камень, отскочили. Но были и такие, что попали в цель. В цепочке защитников послышались крики; по стене забегали иразские доктора в развевающихся халатах, отыскивая раненых.  Вражеское полчище прихлынуло к самой стене. По всей ее протяженности вросли в землю сотни лестниц. Они стали подыматься, как вылеты лебедок, солдаты толкали их сзади руками и копьями.  - Стреляй! - скомандовал Чивир.  Из-за зубцов стены выступили стрелки королевской гвардии и разрядили арбалеты вниз, в толпу. Затем опять скрылись, чтобы заново зарядить оружие. Тем временем ополченцы тащили к бойницам ящики с булыжниками, котлы с кипящим маслом, расплавленным свинцом и раскаленным песком; наклоняя их, они выливали или высыпали содержимое на головы снующим внизу федиранцам. Послышались вопли.  Однако лестницы продолжали расти; наконец они замерли, поравнявшись с верхним краем стены.  - Подождите, полковник, пока они станут лезть, - посоветовал Джориан.  - Проклятье! Прекратите указывать мне, что и как делать! - огрызнулся Чивир. - Я как раз и собирался. Эй, с рогатками! - крикнул он. - Ждите сигнала. Докуда они долезли, капитан Джориан?  Джориан рискнул высунуть голову из бойницы.  - Три человеческих роста. Пусть еще немного... Пора!  Когда головы самых проворных верхолазов оказались у края, федиранские лучники прекратили стрельбу, чтобы не попасть в своих.  - Переворачивай! - приказал Чивир.  По всей стене ополченцы зацепили рогатками верхние планки лестниц и толкнули. Кое-кто из защитников упал, сраженный федиранской стрелой, но их место заняли другие. Лестницы откачнулись от стены и упали, штурмующие с воплями полетели в толпу.  Федиранские командиры носились взад и вперед, выкрикивая приказы и призывая к действию. Лестницы выросли вновь. На них снова повисли гроздьями фигуры в коричневой одежде.  Джориан оказался у амбразуры, перед которой со стрелой в горле лежал иразский ополченец. В проеме между зубцами появился верхний конец лестницы. Не успел Джориан собраться с мыслями, как в амбразуре показалось смуглое лицо с черной бородой; сверху его обрамляла белая повязка, обмотанная веревкой из верблюжьей шерсти. В ушах сверкали, покачиваясь, круглые золотые серьги.  Джориан подхватил рогатку, выпавшую из рук убитого иразца. Приладить ее к древку лестницы не удалось; Джориан промахнулся и чуть не выпал из амбразуры. Не успел он прийти в себя и попытаться снова, федиранец, как кошка, проскочил через амбразуру и бросился на него с ятаганом.  Джориан, отбиваясь, вскинул рогатку; удар ятагана пришелся по деревяшке и едва не рассек ее. Джориан замахнулся на противника, но рогатка сломалась в том месте, где была трещина. Федиранец снова нанес удар. Джориан отскочил, и лезвие царапнуло кольчугу.  Пока федиранец заносил руку для третьего удара, Джориан уже выхватил меч, сделал выпад и проткнул не защищенное доспехами тело; меч вошел между ребер. Однако у федиранца хватило сил, чтобы с грохотом опустить саблю на голову Джориану. Шлем съехал на глаза, и в голове у Джориана зашумело.  Он поправил шлем и увидел, что раненый противник прислонился к каменному зубцу. Ятаган выскользнул из ослабевших пальцев, и федиранец медленно сполз вниз.  Тем временем через амбразуру пролез еще один неприятель. У этого тоже был ятаган, а в правой руке он держал небольшой кожаный щит. Кроме бурого одеяния, на нем была грубая кираса из вареной кожи, раскрашенная в алый и синий цвета, а на голове - светлый стальной шлем с заостренным выступом наверху. Воин сразу же перекинул щит в левую руку и вступил в бой с Джорианом. Они быстро обменивались выпадами и ударами, федиранец оказался искусным фехтовальщиком.  Краем глаза Джориан заметил, как к ним карабкается третий неприятель с обритым наголо черепом. "Если этот третий влезет на стену и нападет сзади, - подумал Джориан, - шансов у меня будет мало". В сказках всякое бывает, а на деле одному воину очень редко удается отбиться от двух опытных вооруженных врагов. Отвлекись Джориан хоть на миг от своего теперешнего противника, и тот мгновенно сразил бы его.  Джориан попытался действовать мечом попроворнее, чтобы убить неприятеля до появления следующего. Но федиранец умело защищался щитом и со свистом наносил один за другим ответные удары.  Третий враг очутился на стене и неслышно топтался за спиной у Джориана, который понимал, что должно произойти, но ничего не мог поделать. Вдруг позади раздался пронзительный крик и звук падающего тела. Взгляд сражающегося федиранца скользнул мимо Джориана, и тот в мгновение ока вонзил ему меч в горло.  - Еще один! - крикнул Чивир, вытаскивая окровавленный меч из тела федиранца, лежащего позади Джориана. - Помоги!  Полковник говорил о четвертом федиранце - с ятаганом в зубах, который добрался до верхней планки. Джориан воткнул меч в одну деревянную стойку, Чивир - в другую.  - Давай, - скомандовал Чивир.  Они толкнули лестницу, и она откачнулась. Затем замерла в воздухе, и казалось, этому не будет конца. Федиранец с верхней планки глядел вниз, смуглое лицо побледнело, глаза округлились от ужаса. Когда лестница опрокинулась, Джориан в последний миг заметил, как воин раскрыл рот, чтобы закричать, и оттуда выпала сабля, которую он сжимал в зубах.  - Еле справились, - заметил Чивир. - Они там еще в одном месте захватили позицию. Идем!  Чивир с Джорианом бросились туда, где собралась целая кучка федиранцев, они стояли спиной к амбразуре, а позади другие карабкались по лестнице и пытались пролезть сквозь отверстие.  - Гляди! - сказал Джориан.  Поставив ногу на ближайшую амбразуру, он взгромоздился на верхушку зубца. Сквозь бойницу, находящуюся позади кучки воинов, как раз пролезал маленький худой федиранец. В этот миг он стоял в проходе на четвереньках.  Джориан размахнулся и нанес мечом длинный полновесный удар. Он с удовлетворением увидел, как голова федиранца отлетела и покатилась под ноги сражающимся. В амбразуре из упавшего тела фонтаном забила кровь, и у Джориана мелькнула мысль, как странно, что в таком маленьком человечке умещалось столько крови. На каменных плитах растекалась алая лужа, и сражающиеся начали поскальзываться и спотыкаться.  Тело задержало следующего федиранца, он стал пихать его и пытаться вытащить, чтобы расчистить себе путь. Пока он возился, Джориан рассек ему лицо косым ударом. Воин свалился с лестницы, увлекая за собой тех, что карабкались следом, и вызвав целый каскад воплей и падающих тел.  - Дай рогатку! - крикнул Джориан. Ему передали копье, и то не сразу. С его помощью он сдвинул с места одну из стоек, и лестница опрокинулась. Оставшиеся на стене федиранцы скользили в лужах крови и падали; лишенные поддержки, они вскоре были разбиты и изрублены в куски. 
  *** 
 Джориан тяжело дышал, шлем его был помят, кольчуга порвана; тут он увидел полковника Чивира, которому лекарь перевязывал левую руку. Внизу медленно тек назад, к шатровому городу, поток федиранцев. Они забрали с собой часть раненых, но многих все же оставили вместе с сотнями трупов.  - Худо? - спросил Джориан.  - Царапина. А ты как?  - Меня не задели. Спасибо тебе за помощь.  - Не за что. Когда и откуда следующая атака? - спросил Чивир.  - Скоро, с севера. Северные часы отстают от восточных на час.  - Свободный отряд?  - Да. Их немного, но рубятся отчаянно.  - Они в латах, и не смогут лазать, как обезьяны. Адъютант! Всех к северной стене, кроме одного отряда ополченцев. 
  *** 
 Через час Свободный отряд отошел от северной стены, а у ее основания осталось лежать множество закованных в латы тел, которые напоминали раздавленных жуков. Джориану порезали щеку, по лицу у него текла кровь.  - Следующие пираты, - сказал он Чивиру. Дома, без разрешения построенные у западной стены, - те, что выходили фасадами на набережную, давали пиратам возможность добраться до середины стены без особого труда. Они закрепились на стене в нескольких местах и не сдавали позиций, несмотря на ожесточенное сопротивление иразцев. Джориана еще раз легко ранили - пострадала правая рука. На деревянные дома со стены посыпался град зажигательных снарядов, и дома вскоре вспыхнули. Пираты, пытавшиеся установить на крышах короткие лестницы, со страшными криками погибли в огне.  К тому времени, как четвертые часы на башне Кумашара показали третий час, крестьянское войско Мажана узнало о поражениях трех остальных армий. Говорили о загадочной путанице, которая произошла с часами, и о неожиданной силе защитников. Ни криками, ни даже побоями офицерам Мажана не удалось заставить крестьян штурмовать стену. Мужики переминались с ноги на ногу, сердито бормоча что-то себе под нос; кое-кто попытался убежать.  Из-за холмов послышались звуки труб. Черные точки превратились в эскадроны регулярной конной армии Пенембии; они спускались по Восточной дороге и начинали развертывание.  - Тереяй! - закричали на стене, завидев приближение пограничного войска.  Узнав эту новость, крестьяне Мажана ударились в паническое бегство. Федиранцы из страха оказаться отрезанными от родной пустыни оставили лагерь и, взгромоздившись на коней и верблюдов, вскоре исчезли за горизонтом. Альгартийские пираты погрузились на корабли, отчалили и подняли паруса.  Свободный отряд дисциплинированно снялся с бивака. Воины выстроились в три батальона каре; по краям четырехугольников во все стороны торчали пики, в середине шли стрелки с арбалетами. Наемники шагали по Северной дороге не спеша, будто хотели, чтобы их кто-нибудь остановил. Но этого не произошло. 
  *** 
  - Мальчик мой! - вскричал король. - Ты спаситель Ираза! Нет награды, достойной твоего подвига!  Джориану уже перевязали раны. Со скромным видом, который стоил ему больших усилий, он отвечал:  - Да полно, сир. Я только провозился полночи с часами, чтобы циферблаты показывали разное время. И больше ничего.  - Пророчество подтвердилось. Вернее, оба пророчества разом. Город спас варвар, и для этого потребовалось, чтобы часы ходили... хотя произошло это иначе, чем можно было ожидать, хых, хых. Скажи, чем тебя наградить?  - Ваше Величество, мне нужна только ваша медная ванна.  - В самом деле? Что ж, вознаграждение странное, но если таково твое желание, ты ее получишь. Сказать, чтобы ее доставили к Карадуру?  - Нет, сир. Пока пусть остается у вас. Но на днях она мне понадобится. И еще одна просьба!  - Да, да?  - Умоляю, не называйте меня варваром! Я честный ремесленник, вполне цивилизованный человек, не хуже любого другого.  - Вот ты о чем, - ответил король. - Теперь мы понимаем. Ты считаешь, что варвар - это грубый, неотесанный безграмотный дикарь из отсталой страны, где нет ни письменности, ни городов. Но нам думается, в пророчестве это слово было употреблено в более древнем смысле и означало любого человека не из Пенембии. Значение слова изменилось в прошлом столетии, мы ведь не чужды учености, мы тебе говорили.  Теперь видишь, в этом смысле ты и впрямь варвар, пусть у тебя изящные манеры и обширные знания. Так что пророчество подтвердилось. Какая удача, что мы победили так скоро и что ты не получил серьезных ран! Через три ночи новое полнолуние.  Джориан наморщил лоб.  - И что же, ваше величество?  - Ты забыл? Священный брак Нубалиаги, который бывает раз в месяц!  - Ах, да, - вздохнул Джориан. 
  *** 
 Через три ночи, когда наступило полнолуние, Джориан согласно ритуалу постучался в массивную дверь, ведущую в туннель Хошчи. Дверь распахнулась; за ней стояли две младших жрицы в кисейном облачении. Они низко поклонились со словами:  - Приветствуем Ваше Величество накануне священного таинства!  Джориан любезно кивнул.  - Куда теперь, милочки?  - За нами.  Они вели Джориана по извилистым коридорам, вверх по лестницам; открывались и закрывались двери. По пути Джориан заметил главную комнату храма. Дверь была отворена, за ней виднелись строительные леса, вовсю шла работа. Раздавался визг пилы, стук молотка и звон зубила.  Свободный отряд и альгартийцы унесли из храма все, что сумели отодрать и выковырять - золото, драгоценные камни. Разрушили бы и само здание, если бы Мажан не удержал их. Теперь мастерам приходилось работать сверхурочно, чтобы поскорее привести храм в порядок.  - Жрицы, - сказал Джориан, - гм... я хочу спросить, где я...  - Ах, сир, - прошептала одна из них, - ваше одеяние должно соответствовать случаю, ведь вы воплощаете самого бога!  Они провели его в комнату поменьше, где на диване была разложена одежда.  - Ну, вот, сир, - сказали жрицы, - если Ваше Величество соблаговолит сесть...  Джориан присел на край дивана, и они стянули с него туфли.  - Теперь подымитесь, сир, и стойте прямо, мы вас приготовим.  Джориан встал, и они начали его раздевать. Сняли с него пенембийскую шляпу, расстегнули куртку и рубашку, развязали веревку, на которой держались брюки. Вскоре на Джориане остались только нижние штаны, но и их одна из девиц принялась расстегивать.  - Эй, - сказал Джориан, - дамочки, я попросил бы...  - Но это тоже надо снять, - объяснила жрица, хихикнув. - Думаю, мужчина вашего возраста, с вашим опытом...  - Ладно уж, - проворчал Джориан. - Я человек женатый, к тому же у меня на родине мы купаемся все вместе. Просто странно как-то.  Джориан остался без одежды. Ощутив на себе оценивающие взгляды жриц, он нахмурился.  - Думаешь, Гезма, все пройдет нормально? - сказала одна.  Вторая в раздумье подняла голову.  - Возможно. Боги не обделили его длиной, но что до силы... Впрочем, чтобы узнать, каков пудинг, надо его попробовать, как говорится. А чтобы узнать, каков...  - Хм! - подал голос Джориан. - Если вам непременно надо обсуждать меня, как трофейного быка, делали бы это лучше без меня. К тому же здесь холодно стоять в чем мать родила.  То и дело прыская со смеху, жрицы обрядили Джориана в кисейное одеяние огненного цвета и подпоясали его алым кушаком. В довершение на голову ему надели золотой венок, а на ноги - расшитые жемчугом сандалии.  - Ну прямо настоящий бог! - воскликнула одна.  - Да, - согласилась другая.  Она упала на колени и коснулась лбом пола.  - Великий Угролук! - произнесла она с благоговением. - Удостой презренных подданных благосклонного взгляда!  - Огради нас от греха и зла! - взмолилась другая, падая ниц по примеру первой.  - Простри божественную длань над благочестивыми жрицами вечной твоей супруги!  Джориан слушал, как две молодых женщины изливают на него свои мольбы, и ему было не по себе. Ничего божественного он в себе не ощущал, И уж, конечно, у него не было чувства, будто он способен творить чудеса или спасать кого-либо от греха и зла.  - Да, да, сделаю все, что в моих божественных силах, - наконец проговорил он. - Где же мы..? Жрицы поднялись на ноги.  - Следуйте за нами, Ваше Божественное Величество.  Еще несколько коридоров, и он оказался в молельне. Одна из жриц шепотом сказала:  - Обычно обряд происходит в главном святилище, но сейчас там ведутся работы.  Джориан вошел, и маленький оркестр из лир и свирелей заиграл нежную трепетную мелодию. Посреди комнаты стояла огромная постель. Воздух был наполнен ароматом духов и фимиама.  Перед алтарем стояла верховная жрица Сахмет. Как и Джориан, она была облачена в кисею. На ее благородном лбу сияла серебряная диадема с бриллиантами. При тусклом свете маленького масляного светильника, свисающего с потолка, Сахмет казалась почти красавицей. Джориан подошел, и она тихо проговорила с низким поклоном:  - Приветствую тебя, божественный супруг! Приветствую тебя, король богов!  - Здравствуйте, ваше святейшество, - ответил Джориан. - Вот ваше кольцо, сударыня. 
  *** 
 На другое утро Джориан встретился в королевском дворце с Карадуром, который пришел туда отчитаться перед своим высокопоставленным работодателем. Двое друзей пешком отправились к Карадуру домой. Проходя через Врата Счастья, Джориан взглянул вверх на голову Мажана - она торчала на одном из кольев, украшавших ворота.  - Некоторые его идеи казались мне интересными, - заметил Джориан. Жаль, что не удалось проверить их на практике. Если бы кто-нибудь склонил короля отдать распоряжения...  - Уже пробовали, - ответил Карадур. - Сам Мажан как-то убедил Ишбахара поделить земли крупных владельцев между крестьянами. Но этих господ голыми руками не возьмешь: у них есть вооруженные сторонники, и они не согласятся просто так потерять власть и деньги. Такой эксперимент под силу разве что королю-герою, готовому рискнуть, даже если землевладельцы поднимут в стране бунт. А бедняга Ишбахар... - Мальванец пожал плечами. Скажи мне лучше, как прошла ночь?  Джориан рассмеялся.  - Ну и натерпелся же я! Как никогда. А уж я перевидал немало красоток.  Он рассказал, как его одевали и как отвели в молельню к Сахмет.  - Пришлось стоять в этом кисейном наряде долгие часы, будто я красавчик из тех, что поджидают клиентов на улице Шаштая Второго. Ритуал продолжался целую вечность. Пели гимны, читали молитвы, из которых я и понять-то ничего не мог они были на древнепенембийском. Вручили мне серебряную молнию и золотой луч, объяснив, как я должен ими размахивать.  Я не такая уж старая развалина, но за столько часов кто угодно потеряет интерес к происходящему... если слово "интерес" здесь уместно. Наконец представление окончилось, и нас с Сахмет нарекли богом и богиней, состоящими в законном браке. Верно, имелось в виду, что эти божества временно вселились в наши бренные оболочки.  - Тебя охватило какое-нибудь божественное ощущение? - спросил Карадур.  - Нет, абсолютно. Может, настоящие Угролук с Нубалиагой были заняты чем-то другим. А может, когда они хотят друг на друге подергаться, то прекрасно справляются сами, не перепоручая этого смертным.  Так или иначе, Сахмет подвела меня к постели. Я опешил от мысли, что мне предстоит навернуть эту дамочку на глазах у всей честной компании. Очень сомневался, окажусь ли на высоте при подобных обстоятельствах. Но жрицы притащили ширмы и расставили вокруг кровати, и светильники погасили, все, кроме одного. Было слышно, как девицы вышли, шурша платьями; затем стало тихо, только проклятый оркестр продолжал звенеть и чирикать в углу.  Даже когда у меня в Ксиларе был гарем, я не приглашал королевского оркестра, чтобы под музыку скрипеть пружинами. Может быть, я старомоден, но есть вещи, для которых нужна интимная обстановка. Впрочем, надо значит надо, притом Сахмет - интересная женщина. Ну, я и принялся за дело - поцелуи, ласки, раздевание, все, как положено. Вскоре мы стали единой плотью, как выражаются священники.  - И как оно вышло?  - Зачем тебе знать это, старый аскет? Подробности возмутят твою чистую душу.  - Не осуждай моего любопытства, сынок. Все людские дела для меня существенны, хотя духовное звание не позволяет мне самому участвовать во многих сферах жизни. Само собой, такие вещи представляют для меня лишь отвлеченный интерес, я ведь должен хранить целомудрие, чтобы достичь высот в искусстве волшебства. Все мои знания о любовных делах получены косвенным путем, из книг, а книги вряд ли дают полную картину, ты мог бы восполнить пробелы.  - Хорошо. Первая попытка была не очень удачной. После года воздержания я был как арбалет со слабым спусковым крючком. Сахмет приуныла, но я сказал ей не расстраиваться: отдохну немного и повторим. Около получаса мы ели, пили и болтали о том о сем. Я рассказал ей несколько историй из жизни короля Фузиньяна. А тем временем снова созрел и на этот раз сработал как надо. Толчков, верно, пятьдесят, дамочка билась подо мной, как рыба на крючке. Сказала, что впервые за много лет получила настоящее удовольствие от мужчины - видимо, с тех пор, как разругалась с Чолишем.  Думаешь, после этого она уснула? Так нет же, клянусь бронзовым задом Вэзуса! Ей хотелось еще. Я опять передохнул, у меня снова встало, и я как следует ее отодрал.  Но ее все еще разбирало. Я здорово вымотался, поэтому притворился, что сплю, а скоро и притворяться стало незачем. Но утром, с первыми лучами зари, святейшая супруга разбудила меня и принялась трепать и тискать в надежде, что священный столп снова поднимется.  - Она преуспела?  - Да, ей это удалось. Даже слишком. - Джориан зевнул. - Сутки бы не просыпался. После она стиснула меня, прижав к своей пышной груди, и заговорила о любви. Поклялась, что не отпустит меня из Ираза, что я останусь здесь навсегда и буду день и ночь ее накачивать.  - Лучше бы тебе остаться с ней, - сказал Карадур.  - Что? Стать наложником? Бросить малышку Эстрильдис? Ты что, котом блудливым меня считаешь, которому лишь бы к кому пристроиться?  - Да нет, сынок. И потом, это произошло вполне законно, по священному обычаю. О блуде не может быть и речи.  - Не так уж законно. Роль барана в этой священной случке должен играть король, а я не король. Если верховный жрец Чолиш узнает и захочет навредить... Нет уж, спасибо! все эти козни высшей касты не для простого парня, вроде меня. Слишком рискованно.  Кроме того, неизвестно, что будет, когда умрет Ишбахар. Такой толстяк долго не протянет. А тогда новый король с верховной жрицей могут решить, что меня нужно убрать потихоньку, как досадную помеху. Здесь очень ловко умеют подсыпать яду. В любом случае, меня это не устраивает: пусть я не герой, но любимой игрушкой бабы тоже быть не хочу. Позабавиться, конечно, неплохо и для здоровья полезно, но зарабатывать свой хлеб предпочитаю руками и головой, а не хером. И потом, мне больше нравится делать это с моей милой женушкой, тогда это любовь, а не только похоть. Король обещал мне медную ванну, осталось заколдовать ее и вперед, в Ксилар!  - Чары еще не отлажены до конца, - ответил Карадур.  - Поторапливайся! Привлеки побольше людей!  - Привлеку, когда смогу. Пока весь Дворец Познания занят подготовкой к грандиозному празднику, который, по велению короля, состоится через пять дней. Праздноваться будет спасение Ираза. Если ты не очень занят, твои инженерные познания пригодились бы при разработке сценических эффектов.  - Буду рад помочь, - сказал Джориан. 
 Глава 9 
 Восковая жена 
 Джориан с Карадуром, как гости короля, подымались вслед за носилками Ишбахара в королевскую ложу. Закончив подъем, носильщики опустили паланкин. На сей раз носильщиками были рабы, поросшие шерстью полуобезьяны из джунглей Комилакха, а не аристократы. На крутых подъемах король Ишбахар не доверял свою увесистую персону дилетантам.  Король слез на землю - его движения напоминали трепыхание раненого кита, - помахал рукой толпе и с одышкой отправился в ложу, вокруг которой выстроились гвардейцы. Джориан и Карадур вошли следом.  - Присаживайтесь, где хотите, дорогие наши друзья! Где хотите, пригласил король. - Нам придется занять этот проклятый трон, хотя сидеть на нем - одно мучение. Ну, где же обед? А, вот он! Доктор Карадур, подвинься немного, будь любезен, сейчас поставят стол. Джориан, тебя сегодня ждет необычайное лакомство: котлеты из мяса бераотской обезьяны, зажаренные в жиру гигантской черепахи из Буранга. И вино из салиморской горчихи. Попробуй!  Джориан подумал, что вино скорее не из горчихи, а из горчины, но проглотил свою порцию. Король наклонился к нему с доверительным видом:  - Как настроение, дорогой мой?  - Вроде ничего, сир. А что такое?  - У нас для тебя небольшой сюрприз. Только это после. Думаем, такой мужественный юноша, как ты, едва ли заголосит или упадет в обморок. Но все же решили тебя предупредить.  - Могу я узнать хотя бы примерно...  - Ни в коем случае! - король многозначительно подмигнул Джориану. Сказать сейчас значит испортить все удовольствие, хых, хых! Всему свое время... да, да. Ты умеешь танцевать?  - Умею несколько новарских танцев - фольку, волчок. А что, сир?  - Мы собираемся дать большой бал. Пенембийские танцевальные па ты, без сомнения, выучишь. У нас уже много лет не было балов. Как понимаешь, в танцах мы не особенно сильны.  Пока король уплетал за обе щеки, а Джориан с Карадуром потихоньку заканчивали свои небольшие порции, трибуны внизу заполнились. Штаны, в голубом и золотистом, как и прежде, сидели слева, а Юбки, одетые в красное и белое, - справа. В промежутке снова разместились знать и высшее чиновничество.  - Будем надеяться, Штаны и Юбки сегодня не устроют резни, - сказал Карадур.  Король проглотил то, что было у него во рту.  - Как раз сегодня утром, доктор, мы беседовали с предводителями. Разговор был очень серьезный, уверяем вас! Они обещали любить друг друга, как братья. Как братья - так они и сказали.  - Братская любовь, сир, не такая уж надежная штука, - заметил Джориан. - Взять хотя бы королей Форимара и Фузонио, что жили у меня на родине, в Кортолии.  - Что это за история, Джориан? - заинтересовался король. 
  *** 
  - Это так называемая история о Восковой жене. Король Форимар был не прямым наследником хорошо известного короля Филомена Доброхота, отца Фузиньяна Лиса. Короля Форимара прозвали Форимаром Эстетом. Его отличительными чертами были безразличие к государственным делам и страсть к искусствам, в которых сам он достиг кое-каких высот. Был неплохим архитектором, замечательным музыкантом, талантливым композитором, хорошим певцом и прекрасным живописцем. Некоторые его стихи и по сей день составляют славу кортолийской литературы. Увы, трудно было заниматься всем этим, да еще и управлять королевством.  В результате жизнь государства пришла в полный беспорядок. Армия превратилась в трусливое стадо, в городе цвели преступность и моральное разложение, народ находился на грани бунта. Тогда в Кортолию явилось войско соседнего государства Оссарии. Город спас брат Форимара, Фузонио, который, услышав о беде, мгновенно вернулся из-за границы.  Однако за спасение города Фузонио потребовал, чтобы Форимар отрекся от престола в его пользу. На что Форимар согласился без всяких пререканий - но это особая история, ее расскажу в другой раз.  Так вот, королем стал Фузонио, человек ничуть не похожий на брата. В его натуре не было и следа эстетической чувствительности. Напротив, это был грубоватый, здоровый, чувственный мужчина. На досуге не прочь был заглянуть инкогнито в какую-нибудь низкопробную таверну, где собираются немытые мужланы, погонщики мулов да всякий бандитский сброд; любимым занятием короля было глушить с ними пиво и орать непристойные песни.  Форимар жил холостяком, а вот у Фузонио была жена по имени Иврэ, толстуха деревенского вида, совсем некрасивая; она успела родить ему пятерых детей. Чета любила обсуждать сообща семейные вопросы, причем частенько орали так, что оконные стекла дребезжали. Но горе, тому, кто, решив, что они и впрямь поругались, пытался этим воспользоваться! Супруги набрасывались на него, как тигры, а их дети - как тигрята.  После отречения Форимар поначалу чувствовал себя так, будто у него гора с плеч свалилась: министры больше не докучали ему, требуя решений по вопросам строительства, найма и увольнения, законности и правопорядка, иностранных дел, да мало ли еще скучнейших проблем, на которые правитель вынужден тратить уйму времени.  - Да, нам это хорошо знакомо, - вставил король Ишбахар.  - Однако прошло какое-то время, и Форимар начал сожалеть о потере престола. Брат выплачивал ему щедрое содержание, но его не хватало на артистические причуды бывшего короля. У него, к примеру, возникла мысль устроить всеноварский конкурс поэзии, который он надеялся превратить в ежегодное мероприятие, что сделало бы Кортолию одним из первых культурных центров мира. Насчет призов у него были грандиозные планы. Он уже и так истратил все жалованье на картины, скульптуры и тому подобное и брал в долг под новые выплаты, пока не исчерпал весь свой кредит. Когда он попросил у брата десять тысяч золотых марок на призы для поэтического конкурса, Фузонио сказал, что он рехнулся.  - У меня достаточно возни с налогами, приходится возмещать ущерб, нанесенный твоим правлением, милый братец, - ответил он. - Иди-ка лучше любуйся красотой полевых маргариток, по крайней мере, дешево и безобидно. Больше денег на всякие выдумки не жди, только своим жалованьем можешь распоряжаться.  Незадолго до этого в Кортолии один человек - звали его Зевагер устроил выставку работ из воска; скульптор изобразил ряд исторических сцен - жрецы и непокорный король Финджаниус, коронация Ардимана Ужасного, императора Новарии; обезглавливание мятежного Роскьянуса. Зевагер, который превыше всего ставил в искусстве дотошную реалистичность и верность детали, попросил у бывшего короля разрешения сделать скульптурный портрет его высочества и выставить вместе с другими работами. Форимар, не придававший прежде деньгам никакого значения, но теперь испытывающий трудности из-за их недостатка, запросил плату. Зевагер заплатил.  К работе над портретом Форимар отнесся с интересом, так как вообще любил искусство. Оказалось, что Зевагер, помимо обычных навыков, необходимых для создания восковых фигур, обладает также искусством мага. Он слегка заколдовал скульптуру, и ее сходство с моделью стало еще разительнее. Форимар побывал в комиссии по торговле и лицензиям и выяснил, что у Зевагера нет разрешения на занятие колдовством в Кортолии. Это сведения ему впоследствии очень пригодились при общении со скульптором.  Восковой Форимар имел на выставке успех, и бывший король тонко намекнул Зевагеру, что неплохо бы изобразить короля Фузонио и королеву Иврэ. За большую сумму Форимар взялся добиться у королевской четы разрешения на демонстрацию их портретов. Он сказал, что потребуются большие траты, придется сделать кое-какие пожертвования по указанию брата. На самом же деле никаких трат не потребовалось. Форимар просто спросил за завтраком брата с невесткой, как они смотрят на то, чтобы его старый друг Зевагер отлил из воска их изображения.  - Ничего не имею против, - сказал Фузонио. - Это поднимет наш престиж. Если, конечно, мы не выйдем у него страшилищами.  Так и остались у Форимара все деньги, которые дал Зевагер, однако десяти тысяч марок, нужных для поэтического конкурса, еще не набралось. Отношения между бывшим королем и Зевагером становились все теснее. Вскоре Форимар втянул его в заговор против трона. Пообещал, что, став королем, назначит Зевагера министром изящных искусств, а в случае, если тот попытается устоять перед соблазном, пригрозил заявить о незаконной колдовской деятельности скульптора.  В числе прочих приемов волшебства Зевагер обладал способностью делать человека неподвижным. Для этого ему нужен был хотя бы один волос Фузонио и обрезки ногтей. Форимар раздобыл, что требовалось.  Однажды вечером, когда Фузонио, направляясь в пивную, не спеша проходил мимо музея восковых работ, Зевагер напустил на него чары. Вместе с Форимаром они затащили застывшего, словно изваяние, Фузонио в музей, надели на него костюм, который был на восковой фигуре, и поставили короля на место статуи. А статую спрятали в кладовой.  Затем Форимар поспешил во дворец, разбудил невестку и отдал ей письмо, написанное рукою брата. Вот что она прочла: 
  "Любезная моя Иврэ, я покидаю королевство и отправляюсь в Ксилар па тайное совещание всех правителей городов-государств Новарии: стало известно об угрожающем передвижении швенских кочевников. Моя отлучка должна как можно дольше оставаться тайной. Вместо меня временно будет править мой брат Форимар. Поцелуй за меня детей и обещай им, что я вернусь через месяц-другой.  Твой король Фузонио". 
 Документ, разумеется, был ловкой подделкой. Форимар был художником и мог скопировать чей угодно почерк. Иврэ встревожилась, но подлинность письма особых сомнений не вызывала: в последнее время действительно ходили слухи о возможном вторжении швенов.  Итак. Форимар занял трон в качестве регента. Первым делом он объявил о стихотворном конкурсе и назначил жюри. Собственных стихов он не представил, зная, что ему, как правителю, возможно, будет несправедливо оказано предпочтение. Это понизило бы престиж мероприятия, которое он хотел проводить ежегодно. Форимар искрение желал способствовать развитию стихотворного искусства и сделать Кортолию центром культуры. Второй задачей Форимара было избавиться от сторонников брата. Одних он отправил на пенсию, других спровадил подальше от столицы, а оставшихся просто сместил с должностей. Освободившиеся места заполнил своими приверженцами. Замены производились осторожно, чтобы не вызвать подозрений. Форимар рассчитывал, что через два месяца, то есть к времени обещанного возвращения Фузонио, он будет крепко держать в руках бразды правления и сможет провозгласить себя королем.  Что же до самого Фузонио, стоящего в царственной позе в музее Зевагера, Форимар еще не решил, что с ним делать. Убить брата у него рука не поднималась: в семье сильна была традиция демонстрировать всем сплоченность, несмотря на внутренние разногласия. С другой стороны, он знал, что брат куда изобретательнее его и, если оставить его живым, без сомнения, найдет способ снова захватить трон.  Однако была еще королева Иврэ, вот чего Форимар не принял в расчет. Когда прошел месяц, а от Фузонио не поступило никаких вестей, она что-то заподозрила. За помощью обратилась к гадальщику, тот настроил магический кристалл на Ксилар и сообщил, что в этом городе, похоже, нет никакого международного совещания.  Иврэ опечалилась: теперь она не сомневалась, что ее муж стал жертвой обмана или преступления. Не знала только, что предпринять. Как-то раз, тоскуя по Фузонио, она остановилась около музея Зевагера и зашла взглянуть на его работы.  "Уж лучше восковой портрет Фузонио, чем совсем никакого мужа", решила она.  Зевагер радовался, что его заведение посетила сама королева. Она пришла с подругами. Хозяин водил их по музею, кланяясь и расшаркиваясь на каждом шагу.  Увидев мнимый портрет Фузонио, Иврэ даже вскрикнула, до того он был похож.  - Это же мой муженек собственной персоной, - сказала она. - Просто не верится, что статуя.  Когда Зевагер отошел в дальний конец комнаты поговорить с другой дамой, Иврэ коснулась руки скульптуры и ей показалось, что рука не из воска.  В голове у нее возник отчаянный план. Иврэ тщательно изучила наряд, который был на скульптуре, изображавшей ее саму.  Вернувшись во дворец, она поужинала вместе с зятем.  - Сегодня я видела твоего друга, господина Зевагера. - Она в двух словах рассказала о посещении музея. - Сдается мне, завтра он тебя там ждет.  - Да? - удивился Форимар. - А я думал, послезавтра. Вечно путаю дни.  Ночью Иврэ вышла из дворца с одним-единственным охранником, которому доверяла, да еще с бывшим грабителем, недавно выпущенным из тюрьмы. За соответствующее вознаграждение грабитель вскрыл замок на двери музея Зевагера, впустил Иврэ и запер за нею дверь. Иврэ поднялась на верхний этаж, где стояли скульптуры. Королева была одета почти в точности как собственное восковое изображение - его она спрятала за штору, а сама встала на место статуи.  Заслышав шаги Зевагера и первых посетителей, она замерла, будто каменная. Одна из посетительниц сказала, что статуя королевы совсем как живая - кажется, вот-вот ощутишь ее дыхание. К счастью, Зевагер отнес похвалу на счет своего колдовского искусства.  Позднее, когда прием посетителей был закончен, явился регент Форимар. Он встал возле скульптурных портретов королевской семьи и заговорил с Зевагером, задыхаясь от волнения.  - Наши планы раскрыты? - спросил регент.  - Нет, мой господин. Насколько знаю, нет, - ответил скульптор. Ходят, правда, слухи, что король Фузонио отправился куда-то с неизвестной целью, да так и не дошел. Говорят, что он как в воду канул. - Зевагер взглянул на статую короля и захихикал. - Мы-то знаем, мой господин, что он стоит у всех на виду, надо лишь знать, куда смотреть.  - Замолчи, дурак! - прикрикнул на него Форимар. - И стены имеют уши. Вполне возможно, что одну из восковых фигур придется отправить на слом. Он в свою очередь посмотрел на Фузонио. - Лучше нанести удар первым. Риск слишком велик: вдруг он оживет и начнет действовать.  Они стали медленно спускаться по лестнице, продолжая тихо разговаривать, королева Иврэ больше не могла расслышать их слов. Но она уже и так знала достаточно. Зевагер проводил высокопоставленного гостя и вернулся в выставочный зал.  Переступая порог, он заметил, что в комнате как будто что-то шевельнулось. Еще он успел увидеть, как статуя королевы взмахнула топором, которым должны были казнить мятежного Роскьянуса. Зевагер в ужасе вскрикнул, топор тут же рассек его череп. Иврэ была дюжей бабой, и топор, к счастью для нее, оказался самым настоящим, а не подделкой из дерева, окрашенного под металл. Зевагер гордился достоверностью своих произведений.  Внизу ученик скульптора подсчитывал выручку за день. Услышав шум, он прибежал наверх. И там увидел Иврэ с окровавленным топором, а на полу мертвого Зевагера; завопив еще громче своего учителя, паренек пустился прочь без оглядки.  Теперь, когда Зевагер был мертв, его чары быстро утратили силу. Фузонио заморгал, затем протер глаза и начал дышать.  - Где я? - спросил он. - Провалиться мне в сорок девять мальванских преисподних! Ничего не понимаю!  Жена все ему объяснила, и король сказал:  - Отдай мне топор, дорогая. У меня рука крепче, и сильнее удар.  Они поспешили во дворец. Стражники рты раскрыли от изумления, увидев, как король с королевой приближаются к дворцу без всякого сопровождения, а король несет на плече окровавленный топор. Но путь им никто не преградил.  Фузонио вошел в комнату брата, где тот упражнялся в игре на флейте. Поняв, что его ждет, Форимар упал на колени и взмолился о пощаде.  - Так вот, - сказал Фузонио, занеся топор над его головой. - Мне следовало бы поступить с тобой, как поступили предки с Роскьянусом. Безголовые не опасны для монархов.  Но я не хочу нарушать традицию - наша семья должна выглядеть сплоченной. Поэтому ты немедленно отправишься на Дальний Восток, в Салимор. Будешь послом. А своему старому приятелю Софи Салиморскому напишу, что если он хочет и впредь выгодно торговать со мной, пусть держит тебя там до конца дней.  Так и было сделано. Честь семьи не пострадала, так как Форимар формально был назначен в Салимор послом, лишь немногие знали, что он отправляется в ссылку - можно сказать, в тюрьму мягкого режима. Говорят, он устроил настоящую революцию в народном искусстве Салимора, но подробности мне неизвестны. 
  *** 
  - А как же стихотворный конкурс? - спросил король.  - Поскольку конкурс был уже объявлен, жюри избрано, и работы начали присылать, Фузонио не стал отменять мероприятие, чтобы не портить репутацию правительства и сохранить в тайне разлад между ним и братом. Через несколько недель, когда Форимар уже отбыл, жюри назвало победителей. Первый приз присуждался Ватрено из Гованьяна за стихотворение "Дьявольская бездна". Начиналось оно так: 
 Смешай жемчужные исканья, Единобожье, справедливость, эаучиванье, Перетеки в чужого, далекого.  Во лжи мы грязнем, лижем пировую пену, Пересекая жирную тропу.  Очарено общение, а суть В разжиженном безнадежном утеке... 
 Королю Фузонио принесли рукописи стихотворений, признанных лучшими. Он должен был просмотреть их и на следующий день наградить победителей. Фузонио прочел стихотворение Ватрено и сказал:  - Что это? Верно, шутка?  - Нет, нет, Ваше Величество, - ответил председатель жюри. - Это серьезные стихи, настоящее откровение.  - Но в них же нет ни ритма, ни рифмы, - возразил Фузонио. - Да и смысла, сдается мне, тоже нет. По-моему, это вообще не стихи.  - Ах, вот вы о чем, - сказал судья. - При всем моем уважении к вам, надо признать, что Ваше Величество, очевидно, не следит за последними достижениями в области поэтического мастерства. Ритм и рифма давно упразднены как устаревшие, искусственные формы, мешавшие творчеству художника.  - Но смысл-то хотя бы должен быть!  - Прежде да, сир, но не теперь. Мы живем в беспорядочное время, поэзия должна отражать хаос эпохи. Если в жизни нет смысла, откуда ему взяться в стихах?  - Может, вы, господа, и ощущаете хаос, - ответил король, - а для меня жизнь полна самого отчетливого смысла. Вот и все.  - Следует ли вашим презренным слугам считать, что ваше величество обладает божественным всезнанием? - саркастически осведомился председатель жюри.  - На всезнание не претендую, - с леденящим спокойствием ответил Фузонио. - Мир слишком сложен, человеческий ум не в силах охватить его целиком. Но некоторые вещи я все же понимаю - те, что строго подчиняются естественным законам. В том числе глупые выкрутасы ближнего. - Он щелкнул пальцем по листку со стихотворением. - Если вас интересует мое мнение, господин Ватрено просто открывал наугад словарь и тыкал пальцем с закрытыми глазами. Так родился этот шедевр.  - Что же, - ответил председатель, - по сути, оно почти что так и было, сир. Так, добавил немного от себя да вставил кое-что для связности. Нам это показалось замечательным стихотворным новаторством. Это стихи будущего.  Фузонио просмотрел стихотворения, за которые жюри присудило вторые и третьи премии, но они доставили ему не больше удовольствия, чем "Дьявольская бездна". Король не выдержал:  - И за эту дрянь я должен выложить десять тысяч марок из оскудевшей казны! Когда я заказываю в таверне пиво, то хотя бы знаю, что за мои деньги мне подадут пиво, а не лошадиную мочу. - С этими словами он разом порвал все рукописи. - Убирайтесь, болваны! - зарычал король. - Ослы! Безголовые идиоты!  Члены жюри бросились вон из королевских покоев. На бегу у них развевались мантии, король Фузонио не отставал и колошматил их по спинам скипетром.  Стихотворный конкурс был объявлен не состоявшимся на том основании, что не нашлось работ, достойных обещанного вознаграждения. Это событие вызвало большое недовольство среди людей искусства и выдающихся мыслителей, они называли Фузонио узколобым тираном и деревенским олухом. Но Фузонио внимания на них не обращал; правление его было долгим и успешным. 
  *** 
 Король Ишбахар смеялся от души.  - Может, это и к лучшему, что у нас нет братьев. И что поэзия в Пенембии еще не достигла такой степени утонченности; все же сочинения наших поэтов в состоянии понять не только автор. Но, кажется, сейчас начнется праздник. Герекит, дай-ка нам лупу и речь, которую мы должны произнести.  Ишбахар поднялся и стал читать, а глашатай вторил ему, рыча в рупор. Речь представляла собой обычный набор избитых фраз, после начался парад, затем - клоунада и скачки. 
 Глава 10 
 Корона Пенембии 
 К тому времени, как закончился последний забег, западная половина ипподрома покрылась тенью. Король Ишбахар поднялся, чтобы объявить победителей, Глашатай, как обычно, передал его слова публике.  - Сразу не расходитесь, добрые люди, - сказал король. - После награждения мы сообщим вам что-то интересное.  Король держал в руках список победителей. Когда глашатай выкрикивал очередное имя, победитель взбирался по ступенькам к королевской ложе, опускался на одно колено и под всеобщие аплодисменты получал награду из рук короля. Казалось, распри между Юбками и Штанами временно прекращены.  Король Ишбахар прочистил горло.  - Верные подданные пенембийской короны! - начал он. - Из-за треволнений последнего месяца произошла задержка в решении важнейшего вопроса - вопроса о престолонаследии.  Все вы знаете, что у нас нет живых наследников - ни законных, ни незаконных. И вот теперь, когда правление наше подходит к концу, мы обязаны позаботиться о том, чтобы наследование престола произошло по всем правилам. Есть два пути: либо подыскать подходящую кандидатуру среди дальних родственников, либо прибегнуть к крайней мере - усыновлению.  Друзья мои, пусть мысль об усыновлении не кажется вам нелепой. Вы правы, вот уже более ста лет, как корона не передавалась этим способом. Но, может быть, кое-кто забыл, что великий кроль Хошча был приемным сыном своего предшественника Шаштая Третьего. В жилах Хошчи не текла кровь Джуктара Великого. Чтобы наш божественный род не потерял короны, Хошча женился на обеих дочерях своего предшественника, и первый же сын, достигший зрелости, стал его преемником.  Мы оказались в таком же положении. Правда, у нас имеются живые родственники мужского пола, но среди них мы не сумели найти такого, который справился бы с обязанностями короля.  Однако боги послали нам настоящего героя. Это человек молодой, он сможет долго и плодотворно править - и в то же время достаточно зрелый, не натворит на троне глупостей, которых приходится ждать от молодежи. Человек физически крепкий, с живым умом и твердым характером. Совсем недавно он стал спасителем священного Ираза, когда на нас напали полчища негодяев. Кроме того, и пророчества, и астрология - все указывает на то, что человек этот родился под счастливой звездой.  И вот сегодня мы подписали и скрепили печатью документы об усыновлении этого героя и назначении его нашим законным преемником, В ближайшее время мы беремся устроить его женитьбу на какой-нибудь из наших родственниц, можно даже не одной, у нас на примете несколько привлекательных девиц брачного возраста.  Когда все будет сделано, мы отречемся от трона в пользу нашего приемного сына, прежде чем святой отец Чолиш сочтет нужным вручить нам священную веревку.  В толпе стало расти беспокойство.  - Да, да, добрые люди, - сказал король, - не удивляйтесь, что мы говорим об отречении! Истории известны подобные примеры, скажем, Джуктар Второй. Успокойтесь, прошу вас! Успокойтесь! Мы ведь еще не назвали имени избранника.  Джориан, давно догадавшийся, к чему клонит король, бросил на Карадура отчаянный взгляд. Старый мальванец лишь беспомощно развел руками.  - Герой, о котором идет речь, - продолжал Ишбахар, - мой приемный сын и ваш будущий король - это Джориан, сын Эвора! Подымись, сынок!  Наклонившись к Карадуру, Джориан процедил сквозь зубы:  - Проклятье! Вытащи меня из этой истории!  - Не могу, - пробормотал Карадур. - Я удивлен не меньше твоего. Встань, раз король велит!  - Но я не хочу быть королем...  - После, после. А сейчас встань!  Джориан поднялся. Жидкие аплодисменты быстро потонули в море шиканья и свиста. Ряды, где сидели Штаны, начали скандировать, слова звучали с каждым разом все громче:  - Поганый иноземец! Поганый иноземец! Поганый иноземец!  Орущих поддержали Юбки, и ипподром буквально зашатался от рева. Предводители, Вег и Амазлук, тоже стояли на трибунах, каждый на своей стороне, и отбивали такт, будто дирижеры оркестров. Вскоре скандирование охватило все трибуны, шум сделался оглушительным.  Король Ишбахар стоял возле Джориана, и по его толстым щекам катились слезы.  - П-прошу вас, славные н-наши подданные, - проговорил он, запинаясь.  Глашатай выкрикнул его слова, но их заглушил рев ипподрома.  В воздухе начали летать предметы. Королевские гвардейцы бросились к королевской ложе защищать короля. Сзади к ложе подошел полковник Чивир.  - Ваше Величество! - крикнул он. - Бегите или все пропало! Группировки объединились и затевают мятеж против трона. Вам нужно поскорее вернуться во дворец!  - Пойдемте, друзья, - сказал Ишбахар Джориану и Карадуру.  Король выбрался из ложи, с трудом доковыляв до верхней ступеньки. Его золоченый паланкин был поломан и лежал на боку.  - Как же мы вернемся во дворец без носилок? - спросил он дрожащим голосом.  - Пешком! - отрезал Чивир.  Подбежал, звякая латами, еще один гвардеец и сказал что-то на ухо полковнику. За сверкающей толпой гвардейцев Джориан увидел бурное, разноцветное море; иразцы швырялись чем попало и звенели саблями.  - Мятежники захватили набережную Жактана, - доложил Чивир. - Вашему Величеству придется воспользоваться туннелем Хошчи.  - Взбираться пешком на эту ужасную гору?  - Да, взбираться, а то... - сказал полковник с заметным нетерпением.  - Что ж поделаешь? Надо спешить.  В сопровождении Джориана и Карадура, окруженный плотным кольцом гвардейцев, король с одышкой двинулся вниз. У выхода в гвардейцев полетели камни, кирпичи, черепки посуды, послышались яростные, вызывающие крики. На защитников короля бросилась кучка людей с дубинками и ножами. Гвардейцы без труда отбились, оставив на земле несколько трупов; затем стали постреливать из арбалетов в беснующуюся, вопящую толпу.  - Сюда! - крикнул Чивир.  Спотыкаясь о трупы, король и его защитники пересекли улицу, огибавшую ипподром и начали подъем к храму Нубалиаги. Сделав несколько шагов, король остановился, тяжело дыша.  - Мы больше не можем, - простонал он.  - Помоги мне, Джориан, - попросил полковник.  Они закинули себе на шею толстые руки короля, один одну, другой другую. Поддерживаемый с двух сторон, король медленно потащил в гору свой чудовищный вес.  Наверху стражи-евнухи уже собирались у ворот и поджидали гостей с арбалетами наготове. Они открыли ворота, пропуская короля и его охрану.  В храме им навстречу выбежала верховная жрица Сахмет. Выслушав короткое объяснение, она сказала:  - Идите за мной, сир!  И повела их к туннелю Хошчи.  - Подождите! - крикнул полковник Чивир. - Я пойду с вами, только назначу здесь командира.  - Зачем? - спросил король.  - Если я вернусь во дворец и смогу распоряжаться основными силами гвардейцев, то, может быть, удастся остановить толпу и восстание не перекинется на другой берег. Капитан Салой!  - Да?  - Прими командование гвардейцами в Жактане. Постарайся удержать главные точки, в частности этот храм. Если солдат будет достаточно, вышли летучий отряд, чтобы следил, где повстанцы сбиваются в кучи, и разгонял их. С позволения Вашего Величества, мы теперь Можем отправляться, - сказал он королю.  Сахмет сжала руку Джориана в своей и прошептала:  - Увидимся в следующее полнолуние! 
  *** 
 Четверо беглецов пробирались по туннелю Хошчи: первым - Джориан со светильником, за ним сопящий и пыхтящий король Ишбахар, следом - Карадур, и замыкал шествие полковник Чивир, тоже со светильником. Джориану казалось, что они идут уже целую вечность, потому что король передвигался мелкими шажками со скоростью улитки.  Они миновали примерно половину пути и находились под самой глубокой частью Льепа. И тут у Джориана волосы на голове зашевелились от ужаса: сбоку в туннеле он заметил тонкую струйку воды, она била до середины прохода, разлетаясь на тысячи брызг.  - Боги и богини! - воскликнул он. - Взгляни сюда, Карадур!  - А вот еще, - отозвался волшебник, указывая наверх, откуда тоже стекала вода.  Они присмотрелись, и оказалось, что всюду, впереди и позади, капает, течет, а кое-где и хлещет вода. Пол туннеля стал мокрым и скользким.  - Что случилось, доктор Карадур? - пропыхтел король. - Подвели ваши чародеи - те, что отгоняют воду? Может, стоило все-таки поставить насосы?  - Наверное, во Дворец Познания вломилась толпа и оторвала Гэльваша, Люказа и Фиравена от работы. Надеюсь, бедняг хотя бы не прикончили.  - Да, да, - согласился Джориан. - Надо спешить, пока эта нора не заполнилась водой.  - Да, сынок, ты прав. - Карадур обернулся назад. - Ваше Величество...  - Мы... идем (уф!) ". стараемся, - сказал король. - Если боитесь утонуть... ступайте... без нас.  - Ну что вы, сир! - искренне огорчился полковник. - Прибавьте шагу, Ваше Величество.  Вода с каждой минутой прибывала. Вот она уже плескалась под ногами у беглецов. Охая и задыхаясь, король отчаянно пытался ускорить свои неуклюжие шаги. Вдруг он поскользнулся и повалился с громким плеском.  - Ваше Величество! - разом закричали трое остальных.  Джориан с Чивиром отдали Карадуру фонари. Едва не надорвавшись, они приподняли и посадили Ишбахара. Глаза короля были полузакрыты, дыхание вырывалось с шумом и хрипом. Сперва он ничего не отвечал. Его слегка подвинули и прислонили спиной к стенке туннеля. Вода доходила уже до середины голени.  Наконец король открыл глаза.  - Джориан! - прошептал он.  - Да, сир?  - Наклонись ко мне. Поближе.  Джориан наклонился. Последним усилием король поднял руку, отцепил от парика корону со змеей и приладил ее на голову Джориану.  - Теперь, мой мальчик, ты король. Вот свидетели... Король забормотал что-то невнятно, и постепенно его голос стих. Карадур попытался нащупать у него пульс.  - Столько жира, что вену и не найти, - проворчал он.  Карадур сунул руку королю под рубашку, затем приложил ухо к груди Ишбахара.  - Мертв, - сообщил Карадур. - Наверно, сердце не выдержало.  - Ничего удивительного, так разъелся, - заметил Джориан.  - Пойдемте, капитан... то есть, сир, - сказал полковник, - пока мы не потонули, как крысы.  - А что делать с королем? - спросил Джориан. - Может показаться странным, что он вошел с нами и не вышел. Надо предъявить его тело, чтобы все убедились, что на нем нет следов насилия, иначе скажут, что мы убийцы.  - Ты прав, сынок, - согласился Карадур, - Полковник, помоги Джориану нести тело.  - Возьми с другой стороны, Джо... король Джориан.  Страшным усилием они выпрямились, и тело короля повисло между ними. Дыша с хрипом, прошли несколько шагов. Джориан поскользнулся и шумно плюхнулся в воду, увлекая за собой Чивира и труп.  - Если станет глубже, - рассудил Карадур, - тело поплывет, а вы будете просто придерживать его за ноги.  - Ну, старик, мудрости тебе не занимать! - обрадовался Джориан. Возьми его за ту ногу, Чивир.  Вскоре глубина стала по колено. Карадур шагал впереди, платье облепило его худые колени. Он нес оба фонаря, от которых разбегались слабые тонкие лучи. Следом брели Джориан и Чивир, придерживая за ноги труп короля. Тело задевало порой пол туннеля, но вода прибывала, и тащить становилось все легче.  - Ты уверен, что это тот самый туннель? - усомнился Чивир. - Мы, верно, уж скоро дойдем до федиранской границы.  - Туннель тот самый, никакого сомнения, - заверил его Джориан. - Вот мы уже в гору идем. Спасемся, если вода не накроет.  - Уровень повышается, - сказал Чивир. - Мне уже по пояс. И что я не скинул в храме эти проклятые латы!  Набегающая вода подымала тело короля все выше над полом; казалось, что вес его уменьшается. Но живым идти было все труднее. Они еле тащились, а вода из стен - теперь только в верхней части туннеля - текла, сочилась, била струями, обливая троих беглецов.  - Беда с этим волшебством, - проворчал Джориан. - Когда люди рассчитывают на него, то строят как попало и о ремонте не заботятся.  Вода продолжала подыматься, теперь глубина была по грудь. Джориан и Чивир пытались ускорить передвижение, разгребая воду свободной рукой. Карадур был ростом пониже, и ему пришлось поднять фонари над головой, чтобы их не залило. Седая борода тянулась за ним по воде.  На светильник угодила сверху струя воды, он зашипел и погас. Беглецы продолжали путь почти в полной темноте.  - Еще немного, и этот чертов труп станет задевать потолок, проворчал Джориан.  - Если потухнет оставшийся фонарь, мы, наверно, сможем идти на ощупь, - с беспокойством проговорил Чивир. - В этом туннеле нет развилок или поворотов?  - Нет, - ответил Карадур. - Он идет прямо... ап! - Вода дошла ему до подбородка, нечаянный всплеск - и она попала в рот. Старик стал кашлять и отплевываться, фонарь затрясся.  - Эй, не погаси последний светильник, - сказал Джориан. - Тонуть и так паршиво, а уж тонуть в темноте...  - Не расходуй зря силы, король, - посоветовал Чивир.  Карадур, который ушел было вперед, обернулся и, немного подождав, сказал:  - Когда мой друг Джориан перестанет говорить, можешь быть уверен: нынешняя реальность для него закончилась.  - Ты еще разговариваешь? И вода в рот не попадает? - удивился Джориан;  - А ты знаешь, вода, кажется, больше не прибывает.  Уровень воды на какое-то время перестал меняться, все стихло, в туннеле слышалось лишь тяжелое дыхание троих мужчин и негромкий плеск. Наконец вода начала убывать. Вскоре тело короля вновь стало задевать пол.  - Теперь мы выше уровня воды в реке, - сказал Джориан. - Лишь бы нас не зарезали при выходе повстанцы, больше бояться нечего.  - Мне сейчас и с мышью не справиться, - простонал Чивир. 
  *** 
 Карадур постучался в потайную дверь, ведущую в королевскую спальню. Он объяснил, в чем дело, и дверь отворилась. Через какое-то время по лестнице спустились гвардейцы и слуги с носилками.  Пройдя по туннелю около ферлонга, они обнаружили Джориана с Чивиром, которые сидели прямо в воде, прислонившись к стенке, тяжело дышали и, видимо, были в полном изнеможении. В воде возле них лежал труп чудовищного вида.  Люди из дворца перекатили тело на носилки, привязали веревками и понесли к выходу. Джориан со стоном поднялся. Чивир из-за тяжелых лат совсем не стоял на ногах, и ему пришлось помочь. С неимоверным трудом они заползли на четвереньках по лестнице в королевскую спальню, а там упали в кресла и откинулись в бессилии назад; на полу возле них натекло по луже. Карадур еще до них успел усесться в кресло; у его ног валялась чалма, глаза колдуна были закрыты.  - Вина! - гаркнул Джориан. Слуги засуетились.  Джориан оторвался от бокала и увидел перед собой офицера гвардии.  - Господин, - сказал офицер. - Что это значит? Король Ишбахар мертв, а у вас на голове его корона!  - Правда, что ли? - удивился Джориан. Он снял с себя корону со змеей и недоуменно поглядел на нее, словно видел первый раз в жизни.  - Правду говорят, будто его покойное величество нарекли вас своим преемником?  - Правду, - подтвердил Чивир, сидящий позади офицера. - Его Величество умер в туннеле своей смертью, мы бежали из Жактана, где вспыхнуло восстание. А дворец мятежники уже пробовали штурмовать?  - Нет, полковник. Но часть повстанцев перебралась через реку, и на набережной идет резня, грабеж. Кажется, что-то подожгли. Какие будут приказания?  - Прежде всего обеспечить защиту дворца от нападения. Я скоро выйду и сам буду командовать. А теперь иди. И вы идите, - отпустил он слуг.  Все вышли, в спальне остались лишь Карадур, Джориан и Чивир.  - Отличное вино, - сказал Чивир, ставя бокал на столик. - Верно, виндийское. Снова начинаю чувствовать себя человеком. Нам нужно кое-что выяснить, - обратился он к Джориану.  - Слушаю тебя, полковник, - ответил Джориан, тоже отставив бокал.  Джориан поглядел на Чивира, прикидывая, каковы были бы его, Джориана, шансы, завяжись между ними схватка: Чивир в латах и с саблей, а у него только кинжал, зато Чивира куда сильнее измотало путешествие по туннелю.  - Ты и впрямь собираешься стать королем, - заговорил полковник, хотя бы вся страна на тебя ополчилась?  - Посижу на троне, сколько мне нужно, не дольше, - ответил Джориан. Я вовсе этого не желал. Ишбахар сглупил - нарек меня преемником, не заручившись политической поддержкой.  - Человек он был добрый, но монарх никудышный, - заметил Чивир. - Что ж, ты снял камень с моей души. По закону ты, конечно, король, но иноземцы в народе непопулярны. Даже при моей поддержке, то есть при поддержке гвардии, не уверен, что ты удержишься на троне. Не дольше, чем тебе нужно, - это сколько?  - Сколько потребуется нам с доктором Карадуром, чтобы сняться отсюда в летучей посудине.  - В какой еще посудине?  - Ишбахар обещал нам свою медную ванну, в ней и полетим.  - Как же вы в ней полетите? Джориан кивком показал на Карадура, который накручивал себе на голову чалму.  - У нашего славного доктора в перстне сидит демон, он и понесет нас по воздуху.  - Но, Джориан! - воспротивился Карадур. - Я же сказал, что освобожу Горакса только в случае крайней нужды, потому что это будет последняя услуга, которую он...  Джориан фыркнул.  - Весь город готов наброситься на нас, как пчелиный рой. Если уж это не крайняя нужда, то я вообще не знаю, что ты под этим разумеешь. Будешь дожидаться, пока кто-нибудь науськает толпу и тебя разорвут на куски?  - Что ты, сынок! Но подумай, сколько добра ты мог бы сделать, если б сумел удержаться на троне! Провел бы реформы, о которых мечтал Мажан. Обеспечил бы Дворцу Познания подобающую денежную поддержку...  - Полстраны жаждет застрелить, заколоть, отравить меня. Не желают они иноземца в короли, это ясно, как день. Верно, это и есть та самая "вторая корона", от которой предостерегала меня во сне Кубалиага. Первой была ксиларская. Помнишь, мы закопали ее у Морусской трясины?  - Изразцы скоро позабудут о своей ненависти к иноземцам, - не сдавался Карадур, - стоит тебе лишь упрочить власть и показать, какой ты хороший правитель и как быстро усвоил их обычаи. По-пенембийски ты уже говоришь лучше меня. В конце концов Джуктар Великий был не только иноземцем, но даже и варваром. Ираз - город-космополит.  Джориан покачал головой.  - Ксиларцам я тоже пытался показать, какой я хороший правитель, а они в ответ пытались отрубить мне голову. Да и как мне упрочить власть? Разве что призвать на помощь чужеземную армию наемников.  - Думаю, и в гвардии, и в пограничном войске у тебя найдутся сторонники, можешь рассчитывать на них. Как только ты приберешь к рукам политиканов...  - Даже если так, что тогда? Всю жизнь ублажать ее святейшество Сахмет, а потом явятся жрецы со священной веревкой. Благодарю покорно!  - Ты мог бы отменить этот обычай, как поступил король, о котором ты рассказывал.  - Без сомнения. Но меня бесполезно уговаривать, старина. Я уж на троне насиделся всласть. Занятная работенка, ничего не скажешь, но приниматься за нее снова неохота. Богатства, власти, славы жаждут многие, но я не мечу так высоко, и незачем мне быть королем. Меня устроит простая жизнь, почтенное ремесло, уютный дом, сытный обед, любящая семья и небольшой круг приятелей.  Иразской жены я тоже не хочу. Одна супруга у меня есть, и этого достаточно. К тому же чем больше я странствую, тем больше ценю родную землю. 
 Одни бредят горной суровой страной, Где слышится ветра пронзительный вой, Где шаг - и над пропастью вниз головой, А я пою славу моей дорогой Новарии, милой Новарии.  Другие пустыней сухой дорожат, Где злые лучи в знойном небе палят И путника заживо сжарить грозят.  А я возвратиться на родину рад В Новарию, мою Новарию.  Кому-то пусть по сердцу пышный Ираз, Там шпили на солнце горят, как алмаз, Всяк волен бузить, и король не указ.  Но краше, наверное, в тысячу раз Новария, страна Новария. 
 Так что пускай Юбки со Штанами дерутся, сколько хотят, меня это не касается! Пускай пенембийская корона отправляется во все сорок девять мальванских преисподних! А я отправляюсь в Ксилар выручать мою милую крошку, вот так, друзья.  Чивир огорченно провел по лбу рукой, - В таком случае, сир, может быть... вы дадите мне совет. Когда вас не будет, главными претендентами на престол окажутся предводители. Но думается мне, ни Вег, ни Амазлук в короли не годятся. У сестры покойного короля двое сыновей, но один кутила и мот, а второй недоумок. Генерал Тереяй, к которому я только что отправил посыльного, стар и скоро выйдет в отставку. Адмирал Кьяр мертв. Кому мне следует оказать поддержку, как вы думаете?  Джориан пристально поглядел на Чивира.  - Почему бы тебе самому не стать королем? Сдается мне, у тебя неплохо получится. Чивир раскрыл рот от изумления.  - Как? Вы предлагаете мне корону? 
  *** 
  - Почему бы и нет? Поначалу я считал тебя беспомощным пустым хлыщом, но за последнее время ты многому научился.  Чивир пожал плечами.  - Я старался.  - Чтобы придать делу законность, принеси чем писать, я составлю документ о передаче власти. Он вступит в силу, когда мы с Карадуром улетим. А что уж из этого выйдет, зависит от тебя.  Чивир поднялся с места.  - Благодарю вас, сир, постараюсь оправдать ваше доверие. Сейчас мне надо идти командовать, но скоро вернусь вас проводить.  Чивир вышел, и Джориан громко крикнул:  - Слуги! Поскорей сюда. Принесите переодеться: что-нибудь теплое, шерстяное, удобное для дороги. Не нужно шелковых нарядов! И сухое платье для доктора Карадура.  - Да не надо, сынок...  - Наверху холодно, я не допущу, чтоб ты простудился. Эй, вы, найдите главного оружейника, пусть принесет латы и оружие, чтобы я мог выбрать. А где король Ишбахар хранил кошелек? Ты! Скажи повару поторопиться с обедом для меня и доктора. Ничего особенного не надо, лишь бы посытнее, а главное - пусть долго не возится.  Пока слуги суетились, вошел стражник и сказал:  - Ваше Величество, вас хочет видеть посыльный по имени Зерлик.  - Пусть войдет, - ответил Джориан. Вошедший юноша театрально опустился на одно колено.  - Ваше величество! - воскликнул он. - Я только что вернулся, отвозил в Оттомань письмо короля. Ишбахар передал вам престол! Это лучшее, что он сделал за свою жизнь. Мой меч к вашим услугам. Любое ваше желание для меня закон!  - Прекрасно, но боюсь, я не успею воспользоваться твоей преданностью. Меня скоро здесь не будет.  - Вы уезжаете? Возьмите меня с собой, я буду вашим оруженосцем!  - Увы, в нашей посудине нет места для троих. Вместо меня остается Чивир, он будем моим преемником. Думаю, твоя преданность ему пригодится.  - Но, сир, может, все же есть что-нибудь...  - Да, сейчас скажу. У тебя большой дом. На всякий случай выдели для меня комнату: вдруг мне придется бежать из Новарии и скрываться.  - Все сделаю! Да благословят боги Ваше Величество!  - Пусть они лучше благословят Чивира, ему это понадобится. Прощай! 
  *** 
 Через час улицы Ираза наполнились топотом ног, ревом толпы, звоном оружия и криками раненых. Чивир, а с ним несколько гвардейцев стояли на крыше дворца и глядели, как летучая ванна, покачиваясь, уносит Джориана и Карадура в небо. На меди играли красноватые лучи заката; ванна делалась все меньше и наконец превратилась в малиновую точку на фоне темно-синего неба.  Чивир, вместо шлема надевший на голову корону Пенембии, вздохнул и тихо проговорил:  - Вот человек, которому самое место на троне, если б не людские предрассудки. Но что поделаешь!  Он обернулся к офицерам, стоящим поблизости, выслушал донесения и стал отдавать приказы.