Аннотация: Криминальный авторитет Гофман крут и неуязвим. Он уверен в своих силах – ведь у него компромат на высшие государственные чины. А чинам это совсем не нравится. И силовым структурам уже дан приказ – Гофман должен быть нейтрализован. Но как? Уж больно хитер и коварен этот бандюга. Единственный выход – заслать в его банду "крота".


---------------------------------------------


 Александр Тамоников
 Эшафот для авторитета



 Пролог


 Встреча генерал-лейтенанта милиции Игнатьева Петра Ивановича –  начальника одного из управлений МВД –  и заместителя начальника провинциального УВД полковника Костычева Павла Егоровича состоялась на второй день пребывания последнего в Москве. Как и было оговорено заранее, Костычев прибыл к своему начальнику на его новую дачу, как скромно называл генерал целое поместье в запретной зоне. Игнатьев встретил подчиненного радушно и тут же повел по территории, показывая полковнику свои владения.
 — Ну, как тебе, Павел Егорович, мое новое приобретение? –  спросил генерал, ведя Костычева по чистой аллее, обрамленной ровно подстриженным декоративным кустарником.
 — Слов нет, Петр Иванович! Поместье!!!
 — А воздух какой, полковник! Сосна! Луга! Река! Экология, одним словом!
 — Удивительно, товарищ генерал, как вам удалось приобрести здесь участок земли? Если, конечно, участком уместно назвать несколько гектаров закрытой заповедной зоны.
 — Так мы что, Родине зря годы молодые отдали? Звезды генеральские и ордена за здорово живешь получали? Или не заслужили службой верной своей?
 — Заслужили, естественно, заслужили, Петр Иванович!
 Полковник Костычев мог бы напомнить генералу, как тот Родине служил, вернее, ее отдельным высокопоставленным чинам. И за что ордена со звездами получал в свое время. Мог! Но не смел!
 Игнатьев –  человек опасный. И злопамятный. Никогда и никому ничего не забывавший и не прощавший. Такому льстить надо, это он любит. И служить псом верным! Верой и правдой!
 А Игнатьев продолжал расписывать прелести своей «дачи». Четырехэтажный особняк с открытым и закрытым бассейнами, сауной, бильярдной. Вычищенный и углубленный пруд с завезенным карпом –  Петр Иванович страстно любил рыбалку. Ухоженные газоны и зимний сад.
 — Нравится, поди? –  спросил генерал.
 — Петр Иванович, нет слов –  одни эмоции. Я восхищен! Нам, к сожалению, так не жить!
 — Ну отчего же? Чтобы, Паша, иметь подобное, надо усвоить три вещи. Первое –  надо Служить, и Служить преданно! Второе –  надо преданно Служить КОМУ надо! И третье –  надо преданно Служить КОМУ надо и КАК надо. Усвоил?
 — Так точно!
 — Ты это брось –  не в управлении! Давай без этого. А чисто по-дружески, неформально, так сказать. Прогуляемся вот по чистому воздуху, природой насладимся.
 — Вы же не для этого вызвали меня, Петр Иванович?
 — Не вызвал, а пригласил. А это два разных понятия. Скажем: не только для этого. Есть тема, которую нам с тобой следует обсудить вне стен МВД.
 — Как я понял, меня ждет задание?
 — А ты снайпер, полковник. С первого раза –  и прямо в цель! Пройдем в беседку возле пруда, там и поговорим!
 Генерал и полковник не спеша прошли по аллее к водоему и зашли в уютную, застекленную тонированным стеклом беседку. Присели в удобные плетеные кресла.
 — Выпить, Павел Егорович, не предлагаю. Разговор серьезный предстоит.
 Он, немного помолчав, начал:
 — Запомни, Паша, то, что я тебе скажу, должны знать только мы двое! Никто больше! Это, если хочешь, предупреждение!
 — Вы же меня не первый год знаете, Петр Иванович.
 — Знаю. Вот поэтому тебе и решил доверить дело, от исхода которого очень и очень многое зависит!
 — Я само внимание, товарищ генерал.
 — Тебе фамилия Гофман о чем-нибудь говорит?
 — Еще бы! Авторитет преступного мира! Под самым моим боком обретается вместе со своей стаей!
 — Значит, знаешь такого! А Гурама?
 — Извините, вы, наверное, весь наш городишко изучили перед тем, как вызвать меня?
 — Ты не ответил, Паша!
 — И такого знаю. Но он в последнее время отошел от дел.
 — А Гофман?
 — Тот продолжает свои махинации, но уже на вполне легальном основании. Сам не владеет ничем, а вот доли различные имеет. Насколько мне известно, весь рыночный комплекс города под его контролем действует. Через туркмена одного, который является официальным директором рынка. Еще есть фирма «Гарпун». Там директор –  некий Коротков. Он тоже, судя по агентурным данным, человек Гофмана. Есть подозрения в причастности последнего к торговле наркотиками. Ну, еще там кое-что по мелочам, что позволяет Гофману жить безбедно и содержать настоящую гвардию.
 — Понятно! А как у тебя дела с агентурной сетью?
 — Внедрен человек, вернее, завербован. Работает на совесть, да иначе ему и нельзя.
 — Крепко подцепил?
 — Да! Но ничего серьезного пока не происходило. И он, так скажем, у меня в резерве. Еще с Гофманом уже как год работает один мой майор! Бандиты давно пытались завести у нас в управлении «крота», вот я и подсунул им своего человека. Но и Гофман особенно ничем не интересуется, просит иногда об услугах мелких. Оказываем, чтобы связь не прервать.
 — Это уже лучше!
 — А чем, собственно, вызван ваш интерес к нашим авторитетам? По-моему, их и здесь хватает.
 — Даже через край! Но не в этом дело! Я не зря тебя о Гофмане спросил. Как лицо физическое или юридическое он меня ни капли не интересует. Меня и еще некоторых очень высокопоставленных чиновников интересует некий архив Эдуарда Генриховича Гофмана.
 — Архив?
 — Да! Этот человек обладает обширной и весьма ценной информацией. Вредной, опасной, можно сказать, смертельной для тех, кого я упомянул. Если содержимое архива будет использовано, то многие головы полетят. Наши с тобой в том числе. Дай только возможность ФСБ зацепиться за документы Гофмана, начнется такое, о чем я думать даже не хочу.
 — Один вопрос разрешите?
 — Сколько угодно!
 — Каким образом какой-то провинциальный уголовный авторитет, которого, дайте только команду, мы раздавим, как таракана, смог собрать архив, представляющий собой такую опасность?
 — Отвечаю. Эдуард Генрихович всю свою сознательную, то бишь преступную жизнь собирал всю мелочь по делам, которые проворачивал. Расписки, учет взяток, отчеты по движению наркотиков. С именами, датами, суммами, кто и где привлекался к аферам. Ну и так далее. В общем, ты понял! По отдельности вся его документация ничего ценного не представляет, а вот систематизированная становится бесценной, так как рассказывает о деятельности преступного мира (и не только в вашем регионе) за многие годы. Но главное –  она раскрывает связи этого мира с представителями Власти. Возьмем такой примитивный пример. Допустим, сидел когда-то в кресле какого-нибудь учреждения твоего провинциального городка чиновник средней руки. Ему очень хотелось купить машину. Но где взять денег? На оклад черта лысого ты купишь. А у него, скажем, крепкие связи в ГАИ. А Гофману в это же время необходимо провезти через город наркотик. У Эдуарда Генриховича есть деньги, которые так нужны чиновнику, связанному с ГАИ, от которой зависит, сможет ли Гофман провезти свой груз. И он дает чиновнику деньги. И не только на машину, но и на гараж и новую квартиру. Чиновник берет деньги. Гофман провозит груз. Все довольны! Но передача денег и милый раскованный разговор в ресторане по поводу удачного знакомства и завершения сделки записаны на видео–  и аудиопленки. Улики собраны и кладутся в архив. Чиновник на «крючке». Казалось бы, должен Гофман доить его. Но нет, он отпускает чиновника, продолжая держать на невидимом длинном поводке. Проходит время. Чиновник уже забывает о том, что имел дела с какими-то аферистами. Он успокаивается. В стране происходят известные перемены, и чиновник вдруг взлетает на самую вершину Власти. А пленочки и расписочка-то остались и лежат, ожидая своего часа. А у Эдуарда Генриховича есть возможность воздействовать на высокого теперь чиновника. Это один из многих примеров! Казалось бы, почему Гофману самому не рвануть во Власть? Это у него получилось бы! Ан нет! Он продолжает сидеть в провинциальном городе и чего-то выжидает, мерзавец! Чего? Не знаю.
 — Так можно взять его, повод я найду, и расколоть, как орех?
 — Да? Умный? Его пальцем нельзя трогать! Иначе произойдет такое, что по сравнению с этим ядерный взрыв будет выглядеть хлопком детской петарды! Короче, твоя задача с этого момента –  архив! Но работать, Паша, придется аккуратно и предельно осторожно. Мне сообщили о конфликте между Гофманом и Гурамом. В подробности я не вдавался, это твои дела. Мало агентуры, внедряй еще. Что хочешь делай, но чтобы архив этого ублюдка Гофмана был у меня вот здесь, на этом столе. И чем раньше, тем лучше. И учти, поговорка «Или грудь в крестах, или голова в кустах» к тебе с этого момента имеет самое прямое отношение. Полномочий у тебя достаточно. Если надо, я выведу тебя из подчинения начальника УВД, подключу к тебе людей из собственного резерва. В финансовом плане вопрос решится по полной программе. Сколько надо денег, столько и получишь. Но запомни: если тебе удастся найти архив, свидетелей этому быть не должно!
 — Понятно!
 — Ну и хорошо! Сейчас поужинаем, и тебя отвезут в аэропорт. Связь держи только со мной. И не пытайся, Паша, начать собственную игру. Не советую. –  Генерал буквально впился в Костычева своими хищными, безжалостными глазами.
 — Да что вы, Петр Иванович.
 — Это я так, к слову!


* * *

 Возвращаясь домой самолетом, полковник напряженно размышлял. Генерал раскрыл свои карты, определив цель. И этим следует воспользоваться. Это, может быть, единственный шанс выйти из-под его «колпака». Надо переиграть и Гофмана, и Игнатьева. И самому стать обладателем архива преступного авторитета. Дело за «малым»: найти и завладеть им. И он, Костычев, должен сделать это.




 ЧАСТЬ I



 Глава 1

 Командирский день –  понедельник –  подходил к концу. Сутки, когда ответственным по разведывательной роте являлся ее командир, двадцативосьмилетний капитан Сергей Роенко, заканчивались ротным построением –  вечерней поверкой. Капитан, выслушав доклад заместителя командира первого взвода, распустил подразделение командой «отбой». Личный состав рванулся в казарму, подгоняемый начавшимся мелким осенним дождем.
 Роенко зашел в курилку. Он ждал своего сменщика –  старшину роты старшего прапорщика Славу Никитина, который, заранее предупредив командира, немного задерживался. Но Сергей и не торопился домой. Он знал, что встретит там разбросанное в спешке женское белье, грязную посуду в раковине и пустой стол. Неуютность неубранного жилища и одиночество. Одиночество женатого мужчины. Только следы быстрых сборов и устойчивый запах дорогих духов указывали на то, что женщина в этом доме все же обитает. Но жена ли? Или узаконенная и неверная сожительница, с каждым днем становившаяся все более ненавистной?
 Странно, но, когда он, будучи курсантом второго курса, впервые увидел Галю, наряду с уверенностью, что именно с ней свяжет свою жизнь, родилась и мысль о том, что жизнь эта счастливой не будет. Парадокс, но именно это почувствовал Сергей, встретив на танцах будущую супругу. Что привлекло тогда его к ней? Красота? Но красавицей назвать ее было нельзя. Симпатичная? Да! Но не красавица. Обаятельная? Но уже тогда Сергей понял, что обаятельность эта наигранна. Небольшой, кокетливый наклон головы. Сброшенный на хрупкие плечи веер густых золотистых волос. Немного прищуренные глаза, придающие лицу оттенок некой печали. Взгляд, не ищущий, а просто оценивающий. Совсем мало косметики. Дорогое платье, удачно подчеркивающее ее фигуру. Сергей отметил эту скрытую неестественность, но все же подошел к ней, одиноко стоящей в стороне от танцующих. Пригласил на медленный танец. В принципе, какая ему тогда была разница, что собой представляет девушка, выбранная им на короткое время звучания музыки?
 Она не была первой и не должна была стать последней. Но, как показало время, стала. Провели вместе оставшийся вечер. Он, как положено, вызвался проводить ее до дома, время увольнения позволяло. Это позже он понял, что тогда Галина специально увела его в самый разгар танцев. Увела, чтобы он побывал у нее дома и оценил, так сказать, среду ее обитания. Расчет оказался верным. Дело в том, что Сергей воспитывался в семье неполной и бедной. Отец бросил семью сразу же после его рождения и тихо спивался где-то на окраине города, в бараках, так ни разу не заглянув после развода к сыну. Мать работала чертежницей в одном из тогда еще действующих филиалов столичного НИИ. Затем –  в ресторане, на кухне. Нищета и неустроенность сопровождали детство Сергея. Это обстоятельство и предопределило его решение поступить в военный вуз. Обрести самостоятельность и попытаться добиться чего-то в жизни.
 Галина жила в самом центре города, в престижном районе. Девушка сразу же предложила подняться к ней. Сергей посчитал это неудобным, но Галя, улыбнувшись, сказала, что никак не хочет повлиять на моральные устои молодого человека, а дома ее ждут родители. Сергей вошел в этот дом, чтобы потом приходить туда каждую свободную минуту.
 Простор и роскошь квартиры поразили его. По сравнению с той комнатой, где жили Роенко, это был настоящий дворец. Ковры, импортные мебель, аудио-видеоаппаратура, хрустальные люстры. Заполненные фолиантами книжные шкафы. Обстановка шокировала Сергея. Это не осталось незамеченным. Галина довольно улыбалась при виде растерянного курсанта.
 Родители Гали, Петр Ефимович и Виктория Владимировна, встретили его радушно, но это тоже было наигранно.
 Потом был стол. Такой же шикарный, как и все в этой квартире. Петр Ефимович очень интересно рассказывал об армии, хотя сам никогда не служил. Просто он был историком и заведовал одной из кафедр местного пединститута. Виктория Владимировна в разговор мужчин не вмешивалась, но иногда вставляла фразы, из которых следовало, что она очень довольна знакомством дочери с таким замечательным молодым человеком, к тому же военным, ибо с армией связывала понятия о чести и порядочности. Тогда, за столом, Сергей не понимал, почему Галина остановила свой выбор на нем, а родители так сразу и единогласно одобрили этот выбор.
 Понимание пришло позже. Но тогда он, завороженный окружающей обстановкой, взглядом сидящей напротив Галины, не размышлял. Он чувствовал комфорт, которого всегда так не доставало ему.
 А потом была музыка.
 На пианино играла Галя. Она заканчивала, как оказалось, медицинское училище и занималась еще и музыкой. Играла она неплохо.
 Время увольнения подходило к концу, и он, попрощавшись, ушел. До училища его провожала Галина. Расставались возле КПП. Мимо проходили курсанты четвертого курса. Он услышал резанувшую уши фразу:
 — Смотри, сняла все же эта швабра какого-то лоха.
 Сергей не придал этому значения. Сделал вид, что не придал. Галя же, немного покраснев, попросила, чтобы он звонил, предупреждая об увольнении, и приходил сразу к ней домой. Сергей согласился, понимая, как унизительно простаивать часами возле забора училища в ожидании своего избранника.
 Так начались нечастые встречи. Однажды решился пригласить Галю к себе домой. Мать, Надежда Ивановна, встретила девушку с открытой душой, но по выражению ее лица Сергей понял, что мать не в восторге от выбора сына. Да и он чувствовал себя виновато за ту нищету, что царила в доме. Он хорошо запомнил слова матери, когда та как-то пришла в училище проведать сына:
 — Ты уже взрослый, сын! Тебе видней, кого выбирать в спутницы жизни, и я не буду тебе мешать, но прошу –  подумай. Не дай тебе господь ошибиться. Вся жизнь пойдет наперекосяк.
 Лучше бы тогда она категорично настояла на разрыве их с Галиной отношений. Но мать не сделала этого, а Сергей, как говорится, «поплыл по течению». Потом мама умерла. И он остался один, что еще больше сблизило его с Галиной.
 Он часто задавал себе вопрос: что повлияло на решение о свадьбе? Любовь? Или все же непреодолимое желание находиться в той обстановке комфорта, к которой уже успел привыкнуть? Любил ли Галину Сергей? Да. По крайней мере, ему казалось, что любил. Это сейчас он сознавал, что жил в плену иллюзий, принимая влечение к женскому телу, которое впервые познал, за настоящую любовь. Как он был наивен тогда! Но тем не менее свадьба состоялась. Неожиданно скромная, с ограниченным количеством приглашенных. Петр Ефимович объяснил такую экономию вполне логично. Зачем выбрасывать деньги на пустое, если они еще пригодятся молодоженам? Но истинная причина была в другом. Родители Галины не хотели, чтобы кто-нибудь из гостей случайно проговорился о ранних любовных похождениях невесты, которая в свои неполные двадцать лет имела в этом плане достаточно богатый опыт. Но обо всем этом Сергею суждено было узнать одному из последних, хотя первые ласточки слухов уже очень скоро свили свои гнезда вокруг него.
 На третьем и четвертом курсе Сергей узнал немало подробностей из жизни своей избранницы. По слухам, Галина относилась к категории «давалок», пытающихся зацепить себе жениха. Но Сергей слухам не верил, считал сплетнями. Жестокими сплетнями –  результатом черной зависти.
 Он стал реже общаться с однокурсниками. Активно занялся спортом –  рукопашным боем, боксом, проводя свободные часы в спортзале и стараясь меньше времени находиться в казарме. Галина же как-то ночью, удачно выбрав время после бурных любовных утех, рассказала ему о своей прошлой жизни. Конечно, ее версия кардинально отличалась от того, что Сергею доводилось слышать. И Сергей ей поверил. Потому, что ХОТЕЛ верить и надеялся на то, что в будущем все будет хорошо. Потому, что верил в ЛЮБОВЬ.
 С этой надеждой и увез Галину в гарнизон в одном из городов Северо-Кавказского военного округа.
 И все сначала было нормально. Сергей командовал взводом разведроты. Галина работала в госпитале.
 Затем –  командировка в Чечню. Боевое крещение. В одном из боев погиб командир роты. Подразделение, проводившее разведку одного из многочисленных ущелий, нарвалось на засаду. Первым бой принял взвод Роенко. Командир роты и еще семь человек попали под кинжальный огонь боевиков. Сергей сориентировался быстро. Не потеряв самообладания, принял командование ротой на себя. Роенко приказал своим бойцам связать противника боем, удержав в «зеленке», а двум другим взводам поставил задачу зайти «чехам» в тыл, замкнув тем самым кольцо вокруг банды. Те, поняв, что попали в капкан, предложили сдачу. Но Сергей, находясь под впечатлением гибели командира и бойцов, отдал приказ уничтожить группировку врага. За что потом чуть не загремел под суд военного трибунала вместо того, чтобы быть награжденным. По мнению высокого воинского командования, старший лейтенант Роенко приказал вести огонь на поражение по уже сложившему оружие противнику. Но одного из банды Сергей в живых оставил, мальчишку лет четырнадцати, испуганно вжавшегося в камни, когда громили банду. Его подвели к Роенко. Старший лейтенант долго смотрел на него, затем коротко бросил:
 — Беги отсюда!
 Не знал тогда Роенко, что он отпустил сына самого Вахи Бокаева, одного из руководителей сопротивления самопровозглашенной Ичкерии. Не знал и скоро забыл об этом случае. Отец же мальчика, суровый и авторитетный Ваха, навсегда запомнил рассказ сына о том, как его отпустил русский офицер, уничтоживший весь отряд. Бокаев узнал по своим каналам и фамилию этого офицера.
 Подразделение вернули в часть. И здесь Сергей узнал, что его благоверная, мягко говоря, не хранила ему верность, спутавшись с начальником продовольственной службы полка капитаном Поповым.
 Начпрод, выпив предложенной Роенко водки, правду скрывать не стал, рассказав в подробностях о своих отношениях с супругой однополчанина. Посоветовав при этом Сергею гнать от себя эту блядь, пока до высоковольтных проводов не отрастил рога. По словам начпрода, выходило, что, в конце концов бросив и его, Попова, Галька переметнулась на молодых, и ее перепробовал чуть ли не весь личный состав контрактников. Боль сдавила сердце Сергея. Ярость вспыхнула ярким пламенем. Однако он сдержался, не тронул начпрода. Дома состоялся жесткий разговор. Впервые Сергей ударил женщину. Дал пощечину. А на следующий день, собрав и лично упаковав ее самые необходимые вещи, усадил в проходящий поезд и отправил домой, к родителям. Галина с обидой восприняла поступок мужа, так и не признав своей вины. Стоя на перроне, глядя на Сергея печально-влажными глазами, она смиренно сказала:
 — Я понимаю тебя, Сережа, и ни в чем не виню. Я уеду. Только запомни, любимый: меня оговорили. Подло, жестоко. Господи, за что же мне это? Оговорили за то, что отказывала многочисленным ухажерам, сидящим здесь, в тылу, пока ты там проливал кровь. Тем, кого ты относишь к своим друзьям. Это военный городок, Сереженька. Поживи один, и ты узнаешь, сколько слухов ходит вокруг даже самой чистой, в твоем понимании, женщины. Сколько подлости и зависти вокруг. А я люблю тебя и была верна. Больше оправдываться не хочу. Пусть будет по-твоему. Но знай! Позовешь –  прощу, все забуду и приеду. Я-то ни за что не поверила бы в твою неверность. Потому что по-настоящему люблю тебя, самого дорогого мне человека.
 Сергей молча выслушал слова супруги, помог занять место в вагоне, вышел на перрон, закурил. Что-то мешало ему сразу уйти. Он посмотрел на окна состава и в одном из них увидел лицо, все в слезах. Лицо, ставшее ему родным.
 Поезд ушел, а в душе Сергея зародились сомнения. Правильно и справедливо ли он поступил? Оставшись один, Роенко начал пить.
 Сначала –  по вечерам, приходя в пустую квартиру. Потом –  и днем, когда начальство отлучалось из части.
 После проведенного следствия его от уголовной ответственности освободили, посчитав, что в той ситуации только командир подразделения мог решить, имеет ли противник намерение сложить оружие или применяет маневр для достижения каких-то других целей. Старшего лейтенанта Роенко, исполнявшего обязанности командира разведывательной роты, утвердили в этой должности. Службе он отдавался полностью. Пьянки Сергея пока не замечались. Может, оттого, что пил он один? Ему присвоили капитана. Но проклятые сомнения никак не давали покоя. Все плохое, связанное с Галиной, отошло на второй план. Перед глазами постоянно стояло ее заплаканное лицо.
 Его неожиданно посетил пожилой кабардинец. Он вызвал Роенко на КПП. Сергей был удивлен появлением незнакомца, но еще более удивили его слова. Оказывается, кабардинец был послан к нему самим Вахой Бокаевым. Старик рассказал, что мальчик, которого пощадил Роенко, –  сын полевого командира. Бокаев благодарил офицера за проявленное милосердие и считал себя теперь должником капитана. Так что, если Роенко или его близкие вдруг попали бы в Чечне в беду, то Сергею следовало назвать себя кунаком Вахи, связаться с ним, и все вопросы были бы решены. Старик передал также скромный, как он выразился, подарок от Бокаева –  десять небольших чайных пиал, завернутых в обычную плотную бумагу. Сергей подарок принял, но не знал, зачем ему восточные чашки. Месяц спустя, захотев выпить, он решил под тару использовать пиалы. И тут обнаружил на дне каждой по пятьсот долларов. Всего –  пять тысяч баксов. А ведь однажды Сергей, делая уборку в доме, хотел просто выбросить подарок за ненадобностью.
 Как-то зайдя в офицерское кафе, чтобы опрокинуть рюмку-другую, Сергей встретил там компанию тыловиков, отмечавших чей-то день рождения. В центре восседал начальник продовольственной службы полка капитан Попов. Сергей хотел было уйти, но Попов, увидев его, радушно развел руками.
 — Серега! Роенко! Куда же ты, брат? А ну, давай к столу, давай. Или тыловым обеспечением брезгуешь?
 Сергей присел рядом с начпродом. Тот банковал:
 — Давай, мужики, за разведку! За Серегу!
 Компания подняла наполненные рюмки, выпила. Не остался в стороне и Сергей.
 — Эх, Серега, Серега, –  хлопнул его по плечу Попов, –  жизнь наша неустроенная.
 — Тебя-то она чем не устраивает? –  спросил Сергей.
 — Да тоскую я, Серега, невозможно тоскую.
 — По кому, если не секрет?
 — А ты не догадываешься? Какой же ты, Серега, эгоист, однако. Ну не жил бы с бабой, так зачем из гарнизона убрал? –  Пьяный Попов не контролировал свои слова. –  Стольких мужиков осиротил! А бабец твоя, Серег, класс по этой самой части была. Такие штучки проделывала, что дыхание захватывало.
 — Коль, –  обратился к начпроду молодой и самый трезвый заместитель командира роты материального обеспечения Саша Мелешко, –  ты говори, да не заговаривайся.
 — А чего? Мы же с Роенко почти родственники. Считай, полгода одну бабу делили.
 Кровь ударила в голову Сергею. Он вскочил, отбросил в сторону стул. Схватив за отвороты кителя, он рывком поднял Попова. Оттолкнул, чтобы иметь цель перед собой. Первым ударом в солнечное сплетение Сергей переломил начпрода пополам. Следующим –  апперкотом –  выпрямил противника. И, наконец, последовал сильный рубленый свинг. Из глаз начпрода брызнули слезы. Он рухнул на спину, потеряв сознание.
 Компания вскочила. Кто-то бросился к лежащему в крови Попову, кто-то стал звать официантку с водой. Мелешко встал перед Роенко –  видимо, для того, чтобы капитан не принялся добивать поверженного врага ногами.
 — Вы что, товарищ капитан? Он же пьяный в стельку. Вот и нес всякую чушь. Нельзя же так…
 Сергей отстранил Мелешко и пошел прочь. На выходе оглянулся. Все присутствующие в кафе офицеры смотрели на Роенко.
 Сергей так, чтобы его все слышали, сказал:
 — Оставьте его, он скоро оклемается. Но, если кто-то еще хотя бы намекнет на то, что моя жена шлюха, убью.
 И вышел. А утром, перед разбором драки в кафе, отправил телеграмму Галине с одним коротким словом «приезжай». Драку благодаря усилиям того же начпрода, взявшего всю вину на себя, замяли, а Сергей с нетерпением ждал супругу. Какую он тогда совершил ошибку, поверив лживым глазам своей жены и вызвав к себе, наивно надеясь, что жизнь изменится к лучшему.
 С приездом Галины, которая явилась чуть ли не первым поездом, изменения наступили лишь на короткое время. Затем она устроилась на работу в коммерческую фирму «Гарпун». У нее завелись деньги, не сопоставимые с зарплатой капитана Российской армии. Галина стала приходить домой очень поздно, иногда под утро. Уставшая, с явным запахом спиртного. На ее запястьях появились дорогие браслеты, пальцы украшали перстни. Изменения наступили и в их отношениях. Когда он задал вопрос, за какие такие услуги хозяин фирмы одаривает ее дорогими подарками, она ответила просто и цинично –  за интимные. Рассмеялась и сказала: «Шутка».
 Сергею стало обидно. Но поделать он ничего не мог.
 Жена вскоре перестала считать нужным отчитываться перед мужем. Брак, который с таким трудом пытался сохранить Роенко, рассыпался на глазах. Сергей чувствовал, что однажды не выдержит подобного унижения. Он находился на грани серьезного нервного срыва. Вот почему он и подал рапорт об увольнении, чтобы навсегда уехать из этого проклятого гарнизона.
 Горькие размышления прервал старший прапорщик Никитин:
 — Извини, командир. Задержаться пришлось. Тещу, будь она неладна, в деревню отвозил. А там не дороги, а грязь сплошная. Вот и застрял.
 — Ничего, Слава, все нормально.
 — Сергеич, это, конечно, не мое дело, но твоя вновь с этим жеребцом из «Гарпуна» на его «мерсе» в отель проследовала. На перекрестке встретил их. Обознаться не мог. Чего ты тянешь, командир? Боевой офицер, а, прости, с бабой разобраться не можешь. Или любишь так, что все готов простить?
 — Тебе-то что, Слава? –  вздохнул Роенко. –  У тебя-то самого дома все в порядке?
 — У меня нормально. Но за тебя, честное слово, обидно. Ты уж не обижайся, Сергеич! Девок нормальных вокруг сколько. Оглянись! Тебе же и тридцати еще нет. Вся жизнь впереди. Ты же орел!
 — Ага, только комнатный.
 — Да сбрось ты с себя это ярмо! Она же мизинца твоего не стоит. Тебе нравится, какие слухи вокруг вас ходят?
 — Ладно, Слава. У тебя там, в каптерке, есть чего выпить?
 — Водкой душу залить хочешь? Плохое это лекарство.
 — Да иди ты к черту, старшина.
 — Пошли, граммов сто найду.
 Они прошли в коптерку. Старшина налил спирта. Принялся открывать банку тушенки, но Роенко остановил его.
 — Не надо. Так сойдет. У тебя деньги есть?
 — Рублей сто.
 — Сто рублей –  это не деньги, Слава. Ладно, бди службу, а я –  домой.
 Сергей прошел в канцелярию. Сегодня в финчасти он получил денежное довольствие роты, и в сейфе лежала приличная сумма. Он открыл сейф. Отсчитал четыре тысячи рублей и положил в карман. Подождав немного, вызвал дежурного по роте.
 — Где старшина?
 — Пошел на доклад ответственному по полку, товарищ капитан.
 — Хорошо. Вскрой ружкомнату!
 — Но, товарищ капитан…
 — Тебе что-то не ясно, сержант?
 — Я обязан доложить об этом оперативному дежурному.
 — Так докладывай, я буду на месте.
 Сержант вышел. Через минуту в канцелярии раздался звонок.
 — Оперативный дежурный майор Сапин. С чего это ты, Роенко, решил вскрыть сейчас ружейку?
 — Пузырь у меня там, Валера, понял? А я выжрать хочу.
 — Хорошо, вскрывайте. Только, Серега, быстрее. И придумай к утру для начальника штаба версию поубедительнее. Я обязан зафиксировать вскрытие ружейной комнаты.
 — Фиксируй, я придумаю причину.
 Роенко вышел в отсек дневального и взял ключи у дежурного.
 — Иди, сержант, проверь личный состав. Чтоб все спали!
 Дежурный по роте ушел. Сергей открыл комнату хранения оружия, отключил сигнализацию, вскрыл пистолетный ящик, взял первый попавшийся «ПМ» и полный магазин к нему. Зарядив оружие, положил в карман кителя и закрыл комнату, бросив ключи дневальному:
 — Передашь дежурному по роте.
 Вышел из казармы. Дождь продолжался.
 После слов старшины и выпитого стакана все внутри Сергея кипело. Надо было расставить точки над «i».
 Роенко прошел через плац и перемахнул через забор. Путь его лежал в отель «Москва», вернее, в ресторан на втором этаже.

 Глава 2

 Сергей по пути зашел в рюмочную, работавшую круглосуточно. Выпил еще сто пятьдесят граммов водки. Почувствовал себя увереннее и злее. Поймал такси и на нем добрался до отеля. Вошел в общий зал. Официант указал ему место у окна. Там уже сидели две девицы, чей внешний вид не оставлял сомнений в их профессии. Встретили они его стандартно приветливо, но без энтузиазма. Какой навар сейчас с офицера? Но вечер для них проходил, видимо, вообще впустую. Выбирать не приходилось.
 — Нинель, –  сказала одна из них, –  ты только посмотри, кого к нам подсадили? По-моему, полковник. А, Нинель?
 Нинель безразличным взглядом скользнула по погонам офицера.
 — Нет, Лялечка, это всего лишь капитан. Ты хоть сигаретой угости, капитан!
 Сергей бросил на стол пачку «Парламента», купленную в рюмочной, и подаренную ему год назад зажигалку «Zippo».
 — О-о! –  оживилась Ляля. –  А капитан-то ничего, держит марку! Как насчет прикурить?
 — А может, и покурить за тебя, милочка? А потом раздвинуть пошире ноги?
 — Фу! Как вульгарно!
 Подошел официант.
 — Что будем заказывать?
 — Пару шампанского девочкам и фрукты.
 — Бананы пойдут?
 — Орехи тоже, грецкие, –  в тон официанту ответил Сергей. –  Мне –  водки, два по сто в одну посуду, и легкой закуски. Остальное по ходу дела.
 — Понял! Ждите!
 — А ты ничего, капитан. С чувством юмора. –  Нинель глядела на офицера уже другими глазами.
 Роенко прикинул. В этом кабаке заказанный ужин потянет рублей на триста-четыреста. Значит, резерв у него есть. Официант доставил заказ удивительно быстро. Чиркнул что-то в своем замасленном блокноте и собрался отойти.
 — Эй! Человек! –  нарочито грубо остановил его Сергей. –  А шампанское открыть?
 Официанту ничего не оставалось, как выполнить вполне законное требование клиента. Он открыл бутылку шампанского и разлил игристое вино по фужерам.
 — Свободен пока, водку я налью сам, –  отослал официанта Сергей.
 Служитель ресторана медленно удалился.
 — За что, дамы, выпьем?
 — Как за что? За знакомство. Это –  Нинель, я –  Ляля.
 — Это я уже слышал, а меня –  Эдик!
 — Врешь, поди?
 — А тебе не все равно? Вздрогнули?
 Все трое выпили. Сергею нельзя было терять времени.
 — Какие услуги оказываете, красавицы?
 — А это смотря сколько «капусты» у клиента.
 — Ну вот вы обе, по полной программе? Примерно на час?
 — А ты нетерпеливый, полковник.
 — Не слышу ответа.
 — Может, шампанское сначала спокойно выпьем? Не спеша программу и обсудим.
 — Нет, дорогуши, с вами базарить, я смотрю, только время терять. Придется поискать в другом месте.
 — Подожди! Час, говоришь? По полной?
 — Именно!
 — Каждой по пятьсот.
 — Надеюсь, не баксов?
 — Успокойся. Деревянных, наших родимых. Здесь тебе не Тверская.
 — Тогда слушайте внимательно. Я оплачиваю стол, даю каждой по штуке, работать вам не придется. Но взамен вы шепнете мне один небольшой секрет и кое в чем поможете.
 Проститутки переглянулись, удивленные странным предложением клиента.
 — И что ты хочешь узнать? –  спросила Нинель.
 — Коротыш здесь?
 Коротыш, или Коротков Вениамин Александрович, был тем самым директором «Гарпуна», с которым крутила любовь Галина.
 — Допустим, –  осторожно ответила Нинель.
 — Следующий вопрос, –  продолжал Сергей. –  Его подружка с ним?
 — Эта расфуфыренная соска в золоченом парике?
 — Она самая. Только парика она не носит.
 — Допустим.
 — Хорошо. Вопрос последний. В какой кабине они могут развлекаться?
 — А ты никак в гости к ним собрался? –  спросила Ляля.
 — Я плачу за ответы, куколка, а не за вопросы.
 — Не знаю, –  замялась Ляля. –  Ты, Нинель, не знаешь?
 — Откуда.
 — Ну, конечно, откуда вам знать? Только учтите. Я и сам их найду. Но вместо денег вы получите кучу неприятностей, ибо официант потом обязательно расскажет Коротышу, с кем я сидел за этим вот столом. Обстановка ясна? Неприятностей вам в любом случае не избежать, но лучше уж за деньги, чем даром.
 — Ну ты и козел! Подставить нас решил? А если мы сейчас шум поднимем, этого ты не учел?
 — Я все учел. Посмотри под стол, красавица!
 Нинель нагнулась и отпрянула назад, увидев смотрящий из-под стола зрачок пистолетного ствола. Медленно выпрямилась.
 — Придется идти, Ляля! У него оружие.
 Ляля побледнела.
 — Но ведь нас потом те замочат.
 — Не бойтесь. –  Сергей уже просчитал вариант, как отвести угрозу расправы от проституток. –  Вы поднимаетесь со мной на второй этаж. Ведь так всегда и бывает, когда вы ведете клиента на случку? А что мне далее придет в голову, вас не касается. За безопасностью клиентов следит охрана. Кстати, сколько охранников на этаже?
 Нинель с Лялей приободрились, поняв, что им ничего не грозит.
 — Черт их знает. Когда –  один. Когда –  двое.
 — Ладно, это не так важно. Ну что, пошли?
 — Подожди. Гони «бобы»!
 — Номер?
 — По лестнице –  направо, третья кабина, с видом на реку.
 Сергей передал свернутые трубочкой деньги.
 — Можете не пересчитывать. Человек!
 Официант подошел.
 — Рассчитай и проводи нас в номер.
 — Рассчитать рассчитаю, а уж ведут пусть они. Дорогу с завязанными глазами знают.
 Нинель накинулась на официанта:
 — Ты че быкуешь, фуцен?
 — Простите, дамы, но ваших клиентов в номера я сопровождать не обязан. Жалуйтесь хозяину.
 — Пошли, красавицы.
 Троица встала и прошла через зал к лестнице, у которой стояли два качка в тесноватой для них униформе с шевроном «ОХРАНА». Они молча расступились. Оказавшись в коридоре, Сергей увидел возле нужного кабинета одинокую фигуру охранника. Отпустив девиц, которые тут же скрылись, Роенко не спеша направился к нему. Тот внимательно следил за его движениями. Из-за сдвоенных дверей доносились грубые мужские голоса и пьяный истеричный смех. Сергей узнал этот смех. Он принадлежал Галине.
 — Эй, молодой человек! –  обратился к Сергею охранник. –  Вы не заблудились?
 — Нет! Я не заблудился. Мне как раз надо туда. –  Он показал на охраняемый кабинет.
 — Вот как? И что вам там надо?
 — Да вот хочу одному козлу морду набить. Или ты имеешь что-нибудь против?
 — Что? –  Крепыш даже побагровел от такой невиданной дерзости. –  Ты че, малый? А ну вали…
 Договорить он не успел, получив сильнейший удар в промежность. Охранник сел на корточки, и, чтобы окончательно успокоить его, Сергей ударил ребром ладони в открытый участок горла. Страж порядка опрокинулся на спину и затих.
 Роенко, зная, что у входа в кабинет должен находиться еще один телохранитель Коротыша, ударом ноги распахнул дверки и мгновенным взглядом оценил обстановку.
 На диване –  Галина в объятиях Коротыша. У входа, на стуле, –  телохранитель. Все чему-то громко, до слез смеялись. Смех оборвался, едва находившиеся в кабинете увидели стоящего в проходе Роенко. Галина вскрикнула, отодвинувшись от Коротыша. Тот удивленно посмотрел на незваного гостя. Телохранитель наконец дернулся, но коварный удар в кадык опрокинул его на пол вместе со стулом. Сергей спросил:
 — Ну что, суки, развлекаетесь?
 — Тебе что надо? –  крикнул Коротыш.
 — Я пришел убить тебя. –  Роенко навел ствол на грудь Короткова.
 Тот заметно побледнел и как-то обмяк. Он попытался найти нужный тон в разговоре:
 — Послушай… э… как тебя там? –  Коротыш стал вытирать пот с лысого лба. –  Убери пушку, а? Давай поговорим как люди.
 — Как люди? –  Сергей изобразил крайнее удивление. –  А кто здесь люди? Ты что ли, дерьмо собачье? А может, эта проститутка, что заголяется перед тобой? Нет! Черви вы навозные. И я пришел раздавить вас. Но перед этим спросить с тебя, Коротыш, за все, что ты мне сделал.
 — Подожди, офицер. Я не сделал тебе ничего плохого. Увел жену? Да на черта тебе эта шлюха непотребная? Она сама бросается на первого встречного, лишь бы ей «бабки» кидали. Или ты думаешь, что я у нее первый такой?
 — Какая же ты скотина! –  закричала Галина на Коротыша. –  Подлец!
 — Заткнись, образина! С тобой базар отдельный будет, –  осадил Галину Коротков. И обратился к Роенко:
 — Тебе жена нужна? Бери. Она мне надоела. Бери и уходи. И у меня, клянусь, к тебе претензий не будет.
 — Что? Что ты там вякнул о претензиях? Ты, козел, еще и одолжение мне делаешь? А что скажешь на это?
 Сергей внезапно, не поднимая руки, выстрелил в ногу Короткова. Резкий крик Коротыша слился с диким воплем Галины. Директор «Гарпуна», схватившись за ногу, свалился с дивана.
 — Ну? –  обратился Роенко к раненому. –  Что на это скажешь, «корешок»?
 Но тот только ныл от боли.
 В это время зашевелился пришедший в себя телохранитель.
 Сергей развернулся и носком ботинка ударил охранника в основание носа. Затем перегнулся через стол, подтянул к себе Коротыша.
 — Ну что, тварь стовосьмая? Кончить тебя, гаденыша?
 — Не надо, офицер, не надо. Я заплачу тебе. Хорошо заплачу. Все проблемы твои на себя возьму. Зачем тебе моя жизнь? За жену –  прости, но она сама вешалась на шею, мамой клянусь. С нее спроси.
 — Со всех спрошу.
 Роенко не успел договорить. Один из бойцов ворвавшегося ОМОНа профессионально произвел захват сзади, заломив руку с пистолетом и вывернув его из кисти. Затем развернул Сергея так, что Роенко оказался на полу с вытянутой вверх, контролируемой болевым приемом рукой.
 — Лежать, не дергаться! –  приказал омоновец. –  Ноги –  в шпагат. Оружие еще есть?
 — Нет! Мне и этого хватило бы.
 — Молчать! Лежать!
 — Да лежу я. Только ты руку немного отпусти.
 Милиционер ослабил захват.
 Другой, в звании старшего лейтенанта, осмотрел Роенко. Достав удостоверение личности офицера, приказал:
 — Отпусти его, Егоров. Он действительно офицер. Хотя сейчас с какими только документами не орудуют. А ты, капитан, давай без фокусов. У нас, знаешь, с фокусниками разговор короткий.
 Роенко отпустили. Он поднялся, но черный зрачок автомата внимательно следил за ним. Старший лейтенант ОМОНа листал удостоверение личности. Остановился на отметке об участии в боевых действиях.
 — Надо же, в Чечне почти в одно с нами время был. Где стояли, капитан?
 — В горах. Контролировали ущелье возле Кугана.
 — Это не у вас тогда чуть ли не взвод в «зеленке» полег?
 — У нас. Только не взвод, меньше. Я участвовал в том бою. После гибели ротного принял командование.
 — Подожди-подожди, а не тебя ли тогда еще судить хотели?
 — За «чехов»? Меня.
 — Вот оно как? А мы всем отрядом в защиту тебя бумагу писали.
 — Спасибо.
 — Понятно, что ты с этими особо не бакланил. Эй! Коротыш? И что ты такой везучий? Задержись мы на секунду, и разнес бы тебе этот капитан черепок. Как пить дать, разнес бы. Ну, ладно. Ствол, надеюсь, табельный? –  Старший лейтенант поднял пистолет Сергея.
 — Да!
 — Хорошо, хоть ствол чистый. Да, наделал ты делов, капитан.
 — Заслужил.
 — Этот-то, –  кивнул милиционер на продолжавшего корчиться Коротыша, –  безусловно.
 Роенко и старший лейтенант посторонились, когда санитары, оказав первую медицинскую помощь, вынесли из кабинета носилки с Коротковым и охранником.
 — Ты труп, капитан, –  прошипел Коротыш.
 Но офицер ОМОНа, услышав угрозу, оборвал:
 — Заткни пасть! И благодари бога, что жив остался. Лично я кончил бы тебя сразу.
 — Кончишь, мент, кончишь. В штаны кончишь.
 Раненых вынесли.
 Старший лейтенант приказал подчиненному:
 — Женщину, Коля, в отдел!
 — А капитана? –  спросил тот же милиционер.
 — Выполняй, что приказано. С ним я займусь лично.
 Омоновец увел Галину.
 — Что будет со мной? –  безразлично, скорее, чисто автоматически спросил Сергей у старшего лейтенанта.
 — Сейчас твое начальство должно подвалить. Посиди пока.
 Роенко сел, опустив руки на колени. Ярость прошла, остались лишь горечь, обида и усталость. И ожидание неприятного.
 — Зря ты стрелял, капитан, хотя я тебя прекрасно понимаю, –  сказал старлей. –  Не было бы выстрела, ничего бы не было. Хулиганка бытовая. А так? Черт его знает, как все дальше повернется.
 В кабинет вошли майор –  особист части, подполковник –  заместитель командира по воспитательной работе и один из младших офицеров, командующий резервной сменой гарнизонного караула. Сергея вывели из ресторана и доставили на гауптвахту. Представители полка остались решать вопросы с милицейским начальством.
 Роенко понимал, что на этот раз легко отделаться ему не удастся. Хищение и применение оружия вне службы –  это более чем серьезно. К тому же применение, нанесшее человеку увечье. Сергей упал на жесткую солдатскую кровать офицерской камеры. Если учитывать еще и то, что он наехал на местного авторитета, то перспективы у него, Роенко, были совсем мрачные. Такие оскорблений не прощают. И будут ждать своего часа. Чтобы отомстить за унижение. Но какова Галина? Его когда-то любимая, единственная Галенька. Неужели в ее душе не осталось ничего человеческого?

 Глава 3

 Утром Роенко вызвал следователь. Щуплый капитан юстиции представился:
 — Ковалев Александр Сергеевич.
 Предложил присесть напротив.
 — Курите, Сергей Сергеевич. –  Он пододвинул пачку дешевых сигарет и зажигалку.
 — Спасибо, у меня свои.
 Сергей закурил «LM», пуская дым в сторону открытого зарешеченного окна. Следователь начал свою работу. Он задал необходимые процессуальные вопросы. Затем отложил ручку.
 — Согласно протоколу задержания, переданного нам органами внутренних дел, следует…
 — Я знаю, что следует из протокола, –  перебил следователя Роенко. –  Один только вопрос: меня будут судить?
 — А вы как думаете?
 — Трибунал?
 — Не могу сказать!
 — Понятно. И все время следствия я буду находиться под арестом?
 — К сожалению, да. Но, с другой стороны, это в ваших же интересах. Тот, кого вы ранили, может попытаться отомстить вам.
 — Извините, не могли бы мы перенести допрос?
 — А что такое?
 — Я плохо себя чувствую. После контузии в Чечне это со мной бывает.
 — Понятно. Сочувствую вам. Врача вызвать?
 — Не надо, обойдусь.
 — Хорошо, –  согласился капитан.
 Роенко увели обратно в камеру гарнизонной гауптвахты. Только дверь за ним закрыли на засов, что не положено при обычном аресте.
 А через час к нему зашел командир полка. Подполковник Зверев Игорь Николаевич. При появлении начальника капитан Роенко поднялся с кровати.
 Командир же не спеша прошел к столу, сел на табурет, облокотившись на локоть. В Чечне они воевали вместе, и к капитану командир испытывал симпатию.
 — Ну, здравствуй, Сергей Сергеевич!
 — Здравия желаю, товарищ подполковник.
 — Сидим?
 — Как видите.
 — Вижу. Вот к чему приводят необдуманные поступки. Не могу понять. Хочу, но не могу. У меня в голове не укладывается то, что ты натворил. Выкрасть оружие и устроить разборки в ресторане. Подвергая опасности жизни многих людей. Нанеся троим увечья. Я уже не говорю о Попове. Но в кабаке… Для чего? С какой целью? Отомстить? Кому? Жене? Так и мстил бы ей. Зачем в посторонних стрелял? Не пойму. Не могу понять. Так подставить себя. А может, у тебя с головой не все в порядке? Не поступают так нормальные люди. А теперь что? Трибунал? Тюрьма? Не понимаю.
 — Достала она меня, товарищ подполковник. Всю жизнь сломала. Что теперь о какой-то тюрьме говорить, если жизнь кончена?
 — Это ты брось. Жизнь, видишь ли, кончена? Не сметь и думать об этом, понял? Это приказ, если хочешь. А мы думать будем, что делать. Характеристики сделаем что надо; общественность поднимем –  нашу, военную. В УВД у меня заместитель начальника знакомый, мужик с понятием –  может, и надавит на потерпевших. Посмотрим. Ты только нюни-то не распускай. А о жене своей забудь. Не жена она тебе.
 В дверях появился сержант из состава караула.
 — Товарищ подполковник, разрешите обратиться? Сержант Ломов.
 — Обращайся.
 — Там вас к телефону.
 Вернулся он через несколько минут, и от боевого настроения не осталось и следа. Он как-то странно посмотрел на Сергея. Роенко спросил:
 — Неприятности?
 Подполковник закурил, не смотря на подчиненного:
 — Хуже! Все намного серьезнее, чем мы с тобой предполагали.
 — Что еще может быть серьезнее? Что?
 — Что, спрашиваешь? Смерть охранника. Вот что.
 — Как это?
 — А вот это у тебя надо спросить. Ты его что, боевым приемом вырубал?
 — Нет. Обычный удар. Правда, в точку риска, но, если бить на поражение, противник умирает сразу, а охранник, когда меня забирали из кабака, был жив. Значит, не мог он умереть.
 — Умер он. Не приходя в сознание, умер. И причиной смерти признан твой удар, каратист! Кровоизлияние в мозг!
 — Но этого не может быть.
 — Я с тобой шутки шутить буду?
 — Подождите. У меня и свидетель есть, что охранник, когда его забирала «Скорая помощь», был жив. Старший лейтенант, командир ОМОНа. Он подтвердит. И комиссия подтвердит, что не мог я его убить. Второй-то охранник жив?
 — Про второго ничего не знаю. Но не в этом дело. Неужели ты не понимаешь? На тебе –  преднамеренное убийство, разбой с применением оружия и еще куча преступлений.
 — Это дело рук Коротыша. Он и охранника завалил под шумок. Но как? Предупреждал же меня, что я труп? Хотя старший лейтенант может опровергнуть часть обвинений.
 — Ничего он не может. По крайней мере, сейчас!
 — Не понял?
 — Твой ОМОН ранним утром отправлен в очередную командировку в Чечню. Потом, конечно, может, и дадут ребята показания, только кому они тогда нужны будут? Да и оправдать тебя они не смогут. Вот такой коленкор получается, Серега.
 — Понял.
 Командир вроде сделал все, что было в его силах, но оставался на месте, куря сигарету за сигаретой. Молчал и Роенко, уставившись в одну точку.
 — Еще твой рапорт. Сам же, дурила, настоял, чтобы ему дали ход. Если в Москве подпишут, то тогда, наверное, гражданские тебя заберут.
 — Ладно. Спасибо вам, Игорь Николаевич, за все. Делайте, что положено. Характеристику лепите, какую запросят; осуждайте коллективом. Мне уже никто не поможет, кроме самого себя.
 — Вот ты как? В Чечне, значит, вместе, а здесь –  порознь?
 — Да что вы можете, товарищ подполковник? НИЧЕГО. И не ваша в этом вина. Во всем виноват я один, вот и буду в одиночку расхлебывать свою кашу.
 — Ну, ты особо-то духом не падай. Мы будем настаивать на том, чтобы допросили ребят из ОМОНа, будем бороться.
 — А что это даст? Преступление-то налицо? Взят, как говорится, с поличным! Вы только не подумайте, что я решил поплакаться вам. В жалости я не нуждаюсь.
 — Да-да. Ситуация. Ладно, мне на службу пора. Я вечером зайду. Может, что и надумаем, Серега. Безвыходных положений не бывает. Помнишь, в Чечне? Когда в кольцо нас взяли? Прощались друг с другом тогда, а все же нашли выход? Нашли. И сейчас найдем. Верь, капитан.
 — До свидания, товарищ подполковник.
 Командир ушел, оставив Сергея в мрачных думах.
 Что делать? Отдаться воле судьбы? Или же что-то предпринять? Поиграть еще со смертью? Самому устроить этим ублюдкам жизнь «веселую»? Почему бы и нет? Оружие –  пистолет «ТТ» на чердаке дома –  ждет своего часа. Укрыться на первое время от милиции и бандитов? Такая хата, в принципе, тоже есть. Взводный, уезжая в отпуск, оставил ключ от своего жилища. И квартира на отшибе –  в одноэтажном двухквартирном доме, где соседом жил какой-то алкоголик. Рядом –  лес. Удобно. Если зайти со стороны пруда, никто и не увидит. Хотя –  нет! Эту квартиру пасти будут непременно, не один Роенко знает про ключ. Затеряться среди бомжей на свалке? Но те не менее опасны, чем бандиты. Стоп! Старший лейтенант Дубинин! Паша Дуб! Еще один его бывший взводный. Уволившийся сразу после возвращения из Чечни. Можно податься к нему. Сам он местный, у него свой дом, дача, где они ротой орден его обмывали. Да, к нему можно. Он не сдаст! Деньги? Можно тряхануть какого-нибудь толстосума типа Коротыша –  с таких не убудет. Так! На время укрыться можно. Отыграться на ублюдках! А потом? Россия большая, и для него найдется безопасное место. Остается последнее «но». Как уйти отсюда? Если хорошо подумать, то и совершить побег с гауптвахты –  дело далеко не невозможное. Можно вызвать караульного для сопровождения в туалет. Тут же, в коридоре, вырубить слегка, не причиняя парню серьезного ущерба для здоровья. Но тот явится наверняка с разводящим. Плюс часовой на «собачке» (на входе в караулку). Могут взять. Не будет же он валить солдат? Не будет. Этот вариант отпадает. Остается окно. Здание караульного помещения, внутри которого находится гауптвахта, новое. Весной сдал в эксплуатацию свой же стройбат. Решетки –  на обычных квартирных окнах. Не очень крепкие. Прутья с палец, закреплены между кирпичей. Если всю силу удара приложить в центр, выбить решетку из пазов можно. А удар у него поставлен как надо. Можно и табуретом.
 Часовой на «собачке», конечно, услышит грохот выбиваемого окна, но задержать беглеца вряд ли сможет. Ему надо несколько мгновений, чтобы понять, что произошло! Сориентироваться, сообщить начкару и пробежать метров двадцать, не меньше, при этом огибая «леса» штукатуров на углу. А Сергею от окна до дверей –  несколько шагов. Открыть засов и –  через дорогу, в сквер. Далее вниз –  к фонтану, а там –  в темные заросли. Караул в погоню не пойдет. И он, Сергей Роенко, уйдет. Позвонит Паше, а тот на своей тачке подберет.
 В принципе, план неплох и вполне осуществим. Предстоит малость –  выбить решетку. А пока не мешает немного расшатать ее. И бежать. Сегодня же, под утро. Ну а дальше –  как судьба распорядится.
 Сергей подошел к окну. Из него были хорошо видны парк боевых машин дивизионного автобата и снующие по нему бойцы и офицеры. Обычная суета. Справа просматривались ворота, возле калитки которых никого не было.
 Роенко открыл створки окна. Они, как ни странно, открылись внутрь свободно. Хотя что тут странного? Камера предназначалась для содержания арестованных на несколько суток офицеров, имеющих по уставу полную свободу перемещения по территории караульного помещения. Но это –  офицеров, арестованных за совершение административных правонарушений. Он же, капитан Сергей Роенко, –  уголовник. И держится под замком и усиленным наблюдением, которое, впрочем, особо ничем примечательным не обозначалось. Подходил кто-то несколько раз к двери, смотрел в глазок. Да пищу доставляли усиленным нарядом, под контролем начальника караула.
 Свежий воздух ворвался в камеру, заполняя ее ароматом набирающей силы осени.
 Сергей потрогал решетку. Несколько раз дернул на себя. Из пазов посыпались куски засохшего раствора. Да, стройбат у нас строит «на совесть». Роенко ожидал, что перед ним будет более серьезное препятствие.
 Сергей убрал крошки раствора, закрыл окно и присел на кровать. Задумался.
 Вечером, как и обещал, зашел командир. Принес домашние блины.
 — Возьми вот, узник, жена передала.
 — Спасибо. Что там нового?
 — Да ничего. В смысле хорошего. Был у Костычева Пал Егорыча, заместителя начальника УВД. Показания Коротыша и твоей Галины изменить можно, есть у него рычаги воздействия на подобную публику. Но вот смерть охранника… Тут ничего не сделаешь. Я ему версию изложил, что это –  работа бандюганов, но он ответил, что охранник умер в машине «Скорой помощи». А в ней находились только бригада и сопровождающий их милиционер. Не имел к нему больше доступа никто. И вскрытие показало, что смерть наступила от кровоизлияния, вызванного переломом основания носа и обильным внутренним кровотечением. Бил же его ногой?
 — Бил!
 — Вот и получается, что не рассчитал ты, Роенко!
 — Жаль пацана. Не хотел я его валить. Черт! И все же не мог я его убить. Ну не мог!
 — Против экспертизы не попрешь. Но мне сказали, что тебе будет предъявлено обвинение в непреднамеренном убийстве в состоянии аффекта. Смягчающие обстоятельства.
 — Применение оружия –  тоже смягчающее обстоятельство?
 — Ты чего против меня окрысился-то? Я тебя, что ли, обвиняю? Говорю, что знаю. И соблюдай, в конце концов, субординацию –  ты еще офицер Российской армии.
 — Извините, товарищ подполковник! Сами понимаете… А этот парень, охранник, у Коротыша давно работал? Семью имел?
 — Какая там семья? Здесь ты совесть свою успокой. За ним тоже грешков много водилось. Дважды судим был. За дела бандитские.
 — Ну, тогда еще ладно. И все равно жаль…
 — Да хватит тебе ныть. В Чечне таких мало положил?
 — Там –  война, а здесь –  другое дело.
 — Значит, так, капитан! Рассиживать с тобой у меня времени нет. Завтра буду запрашивать дивизию насчет твоего рапорта, черт бы его побрал. Как что узнаю –  сообщу. Давай, держись! Ничего хорошего в твоем положении нет, конечно, но и смертельного тоже. Пока, капитан!
 — До свидания!
 Подполковник вышел. Сергей упал на кровать, заложив руки за голову. Главное, что стало известно после визита командира, –  сегодня его отсюда не уберут. Ну а завтра… Завтра для капитана Сергея Роенко начнется другая жизнь.


* * *

 За время службы в армии Сергей научился программировать свой сон. В 22.00, как того требовал режим, он лег в постель и уснул. Проснулся в 3.50. Встал, оделся. За окном вовсю поливал дождь. Хорошо ли это для него или плохо? Во всяком случае, уйти будет легче. Очередная смена караула проследовала на посты. Через полчаса последний разводящий приведет караульного с дальнего поста. Сергей знал, что часовой на «собачке» укроется длинной плащ-палаткой, накрыв голову. Это ослабит его слух.
 4.20. Вернулась последняя смена. Еще пять минут, и они зайдут в караулку. Наконец наступила тишина, только дождь под напором несильного ветра барабанил по стеклу окна камеры Сергея.
 4.35. Сергей открыл окно, отошел к двери, следя за зеленой светящейся стрелкой его наградных «командирских» часов. Застегнул китель, натянул поглубже фуражку. Лицо и шею обмотал полотенцем, кисти рук втянул в рукава.
 4.40. Все! Пошел!
 В три прыжка он очутился на столе, сильно оттолкнулся и всем телом врезался в решетку. И вылетел вместе с ней чуть ли не к самому забору. Поднявшись, он рванулся к калитке. Секунда –  и засов отлетел в сторону. Путь свободен. Роенко перебежал дорогу, перепрыгнул через кусты и по траве припустил к фонтану. Сзади раздались какие-то голоса, но смысла их он не понял, продолжая уходить к противоположной стороне сквера, на улицу, ведущую к вокзалу, где можно было даже в это время поймать тачку. Деньги у него были. Под погоном, в заначке, остались две сотни. Не бог весть какие деньги, но все же. Сергею как можно быстрее нужно было попасть домой, переодеться в штатское, забрать оружие и позвонить Паше.
 Роенко повезло.
 Недалеко от места, где он вынырнул из кустов сквера, стоял одинокий «жигуленок». Сергей бросился к нему. За рулем сидел пожилой мужчина.
 — Доброе утро, –  поздоровался, пытаясь отдышаться, Роенко.
 Видя перед собой запыхавшегося офицера, водитель спросил:
 — Куда так торопишься, командир?
 — До Спортивной подбрось, отец.
 — Я вообще-то клиента жду, второй час уже пошел. Загулял, видно, у бабы.
 — Ты же быстро обернешься –  тут близко, всего четыре квартала. А я тебе дам сотку. Дело у меня срочное, объяснять нет времени.
 — Садись!
 Роенко запрыгнул на переднее сиденье.
 В своем подъезде он вбежал на третий этаж. Мелькнула мысль: не хватало еще, чтобы Галина с каким-нибудь хахалем дома миловалась. Шум поднимет.
 Но квартира оказалось пустой. Не включая света, на ощупь, прошел в спальню. Открыл гардероб. Быстро сбросил военную форму, переоделся и вышел из квартиры, притворив дверь, которая защелкнулась на внутренний замок. Поднялся наверх. Дверь на чердак, как обычно, была открыта. Он, осторожно ступая, добрался до тайника, где в промасленной тряпке, под керамзитом, хранился пистолет «ТТ» с двумя полными обоймами. Взяв оружие и почувствовав себя уверенней, вышел обратно в коридор, но вниз не пошел, а поднялся по железной лестнице на крышу. Осмотрелся сверху вокруг. Пошел к крайнему подъезду. У самого входа в него, убедившись, что внизу все тихо, достал сотовый и набрал домашний номер Паши Дуба. Никто не отвечал. Черт! Неужели нет дома? Набрал номер вновь –  та же история. Может, на даче? В памяти сотового телефона был и мобильный номер Дуба. Сергей позвонил и на сотовый. Бесполезно! Слащавый женский голос выдал информацию, что абонент в настоящее время недоступен.
 — Ну не твою мать? –  от отчаяния выругался Сергей.
 Так удачно начавший работать план дал первый сбой.
 Куда идти? Скоро начнут его искать. Объявят план «Перехват». Город заблокируют. Его физиономия появится у каждого мента. Места, где он потенциально может объявиться, зачистят и возьмут под контроль. Единственное, чего милиция не будет знать, это то, что он вооружен. Надо где-нибудь затаиться, хотя бы до вечера. Не дать взять себя по горячим следам. Потом страсти немного поутихнут.
 Но стоять здесь истуканом с каждой минутой становилось опасным. Куда, черт возьми, податься? На дачу Дуба? Но он может просто не добраться до нее. Знать бы пустую хату? Стоп! Хата! В его же доме, но в другом подъезде. К кому можно завалиться? Черт! Он там мало кого знал. Мужика алкаша из третьего? Но тот за пузырь водки продаст. Семейная пара из этого же третьего подъезда? Сергей как-то помог мужику, когда его местная шпана прижала во дворе. Нет, не то. Кто еще?
 Одинокая учительница из последнего подъезда? Он как-то, после возвращения из Чечни, выступал в ее классе, рассказывал о «прелестях» войны. Такая тихая, незаметная, но симпатичная. К ней? А что? Он помнил, какими глазами она смотрела на него, боевого офицера, спокойно рассказывающего о том, чего они даже в кино не видели.
 Сергей задумался. Впрочем, ненадолго. Где-то вдали завыла сирена. Милиция? «Скорая»? «Пожарка»? Роенко принял решение.
 Он спустился на второй этаж и позвонил в дверь учительницы.
 Послышались шаги.
 — Кто там?
 — Извините, Ольга… э-э… забыл, простите, ваше отчество. Это капитан Роенко, помните? Я выступал в школе.
 — Вы? Минуту!
 Дверь открылась. Перед ним стояла молодая женщина со следами сна на лице. На плечи был накинут халат. Она вновь удивленно спросила:
 — Вы?
 — Извините, можно мне зайти? –  Сергей старался говорить тихо, чтобы не привлечь ненужного интереса соседей.
 — Проходите, но я не понимаю… Так рано. И что, собственно, вас привело ко мне?
 Роенко вошел в прихожую, закрыл за собой дверь.
 Женщина стояла, запахнув на груди халат, и непонимающе смотрела на офицера.
 Сергей платком протер лицо, чувствуя себя неловко и глупо.
 — Вы не одна?
 Она подняла глаза:
 — А что?
 — Ничего. Просто спросил. Поверьте мне, я ничего плохого вам не сделаю.
 — С чего вы взяли, что я боюсь вас? Но вопрос о том, одна ли я, по меньшей мере нетактичен.
 — Знаю. И все же?
 — Одна.
 — Разрешите пройти в комнату? Кстати, напомните ваше отчество?
 — Называйте меня Ольгой, Сергей! Пройдите пока на кухню, а я уберу постель.
 — Спасибо, –  не нашелся, что еще сказать, Сергей.
 Он прошел на кухню. Сразу подошел к окну, из которого открывался вид во двор. Посмотрел через тюль на улицу. Пока там было пусто. Дождь продолжал лить. Он автоматически достал пачку сигарет, закурил.
 Ольга вошла, когда он все еще смотрел во двор. Почувствовав ее присутствие, Сергей обернулся.
 — Извините, я дома курю, вот и получилось само собой.
 — Ничего, курите, раз начали. –  Она поставила на стол блюдце. –  Я вижу, вы очень нервничаете. У вас произошло что-то серьезное?
 Отвечать Сергей не спешил, собираясь с мыслями. Докурив сигарету, сказал:
 — Да, Оля, вы правы! Случилось. И очень серьезное!
 — Вам нужна помощь?
 — Да! Вот только оказать ее мне не сможет никто.
 — Но вы зачем-то пришли ко мне? Следовательно, на что-то рассчитывали.
 — Это произошло случайно. Просто в данной ситуации мне некуда было идти.
 — Хотите кофе?
 — А выпить у вас нет ничего?
 — Спирт есть. Граммов сто. Устроит?
 — Устроит.
 Ольга достала небольшой градуированный пузырек. Налила спирт в чашку.
 — Надо разбавить? –  спросила она.
 — Не надо! Так сойдет!
 Сергей опрокинул в себя содержимое чашки, не поморщившись.
 — Можно еще закурить?
 — Лучше, думаю, закусить.
 — Нет, покурить.
 — Курите.
 По телу Сергея прошла горячая волна, одновременно согревая и успокаивая.
 За окном отчетливо раздался гул подъезжающих к дому машин.
 Сергей, бросив сигарету, припал к окну. Рядом стояла и смотрела на происходящее во дворе Ольга. А там веером возле подъезда Роенко остановились три машины милиции. Из «уазика» вышли трое, к ним присоединились двое из «Жигулей». Все с автоматами. Зашли в подъезд. Из «Газели» выскочили ребята в камуфлированных комбинезонах, в бронежилетах, с оружием. Разбежались по подъездам.
 — Так! –  проговорил Сергей.
 Ольга спросила:
 — Это за вами?
 — Да!
 — Как их много!
 — Группа захвата опасного преступника.
 — И этот преступник вы?
 — Да!
 Даже из кухни было слышно, как по лестнице, тяжело ступая ботинками, наверх поднялось несколько человек.
 — Пошли через крышу, –  вслух подумал Роенко. –  Ну-ну! Взялись круто! Оля! –  обернулся он к женщине. –  Милиция, убедившись, что меня в моей квартире нет, начнет обход других. Могли бы вы им сказать, что меня здесь нет? –  С одним условием!
 — Каким?
 — Потом вы расскажете мне всю правду о себе. Что произошло? И почему вас хотят арестовать?
 — А если я отвечу отказом?
 — Вам же самому легче станет.
 — Хорошо, я все вам расскажу.
 Но до последнего подъезда сотрудники милиции не дошли. Люди в форме вышли из дома, и машины выехали со двора.
 Сергей спросил:
 — Исповедь мою здесь, на кухне, слушать будете?
 — Пойдемте в комнату!
 Они вошли в чистую, очень уютную небольшую комнату.
 Оля молчала, не торопила Сергея, а тот немного замялся, не зная, с чего начать. И ему вдруг захотелось рассказать этой милой женщине о себе все –  начиная с неустроенного детства. Что он и сделал. И рассказ ему дался неожиданно легко, будто делился он самым сокровенным не с чужим человеком, а единственным, самым близким другом.
 Оля обладала редким качеством. Она умела слушать. Не перебивая, не задавая вопросов. Она молчала, а Сергей говорил. Более часа. Но они не заметили этого. Сергей закончил словами:
 — И вот тогда мне пришла в голову мысль пойти к вам.
 Оля, подперев подбородок рукой, продолжала молчать. Ее потрясло услышанное. Как на экране, перед ней проплыли кадры жизни этого сидящего напротив офицера. Жизни тяжелой, опасной, сопровождаемой постоянным обманом, подлым предательством и безысходностью. Ей не было жалко Сергея. Ей было обидно за него. Женщина чувствовала в нем сильного, порядочного, честного человека, жестоко обманутого в самом святом –  в любви.
 Молчание затянулось.
 Ни Сергей, ни Ольга не знали, что сказать друг другу. Так иногда бывает.
 Роенко захотелось курить. Он встал.
 — Знаешь, Оля, –  он как-то незаметно перешел на «ты», –  мне нужно некоторое время переждать. Найти своего боевого друга. Пока его телефон молчит, но он должен объявиться, а пока я хочу остаться у тебя. Нет, конечно, если ты против, я уйду.
 — Сережа! Конечно, оставайся. Но что ты будешь делать дальше?
 — Не знаю!
 Он вышел на кухню. Действительно, что ему делать дальше? Крышу, так скажем, он обрел. Даже надежнее, чем у Дуба. А потом? Что будет потом?

 Глава 4

 Подполковник Зверев собирался выйти из своего кабинета на утреннее построение части. По внутренней связи его вызвал оперативный дежурный:
 — Товарищ подполковник, говорит оперативный дежурный майор Овсиенко. Разрешите обратиться?
 — Давай, что там у тебя!
 — Доклад из комендатуры.
 — Ну?
 — Примерно около пяти часов утра с гарнизонной гауптвахты сбежал капитан Роенко.
 Зверев даже поднялся из-за стола, услышав невероятную новость.
 — Как это «сбежал»?
 — Выбил решетку и был таков!
 — Ах, черт! Этого еще не хватало! А куда караул смотрел, мать их?
 — Не знаю, товарищ подполковник!
 — А что ты вообще знаешь?
 — Я-то здесь при чем? –  обиделся майор.
 — Ладно, извини, погорячился. Вызови ко мне начальника штаба.
 Зверев набрал номер телефона Костычева.
 — Павел Егорович? На проводе Зверев!
 — Доброе утро, Игорь Николаевич!
 — Да какое оно, к черту, доброе.
 — Ты о своем капитане?
 — О ком же еще?
 — Да, начудил, дурила! А сбежал красиво, профессионально. Группа захвата была у него дома через полчаса. А от «губы» вашей до его хаты –  минут двадцать резвого бега. В пять утра такси поймать –  проблема. Но он к приезду моих людей уже и дома побывал –  переоделся. А ушел через крышу. Молодец, парень, не зря в разведчиках у тебя ходил.
 — Слушай, Егорыч, а что ты так спокоен? Тебе же его брать. И статью лишнюю вешать.
 — Да не спокоен я. А взять-то мы его возьмем. Ты лучше знакомых его собери, с кем он общался. К кому-то он должен обратиться за помощью. Не будет же он по подвалам отираться?
 — Это я сделаю. А что там насчет Короткова?
 — Поговорил я с ним. Показания он изменил. Получается, что сам стволом баловался, ну и выстрелил случайно. Заключение баллистической экспертизы подвели под его пистолет. В ресторане тоже поработали наши ребята. Никто там в тот вечер Роенко не видел. Ни обслуга, ни «бабочки», ни охрана. Все это запротоколировано и представлено следователю. А с пистолетом своим разбирайтесь сами.
 — Уже разобрались. Не было никакого вскрытия ружкомнаты. Найти его надо, Игорь. И чем скорее, тем лучше.
 Разговор прервал начальник штаба.
 — Вызывали, Игорь Николаевич?
 — Минуту! –  И в трубку, Костычеву: –  Ты мне, если что, звони.
 Зверев взял листок бумаги, набросал несколько фамилий и протянул начштаба.
 — Проведи построение. Тех, кто в списке, давай по одному ко мне.
 А ближе к обеду Костычев получил результаты повторной экспертизы. Ее он решил провести, зная, что тем ударом, который применил капитан, убить охранника было сложно. Результаты экспертизы подтвердили предположения полковника –  Роенко не убил охранника. В трупе был обнаружен препарат, вызвавший обильное кровоизлияние в мозг. Было найдено и место укола. В предплечье.
 Полковник по экстренной связи созвонился с Ханкалой, где временно базировался ОМОН УВД. Поговорил со старшим лейтенантом Яковлевым, проводившим захват Роенко в ресторане. Тот сообщил, что к охраннику, которого медики клали на носилки, подходила женщина из компании Коротыша. Якобы поддержать раненого.
 Костычев поблагодарил старшего лейтенанта и отключил связь. Значит, укол могла сделать только Галина Роенко. То, что шприц-тюбик находился у Коротыша, сомнений не вызывало, но почему Коротков носил с собой смертельный препарат? Готовил для кого-то другого? А пришлось воспользоваться в ресторане? Полковник подумал, что надо предупредить эксперта. Он набрал его номер:
 — Гена?
 — Я, Павел Егорович!
 — Повторную экспертизу ты проводил, как мы договаривались, один?
 — Так точно!
 — Кто еще знает о ней?
 — Никто! Я ручаюсь!
 — Забудь и ты о ней. Понял?
 — Понял, товарищ полковник!
 — Что понял?
 — То, что всю первую половину сегодняшнего дня проиграл на компьютере, ожидая клиента, который так и не прибыл.
 — Вот и молодец!
 Костычев положил трубку.
 Что дальше? Что предпримет беглец? Скроется из города? Может быть, но не сразу. Сейчас он где-то затаился. Просчитать, где он мог найти приют, практически невозможно. Надеяться на случайность? Глупо! А как бы сейчас пригодился ему, Костычеву, этот своевольный разведчик!
 Прозвучал звонок городского телефона. На проводе был Зверев.
 — Ну что, Павел Егорович? О Роенко известий нет?
 — Ничего нового, Игорь Николаевич! У тебя как?
 — Вот начал опрашивать офицеров, к кому мог бы обратиться за помощью капитан. Никто его не видел в последние дни.
 — Ты держи меня в курсе, хорошо?
 — Конечно! До связи, Павел Егорович!


* * *

 Ольга ушла в школу, приготовив Сергею легкий завтрак.
 Надо достать денег! Он прилег на диван и включил тихую музыку. Набрал номер Паши, но тот по-прежнему не отзывался. Надо достать денег! На гауптвахте он планировал тряхануть какого-нибудь толстосума. Но как осуществить это практически?
 Решение ему неожиданно подсказала песня «Казино», зазвучавшая из магнитолы.
 Казино! Черт! Где, как не там, собираются все толстосумы города? И находится оно в парке, в здании бывшего Дома культуры строителей.
 На улице стемнело. Ольги еще не было. Сергей начал сборы. Ему предстояло добраться до парка, оценить обстановку, выбрать место предстоящего нападения и понаблюдать за прибывающими клиентами. Разобраться в системе охраны. Отметить, где и кто ставит свои автомобили. А потом где-нибудь в кроне деревьев затаиться и ждать жертву.
 Роенко не спеша оделся, проверил пистолет, зарядил его и поставил на предохранитель. В принципе, он был готов. Рубануть бы граммов двести? Но сейчас нельзя. Это там, когда он будет висеть на дереве, не помешает некоторое возлияние. Следовательно, надо по пути купить бутылку водки. Чисто для сугрева, как говорил один из его бывших подчиненных перед тем, как принять на грудь. Сергей вышел на улицу и тут же свернул за угол. Решил идти пешком, неся в руке пакет с пачкой макарон, взятых напрокат из запасов Ольги. Пистолет лежал во внутреннем кармане.
 В парк Сергей добрался за час. Зашел внутрь запустевшего, заросшего, с поломанными скамейками места отдыха. Как он и предполагал, кругом –  темень, хоть глаз коли! Тучи плотно закрыли небо. Лишь вдали, метрах в ста, –  светлая, заполненная светом декоративных фонарей аллея. Да здание с бегущими огнями по всему фасаду. Между колонн –  крутящаяся цветная рулетка, символ казино.
 Сергей прошел дальше, к стоянке. Там стояло несколько иномарок. Видимо, машины сотрудников казино. Охрана на вышке. Но это пока. Когда стоянка забьется транспортом, то наверняка охранники будут и внизу, среди машин.
 Надо еще было найти место наблюдения и нападения. Сергей выбрал развесистое дерево. Там между толстых ветвей и устроился. Он открыл бутылку водки, отхлебнул несколько глотков прямо из горла. Закурил, пряча сигарету в ладони и пуская дым по стволу дерева.
 Первые посетители начали прибывать ближе к одиннадцати часам. Сергей, выпив большую часть бутылки, спасался от наступившего холода тем, что, упираясь в ствол дерева ногами, то напрягал, то расслаблял их. Этим он не только согревался, но и не давал им затечь.
 Длинный «Кадиллак» привлек его внимание. Но оттуда вывалила целая толпа мужиков и баб. Еще остановилось несколько машин, но тоже –  все не то, слишком много народа. Сергей уже начал сомневаться, что его охота может принести какие-либо результаты. Но ближе к полуночи на стоянку вполз «пятисотый» «Мерседес» и припарковался как раз напротив дерева, где находился капитан. Из него вышли трое. Пожилой, сутулый мужчина в пальто и с тростью и два дюжих молодца в модных дорогих костюмах. Видимо, охрана. Сергей поежился. От холода.
 Ожидание затянулось.
 Время приближалось к трем часам. Начали выходить клиенты. Кто-то радостно-пьяный, кто-то мрачный, но тоже пьяный. Одну, разодетую в короткую норковую шубку, вообще вынесли, бьющуюся в истерике. Видно, проигралась вчистую. ЕГО клиентов пока не было. Стоянка постепенно пустела. Это обстоятельство было уже не на руку Роенко. Но ожидание Сергея наконец было вознаграждено. Те, кого он ждал, показались на ступенях казино. Их провожал разодетый, как павлин, швейцар.
 Сергей соскользнул по стволу дерева вниз, метнулся к ограде и присел за каменной тумбой. Они приближались, о чем-то тихо разговаривая между собой. Впереди шел пожилой мужчина, а молодые люди следовали немного сзади. Они подошли к автомобилю. Один охранник сел на место водителя, а другой открыл заднюю дверцу, пропуская в салон пожилого. Сам же стал устраиваться на месте рядом с водителем.
 Тут-то Роенко и ринулся в атаку, легко перепрыгнув забор. Выхватив пистолет, он через мгновение оказался у задней двери «Мерседеса». Рванул ее на себя, прыжком сел рядом с пожилым, приставив к его виску ствол. Дверь за ним плавно закрылась.
 — Всем оставаться на местах! Предупреждаю: дернетесь –  кончу всех. Теперь достали стволы, бросили назад, мне под ноги!
 Телохранители, глядя в зеркало заднего вида салона на непрошеного гостя, выполнили его требование. В ногах у Сергея оказались «кольт» и «ПМ».
 — Ты, справа, –  продолжал Роденко, –  руки за голову, сцепил за подголовником! Водитель, вперед! Выезжай спокойно, не вздумай что-нибудь «выкинуть». Вашим жизням опасность не угрожает, скоро мы расстанемся.
 Водитель посмотрел через зеркало на пожилого. Тот кивнул головой и добавил:
 — Делайте так, как говорит этот человек!
 Сергей убрал пистолет. «Мерседес» покинул стоянку. Двигаясь по освещенной дороге, водитель спросил:
 — Куда дальше?
 — На выезде свернешь направо. Далее –  вдоль парка. В центре, возле пролома ограды, остановишься. Все!
 — Интересно, –  произнес вдруг пожилой мужчина, сохраняя очень спокойный, даже безразличный вид. Будто его ежедневно развлекают подобным образом.
 — Что вам интересно? –  спросил Сергей.
 — Сколько живу на этом грешном свете, прошел, как говорится, и огонь, и воду, и трубы медные, но никто никогда не брал меня в заложники. Интересно!
 — Интересное будет дальше.
 Пожилой мужчина промолчал, глядя перед собой.
 — Останови здесь, –  приказал Роенко, когда машина приблизилась к пролому в тыловой стене парка, где находилось казино. –  Теперь –  медленно к пролому. Видишь его, водила?
 — Вижу!
 — Встанешь так, чтобы я смог открыть дверь и уйти.
 Водитель выполнил указания Роенко. Сергей, разрядив оружие телохранителей и убедившись, что путь к отходу свободен, обратился к пожилому:
 — Дайте мне ваш бумажник!
 — Так вы грабитель? –  спросил с долей некоторого разочарования тот.
 — А вы бы предпочли, чтобы я был киллером и размозжил вам голову? Нет! Все гораздо проще. Попрошу бумажник!
 — Пожалуйста!
 Пожилой мужчина достал из бокового кармана бумажник и протянул Сергею. Тот взял, открыл его. В среднем отсеке –  доллары, много. Рядом –  российские пятисотки и сотки, также приличное количество. Роенко забрал примерно половину. Закрыл бумажник и протянул пожилому. Тот удивленно посмотрел на Сергея.
 — Играете в благородство?
 — С чего вы взяли?
 — Если уж решили грабить, брать надо все!
 — Ну, как говорится, я вас за язык не тянул. –  Серегей забрал все деньги и спрятал в кармане. –  А сейчас, господа, я скроюсь в этом проеме. Преследовать не советую. Искать тоже! Сегодня в этом городе меня не будет! Прощайте!
 — А я вот почему-то уверен, что мы с вами встретимся, и довольно скоро, –  пожилой улыбнулся.
 — Мне бы вашу уверенность. Счастливого пути!
 Роенко выпрыгнул из машины. Он ждал преследования, но «мерс» тронулся, и вскоре шептание его двигателя смолкло где-то в лабиринте многочисленных проездов. Видимо, пожилой смирился с потерей денег. А может, это и не деньги для него, а так –  щебень. И гребет он его лопатой. Совковой!


* * *

 В отъехавшем от пролома «Мерседесе» сразу начался разговор.
 Телохранитель справа обернулся и виновато произнес:
 — Шеф, я ничего не мог сделать! Ловко этот козел втерся в салон. Видно, натренирован на подобные дела.
 — Расчет, –  сказал пожилой мужчина.
 — Не понял?
 — Точный и холодный расчет –  залог его успеха. На такое решится не каждый. Главное –  просто и надежно. Молодец, парень!
 — Вы заметили у него на запястье татуировку? Аббревиатура какая-то.
 — Заметил. Последние две буквы В.У. Это значит, что парень когда-то учился в военном училище. Так что, господа, нас ограбил офицер. Дожили! Офицеры встали на путь разбоя!
 — Жить захочешь, встанешь! Вы его пометили, шеф?
 — А ты как думаешь?
 — Когда брать будем? По его словам, он собирается покинуть город!
 — Блефует. Брать будем, когда я скажу, а пока –  установить наблюдение и следить за ним днем и ночью. Чувствую я, это тот человек, который мне сейчас больше всего нужен.
 — Вы насчет Тамары?
 — Именно.
 — Понял!
 Под вопросом о пометке напавшего подразумевалось следующее. Когда Сергей сидел в машине и брал из портмоне пожилого деньги, тот слегка коснулся куртки Сергея, и в кожу вошла небольшая игла. Это был радиомаяк. И теперь телохранитель на правом сиденье настраивал прибор слежения, на экране которого засветилась крошечная точка, указывающая на местонахождение Роенко.
 — Все, шеф, готово.
 — Хорошо! Меня –  домой, самим –  сесть ему на хвост и наблюдать. Машину сменить. К вечеру –  доклад.
 — А если он все же попытается уйти из города?
 — Задержать! И доставить ко мне!
 — Будет сделано, шеф!
 «Мерседес» выехал из города. Пройдя километров десять по шоссе, свернул на лесную, но асфальтированную дорогу и вскоре остановился у парадного входа большого особняка.


* * *

 Сергей, поднявшись по лестнице, тихо постучал в дверь. Еще не было шести, но Ольга открыла практически сразу. Сергей вошел в прихожую.
 — Доброе утро, Оля! –  Он попытался улыбнуться, но вместо улыбки на лице появилась гримаса усталости.
 — Здравствуй! Что стоишь? Проходи!
 Оля была все в том же халатике, что и при первой встрече. Он снял куртку, переложив пачку денег в карман брюк, разулся. Прошел в комнату. Ольга сидела в кресле, поджав ноги под себя и внимательно смотрела на него.
 Следовало что-то сказать. Объясниться. Только как она воспримет появление кучи денег? Суммы, которой и в глаза-то, наверное, никогда не видела.
 — Оля! Сейчас я все тебе объясню.
 — А нужно ли, Сергей? И скажешь ли ты правду? Сможешь ли сказать?
 — Наверное, нет!
 — Вот то-то! Захочешь, расскажешь позже, а сейчас перекуси и отдыхай! Я закрою тебя, когда буду уходить. Второй ключ будет на пуфике в прихожей.
 — Оля!
 — Не надо, Сережа! Потом. Отдыхай, на тебе лица нет.

 Глава 5

 Взяли Сергея люди пожилого человека через сутки. Оля, как обычно, ушла в школу. Роенко, обнаружив дефицит сигарет, пошел за ними. Да и холодильник стоило заполнить. Осторожно выйдя из подъезда, он свернул за угол и подошел к ближайшему коммерческому ларьку. Купил блок «Мальборо», сейчас он мог себе это позволить. Осмотрелся. Вокруг ничего подозрительного не обнаружил. У тротуара стояла «шестерка» с открытой задней дверью. Напротив в телефоне-автомате –  женщина. На другой стороне –  куда-то спешащая молодая парочка. Закурив, он пошел по тротуару, наслаждаясь прелестью осеннего солнечного утра. Женщина вышла из телефонной будки. Остальное произошло мгновенно. Она неожиданно и сильно толкнула его на машину. Сергей ударился о кузов и хотел было возмутиться, но чьи-то крепкие руки буквально втянули его в салон. Водитель обернулся, и струя газа ударила Роенко в лицо.
 Очнулся Сергей, сидя в глубоком кресле темного кабинета. Он увидел сидящего за большим столом какого-то человека. Наглухо зашторенные окна. Горящая лампа в зеленом абажуре на столе. Книжные стеллажи, заменяющие стены.
 Голова раскалывалась. Из-за спины вышла женщина. Тут же он услышал спокойный и, что удивительно, знакомый мужской голос:
 — Лиза, приведи молодого человека в чувство окончательно.
 — Я это и делаю, Гурам Гурамович!
 — Делай, девочка, делай!
 Женщина прямо через свитер сделала Сергею укол шприц-тюбиком. В голове прояснилось. Роенко вспомнил и голос и узнал обладателя его –  пожилого человека, сидящего за столом. Того самого, которого недавно ограбил.
 — Ну что, молодой человек, пришли в себя? –  спросил Гурам Гурамович.
 — Вполне!
 — Это хорошо. Значит, мы сможем поговорить. Помните, при нашей первой встрече вы попрощались, а я сказал, что мы еще встретимся? Помните?
 — Помню.
 — Я оказался прав. Вы у меня в гостях, капитан Сергей Сергеевич Роенко. Преступник и офицер в одном лице. Я ничего не напутал?
 — Нет!
 — Рад вас снова видеть.
 — Я вас правильно понял, что нахожусь в гостях? –  еще немного заплетающимся языком спросил Сергей.
 — Конечно, правильно. Просто мне пришлось прибегнуть к некоторым жестким действиям, чтобы доставить вас сюда. Сами-то вряд ли навестили бы? Я угадал?
 — Угадали.
 — Так что извините за грубость. Мне нужно поговорить с вами, поэтому вас и доставили ко мне. Кстати, надеюсь, не причинив никакого вреда?
 — Нет, не причинив, Гурам Гурамович.
 — Стоп! Давайте договоримся сразу: называйте меня просто Гурамом. Так вот, вы вправе будете либо согласиться на одно мое предложение, либо уйти обратно на волю. Только долго ли вы продержитесь на этой самой воле?
 Роенко удивленно взглянул на Гурама. Только сейчас он смог как следует рассмотреть его. Седые волосы. Испещренное морщинами, но не старое и волевое лицо. Узкие губы под густыми седыми усами. Пронзительный взгляд, но не холодный и жестокий, а оценивающий и думающий.
 — Значит, мы поговорим, и я смогу покинуть ваш дом?
 — Да, если не примете моего предложения.
 — А как же насчет денег? Вернуть их я не смогу.
 — Забудем о них. Считайте, я подарил их вам.
 — Подарили? Десять тысяч долларов?
 — И что вас не устраивает?
 — Меня? Меня-то все устраивает, но я больше привык верить поговорке, что бесплатный сыр бывает только сами знаете где.
 — И все же вы мне ничего не должны. Совет –  расслабьтесь и поверьте мне. Может, выпить хотите?
 — Не откажусь!
 — Что предпочитаете?
 — Водку!
 Гурам приказал одному из телохранителей:
 — Принесите водки, сто пятьдесят граммов. Мне –  коньяка, как обычно. Только лимон положите отдельно. Немного закуски для гостя!
 Получивший приказание человек вышел. Он же вскоре и принес заказ. Передал Сергею небольшой поднос с объемной, налитой до краев рюмкой, несколькими дольками лимона и бутербродами с красной икрой.
 Такой же поднос поставил и перед шефом.
 — За что выпьем, Сергей? –  спросил Гурам, подняв бокал.
 — За удачу!
 — Хорошо! За встречу и за удачу!
 Они выпили.
 Сергей почувствовал себя немного спокойней.
 — Ну что, Сергей, начнем разговор? –  спросил хозяин дома.
 — Начнем, –  согласился Роенко.
 Гурам отдал распоряжение охране покинуть кабинет. Когда требование было выполнено, он неожиданно спросил:
 — Вы любите огонь, Сергей?
 — Огонь? В детстве любил сидеть у костра.
 — Тогда давайте устроимся у камина. Знаете, если смотреть на огонь, легко формулировать мысль. Пламя и потрескивание горящих поленьев стимулирует работу мозга, одновременно успокаивая душу. Место возле огня –  самое мое любимое место.
 Они присели в кресла возле ярко пылающего камина.
 — Знаете, Сергей, хочу признаться сразу. Я никому не говорил то, что скажу сейчас вам.
 Он на мгновение замолчал. Затем продолжил:
 — И я думаю, по возрасту имею право обращаться к тебе на «ты»?
 — Конечно! Ничего против не имею.
 — Извини, что разговор получается каким-то скомканным, сумбурным, ты потом поймешь причину. После случая в парке возле казино я сказал своей охране, что на подобный поступок, который совершил ты, пойдет далеко не всякий. При кажущейся простоте плана необходимы точный расчет, выверенные действия и полный контроль над эмоциями. Ты человек решительный и целеустремленный. Действуешь дерзко и грамотно. Сейчас, когда ты вынужден жить в экстремальных условиях, ты собран, сосредоточен, готов к опасности. Сейчас ты –  ВОИН!
 — А вам, как понимаю, такой воин и нужен. Надеюсь, не для гладиаторских боев?
 — О том, что мне от тебя нужно, я скажу позже. Послушай сначала историю старого Гурама. Из моего рассказа ты сам определишь, о чем я хочу тебя просить. Договорились?
 Сергей пожал плечами, глядя на пылающие поленья.
 — Давайте! Я слушаю вас. Но предупреждаю, что ничего не обещаю. Закурить можно?
 — Пожалуйста!
 Роенко закурил, сбрасывая пепел за каминную решетку. Гурам между тем продолжил:
 — Когда-то давно у меня был друг, Сеня Гофман. Мы дружили с детства, жили рядом. И родители наши тоже дружили. Нас с Сеней считали хулиганами, и считали справедливо. На «малолетку» попали вместе, по одному и тому же делу. После первой судимости мы еще по два раза сделали ходки в места не столь отдаленные. Наконец получили статус в криминальном мире. Ни я, ни Сеня не могли иметь семьи. Но дети у нас были. Для меня родила девочку одна женщина, для него –  другая. Получив причитающиеся за роды суммы, они навсегда покинули регион. У меня дочь выдалась на загляденье. Красивая, умная, нежная и очень способная. Но так, наверное, каждый отец говорит о своем ребенке. У Гофмана же возникли проблемы. К моменту зачатия ребенка он крепко подсел на героин. В результате родился мальчик с некоторыми врожденными психическими отклонениями. К тому времени мы с Гофманом разделились. Он занялся своим делом, я –  своим. Иногда он брался за распространение наркоты. Я же держался от этой заразы подальше. Лучше игральный бизнес, вполне легальный, чем грязь, связанная с наркотиками.
 — Простите, Гурам, казино, у которого мы встретились, принадлежит вам?
 — Де-юре нет. Де-факто.
 — Понятно.
 — Все было хорошо, пока дети росли. Но время летит быстро –  они выросли. Тамара, дочь моя, занялась музыкой и живописью. Я нанял для нее лучших преподавателей, и многое у Тамары стало получаться. Сын же Гофмана, Виктор, положил глаз на Тамару. К этому времени он, как ранее его отец, пристрастился к наркотикам. И надо же было ему влюбиться в мою дочь. Ты представляешь? Моя хрупкая, нежная Тамара и полоумный наркоман. Она не хотела даже видеть его. Но Виктор оказался упертым, стал требовать от отца, чтобы тот сосватал ему мою дочь. Гофман пришел ко мне. Я категорически отказал. И допустил ошибку. Мне бы отказать, и все. Но я впал в гнев, назвал его сына идиотом. Предупредил, что если тот окажется рядом с дочерью, то лично сниму с него голову. Гофман обиделся и тут же уехал. И наши отношения, которые и так находились на грани разрыва, окончательно порвались. А Виктора мой отказ только раззадорил. Он стал преследовать Тамару, слал ей письма с угрозами, пытался встретить в городе. Девочка нервничала, да и я не чувствовал уверенности в ее безопасности. Поэтому приставил к ней личного телохранителя. Не сидеть же ей постоянно в усадьбе. А телохранителем приставил ту самую девушку, которая толкнула тебя в машину.
 — Она, судя по всему, неплохой специалист?
 — Да, в области рукопашного боя мало кто из моих людей сможет справиться с ней. Но речь о другом. Однажды дочь заболела, долго пролежала в постели, а когда ей стало лучше, вышла прогуляться в парк вместе с телохранителем. И ничто не предвещало беды! Валя, телохранитель, убедившись, что кругом все спокойно, оставила на короткое время Тамару одну. Здесь-то и подстерег жертву обезумевший Виктор. Он набросился на дочь, срывая одежду. Девочка кричала, но он бил ее и продолжал свое гнусное дело. И этот ублюдок достиг бы цели, не появись Валентина. Времени бежать на помощь у нее уже не было, и она выстрелила в насильника из пистолета. Стреляла в плечо, а попала в голову. Виктор умер мгновенно. Перед вызовом милиции я позвонил Гофману, чтобы тот немедленно прибыл и мы бы во всем на месте разобрались. Он приехал. Когда увидел труп, ярости его не было предела. Он кричал, что я все подстроил, грозил всех уничтожить, требовал отдать ему Валю. Виктора где-то тихо похоронили, а я ждал каких-либо ответных действий со стороны Гофмана и приготовился к серьезной защите. Но ничего не последовало. Только недели через две он позвонил мне и сказал, что согласен с виной сына, но простить убийства не сможет никогда. Поэтому будет лучше, если наши отношения прекратятся и пути в бизнесе пересекаться не будут. Я согласился.
 Гурам кочергой расшевелил угли, подбросил еще несколько поленьев.
 — Прошло около года. Тамара продолжала учиться. Стресс, полученный ею, постепенно прошел. Она стала встречаться с молодым человеком, Романом. Познакомила меня с ним. Роман мне понравился. Он очень стеснялся, так как был из семьи среднего, скажем, достатка. Но для меня –  не главное, из какой семьи избранник дочери, лишь бы любил ее. Потом они решили поехать в Сочи, это было в начале прошлого месяца. Они уехали и пропали.
 — Как это, пропали?
 — Поездка планировалась на две недели. Причем непременным условием было ежедневное общение по телефону. Звонки прекратились ровно через неделю отдыха. Как и доклады охраны. Я немедленно отправил в Сочи своего помощника с людьми. На курорте ни дочери, ни ребят они не нашли.
 — Может, решили поиграть в самостоятельность и рванули куда-нибудь?
 — А охрана? Тоже с ними рванула? Не предупредив меня?
 — Да, неувязка.
 — Но это еще не конец истории. Это только начало. Пять дней назад, рано утром раздается звонок. Голос с сильно выраженным кавказским акцентом сообщает мне, что дочь находится в Чечне. Я, стараясь держать себя в руках, спросил об остальных. О Романе и ребятах охраны. На том конце кавказец только засмеялся. Давай, говорит, сначала о дочери поговорим. Я спросил, чего они хотят? Ответ –  миллион долларов!
 — Не слабо, –  заметил Сергей. –  Аппетиты у них хоть куда.
 — Да не в деньгах дело. Я могу собрать эту сумму. Но я сомневаюсь в похищении Тамары чеченцами. Что проще –  свалить все на горцев. У меня предчувствие, что дочь где-то рядом.
 — Гофман?
 — Думаю, да! Смотри. Он хоронит сына и клянется на его могиле отомстить за него. Кому он будет мстить?
 — Понятно, вам.
 — Мне, но как? Предпринять что-то сразу, значит –  война. А он слабее меня. Тогда он выбирает тактику выжидания. Ждет долго, копя в себе злобу. И наконец его час настает. Он узнает о поездке дочери на юг. Там, в Сочи, и захватывает ее. Охрану, наверное, просто убирают. Романа –  не знаю, не уверен. Тамару переправляют в какое-то подготовленное тайное место. Этим ходом он убивает несколько зайцев. Гофман знает, что, собрав запрашиваемую сумму, я основательно подорву свое дело, а конкуренты этим непременно воспользуются. Дочь он мне не вернет, даже получив деньги. Ведь для него главное –  месть. Я, по его замыслу, после такого удара долго не протяну. Весь смысл моей жизни сейчас –  это дочь. И все же остается одно «НО». Есть у меня свой человек у Гофмана. Ему я полностью доверяю. Он следов Тамары в вотчине врага не нашел!
 — Этот человек имел доступ ко всей информации?
 — Ко всей информации не имеет доступа никто, даже ближайшие соратники Гофмана. Но, если бы дочь доставили к нему, это стало бы известно моему человеку. Людей надо где-то держать, охранять. Не смог бы Гофман полностью скрыть похищение. Согласись?
 — А вы не допускаете мысли, что ваш человек перестал работать на вас?
 — Все может быть! Но не думаю! Он сильно зависит от меня. Если вскроется предательство, ему не сносить головы. И он это прекрасно знает.
 — Насколько я понял, Гурам, вы хотите использовать меня в поисках дочери?
 — Использовать –  плохое слово. Я предлагаю тебе найти и освободить Тамару. К сожалению, привлечь кого-то другого сейчас я не могу.
 — Отчего же? Нанять профессионала высокого класса, думаю, не так уж и сложно. С вашими-то связями и средствами…
 — Я размышлял об этом. Но Гофман очень и очень хитер. А профессионал, как бы это понятнее выразиться, всегда остается профессионалом. Со своими выработанными годами методами действия, своим почерком. Он стандартен и потому просчитываем. Ему пришлось бы стать хорошим актером. Тебе же, обладая неплохими качествами бойца, играть не надо! Достаточно оставаться самим собой. Это большое преимущество. Тебя не просчитать, ты действительно бывший офицер, попавший в переплет и ударившийся в бега. Тебе нечего терять, место твое только среди бандитов Гофмана. Я не прав?
 — Правы! Один вопрос. Коротыш связан с Гофманом?
 — Он под ним.
 — Вот это плохо!
 — Ты об инциденте в ресторане?
 — Вы хорошо осведомлены, Гурам!
 — В моем положении иначе нельзя. Коротыш –  трус. Если ты поведешь себя с ним агрессивно, а именно так ты и должен поступить, он отступит.
 — Не забывайте и про мою так называемую супругу, Галину. Вреда она может принести много.
 — Я на время изолирую ее.
 — Ну что же, тогда, Гурам, я согласен!
 — Ты всегда так быстро принимаешь решения?
 — Всегда! И потом, ваша помощь мне нужна не меньше, чем вам моя.
 — Тогда перейдем к делу?
 — Я готов.
 — Задача тебе ясна, остается разработать план действий.
 — Я считаю, что надо все же получить подтверждение того, что Тамары в Чечне нет. Предположение причастности Гофмана к похищению вашей дочери –  очень вероятное, но всего лишь предположение.
 — Возможно, и так!
 — Тогда в первую очередь следует пробить чеченский след в этой истории.
 — Почему? Не проще проверить Гофмана?
 — Проще, но если девочка у него, то временем мы особо не ограничены. Так что сможем отмести один вариант и взяться за Гофмана. Чеченцы же ждать не будут и скоро начнут высылать Тамару вам по частям. Гофман может потерпеть, с чеченцами же нужно поторопиться.
 — Но как это сделать? Не ехать же в Чечню?
 — Как быстро вы сможете сделать мне официальные документы?
 — Какие именно?
 — Паспорт, водительское удостоверение, документы журналиста одной из крупных региональных газет. Хорошие документы!!!
 — Достаточно быстро. В течение суток.
 — Машину дадите? Но предупреждаю сразу, она может так и остаться в Чечне.
 — Любую, на выбор!
 — И еще вопрос. Пожалуй, самый главный: сможете ли обеспечить мне проезд в эту мятежную республику?
 — Думаю, что да. Но, Сергей, меня все же беспокоит твой вояж в Чечню. Я не вижу шансов найти Тамару в этом огромном горящем каменном мешке.
 — У меня другое мнение. Оформите лишь гарантии выполнения ваших обязательств. Сколько вы готовы заплатить за возвращение дочери?
 — Половину суммы запрашиваемого выкупа. То есть пятьсот тысяч долларов. Без проблем и быстро.
 — Заграничный паспорт с визой в одну из стран Запада?
 — Сделаю!
 — Получу ли я деньги, если моя работа все же не принесет никаких результатов?
 — 50 000. Но при условии предоставления доказательств проведенной работы.
 — Разумеется. Хорошо! Я вам верю. Значит, так. Сегодня я должен побывать в городе, а затем вернусь. Подготовьте обеспечение.
 Гурам поднялся, прошелся по кабинету.
 — Все, что от меня зависит, я сделаю. Вечером жду тебя, Сергей. Куда мне прислать за тобой машину и во сколько?
 — К тому самому проему в стене у казино, где я однажды вас «ограбил». Туда же, если нетрудно, доставьте меня и сейчас. Пусть машина ждет меня с семи часов вечера.
 — Добро!
 Гурам вызвал помощника, отдал необходимые распоряжения, и вскоре Роенко покинул усадьбу.


* * *

 Как только автомобиль с Роенко выехал с территории, один из телохранителей достал сотовый телефон. Набрал номер.
 — Слушаю, Костычев!
 — Это Филин! Здесь у Гурама только что был Роенко.
 — Что??? Ты можешь свободно говорить?
 — Могу!
 — Тогда быстро и подробно!
 — Привезли его утром. Беседовал с Гурамом долго. Только что уехал.
 — Где он нашел приют в городе, не узнал?
 — Нет! Но его высадят в районе парка Строителей.
 — Понял! Можешь не продолжать! Молодец! Ты вот что, если Роенко появится у вас, никаких мер без приказа против него не принимай. Звони мне. Все! До связи!
 — Принял! Конец связи!
 Охранник отключил телефон, переоделся и вышел из комнаты. В коридоре никого не было. Он спустился на первый этаж исполнять свои служебные обязанности.
 Костычев тут же отправил своих людей к парку, и те, взяв Роенко под наблюдение, вышли следом за ним к последнему подъезду его же дома. Установив квартиру, доложили начальнику.


* * *

 Полковник, получив сообщение своего агента, ударил кулаком по столу.
 Есть! Так! Наконец-то беглый капитан обозначил себя! Что он мог делать у Гурама? Нужно во что бы то ни стало встретиться с Роенко! Заставить работать на себя. Он же не может знать, что все обвинения с него сняты, а его розыск прекращен? И предложение Костычева может совпасть с интересами Гурама, ведь тот находится в конфликте с Гофманом. Может, и Гурам нацеливает капитана на своего противника? Официально взять Роенко –  не проблема. Отделение ОМОНа сделает это в считаные секунды. А потом? Потом заставить его работать станет невозможным! О его задержании станет известно бандитам. И тогда веры ему не будет никакой, а это уже не агент! Нет! Захват отпадает однозначно. Нужно, чтобы он сам пошел на контакт. Стоп! А Зверев? Его командир? Если вычислить место временного обитания Роенко, то они могли бы навестить его вдвоем со Зверевым. От встречи с командиром, которому верит, капитан не должен отказаться. Полковник тут же позвонил Звереву:
 — Игорь Николаевич? Это Костычев!
 — Добрый день, Павел Егорович. Что-то ты давно не звонил.
 — А ты бываешь в своем кабинете?
 — На сотовый мог бы!
 — Не было особой причины.
 — А сейчас что, появилась?
 — Ответь сначала ты мне. Что у тебя по Роенко?
 — Ничего! Как в воду канул!
 — Плохо работаешь!
 — Можно подумать, ты его нашел?
 — Представь себе, нашел!
 — Ты это серьезно?
 — Приехать ко мне можешь?
 — В принципе, могу.
 — Жду в кабинете. Но ты вместо себя оставь заместителя. Думаю, нам предстоит интересная прогулка.
 Через некоторое время подполковник Зверев сидел в кабинете Костычева.
 — Ну, давай, сыщик, рассказывай, как это тебе удалось Роенко вычислить?
 — Агентурные данные. Сергей объявился у одного из бывших авторитетов.
 — А до этого где прятался? У кого? Я же всех его знакомых опрашивал.
 — Сергей в собственном доме, только в другом подъезде, у одной симпатичной учительницы завис.
 — Да? Никогда бы не подумал, что у Роенко была женщина, кроме его овчарки-жены. Хотя! Все правильно! Он однажды после Чечни выступал в школе. Там-то они, наверное, и познакомились. Но никто, убежден, о их связи не знал.
 — А зачем ему было это афишировать, имея под боком жену?
 — Да какую жену?!
 — Ну, это не наше с тобой дело. Я вот что, Игорь, хотел у тебя узнать. Уволили Сергея из армии или все тянут резину?
 — Приказ подписан. Кадровики проверили.
 — Понятно. Я вечером хочу наведаться к нему. Надеюсь, компанию составишь?
 — Что за вопрос. Когда пойдем?
 — Думаю, часов в семь.
 — Годится!
 В 19.00 они на машине Костычева подъехали к нужному дому, оставив автомобиль в другом дворе. Сотрудник милиции, наблюдавший за объектом, доложил, что Роенко в квартире женщины. Но сержант ошибался. Сергей действительно возвращался в квартиру Ольги. Но только для того, чтобы забрать деньги и оружие. Затем он через крышу прошел до своего подъезда и спустился в подвал. Через небольшое окно выбрался наружу с противоположной стороны здания и растворился среди толпы людей. Он пошел к парку, где его уже должна была ждать машина Гурама.


* * *

 Вечером Ольга, вернувшись домой, обнаружила отсутствие квартиранта. Она только было села ужинать, как в дверь позвонили.
 Нажав кнопку звонка, Костычев со Зверевым ждали, когда им откроют. И ожидание это затягивалось.
 — Может, дома нет никого? –  предположил Игорь Николаевич.
 — Черт его знает. Тише! По-моему, в квартире какой-то шорох.
 И тут дверь открылась. На пороге стояла заметно встревоженная молодая женщина.
 — Здравствуйте, Ольга Васильевна.
 — Здравствуйте. Мы знакомы?
 — Полковник милиции Костычев Павел Егорович. Это –  подполковник Зверев Игорь Николаевич. Командир полка, в котором проходил службу капитан Сергей Сергеевич Роенко. К нему, собственно, мы и пришли.
 — Но я не знаю никакого Роенко. В квартире я одна.
 — Хорошо! Я вас понимаю. Давайте сделаем так. Мы сейчас уйдем, спустимся вниз и побудем во дворе. Вы же поговорите с Сергеем, скажете ему, что мы пришли к нему как друзья. Что сейчас ему ничего не угрожает, а нам просто необходимо поговорить. Затем подадите нам знак с балкона. И, ради бога, пусть не скрывается от нас. Это не в его интересах. Договорились?
 — Я повторяю: в квартире я одна.
 — И все же мы подождем.
 Костычев с Зверевым вышли во двор.
 — Как думаешь, объявится? –  спросил Зверев.
 — Объявится!
 Зверев и Костычев прождали довольно долго. Женщина так и не вышла на балкон.
 — Будем дальше ждать, Паша? –  спросил Зверев.
 — Значит, либо не пошел на контакт, чего я понять никак не могу, либо мой человек его упустил.
 — Возьми ордер, обыщи квартиру.
 — Роенко оправдан, кто ж мне даст ордер? И смысл? Но почему он убегает от нас?
 — Оттого и бежит, что беглый. Ладно, нечего тут торчать, поехали!
 Костычев получил сообщение от Филина, что Роенко был у Гурама, а потом покинул усадьбу на белой «Ниве». Как удалось узнать Филину, путь Роенко лежал в Чечню.
 И настало время заняться женой Роенко, Галиной. Необходимо было по возвращении капитана нацелить его на месть. Узнав о смерти супруги, он может начать поиски виновника ее смерти. А убийца –  Коротыш –  один из приближенных людей Гофмана. Полковник вызвал майора Волкова. Тот «работал» на бандитов.
 — Входи, Валентин. Значит, так! Сегодня выйдешь на связь со своим боссом. Сообщишь ему следующее: повторная экспертиза выявила в трупе охранника Коротыша препарат, вызвавший его смерть. Следствие приняло версию о том, что к убийству причастна женщина Коротыша –  Галина. На нее получена санкция, вскоре ее должны арестовать. А Галина Роенко вряд ли будет молчать и брать все на себя. Так что пусть босс думает.
 — Вы хотите убрать женщину?
 — Разве я сказал это?
 Гофман, получив сообщение от Волкова, тут же связался с Коротышом.
 — Вениамин Александрович? –  голос босса не предвещал ничего хорошего.
 — Слушаю вас, Эдуард Генрихович!
 — Ты когда, подлец, разберешься со своими бабами?
 — А что такое? –  не понял Коротыш.
 — А то, что ее подозревают в убийстве охранника. Объявлен розыск и выписан ордер на задержание. У ментов встанет конкретный вопрос, с чего бы вдруг пьяной шлюхе убивать охранника. Причем каким-то шприц-тюбиком. Откуда он у нее? Как думаешь, что ответит твоя блядь? Догадываешься?
 — Догадываюсь, –  упавшим голосом ответил Коротков.
 — Догадливый, мать твою! Принимай меры, и срочно! Чтобы сегодня же проблема с твоей Галиной была решена. Потом доложишь!
 — Я понял, босс!
 Коротков посмотрел на свою спящую наркотическим сном любовницу. Как же они прокололись? Плохи дела. Гофман прав: если возьмут Галину, она сразу расколется. Выложит и про шприц-тюбик, который он всегда носил с собой. И про наркоту расскажет, которой он ее снабжал. Нет, дорогая! Никак нельзя допустить, чтобы ты в руки ментов попала!
 Квартиру, в которой они в настоящий момент находились, сняла под чужим именем Галина. Его, Коротыша, здесь еще никто не видел. И он сейчас незаметно уйдет, а вот его потрепанная любовница останется здесь навсегда. Она только недавно приняла солидную дозу героина, второй такой же ей уже не выдержать! Произойдет передозировка!
 Коротков начал готовить смертельную инъекцию. Сделав Галине укол, вложил шприц в ее руку и тихо вышел из квартиры. Никем не замеченный, он прошел через двор и сел в машину. Позвонил Гофману.
 — Эдуард Генрихович? Проблема решена!
 — Чисто?
 — Чисто!
 — Где ты сделал это?
 Коротыш назвал адрес.
 — Будешь нужен, вызову, а сейчас –  на работу. Никаких гулянок и баб, понял?
 — Я все понял, босс!
 Гофман тут же позвонил Волкову.
 — Слушаю, –  ответил офицер.
 — Валентин! По адресу: Молочная, 64-183, –  труп женщины. Галины Роенко. К сожалению, наркотики. Передозировка.
 — Понял, Эдуард Генрихович!
 Волков задумался. Он перестал понимать шефа. Зачем ему понадобилось подставлять женщину? Никакого смысла в этом убийстве он не видел! Может, началась крупная игра, и он только со временем узнает то, что сейчас знать не должен?
 Волков набрал номер Костычева:
 — Павел Егорович?
 — Да, Валя!
 — Галина Роенко умерла из-за передозировки наркотиков!
 — Что ж поделать? Такова судьба многих наркоманов!

 Глава 6

 Пройдя относительно свободно пограничный пункт, Сергей Роенко повел свою новую «Ниву» в Толстой Юрт. В селении потолкался на местном рынке, пытаясь купить пистолет, но, как ни странно, продавца не нашлось. Да и вообще никто, несмотря на то, что он постоянно доставал из кармана солидную пачку долларов, особого внимания на Роенко не обратил. Тогда он решил двигаться дальше, от селения к селению, в одном из которых попытаться найти ночлег. Аул, в который он въехал под вечер, назывался Кордак.
 Незадолго до этого Сергея остановили на блокпосту. Проверив документы, посоветовали провести ночь в расположении войсковой части, находящейся рядом. Но «журналист Роенко» отверг предложение, ссылаясь на желание испытать на собственной шкуре знаменитое кавказское гостеприимство, да и быт народа посмотреть. Начальник смены поста посмотрел на него как на умалишенного.
 — Что тебе сказать? Дурак ты! Не пойму, мало вас, что ли, здесь мочат. Чего претесь на рожон, чего добиваетесь?
 — Профессия такая. А добиваемся того, чтобы народ знал правду!
 — Правду? Ну ты и выдал! Где здесь правда? У «чехов» правда одна, у нас –  другая. Вижу, базарить с тобой бесполезно, езжай куда хочешь! Я предупредил. Вспомнишь мои слова, если, не дай бог, окажешься в плену их гостеприимства. Машину жалко. Новая. Я такую же хочу купить. Не продашь?
 — Нет! Мне она еще самому пригодится.
 — Ага! Пригодится. Только тебе ли?
 — Неужели все так серьезно?
 — Нет, я с тобой в страшилки играю. Конечно, серьезно. Я тебе совет даю, дурья твоя башка. Давай решай, мне пост закрывать надо!
 — Тогда поехал я. Счастливо вам, прапорщик, –  сказал Сергей, садясь на место водителя.
 «Нива», объехав фундаментные бетонные блоки, через двадцать минут остановилась в ауле Кордак.
 Сергей чувствовал, что за ним наблюдают, но улица оставалась пустой. Надо определяться: куда податься, в какой дом? Где им могли бы заинтересоваться люди, связанные с боевиками?
 Но самому ему предпринять ничего не пришлось. Дверь в воротах дома напротив отворилась, и оттуда вышел пожилой чеченец. В каракулевой шапке и длинном теплом халате. В руках он перебирал четки. Он подошел к машине. Сергей открыл дверь.
 — Заблудился, парень? –  почти без акцента спросил горец.
 — Да нет! Вот ищу место, где переночевать, да смотрю, чужих здесь не жалуют.
 Не обращая внимания на слова Сергея, чеченец продолжил сам задавать вопросы:
 — Почему ты у своих не остановился?
 — В своей стране для меня нет ни своих, ни чужих.
 — В какой такой своей стране? –  мужчина сощурил и так почти невидимые из-под густых бровей глаза.
 — Понятное дело, в России, –  ответил Роенко.
 — Россия там, –  махнул горец на север, –  а здесь Ичкерия! Понял?
 — Понять-то я понял, но сейчас для меня важно найти приют, не ночевать же на улице?
 — Ты не ответил, почему не остался у своих? –  переспросил чечен.
 — Хотел проверить, правду ли говорят про кавказское гостеприимство. Война меня не интересует, я хотел бы узнать самих чеченцев поближе. Так сказать, своими глазами увидеть, что такое Чечня.
 — Ичкерия!
 — Ну хорошо, Ичкерия! Сделать правдивый репортаж. Я журналист, моя работа –  писать правду!
 — Так-так! –  перебирая четки, задумался горец.
 Сергей вышел в это время из машины немного размять ноги.
 — Вот что я скажу, русский. В этом ауле тебе гостеприимства не найти. Ваши же солдаты унесли его с собой после зачистки. Езжай по этой дороге, –  чеченец указал на полевую дорогу, уходящую за высокие холмы предгорья. –  В сорока километрах найдешь село. Там живут те, кто дружит с русскими. Аул называется Арты. Езжай туда, не жди неприятностей здесь. Или возвращайся обратно, к своим.
 Сказав это, он повернулся. Дверь его ворот закрылась.
 Перед Сергеем чернел пустой недоброжелательный аул. Прикинув, сколько осталось в баке бензина, он тронулся. Включил дальний свет фар и медленно повел «Ниву» к окраине аула Кордак.


* * *

 За его действиями внимательно следили из-за закрывшейся калитки.
 — Что скажешь, Аслан? –  спросил человек, который разговаривал с Сергеем.
 — Шайтан его знает, Рустам! Слишком уж нагло поступает этот русский журналист. В ночь уходит от своих. Странно и подозрительно.
 — Но добыча, согласись, заманчивая. И машина новая, и камера, и он сам. Деньги можно сделать хорошие, –  продолжал размышлять Рустам.
 — А если это подстава? На живца берут? Вот он, мол, один, хватайте! А потом полсела уничтожат солдаты. Нет! Подозрительно все это.
 — Подозрительно, ты прав, но рассуди сам: если это подстава, то не поедет он туда, куда я его направил. Развернется за аулом и –  к своим, на блокпост. А если поедет дальше? Вертолеты ночью не летают, солдаты тоже не пойдут, а на реке по пути в Арты брод еще найти надо, –  настаивал Рустам. –  Как его могут русские отследить?
 — По рации.
 — Э-э, что такое рация? У нас тоже, слава аллаху, связь есть. Подожди. Смотри, остановился. Твоя, видно, правда, Аслан. Сейчас развернется. Но зачем русским провоцировать нас после зачистки? Все же что-то здесь не так.
 Но «Нива» не развернулась, а, постояв немного, двинулась вперед, по дороге, указанной Рустамом.
 Чеченцы переглянулись. Рустам сказал:
 — Сообщай Вагиду. Пусть встретит гостя у брода.
 Аслан достал сотовый телефон, набрал номер. Ответил ему хриплый, простуженный мужской голос:
 — Да!
 — Салам, Вагид! Это Аслан из Кордака!
 — Салам, Аслам! Как дела?
 — Дела нормально, а ты, слышу, приболел?
 — Ай! Пройдет, да? Ти чего хотел, Аслан?
 — Дело есть!
 — Гавари, уважаемый!


* * *

 Сергей медленно пробирался по склонам. Мало того, что дорога была ухабистой, она вдобавок еще и петляла. Проехав километров десять, Сергей остановился. Вышел из машины. Он проверил скаты и продолжил движение. Метров через сто дальний свет фар вдруг ушел в никуда. Сергей резко затормозил. Черт возьми! Куда делась дорога? Роенко переключил свет и только тогда обнаружил, что стоит в нескольких метрах от обрыва. Он выключил двигатель, вышел из машины, подошел к краю обрыва, который оказался совсем не крутым. Снизу доносилось журчание воды. Дорога же плавно спускалась к неширокой реке. Он осторожно спустил машину вниз. Колея после спуска сразу же разошлась по нескольким направлениям.
 — Вот черт! Послал, гад бородатый! Знал ведь, что я здесь застряну, –  выругался Сергей.
 Он подошел к реке. Мелкая, неширокая, обычная горная река. Здесь должен быть брод. Только как найти его? Ночью это сделать невозможно. Сергей осмотрелся и понял. Это же ловушка! В ауле чечены с ним ничего сделать не могли –  наши с поста могли поинтересоваться судьбой российского журналиста. Вот и отправили его подальше. Значит, жди, Серега, скорых гостей!
 Они не замедлили появиться.
 Обостренное зрение разведчика выхватило на другом берегу реки несколько фигур, спускавшихся по склону. Мелькнули силуэты и на этом берегу.
 «А вот и наши абреки объявились. Что и требовалось доказать, –  подумал Сергей. –  Теперь главное –  спокойно и нагло!»
 Боевики шли открыто, смело, сужая кольцо вокруг «Нивы».
 Сергей прислонился к кузову и, казалось, безразлично следим за происходящим. К нему вплотную подошли трое. Один из них был старше остальных. По возрасту и, как выяснилось, по положению. Он-то и спросил, скаля зубы:
 — Ну, чито? Папался, питичка? Ха-ха-ха!
 Стоящие вокруг вооруженные люди рассмеялись. Сергей молчал.
 — Ты чего хотел? Кавказский гостиприимств? Ай, молодес! Будет тебе гостиприимств. Будет, мамой клянус! Такой гостиприимств в жизни не видел!
 Дождавшись, когда смех стих, Роенко сказал:
 — Ты мамой-то подождал бы клясться, горец!
 — Что?
 — Ты здесь главный?
 — Что? –  удивленно повторил чеченец.
 — Ты, спрашиваю, главный среди этих? –  Сергей кивнул на боевиков.
 — Я, а чего? –  сказал старший чечен.
 — Отойдем, разговор есть!
 Роенко подошел к реке и стал ждать главаря банды.
 — Э-э, ты чего, русский? Какой такой разговор-мазгавор? –  подошел наконец абрек.
 — Как тебя зовут? –  спросил Сергей.
 — Тебе какой дел?
 — С тобой говорить –  мука одна. Короче, Ваху Бокаева знаешь?
 — Барса?
 — Барса! –  Сергей и не предполагал, что Бокаева звали еще и Барсом.
 — Кто в Ичкерии Барса не знает?
 — Ну тогда знай: Ваха –  мой друг, а значит, делаешь так: дашь своим людям команду переправить машину через реку. Поедем к тебе! Смотреть гостиприимств, –  передразнил чеченца Сергей. –  Я поживу у тебя, пока ты не свяжешься с Барсом. Что делать дальше, скажет он сам. Понял, горец? Главарь банды замер с открытым ртом.
 — Ты не понял? –  повысил голос Роенко.
 — А? Понял. Все понял!
 Он обернулся, что-то крикнул своим хриплым гортанным голосом. Вскоре весь собравшийся шалман чуть не на руках перенес «Ниву» на противоположный берег. Следом переправились по каменной гряде, почти не заметной ночью, горец с Сергеем. Они вдвоем сели в машину.
 — Так ты скажешь, как тебя зовут? –  Сергей завел машину.
 — Вагид.
 — Меня просто –  капитан. Показывай дорогу, джигит!
 — Понял. Сичас направа! Вдоль лесополосы!
 Поехали.
 Абрек молчал. Молчал и Сергей. Так они проехали до аула Арты.
 — Вот моя дом, –  с некоторой гордостью показал Вагид на огромное каменное здание, окруженное высокой каменной оградой.
 — Не дом –  крепость, –  польстил хозяину Сергей.
 — Да, крепость, –  согласился Вагид.
 Он вышел из машины. Не подходя к воротам, что-то громко крикнул. Вскоре со двора послышалась женская речь. Ворота распахнулись. Вагид жестом пригласил –  въезжай.
 Сергей завел «Ниву» на середину двора. Мимо мелькнула женская фигура, закутанная с ног до головы во все черное. Роенко вышел из салона.
 — Ну что, хозяин, кормить-поить будешь?
 — Сичас вода принесут, руки-ноги помоим и –  в дом. Там будэм кушать, там будэм отдыхат.
 Проделав все процедуры, Сергей с Вагидом вошли в огромную комнату. Легли на подушки, разбросанные на огромном ковре.
 Женщина, тщательно скрывая лицо, вошла с подносом. Сняла с него клеенку, расстелила между мужчинами, поставила чайник с чаем и две пиалы.
 — Давай, капитан, чай пить будэм, пака мяса жарит. После трудной дорога чай хорошо.
 — Чай-то хорошо, но я предпочел бы водочки. Имеется в арсенале?
 — Водка? Канечна. Эй. –  Он как-то непонятно выкрикнул имя жены, которая тут же появилась на пороге.
 Вагид что-то отрывисто ей приказал. Из трех произнесенных слов Сергей понял только «арак» –  водка. Вскоре бутылка стояла на клеенке. Сергей открыл, предложил чеченцу, но тот отрицательно покачал головой, перевернув пиалу.
 — Ну, дело твое!
 Сам же Роенко налил полную чашку. В три глотка выпил.
 — Курить у тебя можно? –  спросил он.
 — Анаша хочишь?
 — Нет! Дряни не потребляю.
 — Зря, а так –  кури, пепел на клеенку и бросай!
 — А ты чего чай-то свой не пьешь, Вагид? Пей!
 Чеченец послушно налил половину пиалы и стал медленно пить маленькими глотками горячий ароматный напиток.
 После сытного запоздалого ужина Вагид спросил:
 — Как мне назвать тебя Барсу?
 — Назови просто капитаном, к которому он как-то присылал старого кабардинца насчет сына.
 — Харашо! Этой же ночью попытаюсь связаться с ним, а ты пройди в комнату –  там все готово для спокойного отдыха.
 Сергея провели в комнату, где на ковре была разложена шикарная постель. Проводив хозяина, Сергей положил свой «ТТ» под подушку. Не раздеваясь, удобно устроился и тут же крепко уснул.
 Наутро к дому подогнали старый «ГАЗ-66», наполовину загруженный мешками с цементом. Сергей, приведя себя в порядок, вышел на улицу.
 К нему тут же подошел Вагид.
 — Капитан! О тебе даложил! Барс готов вистретиться с табой, но прасил таропиться, он ранен.
 — Ранен? Тяжело?
 — Мне не сообщили, сказали: доставь тебя быстрей!
 — Как понимаю, ты решил прокатить меня на этой развалюхе?
 — Этот развалюха все знают. На нем поедишь. Укроим мешками с цемент.
 Сергей посмотрел на Вагида.
 — Иначе нельзя?
 — Нет! Ты же сам знаишь, как проверяют наши машин ваши посты. Разгружать не будут. Прострелят груз, и все. Цемент пуля не пробьет.
 — А если какой-нибудь рьяный прапорщик все же прикажет разгрузить грузовик?
 — За рулем будит пожилой мужчин, рядом –  беременный женщин, кто будет разгружать? Не волновайся.
 — И сколько будет длиться наш путь?
 — Ай, пят-шест часов.
 — Готовьте место, и начинаем движение, –  приказал Роенко.
 «ГАЗ-66» прошел путь до места назначения –  горного селения, где ждал его Ваха Бокаев, за четыре с небольшим часа. Вагид оказался прав. Однажды обстреляв кузов, больше к грузу на блокпостах интереса не проявляли.
 В селении машину встретили горцы. Один из них помог Сергею выбраться из-под цементного плена и спросил:
 — Оружие есть?
 — Пистолет «ТТ».
 — Оставь здесь!
 Роенко передал оружие, напомнив:
 — Потом вернешь!
 — Верну! Иди, капитан, –  Барс ждет тебя!
 Сергея провели в дом. Из комнаты –  в подвал, а только оттуда, через потайной вход в самом углу, в небольшой погреб, где на одеялах и подушках лежал бледный, еще не старый человек, терзаемый болью. То, что смерть вплотную приблизилась к нему, было заметно сразу.
 Рядом находилось несколько человек, молча сидящих возле умирающего.
 — Так вот ты какой, капитан. Сын, Султан, рассказывал о тебе. Воин, говорил, бесстрашный, отчаянный, настоящий джигит! Его слова. Рад видеть тебя. К сожалению, встреча наша первая и последняя. Ваши пули все же достали меня.
 — А на что другое ты рассчитывал, Барс? Когда-нибудь этим все и кончилось бы.
 — Не будем об этом. Я хочу лично поблагодарить тебя за спасение сына. Еще хочу спросить, почему ты пощадил его, уничтожив всех остальных? У него же тоже было в руках оружие?
 — Оружия не видел, а с детьми, Ваха, я не воюю.
 — Ты отпустил бы его, если знал, что он мой, Бокаева, сын?
 — Мне без разницы, чей это был сын –  руководителя всего сопротивления или простого пастуха. Ребенок за отца не ответчик!
 — Благодарю еще раз тебя, капитан. Но ты ведь пришел не за благодарностью? Хотя помощник из меня сейчас никакой, что в моих силах, я сделаю. Не смогу я, сделают они. –  Ваха показал на окружение.
 Горцы согласно кивнули в ответ.
 — А теперь, братья, –  обратился Бокаев к ним, –  оставьте нас и потом, когда русский выйдет, считайте его просьбу моей просьбой! Прощайте, братья, прощайте, воины. Да бережет вас всевышний!
 Друзья Барса встали и мрачной колонной покинули погреб.
 — Говори, капитан Роенко. Что привело тебя ко мне?
 — Дело, Ваха!
 — Я слушаю!
 Сергей как мог короче рассказал, ради чего он решился вернуться в Чечню.
 Бокаев выслушал. Отпил из пиалы глоток воды, откинулся на подушку. Немного помедлив, неожиданно сказал:
 — Гофман! Опять этот проклятый немец!
 — Почему ты сразу назвал фамилию Гофмана, Ваха? –  совершенно искренне удивился Сергей.
 Умирающий чеченец изобразил подобие улыбки.
 — Зачем Гурам послал тебя в Чечню? Неужели он не понял, что против него выступил Гофман?
 — Во-первых, не он послал меня сюда. Поездка в Чечню –  моя личная инициатива. Гурам подозревает Гофмана, но в нем живут еще сомнения, а не ошибается ли он?
 — А не говорил тебе Гурам обо мне?
 — О тебе? Нет!
 — Ну, конечно, он поверил в ту утку, которую мы запустили о гибели нескольких крупных полевых командиров.
 — Получается, что вы были знакомы?
 — Да! Мы: я, Гофман и Гурам –  были знакомы. Мало того, нас объединял один бизнес, пока не произошло несчастье с сыном Гофмана. Тогда Гофман потребовал, чтобы Гурам больше в делах не участвовал. Но Гурам и сам отошел от дел. Я не буду говорить тебе обо всем. Гофман доставлял мне боеприпасы. В обмен на наркоту. Но Гофман оказался шакалом. Он работал честно, пока я был в силе, а он боялся меня, но стоило мне попасть в тяжелое положение, как тут же предал меня.
 — Каким образом?
 — Однажды мой отряд основательно потрепали федералы. Я вынужден был под их натиском рассеять силы в горах. Мне удалось сберечь отряд, хотя потери понесли большие. Нам нужны были патроны. И я отправил, как было и раньше, курьеров по отработанному маршруту. И случилось невероятное. Милиция вдруг перехватила караван. Ну ладно! Такое, хоть и невероятно, но могло иметь место, но и менты, и товар исчезли. И я никогда бы не узнал истину, если бы в свое время не внедрил к Гофману своего родственника Али. И если Гураму насчет выкупа звонил чеченец, им мог быть только Али. Это он сообщил мне о странном исчезновении груза, курьеров и ментов. Очевидно, Гофман, почувствовав, что я на грани разгрома, кинул меня. Пришлось отбивать боеприпасы у федералов, и –  вот результат. Я смертельно ранен, моего отряда больше нет. Продав наркоту, Гофман получит солидный куш, а на остальное ему наплевать. Теперь ты понял?
 — Да, только мне нужна Тамара!
 — Ее в Чечне нет, иначе я знал бы о ее похищении. Ты найдешь ее там, у Гофмана! Пока Гурам не заплатил, ей смерть не грозит. Вернешься, попытайся внедриться в группировку немца. Найди Али, расскажи про встречу со мной, он тебе поможет.
 — Если поверит.
 — Ты прав! Держи вот это, –  Ваха с трудом снял с шеи амулет, передал Сергею. –  Этому Али поверит.
 — Да, перспектива!
 — Ты сделаешь это, капитан. А Гофмана надо уничтожить. За ним стоят большие люди, –  закашлялся вдруг Ваха, сплевывая в таз сгустки крови. –  Но сделать это можно, лишь найдя его архив. –  Кашель вновь скрючил Барса, с губ маленьким ручейком побежала кровь. –  Убей эту тварь, капи… –  Бокаев замолк на полуслове, словно у него перехватило дыхание. Он попытался приподняться, но рухнул назад, на подушки, устремив неподвижный взгляд в потолок.
 — Ваха! –  позвал Сергей.
 В ответ –  молчание. Горный Барс был мертв!
 Сергей накрыл лицо одеялом, поднялся наверх и вышел на улицу, где стояла группа хмурых чеченов, о чем-то тихо переговариваясь. При виде Сергея они замолчали. Немой вопрос зазвучал в их глазах.
 — Ваха умер! –  произнес Роенко, проходя мимо них к колодцу. Он присел на небольшой камень, закурил.
 Значит, такие вот дела, подумал он, надо немедленно возвращаться, хотя абреки, скорее всего, повезут его обратно лишь после похорон своего командира. А Сергею так не хотелось оставаться здесь. Ему надо туда, где творил свои дела коварный Гофман.

 Глава 7

 Люди Вахи Бокаева имели больше возможностей и влияния, чем подчиненные Вагида. Сразу после того, как похоронили по своим обычаям, до захода солнца своего командира, они доставили Роенко в аул Арты. Оттуда после отдыха утром следующего дня Сергей выехал и, минуя Кордак, подъехал к знакомому уже блокпосту. Дежурил все тот же прапорщик.
 Помощник офицера был очень удивлен появлением «безмозглого» журналиста, как про себя охарактеризовал Роенко этот бравый прапорщик. Сергей, остановившись, открыл дверь машины:
 — Здравствуйте, прапорщик!
 — Журналист? Живой?
 — Как видите. Не ожидали вновь меня увидеть?
 — Если честно, нет! Собрал свой материал?
 — И довольно интересный!
 — Что ж, видно, судьба у тебя фартовая.
 — Может, и так. Ну что, несите службу. Я поехал дальше.
 — Давай!
 — Вернуться вам домой, ребята! –  пожелал всему личному составу поста Сергей.
 Прапорщик долго смотрел ему вслед.
 — Да! Повезло! И слава богу. А парень –  ничего, отчаянный! Удачи и тебе, журналист! –  проговорил он, когда «Нива» уже скрылась за холмом.
 Проехав километров пятьдесят, за одним из постов ГИБДД Сергей остановился, вышел из машины, достал телефон, набрал номер:
 — Доброе утро, Гурам!
 — Сергей? Ты откуда звонишь?
 Роенко назвал место.
 — Гурам, необходима личная встреча!
 — Так приезжай ко мне!
 — Нет! Желательно встретиться на нейтральной территории. И чтобы вы были с человеком, которому полностью доверяете.
 — Хорошо. –  Гурам ненадолго задумался. –  Тогда делаем так. Я выезжаю немедленно и жду тебя в селе Антоновка, дом № 16.
 — Улица?
 — Она там одна, центральная. Дом возле пруда, напротив часовни. Обычный, деревенский.
 — Годится!
 — Жду!
 Сергей отключил телефон, сориентировался по карте, посмотрел на часы. На месте он должен быть около четырнадцати часов. Встретится с Гурамом, позвонит Ольге. Что-то необъяснимое тянуло его к этой женщине. Он даже иногда ловил себя на мысли, что скучает по ней, хочет увидеть, поговорить, побыть рядом. Что это? Зарождающаяся любовь? Или просто необходимость в психологической разрядке? Ответ даст время, но Олю он сегодня обязательно встретит, если, конечно… она согласится.


* * *

 Как Роенко и рассчитывал, к Антоновке он подъехал без десяти два. Увидев часовню и пруд, остановился у дома, на котором висела поржавевшая табличка с еле заметной цифрой 16.
 Автомобиля Гурама видно не было, но за домом находился огромных размеров амбар. Там запросто можно и танк спрятать. Дверь крыльца скрипнула, выпуская на улицу верзилу метра под два ростом и с пудовыми кулаками. Он спустился по ступеням, и было непонятно, как они выдержали вес этого гиганта. Подошел к «Ниве». Сергей вышел навстречу.
 — Здорово, гость дорогой! Давай ключи и проходи в дом, ждем уже часа три. Да, ствол свой оставь мне, –  пробурчал верзила.
 — Я без оружия, –  ответил Сергей.
 — Да? А чего это сканер так волнуется? –  показал он Роенко пульт, на котором отчаянно мигала красная лампочка.
 — Хм, –  ухмыльнулся Сергей, протягивая «ТТ» верзиле.
 — Вот так! А теперь прошу в дом, я тачку твою отгоню. Ничего не поделаешь –  служба!
 — И до каких чинов дослужился, служивый?
 — До самых что ни на есть высших!
 — Молодец! А по виду никак не скажешь.
 — Ну, хорош базарить. Гурам действительно ждет.
 Сергей поднялся на крыльцо. Через сени прошел в комнату, где на деревянной лавке в углу под образами за столом сидел Гурам.
 При появлении Роенко Гурам встал.
 — Здравствуй, Сергей! Я очень рад видеть тебя живым и невредимым!
 — А что мне могло быть, если я находился под защитой самого Вахи Бокаева?
 При упоминании фамилии чеченца Гурам вздрогнул.
 — Как ты сказал? Под чьей защитой?
 — Под защитой вашего недавнего с Гофманом компаньона.
 — Но он же больше года как убит?
 — Вас ввели в заблуждение. Бокаев все это время жил и воевал, пока Гофман не предал его.
 — Но почему он не подал мне знака, что жив? Я спрошу у него. Сегодня же. Надеюсь, он сказал тебе, как с ним связаться?
 — Ничего больше вы не сможете у него спросить. Гофман предал его, отряд Вахи истреблен, а сам Барс получил смертельное ранение.
 — Как это произошло?
 Сергей вкратце передал свой разговор с полевым командиром. Гурам побагровел, сжав кулаки.
 — Сволочь, шакал паршивый. Все ему мало, крысе!
 — Ваха охарактеризовал Гофмана так же, как и вы. Теперь мы знаем, что Тамара у этого козла. А в банде у меня будет союзник.
 — Али? Да, чечен не простит Гофману смерти родственника. Только на руку ли это нам?
 — На руку. Я знаю, как использовать ярость Али. Гурам, последнее, что сказал мне Ваха, было упоминание о каком-то там архиве. Мол, только найдя его, можно уничтожить Гофмана. Он хотел рассказать мне все, но не успел. Может, вы просветите?
 — Да, конечно. Архив! Дело в том, что всю свою жизнь Гофман вел дневники. Когда был ребенком –  школьные, в зоне –  тюремные. Эту привычку он пронес через годы и все акции, сделки, компромат тщательно собирал в свой архив. В результате у него в руках оказалось столько информации и такой информации, что он может спокойно проворачивать свои дела под прикрытием высоких чинов, но и шантажировать их.
 — Понятно, но почему Гофман не может просто физически вас устранить? А придумывает какие-то комбинации с похищением?
 — В этом вся его сущность. Его цель не просто убить противника, а заставить его умирать в муках и отчаянии. Его месть должна не просто свершиться, но и доставить ему наслаждение.
 — Что же это за дьявол? Неужели такие бывают?
 — Как видишь, бывают. И Ваха прав: даже вернув дочь, он уничтожит меня, но я успею переправить Тамару за рубеж, где ей будет обеспечена достойная жизнь.
 — Сможет уничтожить, использовав содержимое архива?
 — Возможно!
 — Значит, надо искать этот архив.
 — Это будет сделать очень тяжело! Вместе с архивом, думаю, Гофман держит и все свои сбережения, которые использует в качестве своеобразного оружия. Подкуп, взятки, ну и так далее.
 — Раз архив существует, он должен находиться где-то рядом. Нужно правильно определить направление поисков и выявить тех, кто может знать, где архив спрятан.
 — Сергей! –  улыбнулся Гурам. –  Ты неисправимый оптимист. Не заводись. Забудь об архиве. Найди сначала Тамару. А я? Что ж, я свое отжил. Да и за грехи платить надо. Вот и заплачу сполна. Твоя же цель –  Тамара. На этом твоя миссия заканчивается. Остальное старый Гурам будет делать сам.
 — Ну хорошо! Тогда у меня будет к вам вопрос.
 — Я готов тебе ответить.
 — Вы, конечно, извините, но не может ли в вашем окружении оказаться человек, работающий на Гофмана? Который мог сообщить о нашей первой встрече?
 — Точно не знаю. Есть у меня толковый парень, бывший офицер контрразведки ФСБ. Он проводил проверку, но ничего, что говорило бы о наличии рядом предателя, не обнаружил.
 — А вашего контрразведчика самого проверяли?
 — Сергей, мне кажется, ты излишне перестраховываешься. Еще вопросы?
 — Нет! Теперь –  о плане. Сущность его такова.
 Сергей подробно изложил то, что он намерен был сделать, чтобы внедриться в банду Гофмана.
 — Когда планируешь начать?
 — Завтра!
 — Да, план неплох.
 — Думаю, я смогу вернуть вашу дочь.
 — Какое техническое обеспечение тебе потребуется?
 — Никакого. Какое может быть обеспечение у бомжа, в которого я завтра превращусь?
 — Прибор дистанционного прослушивания тебе не помешал бы.
 — Ну, если только он будет иметь размеры и формы зажигалки.
 — Шариковая ручка. Диапазон действия до пятидесяти метров на открытом пространстве, сквозь препятствия –  пятнадцать-двадцать. С записывающим устройством и сильным аккумулятором. Непрерывность работы –  двадцать четыре часа.
 — Отлично.
 — Может, выпьем? –  вдруг предложил Гурам. –  Все вопросы вроде решили, можно немного и расслабиться.
 — Мне расслабляться нельзя.
 — Ты прав.
 — До встречи, Гурам! Машину мне оставите?
 — Конечно! Может, заменим ее?
 — Нет! Возвращаться к вам домой не следует.
 — Хорошо, тебе видней! Я буду ждать, Сергей, и молиться за тебя.


* * *

 Въехав в город, Сергей достал телефон –  позвонить Ольге. Его вдруг охватил трепет. Что-то новое! За последнее время чувства, казалось, притупились, настроив его только на борьбу. И вдруг трепет? Необъяснимое волнение?
 Он набрал номер. Длинные гудки. Наконец знакомый милый голос:
 — Алло!
 Некоторое время Сергей молчал.
 — Алло!
 — Здравствуй, Оля!
 Теперь –  молчание на той стороне. Недолгое.
 — Здравствуй!
 И в ее голосе он почувствовал волнение.
 — Это я, Сергей!
 — Я поняла!
 — Ну, как ты?
 — Нормально, а ты?
 — В порядке.
 Вновь неловкое молчание.
 — Оля, я могу тебе увидеть?
 — Ты уверен, что хочешь этого?
 — Да!
 — Приходи! –  просто ответила Ольга.
 — Нет! Давай встретимся где-нибудь на стороне.
 — Все твои дела?
 — К сожалению!
 — Они когда-нибудь кончатся?
 — Вот об этом и поговорим. Я на машине. Когда ты свободна?
 — Сейчас.
 — Тогда выходи к остановке –  я к дому подъехать не могу.
 — Минут двадцать придется подождать.
 — Да хоть час! –  невольно вырвалось у Сергея.
 Ольга ничего на это не ответила. Роенко отключил трубку. Он задумался. А может, он зря вызвал ее? Он, конечно, не нанесет ей обиды, но и большего пока дать не сможет. Такие вот короткие и редкие встречи? Спокойной семейной жизни он уж точно ей обеспечить не сможет. При всем желании. Нужно ли ей это? Но сердцу не прикажешь –  и Сергей ничего не мог с собой поделать. Он повел автомобиль к месту встречи. Роенко подъехал, когда Оля выходила из переулка. Посигналил. Женщина оглянулась, увидела «Ниву» и Сергея в ней. Подошла, села рядом.
 — Рад видеть тебя, Оля! –  только и смог он сказать.
 — Я тоже.
 — Отъедем отсюда?
 — Как посчитаешь нужным.
 Сергей развернул машину и направил ее на выезд из города. Посмотрел в зеркало заднего вида, слежки не заметил. Остановились они в лесу, километрах в пяти от города.
 — Прогуляемся? –  предложил Роенко.
 Оля вышла из машины. Они пошли по тропинке, ведущей к озеру.
 — Оля! Ты можешь мне не верить, но я скучал по тебе. Честное слово.
 Женщина молчала.
 — Я не знаю, –  пытался продолжать разговор Сергей, но делал это очень неумело, словно никогда не общался с женщинами, –  как объяснить свои чувства к тебе. Черт! Совсем разучился объясняться с женским полом.
 — Не надо ничего объяснять, Сережа! Ты полюбил меня. А я –  не знаю, на радость или на беду, полюбила тебя. Вот и все объяснения, я не права?
 — Права! И я рад, нет, счастлив… Черт, да что со мной? Ну не знаю, как выразить то, что хочу сказать. Даже стыдно, ей-богу!
 — Этого не надо стыдиться! Нет слов, молчи, они придут позже, а пока давай просто прогуляемся, места здесь –  прелесть!
 Она взяла его под руку, и они пошли вокруг озера.
 — Одно ты должна знать твердо, Оля, что я не преступник, в смысле –  никого не убивал. Чечня не в счет! А сейчас занимаюсь одним делом, в суть которого, к сожалению, я не могу тебя посвятить. Но только от результатов этого дела зависит, обрету ли я свободу. В любом случае мне потом придется уехать отсюда. Сможешь ли ты, бросив все, последовать за мной? Такая вот ситуация.
 — И куда последовать?
 — Далеко. В НЕИЗВЕСТНОСТЬ.
 — Наверное, неплохое место? –  улыбнулась вдруг Ольга.
 — Ты шутишь! А я серьезно!
 — Если серьезно –  рискнем, последуем в неизвестность. Это даже романтично.
 Сергей внимательно посмотрел на женщину.
 — Я не шучу, Сережа! Долгими одинокими вечерами, а иногда и бессонными ночами я думала о тебе. А что, если вдруг то чувство, которое я испытываю к тебе, окажется взаимным? Что будет дальше? Тебя могут поймать, осудить, посадить, наконец! Но все равно мы будем принадлежать друг другу. Я умею ждать. Пройдут года, и мы снова будем вместе. Нам нет и тридцати. Пусть пройдет десять лет, пятнадцать. Нам будет чуть более сорока. Разве это возраст для любви?
 — Спасибо, Оля! –  не нашел ничего лучшего сказать Сергей.
 — За что спасибо?
 — За все!
 Внезапно начавшийся дождь прервал прогулку, и молодые люди вынуждены были бегом вернуться в машину. Оля предложила:
 — Поедем ко мне?
 Сергея пробила дрожь. Но делать-то этого ему никак нельзя. Дом может находиться под наблюдением. Ольга словно прочитала мысли Роенко:
 — Понимаю, тебе нельзя ко мне.
 — К сожалению!
 — Тогда вот что! Моя хорошая знакомая повезла сына в Москву на лечение, ключи от квартиры у меня с собой.
 — Так это же замечательно. Значит, поступаем так. Возвращаемся в город, делаем покупки, ты называешь мне адрес. Затем я доставляю тебя до проспекта Мира. Оттуда тебе, Оленька, придется добираться общественным транспортом. Где-то через час-полтора и я подойду. Хорошо?
 — Хорошо, конспиратор, но сумки с покупками доставишь домой ты.
 — Естественно!


* * *

 Еще когда Сергей только приближался к области, Костычев получил сообщение от Филина:
 — Гурам получил какое-то сообщение. Возможно, от Роенко, так как быстро собрался и выехал в неизвестном направлении. С собой взял личного телохранителя, бывшего фээсбэшника.
 Через два часа с восточного поста ГИБДД доложили, что белая «Нива» Роенко проследовала в сторону города. За ним установлено наблюдение. Но чуть позже сообщили, что объект упущен –  «Ниве» в пробке удалось оторваться. Полковник выговорил своим подчиненным. Задумался.
 Так, значит, встреча Гурама с Роенко. Понятно –  отчет о результатах командировки в Чечню. Знать бы его содержание.
 Внезапно раздался звонок городского телефона.
 — Это Зверев, здравствуй, Павел Егорович.
 — Добрый день, Игорь Николаевич!
 — Я тебя вот о чем хотел спросить. О Сергее нет никаких новостей?
 — Откуда? Я же специально им не занимаюсь. Но, думаю, нет его в городе.
 — Сейчас он в отпуске числится. Скоро приказ придет. Не представляю, что делать дальше!
 — Да отправь ты личное дело этого капитана в военкомат, откуда он призвался, и все дела. Пусть там разбираются.
 — Так, наверное, и сделаю, но все же хотелось бы знать, что с парнем.
 — Не тебе одному!
 — Понимаю! Ладно, работай, сыщик!
 — Ты звони, не пропадай. Может, пикничок когда устроим.
 — Да какой, на хер, пикничок? Сам чувствую себя куском мяса над углями. Ну все! До связи!
 Костычев вновь задумался. Интересуется Игорек своим подчиненным. Это понятно. Но не надо тебе, командир, ничего знать.
 Уже ближе к вечеру поступил новый доклад группы слежения:
 — Объект обнаружен. На этот раз въехал в город с западного направления, на посту засекли. С ним женщина. Они заезжали в магазин, потом Роенко высадил ее на проспекте Мира, сам же проехал до стоянки возле цирка. Сейчас ставит машину. Что делать?
 — Задержать под видом проверки документов. И внимание! Он опасен и вооружен! Но применять к нему жесткие меры категорически запрещаю. Повежливей, извинитесь, больше говорите о необходимости таких проверок и о том, что и вам они уже надоели. В таком духе, ясно? Лишь бы не спугнуть его до моего прибытия!
 — Ну а если он попытается скрыться?
 — Тогда захват! Молниеносный. Чтобы как можно меньше людей видело это. И –  в машину. Заберу его я. Все!
 Сергей поставил автомобиль и собирался уже пойти в супермаркет, как к нему подошли два милиционера –  старший лейтенант и старшина. Роенко напрягся, готовый в случае необходимости скрыться среди идущей по бульвару толпы –  там менты стрелять не будут.
 — Извините, добрый вечер! Старший лейтенант Доценко! –  представился офицер. –  Прошу предъявить документы, плановая проверка.


* * *

 Костычев появился через пятнадцать минут, когда сотрудники милиции и Роенко еще беседовали. И беседовали довольно мирно.
 Полковник подошел к ним. Отпустил наряд, который отошел метров на десять.
 — Здравствуйте, Сергей Сергеевич! Не напрягайтесь, тем более не вздумайте попытаться скрыться. Во-первых, вам это не удастся. Во-вторых, вам ничего не угрожает. Мне просто необходимо с вами поговорить. Ольга Васильевна не говорила вам, что мы уже приходили с подполковником Зверевым к вам в гости? К сожалению, не застали дома!
 — Ольга здесь ни при чем!
 — Конечно, Сергей. Позвольте вас так называть?
 — Как угодно!
 — Меня же зовут Костычев Павел Егорович! Кстати, я помогал Игорю Николаевичу облегчить вашу участь после инцидента в ресторане. Но вы сами решили, что предпринять, выбрав, скажу вам, не самый лучший вариант!
 — Так вы и есть тот самый заместитель начальника областного УВД, о котором как-то упоминал командир?
 — Да.
 — Что вам от меня нужно? Если взяли, то ведите, куда там у вас положено! Чего голову мне морочить?
 — Сейчас вы все поймете, Сергей! И пойдете на встречу со своей возлюбленной. Никто свободу вашу пока ограничивать не собирается!
 — Я не понимаю вас!
 — Пройдем в кафе? Все же на улице вести разговор как-то неуютно. Согласны?
 — Идемте! Мне ли выбирать?
 Они обосновались за дальним столиком, заказали кофе, закурили.
 — Постараюсь, Сергей, быть предельно кратким! Вы в настоящее время работаете на Гурама. И выполняете миссию благородную –  ищете его пропавшую дочь. Я прав?
 — Я пока, с вашего позволения, вас послушаю!
 — Прав! Поездка в Чечню дала вам определенные результаты. Теперь, когда вариант о похищении Тамары чеченцами отпал, ваш путь лежит в логово Гофмана?
 — Продолжайте, пожалуйста!
 — И здесь я попал в точку! У нас, я имею в виду милицию, тоже много вопросов к Эдуарду Генриховичу, но задать их напрямую мы, к сожалению, пока не можем. Не можем к нему подобраться настолько близко, чтобы пресечь его преступную деятельность. Кстати, вы еще не знаете о смерти своей бывшей супруги?
 — Галина умерла?
 — Официальная версия –  передозировка наркотиков. Но мы больше склоняемся к тому, что ее убрали. Не будет опытная наркоманка дважды вводить себе предельную дозу.
 — Если только сама не захочет уйти из жизни! –  перебил полковника Роенко.
 Тот не обратил внимания и продолжил:
 — Дважды с некоторым временным интервалом Галина ввести себе наркотик не могла! Так как уже после первого укола находилась в забытьи. Второй укол ей сделал посторонний человек. А последнее время Галина жила только с Коротковым, которого вы как-то подстрелили!
 — Скотина! Он мне ответит за все! Пожалел я его в первый раз, в кабаке, а надо было бы пристрелить!
 — Успокойтесь, Сергей, и давайте вернемся к теме!
 — Вы хотите использовать меня?
 — Я, Сергей, официально предлагаю вам сделку. Да-да! Именно сделку, что немного странно, не правда ли? Вы оказываете нам определенные услуги, находясь в стане Гофмана. Я же, при условии их исполнения, обещаю вам полную реабилитацию. Что скажете, Роенко?
 — У меня есть выбор?
 — Приятно разговаривать с человеком разумным. К сожалению, выбора у вас нет!
 — Скажите, полковник, что произойдет, если я все же откажусь?
 — Вы погибнете, капитан! Но, кроме вас, пострадает и ваша сообщница, которую вы втянули в свои опасные игры, –  уважаемая Ольга Васильевна!
 — Я же сказал, она не при делах!
 — Знаю! Тем не менее ей придется познать все «прелести» многолетнего заключения в лагере!
 — А вы подонок, полковник!
 — Ну зачем же так? Просто я выполняю свою работу.
 Сергей задумался, но Костычев спешил:
 — Так как, Сергей Сергеевич?
 — Я согласен!
 — Иного я и не ожидал. О нашей встрече не надо никому говорить. Задачу узнаете позже. Пока внедряйтесь к Гофману. Когда это удастся, к вам уже там подойдет человек из банды. От него узнаете порядок дальнейших действий.
 — У вас есть свой человек у Гофмана?
 — Конечно!
 — Тогда за каким чертом я вам нужен?
 — Узнаете все в свое время. –  Костычев нагнулся к Сергею. –  А еще хочу сказать: ты, капитан, не считай меня чудовищем, мне самому до глубины души противна процедура подобного шантажа. Но я вынужден был так поступить!
 — Вы не требуете, чтобы я подписал какие-нибудь бумаги?
 — Нет, Сергей, –  вздохнул Костычев, –  мне достаточно вашего согласия, которое я приравниваю к слову офицера. До свидания, Сергей Сергеевич!
 — До свидания, полковник!
 Сергей ушел. Костычев заказал двести граммов водки. Выпил, сняв усталость и напряженность прошедшего разговора. Ему, кажется, удалось убедить Роенко. Большего и не требовалось! А то, что капитан, по сути, обречен, зачем ему знать об этом? Знать о том, что свидетелей финальной стадии операции по изъятию архива быть не должно. Пусть работает спокойно! Костычев еще выпил, вызвал служебную машину и отправился домой.
 Наутро Сергей чувствовал себя готовым к действию. Они с Олей о многом поговорили. Наконец Сергей приобрел смысл жизни и любовь. Большую, делающую человека воистину счастливым и способным на многое. И на задание он шел с уверенностью, что все будет хорошо. Машину он со стоянки не взял, а отправился пешком. Ошибался полковник Костычев, что Сергей поверил ему, не удалось полковнику убедить бывшего разведчика в искренности своих слов. Напротив, своими последними словами он дал понять капитану, что весь разговор –  спектакль. Он нужен Костычеву сейчас, но совершенно не будет нужен позже, если архивом удастся завладеть! Но сейчас главное –  внедрение в банду Гофмана и освобождение Тамары. Ну а потом, полковник, посмотрим: кто кого!




 ЧАСТЬ II



 Глава 1

 Экстренное совещание у Эдуарда Генриховича Гофмана было назначено на 22.00, что сильно удивило тех, кому был направлен вызов. Обычно плановые совещания проводились еженедельно в среду, в 11.00. Но на этот раз, видимо, произошло нечто неординарное.
 Вызвано это было следующим обстоятельством: после захвата героина Вахи Бокаева Гофман договорился об оптовой сделке по продаже товара с одной из столичных преступных группировок, главаря которой знал лично. И не просто знал, но и держал на крючке своего архива. Для доставки груза он отправил лучшего исполнителя, Владимира Топоркова, или Топора, с бригадой отборных бойцов, не раз проверенных в деле. Транзит осуществлялся автомобильным транспортом под безупречной маскировкой и надежным прикрытием. Караван Москвы достиг беспрепятственно. Груз складировали в условленном месте, о котором столичные партнеры знать не могли. Бригада во главе с Топором отправилась на отдых в снятую на окраине столицы квартиру. Оттуда Топор благополучно доложился. Утром должна была состояться встреча с покупателем, передача товара и получение денег. Так должно было быть! Но поздним вечером на квартиру нагрянул отряд столичного ОМОНа. Завязалась перестрелка, в результате которой все люди Гофмана полегли на «поле брани». Обо всем этом доложил человек, контролировавший проведение сделки, постоянно следивший за Топором и его людьми. Такие контролеры всегда выставлялись Эдуардом Генриховичем при серьезных делах. Так вот этот контролер и стал живым свидетелем кровавой бойни. О судьбе товара ему ничего не известно. Но Гофману было ясно, что он утерян навсегда. А это очень хорошие деньги. Эдуарда Генриховича сейчас мучил вопрос, случайным ли оказался инцидент с группой Топора, или в его команде завелся предатель. Противоположная сторона в деле замешана быть не могла, так как только утром Топор должен был известить ее о прибытии товара. Но если сделку сдали, то тогда менты должны были бы брать с поличным. С другой стороны, никто не знал о деталях и сроках сделки, кроме непосредственного руководителя, Топора. Он-то точно не мог сдать! Поэтому Гофман решил собрать всех, ибо подозревать в измене он имел полное основание любого. И лишь один человек не вызывал у Гофмана подозрений. Это старый его сокамерник, ныне добросовестный молчаливый садовник Сивый, Сурко Данила Матвеевич.
 Каково было бы удивление Эдуарда Генриховича, узнай он о том, что Сивый уже второй год работает на заместителя начальника местной милиции. Удивился бы Гофман потому, что в преступной среде, где Сивый ранее занимал достойное положение, он всегда слыл человеком правильным и надежным. А «купил» его Костычев просто. Любимый внук и единственный на этом свете родственник Сивого Алексей попался на банальной краже. Вроде бы пустяк –  несколько лет условно, но полковник не упустил своего шанса, обещая навесить на Сурко-младшего столько всего, что хватило бы надолго упрятать того за решетку. Перспектива никогда больше не увидеть любимого человека сломала Сивого, и он согласился на сотрудничество с Костычевым в обмен на свободу внука.
 Именно Сивый доложил полковнику о намечающейся операции, о которой самому Сивому рассказал Топор, уважавший заслуженного старика.


* * *

 К назначенному времени в загородную виллу Гофмана начали прибывать вызванные лица.
 Первым прибыл Мурат-Кули Карраев, туркмен по национальности, директор рыночного комплекса, одновременно руководящий всем, что связано с доставкой и распространением наркотиков.
 Следом, с разницей в пять минут, –  Коротков Вениамин Александрович, директор фирмы «Гарпун», официально поставлявший рыбопродукты на рынок Карраева.
 Последним прихал адвокат Гофмана, Борис Иосифович Огаревич.
 Прибывающих встречали Хан, или Владимир Губин, в прошлом известный спортсмен, –  начальник личной охраны Гофмана, и Виктор Столыпин, помощник-референт хозяина.
 Огромные, старинной работы часы пробили ровно 22.00. Дверь, откуда должен был появиться босс, оставалась закрытой. В помещении установилась глубокая, нервная тишина. Ощущение чего-то плохого будто витало в воздухе. И чем больше задерживался босс, тем сильнее оно становилось.
 Наконец двери распахнулись. В кабинет стремительно вошел высокий худощавый мужчина, лет пятидесяти с небольшим. Густые черные волосы, уложенные в аккуратную прическу. Такие же черные, слегка прищуренные глаза. Нос с горбинкой. Ниточка рта. Одет он был также во все черное: от легкого свитера до начищенных до зеркального блеска полуботинок. На длинных музыкальных пальцах –  ни одного перстня или кольца. Тщательно и красиво обработанные ногти. Это и был Эдуард Генрихович Гофман. Все его движения были резки. Он энергично подошел к столу. Встал, опершись на него. Следовавший по пятам один из двух телохранителей быстрым движением успел убрать кресло. Затем оба охранника встали за спиной хозяина, скрестив сильные руки на груди.
 Гофман обвел всех присутствующих, которые поднялись при появлении босса, пронзительно-мрачным взглядом. Коротко бросил:
 — Садитесь!
 Потом немного выждал и произнес:
 — Господа! У нас чрезвычайное происшествие!
 Присутствующие продолжали молчать, ожидая продолжения.
 — Топор с бригадой отправился в мир иной!
 — Как? Что? –  послышалось со всех сторон.
 Гофман поднял руку. Возгласы прекратились.
 — Объясни им все, Виктор, –  приказал босс помощнику.
 Сам же оглянулся. Телохранитель тут же подставил деревянное кресло. Гофман сел, сцепив пальцы на уровне глаз, продолжая мрачным взглядом разглядывать своих подчиненных.
 Референт босса, Виктор Столыпин, вышел к месту, откуда его могли видеть все.
 — Позавчера, накануне дня выполнения миссии, ради которой Топор и был отправлен в Москву, местное отделение милиции вечером устроило проверку документов жильцов, снимавших квартиры на предмет регистрации. Квартиру для бригады снимал один из людей Топора. В ней на момент прибытия милиции находилась вся бригада. Естественно, ни о какой регистрации речи вестись не могло. Назревал конфликт. Уже само по себе такое количество мужчин в однокомнатной квартире вызвало подозрение участкового. Топор предложил ему деньги, чтобы «замять» конфликт. И участковый согласился. Взяв деньги, он с сопровождающими его ментами ушел. Но участковый оказался скотом. Он деньги взял, но вызвал подразделение ОМОНа. После ухода милиции Топор, видимо, отдал приказ быстро собраться и покинуть квартиру. ОМОН ворвался в хату. Один из наших выстрелил первым. Бойцы ОМОНа открыли огонь на поражение. Уйти кому-либо из наших не удалось, так как квартиру штурмовали и через дверь, и через окна. В результате Топор и его люди были уничтожены. У меня все.
 — Кому что не понятно? –  спросил Гофман.
 — Информация достоверная, босс? –  первым задал вопрос Коротыш.
 — Абсолютно!
 — А не могли менты взять кого-нибудь живым? А потом запустить «утку», что, мол, всех завалили?
 — Я же сказал: информация достоверная, –  ответил, как обрубил, Гофман.
 — Ну тогда, черт его знает! Непредвиденный случай. Выглядит все правдоподобно. В Москве такие проверки в порядке вещей. На каждом шагу, –  вступил в разговор адвокат Огаревич.
 — Правдоподобно, говоришь? –  взглянул на него Гофман.
 — Вас что-то смущает, босс? –  спросил Коротыш.
 Гофман резко встал, проигнорировав вопрос и отбросив стул, поднятый тут же одним из телохранителей. Он медленно пошел по залу, сдвинув густые брови и что-то обдумывая.
 — Разрешите, босс? –  решился прервать размышления Гофмана Хан.
 — Говори!
 — А не могли ментов предупредить о целях визита Топора в Москву? И разыграть сцену захвата, чтобы все выглядело правдоподобно?
 — Ты кого-то подозреваешь?
 — Нет, но разве такого не могло быть?
 — Нет, не могло. Если среди нас завелся предатель и сбросил информацию ментам, то ребят не положили бы. Всех! След постарались бы взять, кого-то обязательно взяли бы живым. Чтобы раскрутить в дальнейшем. Для ментов исполнитель –  шавка, им заказчик нужен, организатор. А они, завалив бригаду, сами обрубили все концы.
 — А если такой вариант, –  продолжал вслух размышлять Коротыш. –  Кто-то из наших все же сбросил информацию, ребят планировали взять живыми, но они оказали сопротивление.
 — Что же ты сам тогда, в кабаке, в бой не бросился, когда тебе ногу прострелили? Ты же был вооружен. Почему не стрелял? –  Глаза Гофмана впились в Коротыша.
 — В той ситуации, босс, я был под прицелом.
 — Ну и что? Наши-то решили, по твоей версии, умереть, но не сдаться? Почему же сдался ты?
 — Ну…
 — Молчи! Если все было так, как ты нам пытаешься представить, то и захват производился бы иначе. Нет, думаю, наши огрызнулись и получили свое. Нелепый и несчастный случай!
 Собравшиеся согласно и облегченно закивали головами. Вариант предательства не устраивал никого. Не хватало еще, чтобы Гофман назначил расследование.
 Гофман же продолжил:
 — Товар и деньги мы потеряли. И это урок для нас. Ты, Мурат-Кули, лично займешься опекой над семьями погибших. Так как за организацию дела отвечал именно ты. Проверю! Ты хотел что-то сказать? –  вдруг повысил голос Гофман. Карраев испуганно ответил:
 — Нет, босс! Я сделаю все, как вы сказали.
 — Не сомневаюсь. Итак, мы потеряли отменных бойцов, пусть земля им будет пухом. Нужна замена. Ищите и предлагайте кандидатуры, но не дай бог вам ошибиться в выборе, за каждого головой отвечать будете. Замену подготовить в течение трех дней. Все! Свободны! Хан, следуй за мной!
 Не прощаясь, Гофман удалился из кабинета.
 В комнате отдыха он присел в кресло, поднял вверх указательный палец. Телохранитель тут же налил двойную порцию виски и подал боссу.
 Вошел Хан.
 — Присаживайся!
 Хан подчинился, устроившись на стуле возле стола и смотря преданным взглядом на хозяина.
 — Отведи взгляд, Хан. Что ты, как пес, пялишься? –  приказал Гофман.
 Он небольшими глотками пил виски. Допив бокал, бросил его телохранителю.
 — Охрана свободна!
 Телохранители вышли из комнаты.
 — Хан! Что у нас с Гурамом?
 — Сегодня сеанс связи, но уже поздно.
 — Для кого?
 — Простите, босс.
 — Зови Али!
 Хан ушел, чтобы вскоре вернуться с молодым человеком из охраны.
 — Али! Ты сейчас должен позвонить отцу девочки.
 — Я понял, хозяин!
 — Следи за мной, если я что-то подскажу тебе. И понапористей, Али, понапористей, требуй немедленного выкупа, понял? –  Гофман коротко проинструктировал Али. Затем передал ему трубу сотового телефона.


* * *

 Гурам ждал звонка весь день, но его не последовало, хотя время неуклонно приближалось к полуночи. Ни о каком сне он не думал.
 — Салам, Гурам!
 — Говори! –  не ответил на приветствие Гурам.
 — Э-э? Что ты такой злая? Здороваться ни хочишь?
 — Я же сказал, говори!
 — Эта ты гавари, Гурам, чего надумал? Будишь платить или мне точить кинжал и гатовить ящык?
 — Буду платить!
 — Ай, маладесь! Джигит, клянус! Дэнги что? Денги так, пыл! Дочь –  другой дело. Правилно решил.
 — Как будем делать дело?
 — Сапсэм проста! К тибе придет чиловек. Скажит, от дочери, ты отдашь дэнги. Потом, через час-два, пиридет твой Тамар.
 — Да? Ты за кого меня держишь, абрек? Твои условия мне не подходят.
 — Моя знал, что ты так сказать будишь.
 — Тогда какого хрена резину тянешь?
 — Слюшай, Гурам, а что ты передлагаишь?
 — Вы привозите дочь сюда. Здесь же и получаете деньги. И еще решим вопрос о друге дочери и моих людях.
 — О своих людях забудь. О них Аллах позаботится. Друг твой Тамар могу отдать. Почему нет? Но ты не хочишь даже дочь получить. Как с тобой разговариват?
 — С чего ты взял, что я не хочу дочь получить? Я же сказал тебе –  приведи ее, и я отдам деньги. И ты, клянусь, спокойно уйдешь отсюда. Если будет надо, мои люди довезут тебя до границы. Что тебе не нравится? А привезешь парня, заплачу и за него, о цене договоримся.
 — Ты хитрая! Хочишь обмануть миня?
 — Не веришь мне? Ну давай, звони тогда завтра, готовь новый вариант обмена. На твое предложение я не согласен.
 — Я убью твой дочь, –  злобно прошипел голос в трубке.
 И тут Гурам сорвался, кавказский темперамент дал о себе знать:
 — Если ты, собака, сделаешь это, я найму столько киллеров, что они найдут тебя, шакал, и порежут на куски –  и тебя, и все твое племя, понял, пес?
 — Ты так загаварил, да? Грозишься? Не надо мене грозит. Твой килер –  тьфу! Понил, ты?
 Гурам с трудом справился с яростью, внезапно выплеснувшейся из него:
 — Ну ладно, ладно, успокойся, погорячился. Извини, не хотел обидеть ни тебя, ни твой народ. Ты и меня пойми. Давай спокойно еще подумаем, найдем другие варианты, чтобы сделка состоялась честно! Деньги у меня есть, тебе волноваться нечего. И еще, я уже говорил, что готов выкупить друга Тамары. Сколько за него хочешь?
 — Карашо! Ты пагарячился, я пагарячился, забудем слова. Они ничто. Завтра буду звонить, жди!
 — Назови сумму за пацана! Слышишь меня?
 — Ище милион!
 — Ну, ты не подумал. За эту сумму он мне не нужен.
 — А сколко дашь?
 — Триста тысяч!
 — Жди, завтра буду звонить, –  повторил чеченец, и связь прервалась.
 Гофман, слушавший весь разговор и направлявший его, задумался. Он очень хорошо знал Гурама, знал его безграничную любовь к дочери, но и знал, КАКИМ может стать его старый друг, если перейдет к решительным действиям и пустит все свое состояние на поиск виновников похищения дочери. Тогда может произойти все, что угодно. Надо поторопиться! Поэтому следует срочно изменить тактику. Назначить условия «обмена» где-нибудь недалеко от границы с Чечней. Гурам вышлет туда бригаду. Его люди начнут готовиться к встрече, не доезжая границы. А вот встретить их следует недалеко отсюда где-нибудь на трассе вдоль реки. Место для засады там можно выбрать. И ударить по ним. Значит, чтобы люди Гурама оказались в нужном месте ночью, передачу Тамары надо назначить на утро, часов на десять. Затем, после завершения акции, убить Тамару и Романа.
 Пусть Гурам бесится в бессильной злобе, как бесился он, Гофман, когда по приказу Гурама убили его сына. Коварство «чеченцев» сведет его с ума, а потом в дело вступят акционеры, кредиторы, конкуренты. Все это кончится петлей.
 — Хан!
 — Да? –  встрепенулся начальник охраны.
 — Наутро, к 9.00, ко мне Быка.
 — Понял!
 — Иди!


* * *

 Положив трубку, Гурам задумался. Если Гофман уже решил действовать, Сергею ничего не удастся. Даже внедриться в банду. Надо протянуть время, хотя бы на неделю-другую. Но как это сделать? Если только… Ну, конечно, Семен! Главный врач областной клинической больницы, его, Гурама, можно сказать, должник, ставший потом товарищем. Вот кто сейчас может реально помочь.
 Гурам пролистал записную книжку, нашел нужный номер. Длинные гудки продолжались, казалось, вечно. Наконец Гурам услышал заспанный женский голос:
 — Алло!
 — Извините, пожалуйста, могу я услышать Семена Борисовича?
 — Вы из больницы?
 — Нет!
 — Тогда, наверное, сошли с ума. На время посмотрите.
 — Знаю я время, но, ради бога, разбудите Семена. Он мне очень нужен. Очень!
 — Ну хорошо, попробую.
 Через некоторое время:
 — Да! –  Такой же, как у жены, сонный голос.
 — Сеня! Это Гурам!
 — Вот как? Давненько тебя не слышал и не видел. Какие-нибудь трудности, Гурам?
 — Не называй, пожалуйста, при жене мое имя.
 — Да она в спальне уже.
 — Все равно. Слушай, Семен. У меня действительно большие проблемы. Нужна твоя помощь.
 — Здоровье?
 — Нет, другое.
 — Говори, Гурам. Ты помог мне, я помогу тебе, если смогу.
 — Сможешь, Сеня.
 — Ну, тогда давай подробнее.
 — Мне нужно попасть в больницу с серьезным диагнозом, где-то недели на две. Но чтобы все было чисто.
 — Никаких проблем, Гурам. Организуем тебе сердечный приступ. Приходи завтра утром.
 — Нет, нужно, чтобы я попал в больницу внезапно, сегодня же ночью.
 — Так! Подожди! Слушай меня. Минут через пятнадцать вызывай «Скорую помощь», жалуйся на сильную непроходящую боль в сердце, понял?
 — Да!
 — Я за это время приеду в больницу. Там тебя и встречу. Лично осмотрю и пристрою, куда надо! Годится?
 — Я буду в долгу у тебя, Семен!
 — Нет, только в расчете. Подожди пятнадцать минут. Или нет –  лучше дождись моего звонка из больницы, я сам отправлю к тебе неотложку, так будет надежнее.
 — Хорошо, спасибо, Семен!
 — Не за что!


* * *

 Утром Гофман ждал у себя Быка. Тот явился вовремя, точно в 9.00.
 — Вызывали, босс?
 — Проходи, присаживайся, разговор у нас долгим будет. Хочу сразу сказать, Бык, что после смерти Топора ты теперь у нас старший над всеми боевыми бригадами. Пройдешь испытание, и о твоем статусе будет объявлено всем. Ты получишь большие полномочия, Бык, ну и деньги, соответственно.
 — Понял, босс, спасибо за доверие –  не пожалеете.
 — Не сомневаюсь. А благодарить не за что. Заслужил работой своей. Подойдем к столу! Тебе уже сегодня предстоит дело.
 Они подошли к широкому рабочему столу. На нем лежала крупная карта района.
 — Читать карту умеешь? –  спросил Гофман.
 — Да.
 — Тогда смотри. Вот дорога, ведущая к чеченской границе. Нас интересует вот этот участок. –  Гофман чиркнул фломастером по карте. –  Знаешь это место?
 — Это где болото? Знаю, там река идет вдоль дороги, на повороте болотистый затон. Мы с пацанами как-то там тусовались!
 — Вот и хорошо! На этом участке, между холмом и затоном, надо устроить засаду.
 — Против кого, босс?
 — Вот тебе номера машин, запомни и оставь лист здесь. Машин может быть несколько. Твоя задача –  не пропустить их! Со склона ударишь из гранатометов, потом подключишь снайперов и бойцов. Валишь всех! Дорогу постарайтесь как-нибудь перекрыть с обеих сторон, чтобы не было свидетелей. Машины, убедившись, что в живых никого не осталось, –  в затон. Болото быстро затянет, не найдут. Тщательно уберешь следы за собой. Чтобы ни одного окурка, ни одной гильзы. За это головой отвечаешь. Вопросы?
 — А если тачки бронированными будут?
 — Тогда рубите им скаты, блокируйте двери и –  туда же, в затон.
 — Могут не потонуть сразу.
 — Герметизированный салон и воздушная пробка? Что ж, молодец, что подумал об этом. Хотя мне кажется, что все равно под своим весом они уйдут на дно, давай подстрахуемся. Возьмешь пару взрывчаток, разорвешь днище.
 — Все понял, босс.
 — Ребят подбери отборных, хотя маловато таких у нас осталось.
 — Ничего, подберем.
 — Сделаешь дело, каждому из бойцов –  по штуке баксов, тебе –  пять!
 — Я понял, босс, –  повторил в который уже раз Бык. –  Разрешите выполнять?
 — Выполняй! В 22.00 доложишь мне о готовности с места засады. Следующий сеанс связи после завершения акции. Иди! И помни о моих словах!
 Бык, гордый повышением и довольный необычайно высоким гонораром, удалился готовить бойцов.
 Гофман вызвал Али ближе к обеду. Проинструктировал его о новом варианте «передачи» Тамары и Романа.
 — Настаивай на этом варианте –  он окончательный, понял? Звони!
 Али набрал номер.
 — Да, –  вдруг ответил чужой голос.
 — Кто это? –  спросил Али, удивленно взглянув на хозяина. Тот показал –  продолжай.
 — Это главный врач ОКБ.
 — Какой такой О Ке Бе?
 — Ты что, друг, с гор только что спустился, что ли? ОКБ –  областная клиническая больница.
 — Мене больница не нужен! Гурам нужен!
 — Так бы сразу и сказал. К сожалению, Гурам Гурамович не сможет с вами поговорить.
 — Почему, слюшай. Да?
 — Сердечный приступ у него, ясно? Утром доставлен к нам. «Скорой помощью». Жизни его ничего уже не угрожает, но где-то неделю как минимум ему придется у нас провести. Он передал мне сотовый телефон и предупредил о вашем звонке. Просил передать, что сделка состоится, только чуть позже. Все! До свидания. У меня хватает забот и без вашего Гурама!
 Семен Борисович отключил телефон.
 — Вот билят, босс! У него, как эта…
 — Я все слышал. Сердечный приступ? Видимо, неслабо прихватило, раз медиков вызвал и загремел в больницу. Что же, это хорошо! Сердечко дает сбой. Так и до смерти недалеко, с сердцем не шутят. Эх, не помер бы раньше времени, не такой смерти я ему желаю. Иди, Али, занимайся своим делом.
 Чеченец вышел. В комнате остались Гофман с Ханом. Эдуард Генрихович приказал:
 — Быку –  отбой! Пусть занимается подготовкой бойцов.

 Глава 2

 Лесное озеро раскинулось среди густого смешанного леса. Оно было широким и глубоким, хотя берега сильно заросли осокой. На небольшом же травянистом пляже в разгар жары собирались многие жители близлежащих районов. Здесь же, левее, параллельно берегу –  дачный поселок. А напротив пляжа, где осока была выкошена, а дно искусственно углублено, стояла огромная дача Эдуарда Генриховича Гофмана. Она была окружена забором, имела выдвинутый в озеро причал с несколькими лодками и небольшой яхтой. Сейчас ни в поселке, ни на даче Гофмана никто не жил. Осень. Но охрана у Гофмана осталась. В отличие от поселка, к которому в сумерках по тропинке приближался капитан Сергей Роенко.
 Ему нужно было найти дом под жилье, всего на два-три дня. Взломать дверь и устроить там временное прибежище. Хорошо бы, чтобы оттуда просматривалась вотчина Гофмана, но и с дачи за Роенко могли бы наблюдать. Сергей шел налегке. Куртка слабо защищала от пронизывающего холодного ветра. Хотелось в тепло. Он остановил свой выбор на доме во втором ряду, под номером 213. Он соответствовал нужным требованиям наполовину, так как с дачи Гофмана был виден лишь частично, но идеального варианта подобрать не удалось. Сергей взломал дверь, осмотрел помещение. Добротное, но совершенно пустое. Пришлось пошарить по другим домам в поисках теплой одежды, матрасов, одеял.
 Его передвижения не остались незамеченными с дачи Гофмана. Охранники проследили за действиями появившегося одинокого человека и сделали вывод, что какой-то залетный бомж готовит себе лежбище на зиму.
 Прошло три дня. Продовольственные припасы кончились, сигареты также были на исходе. Систему охраны дачи Гофмана Сергей изучил: она состояла из трех человек, меняющихся ежесуточно в 20.00. Люди, как правило, были одними и теми же. О присутствии рядом бомжа знали, не обращая на него никакого внимания. Так что наступало время действий. План он разработал, осталось только претворить его в жизнь. Одно настораживало: каждый из охраны имел при себе короткоствольный автомат «АКСУ». Зачем охране здесь оружие ближнего боя? Сергей забрался на чердак, где был устроен наблюдательный пункт. Там и решил дождаться нужного часа. Вечерело. Сумерки незаметно, но быстро втягивали в себя округу. И скоро темень вступила в свои права. Сергей еще раз посмотрел в сторону дачи. На первом этаже горел свет в двух окнах. Значит, все трое находились внутри, в одной комнате. Пора!
 Сергей спустился с чердака, проверил пистолет, поднял ворот куртки и шагнул в темноту дачного поселка.
 К объекту подошел вдоль берега. Перепрыгнул через невысокую в этом месте ограду. Бегом преодолел лужайку и прильнул к каменной стене здания, возле светящихся окон. Осмотрелся. Через деревянные солнцезащитные ставни заглянул в окно. В комнате, как он и предполагал, сидели трое –  вся охрана. Положив ноги на стол, молодые люди потягивали пиво и вяло играли в карты, о чем-то беззаботно беседуя. Сергей отошел от окна, зашел за угол и подошел к двери. Слегка дернул за ручку. Закрыта. Ждать, пока кто-то выйдет? Или выбивать? Но дверь крепкая. Такой вариант не катит! На окнах решетки, не такие, как на гарнизонной гауптвахте, эти только гранатой сорвать можно. Значит, все же ждать? Но они вообще ночью могут не выйти. Все удобства ведь внутри дома. Выманить?
 Сергей обошел дом, ища лазейку. Но нигде ничего подходящего не обнаружил. Гараж закрыт. Лезть на второй этаж? Несерьезно.
 Сергей вдруг подумал, что он слишком все усложняет. Он же бомж! Увидел дачу, где горит свет, попросил у хозяев какую-нибудь дребедень типа спичек или сигарет. А значит, просто постучал в дверь. Не открыть не должны –  их трое, они вооружены, объект охраняют далеко не ядерный.
 Сергей постучал в дверь. Сильно, ногой.
 Прошло около минуты, пока из-за двери не послышалось:
 — Кого там хрен принес?
 — Это сосед, –  как можно миролюбивей ответил Роенко.
 — Какой сосед? Бомжара, что ли?
 — Можно и так сказать.
 — И че надо?
 — Спички, понимаете ли, кончились. Печку затопить не могу, а на дворе, сами знаете, не май месяц.
 Сергей услышал, как откуда-то из глубины дома кто-то спросил:
 — Гера? Ну че ты там застрял?
 — Да бомж соседский спички просит!
 — Пошли его на хер, иди доигрывать!
 Голос за дверью отрезал:
 — Нет спичек, понял? Вали отсюда. Еще раз через забор перелезешь, башку снесу.
 Гера стал удаляться от двери.
 Тогда Сергей крикнул:
 — Спички зажал, козел опущенный! Заткни их себе в задницу, чмо!
 — Че-е? Че ты там тявкнул?
 Охранник быстро возвращался. Сергей приготовился. Дверь рывком отворилась. На пороге показался крупный бритоголовый парень.
 Роенко отошел на лужайку. Сжался, имитируя испуг. Парень заорал:
 — Это ты, сука, меня козлом назвал? –  Закрыв дверь, он двинулся на Сергея.
 — Я только спички попросил…
 — Щас я дам тебе спичек, петух гамбургский! Щас ты мне за базар ответишь, скотина!
 — Да ладно тебе! –  Сергей побежал.
 Следом рванулся бритоголовый с бьющимся на боку автоматом. Роенко быстро дал себя догнать. Когда охранник уже дышал ему в затылок, он резко остановился и рухнул тому под ноги. Споткнувшись, бритоголовый перелетел через Сергея, а тот мгновенно прыгнул на охранника и нанес тому сильнейший удар в переносицу. Вырубив незадачливого преследователя и схватив его автомат, Роенко ворвался в здание. Ворвался стремительно. Охранники не успели даже ноги убрать со стола, который, опрокинутый, отлетел в сторону –  вместе с картами, пивом и автоматами.
 Так ничего и не сообразившие охранники мгновенно оказались обезоруженными и под прицелом «АКСа».
 — У вас, козлов немытых, только спички попросили!
 — Ты че? –  ошарашенно спросил один из них.
 — А тебя это теперь е…т? А ну встал! Быстро! –  приказал Сергей тому, кто задал вопрос.
 Охранник подчинился. Роенко приказал:
 — Взял сумку пообъемней и собрал всю жратву. Не забудь сигареты и пойло. Вперед!
 Тот метнулся по комнате, но шок от внезапного нападения еще не отпустил его –  бритоголовый бесполезно шарахался от стены к стене.
 — А ну стой! –  вновь приказал Сергей. –  Смотри на меня!
 Охранник замер, глядя мутными глазами на Роенко.
 — Успокойся и не дергайся! Посмотри вокруг! Сумка вон в углу, рядом с холодильником. Затаривай ее.
 Тот наконец понял, что от него требуется, и стал перекладывать продукты из холодильника в спортивную сумку. Выполнив требование Сергея, поставил ее там, где недавно стоял стол.
 — А теперь камуфляж давай.
 Утепленный военный костюм лег рядом с сумкой. Сергей спросил:
 — У тебя размер какой?
 — Че?
 — Бревно через плечо! Размер обуви, спрашиваю, какой?
 — Сорок второй.
 — А у тебя? –  спросил Роенко у второго охранника.
 — Сорок третий!
 — Снимай «берцы»!
 — А?
 — Снимай, говорю, а то с трупа друг твой стягивать их будет.
 Через минуту пара военных полевых ботинок перешла в собственность Сергея.
 — Вот так! Теперь ты, –  он обратился к первому охраннику, –  сверни все аккуратно и перетяни веревкой.
 И это требование было выполнено.
 — Теперь выложили ваши мобильники!
 — Он у нас один!
 — Отвечаешь? Найду еще, всех захерачу!
 — Да один, отвечаю, –  сказал первый охранник.
 — Давай сюда!
 Бритоголовый протянул аппарат сотовой связи. Сергей бросил его на пол и раздавил кованым каблуком ботинка.
 — Другая связь в доме имеется? –  спросил Роенко.
 — На втором этаже, городской. Но у нас от комнаты той ключа нет.
 — Черт с ним!
 Сергей поднял автоматы охраны, поочередно вытащил из них затворные рамы с затворами, забрал полные магазины и сунул в сверток белья. Бесполезное теперь оружие бросил под ноги бандитам.
 — А «волыну» вашего Геры я забираю с собой, ясно?
 — Не надо! Хозяин узнает –  не сносить тебе головы.
 — Срать я хотел на хозяина, у которого в бойцах такие чмыри ходят. Все! Я ухожу! Сунетесь следом –  завалю!
 Сергей вышел из дома. Посмотрел на провода, тянущиеся от столба к изолятору дома, поднял автомат и одной короткой очередью срезал их. Посыпались на землю искры и куски проводки.
 Проходя мимо Геры, Сергей увидел, что тот, тряся головой, пытается встать на колени. Ударил его каблуком по затылку, впечатав разбитое лицо в липкую холодную грязь.
 Уже обойдя озеро, Сергей зашел в свой домик.
 Сумку с костюмом поставил в угол. Покурив трофейный «Кэмел» и плотно поужинав, прилег на кровать. Спал он чутко.
 А на утро следующего дня Гофмана ждала неприятность. С нее начал утренний доклад его помощник:
 — Доброе утро, босс!
 — Доброе! Что у нас там за прошедшие сутки?
 — ЧП на даче у озера, Эдуард Генрихович!
 — Какое же тогда утро доброе? Что случилось?
 — Да как сказать. Вроде пустяк, но пустяк уж больно интересный.
 — Виктор! Что за манера тянуть резину?
 — На даче ночью на наших ребят напал бомж!
 — Что значит бомж и что значит напал?
 — Он дня три назад поселился в поселке, а вчера ночью перелез через забор, попросил спичек. Наши ребята, понятно, погнали его с территории, но бомж упертым оказался. Оскорбил Геру.
 — Смелый, видно, бомж!
 — Ну, Гера, сами понимаете, хотел проучить обидчика, но тот оказался резвее –  вырубил Геру, причем надолго!
 — Вырубил Геру? –  Гофман был по-настоящему удивлен, Гера слыл у него в банде одним из сильнейших бойцов.
 — Именно так!
 — Что же это за бомж такой?
 — Но это еще не все. Бомжара зашел в дом, где устроил настоящий погром на первом этаже.
 — Наши же были вооружены, –  еще больше удивился босс.
 — Были! Но тот разоружил их! Заставил собрать весь провиант, что был у наряда, забрал один теплый камуфляж да еще ботинки с Чугуна снял. Из автоматов вытащил затворы и магазины с патронами. Автомат Геры забрал с собой. Предупредил: если будут его разыскивать, убьет! Разбил им сотовый и очередью перебил провода. Поэтому Кокс прикатил утром на тачке. Доложить обо всем!
 — Да! Ну и охрана. А Гера-то? Не понимаю. Эти идиоты проследили хоть, куда направился этот так называемый бомж?
 — Кокс говорит, что они знают, где он обитает.
 — Вот это новость! До чего же мы дожили Троих вооруженных, подготовленных бойцов спокойно «делает» какой-то бомж. А? Что же это за дела? Что это за охрана? И что это за бомж такой?
 — Эдуард Генрихович, разрешите сделать предположение?
 — Давай!
 — Помните, недавно прошла информация о беглом офицере –  том, который охранника в кабаке замочил и в Коротыша стрелял?
 — Ну помню, и что? Ты думаешь, это тот самый капитан?
 — Его же так и не взяли менты.
 — Не взяли! Он еще к Гураму как-то наведывался?
 — Да! Но скоро ушел. Дальше о нем ничего неизвестно.
 — Хочешь сказать, что в дачном поселке нашел пристанище?
 — А куда ему еще? Он ведь в розыске.
 — А что? Возможно, ты и прав. Ведь налет на дачу он сделал, чтобы добыть пищу и теплую одежду. Может, готовится зиму зимовать здесь? Но почему не покидает город?
 — Может, некуда! Насколько мне известно, кроме Галины, его супруги, у этого капитана никого больше не было.
 — Да! Но он же в розыске, а решается на открытый разбой. Сам на себя ментов выводит? Хотя что ему еще остается.
 — А если он узнал, ЧЬЯ это дача, –  сказал помощник, –  и решил, что такой человек, как вы, в ментовку заявлять не будет?
 — Ты хочешь сказать, что он специально на меня вышел?
 — Я ничего не хочу сказать. Среди военных о нем слухи разные ходят. Особенно о том, как воевал в Чечне. Легенды складывают. И все, без исключения, отмечают его решительность, расчетливость и бесстрашие, граничащее с безумием. Ему, когда он в ярости, лучше под руку не попадаться. А в Чечне он, говорят, за своих погибших ребят лично сам чуть ли не сотню пленных порешил. Вот так!
 — Гм! Интересный расклад! А ну-ка, дай команду Быку двумя бригадами заблокировать поселок. Вдруг он все-таки захотел на меня выйти? Я хочу с ним лично поговорить, если, конечно, он еще в поселке.
 — Но он вооружен. Нашим же автоматом.
 — Не важно! Обеспечьте мне встречу с ним. Как обнаружите этого героя –  звони сразу мне. Я подъеду. До моего приезда против него никаких действий не предпринимать, не хватало мне потерять еще с десяток человек!
 — А если он сам палить начнет?
 — Зафиксируйте его, и в откат. Чтобы никакого боя.


* * *

 Гофман переодевался, когда раздался звонок.
 — Слушаю!
 — Босс! Это Бык!
 — Ну?
 — Обнаружили козла!
 — А он вас?
 — Не-а, ребята с дачи запасли его, как он по утрянке к озеру за водой спускался. Он в даче № 213.
 — Поселок окружили?
 — Заканчиваем!
 — Возьмите дом в кольцо, себя не обнаруживая. Я еду!
 — Может…
 — Закрой пасть!
 Гофман надел пуленепробиваемый плащ, такую же широкополую шляпу и спустился в гараж.
 Через несколько минут из него выехали два джипа и, с ходу набрав скорость, понеслись к дачному поселку у озера.

 Глава 3

 Сергей с утра ждал «гостей». Не появиться они не могли. Гофману наверняка стало известно про ночной налет. Только что он предпримет? Прикажет пристрелить наглеца или пойдет на контакт, вычислив, что «бомжем» может быть беглый капитан, о существовании которого он не мог не знать. По идее, бывший боевой разведчик должен вызвать интерес у главаря банды. Но если бойцы Гофмана решат его убрать, бой им придется принять нешуточный. Шум поднимется изрядный и обязательно не останется без последствий. Нужны они Гофману? Вряд ли.
 Сергей выглянул из окна. Поблизости никого не было. Даже намека на чье-то присутствие. Он закурил и боковым зрением ухватил часть полевой дороги, ведущей в поселок. На ней показались два джипа.
 Они приближались. Может, эти машины не имели отношения к бандитам? Вряд ли. Кто еще на таких тачках в эту глухомань пожалует? Только представители Гофмана или сам босс!
 Сергей проверил автомат, передернул затвор. Посмотрел на часы. Это было привычкой: засекать время начала боя. Вездеходы остановились непосредственно у въезда на улицу, где находилась дача № 213.
 Роенко поднялся на чердак и сосредоточил внимание на джипах, не забывая при этом быстрым взглядом осматривать округу. Те стояли недолго. Наконец один из них медленно поехал по улице. Темно-синий «Форд» остановился прямо напротив его убежища. Передняя дверь джипа открылась, и оттуда показался человек. Роенко услышал усиленный небольшим мегафоном голос:
 — Мужчина в доме № 213! Вам ничего не угрожает. Выходите к машине, с вами хотят поговорить.
 Сергей хорошо слышал предложение, но выполнять его не торопился. Он отошел от окна к небольшой, но достаточно широкой щели между бревен и через нее продолжал наблюдение за джипом. Человек, говоривший с ним, был молод, хорошо одет, без оружия. По крайней мере, открыто его не показывал. Явно не Гофман. А значит, и разговора не будет. Не получив ответа, человек с мегафоном пригнулся к салону. Оттуда, видимо, последовали инструкции. Молодой человек заговорил снова:
 — Послушайте нас. Мы не милиция и претензий к вам не имеем, хотя вы вчера и нанесли нашему хозяину урон. Просто с вами хотят поговорить. Посмотрите, я выхожу. Я без оружия.
 Помощник босса Столп вышел из-за джипа, разведя руки в стороны. В одной он держал мегафон. Роенко прицелился и короткой очередью разнес усилитель. Молодой человек от неожиданности присел. Сергей, спустившись, приоткрыл дверь и спросил:
 — Чего вам от меня надо?
 — Я же сказал –  поговорить, –  еще не совсем придя в себя от выходки обитателя дачи, ответил помощник Гофмана.
 — А чего ты там нес про какой-то урон?
 — Я просто напомнил.
 — Мне не надо ничего напоминать, понял? А теперь иди сюда, в дом. Быстро!
 — Я?
 — Хочешь пулю в живот? Обеспечу! Быстро ко мне!
 Столыпин обернулся к автомобилю и тут же пошел к дому. Ему, вероятно, отдали такое распоряжение.
 Перед входом Сергей приказал:
 — Стой! Оружия точно нет?
 — Точно!
 — Смотри! Обманул –  умер! Входи!
 Как только Столп вошел в небольшой предбанник, Сергей тут же ударил его ногой в промежность. Помощник Гофмана вскрикнул, согнувшись от сильной боли. Сергей в это время быстро обыскал «гостя», держа в то же время в поле зрения и джип. Роенко обнаружил миниатюрный передатчик, но сделал вид, что ничего не нашел. Что ж, пусть Гофман послушает. Сергей закрыл дверь на засов и пнул ногой Столыпина, приказав:
 — Двигай в комнату!
 — Мне больно!
 — Попрыгай на пятках –  пройдет. И прыгай, куда сказал!
 Сам же Роенко прошел вперед и припал к занавеске. Джип стоял, словно в нем никого не было.
 Сергей приказал:
 — Сядь на табурет возле окна. Так, чтобы твой череп был виден через занавески с улицы!
 — Зачем?
 — Сказал, сядь! Выполняй!
 — Послушайте, Сергей… Ведь вас зовут Сергей Роенко, я не ошибся? –  спросил незнакомец, держась за свое мужское достоинство.
 — И что дальше?
 — Зачем такая агрессия?
 — Ты-то кто? Поджопник того, что в джипе сидит?
 — Меня зовут Виктор. Вы правы –  я являюсь помощником того человека, что находится в автомобиле, на дачу которого вы, Сергей, вчера сделали налет.
 — И теперь решил наказать меня, так?
 — Нет.
 — Налет! Скажешь тоже! Если бы ваши «быки» вели себя по-человечески, все кончилось бы миром. А они, козлы, в спичках отказали! Попробуй ночь без огня здесь провести. Скоты они, ваши охранники. Ну а то, что мудаки втроем, вооруженные, не смогли одного безоружного «сделать», значит, такая хреновая охрана у твоего хозяина. Так и передашь ему, если, конечно, выйдешь отсюда.
 — Что значит ваша последняя фраза?
 — А то и значит. Ты думаешь, я не заметил, как вокруг поселка стаей кружат холуи твоего хозяина? Взяли дачу в кольцо! И это для того, чтобы просто, как ты выражался, поговорить со мной? За кого ты меня держишь, дурак? Нет, парень, хозяин твой не говорить сюда приехал, а кончить меня. Да и никакого хозяина здесь наверняка нет. Послал шавок грохнуть бомжа, чтобы неповадно было в его владения лазить, вот и весь расклад! Только ты зачем сюда сунулся? Подыхать-то вместе будем, но ты отправишься на небеса первым, а я еще с вашими побазарю немного.
 — Да вы что, Сергей? Ничего подобного, о чем вы подумали, и быть не может! –  Виктор явно испугался.
 — Плохо ты, Витя, людей знаешь! Именно то, о чем я тебе сказал, и будет. Так что готовься к смерти, помощник босса!
 Вдруг тихо защебетал аппарат Столыпина.
 — Это еще что за дела? –  делая недоуменный вид, спросил Сергей. –  Что за звонок?
 — Сотовый телефон, вы его не обнаружили при обыске.
 Виктор включил связь:
 — Да? Хорошо, я понял! Сергей, это вас!
 — Кто?
 — Хозяин!
 — Мне тоже его хозяином называть? Имя?
 — Эдуард Генрихович!
 — Короче, Эдик! Давай трубку!
 Роенко взял телефон, спросил:
 — Чего хочешь, Эдик?
 — Не надо называть меня так. Все же, молодой человек, я намного старше вас!
 — Хорошо, но вообще-то я привык называть по отчеству только тех людей, которых уважаю. К вам это пока не относится.
 Но что-то ему подсказало, что ведет он себя слишком грубо. Поэтому добавил в трубку:
 — Но согласен –  я был излишне груб, Эдуард Генрихович. Извините. Так что бы вы хотели? Я внимательно слушаю вас!
 — Вот так-то лучше, господин Роенко! Капитан-разведчик, так?
 — Угадали! Только уже бывший –  и капитан, и разведчик.
 — Жизнь непредсказуема. Может поднять до небес, а может и в яму сбросить!
 — Полностью согласен с вами. Так я к вашим услугам, Эдуард Генрихович!
 — По телефону всего не сказать. Предлагаю разговор наедине в более подходящем месте. Выходите из дома, я жду вас в машине.
 — Не пойдет! Лучше уж вы ко мне. Здесь и места побольше, чем в вашей бронированной коробке, и мне спокойней.
 Наступило молчание.
 — Сергей, отпустите моего помощника.
 — Отпущу, но после того, как вы займете его место. Я всегда готов на компромисс.
 Опять молчание.
 — Хорошо! Я иду.
 — В таком случае продолжайте говорить по телефону все время, пока не зайдете в дом. И еще: оружие, если оно у вас есть, оставьте лучше от греха подальше в машине.
 Гофман лишь подтвердил:
 — Я иду!
 Видя приближающегося Гофмана, Сергей привел в рабочее состояние записывающее устройство ручки Гурама.
 Гофману пришлось согнуться из-за своего высокого роста, чтобы пройти низкую дверь. Он вошел в комнату и увидел сидящего у окна помощника. Обернулся. Сзади на него смотрели симпатичные, но холодные глаза молодого, подтянутого, хорошо сложенного человека, держащего автомат, направленный стволом в голову вошедшему. Сергей пригласил:
 — Милости прошу, Эдуард Генрихович! А ты, Виктор, вали отсюда! Мухой! Освободи место шефу! Пошел вон!
 — Мне кажется, своими людьми вправе распоряжаться только я! –  нахмурился Гофман.
 — Это вам только кажется, –  улыбнулся обезоруживающей улыбкой Роенко. –  Слушаю вас, хотя, честно говоря, не понимаю, из-за чего вы подняли такой шум и устроили целое представление. Неужели нельзя было ночью тихо послать ко мне киллера. И все дела! А вместо этого такой спектакль?
 — Вы предпочли бы киллера, а не этот, как сами выразились, спектакль?
 — Отчего же? Он меня, естественно, устраивает больше, но для кого вы его разыгрываете? Не для ментов ли? И сейчас сюда прибудет ОМОН, чтобы вязать меня. Но, признаюсь, сомневаюсь! Тогда бы вас здесь не было бы.
 — Вы так и будете продолжать говорить за меня? –  спросил Гофман.
 — А почему не поговорить? Я тут в одиночестве уже сам с собой разговаривать начал, а это, согласитесь, дурной признак, Эдуард Генрихович.
 — Не преувеличивайте, господин Роенко. С момента вашего побега вы имели возможность общения.
 — Это вы насчет Гурама, что ли?
 — Именно! Как вы попали к нему? Насколько мне известно, Гурам ведет замкнутый образ жизни.
 — Ну, не такой уж и замкнутый, чтобы с ним не встретиться. А вы, вижу, знакомы с ним?
 — В какой-то степени.
 — Тогда пусть он вам расскажет, КАК именно мы встретились. Разговор был коротким. Я попросил убежища и работы. Он отказал, сославшись на свои собственные проблемы. Как я понял, у него кого-то из близких чечены похитили. А это, действительно, проблема. Я был в Чечне и знаю, о чем говорю.
 — И потом вот так бродили по свалкам и дачным поселкам?
 — А вот это, извините, вас не должно волновать.
 — Почему не пришли ко мне?
 — К вам? Я и сейчас не знаю, кто вы. Интересно, кого бы я искал?
 — Гофмана.
 — Гофмана?
 — Да, слышали про такого?
 — Слышал, конечно. Не хотите ли вы сказать, что передо мной сам Гофман?
 — Да, я –  Гофман!
 — Нормально! Да! И вы, значит, Эдуард Генрихович, проявили ко мне такой повышенный интерес? Не знаю, право, гордиться мне или глубоко сожалеть!
 — Не гадайте, не будем затягивать беседу. Я скажу прямо: мне понравилось, как вы разобрались с моей охраной на даче. Мне импонирует то, что вы в безвыходном положении ведете себя достойно, что совершили побег вместо того, чтобы прозябать на зоне. Вы глубоко спрятали чувство страха, а значит, можете полностью контролировать себя. Вы уверены в своих силах, спокойны, решительны и дерзки. Одно мне непонятно, откуда в вас это?
 — Я не знаю, как объяснить, но с определенного момента жизни все чувства, свойственные обычному человеку, сменились во мне одним чувством –  ЯРОСТЬЮ, неистребимой, всепоглощающей.
 — А мы, оказывается, близки с вами в мироощущении. Только мной движет ненависть. Ярость –  опасна. Она может быть губительна, ее надо уметь держать в узде. Ненависть –  нечто другое.
 — И все же, господин Гофман, что вам от меня надо?
 — Чтобы вы работали на меня.
 — Вот как? Учтите, Эдуард Генрихович, в «шестерках» я ходить не буду. Также у меня есть одно условие, выполнив которое вы сможете полностью на меня рассчитывать. –  Условие?? Нет, определенно, вы все больше нравитесь мне. Вы еще и наглец, каких поискать. Ну хорошо! Я выслушаю ваше условие, но не здесь. Приедем ко мне, там и закончим разговор.
 — Мне нужно несколько минут на сборы.
 — Хорошо, я подожду в машине.
 Сергей согласно кивнул.
 Гофман вышел на улицу. К нему тут же подбежал помощник. Босс приказал:
 — Всем –  отбой! Чтобы через час все испарились отсюда. Этого, –  он кивнул головой на домик, –  возьмем с собой! Позвони Коротышу, пусть приедет. Мне кажется, встреча между ними нас позабавит!
 — Понял, босс, выполняю!
 Сергей спрятал свой «ТТ» –  брать пистолет с собой не имело смысла, все равно обыщут. Выйдя из дома, положил на приступок автомат и затворные рамы других «АКСов». Сел в огромных размеров джип. Меньше чем через час Роенко сидел уже в кабинете Гофмана. –  Так что за условие ты хотел мне выдвинуть, капитан? Теперь так тебя будут называть все. Ты не против?
 — Нет! Все же лучше, чем какой-нибудь Хмырь.
 — И обращаться к тебе я буду, как ко всем людям твоего ранга, на «ты». –  Мне без разницы. А условие таково. Вы знаете ублюдка по фамилии Коротков?
 Гофман ухмыльнулся:
 — Мне ли не знать Коротыша? –  Тогда условие мое –  встреча с этим человеком. Долг у меня к нему. Неоплаченный. Хочу оплатить. Но так, чтобы никто не помешал мне сделать это.
 — Насколько я в курсе ваших дел, ты хочешь рассчитаться с ним за жену, которую увел и погубил Коротыш?
 — Какая разница? Кстати, как мне называть вас теперь? Эдуардом Генриховичем?
 — Боссом!
 — Круто! Так вот, босс, это мое личное дело, за кого я хочу рассчитаться с этим скотом.
 — Ты ошибаешься! Коротыш –  мой человек и выполняет определенные функции в организации. Хотя, согласен, в смерти твоей жены доля его вины есть.
 — Вот поэтому он и нужен мне!
 — Слушай, а может, взяв тебя к себе, я буду иметь больше проблем, чем пользы?
 — Все возможно! Но я постараюсь проблем вам не создавать.
 — Хорошо! Вообще-то запомни на будущее: в таком тоне, как сейчас, со мной разговаривать не смей. Данную вольность я прощаю тебе из-за незнания общих правил поведения, принятых среди подчиненных мне людей. А насчет Коротыша… Что ж, встречайтесь. Думаю, и у него к тебе есть претензии. Он скоро будет в усадьбе. Здесь, в этом кабинете, и разберетесь. В моем присутствии.


* * *

 Коротков прибыл через полчаса в обществе двух дюжих телохранителей. После случая в ресторане он усилил собственную охрану, сменив прежних людей.
 Войдя в кабинет босса, Коротыш почтительно поздоровался с хозяином и тут увидел Сергея. На лице Вениамина Александровича сначала отобразилось удивление, потом подобие удовлетворения.
 — Что, босс, взяли этого козла? На чем подловили, если не секрет?
 Роенко было рванулся вперед, но Гофман подал рукой знак Сергею оставаться на месте.
 — Коротыш? Почему ты оскорбляешь моего личного гостя?
 — Гостя? –  Радость улетучилась с морщинистого лица Короткова. –  Но это же он тогда, в кабаке, стрелял в меня!
 — Я помню, ты рассказывал. –  Голос Гофмана был спокоен. –  Это уже дело прошлое. Сейчас за что ты оскорбил его? Ведь он вправе потребовать ответа за слова? Готов ли ты дать его?
 — Да кто он такой, чтобы чего-то там требовать? Беглый бомж!
 — С этого дня он один из нас. Так я решил! И имеет все права члена команды. Так что ты, Коротыш, совершил ошибку. А все из-за того, что не умеешь просчитывать ситуацию. Мог бы и догадаться, что не так просто этот человек находится со мной в одном кабинете. Хотя я не знаю, как капитан (так теперь его будут называть все) ко всему этому отнесется. Может, простит? Но сомневаюсь!
 В глазах Короткова, кроме страха, ничего не осталось. Его пробил озноб. Чего-чего, а такого поворота событий он не ожидал.
 Гофман же продолжал:
 — Вот он, перед тобой, капитан! Предъявляй ему!
 Сам же босс откинулся на спинку кресла, внимательно следя за происходящим.
 — Сейчас я предъявлю ему! –  Сергей пошел на противника.
 Тот крикнул:
 — За что сдаешь, босс? За службу верную?
 Гофман не ответил, подав знак помощнику подготовить видеокамеру.
 А Сергей подходил все ближе. Коротыш отступал к двери. Роенко готов был уже нанести крушащий удар, как за спиной раздался крик босса:
 — Держи, Коротыш!
 Мимо Сергея что-то пролетело и упало у ног врага. Он не успел понять поступок Гофмана, как в руке Коротыша блеснул ствол пистолета «ПМ».
 Сергей, обернувшись, с яростью посмотрел на Гофмана.
 Тот только пожал плечами, холодно улыбнувшись одними уголками рта.
 Коротыш же преобразился. Почувствовав в руках оружие, он поднял ствол на уровень головы Роенко.
 — Что теперь скажешь, козел? На кого руку поднял? Предъявить мне хотел? Говори, я тебя внимательно слушаю!
 — Слушаешь? Слушай, тварь! Ты сломал мне жизнь, заставил бегать и прятаться. За что Галину убил, мразь? Ты –  шакал, способный сожрать слабого. Но –  только слабого. Сильного ты боишься. От сильного тебя не защитит даже пушка. Участь твоя –  смерть!
 Коротков рассмеялся.
 — Ты что, капитан, без крыши? Ты сейчас будешь молить, чтобы я добил тебя. Ты дурак или…
 Коротыш расслабился, и это было его ошибкой. Сергей, сделав рывок вправо, тут же бросился в ноги противнику, валя его на пол. Знакомый и отработанный прием. Коротков, упавший рядом с Сергеем, попытался наставить пистолет ему в грудь, но Роенко, схватив за кисть Коротыша, медленно, преодолевая отчаянное сопротивление, разворачивал оружие. Коротков закричал, когда ствол оказался напротив его лица. Но было поздно. Команда Гофмана «отставить» и выстрел прозвучали одновременно.
 Гофман подошел и, отстранив Сергея, нагнулся над Коротышом. Посмотрел и вернулся в свое кресло. Роенко бросил пистолет и услышал неожиданно спокойный голос босса:
 — Такова, видно, судьба! Я дал Коротышу шанс, уравняв ваше с ним положение. Но ты объективно сильнее. Да, ярости в тебе через край! Ладно! Твое условие я выполнил! Ты удовлетворен?
 — Да!
 — Тогда начинаешь работу, беспрекословно повинуясь любому моему приказу. Я еще не определил круг твоих обязанностей. Мне надо подумать, а пока помощник проводит тебя. Ты можешь принять душ, пищу, отдохнуть. Встретимся завтра. Из комнаты не выходить!
 — Я под арестом?
 — Нет! Но если я сказал: не выходить, значит, не выходить! Еще вопросы будут?
 — Нет!
 — Виктор! –  приказал Гофман помощнику. –  Проводи капитана и обеспечь всем необходимым.
 — Я понял, Эдуард Генрихович! Капитан, прошу следовать за мной, –  с некоторой долей уважения пригласил Сергея Столыпин.
 Они вышли.
 Гофман вызвал телохранителей Коротыша. Те удивленно и озабоченно смотрели на развороченное лицо своего шефа.
 — Ну, что застыли? –  привел их в чувство босс. –  Унесите труп в котельную и сожгите. Выполняйте!
 Затем Гофман вызвал Хана. Рассказал о судьбе Короткова. Реакция начальника охраны была несколько неожиданной.
 — А он действительно крут, этот капитан!
 — Не слишком ли?
 — Разве плохо, что мы, извините, вы приобрели хорошего бойца?
 — Это смотря с какой стороны смотреть. Насчет него поступишь так: сведешь его в пару с Али.
 — С Али? Но они же смертельные враги!
 — Из-за войны?
 — Конечно! Капитан, по слухам, замочил немало представителей гордого племени Али. Нам нужны разборки внутри коллектива?
 — Если капитан и Али не смогут жить в согласии, то конфликт между ними вспыхнет в любом случае. Так пусть уж лучше сразу определятся.
 — Резонно.
 — Отправь их двоих на дачу у озера. Послушай, о чем будут говорить. Посмотрим, чем кончится это дежурство. Телохранителей Коротыша держи им на замену. Действительно, мало ли что?
 — Я понял, босс. Завтра же Али и капитан заступят на дачный пост. Третьего к ним определить?
 — Не надо! Эти двое шестерых стоят, если найдут общий язык.

 Глава 4

 Вечером этого же дня Костычев получил сообщение от садовника: Роенко плотно осел у Гофмана в качестве охранника, убив в равной схватке Коротыша.
 Все шло по плану. Пожалуй, только устранение Короткова в этот план не вписывалось. Впрочем, может, это даже к лучшему! Сам же Роенко, передавал садовник, пока под надзором, выйти на связь не может.
 Полковник вышел из здания УВД, прошел в сквер. Достав телефон, набрал московский номер. Ответили ему сразу:
 — Игнатьев, слушаю!
 — Петр Иванович? Костычев беспокоит!
 — А! Паша? Ты по мобильному?
 — Естественно.
 — Информацию получил. Банду, посланную Гофманом с наркотиками, уничтожили, хотя они были не прочь и сдаться! Товар в надежном месте. Ты это хотел услышать?
 — Так точно, товарищ генерал!
 — Молодец! На этом этапе сработал чисто. Хвалю! Недолго тебе в полковниках ходить. В ближайшее время подпишу представление на звание и на должность начальника управления. Так что, готовься лампасы надеть! Насчет финансов не волнуйся –  все твое ждет тебя! Сделай главное дело, и прямая тебе дорога в столицу, в кабинет моего заместителя. Давай, Паша! Как говорится, «пан или пропал». Удачи!
 Не прощаясь, генерал-лейтенант Игнатьев отключил связь.
 Костычев поднес антенну телефонного аппарата ко рту: «Лампасы, говоришь? Должность зама? Деньги? Нет, уважаемый Петр Иванович, все это не то! У меня другие планы. Еще ты, дорогой генерал, будешь стоять передо мной на коленях за те унижения, которым меня подвергал! А пока упивайся успехом, продавай героин, отмывай деньги. Лишь бы взять архив». Тогда он, Костычев, развернется. Уж он точно знает, что делать с содержимым архива!
 Он резко повернулся и вернулся в здание управления, где его ждали бесконечные дела.


* * *

 Когда Хан сообщил Али, кто будет его напарником в наряде на даче, тот, посмотрев на начальника, спросил:
 — Тебе нужна лишняя кровь? Будь уверен, она прольется!
 Когда надо, Али мог говорить совершенно без акцента.
 — Так решил босс!
 — Что-то боссу все больше нравятся кровавые забавы. Нехорошо это, Хан!
 — Ты о Коротыше?
 — И о нем.
 — Коротыш здесь при чем?
 — Все в этой жизни взаимосвязано, брат. Я убью капитана, Хан! Нам вдвоем нет места на этой земле!
 — Дело твое. Только один совет, Али: подумай. Босс имеет интерес в отношении капитана. Простит ли он тебе своеволие? А? Подумай!
 — Подумаю!
 — Вот и хорошо. Давай собирайся, через час повезу вас на смену.
 — Я всегда готов, ты знаешь!
 — Ай, молодесь, да? –  передразнил чеченца Хан. –  Значит, через час!
 О предстоящем дежурстве с Али думал и Сергей. Необходимо было найти возможность поговорить с чеченцем. Открыть тому правду о смерти родственника. Поэтому Сергей готовился к смене тщательно, не проявляя при этом никаких видимых признаков беспокойства. Что удивило Хана, хотя тот уже имел возможность убедиться в хладнокровии капитана.
 — Капитан! Ты знаешь, с кем заступаешь в наряд?
 — Знаю!
 — И что?
 — Ничего! Я человек, ты знаешь, военный. К таким делам привычный.
 — Я не о том. Я о твоем напарнике.
 — Об Али?
 — Именно!
 — И что тебя беспокоит?
 — А то, что разборки устроите.
 — Мне лично Али предъявить нечего, и вражды к нему я не испытываю.
 — Зато он может предъявить.
 — Так с ним, Хан, и разговаривай. Полезет Али в драку, убью! Я таких Али знаешь уже сколько положил? Он мне сделать ничего не сможет, не успеет. Пусть лучше не дергается. Я перед ним стелиться не буду. Кстати, если назначишь его старшим, сделаешь ошибку. Сам спровоцируешь кровь. Все, Хан! Я приму душ. Когда выезжаем?
 — Через сорок минут.
 — Оружие?
 — Получите на месте.
 — Добро, через полчаса я буду готов.
 Хан вышел от Роенко. Подумал: да пошли они все к черту! Ломать голову еще! Надо боссу столкнуть их, пусть сталкивает. А его, Хана, дело –  сторона. Он пошел к себе принять душ.
 Через двадцать минут Роенко вышел из дома. Прошел мимо розария, который готовил к зиме садовник. Остановился, глядя на его работу.
 — У тебя есть что сказать? –  спросил садовник.
 — Иду в паре с Али охранять дачу!
 — Передать, чтобы прикрыли?
 — Нет, мне нужна связь. Прямая связь с Костычевым.
 — Я все ему передам, иди!
 Всю дорогу до дачи ехали молча. Джип вел штатный водитель. Хан сидел впереди. Сзади –  Роенко и Али.
 Хан неожиданно назначил старшим Сергея.
 — Что такое, Хан? –  недовольно спросил Али. –  Почему капитана?
 — Об этом, Али, у босса поинтересуйся, –  ответил Хан. –  Ну все, обязанности знаете. Мы поехали. Счастливо вам тут… –  И, помедлив, тихо добавил: –  Остаться в живых.
 Джип уехал. Роенко, понимая, что чеченец способен на непредсказуемые действия, решил его опередить:
 — Али!
 Тот повернул к нему злобное лицо.
 — Дом прослушивается, Али, а мне надо сказать тебе пару слов.
 — Говори!
 — Ты можешь считать меня врагом. Но таким же врагом могу считать тебя и я. Да, мы враги! Но враги там, в Чечне. Здесь же обязаны стать союзниками!
 — Что ты несешь? Какие союзники?
 — Так решил покойный Ваха Бокаев.
 — Что?? Ваха?? Покойный??
 — Да! Он при жизни считал меня своим другом.
 — Ты врешь, русский!
 — Вот что! Нам пора в дом. Там, немного погодя, устроишь скандал. Мы покинем здание и двинем в кусты камыша, чтобы со стороны нас не видели. Там продолжим разговор. Я многое должен тебе рассказать.
 — Почему ты назвал Ваху покойным?
 — Али, идем в дом. Неужели не ясно, что означает слово «покойный»? Ваха мертв! Подробности позже!
 Сергей открыл дверь и зашел в знакомое помещение. Обстановка та же, только все расставлено по местам, наведен порядок. Следом вошел Али.
 — Разгрузи сумки! –  приказал Сергей.
 Али вскинул взгляд на своего начальника.
 — Только свою! Я тебе не раб.
 — Ты мне подчинен! Забыл?
 — А не пошел бы ты на…, капитан?
 — Али! Не советую заводиться. Я могу и на место поставить.
 — Попробуй!
 — Черт с тобой, баран нерусский! Но по службе чтобы исполнял все от «А» до «Я», понял? –  повысив голос, резко приказал Сергей. –  Неповиновения я не потерплю, и, если что, пеняй на себя, абрек!
 Али на этот раз промолчал, распаковывая свою сумку.


* * *

 Гофман сидел в своем кабинете и внимательно слушал диалог между Сергеем и Али. Зачем он свел в пару, оставив один на один, двух вооруженных людей, которые, кроме злобы и ненависти друг к другу, ничего испытывать не могли? Ответ был прост. Али мог узнать о вероломстве босса в отношении его близкого родственника, Вахи Бокаева, и стать смертельно опасным субъектом. Руками капитана Гофман хотел убрать Али! А если этого не произойдет, чеченца все равно придется ликвидировать, а на место Роенко найти лучшего профессионала.


* * *

 Распаковав вещи, Сергей приказал Али:
 — Эй, чечен, обойди территорию, проверь подходы, ограду, причал. Ну, ты сам знаешь, что надо делать.
 Он отдавал приказы, осматривая в бинокль дачный поселок.
 — Капитан! Посмотри на меня! –  раздался сзади голос Али.
 Сергей обернулся. На него смотрел черный зрачок автомата чеченца.
 — Вот что ты задумал, коварный чечен? Расстрелять меня безоружного решил?
 — А сам ты мало моих земляков отправил на небеса?
 — Твои земляки в меня тоже не из рогатки стреляли. Убери «волыну», если ты мужчина, а не падаль. Хочешь разобраться? Давай! Один на один, без стволов! Или ты смел, когда в руках автомат, а без него труслив, как шакал последний?
 — Я убью тебя, капитан!
 — Так в чем дело? Стреляй, если ты не мужчина, а трус! Стреляй в спину, джигит засранный!
 — Идем! –  Али отбросил автомат в сторону. –  Бери нож и пойдем, не будем заливать кровью комнату.
 — Это другой разговор, идем!
 — Возьми нож!
 — Я тебя и без него удавлю, горец хренов!


* * *

 Гофман чертыхнулся:
 — Черт!
 Зачем Али потащил капитана из дома? Теперь ничего он не услышит. Но главное, что конфликт, как он и рассчитывал, разгорелся. Скоро кто-то один из них позвонит и сообщит о смерти напарника.


* * *

 Али с Сергеем вышли на лужайку. Чеченец направился в заросли камыша, где у забора была небольшая площадка, защищенная со всех сторон от посторонних глаз.
 — Я слушаю, русский!
 Роенко передал свой недавний разговор с Бокаевым, акцентировав внимание на том, что Барс погиб только из-за предательства Гофмана. Али умел, но сейчас не хотел скрывать свои чувства.
 — Ах он тварь, крыса! Мы брали тот караван, но я даже допустить мысли не мог, что он от Вахи. Гофман объяснил все по-другому.
 — Так вот, Али, –  продолжал Сергей, –  перед смертью Ваха сказал мне: найди Али –  он поможет. Передай ему, что это моя последняя воля!
 Али надолго задумался. Сергей не торопил его, понимая, ЧТО сейчас переживает горец. Тот вдруг спросил:
 — А если все-таки ты врешь? Почему я должен верить твоим словам, русский?
 — Ваха и это предусмотрел. Гляди!
 Роенко опустил верх свитера так, чтобы стал виден амулет.
 — Узнаешь?
 — Амулет Барса!
 — Да! Он дал его мне. Чтобы у тебя не осталось сомнений в правдивости моих слов.
 — Но ты мог снять амулет с уже мертвого Вахи!
 — А знать все об ауле? Тоже от мертвого? И про тебя с наркотиками? И о последней акции? И потом, Али, у тебя же есть связь с людьми Барса. Воспользуйся ею. И все вопросы будут разрешены.
 Чеченец посмотрел на Роенко. Тот дал хороший совет. Как он сам об этом не подумал? Али отошел немного, набрал номер. Говорил он по-чеченски. Отключив телефон, процедил сквозь зубы:
 — Я убью Гофмана!
 — Али, почему тебе раньше не сообщили о предательстве босса?
 — Сообщили бы, когда посчитали нужным, но это ничего не меняет. Я убью Гофмана, лично порву на куски!
 — Опять ты за свое. Да ни хрена ты его не убьешь –  скорее, сам сдохнешь. Ты можешь хоть немного думать?
 — Что ты предлагаешь?
 — Насчет Гофмана разговор отдельный будет. Сейчас главное –  отыскать дочь Гурама, Тамару. Ты что-нибудь знаешь об этом?
 — Нет! Но у Гофмана недалеко отсюда, в полуразрушенном хуторе под названием Заречный есть пост. Там, в охране, люди Мурата-Кули. Слышал о таком?
 — Нет, пока не приходилось!
 — Еще услышишь и увидишь! Так вот, хату охраняют туркмены. В самом доме живет какая-то древняя старуха. Не ее же охраняют люди Гофмана?
 — Да, факт заслуживает внимания. Ты-то откуда про хутор знаешь?
 — Балдели как-то с Муратом, анаши обкурились, он и проговорился. Я тогда внимания не обратил, да и сейчас не вспомнил бы, не спроси ты.
 — Вспомни, что еще говорил этот Мурат-Кули?
 — Да ты что, никогда дряни не курил? Хотя, подожди, про товар ценный он говорил. Но я могу и спутать. Обдолбленный наглухо был.
 — Ладно, дай подумать!
 Сергей задумался. Мог ли на хуторе Гофман хранить архив? Нет! А Тамару с Романом? Их мог вполне. Отдав молодых людей под Мурата-Кули, он отвел подозрение от себя. Официально он с туркменом вряд ли связан, так что если девушку будут искать у Гофмана, то никогда не найдут. И в то же время она будет под полным контролем босса.
 — Послушай, Али, а точно узнать, кого охраняют люди туркмена, можно?
 — Только через Мурата-Кули!
 — Плохо!
 — Почему плохо? Вернемся, я постараюсь узнать!
 — Вернешься?
 Чеченец недоуменно взглянул на Сергея.
 — Что ты хочешь сказать, капитан?
 — Как думаешь, Али, для чего Гофман послал нас сюда. Тебя –  чеченца, чьи родственники воюют против федеральных сил, и меня, капитана этих сил, в свое время тоже воевавшего в Чечне против твоих соплеменников? Он не допускает даже мысли, что мы сможем оба вернуться. Между нами, по замыслу Гофмана, обязательно должна произойти схватка. Оставшийся в живых, я думаю, должен будет сыграть какую-то важную роль, а потом и его ждет смерть. Гофман вновь что-то задумал.
 — Ах, шакал, шакал!
 — Это понятно, но что делать нам? Мне выходить из игры нельзя. Но и ты мне нужен. Скорее всего, ты не обижайся, Гофман рассчитывает, что победителем сегодня выйду я. Ты ему не нужен. Он понимает, что ты можешь сделать, узнав про гибель Вахи. Так что тебя ждет смерть. Поэтому остаться в живых должен я.
 — Ты работаешь на ментов?
 — Нет!
 — На Гурама?
 — На Ваху, покойного Ваху. Тебе этого достаточно? Выполняю последнюю его волю.
 — И что ты должен сделать?
 — Погубить предателя Гофмана!
 — При чем тогда здесь Тамара, дочь Гурама?
 — Гурам был другом Вахи, неужели не знал?
 — И Гофман считался другом. Что будем делать, капитан?
 — Надо думать, и быстрее. Гофман прослушивает дом и знает, что мы вышли для выяснения отношений.
 — Тебе босс приказывал убить меня?
 — Нет!
 — Тогда нечего думать. Забери телефон, звони этому шакалу!
 — И что сказать?
 — Что между нами вспыхнула драка, ты оказался сильнее и готов был убить меня, но я вдруг скрылся в камышах. Он поверит, эти места я знаю хорошо, а ты их не знаешь совсем. Ты вернулся за автоматом и прострелял камышовые заросли. Убил меня или нет, не знаешь. Пусть будет так. Но, клянусь аллахом, если бы не воля Вахи, Али никогда не пошел бы на такой позор. Али лучше бы умер, если не убил сам.
 — Об этом мог и не говорить. Жаль, что тебе придется уйти, мне бы ты очень пригодился.
 — А кто сказал, что я насовсем скроюсь? Я буду рядом, капитан. Как дать о себе знать, придумаю. А тебе пора –  «разборка» действительно затянулась. Иди, действуй!
 — Один вопрос, Али. Напоследок.
 — Давай.
 — Где ты научился так чисто говорить по-русски?
 — Я такой же офицер в прошлом, как и ты!
 — Что ж раньше не сказал об этом?
 — Ты не спрашивал. Иди, капитан. И мне –  пора. Стреляй только выше головы. А то заденешь невзначай.
 — Подожди. Ударь меня ножом, чтобы остались доказательства схватки.
 — Ты прав, схватка со мной бесследно для тебя пройти не могла.
 Он достал свой нож, похожий на мачете. Дважды резко махнул рукой. Роенко даже не почувствовал боли, только кровь мгновенно залила левую сторону лица и проступила сквозь свитер в районе плеча.
 — Все! До связи, капитан.
 Али скрылся в темноте густых высоких зарослей. Сергей же побежал к дому. Вскоре выскочил оттуда, обильно орошая кровью лужайку. В руках у него был автомат. Сергей несколькими очередями разрядил магазин.
 Вернувшись обратно в дом, Роенко посмотрел в зеркало. Окровавленное лицо, неглубокий, но в опасной близости от глаза, порез. Такой же –  на плече. Умел Али орудовать ножом. Сергей набрал номер Гофмана. Тот, ожидавший звонка, все же выдержал паузу. Наконец ответил:
 — Да! Слушаю!
 — Босс. Это капитан!
 — Капитан? –  якобы удивился Гофман. –  Что-нибудь случилось?
 — Ваш обезумевший чечен решил устроить разборки.
 — Вот как? Это мой недосмотр, не надо было ставить вас вместе. Что дальше?
 — Мы вышли из дома. Он потащил меня в камыши, на какую-то поляну. Я предлагал ему разойтись по-хорошему, но в него словно дьявол вселился. Все Чечней меня попрекал. Я, мол, его соплеменников убивал. Я пригрозил вашим именем. Али, извините, вас послал к черту! В общем, пошел чечен вразнос.
 — Короче, капитан!
 — Мы схватились. Али оказался сильным и коварным противником, но я все же прижал его. Однако чечен успел задеть меня ножом. Я хотел добить его, но он вдруг рванул в камыши. Этого я никак не ожидал. Вернулся за автоматом, прострелял заросли. Результатов не знаю. Преследовать не смог, у меня сильное кровотечение.
 — Его надо было убить без всяких базаров.
 — Но, босс, разве вы ставили такую задачу?
 Гофман недолго помолчал. Ответил:
 — Конечно, нет! Извини, я погорячился. Тебе медицинская помощь нужна?
 — Не помешала бы –  не могу остановить кровь.
 — К тебе выезжают. Все! Будь начеку. Али, зная, что ты ранен, может вернуться. Тогда, не мешкая, вали его!
 — Учту, босс. Жду помощь!
 Отключившись от Гофмана, Сергей вышел из дома и набрал номер Гурама.
 — Это Сергей!
 — Наконец-то. Как ты? Как дела?
 — Слушайте меня внимательно. Местонахождение вашей дочери точно установить не удалось, но есть один интересный хуторок, где Гофман через своего подельника охраняет кого-то. Не буду вдаваться в подробности. Запоминайте: хутор Заречный. Поступить надо следующим образом…
 Сергей несколько минут инструктировал Гурама.
 — А если Тамары там не окажется?
 — Может, и так. Но то, что произойдет на хуторе, не сможет не встревожить Гофмана, и он наверняка хоть немного приоткроется.
 — Добро! Я сделаю, как ты сказал.
 — Вот и хорошо!
 — Тяжело там?
 — Нормально! Хотя, признаюсь, хотелось бы побыстрее покинуть этот гадюшник.
 — Понимаю тебя!
 — Ну все, прощаюсь, Гурам!
 — Удачи тебе, капитан!
 — Не помешала бы! До свидания! Как будет возможность, позвоню.
 — В любое время дня и ночи.
 Сергей отключил телефон и занялся ранами. Они все еще продолжали кровоточить. Вскоре появился джип босса. Прибыли Хан, три бойца охраны и человек с саквояжем –  врач.
 Хан смотрел, как над потерпевшим колдовал доктор. Тот быстро обработал и зашил раны, перебинтовал голову. Затем они вышли на улицу. Начальник охраны передал трубку сотового телефона медику. На связи был Гофман:
 — Что скажете, доктор?
 — А что конкретно вас интересует, Эдуард Генрихович?
 — Раны тяжелые?
 — Нет!
 — Каким образом могли быть получены?
 — Скажу одно: этот раненый молодой человек обладает отменной реакцией. Его били явно на поражение.
 — Сам он себя не мог порезать?
 — Категорично, нет! С кем-то дрался, и не на жизнь, а на смерть.
 — Спасибо, доктор! Передайте трубку соседу.
 — Хан! Оплати услуги врача! Проинструктируй охрану, а капитана ко мне!
 — Выполняю, босс!

 Глава 5

 Гурам, получив сообщение Сергея, тут же позвонил своему старинному другу, тоже бывшему зэку, знатному «медвежатнику» в прошлом, но давно отошедшему от «дел» и зарабатывающему себе на жизнь на каком-то предприятии по изготовлению сейфов.
 — Привет, Коля! Не узнал?
 — А ну-ка, еще раз.
 — Не напрягайся! Это Гурам!
 — Гурам! Вот не ожидал! Сколько, как говорится, лет и зим прошло, как мы в последний раз виделись?
 — Много, Коля!
 — Значит, у тебя возникли проблемы?
 — А что, просто так Гурам не мог позвонить?
 — Если три года не звонил, просто так не мог!
 — К сожалению, ты прав!
 — Что за дела, друг?
 — Надо встретиться!
 — Что ж! Выбирай кабак. Я вечерами свободен, как птица!
 — Кабак не подходит –  я в больнице, на обследовании.
 — Что такое?
 — Сердце!
 — Вот как? Серьезно?
 — Пустяки! Навестишь старого друга?
 — Какой базар? Сегодня же и жди!
 — Только так, Коля. Не афишируй посещение. Никаких бананов, цветов и прочей ерунды. И не через главный вход. С приемного покоя вызовешь главного врача больницы, он проведет тебя ко мне.
 — Ого! Попал ты видно, Гурам, плотно!
 — Не без этого.
 — Хорошо, сделаю, как ты сказал. Жди, после 18.00, раньше не смогу. Устроит?
 — Спасибо, Коль!
 — Благодарить потом будешь, а пока до встречи!


* * *

 Сергей в сопровождении Хана прибыл в кабинет Гофмана. Тот внимательно посмотрел в глаза Роенко, приказал:
 — Присаживайся к столу! Хан, оставь нас.
 Начальник охраны удалился.
 — Рассказывай, капитан!
 Сергею пришлось повторить то, что он уже говорил по телефону. Более подробно. Гофман выслушал молча, задал вопрос:
 — Значит, только на личной почве произошел конфликт?
 — Ну, скажем, на почве того, что мы по жизни с ним враги.
 — Да! Признаю, я допустил промах, соединив вас вместе в наряде.
 — Не вините себя, босс. Рано или поздно, но пути наши с Али перехлестнулись бы непременно.
 — Ну и черт с ним, с Али! Ушел, значит, ушел. Ему путь теперь один –  в Чечню. Забудем о нем. Давай поговорим о другом.
 Гофман встал и прошелся по кабинету. Остановился за спиной Сергея. Экран телевизора напротив вдруг вспыхнул, внизу побежали цифры видеомагнитофона. На экране –  запись схватки Роенко с Коротышом, ее финальная часть, когда, прижав ствол к лицу противника, Сергей стреляет. Крупный план –  труп с черной дырой вместо глаза.
 Экран погас. Гофман спросил:
 — Знаешь, капитан, для чего я показал тебе один из фрагментов твоей жизни здесь?
 — Для чего?
 — Для того, чтобы ты знал, что полностью находишься в моей власти. И что обязан беспрекословно выполнять ЛЮБОЕ мое задание, каким бы странным или безумным оно тебе ни показалось бы!
 — Я и так всегда помню об этом.
 — Вот и молодец! Тогда внимай! У меня есть партнер по бизнесу, который провалил очень важное дело. Зовут его Мурат-Кули. Ошибок, ведущих к провалам подобного рода и масштаба, я не прощаю никому и никогда. Но и открыто наказать не могу. Это вызвало бы ненужные мне осложнения. Он успел сколотить вокруг себя приличную банду своих соплеменников. Все они торгуют на рынке, которым заведует пресловутый Мурат-Кули. Так вот! Его надо убрать! И сделаешь это ты!
 Сергей слушал Гофмана, внешне никак не реагируя. Тот продолжал:
 — Лучше всего устранить его, когда туркмен будет выходить из собственного дома, утром, с соседнего здания, где снята квартира на подставное лицо. Оттуда из снайперской винтовки ты и положишь Мурат-Кули. Уйдешь отработанным маршрутом. Но это еще не все! Потом доберешься до кафе «Под ивой», по восточной трассе. Оно будет закрыто, постучишь –  тебя пропустят. Там встретишься с Ханом. Убьешь его, а также того, кто откроет дверь. Трупы сбросишь в подвал. Все! Завтра обследуешь квартиру и здание. Дом туркмена напротив. Он там один такой, в восточном стиле. Сам же определишь порядок отхода. Путей уйти много, выберешь любой. Послезавтра, в 4.00, убываешь отсюда на место акции. Потом возвращаешься сюда, если останешься жив, для доклада.
 — Я не ослышался? Мне приказано убрать и Хана? –  Роенко был удивлен.
 — Ты не ослышался! И знай: Хан прибудет в кафе с заданием убить тебя. Так что не медли и не размышляй. Твоя жизнь в твоих руках.
 — Это провокация или неудачная шутка?
 Гофман резко наклонился к Сергею. Роенко стало не по себе из-за пронзительного, холодно-змеиного беспощадного взгляда босса, который прошипел:
 — Я похож на того, кто может шутить ЭТИМ? Отвечать!
 — Нет!
 Босс так же резко отстранился.
 — Не выполнишь приказ, умрешь. Выполнишь, будешь вознагражден.
 Гофман подошел к сейфу, открыл его, достал две пачки долларов и лист бумаги.
 — Вот, –  он бросил на стол деньги, –  двадцать тысяч долларов. С этого дня я, как это положено в армии, ставлю тебя на денежное довольствие. Хорошим работникам я и плачу хорошо. А насчет Хана, капитан, открою тебе секрет. Скоро последуют большие перемены, и мне потребуется один, но надежный и подготовленный человек. Я сделал ставку на тебя. Могу гарантировать безопасное будущее и неплохие деньги. Напиши расписку в получении денег и за что получил.
 — Собственноручное признание в убийстве?
 — Пошевели мозгами, капитан! Ты же укажешь, что получил от меня эти двадцать штук. Где я смогу использовать эту бумажку? В ментовке? Мол, ты убийца, а я заказчик? Просто в финансовых вопросах я привык к порядку. Это, если хочешь, врожденная немецкая пунктуальность. Не более!
 Сергей написал то, что требовал Гофман. Лист лег в сейф.
 — Все! Пока отдыхай! Завтра, в 11.00, Мурат-Кули будет здесь на совещании. Посмотришь на него. Свободен!
 Роенко вновь прошел мимо розария.
 Сивый подошел к нему. Незаметно бросил трубку сотового телефона.
 — Это от Костычева. Клавиша 8 –  прямой вызов.


* * *

 После Роенко Гофман вызвал Хана.
 — Слушаю вас, Эдуард Генрихович!
 — Слушай! Наш адвокат, уважаемый господин Огаревич, решил заняться шантажом. Он потребовал с меня сто тысяч «зеленых» за караван из Чечни. Как ты считаешь, что я должен сделать?
 Хану польстило, что босс спросил его совета. Он, не раздумывая, ответил:
 — Завалить козла!
 — Я тоже так думаю. Поэтому послезавтра, утром, навестишь юриста у него дома. Семья его сейчас во Франции.
 — Не хило живет!
 — Так что, –  повысил голос Гофман, –  дома он должен находиться один. Ну в крайнем случае с какой-нибудь проституткой. Скажешь, что пришел от меня, он сам откроет. Дальше –  твоя работа. Свидетелей, если таковые будут, не оставлять!
 — Сделаем, босс!
 — И чтобы чисто все! Не шарь по хате. Чтобы без следов!
 — Понял!
 — Далее! Оттуда отправишься в кафе «Под ивой». Там либо тебя будет уже ждать капитан, либо ты его дождешься. Кафе на ремонте –  стучи, тебя впустят. Встретишься с капитаном и отправишь его вслед за Огаревичем. Всех, кто окажется в кафе, туда же. Трупы –  в подвал. Вернешься сюда. Здесь получишь свой червонец. Вопросы?
 — Пожалуй, один, босс.
 — Спрашивай!
 — Чем так провинился капитан?
 — Он чужак, я ему не верю!
 — Честно говоря, я тоже.
 — Ну, вот и отлично. Иди!


* * *

 Оказавшись у себя в комнате, Сергей вызвал Костычева.
 — Слушаю!
 — Мне приказано убить Мурата-Кули и Хана!
 И Роенко передал полковнику суть недавнего разговора с Гофманом. Костычев думал недолго:
 — Выполняй указания своего «босса». Всю твою акцию по устранению членов банды мы прикроем. Чтобы тебя потом не убрали.
 — Вы даете санкцию на убийство?
 — На ликвидацию! Что еще?
 — Все!
 — До связи!
 Отключив телефон, Костычев задумался. Почему Гофман решил избавиться от Мурата-Кули? В наказание за упущенный героин Бокаева? Тогда при чем здесь Хан? Почувствовал, что его приближенные сами нацелились на архив? Или Гофман решил начать свою игру, к которой так долго готовился, накапливая компромат? Забрать архив, скрыться из города и приступить к действиям? А свидетели его прежней деятельности ему не нужны. Но тогда надо убрать еще и Огаревича, который, как личный адвокат, должен быть в курсе многих дел Эдуарда Генриховича. Если это произойдет, тактика Гофмана прояснится. Уже сейчас ясно, что, стравливая Роенко и Хана, он выбирает лучшего из лучших, которого и возьмет с собой. Все же одному ему с транспортировкой архива не справиться. А это означает, что надо готовиться и полковнику Костычеву.
 Николай Пименов навестил Гурама, как и обещал, в этот же день. Проведя гостя в палату, главврач оставил их наедине.
 — Ну, здравствуй, Гурам! Рассказывай, что у тебя за проблемы?
 — Ты про дочь мою слышал?
 — Нет, а что-то случилось?
 — Случилось!
 Гурам поведал историю с похищением Тамары. Пименов, выслушав ее, с силой ударил кулаком по дужке кровати:
 — Ну, суки! Что, гады, делают. Твари! Чем я могу помочь тебе, Гурам?
 — Мне нужна группа молодых людей. Им предстоит разыграть спектакль возле одного хутора.
 — Спектакль, говоришь? Не зря ты мне позвонил. Знаешь, что у меня сыновья-близнецы –  студенты.
 — Каюсь, Коля. Но у меня нет другого выхода!
 — Понимаю. Но там, как ты говоришь, охрана. Они против ребят ничего не предпримут?
 — Не волнуйся. Твои ребята будут только отвлекать охрану, а остальное сделают мои люди. Они и подстрахуют.
 — Выкладывай план!
 Выслушав Гурама, Николай согласился:
 — Да! Придумано неплохо. И твой человек не светится, и пленники, если они там, будут освобождены. Только тебе, Гурам, надо обеспечить наблюдение за Гофманом. Если в доме старухи Тамары не окажется, он может что-то предпринять.
 — Вижу, старый «медвежатник», ты сам завелся!
 — Заведешься, когда такое блядство вытворяют выродки. О ребятах не беспокойся –  будут. Устроим пикничок в лучшем виде. Я сам с ними пойду. У меня и опыта больше, и, если понадобится, любые запоры вскрою.
 — Спасибо, Коля!
 — Не за что еще! Значит, с тобой общаемся после операции.
 — Хорошо! Только учти: Тамару и парня с ней должны освободить и взять менты. Остальное –  мое дело! Ну, а я заплачу. Щедро заплачу, Коля!
 — Да иди ты… К нему по дружбе, а он с «бабками» своими. Только и на уме, что деньги, деньги, деньги!
 — А без них каково?
 — А без них вообще вилы. Ну будь, Гурам! Жди завтра после полуночи звонок.
 — Счастливо, Коля. И бережет вас всех бог!
 — Это ты побереги здоровье и не волнуйся, тебе нельзя. Пошел я!


* * *

 На следующий день, в 10.30, Сергей прогуливался по аллеям усадьбы. Он ждал появления Мурата-Кули и размышлял. Почему Гофман начал уничтожение своего ближайшего окружения? Ответ был один –  «заметает» следы, убирает прямых свидетелей своей преступной деятельности. Но тем самым он привлекает к себе внимание органов правопорядка. Хотя почему привлекает? Если официально Мурата-Кули связать с Гофманом невозможно? Не пострадал же он от убийства Галины и исчезновения Коротыша? А об этом знали все, включая и доблестную милицию. Но Гофмана не тронули. Не тронут и сейчас. А он, убрав всех, исчезнет? Куда? Да куда угодно. Но Гофману нужен надежный человек. И такой человек, по словам самого босса, предусмотрен –  капитан Роенко. И еще Гофману необходимо захватить с собой пресловутый архив. Одному это сделать тяжело, практически невозможно. А потом, когда Гофман будет в безопасности, капитан станет ему не нужен…
 Размышления Сергея прервались. На стоянку перед домом Гофмана въехала кавалькада иномарок. Три машины припарковались в ряд. Четвертая, ярко-красная «Ауди», подкатила прямо ко входу. Сергей приблизился. Из задней двери салона, любезно открытой одним из телохранителей, вышел худой, невысокий, лет под пятьдесят, мужчина. В строгом костюме, с тростью, в перчатках. Густая, с проседью, шевелюра. Аккуратно подстриженная бородка. Хищный, настороженный взгляд по сторонам.
 Мурат-Кули прошел в дом. Его охрана вышла из иномарок и, не смешиваясь с охраной Гофмана, сгруппировалась возле крайней машины. Послышалась быстрая, гортанная незнакомая речь.
 Роенко отошел от парадного входа. Поднялся к себе. За время его отсутствия кто-то посетил комнату и оставил рядом с креслом объемный черный футляр. Сергей открыл его. Внутри находилась разборная винтовка с новейшим американским оптическим прицелом –  «Гита». Это оружие было знакомо Сергею только теоретически.
 Небольшой магазин на семь патронов. Калибр –  7.62, наш, винтовочный –  только пули, как пистолетные, округлые, с серебристым кантом у гильзы. Разрывные. Сергей закрыл футляр. Как бы ему помог его «ТТ» во время завтрашней акции! Мало ли что на уме у Гофмана? Значит, завтра, на рассвете, надо посетить дачный поселок и домик № 213, не привлекая внимания охраны загородной резиденции. Решено!
 Сергей спустился в подземный гараж и покинул усадьбу на новенькой «девятке» через запасной выезд.
 Въехав в город и найдя нужную улицу в так называемом спальном районе, он оставил автомобиль у многолюдного супермаркета.
 Стараясь не привлекать к себе внимания, дошел до нужного дома и зашел в подъезд. Поднялся до чердака. Убедившись, что входы на чердак и крышу открыты, спустился в квартиру. Она была почти пуста. Холодильник в комнате, стол, два стула да тренога, как понял Роенко, для винтовки. У окна –  легкий, как паутина, тюль, через который хорошо просматривалась улица. Стрелять придется через тюль, приоткрыв окно. Иначе охрана может среагировать на появление в окне винтовки и мгновенно принять меры. Гофман предусмотрел все. В выборе оружия тоже. Даже если Мурата-Кули охрана закроет со всех сторон, разрывными пулями Сергей достанет жертву. С этим все ясно! Теперь –  отход!
 Если что, его прикроет милиция. Костычев наверняка предусмотрел, как это сделать, чтобы не насторожить босса. А если Гофман не лжет и делает ставку на него, надо следовать его плану. С одной небольшой поправкой –  убивать Роенко никого не будет!


* * *

 Вечером этого же дня на лужайку возле хутора Заречный, рядом с которым протекала небольшая речка, подъехали два автомобиля. Из них с шумом вывалилась компания молодых людей под предводительством пьяного мужчины.
 Это не осталось без внимания Джумы и Довлета, охранников загадочного полуразвалившегося дома.
 — Это еще что за дела? –  удивленно спросил Джума, наблюдая неожиданное появление незваных гостей.
 — За каким шайтаном их сюда принесло? Надо сообщить башлыку (начальнику)! –  предложил Довлет.
 — Алло! –  вызвал хозяина Джума. –  Мурат-Кули? Нет его? Это ты, Ашир? А Сам где?
 — Уехал, а что надо?
 — Тут гости к нам подвалили. Пять-шесть пацанов с мужиком пьяным и бабами.
 — Ты перезвони минут через десять, а я доложу башлыку.
 — Хоп, Ашир!
 Охранники из дома продолжили наблюдение.
 Гости начали вытаскивать из багажников пакеты и сумки.
 — Никак балдеж решили здесь устроить? –  предположил Джума. –  Вон, по берегу дрова собирают. Шашлык-машлык, наверное, будут жарить. Баллоны с мясом достали. –  Он смотрел на прибывших через бинокль. –  Музон вытащили. Точно, балдеж решили устроить!
 — А чего здесь-то? Ближе к городу мест нет?
 — Хрен их знает! Может, у кого предки тут когда-то жили?
 Раздался звонок сотового телефона. Говорил сам Мурат-Кули:
 — Чего там у вас?
 — Да какая-то компания на шашлык разложилась. Все молодые, один мужик в возрасте, но он вдрабадан! Возле реки отираются. Две тачки у них.
 — Оружие имеют?
 — Не видно!
 — Хоп! Смотрите за ними, а сами не высовывайтесь!
 — А если в дом полезут?
 — Чего им в ваших развалинах делать? Ну а полезут, у вас автоматы –  шуганите. Только глядите: не на поражение, а то устроите кишмиш! Если ситуация изменится, звоните. Все!
 — Понятно, хозяин!
 Связь прервалась. Охрана прилипла к окнам, откуда хорошо просматривалась освещенная большим костром лужайка, на которой устроила пикник приехавшая компания. Тыловую часть дома не контролировали, а именно к ней из глухого темного леса, маскируясь, приближались трое парней в камуфлированной форме. Вел эту небольшую группу тот самый верзила, встречавший однажды Сергея при встрече с Гурамом –  бывший сотрудник ФСБ Юрий Дегтярев.
 Подойдя вплотную к завалившейся ограде, он отдал приказ затаиться. Посмотрел на кроны деревьев. Ветер, правда несильный, дул с запада. Как раз в нужном направлении.
 Компания тем временем, вытащив из костра головешки, разбила их на угли и соорудила подобие мангала. Девушки принялись насаживать на шампуры мясо. Ребята потягивали баночное пиво.
 Охрана Мурата-Кули внимательно следила за отдыхающими, держа автоматы под рукой. Старуха лежала на печи за цветастой занавеской.
 Время приближалось к полуночи.
 Позвонил Мурат-Кули. Ему, видимо, тоже не понравилось неожиданное появление такого количества людей в этом глухом краю:
 — Что нового?
 — Ничего, башлык! Отдыхают люди. К хутору не подходят. Мы их всех держим под контролем.
 — А тылы? Что за домами происходит, тоже контролируете?
 — Нет, но…
 — Проверьте огороды, мало ли чего?
 — Сделаем!
 — И предельно внимательно там, ясно?
 — Ясно, башлык!
 Связь отключилась.
 Джума, говоривший с начальником, попросил друга:
 — Довлет, выйди во двор, посмотри там. Мурат-Кули беспокоится! Приказал следить и за тылами.
 Охранник послушно пошел на выход.
 Выйдя во двор, помочился, прошелся огородами. Никого. Тишина. Вернувшись, доложил:
 — Порядок!
 — Ништяк! Забей косячок, что ли? Раскумаримся немного!
 Довлет был не против. Он достал из пачки «Беломорканала» папиросу, вытянул бумагу с мундштука. Из спичечной коробки высыпал на ладонь растертую травку и слегка смешал с табаком. Черпая смесь с ладони, забил косяк. Прикурил. Трижды глубоко, с воздухом, затянулся, держа дым в себе. Получив кайф, передал дрянь Джуме. Тот, курнув несколько раз, погасил окурок о слюну на ладони.
 — Хватит пока! Уедут –  долбанемся по полной!
 Веселье на лужайке набирало обороты. Разобрали шампуры с приготовленным мясом. В ход пошли водка и вино. Предводителя, уже «никакого», молодежь затолкала в салон «семерки». Там, в салоне, совершенно трезвый бывший «медвежатник» Николай Пименов связался с Гурамом.
 — У меня все по плану, Гурам! Через полчаса дам команду ребятам устроить факельное шествие.
 — К дому с охраной пусть только не приближаются. Мои люди на месте. Они сами сделают все, как надо. Единственное: вовремя вызови пожарных. Им добираться до хутора не менее часа. В случае их задержки мои люди изолируют охрану, а вы обыщите дом, не дайте сгореть.
 — Все сделаем, Гурам, не волнуйся!


* * *

 Примерно минут через двадцать уже прилично захмелевшая молодая публика подбросила в костер дров и устроила прыжки через огонь, сопровождаемые дикими воплями из мощной магнитолы.
 — Ты смотри, Довлет, завелись как! –  комментировал опасные игры Джума.
 — Э-э, водка завела!
 — Если так будет продолжаться дальше, пойдем и разгоним их.
 — А чем они мешают тебе? Пусть прыгают. Один получит травму, сразу слиняют. Такие игры до хорошего не доводят.
 — Гляди, чего делают.
 Ребята Пименова, прекратив прыжки, начали вытаскивать из костра горящие поленья и с ними бегать по лужайке.
 — Совсем разум потеряли, –  подвел итог Джума. –  Что мы так будем до утра смотреть на эти танцы?
 Но им пришлось не только смотреть. Кто-то из беснующейся толпы крикнул:
 — Ну что, чуваки, устроим праздник огня? Айда в деревню?!
 — Айда! –  заорала пьяная компания, разом побежавшая на хутор.
 — Твою мать! Они что, совсем охренели? Деревню спалить решили? Довлет, готовься. Будем шугать этих баранов.
 Но молодежь, пробежав мимо домов, развернулась и вернулась на лужайку.
 Джума ничего не понимал.
 — Вот козлы! –  твердил он. –  Устроить бы им бойню, шакалам!
 — Да! Разгулялись, суки! Но сейчас вроде все вернулись.
 — Мудаки! Опять будем смотреть на них? Давай дадим пару очередей –  может, очухаются?
 — Рано! Выдадим себя. Что Мурат-Кули скажет? Опасность для хаты, спросит, была? Что ответить?
 — Ладно! Смотрим дальше.
 В это время люди Гурама подпалили два крайних дома. Брошенный, тот, что стоял рядом с объектом, вспыхнул сразу, благодаря сползшей до земли соломенной крыше. Крайний же, где находились люди, схватился с угла, и огонь распространялся не так быстро.
 Дегтярев и его бойцы заняли позиции, контролируя окна и двери, чтобы не дать бандитам Мурата-Кули применить оружие против ребят Пименова.
 Джума и Довлет сразу же почувствовали запах дыма, а затем увидели, что соседний дом вовсю запылал. Языки пламени перебросились и на объект их охраны.
 — Суки, все же подожгли! –  вскричал в отчаянии Джума. –  Козлы стовосьмые! Запалили, твари! Давай, Довлет, вытаскивай пленников и уводи их в лес, а я разберусь с этими туристами. –  Он передернул затвор автомата.
 — Ты дурак? Сейчас и так пожарные с ментами подвалят. Хрен с ними, с туристами! Забираем девку, пацан не сможет идти сам, кончим его –  и уходим. Торопись, эти козлы, видно, хату тушить хотят.
 Вокруг дома мелькали молодые люди. В дверь стучали. Бабка спросила с печки:
 — Чавой-то там?
 — Конец света, бабуля. Молись своему богу!
 Охранники бросились в сени, где был лаз в подвал.
 Здесь их встретил Дегтярев. Два сильнейших удара в голову, вырубили Джуму и Довлета. Один из подчиненных Дегтярева достал два инсулиновых шприца и вколол каждому из лежащих без сознания туркменов по «порции» героина. Верзила ринулся в подвал. Выбив, не найдя в темноте запора, дверь, он вошел в пропахшее плесенью и человеческими испражнениями помещение. Позвал:
 — Тамара!
 — Мы здесь!
 — Где?
 — В углу! Вы кто?
 — Я от твоего отца.
 Вскоре Дегтярев подал по лестнице наверх своим помощникам девушку и парня. Заложников и бабушку вынесли на поляну и передали Николаю. Охранников положили тут же. Дом, заполненный огнем, вспыхнул во всю мощь. Вдали послышались сирены пожарных машин. Дегтярев отозвал Николая:
 — Мы уходим! Гураму сообщи обо всем сам. Будешь с пожарными и ментами разговаривать, вали на этих. –  Юрий кивнул на охранников. –  Учти: твои ребята нас не видели!
 — Какой разговор! Вы молодцы, чисто сработали!
 Дегтярев дал команду своим парням. Те, забрав оружие охранников, двинулись в сторону леса, где скоро их поглотила кромешная тьма. Николай набрал номер Гурама. Тот включился сразу же:
 — Ну что?
 — Все хорошо, Гурам! Тамара у нас. И парень ее, правда, в тяжелом состоянии, но жив.
 — Слава богу! –  выдохнул в трубку Гурам, почувствовав, как силы вдруг начали оставлять его. –  Ты, Коль, побеспокойся там о ребятах? Прошу тебя!
 — Теперь все будет нормально, Гурам. А вот и пожарные. С ними «козел» милицейский. Ну, пока, у меня второй акт начинается.
 — Удачи тебе, друг! –  сказал Гурам, а потом вдруг зарыдал.
 Он, старый вор, прошедший все круги ада, плакал, как ребенок, у которого отняли любимую игрушку. В это время к нему в палату зашел Семен. Посмотрев на пациента, вызвал медсестру. Через двадцать минут после инъекции Гурам уже крепко спал.
 Спал в это время и Гофман, ничего еще не знавший о судьбе своих заложников. Спокойно спал в своей шикарной спальне.


* * *

 В четыре утра Сергей выехал из усадьбы. Выпускал его сам помощник Гофмана, Столыпин, чтобы избежать ненужного интереса посторонних лиц. Выехав из леса, Роенко повел автомобиль к дачному поселку. Остановился, не доезжая лесополосы, скрывающей поселок со стороны дороги. Ночь выдалась по-осеннему темной, низкие облака нависли над землей, грозя пролиться дождем. Короткими перебежками Сергей добрался до домика под № 213. Пистолет «ТТ» лежал там, где он его оставил после первой встречи с будущим боссом –  в нише за «буржуйкой». Забрав оружие, из окна посмотрел на дачу Гофмана. На первом этаже горел свет. Охрана несла службу.
 Сергей вернулся к «девятке». Теперь он чувствовал себя намного увереннее. Он въехал в город через промышленную зону, где милицейских патрулей в это время суток почти не было. В 5.30 оставил машину, как и в прошлый раз, на стоянке возле супермаркета. Благополучно добрался до квартиры. Там расчехлил винтовку, собрал ее, установил на треногу, закрепил прицел, вставил магазин. Времени впереди оставалось много, и он решил продолжить прерванный сон, облокотясь на стол, как когда-то делал на лекциях в училище.


* * *

 Прибывший на хутор наряд пожарных машин быстро потушил уже догоравшие остатки домов. Приступили к оформлению протоколов. Старший милицейского патруля, молоденький лейтенант, убедившись, что жертв после пожара нет, начал опрос свидетелей. Молодые люди и мужчина, вызвавший наряд, в один голос утверждали, что дома вспыхнули по очереди. Никто из компании к хутору близко не подходил. Поэтому пожар стал для всех неожиданностью. Посчитав, что в горящих домах могут находиться престарелые люди, молодежь решила проникнуть в здания. Но одно к этому времени обрушилось, а в другом оказались люди: дряхлая старушка, парень нерусский и молодая пара, причем в подвале.
 — В подвале? –  удивился лейтенант.
 — Вот и мы тоже удивились. Парня бы надо в больницу, да и девушке помощь не помешала бы, –  сказал Николай Пименов.
 Лейтенант подошел к Тамаре и Роману, которых разместили у костра. Парень лежал на чьей-то куртке и стонал.
 Офицер наклонился к девушке и спросил:
 — Вы можете ответить на несколько вопросов?
 — Да!
 — Кто вы?
 Тамара назвала себя и Романа.
 — Как вы оказались в подвале?
 — Мы были заложниками.
 — Что??? –  Глаза лейтенанта широко раскрылись. –  Не понял…
 — Нас похитили месяца два назад, в Сочи. Еще двух парней убили там же, на курорте.
 — Убили? –  Лейтенант передвинул фуражку на затылок. –  Дела… И что, все это время вас держали здесь, в подвале?
 — Да!
 — Сержант! –  резко крикнул офицер. -Забирай этих двоих и с патрулем быстро доставь в больницу райцентра. До моего прибытия оставаться в больнице, охранять молодых людей! Это очень серьезно, Саша! А я здесь еще поработаю. Машину после больницы –  сразу ко мне.
 Тамару с Романом осторожно поместили в милицейский «уазик».
 Офицер вернулся к Пименову.
 — Интересная история получается, Николай Николаевич. Оказывается, вы освободили заложников?
 — Заложников?
 — Именно! Теперь вопрос: где находились эти двое нерусских, когда вы с людьми ворвались в крайнюю хату?
 — Одного во дворе увидели, у первого дома. Второй был внутри крайней. Оба без сознания.
 Лейтенант наклонился, сцепив Джуму и Довлета наручниками. Николай помог связать им ноги.
 — Вот так надежнее будет. –  Офицер чувствовал себя героем. Чуть ли не первый после школы милиции официальный выезд на место происшествия и сразу –  заложники. Своими руками, можно сказать, взял преступников.
 Он обратился к старушке, сидящей у костра:
 — Эти двое, –  он указал на туркмен, –  что у вас дома делали?
 — Аспиды эти? Они подвал охраняли, а там –  паренек с девахой. Уж откуда их доставили, не знаю, но давно. А поселились у меня эти черти, не спрашиваясь.
 — А если бы к вам родственники наведались?
 — Нет у меня родственников-то, померли все. Одна я на этом свете.
 — А оружие у них было?
 — Было! Автоматы. Они с ними все время ходили.
 — Понятно. Ну, вы пока грейтесь. Придет машина, поедем в райцентр. Вы не против?
 — А чего? Я там, поди, лет десять не была. Интересно!
 — Вот и договорились!
 Лейтенант вновь обратился к Пименову:
 — Николай Николаевич! Вот старушка утверждает, что охранники были с оружием? Что скажете?
 — А что я могу сказать? Не думаете же вы, что ребята забрали автоматы? Не видели никакого оружия. Может, старуха путает?
 — Может, и путает. Ладно! Разберемся!
 Он отошел в сторону, вызвал по портативной рации дежурную часть отдела:
 — Это лейтенант Сергушин, свяжите меня с подполковником.
 — Ты на время посмотри, лейтенант! Докладывай, что у тебя в Заречном?
 — Товарищ капитан! Дело требует того, чтобы о нем немедленно узнал начальник отдела.
 — Ты уверен в этом?
 — Абсолютно!
 — Ну, смотри, обматерит Михалыч –  на себя пеняй!
 Через несколько минут послышался заспанный голос начальника районной милиции:
 — Ну что там у тебя, лейтенант?
 — Тут такое дело, товарищ подполковник…
 Сергушин кратко, как учили, доложил обстановку.
 — Та-ак!!! Ну ты дал, лейтенант! Слушай сюда! В больницу я наряд сейчас же отправлю, а твои пусть вернутся в Заречный. Туристов этих осмотреть на предмет наличия оружия. Отпусти их, но чтобы завтра после обеда все были в отделе. Документы, какие у них обнаружишь, временно изыми, только потактичней. Дождись рассвета, зачисти округу. Утром я людей еще тебе подброшу. Постарайся найти оружие, если только бабуля не принимала за автоматы обычные резиновые дубинки. Вопросы?
 — Как быть со старушкой? Она ведь самый ценный свидетель!
 — Пришли ее вместе с охранниками. Под усиленным конвоем –  его я тоже тебе с утра вышлю. Еще вопросы?
 — Никак нет, товарищ подполковник!

 Глава 6

 Проснулся Сергей ровно в семь утра. Посмотрел сквозь тюль на противоположную сторону улицы, где раскинулись хоромы Мурата-Кули. За оградой появились дворники, которые тщательно выметали газоны, очищая их от опавшей листвы. Бесполезное и неблагодарное занятие –  листья тут же осыпались вновь под легким дуновением ветра, но дворники продолжали свою работу.
 Сергей припал к прицелу –  темнота. Черт! Эта «Гита» –  не просто прицел, это –  электронно-лазерный прибор, требующий предварительной подготовки. Сергей включил, как на видеокамере, питание, сняв предохранительные щитки с окуляров. Тут же перед ним появился центральный вход. Рычажок –  вниз, и вход приблизился настолько, что стали видны небольшие трещинки на облицовочном дереве. Второй рычаг –  вниз, и на двери дома высветилась точка в обрамлении прицельного квадрата.
 Роенко встал с края рамы, наблюдая за движениями во дворе дома. Там пока было все спокойно. Жаль, что не было с собой сотового телефона. Сергею не терпелось узнать, как прошла акция в Заречном. Да и Ольгу очень хотелось услышать. Хотя бы парой слов обмолвиться.
 8.20. Дверь особняка открылась. Вышли два человека с непроспавшимися лицами. Ночная охрана. Почему в доме нет подземного гаража? Оттуда можно было бы безопасно покинуть особняк. Но гаража не было, и Мурат-Кули должен был выйти через парадный вход.
 Время шло. Охранники прошлись вдоль дома. Вышли на улицу. Внимательно осмотрели здание, где находился Сергей. Вернулись в помещение.
 9.00. К калитке ворот подали два автомобиля. Как и предполагал Роенко, пожарную «Ауди» последней модели и «Мерседес-320». Из машин вышли четверо. Из-под черных пиджаков можно было разглядеть израильские «Узи» и наши «Кедры». Они заняли места вдоль ограды.
 Внезапно дверь дома открылась, и оттуда быстрым шагом вышли пятеро человек. Они шли квадратом, с худощавым Муратом-Кули в центре. Сергей метнулся к треноге. Прильнув к прицелу, щелкнул рычагом. Увидел точку над верхней губой. Можно было стрелять. Сергей нажал на спусковой крючок.
 Роенко увидел, как голова Мурата-Кули буквально раскололась, словно переспелый арбуз, на множество кровавых осколков. На бетонную аллею упало уже обезглавленное тело.
 Но размышлять было некогда. Сергей перебежал в коридор кухни. Держа ствол на уровне глаз, пошел на выход. Выпрыгнул на площадку, падая и перекатываясь по грязному полу. Быстро спустился вниз. Вышел из подъезда, «качая маятник» –  перемещая тело из стороны в сторону, чтобы вероятному врагу было сложнее прицелиться. Во дворе не оказалось никого. Сергей перебежал через арку соседнего дома на оживленный проспект и смешался в толпе.
 Его «девятка» стояла там, где он ее оставил. Под щеткой стеклоочистителя обнаружил квитанцию, в которой было указано время постановки машины на открытую стоянку. Заметил, как к нему приближается охранник. Сергей протянул ему квитанцию. Тот поставил время убытия и сказал:
 — Вы стояли более трех часов. С вас восемьдесят рублей.
 Хваткий парень. Взял деньги за четыре. Профессионал. Знал, как делать деньги.
 Сергей расплатился и вывел автомобиль на улицу, где находился дом покойного Мурата-Кули, но та была уже перекрыта. Милиционер жезлом приказал развернуться, что Сергей и сделал.
 Быстро сработали! Не прошло и пятнадцати минут, а менты тут как тут. Как же? Убили же директора рынка!
 Проехав несколько кварталов, возле телефонной будки он остановился. Лишь бы работал аппарат! Но тут же вспомнил, у него нет ни одного жетона. Но в этом городе, кажется, каждый научился зарабатывать себе на жизнь.
 Возле автомата сидел отчаянно зевающий паренек лет четырнадцати. Заметив, что Сергей застыл у телефона, спросил:
 — Что, дядя? Позвонить надо?
 — Надо!
 — А жетонов, видать, нет?
 — Может, у тебя есть?
 — У меня есть, но дорого.
 — Сколько?
 — Стольник за четыре штуки.
 — Ты с ума сошел!
 — Днем дешевле, а сейчас попробуйте купить.
 — Давай два!
 — Четыре! За стольник! –  Ответ пацана был категоричен.
 — Черт с тобой! Давай четыре!
 Сергей забрал жетоны, вручив предприимчивому пацану сто рублей. Тот тут же скрылся в первой подворотне.
 Роенко набрал номер Гурама. Ответили сразу, но не Гурам, а незнакомый женский голос:
 — Доброе утро! Я не ошибся номером? Мне нужен Гурам.
 — Не ошиблись. А Гурам Гурамович сейчас в палате у своей дочери.
 — У дочери? Тамары?
 — Да!
 У Сергея словно камень свалился с плеч. Девушку нашли!
 — А как вас представить?
 — Скажите, звонит Сергей, он поймет!
 — Минутку!
 В трубке послышался посторонний шум:
 — Сергей? Ты?
 — Я, Гурам!
 — Ты в безопасности?
 — В общем, да!
 — Не можешь говорить? Ладно! Ты оказался прав, Сергей! Тамару спасли!
 — Я рад за вас!
 — Где ты находишься, я пришлю за тобой машину.
 — Нет, Гурам! Сейчас еще не время встречи.
 — Почему?
 — Долго объяснять, Гурам, но выйти из игры я пока не могу.
 — Тебе нельзя там оставаться.
 — Почему?
 — Ты не видел, что этот ублюдок Гофман сделал с моей дочерью и ее парнем. Понимаешь, сначала я не узнал собственную дочь. Представляешь?
 — Представляю, но главное –  она жива?
 — Да. Жива, но я не прощу издевательств над ней. Поэтому и настаиваю, чтобы ты уходил. Скоро вокруг Гофмана начнется ад!
 — Спасибо за предупреждение, Гурам. Вы, как я понял теперь, сами решили перейти в наступление?
 — Ты бы видел Тамару!
 — Ничего против не имею. Только схватка эта может оказаться последней для вас!
 — Э, Сергей, я свое давно отжил. Меня ли смертью пугать? Я готов умереть, но чтобы эта жаба Гофман подох рядом со мной!
 — Может, все-таки через архив?
 — Теперь, когда Тамара на свободе, эта тварь Гофман поймет, ЧТО его ждет, и постарается скрыться. Черт с ним, с архивом. Тамару с Романом вывезут за границу, там они будут счастливы. А я здесь отомщу за их муки. Клянусь!
 — Хреново это, Гурам. Придется мне и от ваших пуль теперь прятаться.
 — Уходи, Сережа! Что же ты такой упертый?
 — Не могу!
 — Что ж, тогда запомни адрес. Если что, обратишься туда.
 Гурам продиктовал адрес. Роенко запомнил.
 — Найдешь Илью Дмитриевича. У него будет пятая часть твоего вознаграждения. Он же скажет тебе, что делать дальше, и поможет во всем! Но лучше уходи, Сергей!
 — Хорошо, я подумаю! Извините, у меня жетоны кончаются. Счастья вашей дочери, а вам успеха, Гурам!
 — Спасибо, капитан!
 Сергей повесил трубку. Остался один жетон. Поговорить с Ольгой вполне хватит. Она ответила не сразу:
 — Да?
 — Это я, Оля! Здравствуй, родная!
 — Господи, Сережа? Здравствуй! Ты жив?
 — Жив и невредим. Ты вот что, Оля, собирайся потихоньку. Возможно, сегодня ночью все мои дела закончатся.
 — Правда?
 — Правда! Ты должна быть готова с утра сразу же покинуть и квартиру и город.
 — Я буду готова вечером. Сережа! А тебе сегодня тяжело будет?
 — Честно? Не знаю! Скорее всего, да!
 — Я буду ждать тебя и молиться.
 — Жди! И запомни адрес. Если что, там для тебя кое-что приготовлено. Только скажи, что от меня пришла.
 И Сергей повторил Ольге адрес, услышанный от Гурама.
 — Все, Оленька, мне пора. До встречи!
 Он, не дав ей ответить, повесил трубку.
 Вышел из будки, закурил. Тут же появился сопливый бизнесмен.
 — Дядь? Может, еще жетонов возьмешь? Теперь за полцены.
 — Звони-ка ты сам, дружок! А лучше иди в школу. Ученье, знаешь ли, свет!


* * *

 Хан подъехал к дому адвоката без четверти девять. Из машины позвонил по сотовому телефону:
 — Борис Иосифович? Доброе утро! Это Хан. Меня прислал Эдуард Генрихович передать вам кое-что! Войти позволите?
 — А почему господин Гофман сам не позвонил мне?
 — Так у него и спросите, мое дело маленькое!
 — Жди!
 «Вот высокомерная сука! –  сплюнул на асфальт Хан. –  Но ничего, сейчас ты попляшешь у меня. Исполнишь танец смерти, козел!»
 Из трубки послышался голос Огаревича:
 — Хан? Заходи. Я разблокировал дверь.
 — Иду!
 Поднимаясь на шестой этаж, Хан уже знал, как убьет адвоката. Гофман запретил брать с собой ствол. Хан и голыми руками порвет любого. Но в кармане, на всякий случай, лежал моток крепкой проволоки –  удавка, а под курткой, в футляре, –  остро заточенный нож.
 Огаревич открыл дверь и пригласил гостя войти. В коридоре обернулся, спросил:
 — Ну, что там у тебя?
 Одет Борис Иосифович был в пестрый шелковый халат.
 — Еще раз здравствуйте, Борис Иосифович!
 — Здравствуй, здравствуй. Что у тебя там?
 — Извините, я должен передать вам посылку, только убедившись, что вы в квартире один, таковы инструкции босса.
 — Да один я, один! Или ты думаешь, я позволю тебе обыскать собственную квартиру?
 — Зачем же, –  как-то зловеще проговорил Хан, –  я и на слово поверю.
 Он расстегнул «молнию» куртки и достал объемный сверток, набитый газетными листами и перевязанный бечевкой.
 — Что это? –  удивился Огаревич и, отвернувшись, стал развязывать узлы.
 Этим и воспользовался Хан. Он достал нож и дважды ударил адвоката в шею, перерезая позвонки. Тот вздрогнул всем телом, обернулся с искаженным параличом лицом. Борис Иосифович не смог закричать –  кровь заполнила полость рта и лилась ручьем через подбородок на шикарный шелковый халат. Хан, глядя в глаза адвокату, вонзил лезвие по самую рукоятку ему в сердце, дернул нож в сторону и вверх, вытаскивая из жертвы. Подхватил падающее тело. Прислонил труп к стене.
 Так! Господин Огаревич, с вами все! Посмотрим, говорил ли ты правду, что один в этой хате?
 Огаревич обманул. В спальне, на широкой постели спала молодая смуглая девушка. Она открыла глаза тогда, когда Хан склонился над ней. Ужас охватил ее, страх парализовал. Хан же, схватив девушку за курчавые волосы и задрав голову вверх, одним резким отработанным движением полоснул ножом по туго натянутой коже девушки, перерезая горло. Тело забилось, глаза помутнели, из зияющей раны хлынула кровь. Хан брезгливо поморщился и набросил одеяло ей на голову.
 Так! Посмотрим, что еще тут интересного! Больше людей в квартире не было.
 Зато было много дорогих вещиц. Но Гофман запретил шмонать хату.
 Хан вздохнул и, закрыв за собой дверь, вышел на улицу.
 Сел в машину. Поехал по улице. У мусорных баков выбросил перчатки. Теперь путь его лежал в кафе «Под ивой», где должна состояться встреча с капитаном и каким-то неизвестным типом. И встреча эта должна стать для них последней в жизни.


* * *

 Сергей торопился! Ему следовало опередить Хана, но, как назло, прокололось колесо, и он потерял время на его замене.


* * *

 К кафе первым прибыл Хан. Он мыслил так: если того, кто будет в кафе, в любом случае надо убрать, то, пока нет капитана, лучше сразу покончить с ним. Хан оставил машину на стоянке у озера.
 Подняв ворот куртки, он зашел со стороны товарного двора. Дверь и с этой стороны оказалась закрытой. Он постучал.
 — Кто там? –  раздался молодой мужской голос.
 — Свои! Открывай!
 — Кто свои?
 — Да ты чего, в натуре? От босса я!
 — Так и сказал бы.
 Дверь открылась. Хан вошел. Спросил:
 — Ты один?
 — Да! Ваш друг еще не появлялся.
 — Задерживается, значит. Ну, пошли, что ли? Выпить есть чего?
 — Найдем!
 Парень повернулся, и тут же Хан, выхватив нож, вонзил его в спину обитателя кафе. Под левую лопатку. Провернув лезвие, вытащил нож и вытер об одежду парня, который забился на полу в агонии. Хан перешагнул через него, осмотрел помещение. Нашел вход в подвал. Подтянув труп к нише, сбросил его вниз. Убрал следы убийства. Остался капитан. Он противник посерьезней, но поможет фактор неожиданности. Гофман наверняка придумал какую-нибудь легенду для капитана, чтобы тот не ожидал нападения.
 Хан стоял у окна, ожидая появления Роенко. Тот появился, как и сам Хан, через двор. Двери были открыты, и, зайдя в кафе, Роенко оказался в коридоре. Как Хан ни старался скрыть следы своего преступления, Сергей увидел несколько кровавых капель на полу.
 Сергей почти бесшумно вошел в комнату. По крайней мере, Хан его не слышал, так как продолжал пялиться в окно.
 — Хан! –  окликнул Сергей начальника личной охраны босса.
 Тот вздрогнул, но тут же взял себя в руки:
 — А?! Это ты наконец? Чего задержался?
 — Колесо пришлось менять.
 — Ну, проходи. Гостем, как говорится, будешь!
 Но Сергей вдруг спросил:
 — Хан! Того, кто открыл дверь, ты убил?
 — Кого? –  смешался Хан.
 — Того, кто дверь тебе открыл, сука! –  повысил голос Роенко.
 — Ты словами-то не разбрасывайся, капитан, я тебе не Коротыш.
 Но Сергей не слушал слов Хана, продолжая задавать вопросы:
 — Тебя зачем сюда прислал Гофман?
 — Правду сказать?
 — Правду!
 — Кончить тебя, козла! И того пи..ра, что здесь обитал. Он уже в подвале. Очередь за тобой, капитан.
 — Ты можешь меня выслушать?
 — А ты никак ссышь, капитан?
 — Считай как хочешь. Так ты меня выслушаешь?
 — Говори, –  разрешил Хан.
 — Ты не думал, почему нас столкнул лбами Гофман?
 — А чего тут думать? Все и так предельно ясно. Чтобы из двоих оставить для себя одного.
 — И ты решил, что босс поставил на тебя?
 — Тебя волнует, что я решил? Короче, капитан, кончай базар и готовься к смерти!
 — Подожди! Я еще не все сказал! Я тоже имею приказ убрать тебя. Приказ нашего общего босса.
 — Ты можешь бакланить что хочешь. Даже блефовать. Я не верю тебе. И Гофман не верит тебе. Ты чужак, а поэтому не нужен нам.
 — Вам?
 — Нам! Хватит! Мне еще возвращаться. Тебя как? Удавить? Или подрезать, как барана?
 — Дурак ты, Хан, и в своей смерти будешь виноват сам. Видит бог –  я не хотел этого. Хотел дать шанс тебе. Шанс выжить. Но ты настолько глуп, что разговаривать с тобой –  только время тратить.
 Сергей достал пистолет, передернул затвор.
 Хан побледнел. Он никак не ожидал увидеть огнестрельное оружие в руках потенциальной жертвы. От его наглости и самоуверенности не осталось и следа.
 — Что, не ожидал такого поворота, Хан?
 Тот растерянно молчал.
 — Тебе Гофман дал ствол? –  спросил он глухим голосом.
 — Какая теперь разница?
 — Какая? Мне он запретил брать пистолет!
 — Вот видишь, я же сказал, что тебя подставили. В будущем босс рассчитывает не на тебя!
 — Тогда стреляй! Чего медлишь?
 — Нет, Хан! Убивать тебя я буду по-другому!
 Сергей вытащил обойму из пистолета, отбросил в одну сторону, а разряженный ствол –  в другую.
 — Я –  не ты, Хан! Я тебя и так сделаю! А ну, иди сюда, ублюдок!
 — Во ты, значит, как? Благородный, да? Ну будь по-твоему!
 Хан двинулся на Сергея. Тот начал медленно «качать маятник», выставив левую руку вперед, а правую прижав к телу.
 Враг приближался медленно. Роенко готов был отразить атаку, но Хан вдруг остановился, резким движением выхватил нож. Оскалился.
 — Это тебе как? И я не выброшу нож, а порежу им тебя на куски, скотина!
 — Давай, герой засранный!
 Хан пошел в сторону, но тут же сделал выпад вперед, дважды махнув рукой. Сергей успел отклонить голову назад, и лезвие вспороло воздух. Сам же, когда рука противника остановилась в конце размаха, нанес сильный удар Хану в печень. И сразу же, присев, с разворота выбросил вперед ногу и впечатал каблук ботинка в физиономию врага. Хан рухнул на пол. Нож отлетел в сторону, но недалеко. Сергей недооценил подготовку начальника охраны, тот внезапно, не поднимаясь, заплел своими ногами ноги Роенко, опрокинув Сергея рядом с собой. Капитан упал прямо на нож, и теперь оружие Хана было под ним, а сам Хан –  сверху. Он несколько раз ударил Сергея по затылку, на мгновение выведя из строя. И этого мгновения хватило Хану, чтобы накинуть на шею Роенко удавку.
 Уперев колено в спину, Хан начал давить противника. Ему бы удалось разрезать удавкой горло, если бы не свитер. Его высокий борт принял на себя проволоку. Сергею удалось вытащить из-под себя нож. Блеснуло лезвие. Первый удар пришелся Хану в бедро. Он вскрикнул от боли и ослабил зажим, позволив Сергею просунуть под удавку пальцы. Капитан рванул проволоку, рассекая кисть. Та поддалась, и Роенко уже наотмашь ударил ножом второй раз. И на этот раз лезвие (он это почувствовал) вонзилось в плоть. Удавка упала. Хан дико закричал. Сергей сбросил врага с себя. Тот, упав, держался за бок, откуда обильно шла кровь. Сергей поднялся. Хан вдруг замолчал, попытался тоже подняться, но Роенко на этот раз не медлил, всадив нож врагу под подбородок. Хан, захлебываясь собственной кровью, повалился на спину.
 Придя в себя, Сергей подошел к окну. На улице –  никого, дорога пуста. Вдали, на стоянке, одиноко стояла машина убитого.
 Роенко вызвал Костычева:
 — Я все сделал!
 — Понял! Возвращайся к Гофману –  и удачи тебе!
 Связь отключилась.
 Капитан сдернул занавеску и обмотал голову трупа. За ноги оттащил к проему подвала и сбросил туда бывшего теперь начальника личной охраны Гофмана.
 Сергей весь сегодняшний день работал в перчатках, поэтому убирать следы борьбы не стал, опрокинув на лужу крови один из столиков кафе. Подобрал пистолет, зарядил его, спрятал под куртку, закрыл подвал и вышел во двор. Вздохнул полной грудью чистый осенний воздух.
 У самого озера, метрах в пятидесяти от места схватки, его ждала «девятка». Сел за руль. Подумал: что его ждет дальше? И сам же ответил: ничего хорошего. Завел двигатель, вывел автомобиль на пустынную дорогу и повел его в сторону усадьбы Гофмана, где сегодня вечером должны начаться дела крутые и кровавые. Хотя, пожалуй, они начались уже с утра. Все же игра стоит свеч. И выходить из нее сейчас означало оставить в себе занозу неуверенности в завтрашнем дне. Только бумаги архива смогут помочь ему уничтожить Гофмана и дать гарантии личной безопасности и свободы. И именно за ними возвращался в усадьбу Сергей Роенко.

 Глава 7

 Эдуард Генрихович встал сегодня раньше обычного, и это было признаком беспокойства и напряжения. Начинался последний этап его плана, от успешного завершения которого зависело очень многое. Следовало продолжить акцию уничтожения свидетелей. Он вызвал к себе Быка. Тот появился почти мгновенно, словно ожидал вызова.
 — Скажи мне, Володя, –  впервые Гофман обратился к нему по имени, –  если тебя предают и делает это человек, которого ты вытащил из грязи, дал работу, денег, помог, чего он, по-твоему, заслуживает?
 — Понятно чего –  наказания!
 — Наказания! Вопрос, какого?
 — Это, я думаю, в зависимости от вины! Если предал по мелочам: ну, там с бабой, к примеру, то можно обратно в грязь. Если же по-крупному…
 — По-крупному, Володя!
 — Тогда, думаю, мочить надо крысу!
 — Мочить! –  повторил Гофман.
 Он поднялся, прошелся по кабинету.
 — Ну, а если он с тобой много лет провел и стал как родной?
 — Но предал?
 — Предал!
 — Тогда мочить!
 — Так категорично?
 — Да! Вы –  босс! У вас свое мнение, понятно. Вам и решать, но я думаю так! Если близкий человек вам же по-крупному поднас…, извините, изменил, то, не наказав его жестоко, какой покажете пример для других? Вот я после Топора, вы заметили, какую дисциплину ввел? Только шепну, любой мухой летит исполнять приказание. А почему? Потому что знает: если взбрыкнет, я ему хавальник-то набок мигом сверну. И без разницы, что мы вместе когда-то начинали, кайфовали, баб делили. Единоначалие, –  с трудом выговорил последнее слово Бык, –  должно быть везде. Вас все бояться должны, зная, что я, например, могу только морду при случае набить, а вы жизни лишить. Извините, я не должен вас учить, но вы спросили, я ответил.
 — Не надо извиняться. Ты хорошо сказал. Главное –  правильно, Володя! И теперь я решил окончательно. Человека, предавшего меня, следует убрать! А на его место назначить тебя!
 — Извините, босс, а о ком речь?
 — О Столпе!
 — Столпе??? –  крайне удивился Бык тому, что в предатели Гофман записал Столыпина, всегда преданно служившего хозяину.
 — Ты удивлен?
 — Не то слово!
 — Вот почему я так мучительно долго решал его участь. Сколько лет он был моим помощником. Правой рукой, можно сказать. И все же предал!!!
 — А можно узнать, что конкретно он сделал?
 — Это долгая история, и знать тебе ее не обязательно. Пока необязательно. Но факт остается фактом –  Столыпин предатель и нанес нам невосполнимый ущерб. Сам он пока не догадывается, что раскрыт, поэтому ты должен понимать о необходимости содержания в тайне той информации, обладателем которой стал.
 Бык понял одно –  о разговоре надо молчать. И все же невероятность поступка Столпа не давала ему покоя. Бык спросил:
 — Скажите одно, босс: Столп пахал на ментов?
 — Да! В том-то и дело, что Столыпин уже продолжительное время являлся тайным осведомителем милиции. Я же узнал об этом недавно и совершенно случайно. Они просто купили его, как будто от меня эта неблагодарная тварь получала мало. Обидно!
 — Падла! Как же он купился?
 — Все, Володя, не будем рассуждать. Твое мнение не изменилось после того, как ты узнал имя предателя?
 — Нет!
 — И предлагаешь?..
 — Мочить козла!
 — Хорошо! Только, Володя, придется это сделать тебе лично! Без шума и лишних разговоров. Пусть все считают, что Столп где-то в командировке.
 — Я понял, босс! Один вопрос –  когда?
 — Вечером повезешь смену вместо Хана. Тот с капитаном отлучился по делам. Столп поедет с тобой. Пока охрана будет меняться, Столыпин прикажет тебе (он все же пока будет старшим в группе) посетить один объект. Ты согласишься, сядешь за руль. В лесу, у болота, «сломаешься». Там и кончишь его. Тело –  в болото. Вернешься за сменой и –  сюда. С охранниками, если будут интересоваться, куда делся мой помощник, разберешься сам. Понял?
 — Понял, босс! Все сделаю, как сказали. Разрешите идти?
 — Подожди, Володя! –  Гофман в который уже раз за последние дни направился к сейфу. –  Сколько до сих пор ты у меня получал?
 — Когда как! В среднем –  штука в месяц!
 — Возьми! –  Босс бросил пачку денег на стол. –  Здесь десять тысяч «зеленых». Это за Столпа. И с этого дня твой оклад, назовем это так, пять штук в месяц, без надбавок и премиальных.
 — Все понял, босс! –  Физиономия Быка расплылась в довольной улыбке. –  Вы, босс, всегда можете на меня рассчитывать. Я не продам и не подведу. За вас любого порву.
 — Я знаю, Володя! Не подведи сегодня!
 — Будет сделано в лучшем виде!
 Бык вышел от Гофмана счастливым. Мало того, что он получил одну из самых престижных должностей в иерархии группировки, но еще и деньги хорошие. Поработать с годик, и можно сорваться отсюда. Обзавестись семьей, домик на родине купить. Короче, все идет ништяк! Судьба Столыпина сейчас меньше всего его волновала. Тем более его не волновало и то, что босс мог солгать.


* * *

 Поговорив с Быком, Эдуард Генрихович вызвал Виктора Столыпина.
 — Виктор! Сегодня вечером поедешь со сменой наряда на дачу у озера. Затем с Быком, пока люди будут меняться, проедешь до Заречного. Проверишь охрану Мурата-Кули!
 — Вас что-то тревожит?
 — Нет! Но порядок есть порядок!
 — Хорошо, Эдуард Генрихович.
 — Иди! Будут новости –  я в бассейне!
 Новости не заставили себя долго ждать.
 Новость о ночном происшествии на хуторе Заречном шокировала его. Как следовало из сообщения майора Волкова, подземная тюрьма была раскрыта в результате несчастного случая –  пожара на хуторе. И виновниками бедствия признавались двое граждан ныне иностранного государства, которые в момент возгорания находились под сильным воздействием наркотического препарата –  героина. Этот факт подтверждали туристы, отдыхавшие в ту ночь на берегу местной речушки. Они и вызвали пожарных и приняли участие в спасении людей.
 Это был удар. И удар сильный.
 Конечно, ни дочь Гурама, ни тем более ее парень не могли знать истинного заказчика их похищения. И официально со стороны правоохранительных органов претензий к нему, Гофману, быть не должно. Но этим случайным или неслучайным событием рвалась единая, тщательно созданная им цепь. Цепь дальнейших действий. Не говоря уже о том, что месть так и не состоялась. Это больнее всего задевало Гофмана. И Гурам! Он не милиция. Гурам сможет просчитать ситуацию, он знает о связях Гофмана с Муратом-Кули. И никакой доказательной базы ему не понадобится.
 И все же обстановка была хоть и серьезная, но далеко не безнадежная. Что может предпринять Гурам? Открытое нападение? Вряд ли. Этим он погубит в первую очередь себя. Гурам не должен открыто выступить! Закажет его, Гофмана? Возможно, но на это нужно время, а вот его у Гурама как раз и нет.
 Да, вовремя начал Эдуард Генрихович акцию прикрытия своего исчезновения. Сегодня же он покинет усадьбу, чтобы больше сюда не возвращаться. А чуть позже Гурам сам получит сюрприз в виде квалифицированного киллера. Но подготовить усадьбу к обороне следует немедленно. Береженого бог бережет! Он вызвал Быка.
 — Вот что, Володя, собери всех людей и подготовь усадьбу к отражению возможного вооруженного нападения. Не забудь расставить посты раннего обнаружения противника.
 — А кто противник-то?
 — Это узнаем, когда он начнет действовать!
 — А может?
 — Вполне вероятно.
 — С дачи людей снимать?
 — Снимать! И я предугадываю твой следующий вопрос. О Столпе. Так?
 — Да!
 — Сделаешь все проще. Он поедет с тобой за людьми на дачу. По пути и решишь проблему. Езжай по окружному маршруту. Труп спрячешь в озере.
 — Понял!
 — Выполняй! И чтобы через полчаса внешний периметр усадьбы был под контролем. Оружие –  только зарегистрированное, штатное.
 Гофман отменил бассейн и вызвал к себе помощника.
 — Виктор! Обстановка кардинально изменилась! Ни о чем не спрашивай. Позже все объясню. Через час бери Быка, езжай с ним на дачу. Вот ключи от сейфа на втором этаже. Пока Бык будет снимать охрану, возьмешь из него всю документацию. Привезешь сюда.
 Помощник, не задавая вопросов, вышел.
 Задребезжал звонок сотового телефона. Звонил человек Гофмана, работающий у Гурама.
 — Босс? Гурам что-то замышляет против вас.
 — Что конкретно?
 — Пока не знаю.
 — На чем основываются твои предположения?
 — Он распустил весь свой «молодняк» –  охрану. Много говорит по телефону. В усадьбу начали собираться люди. Серьезные. По-моему, наемники.
 — Из этого ты сделал вывод, что Гурам готовит акцию против меня?
 — Не только из этого. Они в разговоре часто упоминали вас. И эпитеты, извините, далеко не дружеские использовали.
 — Плевать мне на их эпитеты! Как на всех на них! Что еще?
 — Дочь свою с пацаном Гурам вечером провожает в аэропорту. Куда, неизвестно, но «за бугор» –  точно!
 — Все?
 — Да!
 — Ты там продолжай слушать! Я знаю, что Гурам решил выступить против меня. Мне надо только точно узнать, КОГДА?
 — Я понял, босс!
 — Узнай время. И чем раньше ты это сделаешь, тем щедрее будешь вознагражден.
 — Постараюсь, босс!
 А к одиннадцати часам вернулся капитан.
 Об этом сообщила выставленная везде охрана. Гофман приказал, чтобы Роенко немедленно поднялся к нему.
 Сергей выполнил приказание. Через несколько минут он зашел к боссу:
 — Разрешите, Эдуард Генрихович? Добрый день!
 — Заходи! Уже по тому, что именно ты вернулся, а не Хан, понятно, что свою задачу ты выполнил на сто процентов. С Ханом трудности были?
 — Были! Признаюсь, мне с трудом удалось справиться с ним.
 — Как ты сделал это?
 — Его же ножом. Он умер у меня на глазах.
 — А человек из кафе?
 — Его до меня убрал Хан.
 — Понятно! Да, дочь Гурама нашлась!
 Сергей никак не среагировал на это сообщение, хотя Гофман пристально следил за его реакцией на сказанное.
 — Ну и что?
 — Это так, к сведению. Чтобы ты знал. Похитителями были люди Мурата-Кули. Гурам считал ведь, что это я устроил похищение, не так ли?
 И вновь пронзительный взгляд.
 — С чего вы взяли? У нас с ним об этом вообще разговора не было, как, впрочем, и самого разговора по большому счету. Он отказал мне в работе, сославшись на собственные проблемы. Да я и не помню сейчас, от кого услышал о похищении его дочери.
 — Ладно!
 Гофман вызвал по телефону Волкова.
 — Слушаю, майор Волков!
 — Это Гофман!
 — Я понял!
 — Слушай меня внимательно! Кафе «Под ивой» знаешь?
 — Представляю.
 — Так вот: там, в подвале, два трупа. Один из них –  начальник моей личной охраны. Сделай так, чтобы их обнаружили. А в своей квартире убит мой адвокат, Огаревич Борис Иосифович. Гурам объявил мне войну. Его люди методично убивают мое окружение. Он преступник и заслуживает самого сурового наказания. Вознаграждение обычное. Действуй, Валентин. Да, чуть не забыл, мне срочно нужно знать, как был убит начальник охраны.
 Говоря это, Гофман вновь пристально смотрел на Роенко. Сообщение о смерти адвоката для Сергея стало неожиданным. Из слов Гофмана получалось, что и он, Роенко, и Хан встретились после убийства каждым из них своей персональной жертвы. Да, слишком уж круто закрутил игру Гофман.


* * *

 Получив инструкции Гофмана, майор милиции Валентин Волков сразу же доложил о них своему начальнику, полковнику Костычеву.
 Сопоставив полученные данные, особенно факт убийства адвоката Огаревича, полковник окончательно пришел к выводу, что «уважаемый» Эдуард Генрихович решил скрыться. И скрыться сегодня же днем, не дожидаясь нападения Гурама. Следовательно, настало и для него, полковника милиции Костычева, время активных действий!
 — Валентин! –  обратился он к Волкову. –  Срочно собери группу захвата и к 18.00 начинай ее переброску к усадьбе Гофмана. Но блокировать объект только после того, как на него будет совершено вооруженное нападение. Когда две банды схлестнутся между собой, ты бери их в кольцо и начинай вариант «Торнадо». Непосредственно руководить операцией буду я, на месте –  ты.
 — Тотальное уничтожение?
 — Да!
 — Для этого случая, Павел Егорович, нужен письменный приказ генерала.
 — Знаю! Это моя забота! Я получу приказ, но, когда две группировки вступят в смертельную схватку, они чью санкцию будут требовать? Ты вступишь в бой в финальной его части. Остатки банд, уверен, окажут яростное сопротивление. Что будешь вынужден сделать ты? Только одно –  вести огонь на поражение. Это я насчет разного рода формальностей.
 — Я понял, товарищ полковник!
 Майор вышел из кабинета. Полковник вышел из него через полчаса. Он прошел в сквер, набрал номер.
 — Слушай и запоминай! Поздним вечером или ночью люди Гурама атакуют ваш гадюшник. Ты сиди, не высовывайся. Приготовь снайперскую винтовку. В определенное время место боя блокируют силы милиции. Старшим у них будет майор Волков, помнишь такого?
 — Помню!
 — Так вот, в общей кутерьме ты обязан убрать его. Понял? Совсем убрать! Иначе я уберу твоего внука, а тебя самого отправлю догнивать на зону. Вопросы есть?
 — Нет!
 — Молодец, садовник! Выполнишь задание, в обиде не будешь. Слово офицера.
 Следом набрал служебный номер начальника райотдела милиции, чей наряд освободил заложников в Заречном.
 — Это полковник Костычев.
 — Слушаю вас, Павел Егорович!
 — У тебя там твой доблестный лейтенант, тот, что отличился на хуторе, чем занят?
 — Сергушин?
 — Да!
 — Отдыхает он сегодня.
 — Отдыхает? Это хорошо! Надеюсь, дома?
 — Наверное!
 — Ты вот что, давай-ка вызывай его в отдел. Скоро я подъеду, он мне будет нужен. Этот Сергушин из местных?
 — Местный!
 — Отлично! Вызывай! А выходной предоставишь позже, понял?
 — Так точно! Когда вас ожидать?
 — Через час-полтора! Кстати, оружие в Заречном обнаружили?
 — К сожалению, нет. Все перерыли, но… Чертовщина какая-то!
 — Чертовщина, говоришь? Ну, ладно!
 Костычев отключил связь. Вернулся в здание управления, приказал:
 — Машину ко входу!
 На служебной «Волге» Костычев добрался до дома. Машину отпустил. Зашел в квартиру. Переоделся, надел бронежилет, в кейс уложил автомат с укороченным стволом и складывающимся прикладом –  «АКСУ», два полных магазина к нему. В обычный целлофановый пакет положил сильный армейский бинокль и прибор ночного видения последней модификации. Экипированный таким образом, вышел из дома, прошел до гаражного комплекса, откуда выехал на вишневой «Ниве». Подъехал к дому, где проживала подруга капитана Роенко, Ольга Васильевна. Ольга открыла сразу, не спрашивая, кто пришел к ней.
 — Здравствуйте, Ольга Васильевна!
 — Добрый день, –  непонимающе и немного тревожно посмотрела она на полковника, едва узнав того в штатском.
 — Разрешите войти? На одну минуту. Есть очень важный для вас и для Сергея разговор.
 — Проходите!
 — Узнали меня? –  спросил полковник.
 — Да! –  коротко ответила женщина.
 Костычев прошел в коридор.
 — А помните, уважаемая Ольга Васильевна, мы с его командиром искали его, когда приходили к вам?
 — Помню. Но его действительно тогда не было дома.
 — Возможно, но он же появлялся позже? Вы наверняка говорили ему о нашем визите. Почему же он не пришел, хотя бы к своему командиру? Тогда все было бы по-иному.
 — Что-то случилось? –  замерла Ольга в ожидании роковой вести.
 — Случилось! Сергей говорил вам о том, что я предлагал ему сотрудничество со мной?
 — Нет!
 «Молодец», –  про себя подумал полковник. Сказал же:
 — А я ведь предлагал ему совсем недавно свою помощь! Не согласился. Не поверил. И натворил дел!
 — Но что произошло?
 — Непредвиденное и неприятное. Сергей Роенко сегодня утром при попытке его задержания оказал яростное сопротивление сотрудникам милиции. Настолько яростное, что взял в заложники офицера, грозя убить его, если мы не выполним ряд его условий. Скажу сразу, условий для нас неприемлемых. А это означает одно: он будет попросту уничтожен.
 Ольга вскрикнула, прижав ладонь ко рту.
 Костычев, не обращая на нее внимание, продолжал:
 — Но я не хочу кровопролития, поэтому и приехал к вам. Я хочу, чтобы вы поехали со мной к нему и попытались бы уговорить Сергея сдаться. Тогда участь его намного облегчится, не говоря о том, что ему будет сохранена жизнь. Если вы и сейчас мне не верите, ради бога! Можете остаться дома! Я ни на чем не настаиваю.
 — Я еду с вами!
 — Другого ответа, признаться, и не ожидал. Жду вас в машине, во дворе. С собой ничего брать не надо. По дороге проинструктирую, как вы должны будете себя вести! Хотя, думаю, сердце вам само все подскажет.
 — Я быстро!
 Полковник спустился во двор, сел в машину. Женщина подошла через считаные минуты. Костычев откинул переднее сиденье вперед, пропуская Ольгу на заднее. Она села и успела увидеть перед собой баллончик. Из которого вдруг ударила мощная струя газа. Сознание женщины помутилось, она откинулась на подголовник. Полковник нагнулся через сиденье к ней, задрал одежду на руке, достал из «бардачка» наполненный шприц, сделал укол.
 — Поспи пока, милочка! До тебя еще дойдет очередь!
 Он вышел из машины, уложил Ольгу на заднем сиденье и снова сел за руль.
 Костычев вывел автомобиль из города и направился в райцентр, где его уже ждал, как и обещал, начальник местной милиции лейтенант Сергушин.

 Глава 8

 Виктор Столыпин отыскал по сотовому Быка. Тот был занят выставлением и инструктажем внешней охраны.
 — Бык?
 — Ну?
 — Это Столп.
 — Я понял! Что надо?
 — Надо поехать снять людей с дачи.
 — Это ты так решил?
 — А ты не знаешь? Босс распорядился перевести пост сюда!
 — Хорошо, я все понял. Сейчас закончу здесь, сразу же поеду на дачу!
 — Подожди, я с тобой. Мне надо кое-что забрать оттуда.
 — Подходи тогда к гаражу.
 — Добро!
 Бык выключил телефон. Давай, давай, козел безрогий, прокачу тебя в последний раз. Он подготовил стилет ручной работы, спрятав его в правом кармане куртки.
 Они выехали через пятнадцать минут на джипе. Бык сразу за усадьбой свернул на лесную дорогу. Столп спросил:
 — Ты чего этой дорогой поехал?
 — Босс приказал не светиться на трассе.
 — Почему мне об этом неизвестно?
 — А ты позвони ему, если не веришь! И вообще, какая тебе разница, в натуре, какой дорогой я поехал?
 — Бык! Не много ли на себя берешь? Или начальником почувствовал?
 — Да ладно, чего пустой базар перетирать. Достань лучше бутылку воды в кармане чехла моего сиденья. Пить охота.
 — Мой тебе совет, Бык: не зарывайся!
 — Учту! Так достанешь воды или мне останавливаться?
 Они уже километров пять ехали по лесной грунтовой дороге, по самому берегу заросшего мелкого озера.
 Столп повернулся грудью к водителю, левой рукой шаря за сиденьем. В этот момент Бык вытащил из куртки стилет и, спокойно, даже с интересом глядя в глаза помощнику босса, вонзил длинное лезвие в область сердца.
 Столыпин вздрогнул от неожиданности. Открыл рот, опустил глаза, увидел резную рукоятку, торчащую у него из груди. Перевел удивленный взгляд на Быка, смотрящего уже на дорогу и барабанящего пальцами по кожаному чехлу руля, словно ничего не произошло.
 — Ты, ты, –  хотел что-то сказать Столп, но судорога сотрясла его тело, глаза остановились на одной точке, помутнели. Он обмяк, сползая с сиденья.
 Бык же, бросив взгляд на убитого им человека, достал из-за сиденья пассажира бутылку «Пепси» и в три глотка проглотил шипучий прохладный напиток. Посмотрел, приподнявшись вперед. За холмиком дорога вплотную подходила к воде. Там Бык остановил джип. Вытащил тело Столпа, быстро и тщательно обыскал его. Обыском остался доволен. В «лопатнике» убитого находилось восемьсот долларов, шесть с лишним тысяч рублей и двести немецких марок. Остальное: визитки, какие-то пластиковые карточки, в которых Бык ни черта не понимал, –  засунул покойному обратно в карман. Снял цепь с крестом, осыпанным драгоценными камнями, массивный перстень с бриллиантом, золотые часы. Подтащил труп к берегу и бросил в озеро. Мутная вода поглотила бывшего помощника Гофмана, так щедро отплатившего своему референту за его долгую и верную службу.


* * *

 Полковник Костычев прибыл в районный отдел милиции в два с четвертью. Закрыл автомобиль, убедившись, что женщина находится в глубоком наркотическом сне. Прошел в здание. Его встретил сам начальник отдела, подполковник Корнеев Иван Иванович.
 — Товарищ полковник, –  попытался он, как положено, доложить начальству о состоянии дел в подчиненном ему подразделении, но Костычев прервал его:
 — Ну ты что, Иваныч, я же не в форме. Где тут твой герой? Как его, кстати, зовут?
 — Сергушина? Петром. Он в дежурной части ожидает вас. Вызвать?
 — Не надо! Значит, так! Силами областного управления против одной из преступных группировок будет проводиться масштабная акция. И лейтенант твой нужен мне как знаток местности, в частности хутора Заречный.
 — Неужели опять там что-то…
 — Ничего! –  перебил Корнеева Костычев. –  И вообще, Иваныч, твои люди ничего знать не должны. Службу нести в обычном режиме.
 — Понял! А места здешние Сергушин действительно знает хорошо, –  подтвердил Корнеев.
 — Ну а сам он как?
 — Боевой! Он недавно у нас. Выпускник средней школы милиции, а до этого в спецназе служил срочную.
 — Ну и отлично! Дай команду дежурному выдать ему автомат и бронежилет, все же не на прогулку я забираю его. До встречи, Иван Иванович!
 — Удачи вам, товарищ полковник.
 Костычев спустился в дежурную часть, где за столом сидел капитан.
 — Где лейтенант Сергушин?
 — Он экипируется, товарищ полковник!
 — Передайте, я жду его в машине.
 Полковник вышел из здания, закурил. Пока все шло по плану. По его плану!
 Вскоре к машине подбежал молодой офицер милиции.
 — Товарищ полковник, лейтенант Сергушин в ваше распоряжение прибыл!
 — Здравствуй, герой!
 — Да какой герой, товарищ полковник.
 — Как это, какой? На всю область знаменитостью стал. Вот что, Петя! Слушай меня внимательно и запомни: то, что услышишь, не должен знать никто! Включая и твоих непосредственных руководителей. С этой минуты ты в полном моем подчинении.
 — Понял, товарищ полковник!
 — Хорошо! Теперь о том, зачем ты мне потребовался. Про группировку Гофмана, надеюсь, слышал?
 — Конечно! Но они вроде бы в последнее время затихли?
 — Вот именно, что затихли, затаились. Как звери перед очередным прыжком. Но прыжка не будет! Их песня спета! В машине у меня находится женщина. Она спит, это я усыпил ее. Она сообщница одного из главных преступников банды. Надеюсь, она поможет нам. Так что не удивляйся и ничего о ней не спрашивай. Закончится операция, я тебе много чего интересного расскажу.
 — Понял, товарищ полковник!
 — Называй меня Павлом Егоровичем.
 — Есть, Павел Егорович!
 Костычев с улыбкой посмотрел на своего временного подчиненного. Парень неплохой и, видно, еще не испорченный.
 — Задача у нас с тобой, Петя, такая: недалеко от усадьбы Гофмана устроить наблюдательный пункт. Таким образом, чтобы контролировать всю территорию вотчины бандита. Есть соображения?
 — Не только соображения. Я знаю место, откуда усадьба видна как на ладони.
 Костычев достал карту:
 — Покажи!
 — Если не ошибаюсь, усадьба здесь. –  Он точно показал место. –  Правильно?
 — Правильно! Молодец, карту читать умеешь. Продолжай!
 — Если усадьба здесь, то вот холм среди леса, километрах в трех, севернее. Оттуда и можно вести наблюдение.
 — Но на карте не обозначена возвышенность, –  усомнился Костычев.
 — Высота вот где нанесена, –  уточнил лейтенант. –  Правее. Видите? А место, о котором я говорю, расположено по склону, образуя, если можно так выразиться, горб –  небольшой холм. Не сомневайтесь, я знаю это место.
 — А что ты, Петя, там делал, если не секрет?
 — Да какой секрет? Охотник я, Павел Егорович. Здешние места прошел вдоль и поперек.
 — Отлично, Петя! Давай-ка за руль, веди машину к холму. Там и установим наблюдение.
 Через час они прибыли на место.
 Обзор с холма, на который поднялись офицеры, на самом деле оказался превосходным. Главное –  были видны все входы и выходы из усадьбы. Костычев приказал:
 — Все, Петя, маскируемся и смотрим.
 — На что обращать внимание, товарищ полковник?
 — На все.
 — Понял!
 Они разошлись и заняли позиции метрах в пятнадцати друг от друга в неширокой и неглубокой канаве.
 Костычев связался с садовником.
 — Гофман в усадьбе?
 — Здесь пока. Он с этим новеньким сейчас в кабинете. Хан так и не вернулся. Столп куда-то уехал с Быком, тоже не вернулся. Не нравится мне все это!
 — Лишнее говоришь. Следи за Гофманом. Он скоро должен покинуть усадьбу. И передай капитану, что тот должен обязательно мне доложить, куда и на чем Гофман собирается бежать.
 — Передам!
 Костычев отключил телефон, поднял бинокль и стал осматривать подходы к усадьбе. Недалеко от огороженной территории обнаружил двух вооруженных человек, сидящих возле высокой сосны. Понял: Гофман выставил посты раннего обнаружения противника. Разумно! Одно не давало покоя! Удастся ли им, Костычеву и Сергушину, сесть на хвост Гофману? Он решил посоветоваться с лейтенантом. Поделился сомнениями. Но Сергушин неожиданно успокоил:
 — Здесь, Павел Григорьевич, не так много дорог, пригодных для движения автомобиля. От усадьбы две идут на шоссе в город, две –  в лес, одна из которых –  к озеру, а другая –  в глубь леса, мимо заброшенных хуторов Осиновка и Болото. Так что достаточно проследить, куда пойдет машина, и можно не только преследовать ее, но и опередить при необходимости. В лесу достанем кого надо, не волнуйтесь.
 — Мне бы твою уверенность!
 — Скажу больше: если Гофман этот будет уходить по окружной лесной дороге, то в одно место он завернет обязательно.
 — Не понял.
 — Я не раз замечал, как на хутор Глухой несколько раз заезжал джип из этой усадьбы. Пожилой мужчина ходил на кладбище, расположенное почти у селения, в роще.
 — Пожилой человек? Кладбище?
 — Ну да! Я тоже удивлялся. А потом решил: может, у мужчины этого тут родня вся лежит? Вот и приезжает мужик проведать. Хотел проверить, но погост старый, имена захороненных почти не сохранились. Только одна свежая могила. Но на кресте только имя –  Виктор, фамилии нет.
 — Виктор?
 — Да! А что?
 — Петя! Знаешь, что я тебе скажу? Тебе цены нет, Петя!
 — А что, собственно, я сделал? –  не понял восторга начальника лейтенант Сергушин.
 — Возвращайся на позицию, Петя, и делай свое дело. Обо всем поговорим позже.
 Когда Сергушин удалился, Костычев ударил рукой по траве. Кладбище! Как же он раньше не просчитал этот вариант? Конечно же, кладбище. Гофман ведь местный. И родился где-то в этом районе, в глухомани.
 Он позвонил Волкову:
 — Валентин, это Костычев. Найди-ка любое дело Гофмана, посмотри, где он родился и где, если есть такая информация, похоронен его сын. Это очень важно, Валентин, и очень срочно.
 — Сейчас же посмотрю и доложу!
 — Поторопись, Валя, поторопись. Прошу тебя!
 Полковник отключил телефон. Закурил, нетерпеливо делая затяжку за затяжкой. И причина волноваться была. Если сейчас Волков сообщит то, что он, Костычев, так ожидает услышать, дело практически будет сделано, останутся мелкие технические детали. Заместитель начальника областной милиции выйдет победителем в этой долгой, сложной и кровавой игре. Лишь бы Волков сказал сейчас то, что надо.
 И нужное сообщение полковник получил. Спустя сорок минут майор доложил:
 — Гофман Эдуард Генрихович, 1942 года рождения, уроженец хутора Глухой, нашей области. Там же, в Глухом, похоронена вся его немногочисленная родня.
 — Понял! Что о сыне?
 — О сыне Викторе: пышных похорон не было. Прощание с телом покойного проходило в церкви Спаса на Яру. Гроб увезли в усадьбу. Было время…
 — Достаточно, Валентин! Спасибо, дорогой, и удачи тебе в операции.
 — Вы сами-то где?
 — Там, где и должен быть. Недалеко от усадьбы. Все!
 Не успев отключиться, телефон вновь выдал вызов. Звонил Роенко:
 — Едем по окружной лесной дороге!
 — Тогда слушай меня! Я вас сопровождать по лесу не смогу, так что действуй, как скажет Гофман. По пути где-то в одной из лесных деревушек вы должны будете забрать багаж. Дорога ведет в город. Ближе к нему мы вас встретим! Сдашь мне Эдуарда Генриховича с багажом, и наша сделка будет считаться завершенной. Я получу бандита, ты –  свободу! Как и договаривались! Ясно?
 — Все ясно!
 — Удачи тебе, капитан!
 Костычев вновь несколько раз постучал кулаком по траве склона: есть! Все сошлось. Гофман похоронил своего сына в Глухом. Там же спрятан и архив! Где? В могиле? Гробу? В часовне? Или в одном из полусгнивших домов? Неважно! Главное –  на хуторе Глухой!!!. Гофман вполне мог спокойно перевозить сюда материалы для своего архива, а также деньги и ценности, да и наркотики, пожалуй. Здесь у него тайная база, под прикрытием захоронений родственников.
 Полковник глубоко вздохнул. Понемногу темнело. Он посмотрел на часы. 17.00. Закрепил на голове прибор ночного видения. В это же время он увидел и выехавший из тыльных ворот джип. Вездеход пошел по окружной дороге к хутору Глухой. Костычев крикнул лейтенанту:
 — Петя! Вперед, в машину! На заднем сиденье сцепи гостью наручниками сзади и рот заклей. Лента у меня за сиденьем.
 Сергушин выполнил приказание начальника.
 — А теперь, лейтенант, за руль и –  к хутору Глухому. Не сближайся вон с тем джипом, но и не отставай. Понял?
 — Охота на косулю! –  неожиданно сказал Сергушин.
 — Что? –  не понял Костычев. –  При чем здесь косуля?
 — К слову, товарищ полковник. При охоте на косулю самое главное –  приблизиться к ней, самому не выдав своего присутствия.
 — Понятно! На косулю так на косулю!
 «Нива» выехала из-за холма и взяла направление, по которому ушел вперед джип.


* * *

 Сняв пост с дачи, Бык с людьми вернулся в усадьбу. Поднялся в кабинет Гофмана. Там увидел капитана, что неприятно удивило начальника охраны. С недавнего времени он считал себя первым после босса человеком, а тут этот капитан, свободно развалившийся в кресле.
 Бык сухо доложил:
 — Босс, ваше приказание выполнено! Как по первому вопросу, так и по второму!
 — Молодец, Володя! А что ты так недружелюбно посмотрел на капитана? Конкурента в нем усмотрел?
 — Можно мне не отвечать на этот вопрос?
 — Как хочешь, только не конкурент он тебе, Володя, и скоро покинет нас. Так что командуй, все люди теперь в твоем полном подчинении. Готовься к тому, о чем я тебя предупредил. Во время нападения меня в усадьбе не будет. Ты при появлении милиции отдашь ребятам приказ сложить оружие. Сам же будь готов давать показания. На вопрос, где я, ответишь:«Не знаю». Твоя задача –  охрана объекта. Ее ты и выполнял при вероломном нападении неизвестных лиц. Разборки, конечно, будут –  я имею в виду, с ментами, –  но что они могут вам предъявить? Вас для охраны нанял я, договоры в сейфе, пусть вскрывают. Там полный порядок. Там же и платежные ведомости. Попрессуют немного в ментовке и выпустят. Даже оружие при обороне вы применяли штатное, зарегистрированное. Так что выпустят однозначно. Ребят распустишь на время, а сам вернешься сюда. Здесь и встретимся через некоторое время. Тогда же я и оплачу твои услуги. Полтинник, думаю, неплохая плата.
 — Полтинник? Пятьдесят тысяч долларов???
 — Да, только останься в живых, продержись немного. Я милицию вызову сам, как только люди Гурама подойдут к усадьбе.
 — Значит, будете рядом?
 — Конечно! Как же я вас брошу? –  довольно умело изобразил удивление босс. –  Я бы вообще не покидал дома, но встреча с милицией на данном этапе не входит в мои планы. Да и нападающие будут стремиться во что бы то ни стало убрать меня. А не будет меня, что станет с вами?
 — Не продолжайте, босс. Положитесь на меня, а сами уезжайте. Только можно просьбу?
 — Конечно!
 — Сделайте это так, чтобы про ваше отсутствие пацаны не знали. Чтобы верили, что вы здесь, рядом. Тогда и драться будут отчаянно.
 — Я уже думал об этом. Но тогда позаботься, чтобы джип беспрепятственно выпустили из усадьбы.
 — Сделаю, босс!
 — А Бык-то у нас –  ничего, а, капитан? –  обратился Гофман к Сергею.
 — Молодец! Руководить умеет!
 Гофман продолжил:
 — Надо было раньше выдвигать тебя, Володя, но у тебя все впереди. Свое ты получишь сполна! Все! Береги ребят! До встречи!
 — До встречи, босс. Только, капитан, тебе меня хвалить не стоит. Ты для меня –  никто! Пока босс не решит иначе.
 — Ну, извини, –  сказал Сергей.
 — Вот так! Простите, босс, но я должен был это сказать!
 — Ничего, Володя. Я понимаю тебя. Ступай!
 Бык вышел, оставив Гофмана наедине с Роенко.
 Как только новоиспеченный начальник охраны вышел, Гофман приказал Сергею:
 — А теперь твоя задача: спустись в гараж, проверь джип. Дорога предстоит дальняя. Вернешься сюда через полчаса, отнесешь в машину багаж, который за это время я приготовлю. И с этого времени находишься в автомобиле неотлучно. В 17.00 двинемся. Маршрут я тебе укажу. Свои вещи тоже забери. Чтобы ничего здесь не осталось, хотя гореть этому дому синим пламенем.
 — Оружие, Эдуард Генрихович?
 — Это мой вопрос. Мне и решать. Все. Иди!
 Сергей сделал все, как приказал босс. Перенес несколько тяжелых баулов и два кейса, уложил в объемном багажнике и сел в салон, ожидая Гофмана. Связался с Костычевым, получил инструкцию, которую и не думал выполнять. Насчет архива Гофмана у Сергея были свои планы, как и в отношении самого Эдуарда Генриховича! Сергей набрал номер Ольги. Надо дать ей команду быть наготове. Длинные гудки известили об отсутствии абонента дома. И это было странным. Хотя, конечно, могла Оля отлучиться куда-нибудь на минуту. Через десять минут он повторил вызов. Тишина. Такого уже не должно было быть! Правда, могло быть отключение линии. Но тревога холодной змеей вползла в капитана.
 Ровно в пять часов в гараж спустился Гофман. Он сел на заднее сиденье, передал Сергею пистолет «ПМ». Свой незаменимый «ТТ» Роенко уже положил в боковой карман куртки. Гофман обратился к Сергею, наклонившись вперед:
 — Слушай сюда, капитан. Выезжаешь через тыловые ворота. Охрана не должна меня видеть, как договорились, поэтому я пригнусь. С бойцами долго не разговаривай. Если что, пусть вызывают Быка. Как выйдем, поедешь по проселочной дороге до развилки. Налево дорога, как тебе известно, пойдет в сторону озера; ты же повернешь направо.
 — Направо? Там есть дорога?
 — Все там есть! Поедешь по ней, пока я не укажу тебе место, где остановиться.
 — Кого-то будем забирать?
 — Не задавай лишних вопросов!
 Сергей вывел джип из гаража. У ворот его остановили два охранника, вооруженные согласно инструкции помповыми ружьями. Роенко опустил стекло.
 — Открывай ворота!
 — Да? И куда капитан направляется?
 — Тащить кобылу из пруда! Понял? Нет? Так спроси у своего начальника, Быка!
 Охранник отошел, бормоча: «Нашел тоже начальника, ишака каракалинского, в натуре», –  но в трубку к Быку обратился иначе:
 — Шеф? Тут капитан на джипе куда-то намылился.
 — Пропустить!
 — Машину проверить?
 — А может, тебе уши проверить? Сказал: пропустить, значит, мухой открыть ворота! –  рявкнул начальник охраны, а теперь и полновластный комендант этого обреченного бастиона.
 Охранник отключил телефон, смачно сплюнул под ноги и пошел выполнять приказание. Роенко выехал с территории усадьбы и повел автомобиль, как того требовал сидящий сзади Эдуард Генрихович. Было ли Гофману жалко тех пацанов, которых он оставлял одних против превосходящей силы безжалостного противника? Судя по внешнему виду, нет! Господин Гофман думал о другом. О том, как сложится его собственная судьба. А пацаны? Что ж, они сами влезли в это дерьмо.
 На развилке Сергей свернул вправо. Через минут сорок проехали один полуразвалившийся хутор, за ним –  второй. На мгновение внимание Роенко что-то отвлекло. Справа мелькнул какой-то силуэт. Человек? Зверь? Или померещилось. Он обернулся к Гофману, спросил:
 — Интересно, Эдуард Генрихович, чем здесь люди жили? В смысле, что делали? Кругом леса дремучие да болота.
 — Этими болотами и жили. Здесь раньше торфяные выработки были. На них и работали. Плюс охота, рыбалка, грибы-ягоды. Но люди дикие были, жестокие.
 — Станешь тут диким!
 — Будь внимателен, скоро ветхий мост, а за ним через километр –  следующий хутор. Ты упрешься в крайнюю избу. Там и сделаем остановку.

 Глава 9

 Майор Волков выдвинул группу захвата к усадьбе Гофмана к 18.00. Бойцы спецназа расположились со стороны лесного массива, в трех километрах от места предстоящего боя. Вперед ушло отделение разведки во главе с лейтенантом Гурьяновым. Разведчики заметили посты раннего обнаружения противника, обошли их и вплотную приблизились к объекту. Гурьянов оценил то, как была организована оборона. Командир противника не собрал подчиненных в дом, хотя оставил и там расчеты. Они наблюдались на третьем этаже. Основная же часть банды рассредоточилась по периметру ограды, за естественными укрытиями, что позволяло избежать больших потерь, если здание подвергнется массированному гранатометному обстрелу. Обо всем увиденном лейтенант-разведчик доложил майору Волкову. Тот поставил задачу дождаться усиления, затем снять внешние посты врага, заменив их постами передового дозора группы захвата. До 20.00 приказание было выполнено, и связь с Быком вели уже плененные бандиты под стволами автоматов милиционеров.
 Ветер затих. Вдруг стало неожиданно тихо. Только с запада надвигалась свинцовая туча. И спецназ милиции и бандиты напряженно ждали нападения.


* * *

 Отряд профессиональных наемников собрался в вотчине Гурама еще с утра. Это были высококвалифицированные «солдаты удачи». В основном бывшие офицеры спецназа разных ведомств, прошедшие в свое время не одну «горячую точку». Они собрались, чтобы выполнить свою обычную работу за свою обычную плату. Получив задание и задаток, они спокойно ждали наступления времени активных действий.
 Гурам же покинул свое жилище сразу после обеда. Ему надо было заняться собственными делами. Навестить дочь и ее жениха в больнице, забрать подготовленные для них документы и отправить самолетом за границу, где в одной из клиник вечно теплого острова их приезда уже ждали.
 Он мог бы улететь и сам. Но остался. Жизнь изгоя была не для него!
 А пожилой садовник Данила Матвеевич Сурко сидел в своей сторожке возле окна и напряженно думал. Рядом лежал карабин, из которого он должен убить офицера милиции. Убить по приказу начальника этого офицера. Вот такие кренделя выписывает жизнь! Убив милицейского начальника, он, Сурко, по словам полковника Костычева, обретет полную свободу. Но можно ли верить человеку, приговорившему к смерти своего товарища ради каких-то собственных интересов? Нет! Не выпустит Костычев его из своих лап. А после рокового выстрела вообще превратит его, Сурко, и внука в рабов, в слепых исполнителей своих грязных замыслов. Поэтому надо уйти отсюда, уехать, скрыться. Куда? Да куда угодно! Хоть в глухую тайгу, только подальше отсюда. И пусть ищет его Костычев. Иначе нельзя! Погубит, мент поганый. За себя не страшно, а вот внук. Ему жить надо.
 Сурко отстранил карабин. Пожитки брать не стал. Вышел из своего домика. Нашел Быка.
 — Володя! Просьба одна к тебе есть.
 — Говори, дед Данила.
 — Внук подъехать должен. Проведать старика едет. Не хочу, чтобы он светился здесь. Понимаешь? Я ему приказал на шоссе ждать. Может, отпустишь проститься? Кто знает, чем день сегодняшний кончится?
 — Не паникуй, дед! –  Бык подозрительно посмотрел на старика, но разрешил. Все же садовника в усадьбе уважали. Даже Гофман. –  Валяй! Но возвращайся быстрей. Иначе мне от Гофмана влетит.
 — А что, он здесь?
 — А где же ему, по-твоему, быть в такой момент?
 — Ну да, конечно! Да и куда я отсюда-то денусь? Куда пойду? В бомжи на свалку? Внук-то он только проведать и может. Сам живет где ни попадя. На моей шее сидит.
 — Так приводи ко мне. Ради тебя возьму в охрану.
 — Давно бы тебя, Володя, над бригадами ставить надо было. Ты мужик правильный и справедливый. Не то, что Хан, тот все больше нос вверх задирал.
 — Ничего. Теперь я всем распоряжаюсь. Порядок будет во всем! А внук, как пройдет нынешняя кутерьма, пусть приходит. Возьму!
 — Спасибо, Володя! Не забуду!
 Сурко вышел из ворот и быстро направился по тропинке, ведущей к шоссе. Как же, думал он, приводи! Куда? В гадюшник этот? Сами-то сегодня свинца нахлебаетесь вволю. Эх, молодняк, молодняк! Смерть рядом, а они и не понимают. «Гофман здесь»! Жди! Этот орел наверняка уже упорхал со своими деньгами. Будет он с вами отбиваться! Ему это не нужно! Как никто не нужен, кроме себя. Жаль, побьют пацанов ни за понюшку табаку. Но, видно, судьба им такая!
 Старик, сгорбившись, удалялся от усадьбы, чтобы больше никогда обратно не возвращаться. На шоссе он поймал машину, попросился до города. Водитель был не против, тем более что старик неожиданно много посулил за проезд.
 Ветхий мост, о котором говорил Гофман, на целый час задержал продвижение джипа. Так как моста этого фактически не существовало. Несущие бревна обвалились, опоры торчали из мутной жижи сгнившими поганками. Пешком еще можно было перейти через заболоченный участок, но никак не на автомобиле. Пришлось Сергею сооружать переправу. Хорошо, что среди инструмента нашелся топор. Роенко начал рубить дерево и вновь почувствовал чье-то близкое скрытое присутствие. Никого не было видно, никого слышно, но кто-то рядом явно был. Сергей насторожился и приготовился к отражению внезапного нападения. Но никто не нападал. Срубив несколько деревьев, Роенко, наконец, восстановил проезд.
 Гофман как сидел в салоне, так и продолжал сидеть, как будто происходящее вокруг его не касалось. Он думал о чем-то своем.
 Подъехав к крайней избе нужного хутора, босс коротко приказал:
 — Стой! Видишь, проезд влево?
 — Это между деревьев, к кладбищу? –  уточнил Сергей, заметивший кресты и часовню.
 — Да! Давай туда. Возле поваленного плетня остановишься.
 Ехать пришлось метров двести. Капитан остановил джип там, где указал Гофман. Обернулся к нему:
 — Что дальше, Эдуард Генрихович?
 — Во-первых, верни пистолет!
 Сергей удивленно глянул на босса и отрицательно покачал головой:
 — Нет, Эдуард Генрихович! В этой глуши наедине с вооруженным человеком безоружным я оставаться не желаю.
 — Неужели ты подумал, что я могу тебя убить?
 — А что вам стоит? Дело свое я сделал, вывез вас куда надо. Теперь можно, как Мурата-Кули или Хана.
 — Я мог убить тебя, когда ты возился у моста, даже минуту назад, но не сделал этого. Это ли не аргумент в пользу того, что я не собираюсь лишать тебя жизни?
 — Аргумент, пожалуй. Но все же будет лучше, если пистолет будет у меня. Вам меня опасаться глупо, а мне спокойней будет.
 — Да? Тогда проверь оружие!
 — Проверить?
 — Именно!
 Сергей достал «ПМ», вытащил обойму. Пистолет был заряжен холостыми патронами, Роенко кинул его на сиденье.
 — Все ваши шуточки, босс? И для чего было делать это?
 — Страховка, капитан. Ладно. А ствол я просил у тебя, чтобы дать другой, боевой. У этого еще и боек сточен.
 — А кто, собственно, нам может ЗДЕСЬ угрожать?
 — Дикие собаки Динго. Слыхал о таких?
 — Слышал! Но если мы заехали в Австралию, то тогда, конечно, против них оружие не помешает.
 Они вышли из джипа. Сергей спросил:
 — Идем на кладбище, босс?
 — Я пойду туда, а ты подождешь возле часовни. Проведаю могилу сына.
 — У вас тут сын похоронен? Извините, не знал.
 — Да, единственный сын. Ему не было и двадцати, когда его убили.
 — Сожалею, босс, –  только и сказал Роенко, прекрасно зная историю безумного Виктора.
 Гофман ушел в темноту могильных холмов. Сергей оглянулся, прислушался. Тишина. Гробовая тишина. На землю упали первые капли дождя. Роенко встал на приступок часовни, под защиту небольшого козырька.
 Эдуард Генрихович вернулся минут через двадцать. В руках у него был пакет. Предугадывая вопрос Сергея, Гофман объяснил, что взял с могилы земли. Прошел к джипу и положил пакет в салон. Вернулся.
 — Ну, а теперь зайдем в часовню. Ее, кстати, отец мой отстроил.
 — Может, вы один, Эдуард Генрихович? Я в таких местах, особенно ночью, чувствую себя как-то неуютно.
 — Боишься нечистой силы? Так должен знать, что нечисть появляется в полночь, а сейчас, –  Гофман посмотрел на часы, –  нет еще и девяти. Идем, там свет есть!
 Они зашли в небольшое помещение, убранное в переднем углу иконами. Гофман зажег несколько керосиновых ламп. Сразу стало светло как днем. Эдуард Генрихович трижды перекрестился. Роенко последовал его примеру. Затем босс прошел к образам, достал откуда-то отвертку. Что-то там подкрутил или поддел. Под иконостасом открылась потайная дверь. Эдуард Генрихович вытащил оттуда два чемодана. Дверь закрыл.
 — Ну вот, кажется, все! Бери чемоданы, неси к машине, я пока…
 Договорить он не успел, на полуслове оборвав речь. За дверью часовни послышался шум подъехавшей машины. Видимо, она находилась все это время где-то рядом, иначе рокот двигателя Сергей бы услышал намного раньше.
 Появление неизвестного автомобиля стало полной неожиданностью. Гофман стоял, опустив руки и открыв рот. Сергей быстрее справился с шоком. Он успел выхватить «ПМ» и отвести руку с ним назад. Успел до того момента, как в часовню вошли полковник Костычев и неизвестный молодой лейтенант в бронежилете. В руках у обоих стражей порядка были автоматы. А у Сергея лишь пистолет, да и тот не перезаряженный.
 Костычев улыбался.
 — Ну вот, Сергушин, –  обратился полковник к лейтенанту, –  операция наша подошла к концу. Логическому. Позволь представить тебе ярых поклонников ночных молитв. Тот, что постарше, и есть знаменитый Эдуард Генрихович Гофман. Рядом с ним –  мой старый знакомый, бывший капитан Российской армии, командир разведроты. Отличился в Чечне, но не захотел честно служить, решил податься в бандиты.
 — Ты чего там несешь, полковник? –  возмутился данной ему характеристикой Сергей. –  Кому, как не тебе, знать, почему я оказался среди бандитов?
 — Тем не менее, Сергей, ты стал тем, кем стал. Преступником. Наемным убийцей.
 — Я что-то не понимаю вас, полковник?
 — Молчать, мразь! –  вдруг резко выкрикнул Костычев, обрывая Роенко. –  Молчать! И руки вперед! Ствол советую бросить, если не хочешь получить порцию свинца в живот.
 — Вот ты, значит, как! Лейтенант, берегись его!
 — Выполнять, что приказано, –  прервал его Сергушин.
 — Смотри, дурак! Мы-то ладно, а вот тебя за что начальник кончит?
 — Тебе что-то не понятно, бандюга? –  не слушал Роенко лейтенант.
 Роенко пришлось подчиниться. С глухим стуком на деревянный пол упал пистолет.
 — Вот так! –  немного понизил тон полковник. –  Теперь ногой его ко мне.
 Сергей пнул пистолет. Тот отлетел в угол.
 — Извини, начальник, не рассчитал!
 — Поднять, Павел Егорович? –  услужливо предложил Сергушин.
 — Стоять на месте, лейтенант. Теперь ты, ублюдок. –  Костычев перевел ствол автомата на Гофмана. –  Где личное оружие?
 — В боковой кобуре.
 — Петя, –  приказал полковник Сергушину, –  положи автомат, подойди к Гофману, забери у него оружие и обыщи. Роенко! Два шага в сторону! И без трюкачеств. Срежу очередью сразу, как только решишь дернуться!
 Роенко отвернулся в сторону, пока лейтенант обыскивал бывшего босса. Он напряженно думал, что предпринять? В запасе был пистолет «ТТ», но как его достать? Вот если бы Костычев заставил обыскать и его, Роенко. Но полковник правильно оценивал ситуацию, прекрасно зная боевые возможности Роенко. Поэтому и не отдал приказ на обыск обоих задержанных.
 Когда лейтенант вернулся, Костычев приказал отдать ему ствол Роенко, а оружие Гофмана оставить у себя.
 — А теперь, лейтенант, приведи-ка сюда нашу гостью. Вот будет сюрприз для господина Роенко!
 Сергей сразу понял, кто будет этой гостьей. Вот что, значит, означали длинные гудки телефона Ольги. Роенко тихо застонал.
 Он оказался прав.
 Лейтенант ввел в часовню Олю, сняв с нее наручники и повязку.
 — Сережа! –  выкрикнула женщина и, увидев любимого, бросилась ему на шею.
 А вот тем, что не удержал Ольгу, Костычев допустил, пожалуй, единственную свою ошибку. Ольга на время загородила полковнику обзор, и Сергей отработанным движением успел выхватить всегда готовый к бою «ТТ», сразу же сняв его с предохранителя. Теперь пистолет был между ним и женщиной.
 — Эй, голубки! –  обратился Костычев к молодой паре. –  Ну-ка прекратить лобызания. Это по меньшей мере неприлично. Ольга Васильевна, будьте добры, отойдите от преступника.
 — Нет! –  вдруг вызывающе выкрикнула Ольга. –  Вы обманули меня, и никуда я не отойду. Можете арестовать нас. Но мы будем вместе.
 Сергей обнял Олю, искренне восхищаясь ее самообладанием. Он обнял ее за талию так, что пистолет не был виден. Теперь Роенко был спокоен –  защитить женщину и выстрелить он успеет. Другое дело, что и ему достанется, но это уже неважно. Дуэль не оставит стреляющим шансов выжить. Но Ольгу спасет. Это главное! Между тем Костычев продолжал паясничать, что, наверное, доставляло ему немалое удовольствие.
 — Ты посмотри, Петя, –  говорил он, саркастически улыбаясь, –  какая самоотверженность. Любовь! Только замечу тебе, лейтенант, все это, как выражаются в их кругу, понты.
 — По себе, сука, судишь? –  спросил Сергей.
 — Вот видишь, лейтенант, рисовня сплошная. Я с этой публикой знаком давно. Ну ладно! А что это у Гофмана под брючиной? –  вдруг спросил Костычев. –  Петя! Как ты смотрел? Иди-ка, лейтенант, еще раз проверь.
 Сергушин положил автомат и пистолет на пол и вновь пошел к Гофману, оправдываясь:
 — Да я вроде все проверил!
 И тут Костычев выхватил пистолет Роенко, передернул затвор и с левой руки, одновременно держа автомат правой, трижды выстрелил. Одна пуля досталась лейтенанту, попав в затылок –  полковник учел, что офицер был в бронежилете. Две попали в Гофмана, в грудь. Бросив тут же пистолет, он уже держал автомат обоими руками, держа Роенко и Ольгу под прицелом и широко улыбаясь, не обращая внимания на то, как в агонии бьются два тела.
 Ольга закричала и присела, закрыв лицо руками. И этого маневра не ожидал Сергей. Он успел только перевести ствол в сторону Костычева, но тот дал очередь. Пули ударили в плечо, выбив пистолет. Правой рукой Роенко зажал рану, глядя на убийцу. Все! Он проиграл. Если бы не Оля… Но что теперь об этом говорить? Разве можно винить ее, если он сам не просчитал такой вариант развития событий. Да и невозможно было его просчитать.
 Хорошо еще, что пули были со смещенным центром тяжести, пошли не в тело, а, срикошетив от кости, ушли в сторону, прямо в образа. Но пистолет он выронил. Выронил свою последнюю надежду.
 Костычев, продолжая улыбаться, смотрел на Сергея.
 — Ну что, капитан? Классно сработано, не правда ли?
 — Классно! Не пойму одного, для чего весь этот кровавый спектакль? –  Сергей попытался вызвать полковника на последний откровенный разговор, который зафиксировал бы миниатюрный магнитофон в ручке Гурама. Он был включен с момента прибытия сюда, на этот проклятый хутор. Может быть, впоследствии запись выведет этого оборотня в погонах на чистую воду.
 — Хочешь поговорить перед смертью? Что ж, это твое право, давай поговорим. Зачем, спрашиваешь, я убил Гофмана и лейтенанта? Но это вопрос не ко мне. Когда здесь будут эксперты, на «ПМ» будут отпечатки твоих, Сережа, пальчиков. Следовательно, убийца –  ты! Тебе же не привыкать убивать? Коротыш, Мурат-Кули, Хан, ну и еще по мелочам, вроде чеченцев разных. Одним могу успокоить: ты на самом деле не убивал того охранника в ресторане, это сделала твоя покойная жена, за что и поплатилась. Ее убрали. Все обвинения на тот момент, когда мы приходили к тебе со Зверевым, с тебя уже были сняты. Только командир твой не знал об этом! К Гураму ты пошел свободным и невинным человеком.
 — И ты все знал, сволочь, вербуя меня?
 — Естественно! У каждого, Роенко, своя цель в жизни! Но это в прошлом, теперь ты –  настоящий убийца. И сейчас вот совершил убийство. Посерьезнее –  офицера милиции при попытке задержать тебя, после того как ты разделался с Гофманом, не пожалев при этом даже своей невесты. Хотя какая она тебе невеста? Так, использованный материал.
 — Заткнись, козел! Не слушай его, Оля! Убийца ты, полковник, а не я. Ты и меня убьешь, чтобы свалить свои преступления на другого.
 — Правильно понимаешь!
 — Прошу одно –  не трогай женщину!
 — Не получится, к сожалению. Но ты сам втянул ее в свои дела. Так что, вини только себя.
 — Но зачем? Ради чего столько крови? –  выкрикнул Сергей.
 — Ради чего? –  также повысил голос полковник. –  Ты хочешь знать? Хочешь? А вот ради этих двух чемоданов. Ради тех баулов, лежащих в багажнике джипа. Вот ради чего! Понял, глупец?
 — Так тебе нужны деньги? Отпусти женщину и получишь еще полмиллиона долларов.
 Костычев посмотрел на Роенко.
 — Ты так ничего и не понял, капитан. Деньги, лежащие в этих чемоданах и мешках, драгоценности, все это –  не стоит тех бумаг, дискет, пленок, договоров и другой бухгалтерии, именуемой архивом Гофмана. Он, видите ли, предлагает мне состояние. Гурамовский гонорар, что ли? За Тамару? Да за одну дискету некоторые чины выложат по нескольку «лимонов» баксов. Не деньги правят миром. Миром правят люди. Люди, облеченные ВЛАСТЬЮ. А деньги? Деньги лишь помогают достичь этой ВЛАСТИ. Ну, хватит разговоров. Ты и так услышал больше, чем следовало. Прощайтесь, голубки, и утешьтесь тем, что вместе уйдете в мир иной. Кто знает, что там, за чертой жизни? Может, рай цветущий?
 — Тебе, Костычев, его не видать.
 Сергей поднял Ольгу, прижал к себе. Она вся дрожала. Он увидел ее заплаканное лицо, попросил:
 — Не надо, милая, доставлять этому выродку удовольствия. Недолго ему ходить по земле этой. Ты только прости меня.
 — Не вини себя, Сережа. Что ж поделать, раз так вышло?
 Но Роенко не был бы капитаном Роенко, позволив без боя убить себя. Ярость, кипевшая в нем, искала выход. И решение было принято. Оно никак не могло повлиять на исход поединка и не давало ни малейшего шанса на успех, но умереть по-иному он не мог.
 — Стреляй, тварь!
 Роенко, оттолкнув в угол женщину, ринулся на ствол автомата.
 Раздались два выстрела, один за другим. Но странно –  Сергей не почувствовал ни удара пуль, ни боли, а вместо этого увидел согнувшегося дугой врага, опустившего автомат. И гримасу боли и удивления в глазах Костычева. Роенко остановился. Полковник упал. В проеме двери часовни стоял Али с дымящимся пистолетом в руке. Сергей застыл, а в углу, не выдержав нечеловеческого напряжения, со стоном повалилась на пол Ольга. Обморок свалил ее.
 — Али! –  только и смог выговорить Роенко.
 — Вынеси женщину на улицу, помоги ей!
 — Да. Конечно, но откуда ты…
 — Помоги женщине, –  повторил чеченец, пряча пистолет. –  Потом все объясню, а пока принесу воды.
 Роенко вынес Ольгу и сел на ступени, положив голову любимой себе на колени. Он и сам еще находился в ступоре и нуждался в приличной встряске. Мозг не мог до конца осознать, что произошло. Он шел на смерть, а теперь ни ему, ни Оле ничего больше не грозит.
 Али принес ведро воды. Выплеснул и на Ольгу, и на Сергея. Холодная вода тут же привела в чувство обоих. Женщина тихо спросила:
 — Мы где, Сережа?
 — Там же, где и были!
 — Нас убили?
 — С чего ты это взяла?
 — Но этот мужчина стрелял же в нас? А… –  увидев чеченца, ей вдруг все стало ясно.
 Этот бородатый человек спас им жизнь. И рыдания сотрясли тело. Сергей поднялся, прислонив Ольгу к стене.
 — Пусть поплачет. Это скоро пройдет.
 — Пройдет, –  подтвердил Али.
 — Но ты, черт нерусский, как здесь оказался? Ты же должен был уйти?
 — А Гофман? А Ваха? А месть?
 — Где же ты был все это время?
 — В городе много чеченцев живет. Приютили. Документы сменил. За усадьбой постоянно следил. Радовался, когда Тамару спасли. Твоя работа? Можешь не отвечать, знаю –  твоя. Молодец! Потом, когда стало известно, в каком состоянии освободили дочь Гурама, понял, что тот не простит Гофману. А Гофман, как трусливый шакал, не будет ждать удара, постарается удрать. Но один и без архива не пойдет. Не думал, что в подельники выберет тебя. Ошибся.
 — Прости, Али, что перебиваю, но получается, что ты знал, где хранится архив?
 — Наверняка –  нет! Много думал. Решил, что только здесь самое надежное место.
 — А про это место откуда узнал?
 — Ты милиция, да? Допрос устроил!
 — Не обижайся, Али.
 — Да не обижаюсь я. Я был в той команде, которая втайне ото всех хоронила здесь Виктора. Иногда сопровождал сюда Гофмана.
 — Понятно! Теперь понятно!
 — Значит, вопросов больше не будет?
 — Пока нет.
 — Тогда иди к своей невесте, уведи от часовни, а я трупы уберу. В болото, чтобы и следов этих тварей на земле не осталось, пусть в вечной грязи лежат.
 — Лейтенант здесь ни при чем.
 — Его похороню, есть там канава.
 Сергей подошел к Ольге. Она перестала рыдать, только дрожала. Роенко накрыл ее своей курткой.
 — Сережа, ты ранен! –  Ольга увидела кровавое пятно на плече.
 — Пустяки –  царапины, пули вскользь прошли. Пойдем в машину!
 Она повиновалась, и вскоре, обнявшись, они сидели на заднем сиденье джипа. Слов не было. Вернулся Али. Он бросил два чемодана рядом с машиной. Сел на переднее сиденье пассажира. Обернулся к Сергею с Ольгой:
 — Что будем делать дальше, капитан?
 — Согреемся немного, вскроем баулы. Возьмешь деньги и драгоценности. Сколько захочешь. Только, Али, умоляю тебя, не используй это для войны. Хватит крови!
 — Согласен! Я давно собирался совершить хадж. Тебе известно, что это такое?
 — Известно!
 — Паломничество в Мекку –  мечта каждого мусульманина. Но не было денег, да и война эта… Теперь поеду! Вернусь, буду служить аллаху!
 — В священники подашься?
 — У нас это называется по-другому.
 — Что тебе, Али, сказать? Решение верное!
 Когда мужчины вышли из машины, вдали раздались автоматные очереди, взрывы, одиночные выстрелы.
 — Люди Гурама пошли на усадьбу Гофмана, –  сказал Сергей.
 — Знаю!
 Они стояли, вслушиваясь в канонаду отдаленного интенсивного боя. Разделив деньги и ценности, решили прощаться. Но Сергей, что-то вспомнив, вдруг спросил:
 — Подожди, Али! Ты сотовый телефон Костычева не подбирал?
 — У меня!
 — Молодец! Ну-ка дай его сюда, звонок один сделать надо!
 В памяти мобильника значился номер Волкова. Под первым номером. Кто такой Волков? Мент или просто знакомый полковника. Но надо начать с него. Сергей вызвал абонента. Тот ответил сразу и представился, сняв все вопросы.
 — Товарищ майор, говорит лейтенант Сергушин. Я от Костычева!
 — А где сам полковник?
 — Он преследует Гофмана, меня оставил в засаде.
 — А где вы находитесь?
 — Хутор Глухой!
 — Так, значит, Гофман там?
 — Конечно, раз полковник лично его преследует. У него сотовый до города не берет, связался со мной. Просил узнать, что у вас там?
 — У нас здесь ад! Группа нападающих атаковала внезапно, разнесла все в здании. Затем клином прорвала нашу блокаду и ушла в лес, взорвав часть дома. Преследовать в темное время отлично подготовленных бойцов считаю нецелесообразным. Сейчас вызвал представителей МЧС –  разбирать завалы и вытаскивать трупы.
 — Решение, майор, правильное! А говорил с тобой не Сергушин.
 — Что? Как не Сергушин?
 — Лейтенанта Сергушина убил твой начальник, майор. Он же убил и Гофмана. Но ему не повезло –  он утонул в болоте.
 — Что за ересь вы несете? И кто вы?
 — Ты вопросы не задавай, а слушай! Поутру наведайся на хутор. В часовне под иконами найдешь обычную ручку для письма. В ней установлен магнитофон. Послушай запись, и ты многое, майор, поймешь!
 Сергей отключил телефон. Али стоял рядом.
 — Ну что, Али? Давай, что ли?
 — Давай, Сергей! Счастья вам!
 — Подожди, –  спохватился вдруг Сергей. –  На, возьми, –  он снял с груди талисман Барса, –  передай его сыну.
 — Это правильно!
 Бывшие непримиримые враги, ставшие друзьями, обнялись. А через несколько минут разъехались. Али на «Ниве» Костычева свернул куда-то в сторону и направился по, наверное, одному ему известному маршруту. Сергей же повел джип к городу.




 Эпилог


 Сергей с Ольгой въехали в город без проблем ранним утром. Остановились на самой окраине. Ольга вызвала такси. Добрались до железнодорожного вокзала. Спустились в помещение камер хранения ручной клади, оставили там чемоданы. Теперь надо было подумать об отдыхе, чтобы с утра посетить Илью Дмитриевича, адрес которого в свое время дал Сергею Гурам и где его должна была ждать часть денежного вознаграждения. Там же, на вокзале, сняли на сутки квартиру. Возле центрального входа толпилось много людей с предложением сдачи жилья.
 Утром пошли по нужному адресу. Сергей попросил подождать его на улице, сам же поднялся на шестой этаж, где находилась квартира № 12. Медная табличка на двери извещала, что здесь проживает не кто иной, как Илья Дмитриевич Сухаревский.
 Сергей нажал на кнопку звонка.
 Минуты через две хрипловатый немолодой голос спросил из-за двери:
 — Кто там?
 — Роенко, Сергей!
 — Роенко?
 — Да! От Гурама!
 — Ах, да?! Вот память. Ну, конечно же, минуту!
 Дверь открылась, и на пороге Сергей увидел пожилого и очень худого человека с длинными, свалявшимися волосами. Лицо его было заспано.
 — Извините, Илья Дмитриевич, я, наверное, разбудил вас?
 — Пустяки! Проходите в зал. Я, простите, приму туалет и оденусь.
 — Курить в зале можно? –  спросил Сергей.
 — Да, пожалуйста. Пепельницу в «стенке» найдете.
 Роенко прошел в зал, где все дышало и жило стариной, антиквариатом. Даже коврик на паркете был старинный, потертый, с разошедшимися нитями по краям. И кресла кожаные. Таких сейчас не купишь! Под пепельницей хозяин квартиры, вероятно, подразумевал большой бронзовый диск с углублениями по краям и с распустившим свои крылья Пегасом посередине. Ничего другого, куда можно было бы стряхивать пепел, Роенко в «стенке» не нашел. Поэтому закурил, используя целлофан с пачки сигарет.
 Илья Дмитриевич долго не задержался. Вышел посвежевший, аккуратно причесанный, в белой рубашке с пестрым галстуком. Предложил:
 — Присаживайтесь, Сергей! А почему пепельницей не воспользовались? –  спросил он, видя, как гость слюной гасит окурок.
 — Пегасом вашим, что ли?
 — Ну да!
 — Жалко пачкать было. Без него обошелся.
 — Хорошо! Перейдем к делу. Я сверился с фотографией, данной мне Гурамом, убедился, что вы и есть тот человек, которому я должен помочь! Исполняя волю моего друга Гурама, мне придется задать вам несколько вопросов.
 — Мне кажется, что вы, Илья Дмитриевич, должны передать мне деньги!
 — Несомненно! И вы их получите. Сто тысяч долларов. Я правильно назвал сумму?
 — Правильно!
 — И все же должен сначала спросить вас кое о чем.
 — Спрашивайте. Только, если можно, побыстрее.
 — Я понимаю, но мой друг Гурам попросил не только отдать вам деньги, но и обеспечить вашу полную безопасность от отъезда из города до прибытия в проме-жуточный пункт вашего длительного, насколько я понял, путешествия.
 — И все же давайте ближе к делу!
 — Хорошо. Вы будете один уходить из города?
 — Нет!
 — Женщина, мужчина?
 — Женщина!
 — Понятно! Значит, так! Кстати, если она где-то рядом, можете пригласить ее сюда.
 — Спасибо! Но, думаю, она не согласится. После последних событий эта женщина напрочь потеряла чувство доверия к чужим людям.
 — Понимаю и сожалею. Извините, я должен сделать звонок.
 Он взял трубку сотового телефона, набрал номер.
 — Женя? Через десять минут ты должен быть возле моего подъезда. Далее по плану, что мы недавно рассматривали.
 — Это касается просьбы Гурама?
 — Да!
 — Понял! Буду!
 Затем Илья Дмитриевич обратился к Роенко:
 — Слушайте меня внимательно, мой нетерпеливый друг. Сейчас подойдет автомобиль. Вы, получив деньги, сядете в него. Евгений, так зовут водителя, доставит вас на железнодорожный вокзал. Возьмет билет на ближайший московский поезд. Имейте в виду, рядом с вами поедут люди, которые при необходимости прикроют вас. От милиции в том числе. Не волнуйтесь, их присутствия вы даже не заметите. Не доезжая столицы, в городе Ряжске выйдете из поезда. На привокзальной площади будет стоять джип. С федеральным пропуском, так что ехать дальше сможете беспрепятственно. Ключи и документы вам передадут на месте, как только подойдете к машине. Далее, через Рязань, следуете в сторону Москвы. Проедете Бронницы. Следуйте не по окружной дороге, а прямо через город. Возле военного авторемонтного завода, который увидите на выезде справа, вас будет ожидать точно такой же джип. На нем проедете до одной усадьбы Подмосковья. Там вас встретит хозяин поместья, давний друг Гурама, некий Борис Львович. Он сделает все остальное!
 — Что остальное?
 — Гурам говорил, что вы желали бы покинуть Россию. Борис Львович поможет вам. Он же решит вопрос с оставшейся частью причитающейся вам суммы. По вашему желанию: либо наличные, либо счет в банке страны, которую вы выберете.
 — Я вас понял! А насчет архива Гофмана Гурам ничего вам не говорил?
 — Говорил, конечно!
 — И я, наверное, должен передать его либо вам, либо Борису Львовичу? Так?
 — Ничего подобного! Насчет архива Гурам сказал буквально следующее: если Сергей сумеет взять бумаги этого проклятого архива, то пусть поступит с ними по своему усмотрению. Так что архив –  ваша собственность, и вы вольны поступать с ним, как захотите.
 — Даже так? –  Сергей был немало удивлен.
 Раздался звонок телефона.
 — Женя? Жди! –  коротко бросил в трубку Илья Дмитриевич.
 — Машина подана. Минуту, я принесу деньги!
 Сергей вышел из подъезда с тяжелым кейсом.
 Во дворе стоял «шестисотый» «Мерседес», а на детской площадке, под грибком, ждала Ольга. Сергей подозвал ее.
 «Мерс» доставил молодых людей к вокзалу. Евгений ушел оформлять билеты. Роенко по справочной узнал номера местного телевидения, центральной газеты, дежурного по управлению ФСБ. По очереди набрал номер, диктуя сообщение.
 Оно для всех было одинаковым:
 «В камере хранения багажа железнодорожного вокзала по квитанциям №№… стоят два чемодана. В них архив преступного авторитета Гофмана, ныне уже покойного. В архиве очень ценная информация, касающаяся деятельности многих преступных группировок и их связей во властных структурах государства. Спешите получить сенсацию!»
 Сделав звонки, повесил трубку на место. Почти тут же вернулся Евгений.
 — Все в порядке. Купе в спальном вагоне. На двоих. Посадка через двадцать минут. Отправление через сорок. Пойдем через полчаса!
 — Жень? –  спросил Сергей. –  У тебя нет связи с Сухаревским?
 — Есть!
 — Свяжись с ним, я кое-что забыл у него спросить.
 — Без проблем. –  Он набрал номер.
 — Илья Дмитриевич, клиент что-то забыл у вас спросить.
 И передал трубку Сергею.
 — Илья Дмитриевич, в этой суете я совсем забыл спросить о судьбе самого Гурама. Где и как он?
 — Гурам арестован. Временно. Вскоре он будет освобожден. Ему передать что-нибудь?
 — Передать? Нет! Хотя скажите ему, что от архива я избавился.
 — Хорошо, передам!
 — И вам неинтересно, что я сделал с бумагами Гофмана?
 — Чужая собственность, Сергей, меня не интересует.
 — Ну-ну. Тогда все! Конец связи!
 — Прощайте и спасибо за работу!
 Роенко передал трубку водителю.
 Ольга наклонилась к Сергею, тихо спросила:
 — А куда мы едем, Сережа?
 — Разве ты не помнишь, как однажды я уже говорил тебе? В неизвестность, Оленька, в НЕИЗВЕСТНОСТЬ!
 А через день в своем шикарном особняке в закрытой заповедной зоне застрелился генерал-лейтенант Петр Иванович Игнатьев.
 Архив покойного Гофмана начал свою разрушительную работу!