---------------------------------------------


 Фред Саберхаген


 Эскадрилья из забвения

 Так уж вышло, что его первый боевой вылет оказался и последним. В той единственной битве берсерк предстал перед Мэлори в облике священнослужителя с родной планеты Яти: мрачная, облаченная в просторные одежды фигура с горящими злобой глазами высилась над странно искривленной кафедрой огромного собора. В мучительном полусне - аналоге текущей реальности - он ясно видел, как враг, воздевший над головой руки в черных крыльях развевающихся рукавов, начал медленно опускать их, насылая на него вечное проклятие. Процеженный цветными витражами свет Вселенной дрогнул и стал угасать.
 В безмерном ужасе сердце Мэлори рванулось и бешено заколотилось в груди, и все же он не утратил представления о реальности. Он знал, где пребывает его настоящее тело, понимал, кто - а вернее, что - противостоит ему на самом деле. И помнил, что сам он отнюдь не бессилен.
 Бесконечно долго призрачный Мэлори, переступая призрачными ногами по призрачным каменным плитам, приближался к воплощению зла в противоположном конце собора. Гигантские витражи, взрываясь, осыпали его острыми ледяными брызгами. Повинуясь мановениям пальцев демона, на его пути то и дело распахивались жадные рты, полные щелкающих каменных зубов, так что Мэлори беспрестанно приходилось петлять. Но каждый раз время будто густело. И становилось тягучим, и он неизменно успевал принять правильное решение.
 «Оружие - послал он мысленный приказ, словно хирург незримому ассистенту, - в правую руку, быстро!»
 Расспрашивая пилотов, которым удавалось благополучно вернуться из боя, Мэлори узнал, что каждый человек видит бесконечно чуждого людям врага в ином обличье. И каждый сражается с собственным кошмаром: кто с бешеным зверем, кто с языческим богом, дьяволом или человеком, а кто и с безликим и непредставимым воплощением самого Ужаса.
 Конечно, любой из этих неведомых спектаклей, по сути, всего лишь управляемое сновидение - продукт подсознания человека, пока рассудок спит, подчиняясь точно дозированному воздействию электротоков. (Чтобы подавить сознание быстро и надежно, пилоту дополнительно заклеивают глаза и уши. а чтобы тот случайно не прикусил язык, в ротовую полость закладывают специальный тампон. В одноместной кабине истребителя обнаженное тело зафиксировано свитым из силовых полей защитным коконом, дабы хрупкий человеческий организм мог выдержать тысячекратные перегрузки при молниеносных маневрах боевой машины). Но, в отличие от обычных снов, пробудиться с криком ужаса от подобного кошмара невозможно, он будет длиться до самого конца сражения. А у поединка, как известно, три исхода: победа, бегство, смерть.
 Оружие не мешкая прыгнуло ему в руку - острое, как бритва, массивное, как нож гильотины: мясниц-кий инструмент для разделки туш столь невероятных размеров, что, случись такое наяву, Мэлори не смог бы даже удержать его. Мясная лавка, принадлежавшая дяде, ушла в небытие вместе с остальными деяниями рук человеческих на планете Яти, но лучший дядюшкин нож, ставший вдруг сияющим и могучим мечом, вернулся сослужить ему добрую службу. Ухватившись за рукоять обеими руками, Мэлори двинулся вперед; чем ближе он подходил к кафедре, тем та становилась выше, и резная фигура на ней внезапно вздрогнула. Дракон (а надлежало быть ангелу) вдруг ожил и выдохнул длинный язык розового пламени. Мзлори отбил атаку невесть откуда взявшимся щитом.
 Задрав голову, он увидел, что демонический священник возвышается над ним подобно башне, до которой не дотянуться. За остатками разбитых витражей сгущалась тьма. Подняв мясницкий нож над головой, он собрался было метнуть его ввысь, однако мгновенно переменил намерение и нанес сокрушительный удар сверху вниз. Со страшным гулом кафедра опасно качнулась, но устояла. И тут на Мэлори обрушилось проклятие.
 Демон не успел вырвать его душу: видение стало вдруг терять энергию, через секунду обратившись в угасающий отпечаток на сетчатке глаза, через пять - в стремительно увядающее воспоминание. Лишенный зрения и слуха человек приходил в себя, плавая в успокоительном небытии. И прежде чем упадок сил в сочетании с сенсорным голодом могли бы нанести непоправимый ущерб психике, прижатые к черепу контакты начали посылать в его мозг ритмичные шумовые импульсы. Это был проверенный, наиболее безопасный способ помочь рассудку, находящемуся на грани дюжины различных форм умопомешательства. Пульсации наполнили голову Мэлори ослепительными вспышками в сопровождении рычащих раскатов грома, и это каким-то образом помогло ему понять, где его руки, ноги и все остальное.
 «Я сражался с берсерком и выжил, - явилась первая сознательная мысль. - Я победил? По крайней мере, не проиграл. Иначе бы меня здесь не было». В любом случае, для гражданского лица, историка, это было огромным достижением.
 Берсерки нисколько не походили на врагов, с которыми уже приходилось иметь дело распространившемуся в космосе человечеству. Они обладали разумом, но разумом на редкость коварным. Это были роботы, реликты неведомых межзвездных войн, отгремевших миллионы лет назад. Космические автоматы, совершенные боевые машины, несли в базовой программе приказ уничтожать любую разновидность жизни, где бы она ни обнаружилась. Планета Яти занимала последнюю строку в списке атакованных берсерками колоний, но ей повезло чуть больше других: почти все население удалось эвакуировать, погрузив на гигантские космические корабли. Мэлори отправился в бой, чтобы защитить один из них.
 «Надежда» представляла собой сферическое транспортное судно около десяти километров в поперечнике, внутри которого на тысячах низеньких ярусов покоились в индивидуальных коконах силовой защиты тысячи и тысячи погруженных в анабиоз жителей Яти. При периодическом ослаблении силовых полей в кокон поступало достаточно воздуха для поддержания жизни при пониженном метаболизме. Доставить живой груз в безопасный сектор Галактики «Надежда» могла не ранее, чем через несколько месяцев.
 Большая часть этого времени уйдет на то, чтобы пробиться через периферийные рукава колоссальной туманности Тайнарус: концентрация пыли и газов там настолько высока, что и думать нечего о сверхсветовых скоростях. Врезавшись в туманность на скорости в тысячи километров в секунду, все они - транспорт, сторожевик и бсрсерки - расплющатся, как о каменную стену.
 Со стороны Тайнарус выглядела невообразимым клубком сияющих встрепанных перьев и спутанных щупальцев разреженной материи, перевитой с лентами относительно чистого пространства. Никто еще не удосужился нанести все это на карту. Внутри клубка местами царила кромешная тьма - мощные пылевые облака полностью блокировали свет дальних звезд. Маневрируя между небесными рифами и мелями, «Надежда» и «Юдифь» силились оторваться от несущихся по пятам врагов.
 Некоторые берсерки были сущие громадины, даже крупнее «Надежды». Однако таких среди преследователей, по счастью, не оказалось. В нашпигованном свободной материей пространстве гонку выигрывает сверхрезвый малыш: чем больше площадь поперечного сечения корабля, тем ниже его максимально допустимая скорость. Корпулентная «Надежда» никак не годилась на роль гоночной яхты (в спешке всеобщей эвакуации другого выбора не было), и потому сторожевик делал все возможное и даже невозможное, чтобы постоянно держаться между транспортом и преследователями. «Юдифь» служила кораблем-маткой для малых боевых суденышек-истребителей, выбрасывая их в пространство каждый раз, когда враг подходил слишком близко, и принимая на борт, когда минует непосредственная опасность. На старте гонки их было пятнадцать, теперь осталось девять.
 Ритм пульсаций, нагнетаемых в мозг Мзлори системой жизнеобеспечения, постепенно замедлялся, пока наконец все не прекратилось; осознание реальности вновь вернулось к нему. Силовые поля, удерживающие тело, слабели, и это было верным признаком того, что истребитель возвращается на борт сторожевика.
 Как только истребитель под номером «четыре» скользнул в док «Юдифи», Мэлори, поспешно отсоединив систему жизнеобеспечения, натянул мешковатый комбинезон и с трудом выбрался из тесной кабины. Он отметил, что пара пилотов уже вернулась - их машины покоились в стартовых люльках. Шаги его гулко отдавались под высоким потолком ангара. С искусственной гравитацией было все в порядке, но историк - тощий, неуклюжий человечек с узловатыми локтями и коленями - то и дело спотыкался и едва не упал с узкого трапа, спеша спуститься к оперативному пульту боевой палубы.
 У последней ступеньки стоял невысокий крепыш с каменным лицом - капитан «Юдифи» Петров. Он явно поджидал Мэлори.
 - Ну что? Как? Я попал в него? - без церемоний выпалил Мэлори.
 Как правило, команда «Юдифи» не слишком обременяла себя формальностями воинского этикета, а Мэлори к тому же был штатским. То, что ему доверили истребитель, говорило лишь об отчаянном положении, в котором все они пребывали.
 - Мэлори, ты просто ходячее… нет, летающее бедствие! Твои мозги ни на что не годятся, - хмуро отрезал Петров.
 До этого момента историк и сам не подозревал, как много значат для него мечты о славе. Мир померк. Он растерянно забормотал:
 - Но… Я думал… Честное слово, я делал все как надо… (Господи, что же там быто в этом кошмаре? Кажется, какая-то церковь?)
 - Чтобы вытащить тебя оттуда, на твою цель пришлось навести еще две машины! Я просмотрел их контрольные видеозаписи. «Четверка» прямо-таки вальсировала с берсерком, и ты изо всех сил старался не наступить на ногу партнерши! - Бросив взгляд на убитое лицо Мэлори, капитан пожал плечами и смягчился. - Пойми, никто не собирается тебя наказывать: в конце концов, ты даже не осознавал, что происходит. Я просто констатирую факты. Благодарение энтропии, «Надежда» успела скрыться в облаке формальдегида Будь видимость хоть немного лучше, они бы точно нас достали
 - Но я…
 Петров отвернулся. Истребители возвращались один за другим; шумно вздыхали воздушные шлюзы, лязгали люльки. Конечно, у капитана были дела поважнее, чем пустое препирательство с горе-пилотом. Мэлори остался в одиночестве, чувствуя себя оплеванным, оскорбленным и опустошенным. Против воли он бросил жадный, тоскливый взгляд на лежащую в металлической люльке «четверку» - короткий, гладкий, лишенный иллюминаторов цилиндр диаметром чуть больше человеческого роста, рядом с ним суетились несколько техников. Над остывающим тупым рылом носового лазера дрожали струи горячего воздуха. Это был его «двуручный мясницкий нож».
 Ни один человек не может управлять кораблем и оружием с точностью машины. Томительно ползущие нервные импульсы, удручающая неповоротливость сознания не оставляют даже самым блестящим пилотам ни единого шанса на успех в битвах с берсерками. Однако подсознание не ведает подобных ограничений. Далеко не для всех подсознательных процессов обнаруживается корреляция со специфической активностью синапсов головного мозга; нашлись теоретики, предположившие, что они протекают вне времени. Физики, разумеется, впали в глубокий шок, но военно-космические силы приняли это абсурдное утверждение в качестве рабочей гипотезы. И не прогадали.
 В бою сверхмощные компьютеры берсерка работают в спарке с быстродействующими датчиками случайных чисел - рандомайзерами, благодаря чему действия берсерка обретают почти интуитивную непредсказуемость. Тем самым он получает неоспоримое превосходство над простодушным противником, каждый раз избирающим именно тот маневр, который - согласно статистике - должен принести ему максимальный успех. Человек тоже использует компьютеры для управления истребите лем, однако превзойти самые лучшие рандомайзеры можно, лишь положившись на скрытые возможности собственного мозга… той его части, что никогда и никуда не спешит, ибо пребывает в безвременье, где даже луч света застывает неподвижным иьдом.
 Само собой, метод не был лишен изъянов. Так, некоторые люди (в том числе, как выяснилось, и Мэлори) попросту не годились для подобного дела: их подсознание совершенно не интересовали столь преходящие временные категории, как жизнь и смерть. Но даже вполне подходящий мозг подвергался неслыханному стрессу, ибо компьютеры, подключенные в качестве периферии, перегружали его не вполне понятным образом. То один, то другой пилот возвращался на борт сторожевика в состоянии истерического сверхвозбуждения или тяжелой кататонии. Такого человека можно вылечить, но работать в прямом контакте с компьютером он уже не способен.
 Система была настолько новой, что команда «Юдифи» осознала всю серьезность последствий лишь после того как опытные, натренированные профессионалы - все до единого - сошли с круга. То же произошло с дублерами. И теперь судьба «Надежды» зависела от историка Иэна Мэлори (рядовой запаса, необученный) и ему подобных новобранцев.
 Вернувшись в крошечную одноместную каюту, Мэлори сменил комбинезон на обычную одежду и уселся на единственный стул. Есть ему не хотелось. Разглядывая свой нехитрый скарб - книги, кассеты, старенькую скрипку, - он надеялся, что капитан вызовет его к себе. Поскольку теперь Петрову больше не к кому было обратиться.
 Он чуть ли не рассмеялся, когда коммуникатор призвал его немедленно прибыть на совещание офицерского состава. Подтвердив вызов, Мэлори вышел, прихватив с собой то ли футляр, то ли необычной формы чемоданчик, обтянутый искусственной кожей; он выбрал его из нескольких сотен точно таких же, хранившихся в примыкающей к каюте кладовке. Надпись на футляре гласила: Бич Божий.
 Когда он вошел в штабную каюту, горстка офицеров «Юдифи» уже расположилась вокруг стола. Петров поглядел на Мзлори, потом перевел взгляд на предмет в его руках и кивнул.
 - Похоже на то, историк, что у нас не осталось другого выхода. На скамейке запасных ни единого игрока, так что придется использовать ваши «псевдоличности». К счастью, мы все-таки успели оборудовать боевые машины соответствующими адаптерами.
 Мзлори сел на свободное место и выложил свой чемоданчик на середину стола.
 - Полагаю, шансы на успех весьма высоки, - мягко сказал он. - Подлинного подсознания у них, конечно, нет… Но, как вы помните, путем предварительных дискуссий все мы пришли к выводу, что в качестве рандомайзеров они намного превосходят стандартную аппаратуру. Ведь каждый из них является уникальной, хоть и искусственной индивидуальностью.
 Один из офицеров резко повернулся к нему.
 - Боюсь, кое-кто из нас не присутствовал на этих совещаниях. Нельзя ли немного подробнее?
 - Да, разумеется, - историк смущенно прочистил горло. - Эти  дублеры,  как их обычно называют, используются в компьютерных реконструкциях исторических событий. Мне удалось вывезти с Яти несколько сотен, и среди них довольно много… лидеров, проще говоря. Причем, именно тех, которые нам нужны. - Мэлори положил руку на чемоданчик. - Перед вами модель личности одного из самых знаменитых завоевателей Земли. Когда-то, в глубокой древности, Бич Божий, именуемый Чингисханом, был предводителем кочевников. Эта модель не входит в группу отобранных для первого эксперимента. Я принес ее, чтобы продемонстрировать всем желающим, как выглядит дублер и какова его внутренняя структура. Итак, около четырех миллионов двухмерных чипов…
 - Прошу прощения! - поднял руку другой офицер. - Как вы можете быть уверены, что правильно воссоздали личность человека, если ои умер задолго до того, как появились первые технологии непосредственной регистрации событий?
 - Конечно, говорить об абсолютной точности ие приходится. В основном мы опираемся на письменные хроники, добавляя к этой информации ту, что удается извлечь из компьютерных реконструкций соответствующей эпохи. Разумеется, это только модели. Однако в сражении они поведут себя точно так же, как зафиксировано в исторических источниках. Скажем так: процесс принятия решений базируется на повышенной агрессивности, целеустремленности и…
 Грохот взрыва был столь неожиданным, что присутствующие буквально подскочили. Петров, с его молниеносной реакцией, едва успел пинком избавиться от путающегося в ногах кресла, как второй взрыв, куда ближе и мощнее, потряс весь корабль. Мзлори, ринувшись на свой пост согласно боевому расписанию, был уже у самой двери, когда последовал третий - и последний. Наверное, гибель Галактики не смогла бы оглушить его сильнее; в мозгу навеки отпечатался стоп-кадр с изодранными бронепереборками и висящими под потолком обломками мебели.
 «…Как несправедливо умирать столь чудовищным способом», - успел на редкость спокойно подумать Мэлори.
 И потерял сознание.
 Он приходил в себя долго и мучительно. Очевидно, взрыв не полностью разрушил корабль, поскольку система вентиляции (он все еще мог дышать) и система искусственной гравитации (он не болтался в воздухе, а лежал на полу) продолжали функционировать. Как раз гравитации неплохо бы и отключиться, вяло подумал Мэлори. Казалось, он представлял собой сплошной глухо ноющий синяк, но главный источник боли помещался в мозгу, в самом центре, откуда она резкими, дергающими импульсами распространялась по телу. Мзлори не имел ни малейшего желания уточнять, что же случилось с его головой - сама лишь мысль о том, что до нее придется дотронуться, была нестерпимой.
 Наконец необходимость выяснить обстановку превозмогла страх боли. Мэлори поднял гудящую голову и бережно ощупал ее: чуть выше лба, под волосами, - огромная шишка, лицо в синяках и порезах. Кровь уже запеклась, а значит, он пролежал без чувств довольно долго. На месте бывшей штабной каюты - полный хаос, в грудах обломков - изувеченные тела. Похоже, кроме него никто не уцелел. Стол, за которым все они сидели, исчез без следа. У дальней переборки, разорванной надвое, Мэлори заметил незнакомый механизм, слегка смахивающий на несгораемый шкаф, но гораздо сложнее. Что за дурацкие ножки у этой штуковины, будто она на них гуляет…
 Словно прочитав мысли Мзлори, шкаф развернулся - и на него уставился внушительный комплект разнокалиберных стволов и слабо поблескивающих линз. Объятый малодушным ужасом, историк не отрываясь глядел на берсерка, а нечеловечески совершенная машина, видимо, смотрела на него. Это был десантник - мелкая разновидность, специализирующаяся на захвате и угоне чужих кораблей.
 - Сюда, - скрипуче промолвила машина: удручающая пародия на человеческий голос, слепленная компьютером из окрошки слогов, вырезанных из речи пленников разного пола, возраста и происхождения. - Дурножизнь проснулась.
 Ничуть не сомневаясь, что берсерк обращается именно к нему, впавший в панику Мэлори не мог шевельнуть и пальцем. Но тут сквозь дыру в переборке в помещение шагнул человек, которого, судя по всему, и позвали. Незнакомец был давно не мыт, густо зарос волосами и носил рваный засаленный комбинезон (похоже, в свои лучшие дни тот составлял часть воинской униформы).
 - Да, я заметил это, сэр, - почтительно отозвался он на стандартном межзвездном; в интонациях резкого, чуть гнусавого голоса Мэлори уловил намек на известную образованность. Оборванец шагнул к нему:
 - Эй, ты! Слышишь меня?
 Мэлори, что-то промычав, кивнул и, с трудом подтянувшись на руках, принял неудобное, зато сидячее положение. Человек подошел ближе.
 - В муках или без?.. Вот в чем вопрос! Я, разумеется, имею в виду твою смерть. Что до меня, я давно принял решение. Моя будет быстрой, легкой и, по возможности, далекой.
 Несмотря на жуткую головную боль, Мэлори потихоньку начал соображать. Для таких, как этот, то есть для людей, прислуживающих берсеркам более или менее добровольно, существовало особое словцо… Сами машины придумали и прилепили к ним эту кличку. Однако в данной ситуации ему совсем не хотелось произносить ее вслух.
 - Без мук, - выговорил Мэлори и, закинув назад руку, попытался растереть затекшую шею и плечи. Незнакомец молча разглядывал его.
 - Хорошо, - сказал он наконец и, оборотясь к машине, продолжал заискивающим тоном: - Мне будет несложно управлять этой поврежденной дур-ножизнью. Никаких проблем, вы можете оставить нас вдвоем. /
 Машина, зафиксировав одну из линз на лице своего прислужника, вновь заговорила:
 - Запомни. Ты должен исправить повреждения. Твое время на исходе. Неудача повлечет неприятные стимулы.
 - Я буду помнить об этом, сэр.
 Еще несколько долгих секунд машина продолжала смотреть на обоих разом и затем удалилась, переставляя свои металлические подпорки с легкостью, не лишенной своеобразной грации. Спустя минуту Мэлори услышал знакомые звуки работающих механизмов воздушного шлюза.
 - Ну вот мы и одни, - сказал человек, глядя на него сверху вниз. - Зови меня Зеленый Лист, если не можешь обходиться без имен. Желаешь помериться силой? Валяй, начинай… Раньше начал - раньше кончил!
 Он был не намного выше Мэлори, но жилистый и, невзирая на некоторую потертость, в отличной физической форме. Бугристые кулаки внушали боязливое уважение.
 - Нет?.. Что ж, разумный выбор. Знаешь, тебе действительно крупно повезло, хотя ты этого еще не понимаешь. Берсерки совсем не то, что наши прежние хозяева, - все эти правительства, партии, корпорации, профсоюзы и так далее, и тому подобное. Они пользуются тобой, как хотят, а когда выжмут, как лимон, бросают подыхать в одиночестве. Машины не в пример благороднее: когда станешь бесполезным, они убьют тебя быстро и милосердно. Я знаю, что говорю - сам видел, как они это делают. А почему бы и нет? Им нужна только смерть, а не страдания.
 Мэлори промолчал, думая о том, что скоро, пожалуй, сможет подняться на ноги.
 Зеленый Лист (имя настолько не подходило владельцу, что, скорее всего, было настоящим), вынув из кармана миниатюрный приборчик, произвел над ним какие-то манипуляции и спросил:
 - Сколько сторожевиков прикрывают «Надежду»?
 - Не знаю, - солгал Мэлори («Юдифь» была единственным).
 - Как тебя зовут? - прислужник машин продолжал вглядываться в прибор.
 - Иэн Мэлори.
 Зеленый Лист кивнул. Не выказав никаких эмоций, он одним шагом очутился рядом с пленником и с чудовищной силой ударил его ногой в живот. Мэлори, перестав дышать, свалился, как мешок.
 - Даже и не пробуй еще раз соврать, Иэн Мэлори, - произнес гнусавый голос над его головой. - Думаю, ты понял, что я всегда отличу ложь от правды. Итак, сколько кораблей в эскорте «Надежды»?
 - Только этот, - прохрипел Мэлори, когда ему наконец удалось вздохнуть. Был ли приборчик Зеленого Листа действительно детектором лжи? Или же тот разыграл фарс, задав вопрос об уже известном факте? Этого он знать не мог и решил говорить чистую правду (но возможности не всю). Еще пара-другая таких пинков - и Мэлори станет настолько бесполезным, что машины просто вынуждены будут избавиться от него. А он совсем не был готов расстаться с жизнью.
 - Твой чин, Мэлори?
 - Я штатский.
 - Специальность?
 - Историк.
 - На военном корабле? Что ты тут делал? Отвечай.
 Мэлори попробовал подняться на ноги, но оставил это никчемное занятие. Позволь он себе роскошь задуматься над собственной судьбой, страх немедленно парализовал бы его рассудок. Он ответил не раздумывая:
 - Я принимал участие в новом проекте. Видите ли, мы вывезли с Яти часть исторических моделей… то есть блоки запрограммированных личностных реакций, предназначенные для исторических изысканий.
 - Кажется, я где-то слышал об этом. Какова цель проекта?
 - Мы собирались использовать модели дублей для управления истребителями. Вместо рандомайзе-ров.
 - Ага! - Зеленый Лист присел на корточки, пружинистый и настороженный, несмотря на обманчиво беспечное выражение лица. - И как они в бою? Неужто лучше, чем подсознание живого человека?
 - Что?
 - А! Ты думал, машины об этом даже не догадываются?
 - Мы не успели провести эксперимент. Что случилось с остальной командой? Они тоже погибли?
 Зеленый Лист утвердительно кивнул.
 - Машины расстреляли корабль издалека. Это оказалось нетрудно, по-видимому, у вас произошел сбой в автоматике внешней защиты. Хорошо, что хоть один человек уцелел. И к тому же достаточно сообразительный, чтобы согласиться на сотрудничество. Очень полезно для моей карьеры. - Он бросил взгляд на великолепный хронометр, украшающий его грязное запястье. - Вставай, Иэн Мэлори. У нас куча работы.
 Историк кое-как поднялся и потащился вслед за ним на боевую палубу.
 - Знаешь, мы тут с машинами огляделись и решили, что эти истребители, девять штук, слишком хороши, чтобы пропадать зазря. Машины уверены, что догонят «Надежду» без особого труда, но защита у нее наверняка получше вашей. Машины и так уже понесли серьезные потери и поэтому намереваются использовать вашу эскадрилью в качестве ударной эскадрильи… ты ведь изучал историю войн, Мэлори?
 - Так, кое-что.
 Ответ, в лучшем случае излишне скромный, сошел за истину: детектор лжи (или чем он там был) уже исчез в кармане. Тем не менее пленник пожелал себе быть впредь поосторожнее.
 - Тогда ты, наверное, знаешь, как древние земные полководцы использовали ударные полки? Ставили перед главным надежным войском и гнали на противника. Полк принимал первый удар на себя… ну а если пускался бежать, то с ним разделывались свои же.
 На пульте Мэлори заметил несколько красных огоньков, сигнализирующих о каких-то повреждениях. Девять одноместных истребителей - подлатанных, вдосталь заправленных горючим и снабженных полным боекомплектом (все это делалось сразу после возвращения) - терпеливо ждали в стартовых люльках.
 - Пока ты там валялся в отключке, Мэлори, я успел поинтересоваться системой управления этих милых крошек. У меня создалось впечатление, что они не могут функционировать в полностью автоматическом режиме.
 - Так оно и есть. Компьютер подчиняется либо мозгу человека или дублера, либо рандомайзеру.
 - Иэн Мэлори! Мы с тобой - ты и я - обязаны сделать так, чтобы они служили берсеркам. - Он снова взглянул на хронометр. - У нас осталось меньше часа, чтобы придумать подходящий способ, и еще часа три на то, чтобы выполнить нужную работу. Чем быстрее - тем лучше! Если промедлим с делом, нас накажут болью. - Казалось, перспектива эта доставляла ему своеобразное удовольствие. - Твои предложения?
 Мэлори было открыл рот, но, передумав, промолчал.
 - Конечно, не может быть и речи об установке твоих военных дублеров. Думаю, все они своего рода лидеры и вряд ли позволят гнать себя, как пушечное мясо. Однако у тебя наверняка есть и другие? Скажем, трусоватые штатские?
 Прежде чем ответить, историк тщательно обдумал каждое слово.
 - Получается, что есть. Я могу подобрать несколько моделей из моей личной коллекции. Пошли.
 Вновь очутившись в своей холостяцкой каюте, Мэлори был искренне удивлен, что там ровным счетом ничего не изменилось. Скрипка висела на стене, книги и музыкальные записи покоились на полках, а кучка кожаных футляров - посреди стола. Это были дублеры, которых Мэлори изучал с особенным увлечением.
 Взяв в руки лежащий отдельно футляр, он сказал:
 - Вот этот, к примеру, Скрипач… вроде меня. Боюсь, имя его тебе ничего не скажет.
 - Никогда не был силен в истории музыки. Продолжай.
 - Скрипач жил на Земле в двадцатом веке и, насколько я могу судить, был истово верующим. Если у тебя есть сомнения, можно его активизировать и выяснить, что он думает о войне.
 - А вот это непременно.
 Мэлори указал нужное гнездо в консоли, и Зеленый Лист самолично подключил вынутого из футляра двойника к компьютеру.
 - Как с ним общаться?
 - Просто задавай вопросы.
 Тот резко рявкнул, уставившись на компьютер:
 - Имя?
 - Альберт Болл, - голос из динамика был вполне человеческим, не то что у берсерка.
 - Ты будешь участвовать в сражении, Альберт. Что скажешь?
 - Война - самая омерзительная штука на свете.
 - Сыграешь что-нибудь?
 - С удовольствием.
 Но музыки не последовало, и Мэлори торопливо пояснил:
 - Если хочешь послушать, я могу подсоединить…
 - Оставь, не стоит.
 Зеленый Лист отключил Альберта Болла и принялся перебирать футляры (их было штук пятнадцать), морщась при виде незнакомых имен.
 - А эти кто такие?
 - Современники Болла. И заодно товарищи по профессии, - историк, чувствуя себя на грани обморока, опустился на стул.- Вон та модель - Эдвард Мэннок… Он никогда не служил в регулярной армии, поскольку был слеп на один глаз. - Мэлори указал на очередной. - А вот этого, правда, взяли в кавалерию, однако парень постоянно падал с лошади и был переведен на нестроевую службу. Через три месяца, если не ошибаюсь… Вот еще - юноша и, к сожалению, туберкулезник. Он умер на двадцать третьем стандартном году жизни.
 Зеленый Лист оставил в покое футляры и смерил его холодным взглядом с головы до ног. Мышцы брюшного пресса Мэлори конвульсивно сжались в ожидании нового удара, которого он, скорее всего, не вынесет.
 - Достаточно, - пожав плечами, заключил Зеленый Лист и еще раз сверился с часами. Затем снова взглянул на «компаньона» и вдруг улыбнулся, что странно его преобразило: на миг он показался Мэлори редкостным симпатягой - этакий простецкий парень, свой в доску. - Что ж, прекрасно! Полагаю, музыканты действительно много не навоюют. Если берсерки дадут добро, мы их быстренько установим и отправим в полет. А нам с тобой светит премия, Иэн Мэлори, - милая улыбка стала еще шире, - каждому по лишнему стандартному году жизни. Конечно, если все сработает так, как надо.
 Берсерк вернулся через несколько минут. Зеленый Лист, подобострастно поклонившись, быстро объяснил суть плана. Маячивший в сторонке перепуганный Мэлори не сразу понял, что и сам склонился в почтительном поклоне.
 - Начинай, - дала дозволение машина. - И торопись. Приближается атомный шторм. Транспорт с дурножизнью может скрыться.
 Берсерк тут же удалился, и Мэлори заключил, что его роботизированный корабль, по-видимому, тоже нуждается в ремонте.
 Вдвоем они управились быстро. Собственно говоря, работа была несложной: открыть кабину истребителя, расчехлить двойника и, опустив в адаптер, соединить стандартные разъемы; закрыть кабину и защелкнуть замки. Поскольку берсерки торопились, люди свели процедуру проверки до минимума, задавая каждой активированной модели какой-то незначительный вопрос и выслушивая ответ. Двойники отделывались в основном банальными репликами касательно несуществующей погоды или другими забавными ремарками, бывшими когда-то, как знал Мэлори, частью социального этикета.
 Казалось, все шло как по маслу, однако под конец Зеленый Лист вдруг засомневался.
 - Надеюсь, эти неженки не свихнутся, когда поймут, во что вляпались! Скажи, они вообще-то способны разобраться в ситуации? Хозяева, конечно, не рассчитывают, что модели будут действовать умело, но кататония наверняка не входит в планы берсерков.
 В этот момент Мэлори, близкий к полному изнеможению, сидел верхом на «восьмерке»; упорно дергая тугую защелку кабины, он едва не свалился с крутого бока истребителя, когда та наконец подалась.
 - Дублеры оценят ситуацию примерно через минуту после запуска, - ответил он. - По крайней мере, в общих чертах… думаю, они не поймут, что находятся в космическом пространстве. Ты ведь был военным, не так ли? Ну, тебе лучше знать, как справиться с новобранцами, которые не желают сражаться.
 Они закончили подключение, и Мэлори сказал:
 - Добрый день! Как дела?
 - Я требую, чтобы машину покрасили в красный цвет! - ворчливо заявил дублер.
 - Сию минуту, сэр, - быстро ответил историк, запер кабину и двинулся к «девятке».
 - Что за чушь? Что это значит? - нахмурился Зеленый Лист, но, взглянув на часы, пошел вслед за Мэлори.
 - Полагаю, маэстро уже понял, что находится на каком-то транспортном средстве. А что касается красного цвета… - тут Мэлори, крякнув, налег на запоры «девятки», и фраза осталась неоконченной.
 Наконец все истребители были готовы. Зеленый Лист, положив палец на кнопку пуска, еще раз пытливо посмотрел на своего подручного.
 - Мы уложились в срок и получим награду, если идея хоть чуть-чуть сработает. - Он понизил голос до угрожающего шепота. - И лучше бы ей сработать, Мэлори! Ты никогда не видел, как с человека живьем сдирают кожу?
 Историк ухватился за стойку - у него подогнулись колени.
 - Я сделал все, что мог, - пробормотал он. Зеленый Лист нажал на кнопку: в гармоничном
 аккорде запели девять шлюзов. Истребители исчезли, и тут же на пульте ожил голографический дисплей перед креслом офицера-оператора. В центре маячило жирное зеленое пятно, символизирующее «Юдифь»; вокруг нее медленно и хаотично перемещались девять зеленых крапинок. Чуть дальше сияло компактное созвездие красных точек - все, что осталось от стаи берсерков, преследовавших «Надежду» столь долго и неутомимо. Мэлори с тяжелым сердцем пересчитал их: пятнадцать.
 - Весь фокус в том, - вполголоса проговорил Зеленый Лист, словно беседуя сам с собой, - чтобы они боялись собственных командиров больше, чем врага. - Он перебросил на панели пару тумблеров и громко рявкнул: - Внимание! Номера с первого по девятый! Вы находитесь под прицелом превосходящих сил. Неподчинение приказу или попытка к бегству будут жестоко караться…
 Он продолжил внушение. Разглядывая дисплей, Мэлори заметил, что шторм, о котором говорил берсерк, действительно на подходе. Ливень заряженных частиц уже почти накрыл сектор туманности, где находилась «Юдифь» в компании разношерстной флотилии боевых кораблей. «Надежды» в этом масштабе не было видно; оставалась вероятность, что ей все-таки удастся оторваться под прикрытием шторма, если берсерки почему-либо промедлят с атакой.
 Видимость становилась все хуже. Убедившись, что сигнал более не проходит, Зеленый Лист замолчал. Какое-то время обрывками были слышны неестественные голоса берсерков, отдающих приказы номерам с первого по девятый, но скоро экран полностью затянула искрящаяся белая пелена, и все стихло.
 Несколько минут на боевой палубе «Юдифи» царило полное молчание, если не считать треска разрядов в динамике.
 - Дело сделано, - сказал наконец Зеленый Лист. - Будем ждать, ничего другого не остается.
 Он снова очаровательно улыбнулся, по всей видимости, наслаждаясь ситуацией. Мэлори с любопытством взглянул на него.
 - Скажи, как ты можешь… как тебе удается ладить с ними?
 - А почему бы и нет? - Сладко потянувшись, он встал из-за пульта. - Когда человек отказывается от прежнего образа мыслей… дурножизни, когда он все равно что умер для прошлого… выясняется, что новая жизнь не так уж плоха. Машины снабжают нас всем необходимым, даже женщинами, когда удается захватить пленников.
 - Холопы, - слетело с языка Мэлори то ужасное, провоцирующее оскорбление, что вертелось в его мыслях с первого момента их встречи. Но теперь он ничего не боялся.
 - От такого же слышу, ты, коротышка, - Зеленый Лист продолжал улыбаться. - Мне кажется, друг мой, ты по-прежнему смотришь на меня сверху вниз. А зря! Не забывай, что теперь ты тоже по уши в дерьме.
 - Мне жаль тебя, Зеленый Лист.
 Его «компаньон», издав короткий смешок, покачал головой.
 - В самом деле? А вдруг передо мной долгая жизнь без забот о хлебе насущном? Куда счастливее, чем у большей части человечества? Кажется, ты упомянул, что прототип одной из моделей скончался, не дотянув до двадцати трех. И что - это обычная продолжительность жизни для его эпохи?
 На губах Мэлори, который все еще опирался на стойку, проступила мрачная улыбка.
 - Для его поколения и в данном регионе Европы так оно и было. Первая мировая война - этим все сказано.
 - Но ведь он умер от какой-то болезни?
 - Этого я не говорил. Да, у него был туберкулез, который наверняка рано или поздно свел бы его в могилу. И все же он погиб в бою: в 1917 году от Рождества Христова в стране, называемой Бельгия. По-моему, тело так и не было найдено, поскольку зенитки разнесли его аэроплан в клочья.
 Зеленый Лист застыл на месте.
 - Аэроплан!.. О чем ты говоришь?
 Мэлори выпрямился, превозмогая боль, и отпустил стойку.
 - Я говорю о том, что Жорж Гинеме - таково его имя - сбил пятьдесят три вражеских самолета, прежде чем был сбит сам. Не торопись! - крикнул историк неожиданно громким и звучным голосом, и яростно устремившийся к нему Зеленый Лист в замешательстве остановился. - Прежде чем ты убьешь меня, задумайся на минуту: у какой стороны больше шансов на победу в нынешнем сражении?
 - У какой стороны?..
 - Ну да, девять истребителей против пятнадцати берсерков. Возможно, твоих хозяев еще больше, и все же я ставлю на асов. Дублеры, которых мы с тобой послали в бой, не станут играть роль овечек на бойне.
 Несколько долгих секунд Зеленый Лист продолжал глядеть на Мэлори, затем резко бросился к пульту (дисплей по-прежнему сиял яркой белизной) и, постояв, медленно опустился в кресло оператора.
 - Так ты меня подставил? - пробормотал он. - Эта коллекция увечных музыкантов… но ты ведь не мог обмануть меня? Так каким образом…
 - О, я не солгал ни единым словом. Ну разумеется, не все военные летчики первой мировой были инвалидами. Большинство из них пребывали в добром здравии и прикладывали массу усилий, чтобы сохранить его как можно дольше. Я также не говорил, что все они были музыкантами… хотя, конечно, старался создать подобное впечатление! Альберт Болл, несомненно, был одаренным музыкантом - среди любителей, конечно. Он часто повторял, что загубил свой талант из-за профессии, которую искренне ненавидит.
 Обмякший Зеленый Лист, казалось, старел на глазах.
 - Но слепой?.. Это же немыслимо!
 - Точно так же думали те, что в начале войны выпустили его из лагеря для интернированных иностранцев. Одноглазый Эдвард Мэннок! Чтобы записаться добровольцем, ему пришлось сообразить, как обвести вокруг пальца медицинскую комиссию…
 Но какая все-таки трагедия, что эти великолепные представители рода человеческого вынуждены были убивать друг друга! Ведь тогда еще не было берсерков. Ну, по крайней мере, таких, с которыми бьются в одноместных корабликах, вооруженных лазерами вместо пушки и пулеметов. Хотя, по сути, люди всегда противостояли берсеркам того или иного сорта.
 - Поправь меня, если я ошибаюсь… Ты говоришь, мы усадили в истребители девять боевых пилотов?!
 - И притом самых лучших! В общей сложности за ними числится более пятисот сбитых машин противника.
 Наступило молчание. Зеленый Лист уставился в темнеющий экран: атомный шторм постепенно слабел. Мэлори, сидевший прямо на полу, внезапно вскочил на ноги: на самом краю голографического изображения появилась крошечная точка.
 Быстро приближаясь к «Юдифи», она пылала, как раскаленный уголь.
 - Вот и все, - сказал Зеленый Лист. - Все кончено. - Он встал и, вынув из кармана небольшой лучевой пистолет, направил его на Мэлори, но тут же улыбнулся и покачал головой. - Пожалуй, я оставлю тебя машинам. Они сделают это гораздо изобретательнее.
 Когда заработали насосы воздушного шлюза, он неторопливо поднял оружие и приставил дуло к виску. Мэлори глядел на него, как зачарованный. Шум прекратился, щелкнул замок внутреннего люка. Зеленый Лист нажал на курок.
 Преодолев дистанцию броском, историк выхватил из мертвой руки пистолет чуть ли не раньше, чем упало тело, и навел его на открывающийся люк. Там был все тот же знакомый берсерк - но зато как же он выглядел сейчас! Одной руки недоставало, из обрубка торчали горелые провода; верхнюю часть корпуса, густо усеянную небольшими отверстиями, окружало жесткое сияние электрического разряда.
 Мэлори выстрелил, но машина словно не заметила удар силового луча (можно было догадаться, что берсерки не дадут человеку оружие, способное им навредить). Впрочем, не обратил он внимания и на самого Мэлори. Покачиваясь, изуродованная конструкция приблизилась к почти безголовому трупу и склонилась над ним.
 - Пре-пре-пре-ступник! - заверещал берсерк. - Пре-пре-пре-датель! Пре-при-при-говор! Не-приии-ятные не-выносииимые стам-стом-стум-стииимулы! Дурножизнь, дурножизнь, дурно…
 Зайдя сзади, Мэлори сунул дуло пистолета в одну из еще. горячих дыр, просверленных лазером Альберта Болла, а может, Франка Люка или Вернера Восса, или еще кого-нибудь, и послал один за другим два силовых луча в металлические потроха. Берсерк рухнул рядом с Зеленым Листом;, свечение мигнуло и угасло.
 Мэлори попятился, не отрывая глаз от двух неподвижных тел - из плоти и металла. Обернулся к дисплею. Красная точка вяло дрейфовала прочь от «Юдифи»; по-видимому, корабль, который она изображала, был теперь не более чем кладбищем разбитых механизмов.
 Одинокая зеленая точка вырвалась из последних завихрений атомного шторма. Через минуту в ангар скользнула «восьмерка» и мягко остановилась, уткнувшись в люльку; гладкие бока истребителя портили следы лучевых ударов. Раскаленное дуло носового лазера тяжко задымило в атмосфере.
 - Запишите еще четыре победы на мой счет, - заявил дублер, как только Мэлори откинул люк кабины. - Сегодня мои товарищи оказали мне изумительную поддержку, доблестно пожертвовав собой во имя Фатерлянда. И хотя на одного нашего приходилось два противника, клянусь, никто из врагов не уцелел. Однако я вынужден заявить категорический протест! Мой аэроплан до сих пор не выкрашен в красный цвет!
 - Я немедленно позабочусь об этом, mein Негг, - заверил Мэлори, начиная отсоединять контакты. Он чувствовал себя довольно глупо, пытаясь успокоить программное обеспечение электронного прибора. И все-таки он нежно прижимал модель к груди, спускаясь к пульту, рядом с которым покоилась кучка пустых футляров. Историк прочел знакомые имена:  
 ALBERT BALL WILLIAM AVERY BISHOP RENE PAUL FONCK GEORGES MARIE GUINEMER FRANK LUKE EDWARD MANNOCK CHARLES NUNGESSER MANFRED VON RICHTHOFEN WERNER VOSS
 Это были англичане, американцы, немцы, французы, еврей. В том числе - скрипач, прусский барон, революционер, мизантроп, гуляка, христианин. Каждый из девяти был нисколько не похож на остальных, однако нечто общее все-таки у них было. Оно выражалось единственным словом: ЧЕЛОВЕК.
 От живых людей его отделяли миллионы километров, но Мэлори не чувствовал себя одиноким. С величайшей осторожностью уложив дублера в чехол (он знал, конечно, что модель не повредят даже тысячекратные ускорения, не то что его слабые руки), Мэлори прикинул, как устроиться в тесной кабине «восьмерки», когда они вместе предпримут попытку догнать «Надежду».
 - Остались мы с тобой вдвоем, Красный Барон, - сказал он.
 Человеку, который был прототипом этой модели, не исполнилось и двадцати шести, когда его сбили над Францией после восемнадцати месяцев успеха и славы. Раньше он служил в кавалерии, однако все время падал из седла. Снова и снова.
  Перевела с английского Людмила ЩЕКОТОВА 


This file was created



with BookDesigner program



bookdesigner@the-ebook.org



18.08.2008