Аннотация: Танцы кончились.
 У Человеческой Империи серьезные проблемы.
 Флот вторжения таргов все ближе, мятежники адмирала Клейтона продолжают удерживать богатейшую Гамму Лебедя, не желая вступать в переговоры, старый император мертв, молодой император только входит в курс дел, все высшие чины Империи убиты террористом-камикадзе.
 В общем, проблем много, и надо их решать. А решать их можно только одним способом, и этот способ хорошо известен императору Юлию Первому и его советнику по вопросам национальной безопасности барону Клозе.
 Надвигаются Имперские войны.


---------------------------------------------


 Сергей Мусаниф
 Имперские войны



 Часть первая
 БИТВА ЗА ФЛОТ



 Глава 1

 Юлий Первый Морган, первый представитель фамилии Морганов, сменивших на престоле Человеческой Империи династию Романовых, лежал, скрючившись на полу туалета, и время от времени блевал в позолоченный унитаз.
 Примерно раз в час в императорский сортир входила Пенелопа, юная сестра императора, и спускала в унитазе воду. Попытки поднять брата и уложить его в постель она бросила еще пять часов назад. Вызвать императорского лекаря она тоже не решалась – Юлий пообещал, что, если кто-нибудь, кроме нее войдет в его апартаменты, он начнет стрелять. В подтверждение этих слов его «офицерский сороковой» лежал на полу рядом с ним. Пенелопа хорошо знала своего брата. Он всегда держал свое слово, хотя порой это обходилось ему очень дорого.
 Сегодня утром, сразу же по прилете на Землю – столичную планету Человеческой Империи – в присутствии большого числа официальных лиц и высокопоставленных дворян Юлий возложил на свою голову корону. Согласно древним традициям, установленным первым императором Петром Романовым, императоры Человечества короновали себя собственноручно.
 Четыреста лет назад Петр Первый самолично принял решение стать императором и убедил в этом тридцать пять миллиардов человек. После этого было бы странно, если бы он принял корону из чужих рук.
 С момента окончания коронации Юлий пил. Таким образом он решал сложную проблему поиска гармонии между его внутренним состоянием (дерьмовым) и внешним видом (пока еще недостаточно дерьмовым). Юлию хотелось напиться до потери сознания и пульса и хотя бы на время отключиться от проблем Империи. Другого способа отключиться он для себя не видел.
 Правда, и этот не слишком помогал.
 С той самой минуты, как майор Винсент Коллоджерро, сотрудник Управления имперской безопасности (УИБ) на планете Эдем, известил Юлия о кончине императора Виктора Романова и всех его наследников, предшествовавших Юлию в очень длинном списке, в количестве семидесяти с лишним человек, Юлий не мог заснуть.
 Проблемы Империи в один миг стали его личными проблемами.
 А проблем у Империи всегда было предостаточно. На текущий момент выделялись две главные.
 Меньшей из них был недавний мятеж адмирала Клейтона, в результате которого Империя лишилась богатейшей звездной системы Гаммы Лебедя и потеряла треть своего военно-космического флота, последовавшую за мятежным адмиралом, который имел наглость провозгласить себя Новым Императором, соблюдая славные традиции дома Романовых.
 Но это еще можно было бы пережить, если бы не проблема номер два.
 Самой большой и животрепещущей проблемой был огромный флот вторжения инопланетной цивилизации таргов, который достигнет границ Империи приблизительно через семь месяцев и для противостояния которому очень не помешала бы та самая треть флота, которая была потеряна.
 Юлий не знал, что по этому поводу думал прежний император, Виктор Второй из династии Романовых. При их личной встрече, состоявшейся незадолго до гибели сюзерена в результате террористического акта, император был бодр и уверен в скорой победе Империи в обоих конфликтах. Юлий не разделял его показного оптимизма тогда, не мог понять его и сейчас.
 Юлий был военным, а потому очень хорошо представлял себе расклад.
 Клейтона можно было вышибить из системы Гаммы Лебедя, но за это пришлось бы заплатить большей частью имеющегося на данный момент флота, оголив свою и так не слишком надежную оборону от внешнего врага.
 А Чужие… Их просто было слишком много.
 Три с лишним тысячи кораблей. Юлий сам летал на разведку, поэтому прекрасно представлял истинные масштабы вторжения. Человечеству требовались все боевые корабли, которыми оно располагало, и даже их могло бы не хватить.
 Новый император Клейтон не собирался принимать участие в отражении агрессии таргов. Он был твердо убежден, что со своим флотом сумеет отстоять захваченную систему Гаммы Лебедя, а остальное его не волновало. Юлий считал, что Клейтон спятил и не воспринимает сложившуюся ситуацию всерьез.
 В общем, императору Юлию Первому досталось очень непростое наследство.
 Всю жизнь граф Морган бегал от ответственности за кого-то, кроме самого себя, любимого и обожаемого, и, очевидно, добегался. Теперь на его плечи свалилась ответственность чуть ли не за все человечество.
 Поделить сию тяжкую ношу ему было не с кем.
 Император был убит. Граф Питер Морган, отец Юлия и советник императора по вопросам общей безопасности, был убит. Генерал Краснов, директор Управления имперской безопасности, весь кабинет министров, спикер парламента, высшие чины из командования флота, куча дворян, которые присутствовали на дне рождения императора… Этот список можно было продолжать бесконечно. Ну, может быть, не бесконечно. Просто очень долго.
 Мать Юлия тоже была убита. Его сестре чудом удалось уцелеть, потому что во время взрыва, разнесшего на части весь Лувр и еще пару вспомогательных строений, она целовалась в дворцовом парке с молодым лейтенантом Орловым из Военно-космических сил Империи (ВКС). Уже за одно это Юлий готов был произвести парня в капитаны.
 Впрочем, сейчас многим предстояли незапланированные повышения. Впереди Империю ждало целых две войны, а война – это лучший способ показать себя и продвинуться по службе.
 Юлий был потомственным военным, но войну ненавидел. Он принимал участие в полицейской операции на Сахаре, которая, по сути, тоже являлась войной, хотя имперская пропаганда этот факт отрицала. На Сахаре Юлия все время пытались убить. А потом на его истребитель свалился линейный крейсер класса «деструктор», и Юлию пришлось два дня выбираться из непролазных болот Сахары, волоча на спине одноногого Клозе.
 Кого Юлию не хватало в нынешней стрессовой ситуации, так это Клозе. Но барон догуливал свой отпуск после ранения на планете Эдем, а пребывание самого Юлия на Эдеме оказалось прискорбно коротким. Он вылез из одного курьерского корабля, выслушал хреновые новости от майора Коллоджерро, запрыгнул в другой курьерский корабль, скоренько переименованный УИБом в «борт номер один», и улетел обратно на Землю. Короноваться.
 Полет занял три дня.
 А потом, спустя два часа после приземления, Юлий вошел в Тронный зал Букингемского дворца, зачитал подобающую случаю речь, положил корону на голову, заверил подданных, что в Империи все нормально и он постарается, чтобы так оно и осталось, отдал первые распоряжения в качестве главы государства и начал пить.
 Последнего его действия, разумеется, в новостях не показали. Зато все остальное транслировали по разным каналам, слишком часто, на вкус Юлия, включая крупный план.
 Юлий принял безответственное решение, и в глубине души он прекрасно понимал, что поступает неправильно. Но в тот момент ему было жалко себя и плевать на всех остальных. Пятьдесят с лишним миллиардов человек с имперских миров и сопредельных планет могли подождать, пока он справится с самим собой.
 Империи сейчас до зарезу был нужен сильный и уверенный в себе император.
 Пенелопа снова зашла к брату в три часа ночи и обнаружила, что унитаз пуст и смывать нечего.
 Юлий сидел на полу, прислонившись спиной к мраморному основанию ванны.
 – Долго ты собираешься продолжать в том же духе? – осведомилась сестра.
 – Уже закончил. Фактически. Все равно не помогает.
 – Тебе понадобилось слишком много времени, чтобы это понять. Для пилота ты слишком тормозной.
 – Твой лейтенантик наверняка порасторопнее, – признал Юлий.
 – Это точно. Только никакой он не мой.
 – Ага.
 – Угу.
 – Хватит препираться. Лучше свари кофе, – попросил Юлий.
 – А ты прими таблетки и душ. Не обязательно в названной последовательности.
 – Непременно.
 Юлий вышел из ванной в халате и в плохом настроении. Это был значительный шаг вперед, ибо раньше настроение у него было отвратительным.
 Пенелопа вручила брату чашку кофе. Кофе был сварен как надо. Крепкий и сладкий. Самое оно для мучающегося похмельем человека. Интересно, откуда сестричке известны такие подробности?
 Юлий сделал первый обжигающий глоток, уселся в кресло и пошарил рукой в поисках табака. Пенелопа молча подала ему дымящуюся сигарету и пепельницу.
 В последнее время они редко виделись, но все же она хорошо знала своего брата.
 – Значит, так, – сказал Юлий. – Высочайшим повелением назначаю тебя своим секретарем отныне и во веки веков до следующего моего распоряжения.
 – Допился, – констатировала Пенелопа.
 – И ничего не допился, – сказал Юлий. – Ты сама как-то говорила, чтобы на этой планете я доверял только тебе. Именно так я и собираюсь поступать.
 – Мало ли что я говорила. Я – молодая и глупая. И я не умею быть секретарем императора.
 – Ты не одинока в своем неумении. Я, например, не умею быть императором. Будем вместе учиться по ходу дела. И во избежание дальнейших споров… Хочу только напомнить тебе, что ты тоже принадлежишь к роду Морганов. А Морганы служат Империи там, куда их назначает император. И не думай, что это верно только по отношению к мужчинам.
 – Сейчас ты дьявольски напоминаешь мне отца… Черт!
 – Мне тоже его не хватает, – сказал Юлий. – Странно, я даже не ожидал, что так привязан к старому мерзавцу. Но оплакивать свои потери мы будем потом. Время дорого.
 – Жаль, что ты не помнил об этом весь сегодняшний день.
 – У меня стресс, – сказал Юлий. – Я не знаю, как со стрессом боретесь вы, женщины, но мы, мужчины, пьем.
 – А мы, женщины, едим.
 – Судя по твоей фигуре, ты стрессов никогда не испытывала.
 – Жалкий льстец. Да, я редко испытывала стрессы. Но ты, как я посмотрю, явно собираешься исправить эту ситуацию.
 – Зато я не буду заставлять тебя выйти замуж.
 – Правда?
 – Если этого не потребуют интересы Империи, конечно. Я бы с радостью выдал тебя замуж за Клейтона, если бы твое замужество вернуло мне мои корабли.
 – Я за Клейтона под дулом пистолета не выйду. Он старый и сумасшедший.
 – И кораблей мне все равно не вернет. Ладно, шутки в сторону. Найди мне каких-нибудь шишек, с которыми я мог бы устроить совет прямо сейчас.
 – Это без проблем. Они целый день торчат в приемной и никуда не уходят. Ждут твоего просветления, так сказать.
 – О, – сказал Юлий. Он даже почувствовал себя немного виноватым. – Тогда пригласи их в какой-нибудь кабинет. Я скоро приду.
 Из доброго десятка собравшихся шишек Юлий знал в лицо только генерала Торстена, и. о. директора УИБ, и то только потому, что видел его мельком перед коронацией. Все остальные лица были незнакомые, и среди них не было ни одного человека моложе пятидесяти.
 Юлий подумал, что ему в его двадцать шесть будет трудно найти с ними общий язык. С другой стороны, он был императором, а императору совсем необязательно находить с кем-то общий язык. Император может просто приказать.
 Подсчитай выгоду, сказал он себе.
 Юлий уселся во главе стола, поправил полы халата, прикрывая голые ноги, и хлебнул кофе.
 – Извините, господа, но я вас в лицо не знаю. Который из вас главнокомандующий ВКС?
 – Вообще-то это вы, сир, – заметил генерал Торстен. – Верховный главнокомандующий всеми военными силами Империи.
 – Верно, это я, – сказал Юлий. Напоминание Торстена ему не понравилось. Формально оно было точным, но генерал не мог не понять, что Юлий имел в виду. А если он все-таки не понял, тогда он дурак. Значит, или он дурак, или он меня не уважает. Какой из этих двух вариантов предпочтительнее? – А я и забыл, что я теперь главнокомандующий. А после меня кто?
 – Полагаю, что я, сир. Адмирал Круз, заместитель погибшего адмирала…
 – Достаточно, адмирал Круз. Мы все тут заместители погибших, так не стоит об этом постоянно напоминать. А кто тут у нас представляет законодательную власть?
 – Я, сир. Вице-спикер Палаты представителей. Моя фамилия Смирницкий.
 – Многих вы потеряли?
 – Нет, сир. Палата лордов потеряла куда больше.
 – Назначьте довыборы и все такое, что положено делать в таких случаях, – сказал Юлий. – Палата лордов сама разберется, у них места наследуются проще, чем у вас. То есть у вас они вообще не наследуются, я это знаю… Ну, надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. Вы же понимаете?
 – Конечно, сир.
 – Хочу сразу расставить точки над «ё», – сказал Юлий. – Сейчас не время для всех ваших законодательных выкрутасов. Империя находится в очень сложной ситуации, поэтому вы должны утверждать все мои указы незамедлительно и без разглагольствований. Иначе я объявлю чрезвычайное положение и распущу вас всех к чертовой матери – это вам тоже понятно?
 – Да, сир.
 – Значит, мы сработаемся. Моя сестра Пенелопа назначается моим секретарем. Иными словами, в мое отсутствие она говорит моим голосом и слушает моими ушами. Если вам что-то от меня потребуется, связывайтесь с ней. Но лучше бы вам ничего от меня не требовалось. Это вам тоже доступно?
 – Да, сир.
 – Тогда идите и займитесь своими делами.
 – Да, сир.
 Смирницкий, несколько удивленный напором нового императора, почтительно поклонился и вышел из кабинета. Оставшиеся в кабинете сановники провожали его завистливыми взглядами, считая, что тот легко отделался. При смене верховной власти головы обычно летели направо и налево.
 – Генерал Торстен, мне нужна связь с адмиралом Клейтоном не позднее завтрашнего… точнее, сегодняшнего утра.
 – Слушаюсь, сир. – Генерал отошел от стола и зашептал в свой коммуникатор.
 – Оперативно, – одобрил Юлий. – Берите с него пример, господа. А вы кто?
 Человек, в которого уперся указующий перст императора, побледнел и задергался.
 – Дерек Махоуни, сир. Представляю полицию Земли, сир.
 – Какого черта вы здесь делаете? Вы уже можете мне сказать, кто устроил теракт?
 – Нет, сир, но мы проводим необходимые оперативно-следственные мероприятия и…
 – Вон, – сказал Юлий. – Я не желаю вас видеть ровно до тех пор, пока вы не будете способны доложить мне об успешном завершении ваших мероприятий. Ясно?
 – Да, сир.
 – Отлично. Среди присутствующих есть кто-нибудь еще, кто мог бы сейчас быть занят своим делом, а не просиживал бы задницу в моем кабинете? – Молчание. – Отлично. Добровольцев нет, пойдем по порядку. Вы кто?
 – Маркиз Джиованни, сир. Министерство пропаганды.
 – Можете остаться. А вы?
 – Генерал Хоук. Командующий наземными силами Империи, сир.
 – Останьтесь. Вы?
 – Граф Тристан, сир. Заместитель министра обороны.
 – Останьтесь. Вы?
 – Виконт Джонсон. Заместитель министра транспорта.
 – Мы войдем в историю как правительство заместителей, – сказал Юлий. – С этим уже ничего не поделаешь. Единственно, не хотелось бы войти в историю как последнее правительство. Генерал Торстен, вы уже поговорили?
 – Да, сир. Связь будет утром, как вы просили.
 – Хорошо. Адмирал Круз, я хочу знать точную численность наших ВКС с учетом кораблей союзников. Все, что мы имеем на данный момент.
 – Отчет будет у вас через два часа, сир.
 – Это слишком поздно. Отчет должен быть у меня через сорок минут.
 – Он будет у вас через сорок минут, сир. Только одна загвоздка… Учитывать ли в нем корабли Третьего флота?
 – Да.
 Это со стороны Юлия было оптимистично. Третий флот больше не принадлежал имперским ВКС. Но ведь лучше быть оптимистом, правда? Юлий подозревал, что без кораблей Клейтона картина в отчете будет совсем уж безрадостная.
 – Я могу идти, сир? – поинтересовался Круз.
 – Я удивлен, что вы до сих пор здесь. Виконт Джонсон, я хочу знать точную численность гражданских судов Империи, которые могут быть переоборудованы в военные корабли в кратчайшие сроки. Если такие работы уже ведутся, я желаю знать подробности.
 – Да, сир. Ведутся, сир. Я готов представить вам отчет в любое удобное для вас время. Собственно говоря, я лично курировал работы.
 – Отлично. Генерал Торстен, вместе со мной прилетел майор Коллоджерро с планеты Эдем. Он тоже из вашей конторы. Я хочу видеть вас обоих через двадцать минут или раньше, если вы сможете найти его быстрее. Кроме того, на Эдеме остался небезызвестный вам барон Клозе. Он вроде как отпуск там догуливает. Я хочу, чтобы его в ближайшее время доставили сюда.
 – Он будет доставлен, сир.
 – Только поаккуратнее с ним, ладно? Он вам не багаж.
 – Конечно, сир.
 – Отлично. Все остальные должны подготовить отчеты по своим ведомствам, указать первостепенные проблемы с учетом грядущего вторжения и дать свои рекомендации. Все это нужно мне не позднее завтрашнего полудня.
 – Ни фига себе, ты их построил, – сказала Пенелопа, когда они остались вдвоем. В глазах сестры Юлий увидел восхищение. – Какой-то ты резкий. Откуда в тебе такая резкость?
 – Я служил в армии, сестренка.
 – Я просто в шоке.
 – Я сам в шоке.
 – И они в шоке. Все в шоке. Правительство заместителей!
 – И правление дилетантов. Сейчас поговорим с уибэшниками, а потом можешь немного поспать.
 – А мне обязательно присутствовать при вашем разговоре с уибэшниками, сир?
 – Обязательно.
 – Деспот.
 – А еще тиран и самодур. Но ты все равно останешься. Ты нужна мне для моральной поддержки.
 Майор Винсент Коллоджерро выглядел удивленным. Свой отлет с Эдема вместе с Юлием он объяснял шоковым состоянием нового императора на момент отдания соответствующего приказа и с минуты на минуту ждал отправления обратно. А вместо этого он получил приказ явиться в личные покои главы государства вместе с и. о. директора УИБ.
 Винсент тоже был в шоке. Это явственно проступало на его лице.
 – Я хочу обсудить с вами только один вопрос, – заявил уибэшникам Юлий. – Ситуация в Гамме Лебедя. Как она изменится с учетом последних событий в Империи?
 – Полагаю, что никак не изменится, сир, – сказал Торстен. – Клейтон не признает над собой имперской власти, и ему должно быть все равно, кто сейчас является императором.
 – Ваше мнение, майор?
 – Аналогичное, сир. Но я не занимался этим вопросом вплотную.
 – Займитесь изучением проблемы Третьего флота сейчас же после нашего разговора. Генерал Торстен, ваш предшественник генерал Краснов считал, и я был с ним согласен, что ситуация в Третьем флоте держится исключительно на личном авторитете Клейтона и нескольких преданных ему офицеров. Просчитывалось ли, что будет с флотом после смерти адмирала?
 – У нас нет возможности сейчас его устранить, сир. Наша резидентура в Третьем флоте больше не действует, а подобраться к адмиралу снаружи практически невозможно…
 – Вы огорчаете меня, генерал. Я не спрашивал у вас, можете ли вы к нему подобраться. Я задал вам прямой вопрос и хотел бы получить на него прямой ответ. Просчитывалась ли такая ситуация?
 – Да, сир. Просчитывалась.
 – И что?
 – Развитие событий зависит от того, кто именно придет к власти. Ну и от многих других вводных.
 – Даю вводные, – сказал Юлий. – Клейтон мертв. Остальным мятежникам обещано императорское прощение, если они вернутся на нашу сторону и примут участие в войне с таргами.
 – Это неприемлемо, сир. Империя никогда не прощает мятежников.
 – Вы только что второй раз огорчили меня, генерал. Я – ваш император и не желаю слышать от вас, что приемлемо, а что нет. Продолжаю давать вводные. У меня есть основания полагать, что Клейтон замалчивает информацию о вторжении таргов. Мятежники ничего толком не знают, а раз так, то они должны узнать о грядущей войне от нас. Узнать все подробности. Подумайте, как можно это сделать и что может быть после этого. Задайте работу вашим аналитикам. Результаты нужны мне еще до разговора с адмиралом Клейтоном.
 – Да, сир.
 – И еще одно, генерал. Если вы огорчите меня в третий раз, мне придется искать вам замену.
 – Да, сир. Извините меня, сир.
 – Идите. Майор, вас я попрошу остаться.
 Красный от негодования Торстен удалился, аккуратно закрыв за собой дверь и стараясь не огорчить своего императора в третий раз.
 – Пенелопа, это Винсент, – сказал Юлий. – Винсент, это Пенелопа.
 Винсент промямлил, что ему очень приятно познакомиться, и поцеловал даме руку.
 – Винсент, я буду краток, – сказал Юлий. – Мне не нравится Торстен. Он – олух и напрочь лишен полета мысли. Как вы смотрите на то, чтобы возглавить УИБ?
 – Я, сир? – Винсент задохнулся то ли от удивления, то ли от ужаса. – Но я всего лишь майор.
 – Звания – дело поправимое. Я, например, вчера был всего лишь полковником.
 – Все равно, ваше предложение слишком неожиданно, сир. Мне надо подумать.
 – У вас тридцать секунд, – сказал Юлий. – Мне вы столько не предоставили, и выбора у меня не было. Винсент, вы же понимаете, что такие предложения делают только раз в жизни.
 – Я не уверен, что справлюсь…
 – Добро пожаловать в наш клуб. Но я уверен, что вы, как и все здесь присутствующие, приложите все силы к работе.
 – Я… Ну…
 – Да или нет, Винсент?
 – Да, сир. – Глаза майора сверкнули.
 – Отлично. До завтрашнего дня никому ничего не говорите, я все всем скажу сам. А теперь идите и изучите все аспекты проблемы Клейтона. Мне нужен ваш подробный отчет. Я хочу знать ваше личное мнение.
 – Сир, я благодарю вас…
 – Не стоит благодарности. Отплатите мне лучше верной службой и хорошей работой, – сказал Юлий. – Вы свободны, майор. Кстати, я думаю, что вы проводите в майорах свой последний день.
 Винсент ушел огорошенный, как и все прочие.
 – Ты круто начинаешь, братик, – сказала Пенелопа. – Ты уверен, что поступаешь правильно?
 – Нет. И спасибо за поддержку.
 – По-моему, надо было дать Торстену еще один шанс.
 – Торстен дурак. Кроме того, он стар, а я хочу иметь под рукой кого-то своего возраста. Как мне сказали когда-то мудрые люди, политика – игра командная, а в команду, как правило, входят игроки одного поколения. Наш отец был ровесником Виктора и генерала Краснова. И Торстена, если уж на то пошло. Лично я бы с Торстеном не сработался.
 – А с Винсентом ты сработаешься?
 – Время покажет. Если он умный человек, то у меня будет свой генерал Краснов. А если он дурак… тогда он спалится в ближайшие дни и я найду на это место кого-нибудь еще. Кстати, мне нужен новый адмирал флота. Твой Орлов чем занимается?
 – Никакой он не мой. И потом, он всего лишь лейтенант.
 – Сопляк и молокосос. Я помогу ему сделать карьеру, но при условии, что ты его бросишь.
 – А если не брошу?
 – Он же никакой не твой.
 – А я из принципа не брошу.
 – Тогда я отправлю его навстречу таргам. В первой линии.
 – Ты – вылитый отец.
 – Надеюсь, что нет, – сказал Юлий. – Ладно, можешь найти себе какую-нибудь кровать и немного поспать.
 – А ты?
 – А я почитаю отчеты Круза.
 – Спать ты не собираешься?
 – У меня сна ни в одном глазу, – сказал Юлий.
 – Не надо было пить столько кофе.
 – Кофе тут совершенно ни при чем, – сказал Юлий. – Проблема гораздо глубже.
 – Все проблемы у тебя в голове.
 – Вот именно, – сказал Юлий. – И кончатся они только тогда, когда мне вышибут мозги, как их вышибли Виктору.
 – Дурак.
 – Не просто дурак. Сейчас я своей скромной персоной представляю самый опасный вид дурака, – сказал Юлий. – Я – дурак в императорской короне.

 Глава 2

 – Я всегда знал, что этот парень далеко пойдет, – сказал Клозе. – Но даже моего богатого воображения не хватало, чтобы предсказать ему такую карьеру. Он ведь был семьдесят шестым в этом долбаном списке, черт побери!
 – Так ты знал? – спросила Изабелла. – Знал, что он – наследник?
 – Какие шансы у семьдесят шестого по счету претендента сесть на трон?
 – Как показывает история, шансы довольно неплохие. Подумать только, теперь я смогу хвастаться, что отвергла ухаживания самого императора.
 – Зато меня он таскал на спине.
 – А за меня он вступился перед тремя хулиганами.
 – Меня он вытаскивал из болота.
 – Но он не танцевал с тобой танго.
 – Зато всадил мне пулю в живот. Я был ранен самим императором! Этого тебе не переплюнуть. Ведь ты с ним даже не целовалась.
 – Пожалуй, ты прав. Почему ты нервничаешь, Генрих? Тебя беспокоит, что Юлий Морган стал императором?
 – До ужаса.
 – Почему? Это из-за меня?
 – Нет. Это из-за нас всех. Я не представляю себе, что такой человек может сделать с Империей. Он же не выносит личной ответственности.
 – Раз так, то он всегда может отречься.
 – Только не после коронации. Возлагая на себя корону, он дал слово служить Империи до последнего вздоха. А этот псих всегда держит свое слово. Уж я-то знаю.
 – Он всегда держит слово?
 – Абсолютно. По крайней мере, он держит слово все то время, что я его знаю. Но теперь он император! Черт побери, не понимаю, как он умудряется выдерживать такое давление.
 – Ты хочешь быть рядом с ним?
 – Чтобы он назначил меня каким-нибудь адмиралом? Ну уж нет. Увольте. Мне нравится быть майором. Я и так чуть ли не самый молодой майор в истории ВКС.
 Юлий стал императором!
 Клозе не мог в это поверить.
 Конечно, он знал о списке наследования и когда-то даже купил шпагу, чтобы охранять драгоценную кровь напарника во время опасного отпуска, но подумать о том, что Юлий попадет на престол в этой реальности… Увольте. Чудес не бывает.
 Но чудо произошло, и Клозе сочувствовал Юлию от всей души. Быть главой государства несладко в любые времена, а уж теперь и подавно.
 Три дня после смерти Виктора Второго они ждали новостей в квартире Изабеллы. Жизнь в Империи замерла. Работали только те службы, без которых нельзя было обойтись. Все остальные прильнули к экранам.
 Увидев трансляцию с Земли, во время которой Юлий возложил на себя корону, Клозе поверил в реальность происходящего и на некоторое время впал в ступор. Потом он дико хохотал, хохотал до тех пор, пока Изабелла не окатила его кастрюлей холодной воды.
 Тогда Клозе заткнулся и молчал почти час. У Клозе взрывался мозг.
 Зато потом он начал говорить, и остановить его словоизвержение было невозможно. Изабелла даже не пыталась. Кроме того, ей было безумно интересно послушать этот рассказ.
 Клозе рассказал ей о Сахаре. О боевых вылетах, дружеских пикировках, тупости начальства и играх в покер. О последнем их бое на этой планете, в ходе которого они утопили в болоте целый крейсер.
 Клозе рассказал ей о полете навстречу флоту таргов. О Снегове, Мартине и Остин. О смертельной игре в кошки-мышки с боевым кораблем таргов и о сумасшедшем прорыве через их флот.
 И о том, как он получил от Юлия пулю в живот ради экономии кислорода. Эту историю Изабелла уже слышала по долгу службы в отделе внутренних расследования УИБ, но сейчас она узнала интересные подробности.
 А потом, много часов спустя, Клозе заткнулся, и они занялись сексом.
 В два часа ночи ожил коммуникатор Изабеллы, и вежливый голос поинтересовался, не знает ли она, где сейчас находится майор Клозе. Клозе сунул наушник себе в ухо и узнал, что через полтора часа он вылетает на Землю на скоростном курьерском корабле, ибо его требует к себе император. Клозе простонал в ответ и сказал, что начинает собирать вещи.
 Вместо этого он вернулся в постель к Изабелле, рассудив, что, если на Земле ему понадобятся какие-нибудь шмотки, он сможет купить их в магазине или одолжить у кого-то из знакомых. Мысль о том, что теперь он на короткой ноге с самим императором, немало его позабавила.
 Он не видел Юлия с тех пор, как тот уложил его в криокамеру выстрелом в живот. Зато они пару раз общались по гиперсвязи и могли вдоволь любоваться рожами друг друга в передачах новостей.
 Клозе понятия не имел, зачем он потребовался Юлию. Когда они оба были боевыми пилотами, между ними все было ясно. Юлий был чуть старше по возрасту и по званию. Он был мудр и осторожен, а Клозе был резок и храбр, и в бою они прекрасно дополняли друг друга.
 Клозе знал Юлия как графа Моргана, военного пилота, собутыльника, картежника, собеседника и брата по оружию. Но император Юлий Первый был Клозе абсолютно незнаком, и барон не представлял, зачем он понадобился правителю государства на Земле.
 Изабелла сварила ему кофе. Он успел выпить полчашки, когда к подъезду подали атмосферный флаер с опознавательными знаками УИБ.
 – Это за тобой, – констатировала Изабелла.
 – Подождут, – сказал Клозе.
 – Как думаешь, когда ты вернешься?
 – Понятия не имею. Ты будешь меня ждать?
 – А есть ли смысл в ожидании?
 – Не знаю. Впереди война, меня и убить могут. Ненароком.
 – Или ты можешь встретить какую-нибудь смазливую медсестричку, что еще хуже.
 – Меня больше интересуют смазливые ищейки.
 – Кстати, раз уж я теперь встречаюсь с пилотами… После твоего отъезда тут останется еще очень много парней с черепами на бицепсах.
 – Ты знаешь хотя бы одного, у кого этих черепов было бы больше, чем у меня?
 – Нашего императора. У него их точно больше. Даже считать не надо.
 – Шансы, что сюда прилетит наш император, еще меньше, чем мои шансы вернуться сюда в течение недели.
 – Посмотрим. Передавай ему привет, кстати.
 – Обязательно передам.
 Майор Клозе поцеловал на прощание капитана де Вильер и спустился к ожидающему его флаеру.

 Глава 3

 Гиперсвязь была самым быстрым средством общения с абонентами на других планетах галактики, но и она не позволяла вести беседу в режиме реального времени. Задержка при доставке очередного сообщения составляла от трех и более секунд в зависимости от расстояния.
 Удаленность Гаммы Лебедя от столицы Человеческой Империи тянула на задержку в восемь секунд, то есть в разговоре Юлия с мятежным адмиралом Клейтоном будут возникать постоянные паузы для обдумывания следующей фразы. Юлий не знал, хорошо это или плохо. То, что лишнее время будет у него, это хорошо. А то, что оно будет и у Клейтона, – не очень.
 В центре связи, расположенном в подвале Букингемского дворца, было полно народа, и Юлий, не терпящий толпы, выгнал всех, кроме двух техников, без которых сеанс связи просто бы не состоялся. Еще он оставил майора Коллоджерро.
 – Десять минут до связи, сир, – доложил один из техников.
 Юлий кивнул ему, уселся в кресло и жестом подозвал Винсента.
 – Вы с генералом Торстеном уже подготовили прогноз развития ситуации?
 – Да, сир.
 – Изложите в двух словах, пожалуйста.
 – Прогнозировать такие вещи достаточно проблематично, сир. Если в двух словах, то решить проблему возврата флота в состав ВКС в отсутствие Клейтона будет очень сложно. При наличии Клейтона – просто нереально.
 – Почему-то я так и думал.
 – Есть еще один момент, сир. Ваш брат.
 – Что с моим братом?
 – После вашей коронации его положение во флоте Клейтона может сильно осложниться.
 – Клейтон полностью ему доверяет.
 – Простите, сир, но полностью Клейтон не доверяет никому.
 – Ну и черт с ними обоими, – сказал Юлий. – Мой брат – предатель и мятежник. Разве его судьба должна волновать имперскую безопасность?
 – Нет, сир, но я подумал, что она может волновать вас лично.
 – В любом случае, я ничего не могу сделать для моего брата.
 Гай Морган служил адъютантом при мятежном адмирале. После захвата Гаммы Лебедя он получил новую должность и остался в круге максимально приближенных к Клейтону лиц.
 Если бы не мятеж Клейтона, то императором сейчас мог бы быть Гай, а не Юлий. Интересно, кусает ли теперь старший брат свои локти?
 Проблема Третьего флота…
 Виктор Романов собирался решить ее самым простым и надежным способом. Он был намерен расстрелять Гая вместе с Клейтоном и другими высокопоставленными мятежниками. Ни о каких компромиссах он и слушать не желал.
 Юлий же был готов простить всех предателей, если ему вернут его корабли.
 Его корабли. Он поймал себя на мысли, что уже не в первый раз думает об имперском флоте как о своем собственном. Наверное, так и должен думать император.
 Хотя откуда мне знать, как должен думать император на самом деле? Прямых наследников с детства учат думать так, как должен думать император, вести себя так, как должен вести себя император. Может быть, Виктор был прав и Империя действительно не должна прощать?
 Раньше Империя никогда никого не прощала.
 Разница только в том, что все предыдущие мятежи ВКС могли задавить силами трех-четырех кораблей. Слону несложно не простить муравья и примерно его наказать. А как быть с другим слоном?
 Юлий поймал себя на мысли, что он подозрительно быстро привыкает к своей новой роли. Неужели на самом деле он всегда подсознательно хотел именно этого? Встать у руля, забраться на вершину?
 Всю жизнь Юлий считал, что это невозможно. Но когда это невозможное все-таки произошло, он довольно быстро привык к своему новому статусу.
 Власть.
 Сама идея монархии строится на допущении, что один человек может быть умнее миллиона. Юлий себя таким человеком не ощущал. Он не был ни умнее, ни храбрее, ни решительнее других людей. Ему просто повезло родиться в близком родстве с правящей фамилией. Или не повезло родиться в столь близком родстве.
 Хотя, не стоит лукавить. Юлию нравилось быть графом и входить в число наиболее высокопоставленных и знатных дворян. Его жизнь от этого становилась гораздо комфортнее. Когда ты граф, некоторые проблемы решать куда легче. А некоторые проблемы ты можешь просто не замечать.
 Но когда ты становишься императором, проблем становится гораздо больше, и проблемы это другого порядка. Они нарастают как снежный ком, каждая новая проблема серьезнее предыдущей, и скоро они превратятся в лавину и попытаются похоронить тебя под собственным весом.
 Править – это работа.
 Адмирал Клейтон на экране гиперсвязи тоже не выглядел бесконечно счастливым человеком. Юлий был императором всего несколько дней, но уже начинал понимать, что довольный и счастливый правитель – это мертвый правитель. Мертвый или сумасшедший. Впрочем, сумасшедшие правители Человеческой Империи очень быстро оказываются мертвыми, так что большой разницы между двумя этими понятиями не существует.
 Возможно, что в далеком прошлом сумасшедшим удавалось надолго задерживаться у власти. Но современная Империя была жестока и требовательна к своим сюзеренам. Стоило только кому-то проявить слабину, и он тут же оказывался не у дел.
 С перерезанной глоткой, пулей в голове или ядом в желудке.
 Императоры не уходят в отставку. Вместо отставки они умирают. Иногда императоры делают это сами, а иногда при помощи верных и доброжелательных подданных.
 – Удивительно видеть у власти новое лицо, – сказал адмирал Клейтон. Во время их прошлой встречи он обозвал Юлия «цепным псом императора», и Юлий этого не забыл. – А как насчет политического курса? Тоже новый?
 – Политический курс старый, – заверил его Юлий. – В этом отношении у нас нет никаких изменений.
 – То есть я все еще предатель и бунтовщик, но никак не царственный брат?
 – Когда вы решились на мятеж, вы знали, на что именно вы идете. Политика Империи в таких ситуациях неизменна, вне зависимости от того, кто стоит у руля.
 Юлий уже жалел, что затеял эту беседу. Им с Клейтоном было решительно не о чем разговаривать. С самого начала было очевидно, что ни тот, ни другой ни за что не изменят своих мнений.
 – Таких ситуаций до сих пор не возникало, – заявил Клейтон. – Если вы говорите правду о вторжении таргов, в чем я, кстати, до сих пор сомневаюсь, то вам чертовски нужны мои корабли. А это значит, что мы можем договориться.
 Раньше Клейтон заявлял, что вторжение таргов – чистой воды вымысел УИБ, и о дележе кораблей он и слышать не хотел. А теперь он вроде бы демонстрирует готовность к диалогу. Что заставило его изменить позицию?
 Он поверил в реальность таргов?
 Или просто боится, что Империя пойдет на силовое решение конфликта, как этого хотел Виктор, и не хочет давать лишний повод?
 Юлий с большим удовольствием разнес бы Клейтона на атомы или проверил на нем действие новой разработки имперских оружейников – гравимеча, но сейчас он не мог позволить себе подобной роскоши.
 Клейтон отказывался вести какие бы то ни было переговоры с Виктором. Но с Юлием он разговаривать готов. Не значит ли это, что Клейтон организовал смерть Виктора?
 Бред, сказал себе Юлий. Сидя в системе Гаммы Лебедя, Клейтон не имел никаких возможностей устроить теракт на Земле, наиболее защищенной планете Империи. Если уж всесильное УИБ не может добраться до самого Клейтона, то у мятежного адмирала нет никаких шансов ударить в самое сердце Империи.
 – Мы можем с вами договориться только в одном случае, – сказал Юлий. – Если вы сложите оружие и признаете над собой власть Империи.
 – Я теперь сам себе Империя, – сказал Клейтон.
 – В таком случае в нашей беседе нет вообще никакого смысла. Империя одна.
 – Давайте будем прагматиками, а не идеалистами, – предложил Клейтон. – Истина такова, что на данный момент империй все-таки две. Мы с вами представляем два разных государства. У вас свои цели, у меня – свои. У вас есть флот, у меня есть флот. И вы говорите, нам угрожает внешний враг.
 – Он на самом деле нам угрожает.
 – Значит, мы должны пойти на компромисс.
 Юлий не мог заставить себя думать о Третьем флоте и Гамме Лебедя как о другом государстве. Это была часть Империи, его Империи. И отдавать эту часть за просто так какому-то выскочке Юлий не собирался.
 Его всю жизнь учили, что Империя неделима. Ему так долго вдалбливали в голову это утверждение, что он и сам стал считать его истиной.
 – Я понимаю, о чем вы сейчас думаете, – сказал Клейтон. – Вы думаете, что я не шел ни на какие переговоры с Виктором, но почему-то готов разговаривать с вами. Да, готов. Но это совершенно не значит, что я приложил руку к смерти Виктора и она была хоть чем-то мне выгодна. Мне все равно, что один император, что другой. Но если то, что вы говорите о пришельцах, правда, то вам действительно нужна моя помощь.
 – А идея закрыться от таргов Империей как живым щитом уже потеряла для вас свою актуальность?
 – Это будет моим запасным вариантом.
 Скотина, подумал Юлий. Он знает, что мне нужны его корабли, и думает, что теперь может из меня веревки вить.
 «Его помощь». Это его долг, черт побери. Защищать Империю Человека от врагов внешних и внутренних.
 Никогда не любил адмиралов.
 Убью. Найду способ и убью.
 Клейтону нужно, чтобы Империя признала новое государство. Ему нужны торговые соглашения и пакт о ненападении. Ему нужно легализоваться. Поэтому он и начал торговлю.
 Умнеет, гад.
 Фиг ему.
 – Передавайте привет моему брату, – сказал Юлий и попросил техников прервать связь.
 – Это все без толку, сир, – заметил Винсент. – Мы не можем дать Клейтону ничего из его списка, зато нам нужно от него все. На таких условиях мы с ним никогда не договоримся.
 – Он дело говорит, братец, – сказала Пенелопа. – Некоторых людей проще убить, чем переубедить.
 – Гениальная в своей новизне мысль, – сказал Юлий. – Если бы еще кто-нибудь из вас, юных гениев, придумал, как воплотить ее в жизнь… Цены бы вам тогда не было.
 На самом деле у Юлия был готов один план по устранению Клейтона. Проблема состояла только в том, что план был ненадежен, строился на непроверяемых предпосылках и самому Юлию не нравился.
 План был подлый и бесчестный. По мнению Юлия, он вполне соответствовал нормам большой политики.
 – Винсент, вы уже придумали, как донести до людей Клейтона всю правду о таргах?
 – Да, сир. Это довольно просто. Клейтон заблокировал все флотские приемники с мобильной космической крепости (МКК) «Зевс», но с гражданскими приемниками Гаммы Лебедя он ничего сделать не способен. Слишком далеки, слишком много, и его «глушилке» элементарно не хватит мощности. Мы можем обратиться к гражданскому населению системы в любой момент, а через население наша информация дойдет и до военных. Не сразу, конечно, но дойдет. Надо только придумать, что им сказать.
 – Все уже давно придумано, – объявил Юлий. – Надо сказать им правду.
 – Всю правду, сир?
 – Да. Только надо подать ее под правильным углом. К этому надо будет добавить мое личное обращение к нации, то есть к мятежной части нации, и терпеливо ждать плодов.
 – Возможно, нам придется очень долго ждать этих плодов, сир, – сказал Винсент. – Конечно, у людей могут возникнуть сомнения, но авторитарная власть на то и авторитарная, чтобы на эти сомнения наплевать.
 Собственно, план Юлия был вовсе и не планом, и конкретного автора у него не было. Просто ситуация могла сложиться таким образом, что Клейтону придет конец. Независимо от того, что предпримет Юлий.
 А может, и не придет.
 Повлиять на развитие событий в данном случае Юлий никак не мог. Но он надеялся, что обращение к населению Гаммы Лебедя и к личному составу мятежного флота это самое развитие событий не затормозит.
 Юлий, Винсент и Пенелопа устроили совет в личном кабинете императора, находящемся над покоями Юлия. Прежде чем вынести свое окончательное решение, Юлий хотел обсудить его с единственными представителями его поколения в императорском окружении.
 Кроме того, Винсент, сам того не зная, сдавал последний экзамен на профпригодность перед тем, как занять высшую должность в организации, в которой он работал.
 Дни генерала Торстена в качестве директора УИБ были сочтены. Юлий их лично посчитал.
 – Клейтон – толковый военный, – сказал Юлий. – Но он взялся за принципиально новую для него игру, и я сомневаюсь, что он в ней хоть что-то смыслит. Винсент, какое самое главное оружие у политика?
 – Я знаю, – объявила Пенелопа. – Мне папа говорил.
 – Мне тоже, – сказал Юлий. – Но, к счастью для мистера Коллоджерро, у нас с ним были разные папы и он сию «мудрость от Питера Моргана» вряд ли слышал. Так что вы по этому поводу думаете, Винсент?
 – Говоря по правде, сир, на этот вопрос может существовать бесконечное количество ответов. Сколько людей, столько и мнений. Так что вряд ли я способен угадать вариант, принадлежавший вашему отцу.
 – Умно, – признал Юлий.
 Пенелопа зааплодировала:
 – Вы хорошо уклоняетесь, Винсент.
 – Спасибо, госпожа секретарь. Может быть, вы меня просветите насчет высказывания вашего отца?
 – Валяй, – сказал Юлий сестре.
 – «Главное оружие политика – это его интеллект», – процитировала Пенелопа. – Команду можно набрать любую, имидж можно поменять, программу переделать, а идеологию – высосать из пальца. Но если нет интеллекта, то ничего этого не получится.
 – Клейтон – не гений, – сказал Юлий. – Говорят, что он талантливый тактик, но политика – это война, которая никогда не прекращается. Война, которую невозможно выиграть в одном сражении, и даже в десятке сражений. Думаю, что мы его сделаем.
 – Виктор тоже так говорил, – заметила Пенелопа.
 – Кто? – переспросил Винсент.
 – Виктор Второй. Знаете, тот парень, что правил нами до моего брата.
 – Извините, просто я не привык, когда императоров называют по именам…
 – Виктор настаивал на прямом штурме МКК «Зевс», и я не сомневаюсь, что он предпринял бы такую попытку, не считаясь с потерями, – сказал Юлий. – Это вполне в его стиле. «Ого-го! Только вперед и мозги по стенке…» Мы будем действовать тоньше. Для того чтобы сплотить эту чертову Новую Империю, Клейтону в нашем лице нужен враг. Внешний враг, страх перед которым будет держать его людей в повиновении. А мы одурачим и постараемся вести себя как друзья его подданных.
 – На это могут уйти годы, – заметила Пенелопа. – Или он может использовать таргов в качестве своего пугала.
 – Таргов он использовать не может. Если он признается перед своими людьми, что тарги настолько опасны, как мы о них говорим, он сам себя поставит в глупое положение. Любой человек, который раскалывает человечество на два лагеря перед лицом внешней угрозы, автоматически заполучает имидж всеобщего предателя. Я уверен, что по поводу вторжения таргов он будет молчать до тех пор, пока это только будет возможно.
 – Надеюсь, что ты прав, братец, – сказала Пенелопа. – Потому что если ты ошибаешься, то у нас скоро будут очень большие проблемы. Даже еще больше, чем сейчас.
 Пенелопа оказалась пророчицей.
 У Империи действительно возникли куда большие проблемы, чем она, Империя, имела до сих пор, но произошло это гораздо раньше предсказанного и с Клейтоном связано не было.
 Юлий часто ловил себя на мысли, что идиотские идеи, высказанные в ходе приятельских и ни к чему не обязывающих разговоров ни о чем, имеют тенденцию воплощаться в жизнь неожиданным и довольно неприятным образом.
 Когда-то в одной пьяной беседе со своими сослуживцами на Сахаре он выдвинул теорию, согласно которой любой из командующих имперскими флотами адмиралов имеет возможность взбунтоваться и начать войну за власть. Или отколоться от Империи и основать свое собственное государство. Он даже назвал фамилию одного такого адмирала – «Клейтон».
 Спустя каких-то полгода предсказанный в шутку мятеж произошел в действительности. Конечно же, это было совпадение чистой воды, ибо Юлий служил на другом конце галактики и не мог ничего знать о планах адмирала, тем не менее это совпадение показалось Юлию зловещим.
 Правда, когда-то он также предрекал невозможность звездных войн с другими цивилизациями – и оказался не прав.
 Юлий считал, что кто-то там, наверху, здорово над ним подшутил. За последний год в его жизни случилось столько невероятных вещей, что он сам стал считать их нормальными.
 Семьдесят шестой кандидат в списке наследования, он умудрился сесть на престол. Слетав в разведку, обнаружил огромный враждебный флот, приближающийся к границам Империи на релятивистских скоростях.
 И один из адмиралов затеял бунт в самое неподходящее для этого время.
 Кроме того, Юлий влюбился, хотя и был отшит предметом своей страсти после нескольких часов знакомства.
 Совещание военного кабинета состоялось через несколько часов после разговора с Винсентом и Пенелопой.
 К явному неудовольствию генерала Торстена, пока еще директора УИБ, пока еще майор Коллоджерро сел по правую руку императора, заняв место, до этого принадлежавшее покойному генералу Краснову. По левую руку Юлия оказалась Пенелопа – его бессменный спутник в коридорах власти, родная сестра и секретарь.
 Помимо вышеперечисленных присутствовали: адмирал Круз, командующий Военно-космическими силами Империи, генерал Хоук, командующий ее наземными силами, и министр обороны, генерал Тристан.
 Совсем недавно все эти люди были заместителями и помощниками руководителей в своих ведомствах. Но первые лица государства и еще очень много других людей погибли вместе с императором во время празднования его дня рождения.
 Юлию не нравились темпы, которыми шло следствие по поводу этого вопиющего террористического акта. Он считал, что Краснов справился бы с расследованием куда лучше.
 Но теперь Империи надо научиться жить без Краснова. И без графа Питера Моргана тоже, если уж на то пошло. Сам Юлий предпочел бы до конца своих дней управлять истребителем, а не таким огромным количеством людей.
 – Прежде чем мы начнем обсуждение ситуации в Гамме Лебедя, для чего, как я полагаю, мы здесь собрались, я хотел бы сообщить новости, которые только что получили свое подтверждение, – сказал адмирал Круз.
 Юлий эти новости уже знал, так как до начала совещания кратко пообщался с каждым из его участников наедине. Новости, как и следовало ожидать, были плохими. Императору казалось, что в его государстве других новостей просто не бывает.
 – Как вы знаете, мы продолжаем наблюдение за тем сектором космоса, откуда на нашу голову свалились тарги, – продолжал адмирал Круз. – Совсем недавно мы обнаружили там еще одну аномалию, а говоря простым человеческим языком, еще один флот этих тварей.
 Юлий не дрогнул. У него было целых сорок минут, чтобы осмыслить эту информацию.
 По кабинету прокатился шорох. Кто-то просто сдавленно выдохнул, кто-то тихо и коротко выматерился.
 – Большой флот? – спросил Винсент.
 Этот вопрос Юлий тоже задал первым.
 – В два раза больше, чем тот, что мы обнаружили раньше, – сказал адмирал Круз.
 На этот раз матерились и вздыхали куда громче.
 Флот, который Юлий с Клозе обнаружили во время разведывательного полета на «Одиссее», насчитывал три тысячи двести сорок два корабля. Правда, по ходу дела будущий император и его стрелок зашибли целых три штуки, что является рекордом для разведкатера, но общего расклада этот факт никоим образом не менял. Человечество, объединив все свои ресурсы и выложившись до предела, могло выставить против Чужих в полтора раза меньше кораблей.
 Правда, во время первой пробной схватки воевали Чужие неважно и при соотношении сил один к полутора у человечества оставались неплохие шансы на победу. Но дополнительные шесть тысяч кораблей таргов превращали ситуацию из неблагоприятной в катастрофическую.
 – Когда они прилетят? – спросил Винсент.
 Этот вопрос Юлий сорока минутами раньше задал вторым.
 – Второй флот будет здесь примерно через год после первого, – сказал адмирал Круз. – Точнее сказать пока невозможно. Они еще слишком далеко.
 Первая волна вторжения – через полгода, вторая – через полтора. Возможно, вторая таргам и не понадобится.
 А ведь может быть и третья, подумал Юлий. Кто знает, сколько этих тварей в их родной системе. В их родной галактике.
 Неизвестно, сколько планет они заселили и сколько цивилизаций вышибли из Вселенной к настоящему моменту. Мы собираемся с ними воевать, но мы ничего про них не знаем. Зато они знают все про нас. Они нас долго изучали, а мы долгое время не могли заметить их присутствие.
 Неужели человечество – тупиковая ветвь развития, и какие-то тараканы, встретившиеся на его пути, способны уничтожить целую цивилизацию?
 – Постараемся избежать паники, – сказал Юлий. – Информацию о второй волне вторжения засекретить и полностью закрыть к ней доступ. Пусть знают только те, кому это положено по долгу службы. Предлагаю решать проблемы по мере их возникновения. Сначала – первая волна, вторая – потом. Вполне возможно, что о второй волне нам думать уже не придется.
 Это была крамольная мысль, и никто, кроме императора, не решился бы ее озвучить. Но Юлий не хотел строить из себя безудержного оптимиста, как покойный Виктор, пытавшийся внушить своему окружению чувство, что человечество способно перешибить таргов одним плевком.
 Юлий и Клозе были первыми представителями человечества, которые сражались с таргами и сумели выбраться из этой битвы живыми. Остальные корабли, посланные генералом Красновым в дальнюю разведку, так и не вернулись.
 «Одиссею» удалось уничтожить три корабля таргов, каждый из которых на порядок превосходил «Одиссей» в размерах. Юлий до сих пор не знал, чем это было вызвано. То ли эффектом внезапности, то ли феноменальным везением, то ли тем, что Юлий был офигенным пилотом, а Клозе – не менее офигенным стрелком. Но строить на этом допущении стратегию всей войны было нельзя.
 Эффект внезапности сработает только один раз, феноменальное везение может смениться чередой фантастической непрухи, а также Юлий знал, что далеко не все пилоты ВКС дотягивают до их с Клозе уровня.
 – Сейчас нам как никогда нужны корабли Третьего флота, – заметил генерал Торстен.
 Банально, подумал Юлий. Ничего нового Торстен не сказал. Корабли Третьего флота были нам отчаянно необходимы уже вчера.
 – И что вы предлагаете? – спросил император у пока еще директора УИБ.
 – Думаю, что с Клейтоном придется договориться, Я понимаю, что это идет вразрез с основополагающей концепцией, но у нас нет другого выхода.
 – Это говорит мне директор УИБ? – зацепился Юлий. Он знал, что рано или поздно Торстен предоставит ему повод, и тот не заставил себя ждать. Дурак. Предсказуемый дурак. Краснов держал его на административной работе, пусть там и остается. Если сработается с новым руководством, конечно.
 – Увы, сир.
 – Отлично, – сказал Юлий. – Если это все, что вы можете мне предложить, то я полагаю, мне стоит найти другого человека на ваше место.
 – Сир, я…
 – Ваше прошение об отставке с поста директора Управления имперской безопасности удовлетворено, – сказал Юлий.
 – Но я не подавал такого прошения, сир.
 – Так подайте его немедленно, в устном виде. Вы же не хотите, чтобы я вас уволил?
 – Я… Я прошу у вас отставки, сир.
 – Как я уже сказал, вы ее получили, генерал. Спасибо вам за верную службу и все такое. Дела передадите своему преемнику в течение суток.
 – А кто будет моим преемником, сир?
 – Майор Коллоджерро, разумеется, – сказал Юлий. – Поздравляю вас с новым назначением, майор.
 Для Винсента новое назначение не было сюрпризом, но выглядел он все равно ошеломленным. Мог ли молодой офицер УИБ, встретивший на болотах Сахары грязного оборванца на угнанном катере, предполагать, что спустя каких-то полгода грязный оборванец станет императором и назначит этого молодого офицера на один из самых ответственных постов в Империи? Тот грязный оборванец и сам не мог предположить подобного исхода.

 Глава 4

 Разделавшись с военным кабинетом и новым назначением Винсента, Юлий отпустил всех заниматься делами, а сам заперся в кабинете императора. В своем личном кабинете.
 Голова соображала плохо. Юлий так и не смог заснуть с тех пор, как покинул планету Эдем на борту номер один.
 Второй флот таргов, сколь бы велик он ни был, не слишком волновал Юлия. До его появления у границ Империи было еще очень далеко. Конечно, маловероятно, что имперские ВКС отразят вторую волну с теми силами, которые останутся у них после отражения первой. Если вообще хоть что-то останется и Империя выиграет свой первый крупный бой.
 А до всего этого есть еще проблема Клейтона и Третьего флота.
 Но и это еще не все. Совершенно непонятно, кем был террорист, ухлопавший прежнего императора, отца и мать Юлия, генерала Краснова и еще целую кучу народа. Был ли это террорист-одиночка или он принадлежал к какой-то крупной организации? И если верно последнее, то не стоит ли ждать повторения теракта?
 Верить в такое не хотелось, но версия с бомбистом-одиночкой не выдерживала никакой критики.
 Бомбист-одиночка, каким бы гением и каким бы профессионалом он ни был, не способен преодолеть многослойные кордоны УИБ и планетарной полиции и подобраться к императору на расстояние удара.
 Следствие установило, что в Лувре было взорвано восемь граммов антинатрия. Воронка на месте бывшего дворца выглядит весьма внушительно. Когда борт номер один заходил на посадку, Юлий попросил пилота пролететь над местом трагедии, а записи взрыва и его последствий ему довелось посмотреть еще во время полета.
 Добыть антивещество на Земле было невозможно. На столичной планете человечества не велись никакие опасные эксперименты, кроме тех, которые проводило УИБ. А УИБ никогда не позволило бы похитить у себя восемь граммов самой разрушительной материи во Вселенной.
 За пределами Земли антинатрий можно было купить на нелегальном рынке вооружения. Стоил он баснословно дорого, но достать его было вполне по силам любому человеку, располагающему нужной суммой денег. Ввоз антинатрия в Солнечную систему составлял гораздо большую проблему, чем его покупка, и сложности все нарастали по мере приближения к Земле.
 Одиночка не смог бы все это провернуть. Террористу явно кто-то помогал. Вполне возможно, кто-то из ближайшего окружения императора. Только вот ведь беда – ближайшее окружение императора погибло вместе с ним и спросить не у кого. А останки террориста, находившегося в эпицентре взрыва, не удалось обнаружить даже при помощи микроскопа.
 Взрыв был мощный. Столб пыли висел над древней Францией целый день, пока за дело не взялись службы атмосферного контроля. Собственно, кроме пыли, ничего и не осталось.
 Идеальное убийство. Ни тел, ни обломков. Никаких свидетелей, никаких улик.
 И никакого видимого мотива. Человеком, поимевшим в результате наибольшую выгоду, оказался сам Юлий, прорвавшийся к власти из последних, но одно он знал точно – он в этом преступлении не замешан и не имеет к нему никакого отношения. А если так, то кому еще может быть выгодно, чтобы у власти оказался именно младший Морган? Или на престол должен взойти кто-то другой и Юлию следует опасаться нового теракта, призванного расставить все точки над «ё»?
 Увы, раньше Юлий не интересовался политикой и не знал, кому и что тут может быть выгодно. Он плохо разбирался в закулисных интригах и ничего не знал о целях действовавших вокруг императора группировок. Самая мощная из которых – группировка самого императора, Краснова, графа Моргана и еще парочки старых головорезов – была во время взрыва выбита полностью. Юлий уже не мог считаться продолжателем ее славных традиций.
 Юлия тревожило то, что в конечном итоге все упиралось в УИБ.
 УИБ занималось охраной императора. УИБ занималось экспериментами над антивеществами. УИБ контролировало все подходы к Лувру.
 УИБ не справилось со своей работой, провалив ее по всем направлениям сразу. Юлий не хотел об этом думать, но ситуация чертовски напоминала ему заговор. Отчасти поэтому он настаивал на отставке генерала Торстена. Тот был высокопоставленным офицером и почему-то выжил после теракта, в то время как Краснов и несколько других генералов погибли вместе со своим сюзереном. Если бы у Юлия была хотя бы одна косвенная улика против Торстена, обычной отставкой тот бы не отделался. Но улик не было. Были лишь предположения и смутное ощущение, что с нынешним УИБ что-то не так.
 Винсент был подходящей кандидатурой для директора Управления. Он был молод, принадлежал к поколению Юлия, он был довольно умен и, что самое главное, проходил службу далеко от столицы, а потому шансы, что он мог быть замешан в гипотетическом заговоре, представлялись Юлию мизерными.
 И это был единственный офицер УИБ, которого Юлий знал лично. Из тех, которые остались в живых, разумеется.
 Юлий ранее не встречался с Торстеном, а потому не мог точно знать, дурак ли он на самом деле или только очень удачно носит дурацкую маску. Вполне возможно, что если он и не был основным организатором, то входил в число посвященных в заговор.
 А может быть, никакого заговора и нет. Может быть, он, Юлий, просто становится параноиком. Говорят, так случается со, всеми, кто наделен большой властью. Только в случае с ним это почему-то произошло очень быстро.
 Но если пойти на поводу у собственной паранойи еще дальше, то очень странно, что отсутствие Юлия на Земле совпало с днем рождения и гибели императора. Конечно, Юлий сам настаивал на отпуске, но он настаивал на нем с момента возвращения дипломатической миссии от адмирала Клейтона. В конечном итоге дату начала отпуска и его сроки определил лично генерал Краснов.
 Но Краснов был мертв и спросить, почему он выбрал столь подходящие дни, было невозможно. Вряд ли Краснов участвовал в заговоре, иначе он просто не позволил бы себя убить, но генерал мог что-то слышать об опасности и вывел Юлия из-под удара. Интересно, почему тогда он не вывел из-под удара самого императора? Почему подставился сам? Потому что празднование дня рождения Виктора – праздник для всей Империи и откладывать или отменять его нельзя? Или Краснов просто не знал ничего конкретного, а потому убрал с Земли тех, кого можно было убрать, не вызывая лишнего шума и подозрений?
 Темный лес.
 Если заговор все-таки имел место, хотели ли заговорщики видеть на троне какую-то конкретную персону или просто желали убрать с престола Виктора? И если хотели убрать Виктора, то почему? А если хотели посадить кого-то конкретно, то кого? Вряд ли Юлия. Он бы об этом знал.
 Вопросов несчитано, и главное, задать их просто некому. Любой из окружающих сюзерена типов может оказаться врагом.
 Да, на Сахаре все было проще. Хотя бы и условная, но линия фронта там все-таки присутствовала. Так же, как и система распознавания «свой-чужой».
 Там не стреляли в спину, а если и стреляли, то исключительно по ошибке. Если после такого выстрела тебе посчастливилось выжить, перед тобой тут же извинялись, хлопали по плечу и наливали пива.
 Потому что – по ошибке. Потому что – не со зла.
 Юлий включил коммуникатор и вызвал своего личного секретаря.
 – Черт побери, я думала, что ты спишь, – заявила Пенелопа, устраиваясь в кресле. – Ты вообще когда-нибудь спишь? Или тебя на болоте вампир укусил?
 – Вампиры тоже спят, – просветил младшую сестру Юлий. – В гробах.
 – Ты там скоро окажешься, если будешь продолжать в том же духе. Знаешь, что бывает от бессонницы?
 – Нет, а ты?
 – И я не знаю. Но я могу позвать доктора, и он тебе все расскажет. И вряд ли в этом рассказе будет хоть что-то хорошее.
 – Не успеет он ничего рассказать. Я очень быстро стреляю.
 – Дурак.
 – Ты слишком непочтительно разговариваешь со своим работодателем. Уже не первый раз.
 – В гробу я такую работу видала.
 – Может быть, ты сама вампир?
 – Ты меня для чего-то конкретного позвал или просто хотел поупражняться в остроумии?
 – Увы, из-за отсутствия практики мое остроумие выдыхается с каждой минутой. Я хотел с тобой поговорить про тот день, когда на нас свалилась эта чертова работенка.
 – Не обобщай. В тот день она свалилась только на тебя. Меня ты припахал позже.
 – Значит, ты поняла, о каком дне я говорю.
 – Поняла-поняла. Что тебя интересует?
 – Этот лейтенант Орлов, ты его хорошо знала?
 – А вы уверены, что это ваше собачье дело, сир? – холодно поинтересовалась Пенелопа.
 – Я не лезу в твою личную жизнь, – заверил ее Юлий. – Даже если такое могло тебе показаться. Просто я хочу понять, благодаря чему или кому ты осталась в живых.
 – В смысле?
 – В смысле случайность это или нет. Ты осталась в живых только потому, что вы с Орловым куда-то там убрели. У тебя с ним раньше что-то было?
 – Допустим.
 – Значит, было! Как давно вы познакомились?
 – Номинально – пару лет назад. Но более близко мы стали знакомы за несколько месяцев до того как.
 – Орлов как-нибудь связан с УИБ?
 – Вообще-то он служит в ВКС.
 – Как я понимаю, одно другого не исключает. Устрой-ка этому парню приватную аудиенцию с моим величеством, ладно?
 – Когда?
 – Как насчет прямо сейчас?
 – Где же я его прямо сейчас найду?
 – Ты – лицо, наделенное властью. Тебе не надо самой его искать. Пойди и заставь кого-нибудь сделать за тебя всю работу.
 – Именно так ты и поступаешь, верно?
 – Распределение обязанностей – это мой конек. Найти бы еще парня, который просиживал бы задницу на троне во время всех официальных церемоний…
 Лейтенант Орлов нервничал. Впрочем, сей факт вряд ли мог кого-то удивить. Имея дело с Юлием, нервничали почти все. Так повелось еще во времена, когда Юлий был просто пилотом. В нем было что-то такое, что заставляло людей нервничать. Для незнакомых людей Юлий был в чем-то сродни обкуренному марихуаной слону. Никогда не знаешь, в какую сторону ломанет.
 Орлов был моложе императора лет на пять, только что из Летной академии. Юлию было приятно видеть перед собой брата-пилота.
 – Садитесь, лейтенант, – сказал Юлий.
 – Я лучше постою, сир.
 – Нет, лучше вы сядете, – сказал Юлий. – Я не люблю разговаривать, не видя глаз собеседника. Или вы хотите, чтобы ваш император смотрел на вас снизу вверх?
 – Никак нет, сир. – Орлов приземлился в кресло со скоростью экстренного спуска «игрек-крыла».
 – Как вас зовут, офицер Орлов?
 – Виталий, сир.
 – Виталий, как давно вы знаете мою сестру?
 – Несколько лет, сир. Мы познакомились, когда я еще учился в академии. Они с подругами приходили к нам на вечеринку.
 – И как вы к ней относитесь?
 Орлов побледнел.
 – Расслабьтесь, Виталий, я пока не собираюсь вас расстреливать за растление особы императорских кровей.
 – Я… я очень хорошо отношусь к вашей сестре, сир.
 – А как вы относитесь к УИБ?
 – Боюсь, я не вполне понял ваш вопрос, сир.
 – Тогда я перефразирую, хотя ваша непонятливость меня и не радует. Вы имеете какое-то отношение к УИБ?
 – Ну, я проходил проверку на лояльность, как и все кадеты… И мой дядя служит полковником в отделе внутренних расследований.
 – До сих пор служит? То есть ваш дядя не пострадал во время теракта?
 – Нет, сир.
 – Ага, – сказал Юлий. – А ваш дядя случайно не давал вам каких-нибудь советов относительно того, где вам следует быть во время празднования дня рождения императора в Лувре? Или с кем вам там следует быть?
 – Боюсь, я не настолько близок со своим родственником, чтобы обсуждать с ним мою личную жизнь, – отчеканил Орлов.
 – Вы намекаете, что вы не настолько близки и со мной, чтобы ее обсуждать, так?
 – Я не хотел бы оскорбить вас, сир, вольно или невольно.
 – Вы пока еще этого не сделали.
 У него есть родственники в УИБ. А сотрудники Управления умеют манипулировать людьми так, что те и не догадываются об этих манипуляциях.
 Но все равно это чертовски подозрительно. Орлов с Пенелопой оказались в единственной части парковой зоны, где особенности рельефа могли защитить их от взрывной волны. Погибших были тысячи, а выживших – единицы. И каждый такой случай заслуживал отдельного внимательного рассмотрения.
 – Сир, могу ли я спросить, чем вызваны ваши расспросы?
 – Спросить – можете. Но я вам не отвечу. Вас уже допрашивали люди из УИБ?
 – И не один час, сир.
 – Это хорошо. Но я хочу, чтобы прямо сейчас вы нашли директора УИБ майора Коллоджерро и рассказали ему обо всем, что он захочет от вас узнать.
 – Слушаюсь, сир.
 – Исполняйте.
 Как только Орлов покинул кабинет императора, Юлий связался с Винсентом.
 – К вам сейчас придет лейтенант Орлов, – сказал Юлий. – Он был с моей сестрой во время теракта, а потому они оба остались живы. Я, конечно, очень ему благодарен и все такое, но хочу, чтобы вы выяснили, почему случилось именно так.
 – Вы не верите, что это случайность, сир?
 – Я ни во что не верю, пока УИБ не представит мне полный отчет о событиях. И даже после этого я продолжаю сомневаться. Я хочу, чтобы вы тщательно проверили всю его биографию, а также подняли личное дело его дяди. Он служит у вас и тоже остался жив. Правда, и это только что пришло мне в голову, я не уточнял у Орлова, присутствовал ли его дядя на празднике вообще. Но если дядя присутствовал, тогда у нас вырисовывается интересная тенденция неумирания фамилии Орловых в момент общей гибели.
 – Подозрительно, сир, – согласился Винсент. – Если дядя там был, конечно.
 – Я плохо соображаю, поэтому и забыл спросить, – признался Юлий.
 – Вам бы надо поспать, сир, – сказал Винсент.
 – В могиле отоспимся, – сказал Юлий. – Все.
 Нет, Шерлока Холмса из меня не получится, подумал Юлий. Одного взгляда на грязь, налипшую на ботинки Орлова, великому сыщику было бы достаточно, чтобы однозначно ответить на вопрос о его виновности.
 К сожалению, Винсент тоже не Пуаро.

 Глава 5

 Юлий принял Клозе в старой библиотеке Букингемского дворца, а не в своем кабинете или в императорских покоях. Не хотел давить на старого д… коллегу своим нынешним положением.
 Клозе было сложно смутить, но, когда бдительные сотрудники УИБ наконец-то оставили двух пилотов наедине, барон явно чувствовал себя не в своей тарелке.
 Юлий затушил сигарету и поднялся ему навстречу. Больше всего в эту минуту он боялся, что Клозе обратится к нему так, как положено обращаться к венценосной особе. Лучше бы он брякнул какую-нибудь свою фирменную глупость или попытался бы Юлия подколоть.
 Но Клозе вообще молчал.
 Они не встречались лицом к лицу слишком давно, а во время их последнего совместного задания Юлию пришлось пустить Клозе пулю в живот и запихнуть его в камеру криозаморозки. Хотя Клозе и не возражал против подобного решения и другого выхода у них на тот момент не было из-за намечающегося дефицита кислорода, но Юлий все равно чувствовал себя виноватым.
 – Не ожидал, что когда-нибудь тебе это скажу, но я рад тебя видеть, – сообщил бывшему коллеге Юлий.
 – Ты хреново выглядишь для императора, – сказал Клозе. – Впрочем, на данный момент ты выглядишь хреново даже для завалящего графа, каким ты и был всю свою никчемную жизнь.
 – Зато ты загорел. По-моему, ты даже поправился.
 – Твоими молитвами. Ты устроил мне прекрасный отпуск своим выстрелом. С тех пор я только и делаю, что отдыхаю.
 – Я знал, что ты меня поблагодаришь, – сказал Юлий.
 – О да. – Клозе без приглашения уселся в кресло и схватил со столика пачку императорских сигарет. Вроде бы ничего не изменилось, но Юлий чувствовал: что-то не так. Впрочем, глупо было бы рассчитывать, что все останется по-прежнему. Слишком много событий произошло за последние дни. – Я хотел поблагодарить тебя по всем правилам, но твоя охрана отняла у меня бейсбольную биту.
 – Мне тебя не хватало, Клозе.
 – Зато я прекрасно чувствовал себя вдали от твоей теперь слишком уж благородной персоны, – сказал Клозе.
 Им слишком многое надо было высказать друг другу, и они оба не знали, с чего начать.
 Детские игры кончились. Начались игры взрослых парней, гораздо более изощренные и опасные. Полицейская операция на Сахаре и утопленный в болоте «деструктор» теперь казались им обоим возней в песочнице.
 – Ты все-таки спас мою задницу. Унес ее от таргов, – сказал Клозе. – Не хочется этого признавать, но ты – хороший пилот.
 – А ты – хороший стрелок, – сказал Юлий. – Вроде бы. По крайней мере сигареты ты стреляешь классно.
 – На этом покончим с комплиментами, – сказал Клозе. – Лучше расскажи мне, как случилось все это дерьмо?
 – Сложно сказать. Я летел на Эдем, хотел присоединиться к тебе в блаженном ничегонеделании, когда какой-то идиот разнес на молекулы весь Лувр.
 – Соболезную, – сказал Клозе. – Мне жаль, что твои родители погибли.
 – Спасибо.
 – Насколько я слышал, твоя сестра уцелела?
 – Да. Я познакомлю вас за обедом.
 – Я удостоен чести быть приглашенным на обед с императором?
 – Ты всегда был поразительно догадлив.
 – Разве у тебя нет более важных дел? Типа управления Империей и всего такого?
 – Куча дел, – сказал Юлий. – Но я все равно не успею переделать их все. Одним обедом ситуацию не испортишь.
 – Боже, кому мы доверили свои судьбы, – простонал Клозе. – Что там с Клейтоном и Третьим флотом? Или это государственная тайна?
 – Никакой тайны. Флот скоро снова будет нашим.
 – Это каким же образом?
 – Самым примитивным. Через труп адмирала Клейтона.
 – Полагаю, нет смысла спрашивать, как вы собираетесь организовать этот труп.
 – Полагаю, все срастется само по себе, – сказал Юлий.
 – В жизни так не бывает.
 – В жизни бывает еще и не так.
 – Может быть, ты и прав. Как показывает история, и семьдесят шестой имеет шансы стать первым.
 – Это мне просто не повезло.
 – Давай поговорим серьезно, – сказал Клозе.
 Он много думал об этой части разговора во время перелета на Землю и решил выпалить все сразу, не откладывая дела в долгий ящик. Впрочем, Клозе был известен тем, что всегда говорил прямо. Он не резал правду-матку. Он расстреливал ее в упор.
 – Поговорим о социальном положении. Мы с тобой никогда не были равны. Ты был графом, а я – бароном, ты был капитаном, я – лейтенантом, потом ты стал полковником, а я – майором. Но это было незначительное неравенство, оно не слишком бросалось в глаза, пока мы оба были боевыми пилотами. Но сейчас я все еще барон и майор, а ты стал целым императором, и мы больше не можем закрывать на это глаза. Думаю, что это последний наш разговор, когда я называю тебя на «ты».
 – Ты что, кретин? С чего ты это решил?
 – Потому, что так будет правильно. Ты – император, я – пилот. Каждому свое.
 – Иными словами, ты бросаешь меня одного в сложной ситуации?
 – Мой долг – служить Империи. А тебе в твоей сложной ситуации я никак не могу помочь. Политика – это не моя игра.
 – Когда-то я тоже так думал.
 – Не ври. Ты часто говорил, что по окончании военной карьеры собираешься пойти по стопам отца.
 – Но я не собирался становиться тем, кем я стал. К сожалению, я зашел слишком далеко.
 – Это тебе просто не повезло, – сказал Клозе. – Политика – это танец, со множеством фигур, а я не знаю ни одной. Сам знаешь, стоять во время танцев у стены я не люблю. И не буду. Мне нужно новое назначение. Согласен на все, что ты можешь мне предложить. Готов долбать таргов или внушать Клейтону верноподданнические чувства.
 – Но на Земле ты не останешься? – уточнил Юлий.
 – Нет. Если только ты не прикажешь. Но не хотелось бы, чтобы ты мне такое приказывал.
 – А заманчивая, кстати, мысль. Мне рядом со мной нужны люди, которым я всецело могу доверять.
 – Ты не можешь мне доверять, – сказал Клозе.
 – Это еще почему? Социальное положение не играет никакой роли. Мой отец не был герцогом, а Краснов и вовсе был простолюдином, но оба говорили Виктору «ты» и он прислушивался к их мнениям.
 – Я – не твой отец. И тем более не Краснов.
 – Я знаю.
 – Тогда не пытайся вылепить из меня того, кем я не могу быть. И не хочу. Ты же знаешь, я не терплю сложностей. Покажи мне врага, и я вцеплюсь в его глотку зубами. Я примитивен. А все эти закулисные игры созданы для кого-то более хитрого и изворотливого. Для тебя, например.
 – Значит, ты не станешь моим советником по вопросам национальной безопасности?
 – Нет. К тому же я в этом ничего не смыслю.
 – Я тоже.
 – Именно поэтому тебе нужны рядом компетентные люди. Люди, которые смыслят. Доверять такой пост непрофессионалу – безумие чистой воды.
 – Значит, ты хочешь продолжать военную карьеру?
 – Никакая другая карьера мне не светит.
 – Я скоро верну себе Третий флот. Ему будет нужен новый адмирал.
 – Ты шутишь?
 – Нет.
 – Ну и дурак. Это очень лестное предложение, но я вынужден тебе снова отказать.
 – Почему? Разве ты не мечтал сделать карьеру?
 – Мечтал. Но не такой ценой. Я не хочу быть адмиралом только потому, что мне когда-то довелось летать вместе с императором.
 – Боишься, пальцами в тебя тыкать будут?
 – И это тоже.
 – Не думал, что тебя заботит мнение окружающих.
 – Это не главная причина.
 – А в чем же главная?
 – Я не могу быть адмиралом. Пока не могу. Я не умею командовать людьми. Никогда этого не делал. Я долгое время был лейтенантом, и ниже меня были только техники, с которыми я не имел дела в условиях боя. Моим непосредственным командиром был ты. Капитаном я стал совсем недавно, после чего мы с тобой отправились в эту чертову разведку. Меня даже вроде бы повысили до майора, но ты опять был моим командиром, а больше на том корабле военных и не было. А потом пропаганда пыталась слепить из меня героя, и с тех пор я нахожусь в отпуске, дабы восхищенный моими деяниями народ в лице противных репортеров мог достать меня в любое время дня и ночи. Я никогда никому не отдавал приказов в бою. Не командовал даже звеном истребителей, поэтому не могу принять от тебя целый флот. Я просто не знаю, что с ним делать.
 – Разве ты не учился в академии?
 – Ты тоже в ней когда-то учился. Ну и как тебе управлять Империей?
 – Кошмар.
 – И ты хочешь устроить такой же кошмар мне? У тебя куча советников, а у адмирала их нет. Тем более у адмирала-выскочки. Другие офицеры обязательно будут считать меня выскочкой и постараются усложнить мне жизнь, а не облегчить ее.
 – Иными словами, ты опять отказываешься?
 – Да.
 – Чего же ты хочешь?
 – Чего и раньше. Служить Империи. Я – пилот, и на флоте от меня больше толку.
 – Ты не примешь от меня даже корабль?
 – Сейчас – нет. Я хочу, чтобы ты не вмешивался в мою карьеру. Это единственное, о чем я тебя прошу.
 – Даже так?
 – Ага.
 – Не ожидал от тебя такой принципиальности.
 – Сюрприз.
 – Значит, наши пути окончательно расходятся?
 – Похоже на то. Правда, не думаю, что это надолго.
 – Это еще почему?
 – Потому, что, когда прилетят тарги, у нас у всех будет только один общий путь, – объяснил Клозе. – В могилу.
 – Ты стал пессимистом.
 – Нет, просто я хорошо информирован. Ты теперь наш император, и мне не стоит заводить такие речи, но эту войну мы проиграем. С Третьим флотом или без него.
 – Я не желаю слушать такие речи.
 – Извините, сир.
 – А в лоб? – осведомилось Его Императорское Величество. – А еще лучше – в первую линию обороны?
 – Легко. Только прикажите, сир.
 – Брось дурака валять, – сказал Юлий. – И без тебя тошно. Я дам тебе свое слово не вмешиваться в твою чертову карьеру, если ты не будешь называть меня сиром, по крайней мере в частных беседах.
 – Твое слово?
 – Да.
 – Договорились.
 – Вот и хорошо. Я знал, что могу на тебя рассчитывать.
 – Ты мне скажи, как Краснов и его архаровцы умудрились проморгать этого террориста, – сказал Клозе.
 – Для меня это такая же загадка, как для тебя.
 – Знаешь, Краснов не производил впечатление человека, который может что-то проморгать.
 – Знаю. Но, как показала практика, это впечатление было ошибочным.
 – Увы, – согласился Клозе.
 За обедом присутствовал только узкий круг избранных: император, его родная сестра и Клозе.
 Пенелопе Клозе понравился. Впрочем, Юлий не сомневался, что так оно и будет. Клозе нравился почти всем женщинам, с которыми его сводила судьба. Остальные в него сразу влюблялись.
 Юлий надеялся, что с Пенелопой этого не произойдет.
 – Клозе не хочет остаться на Земле и влиться в нашу дружную компанию, – сообщил Пенелопе Юлий, как только подали десерт. За обедом о делах он предпочитал не разговаривать. И так аппетит ни к черту.
 – Почему, Генрих? – поинтересовалась Пенелопа.
 – У вас тут вроде семейный бизнес, – сказал Клозе. Он все еще не рассказал Юлию об Изабелле и надеялся, что за грузом новых забот император благополучно успел о ней позабыть. – Я в него не вписываюсь.
 – А ты женись на моей сестре и тоже станешь членом семьи, – предложил Юлий.
 Пенелопа поперхнулась мороженым.
 – Не примите это как личное оскорбление, Генрих, – сказала она. – Но я замуж не собираюсь. Ни за вас, ни за кого-либо еще.
 – Империя прикажет – выйдешь, – заявил Юлий. – Как ты смотришь на мое предложение, Клозе?
 – Не примите это за личное оскорбление, Пенелопа, – сказал Клозе, – но я жениться не собираюсь. Ни на вас, ни на ком-либо еще.
 – Империя прикажет – женишься, – заявил Юлий.
 – Надеюсь, что этого Империя мне никогда не прикажет, – сказал Клозе.
 – Можешь продолжать надеяться, – сказал Юлий. – Но решать в данном случае буду я. Потому что я – это Империя и есть.
 – Гад ты, – заявила Пенелопа.
 – Еще какой, – подтвердил Клозе.
 – Спелись, – констатировал Юлий. – Посмотри, барон, как органично ты вписался в наш круг. А ты еще оставаться не хочешь.
 – Если моя служба будет состоять из сплошных обедов, то я согласен, – сказал Клозе. – Могу быть твоим пробовальщиком блюд.
 – Хочет легко отделаться, – заметила Пенелопа.
 – Он всегда хочет легко отделаться, – сказал Юлий.
 – Спелись, – констатировал Клозе.
 – Жизнь – это не одни только обеды и развлечения, – сказал Юлий.
 – А жаль, – сказал Клозе. – Так тебе точно не нужен пробовальщик? Вдруг тебя захотят отравить?
 – Кто?
 – Враги. У тебя что, врагов нет?
 – Врагов у меня полно. Но ни тарги, ни Клейтон к моей кухне и на километр не подойдут.
 – Виктор, наверное, тоже так думал.
 – Его не отравили.
 – Но с обедом его смерть все равно была связана. Кто-то к нему подобрался.
 – Но не тарги.
 – И даже не Клейтон, – сказал Клозе. – Но кто-то же подобрался. Хотя подобраться было нелегко.
 Может, никто и не подбирался, подумал Юлий. Может, он там с самого начала был.
 После обеда Юлий с Клозе вернулись в библиотеку. Император отменил назначенную на вечер встречу с представителями независимых планет, перенеся переговоры на следующий день. Подчиненные отреагировали на это с видимым облегчением. По их мнению, Юлий и так слишком много работал.
 И он до сих пор не мог заснуть. Лежать в кровати без дела он тоже не мог, поэтому всех своих подчиненных он уже загонял.
 – Говоря по правде, ты похож на труп, – заметил Клозе. – И еда ситуацию явно не поправила. Я видел запись твоего прибытия на «Наполеон» после нашей разведки. Два месяца на воде, сухпайке и голых нервах. Так вот, на этой записи ты выглядел лучше, чем сейчас. Власть давит?
 – Власть давит, – согласился Юлий. – Но по большей части она давит тех, у кого ее нет.
 – Спишь нормально?
 – Вообще не сплю. Как, по-твоему, это нормально?
 – С медиками беседовал?
 – Нет.
 – Почему?
 – Я им не доверяю.
 – Паранойя. А говоришь, пробовальщик тебе не нужен. Слушай, ты пить пробовал?
 – Зачем?
 – Чтобы спать.
 – Не помогает.
 – Может, мало пьешь?
 – В одиночку много пить не могу. Тебя ждал.
 – Обалденно конструктивный подход. Угробишь ты себя раньше времени.
 – Не учите меня жить, барон, – сказал Юлий. – Кстати, тебя не задолбало, что ты барон? Хочешь, герцогом сделаю?
 – Нет, спасибо. Я к баронству как-то привык.
 – Как хочешь, – вздохнул Юлий. – Хотя тебя послушать, ты вообще ничего не хочешь. Слушай, у меня к тебе вопрос.
 – Валяй.
 – Что ты думаешь об этой истории со смертью Виктора? Личное мнение у тебя есть?
 – А тебя еще не завалили версиями со всех сторон?
 – Все в недоумении. Версий много, доказать ни одну из них невозможно. Кроме того, я хотел бы узнать точку зрения человека со стороны.
 – История мутная. Впрочем, когда убивают императоров, других историй не бывает. Хочешь услышать мое мнение, слушай. Может быть, это и случайность, но список наследников был выбит с хирургической точностью именно таким образом, чтобы посадить на трон тебя. Погибло сто процентов дееспособных и подходящих по возрасту кандидатов, которые предшествовали тебе, в то время как те, что следовали в списке после семьдесят шестой строчки, по большей части уцелели.
 – Не обращал на это внимания, – признался Юлий.
 – У тебя были и другие дела. А мне во время перелета было абсолютно нечем заняться, вот я и решил поиграть в детектива.
 – Сколько в списке пострадавших? Тех, которые шли после меня?
 – В пределах первой сотни – процентов десять. Дальше – еще меньше. Впрочем, это может объясняться и тем фактом, что ближайшие наследники имели больше шансов оказаться на праздновании дня рождения.
 – Но не семьдесят с лишним человек. Интересная версия.
 – УИБ уже должно было ее отработать. Я слышал, ты назначил его директором того типа с Эдема. Винсента.
 – Ага. Я даже произвел его в генералы. Вчера.
 – Наверное, он был удивлен.
 – Естественно.
 – Хотел бы я это видеть.
 – Останься рядом – и увидишь еще не такое.
 – Не могу, – сказал Клозе. – Давай замнем этот разговор?
 – Но ты будешь мне полезен. Ты уже мне полезен. Ты походя обратил мое внимание на тот факт, который я сам упустил.
 – У нас скоро война, – напомнил Клозе. – Империи нужны пилоты.
 – Один пилот, сколь бы хорош он ни был, положения не спасет.
 – И все-таки… Я уже рассказал тебе о моих мотивах.
 – И ты не хочешь пойти мне навстречу.
 – Извини.
 – Ладно, проехали. Позже обсудим, где именно ты будешь служить.
 Клозе неопределенно хмыкнул. Он и сам был удивлен обнаружившейся в нем принципиальностью.
 – Слушай, я понимаю, что это звучит глупо, – сказал Юлий. – Но ты долгое время был на Эдеме… ты не встречал там Изабеллу?
 Не забыл, обреченно констатировал Клозе. Ничего он не забыл. Интересно, какое назначение я получу после того, как сообщу ему новости?
 Доставить таргам наш ультиматум с требованием развернуть корабли? Или полететь в Гамму Лебедя и вернуть систему под юрисдикцию Империи при помощи космического скафандра и бластера? А еще лучше, без скафандра и с охотничьим ножом.
 – Ты ее не забыл? – спросил Клозе. Глупый вопрос, рассчитанный на то, чтобы потянуть время.
 – Представь себе, нет. Не забыл.
 Понимаю, подумал Клозе. Такую женщину забыть трудно. Даже если был знаком с ней всего пару часов.
 Может, наврать ему? Когда он еще будет на Эдеме и сможет проверить мои слова? Вполне возможно, что никогда.
 – Так ты ее видел или нет? – нетерпеливо спросил Юлий.
 – Видел, – признался Клозе.
 – И?
 – В смысле «и»?
 – Ты ее просто видел? Или ты с ней разговаривал? И если разговаривал, то о чем?
 – Разговаривал, – признался Клозе. – О многом. В том числе и о тебе.
 – И что она обо мне говорит?
 – Только хорошее, – сказал Клозе.
 – Врешь?
 – Не так чтобы очень. Но, видишь ли, совсем неважно, что именно она говорит о тебе.
 – Почему?
 – Потому что… Когда мы увидели ее в первый раз в этом баре, ты помнишь, что я о ней сказал?
 – Не дословно.
 – Я сказал, что ты видишь перед собой будущую мать моих восьмерых детей.
 – И что? – насторожился император.
 – Мы с ней работаем в этом направлении.
 От бокала, пущенного в его голову, Клозе уклонился довольно легко. Отпуск отпуском, но его реакция пилота класса «Омега» никуда не делась.
 Мгновением позже в библиотеку ворвались сотрудники личной охраны императора. Они профессионально скрутили Клозе и уложили его лицом в ковер.
 – Это еще что такое? – грозно осведомился Юлий. Он был в ярости, и охранники подумали, что эта ярость обращена против них.
 В эту минуту они оказались правы.
 – Ну… мы подумали… сир… – промямлил их старший.
 – Вы просматриваете это помещение?
 – Только прослушиваем, сир.
 – По чьему приказу?
 – Это обычная практика.
 – Пожалуй, мне стоит обсудить кое-какие вопросы с генералом Коллоджерро. Утром. А сейчас выметайтесь отсюда. Не вздумайте забрать моего гостя с собой, оставьте его здесь. И выключите ваши долбаные приборы.
 – Но, сир…
 – Это приказ, – ласково сказал Юлий. – Я – ваш император, и это – мой императорский приказ. Которому вы не можете не подчиниться.
 – Так точно, сир.
 Охрана удалилась, предварительно подобрав Клозе с пола и несколько раз извинившись перед бароном и императором.
 – Твои архары мне чуть руку не сломали, – пожаловался Клозе сюзерену, потирая запястье. – И вообще, в их действиях не просматривается никакой логики. Ты запускаешь в меня бокалом, а они меня за это еще и вяжут.
 – Не могут же они вязать своего сюзерена, – сказал Юлий. – Ты уж прости этих остолопов. Я не хотел вмешивать их в свои личные разборки.
 – По правде сказать, я даже надеялся, что они меня уведут, – сказал Клозе. – Я не горжусь тем, что сделал, но…
 – Но ты это сделал, хотя прекрасно знал, как я к ней отношусь.
 – Да, сделал. Во-первых, она – не твоя собственность, и ты почему-то забыл, как она отнеслась к тебе. Во-вторых, я ее специально не искал. Она сама меня нашла.
 – Любопытное заявление. Каким же образом она тебя нашла?
 – Она работает в УИБ, в отделе внутренних расследований, и прибыла в госпиталь на предмет моего допроса о твоем неслужебном поведении. Ну, по поводу той пули в живот, которой ты меня угостил.
 – Значит, она работает в УИБ?
 – А как, по-твоему, в тот раз Винсент смог найти ее столь оперативно?
 – Были у меня такие подозрения, – сказал Юлий. – И насколько далеко у вас все зашло?
 – Это не ваше дело, сир, но достаточно далеко. Я этого не хотел. В смысле сначала не хотел. Но ты же знаешь, какая она… Я не смог остановиться. И не хотел остановиться. Прости.
 – Черт с тобой, – сказал Юлий после длительной паузы. – Никому этого не говори, но я уважаю мнение женщин и их выбор. Ты ведь ее не насиловал в конце концов. Или?..
 – Нет, – заверил его Клозе. – Это у нас произошло даже не на первом свидании.
 – Ого.
 – Все серьезно, – сказал Клозе.
 – Когда свадьба?
 – Этот вопрос мы еще не обсуждали. Полагаю, что перед войной с таргами момент для свадьбы не слишком подходящий.
 – Другого момента может и не быть, – заметил Юлий.
 – Тебе необязательно об этом говорить, – сказал Клозе. – Я же вижу, что тебе неприятно.
 Юлий тут же заткнулся и налил себе коньяка.
 – Я все-таки скажу. – Юлий нарушил молчание только через несколько минут. – Я прошу у тебя прощения за свое поведение. Не стоило бросать в тебя посудой. Я вел себя глупо. Просто… У меня сейчас столько проблем, а Изабелла… Она была моей страстью, а теперь стала моей мечтой. Мысли о ней, воспоминания о том вечере – это единственное, что у меня оставалось от прошлой жизни, не связанной со всем этим дерьмом. Я зря на тебя сорвался. Ты же не виноват, что так вышло, и спасибо тебе за то, что ты мне все-таки сказал. Ты поэтому не хочешь оставаться на Земле?
 – Нет. Я пытаюсь не смешивать свою личную жизнь со службой Империи.
 – Идеалист. Хочешь назначение на Эдем?
 – На Эдеме пилоты только отдыхают. Кроме того, я не хотел бы использовать твое служебное положение в своих личных целях.
 – А хочешь, я выпишу ее сюда?
 – Сир…
 – Или определю вас с ней на один корабль?
 – Ты слишком добр ко мне.
 – Может быть, и нет. Может быть, я надеюсь, что ей быстро наскучит твое общество и она тебя бросит.

 Глава 6

 Изменник.
 Бунтовщик.
 Первый из Морганов, который предал своего императора и поддержал поднятые против него знамена бунта. Четыреста лет безупречной службы дома Морганов коту под хвост из-за малодушия одного идиота.
 Гай посмотрел в зеркало и последний раз провел бритвой по своему лицу.
 Дурак и трус, и неизвестно, кого в нем больше.
 Он поставил не на ту лошадь, поставил не на ту Империю. Ему, как и его шефу, фантастически не повезло.
 Если бы не тарги, мятеж Клейтона вполне мог бы оказаться успешным. Не будь внешней угрозы, Империя не пошла бы на прямой конфликт, а попыталась бы решить проблему дипломатическим путем, то есть спустила бы дело на тормозах, и кто знает, как повернулась бы ситуация через десять-пятнадцать лет. Но теперь понятно одно – Империя не может позволить себе никакой разобщенности. Человечество объединяется перед лицом внешнего врага и все такое. Мятежный адмирал Клейтон уже ни при каком раскладе не будет выглядеть героем и патриотом.
 Только бунтовщиком.
 И я вместе с ним.
 И главное, зачем мне это понадобилось? Я стал большим стручком на маленькой грядке, в то время как мог стать большим стручком во всем огороде. Даже если бы не было этого чертового террориста-камикадзе, в результате действий которого на Земле все встало с ног на голову, я все равно со временем мог бы занять место своего отца, почти всемогущего графа Питера Моргана.
 Зато теперь я предатель, а этот маленький засранец Юлий стал императором. А ведь и я мог бы им стать, если бы не Клейтон и его дурацкие идеи.
 Мы взяли Гамму Лебедя, как и планировалось, без единого выстрела. Еще бы, это мирная система, а над ее планетами вывесилась треть имперского флота. Сопротивление в такой ситуации равнозначно самоубийству.
 Мы держим Гамму Лебедя. Держим крепко.
 Настолько крепко, что Империя бы не сунулась в систему при любых других обстоятельствах. Но теперь это просто вопрос времени.
 Гай в последнее время редко видел своего младшего брата, но он хорошо знал его характер. По своей натуре Юлий с самого детства был бульдогом. Если уж он вцепился тебе в горло, то не разожмет челюсти, пока не отгрызет голову.
 Клейтон по сравнению с ним – сосунок, несмотря даже на весь свой послужной список.
 Надо признать, что мы проиграли.
 Если раньше мы были предателями Империи, с этим еще можно было как-то жить. Найти оправдание своим поступкам, вывернуть все наизнанку и приписать своему лидеру благородные помыслы и высокие идеалы.
 Но теперь мы стали предателями всего человечества, и от этого, как ситуацию ни поворачивай, все равно не уйти.
 Две империи не смогут существовать в одной галактике накануне угрозы вторжения таргов. Будет война. Будут жертвы. И какая бы из двух империй ни победила в предстоящих баталиях, в проигрыше останется все человечество.
 Мы не можем позволить себе терять корабли перед большой войной.
 Информация из Империи начала просачиваться на гражданские передатчики Гаммы Лебедя два дня назад. Поскольку Гай был начальником тайной полиции Клейтона, он ознакомился с этими данными одним из первых во всем флоте.
 Данные его ужаснули.
 Три с лишним тысячи кораблей пришельцев. Гай видел запись разведывательного полета «Одиссея» и его боя с пришельцами. Читал отчеты УИБ относительно пропавших имперских судов, узнал о предположении, что тарги долгое время изучали человечество. Тщательно просмотрел вскрытие одной этой тошнотворной твари, которая нормальному человеку и в страшном сне не приснится. И послушал личное обращение своего младшего братца на закуску.
 Гай поверил всему и сразу. Собственно, он поверил Юлию еще во время визита дипломатической миссии Империи на МКК «Зевс». После отбытия основной делегации им с Юлием удалось поговорить наедине.
 Угроза вторжения вполне реальна, но император Клейтон в нее не верит. Или делает вид, что не верит, называя всю информацию вымыслами УИБ.
 Гай знал, что УИБ способно на многое, но придумать такую тварь и высосать угрозу войны с Чужими из пальца не могли даже эти ребята.
 Клейтон назвал полученные пакеты данных «информационной диверсией». А речь Юлия «бесплодной и наивной попыткой сыграть на лучших чувствах чужих солдат».
 – Граждане Империи, – сказал Юлий. – Солдаты Третьего военно-космического имперского флота, в первую очередь я обращаюсь именно к вам. Для меня вы до сих пор остались гражданами Империи, и вы не должны отвечать за ошибки вашего командира.
 Красивый ход, подумал тогда Гай. Идея выставить Клейтона единоличным виновником и козлом отпущения. Конечно, и дураку понятно, что в одиночку мятеж не поднимают, но такой поворот событий дает понять, что у всех мятежников, за исключением их лидера, есть шанс на императорское прощение.
 Гай знал, что это может сработать. Со временем. Когда люди осознают, во что они ввязались, во что это может вылиться и чем это грозит всей человеческой цивилизации. И тогда разрозненные голоса сольются в один гул. Но за неделю это не произойдет. И даже месяца будет мало.
 – Страшная угроза приближается к границам заселенного человечеством сектора космоса, – говорил Юлий. – Иная разумная раса выслала огромный флот, чтобы стереть человечество с лица галактики. И я обращаюсь к вам не как ваш император, не как лицо, наделенное властью. Я обращаюсь к вам, как солдат к солдатам. Вы все должны помнить слова присяги, а если и забыли, то спросите у того, кто давал свои обеты совсем недавно. Помимо служения своему императору там есть строчка относительно служения Человеческой Империи. И сейчас, в минуту опасности, Человеческая Империя – это мы все. Независимые миры, никогда не входившие в состав Империи, предоставили в наше распоряжение весь свой военный флот. Не буду скрывать, это немного. Но это все, что у них есть, а нам, людям, сейчас понадобятся все резервы.
 Объединенный флот всех независимых планет не стоит и трети тех кораблей, что увел у Империи Клейтон. Но сам факт, что эти корабли были предоставлены Империи без всяких условий, говорит о многом.
 Например, Бигар, населенный крутыми и ушлыми парнями, недавно под шумок хапнувшими соседнюю планету вместе со всеми ее жителями. Такие люди ни за что не предоставили бы Империи свои корабли, если бы речь шла только о тайной операции УИБ.
 Гай смыл с лица остатки пены, посмотрел в зеркало, тщательно уложил волосы.
 – Солдаты Третьего флота! Ваш адмирал совершил ошибку, пойдя против Империи, и вы совершили ошибку, пойдя вслед за своим командиром. Но все мы – люди, а людям свойственно ошибаться… – В этом месте Юлий сделал паузу. – А также людям свойственно прощать.
 Гай хорошо знал историю. На его памяти Юлий был первым императором, который обещал простить бунтовщиков. Но он был и первым императором, попавшим в такое отчаянное положение.
 Гай надел мундир. Старый имперский мундир с полковничьими знаками различия. Поискал в тумбочке, вынул оттуда свой «офицерский сороковой» и подошел к зеркалу.
 Приставил пистолет к виску.
 Ему не требовалось прощение младшего брата.
 Сам он себя простить не мог.
 – Солдаты! Империя готова простить вас, и Империя ждет вашего возвращения, ибо сейчас вы нужны не только своему сюзерену, но и всему человечеству. Судьба нашей цивилизации и в ваших руках тоже. Я не буду вам врать. Нас ждет отнюдь не развлечение, нас ждет война, страшная война, война, равной которой еще не было!
 Не было, как же. Про каждую новую войну так говорят.
 И каждый раз это оказывается правдой. Следующая война всегда страшнее предыдущей. Хотя бы потому, что она еще не кончилась.
 Предыдущая война хороша уже тем, что раз ты можешь назвать ее «предыдущей», значит, ты ее пережил.
 – Я объявляю амнистию всем, кто найдет в себе силы покинуть адмирала Клейтона и признать себя подданным Империи. Я даже не потребую от вас повторной присяги, и все вы сохраните те должности, которые занимали, и те звания, которые вам были присвоены в Третьем флоте. Все, кроме адмирала Клейтона и высшего командного состава флота, на котором лежит основная ответственность.
 Но ни одной фамилии, кроме Клейтона, он так и не назвал. Понимай как хочешь.
 Клейтон расценил это обращение Юлия как прямой призыв к восстанию. Тут Гай был с ним полностью согласен.
 Тайная полиция изъяла уже восемнадцать копий этих материалов, поступавших на военные корабли с планет Гаммы Лебедя, но Гай не сомневался, что несколько штук они все-таки проморгали. Еще немного – и новости начнут гулять по мятежным кораблям.
 Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем Третий флот окажется охваченным еще одним бунтом?
 Гай думал, что его позиции при дворе Клейтона ослабнут, когда узнал, что Юлий стал императором. Несколько дней он ходил на службу, как на казнь, каждую минуту ожидая визита своих собственных подчиненных, которые придут его арестовывать.
 Но Клейтон считал, что верность Гая новому режиму выше семейных привязанностей, и не ждал от него никакого подвоха. Даже не стал проводить беседы на эту тему, не поинтересовался, как его бывший адъютант относится к переменам у себя дома.
 Оно и понятно – пойдя на мятеж, они все перечеркнули свое прошлое, и дороги домой ни у кого из них не было.
 До обращения Юлия, которое могло эту ситуацию изменить.
 – У многих из вас в Империи остались семьи. Матери, отцы, братья, сестры, жены, дети. У многих из вас в Империи остались друзья. Я уверен, что у каждого из вас в Империи есть люди, которые вам дороги. Ваш командир готов наплевать на жизни этих людей. Ослепленный властью, он не может разглядеть истинное положение дел и закрывает глаза на внешнюю угрозу. И жизни людей, которые вам дороги, сейчас зависят от вас.
 Умный он, скотина. Знает, на что давить.
 Гай оторвал пистолет от виска и побелевшими от напряжения пальцами затолкал его в кобуру.
 Если начнется мятеж, мы тут передавим друг друга и имперским ВКС не придется штурмовать МКК «Зевс». Правда, в таком случае Империя не сможет вернуть свои корабли в полном объеме, но это все же лучше, чем ничего.
 – Я не говорю, что мы не будем их защищать, – продолжал Юлий. – Мы готовы драться за каждую планету, за каждый спутник, за каждого человека. Но нам нужна ваша помощь. Мы можем не справиться без вас. Конечно, может случиться и так, что мы не справимся с этой задачей и вместе с вами, ибо вы сами видели, как велик флот вторжения. Но сейчас на кону жизнь всего человечества, и мы все должны приложить максимум усилий, чтобы эту жизнь отстоять.
 Первый император, который не врет своим подданным. Интересный стиль правления.
 А что бы сделал я на его месте? – подумал Гай. Впрочем, на его месте мне уже не оказаться. Я профукал свой шанс. Сел не на ту лошадь. А теперь оказывается, что я вообще сел мимо лошади.
 Морган может простить кого угодно, но только не другого Моргана.
 Морган не примет милости от другого Моргана.
 Прощение не для нас.
 Надежда на милосердие – удел слабых.
 Гай достал из своего личного сейфа диск с обращением Юлия. Каждое слово в этом обращении он знал наизусть.
 – Вы не считаете меня своим императором, и поэтому я не могу вам приказывать, – говорил Юлий. – Я прошу вас просто подумать над моими словами. Подумать головой и подумать сердцем. Решить, что для кого важнее. Дом, честь, семья или то, что вы приобрели, когда презрели эти понятия. Вы не сможете быстро вернуть себе утраченную честь. Но вы можете отстоять свой дом. А честь… Честь к вам еще вернется.
 Жестко, но справедливо.
 Интересно, кто ему писал эту речь? Судя по тому, какая она местами нескладная, никто не писал. Это он сам придумал.
 И даже думал не очень долго. Просто высказал то, что было у него в голове по этому поводу.
 Раньше Гай не мог себе представить Юлия в роли политика. Младший брат казался слишком циничным и эгоистичным человеком, чтобы заботиться о других людях. Похоже, что он изменился.
 Власть меняет людей. Иногда даже в лучшую сторону.
 Обращение своего брата Гай спрятал во внутренний карман мундира.
 Смахнул с рукава невидимую пылинку и расстегнул кобуру.
 Он не питал зла по отношению к младшему брату. Юлий делает то, что должен. Гай сам вырыл свою могилу.
 Юлий только помог ее закапывать.
 Судя по речи молодого императора, Юлий уверен, что флот к нему вернется.
 – Я не буду более задерживать ваше внимание. Вы сами решите, что вам следует делать. Вы сами сможете вновь найти дорогу чести. Решайте, что и кто вам дороже. Выбирайте, на какую сторону вы встанете. Только помните, что вместе мы еще можем победить. А порознь нас ждет смерть.
 Вот и выбирай после такого.
 В детстве Гай увлекался историей самураев и мог наизусть пересказать кодекс бусидо [1] . Конечно, тогда Гай еще не все в нем понимал. Например, он не мог понять, что означает фраза «Самурай должен жить так, как будто он уже умер».
 Зато теперь он точно знал, о чем в ней говорится.
 Гай уже умер. Он умер в тот момент, когда предал свой долг и наплевал на свою честь.
 Юлий бы никогда так не поступил. Гай знал, как его младший брат относится к данному единожды слову.
 Окинув прощальным взором свои апартаменты на МКК «Зевс», граф Гай Морган вышел в коридор, не закрыв за собой дверь.

 Глава 7

 Юлий хорошо изучил своего брата и догадывался, в сколь трудное положение угодил Гай Морган после того, как сам Юлий стал императором. И облегчать отчаянное положение своего брата Юлий никак не собирался.
 Напротив, он попытался его усложнить, дав понять Клейтону, что до сих пор считает Гая своим родственником.
 Клейтон наверняка ожидал от Юлия реакции в стиле «он мне не брат», а Юлий его обманул. Даже попросил передать старшему Моргану привет.
 Конечно, Юлий не знал, к чему привела такая политика. У него не было агентов в Третьем флоте, и оттуда в Империю не поступало почти никакой информации. До Земли доходили только донесения сотрудников УИБ, оставшихся на планетах Гаммы Лебедя, по прочтении которых об истинном состоянии дел на флоте оставалось только догадываться. Это были скорее литературные опусы, написанные по мотивам разнообразных слухов, чем оперативные документы.
 Угрызения совести Юлия почти не беспокоили. Брат сам выбрал свою дорогу, а у императора были гораздо более серьезные проблемы, чем разборки с собственной совестью.
 Империя превыше всего.
 Главное – не зайти по этой дороге слишком далеко, подумал Юлий. А то любую гнусность можно будет оправдать интересами государства.
 Интересно, как ограничить абсолютную власть? По большому счету, нами всегда правили неплохие люди, да и я, вроде бы, на тирана и самодура пока не тяну. А если бы тянул?
 Если бы я начал свое правление с массовых казней сотрудников УИБ, которые не уберегли Виктора? Имею я такое право? Конечно, имею. Я ж император. Я – закон. Кто меня остановит? И как далеко я смогу зайти, прежде чем меня решат останавливать?
 Как они это будут делать? Придут, приставят ко лбу пистолет и вежливо попросят подать в отставку? Глупости. Современные императоры не подают в отставку и не отрекаются от престола. Современных императоров просто убивают.
 Как Виктора.
 Но в моем случае это будет даже не путч. Это будет справедливое возмездие и единственный способ удержать государство от распада.
 Странные мысли для действующего императора, но мне кажется, что монархия – далеко не идеальная форма правления. Она удобна в смутные времена, такие, как сейчас, когда решения должны приниматься быстро, а приказы – исполняться без пререканий. Но в мирное и спокойное время нам нужно что-нибудь другое. Иначе смутные времена наступят гораздо раньше, чем их ждут.
 Империя – это порядок среди хаоса. Но если хаоса нет, то не может существовать и порядок. И тогда порядок порождает хаос. Сам порождает, а потом сам с ним борется.
 Пока не было таргов и мятежа Клейтона, имели место полицейская операция на Сахаре, бунт Аль Бреннара, куча других локальных и не очень локальных конфликтов. Мир – с одной стороны, бесконечная война – с другой.
 Парадокс?
 Ничуть.
 Больших войн действительно не было. А мелкие вообще не прекращались.
 Бунт Клейтона показывает, что, не прилети сюда тарги, Империя скоро развалилась бы под гнетом внутренних проблем. Но теперь ситуация изменилась. Если Империи суждено пережить войну с Чужими, то она может просуществовать еще долгие годы.
 Века.
 Значит, основное условие для существования Империи – война? Или война нужна для поддержания любого государственного строя?
 Демократические режимы тоже пролили моря крови, и конец этой бойне положил Петр Первый Романов, прижав человечество к ногтю и провозгласив себя верховной властью.
 Человечество и война неотделимы друг от друга. Может быть, именно плохая карма всей человеческой цивилизации и навлекла на наши головы таргов? Гнусная мыслишка, но она имеет право на жизнь. В числе прочих.
 Какая чушь лезет в голову. Нет, надо поспать. А то уже на ногах не стою. Шатаюсь, как пьяный.
 Юлий несколько раз моргнул и обнаружил, что его бренное тело находится на заседании парламентского комитета по безопасности. Спикер чего-то там вещал, но, поскольку включился Юлий уже в середине его речи, смысла уловить он не смог.
 Досидев до конца совещания, Юлий не глядя подписал документ, подсунутый ему Пенелопой, посчитав, что неправильный документ она бы ему на подпись не подала, и вывалился из зала заседаний в свой кабинет.
 За личным столом императора сидел Клозе. Юлии уже давно заметил за бароном привычку сидеть за чужими столами. Хорошо хоть, против обыкновения, ноги на столешницу не положил.
 – Выглядишь – дерьмовее некуда, – сообщил своему сюзерену Клозе. – Может, тебе и впрямь стоит застрелиться?
 – Я уже об этом думал. – Юлий бухнулся в кресло. – Вырубаюсь на ходу.
 – Спать пробовал? Говорят, помогает.
 – Не могу заснуть. Информационная диверсия против Клейтона началась два дня назад. Пока мы не получили никаких известий.
 – И что с того?
 – Они могут поступить в любой момент.
 – Кто?
 – Известия.
 – В Гамме Лебедя ничего не изменится, если ты узнаешь эти известия чуть позже.
 – Промедление смерти подобно.
 – Смерти подобно твое поведение. – Клозе достал из-под стола большую бутылку коньяка и два бокала. Откупорил бутылку и наполнил оба бокала до краев.
 – Умеешь ты наливать, барон, – восхитился Юлий. – Но я бы лучше кофейку дернул. У меня через полчаса встреча с Винсентом.
 – Подождет твой Винсент. И вообще, мне кажется, что он вполне компетентный парень и способен руководить УИБ без твоего постоянного и неусыпного контроля.
 – Я его не контролирую. Я ему советую.
 – И без твоих советов он тоже обойдется. – Клозе встал, обошёл стол и буквально впихнул Юлию в руки бокал с коньяком. – Пей.
 – Без тоста не буду.
 – Чтоб тарги напали на Клейтона и они перебили бы друг друга на фиг.
 – Идея неосуществимая, но приятная, – сказал Юлий и выпил. У коньяка был странный привкус. А может, это ему от недосыпания так показалось.
 – Второй, – сказал Клозе, разливая остатки алкоголя по пустым бокалам. На этот раз они наполнились только до половины.
 – Я опьянею, – пообещал Юлий.
 – В этом суть процесса пития, – сказал Клозе. – В коньяке не было бы никакого смысла, если бы от него не пьянели.
 – Логично, – сказал Юлий.
 – Если тебе сегодня так уж нужны тосты, то предлагаю выпить за твое долгое и благополучное правление.
 – Идея неосуществимая, но приятная, – сказал Юлий и выпил. Во второй порции коньяка странного привкуса не обнаружилось. Наверное, в первый раз Юлию просто показалось.
 – Как ощущения? – спросил Клозе.
 – Не берет, – сказал Юлий, свесил голову на грудь и вырубился. Бокал выскользнул из его пальцев и упал на пол.
 – Ха, – сказал Клозе и включил коммуникатор. – Заходи.
 Мгновение спустя дверь открылась, и в кабинет вошла Пенелопа с пледом и подушкой. Вдвоем они подхватили императора под руки и уложили его на диван, подложив подушку под голову и укрыв пледом. Клозе снял с Юлия ботинки.
 – Комфорт, конечно, сомнительный, но это лучше, чем ничего, – сказал Клозе. Его не особенно прельщала идея тащить бесчувственного императора в спальню по забитым охраной коридорам.
 – Сколько ты ему всыпал? – поинтересовалась Пенелопа.
 – На слона бы хватило, – сказал Клозе.
 – А это не опасно? Я имею в виду сочетание снотворного и коньяка…
 – Я консультировался с врачом. Это лекарство можно принимать с алкоголем. Он точно рассчитал дозу с учетом всех известных мне факторов.
 – Сколько он проспит?
 – Часов двенадцать как минимум.
 – Надеюсь, что больше.
 – Может быть.
 – И как эта простая идея не пришла мне в голову! Генрих?
 – Не знаю, – сказал Клозе. – Может быть, потому что она слишком простая. Я люблю простые вещи.
 – Ты точно должен остаться с нами. – Они уже успели перейти на «ты».
 Клозе нравилась Пенелопа. Ему нравились многие женщины. Но в последнее время любил он только одну.
 – Сейчас я точно должен пойти и лечь, – сказал Клозе. – Ибо вторая половина бутылки плещется у меня в животе и коньяка там больше, чем снотворного. Если я сейчас не лягу, то куда-нибудь пойду и добавлю. А если я добавлю, то мало вам всем не покажется.
 – Тогда иди спать немедленно.
 – Слушаюсь, мэм, – сказал Клозе и нетвердой походкой отправился на поиски своей спальни.

 Глава 8

 Гай Морган вошел в центральный пункт связи МКК «Зевс». Пункт связи был размерами под стать самой МКК – он напоминал футбольное поле, только игроков на нем присутствовало раза в три больше. Кто-то сидел перед дисплеями, кто-то беспорядочно сновал по залу. Нормальный рабочий бардак.
 Гай направился к столу старшего по смене. Старшим сегодня оказался капитан Кассиди, с которым Гай был знаком и до мятежа.
 Это хорошо. Это здорово облегчает задачу.
 – Здорово, Хенк.
 – Привет. Надеюсь, ты здесь не по служебным делам?
 – А у тебя могут быть проблемы с тайной полицией?
 – Это тайна для всех, кроме самой полиции.
 – Верно, – сказал Гай. – Ты слышал об информационной диверсии?
 – Слышал, – осторожно сказал Хенк. – А кто не слышал?
 – Может быть, ты уже видел обращение моего младшего братца к нашему личному составу?
 – Нет, – сказал Хенк.
 – Я тебя сейчас не как глава тайной полиции спрашиваю, а как полковник Морган. Твой старый знакомый.
 – Все равно нет.
 – А хочешь посмотреть?
 – Это провокация? – спросил Хенк.
 – Не совсем.
 – Тогда как мне следует понимать твое предложение?
 – Прямо. Хочешь посмотреть?
 – Ходят слухи… Он вроде бы обещал всем амнистию, если мы вернемся.
 – Всем, кроме адмирала.
 – Вообще-то он сейчас император, а не адмирал.
 – Значит, ты понял, о ком я говорю.
 – Это странно, – сказал Хенк. – Амнистия, я имею в виду. Империя не прощает.
 – Для Империи настали отчаянные времена. Отчаянные времена порождают крайние меры.
 – Ты веришь слухам о вторжении этих тараканов?
 – Верю. Мой брат сам видел этих тараканов. Еще до того, как стал императором.
 – Работаешь на благо семьи, Морган?
 – Сам дурак. У тебя что, в Империи никого нет? Родственники, друзья?
 – Родители, а что?
 – Ничего. Будешь смотреть ролик?
 – Не здесь же. Тогда его смогут увидеть и другие.
 – Правильно мыслишь, – одобрил Гай. – Пусть видят.
 – Что ты затеял? Еще один мятеж?
 – Полагаю, в данных обстоятельствах это нельзя назвать мятежом.
 – А как это можно назвать?
 – Восстановлением статус-кво.
 – Мне не нравится, как это звучит.
 – Мне много чего не нравится. Хенк, как давно мы друг друга знаем?
 – Лет десять.
 – Ты хоть понимаешь, какую мы допустили ошибку, пойдя за Клейтоном? Я хочу эту ошибку исправить. Ты со мной?
 – Это зависит от того, что ты от меня потребуешь, – сказал Хенк.
 – Поставь эту запись и крути ее по общему каналу столько времени, сколько сможешь.
 – А потом сюда придут твои подчиненные и вышибут мне мозги? Сам ты что делать собираешься?
 Гай рассказал Хенку, что он собирается делать.
 – Ну и дурак, – сказал Хенк.
 – Это самый простой выход.
 – Ты понимаешь, чем это может кончиться лично для тебя?
 – Мой долг перед Империей больше твоего.
 – Специальный кодекс чести семьи Морганов?
 – Не нам с тобой рассуждать о чести. По крайней мере не сейчас, – сказал Гай. – Сколько в твоей смене людей, которым ты безоговорочно доверяешь?
 – Половина.
 – Предупреди их, и пусть возьмут на мушки вторую половину.
 – У меня здесь связисты. Мы не продержимся против спецназа и пяти минут.
 – Спецназа не будет. Только начни трансляцию не прямо сейчас, а минут через сорок.
 – Почему так?
 – Надо.
 – Часы сверять будем?
 – Не стоит. Особая точность мне не требуется.
 – Как скажешь.
 – Хенк, ты точно сделаешь это для меня?
 – Нет, – сказал Хенк. – Я сделаю это для нас всех.
 – Звучит пафосно, – сказал Гай и протянул Хенку диск с информацией. – Одобряю.
 Гай был начальником тайной полиции, поэтому с обращением Юлия он ознакомился одним из первых. Кроме того, он был хорошо осведомлен о царивших на флоте настроениях.
 Половина личного состава с самого начала не особенно одобряла идею мятежа и последовала за остальными лишь по инерции. Сам мятеж больше всего напоминал Гаю лавину.
 Рядовой состав не рассуждая пошел за младшим офицерским составом. Младший офицерский примерно так же слепо пошел за старшим. А старшие офицеры последовали за небольшой кучкой преданных Клейтону адмиралов.
 Клейтон был тем самым камешком, который обрушил лавину. И Клейтон, наверное, был единственным, или одним из немногих, человеком, которого на мятеж подвигли идеологические мотивы.
 Кто-то искал власти, кто-то искал деньги, кто-то все бы отдал за чувство собственной значимости. Кому-то просто было все равно. А кто-то побоялся воспротивиться общей массе, думая, что он в меньшинстве, а потому дело его проиграно заранее.
 Хуже зла только равнодушие хороших людей.
 Среди этих людей был и Гай.
 Теперь-то он понимал, что такие, как он, составляли примерно половину от общего числа бунтовщиков и подвела их исключительно собственная пассивность и страх. Если бы кто-то с самого начала высказал несогласие с Клейтоном, он наверняка был бы услышан и мятежа могло бы и не быть вообще. Или он был бы подавлен в зародыше. Может быть, пролилась бы чья-то кровь, но ее оказалось бы несоизмеримо меньше, чем то количество, которое имперские ВКС могут пролить при прямом штурме «Зевса».
 Ознакомившись с фактами из императорского послания, люди начнут думать. Люди начнут сомневаться. Рано или поздно люди поймут, куда их зовет их долг.
 И тогда кровь все-таки прольется. Если не окажется слишком поздно.
 Не будь таргов, ситуация с Новой Империей могла бы прокатить. Но сейчас она обречена. Это только вопрос времени.
 Всегда все упирается во время.
 Ирландцы говорят: «Когда Бог создал время, он создал его достаточно». Наверное, хорошо быть ирландцем. Гаю времени вечно не хватало.

 Глава 9

 – Я думала, ты пошел спать.
 – Я пошел, только мне что-то не спится. Наверное, бессонница – штука заразная.
 – Может, мне стоит накачать снотворным тебя?
 – Лучше подскажи, где найти кофеварку.
 Убойная доза лекарства, мгновенно уложившая Юлия, на Клозе подействовала не до конца. Его организм был не так истощен, как организм императора. Последнее время Клозе только и делал, что отдыхал.
 – Пойдем, я тебя провожу. А то еще заблудишься, а мой братец проснется и обвинит во всем меня.
 – Почему именно тебя?
 – А почему нет? Он у нас главный. Ему надо будет кого-нибудь обвинить. А я, как всегда, окажусь ближе всех.
 – Логично, – сказал Клозе. – Поиск козлов отпущения – одно из главных умений, которым должен овладеть любой командир.
 Они вышли в парк и прогулялись до небольшого служебного кафетерия, предназначенного для обслуживающего персонала дворца. В это время дня там было немноголюдно. Клозе так и сказал.
 – Зато после окончания рабочего дня тут будет полно народа, – сказала Пенелопа.
 Они заказали по двойному «эспрессо» и уселись за столик в тени деревьев. Клозе тут же закурил.
 – Все пилоты так много курят? – спросила Пенелопа.
 – А что?
 – Ты – куришь, Юлий дымит, как вулкан. Виталий… один мой знакомый пилот тоже не прочь выкурить сигаретку-другую.
 – Это все от нервов, – сказал Клозе. – Работа у нас нервная. Война и все такое прочее.
 – Мой знакомый еще не воевал.
 – Значит, он курит авансом. Ничего, скоро ему представится прекрасная возможность полетать и пострелять по движущимся и сопротивляющимся мишеням.
 – С такими вещами не шутят.
 – А я и не шучу.
 Они сделали по глотку из своих чашек.
 – Хороший кофе, – сказал Клозе. – Впрочем, было бы странно, если при дворе императора кофе был бы плохим.
 – Я не понимаю политики Юлия в отношении Третьего флота, – сказала Пенелопа.
 Клозе не нашел в этом заявлении никакой связи с его мыслью о кофе и списал неожиданную смену темы на проявление женской логики.
 – Чего именно ты не понимаешь? – уточнил он.
 – Ничего. Он пустил дело на самотек. Записал обращение к личному составу и с тех пор ничего не предпринимает.
 – Значит, он придерживается политики ожидания.
 – Но чего именно он ждет?
 – События последнего времени наглядно показали нам, что Третий флот обладает некоторой гнильцой. Если дать ему какое-то время, то он может сгнить сам по себе, без посторонней помощи.
 – А его обращение?
 – Это катализатор.
 – Но какой Империи толк от гнилого флота?
 – Полагаю, я выбрал не слишком верную метафору. Юлий надеется, что к власти на флоте придут лояльные Империи люди. Это как очищение огнем или что-то типа того. Сделай скидку на то, что я все еще пьян.
 – А если лояльные люди не придут к власти?
 – Тогда нам придется воевать с таргами без Третьего флота. Это неприятно, но такой исход вполне возможен. Не договариваться же с этим психом.
 – Почему нет? Слишком многое на кону.
 – Вот именно. Лучше сотня проверенных бойцов, чем сто пятьдесят, треть которых может повернуться спиной в самый ответственный момент. Или ударить в эту самую спину.
 – Они же не идиоты.
 – Они – мятежники. Они уже выполнили один преступный приказ Клейтона. А Клейтон – идиот.
 – Идиотов не делают адмиралами.
 – Спорный вопрос. Некоторые считают, что это является обязательным условием.
 – Разве ты сам не хотел бы стать адмиралом?
 – Попозже. Когда поглупею.
 – Юлий сказал, что он предлагал тебе стать адмиралом сейчас.
 – Он сказал, что я ответил?
 – Ты отказался. Почему?
 – Потому, что я еще недостаточно глуп. Пусть повторит свое предложение лет через двадцать.
 – Как я погляжу, ты – неисправимый оптимист, раз при нынешних условиях рассчитываешь прожить еще целых двадцать лет. Или ты вообще собираешься жить вечно?
 – Ничего не имею против.
 – Давай поговорим серьезно.
 – А я и до этого не шутил.
 – Нет, правда. Ты должен остаться здесь. Ты благотворно действуешь на моего брата.
 – Я не могу, я уже устал это повторять. И потом, между мной и Юлием не все так гладко, как может показаться. Наши отношения будут ухудшаться с каждым лишним днем, который я проведу на Земле.
 – И в чем же дело?
 – Как всегда.
 – Женщина?
 – Ты поразительно догадлива.
 – Кто у кого ее отбил?
 – Я у него. Но тут все несколько более сложно.
 – Это всегда несколько более сложно.
 – Ты еще и мудра, – сказал Клозе. – Просто я вижу, что мое общество может стать неприятным для Юлия. И оно таковым станет, как только у твоего брата появится время подумать на эту тему. Надо сказать, я был сильно удивлен его относительно спокойной реакцией.
 – Зачем ты ему вообще рассказал? Ведь это случилось не на Земле, и он бы ничего об этом не узнал.
 – Я не могу лгать своему императору.
 – Странно. По его рассказам у меня сложилось о тебе несколько другое впечатление.
 – Если бы ты знала своего брата только по моим рассказам, он бы тоже здорово удивил тебя при встрече.
 – Не сомневаюсь. Трепаться вы оба мастера.
 – Примерно три процента от общего времени службы пилоты летают. Все остальное время им нечем заняться, и они убивают время, как могут. Если рядом с военной базой нет населенных пунктов, остается только игра в карты и треп.
 – Еще можно читать книги.
 – Это точно, – ухмыльнулся Клозе. – И смотреть фильмы. Флотские библиотеки предлагают офигенно широкий выбор. Примерно три фильма и полторы книги на одну военную базу.
 – Неужели так плохо?
 – Можно найти множество материалов по тактике ведения боев, славной истории имперских ВКС и прочей подобной этому лабуде, – сказал Клозе. – Но все это можно использовать только в качестве снотворного. Кстати, а что это за молодой человек, который пялится на меня из кустов?
 – Где? А, ерунда. Это он на меня пялится. Виталик, иди сюда!
 Лейтенант Орлов покинул свою наблюдательную позицию за стволом дерева и подошел к их столику.
 – Знакомьтесь, – сказала Пенелопа, – лейтенант Виталий Орлов. А это – Генрих.
 – Клозе, – сказал Клозе.
 – Он тоже пилот, Виталик. Ты все еще майор, Генрих, как мне кажется?
 – Все еще.
 – Приятно познакомиться, сэр, – отчеканил Орлов. Судя по выражению его лица, особой радости от этого знакомства он не испытывал.
 Неприятно, когда рядом с твоей девушкой сидит другой мужчина. Особенно если этот мужчина старше тебя по званию, если он боевой пилот, в отличие от тебя, желторотого новичка, и вдобавок имеет репутацию героя Империи. А еще он близкий друг императора. Клозе Орлова прекрасно понимал.
 – Расслабьтесь, офицер, – сказал он. – Я в отпуске. И, предупреждая возможные недоразумения по поводу моего присутствия здесь, я просто друг семьи.
 – Не понимаю, о каких недоразумениях вы говорите, – сказал Орлов, пододвигая стул от соседнего столика.
 – Ну и хорошо, – сказал Клозе. – Значит, вы тоже пилот?
 – Да.
 – Служите здесь?
 – В силах орбитальной обороны.
 – И как оно в силах орбитальной обороны?
 – Спокойно.
 – Ничего, скоро мы все повеселимся, – сказал Клозе.
 – Ваш пролет сквозь флот таргов показывали на занятиях по тактическому маневрированию, – сообщил Орлов. – Как образец идеального боевого пилотирования.
 – Вообще-то корабль вел не я, – сказал Клозе. – И это был образец идеального сумасшествия. Я только отстреливался.
 – Все равно. Это было грандиозно. Я хочу подать прошение императору, чтобы он направил меня в воинское соединение, которое первым встретит врага.
 – Ты что, дурак? – спросили Клозе и Пенелопа дуэтом.
 – Э… – смутился Орлов. – Почему вы так считаете?
 – Потому, что предстоящей войны хватит нам всем, – сказал Клозе. – Не стоит так торопиться умереть.
 – Но мой долг перед Империей… и вообще…
 – Впрочем, как хочешь, – сказал Клозе. – Каждый сам ищет свою смерть.
 – Ну, не знаю, – сказала Пенелопа. – Виталик, твое решение благородно, романтично, патриотично и еще бог знает сколько всего «ично», но оно просто глупо. Чем тебе не нравится служить здесь?
 – Офицер хочет покрыть себя славой, – сказал Клозе. – Но раньше его накроют звездным флагом. [2] 
 – Извините, сэр, – холодно сказал Орлов. – Но вы не слишком похожи на… – он замялся.
 – Непохож на героя? – угадал Клозе. – Наверное, это потому, что я не герой. Я не напрашивался в ту дальнюю разведку, впрочем, как и наш император тоже в нее не напрашивался. Нам тупо приказали. И то, что я делал, было продиктовано исключительно желанием выжить, но никак не стремлением остаться в веках. Герои – это быстро вымирающий вид живых существ, которые не успевают эволюционировать и обзавестись разумом. Вы никогда не задумывались, почему мертвых героев гораздо больше, чем живых? Возьмем, к примеру, самых первых героев. Античных. Что мы знаем об античных героях? Гектор героически умер. Ахилл героически умер. Парис героически умер. Аякс героически бросился на свой меч. Другой Аякс героически разбился о скалы. Агамемнон был героически зарезан собственной женой и ее любовником. Один только Одиссей благополучно вернулся домой, но его почему-то никто не считает героем. Одиссей – хитрец, Одиссей – мореплаватель, но не герой.
 – Я просто хотел сказать, что вы – циник, сэр.
 – Вы тоже станете циником, офицер, когда перестанете быть лейтенантом. А может быть, и раньше. Всякое случается. Когда я был лейтенантом, мне на голову упал целый крейсер. Кстати, он тогда оторвал мне ногу.
 – Не понимаю, о чем вы говорите.
 – Вот об этой ноге, – сказал Клозе, выдвигая вперед конечность, о которой шла речь. – Знаете, когда вам отрывает ногу, вы начинаете по-другому смотреть на мир. Это очень странное ощущение. Летный костюм останавливает кровотечение, впрыскивает вам в кровь обезболивающее и стимуляторы, и вы чувствуете себя вполне нормально. Чувствуете себя здоровым. А потом вы пытаетесь шагнуть и обнаруживаете, что у вас только одна нога. Это забавно.
 – Зачем вы мне все это рассказываете?
 – Передаю вам опыт предыдущего поколения, офицер. Война – это великолепная возможность свернуть себе шею.
 – Разве вы сами не отправитесь бить таргов?
 – Отправлюсь, – пообещал Клозе. – Первые три сотни убитых таргов я посвящу вам, офицер.
 – Вы смеетесь надо мной, сэр?
 Клозе задумался.
 – Нет, – сказал он. – Разве что самую малость.

 Глава 10

 Дверь в кабинет самозваного императора охраняли четверо гвардейцев, но главу тайной полиции они, конечно, задерживать не стали.
 Клейтон слушал обращение Юлия и листал прилагаемые к нему документы. Копию «информационной диверсии» он получил от Гая еще позавчера.
 Такое впечатление, что с тех пор он только и делает, что с ними ознакомляется, подумал Гай. Подобные вещи вгоняют в шок кого угодно.
 – Проходи, – кивнул Клейтон своему бывшему адъютанту и швырнул пачку распечаток на стол. – Никто не умеет лгать так, как это делает твой младший брат.
 – Даже не знаю, где он этого набрался, – сказал Гай.
 – Я говорил, что при нашей личной беседе он передал тебе привет. Наверное, хочет подвести тебя под монастырь. – Тон Клейтона был шутлив. А взгляд – нет. Взгляд был испытующим.
 Как и первые четыре раза, когда он напоминал Гаю об этом эпизоде переговоров.
 – Может быть, и хочет, – сказал Гай. – Даже наверняка. Мы никогда не были особенно близки.
 Ни слова лжи. Только правда.
 – Как ты относишься к тому, что твой брат стал императором? – еще раз попытал счастье Клейтон.
 – На самом деле я до сих пор не могу в это поверить, сир, – сказал Гай. Клейтону нравилось, когда его называли «сиром».
 – Ты сам мог бы оказаться на его месте. При других обстоятельствах.
 – Я не любитель разговаривать на темы «что было бы, если бы…», сир, – сказал Гай. – Или мне стоит понимать ваш вопрос так, как будто вы сомневаетесь в моей верности?
 – Если бы я сомневался в твоей верности, то не разговаривал бы с тобой один на один. Вообще бы с тобой не разговаривал. Сомневаюсь, что сейчас ты мог бы разговаривать, – сказал Клейтон. – Кстати, зачем ты пришел?
 – Мои люди захватили еще одного имперского агента!
 – На флоте или на одной из планет?
 – На этот раз в открытом космосе. Он выдавал себя за космического туриста.
 – Странно. Я ничего об этом не слышал.
 – Это потому что мы хорошо работаем, – сказал Гай. – Парень путешествовал на роскошной яхте в компании нескольких порнозвезд. Но вместо комнаты для утех у него был оборудован узел связи, а на самой яхте установлены флотские системы сканирования пространства.
 История была не из лучших, и при детальном рассмотрении от нее и камня на камне бы не оставили. Только Гай не собирался давать Клейтону или кому-либо еще достаточное количество времени.
 – Почему о таких мелочах ты докладываешь мне лично? Или твои парни нашли на яхте что-то особенное?
 – На яхте не нашли. Но сам шпион дал очень интересные показания.
 – Он так быстро заговорил?
 – Стоило только выдрать ему пару ногтей. Современные люди не выносят физической боли.
 – В УИБ стали набирать всех подряд, – заметил Клейтон. – Вообще-то я подобных методов не одобряю, но… Что он сказал?
 – Я думаю, надо собрать малый совет министров. Информация очень важна, и я не хотел бы повторять ее несколько раз. Решение надо будет принимать незамедлительно, сир, и…
 – Созывать мне совет или не созывать, это уж я сам решу, – отрезал Клейтон. – Что сказал имперский шпион?
 Старый параноик, подумал Гай. Ну не любит он делиться информацией, что ж тут поделаешь.
 Легкий вариант не прошел.
 Наживка была так себе. Неудивительно, что рыбка не клюнула.
 Приступаем к выполнению плана «Б».
 – Речь идет о перемещениях имперского флота? Они готовятся к штурму? – попытался угадать Клейтон, не вынеся даже секундной паузы, пока Гай принимал окончательное решение.
 Гай выхватил «офицерский сороковой» и всадил Клейтону пулю в голову. Самозваный император даже удивиться такому повороту событий не успел.
 Гай наклонился над телом мятежного адмирала, расстегнул его кобуру и взял табельное оружие покойного в левую руку, изготовившись к стрельбе «по-македонски». И сделал это чертовски вовремя.
 Мгновением спустя двери кабинета распахнулись и через порог шагнули личные гвардейцы, отреагировавшие на звук выстрела.
 Следует заметить, что «офицерские сороковые» и прочее ручное оружие существовали на флоте исключительно как дань традиции и в подавляющем большинстве случаев использовались для стрельбы по своим.
 Абордаж в современном космическом бою – дело крайне редкое, поэтому сложно представить себе ситуацию, чтобы космонавт применил огнестрельное оружие по прямому назначению.
 В теории «офицерский сороковой» также используется для расстрела военных, отказавшихся выполнить приказ офицера в условиях боя. Поэтому встроенным глушителем это оружие похвастаться не может.
 Расстрел должен привлекать внимание и оказывать целебный эффект на заболевших трусостью или мятежными настроениями солдат.
 Если бы Гай пришел к Клейтону с другим оружием, это вызвало бы подозрения. Его могли бы элементарно не допустить к адмиралу.
 С «офицерским сороковым» его пропустили без проблем.
 Зато теперь ему пришлось иметь дело с четырьмя профессионалами, имея под рукой не самое удобное для реального боя оружие.
 На стороне Гая было только одно преимущество – он был готов к немедленной стрельбе. А телохранители – не были.
 Двоих он снял первыми же выстрелами. Оставшиеся двое успели кувыркнуться по сторонам, расчехлить стволы и открыть ответный огонь.
 Уже не из «офицерских сороковых».
 Первая пуля вонзилась в стену у Гая над головой. Вторая угодила в левое плечо и заставила выронить один из пистолетов.
 В современной имперской армии существует некий парадокс.
 Бойцы спецназа имеют, как этого и требует формальная логика, подавляющее преимущество над представителями остальных родов войск в ближнем стрелковом и рукопашном бою.
 Единственным исключением из этого правила являются пилоты. Конечно, они ничего не могут противопоставить тренированным глыбам мышц, когда дело доходит до рукопашной схватки. Но при кратковременном огневом контакте их меткость и феноменальная реакция, позволяющая управлять истребителем в условиях космического боя, дает им некоторое преимущество.
 Для того чтобы стать спецназовцем, нужна мышечная масса и годы тренировок. А для того чтобы быть зачисленным в Летную академию, требуется талант.
 Гай успел ответить ранившему его гвардейцу выстрелом в левый глаз, после чего рухнул на пол рядом с телом адмирала и притворился таким же мертвым. Эта уловка позволяла ему выиграть всего несколько секунд – скорее всего, оставшийся в живых гвардеец сделает контрольный выстрел в голову прежде, чем вызовет подкрепление или проверит состояние своих коллег. Это рефлекс.
 Когда в зоне видимости Гая показалась гвардейская нога, граф Морган всадил в нее сразу три пули, после чего откатился в сторону, дождался падения тела и закончил начатое выстрелом в шею.
 Поднявшись на четвереньки, Гай посмотрел на часы. До начала обещанного Хенком вещания оставалось около десяти минут.
 Цейтнот.
 Гай включил личный коммуникатор Клейтона и связался с контр-адмиралами ван Зандтом и Хаузером. Они занимали следующие строчки его списка и шли сразу после фамилии Клейтона. Всего в этом списке предназначенных к смерти командиров было восемь фамилий. Восемь человек, которых надо было убрать для наиболее безболезненного возврата Третьего флота создавшей его Империи.
 Гай сомневался, что успеет убрать всех. Но без Клейтона эти люди ситуацию все равно не удержат. Просто восстановление статуса кво окажется более длительным и кровавым.
 Гай вызвал обоих адмиралов в кабинет Клейтона, нaдеясь, что они прибудут сюда раньше, чем следующий отряд гвардейцев.
 Командира десантных батальонов генерала Десмонда на МКК «Зевс» не оказалось. Это тоже неплохо.
 Космическая крепость является ключом ко всему флоту. Если верх на ней возьмут лояльные Империи люди, судьба мятежа будет решена.
 Гай проглотил две таблетки – обезболивающее и стимулятор. Держать пистолет левой рукой он уже не мог, а значит, его огневая мощь снизилась вдвое.
 Быстрее, мысленно торопил он контр-адмиралов. Медленнее, заклинал он гвардейцев.
 Еще чуть-чуть.
 То ли мысли оказались материальными, то ли ему просто повезло. Первым к месту разборки успел контр-адмирал Хаузер всего с двумя бойцами охраны.
 Мысля тактически, Гай сначала снял охрану двумя быстрыми и точными выстрелами, а третью пулю подарил контр-адмиралу, изумленно раскрывшему рот при виде этой бойни.
 В кабинете Клейтона наличествовало уже восемь трупов.
 Их стало десять, когда явились ван Зандт и его единственный телохранитель.
 Разделавшись со всеми, Гай закрыл двери и забаррикадировал их массивным столом Клейтона. Конечно, против серьезного штурма это все равно бы не помогло, но Гай надеялся, что сейчас на станции возникнут более серьезные проблемы, чем поиски человека, убившего императора.
 Гай включил общий канал и снова увидел лицо своего младшего брата. Хенк не подвел. Обращение императора пошло в эфир точно по расписанию.
 Гай понимал, что своими действиями, скорее всего, спровоцировал кровавую бойню. Но даже при самом неблагоприятном стечении обстоятельств потерь будет меньше, чем в случае прямого противостояния с имперским флотом.
 По крайней мере, он очень на это надеялся.
 Впрочем, оправданий Гай уже не искал.
 Кто-то мог бы назвать его сегодняшние поступки выполнением долга перед императором в частности и фамильной честью рода Морганов вообще. Сам Гай считал их вторым по счету предательством.
 Морганы были верны Империи четыреста лет. Гай перечеркнул их достижения и установил своеобразный рекорд.
 Он предал двух императоров в течение всего нескольких месяцев.
 Гай выключил звук коммуникатора и всмотрелся в лицо своего младшего брата. Наверное, из него получится хороший правитель. Остается только молиться, что не последний.
 – Даже не знаю, что тебе сказать, братишка, – пробормотал Гай, в последний раз сжал в руке «офицерский сороковой» и выстрелил себе в висок.

 Глава 11

 Клозе не успел проспать и трех часов, как был разбужен личным секретарем императора. В одной руке Пенелопы была горсть отрезвляющих таблеток, в другой – чашка с горячим кофе.
 Клозе схватился за кофе, проигнорировав лекарство. Он травил свой организм химией только в чрезвычайных ситуациях.
 – Что стряслось? – спросил он, полагая, что просто так его будить бы не стали.
 – Третий флот покинул Гамму Лебедя. Его новый командующий, контр-адмирал Смитсон, связался со штабом ВКС на Марсе и заверил оный в своей лояльности Империи. Нашей Империи.
 – Ну и зашибись, – сказал Клозе. – А что там с Клейтоном?
 – Застрелен.
 – Тогда почему ты такая нерадостная? Вроде бы вся правильно срослось. В нашу пользу.
 – Клейтона застрелил Гай. Его и еще двоих из верхушки командования. А потом он застрелился сам.
 – О, – сказал Клозе. – Извини. Прими мои соболезнования.
 – Спасибо, – сказала Пенелопа. – Но суть не в этом! Я пришла посоветоваться. Мне будить Юлия?
 – Сколько он уже спит?
 – Часа четыре.
 – Этого явно недостаточно, – сказал Клозе. – Подумай сама, флот возвращен, ситуация на данный момент стабильна и не требует его личного экстренного вмешательства. Пусть император отдохнет. Тем более что новости о кончине старшего брата могут вогнать его в следующий стресс.
 – Он с меня голову снимет, когда проснется.
 – Искусство политика заключается в умении выбирать из двух зол, – сказал Клозе. – Сама решай. Но я бы его не будил.
 – Ну и я тогда не буду. Пусть адмирал Круз проявит инициативу и пообщается с раскаявшимися мятежниками сам.
 – Вот именно, – сказал Клозе. – Принцип делегирования обязанностей еще никто не отменял.
 Таким образом, Юлий узнал о смерти брата только через десять часов после того, как это случилось.
 Как и следовало ожидать, возврат Третьего флота в лоно имперских ВКС не прошел безболезненно.
 На борту МКК «Зевс» погибло больше трехсот человек. В ходе непродолжительного огневого контакта в открытом космосе мобильной космической крепостью «Зевс» было уничтожено два крейсера и один линкор.
 В целом Юлий оценил результаты столкновения как вполне приемлемые. Могло быть и хуже. А вот лучше – вряд ли.
 Генштаб ВКС уже готов был исключить Третий флот из своих стратегических планов войны с таргами, как получил его обратно почти в целости и сохранности.
 Гораздо тяжелее Юлию было воспринять известие о смерти брата.
 Гай застрелился.
 Юлий не сразу смог вникнуть в смысл этой фразы. Он был внутренне готов к потенциальной смерти родителей, представителей предыдущего поколения. Родители умирают раньше детей, это один из основных законов природы. Но ранняя смерть Гая в эти законы никак не вписывалась.
 Хотя в глубине души Юлий точно знал, что так случится. Старший брат не будет служить усевшемуся на престол младшему. При любом раскладе Третий флот вернулся бы под контроль Империи уже без полковника Моргана. В любом случае, Юлий был благодарен Гаю, что тот захватил с собой Клейтона и его ближайших сподвижников. Он скорбел о брате и сожалел, что Гай выбрал не ту сторону. Но после мятежа Клейтона у старшего из братьев Морганов был только один путь.
 И Гай и Юлий об этом знали с самого начала.




 Часть вторая
 БИТВА НА СКОРОСТИ



 Глава 1

 Дверь в императорский кабинет была открыта ногой.
 Юлий удивился. Раньше такого с ним еще не случалось. Он даже не подозревал, что кто-то может позволить себе подобное обращение с этим архитектурным излишеством.
 Оказалось, Пенелопа может.
 Она была в ярости.
 Юлий оторвался от монитора, на котором красовались диаграммы последних перемещений его флота, и посмотрел на сестру, постаравшись выглядеть как можно более невинно.
 – Я понижу налоги, обещаю, – сказал он. – Не думал, что тебя это так заденет.
 – Какие налоги? – не поняла Пенелопа.
 – Любые, – сказал Юлий. – Пришлось поднять налоги на два процента в связи с масштабными боевыми действиями, которые нам предстоят. Но как только мы отобьемся от таргов, я их сразу же понижу. Честно слово.
 – Не морочь мне голову своими налогами. Я вообще налогов не плачу.
 – Вряд ли стоило говорить такое своему сюзерену.
 – У меня бухгалтер есть, с ним и разбирайся, – сказала Пенелопа. – И вообще, я пришла сюда не для того, чтобы говорить о налогах.
 – Слава богу, – сказал Юлий. – А то со мной в последнее время все только о налогах и говорят.
 – К черту налоги! Ты отправил лейтенанта Орлова на передовую.
 – Я миллион человек отправил на передовую. Всех и не упомнишь. Обычно это происходит так. Я говорю: «Адмирал Круз, а не стоит ли нам усилить линию обороны еще десятком кораблей?» Он говорит: «Ага» – и тысячи людей отправляются на передовую. Но их фамилий я при этом не запоминаю. Извини.
 – Не надо делать вид, что ты не понимаешь, о ком я говорю. Лейтенант Орлов. Тот самый Орлов.
 – А, твой Орлов.
 – Никакой он не мой.
 – Тогда почему ты так переживаешь?
 – Потому, что ты отправил его на передовую.
 – Я же тебе объяснял, что я не спрашиваю фамилий. Назначениями младших офицеров занимаюсь не я и даже не адмирал Круз. У нас бы просто времени на всех не хватило, сама прикинь.
 – Это особый случай. Я сама приносила тебе на подпись его прошение о переводе.
 – Сама приносила? Тогда на что же ты жалуешься?
 – Я просила тебя отказать.
 – Должно быть, я забыл.
 – Ты врешь.
 – Вру. Этот Орлов так задолбал свое местное начальство этими прошениями, что его отправили к адмиралу Крузу. Потом он задолбал адмирала Круза, не понимая, что ему не дают перевод исключительно из-за тебя. А, говорит местное начальство, это тот самый Орлов, который спас жизнь сестре императора? Как мы можем отправить его на передовую? Да с нас потом из-за этого головы снимут. И все в таком роде. Думаю, что в местных ВКС вокруг его фигуры возник нездоровый ажиотаж. Вот я и решил удовлетворить его прошение и отправил его от этого ажиотажа куда подальше.
 – На передовую, – уточнила Пенелопа.
 – В космических войнах понятие «передовая» довольно расплывчато. Никогда не знаешь, с какой стороны передовая окажется завтра.
 – Его убьют.
 – Очень может быть, – сказал Юлий. – Но он умрет пилотом, а не «тем самым лейтенантом, что целовался в кустах с сестрой императора». Или не только целовался…
 – Дурак! – Пенелопа вспыхнула, как термическая шашка.
 – Он военный, – сказал Юлий. – Ты не можешь все время держать его при себе.
 – Его смерть будет на твоей совести!
 – Будет. Как и миллионы других смертей по всей Империи, – сказал Юлий. – Но я оказал этому Орлову большую услугу. Драться самому гораздо легче, чем сидеть без дела, когда это делают другие. Поверь мне, боевому пилоту. Большую часть нервных клеток мы теряем не во время рейдов, а в минуты ожидания, пока из этих рейдов вернутся другие.
 – Жалкая отмазка.
 – Может быть, тебе больше понравится другая. Там, куда я его отправил, за ним есть кому присмотреть. Он будет служить под командованием Клозе.
 – Да ну?
 – Точно.
 – И ты думаешь, что меня это утешит? Судя по твоим рассказам, Клозе – натуральный псих.
 – Разве ты с ним не знакома?
 – Я видела его в мирной жизни на столичной планете. Я не знаю, каков он на войне. Ты сам говорил, что в бою он вечно лезет на рожон.
 – Полагаю, с тех пор он стал мудрее и осторожнее.
 – Ха!
 – Он рассказал тебе о том сержанте с Сахары?
 – Я тебя не понимаю.
 – Ну и не надо. Подумай о плюсах моего решения! Если твой Орлов, который никакой не твой, переживет эту войну, он вернется майором, а может быть, даже и полковником. Суровым, закаленным бойцом с полной грудью орденов и шрамами на лице, которые украшают настоящего мужчину.
 – Я не вижу на твоем лице никаких шрамов.
 – Моя красота не требует дополнений, – сказал Юлий.
 – А если он не вернется?
 – Слушай, сестричка, у нас очень много знакомых, – сказал Юлий. – И я не могу их всех уберечь от столкновения с таргами. Кто-то умрет, кто-то выживет. Может, мы все умрем. Это судьба. И прекрати на меня давить. Думаешь, тебе одной тяжело? Миллионы людей по всей Империи чувствуют то же самое.
 – Мне плевать, – неуверенно сказала Пенелопа.
 – А мне – нет, – сказал Юлий. – Ты думаешь, посылать на смерть незнакомых людей легче, чем знакомых?
 – Не знаю.
 – А я знаю. Так же тяжело. И ты отнюдь не облегчаешь мне это занятие.
 – Извини, – сказала Пенелопа.
 – Чего уж там.
 – Нет, серьезно. Наверное, я немного погорячилась.
 – Разве что самую малость.
 – Чуть-чуть. Сварить тебе кофе?
 – При условии, что ты не подсыплешь туда мышьяку.
 – Разве что самую малость.
 – Чуть-чуть.
 – Мы проверили все относительно Орлова и его дяди, сир, – сказал Винсент. – Похоже, что они тут ни при чем. Его дядю действительно просто не пригласили на праздник.
 – Почему не пригласили? – спросил Юлий.
 – Обычная история. Недостаточно знатен, недостаточно влиятелен.
 – Его не пригласили, а его племянника – пригласили? Он что, более знатен и влиятелен, чем его дядя? Вы не находите это странным, Винсент?
 – Нет, сир. Я думаю, что инициатива пригласить его исходила от вашей сестры.
 – Не знал, что моя сестра могла принимать такие решения при Викторе.
 – Не напрямую, сир. Судя по попавшим в мои руки документам, лейтенант Орлов был приглашен на праздник по личной просьбе графа Питера Моргана.
 Очень странно, подумал Юлий.
 Пенелопа ни о чем подобном не говорила. Согласно ее версии, они с Орловым встретились на празднике случайно.
 Кроме того, подобный поступок был совсем не в стиле отца. Пригласить ухажера дочери на официальное мероприятие, проводимое на высшем уровне, и сделать это только по ее просьбе? Вряд ли. По мнению Питера Моргана, Орлов наверняка не попадал в категорию потенциальных женихов Пенелопы. Недостаточно знатен, недостаточно влиятелен. Отец был бы против этого союза и никогда не стал бы помогать дочери в подобного роя делах.
 С этим Орловым все-таки что-то нечисто. Не зря я отправил его отсюда подальше. Наверное, только стоило предупредить Клозе, что за птичка к нему попала.
 Хотя о чем его предупреждать? Что у меня есть против этого парня, кроме ни на чем не основанных подозрений?
 – Присматривайте за этим дядей, – сказал Юлий для того, чтобы хоть что-то сказать. – А лучше отправьте его куда подальше и там присматривайте.
 Винсент кивнул.
 – Я могу идти, сир?
 – Останьтесь. С минуты на минуту сюда явится адмирал Круз. Я хотел бы обсудить с ним стратегию будущей войны. В общих чертах, так сказать. До того, как ее будет рассматривать военный кабинет.
 – Я в этом мало что понимаю, сир.
 – Я просто надеюсь на ваш здравый смысл, – сказал Юлий.
 Адмирал Круз Юлию нравился. Толковый, опытный мужик. Талантами флотоводца он, конечно, не блистает – ну так кто ими вообще может блистать при полном отсутствии крупномасштабных войн? Скоро мы все выясним, чего стоим.
 На данный момент компетентность адмирала не вызывала у Юлия нареканий, а это уже кое-что.
 Хотя имперская пропаганда всеми силами старалась этого не допустить, но человечеством мало-помалу овладевала паника.
 Особенно беспокоились жители планет, лежащих ближе всех к границе, со стороны которой должны были появиться тарги. Те, кто мог себе это позволить, покидали свои дома и перебирались на планеты в центре Империи. Наиболее богатые и влиятельные пытались переселиться на Землю, поближе к самому императору. Земля была наиболее защищенной планетой человеческой Империи.
 Второй по защищенности планетой был Марс, на котором размещались командование флота и основные военные верфи. Но условия жизни на планете были слишком тяжелыми, а въезд – строго лимитирован, поэтому Марс для беженцев был закрыт.
 Юлий подозревал, что скоро придется закрыть и Землю. Еще пара недель в таком темпе, и столичной планете Империи грозит перенаселение, сравниться с которым может только докосмическая эра, когда на планете жило одновременно больше двадцати миллиардов человек.
 Выпуски новостей были бодры. Имперские и независимые репортеры повально не сомневались в быстрой и легкой победе человечества. Люди из УИБ тонко намекнули им, чем будут чреваты подобные сомнения.
 Конечно же, не обошлось без пацифистов. Нашлись люди, которые утверждали, что тарги приходятся людям истинными братьями по разуму и летят сюда с миссией мира. Было даже организовано несколько движений в защиту таргов от произвола ВКС. Юлий нашел, что это безумие вполне в человеческом стиле.
 Тем не менее сбрасывать со счетов такую версию он тоже не мог. Что люди знают о таргах? Практически ничего.
 – Что ж, адмирал, расскажите мне, как мы собираемся воевать, – попросил Юлий.
 Пенелопа принесла троим мужчинам чай и печенье. Юлий попросил ее остаться и присутствовать при разговоре. Лишняя доля здравого смысла никогда не повредит. А сестра не тот человек, который будет лгать из уважения к нынешнему титулу Юлия.
 – В общих словах. Изложите основную концепцию.
 – Драться придется возле планет, – сказал адмирал Круз. – Именно там мы сможем сконцентрировать максимальное количество боевых судов и стационарных средств планетарной обороны.
 – Я уже вижу в этом плане определенные минусы, – заметил Юлий.
 – Да, сир. Мы физически не в состоянии прикрыть все планеты Империи. Даже десяток ближайших к курсу таргов миров.
 – И каковы ваши предложения?
 – Нам нужно выбрать две-три планеты и сконцентрировать наши основные силы там. Переброска техники и сооружение орбитальной обороны требуют немало времени.
 – А остальные планеты?
 Эта мысль витала в воздухе последние недели. Но никто не решался ее озвучить, ибо она была слишком чудовищна.
 – Остальные придется бросить, – сказал адмирал Круз.
 – Речь может идти о миллиардах человек, – сказал Юлий.
 – Да, сир.
 – Миллиардах имперских граждан или жителей независимых планет, которые поверили нам и предоставили в наше распоряжение весь свой флот, так что мы несем и за тех, и за других одинаковую ответственность.
 – Да, сир.
 – Мне не нравится этот план, адмирал.
 – Мне тоже, сир. Но у нас нет выбора. Вы сами хорошо знаете состояние дел.
 – Этот план не нравится мне еще и тем, что мы добровольно отдаем инициативу таргам.
 Адмирал Круз промолчал. Понять его мысли было совсем несложно. Император недоволен. Но сделать его счастливым не в моих силах.
 Пенелопа еле заметно улыбалась. Она знала Юлия как облупленного. Он никогда не стал бы критиковать какой-то план, если бы не мог предложить чего-нибудь получше.
 – У меня есть альтернативное предложение, – не разочаровал ее ожиданий император. – Адмирал, я предлагаю воевать вне пределов Империи.
 Надо отдать адмиралу должное. Как только Юлий закончил говорить, адмирал тут же начал думать.
 Винсент тоже. Он мало что понимал в космических сражениях, но идея воевать не на своей территории явно показалась ему привлекательной.
 Юлий не стал торопить адмирала и сразу интересоваться его мнением. Ему самому понадобилось несколько дней, чтобы все обдумать.
 – Это очень… новая идея, – выдал наконец адмирал Круз.
 – Не такая уж она и новая, – заметил Юлий. – История знает несколько примеров боев на встречных курсах.
 – Но не на релятивистских скоростях, – возразил Круз.
 – Традиционные приемы ведения боя когда-то тоже были новшествами.
 – Время огневого контакта будет сведено до нескольких долей секунды.
 – Зато это единственный вариант, при котором численное превосходство таргов будет играть против них самих.
 – Любая ошибка в пилотировании будет стоить экипажу жизни.
 – Значит, не надо допускать ошибок в пилотировании.
 – Вы основываетесь на опыте своей собственной атаки на «Одиссее»?
 – Отчасти.
 – Я не хочу вам льстить, сир, но вы – превосходный пилот, и это мнение профессионала. Далеко не каждый из моих подчиненных сможет повторить нечто подобное.
 – Много народа нам и не надо. Основная прелесть этого плана заключается в небольшом числе задействованных в операции кораблей. Нам понадобится сто, может быть, сто пятьдесят судов. Уж столько-то пилотов-асов мы точно наскребем.
 – Идея такой атаки требует детальной проработки.
 – Естественно. Если мы не вмешаемся, тарги достигнут границ Империи через пять месяцев. Полагаю, мы можем потратить около месяца на проработку всех деталей. То, что я предложил, это только первая стадия войны.
 – Я тотчас же задам работу своим аналитикам и буду держать вас в курсе, сир.
 – Конечно будете, адмирал, – сказал Юлий. – He смею вас дольше задерживать.
 Информация о второй волне вторжения таргов заставила Юлия пересмотреть свои взгляды на войну. При раскладе один к полутора не в свою пользу Империя еще могла надеяться на традиционные способы ведения войны. Но дополнительные шесть тысяч кораблей таргов требовали принципиально нового подхода к боевым действиям.
 Теперь каждый имперский корабль стоил еще дороже. Если раньше его можно было разменивать в соотношении один к трем, то теперь его цена выросла до одного к десяти. И даже в таком случае к концу военных действий человечество осталось бы почти без флота.
 А ведь второй волной дело может и не кончиться. Раз появилась вторая, возможна и третья, еще более масштабная, и далее по нарастающей.
 – Судя по выражению лица адмирала, идея, которую ты высказал, достаточно сумасшедшая, – заявила Пенелопа, как только они остались в кабинете одни. – Насколько она осуществима?
 – Полагаю, аналитики адмирала известят меня об этом в самое ближайшее время.
 – А сам ты как думаешь?
 – Я бы рискнул. Иначе и предлагать бы не стал.
 – Адмирал сказал, что ты – хороший пилот.
 – Вот и нет. Он сказал – превосходный.
 – Раз так, то ты должен сам возглавить атаку.
 – Скажи об этом адмиралу, и он прикажет тебя расстрелять.
 – Это сестру императора-то? – усомнилась Пенелопа.
 – Тогда Винсент засадит тебя в психушку.
 – Он никогда так со мной не поступит. Он слишком милый.
 – Милый? Сестренка, милый Винни – генерал УИБ. Еще пара дней, и молодые мамы начнут пугать его именем своих непослушных детей, как они делали это с именем Краснова.
 – У каждого свои недостатки.

 Глава 2

 Первое впечатление Клозе от знакомства с вверенным ему личным составом можно было бы определить фразой «Ба! Знакомые все лица!».
 Новая экспериментальная эскадрилья «Трезубец» была самой маленькой эскадрильей в современных ВКС.
 Двенадцать модифицированных «игрек-крылов», предназначенных для космического боя.
 Двенадцать лучших пилотов, закаленных в боях местного значения ветеранов. Точнее, одиннадцать ветеранов и еще один пилот.
 Назначение в «Трезубец» лейтенанта Орлова Клозе посчитал хорошей шуткой Его Императорского Величества.
 Помимо Орлова в эскадрилье имели место: майор Стивенс, спасенный из плена сепаратистов на Сахаре, капитаны Алекс Дубин и Грег Уолш, с коими Клозе тоже свел знакомство во время печально известной полицейской операции, а также несколько человек, которых он знал еще во времена учебы в академии. Похоже, Юлий и адмирал Круз определили состав эскадрильи исходя из личных предпочтений ее командира.
 Клозе не роптал.
 Он получил очередное звание и впервые был отправлен командовать другими людьми. Их оказалось немного, все они были Клозе более-менее известны, и за это Клозе был Юлию благодарен.
 Все истребители «Трезубца» были оснащены новейшей разработкой имперских оружейников – гравимечами, устройствами, генерирующими направленные гравитационные поля. Под воздействием гравимеча рвалась самая прочная имперская броня дредноутов и линкоров, а корабли меньшего размера гравимечи буквально раздирали на части.
 Последние две недели «Трезубец» отрабатывал взаимодействие с другими флотскими кораблями в поисках максимально эффективного использования нового вида вооружения.
 Под вечер подполковник Клозе ввалился в кают-компанию своей эскадрильи, временно базировавшейся на МКК «Шива».
 Кают-компания была предназначена для куда большего количества народа, чем состав «Трезубца», и даже в самое людное время выглядела печально забытой народом, но сейчас она больше напоминала пустыню.
 Аксакал Стивенс пыхтел в углу своей неизменной трубкой [3] , листая журнал, а лейтенант Орлов с головой погрузился в какую-то книгу с трехмерными графиками и диаграммами. Клозе подошел ближе и рассмотрел обложку.
 Книга оказалась «Тактикой орбитального боя» адмирала Моргана. Этого автора знали все летуны. Старший сын самого первого графа, принимавший активное участие в становлении Империи, сподвижник Петра Романова, автор нескольких учебников, каждый из которых на долгое время становился настольной книгой любого уважающего себя пилота.
 – Похвальное рвение, офицер, – сказал Клозе. – Но в свое личное время ты мог бы найти занятие поинтереснее.
 – Например? – спросил Орлов.
 – Написал бы любовное послание своей даме сердца, – сказал Клозе. Сам он, обычно не слишком большой поклонник эпистолярного жанра, только что отправил письмо Изабелле.
 Стивенс хихикнул.
 Орлову приходилось нелегко. Он был самым молодым членом команды, единственным лейтенантом и единственным пилотом, не имевшим реального боевого опыта. Поэтому остальные пилоты «Трезубца» взяли за правило над ним подшучивать.
 Клозе не сомневался, что в бою они всегда прикроют молодого товарища, конечно, если это будет в их силах, но в условно мирное время все доставали Орлова почем зря.
 Удел младшего в любой компании.
 – У меня нет дамы сердца, – сказал Орлов.
 – Значит, теперь это называется как-то по-другому? – спросил Стивенс. – Когда у человека твоего возраста нет дамы сердца, это ненормально, лейтенант.
 – Мы с ней расстались.
 – Печально, – сказал Стивенс. – Значит, надо завести себе новую. В медблоке я видел пару очень симпатичных медсестричек.
 – Там и докторши симпатичные есть, – сказал Клозе.
 – Ты уже все там облазил, старый греховодник? – уточнил Стивенс.
 – И совсем я не старый. – Клозе взял бутылку пива и плюхнулся на диван рядом со Стивенсом. – Как тут в целом?
 – Тоска.
 Это тоже традиция. Если пилот не на задании и трезв, он всегда будет жаловаться на скуку. Если он настоящий пилот.
 Настоящему пилоту бывает весело только в двух случаях. Либо когда он в увольнении или отпуске, либо – в бою.
 – На Сахаре было веселее? – уточнил Клозе.
 – Только не в плену, – сказал Стивенс.
 – А на базе? – продолжал допытываться Клозе.
 – На базе было веселее, – сказал Стивенс. Это аксиома: каждое новое место службы всегда хуже предыдущего. Если вас отправили не на Эдем, разумеется. – Там вокруг были болота, куда всегда можно было выйти и пострелять местную живность.
 – А какой там был бордель по соседству! – сказал Клозе.
 – Не знаю, – сказал Стивенс. – Я принципиально не хожу в бордели, расположенные рядом с военными базами.
 – А я принципиально в них хожу, – сказал Клозе. – Если в них никто не будет ходить, то зачем их вообще строили?
 – Для пехоты и десанта.
 – Поползав по болотам на брюхе и без одной ноги, я пересмотрел некоторые свои взгляды на пехоту и десант, – сказал Клозе. – По большей части мое мнение о них сильно испортилось.
 – Зато ты можешь похвастаться, что сам император таскал тебя на своей спине.
 – Я постоянно этим хвастаюсь, – сказал Клозе.
 – Извините, сэр, – вмешался Орлов. – Могу я к вам обратиться?
 Клозе вздохнул.
 – Офицер, – сказал он, – ты находишься в кают-компании своей эскадрильи в свое личное время. Здесь и сейчас все пилоты «Трезубца» – братья. В частности ты – младший брат. Ты когда-нибудь слышал, чтобы братья обращались друг к другу на «вы»?
 – И говорили слово «сэр», – добавил Стивенс.
 – Насчет «сэра» ты не прав, – сказал Клозе. – Я всегда говорил «сэр» своему старшему брату.
 – Но то был твой настоящий старший брат. Он ведь всего лишь твой родственник, а не брат по духу.
 – Ты прав, еще один мой брат по духу. – Клозе повернулся к Орлову. – Так что ты хотел спросить, младшенький?
 – Вы…
 – Отставить, – сказал Клозе.
 – Ты не мог бы рассказать мне о том вашем вылете? – попросил Орлов. – Ну, на Сахаре… А то вы постоянно вспоминаете эту историю в разговорах, а я понятия не имею, в чем там было дело.
 – Вообще-то это секретная информация… – сказал Клозе.
 – Какие секреты от братьев? – спросил Стивенс.
 – Так что я с удовольствием тебе ее разглашу, – сказали Клозе. – Но при одном условии. Парень, ты должен научиться расслабляться. Иначе через неделю загремишь в психушку с нервным срывом. И мне, как твоему командиру, будет неприятно.
 – Боюсь, что я просто не умею расслабляться.
 – Ерунда, – сказал Клозе. – Я тебя научу. Для начала подойди к бару и возьми бутылку пива.
 – Я не хочу пить.
 – Считай, что это приказ. Ты хочешь пить.
 – Будешь у бара, захвати бутылку и для меня, – попросил Стивенс.
 Орлов вернулся с двумя бутылками и вручил одну майору.
 – Сделай глоток, – скомандовал Клозе. – Расстегни верхнюю пуговицу на мундире. Отлично. Еще одну. Теперь снова глотни. Теперь сядь на диван и закинь ноги на журнальный столик. Удобно?
 – Не очень.
 – Где ты служил? – поинтересовался Стивенс.
 – В силах орбитальной обороны Земли.
 – Тогда мне все понятно, – объявил Стивенс. – Там особенно не расслабишься. Слишком много начальства и слишком близко генштаб.
 – Куришь? – спросил Клозе у Орлова.
 – Нет, – сказал Орлов.
 – Это хорошо. Странно, но хорошо. Впрочем, ты еще закуришь. Теперь что касается той истории, о которой ты спросил. Как ты знаешь, мы в компании с будущим императором, который тогда даже не помышлял о таком повороте своей карьеры, сидели по уши в полицейской операции на богом забытых болотах…
 Когда Клозе в своей истории дошел до самого интересного момента – боя с крейсером и отрывания ноги, – включился дисплей внутренней связи и адъютант командующего Вторым флотом адмирала Быкова приказал подполковнику немедленно явиться в командный пункт.
 – Потом дорасскажу, – пообещал Клозе, застегнул верхнюю пуговицу и поплелся к начальству.
 У Клозе были сложные взаимоотношения с начальством. Основные сложности при этом испытывало начальство. Клозе был слишком молод для подполковника, так и не сумел избавиться от своей бесшабашной удали, переходящей в наглость, и имел дурную привычку высказывать все, что он думает по тому или иному вопросу. Любой другой офицер на его месте давно схлопотал бы выговор, а то и потерял бы пару звездочек на погонах, но личного друга императора трогать попросту боялись.
 Император, конечно, ничего такого не говорил, но все-таки… Кто его знает. Лучше уж не применять к этому типу жестких репрессивных мер. Примерно так думал адмирал Быков, которому неуступчивый подполковник стоял поперек горла с того момента, как «Трезубец» разместился на борту МКК. То есть уже около месяца.
 – Поговорим без чинов, Генрих, – предложил адмирал, едва нога Клозе переступила порог его кабинета.
 – Хорошо, – согласился Клозе и сел на стул. – В чем дело? Мои ребята опять расколошматили на одну мишень больше, чем следовало?
 – Не волнуйтесь, мы уже списали стоимость того истребителя. Хорошо, что пилот успел катапультироваться.
 – И плохо, что он оказался не в том месте, где должен был быть, – сказал Клозе.
 Прискорбный инцидент произошел три дня назад. Один из обычных «игрек-крылов» из-за ошибки то ли пилота, то ли диспетчера залетел в зону маневров «Трезубца» и незамедлительно был сбит. «Отличился» тогда лейтенант Орлов.
 Клозе своего пилота ни в чем не винил. Они отрабатывали огневое взаимодействие с движущимися мишенями малого размера. Атакованный истребитель вполне подходил под это описание.
 – Сегодня я получил секретную директиву с Земли, – сообщил Быков. – К ней прилагался список пилотов, которым я должен сделать предложение стать добровольцами и рискнуть своими жизнями ради Империи. Ваша фамилия есть в этом списке.
 – Это приказ? – поинтересовался Клозе.
 – Нет. Скорее призыв.
 – Что за работа?
 – Сейчас я не имею права вам это рассказывать.
 – Но я же должен иметь хоть какое-то представление, на что подписываюсь. Речь идет о всей нашей эскадрилье?
 – Нет.
 – Но вы хотя бы можете сказать, что мне придется пилотировать, если я соглашусь?
 – Крейсер.
 – Куда полетим?
 – А куда сейчас можно лететь?
 – На таргов, – констатировал Клозе. – Значит, командование ВКС таки решилось нанести упреждающий удар?
 – Я вам этого не говорил.
 – А я и не говорю, что вы мне это говорили, – сказал Клозе. – Кто-нибудь еще из моей эскадрильи есть в этом списке?
 – Майор Стивенс.
 – Черт побери, но именно ему я собирался доверить командование на то время, пока меня не будет. Он же мой заместитель, в конце концов.
 – Полагаю, вы сможете решить вопрос, кто из вас полетит, сами. Без моего участия.
 – Я попробую, – сказал Клозе. – В любом случае, один из нас точно готов к полету.
 – Хорошо, – сказал адмирал, делая пометку напротив их фамилий. – Постарайтесь определиться с выбором кандидатуры до завтрашнего утра.
 – Постараюсь, – сказал Клозе.
 Адмирал приказал адъютанту вызвать следующего добровольца.
 Когда Клозе вернулся в кают-компанию, народа там было значительно больше. Весь «Трезубец» был в сборе, и заглянули на огонек несколько пилотов из других эскадрилий.
 Сначала Клозе просто отозвал Стивенса в сторону для разговора, но поскольку остальные тут же заткнулись и принялись подслушивать, командиру «Трезубца» и его заместителю пришлось покинуть помещение и уединиться в каюте подполковника.
 – Адмирал получил секретную директиву, – сообщил Клозе Стивенсу трагическим шепотом.
 – Тебя наконец-то решили расстрелять? – поинтересовался Стивенс.
 – Типа того. Формируется отряд добровольцев, которые полетят навстречу таргам и намылят им холку.
 – Одним из добровольцев назначили тебя? А как же «Трезубец»? Или разработка признана бесперспективной?
 – Ты задаешь слишком много вопросов, – сказал Клозе. – Я не то что отвечать, услышать их не успеваю.
 – Первый мой вопрос ты услышал?
 – Не помню. О чем он был?
 – Тебя уже назначили добровольцем?
 – Есть варианты, – сказал Клозе. – Ты тоже присутствуешь в этом списке.
 – Меня адмирал к себе не вызывал.
 – Потому что я взял на себя труд донести до твоей персоны сию радостную новость самолично.
 – И?
 – Вдвоем мы полететь не можем. Кто-то должен командовать «Трезубцем».
 – Уолш? – предложил Стивенс.
 – Уолш – не мой заместитель.
 – В чем суть миссии?
 – Фиг его знает. Но летать придется на крейсере.
 – Я не люблю крейсера.
 – С некоторых пор я тоже их не люблю. Но фишка в том, что на этот раз нам придется быть внутри крейсера, а не снаружи.
 – Много там будет крейсеров?
 – Не знаю. Но ты можешь подумать сам. Десяток кораблей против таргов никто не пошлет. Кораблей таргов три с лишним тысячи.
 – Лобовая атака?
 – Наверное.
 – Лобовая атака на превосходящего численностью противника.
 – Скорее всего.
 – Лучший способ закончить жизнь самоубийством.
 – Тут я с тобой полностью согласен.
 – Как мы определим, кто из нас останется? Монетку кинем?
 – Хорошая мысль.
 Клозе порылся в личных вещах и выудил золотой имперский рубль. Рубль оказался юбилейным, выпущенным ко дню коронации Юлия. Клозе свистнул его во время экскурсии по Монетному двору в последние дни своего пребывания на Земле. На память.
 – Кто будет кидать? – спросил Стивенс.
 – Ты.
 Стивенс покатал монету по ладони, резко подкинул в воздух, поймал и накрыл другой рукой.
 – Что выбираешь?
 – Орла, разумеется, – сказал Клозе. – Не хочешь же ты, чтобы я выбрал рожу нашего бывшего коллеги?
 Стивенс убрал руку и разочарованно выдохнул.
 – Ты проиграл. Ты летишь.
 – Зато ты теперь тут командуешь.
 – Это верно, – оживился Стивенс.
 – Временно, – уточнил Клозе.
 – А как же. Как я понимаю, «Шива» в операции задействована не будет?
 – Адмирал со мной не откровенничал, но потом я мило побеседовал с его адъютантом, – сказал Клозе. – «Шива» получила приказ отойти к Солнечной системе.
 – Прикрывать Землю?
 – Или Марс.
 – Вот круто, – сказал Стивенс. – Похоже, операция будет куда масштабнее, чем я полагал сначала.
 – Мне кажется, нам пора привыкать к новым масштабам, – сказал Клозе.

 Глава 3

 Адмирал Круз разбудил Юлия посреди ночи и сообщил, что аппаратура флота засекла третью волну вторжения таргов, отстающую от второй волны всего на пару месяцев, так что они вполне могут объединиться в полете. Еще около трех тысяч кораблей Чужих.
 – А я не удивлен, – сказал Юлий. – Верите или нет, но я совсем не удивлен. Я даже ждал чего-то подобного. Когда дерьмо попадает в вентилятор, оно предпочитает делать это большими порциями. Так веселее.
 Адмирал Круз веселым не выглядел. Он выглядел как человек, одной ногой стоящий в могиле.
 Юлий прошелся по кабинету. Адмирал Круз, явившийся с плохими новостями лично, до сих пор стоял по стойке «смирно». Наверное, так ему легче было скрывать переполнявшие его эмоции.
 – Нам нужно срочно предпринять разведку, – сказал Юлий. – Мы должны знать, где это дерьмо начинается, когда это дерьмо кончится, и кончится ли это дерьмо когда-нибудь вообще.
 – Разведывательный корабль должен отправиться в полет через две недели, сир.
 – Отправьте его еще на этой неделе, адмирал. Я xoчу знать конечное число кораблей, с которыми нам придется иметь дело, а не получать плохие новости порционно. Отправьте пять, десять кораблей, если потребуется. Я прошу и требую достоверной информации, адмирал.
 – Так точно, сир. Я приложу все усилия, чтобы выполнить ваши распоряжения.
 – Я беру руководство ВКС под свой личный контроль, – сообщил ему Юлий. – Я верховный главнокомандующий, в конце-то концов, или не верховный? Не поймите меня превратно, адмирал, я вам всецело доверяю, но ситуация критическая, и этого требует мой долг перед Империей.
 – Понимаю вас, сир.
 – Операцию «Хаос» тоже сдвинем на две недели раньше.
 – Мы не успеем подготовиться.
 – Успеете, если я лично буду стоять за спиной и дышать вам в затылок.
 Рассвет и генерал Коллоджерро застали Юлия в его кабинете. Юлий курил одну сигарету за другой и пил собственноручно сваренный кофе. Пепельница по правую руку императора была переполнена.
 – Плохие новости, – констатировал Винсент.
 – Хуже некуда, – сказал Юлий.
 – Зачем вы хотели меня видеть, сир?
 – Хотел узнать, кто будет императором в том случае, если я умру, не оставив наследника.
 – Герцог Рокуэлл, сир. Откуда такие мрачные мысли!
 – Стараюсь все предусмотреть. Он приличный парень, этот герцог?
 – Судя по досье, вполне. Тридцать пять лет, полковник.
 – В каких войсках? – По законам Империи занять место во главе ее мог только военный. Штатские отпадали сразу.
 – Артиллерист.
 – Везунчик. – Юлий всегда мечтал быть артиллеристом и завидовал им черной завистью. Артиллерия была самым хорошо защищенным родом войск. – Он сейчас на Земле?
 – Нет, сир. Проходит службу на Новой Англии.
 – Привезите его сюда.
 – Зачем, сир?
 – И не задавайте лишних вопросов, генерал.
 Юлий в очередной раз прикидывал численность имперских ВКС и прочих кораблей, попавших под его командование.
 Три мобильные космические крепости. Здоровенные хреновины десяти километров в диаметре, способные работать как по мишеням в открытом космосе, так и по поверхности планет. Непревзойденная боевая мощь. До сих пор Империя не потеряла еще ни одной МКК. Впрочем, они толком и не воевали.
 Громадина оказывала такой психологический эффект, что стоило ей только показаться в зоне военных действий, как те тут же прекращались. Одним залпом МКК могла уничтожить средних размеров астероид в открытом космосе или континент на поверхности планеты.
 Теоретически нескольких часов массированного огня хватило бы, чтобы уничтожить всю планету. Не всю, конечно. Только все живое, все здания на поверхности и на глубине до трех километров. Для произведения более внушительного эффекта требовалось чуть больше времени.
 Двести шесть дредноутов. Каждый дредноут обладал примерно одной двадцатой от огневой мощи МКК и способен нести на себе до четырех звеньев «игрек-крылов» плюс несколько десантных батальонов с транспортами для высадки. Дредноуты быстры, как и все корабли Империи, обладающие гиперприводом, но не слишком маневренны на досветовых скоростях.
 Четыреста девяносто два линкора. У этих нет проблем с маневренностью, но они уступают дредноутам в размерах, вооруженности и способности принимать на борт истребители и десант.
 Тысяча сто двадцать два крейсера, из которых девяносто четыре принадлежат союзникам. Самый маневренный тип боевых имперских кораблей. Их плюсы – скорость, подвижность и способность входить в самые плотные атмосферы планет.
 Триста сорок семь мониторов. Мониторы – это почти никакой подвижности вне гипера, зато солидная огневая поддержка. Летающие артиллерийские батареи. Не несут на себе истребители, не могут быть использованы для высадки десанта, зато вся их поверхность покрыта оружейными башнями.
 Танкеры, брандеры и корабли техподдержки можно не считать. В бою реальной пользы от них немного.
 Какими характеристиками обладают корабли таргов, нам пока известно очень мало. Во время столкновения таргов с «Одиссеем» Чужие проявили себя не с лучшей стороны, но…
 Классифицировать их корабли нам пока не удалось. Большие суда с одинаковым успехом могут быть и десантными транспортами, и кораблями прикрытия, и основной ударной силой.
 Как мы собираемся с ними воевать, подумал Юлий. Мы же ни хрена о них не знаем.
 Остается только надеяться, что все обойдется без лишних сюрпризов.
 Но сам Юлий в это не верил.
 – Насколько я понимаю, ты намылился лично возглавить операцию «Хаос», – сказала Пенелопа. – И не пытайся увиливать. Я – твой секретарь и все знаю.
 – Ну и намылился, – не стал увиливать Юлий. – Но пилотом я не буду.
 – Мне стоит рассказывать тебе о ценности твоей фигуры для всей Империи?
 – Не стоит. Между прочим, я буду руководить операцией с борта МКК «Тор», а командный пункт на МКК – гораздо более защищенное место, чем Букингемский дворец на Земле.
 – Хорошо, что ты так думаешь. Потому что я отправлюсь с тобой.
 – Ладно.
 – Ты не можешь мне запретить. Я – твой личный секретарь, и вообще, нечего уподобляться нашему отцу. Шагу не давал спокойно ступить. А ты сам только что сказал, что борт «Тора» – самое безопасное…
 – Я же сказал «ладно».
 – Ты так сказал?
 – Да.
 – И ты не собирался меня отговаривать?
 – А зачем? Хочешь свернуть себе шею – сворачивай.
 – Отец бы мне ни за что не позволил.
 – Знаю, – сказал Юлий. – Но учти: Орлова ты там не увидишь.
 – Нужен он мне, – сказала Пенелопа.
 – На «Торе» будет только куча адмиралов, контр-адмиралов, вице-адмиралов и генералов всех мастей, – предупредил Юлий. – И от твоих прямых обязанностей я тебя не освобожу, даже если у тебя обнаружится космическая болезнь.
 – У меня нет космической болезни.
 – Я просто хочу сказать, что на развлечения у тебя там времени не останется.
 – А сам ты туда развлекаться летишь?
 – Конечно. Война – вот развлечение для настоящих мужчин.
 – Варвар.
 – Меня оскорбляли и не так.
 – Винсент отправится с нами?
 – УИБ там делать нечего. Пусть разбирается с проблемами здесь, на Земле. Или без Винсента ты не полетишь?
 – Кретин.
 – Зря ты его так. Малый знает свое дело.
 – Вообще-то я имела в виду тебя.
 – Да ну? Я тоже тебя люблю, сестренка.

 Глава 4

 Первым навстречу таргам направили корабль без экипажа.
 Ведомый автопилотом, он вынырнул из гипера на расстоянии в одну боевую единицу от флота таргов, лег на параллельный курс и принялся вещать в эфир на самых распространенных у человечества языках.
 Идея состояла в следующем: если тарги долго изучали человечество, они должны знать хотя бы один его язык, иметь хоть какое-то оборудование для перехвата радиосигналов и должны понять то, что люди собираются им сказать.
 На этом шаге настаивала группа пацифистов, которые утверждали, что три тысячи кораблей Чужих приближаются к Империи с самыми мирными целями. Юлий не слишком возражал. Возможность того, что тарги могли оказаться мирными существами, казалась ему до смешного мизерной, но исключать ее полностью император не имел права.
 Суть транслируемого сообщения сводилась к нескольким фразам:
 «Мы – люди. Мы – разумные существа. Мы вам не враги. Мы готовы к диалогу. Просим ответить».
 Ответом был залп из плазменных пушек.
 Юлий нашел эту инициативу исключительно мирной и отправил следующий беспилотный корабль.
 «Вы вторгаетесь в наш сектор пространства. Дайте нам знать, что вы нас слышите и измените курс».
 Второй залп можно было расценивать как вполне доступный для человеческого понимания ответ, но Юлий отправил третий корабль.
 «Вы вторгаетесь в наш сектор пространства. Если вы не измените курс, мы вынуждены будем принять адекватные меры».
 Третий корабль последовал в небытие за первыми двумя.
 – Ну вот и ладненько, – подытожил Юлий. – Не знаю, слышали они нас или нет, но теперь совесть моя абсолютно чиста. Мы их предупредили, они отреагировали. Кто не спрятался, я не виноват. Начинаем операцию «Хаос». Поехали.
 – Приехали, – сказал Клозе.
 В ходовой рубке крейсера «Лорд Корвин» их было двое: Клозе и старший эксперт по огневому взаимодействию, а проще – бомбардир, капитан Дойл. Во втором пилоте необходимости не было, так же как и в десантном батальоне, навигаторе и куче прочих вспомогательных должностей.
 Только те, кто нужен в бою. И только добровольцы.
 – Десять секунд, – сказал Клозе.
 С того времени, как сквозь флот Чужих промчался пилотируемый Юлием «Одиссей», походный строй таргов ничуть не изменился. А если уж быть совсем точным, походный строй, по крайней мере на человеческий взгляд, полностью отсутствовал. Не походное построение, а полный кавардак.
 План Юлия строился на допущении, что порядок бьет число. И на том, что триста имперских пилотов смогут повторить его собственный финт.
 Клозе план понравился. Клозе вообще нравились безумные затеи.
 Рыжий ирландец Дойл тоже понравился Клозе. Hа взгляд пилота, бомбардир был совершеннейшим психом.
 О семейном чувстве юмора стрелка хорошо говорил тот факт, что Дойла звали Конаном. То ли его родители любили детективы, то ли зачитывались приключениями полуголого варвара с большим мечом. Клозе склонялся ко второй мысли. В поведении Дойла было что-то варварское. А логики в его действиях не просматривалось никакой.
 Но стрелял он отменно, а больше сейчас от него ничего не требовалось.
 Обычно старший эксперт по огневому взаимодействию работал с главным калибром и координировал стрельбу бортовых и кормовых батарей. Но сейчас о последнем можно было забыть. Трудно внести коррективы в стрельбу, которая продлится всего несколько секунд. Не успеешь произнести команду «Огонь», а батареи уже отстрелялись.
 Триста имперских крейсеров, ведомые самыми безбашенными пилотами финального класса «Омега», вынырнули из гиперпространства почти вплотную к передовым кораблям таргов – в десяти боевых единицах.
 Клозе едва успел сориентироваться, где верх, где низ где свои, где чужие, рефлекторно двинул управляющие джойстики вперед, и спустя две секунды «Лорд Корвин» оказался посреди флота таргов.
 А спустя еще одну секунду корабли Чужих остались далеко позади.
 Все эти три секунды Дойл и его подчиненные не переставали стрелять. Они успели выпустить одну четвертую часть боезапаса. Правда, Клозе подозревал, что половина этих выстрелов ушла в «молоко».
 В бой вошло триста крейсеров, вышло – двести семьдесят четыре, и причиной потерь был отнюдь не ответный огонь таргов, который те просто не успели открыть. Кто-то из пилотов не справился с управлением в столь чрезвычайной ситуации и воткнулся в борта кораблей противника. Кто-то угодил под «дружеский огонь». Таких было немного, ибо все крейсеры Империи соблюдали бортовую дистанцию не менее десяти боевых единиц, но они все-таки были.
 Клозе посмотрел на монитор. «Лорд Корвин» ушел от флота таргов на сорок боевых единиц. Вдогонку ему никто не стрелял.
 Не ожидали, гады.
 Клозе промокнул выступивший на лбу пот и вернул руки на джойстики.
 – Боевой разворот, – объявил он Дойлу. – Империя наносит повторный удар.
 – Потеряно двадцать шесть кораблей, – доложил адмирал Круз. Как будто Юлий сам не мог считывать данные с тактического дисплея, установленного в командной рубке МКК «Тор».
 Они получали данные по гиперсвязи почти в режиме реального времени. «Тор» находился недалеко от места событий, и задержка информации составляла всего полторы секунды. Но и за полторы секунды ситуация в бою на встречных курсах могла поменяться кардинальным образом.
 Потеряно двадцать шесть кораблей.
 Кораблей противника выбито около трехсот. Примерно десять процентов от всей первой волны вторжения. Юлий подумал о том, много это или мало.
 Десять процентов от первой волны. Сколько это по отношению ко всему флоту таргов? Один процент или меньше?
 В бою, пилотируя истребитель или любое другое военное судно, он был абсолютно спокоен, потому что исход боя зависел в том числе и от его действий. Сейчас он был посторонним наблюдателем, а где-то гибли другие люди. Ситуация была непривычной, и нервничал он дико.
 Он курил не переставая. Вообще-то в командном центре курить было нельзя, но не нашлось ни одного смельчака, который указал бы императору на это обстоятельство.
 Поскольку пепельниц здесь быть не могло, Юлия стряхивал пепел и кидал окурки в чашку с холодным кофе.
 Периодически императора бросало в дрожь. Зато адмирал Круз был абсолютно спокоен. Великая вещь – практика.
 – Вторая стадия, – объявил адмирал Круз.
 Юлий вцепился в подлокотники.
 Двести семьдесят четыре имперских крейсера совершили боевой разворот, их пилоты одновременно включили форсаж и бросились вдогонку флоту таргов. Теперь им предстояло в точности повторить маневр, впервые опробованный их императором.
 На инструктаже Клозе было страшновато. А здесь – не было.
 Времени на страх уже не оставалось.
 На этот раз они с таргами шли параллельным курсом с незначительной разницей в скорости, поэтому на огневой контакт времени было гораздо больше. Тарги наконец-то открыли ответный огонь, и теперь Клозе приходилось уворачиваться не только от массивных кораблей противника, но и от его выстрелов.
 Крейсер – мишень гораздо более удобная, чем разведбот, и в первые же десять секунд ответного огня, несмотря на все ухищрения Клозе, в «Лорда Корвина» угодили трижды. Самым чувствительным попаданием вынесло вторую батарею правого борта. Остальные два пришлись на жилой отсек экипажа и казармы десантников. Оба помещения были пусты.
 – Осталось десять процентов боезапаса, – сообщил Дойл. – Бум!
 В этом бою снаряды и импульсы не экономили. Боезапаса осталось еще на несколько секунд огня, а потом отстреливаться будет просто нечем. Клозе увеличил скорость и приготовился выйти в гипер, когда прямо по курсу возникла целая стая торпед.
 Клозе уклонился влево, чуть не царапнув бортом огромный шарообразный корабль таргов, еще раз круто изменил курс и ушел и от торпед, и от корабля. Но скорость была потеряна.
 – Патроны по нулям, – сообщил Дойл. – Гони, извозчик. Мне здесь уже решительно не нравится.
 Клозе обнаружил, что слишком отклонился от курса и попал в зону действия другого имперского крейсера, у которого заряды еще не закончились. Чуть не схлопотав «дружеский» плазменный снаряд, Клозе снова принялся маневрировать и вскоре уже запутался, в какую сторону ему следует прыгать.
 – Они тормозят, – озвучил данные с дисплея адмирал Круз.
 Это хорошо, что они тормозят, подумал Юлий. Значит, я угадал. Было бы гораздо хуже, если бы они продолжили полет на прежней скорости. Тогда пришлось бы действовать по запасному варианту, а мне запасные варианты никогда не нравились.
 Но пока тарги ведут себя предсказуемо, а это означает, что их можно разбить.
 – Пускайте второй эшелон, – сказал Юлий.
 Еще триста крейсеров, описывающих широкие круги на досветовой скорости, выровняли курс и приготовились войти в гипер.
 Соседний имперский крейсер отстрелялся и ушел. Клозе знал, что бой еще далеко не закончен, и знал, что отсюда надо выбираться, и чем быстрее он это сделает, тем лучше.
 Первый эшелон атаки должен был внести хаос и в без того не слишком хорошо организованные боевые порядки таргов. Второй должен был развить преимущество и устроить форменный бедлам. Если «Лорд Корвин» все еще будет здесь, его могут разнести в пыль вместе с кораблями Чужих.
 Путь в Империю был закрыт сразу тремя шарами Чужих, которые палили по Клозе не переставая. Им уже удалось вывести из строя все батареи правого борта, которые и так молчали по причине отсутствия снарядов, вдребезги расколошматить антенну гиперсвязи, а два выстрела пришлись в опасной близости от ходового реактора, температура которого критично близко подобралась к красной зоне.
 Дойл в соседнем кресле ругался на чистейшем английском языке.
 Клозе принял волевое решение сначала драпать, а потом разбираться, в какую сторону драпать следовало. Выбравшись на относительно свободный участок, он включил форсаж.
 – Потери первого эшелона атаки составляют сто сорок три корабля, – доложил адмирал Круз. На этот раз озвучивал он не зря – Юлий отвернулся и не смотрел на экран. – Чуть меньше пятидесяти процентов, как мы и рассчитывали.
 Они рассчитывали, это факт. Сто сорок три корабля – это несколько тысяч человек экипажа. И он, Юлий, отправил на смерть это дикое количество народа. А ведь бой еще не закончился.
 – Достижения? – поинтересовался Юлий.
 – Выбито около восьмисот кораблей противника.
 Во время боя на параллельном курсе соотношение отлетавших свое кораблей ВКС с выбитыми кораблями противника ухудшилось, но это они тоже просчитывали.
 Больше всего Юлию хотелось спросить, вышел ли из боя «Лорд Корвин», но делать этого он не собирался. Нельзя показывать личные пристрастия. Нельзя демонстрировать, что кто-то из пилотов тебе небезразличнее других. Командир отвечает за всех. За друзей, за знакомых и за тех, кого никогда в жизни не видел.
 Потом можно будет поинтересоваться. Потом, но не сейчас.
 Корабли таргов двигались со слишком большими интервалами между собой, и в эти бреши ворвался первый эшелон имперской атаки. Кораблей противника было так мною, что целиться имперцам почти не приходилось. Стреляй во все стороны, и у тебя больше шансов попасть, чем промазать.
 Интеллектуальные торпеды поразили цели с результатом девяносто восемь процентов попаданий. С импульсными и плазменными зарядами дело обстояло чуть хуже, но ненамного, коэффициент попаданий находился где-то в районе восьмидесяти. Еще десяток кораблей Чужих был уничтожен таранами, вынужденными или случайными.
 Сейчас тарги тормозили с явным намерением перестроиться и продолжать поход, но не успели этого сделать, ибо на их неразумные головы свалился второй эшелон имперской атаки. Еще триста крейсеров с полным боезапасом.
 У этих крейсеров было время хорошо прицелиться.
 – Ну вот, собственно говоря, и все, – сообщил Клозе Дойлу.
 «Лорд Корвин» вышел из гипера, затормозил двигателями и лег в дрейф, дабы дать остыть ходовому реактору.
 Общие повреждения корабля зашкаливали за двадцать процентов. Это означало, что летать крейсер все еще может, только медленно, недалеко и не в ближайшие несколько часов. Оставалось только надеяться, что тарги ринутся отступать не в эту сторону.
 Подумав об этом, Клозе тут же обругал себя за тупость. У таргов нет гипердвигателей. Для того, чтобы догнать лежащего в дрейфе «Лорда Корвина», им понадобятся даже не часы, а дни.
 – Ну ты и летун, полковник, – восхищенно заявил ему Дойл. – Я уж подумал, что нам кранты.
 – Я подполковник, – сказал Клозе.
 – Недолго тебе осталось, – сказал Дойл. – Скажи по секрету, а император так же летал?
 – Лучше, – сказан Клозе. – Ему удалось совершить гиперпрыжок в нужном направлении, а я скакнул, куда было можно.
 – Мы живы, и мне этого достаточно, – сообщил Дойл.
 – Хорошо, что ты такой нетребовательный, – сказал Клозе. – Будь добр, капитан, проведи перекличку среди личного состава, а потом вместе с ним устрой визуальную ревизию повреждений.
 – Так точно, сэр. – Дойл уже отстегивал намертво прикреплявшие его к креслу ремни. – Интересно только, чем там дело кончилось.
 – Оно там еще не кончилось, – сказал Клозе, глянув на часы. – Самое интересное, капитан, еще только начинается.
 Корабли таргов замедлились, так что в них стало гораздо легче попасть, чем и воспользовался второй эшелон атаки.
 Имперские пилоты действовали по старому плану. Несколько секунд боя на встречных курсах, разворот, короткая погоня и вторая серия перестрелки. Но из-за того, что скорости кораблей стали уж слишком неравны, вторая серия оказалась куда короче, чем у первого эшелона.
 На обратном ходу имперцы проскочили Чужих всего за двенадцать секунд.
 Потери были ниже. Пятьдесят два корабля.
 Достижения тоже были ниже. Около четырехсот.
 В общей сложности имперцы уже вывели из строя треть первой волны вторжения Чужих. Выбили больше тысячи кораблей, потеряв около двухсот.
 Все равно мы платим слишком дорого, подумал Юлий.
 Воюем всего ничего, а уже такие потери. Что же дальше-то будет?
 – Второй эшелон вышел из боя и движется к точке сбора, – доложил адмирал Круз.
 – Противник продолжает тормозить?
 – Они уже почти остановились, сир. Как вы и предсказывали. – Круз, видимо, посчитал, что немного лести императору в этой ситуации не помешает. – Начинают формировать группы.
 Если они не дураки, то сейчас должны встать плотнее, подумал Юлий. Так плотно, чтобы между членами одной, группы крейсер не пролетел. А зазоры между группами они должны оставить такие, чтобы по ним можно было стрелять спокойно, не опасаясь зацепить своих из другого формирования. Я – умный. Я бы на их месте так и сделал.
 Остается только надеяться, что и они не дураки.
 «Лорд Корвин» пошел в бой с сильно усеченным экипажем. Ему не требовались ни десантники, ни вспомогательный персонал, вроде стюардов, коков и докторов. Ввиду предполагаемой скоротечности боя корабль остался без второго комплекта пилотов и оружейников. Имели место только Клозе – капитан и первый пилот в одном лице, Дойл – главный бомбардир, еще тридцать пять бомбардиров калибром поменьше, запасной пилот Стотлмайер, который должен был вступить в дело, если бы посреди сражения Клозе хватил инфаркт, и бригада техников на тот случай, если в корабль попадут, но не фатально и повреждения можно будет исправить своими силами.
 Тяжелее всего, по мнению Клозе, должно было прийтись техникам и Стотлмайеру, которым в течение боя было абсолютно нечего делать. Насчет техников он почти угадал. Они как раз пробрались в соседний с двигательным отсек, чтобы залатать пробоину, когда, опровергая законы баллистики, в то же место угодил второй снаряд, и вопрос с занятостью технического персонала был снят с повестки дня в связи с отсутствием такового.
 Помимо этого прискорбного инцидента, экипаж не досчитался двенадцати стрелков, выбитых вместе с их боевыми постами.
 В корпусе имелось несколько пробоин, но эти участки уже были отсечены от общего объема корабля, что не сказалось на способности крейсера летать. Стрелять было нечем, но и незачем. Боя в ближайшее время не планировалось.
 Все это Дойл доложил Клозе уже через полчаса после того, как провел перекличку.
 – Связи нет, – добавил бомбардир, и Клозе испытал острое ощущение дежавю.
 – Теперь я тебя порадую, – сказал барон. – Поврежден контур охлаждения двигателей. Аварийный контур работает, но не слишком хорошо. То есть прыгать мы можем, но после каждого прыжка придется останавливаться и на несколько часов выключать реакторы, чтобы они не взорвались. Иными словами, путь назад будет долгим и скучным. Сходи и сразу предупреди экипаж, что в холодильник я больше не лягу, а если среди них есть сумасшедшие, то пусть стреляются сами.
 – Не понял, – сказал Дойл. – Вот все понял, и про контур охлаждения, и про «долго и скучно» понял, а последнюю фразу – нет.
 – Не обращай внимания, это у меня нервное, – сказал Клозе и хихикнул. Хорошо хоть с воздухом, водой и питанием перебоев нет. А то совпадение с окончанием рейда «Одиссея» было бы полным.
 Нет, все столкновения с таргами похожи друг на друга. И антенны гиперсвязи в них страдают первыми. Надо будет в следующий раз запасную с собой взять.
 – В общем, пойди обрадуй народ, – сказал Клозе. – Первый прыжок совершим часа через три, так что времени на уборку помещений у них предостаточно. И позови мне сюда запасного пилота.
 – А сам не хочешь пойти и с народом пообщаться? – поинтересовался Дойл. – На правах командира, так сказать?
 – У меня от нервов ходилка отказала, – сообщил ему Клозе. – Доживешь до моих лет, поймешь.

 Глава 5

 Винсент Коллоджерро поступил на службу в УИБ по идейным соображениям. Молодому Винсенту очень нравилась идея о принадлежности к самой внушительной специальной службе современности. Ему нравилось чувствовать себя причастным к чему-то значительному. И ему очень нравилось, когда аристократы, с которыми он сталкивался по долгу службы, начинали бледнеть и дрожать перед ним, простолюдином, стоило ему только продемонстрировать им свой значок.
 Со временем Винсент поумнел и перестал делить людей на аристократов и простолюдинов. Некоторые его коллеги делили людей на своих и врагов, но до этого он еще не докатился.
 Теперь его больше всего интересовал профессионализм.
 Винсент не мог терпеть дилетантов в любом их проявлении. Если ты взялся за какое-то дело, считал он, мало делать его хорошо. Надо делать его отлично.
 Поэтому к своей новой должности он отнесся очень серьезно, император почтил его большим доверием, и он должен был это доверие оправдать, при этом не забывая, что УИБ служит не конкретному человеку с короной на голове, а всей Империи в целом.
 И тут у Винсента возник конфликт интересов.
 Многим обывателям кажется, что УИБ постоянно имеет дело со зловещими загадками и таинственными заговорами. Винсент из первых рук знал, что это не так. В заговорах никогда не было ничего зловещего, а загадки на поверку оказывались так себе. Разгадывать их было, большей частью, просто противно.
 Взять хотя бы ту историю с крейсером на Сахаре, по ходу развития которой Винсент и познакомился с будущим императором. На первый взгляд загадка. А на второй – банальность.
 Что может быть загадочного или таинственного в обычном предательстве? В измене тоже ничего зловещего нет. Измена, она измена и есть. Любимая игра, которой человечество предавалось с самого начала своего существования.
 Загадок Винсент не любил. Терпеть их не мог, поэтому старался найти ответ как можно быстрее.
 Но загадка, с которой он столкнулся сейчас, быстронаходимого ответа не имела.
 Чтобы сделать сбою работу отлично, Винсент должен был обнаружить, в чем прокололся его предшественник, генерал Краснов. Раскрыть заговор и изобличить убийц предыдущего императора. Без этого он не мог чувствовать себя профессионалом.
 Главная сложность заключалась в том, что в деле наличествовало слишком много подозреваемых. И еще кое в чем.
 Винсент был хорошим следователем. Он знал, как следует раскрывать преступления.
 Расследование преступлений на высшем уровне принципиально отличается от расследования обычной бытовухи.
 Когда ты имеешь дело с примитивным убийством, ограблением или похищением, тебе достаточно только тщательно исследовать улики, опросить свидетелей, изучить алиби и понять, кто это сделал. А уж потом ты легко можешь ответить на вопросы «зачем?» и «как?».
 Здесь дело обстояло другим образом.
 Улик не было, все они были уничтожены во время взрыва. Свидетели погибли там же. Но это было не так уж важно.
 Винсент знал, что в таких случаях принято начинать с мотива.
 А самый очевидный мотив убийства предыдущего императора ставил на место основного подозреваемого императора нынешнего. Как Винсент ни крутил проблему, под каким углом он ее ни рассматривал, наибольшую выгоду от смерти Виктора Второго получил Юлий Первый.
 У него было отличное алиби. Во время преступления он отсутствовал на празднике в частности и на планете вообще. А в таких делах наличие алиби заявляет о виновности громче, нежели его отсутствие.
 Во время покушения на императора погибли родители Юлия. Насколько Винсент успел узнать, отца император не слишком любил. А матерью мог просто пожертвовать. Зато сестра, с которой у него всегда были прекрасные отношения, осталась жива. И тут же стала его личным секретарем.
 Или она с самого начала была в курсе дел, либо догадалась позже, и таким образом он купил ее молчание.
 Теория выстраивалась стройная и вполне логичная. Человек со связями Морганов легко мог все это организовать, оставшись в стороне. Был в этой теории только один минус – отсутствовала доказательная база.
 А может быть, это и плюс. Винсент совсем не был уверен, что даже при наличии стопроцентных доказательств он решился бы швырнуть обвинение в лицо императора. Или выдвинуть это обвинение во время парламентских слушаний.
 Дело осложнялось еще и тем, что Юлий, по глубокому личному убеждению Винсента, имел все шансы стать хорошим императором. По крайней мере на время войны с таргами. Он вернул себе Третий флот максимально безболезненным для Империи способом. Он разработал план защиты от таргов и сам отправился наблюдать за его выполнением. Он не пропустил ни одного важного заседания и любую проблему старался рассмотреть со всех сторон.
 Он сделал Винсента директором УИБ.
 Но он, скорее всего, был преступником.
 УИБ призвано карать преступников.
 УИБ почти всемогуще. Оно контролирует различные сферы внутри Империи, и единственный человек, перед которым оно обязано отчитываться, – это сам император. ВКС, например, подотчетны не только императору, но и парламенту.
 По сути, УИБ было империей в Империи. И генерал Коллоджерро был в чем-то сродни самому Юлию.
 Винсент понимал, что занимает достаточно странную позицию для генерала УИБ, но могущество этой организации порою пугало его самого.
 Сейчас, пока император бил таргов или тарги били императора, это по обстоятельствам, Винсент был самым влиятельным человеком на Земле. Наследник императора герцог Рокуэлл, срочно доставленный сюда с предыдущего места службы, был не в счет. Пока Юлий жив, Рокуэлл останется никем. Наследником, не имеющим права голоса.
 Звездная война Винсента не особенно волновала. Он ничего не понимал во всех этих флотских маневрах, кроме того, что маневрами руководят настоящие профессионалы. У них своя работа. У нас своя.
 Чушь, подумал Винсент. Не о том ты думаешь, генерал, не о том.
 Императору легко. Император служил пилотом.
 ВКС предназначены для того, чтобы разнести врага в пыль. Это их кредо, это их стиль жизни. А найти им врага должно УИБ. Найти и объяснить, почему он – враг. Иначе разнести его в пыль просто не получится.
 С таргами им повезло. Даже и объяснять ничего не пришлось.
 Жаль, что не все в жизни оказывается так просто.
 Расследование убийства императора и наказание преступников было для УИБ и его руководителя делом чести. Но если подозрения Винсента оправдаются, то Империи от этой чести потом сто лет не отмыться.

 Глава 6

 После того как схлынула вторая атака Империи, у таргов было около получаса, чтобы перестроиться и кардинальным образом пересмотреть свои взгляды на предстоящую войну.
 Она уже не должна была показаться Чужим легкой прогулкой.
 Пока имперцы не атаковали, тарги почти остановились и сбились в группы, от десяти до пятидесяти кораблей в каждой. Как и предполагал Юлий, друг от друга группы отделяла изрядная дистанция.
 Тарги немного пришли в себя и были готовы к стрельбе по маленьким и быстродвижущимся мишеням, проносящимся мимо.
 А вместо них появились большие и почти статичные корабли – очередной сюрприз Юлия.
 Сотня мониторов, сорок дредноутов и два главных монстра Военно-космических сил Империи – мобильные космические крепости «Зевс» и «Тор».
 В третьей атаке участвовали только супертяжелые и страшные корабли, которые Империя применила впервые.
 Десять боевых единиц – дистанция, с которой крейсер практически ничего сделать не может, но для супертяжелых судов это идеальное расстояние боя. А корабли таргов, сбившиеся в кучи, представляли для них прекрасные мишени.
 Орудия таргов были направлены в другую сторону. Они ждали, что появятся крейсеры, бросающиеся в атаку сразу после выхода из гипера, в то время как большие корабли затормозили и открыли огонь.
 Буксиры, выведшие МКК на расстояние удара, coвершили разворот и отчалили в безопасном направления Резервные буксиры были спрятаны внутри самих крепостей.
 Какое-то мгновение Юлий имел удовольствие наблюдать на тактическом мониторе корабли таргов, а потом имперцы открыли огонь, космос взорвался и видимость упала до нуля.
 Юлий сознательно ввел в бой только супертяжелые корабли. Не слишком быстрые, не слишком маневренные, но очень большие – их было невозможно целиком вывести из строя даже целой серией попаданий. Силовые экраны закрывали наиболее уязвимые места конструкции, корабли постоянно выбрасывали вокруг себя ложные цели, отвлекавшие на себя внимание «умных» торпед.
 Это на самом деле были монстры, и Юлий никогда раньше не видел их в настоящем деле.
 Ответного огня почти не было. Вполне возможно, что снаряды таргов просто не могли пробиться сквозь завесу имперских выстрелов.
 Через десять минут интенсивность стрельбы несколько снизилась. Юлий велел прекратить огонь и посмотреть, что осталось от противника. Но еще минуты три ничего невозможно было рассмотреть, весь сектор был усеян обломками и завешан облаками газа.
 – Вот он какой, Армагеддон, – пробормотал Юлий.
 Адмирал Круз истово молился по-испански. За плечом императора кто-то сдавленно ругался. Зрелище было впечатляющим. Юлий с трудом мог поверить, что такой разгром сумели учинить люди. Это больше смахивало на происки сверхъестественных сил.
 – Вот они, сир. – Самым глазастым оказался молодой капитан. – Уходят.
 Он ошибся.
 Тарги не уходили. Они улепетывали на всех парах, с каждой секундой удаляясь от имперского флота.
 Всего четыреста с небольшим кораблей.
 Юлий подумал, что ВКС здорово улучшили соотношение потерь, потому что на имперских судах не было ни одного серьезного повреждения.
 – Постреляйте им вдогонку, – сказал Юлий. – Но не вздумайте преследовать. Пока все хорошо, и я желаю, чтобы так оно и осталось.
 – Мы выиграли первый бой, сир, – сказал адмирал.
 – Хорошо, что вы это понимаете, – сказал Юлий. – Один бой – это еще не вся война.
 Запасной пилот «Лорда Корвина» по имени Стотлмайер оказался совсем молоденьким лейтенантиком, и хотя подполковник Клозе был старше его лишь на несколько лет, но все равно видел в нем ребенка, а не пилота.
 Стотлмайер и честь отдавал так, как это делают только недавние выпускники Летной академии, резким и отточенным движением. Представители старшего поколения подпускают в свои движения этакую ленцу, легкую небрежность, при помощи которой они дают понять старшим по званию, чтобы те не очень-то и зазнавались. Что они ничем не лучше своих подчиненных, и не стоит им задирать нос только из-за лишней звездочки на погонах.
 – Вы хотели меня видеть, сэр?
 – Как вас зовут, офицер? – поинтересовался Клозе. – Я не могу выговаривать вашу фамилию каждый раз, когда хочу к вам обратиться. Это для меня слишком сложно.
 – Аарон, сэр.
 – Стало легче, но только чуть-чуть, – признался Клозе. – А от этого имени есть какое-нибудь сокращение?
 – Друзья называют меня Арни, сэр.
 – А разве это сокращение не от Арнольда?
 – Полагаю, оно подходит и к Аарону, сэр.
 – Вот и хорошо, – сказал Клозе. – Значит, вы теперь будете Арни, офицер. Давно из академии?
 – Закончил обучение в прошлом году, сэр.
 – И как же вы угодили в наш отряд камикадзе? – удивился Клозе.
 – Моя фамилия попала в списки, потому что я был лучшим учеником своего выпуска, сэр.
 – Здорово, – сказал Клозе.
 Сам барон точно не был лучшим учеником выпуска. Зато Юлий – был. Юлий всегда и везде был лучший. Он мог выйти живым из любого боя. И не просто выйти, а в правильном направлении. Наверное, это мне следовало пойти в артиллеристы, подумал Клозе, вспомнив любимую присказку императора. Пилот из меня аховый. То в болото без ноги свалюсь, то в холодильник с дыркой в животе попаду, то вообще без вести вместе со всем кораблем сгину. Неприятная тенденция.
 – У меня к вам неофициальный вопрос, Арни. Вы хорошо рассмотрели бой, который мы вели?
 – Только отчасти, сэр. Я наблюдал бой по монитору, но корабль трясло и в какой-то момент монитор разбился.
 – Любопытно, – сказал Клозе. – И обо что?
 – Об меня, сэр.
 – Ничего не болит? Чем вы в него влепились, Арни?
 – Большей частью комбинезоном, сэр.
 – Понятно, – сказал Клозе.
 Знакомая история. Он и сам часто бился о некоторые предметы на кораблях. О некоторые даже головой. Случалось, что их стоимость высчитывали из его жалованья.
 – Но хотя бы часть боя вы видели?
 – Да, сэр.
 – Я вот о чем хотел спросить, Арни… Это красиво?
 – Что? – не понял Арни.
 – Космический бой, – сказал Клозе. – Я всегда считал, что это должно быть красиво. Чернота космоса, звезды, горящие корабли, отражающийся от обломков свет… Но я все время что-нибудь делаю в течение всего боя и посмотреть мне толком не удается. Так это красиво?
 – Я могу говорить откровенно, сэр?
 – Это неплохой способ разговаривать, Арни.
 – Космический бой, насколько я могу судить, это просто бедлам. Ни черта непонятно, что происходит, все пляшет перед глазами, и ты думаешь только о том, что означает вот этот толчок и не будет ли следующий разрыв последним. Наверное, чтобы насладиться подобным зрелищем, надо быть от него подальше.
 – Я так и думал, – сказал Клозе. – Но все-таки продолжал надеяться. Наверное, в душе я романтик. Во всем хочу видеть хоть что-то хорошее.
 – Извините, что разочаровал вас, сэр.
 – Ничего страшного, – сказал Клозе. – Теперь, когда вы прошлись по моим мечтам своим кованым сапогом, мы можем оставить лирику и обсудить конкретные вопросы. Вы знаете, насколько поврежден наш корабль?
 – Да, сэр. Я провел контроль повреждений с резервного монитора технической бригады.
 – Тогда вы знаете, что наша скорость оставляет желать лучшего, – сказал Клозе. – До точки сбора придется плестись несколько недель, а это означает, что, когда мы туда попадем, нас там, скорее всего, уже никто не встретит. Это в лучшем случае.
 – А в худшем, сэр?
 – В худшем – там будут тарги, – сказал Клозе. – И вот теперь, собственно, вопрос, ответ на который можем дать только мы, пилоты. Куда нам лететь?
 – Ближе всего к нам две планеты, – сказал Арни. – Сноуболл и Эдем.
 – И куда бы ты предпочел лететь?
 – На Эдем, – не задумываясь ответил Арни. – Хотя Сноуболл чуть ближе.
 – Почему тогда ты хочешь на Эдем?
 – Там климат лучше, – сказал Арни.
 – Правильно мыслите, лейтенант, – одобрил Клозе. Он уже принял решение двигаться к Эдему, но хотел создать видимость коллегиального решения вопроса. Разделить бремя ответственности, так сказать. – Садитесь за терминал и рассчитайте прыжок, исходя из технического состояния нашего корабля. Кстати, давно хотел вас спросить, а кто такой этот чертов лорд Корвин?
 – Понятия не имею, сэр.
 – Вы предсказуемы, Арни, – сказал Клозе. – Я поговорил с вами всего несколько минут и уже могу предвидеть любой ваш ответ. С одной стороны, это, конечно, неплохо. Но в бою предсказуемость убивает. Постарайтесь исправить это положение.
 – Постараюсь, сэр, – сказал Арни, недоумевая по поводу последнего высказывания командира.
 – Прокладывайте курс, офицер, – сказал Клозе. – А я пойду придавлю ухо на пару часов. Война – занятие изнурительное, Арни.
 – Так точно, сэр.
 – Вот видите. Я знал, что вы это скажете.
 – Скучная штука – эта ваша война, – заявила Пенелопа. – Сначала месяц планирования и подготовки, потом полтора часа ничегонеделания, потом этот чертов гиперпрыжок, и только я пришла в себя в нормальном пространстве, как все корабли уже отстрелялись и бой закончился.
 – Скажи «спасибо», что ты пришла в себя в нормальном пространстве, а не в лучшем мире, – посоветовал Юлий.
 Весь бой Пенелопа просидела в своей каюте. Присутствие женщины на корабле уже давно перестало считаться плохой приметой, но на командный пункт ее все-таки не пустили.
 Конечно, если бы Юлий распорядился, она бы там оказалась и ей бы даже кресло антиперегрузочное принесли, но Юлий распоряжаться не стал. Хватит и того, что он захватил сестру с собой на МКК, чем привел в состояние шока адмирала Круза и все его окружение.
 Но описание космического боя у Пенелопы оказалось предельно точным, хоть она ничего не успела рассмотреть. Месяцы планирования и подготовки, а потом несколько минут бедлама.
 Хорошо хоть, что это был заранее тщательно спланированный бедлам.
 Юлий ознакомился с отчетами. Все прошло по плану, и потери оказались даже чуть ниже расчетных.
 Но «Лорда Корвина», пилотируемого Клозе, среди вышедших из боя кораблей первого эшелона не оказалось.
 Впрочем, его «черного ящика» не было среди транспондеров погибших кораблей, и телеметрия свидетельствовала, что корабль все-таки ушел в гипер. Неизвестно только, в каком состоянии он ушел и в каком направлении двигался. А это означало, что корабль мог выйти из гипера где угодно или не выйти вообще. Юлий был пилотом. Он хорошо это понимал и ни у кого не требовал объяснений.
 Оставив на месте небольшую группу зачистки, которая выискивала уцелевшие фрагменты кораблей таргов на предмет изучения – а таких фрагментов оказалось прискорбно мало, – имперский флот возвращался домой.
 Остатки первой волны вторжения таргов удалялись от границ Империи с той же скоростью, с какой они раньше к ней приближались. Это давало слабый повод надеяться, что они больше не сунутся, но Юлий в эти не верил.
 Просто в следующий раз они будут гораздо умнее и осторожнее.
 Тем не менее плюсы от выигранной битвы были налицо. Во-первых, человечество выиграло время. Bо-вторых, победа подняла военный дух как самих ВКС, так и простых подданных Империи. Враг не был неуязвим, враг допускал ошибки. А это значило, что врага можно победить.
 Юлий прямо с борта МКК выступил перед населением Империи, сообщил об одержанной победе, а потом подробно и честно рассказал поданным о следующих волнах вторжения и сроках их прибытия. Как и следовало ожидать, после убедительной победы новой волны паники эти новости не вызвали.
 Все зашибись, подумал Юлий. Я вернул Третий флот, избавился от Клейтона, разбил таргов в первом боевом столкновении, сказал народу правду и не спровоцировал этим галактического масштаба истерии.
 Почему же мне тогда так хреново?




 Часть третья
 БИТВА НА НЕРВАХ



 Глава 1

 С тех пор, как Юлий стал императором, у него начались проблемы со сном. Периоды бессонницы следовали один за другим, спиртное и лекарства помогали все хуже. Врачи утверждали, что это нервное, и советовали расслабиться, сами понимая, сколь смешны их рекомендации.
 Но даже в те периоды, когда Юлий мог спать, он не мог вспомнить ни одного случая, когда бы он просыпался сам. Утром его будили Пенелопа и запах свежесваренного кофе, но с этим можно было мириться. Гораздо хуже, когда его будили посреди ночи. Как правило, это был или генерал Коллоджерро, или адмирал Круз. И новости, которые они при этом сообщали, как правило, варьировались от очень плохих до отвратительных.
 Когда Юлия привычно толкнули в бок, он уже знал, кто это. Ибо толчок произошел условной корабельной ночью, а генерала Коллоджерро не было на борту возвращающегося в Солнечную систему «Тора».
 – Знаете, адмирал, когда я приказал будить меня в любое время дня и ночи, я, наверное, немного погорячился, – пробормотал Юлий, продирая глаза. – Не надо было понимать мои слова так буквально. Что еще стряслось?
 – Третий флот таргов исчез.
 Несколько мгновений Юлий осмысливал сию новость.
 – Адмирал, мне очень неприятно вам это говорить, но я должен, – сказал он. – Военный, в отличие от мага или какого-нибудь хироманта, не может оперировать таким термином, как «исчез», особенно применительно к военному флоту противника. «Передислоцировался», «сменил курс», «рассредоточился», «отступил», но никоим образом не «исчез». Что вы можете сказать в свое оправдание, адмирал?
 – Но он на самом деле исчез. – На адмирала было жалко смотреть.
 – Я, наверное, дурак, – сказал Юлий, – но я не понимаю, как единомоментно могут исчезнуть три тысячи кораблей. Если они, конечно, существовали на самом деле, а не только в испуганном воображении ваших аналитиков. А второй флот таргов никуда не делся?
 – Нет, сир.
 – Жаль. Это здорово облегчило бы нам жизнь.
 – Возможно, сир.
 – Когда исчезают два флота, это легче, – сказал Юлий. – Это приятная тенденция. А вот когда куда-то пропадает только один, это тревожит. Что вы думаете по этому поводу, адмирал?
 Круз промолчал.
 – Понятно, вы по этому поводу вообще ничего не думаете. И правильно. Думать при отсутствии информации вредно, можно черт знает, что навоображать. Это уже все интересные новости или вы что-то припасли на закуску?
 – Это все, сир.
 – Чудно. Ничего толком не сказали, а сон испортили… Впрочем, не обращайте на меня внимания, адмирал. Это я брюзжу.
 Что-то мне это не нравится, подумал Юлий.
 Не верю я, что флот просто развернулся и ушел восвояси. Это какой-то сюрприз.
 Сорок восемь часов между разгромом первого флота и исчезновением третьего. А на втором эти новости никак не отразились.
 Почему?
 Средства связи у них есть, это очевидно. Но это не гиперсвязь, мы бы засекли. Значит, они либо телепаты, либо знают что-то, чего не знаем мы.
 Телепатия на такие расстояния? Верю я в это или нет? И что лучше для нас? Телепатия или неведомые нам технологии?
 Лучше уж телепатия.
 Вряд ли они все подряд телепаты. Пилот, которого Краснов препарировал, вообще мозгом не обладал. Допустим, делятся эти чертовы тарги на классы, как насекомые. Тогда надо найти их главного телепата и голову ему отстрелить.
 Жаль, что в жизни никогда так просто не получается.
 Мы ничего о них не знаем. Кто-то из древних полководцев говорил, что для победы над врагом его сначала понять нужно. А как понять этих тварей, если мы на самом деле вообще ничего о них не знаем? Неужели поэтому мы их не победим?
 Вслед за первой неприятной мыслью пришла вторая.
 – Адмирал, а что, если флот не просто исчез, а ушел в гипер?
 – Невозможно, сир. Возмущения гиперполей не зафиксированы.
 – А мы умеем фиксировать их даже на таком расстоянии?
 – Да, сир. Кроме того, это был бы слишком затяжной прыжок, из которого они бы уже не вышли.
 Да, длинные прыжки через гипер чреваты именно этим. Если корабль не вышел из гипера в течение двенадцати секунд, он из него уже и не выйдет. По крайней мере в этой Вселенной.
 Таргов не было на месте уже больше часа.
 В ухе адмирала Круза ожил миниатюрный динамик. По мере того как адмирал выслушивал сообщение, лицо его мрачнело.
 Приплыли, подумал Юлий. У него чаще забилось сердце, но он дал адмиралу закончить разговор.
 – Есть хорошая новость, – сказал адмирал. – Третий флот таргов нашелся.
 – А в чем заключается новость плохая?
 – Он теперь второй.
 – То есть?
 – Мы же нумеровали флоты по мере их приближения к границам Империи, – пояснил адмирал Круз. – А третий флот теперь к нам гораздо ближе, чем второй.
 Они подошли к монитору с картой нужного сектора космоса, и адмирал указал новое местонахождение флота таргов. Каким-то образом всего за час он преодолел половину отделявшего его от Империи расстояния и значительно опередил те шесть тысяч кораблей, которые были обнаружены раньше.
 Юлию стало нехорошо.
 – Это не гипер, – сказал адмирал. – Слишком большое расстояние для одного прыжка.
 – Это не гипер, – согласился с ним Юлий. – Это куда хуже. Это Нуль-Т.

 Глава 2

 Клозе нашел, что такой полет ему нравится.
 Расчетами и прыжками занимался Арни Стотлмайер, присутствовавший на «Лорде Корвине» в качестве запасного пилота. Не участвовал в бою, так пусть хоть сейчас разомнется и почувствует причастность к общему делу.
 Клозе беспокоили только два факта. Во-первых, ero вместе с остальным экипажем наверняка зачислили в погибшие, а во-вторых, он так и не узнал, чем кончилось дело.
 Клозе не располагал информацией обо всех тонкостях плана. Как это заведено в армии, его известили только о части, его касающейся. Но идея была неплохая. Использовать численное преимущество таргов против самих таргов. Клозе не сомневался, что одним из авторов плана был Юлий.
 Клозе узнал его стиль.
 Он так до конца и не привык, что его вечный собутыльник и спутник в большинстве увеселительных заведений и боевых вылетов стал императором. Юлий – император! Смешно.
 Хотя барон и гостил на Земле, и отказывался принять флот или стать личным советником императорского величества. А все равно смешно.
 В понимании Клозе фарсом была вся жизнь. Людям без чувства юмора он сочувствовал и советовал стреляться сразу. Воспринимать Вселенную вообще и армейскую службу в частности всерьез совершенно невозможно. Это прямой путь либо в дурдом, либо в адмиралы флота, а пока Клозе не был готов ни для первого, ни для второго.
 Он никогда не хотел стремительной карьеры и никогда не мечтал стать адмиралом. Ему хотелось просто дожить до пенсионного возраста и уйти в отставку по выслуге лет. Вот тогда, уже не обремененный материальными проблемами и ничего не задолжавший Империи, он мог бы пожить в свое удовольствие. А удовольствия у аристократа Клозе были вполне мещанскими.
 Жена, дети, внуки, небольшой домик в каком-нибудь тихом и спокойном месте. Он сам презирал себя за столь приземленные мечты и никому о них не говорил. Это настолько не вязалось с его обликом бесшабашного ковбоя, летуна и бабника, что он и сам чувствовал себя неловко.
 Но не так неловко, как почувствовал себя лейтенант Стотлмайер, застигнутый им на месте преступления.
 – Зашибись, – сказал Клозе, усаживаясь в кресло второго пилота и закидывая ногу на ногу. – Я знал, что вы молоды, Арни, но не полагал, что до такой степени.
 Арни промолчал. Он был красный, как мантия кардинала Ришелье.
 – Я видел много странностей у пилотов, – сообщил ему Клозе. – Потому что все пилоты – люди со странностями. Но даже самый безбашенный летун из всех, кого я знаю, никогда не кричал «ба-бах», занимаясь прокладкой курса.
 – Извините, сэр.
 – И это – лучший ученик выпуска, – сказал Клозе. – Вы зачеты по практическим дисциплинам тоже так сдавали? Бегали по комнате, растопырив руки, и кричали «Пиф-паф! Я тебя сбил»?
 – Нет, сэр.
 – Надеюсь на это, – сказал Клозе. – И что же это было, позвольте полюбопытствовать? Битва за марсианские верфи? Ликвидация мятежа графа Оллбрайта? Или наша недавняя схватка с таргами?
 – Ничего конкретного, сэр. Просто я забавлялся!
 – Война забавляет вас, Арни?
 – Нет, сэр.
 – Или вас забавляет пилотирование?
 – Нет, сэр. Я…
 – Вы еще не налетались, – сказал Клозе. – Давайте я угадаю. Вы никогда не участвовали в боях?
 – Нет, сэр. – Арни было неудобно вдвойне. Он выставил себя идиотом, и не перед каким-то обычным пилотом, но перед самим легендарным Клозе, знаменитым дальним разведчиком и личным другом императора.
 – Ходили только на больших кораблях и никогда в кресле первого пилота? За джойстики истребителя не садились с момента выпуска?
 – Так точно, сэр.
 – Расслабьтесь, Арни. Недостаток опыта – самый безобидный из возможных недостатков. Дайте себе немного времени, и все пройдет.
 Истребители неофициально считались высшей кастой среди пилотов. Водить большой корабль может любой дурак. Там куча контролирующих друг друга и твою работу систем, там всегда наготове запасные пилоты, и сам корабль может выдержать довольно большое число попаданий, от которых ты не сумел увернуться.
 Для истребителя почти каждое попадание фатально. И надеяться можно только на самого себя. Конечно, может быть, тебя и прикроет пилот с другого истребителя, если ему позволят время и мастерство, но ведь он не сможет прикрывать тебя вечно. Даже два раза подряд не сможет. А поэтому в конечном счете все зависит только от самого тебя.
 Ты можешь быть каким угодно человеком. Ты можешь кричать «ба-бах», заливаться слезами, кончать или писать в летный комбинезон, но то, какой ты пилот, зависит только от двух вещей. Ты должен сбивать цели и возвращаться на базу. Тот, кто умеет это делать, получает черепа на бицепс и уважение коллег. А кто не умеет – становится очень мертвым.
 Клозе подумал, не закатить ли Арни лекцию на эту тему, чтобы он дальше так не смущался, а потом передумал и просто проверил курс. Курс был проложен неплохо, с учетом щадящего режима работы двигателей.
 Клозе одобрительно фыркнул и сообщил, что доверяет Арни все прыжки отсюда и до Эдема и даже больше не будет заходить в кабину пилотов, если Арни его сам не позовет в случае какого-нибудь экстраординарного события, без которого Клозе предпочел бы обойтись. После чего барон направился в свою каюту и обнаружил там Дойла.
 – Привет, Конан, – сказал Клозе. – Как настроение в среде твоих бомбардиров?
 – Скучно. Вам, пилотам, хоть есть чем заняться – корабль вести. А мы даже по астероидам пострелять не можем.
 – Надо было экономить, – сказал Клозе. – Разбазарили, понимаешь ли, все боеприпасы, а потом жалуетесь. А главное, нашли кому.
 – Капитану, – сказал Дойл.
 – Временно, друг мой, временно. Не люблю я эти лоханки. Слишком они большие, а это мешает мне правильно летать. Будь я на истребителе, в меня бы ни разу не попали.
 – Истребитель сюда своим ходом не долетит.
 – Пожалуй, это его единственный недостаток. Зато плюсов хоть отбавляй. Например, на борту нет посторонних парней, которые жалуются на скуку.
 – Там даже ноги вытянуть негде.
 – Во-первых, есть где. А во-вторых, не фиг в полете ноги вытягивать. Вернешься на базу, там и вытягивай, хоть всю «Камасутру» в одном лице изображай.
 – Насколько я понимаю, лицо в «Камасутре» не главное, – заметил Дойл.
 – Что чертов ирландец может об этом знать?
 – Да уж больше, чем свинский немец.
 – Шнапса хочу, – сказал Клозе. – У тебя заначка есть?
 – Откуда? Предполагалось, что это будет очень короткий бой, а потом мы вернемся на борт «Зевса».
 – Я слышал, у ирландцев вместо орудий самогонные аппараты стоят.
 – Это не мой корабль, – сказал Дойл. – Будь мы на моей калоше, я б тебя угостил по-царски. А так – не обессудь.
 – Обессудю, – сказал Клозе. – То есть обессу… Ирландец без выпивки – не ирландец.
 – А немец без колбасы?
 – При чем тут колбаса? – насторожился Клозе.
 – Не знаю, – сказал Дойл. – Но у меня немцы всегда ассоциируются с колбасой.
 – Странные ассоциации, – сказал Клозе. – Больные! Ты на меня внимательно посмотри. Похож я на человека, который любит колбасу?
 – Ты похож на человека, который любит резиновых женщин.
 – Им сноса нет, – сказал Клозе. – И никакого риска, между прочим. Разве что заплатки иногда ставить приходится.
 – Кто из нас после этого больной?
 – Ты, – сказал Клозе. – Ты, вообще, зачем пришел?
 – Пожаловаться.
 – И чего не жалуешься?
 – Я жалуюсь. Скучно.
 – А я что, на клоуна похож?
 – Есть немного.
 – Скотина, – сказал Клозе. – Ты не смотри, что я капитан только временно. Если я тебя расстреляю, это будет навсегда.
 – Хоть какое-то развлечение. Кстати, ты знаешь, чем развлекается человек, которому ты уступил свое кресло?
 – Изображает из себя офигительного истребителя в самый разгар атмосферного боя?
 – Меня это тревожит. Когда я проходил мимо рубки, я слышал, как он пытается сымитировать гул пикирующего судна. Весьма убедительно, кстати.
 – А я слышал, как он кричал «ба-бах».
 – И тебя это не беспокоит?
 – Нет.
 – Почему?
 – Я проверял курс, ошибок не нашел. Кроме того, он совершил уже три прыжка, а мы до сих пор живы.
 – Он еще не налетался.
 – Сколько тебе самому было лет, когда ты понял, что вдоволь настрелялся?
 – Чуть больше, чем ему, – признался Дойл. – Но я никогда не кричал «ба-бах». Мне кажется, люди, которые кричат «ба-бах», эмоционально нестабильны.
 – Не более нестабильны, чем люди, которые говорят «бум».
 – Я не говорил «бум».
 – Говорил, я сам слышал.
 – Это другое дело. Это в бою. Люди в бою вечно несут всякую чушь. Ты и сам улюлюкал.
 – Вовсе я не улюлюкал.
 – Ха!
 – Это «ха!» преследует меня уже полгода, – признался Клозе. – Все вокруг только и делают, что говорят мне «хам».
 – Это очень распространенное слово.
 – «Ха!» ассоциируется у меня с ударом ногой в живот.
 – Тебя часто били ногой в живот?
 – Нет, поэтому тот раз я запомнил особенно хорошо.
 – Ладно, поговорим серьезно. Как думаешь, чем там дело кончилось?
 Клозе не пришлось объяснять, что Дойл имеет в виду под словом «там».
 – Не знаю, – признался он. – Но изначально план показался мне толковым.
 – Толковым? Это было чистое безумие.
 – Поэтому он мне и нравится, – сказал Клозе. – Чем безумнее планируемая выходка, тем громче победа, если она тебе достается.
 – А если нет?
 – Тем сокрушительнее провал.
 – Я хотел бы знать это прямо сейчас.
 – Кто виноват, что ты не можешь этого сделать!
 – Ты. Нечего было подставлять антенну под выстрелы.
 – Надо было лучше вести заградительный огонь.
 – Теперь я же еще и виноват?
 – Я – капитан, – с достоинством сказал Клозе. – В мои обязанности входит такое дело, как назначить виноватого и все на него списать.
 – Ты, вообще, где служишь, капитан?
 – Боюсь, что это – секретная информация.
 – Я серьезно.
 – Я тоже.
 – Ого.
 – Ага. А ты где служишь?
 – На «Торе». Батарея триста восемьдесят пять, восемнадцатый уровень, левый борт.
 – Неплохо устроился.
 – Бывало и хуже, – признался Дойл. – Не хочешь к нам?
 – На МКК нет пилотов.
 – Зато она большая и безопасная.
 – Чем больше мишень, тем легче в нее попасть.
 – Сразу видно, что ты не бомбардир, – сказал Дойл. – Для настоящего стрелка размер мишени не имеет значения.
 – Я тоже стрелять умею.
 – Рейд на «Одиссее»? Наслышан. Но я бы сделал лучше.
 – В отличие от тебя я еще и летать умею.
 – Зато я стреляю лучше.
 – Это мы еще посмотрим. «Офицерский сороковой» при тебе?
 – Конечно.
 – Пошли в казарму.
 – Это еще зачем?
 – Постреляем, – сказал Клозе. – Все равно делать нечего.
 – Стрелять на корабле? – изумился Дойл.
 – Поверь мне, из «офицерского сорокового» значительно хуже именно этому кораблю мы уже не сделаем. И вообще, капитан я или не капитан?

 Глава 3

 После безрадостных новостей от адмирала Круза Юлий развил бешеную деятельность.
 Он связался с Землей, вызвал генерала Коллоджерро и приказал поставить на уши все УИБ, но найти хорошего специалиста в области Нуль-Т и желательно, чтобы этот специалист умел разговаривать на человеческом языке.
 Потом Юлий поставил на уши адмирала Круза и заставил его изыскать самый быстрый курьерский корабль из тех, что на данный момент были в его распоряжении. Услышав о решении Юлия покинуть безопасный борт МКК и отправиться на Землю на курьере, адмирал и генерал встали на уши и сами, но спорить с императором было бессмысленно.
 Самый жестокий спор Юлию пришлось выдержать с Пенелопой, не желавшей отпускать его без секретаря. Она обвинила Юлия в том, что он специально затащил ее на корабль с целью бросить тут в обществе грубых мужланов (грубых мужланов представляли адмирал Круз и его адъютант), что он хочет от нее избавиться, и закончила речь заявлением о том, что все мужчины – одинаковые. Юлий пытался объяснить ей, что она вряд ли выдержит перегрузки, возникающие на курьерском корабле, и что он заботится исключительно о ее комфорте, но слушать она ничего не хотела. Пришлось наорать и приказать остаться, после чего Пенелопа начала было рыдать, но быстро прекратила и обозвала Юлия «козлом». Он нашел ее слова нетактичными и не соответствующими его высокому положению и отбыл на курьерский корабль в препакостном настроении.
 Зато на Земле он оказался почти на три недели раньше, чем остальной флот.
 Лучший специалист в области Нуль-Т оказался прыщавым юношей-студентом с рыжими волосами и именем Бо Вайсберг. Постарше специалиста не нашлось, тема Нуль-Т в Империи уже сто лет считалась бесперспективной.
 Телепортация оказалась возможной, но слишком неудобной и экономически невыгодной.
 Для перемещения груза весом около килограмма на дистанцию сто метров требовалось столько энергии, сколько два линкора могли бы потребить на непрерывный бой в течение трех с половиной часов. Иными словами, очень много энергии.
 Для перемещения требовались приемник и передатчик, две конструкции, по размерам напоминающие средних размеров особняки.
 А самое главное ограничение – ученые так и не научились перебрасывать через нуль-пространство живую материю. С предметами у них все получалось хорошо, а вот мыши в приемнике появлялись каждый раз дохлые. Как и обезьяны, собаки и даже один человек, вызвавшийся добровольцем.
 Поэтому способов применения Нуль-Т ученые Империи так и не нашли. А не найдя способов применения, потеряли финансирование. Теперь проектом занимались только любители-энтузиасты, и большей частью теоретически.
 Пока Юлий путешествовал на курьерском корабле, флот таргов совершил еще один скачок и теперь вполне мог появиться у имперских границ одновременно с кораблями адмирала Круза. Этот факт Юлия несколько нервировал.
 Управление Империей в кризисных ситуациях напоминало ему однорукого жонглера, который пытается работать с множеством предметов разного размера, формы и веса, причем количество предметов все время увеличивается. А сам цирк при этом кто-то поджег.
 Теперь Юлий смотрел на Бо и ужасался, у кого императору приходится просить совета. На вид эксперту не было и двадцати.
 Оставалось только надеяться, что он – гений. Гений нервничал. Генерала Коллоджерро он еще мог переносить, видимо, успел немного привыкнуть, но при виде императора Бо начал бледнеть, трястись и путать слова.
 – Для начала я хотел бы, чтобы вы ответили мне только на один вопрос, Бо, – сказал Юлий. – По вашему мнению, тарги используют Нуль-Т?
 – Э-э… ну… как бы… э-э…
 – Винсент, может быть, нам следует использовать дыбу? – спросил Юлий.
 – Лучше иголки под ногти, сир. Это делает их более разговорчивыми.
 – Э-э-э… Не надо иголок.
 – Тогда говорите.
 – Да.
 – Что «да»?
 – Скорее всего, они используют Нуль-Т.
 – Мы так не умеем, – заметил Юлий. – Без приемника, я имею в виду. И чтоб кто-нибудь выжил.
 – Не умеем, сир. Но, по-моему глубокому убеждению, мы слишком рано свернули работы над этим проектом.
 – Как показывает практика, вы оказались правы, – сказал Юлий. – Свернули слишком рано. Но теперь-то ничего не попишешь. Будем играть с теми картами, что уже на столе.
 – С другой стороны, хорошо, что мы хоть что-то о Нуль-Т знаем, – сказал Винсент.
 – И это правда, – согласился Юлий. – Если бы мы ничего о Нуль-Т не знали, было бы еще хуже. Вопрос в том, достаточно ли мы знаем. Тарги совершили при помощи Нуль-Т два маневра. Что вы об этом думаете, Бо?
 – Боюсь, что я плохо разбираюсь во флотских маневрах, сир.
 – А я вас не о стратегической составляющей спрашиваю.
 – Они совершили два прыжка на абсолютно одинаковое расстояние, вплоть до десятой цифры после запятой, – сказал Бо. – Конечно, двух прыжков мало для какой-то статистики, но мы можем предположить, что их аппаратура тоже связана определенными ограничениями.
 – Дальше, – потребовал Юлий, когда счел паузу слишком затянувшейся.
 – А это уже все, – сказал Бо. – Что еще можно определить с такого расстояния?
 – Я рассчитывал на большее, – признался Юлий. – Потому как об определенных ограничениях, которые у их аппаратуры, может быть, есть, я и сам додумался.
 – Простите, сир, но вы требуете невозможного.
 – Естественно, – сказал Юлий. – Какой смысл требовать возможного? Возможное люди должны делать сами.
 Винсент хмыкнул.
 – Слушайте меня внимательно, Бо, – продолжал Юлий. – С этого момента вы поступаете в распоряжение научного отделения УИБ. Жалую вам чин капитана и дарую дворянский титул виконта. Это не награда. Это чтобы спрашивать жестче. Вы получите доступ к любой информации, которая вам потребуется, и к любым объектам, которые остались от темы Нуль-Т. Ну и щедрое финансирование, конечно.
 – Спасибо, сир.
 А глаза-то у парня как загорелись, подумал Юлий. Что для него в этой теме, кроме научного интереса? Похоже, ему на таргов плевать и на войну тоже. Ему только тема Нуль-Т во всем мире и интересна. Правду люди говорили: фундаментальная наука – это утоление собственного любопытства за счет государства.
 – Я дам вам список вопросов, на которые вы должны ответить, – сказал Юлий. – Причем ответить так, чтобы я ваши ответы понял. Основные вопросы: действительно ли это Нуль-Т? Есть ли у Нуль-Т таргов ограничения на самом деле или нам это только кажется? Можно ли предсказать точку выхода корабля из Нуль-Т, зная его скорость и точку входа? Почему мы не умеем перемещать живую материю, а они умеют? Какова максимальная дальность одного прыжка? Какова минимальная дальность и возможны ли прыжки внутри одной системы? Какое преимущество в скорости имеет Нуль-Т перед гипердрайвом? Вы запомнили или мне повторить, чтобы вы записали?
 – Запомнил, сир.
 – Отлично. Но это еще не все вопросы. Позже вы получите полный список, но в первую очередь вы должны ответить на эти. А если вы подарите мне работающий образец, который можно будет поставить на корабль, я буду вам бесконечно признателен. И не только я, а вся Империя. Документы о присвоении звания и титула получите завтра утром. Доступ в лабораторию – прямо сейчас. Винсент, распорядитесь.
 – Конечно, сир. Могу я потом с вами поговорить?
 – Что-то важное?
 – Думаю, да.
 – Очередные неприятности?
 – Я пока не уверен.
 – Заходите через час, – сказал Юлий.
 – Хорошо, сир.
 – Стойте, – сказал Юлий, когда генерал и новоиспеченный капитан были уже в дверях. – Самый главный вопрос забыл. У тех кораблей, которые мы гробанули пару недель назад, Нуль-Т не было. И у второй волны нашествия, похоже, их тоже нет. Может, третья волна – это вовсе и не тарги?
 – А почему тогда они летят с той же стороны, сир? – спросил Винсент.
 – А фиг их знает, – сказал император. – Что вы думаете, Бо?
 – Я думаю, тарги. Весьма маловероятно, что мы могли натолкнуться на две разумные расы в один и тот же период времени.
 – Удивительно, что мы хотя бы на одну наткнулись, – пробормотал Юлий, вспомнив свои выкладки полугодовой давности. Тогда он с пеной у рта утверждал, что человечество одиноко если не во Вселенной, то хотя бы в галактике, и звездной войны в принципе быть не может, потому что воевать не с кем. – Но если это – одна раса, то почему между двумя ее флотами такая технологическая разница?
 – Но это же очевидно, сир, – сказал Бо.
 – Да? – удивился Юлий.
 – Мы слишком привыкли к гипердрайву и забыли, что такое путешествие на релятивистских скоростях, – сказал Бо. – Они занимают очень много времени, и если их флот уже подобрался к нам так близко, это говорит лишь о том, что вылетел он достаточно давно. А на их родной планете технологии не стояли на месте. На первых кораблях таргов нет Нуль-Т, потому что на момент их отлета с родной планеты он еще не был изобретен.
 – Черт побери, это на самом деле очевидно, – пробормотал Юлий. – Но это значит…
 – Что третья волна, вылетевшая позже, легко может обогнать первые две за счет технологического превосходства.
 – Нет, – сказал Юлий. – Это значит кое-что похуже. – Это значит, что три недели назад мы сражались с их прошлым. А сейчас нам готово свалиться на голову их настоящее.
 Численное превосходство в этом конфликте с самого начала было на стороне таргов, но Юлий полагал, что люди имеют преимущество в технологиях. Это был единственный шанс человечества справиться с надвигающимся врагом. Это даже сработало. Один раз.
 А потом оказалось, что никакого преимущества нет. Превосходство кораблей Империи в скорости оказалось мифом. Тот путь, который при помощи гиперперехода можно было преодолеть где-то за полгода, тарги проделали за несколько дней. Причем дни эти пришлись на промежуток между прыжками, а людям пока неизвестно, чем этот промежуток был вызван. То ли особенностями технологии Нуль-Т, то ли таргам просто так захотелось. А что тарги еще умеют такого, чего люди не могут? О чем, в отличие от Нуль-Т, даже понятия не имеют?
 Генерал Коллоджерро был пунктуален и вернулся в кабинет императора по истечении шестидесятой минуты из оговоренного часа. Юлий с удивлением заметил, что, несмотря на столь позднее время, Винсент успел побритьcя и зачем-то поменял мундир. По мнению Юлия, и в прежнем мундире можно было ходить еще пару месяцев.
 Винсент был серьезен и собран и отказался от предложения присесть. От предложения выпить он тоже отказался, равно как и от предложения закурить.
 – Даже уж и не знаю, что вам еще предложить, – признался Юлий. – Вы меня прямо-таки пугаете. Что еще стряслось?
 – Боюсь, что я невольно ввел вас в заблуждение, сир. Ничего не случилось.
 – Лучшая новость за последнее время, – сказал Юлий. – О чем тогда будем говорить?
 – О вопросах весьма опасных и щекотливых, сир.
 – По-моему, других вопросов со мной просто не обсуждают, – вздохнул Юлий. – Мне порой кажется, что император – это нечто вроде кризисного управляющего. Пока все спокойно, он никому и на фиг не нужен. Хочешь – газеты читай, хочешь – парады принимай, хочешь – в потолок плюй. А как что-нибудь случается, так у его дверей выстраивается очередь жалобщиков. Жаль, в мирное время мне тут пожить не довелось.
 – Мне тоже, сир.
 – Тоже жаль или тоже не довелось?
 – И то, и другое, сир.
 – Ладно, думаю, вы пришли не для того, чтобы я плакался вам в жилетку. Говорите, Винсент.
 – Вы же знаете, что я читал ваше личное дело, сир. Я имел честь знать вас до того, как вы стали императором. Также я знаком с некоторыми вашими друзьями и родственниками…
 – Это для меня не новость, – сказал Юлий, не понимая, к чему клонит генерал УИБ. – К чему вы клоните?
 – У вас сложилась определенная репутация, – сказал Винсент.
 – Полагаю, к моему возрасту у любого человека складывается определенная репутация, – сказал Юлий. – Я знаю, что не ангел, и никогда не щеголял своими крыльями. В чем дело?
 – Я даже не знаю, как вам сказать…
 – Я не узнаю вас, Винсент.
 – Только поймите меня правильно…
 – Ой, не нравятся мне такие заходы.
 – Вы не могли бы не перебивать меня, сир? И выслушать меня до конца? А потом можете сделать то, что посчитаете нужным.
 У Юлия сложилось впечатление, что Винсент что-то натворил. Что-то кошмарное, в чем никак не может признаться и за что боится понести наказание. Неужели Юлий ошибся и сделал директором УИБ не того человека?
 – Я знаю, как вы относитесь к своему слову и как вы его цените. Я знаю, что вы всегда держите свое слово, о каких бы глупостях ни шла речь. И я хотел бы попросить вас, сир, чтобы вы дали мне слово прямо сейчас. Дали мне слово, что непричастны к смерти Виктора Второго.
 – Наконец-то, – сказал Юлий с облегчением. – Я уж думал, у вас что-то серьезное. Не обижайтесь, – быстро добавил он, увидев выражение лица Винсента. – Я давно ждал от вас этого вопроса. Когда у вас возникли такие подозрения?
 – С самого начала, сир.
 – У вас потрясающая выдержка, – одобрил Юлий. – Но вы непоследовательны. Если я виновен в том, что вы мне инкриминируете, то мое слово гроша ломаного не стоит. Присягу-то я нарушил.
 – Я читал текст присяги пилотов. В ней говорится о службе Империи, а не императору. Там нет ни слова о сюзерене.
 – Это всегда здорово ставило меня в тупик. Почему клятва пилотов так отличается от клятвы остальных родов войск? Что имел в виду Петр Первый, когда создавал тексты?
 – Вообще-то авторство этих клятв приписывают вашему предку графу Моргану.
 – Та еще хитроумная скотина, – заметил Юлий.
 – Так что насчет вашего слова, сир? – напомнил Винсент.
 – А что вы сделаете, если я вам его не дам? Я чисто из академического интереса спрашиваю.
 – Полагаю, в этом случае, как и в любом другом делать будете вы, а не я.
 – Сменив мундир, вы оделись во все чистое? К расстрелу готовитесь? – полюбопытствовал Юлий. Традиция одеваться перед боем во все чистое принадлежала царствовавшему дому Романовых и их предкам. Чем было обусловлено ее возникновение, Юлий не знал.
 – Как карта ляжет, сир.
 – Не боитесь попасть под раздачу?
 – Если бы боялся, меня бы здесь не было, сир.
 – А вы наглый, – одобрил Юлий. – Не каждый решится задавать такие вопросы своему императору.
 – Вы специально тянете время, чтобы меня помучить, сир?
 – Ага, – сказал Юлий. – Знали бы вы, сколько я ждал этого вопроса от вас.
 – Что ж не начали этот разговор первым?
 – Это только подтвердило бы ваши подозрения, и мне пришлось бы вас расстрелять раньше, чем это намечено по плану. Ладно, шутки в сторону. Винсент, я даю вам слово, что никоим образом не причастен к смерти предыдущего императора Виктора Второго Романова и ничего не знал о готовящемся на него покушении! Этого вам достаточно или мне где-нибудь расписаться кровью?
 – Вполне достаточно, сир.
 – А теперь сядьте, выпейте и поделитесь со мной другими вашими соображениями. Боюсь, что вы – не единственный в Империи человек, который питает по отношению к моей персоне такие же подозрения, а на слово мне больше никто не поверит. Чтобы снять все вопросы, нам надо найти истинного виновника.
 – Или выиграть войну с таргами, сир. Победителям вопросов не задают.
 – Постараемся решить обе поставленные задачи, Винсент.
 В рамках решения первой из поставленных задач Юлий нанес визит фамильному особняку рода Морганов. После того как Пенелопа получила должность секретаря и перебралась жить в Букингемский дворец, слуги были отпущены, и громадная трехэтажная громадина пустовала.
 Юлий оставил мордоворотов из личной охраны в гостиной, а сам пошел в кабинет отца, зажигая все световые приборы, попадавшиеся на его пути. Он сам не знал, зачем это делает. Наверное, пытался отпугнуть населяющих старый дом призраков.
 Подобно большинству аристократов, Юлий плохо знал своих родителей, потому что проводил с ними слишком мало времени. Кормилица, няня, гувернер, частная школа, Летная академия, служба в армии. А когда он выбирался домой на выходные или в отпуск, то вполне мог не застать старшее поколение дома. Граф Питер был публичным человеком и то и дело отсутствовал дома по делам Империи, а мать часто уезжала на курорты, забирая с собой Пенелопу. Поэтому слуг Юлий видел гораздо чаще, чем родных.
 Но теперь в доме, построенном более полутысячи лет тому назад, не было ни единой живой души, кроме самого Юлия и парней из его охраны. Это было странно.
 Это пугало.
 В кабинете отца он тоже включил все лампы, хотя и знал, что отец не любил яркого освещения. Он говорил, что свет мешает правильному восприятию картин, развешанных по стенам комнаты.
 Все картины являлись подлинниками, стоили баснословных денег и изображали космические баталии, в которых то и дело участвовал кто-то из Морганов. Морганы все время воевали за Империю, но, странное дело, ни один из предков Юлия не пал на поле брани. Даже последние жертвы не были исключением из этого правила. Отец пал жертвой террористического акта, а не меткого выстрела с вражеского корабля.
 Сам Юлий то и дело уворачивался от смерти, подстерегающей его в бою. Хотя и под огонь зенитных батарей попадал, и с крейсером бился, и истребитель свой в болоте утопил.
 Как будто кто-то хранил мужчин рода Морганов на поле брани. Зато в мирное время они гибли почем зря. Никто не пропадал на поле боя, но и от старости тоже почти никто не умирал. До почтенного возраста добирались считанные единицы.
 Роду Морганов приходит конец. Юлий является последним носителем этой фамилии, и детей у него нет. Четыреста лет службы Империи, десятки поколений предков сошлись в одном человеке, у которого были гораздо более серьезные проблемы, нежели сохранение рода.
 Юлий сел в отцовское кресло и побарабанил пальцами по отцовскому столу. С того момента, как он стал императором, он ни разу не заходил в этот дом. Сам не понимал почему. То ли времени не было, то ли не хотел бередить свежие раны.
 Он еще не понимал, что рассчитывает здесь найти. Если бы его отец знал о заговоре, то первым делом известил бы генерала Краснова. А если бы генерал Краснов знал о заговоре, Виктор был бы жив, а Юлий месил бы грязь на какой-нибудь Сахаре или бился с таргами в первом эшелоне атаки.
 И наверняка чувствовал бы себя при этом гораздо спокойнее.
 Значит, я приперся сюда просто так, подумал Юлий.
 С отцовского места кабинет смотрелся совсем по-другому, нежели из кресла для посетителей, в котором часто сидел Юлий. И даже картины, обычно Юлия раздражавшие, выглядели более гармонично и уместно.
 В комнату матери или родительскую спальню он идти не хотел. А вот посидеть еще немного в отцовском кабинете – пожалуйста.
 Юлий закурил сигарету, стряхивая пепел в раритетную отцовскую пепельницу. В этом доме нераритетных вещей нет. Плюнуть некуда, попадешь во что-нибудь, стоящее не менее тысячи золотых имперских рублей.
 Юлий включил отцовский компьютер и вывел на монитор список последних запрашиваемых файлов. Ничего интересного. Какие-то законопроекты, список приглашенных на злополучный день рождения императора, непонятные схемы и чертежи… Круг интересов советника императора по безопасности был очень велик.
 Юлий порылся в файлах и обнаружил, что отец любил играть в стратегии реального времени. В основном в космические, что и неудивительно. Но ни одного летного симулятора Юлий на жестком диске не обнаружил. А ведь Питер Морган тоже был пилотом.
 Традиция, черт бы ее драл.
 Традиции и раритеты, раритеты и традиции. Служение Империи и фамильная честь, возведенные в культ. Именно от отца Юлий научился ценить свое слово.
 Мой рэкет – честность, говорил Питер Морган и смеялся. Но на самом деле он был тем еще пиратом.
 Выключив компьютер, Юлий от нечего делать полез в стол.
 Как ни странно, верхний ящик оказался пуст. Юлию казалось, что он должен быть завален бумагами, но их могли изъять люди из УИБ. Второй ящик тоже был пуст. И третий.
 А еще он мог хранить бумаги в сейфе, подумал Юлий.
 И фиг бы кто их изъял. Сейф может открыть только член семьи. Точнее, член семьи мужского пола. Ни мать, ни Пенелопа доступа к сейфу в кабинете графа Питера не имели.
 Они даже не знали, где он находится.
 Юлий знал.
 Сняв с места одну из картин, он нажал на еле заметную выпуклость на древесине, и дубовая панель отползла в сторону. Юлий приложил к детектору большой палец, позволил иголке взять у него каплю крови, дождался разрешающего сигнала и ввел шестнадцатизначный код, который отец заставил его выучить наизусть в день совершеннолетия.
 Юлий тогда схитрил. Придя в свою комнату, он тут же записал код на бумажку, а потом долго его заучивал. Шестнадцать цифр в произвольном порядке и не символизирующих никаких памятных дат или других помогающих запоминанию ориентиров – это вам не кот начхал. Так просто не запомнишь.
 Может быть, для отца код что-то и значил. Для Юлия он был просто набором цифр.
 Бумажку Юлий потом сжег, дабы не оставлять улик.
 Сейф тоже оказался пустым. Юлий даже успел почувствовать себя разочарованным, когда заметил на верхней полке одинокий конверт. На конверте широким размашистым почерком Питера было начертано: «Сыну».
 Интересно, это мне или Гаю, подумал Юлий, возвращаясь за стол и закуривая еще одну сигарету. Вряд ли там деньги, больно тонкий конверт. Разве что чек.
 Есть только один способ узнать.
 Юлий открыл конверт, обнаружил один исписанный листок бумаги, прочитал первое слово и впал в ступор. Письмо, как и следовало ожидать, начиналось с обращения, только обращение было очень уж странным.
 Ни «Гай», ни, «Юлий», ни «сын мой», ни «граф», ни даже «сынок».
 На первой строчке посмертного послания графа Питера Моргана стояло слово «сир».

 Глава 4

 Дойл стрелял хорошо.
 После первой серии из десяти выстрелов, сделанных по мишеням размером со спичечный коробок, оба соискателя показали одинаковый результат, но, когда размер мишени был уменьшен вдвое, Клозе отставал на два попадания. А после того как Дойл отстрелялся по двухкопеечным монетам, ловить барону было уже нечего.
 Клозе перезарядил свой «офицерский сороковой», убрал его в кобуру и склонился в шутовском поклоне. Бомбардиры одарили своего старшего аплодисментами. Дойл произнес краткую речь, подобающую случаю, пожаловался на полное отсутствие спиртного и пригласил всех в кают-компанию на праздничный безалкогольный ужин.
 Наверное, Юлию в похожей ситуации пришлось куда тяжелее.
 После ужина Дойл увязался за Клозе в его каюту и вольготно развалился на хозяйской кровати.
 – Поговорим отстраненно, – предложил он. – Мне хотелось бы знать твое мнение относительно окончания боя, из которого мы выпали не в ту сторону. Как думаешь, мы победили?
 – Я уже говорил, что понятия не имею.
 – Надеюсь, что мы выиграли.
 – Лучше бы мы проиграли, – сказал Клозе.
 – Ты что, изменник?
 – Нет.
 – Если ты не изменник, то твое заявление звучит довольно странно.
 – Я придерживаюсь концепции, что нет ничего хорошего в хорошем начале. Истории, которые неплохо начинаются, имеют обыкновение весьма печально заканчиваться. Вот если все началось дерьмово и ты добирался к финалу с потом, кровью и запахом пороха, тогда этот финал будет именно такой, какой тебе нужен! А когда все гладко… Чем ровнее начало, тем больше шансов, что дальше все пойдет наперекосяк.
 – Правда?
 – Не знаю. Я просто так думаю.
 – Как часто это срабатывало?
 – Со мной – почти всегда.
 – Значит, можно назвать это законом Клозе.
 – Вполне, – сказал Клозе. – Я все время вляпываюсь в какое-то дерьмо. Не помню ни одной операции с моим участием, в которой бы все прошло гладко.
 – Тем не менее сам ты до сих пор жив.
 – Можно назвать это безумным везением Клозе.
 – Ты женат?
 – Нет.
 – А был когда-нибудь?
 – Нет.
 – А девушка есть?
 – Твое какое дело? Что ты ко мне пристал?
 – Мне любопытно.
 – Любопытство убивает не только кошек.
 – Когда любопытство захочет меня убить, пусть прихватит с собой еще шестерых парней.
 – Хватит и меня одного с бейсбольной битой.
 – Не хватит. Ты же видел, как я стреляю.
 – По неподвижным мишеням. Попробовал бы ты пилотировать и стрелять одновременно.
 – Ты меня уже достал со своим пилотированием. Ты всерьез считаешь, что пилоты лучше всех?
 – Да.
 – Это только твое частное мнение.
 – Верно. Но ты все равно обязан его уважать.
 – Только при условии, что ты будешь уважать мое мнение.
 – Сначала я должен узнать, в чем оно состоит.
 – Пилоты – такие же обычные солдаты, как и десантники, пехотинцы или штурмовики. Элита всех родов войск – это бомбардиры.
 – Большей чуши я в жизни не слышал.
 – Ты не собираешься уважать мое частное мнение?
 – Я не должен уважать всякую фигню, – сказал Клозе. – И вообще, как бы ты стрелял, если бы тебя никто не возил? Пилоты круче, потому что мы можем и летать, и стрелять. А вы только стреляете. Рожденные ползать летать не могут.
 – Ну ты и хам. У тебя просто не может быть девушки.
 – Откуда ты знаешь? Некоторые девушки любят хамов. Проблема только в том, что я девушек не люблю.
 – Мальчиков? – оживился Дойл.
 – Женщин, – сказал Клозе. – В моем возрасте любить девушек еще рано. Мужчина начинает интересоваться молоденькими девушками только после сорока.
 – Тебе это не светит. Ты – лихач и до сорока просто не доживешь.
 – Вот тебе фигу. Я вас всех переживу, – сказал Клозе. – Я еще закручу «мертвую петлю» над твоей безымянной ирландской могилой.
 – Все пилоты такие неисправимые оптимисты?
 – Все бомбардиры такие нудные?
 – Мне просто страшно, – заявил вдруг Дойл. – Это неправильная война.
 – Правильных войн не бывает.
 – Я не о том, – сказал Дойл. – Не в общефилософском плане. Мне кажется, что мы как-то неправильно воюем.
 – В каком это плане неправильно?
 – Как с людьми. Приписали себе тактическое и техническое превосходство и строим свою стратегию на том, что они априори глупее и слабее нас. Мне всегда казалось, что война между двумя разными цивилизациями в первую очередь должна быть войной разумов, а не пушек и кораблей. Как-то слишком примитивно мы эту проблему решаем.
 – Тактик, – восхитился Клозе. – Стратег. Лично я люблю, когда все просто.
 – Не верю я, что может быть просто, – сказал Дойл.
 – Пока все тупо, – сказал Клозе. – Они долго к нам летели, мы их встретили и с ними сразились. Не бог весть какая операция, конечно, но и с их стороны я особых военных талантов не заметил.
 – Интересно, что им от нас надо?
 – Планеты, – предположил Клозе. – Жизненное пространство. Воду. Кислород. Тетрадон. Пластмассовые погремушки. Компьютерные стрелялки. А может быть, они просто не любят всех, кто не таракан. Какая разница! В диалог-то они все равно не вступают.
 – Вряд ли это жизненное пространство, – сказал Дойл. – В поисках подходящих для жизни планет они забрались слишком уж далеко.
 – Может, ближе ничего не оказалось.
 – Сомневаюсь.
 – Ты думаешь, причиной войны являются только расовые… видовые предрассудки?
 – У нас вид этих тварей вызывает омерзение. Может, у них с нами то же самое.
 – Мы их истреблять не бросились.
 – Потому что они нас первые нашли.
 – Ты думаешь, что если бы мы их обнаружили, то все равно была бы война?
 – Конечно, – сказал Дойл. – Нам объяснили бы, что галактика слишком тесна для двух цивилизаций, что непонятное всегда представляет угрозу, и мы отправились бы в дальний поход громить родную систему таргов. Или родные системы. Мне кажется, по-другому просто невозможно. Вот представь ситуацию – ты идешь по лесу и видишь здоровенного медведя. Он тебя вроде бы и не трогает, бредет куда-то по своим делам, но курс его проводит совсем рядом с твоим и вам приходится идти на близком расстоянии друг от друга. Ты не знаешь, что у этого медведя на уме, и не можешь чувствовать себя комфортно в такой ситуации. Неужели ты не пристрелишь этого медведя превентивно, прежде чем он отгрызет тебе голову?
 – Ты не говорил, есть ли у меня ружье.
 – Что бы ты делал в лесу без ружья?
 – Гулял.
 – Я сказал, ты в лесу, а не в парке. В настоящем лесу без ружья делать нечего.
 – И ты считаешь, что единственным выходом из этой ситуации будет смерть медведя?
 – Или твоя.
 – Я могу убежать.
 – Ты повернешься к хищнику спиной?
 – Тогда он может убежать.
 – Будь ты медведем, ты бы повернулся спиной к человеку с ружьем?
 – Я никогда не думал о себе как о медведе.
 – В этом твоя проблема.
 – В том, что я никогда не ставил себя на место медведя?
 – В том, что ты не рассматриваешь проблему с разных сторон.
 – Когда ты смотришь в прицел, то видишь только одну сторону мишени. Неужели я должен объяснять такие вещи бомбардиру?

 Глава 5

 Ублюдок тупой! Урод! Сукин сын!
 Как он меня поимел! Нет, ну как же он меня поимел!
 Юлию хотелось чего-нибудь сломать. Он уже вырвал с корнем монитор и швырнул его на пол, но чудо современных технологий не билось даже от удара с ноги. Стол удалось только перевернуть, но не больше, потому что он был слишком тяжелый. Лампы под потолком не бились: Морганы строили основательно и все плафоны оказались из бронированного стекла.
 Юлию хотелось крушить. Он дико сожалел, что его отец умер. Если бы старый ублюдок был жив, Юлий с удовольствием бы его пристрелил. Нет, не пристрелил бы. Это было слишком легким выходом.
 Забил бы ногами до смерти.
 Юлию хотелось сделать отцу больно. Он выхватил из-под мундира пистолет (император тоже был офицером и ему полагался «офицерский сороковой») и начал всаживать в отцовские картины пулю за пулей. В картины, в деньги, которые были в них вложены, в горящие корабли и пылающие планеты, в четыреста лет славы и чести Морганов, которые оказались стертыми в пыль одним куском белой бумаги.
 И этот ублюдок еще смел называть предателем Гая!
 Привлеченные звуками выстрелов телохранители ворвались в кабинет и чуть не схлопотали пулю. Потом они аккуратно, чтобы ничего не сломать, повалили императора на пол и отобрали у него пистолет.
 Придавленный к ковру весом трех одетых в бронекостюмы тел, Юлий немного успокоился и приказал мордоворотам слезть со своего сюзерена.
 – А вы больше не будете тут все крушить? – смущенно поинтересовались мордовороты.
 – Не буду. Слово даю.
 Мордовороты облегченно выдохнули, слезли с Юлия и помогли ему подняться. Вопросов они не задавали: каждого императора свои причуды и влезать во все это телохранителям нет никакой необходимости. Пусть императорский психиатр разбирается.
 Во дворец Юлий вернулся в растрепанных чувствах. Желание убивать никуда не делось, но вместе с ним пришла и злость на самого себя. Все же было так очевидно, все лежало на поверхности. Головоломка оказалась не из самых сложных, она фактически была уже собрана, не хватало только одного ключевого фрагмента, чтобы все встало на свои места.
 Юлий в который раз спрашивал себя, почему он не заметил этого раньше.
 Наверное, просто не хотел поверить в подобную жуть. Краснов и отец. Они с самого начала работали в паре. Старые друзья, старые партнеры.
 Как я мог быть настолько слеп? Как только совмещаешь то, что известно об этих двух деятелях, сразу же становится понятно, как все было на самом деле. Непонятно только зачем.
 После того как Юлий вернулся из дипломатической поездки в Гамму Лебедя, он присутствовал на целой череде заседаний, которые совершенно не были нужны боевому пилоту. Он спрашивал у отца, зачем это нужно, и тот сказал, что это пригодится Юлию на новом месте службы. Тогда он что-то врал про УИБ, но теперь Юлий понял, что именно имел в виду его отец.
 Краснов назначил дату отпуска Юлия и даже предоставил в его распоряжение курьерский корабль. Юлия не должно было быть на Земле, иначе его отсутствие на празднике в честь дня рождения императора выглядело бы нелогичным.
 Список приглашенных на праздник составлял отец. И внес в него семьдесят с лишним людей, которые отделяли Юлия от престола. И много других людей, чтобы смерть тех семидесяти не бросалась в глаза.
 Отец пригласил на праздник лейтенанта Орлова и рекомендовал ему отвести Пенелопу в безопасное место. Он не готов был принести в жертву собственную дочь. Но жену принес.
 УИБ контролирует работы с антивеществом.
 УИБ обеспечивает личную безопасность императора.
 Краснов был директором УИБ.
 Генерал Краснов и граф Питер Морган убили тысячу людей для того, чтобы Юлий сел на трон. Они позаботились о том, чтобы Юлий максимально легко вписался в новые рамки. Они попытались отвести от Юлия подозрения и обеспечили ему алиби. Винсент все равно его заподозрил, но этого было не избежать.
 Со стороны казалось, что именно Юлий получил самую большую выгоду от смерти Виктора.
 Политическая элита Империи была уничтожена одним ударом. И не было никакого террориста со стороны. Просто двое старых профессиональных заговорщиков устроили самый грандиозный заговор в своей жизни.
 У них должна была быть веская причина, чтобы поступить именно так, но Юлий такой причины не находил!
 Питер Морган все-таки посчитал свой поступок преступлением, раз предпочел умереть вместе со своим сюзереном. Он пожертвовал жизнью и пожертвовал честью. Юлий знал только одну вещь, способную заставить отца сделать такой шаг.
 Интересы Империи.
 Знать бы, в чем они заключаются, эти интересы! И чем Юлий принципиально лучше Виктора, раз отец и Краснов пошли на такие жертвы.
 У Краснова была репутация человека, который никогда не ошибается и ничего не упускает. Всех удивляло, что он умудрился проморгать убившего Виктора террориста. Люди просто отказывались в это верить. Но верили.
 А не надо было.
 Ха!
 Этой ночью разнообразия ради Юлий поднял генерала Коллоджерро с постели, а не наоборот. Это было тем более приятно, что, в отличие от Юлия, Винсент не мог обозвать будившего нехорошим словом, выругаться сквозь зубы или швырнуть в его сторону подушку. Мелочь, конечно, но мелочь приятная.
 – Вы мне нужны прямо сейчас, Винсент, – сказал Юлий, злорадно наблюдая, как тот пытается разлепить заспанные глаза перед экраном коммуникатора.
 – Конечно, сир. Буду во дворце через двадцать минут. Что-нибудь случилось по моей части?
 – О да. – Правда, случилось это довольно давно. В тот день, когда Виктору исполнилось шестьдесят два.
 – Проблемы, сир?
 – Будут у вас, если вы опоздаете, – сказал Юлий и выключил связь.
 На этот раз Винсент опоздал на целых две с половиной минуты. Юлий засек время по старинному хронометру, установленному в его кабинете.
 – А я думал, Имперская безопасность не спит, – сказал Юлий, когда Винсент явился пред грозные очи императора, на ходу допивая кофе, всученный ему заботливыми мордоворотами еще в коридоре.
 – Простите, сир, я больше не буду, – пообещал Винсент.
 – Кофе допили?
 – Допил.
 – Закажите еще. Этой ночью вы свое обещание точно не нарушите.
 – Я слушаю вас, сир.
 – Читайте, – сказал Юлий, протягивая генералу конверт. – А потом я вас послушаю.
 Винсент разворачивал бумагу так, словно ему подсунули живого скорпиона. Держал лист он вполне профессионально, касаясь только уголков бумаги, старался не смазать отпечатки пальцев. Наверное, думал, что Юлий получил письмо с угрозами.

 «Сир.
 Если ты читаешь это письмо, значит, я уже мертв, а все окружающие называют тебя именно так.
 Я не буду поздравлять тебя, ибо знаю, какая адская это работа. Я не буду говорить тебе о размерах твоей ответственности, потому что скоро ты поймешь все сам. Я даже не буду просить у тебя прощения, потому что знаю, что ты никогда мне его не даруешь.
 Я не горжусь последним своим поступком в этой жизни. Но он был продиктован жесткой необходимостью момента, продиктован исключительно моим желанием служить Империи. Служить Империи даже ценой предательства конкретного императора.
 Я думаю, что подробности ты можешь додумать и сам. Ты всегда был умным мальчиком, Юлий.
 Я надеюсь, что Пенелопа уцелела. Поцелуй ее в щечку, но не говори, что это от меня.
 Мне жаль, что пришлось поступить так с твоей матерью, но она все равно не смогла бы жить после моей смерти. Понимаю, что звучит это напыщенно и пафосно, однако такова правда. Лучше сгореть в одно мгновение, чем месяцами ждать неминуемого.
 А у меня другого выхода нет.
 Я не смогу жить после того, что я сделал. Честь можно спасти только одним образом. Кровь смывает все долги.
 С этим письмом ты можешь сделать все, что захочешь! Надеюсь, ты поступишь правильно.
 Верю, что ты будешь хорошим правителем.
 И удачи тебе в войне и в мире, сынок.

    Граф Питер Морган, твой недостойный отец».

 – Как впечатление от прочитанного? – спросил Юлий, когда Винсент аккуратно сложил листок и положил его на стол.
 – Ну… Это ошарашивает, – признался Винсент. – Где вы нашли письмо?
 – Там, где его мог найти только я.
 – Сир, а вы уверены в подлинности?
 – Почерк моего отца. Внизу стоит фамильная печать, которая, как я понимаю, сгорела вместе с ним в тот день. Письмо лежало в сейфе моего отца. Думаю, оно настоящее. Но не рекомендую вам относить его на графологическую экспертизу.
 – Есть и другие способы установить подлинность.
 – Не в подлинности дело. Подумайте лучше о том, что из этого письма следует.
 – При всем моем уважении, но даже граф Питер Морган не смог бы провернуть такое дело в одиночку.
 – А на пару с генералом Красновым?
 – Здесь нет ни одного указания на генерала.
 – Они и не нужны. Вы не знали эту парочку при жизни, а я знал. Они и шага друг без друга не ступали. Друг без друга и без тщательного планирования каждого следующего хода.
 – В любом случае, мне нужно время, чтобы все обдумать.
 – Думайте здесь.
 Винсент думал долго. Минут сорок. За это время он успел выпить еще две чашки кофе. Юлий от него не отставал. Вдобавок он успел выкурить пять сигарет.
 Эта работа убьет меня быстрее, чем пилотирование, подумал Юлий. Кофеин, алкоголь, никотин – вот мой новый боевой коктейль.
 – Ладно, – сказал наконец Винсент. – Допустим, вы правы, сир. Это сделали ваш отец и генерал Краснов. Тогда зачем это письмо?
 – Вы играете в шахматы, Винсент?
 – Нет.
 – Я тоже не играю. Покер прибыльнее. Но хотя бы правила игры в шахматы вам известны?
 – Правила и общие принципы, сир.
 – Это уже кое-что, – сказал Юлий. – Хороший многоступенчатый заговор похож на шахматы. Когда ты делаешь какой-то ход, тем самым ты вынуждаешь своего оппонента реагировать на твои действия. В идеале надо сделать так, чтобы он реагировал единственно нужным тебе образом. Главное – инициатива. В играх гроссмейстеров, как правило, выигрывает тот, кто ходит первым.
 – В чем же вы видите многоступенчатость этого заговора, сир? Один ход – один взрыв, цель достигнута.
 – Цели мы не знаем, – сказал Юлий. – Истинной цели, я имею в виду. Потому что истинной цели заговорщики, как мне кажется, еще не достигли. А этим письмом они сделали еще один ход.
 – Но зачем?
 – Чтобы заставить меня отреагировать нужным им образом. Подтолкнуть в необходимом направлении.
 – И вы видите это направление?
 – В общих чертах. Но прежде чем мы продолжим, я хотел бы кое-что уточнить. Вы согласны с тем, что информация, которой я сейчас с вами поделился, не должна пойти дальше этого кабинета? Что Империи сейчас, мягко говоря, не на пользу новый политический скандал?
 – Разумеется, сир. Есть проблемы и поважнее.
 – Вот вам и первый ход, – сказал Юлий. – Сделать так, чтобы я личным приказом остановил расследование смерти Виктора. Дабы особенно ретивые люди из УИБ не узнали ничего лишнего.
 – Это все, чего они хотели добиться при помощи письма?
 – Думаю, нет. Но дальше я пока не считал.
 – Неужели вы сами верите, что ваш отец был способен на такое?
 – Да, – сказал Юлий, не задумываясь. – Я верю. Вы же помните, что написал первый граф в тексте присяги для пилотов? Служить Империи, но не императору. Мой отец считал, что его поступок пойдет Империи на пользу. Иначе бы он на такое не решился.
 – А вы как считаете, сир?
 – То, что он сделал, чудовищно. Предал императора, убил кучу людей, себя, свою жену, подставил собственного сына. Я не собираюсь его оправдывать даже в своих глазах, не говоря уже о ваших, Винсент. Но я должен узнать, зачем он это сделал. В идею о том, что он желал роду Морганов императорского престола любой ценой, я не особенно верю. На протяжении всей его жизни у него была бездна более элегантных возможностей.
 – Все равно сомнительно. Краснов мог бы исполнить задуманное более, как вы говорите, элегантно и без таких немыслимых жертв. Цепь загадочных убийств или несчастных случаев…
 – Мне кажется, что они действовали в цейтноте, – сказал Юлий. – План был не то чтобы спонтанным, но разработанным на скорую руку. Слишком много огрехов выпирает.
 – Но народ это скушал.
 – Народ скушал. Народу по большей части все равно, кто им управляет. Лишь бы народ персонально не трогали.
 – Циничное замечание для императора, сир.
 – Не мы такие, Винсент. Жизнь такая.
 – Ладно, я понял, чего мы делать не собираемся, сир, – сказал Винсент. – Мы не собираемся проводить официальное расследование и выносить сор из избы [4] . А вот что мы предпримем?
 – Хотелось бы знать, чего на самом деле пытались добиться эти деятели, – сказал Юлий.
 – Каким же образом мы можем это узнать?
 – Предлагаю самый простой путь, – сказал Юлий. – Спросить у одного из них.
 – Мне пригласить ко двору медиумов?
 – Нет, лучше вызовите транспорт.
 – Какого рода транспорт?
 – А что лучше всего подходит для ночных прогулок по городу? Пару лошадей, я думаю.
 – Я не езжу верхом.
 – А я езжу. Я езжу на всем. Я ведь пилот, в конце концов.
 Что Юлия в его нынешнем положении раздражало больше всего, так это невозможность и шага ступить без охраны. В покое его оставляли только в двух помещениях – в спальне и в кабинете.
 После инцидента с Клозе Юлий настаивал, чтобы за ним не следили и не прослушивали его помещения, и Винсент клятвенно обещал, что он так и сделает. Но ведь Винсент работает в УИБ, так что соврать может, как два пальца об асфальт… Даже сидя на унитазе, Юлий подозревал, что за ним наблюдают.
 Телохранители здорово осложняли императору жизнь. Простая поездка по городу превращалась в настоящий парад.
 При царственной особе Юлия всегда состояло не меньше четырех человек. Пятеро, если считать водителя. Сами мордовороты транспортом не управляли, чтобы держать руки свободными.
 Пятеро плюс император, плюс Винсент – это уже целый отряд, который в обычную машину не сядет. И даже в обычный лимузин не сядет. Потому что в лимузине семерым будет тесно, а император не должен испытывать бытовых неудобств.
 От Букингемского дворца до штаб-квартиры УИБ было тридцать минут неторопливой пешей прогулки. Или сорок минут на специальном удлиненном лимузине с броневиком сопровождения.
 Ведь императора не могут везти по наиболее короткому пути, потому что именно там его поджидает самая большая вероятность попасть в засаду. Поэтому они добирались кружным путем, на большой скорости и однажды даже чуть не покинули пределы Лондона.
 Штаб-квартира УИБ похожа на супермаркет, потому что работает круглосуточно. И не похожа на супермаркет, потому что ночью активность в ней ничуть не снижается. Единовременно в здании находится больше пяти тысяч человек, и каждый из них вкалывает на безопасность Империи. Тогда почему же в Империи так небезопасно?
 Еще в вестибюле Юлий потребовал найти человека, хорошо знающего здание, особенно его знаменитую подземную часть. Через двадцать минут этот человек был найден, и императорская поисковая команда углубилась под землю.
 Провожатым оказался пожилой службист в чине майора, который работал в штаб-квартире УИБ во время последней реконструкции здания. В подвалах он ориентировался неплохо, и единственным его затруднением было то, что Юлий никак не мог конкретно сформулировать, что именно он хочет найти и куда ему надо для этого попасть.
 Они обшарили мастерские, где трудились над изготовлением нового оружия. Они посетили склады, где это оружие потом хранилось. Они побывали в биологических лабораториях, в химических лабораториях и еще черт знает в каких лабораториях, проход по которым возможен только в специальных скафандрах, защитой превосходящих космические. Они миновали древние архивы с хранящимися там бумажными документами, которые занимали целый подземный этаж.
 – Все, – объявил экскурсовод. – Остался только последний уровень.
 – Что там расположено? – поинтересовался император.
 Экскурсовод неуверенно посмотрел на директора УИБ. Винсент кивнул.
 – Тюремные блоки, сир, – сказал экскурсовод. – Там содержатся самые опасные преступники.
 – Незаконно? – уточнил Юлий.
 – Кто как, – честно ответил Винсент. – Эти помещения заполнялись при Краснове, и у меня еще не было времени, чтобы вникнуть во все подробности. К тому же документы на некоторых узников просто отсутствуют.
 – Так это же здорово, – сказал Юлий. – Скорее всего, это именно то, что нам нужно. Немедленно идем туда.
 – Могу я поговорить с вами наедине, сир? – спросил Винсент.
 – Конечно. – Юлий жестом отослал телохранителей подальше. Здесь ему уж точно ничто не угрожало.
 – Насколько я понимаю, мы сейчас ищем генерала Краснова? – спросил Винсент.
 – Браво, – сказал Юлий. – Наконец-то и вы догадались.
 – Но почему вы думаете, что он вообще жив?
 – Генерал Краснов и мой отец были очень похожи, – сказал Юлий. – Люди одного поколения, одних политических взглядов, одних жизненных устремлений. Но одна разница у них все-таки была. Для отца существовали две вещи, которые были для него превыше всего. Интересы Империи и фамильная честь. Содействовав в убийстве императора, он растоптал свою честь и умер, чтобы об этом никто не узнал. А для Краснова ничего превыше интересов Империи не было. И не было никакого резона умирать вместе с остальными. Он наверняка считает себя слишком ценным для человечества кадром, чтобы просто так умереть.
 – Это ведь только ваше предположение, сир. И если он все-таки жив, то почему вы думаете, что можете найти его где-то здесь? Человек с его опытом уже может быть где угодно.
 – Человеку с его лицом трудно скрыться незамеченным, а «Сивый мерин» до сих пор на орбите.
 – Это ничего не значит.
 – У меня есть еще одно предположение. Генерал Краснов был пауком, а здесь, в здании УИБ, находится самый центр его паутины. Вы видели много пауков, которые способны покинуть подобные места?
 – Два предположения, – резюмировал Винсент. – Ни одного доказательства, даже косвенного. Мне кажется, вы далеки от реальности, сир. При всем моем уважении, и все такое…
 – Посмотрим, – сказал Юлий. – Спускаемся на самое дно.
 Внизу оказалось двести сорок семь узников, из них сто тридцать пять мужчин. Девяносто два мужчины старше среднего возраста. Пятьдесят два мужчины подходящих габаритов.
 На документы можно было не смотреть, директор УИБ в состоянии подделать любой файл. На лицо – тоже. Возможности современной медицины не безграничны, но очень велики. Две подкожные инъекции способны изменить черты лица любого человека до полной неузнаваемости. Юлий послал людей за пробниками и приказал брать у всех образцы ткани на предмет сравнения структуры молекул ДНК с данными генерала Краснова.
 На взятие анализов и сравнение ушло больше двух часов, и ни один тест не совпал. То ли Краснов подделал данные и в своем личном деле, то ли среди узников его не было.
 Жаль, а какая красивая версия развалилась, подумал Юлий. Кто бы, кроме меня, додумался искать покойного генерала УИБ в принадлежащей его ведомству тюрьме?
 – Прикажете осмотреть верхние этажи здания, сир? – спросил Винсент, когда стало понятно, что в застенках Краснова нет.
 – Не вижу смысла, – сказал Юлий. – Наверху слишком много народа. Там гораздо труднее спрятаться.
 – Значит, одно из ваших предположений не оправдалось. А может быть, и оба.
 – Вы пытаетесь намекнуть мне, что я идиот, Винсент? Я и без вас это понимаю.
 – Простите, сир.
 Что Юлия бесило среди прочего, так это постоянная вежливость окружающих его людей. Что бы он им ни говорил, они были готовы извиняться и признавать его правоту. Они даже спор начинали со слов: «Вы, конечно, правы, сир, но…»
 – Я хочу пройти по камерам лично, – сообщил Юлий.
 – Нам вывести заключенных?
 – Не надо.
 Сначала в камеру входили двое мордоворотов и укладывали заключенного носом в пол. Потом еще один обыскивал камеру в поисках непонятно чего, и только потом внутрь запускали Юлия. Винсент и четвертый мордоворот обычно оставались в дверях.
 Юлий считал, что такие меры предосторожности в штаб-квартире УИБ являются идиотизмом чистой воды.
 Мордовороты наверняка думали, что идиотизмом чистой воды являются сами действия Юлия, но благоразумно держали свои мысли при себе.
 После того, как Юлий в очередной раз не находил искомого, мордовороты рывком поднимали с пола заключенного и император подолгу всматривался в его лицо.
 Управление Имперской безопасности по разным причинам считало этих людей врагами. Юлий не спрашивал, в чем их обвиняют и нет ли у них жалоб на условия содержания. Судя по чисто выбритым откормленным лицам, особых жалоб быть не должно.
 Юлий взял на заметку разобраться с их преступлениями, как только появится свободное время. То есть, когда-нибудь после войны. Если это «после войны» вообще наступит.
 Лицо сорок восьмого осмотренного узника показалось Юлию смутно знакомым. Юлий сел на тюремную койку и попытался вспомнить поточнее.
 Ассоциаций не было, пока он не примерил на человека виртуальный мундир сотрудника УИБ. Тут же рядом с узником нарисовалась виртуальная фигура Краснова. Узник и Краснов очень гармонично смотрелись рядом друг с другом. Или я что-то нашел, или это у меня от переутомления, подумал Юлий. Выдаю желаемое за действительное и проваливаюсь в мир собственных иллюзий.
 – Вы кто? – спросил Юлий узника.
 Тот промолчал.
 – Кто он? – спросил Юлий у Винсента.
 Винсент посмотрел в ноутбук и пожал плечами:
 – Никаких документов.
 – Зашибись у вас тут все устроено, – заметил Юлий. – Самая совершенная спецслужба современности. Опричники, блин. Даже не знаете, кто у вас за что сидит.
 – Я сюда никого не сажал, сир, – напомнил Винсент. – Это все было до меня.
 – А вам неинтересно, что у вас в ведомстве творится?
 – Интересно. Но времени на все у меня не хватает.
 – Приказываю изыскать время. Парня отведите в соседнюю камеру. Эту – обыщите со всем старанием, вплоть до разбора по кирпичику или из чего тут у вас все построено.
 – Что искать, сир?
 – Вот у него и спросите, что искать. И так спросите, чтобы мало ему не показалось. Вплоть до вырывания ногтей, если понадобится.
 Винсент откозырял и пообещал выполнить, раздумывая, шутит его император или говорит серьезно.
 Юлий вышел в коридор, сел на принесенный сверху стул и закурил. Они провели в подземельях УИБ уже часов десять. Наверху настало утро, но здесь это не заметно. Под землей не бывает светлого времени суток. Только вечная ночь.
 За время отсутствия императора на рабочем месте накопится целая гора неотложных дел, которую придется разгребать еще до того, как можно будет лечь спать. Но уйти отсюда и бросить все на Винсента Юлий не мог. Еще неизвестно, как Винсент себя поведет, если он на самом деле найдет Краснова. И как усердно Винсент будет его искать.
 Сначала уибэшники ничего не нашли в вызвавшей подозрения императора камере, но Юлий с них не слезал и они притащили какой-то прибор для просвечивания стен.
 А просветив стены, сразу же обнаружили вмурованный в нее оптоволоконный кабель. Винсент затребовал схему здания и кабеля на ней не обнаружил. Согласно плану здания, на этом уровне подземелья оптоволокно вообще отсутствовало.
 Узник, занимавший камеру, не кололся несмотря на все ухищрения Винсента. До вырывания ногтей дело пока не дошло.
 Юлий приказал на узника наплевать и проследить, куда кабель идет.
 Как и следовало ожидать, один конец кабеля вел наверх и соединялся с общей информационной системой здания. Второй конец вел в глубь стены.
 – Взрывайте стену на фиг, – сказал Юлий.
 Взрывать не пришлось. Как только узник узрел приготовления саперов и количество принесенной ими взрывчатки, он сразу же стал более сговорчивым. Испросив разрешения, он сунул руку в парашу, чего-то там нащупал, погрузив конечность аж до локтя, и вся противоположная коридору стена бесшумно уползла вниз, открыв за собой широкий темный проход.
 Винсент смотрел на него выпученными глазами. Он не ожидал такого подвоха от здания, в котором считался главным.
 Оставалось только дивиться, почему хитроумный прибор для видения сквозь стены смог обнаружить лишний кабель и не указал на стенодвижный механизм. Особенности современной электроники или зашоренность глаз операторов, не способных разглядеть столь неожиданно оказавшуюся здесь конструкцию?
 – Чудесно, – сказал Юлий. – Чего-то в этом роде я и ожидал. Ни одно уважающее себя подземелье просто не может обойтись без сдвигающихся стен и тайных проходов. Кого мы можем найти на том конце?
 – Кого ищете, – сказал узник, к которому был обращен вопрос императора.
 Теперь Юлий его опознал со стопроцентной уверенностью. Это был адъютант генерала Краснова. Юлий встречал его на «Сивом мерине» и во время прошлого своего визита на Землю.
 – А вы мне не верили, – попенял Юлий Винсенту. – Вперед. Надеюсь, стрелять он не будет.
 Коридор оказался не особенно длинным, всего около десяти метров, и уперся в дверь, распахнутую гостеприимным хозяином. Винсент, как и подобает человеку, отвечающему за жизнь императора, вошел в нее первым с пистолетом наголо. Юлий шагнул за ним.
 Они обнаружили небольшое помещение, оборудованное по принципу «все в одном». Туалет, небольшая кухня, диван, одновременно служивший и кроватью, стол со стоящим на нем компьютером, к которому, очевидно, и вела оптоволоконная линия в стене.
 Генерал Краснов сидел на стуле и смотрел в сторону двери. Легкая улыбка играла на его лице.
 – Я мог бы сказать какую-нибудь банальную фразу, например: «Вы задержались, сир, я ждал вас куда раньше», но не буду этого делать, – сказал он. – Проходите, молодые люди, присаживайтесь.
 – Я мог бы сказать что-нибудь банальное, типа: «Вы неплохо выглядите для покойника», но тоже не буду этого делать, – сказал Юлий.
 Где искать песчинку? В пустыне. Где искать дерево? В лесу.
 Где искать генерала УИБ?
 Вы и сами знаете ответ.
 – Полагаю, я задолжал тебе несколько объяснений, сынок, – сказал генерал Краснов.
 – Это очень мягко сказано, генерал. И не называйте меня «сынком», если это вас не затруднит.
 – И как же прикажешь тебя называть? «Ваше Императорское Величество»?
 – Достаточно простого «сир».
 – Только не забывай, кто сделал тебя императором и какую цену за это пришлось заплатить.
 – Про цену я никогда не забуду, – сказал Юлий. Он пододвинул к себе стул и сел рядом со стеной.
 Винсент стоял, прислонившись спиной к двери. Мордоворотов он отослал в соседнюю камеру. Юлий не сомневался, что это помещение идеально звукоизолировано и ничего лишнего телохранители не услышат. Хватит уже и того, что они могли здесь увидеть.
 Юлий был абсолютно спокоен. Его даже немного клонило в сон. По большому счету, он ничуть не был удивлен. Он ожидал найти генерала Краснова в числе живых и нашел его. И он догадывался, о чем сейчас заговорит генерал. Юлий поставил себя на его место и нашел кучу всевозможных оправданий поступка Краснова и графа Питера.
 Удивительно, сколько всего может оправдать человек, если обвинения относятся лично к нему.
 – Молодой человек у двери, как я понимаю, мой преемник? – Краснов со всем комфортом расположился в кресле и закурил трубку. – Рад познакомиться. Это очень ответственная должность, сынок. Но я видел тебя в деле. Ты неплох, совсем неплох. Думаю, ты справишься.
 – Не ожидал, что встречусь с вами при таких обстоятельствах, генерал, – сказал Винсент.
 – Жизнь – штука странная. Может быть, мы еще когда-нибудь поменяемся местами.
 – Это вряд ли, – сказал Юлий. – Теперь расскажите мне, зачем вы убили Виктора.
 – Разумеется, чтобы поставить на его место тебя. Сир, – издевательски добавил Краснов.
 – А зачем я нужен на этом месте?
 – Чтобы выиграть войну, разумеется, – сказал Краснов. – Ты не знал Виктора так хорошо, как знали его мы с Питером, но даже ты успел заметить, каким он был. Совершенно оторванный от реальности человек. Он ни черта не смыслил в войнах. На мирное время он бы сгодился в качестве главы Империи, в мирное время в этом качестве сгодится почти любой, лишь бы он умел разговаривать, улыбаться и не делать под себя. Но для войны человечеству нужен настоящий лидер. Тактик. Стратег. Политик. Человек, который понимает, что к чему, и не будет попусту разбрасывать человеческие ресурсы. В общем, много составляющих. Очень много.
 – И я как раз такой человек? – спросил Юлий.
 – Может быть, и нет, – сказал Краснов. – Но в первой сотне ты был наиболее близок к нужному нам идеалу. А выбирать из второй сотни оказалось бы еще накладнее. Будь уверен, мы с твоим отцом рассмотрели всех возможных кандидатов. Кроме прочего, в твою пользу работал еще один фактор.
 – Гай.
 – Ты всегда был умным, сынок, – сказал Краснов. – Верно, твой старший брат. Изменник и предатель Морган. Но ведь это сработало, черт побери. Ты вернул Империи Третий флот без единого выстрела. Фигурально выражаясь. Согласись, если бы твой брат не застрелил Клейтона, потери ВКС были бы куда больше. Подозреваю, что на порядок. А так тебе и делать ничего не пришлось.
 – Вы загнали Гая в тупик.
 – Нет. Мы загнали его в узкий коридор и перегородили один выход. – Краснов улыбнулся. Похоже, он был очень доволен собой. А может быть, просто соскучился по аудитории. После того как был одной из самых значительных политических фигур в галактике, должно быть, нелегко смириться с ролью отшельника. – Младший брат оказался выше его. Превзошел. Занял место, которое по праву принадлежало старшему и которое старший профукал по собственной глупости. У Гая была только одна возможность спасти свою честь и доказать тебе, что и он чего-то стоит. Сделать тебе, императору и младшему брату, поистине королевский подарок. Честь, чувство собственной значимости, ответственность… Это чувства, свойственные любому офицеру, чувства, на которых легко сыграть. Мы и сыграли. Не забывай, что одним из авторов плана был твой отец, а он достаточно хорошо знал своих детей. Он знал, как поступит Гай в этой ситуации. Да и ты его немного подтолкнул своим обращением.
 – Должен признать, вы умеете манипулировать людьми, как никто другой, – сказал Юлий. – А кто пронес антивещество на праздник?
 – Неужели ты до сих пор не догадался? Кого бы мои люди не стали обыскивать ни при каких условиях? Кто мог бы подобраться к императору почти вплотную, чтобы исключить любую случайность?
 – Отец?
 – Да.
 – Похоже на правду, – сказал Юлий. Он подозревал об этом с той самой минуты, как прочел письмо отца. – А почему вас там не было, генерал?
 – Питер решил, что не сможет жить после принятия такого решения. А я – смогу. Поначалу мое отсутствие на празднике не заметили, а потом уже некому было что-либо замечать.
 – И каково оно, жить после стольких убийств?
 – Тяжеловато, не скрою. Но ты сам знаешь, нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц. А у нас тут намечается очень большая яичница.
 – Учитесь, Винсент, – сказал Юлий. – Перед вами гений демагогии. Славится тем, что может убедить кого угодно в чем угодно тем или иным способом. Вплоть до физической ликвидации.
 – Мы с твоим отцом сделали правильный выбор, – убежденно сказал Краснов. – Ты – пилот, сир. Ты знаешь, как воевать в космосе непонаслышке. Ты осторожен, это показали события на Сахаре, ты умеешь выживать, ты чувствуешь ответственность. Ты – тот, кто сможет победить таргов. И ты уже начал их побеждать, доказывая нашу правоту.
 – Я только одного не понимаю, – сказал Юлий. – И попрошу вас мне это объяснить, генерал. Почему вы чувствуете себя в такой безопасности? Почему вы до сих пор здесь? Почему не сбежали в какую-нибудь дальнюю и богом забытую колонию, отсталую настолько, что там никто не узнает вас в лицо? Неужели после всего, что вы натворили, вы можете всерьез рассчитывать на мое милосердие?
 – Милосердие – удел слабых, – сказал Краснов. – Я рассчитываю на твое благоразумие.
 – Мне почти любопытно, – сказал Юлий.
 – Ты знаешь, как воевать в космосе, – сказал Краснов. – Это немало и, наверное, это все, что тебе потребуется для победы над таргами. Но для долгого правления таким большим сумасшедшим домом, как наша Империя, этого все-таки маловато. Я знаю, как управляться со всем остальным, чтобы ты не отвлекался на мелочи. Не хочу сказать тебе ничего плохого про моего преемника, но он новичок в бизнесе, которому я посвятил десятилетия. На его место я не претендую, мне сейчас, сам понимаешь, публичность не нужна. Готов стать твоим неофициальным советником по вопросам безопасности. Или еще кем-нибудь. Название моей должности не столь важно.
 – Поэтому вы и не убежали? Сели тут и стали ждать, когда я вас найду?
 – Еще немного, и я сам бы помог тебе меня найти. – Сидеть и ждать – чертовски скучное занятие. Но ты неплохо справился. Жаль, что ты так и не пошел работать в УИБ.
 – Я не уверен, что готов оставить за своей спиной такого человека, как вы. Я не согласился бы иметь вас по правую или левую руку от себя, и даже спереди.
 – Ты намекаешь на Виктора? Я не имел против него ничего личного. Просто этого потребовали интересы Империи.
 – Так, как вы их понимаете.
 – Я понимаю их единственно правильным образом. Я служил Империи всю свою жизнь.
 – Только ваша многолетняя карьера очень странно закончилась, – сказал Юлий. – Основная проблема в том, что ваше единственно правильное понимание может когда-нибудь разойтись с моим. И чего мне ждать в таком случае? Восемь граммов антинатрия в утренней почте?
 – Боишься?
 – Бояться психов – не преступление, генерал.
 – Ты разочаровываешь меня, сынок. Не видишь своей прямой выгоды.
 – Зато вижу прямую угрозу. Похоже, вас не зря называли «серым кардиналом».
 – Льстили безбожно, – ухмыльнулся Краснов. – Виктор не был моей марионеткой, что бы ты по этому поводу ни думал.
 – Знаю, что не был. Если бы он был вашей марионеткой, у вас отсутствовал бы всякий резон его убивать.
 – Это было не убийство, – сказал Краснов. – Это была жертва. Ты знаешь, что такое гамбит?
 – Давайте закончим этот фарс, генерал. Я устал, – сказал Юлий. Он встал со стула и опустил руки по швам. – Я, ваш законный император, обвиняю вас, генерал Краснов, в измене Человеческой Империи, организации покушения на своего сюзерена и массовых убийствах. Там еще кое-что по мелочи набежало, но хватит и первых трех пунктов. На основании всего вышеизложенного, а также имея в виду ваше признание в инкриминируемых вам преступлениях, я выношу вам приговор.
 – Прикажешь меня расстрелять, сынок? Не глупи.
 Даже сейчас он чувствует себя хозяином положения, подумал Юлий. Никогда Юлий не мог понять тех людей, которые чувствуют себя постоянно правыми, которые сами присвоили себе знание истины в последней инстанции.
 Что сделало генерала таким? Его работа, его власть, его окружение? Или он уже родился с этим дефектом?
 Он ведь даже не допускает мысли о том, что способен быть неправым. И что все в итоге может произойти совсем не так, как он хочет.
 – Позвольте мне, сир, – предложил свои услуги Винсент. Он хорошо понимал, что такую работу нельзя доверить простому палачу. И запирать Краснова нет никакого смысла. С его опытом работы и знанием людей он не просидит в тайной тюрьме УИБ и недели. В любой другой тюрьме не просидит и дня.
 Генерала надо или принимать на работу, как он сам того просит, или убивать на месте. Краснов – слишком опасный человек, чтобы пополнять им список своих врагов.
 Черт бы его побрал, подумал Юлий. Ведь выхода у меня нет. Если история с убийством Виктора выплывет наружу, разразится страшный политический скандал. И почти наверняка среди высочайших домов Империи начнется война за власть.
 – Убить своего предшественника – хороший ход для продвижения по карьерной лестнице, – одобрил Краснов предложение генерала Коллоджерро. – Но я не уверен, что в данной ситуации его можно назвать разумным.
 – Спасибо за предложение, Винсент, – сказал Юлий. – Но есть вещи, которые люди должны делать сами. Собственноручно.
 – Надеешься, что я застрелюсь? – улыбнулся Краснов. – Ты плохо меня знаешь, сынок. Мне не в чем себя винить, и если бы я снова вернулся к той ситуации, то поступил бы ровно так же.
 – Вообще-то я имел в виду себя, – сказал Юлий и вытащил из кобуры свой «императорский сороковой».
 Принципиального отличия пистолета от «офицерского сорокового» найти оказалось невозможно. Никаких украшений, вензелей, драгоценных камней или металлов. Разве что на рукоятке был выбит его номер. Номер один. Это был резервный пистолет Виктора Романова. Основной «номер один» сгорел вместе с императором на празднике, ибо офицер никогда не должен был расставаться со своим оружием.
 – Ты не сможешь, – сказал Краснов. – Я был другом вашей семьи. Я знаю тебя с малых лет. Тебя, твоего брата, твою сестру. Кроме того, ты – военный, а не убийца. Ты не выстрелишь в безоружного.
 – Похоже, что это вы меня плохо знаете, – сказал Юлий. – Помните, как я зачитал вам приговор? Теперь это не убийство, а казнь. Имеете сказать что-нибудь напоследок? Даже психам предоставляется последнее слово.
 – Ты блефуешь. – Генерал выпустил к потолку клуб дыма.
 – То же самое Ахилл говорил Парису, – сказал Юлий. – И чем там дело кончилось?
 – Не помню. Но если ты решил стрелять, то стреляй, – улыбнулся генерал. – После того как один из собеседников вытаскивает пистолет, дальнейшие переговоры становятся бессмысленными.
 – Все еще не верите, что я могу это сделать?
 – А ты попробуй меня удивить.
 Наверное, генерал Краснов здорово удивился, когда Юлий все-таки выстрелил.

 Глава 6

 Бо Вайсберг стоял рядом с трехмерной картой галактики и периодически тыкал в нее световой указкой. По правую руку от него, всего в полуметре, стоял адмирал Круз, иногда вставляющий в доклад Бо свои комментарии.
 Юлий слушал их обоих вполуха, но ему было очевидно, что до него пытаются донести очередную порцию плохих новостей.
 – Флот таргов разделился на три части, после чего каждая совершила нуль-переход. Дистанция прыжка осталась прежней, так что мы можем с некоторой долей уверенности заявить, что она является константой для Нуль-Т, – сообщил Бо.
 – Эти части оказались неравными, – вмешался адмирал Круз. – Около двух тысяч кораблей оказались вот здесь. – Он пустил в ход свою указку. – Отсюда они способны ворваться на территорию Империи уже при следующем прыжке. В зависимости от направления прыжка они могут оказаться в локальном пространстве трех систем. В зоне досягаемости оказываются такие миры, как Эпсион, Ксанаду и Сахара. Думаю, что нам следует распределить свои силы между тремя этими планетами.
 – Вряд ли они атакуют три планеты одновременно, – заметил Юлий. – Шестисот или семисот кораблей на планету может оказаться недостаточно.
 – Если мы не укрепим оборону находящихся в опасности миров, то хватит и пятой части от названного вами количества, сир.
 – Я понимаю. Но, если бы вы были на месте таргов, на какую бы именно планету из этой тройки вы бы напали в первую очередь?
 – Эпсион – это сельскохозяйственный мир. Ксанада – один из туристических парков. Пожалуй, Сахара обладает наибольшей для нас ценностью из-за наличия на ней тетрадона. Я бы попробовал захватить Сахару.
 – Еще неизвестно, собираются они планеты захватывать или уничтожать, – сказал Винсент. Не пригласить директора УИБ на такое совещание было просто немыслимо, и Винсенту в который раз пришлось вносить изменения в свой и без того сверхплотный график.
 – Верно, – сказал адмирал. – Мы не знаем, как именно они собираются воевать.
 – Потеря Сахары обойдется нам дороже всего, – сказал Юлий.
 – Защита Сахары тоже. У нас там нет ни одной станции орбитальной обороны. Нам придется строить защиту с нуля.
 Все опять упирается во время, деньги и корабли, которых Империи катастрофически не хватает. На адекватное укрепление Сахары уйдет не меньше трети всего флота.
 В Империи около ста планет и пятидесяти миллиардов жителей. Эта цифра не поражает воображение, если вспомнить, что на одной только Земле численность населения к концу двадцать первого века достигла двенадцати с половиной миллиардов. Сто с лишним планет Империи были заселены очень неравномерно.
 Основное население Империи располагалось в четырех мирах, таких, как Земля, Каледония, Новая Англия или Сибирь. Остальные планеты исполняли вспомогательные функции и были заселены на порядок менее плотно. Сельскохозяйственные миры, где выращивалось более семидесяти пяти процентов всех продуктов питания, индустриальные, на которых мало кто заботился об экологии, туристические, почти не тронутые человеком планеты, куда в основном прилетали только для отдыха или сырьевые планеты, вошедшие в состав Империи исключительно благодаря нахождению в их почвах большого количества полезных ископаемых.
 Перенаселение не грозило Империи накануне войны с таргами. На независимых планетах была другая обстановка, там пытались совместить все виды деятельности на одной планете, как это когда-то было на Земле. Ситуация на праматери человечества в докосмическую эру показывала, что это не самый лучший путь. Зато самый короткий из тех, что ведут к экологической катастрофе.
 – Мы не будем строить защиту планет с нуля, – решил Юлий. – Господа, мне кажется, вы забываете, что главная ценность Империи – это люди, а не ресурсы. На Сахаре живет миллион наших подданных, на Ксанаду – меньше сотни тысяч. А на Эпсионе, если меня не подводит память, полтора миллиарда. Нам следует эвакуировать население Сахары и Ксанаду. Понимаю, что всех мы вывезти не успеем, но надо попробовать. Ксанаду я готов отдать таргам даром, не думаю, что им очень нравятся горы и леса. На Сахаре надо разместить небольшое соединение. А вот Эпсион мы будем защищать по полной программе.
 – Да, сир.
 – Сахара станет нашим полигоном, – сказал Юлий. – Нам надо увидеть, чего хотят тарги и как они поведут себя в орбитальном и атмосферном бою. Поэтому за космос вокруг Сахары мы держаться не будем, разместим базы на поверхности.
 – Но базы на поверхности легко могут быть выбиты одним ударом с орбиты, – возразил адмирал Круз.
 – Только не на Сахаре, – улыбнулся Юлий, имевший большой опыт ведения боевых действий на планете вечных болот и туманов. – Вижу, вы не очень хорошо представляете, с чем там приходится иметь дело. Работать по поверхности Сахары с орбиты решительно невозможно. Но, даже несмотря на это, наши силы на Сахаре должны быть небольшими и мобильными, чтобы мы могли их вовремя оттуда убрать. Я хочу, чтобы вы сформировали наземную группировку из наших элитных войск. Отправьте туда лучших пилотов, лучших десантников, лучших артиллеристов и самую современную технику. Ну и «Трезубец», конечно.
 Юлий надеялся, что тарги нападут именно на Сахару.
 На этот раз инициатива была за таргами. Юлий хотел посмотреть, чего они стоят, когда ходят первыми. Но дорого платить за это зрелище он не собирался.
 Небольшой гарнизон элитных сил может здорово потрепать таргов. В то же время он сможет достаточно быстро отступить, когда дело запахнет жареным.
 Тетрадон, конечно, нужен Империи, но жертвовать из-за него своим флотом Юлий не собирался.
 – Вторая часть флота таргов, около семисот кораблей, переместилась вот сюда, – указал Бо. – Я не совсем понимаю этого хода со стратегической точки зрения. Отсюда они не попадут в Империю, а перепрыгнут через нас, и единственный мир, который окажется в потенциальной опасности, это Великий Китай.
 – У Великого Китая хорошая орбитальная оборона, – заметил адмирал Круз. – Полагаю, мы можем усилить ее парой линкоров и десятком крейсеров, но не больше.
 – Так и сделайте, – сказал Юлий. – Куда делась третья часть их флота? Если я не ошибаюсь, там должно быть около двухсот судов.
 – Они переместились поближе к остаткам первой волны вторжения, которую мы разбили, – сказал адмирал Круз. – Полагаю, пока они нам угрожать не будут. Скорее всего, это просто техпомощь.
 Имперский флот вернулся с боевой операции «Хаос» неделю назад. Адмирал Круз и его офицеры уже три дня осаждали Юлия с многочисленными планами обороны, требуя их немедленного утверждения и вступая в постоянные склоки с министрами обороны, транспорта и военной промышленности, и Юлий был вынужден признать, что на Земле ему было гораздо спокойнее в их отсутствие.
 Чувство дискомфорта компенсировалось только возвращением Пенелопы к выполнению ее прежних обязанностей. Юлий любил сестру, последнюю из оставшихся у него родственников, но дело было не только а этом. Она была единственным человеком, кто понимал его полностью, и единственным человеком, которому он мог полностью доверять.
 – Хотя бы одна хорошая новость, – заключил Юлий. – Это уже все, джентльмены?
 – Нет, сир, – сказал Бо. – Я хотел бы объяснить вам методику наблюдения, которое мы ведем за флотом таргов.
 – Только в понятных простому человеку терминах, – попросил Юлий.
 – Я не собирался описывать весь процесс, сир. Далекому от физики человеку будет слишком сложно разобраться в четырехмерных уравнениях Доггинса и выкладках де Брийе…
 – К сути, – попросил Юлий.
 – За кораблями, находящимися в линейном пространстве, следит флот, – сказал Бо. – У ВКС есть все необходимые для этого приборы. С помощью имеющегося в моем распоряжении оборудования я могу фиксировать нуль-пространственные прыжки и точно подсчитать их количество, а также засекать время входа и выхода. Но хотя бы приблизительные координаты точки, в которой эти корабли возвращаются в линейное пространство, я пока высчитывать не умею, и тут в дело снова вступает флот.
 – Я удивлен, что вы сумели добиться и этого за столь короткие сроки, – сказал Юлий.
 – Оборудование, которым я пользуюсь, простаивало без дела десятилетиями, но оказалось вполне работоспособным, – сказал Бо. – Все, что я привнес в отработанные до меня технологии, это новый способ контроля.
 – Вы просто читаете мне лекцию или хотите подготовить к какому-то сообщению? – поинтересовался Юлий.
 – Боюсь, что второе, – сказал Бо. Адмирал Круз при этом состроил гримасу, как будто у него болел зуб. – После трех… э… коллективных прыжков я зафиксировал два одиночных.
 – То есть два корабля отбились от их основных сил? – уточнил Юлий.
 – Мы пока не можем их обнаружить, – признался адмирал Круз. – Два корабля – слишком малые объекты для поиска на таком расстоянии. Мы прочесываем все зоны, находящиеся на расстоянии прыжка от предполагаемой точки входа, но пока безрезультатно. Но я не думаю, что это опасно. Два корабля…
 – О которых мы ничего не знаем. Может быть, это просто очередная разведывательная миссия, а может быть, и нет. Найдите их как можно быстрее, – сказал Юлий.
 – Хорошо, сир. Мы и так прилагаем все усилия.
 – Бо, задержитесь. Я хотел бы еще кое-что уточнить.
 Генерал и адмирал покинули кабинет, и ученый остался наедине с императором. Впрочем, парень быстро освоился в своей новой роли и перестал обращать внимание, что имеет дело с самым могущественным человеком в Империи. Иногда он вел себя даже чересчур свободно и Юлию это нравилось. Придворное подобострастие некоторых людей из его окружения уже не раздражало императора, а просто бесило.
 – Какова погрешность во всех ваших вычислениях?
 – Погрешности нет.
 – А вероятность ошибки?
 – Почти нулевая.
 – То есть вы хотите сказать, что отсюда, с Земли, способны зафиксировать отдельный прыжок одиночном корабля, находящегося на другом конце галактики?
 – Да.
 – Со стопроцентной точностью?
 – Да.
 – Как это может быть?
 – Я изучаю колебания нуль-пространства, создаваемые кораблями при перемещении. Для того чтобы понять, как я это делаю, вы должны знать некоторые особенности нуль-пространства.
 – Я напросился на многочасовую лекцию?
 – Нет, я могу объяснить все на коленке. Главное, что вы должны знать о нуль-пространстве, это то, что оно – не пространство.
 – Нуль-пространство – это не пространство?
 – Совершенно верно. Его назвали так по аналогии с гиперпространством, но между двумя этими понятиями нет ничего общего. Кроме того, конечно, что при их помощи можно хорошенько срезать дорогу в линейном пространстве.
 – И что же это такое на самом деле?
 – По сути, нуль-пространство – это одна точка, которая присутствует во всей Вселенной.
 Юлий был образованным человеком, но на осмысление этого заявления ему потребовалось время.
 – То есть вы хотите сказать, что эта точка так же бесконечна, как сама Вселенная?
 – В общих чертах да, если говорить очень грубо. Я могу подтвердить этот факт математическим путем…
 – Не надо, – сказал Юлий.
 – Поскольку это точка, то в ней действуют иные физические законы, – сказал Бо. – Неприменимые в линейном пространстве. А наши физические законы не действуют там. Там нет времени и нет расстояний, что и делает возможным нуль-прыжки на значительные в линейном пространстве дистанции. И поскольку это только одна точка, доступ к которой можно получить из любого места Вселенной, позиция наблюдателя за тем, что в ней происходит, не имеет никакого значения. С таким же успехом я мог бы путешествовать вместе с флотом таргов или находиться на границе исследованного сектора галактики. На результат наблюдения это повлиять не способно.
 – Не могу сказать, что я все понял, ибо не люблю хвастаться, но общую суть я уловил, – признался Юлий. – Вопросов больше не имею. Можете идти работать.
 Странно, но два потерянных корабля таргов беспокоили Юлия гораздо больше, чем все три волны вторжения, вместе взятые. Ничто так не пугает человека, как неизвестность. Император был готов биться за Эпсион, Великий Китай и даже за Сахару, о которой не мог припомнить ничего хорошего, но два корабля таргов, болтающиеся без надзора, не давали ему покоя.
 Кто знает, что есть на этих кораблях, помимо Нуль-Т и где они собираются объявиться.
 Предчувствия чего-то нехорошего Юлия не обманули, и выяснилось это прискорбно быстро.
 Как ни странно, плохие новости на этот раз пришли не из военного ведомства и даже не от Бо Вайсберга, наблюдающего за флотом таргов.
 Хотя с Бо все и началось.
 Он доложил, что зафиксировал еще один одиночный прыжок, неизвестно откуда и неизвестно куда. При этом он клялся, и донесения флотских наблюдателей это подтверждали, что от основных групп третьей волны вторжения не отделился ни один корабль.
 Одиночные охотники таргов продолжали свои маневры. Юлий встревожился еще сильнее и приказал найти корабли во что бы то ни стало.
 Плохие новости принесли астрономы. Точнее, один астроном, профессор Диксон Доу, который связался с Пенелопой и настоял на личной немедленной встрече с императором, ссылаясь на чрезвычайную важность своего сообщения. Юлий никак не связал профессора Доу с пропавшими кораблями, но все равно решил с ним встретиться. Он надеялся, что визит ученого никак не связан с войной, и хотел хотя бы на время вспомнить, что в мире есть и другие проблемы.
 – Вы знаете, что такое сверхновые звезды? – спросил профессор.
 – Да, – сказал Юлий.
 – И что же это такое? – спросил профессор.
 – Сейчас вспомню, – сказал Юлий. Курс астрофизики он помнил довольно неплохо, пилот все-таки. – Сверхновые звезды – это внезапно вспыхивающие звезды, мощность излучения которых во время вспышки во много тысяч раз превосходит мощность вспышки новой звезды.
 – Прямо как по учебнику, – восхитился Доу. – А вы можете сказать, что приводит к образованию сверхновых звезд?
 – Гравитационный коллапс, – сказал Юлий.
 – Браво, – сказал Доу. – Не ожидал. Что ж, разговор пройдет куда проще, чем я думал. Может быть, вы даже можете сказать, что происходит, когда звезда становится сверхновой?
 – Э… Это уже сложнее, – сказал Юлий. Он не поднимал, куда клонит профессор, но ему нравился его напор. – По-моему, происходит взрыв. При этом центральная часть всей этой мерзости становится нейтронной звездой…
 – Пульсаром, – подсказал Доу.
 – А вещество внешних слоев выбрасывается с большой скоростью. До нескольких тысяч километров в секунду. Сверхновые звезды – это источники космических лучей и прочей пакости.
 – А что происходит, если в системе есть планеты?
 – Они гибнут.
 – Где вы учились?
 – В Летной академии.
 – Должен признать, ее выпускники знают больше, чем я от них ожидал, – сказал Доу.
 – Очень приятно, что вы цените степень моей подготовки, – сказал Юлий. – Но мне хотелось бы знать, чем я обязан приятностью вашего визита. Если вас сюда привело что-то помимо желания устроить мне экзамен.
 – Извините, сир. – Очевидно, только сейчас Доу вспомнил, с кем разговаривает. – Я не слишком зарвался? В смысле, ничего лишнего не наговорил?
 – Вроде бы нет, – сказал Юлий.
 – Тогда еще один вопрос. Вы знаете, что такое гравитационный коллапс?
 – Процесс, который образует сверхновые, – сказал Юлий. – Катастрофически быстрое сжатие массивных тел под действием гравитационных сил.
 – Именно, – сказал Доу. – Гравитационным коллапсом может заканчиваться эволюция звезд с массой свыше двух солнечных масс. После исчерпания в таких звездах ядерного горючего они теряют свою механическую устойчивость и начинают с увеличивающейся скоростью сжиматься к центру. Если растущее внутреннее давления останавливает гравитационный коллапс, то центральная область звезды становится сверхплотной нейтронной звездой, что может сопровождаться сбросом оболочки и наблюдаться как вспышка сверхновой звезды. Однако, если радиус звезды уменьшился до значения гравитации ионного радиуса, то никакие силы не могут воспрепятствовать ее дальнейшему сжатию и превращению в черную дыру. К счастью, второе не имеет к нашему случаи никакого отношения. Нам предстоит иметь дело с пульсаром.
 – Кому это «нам»? – поинтересовался Юлий. – И что вы имеете в виду под словами «иметь дело с пульсаром»? О каком пульсаре идет речь?
 – Зимняя Звезда, – сказал профессор Доу. – У нас есть все основания полагать, что она превратится в сверхновую.
 Зимняя Звезда. Вокруг нее вращается Сноубол [5] , одна из населенных людьми планет, вспомнил Юлий. Население там не очень плотное, потому что климат дурацкий. Теплое место Сноуболом не назовут. Чего-то мы там такое добываем, но не помню, чего именно. Сто с лишним планет, все и не упомнишь.
 – Когда это произойдет? – спросил Юлий.
 Доу посмотрел на часы.
 – Через двадцать минут.
 – Хорошая шутка.
 – Я не шучу.
 – Вы шутите, – сказал Юлий. – Звезды не превращаются в пульсары в течение дней. На это уходят тысячи, а то и миллионы лет.
 – Мы тоже так считали, – сказал Доу. – Но подготовительный процесс уже начался.
 – Когда?
 – Три дня назад. Но мы обнаружили это только позавчера. И не были уверены до конца. Но теперь все ясно. Звезда уже выбрасывает протуберанцы.
 – Так не бывает, – сказал Юлий. – Это противоречит законам физики.
 – Увы, сир, мы и сейчас слишком мало знаем о физике звезд.
 – Когда… когда мы потеряем Сноубол?
 – В течение сорока восьми часов после взрыва, – сказал Доу. – Плюс-минус три часа.
 Через тридцать минут, то есть спустя всего десять минут после оглашения профессором Доу времени катастрофы, Юлий знал о Сноуболе гораздо больше.
 Колонизован в первые годы основания Империи благодаря залежам активных элементов. Планета земного типа, обладает атмосферой. Два материка, восемь океанов. Находится довольно далеко от звезды, поэтому на планете постоянно холодно. Среднегодовая температура на экваторе – минус двенадцать градусов. В остальных частях соответственно еще ниже. Поэтому людьми в основном заселена экваториальная часть планеты, хотя разработки активных элементов ведутся вахтовым методом по всей поверхности.
 Самое главное. Население – двадцать миллионов человек.
 Юлий созвал экстренное совещание с участием адмирала Круза и министра транспорта, но уже тогда знал, что ничего нельзя сделать.
 На Сноуболе существовала база ВКС с приписанными к ней тремя крейсерами. Планета обладала всего пятью гражданскими лайнерами, из которых на орбите в данный момент находился только один. У нее было в избытке грузовых судов, но пассажиров на них перевозить физически невозможно. Трюмы не отапливаются и даже не термоизолируются. Груз перевозится при температуре окружающего корабль вакуума.
 Ближайшее крупное соединение ВКС находилось в трех с половиной днях пути. Ближайшая имперская планета – Эдем, на орбите которой постоянно крутилось большое количество туристических лайнеров, в четырех днях.
 То есть эвакуировать население нет никакой возможности. При всем желании с планеты может быть вывезено около шестидесяти тысяч человек. Это если пихать их в корабли, как сельдь в бочки.
 Юлий даже не представлял, сколько нужно кораблей, чтобы организовать переезд двадцати миллионов его подданных.
 Информация профессора Доу подтвердилась. Первые же наблюдения за системой Зимней Звезды показали, что процесс образования сверхновой уже начался и смертоносные лучи радиации устремились по направлению к заселенной людьми планете.
 Поскольку Юлий не хотел, чтобы его опередили журналисты, он выступил по головидению с обращением к подданным, в котором сослался на непреодолимые природные силы и принес соболезнования родственникам потенциальных погибших.
 Параллельно с этим адмирал Круз связался с базой на Сноуболе и приказал эвакуироваться, по возможности вывезя с планеты максимальное количество гражданских. Критерии отбора спасаемых сформулировал сам император, и они были предельно четкими. Юлий приказал спасать только детей, надеясь, что взрослые Сноубола его поймут и эвакуация обойдется без крупных эксцессов. Мелких эксцессов в любом случае было не избежать.
 Юлий связался с губернатором Сноубола и приказал то же самое, но в отношении гражданских кораблей и частных яхт, если таковые на Сноуболе есть. Из взрослых людей, сказал он, на кораблях должны быть только пилоты. Если на корабле найдется хотя бы один взрослый, которого там быть не должно, он будет расстрелян на месте. Это касалось и самого губернатора, владевшего небольшой посудиной, способной совершать гиперпрыжки.
 По счастью, губернатор оказался человеком порядочным, дворянином и бывшим военным, а потому спорить с императором не стал, за что Юлий обещал его посмертно наградить.
 Губернатор сообщил, что он служит Империи, и удалился отдавать последние приказы.
 Закончив с действиями, Юлий вернулся в свой кабинет, где его на протяжении всех двух с половиной часов ждал профессор Доу. Последние двадцать минут компанию ему составлял Бо Вайсберг.
 Юлий извинился за вынужденное опоздание, уселся за свой стол, закурил сигарету и налил себе коньяка.
 – С последствиями мне все ясно, – сказал он. – Последствия катастрофические. Давайте поговорим о причинах. Первый вопрос вам, профессор. Почему вы настаивали на личной встрече и не передали мне новости по комму?
 – Потому что меня отказывались с вами соединять.
 За связь отвечала не Изабелла, а какой-то тип из УИБ, у которого было собственное мнение, с кем должен общаться император, а с кем не должен. Юлий сделал мысленную заметку поговорить по этому поводу с Винсентом.
 – Вы не пытались рассказать об этом кому-нибудь еще?
 – Руководству ВКС. Но они меня слушать не стали.
 Адмирал Круз тоже напрашивается на беседу.
 – Вопрос номер два, – сказал Юлий. – Существовали какие-нибудь предпосылки, что Зимняя Звезда может превратиться в сверхновую?
 – Существовали, – сказал профессор Доу. – Мы предупреждали об этом правительство и императора еще в прошлом веке. Соответствующие документы можно найти в свободном доступе. По нашим расчетам, до начала гравитационного коллапса было около полутора тысяч лет.
 – Теоретически любая звезда может превратиться в сверхновую, – сказал Бо. – Это только вопрос времени. Миллионов лет.
 – Не любая, – сказал профессор Доу. – И не миллионов, а миллиардов.
 – В любом случае, это довольно долгий процесс, – сказал Юлий. – Вы можете объяснить, каким образом вы и ваши коллеги промахнулись на полторы тысячи лет? Я понимаю, что это миг по меркам галактики, но всегда думал, что ученые должны подходить к таким вопросам с несколько другой меркой. Более приближенной к нашему представлению о времени.
 – Еще месяц назад ничего не предвещало такого развития событий, – сказал Доу.
 – Тогда почему же все пошло наперекосяк? – спросил Юлий.
 – Сейчас сложно что-то предполагать…
 – Сформулирую вопрос по-другому, – сказал Юлий. Как император он должен был исходить из худшего варианта. – Может ли быть, что коллапс спровоцирован внешними факторами? Искусственно?
 – Ну, если кто-то научился откачивать из звезд ядерное горючее, – сказал профессор, – и запасся огромным аккумулятором, чтобы куда-то деть эту энергию. Мы этого делать пока не умеем.
 Когда профессор перешел в область предположений, его стиль ведения разговора резко изменился. Пропали научные термины и твердая убежденность в собственной правоте.
 – Но это возможно? В принципе?
 – В принципе – наверное. Процесс можно описать математически, но… повторить такой номер мы не сможем еще долгое время.
 – Мы не собираемся взрывать собственные звезды, – сказал Юлий.
 – Вы думаете, это тарги? – спросил Бо.
 – Ненайденные корабли, – сказал Юлий. – Нуль-переход, зафиксированный примерно в то время, когда у Зимней Звезды начался гравитационный коллапс. Я в такие совпадения не верю. Не на войне.
 – Куда бы они дели столько энергии?
 – Это вы у меня спрашиваете? – спросил Юлий. – По-моему, это я должен у вас спрашивать. Я – всего лишь ваш император, а вы двое – светила науки.
 – Э…
 – Гм…
 – Точно, светила, – сказал Юлий. – Раз так, то вопрос номер три. Сколько еще имперских звезд должны сколлапсировать в течение ближайших, скажем, десяти тысяч лет? Я ведь правильно понимаю, что чем дальше звезде до коллапса, тем большее количество энергии надо из нее выкачать, чтобы ускорить процесс?
 – Правильно понимаете, – сказал Доу. – Что же касается вопроса относительно количества таких звезд, то прогноз весьма оптимистичный. Больше ни одной. Следующей может сколлапсировать Кридон, но до начала процесса еще около трех миллиардов лет. Это явление не так уж часто случается, сир, – добавил он извиняющимся тоном. – А наша Империя – всего лишь песчинка на фоне бесконечной Вселенной.
 – Красиво сказано, – оценил Юлий. – Как самый главный на этой песчинке, я вам приказываю неусыпно следить за всеми звездами, планетами, кометами и черт знает чем еще и немедленно извещать меня или адмирала Круза о любых необычных явлениях. Любых. Это понятно?
 – Да, сир.
 – Мы потеряли двадцать миллионов человек, – сказал Юлий. Формально эти люди еще были живы, но мысленно он уже записал их в погибшие. – Двадцать миллионов. Вдумайтесь в эту цифру, послушайте, как она звучит. Двадцать миллионов живых людей стали мертвыми. Если бы вы оповестили нас сразу, если бы вы сразу обнаружили начало коллапса, то у нас было бы в запасе еще три дня. Всех мы, конечно, все равно не успели бы спасти. Но хотя бы могли попытаться.
 Профессор Доу выглядел так, как будто его сейчас расстреляют. Ничего, пусть прочувствует серьезность момента. Следующий раз будет внимательнее и расторопнее.
 Однако Юлий от всей души надеялся, что следующего раза все-таки не будет.
 – Я вас не виню, – сказал Юлий, дав профессору пострадать от предыдущего высказывания не более тридцати секунд. – Вы не ожидали, что такое возможно, и я не ожидал. Никто не ожидал. Но теперь мы предупреждены и должны усилить бдительность. Это война, профессор. И, как выяснилось, никто не знает, куда тарги могут ударить в следующий раз.
 – Я понимаю, сир.
 – Я очень надеюсь на это, профессор. Бо, теперь ваша очередь. Мне нужна более совершенная система слежения за нуль-пространством, независимо от того, пространство ли оно или просто бесконечная точка. Я хочу знать не только время прыжка и количество кораблей, но также исходные и конечные координаты. Я надеюсь, теперь вы понимаете, как это важно.
 – Да, сир.
 – Тогда идите и работайте, – сказал Юлий.
 Оставшись один, Юлий затушил сигарету и тупо уставился в стену.
 Это тарги. У меня нет прямых доказательств, но это тарги.
 Я уверен в этом.
 Они взорвали звезду! Уничтожили планетную систему!
 Они обладают мощью, которую трудно вообразить. Даже если с более стабильными звездами этот номер у них не пройдет, на что вся надежда, то это все равно страшно.
 Одним ударом они уничтожили двадцать миллионов человек. А если бы это был не Сноубол, а Каледония или Земля, и счет пошел бы уже на миллиарды?
 Империя давно не несла в войнах таких потерь. Фактически не несла их никогда. Война за основание Империи, длившаяся в общей сложности больше двадцати лет, стоила человечеству тринадцать с половиной миллионов. На памяти Юлия большее количество людей погибло лишь однажды, как ни странно, в докосмическую эру, во время Второй мировой войны. Потом оружие стало слишком мощным, а войны – более… просчитанными. Продуманными.
 Оружие массового поражения в них почти не использовалось. Юлию было страшно представить себе такое оружие массового поражения, как звезда.
 В войне на Сахаре, которую имперская пропаганда постоянно называла «полицейской операцией», счет убитых шел на десятки, иногда на сотни.
 Во время атаки на первую волну таргов погибло несколько тысяч солдат. Со стороны таргов потери были неизвестны, но Юлий полагал их значительными.
 Ответным ходом тарги уничтожили звезду, шесть планет и двадцать миллионов человек.
 О…еть, как говорит Клозе.
 Будем рассуждать логически.
 Если бы они могли уничтожить любую звезду, а только потенциально готовую к коллапсу, вряд ли бы они выбрали Сноубол. Я бы на их месте взорвал Солнце! У таргов есть оружие и идеальное средство доставки – Нуль-Т, которое мы можем только отслеживать, а перехватывать не способны. Я бы взорвал Солнце.
 Они не взорвали.
 Не могут?
 Или почему-то не хотят?
 Лучше бы не могли. Потому что желания имеют тенденцию к трансформированию.

 Глава 7

 Лейтенант Стотлмайер хорошо помнил о нежелании Клозе входить в пилотскую кабину без достаточно весомой причины, поэтому весь полет вел «Лорда Корвина» в одиночку и капитана корабля не беспокоил.
 Тем больше было удивление Клозе, когда его все-таки вызвали в кабину пилотов.
 Арни даже освободил для Клозе кресло первого пилота, а сам сидел на месте главного бомбардира.
 – Какого черта, космонавт? – пробурчал Клозе, устраиваясь поудобнее.
 – Вот какого, шеф. – Арни активировал основной монитор и включил обзор ближайшего сектора космоса.
 – О…еть, – сказал Клозе. – Мать моя женщина, и все в этом роде. Если это розыгрыш, то я тебя убью.
 – Это не розыгрыш. Я не настолько больной.
 – Тогда что это?
 – Правильный вопрос звучит «Что это было?», шеф.
 – И что это было?
 – Зимняя 3везда. Хорошо, что мы не полетели на Сноубол, сэр.
 – Это просто замечательно, Арни. Но какого черта там произошло?
 – Я не слишком силен в физике.
 – Как ты умудрился стать пилотом?
 – Наверное, просто повезло.
 Клозе позвал Дойла, и они некоторое время любовались зрелищем втроем.
 – Красиво, – мрачно сказал Дойл. – Сноуболу конец. У меня там сестра живет. С семьей. Надеюсь, их успели эвакуировать.
 Клозе промолчал. Он бы на это не рассчитывал.
 На Сноуболе жило двадцать миллионов человек. Никто не в силах эвакуировать такое количество народа за несколько дней.
 Почему-то Клозе не сомневался, что катастрофа произошла неожиданно. Когда «Лорд Корвин» покидал пределы Империи в составе боевого соединения ВКС, о грядущем коллапсе Зимней Звезды не было никакой информации.
 А такие вещи обычно видно заранее.
 Клозе разбирался в физике. Он знал, что взрывы звезд обычно просто так не происходят.
 – Как такое могло случиться? – вопросил Дойл.
 Вопрос был риторический, но Клозе все равно решил ответить.
 – Это возмездие, – сказал он.
 – Возмездие?
 – Тарги, – пояснил Клозе. – Это их месть за то, что мы сделали с их флотом.
 – Ты бредишь, я надеюсь? – спросил Дойл.
 – Нет, – сказал Клозе. – Все логично. Мы долбим их флот, а потом у нас взрывается звезда. Я вижу здесь причинно-следственную связь.
 – А я не вижу, – сказал Дойл. – Погибла планета, на которой жила куча людей. Я не вижу в этом повода для балагурства.
 – А я не шучу, – сказал Клозе.
 – Как тарги могли это сделать? Им до нас еще лететь и лететь!
 – Я не знаю, как это было сделано, – сказал Клозе. – Но я вижу логику событий, а против логики не попрешь.
 – Логика? У таргов даже гипера нет! Они двигаются на досветовых скоростях! У них не тот уровень технологии, чтобы взрывать звезды! Даже мы такого не умеем!
 – По-моему, у вас какая-то неправильная логика, сэр, – вмешался Арни. – Я не уверен, что коллапс звезды вообще можно спровоцировать извне.
 – Парень, предполагается, что в подобных конфликтах ты должен поддерживать своих, – заметил Клозе. – К тому же ты не разбираешься в физике. Сам говорил.
 – Это чушь, – сказал Дойл.
 – Как скажете, – согласился Клозе. – Чушь так чушь. Арни, когда мы выйдем к Эдему?
 – Через семьдесят два часа. Нам осталось сделать всего два прыжка.
 – Чудесно. Там мы все и узнаем, – сказал Клозе.
 Изабелла знала, что «Лорд Корвин» не вернулся из атаки.
 Но в ее сознании этот факт никак не соотносился с гибелью Клозе.
 Она понимала, что это наивно, что для оптимизма нет никаких оснований, но просто не верила, что Клозе может погибнуть.
 Генрих Клозе родился слишком поздно. Он идеально бы вписался в эпоху раннего освоения космоса, во времена, когда «железные люди бороздили пространства Вселенной на стальных кораблях». Клозе был тем самым железным человеком. Только вот бороздить было уже нечего.
 Человечеству не требовались новые горизонты. Ему больше не было тесно. Время великих свершений прошло. Для обустройства Империи нужна была долгая и кропотливая работа.
 Клозе не был создан для такой работы. Для нормальной жизни ему требовалось постоянно совершать подвиги и добиваться невозможного, а потому в окружающей реальности ему был скучно.
 Изабелла читала его личное дело. Сначала по долгу службы, а потом ей просто стало интересно и она не могла оторваться. Досье Клозе больше напоминало авантюрный роман.
 Похоже, Генрих был самым безбашенным пилотом со времени чокнутого Эдди Макграйва. Во время зачистки сепаратистов на Сахаре у него был самый большой процент сбитых истребителей противника относительно общего количества вылетов. В свободное время он устраивал попойки, дебоши и оргии, которые столь же тщательно отображались в его личном деле в виде взысканий, выговоров, домашних арестов и гауптвахты.
 Скорее всего, война с таргами окажется для человечества настоящим кошмаром, но для Клозе она может стать прекрасной возможностью выплеснуть наружу свою неуемную жажду деятельности.
 Он просто не имеет права погибнуть в самом начале.
 Целого флота таргов мало, чтобы угробить такого человека.
 Поэтому Изабелла не слишком удивилась, когда пришло сообщение о том, что «Лорд Корвин» вышел на стабильную орбиту вокруг Эдема, связался с местной базой ВКС по рации и запросил дальнейших указаний.
 Экипаж получил приказ сдать корабль ремонтной бригаде, которая оценит повреждения и примет решение, ремонтировать крейсер здесь или перегнать для восстановительных работ в ближайшие доки. После этого все члены экипажа получили увольнительные до получения новых назначений или возвращения на прежние места службы на срок не менее трех дней.
 Клозе был у Изабеллы уже вечером.
 Его ждал праздничный ужин, наполненная ванна и незастланная постель.
 – Есть не хочу, помоюсь потом, – решил Клозе, хватая Изабеллу на руки и неся ее в спальню.
 – Ты скучала по мне? – спросил Клозе через сорок минут.
 – Немного.
 – Я тоже немного скучал. А ты волновалась за меня?
 – Нет.
 – Правильно, – сказал Клозе. – Когда одинокий Клозе летит навстречу полчищам таргов, волноваться надо только за таргов.
 – За таргов я не волновалась. Больно они противные.
 – Бедные тарги, – вздохнул Клозе. – И Клозе их уничтожает, и даже Изабелла им не сочувствует.
 – Ты уже знаешь новости?
 – О Нуль-Т? Конечно, знаю. Все только об этом и говорят.
 – Нуль-Т дает им колоссальное преимущество.
 – Не такое уж и колоссальное – Клозе-то все равно против них.
 – Тебя это ничуть не беспокоит?
 – Меня беспокоит только то, что моя девушка постоянно разговаривает о таргах, вместо того чтобы просто любить меня после моего столь длительного отсутствия.
 – А ты уже готов для второго захода?
 – Я – истребитель, – гордо заявил Клозе. – У нас перерыв между первым и вторым заходами не более нескольких секунд.
 – Тогда ты уже заждался.
 – Вот именно. Перейдем к делу.
 – Постой-ка, красавчик. Если ты – пилот-истребитель и делаешь заходы, то кто же тогда я? Мишень?
 – Самая прекрасная мишень из всех, что у меня были. Я готов заходить на тебя бесконечно.
 – По-моему, ты хвастаешь.
 – Посмотрим, что ты скажешь утром.
 – Завтра утром?
 – Необязательно завтра.
 Они встретились в небольшом открытом кафе на набережной. Изабелла шла с работы, а Клозе – из штаба округа, куда его пригласили явиться не позднее полудня. Он задержался всего на пару часов.
 Ха! Ему даже ничего не сказали по поводу опоздания. Иногда быть героем приятно.
 – Получил новое назначение?
 – Частично, – сказал Клозе. – Я вернусь в свою эскадрилью.
 – Тогда почему же «частично»?
 – Нашу эскадрилью переводят, – мрачно сказал Клозе. – В самое отвратительное место, в котором мне когда-либо доводилось служить.
 – Неужели?
 – Именно. Меня опять хотят засунуть на Сахару.
 – Я слышала, что там есть болота.
 – Там ничего нет, кроме болот. До приличного борделя топать не меньше пятисот километров.
 – Трудности закаляют характер.
 – Вне всякого сомнения, человек, придумавший эту фразу, не вставал с кровати ранее полудня и не зарабатывал себе на жизнь тяжелым физическим трудом.
 – Ты тоже не зарабатываешь на жизнь тяжелым физическим трудом.
 – Точно. Я только делаю трупы. Оттаскивают их другие.
 В городе было много бледных, незагорелых детей с серьезными лицами и печальными глазами. Они передвигались по улицам группами во главе с улыбчивыми смуглыми женщинами из местных.
 Беженцев со Сноубола разместили на ближайшей планете, которой оказался Эдем. Каждый город принял порцию вынужденных переселенцев.
 Ныне Сноубол, а также родители этих детей были мертвы.
 При взгляде на молчаливых детей у прожженного циника Клозе сжималось сердце. Он хотел бы сделать для них что-то хорошее, но не знал, что именно.
 – Мало нам таргов, так еще и собственные звезды пошли в разнос, – сказала Изабелла, словно угадав его мысли.
 – Руководство ВКС разослало по всем базам и боевым соединениям приказ тщательно следить за пространством, прилегающим к светилам, – сообщил Клозе. – На предмет наличия в означенном пространстве кораблей противника. Понимаешь, что это значит?
 – Что?
 – Что Зимняя Звезда не сама пошла в разнос. – А я оказался прав, подумал Клозе. Но в данном случае предпочел бы ошибиться. – Это пока еще секретная информация, которую не сообщают гражданским, но похоже, что Сноубол пал жертвой диверсии. По крайней мере, так предполагает флотское начальство.
 – Это невероятно.
 – Всего лишь труднопредставимо.
 – Как можно воевать с расой, способной на подобное?
 – Полагаю, как и с любой другой расой. Находишь врага, направляешь на него пушку и палишь. А он палит в тебя. У кого первым кончатся снаряды, тот и проиграл!
 – Тебе бы все время шутить.
 – Эта война с самого начала никому не казалась легкой прогулкой, – сказал Клозе. – Войны никогда не бывают легкими. Мы раздолбали первую волну без особых проблем, и это меня сразу насторожило. Я не верю в легкие победы и всегда жду от них подвоха. Но теперь я спокоен.
 – Ты спокоен? Они уничтожили планету, а ты спокоен?
 – Неприятные сюрпризы случаются, – сказал Клозе. – Чем раньше такое происходит на войне, тем лучше. Больше времени на осмысление и подготовку. Было бы гораздо хуже, если бы мы сейчас расслабились и пропустили бы более сокрушительный удар. Я сочувствую жителям Сноубола, но его потеря – не нокаут для человечества.
 – А если завтра они взорвут Солнце?
 – Не взорвут, – сказал Клозе. – Ставлю тысячу золотых имперских рублей против использованного клочка туалетной бумаги, что не взорвут.
 – Почему ты так в этом уверен?
 – Если бы они могли, то уже бы взорвали.
 К столику подошел официант. Изабелла заказала себе вина, Клозе, как обычно, коньяк.
 – Когда ты улетаешь?
 – Послезавтра.
 – Так скоро?
 – Посмотри на это с хорошей стороны. У нас есть еще два дня, и за это время я точно не успею тебе надоесть.
 – Пожалуй, это верно.
 – Возьми отгул, – сказал Клозе.
 – Не могу. Мы завалены работой.
 – Винсент дал бы тебе отгул.
 – Мне как-то неловко обращаться с просьбой об отгуле к директору УИБ. Да и связь с Землей влетит в копеечку.
 – Может, попросить императора? Мне он вряд ли откажет.
 – Даже думать не смей. Как я после такого на работу ходить буду?
 – С гордостью за то, что у твоего парня такие знакомые.
 – Мне хватает гордости за то, что ты мой парень.
 – Польщен, мадемуазель.
 – Я часто не могу понять, шутишь ты или нет.
 – Это хорошо. Это прибавляет моему имиджу таинственного ореола. В каждом мужчине должна быть своя загадка.
 – Так говорят о женщинах.
 – И что из этого? У вас монополия на загадочность? Я что-то нигде не видел соответствующего патента.
 – Трепач.
 – И это еще не худшая из моих способностей. Кстати, о моем отлете. Я хотел бы получить от тебя что-нибудь на память. Ну, знаешь, чтобы вспоминать о тебе долгими дождливыми вечерами.
 – Как насчет горячего поцелуя?
 – Поцелуй подразумевался сам по себе, но я вел речь о чем-то более вещественном. О какой-нибудь памятной штучке.
 – Подарить тебе сувенир?
 – Что-нибудь, что принадлежало лично тебе.
 – Как начет заколки для волос?
 – А как насчет чего-нибудь более интимного?
 – Я уже боюсь спрашивать, что ты имеешь в виду, но все же… Например?
 – Я бы не отказался от твоего чулка. Желательно, чтобы он был нестираный. Чтобы он хранил твой запах!
 – Мне стало еще страшнее. Что ты будешь делать с подобной штукой?
 – Хранить ее как талисман нашей любви.
 – Мне жаль тебя разочаровывать, но я не ношу чулок.
 – Как это? Что ты хочешь сказать, когда говоришь, что не носишь чулок?
 – Только то, что я их не ношу. Мы находимся на планете с очень теплым климатом, если ты вдруг об этом забыл.
 – Но ведь ты – чертовски сексуальная женщина! А у каждой сексуальной женщины должны быть чулки, – заявил Клозе.
 – А у меня их нет. Может быть, я не так уж сексуальна?
 – Тут просто какое-то недоразумение, – сказал Клозе. – Которое легко исправить. Предлагаю план действий: мы сейчас идем в магазин и покупаем тебе чулки. После этого мы направляемся к тебе домой, заходим в спальню, я снимаю с себя все, а ты надеваешь чулки, и мы занимаемся любовью до самого утра. Думаю, этого времени хватит, чтобы чулок пропитался твоим запахом.
 – Ты – садист. Ты знаешь, как в них жарко? Ты хочешь, чтобы я занималась любовью в чулках, да еще и всю ночь.
 – Мы на войне, – строго сказал Клозе. – И каждый из нас должен принести что-то в жертву победе.
 – Умеешь ты уговаривать, барон.




 Часть четвертая
 ИМПЕРСКИЕ БИТВЫ



 Глава 1

 Клозе устал.
 Устал смертельно. Им полностью овладела апатия, и ему было все равно. Все равно, кто победит в этой войне – люди или тарги. Все равно, доживет ли он до конца войны или хотя бы до конца недели. Ему ничего не хотелось, даже умереть.
 Когда «Трезубец» только формировали, в эскадрилью входило двенадцать пилотов. Сейчас их осталось всего пятеро.
 Стивенс, Дубин, Фред. Сам Клозе. И, как ни странно, Орлов.
 Он оказался хорошим пилотом, этот молодой романтик с идеалистическим взглядом на мир. Клозе не старался узнать, повлияла ли война на мировоззрение Орлова, и если повлияла, то каким образом. Умных книжек о тактике тот больше не читал. В свободное время Орлов играл в карты с остальными пилотами эскадрильи, начал курить и надирался виски при первой возможности.
 Соседи перестали ходить в гости к пилотам «Трезубца». Наверное, им было стыдно, потому что «Трезубцем» затыкали самые опасные дыры в защитных периметрах планеты. Эскадрилья Клозе стала последней линией обороны и получала задания, от которых отказывались остальные. Клозе даже подумывал, чтобы взять девизом своих орлов слова из рекламного ролика «Невозможное возможно».
 Невозможное возможно. Эскадрилья имперских ВКС «Трезубец».
 Они вдребезги раздолбали восемнадцать линкоров противника. Малые корабли они уже даже не считали.
 Клозе прекратил колоть черепа себе на бицепс, иначе бы рука давно почернела. Он сбился со счета и больше не интересовался статистикой.
 Единственной ниточкой, которая связывала Клозе с прошлой жизнью и не давала ему окончательно слететь с катушек, стали мысли об Изабелле. Но и ее образ тускнел с каждым прожитым днем, с каждым новым боем.
 Он помнил, как она смеется и как пахнут ее волосы, у него была реликвия, тщательно запаянная в пакет, который он доставал лишь изредка, потому что держать в руках что-то, к чему она когда-то прикасалась, было слишком тяжело. Но он с ужасом осознал, что начинает забывать ее лицо. У Клозе не было ее фотографий, и восстановить свои воспоминания он не мог.
 Интересно, а Орлов помнит, как выглядит Пенелопа? А с другой стороны, не очень-то и интересно.
 Вселенная Клозе уменьшилась до размеров этой чертовой планеты, с которой он когда-то мечтал выбраться и на которой оставил свою ногу. Ирония судьбы, мать ее, думал он. Видать, мне суждено сдохнуть в этих чертовых болотах, а кто-то там, наверху, если кто-нибудь там все-таки есть, будет здорово потешаться в этот момент.
 Расклад по-прежнему был прост и не отличался от расклада той пресловутой «полицейской операции».
 Империи нужен тетрадон.
 Таргам нужен тетрадон.
 Всем он нужен, этот чертов тетрадон.
 Поэтому масштабных боевых действий ни те ни другие не ведут. Никакой работы по поверхности, чтобы, не дай бог, шахты и рудники не тронуть. Зато в атмосфере можно истреблять друг друга от души.
 Имперцы базировались на плавучих станциях посреди болот. Тарги в большом числе висели на геостационарной орбите над другим полушарием и окопались так, что сковырнуть их оттуда можно было только с помощью МКК. А МКК были заняты в других местах. «Шива» прикрывал Землю, «Тор» – Марс и его верфи, а «Зевс» находился при Втором флоте и постоянно участвовал в стычках за Великий Китай.
 Там прорвать орбитальную оборону им пока не удалось, хотя вряд ли кто-то мог обвинить таргов в недостатке старания.
 Война в космосе превратилась в кошки-мышки.
 У нас – гипер, у них – Нуль-Т. Можем прыгать туда-сюда до полного и окончательного посинения. В масштабные сражения никто не ввязывается. Оно и понятно. Таргам невыгодно, они подкрепления ждут. Устаревшего, но весьма многочисленного. Нам тоже невыгодно, но по противоположной причине. Нам выбитые корабли заменять нечем. Марс не справляется, да это и неудивительно. То, что человечество копило десятилетиями, может вылететь в трубу в одном бою.
 Все человечество превратилось в одного большого сапера. Одна ошибка, и шанса на повторную попытку уже не будет.
 Ходят слухи, что вернулся разведчик, и ходят слухи, что он нашел родную систему таргов и нашел ее очень большой. Еще ходят слухи, что лучшие имперские умы разрабатывают абсолютное оружие. Чтобы только один «ба-бах» – и от таргов только воспоминания останутся! Ходят слухи, что хрен они чего придумают.
 А для меня все закончится здесь, на Сахаре. Тут началась моя первая война, тут закончится моя последняя.
 Не люблю болота. Ненавижу.
 Надо было на Земле остаться. Или флот от Юлия принять. Говорили же мне, дураку, а я не слушал.
 На Земле тоже сейчас несладко, как говорят. Слишком много беженцев. Перенаселение, скоро жрать нечего 6yдет. Друг друга жрать начнут.
 Было одно крупное сражение, мы его выиграли.
 Была одна крупная диверсия, мы ее просрали.
 А теперь – сплошное болото, и мы в нем увязли. Ждем непонятно чего. Время работает на таргов, а мы и сделать ничего не можем. Потому что нас мало. С одной стороны посмотришь – миллиарды, а с другой – мало. И кораблей мало, и пилотов не хватает. Женщин уже набираем, ветеранов призвали, скоро детей набирать будем.
 Вон ребенок сидит, в карты режется. Сотня сбитых уже у ребенка. Матом ругается и виски хлещет. И курит как сапожник. Предупреждал я его, а он мне не верил. Круговорот недоверия в природе называется. Никто ни во что не верит, пока его лично не припрет.
 – Философствуешь молча, полковник?
 – Типа того.
 – Пить будешь?
 – А если завтра вылет?
 – До вечера обещали не тревожить, если не попрут, – сказал Стивенс. – А если попрут, то кто будет смотреть, с похмелья ты или нет. Я, например, после попойки летаю лучше. Только блюю много.
 – Стивенс, избавь меня от позорных подробностей твоей физиологии, – попросил Клозе.
 – Так ты пить будешь?
 – Давай.
 – На.
 Клозе взял бутылку из рук майора и сделал солидный глоток. Хороший вискарь. Наверняка из личных майорских запасов.
 По иронии судьбы имперские войска поменялись местами с сепаратистами, с которыми когда-то здесь воевали. Теперь они были прижаты к земле, в то время как тарги имели подавляющее преимущество на орбите.
 Приходилось вывозить тетрадон под конвоем военных кораблей и пробиваться на орбиту с боем. Снабжение осуществлялось таким же образом, только прикрытие было менее солидным, поэтому некоторые суда до наземной группировки не доходили. Перебои с провиантом и спиртным могли начаться в любой момент.
 Империя держала оборону по периметру самого богатого месторождения тетрадона на планете. Тарги пытались имперцев оттуда вышибить, не причинив вреда самому месторождению, поэтому воевали крайне аккуратно, без использования тяжелых орудий. Если добавить к этому природную аномалию Сахары, с которой Клозе уже доводилось иметь дело, война была довольно веселой! Такой веселой, что хоть вешайся.
 – Судьба действует очень неизобретательно, по крайней мере по отношению ко мне, – поделился своим наблюдением Клозе. – Бой с таргами номер раз, возвращение на поврежденном корабле и занесение в списки убитых. Бой с таргами номер два, и та же самая хрень впоследствии. Операция на Сахаре номер раз, когда мне оторвало ногу. Теперь я снова на Сахаре, и остается только догадываться, что мне оторвет на этот раз.
 – Ты так и не смог пережить потерю ноги?
 – Я был очень привязан к той ноге.
 – Разве твоя новая нога хуже?
 – Просто странно осознавать, что часть меня уже находится в могиле.
 – Твою ногу похоронили? Где-то есть кладбища для отдельных частей тела, погибших на боевых заданиях?!
 – Я вообще-то образно говорил, – сказал Клозе. – А воображение у тебя больное, майор.
 – Еще глоток?
 – С удовольствием.
 Истребители у таргов тоже похожи на шарики. Скорость у них дикая, да и маневренность неплохая. Гораздо лучше, чем у посудин, на которых летали сепаратисты. Основная проблема у таргов с пилотами. Они точно придерживаются первоначального плана и не способны на импровизацию. Стоит только нарушить их строй, и они не знают, что им делать, и брать их можно голыми руками. Наверное, пилоты этих кораблей разумны только ограниченно, как самая первая из обнаруженных УИБ тварей. А тот, кто их контролирует, сидит слишком далеко и просто не успевает вмешаться.
 Или и у него тоже мозгов не хватает.
 Если бы эти твари были хоть чуть-чуть поумнее, Империи уже давно настал бы конец.
 Местный контрразведчик майор Дикс оказался на удивление приличным человеком. По разговору даже не определишь, что он из контрразведки.
 – Здорово, Клозе.
 – Привет, Джимми. Зачем звал?
 – По делу, к сожалению. А дело у нас одно, общее.
 – Ты имеешь в виду, как бы нам тут концы не отдать?
 – Типа того. Я имею в виду окончательную победу наших могучих войск над мерзкими и обреченными тварями, посягнувшими на самое святое – нашу свободу.
 – Красиво лепишь. Кого цитировал?
 – Генерала Торстена. С недавних пор он возглавил наш сектор.
 – Это несостоявшийся директор УИБ?
 – Он самый.
 – По-моему, он дурак.
 – По-моему, тоже.
 – И как тебе с ним работается?
 – Никак. Я здесь, а он на дредноуте сидит и приказы всем строчит.
 – Идеальная ситуация, – сказал Клозе. – Начальство тем лучше, чем оно дальше.
 – Истину глаголешь.
 – А то. Так звал-то зачем?
 – Есть задание.
 – Для меня лично?
 – Для всех.
 – Тогда почему ты говоришь только со мной?
 – Потому что после меня ты тут самый умный.
 – Истину глаголешь. Только не после тебя, а вообще.
 – Спорный вопрос. Короче, сам знаешь, что за все время войны с таргами нам не удалось захватить живой ни одну особь.
 – Довольно сложно брать пленных во время космических боев.
 – Но попытки были.
 – Неужели кто-то решился на абордаж?
 – Были случаи. К сожалению, успеха никто не добился. Либо шлюпка не долетит, либо корабль взорвется?
 – Бывает, – посочувствовал Клозе, специализировавшийся на взрывах кораблей.
 – Сахара – это единственная планета, где происходят наземные столкновения, – сказал Дикс.
 – Дальше я угадаю сам, пользуясь своим хваленым интеллектом, – сказал Клозе. – Начальство хочет, чтобы мы набрали пленных.
 – Как можно больше и желательно принадлежащих к разным видам, – кивнул Дикс.
 – Лажа, – сказал Клозе. – Они тут воюют на истребителях. А единственный известный мне способ сбить истребитель – это его взорвать. Пилоты при этом, как правило, гибнут.
 – Некоторые катапультируются, – заметил Дикс.
 – Не видел ни одного катапультировавшегося тарга, – сказал Клозе. – Ты ж знаешь, мы их сотнями сбиваем, так ни одна сука не катапультировалась. По-моему, у них и катапульты-то нет.
 – Думаешь, у них отсутствует инстинкт самосохранения?
 – Скажу тебе по секрету, мне на это начхать. Я не знаю, как тут захватывать пленных. Предлагаю просто ждать, пока они не высадят десант.
 – А они его высадят? – спросил Дикс.
 – Сто пудов, – сказал Клозе. – Сам посмотри: с воздуха они нас взять не могут, орбитальная блокада не работает, из космоса по поверхности без системы наведения работать нельзя, а системы наведения здесь не работают. Что остается? Либо десант высаживать, либо убираться с планеты к черту. Но я почему-то думаю, что они останутся.
 – А значит, жди десанта?
 – Точно.
 – Интересно, на что он будет похож.
 – На полный п…ец, – сказал Клозе. – Периметр слишком велик. Мы его не удержим, чисто арифметически.
 – Надеюсь, что пророк из тебя хреновый.
 – То же самое Гектор говорил Кассандре.
 Клозе жил как автомат. Он летал, сбивал таргов, ел, пил, спал, играл в карты и раз в неделю надирался до скотского состояния. Сам того не подозревая, он вступил на путь самурая и жил так, как будто уже умер.
 Потом отлетал свое Фред.
 Он успел катапультироваться и рухнул в болото, а Дубин бросился его подбирать. Но не успел «игрек» Дубина зависнуть над местом падения Фреда, как обоих накрыло облаком взрыва, а когда мутная вода плюхнулась обратно в болото, ни истребителя, ни пилотов там уже не было.
 «Трезубец» стал оправдывать свое название. Их осталось трое, и называть их эскадрильей уже не поворачивался язык. Клозе ждал, что их компанию вольют в какую-нибудь более-менее хорошо сохранившуюся часть, но этого все никак не происходило. Воевали они рядом с другими пилотами, а жили отдельно.
 Конфликт на Сахаре тянулся уже полгода, и Империя понемногу сдавала свои позиции.
 Тарги нагнетали давление, а Юлий не решался бросить на защиту Сахары значительные силы, оставив обнаженными более важные участки обороны.
 На Сахаре не было ничего ценного, кроме тетрадона. Ее потеря, вне всякого сомнения, ослабила бы Империю, но не стала бы фатальной.
 Марс и его верфи были гораздо важнее. Или Каледония и ее десять миллиардов жителей. Или Земля, символ государственности.
 Поток тетрадона с планеты становился все тоньше и грозил пересохнуть совсем. Численность населения к данному моменту сократилась до пятидесяти тысяч человек. К сожалению, они были разбросаны по всей планете, что могло существенно затруднить эвакуацию, приказ о которой Юлий был готов отдать уже в любой момент.
 Адмирал Круз, министр обороны и прочие члены военного кабинета были категорически против, в один голос утверждая, что отступление с Сахары будет плохим прецедентом и спровоцирует панику среди мирного населения, которое увидит первое в истории поражение имперских ВКС. А когда Юлий спрашивал, где взять людей и корабли, чтобы вышибить таргов с орбиты Сахары, чего никто не планировал с самого начала, они только разводили руками и советовали подождать.
 В конце концов Юлий устал ждать и отдал приказ об эвакуации с планеты.
 Но тарги успели раньше.

 Глава 2

 На Сахаре был чудный день. Один из тех редких дней, когда ветер смог развеять перманентный туман и над имперской базой показалось местное солнце.
 Удивленные столь неожиданным подарком негостеприимной планеты, имперские военные высыпали из помещений в полуголом виде на предмет принятия солнечных ванн. Свободные от дежурства пилоты устроили импровизированный футбольный чемпионат, кто-то играл в бадминтон, кто-то просто загорал. Даже Клозе выполз из своей комнаты и подставил солнечным лучам свое бледное тело.
 Лежа в подвешенном на скорую руку гамаке, он мечтательно курил сигарету за сигаретой и обозревал окрестности. Вопреки обыкновению, видимость сегодня была очень хорошей. Потом Клозе закрыл глаза и представил, что он на Эдеме. Валяется на пляже, а рядом лежит Изабелла. Нет, лучше пусть она не лежит рядом. Лучше пусть она на веранде смешивает холодный мартини.
 Пилоты радовались солнечному дню, как дети, и их можно было понять. Большую часть времени Сахара являлась довольно неприятной для жизни планетой и не предоставляла поводов для радости. На памяти Клозе ясных дней, считая и сегодняшний, было всего два, и первый случился во время первой кампании барона на Сахаре.
 В тот день был страшный воздушный бой. Решив воспользоваться хорошей видимостью, имперское командование послало своих бойцов в импровизированное наступление. Поскольку сепаратисты мыслили в том же ключе, войска противоборствующих сторон встретились на середине пути.
 Внезапно Клозе стало страшно.
 Он соскочил с гамака и отправился разыскивать свою эскадрилью.
 Орлов, как и следовало ожидать, носился с мячом по футбольному полю. Дождавшись перерыва, Клозе подозвал его к себе.
 – Хочешь поиграть? – спросил Орлов. Они уже давно перешли на «ты».
 – Оружие у тебя с собой? – спросил Клозе.
 – Зачем? Отстреливать защитников?
 – Пойди в свою комнату и возьми оружие, если оно у тебя не с собой, – сказал Клозе. – И в любой момент будь готов дернуть к своей машине.
 – Что-то стряслось?
 – Пока нет, – сказал Клозе. – Но предчувствие у меня нехорошее. Не знаешь, где Стивенс?
 – Где-нибудь шляется.
 – Спасибо, – сказал Клозе. – Ты мне здорово помог. Бросай свои игрушки и делай, как я сказал. А потом найди Стивенса.
 – Может, предупредить остальных?
 – О чем? О моем предчувствии?
 – Да.
 – Хорошо, – сказал Клозе. – Господа пилоты! Поверьте моему жизненному опыту – отсутствие облаков, тумана и хорошая видимость на этой планете всегда предвещают плохие новости! Поэтому советую вам отправиться за своим личным оружием и не отходить далеко от своих истребителей!
 Пилоты посмеялись, посоветовали Клозе расслабиться и вернулись к своим занятиям.
 – Когда вас убьют, вы поймете, что я был прав, – сказал Клозе. – Орлов, им я приказать не могу, но ты – мой подчиненный. Выполняй приказ.
 – Уже бегу, сэр.
 Стивенса Клозе обнаружил у дверей своей комнаты. Тот был в костюме, надеваемом под летный комбинезон, с «офицерским сороковым» на поясе и штурмовым карабином в руках. Проходящие мимо пилоты мерили его недоуменными взглядами и отпускали шуточки.
 – Соображаешь, – одобрил действия майора Клозе. Он не был удивлен – Стивенс служил на Сахаре во время прошлой кампании. – Заходи.
 Первым делом Клозе залез под кровать и достал оттуда свой штурмовой карабин, такой же, как у Стивенса. Потом, бросая косые взгляды в окно, принялся облачаться в летную одежду. За этим занятием его застал запыхавшийся Орлов.
 – Позвольте доложить, господин полковник. Стивенса я не нашел, потому что он здесь. Вижу у вас обоих ярко выраженные симптомы паранойи и штурмовые карабины, которых у больных с вашим диагнозом быть не должно.
 – А где твой карабин, здоровый? – поинтересовался Клозе.
 – Полагаю, что в арсенале.
 – Молодец, – сказал Клозе. – Орел. Приказ о полной боеготовности в любое время, вступивший в силу три месяца назад, каким-то образом прошел мимо твоих ушей?
 – Скорее между, – сказал Стивенс. – В связи с отсутствием в черепе мозга сопротивления там никакого.
 – Смешно, – сказал Орлов. – И костюмы у вас, как у клоунов. А вам в таком виде на людях показаться не слабо?
 – Скоро люди будут завидовать нашему виду и горько сожалеть, что не придали себе такой же, – сказал Клозе. – Пойди и оденься так же. Это приказ.
 – Обалдеть, – сказал Орлов.
 – Бегом, – сказал Клозе.
 – Как, по-твоему, мы не переусердствовали? – спросил Орлов спустя сорок минут. – Мне уже жарко.
 Они сидели в комнате Клозе, от которой до взлетной площадки было всего двести метров. В летных комбинезонах и с двумя карабинами на троих. При этом Клозе и Стивенс чувствовали, что все сделали правильно, а Орлов чувствовал себя идиотом.
 – Я чувствую себя идиотом, – заметил Орлов.
 – Живой идиот лучше мертвого гения, – сказал Клозе. – По крайней мере, если рассматривать эту ситуацию с персональной точки зрения этого идиота. Я никогда не был мертвым гением, но быть живым идиотом мне нравится.
 – Так всегда рассуждает посредственность, – парировал Орлов.
 – А у нашего мальчика режутся зубки, – заметил Стивенс. – Еще немного, и он научится кусаться.
 – Это хорошо, – сказал Клозе. – Для того, чтобы бегать в стае с большими собаками, нужно уметь писать на большие деревья.
 – И на какое самое большое дерево ты когда-либо пописал, командир? – спросил Орлов.
 – На баобаб.
 – Может, мы на самом деле немного погорячились? – спросил Стивенс еще через двадцать минут. – Сидеть в летных комбинезонах в комнате в такой хороший день – не самое лучшее времяпрепровождение. А вдруг ничего не будет до самого вечера? Или вообще ничего не будет.
 – Тарги не упустят такой возможности, – сказал Клозе.
 – Ты больной, командир, – сказал Орлов.
 – Зато эскадрилья у меня офигительно здоровая, – сказал Клозе. – Я побывал уже не в одной переделке, часто мне приходилось туго. Но я до сих пор жив. Советую вам последовать моему примеру.
 – Следуя твоему примеру, мы все окажемся в психушке, – сказал Орлов.
 Боевая тревога была объявлена только через сорок минут.
 Воздух над базой кишел сферическими кораблями таргов. Большими кораблями, из которых на поверхности планеты сыпались шарики поменьше.
 – Слишком большие они для бомб, – заметил Орлов.
 – Да и идут слишком кучно, – сказал Стивенс. – Малая зона поражения.
 – Дамы и господа! – объявил Клозе. – Впервые в этой войне и только на нашей планете! Представляю вам эксклюзивное шоу проездом из другой галактики к Земле. Вашему вниманию представляется великий, ужасный и неповторимый десант таргов!
 Клозе стоял у окна и смотрел вверх, высматривая просветы между десантными транспортами Чужих. Над транспортами барражировали истребители, прикрывая высадку наземных войск сверху.
 – Объявлена срочная эвакуация базы! Персоналу собраться на посадочной площадке девять и держать оборону до прибытия транспорта. Всем пилотам подняться в воздух и осуществлять прикрытие сверху!
 – А чего мы стоим? – поинтересовался Орлов.
 – Изучаем диспозицию, – сказал Клозе. – Спасательный транспорт сюда не пробьется.
 – Им лететь-то всего двадцать километров, – сказал Стивенс. Тяжелые суда размещались на соседней базе.
 – Ты думаешь, там сейчас лучше, чем здесь? – спросил Клозе. – Ладно, пошли. Я спереди, ты сзади. Орлов, ты – между нами.
 – Почему это я посередине?
 – Потому, что у тебя винтовки нет.
 У Бо Вайсберга было разрешение входить к императору без доклада, и он воспользовался этим правом сразу же после утреннего заседания военного комитета, на котором обсуждались проблемы формирования Четвертого флота. Юлий как раз читал докладную министра военной промышленности.
 – Сахара атакована, сир! – выпалил Бо с порога.
 – Мне не доложили, – сказал Юлий. – Откуда вы знаете? Вы уверены?
 – Она только что атакована! Вам просто не успели сообщить! Они пришли через Нуль-Т!
 – Много?
 – Около пятисот возмущений! Крупных возмущений!
 – Дерьмово, – констатировал Юлий. – Похоже, что Сахару мы потеряли.
 Двери, неплотно закрытые Бо, распахнулись еще раз и явили пред императорские очи адмирала Круза.
 – Плохие новости с Сахары, сир, – доложил адмирал. – Мы только что получили сообщение по гиперсвязи, что тарги атаковали крупными силами и высаживают десант.
 – Я уже в курсе, – мрачно сказал Юлий. – Наука на этот раз опередила флот.
 Адмирал Круз посмотрел на Бо, соотнес его присутствие здесь со словами императора и мрачно кивнул.
 – Ближайшее крупное соединение ВКС находится в двух днях пути от Сахары, – сказал адмирал Круз. – Я готов отдать приказ о передислокации…
 – Но смысла в этом не видите, – продолжил его мысль Юлий. – Потому что через два дня спасать там будет уже некого, а для серьезного боя с таргами сил этого соединения все равно не хватит.
 – Именно так, сир.
 – По последним данным, на Сахаре проживает около пятидесяти тысяч местных жителей и расквартировано сто тринадцать тысяч имперских военных.
 – Да, сир. Это большая потеря для Империи, но…
 – Я мог бы сейчас напомнить вам, что был прав, когда говорил о скорой эвакуации, – сказал Юлий. – И я это только что сделал. Мы потеряли кучу народа, адмирал. Мы с вами потеряли. Их смерти на нашей совести.
 – Это война, – сказал адмирал. – На войне потери неизбежны.
 – Уйдите, адмирал, – сказал Юлий. – Раз мы все равно ничего не можем сделать, то видеть я вас не хочу.
 На момент атаки таргов у Империи был только один корабль на орбите Сахары – дредноут «Октавиан Август». Его командир был человеком рассудительным, и когда он увидел, как в верхних разреженных слоях атмосферы планеты возникают сотни тяжелых кораблей таргов, а со стороны Солнца на его собственный дредноут заходит десяток вражеских линкоров, он решил не принимать бой. Шансы, что кто-то умудрится взлететь с планеты и пробиться в открытый космос, были мизерно малы, и ждать не имело смысла.
 Капитан отдал приказ о полной тяге, и, едва набрав требуемую скорость, дредноут совершил прыжок и ушел через гипер.
 Десантники таргов оказались еще одним видом существ, не напоминавшим ранее известные людям особи. Казалось, эти твари выведены специально для ближнего боя. Больше всего они напоминали один из самых страшных кошмаров человечества – огромных пауков. Только ног у них было десять, а не восемь.
 Каждый паук достигал около двух метров в высоту и трех – в длину. На спине они тащили малые импульсные пушки, управление которыми, очевидно, было связано с их нейронной сетью, потому что дополнительных конечностей на спине у пауков не наблюдалось.
 Клозе рассматривал новых монстров, сидя в кокпите своего «игрек-крыла». Механические повреждения пауки держали хорошо: десантные капсулы при приземлении не тормозили и удар о землю был вполне приличный.
 Истребители «Трезубца» стояли на взлетной площадке. Клозе включил общую связь и запретил взлетать без его приказа.
 Три паука выкатились на бетон прямо перед «игреком» Клозе.
 – Орлов, скажи мне, что я сплю, – попросил полковник.
 – Зачем?
 – Потому, что во сне я – супергерой и никого не боюсь, – объяснил Клозе. – А наяву при виде этих тварей я точно в штаны наделаю.
 – Комбинезон непромокаем, так что делай, – посоветовал Стивенс из своей машины.
 – Ты спишь, командир, – сказал милосердный Орлов.
 – Ну и кошмары у меня, – удивился Клозе.
 На взлетной площадке показалась группа пилотов из соседней эскадрильи, пытавшаяся пробиться к своим истребителям. Двумя очередями из пулеметов Клозе расчистил им путь. Двенадцать истребителей лучше, чем три.
 Сорок или пятьдесят были бы еще лучше, но что-то больше никто из пилотов к своим машинам не спешил.
 Новички тоже не взлетали без приказа. Клозе представился им по общей связи, и они признали его своим командиром на этот бой.
 Как подозревал Клозе, последний бой в их летной карьере.
 На поверхности ловить нечего, на орбите их никто не ждет, а входить в гипер и убираться из системы истребители, при всей их универсальности, все-таки не способны. Оставалось только одно – продать таргам свои жизни подороже.
 Свою собственную жизнь Клозе ценил очень дорого.
 Мы потеряли двадцать миллионов на Сноуболе, подумал Юлий. Мы потеряем еще сто тысяч на Сахаре! Сноубол уничтожен, Сахара захвачена.
 Они нас бьют. Мы одержали только одну победу – над их первыми, устаревшими кораблями. А потом прилетели новенькие и гоняют нас и в хвост и в гриву.
 Мы проигрываем эту чертову войну, потому что они быстрее. Если мы отведем флот от Марса или Земли и бросим его на защиту Сахары, тарги могут достигнуть Солнечной системы раньше, чем мы. Пока они этого не делают, избегают вступать в бои с крупными соединениями ВКС. Если так будет продолжаться, им этого и не потребуется. В Империи сотня планет, а флот прикрывает жалкий десяток. Мы будем терять один мир за другим. Когда прибудет второй флот таргов, эти долбаные шесть тысяч кораблей, они нас просто задавят. Даже без Нуль-Т.
 Мы проигрываем в скорости.
 Мы проигрываем в численности.
 Похоже, что мы проигрываем и в интеллекте.
 Тогда за счет чего же нам побеждать?
 Они простояли на взлетной площадке еще десять минут. Это было совершенно безопасно, потому что слабые импульсы личного оружия таргов не могли повредить броню истребителя.
 Следующий транспорт завис прямо над базой, заслоняя солнце, и десантные капсулы посыпались буквально на головы пилотов. За все это время больше никто из имперцев так и не появился. На базе шла оживленная перестрелка, в небо уже поднимались столбы дыма.
 – Взлетаем, – скомандовал Клозе, решив, что ждать дальше не имеет смысла. Он врубил вертикальную тягу. Его «игрек» скакнул на сотню метров к небесам. Десантные капсулы стучали по обшивке, как град. – Поднимайтесь выше их транспортов.
 Эскадрилья выполнила приказ, а сам Клозе задержался. Включив гравимеч, фирменное оружие «Трезубца», он прошел под кораблем таргов, сфокусировав гравитационный удар на его днище. На сленге «Трезубца» этот маневр назывался «вспороть брюхо».
 Клозе едва успел убраться из-под корабля, как тот взорвался и пролился на поверхность дождем осколков.
 Клозе ушел вверх, миновал слой высаживающих десант кораблей и походя сшиб два вражеских истребителя выстрелами из импульсной пушки. Помимо гравимеча на его истребителе присутствовало и штатное вооружение. Сейчас под крыльями «игрека» даже висели четыре «умных» ракеты, предназначенных для атмосферного либо орбитального боя.
 Клозе расценил это как подарок судьбы.
 Наверху царил полный бедлам.
 Вражеские истребители напоминали рой пчел, среди них просматривались корабли и побольше.
 – Рассредоточиться и пробиваться на орбиту, – приказал Клозе. – Дистанцию держать не менее пяти единиц. Не мешайте друг другу. С орбиты можно будет нормально осмотреться, если опять все туманом не заволочет.
 В детстве Юлий, как и любой другой мальчишка, запоем читал фантастические романы, в которых описывалась галактическая война между людьми и злобными пришельцами. Конечно же во всех романах пришельцев было гораздо больше, чем людей, и обычно они поначалу брали верх.
 Но проблема решалась достаточно просто.
 Группа лихих парней и девиц во главе с основным положительным персонажем летела куда-то к черту на кулички, либо руководствуясь древним пророчеством либо ведомая исключительно выдающейся интуицией главного героя, и там, на этих чертовых куличках, она обнаруживала флот древней и давно покинувшей галактику расы, который только и ждал, когда им кто-нибудь завладеет.
 Флот этот, как правило, был небольшим, по числу членов группы, но очень могущественным и настолько примитивным в управлении, что герои разбирались во всех тонкостях уже через пару страниц. После чего им следовало быстренько прилететь назад, где в этот момент как раз шла финальная битва, после которой человечество должно было окончательно покинуть галактику и восстановить статус-кво, одним выстрелом разметав врага по всему пространству.
 Можно еще было найти какое-нибудь отдельно стоящее супероружие, опять-таки принадлежащее древней и мудрой расе, и одним выстрелом выкинуть вражеские корабли в параллельную галактику или просто уничтожить занятый ими сектор пространства.
 А еще можно было найти какой-нибудь артефакт, опять же оставленный предшественниками человечества. Или вырастить в своих рядах какого-нибудь бога, способного останавливать торпеды взглядом и разгонять противника чихом. Или военного гения, способного уничтожить тысячу кораблей, обладая одним крейсером и чувством морального превосходства. Но это уже на любителя. Такой метод никогда не считался особенно надежным.
 В любом случае победа человечества была сокрушительной и быстрой. Бац-бац – и в дамки.
 Главные герои не любят вести долгие изнурительные бои или заморачивать свою голову маневрами. Юлий их прекрасно понимал. Он сам был сторонником простых и радикальных действий.
 Единственное, чего ему не хватало, так это средств.
 Никаких следов древней и могучей расы человечество в изученном секторе пространства так и не нашло, пророчеств о вторжении таргов с подсказкой, как его остановить, в наличии не имелось, на наличие артефактов не обнаружилось даже и туманного намека, а выращивать военных гениев в пробирках пока еще никто не научился.
 А если кто-то и умеет выращивать гениев в пробирках, так это тарги.
 Новости с Сахары были неутешительными.
 Защитные периметры Империи атакованы. Тяжелых кораблей у Империи на планете нет. Транспортам, которые могли бы вывезти людей, не удалось оторваться от поверхности. Люди гибнут тысячами.
 Боевая особь тарга не была похожа на пилота, препарированного людьми Краснова. И на выносной мозг, обнаруженный рядом с пилотом, она тоже похожа не была.
 Паук с импульсной пушкой на спине. Персонаж из детской компьютерной стрелялки. Враги оказываются такими банальными, что в это даже верится с трудом.
 Большие тараканы, гигантские пауки, здоровенные мозги, лишенные каких бы то ни было вспомогательным органов и паразитирующие на чужом теле. Чем они еще могут нас удивить?
 Они взрывают наши звезды, захватывают наши планеты. И при этом они не рискуют, ждут подхода крупных сил.
 Жаль, что я не герой какой-нибудь книги, подумал Юлий. «Бог из машины» мне бы сейчас не повредил.
 Дойл был неправ, подумал Клозе, вспоминая рыжего ирландца, бывшего старшим бомбардиром на «Лорде Корвине». Война разумов, война интеллектов… Чушь эта все. Блажь, фигня и демагогия. Как ни крути, в конечном итоге все сводится к пушкам и кораблям.
 Клозе выбрался на орбиту, истратив две ракеты и расстреляв половину боезапаса. Вместе с ним на орбиту вышли еще шесть кораблей. Остальные, в том числе и Стивенс, отлетали свое и теперь уже навсегда останутся на Сахаре.
 Пилоты истребителей противника совершенно не боялись смерти и шли на таран при первой же возможности. Их надо было расстреливать на подлете или от них уворачиваться. Или уходить на форсаже.
 Стивенс не успел.
 Когда к нему бросились сразу четыре серебряных шара, он принял решение стрелять и сбил три. Но четвертый врезался в его «игрек» и оторвал крыло. Сразу же вслед за этим истребитель взорвался, катапультироваться Стивенс не успел. Да и некуда было катапультироваться – поверхность планеты в этом секторе кишела таргами, покрывавшими каждый метр как живой ковер. Может быть, Стивенс поступил правильно. К чему трепыхаться и оттягивать неизбежное?
 На орбите было поспокойнее, и пилоты перевели дух. В зоне видимости болталось три крейсера таргов, но отвлекаться на столь мелкую добычу они явно не собирались. На семь истребителей никто не обращал внимания.
 – Что будем делать, полковник? – спросил кто-то по общей связи. Голос был знакомый, но ни с именем, ни с конкретным лицом он у Клозе не идентифицировался.
 – Погоди немного, – сказал Клозе. – Я думаю.
 – Нефиг думать, полковник, – сказал тот же голос. – Нам кранты.
 – Отставить, офицер, – сказал Клозе. – Нам не кранты, пока я не скажу, что нам кранты. А я этого не скажу, пока нас окончательно не припрет.
 – А сейчас нас, значит, еще не приперло?
 – Пока только слегка придавило, – сказал Клозе. – Слушайте, пилоты, у меня появился план. Шансов, конечно, мало, но других вариантов я вообще не вижу.
 План был абсолютно ненормальным, опирался на несколько допущений, и если хотя бы одно из них оказывалось неправильным, идея становилась неосуществимой. Проверить сии допущения можно было только опытным путем.
 В четырехстах километрах к северу от бывшей базы «Трезубца» находился еще один космодром с большими кораблями, способными путешествовать от планеты к планете. Клозе не сомневался, что космодром атакован и там полно таргов. Но там было оборудовано несколько подземных пусковых шахт.
 И вот тут начинались многочисленные «если».
 Если в шахтах на момент атаки были корабли.
 Если тарги туда еще не добрались.
 И если этими кораблями не успели воспользоваться местные пилоты.
 План тут же получил одобрение большинства пилотов, и только все тот же наглый голос поинтересовался, за каким чертом они полезли на орбиту, а не ломанулись к космодрому напрямик.
 – Потому что низом мы бы сквозь корабли противника не продрались, – объяснил Клозе. – И вообще, я про этот космодром только что вспомнил. Кто я вам, Эйнштейн, что ли?
 А ведь на Сахаре был и Клозе, вспомнил Юлий. Черт бы его подрал, но почему он все время влипает в какие-то истории и оказывается в самом пекле? Наверное, это я виноват. Надо было нарушить свое обещание не вмешиваться в его карьеру и отправить патрулировать орбитальное пространство Эдема.
 Эдем таргам пока на фиг не нужен. Пустынный курорт. Населения мало, земельных ресурсов нет, промышленности нет, военных объектов нет, стратегической ценности не представляет.
 Заброшенный рай.
 Надо было туда людей с Сахары эвакуировать. Даже лететь не слишком далеко.
 Клозе был везунчиком. До сих пор ему удавалось выпутываться из всех переплетов, в которые он попадали. Почти всегда он выходил из них с потерями, но всегда живым.
 У Юлия была слабая надежда, что Клозе умудрится выбраться живым и на этот раз.
 Юный гений Бо Вайсберг устроился на императорском диване и что-то высчитывал при помощи ноутбука, поставленного на колени. Погрузившийся в невеселые думы Юлий только что вспомнил о его присутствии. Бо же наличие под боком императора совершенно не мешало. Он посасывал световую указку, отстукивая что-то на клавиатуре.
 – Значит, при помощи Нуль-Т тарги могут не только перемещаться по космосу, но и впрыгивать в атмосферы планет, – сказал Юлий. – А на саму поверхность?
 – Вряд ли, – не отрываясь от монитора, сказал Бо. – Судя по первым их прыжкам, погрешность при выходе может составлять около километра, а в прыжке на поверхность каждый лишний сантиметр может оказаться фатальным.
 – Но бомбу-то они телепортировать могут, – сказал Юлий. – Чисто теоретически.
 – Бомбу могут, – согласился Бо.
 Так легко согласился, как будто и не подозревал, что этой бомбой могут прихлопнуть его самого. А ведь если тарги разбираются в социальной структуре человечества, то императорский дворец должен стать первой их целью. Интересно только, почему они до сих пор этого не сделали?
 Я бы сделал, подумал Юлий. Если бы я знал способ уничтожить самого главного тарга, то воспользовался бы им в ту же минуту. Но я даже не знаю, есть ли на свете самый главный тарг или они принимают решения коллективно. Разведчики вернутся в лучшем случае через пару месяцев. Если вообще хоть кто-то вернется.
 Если они хоть что-то найдут.
 – Бо, – позвал Юлий.
 – Чего?
 – Вы осознаете, что вы – наша последняя надежда?
 От неожиданности гений даже компьютер захлопнул, да так резко, что чуть пальцы себе не придавил.
 – Позвольте, я объясню, – сказал Юлий. – На данный момент основное преимущество таргов состоит в том, что они умеют использовать Нуль-Т в военных целях, а мы не умеем. Вы – ведущий специалист по Нуль-Т и, как мне кажется, вообще единственный специалист в этой области. Если кто-то и сможет помочь человечеству, то только вы.
 – Но что я могу сделать, сир?
 – Вы должны сделать так, чтобы у таргов не было их основного преимущества. А как вы это сделаете, мне наплевать. – Юлий осознавал, что взваливает на парня дьявольскую ответственность, но другого выхода не было. Это или подстегнет юного гения, или раздавит. Но время терпеливого ожидания явно подходило к концу. А может быть, Юлию просто надоело, что он тут один за все отвечает.
 – Я не знаю…
 – Такого ответа я не приемлю. – Юлий чувствовал себя последней скотиной. – Вы – ученый. Изобретатель. Срочно изобретите мне что-нибудь.
 Вообще-то правильный изобретатель должен быть старым и безумным. И еще у него должна быть красавица-дочь. Но на безрыбье и юный гений сгодится.
 Мне бы только уравнять силы. Боже, неужели я прошу слишком многого? Я не требую от тебя грома и молний, не требую убрать таргов из этого мира, вычеркнуть из Вселенной. Дай мне только шанс, покажи направление… Разве не сотворил ты нас по своему образу и подобию?
 Или по своему образу и подобию ты сотворил таргов?
 А мы тогда кто? И для чего все эти тысячелетия человеческой истории?
 Боже, если ты есть, дай мне ответ. Никогда я не был религиозным человеком и слишком много грешил. Но не для себя ведь прошу. Так снизойди хотя бы до ответа! Дай мне хоть какой-нибудь знак!
 А если тебя нет, или ты меня не слышишь, или, что еще хуже, слышишь, но не собираешься вмешиваться, то пошел ты к черту. Попробуй покарать меня за богохульство. Хуже, чем сейчас, ты уже не сделаешь.
 Таргов над космодромом было полно, но атаки сверху они не ждали. Конечно, семь истребителей – это та еще атака, но Клозе и его парням удалось совершить немыслимое.
 Вонзившись в атмосферу, они расчищали себе дорогу выстрелами и стремились к поверхности сквозь разрывы снарядов, импульсы пушек, облака газа и обломки взорванных кораблей.
 Пятерым это удалось.
 Орлова сбили уже над самым космодромом, при заходе на посадку. Сбили глупо, случайно, без особой необходимости. Уходя от столкновения с падающим крупным фрагментом корабля, Орлов совершил не слишком удачный маневр и оказался в досягаемости двух вражеских истребителей, преследовавших отряд Клозе с верхних слоев атмосферы. Клозе не успел прикрыть последнего пилота «Трезубца» и сшиб только один истребитель. А второй всадил в «игрек» Орлова две ракеты.
 В следующую же секунду этот истребитель противника был уничтожен другим имперским пилотом.
 Виталий успел катапультироваться, но Клозе даже не стал смотреть, где он приземлится. Окрестности космодрома кишели десантниками таргов.
 Четверо, подумал Клозе.
 На посадочной площадке таргов было просто немерено, но хватило двух длинных пулеметных очередей, чтобы полностью очистить от них территорию. Клозе посадил свой «игрек» рядом с аварийным входом в подземные шахты, вывалился из кабины вместе со штурмовой винтовкой, которая мешала ему все минуты боя, утыкаясь в спину, и огляделся.
 Сели оставшиеся трое имперцев. Клозе приказал одному из них оставаться в истребителе и не давать десанту подобраться ближе, а сам набрал на замке двери код аварийного открытия. Хорошо быть полковником, подумал он. Простые пилоты таких кодов не ведают.
 Клозе вызвал лифт, надеясь, что тарги еще не захватили подземные территории и не они ответят на его вызов, потом приказал последнему имперцу вылезать из истребителя и бежать к ним. Свой карабин Клозе сунул кому-то в руки и приказал прикрывать спину.
 Четвертый пилот до них так и не добежал. Невесть откуда взявшийся паук сбил его с ног и пронзил насквозь двумя передними конечностями.
 Врукопашную с этими штуками лучше не лезть, мысленно отметил Клозе. Пилот, державший его карабин, захлопнул дверь, и снаружи в нее тут же влепился импульс, раскаливший ее докрасна.
 Пришедший лифт оказался пустым, без таргов. Пока все нормально, подумал Клозе. Лишь бы в шахтах хоть что-то стояло.
 Им повезло. В трех из шести пусковых шахт стояли готовые к взлету корабли. А во вспомогательных помещениях они обнаружили шестьдесят мужчин и женщин. Техники, пехотинцы из охраны, обслуживающий персонал. Ни одного пилота.
 Перед Клозе выросла очередная проблема.
 У него было три корабля.
 У него было три пилота.
 И куча людей, которых Клозе тут бросить не мог.
 Два судна были курьерами. Маленькие, невооруженные, зато очень быстрые. Клозе выбрал бы для себя именно такой корабль. Но все люди бы на него не поместились. Не больше пяти человек.
 Третьим был крейсер. Вооруженный, относительно неплохо защищенный, но не слишком быстрый и маневренный для атмосферного боя и прорыва на орбиту.
 – Берем крейсер, – сказал Клозе.
 – Как скажете, – сказал пилот, у которого был знакомый Клозе голос. А вот лицо оказалось не слишком знакомым. Может, Клозе и видел его пару раз в офицерском клубе или где-то еще. Но имени этого парня он точно не знал.
 – Вот уж нет, – сказал другой пилот. – Крейсер, может, и вооружен и отстреливаться может, но снаружи их столько, что всех не перестреляешь. Лучше попытаться уйти на скорости.
 В принципе Клозе был с ним согласен. Так было бы лучше. Но неправильно. Впрочем, сейчас как раз та ситуация, когда каждый решает за себя сам.
 – Бери курьера, – разрешил Клозе. – Я иду на крейсере. Как вас зовут, пилот?
 – Зовите меня Бигменом, полковник, – сказал тот, что согласился лететь с ним. Рост у него был около метра шестидесяти.
 – Организуй погрузку людей, – сказал Клозе. – Проследи, чтобы все пристегнулись и так далее, потому как нас очень даже может потрясти. Теперь ты, офицер.
 – Стилсон, сэр.
 – Полетишь первым или вторым, Стилсон?
 – Вторым, если вы не против.
 – Хочешь, чтобы я отвлек внимание на себя? А эффект внезапности тебя не устраивает?
 – Крейсер слишком медленный. Пусть у вас будет хоть какое-то преимущество.
 – Хорошо, – сказал Клозе. – Можешь идти на судно. Старт по желанию.
 – Есть, сэр.
 – Не передумаешь?
 – Я по натуре одиночка. И сам люблю рулить. Вы же меня за джойстики не пустите?
 – Не лучший момент проявлять свои принципы, – заметил Клозе. – Но ты прав, за джойстики я тебя не пущу. Видишь ли, я тоже люблю рулить.
 – Сэр… Вообще-то я восхищен вами. Если мы выживем, это будет исключительно ваша заслуга.
 – Хватит трепаться, – сказал Клозе. – Иди на корабль. Доберешься до орбиты, меня не жди. Курс… сам решишь. Ты знаешь, с какой стороны наши.
 – Да, сэр.
 – Удачи.
 – И вам.
 Крейсер назывался «Скользящий». Клозе надеялся, это символ того, что им удастся ускользнуть.
 Бигмен проследил, чтобы пассажиры разместились со всей возможной безопасностью, и присоединился к Клозе в пилотской кабине.
 – Летаешь ты неплохо, – сказал Клозе. – Иначе бы тебя здесь просто не было. Но на этот раз поведу я. Без обид?
 – Какие обиды? Я – не «Омега», полковник. Я на этих штуковинах сроду не летал.
 – Стрелять хоть умеешь?
 – Умею.
 – Отлично. Ты обо мне слышал, Бигмен?
 – Полковник Клозе, о вас все слышали. Все пилоты уж точно. Вы – легенда.
 – Хотелось бы остаться легендой при жизни, – сказал Клозе. – Итак, ты обо мне слышал. Верь мне. Делай все, что я тебе говорю, и мы выберемся.
 – Умереть в вашей компании – честь для меня, как и для любого другого пилота наших доблестных ВКС.
 – Не язви, а то на самом деле умрешь, – сказал Клозе. – Возьми на себя главный калибр и пали строго по курсу, расчищай дорогу. По сторонам не смотри, укачает. – Клозе включил общую связь. – Стилсон?
 – Все еще здесь.
 – Я стартую.
 Интересно, подумал Клозе в последнюю секунду перед стартом, если я выберусь на орбиту и уйду в гипер, передатчик-то они мне все-таки выбьют? Исключительно следуя традиции?
 Бо Вайсберг убрел обдумывать задание императора, оставив Юлия в одиночестве. Пару раз заходила Пенелопа и молча меняла Юлию полную пепельницу на пустую или приносила кофе с бутербродами. Кофе Юлий пил, а бутерброды оставались нетронутыми. Потом пришел Круз с какой-то мелочью, и Юлий на него наорал. Не потому, что с мелочью приперся, сейчас каждая мелочь важна, а просто потому, что император сорвался.
 Юлий опять плохо спал. Оставшись в одиночестве в своей спальне, он плакал ночами. От злости, от досады на самого себя и от несправедливости, с которой судьба обрушилась на человечество.
 Он чувствовал, что еще совсем немного, и он просто свихнется. Слетит с катушек и расстанется со своей крышей. Управление Империей наверняка не было сахаром и в мирные времена, но их Юлий просто не застал.
 Сейчас жизнь казалась Юлию адом.
 Но мысль о самоубийстве, которой он тешил себя на Сахаре, ни разу не пришла ему в голову здесь, на Земле, император не имеет права на слабости, которые может позволить себе простой капитан.
 Хотя папа с Красновым крупно лажанулись. Ни хрена я эту войну не выиграю, подумал Юлий. И Виктор бы ее не выиграл, и Краснов, и никто другой.
 Таргов невозможно победить.
 Новостей с Сахары не было. Это объяснялось тем фактом, что Сахара больше не входила в состав Империи. Теперь эта планета принадлежала Чужим.
 Люк, закрывавший пусковую шахту, Бигмен вышиб одним выстрелом главного калибра, и крейсер свечой ринулся в небо.
 Это было самоубийство, один из многих абсолютно безумных маневров, которые пытался совершить в своей жизни Клозе. Крейсер легко мог протаранить легкий истребитель таргов, но при встрече с десантным транспортом последствия были бы одинаково фатальными для обоих судов.
 От одного транспорта Клозе увернулся, едва не скрежетнув бортом о борт. Второй Бигмен успел расстрелять, и «Скользящий» промчался сквозь облако обломков. За ними тут же увязалось несколько истребителей, на которые Клозе просто не обращал внимания. Сбитый истребителем крейсер – это чудо, хотя, правда, одно такое чудо на Сахаре уже произошло.
 Верхние слои атмосферы они прошли беспроблемно, на орбите их ждали два крейсера таргов.
 Клозе решил не связываться, обошел их по широкой дуге и дал полную мощность на двигатели. Тарги попытались сесть ему на хвост. Стрелять по ним было некому, так как Бигмен не успел бы добраться до кормовых батарей, а потому существовал только один способ от них избавиться.
 Гипер. Гипер, и как можно быстрее.
 Клозе не стал возиться с расчетами, пожелал себе не врезаться на выходе в какую-нибудь звезду и совершил еще один самоубийственный маневр, включив гипердрайв, даже примерно не рассчитав точки выхода.
 Впрочем, прыжок был коротким, только чтобы избавиться от преследования, и Клозе надеялся, что пронесет.
 И пронесло.
 Сегодня судьба явно к нему благоволила. В «Скользящий» ни разу серьезно не попали. Даже передатчик работал, и все системы были в норме.
 Клозе включил внутреннюю связь и обратился к пассажирам:
 – Командир имперского крейсера «Скользящий», легендарный космический волк барон Клозе имеет честь сообщить всем людям, находящимся на борту корабля, что у них только что состоялся второй день рождения, каковой они обязаны отмечать каждый год до конца своей жизни, – сказал он. – Ибо вы, сидевшие в шахтах и ждавшие неожиданного спасения, дождались его в лице легендарного барона Клозе, о котором я вам уже говорил! В ближайшее время корабль совершит еще один гиперпрыжок, поэтому оставайтесь на местах и не бродите по коридорам во избежание… чего-нибудь. Благодарности от народа, если вы не возражаете, я приму позже.
 Он выключил связь и посмотрел на Бигмена.
 – Такое я проделываю походя, – объяснил Клозе.
 – Я раньше думал, что я пилот, – сказал Бигмен. – И только сегодня понял, как я был неправ.
 Стилсон на быстром курьерском корабле до орбиты так и не добрался.

 Глава 3

 Лейтенант Орлов обнаружил, что жив, и несказанно этому факту удивился.
 Он помнил все, что произошло в последние минуты перед тем, как он потерял сознание. Взлет, выход на орбиту, безумный прорыв к космодрому, воздушный бой, который он проиграл, взрыв его собственного истребителя…
 Он успел катапультироваться на голом, отработанном годами рефлексе и только потом подумал, где ему теперь приземляться. Внизу были только тарги.
 Он плюхнулся в болото очень неудачно и потратил почти минуту на то, чтобы выбраться из трясины. Когда он наполовину дополз, наполовину доплыл до твердой земли, пауки из десанта Чужих добрались до места его падения. Он попытался расстрелять их из «офицерского сорокового», но пистолетными пулями причинить этим тварям хоть какой-то урон было невозможно. А потом один из пауков вонзил ему в ногу свою переднюю конечность – и имперский офицер отключился.
 Причиной этому был не болевой шок. Скорее, ему в кровь впрыснули какой-то токсин. Летный комбинезон не дал бы ему вырубиться даже при потере ноги, не говоря уже об обычном сквозном ранении. Проверено на себе командиром «Трезубца».
 Сейчас Орлов находился внутри небольшой сферы со стенами из тусклого металла. Поднявшись на ноги, он легко доставал до потолка. Дверей видно не было, но этим современного человека не удивишь. Как сейчас только не строят.
 Шестое чувство, присущее исключительно бывалым пилотам, подсказало Орлову, что он находится на борту среднетоннажного корабля, двигающегося по открытому космосу. Если бы Орлова попросили объяснить, как именно он это понял, он бы не смог. Но готов был прозакладывать свое годовое жалованье против дырявой имперской копейки, что это так.
 Корабль был не имперский, но Орлов бы удивился еще сильнее, если бы после всего оказался бы на имперском корабле.
 Несмотря на то, что с Орлова в бессознательном состоянии сняли всю одежду, ему было жарко. Тарги поддерживали на своем корабле температуру около тридцати пяти градусов и почти стопроцентную влажность. Дышать было тяжело.
 Орлов решил считать, что попал в прохладную сауну, и осмотрел свою ногу. Так и есть, дырка в ней присутствовала, но кровь уже не текла, да и сама рана почти не болела. Ныла, как будто этому ранению уже пара месяцев.
 А вдруг так оно и есть?
 Будущее отнюдь не рисовалось лейтенанту в радужных тонах. Он был жив, но предполагал, что такой жизни любой пилот предпочел бы смерть, тем более у него была прекрасная возможность умереть в бою. Вряд ли тарги захватили его в плен, чтобы попить с ним пива и обсудить новости имперского чемпионата по футболу.
 Орлов по жизни был оптимистом, но сейчас и он понимал, что шансы на хорошее окончание своей истории у него полностью отсутствуют. Убежать отсюда? Захватить корабль? Отстрелиться от судна в спасательной капсуле? Конечно, считается, что пилот класса «Омега» способен водить все, что угодно, только вот на инопланетную технику это правило не распространяется. Элементарно щупалец может не хватить.
 Через два часа Орлову надоело бояться будущего и стало скучно. Увы, конструкция пола была такова, что ему не удалось размяться даже бегом на месте, и он начал отжиматься от пола, закинув ноги на стенку.
 Для физических упражнений было слишком душно, и Орлов сразу же вспотел. Поскольку сидеть в луже собственного пота ему не хотелось, он закончил упражнения после двадцать пятого отжимания, и ему снова стало скучно.
 Когда из стены вылезло полутораметровое щупальце с большим глазом на конце, Орлов даже не удивился. Люди перестали удивляться глазам со щупальцами уже к концу двадцатого века. Орлов еще в детстве на такое насмотрелся. Комиксы, мультфильмы, блокбастеры.
 Глаз смотрел на Орлова. Орлов смотрел на глаз и прикидывал, не стоит ли его выдавить. Или лучше попытаться вырвать щупальце из стены?
 Глаз висел неподвижно минут пять, а потом подвинулся вплотную к лицу пилота. Размерами глаз был с кулак взрослого человека.
 – Представляю, какие тогда у тебя зубы, – сказал Орлов.
 Глаз никак не отреагировал на его реплику и продолжал пялиться, словно пытался Орлова загипнотизировать. Виталий подумал, что его провоцируют на какое-нибудь агрессивное действие, и демонстративно отвернулся к стене. Щупальце совершило маневр и попыталось втиснуться между стеной и лицом Орлова. Как ни странно, на ощупь глаз оказался совершенно сухим. Орлов протянул руку и потрогал щупальце. Его поверхность по фактуре была похожа на наждачную бумагу. Странно, Орлов думал, что все монстры на ощупь должны быть влажные и слизистые.
 – Что будет следующим? – поинтересовался Орлов. – Гигантское ухо или большой рот?
 Глаз, как и следовало ожидать, не ответил. Даже не подмигнул.
 – Ну и дурак, – сказал ему Орлов.
 Глаз наблюдал за ним минут двадцать, а потом бесшумно и без предупреждения втянулся в стену.
 Может, все еще и не так плохо, подумал Орлов. Может, они за мной просто наблюдать будут, а не опыты какие-нибудь ставить. Тогда им было бы неплохо меня покормить.
 Кстати, а в туалет я куда ходить буду? Под себя, что ли?
 Да, тоже не слишком весело.
 Прошло еще минут сорок, Орлову снова стало скучно, и он пожалел, что позволил глазу так легко улизнуть.
 Как-то все очень примитивно, подумал Орлов. Неужели у них нет более совершенных систем наблюдения, чем глаза на щупальцах? И еще все это слишком знакомо. Наверное, в детстве я чересчур увлекался фантастикой. Меня теперь сложно удивить.
 Ухо и рот так и не появились. Орлов плюнул на них, свернулся поудобнее и попытался заснуть. Через пять минут ему это удалось.
 Щупальце появилось из стены так же бесшумно, как и в первый раз. Только теперь глаза на нем не было.
 Вместо него присутствовал шип.
 Орлов так и не проснулся, когда щупальце резко дернулось и вогнало шип ему в мозг.

 Глава 4

 – Ты обещал не вмешиваться в мою карьеру, – сказал Клозе, закидывая ногу на ногу и закуривая сигарету.
 – Я тоже рад тебя видеть, – сказал Юлий.
 – А я тебя – нет, – сказал Клозе. – Жалкое зрелище. Бледный, небритый, невыспавшийся, круги под глазами. С каждым разом, как я тебя вижу, ты все больше смахиваешь на труп.
 – Мне долгое время не хватало твоего мягкого и ненавязчивого юмора, – сказал Юлий. – И я не вмешивался в твою карьеру. Думаешь, я загнал бы тебя на Сахару после всего, что там с нами было?
 – Если ты не вмешиваешься в мою карьеру, тогда что я делаю на Земле?
 – Я тут совершенно ни при чем, – сказал Юлий. – Точнее, конечно же при чем, но мои личные чувства к тебе, та привязанность, которую я к тебе почему-то питаю, не имеют никакого значения. Ты стал единственным пилотом, который выбрался с Сахары и вывез оттуда шестьдесят пять человек.
 – И что дальше?
 – Плюс твое героическое прошлое, твое участие в первой атаке на таргов… ты теперь не просто пилот и не просто герой. Ты – живой символ Империи и залог нашей победы. Мы не можем допустить, чтобы тебя где-нибудь гробанули. От мертвого символа нет никакой пользы.
 – И что ты от меня потребуешь? Рекламные ролики? Интервью? Работа на призывных пунктах?
 – Просто оставайся в живых.
 – Это мне нравится, – сказал Клозе. – А можно я буду оставаться в живых на Эдеме?
 – Сначала ответь мне на прямой вопрос. Ты хочешь на Эдем или ты хочешь к Изабелле?
 – Это имеет значение?
 – Изабелла уже по дороге сюда, – сказал Юлий. – А на Земле тоже есть курорты.
 – Пытаешься отбить ее за моей спиной?
 – Нет. Пытаюсь удержать тебя на Земле.
 – И что ты ей сказал?
 – Я? Ничего. Просто намекнул генералу Коллоджерро, что его ведомство на Земле нужно усилить хорошо ему знакомым и проверенным работником.
 – Он знает, зачем это?
 – Нет. Думаю, он подозревает меня в попытке продолжить ухаживание.
 – А на самом деле ты не собираешься предпринять такую попытку?
 – У меня была бездна возможностей, пока ты числился мертвым, но я ими не воспользовался.
 – Почему? Только не говори, что из врожденной порядочности. Ее за тобой отродясь не числилось.
 – Значит, ты хочешь, чтобы я тебе соврал?
 – Ты теперь политик. Только и делаешь, что врешь.
 – Тогда слушай. Я тщательно взвесил свои шансы и понял, что как мужчина я тебе не конкурент.
 – Смотри-ка, а сказал, что соврешь.
 – Так на этот раз ты останешься?
 – Похоже, что ты не предоставил мне выбора, – сказал Клозе. – К тому же мне временно надоело воевать. Думаю, могу позволить себе небольшой перерыв.
 – Слова не мальчика, но настоящего пилота.
 – Как дела на остальных фронтах?
 – А сам не догадываешься?
 – Догадываюсь. Погано.
 – Погано, – согласился Юлий.
 – Ты не находишь, что это все как-то нереально? – спросил Клозе.
 – В каком это смысле нереально? Мы потеряли больше двадцати миллионов жизней. По-твоему, это нереально?
 – Нет, это как раз реально, – сказал Клозе. – Тарги нереальны. Даже не так. «Нереальны» – не то слово! Они невероятны.
 – Что ты имеешь в виду?
 – Гигантские тараканы, пауки с пушками на спинах, мозги на присосках… У меня такое впечатление, что я попал в дерьмовый фильм ужасов.
 – Ты там хотя бы главный герой?
 – Нет, один из проходных персонажей. Просто меня должны слопать не в самом начале, а ближе к концу.
 – А кто тогда главный герой?
 – Не надейся, не ты. Императоры в таких постановках вообще присутствуют только для антуража.
 – А кто тогда?
 – Не знаю. Может, ему еще не время появиться.
 – По-моему, самое время, – сказал Юлий. – Герой ведь должен появиться в критический момент, а момент у нас – хуже некуда.
 – Как только кто-то говорит, что хуже уже некуда, все сразу становится еще хуже, – сказал Клозе. – Ключ к победе в любом предприятии – это позитивное мышление. Вот, например, я. Я – самый крутой, самый жесткий, самый резкий, самый несокрушимый. Поэтому я до сих пор жив.
 – Ты не сказал, что ты самый умный.
 – Самому крутому мозги иметь необязательно, – сказал Клозе. – За него начальство думает. Оно посылает меня тонуть в дерьме, а я каждый раз выплываю.
 – Тут я мог бы кое-что вставить в твою речь, но лучше промолчу, – сказал Юлий. – Кстати, о дерьме. Что ты думаешь о системе Фердинанда?
 – Ничего. Я о таких странных вещах не думаю. Что не так с этой системой?
 – Мы потеряем ее следующей.
 – С чего ты взял?
 – Остатки первой волны вторжения, а это около пятисот кораблей, как ты помнишь, изменили курс и будут у границ системы через две недели.
 – Там много народу?
 – Около пяти миллионов. Было. Мы уже почти всех эвакуировали.
 – Драться за эту систему Империя не будет?
 – Нет, – сказал Юлий. – Первая волна движется слишком медленно и не представляет главной опасности. От Фердинанда до его ближайшего соседа они будут лететь больше двух месяцев.
 – В их чертовом третьем флоте было около трех тысяч кораблей с Нуль-Т, – сказал Клозе. – Сколько мы выбили на Сахаре до начала штурма?
 – Около ста, может, чуть меньше. И еще двенадцать, когда они поперли на штурм.
 – Из них три на моем счету, – похвастался Клозе. – Что я хотел сказать? Забыл… Нет, вспомнил. Еще несколько десятков таких побед – и тарги останутся вообще без флота.
 – А мы – без нескольких десятков планет? – уточнил Юлий. – Эта идея не прокатит. На Сахаре они paботали аккуратно, потому что не хотели повредить поверхность и закопать наши тетрадоновые разработки. Плюс чертов туман и невозможность вести прицельный огонь с орбиты. Сахару они захватывали. Если же они захотят какую-нибудь планету уничтожить, жертв с их стороны будет гораздо меньше.
 – Твои аналитики уже просчитали, сколько мы протянем?
 – Довольно долго, если все будет идти так, как идет. Вторая волна достигнет нас через полгода, потом, учитывая, сколько у человечества планет, мы будем терять по несколько систем в месяц. Так что мы можем протянуть от трех до шести лет, если тарги не выкинут какой-нибудь новый фокус, а они могут быть на это способны. Но похоже, что человечество будет умирать долго и мучительно.
 – Три года – это неплохо. Я думал, у нас гораздо меньше времени.
 – Ты еще успеешь насладиться семейной жизнью, – сказал Юлий. – Но восьмерых детей заводить я тебе не советую. Даже одного бы не советовал, если ты не мазохист.
 – Хорошая речь из уст императора. Оптимистическая.
 – Не так уж много людей на этой планете, с которыми я могу говорить откровенно. По правде, ты – второй.
 – А Винсент? Я думал, он – нормальный парень.
 – Нормальный. Но у него свой геморрой.
 – К тому же он не пилот и не дворянин, зато он поганый уибэшник, и полностью доверять ты ему не можешь, – сказал Клозе. – Первый человек – это Пенелопа?
 – Да.
 – Как она в целом? Держится?
 – Даже лучше, чем я.
 – Хорошая девочка.
 – Даже пальцем ее не трогай, кобель.
 – И не собирался. Слушай, у меня есть последний серьезный вопрос.
 – Валяй.
 – Ты сидишь на самом верху и должен быть знаком с общей картиной лучше, чем кто-либо другой. Скажи, у нас есть хоть какой-то шанс победить? Хоть мизерный, призрачный, но шанс?
 – Это на самом деле серьезный вопрос. Полагаю, что он требует серьезного ответа.
 – Хотелось бы.
 – Для того чтобы появился хотя бы мизерный и призрачный шанс, нам нужно чудо, – сказал Юлий. – Хорошая новость состоит в том, что у меня есть на примете один потенциальный чудотворец. Я тебя с ним потом познакомлю. Он, конечно, прыщавый юнец, но я сделал его офицером и дворянином. Если кто-то и способен подарить нам шанс, так это он.
 – Как его зовут?
 – Бо.
 – Коротко и хлестко. Мне нравится. Я ничего не имел бы против, если бы меня самого звали Бо.
 – Ты все еще не в ладах с Генрихом?
 – Ненавижу это чертово имя, – сказал Клозе. – Хуже него только Дитер.
 – А как насчет Фрица?
 – Тоже погано. Я – немец, но ненавижу немецкие имена. Герхард. Пауль.
 – Я – вроде бы британец, а зовут меня Юлий.
 – У поколения наших родителей были странные пристрастия к выбору имен, – сказал Клозе. – Твоей-то семейке уж точно в этом отношении не повезло… Прости, это я затупил.
 – Ерунда, – сказал Юлий. – Нам правда не повезло.
 – Помнишь Стивенса? – спросил Клозе.
 – Помню.
 – Он отлетал свое.
 – Жаль.
 – И Орлов.
 – Жаль. Я чувствую себя виноватым, потому что не желал ему такой участи.
 – Ты думал, я за ним присмотрю? Как ты когда-то присматривал за мной?
 – Наверное.
 – Прости, я не смог. Вся моя эскадрилья погибла, а я жив.
 – Ты чувствуешь себя виноватым?
 – Я скорблю, – сказал Клозе. – Но виноватым я себя не чувствую. Это плохо? Это значит, что я не гожусь в командиры?
 – Нашел кого спрашивать. Я до сих пор не знаю, гожусь ли я в императоры.
 – А ты чувствуешь себя виноватым?
 – За каждую смерть.
 – Значит, годишься.
 Клозе на самом деле не чувствовал себя виноватым. Он сделал все, что мог. Не его вина, что этого оказалось недостаточно.
 Люди погибли, это трагедия. Но их убил не Клозе, их убили тарги. Клозе сделал все правильно и не собирался таскать на своей спине лишний крест.
 Правда, иногда он чувствовал себя подонком из-за того, что не испытывает вины.
 – Иногда я думаю, что я проклят, – сообщил Юлий. – Люди вокруг меня мрут как мухи. Карсон, Дэрринджер, Стивенс, все наши партнеры по покеру на Сахаре. Краснов, Виктор, мои родители. Теперь вот Орлов.
 – Поэтому ты и не отпускаешь меня от себя, – сказал Клозе. – Надеешься, что я буду следующим.
 – Ты мой психоаналитик, – сказал Юлий. – Ты – то место в лесу, где я могу повыть на луну.
 – Начал ощущать себя волком?
 – Символ императорского дома – лев.
 – Львы не воют на луну.
 – Воют, если их достать.
 Юлий посмотрел на часы.
 – Я понял, – сказал Клозе. – Тебя зовут дела государственной важности.
 – Что-то вроде того.
 – Не буду отвлекать, – сказал Клозе.
 – Займи себя чем-нибудь, – попросил Юлий. – Увидимся во время ужина.
 – Договорились.
 Юлий включил комм, едва Клозе взялся за дверную ручку.
 В приемной императора Клозе нашел Пенелопу и присел на край ее стола.
 – Он хотя бы спит? – спросил Клозе.
 – Иногда.
 – А ты?
 – Чуть чаще.
 – Виталий погиб, – сказал Клозе.
 – Знаю.
 – Я ничего не мог сделать.
 – Знаю. Ты не виноват. Ты видел, как это произошло? Он умер быстро?
 – Даже катапультироваться не успел, – соврал Клозе. Его ложь оказалась не слишком далекой от истины – Орлов умер быстро и без физических мучений, во сне. – Он был хорошим пилотом, Пенелопа. Очень хорошим. Настоящим. Я не знаю, что еще положено говорить в таких случаях.
 – Не беспокойся за меня. Я свое уже отплакала.
 – В такие моменты мне стыдно, что я раз за разом оказываюсь в числе живых.
 – Не говори глупостей, Клозе. Ты – второй пилот Империи.
 – Черта с два. Твой брат – второй.
 – Мой брат теперь первый во всем.
 – Это чисто номинально.
 – Я донесу на тебя в УИБ за изменнические разговоры.
 – Валяй. Я плюну Винсенту в левый глаз, а потом дам ему кулаком в правый. Ты забываешь, что я теперь не просто человек, а символ.
 – На этот раз ты погостишь подольше, символ? Юлий даже вызвал твою девушку с Эдема.
 – Очень мило с его стороны, если мотив его действий сходится с тем, что он декларирует вслух, – сказал Клозе. – Что же до всего остального, то я подумаю. Планеты угнетающе действуют на космических волков вроде меня.
 – Волки – санитары космоса?
 – Что-то вроде, – сказал Клозе. – Что-то вроде.
 Клозе ждал шаттл Изабеллы на посадочной площадке. Конечно, посторонних туда обычно не пускали, но кто мог остановить живую легенду и символ?
 Клозе не нравилось быть символом и живой легендой, поэтому он собирался вести себя таким образом, чтобы с него сняли бремя славы.
 Шаттл приземлился, и Клозе почувствовал, что нервничает, как прыщавый юнец на втором свидании. Том самом, после которого обычно бывает секс.
 Первым по трапу спустился высокий толстяк лет сорока. Вторым – молодой и стройный парень. Изабелла шла прямо за ним. Все трое носили форму со значками УИБ, и на их фоне полковник Клозе, одетый в гражданскую одежду, почувствовал себя безнадежно штатским.
 Клозе встретил Изабеллу у трапа и сразу же заключил в свои объятия. Завистливые взгляды окружающих мужчин сверлили ему затылок.
 – На этот раз я тебя чуть не похоронила, – призналась Изабелла.
 – Ты потеряла веру в мои способности?
 – Прости.
 – Прощаю.
 Он перехватил легкую сумку, положил руку Изабелле на талию, и они направились к флаеру с пропуском в Букингемский дворец на лобовом стекле.
 – Сейчас я увижу знаменитого пилота Клозе в действии? – поинтересовалась Изабелла.
 – Я в отпуске, а потому фигур высшего пилотажа не обещаю.
 Во флаере был только один джойстик, и Клозе не хватало чего-нибудь для правой руки. Поэтому он положил руку на бедро Изабеллы и вдруг заметил, что оно дрожит.
 Изабелла плакала молча. Слезы катились по ее лицу, но она не издавала ни малейшего звука.
 Клозе не нравилось, что его женщина плачет.
 – Мне не нравится, что ты плачешь, – сказал Клозе. – Поэтому одно из двух: или ты немедленно прекратишь, или я разобью флаер к чертовой матери. И учти, что на этот раз я не шучу.
 – Извини.
 – Если кто и должен рыдать, так это я, – сказал Клозе. – Я сгораю от стыда. Я потерял твой подарок.
 Пакет с чулком Изабеллы он сунул в один из многочисленных карманов летного комбинезона перед самой атакой таргов. Он это точно помнил. Но на крейсере сувенира он уже не обнаружил. Наверное, вывалился из кармана еще в кокпите истребителя.
 Клозе по этому поводу очень переживал.
 – Ерунда, – сказала Изабелла. – Главное, что ты выбрался. А что до чулка… У меня есть второй, помнишь?!
 – И ты до сих пор его не постирала?
 – Я неряха, да? Но какой смысл стирать чулок, если он один?
 – Верно, смысла никакого, – сказал Клозе. – Знаешь, а я тебя люблю. Я тебе говорил это раньше?
 – Нет.
 – Ну и дурак же я был.
 – У тебя есть еще шанс исправиться. Я тоже тебя люблю, Клозе.
 – Вот теперь я точно разобью флаер. От радости.

 Глава 5

 – Судя по нашим разведданным, тарги обустраиваются на поверхности Сахары и уже начали добычу тетрадона, – сообщил Винсент на обычном утреннем брифинге.
 – На фига им тетрадон? – спросил Юлий. – Они что, свои заводы с собой таскают?
 – Очень может быть, сир.
 – Мне не нравится, когда высшие офицеры оперируют такими терминами, как «может быть», – сказал Юлий. – Впрочем, мне много чего не нравится.
 Сначала тарги атаковали Сахару сравнительно небольшими силами и установили свое господство на орбите. Впрочем, за орбиту Империя не держалась и сдала ее почти без боя, оказав только чисто символическое сопротивление.
 Потом началась долгая и выматывающая война за поверхность со всеми прелестями, какие только могла предоставить Сахара. Электромагнитные аномалии, делающие невозможной радиосвязь на большие расстояния, перманентные туманы, затрудняющие наведение орудий на наземные цели с орбиты, и болота, в которых вязла почти любая техника.
 Империя воевала аккуратно, с каждым днем сдавая свои позиции. Это была не столько война, сколько проверка боем. Люди еще ни разу не дрались с таргами на планете.
 Основная группировка таргов оставалась вне пределов Империи на расстоянии нуль-пространственного прыжка.
 Когда она совершила этот прыжок и пошла на штурм, имперские укрепления рухнули, и планета перешла из рук в руки. Или из рук в щупальца, или что там у них еще.
 Попутно люди познакомились с новой разновидностью таргов – пауками-десантниками. До этого они знали только обнаруженного УИБ таракана-пилота и его то ли штурмана, то ли выносной мозг, который не был похож ни на что из ранее виденного.
 Десантники таргов тоже Юлию не понравились. Это был вид тварей, выведенных специально для ведения наземных боев, и вряд ли они годились на что-то еще. Юлию не по вкусу были цивилизации, где производство солдат поставлено на поток.
 Вторая группа таргов совершила предсказанный Бо скачок к Великому Китаю, но вплотную к планете не лезла и лишь изредка пощипывала орбитальную оборону, усиленную Вторым флотом и МКК. Сначала Юлий не хотел посылать туда большое военное соединение, так как оборона Китая казалась ему надежной, но потом передумал. Слишком много народу жило на этой планете.
 На данный момент ситуация вокруг Китая была стабильна и катастрофой не пахла.
 Вторая волна все еще летит. И остатки первой, к которой присоединилась часть кораблей с нуль-Т, тоже в полете. На систему Фердинанда, похоже, покушаться они не будут.
 Тарги кружат вокруг Империи, как акулы вокруг плота с потерпевшего крушение корабля. Изредка они предпринимают попытки утащить кого-нибудь под воду, ищут уязвимые места.
 Они нашли Сноубол, ускорив на полтора тысячелетия коллапс его звезды. Судя по тому, что больше в Империи звезды не взрывались, профессор Доу оказался прав в своем предположении. Тарги могут делать это только с потенциально опасными звездами, а не со всеми подряд.
 Тарги атаковали Сахару из-за тетрадона. Это видно по стилю ведения боев, причинявших минимальные разрушения таким стратегическим объектам, как шахты. Им нужен тетрадон или они знают, как он нужен Империи и стараются отсечь ее от основного источника? Как много им известно об Империи?
 Юлий до сих пор не мог ответить на этот вопрос, и беседы с аналитиками ничуть ему в этом не помогали.
 Тарги начали разработки тетрадона, используя наше же оборудование. Это говорит о их сообразительности и бережливости.
 Они умны и владеют инициативой.
 – Основные силы таргов оставили локальное пространство Сахары, уйдя через Нуль-Т, – продолжал Винсент. – Очевидно, они ждут, что мы бросимся отбивать планету, и хотят поймать нас в ловушку. Скорее всего, они не знают, что мы можем наблюдать за их перемещениями.
 – «Скорее всего» не намного лучше, чем «может быть», – сказал Юлий. – А мы разве собираемся отбивать планету назад?
 – Если вы прикажете, сир.
 – Тетрадон нам нужен, но не настолько, чтобы рисковать флотом. Есть и другие источники.
 – Их не так уж много, сир.
 – Если отобрать тетрадон у коммерческих структур и направить все на нужды армии и флота, то на несколько лет нам хватит, – отрезал Юлий. А если мы продержимся несколько лет, то нам сам черт не брат. Но говорить этого вслух он не стал.
 Адмирал Круз присутствовал на заседании в виде своего электронного воплощения. Сам адмирал в данный момент находился на Марсе, где был расположен генштаб ВКС.
 – Мне не нравится, что мы играем от обороны, – сказал Юлий. – Защита – это наиболее короткий путь к поражению. Адмирал, вами разработаны хоть какие-то планы атаки?
 – Есть объективные трудности, сир. Нуль-Т. Расстояние нуль-пространственного прыжка ограничено, но в разы превышает расстояние, которое за то же время способен преодолеть корабль с гипердвигателем. Это все равно что схватка вертолета с истребителем. А когда прилетит основная ударная сила таргов, это будет напоминать бой пехотинца с танком.
 У вертолета есть шансы против истребителя.
 А у пехотинца против танка?
 Тоже есть, но оч-чень маленькие. Почти незаметные.
 – Мне известны все ваши трудности, адмирал, – сказал Юлий. – Но я хотел бы увидеть хоть какие-то результаты мозговой деятельности ваших стратегов.
 Битва у планеты сводит на «нет» все преимущества и недостатки Нуль-Т и гипердрайва. Поэтому Империя сидит в глубокой обороне и ждет, куда тарги ударят в следующий раз. Сахару мы сдали без крупного сражения, но больше этот номер у таргов не пройдет. За следующую планету им придется заплатить гораздо дороже.
 Если мы успеем туда долететь.
 Сноубол они получили вообще даром.
 – В общем, все продолжают работать, – сказал Юлий. – Совещание окончено.
 Завтрак Пенелопа принесла ему в кабинет. Вообще-то подавать еду императору не входило в ее служебные обязанности, но если не кормить Юлия насильно, то он вообще забудет про еду.
 Юлий глотнул кофе и принялся намазывать паштет на кусок прожаренного по его вкусу тоста. Пенелопа уселась в кресло и вперила в него свой фирменный взор, из-за которого Юлий сразу же почувствовал себя в чем-то виноватым и ему захотелось оправдываться.
 – Вранье, – сказал он. – Я этого не делал.
 – Вот именно, – сказала Пенелопа. – Ты этого не делал, хотя должен был.
 – Я всем все должен, – вздохнул Юлий. – Паршивая работенка.
 – Нашел кому жаловаться, – сказала Пенелопа. Юлий надеялся, что она забыла, с чего начала разговор, но сбить ее с курса было посложнее, чем стряхнуть с хвоста «игрек-крыла» умную ракету. – Когда ты намерен это сделать?
 – Скоро, – сказал Юлий. – А о чем, собственно, идет речь?
 – О девушке, которую ты притащил с Эдема.
 – Что с ней не так?
 – Она уже полтора дня во дворце.
 – Очень рад за них обоих, – сказал Юлий.
 – Я считаю, ты должен с ней поговорить.
 – Вообще-то она прилетела к Клозе, а не ко мне.
 – Но поговорить-то ты можешь.
 – Зачем?
 – Чтобы расставить все точки над «ё».
 – Они уже давно расставлены.
 – Клозе так не думает.
 – Этот мерзавец на меня нажаловался?
 – Нет. Но он хотел бы, чтобы вы с ней объяснились.
 – У меня очень плотный рабочий график.
 – Как твой секретарь я выкроила для этой встречи целый час.
 – Когда? – подозрительно осведомился Юлий.
 – Сразу после завтрака. Я не думаю, что ты сможешь одновременно разговаривать и есть.
 – Ты уже испортила мне аппетит.
 – Почему? Она милая. Гораздо приятнее многих людей, с которыми ты встречаешься.
 – Она предпочла не меня.
 – Ты до сих пор питаешь к ней какие-то чувства?
 – У меня не было времени, чтобы что-то к кому-то питать. Кроме ненависти, которую я питаю к таргам ежесекундно.
 – Значит, тебе ничего не стоит с ней поговорить.
 – Целый час?
 – В остальное время можешь поспать.
 – Я на этой неделе уже спал. Дважды.
 – Хорошая шутка. У меня записан только один раз.
 – Второй случился на парламентском заседании с моим присутствием.
 – Значит, следующий период сна, который я определила на завтрашнюю ночь, я вычеркиваю. Ты исчерпал все лимиты.
 – Спасибо, сестренка.
 – Не за что, братик.
 – О чем я должен с ней говорить?
 – О чем хочешь. Ты должен убедить Клозе, что не питаешь к ней зла. И не ревнуешь.
 – А если питаю и ревную?
 – То все равно веди себя так, будто не питаешь и не ревнуешь.
 – Тебе легко говорить.
 – Ты не можешь сделать этого ради друга?
 – Это кто тут мне друг?
 – Я и забыла о ваших пилотских извращениях. Почему вы не можете называться друзьями?
 – Потому, что это слово не отражает гармоничности наших сложных взаимоотношений в полной мере.
 – Ты умрешь за него?
 – Не знаю.
 – А он за тебя?
 – Однажды он так и сделал.
 – И вы все равно не друзья?
 – Нет.
 – Доедай, а я пойду и приглашу Изабеллу.
 – Век не забуду твоей доброты, сестричка.
 Это была ошибка.
 Глобальная стратегическая ошибка, к которой Юлия подтолкнула его сестра.
 Пока у него были дела и он не видел Изабеллу, ему удавалось о ней не думать и он почти забыл. Но стоило ей появиться в его кабинете, как страсть, из-за которой он напивался вдрызг на Эдеме и пытался утонуть в ванне, показала, что она никуда не исчезла. Она просто спряталась в засаде и ждала удобного момента для нападения!
 – Здравствуйте, сир, – сказала Изабелла. Судя по всему, она тоже чувствовала себя не слишком комфортно, хотя и по другой причине.
 – Здравствуйте. – Юлий не стал вставать ей навстречу и жестом пригласил сесть в кресло. Будь спокоен. Будь хладнокровен. Не дай Клозе ни малейшего повода.
 – Я хотела бы поблагодарить вас за то, что вы помогли мне с переводом сюда, сир.
 – Не за что. Работы тут будет куда больше, чем на Эдеме. Жизнь в столице сейчас – не сахар.
 – Я понимаю, сир, и постараюсь оправдать ваше доверие. И я благодарю вас, сир.
 Она делает вид, что не понимает истинной причины ее прилета на Землю. Может быть, мне тоже притвориться? Тогда зачем эта встреча? Император же не встречается с каждым переведенным на Землю капитаном УИБ. Черт бы побрал Пенелопу и Клозе. Не надо была нам видеться.
 Юлий положил правую ладонь себе на голову и сделал вид, что что-то там ищет.
 – Что вы делаете, сир?
 – Минуточку. – Рука сжалась в кулак и сползла вниз. – Я только что снял корону.
 – На вас не было короны.
 – Я снял метафорическую корону. Теперь мы можем поговорить как нормальные люди, а не как император с подданной. И если вы еще раз назовете меня «сиром», я рекомендую генералу Коллоджерро разжаловать вас до лейтенанта. Если от моего имени вас до сих пор коробит, можете называть меня графом. Это моя подпольная кличка.
 – Я хотела бы извиниться перед вами за Эдем, граф. Мне не следовало бросать вас без объяснений, тем более после того как вы вступились за мою честь.
 – Как выяснилось, зря вступался. Сотрудница УИБ уложила бы тех троих быстрее, чем какой-то вшивый пилот.
 – Не думаю. Вы дрались… совсем неплохо.
 – Спасибо и на этом.
 – Я… в то время у меня был довольно глупый принцип, от которого я потом отказалась. Мне надо было все вам сразу рассказать, граф.
 – Сотрудница из отдела внутренних расследований не желала встречаться с потенциальными подследственными, – сказал Юлий.
 – Что-то вроде того.
 – Жаль, что Клозе, а не я, сумел поломать этот принцип.
 – У него было больше времени, граф.
 – Не надо мне ничего объяснять, – сказал Юлий. – Я знаю Клозе и его таранный метод ухаживания.
 – Надеюсь, что мы сможем стать с вами друзьями, сир.
 – Разве император не друг всем своим подданным? – вопросил Юлий. – Извините, шучу. Видите, я все еще не надел корону. Конечно, мы станем друзьями.
 – Клозе очень беспокоится из-за этого.
 – Он даже вам не позволяет называть себя Генрихом?
 – Это просто комплекс какой-то.
 – Некоторые вещи неизлечимы. – Юлий имел в виду себя, а не Клозе, но надеялся, что Изабелла подтекста не поймет. – Вы с ним не собираетесь пожениться?
 – Мы еще не обсуждали этот вопрос.
 – Так обсудите. Я как император могу сам вас обвенчать, и это развеет все подозрения Генриха.
 – Думаю, что сейчас не самое лучшее время для свадьбы, граф.
 – Вы можете состариться, ожидая лучшего времени, – сказал Юлий. Он щелкнул кнопкой связи с приемной. – Пенелопа, этот Отелло небось сейчас у тебя?
 – Как он меня назвал? – спросил Клозе, подходя к экрану.
 – Пусть мавр зайдет, – сказал Юлий. – У меня есть предложение, и пусть он только попробует от него отказаться.

 Глава 6

 Конана Дойла, бомбардира, летавшего с Клозе на «Лорде Корвине», перевели на «Зевс». Поскольку он некоторое время числился мертвым, его прежняя должность была занята и ему пришлось сменить одну MKK на другую. Не было бы перевода, сейчас он без работы торчал бы вместе с «Тором» в Солнечной системе и подыхал бы со скуки. А «Зевс» был занят реальным делом. Защищал великих китайцев от таргов.
 Тарги не лезли в бой большими силами. Тут им не Сахара, тут климат иной. Орбитальная оборона Великого Китая была одной из лучших у человечества, а усиленная боевым соединением ВКС и настоящим монстром МКК – она явно не обещала таргам легкой победы.
 Однако те все равно не сдавались, хотя могли бы найти гораздо более доступные мишени. Логика таргов была непостижима. А может быть, они просто не умеют отклоняться от намеченного плана. Есть у них такой пункт «Захватить Великий Китай», и они не способны от него отступить.
 Сахару они взяли.
 Конан Дойл потерял сестру на Сноуболе. У него был к таргам свой личный счет. Теперь война для многих превратилась в личное дело и сведение счетов. Империя несла потери, и каждая из них для кого-то превращалась в трагедию.
 Дойл командовал двести двенадцатой батареей правого борта. Под его началом было девять человек, каждый из которых отвечал за связку из шести импульсных пушек. Батарея Дойла специализировалась на работе по вражеским истребителям и заградительном огне. Сегодня она находилась во втором эшелоне готовности. Это означало, что за орудиями можно не сидеть, но далеко от них отходить все-таки не рекомендуется.
 Дойл намеревался дождаться перевода батареи в третий эшелон и зайти в гости к друзьям, базировавшимся на левом борту. Может быть, они даже немного выпьют. Правда, до этого еще целых два дня.
 Дойл сидел в своей каюте, от которой до его боевого поста было четыре с половиной минуты легкого бега, и лениво перелистывал каталог книг местной библиотеки. Идти в офицерский клуб не хотелось. Смотреть, как другие совершают возлияния, самому не имея подобной возможности, Дойл считал извращением.
 Тарги атаковали с периодичностью в несколько дней. Обычно они задействовали четыре-пять кораблей, которые имперцы классифицировали как линкоры, и несколько крыльев истребителей. Чужие пытались пробить щит орбитальной обороны в нескольких местах, но чаще всего они работали в районе «Зевса». МКК закрывала своей тушей самую большую брешь.
 Дойл зевнул и подумал, не завалиться ли ему придавить ухо на пару-тройку часов, как по МКК разнесся сигнал боевой тревоги. Дойл чертыхнулся и выскочил в коридор. Мимо него протопали несколько техников, кляня таргов на все лады и угрожая совершить с ними невозможный с точки зрения ксенобиологии половой акт.
 Через пять минут после сигнала тревоги Дойл был уже на боевом посту и включил монитор системы наведения.
 Ничего нового, обычная в последнее время ситуация. Тарги пытаются прорваться к планете силами десятка кораблей.
 Тяжелые линкоры были слишком далеко для стрельбы из импульсных пушек, поэтому цели на экране не высвечивались и делать пока было нечего. Дойл включил связь и провел перекличку своих стрелков. Как и следовало ожидать, все оказались на своих местах вовремя. У них было много времени, чтобы натренироваться.
 Дойл пошевелил джойстиком и навел прицел на сектор космоса, откуда, как подсказывал ему опыт, появится первая партия истребителей, и снова зевнул. Война за Великий Китай оказалась довольно скучным занятием и не имела ничего общего с их сумасшедшей атакой на «Лорде Корвине».
 Дойл гордился, что ему довелось полетать вместе с Клозе, единственным пилотом, сумевшим вырваться с захваченной таргами Сахары, и хвастался этим перед всеми подряд. С каждым новым рассказом их совместный рейд обрастал большим количеством подробностей. Дойл боялся, что скоро ему нечего будет придумывать. Врожденная честность не позволит ему рассказать, что они остановили первую волну вторжения таргов вдвоем с Клозе и при помощи всего одного корабля.
 Ага, вот и истребители. Как раз оттуда, откуда мы их и ждали. Через пять секунд будут в зоне досягаемости, а еще через три мы получим команду стрелять. Старший эксперт по огневому взаимодействию, координирующий огонь тридцати батарей правого борта, был настоящим тормозом.
 Дойл не сомневался, что гораздо лучше справился бы с его обязанностями. Просто выслуги лет пока не хватает.
 Получив команду, Дойл спустил ее своей батарее одним нажатием кнопки и сам открыл огонь.
 Пятнадцать истребителей на дистанции в шесть боевых единиц.
 Работать с борта МКК – одно удовольствие. Когда твоя пушка размещена на летающем объекте, не склонном в самый неподходящий маневр выкидывать головокружительные маневры по воле сумасшедшего пилота, стреляется куда легче.
 К тому же это космос. Тут можно стрелять прямой наводкой.
 Если бы еще эти чертовы истребители летали чуть-чуть помедленней…
 Дойл трижды нажал на кнопку «огонь» и стал наблюдать, как восемнадцать импульсов отправились в полет. Траектория их полета пересекалась с другими импульсами, но хороший бомбардир всегда знает, где его выстрел.
 Дойл промазал. С такого расстояния в этом не было ничего удивительного, и он даже не расстроился, просто повторив процедуру. Вторым залпом ему удалось сбить сразу два истребителя, когда в работу включились еще три батареи и для малых кораблей таргов наступил личный локальный ад.
 Из сектора, на котором сконцентрировался огонь, выбралось только два судна. Впрочем, они были сбиты всего полутора секундами позже.
 Дойл знал, что сейчас будет небольшое, минуты на три, затишье, а потом тарги попробуют снова, удвоив силы. Непонятно только, на что они надеются. Раздолбать МКК при помощи одних только истребителей невозможно. Это же один из законов природы.
 Хотя бы они подвели поближе один из линкоров, чтобы Дойл мог попрактиковаться в стрельбе по крупным мишеням.
 В повторной попытке участвовало около ста истребителей таргов. Дойл получил приказ выбирать цели по своему усмотрению, не зацикливаясь на конкретном секторе ответственности. Такую работу он любил. За секторами пусть следят другие.
 Он выбрал группу истребителей и принялся ее вести, периодически осыпая импульсами своих пушек.
 Орбитальная оборона Великого Китая хотя и считалась одной из лучших, все же была далека от совершенства.
 В идеале через плотную сеть орбитальных батарей к планете не должен прорваться ни один вражеский корабль. Увы, этот идеал воплощался в реальность только на одной планете человечества – на Земле. На Марса защита была почти идеальна.
 У Великого Китая не хватило средств на нечто подобное, но для независимого мира они обустроили свои защитные порядки совсем неплохо. При небольшой доле везения между их орбитальными огневыми комплексами мог пролететь корабль, размерами не превосходящий истребитель. Но одиночный истребитель не способен представлять какой-либо серьезной опасности для наземных объектов.
 Крыло истребителей, крейсер или линкор в эту щель уже не протиснется, застрянет.
 До прихода Империи в орбитальной обороне существовало четыре бреши, через которые тарги могли бы попытаться высадить десант или устроить бомбардировку поверхности, но теперь имперские корабли наглухо перекрывали все опасные места. Поэтому никто из людей не мог понять, почему тарги до сих пор ломают зубы об оборону Китая и не отправляются поискать добычу попроще. Благо таких планет в Империи были десятки.
 Для организации бреши, через которую к планете может приблизиться линкор или дредноут, таргам требовалось выбить четыре или пять соседних батарей и вступить в бой с мобильным соединением ВКС, которое к тому времени как раз подоспеет на место событий.
 Или одну МКК, контролировавшую слишком большой сектор пространства. Дырку, которая образовалась бы в обороне при потере «Зевса», можно было бы заткнуть только десятком дредноутов, но ими силы ВКС при Великом Китае не обладали.
 Дойл разобрался со «своими» истребителями и окинул взглядом общую картину боя. Два или три малых корабля Чужих уходили от МКК на предельной скорости, остальные присутствовали на поле боя в виде обломков. Теперь следовало ждать третьей попытки, обычно отстоящей от второй минуты на четыре, потом еще около получаса до отмены боевой тревоги, и можно будет валить обратно в свой второй эшелон готовности.
 Все битвы проходили именно по такому сценарию, и Дойл не ждал, что на этот раз все будет по-другому.
 Клозе нашел, что дела на Земле совсем не так плохи, как об этом говорили циркулировавшие на Сахаре слухи. Если на планете и было перенаселение, в глаза это отнюдь не бросалось, и проблема с питанием даже не маячила на горизонте. Слухи – штука ненадежная.
 Ни один из посланных на поиски родной системы таргов разведчиков пока не вернулся, хотя их выхода на связь ждали со дня на день. Отсутствие разведчиков не говорило ни о чем. Может быть, они не нашли таргов. А может быть, нашли и не сумели улизнуть.
 Супероружием, третьим по популярности слухом на Сахаре, тоже пока не пахло. Конечно, его пытались разработать, но, если хотя бы одна рабочая группа подошла к завершающей стадии проекта, Юлий бы ему об этом сказал.
 Клозе таки стал советником императора по вопросам безопасности, хотя мало что в ней смыслил. Но он видел, как он нужен Юлию и как отчаянно Юлий хочет, чтобь Клозе остался. Он знал, что Юлий никогда не признается в этом, и знал, что он Юлию необходим. Как старый соратник, как человек, видящий в Юлии не только своего сюзерена. Таких людей было мало. Кроме Пенелопы Клозе не смог бы назвать ни одного имени. Между Юлием и Изабеллой сохранилась какая-то натянутость отношений – может быть, даже холодность. Оба старались делать вид, что все нормально, но Клозе чувствовал, что они еще не все сказали друг другу.
 Впрочем, этим можно было пренебречь. Они привыкнут, если тарги дадут им достаточно времени.
 Если бы не тарги, Клозе был бы счастлив. Он на самом деле хотел жениться, хотя и прекрасно понимал, что скажет про свадьбу в такое время его отец.
 Пир во время чумы, скажет старый барон Клозе и презрительно выпятит свою нижнюю губу. Это он очень хорошо умеет делать – презрительно относиться к собственным детям.
 Шел бы ты, сынок, в армию, когда-то сказал он Генриху. Наследство тебе не светит, в палате лордов тебя не заседать, да и рожей для приличной девушки ты не вышел. Может, хоть в армии от тебя польза будет, хоть я в этом и сомневаюсь.
 Клозе поблагодарил отца за добрые слова и подал заявление в Летную академию. Услышав об этом, отец долго смеялся и советовал Клозе идти в пехоту. Даже служба в десанте тебе не подойдет, говорил он, потому что требует от солдата хоть каких-то проблесков интеллекта. А пехота для тебя, сынок, самое оно. Вижу у тебя явный талант к ползанию по грязи на собственном брюхе!
 Клозе снова поблагодарил отца за добрые слова и прошел конкурс.
 Не радуйся, сказал отец. Семьдесят процентов курсантов отсеиваются на первом курсе, и я бы на твоем месте молился, чтобы оказаться в их числе. Потому что, если тебя вышибут позднее, а тебя обязательно вышибут, тебе будет гораздо труднее смириться с мыслью, что ты неудачник.
 На этот раз Клозе ушел молча. Он переехал в общежитие при академии и старался всячески избегать встреч с собственным отцом. Тот тоже не особенно рвался навестить одного из своих сыновей.
 После того, как Клозе закончил академию и стал пилотом, они с отцом ни разу не встречались. Отец продолжал считать его неудачником, а Клозе старался не вспоминать, что появился на свет не из пробирки.
 Интересно, теперь этот козел гордится, что его сына зачислили в герои?
 Впрочем, этот интерес Клозе был чисто академическим и он не собирался предпринимать ровным счетом никаких действий, чтобы пролить свет на данную проблему.
 Гораздо больше Клозе интересовал вопрос, по какой причине тарги так уперлись в Великий Китай. Поскольку теперь он был советником императора по вопросам безопасности, поиски ответа были его прямой обязанностью.
 По роду своей службы он теперь часто контактировал с генералом Коллоджерро и адмиралом Крузом – главными людьми, помимо императора и самого Клозе входившими в военный кабинет.
 В тот раз Клозе наткнулся на Винсента случайно. Он намеревался зайти к Изабелле, но был перехвачен в коридоре самим директором УИБ и препровожден в его кабинет.
 – Тарги предприняли еще одну попытку на Великом Китае, – сказал Винсент.
 – Я на них удивляюсь, – вздохнул Клозе. – Великий Китай – это пустой орех с очень крепкой скорлупой. Мы деремся за него только потому, что на нем живут два с половиной миллиарда людей, которых нам некуда эвакуировать. А какую ценность он может представлять для таргов?
 – Там развитая промышленность, – сказал Винсент.
 – На десятках имперских миров есть развитая промышленность, – сказал Клозе. – Гораздо более развитая, чем на Китае. И эти миры не так хорошо защищены! Китай находится на отшибе, вне пределов Империи, не представляет особой стратегической ценности. Почему они так жаждут им завладеть?
 – Не знаю, – сказал Винсент. Этот разговор они вели уже десятки раз.
 – Я не вижу в этом логики, – сказал Клозе. – Сноубол был логичен, там они могли нанести нам максимальные потери при минимальном приложении сил, и они это сделали. Сахара была логична, потому что на ней был тетрадон. А Китай? Что в нем такого особенного?
 – Хорошо бы поймать одного тарга и спросить.
 – Сомневаюсь, что их десантники умеют разговаривать, – сказал Клозе.
 – Ты не видел у них рта, когда драпал?
 – Я их в основном через прицел рассматривал, крыса ты штабная, – сказал Клозе. – Через прицел подробностей не видно.
 – Тарги постепенно усиливают давление на Великий Китай. – Винсент попытался вернуть разговор в прежнее русло. – Наши аналитики утверждают, что в любой момент тарги могут предпринять решительный штурм планеты.
 – Умиляюсь я на ваших аналитиков, – сказал Клозе. – Как можно анализировать поведение тех, кого не понимаешь? С таким же успехом я мог бы гадать на кофейной гуще. Сколько кораблей мы потеряли на Beликом Китае к этому моменту?
 – Один крейсер и несколько истребителей, – сказал Винсент. – Частично выведены из строя три орбитальные батареи и есть небольшие потери на МКК. Пока вся идет довольно-таки неплохо.
 – Пожалуй, на этот раз я соглашусь с вашими аналитиками, – сказал Клозе. – Винсент, грядет катастрофа.
 – Ты пророк?
 – Хуже. Я прагматик.
 Третья атака таргов не обманула ожиданий Дойла. Имперцы выбили около сотни вражеских истребителей, остальные развернулись и бросились наутек, не причинив МКК никакого вреда.
 Их не преследовали. Сначала предпринимались попытки пуститься за таргами в погоню, но после потери в одной из таких вылазок целого крейсера они сразу прекратились. С тех пор Империя сидела в глухой обороне.
 Дойл расслабился и представил, чем он будет заниматься в своей каюте. Уснуть сразу после боя ему явно не удастся, так что остается либо что-нибудь почитать, либо заказать фильм. С фильмами на «Зевсе» была полная засада. В местном компьютере хранилось одно старье, которое Дойл видел уже по разу или по два, а свежая продукция поступала только с Китая, а смотреть их фильмы Дойл не мог физически. У него был профессиональный взгляд бомбардира, но даже он не был способен отличить одного персонажа на экране от другого. Да и сюжеты оставляли желать лучшего.
 Китайцы считаются представителями одной из самых древних культур человечества. Как же они умудряются снимать такую фигню?
 Дойл посмотрел на часы, до отбоя боевой тревоги оставалось меньше десяти минут.
 Но вместо этого через десять минут поступил сигнал о повышенной опасности, а прицельный дисплей заполнился мишенями. Очень большими мишенями.
 После разговора с Винсентом Клозе направился было в местный кафетерий, где он должен был пообедать с Изабеллой, но директор УИБ нагнал его в коридоре.
 – Только что получили по гиперсвязи с «Зевса», – сказал он. – Тарги нанесли массированный удар.
 – Ненавижу оказываться правым, – пробормотал Клозе. – Ну почему я так редко предсказываю что-нибудь хорошее?
 Сто двадцать больших кораблей, из них около сорока дредноутов. Плюс «комариный флот» – несколько тысяч истребителей. На этот раз тарги взялись за МКК всерьез.
 Думать Дойл уже не успевал, в дело включились реакция и рефлексы. Целеуказания сменялись на мониторе одно за другим.
 Батарея Дойла отрабатывала конкретный квадрат, в котором находились два линкора противника и несколько сот истребителей.
 Дойл работал в прерывистом режиме. Три залпа по истребителям, потом резкое повышение мощности импульса, два залпа по крупным кораблям, резкое понижение, и снова огонь по истребителям. Он уже не успевал замечать, попадают ли его выстрелы в цель.
 Истребители мельтешили на экране, как мухи. То и дело какой-то из них взрывался, но Дойл уже не мог сказать, его рук это дело или трофей принадлежит кому-то еще. Как это обычно и происходит, бой превратился в хаос.
 Линкоры таргов имели хорошую степень защиты, пробить которую с помощью импульсной пушки было достаточно проблематично. Дойл старался направлять импульсы в одни и те же области для создания «накопительного эффекта», но не видел, насколько это хорошо у него получается. Корабли таргов, огромные серебристые шары, постоянно вращались и сложно было дважды попасть в одно и то же место.
 Краем глаза Дойл заметил летящие к линкорам торпеды, которым тоже не удалось пробиться сквозь щит заградительного огня.
 В соседнем секторе скопление из четырех линкоров приближалось к МКК на достаточно опасное расстояние. На какое-то мгновение все орудия «Зевса» потеряли мощность, а потом три из четырех линкоров исчезли во вспышке взрыва. Это вступил в дело главный калибр.
 Четвертый корабль, описав замысловатую петлю, избежал попадания и влетел в зону ответственности Дойла. Дойл мгновенно переключил мощность на максимум и долбанул по нему шесть раз подряд. Судя по всему, вся его батарея поступила таким же образом, и шар разнесло в клочья.
 Это словно послужило сигналом к атаке.
 Истребители таргов перестали кружить вокруг своих кораблей-«маток» и разом бросились на МКК, как мотыльки на пламя свечи. Их скорость резко возросла, словно они одновременно включили форсаж.
 – Вашу мать! – заорал Дойл и принялся сбивать их один за другим.
 На все про все у имперцев было около четырех секунд. Этого времени хватило им, чтобы поразить семьдесят процентов целей, но больше сотни истребителей прошли сквозь заградительный огонь и в разных местах поразили поверхность МКК.
 – Коллективный таран, – прошептал Винсент, вытирая со лба холодный пот.
 Они получали информацию с задержкой на двадцать секунд. Восемнадцать секунд требовалось гиперсвязи, чтобы данные попали с МКК в генеральный штаб ВКС на Марсе, секунда уходила на обработку и еще одна – пока информация достигала Земли. Можно было сказать, что директор УИБ и советник императора по вопросам безопасности смотрели драму в прямом эфире.
 – Не лишенный смысла маневр, – сказал Клозе. – При условии, что тебе наплевать на потери собственных войск.
 – Им, похоже, на потери плевать.
 – Это хорошо, – сказал Клозе. – Флот-то у них не безразмерный. Рано или поздно, но корабли у них закончатся. Вот тогда мы и спляшем на их могилах.
 Если нас не похоронят раньше, подумал он про себя. У нас тоже флот не безразмерный. И подкрепление из шести тысяч кораблей летит не к нам.
 – Может быть, нам стоит поставить в известность императора? – спросил Винсент.
 – Сначала надо узнать, чем там все закончится, – сказал Клозе. – Пусть уж лучше он получит конечный результат, каким бы тот ни был, чем треплет себе нервы наравне с нами.
 Для эффективного тарана истребителю даже не требуется нести на себе дополнительный заряд. Для крупного корабля, типа линкора или крейсера, вполне хватает взрыва собственного боезапаса истребителя и его ходового реактора.
 Но МКК была уж очень большой штуковиной. Она была повреждена, но не фатально, и вполне могла продолжать бой.
 Дойла тряхнуло в его кресле, дверь отсека автоматически герметизировалась, внизу экрана пробежала полоса отчета о потерях. Шестнадцать орудий двести двенадцатой батареи были выбиты, убит один из канониров.
 Линия внутренней связи тоже оказалась частично повреждена, в компьютер Дойла не поступало информации о новых целях от старшего бомбардира. Он связался со своими людьми и приказал выбирать цели самим.
 На обращенной к планете стороне МКК открылись шлюзы, из которых в космос вылетело крыло размещенных в крепости «игрек-крылов».
 Зараза, подумал Дойл. Парням вздумалось полетать. А то, что они нам линию огня напрочь перекроют, их вроде и не колышет.
 Теперь придется тщательнее целиться.
 – Это еще что за чушь? – взорвался Клозе, вчитываясь в поток тактической информации. – Выпустить в такой ситуации истребители – это безумие! Что они будут делать с линкорами таргов? О корпуса биться?
 – Адмирал Каминский мертв, – бесстрастно сообщил Винсент, следивший за другим потоком. – Командование принял контр-адмирал Роллинс.
 – Как это он мертв? – поинтересовался Клозе. – Он же должен был быть на командном пункте, а повредить командный пункт МКК таранным ударом истребителя невозможно. Для этого «Зевс» нужно десятком дредноутов приложить.
 – Инфаркт, – пояснил Винсент.
 – Охренеть, – сказал Клозе. – Адмирал получает инфаркт во время боя! Как он медкомиссию прошел, я вас спрашиваю?
 – От адмиралов больших физических нагрузок не ждут.
 – О да. От них ждут, чтобы они помирали во время боя! Что за тип этот Роллинс?
 – Крепкий военный, но отнюдь не гений.
 – Я уже вижу, что он не гений, – прошипел Клозе. – Собственная некомпетентность прикончит нас раньше, чем тарги.
 – Империя никогда не теряла МКК во время боя, – заметил Винсент.
 – Чувствую, что мы стоим на пороге прецедента, – сказал Клозе.
 У Дойла не было общей информации, но на глаз он прикинул, что интенсивность огня «Зевса» после ударов понизилась процентов на двадцать. А когда на поле боя появились истребители, она вообще упала в два раза. Никто из канониров не хотел становиться убийцей своих.
 Клозе бросился к «вертушке», запросил Марс и наорал на адъютанта адмирала Круза, который отказывался coединить его со своим боссом, ссылаясь на занятость адмирала текущими событиями.
 Клозе хорошо умел орать, так что адмирала Круза на экране монитора он увидел уже через тридцать секунд.
 Целая вечность с точки зрения космического боя.
 – Адмирал, у вас есть обратная связь с «Зевсом»? – рявкнул Клозе.
 – Есть, сэр.
 На время войны советник императора становился чуть ли не вторым лицом в государстве, и адмирал Круз попадал в число его подчиненных. Так же как и генерал Коллоджерро. Но если с Винсентом Клозе старался держаться по-приятельски, Крузу он сразу дал понять, кто, тут главный.
 Клозе по собственному опыту знал, что с флотскими по-другому нельзя. Или ты их начальник и можешь дрючить их и в хвост и в гриву, либо ты никто, звать тебя никак и ты скромно стоишь в стороне, утирая сопли грязной тряпкой.
 – Так пусть болван отзовет истребители и развернет станцию! – заорал Клозе. – Мне что, элементарным вещам вас учить надо?
 – Я уже отдал подобный приказ…
 – Если Роллинс выживет, я его лично расстреляю, – пообещал Клозе. – Такие вещи командир должен делать сам, без советчиков со стороны.
 – Роллинс – не боевой адмирал.
 – Тогда какого хрена он делал на МКК во время войны?! Продукты в холодильниках подсчитывал?
 Адмирал Круз промолчал. Последние вопросы Клозе ответов не требовали.
 – На МКК есть толковые военные? – спросил Клозе на полтона ниже.
 – Контр-адмирал Такамото.
 – Отстраните Роллинса от командования, пока он еще чего-нибудь не натворил, – сказал Клозе. – Это приказ.
 – Да, сэр.
 Клозе в сердцах вырубил связь.
 – Уроды, – сказал он. – Такие же, как тарги, только страшные.
 Идиотизм ситуации состоял в том, что пилоты вылетевших с «Зевса» истребителей сами не знали, что им делать. Бросаться в атаку на линкоры было, мягко говоря, не самым разумным выбором, а весь «комариный флот» таргов был уничтожен во время тарана. Пилоты понимали, что только мешают своим стрелкам вести огонь, поэтому быстро рассосались по сторонам и расположились между станцией и планетой.
 На помощь «Зевсу» уже шли дредноут «Герцогиня Клара» и три крейсера. Они добирались с другой стороны планеты и должны были прибыть на место в течение сорока минут.
 Контр-адмирал Роллинс сдал командование контр-адмиралу Такамото, и станция совершила разворот вокруг своей оси при помощи маневровых двигателей. Таким образом поврежденные сектора были выведены из-под огня, и Дойл уставился на плавающую под ним планету, над которой висело полторы сотни «игрек-крылов». Получив небольшую передышку, Конан решил озаботиться вопросами собственного выживания.
 Встав с кресла, он открыл металлический шкаф, составляющий единое целое со стеной, и потратил шесть с половиной минут на надевание боевого скафандра, на тридцать секунд не уложившись в норматив.
 Кроме скафандра в шкафу стояло индивидуальное оружие Дойла – тяжелый штурмовой карабин «смерч-28». Хреновина была предназначена к применению только людьми в боевых скафандрах с усиленным экзоскелетом, ибо в снаряженном состоянии весила сто двадцать три килограмма.
 Каждому бомбардиру «смерч» полагался по штатному расписанию на случай абордажа. Дойл никогда не слышал об абордаже в космических боях и искренне надеялся, что хреновина ему не пригодится. Зато скафандр мог оказаться очень полезным на тот случай, если в коридорах станции стоит вакуум. Ведь где-то неподалеку в корпусе есть пробоина, и Дойл не может знать, какого она размера и на какой стадии находится ее ремонт.
 Дойл вернулся в кресло, которое не стало комфортнее от надетого бомбардиром боевого костюма, и чуть не сломал джойстик управления огнем, на мгновение забыв про сервоприводы, увеличивающие силу Дойла в семь с половиной раз.
 Крупные корабли таргов больше не лезли в ближний бой, обмениваясь ударами с относительно безопасной дистанции. После разворота МКК преимущество, которое тарги получили в результате тарана, сошло на нуль.
 Как имперцы и полагали, МКК в действии оказалась страшной боевой единицей.
 – Я начинаю думать, что на этот раз мы отобьемся, – сказал Винсент.
 Клозе закурил сигарету, не отрывая взгляда от монитора с тактической информацией.
 – Может быть, – сказал он. – По крайней мере мне очень бы хотелось в это верить, но…
 – Что «но»?
 – Почему-то мне кажется, что все не может пройти так легко.
 Пока «Зевс» разбирался с собственными проблемами, шестнадцать кораблей таргов ударили по орбитальному щиту в районе Северного полюса планеты. Прежде чем атака была отбита и тарги отошли на безопасное расстояние, оборона планеты не досчиталась двух космических батарей внешнего слоя защиты.
 Корабли таргов висели в дрейфе в зоне видимости, но вне досягаемости имперского оружия, и ничего не предпринимали.
 – Я вижу какие-то намеки на стратегию, – сказал Клозе. Интересно, что сейчас творится на Марсе, подумал он.
 Куча адмиралов собралась в ситуационном зале, и каждый пытается навязать другим свое видение ситуации. И при этом от них ровным счетом ничего не зависит. Штаб планетарной обороны находится на глубине трех километров от поверхности Великого Китая и руководит защитой планеты самостоятельно, оценивая ситуацию на месте. Решения генштаба носят для него чисто рекомендательный характер.
 Лучше уж торчать здесь и просто наблюдать. Винсент в космических боях ничего не понимает, не пытается строить из себя аса тактики и гения стратегии и по большей части молчит. Думать не мешает.
 Пожалуй, пора известить Юлия о происходящем. Битва за планету способна затянуться на несколько часов, а то и дней, и император может обидеться, если его не поставят в известность.
 Клозе вздохнул и потянулся к аппарату прямой связи со своим сюзереном.
 – Ты ничем не занят?
 – У меня личная встреча с главой земельного комитета, – сказал Юлий. – А что?
 – Да мы тут вроде как воюем немного, – сказал Клоза и вкратце изложил происходящее вокруг Великого Китая.
 – Понятно, – сказал Юлий. – Спасибо, что сообщил. Держи меня в курсе.
 – Буду, – пообещал Клозе.
 Следующий удар тарги нанесли в районе Южного полюса и снова быстро отошли, разменяв одну батарею на два корабля.
 Клозе еще раз уточнил данные и обнаружил, что тарги наносят удары по наиболее хорошо защищенным секторам обороны. И после атак их корабли никуда не девались, а ложились в дрейф на расстоянии, с которого могли перейти в атаку за считанные минуты.
 – Они нас как будто выманивают, – пробормотал Клозе. – Но это глупо, потому что из обороны мы не выйдем. Выходить нечем.
 Логику действий противника он все еще не понял, и это приводило его в бешенство.
 «Герцогиня Клара» и три крейсера ее сопровождения, совершавшие свои маневры внутри сферы планетарной обороны, вышли на свои позиции рядом с «Зевсом» и включились в перестрелку – впрочем, не добавив ей эффективности. Торпеды обе стороны сжигали заградительным огнем, а импульсы и плазма на таком расстоянии особого вреда причинить не могли.
 Идти же на сближение силами одного большого и трех малых кораблей имперцы не собирались. При численном превосходстве пятнадцать к одному, которое тарги сохраняли в районе «Зевса» на данный момент, шансов на благоприятный исход столько же, как и шансов прикончить десяток надоедливых мух одним ударом свернутой в трубочку газеты.
 К планете подтягивались все новые и новые порции кораблей таргов. В следующие полчаса они нанесли несколько ударов по экваториальной зоне, выбили четыре батареи, потеряли два корабля и снова отступили. И снова недалеко.
 – Что бы ты сделал на месте адмирала Такамото? – поинтересовался Винсент.
 – Ничего, – сказал Клозе. – И это будет правильно. Надо сидеть в обороне и пытаться нанести противнику максимальный урон.
 – Неужели больше ничего нельзя сделать?
 – Винс, пойми меня правильно. С самого начала военных действий у таргов было сосредоточено около Великого Китая около семисот кораблей. У нас – меньше ста плюс МКК и силы собственной орбитальной обороны. При таком раскладе мы можем только защищаться и надеяться, что все разом тарги не попрут.
 – А если попрут?
 – Это будет п…ц, – сказал Клозе. – А п…ц мы не лечим.
 В свое время адмирал Круз был категорически против придания силам обороны Великого Китая МКК «Зевс». Он не считал Китай важным стратегическим объектом и возражал против распыления сил. Задействованное при обороне Китая соединение подкрепления не получит ни при каком раскладе. У Империи есть еще много планет и слишком мало кораблей для их защиты.
 У Юлия складывалось впечатление, что он пытается заткнуть трещину в плотине руками. Но «Зевс» на Великий Китай он отправил. Два с половиной миллиарда человек, пусть и не имперских подданных, все-таки имели право на защиту.
 Странно, но Клозе не испытывал ровным счетом никакого желания быть там, на Китае, и собственноручно вести истребитель в бой.
 После четырех ситуаций, в каждой из которых он мог отлетать свое, в Клозе что-то изменилось. А может быть, в переменах была виновата Изабелла.
 Он наконец-то повзрослел. Клозе перестал быть ковбоем.
 Теперь он оперировал слишком большими цифрами и просто не имел на это права. Ты можешь быть ковбоем, когда ты один или в банде таких же ковбоев, как ты. Но когда ты отвечаешь за безопасность целого города, ты должен перестать быть ковбоем и стать шерифом.
 Клозе больше не тянуло рисковать собственной шкурой, он соскочил с адреналиновой иглы. Сахара стоила ему слишком дорого.
 Дойл не страдал клаустрофобией, иначе бы ему просто нечего было делать в космических войсках, но сидение на боевом посту без дела и информации о происходящем начало ему надоедать. У него была связь только со своими подчиненными, которые знали о ситуации на МКК не больше его, а от внешней сети он оказался отрезанным. Определить, что происходит, по виду планеты и зависших между нею и МКК истребителей он не мог.
 Судя по тому, что падений энергии больше не было, главный калибр в бою не задействовали. Может, уже и боя никакого нет, а кретины на главном посту забыли отменить тревогу. Или сюда и эти сигналы не доходят!
 Дойла тянуло попробовать открыть дверь и посмотреть, что там за ней, но формально он все еще находился в бою и Устав категорически запрещал ему покидать помещение.
 Тарги медленно, но неуклонно наращивали численное преимущество. В зоне ответственности «Зевса» находилось уже больше двух сотен их кораблей. Численность группировок таргов на полюсах возросла в три раза.
 Чужие явно готовились к решительной атаке.
 Только они делали это слишком медленно и напоказ.
 – А я знаю, что это такое, – внезапно объявил Клозе. – Это демонстрация военной мощи, направленная не на силы планетарной обороны, а на сторонних наблюдателей. На нас. Дескать, смотрите, какие мы большие и грозные. На Сахаре у нас не было возможности их оценить.
 – Ты теперь ксенопсихолог? – спросил Винсент.
 – Не произноси при мне этого слова, – сказал Клозе. – Оно вызывает у меня очень неприятные ассоциации.
 – У тебя даже обычный холодильник должен вызывать неприятные ассоциации, – сказал Винсент. – Получается, чтобы тебя не травмировать, с тобой лучше вообще не разговаривать.
 – Они возьмут Китай, – сказал Клозе. – Не знаю, что они сделают с поверхностью, но Китай они возьмут. И знаешь для чего?
 – Предполагается, что сейчас я должен засыпать тебя вопросами. Что ж, принимаю правила игры. Для чего?
 – Для того, чтобы доказать нам, что они на это способны.
 Тарги перешли от бездействия к атаке быстро, решительно и синхронно. Три их группировки ударили одновременно. Самый мощный удар принял на себя «Зевс».
 Дойл мог наблюдать за сражением только по вспышкам, отражающимся от атмосферы планеты, и по падению напряжения, когда стрелял главный калибр МКК. А стрелял он неприлично много.
 После шестого выстрела истребители под МКК пришли в движение и направились к месту боя, покинув поле видимости Дойла. Ирландец готов бы грызть ногти от волнения. Ему мешали только перчатки боевого скафандра.
 Зато губы он искусал в кровь.
 Первым пал сектор защиты над Северным полюсом. В планетарной обороне образовалась брешь, сквозь которую внутрь сферы хлынули подоспевшие на подмогу корабли в количестве ста пятидесяти единиц. Несмотря на явный прорыв на одном фланге, давление на другие не ослабевало.
 Дела имперцев осложнились тем фактом, что теперь враг мог заходить на них со стороны планеты. «Зевсу» это было абсолютно по барабану ввиду особенностей его конструкции, но некоторые орбитальные батареи, особенно устаревшего образца, элементарно не успели развернуть свои орудия для отражения атаки с другой стороны.
 Дойл понял, что события явно перешли в фазу попавшего в вентилятор дерьма, когда мимо «Зевса» на всех парах просвистел крейсер из сопровождения «Герцогини Клары». На нем зияла пробоина чуть ли не в половину длины корпуса, и Дойл удивился, как крейсер вообще до сих пор может летать.
 Выйдя из зоны боя, крейсер отстрелил в стороны спасательные модули и взорвался, не дойдя две боевые единицы до границ атмосферы.
 Модули устремились к планете.
 Интересно, они постараются сесть поближе к какому-нибудь городу, чтобы продолжить сопротивление на поверхности, или предпочтут посадку в лесах и начнут партизанскую войну? Если бы Дойл был уверен, что тарги поступят с Великим Китаем так же, как и с Сахарой, для себя он бы выбрал второй вариант.
 Двумя минутами позже Дойл обнаружил два линкора таргов, заходящих на него со стороны планеты, и ему стало не до размышлений о судьбе экипажа крейсера.
 – Кранты, – сказан Клозе. – Силы орбитальной обороны продержатся еще час. Максимум два, и то, если им повезет.
 – А «Зевс»?
 – «Зевса» больше нет. Можно смело списывать его со счетов.
 У контр-адмирала Такамото было два варианта.
 Во-первых, можно было попытаться выпустить буксиры и отступить через гипер, но шансы на это были невелики. Буксиры в условиях такого плотного боя еще никто никогда не выпускал, и даже если бы сей маневр имел успех, они вряд ли бы успели разогнать громадину до скорости, необходимой для ухода в гипер. Клозе на его месте попытался бы и рискнул, если бы… Если бы не два с половиной миллиарда людей на планете.
 Самым разумным вариантом было остаться на стационарной орбите, нанести противнику максимальный урон, а потом попытаться спасти экипаж МКК на аварийных модулях. Если тарги не будут плотно работать по планете, то у людей будет шанс укрыться на поверхности и дожидаться дальнейшего развития событий.
 Правда, у Клозе была твердая и ни на чем не основанная уверенность, что беречь Великий Китай, как Сахару, тарги не собираются. Скорее всего, они устроят показательную порку и уйдут, оставив в космосе безжизненный шар, когда-то бывший планетой. В таком случае шансы спастись у населения будут минимальные. Все зависит от естественных и искусственных укрытий и от того, какие средства тарги применят при работе по поверхности.
 Десанта Клозе не ожидал. Одно дело – высаживать десант на планету с ограниченным контингентом войск и совсем другое – повторить сей фокус, имея дело с двумя с половиной миллиардами людей. Проще и дешевле отбомбиться с орбиты.
 Юлий покончил со своими делами и находился на пути в штаб-квартиру УИБ. Конечно, он мог получить всю информацию и в своем кабинете, но находиться в одиночестве ему не хотелось.
 Только не в такой момент.
 С одной стороны, он чувствовал, что поступил абсолютно правильно, не выделив больше сил для обороны Великого Китая. Нельзя положить весь флот в битве за одну планету. Но с другой стороны, он ощущал вину перед жителями планеты, которые погибали в эти минуты.
 Через сорок минут максимального огня, который только могли выдать орудия Дойла при постоянно бабахающем главном калибре, индикатор энергии выдал минимум. Либо накрылся реактор МКК, что было маловероятно, так как станция была еще относительно цела, либо разрывом был поврежден силовой кабель, снабжавший энергией батарею Дойла.
 Чертыхнувшись, ирландец слез с кресла и бросился к двери. Бомбардир без пушки – не бомбардир. Надо либо найти другое орудие, либо убираться с борта «Зевса» к чертовой матери.
 Дверь заклинило. Дойл сорвал с подставки штурмовой карабин, взмолился, обращаясь к святому Патрику [6] , чтобы по коридору сейчас никто не проходил, и вынес ее одним выстрелом.
 Молитва подействовала, за дверью никого не оказалось. Внутренней атмосферы МКК в коридоре тоже не было. Она испарилась в вакуум.
 Дойл решил проведать, как там поживает его батарея, связь с которой он потерял за десять минут до критического падения энергии, и обнаружил на ее месте только воронку с неровными краями, явно после попадания торпеды.
 Согласно инструкции, теперь Дойлу было положено эвакуироваться, ибо продолжать бой ему было нечем. Он направился к ближайшему аварийному модулю и не обнаружил его на месте. Либо в нем уже кто-то ушел, что было маловероятно, либо он самопроизвольно отстрелился после попадания в область шлюза.
 Когда Юлий вошел в кабинет Винсента в здании УИБ, орбитальной обороны Великого Китая как таковой уже не существовало. Имели место отдельные очаги сопротивления, и из последних сил отбивался «Зевс», однако на большей части орбиты властвовали тарги.
 Через пятнадцать минут прекратилась передача данных из планетарного штаба обороны, и поток информации стал поступать только с МКК – и с большими задержками.
 Еще через десять минут был уничтожен дредноут «Герцогиня Клара», продержавшийся так долго только благодаря мастерству своего капитана.
 Пепельница у левой руки Клозе – правой он работал с компьютером – скрылась под горой окурков, некоторые из которых еще дымились. Винсент сидел в кресле с мертвым лицом, вцепившись руками в подлокотники. Пальцы на его руках побелели от напряжения.
 Юлий ходил по кабинету, уверяя себя, что все сделал правильно, и кляня себя за то, что не сделал больше.
 Потом передачи с «Зевса» прекратились, и о происходящем с планетой оставалось только догадываться.
 Юлий связался с адмиралом Крузом на Марсе и потребовал послать к Китаю разведчиков, чтобы прояснить обстановку. Ближайший разведкатер находился в двух с половиной днях полета.
 – Все, – сказал Клозе, выключая компьютер. – Теперь у аналитиков есть много материала для работы. Бездна материала.
 – Надо мне выступить перед людьми с заявлением, – пробормотал Юлий. – От меня этого наверняка ждут! Только что им сказать?
 После того как «Зевс» прекратил вести гиперпередачу на Марс, он продержался еще целых пятнадцать минут.
 Для того, чтобы добраться до следующего аварийного модуля, Дойлу еще дважды пришлось расчищать дорогу при помощи карабина.
 Этот сектор «Зевса» был пуст. Похоже, что Дойл слишком засиделся за своим орудием и проморгал общий сигнал об эвакуации. В пользу этого предположения свидетельствовали три отсутствующих аварийных модуля. К счастью, четвертый, малый модуль, оказался на месте.
 Дойл еще раз помянул святого Патрика добрым словом, а таргов – словом нехорошим, вскочил в модуль, оглядел коридор на предмет, не спешит ли к модулю кто-нибудь еще, убедился, что не спешит, задраил двери и нажал кнопку сброса. Только после этого он обнаружил, что в модуле он не один.
 Космонавт в сером скафандре техника сиротливо сидел, забившись в угол небольшого салона. Дойл пытался связаться с ним на аварийной частоте и махал руками перед лицевым щитком шлема, но тот не отвечал. Похоже, был в шоке.
 Трогать космонавта Дойл не решился. Когда на тебе надет боевой костюм, ты должен быть очень аккуратен в движениях. Скафандры техников достаточно гибки, но особой прочностью не отличаются.
 Аварийный модуль отстрелился от корпуса МКК с легким щелчком, тотчас же внутри возникла невесомость. От неожиданности Дойл выпустил из рук карабин и тот выплыл на середину салона.
 Дойл, как и все, кто работал в космосе, проходил тренаж по действиям в невесомости, но это было чертовски давно. Некоторое время Дойл трепыхался без опоры под ногами, потом он все же кое-что вспомнил и с грехом пополам добрался до сиденья пилота.
 Спасательный модуль не обладает полетными характеристиками истребителя и в большинстве случаев готов доставить своих пассажиров в безопасное место на автопилоте, но в нем предусмотрена и функция ручного контроля. Дойл пока не собирался вмешиваться в работу автопилота, но ему хотелось иметь возможность контролировать процесс. И хотя этот джойстик отвечал за движения модуля и не имел ничего общего с привычными Дойлу огневыми системами, когда он лег под ладонь Дойла, бомбардир почувствовал себя увереннее.
 Это чувство продлилось ровно тринадцать секунд, до тех пор пока не взорвался «Зевс».
 Совсем недавно Клозе обнаружил, что получил новую кличку, циркулирующую в среде пилотов. По роду своей новой деятельности он не общался с пилотами, так что о кличке ему рассказала Изабелла.
 Раптор.
 Изабелла не знала, что имели в виду неизвестные шутники. То ли ископаемого хищника, то ли популярное средство от насекомых. Клозе считал, что любой из этих вариантов достаточно неплох.
 Раньше он бы гордился такой кличкой. Теперь она его просто забавляла.
 Раптором его назвали после Сахары. Интересно, какую кличку он получит после того, как вздрючит генштаб ВКС в полном составе, начиная с самого адмирала Круза?
 А сделает он это обязательно.
 Где это видано, чтобы адмиралы умирали от инфаркта во время сражения, а другие адмиралы принимали идиотские решения, вопящие об их некомпетентности? У человечества и так немного шансов выиграть войну, так зачем усугублять ситуацию?
 Клозе до сих пор носил звание полковника, но по должности был выше любого адмирала генштаба и отчитывался только перед Юлием. Так что он любому в Империи мог устроить веселую жизнь. Клозе только еще не решил, слетать ли ему самому на Марс или вызвать адмиралов сюда.
 Об этом он и размышлял в кафетерии УИБ во время запоздавшего ланча. Изабелла при трапезе присутствовать не смогла, так как ее обеденный перерыв кончился, а Клозе не решался использовать свое служебное положение направо и налево.
 Он твердо решил быть принципиальным и беспристрастным.
 Боевой скафандр Дойла был спроектирован почти на все случаи жизни, но, когда модуль тряхнуло, Дойл приложился лбом о лицевой щиток и на время вырубился из реальности. В отключке он был не более нескольких секунд, потому что когда пришел в себя, то смог наблюдать разлетающиеся во все стороны обломки MKK. Модуль трясло, мелкие детали стучали по обшивке как град.
 Дойл молился Богу, святому Патрику и инженерам, заложившим в спасательный модуль большой запас прочности.
 Дойлу повезло. В хаосе обломков, образовавшихся после взрыва МКК, его модуль остался незамеченным таргами. Очевидно, они приняли его за крупный кусок космического мусора.
 Модуль выровнялся, в салоне загорелась контрольная лампа, извещающая о восстановлении пригодной для дыхания атмосферы. Дойл откинул лицевой щиток скафандра, убедился, что до вхождения в атмосферу у них есть еще несколько минут, и полетел проведать своего пассажира.
 Техник по-прежнему сидел в своем углу, вцепившись руками в крепления сиденья. Дойл приземлился рядом и показал технику два пальца, обозначив рабочую частоту встроенной в скафандр рации. Он надеялся, что с парнем уже все нормально, потому что понятия не имел, что ему следует делать в противном случае.
 – Как слышишь меня, парень? Как меня слышишь? С тобой все нормально? Как тебя зовут? Можешь откинуть щиток, тут уже можно дышать.
 Техник мотнул головой, отпустил кресло и правой рукой отстегнул крепление щитка. Техник оказался женщиной.
 – Повезло же мне, – констатировал Дойл. – Ты в порядке?
 Она неопределенно мотнула головой. Дойл решил считать этот жест положительным ответом. – Как тебя зовут?
 – Энн.
 – Отлично, – сказал Дойл. – Не смейся, но меня зовут Конан. На самом деле, Энн, тебе лучше сесть в кресло и пристегнуться. Мы вот-вот войдем в атмосферу, и тогда начнутся перегрузки.
 Дойл помог Энн подняться на ноги и усадил ее в соседнее с пилотским кресло. Проследил, чтобы она пристегнула ремни, и пристегнулся сам.
 Планета на мониторе увеличивалась в размерах. Скоро она заполнила уже весь обзор.
 – Я тебя искал, – сказал Юлий, присаживаясь на свободный стул рядом с Клозе.
 Мордовороты из его охраны остановились на почтительном расстоянии, делая вид, что не собираются подслушивать.
 – Ты меня нашел, – констатировал Клозе.
 – Что мне сказать людям?
 – Я бы посоветовал тебе подождать пару дней, – сказал Клозе. – Пока мы не получим свежие разведданные и не узнаем, что произошло с Великим Китаем.
 – А сам ты как думаешь, что там произойдет?
 – Оно там как раз сейчас и происходит, – сказал Клозе. – Бойня.
 – Мы опять облажались, – сказал Юлий.
 – Ничего подобного. Ситуация была прогнозируема. Мы с самого начала знали, что Китай нам не удержать.
 – Но делали вид, что это не так.
 Клозе пожал плечами.
 – Не могли же мы всем объявить, что два с половиной миллиарда человек обречены.
 – Я вижу, ты уже здорово ориентируешься во всем этом политическом дерьме, – с горечью сказал Юлий.
 – Когда убивают одного человека – это преступление. Когда убивают много людей – это политика.
 – Кто это сказал?
 – Не помню. Вот тебе еще один перл из той же области. Смерть одного – трагедия, смерть миллиарда – статистика.
 – Ты предлагаешь мне относиться к сегодняшнему как к статистике?
 – Я вижу, что ты воспринимаешь все как глубоко личное. Наверное, так и должно быть, иначе из тебя вышел бы очень хреновый правитель, но… Может быть, ты воспринимаешь все как слишком уж личное. Это война. Потери неизбежны.
 – Мы можем их минимизировать.
 – Не на этой стадии, – сказал Клозе. – Давай прикинем, что мы могли бы сделать. Исключительно для очистки твоей совести. Эвакуировать два миллиарда человек? Куда? На чем? В какие сроки? Скажи мне, что мы могли это сделать. Скажи.
 – Не могли.
 – Тогда что? Оголить другие планеты и отправить весь флот на защиту Китая, чтобы две другие группировки таргов могли свободно хозяйничать в наших системах? Мы и так отдали им все, что могли. Пожертвовали одной МКК. Никто не сможет нас упрекнуть, что мы не сделали все возможное.
 – Кроме нас самих.
 – Я себя упрекать ни в чем не собираюсь, – сказан Клозе. – Я живу в мире с собой и тебе советую заниматься тем же самым. Пилоты в каком-то смысле напоминают медиков. Я имею в виду, у них тоже есть здоровый цинизм. Куда ты дел свой? Я точно помню, что он у тебя был.
 – Думаю, что правитель не имеет на него никаких прав.
 – Ты угробишь себя, если будешь продолжать думать так, – сказал Клозе. – И это я тебе не как советник говорю.
 – А как кто?
 – Как я.
 Спасательный модуль вошел в атмосферу в группе крупных обломков МКК, что уберегло его от внимания нескольких кораблей таргов, курсировавших в верхних атмосферных слоях.
 Тарги работали по поверхности мощными боевыми лазерами. Дойл отключил автопилот и взял управление на себя, чтобы увернуться от одного такого луча, достигавшего ста метров в ширину. О том, что этот луч творил с поверхностью планеты, Дойл предпочитал не думать.
 Однажды он видел подобную хреновину в действии. Вековые деревья вспыхивают и сгорают со скоростью спички, попавшей под струю огнемета. Земля плавится, небольшие водоемы мгновенно испаряются, оставляя столбы пара. А если под действие такого оружия попал город… Что ж, его жителям можно только посочувствовать.
 – Что ты делаешь? – спросила Энн.
 На автопилоте модуль опускался бы вертикально, совершив посадку в первом же подходящем для этого месте. Дойл же заложил дугу, смещаясь в горизонтальном направлении куда больше, чем в вертикальном.
 – Ищу море, – сказал Дойл. – Если верить приборам, тут должно быть море. Совсем недалеко.
 – Неужели эта штуковина умеет плавать?
 – Я очень надеюсь, что это не так, – сказал Дойл. – Очень-очень надеюсь.
 – Ты хочешь нас утопить?
 – Иногда для того, чтобы подняться, нужно опуститься на самое дно.
 Если тарги будут обрабатывать поверхность лазерами, это единственный шанс на спасение. Желательно, чтобы модуль погрузился на пару километров. Вода, конечно, имеет большую плотность, чем атмосфера и космический вакуум, однако Дойл надеялся на немереный запас прочности, которым обладали армейские спасательные модули.
 Эта штука должна выдержать давление, уверял он самого себя. Мы пересидим опасность под водой, а потом всплывем, осмотримся и решим, что нам делать дальше. Скорее всего, выбор будет между несколькими вариантами гибели, но Дойл рассудил, что, чем позже ему придется делать такой выбор, тем лучше.
 Под ними промелькнул какой-то город, и Дойл поспешил убраться подальше. Если город сейчас не бомбят, это говорит только о том, что бомбардировка может начаться в любую минуту. А летать в облаке несущихся к поверхности бомб Дойл не собирался. Он не настолько сумасшедший, как Клозе.
 Вот и море.
 Дойл изменил курс, дал задачу автопилоту и вцепился в кресло, ожидая неминуемого удара о воду.
 Только бы корпус выдержал этот удар.
 Вода была все ближе, и Дойлу показалось, что она выплеснется с экрана и зальет ему лицо. Он даже рефлекторно закрыл глаза, хотя и понимал, что это нелепо. Если корпус не выдержит удара, смерть будет быстрой и относительно безболезненной.
 Удар был страшный, но корпус выстоял.
 Дойл врубил торможение, чтобы не воткнуться в дно на полной скорости, и через несколько минут модуль покоился в слое ила на глубине около трех километров. Если приборы не врали, конечно. Дойл полагал, что инструменты измерения, рассчитанные на работу в космосе, могут давать некоторую погрешность, находясь ниже уровня поверхности.
 Дойл отстегнул ремни, обошел небольшой салон, проверяя его на отсутствие течей. Не обнаружив оных, он с облегчением снял шлем и принялся снимать скафандр.
 – Сколько мы тут будем сидеть? – поинтересовалась Энн.
 – Долго, – сказал Дойл. – С точки зрения выживания ирландцев как вида, чем дольше мы здесь просидим, тем оно безопаснее. Как бы ни обстояли дела на поверхности, два человека с одним карабином там мало что изменят.
 – И?
 – И мы останемся здесь. Модуль рассчитан на сохранение жизни восьмерым людям в течение месяца. Нас тут двое, так что воды, жратвы и кислорода нам хватит надолго. Туалет – там. Единственное, что будет угрожать нам в ближайшее время, это смерть от скуки.
 И тут Энн разрыдалась.
 Тарги работали по поверхности еще три дня. Когда они вышли в космос и покинули локальное пространство Великого Китая через Нуль-Т, на планете не было ни одного города, леса были выжжены, моря обмелели, а горы значительно убавились в высоте. Над планетой висели облака пара и пепла, температура поверхности в некоторых местах достигала тысячи градусов.
 Империя получила свою показательную порку.

 Глава 7

 Следующая после падения Великого Китая неделя пролетела для Клозе как один день.
 Дождавшись получения разведданных об обстановке на Китае, он таки отправился на Марс и устроил тамошнему начальству самый грандиозный скандал за всю новейшую историю. Скорее всего, ВКС не получали такого разноса со времен своего образования. Даже Павел Четвертый Нетерпеливый был кроткой овечкой по сравнению со взбешенным бароном.
 Всего за несколько недель работы на новом поприще Клозе заработал устрашающую репутацию человека, с которым лучше не связываться. Его боялись даже больше, чем его предшественника на этом посту, железного графа Питера Моргана.
 Клозе полагал, что все дело в его возрасте.
 Никогда еще столь молодой человек не получал в свои руки такой власти. В Империи бывали молодые императоры, но молодых советников по вопросам безопасности не было никогда.
 Все дело в том, что люди получают руководящие посты в конце своей карьеры – как правило, в весьма солидном возрасте. К этому времени они нарабатывают большой багаж жизненного опыта и знают, как делаются дела.
 Молодые люди этого не знают. Они знают, как должны делаться дела, и зачастую их взгляды сильно расходятся с существующей действительностью.
 У молодых людей обычно нет власти, чтобы изменить действительность под себя. Клозе такой властью обладал.
 Он вызвал на ковер адмирала Круза и отчитал его в отсутствии подчиненных. Потом он собрал адмиралов оптом и устроил им общую головомойку. Напоследок он ввел новый зачет по физической подготовке, который был обязателен к сдаче для каждого офицера, входящего в высший командный состав армии и флота, лично наблюдал, как те пытаются его сдать, и отправил в отставку тех, кому это не удалось.
 К чести ВКС, таких оказалось не слишком много.
 Вечером состоялся ужин в личных покоях императора. На ужине присутствовали четверо – сюзерен, его сестра, его советник по вопросам безопасности и невеста вышеупомянутого советника. Стюарды сервировали стол и сразу же удалились, оставив первое лицо государства и его гостей в покое.
 – Мы намерены возродить «Трезубец», – сказал Юлий. – На данный момент у нас есть уже пятьдесят две модели модифицированного «игрек-крыла». К тому же нам удалось увеличить радиус действия гравимеча вдвое.
 – До целой единицы? Это здорово, – сказал Клозе. – Нам на Сахаре катастрофически не хватало этого усовершенствования.
 – Я хотел посоветоваться с тобой относительно кандидатуры командира эскадрильи.
 – Трудно что-либо тебе посоветовать, – сказал Клозе. – Почти все нормальные пилоты, которых я знал лично, уже отлетали свое. Или ты хочешь, чтобы я снова подписался на эту работенку?
 – Не хочу.
 – Спасибо, – искренне сказал Клозе.
 – Вы собираетесь все время обсуждать дела? – поинтересовалась Пенелопа. – Как насчет того, чтобы просто поесть? Разговоры о работе мешают пищеварению.
 – Удивительно свежая мысль, – сказал Клозе. Он накинулся на еду, как человек, месяц просидевший на всех диетах сразу. Клозе никогда не страдал отсутствием аппетита.
 Зато Юлий почти ничего не ел. Проглотив два кусочка бифштекса и едва ковырнув вилкой салат, он налил себе кофе из стоявшего на столе кофейника, отодвинулся от едоков подальше и закурил.
 – Кофеино-никотиновая диета? – поинтересовался Клозе. – Действенная штука, если хочешь побыстрее загнать себя в гроб.
 – Я не могу думать на полный желудок.
 – Очень хорошо, – сказал Клозе. – Я бы порекомендовал тебе хотя бы некоторое время не думать. Как твой советник.
 – Этот вопрос вне твоей юрисдикции.
 – Ошибаешься, – сказал Клозе. – Здоровье императора является одним из главных вопросов безопасности для всей Империи. И я намерен взять его под свой личный контроль. Если ты будешь сопротивляться, я силой отведу тебя к врачу.
 – К психиатру, – подсказала Пенелопа.
 – Я в порядке, – сказал Юлий. – Отстаньте от меня.
 – Ты в порядке, – сказал Клозе. – Если зеленый цвет лица и красный цвет глаз теперь считаются симптомами порядка.
 – У меня просто много работы.
 – У всех много работы, – сказал Клозе. – Или у тебя есть план подохнуть раньше, чем до тебя доберутся тарги?
 – Ты не понимаешь.
 – Я много чего понимаю, – сказал Клозе. – Ты – император и все такое. Но это не значит, что ты один должен тащить на себе весь груз ответственности. Ты совсем не плохой правитель. Просто сейчас плохие времена.
 – Я выиграл одну битву, – сказал Юлий.
 – Вот именно. Не все могут похвастаться и этим.
 – Но я проигрываю войну.
 – Бывает, – философски сказал Клозе.
 – Бывает? – взвился Юлий, вскакивая со стула. – Бывает? Ты знаешь, сколько мы потеряли в конкретных числах? Два миллиарда пятьсот семьдесят миллионов триста тысяч человек! Три планеты! Одну пятую часть всего нашего флота! А ты мне говоришь, бывает!
 – Истерикой ты делу не поможешь, – заметил Клозе.
 – Да этому делу уже ничем не поможешь! – орал Юлий, размахивая сигаретой. – Мы просрали три планеты! Эти чертовы тарги имеют нас во все дырки! Обыгрывают на каждом ходу! Я представляю, как их главные тараканы разговаривают между собой! «А давайте взорвем Сноубол, они же все равно ни черта не смогут сделать! Отличная идея! Давайте взорвем! А давайте захватим Сахару и посмотрим, как они будут выкручиваться без тетрадона! Замечательная мысль! Так и сделаем! А теперь давайте сожжем к чертовой матери Великий Китай! Классно! Именно так мы и поступим!» Они кормят нас этим дерьмом, а мы жрем его, потому что другого выхода у нас нет!
 Клозе дожевал кусок мяса, аккуратно положил вилку на край своей тарелки, подошел к императору и без предупреждения, зато со всей силы, двинул его кулаком в живот.
 Клозе хорошо знал, как поступать с впавшими в истерию мужчинами. Когда в твоих легких не остается воздуха, особо не повопишь.
 Физическая боль отрезвляет.
 Юлий выронил сигарету и сел на пол.
 – Все сказал? – ласково спросил Клозе.
 Женщины было бросились подбирать императора с пола, но Юлий жестом остановил их и уселся по-турецки.
 Он был бледен и втягивал воздух с хрипом, но продолжения истерики явно не ожидалось.
 – Помогло, – сказал Юлий Клозе. – Спасибо. Что-то меня занесло.
 – Немного, – сказал Клозе.
 – Самую малость.
 – Ага. Если бы тебя занесло чуть-чуть сильнее, пришлось бы стрелять тебе в голову и звать на твое место герцога Рокуэлла.
 – Он баран, – сказал Юлий.
 – Знаю, уже успел пообщаться.
 – Вокруг полно баранов. Чувствую себя овцеводом.
 – А я – твой сторожевой пес.
 – Хорошо, что не цепной, – сказал Юлий. – Однажды меня назвали именно так.
 – Надеюсь, ты убил мерзавца, который позволил себе подобное оскорбление в твой адрес?
 – Убил, но не своими руками, – заверил Юлий.
 – Есть разные способы убивать, – согласился Клозе. – Ты поднимешься на ноги или просидишь на полу весь остаток ужина?
 – Сложный выбор.
 – Тогда позволь мне сделать его за тебя. – Клозе протянул руку и поставил императора вертикально. – Если хочешь, можешь прессануть меня в ответ. Я ж знаю твои принципы.
 – Потом как-нибудь. Когда ты не будешь этого ожидать.
 – Договорились, – сказал Клозе, и они заняли свои места за столом.
 Юлий снова потянулся за сигаретами.
 – Если ты при мне не съешь чего-нибудь существенного, мы втроем тебя скрутим и сделаем тебе питательную клизму, – пообещал Клозе. – Мое слово не так популярно, как твое, но я его все же даю. При свидетелях.
 – Тебе никто не поможет.
 – Еще как поможет. Верно, девчонки?
 – С удовольствием, – сказала Пенелопа.
 – Чего только не сделаешь для блага Империи, – сказала Изабелла.
 – Я позову охрану, – сказал Юлий.
 – Не успеешь, – сказал Клозе. – В крайнем случае я встречу ее в дверях.
 – Заговорщики, – сказал Юлий.
 – Ты в ловушке, – улыбнулся Клозе. – Ешь. Я скажу, когда тебе следует остановиться.
 – Пожалуй, я передумал. Прессану тебя прямо сейчас. Подставляйся.
 – Ты сейчас и с сестрой своей не справишься, – сказал Клозе. – Так что или начинай есть, или я буду нарезать бифштекс на маленькие кусочки и смешаю его с пюре.
 – Скотина, – сказал Юлий, берясь за вилку. – Бревно.
 – Бревно, – согласился Клозе. – А что делать? На такое бревно, как я, еще ни один дровосек не родился.
 – Он на самом деле плохо выглядит, – сказала Изабелла, когда они с Клозе по дворцовому коридору шли к гостевым апартаментам, любезно предоставленным им Юлием.
 – Плохо – это не то слово, – сказал Клозе. – По шкале от нуля до десяти он выглядит на минус три. А чувствует себя, похоже, на минус двадцать.
 – Может, на самом деле заставить его обратиться к врачу?
 – А что толку? Я знаю, что скажет любой врач. Это нервы. Это все от нервов. Боюсь, Юлий сейчас не в том положении, чтобы как следует расслабиться.
 – Когда у него случился этот нервный срыв, мне даже стало страшно.
 – Мне тоже.
 – Ты здорово его приложил. Наверняка завтра там будет хороший синяк.
 – Пусть синяк напоминает ему о сегодняшнем срыве и не даст этому срыву повториться.
 – А если все-таки…
 – Тогда я поставлю ему еще один.
 – Может быть, тебе просто нравится бить императора в живот?
 – Есть в этом что-то позитивное, – признался Клозе. – Кто еще может похвастаться, что саданул действующего императора кулаком? Никто.
 – Ты на самом деле раптор. Весь из себя хищный и доисторический.
 – Может, мне действительно возглавить новый «Трезубец»?
 – Ты не устал от подвигов?
 – Есть немного.
 – Тебе все равно никто не позволит. Скажи, дела на самом деле так плохи, как он говорит?
 – Боюсь, что да.
 – И ничего нельзя сделать?
 – Всегда можно что-нибудь сделать, – сказал Клозе. – Империя не собирается сдаваться без боя.
 Клозе оглянулся по сторонам и убедился, что в пределах слышимости никого нет. А если разговор запишут сотрудники УИБ, то вряд ли в нем они найдут для себя что-нибудь новое.
 – Я открою тебе военную тайну, – сказал Клозе. – Это секретная информация, ересь и кощунство, и ее нельзя произносить вслух, даже оставаясь в одиночестве. Если ты это сделаешь, мне придется тебя убить.
 – Может быть, тогда не стоит?
 – Стоит, – сказал Клозе. – С одной стороны, все действительно хреновее некуда. Но, с другой, есть и позитивные моменты. Тарги в каждом сражении теряют кораблей больше, чем мы. Первую волну мы разнесли вдребезги и пополам, оставив от нее только пятьсот кораблей. На Сахаре они оставили больше сотни судов с Нуль-Т. Один только «Зевс» на Великом Китае уничтожил, страшно сказать, триста двадцать шесть больших кораблей, что документально зафиксировано и уже вошло в историю. В общей сложности мы выбили там около пятисот с лишним боевых единиц противника, не считая истребителей. Еще десяток таких сражений, и у таргов не останется флота, обладающего Нуль-Т. А с остальными кораблями мы можем разобраться за счет скорости и маневренности.
 – Ты представляешь себе, сколько народу погибнет еще на десяти Китаях?
 – Представляю, поэтому об этом и нельзя говорить вслух, – сказал Клозе.
 – Я слышала разговоры, что тарги могут задавить нас и без Нуль-Т, только за счет численного перевеса. Это статистика.
 – Могут, – признал Клозе. – Но статистика – довольно странная штука. Я скажу тебе кое-что как боевой пилот. Каждый раз, когда ты совершаешь вылет навстречу превосходящим силам противника, твои шансы вернуться на базу составляют примерно один к трем. Статистика в этой ситуации работает против тебя, и чем больше ты совершаешь вылетов, тем ниже твои шансы на благополучный исход. Тем не менее существуют люди, у которых это получается раз за разом. Это факт, которому нет рационального объяснения.
 – И много ты знаешь таких людей? Которые возвращаются раз за разом?
 – По крайней мере двоих. Один из них правит Империей, а другой будет любить тебя этой ночью.
 Клозе редко запоминал свои сны. Разве что присутствовавшая в них эротическая сцена выдавалась особенно запоминающейся.
 Но этот сон он запомнил, хотя в нем не было никакого намека на эротику. Только жесткое порно.
 Клозе стоял посредине огромного пустого помещения, в котором он с трудом узнал Тронный зал Букингемского дворца. Зал был плохо освещен, что и затруднило опознание. Недоумевая, куда все подевались, Клозе осмотрелся по сторонам и заметил, что на троне кто-то сидит.
 С такого расстояния он не мог разглядеть, кто, именно.
 Клозе пошел к трону и, добравшись до подножия, обнаружил, что главное кресло Империи занято совсем не Юлием.
 Этот человек был Клозе абсолютно незнаком.
 – Какого черта ты тут делаешь? – поинтересовался Клозе.
 – Сижу, – сказал человек на троне.
 – Вижу, что сидишь. А зачем?
 – Тебя жду.
 – Я уже пришел, – сказал Клозе. – Ты кто такой, собственно говоря?
 – А какая тебе разница?
 – Существенная. Хочу знать, кто уселся на место моего сюзерена.
 – Ну, если тебе будет от этого легче…
 Клозе моргнул, и у человека стало лицо Юлия.
 – Ты – не он.
 – Знаю.
 – Чего тебе надо?
 – Я хочу объяснить тебе, что происходит.
 – Почему именно мне?
 – Потому, что ты будешь это разгребать.
 – Один? – ужаснулся Клозе.
 – Не один, – успокоил его человек на троне. – Но у тебя больше всего шансов понять.
 – Валяй, объясняй, – сказал Клозе.
 – Тарги появились у ваших границ не случайно.
 – Ясен перец, – сказал Клозе. – Случайно даже мухи не дохнут.
 – Ты не дослушал. Тарги были посланы к вам.
 – Кем?
 – Мной.
 – Зашибись, – сказал Клозе. – А на фига?
 – Таково ваше испытание, – сказал человек на троне. – Человечество должно встретиться лицом к лицу со своим потаенным желанием.
 – Не понял сейчас, – сказал Клозе. – Это когда ж мы такого желали?
 – Всегда. Только неосознанно.
 – Лично я ничего такого не желал.
 – А зачем ты пошел в боевые пилоты?
 – Чтобы досадить отцу.
 – Ваша цивилизация не может жить без войны, – сообщил человек с лицом Юлия. – Вы постоянно воевали друг с другом. Большие войны, маленькие войны. Войны по экономическим причинам, войны по политическим причинам, войны по религиозным причинам… Вам нужен только повод, чтобы вцепиться друг другу в глотку. А иногда и никакого повода не требуется.
 – Бывали перегибы, не спорю. А у кого их нет?
 – Вы просто не знаете другого пути. Ни одна цивилизация, кроме человеческой, даже не знает такого понятия, как война.
 – А тарги с нами в куличики поиграть прилетели?
 – Тарги – не цивилизация.
 – Здорово, – сказал Клозе. – А кто?
 – Тарги – это испытание, которое я вам послал.
 – Но они же откуда-то взялись.
 – Я их создал.
 – Ты что, Бог?
 – Это зависит только от того, какой смысл ты вкладываешь в это понятие.
 – Нормальный заход, – сказал Клозе. – И ты специально создал их для того, чтобы они нас перебили?
 – А вот это зависит только от вас.
 – Но их же в несколько раз больше.
 – Вы сами так хотели.
 – Бред.
 – Вся ваша история – это переходы от одной войны к другой. Вся ваша культура построена на противостояниях. И ваши симпатии всегда на стороне тех, кого меньше. Сколько ты прочитал книг о войне с другими цивилизациями? Сколько ты видел таких фильмов? Врагов всегда больше, и их технологии всегда превосходят ваши.
 – Это всего лишь массовая культура.
 – Массовая культура – подсознание цивилизации. Вы находите только то, что хотите найти. Война с врагом, чужим, непонятным, безжалостным. Со многими жертвами и победой в самый последний момент.
 – Так мы победим?
 – Откуда я знаю? Сбывшиеся желания часто разочаровывают тех, кто желал.
 – По-моему, ты меня паришь.
 – Как скажешь. – У человека на троне стало лицо Клозе. – Я послал вам один флот, но увидел, что вы с ним слишком легко справитесь, и отправил еще два. После первой вашей победы я решил усложнить условия игры и снабдил последний флот Нуль-Т. Если бы вы так же легко справились и с этим, я подарил бы второй волне вторжения, той, что до вас еще не долетела, лучи смерти или еще какое-нибудь новое оружие. Вы можете победить в этой войне, но у вас не получится сделать это легко и безболезненно.
 – И на фиг ты мне все это рассказываешь?
 – Чтобы ты не питал никаких иллюзий.
 – Какое тебе до меня дело? До меня и до моих иллюзий?
 – Никакого. Ты – часть человечества. Либо ты сдашь экзамен и что-то поймешь, либо сдохнешь вместе со всеми.
 – Ты – не Бог. Бог милосерден.
 – Я – не Бог, – согласился человек на троне. – Я не милосерден. Я справедлив и воздаю вам по заслугам.
 – Скотина ты, – сказал Клозе. – Вот выживу тебе назло, а потом всю жизнь положу на то, чтобы найти тебя и воздать тебе по заслугам.
 – Флаг в руки.
 Клозе начал отвечать…
 Клозе проснулся и обнаружил, что Изабелла трясет его за плечо. Она прекратила, только когда он открыл глаза и сел в постели.
 – Не могла тебя разбудить минут пять, – сообщила она. – Ты кричал во сне.
 – Что именно?
 – Я таких слов вслух не произношу.
 – Хрень мне какая-то приснилась, – сказал Клозе. – Наверное, переел на ночь. Кстати, если императора постоянно этим кормят, неудивительно, что у него башню рвет.
 – Похоже, у тебя тоже назревает нервный срыв.
 – Возможно.
 – Я тебя вылечу, – пообещала Изабелла и поцеловала его в плечо. Ее руки обещали ему гораздо большее.
 – Жаль, что некому лечить нашего сюзерена, – пробормотал Клозе.
 – Хоть минуту не думай о нашем сюзерене, – попросила Изабелла и запечатала его рот поцелуем.

 Глава 8

 Без скафандра Энн оказалась красивой женщиной.
 В ВКС вообще было довольно затруднительно встретить некрасивую женщину, и дело совсем не в том, что их туда элементарно не брали. Просто всем связанным с флотом людям платили достаточно хорошую зарплату и уже после первого года службы любая женщина могла позволить себе даже самую дорогую пластическую операцию.
 Дойл решил, что ему крупно повезло. Он остался в живых и оказался наедине с красивой женщиной в условиях, при которых единственным развлечением мог бы стать только секс.
 Аварийные модули созданы для того, чтобы спасать человеку жизнь. Развлекать человека они не обязаны.
 На них имеется примитивный бортовой компьютер, отвечающий только за системы жизнеобеспечения и не способный на большее, рециркулятор кислорода, простенький санузел и склад с сухим пайком и водой.
 А также восемь сидений, способных раскладываться и принимать форму кровати.
 Для библиотеки, кинозала, комнаты игровых автоматов, бассейна и прочих мелочей, обеспечивающих комфортное проживание, на аварийном модуле места не нашлось.
 Дойл и Энн были взрослыми современными людьми, а потому пришли к разумному соглашению уже на следующий день. Два человека, запертые в замкнутом пространстве на длительный срок, рано или поздно станут либо лучшими друзьями, либо злейшими врагами. Оба уцелевших во время штурма Китая космонавта хотели избежать второго варианта.
 Им было совершенно нечего делать.
 Есть, пить, спать, разговаривать и заниматься сексом. Вопрос о любви перед ними не стоял. Они просто выбрали такой путь, чтобы не сойти с ума.
 – Полтора месяца, – сказал Дойл. – Мы здесь уже полтора месяца.
 – Может быть, пора всплывать?
 – Я подождал бы еще пару недель.
 – Если планета оккупирована таргами, от этой пары недель ничего не изменится.
 – Зато если они выжгли поверхность, на ней хотя бы пепел уляжется.
 – И что мы будем делать одни на мертвой планете?
 – Первым делом выйдем в эфир. Должны же быть еще живые.
 – А если больше никого нет?
 – Тогда будем думать. Аварийный модуль проектируется с таким расчетом, что может путешествовать внутри звездной системы. Мы же всего-навсего спикировали с орбиты на планету, так что у нас в запасе еще уйма энергии. Поднимемся на орбиту и пошлем сигнал «сос».
 – И имперская кавалерия прискачет нас спасать.
 – Чем черт не шутит, – сказал Дойл. – Судя по тому, что я видел во время спуска, тарги на этой планете задерживаться не собирались. А если они ушли, то сюда рано или поздно должна прийти Империя.
 – Зачем?
 – Спасать выживших и считать трупы. Фигурально выражаясь.
 – Так мы ждем еще две недели?
 – Да. Дольше ждать смысла я не вижу. Надо оставить немного времени про запас. Хотя, кто знает… Может быть, стоит нам вылезти из воды, и нас тут же подберут спасатели.
 – Или подобьют тарги.
 – Или мы никого не встретим. В общем, вариантов не так уж много.

 Глава 9

 У Клозе был свой любимый писатель из древних веков. Курт Воннегут-младший. Клозе чувствовал в нем собрата по духу.
 Этот человек лучше всех понимал, как абсурдна Вселенная, в которой они все живут.
 Абсурд достиг апогея через два месяца после потери человечеством Великого Китая.
 После серии отслеженных Бо Вайсбергом одиночных Нуль-Т прыжков, траектория которых напоминала курс полета сумасшедшего комара, пытающегося увернуться от воображаемой им газеты, малый одиночный корабль таргов вывалился в линейное пространство в опасной близости от защитных орбитальных порядков планеты Земля.
 Корабль залег в дрейф и ничего не предпринимал.
 Военные так удивились, что не стали его сразу сбивать, а послали на разведку три истребителя из вновь сформированного «Трезубца».
 Доклад пилотов вызвал недоумение адмирала Крузя и нервный смех Генриха Клозе.
 На идеальном шаре корабля Чужих был нарисован белый прямоугольник, очевидно символизирующий белый флаг. Впрочем, Клозе считал, что это мишень.
 При установлении визуального контакта с истребителями корабль таргов принялся мигать сигнальными огнями. Лучшим аналитикам УИБ потребовалось всего полчаса на определение того, что тарги посылают сигналы при помощи азбуки Морзе.
 Было созвано срочное селекторное совещание, на котором присутствовали император, Клозе, адмирал Круз, директор Коллоджерро и министр обороны.
 – Ну, и что нам делать, господа? – спросил император.
 Сообщение таргов гласило: «Корабль не вооружен. Корабль прибыл с дипломатической миссией. Корабль просит посадки на планету Земля для ведения переговоров».
 – Я думаю, надо их посадить и послушать, – сказал Клозе. – Чем черт не шутит, вдруг они сдаваться прилетели. Просчитали, так сказать, все шансы и поняли, что ловить тут нечего.
 Клозе оказался в явном меньшинстве.
 Адмирал Круз и министр обороны высказались за немедленный расстрел корабля Чужих, подозревая ловушку, диверсию, попытку саботажа и прочие ужасы, которые они были обязаны подозревать по долгу службы.
 Винсент оказался не столь агрессивен, хотя против посадки корабля на Землю тоже категорически возражал. Он предлагал посадить корабль на безлюдном спутнике Марса Фобосе и провести переговоры там, используя для этих целей камикадзе из числа дипломатов.
 Юлий посчитал, что для диверсии тут как-то уж все забубенно продумано, и приказал посадить корабль на закрытом космодроме ВКС Земли, соблюдая все меры предосторожности.
 Адмирал Круз, директор Коллоджерро и министр обороны хором заявили ему, что это опасно, неразумно и чревато катастрофическими последствиями. Пропускать корабль противника сквозь все слои орбитальной обороны – слишком рискованный шаг. Юлий напомнил им на примере Сахары, что орбитальная оборона для небольшого количества кораблей с Нуль-Т преградой не является, повторил приказ и выразил надежду, что в третий раз озвучивать его не будет никакой надобности.
 Скрежеща зубами, военный кабинет согласился с мнением сюзерена и разрешил посадку.
 Весь путь от орбиты до космодрома корабль таргов сопровождали двенадцать истребителей из состава «Трезубца». Космодром, выделенный для посадки, был оцеплен тяжелой военной техникой, в небе над ним барражировали два крейсера.
 Корабль таргов выдвинул посадочные ноги, став до удивления похожим на первый искусственный спутник Земли, и вошел в соприкосновение с бетоном земного космодрома.
 Прибывшее с дипломатической миссией существо тут же покинуло корабль. Едва оно спустилось по трапу, как тут же было накрыто колпаком силового поля и попало под прицел восемнадцати разных видов оружия.
 На космодроме уже была установлена аппаратура для телемоста с полным эффектом присутствия, и фигура посланца таргов выросла прямо посреди Тронного зала Букингемского дворца.
 Сидевший на троне Юлий содрогнулся от отвращения. Клозе сдавленно выматерился и принялся смотреть в другую сторону.
 Посланник был воплощением кошмара.
 Он не был похож ни на таракана-пилота, ни на паука-десантника, ни на мозг с присосками.
 Самым кошмарным было то, что посланник был антропоморфичен.
 Издалека и при плохом освещении он даже смог бы сойти за человека. У него была одна голова, две руки, две ноги, на лице присутствовали два глаза, один рот, один нос. В общем, полный комплект.
 Но это был человек, которого собирали по запасным частям, а запчасти эти принадлежали насекомым. И то, что поначалу было принято людьми за плащ, при ближайшем рассмотрении оказалось его крыльями.
 Иероним Босх явно нашел бы в этой фигуре темы для творчества.
 Клозе чуть не застонал, когда отвратная тварь заговорила на общем языке Империи. Голос у нее был высоким и резким, но слова вполне различимы, а речь построена грамотно. По крайней мере времена глаголов и местоимения тварь не путала.
 – Я прибыл сюда в качестве посла Содружества таргов, – сообщила тварь, – чтобы обсудить условия капитуляции.
 – Я же говорил, что они сдаются, – пробормотал Клозе себе под нос.
 Чувствительные микрофоны уловили его слова и передали их на космодром.
 – Мы не сдаемся, – сказала тварь. – Я прибыл, чтобы предложить сдаться вам.
 – Что вам надо? – спросил Юлий. – Почему вы на нас напали?
 – Причины войны обсуждаться не будут, – отрезала тварь. – Будут обсуждаться только условия капитуляции.
 – А если мы не капитулируем? – поинтересовался Юлий.
 – В таком случае вы будете уничтожены. Все, до последнего человека.
 Клозе сунул кулак в рот и прикусил его зубами, чтобы не расхохотаться. Похоже, у него назревала натуральная истерика.
 Это был уже не просто абсурд. Это был абсурд абсурдов.
 Только в дешевых боевиках Чужие способны разговаривать с людьми на их языке.
 После Великого Китая тарги никак себя не проявляли и новых попыток пролезть на территорию Империи не предпринимали. Аналитики ВКС и УИБ полагали, что тарги ждут подкрепления, той самой второй волны, которая была уже на подходе. Согласно самым худшим прогнозам, тарги собирались ударить одновременно в несколько десятков мест, которые имперский флот физически не в состоянии прикрыть, и решить исход войны за максимально короткое время.
 О возможности переговоров аналитики умалчивали.
 Иными словами, поведение таргов по-прежнему оставалось непредсказуемым. Но переговоры были реальным шансом понять образ мыслей своего врага, и Юлий не собирался этот шанс упускать.
 – Мы изучали вас до начала войны, – говорила тварь. – Мы изучали ваш стиль ведения военных действий. Мы выпотрошили мозги ваших солдат и пилотов. Мы постигли человечество. Мы знаем о вас все. Мы говорим на вашем языке, разбираемся в вашем образе мыслей. У вас нет ни единого шанса на победу. Если вы не примете наши условия, вы будете уничтожены.
 – И что же это за условия? – спросил Юлий. – И почему вы не хотите нас уничтожать, если имеете такую возможность? Ведь это вы пришли на нашу территорию с войной.
 – Только в качестве превентивной меры. Если бы вы обнаружили Содружество таргов первыми, эту войну начали бы вы.
 Он или туповат или непоследователен, подумал Юлий. Сам недавно говорил, что не собирается обсуждать причины войны. Или это не настоящая причина?
 – Конфронтация между нашими цивилизациями неизбежна, – сказала тварь. – Но мы готовы сохранить человечество во Вселенной исходя из некоторых наших принципов, понять которые столь примитивная раса, как вы, пока не в состоянии.
 Эта примитивная раса уже раздолбала один ваш флот, подумал Юлий. Странные у этих гадов понятия о дипломатии. Почему он мне все время хамит?
 – Я знаю тебя, человек, – сказала тварь. – Ты – император, тот, который отдает приказы. Сегодня у тебя есть последний шанс сохранить свою расу от тотального уничтожения.
 Где этого гада научили так говорить, подумал Клозе. Тут же штамп на штампе, клише на клише.
 «Конфронтация неизбежна», «ваша примитивная раса», «последний шанс сохранить», «тотальное уничтожение».
 Никто из людей так не говорит.
 Полное безумие. Надеюсь, я эту тварь не один вижу и слышу. Потому что если бы я был один, а потом кому-то о таком рассказал, то хрен бы мне кто поверил.
 – У Содружества таргов всего три условия, – сообщила тварь. – Первое: вы сокращаете свою численность до пяти миллиардов человек. Вас слишком много. Галактика задыхается от вашего зловония.
 Вот опять. Ну не может реальное существо так говорить. И не так уж нас и много, если учесть, что Вселенная бесконечна.
 Я зацикливаюсь, подумал Клозе.
 Я перестаю верить в реальность происходящего. Я бы даже в горячечном бреду такого не придумал.
 – Второе условие: ваше население будет продолжать свое существование на одной планете. На этой планете, которая дала вам жизнь. Третье: вы навсегда откажетесь от идеи космических путешествий и не будете покидать пределы орбиты Земли.
 – Это неприемлемо, – сказал Юлий. – Все три ваших условия не могут быть выполнены.
 – Тогда война будет продолжена и человечество подвергнется истреблению. Содружество таргов дает Империи человечества один земной месяц на размышление. В течение этого срока Содружество таргов не будет предпринимать военных действий. Если же человечество проявит агрессию, мы воспримем это как отказ от наших условий и желание продолжить войну. Если по истечении месяца мы не получим ответа, мы тоже продолжим войну.
 – Как мы можем вам ответить? – поинтересовался Юлий. – Я имею в виду, способ связи между нами пока не разработан…
 – Я готов оставаться на Земле до истечения срока, отведенного вам на размышление. По истечении месяца вы можете ответить мне лично.
 – Нам нужно подумать, – сказал Юлий. – Оставайтесь там.
 По его жесту связь была прервана. Тварь осталась стоять на космодроме, накрытая силовым полем и находясь под прицелами.
 – Это просто цирк какой-то, – сказал Клозе.
 – И какова конечная цель этого цирка? – поинтересовался Юлий.
 – Тебя интересует подтекст?
 – Меня интересует корысть. Что они выигрывают от этих церемоний?
 – Как минимум время.
 – Глупо, – сказал Юлий. – Ты сам знаешь, как это глупо. Инициатива исходит от них. Время при любом раскладе на их стороне. Они могут дождаться прилета второй волны и без этих опереточных переговоров.
 – Тогда давай предположим, что никакой корысти для них тут нет, – сказал Клозе. – Что, если они на самом деле руководствуются непонятными нам гуманистическими принципами?
 – Ты сам в это веришь?
 – Нет.
 – Мы можем оставить эту тварь на своей планете на месяц?
 – Почему бы нет? Но, если тебя что-то беспокоит, давай отправим ее на Марс.
 – Только не на Марс.
 – Тогда на Фобос, как предлагал Винсент. Какая ей разница, где ждать? Я так понимаю, что ты решил взять месяц на размышления?
 – Почему бы нет? Лишний месяц нам точно не повредит.
 – Вторая волна будет ближе, – напомнил Клозе.
 – Чушь. Тарги способны ждать прибытия второй волны вне пределов Империи, и хрен мы им что сделаем. На больших расстояниях Нуль-Т бьет гипер.
 – Я предлагаю еще немного поговорить с этой тварью, – сказал Клозе. – Вдруг она ляпнет что-то такое что нам пригодится?
 – Сильно в этом сомневаюсь, но давай попробуем.
 – Прежде чем мы начнем, ответь мне на один вопрос, – сказал Клозе. – Скажи, ты тоже чувствуешь себя клоуном или я тут один такой уникальный?
 – Не один, – утешил его Юлий и дал отмашку техникам, чтобы те восстановили связь.
 Тварь стояла посреди космодрома как статуя. За все время переговоров она ни разу не шевельнулась, не сдвинулась даже на сантиметр. Нечто чуждое было в этой псевдочеловеческой фигуре. Настолько чуждое и опасное, что Клозе хотелось отправиться на космодром, вытащить свой «офицерский сороковой» и пристрелить тварь к чертовой матери, наплевав на любые последствия.
 Клозе даже прикинул самый короткий путь до космодрома, а также ближайшее место, где он может раздобыть флаер.
 – У меня есть пара вопросов, – сказал Юлий посланнику таргов.
 – Спрашивайте, – разрешила тварь. – Я отвечу на ваши вопросы, если это не вступит в противоречие с интересами Содружества.
 – Содружество таргов – это ваше самоназвание?
 – Таргами нас называете вы. А Содружество – это наиболее близкий к нам тип политического устройства, который существует в вашем языке.
 – Как вы видите процесс, который последует после принятия нами ваших условий?
 – Вы выбираете пять миллиардов людей, которых хотите сохранить, и перевозите их на Землю. Эту планету мы трогать не будем. Остальные будут уничтожены. Если ваш флот попытается этому помешать, будет уничтожена и Земля. Остальные подробности мы готовы обсудить после того, как вы примете наши условия.
 – Я боюсь, что мы не сможем обеспечить вашу безопасность на Земле в течение месяца, – сказал Юлий. – Вы не согласитесь подождать в другом месте Солнечной системы?
 – Соглашусь.
 – Отлично, – сказал Юлий. – А теперь расскажите мне, что вам нужно на самом деле.
 Тонко, подумал Клозе.
 – Я прибыл для того, чтобы обсудить с вами условия капитуляции, – сказала тварь. – Не понимаю, что еще вы можете иметь в виду.
 – Вы говорите, что вы «постигли человечество», что бы эта фраза ни означала, – сказал Юлий. – Однако мы вас еще «не постигли». Я хотел бы понять логику вашего поведения. Вы вторгаетесь на нашу территорию, уничтожаете наши планеты, а потом ни с того ни с сего решаете начать с нами переговоры. Мне это абсолютно непонятно.
 – Я не могу объяснить мотивы нашей цивилизации столь примитивному разуму.
 – Когда кто-то чего-то не может объяснить, это проблема объясняющего, а не того, кому объясняют.
 – Проводите меня до места ожидания, – сказала тварь. – Я буду ждать месяц, чтобы услышать ваш ответ.
 Посланник развернулся и двинулся к своему кораблю. Клозе вопросительно посмотрел на Юлия.
 – Отпустите… это, – сказал император. – Пусть она летит на Фобос. Думаю, что за месяц никакой катастрофы не произойдет.

 Глава 10

 – И что ты думаешь по этому поводу? – спросил Юлий.
 – А чего тут думать, – сказал Клозе. – Нам предложили пожертвовать девяноста процентами населения, убраться в резервацию и вернуться на тысячелетие назад, полностью отказавшись от космоса. По-моему, смерть куда предпочтительнее.
 – Пять миллиардов человек – это лучше, чем ничего.
 – Но как эти пять миллиардов смогут жить после всего этого?
 – Первым поколениям придется нелегко, я согласен. Остальные привыкнут.
 – Это дерьмо, и ты сам знаешь, что это дерьмо. На это нельзя соглашаться. По какому принципу ты будешь отбирать пять миллиардов из пятидесяти? Что ты скажешь остальным? Или ты просто пустишь себе пулю в лоб и свалишь все проблемы на наследника?
 – А что ты предлагаешь? Разве у нас есть выход?
 – Свобода или смерть. Учти, я сейчас не шучу.
 – Ты для себя все решил. Я с тобой в принципе согласен. Как человек, как военный, но не как император. Ты решил за себя. А как насчет остальных? Они под твоим заявлением подпишутся? У меня есть ответственность перед моими подданными. Перед всеми, а не только перед пятью миллиардами.
 – У нас есть месяц на размышление. Хоть какая-то передышка. Сможем собраться с силами, перегруппировать войска…
 – У нас нет и полутора тысяч кораблей. Таргов в пять раз больше.
 – И только поэтому ты готов пойти на их условия?
 – У меня есть месяц, чтобы все обдумать.
 – Вот именно, целый месяц. Не пори горячку. И не посыпай голову пеплом раньше времени.
 – Ты сам на себя не похож, Клозе.
 – Грядущие поколения проклянут тебя, если ты склонишь колено перед этими тварями.
 – Мнение грядущих поколений – не самая большая из моих забот.
 – Я в детстве читал какую-то книгу, – сказал Клозе. – Не помню, как она называлась. Там в Солнечную систему тоже прилетели злобные пришельцы из космоса и поработили людей, превратив их в домашний скот. Это продолжалось тысячу лет. Люди так и называли это время – Тысячелетие Тьмы. Но потом они восстали и вышвырнули врага со своей планеты.
 – И что ты хочешь этим сказать? Подобные вещи срабатывают только в книгах.
 – Эта книга характеризует природу людей, – сказал Клозе. – Если даже человечество согласится на такие условия, оно никогда с ними не смирится. Рано или поздно, но люди восстанут и попытаются выбить таргов. Только тогда у них уже не будет тех ресурсов, которые есть у нас сейчас. Не будет наших возможностей и нашего флота. И человечество все равно будет уничтожено. Toт выбор, что у нас сейчас есть, это выбор между двумя дорогами смерти. Но на одной дороге мы можем обрести бессмертие. А на второй нас не ждет ничего, кроме вечной тьмы.
 – Да ты просто поэт, полковник.
 – Не смейся. Все равно в таком положении даже ты не сможешь решить за всех. Тут даже голосованием ничего не решишь. Каждый будет выбирать за себя.
 – Ты хочешь обрести бессмертие?
 – Мне есть за что драться. И в моей смерти будет смысл.
 – Кто тут теперь порет горячку?
 – Я не порю горячку. Я выражаю перед императором свою гражданскую позицию.
 – Я готов умереть, – сообщил ему Юлий. – Но мне нужна хотя бы видимость шанса на твое хваленое бессмертие, о котором ты говоришь столь пафосно.
 – Очевидно, за моим пафосом ты не заметил само главного, – сказал Клозе. – Я вовсе не призываю тебе умереть. Я предлагаю тебе победить.
 – Как?! – Если бы сарказм был оружием, таргам бы уж точно пришел конец. – Послать тебя навстречу их флоту и ты уболтаешь таргов до смерти?
 – Разведчики вернулись?
 – Какие именно разведчики тебя интересуют?
 – Те, которых ты посылал искать родную систему таргов или любое другое место, откуда они приползают, – терпеливо объяснил Клозе.
 – Почему мой советник об этом не знает?
 – Потому, что у твоего советника были другие дела. – Это был прокол, и Клозе знал, что это прокол. Он действительно слишком замотался, но это не могло служить ему оправданием. – Потому что ты свалил на меня работу по подготовке «Трезубца» и вводу в строй новой МКК. Так что разведчики?
 – Ах разведчики… Вернулись. Один. Три дня назад.
 – Он что-нибудь нашел?
 – Ага. Нашел. До сих пор не можем понять что.
 – Мне нравится, когда у тебя такое настроение, – сказал Клозе. – Смотрю сначала на тебя, потом на себя и начинаю еще больше радоваться жизни от одной только мысли, что никогда не окажусь на твоем месте.
 – Значит, я хоть кому-то приношу пользу.
 – Так что нашел вернувшийся разведчик?
 – Когда мы посылали корабли в дальнюю разведку, мы определили сектор поиска, исходя из траекторий первой и второй волны вторжения, – сказал Юлий. – Сам понимаешь, корабли с Нуль-Т могли прийти откуда угодно, но если ты двигаешься на досветовой скорости, то тебе поневоле приходится спрямлять траекторию, потому что чем прямее твой путь, тем быстрее ты летишь.
 – Логично, – сказал Клозе. – Это еще в начальной школе проходят. Самым коротким расстоянием между двумя точками является отрезок…
 – Вдоль этого отрезка они и полетели, – сказал Юлий.
 – Тарги или разведчики?
 – И те, и другие. В том секторе оказалось не так уж много пригодных для жизни планет, а те, которые все-таки пригодны, оказались незаселенными. И никаких следов жизнедеятельности таргов.
 – Так что же именно вы все не можете понять? – спросил Клозе. – Космос большой и большей частью пустынный, в этом нет ничего нового.
 – На обратном пути разведчик немного отклонился от курса, чтобы исследовать еще одну звездную систему, состоящую из двенадцати планет.
 – И на одной из них он нашел таргов?
 – Нет. Таргов он не нашел. Зато обнаружил планету со следами деятельности высокоразвитой индустриальной цивилизации.
 – Только со следами? Самой цивилизации он не обнаружил?
 – Да. На планете нарушен экологический баланс, повсюду какие-то гигантские развалины, а на орбите обнаружены конструкции, которые когда-то могли быть космическими верфями.
 – И как давно всем этим никто не пользовался?
 – Не знаю. Эксперты сейчас работают с изъятыми образцами. Но, в любом случае, все это довольно странно!
 – Конечно, странно, – согласился Клозе. – Если это родная планета таргов, то выходит, что вся их цивилизация погрузилась на корабли и отправилась громить нас. Интересно, чем мы их так рассердили?
 – Я не очень-то верю, что вся эта боевая мощь берет начало с одной планеты, – сказал Юлий. – Сколько кораблей марсианские верфи выпускают за год?
 – Понятия не имею, – сказал Клозе. – Я, знаешь ли, летаю на кораблях, а не строю их. Такие вещи мне не интересны.
 – А мне интересны, – сказал Юлий. – От трех до пяти боевых кораблей в год. Если они особенно напрягутся, как сейчас, например, то способны выдать восемь – десять штук. Естественно, я сейчас говорю о больших кораблях.
 – Сравнивать наши производственные площади с производственными площадями таргов неэтично, – сказал Клозе. – Это антропоцентризм.
 – Включи логику, – сказал Юлий. – Так, как тарги, никто не воюет. У любой армии должен быть тыл. Место, где они могут чинить корабли, лечить солдат, строить новые корабли и рожать новых солдат.
 – А может, они способны все это делать в полете.
 – Оставить армию без тыла – это все равно что сложить все яйца в одну корзину.
 – Ты опять рассуждаешь как человек.
 – Извини, но по-другому у меня рассуждать не получается.
 – Для того чтобы понять логику врага, надо думать как враг.
 – Я не умею думать как таракан.
 – Жаль. Тогда давай предположим, что планета, обнаруженная разведчиком, это не их родная планета, а перевалочный пункт, который они использовали, чтобы отдохнуть и подлатать корабли перед решительным сражением с наводящей ужас расой приматов.
 – Это не есть логично, – сказал Юлий. – Ты упускаешь из виду небольшую деталь. Совсем маленькую. Они летят на досветовых скоростях, а это значит, что путешествие занимает чертову уйму времени. Если они пришли с планеты, находящейся за пределами сектора поиска, то должны были отправить в полет свой флот примерно в то время, когда человечество пыталось изобрести колесо.
 – Забавно, – сказал Клозе. – А может, они вовсе не к нам летели? Может быть, мы просто совершенно случайно оказались на пути у сезонной миграции тараканов?
 – Подкину эту свежую идею своим аналитикам, – сказал Юлий.
 – Вот тебе еще одна свежая идея, – Клозе явно вошел в раж. – Первая волна – это вовсе и не тарги. И вторая тоже.
 – Ты слишком долго участвовал в боевых действиях. У тебя с головой что-то случилось.
 – Мы нашли корабль Чужих с мертвым тараканом на борту, – сказал Клозе. – Примерно в то же время мы обнаружили флот, приближающийся к нашим границам. С чего мы взяли, что эти два факта как-то связаны? Мы ведь не знаем, как выглядят существа из первой и второй волны. Вторая свалится нам на голову только через пару недель, первую мы разнесли в космосе. Ты видел, кто пилотировал те корабли? Не видел. Тогда откуда ты знаешь, что это тарги? Третья волна, обладающая Нуль-Т, это точно они. Вот с ними мы и воюем.
 – А первую мы встретили огнем по ошибке? Ты это хочешь сказать?
 – Да.
 – Часть кораблей третьей волны объединилась остатками первой.
 – Но мы не знаем для чего. Может быть, они обсуждают, как им уничтожить общего врага.
 – Фигня, – сказал император. – Вселенная – это сумасшедший дом, но не до такой же степени.
 – Кто может измерить безумие мира? – риторически вопросил Клозе.
 – В любом случае, это нам ничего не дает, – сказал Юлий. – Кем бы ни были твари из первой и второй волны, таргами или нет, они нам все равно враги. И количество вражеских кораблей от наших с тобой рассуждений уменьшиться не может.
 – Но если тарги пришли с той заброшенной планеты, которую обнаружил разведчик, то количество их кораблей становится конечным и подкрепления им ждать неоткуда, – заметил Клозе. – А это уже кое-что.
 – Это очень хилое «кое-что», – сказал Юлий. – Потому что на долю человечества и имеющихся в наличии кораблей хватит с избытком.
 – Ты пессимист.
 – Просто я умею считать.
 – А думать ты умеешь? Если таргам обеспечена быстрая и легкая победа, то за каким фигом они прислали этого… эту тварь и выдвинули нам ультиматум?
 – Может быть, они не чужды определенного гуманизма.
 – Гуманизм тараканов? Думай, о чем говоришь. Они выигрывают, бьют нас на всех фронтах. Если смотреть на ситуацию с позиций формальной логики, это мы должны умолять их о переговорах, а не они нас.
 – Ты теперь тоже рассуждаешь как человек, а это, по твоим же собственным словам, неправильно.
 – У нас мало информации, а то, что у нас есть, не стыкуется между собой.
 – Ты, должно быть, умный парень, раз такое заметил.
 Боже, взмолился Юлий, оставшись в одиночестве.
 Я никогда не верил в тебя, часто декларировал свои взгляды вслух и смеялся над тобой. Я грешен. Я горд, амбициозен, эгоистичен, тщеславен, завистлив и труслив.
 Я боюсь, Господи.
 Я и сейчас до конца не верю в Тебя, ты уж извини. Твои дети стали слишком взрослыми и слишком разумными и не нашли небес, выйдя за пределы своей планеты. Мы часто вели себя неправильно, жили не по Твоим заповедям, и если тарги – это кара Твоя, то, наверное, уже ничего нельзя сделать и мы обречены.
 Но если тарги – это испытание, которое Ты послал нам, если их ведет сюда не гнев Твой, то дай мне хоть какой-нибудь знак, какое-нибудь знамение, что мы можем победить. Яви нам милосердие Твое и одари милостию Твоей.
 Аминь.
 Юлий не знал, правильно ли он выбрал слова и можно ли молить Бога о чем-то конкретном. Но сейчас он был готов на все.
 Постричься в монахи, продать душу дьяволу, отрезать себе ногу, принести любую жертву.
 Он осознавал одно – ему доверили определенную работу, возможно, самую ответственную работу в галактике, а он с ней не справился. Он должен был выиграть войну, а он ее проигрывает.
 Юлий не любил проигрывать. И не умел. Его образование было разносторонним, ибо родители пытались сделать из него гармонично развитого человека, а не бездумную машину для убийства, но умению проигрывать его никто не обучал.
 Графу Питеру такая мысль просто не могла прийти в голову.
 Морганы не проигрывают. Никогда.
 Ни один мужчина Морганов не был убит в бою.
 Морганы вершат историю.
 Морганы служат Империи.
 Теперь Империя гибнет, а последний Морган ничего не может для нее сделать.
 А ведь я на самом деле последний, подумал Юлий. Последний, а не просто младший в роду. У меня нет родственников мужского пола, нет детей, нет женщины, чтобы обзавестись детьми, и времени, чтобы найти такую женщину.
 Да и желания искать, если уж на то пошло.
 По штату императору был положен собственный духовник. Духовником Юлия был кардинал Вильтор. По совместительству он был главой Новой Католической церкви на планете Земля.
 Кардинал был высоким, худым и умным. У него было смуглое лицо и красная мантия. Если бы он носил на голове шапочку, то стал бы похож на кардинала Ришелье. Но кардинал шапочки не носил. Сейчас это было совсем необязательно для служителей церкви его уровня.
 Кардинал выглядел слегка удивленным. До этого случая император ни разу не изъявлял желания побеседовать со своим духовником.
 Во флоте Юлий привык иметь дело с капелланами. Он часто беседовал с ними, излагая им свои взгляды на жизнь, чем доводил несчастных служителей Господа до белого каления. Ему никогда не нужны были их советы. Он просто развлекался, насмехаясь над другими людьми.
 Правда, армейские капелланы по большей части были глупы, несли полную чушь и представляли разные конфессии, чьи взгляды на религию зачастую были прямо противоположными.
 – Вы хотите исповедоваться, сын мой? – поинтересовался кардинал.
 – Не совсем, – сказал Юлий. – И, если можно, не называйте меня «сын мой».
 – Вас это раздражает, сир?
 – Просто вызывает какой-то дискомфорт, – сказал Юлий. – Мне нужен совет. А точнее, ваше мнение.
 – Мое мнение о чем, сир?
 – Вы знаете об ультиматуме, который нам выдвинули тарги?
 – Да, сир.
 – И что вы об этом думаете? Что ваша церковь думает о таргах вообще?
 – Наша церковь, – поправил кардинал, сделав ударение на слове «наша». – Новая Католическая церковь является официальной церковью на территории Империи.
 – Но не единственной, – сказал Юлий. – Среди моих флотских капелланов был даже один раввин.
 – Мы выступаем за равные права среди конфессий, – сказал кардинал. – Каждый имеет право идти к истине своим путем.
 – К истине или к Богу?
 – Бог есть истина, – сказал кардинал.
 – Так каково мнение Церкви относительно таргов? Они исчадия дьявола или что?
 – Я не знаю.
 – Не знаете? – удивился Юлий. Он привык считать, что священникам о жизни известно все.
 – Церковь в последние столетия стала гораздо более гибкой и терпимой, – сказал кардинал. – Мы более не выносим категоричных суждений по вопросам, в которых не очень хорошо разбираемся. Когда-то мы жгли людей, утверждающих, что Земля – круглая, и ведь они оказались правы. А наш имидж это испортило на долгие годы.
 – Я думал, что у вас есть прямые и четкие ответы на все вопросы.
 – Увы, – развел руками кардинал. – Ясно только одно. Откуда бы ни взялись тарги, в их лице Господь посылает человечеству испытание. Выдержим мы его или нет, зависит только от нас.
 – Вы уверены, что это именно испытание, а не наказание? Ну, типа казней египетских или еще чего?
 – Уверен, ибо милосердие Господа безгранично.
 – Но происходящее чертовски… простите, я хотел сказать, что происходящее очень похоже на Армагеддон.
 – Армагеддон – это тоже испытание, сир.
 – А что вы думаете по поводу ультиматума? Нам предлагают сократить численность населения до пяти миллиардов человек, закрыться в Солнечной системе и оставить мысли об открытом космосе и всей остальной галактике. Иначе тарги продолжат войну.
 – Вас интересует мнение кардинала или человека?
 – А между ними есть существенная разница?
 – Как кардинал я скажу, что религия призывает к смирению. Но как человек я вынужден признать, что у любого смирения есть предел. Впрочем, Церковь примет любое ваше решение, сир.
 – Только я не уверен, что имею право решать, – сказал Юлий. – Если я выберу войну и мы проиграем, то погибнут и те пять миллиардов, которые могли спастись. Если я приму условия ультиматума, то погибнет сорок пять миллиардов, к спасению которых я даже пальца приложить не пытался.
 – Я вижу только один выход из этой ситуации, сир.
 – Да? И какой?
 – Войну надо выиграть.
 Следующим Юлий хотел вызвать к себе адмирала Круза, но вместо него заявился Бо Вайсберг. Как обычно, сам и без приглашения.
 Ученый выглядел так, словно окончательно сошел с ума. Он и в нормальном своем состоянии был далеко не красавец, но всклокоченные волосы, растрепанная одежда и вылезающие из орбит глаза могли бы обеспечить ему проживание в дурдоме до конца его дней.
 К счастью, в Букингемском дворце к нему уже привыкли и помнили распоряжение сюзерена пускать юного гения в любое время дня и ночи.
 Гений тяжело дышал и не мог вымолвить ни слова. Юлий налил ему воды из графина, протянул стакан и помог напиться.
 – Спасибо, – сказал Бо. – Вы не представляете себе, что случилось!
 – Надеюсь, что случилось что-то хорошее, – сказал Юлий. – Хотя бы для разнообразия.
 – Хорошее, – заверил его Бо. – Только для начала я хочу извиниться перед вами, сир.
 – За что? – Юлий не знал, что принято извиняться перед хорошими новостями.
 – За тупость, – сказал Бо. – За мою тупость. Мне настолько стыдно, что я не додумался до этого раньше, что я даже не могу слов подобрать… задачка на уровне детского сада, а я мучил ее полгода!
 – И какую же именно задачу вы решили, Бо?
 – Самую главную! – выпалил ученый.
 Юлий решил, что не стоит радоваться раньше времени. Неизвестно, какую из проблем Бо считает самой главной. Может быть, он нашел способ победить простуду при помощи Нуль-Т.
 Подгонять ученого не было никакого смысла. Он обладал нелинейным складом мышления, и любой наводящий вопрос мог его только отвлечь. Поэтому Юлий сел в свое кресло, закурил сигарету и приготовился слушать.
 – Я с самого начала пошел в корне неправильным путем, – сообщил Бо. – Тарги имеют перед нами преимущество, потому что они владеют Нуль-Т. Правильно?
 – Еще потому, что их чертовски много, – добавил Юлий. – Но если лишить таргов Нуль-Т, то воевать с ними будет гораздо легче.
 – Вот, – сказал Бо. – Вот она, правильная мысль. Нам совсем не нужно обладать Нуль-Т, чтобы лишить таргов преимущества. Достаточно сделать так, чтобы и они не могли им пользоваться.
 – Это же очевидно, – сказал Юлий. – Или нет?
 – Долгое время я пытался продублировать их устройство, позволяющее обходиться без системы «приемник-передатчик», от которой мы никак не можем уйти. Это достаточно сложно сделать, ибо мы так до конца и не разобрались в природе нуль-пространства. Знаете, кто именно подсказал мне решение проблемы?
 – Кто? – терпеливо спросил Юлий.
 – Мой ребенок.
 – У вас есть ребенок? – удивился Юлий. Он как-то не представлял, что на свете есть женщина, способная родить Бо ребенка. Потому что он не мог представить себе женщину, ради которой Бо мог бы отвлечься от своих фундаментальных изысканий.
 – Разве вы этого не знали?
 – Простите, нет.
 – Сын. Мы назвали его Альбертом, в честь Эйнштейна. Ему уже три годика, и он очень забавный. Знаете, что он мне нарисовал на мой день рождения?
 – Поближе к таргам, если можно.
 – Простите. В общем, вчера Альберт отформатировал жесткий диск в моем компьютере. Знаете, я купил ему развивающие программы, и он занимался по часу в день, всегда под присмотром Элизы, но она отлучилась на пять минут, и этого времени ему хватило, чтобы отформатировать жесткий диск. Вы представляете?
 – Надеюсь, на диске не было ничего ценного?
 – Нет, сир, только теоретические выкладки, но я всегда делаю копии. Знаете, всегда лучше иметь копию, потому что компьютеры имеют свойство ломаться, как только файлы набирают критическую степень важности. Это следствие закона Мерфи. Не знаю, кто был такой этот Мерфи, но подметил он чертовски верно. Все, что может пойти наперекосяк, обязательно пойдет наперекосяк. О чем это я?
 – Альберт отформатировал жесткий диск, – подсказал Юлий.
 – Да, – сказал Бо. – И тогда я подумал: а что Альберт понимает в компьютерах?
 – Полагаю, пока ничего, – сказал Юлий. – Я не хочу вас обидеть, у вас наверняка очень талантливый ребенок, но в этом возрасте…
 – Вот именно, – сказал Бо. – Он ничего не понимает в компьютерах. Тем не менее ему удалось создать своему отцу проблему, на решение которой я потратил весь вчерашний вечер.
 Нас вот-вот грохнут, а наш ведущий специалист по жизненно важному вопросу целый вечер возится со своим компьютером, который испортил его малолетний сын, подумал Юлий. Хотя Бо утверждает, что он что-то придумал. Может, этого ему и надо было? Немного отвлечься?
 Увы, поставленная перед Бо задача казалась ученому чисто академической. Несмотря на все усилия Юлия, Бо не понимал, что судьба всего человечества может зависеть от проводимых им исследований.
 – И тогда я понял очень важную вещь, – продолжал Бо. – Чтобы что-нибудь сломать или испортить, совершенно необязательно в этом досконально разбираться! И я посмотрел на нашу проблему под другим углом! В общем, короче говоря, я могу закрыть доступ в нуль-пространство. Конечно, мы сами не сможем им пользоваться, но я думаю, что в таком случае тарги потеряют больше. Или я не прав?
 Юлий не верил своим ушам, хотя ему очень хотелось поверить. Если Бо на самом деле может сделать так, что тарги перестанут падать на имперские планеты, как яблоки на голову Ньютона…
 Это был тот шанс, о котором Юлий просил. Это был знак, то самое знамение, о котором он молился.
 – Я правильно вас понял? – спросил Юлий. – Вы можете закрыть таргам доступ в нуль-пространство?
 – Да.
 – Как быстро?
 – Если вы дадите «добро», то я могу сделать это в течение недели.
 – Недели? И как долго продлится вызванный вами эффект?
 – Не очень долго по меркам Вселенной. Один миг.
 – А в цифрах?
 – Полторы тысячи лет. Примерно. Может, я ошибаюсь на целый порядок. Но вряд ли.
 На вопль Юлия прибежала целая толпа. Охрана, Пенелопа, Клозе и даже адмирал Круз, дожидавшийся в приемной. Войдя в кабинет императора, люди подумали, что их сюзерен не выдержал давления и окончательно сошел с ума.
 Потому что Юлий танцевал какой-то невообразимый танец с Бо Вайсбергом на руках.
 Охрана нерешительно топталась на пороге. Ситуация явно была нештатная, и мордовороты не представляли, что в таких случаях им следует делать. Инструкций на сей счет никто не писал. Возможно, следовало отобрать Бо у императора и носить его на руках самим. А возможно, надо было взять на руки самого императора.
 Пенелопа переглянулась с Клозе и выпроводила телохранителей. На лицах телохранителей невозможно было что-либо прочитать, но спины их излучали явное облегчение.
 Юлий поставил Бо на пол, схватил Пенелопу и протанцевал с ней два круга. Потом он попытался сделать то же самое с Клозе, но тот оказался для него слишком тяжел. Или император просто устал от предыдущего вальсирования.
 – Я немного стесняюсь спрашивать, – сказал Клозе. – Но у вас все нормально, сир?
 – Э… нет, – сказал Юлий. – Все не просто нормально. Все зашибись.
 – Оно и видно, что вы оба тут зашиблись, – сказал Клозе.

 Глава 11

 С борта линкора «Леди Макбет» Клозе лично проследил, как корабль посланника таргов занял место на постоянной орбите Фобоса, охраняемый эскортом из четырех имперских крейсеров. Дело было не в том, что Клозе никому не доверял и желал удостовериться во всем собственными глазами. Ему хотелось хоть ненадолго вырваться в космос. Он все-таки был пилотом и скучал по безвоздушному пространству.
 Клозе твердо решил, что, если дела Империи станут совсем плохи, он выйдет навстречу врагу, пилотируя истребитель, и предпочтет смерть в бою любой другой смерти. А если ему удастся пережить войну, то он угонит у Юлия какую-нибудь яхту, возьмет с собой Изабеллу и отправится в длительный круиз.
 Все это время Клозе лгал. Лгал Юлию, лгал Пенелопе, лгал Изабелле. Строил из себя оптимиста и рассуждал о возможностях человечества выиграть войну. Тогда он сам в это не верил.
 Впервые за последнее время перед Империей замаячили призрачные шансы на успех. Это небольшое чудо должен был сотворить Бо Вайсберг, мальчишка-гений, собирающийся сломать то, о чем имел самое смутное представление. Клозе верил этому мальчишке. Уж что-что, а ломать человечество умеет. Пусть хотя бы раз это умение послужит человечеству во благо.
 Даже если лишить таргов Нуль-Т, война все равно будет долгой и кровавой. Их слишком много, чтобы можно было решить вопрос двумя-тремя быстрыми ударами. Империя при любом раскладе потеряет десятки планет и миллиарды жизней. Возможно, что в конечном итоге она проиграет.
 Тарги показали, чего они стоят в бою. Они одержали три показательные победы – Сноубол, Сахара, Великий Китай. Тактика их каждый раз была другой, но она неминуемо приводила к успеху.
 Это как в шахматах. Выигрывает тот, кто делает свой ход первым. Поначалу Империя владела инициативой и разметала первую волну вторжения. Но стоило только упустить инициативу, и тут же последовала расплата.
 Тарги инициировали переговорный процесс. Конечно, их условия неприемлемы для человечества, но знают ли об этом сами тарги? Достаточно ли хорошо тарги поняли образ мыслей своих врагов, как они об этом говорят?
 Либо тарги действительно руководствуются мотивами, которые мы не в состоянии постичь – и тогда я чего-то в этой жизни не понимаю, – либо…
 Либо они просчитали последствия и решили, что продолжение войны обойдется им слишком дорого. Они побеждают, это факт, но они платят высокую цену за каждую свою победу. Кроме Сноубола, конечно.
 Со Сноуболом им просто повезло. Они ускорили естественный природный процесс. В любой другой системе этот способ никогда бы не сработал.
 Клозе не понимал и половины того, что пытался объяснить ему Бо Вайсберг, но Клозе искренне верил в чудеса в последний момент. Если бы не изобретение гиперпривода, случившееся всего за несколько лет до грозящего людям глобального кризиса, человечество захлебнулось бы в Солнечной системе от банального перенаселения. Если бы не победа первого графа Моргана в битве за марсианские верфи, победа, которую никто не ждал и в которую не верили даже его собственные сторонники, то кампания Петра Романова завершилась бы полным разгромом, и человечество убило бы само себя в междоусобных войнах.
 Клозе верил, что чудеса случаются именно тогда, когда они больше всего нужны. Чудеса – это проявления коллективной воли человечества. Стоит только большому количеству людей, чего-то сильно пожелать, приложить максимум усилий – и чудо случается.
 Разве не чудо, что люди вырвались с планеты, на которой были заточены долгие тысячелетия, заселили сотни миров по всей галактике и умудрились не убить сами себя в процессе всего этого? Если уж сие не чудо, тогда что вы подразумеваете под таковым?
 Клозе не собирался сдаваться. Капитуляция на любых условиях противоречила его принципам.
 Клозе был настроен драться до конца.
 У нас есть еще три с половиной недели, подумал Юлий, выпроваживая из кабинета очередную делегацию, усаживаясь в кресло, из которого он не вылезал неделями, и закуривая сигарету.
 Три с половиной недели, которые подарили нам тарги со своего барского плеча. Три с половиной недели передышки.
 Клозе прав, сейчас я не имею права решать в одиночку.
 Клозе хочет драться.
 Адмирал Круз хочет драться.
 Винсент хочет драться.
 Даже Изабелла с Пенелопой хотят драться.
 Социологические исследования среди населения показывают, что девяносто восемь процентов респондентов не готовы принимать условия таргов и капитулировать. Вся Империя хочет драться.
 Клозе прав и здесь.
 Такова уж человеческая природа. Мы не склоним голову. И даже если мы примем условия таргов, запремся на одной планете и попытаемся забыть про космос, втоптав свои мечты в пыль, это будет только временная отсрочка. Вселенная бесконечна, но Человеческой Империи и Содружеству таргов в ней все равно тесно.
 Мы будем драться, и если Бо Вайсберг не ошибается, то мы даже можем победить.
 А если он и ошибается, то мы все равно приложим все силы для достижения своей цели.
 Человечество выбирает путь, ведущий к бессмертию.
  Август – октябрь 2006