---------------------------------------------


 Азимов Айзек
 Инок вечного огня

 Айзек АЗИМОВ 
 ИНОК ВЕЧНОГО ОГНЯ 
 Б. Миловидов, перевод 
 Глаза Рассела Тимбалла сверкнули торжеством, когда он увидел обломки того, что всего несколько часов назад было крейсером ласинукского флота. Искореженные шпангоуты, выпиравшие во все стороны, убедительно свидетельствовали о чудовищной силе удара. 
 Невысокий полный землянин вернулся в свой ухоженный стратоплан. Какое-то время он бесцельно крутил в руках длинную сигару, потом раскурил её. Клубы дыма поплыли вверх, человек прикрыл глаза и погрузился в размышления. 
 Услышав осторожные шаги, Тимбалл вскочил. Двое проскользнули внутрь, бросив быстрые прощальные взгляды наружу. Люк мягко закрылся, и тут же один из пришедших направился к пульту. Почти сразу безлюдная пустынная территория оказалась далеко внизу, и серебристый нос стратоплана нацелился на древний мегаполис Нью-Йорк. 
 Прошло несколько минут. 
 - Все чисто? - спросил Тимбалл. Человек за пультом кивнул: 
 - Ни одного корабля тиранов поблизости. Совершенно ясно, что "Грахул" не успел запросить о помощи. 
 - Почту забрали? - нетерпеливо поинтересовался Тимбалл. 
 - Мы достаточно быстро её отыскали. Она не пострадала. 
 - Мы нашли и ещё кое-что, - с горечью заметил его напарник, - кое-что другое: последний доклад Сиди Пеллера. 
 На мгновение круглое лицо Тимбалла обмякло, изобразив что-то вроде страдания, но тут же вновь окаменело. 
 - Он мертв! Но он пошел на это ради Земли, и, значит, это не гибель! Это мученичество! - Помолчав, он печально добавил: - Дайте мне взглянуть на донесение, Петри. 
 Он взял протянутый ему простой, сложенный пополам листок, развернул и медленно прочитал вслух: "Четвертого сентября произведено успешное проникновение на борт крейсера флота тиранов "Грахул" Весь путь от Плутона до Земли вынужден скрываться. Пятого сентября обнаружил искомую корреспонденцию и завладел ею. В качестве тайника использовал кожух ракетных двигателей. Помещаю туда доклад вместе с почтой. Да здравствует Земля!" Когда Тимбалл читал последние слова, голос его странно подрагивал. 
 - От рук ласинукских тиранов пал Сиди Пеллер - великомученик Земли! Но он будет отомщен - и во сто крат. Человеческая раса ещё не до конца выродилась. 
 Петри глядел в иллюминатор. 
 - Как Пеллер сумел это сделать? Один человек успешно пробрался на вражеский крейсер, на глазах у всего экипажа выкрал документы и разбил корабль. Как ему это удалось? Нам никогда не узнать ничего, кроме того, о чем говорят сухие строчки его донесения. 
 - Он выполнял приказ, - заметил Уильямс, зафиксировав управление и повернувшись к спутникам. - Я сам доставил ему этот приказ на Плутон. Захватить дипломатическую почту! Разбить "Грахул" над Гоби! Пеллер выполнил свое задание! Вот и все! - Он равнодушно пожал плечами. 
 Атмосфера подавленности все усиливалась, пока Тимбалл не нарушил её. 
 - Забудем, об этом! - загрохотал он. - Вы уничтожили все следы пребывания Сиди на корабле? 
 Оба его спутника кивнули. Голос Петри стал деловитым: 
 - Все следы Пеллера были выявлены и деатомизированы. Они никогда не догадаются о присутствии человека на их корабле. Сам документ заменен заранее подготовленной копией, которая доведена до такого состояния, что её нельзя прочесть. Она даже пропитана солями серебра именно в том количестве, которое остается после приложения официальной печати императора тиранов. Могу поклясться жизнью: ни одному ласинуку не придет в голову что катастрофа произошла не из-за несчастного случая, а документ не был уничтожен. 
 - Хорошо! Они уже двадцать четыре часа не могут установить место падения. С воздуха его не засечь. Теперь передайте мне корреспонденцию. 
 Тимбалл бережно, почти с благоговением взял в руки металлоидный контейнер и с силой сорвал крышку. Там находился слегка почерневший деформированный футляр. 
 Документ, который он вытряхнул из футляра, с шуршанием развернулся. В нижнем левом углу виднелась огромная серебряная печать самого императора Ласинука-тирана, который, живя на Веге, правил третью Галактики. Послание было адресовано вице-королю Солнечной системы. 
 Трое землян мрачно и внимательно пробежали глазами по изящным строчкам. Резкие, угловатые ласинукские буквы отливали красным в лучах заходящего солнца. 
 - Что, разве я был не прав? - прошептал Тимбалл. 
 - Как всегда, - согласился Петри. 
 По-настоящему ночь так и не наступила. Черно-пурпурное небо потемнело совсем незначительно, звезды стали ненамного ярче, но, если не обращать на это внимания, в стратосфере не ощущалось разницы между присутствием и отсутствием Солнца. 
 - Вы уже обдумали следующий шаг? - нерешительно поинтересовался Уильямс. 
 - Да... и давным-давно. Завтра я навещу Пола Кейна - вот с этим, - и Тимбалл указал на послание. 
 - Лоару Пола Кейна! - воскликнул Петри. 
 - Этого... этого лоариста! - одновременно выдохнул Уильямс. 
 - Лоариста, - согласился Тимбалл. - Он - наш человек! 
 - Вернее сказать, он - лакей ласинуков, - возмутился Уильямс. - Кейн глава лоаризма, а значит, предводитель изменников-землян, которые проповедуют смирение перед захватчиками. 
 - Совершенно верно. - Петри побледнел, но ещё держал себя в руках. Ласинуки - наши явные враги, с которыми придется столкнуться в открытой битве, но лоаристы... это же сброд! Я скорее добровольно пойду на службу к вице-королю тиранов, чем соглашусь иметь что-нибудь общее с этими гнусавыми ковырялами древней истории Земли, которые возносят молитвы её былому величию, но ничуть не озабочены теперешним вырождением. 
 - Вы слишком строго судите. - Губы Тимбалла тронула едва заметная улыбка. - Мне и раньше приходилось иметь дело с вождем лоаристов... Резким жестом он предупредил удивленные и испуганные возгласы. - Там я был очень осторожен. Даже вы ничего не знали, но как видите: до сих пор Кейн меня не предал. Эти встречи обманули мои ожидания, но кое-чему научили. Вот послушайте-ка! 
 Петри и Уильямс придвинулись поближе, и Тимбалл продолжил жестким, деловитым тоном: 
 - Первое галактическое нашествие Ласинука завершилось две тысячи лет назад капитуляцией Земли. С тех пор агрессия не возобновлялась, и независимые, населенные людьми планеты Галактики вполне удовлетворены подобным "статус-кво". Они слишком поглощены междоусобными распрями, чтобы поддержать возобновление борьбы. Лоаризм заинтересован только в успешном противодействии новым путям мышления, для него нет особой разницы, люди или ласинуки правят Землей, лишь бы учение процветало. Возможно, мы, националисты, в этом отношении для них представляем большую опасность, чем тираны. 
 Уильямс криво ухмыльнулся: 
 - Я говорю то же самое. 
 - А раз так, вполне естественно, что лоаризм взял на себя роль миротворца. Однако, если это окажется в их интересах, они не замедлят к нам присоединиться. И вот это, - Тимбалл похлопал ладонью по разложенному перед - ним документу, - поможет нам убедить их. 
 Его спутники сохраняли молчание. Тимбалл продолжил: 
 - У нас мало времени. Не больше трех лет. Но вы сами знаете, что надежда на успех восстания есть. 
 - Знаем, - проворчал Петри сквозь зубы. - Если нам будут противостоять только те ласинуки, что находятся на Земле. 
 - Согласен. Но они могут обратиться на Вегу за помощью, а нам звать некого. Ни одна планета людей и не подумает вступиться за нас - как и пятьсот лет назад. Именно поэтому мы должны перетянуть лоаристов на свою сторону. 
 - А как поступили лоаристы пять веков назад, во время Кровавого восстания? - спросил Уильямс, не скрывая ненависти. - Бросили нас на произвол судьбы, спасая свою шкуру! 
 - Мы не в том положении, чтобы вспоминать об этом, - заметил Тимбалл. - Сейчас необходимо заручиться их поддержкой... а уж потом, когда все будет кончено, мы посчитаемся... 
 Уильямс повернулся к пульту. 
 - Нью-Йорк - через пятнадцать минут, - сообщил он и добавил: - И все-таки мне это не нравится. На что эти пачкуны лоаристы способны? Подлые, мелкие душонки. 
 - Они - последняя сила, объединяющая человечество, - ответил Тимбалл. - Очень слабая и беспомощная, но в ней - единственный шанс для Земли. 
 Стратоплан уже опускался, входя в более плотные слои атмосферы, и свист рассекаемого воздуха перешел в пронзительный вой. Уильямс выпустил тормозные ракеты, и они пронзили серое покрывало облаков. Впереди, возле самого горизонта, показалась огромная россыпь огней Нью-Йорка. 
 - Смотрите, чтобы ваши маневры не привлекли внимание ласинукской инспекции, и подготовьте документы. Они не должны нас поймать ни в коем случае. 
 Лоара Пол Кейн откинулся на спинку своего богато украшенного кресла. Тонкими пальцами он играл с пресс-папье из слоновой кости, стараясь не смотреть в глаза сидящему напротив невысокому полненькому человеку, а в голосе, стоило ему заговорить, слышалась высокопарность. 
 - Я больше не могу рисковать, прикрывая вас, Тимбалл. До сих пор я это делал ради человеческих уз, нас связывающих, но... - Он умолк. 
 - Но? - повторил Тимбалл. Кейн крутил в руках пресс-папье. 
 - В последнее время ласинуки ведут себя гораздо активнее. Они стали излишне самоуверенными. - Кейн поднял глаза. - А я не совсем свободный агент и не располагаю теми силой и влиянием, какие, как я вижу, вы мне приписываете. - Он вновь опустил глаза, а в голосе его прозвучали нотки беспокойства: - Ласинуки полны подозрений. Они начинают догадываться о существовании хорошо законспирированного подполья, и мы не можем позволить себе оказаться замешанными в это. 
 - Знаю. Возникнет необходимость - и вы нами просто пожертвуете, как и ваши предшественники пять веков назад. Но на сей раз лоаризму суждено сыграть более благородную роль. 
 - И кому польза от вашего восстания? - устало, спросил Кейн. - Неужели ласинуки хуже человеческой олигархии, правящей на Сантани, или диктаторов Трантора? Хоть ласинуки и негуманоиды, но они разумны. Лоаризм должен жить в мире с любой властью. 
 Тимбалл улыбнулся в ответ, хотя ничего смешного сказано не было. В улыбке этой ощущалась едкая ирония,, и, чтобы подчеркнуть её, он достал небольшой лист бумаги. 
 - Вы так полагаете? Тогда прочтите. Это уменьшенная фотокопия... нет-нет, не трогайте, смотрите в моих руках, и... 
 Его речь была прервана внезапным растерянным восклицанием собеседника. Лицо Кейна превратилось в маску ужаса, едва он разглядел документ. 
 - Где вы это взяли? - Кейн с трудом узнал собственный голос. 
 - Удивлены? Из-за этой бумажки погибли один отличный парень и крейсер "его рептилийского величества". Надеюсь, у вас не возникает сомнений в его подлинности. 
 - Н-нет! - Кейн провел дрожащей рукой по лбу. - Подпись и печать императора невозможно подделать! 
 - Как видите, ваше святейшество, - титул прозвучал явно саркастически, - возобновление галактической экспансии - вопрос ближайших трех лет. Первые шаги к ней будут предприняты уже в нынешнем году. Какими они будут, - голос Тимбалла сделался вкрадчиво-ядовитым, - мы скоро узнаем, поскольку приказ адресован вице-королю. 
 - Дайте мне немного подумать. Немного подумать. - Кейн откинулся на спинку кресла. 
 - И в этом есть необходимость? - безжалостно воскликнул Тимбалл. - Это не что иное, как развитие моих предположений шестимесячной давности, которые вы предпочли отвергнуть. Земля - мир гуманоидов, поэтому она будет уничтожена; очаги человеческой культуры рассеяны по окраинам ласинукской зоны Галактики, так что любой след человека будет уничтожен. 
 - Но Земля! Земля - колыбель человеческой расы! Начало нашей цивилизации! 
 - Именно! Лоаризм умирает, а гибель Земли окончательно его погубит. С его крушением исчезнет последняя объединяющая сила, и планеты людей, пока еще. не побежденные, одна за другой будут уничтожены Вторым галактическим нашествием. Если только, голос Кейна прозвучал бесстрастно: 
 - Я знаю, что вы хотите сказать. 
 - Только то, что уже говорил. Человечество должно объединиться, а сделать это можно только вокруг лоаризма. У всех сражающихся должна быть цель: ею должно стать освобождение Земли. Я могу заронить искру здесь, на Земле, но вы должны раздуть костер во всей заселенной людьми части Галактики. 
 - Вы имеете в виду вселенскую войну... галактический крестовый поход, - прошептал Кейн, - но мы с вами знаем, что это невозможно. - Внезапно он резко распрямился. - Вы хоть знаете, насколько сегодня слаб лоаризм? 
 - В мире нет ничего настолько слабого, что не могло бы усилиться. Как бы лоаризм ни ослаб со времен Первого галактического нашествия, но вы и поныне сохранили свою дисциплину и организованность - лучшую в Галактике. Ваши предводители, если брать в целом, - толковые люди, в этом я вынужден признаться. А совместно действующая группа умных людей способна на многое. Иного выбора у нас нет. 
 - Оставьте меня, - безжизненно произнес Кейн. - На большее я сейчас не способен. Мне следует подумать. - Он пальцем указал на дверь. 
 - Что толку от размышлений? - раздраженно воскликнул Тимбалл. - Надо действовать! С этими словами он исчез. 
 Кейн провел ужасную ночь. Он побледнел и осунулся; глаза запали и лихорадочно сверкали. Но голос звучал спокойно и решительно. 
 - Мы союзники, Тимбалл. 
 Тимбалл холодно улыбнулся, на мгновение коснулся протянутой руки Кейна, но тут же уронил руку. 
 - Только лишь по необходимости, ваше святейшество. Мы - не друзья; 
 - А я и не говорю, что друзья. Но действовать мы должны вместе. Я уже разослал предварительные указания. Верховный совет их утвердит. В этом отношении я не предвижу осложнений. 
 - Как долго мне придется ждать результатов? 
 - Кто знает? Лоаристам пока ещё не мешают пропагандировать. До сих пор есть люди, воспринимающие пропаганду: одни - с почтением, другие - со страхом, третьи просто поддаются её воздействию. Но кто может знать? Человечество слепо, антиласинукские настроения слабы, трудно разбудить их, просто колотя в барабаны. 
 - Никогда не составляло труда играть на ненависти. - Круглое лицо Тимбалла исказилось гримасой жестокости. - Пропаганда! Оппортунизм искренний и неразборчивый! К тому же, несмотря на свою слабость, лоаризм богат. Массы могут быть покорены словами, но тех, кто занимает высокие посты, тех, кто по-настоящему важен, можно соблазнить и кусочками желтого металла. 
 Кейн устало махнул рукой: 
 - Ничего нового вы не предложили. Подобные методы применялись ещё на заре истории человечества. Подумать только, - горько добавил он, - нам приходится возвращаться к тактике варварских эпох! 
 Тимбалл равнодушно пожал плечами: 
 - Вы знаете лучший способ? 
 - В любом случае, даже со всей этой грязью, мы можем потерпеть неудачу. 
 - Нет, если план будет хорошо продуман. Лоара Пол Кейн вскочил, кулаки его сжались. 
 - Глупость это! И вы, и ваши планы! Все это ваши многомудрые, тайные, уклончивые, неискренние планы! Неужто вы считаете, что заговор приведет к восстанию, а восстание - к победе? На что вы способны? Вынюхивать информацию, неторопливо подкапываться под корни. Но руководить восстанием выше ваших сил. Я могу заниматься организацией, подготовкой, но руководство восстанием тоже не в моих силах. 
 Тимбалл вздрогнул. 
 - Подготовка... детальнейшая подготовка... 
 - Ничего она не даст, говорю я вам. Можно иметь все необходимые химические ингредиенты, можно создать самые благоприятные условия - и все же реакция не пойдет. В психологии, точнее, в психологии масс, как и в химии, необходимо наличие катализатора. 
 - Великий Космос, о чем вы? 
 - Можете вы быть предводителем восстания? - выкрикнул. Кейн. Крестовый поход - это война эмоций. Сможете ли вы контролировать и направлять эти эмоции? Куда вам! Вы - конспиратор, и не в ваших правилах участвовать в открытой битве. Могу я руководить восстанием? Я - старый и миролюбивый человек. Так кто же будет вождем, тем психологическим катализатором, который окажется способным вдохнуть жизнь в безжизненное тело ваших изумительных "приготовлений"? 
 Рассел Тимбалл стиснул зубы. 
 - Пораженчество! Так, значит? 
 - Нет! Реализм! - резко ответил Кейн. Тимбалл озлобленно смолк, потом быстро повернулся и вышел. 
 По корабельному времени наступила полночь, и бал был в самом разгаре: центральный салон суперлайнера "Пламя сверхновой" заполнили кружащиеся, смеющиеся, сверкающие фигуры. 
 - Все это напоминает мне те трижды проклятые приемы, что устраивала моя жена на Лакто, - пожаловался Саммел Маронни своему спутнику. - Я-то думал, что хоть немного отдохну от них здесь, в гиперпространстве, но, как видите, не удалось. 
 Он тяжело вздохнул и взглянул на развлекающихся с явной неприязнью. 
 Маронни был одет по последней моде - от пурпурной ленты, стягивавшей волосы, до небесно-голубых сандалий, - но выглядел невероятно неуклюже. Его полная фигура была так затянута в ослепительно красивую, но ужасно тесную тунику, что с ним того и гляди мог случиться сердечный приступ. 
 Его спутник, высокий, худощавый, облаченный в безукоризненно белый мундир, держался с непринужденностью, порожденной длительной практикой. Его подтянутая фигура резко контрастировала с нелепым внешним видом Саммела Маронни. 
 Лактонский экспортер прекрасно осознавал это. 
 - Будь оно все проклято, Дрейк, но работа у вас здесь просто изумительная. Одеты, словно крупная шишка, а всего и требуется - приятно выглядеть да отдавать честь. Кстати, сколько вам здесь платят? 
 - Маловато. - Капитан Дрейк приподнял седую бровь и вопросительно посмотрел на лактонца. - Хотел - бы я, чтобы вы попали в мою шкуру на недельку-другую. Тогда бы вы запели не так сладко. Если вам кажется, что угождать жирным вдовушкам и завитым снобам из высшего общества - значит возлежать на ложе из роз, то будьте добры, займитесь этим сами. 
 Какое-то время он беззвучно ругался, потом любезно поклонился глупо улыбнувшейся ему, усыпанной драгоценностями старой ведьме. 
 - Вот от этого-то у меня и появились морщины и поседели волосы, клянусь Ригелем. 
 Маронни достал из портсигара длинную "Карену" и с наслаждением раскурил её. Выпустив в лицо капитану яблочно-зеленое облако дыма, он проказливо усмехнулся: 
 - Ни разу ещё не встречал человека, который не проклинал бы свою работу, будь она даже такой пустяковой, как ваша, старый седой мошенник. Ах, если не ошибаюсь, к нам направляется великолепнейшая Илен Сурат. 
 - О, розовые Дьяволы Сириуса! Мне и поглядеть-то на неё страшно. Неужто эта старая карга в самом деле идет к нам? 
 - Определенно... Неужели вы не счастливы! Все-таки она - одна из богатейших женщин на Сантани и вдова к тому же. Полагаю, мундир их околдовывает. Какая жалость, что я женат! 
 Физиономия капитана Дрейка исказилась испуганной гримасой. 
 - Чтоб на неё люстра обрушилась! 
 Тут он повернулся, и выражение его лица претерпело мгновенную метаморфозу, сменившись глубочайшим восхищением. 
 - О, мадам Сурат, я уже потерял надежду увидеть вас сегодня ночью! 
 Плен Сурат, шестидесятилетие которой осталось в далеком прошлом, хихикнула, как девица: 
 - Ох, оставьте, старый соблазнитель, не заставляйте меня забыть, что я пришла сюда вас выбранить. 
 - Ничего особо скверного, надеюсь? 
 Дрейк почувствовал, как волосы на голове медленно встают дыбом. Он уже имел дело с жалобами мадам Сурат. Обычно дела обстояли очень скверно. 
 - Скверного очень и очень много. Я только что узнала, что через пятьдесят часов мы совершим посадку на Землю... если только я правильно произнесла название. 
 - Совершенно верно, - ответил капитан Дрейк с некоторым облегчением. 
 - Но она не была указана в нашем маршруте? 
 - Нет, не была. Но это, видите ли, вполне обычное дело. Через десять часов мы уже покинем планету. 
 - Но это же невыносимо. Ведь я потеряю целый день! А мне необходимо, оказаться на Сантани на этой неделе, и каждый день для меня дорог. К тому же я никогда о Земле не слышала. Мой путеводитель... - она извлекла из сумочки переплетенный в кожу томик и раздраженно зашелестела страницами, даже не упоминает о таком месте. И я совершенно уверена, что никто не испытывает ни малейшего желания там побывать. Если вы будете упорствовать в намерении тратить время пассажиров на абсолютно бессмысленные остановки, то мне придется объясниться по этому поводу с президентом компании. Должна вам напомнить, что у себя дома я пользуюсь некоторым влиянием. 
 Капитан Дрейк неслышно вздохнул. Это был уже не первый случай, когда Илен Сурат напоминала ему о своем "некотором влиянии". 
 - Дорогая мадам Сурат, вы правы, вы совершенно правы, вы абсолютно правы, но я ничего не могу поделать. Все корабли с линий Сириуса, альфы Центавра и шестьдесят первой Лебедя обязаны останавливаться на Земле. Это предусмотрено межзвездным соглашением, и даже сам президент компании, какие бы убедительные аргументы вы ему ни привели, в данном случае окажется бессилен. 
 - К тому же, - заметил Маронни, решив, что пришло время выручать взятого в осаду капитана, - я полагаю, что двое из пассажиров направляются именно на Землю. 
 - Вот именно. Я и забыл. - Лицо капитана Дрейка несколько просветлело. - Да-да! Мы имеем вполне конкретную причину для остановки. 
 - Два пассажира из более чем пяти сотен! Вот так логика! 
 - Вы несправедливы, - беззаботно произнес Маронни. - В конце концов, именно на Земле зародилась человеческая раса. Надеюсь, вы об этом знаете? 
 Патентованные накладные брови Илен Сурат взлетели вверх. 
 - Да неужели? - Растерянная улыбка на её лице тут же сменилась презрением. - Ах да-а, но ведь это было много тысяч лет назад. Теперь это не имеет никакого значения. 
 - Для лоаристов имеет, а те двое, что собираются высадиться, лоаристы. 
 - Вы хотите сказать, - ухмыльнулась вдова, - что даже в наш просвещенный век сохранились люди, занятые изучением "нашей древней культуры"? Ведь именно так они о себе говорят? 
 - По крайней мере, Филип Санат говорит именно так, - улыбнулся Маронни, - Несколько дней назад он прочитал мне длиннейшую проповедь и как раз на эту тему. Кстати, было довольно интересно. Что-то в этом есть. - Он добродушно покивал и продолжил: - А голова у него хорошая, у этого Филипа Саната. Из него вышел бы неплохой бизнесмен. 
 - Помянешь метеорит - услышишь его свист, - неожиданно заметил капитан и показал головой направо. 
 - Хм! - изумленно выдохнул Маронни. - Это он. Но... клянусь пространством, что он здесь делает? 
 Филип Санат производил странное впечатление, когда стоял вот так, прислонившись к косяку двери. Его длинная темно-пурпурная туника - знак лоариста - мрачным пятном выделялась на фоне собравшихся. Его тяжелый взгляд остановился на Маронни, и тот помахал рукой в знак приветствия. 
 Танцующие машинально расступились перед Санатом, когда он пошел вперед, а потом бросали ему вслед долгие удивленные и растерянные взгляды. Любой услышал бы возбужденный шепоток, вызванный собственным появлением. Любой, но не Филип Санат. Глаза его каменно смотрели перед собой, выражение неподвижного лица было бесстрастным. 
 Филип Санат приветливо поздоровался с обоими мужчинами и после официального представления сухо поклонился вдове, которая взирала на него с открытым пренебрежением. 
 - Прошу прощения, капитал Дрейк, за то, что потревожил вас, - произнес он низким голосом. - Я лишь хотел узнать, когда мы покинем гиперпространство. 
 Капитан извлек массивный карманный хронометр. 
 - Через час. Не более. 
 - И тогда мы окажемся?.. 
 - За орбитой девятой планеты. - Плутона. Очутившись в пространстве, мы увидим Солнце? 
 - Если знаете точное направление, то увидите. 
 - Благодарю вас. 
 Филип Санат сделал движение, словно намеревался уйти, но Маронни остановил его. 
 - Побудьте с нами, Филип. Я уверен, что мадам Сурат умирает от желания задать вам несколько вопросов. Она проявила величайший интерес к лоаризму. 
 Глаза лактонца забегали более чем подозрительно. Филип Санат с готовностью повернулся к вдове: на мгновение захваченная врасплох, она, казалось, потеряла дар речи. 
 - Скажите, молодой человек, - ринулась она вперед, вновь обретя его, неужели до сих пор живут люди вроде вас? Я имею в виду лоаристов. 
 Филип Санат так долго смотрел на мадам Сурат, сохраняя при этом полное молчание, что это могло показаться невежливым. Наконец он произнес с мягкой настойчивостью:. 
 - До сих пор существуют люди, которые стремятся сохранить культуру и образ жизни древней Земли. Капитан Дрейк не смог удержаться от иронии: 
 - Даже под грузом культуры хозяев с Ласинука? 
 - Вы хотите сказать, что Земля - ласинукский мир? - воскликнула Илен Сурат. - Так? - Ее голос поднялся до испуганного визга. 
 - Ну да, разумеется, - недоуменно ответил капитан, сожалея, что заговорил об этом. - Разве вы не знали? 
 - Капитан, - уже истерически кричала женщина, - вы не имеете права садиться! Если вы это сделаете, я вам такие неприятности устрою, такую массу неприятностей! Я не желаю выставлять себя напоказ перед мордами этих ужасных ласинуков - этих омерзительных рептилий с Веги. 
 - Вам нечего бояться, мадам Сурат, - холодно заметил Филип Санат. Подавляющее большинство земного населения - люди. И только один процент правители-ласинуки. 
 - Ох. - Помедлив, вдова оскорбление заявила: - Нет уж, я и думать не хочу, что Земля - такое важное место, если ею управляют не люди. И лоаризм не лучше! Только напрасная трата времени, вот что я вам скажу! 
 К лицу Саната внезапно прилила кровь: казалось, какой-то момент он был не в состоянии вымолвить слово. Но справился с собой и сказал тоном проповедника: 
 - Ваша точка зрения весьма поверхностна. Тот факт, что Ласинук контролирует Землю, ничего не значит для фундаментальных проблем самого лоаризма... - Затем он резко повернулся и ушел. 
 Саммел Маронни тяжело вздохнул, глядя вслед удаляющейся фигуре. 
 - Вы сразили его наповал, мадам Сурат. Мне никогда не приходилось видеть, чтобы он увиливал от спора подобным образом. 
 - Он производит впечатление неплохого парня, - заметил капитан Дрейк. Маронни хмыкнул: 
 - Мы с ним с одной планеты. Он - типичный лактонец, ничуть не лучше меня. 
 Вдова сердито откашлялась: 
 - Ах, давайте же сменим тему разговора, умоляю. Этот тип словно тень навел на всех нас. И зачем они рядятся в эти омерзительные пурпурные одеяния? Никакого стиля! 
 Лоара Броос Порин поднял глаза навстречу юному священнослужителю. 
 - Итак? 
 - Меньше чем через сорок пять минут, Лоара Броос. 
 Бросившись в кресло, Сенат наклонился вперед и оперся подбородком о стиснутый кулак. Его нахмуренное лицо раскраснелось. 
 Порин поглядел на своего спутника с любящей улыбкой. 
 - Опять поспорил с Саммелом Маронни, Филип? 
 - Нет, не совсем. - Резким движением юноша выпрямился. - Но какая в этом польза, лоара Броос? Там, на верхнем этаже, сотни человеческих существ, бездумных, ярко разодетых, веселящихся - и полное равнодушие к Земле. Из всех пассажиров корабля только мы двое останавливаемся, чтобы посетить мир наших предков. - Его глаза избегали взгляда пожилого спутника, голос приобрел оттенок горечи. - А раньше тысячи людей из всех уголков Галактики ежедневно прибывали на Землю; Великие дни лоаризма прошли. 
 Лоара Броос рассмеялся. Никто бы не подумал, что в его длинном и тощем теле может таиться такой душевный смех. 
 - Я уже, наверное, в сотый раз все это от тебя выслушиваю. Глупости! Придет день, когда о Земле вспомнят все. Начнется массовое паломничество сюда. 
 - Нет! Все это в прошлом! 
 - Ха! Пророки гибели каркают, но им ещё предстоит доказать свою правоту. 
 - Им это удастся. - Глаза Саната неожиданно вспыхнули. - И знаете почему? Потому что Земля осквернена захватчиками-рептилиями. Женщина мерзкая, пустая женщина - только что мне заявила: "Не думаю, что Земля может быть такой уж значительной, если на ней правят ласинуки". Она произнесла то, что миллиарды говорят про себя бессознательно, и я не нашел слов, чтобы опровергнуть её. 
 - И какое же ты сам предлагаешь решение, Филип? 
 - Изгнать захватчиков с Земли! Снова сделать её планетой людей! Нам уже приходилось сражаться с ними во время Первого галактического нашествия, две тысячи лет тому назад, и мы смогли их остановить, когда уже казалось, что они приберут к рукам всю Галактику. Теперь нам самим надо начать Второе нашествие и отбросить их на Вегу. 
 Порин вздохнул и покачал головой: 
 - Ты ещё молод и горяч! Не найдется юного лоариста, который не метал бы молний по этому поводу. Ты это перерастешь. Перерастешь. Послушай, мальчик мой! - Лоара Броос поднялся и положил руку на плечо собеседнику. Люди и ласинуки равно наделены разумом, и в нашей Галактике существуют только эти две расы разумных существ. 
 Они - братья по разуму и духу и должны жить в мире. Постарайся понять это. 
 Филип Санат уставился в пол, не давая понять, слышал ли он сказанное. Его наставник с ласковым упреком поцокал языком: 
 - Ладно, станешь постарше, сам поймешь. А пока забудь обо всем этом, Филип. Знай, что стремления любого истинного лоариста для тебя уже близки к осуществлению. Через два дня трава Земли окажется у тебя под ногами. Разве этого не достаточно для счастья? Только подумай об этом! Когда ты вернешься, тебе присвоят титул "лоара". Ты станешь одним из тех, кто посетил Землю. Золотое солнце будет приколото к твоему плечу. 
 Рука Порина скользнула к яркому желтому кругу на тунике, немому свидетельству его трех предшествующих визитов на Землю. 
 - Лоара Филип Санат, - медленно произнес Санат, глаза его заблестели. - Лоара Филип Санат. Превосходно звучит, правда? 
 - Ну, вот ты и почувствовал себя лучше. Но приготовься: с минуты на минуту мы покинем гиперпространство и увидим Солнце. 
 И сразу же после его слов. мутная, давящая пелена гиперматерии, плотно обнимавшей со всех сторон борта "Пламени сверхновой", начала претерпевать странные изменения, которые знаменовали начало выхода в нормальное пространство. Тьма посветлела, и концентрические круги разных оттенков серого цвета понеслись друг за другом мимо иллюминатора со все возрастающей скоростью. Это была поразительная и прекрасная оптическая иллюзия, которую наука так и не смогла объяснить. 
 Порин выключил свет, и они вдвоем сидели в темноте, наблюдая за слабо фосфоресцирующей, бегающей рябью. Потом с ужасающей молчаливой внезапностью структура гиперпространства, казалось, взорвалась крутящимся безумием ослепительных тонов. И тут же все снова успокоилось. В иллюминаторе спокойно заискрились звезды нормального пространства. 
 Среди них, сверкая, выделялась самая яркая, сиявшая желтыми лучами, превратившими лица в бледные маски. Это было Солнце! 
 Родная звезда человечества была ещё так далека, что даже не имела выраженного диска, и тем не менее являлась уже самым ярким видимым объектом. В его мягком желтом свете двое людей предались неторопливым размышлениям, и Филип Санат почувствовал, как на него нисходит спокойствие. 
 Два дня спустя "Пламя сверхновой" совершило посадку на Землю. 
 Филип Санат мгновенно позабыл о священном трепете, охватившем его, едва сандалии впервые коснулись твердого зеленого дерна Земли, стоило ему увидеть ласинукских чиновников. 
 Они выглядели совсем как люди, во всяком случае как гуманоиды. 
 На первый взгляд человекоподобные черты преобладали над всем остальным. Строение ничем существенным не отличалось от человеческого. Двуногое тело с довольно правильными пропорциями, шея четко обозначена все это бросалось в глаза. И требовалось несколько минут, прежде чем взгляд начинал выделять отдельные нюансы, свидетельствующие о различии между расами. 
 Прежде всего обращали на себя внимание чешуйки, покрывавшие голову, и тусклые линии на коже, шедшие вдоль позвоночника. Лицо с плоским, широким, покрытым мельчайшей чешуей носом производило скорее отталкивающее впечатление, впрочем, ничего грубого в нем не было. Одежда отличалась простотой, а речь была довольно приятна для слуха. Но самое главное, в их темных, блестящих глазах светился подлинный разум. 
 Порин подметил удивление Саната, когда тот впервые взглянул на веганских рептилий. 
 - Вот видишь, - заметил он, - их внешность не столь чудовищна. Ну и чего ради должна существовать ненависть между людьми и ласинуками? 
 Санат не ответил. Конечно же, наставник был прав. Слово "ласинук" так долго ассоциировалось в его мозгу с понятиями "чужак" и "монстр", что вопреки своим знаниям и логике он подсознательно ожидал увидеть этакое сверхъестественное существо. 
 Однако пока властные, плохо говорящие по-английски ласинуки проводили досмотр, вызванная внешним сходством растерянность постепенно уступила место липкой, неотвязчивой неприязни, переходящей почти в ярость. 
 На следующий день они отправились в Нью-Йорк - крупнейший город планеты. И в стенах этого невероятно древнего мегаполиса Санат на время позабыл обо всех заботах Галактики. Для него настал великий момент: он предстал перед похожим на башню сооружением и торжественно сказал себе: 
 - Вот он, Мемориал! 
 Это был величайший монумент на Земле - символ величия человеческой расы,, и как раз наступала среда, тот день недели, когда двоим избранным поручалось "охранять Вечный огонь". Двое, одни во всем Мемориале, следили за трепещущим, желтым пламенем, символизировавшим мужество человечества, и Порин уже договорился, что в этот день выбор падет на него и на Саната, поскольку они специально для этого проделали такое далёкое путешествие. 
 С приходом сумерек они остались одни в просторном зале Вечного огня Мемориала. В мрачной полутьме, освещаемой только судорожными вспышками танцующего желтого пламени, полное умиротворение спустилось на них. 
 В этом месте скапливалась некая аура, смягчавшая все душевные борения. Мягкие тени, подрагивая, покачивались за колоннами, тянувшимися по обе стороны зала, плетя свою гипнотическую сеть. 
 Постепенно люди погрузились в полудрему, пристально вглядываясь в пламя слипающимися глазами, пока живое биение огня не превратилось в туманную молчаливую фигуру. 
 Но из-за контраста с царившей вокруг глубочайшей тишиной малейшего звука оказалось достаточно, чтобы нарушить мечтательность. Санат моментально напрягся, больно ухватив Порина за локоть. 
 - Прислушайтесь, - прошептал он, предупреждая вопрос. Порин, насильственно вырванный из мечтательной дремы, взглянул - на своего молодого спутника тревожно и пристально, потом без слов приложил руку к уху. Тишина стала ещё более глубокой, давление её ощущалось чуть ли не материально. Потом издалека донеслось едва уловимое шарканье подошв по мраморному полу. Слабый, почти на грани восприятия, шепот - и снова тишина. 
 - Что это? - растерянно спросил Порин. 
 - Ласинуки! - бросил Санат, вскакивая. Лицо его превратилось в маску ненависти и возмущения. 
 - Не может быть! - Порин попытался придать своему голосу холодную уравновешенность, хотя и его внутренне трясло от злости. - Это было бы неслыханным оскорблением. Просто наши нервы обострились от тишины, ничего больше. Скорее всего это кто-то из служителей Мемориала. 
 - После захода солнца, в среду? - Голос Саната звучал резко. - Это так же противозаконно, как и вторжение ласинуков, и ещё более неправдоподобно. Мой долг хранителя Вечного огня все выяснить. 
 Он уже собрался шагнуть в темноту, но Порин схватил его за запястье. 
 - Не стоит, Филип. Повремени до рассвета. Что ты сможешь сделать там один, если обнаружишь ласинуков? Если ты... 
 Но Санат не стал слушать дальше. Резким движением он освободился. 
 - Оставайтесь здесь. Нельзя оставлять Вечный огонь без присмотра. Я скоро вернусь 
 Он быстро пересек половину просторного, вымощенного мрамором зала и осторожно приблизился к стеклянной двери, ведшей на темную винтовую лестницу, уходившую в кромешный мрак, к пустым помещениям башни. 
 Скинув сандалии, он стал красться по ступеням, бросив прощальный взгляд на мягкий свет Вечного огня и застывшего возле него испуганного человека. 
 Перед ним оказались два ласинука, стоявших в жемчужном свете атомолампы. 
 - Местечко древнее и унылое, - заметил Трет Бан Сола. Его наручная камера трижды щелкнула. - Скинь-ка несколько книг с полок. Они послужат дополнительным фоном. 
 - Думаешь, стоит? - спросил Кор Вен Хаста. - Эти земные мартышки могут всполошиться. 
 - Делай! - холодно приказал Трег Бан Сола. - Чем они нам помешают? Иди-ка сюда, присаживайся! - Он быстро взглянул на часы. - Ему придется выложить по пятьдесят кредиток за каждую минуту, что мы здесь пробудем. Так почему бы нам немного не отдохнуть в предвкушении кучи денег? 
 - Пират Фор - болван. С чего это он решил, что мы не сможем выиграть пари? 
 - Думаю, - сказал Бан Сола, - он слышал про того солдата, которого в прошлом году разорвали в клочья, когда он попытался ограбить земной музей. Мартышкам это не нравится, хотя лоаризм и отвратительно богат, клянусь Вегой. Людишек, конечно, призвали к порядку, но солдат-то мертв. В любом случае Пират Фор не знает, что по средам Мемориал пуст. И это незнание обойдется ему в круглую сумму. 
 - Пятьдесят кредиток за минуту. Семь минут уже прошло. 
 - Триста пятьдесят кредиток. Садись. Сыграем в картишки, а наши денежки пусть накапливаются. 
 Трег Бан Сола достал из подсумка потрепанную колоду карт, которые, будучи типично и несомненно ласинукскими, носили тем не менее безошибочные следы земного происхождения. 
 - Поставь лампу на стол, я сяду между ней и окном, - повелительно распорядился он, одновременно сдавая карты. - Ха! Ручаюсь, ни одному ласинуку ещё не приходилось играть в таком месте. Что ж, удовольствие от игры только усилится. 
 Кор Вен Хаста уселся, но тотчас же вскочил: 
 - Ты ничего не слышал? 
 Он вгляделся в тень по ту сторону приоткрытой двери. 
 - Нет. - Бан Сола нахмурился, продолжая сдавать. - Ты, случаем, не боишься, а? 
 - Нет, конечно. Но, знаешь, если они застукают нас в этой проклятой башне, то удовольствия будет мало. Бан Сола кончил сдавать. 
 - Знаешь, - заметил Вен Хаста, внимательно изучая свои карты, - будет не слишком приятно, если об этом пронюхает вице-король. Могу представить, как из политических соображений ему придется извиняться перед лоаристскими вожаками. Тогда опять на Сириус, где я служил до того, как меня перевели сюда. И все из-за этих подонков... 
 - Верно, подонков, - поддержал его Бан Сола. - Плодятся, как мухи, и бросаются друг на друга, словно свихнувшиеся быки. Взгляни только на этих тварей! - Он бросил карты рубашкой вверх и рассудительно заговорил: Взгляни на них по-научному и беспристрастно. Что они такое? Всего лишь млекопитающие, каким-то образом научившиеся думать. Всего-навсего млекопитающие! И ничего больше. 
 - Знаю. Ты уже побывал хоть на одном из человеческих миров? 
 Бан Сола ухмыльнулся: 
 - Побываю, и очень скоро. 
 - В отпуск поедешь? - Вен Хаста выразил вежливое изумление. 
 - В отпуск, клянусь чешуей. На своем кораблике! И под пальбу пушек! 
 - Ты о чем? 
 Глаза Вен Хасты неожиданно засверкали. Его товарищ таинственно осклабился: 
 - Считается, что Об этом не должны знать даже мы, офицеры. Но ты же знаешь, как просачиваются новости. Вен Хаста кивнул: 
 - В курсе. 
 Оба невольно заговорили шепотом. 
 - Ладно. Ко Второму нашествию все готово. Оно может начаться с минуты на минуту. 
 - Не может быть! 
 - Факт! Мы начнем прямо отсюда. Клянусь Вегой, во дворце вице-короля ни о чем больше не шепчутся. Некоторые офицеры даже затеяли тотализатор насчет точной даты первого выступления. Я сам поставил сотню кредиток из расчета двадцать к одному. Мне, правда, досталась ближайшая неделя. Можешь тоже вложить сотню из расчета пятьдесят к одному, если у тебя хватит нервов выбрать нужный день. 
 - Но почему отсюда, с этих задворок галактики. 
 - Стратегия разработана на родине. - Бан Сола подался вперед. - В настоящий момент мы оказались лицом к лицу с несколькими серьезными противниками, которые беспомощны и пока разобщены. Если нам удастся сохранить такое положение, мы легко раздавим их поодиночке. При обычных условиях человеческие миры скорее перегрызут друг другу глотку, чем подадут соседу руку помощи. 
 Вен Хаста кивнул. 
 - Вот вам типичное поведение млекопитающих. Эволюция, должно быть, здорово веселилась, когда наградила обезьян мозгом. 
 - Но Земля имеет особое значение. Она - центр лоаризма, поскольку именно здесь зародилось человечество. Она - аналог нашей Системы Веги. 
 - Ты в самом деле так думаешь? Да не может того быть! Чтобы в этом крохотном, затерянном мирке... 
 - Так они утверждают. Сам я здесь недавно, поэтому не знаю. Но как бы там ни было, уничтожив Землю, мы уничтожим лоаризм. Историки утверждают, что именно лоаризм смог сплотить земные миры против нас в конце Первого нашествия. Не станет лоаризма - исчезнет последняя опасность объединения врагов. Наша победа значительно упростится. 
 - Дьявольски ловко! И что нам предстоит сделать? 
 - Значит, так: говорят, что все люди будут высланы с Земли и расселены по разным покоренным мирам. После этого мы сотрем с лица Земли все, что ещё попахивает млекопитающими, и превратим её полностью в ласинукский мир. 
 - И когда? 
 - Пока неизвестно, потому и организовали тотализатор. Но никто не заключает пари на срок более двух лет. 
 - Слава Веге! Ставлю два к одному, что изрешечу земной крейсер раньше тебя, когда придет время. 
 - Согласен! - воскликнул Бан Сола. - Ставлю пятьдесят кредиток. 
 Поднявшись, они обменялись рукопожатием в знак заключения сделки; Вен Хаста бросил взгляд на часы: 
 - Еще минутка - и нам нащелкает тысячу кредиток. Бедняга Пират Фор! А теперь пошли, ждать дальше уже вымогательство. 
 Послышался негромкий смех, два ласинука направились к выходу, сопровождаемые шелестом длинных плащей. Они не обратили внимания на чуть более густую тень, прильнувшую к стене на верхней площадке лестницы, хотя едва не задели её, проходя мимо, и не ощутили взгляда горящих глаз, когда начали бесшумно спускаться. 
 С облегчением всхлипнув, лоара Броос Порин резко вскочил на ноги, когда увидел, что Филип Санат, спотыкаясь, бредет по залу в его сторону. Он нетерпеливо подбежал к нему и схватил за руки: 
 - Где ты так задержался, Филип? Ты и представить не можешь, какие дикие мысли теснились в моей голове последний час. 
 Потребовалось некоторое время, чтобы лоара Броос успокоился и смог заметить дрожащие руки своего спутника, его взъерошенные волосы и лихорадочно блестящие глаза; тотчас же все его страхи вернулись. 
 Он испуганно наблюдал за Санатом и с трудом заставил себя задать вопрос, уже заранее опасаясь ответа. Но Саната не нужно было подталкивать. Коротко, отрывистыми фразами он передал подслушанный разговор, и после его рассказа установилось молчание безнадежности. 
 Бледный как смерть лоара Броос дважды пытался заговорить, но смог выдавить из себя лишь несколько хриплых звуков. Наконец ему удалось сказать: 
 - Но это же смерть лоаризма! Что мы можем сделать? Филип Санат рассмеялся: так смеются те, кто наконец-то убеждается, что им не остается ничего, кроме смеха. 
 - Что мы можем сделать? Можно сообщить Всемирному совету. Но вы прекрасно знаете, насколько он беспомощен. Можем связаться с отдельными правительствами людей. Воображаю, насколько эффективными окажутся действия этих грызущихся между собой болванов. 
 - Все это не может быть правдой! Такого просто не может быть! 
 Несколько секунд Санат молчал, потом срывающимся от возбуждения шепотом произнес: 
 - Я этого не допущу! Слышите? Я остановлю их! Нетрудно было заметить, что он полностью потерял контроль над собой, попав во власть своих необузданных эмоций; 
 Крупные капли пота выступили на лбу Порина, он обхватил Саната за талию: 
 - Сядь, Филип, посиди! Ты себя плохо чувствуешь? 
 - Нет! 
 Он оттолкнул Порина, от движения воздуха Вечный огонь яростно затрепетал. 
 - Со мной все в порядке. Время идеализма, компромиссов, подхалимажа кончилось! Настало время силы! Нам выпал жребий сражаться, и, клянусь Космосом, мы победим! 
 И он стремительно выбежал из помещения. 
 Прихрамывая, Порин поспешил за ним: 
 - Филип, Филип! 
 Он остановился в дверном проеме, сраженный отчаянием. Идти дальше он не имел права. Пусть рухнут небеса, но кто-то должен охранять Вечный огонь. 
 Но... но на что рассчитывал Филип Санат? В измученном мозгу Порина возникли видения той самой ночи, когда пять веков назад легкомысленные слова, драка и стрельба разожгли над Землей пожар, который был потушен лишь человеческой кровью. 
 Лоара Пол Кейн проводил ночь в одиночестве. Внутренние помещения были пусты, неяркая, голубоватая лампа на простом строгом столе была единственным источником света в комнате. Сухощавое лицо Кейна было залито призрачным светом, подбородок покоился на сложенных руках. 
 Внезапно его размышления были прерваны: с грохотом распахнулась дверь, и взъерошенный Рассел Тимбалл, стряхнув с себя полдюжины слуг, пытавшихся остановить его, ворвался в комнату. Кейн испуганно схватился рукой за горло; глаза его расширились, на лице отразилось смятение. 
 Тимбалл успокаивающе поднял руку. 
 - Все в порядке. Дайте мне только перевести дух. - Он с трудом отдышался, осторожно опустился в кресло и только тогда продолжил: - Ваш катализатор случайно подвернулся мне, лоара Пол... и знаете где? Здесь, на Земле! Здесь, в Нью-Йорке! В полумиле отсюда! 
 Лоара Пол Кейн, сощурившись, посмотрел на Тимбалла. 
 - Вы с ума сошли? 
 - Вовсе нет. Я все расскажу, только не сочтите за труд, зажгите ещё пару ламп. В этом голубом освещении вы похожи на привидение. 
 Комната озарилась сиянием атомных светильников, и Тимбалл начал, рассказ: 
 - Мы с Ферни возвращались с собрания. И как раз проходили мимо Мемориала, когда это произошло. Надо возблагодарить провидение, что случай привел нас именно туда и в нужное время. 
 Когда мы проходили мимо, иэ бокового входа выскочил человек, прыгнул на мраморные ступени центральной лестницы и закричал: "Люди Земли!" Все повернулись и уставились на него, а вы знаете, сколько народу бывает в секторе Мемориала в одиннадцать часов. Не прошло и двух секунд, как он собрал вокруг себя толпу. 
 - Кто был этот оратор, и что он делал в Мемориале? Ведь сегодня ночь среды, вы же знаете. 
 - Ну... - Тимбалл замолчал, соображая. - Хорошо, что вы напомнили, получается, он - один из двух Хранителей. И он лоарист - тунику вашу ни с чем не спутаешь. И, вдобавок, он не с Земли! 
 - Носит желтую орбиту? 
 - Нет. 
 - Тогда я знаю его. Это молодой приятель Порина. Продолжайте. 
 - Он, значит, стоит, - Тимбалл воодушевился собственным рассказом, стоит футах в двадцати над улицей. Вы даже представить себе не можете, как эффектно он выглядел в свете люкситов, озарявших лицо. Внушительное впечатление, но не то, что производят всякие мускулистые атлеты. Он скорее аскет, если вы понимаете, о чем я. Бледное, худощавое лицо, сверкающие глаза, длинные каштановые волосы. 
 И тут он заговорил! Описать это невозможно; чтобы понять - необходимо слышать самому. Он начал говорить толпе о замыслах ласинуков, да так, что меня в дрожь кинуло. Очевидно, он узнал об этом из надежного источника, так как оказался знаком с деталями... О них он и говорил! Звучало это правдиво и страшно. Даже я стоял, синий от страха, и слушал его, а толпа... уже на второй фразе была покорена. Каждому из них все уши прожужжали о ласинукской опасности, но тут они впервые к этому прислушались. 
 Он стал поносить ласинуков. Их зверства, их вероломство, их преступления - только он смог найти слова, которые окунули каждого из толпы в грязь, померзостнее венерианских океанов. Каждый раз толпа отвечала на его призывы ревом. "Позволим ли мы продолжаться этому?" - вопрошал он. "Никогда!" - вопила толпа. "Можем ли мы смириться?" - "Нет!" "Будем ли мы сопротивляться?" - "До самого конца!" "Долой ласинуков!" - бросал он. "Бей их!" - выла толпа. 
 И я вопил так же громко, как и все остальные, совсем позабыв собственное "я"; 
 Не знаю, как долго это продолжалось. Вскоре неподалеку появились ласинукские патрули. Толпа двинулась на них, подстрекаемая лоаристом. Вы когда-нибудь слышали, как воет толпа, жаждущая крови? Нет? Это самый ужасный звук в мире. Патрульные тоже испугались, поскольку с первого взгляда поняли, что с ними будет, и пустились наутек. Толпа тем временем выросла до нескольких тысяч. 
 Не прошло и двух минут, как завыли сирены - впервые за сотни лет. Тут я пришел в себя и пробился к лоаристу, который ни на мгновение не прерывал своей проповеди. Нельзя было позволить ему оказаться в лапах ласинуков. 
 Потом началась сплошная неразбериха. На нас бросили эскадрон моторизованной полиции, но мы с Ферни ухитрились улизнуть, прихватив с собой лоариста, и доставили его сюда. Сейчас он в наружном помещении, связанный и с кляпом во рту, чтобы вел себя тихо. 
 На протяжении всего рассказа Кейн нервно расхаживал по комнате, то и дело останавливаясь, слушая со все возрастающим вниманием. Крохотные капельки крови выступили на его нижней губе. 
 - Вы не думаете, - спросил он, - что мятеж может выйти из-под нашего контроля? Преждевременная вспышка... Тимбалл энергично замотал головой: 
 - Их уже разогнали. Стоило молодому человеку исчезнуть, как толпа утратила весь пыл. 
 - Убитых и раненых будет много, но... Ладно, пригласите своего юного смутьяна. 
 Кейн уселся за стол, придав лицу видимость спокойствия. Филип Санат выглядел не лучшим образом, когда преклонил колени перед первосвященником. Его туника превратилась в лохмотья, лицо было разукрашено ссадинами и синяками, но пламя решимости по-прежнему полыхало в неистовых глазах. Рассел Тимбалл глядел на него, затаив дыхание, словно все ещё ощущал действие магии предыдущего часа. 
 Кейн ласково протянул руку: 
 - Я уже наслышан о твоей дикой выходке, мой мальчик. Что так сильно на тебя подействовало, что заставило тебя очертя голову ринуться в бой? Это вполне могло стоить тебе жизни, не говоря уже о жизнях тысяч других людей. 
 Во второй раз за этот вечер Санату пришлось пересказать беседу, которую он подслушал, - драматически и с мельчайшими подробностями. 
 - Так-так, - произнес Кейн, недобро усмехнувшись, - и ты подумал, что мы ничего об этом не знаем? Мы давным-давно подготовились отразить эту угрозу, а ты был близок к тому, чтобы разбить все наши тщательные приготовления. Своим преждевременным вмешательством ты мог нанести непоправимый вред нашему делу. 
 Филип Санат залился краской. 
 - Простите мне мой глупый энтузиазм... 
 - Вот именно! - воскликнул Кейн. - Однако при должном руководстве ты способен оказать нам серьезную помощь. Твой ораторский дар и юношеский пыл могут творить чудеса при умелом использовании. Согласен ли ты посвятить себя нашему делу? 
 Глаза Саната сверкнули. 
 - Разве надо ещё спрашивать? 
 Лоара Пол Кейн улыбнулся и украдкой бросил торжествующий взгляд на Рассела Тимбалла. 
 - Вот и отлично. Через два дня ты отправишься к другим звездам. Тебя будут сопровождать мои люди. Сейчас ты устал, и тебе надо отдохнуть. Выспись хорошенько, так как в дальнейшем тебе потребуются все твой силы. 
 - Но... но лоара Броос Порин... мой напарник у Вечного огня? 
 - Я сейчас же направлю посыльного в Мемориал. Он сообщит лоаре Броосу, что ты в безопасности, и останется в качестве второго Хранителя до исхода ночи. Можешь не волноваться! Иди! 
 Санат поднялся, успокоенный и безгранично счастливый, но тут Тимбалл сорвался с места и конвульсивным движением схватил пожилого лоариста за запястье: 
 - Великий Космос! Да послушайте же! Резкий, пронзительный вой, донесшийся снаружи, объяснил им все. Лицо Кейна разом осунулось. 
 - Военное положение! - Губы Тимбалла побелели от ярости. - Мы проиграли. Они воспользовались сегодняшними беспорядками, чтобы первыми нанести удар. Они ищут Саната, и они до него доберутся. Мышь не проскочит через их кордоны. 
 - Но они его не получат! - Глаза Кейна сверкали. - Мы отведем его в Мемориал по туннелю. Осквернить Мемориал они не посмеют! 
 - Уже посмели! - пылко выкрикнул Санат. - Нам ли прятаться от ящериц! Мы будем сражаться! 
 - Спокойно, - прервал его Кейн. - Молча следуйте за мной. 
 Стенная панель сдвинулась в сторону. Кейн исчез в проеме. Когда панель бесшумно вернулась на место, оставив их в холодном свете переносной атомолампы, Тимбалл пробормотал: 
 - Если они все заранее подготовили, даже Мемориал не послужит нам защитой. 
 Нью-Йорк лихорадило. Ласинукский гарнизон был приведен в полную боевую готовность и переведен на осадное положение. Никто не мог, проникнуть в город. Никто не мог покинуть его. По главным улицам разъезжали патрульные армейские машины, над головами проносились военные стратопланы. 
 Человеческая масса бурлила без отдыха. Горожане просачивались на улицы, собирались небольшими кучками, рассыпавшимися при приближении ласинуков. Колдовские слова Саната не забылись, тут и там люди повторяли их яростным шепотом. 
 Атмосфера, казалось, потрескивала от напряжения. 
 Вице-король Земли понимал это; он сидел за столом во дворце, вознесшем свои шпили на Высотах Вашингтона, и смотрел из окна на Гудзон, темной лентой тянувшийся внизу. Наконец он обратился к замершему перед, ним ласинуку в форме: 
 - Это должна быть решительная акция, капитан. Тут вы правы. И все же, если возможно, прямого разрыва отношений следует избегать. У нас катастрофически не хватает экипажей, и на всей планете наберется не более пяти кораблей третьего класса. 
 - Не наша сила, а страх делают землян беспомощными, ваше превосходительство. Их дух окончательно сломлен. Толпа рассеивается при одном появлении отряда гвардейцев. Именно исходя из этих соображений мы и должны нанести удар немедленно. Люди начали поднимать голову, они должны сразу же отведать хлыста. Второе нашествие может с полным успехом начаться и сегодняшней ночью. 
 - Согласен. - Вице-король криво улыбнулся. - Мы поймали разную мелкую рыбку, но... хм-м... наказание этого подстрекателя черни должно послужить хорошим уроком. Он, не сомневаюсь, в ваших руках. 
 Капитан злобно усмехнулся: 
 - Нет. У земной собаки влиятельные дружки. Он - лоарист, и Кейн... 
 - И Кейн пошел против нас? - В глазах вице-короля сверкнули красноватые огоньки. - Глупая затея! Солдаты арестуют бунтовщиков, несмотря на него, и его тоже, если он вздумает протестовать. 
 - Ваше превосходительство! - В голосе капитана зазвенел металл. - У нас есть основания предполагать, что мятежник укрылся в Мемориале. 
 Вице-король приподнялся, нахмурился и опять нерешительно опустился в кресло. 
 - Мемориал! Это меняет дело! 
 - Необязательно! 
 - Это одна из тех вещей, после которых землян будет не остановить. - В голосе вице-короля звучала неуверенность. 
 - Смелость города берет, - решительно возразил капитан. - Быстрая атака... ведь преступника можно захватить и в самом зале Вечного огня... И одним ударом мы расправимся с лоаризмом. После столь решительного вызова необходимость в борьбе может и совсем отпасть. 
 - Клянусь Вегой! Чтоб я сгорел, если вы не правы. Отлично! Беремся за Мемориал! 
 Капитан отдал уставной поклон, резко повернулся и покинул дворец. 
 Филип Санат вернулся в зал Вечного огня, худощавое лицо его дышало яростью. 
 - Сектор целиком патрулируется ящерицами. Все улицы, ведущие к Мемориалу, перекрыты. Рассел Тимбалл заскрежетал зубами: 
 - Что ж, они не дураки. - Загнали нас в тупик, и Мемориал их не остановит. По сути дела они могут решить начать операцию уже сегодня. 
 Филип нахмурился, его голос зазвенел от злости. 
 - А мы будем их здесь поджидать, да? Лучше погибнуть сражаясь, чем сдохнуть скрываясь. 
 - Лучше остаться живым, Филип, - спокойно ответил Тимбалл. 
 Мгновение все молчали. Лоара Пол Кейн разглядывал собственные пальцы. Наконец он произнес: 
 - Если сейчас же начать восстание, Тимбалл, как долго вы сможете продержаться? 
 - Пока ласинукские подкрепления не прибудут в достаточном количестве, чтобы нас сломить. Чтобы разбить нас, земного гарнизона, даже включая весь Солнечный патруль, будет недостаточно. Без помощи извне мы сможем эффективно сражаться, по меньшей мере, шесть месяцев. К сожалению, вопрос об этом не стоит. 
 Его спокойствие казалось непоколебимым. 
 - Почему же не стоит? 
 Лицо Тимбалла стремительно налилось краской, и он вскочил на ноги. 
 - Потому что восстание - это не просто нажатие кнопки. Ласинуки слабы. Мои люди знают об этом, но остальные земляне - нет. Ящерицы владеют непобедимым оружием - страхом. И нам не одолеть их, пока народ не переборет своего ужаса перед пришельцами. - Его губы скривились. - Вы просто не знакомы со всеми практическими сложностями. Десять лет я потратил на планирование, подготовку, объединение. Я располагаю армией и приличным флотом, укрытыми в Аппалачах. Я могу привести в движение отряды на всех пяти континентах одновременно. Но что толку? Все бесполезно. Если бы я смог захватить Нью-Йорк... если бы смог доказать остальным землянам, что ласинуков можно победить...
 - А если я сумею изгнать страх из человеческих сердец? - мягко спросил Кейн. 
 - Тогда Нью-Йорк станет моим ещё до рассвета. Но для этого потребуется чудо. 
 - Возможно! Вы сможете пробраться сквозь кордон и оповестить своих людей? 
 - Смогу, если понадобится. Но вы-то что задумали? 
 - Узнаете в свое время. - Кейн лучезарно улыбнулся. - И как только это произойдет - выступайте! 
 Тимбалл отступил назад, и в его руке внезапно оказался тонит. Его полное лицо теперь вряд ли можно было назвать добродушным. 
 - Я воспользуюсь этим шансом, Кейн. Удачи! 
 Капитан с надменным видом поднимался по опустевшим ступеням Мемориала. С обеих сторон его прикрывали вооруженные адъютанты. 
 Он задержался на мгновение перед огромной двустворчатой дверью. Бросил взгляд на стройные колонны, грациозно взмывающие ввысь по обе её стороны. В его улыбке ощущался робкий сарказм. 
 - А ведь впечатляет... все это... верно? 
 - Так точно, капитан, - последовал моментальный ответ в два голоса. 
 - И таинственно темно вдобавок, если не считать слабого желтого отблеска от этого их Вечного огня. Видите? 
 Он указал на цветные витражи окон, озаренные изнутри мерцающим светом. 
 - Так точно, капитан! 
 - Сейчас здесь темно, таинственно, впечатляюще... и все это будет лежать в руинах. 
 Он рассмеялся и рукоятью сабли застучал по металлическим узорам дверей. Резкий звук эхом прокатился по внутренним помещениям, но ответа не последовало. 
 Стоявший слева адъютант поднес к уху коммуникатор, вслушиваясь в доносящийся из него тихий голос, потом доложил, отдав честь: 
 - Капитан, людишки скапливаются в секторе. Капитан усмехнулся: 
 - Пусть! Прикажи, чтобы держали оружие наготове и стреляли вдоль проспекта, но только по моему приказу. Если хоть одна мартышка попробует пересечь границу, убивать без жалости. 
 Его лающая команда была повторена через телекоммуникатор, и в сотне ярдов позади них ласинукские гвардейцы, выполняя распоряжение, вскинули оружие, внимательно наблюдая за проспектом. Ответом им было низкое, зарождающееся ворчание - ворчание страха. Толпа подалась назад. 
 - Если дверь не откроют, - зло произнес капитан, - её придется высадить. 
 Он снова поднял саблю, опять разнесся грохот металла о металл. 
 Медленно, беззвучно створки двери широко разошлись, и капитан увидел суровую, облаченную в пурпур фигуру. 
 - Кто смеет нарушить покой Мемориала в ночь Хранителей огня? торжественно вопросил лоара Пол Кейн. 
 - Весьма драматично, Кейн. Отойди в сторону! 
 - Назад! - Слова звучали звонко и отчетливо. - Ласинукам запрещено приближаться к Мемориалу. 
 - Выдайте нам преступника, и мы уйдем. Станете его покрывать - мы возьмем его силой. 
 - Мемориал не выдает преступников. Это незыблемый закон. Можете даже и не пытаться. 
 - Прочь с дороги! 
 - Ни с места! 
 Ласинук раздраженно рыкнул, но тут же понял, что это бессмысленно. Улица вокруг была пуста, только в квартале от Мемориала вытянулась цепь солдат с оружием на изготовку, а дальше - земляне. Они сбились в плотную, шумящую толпу, в свете атомоламп виднелись бледные лица. 
 - Что, - проскрипел сам себе капитан, - этот подонок ещё огрызается? 
 Жесткая шкура натянулась на челюстях, чешуя на черепе встопорщилась. Он повернулся к адъютанту с коммуникатором: 
 - Прикажи дать залп над их головами! 
 Ночь раскололась надвое пурпурными выплесками энергии. В наставшей тишине ласинук громко расхохотался. Затем он повернулся к Кейну: 
 - Если ты рассчитывал на помощь этих людишек, то ты ошибся. Следующий залп будет на уровне голов. Если думаешь, что это блеф - проверь! - Челюсти ящера отрывисто щелкнули: - Прочь с дороги! 
 Тонит в руке капитана нацелился на Кейна, палец застыл на курке. 
 Лоара Пол Кейн медленно отступил, не спуская глаз с оружия. Капитан двинулся вперед. Но стоило ему сделать шаг, как внутренняя дверь распахнулась, открыв проход в зал Вечного огня. От притока воздуха огонь задрожал; толпа в отдалении, увидев это, разразилась неистовыми воплями. 
 Кейн повернулся к огню, возведя очи горе. Движение его руки было быстрым и незаметным. 
 И мгновенно Вечный огонь переменился. Он успокоился, а затем с ревом взметнулся к потолку слепящей пятидесятифутовой колонной. Рука лоариста шевельнулась вновь, и, отвечая её движению, цвет огня изменился, став карминовым. Окраска становилась все глубже, малиновый цвет огненного столба растекся по городу, превратив окна Мемориала в кровавые глаза. 
 Мучительно текли секунды, капитан оцепенел от растерянности, людские толпы погрузились в благоговейное молчание. 
 Потом побежал растерянный шепоток, крепнущий, растущий, сливающийся в один короткий призыв: 
 - Долой ласинуков!!! 
 Откуда-то сверху пурпуром сверкнул тонит, и капитан очнулся. Но опоздал на миг: удар пришелся точно по нему, и он медленно согнулся, умирая. На холодном лице рептилии застыло презрение. 
 Рассел Тимбалл опустил тонит и хищно усмехнулся: 
 - Отличная цель на фоне огня. Слава Кейну! Его выдумка подхлестнет эмоции; а нам только того и надо. Продолжим! 
 И с прекрасной позиции на крыше дома лоары Кейна он выстрелил по стоявшему внизу ласинуку. В тот же миг словно сам ад выплеснулся наружу. Ниоткуда, будто прямо из-под земли, вырастали, как грибы сквозь асфальт, вооруженные люди. Их тониты засверкали со всех сторон раньше, чем испуганные ласинуки успели прибегнуть к своим. 
 Они пришли в себя слишком поздно. Кто-то крикнул: 
 "Бей гадов!"; одинокий возглас был подхвачен и мгновенно тысячегласным ревом вознесся к небесам. Безоружная толпа, пьянея от собственной ярости, многоглавым чудовищем ринулась на ласинуков. Те не дрогнули: их оружие косило людей сотнями. Но тысячи, десятки тысяч бежали вперед по телам павших, собственными телами закрывая изрыгающие пламя стволы, сокрушая ряды ласинуков, дробя кости. 
 Сектор Мемориала был залит кровавым отсветом малинового пламени, стоны умирающих и яростные вопли победителей слились в сплошной гул. 
 Это была первая битва великого восстания. По всему городу, от оконечности Лонг-Айленда до Джерсийских равнин, ласинуков ждала смерть. С той же быстротой, с какой приказы Тимбалла достигали снайперов подполья, заставляя их браться за оружие, слухи о чудесном превращении огня, передаваемые из уст в уста, заставляли нью-йоркцев поднимать головы и бросать свои жизни в единый гигантский тигель, именуемый "толпа". 
 События развивались неуправляемо, безответственно, стихийно. С самого начала любые попытки тимбаллистов взять ситуацию под контроль оказались тщетными. 
 Подобно могучей реке толпа разлилась по городу, и там, где она проносилась, живых ласинуков остаться не могло. 
 - Солнце, взошедшее в то роковое утро, обнаружило повелителей Земли удерживающими сжимающийся круг в верхней части Манхэттена. С хладнокровием прирожденных воинов они сцепили руки и противостояли напирающим, вопящим миллионам. Но и они медленно отступали. Каждое здание ласинуки отдавали с боем, каждый квартал - после отчаянного сражения. Их раскалывали на изолированные группы, удерживавшие сначала здания, потом верхние их этажи, наконец одни только крыши. 
 К вечеру, когда солнце уже садилось, оборонялся лишь дворец. Его отчаянная зашита остановила натиск землян. Сжавшееся огненное кольцо оставило за собой мостовые, устланные почерневшими телами. Вице-король лично руководил обороной из своего зала, собственными руками наводил полупереносную установку. 
 И тогда, поняв, что толпа начала выдыхаться, Тимбалл воспользовался удобным случаем и принял командование на себя. Тяжелые орудия с лязгом двинулись вперед. Ядерные и дельталучевые установки, доставленные из арсеналов восставших, нацелили смертоносные стволы на дворец. Теперь орудиям отвечали орудия. И первая управляемая битва механизмов разгорелась во всей своей неудержимой ярости. Тимбалл был вездесущ: командовал, перебегая от одного орудийного расчета к другому, демонстративно стрелял из своего ручного тонита по дворцу. 
 Под прикрытием плотного огня люди перешли в наступление и закрепились на стенах. Атомные снаряды проложили им дорогу в центральную башню, где бушевало теперь адское пламя. 
 Этот пожар стал погребальным костром последних ласинуков Нью-Йорка. С невероятным грохотом обуглившиеся стены дворца обваливались, но за минуту до этого вице-король с чудовищно израненным лицом все ещё был на посту, целясь в плотные скопления осаждающих. Когда его переносная установка выплюнула последнюю порцию энергии и умолкла, он вышвырнул её в окно отчаянным и бесполезным жестом презрения, а сам исчез в пылающем аду. 
 Сумерки опустились на дворец, и подсвеченный заревом дальних пожарищ затрепетал над развалинами зеленый флаг независимой Земли. Нью-Йорк снова принадлежал людям. 
 Рассел Тимбалл. вновь появившийся той ночью в Мемориале, являл собой жалкое зрелище. В разодранной одежде, в крови с головы до пят, он тем не менее с довольным видом обводил взглядом видневшиеся вокруг следы бойни. 
 Наскоро собранные из добровольцев похоронные команды и санитарные отряды успели лишь прикоснуться к смертоносному делу восстания. 
 Мемориал превратился в импровизированный госпиталь. Пациентов было немного. Энергетическое оружие в большинстве случаев разит насмерть, а большинство раненых вскоре должны были умереть, не получив облегчения. Беспорядок вокруг стоял невообразимый, агонические стоны были пугающе созвучны отдаленным крикам опьяненных победой уцелевших. 
 Лоара Пол Кейн пробился сквозь толпу к Тимбаллу: 
 - Скажите, все кончено? 
 - Начало положено. Земной флаг реет над развалинами дворца. 
 - Это был кошмар! Этот день... он... - Лоара Кейн содрогнулся и зажмурился. - Если бы я знал заранее, то, наверное, предпочел бы Землю без людей и гибель лоаризма. 
 - Да, получилось скверно. Но результат мог быть куплен и более дорогой ценой. Так что победа досталась нам ещё дешево. Где Санат? 
 - Во дворе... помогает раненым. Мы все там. Это... это... Его голос опять прервался. В глазах Тимбалла появилось раздражение, он нетерпеливо пожал плечами: 
 - Я - не бессердечное чудовище, но это необходимо пережить, к тому же это лишь начало. Сегодняшние события мало что значат. Восстание охватило большую часть Земли, но в других местах отсутствует фанатичный энтузиазм жителей Нью-Йорка. Ласинуки ещё не разбиты или, точнее, ещё не везде разбиты до конца, тут не следует заблуждаться. Сейчас Солнечная гвардия уже движется к Земле, начинается мобилизация сил на внешних планетах. А скоро вся Ласинукская империя нацелится на Землю. Счеты будут сводиться безжалостно и только кровью. Нам необходима помощь! - Он схватил Кейна за плечи и резко встряхнул. - Вы меня поняли? Нам нужна помощь! Даже здесь, в Нью-Йорке, первый восторг победы завтра пройдет. Нам необходима помощь! 
 - Знаю, - устало произнес Кейн. - Я уже говорил с Сенатом, он готов отправиться сегодня. - Он вздохнул: - Если сегодняшние события могут служить единственным мерилом его силы как катализатора, то нам следует ожидать великих свершений. 
 Полчаса спустя Санат забрался в небольшой двухместный крейсер и занял кресло штурмана рядом с Петри. Прощаясь, он протянул руку Кейну. 
 - Когда я вернусь, следом за мной придет флот. 
 Кейн крепко пожал руку молодого человека: 
 - Мы рассчитываем на тебя, Филип. - Он сделал паузу, потом мягко закончил: - Желаю удачи, лоара Филип Санат! 
 Санат вспыхнул от удовольствия и заерзал в кресле. Петри помахал рукой, и Тимбалл прокричал вслед: 
 - Остерегайтесь гвардейцев! 
 Люк с лязгом закрылся, и вскоре мини-крейсер с кашляющим ревом вознесся в небеса. 
 Тимбалл следил за ним, пока корабль не превратился в точку и совсем не исчез, потом повернулся к Кейну: 
 - Теперь все в руках провидения. Да, Кейн, как, кстати, действует эта штуковина, изменяющая огонь? Только не говорите, что все произошло само по себе. 
 Кейн медленно покачал головой: 
 - Нет! Карминовая вспышка - результат действия пакета с солями стронция. Он был приготовлен на всякий случай, чтобы произвести впечатление на ласинуков. Да и остальное - дело химии. 
 Тимбалл мрачно хохотнул: 
 - А вы говорили, что главное - психология масс! Кстати, на ласинуков это произвело впечатление, могу поклясться... да ещё какое! 
 В пространстве не было ничего настораживающего, но масс-детектор загудел. Гудок был настойчив и повелителен. Петри напрягся в кресле и сказал: 
 - Мы вне метеоритных зон. 
 Филип Санат подавил вздох, когда его спутник потянулся к рукоятке, приводящей во вращение маховик. Звездное пространство на экране визора начало перемещаться с медлительной важностью, и тут-то они его увидели. 
 Он блеснул на солнце, точно половинка маленького оранжевого футбольного мяча, и Петри проворчал: 
 - Если они нас заметили, нам конец. 
 - Ласинукский корабль? 
 - Корабль? Это боевой крейсер в пятьдесят тысяч тонн. Что он, во имя Галактики, здесь делает, понятия не имею. Тимбалл считал, что корабли Солнечной гвардии движутся к Земле. 
 Голос Саната прозвучал спокойно: 
 - Только не этот. Мы можем оторваться от него? 
 - Пустая затея. - Пальцы Петри побелели, сжимая рукоятку акселератора. - Он слишком близко. 
 Его слова словно послужили сигналом. Стрелка аудиометра закачалась, и зазвучал хриплый ласинукский голос, начав с шепота и перейдя в рев, когда луч сфокусировался: 
 - Включить тормозные двигатели! Приготовиться к принятию на борт! 
 Петри оторвался от пульта и быстро - глянул на Саната: 
 - Я просто извозчик. Вам решать. Шансов у нас, что у метеорита против Солнца, но если вы решитесь рискнуть... 
 - Рискнем, - просто согласился Санат. - Ведь не капитулировать же нам, верно? 
 Его спутник ухмыльнулся, когда сработали тормозные ракеты. 
 - Для лоариста неплохо! Из стационарного тонита стрелять приходилось? 
 - Никогда не пробовал. 
 - Ладно, учиться придется теперь. Беритесь вот за этот штурвальчик и глядите на экран маленького визора над ним. Что-нибудь видите? 
 Скорость упала почти до нулевой, вражеский корабль надвигался. 
 - Одни звезды! 
 - Отлично, поворачивайте колесико... вперед, ещё дальше. Попробуйте в другую сторону. Теперь видите корабль? 
 - Да! Вот он! 
 - Порядок. Теперь вводите его в центр, в перекрестие. Солнцем заклинаю, не выпускайте его оттуда. Теперь я попробую незаметно развернуться к этим подонкам ящерам, - сказал Петри, одновременно включая боковые двигатели. - Держите его в перекрестии. 
 Ласинукский корабль медленно приближался, голос Петри упал до напряженного шепота: 
 - Я сниму защитный экран и двинусь прямо на врага. Если нам повезет, то они снимут свою защиту, чтобы выстрелить, и есть шанс, что в спешке промахнутся. 
 Санат молча кивнул. 
 - Как увидите пурпурную вспышку тонита, в ту же секунду рвите штурвал на себя. Если хоть на мгновение замешкаетесь, то уже навсегда. - Петри пожал плечами. - Риск есть риск! - Он резко двинул рукоять акселератора вперед и рявкнул: - Не упускайте его! 
 Ускорение с силой вдавило Саната в кресло, штурвал во вспотевших руках вращался неохотно. Оранжевый футбольный мяч раскачивался в центре экрана. Санат чувствовал, что руки дрожат, но ничего не мог поделать. Глаза слезились от напряжения. 
 Ласинукский корабль увеличился уже до чудовищных размеров, и вдруг из его носа метнулся в направлении мини-крейсера пурпурный клинок. Санат зажмурился и рванул штурвал. 
 Да так и остался сидеть, зажмурившись и ожидая чего-то. Услышав хохот Петри, он раскрыл глаза и вопросительно посмотрел на того. 
 - Везет же новичкам, - выговорил пилот сквозь смех. - Ни разу в жизни не брался за оружие, а тут, как я вижу, сбил тяжелый крейсер. 
 - Я его взорвал? - выдавил из себя Санат. 
 - Не совсем, но из строя вывел. Нам этого достаточно. А теперь уберемся Подальше от Солнца и уйдем в гиперпространство. 
 Высокий, облаченный в пурпур человек стоял у центрального иллюминатора, пристально разглядывая молчаливую планету. То была Земля огромная и восхитительная. 
 Возможно, мысли человека лишь ненамного омрачились бы, примись он вспоминать все случившееся за шесть месяцев своего отсутствия. Это началось подобно вспышке сверхновой. Пламенный энтузиазм распространялся, перепрыгивая через звездные бездны с планеты на планету со скоростью гиператомных лучей. Конфликтующие правительства, внезапно притихшие из-за оскорбительного возмущения собственных народов, снарядили флот. Столетние враги заговорили о мире и объединились под зеленым знаменем Земли. 
 Конечно, надеяться на то, что эта идиллия продлится долго, было бы слишком наивно. Но пока она сохранялась, люди не знали поражений. Один флот сейчас находился всего в двух парсеках от самой Веги, второй захватил Луну и парил в одной световой секунде над Землей, где оборванные повстанцы Тимбалла продолжали упорное сопротивление. 
 Филип Санат вздохнул и повернулся, услышав чьи-то шаги. Вошел седоволосый Айон Смитт из лактонского контингента. 
 - По вашему лицу можно читать все новости, - заметил Санат. 
 - Похоже, все бесполезно, - покачал головой Смитт. Санат опять повернулся к иллюминатору. 
 - Вы знаете, сегодня было поймано сообщение от Тимбалла? - не оборачиваясь, спросил он. - Они сражаются за каждую пядь земли. Ящеры захватили Буэнос-Айрес, похоже, вся Южная Америка попала под их пяту. Тимбаллисты теряют надежду и возмущаются. Я, кстати, тоже. - Он внезапно обернулся. - Вы говорили, что наши новые таранные корабли обеспечат победу. Тогда почему мы не атакуем? 
 - По одной простой причине. - Старый солдат оперся, рукой на спинку одного из соседних кресел. - Подкрепления с Сантани не прибыли. 
 - Я думал, они уже в пути, - удивился Санат. - Что случилось? 
 - Правительство Сантани решило, что флот необходим ему для защиты собственных территорий. - Смитт сопроводил свои слова кривой усмешкой. 
 - Значит, собственных территорий? И это когда ласинуки в пятистах парсеках от них? Смитт пожал плечами: 
 - Оправдание, оно и есть оправдание, ему не обязательно быть осмысленным. Я бы не сказал, что это подлинная причина. 
 Санат отбросил назад волосы, его пальцы скользнули к желтому солнцу на плече. 
 - Даже так! Но мы можем сражаться и без них, у нас свыше сотни кораблей. Враг превосходит нас вдвое, но с таранными кораблями, с Лунной базой за спиной, с повстанцами, беспокоящими их с тыла... - Он погрузился в невеселые размышления. 
 - Вам некого вести в битву, Филип. Эскадры, одолженные Трантором, отошли. - Голос Смитта срывался от бешенства. - Из всего флота я могу положиться только на двенадцать кораблей своего собственного отряда - на лактонцев. Ах, Филип, не знаете вы, какая все это грязь... никогда и не знали. Вы подвигли народы на дело, но правительства вам никогда не убедить. Общественное мнение вынудило их к сотрудничеству, но делать они будут только то, что им выгодно. 
 - Не могу поверить, Смитт. Сейчас, когда победа у нас в руках? 
 - Победа? Чья победа? Это именно та кость, из-за которой планеты и грызутся. На секретном совещании наций Сантани потребовала предоставить ей контроль над всеми ласинукскими мирами в секторе Сириуса, - мы ещё ни об одном из них и понятия не имеем - и ей отказали. А-а, вы об этом и не слышали. Разумеется, там решили, что следует позаботиться о безопасности собственного дома, и отозвали свои отряды. 
 Филип Санат с болью на лице отвернулся, но голос Айона Смитта тяжело, беспощадно рушился на него: 
 - Тогда-то Трантор и понял, что он ненавидит и опасается Сантани даже больше, чем ласинуков. Так что теперь в любой день можно ожидать со всех планет, населенных людьми, команд своим флотам воздержаться от потерь, поскольку корабли противника возвращаются в свои порты целыми и невредимыми. - Старый воин грохнул кулаком по столу. - Человеческое единство расползается, как истлевшая тряпка. Глупо было мечтать, что эти самовлюбленные идиоты способны надолго объединить усилия, даже ради самых великих целей. 
 Внезапно глаза Саната сузились. 
 - Погодите минутку! Все ещё может наладиться, если нам удастся установить контроль над Землей. Земля-ключ ко всей ситуации. - Его пальцы забарабанили по краю стола. - Это доведет народный энтузиазм, сейчас несколько запаздывающий, до точки кипения, и правительства... что ж, они или тоже вознесутся на этой волне, или же их разорвут в клочья. 
 - Я знаю. Если мы победим сегодня, то, даю слово солдата, завтра мы будем на Земле. Противник тоже понимает это и сражаться не станет. 
 - Тогда... тогда их придется заставить сражаться. А единственный способ вынудить противника ввязаться в бой-это не оставить ему другого выбора. Сейчас ласинуки увиливают от схватки, так как знают, что могут отступить в любой момент, когда им потребуется, но если... 
 Внезапно он посмотрел вверх, лицо его раскраснелось от возбуждения. 
 - Знаете, я уже несколько лет не снимал туники лоариста. Как вы думаете, ваш мундир мне подойдет? 
 Айон Смитт скосил глаза вниз, пытаясь обнаружить у себя хоть намек на талию, и осклабился: 
 - Да-а, может, он и не будет сидеть на вас, как влитой, но для маскировки сойдет. Что вы надумали? 
 - Я объясню. Риск большой, но... Немедленно передайте Лунному гарнизону следующие распоряжения... 
 Адмирал Солнечной гвардии ласинукского флота, отмеченный шрамами боевой ветеран, больше всего ненавидел две вещи: людей и штатских. Подобное сочетание в виде высокого стройного человека в плохо сидящем мундире заставило его раздраженно насупиться. 
 Санат пытался вырваться из рук двух ласинукских солдат 
 - Прикажите им отпустить меня! - выкрикнул он по-вегански. - Я безоружен. 
 - Говорите, - распорядился по-английски адмирал. - Вашего языка они не знают. - Потом по-ласинукски отдал распоряжение солдатам: стрелять по первому его слову. 
 Солдаты ослабили хватку... 
 - Я прибыл обсудить условия перемирия. 
 - Я так и решил, когда вы вывесили белый флаг. Но вы прибыли на одноместном крейсере, прячась от собственного флота, словно дезертир. Уверен, за весь флот вы говорить не можете. 
 - Я говорю сам за себя. 
 - Тогда я уделю вам одну - минуту. Если к концу этого срока я не заинтересуюсь - вас застрелят. 
 Выражение адмиральского лица сделалось каменным. Санат ещё раз попытался высвободиться, но с обратным результатом: стражники стиснули его ещё сильнее. 
 - Ваше положение таково, - заговорил землянин, - что вы не можете без серьезных потерь атаковать флот людей до тех пор, пока он контролирует Лунную базу; и вы не можете атаковать Лунную базу, пока в тылу у вас восставшая Земля. В то же время, насколько мне известно, с Веги пришел приказ выбросить людей из Солнечной системы любой ценой и что неудачи императора не порадуют. 
 - Вы потратили десять секунд впустую, - заметил адмирал, но многозначительные красные пятна появились на его лбу. 
 - Согласен, - последовал торопливый ответ, - но что вы скажете, если я предложу вам загнать в ловушку весь флот людей? 
 Молчание. Санат продолжил: 
 - Что, если я отдам вам Лунную базу и вы сможете окружить силы людей? 
 - Продолжайте! 
 Это было первое свидетельство заинтересованности, которое позволил себе проявить адмирал. 
 - Я командую одной из эскадр и обладаю некоторой властью. Если вы согласитесь на мои условия, то через двенадцать часов персонал базы дезертирует. Двух кораблей, - землянин выразительно выставил два пальца, достаточно, чтобы её захватить. 
 - Любопытно, - неторопливо произнес адмирал, - но каковы ваши мотивы? По каким соображениям вы на это идете? 
 - Вас это не заинтересует, - процедил Санат сквозь плотно сжатые зубы. - Со мной плохо обошлись, отстранили от должности. К тому же, - его глаза сверкнули, - земляне все равно проиграли кампанию. Взамен я ожидаю вознаграждения... и немалого. Поклянитесь в этом - и флот ваш. 
 Адмирал не скрывал презрения. 
 - Существует старая ласинукская поговорка: люди неизменны только в привычке изменять. Постарайтесь изменить как следует, и я с вами расплачусь. Даю слово ласинукского солдата. Можете вернуться на свой корабль. 
 Движением руки он отпустил солдат, потом задержал Саната на пороге. 
 - Но помните, я рискую двумя кораблями. Они немного решают в составе моего флота. Но если хоть одна ласинукская голова падет благодаря людской измене... 
 Чешуйки на его голове встали торчком, и Санат опустил глаза под холодным взглядом воина. 
 Оставшись в одиночестве, адмирал долгое время сидел неподвижно. Потом фыркнул: 
 - Ну и мерзость же эти людишки! Сражаться с ними подобно бесчестью! 
 Флагман флота Людей дрейфовал в сотне миль от поверхности Луны. Собравшиеся на его борту командиры эскадр сидели за столом и выслушивали резкие обвинения Айона Смитта. 
 - ...И повторяю, ваше поведение равносильно измене. Битва за Вегу разгорается, и если победят ласинуки, то Солнечный флот начнет сражение с преимуществом, которое заставит нас отступить. Если победят люди, то наше преступное промедление здесь оставит их фланги открытыми, а одно это сведет победу на нет. Сколько можно повторять: мы должны победить. С нашими новыми таранными кораблями... 
 Заговорил синеглазый командующий транторианских частей: 
 - Таранные корабли раньше никогда не применялись. Мы не можем рисковать, используя в генеральном сражении экспериментальное оружие. 
 - Ваша точка зрения не оригинальна, Поркут. Вы... да и все остальные просто трусливые предатели. Трусы! Изменники! 
 Стул отлетел в сторону, когда один из присутствующих в ярости вскочил на ноги, остальные последовали за ним. Лоара Филип Санат, удобно устроившийся у центрального иллюминатора и напряженно наблюдавший за мрачной поверхностью Луны внизу, с тревогой обернулся, но Жем Поркут поднял узловатую руку, требуя внимания. 
 - Хватит! - заявил он. - Я представляю здесь Трантор и выполняю распоряжения, получаемые только оттуда. У нас здесь одиннадцать кораблей, и один только космос знает, сколько ещё ушло к Веге. А сколько кораблей выставила Сантани? Ни одного! Зачем она отозвала свою эскадру домой? Не для того ли, чтобы иметь преимущество при нападении на Трантор? Может, найдется человек, который не слышал, что они против нас замышляют? И мы не собираемся ради сомнительных выгод терять здесь корабли. Трантор не будет сражаться. Завтра наш отряд уходит! 
 - Поритта тоже уходит. Драконианское соглашение уже двадцать лет нейтронным грузом висит на наших шеях. Имперские планеты отказались его пересмотреть, так чего ради мы станем участвовать в войне, которая ведется только ради их интересов? 
 Один за другим угрюмые выкрики сложились в непрекращающийся рефрен: 
 - Это не в наших интересах! Мы сражаться не будем! Внезапно лоара Филип Санат рассмеялся. Он отвернулся от Луны и смеялся над спорщиками. 
 - Господа, - произнес он, - никто из вас не уйдет. 
 Айрон Смитт вздохнул с облегчением и опустился в кресло. 
 - И кто же нас остановит? - с презрением спросил Поркут. 
 - Ласинуки! Они только что захватили Лунную базу и окружили нас. 
 Комната наполнилась тревожными перешептываниями. Растерянное смущение быстро прошло, чей-то выкрик перекрыл голоса остальных: 
 - Что с гарнизоном? 
 - Гарнизон уничтожил укрепления и эвакуировался за несколько часов до появления ласинуков. Врагу не было оказано сопротивления. 
 Молчание, воцарившееся после этого, было более пугающим, чем предшествовавшие ему крики. 
 - Измена, - выдохнул кто-то. 
 - Кто ответствен за это? - Со сжатыми кулаками и побагровевшими лицами, один за другим капитаны воззрились на Саната. - Кто распорядился? 
 - Я, - спокойно ошеломил всех Санат. 
 - Пес! 
 - Лоаристская гадина! 
 - Выпустить ему кишки! 
 Но они тут же попятились от пары тонитов, появившихся в руках Айона Смитта. Неугомонный лактонец стоял, прикрывая молодого человека. 
 - Я в этом тоже замешан! - прорычал он. - Теперь вам придется сражаться! Порой, если надо, огонь пускают против огня; так и Санат пустил измену против измены. 
 Жем Поркут внимательно поглядел на свои руки и неожиданно захихикал: 
 - Ладно, раз уж нам не увильнуть, то с тем же успехом мы можем и подраться. Приказы приказами, а я не собираюсь отказываться от возможности хорошенько вломить этим пресмыкающимся тварям. 
 Мучительная пауза понемногу заполнилась стыдливыми высказываниями остальных - они выражали согласие и готовность. 
 Два часа спустя ласинукский ультиматум был презрительно отвергнут, эскадры флота людей перестроились. Сотни кораблей заняли свои места, образуя поверхность сферы - стандартной защитной позиции для окруженного флота, - и битва за Землю началась. 
 Космическое сражение двух близких по мощи армад во многом напоминает рыцарский турнир: управляемые пучки смертоносных излучений играют здесь роль мечей, а непробиваемые стены инертного пространства служат щитами. 
 Две силы, сойдясь в смертельной схватке, заманеврировали, выбирая позицию, флоты разворачивались по широкой спирали. Вот тусклый пурпурный луч тонита яростно хлестнул по защитному экрану вражеского корабля, сразу налившемуся малиновым сиянием, но и собственный его экран засиял, гася энергию ответного удара. В момент залпа кораблю приходилось на мгновение снимать защиту, и в этот миг он сам представлял собою идеальную мишень. Задачей каждого командира было не только поразить противника, но и сохранить в этот критический момент собственный крейсер. 
 Лоара Филип Санат хорошо знал тактику звездных войн. С тех пор как ему пришлось схватиться с боевым ласинукским крейсером по пути с Земли, он потратил много сил на изучение этого вопроса. И теперь, когда эскадры выстраивались в линию, он почувствовал, что у него пальцы сводит от жажды деятельности. 
 Он повернулся к Смитту: 
 - Я спущусь к большим излучателям. Смитт не отрывал глаз от центрального визира, рука его лежала на эфироволновом передатчике. 
 - Идите, если хотите, только не заблудитесь по дороге. Санат улыбнулся. Личный лифт капитана доставил его на орудийную палубу; пятьсот футов он прошагал сквозь деловую толпу оружейников и инженеров, пока не достиг первого тонита. Свободное пространство на боевом корабле - излишняя роскошь. Санат поражался тесноте отсеков, в которых люди спокойно и согласованно работали, образуя сложнейший механизм, приводящий в действие гигантский дредноут. 
 По шести ступенькам он поднялся к первому тониту и отослал бомбардира. Расчет заколебался было, каждый скользнул взглядом по пурпурной тунике, но в конце концов люди подчинились. 
 Санат повернулся к координатору, сидевшему возле видеоэкрана орудия: 
 - Как ты думаешь, сработаемся? У меня скорость реакции один-А. Классификационная карточка у меня при себе, можешь взглянуть, если хочешь. 
 Координатор залился краской и ответил, заикаясь: 
 - Н-нет, с-сэр! Это большая ч-честь р-работать вместе с вами, с-сэр! 
 Система оповещения громыхнула: "По местам!" Установилось глубокое молчание, нарушаемое лишь Негромким урчанием механизмов. 
 - Это орудие перекрывает полный квадрант пространства, так? прошептал Санат. 
 - Да, сэр. 
 - Отлично. Посмотри, не сможешь ли отыскать дредноут с эмблемой в виде двойной звезды в положении неполного затмения. 
 Они надолго замолчали. Чуткие пальцы координатора лежали на штурвале, осторожно поворачивая его то в одну, то в другую сторону, так что поле зрения постоянно смещалось. Глаза внимательно следили за выстраивающимися в боевые порядки вражескими кораблями. 
 - Вот он, - произнес координатор. - Ха, это же флагман! 
 - Именно! Наводи на него! 
 Изображение вражеского флагмана заскользило в крест нитей прицела. Движения пальцев координатора сделались ещё точнее и неуловимее. 
 - В центре! - бросил он. 
 В перекрестии прицела застыл крохотный овал эмблемы. 
 - Так держать! - жестко распорядился Санат. - Не теряй его ни на секунду, пока он находится в нашем квадранте. На этом корабле вражеский адмирал, и мы постараемся с ним разделаться. 
 Корабли двигались, уже не выдерживая строя, и Санат почувствовал возбуждение. Он знал, что скоро все начнется. Люди выигрывали в скорости, но ласинуки вдвое превосходили их численностью. 
 Сверкнул мерцающий луч, затем ещё один, потом сразу десяток. 
 Стремительное слепящее полыхание пурпурной энергии! 
 - Первое попадание! - - выдохнул Санат и попытался расслабиться. 
 Один из вражеских кораблей беспомощно дрейфовал: его корма превратилась в груду распадающегося, добела раскаленного металла. 
 Вражеских кораблей на дистанции поражения не было. Обмен выстрелами шел с ошеломляющей скоростью. Дважды пурпурные стрелы пролетали по самому краю видеоэкрана. Ощущая, как по спине побежали странные мурашки, Санат понял, что стреляли соседние тониты его же корабля. 
 Бой достиг кульминации. Почти одновременно полыхнули две ярчайшие вспышки, и Санат застонал. В одной из них потонул корабль людей. Трижды нарастал тревожный гул - это ядерщики на нижнем уровне запускали свои машины на полную мощность, когда вражеское излучение задерживалось защитным экраном корабля. 
 И вновь координатор ввел в перекрестие прицела вражеский флагман. 
 Так прошел час, на протяжении которого шесть ласинукских и четыре земных корабля рассыпались в прах. 
 По лбу координатора, заливая глаза, катился пот; пальцы наполовину потеряли чувствительность, но вражеский флагман не выходил из перекрестия тончайших волосяных нитей. 
 А Санат следил, следил, не снимая пальца со спуска, и выжидал. 
 Дважды флагман озарялся пурпурными сполохами: его орудия били - и тотчас же восстанавливался защитный экран. Дважды палец Саната начинал давить на гашетку и в последний момент замирал. Он чувствовал, что не успевает. 
 Но все же Санат доказал свое умение и в восторге вскочил на ноги. Координатор тоже завопил и выпустил штурвал. 
 Обратившись в гигантский погребальный костер, в пурпурное кипение энергии, флагман и находившийся на его борту адмирал ласинукского флота прекратили свое существование. 
 Санат рассмеялся, и они с координатором обменялись сильным, торжествующим рукопожатием. 
 Но торжество длилось недолго: не успел координатор произнести первых ликующих слов, теснившихся в горле, как видеоэкран залило бушующим пурпуром. Это пять кораблей с людьми одновременно взорвались, сраженные смертоносным потоком энергии. 
 - Усилить защитные экраны! - проревел динамик. - Прекратить огонь! Перестроиться в таранный строй! 
 Санат почувствовал, как мертвая хватка неуверенности стиснула его горло. Он понимал, что произошло. Ласинуки наконец-то сумели наладить управление гигантскими орудиями Лунной базы, чьи громадные пушки втрое превосходили по мощности самые крупные из корабельных установок; эти огромные орудия могли расстреливать земные корабли, не опасаясь возмездия. 
 Рыцарский турнир завершился, теперь начиналось настоящее сражение. В нем люди собирались воспользоваться способом ведения боя, никогда ранее не применявшимся, и все мысли экипажа были об одном. Санат читал это по мрачному выражению лиц, ощущал это в молчании людей. 
 Метод мог сработать! Но мог и не сработать! 
 Флот людей вновь стягивался в сферу. Корабли медленно дрейфовали, их батареи молчали. Ласинуки окружали их, собираясь добить. Люди были отрезаны от внешних источников энергии. Противостоять гигантским орудиям Лунной базы, контролирующим ближний космос, они не могли, поэтому их капитуляция или окончательное уничтожение представлялись лишь вопросом времени. 
 Тониты врага не переставая выплевывали потоки энергии, пытаясь сокрушить защитные экраны кораблей с людьми. Те искрили и флюоресцировали под ударами жестких радиационных .хлыстов. 
 Санат слышал, как гудение ядерных установок поднялось до протестующего визга. Глаза его не могли оторваться от датчика энергии: подрагивающая стрелка все более заметно отклонялась вниз, к нулю. 
 Координатор провел языком по пересохшим губам: 
 - Думаете, нам удастся, сэр? 
 - Несомненно! - Но Санат далеко не был уверен в правоте своих слов. Нам необходимо продержаться ещё час, и чтобы они при этом не отступили. 
 Ласинуки и не отступали. Отойти назад - значило ослабить ряды нападавших, дать возможность внезапным ударом прорвать окружение и спасти часть флота людей. 
 Корабли людей двигались со скоростью улитки, делая чуть больше сотни километров в час. Бездействующие, подстегиваемые пурпурными стрелами энергии, они продолжали образовывать медленно расширяющуюся сферу, так что расстояние между флотами даже немного сократилось. 
 Санат оставил орудийную палубу и присоединился к солдатам, крепко державшим гигантский поблескивавший рычаг и ожидавшим команды, которая должна была вот-вот раздаться или не раздаться никогда. 
 Расстояние между противниками не превышало теперь одной-двух миль почти соприкосновение по критериям космических войн. Тут-то и пришел приказ флагмана. 
 Он отозвался во всех отсеках: 
 - Иглы наружу! 
 Множество рук навалилось на рычаг - и руки Саната среди прочих, резкими толчками отжимая его вниз. Рычаг изогнулся величественной дугой, раздался оглушительный, все. заполнивший собой грохот, и корабль содрогнулся от резкого толчка. 
 Дредноут превратился в таранный корабль! 
 Носовые секции бронеплит мягко разошлись, и наружу зловеще выдвинулось сверкающее металлическое жало. Стофутовой длины, десяти футов в диаметре у основания, оно изящно сужалось к концу, точно иголка. В солнечном свете хромированная сталь тарана засверкала пылающим великолепием. 
 Все корабли людей были оснащены точно так же. Каждый из них нес в себе десяти-, пятнадцати-, двадцати-, даже пятидесятитысячетонную выдвижную рапиру 
 Меч-рыбы космоса! 
 Там, на кораблях ласинукского флота, сейчас, должно быть, отдавались самые безумные приказания. Против этой: древнейшей из всех флотоводческих тактик, применявшейся ещё на заре истории, когда враждующие триремы маневрировали и таранили друг друга, сверхсовременное оборудование космических кораблей защитой не располагало. 
 Санат поспешил к экрану и пристегнулся в противоперегрузочном кресле, почувствовав амортизирующую упругость спинки, когда корабль рванулся вперед. 
 Он не обратил на это внимания. Ему необходимо было видеть ход битвы. И не было ни здесь, ни во всей Галактике риска, равного тому, на который он пошел: он рисковал мечтой, им же созданной, уже почти достигнутой, тогда как остальные - разве что своими жизнями. 
 Он расшевелил апатичную Галактику, он поднял её на борьбу с рептилиями. Он нашел Землю стоявшей на грани гибели и отодвинул её, почти беспомощную, от этой грани. Если человечеству суждено победить, то это будет победа лоары, Филипа Саната и никого больше. 
 Он сам, Земля, Галактика слились теперь в единое целое и были брошены на чашу весов. А на другой лежал результат последнего сражения, безнадежно проигранного из-за его измены, если только тараны не внесут решающих изменений. Если же и они окажутся бессильны, то в величайшей катастрофе гибели всего рода человеческого - будет виноват только он один. 
 Ласинукские корабли бросились прочь, но недостаточно быстро. Пока они медленно гасили инерцию и расходились, люди успели преодолеть три четверти расстояния. На экране ласинукский крейсер вырос до гигантских размеров. Его пурпурный энергетический кнут исчез, каждая унция энергии была брошена на спасительную попытку быстро набрать скорость. 
 И все же его изображение на экране росло, и сверкающая рапира, видимая в нижней части экрана, была, подобно лучезарному мечу, направлена в сердце врага. 
 Санат почувствовал, что не способен больше выносить ожидания. Еще пять минут - и все узнают, кто он: величайший герой Галактики или же величайший её преступник! Кровь мучительно стучала в висках. 
 И тут свершилось. Контакт! 
 Экран зарябило от хаотической ярости искореженного металла. Противоперегрузочные кресла застонали, когда их амортизаторы приняли на себя удар. Понемногу ситуация прояснилась. Сектор обзора неистово скакал, пока корабль медленно уравновешивался. Таран был сломан, его зазубренный остаток загнуло в сторону, но пропоротое им вражеское судно превратилось во вскрытую консервную банку. 
 Затаив дыхание, Сенат шарил глазами по пространству. Ему открылось море разбитых кораблей, по краям уцелевшие остатки вражеского флота пытались спастись бегством - земные корабли преследовали их. 
 Позади раздался откровенно радостный вопль, пара крепких рук опустилась ему на плечи. Санат повернулся. Это был Смитт - ветеран пяти войн, стоявший перед ним со слезами на глазах. 
 - Филип, - с трудом выговорил он, - мы победили! Мы только что получили сообщение с Веги: флот ласинукской метрополии тоже разгромлен - и тоже таранными кораблями. Победа за нами! Это ваша победа, Филип! Ваша! 
 Его объятия причиняли боль, но лоара Филип Санат думал не об этом. Он замер, охваченный экстазом, лицо его преобразилось. 
 Земля стала свободной! Человечество было спасено!