Аннотация: Механический Орфей жаждет мучительной гибели людей, и власть его поистине безгранична. Даже могущественная Лига искусств бессильна перед культом смерти. И вновь Руиз Ав вынужден вступить в бой с безжалостным врагом, стремящимся к господству в Галактике.


---------------------------------------------


 Рэй Олдридж
 МЕХАНИЧЕСКИЙ ОРФЕЙ


 "И милого певца они убили,
 Чтоб души наши продолжать могли
 свою несовершенную мелодию",—

    надпись на мемориальной доске в "Глубоком сердце" города Моревейника на планете Суук.



 Глава первая


 Старая, потрепанная баржа «Лоракка» уносила Руиза Ава и его друзей прочь от Моревейника и оставшихся там врагов. Путешествие продолжалось уже шесть дней. За это время Руиз подружился с Гундредом, вторым помощником капитана. Жилистый коротышка с плохими зубами часто и многословно жаловался на ветхость судна, бездарность экипажа и невезучесть командира.
 — Под его чутким руководством затонуло уже четыре корабля. Неплохой результат для такого молодого человека. Меня это, знаете ли, нервирует.
 Гундред любил наряжаться в яркие тряпки, а количество разнокалиберных золотых цепей, украшавших его одежду, поражало воображение. Однажды Руиз поинтересовался, не боится ли тот упасть за борт с подобным грузом. Коротышка весело ответил, что все равно не умеет плавать.
 — Лучше уж побыстрее покончить со всем этим, — пояснил он. — Я ведь не смерти боюсь… самое страшное—долгий переход из теплого света в холодную жидкую тьму.
 — Понятно, — вежливо отозвался собеседник, хотя позиция Гундреда показалась ему по меньшей мере странной.
 Второй помощник ухмыльнулся.
 — Да уж, не всем доступна такая философия. Вот ты, насколько я понимаю, весельчак и к тому же сторонник метода проб и ошибок, а? Попал я в точку или нет?
 Руиз улыбнулся и кивнул. Приятели стояли на самой верхней палубе «Лоракки», неподалеку от рулевой рубки. Море было настолько спокойным, что напоминало темно-синее стекло. Чистое небо цвета полированной бронзы только у горизонта омрачалось полосой черных туч. Ближайшая земля находилась далеко на юге. Капитан рассчитал курс так, чтобы пройти как можно дальше от предательских прибрежных рифов.
 Сам он в рулевой рубке скрючился над навигационным прибором, проклиная судьбу, загрузившую его корабль почти двумя тысячами фанатиков, последователей культа «Жертвенной тайны», которых нужно было доставить к людоедам Лезвий Нампа. Гундред, видимо, рассматривал главного человека на судне как бесплатного клоуна. Он подмигнул собеседнику и состроил жалобную гримасу, передразнивая своего командира.
 Щелчок и последовавший за ним свисток возвестили, что один из бортовых синтезаторов-предсказателей распечатал карту погоды. Капитан немедленно замолчал и сосредоточился.
 Жертвующие заполнили широкую нижнюю палубу. Они зачитывали отрывки из священных трактатов, фальшиво распевали корявые гимны, хлестали друг друга небольшими церемониальными бичами. Все эти люди были одержимы манией религиозного самоубийства. Гундред долго наблюдал за ними, потом театрально выпучил свои крохотные черные глазки.
 — Хотя ты и претендуешь на звание оптимиста, все-таки на тебе одеяние Жертвующего, а это гораздо большая угроза для жизни, чем цепи на шее.
 Руиз вновь улыбнулся, но промолчал. Гундред довольно часто прохаживался по поводу его камуфляжа, но путешественник понимал, что коротышкой движет обыкновенное любопытство. Однако многолетняя привычка к осторожности не позволяла бывшему агенту Лиги искусств рассказать новому приятелю правду о себе и своих спутниках.
 Каждый вечер команда собиралась в том уголке судна, куда не заглядывал капитан, чтобы поиграть в карты. Так Руиз познакомился со вторым помощником. Они были единственными участниками этого азартного мероприятия, которых никогда не покидала удача. На самом деле, конечно, причина их постоянных выигрышей крылась не только в везении. Правда, Руиз не в полной мере использовал свои шулерские навыки — он просто старался не оставаться в проигрыше… Однажды ночью пьяный кочегар возмутился, когда Гундред стал манипулировать картами чуть более активно, чем обычно, и попытался грузовым багром выпустить кишки второму помощнику. Тогда Руиз вмешался и вразумил недовольного с помощью первой подвернувшейся под руку железяки.
 С этого дня Гундред взял под свое покровительство нового приятеля и его спутников, нашел им более удобное место, увеличил порции воды и время от времени приносил еду из камбуза команды. Пища, конечно, тоже не отличалась изысканностью, но, по крайней мере, была восхитительно свободна от насекомых.
 Второй помощник не обижался на скрытность Руиза.
 — А-а-а, ты такой таинственный… Смотрю на тебя и радуюсь собственной незамысловатости, — говорил он, и в хитрых глазках прыгали веселые огоньки.
 Руиз похлопал приятеля по плечу.
 — Тайны есть у всех — даже у тебя, хотя ты и стараешься прикидываться образцом простодушия, — ответил он и направился к трапу.
 Гундред рассмеялся.
 — Все может быть… Ну что, собираешься проведать свою команду? Странная она у тебя… Должен сказать, что твои спутники похожи на Жертвующих еще меньше, чем ты… Хотя в женщине чувствуется какая-то темная сила. Красавица, это уж точно, но мрачная. Тебе следует остерегаться.
 Ясный день, казалось, померк.
 — Правильно говоришь, — отозвался Руиз и пошел вниз.
 Он прокладывал дорогу сквозь толпу верующих, нетерпеливо отпихивая тех, кто пытался вовлечь его в ритуальные пляски. Большинство несчастных безумцев равнодушно принимало его отказ. Возмутился только один крупный краснолицый мужчина с кнутом, усаженным гвоздями. Фанатичный блеск в его глазах и пена у рта заставили Руиза опасливо посторониться.
 В конце концов он добрался до своей каюты. На самом деле это было стойло для скота, расположенное на второй палубе. Специфический запах свидетельствовал о том, что совсем недавно на барже путешествовали пассажиры, гораздо больше соответствующие этому классу кают. Однако стены отгораживали беглецов от фанатиков, а ветерок, задувающий в щели, делал воздух пригодным для дыхания.
 Здесь ждали его товарищи по побегу. Мольнех в настороженной позе восседал на их багаже, сжимая в руках стальную дубинку. Тощий, как скелет, фокусник приспособился к путешествию гораздо лучше, чем остальные фараонцы, испытывающие ужасные страдания.
 Мольнех опустил дубинку, которую он недавно увел у потерявшего бдительность фанатика.
 — Какие новости, Руиз Ав? — весело поинтересовался фокусник.
 — Да, что нового? ^пробурчал толстяк Дольмаэро, бывший на Фараоне старшиной гильдии. Его широкая физиономия побледнела и покрылась потом. Бедняга ужасно мучился от морской болезни и потому изрядно потерял в весе с тех пор, как они покинули Моревейник. — Мы уже приближаемся к цели? Иногда мне кажется, что даже встреча с каннибалами предпочтительней этой мерзкой болтанки.
 Страдалец поднялся на ноги и устало потер затекшую спину.
 — Еще нет, — ответил Руиз. — Я бы на твоем месте не так торопился познакомиться с людоедами.
 Предводитель очень беспокоился за Дольмаэро. Они вместе пережили немало опасностей с тех пор, как убежали от Кореаны, промышлявшей контрабандой живого товара. За это время бывший агент очень привязался к старшине гильдии.
 Низа молча сидела в темном углу. Руиз нерешительно улыбнулся, но она никак не отреагировала на его улыбку. Он отвернулся. Девушка разительно переменилась, и это мучило и беспокоило Руиза. Не так давно они были любовниками, и проведенные вместе минуты стали едва ли самыми лучшими в жизни бывшего агента. Теперь же наемник и принцесса сделались просто товарищами по несчастью, которых слепая судьба нечаянно свела вместе.
 В Моревейнике Кореане удалось снова схватить фараонцев, а Руиз Ав не смог этого предотвратить. Низа, очевидно, уверилась, что именно он повинен во всех несчастьях, которые выпали на ее долю. С тех пор как предводитель вызволил их из подземной тюрьмы, она ни разу не поинтересовалась, что же произошло на самом деле, а он ничего не объяснял, боясь, что девушка просто откажется слушать. На борту «Лоракки» она прерывала молчание только в случае крайней необходимости и почти никогда не покидала своего угла. Ее прекрасное лицо с каждым днем казалось все более измученным. Сердце Руиза обливалось кровью. Именно поэтому он неприкаянно шатался по судну, стараясь с помощью азартных игр отвлечься от печальных мыслей.
 Предводитель улегся на соломенную подстилку подальше от Низы, вместо подушки подсунув под голову свой узелок. Пряный смолистый запах его содержимого, к счастью, победил вонь хлева. Прежде чем покинуть Моревейник, бывший агент успел позаботиться о двойном камуфляже. Сейчас они носили одеяния религиозных фанатиков, собиравшихся пожертвовать свои временные телесные оболочки Лезвиям Нампа. Однако когда путешественники достигнут пылающих песков, им придется сменить личины и стать курьерами одного из пиратских главарей Моревейника, торгующего ритуальным наркотиком.
 Обряды Лезвий Нампа включали в себя обязательное наркотическое опьянение и поджаривание на вертеле людей, поэтому Руиз думал о прибытии на место назначения без малейшего удовольствия. Однако только добравшись до пустыни, они смогут навсегда покинуть жестокий Суук.
 Бывший агент закрыл глаза, надеясь, что ему удастся хотя бы несколько часов отдохнуть без помех.
 Низе спать совершенно не хотелось. Несмотря на растущую усталость, она вообще плохо спала на барже. Ее родной Фараон, планета пыльных равнин, разительно отличался от этой жуткой водяной пустыни, которая и выглядела-то противоестественно. Океан представлялся огромным зловредным животным, чья жирная шкура вечно топорщилась и подергивалась, будто монстр пытался сбросить ее, как змея в период линьки.
 Закуток, в котором расположились путешественники, совсем не походил на покои бывшей фараонской принцессы. Теперь она спала на полу в провонявшем навозом и рвотой стойле.
 В тех редких случаях, когда бедняжке удавалось забыться тревожным сном, ее мучили кошмары. Бывшая хозяйка Кореана, убийца Реминт, пират Юбере — все эти лица кружились в медленном жутком хороводе. Девушка чувствовала себя покинутой и одинокой. Руиз Ав, которого она некогда любила и которому вверила свою жизнь, позволил, чтобы с ней происходили страшные вещи. А теперь он не обращал на нее внимания, лишь изредка улыбался понимающей улыбкой. Пожалуй, больше всего Низу раздражала именно эта показная вежливость.
 Как знать, может быть, он готовит новую пытку, которой измученная женщина уже не сможет вынести.
 Руиза разбудило отчетливое ощущение надвигающейся опасности. В стойле было темно. Баржа двигалась резкими, неровными скачками. Предводитель сел и протер глаза. Шум ветра превратился в злобный визг. За то время, пока он спал, погода изрядно ухудшилась.
 — Что случилось? — спросил Дольмаэро, изо всех сил прижимаясь к стенке, — Я спрашиваю, что происходит?!
 — Просто сильный ветер, — с показным равнодушием ответил Руиз, поднимаясь на ноги.
 Внезапный толчок швырнул его в тот угол, где лежала Низа. Он мгновенно восстановил равновесие, но все же успел заметить выражение ужаса на лице девушки и руки, поднятые в защитном жесте. Руизу хотелось опуститься рядом с ней на колени и объяснить, что он остался тем же самым человеком, которому она доверяла раньше. Но принцесса отвернулась к стене и уставилась на нее невидящими глазами.
 Руиза охватило отчаяние. Хотя чего, собственно, он ждал? Что Низа, примитивное существо с отсталой планеты, сможет приспособиться к жизни в пангалактике в случае, если им удастся выжить и покинуть Суук? Неужели он настолько наивен? Каковы шансы на то, что уроженка Фараона будет счастлива с космическим бродягой? А он с ней? Абсурд!
 Предводитель покачал головой и отвернулся.
 — Я пойду на палубу и выясню, что происходит, — ровным голосом произнес он. — Пока беспокоиться не о чем. До сих пор нам везло с погодой.
 Бывший агент прокладывал дорогу сквозь толпу Жертвующих, которые в ужасе метались по палубе. Он успел мельком подумать о странностях, присущих человеческим существам. Все эти люди стремились на бойни Лезвий Нампа, чтобы радостно встретить смерть от рук каннибалов, и в то же время панически боялись утонуть. Руизу казалось, что гибель в морской пучине — отнюдь не худший вариант по сравнению с тем, что их ожидало, если им суждено благополучно достигнуть цели.
 На верхней палубе качка казалась особенно сильной. Руиз крепко ухватился за поручни, чтобы взглянуть на темно-серую воду. Ветер переменился. Теперь он дул со стороны суши. К губам прилипал песок, принесенный из пустынь Нампа. Смеркалось, поэтому определить высоту волн было трудно, но тонкие длинные языки пены вздымались высоко над кораблем.
 Старушке «Лоракке» такая погода пришлась явно не по вкусу. Она переваливалась с боку на бок, жалобно постанывая от напряжения. Руиз нахмурился и протер глаза. Интересно, долго ли продержится видавшее виды суденышко. Очевидно, желающих отправиться в путь на столь ненадежном корабле становилось все меньше и меньше, поэтому владельцы и согласились принять на борт толпу религиозных фанатиков. Нельзя сказать, чтобы подобные мысли способствовали улучшению настроения.
 Пока что моторы баржи стучали довольно ровно, но страшно подумать, что произойдет, если они откажут и «Лоракка» окажется во власти ветра и волн.
 Небо приобрело оттенок нездоровой бледности и словно покрылось синяками. Погода значительно ухудшилась даже с того момента, как он появился на палубе. Бывшего агента охватила знакомая ярость. В который раз с момента начала операции на Сууке Руиз Ав оказался во власти сил, повлиять на которые не было ни малейшей возможности.
 В ярко освещенной рулевой рубке он заметил Гундреда. Второй помощник метался между компьютером и навигационными картами, а его лицо, обычно веселое, выглядело мрачным и измученным.
 Руиз подумал, не зайти ли в рубку, возможно, приятель сможет прояснить ситуацию. Однако возле входа торчали два вооруженных матроса. Видимо, капитан опасался, что впавшие в панику пассажиры ворвутся внутрь. Один из моряков заметил мужчину в одеянии. Жертвующего и угрожающе взмахнул нейронным кнутом.
 Бывший агент дрожал от холода в насквозь промокшем балахоне. Он спустился вниз, пробормотал что-то неопределенно ободряющее и попытался не думать о том, что Же будет, если погода не улучшится в самое ближайшее время.
 По мере приближения ночи движения баржи становились все более неуверенными. Дольмаэро вновь затошнило, но он успел выползти наружу, чтобы опорожнить свой многострадальный желудок.
 Руиз попросил Мольнеха присмотреть за старшиной гильдии:
 — Не давай ему перегибаться через поручни, иначе мы его наверняка потеряем.
 Фокусник с готовностью закивал. По сравнению с другими фараонцами, он достаточно легко приспосабливался к новым условиям.
 Предводитель испытал беспокойство и слабую надежду одновременно, когда сообразил, что они с Низой остались наедине впервые за долгое время. Возможно, сейчас самый подходящий момент, чтобы попытаться выяснить отношения.
 — Как ты себя чувствуешь? — осторожно обратился он к девушке.
 — Плохо, — ответила она тусклым, невыразительным голосом.
 Казалось, бедняжке приходилось прилагать немалые усилия для ответа на самые простые вопросы. Однако Руиз не собирался отступать. Сегодня они все могут отправиться на дно… Возможно, это последний шанс разобраться в возникших между ними проблемах. Бывший агент подвинулся немного ближе, чтобы вой ветра не заглушал его Слова, и устроился поудобнее, опершись спиной о стенку стойла.
 — Ты так и не рассказала, что с вами произошло в Моревейнике.
 — А ты никогда и не интересовался.
 Руиз обрадовался, различив в ее голосе гневные нотки. Гнев все же лучше, чем откровенное безразличие.
 — Можно поинтересоваться сейчас?
 В глазах Низы появилось выражение настороженности.
 — Хорошо. Что ты хочешь знать?
 — Что случилось после того, как вас увели из казарм рабов?
 Она тяжело вздохнула.
 — Убийца Реминт… Ты слышал о нем?
 — О да, — ответил Руиз, с трудом подавив дрожь. — Мы с ним встречались. Но теперь он мертв.
 — Правда? — На губах девушки появилась тень улыбки. — Неужели кому-то удалось справиться с ним? Никогда бы не подумала… Он вывел нас из казарм, заковал в цепи и доставил к Кореане. — Руки девушки нервно теребили подол балахона. — Она нацепила провода мне на голову и стала задавать вопросы. Почему-то я не могла не отвечать. Казалось, что мой язык повинуется ей, а не мне. Пришлось рассказать все.
 Руиз понял наконец, что бедняжку угнетало чувство вины.
 — Пойми, Низа, ты ни в чем не виновата. Для того чтобы лгать во время послойного ментоскопирования, требуется многолетняя практика и специальные тренировки.
 — Значит, ты умеешь это делать?
 — Мне приходилось… в прошлом. Что было потом? Девушка пожала плечами.
 — Ничего интересного. Реминт посадил нас в лодку и перевез в другую тюрьму. Там мы и оставались, пока ты не вернулся.
 — С вами плохо обращались?
 — Я оставалась одна. В камере были только туалет и постель. — Ее красивые губы задрожали. — Я осталась совсем одна.
 — Прости, — виновато произнес Руиз. — Я пришел, как только смог.
 — Да? — В голосе ее вновь зазвучало нехорошее подозрение.
 — Естественно. Ты что, не веришь мне?
 Низа довольно долго молчала, потом наконец ответила с показным равнодушием:
 — Реминт сказал, что ты нас продал, а затем попытался купить свободу себе, сообщив Кореане, где мы находимся.
 — И ты поверила в эти бредни?!
 — Он солгал?
 — Естественно. — Руиз устало покачал головой. Так вот почему она перестала ему доверять! — Я не имею отношения ко второму похищению. Это просто несчастный случай.
 — Вот как? — Девичий голос зазвучал неожиданно легко.
 — Клянусь. Если я вас предал, то зачем мне было возвращаться обратно?
 — Мне это тоже показалось странным. Но я видела столько странного с тех пор, как покинула Фараон.
 Бывший агент улыбнулся. Чуть погодя улыбнулась и девушка. Улыбка ее была еще слабой, неуверенной, однако Руиз почувствовал себя гораздо лучше, чем за все прошедшие дни. Внезапный толчок швырнул Низу к нему на плечо. Девушка отпрянула, но не сразу, и несколько чудесных мгновений мужчина наслаждался теплом ее хрупкого тела.
 — А что случилось с тобой? — чуть погодя спросила она.
 — Долгая история.
 Низа окинула взглядом темное стойло.
 — По-моему, как раз сейчас у меня найдется несколько минут, чтобы ее выслушать.
 — Что же. Тогда слушай.
 Руиз поведал о том, как просил помощи у создателя чудовищ Публия, который предал его при первой возможности, как бывший товарищ устроил заговор, собираясь захватить власть в Моревейнике, как Реминт смертельно ранил Публия, который скончался на третий день путешествия.
 За свою помощь создатель монстров потребовал, чтобы бывший агент возглавил нападение на крепость Алонсо Юбере, владельца анклава геншианских мозг-навигаторов. Руиз поведал и о том, как он вернулся в казармы и обнаружил, что его спутники исчезли.
 Выражение глаз девушки постепенно менялось. Теперь она смотрела на возлюбленного куда более ласково и мягко.
 — Я узнал, что вас забрал Реминт. Он устроил ловушку в фабулярии. Должен признаться, я в нее угодил. Легко. И только благодаря случайному везению я не остался игрушкой Кореаны навсегда.
 — Тебе удалось бежать?
 — Да. Затем я выследил Реминта, который отправился прямиком в лабораторию Публия, и напал на него из засады. Он был тяжело ранен и не ожидал нападения. Только поэтому мне удалось справиться с ним. Реминт уже перестал быть человеком. В любое другое время он одолел бы меня с легкостью.
 Руиз содрогнулся. По сравнению с этой машиной для убийства любая опасность казалась детской игрой.
 — А потом?
 — Я заставил Публия выполнить условия договора и помочь мне покинуть Моревейник. В городе происходило нечто странное, главари пиратов окончательно потеряли голову… Эта баржа стала единственным путем к спасению.
 Руиз замолчал, перебирая в памяти события последних недель. Он не мог отделаться от ощущения, что его Жизнь каким-то образом вырвалась из-под контроля и теперь все быстрее и быстрее катится по невидимым рельсам прямиком в бездну.
 — Столько всего произошло, правда? — спросила Низа, и по ее тону предводитель понял, что девушка не до конца поверила в его рассказ. Однако она все же разговаривала с ним. И это казалось немалым достижением.
 Руиз не собирался прерывать беседу, но тут вернулись насквозь промокшие Мольнех и Дольмаэро. Некогда румяное лицо старшины гильдии посерело, а губы приобрели синеватый оттенок. Он тяжело опирался на фокусника, а добравшись до своего места, мешком рухнул на соломенную подстилку, задыхаясь от усталости.
 Руиз опустился возле него на колени, чтобы развязать шнурки на промокшей одежде. Помутневшими от страдания глазами Дольмаэро взглянул на предводителя.
 — Думаю, я скоро умру, Руиз Ав. Хотя в настоящий момент смерть пугает меня гораздо меньше, чем дальнейшая жизнь.
 Состояние здоровья старшины очень беспокоило предводителя, но он заставил себя улыбнуться.
 — Это обычная реакция на морскую болезнь, но от нее не умирают.
 — Ох, нет, — простонал Дольмаэро и закрыл глаза. Руиз укутал товарища всеми одеялами, которые за последние дни достались ему в наследство от Жертвующих, исполнивших ритуал самоубийства раньше времени.
 — Отдохни, скоро тебе полегчает.
 «Лоракка» переваливалась с боку на бок, а вой ветра заглушал даже безумные вопли фанатиков. В стойле воцарилось молчание.
 Кореана Хейкларо, бывшая обитательница роскошных апартаментов «Черной Слезы» и бывшая работорговка, теперь была вынуждена скрываться в вонючем стальном бункере глубоко под водами Моревейника. Она мрачно смотрелась в осколок разбитого зеркала, откинув назад взмокшие пряди спутанных волос. Лицо, стоившее ей таких денег, теперь было трудно узнать. Творение одного из лучших пластических хирургов пангалактики изрядно пострадало за те дни, в которые женщина скрывалась от пиратских главарей Моревейника, превративших древнее поселение в поле боя.
 Каналы и лагуны покраснели от крови, а хищные маргары разжирели, питаясь трупами, выпадавшими из каждого окна.
 Что ж, по крайней мере она выжила. А в качестве утешения у потерявшей почти все женщины оставались мечты. И в этих фантазиях присутствовал виновник всех ее несчастий, Руиз Ав, терзаемый самыми разнообразными орудиями пыток, какие только могло изобрести ее воспаленное воображение.
 Кроме Кореаны в комнате находились только раб и охранник-морассар. Огромное чудище неподвижно застыло в углу, ожидая дальнейших распоряжений. Инсектоид на данный момент являлся самым ценным ее достоянием. Под охраной могучего воителя хозяйка могла чувствовать себя в относительной безопасности.
 Ее бессменный помощник, киборг-пират Мармо, уехал. Если повезет, он сможет распространить по компьютерным сетям Суука запрос относительно рабов, похищенных Руизом Авом с Фараона. Рано или поздно этот подонок продаст невольников. Тогда Кореана выкупит их и выйдет на след своего врага.
 Время до возвращения киборга тянулось невыносимо медленно. Наконец старый пират вошел в бункер.
 — Ну?! — нетерпеливо воскликнула женщина. Мармо устроился в самом сухом углу. Его шасси потемнели от коричневого налета ржавчины.
 — Я нашел последний действующий вход в компьютерную сеть. Запрос удалось ввести, хотя мне пришлось столкнуться с оставленной фермерами засадой.
 Голос старого пирата звучал по обыкновению ровно, но Кореана знала его достаточно хорошо, чтобы различить в нем нотки неудовольствия.
 — Прекрасно, — произнесла она, демонстрируя показную уверенность. — В конце концов я их поймаю.
 Киборг произнес еще резче:
 — А что потом? У тебя есть средства, чтобы выкупить их и доставить сюда?
 Кореана уже открыла рот, чтобы излить свою бессильную ярость при помощи злобных ругательств, но тут у нее в мозгу забрезжила идея.
 — Хороший вопрос… — медленно произнесла женщина ясным голосом.
 Мармо съежился, превратившись, казалось, в мешанину из ржавого железа и изношенной плоти.
 — Мне вряд ли придется по вкусу твое решение, не так ли? — почти шепотом спросил он.
 В полночь Руиз внезапно пробудился. Что-то изменилось. Он сообразил, что больше не слышит гула моторов. Баржа переваливалась с боку на бок, угрожающе кренясь под ударами волн. Остальные тоже проснулись. Дольмаэро выглядел ничуть не отдохнувшим.
 Первым рискнул заговорить Мольнех:
 — Я, конечно, очень мало знаю о лодках, Руиз Ав… То, что сейчас творится, это нормально?
 — Вероятно, нет, — ответил предводитель. — Но что мы сейчас можем поделать?
 Руиз подумал о том, что на «Лоракке» всего две спасательные шлюпки, в которых смогут разместиться только члены экипажа. Следовало разведать обстановку.
 Он уцепился за разделявшую стойла переборку и устало поднялся на ноги.
 — Пойду узнаю, что происходит. Будьте готовы по первому зову присоединиться ко мне. Если же станет совсем скверно, выбирайтесь отсюда, не дожидаясь сигнала.
 Руиз вышел на нижнюю палубу с подветренной стороны и прижался к поручням. Море угрожающе ревело. Темно-зеленые волны перекатывались через палубу. Нескольких Жертвующих уже смыло. Их белые одеяния сливались с пеной, украшавшей гребни огромных водяных валов.
 Похоже, старая лохань доживала последние мгновения. Из ближайшей вентиляционной шахты доносились зловещие скрежещущие звуки, а обшивка палубы начала выгибаться и трескаться. Теперь гибель судна — только вопрос времени.
 Подтверждая его мнение, двое моряков незаметно встали у лебедки, предназначенной для спуска шлюпки с правого борта. Очевидно, они поджидали остальных, чтобы начать посадку. Руиз не сомневался, что под непромокаемыми робами матросы прячут оружие.
 Бывший агент торопливо протолкался обратно, отпихивая впавших в панику Жертвующих. Несколько раз ему пришлось пинками отгонять мужчин и женщин, которые цеплялись за него, бормоча молитвы.
 Наконец он добрался до стойла и с облегчением обнаружил, что остальные приготовились к уходу. Даже Дольмаэро, пошатываясь, поднялся на ноги.
 — Снимайте рясы, — скомандовал предводитель. Под белыми балахонами скрывались коричневые космические комбинезоны, по виду не сильно отличавшиеся от матросской формы. Из своего тайника Руиз извлек крохотный осколочный пистолет — единственное оружие, которое он осмелился пронести мимо судовых детекторов безопасности.
 — Придется оставить большую часть наркотика, — с сожалением сообщил он, однако забросил на плечо небольшой узелок с дурманом. Если им все-таки суждено оказаться на суше, следует сохранить хотя бы какой — то запас товара, пусть даже такого скверного.
 До главной палубы добрались сравнительно благополучно. Мольнех и Низа поддерживали Дольмаэро, так что фараонцы всего пару раз не устояли на ногах.
 Предводитель оставил спутников в укрытии под трапом, а сам выбрался на открытое пространство. К счастью, спасательная шлюпка все еще болталась на талях. Моряки, несшие охрану, растерянно вертели головами, прикрытыми прорезиненными капюшонами, словно не понимали, что задерживает остальных членов экипажа.
 Руиз взвесил в руке осколочный пистолет. Заряд минимальный. Придется расходовать его очень экономично.
 Почему-то бывшему агенту отчаянно не хотелось стрелять. В конце концов, эти двое не сделали ему ничего плохого. Возможно, они даже познакомились во время карточных игр. Но матросы стояли между ним и шансом на спасение, так что выбирать не приходилось.
 Руиз вздохнул и оперся на поручень, чтобы не дрогнула рука. Дождавшись мгновения, когда судно неподвижно зависло между двумя волнами, он всадил осколочную очередь в головы ничего не подозревавших моряков.
 В хаосе, бушевавшем на палубе, никто не заметил, как они упали. Руиз бросился к погибшим. Эти двое были вооружены нейронными бичами, но бывшему агенту требовалось вовсе не оружие. Он поспешил содрать с убитых зюйдвестки и робы, а потом, дождавшись очередной волны, столкнул тела в море.
 Нырнув под трап, предводитель беглецов сунул одежду одного из моряков фокуснику.
 — Одевайся!
 Затем стал поспешно натягивать второй комплект, на ходу объясняя план действий:
 — Мы с Мольнехом притворимся охранниками. Дольмаэро и Низа сядут в лодку, как будто некоторые члены экипажа поспешили занять места пораньше. Когда появится следующая группа, мы возьмем ее с собой. Я не моряк. Нужен человек, который разбирается в навигации.
 — Мы выживем в этом кошмаре? — спросила девушка.
 Руиз неожиданно развеселился. Он почувствовал себя человеком, вернувшимся наконец на знакомую территорию.
 — Почему бы и нет?




 Глава вторая


 Низа и Дольмаэро уселись на центральной банке, закутавшись в кусок парусины, который делал их неузнаваемыми. И, как выяснилось, очень вовремя. Мгновение спустя с верхней палубы, запыхавшись, скатились пятеро матросов.
 — Что мне делать? — прошептал Мольнех.
 — Пока ничего, — тихо ответил Руиз, сжав покрепче осколочный пистолет, спрятанный под робой.
 Из всех пятерых бывший агент узнал только Гундреда, который придерживал шлюпку, пока в нее спускались его люди. Затем второй помощник занял одно из свободных мест.
 — Давай, майнай! — заорал он. — Мы отправляемся, и конец!
 К счастью, он не узнал Руиза в темноте.
 Фальшивый моряк пожал плечами, спустился в шлюпку и подал руку Мольнеху. Гундред немедленно отцепил удерживавшие лодку кормовые тали и жестом приказал Руизу проделать то же самое на носу.
 — Когда дам знак, майнай помаленьку, — крикнул он.
 Один из моряков, совсем еще мальчик, запротестовал:
 — А как же остальные, капитан и вахтенные?
 — Для них уже слишком поздно, парень, тот борт пострадал сильнее всего. Молись, чтобы не оказалось слишком поздно для нас самих. Джерик, заводи мотор. — Гундред мельком взглянул на Руиза. — Готов?
 Тот кивнул и натянул на лицо капюшон, как будто хотел уберечься от леденящих брызг. На самом деле он стремился как можно дольше остаться неузнанным. Впрочем, брызги действительно впившись в кожу, как осколки стекла, поэтому его жест не вызвал подозрения.
 Второй помощник дождался, пока баржа не накренилась так, чтобы шлюпка очутилась как можно дальше от нее.
 — Давай!
 Руиз позволил веревке свободно сбегать по лебедке, и спасательная лодка с оглушительным всплеском шлепнулась на воду. Ее моментально отнесло в сторону от тонущей баржи.
 — Молодец, Джерик, — похвалил Гундред рулевого, высокого, костлявого человека с покрытым шрамами лицом. — Гони ее подальше от корабля. Постарайся двигаться в такт волнам. Но смотри, берегись водоворотов.
 — Есть, сэр, — спокойно ответил моряк.
 Руиз оглянулся. «Лоракка» осталась позади, огни ее постепенно тускнели. Вопли Жертвующих затихли вдали, и ему вдруг пришло в голову, что завывание ветра как-то приятнее для слуха.
 Спасательная лодка шла ровно, и единственное неудобство представляли перелетавшие через борт холодные брызги. Казалось, что путники наконец-то в безопасности, насколько вообще можно было говорить о безопасности в данной ситуации. Бывший агент натянул зюйдвестку на лицо и устроился рядом с Мольнехом.
 Гундред догадался, кто находится на борту, только на рассвете, когда заря окрасила пенистые гребни волн в розовый цвет. Буря начинала стихать. Второй помощник поднялся на ноги и ухватился за радиомачту, чтобы обозреть горизонт. Неожиданно взгляд его скользнул по лицу Руиза Ава, и он вскрикнул от удивления.
 — Ты не Дринсл, — заорал моряк, выхватывая нейронный кнут из кармана куртки.
 — Нет, — признался Руиз, выхватил осколочный пистолет и откинул капюшон. — Успокойся.
 Гундред разинул рот от изумления.
 — Руиз Ав? Это ты?! А где же балахон Жертвующего? — И тут же в голову морехода пришла новая мысль. — И где, кстати, Дринсл и Модок?
 Бывший агент пожал плечами и посмотрел на бушующие волны.
 Второй помощник плюхнулся на скамейку. Видимо, потрясение оказалось слишком велико. Руиз по-прежнему держал наготове пистолет.
 — Мне придется попросить тебя выбросить за борт нейронный кнут, Гундред.
 Моряк помедлил с ответом.
 — Значит, вот как, Руиз Ав… А может, ты пират, а это твои товарищи по шайке?
 Бывший агент повел дулом пистолета.
 — Без глупостей, Гундред. Брось кнут!
 — Ладно, как скажешь! — второй помощник отбросил бич так резко, как будто его рукоятка была раскалена добела.
 Руиз заметил, что в глазах Джерика, сидящего у кормового весла, промелькнула ненависть. Возможно, один из погибших был его близким другом. Пожалуй, стоит разоружить весь экипаж «Лоракки».
 — Мольнех, — обратился он к фокуснику. — Обыщи их. Но постарайся не оказаться на линии огня. Собери ножи, а все, что может представлять опасность, выброси за борт.
 Фараонец ловко перебрался на корму. Чуткие пальцы фокусника моментально опустошили карманы моряков. В море полетело несколько нейронных кнутов, медный кастет и древний кинжал, Мольнех забрал у повара небольшую серебряную дудочку, украшенную затейливой резьбой, и вопросительно посмотрел на командира.
 — Дай посмотреть, — попросил Руиз. Фокусник бросил ему свой трофей, и бывший агент внимательно осмотрел его. Дудочка выглядела совершенно безобидной. Вряд ли ее можно использовать в качестве оружия. На серебряной поверхности были искусно вырезаны грудастые русалки с похотливо-кокетливыми минами. Командир вернул дудочку хозяину, и тот ответил ему благодарной улыбкой.
 Мольнех вернулся на свое место, сжимая в руках несколько складных ножей.
 Руиз подумал, что следует поладить с экипажем. В конце концов, им не обойтись друг без друга. Кроме того, ему иногда тоже придется спать.
 — Я ни с кем не хочу ссориться. Честное слово, мне очень жаль ваших погибших друзей, но в тот момент некогда было разводить дебаты.
 Гундред устало потер покрасневшие от соленой воды глаза.
 — Ты убил их напрасно. Я и без этого предоставил бы вам места в лодке.
 — Спасибо на добром слове, но я не знал, что это твоя лодка. Первым мог прийти капитан, и я не рискнул положиться на его милосердие.
 — Что ж, мне понятна твоя точка зрения. Ну, и что ты собираешься делать с нами дальше?
 — Ничего особенного. Когда доберемся до суши, каждый отправится своей дорогой.
 — А-а-а, когда доберемся до суши… — Гундред криво усмехнулся и надолго замолк.
 Вскоре совсем рассвело, и Руиз смог рассмотреть остальных членов экипажа. Мальчика он видел впервые. Джерик тоже, по-видимому, не принимал участия в ежевечерних развлечениях. Четвертым моряком оказалась женщина со сгорбленными плечами и отвисшими щеками. Бывший агент не помнил ее имени, но она часто наблюдала со стороны за игрой в карты. Сейчас морячка словно погрузилась в глубокий транс. Последний пассажир спасательной шлюпки, кок по имени Эйндиукс, был маленьким сморщенным человеком.
 — А второй вариант?
 — Можно направиться на северо-восток. Если удача не отвернется, то через день-два мы достигнем архипелага Дайерак. Ты знаешь что-нибудь про эти острова?
 — Кое-что знаю, — мрачно кивнул Руиз.
 — Вижу. Даже если мы не попадем в руки пиратов, каннибалов или религиозных фанатиков, возможно, придется долго ждать безопасного транспорта. Кстати, где ты в результате надеялся высадиться?
 — Я собирался вообще убраться с Суука, — ответил Руиз.
 Гундред удивленно приподнял кустистые брови.
 — Вот как? Ладно, удачи тебе.
 — Спасибо, она не помешает. И все же, какой курс мы выберем?
 — Честно говоря, оба варианта меня не слишком соблазняют. На островах, конечно, шансов не много, но все же больше, чем в других местах.
 — Согласен, — кивнул бывший агент.
 Второй помощник подал знак Джерику. Спасательная лодка изменила курс. Опасное путешествие продолжалось.
 Ветер утих, но лодку все равно сильно качало. Дольмаэро вцепился в борт, страдая от морской болезни.
 Предводитель уселся рядом с Низой. С этого места удобно было незаметно наблюдать за остальными членами экипажа. Руиз наслаждался теплом, исходящим от тела девушки. Он уже успел забыть, до чего это приятно.
 — Какты себя чувствуешь? — тихо спросил он.
 — Немного получше. А ты?
 — Со мной все в порядке. — Действительно, несмотря на нелегкую ситуацию, бывший агент чувствовал себя необычайно бодрым.
 Низа кивнула, но не улыбнулась. И Руиз понял, что она все еще не простила ему перенесенные в Моревейнике страдания.
 «Терпение! — сказал себе Руиз. — Нельзя требовать от девушки, чтобы она мгновенно забыла лодку-ловушку Кореаны, „Черную Слезу“, подземелья — все эти райские уголки, в которых пришлось побывать с тех пор, как бывшая принцесса с Фараона познакомилась с авантюристом из пангалактики». Он пообещал, что скоро они покинут негостеприимный Суук, а теперь путники очутились здесь, еще дальше от цели, чем раньше.
 Мужчина и женщина молчали. Солнце выглянуло из-за туч, застилавших небо.
 — По крайней мере, погода улучшилась, — заметила она.
 — Да.
 Низа окинула взглядом спасательную шлюпку и насмешливо фыркнула:
 — Удивительное дело! Мы путешествовали на чудесных летающих машинах с беззвучными моторами, а теперь болтаемся в этом жалком корыте. Потрясающая непоследовательность!
 — Так и есть, — отозвался Руиз. — Непоследовательность — обычное дело для большинства миров. Фараон отличается от них только потому, что там очень немногие земли пригодны для обитания. А Суук велик. Здесь некоторые племена до сих пор одеваются в звериные шкуры и пользуются кремневыми ножами. Другие же владеют техникой, о которой мне не приходится даже мечтать.
 — Очень странно, — задумчиво проговорила девушка. — Ты можешь сказать, куда мы держим путь?
 — На далекие острова. — Ему не очень хотелось продолжать объяснения. Низа как будто почувствовала его нежелание и с тихим вздохом отвела глаза в сторону. Руиз торопливо продолжил:
 — Острова Дайерак.
 — Что такое «остров»?
 — Маленький кусочек суши, со всех сторон окруженный водой.
 — Он качается на волнах, как лодка? — осторожно уточнила девушка. Казалось, она боялась, что мужчина посмеется над ее невежеством.
 — Нет-нет, остров прикреплен к морскому дну. Некоторые острова очень большие, а другие — просто скалы, которые лишь чуть-чуть виднеются из воды.
 — А эти… Дайерак? Не похоже, чтобы твой приятель очень туда рвался.
 — На многих островах живут довольно опасные люди, — честно признался Руиз.
 Низа ответила грустной улыбкой.
 — А есть ли хоть один уголок в этом опасном мире, где не живут опасные люди?
 — Наверное, нет, — отозвался он. — Наверное, нет.
 Кореана нежилась в серебряной, отделанной золотом ванне Юбере, наслаждаясь горячей водой с ароматическими добавками… и успешным захватом крепости. Бывшие воины хозяина цитадели только порадовались, когда она взяла власть в свои руки. Кореана просто пришла к шлюзу, как будто имела полное право войти внутрь.
 Солдаты видели ее вместе с покойным хозяином: тот явно считал ее союзницей и даже отдал под ее начало своего брата Реминта. Поэтому люди Юбере отнеслись к женщине как к неожиданно явившейся спасительнице. Особенно их впечатлил охранник-морассар. Он выглядел гораздо внушительней, чем их собственный, погибший в схватке с Руизом Авом. Очевидно, Юбере считал себя бессмертным и поэтому не позаботился о преемнике. Пират, напротив, приложил массу усилий, чтобы выбить подобные крамольные мысли из своих приспешников.
 — Все-таки в паранойе есть свои преимущества, — заметила Кореана, повернувшись набок. Она задумчиво водила нежным пальчиком по темным силуэтам бабочек, украшавших стенки ванны.
 — Что? — переспросил Мармо.
 Сейчас он не сводил глаз с женщины, вместо того чтобы, как обычно, перебирать кнопки на своем пульте.
 — Ничего. — Хозяйка положила руку на грудь, любуясь собственным совершенным телом. Неужели под металлической оболочкой старого киборга сохранились остатки человеческих чувств и желаний?
 Она рассмеялась и опустилась в воду по самый подбородок.
 — Похоже, тебе очень весело, — заметил Мармо. — Интересно, почему? Положение все еще кажется мне довольно опасным.
 — Не суетись. Ты блестяще провел операцию по распространению слухов. Пираты все перерыли в поисках сокровища. Особенно охотно эти идиоты копаются друг у друга в карманах. Они сводят старые счеты, шпионят, вынюхивают и ищут Руиза Ава. Нас пока никто ни в чем не подозревает. По крайней мере, не больше, чем всех остальных.
 — Ситуация может измениться, — проворчал киборг.
 Кореана рассмеялась и перестала обращать на него внимание.
 В полдень Гундред распределил между пассажирами шлюпки еду из аварийного запаса: сушеную рыбу, галеты и таблетки глюкозы с фруктовым вкусом и запахом.
 — Мы не высохнем от жажды, да и голод нам не грозит… пока, — сказал он. — Лодка рассчитана на двадцать человек. Водяная установка работает хорошо.
 Путешественники молча ели. Дольмаэро отдал свою порцию Мольнеху. Морячка по-прежнему пребывала в прострации.
 Покончив с едой, Руиз попытался слегка разрядить обстановку.
 — Послушай, Гундред, может, ты познакомишь нас со своими людьми?
 Со всех сторон на него устремились изумленные взгляды. Наконец второй помощник криво усмехнулся.
 — Как тебе будет угодно, приятель. Итак, эта представительница растительного царства — Марлена, наш казначей, — он похлопал женщину по плечу. — Это был ее последний рейс перед уходом на покой. И знаешь, как только мы отплыли из Моревейника, она принялась твердить, что нас ожидает какая-то катастрофа. Правда, то же самое она твердила в начале каждого рейса. Но в этот раз мы особенно веселились. Ирония судьбы.
 Второй помощник указал на мальчика.
 — А это Свен — образцовый стюард и юнга, племянник нашего покойного капитана, жуткий бездельник. Он ничего не знает и не умеет и жутко этим гордится.
 Свен неуверенно улыбнулся.
 — Кока Эйндиукса представлять не нужно. Могу добавить только, что, будь на борту спасательной лодки камбуз, это значительно уменьшило бы наши шансы на выживание.
 Эйндиукс резко кивнул, услышав свое имя, седая косичка дернулась, и конец ее заметался по сгорбленным плечам.
 — Наконец, Джерик, крепкий, здоровый моряк, один из немногих толковых членов экипажа «Лоракки». Кстати, можешь считать его своим врагом, поскольку именно ты скормил рыбам его любовника Модока.
 Джерик поднял на Руиза горящие ненавистью глаза, лицо его исказила странная гримаса. Бывший агент не стал тратить время на напрасные соболезнования — вряд ли они способны улучшить отношения с рулевым.
 — Мы рады с вами познакомиться, — бодрым голосом сообщил он. — Я уверен, что такой экипаж способен добиться успеха. — И сам поморщился: слишком уж явственно слышались фальшивые нотки в его речи. Он постарался как можно искреннее улыбнуться и продолжил: — Теперь я представлю моих друзей. Это Мольнех, фокусник с Фараона, где обучаются лучшие иллюзионисты пангалактики. При случае он сможет развлечь нас волшебными трюками, чтобы скоротать время.
 Мольнех театрально поклонился, обнажив в улыбке огромные зубы.
 — А это Дольмаэро, он был на Фараоне старшиной гильдии. Бедняга страдает от морской болезни, но человек во всех отношениях одаренный, умный и храбрый/к тому же способный дать разумный совет в трудной ситуации.
 Дольмаэро на секунду оторвался от поручня и попытался изобразить приветственный жест. Руиз коснулся плеча девушки.
 — Это Низа, принцесса с Фараона. — Он едва не добавил: «И моя возлюбленная», но вовремя прикусил язык.
 Принцесса холодно кивнула и вновь устремила взор на бурные волны.
 Гундред заерзал на месте от любопытства:
 — А как насчет тебя? Руиз пожал плечами.
 — Мое имя вам известно. В свое время я пробовал заниматься самыми разными вещами, но ни в чем не достиг совершенства.
 Гундред недоверчиво хмыкнул, а фараонцы удивленно переглянулись. Поначалу никто из них не решился опровергнуть настолько заниженную самооценку. Первой опомнилась Низа.
 — Руиз Ав чересчур скромен. Этот человек лжет очень убедительно, но мне надоели его сказки. Он прославленный агент и наемный убийца знаменитой Лиги искусств. Количество его жертв не поддается подсчету, а сам он не в состоянии вспомнить всех своих любовниц, и бесполезно спрашивать, сколько лет на самом деле он прожил на свете. Недавно наш спутник прикончил Реминта, самого опасного человека в Моревейнике.
 Моряки разинули рты от изумления. Гундред напоминал сейчас ребенка, который беспечно развлекался с безобидным ужом, пока ему не сообщили, что на самом деле его игрушка оказалась ядовитой гадюкой.
 — Я понятия не имел… — медленно произнес он. — Ты уверена? Реминт — человек серьезный.
 Бывший агент смущенно потупился, удивленный дерзостью Низы. Он предпочел бы не распространяться о своих подвигах.
 — Не стоит преувеличивать. Возможно, Реминт действительно погиб, но я не видел трупа. В любом случае я порвал с прежней профессией.
 Похоже, его слова не убедили второго помощника.
 — Расскажи об этом Модоку и Дринслу.
 Руиз не знал, как оправдаться. Погибшие моряки не были солдатами, они встретили смерть не в бою. Правда, язык не повернулся бы назвать их убежденными гуманистами. Мореходы зарабатывали себе на хлеб, переправляя толпы людей навстречу страшной гибели от рук людоедов. Впрочем, Жертвующие сами мечтали о такой кончине. К тому же не следовало забывать, что все эти люди родились и выросли на жестоком Сууке. Бывший агент понимал, что он убивал раньше и будет убивать вновь и вновь, если только убийства помогут им с Низой лишний день задержаться на этом свете.
 — Мне жаль, что они погибли по моей вине, — сказал он наконец. — Но разве на моем месте ты поступил бы по-другому?
 — Может, и нет, — помедлив, ответил Гундред.
 Воцарилось молчание. Мореходы переваривали полученные сведения. Даже Джерик теперь с опаской поглядывал на Руиза. Возможно, неожиданное заявление Низы принесет пользу беглецам, и их спутники серьезно задумаются, прежде чем решатся на предательство.
 Джерик вел лодку на северо-восток. Море с каждой минутой все больше успокаивалось.
 К середине дня ветер уменьшился до легкого бриза, выглянуло солнце, и на зеленовато-сёром небе теперь виднелось только несколько перистых облачков.
 Руиз сидел на корме, наблюдая за морской птицей, кружащейся возле мачты. Он перебирал в памяти недавние события: пыльные дороги Фараона, Искупление в Биддеруме, казармы рабов, где он ухаживал за Низой, пока к ней не вернулось здоровье, и где они стали любовниками, обитые шелком апартаменты Кореаны, восхитительное путешествие в Моревейник на барже, принадлежавшей «Глубокому сердцу». Казалось, только теперь он понял, сколько сладостных мгновений подарила ему судьба. В те дни бывший агент думал в основном о безопасности и старался не расслабляться, боясь потерять бдительность. Впрочем, только благодаря этому они остались в живых. Внезапно Руиз вспомнил ночь на барже, звездное небо и Низу, лежащую в его объятиях. Авантюрист и циник, в тот момент он согласен был распрощаться с жизнью, поскольку только смерть могла положить конец злу, которое он причинял другим людям.
 Бывший агент сердито помотал головой. Подобные мысли, как медленно действующий яд, разъедали душу. Они отнимали силы, а силы необходимы, чтобы у них с Низой появилось будущее, такое же счастливое, как эти воспоминания о прошлом. Он должен быть готов к предательству, насилию и новым убийствам до тех пор, пока они не покинут жестокий мир Суука.
 Руиз посмотрел на спящую девушку. Голова ее покоилась на сложенных руках, лицо смутно белело сквозь опутанные пряди темных волос. Мужчина со щемящей нежностью любовался тонкими плечами, плавной линией шеи. Низа выглядела такой трогательно слабой и беззащитной, что у него перехватило дыхание, а глаза наполнились слезами. Бывший наемник испытал сильнейшее потрясение. Последний раз он плакал в давно забытом детстве.
 Внезапно шум мотора изменился, лодка резко замедлила ход. Послышались неприятные, скрипучие звуки.
 — Что случилось? — спросил Руиз вскочившего на ноги Гундреда.
 Тот буркнул что-то невразумительное и нырнул в машинное отделение.
 Мотор заглох. Второй помощник выбрался наружу. Лицо его покрывали пятна черной смазки.
 — Сдох, — объявил он.
 — И что теперь? — жалобно спросил Свен, который вдруг показался совсем ребенком.
 — А теперь мы поставим парус и помолимся Богу, чтобы не стих ветер.
 Руиз помог вытащить части такелажа из рундуков. Потом они собрали мачту и подняли коричневый полотняный парус. Гундред старательно закрепил его, и лодка вновь двинулась вперед, хотя и гораздо медленнее, чем раньше.
 Бывший агент заглянул через плечо второго помощника, пока тот возился с портативным навигатором.
 — Заряда осталось всего на несколько часов, — пробурчал он, подстраивая масштаб на крохотном мониторе. Коричневый палец Гундреда уперся в волнистые линии в правом углу экрана.
 — Это край шельфа Дайерака. — Палец пополз вниз, — А это мы.
 Их местонахождение обозначала зеленая точка в двухстах километрах от побережья Нампа. Он выключил прибор.
 — Будем экономить, пока не заберемся в рифы. Там уж без него не обойтись, у нас ведь нет лоцмана, — ухмыльнулся капитан поневоле. — На радио энергии не хватит, но это меня не огорчает, поскольку у наших возможных спасителей слишком острые зубы и очень хороший аппетит.
 Руиз ответил бодрой улыбкой.
 — Ты всегда был философом?
 — По крайней мере, старался. Но вернемся к насущным проблемам. Сможешь управлять лодкой, сохраняя нужный курс?
 — Более или менее.
 — Хорошо! — Гундред рассеянно похлопал его по плечу. — Встанешь на вахту. Мы с Джериком не отдыхали с тех пор, как «Лоракка» затонула. На Свена нельзя положиться. Если доверим ему руль, он приведет нас прямо в объятия каннибалов Нампа. А Марлена, похоже, до сих пор не пришла в себя. Эйндиукс… ну, с ним все понятно.
 — Полагаю, ты прав, — согласился Руиз.
 Он тоже устал. Но не хотелось испытывать на прочность Джерика после столь многообещающего начала их знакомства. Если он откажется работать, это вызовет новую волну раздражения.
 Бывший агент перешел на корму и взялся за рулевое весло. Матрос отпустил его с видимой неохотой. Прежде чем улечься, Джерик окинул фараонцев злобным взглядом. Дольмаэро, который как будто начал приходить в себя, не отвел глаз. Мольнех весело ухмыльнулся и приветственно кивнул головой.
 Низа проснулась, когда Гундред начал возиться с мотором. Она презрительно взглянула на моряка и неуверенно перебралась на корму, поближе к Руизу. Бывший агент не смог удержаться от радостной улыбки.
 Тут его внимание привлек нехороший блеск в глазах рулевого. Матрос перевел глаза с мужчины на женщину, и на лице его появилась гаденькая ухмылка. По спине Руиза пробежал холодок неприятного предчувствия. Рано или поздно ему придется хоть немного поспать, и что тогда?




 Глава третья


 Руиз вел лодку до тех пор, пока не сгустились сумерки. Ветер дул с запада, и суденышко с поразительной скоростью неслось к цели, оставляя в кильватере пенящиеся следы.
 Когда Гундред заступил на вахту, бывший агент взял за руку Низу и повел ее на нос лодки. Там, вглядываясь в золотисто-кровавый закат, сидел Дольмаэро. Казалось, теперь он совсем неплохо себя чувствовал. Возможно, помогло то, что под парусом лодка двигалась более плавно. Руиз испытал огромное облегчение: присутствие старшины гильдии действовало на него удивительно успокаивающе. Предводителю не хотелось терять испытанного товарища.
 — Ну и как наши дела? — поинтересовался Дольмаэро, когда они устроились поудобнее.
 — Неплохо, — ответил Руиз.
 — Когда можно ожидать ухудшения? — задал следующий вопрос старшина. — Не хочу показаться неблагодарным, но меня интересует; какие еще испытания готовит нам будущее.
 Руиз понял, что Дольмаэро еще не скоро достигнет прежнего, уравновешенного состояния. Никогда раньше в голосе фараонца не слышались столь горькие нотки.
 — Собственно говоря, я надеюсь, что ситуация улучшится. Мы, по крайней мере, живы, чего не скажешь об остальных пассажирах «Лоракки», — довольно резко ответил предводитель.
 — Да, — кивнул Мольнех, — Нам есть за что благодарить судьбу.
 Руиз устало опустил голову. Он страшно вымотался. Если в ближайшее время не удастся поспать, то он рискует потерять бдительность и утратить контроль над событиями.
 — Послушайте, — обратился он к спутникам. — Мне необходим отдых. Вам придется по очереди следить за экипажем. Не спускайте глаз с Джерика. Надеюсь, что с остальными проблем не будет. Дольмаэро, ты распределишь вахты. Гундред сообщит, когда я снова ему понадоблюсь, но не подпускайте ко мне никого из членов экипажа.
 Руиз улегся на дно лодки там, где изгиб корпуса образовал уютную выемку, и заснул, не успев опустить голову.
 Пробуждение было ужасным. В воздухе витало почти физическое ощущение опасности. По Руизу перекатывались тела, он даже не успел понять, чьи. Предводитель вскочил, взмахнул рукой, но в последний момент изменил направление удара. Кулак врезался в обшивку лодки, не причинив никому вреда. Бывший агент не знал, с кем он сражается, и боялся задеть тех, кто, возможно, пытался защитить его от неизвестных врагов.
 Впрочем, он так и не успел разобраться в ситуации. Страшный удар обрушился на затылок, предводитель мешком рухнул на дно лодки, успев только изумиться легкости, е которой его одолели. Потом наступила тьма.
 Когда сознание вернулось, Руиз удивился уже тому, что до сих пор жив. Голова его покоилась на коленях Низы. Девушка смотрела на него с тревогой, но, обнаружив, что возлюбленный пришел в себя, заметно успокоилась.
 Потом над ним склонился Дольмаэро.
 — Наконец-то ты очнулся. Мы уже боялись, что потеряли тебя.
 Руиз с трудом приподнял голову и взглянул на корму, У руля стоял Гундред. Юнга Свен сжался в комочек возле второго помощника, лицо его напряглось и побелело. Эйндиукс задумчиво вертел в руках свою флейту. Кок выглядел непривычно серьезным.
 На веслах сидел Мольнех, Ничто не могло стереть с физиономии иллюзиониста его обычной ухмылки. Джерика и казначейши нигде не было-видно.
 — Что случилось? — прохрипел Руиз. Дольмаэро пожал плечами.
 — Мы не все поняли. Но Гундред забрал твой пистолет и наши ножи/
 — На нас напали? Кто стоял на вахте?
 — Я, — ответил старшина, смущенно потупившись. — Я смотрел на звезды, а потом кто-то набросил мне на голову брезент и повалил. Когда мне удалось выпутаться, все уже закончилось.
 — Что закончилось? — бывший агент попытался сесть, осторожно ощупывая затылок, покрытый запекшейся кровью. Кости черепа, к счастью, остались целы, но голова страшно болела и мысли разбегались; он не мог сосредоточиться.
 — Твоей команде повезло больше, чем моей, — сказал Гундред. — Они все уцелели. Но двое моих погибли.
 — Где тела?
 — Пошли на корм рыбам. Все равно ничем нельзя было помочь. Кишки казначейши лежали у нее на коленях. Она, наверное, даже не заметила, что умерла, но, мне кажется, Джерик увидел, как кто-то вспарывает ей брюхо. Рулевого нашли на борту, кровь из перерезанной глотки стекала в море. Чистая работа.
 Руиз попытался сосредоточиться.
 — Ты видел, как это случилось?
 — Нет, я спал, но кое-какие предположения у меня имеются. — В холодном свете зари Гундред казался гораздо старше и уязвимей, чем обычно, несмотря на пистолет, лихо заткнутый за пояс. Похоже, Джерик привязал руль и отправился сводить с тобой счеты, когда твой человек расслабился и потерял бдительность. Видимо, ему кто-то помешал. Я услышал подозрительные звуки и стал пробираться на нос. Когда удалось зажечь свет, ты уже валялся без сознания, а Джерик был мертв.
 — Да, непонятно, — задумчиво протянул бывший агент. — Ты не нашел других следов?
 — Нет. Все клинки чистые. Кровь на руках обнаружилась только у Джерика. Полагаю, его собственная.
 — Кто меня ударил?
 Второй помощник пожал плечами.
 — Никто не признается. Но вне зависимости от того, кто затеял резню, тебя приласкал твой же человек. Свен и Эйндиукс были на корме.
 Руиз внимательно посмотрел на фараонцев. Низа выглядела измученной и печальной, Дольмаэро был очень смущен, но предводитель не прочел на его лице виноватого выражения. Мольнех оставался таким же веселым, как обычно.
 — Кто что-нибудь заметил? Никто не ответил.
 — Свен?
 Юнга отчаянно замотал головой. Гундред невесело рассмеялся.
 — Уж скорее можно обвинить морских духов. Это явно дело рук человека опытного, бесстрашного и наглого.
 — Эйндиукс?
 Кок поднял голову, услышав свое имя, но на лице его не отразилось ни малейших следов понимания. Гундред фыркнул.
 — Маловероятно. Он, конечно, мясник, но уж больно неумелый. Так аккуратно сработать… вряд ли.
 Путешественники молчали. Руиз понимал, что второй помощник считает виновником происшествия кого-то из его людей.
 — Только не вздумай обвинять меня, — резко сказал он. — По-твоему, я прирезал двух моряков, а потом сам себя огрел по башке? И как, интересно, я смог бы это сделать?
 — Пока не знаю. Но, возможно, ты действовал не в одиночку. Хотя на самом деле, невзирая на замечательную характеристику, данную тебе женщиной, маловероятно, чтобы ты поступил таким образом. К тому же в этом не было необходимости. Ведь у тебя был пистолет.
 Руиз поморщился и покачал головой.
 — Твоя правда. Я действительно ничего не понимаю.
 — Поговорим потом, когда к тебе вернется способность рассуждать здраво.
 Но пока что Руиз ощущал только тупое отчаяние. Так прошло утро. Соленой морской водой Низа обработала раны на голове и смыла запекшуюся кровь. Бывший агент попил воды и пожевал плитку питательного вещества. Самочувствие улучшалось, но он по-прежнему не мог ни о чем думать, да и говорить не было желания.
 Ветер все не стихал, и лодка быстро двигалась на северо-восток, в'сторону архипелага Дайерак. Во второй половине дня Гундред стал проявлять признаки усталости.
 — Иди сюда, — позвал он. — Твоя очередь, Руиз Ав. Я должен отдохнуть.
 Бывший агент перешел на корму и взялся за весло. Гундред слегка отстранился, опустив руку на пистолет, заткнутый за пояс. Руиз ответил лишь грустной улыбкой, — он прекрасно понимал причины его настороженности.
 Второй помощник некоторое время наблюдал за действиями нового рулевого, усевшись на дальней стороне кормы. Внезапно он потрепал по плечу Свена и скомандовал:
 — Отправляйся-ка на нос, к остальным, парень. Мы должны потолковать с глазу на глаз.
 Мальчишка подчинился с видимой неохотой. Он словно побаивался удаляться от человека, которого считал теперь своим единственным защитником.
 Гундред рассмеялся и подтолкнул его носком сапога.
 — Поторопись! Не бойся, может статься, тебя и прикончат, но уж наверняка не съедят.
 Затем он подозрительно посмотрел на кока.
 — Хм-м-м… Скорее всего, эта змейка действительно не знает ни слова на пангалактическом наречии. Но береженого Бог бережет… Эйндиукс, отправляйся-ка наносить!.
 Гундред сделал вид, будто стреляет в кока. Тот понял и неспешно удалился.
 — Теперь вот что, — негромко произнес второй помощник. — Давай начистоту — Я не верю, что именно ты прикончил моих людей. Но кто-то же это сделан! Значит, один из твоих спутников солгал. В таком случае, он опасен не только для меня, но и для тебя.
 — Похоже на то, — согласился Руиз.
 Ему все еще не удавалось сосредоточиться на событиях прошлой ночи. Голова болела, он ощущал неприятную слабость во всем теле.
 Гундред отвернулся и посмотрел на пустынное море, освещенное ярким солнцем.
 — Мне кажется, что среди нас чудовище. Допустим, Джерик мечтал о мести. Кто бы его ни зарезал, этот человек защищал тебя. Но Марлена… Да, от нее скверно пахло, и она занимала место в шлюпке, но несчастная никому не угрожала. Тот, кто убил ее, просто избавлялся от досадной помехи. И ее смерть — убийство мерзкое, хладнокровное и бессмысленное.
 Бывший агент нехотя кивнул.
 — Я думаю, — продолжал Гундред, — что убийца достаточно силен. По крайней мере настолько, чтобы приподнять тело Джерика и перегнуть через борт. Впрочем, это мог сделать любой из твоих людей, даже женщина. Она кажется довольно крепкой. А толстяк имел неплохую возможность кого-нибудь ударить ножом прямо из-под того куска парусины, который на него якобы набросили. Позволь мне задать тебе неприятный вопрос: ты знаешь о своих людях что-то, что помогло бы пролить немного света на это грязное дело?
 Руиз глубоко вздохнул. Почти против воли в памяти возникла картина: Публий, создатель чудовищ, умирает у него на глазах. Он бредит. По его словам, один из фараонцев побывал в анклаве геншей и подвергся обработке. Должен ли он рассказать об этом Гундреду? Скорее всего, Публий солгал, чтобы помучить напоследок бывшего товарища. Неизвестно, к чему приведет подобное признание. С другой стороны, может статься, один из его людей действительно превратился в хладнокровного монстра. Ведь никто из них не признался, что огрел своего предводителя по голове. На Сууке довольно редко встречались люди, достойные доверия. Но второй помощник производил впечатление именно такого человека. К тому же у них была общая цель — оба отчаянно стремились выжить.
 — Ладно, — бывший агент наконец решился. — Есть небольшой шанс, что один из моих людей, но я не имею представления, кто именно, подвергся деконструкции в логове геншей в Моревейнике.
 Гундред высоко поднял брови.
 — Неужели? И кто же оплатил операцию?
 — Вероятно, женщина по имени Кореана Хейкларо. Она занимается торговлей рабами. Ты знаешь ее?
 Второй помощник слегка побледнел.
 — У нее необыкновенно красивое лицо. И еще ей принадлежит огромный морассар, да? Тогда я ее знаю.
 Внезапно он выхватил из-за пояса осколочный пистолет и резко скомандовал:
 — Ложись, Свен!
 Руиз отреагировал автоматически. Он переложил руль на борт и изо всех сил врезал по ребрам собеседника за секунду до того, как тот выстрелил. Гундред вылетел за борт. Пистолет искоркой мелькнул в воздухе и скрылся в клочьях белой морской пены.
 Бывший агент с сожалением вздохнул.
 Голова Гундреда мелькнула в волнах. Бедняга слабо барахтался, теряя силы под тяжестью своих золотых побрякушек.
 Секунду поколебавшись, Руиз крикнул:
 — Бросьте ему канат!
 Он вернул руль в прежнее положение и слегка замедлил ход лодки. Свен швырнул за борт спасательный буй.
 Когда моряк, дрожа, влез в лодку, Руиз распустил парус. Судно вернулось на курс и пошло с прежней скоростью.
 В течение нескольких минут никто не произнес ни слова. В конце концов Гундред поднял глаза на бывшего карточного партнера и попытался улыбнуться.
 — Похоже, когда женщина расписывала твои достоинства, она ничуть не преувеличивала. Пойми, я просто пытался действовать разумно. Убей их всех, и наверняка погибнет тот, кого подвергли обработке.
 — Возможно, — холодно ответил Руиз Ав.
 — Ну что ж, я вижу, что в данном случае ты руководствуешься не только прагматическими соображениями. В любом случае, спасибо за то, что ты меня выудил. — Он вытащил из кармана связку складных ножей и предложил их собеседнику. — Вот. Я не думаю, что они дали бы мне перевес в силах, — он криво ухмыльнулся. — Считай это попыткой завоевать твою благосклонность.
 Бывший агент взял один из ножей и сунул в карман. Еще один он протянул Гундреду, а остальные швырнул в море.
 Второй помощник вопросительно приподнял брови.
 — Ладно, — сказал он. — Давай заключим союз. Я обещаю больше не действовать столь поспешно, если ты пообещаешь то же самое.
 — Попытаюсь, — неопределенно отозвался Руиз. Гундред окинул его подозрительным взглядом, но потом улыбнулся и сунул нож в карман.
 — Что ж, это все, на что можно было рассчитывать в данных обстоятельствах. Пойми, я просто пытался поскорее разрешить возникшую проблему.
 — Я знаю, — согласился бывший агент, — но решение могло оказаться неправильным, а я очень ценю этих людей.
 — Понимаю, — Гундред понизил голос до доверительного шепота. — Ценность этой красотки очевидна даже для меня. Правда, вы оба не слишком похожи на воркующих голубков. Влюбленные поссорились?
 Руиз нахмурился.
 Второй помощник поспешно поднял руки.
 — Разумеется, это не мое дело. Но, в конце концов, даже если одного из них и подвергли геншированию, это еще не конец света. Когда-то моим лучшим другом был человек, прошедший обработку.
 Теперь настала очередь Руиза изумляться.
 — Да-да. Понимаю, что это звучит странно. Он участвовал в Триатических Войнах. Его отправили на планету Жаке с заданием прикончить Высшего поэта Биста. Генши превратили моего приятеля в талантливого менестреля, чтобы он смог войти в доверие к своей жертве. Война закончилась прежде, чем мой друг получил последние инструкции, а потом его корабль разбился во время возвращения на Суфриер. Несостоявшегося убийцу сочли погибшим и перестали разыскивать, а он жил себе в Средиземноморье. Отличный был парень. Его голос напоминал морскую пену и лунный свет. Мне кажется, что он вел себя намного приличнее большинства моих знакомых именно потому, что поступал так, как запрограммировано, а не так, как хотелось ему самому.
 Руизу вся эта история показалась очень странной. Он всегда относился к геншированию как к концу жизни, а прошедших обработку считал неодушевленными автоматами.
 — Значит, ты с Суфриера? — спросил он. Гундред кивнул.
 — Что, не верится? Я был мальчишкой-рыбаком в теплом Средиземноморье и интересовался только сетями, неводами и, разумеется, девчонками в рыбацких деревушках. Как я вообще оказался в этом мрачном мире? Ну, это совсем другая история… Возвращаясь к геншированию, ты слыхал об Алюрианте Самолюбивом, который потребовал, чтобы его превратили в святого? Геншам все равно, что делать, лишь бы платили.
 — Наверное, ты прав. Но знаешь, что мне пришло в голову? Если даже кто-то из моих людей и прошел обработку, он все равно не успел бы после операции войти в контакт с заказчиком.
 Гундред облегченно вздохнул.
 — Правда? Тогда, возможно, не все еще потеряно. Значит так, этот человек должен действовать в интересах Кореаны. Был ли кто-то из твоих людей настолько к ней близок, чтобы предугадать ее желания?
 — Не думаю, — ответил Руиз. — Она держала фараонцев в казармах вместе с другими их соплеменниками.
 — Еще лучше!
 Но тут же на лице второго помощника появилось выражение озабоченности.
 — Послушай, что-то здесь не сходится. Если один из них теперь служит Кореане, то почему он защищал тебя от Джерика?
 Бывший агент невольно поежился.
 — Вероятно, он понимал, что я нужен его хозяйке живым, чтобы та смогла отыграться на мне за все причиненные ей неприятности.
 — Возможно, — согласился Гундред. — И как же ты умудрился заслужить столь сильную ненависть?
 — Я украл ее рабов, угнал воздушную лодку, прикончил нескольких слуг и помешал ей выбраться из Моревейника. Возможно, она там и погибла… хотя нет, это было бы слишком хорошо… То да се… и всякое такое… — рассеянно ответил Руиз.
 Моряк выпучил глаза от изумления.
 — Ого! Ну ладно, если она застряла в Моревейнике, то нам, по крайней мере, не стоит в ближайшее время опасаться погони. В городе беспорядки, — Он все еще выглядел озадаченным. — Ну хорошо, Джерик погиб, потому что мог лишить Кореану такой замечательной игрушки. Но при чем здесь Марлена?
 Бывший агент промолчал. Он вспомнил, как Кореана мимоходом прикончила покалеченного раба. Внезапно Руиз осознал, что верит в страшные слова умирающего Публия. Один из его спутников перестал быть человеком.
 Сердце сжалось от невыносимой боли. Он посмотрел на своих товарищей, скорчившихся на передней скамье. Мольнех по-прежнему пребывал в прекрасном настроении. Дольмаэро опустил глаза, на его широком мрачном лице читались лишь усталость и мука. Глаза девушки сверкали какой-то неестественной силой и напряжением. Губы её искривила не то болезненная улыбка, не то гримаса гнева.
 Кто из них?
 Руиз снова обратился к Гундреду:
 — Молчи о наших подозрениях. Это существо не должно ни о чем догадаться.
 Вторая половина дня пролетела незаметно. Руиз полностью погрузился в печальные размышления. Он пристально смотрел на тоненькую решетку рулевого компаса, не чувствуя запаха соли, не слыша шума моря, не замечая легкого бриза, прекрасного, павлинье-зеленого неба и лазурных волн.
 Кто?
 Теперь он по-новому относился к отчужденности Низы, к отсутствию между ними привычной теплоты и откровенности. Да, она пережила немало, но разве остальные страдали меньше? Возможно, перемена в ней вызвана вовсе не перенесенными испытаниями и недоверием к возлюбленному.
 А Дольмаэро? Почему спокойный и уравновешенный старшина гильдии превратился в мрачного пессимиста? Только ли болезнь повинна в этой разительной перемене?
 Даже неизменно хорошее настроение Мольнеха теперь казалось подозрительным. Может, он по-другому относился к перенесенным страданиям потому, что перестал быть человеком, а значит, не мог более испытывать человеческие чувства?
 Мысли Руиза бегали по кругу, как дрессированные мыши, не позволяя сосредоточиться.
 Когда Гундред подошел, чтобы сменить его у руля, бывший агент с трудом разжал побелевшие от напряжения пальцы. Он чувствовал, что мрачные думы окончательно исчерпали его силы.
 Руиз помассировал пальцы, восстанавливая кровообращение, и оглянулся вокруг, удивленный изменившимся освещением. Солнце висело где-то возле горизонта, волны стали короче и круче, словно лодка уже достигла дайеракского шельфа, море приобрело мутно-зеленый цвет и кишело коричневыми водорослями. Он вопросительно посмотрел на Гундреда.
 — Да, — кивнул тот. — Сегодня мы должны пробиться к берегу. В обычной ситуации я бы велел спустить парус и дожидаться утра, но сегодня я даже рад, что высадка произойдет ночью.
 — Руиз кивнул. Возможно, стоит отбросить пока в сторону неприятные мысли и сосредоточиться на сиюминутных задачах? Он решил, что мореход наверняка нуждается в его помощи, но так и не смог заставить себя встать на ноги. Внезапно Гундред радостно вскрикнул и указал на воду:
 — Посмотри, неоновые демоны! Замечательный деликатес!
 Вокруг лодки, у самой поверхности, резвились три полутораметровые рыбины. Бока двух из них покрывали ослепительно синие и золотые разводы, но на шкуре третьей виднелись жуткие шрамы, словно кто-то клочьями рвал из нее мясо.
 Руиз удивился, что рыба выжила, несмотря на страшные раны. Гундред проследил за его взглядом.
 — Неоновые демоны — самые живучие твари в океанах Суука, — пояснил он. — Но мясо не держится у них на костях, поэтому, когда маргар охотится за такой добычей, он просто вырывает себе кусочек на обед, а наевшись, оставляет ее в покое. Эти существа не погибают, пока не потеряют как минимум трех четвертей мяса. Бывало, что оставался лишь клубок внутренностей, болтающихся на скелете, а демон все равно выживал. Кстати, эти твари почему-то очень любят плавать вместе с лодками.
 Руиз ощутил внезапный приступ ужаса от неприглядной картины, нарисованной бывалым моряком. Искалеченная рыба устремила на него взор золотистых глаз. Казалось, примитивный мозг переполняла жалость к нему, человеку. Он вздрогнул и поспешно отвернулся.
 — Возьми весло, а я достану рыболовные снасти, — велел Гундред. — Устроим славную пирушку перед высадкой на берег.
 — Нет, — возразил его спутник, которого внезапно затошнило при мысли, что придется содрать последнюю плоть с несчастного существа. — Мы не должны расслабляться и терять бдительность.
 Второй помощник разочарованно опустился на скамью.
 — Скорее всего, ты прав, — сказал он, с досадой следя за удаляющейся добычей.
 Руиз перешел на нос. Юнга и кок поспешили на корму, к своему командиру. Свен что-то оживленно нашептывал на ухо Гундреду, то и дело настороженно посматривая в сторону пугающего пассажира. Второй помощник потрепал мальчика по плечу и произнес какую-то ободряющую фразу.
 Бывший агент уселся возле Дольмаэро. На данный момент старшина гильдии представлял наименьшую опасность, по крайней мере физически. Хотя если он превратился в марионетку Кореаны, то ему ничего не стоило притвориться больным.
 Руиз покачал головой, ощущая горькое бессилие, затем посмотрел на девушку. Низа ответила ему мрачным взглядом. Сможет ли он любить ее, если она перестала быть человеком? «Разумеется, нет», — подумал он, раздосадованный собственной глупостью. Но засмотревшись на прекрасное лицо молодой женщины, он утратил уверенность. Если именно она превратилась в послушное орудие Кореаны, Руиз должен будет убить ее не только из соображений безопасности, но и ради той, прежней Низы. И все же, разве это не то же самое, что вырвать собственное сердце?
 — Почему ты так печален? — поинтересовался Дольмаэро. — Неужели даже здесь, в этом совершенном и милосердном мире, ты опасаешься предательства?
 В голосе старшины звучало такое отчаяние и горькое презрение, что Руиз не нашелся с ответом.
 — Нет, сейчас нашему доблестному предводителю ничего не грозит, — ответила вместо него девушка. — Мы приплыли туда, где опасность еще больше, правда? И здесь — он наше единственное оружие. Разве ты решишься выбросить ружье, собираясь охотиться на пылевых медведей?
 Дольмаэро криво усмехнулся.
 — Верно подмечено, благородная госпожа. Ладно, будем считать, что ты меня успокоила.
 — И меня, — без тени иронии отозвался Мольнех. Руиз промолчал. Сердце его разрывалось от боли, все тело ныло, воля к борьбе притупилась. Необходимо передохнуть. Он устроился поудобнее и закрыл глаза. Оставалось надеяться, что речь Низы убедит маньяка и удержит занесенную для удара руку.
 Засыпая, бывший агент успел ощутить удивление — почему-то жизнь, за которую он так отчаянно боролся, теперь уже не казалась столь привлекательной.




 Глава четвертая


 Когда Руиз Ав проснулся, на черном ночном небе тускло поблескивали несколько звездочек и ярко светились орбитальные станции шардов. Его охватило горькое чувство разочарования оттого, что он по-прежнему находится на проклятом Сууке. Сны, как обычно, вспомнить не удавалось, но, очевидно, страна грез была гораздо более милосердным и безопасным местом, чем мрачная действительность.
 Руиз сел, случайно задев локтем Низу, неподвижно скорчившуюся возле борта лодки, натянув на себя кусок парусины, чтобы защититься от ночного ветра. На мгновение показалось, что она смирилась сего прикосновениями, но тут же девушка поспешно отодвинулась. Он ощутил себя необыкновенно одиноким.
 — Я не сделаю тебе больно, Низа, правда!
 За этим весьма неуклюжим обращением скрывался страх: неужели ему вновь придется убеждать ее в своих чувствах?
 — Я знаю, — безразличным тоном отозвалась Низа. В темноте Руизу не удалось увидеть выражение ее лица.
 — Я говорю правду, — беспомощно повторил он. На этот раз девушка даже не сочла нужным ответить.
 Предводитель еще немного подождал, потом, испытывая крайнюю неловкость, отправился на корму, осторожно переступив через мирно похрапывающих Дольмаэро и Мольнеха. Эйндиукс, пристроившийся на центральной скамье, встретил своего товарища по плаванию дружелюбным кивком. Руизу пришло в голову, что он никогда не видел кока спящим.
 Свен посапывал, тесно прижавшись к Гундреду. Мальчишка напоминал щенка, уснувшего у ног хозяина, и бывший агент невольно улыбнулся. Второй помощник пока еще умудрялся придерживаться нужного курса, хотя ветер упал и лодка двигалась весьма неспешно.
 — Наконец-то, — сказал он. — Я уже собирался послать за тобой кого-нибудь и как раз сейчас обдумывал, кого мне не жалко потерять, — ведь мой посланник мог ненароком наступить на одну из твоих гадюк. Нелегко принять подобное решение. Вот, например, Свен — абсолютно бесполезное существо, но он, по крайней мере, не пытался меня отравить или огреть по башке.
 Несмотря на неприятный смысл, речь Гундреда звучала весело и непринужденно, Руиз устроился поудобнее и взялся за весло. Он заметил, что курс изменился, теперь они двигались на восток, что казалось весьма странным.
 — В чем дело, Гундред?
 — Посмотри на север. Видишь маяки Родериго?
 Бывший агент с трудом разглядел холодные зеленые огоньки, мерцающие на горизонте. Внезапно он ощутил в груди леденящий комок ужаса, а лоб, несмотря на ночную прохладу, покрылся капельками пота.
 — А-а-а… — протянул он.
 — И это все? Ты на редкость хладнокровное существо. Я при виде этих светлячков вспоминаю богов своего отца и молюсь, надеясь на то, что у них на Сууке тоже имеется сфера влияния. В конце концов, они ведь водяные боги, а эта субстанция напоминает воду, по крайней мере на первый взгляд.
 Руиз невольно усмехнулся, затем снова посмотрел на зловещие огни.
 — Почему мы очутились так близко? Помнится, прокладывая курс, ты старался обойти Родериго.
 Второй помощник уже не улыбался.
 — Навигатор сдох, Руиз. Но перед этим выдал информацию, что мы достаточно далеко от опасного места. Варианта всего два: либо здесь имеется сильное, не обозначенное на карте течение, которое подхватило нас уже после того, как я получил последние координаты, — это в принципе возможно, но маловероятно… Либо… гетманы Родериго обнаружили нас и смогли повлиять на показания приборов.
 — Этого только не хватало!
 — Да уж, — мрачно отозвался Гундред.
 — Что мы можем сделать?
 — Немногое. Будем надеяться, что это все же течение. Попробуем выжать из нашего корыта все, на что оно способно, и убраться восвояси. А еще срочно обратимся в какую-нибудь веру и помолимся за спасение наших грешных душ.
 — Угу. Моряк хмыкнул.
 — Несмотря на твои многочисленные таланты в разных областях, собеседник никудышный. Пойду-ка я сосну. Возможно, это последняя ночь на свободе. Придерживайся этого курса и разбуди меня на заре, если только ветер не переменится.
 Он закутался в одеяло и мгновенно уснул.
 Чуть позже Эйндиукс вытащил свою маленькую серебряную флейту и заиграл. Грустная, странно завораживающая мелодия отвлекла Руиза от мрачных мыслей. Вариации одной и той же темы звучали целый час, но бывшему агенту не наскучила необычная музыка. Наконец кок убрал, флейту и кивнул Руизу, своему единственному слушателю.
 Лодка шла на юг, и через некоторое время маяки скрылись из виду.
 Перед рассветом послышался зловещий звук мощных моторов.
 Лодка-ловушка с острова Родериго внезапно появилась из темноты — огни на приземистом низком корпусе судна не горели. Грубый голос прокричал в мегафон команду: им велено было приготовиться к переходу на чужой борт.
 Руиз отбросил рулевое весло. Вот теперь ситуация действительно безнадежна. У родеригианцев наверняка имелись электрошоковые сети и шоковые липучки, так что любое сопротивление будет подавлено в зародыше. Он встал на ноги, внезапно ощутив страшную усталость. Может, стоит прыгнуть за борт и позволить морской пучине оборвать наконец бессмысленный поток его бесполезной жизни?
 — Что происходит? — спросила Низа тоненьким, испуганным голоском.
 Юнга подавил рыдание.
 Руиз глубоко вздохнул. Он просто не имеет права поступить таким образом. Кроме того, врагов наверняка сопровождает свора рыб-ищеек, они мигом выудят беглеца из воды.
 — Никакого героизма, — прошипел Гундред. — Возможно, кому-то из нас удастся выжить, если мы докажем, что можем принести пользу.
 — Ты прав, — согласился бывший агент. Гундред похлопал его по плечу.
 — Прости, дружище, я надеялся на другой конец. Руиз встряхнулся.
 — Я знаю.
 Он попытался припомнить все, что когда-либо слышал о работорговцах с Родериго. Во время предыдущих посещений Суука Руизу не приходилось иметь с ними дела. Его работодатели, впрочем, как и другие крупные корпорации, не отличались особой щепетильностью, но даже они не желали опускаться ниже определенного уровня.
 Родеригианцы приобрели печальную известность во всей пангалактике. Они занимались разведением человекообразных существ, которых затем использовали в различных противозаконных операциях. Кроме того, именно они были главными поставщиками рабов со стертой личностью для войск специального назначения замка Дельт. В казармах острова постоянно устраивались жесточайшие состязания на выживание между пленниками. Работорговцев поддерживали людоеды из Лезвий Нампа, для которых те специально откармливали пленников, не подходящих для других целей.
 Родеригианцы поставляли двойников любому, кто мог заплатить требуемую цену. Богачи нередко платили бешеные деньги за живых марионеток — клонов своих злейших врагов. Их услугами пользовались также влюбленные, потерявшие надежду на взаимность.
 Работорговцы славились потрясающим умением наживаться на несчастьях других людей. Лучшей добычей считался ребенок из состоятельной пангалактической семьи. С малыша немедленно делалась серия дублей. Получив выкуп и возвратив дитя родителям, торговцы снимали на голопленку пытки и казнь одного из двойников. Очень немногие могли выдержать зрелище страданий, испытываемых существом, являвшимся в какой-то мере их плотью и кровью.
 Не один истерзанный родитель готов был потратить целое состояние на разрушение проклятого острова. Поэтому работорговцам пришлось всерьез заняться усовершенствованием системы безопасности. Зато теперь они процветали в своей цитадели из стекла, бетона и стали.
 На борту лодки-ловушки появились двое мужчин в сверкающих зеркальных скафандрах, с тяжелыми парализаторами в руках.
 — Порядок, — сказал первый. — Поднимайтесь сюда. По одному.
 С борта спустилась лестница.
 Гундред адресовал Руизу кривую улыбку.
 — Если нам больше не суждено увидеться… Мы неплохо провели время.
 на роли, которую собирался сыграть. Предводитель беглецов сгорбил плечи, согнул спину, руки его задрожали, а лицо исказилось от ужаса.
 Фараонцы посмотрели на него сперва с удивлением, затем с презрением. Низа, поморщившись, отвернулась. Руизу не пришлось особенно стараться, чтобы заставить глаза наполниться слезами унижения.
 Гундред медленно вскарабкался на борт лодки, где его немедленно схватили за руки и потащили к цепочке смирительных пузырей, болтающихся возле каюты.
 Они привязали моряка к одному из них с той ловкостью и сноровкой, которая достигается лишь долгой практикой.
 Затем похитители вернулись к поручням.
 — Следующий! — рявкнул главарь. — Поживее, не то отведаете нейронного кнута.
 Руиз покинул спасательную шлюпку последним. Он скользил и прижимался к трапу, как будто конечности отказывались служить. Пленник чуть было не свалился в море, и один из работорговцев, схватив его за руку, презрительно заметил:
 — Здоровый мужик, а ведет себя как младенец!
 — Простите, простите, — жалобно бормотал пленник.
 Он незаметно огляделся по сторонам. Вся палуба была усеяна автоматическим оружием. Под ногами чувствовалась парализующая решетка. Пока что его актерские способности не могли принести ощутимой пользы.
 Ограничители сомкнулись вокруг его конечностей, прижимая к смирительному пузырю. Один из пиратов обыскал пленников при помощи детектора и отобрал ножи у Руиза и Гундреда.
 Флейту, найденную у Эйндиукса, небрежно швырнули за борт. Кок сдавленно зашипел, и бывший агент, обернувшись, был искренне потрясен, заметив на лице крохотного человечка выражение всепоглощающей ненависти, впрочем, уже через секунду карлик взял себя в руки и бездумно улыбнулся своим мучителям.
 В душе Руиза шевельнулось неприятное подозрение. Похоже, кое-кто из пассажиров спасательной шлюпки наделе являлся совсем не тем, кем казался. Ему отчаянно надоела неопределенность. Но в данный момент было не до головоломок — необходимо как-то выпутываться из сложившейся ситуации. Высокий родеригианец остановился перед ним, сжимая в руках панель запоминающего устройства, и поинтересовался, как его имя и чем он занимался раньше. Руиз ответил голосом, дрожащим от страха:
 — Руиз. Мальчик для удовольствий, к вашим услугам, сэр.
 Бывший агент почти физически ощутил изумление, охватившее его спутников, но никто из них не попытался опровергнуть это нелепое заявление.
 Работорговец невозмутимо кивнул и занес данные в компьютер.
 — А ты? — обратился он к Свену.
 — Свен, ученик матроса, — ответил юнга.
 Руизу почудилось, что под зеркальной маской мелькнула циничная ухмылка.
 — Тебе понравится в наших откормочных. Жри, сколько влезет. Жизнь короткая, но очень приятная.
 Его, очевидно, порадовало, что в новой партии рабов оказались фокусник и старшина гильдии с Фараона.
 — Ценное имущество, — одобрительно кивнул он.
 Когда очередь дошла до девушки, она гордо откинула назад изящную головку и коротко представилась:
 — Низа, принцесса. Родеригианец искренне развеселился.
 — Такого добра у нас навалом, ваше высочество. Будем надеяться, что вы блеснете талантами в каких-либо других областях, а не то вам придется присоединиться к Свену в откормочной.
 Наступил черед моряка.
 Руиз уже устал удивляться.
 Последним работорговец заговорил с Эйндиуксом. Маленький человечек улыбнулся и покачал головой, так убедительно изображая непонимание, что в душе бывшего агента вновь зашевелились прежние подозрения.
 Родеригианец попытался воспользоваться многоканальным транслятором. Прибор повторил вопрос на десятке языков, большинство из которых были незнакомы даже Руизу, но кок по-прежнему молча улыбался. Потеряв терпение, работорговец выхватил кнут и потряс им перед лицом коротышки. Тот попытался отпрянуть и тоненьким голоском закричал что-то на неизвестном языке.
 — Ну, и что нам с ним делать? — растерянно спросил высокий родеригианец.
 — Понятия не имею. Ясно одно — откормочные его не примут. Может, кто-нибудь купит его как забавный сувенир? А пока просто пометь как «неизвестного».
 — Как скажешь.
 Работорговец нажал кнопку на рукаве скафандрами пузыри медленно поплыли к бронированному люку, открывшемуся на боковой палубе. Руиз Ав спустился в трюм первым, и ноздри его мгновенно уловили знакомый букет запахов: органическая вонь, гниль, затхлость и ни с чем не сравнимые миазмы безнадежного отчаяния.
 Трюм освещался тусклыми полосками красного биолюма. Родеригианцы привязали пленников в специальных стойлах и поднялись наверх. Воцарилось молчание. Наконец девушка жалобно простонала:
 — Почему?
 — Ну-ну, — нарочито весело перебил ее Гундред. — Теперь мы начнем новую, необыкновенно увлекательную жизнь. Наши судьбы — в наших руках. Опытные инструкторы будут внимательно наблюдать, отмечая каждую мелочь, чтобы найти нам наилучшее применение применение. Даже сейчас они наверняка слышат и оценивают каждое слово.
 Почему бы и нет?
 Руиз с удивлением обнаружил, что мореход не утратил присутствия духа. На что он надеялся? Что Руиз Ав, побывавший в самых разнообразных передрягах, вытащит их из лап родеригианцев?
 Свен спросил тихим, испуганным голосом:
 — А как насчет меня? Как ты думаешь, что такое откормочные?
 Бывшему агенту стало жаль мальчишку, он не знал, что можно ответить человеку, обреченному на страшную гибель.
 Бодрый тон, которым второй помощник всегда разговаривал с юнгой, не изменился и сейчас.
 — Кто может знать наверняка? Возможно, так называются казармы для тех, чьи таланты еще не определились. Успокойся. Родеригианцы не позволят тебе есть хлеб даром, в этом я уверен.
 Свен заметно успокоился. Хотя надо быть феерическим глупцом, чтобы проглотить объяснение, придуманное Гундредом.
 Атмосфера в трюме невероятно тяготила бывшего агента. Ему мерещились призраки бывших пассажиров, которые столпились вокруг, касаясь его холодными, бескровными пальцами.
 Он вздрогнул и попытался сосредоточиться на изобретении какого-нибудь плана. Ничего не приходило в голову. Оставалось надеяться на то, что работорговцы сочтут его безвредным и ослабят надзор, после чего удастся отыскать подходящую лазейку. К сожалению, эти люди не отличались доверчивостью. Многочисленные наемные убийцы, подсылавшиеся к островным владыкам, гетманам, ни разу не добились успеха. Гетманы жили долго и умирали, как правило, своей смертью.
 Примерно через час гул моторов смолк, и судно замедлило ход. На палубе послышался топот ног и голоса, которые выкрикивали команды.
 Люк открылся, пленники зажмурились, ослепленные ярким солнцем.
 — Пора прощаться, — быстро сказал Гундред. — Мне будет не хватать вас всех, даже твоих гадюк, Руиз, даже Свена и, прости меня, Боже, отравителя Эйндиукса.
 — Прощай, — дрожащим голосом отозвался Руиз. Все остальные промолчали.
 На ступеньках появилась пара сапог, сшитых из богато отделанной шкуры маргара, а за ними и их хозяйка, женщина в черном мундире гетмана.
 Она грациозно спустилась по трапу и остановилась, чтобы рассмотреть новых невольников. На миг женщина застыла в полоске света, словно предлагая полюбоваться собой.
 Руиз прекрасно понимал, какое чудовище, лишенное человеческих чувств, находится перед ним. И все же бывший агент не мог не отметить потрясающую красоту новой хозяйки. Смуглое лицо с резкими чертами обрамляла искусно растрепанная грива волос. На макушке они были окрашены в кроваво-красный цвет, в середине носили красновато-коричневый оттенок, а концы выглядели такими же черными, как у Низы. Внезапно Руиз понял, что цвет волос гетмана в точности имитирует все оттенки засыхающей крови.
 В правом ухе женщины переливалась серьга из нескольких крупных рубинов, на скуле белел шрам в виде крохотной звездочки. Тело было худощавым и сильным. Весь ее облик производил впечатление варварской пышности.
 Кто-то негромко произнес:
 — Свет.
 Моментально зажглись ослепительно яркие лампы, заставив, пленников от неожиданности зажмуриться.
 Когда Руиз вновь обрел способность видеть, он обнаружил, что женщина стоит перед ним и сверлит его каменно-непроницаемым взглядом черных глаз. Рядом с ней находился еще один родеригианец, седой и сморщенный. Тело старика покрывали тугие узелки мышц, а умные глаза, немного напоминавшие волчьи, казалось, подмечали каждую мелочь. Бывший агент понял, что перед ним персональный глашатай и глава охраны гетмана.
 — Я — Геджас, — произнес тот неожиданно мягким голосом. — Я говорю от имени вашей хозяйки. Ее имя — Желтый Лист.
 Он коротко поклонился женщине.
 Та кивнула, наградив пленников лишенным всякого выражения взором.
 Потом ее холодные глаза снова обратились к Руизу. Бывший агент без труда прикинулся человеком, потерявшим голову от страха. Мысленно он попытался уговорить сам себя, что в глазах женщины не было напряженного внимания, но ведь именно его она рассматривает особенно пристально!
 Время, казалось, замерло. Наконец хозяйка отвела глаза в сторону и медленно направилась к лестнице. Ее движения поражали немалой силой и грациозностью. Невольная дрожь пробежала по телу бывшего агента. Он подумал, что даже здесь, на Сууке, судьба ни разу не сталкивала его со столь опасным существом.
 Геджас дождался момента, когда сапоги гетмана скроются в палубном люке, и вновь заговорил:
 — Сейчас казармы для рабов переполнены. Пока не освободятся дрессировочные площадки, вас будут содержать в загоне для свежей добычи. Мое дело — помочь вам пережить начальный этап. У прилежных учеников есть шанс остаться в живых. — Он одарил невольных слушателей ледяной улыбкой. — Основные правила запомнить не сложно. Не пытайтесь бунтовать и не раздражайте нас непослушанием. Надеюсь, всем понятно? У кого есть вопросы?
 Свен произнес тоненьким, дрожащим голоском:
 — Сэр? Я…
 Быстрота реакции Геджаса поразила даже Руиза. Он выхватил крохотный ножичек и одним молниеносным движением распорол мальчику горло. Из раны брызнула струйка крови, но родеригианец тут же прижал к надрезу самоприсасывающуюся помпу. Специальный сосуд моментально наполнился кровью.
 Не в силах отвести взгляд, Руиз смотрел на побелевшее, полное ужаса лицо юнги. Свен хрипел и давился, не имея возможности даже закричать. Видимо, нож работорговца рассек гортань и голосовые связки. Конечности несчастного конвульсивно дергались в тисках ограничителя, немного крови вытекло изо рта. Через несколько мгновений глаза мальчика погасли, тело расслабилось.
 — Вот так, — спокойно произнес Геджас. — Считайте это первым уроком. Умная тварь не задает вопросов, она просто выполняет приказания. Конечно, этот сопляк все равно предназначался на мясо, а некоторые из вас, вероятно, считают себя более ценной добычей. Так вот запомните: свободный крюк в рефрижераторных найдется для каждого. Мы не обеднеем, даже если за жалкие гроши продадим ваши останки Лезвиям Нампа. — Улыбка работорговца превратилась в омерзительный оскал. — Теперь вы отправитесь в сектор свежей добычи. Лучше проделать это во сне. Согласно нашим правилам безопасности, чем меньше знает каждая тварь, тем лучше.
 Он коснулся контрольной панели на запястье, и Руиз услышал шипение инъектора у плеча.
 Бывший агент не пытался бороться с забвением.
 Кореана почувствовала, как огромная радость до боли сжала сердце.
 — Они действительно поймали его? — едва дыша спросила женщина.
 Мармо тревожно заерзал его сервомоторы жалобно взвизгнули.
 — Хорошенько подумай, прежде чем действовать. Гетманы назначили абсурдно высокую цену за Руиза Ава. Кроме того, они настаивают на твоем приезде. Все это кажется мне весьма подозрительным. Почему родеригианцы не могут просто возвратить тебе твою собственность?
 Кореана нахмурилась.
 — Разумеется, мы примем меры предосторожности. Я не так глупа, чтобы заявиться на Родериго с дружеским визитом, поверив честному слову гетманов. Что же касается цены — работорговцы наверняка знают о том, что их пленника разыскивают владыки Моревейника. Возможно, именно поэтому они хотят продать его подальше от города. Впрочем, ради того чтобы добраться до этого подонка, я готова спуститься даже в ад.
 — Ты меня успокоила, — сухо произнес киборг, — И каковы же твои намерения? Вынужден напомнить, что далеко не все отличаются таким присутствием духа, как отважная Кореана Хейкларо. Вот я, например, откровенно трушу. Тебе придется придумать очень хороший план, прежде чем я соглашусь отправиться на Родериго.
 Изумление, испытанное женщиной, затмило даже радость, которую она ощутила, узнав о поимке беглеца. Впервые за многие годы Мармо осмелился на столь дерзкие речи.




 Глава пятая


 Руиз Ав приходил в себя медленней, чем обычно.
 Глаза постепенно привыкли к кроваво-красному свету. В теплом воздухе чувствовался запах дезинфицирующих средств. Негромкий гул множества голосов казался естественным явлением, словно шум моря или ветер в кронах деревьев.
 Пленник поднял голову и осмотрелся. Остальные аккуратными рядами лежали на возвышении из серого пластика. Как и на нем самом, на его спутниках не было никакой одежды.
 От кучек людей, в беспорядке валявшихся прямо на полу, поднимался густой пар, и определить истинные размеры помещения не удавалось. Некоторые бесцельно бродили по залу или, собравшись в группы, настороженно перешептывались, но большинство несчастных, похоже, потеряли интерес к жизни.
 Руиз медленно сел, мышцы его протестующе заныли. Интересно, сколько времени он находился в бессознательном состоянии? Он чувствовал себя гораздо хуже, чем после нескольких часов наркотического опьянения. Может, Геджас не поверил в его легенду и велел вколоть подозрительному пленнику специальное расслабляющее средство? Бывший агент помассировал руки и ноги, стараясь хоть немного восстановить нарушенное кровообращение. К тому времени как ему удалось прогнать окоченение, Гундред начал подавать признаки жизни, и Руиз помог товарищу по несчастью подняться на ноги.
 — O-ox, — простонал тот. — Неужели это было необходимо?
 — Так сказали наши хозяева, — дрожащим голосом ответил бывший агент, стараясь не выходить из роли изнеженного мальчика для наслаждений.
 — Прекрати, — резко произнес второй помощник. — Они не следят за тем, что творится в этих скотских загонах. Если только галактика не окончательно спятила, мы не представляем особой ценности для родеригианцев. Так что прекрати надрываться, твои актерские способности не принесут никакой пользы. Лучше помоги мне сесть.
 — Почему ты так уверен? — спросил Руиз, протягивая ему руку.
 — Я изучал родеригданцев в университете, прежде чем решил, что мое подлинное призвание — плавать на самой ржавой лохани, которая когда-либо бороздила водные просторы Суука. Так вот, мои профессора в один голос твердили, что милейшие обитатели этой цитадели добровольно отказались от права называться людьми. Поэтому нас заставили прослушать курс «Самопроизвольная эволюция. Отчуждение от гуманоидного облика». По-моему, он назывался именно так.
 Слабый лучик надежды мелькнул во тьме почти безнадежной ситуации. Наверняка знания Гундреда им очень помогут.
 — Что ты еще о них знаешь? — жадно спросил бывший агент.
 Как будто прочитав мысли собеседника, второй помощник холодно ответил:
 — Если мне вспомнится что-нибудь полезное, я обязательно тебе сообщу, но только в том случае, если ты умеришь свою жажду деятельности. Мы не выживем, если ты не сможешь взять себя в руки.
 — Постараюсь изо всех сил, — пообещал Руиз.
 Вскоре проснулась Низа. Девушка села, поспешно подавив стон, лицо ее исказилось от боли. Заметив, что Руиз и Гундред обнажены, пленница испуганно отпрянула.
 — Не бойся, — успокоил ее моряк. — Даже если бы я не был человеком, предпочитающим однополую любовь, ты все равно можешь не опасаться навязчивого внимания с моей стороны. Впрочем, как и со стороны того, чьи ласки доставили бы тебе удовольствие, — он покосился на Руиза. — Наши хозяева не одобряют бесконтрольных радостей бытия, поэтому они насыщают воздух веществами, отключающими половое влечение.
 — Ясно, — произнесла девушка, но на лице ее сохранилось прежнее настороженное выражение.
 Руиз пристально посмотрел на возлюбленную. Он по-прежнему наслаждался видом ее прекрасного тела, но точно так же он мог любоваться гениальным творением художника или скульптора. Исчезло желание, его сменила ненависть к тем, кто украл у него это драгоценное чувство.
 Очевидно, эти эмоции отразились у него на лице, потому что Гундред похлопал его по плечу и успокаивающе произнес:
 — Спокойствие, Руиз, главное — спокойствие. Родеригианцы отняли у нас почти все. Но то немногое, что у нас осталось, мы должны сохранить.
 Бывший агент глубоко вздохнул и кивнул.
 Остальные медленно, со стонами и кашлем, приходили в себя. Только Эйндиукс оставался неподвижным и немым, напоминая бронзовую статуэтку. Чуть погодя Руиз забеспокоился, уж не погубили ли кока те химикаты, которые им впрыснули. Он опустился на колени возле маленького человечка.
 Дыхание Эйндиукса казалось слабым и поверхностным. Бывший агент с трудом нащупал тоненькую ниточку пульса. Тут ему почудилось, что человечек приоткрыл правый глаз — совсем чуть-чуть, еле заметно, но в этой щелочке блеснул зрачок, а не закатившиеся белки человека, лежащего в глубоком обмороке. Прежде чем Руиз смог проверить свое предположение, глаз снова закрылся, но Руиз был уверен, что кок подмигнул товарищу по плену.
 Что, отравитель жив? — поинтересовался Гундред.
 — По-моему, да. Ну, и что теперь? Мореход кисло улыбнулся.
 — Будем ждать. Что же еще.
 Мольнех встал и потянулся всем своим тощим телом.
 — А они собираются нас кормить? — спросил он прежним бодрым голосом.
 Руиз пожал плечами.
 — Спроси у Гундреда. Именно он знаток нравов наших хозяев.
 Моряк нахмурился.
 — Вы напрасно считаете меня специалистом. Тридцать лет я пытался забыть то, что когда-то выучил. Однако нам говорили, что родеригианцы используют систему питания по требованию. Где-то неподалеку ты найдешь корзинку, полную питательных гранул или шариков. Поищи.
 Фокусника как будто не слишком обеспокоил неприязненный тон Гундреда.
 — Спасибо, обязательно, — сказал он и торопливо пошел прочь.
 Второй помощник внимательно следил за ним, прищурив глаз.
 — Из твоих гадюк эта мне нравится меньше всех. Уж слишком он напоминает единокровного брата смерти.
 Наконец очнулся Дольмаэро. Лицо его побледнело и покрылось потом.
 — Иногда внешность обманчива, — слабым голосом заметил он. — Из всех иллюзионистов, с которыми мне приходилось работать, у Мольнеха самое доброе сердце. Он, по крайней мере, не обращается с простыми людьми, как с клопами.
 — Возможно. Ты его знаешь лучше, — согласился Гундред. — Но мне при виде его становится не по себе, и виной тому не просто его очаровательное личико.
 — Ты и сам не красавец, — кисло сказала Низа. Мореход рассмеялся, на этот раз совершенно искренне.
 — Верно. Хотя сейчас я выгляжу лучше, чем раньше.
 Он открыл рот, продемонстрировав ряд блестящих белых зубов.
 — Наши хозяева сняли мои фальшивые гнилые челюсти. Теперь я уже меньше похож на настоящего пирата, а? И если у кого-то из вас были подкорковые мозговые усилители или имплантированное оружие, вы их лишились. К счастью, никто не находился в зависимости от механических органов, иначе его уже не было бы в живых.
 — О чем он говорит? — спросил Дольмаэро, сжимая ладонями виски.
 — Некоторые жители пангалактики носят в своих телах разные устройства — оружие или коммуникационные приборы. А те, у кого не хватает денег на новые органы из собственных клонов, скажем на новое сердце, ставят механические протезы.
 Низа пристально посмотрела на возлюбленного и серьезно спросила:
 — А твое сердце из плоти, не из стали?
 — Из плоти, — ответил Руиз.
 Она замолчала. Бывший агент очень хотел бы узнать, какие мысли бродили сейчас в этой очаровательной головке и почему любовники опять стали такими чужими друг для друга. Неужели в этой перемене повинны генши?
 Дольмаэро поднял глаза.
 — В чем дело, Руиз Ав?
 — Ничего особенного, — пробормотал тот.
 — А-а-а, ладно, — старшина гильдии повернулся к Гундреду. — Ты, видимо, немало знаешь о тех, кто нас захватил. Можно задать тебе несколько вопросов?
 — Я спрошу вашего предводителя, что он думает по этому поводу. А, Руиз?
 — Дольмаэро—уравновешенный и неглупый человек, — серьезно ответил бывший агент. — Он обладает замечательной способностью рассматривать вещи под необычным углом. Кто знает, может, у него имеются любопытные наблюдения, которые принесут пользу всем нам.
 Гундред дружелюбно кивнул.
 — Почему бы и нет? Давай, спрашивай. Старшина гильдии задумчиво потер подбородок.
 — Мы во власти рабовладельцев?
 — Это точно, если не сказать хуже, — согласился моряк.
 — И они предназначают нас… для чего? Теперь Гундред смутился.
 — Раньше я бы ответил, что они продадут нас тому, кто больше заплатит. Или отвезут к Лезвиям Нампа, если не найдут покупателей. Но теперь… Я не вполне уверен, есть тут кое-какие странности.
 Руиз почувствовал, как что-то зашевелилось в глубине сознания. Какая-то параноидальная извилина в мозгу пыталась вселить в него уверенность, что все силы вселенной стремятся погасить частичку жизни, именуемую Руизом Авом. Обычно он безжалостно давил подобные мысли. Они могли привести к помешательству, а главное, снизить эффективность его действий. Однако, похоже, ситуация изменилась.
 — Что ты имеешь в виду? — как можно спокойнее спросил бывший агент.
 — Ну, во-первых, Желтый Лист. Почему гетман ее ранга проявляет интерес к столь жалкой кучке пленников? Прошу прощения, но никто из нас не может считаться ценной добычей.
 Дольмаэро нахмурился.
 — Руиз Ав говорил, что мы, члены труппы фокусников с Фараона, стоим немалых денег.
 — Не сомневаюсь в этом, — кивнул Гундред. — Поверь, я вовсе не пытаюсь вас унизить. И все же… сами гетманы занимаются только очень серьезными делами. Обычными торговыми сделками ведают такие «голоса», как Геджас.
 — «Голоса»? Что это значит?
 — А-а-а… это один из наиболее интересных элементов родеригианской культуры, — менторским тоном пояснил бывший ученый.
 Руиз вдруг ясно представил его на кафедре, читающим лекцию прилежным студентам. Хотя человек, обладавший меньшим жизненным опытом, по-прежнему видел бы перед собой только мошенника с покрытым вульгарными матросскими татуировками телом.
 — Видите ли, — продолжал Гундред, — на Родериго, больше, чем в каком-либо другом уголке вселенной, процветают интриги, жестокость, предательство. Гетманы помешаны на проблемах безопасности и секретности. Когда новый член организации проходит посвящение, ему удаляют язык и гортань, чтобы он никогда не смог открыть посторонним секретную информацию. Отсюда «голоса», то есть люди, специально обученные угадывать желания гетмана и говорить за него!
 Дольмаэро выпучил глаза от удивления.
 — Гетман не может произнести ни слова?
 — Никогда. Разумеется, сейчас это не больше чем стимул. Он ведь может воспользоваться компьютером или вокализатором. И все же вот вам еще одно доказательство того, что родеригианцы перестали быть людьми.
 — Не понимаю, — возразил фараонец. — Я знал людей, которые родились немыми. Мне они казались вполне нормальными.
 — Разумеется, — согласился Гундред. — Так оно и есть. Но, как я понимаю, на твоей планете не пользуются искусственными органами и все умирают в положенный срок, вне зависимости от количества денег.
 — Верно, — коротко ответил Дольмаэро.
 — Поверь мне, больные люди действительно немного отличаются от остальных. Но тот, кто живет со своим уродством, причем уродством добровольным, много веков, становится воистину чем-то страшным, и все события воспринимаются им совсем по-другому. — Голос моряка понизился до хриплого шепота. — Насколько важен язык — тот обмен мыслями, который поднял нас над животными? При его отсутствии как можем мы сохранить сострадание, сожаление… любовь? Может быть, вечное молчание придает родеригианцам особую силу. Но оно же делает их похожими на зверей и объясняет их нечеловеческую жестокость. Кто знает?
 Дольмаэро был потрясен.
 — Что может быть хуже работорговли и людоедства?
 — Они не людоеды. Насколько я знаю, родеригианцы питаются только вегетарианской пищей, считая мясо нечистым. А что касается прочих их деяний, я сейчас слишком напуган, мне не хочется больше говорить об этих существах.
 Он вновь улыбнулся старшине гильдии.
 — Возможно, позже я привыкну к страху. Так уж устроены мы, люди, — постепенно осваиваемся в любых ситуациях.
 — Благодарю, пока мне достаточно пищи для размышлений, — степенно произнес фараонец.
 Вернулся Мольнех. Теперь он выглядел куда счастливее. Живот фокусника слегка округлился.
 — Вон там ближайшая кормушка, — он указал налево, вдоль стены. — Эти шарики гораздо вкуснее, чем можно ожидать по их виду. Они сладкие и очень сытные.
 Гундред хищно улыбнулся.
 — Насколько я понимаю, ты собираешься сотрудничать с нашими хозяевами?
 — Это почему? — изумился Мольнех.
 — Ты сам себя откармливаешь для бойни. Обрати внимание на этих толстяков, — Мореход кивнул в сторону пленников, сидящих возле стены.
 Руиз огляделся и убедился в правоте слов бывшего ученого. Их окружало множество невероятно тучных людей.
 Фокусник смутился, но быстро нашелся с ответом.
 — Я всегда совершенно бессовестно обжирался. И никогда не толстел.
 — Тогда тебе повезло с обменом веществ, — коротко заметил Гундред.
 Геджас сидел у широкого стола из армированного стекла, внимательно наблюдая за многочисленными оттенками выражения лица Желтого Листа. Его собственное «я» отступило, теперь он был только речевым органом своей повелительницы, более пригодным для выражения ее мыслей, чем тот несовершенный аппарат, которым она некогда владела.
 «Голос» беседовал по видеофону с безумной красавицей из Моревейника.
 — Кореана Хейкларо, Желтый Лист благосклонно выслушала твою просьбу. Ее даже не оскорбили твои недостойные жалобы. Родериго — это воплощенная сила, и только очень глупое существо не осознало бы свою слабость по сравнению с нашим могуществом.
 Всю свою жизнь он совершенствовался в умении читать по чужим лицам, и теперь лицо этой жалкой торговки казалось ему открытой книгой.
 Тонкая пелена красоты скрывала гнездо мерзких страстишек. Она достаточно аморальна, чтобы занять не очень важный пост в иерархии родеригианцев, а вот самодисциплины явно не хватает. Иначе почему бы эта женщина позволила мстительности и похоти взять верх над элементарным инстинктом самосохранения.
 Кореана нахмурилась, но проглотила оскорбление.
 — Мы можем заключить сделку.
 — Да. Но… наши агенты сообщают, что битва еще не окончена, каждый день часть территории Моревейника превращается в пепел. Пиратские главари, которым посчастливилось выжить, с каждым днем свирепеют все больше. Они боятся, что кто-то ускользнет с желанной добычей, хотя не до конца представляют, за чем же они охотятся. А разве ты не боишься оставить свою собственность в городе без присмотра?
 — Нет, — ответила женщина самым убедительным тоном, на который была способна.
 Время тянулось удивительно медленно. Руиз сидел на пластиковом возвышении и пытался заставить свой мозг работать, но пока не достиг особенных успехов.
 Дольмаэро вновь заснул, Мольнех прислонился к стене, устремив взгляд куда-то вдаль. Чуть в стороне негромко беседовали Низа и Гундред. Руиз удивился, что у них нашлись общие темы для разговора. Кок Эйндиукс не подавал признаков жизни.
 Бывший агент подумал, что никогда еще не был так близок к смерти, но даже эта мысль не смогла вывести его из ступора. Наркотики? Поле подавления умственной деятельности? Усталость? Все это, казалось, не имело особого значения. Если бы только удалось стряхнуть паутину, пыльным коконом обернувшуюся вокруг мозговых извилин!
 Топот стальных каблуков прогремел по залу. Руиз поднял голову и увидел двух охранников в зеркальных комбинезонах. Они остановились перед ним.
 — Пошли, — резко скомандовал один из них. Руиз поднялся на ноги, голова кружилась, мысли.
 путались. Он безнадежно поплелся за воинами к двери. Низа поймала его взгляд, пухлые губы девушки искривились и задрожали. Она протянула руку к возлюбленному, но тот уже прошел мимо, ее рука застыла в воздухе.
 Оглянуться Руиз не посмел.
 Охранники привели его к так называемому транспортному гробу, стальному ящику с мягкими ограничителями для рук и ног. Мелькнула мысль о побеге, но он тут же представил себе голого, ослабевшего человека, вступающего в борьбу с двумя хорошо вооруженными стражниками, — мысль показалась настолько нелепой, что губы его дрогнули в непроизвольной улыбке.
 Крышка гроба захлопнулась.
 Бывшего агента окружала тьма, ноздри его ощутили запах застарелого страха.
 Ящик дернулся и поехал. Руиз попробовал определить направление движения, но контейнер часто останавливался и крутился на месте, так что пленник перестал ориентироваться в пространстве задолго до того, как они прибыли на место.
 Еще долго пришлось ждать в полной темноте. Наконец послышался лязг засовов, и крышка поехала в сторону. Резкий свет ударил в глаза, причиняя сильную боль.
 Руиз прищурился и увидел Геджаса, с дружелюбной улыбкой заглядывавшего в ящик.
 — Руиз Ав? Мальчик для развлечений? — спросил он.
 Что-то в его интонации подсказало пленнику, что его хитрость раскрыли, но он все же попытался сыграть роль до конца.
 — Да, сэр.
 — Тогда выходи, — велел «Голос».
 Бывший агент вылез, шатаясь от слабости, споткнулся, чуть не упал, но Геджас крепко схватил его за руку.
 — Спокойно, Руиз, — жестко сказал он. Пленник поднял голову. Он находился в небольшой, роскошно обставленной комнате. Золотые лампы бросали яркие отблески на белые кварцитовые стены. Один из углов полностью занимал стол из полированного медного дерева. Ноги по щиколотку утопали в белом ворсе ковра, мягкого, как волосы младенцев. Руиз посмотрел вниз и вздрогнул. Возможно, это действительно были детские волосы?
 Геджас покачал головой:
 — Так нельзя. Сейчас придет Желтый Лист, и ты должен хорошо соображать.
 Он вынул из кармана маленький инъектор и прижал к бедру пленника. Руизу немедленно полегчало. Родеригианец отступил в сторону, ни на секунду не теряя бдительности. Казалось, его вообще невозможно захватить врасплох.
 — Смирно, Руиз Ав, — скомандовал «Голос». — Желтый Лист приближается.
 Дверь в дальнем конце комнаты скользнула в сторону, вошла уже знакомая женщина в том же самом комбинезоне. Лишь в ухе у нее теперь сверкала новая серьга — нитка нефритовых бусинок, завершавшаяся черной опаловой розой.
 Руиза поразило изменившееся лицо «Голоса». Геджас как будто полностью сосредоточился на вошедшей. Руиз подумал, что сейчас он может вытворить что угодно, например, попытаться свернуть ему шею, а родеригианец даже не заметит его действий. С другой стороны, гетман наверняка не допустит бунта, а тогда очнется и сам «Голос».
 Бывший агент попытался встряхнуться. Неужели наркотик, который ему впрыснули, вызвал столь бессмысленные фантазии?
 Допустим, он справится с Геджасом, но Желтый Лист находится в прекрасной форме, а ее безопасность, конечно, охраняется целым арсеналом автоматического оружия.
 — Желтый Лист приветствует тебя, Руиз Ав. — Голос верного слуги изменился, казался теперь более высоким и трепетным.
 Бывший агент не знал, как следует отвечать на подобное приветствие, поэтому он подобострастно улыбнулся и наклонил голову.
 Не отрывая глаз от лица гетмана, Геджас ударил пленника по затылку. Руиз упал на четвереньки и помотал головой, стараясь избавиться от звездочек, танцующих перед глазами. Видимо, наркотик не до конца восстановил утраченные силы.
 — На колени, чтобы приветствовать великого гетмана! — рявкнул Геджас.
 Руиз поспешно кивнул. «Голое» поддел его носком сапога, и пленник перекатился на спину, прижимая руки к ноющим ребрам.
 — Надо говорить: «Да, господин», — продолжил урок родеригианец.
 Бывший агент послушно повторил:
 — Да, господин.
 «Интересно, — отрешенно подумал он, — как отмывают с этого ковра кровавые пятна?»
 — Встать!
 — Да, господин, — поспешно ответил Руиз и попытался встать, не обращая внимания на ноющие кости. Как ни странно, ему это удалось.
 Желтый Лист смотрела на него с таким же напряженным вниманием, с каким Геджас всматривался в ее собственное лицо. Внезапно Руиз почувствовал себя на удивление маленьким и слабым.
 Бывший агент постарался принять как можно более униженный вид. Несмотря ни на что, эта женщина занимала его воображение. Что Геджас мог прочесть в этих ледяных глазах? Какие страшные приказы отдавало это существо, не меняя выражения лица? Случалось ли «Голосу» хоть раз ошибаться, и какая кара ожидала ослушника? Верный слуга напоминал человека, охваченного маниакальной страстью, но сколько в ней было любви, а сколько — ужаса?
 — Желтый Лист спрашивает: ты действительно мальчик для развлечений?
 — Да, господин.
 На лице женщины промелькнула жесткая улыбка.
 — Желтый Лист спрашивает: где ты служил раньше?
 — Господин, я служил на Дильвермуне, в Бо-Эме… во «Дворце Страстных Прелестей», в клубе «Демен», в «Красном Ослике». Еще я плавал на кораблях «Посева», но там я официально состоял в другой должности.
 — Желтый Лист уточняет: ты шлюха для машинного отделения?
 — Да, господин. Женщина снова улыбнулась.
 — Желтый Лист говорит: нелегкая работа. Желтый Лист спрашивает: как же ты умудрился сохранить свою красоту?
 — Господин, мне повезло, я приобрел покровителя.
 — Желтый Лист спрашивает: как ты попал на Суук?
 — Господин, мой патрон меня продал.
 — Желтый Лист замечает: старая история.
 — Да, господин.
 Больше вопросов не задавали. В этой маленькой комнате Руиз почувствовал себя как никогда одиноким. Два странных существа продолжали безмолвную беседу. Пленник не слышал слов, но он ощущал вибрацию тонкой нити, протянувшейся между гетманом и его «Голосом».
 Наконец Геджас вновь обратился к Руизу:
 — Желтый Лист говорит: солдаты из взвода Дакканского спецназа недавно сломали свою живую игрушку. Как тебе понравится, если она отдаст тебя им?
 Руиз понимал, что следует поторопиться с ответом, иначе его опять прибьют, но уж очень трудно было выбрать правильный ответ. Бывшему агенту не раз приходилось контактировать с Дакканскими войсками. Солдаты мало отличались от биороботов-убийц, они совершенно не годились для выполнения заданий, в которых требовалась хотя бы минимальная сообразительность, но дакканские вояки были незаменимы в карательных операциях. Они получали удовольствие, измываясь над беззащитными людьми. Жестокость искусственно культивировалась в примитивных существах, принадлежащих к этой специально выведенной породе.
 — Да, господин, — решился наконец Руиз Ав. Выбора не было. Он не может выйти из роли, демонстрируя излишнюю осведомленность.
 Женщина улыбнулась еще шире, обнажив выкрашенные красной эмалью зубы.
 — Желтый Лист говорит: ты либо невероятно храбр, либо слишком глуп.
 — Господин, меня никогда не называли храбрецом.
 Женщина беззвучно расхохоталась, это зрелище производило довольно жуткое впечатление. Впрочем, мгновение спустя ее лицо разгладилось и вновь утратило всякое выражение.
 — Желтый Лист утверждает: ты неплохо развлек ее, но теперь пора перейти к делу. Ты вовсе не мальчик для развлечений. Тебя зовут Руиз Ав, в прошлом ты был участником отряда Освободителей. А несколько лет назад ты заключил контракт с прославленной Лигой искусств и подвизался в ней в качестве наемного убийцы. Хватит притворяться! Если не перестанешь упрямиться, мы можем применить такие пытки, которых не выдержишь даже ты.
 — Да, господин, — униженно ответил Руиз.
 — Мы пытались провести послойное ментоскопирование, но без особого успеха. Впрочем, некоторые аспекты твоего сознания оказались весьма интересными. У тебя есть шанс получить немаловажный пост на службе у Родериго.
 Геджас помолчат, всматриваясь в мертвые глаза женщины.
 — Желтый Лист уточняет: в Моревейнике сложилась странная ситуация. Недавно гетман получила задание разобраться в происходящем. Что тебе известно о причине, заставившей пиратских главарей уничтожать друг друга столь неразумно?
 — Почти ничего, господин.
 — Желтый Лист предполагает, что ты говоришь правду. Мы не нашли в данных, полученных в результате ментоскопии, никаких сведений по интересующему нас вопросу. Желтый Лист спрашивает: примешь ли ты контракт от Родериго, чтобы раздобыть эти сведения?
 Отчаянная надежда вспыхнула в сердце, бывшего наемника.
 — Да, господин!
 Он согласился бы на любую авантюру, если она давала возможность ускользнуть из этого страшного места.
 — Желтый Лист смеется. Она говорит: ты покинешь Родериго только в качестве солдата со стертой личностью или на крюке в морозильной камере. Но если ты согласишься принять наше задание, твоя жизнь, по крайней мере до тех пор, пока ты нужен родеригианцам, станет легче и приятнее. Разве этого мало?
 — Нет, господин, — грустно ответил Руиз.
 — Желтый Лист продолжает: на острове Дорн некогда существовала огромная библиотека. В результате давней катастрофы книгохранилище перестало существовать. Остался только виртуальный депозит, но он, к сожалению, сильно поврежден. Родеригианцам известно, что все данные о тайне Моревейника находятся в архивах библиотеки. Несколько человек рангом пониже таких, как Геджас, были посланы в депозит, но все они либо сошли с ума, либо погибли. Недавно туда отправился гетман Красная Скала, человек редкостной силы и интеллекта. После возвращения его пришлось отослать на виллу в северных горах. Впрочем, теперь он уже почти научился есть самостоятельно.
 Геджас сделал паузу. Руиз снова ощутил невидимую нить, протянувшуюся между гетманом и его «Голосом».
 Молчание продолжалось довольно долго. Наконец верный слуга заговорил вновь:
 — Желтый Лист утверждает: в твоем мозгу соединились весьма необычные черты. Ты настолько хорошо защищен самонастраивающимися ловушками и синаптическими барьерами, что любая попытка проникновения в твое сознание закончится деконструкцией личности. И все же твой мозг сохранил удивительную гибкость. Наши специалисты зафиксировали необычайно высокий индекс приспособляемости. Воистину, ценная добыча! Если бы такому человеку удалось избавиться от устаревших этических представлений, его ждало бы блестящее будущее на Родериго. Но мы в любом случае найдем твоим талантам наилучшее применение. Так или иначе.
 — Да, господин, — неуверенно согласился Руиз.
 — Желтый Лист подчеркивает: не думай, что можешь обмануть нас мнимой покорностью. Мы понимаем, что ты согласишься на любое задание, лишь бы получить шанс для побега. Так вот. Такого шанса у тебя не будет.
 — Не будет, господин.
 Геджас с трудом, как будто это причиняло ему физическую боль, оторвал взгляд от женщины. Он дотронулся до контрольной панели на запястье, и в стене справа от пленника открылась темная ниша. В ней находилось кресло с ограничителями для рук и ног. Сверху спускался грубый голомнемонический щуп.
 Прислужник схватил Руиза за плечи и толкнул в кресло.
 В комнате царила почти медицинская стерильность, но кресло покрывали темные брызги засохшей крови, и этот контраст вызывал особенное отвращение. Толстая кровяная корка царапала обнаженную кожу пленника.
 На его щиколотках и запястьях защелкнулись ограничители, а колпак опустился налицо. Запах смерти и страха настолько усилился, что бывшего агента скрутил сильнейший приступ тошноты.
 — Желтый Лист спрашивает: принимаешь ли ты наши условия? Ты отправишься на Дорн, войдешь в депозит и поищешь в хранилище необходимые сведения. Не рассчитывай на вознаграждение. Правда, мы будем обращаться с тобой как с достаточно ценной собственностью.
 Колпак напоминал стены склепа, покрытого слизью разложения.
 — Да, господин! Да! Да!
 Руиз почувствовал, что задыхается. Его обступили призраки тех, кто принял здесь страшную смерть от рук этой ужасной женщины. Казалось, прошли годы, прежде чем Геджас вновь заговорил.
 — Желтый Лист утверждает в гневе: ты неискренен!
 — Нет! Господин!
 Воистину, Руиз был согласен на любое задание, только бы его выпустили из-под страшного колпака.
 — Желтый Лист утверждает: ты не до конца осознал свое положение. Но все еще впереди. Ты получишь работу, которая потребует от тебя совсем других навыков. И ты будешь выполнять ее до тех пор, пока не осознаешь, насколько желательна для тебя перемена обстановки.
 Руиз почувствовал, как в шею впивается игла инъектора, и провалился в темный туннель беспамятства.




 Глава шестая


 Руиз не сразу понял, где очутился. Глаза необычайно долго привыкали к мутному красноватому освещению. Наконец к нему вернулась прежняя острота зрения.
 Пленник, по-прежнему обнаженный, сидел в металлическом кресле. Армированный кабель соединял холодное сиденье с кольцом, запаянным вокруг его талии. Тесный обруч моментально врезался в тело, стоило бывшему агенту чуть-чуть обмякнуть на стуле. Мужчина выпрямился и огляделся вокруг.
 Кресло стояло на узкой платформе, с трех сторон огороженной поручнями. С четвертой стороны на уровне талии проходила лента конвейера.
 Больше ничего рассмотреть не удалось. Начало конвейерной ленты находилось где-то в глубине темного коридора, ее конец скрывался в еще более глубокой тьме.
 Ноздри раздражала отвратительная вонь: свежая кровь, экскременты, разлагающееся мясо — жуткие запахи бойни.
 Руиз встал и подошел к краю платформы. Кабель позволял дотянуться до конвейера. Металлическая конструкция поддерживала ленту транспортера. Из приваренной к ней конструкции торчала рукоять ножа. Руиз машинально схватился за нее и внимательно рассмотрел тонкое монолиновое лезвие. Подобными орудиями любили пользоваться опытные мясники. Пленник перевернул крышку коробки и обнаружил прозрачную трубку, которая тянулась к какому-то загадочному устройству. Нечто подобное он видел совсем недавно. Бывшего агента охватило скверное предчувствие.
 — Ты догадываешься, что это, Руиз Ав? — неожиданно раздался голос Геджаса.
 Пленник вздрогнул от неожиданности, чуть не выронив нож.
 Яркий луч света озарил летательный пузырь Геджаса, который, как оказалось, завис в нескольких метрах от платформы. Зеркальный комбинезон надежно защищал «Голос» гетмана. Только это и удержало Руиза от попытки швырнуть во врага мясницкий нож. Геджас с легкостью прочел мысли своего пленника. Из-под зеркальной маски раздался гортанный смешок.
 — Догадываешься? — вновь спросил он.
 Руиз посмотрел на пластиковый прибор, и внезапно перед глазами всплыла страшная картина: прилипала, сосущая кровь из перерезанного горла несчастного юнги.
 — Да… хозяин, — пробормотал он заплетающимся языком. В груди зашевелился ледяной комок ужаса.
 — Оставим формальности, — дружелюбно предложил родеригианец. — Мы оба — люди подневольные. Тем не менее я обладаю немалой властью, так что с твоей стороны разумно проявлять столько почтения, сколько сможешь.
 Руиз был слишком занят собственными мыслями, чтобы ответить. Зачем его сюда привезли? О какой работе говорила Желтый Лист?
 Геджас вновь угадал его мысли.
 — Ты — наш новый забойщик, Руиз Ав. Я объясню тебе, как это делается. Конвейер доставляет тварь прямо к платформе и останавливается. Ты перерезаешь глотку — я покажу, как именно, — и приставляешь помпу. Вот и все. Кровь потом желируется и отправляется Лезвиям Нампа в качестве особого деликатеса. Странные существа эти каннибалы. Мы владеем гораздо более эффективными технологиями забоя. Наша автоматическая система — самая совершенная в пангалактике. Однако людоеды требуют, чтобы скот забивали традиционными дедовскими способами, обескровливая его. А ведь клиент всегда прав, не так ли? Кроме того, они иногда посылают инспекторов.
 Руиз потерял дар речи. Руки, сжимавшие нож, внезапно онемели, рот приоткрылся от ужаса. Неужели родеригианцы вынудят его пройти через этот кошмар?! Как?!
 Ответ последовал молниеносно. Боль заполнила все его существо, целая гамма мучительных ощущений пронеслась по телу несчастного. Словно чьи-то безжалостные руки разрывали на части его плоть. Кожа горела, словно в огне.
 Руиз упал на четвереньки, выронив нож. Воздух в легких закончился, и ему никак не удавалось вдохнуть новую порцию. Пленник не имел возможности даже закричать. Все человеческие чувства оказались сметены невыносимой болью.
 — Да, у нас прекрасные нейростимуляторы, ведь боль и мука — основа нашего благополучия. — Руиз слышал голос родеригианца, но не понимал смысла слов.
 Внезапно боль отступила. На мгновение пленник ощутил необычайную легкость во всем теле, как будто сейчас он мог подняться над всем этим кошмаром, но руки тут же нащупали ледяной металл поручней. Летающий пузырь опустился на платформу.
 — Встань, — произнес Геджас. Руиз послушно поднялся на ноги.
 — Подними нож.
 Он вновь повиновался.
 — Вот твоя первая клиентка.
 Из темноты донеслось негромкое дребезжание. Перед платформой остановилась каталка, на которой лежала полная женщина средних лет. Тормоза конвейера слегка скрипнули. Взгляд несчастной был устремлен в пространство, она не видела своего палача. Очевидно, пленница находилась под действием одурманивающих средств.
 — Как видишь, она под наркозом, — пояснил Геджас. — Иначе мясо будет отдавать неприятной горечью, — так на него действует страх. Желтый Лист хочет, чтобы ты усвоил урок, но ведь не ценой же качества продукта, которым мы справедливо гордимся.
 Руиз не мог отвести глаз от бесчувственной жертвы. Кто она, о чем мечтала когда-то? Разве могла эта женщина представить себе, что встретит такой ужасный конец.
 — Я выполню ваше задание, отыщу необходимые данные в депозите! Только не это, не надо!
 — Не нам судить об этом, Руиз Ав. Подобные решения принимаются только гетманами, — произнес Геджас — Дай мне нож.
 Он протянул руку, обтянутую зеркальной перчаткой.
 Руиз нехотя вложил в нее рукоять мясницкого орудия.
 — Теперь смотри.
 Привычным движением родеригианец аккуратно приставил лезвие к складке под ухом женщины и аккуратно надрезал кожу. Затем сделал такой же надрез с другой стороны. Несчастная вздрогнула, в глазах промелькнули проблески сознания. Крови почти не было, Геджас прижал помпу к свежей ране. Артерии лопнули, алая жидкость хлынула в прозрачную трубку. Женщина судорожно дернулась и умерла.
 — Рекомендую именно этот способ. Если разрез окажется слишком глубоким, ты рискуешь испачкаться. К тому же пропадет немалая часть продукта.
 Убийца вытер лезвие о седые волосы жертвы и вручил нож пленнику. — Я не могу этого сделать, — решительно произнес тот.
 — Не можешь? Уверяю, у тебя просто нет другого выхода. Боль вернется, если ты откажешься повиноваться или не будешь работать с должной эффективностью. И потом, рано или поздно, но этот труд начнет приносить тебе удовольствие.
 Неожиданно тон Геджаса изменился. Теперь в нем слышался гнев. Руиз с удивлением обнаружил, что «Голос» гетмана еще способен испытывать столь сильные чувства.
 Родеригианец вернулся на свой летательный пузырь.
 — Ты, однако, наглец! Да тебе пришлось бы долгие годы трудиться на наших бойнях, чтобы отправить на тот свет столько же людей, сколько ты погубил раньше. Нам известна твоя биография. Ты не одно столетие сеял гибель по всей Галактике, не так ли?
 — Я действовал по-другому…
 — Вот как? — Геджас выключил прожектор и исчез.
 Вскоре жужжание летательного аппарата затихло вдали.
 Полоса транспортера увезла труп. Какое-то время ничего не происходило. Потом Руиз ощутил жжение под металлическим обручем, охватывающим его талию. Боль усиливалась, и пленник, скрипя зубами, скорчился в своем кресле.
 Внезапно он понял, что с нетерпением поглядывает на конвейер. Стон отчаяния вырвался из его груди. Боль постепенно завладела всем телом, превращая бесстрашного авантюриста в жалкую тварь, единственной реальностью для которой были нечеловеческие мучения исстрадавшейся плоти.
 Конвейер наконец доставил первую жертву. Поначалу Руиз не испытал ничего, кроме облегчения. Тележка остановилась у края платформы, и бывший агент поспешно вскочил на ноги.
 Руиз сам ужаснулся, поняв, какая радость охватила его, когда прекратилась боль. Он пошел к краю платформы, сжимая в руке нож.
 Ребенок, лежащий на тележке, встретил Руиза сонной улыбкой, не настолько одурманенный, как предыдущая жертва. Это был мальчик не больше семи-восьми лет стандартного земного летосчисления, с голубыми глазами и темными волосами. Ремни, которыми его пристегнули к тележке, казались слишком большими для такого маленького существа.
 Руиз почувствовал, как испарилась наполнившая его радость, оставив только усталость и ужас.
 — Нет, — ошеломленно произнес он.
 Вновь вспыхнула боль, затопив собой все тело. Ноги превратились в студень, и бывший агент упал на стальной пол, судорожно подергиваясь. Боль была еще сильнее, чем раньше, от нее перехватывало дыхание. Руиз пытался кричать, но голос его не слушался, перед глазами все расплывалось. Он провалился во тьму.
 Когда Руиз очнулся и сел, он услышал странный приглушенный звук, заполнявший бойню. Это плакал привязанный к тележке малыш. Боль прошла, по крайней мере на какое-то время.
 Ящик с прикрепленной помпой тихо загудел, и из него высунулся маленький рупор. Голос Геджаса, раздавшийся из него, казался металлическим.
 — Видишь, что ты натворил? Наркоз у ребенка прошел. И ты виноват в том, что он испытает весь ужас смерти.
 — Пожалуйста, не надо, — попросил Руиз. Геджас рассмеялся тихим смехом, полным торжества.
 — Не надо? Ты меня поражаешь, наемник. Умолять гетмана о пощаде… даже этот несмышленый малыш понимает, как это глупо. Нет, Руиз Ав, ты сделаешь эту работу. И будешь ее делать до тех пор, пока Желтый Лист не решит, что ты достаточно поучился.
 — Нет, нет… — пробормотал бывший агент.
 — Гетману незнакомо слово «нет», Руиз Ав. И учти: я снова включу боль, ты опять свалишься, крича и корчась, а бедный мальчик будет оставаться тут, пока ты не придешь в себя. Ты же не хочешь, чтобы он и дальше погружался в пучину страха?
 — Нет.
 Руиз встал над ребенком, глядя на залитое слезами личико. Малыш уже не плакал, хотя его губы дрожали и глаза были широко открыты.
 — Давай, парень, — посоветовал Геджас. — Он обречен, и не так уж важно, в чьей руке будет нож. А вот тебя боль в конце концов убьет. Желтый Лист приказала мне терзать твои нервные окончания до тех пор, пока ты не станешь послушен ее приказам.
 Руиз не отвечал. Он отложил в сторону нож и мягко откинул волосы мальчика со лба. Малыш что-то произнес на неизвестном языке. Пленник пожалел, что не может сказать ребенку ничего, что бы его утешило.
 — Ну же, — поторопил Геджас. — Следующее мясо уже на подходе.
 — Подождешь, — огрызнулся Руиз. — Не бойся, — нежно прошептал он мальчишке, осторожно взяв его за лицо.
 Ребенок робко улыбнулся, и он сквозь слезы улыбнулся в ответ. Своими тренированными пальцами убийцы Руиз Ав тихонько нажал на сонную артерию, голубые глаза мальчика потускнели и закрылись. Малыш потерял сознание. Руиз взял нож и быстро проделал все остальное.
 — Ну вот и все, Руиз Ав. Разве тебе не стало лучше? — рассмеялся Геджас.
 Тележка с трупом мальчика растворилась в темноте бойни, а на смену ей подъехала другая.
 Вскоре лица жертв слились воедино, в размытое пятно, лишенное человеческих черт.
 Подлодка оцарапала стену небоскреба в восьмистах метрах под поверхностью воды. Кореана судорожно жала на кнопки панели управления. В темном углу крохотной каюты Мармо, как обычно, был увлечен бесконечными компьютерными играми.
 Субмарина миновала подводные камни, и похитительница пиратов добавила немного энергии в заглохшие двигатели.
 — Так лучше, — заметила она. Киборг оторвался от экрана.
 — Мы выживем?
 — Разумеется, — ответила женщина. — Как всегда.
 Старый пират поглядел на стальной потолок, словно наблюдая за смертоубийством, творившимся на поверхности. Моревейник, древнейшее морское поселение, превратился в арену битвы.
 — Тысячи людей сейчас произносят те же самые слова. Но скоро они погибнут.
 Кореана посмотрела на верного соратника. Беспокойство в ее взгляде смешивалось с презрением.
 — Мы сильнее, умнее, удачливее.
 — Я не встречал человека удачливей Руиза Ава. И где он теперь? — серьезно спросил Мармо. — Если нам посчастливится выбраться из Моревейника, давай попробуем пробиться к северному космопорту. Вернемся в «Черную Слезу», заберем наши пожитки и покинем Суук. Разве тебе не хочется жить?
 — Без Руиза Ава в качестве игрушки — нет! — коротко ответила она.
 Кореана пристально посмотрела на старого пирата. На полумеханическом лице появилось выражение, ставшее привычным за последние недели. В глазах явственно читалось: «Ты безумна»!
 Впрочем, киборг прекрасно понимал, что такие вещи нельзя произносить вслух. Он молча вернулся к своим играм.
 Самые страшные подозрения Низы подтвердились. Руиз привел ее в какое-то жуткое место и оставил одну.
 В откормочной царила атмосфера бессмысленной жестокости. Девушка потеряла последнюю надежду. Теперь даже Руиз Ав не спасет их от неминуемой гибели. Его таланты, так восхищавшие ранее влюбленную женщину, стали бесполезными в этом страшном месте. Постепенно Низа начала понимать, какая участь ожидает толпы пленников, томящихся в полутемном зале. Сперва она не могла смириться с мыслью, что на свете есть существа, подобные родеригианцам. В конце концов, они ведь казались людьми. Гундред попытался объяснить:
 — Они нелюди, Низа-принцесса. О, вовсе времена, во всех мирах рождались существа, потерявшие право называться людьми. Например, те, которые старались лишить своих собратьев радости жизни. Это началось, как только мы спустились с деревьев. Но только на Родериго бесчеловечность превратилась в религию. Ее здесь старательно культивировали.
 В ответ на подобные речи девушка могла лишь уныло покачать головой.
 На следующий день после того, как увели Руиза, к Низе приблизились три человека, поражающие своей толщиной.
 — Да, — произнес самый толстый. — Ты все еще красива. Мы созрели. Но хочется в последний раз получить удовольствие. Ты пойдешь с нами.
 Низа почти физически ощутила на своем теле холодные, оценивающие взгляды смертников.
 — Нет! — закричала девушка, подтянув колени к груди. — Ты же говорил, что здесь нет насильников, — обратилась она к Гундреду. — Что гетманы распыляют в воздухе какое-то вещество…
 Мореход беспомощно пожал плечами.
 — Мы не станем тратить на споры то немногое время, которое у нас еще осталось, — презрительно произнес один из толстяков. — Займемся лучше более интересными играми.
 Он протянул руку к дрожащей девушке. Неожиданно Мольнех вскочил на ноги и загородил дорогу насильнику.
 — Пошел вон. Ты ее не получишь.
 Толстяка, видимо, позабавил неожиданный поворот событий.
 — Не говори глупостей, тощая палка. Наши хозяева могут наказать нас только в том случае, если мы повредим тебе внутренности и ты не сможешь есть. Все остальное дозволяется. Попробуешь сопротивляться — пожалеешь. Ведь мы созрели, а у зрелости есть особые преимущества.
 Фокусник выглядел необычайно мрачным.
 — Я сказал, вы ее не получите. Она — женщина знаменитого убийцы. Если вы обидите ее, он переломает вам кости, не обращая внимания на надсмотрщиков, — фараонец повернулся к товарищам. — Подумайте! Что сделает Руиз Ав, если мы не вступимся за его женщину?!
 Гундред задумчиво потер подбородок.
 — А ты, пожалуй, прав, — он повернулся к толстякам. — Пошли вон!
 Дольмаэро также поднялся на ноги, со зловещей решимостью сжимая кулаки.
 Троица медленно отступила. На блестящих от пота, жирных физиономиях насильников читались изумление и обида.
 — Это неправильно, — растерянно произнес один из них. — Ведь мы же созрели…
 Низа сознавала, что должна поблагодарить своих заступников, но после перенесенного ужаса девушка впала в леденящее оцепенение, подавившее все прочие чувства в ее истерзанной душе.
 В апартаментах, глубоко под островом Родериго, Геджас и его хозяйка не сводили глаз с монитора. Экран окрасил черное нутро бойни в блестящие тона.
 Центральной фигурой всей картины являлся Руиз Ав. Его сапфирово-голубое тело двигалось медленно и плавно, словно повинуясь звукам неслышной музыки. Грудь и плечи покрывала кровь цвета остывающей лавы. Нож, казавшийся языком фиолетового пламени, рисовал в воздухе сложные геометрические фигуры. Точно дуновение холодного ветра коснулось сознания Геджаса — Желтый Лист недовольна происходящим.
 — Не беспокойся, госпожа, — успокаивающе произнес верный слуга. — Индексы стабильны. Он не настолько безумен, как кажется.
 Ответный взгляд темных глаз был преисполнен глубокого смысла. Родеригианец уловил мысль женщины так же ясно, как если бы она произнесла ее вслух.
 «Надеюсь, ты не ошибся. Если он сломается, мы упустим уникальную возможность».
 — Он всегда был убийцей, госпожа. Мы просто заставим его осознать свое истинное предназначение. Когда-нибудь пленник поблагодарит нас за это, и тогда он превратится в мощное и тонкое орудие Родериго.
 Желтый Лист еле заметно наклонила изящную голову, и Геджаса окутали теплые волны ее одобрения.
 Руиз Ав забился в дальний уголок подсознания, подальше от страшных деяний, совершаемых его телом, от запаха падали, от крови. Его укрытие было теплым и светлым, наполненным звуками прекрасной музыки. В воздухе витал тонкий цветочный аромат. Вот, пожалуй, и все, что он знал о своем укрытии. Там истерзанная душа пленника нашла покой и безопасность — все, кроме счастья. Бывший агент чувствовал себя страшно одиноким. Время от времени он спрашивал себя, кого хотел бы видеть своим товарищем. Тогда мысли приводили его в некое темное место, где сквозь туман беспокойства виделось лицо прекрасной женщины.
 ^ Всякий раз забойщик со стыдом и страхом отталкивал этот образ.
 Иногда Руиз осознавал, что творит его тело. В подобные минуты, купаясь в крови, внимая стонам жертв, он переставал верить в реальность своего убежища.
 Но, совершив очередное убийство, пленник забывал о нем еще до того, как тележка с трупом скрывалась в тёмном туннеле.
 В откормочной, освещенной тусклыми полосками биолюма, время тянулось медленно. Низа спала, просыпалась и засыпала вновь. Ее спутники иногда уходили к кормушкам, но у девушки совсем не было аппетита. Дольмаэро принес ей горсть шариков, но нетронутая пища так и осталась лежать на пластиковом возвышении.
 — По крайней мере попей, — уговаривал Мольнех. — Когда Руиз Ав вернется, мы должны быть сильными, чтобы последовать за ним.
 Низа взглянула на него с тупым удивлением. Неужели фокусник еще на что-то надеется?
 — Руиз далеко отсюда. Скорее всего, его уже нет в живых, — ответила она.
 Мольнех нахмурился.
 — Мы этого не знаем. Наш предводитель не раз преподносил нам сюрпризы.
 — Мне кажется, приятные сюрпризы закончились, — тихо промолвила девушка. — Мы никогда больше не увидим Руиза.
 Однако Низа все же поднялась на ноги и подошла к ближайшему крану. Вода оказалась прохладной и сладкой, с легким смолистым привкусом.
 Напившись, пленница слегка пришла в себя. Именно она первой заметила родеригианцев, одетых в зеркальные защитные комбинезоны. Звук их шагов волнами расходился среди тишины откормочной.
 Нелюди направлялись как будто прямо к ней. Низа отпрянула в сторону, но охранники неспешно повернули туда же.
 Девушка подумала о бегстве, но сразу осознала бессмысленность подобной попытки.
 Руиз Ав ощутил знакомое жутковатое нетерпение. Боль, причиняемая металлическим обручем, волнами расходилась по телу, словно невидимые жестокие пальцы погружались в свежую рану. Он прислушался, не раздастся ли скрип тележки.
 Заслышав ее приближение, пленник подскочил к краю платформы, поднимая нож, который мог хотя бы на время избавить его от этой муки. Руиз чувствовал, как лицо его искажает гримаса боли, смешанной с нечеловеческой радостью.
 Появилась очередная тележка, и Руиз дрожащими пальцами прикоснулся к нежной коже на горле.
 Лицо жертвы виделось смутным пятном сквозь пелену слез, по-прежнему выступавших на глазах каждый раз, когда ему приходилось убивать. Впрочем, пленник уже сам не понимал, почему это происходило.
 — Руиз? — мягкий, неуверенный, но смутно знакомый голос.
 Другие тоже заговаривали с ним, молили о пощаде, проклинали, бредили. Убийца не обращал внимания. Он мог только прекратить их страдания. Но этот голос… яркая вспышка в мозгу задержала руку, готовую нанести удар.
 Руиз протер глаза.
 Женщина с огромными глазами и черными спутанными волосами была прекрасна. В ее взгляде промелькнула странная, неуместная нежность, сменившаяся ужасом.
 Обруч посылал болевые импульсы, боль мешала дышать, пленник согнулся, прижав руки к животу.
 — Руиз… Что они с тобой сделали?! Мелодичный голос оказался сильнее боли. Тонкая нить памяти, подобно струйке свежего воздуха, задрожала в мозгу. Низа? Ее ведь звали именно так. Кто она ему?
 Низа смотрела на возлюбленного с ужасом. Обнаженное тело покрывала засохшая кровавая корка, в тусклом красном свете казавшаяся черной. Волосы слиплись от крови. Глаза его были широко открыты, губы растянуты в жуткой улыбке. Он наверняка сошел с ума.
 Даже демон из ада не мог выглядеть страшнее.
 — Руиз, — уже не так уверенно произнесла девушка.
 Может, это очередная пытка, выдуманная ее таинственными мучителями, и перед ней автомат, похожий на ее утерянного возлюбленного?
 Лицо его еще больше исказилось. Палач упал на колени, из груди его вырвался стон.
 Откуда-то послышался тихий металлический голос.
 — Выполняй! — потребовал он.
 Боль пожирала все внутренности пленника. Вскоре от Руиза Ава останется лишь оболочка. Мелькнула смутная мысль: продолжит ли пустая шкурка страшную работу, начатую хозяином?.. Впрочем, это уже не имело значения. Потому что сам Руиз исчезнет, спасется и от боли, и от осознания своих кровавых деяний. Странно, почему подобный способ бегства не пришел ему в голову раньше? Ведь это так легко… заставить боль выжечь его дотла, до последней капли…
 Пусть чья-то другая рука отберет у Низы ее драгоценную жизнь.
 Руиз не помнил причины, но знал, что это очень важно, поэтому рванулся навстречу смерти почти с радостью.




 Глава седьмая


 Геджас задрожал, ощутив ледяное неудовольствие Желтого Листа.
 — Немедленно, сейчас же, — заплетающимся от страха языком бормотал он, лихорадочно щелкая кнопками на панели управления. Родеригианец отключил нейростимулятор, и человек, стоящий на платформе, мешком рухнул на пол.
 — Ты, как всегда, права, госпожа, но, по сути, этот экземпляр не поврежден, несмотря на внешние проявления.
 Женщина дотронулась до консоли на запястье. На экране появились витальные индексы подопытного объекта. Последние цифры горели красным огнем. Тревожно мигала предупреждающая надпись: «УГРОЗА НЕМЕДЛЕННОГО РАСПАДА ЛИЧНОСТИ».
 — Прости, госпожа, — слабым голосом произнес Геджас. — Я недооценил его привязанности к столь примитивному существу. Кто мог знать? Этот пленник умеет прятаться от самого себя не хуже, чем от постороннего вмешательства.
 Лицо женщины оставалось холодным и отчужденным. Родеригианца охватило отчаяние.
 — Я уверен, что все можно исправить, — поспешно сказал он. — Похоже, его связь с остальными спутниками гораздо сильнее, чем мы предполагали. Я воссоединю его с этой группой. Получится что-то вроде семьи. Она поможет залечить душевные травмы, возродит надежду. Возможно, удастся использовать эту привязанность в наших интересах… Да, да, я понимаю, не самый лучший вариант… Ах, будь у нас побольше времени, мы приучили бы его к поводку. Но Моревейник пылает, пираты сотнями режут друг друга, положение осложняется с каждым днем. Мы должны как можно быстрее получить всю возможную информацию.
 Желтый Лист наконец соизволила повернуться к собеседнику. Выражение ее глаз не сулило приспешнику ничего хорошего.
 — О, это наверняка сработает, госпожа, — бормотал Геджас, изо всех сил стараясь поверить в собственные слова.
 Низа прижалась к стене, обхватив себя руками, будто спасалась от холода, хотя в воздухе разливалось влажное тепло. Пожалуй, в грубом комбинезоне, выданном охранниками, ей было даже жарко. Остальные пленники внимательно осматривали новое помещение. На лицах их читалось облегчение и дурные предчувствия одновременно. Охранники швырнули бесчувственное тело Эйндиукса на койку во второй комнате.
 Гундред осторожно коснулся плеча девушки, и она вздрогнула от испуга.
 Моряк сокрушенно покачал головой.
 — Извини, я вовсе не хотел тебя пугать. Как ты думаешь, почему нас поместили сюда?
 Низа пожала плечами.
 — Откуда мне знать?
 — Ну хорошо, сперва тебя забирают охранники, а через несколько часов нас выводят из откормочной и размещают в комнатах, которые кажутся дворцом по сравнению со стойлами, в которых мы жили раньше. Может быть, то, что произошло с тобой, напрямую связано с этими переменами?
 — Не хочу говорить об этом.
 Гундред нахмурился.
 — Послушай, Низа-принцесса. Шансов выжить у нас немного. Но даже если мы останемся в живых, наши гостеприимные хозяева могут изобрести такие пытки, после которых живые позавидуют мертвым. — Он окинул комнату настороженным взглядом. — Родеригианцы наверняка прослушивают помещение, но я надеюсь, что они не накажут меня за правдивые речи. Пойми, наше единственное оружие — знания. Пожалуйста, возьми себя в руки и расскажи все, что тебе известно. Есть ли у нас хоть какая-то надежда?
 Девушка хотела ответить, что давно уже похоронила всякую надежду, но внезапно заметила в глазах моряка тщательно сдерживаемый ужас. Она почувствовала уважение к этому человеку, который, зная гораздо больше об опасностях, подстерегающих пленников на каждом шагу, умудряется не потерять рассудок от страха!
 — Ладно, — медленно произнесла Низа. — Охранники привели меня в какую-то комнату и привязали к столику на колесах. Столик поехал по рельсам и оказался в каком-то темном и страшном туннеле. Впереди мерцал тусклый красный свет, и нагой человек в абсолютной тишине танцевал на платформе. Думаю, что мне дали какой-то наркотик, потому что меня охватило странное равнодушие, я совсем не чувствовала страха. Столик остановился возле платформы. Обнаженный мужчина был похож на Руиза. Все тело его покрывала запекшаяся кровь, он схватил меня за горло и уже занес руку с ножом. Я окликнула его, и он остановился, а потом упал. Может быть, он умер, — Низа содрогнулась. — Теперь я уже не так уверена, что это действительно был Руиз, уж больно странное у него было лицо. Потом охранники привели меня сюда.
 Гундреда, похоже, озадачил ее рассказ.
 — Интересно, что бы это значило, — пробормотал он, глядя в пространство. — Очень интересно…
 Двери с грохотом распахнулись. Двое охранников втащили в комнату бесчувственное тело Руиза Ава. Все оно было покрыто застывшей кровавой коркой, в помещении распространился отвратительный запах бойни.
 Низа с ужасом заметила, что на лице возлюбленного отсутствует какое бы то ни было выражение. Подобная бесстрастность напугала девушку гораздо сильнее, чем прежний маниакальный блеск в глазах забойщика.
 Родеригианцы швырнули тело на койку и вышли.
 Вопрошающие взгляды товарищей по несчастью немедленно обратились к Низе. Она резко повернулась, ушла в другую комнату и бросилась на койку. Пусть делают что хотят с тем, во что превратился Руиз Ав.
 Пленник отчаянно пытался вырваться из темной, страшной пучины сновидений наверх, к свету.
 Сам себе он казался чудовищем, стоящим по колено в море. Но голова его, пробив тонкую пленку атмосферы, скрывалась в ледяном блеске космоса. Монстр отрешенно разглядывал далекую, туманную землю и смеялся безумным смехом.
 Все его существо разрывалось от безумной безнадежности, подкрепляемой свирепой радостью, хотя он не мог вспомнить ее причину.
 Он снова расхохотался, смех длился так долго, что мир вокруг задрожал, а в легких закончился воздух. Тело чудовища напоминало землю, терзаемую землетрясением, потом, не выдержав безумного смеха, лопнула кожа. Под ней не было ни плоти, ни костей, ни крови — только черная пустота космоса. Разрывы на коже делались все шире, тело падало на далекую землю, распадаясь на вопящие ошметки.
 Судорожно хватая ртом воздух и размахивая руками, Руиз наконец проснулся.
 Дольмаэро с Мольнехом еще несколько мгновений держали его за руки, потом отскочили в сторону.
 — Успокойся, — осторожно произнес старшина гильдии. — Мы не нападаем на тебя.
 На щеке Мольнеха алела свежая ссадина, у Дольмаэро из рассеченной губы текла кровь. Руиз сообразил, что именно он ранил старых товарищей.
 Впервые в жизни бывший агент смог припомнить осколки своего сна. Что они означали? Неужели его мозг не выдержал напряжения и начал разрушаться?
 — Простите, — с трудом выдавил он из себя первое слово.
 Пленник находился в гигиеническом отсеке, где фараонцы попытались смыть кровь с тела своего предводителя. Вода, неприятно ржавого цвета, забрызгала стены.
 Руиз поднес к глазам дрожащую руку. Под ногтями тоже была кровь.
 Память вернулась, нахлынула оглушающим потоком. Неудержимый приступ рвоты сотряс истерзанное тело пленника.
 — Мы можем тебе помочь? — неуверенно спросил Дольмаэро.
 — Нет, — выдохнул он, — Нет, оставьте меня, пожалуйста. -
 Фараонцы поспешно удалились, тихо прикрыв за собой дверь.
 Сколько он оборвал жизней? Сто? Тысячу? Скольких он прикончил на этот раз, чтобы избавить от боли свою жалкую плоть?
 А Низа? Судорожное рыдание вырвалось сквозь стиснутые зубы. Убил ли он ее тоже или позволил это сделать Геджасу? Не важно, наверняка она все равно мертва.
 Почему его оставили в живых? Родеригианцев трудно заподозрить в милосердии, а Руиз, безусловно, заслуживал смерти.
 Пленник глубоко вздохнул и прислонился к пластиковой стене. Да, он все еще жив, а значит, остался крохотный шанс заставить родеригианцев заплатить за все. Сладостные картины проносились перед глазами: конвульсивно сжимающееся тело Геджаса, распятое на нейростимуляторном кресте, Желтый Лист, задушенная собственными внутренностями. Пылающий остров Родериго, из бункеров которого наконец-то удастся выжечь всю мерзость.
 Он слабо улыбнулся, пытаясь утешиться этими видениями, но все они были слишком далеки от реальности, чтобы доставить истинное удовольствие.
 Руиз с трудом поднялся на ноги и включил душ. Горячая вода, почти кипяток, обожгла кожу. Пожалуй, он давно уже не мылся так тщательно.
 Теплый сухой воздух мягким коконом окутал разгоряченное тело. Пленник бездумно прикрыл глаза.
 Когда он вышел из кабинки, Гундред молча вручил ему серый комбинезон. Руиз поспешно оглядел комнату. Все, кроме Низы, были на месте. Ему отчаянно хотелось закричать, разбить что-нибудь. А чего, собственно, он ждал?
 — Она в другой комнате, — тихо сказал Гундред. Руиз в два прыжка пересек помещение и распахнул дверь. Девушка лежала на койке, отвернувшись к стене, но плечи ее мерно опускались и поднимались — она дышала!
 Пока что этого достаточно. Если бедняжке удалось забыться сном, он не станет ее беспокоить.
 — Ты доволен, — заметил моряк, — Ты уверен, что следует испытывать именно это чувство?
 — О чем ты?
 Гундред неуверенно покосился на фараонцев.
 — Помнишь свои подозрения?
 Руиз помнил, но первоначальные опасения стали такими незначительными по сравнению с тем, что произошло на острове Родериго. Да, один из них побывал в логове геншей и стал марионеткой Кореаны. Ну и что? Подобная мелочь не затрагивала его сознание.
 — О чем он говорит? — спросил Дольмаэро.
 Руиз уселся на ближайшую койку. Отвечать не хотелось, но мысль о том, чтобы солгать фараонцу, вызвала отвращение. Даже если именно старшина стал роботом Кореаны, он был частицей той, прежней жизни также, как насилие и смерть.
 Та жизнь закончилась, хорошо это или плохо. Мечтам о мести не суждено осуществиться. Даже если представится возможность, он больше не способен нести смерть и разрушения. И наплевать на подслушивающих родеригианцев!
 — Публий открыл мне одну тайну, — медленно произнес Руиз.
 Гундред удивленно приподнял брови, но промолчал.
 — Что именно? — решительно спросил Дольмаэро.
 — Он сказал, что один из вас побывал у геншианских мозг-навигаторов. Но создатель чудовищ не знал, кто именно, а может, не хотел говорить.
 Дольмаэро углубился в свои мысли, его широкое лицо приняло мрачное, непроницаемое выражение. Наконец он снова заговорил.
 — Ты ему поверил?
 — Не верил, пока кто-то не совершил те убийства в лодке.
 Старшина непривычным жестом потер подбородок, на его отвисших щеках заблестел пот.
 — Ты что-то рассказывал о геншах, но это было так давно…
 — Да.
 — Ты говорил, что они отбирают личность у человека. Они крадут душу, оставляя лишь желание угодить хозяину.
 — Да.
 Дольмаэро содрогнулся.
 — Скажи мне, поймет ли человек, что он лишился души?
 Руиз пожал плечами и ничего не ответил.
 — Не обязательно, — вмешался Гундред. — Только если хозяин прикажет осознать этот факт. Если марионетке прикажут скрыть изменения своей личности, не догадаются даже родеригианцы, а может, и другие генши.
 Дольмаэро тяжело опустился на свою койку и уставился в пол, видимо, не испытывая желания продолжать расспросы, чего с ним раньше не случалось.
 Даже Мольнеху изменила привычная веселость. Он молча подошел к кормушке и без всякого аппетита проглотил горсть шариков.
 — Интересно, как наши хозяева отнесутся к твоим откровениям? — сказал Гундред, задумчиво оглядев комнату.
 Геджас вел наблюдение за подопытными объектами. Он коснулся панели управления, присоединяясь к консоли, ведающей обработкой данных на компьютере Желтого Листа.
 — Госпожа, — сообщил он. — Связь подтверждается.
 «Голос» внимательно наблюдал за выражением прекрасного и страшного лица своей хозяйки.
 — Как ты и предполагала, здесь замешана Кореана. Твой план, вероятно, сработает. Руиз Ав в любом случае оправдает все хлопоты. Либо он вернется с необходимыми данными, либо мы используем его как приманку, чтобы поймать на крючок его бывшую хозяйку.
 Геджас решительно вошел в комнату. На его лице была написана откровенная радость предвкушения.
 — Всем встать, — скомандовал он. — Пора отправляться в путешествие.
 Руиз осторожно поднялся на ноги. Все тело ныло от напряжения, с которым он пытался противостоять нейростимуляторам. Ненависть переполняла его, но он не мог представить, как дать ей выход. Теперь, когда перед ним оказался «Голос» гетмана во плоти, прежние фантазии представлялись бледными и бесцветными.
 Нет, распятие — слишком мягкая кара для этого выродка.
 Бывший агент не мог заставить себя посмотреть в лицо мучителю: перед глазами стояли другие лица — молящие, безнадежные, отупевшие.
 — Давайте, давайте, — поторопил Геджас. — Нельзя терять времени. Пойдут все.
 Руиз ощутил, как по телу пробежала дрожь ярости. Он попытался что-то сказать, но глотка была забита каким-то пылающим щебнем и из нее вырвалось лишь хриплое карканье. Геджас вопросительно приподнял брови:
 — Что-что?
 Руиз прокашлялся и попытался заговорить вновь:
 — Куда мы идем?
 «Голос» нахмурился.
 — Ты еще не понял, сколь неразумно задавать вопросы? И почему ты не выказываешь мне должного почтения?
 — Плевал я на тебя, господин, — с наслаждением парировал Руиз. — Я вам зачем-то необходим, иначе меня уже давно не было бы в живых. Значит, тебе придется обойтись тем почтением, которого ты заслуживаешь. Отвечай на мои вопросы, или отправишься в путешествие без меня.
 Лицо Геджаса на мгновение превратилось в хищную маску.
 — Все верно, ты нам нужен. Что же, на здоровье: мы отправляемся в Дорн, за данными из депозита библиотеки.
 — Все мы?
 — Если хочешь. Желтый Лист милосердна, она дозволяет тебе насладиться общением с друзьями, пока ты готовишься к выполнению важного задания. — Он задумчиво посмотрел на Эйндиукса. — Хотя зачем обременять себя этим овощем? Мы отправим его а компостную кучу. Все равно прибыли от него никакой. Людоеды поразительно консервативны в своих пристрастиях.
 — Нет, — возразил пленник. Кок ничего для него не значил, но ему нравилась музыка маленького человечка, к тому же хотелось досадить Геджасу всеми возможными способами. — Мы заберем его с собой. Кстати, какова плата за выполненную работу?
 — Мы ведь это уже обсудили, — холодно произнес родеригианец. — Твоя жизнь. Это все, на что ты можешь рассчитывать.
 Руиз издевательски расхохотался.
 — Моя жизнь потеряла ценность. Вы превратили меня в ничтожество. Ты должен предложить что-то другое.
 Геджас щелкнул пальцами.
 — Приведите женщину, — приказал он охранникам.
 Низа отчаянно отбивалась, лицо ее исказилось от страха.
 Ярость и ненависть слились воедино в душе бывшего агента, превратившись в нечто холодное и сильное, он сам не мог подобрать названия своему чувству. Он без всякого труда изобразил презрительную снисходительность.
 Геджас с изумлением уставился на пленника, затем перевел взгляд на женщину. Родеригианец как будто внезапно утратил способность читать по лицам.
 — Вот та женщина, ради которой ты собирался умереть. Я могу купить твое сотрудничество ценой ее мучений.
 Руиз рассмеялся металлическим смехом.
 Низа смотрела на возлюбленного, не узнавая, и он черпал странное удовлетворение в ее изумленном взгляде.
 — Вот тут ты ошибся. Что для меня эти существа? Фантомы, не более. Их жизнь — скучная дорога от небытия к могиле. В лучшем случае, они — символ моей власти над тобой. Я настаиваю на сохранении им жизни… но только потому, что с их помощью я имею возможность издеваться над тобой и твоей ведьмой.
 Лицо Геджаса потемнело от гнева, а Руиз растянул губы в улыбке настолько широкой, что ему стало больно. Он повернулся к Низе и с размаху ударил ее по лицу. Девушка упала, по подбородку ее потекла струйка крови, а глаза расширились и потемнели.
 Руиз с трудом подавил приступ тошноты. Но дело было не только в смятении и боли, которые он причинил Низе. Бывшего агента замутило при виде крови. Усилием воли пленник подавил отвращение.
 — Видишь? — закричал он, и голос его наполнился счастливым безумием. — Это я могу ее мучить, но не ты!
 Руиз ухватил Геджаса за воротник и заорал прямо в лицо изумленному «Голосу»:
 — Ты видишь? Попробуй встать мне поперек дороги, и я просто усядусь и помру здесь, на этом самом месте. Ты сомневаешься, что я могу это сделать?
 «Голос» тщетно пытался вырваться из рук обезумевшего пленника.
 — Успокойся, Руиз. Нет, я в тебе не сомневаюсь. Мы сняли послойную ментоскопию и знаем, что ты обладаешь всеми необходимыми навыками.
 Бывший агент притянул к себе голову врага. В глазах родеригианца читались злость, Неуверенность и страх. «Неплохо, — подумал пленник. — Для начала очень неплохо». Он наклонился и резко дернул мучителя на себя.
 Раздался характерный хруст, и нос Геджаса расплющился о лоб пленника.
 Руиз расхохотался и отступил назад, скрестив руки на груди. В глазах родеригианца вспыхнуло бешенство. В его руке появился вибронож, и он уже собирался молниеносным движением вонзить его в грудь пленника. Тот ждал, не двигаясь с места.
 В воздухе раздался странный низкий гул. У всех присутствующих заныли кости, а Геджас упал как подкошенный. Лезвие ножа лишь слегка царапнуло по груди пленника. Руиз опустил глаза, чтобы определить, на месте ли его внутренности, но обнаружил только крохотную ссадину.
 — О-о-о, — ехидно протянул он. — Синаптический прерыватель, имплантированный в мозг. Желтый Лист, похоже, не слишком-то тебе доверяет, дерьмовая башка! Она постоянно держит палец на кнопке. Исключительно приятная новость!
 Охранники наконец отреагировали и неуверенно потянулись к нейронным кнутам.
 — Нет! — просипел с пола Геджас, корчась от боли. — Желтый Лист позволила ему это сделать.
 Осторожно, словно тело его было из хрупкого стекла, он поднялся на ноги.
 Руиз немедленно подскочил и от души пнул своего мучителя под ребра, так что тот прокатился по всей комнате и врезался в противоположную стену.
 — Замечательное развлечение, — весело сказал бывший агент. Ему нравилось унижать врага, вот только сильно мутило от вида крови. Да что с ним такое?!
 — Примените парализаторы, — прохрипел Геджас. — Но ничего другого!
 Охранники повиновались. Искорка триумфа тлела в душе пленника, несмотря на бессмысленность победы. Потом он потерял сознание.
 Они ждали на палубе родеригианской подлодки, пытаясь разглядеть темную полоску суши сквозь пелену тумана. Гундред держался поближе к Руизу. Остальные испуганно сбились в кучку поодаль. Единственными источниками света служили зеленые сигнальные огоньки на ружьях охранников.
 — Дорн, — торжественно произнес второй помощник.
 Моряк улыбался, впервые после крушения «Лоракки». Руиз подумал, что, вероятно, тот просто радуется освобождению из подземелий Родериго.
 — Знакомый дьявол предпочтительней. Конечно, только в том случае, если можешь с ним поладить, — тихо пробормотал Руиз.
 — А? — переспросил мореход.
 — Не обращай внимания. Кстати, ты ведь ученый. Что ты знаешь о Дорне?
 — Немногое, — ответил Гундред. — Главным образом, рассказы о призраках. Я припомню некоторые, когда усядемся у костерка. Как ты думаешь, они позволят развести огонь? — Он, поеживаясь, подтянул пояс на комбинезоне. — Холодно.
 — Позволят, — пообещал Руиз.
 Гундред с любопытством посмотрел на товарища.
 — Признаюсь, я удивлен. Каким образом ты приобрел на гетмана такое влияние? И почему мы до сих пор живы? По крайней мере большинство из нас?
 Он покосился на неподвижное тело Эйндиукса, распростертое на летательном пузыре. Руиз пожал плечами.
 — Им не обойтись без меня. Родеригианцам необходима информация, хранящаяся в виртуальном депозите. Никто из них не смог до нее добраться. Почему-то им кажется, что мне это удастся.
 — А-а-а, — протянул Гундред, но на лице его сохранилось озадаченное выражение.
 На палубе появился Геджас, одетый в черный комбинезон с ореолом сенсоров.
 — Идем, — приказал он. — Пора высаживаться, — И повернулся к Руизу: — Ты первый.
 Тот рассмеялся.
 — Я последний.
 Родеригианец напрягся и двинулся к строптивому пленнику, оскалив зубы и нащупывая рукоять нейронного кнута.
 Бывший агент отступил назад, ища опоры на залитой водой палубе, но врезался в одного из охранников, затянутого в комбинезон из зеркальной брони. Тот пихнул его прикладом парализатора. Руиз удержался на ногах и резко повернулся к новому противнику, планируя совершить очередное безумство, которое доставит огромное удовольствие.
 Люк в наблюдательной башне с шипением откинулся, из него появилась Желтый Лист, облаченная в легкую броню из какого-то темного сплава, со шлемом под мышкой. Экипировку дополняла внушительная коллекция оружия.
 Геджас остановился и посмотрел на свою госпожу. Руиз не смог ничего прочесть в неподвижных глазах женщины, но «Голос», видимо, понял безмолвный приказ. Он опустил голову и, дрожа от страха, произнес:
 — Желтый Лист говорит: если хочешь, можешь идти последним. Желтый Лист настаивает: мы должны поторопиться. Здешние воды патрулируют люди, враждебно настроенные к Родериго. Если нас обнаружат, то постараются помешать высадке.
 Руиз решительно обратился к гетману:
 — Мы еще не договорились относительно платы за работу.
 — Желтый Лист говорит: мы сделаем это до того, как ты войдешь в депозит.
 Руиз немного подумал.
 — Хорошо, — кивнул он. — Почему бы и нет? Бывший агент не мог избавиться от неприятной мысли: даже соглашаясь на незначительные уступки, он делает лишний шаг к смерти. Очень хотелось прожить подольше, чтобы у Низы появился шанс спастись — хотя бы крохотный.
 Пленник не мог оторвать глаз от девушки, которую охранники как раз в этот момент тащили к лодке. Она посмотрела на него безразлично, как на незнакомца, встреченного на улице. Внезапно Руиз вспомнил тот взгляд, которым она окинула его в Биддеруме, по дороге к Искуплению… и к своей первой смерти.
 Туманный с жемчужным отливом свет озарил берег, покрытый серыми камнями и галькой. Полдюжины охранников высадились первыми. Огоньки на их броне были чуть притушены, так что сами солдаты казались клочьями тумана. Воины выстроились в ста метрах от лодки, и на берег ступила Желтый Лист.
 Она постояла несколько минут, затем подала знак «Голосу».
 — Выходите, — настойчиво прошептал Геджас. Руиз почувствовал непритворный страх родеригианца и решил пока воздержаться от новых выходок. Он кивнул и вслед за товарищами спустился по трапу. Видимо, враги Родериго обладали достаточным могуществом, если предпринимались подобные меры предосторожности.
 А что, если попытаться войти с ними в контакт… Но Руиз постарался как можно быстрее избавиться от призрачной надежды.
 — Пока еще не время, — пробормотал он.
 — Что? — «Голос» стоял у него за спиной, всматриваясь в туман, на плече у родеригианца висела портативная пушка.
 — Чего ты так боишься? — спросил пленник.
 — Ничего особенного, — поспешно ответил Геджас, но глаза его предательски рыскали из стороны в сторону. — Тебе, во всяком случае, беспокоиться не о чем.
 Руиз пожал плечами и уступил дорогу первому из роботов-землеходов, тащившему целый склад оружия и приборов. Следующий нес носилки с Эйндиуксом.
 Гундред встал рядом с товарищем.
 — Он боится обитателей замка Дельт. Дельт и Родериго были главными виновниками разрушения Дорна. И те и другие мечтают заполучить остров в единоличное владение, и оба боятся, что соперники раскроют тайну депозита.
 — Понятно, — кивнул Руиз.
 Пленники гуськом последовали за четырьмя землеходами, сопровождаемые по бокам охранниками, невидимыми во мгле. Геджас шел впереди, указывая тропинку среди валунов и колючего кустарника. Туман все еще укутывал остров тяжелым и плотным покрывалом, но вскоре должно было появиться солнце и облегчить отряду продвижение.
 Вскоре они достигли места, где на крупных камнях виднелись следы людского труда. Впрочем, потом над ними основательно поработали ветер и дождь, и теперь трудно было поверить, что когда-то они являлись частью зданий. Тут и там зияли дыры. Похоже, постройки уходили корнями глубоко под землю. Руины выглядели настолько зловеще, что Руизу чудилось, будто из-под каждой кучки камней за ними следят темные мрачные духи.
 Путники медленно поднимались в гору, туман постепенно редел, пока не поплыл над развалинами прозрачными клочьями. Теперь бывший агент смог разглядеть далеко внизу море. Они увидели центральный массив острова: некогда острые базальтовые пики сгладились под влиянием времени. Остатки древних строений превратились в каменные глыбы.
 Пленник старался ни о чем не думать. Остальные молчали, не желая отвлекать предводителя, хотя Дольмаэро это путешествие давалось явно нелегко. Он дышат с громким присвистом, который вскоре сменился отчаянным хрипом.
 Один раз Руиз поднял голову и встретился глазами с Низой. Впрочем, девушка немедленно отвернулась.
 Часа через три отряд достиг небольшой лощины, и Геджас подал знак остановиться. Землеходы построились в оборонительное каре. Появились охранники.
 — Подождем здесь, — скомандовал «Голос».
 Дольмаэро рухнул на ближайший плоский камень, его бледное лицо покрылось пятнами. Внезапно Руиз словно проснулся. Старшине гильдии действительно приходилось туго. Бывший агент опустился на колени и расстегнул воротник его комбинезона.
 Геджас равнодушно взирал на эту сцену.
 Руиз вспомнил, что уже несколько часов не портил жизнь «Голосу».
 — Подай медицинскую прилипалу, — велел он. Геджас покачал головой.
 — Медицинские прилипалы только для слуг Желтого Листа.
 Руиз радостно улыбнулся.
 — Вот как? Либо ты немедленно дашь прилипалу, либо тебе придется самому браться за грязную работу.
 Геджас взглядом попросил совета у госпожи. Та еле заметно кивнула, и прислужник уныло опустил голову. Пленник заметил, что родеригианец разительно изменился за последние часы. Теперь он не производил впечатления невозмутимого монстра. Руиз каким-то образом подорвал его уверенность в себе. Конечно, это была слабенькая месть по сравнению с тем злом, которое Геджас причинил невинным людям, но все же бывший агент испытал мимолетное удовлетворение.
 Геджас взглянул на миниатюрный датчик, прикрепленный к запястью.
 — Медицинские прилипалы во втором правом ящике землехода с красным шасси.
 Он отвернулся, наблюдая за охранниками, которые натягивали над местом привала маскировочную сетку.
 Руиз уже собрался послать недруга за прилипалой, но тут же сообразил, что не стоит доводить Геджаса до белого каления. Желтый Лист может и не успеть. Он внимательно оглядел Дольмаэро. Старшине гильдии пока не стало хуже, но прилипалу он должен получить немедленно.
 Поэтому предводитель направился к землеходу и довольно быстро отыскал необходимый прибор. Знакомая модель дильвермунского производства. Он нажал на нужную кнопку и прижал прилипалу к груди фараонца.
 Индикаторы ожили, во многих местах на шкале данных загорелись красные огоньки. Дольмаэро выпучил глаза, когда непонятная штуковина, присосавшаяся к его груди, запустила под кожу множество тоненьких щупальцев.
 — Что?! — ахнул он.
 Прилипала добралась до сердца, и боль немедленно утихла. Старшина выглядел не столько поздоровевшим, сколько испуганным.
 Руиз наблюдал за индикаторами. Они постепенно меняли цвет от алого к желтому, затем к зеленому.
 — С тобой все будет в порядке, — успокоил он товарища. — У тебя крепкое сердце. Отдохни немного. Прилипалу не трогай.
 Дольмаэро кивнул, все еще дрожа от страха.
 — Почему мы остановились? — спросил Руиз, подойдя к Геджасу.
 Тот сухо ответил:
 — Виртуальный депозит открывается только в полночь по местному времени.




 Глава восьмая


 Руиз отыскал ближайший камень поровнее и уселся отдохнуть. Охранники обустраивали лагерь. Краем глаза бывший агент наблюдал за девушкой. Она прислонилась к невысокому дереву с серой корой и отрешенно смотрела на дорогу, по которой они пришли. Мольнех и Гундред присоединились к Дольмаэро. Фокусник с любопытством уставился на прилипалу.
 — Не трогай ее, — предупредил Руиз. ^Мольнех кивнул, но так и не смог оторвать глаз от пангалактического изделия.
 Геджас активировал маскировочную сетку, и лощину окутали искусственные сумерки.
 Руиз поежился. На солнце день казался теплее.
 Родеригианец установил сенсорные приспособления по периметру лагеря, а в центре собрал сложную панель приборов, обеспечивающих безопасность. Над ней возвышалась арка с орудийной установкой, в которую входили портативная пушка и несколько парализаторов. Руиза слегка удивили подобные меры предосторожности. Он пожал плечами: вероятно, это просто проявление обычной родеригианской паранойи.
 Охранники установили самонадувающиеся палатки, приземистые пузыри из блестящего зеленого пластика. Из землехода извлекли полевую автокухню. Она ничем не отличалась от машин, услугами которых бывший агент пользовался на сотнях давно забытых бранных полей.
 Внезапно Руиз ощутил тоску по тому простодушному мальчику, который убивал врагов, не испытывая при этом угрызений совести. Ведь тогда юный воин сражался за великие и справедливые идеи. По крайней мере, они представлялись ему таковыми.
 Пленник взглянул на свои руки. Казалось, море пролитой крови навсегда оставило на них несмываемый след.
 Руиз направился к периметру. В нескольких футах от него, глядя на руины, стояла Низа.
 Он вздрогнул от неожиданности, услышав ее голос.
 — Что произошло с тобой, Руиз?
 — Тебе не понять, — мрачно ответил он.
 Бывший агент совершил ошибку, взглянув в глаза девушки, полные непролитых слез.
 — Я до сих пор не могу поверить, что ты поднял на меня руку, — прошептала она, опустив глаза.
 Он быстро перевел глаза на кабель аудиовизионного сенсора, извивающийся под ногами.
 — Все изменилось. И я тоже.
 Руиз постарался, чтобы голос его звучал как можно холоднее.
 В эту минуту пленник почувствовал на себе оценивающий взгляд Геджаса.
 Желтый Лист скрылась в своей палатке. Охранники распределили пищевой рацион: безвкусное месиво из восстановленных сухих овощей и по куску серого хлеба из муки грубого помола.
 Руиз отошел в сторонку, чтобы поесть в одиночестве. Он опасался, что любое проявление человеческих чувств по отношению к спутникам укрепит смутные подозрения Геджаса. Пленник и так совершил ошибку, вступив в разговор с девушкой. Нельзя отказываться от маски безумца, совершающего непредсказуемые поступки, окрашенные мрачной радостью. Мало того, он должен сохранять уверенность в том, что любые его требования будут выполнены.
 Покончив с обедом, Руиз отшвырнул прочь тарелку. Жестяная посудина ударилась об орудийную арку прямо над головой Геджаса, и пленник обернулся, чтобы одарить своего мучителя широкой улыбкой.
 Родеригианец кипел от злобы. Он с омерзением пытался отскрести кусок рагу, прилипший к комбинезону.
 — Вместо того чтобы играть в дурацкие игры, тебе следовало бы отдыхать и набираться сил. Скоро полночь. Не успеешь оглянуться, как тебе понадобятся все твои силы.
 Бывший агент вразвалочку направился к «Голосу».
 — Вот как? Быть может, мне навестить Желтый Лист в ее палатке? Кто знает, вдруг я сумею неплохо развлечь твою госпожу?
 Геджас нервно захихикал.
 — Возможно. Но только не так, как тебе хочется. Не думаю, что тебе доставит удовольствие чрезмерное внимание гетмана, Отправляйся-ка лучше в собственную палатку. Я помещу с тобой эту дикарку, — он обнажил зубы в подобии ухмылки. — Действие наркотиков, введенных в откормочной, уже прекратилось, так что можешь трахать ее в свое удовольствие.
 Руиз презрительно усмехнулся.
 — Вряд ли мне понравится развлекаться с твоей безъязыкой хозяйкой. Великодушно уступаю ее тебе. А моя рабыня не обучена искусству любви, да к тому же холодна в постели. Уж лучше я отдохну в одиночестве.
 Он добился своего: Геджас снова смотрел на него с еле сдерживаемой яростью. Пленник дружелюбно кивнул «Голосу» и скрылся в палатке.
 Там он, стиснув зубы, улегся на подстилку, решительно приказав себе выкинуть из головы любые мысли. День тянулся нестерпимо медленно.
 Под вечер бывший агент выполз из палатки, совершенно измученный. Его спутники окружили портативный обогреватель, пытаясь при помощи крохотного огонька согреть хотя бы руки. Небольшие голубые лампочки, укрепленные на маскировочной сетке, тускло освещали лагерь. Кто-то придвинул носилки Эйндиукса поближе к обогревателю. Кок все еще пребывал в коме.
 Геджас стоял возле панели безопасности, внимательно изучая показания приборов.
 Желтый Лист отрешенно уставилась на черные горы. Повинуясь какому-то смутному импульсу, Руиз подошел к ней. Она резко повернулась, оружие зазвенело о броню. Глаза гетмана по-прежнему ничего не выражали.
 Пленник с трудом подавил внезапное желание напасть на женщину. Но она отличалась незаурядной физической силой и ловкостью. Да к тому же была хорошо вооружена. Даже если бы ему каким-то чудом удалось свернуть ей шею, Геджас уничтожил бы его мгновение спустя.
 Поэтому Руиз просто нагло усмехнулся и заявил:
 — Настало время поторговаться.
 Странно прекрасное лицо жуткого существа осталось неподвижным.
 Геджас поспешно направился к ним.
 — Что такое? — запыхавшись, осведомился он. — Нельзя обращаться непосредственно к Желтому Листу. Это неуважительно и может повлечь за собой суровое наказание.
 Руиз засмеялся.
 — А меня уже наказали. Поэтому я могу проявлять неуважение до тех пор, пока не сравняю счет.
 — Прекрати эти глупости, — нахмурился прислужник. — Необходимо обсудить серьезные вопросы.
 — Вот это точно, — согласился пленник. — Что ты можешь предложить мне в обмен на участие в вашей авантюре? Только, пожалуйста, не трать время, предлагая мне мою собственную жизнь или жизни моих спутников. Что-нибудь более ценное.
 Геджас внимательно вглядывался в лицо своей госпожи.
 — Желтый Лист спрашивает: почему ты так плохо к ним относишься?
 Руиз не ожидал подобного вопроса, но он быстро справился с изумлением и позволил накопившейся горечи вырваться наружу.
 — Почему? Хочешь, я расскажу тебе про них?
 Голос его повысился до крика. Обернувшись, бывший агент убедился, что остальные наблюдают за ним, широко раскрыв глаза от изумления.
 — Посмотри на них! Я могу перечислить их многочисленные достоинства. Вот Гундред, профессор-недоучка, который прячет свою ограниченность и тупость под личиной бравого моряка. Единственное, что он по-настоящему хорошо умеет делать, это жульничать в картах. А вот его кок, маленькое оранжевое растение, которое я поволок за собой, просто чтобы позлить тебя. А это Мольнех-обжора, тощий придурок с грязной планетки. Его единственная фраза, имеющая хоть какой-то смысл: «Накормите меня!» И Дольмаэро, его преданная собака, любитель змеиного масла, тупой и мрачный обрубок дерева, ни разу не улыбнувшийся с тех пор, как я его встретил.
 Руиз повернулся к девушке, напоминая себе, что сейчас у него не должно быть сердца, и продолжил:
 — И наконец, принцесса с той же грязной планетки. Выросла в засиженной мухами конуре, которую почему-то называли дворцом, в городе, пропитанном дерьмом. Все это убедило ее, что именно она является высшей формой жизни в Галактике. Эта женщина обнаглела настолько, что суд ее собственной страны приговорил ее к казни за распутство, а потом какой-то идиот оживил наглую шлюху по дороге на Суук.
 Руиз вновь повернулся к Желтому Листу, чтобы не видеть лиц своих товарищей.
 — Желтый Лист удивляется: однако на бойне ты отказался перерезать ей глотку, — вмешался Геджас.
 Руиз пожал плечами.
 — Символ, и ничего более. Я перерезал слишком много глоток. Если бы ты не прислал эту женщину, нашлась бы другая жертва, которую я бы отказался прикончить. — Глаза Желтого Листа вспыхнули странным ярким огнем. — Я даже не уверен, что перерезал бы твою жилистую шею. Я изменился.
 Внезапно пленник осознал, что произнесенная ради красного словца фраза, к сожалению, может оказаться правдой.
 Наконец-то на лице гетмана появилось хоть какое-то выражение. Правда, не совсем то, на которое рассчитывал Руиз. Женщина смотрела на него с брезгливой жалостью, как на пса, валявшегося в канаве с переломанным хребтом.
 В душе бывшего агента вновь вспыхнула ярость, Почему-то ему доставило удовольствие это чувство.
 — Желтый Лист предупреждает: забудь о своих несчастьях и займись делом. Желтый Лист предлагает бесплатный проезд до Моревейника тебе и твоим людям.
 Руиз язвительно расхохотался.
 — Неужто?! На борту родеригианского корабля? Вы что, принимаете меня за полного идиота?!
 — Желтый Лист возражает. Она наняла независимый корабль, не имеющий отношения к Родериго.
 — О, разумеется! А вас не очень удивит, если я скажу, что не собираюсь возвращаться в Моревейник?
 — Желтый Лист спрашивает: куда бы ты хотел отправиться?
 — Подальше от Суука.
 — Желтый Лист говорит: это приемлемое решение. Она отправит вас на ближайший космодром. Вы получите достаточную для путешествия сумму денег — ты и те люди, которых ты захочешь взять с собой. Но больше мы ничего не можем предложить, и средства на дальнейшее путешествие ты должен будешь изыскивать сам.
 — Это-то не проблема, — задумчиво произнес Руиз. — Но почему я должен доверять твоей госпоже?
 — Желтый Лист говорит: она не требует доверия. Она сама предлагает себя в заложники. Госпожа последует за твоими людьми на корабль и будет ждать тебя там. Как только ты выполнишь задание и добудешь необходимую информацию, она отпустит твоих людей и обеспечит тебя необходимым оружием.
 «На редкость великодушное предложение, — подумал Руиз. — Интересно, где кроется подвох?»
 — Кто предоставит транспорт?
 — Желтый Лист повторяет: независимый подрядчик. Его имя ничего тебе не скажет. Подлодка находится недалеко от берега в ожидании нашего сигнала. Когда ты подойдешь к депозиту, гетман направится к берегу с твоими людьми. Ты получишь коммуникационное устройство и сможешь договориться об обмене пленников на информацию. Если хочешь, можешь побеседовать с подрядчиком прямо сейчас.
 Все предусмотрено. Неужели гетман действительно собирается играть честно? -
 — Почему бы и нет? — кивнул он.
 Геджас достал портативную рацию и вознамерился пристегнуть ее на руку пленнику. Руиз выхватил прибор и внимательно исследовал механизм. Ничего подозрительного не обнаружилось — никаких взрывчатых веществ, никаких инъекторов или нейронных гасителей.
 — Здесь нет видеоэкрана, — заметил Руиз. Вместо того чтобы прикрепить прибор к руке, он наклонился и прилепил велькоровую ленту к отвороту сапога. Возможно, толстый слой пластика воспрепятствует вредному воздействию какого-либо коварного механизма.
 Геджас фыркнул.
 — Желтый Лист говорит: ты очень осторожный человек, но никто не собирается тебя обманывать. Видео здесь действительно нет, но связь хорошая. Введи в память эти цифры, и устройство заработает.
 Родеригианец назвал несколько чисел. Руиз осторожно прикоснулся к панели управления. На ней немедленно загорелся сигнальный огонек.
 — Да? — раздался голос, искаженный специальным устройством.
 Бывший агент глубоко вздохнул и произнес, старательно имитируя мягкий голос Геджаса:
 — Повторите ваши инструкции.
 Родеригианец отнюдь не выглядел встревоженным. Лицо гетмана, как обычно, напоминало каменную маску.
 Ответ прозвучал через несколько секунд:
 — Мы должны принять на борт пассажиров и отвезти их в пункт, указанный последним из них. Он свяжется с нами на той же самой частоте и сообщит координаты своего местонахождения.
 — А дальше? — Руиз не мог поверить, что хозяева корабля действительно не получили никаких дополнительных инструкций.
 Странный голос неуверенно произнес:
 — У вас есть новые инструкции? В таком случае, нам придется урегулировать вопрос о дополнительной оплате.
 — Неважно, — сказал Руиз. — Не отключайтесь. Он выключил свой микрофон. Желтый Лист не двинулась с места. На лице Геджаса появилась кривая ухмылка.
 — Желтый Лист спрашивает: теперь ты доволен?
 — Не особенно, — покачал головой пленник. — Почему вы привезли нас сюда?
 — Желтый Лист отвечает: лихие парни нередко посещают побережье. Здесь мы в большей безопасности.
 — Вполне вероятно, — пробормотал бывший агент.
 Что может помешать гетману изменить инструкции, когда она доберется до подводной лодки?
 — Я настаиваю на других условиях, — решительно произнес он.
 Каким образом можно сохранить контроль над ситуацией?
 — Предлагаю следующий план: гетман разоружается и идет со мной. Один из моих людей следует за нами, чтобы присматривать за ней, пока я не вернусь из депозита, — этому человеку не причинят вреда, и он сможет рассказать мне о поведении вашей хозяйки во время моего отсутствия. Пока все ясно? Потом мы обменяемся заложниками.
 Руиз прекрасно понимал, что гетман никогда не согласится на подобные условия.
 Геджас вопросительно посмотрел на свою госпожу, И рот его раскрылся от изумления.
 — Желтый Лист рассмотрит твое предложение.
 Родеригианцы отошли в противоположный конец лагеря. Геджас отчаянно жестикулировал, пытаясь убедить в чем-то свою владычицу. Через несколько минут они вновь присоединились к отряду.
 — Желтый Лист принимает ваше предложение, но при одном условии: на ней должна остаться броня.
 Руиз не сразу оправился от удивления.
 — Согласен, — как можно спокойнее ответил он.
 — Желтый Лист предлагает: пора обсудить детали операции. Время идет, скоро откроется виртуальный депозит.
 Кореана радостно хлопнула по плечу Мармо. Ее кольца зазвенели, Соприкоснувшись с металлическим торсом киборга.
 — Это был он! Голос изменили, но я все равно его узнала! Это Руиз Ав! — Она отошла от коммуникатора и взглянула на видеоэкран.
 Казалось, сплошной каменный массив острова Дорн плывет под серебристыми небесами. Где-то на этих негостеприимных берегах ее ожидает сбежавший пленник.
 Мармо прокашлялся и спросил, тщательно подбирая слова:
 — Значит, ты довольна?
 — Разумеется, а ты нет? Старый пират тяжело вздохнул.
 — Не забывай, родеригианцы наверняка попытаются нарушить договор. К тому же предыдущие встречи с Руизом Авом никогда не проходили так, как ты их планировала.
 — Спасибо, что напомнил. Очень мило с твоей стороны! Но мы хорошо вооружены. — Она посмотрела на широкую орудийную консоль. — Родеригианцы же считают нас простым подводным автобусом. А если дойдет до рукопашной, у нас имеется морассар. А среди пленников находится геншированный фараонец. Руиз не подозревает, что для транспортировки наняли именно нас, — Кореана презрительно пожала плечами. — Что может помешать нам?
 — Я не раз слышал прежде этот вопрос, — тихо пробормотал Мармо. — Обычно накануне грандиозной катастрофы.
 — Желтый Лист предлагает зайти к ней в палатку, чтобы договориться, какую информацию ты должен отыскать.
 Руиз кивнул и последовал за гетманом в ее убежище. По пятам тащился «Голос».
 Охранники начали раздавать ужин. Фараонцы избегали встречаться глазами со своим предводителем, но Гундред ухмыльнулся и незаметно подмигнул товарищу по несчастью.
 Хозяйка указала пленнику на невысокий стул, а сама заняла другое сиденье, рядом с небольшой лампочкой. Геджас остался стоять.
 — Желтый Лист говорит: нас интересуют сведения об анклаве геншей, существующем под цитаделью Алонсо Юбере, в Моревейнике.
 Руиз не особенно удивился. После всех событий, произошедших на Сууке, он и не ожидал ничего другого. Его жизнь теперь напоминала бездарно написанную пьесу, действие которой постоянно возвращалось к одной и той же нерешенной проблеме.
 — Ясно, — кивнул он.
 — Желтый Лист поясняет: нас интересуют следующие вещи. Первое: сколько в анклаве геншей? Второе: охранные системы, имеющиеся там. Третье: почему никто не пытался добраться до них раньше? Четвертое, и самое важное: какая великая тайна связана с этим местом? Запомнил?
 — Да. А почему ты так уверен, что эти сведения есть в виртуальном депозите? Что, если их там не окажется?
 — Желтый Лист обещает: если ты не добудешь необходимую информацию, я получу тебя в подарок.
 Руиз улыбнулся.
 — Серьезная угроза! Ладно, что вы знаете о самом депозите?
 — Желтый Лист отвечает: немногое. Чуть погодя вы отправитесь в пещеру на склоне горы. В полночь тебя охватит виртуальное поле. Ты уснешь и увидишь сны. Ты вернешься во времена наивысшего могущества Дорна. Весь остров тогда покрывали библиотеки и виллы хранителей. Это все, что нам известно.
 Женщина поднялась на ноги и принялась снимать с себя оружие, аккуратно пристраивая его на специальную пирамиду. Через несколько минут она повернулась к пленнику и подняла руки.
 — Желтый Лист предлагает тебе обыскать ее и убедиться, что она полностью разоружилась.
 Руиз нехотя подошел к гетману. Появилось ощущение, что ему предложили дотронуться до ядовитого насекомого. Однако он заставил себя расстегнуть пряжки брони и запустить руки внутрь.
 Казалось противоестественным, что у этой звероподобной твари — человеческое тело, мускулистое, сильное, но с маленькими мягкими грудками. Руиза мутило от непристойной интимности происходящего. Ведь именно эта женщина отправила его на бойню. Какая странная прихоть судьбы заставила его осторожно, почти ласково прикасаться к ненавистному телу? Пленник с трудом заставил себя закончить обыск.
 Руиз не обнаружил скрытого оружия, зато он заметил, что броня немного уязвима под нижними рёбрами. Возможно, эту информацию удастся использовать в дальнейшем.
 — Вытяни руки, — велел бывший агент.
 Слегка замешкавшись, она выполнила просьбу. Пленник внимательно осмотрел пальцы и вместо левого указательного обнаружил имплантированный мини-огнемет.
 — Убрать! — скомандовал он Геджасу.
 «Голос» возмущенно приоткрыл рот, но, взглянув и глаза своей хозяйки, раздумал. Взяв с пирамиды игольчатый лазер, родеригианец выполнил приказание. Тонкая струйка пара вырвалась из пальца Желтого Листа, запахло паленым мясом.
 Женщина надела на голову шлем, Геджас суетливо помогал справиться с тугими пряжками.
 Полусфера из серебристого сплава полностью закрывала голову, заменив бесстрастное лицо гетмана на маску ухмыляющегося зубастого демона, искусно вырезанного в преувеличенно сюрреалистической манере. В последнюю очередь женщина натянула изящные бронированные перчатки из мягкого металла. Теперь только кончики черных спутанных волос оставались не защищенными броней.
 — И как ты определишь, чего она хочет? — поинтересовался Руиз. — Впрочем, если ее физиономия изменилась, то только к лучшему.
 — Заткнись, — рявкнул Геджас, оставленный госпожой без присмотра. — Пошел вон отсюда!
 Руиз с облегчением выбрался наружу.
 — Выбирай сам, с кем хочешь пойти, — буркнул родеригианец.
 Несмотря на слабый свет голубых лампочек, в холодных глазах фараонцев видна была откровенная обида. Только Гундред казался настроенным дружелюбно. Руиз подумал, что бывший ученый, вероятно, с нетерпением ждет очередных несуразностей.
 В таком случае мореход не будет разочарован. Пленник попытался решить, кто из его спутников лучше всех позаботится об интересах своего предводителя, пока тот будет смотреть сны в виртуальном депозите. Гундред, вероятно, самый разумный из всех, но сможет ли он противостоять гетману? Если фараонцы разгадали его игру, то они по-прежнему настроены лояльно к бывшему агенту, все… кроме одного, пока неизвестного.
 В голову пришла неожиданная мысль, моментально трансформировавшаяся в безумный, но оригинальный план, Руиз быстро прикинул шансы. Ах, если бы знать, кто стал марионеткой Кореаны! Но в остальном… почему бы и нет?
 — Я выбираю принцессу с грязной планетки, решительно объявил он.
 Геджас искренне изумился:
 — Зачем она тебе? Пленник пожал плечами.
 — Она довольно наблюдательна, пуглива и, естественно, отличается природной подозрительностью. Все, что мне нужно, — это скрупулезное описание всех действий твоей госпожи.
 Низа вскочила на ноги, лицо ее исказилось от ярости.
 Геджас подозрительно нахмурился.
 — Я чувствую, ты выдумал какой-то хитрый трюк. Но он не сработает.
 — Не сомневаюсь в этом, — Руиз изобразил безумную улыбку.
 — И не надейся, сбежать тебе не удастся. Желтый Лист все равно быстрее тебя. Кроме того, у нас прекрасная техника слежения. Я лично ее отлаживал. — Родеригианец любовно похлопал по консоли приборов.
 Гетман сделала нетерпеливый жест. Геджас тут же прервал свою речь.
 — Вам пора идти, — произнес он, указав на темную гору. «Голос» протянул пленнику металлическую коробочку, — Возьми. Это аккумулятор, — пояснил он. — Присоединишь его к ячейке депозита. Библиотека признает только плату вперед.
 — Интересно, почему бы это, — пробормотал пленник, вешая коробочку за ремешок на плечо. Потом он повернулся к Низе.
 — Пойдем.
 Руиз боялся, что ему придется силой заставить девушку следовать за собой, такая ненависть пылала в ее взоре. Но неожиданно лицо пленницы исказилось, как будто она собиралась заплакать. Девушка опустила голову и поплелась вслед за ним.
 Сердце мужчины обливалось кровью, но он собрался с силами и заставил свой голос звучать легко и свободно.
 — Готова? Нам пора.
 Неожиданно Гундред расхохотался и вытянул руку в сторону землехода, тащившего носилки.
 — Смотрите! Кок просыпается! Берегите съестные припасы.
 И действительно, маленький человечек каким-то образом расстегнул лямки, удерживающие его на носилках, и выползал из-под машины, тараща сонные глазки. Кок заметил Руиза и улыбнулся ему странной, смущенной улыбкой.
 Потом Эйндиукс пошатнулся и рухнул, сохраняя на лице все ту же загадочную улыбку.
 Бывшему агенту показалось, что человечек прижался щекой к земле со странной нежностью.
 — Займись им, — попросил Руиз Гундреда. — Возьмите его с собой, когда пойдете к лодке.
 — Как скажешь, — согласился мореход, помогая коку сесть. — Невзирая на лестную характеристику, которую ты мне дал, я все-таки желаю тебе удачи, Руиз Ав.
 — И я, — нехотя произнес Дольмаэро, глядя в сторону.
 Мольнех небрежно махнул рукой и вернулся к прерванной трапезе.
 Руиз повернулся к Желтому Листу.
 — Мы готовы, — решительно произнес он.




 Глава девятая


 Сперва всем троим пришлось пробираться сквозь кустарник и разбросанные камни. Низа шла вслед за гетманом. Она часто спотыкалась, но упала только один раз. Руиз бесцеремонно поднял девушку за шиворот и толкнул вперед. Лампочка на шлеме Желтого Листа отбрасывала им под ноги розоватые отблески. Их как раз хватало на то, чтобы не проваливаться в ямы. Еле заметные тропки постепенно сливались в одну, довольно ровную дорожку. Путники наконец смогли прибавить шагу, не рискуя свернуть себе шею. По краям дороги высились почти нетронутые стены. Вскоре небольшой отряд достиг древнего проспекта, отполированного многими тысячами ног.
 — Я не понимаю, куда мы идем, — еле слышно прошептала Низа.
 — А это и не важно, — бодро ответил Руиз. — Но так и быть, я отвечу. Мы собираемся навести справки в библиотеке-людоедке. Наши хозяева не решаются туда сунуться.
 — Почему ты согласился работать на этих монстров? — Девушка выглядела скорее озадаченной, чем рассерженной. — После всего, что они с тобой сделали?
 Руиз заставил себя расхохотаться.
 — У гетмана нет языка, но с ушами-то у нее все в порядке! А ты не столь равнодушна к своей жизни, как я. И потом, у нас нет другого выхода. Ради того, чтобы убраться с Суука, я готов на многое. Да и вообще, они не сделали со мной ничего особенного.
 Низа долго молчала, а когда заговорила вновь, голос ее звучал холодно и спокойно.
 — Они сделали тебя мясником, Руиз.
 Пленник понимал, что совершает глупость, разговаривая с Низой на глазах у гетмана, но все же не смог удержаться:
 — Нет, — ответил он, — Они просто продемонстрировали мне, что я есть на самом деле.
 Через некоторое время путешественники достигли ворот, пробитых в базальтовой скале. Некогда они радовали глаз красотой и пышностью отделки. Высокие бронзовые столбы украшал фронтон, в давние времена гордо возвышавшийся над входом, а теперь косо свисавший с проржавевших опор, оплавленный каким-то древним огнем. Черное прямоугольное отверстие в скале обрамлял рельеф, но ветра и дожди давно сгладили его узоры.
 Желтый Лист на мгновение остановилась, прислушиваясь, затем решительно вошла внутрь.
 Руиз и Низа последовали за ней. Пленник положил руку на плечо девушки. Он попытался убедить себя, что просто удерживает ее от бегства, хотя на самом деле не мог справиться с желанием прикоснуться к возлюбленной. Ну а почему нет? Вскоре он умрет или сойдет с ума, и она тоже, так зачем отказывать себе в последнем удовольствии? Девушка не отстранилась, хотя Руиз ожидал, что она с отвращением отбросит его руку. Впрочем, возможно, Низа научилась скрывать свои чувства.
 Влажный пол туннеля покрывали пятна блестящей слизи, приходилось тщательно выбирать дорогу, поэтому пленник старался держаться поближе к пятну света, которое давала лампочка на шлеме гетмана.
 Низа поскользнулась, и только рука Руиза удержала ее от падения. Он воспользовался случаем и прижал девушку покрепче к себе, ощущая удовольствие, смешанное с чувством вины.
 Метров через сто потолок туннеля резко пошел вверх, и они очутились в огромном круглом зале. Пол был сухим и ровным, а небольшие люминесцентные панели, вделанные в стену на уровне плеч, испускали болезненно-слабый зеленоватый свет.
 В зале как будто незримо присутствовали толпы народу. Тяжкий груз времени опускался на путников из темноты, гасил звуки их шагов. Здешние призраки чувствовали себя хозяевами. Возникало ощущение, что аристократы оказывают честь простолюдинам, принимая их в своем замке.
 Руиз не знал, как давно погибли люди, жившие на острове. Ковры превратились в прах, панели на стенах истлели, оставив лишь несколько дощечек темно-розового дерева. Удивительно, что машины продолжают работать, несмотря на отсутствие ухода.
 — Что теперь? — поинтересовался пленник. Голос его эхом отразился от каменных стен зала и затих.
 Желтый Лист повернулась к завесе в противоположном конце комнаты. Три ниши освещались более яркими огнями.
 Устойчивый запах смерти встретил их у дальней стены. Это настолько напоминало бойню, что силы покинули бывшего агента.
 — Нет, — произнес он, остановившись как вкопанный.
 Желтый Лист повелительно указала на арку Центральной ниши. Руиз покачал головой, не в состоянии даже заговорить. Он чувствовал, что лицо исказилось, выдавая охватившие его чувства.
 Низа посмотрела в глаза возлюбленного.
 — Что случилось? — тихо спросила она.
 — Я изменился, — пробормотал мужчина, скорее самому себе, чем отвечая на вопрос. — Слишком рано, а может быть, слишком поздно, но я изменился.
 Низа дотронулась до его плеча, затем повернулась и вошла в нишу.
 Руиз вынужден был последовать за ней.
 На первый взгляд странное помещение напоминало логово какого-то чудовища, сказочного дракона или людоеда. Пол покрывали обглоданные кости. В центре ниши гордо вздымалось ложе из камня-пуховика.
 В настоящий момент его занимал омерзительный, полуразложившийся труп в серебристой родеригианской броне. Голова мертвеца была закинута назад, руки разбросаны. По лицу ползали черви, глаз уже не было видно.
 Желтый Лист бесцеремонно откатила труп с ложа, он с грохотом свалился на пол. Камень покрывали продукты разложения, Руиза замутило при мысли о том, что придется на него улечься.
 — Куда деть вот это? — спросил он, приподняв энергетическую ячейку.
 Гетман указала на ряд круглых отверстий, заполненных разрядившимися батареями. Руиз выдернул одну из них. Вслед за ней вырвалось облачко ржавой пыли. По знаку Желтого Листа пленник всунул новую батарею на место предыдущей и повернул так, чтобы контакты соединились.
 Свет замигал, потом нишу заполнил слабый гул.
 Руиз повернулся к Низе, неподвижно стоявшей возле стены, обхватив себя руками. Ему отчаянно хотелось обнять девушку, дождаться ответной ласки, прижаться к этому нежному, драгоценному телу… Но даже если бы за ними не наблюдала родеригианка, ожидая проявлений любой слабости, которую можно использовать в своих целях, Руиз все равно не осмелился бы прикоснуться к возлюбленной. Слишком много на нем грязи и крови, и никогда уже ему не отмыться настолько, чтобы получить право на ответную любовь Низы.
 Сердце мужчины обливалось кровью, но он заставил себя весело улыбнуться:
 — Внимательно наблюдай за гетманом. Запомни все, что она будет делать, потом расскажешь мне.
 Она кивнула.
 — Значит, ты все же собираешься вернуться?
 — Почему бы и нет? — Руиз пожал плечами и решительно улегся на вонючую и склизкую поверхность камня.
 Промелькнула мысль: вот заслуженная награда — тлетворный поцелуй смерти. Ведь он так долго и так верно служил ей.
 Ниша горела яркими огнями, гудение усилилось.
 Внезапно в глаза ударила ослепительная вспышка, и он перенесся в другое место.
 Руиз осторожно открыл глаза. Он по-прежнему лежал на камне-пуховике, но кости исчезли, выветрился запах падали.
 Мягкий свет, окрашенный тысячами тонких оттенков, словно льющийся через оконные витражи, озарял все вокруг. Высокий потолок скрывался в цветных отблесках.
 Руиз приподнялся и убедился, что рядом никого нет.
 Стены ниши покрывали тяжелые гобелены, расшитые золотисто-красными узорами, сплетающимися в угловатые схемы. Переплетающиеся сине-желтые линии напольных изразцов кое-где сменялись медальонами, изображающими взрывы звезд. Ложе покрывал снежно-белый ковер. В зале царила абсолютная тишина. Руиз насторожился, ожидая, что из-за портьеры выползет нечто грозное и пугающее.
 Пленник нехотя привстал с ложа. Отчаянно не хотелось приступать к работе — рассказы родеригианцев убедили его, что виртуальный депозит окажется мрачным местом. Однако до сих пор ему еще не случалось попадать, по крайней мере здесь, на Сууке, в столь мирные и прекрасные обители.
 Трудно было поверить, что тело его все еще валялось на вонючем камне в мрачной пещере, а сознание — окунулось в призрачную реальность. Внезапно Руиз обнаружил, что его одежда тоже изменилась. Теперь на нем были белые хлопчатобумажные брюки и рубашка с короткими рукавами и открытым воротом, а также полотняные сандалии. Призрачные владельцы чудесного места коротко подстригли ногти гостя, тщательно и аккуратно выбрили лицо, а многочисленные ушибы и раны исчезли сами собой.
 — Какие заботливые, — пробормотал пленник и встал на ноги.
 Миновав тонкие занавеси, Руиз обнаружил, что красота ниши являлась только слабым отражением великолепия, ожидавшего снаружи.
 На потолке сияло узорчатое, переливающееся всеми цветами радуги окно в форме розетки. Яркий свет лился в зал*, заставленный концентрическими рядами кресел, похожих на троны. В центре возвышалась кафедра, вырезанная из причудливо изогнутого ствола какого-то дерева.
 Руизу захотелось поближе рассмотреть одно из кресел — гибкую, изящную конструкцию чеканного черного железа, инкрустированную рыжеватыми агатовыми панелями с вкраплениями кабошонов лунного цвета. Сиденье заменяла маленькая подушечка фиолетового бархата. Пленник представил себе человека, некогда занимавшего это кресло, — волевого, со сложным характером, сильным и гибким умом. Он наверняка спокойно и уверенно восседал на этом месте.
 Руизу казалось, что он никогда не видел более великолепного сиденья, но тут взгляд его упал на соседнее кресло. Высокая спинка напоминала изящную скорлупку из блестящего ламинированного дерева лавандово-серого оттенка. Ее украшали сложные узоры из серебристой проволоки. Тонкие ножки вылиты из прозрачного, как слеза, стекла, а тяжелые опоры вырезаны в виде кулаков, упирающихся в пол. Пальцы скользнули по теплой шелковистой текстуре дерева, ощутили холод полированного серебра. Перед глазами возникла чудесная картина: прекрасная женщина, томная и величественная, задрапированная в тонкие шелка.
 Бывший агент направился к кафедре, заинтересовавшей его. Каждое из сотен кресел являлось произведением искусства, каждое рассказывало о характере своего бывшего владельца.
 К тому времени, когда он спустился к центру зала, уже тысячи призраков как будто следовали за незваным гостем. Руиз залюбовался нежной белизной дерева, из которого была изготовлена кафедра.
 — Мы называли его Древом Познания, — раздался внезапно высокий, но приятный голос. — Хотя, как мне кажется, это просто редкий вид ясеня, прижившийся на Сууке.
 Руиз обернулся. В дверях стоял юноша, почти мальчик, смуглый, с огромными темно-янтарными глазами. Он был в белом комбинезоне, курчавые волосы подстрижены причудливыми кустиками, как будто над ними потрудился садовник. Молодой человек держат за лапу небольшое животное, похожее на собаку, однако стоящее на задних ногах.
 Мальчик выглядел самым безобидным существом из всех, встреченных на Сууке, поэтому Руиз вежливо переспросил:
 — Древо Познания?
 — Да, — ответил юноша и направился навстречу гостю, словно ребенка ведя за собой странное животное. — Это название пришло из мифологии Древней Земли, рассказывающей о рождении любопытства. Один из варварских богов разгневался на людей зато, что они попробовали плод этого дерева. Он поступил жестоко: вышвырнул несчастных из рая и наказал их страданием и смертью, неведомыми им ранее, — мальчик негромко рассмеялся. — Мы всегда потешались над этой забавной легендой, не ожидая, что нечто подобное может произойти и с нами.
 Юноша протянул Руизу нежную ладонь, и тот, не задумываясь, ответил на рукопожатие.
 — Кстати, — представился хозяин, — меня зовут Сомнир, и я рад приветствовать тебя в этом месте, единственном, что осталось от великого Компендиума.
 — Я — Руиз Ав, — ответил гость, которого позабавила светская учтивость Сомнира.
 В глазах хозяина светилась мудрость, приобретаемая лишь в результате долгой жизни, хотя на коже не было морщин и двигался он с юношеской грацией.
 — Да, я знаю. — Сомнир выступил вперед и любовно похлопал по белому дереву кафедры. — Мы замечательно проводили время в этом зале, — мечтательно произнес он. — Профессора отдыхали в креслах, а прислуга разносила подносы с вином и сластями. Все по очереди взбирались на кафедру, рассказывали истории, пели песни. Скоро ученые, опьяненные вином и радостью, падали с кресел, а слуги приносили покрывала… И вновь музыка, пение, танцы… счастливые времена!
 Глаза юноши затуманились, будто картины славного прошлого заслонили от него настоящее.
 Руизу стало не по себе от подобных признаний.
 — А я-то думал, что это библиотека.
 Сомнир весело улыбнулся.
 — А библиотекари — маленькие, серые людишки, высохшие и робкие, как в тех местах, откуда ты родом? Здесь все по-другому. Мы брали от жизни только самое лучшее! Кометы во вселенной познания, скопища огней любопытства и непомерных амбиций!
 — Понятно, — растерянно пробормотал гость.
 В воздухе зазвенел чистый и мелодичный смех Сомнира. Юноша выпустил лапу странного существа, и оно рухнуло на четыре конечности, как будто это движение причинило ему боль. Руиз увидел, что из лопаток животного торчат скрюченные культи, бывшие когда-то перепончатыми крыльями. Существо взглянуло в лицо гостю, и тот увидел в его глазах больше разума, чем можно было ожидать от обычной собаки.
 — Беги, Идирина, — ласково обратился Сомнир к своей любимице. — Нам пора заняться делом.
 Зверь на миг прижался к ноге хозяина и неуклюже заковылял прочь.
 Сомнир посмотрел вслед преданному другу. Недетская печаль омрачила его юное лицо.
 — Она слишком привязана ко мне. Вероятно потому, что потеряла способность летать вместе с другими саримами. Следовало бы усыпить ее призрак, но я боюсь, что без нее мне станет одиноко.
 Идирина остановилась и оглянулась на хозяина, потом замерцала и растворилась в воздухе.
 Сомнир резко выпрямился и повернулся к Руизу.
 — Итак, ты пришел за информацией для Родериго?
 — Нет, — возразил посетитель. — Я просто пытаюсь прожить подольше.
 Ему захотелось оправдаться перед хозяином.
 — От меня, зависят другие люди.
 — Да знаю, знаю, — отмахнулся юноша. — Я просто решил немного подразнить тебя. Если бы ты был родеригианцем, ты не смог бы попасть сюда. — Сомнир широким жестом обвел зал, ряды кресел, окно-розетку.
 — О-о-о… и где бы я очутился?
 — В аду. По крайней мере, именно так представляют себе ад люди, наделенные минимальным воображением. Впрочем, картины, возникающие в их безумном сознании, пострашнее настоящего ада. — На лице Сомнира появилось мрачное выражение, внезапно он показался Руизу древним старцем. — Ладно. Что хотят знать родеригианцы?
 — Все об анклаве геншей в Моревейнике.
 — Ясно. А зачем ты явился в Компендиум? Руиз покачал головой.
 — Чтобы выжить.
 — Возможно, мы сумеем тебе помочь, — улыбнулся Сомнир.
 Низа смотрела, как гетман срывает броню с полуразложившегося трупа, раздирая гниющую плоть руками в перчатках.
 Желтый Лист, склонившаяся над телом, напоминала стервятника, выискивающего самые лакомые кусочки. Низа содрогнулась от отвращения. Она не могла понять, что же ищет эта жуткая женщина.
 Минутой позже девушка получила ответ на свой вопрос. Женщина нащупала длинный кинжал с тонким лезвием, тщательно обтерла его о волосы трупа и засунула в вырез своей брони. Родеригианка посмотрела на Низу, ее мерзкая лицевая маска заблестела в смутном свете, и девушке почудилось, что за металлическим прикрытием скрывается злобная улыбка.
 — Тебе не следует волноваться, — презрительно заметила Низа. — Вы сломали его. Никогда не думала, что кому-то это удастся.
 Желтый Лист пожала плечами и уселась на землю, прислонившись к базальтовой стене. Пленница вспомнила, что хозяйка при всем желании не может ответить ей.
 Низа опустила глаза на спящего мужчину. Он как будто помолодел. Руизу снились приятные сны. Возможно, именно здесь подстерегала опасность. Вдруг спящий не захочет покинуть призрачный мир сновидений?
 Девушка почувствовала, что она сама до сих пор пребывала в иллюзорном мире, в котором хотела бы остаться навсегда. Только в этом мире ей довелось узнать любовь самого замечательного мужчины на свете.
 — Хочешь посмотреть город? — спросил Сомнир. — Выйдем. Я буду твоим проводником, и мы сможем поговорить.
 Он мягко опустил руку на плечо Руизу и повлек его к выходу.
 Юноша легонько прикоснулся к тяжелой бронзовой двери, и она бесшумно распахнулась. Собеседники направились к небольшому двухместному флиттеру, ожидавшему у входа.
 — Поедем, — предложил хозяин. — Не бойся, я замечательный пилот. Кроме того, не забывай, все это происходит во сне, — он весело подмигнул гостю и забрался на сиденье.
 — Тогда почему бы нам не отрастить крылья? — поинтересовался Руиз.
 — Тебе этого хочется? Нет? Мне тоже так показалось. Поэтому давай даже в иллюзорном мире сохранять память о себе как о человеческих существах.
 Флиттер плавно вознесся над каменными стенами, к солнцу. Руиза одновременно охватили восторг и ужас.
 Остров напоминал живую драгоценность. Из голубовато-зеленого прибоя вздымались черные короны скал, их склоны украшали сверкающие белые дворцы. Всюду цвели прекрасные растения, они обвивали террасы, окна и портики, в воздухе разливался дивный, пьянящий аромат, от которого кружилась голова.
 Больше всего впечатляли огромные белоснежные стены, стремительной дугой устремляющиеся к небу, а потом сливающиеся с черным базальтом. Дивные строения могли служить приютом тысячам жителей. Стекла сверкали на солнце, бесчисленные балкончики украшали массивные фасады.
 Флиттер поднялся над крышами дворцов.
 Внизу гость увидел множество животных, которых Сомнир называл саримами. Они сидели на балконах, расправив радужные крылья под лучами жаркого солнца. Иногда существа перелетали с места на место, весело гоняясь друг за другом. Дюжина саримов кружилась в воздухе, наслаждаясь восходящими воздушными потоками. Но город выглядел необитаемым, и Руиз с удивлением подумал было, кто же ухаживает за многочисленными растениями, но затем вспомнил, что все эти чудесные картины существуют лишь в иллюзорном мире.
 — Ты прав, но когда-то все это было на самом деле, — неожиданно произнес Сомнир.
 Руиз вздрогнул и обернулся к спутнику. В душе его зародилось нехорошее подозрение.
 — Разумеется, мне известны твои мысли, — беззаботно улыбаясь, подтвердил юноша. — Сейчас твое сознание принадлежит Компендиуму. А чего ты ждал? Я обманываю самого себя, притворяюсь человеком по имени Сомнир, Главным Библиотекарем города, хотя на самом деле я — подпрограмма в виртуальном депозите. Для меня не существует преград. Вот, например…
 Лицо его замерцало, покрываясь блестящей хитиновой оболочкой, глаза стали сложными фасетчатыми шарами, появились усики и клыки.
 Мгновение спустя рядом с потрясенным гостем вновь сидел юный Сомнир.
 — Видишь? Когда я был человеком, я не мог превращаться во что угодно с такой легкостью. Теперь я получил доступ к любой мысли, возникающей в твоем сознании. Не забывай об этом, если задумаешь недоброе.
 Пленник тяжело вздохнул. Он смертельно устал от иллюзий, от вещей, которые не являлись тем; чем представлялись на первый взгляд.
 — Прости, — виновато произнес Сомнир. — Мне не следовало так поступать. Я действительно надеюсь, что мы сумеем тебе помочь. В конце концов, Компендиум содержит знания, собиравшиеся тысячелетиями, — а что может быть сильнее знаний? Не считая, конечно, снарядов и пушек.
 Голос юноши зазвучал глуше. На мгновение образ города потемнел, и Руиз вспомнил, что под ним — пустота.
 — Ты знаешь, во всем виноваты родеригианцы, — продолжал Сомнир. — Вот почему мы не собираемся им помогать. Ни им, ни острову Дельт. У них было много союзников — почти все население Суука. Эти глупцы не осознавали ценности знаний. А главное, не понимали, что ими можно делиться. Но организовали нападение именно Родериго и Дельт. Это они разрушили здания, убили библиотекарей.
 — А почему вы построили библиотеки именно на Сууке? — заинтересовался бывший агент.
 — А где же еще? Пойми, наше главное правило — отдавать знания представителям разных цивилизаций, всем, кто попросит. Ни один мир в пангалактике не согласился бы терпеть нас у себя.
 Видимо, лицо Руиза было таким растерянным, что Сомнир мрачно рассмеялся.
 — Например, ты хочешь собрать мощнейшую бомбу? Мы расскажем, как ее изготовить: где приобрести взрывчатку, каковы цены на нее, как благополучно переправить все эти материалы. Теперь понимаешь, почему нас не любили в пангалактике? Но шардам все равно, что творится на Сууке, до тех пор, пока обитатели планеты подчиняются их правилам.
 — Вот как? — переспросил Руиз. — Тогда почему же вы не хотите помочь родеригианцам?
 Сомнир окинул спутника мрачным взглядом. Он довольно долго молчал, но наконец нехотя ответил:
 — Тогда был жив Компендиум. Когда его разрушили, нам пришлось стать большими прагматиками, чем раньше. Такие понятия, как правда, истина, не спасли нас от гибели. Мы стали призраками, и призраками мстительными. Не забывай об этом, если надеешься на нашу помощь.
 — Хорошо, — кивнул Руиз.
 Они молча продолжили полет. Гость подумал, уж не нанес ли он смертельную обиду древнему юнцу. Впрочем, ему было все равно.
 Путешественники уже облетели почти весь остров. Очевидно, в прежние времена его населяли тысячи людей. Но сейчас в садах, дворцах и двориках не было видно ни одного человека. Только стайки саримов продолжали свои игры в прозрачном воздухе.
 Сомнир вздохнул, любуясь чудесными животными.
 — Прелестные существа, правда?
 Солнечный свет преломлялся в радуге крыльев, отбрасывая нежные многоцветные блики.
 — Да, конечно, — согласился Руиз. — А больше здесь никого нет?
 — У меня осталось несколько товарищей. Но их становится все меньше и меньше. Довольно долго нам удавалось сохранять большую часть профессуры, и даже некоторых слуг. Но законы времени неумолимы, они сильнее даже тех истин, которые мы так старательно собирали. — Юноша опустил голову, лицо его потемнело от горя.
 — Ясно, — отозвался гость, хотя он не понял ни слова из речи Сомнира. — А прислуга… рабы?
 Проводник окинул его долгим, насмешливым взглядом.
 — Рабы? На Дорне никогда не было рабов. Расу прислужников вывели специально для заботы о Компендиуме. Они заботились о нем с радостью и гораздо старательней, чем любые невольники. Ты просто зациклился на вопросах рабства. Тебе везде мерещатся угнетенные. Вот посмотри на меня: разве я похож на раба?
 — Иногда нелегко почувствовать разницу, — задумчиво произнес Руиз. — Но, пожалуй, нет, не похож.
 — А мои родители были слугами. И сам я был слугой, а потом стал профессором.
 — О-о-о, — задумчиво протянул Руиз. Огромные пещеры разинули скалистые пасти на дальней стороне острова. От них расходились длинные полосы волнорезов.
 — Тут причаливали корабли со всего Суука, — пояснил Сомнир. — Это был период расцвета планеты. Тогда еще пиратские главари не захватили власть в таком объеме, как сейчас. Лезвия Нампа, эта кучка безумных оборванцев, пожирали друг друга, поскольку были слишком слабы, чтобы разевать пасти на другие народы. Фактоторы «Посева» тогда еще только мечтали о замке Дельт, а на самом деле способны были только гонять по берегу жалкую роту солдат, играющих в войну, — Сомнир вздохнул так глубоко, что его сложная прическа заколыхалась, — Дурацкая трата времени и энергии. Какое тебе дело до ушедшей славы?
 Блистающий мир задрожал и померк, Руиз ощутил сильное головокружение.
 Они оказались в небольшом дворике. Пылающие плети алых бугенвиллей сползали с залитых солнцем стен. Пруд, полный вишневых лилий, отражал каменную кладку на тенистой стороне.
 Приоткрылась дверь, и перед путниками появилась высокая угловатая женщина.
 — Это Лиил, — сказал Сомнир. — Она постарается принять тебя как можно лучше.
 Руиз посмотрел на женщину, и ему вспомнилось кресло, украшенное серебряной проволокой, в профессорском зале. В незнакомке чувствовалась скупая, неброская прелесть, волосы ее напоминали легкое весеннее облако, глаза были цвета зелени, украшающей лесные поляны. Безыскусно-изящное белое платье, оставляющее открытым руки, доходило до бедер.
 — Я чувствую себя прекрасно, — глухо произнес Руиз.
 — Неправда, — возразил Сомнир. — Твое сердце изъедено проказой раскаяния и сожаления. Твой разум уснул, а душа так потемнела, что мы не можем заглянуть в ее глубины. Тебе предстоят серьезные испытания, а ты не можешь действовать в твоем нынешнем состоянии.
 — У меня нет времени, — с отчаянием воскликнул пленник.
 — Время — понятие относительное, по крайней мере в виртуальной реальности. Как ты думаешь, долго ли ты гостишь в нашем городе? Час? Два? Тридцать секунд! Родеригианка обыскивает труп своего товарища, чтобы завладеть его ножом. Женщина, которую ты любишь, еще не успела додумать до конца первую из череды грустных мыслей. Ты можешь позволить себе передышку. Отдохни. Соберись с мыслями, восстанови силы.
 Сомнир похлопал его по плечу.
 — Пойдем, — мягким, нежным голосом произнесла Лиил. — У тебя ведь на самом деле нет выбора.
 Женщина одарила его такой искренней, теплой улыбкой, что мужчина, против воли, почувствовал себя очарованным.
 Она подвела гостя к дверям, и Руиз без возражений шагнул внутрь.




 Глава десятая


 Еще на пороге бывший агент услышал музыку: слабый, нежный шепот струн и звон колокольчиков. Чарующие звуки доносились как будто из фонтана, искрящегося посреди комнаты. Окон в покрытых белой штукатуркой стенах не было, но сквозь отдушины на потолке лился яркий свет.
 Блестящие струйки били из выложенного изразцами углубления в полу. Только через минуту Руиз понял, что вода в фонтане движется гораздо медленнее, чем полагалось бы на планете с такой массой, как у Суука.
 Вероятно, гость нахмурился или каким-то иным способом продемонстрировал неудовольствие, потому что Лиил взяла его за плечо и с притворной суровостью посмотрела в глаза.
 — Нет, Руиз, в отличие от Сомнира, я не позволяю себе столь бесцеремонного обращения с реальностью. Напротив, я стараюсь увязывать свою жизнь с истинными воспоминаниями. Под фонтаном установлен гравитационный фильтр, мне показалось, что это красиво. А ты как думаешь?
 Женщина притянула его поближе к себе, в струю прохладного воздуха, колеблющуюся у фонтана.
 — И правда, красиво, — согласился бывший агент.
 Вблизи струйки воды напоминали изделия из стекла. Руиз подумал, что даже на ощупь они должны быть твердыми и гладкими. Он осторожно опустил руку в чашу фонтана. В тот момент, когда целостность течения нарушилась, музыка зазвучала нестройно, но стоило ему убрать руку, как гармония восстановилась.
 — Мне всегда представлялось, что музыка несет в себе некие знамения, — задумчиво произнесла Лиил. — Мне нравится размышлять о том, что вся вселенная объединяется узами тяготения, что если задрожит даже самая отдаленная звезда, мой фонтан затрепещет в ответ. Я установила под ним гравитационный фильтр не только затем, чтобы сделать его красивее. Мне хотелось отделить его от зловещего притяжения недоброго Суука. Глупо, верно?
 — Мне это вовсе не кажется глупостью, — возразил Руиз.
 Он поспешно отвел глаза. Внимание Лиил было полностью поглощено фонтаном, лицо ее сияло живостью и восхищением.
 «Это всего лишь призрак», — напомнил он себе.
 Но женщина выглядела гораздо более настоящей, чем большинство людей, встретившихся ему в последнее время. Он сам по сравнению с загадочной хозяйкой дома показался себе полумертвым. В сознании Руиза произошел неожиданный сдвиг, он почувствовал непреодолимое влечение к этой женщине.
 Она была воплощением чистоты. Разве можно представить лицо столь совершенного создания покрытым потеками жирного пота, ноги, заляпанные грязью, вшей, кишащих в похожих на легкое облачко волосах? И уж конечно, никогда эти длинные, изящные кисти рук не обагрялись кровью!
 «Я ведь и сам призрак», — промелькнула неожиданная мысль, не имевшая, впрочем, никакого значения и силы.
 Руиз ужаснулся похоти, излившейся внезапно из потаенных глубин его сердца. У несчастного помутилось в глазах от вожделения. Он слышал, как кровь стучит в ушах.
 — Скажи мне, — хрипло спросил он. — Ты тоже умеешь читать мысли?
 Лиил обратила на него взор ясных, чистых глаз.
 — Нет. Это привилегия и одновременно бремя Сомнира. Кто же добровольно захочет взвалить на себя подобную ношу?
 Гость ощутил слабое облегчение, но жаркая волна похоти не исчезла.
 — Хорошо, — пробормотал он, переводя взгляд на фонтан.
 — Ты голоден?
 Руиз подозрительно посмотрел на женщину. Она что, солгала насчет чтения мыслей? Впрочем, он тут же сообразил, что гостеприимная хозяйка просто поинтересовалась, не хочет ли гость есть.
 — Немного, — смущенно ответил мужчина.
 — Тогда пойдем, — кивнула Лиил, направляясь к дверям.
 В маленькой и уютной кухне, где на всей утвари лежала печать светлой души хозяйки, Лиил усадила гостя за старый, побелевший стол. В центре возвышалась голубая ваза с тремя веточками золотисто-красных цветов. Женщина принесла серые тарелки, украшенные старинным узором, и бледно-зеленые фарфоровые кружки. Хозяйка легко порхала по кухне, словно обвивая мужчину ритуальным танцем, символизирующим домашний уют. Ее изящные движения еще больше разжигали страстное желание Руиза.
 Лиил наклонилась, чтобы разложить приборы, платье ее на груди распахнулось, и мужчина успел заметить розовые бутончики сосков на небольших пухлых грудках. От тела женщины исходил аромат моря, солнца и еще чего-то томного, сладкого, как цветы, раскрывающиеся по ночам.
 Лиил рассмеялась и опустила ему на плечо нежные руки.
 — Признайся честно, чего тебе больше хочется: поесть или сразу пойти в спальню, — прошептала она.
 В сознании Руиза неожиданно вспыхнул яркий образ: Низа в пещере, усыпанной древними костями, устремила странный, обвиняюще-холодный взор прекрасных глаз прямо в душу своего возлюбленного. Ледяная рука сжала его сердце.
 — Прости, — сказала хозяйка. — Возможно, я ошиблась.
 Она совсем не обиделась. Лиил направилась к старинной медной плите с никелированными ручками и голубыми, покрытыми эмалью, дверцами духовки. Женщина ловко разбила розоватые яйца на сковородку, брызгающую кипящим маслом, намазала маслом хлеб и наполнила стакан янтарным фруктовым соком.
 Все эти действия раздирали душу своей обыденностью.
 — Ты сыт? Мне не трудно приготовить еще.
 Лиил сидела напротив, неторопливо отщипывая; кусочки от пирога с начинкой из скрайфрута, подслащенного лимонниковым медом.
 Руиз не нашел в себе сил для ответа, настолько заворожил его розовый кончик языка, которым женщина слизывала крошки, налипшие на нижнюю губу.
 —. Спасибо, не нужно, — хрипло пробормотал мужчина. — Я сыт.
 — Отлично. — Она проглотила последний ломтик и сложила тарелки в мойку.
 Осознав, что женщина всерьез собирается мыть посуду, Руиз не смог сдержать возглас изумления:
 — Зачем ты все это делаешь? Готовишь пищу, ешь, моешь посуду?
 Она грациозно повернулась к гостю, протирая одну из своих старинных тарелок.
 — Когда все, что у тебя есть, — это иллюзия жизни, начинаешь относиться к ней особенно бережно.
 Глаза женщины потемнели, и Руиз пожалел о заданном вопросе.
 — Понятно, — виновато пробормотал он.
 — Да нет, скорее всего, ты так ничего и не понял. Сомнир — тот не пытается себя обманывать. Впрочем, он почти святой, единственный среди нас. А мы просто сойдем с ума, если попытаемся стать такими же. Разумеется, его нельзя назвать абсолютно нормальным, тебе не кажется?
 — Не мне судить, — отозвался гость.
 — Да, надеюсь, тебе никогда не придется выступать в роли судьи, — загадочно изрекла она. — Плоть — великий дар, но обладающие им редко ценят это по достоинству… — Губы Лиил задрожали, она вновь вернулась к посуде, приняв преувеличенно сосредоточенный вид.
 — Прости, — проговорил Руиз, сам толком не понимая, за что он просит прощения.
 — Ничего страшного, — улыбнулась хозяйка. — Послушай, почему бы тебе не вздремнуть? Сомнир вкратце поведал мне о перенесенных тобой испытаниях, но хочется изучить их более тщательно, чтобы понять, что так омрачает твою душу.
 — Как раз этого мне бы не хотелось, — возразил гость.
 Бывший агент почувствовал стыд при мысли о том, что этой Чистой, светлой женщине откроются все постыдные деяния, совершенные им за долгие годы.
 — Я обязана. Это моя работа, — сказала Лиил.
 Она проводила его в темную, прохладную комнату с узкой кроватью.
 — Спи сколько хочешь. Сомнир уже говорил тебе: время — понятие растяжимое, так что не беспокойся, ты не потратишь его слишком много. Мы вернем твое сознание прежде, чем успеют расслабиться напряженные мышцы. Необходимо, чтобы ты был силен и готов к действиям, когда возвратишься в нишу реального Компендиума.
 Руиз уселся на кровать и стянул сандалии. Белые простыни притягивали его почти так же сильно, как нежное тело Лиил.
 Женщина подошла к дверям и протянула руку, чтобы опустить занавес. Луч света легко прошел сквозь ее платье, на миг она показалась Руизу нагой и призрачно прекрасной.
 — Зачем? — не удержался он от вопроса, — Почему вы заботитесь обо мне?
 Лиил пожала плечами.
 — А ты не догадываешься? Мы хотим, чтобы Родериго перестал существовать. Ты можешь сделать это за нас и для нас. По крайней мере, так говорит Сомнир, а мне вполне достаточно его слова.
 Женщина улыбнулась и помахала рукой ошеломленному собеседнику.
 — Приятных сновидений, — произнесла она и исчезла.
 Занавеска все еще подрагивала.
 Руиз проснулся весь в поту, дрожа от волнения. Ему было жарко, хотя от стен комнаты по-прежнему веяло прохладой. Он сел и вытер лицо. Странное дело, но после воображаемого сна гостю полегчало. Он встал и вышел из комнаты.
 В доме царила тишина, нарушаемая лишь негромким бормотанием фонтана.
 Руиз неторопливо брел по пустынному холлу. У стены выстроился ряд постаментов. На них, заботливо прикрытые стеклянными колпаками, находились предметы, ценность которых была понятна только владельцу. Вот потрепанный детский башмачок со шнурками из радужного стекловолокна. Рядом — черная шляпа с узкими полями, испачканными сажей и копотью. Пустая винная бутылка. Потертый собачий ошейник, расшитый стеклянными бусинками. Перепутанный клубок лески, а на рыболовном крючке — искусно сделанная мушка с радужными крылышками. Скомканные голубые трусики, рабочая рукавица. И наконец, фотография Лиил в серебряной рамке. Девушка, одетая лишь в заплатанные шорты, склонилась с балкона, наслаждаясь солнечным днем. Бывший агент брел от постамента к постаменту, все больше проникаясь обаянием этой странной коллекции, пытаясь представить, почему хозяйка дома так бережно хранила старые вещи. Подобные размышления отвлекали его от собственной печальной участи.
 Руиз настолько увлекся своими раздумьями, что подскочил от неожиданности, услышав голос Лиил.
 — Еще одна глупость, — мягко произнесла она. — Я пытаюсь любыми способами удержать воспоминания. И знаешь, это помогает. Многие из нас уже забыли даже, как их звали, когда они были людьми.
 Женщина стояла в дверях на противоположной стороне зала, скрестив руки на груди.
 Руизу очень хотелось расспросить ее обо всех этих предметах, о прочих обитателях Компендиума, но он опасался, что хозяйка сочтет его любопытство оскорбительным.
 — Настало время поговорить, — заметила Лиил. — Пойдем в мою спальню. Не бойся, я не стану к тебе приставать, если ты сам этого не захочешь.
 Гость невольно улыбнулся.
 Просторную комнату наполняли лучи яркого света… Декоративные стеклянные двери вели на выложенную плиткой террасу, пол покрывали толстые оранжевые ковры. Лиил уселась на кровать, грациозно скрестив йоги на пестром лоскутном покрывале. Возле нее были веером разложены дымчатые квадратики пластика.
 — Я просила Сомнира оформить твои воспоминания именно так. Он хотел, чтобы я пережила их непосредственно, но я отказалась. Мне прекрасно известно, что я — всего лишь электронная схема, но зачем же напоминать об этом ежеминутно?
 Она похлопала по кровати.
 — Садись.
 Руиз неуверенно примостился на самом краешке. Лиил взяла в руки один из квадратиков.
 — Сомнир утверждает, что волшебные зеркала содержат примеры твоих наиболее ярких воспоминаний. Он говорит, что они необыкновенно правдивы и точны. Но я думаю, что ни одно отрывочное воспоминание не может быть абсолютно истинным. Все же Сомниру мы верим, правда? — Она несколько раз повернула пластиковый квадратик, так что на лицо ее упали оранжевые блики.
 Однако Руиз не успел рассмотреть образы, запечатленные в волшебном зеркале, а по лицу женщины невозможно было понять, что она сейчас видит.
 Лиил улыбнулась, мягко, немного грустно.
 — Сообразно представлениям любого гуманоида, тебя можно счесть чудовищем, Руиз Ав. То, что ты делал…
 — Да, — кивнул он. — Я — чудовище.
 Его охватило странное, леденящее оцепенение.
 — Конечно, — продолжила женщина, — по большей части ты желал добра, во всяком случае до того, как начал работать на Лигу искусств. Но это не имеет значения. Мы называем чудовищем того, кто творит зло, вне зависимости от причин, побуждающих его действовать именно так. Многие злодеи, как ни странно, обожают членов своей семьи, нежно заботятся о домашних любимцах.
 Руиз опустил голову, не понимая, к чему она клонит.
 — На самом деле мне следовало бы презирать тебя, но почему-то не получается.
 — Почему? — с любопытством спросил гость. Кто, узнав обо всех его злодеяниях, не проникся бы к нему презрением? — Ты тоже своего рода чудовище?
 Она рассмеялась.
 — Думаю, что нет. Хотя известно, что монстры обычно не считают себя таковыми. Ты отличаешься удивительной самокритичностью. Возможно, ты нравишься мне именно поэтому. И, кроме того, несмотря на все злодеяния, в тебе сохранилась некая порядочность и честность. Очень странно, но это так.
 Лиил замолчала. Она поочередно поднимала и рассматривала квадратики с воспоминаниями Руиза.
 Ему становилось не по себе.
 — Я ничего не понимаю. Почему ты так внимательно изучаешь мое прошлое? Если я монстр, так дай мне то, что требуется для уничтожения Родериго, и натрави на них. Зачем все это… Эти раскопки.
 — Ну, с одной стороны, ты мне интересен, — ответила она. — К виртуальному депозиту редко приходят незнакомцы. По крайней мере такие, которых мы можем принять у себя в гостях. Кроме того, разве ты не чувствуешь, что в последнее время в тебе гаснет целеустремленность, уменьшается эффективность действий? Возможно, беседа со мной тебе поможет.
 — Возможно, — нехотя согласился он.
 На одном из квадратиков Руиз разглядел деревенский дом, где когда-то маленький раб впервые увидел свет. Только что рассвело, и розоватые лучи зари освещали старые каменные стены.
 — Расскажи мне об этом, — произнесла женщина так нежно, что он почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы.
 Лиил оказалась куда более дотошным следователем, чем любой мозг-навигатор. Накер-учитель и в подметки ей не годился. Женщина переворачивала валуны его памяти и без малейшего отвращения извлекала на свет погребенные под ними неприглядные вещи. Она заставила его вспомнить детство, юные годы, когда он прислуживал впавшему в маразм аристократу, его службу в войсках Освободителей — бессмысленные победы, предательства немногочисленных друзей. Услышав о первом контракте, заключенном с Лигой искусств, Лиил только слегка удивилась. Изредка она задавала вопросы, но по большей части молча внимала его исповеди.
 Рассмотрев квадратик, повествующий о долгих годах, проведенных на пустой планете, женщина с удовольствием совершила мысленную прогулку по ее прекрасным садам.
 — Если ты выживешь и сможешь покинуть Суук… ты туда вернешься? — немного печально спросила она, словно сожалея, что не имеет возможности сопровождать гостя в дивном путешествии.
 — Может быть, — неуверенно кивнул Руиз. Мысль об этом напоминала волшебную сказку, далекую от реальности.
 — И я бы вернулась на твоем месте. Мне так нравится возиться с растениями, а здесь… ведь это иллюзия, здешние цветы не нуждаются в заботливом уходе. Они прелестны, но это только мои воспоминания о живых растениях.
 Ему стало интересно.
 — Скажи, ты всегда выглядела так, как сейчас?
 — Да, с тех пор, как пришла в Компендиум.
 — И никогда не пыталась что-то улучшить или исправить? — спросил он, отводя глаза.
 — А именно? — слегка обиженно поинтересовалась она.
 — Не знаю, — пробормотал Руиз. — Цвет волос? Нос, может быть… чуть меньше или… чуть больше?.. Ну, что-нибудь.
 — Мой нос? — она хихикнула и опустила глаза. Лиил натянула тонкую ткань платья так, что ясно обозначились напряженные выпуклости грудей.
 — Что, слишком маленькие? А разве ты не считаешь их очаровательными?
 — Именно так, — ответил он, зажав руки между колен.
 — Извини, — посерьезнела женщина. — Можно продолжать? Ты завораживаешь меня. Знаешь, во времена расцвета Компендиума я была специалистом по человеческой адаптации.
 — Правда? — Внезапно он ощутил себя подопытным растением, специально выращенным на почве из крови и горечи.
 — Правда, — ответила она, поднимая квадратик с изображением гейша, по заданию Лиги установившего в мозгу Руиза смертную сеть. — Отвратительное существо.
 Лиил приблизила к глазам очередной снимок.
 — А вот и несчастная Аулисс Монсипор. В своей уютной клетушке над Фараоном бедняжка, вероятно, до сих пор видит тебя во сне.
 Она легонько потрепала его по руке.
 — Я с легкостью представляю себя на ее месте. Она мечтает о сказочном принце, который яркими красками расцветит ее серое существование. И это несмотря на то, что ты покинул станцию, даже не попрощавшись.
 — Она развлекалась, покупая детей, и даже не задумывалась над тем, что творит. — Руизу вспомнились гнев и омерзение, которые он испытал той ночью. Сейчас ему казалось, что все это произошло много лет назад.
 — Ну что ж, ее нельзя назвать высокоинтеллектуальным существом. Она — продукт своего времени и культуры. Однако твое праведное возмущение, мягко говоря, неуместно в данной ситуации. — Впрочем, в тоне Лиил звучало не осуждение, а, скорее, беззлобное подтрунивание. — Позволь узнать, почему ты не осуждаешь Низу — она ведь тоже владела рабами?
 Руиз покаянно опустил голову: подобная мысль никогда раньше не приходила ему в голову.
 — Мне кажется, я могу ответить за тебя, — продолжала Лиил. — Твоя Низа воспитывалась в условиях другой культуры. Аулисс, как и ты, обитательница пангалактики. Но у нее отсутствуют твоя чуткость и тонкость восприятия. Ты не можешь простить ей именно этого.
 — Вероятно, ты права, — согласился Руиз.
 — Ну, в таком случае я и тебе могу найти оправдание. В конце концов мы с тобой тоже принадлежим к разным эпохам. — Глаза женщины заискрились весельем, и гость вынужден был ответить ей такой же улыбкой.
 Лиил неспешно перебирала квадратики с изображениями каменистой поверхности Фараона. Затем последовали казнь в Биддеруме, казармы Кореаны, неудачный побег, дни, проведенные вместе с Низой в апартаментах «Черной Слезы».
 — Она такая красивая, — с легкой грустью произнесла хозяйка, рассматривая бывшую принцессу, одетую в одно из тех сверкающих платьев, изобретением которых она развлекалась в покоях Кореаны, — Счастливая, ей не пришлось ничего делать со своим телом, она просто родилась красавицей… Какая редкость.
 — Да, — Руиз не мог оторвать взгляда от дорогого образа.
 Внезапно он почувствовал прилив безнадежной тоски. Неужели Низа никогда больше не посмотрит на него так, как на этой картинке?
 Бывший агент помотал головой, стараясь избавиться от несвоевременных мыслей.
 Лиил перевернула квадратик. Теперь в волшебном зеркале появилось решительное лицо Кореаны. Именно так она выглядела, отправляясь в Моревейник.
 — Тоже очень красивая, — отметила Лиил. — Но на нее смотреть далеко не так приятно.
 Руиз глубоко вздохнул.
 — По всей вероятности, она мертва. И я благодарен судьбе за это. Очень опасная женщина.
 Лиил искоса взглянула на гостя.
 — Насколько я понимаю, и Желтый Лист весьма недурна собой. Правда, ее красота — несколько иного свойства. Как ты умудрился настолько запутаться в отношениях со множеством красавиц?
 — В твоем голосе слышится осуждение, — криво усмехнулся Руиз. Сама Лиил тоже могла гордиться своей внешностью и, очевидно, прекрасно об этом знала.
 — Ну… когда я просматриваю твои воспоминания, я вижу, к каким катастрофам приводят встречи с прекрасными женщинами. Но, возможно, это просто случайные совпадения.
 — Злая судьба, — согласился Руиз. — Но в подобных ситуациях есть своя прелесть.
 — Я так и поняла, — кивнула Лиил.
 Она очень долго рассматривала последний квадратик, затем передала его собеседнику.
 Это была ночь любви на барже «Глубокого Сердца». Они с Низой уединились на верхней палубе. Изящная головка девушки томно откинулась назад, волосы, казалось, закрывали звезды на ночном небе.
 Из груди Руиза вырвался непроизвольный сдавленный стон. Ему никак не удавалось по-настоящему вздохнуть — мешал комок в горле. Он резко смахнул непрошеные слезы.
 — Прекрасно, — произнесла Лиил тихим, грустным голосом.
 Она медленно и неохотно опустила квадратик лицевой стороной на покрывало.
 — Руиз, — осторожно произнесла хозяйка. — Сомнир дал мне и другие отпечатки. Но ключевым я считаю именно это. Понимаю, ты страдал. Совершая жестокие убийства в Моревейнике и на барже, не говоря уж о времени, проведенном на родеригианской бойне… но там ты был такой же жертвой, как и те, чьи глотки ты перерезал.
 Он не смог удержаться от горького смешка.
 — Ты хочешь сказать, что мне было больнее, чем им?
 Лиил покачала головой.
 — А что ты мог поделать? Спасти кого-то из них? Родеригианцы — чума вселенной. Она без разбору поражает невинных людей. Счастлив тот, кому удалоcь пережить ее.
 — Наверное, ты права, — согласился гость. — Но я никогда уже не почувствую себя чистым.
 Зеленые глаза женщины сверкнули, он физически ощутил горячее дыхание ее гнева.
 — А раньше ты чувствовал себя чистым? Тогда ты действительно чудовище. Сколько ни в чем не повинных людей погибло по твоей вине? — Ее лицо исказила гримаса отвращения.
 — Я никогда не считал себя святым, — огрызнулся он.
 — Но ты считал себя человеком?
 Ответный гнев вспыхнул в душе бывшего агента.
 — Да. Считал.
 Она ударила по квадратикам, сбрасывая их на пол.
 — Эти воспоминания свидетельствуют совсем о другом.
 — Я не заставлял тебя рассматривать их, — жестко возразил Руиз.
 В комнату словно ворвался порыв ледяного ветра. Руиз удивился, как ему могло быть хорошо в этом дурацком сне. Он оглянулся вокруг. Сквозь призрачные стены проступали руины, оставшиеся от дома Лишена самом деле.
 Внезапно хозяйка протянула руку, такую же теплую и мягкую, как рука живой женщины, и похлопала гостя по плечу.
 — Прости, Руиз. Не мне судить тебя зато, что ты совершал. Моя жизнь была другой. Я выросла на Бекальте. Это стабильная, давно заселенная, процветающая планета. Мне повезло родиться в богатой, любящей семье. Я училась в университете, потом защитила диплом на Дильвермуне. Никогда я не страдала от голода, не опасалась физического насилия. Все беды и проблемы существовали, скорее, в моем воображении: детские обиды, любовные неудачи, борьба за положение в обществе… За все годы, проведенные в пангалактике, мне ни разу не довелось увидеть мертвеца.
 Она нежно пожала руку гостя.
 — И здесь — то же самое. Моя жизнь катилась по гладким рельсам, а немногие печали — мелочь, по сравнению с тем, что выпало на твою долю. Ошибки в работе, зависть к более одаренным коллегам, неудачные вечеринки, несчастная любовь… раза два, не больше.
 — Да нет, — возразил он, удивленный подобной откровенностью. — Ты не виновата, что твоя жизнь была легче.
 — О, в те времена она не казалась мне легкой. Мелкие огорчения воспринимались как настоящее горе. Личную матрицу сняли за несколько месяцев до того, как родеригианцы разрушили Компендиум и убили всех его обитателей. Поэтому у меня не сохранилось прямых воспоминаний об этом кошмаре. Но Сомнир заставил меня просмотреть записи.
 Лицо ее превратилось в трагическую маску. Ли ил горестно заломила руки.
 — Наверное, тебе пришлось нелегко, — пробормотал Руиз.
 — Я не видела собственной гибели. Сомнир милосердно убрал некоторые фрагменты записей. Но я наблюдала гибель всего, что я так любила.
 — Мне очень жаль, — неловко проговорил Руиз.
 — Зачем я все это рассказываю? Хочу убедить тебя, что я понимаю, пусть не до конца, людей, совершающих убийства. Я знаю, как чувствует себя человек, осознающий, что он никогда не сможет сравнять счет. Несмотря на все усилия, прежняя жизнь никогда не вернется. — Лиил положила руки мужчины себе на колени и пристально посмотрела ему в глаза. — Пойми, если бы передо мной очутились все гетманы Родериго, связанные и беспомощные, я все равно не смогла бы перерезать их мерзкие глотки. Но я зарыдаю от радости, если это сможешь сделать ты.
 Мрачная картина, нарисованная женщиной, вызвала невольную зловещую улыбку на лице бывшего агента. Лиил вздрогнула и отвела глаза, однако руку мужчины не отбросила. Руиз ощутил приятную упругость бедра под своим запястьем, нежную плоть живота, чуть жестковатые волосики лобка.
 «Как глупо», — сказал он себе, собираясь отстраниться, но Лиил не отпускала руку, пристально глядя ему в глаза.
 — Послушай, Руиз. Все это больше не имеет значения. Ты слишком долго был оружием в разных руках. Ты не обязан больше так поступать.
 — О чем ты говоришь? — резко спросил он. — Ты не хочешь, чтобы я боролся с Родериго? Сомниру вряд ли понравились бы твои речи.
 — Да, конечно. Но мне кажется, что тебе достаточно отказаться от их задания. Я имею в виду, что у тебя есть шанс изменить свою жизнь. Главное, хватит ли у тебя ума не пропустить его и суметь им воспользоваться.
 — Шанс на спасение? — Как странно прозвучали эти слова применительно к его положению. — Ты что, позволишь мне остаться здесь, чтобы вечно наслаждаться журчанием твоего фонтана?
 Она покачала головой и грустно улыбнулась.
 — Нет. Здесь ты остаться не можешь. Но существует более надежное убежище — Низа.
 Руиз вырвал ладонь из ее рук. Бывшего агента переполняла бесформенная, клокочущая ярость.
 — Вот как?! — почти закричал он. — Ты считаешь, что «его спасет любовь достойной женщины»? Какая прелестная, романтичная… слюнявая, жалкая, идиотская мысль! Что ты знаешь о нас? Мы не доверяем друг другу. Она запросто может оказаться геншированной марионеткой. Не говоря уж о том, что, скорее всего, мы оба вскоре подохнем на Сууке.
 Казалось, его взрыв оставил Лийл равнодушной. Она подняла квадратик, запечатлевший ночь на барже.
 — Я знаю только то, что известно тебе самому. Не важно, что она о тебе думает. Хотя я не верю, что она настолько холодна, как кажется тебе. Важно другое: ты ее любишь?
 Он покачал головой, не в силах произнести ни слова.
 — Не стоило спрашивать. — с улыбкой произнесла хозяйка, откладывая в Сторону квадратик. — Любовь встречается гораздо реже, чем думают люди, но зато ее гораздо легче распознать.
 Руиз подошел к стеклянным дверям и посмотрел на белые склоны, спускавшиеся к освещенному солнцем морю.
 «Все это — иллюзия, — подумал он. — А я внимаю призрачному мозг-навигатору, который утверждает, что любовь сильнее всего на свете».
 Печальная безнадежность происходящего погасила его гнев. Руизу хотелось заплакать.
 Несколько минут царило молчание. Руиз заметил странную цикличность волн, бившихся об основание гигантской крепости Компендиума. Конечно, всякая имитация ограниченна. Можно запомнить, как выглядели волны, но невозможно сделать каждую волну единственной в своем роде. Ему подумалось, что всякое подобие разумной жизни во вселенной было сродни здешним иллюзиям. Где-то люди жили мирно и спокойно, их дни заполнялись полезным, созидательным трудом. Он уверен, что такие люди обязательно где-то существовали. Но в его нынешнем состоянии духа они представлялись Руизу абсолютно нереальными, почти чудовищными. Как шарды, парящие на орбите, заставляя главарей пиратов соблюдать непонятные законы, как работорговцы, как каннибалы… Как все невинные и слабые человечки, копошащиеся на поверхности Суука.
 Он распахнул двери и вышел навстречу солнцу и морскому воздуху. Взявшись за поручни балюстрады между двумя терракотовыми вазами, полными розоватых, пахнущих корицей цветов, Руиз посмотрел на дворец далеко внизу. Три сарима кружили над заливом, раскинув свои прозрачные, радужные крылья.
 Неслышно приблизилась Лиил, ее руки обвили талию мужчины, и она всем телом приникла к нему.
 Чуть погодя он задумчиво спросил:
 — А что бы произошло, если бы я прыгнул вниз?
 — Ты бы падал, пока не вышел из сферы моего влияния. А потом, вероятно, Сомнир появился бы в образе ангела с сияющими крыльями, чтобы умчать тебя прочь в сверкающем облаке славы.
 Лиил прижалась к нему чуть крепче.
 — У него странное чувство юмора.
 Руиз глубоко вздохнул и закрыл глаза. Затем осторожно приоткрыл их и протер краем ладони. Этот жест он ощутил как совершенно реальный. В своем виртуальном теле бывший агент чувствовал себя так же уверенно, как и в настоящем. Лиил продолжала обнимать его. Руизу стало не по себе от тепла ее тела, от округлого бедра, касавшегося его ноги, от тонких рук, скрещенных на его животе.
 — Давай вернемся в спальню, Руиз, — совсем другим голосом произнесла женщина. Нежные руки проникли под тонкую ткань мужской рубашки.
 Ах, как ему этого хотелось! Затеряться в ее прекрасном теле, в чистоте и прелести… изгнать из головы все мысли, утопить все мысли в воображаемом, но сладостном чувстве… Однако горечь, затаившаяся в глубине сознания, заставила его жестко спросить:
 — Это что, часть лечения?
 — Нет, — ответила Лиил без тени досады или обиды. — Ты очень красивый мужчина, я хочу тебя. Пожалуйста.
 Руиз повернулся и посмотрел ей в глаза. На террасе было прохладно, но щеки женщины горели, на верхней губе блестели капельки пота. Глаза ее затуманились от желания. Лиил спустила с плеч бретельки, платье сползло до пояса, обнажив розовые бутоны грудей. Она осторожно притянула к ним руки мужчины.
 — Не все ли тебе равно? — прошептала женщина. — Я — тень, призрак, сон, это же не по-настоящему. Чем я отличаюсь от девушек в порностимуляторе?
 — Нет, ты другая, совсем другая, — ответил он.
 Нежные груди словно обжигали ему руки.
 — Тогда подарим друг другу наслаждение, — произнесла хозяйка и до крови прикусила губу мужчины.
 Он уже собирался ответить: а почему бы и нет? Но вовремя успел закрыть глупый рот и позволил отвести себя в спальню.




 Глава одиннадцатая


 Лиил оказалась нежной, милой и страстной одновременно. Они настолько растворились в любовных ласках, что Руиз вскоре забыл о своих подозрениях, будто все происходящее — только часть курса лечения. Именно такой, как Лиил, и должна быть любовница, по представлениям Руиза, и вскоре его печаль без остатка сгорела в огне страсти.
 Когда мужчина и женщина наконец расплели руки и откинулись на влажные подушки, он почувствовал, как начинает зарастать рана, нанесенная его сердцу.
 Лиил взяла лицо Руиза в ладони, заглянула в затуманенные страстью глаза и нежно улыбнулась.
 — Согласись, мы подарили друг другу наслаждение.
 Голос ее напоминал солнечный лучик, блеснувший в холодный зимний день.
 — Мне тоже так показалось, — ответил он. Женщина со счастливым вздохом опустила голову на грудь любовника.
 Вскоре ее дыхание выровнялось, стало мягким и сонным. Вслед за ней Руиз провалился в дремотное забытье, положив руку ей на спину. Пальцы его касались изящных округлостей ягодиц. Последней мыслью было: все происходящее слишком прекрасно для реальной жизни, подобное наслаждение может подарить только фантазия.
 Руиз поднял голову и обнаружил себя на скамье во дворике Лиил. Рядом сидел Сомнир. Его голову украшала прекрасная серебряная корона с крупными ал Ы ми фанатами, а волосы были заплетены в косы. Плечи библиотекаря укутывала горностаевая мантия. Искалеченная самка сарима, лежащая у ног юноши, смотрела на хозяина умными собачьими глазами.
 Вода в крохотном пруду почернела, бугенвилли увяли.
 — Как ты себя чувствуешь? — мягко спросил Сомнир.
 Руиз ощутил легкую досаду.
 — А ты не знаешь?
 — Нет. Лиил заставила меня пообещать, что я не буду за вами подсматривать. Странной она была девушкой.
 — Была? Что с ней случилось? — Руиз почувствовал, как сердце сжала ледяная рука ужаса.
 Улыбка исчезла с лица библиотекаря, несмотря на мальчишеское лицо, он выглядел измученным и старым.
 — Лиил умерла.
 — Я думал, вы все умерли, — тихо сказал Руиз.
 — Да, разумеется. Но в нашем нынешнем мире существует несколько уровней смерти. Как это ни грустно, Лиил сошла на один уровень ниже.
 — Не понимаю. — Руизу хотелось вскочить на ноги, броситься обратно в уютный домик. Но хрупкий на вид юноша опустил руку на плечо гостя, и тому почудилось, что ему препятствует стальная конечность робота-убийцы.
 — Лиил больше нет. Дом ее — только пыльные, необитаемые развалины, — мягко произнес Сомнир. — Сядь, я все объясню.
 Бывший агент обессиленно рухнул обратно на скамью.
 — Это вопрос времени и энергии. Строители виртуального Компендиума планировали его как аварийное хранилище знаний. А вовсе не как убежище для мертвых библиотекарей.
 Приборы строго следят за уровнем энергии. Дабы не допустить уничтожения информации. Функции личных матриц охраняются не так строго, поскольку в свое время они были сделаны лишь для удобства пользователей; никто из которых, по замыслу изобретателей, не должен был оставаться в Компендиуме надолго. Тот клапан, который поддерживал личные матрицы и виртуальном пространстве, постепенно затухает… медленно, но неумолимо. Время от времени мы бросаем жребий, чтобы определить, кому отправляться на долгосрочное хранение. Если когда-либо удастся отыскать новый источник энергии, мы сможем воскресить все схемы. Лиил проиграла… или победила в этой лотерее. Она была почти готова, когда появился ты.
 Руиз попытался осмыслить полученные сведения. Взгляд его упал на зверька, свернувшегося у ног библиотекаря.
 — Почему же ты не отправил на хранение своего сарима? Лиил могла бы прожить чуть дольше.
 В глазах Сомнира блеснули слезы.
 — Я много раз это предлагал. Большинство саримов острова уже отправлены на длительное хранение. Они были для нас символом всего самого дорогого, они одаривали нас такой верностью, какая не снилась вам, обычным людям. Когда исчезнет последний сарим, Компендиум утратит немалую часть своего очарования для нас, оставшихся призраков. Кроме того, они слабые существа, крохотные свечки по сравнению с мощным пламенем человеческой личности. Для того чтобы поддерживать их существование, не требуется много энергии.
 — Понятно, — кивнул Руиз.
 Страшная тяжесть обрушилась на плечи бывшего агента. Он был сбит с толку исчезновением человека, ставшего родным и близким в этом призрачном мире. Совсем недавно он ощущал нежное тепло прекрасного тела. И вот — очередная невосполнимая утрата.
 — А я-то думал, что оставил чудовищ за пределами Компендиума.
 — Ты называешь нас чудовищами? Ты, побывавший на Родериго? Мы пригласили тебя и дали возможность немного отдохнуть.
 — Зачем? — спросил Руиз. — Зачем вам с Лиил понадобились все эти хлопоты?
 Сомнир выглядел страшно усталым.
 — Мотивы Лиил отличались от моих. Я же предупреждал, что я — мстительный призрак.
 Он взмахнул рукой, и у ног Руиза разверзлась выложенная бетоном яма. На дне ее отчаянно дрались два рептилоподобных существа.
 — Лервали, — пояснил Сомнир. — Люди заключали пари на победителя. Сперва они просто швыряли их в яму и ждали, когда один сожрет другого. Но вскоре дрессировщики обнаружили, что если разнимать их через несколько минут и возвращать в общество себе подобных, лервали будут драться активнее. И гораздо дольше, пока не превратятся в изуродованные комки сырого мяса. Именно так поступили родеригианцы с тобой и твоими друзьями. А я мог предложить тебе только Лиил…
 Яма бесследно исчезла.
 — Понятно, — медленно произнес Руиз. В душе его постепенно закипал а ярость.
 — Неужели? Я ждал тебя несколько столетий, чтобы превратить в оружие против Родериго. Ты умирал, ты искал место, где бы мог лечь и спокойно сгнить. Немного же пользы ты мог принести кому бы то ни было. Теперь ты выздоравливаешь. Загляни в свое сердце и скажи, прав ли я?
 При всем желании Руиз не находил в себе сил для этого.
 — Какие мотивы были у Лиил?
 Сомнир пожал плечами.
 — Лиил была именно тем, чем казалась: нежным, любящим существом. Она помогала мне только потому, что не видела в этом никакого вреда для тебя. И еще потому, что считала невозможным позволить тебе умереть от разбитого сердца.
 По дворику пронесся ветерок, сметая и кружа мертвые листья.
 — Разве мне нельзя было хотя бы проститься с ней? — спросил Руиз наконец. — Зачем вы отняли ее, пока я спал?
 — Она сама выбрала время.
 Руиз ощутил головокружение. Через минуту они с Сомниром очутились на мосту с высокими арками, перекинутом через туманную пропасть. Оба его конца терялись в темноте. Невозможно было угадать источник слабого, неверного света.
 Для настоящего мост выглядел слишком изящным. Весь он являлся переплетением тонкого чугунного кружева. Руиз взялся за узкие поручни, и вся конструкция содрогнулась.
 — Не бойся, здесь абсолютно безопасно, — небрежно бросил Сомнир. — Пойдем, пора приниматься за дело.
 Руиз осторожно двинулся вперед, все еще судорожно цепляясь за ограждение. Сквозь клубящийся туман проступали зловещие, смутно знакомые силуэты.
 — Не смотри вниз, — посоветовал библиотекарь, — Я не знаю, могут ли родеригианцы ввести в виртуальный Компендиум независимую личность. Но на всякий случай принял меры предосторожности.
 Бывший агент постарался сосредоточиться на горностаевой мантии, покрывающей спину Сомнира, и не отрывал взгляда до тех пор, пока они не достигли противоположного конца моста.
 Путники ступили на тропинку, вымощенную переливчатым, подсвеченным снизу стеклом. Дорожка звенела у них под ногами, как будто в каждом изразце был заключен крохотный колокольчик.
 — Люблю эффекты, — пояснил Сомнир.
 Шагов через сто перед ними выросла медная дверь, на которой было вырезано множество изображений Сомнира. Глаза на них казались живыми. Изображения недовольно уставились на гостя налитыми кровью глазами. Руиз почти ожидал, что портреты заговорят. Однако они промолчали даже тогда, когда Сомнир поднялся по ступенькам и дернул собственный портрет за нос.
 Дверь распахнулась, пропустив их в ярко освещенную комнату, заполненную видео и голоэкранами. Библиотекарь немедленно уселся перед самым большим компьютером. Он небрежно сорвал с головы корону и отшвырнул ее в сторону.
 — Ну вот, рад приветствовать тебя в своем священном убежище, — торжественно произнес хозяин.
 Теперь Руиз не понимал, как он при первой встрече мог принять библиотекаря за мальчика. Тысячелетняя мудрость горела в темных глазах Сомнира. Он выглядел неестественно бодрым.
 — А почему нет? Много веков я ждал, когда мне представится подпалить хвост Родериго. Могу я насладиться этим моментом? Советую поступать так же: получай наслаждение везде, где сможешь.
 — Постараюсь, — раздраженно отозвался гость. Он все еще не мог привыкнуть к тому, что Сомнир с легкостью читает его мысли.
 — Стараешься, это верно, — пробурчал хозяин. Он спохватился и заговорил уже с меньшим злорадством: — Итак, первая задача: броня. Нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц.
 — Что? — переспросил Руиз, но Сомнир уже склонился над клавиатурой, выводя на монитор длинные ряды цифр.
 — Почему ты пользуешься экраном? По-моему, это бессмысленное притворство. Ты же можешь извлечь данные прямо из матрицы? — Руиз все еще не справился с раздражением.
 Сомнир улыбнулся странной, двусмысленной улыбкой.
 — Чтобы тебе было привычнее. Неужели ты хотел бы преодолевать вместе со мной электронные бури, прорываться сквозь древние, гниющие синапсы машин, распадающиеся на бесформенные элементы? А-а-а… прости мою привычку время от времени прибегать к неестественному слогу — это издержки моей профессии. — Он помрачнел, возвращаясь к экрану. — Я-то отношусь к этому спокойно. Но учти, именно так мы лишаем разума непрошеных гостей. Разумеется, они становятся священными безумцами… К счастью, наши враги не питают уважения к священным безумцам, поэтому они до сих пор не научились использовать их безумие против нас.
 — Тогда забудь о моих словах, — миролюбиво согласился Руиз.
 — Ага, — пробормотал библиотекарь. — Вот оно. На ней легкая броня типа «Межпланетный Аксолотль», четвертая модель. Родеригианцы скуповаты. Древнее оборудование. Правда, неплохое. Эти доспехи у нее, похоже, со времен далекой юности. Аксолотль прекратил свое существование еще раньше, чем мы, — он вздохнул, — Ну да ладно. Броня рассчитана на партизанские бои в условиях города. Искривленные монолиновые волокна наиболее эффективны против легкого энергетического оружия и снарядов малого веса, но высокой скорости, типа осколочного ружья, Крепкая штука.
 — Она дала мне возможность обыскать ее. Мне показалось, что места сочленений под ребрами слегка уязвимы.
 Экран замигал и выдал изображение брони, разделенной на отдельные компоненты. На каждом были напечатаны инженерные расчеты прочности. Тонким пальцем Сомнир постучал по реберной пластинке.
 — Нет. Их можно вскрыть ломиком, но ничего подобного в нише нет. И потом, я сомневаюсь, что она будет сидеть и ждать, пока ты отыщешь подходящие инструменты.
 — Да уж, — мрачно согласился Руиз.
 — М-м-м, — задумчиво протянул библиотекарь. — Давай попробуем другой подход.
 Он нажал на клавишу, и изображение брони сменилось портретом старика с жестким, смуглым лицом, изрезанным вертикальными морщинами.
 — Генерал Савин, — пояснил хозяин. — Один из миллионов людей, чьи личности зафиксированы в файлах антрорепликанта библиотеки. Военный гений. Почти три тысячи лет назад он провел поразительную операцию по подавлению восстания на Жюно. Бунтовщики как раз использовали броню «Аксолотль». Посмотрим, что он посоветует.
 Экран замерцал, изображение старика пришло в движение. Глубоко запавшие глаза уставились на Руиза.
 — В чем дело? Чего вы хотите?
 — «Аксолотль», модель четыре. Как справиться с женщиной, облаченной в подобную броню, учитывая, что действовать мне придется голыми руками? — коротко спросил бывший агент.
 — Исключено, — старик внимательно всматривался в глаза Руиза, будто пытался найти в них что-то.
 — Подожди, — прервал Сомнир гостя. — Я не говорил, что она отыскала на трупе вибронож? Он у нее в правом сапоге. Ты сможешь завладеть им, если нападешь неожиданно?
 — Возможно. Но она внимательная, сильная и очень быстрая.
 Генерал Савин хмыкнул.
 — Учитывая вибронож, шанс есть. Застежки шлема у этой модели не оптимальны. Их защита ослаблена дурацким барельефом на лицевой маске.
 Портрет старого воина сменился изображением солдата в броне «Аксолотль». Его ноги и руки были раскрашены яркими, примитивными красками, а на груди виднелся желто-голубой флаг. Стрелка курсора обрисовала боковые застежки шлема.
 Голос генерала продолжал:
 — Резкий удар вот сюда, под точно выверенным углом в сто десять градусов к шее, с небольшим уклоном назад, может, как свидетельствует опыт, ослабить застежку настолько, что в образовавшуюся брешь проникнет лезвие ножа.
 Красная стрелка обозначила направление удара: Фигура на экране повернулась, чтобы со всех сторон продемонстрировать траекторию движения ножа.
 — Понял? — спросил хозяин.
 Руиз кивнул.
 Сомнир повернулся к экрану, на котором вновь появилось изображение старика.
 — Что-нибудь еще, генерал?
 — Модель не предназначена для рукопашного боя. Ослабь шлем, и ты сможешь сломать ей шею, если получится нанести удар по голове достаточно тяжелым предметом или, наоборот, использовать собственный вес женщины, бросив ее на неподвижный объект.
 — Мы запомним ваш совет, генерал. Сомнир бесцеремонно выключил экран.
 Руизу показалось, что в угасающих глазах старого воина мелькнуло отчаяние, словно ему не хотелось возвращаться в бессонный и бессознательный ад компьютерных файлов.
 — Они не знают, где находятся, — вновь откликнулся на его мысли Сомнир. — Мы не даем им пробудиться настолько, чтобы они успели задуматься над своим положением.
 В голову Руизу пришла неприятная мысль.
 — Это туда отправилась Лиил?
 — Да, — кивнул хозяин. — Но я не стану вызывать ее только для того, чтобы ты смог проститься с ней. Ей бы это не понравилось.
 — Понимаю, — с горечью ответил гость. — Ну а что теперь?
 — Теперь мы вернем тебя обратно в твое тело, чтобы ты попробовал одолеть гетмана.
 Сомнир поднял руку, и на его запястье появился большой медный хронометр.
 — Прошло, примерно четыре минуты реального времени с тех пор, как ты попал к нам. Они не ожидают, что ты вернешься так быстро. Их людей мы держим здесь гораздо дольше, чтобы успеть заразить неизлечимым безумием.
 Хронометр дернулся и исчез в вихре розового дыма.
 — Странно, почему родеригианцы не оставляют попыток проникнуть в виртуальный Компендиум, если все, что они от него получают, — это безумие?
 Сомнир злорадно рассмеялся.
 — О, мы не всегда полностью разрушаем личности их посланцев. Иногда они уносят с собой сравнительно безвредные порции сведений. Как раз столько, чтобы удержать их от разрушения индуктора. И мы изо всех сил поддерживаем вражду между Родериго и Дельтом.
 — О-о-о, — протянул Руиз. — Хорошо, а знаете ли вы ответы на их вопросы? Что на самом деле происходит под крепостью Алонсо Юбере? Вы не собираетесь предоставить мне хоть какие-нибудь сведения, чтобы я их использовал, если не смогу одолеть гетмана? Она обещала отпустить меня с Суука, если я добуду необходимую информацию. Или подберите правдоподобную ложь — что-то, с чем можно работать.
 — Ты все еще не понял? Родериго никогда не выполняют обещаний. — Сомнир посмотрел на гостя не очень дружелюбно. — Я надеюсь на тебя, но ты можешь потерпеть поражение. Эти сведения слишком важны, мы не можем рисковать… А что касается попыток обмануть Родериго… вот уж поистине дурацкая идея.
 Руиз нехотя признал, что в словах хозяина присутствует определенный смысл. Между ним и свободой стояло нечто большее, чем Желтый Лист.
 — Но если я ее одолею… что тогда?
 Сомнир раздраженно отбросил горностаевую мантию и заметался по помещению.
 — Хорошо. Я жил на очень большой скорости с тех пор, как привел тебя к Лиил, поэтому у меня была целая неделя для борьбы с собственной совестью. Тайна, хранимая в Моревейнике, смертельно опасна, она гораздо опаснее, чем ты можешь представить в настоящий момент. Однако то, что тебе говорил твой приятель Публий, резня в логове пиратов, заговор работорговцев — все это убедило меня, что тайна вышла наружу. Страшные бедствия грозят многим мирам, если родеригианцы получат информацию, за которой они охотятся. Но немногим лучше, если эти данные попадут к кому-то еще.
 Сомнир устремил на Руиза пристальный, недобрый взгляд.
 — Ты не вызываешь во мне восхищения. Ты — человек насилия, от которого я всю жизнь бежал, которое презирал от всей души. Невзирая на все, случившееся в последнее время, несмотря на все перемены, ты по-прежнему остался убийцей. Сердце твое для меня — открытая книга. В тот миг, когда ты решишь, что моя смерть поможет сохранить жизнь тебе и твоим друзьям, ты прикончишь меня без колебаний. О, ты постараешься оправдаться, ты скажешь, что я был просто совокупностью компьютерных программ. Ты станешь твердить это до тех пор, пока действительно не перестанешь воспринимать меня как живого человека. Но даже если ты никогда не простишь себе этого убийства, ты все равно совершишь его.
 Огонек в глазах Сомнира погас, плечи устало сгорбились.
 — И все же в тебе сохранилась некая порядочность. Это вынужден признать даже я. Поэтому, если ты справишься с Желтым Листом, я поведаю тебе эту тайну, и ты сделаешь с ней то, что подскажет тебе твое сердце, сердце насильника и убийцы. Может статься, что среди этих руин ты получишь неожиданную помощь, поэтому будь внимателен, — Он взял гостя за рукав и подвел его к ближайшему голоэкрану.
 Руиз увидел нишу реального Компендиума, уменьшенную вдвое. Его собственное тело распростерлось на камне-пуховике. Сперва создалось впечатление, что человек на ложе мертв, но потом бывший агент разглядел чуть заметные колебания грудной клетки. Низа, стоявшая спиной к телу, безумно медленно, как будто двигалась под водой, повернула голову.
 — Разница во временных потоках, — сообразил Руиз.
 — Вот именно, — кивнул Сомнир. — Разве я не говорил тебе?
 — Говорил. — Бывший агент бросился к экрану, чтобы рассмотреть лицо девушки.
 В глазах, обращенных на неподвижное тело, светилась такая нежность, что у. Руиза сладко заныло в груди.
 Желтый Лист неподвижно сидела у противоположной стены, жутковатая маска шлема слабо поблескивала в неверном свете.
 Руиза охватили серьезные сомнения.
 — А как насчет устройств наблюдения? Даже если я сверну шею гетману, что толку, если минутой позже примчатся охранники? Геджас наверняка оставил возле пещеры своего человека.
 — Вероятно, — согласился Сомнир. — Но если виртуальный Компендиум обнаружит наличие следящей аппаратуры, он немедленно отключится. Или не заработает с самого начала. Если же подобные приборы появляются позже, мы отключаем поле так резко, что оно немедленно убивает любого, вошедшего в депозит. За прошедшие столетия враги научились относиться к нашим правилам с уважением.
 — О-о-о, — протянул Руиз.
 Он не мог оторвать глаз от девушки, понимая, что на лице его играет глупая, мальчишеская улыбка.
 — Достаточно, сосредоточься, — нетерпеливо прервал его Сомнир. — Первым делом сверни шею гетману, потом уже занимайся счастливым воссоединением с возлюбленной. Такова разумная последовательность действий во вселенной.
 Библиотекарь достал небольшую указку и ткнул в кучу костей и мусора в дальнем углу ниши.
 — Если выживешь, поройся здесь. Найдешь шлем-индуктор. Надень его, и мы сможем разговаривать. Я не хочу, чтобы ты возвращался обратно в виртуальную реальность, — это отнимает слишком много энергии, а принесенная тобой батарея давным-давно иссякла.
 — Ладно, — отрешенно кивнул Руиз. Он все еще не мог оторвать глаз от девушки. Она медленно поднимала руку, видимо для того, чтобы погладить спящего по плечу. На лице ее появилось тревожное выражение.
 Сомнир фыркнул. Маска циника на его юношеской физиономии выглядела дико и неестественно.
 — Руиз, необходимо сосредоточиться на выполнении очень сложной задачи. Соберись. Приляг, чтобы тебе не пришлось совершать лишние движения, когда вернешься в собственное тело.
 Бывший агент с трудом оторвал взгляд от дорогого лица.
 — Да, конечно. Постараюсь сделать все, что в моих силах.
 Сомнир серьезно посмотрел на него.
 — Тогда удачи тебе. — Голос библиотекаря постепенно затихал вдали.
 Было очень больно. Руиз не сумел полностью подавить стон, возвращаясь в собственное тело. Появилось ощущение, что все кости переломали, потом сложили заново, а суставы выдернули, чтобы затем вправить обратно. Мышцы превратились в желе. Пытка длилась всего несколько секунд, но эти секунды показались ему вечностью. Когда миновал первый спазм боли и начал возвращаться контроль над собственным телом, Руиз осторожно повернул голову в сторону гетмана. Желтый Лист медленно поднималась на ноги, рука ее тянулась к спрятанному виброножу.
 Он сознательно воскресил в памяти время, проведенное на бойне, и безумие, охватившее его тогда. Пленник все еще ощущал воспаленную рану под прозрачной поверхностью своего сознания.
 Руиз закрыл глаза и позволил безумию вскипеть, подобно черному вулкану, извергающему чудовищные кошмары. Лицо его превратилось в маску тупого, равнодушного животного. Из груди вырвалось нечленораздельное рычание.
 Желтый Лист сунула нож обратно за голенище и разочарованно вздохнула.
 Пленник не осмеливался посмотреть на девушку, но услышал ее сдавленный всхлип и нежный, полный отчаяния голос, прошептавший:
 — Нет, только не это…
 Желтый Лист подошла поближе, и он позволил безумию выплеснуться наружу. Руиз напрягся, пот выступил на лбу, зубы обнажились в сумасшедшей улыбке.
 Женщина подняла руки, собираясь нащупать сонную артерию на шее мужчины. Он подождал, пока ее тело миновало точку равновесия, а пальцы почти сомкнулись на его горле. И тогда все старательно накопленное безумие сжалось в комок, выливаясь в один страшный, стремительный бросок.
 Руиз ударился о нагрудник гетмана с такой силой, что на краткий драгоценный миг она оторвалась от земли, не успев обрушиться на противника. Ребром правой ладони он ударил по боковой части шлема, услышав легкий щелчок открывшейся застежки. Еле слышный звук порадовал его больше, чем звон триумфальных колоколов, но шлём остался на месте, удерживаемый остальными защелками, а Желтый Лист уже поднялась на ноги и нанесла ответный удар по ребрам.
 От боли перехватило дыхание.
 «Интересно, целы ли ребра», — успел подумать Руиз, но мысль пропала, как только он заметил, что гетман нагнулась за своим виброножом. Лезвие с шипением вырвалось из ножен, и женщина грациозно повернулась, направив клинок в грудь противника. В последний момент пленник успел парировать удар, но кисть, столкнувшаяся с твердой поверхностью брони, онемела и бессильно повисла.
 Пленник терял надежду на победу в этой схватке, он слабел! Отчаянные попытки выжить ни к чему не привели, он погибнет здесь, в вонючей пещере! Руиз судорожно вцепился в руку, сжимающую нож. Но женщина была сильнее. Она толкнула пленника назад, на ложе из пуховика, а острие ножа трепетало уже в нескольких миллиметрах от его груди. Бывший агент понял, что все кончено. Монстр, вырезанный на шлеме, ухмылялся, приглашая его занять одно из свободных мест в аду. Прорези из армированного голубого стекла издевательски подмигивали. Остатки сил угасали.
 Уголком глаза мужчина заметил странный голубоватый вихрь, обрушившийся на шлем Желтого Листа. Лезвие отклонилось в сторону, давление уменьшилось. Гетман попыталась вырвать руку, но Руиз из последних рил вцепился в ее запястье. И снова что-то со звоном ударилось о шлем.
 Изумление и какой-то сумасшедший восторг охватили пленника. Неожиданному помощнику удалось сбить шлем с головы гетмана и Руиз ощутил, как противник дрогнул, теряя контроль над своим телом. Вибронож звякнул о каменный пол. Колени женщины подогнулись, потом затянутое в броню тело рухнуло на землю, ноги задергались в куче мусора.
 Руиз обернулся и увидел Низу, все еще держащую над головой одну из огромных костей, валявшихся в пещере.
 — Не надо. Она мертва, — задыхаясь, произнес бывший агент.
 Девушка медленно опустила руку и разжала пальцы, позволив импровизированному оружию упасть на пол.
 — Хорошо, — сдавленным голосом сказала она.
 Руиз массировал онемевшее запястье, отрешенно наблюдая за последними конвульсиями тела.
 — У тебя отлично получилось, — произнес он наконец.
 Низа довольно долго молчала. Потом повернулись и почти неслышно спросила:
 — Ты тяжело ранен?
 Руиз осторожно согнул руку. Онемение проходило. Вероятно, треснула пара ребер. Однако это не мешало движениям, при условии, конечно, что поврежденные кости впредь оставят в покое.
 — Выживу, — коротко ответил он.
 — Хорошо, — тусклым, невыразительным голосом отозвалась девушка.
 Бывший агент нагнулся за виброножом, не обращая внимания на боль. Низа поспешно отступила назад.
 — В чем дело? — спросил он, сбитый с толку выражением ужаса, появившимся на ее лице.
 Она глубоко вздохнула.
 — Ты бы видел себя со стороны, когда проснулся. Тут кто угодно испугается…
 — Да, — печально кивнул он. — Наверное. Но я никогда бы не причинил тебе вреда намеренно.
 — Правда? — настороженно спросила девушка.
 Она судорожно обхватила себя руками, и Руиз заметил, что в пещере изрядно похолодало.
 — К счастью, мы пробудем здесь недолго, — успокаивающе проговорил он.
 Бывший агент направился в дальний угол и принялся разгребать кучу мусора. Под ней обнаружилась ржавая сетка индукционного шлема.
 Внезапно Руиза охватили сомнения. Возможно, Сомнир замышляет предательство. Библиотекарь очень хитер. Что, если мстительный призрак удовлетворится гибелью Желтого Листа и захочет избавиться от свидетеля? Есть риск опять попасть в руки родеригианцев. А при послойном ментоскопировании выплывет наружу та ненависть, которую хранители Компендиума питают к Родериго. С точки зрения Сомнира, безопаснее исключить подобную возможность.
 В любом случае придется принять на себя тягостную ответственность. Больше всего на свете Руизу хотелось швырнуть индуктор обратно в тёмный угол и без оглядки бежать прочь.
 Но куда? Было ли на всем острове хоть одно убежите, в котором они с Низой могли укрыться? Страшно представить ярость Геджаса, когда найдут труп Желтого Листа.
 Но кроме прагматических существовали и другие соображения. Разве он не стал должником Сомнира? И Лиил? В виртуальный мир вошел безумец, маньяк. Призрачные хранители вновь сделали его человеком, по крайней мере настолько, насколько он вообще мог им стать.
 — Что это? — Низа указала на шлем.
 — Новые хлопоты, — вздохнув, ответил Руиз.
 Он решительно поднял индуктор и надел его на голову.




 Глава двенадцатая


 Из небытия возник голос Сомнира.
 — Руиз? — Библиотекарь говорил тихо, как будто издалека, но достаточно четко и ясно.
 — Дело сделано, — отозвался бывший агент.
 — Да, я видел. Твоя Низа — настоящий вулкан. Впрочем, это естественно, она ведь родом с примитивной планеты.
 Руиз слабо улыбнулся, внимая напыщенным рассуждениям библиотекаря. Он вспомнил слова Лиил о снисходительном отношении к менее сложным культурам.
 — Да, Лиил была мудрым человеком, — отозвался Сомнир.
 В голосе его прозвучали нотки печали.
 — Возможно, ее мудрость превышала мою. Но все это не важно. Скажи лучше, что ты собираешься делать с остальными родеригианцами?
 Руиз не мог избавиться От конспиративных привычек, поэтому он невольно старался освобождать свой мозг от излишних сведений. Однако Сомнир все равно уловил суть его плана.
 — Умно, — одобрительно произнес библиотекарь, — очень умно. Должно сработать.
 Руиз вздохнул. Низа не сводила глаз с его лица, как будто опасалась, что он в любой момент может рухнуть на пол в припадке безумия. Бывший агент слабо улыбнулся возлюбленной, но она не отреагировала на улыбку.
 — Так в чем же заключается страшная тайна?
 — Тайна действительно страшная, Руиз, — мрачно ответил Сомнир. — Я надеюсь, что мы не ошиблись в тебе. Лиил заверила, что мы можем положиться на твою честность. Я не разделяю ее уверенности, но инстинкты этой женщины никогда еще не подводили.
 Некоторое время в шлеме слышалось только потрескивание электрических разрядов, потом библиотекарь заговорил вновь:
 — Ныне я только призрак в умирающей машине, по во мне до сих пор сохранилась верность вселенной живых существ, тому миру, который мы вынуждены были покинуть.
 — Продолжай, — нетерпеливо перебил Руиз. — Чем скорее я начну действовать, тем больше у меня шансов застать людей гетмана врасплох.
 — Да, разумеется. Так вот, в анклаве геншей под небоскребом, известным тебе как цитадель Алонсо Юбере, находится некое устройство. Оно называется Механический Орфей. Я не знаю, откуда взялась эта машина и почему она бездействовала несколько столетий. Но это не имеет значения. Важно другое — устройство позволяет геншам заниматься деконструкцией личности, не расходуя собственные жизненные силы.
 Сомнир замолчал. Руиз попытался осмыслить услышанное. Почему-то он никак не мог сосредоточиться на словах библиотекаря. Возможно, смертная сеть все еще влияла на глубины подсознания. Бывшего агента охватила паника, грозившая поглотить все сколько-нибудь разумные мысли.
 — Ты понял? — вновь зазвучал голос Сомнира. — Машина позволяет совершать неограниченное количество операций. Процесс ускоряется, становится автоматическим. Боюсь, что возможна массовая деконструкция.
 — Только не это, — простонал Руиз.
 Им овладело странное оцепенение. Хотелось сбросить шлем, убежать и никогда больше не слышать о геншах.
 Но мысли предательски возвращались к страшной картине, он не мог не видеть, к чему приведет дальнейшее использование отвратительного устройства. Предположим, Родериго завладеет машиной. Впрочем, возможно, это сделает замок Дельт или кто-то из пиратских главарей — результат от этого не изменится.
 Некий властелин сможет превратить все население Суука в грозные боевые машины. Планета сделается смертоносным молотом. Один за другим миры станут гибнуть под ударами страшного оружия, увеличивая тем самым его могущество.
 Кто-то в конце концов станет властелином вселенной.
 Руиз осмелился заглянуть еще дальше. Однажды вся жизнь сольется в единый огромный организм, в тело, разбросанное по планетам, но подчиненное только одному мозгу. Вечному и неизменному. Он гадал, кто же станет всемогущим правителем. Только теперь бывший агент понял, каким именно образом Публий собирался захватить власть.
 — Император мира, — прошептал бывший агент.
 На самом деле совершенно не важно, кто станет владельцем жуткого механизма, — конец все равно будет один. Если им завладеет святой, то все вокруг обзаведутся нимбами и крыльями. Если демон — все сделаются порождениями ада. В любом случае во всей Вселенной останется только одно существо, способное отличить добро от зла, а прочие превратятся в машины из плоти и крови.
 Конечно, исчезнет рабство. Ведь только разумное существо можно сделать рабом. Разве это не будет благом в своем роде?
 Руиз помотал головой. Он чувствовал, что его разум заполняют тени, больше не было сил думать, дышать.
 В голову пришла последняя страшная мысль. Что, если все это уже случилось однажды, так давно, что о трагических событиях не осталось даже воспоминаний? А потом, в один прекрасный день, божественный ум устал от абсолютной власти и велел телу: «Иди и поступай как знаешь»? Неудивительно, что люди ведут себя настолько иррационально.
 — Руиз, Руиз, — настойчиво стучало в его мозгу, прорываясь сквозь возрастающую панику. — Возьми себя в руки. Ты должен выжить, обрести свободу. Только ты можешь уничтожить зловещую машину.
 Голос библиотекаря отдалился, словно древние механизмы шлема окончательно вышли из строя.
 — Хорошо, — медленно произнес бывший агент, — Ты можешь рассказать еще что-нибудь полезное?
 Сомнир прокашлялся, и Руиз мельком удивился звукам, несвойственным электронным призракам.
 — Нелегко отказываться от старых привычек, — пояснил Сомнир. — Ладно, не имеет значения. Ты знаком с явлением ментального пламени?
 — До некоторой степени.
 — Тогда краткое резюме: феромонные испарения большого количества геншей, собравшихся в замкнутом пространстве с ограниченными запасами воздуха, вызывают мощное искажение восприятия у незащищенных людей. Их действие напоминает последствия приема развлекательных наркотиков. Разница заключается в следующем: феромонная сеть несет в себе информацию о последующих галлюцинациях. Видения могут быть навязаны объединенными усилиями геншей или относиться к событиям столетней давности.
 Руиза, в его нынешнем состоянии, описание ментального пламени не впечатлило. Насколько это испытание тяжелее тех, что он уже пережил?
 — Что-нибудь еще?
 — Отнесись серьезно к этим сведениям, — В голосе Сомнира теперь звучали нотки нетерпения и гнева, — Если доберешься до анклава, возьми с собой запас чистого воздуха. Иначе ты рискуешь увидеть картины не менее страшные, чем на родеригианских бойнях. Помни, что хозяева Родериго, какими бы монстрами они тебе ни представлялись, все равно не могут сравниться со злом, на которое способен Механический Орфей. В конце концов, Родериго — всего лишь Богом забытый островок на крохотной заштатной планетке.
 Не забудь, что генши в основном руководствуются обонянием. Вспомогательным органом является зрительный канал с многочисленными глазами. Следовательно, ментальное пламя главным образом искажает зрительное восприятие мира. Слуховые галлюцинации незначительны, поэтому все, что услышишь четко и ясно, можешь считать реальностью.
 — Понимаю, — отозвался Руиз.
 — И последнее. Отыскать саму машину не так легко. Слушай внимательно, я расскажу все, что мне известно о топографии анклава.
 Сомнир попытался заложить в сознание бывшего агента своеобразную мысленную карту. Время от времени он останавливался, чтобы оценить, насколько хорошо тот усваивает сказанное. Голос библиотекаря слабел, а статические шумы и помехи усиливались.
 — Шлем окончательно выходит из строя, — торопливо произнес Сомнир. — Тебе должно хватить этой информации. — Последовала столь долгая пауза, что Руиз посчитал, что индуктор перестал работать. — Помни о нас, — прошелестел в наушниках призрачный голос.
 — Я не забуду, — от всего сердца пообещал Руиз.
 — Удачи! — Тонкий гетеродоновый визг прервал последнюю фразу.
 Руиз сорвал с головы бесполезную железку. Низа тихо стояла в сторонке, глаза ее испуганно расширились.
 — Что случилось?
 Он устало опустился на землю.
 — Очень плохие новости.
 — Какие новости? — еще настойчивее повторила она.
 Бывший агент внимательно посмотрел в глаза возлюбленной. Что таилось в глубине этих прекрасных темных озер? Какое чувство зажгло в них тревожные огоньки: обычное, человеческое сострадание или холодный расчет? Руиз побоялся рисковать, поэтому ответил уклончиво:
 — Положение осложняется.
 — А каким оно было раньше?
 — Сейчас нет времени объяснять, — резко прервал ни разговор. — Пора собираться.
 Руиз опустился на колени возле тела Желтого Листа, не обращая внимания на вспыхнувшую в поврежденных ребрах боль. Он торопливо расстегнул оставшиеся защелки и отбросил шлем в сторону. Голова гетмана моталась из стороны в сторону, как у птицы со свернутой шеей. Лицо женщины и в смерти оставалось столь же бесстрастным, каким было при жизни, глаза выглядели холодными и неподвижными, рот слегка приоткрылся.
 Желудок мужчины взбунтовался, когда он представил себе дальнейшие действия. Рядом нашелся кусок обвалившейся стены, достаточно увесистый камень. Руиз поднял его и нанес удар по черепу гетмана. Кость хрустнула, по некогда прекрасной голове пробежала уродливая трещина. Низа поспешно бросилась в угол, зажимая руками рот. Впрочем, и сам он с трудом сдерживал позывы рвоты, но, несмотря на это, заставил себя взяться за вибронож и вскрыть череп, распиливая кость вдоль разломов. Потом пришлось копаться в мозгу, пока не нашелся синаптический отсоединитель, черная горошина, от которой тянулась тоненькая ниточка псевдонерва.
 — Очень плохо, — с сожалением произнес он, — Я-то надеялся, что они пользовались каким-нибудь электромеханическим устройством, которое можно использовать против Геджаса.
 Бывший агент уже собирался раздавить горошину, но потом передумал, тщательно обтер приборчик о жесткие волосы гетмана и протянул девушке.
 — Положи в карман. Кто знает, вдруг пригодится.
 Руиз перевернул тело и принялся развинчивать запоры, прикреплявшие заднюю часть брони к нагрудным пластинам.
 — Зачем ты это делаешь? — поинтересовалась Низа.
 Он обратил внимание, что девушка страшно побледнела.
 — Подбираю тебе новый гардероб.
 Руиз порадовался, что принцесса не впала в истерику, не начала протестовать. На секунду она растерянно замерла, потом неуверенно кивнула:
 — Понятно.
 — Это наш единственный шанс подобраться к Геджасу.
 Броня уже была сложена небольшой кучкой возле тела Желтого Листа.
 Руиз встал на ноги и протянул Низе первый фрагмент брони. Вероятно, девушка внимательно следила за действиями возлюбленного, потому что она уверенно приняла набедренный пояс и абсолютно правильно пристроила его на собственное тело.
 — Хорошо, — удовлетворенно кивнул бывший агент.
 Низа была чуть ниже гетмана, но мешковатый комбинезон успешно займет пустое место внутри брони, так что разницы никто не заметит. Бюст у фараонки оказался чуть более пышным, но грудная клетка не настолько развита, поэтому нагрудник пришелся впору. Она оделась быстро и молча. Руиз понял, как помогает ему спокойствие возлюбленной, — не важно, откуда она его черпает.
 Девушка справилась с застежками и остановилась перед Руизом, держа в руках шлем.
 — Ты думаешь, у нас получится?
 — Надеюсь, — отозвался тот. — Это все, что я смог придумать.
 Она нахмурилась.
 — Можно задать тебе один вопрос?
 — А нельзя отложить его до более подходящего момента?
 Низа покачала головой.
 Другого случая может не представиться, Руиз. Удача не будет сопутствовать тебе вечно. Ты был очень убедителен, когда выкрикивал все эти ужасные вещи там, в лагере. Ты действительно так считаешь?
 Мужчина отрицательно помотал головой.
 — Да нет же, нет. Как ты могла подумать?! Родеригианцы не должны были догадаться, как я дорожу тобой. Они могли воспользоваться этим, чтобы погубить нас обоих.
 Внезапно Руизу вспомнились все горести и радости, которые им пришлось делить с момента знакомства. Он поспешно отвернулся, чтобы скрыть слезы слабости, навернувшиеся на глаза.
 Низа как будто тоже ощутила неловкость.
 — А моя смерть в Биддеруме? Понимаешь, мне кажется, я давно знала, что ты нашел меня мертвой, а потом возвратил жизнь. Иногда я спрашиваю себя, не подарил ли ты мне вместе с жизнью другую душу. Я так часто сама себя не понимаю.
 Руиз не знал, что сказать в ответ на подобное признание.
 — Я понимаю, ты не можешь ничего рассказать. Ты и сам не всегда бываешь уверен в собственной душе, — продолжила девушка.
 — Это правда, — мрачно кивнул Руиз. — Низа… Я хочу попросить прощения за то, что ударил тебя там… на Родериго.
 — Я уверена, ты не видел другого выхода.
 — Да, в этом-то все и дело…
 — Тогда зачем извиняться? Он попытался улыбнуться.
 — Подобный поступок отягощает мою совесть. Девушка пожала плечами.
 — И что прикажешь с этим делать?
 — Не знаю, — смиренно произнес он, — Видимо, уже ничего не попишешь.
 Она окинула возлюбленного странным взглядом, в котором смешались гнев и жалость. Руиз закрыл глаза, боясь прочесть в нем смертный приговор своим чувствам и надеждам.
 В следующую минуту голова его резко дернулась назад от удара руки в бронированной перчатке.
 Бывший агент машинально прижал ладонь к разбитой губе и уставился на девушку, потеряв дар речи от изумления.
 Низа улыбнулась искренней, живой улыбкой.
 — Теперь мы в расчете, — с облегчением произнесла она.
 К вящему изумлению Руиза, она на секунду прижалась к его губам легчайшим поцелуем.
 Потом решительно натянула на голову шлем.
 Руиз отыскал кусок полусгнившей веревки и затянул петлю у себя на шее. С помощью виброножа он надрезал волокна так, что они держались на нескольких ниточках. Другой конец веревки мужчина протянул возлюбленной.
 — Я — твой пленник, — произнес он, вкладывая в эти слова особое значение.
 Потом Руиз критически осмотрел девушку. Пришлось обрезать виброножом кончики слишком длинных волос, видневшихся из-под шлема. Затем он спрятал лезвие в рукав и затянул потуже манжет.
 Бывший агент не рассчитывал, что маскарад окажется настолько удачным. Если бы не изуродованный труп, лежащий между ними, он мог подумать, что Желтый Лист по-прежнему наблюдает за ним сквозь прорези омерзительной маски. Царственная осанка Низы выглядела настолько жутким и убедительным подобием горделивой походки гетмана, что Руиз поневоле содрогнулся.
 — Ты должна двигаться так, словно тебе принадлежит весь мир, а все остальные люди — просто грязь, налипшая на твои сапоги. Сможешь?
 — Разумеется, — кивнула девушка. — Позволь напомнить, что большую часть жизни я именно так и смотрела на окружающую действительность. Собственно говоря, я совсем недавно изменила мнение.
 — Извини, я действительно забыл, — улыбнулся он. — Ладно. И пожалуйста, помни, что ты ни в коем случае не должна разговаривать. Когда мы выйдем на открытое пространство, родеригианцы воспользуются шариками-шпионами или мониторами слежения удаленного действия, поэтому наша актерская игра должна быть безупречной. Что бы ни случилось, к каким бы трюкам ни пришлось прибегнуть мне, ты не можешь выйти из роли гетмана.
 — Я запомню.
 Они немного помолчали, затем Низа вновь обратилась к возлюбленному:
 — Я так рада, что ты стал хоть немного походить на прежнего Руиза Ава. С тех пор как мы покинули Море-вейник, ты казался таким холодным и отстраненным. Я просто боялась заговаривать с тобой. Наверное, в мире снов произошло нечто важное — нечто, излечившее тебя.
 В ее голосе слышались одновременно радость и неуверенность.
 — Да… это был приятный сон, — подтвердил Руиз, вспоминая Лиил и ее иллюзорный мир. Он очень надеялся, что девушка наконец прекратит расспросы. Он, разумеется, устал от постоянной лжи, однако не видел необходимости доходить до абсурда в стремлении к истине. Низе вовсе не обязательно знать о его отношениях с виртуальной любовницей.
 К счастью, девушка больше ни о чем не спрашивала.
 Бывший агент нехотя заметил:
 — Нам пора. Ты пойдешь первой, а я послушно потащусь сзади.
 Потом он подобрал еще один кусок веревки и велел связать себе руки за спиной. Теперь, если он не будет совершать слишком резких движений, родеригианцы подумают, что у него нет ни малейшей возможности для сопротивления.
 — Еще одно, последнее, — спохватился Руиз. — Если дела пойдут совсем скверно, если меня поймают или убьют, постарайся сбежать. Броня защитит тебя практически от любого оружия, если не считать выстрела в упор из энергомета. У тебя будет шанс.
 Он не назвал места, где она могла бы найти убежище, скорее всего, такого на острове просто не было. И все же Руизу хотелось, чтобы она прожила как можно дольше.
 Девушка наклонила голову в знак согласия, глаза ее сверкнули в армированных прорезях жуткой маски.
 Геджас беспокойно бродил под оружейной аркой, время от времени останавливаясь, чтобы взглянуть на экраны мониторов. Раздался мелодичный звон сигнального устройства. Прибор, имплантированный в мозг Желтого Листа начал перемещение в пространстве. Геджас подумал, что это произошло слишком быстро. Он настроился на долгое и нудное ожидание среди холмов. «Голос» нетерпеливо переминался с ноги на ногу возле экрана, который должен был включиться, когда шарик-шпион, зависший возле входа в пещеру, начнет трансляцию.
 Желтый Лист выбралась из туннеля, ведя пленника на веревке. Жалкая тварь явно лишилась рассудка.
 При виде госпожи, возвращающейся целой и невредимой, Геджас ощутил такое облегчение, что даже не подумал о том, куда девалась пленная дикарка. Однако вскоре внимание родеригианца привлекла необычная походка гетмана. Госпожа двигалась с необычайной даже для нее грациозностью и легкостью, словно бедра ее были смазаны маслом. Первоначальное облегчение сменилось бешеной завистью. Наверняка она потребовала, чтобы безумец удовлетворил ее там, в нише виртуального депозита.
 Геджас попытался убедить себя, что гетман, поддавшись зеву плоти, поставила под удар, интересы Родериго, и его гнев вызван именно этим обстоятельством. А что, если бы пленник сбежал или причинил ей вред? Руиз Ав ловок и силен. К тому же ему абсолютно нечего терять. Однако сейчас мужчина брел спотыкаясь, понурив голову. Очевидно, там, в пещере, он исчерпал все резервы своего организма.
 Когда «Голос» представил себе, что именно так утомило пленника, он резко повернулся к ближайшему охраннику и злобно рявкнул:
 — Приготовить землеходы! Мы встретим гетмана на берегу!
 Геджас направился в центр лагеря. Пленники сгрудились возле обогревателя, пытаясь хоть немного согреться. Маленький оранжевый человечек все еще лежал на земле, глаза его были полуоткрыты.
 — Встать, — велел родеригианец. — Пора идти.
 Толстый фараонец указал на карлика.
 — А как с ним быть, хозяин?
 За вопрос, заданный без разрешения, Геджас моментально прикончил бы любого раба. Но тут он вспомнил, что фараонец являлся частью приманки, которой размахивали перед носом Кореаны.
 — Оставим его здесь, — приказал «Голос».
 Стояла необыкновенно ясная ночь. Звезды ярко освещали тропинку.
 К тому времени как Руиз и Низа добрались до лагеря, остальные давно уже покинули временное пристанище. На месте привала остались только кучи мусора: коробки из-под патронов, обрывки бумаги — и неподвижное тело Эйндиукса. Сперва Руиз посчитал карлика мертвым, но тот зашевелился и даже слабо улыбнулся бывшему агенту. На груди кока поблескивала медицинская прилипала — видимо, Дольмаэро отдал ее больному перед уходом.
 Руиз не решился остановиться. Он все равно ничем не мог помочь несчастному и к тому же боялся вызвать подозрения Геджаса. Вряд ли Желтому Листу пришло бы в голову остановиться и помочь умирающему рабу.
 Низа прекрасно играла свою роль. Проходя мимо Эйндиукса, девушка даже не повернула головы.
 Руиз был уверен, что враги следят за каждым их шагом. Чем ближе, они подходили к родеригианцам, тем больше беглец сомневался в успехе их безумного предприятия. Разве мог Геджас, который всю жизнь с маниакальным упорством изучал характер и манеру поведения гетмана, поверить их жалкому маскараду? Бывшему агенту уже не приходилось притворяться, чтобы выглядеть подавленным.
 Они продолжали спускаться по узкой тропинке. Руизу почудился какой-то шорох справа от дорожки. Вероятно, охранники находились поблизости. Он от всей души понадеялся, что неосторожный наблюдатель подойдет к ним прежде, чем они доберутся до берега.
 Кореана вела наблюдение при помощи светового множителя. Минут десять назад на берегу промелькнули призрачные фигуры родеригианцев, а теперь они устроились на террасе, выше уровня прилива. Четыре землехода образовали оборонительную линию, а над их металлическими спинами виднелись современные супермощные орудийные установки.
 — Не так уж плохо, — рассеянно заметила Кореана. — Кажется, у нас небольшой огневой перевес. Но где же он?
 Мармо холодно покачал головой, увлеченный своим игрушечным сражением с процессором. Старого пирата в последнее время все меньше интересовал реальный мир. Кореана иногда подумывала, что киборг постепенно становится обузой. Она пристально посмотрела на старого соратника, и тот немедленно поднял голову.
 «Нет, реакции пока еще в порядке», — подумала женщина и вернулась к световому множителю.
 — Где он? — вновь тоскливо прошептала Кореана.
 На востоке замерцали первые розовые лучи, когда беглецы добрались до последнего гребня холмов и смогли взглянуть на лагерь, заново обустроенный Геджасом. Крохотная фигурка родеригианца под орудийной аркой торчала перед мерцающими голубыми мониторами. Трое оставшихся пленников сбились в кучку чуть в стороне.
 — Пожалуйста, госпожа, позволь мне передохнуть, — умоляющим тоном произнес Руиз на случай, если их подслушивают. Он театрально упал на колени и понурил голову.
 Тропинка здесь проходила сквозь высокую прибрежную траву, которая по пояс закрывала бывшего агента, стоявшего на коленях.
 Низа равнодушно кивнула. Руиза поразило мастерство, с которым она играла свою роль. Но потом он вспомнил представление в Биддеруме, где девушка необыкновенно искусно изображала богиню Хашипут. Казалось, прошло много лет со дня Искупления на пыльном Фараоне.
 Шорох в траве послышался вновь, но теперь Руиз не обратил на него внимания, пытаясь собраться с мыслями. Как пробраться на борт ожидающего их судна? Как избежать преследования и добиться, чтобы хозяин корабля не обманул беглецов?.
 Он глубоко вздохнул, словно пытаясь добыть из воздуха необходимое решение. Увы, здешняя атмосфера так же бедна идеями, как и его собственный утомленный мозг.
 Руиз наткнулся на квадратную плитку мостовой, торчащую из песка. Он заметил, что обломок не очень велик и его вполне можно поднять.
 Неожиданно в голове беглеца сложился безумный план. Он поспешно обдумал возникшую идею и обнаружил десяток причин, по которым она могла не сработать. Впрочем, то же самое можно сказать относительно любого плана, придуманного наспех. Огромная удача, что в данной ситуации у него в голове остались хоть какие-то мысли.
 Руиз поднял глаза на девушку. Можно, ли положиться на ее выдержку и сообразительность? Что, если она вскрикнет от испуга? Но он не мог предупредить ее о дальнейших действиях. Геджас наверняка подслушивает и подсматривает. Собственно говоря, вся надежда была именно на это.
 Вероятно, следовало на всякий случай заткнуть Низе рот кляпом перед тем, как они покинули пещеру. Беглец тяжело вздохнул. Прекрасная, но абсолютно бесполезная идея.
 Низа не обращала внимания на спутника, вглядываясь в туманный берег. Руиз рванул веревку, схватил камень и встал, высоко подняв его над головой. Затем резко опустил булыжник на голову мнимого гетмана. Осколок плиты лишь слегка задел затылок шлема, но со стороны казалось, что безумец обрушил на голову Желтого Листа страшный удар. Одновременно он подсек ноги женщины, и она рухнула, будто оглушенная тяжелым камнем.
 Низа скрылась в зарослях, и мужчина с замирающим сердцем ожидал, что вот-вот раздастся вопль ужаса. Но она молчала, молчала! Руиз, не веря своей удаче, снова поднял булыжник повыше, чтобы его было видно издалека, и резко опустил вниз, затем поспешно бросился в высокую траву. Девушка повернула к нему голову, и он порадовался, что шлем скрывает выражение ее лица. Руиз прижал палец к губам и только потом вспомнил, что на Фараоне в подобных случаях держат палец под подбородком.
 Низа медленно кивнула. Беглец понадеялся, что его ответная улыбка успокоит девушку. Затем он скользнул в ближайшую впадину и стал ждать.
 Геджас старательно отворачивался от монитора, но время от времени глаза его против воли следили за парочкой, неторопливо бредущей к берегу.
 Желтый Лист и ее пленник остановились на последнем холме. Когда «Голос» вновь повернулся к экрану, оба они исчезли.
 Родеригианец выругался и поспешно нажал на клавишу просмотра записи.
 Геджас застыл от ужаса, наблюдая, как подпрыгнул безумный убийца, как опустился на голову гетмана огромный камень, как Желтый Лист вяло осела в высокую траву.
 Булыжник вновь взметнулся в воздух и снова опустился.
 Запись закончилась.
 Родеригианец лихорадочно щелкал кнопками коммуникационного устройства, настраиваясь на канал связи с охранником, незаметно сопровождавшим гетмана.
 — Герин, пленник напал на госпожу. Она упала. Помоги ей, убей пленника, но только в том случае, если это не причинит вреда гетману. Ни в коем случае не смей рисковать ее жизнью. Будь осторожен — убийца опасен!
 Подбежали остальные охранники.
 — Ирсунт! — рявкнул Геджас. — Расставь людей у орудийной арки. Не открывать огня, пока меня не убьют. Тогда выжги здесь все дотла. Немедленно вызывай подводную лодку. Доложи о непредвиденных обстоятельствах.
 Охранник отшвырнул огнемет и принялся разворачивать тяжелые орудия.
 Геджас потратил несколько драгоценных секунд на поиски медицинской прилипалы. Наконец одна из них обнаружилась в ящике землехода, и он поспешно сунул ее в карман комбинезона. Затем перекинул через плечо ремень огнемета, брошенного охранником, и понесся к холму. Если Желтый Лист серьезно пострадала… его месть будет ужасной. Геджас не допускал даже мысли, что госпожи уже может не быть в живых.
 Кто-то ломился сквозь кусты. Руиз чуть приподнялся и зажал в кулаке вибронож. Зеркальный комбинезон превратил родеригианца в туманный силуэт, но тот несся с таким шумом, что беглец обнаружил его без малейшего труда.
 На мгновение Руиза поразила четкость собственного восприятия. Всей кожей он ощущал прохладу ночного воздуха, явственно слышал топот ног охранника, В ноздри ударил чистый запах прибрежной травы. Собранные, готовые к действию мышцы, острота зрения и слуха — все это возвращало к привычной реальности, подзабытой за время пребывания в иллюзорном мире.
 «Снова готов к убийствам», — с омерзением подумал бывший агент. В душе образовалась неприятная пустота.
 «Не важно, сейчас это не важно», — как заклинание повторял он про себя.
 Руиз выкинул из головы несвоевременные мысли и резко вскочил на ноги, бросившись на пробегавшего мимо охранника.
 Противник отчаянно боролся, стараясь сбросить с себя обезумевшего пленника. Но тот воскресил в сознании иллюзию непобедимости, так верно служившую ему долгие годы. Он безжалостно распорол зеркальную ткань, затем принялся продвигать лезвие к горлу врага и наконец решительно повернул лезвие. Руки его обагрились теплой, дымящейся кровью, и на беглеца вновь нахлынула волна страшной слабости.
 К счастью, сила и энергия быстро вернулись. Геджас был уже совсем близко, он подходил медленными, осторожными шагами. Бывший агент вырвал оружие из рук мертвого охранника и пополз к Низе. Как выяснилось, он завладел осколочным ружьем, которое могло причинить серьезные неприятности лишь вблизи, а на расстоянии свыше пятидесяти метров становилось абсолютно бесполезным. К тому же он больше не слышал шагов Геджаса. Либо «Голос» теперь передвигался осторожнее, либо, он сообразил, какую совершил ошибку, послав вперед охранника, и теперь выжидает в безопасном месте.
 Руиз заскрипел зубами. Что же теперь будет?
 На бегу Геджас сообразил, какого дурака свалял только что. Уж если убийца одолел гетмана, что ему охранник, у которого даже нет защитной брони? Скорее всего, он просто сделал подарок пленнику, предоставив в его распоряжение новое оружие.
 Родеригианец присел на песок и поднес к лицу коммуникатор.
 — Герн, — позвал он.
 Ответа не было. Геджас застонал от отчаяния и побежал дальше.
 «Голос» притаился за одним из валунов на склоне, вцепившись потными руками в приклад огнемета. Что делать? Если он бросится прямо к холму, убийца просто подстрелит его, и все будет кончено. Но Желтый Лист наверняка тяжело ранена. Он должен принести прилипалу, прежде чем станет слишком поздно.
 Секунд через пятнадцать страх за госпожу вытеснил все остальные мысли.
 — Руиз Ав, — хрипло закричал он. — Ответь мне, Руиз Ав!




 Глава тринадцатая


 На этот раз беглец почти обрадовался, услышав ненавистный голос: по крайней мере Геджас не подбирался к нему сзади.
 Низа обернулась к возлюбленному, но он поспешно сделал еще один предостерегающий жест. Быстро прикинув все варианты поведения, Руиз понял, что у него их не так много. Он подкатился поближе к девушке и ослабил застежки шлема так, чтобы в образовавшуюся щель протиснулось дуло осколочного ружья.
 — Ты ранена, но пока еще не сдохла. Посмотрим, во сколько твой «Голос» оценит твою тощую шею, — грубо сказал пленник.
 Он надеялся, что Низа разберется в его игре, а Геджас, наверняка прячущийся поблизости, встревожится еще больше.
 Руиз вынул передатчик из сапога и пристроил к шлему, чтобы иметь возможность незаметно воспользоваться им.
 — А ну, вставай, — приказал он, обнимая ее рукой за талию и разворачивая так, что тело девушки прикрывало его от родеригианца.
 Низа обвисла у него на руках, весьма убедительно изображая потерю сознания.
 — О чем ты хотел побеседовать, Геджас? — весело прокричал Руиз.
 — Посмотри! — Кореана с восторгом и изумлением уставилась на экран. — Ему удалось захватить гетмана. До чего живучее существо! Однако теперь его удача работает на нас. Не имеет значения, даже если родеригианцы замыслили предательство. Их планы уже нарушены.
 Мармо скептически хмыкнул, не отрывая, однако, глаз от экрана.
 — Может, ты и права, — наконец ответил киборг. — Но не следует забывать: то, что ты видишь, — и то, что происходит на самом деле, — не обязательно одно и то же.
 Геджас не знал, на что решиться. К счастью, госпожа еще жива, но как вырвать ее из лап безумца? Ведь ясно же, что Руиз Ав способен на все.
 Стараясь выиграть время, родеригианец закричал:
 — Ты сам не понимаешь, что делаешь. Отпусти Желтый Лист, брось оружие, и я обещаю тебе легкую и быструю смерть. Иначе ты будешь вечно мучиться в аду. Раз в год мы будем извлекать тебя оттуда, чтобы твои вопли и стоны наглядно демонстрировали остальным пленникам, чем заканчивается неповиновение Родериго.
 Убийца громко расхохотался.
 — Ты рисуешь забавные картинки! Но у меня имеется собственный билет в небытие. Он здесь, у меня в руках. После того как я превращу в кисель голову твоей госпожи, я всегда могу сделать то же самое для себя.
 — Тогда мы подвергнем пытке твои клоны.
 — А ты в любом случае поступишь именно так, Как будто я ожидал от Родериго чего-то другого! Но, знаешь, у меня не очень богатое воображение, так что подобная мысль почему-то меня совершенно не пугает.
 Геджас почувствовал, что пленник не лжет. Он прикусил губу.
 — Что ты хочешь в обмен на жизнь гетмана?
 — Не думаю, что ты можешь предложить нечто более ценное, чем смерть этой гадюки.
 — Но ведь должно же быть хоть что-то! — завизжал Геджас.
 Глаза его заволокло пеленой страха, родеригианец почти ничего не видел.
 Воцарилось молчание. Тьма скрывала выражение лица безумца, но «Голос» понял, что тот задумался. В сердце преданного слуги вспыхнула надежда.
 — Хорошо, — вновь заговорил Руиз Ав. — Я все еще не прочь распрощаться с Сууком. Правда, теперь эта мысль кажется мне всего лишь капризом… Посмотрим. Теперь я диктую условия. Для начала брось-ка свой огнемет.
 — Но тогда ты просто пристрелишь меня, — закричал в ответ Геджас.
 — Ты можешь приказать своему человеку у орудийной установки сжечь нас, как только я прикончу тебя.
 Родеригианец погрузился в раздумья. Он чувствовал какой-то подвох. Вполне возможно, что безумец хотел только расправиться с гетманом и его «Голосом». Но что оставалось делать? Он почти физически ощущал черную ярость убийцы. В любой момент тому могла прийти в голову идея добить госпожу. А что если она умрет от ран, не дождавшись помощи?
 — Согласен, — крикнул Геджас. — Подожди минутку.
 Он склонился над коммуникатором.
 — Ирсунт, госпожу взяли в заложники. Я вынужден сложить оружие. Если безумец нападет на меня, немедленно сожги его. Но если он хоть на секунду отведет оружие от шеи гетмана, постарайся достать его игольчатым лазером.
 Потом родеригианец поднялся на ноги и вышел из укрытия.
 — Брось огнемет, — скомандовал его противник.
 Теперь в голосе пленника уже не ощущалось прежнего безумия, он звучат холодно и решительно. В данный момент Руиз был хозяином положения и прекрасно об этом знал.
 Прежде чем бросить оружие, Геджас схватил огнемет за дуло и изо всех сил треснул о камень.
 — Что теперь? — спросил он, заложив руки за голову. Он был почти уверен, что залп из осколочного ружья немедленно перережет его пополам. — Что будем делать?
 Руиз приятно удивился, обнаружив неожиданную сговорчивость Геджаса. Вероятно, под одеждой «Голоса» скрывалось и другое оружие, однако, похоже, беглец недооценил преданность родеригианца своей госпоже.
 Бывший агент вздохнул и пересчитал охранников у орудийной арки. Все там.
 Последующая часть плана базировалась исключительно на его обычном везении. Правда всякий, кто слышал ранее о повадках родеригианцев, отваживался на встречу с ними, только вооружившись до зубов. Оставалось надеяться на то, что таинственные хозяева арендованного судна не были исключением. Ну и еще на то, что подлодка на самом деле не имеет никакого отношения к зловещему острову. Руиз набрал код передатчика и услышал тонкий механический голос:
 — Вы готовы подняться на борт? Высылаем автошлюпку.
 — Нет, — негромко ответил беглец, — Родериго планирует предательство. Они хвалились, что вскоре ваше судно присоединится к их флоту, а экипаж попадет в откормочные. Но мне удалось перехитрить их. В данный момент орудийная установка нацелена вглубь острова. Если вам дорога жизнь, советую немедленно разрушить арку.
 Закончив разговор, он подтолкнул Низу к терпеливо ожидающему «Голосу».
 Кореана, нахмурившись, сосредоточенно вглядывалась в экран.
 — Твое мнение, Мармо?
 Киборг наблюдал за Руизом, который торопливо вел пленного гетмана к берегу.
 — Не знаю. Орудия, действительно, нацелены вглубь острова. Но не забывай, этот тип — хитрая бестия. Я боюсь его.
 — Да, — медленно произнесла женщина. — Но ведь и Родериго ты боишься не меньше.
 Старый пират вздохнул и отвернулся.
 — Разумеется, разумеется. Родеригианцы слыхом не слыхивали о честной игре. Я с самого начала предупреждал тебя об этом.
 — Полагаю, мы последуем его совету.
 Руиз Ав все-таки заставил ее подчиниться. Кореана почувствовала, что внутри у нее все перевернулось при этой мысли. Но все же она вставила ключ в панель управления защитными системами и зарядила орудия.
 — Всплываем, — скомандовала женщина.
 Уже достаточно рассвело, чтобы Руиз мог увидеть пенистые буруны там, где подлодка вынырнула на поверхность. Силуэт корабля казался неуловимо знакомым. Он явно ассоциировался с чем-то неприятным. Однако, похоже, что на остров пленников доставило другое судно. Руиз попытался сообразить, что же его насторожило, но тут жерла мощных огнеметов подводного корабля изрыгнули первую волну огня.
 Геджас застыл, не в силах сдвинуться с места, рот его изумленно приоткрылся. Он ошеломленно наблюдал за оранжевым огненным вихрем, охватившим арку и бестолково мечущихся охранников.
 Бывший агент рванул на себя осколочное ружье. На долю секунды мушка зацепилась за воротник бронированного комбинезона, и беглец потерял крохотный, но такой важный миг.
 В следующую минуту «Голос» опомнился и метнулся за ближайший валун. Руиз наконец высвободил оружие и нажал на спусковой крючок. Вращающиеся обрывки проволоки высекли искры из камня и ударили в ноги Геджасу. Но бывший агент сомневался, что родеригианец получил достаточно серьезную рану, а теперь он был надежно укрыт за огромным валуном.
 Руиз толкнул девушку на землю и укрылся за ее телом, облаченным в крепкую броню. Вероятно, Геджас еще жив. И как его угораздило промахнуться?
 Беглец прислушался, но не уловил никаких посторонних звуков, кроме стонов взрывающегося в огне металла и шипения пламени.
 Руиз мучился сомнениями. Пойти и посмотреть, что с «Голосом»? Или подождать, пока родеригианец ослабеет от потери крови? Похоже, лодка не имела отношения к зловещему острову, но мог ли он положиться на их честность? Неизвестные мореходы нарушили контракт с Родериго. Не решат ли они на всякий случай уничтожить свидетелей происшедшего?
 Бывший агент чуть-чуть приподнялся над прибрежной травой. Трое пленников, целые и невредимые, неподвижно застыли у кромки прибоя. Хороший знак.
 Руиз протянул руку и застегнул шлем Низы для более надежной защиты.
 — Слушай, — прошептал он, — Нам придется действовать быстро, пока родеригианцы не прислали подкрепление. Но я не уверен, что Геджас мертв.
 — Что-то ты стал слишком часто промахиваться, — сухо отозвалась девушка.
 — Похоже на то. Уж больно верткие у меня противники, — Руиз улыбнулся, надеясь, что ему удалось вызвать ответную улыбку на лице, надежно защищенном бронированной маской.
 Бывший агент настроил коммуникатор и поспешно произнес:
 — Высылайте автошлюпку. Я спускаюсь к морю. Со мной ценный заложник. Вполне возможно, что одному из родеригианских десантников удалось выжить. Если он покажется, стреляйте.
 — Как скажете, — отозвался механический голос.
 Геджас потрясенно уставился на пылающие руины лагеря. Он не мог понять, почему тщательно продуманная операция провалилась с треском. Черная подлодка покачивалась на волнах недалеко от берега. Откуда у этой жалкой торговки рабами столь мощный корабль? Необъяснимо.
 Нахлынула волна тошноты и слабости. Геджас наконец вспомнил о своей ране. Он раздвинул клочья ткани на правом бедре, обнажив поврежденную артерию. Родеригианец нерешительно посмотрел на медицинскую прилипалу. Он берег ее для Желтого Листа, но если не воспользоваться ею в ближайшие секунды, он сам рискует истечь кровью и погибнуть. А кто же тогда поможет госпоже? Верный слуга решительно сорвал упаковку и прижал приборчик к ране. Затем установил параметры так, чтобы исключить, седативные и анестезирующие средства, и включил его. Щупы немедленно скользнули в рану, пережав разорванный сосуд.
 «Голос» осмотрел свое вооружение: нож, несколько парализующих гранат, одноразовый игольчатый лазер ближнего действия, монолиновая гаррота, аптечка с химическими средствами для допроса с пристрастием. Он проклял свою непредусмотрительность. Неужели он надеялся одолеть такого противника, как Руиз Ав, со столь жалким арсеналом?
 Родеригианца отчаянно мутило. Мелькнула мысль, что неплохо бы спрятаться, ведь он сейчас слабее кролика и даже не сможет сопротивляться. Скрипя зубами от боли, «Голос» пополз прочь, стараясь не попасть в поле зрения перископов судна. Ему удалось найти укрытие за полуразрушенной бетонной насыпью, откуда он мог наблюдать заберегом.
 Крохотная бронированная шлюпка отошла от борта подлодки и помчалась к острову, легко преодолевая сопротивление прибоя. Вскоре она уже закачалась на волнах в нескольких метрах от суши.
 Желтый Лист и Руиз Ав бежали к остальным пленникам.
 Только тут Геджас понял, как его провели. Броней гетмана воспользовалась презренная дикарка. Ее движения были неуклюжими, совсем не похожими на изящные, стремительные броски Желтого Листа. Видимо, доспехи не подходили ей по размеру.
 Госпожа мертва — как иначе можно было извлечь из ее мозга локатор-радар, фиксирующий перемещения в пространстве.
 «Все кончено!» — это была последняя отчаянная мысль, промелькнувшая в воспаленном мозгу. Затем сознание родеригианца окончательно погрузилось во тьму.
 Руиз чувствовал себя абсолютно незащищенным. На бегу он все время старался держаться между Низой и теми камнями, за которыми укрылся Геджас. Конечно, броня считается надежной, но все же… Если даже он погибнет, у девушки появится шанс на спасение.
 Однако беглецам удалось благополучно присоединиться к остальным пленникам.
 — Все в лодку, живо! — крикнул Руиз. Мольнех и Дольмаэро разинули рты от изумления, обнаружив, что грозная госпожа послушно трусит вслед за их предводителем. Гундред вскочил на ноги и помчался к лодке.
 — Быстрее, — заорал бывший агент, схватив Низу за руку.
 Мольнех и Дольмаэро опомнились, увидев, что мореход уже добрался до шлюпки и перевалился через борт. Несостоявшийся ученый повернулся и протянул руку, чтобы помочь девушке. Руиз бесцеремонно подтолкнул ее сзади. Затем они с трудом погрузили толстяка Дольмаэро. Мольнех вскарабкался самостоятельно. В ту же секунду лодка вздрогнула и с противным скрежетом сошла с прибрежной мели.
 — Куда мы направляемся? — отдуваясь, поинтересовался старшина.
 — Не знаю, — ответил Руиз. — Но я почти уверен, что это более приятное место, чем Родериго.
 Гундред знакомым жестом почесал подбородок.
 — Уж это точно. Даже если мы попадем в руки обыкновенным работорговцам, они все же лучше, чем гетманы.
 Руиз заметил, что Низа борется с застежками своего шлема, и отложил в сторону ружье, чтобы помочь девушке. Она со вздохом облегчения обнажила голову.
 — Там так воняло, — пожаловалась принцесса.
 Из решетки, встроенной в носовую часть лодки, вновь раздался механический голос:
 — Добро пожаловать на борт. — Говорящий уже явно не заботился о голосовой фильтрации. Еще немного, и можно будет понять, с кем они имеют дело. — Нам придется действовать быстро. Прежде чем мы успели разрушить коммуникационное устройство родеригианцев, они успели отправить сигнал бедствия. Их корабль приближается на максимальной скорости.
 В тоне невидимого собеседника не чувствовалось ни малейшей угрозы. Он просто четко, по-деловому описывал ситуацию. И все же бывшим агентом завладело непонятное беспокойство. Что-то мучительно знакомое слышалось в механическом голосе.
 Шлюпка двигалась довольно быстро, она уже преодолела половину расстояния до судна. Руиз попытался незаметно нашарить осколочное ружье. Однако на прежнем месте его не оказалось. Он медленно поднял голову. Через две скамьи от него сидел Мольнех, сжимая в руках грозное оружие. Дуло смотрело прямо в грудь Руизу. На осунувшемся лице фокусника играла странная, немного смущенная улыбка.
 — Мольнех! Что ты делаешь? — ошеломленно спросил Дольмаэро.
 — Он выполняет свой долг, — отозвался механический голос.
 Фокусник удовлетворенно кивнул, ни на секунду не отрывая взгляда от лица бывшего агента.
 Руиз наконец узнал голос.
 — Это Кореана! — воскликнул он. — На подлодке Кореана!
 У беглеца перехватило дыхание. Неужели он так быстро и бездарно сменил призрачную реальность библиотечного острова на старый кошмар? Мысли в голове путались.
 — Мольнех?! — повторил старшина.
 — Теперь наш спутник принадлежит Кореане, — вяло ответил Руиз. — Генши переделали его.
 Толстяк уставился на фокусника с брезгливым изумлением.
 Низа страшно побледнела, глаза ее казались огромными темными озерами, губы сжались в тонкую ниточку.
 Руиз ощутил нелепое облегчение, убедившись в том, что она осталась человеком. В то же самое время его охватило горькое разочарование. Стоило бороться со смертельными опасностями, пробираясь через весь Суук, чтобы в конце пути оказаться в руках прежней хозяйки! На несколько секунд он утратил волю к жизни, захотелось смириться и перестать сопротивляться.
 Гундред, сидевший напротив Руиза, рассматривал Мольнеха со спокойным, академическим интересом.
 «Неисправимый исследователь!» — печально подумал бывший агент.
 Лодка замедляла ход. Теперь она находилась не более чем в пятидесяти метрах от корабля. В его бронированном борту открылся люк, оттуда высунулся старый пират Мармо. Киборг приветливо размахивал огнеметом. Руиз чуть было не помахал ему в ответ.
 Гундред наклонился к бывшему агенту так, чтобы Мольнех не видел его лица. Как ни странно, мореход улыбнулся и подмигнул спутнику.
 — Так это и есть твоя прекрасная Кореана? — восторженно произнес он, указав пальцем в противоположную сторону.
 Мольнех резко, словно притянутый невидимым магнитом, отвернулся от Руиза.
 Бывший агент моментально прыгнул за борт. Опускаясь в глубину, он еще уловил звук выстрела из осколочного ружья:
 Низа зажмурилась, когда кровавые клочья левой руки Гундреда забрызгали ее комбинезон, а от брони на груди отлетело несколько осколков. Несчастный издал страшный, душераздирающий вопль, но даже его заглушил грохочущий голос Кореаны.
 — Идиот, — орала она. — Скотина! Ах ты, тупое ничтожество с грязной планетки!
 Низа осторожно приоткрыла глаза. Гундред, белый, как полотно, судорожно сжимал культю, пытаясь остановить хлеставшую из нее кровь. Руиз исчез. Она наклонилась к воде, но Мольнех повел дулом ружья и прошипел:
 — Сиди тихо!
 В глазах его не осталось ничего человеческого. Очевидно, он весьма болезненно воспринял критику своей госпожи.
 Руиз постарался нырнуть как можно глубже. Он сам не знал, зачем так поступает. Вскоре ему все равно придется подняться на поверхность, и Кореана с легкостью выловит его из черной воды. Беглец просто откладывал неизбежное. Его не слишком утешало осознание того, что он боролся до последнего. Впрочем, он не мог принять иного решения, даже если это стало, не самым лучшим.
 Внезапно пловец наткнулся на подводную скалу и больно ушиб запястье. От неожиданности он выпустил из легких немалую порцию кислорода. Беглец беспомощно бултыхался до тех пор, пока его рука вновь не наткнулась на тот же камень. Он отчаянно уцепился за кусок скалы, облепленный острыми мелкими ракушками, больно царапавшими пальцы. Холодная соленая вода попала в нос. Однако сказались многочисленные тренировки, и ему удалось избавиться от воды, не утратив оставшийся запас воздуха.
 Тело немело в ледяном море. Грудь ныла от необходимости сделать вдох. В бывшем агенте крепла мрачная уверенность, что продлить пребывание на свободе удалось только на несколько мучительных моментов. Он попытался забиться под скалу, чтобы успеть утонуть до того, как тело рванется к поверхности, но рука его наткнулась на непонятную упругую и волокнистую массу. Интересно, насколько солона вода в морях Суука? Возможно, он погибнет, как только жидкость хлынет в легкие. Однако, скорее всего, сильное, мускулистое тело успеет всплыть. Суук — древний мир, его воды полны таинственных останков… Руиз понял, что начинает бредить, и постарался сосредоточиться на происходящем.
 Прислушавшись, он разобрал странный, скрежещущий звук. Беглец не сразу понял, что это его собственное горло пытается приоткрыться, чтобы впустить в легкие море.
 Кореана мрачно смотрела на экран. Сколько раз еще пленник будет пытаться сбежать, пока не осознает, что он принадлежит ей?
 — Ему не уйти далеко, — прошептала женщина.
 Инфракрасные детекторы быстро обнаружили беглеца в пятнадцати метрах под лодкой. Тело его выглядело кроваво-красным силуэтом на фоне холодного, голубовато-зеленого дна, усеянного обломками скал. Он повис вниз головой, похожий на гигантскую устрицу.
 Ее рассмешила эта картина.
 — Я могу подождать, пока у тебя закончатся запасы воздуха, — прошептала Кореана.
 Она перевела взгляд на экраны верхнего обзора. Мармо поторапливал оставшихся пленников. Раненый попытался последовать за товарищами, но киборг бесцеремонно спихнул его в море и загнал шлюпку в специальную нишу.
 Хозяйка наклонилась к коммуникатору.
 — Подожди, — скомандовала она. — Мы выловим беглеца, когда он поднимется на поверхность, чтобы набрать воздуха, Приготовь проволоку-ловушку и парализатор.
 Мармо заглянул в камеру и укоризненно покачал головой. Без малейшего энтузиазма он приступил к выполнению приказаний Кореаны.
 Тревожно взвыла сирена. Почти все мониторы развернулись в сторону родеригианского судна, стремительно появившегося из-за горизонта. Сверкание мощных лазерных пушек, готовых к бою, было заметно даже издали.
 Грубый голос, пропущенный через усилитель, потребовал немедленной сдачи.
 Пальцы Кореаны торопливо пробежали по клавишам панели управления. Она задраила люки, зарядила все имеющиеся на борту орудия и выставила оборонные щиты.
 Женщина бросила последний взгляд на Руиза Ава, все еще цеплявшегося за свою скалу. К сожалению, ни одна из пушек не обладала достаточно точным прицелом, чтобы поразить столь мелкий объект. Да и слишком тонок был слой воды в этом месте, отраженная энергия могла поразить корпус ее собственного судна. Кроме того, ей не хотелось, чтобы Руиз Ав погиб такой смертью. Нет, женщина мечтала, что он погибнет от ее руки, в ушах его будет звучать ее торжествующий хохот. На сей раз придется позволить ему скрыться. Какая досада!
 — Подожди умирать, — почти с нежностью произнесла Кореана, затем включила двигатель и умчалась прочь.
 Мозг беглеца отказывался работать. Угасающая воля из последних сил сопротивлялась бунтующему телу, которое отчаянно требовало воздуха. Он почти решился сделать вдох, впустить в легкие соленую морскую воду. Лучше сознательная гибель, чем жалкая кончина животного.
 В полумертвый мозг вторгся рев моторов. Возможно, этот звук означает, что ситуация каким-то образом переменилась. Стоило пожить еще немного…
 Он отпустил камень и мучительно медленно поплыл к поверхности, посеребренной светом разгорающегося дня. Попытка смягчить жжение в легких, выпустив из них немного воздуха, оказалась роковой ошибкой: воздух в груди был почти на исходе, а до поверхности еще оставалось несколько метров. Подъем замедлился, в глазах у пловца потемнело.
 Он вынырнул в последний момент. Необычайно свежий, сладкий воздух со свистом хлынул в легкие. Каждый глоток кислорода ощущался кубком вина на праздничном пиршестве. Бывший агент никогда раньше не задумывайся, как это здорово — дышать, просто дышать!
 На несколько мгновений он утратил интерес ко всему остальному. Но вскоре к нему вернулась способность соображать, и беглец завертелся на поверхности воды, пытаясь отыскать судно Кореаны.
 Внимание его привлекло какое-то зарево, разгоравшееся к западу от острова. Крупный родеригианский корабль преследовал знакомую подлодку. Оба судна стремительно удалялись на подводных крыльях, выбрасывая до самого неба фонтаны брызг. Время от времени сверкали залпы лазерных орудий, не причинявшие, впрочем, вреда ни одному из противников.
 Кореана добралась до подводной впадины и скрылась в волнах. Через минуту за ней последовало родеригианское судно.
 Руиз в полном одиночестве болтался в двухстах метрах от берега.
 Впрочем, в одиночестве ли? Прерывистый стон раздался за спиной, и он немедленно вспомнил о маргарах и прочих морских хищниках. Но из воды вы нырнула голова, явно принадлежавшая человеку. Руиз узнал Гундреда. Через минуту беглец подплыл к товарищу. Бывший ученый, еще на Родериго лишившийся своих золотых цепей, с легкостью держался на плаву. Но вода вокруг тела несчастного окрасилась кровью.
 — Гундред! — окликнул его беглец.
 Моряк приоткрыл почти угасшие глаза. На лице cm застыло то самое выражение спокойного смирения, с которым уходят в небытие лучшие солдаты.
 Руиз мельком подумал, сколько же раз он видел подобное выражение на лицах товарищей по оружию.
 «Слишком часто», — печально подумал он.
 Бывший агент подплыл поближе к Гундреду, не беспокоясь о том, что кровь может привлечь хищников, и приподнял его голову над водой.
 — Руиз, — еле слышно произнес моряк, — Я рад, что тебе удалось выжить.
 — Мы оба живы, — напомнил ему беглец и поплыл к берегу.
 Гундред попытался сопротивляться.
 — Нет, — прошептал он. — Не надо… бессмысленная трата сил.
 — Я просто пытаюсь извлечь тебя из кровавой лужи, — пояснил Руиз. — Не хочу, чтобы нас сожрали маргары.
 «А может быть, — подумал он, — я успею доплыть с тобой до берега, где ты сможешь умереть не такой страшной смертью». Он вспомнил разговор на борту «Лоракки», когда бывший ученый объяснял, почему он мечтает о быстрой кончине, если свалится в море. «Мучительный переход из света во тьму…» Кажется, Гундред выразился именно так.
 — А-а-а… — простонал моряк. — У тебя слишком доброе сердце для наемного убийцы.
 И умер.
 Руиз почувствовал, как тело Гундреда внезапно расслабилось и отяжелело. Он повернул к себе его голову и взглянул в неподвижные глаза.
 — Что ж, — бессмысленно произнес беглец и разжал руки. Мертвец закачался на волнах лицом вниз, кровь из изуродованной руки потекла гораздо медленнее.
 Руиз торопливо поплыл к острову. Когда он уже нащупал ногами дно, вода позади вскипела. Бывший агент обернулся и увидел, как какая-то чешуйчатая шарь утащила тело друга на дно. Это зрелище повергло его в такой ужас, что последние метры он промчался бегом, высоко поднимая ноги. Даже выбравшись на сушу, он не сбавил темпа и несся до тех пор, пока не постиг валунов на линии максимального подъема воды.




 Глава четырнадцатая


 Низа с отвращением, как на ядовитую рептилию, смотрела на Кореану. Несколько минут назад смолк рокот моторов, воздух больше не сотрясался от орудийных залпов. Хозяйка нервно металась по узкому проходу между клетками, в которые поместили Дольмаэро и Низу. Мармо парил в воздухе, не сводя глаз с госпожи.
 Прошло немало времени с тех пор, как старый пират запер замки на решетчатых дверях двух клетушек. Низа надеялась, что Руиз Ав выжил, что он придет и спасет ее от страшной женщины, захватившей их в плен.
 Как будто прочитав мысли девушки, Кореана остановилась, и злобно уставилась на нее.
 — Он наверняка уже мертв, тварь. Наверняка. Что-то странное произошло с лицом Кореаны. Его уже трудно было назвать прекрасным. Нет, черты его не изменились, но теперь глубоко запрятанное безумие проступило наружу и назойливо плескалось в побелевших от злобы глазах.
 Низа медленно покачала головой. Вероятно, Кореана права, но девушка не хотела верить в гибель возлюбленного. Пока не хотела.
 Хозяйка словно раздулась от бешенства. Лицо ее распухло и покраснело от гнева.
 — Ах, ты сомневаешься, да? Ну, хорошо. Возможно, он выплыл. И наверняка угодил в руки родеригианцев. Уж лучше бы ему утонуть.
 Низа отвернулась и принялась с преувеличенным интересом рассматривать узор на ржавой решетке.
 Кореана вздохнула. Этот неожиданный звук вновь привлек внимание девушки. Хозяйка погрузилась в глубокие раздумья. На лице ее появилось очень странное выражение, напугавшее Низу гораздо сильнее, чем неконтролируемый всплеск ярости.
 Кореана заговорила, и в голосе ее проявились неожиданно мягкие нотки.
 — Нет, грязная шлюха, я думаю, что ты права. Он жив. Его удачливость просто поражает. Почему бы такому человеку не уцелеть в мире гетманов и маргаров? Для него это просто досадные помехи, правда? Глупо с моей стороны надеяться, что эта история наконец закончилась.
 Принцесса внезапно осознала, что любовь Кореаны сравнялась по силе с ненавистью. «Как странно, — подумала она, — разве чудовища могут любить?» А почему бы и нет? Руиза тоже можно назвать чудовищем, но ведь он любит ее, Низу.
 Подобные мысли расстроили девушку, она постаралась выкинуть их из головы, но напоследок подумала, что у чудовищ бывает разный характер. В душе Руиза жестокость причудливо переплелась с добротой и милосердием.
 Мармо нерешительно поинтересовался:
 — Какие будут распоряжения, Кореана?
 Впервые Низа услышала его истинный голос, голос старика, уставшего от слишком долгой жизни и мечтавшего обрести наконец покой.
 — Держать курс на Эмбер? Там мы сможем получить неплохие деньги за подлодку и благополучно покинуть Суук.
 Кореана стремительно повернулась к киборгу.
 — О чем ты говоришь?!
 Мармо пожал плечами.
 — Нам необыкновенно повезло, что удалось спасти наши шкуры. Даже тебе наверняка не придет в голову возвращаться в Моревейник. Во второй раз нам уже не выбраться. Не можем мы вернуться и в «Черную Слезу», Родеригианцы, скорее всего, устроят там засаду.
 Кореана шагнула к верному помощнику.
 — Да, разумеется. Но ведь ты же не ждешь, что я отступлю именно теперь, не отомстив за все несчастья, случившиеся со мной по вине Руиза Ава? Ты что, с ума сошел?
 Мармо слегка отпрянул и ничего не ответил. Кореана сжала кулаки и подступила ближе.
 Низе вспомнилась сцена, которую она наблюдала на Фараоне незадолго до того, как ей исполнилось восемь лет.
 Во дворец ее отца забрела труппа фокусников. Плохо обученные шарлатаны, они не могли порадовать зрителей высоким искусством. Но им принадлежали три ящерицы арройо, которых показывали в золоченых клетках. Девочка отправилась посмотреть, как их будут кормить. Рептилии питались детенышами каменного крота. Скупые, точные движения ящериц, неподвижно замершие, загипнотизированные жертвы, — теперешняя ситуация воскресила в памяти давно забытый эпизод.
 — Кореана, — умоляюще произнес Мармо. — Пожалуйста, скажи, что ты намерена делать?
 — Разве это не очевидно? Мы возвращаемся в Моревейник. Руиз придет за своей женщиной… или за геншами, а мы его поймаем. На этот раз наверняка.
 — Ох, нет, — простонал киборг. — Моревейник превратился в пылающие развалины. Руиз Ав либо мертв, либо недосягаем для тебя. Но мы, к счастью, живы. Не позволяй призракам увлекать нас к смерти. Согласен, моя жизнь не доставляет мне особого удовольствия, но, кроме нее, у меня ничего нет, и мне хотелось бы сохранить ее.
 Низа зачарованно наблюдала за жуткой сценой. Кореана остановилась перед своим помощником и взглянула в металлические глаза.
 Мармо, мы так долго были вместе. Я никогда не думала, что ты решишь меня покинуть.
 Она говорила странным, монотонным голосом.
 Киборг покачал головой.
 — Я не покидаю тебя, Кореана.
 Женщина приложила руку к его щеке там, где металл сливался с живой плотью.
 Конец наступил так быстро, что Низа не ус дела осознать, что происходит. Рука Кореаны сжала шею киборга, Мармо издал жужжащий звук, дернулся и замер.
 На потрепанные шасси упало всего несколько капелек крови.
 Хозяйка отвернулась, и ее голубые глаза на мгновение увлажнились.
 Руиз скорчился среди камней, пытаясь уловить сквозь плеск волн, вопли морских птиц и шелест прибрежной травы какой-нибудь посторонний звук. Ничего. У него все еще был вибронож. Без сомнения, если Геджас выжил, он вооружен куда лучше. Но, скорее всего, «Голос» либо мертв, либо слишком тяжело ранен, чтобы искать с ним встречи. Последняя мысль слегка улучшила настроение бывшего агента.
 Столь слабое утешение не могло заглушить тоску по Низе, которую он, скорее всего, больше никогда не увидит.
 Кореана наверняка скроется в самой дальней части Суука, куда удастся забраться, истратив последние ресурсы подлодки. Вероятно, она продаст девушку или попытается утолить злобу, подвергнув жестоким пыткам возлюбленную своего врага.
 Последнее представилось наиболее вероятным, когда он вспомнил безумный голос бывшей хозяйки. Оставалось надеяться, что выстрел Мольнеха поразил не только Гундреда, но и девушку… Однако сознание его не пожелало смириться со страшной мыслью.
 «Ты попусту тратишь время», — прервал он сам себя и стал осторожно пробираться между валунами.
 Добравшись до тропинки, бывший агент принялся за поиски сенсорных установок и проволок-ловушек. Какой родеригианский воин отправился бы в экспедицию, не захватив с собой столь необходимые вещи? Как ни странно, на тропинке не обнаружилось никаких неприятных сюрпризов. Руиз подумал, что Геджас все еще скрывается в скалах, и со всех ног помчался к лагерю.
 Добравшись до просеки, Руиз ощутил сильную боль в поврежденных ребрах и уселся на камень, чтобы немного перевести дух. Эйндиукс исчез, и бывший агент ощутил некоторое облегчение. Если бы ему пришлось возиться с маленьким оранжевым человечком, шансы на выживание еще уменьшились бы.
 Беглец услышал легкий шорох в кустах и тут же распластался за валуном, сжимая рукоятку виброножа.
 В десяти метрах от него, на склоне холма появилась растрепанная голова Эйндиукса. На лице кока читалось явное любопытство.
 Руиз не хотел рисковать. Возможно, Геджас использует его как приманку. Впрочем, родеригианец уже не раз имел возможность подстрелить противника.
 — Эйндиукс, — позвал он. — Выходи. Все в порядке.
 Человечек, смущенно улыбаясь и почесывая голову, прошлепал к нему. Бывший агент вновь уселся на камень.
 Кок примостился рядом, сложив крохотные ручонки на коленях. Он посмотрел в лицо Руизу, и рот его задергался, словно в попытке прожевать горсть камешков. Наконец раздался тонкий, хрипловато попискивающий от долгого молчания голос:
 — Что с Гундредом?
 Руиз слегка удивился тому, что в тоне Эйндиукса слышалась искренняя озабоченность.
 — Мертв. Мне очень жаль, но он погиб, подарив мне шанс на спасение.
 Человечек, похоже, опечалился, но не изумился.
 — Ты можешь рассказать, что здесь произошло? — спросил беглец.
 Коку опять пришлось довольно долго прочищать горло.
 — Мне известно немногое, — ответил он.
 Речь Эйндиукса отдавала какой-то странной архаичностью, но он чисто и вразумительно изъяснялся на пангалактическом наречии.
 Руиз не смог удержаться от вопроса:
 — Так ты умеешь говорить?
 Человечек посмотрел на собеседника, как на ребенка, который нарочно прикидывается более глупым, чем он есть на самом деле.
 — Похоже на то.
 — Зачем же ты притворялся?
 Эйндиукс как-то нелепо замахал руками, словно возмущаясь тупостью собеседника.
 — Разве ты не заметил, что в таком притворстве есть немалые преимущества?
 Руизу до сих пор не верилось, что он спокойно беседует с бывшим коком на склоне мертвого холма.
 — Да, выгода очевидна, но отсутствие товарищей…
 Эйндиукс повторил свой странный жест.
 — Ну почему отсутствие? Неужели тебе необходимо трепать языком, чтобы понять, как к тебе относятся? Гундреду этого не требовалось, — человечек печально улыбнулся. — Его насмешки? Тоже своеобразная демонстрация привязанности. Конечно, как повар я стоил немногого. Судьба не наградила меня кулинарными талантами, но зато избавила от морской болезни. Поэтому моя стряпня вовремя появлялась на столе. А в море это немаловажно.
 Необычайно длинная речь, похоже, истощила силы кока, и он съежился в своем комбинезоне, словно большая оранжевая черепаха.
 — Понятно, — Кивнул Руиз. — А почему же ты заговорил сейчас?
 Эйндиукс поджал сморщенные губы.
 — Мне уже не нужны никакие хитрости.
 Руиз окончательно запутался и решил вернуться к насущным проблемам.
 — Ты видел Геджаса? Или кого-нибудь еще?
 — Никого. Как ты думаешь, скоро объявится гетман и попытается вырвать у нас сердца?
 Кока, по-видимому, лишь слегка раздражала, но отнюдь не пугала подобная перспектива.
 — Она не появится, — ответил беглец. — Несколько часов назад я убил ее.
 Широкая улыбка осветила маленькое личико.
 — Вот как? Рад слышать. Родеригианцы — мои злейшие враги, чума на весь их остров, да будут сочтены его часы. Я ввел себя в кому, чтобы лишить их удовольствия пытать меня. — Он покачал головой, напоминая крохотную любопытную мартышку: — Но кого же я видел в броне гетмана? Твою любимую?
 — Мою любимую, — печально кивнул Руиз.
 — Ловко придумано, — похвалил кок, с каждой минутой становясь все дружелюбнее и разговорчивее. — Сработало?
 — Как нельзя лучше, но до определенного момента.
 — А-а-а, — сочувственно протянул Эйндиукс. — А где она сейчас?
 — Ее увезли туда, куда я не могу за ней последовать.
 — Мне очень грустно это слышать, честное слово. — Человечек потрепал его по плечу невесомой, словно птичья лапка, ручкой.
 Собеседники погрузились в горестное молчание, принесшее Руизу странное утешение. Наконец Эйндиукс задал новый вопрос:
 — И что ты собираешься делать? Беглец пожал плечами.
 — Попытаюсь прожить еще немного. Полагаю, это потребует от меня немалого напряжения. А как насчет тебя?
 Эйндиукс задумчиво поджал губы.
 — У меня нет никаких планов.
 — Маленький человечек окинул взглядом разрушенные здания, озаренные ясным утренним солнцем.
 — Вполне достаточно, что я вернулся домой. Мое тело пробудил аромат родного острова.
 Руиз озадаченно посмотрел на собеседника. Потом перед глазами возник образ Сомнира, его странная Желтая кожа, черные глаза, мелкие колечки волос. Неужели долгая, полная опасностей жизнь на море настолько изменила внешность человека, принадлежавшего к той же самой расе? Кожа продубилась и приняла красноватый оттенок, волосы выцвели на солнце и побелели, а лицо избороздили морщины.
 — Значит, ты родом из Компендиума, — задумчиво произнес Руиз, удивленный, что не догадался об этом раньше.
 Глаза Эйндиукса расширились, он резко вскочил на ноги.
 — Где ты слышал это слово, варвар?
 — Его произносил Сомнир в виртуальном депозите.
 — Сомнир? Ты с ним разговаривал?
 — Да, — кивнул беглец. — Он дал мне поручение, но я не знаю, как его теперь выполнить.
 — Сомнир… — повторял Эйндиукс, по щекам его катились слезы. — Старший библиотекарь, некогда столь знаменитый. Каково ему во сне?
 — По-моему, неплохо, — сказал Руиз, но тут же вспомнил про Лиил. — Хотя иногда ему приходится принимать неприятные решения.
 Эйндиукс вновь взмахнул руками.
 — А есть ли на свете существо, избавленное от этого? Подумать только, прошлой ночью ты с ним разговаривал! А город? Он все еще прекрасен?
 — Необыкновенно, — с жаром подтвердил Руиз. Ему вдруг отчаянно захотелось сказать маленькому человечку что-то очень хорошее. — Мы с Сомниром облетели весь город, стоял дивный солнечный день. Старший библиотекарь показывал мне белые дворцы и тенистые дворики, в воздухе танцевали саримы, из фонтанов доносилась чудесная музыка, а невиданные цветы пахли так сладко…
 Эйндиукс тяжело опустился на землю, и закрыл лицо руками. Руиз испугался, что поступил с маленьким человечком жестоко, описав прекрасный мир, который навсегда закрыт для бывшего кока.
 Наконец Эйндиукс поднял голову, и глаза его по теплели.
 — Ты был добр ко мне. А что за поручение?
 — Не знаю, смогу ли его теперь выполнить. Я должен попасть в Моревейник.
 Руиза немало удивили собственные слова. Когда это он успел принять решение разобраться с анклавом? Эйндиукс встал и расправил узкие плечи.
 — Пойдем со мной. Мои друзья помогут тебе вы полнить поручение Сомнира.
 Руиз улыбнулся.
 — Что ж, веди.
 Ребра пронзила острая боль, беглец невольно поморщился.
 — Ты ранен? На, возьми, — человечек достал из кармана медицинскую прилипалу. — Видишь, я тоже не столь бесполезное существо, как ты думал раньше.
 Геджас, прихрамывая, ковылял по тропинке, освещенной полуденным солнцем. Медицинская прилипала слегка восстановила силы «Голоса», и он отправился на поиски своей госпожи. Родеригианец шел открыто, не опасаясь возможной засады. Если на остров высадились боевики замка Дельт с приказом прочесать территорию и уничтожить всех найденных, он так или иначе погибнет, несмотря на любые предосторожности, а что касается Руиза Ава, то, скорее всего, наемник покинул остров на подводной лодке. Мысль о том, какие муки будет испытывать убийца в руках Кореаны Хейкларо, доставила Геджасу немалое удовольствие. Оставалось только пожалеть, что он сам не будет свидетелем мучительной смерти врага, да и сколь бы жестока ни была эта женщина, родеригианцы имели гораздо больший опыт по части пыток.
 Геджас наконец добрался до бывшего лагеря и остановился немного передохнуть. Он уселся, на камень и осторожно вытянул поврежденную ногу. Медицинский прибор все еще закрывал собой рваную рану, но родеригианец уже чувствовал слабую пульсирующую боль ускоренного заживления тканей.
 Глаза его остановились на восьмиугольнике примятой травы на месте палатки Желтого Листа, куда прошлой ночью нагло, вразвалочку вошел убийца и заявил о своих дерзких требованиях. Прошлой ночью? Родеригианец устало покачал головой. Суук совершил всего один оборот вокруг своей оси, а его жизнь кончилась, она ушла вместе с Желтым Листом.
 Она мертва, мертва! Геджас постарался осмыслить нот факт, но не мог смириться с тем, что такое незаурядное, полное жизненных сил существо внезапно ушло в небытие, а звезды не задрожали на орбите, небо не раскололось.
 Далеко внизу, по темному морю, бежали белые барашки. Интересно, насколько сильно Руиз Ав изуродовал труп госпожи. Наемник ненавидел ее, и, надо признать, у него были на то причины.
 Геджас опустил голову, почти решившись выбрать в аптечке самое сильное снотворное, чтобы избавиться наконец от своего жалкого существования.
 И тут, на почве, не размягченной утренней росой, он заметил след сапога. Родеригианец наклонился, чтобы получше рассмотреть его.
 Итак, Руиз Ав все еще на острове. «Голос» улыбнулся недоброй улыбкой, в груди его вспыхнуло пламя.
 — Сперва в пещеру, — прошептал он сам себе. — Взгляну на дело рук твоих, убийца. Потом отправлюсь на поиски, И найду.
 Карабкаясь по тропинке к виртуальному депозиту, Геджас почти не замечал боли в раненой ноге.
 Руиз спешил вслед за Эйидиуксом, осторожно ступая по гальке и осколкам камней. Они спускались в долину, где камни устилали почву толстым, нетронутым слоем. Маленький человечек свернул в чащу леса, аккуратно отводя в стороны колючие ветки.
 — Смотри, не ломай их, — обратился он к спутнику. — И не повреди почву. Дельт и Родериго будут охотиться за нами, нельзя оставлять следы.
 Руиз уважительно кивнул головой. Эта логика была ему понятна.
 В долине, где ручей подмыл высокую каменную стену, Эйндиукс остановился и постучал по черной базальтовой плите. Его пальцы выбивали какой-то странный, неровный мотив. Может быть, это сигнал? Руиз не имел понятия, кого бывший кок собирался таким образом предупредить об их приходе.
 Эйндиукс устало присел под невысоким деревцем. Очевидно, он не считал, что спутник нуждается в каких-либо объяснениях. Прошло минут двадцать, а единственным звуком, нарушавшим тишину вокруг, по-прежнему оставалось гудение больших зеленых мух.
 Когда плита со скрежетом уехала в строну, Руиз подскочил на месте от неожиданности и схватился за вибронож.
 — Нет-нет, — остановил его Эйндиукс. — Это друзья.
 Два человека высунули головы из укрытия, щурясь от яркого дневного света. Затем один из них целиком вылез наружу. Он был очень похож на бывшего кока, только кожа носила не оранжевый, а лимонно-желтый оттенок.
 — Тебя я узнал, Эйндиукс Беглый. А кто этот варвар?
 Глубокий, спокойный голос незнакомца принадлежал как будто какому-то другому, гораздо более крупному человеку. Старинное осколочное ружье, которое он сжимал в руках, было направлено прямо в грудь Руизу. На лице человека читалась бесстрастная готовность к убийству — не от кровожадности, а из чувства долга.
 — Варвары не должны входить в Оставшееся. Разве ты забыл?
 Нет, — ответил Эйндиукс. — Но Сомнир Прославленный дал ему поручение.
 Глаза мужчины расширились от удивления, прицел сбился, но только на мгновение.
 — Это правда? Где доказательства?
 Родеригианцы послали его в виртуальный депозит. Этот варвар вернулся назад целым и невредимым. Он описывал город во времена его расцвета и могущества… Так мог говорить только человек, действительно побывавший в Компендиуме и полюбивший его. К тому же он прикончил гетмана вместе с несколькими охранниками. Руиз причинил Родериго немалый вред.
 — А-а-а! — мужчина просиял от радости, губы его растянулись в улыбке, обнажив почерневшие остатки зубов. — Назови свое имя, варвар.
 — Руиз Ав. А ты кто? — беглец старался говорить вежливо и дружелюбно.
 Вот будет забавно, если прославленный наемник погибнет от руки безработного библиотекаря, превратившегося в пещерного жителя.
 — Мое имя не имеет значения для идущего на смерть. Ради спасения жизни отвечай: что ты увидел под мостом Сомнира?
 Старик наклонился вперед, напряженно всматриваясь в глаза визитера. При свете дня Руиз разглядел, что все лицо его обезображено старыми шрамами.
 Сейчас он без труда мог обезоружить загадочного хозяина — вряд ли тот являлся обладателем суперскоростных рефлексов, — однако бывший агент подавил некстати возникшее желание. Абсолютно бессмысленная победа. Ведь только здесь беглец мог получить помощь. В худшем случае библиотекарь убьет его. Но наверняка он сделает это более милосердно, чем родеригианцы.
 — Сомнир не велел мне смотреть, — медленно ответил гость. — Но прежде чем он предупредил меня, я увидел страшные злодеяния — те, что совершил я сам.
 На глаза старика навернулись слезы. Он неверным движением сунул ружье в мешок, висевший за спиной.
 — Сомнир Прославленный… Как он?
 — Неплохо, — ответил Руиз, хотя на самом деле он не мог понять, откуда главный библиотекарь брал силы, как он существовал с такой израненной, опустошенной душой.
 — Что еще ты можешь рассказать? — жадно спросил хозяин, но потом, словно подслушав мысли гостя, грустно добавил: — Я мог бы бесконечно расспрашивать тебя, но, боюсь, твои ответы разобьют мне сердце. Мудрость жестока. Спускайся вниз, в наше убежище. Мы поможем тебе выполнить поручение Сомнира.
 Он отодвинулся, давая дорогу Руизу.
 Бывший агент согнулся, чтобы не разбить голову о низкие своды, и вошел в туннель. Эйндиукс последовал за ним. С полдюжины маленьких человечков в туннеле молча и тщательно обыскали визитеров. У Руиза отобрали вибронож и подозрительно уставились на медицинскую прилипалу.
 — Это всего лишь лечебное, приспособление, — вмешался Эйндиукс.
 Старик кивнул, и прилипалу оставили на поврежденных ребрах беглеца.
 Плита захлопнулась со зловещим скрипом.
 — Спасибо, — произнес Руиз. Хозяин небрежно взмахнул рукой.
 — Не благодари нас. Такова воля Сомнира, будь благодарен ему.
 Бывший агент кивнул, хотя ему очень хотелось обозначить поручение, данное главным библиотекарем, словами, которые отличались бы от благодарственных.
 — Как мне обращаться к тебе? — спросил он. Старик нахмурился.
 Зови меня Джо. — Он повернулся к Эйндйуксу: — Ну что, ты вернулся, раздобыв новый источник, как некогда поклялся?
 Бывший кок пожал плечами.
 — У меня скопилась, приличная сумма в Торговом банке Северного кольца. Но здесь я оказался случайно, и у меня нет с собой запасов энергии.
 Джо презрительно хмыкнул. Потом он резко качнул головой, и путники продолжили спуск в тусклом свете бледно-зеленых ламп.
 Иногда своды туннеля опускались так низко, что Руизу приходилось пробираться на четвереньках, переваливаясь из стороны в сторону, а дважды он вынужден был проползти несколько сот метров по древнему коридору, в котором с трудом помещались его широкие плечи. Время от времени он ощущал легкое дуновение ветра и давление чьих-то взглядов. Вероятно, узкие проходы являлись частью хитроумных защитных приспособлений. Ни один отряд не смог бы пробраться по такому туннелю незамеченным.
 Наконец они достигли коридора, освещенного голубыми водорослями, заключенными в стеклянные трубки.
 Старик остановился перед массивной стальной дверью. Его люди уперлись в дверь плечами, она дернулась и отъехала в сторону с громким протестующим скрипом.
 — Подожди здесь, — велел старик Руизу. — Мы поговорим позже, после того как Эйндиукс Беглый даст свои объяснения.
 — Ладно, — покладисто кивнул бывший агент.
 Он слегка насторожился, но все же вошел внутрь. Посреди пустой комнаты стояла лишь пыльная пластиковая скамья. Руиз устало опустился на нее, Джо вышел, и дверь захлопнулась.
 Бывшего агента окутала бархатистая тьма, плотная и давящая. Щелкнули замки.
 Наконец-то беглец остался наедине со своими мыслями, его больше ничто не отвлекало.
 Он задумчиво перебирал в памяти события недавнего прошлого, пытаясь украдкой миновать воспоминания о совершенных им страшных злодеяниях и о безумии, в котором он укрылся во время пребывания на бойне. Но обходной маневр не удался. Чем больше несчастный старался забыть обо всех этих ужасах: о своих окровавленных руках, о чудовищной ярости, испытанной им во время, совершения убийств, — тем ярче делались видения.
 Руиз начал монотонно раскачиваться в темноте. Он кусал губы до тех пор, пока не потекла кровь — ему казалось, что физическая боль прогонит жуткие мысли, — и испуганно отпрянул, когда прокушенной губы коснулось щупальце прилипалы. Дрожь пробежала по телу беглеца, прежде чем он сообразил, что же до него дотронулось.
 Прилипала впрыснула кровоостанавливающее и обезболивающее. Кожа чесались от мелких, незначительных уколов микроскопической иголки: прилипала заботливо накладывала швы.
 Лекарство подействовало, принеся тепло и успокоение. Руиз задумчиво вытер кровь с подбородка. Больше не нужно цепляться за личину маньяка, даже если он на самом деле превратился в кровавого разрушителя. Особенно если так.
 Мысли его потекли по более приятному руслу.
 Вспоминались мгновения, проведенные с Низой. Очевидно, благодаря действию наркотика, перед внутренним взором проплывали только счастливые картины, не омраченные горечью утраты.
 Время тянулось бесконечно долго, и Руиз беспрепятственно наслаждался драгоценными воспоминаниями.
 Позже он задумался, почему именно этой девушке он отдал без остатка всю свою любовь и верность. Да, она прекрасна. Но вселенная полна не менее прекрасными женщинами. Низа отважна. Но, хотя храбрость — более редкое свойство, чем красота, он встречал на своем пути немало отважных людей. Она умна, находчива, остроумна. Ни одно из этих качеств не являлось редкостью.
 Неужели его великая любовь — всего лишь набор эмоций, которые случайно запали в душу циничному наемнику и оплели ее неразрывной сетью?
 Руиз покачал головой. В это трудно поверить. Но прочие объяснения уже можно было счесть мистикой, а и нее бывший агент не верил.
 — Ну, хорошо, а какая разница? — произнес он вслух.
 Беглец глубоко вздохнул и дал отдых своему измученному сознанию, превратившись просто в человека, который ждет в темной комнате.
 Когда вернулся Эйндиукс, Руиз уже окончательно утратил чувство времени.
 — Приветствую тебя, — произнес оранжевый человечек.
 В одной руке он держал склянку, полную светящихся червячков, — переливающийся клубок зеленых огоньков. В другой — поднос с едой.
 — Привет, — ответил беглец заплетающимся языком.
 Мысли путались. Вероятно, следовало перенастроить прилипалу — теперь, при свете, это можно было сделать — и перестать принимать лекарства. Руиз выключил прибор и сдавленно охнул, когда прилипала извлекла щупальца из его тела.
 Бывший агент потрогал сломанные ребра и обнаружил, что они почти зажили и только слегка напоминают о себе слабой тянущей болью. Он опустил устройство в карман. Вероятно, оно пригодится позже, а пока следовало поберечь энергию.
 Эйндиукс поставил перед ним поднос.
 — Завтрак. Ешь быстрее.
 На подносе красовалась миска желтоватой каши и несколько полосок чего-то, напоминающего сушеную рыбу. Во второй чашке плескалась вода.
 — Ешь! — повторил бывший кок, и Руиз подчинился.
 Пища показалась ему безвкусной, а может быть, он просто не обратил на вкус внимания. После еды беглец ощутил некоторый прилив сил.
 — Ну что, ты готов? — нетерпеливо спросил Эйндиукс.
 — К чему?
 — Ты ведь должен отправиться в Моревейник, по крайней мере ты утверждал именно это, когда мы встретились на склоне холма.
 — Верно, — кивнул Руиз. — А как я туда попаду?
 — Мы, оставшиеся, обсудили этот вопрос. Как я и обещал, тебе помогут. Мы не можем вооружить тебя, у нас осталось очень мало оружия. Но мои соотечественники сделают все, что в их силах. Иди за мной.
 Руиз встал и поплелся за человечком. «Возможно, — подумал он, — бывший кок просто не умеет объяснять». Во всяком, случае, у Руиза не было ни сил, ни желания расспрашивать оранжевого человечка.
 Путникам пришлось преодолеть многокилометровые коридоры, лабиринт сломанных машин и запечатанных дверей. Никто не встретился им на пути.
 Руиз задумался о своих нынешних покровителях. Очевидно, те, кто выжил после разрушения Компендиума, поселились внизу, под библиотекой. Но зачем? Он не мог понять слепой преданности тому, что погибло много веков назад. Потом бывший агент выкинул из головы эти мысли. Вселенная полна необъяснимых вещей. Ему казалось, что прошло много часов, когда его слуха коснулся монотонный, ритмичный шум.
 — Что это? — спросил он.
 Эйндиукс через плечо кинул на спутника удивленный взгляд.
 — Море. Разве ты не плывешь в Моревейник? — Надеюсь, что плыву, — мрачно отозвался Руиз.
 Тогда иди за мной, — скомандовал проводник, освещая своим бледным фонариком темный путь.
 Шум моря усилился. Потом задрожали стены туннеля.
 Руиз наконец решился спросить, куда они направляются. Но тут перед путниками выросли тяжелые монолиновые ворота, укрепленные прибитыми наискось бревнами.
 Их поджидали уцелевшие обитатели Компендиума, вооруженные и порядком нервничающие. Старика по имени Джо не было среди них, и Руиз ощутил неожиданный укол разочарования.
 «Странно, — подумал он. — Кто для меня этот старик?»
 — Зачем вы здесь? — спросил Эйндиукс у выступившей вперед женщины.
 Женщина сохранила прямую, царственную осанку, и на лице ее читались разочарование и усталость. Однако древнее ружье-парализатор явно было в умелых и привычных руках.
 — Эскорт, — ответила женщина, протягивая Руизу вибронож. — Никаких признаков активности на побережье. Родериго медлит. Дельт, видимо, не знает о том, что произошло.
 Бывший агент постарался стряхнуть с себя опасную пассивность.
 — Подождите, — вмешался он. — Каков ваш план? Я кое-что смыслю в подобных вопросах.
 Эйндиукс хмуро посмотрел на него.
 — Мы пойдем в Морские Пещеры. В дни процветания острова там швартовались корабли. И там же, тщательно укрытые от врагов и от разрушительного воздействия времени, сохранились аварийные лодки. Правда, весьма примитивные.
 — А-а-а, — протянул Руиз. — И сколько же человек понадобится, чтобы спустить на воду одну из них?
 — Если знаешь как, то можно управиться и в одиночку.
 — А ты знаешь? — спросил беглец оранжевого человечка.
 — Разумеется.
 — Тогда мы отправимся вдвоем. К тому же чем меньше народу, тем больше шансов пробраться незаметно.
 — Согласен, — откликнулся бывший кок. Женщина попыталась возражать, впрочем, без особого энтузиазма.
 Наконец двое путников вошли в ворота, ведущие к Морским Пещерам.




 Глава пятнадцатая


 Морские Пещеры представляли собой гигантскую естественную систему. Эйндиукс вел их по узкому высокому коридору. Сталактиты, свисавшие с потолка, походили на огромные зубы. Черные металлические поручни местами скрывались под полуметровым слоем белесых натеков, и Руиз подумал, что люди давно не пользовались этим путем.
 Тропинка разветвлялась и петляла.
 — Ты уверен, что не забыл, куда идти? — спросил нывший агент.
 — Житель Компендиума не может забыть дорогу, — ответил Эйндиукс. — Иначе мы бы потерялись в переплетениях лабиринта.
 Наконец перед ними возник лаз, в котором можно было продвигаться только ползком: Потолок едва не сливался с полом, а вход напоминал сморщенный полуоткрытый рот. Эйндиукс остановился и окинул Руиза критическим взглядом.
 — Боюсь, ты слишком крупный. Однако попробовать стоит. Давай, ложись на живот. Ты — первый, я — за тобой. Так будет удобнее вытаскивать тебя, если застрянешь.
 Руиз глубоко вздохнул. Ему всегда были не по душе сильно ограниченные пространства, но он лег на пол и заполз под нависающий козырек потолка, пролагая мучительный долгий путь по острой гальке. Его зажало только один раз. На миг показалось, что не удастся вдохнуть, и он чуть не всхлипнул, пытаясь наполнить легкие воздухом. Камень давил на спину, и человека посетила страшная мысль, что потолок специально просел, пытаясь раздавить его многотонной массой А вдруг на острове проснулась сейсмическая активность? Он безуспешно боролся, ворочаясь, как жук под гигантским пальцем.
 — Руиз Ав! Слушай меня! — рявкнул Эйндиукс. — Выдохни. Слева места больше.
 Взяв себя в руки, бывший агент сообразил, что задержал дыхание, словно крохотный глоток воздуха а легких мог остановить камень, если бы тому действительно вздумалось упасть. Он сосредоточился на выдохе, и гора отпустила его.
 Они вылезли в следующей комнате с высокими потолками, и разведчик испытал невероятное облегчение. Они несколько минут отдыхали на плоском возвышении, хотя на Эйндиуксе, несмотря на преклонный возраст и очевидную хрупкость, преодоление тесного лаза как будто никак не отразилось.
 Здесь сквозь, толщу скал проникал рокот моря. Ощущалась постоянная, настойчивая вибрация, словно камень под руками Руиза на самом деле был кожей какого-то животного, которое вздыхало и ворочалось.
 — Далеко нам еще? — спросил он.
 — Мы уже близко, — ответил Эйндиукс. Он нахмурился и пристально глянул на Руиза. — Там, на спасательной шлюпке, после крушения «Лоракки», я подумал, что ты кое-что смыслишь в навигации. Правильно?
 — Я ходил по многим морям, — ответил бывший агент. — Не претендую на звание морского волка, но | плаваю достаточно хорошо, чтобы добраться до берега.
 — Спасательные шлюпки несложны в управлении, но они старые и довольно хрупкие, — Эйндиукс приподнялся и ткнул пальцем вперед, — Надо идти и надеяться, что родеригианцы настам не поджидают.
 Они прошли последние несколько метров по скользкой от конденсированной влаги гальке и вышли в большой купол Морских Пещер, которые теперь заполнял холодный серый свет зари. Мужчины стояли среди развалин портовых складов, от которых ныне осталось только несколько невысоких стен. Среди руин к высоченным потолкам поднимались огромные колонны. Похоже, это были естественные образования, некогда покрытые декоративными рельефами. Руиз подошел поближе к одному из них, но резьбу скрывали тонкие кальцитовые натеки, видимо образовавшиеся после разрушения Компендиума.
 Когда-то от складов отходили в море длинные волнорезы и причалы. Теперь они лежали грудами битого камня, по большей части залитые водой. По Морским Пещерам перекатывались мягкие волны. Видимо, самые страшные удары прибоя обрушивались с наветренной стороны острова, восточнее древней гавани. Звук был очень громким, словно сводчатые анфилады каким-то образом подхватывали и усиливали рокот моря.
 Руиз разглядел в проеме арки кусочек горизонта. Море покрылось белыми барашками, а небо становилось угрожающе темным.
 — Похоже, погода нам не благоволит, — проворчал Эйндиукс. — Но, по крайней мере, благоволят родеригианцы — своим отсутствием.
 — Мне надо уходить как можно скорее вне зависимости от погоды, — нахмурился бывший агент. — Гетманы станут меня искать.
 — Совершенно верно. Поэтому следуй за мной.
 Эйндиукс углубился в развалины, без труда прокладывая извилистый путь между колоннами. Руиз пошел за ним, чувствуя себя последним идиотом. Разве могло в этой мерзости запустения уцелеть что-либо полезное?
 К тому моменту, когда проводник остановился перед колонной, беглец как раз гадал, каковы были шансы у обитателей Компендиума сохранить рассудок после того, как провели столько лет в подземных укрытиях?
 Эйндиукс поднял зазубренный камень и принялся аккуратно сбивать кальцитовые наросты. Через мину ту он очистил крошечный и старательно вырезанный в камне силуэт русалки.
 — Ага! — буркнул он и нажал на рисунок. Ничего не произошло.
 Старик нахмурился и несколько раз деловито постучал по резьбе, затем снова нажал на рельеф, и тот вошел в камень. Потом изображение отодвинулось в сторону, а колонна зашипела. Кальцит отваливался с ее боков блестящими чешуйками. Обозначился шов между панелями. В колонне открылась узкая высокая дверь и обнажила длинный сверток, завернутый в зеркальный монолин.
 — Спасательная лодка, — объявил Эйндиукс с явным удовлетворением. — Помоги мне ее собрать.
 Когда они справились с этим делом, на влажный камень лег изящный катамаран. Семи метров в длину, он был сделан из дерева с водоотталкивающей пропиткой, два полых баллона походили на длинные ножи, а соединяла их сетчатая платформа из углеродного волокна. Руизу это сооружение показалось экстравагантным и прекрасным, но очень уж броским. Над платформой вздымалась тонкая парусная мачта с крылышками, сделанная из какого-то прозрачного, но прочного материала. Она поворачивалась и складывалась при помощи специального штурвала в маленькой рубке.
 — Это очень быстроходная лодка, — сказал Эйндиукс. — Когда-то она была еще и очень прочной. Осторожнее с ней, Руиз Ав. В свое время ее покрыли инертными смолами, особенно под ватерлинией, но прошло слишком много времени.
 Потом маленький человечек объяснил, как управлять лодкой, продемонстрировал беглецу спасательную капсулу, к которой прилагались древние канистры с водой, кубики питательного рациона, карты, компас и секстант. Руиз улыбнулся при виде навигационного журнала, давно и безнадежно устаревшего. На карте Эйндиукс показал ему предстоящий путь.
 — Ты направишься прямо в Моревейник?
 — Да, — ответил бывший агент. — Если я не ошибаюсь, пираты все еще пускают суда в город. Им нужны солдаты и рабы. Моя главная забота — не оказаться слишком близко к берегу Нампов. Если в этом повезет, то все со мной будет в порядке, разве что столкнусь с охотниками на маргаров.
 — Лодка не ловится радарами, но в остальных отношениях невидимкой не является, — напомнил Эйндиукс, похлопывая суденышко по борту. — Тебе понадобится все твое везение, Руиз Ав.
 Прежде чем они подхватили катамаран и спустили его на воду, Руиз взял крохотную лапку Эйндиукса в свои ладони.
 — Ты остаешься? — спросил он.
 — Да, — ответил старик. — Тут мое место. Пусть даже только для того, чтобы умереть. Но мы, люди Компендиума, живем долго. Какой толк был бы от библиотекарей-однодневок? — он рассмеялся, — Поэтому я надеюсь увидеть кончину Родериго прежде собственной.
 — Я тоже в это верю, — сказал Руиз. — Ну что же, спасибо тебе. И поблагодари от моего имени Джо.
 Странное выражение скользнуло по лицу Эйндиукса.
 — Его никогда не звали Джо, Руиз Ав. Тебе следует понять: в давние, давно забытые времена… в давным-давно мертвом месте… и очень далеко от здешней печали его звали Сомнир Прославленный.
 Эйндиукс слегка потряс его руку.
 — Удачи тебе, Руиз Ав, и до свидания.
 Геджас похоронил жалкие и страшные останки Желтого Листа под курганом из тяжелых камней, чтобы стервятники не добрались до нее, пока прах не перевезут на Родериго. После, не зная, за что еще приняться, он взобрался на гору, откуда просматривался весь остров. Отсюда он увидит Руиза Ава, когда наемник наконец вылезет из своего укрытия.
 Солнце взошло и снова село, а убийца все не показывался.
 К середине следующего утра Геджас начал уставать и занервничал. Что ему делать, если враг пал жертвой какого-нибудь несчастного случая в руинах? Вдруг на него напала банда пьяных от жажды убийства наемников с Дельта? Или он провалился в какую-нибудь яму? Остров был весь изъеден пещерами, своды которых могли обрушиться в любую секунду. Может быть. Желтый Лист нанесла убийце какую-нибудь рану, способную привести его к медленной смерти, и теперь Руиз Ав лежал в каком-нибудь недоступном месте, сгорая в лихорадке или обессилев от потери крови.
 Эти мысли порождали в сердце Геджаса страшную ярость.
 — Нет!. — вскричал он, подняв лицо к небу. — Ты будешь жить, пока я не найду тебя!
 Бросив очередной взгляд на северную оконечность острова, он увидел, как выскочила из-за рифов крохотная лодка. Кто еще это мог быть, как не Руиз Ав? Бешенство захлестнуло родеригианца. Что он мог сделать, чтобы предотвратить бегство наемника? Ничего, ничего! Голова гудела. Он до скрипа сжал зубы. Все, что он мог, — это наблюдать, как убийца уплывает безнаказанным.
 Лодка двинулась к востоку, обогнув оконечность острова в нескольких сотнях метров от берега, а затем взяла курс с тем расчетом, чтобы миновать остров с наветренной стороны. Чуть позже Геджасу удалось разглядеть крохотную фигурку беглеца, который скорчился у руля, стремясь поймать в паруса как можно больше ветра. Лодка оказалась очень быстрой и маневренной: она так и мчалась по морю, отбрасывая длинные петушиные хвосты воды и брызг на несколько метров назад.
 Через несколько минут Руиз Ав пропадет из виду. Но тут Геджаса посетила некая мысль, вернувшая ему Надежду. Лодка направлялась на юго-запад, то есть к пиратской столице.
 Моревейник. Раздражение пропало, уступив место злорадному удовлетворению. Вскоре Родериго пришлет за ним лодку. Они накажут его за то, что он потерял Желтый Лист, они заставят его страдать, рассчитывая сломить разум. Так всегда поступали на Родериго, и это был достойный путь.
 Но он выживет. Потому что Желтый Лист и соответственно ее «Голос», Геджас, были самыми страстными на всем острове Родериго исследователями древнего города башен. Может быть, в конце концов ему позволят повести туда войска.
 Туда же, в Моревейник, по неизвестным причинам отправлялся и Руиз Ав. Может быть, из-за своей бабы с грязной маленькой планетки? Или из-за похитительницы рабов Кореаны? Неважно.
 Геджас отвернулся от моря, устроился поудобнее и стал ждать.
 Руиз сосредоточился на управлении катамараном. Левый поплавок глубоко ушел в воду, потому что ветер дул справа. Эйндиукс особо предупреждал, чтобы он не позволял суденышку зарываться носом в волны: очевидно, лодка могла кувырнуться через нос. Второй поплавок шипел, рассекая воду. Беглец нутром чувствовал готовность этого поплавка подняться кверху и перевернуть лодку боком.
 Он немного развернул мачту, чтобы ослабить давление ветра на паруса, и баллоны более-менее выровнялись. Руиз постепенно привыкал к ощущению руля в руках, начинал понимать, как именно реагирует лодка на его прикосновения, и напряжение оставило его. Если погода не испортится, он справится с управлением.
 Вскоре после полудня ветер стих, и беглец смог на какое-то время оставить рулевое весло. Он проглотил глоток древней воды из канистры, но не смог заставить себя попробовать питательные кубики. Они чем то напоминали мумии и отдавали затхлостью. Насколько он знал подобные рационы, они другими и не бывали, но при теперешней скорости он достигнет Моревейника задолго до того, как столкнется с проблемой голода.
 Руиз произвел замеры старинным секстантом, нанес свое положение на карту и сверил с заданным изначально курсом. Пройденное расстояние он отметил с большим удовольствием: в последние три часа катамаран делал в среднем по четырнадцать узлов в час. Затеплилась смутная надежда, что ему удастся выжить и добраться до Моревейника, и это было хорошо. Но там он окажется лицом к лицу с практически неразрешимой задачей.
 Беглец отвязал рулевое весло и сосредоточился на насущных проблемах, черпая в этой сосредоточенности силы и вдохновение. Остаток дня он провел легко и бездумно. К ночи ветер стал крепчать, и к западу поплыли низкие тучи. Волны сделались выше и разбивались о поплавки катамарана с шипеньем и гулом.
 Руиз поежился и переставил парус так, чтобы замедлить ход, приспосабливаясь к усилившемуся ветру и непогоде. И все же суденышко рвалось вперед в клочьях пены, перескакивая с волны на волну. Бывший агент чувствовал дрожь палубы под ногами, и ему делалось все тревожнее.
 Когда сгустилась тьма, скорость стала еще страшнее, а волнующееся море выглядело зловещим. Беглец сражался с рулевым управлением, пытаясь сделать так, чтобы волны били в скулу лодки, не круша, а подталкивая ее вперед. Но ветер ревел в парусах, и Руиз опасался, что лодка взлетит с одной волны и зароется носом в глубину следующей.
 Он пытался сообразить, что нужно делать, вызывая в памяти давно минувшие дни, когда воевал на планете, покрытой океанами, и наконец вспомнил. Дождавшись затишья, он слегка переставил кливер по ветру и перенес рулевое весло левее.
 Лодка замерла, чуть развернулась и закачалась на волнах, словно уточка. Руиз закрепил руль, вытер с лица пену и прополз по койке размером с тесный гроб к подветренному поплавку. Он аккуратно захлопнул задвижку каюты и вытянулся на тонком матрасе.
 По телу прошла дрожь удовольствия — он и сам не понял почему. Лодка бешено подпрыгивала, ветер визжал, барашки скакали по волнам. Но путешественник заснул, невзирая ни на что.
 Беглец проспал до тех пор, пока солнце не поднялось высоко над горизонтом, и разбудила его в конце концов именно тишина. Выйдя на палубу, он обнаружил, что ветер утих до легкого дуновения и лодка покачивается на стеклянной поверхности моря. Оставшееся волнение мягко поднимало и опускало суденышко, и Руиз снова порадовался, что никогда не страдал морской болезнью.
 Он отвязал руль и двинулся своим курсом далее, к Моревейнику.
 Продвижение вперед уже не было таким впечатляющим, как накануне. Несмотря на все ухищрения, у стихшего ветра удалось вымолить лишь три-четыре узла. Беглец попробовал закинуть удочку, но безрезультатно, потом сделал все необходимые замеры и принялся изучать карты. Он не знал точно, насколько ночной шторм снес его к востоку, пока не вычислил свое положение еще раз, днем. Глаза его постоянно обшаривала горизонт, особенно справа, словно ожидая, что там вот-вот покажутся очертания берега Нампа.
 После полудня в двух километрах по правому борту Руиз заметил маргара — одинокого самца, который поднялся на поверхность, чтобы прочистить дыхательные отверстия. Огромная рептилия вырвалась на поверхность в вихре пены, воздух с шипеньем выходил из ноздрей, а на поднятом гребне плясали солнечные зайчики.
 Пока зверюга не погрузилась обратно в воду, Руиз старался не дышать. Заинтересует ли хищную тварь утлая лодчонка? Время шло, но никто на него пока не нападал.
 Беглец уже было расслабился, когда заметил на вое точном горизонте обтекаемое черное тело. Силуэт резко повернул в его сторону, и горе-мореход почти по жалел, что не пошел на обед маргару. «Нет, — тут же свирепо одернул он себя, — ничего подобного, и хватит подобных шуточек». И проверил свой вибронож.
 Через несколько секунд Руиз уже мог разглядеть горящие злобой маленькие глазки, нарисованные на носу приближающегося корабля. «Замок Дельт», — подумал он, цепенея. Судно оказалось маленькой, быстрой реактивной лодкой с открытой рубкой. Такие суда обычно использовали для разведки и проникновения в тыл врага. За стеклом, которое защищало рубку от брызг, угадывались две фигуры в броне.
 Бывший агент погладил вибронож — на редкость бесполезное в подобной ситуации оружие. Он лихорадочно искал выход из создавшегося положения, но на ум ничего не приходило. Наконец он решил, что лучше всего притвориться совершенно безобидным и беспомощным и надеяться, что дельтанцы проявят беспечность в обращении с подобным пленником.
 Он пощипал щеки, пока покалывание и тепло не подсказали ему, что они порозовели, и расчесал пятерней волосы, чтобы они легли гладкими волнами.
 Катер подошел боком, послав волну, которая перехлестнула через палубу катамарана. Двигатель взревел и перешел на низкие обороты. В поплавки впились абордажные крючья, а затем тросы втянулись, сблизив рывком оба судна.
 Руиз приветливо улыбнулся экипажу лодки — двум дельтанцам в черно-красных масках и легкой броне в черную и ядовито-зеленую полоску. Значки на масках показывали, что перед ним члены офицерской касты, называемые субдоминаторы: молодые, неопытные, не выше взводных. Шлемов на них не было. Вероятно, его сочли легкой добычей.
 Один держал в руках осколочное ружье и беззаботно поигрывал предохранителем.
 — Привет! — крикнул Руиз, сложив на груди руки. Он постарался сделать свой голос тонким и высоким, с оттенком кокетства. — Я так рад, что вы меня нашли! Один из дельтанцев рассмеялся с напускной жестокостью. Бывший агент легко мог представить его сидящим в классе, где покрытый шрамами ветеран объяснял командным тоном: «Смеяться надо так, чтобы кровь в жилах сворачивалась! Теперь все вместе: смейтесь!»
 Надежда вспыхнула в нем с новой силой.
 — Да, — прощебетал беглец. — Я уже просто не знал, что делать.
 Он состроил им глазки, изогнул бедро и постарался придать своему телу как можно более мягкий и уязвимым вид.
 — Что ты тут делаешь, сопляк? — рявкнул тот, что держал осколочное ружье.
 Бывший агент придал своему лицу театрально трагическое выражение.
 — Родеригианцы разграбили нашу деревню, добрый господин. Я убежал благодаря счастливой судьбе, так мне, по крайней мере, казалось тогда… А потом я очутился в море, совсем один… И защитника у меня никакого нет. — Руиз облизнул губы и захлопал глазами.
 Второй дельтанец снова попробовал издать леденящий кровь смех, на сей раз с большим успехом.
 — Мы тебя защитим, — сказал он. — Полезай на борт.
 Беглец перебрался к ним, стараясь двигаться мелкими неуклюжими шажками и покачивать бедрами.
 — Ой, спасибо вам, добрые господа! Ой, какое вам спасибо, — лепетал он.
 Владелец осколочного ружья снял его с предохранителя и экономным залпом разнес катамаран надвое.
 Руиз попытался скрыть гримасу сожаления: он успел сродниться с утлой посудинкой.
 — Может быть, у вас найдется что-нибудь поесть: меня носило несколько дней, а эти аварийные запасы такие невкусные. — Бывший агент закатил глаза и улыбаясь, пристроился между двумя дельтанцами.
 Весельчак встал и начал расстегивать нижнюю половину бронированного костюма.
 — Сейчас я тебя покормлю, — сказал он бодро.
 — Ну уж нет, — вскинулся тот, что держал ружье. — Мне надоело подбирать за тобой объедки. Я первый, — и не то чтобы прицелился в товарища, но ствол почти уперся тому в живот.
 — Господа, господа, — нервно вмешался Руиз. — Зачем ссориться? Я наверняка смогу удовлетворить вас обоих одновременно. Зачем иначе боги даровали нам несколько отверстий для сладостных утех плоти? Женщинам, конечно, в этом отношении повезло больше, но ведь вас только двое.
 Оба дельтанца расхохотались, но уже мягче. Руиз уловил в их смехе нотки облегчения. Ружье вернулось на портупею, и они принялись расстегивать броню. Смешливый расположился спереди, а второй пристроился сзади, любовно поглаживая сам себя.
 Это было слишком просто, но Руиз принял везение как должное — как ему теперь и подобало. Вибронож выскочил из ножен и вонзился в пах стоявшему позади. Беглец повернул оружие и вырвал его из тела конвойного, затем перехватил поудобнее и вспорол бок весельчаку. Прежде чем солдаты успели отреагировать, он перепилил пополам того, что лежал спереди, и развернулся, чтобы прикончить заднего.
 Он почти не обратил внимания на их предсмертные вопли; куда более жуткие, чем звучавший до этого хохот.
 Покончив с врагами и перевалив трупы за борт, Руиз исследовал доставшиеся ему трофеи. Залитый кровью реактивный катер оказался в прекрасном состоянии: указатель топлива замер на отметке «полный бак», мотор ласково урчал. Бывший агент порылся в многочисленных ящиках и рундуках и за правой створкой одного из шкафов обнаружил целый арсенал: осколочные ружья и парализаторы, монолиновые гарроты и топорики, контузионные гранаты и нейронные кнуты. С левой стороны были сложены пакеты облученных для сохранности рационов и ящики с консервами.
 Руиз открыл жестянку с рагу и самоохлаждающуюся банку пива, но есть почему-то совсем не хотелось. Взгляд блуждал по рубке, останавливаясь то на потеках крови, то на сваленной в кучу броне, снятой с более рослого солдата. Беглеца чуть не стошнило. Он допил пиво и выбросил рагу за борт. Затем собрался и принялся за необходимую работу.
 Руиз отмыл броню и напялил на себя. В одном из карманов обнаружилась пачка наличности в валюте Моревейника. Видимо, субдоминаторы как раз направлялись в увольнение. Бывший агент попытался грубо расхохотаться, но для его собственных ушей этот смех прозвучал гораздо страшнее, чем ржание салаги-дельтанца.
 — Ну что ж, я-то — опытное чудовище, — ответил он невидимому собеседнику и улыбнулся. Гримаса веселья вызывала странное ощущение, и он убрал ее с лица. Потом разыскал ведро и смыл оставшуюся кровь в шпигат, откуда автоматическая помпа с урчанием выгнала ее в море.
 Несмотря на то, что проспал всю предыдущую ночь, Руиз чувствовал страшную усталость. Но он плюхнулся в кресло рулевого и, включив монитор, обнаружил, что в бортовой компьютер уже введены координаты Моревейника. Прежде чем коснуться клавиатуры, он на секунду задумался и нырнул под пульт. Там он нашел черный ящичек дистанционного управления: очевидно, катер можно контролировать и из Дельты. Новый хозяин с наслаждением оборвал все провода: теперь суденышко принадлежало только ему. По крайней мере, он на это надеялся.
 Беглец пристегнулся и разогнал лодку до предела. Ощущение было такое, будто мчишься верхом на пущенном «блинчиком» по воде камешке со скоростью семьдесят узлов в час. При условии, что удастся ускользнуть от более быстроходных противников, он вместе с синяками, которые непременно образуются от подобной езды, прибудет в пиратскую столицу на рассвете.
 Руиз вел катер всю ночь, пребывая в полусонно-настороженном состоянии. Он потопил все мысли в ощущении скорости, сузив границы восприятия до педали газа, руля и мерно вздымающейся перед глазами поверхности моря. Поэтому гонщик был весьма удивлен, когда на заре над горизонтом появились верхушки башен Моревейника. Он убрал ногу с педали, и судно прекратило бешеную скачку, ухнув на воду в облаке брызг. Рев моторов сменился мягким бормотанием.
 Каков же план действий? В голове у бывшего агента царила пугающая пустота. Кажется, он что-то обещал Сомниру? Нет, если быть точным, он не говорил ему, что обязательно сделает то-то и то-то. Сомнир сказал, что он, Руиз, должен поступать так, как велит сердце.
 Сердце же в данный момент приказывало ему со всех ног бежать подальше от Моревейника и вообще с Суука в надежде, что сам он тысячу раз успеет умереть, прежде чем человечество будет пожрано тем, что таится и зреет под крепостью Юбере.
 Руиз вздохнул. Heт, это говорит не сердце, а здравый смысл.
 Почему-то он вспомнил свою глупую юность, когда звал себя Освободителем и верил еще, что рабство можно победить. Он думал о боли, о разочаровании и предательстве, о пролитой крови, о проданной дружбе — и все это во имя безнадежной химеры. И, размышляя, он заметил, что больше не испытывает к своему более раннему «я» обычного горького презрения. Что-то переменилось, что-то растопило лед, который так долго сковывал его сердце. И теперь это сердце требовало, чтобы он остался на Сууке и сделал все возможное, чтобы разрушить Механического Орфея.
 — Странно как, — произнес он вслух и заметил, что голос слегка дрожит.
 Беглец рассмеялся, к нему вернулась надежда. Может, Кореана продала Низу куда-нибудь. Может, ему удастся просмотреть каталоги новых поступлений — если, конечно, рынок выжил в условиях таких потрясений. Вдруг ему еще удастся ее найти. Пока бывший агент соображал, как подключиться к базе данных рынка, в голове у него начал зреть план — пока просто крохотная искорка надежды, но все лучше, чем ничего.
 Руиз вынул из рундука дельтанский шлем и надел его, затем глубоко вздохнул и вдавил педаль газа в пол.




 Глава шестнадцатая


 Башни Моревейника росли, пока не закрыли полнеба. Руиз Ав приближался к охранному периметру. Он ожидал, что его так или иначе остановят плавучие крепости, составлявшие морской оборонный пояс пиратской столицы.
 Прямо по курсу лежал таможенный форт, выстроенный из какого-то лилового сплава. Пропорциями здание напоминало гигантскую сказочную черепаху. Руиз сбросил скорость и стал ждать, что кто-нибудь из гарнизона крепости его окликнет.
 Но по мере того, как течение несло катер вперед, он начал подмечать зловещие признаки, вызывавшие серьезное беспокойство. Никто не прохаживался по бронированным сторожевым галереям форта. Из иллюминаторов тут и там вздувались застывшие языки расплавленного стекла и камня. Подойдя ближе, бывший агент разглядел, что орудийные посты превратились в оплавленные груды искореженного металла.
 Руиз остановил катер, чуть ли не дав задний ход. Неужели междоусобная бойня настолько разрослась, что главари пиратов перестали следить за тем, что творится на границах города? Легкий ветерок облетел башни форта и принес сладковатый запах разложения. Беглеца чуть не вывернуло наизнанку, но он взял себя в руки. «Я уже не тот, что был», — сказал он себе, но эта мысль его ничуть не огорчила. Он развернул катер и миновал крепость по широкой дуге.
 Подплывая к первой из гигантских башен — которые и дали городу часть имени, так как больше всего напоминали муравейники, — Руиз с привычным восхищением запрокинул голову: не верилось, что тонкая игла из непонятного материала может быть такой высокой. Потом он опустил взгляд на мутную воду, омывавшую подножие небоскреба, и представил, насколько глубоко эта игла вонзалась в воду и дальше, в океанское дно. Бывший агент вспомнил, как, выполняя задание Публия, создателя чудовищ, проник в крепость Юбере, к самым ее корням, и как страшно было чувствовать безжалостное и безликое давление глубины за тонкой стенкой батискафа.
 По сравнению с кошмаром, который ему пришлось пережить после, та операция казалась теперь увеселительной прогулкой. Наверное, воспоминания о ней окрашивались в такие теплые тона потому, что тогда он был уверен: Низа ждет его возвращения. На данный момент подобная награда ему не светила, он даже не надеялся, что сможет ее найти… им двигало элементарное желание выжить, а этого было недостаточно, чтобы начать действовать, — не настолько сильно хотелось жить.
 Руиз попытался собрать в кулак всю свою волю. Почему он должен отправиться в дебри Моревейника? Что заставляет его поступать подобным образом? Сначала в голову не приходило ничего путного. Он дал сомнительное обещание призраку в электронной машине — ну и что? Еще он надеялся тем самым навредить Родериго, но жажда мести, увы, утратила прежнюю остроту. Затем беглец представил себе, что Вселенная полна мужчин и женщин, которые живут и любят так же страстно, как они с Низой, и надеются избежать жестокости и насилия, прожить вместе долгую и счастливую жизнь. Мог ли он действовать от их имени?
 — Все же лучше, чем ничего, — пробормотал бывший агент.
 Прибавилось ли у него от этого сил? Может быть.
 Руиз встряхнулся. Теперь уже не до бесплодного самокопания, представляющего чисто академический интерес. Настало время осторожности, тщательного планирования, внимательного наблюдения и быстрого действия. Он снова окинул взглядом шпиль небоскреба: что изменилось с тех пор, как он проплывал здесь в прошлый раз пассажиром на странной барже?
 Тогда террасы и карнизы зеленели буйной растительностью, расцвечивая пейзаж яркими красками, в воздухе разливался аромат цветов и фруктов нового урожая. Теперь же крутые уступы, башни были черны и мертвы. Не видно и фермеров, в вечном поклоне пробирающихся среди гидропонных грядок.
 Тогда с высоких балконов лилась пусть еле слышная, но веселая и беспечная музыка. Теперь же тишина стояла настолько глубокая, что у наблюдателя волосы шевелились на голове.
 Руиз миновал арку, ведущую к внутренним причалам. Наполовину оплавленные металлические ворота словно стекли с петель, а сам туннель был блокирован полузатонувшей воздушной лодкой. Здесь беглец увидел первый труп: безногую женщину, чье лицо раздулось настолько, что утратило человеческие черты. В прежнем Моревейнике тела не успевали проплавать достаточно долго, чтобы разложиться, — их пожирали маргары. Неужели чудовища так обожрались, что перестали выполнять функцию санитаров города?
 Руиз заперся в рубке и старался держаться в тени, углубляясь все дальше в лабиринт улиц-каналов.
 Пропутешествовав среди безмолвных шпилей около часа, беглец не заметил ни одного живого существа. Лишь однажды где-то в отдалении раздался взрыв, и через несколько минут катер вздрогнул, когда его настигла блуждающая ударная волна.
 Куда подевались все сампаны, бронированные баржи, грузовые корабли, заполнявшие некогда бесчисленные водные артерии пиратской столицы? Город не умер окончательно, — это не подлежит сомнению. Руиз чувствовал себя нагим и страшно уязвимым. Его не покидало ощущение, что сотни глаз тайком наблюдают за ним и пытаются разгадать его намерения. Почему никто не нападает?! Застарелая паранойя совсем разбушевалась, так что к моменту, когда бывший агент добрался до своей цели, лицо у него свело, а мускулы шеи и плеч подрагивали от напряжения.
 С огромным облегчением он увидел, что ворота в гавань «Глубокого сердца» все еще открыты, хотя один фаллический столб-опора разбит, а остальные покосились, словно от усталости и истощения. Беглец медленно провел катер внутрь, пытаясь уследить за всеми возможными ловушками одновременно. Он помнил, что лагуна представляла собой идеальное место для засады.
 Когда Руиз был здесь в прошлый раз, гавань заливал приглушенный красноватый свет. Теперь здесь было темно, как в подземелье. Разведчик включил корабельный прожектор и медленно провел лучом по периметру заводи. С противоположной стороны на него уставилась огромная физиономия — статуя на носу одной из барж. Полузатонувшее судно вытянулось вдоль причала, черные волны плескались у подбородка статуи. Выражение чувственной истомы на огромном лице, полуприкрытые тяжелые веки выглядели в сложившихся обстоятельствах абсолютно неуместными, и несоответствие это было столь трагично, что из горла у Руиза вырвался диковатый смех.
 Звук эхом разнесся по пустынной лагуне. Неужели «Глубокое сердце» покинуто обитателями? Если так, планы придется срочно менять. Бывший агент уловил гудение включившегося мегафона за секунду до того, как над гаванью прогремел голос:
 — Дельтанец! Подними вверх руки и не делай резких движений. На тебя нацелены орудия, от которых нет спасения! Что ты делаешь в «Глубоком сердце»?
 Беглец снова рассмеялся, на сей раз от облегчения. Он поднялся во весь рост, содрал с головы дельтанский шлем, поднял руки над головой и прокричал:
 — Это Руиз Ав! Впустите меня.
 Реактивный катер находился у причала, спрятанный за полузатопленной баржей так, чтобы его не сразу можно было заметить, если в гавань ворвется неприятель.
 Возле толстенных бронированных дверей Руиза встретила хрупкая молодая женщина в потрепанной, покрытой свежими заплатами сервоброне. Он не узнал ее, но она приподняла забрало шлема и тихо произнесла:
 — Вот и Руиз Ав. Как я счастлива видеть тебя снова!
 — Снова?
 — Это же я, твой друг Хемерте. Мы познакомились в прошлый раз.
 Когда Руиз впервые увидел Хемерте, она была высоким зеленоглазым мужчиной.
 — А-а, — протянул бывший агент, — это ты. Как поживаешь?
 — Лично я — довольно неплохо, — улыбнулась женщина, и на узком лице обозначились ямочки. — Как ты, наверное, заметил, Моревейник сделался опасным местом. Тебе встретились какие-нибудь препятствия, пока ты добирался до нас?
 — В городе очень тихо, — ответил Руиз.
 — Порой оно и так бывает. Сначала шла непрерывная кровавая бойня. Теперь война продолжается буйными вспышками, во время которых каналы заполняются трупами и разбитыми боевыми машинами. В промежутках между спазмами все затаиваются и готовятся к следующему пароксизму насилия. Они уже устали, но ярость никак не погаснет. Никто этого не понимает.
 — Да-а, — покивал беглец. — Я бы хотел переговорить с Объединенным Советом как раз насчет того, что происходит в Моревейнике.
 — Хорошо. — Она снова улыбнулась. — Мы тут все гадали, вернешься ты или нет. Пойдем.
 Миновав противовзрывной шлюз, они увидели группу закованных в броню мужчин и женщин, притаившихся за щитом тяжелого огнемета. Сквозь мутноватые стекла шлемов аборигены провожали гостя взглядами, полными страдальческого недоумения.
 Руиз следовал за Хемерте по уходящему вниз спиральному коридору и вспоминал, как впервые попал в «Глубокое сердце». Они с Низой, Дольмаэро, Моль-нехом и предателем Фломелем шли той же дорогой, исполненные страха и надежды. Его тогдашний образ мыслей казался ему, по сравнению с нынешним, таким невероятно наивным, таким далеким и навек утраченным, как детская невинность. Они удрали от Кореаны и благополучно прошли по неспокойным землям Суука. В отношениях с Низой возникла глубокая близость — никогда в жизни он не был так полно и бесхитростно счастлив, как в ту ночь на барже «Глубокого сердца». Теперь он шел здесь один, и рот его кривился в печальной и горькой усмешке.
 Хемерте, полуобернувшись, произнесла:
 — Мы собрали Объединенный Совет, чтобы выслушать тебя. Не удивляйся тому, что увидишь.
 Они достигли пересечения двух коридоров, свернули налево, и наконец перед ними возникли окованные медью двери, покрытые виртуозно выполненным рельефным узором. Множество улыбающихся нагих людей непринужденно совокуплялись в самых оригинальных позах. Подобные веселые и непристойные изображения встречались в «Глубоком сердце» повсюду.
 Хемерте легким толчком распахнула тяжелые створки и вскинула руки в приветствии. Руиз улыбнулся краешком губ: здесь по-прежнему любили театральность.
 — Наемник Руиз Ав, — провозгласила женщина и опустила руку, чтобы драматическим жестом указать на гостя.
 Беглец поднял глаза на платформу, где восседал Совет — с полдюжины красивых мужчин и женщин, — и почувствовал головокружение и шок узнавания: в крайнем слева кресле сидела Низа, глядя на него сонными глазами из-под полуприкрытых век. Ее как будто только что подняли из приятной дремы, черные волосы еще были слегка растрепаны.
 Руиз рванулся вперед. Ему хотелось прикоснуться к ней, убедиться, что она живая. Но тут он вспомнил, где находится, и взял себя в руки. Ее же взор не выражал ничего, кроме безразличной настороженности и даже враждебности.
 Да-да, — прошептала Хемерте у него за спиной, — Джуфеналь сегодня надела тело Низы. Его только что предоставили в ее распоряжение ввиду того положения, какое она занимает в Совете. Она имела право испробовать его первой. Мы бы не стали делать ничего подобного специально — нам вовсе не хотелось причинить тебе боль, — но ты прибыл так неожиданно.
 Понимаю, — прошептал Руиз, преодолевая мучительное разочарование.
 Почему-то он избегал мыслей о клонах, которые они с Низой оставили в «Глубоком сердце» в обмен на свободу и помощь, хотя один из планов, сложившихся у него в голове, и предусматривал использование его собственного двойника.
 Джуфеналь-Низа резко поднялась.
 — Что тебе нужно здесь, Руиз Ав? День, когда ты впервые появился в этих стенах, и так стал черным для нас.
 Остальные члены Совета закивали в знак согласия. Женщина продолжала:
 Твое появление стало предвестием катаклизмов, которые ныне сотрясают город. А теперь до нас дошли еще и слухи, что все пиратские главари разыскивают наемника с Дильвермуна по имени Руиз Ав. Говорят, он каким-то образом связан с великим сокровищем, из-за которого они друг друга убивают. — Она бросила на застывшего в дверях мужчину взгляд, исполненный  одновременно суровости и отчаяния. — Проследить твой путь до этого места — вопрос времени. А что будем делать мы, когда они придут? 
 Руиз смотрел на это собрание мрачных лиц и размышлял, что именно посмеет им рассказать. Способно ли их фанатичное стремление к аосолютнои личной свободе как тела, так и духа сделать этот народ неуязвимым для соблазнов Механического Орфея? Бывший агент тяжело вздохнул. Доверие было противно самой его природе, но теперь у него не осталось выбора.
 — Я должен поведать вам страшные вещи, — произнес он наконец.
 Когда он закончил и ответил на все изумленные и недоверчивые вопросы, то увидел, как скептицизм на лицах членов Совета сменяется полным ужаса пониманием истинного положения дел. Молчание затопило огромный зал.
 — Почему ты пришел рассказать нам об этом кошмаре, Руиз Ав? — спросила после долгой паузы Джуфеналь.
 Бывший агент уже и сам задавал себе аналогичный вопрос. Пока он пересказывал всю эту историю, в душе его вновь вспыхнули предательские сомнения, вызванные чередой невероятных совпадений, в результате которых он узнал о существовании Механического Орфея. Правда ли это, или последние события на Родериго окончательно сломили его разум? А вдруг он все это придумал, пытаясь оправдать страдания, которые пережил сам, навлекая смерть на невинных обитателей планеты?
 Руиз помотал головой. Какое это имеет значение сейчас? Если есть хоть минимальный шанс на то, что Сомнир существует на самом деле — пусть даже в виде электронного призрака — и сообщенные им сведения верны, — надо действовать.
 — Я пришел к вам за помощью, — ответил он.
 Джуфеналь покачала очаровательной головкой, и сердце беглеца сжалось при виде столь свойственного Низе жеста.
 — Какую помощь можем мы оказать тебе? Все, на что мы способны, — это защищать собственные жизни, да и то неизвестно, как долго мы продержимся.
 — Я не прошу ничего, что лежало бы за пределами ваших возможностей. — Руиз опустил взгляд на сцепленные руки. — Мне нужна бронированная подлодка. Оружие. Легкая камера с плоским экраном и передатчиком такой мощности, чтобы сигнал можно было легко принимать здесь, даже если камера углубится на тысячу метров в толщу камня.
 Джуфеналь озадаченно уставилась на него.
 — Зачем тебе камера? Вот уж не думала, что ты настолько тщеславен.
 Бывший агент горько рассмеялся.
 — Не в этом дело. У меня осталось так мало ценного, но самое дорогое из этого — анонимность. Камера нужна для других целей. Я собираюсь проникнуть в анклав геншей. Чтобы выжить там, мне, возможно, придется пожертвовать остатками душевного здоровья. Тогда-то мне и понадобится кто-то на другом конце канала телесвязи, кто поможет мне отличить происходящее на самом деле от бредовых фантазий. — Он взглянул на Джуфеналь. — Эту задачу я хочу возложить на вас. Кроме того, у съемки есть еще одна цель. Увидев документальные кадры разрушения Механического Орфея, главари пиратов прекратят свои междоусобицы, и у города появится шанс выжить.
 — Если ты победишь, — заметила Джуфеналь. — И это все твои требования?
 — Нет, — ответил Руиз. — Думаю, в одиночку мне не справиться. Я хочу на время попросить у вас свой клон — и тело, и личность. Мне необходимо, чтобы за спиной был кто-то, кому я смогу доверять.
 Женщина заморгала.
 — Ты считаешь себя достойным доверия?
 Бывший агент пожал плечами.
 — Я старался не предавать себя. Признаюсь, это не всегда мне удавалось, но все же… Неужели мое предложение так отличается от попытки довериться самому себе?
 — Не уверена. Эта мысль сбивает меня с толку, — покачала головой Джуфеналь. — Ладно, дай нам немного времени, чтобы обсудить твою просьбу. Иди с Хемерте. Она проводит тебя в твою комнату и проследит, чтобы у тебя было все, что может понадобиться. — Знакомое лицо посуровело. — Если ты замышляешь предательство, оставь подобные мысли. Ты находишься под непрерывным наблюдением.
 — Я не собираюсь предавать «Глубокое сердце», — устало и тихо ответил Руиз Ав.
 Хемерте отвела его в маленькую комнатку.
 — Вот здесь можно помыться. — Она указала на овальную дверь. — Тут автоповар — заказывай что хочешь. — Еще одна лучистая улыбка. — А там спальня. — Женщина замерла в дверях. — Пойдем испробуем, насколько удобна кровать.
 В ее голосе не было ничего, кроме доброжелательности и бесхитростного физического желания. Руиз был уверен в ее добрых намерениях, но совершенно ее не хотел.
 — Убежден: кровать вполне устроит человека, который устал также страшно, как я. — Он постарался улыбнуться так же искренне, как женщина.
 Видимо, попытка проявить тактичность удалась, а может, Хемерте не была особенно обидчива.
 — Тогда — приятных тебе сновидений, — сказала она и вышла.
 Когда женщина удалилась, Руиз упал в глубокое, уютное левикресло и потрясенно огляделся. К его услугам были все удобства пангалактической цивилизации. Кошмарная реальность Родериго и Дорна как будто приснилась ему.
 Эта мысль насторожила бывшего агента. Отсюда — из удобного кресла в совершенно безопасном убежище — любые ужасы и впрямь представлялись дурным сном. «Почему же, — в изумлении размышлял Руиз, — я столько раз покидал мою уютную норку на пустынной планетке, мои цветы и пчел? Что хорошего сделал я в жизни, кроме того, что до срока оборвал земное существование нескольких подонков? Что загнало меня на Суук, где я должен теперь справиться с задачей, которая оказалась не по зубам могущественным и жестоким главарям пиратских кланов?»
 Он покачал головой. Его жизнь изобиловала такими странными и причудливыми поворотами, что словами и не расскажешь… Замечал ли он это раньше? В эту минуту Руиз ощутил себя бесконечно мелкой и незначительной пылинкой — он и припомнить не мог, когда ему в последний раз было настолько скверно. Прошло немало времени, прежде чем он собрался с силами, чтобы встать и смыть с себя вонь, оставшуюся после дельтанской брони.
 Несмотря на страшную усталость, Руизу удалось проспать всего несколько часов, а затем беспокойство снова выгнало его из постели. Он бездумно кружил по комнате, перебирая в памяти события последних дней. Автоповар приготовил завтрак: лапшу с грибами и рыбой — любимое блюдо детства. Оно оказалось совсем не таким, каким помнилось, но все равно вкусным, и Руизу немного полегчало.
 Он обнаружил экран компьютера, предусмотрительно, замаскированный хозяевами под картину в раме, и очень удивился, когда тот послушно заработал. Радость, правда, несколько померкла, когда выяснилось, что машина настроена исключительно на прием: просматривать можно было все что угодно, а вот свою информацию ввести — никак. Служба безопасности «Глубокого сердца» не дремлет, подумалось ему. Гость не мог послать никаких сообщений, способных повредить хозяевам, зато они сами могли отследить, какого рода данные он разыскивает, и соответственно сделать выводы о его намерениях.
 — Почему бы и нет? — пробормотал бывший агент.
 Он запросил каталог последних поступлений на невольничий рынок и принялся просматривать предложения, дивясь тому, как мало позиций фигурировало теперь в каждом разделе. Видимо, беспорядки изрядно подорвал и деловую жизнь города.
 При виде очередного изображения сердце у Руиза подпрыгнуло. С экрана на него мрачно смотрела Низа. В прекрасных глазах застыло столь знакомое ему выражение сдерживаемого гнева. Что это — какая-то жестокая провокация «Глубокого сердца»? Он резко тряхнул головой и впился глазами в сопроводительный текст в нижней части экрана.
 Надпись гласила: «Член царствующей семьи с планеты Фараон. Отменное здоровье, развитые сексуальные навыки и умения. Сообразительна, сговорчива». Сговорчива? Ну-ну. Руиз ухмыльнулся и продолжил чтение. «Доступна для осмотра потенциальным покупателям. Звоните и договаривайтесь!» Далее следовал номер, по которому следовало направлять запросы, но Руизу он ничего не говорил. Бывший агент попробовал установить реальный городской адрес, но возможности его компьютера были весьма ограниченны. На всякий случай он переписал указанный в объявлении код и откинулся на спинку кресла, созерцая лицо на экране.
 Если только это не сфабрикованная в «Глубоком сердце» фальшивка, то Низа жива и находится в Моревейнике. «Что это меняет?» — спросил Руиз у самого себя и, вздохнув, ответил вслух:
 — Ничего.
 Сначала надо выполнить поставленную задачу, а потом можно заняться и всем остальным. Если он каким-то образом ухитрится выжить в анклаве геншей, то после отправится на поиски принцессы.
 — Прости, любимая, — произнес он и погасил экран.
 В подземелья цитадели Алонсо Юбере звуки войны доносились в виде отдаленных раскатов грома. Для Низы они были не страшнее, чем завывание бурь, бушевавших в затянутых туманом глубинах Ада у подножия ее родного мира.
 Кореана не появлялась с момента их возвращения в крепость. Тогда предводительница пиратской шайки затолкала девушку в эту крохотную каморку и прошипела:
 — Я еще доберусь до тебя, шлюха. — Совершенные черты исказила странная кривая улыбка. — А пока у меня есть другие неотложные дела, — Она захлопнула стальную решетку, заперла замок и удалилась.
 Несмотря на прощальные угрозы, Низа была счастлива, что похитительница рабов наконец оставила ее одну. Кореана сделалась очень неуравновешенной, импульсивной и неестественно веселой с тех пор, как убила киборга. Она больше не производила впечатления холодного, расчетливого и уверенного в себе убийцы, каким была некогда. Остатки рассудка покинули ее. Принцесса догадывалась, что старый пират значил для ее тюремщицы гораздо больше, чем та могла предположить сама.
 Пленнице не оставалось ничего иного, кроме как предаваться размышлениям. Камера, пусть голая и пустая, была достаточно удобна. Освещение никогда не менялось и не гасло. Пища состояла из какой-то безвкусной и непривлекательной на вид пасты, а вода слегка отдавала химией. Поэтому девушка проводила время, воскрешая в памяти череду странных обстоятельств, которые привели ее сюда. И все ее мысли неизбежно сосредоточивались на этом непостижимом человеке, на Руизе Аве.
 До Низы постепенно начало доходить, что чужак занимал в ее душе гораздо больше места, чем ей казалось раньше. Вспоминая последние проведенные вместе дни, она ругала себя за глупую холодность по отношению к нему. Девушка пыталась представить, как бы все обернулось, поведи она себя иначе. Сколько дивных ночей могло бы быть у них на «Лоракке»! Были бы они столь же прекрасны, как ночи на барже «Глубокого сердца»? Пленница покачала головой: наверное, нет. Разве могло что бы то ни было превзойти те неповторимые мгновения? Да и какой смысл сравнивать? Что значит совершенство их любви в этой пустой и пыльной каморке, если она больше никогда не увидит Руиза Ава… Ах, только бы смотреть на него снова, дотронуться до него, услышать / голос, заслужить странную нервную улыбку… Эти простые радости в своей недостижимости казались Низе такими дорогими. Воспоминания о любимом постепенно становились все ярче, затмевая картины прошлой жизни на Фараоне.
 — То был сон, — твердила она себе печально, — а это—явь.
 Принцесса обвела взглядом камеру. Насколько по-детски глупо было с ее стороны винить Руиза Ава в том, что он не сумел уберечь ее от всех ужасов Суука. В этом страшном мире отсутствовало самое понятие безопасности. А впредь не будет и прекрасных, сладостных мгновений.
 Она слишком поздно поняла правду. Слишком поздно. Низа закрыла лицо ладонями и заплакала.




 Глава семнадцатая


 — Решение принято, — возвестила Хемерте, постучав в его дверь.
 — И что? — Руиз уже несколько часов сидел в кресле и ждал.
 — Мы поможем. — Женщина присела на подлокотник. — Да и потом, есть ли у нас выбор? Вряд ли мы выживем, если не станем ничего предпринимать. По крайней мере, ты даешь нам возможность сделать хоть что-то. Даже если мы поступаем неправильно, у нас останется внутреннее оправдание, пусть слабое: мы не сидели сложа руки. Верно? К тому же, если тебе все-таки удастся добраться до анклава и передать с помощью телесвязи, где находится этот проклятый механизм, никто не станет искать его в «Глубоком сердце».
 — В общем все так, — согласился Руиз. — Что теперь?
 — Мы ведем переговоры насчет подводной лодки — это в первую очередь. А пока нет ли у тебя желания познакомиться со своим клоном?
 Бывший агент нахмурился. Вероятно, в другое время и при других обстоятельствах ему бы и сделалось любопытно, но сейчас остался только усталый слабый страх.
 — Хорошо, — кивнул он наконец. Хемерте поднялась.
 — Тогда, если не возражаешь, пойдем к нему. Мы не стали ему ничего говорить, кроме того, что ты здесь и нуждаешься в его помощи. Тебе придется самому убеждать его оказать тебе эту помощь: мы не в силах заставить его. Поэтому будь поосторожнее с… самим собой. — Она улыбнулась, будто очень удачно пошутила.
 Хемерте посторонилась, и Руиз шагнул внутрь. Клон сидел перед экраном компьютера и копался в какой-то базе данных. Он обернулся к вошедшему и встал. Бывший агент всматривался в это смуглое, непроницаемое лицо и не узнавал в нем себя. То было лицо человека, не ведавшего сомнений в собственных силах и редко произносившего слово «неудача». «Неужто я когда-то выглядел таким же нахально-самоуверенным?» — качая головой, дивился про себя Руиз Ав.
 Хемерте переводила взгляд с одного мужчины на другого.
 — Ну ладно, — сказала она наконец, — представлять вас друг другу, по-моему, нет необходимости, — Тут она ехидно хихикнула. — Я вас оставлю, чтобы дать возможность получше познакомиться.
 Когда она исчезла, клон осторожно кивнул гостю.
 — Привет, — произнес он.
 — Привет, — ответил Руиз.
 — Присаживайся.
 Оба опустились в кресла, продолжая внимательно изучать друг друга. Чувство неловкости, закономерно возникающее, когда человеку приходится сталкиваться с незнакомцем, выглядящим точно так же, как он сам, постепенно проходило.
 — Странно, правда? — уронил Руиз.
 Клон серьезно кивнул. По лицу его ничего нельзя было прочесть, и это представлялось бывшему агенту на редкость неправильным, Так не должно быть. Перед ним — личность, абсолютно идентичная его собственной. Как же могло так получиться, что он не может проникнуть в ее мысли и чувства? Неужели он настолько изменился всего за несколько недель?
 Взяв себя в руки, Руиз заговорил снова:
 — Как будем друг друга называть?
 Клон пожал плечами.
 — Решай сам. Ты же старше, если верить трахункам.
 Беглец улыбнулся.
 — Что, если я стану звать тебя Малышом? Двойник улыбнулся в ответ.
 — Тогда мне придется звать тебя Стариком, так что ли?
 Руизу как-то полегчало, и он рассмеялся.
 — Если хочешь.
 — Ладно, Старик, — подался вперед Малыш. — Что за дело ты нам приготовил? В чем состоит задача?
 — Миссия не из легких, — нахмурился бывший агент. — Я обещал разрушить некий механизм.
 Он бросил взгляд на собственную копию. Насколько сильна еще смертная сеть в дублированном мозгу? Остается только задать вопрос напрямик.
 — Смертная сеть Лиги все еще работает? Клон неуверенно покачал головой.
 — Местный генш утверждает, что имеющихся контуров уже недостаточно, чтобы меня убить. Мы с тобой не совсем одинаковы: при дублировании всегда что-то теряется и искажается, поэтому у меня не такие четкие параметры, как были у тебя. Свет не столь ярок для меня, тьма не столь черна. — Он окинул собеседника критическим взглядом. — Хотя, должен признаться, ты кажешься мне не совсем тем человеком, который оставил меня здесь. Ты выглядишь потрепанным, словно надломленным. Твое тело претерпело немало страданий и получило новые раны, но ведь не это главное, правда? Меня беспокоит твое душевное состояние. Я все думаю, стоит ли мне соглашаться на это задание, если все случившееся так на тебя подействовало.
 — Нам и прежде наносили раны — и телу, и душе, — попытался отшутиться Руиз.
 — Конечно, конечно… Может, дело в том, что я пока так мало знаю, — согласился Малыш.
 — Наверное, — кивнул Старик. — В общих чертах дело обстоит следующим образом…
 Руиз изложил двойнику весьма сжатую версию событий последних недель, прошедших с момента раздвоения их общей памяти. Он не видел смысла пересказывать клону историю своих отношений с Публием. О пребывании на Родериго беглец говорил мало, еще меньше — о своих спутниках-фараонцах. При этом, сам того не желая, он довольно подробно остановился на посещении Компендиума, хотя Лиил упомянул только мимоходом.
 Когда бывший агент закончил пересказ речи Сомнира, по телу клона прошла судорога: глаза закатились, лицо посерело — он едва не выпал из кресла. Руиз подхватил его и посадил поудобнее. Ему было до странности неприятно прикасаться к собственной клонированной плоти, поэтому он просто придал двойнику более или менее вертикальное положение и вернулся на свое место. Чуть погодя тот судорожно вздохнул и пришел в себя.
 — Остаточные схемы все-таки работают, — констатировал бывший агент.
 — Как видишь, — откликнулся клон, потирая шею.
 — С тобой все в порядке?
 — По-моему, да. Эта дрянь больше не давит так сильно. — Малыш скривился в невеселой улыбке. — Я почти забыл, какой тяжелой она может быть.
 — Ладно, — махнул рукой Руиз. — Меня она пару раз чуть не прикончила.
 Клон взглянул на него довольно холодно.
 — Ты ведь, особо не спрашивая, рискнул моей жизнью, а?
 — Допустим, — нетерпеливо ответил Руиз. — Но это очень важно. Если мы не разрушим Механического Орфея, человечество превратится в расу рабов.
 — Да-да, — устало откликнулся двойник. — Согласен, это действительно очень важно. Но почему именно мы должны взваливать на себя разрушение проклятого агрегата? Почему бы нам не вернуться в лоно пангалактической цивилизации и не снарядить должным образом подготовленную экспедицию?
 — Времени нет, — вздохнул Руиз. — Пока мы доберемся до дому и организуем экспедицию, машиной завладеют родеригианцы, или дельтанцы, или кто-нибудь из пиратских главарей. Да и кому, по-твоему, можно доверить подобную тайну? Кто устоит перед соблазном захватить игрушку и перестроить вселенную по своему вкусу?
 Клон ответил ему долгим взглядом, в котором читалось притворное смирение.
 — Ага. Понятно. А мы двое, которые и слыхом не слыхивали о конструктивных решениях, подходим для этого дела в самый раз. Мы точно знаем, что разрушение — единственная безопасная альтернатива.
 — Считаешь, я не прав? — вопросил Руиз.
 — Нет-нет.
 — Ты поможешь мне?
 — Если сочту твой план осуществимым. Тебе придется положиться на собственное умение оценивать ситуацию, тем более теперь, когда тебя стало вдвое больше, чем раньше, — фыркнул клон.
 Руиз не ощущал себя победителем. Скорее, его охватило предчувствие беды — момент похода в анклав геншей неотвратимо приближался. С минуту казалось, что говорить больше не о чем, но бывшею агента разобрало любопытство.
 — Скажи, — поинтересовался он, — что ты почувствовал, став личностью столь внезапно?
 — Ты неверно ставишь вопрос, — откликнулся Малыш. — Ничего особенного я не почувствовал. Совет подкорректировал мои воспоминания о нашем появлении в «Глубоком сердце». Мне казалось, что я заснул, а когда проснулся, рядом была Хемерте. Она — правда, на тот момент ее сознание пребывало в мужском теле — объяснила мне, что я — Руиз Ав-второй и что ты продал меня их организации в обмен на помощь. — Темное лицо застыло, черные глаза утратили всякое выражение. — С тех пор я стал трахунком, нравится мне это или нет. Признаюсь, это было изрядным шоком.
 — Представляю, — слабо отозвался Руиз.
 Покидая «Глубокое сердце», он и помыслить не мог, что в один прекрасный день столкнется лицом к лицу с результатом своей тогдашней сделки. И теперь гадал, принял бы он подобное решение, знай заранее, как все повернется.
 На лице Малыша промелькнула невеселая улыбка.
 — Ладно тебе. Не трудись выражать сочувствие. Судя по тому, о чем ты рассказал… и о чем умолчал, для тебя последствия отказа от гостеприимства трахунков стали гораздо мучительнее, чем для меня — пребывание здесь. В конце концов, я выбрался из инкубатора всего несколько дней назад: только поэтому на мне все еще родное тело. Ночи были… скажем так, интересными. А днем я тренирую местные отряды самообороны. Так что прежнюю профессию, как видишь, не бросил. — Он кисло усмехнулся и отвел глаза. — А если «Глубокое сердце» переживет разрушение Моревейника, Хемерте научит меня лепить из глины всякие штуки.
 Руиз не знал, что и сказать. На лице клона застыла полнейшая безнадежность.
 — А Низа? Как она? Ты видел ее клон? — спросил он наконец нерешительно.
 Малыш моментально замкнулся.
 — Нет. Я стараюсь не думать о ней. Изложи-ка свой план проникновения в анклав.
 Руиз поделился с ним идеями, весьма далекими от совершенства. Когда он договорил, клон покачал красивой хищной головой.
 — Да-а, у тебя тут такие дыры, что мы запросто в них провалимся. Но, как уже было сказано, времени у нас немного. Интересно, как быстро удастся ребятам из «Глубокого сердца» раздобыть подлодку? Если в запасе еще несколько дней, мы сможем доработать твой план и отшлифовать детали.
 — Согласен, — кивнул бывший агент. Двойник продолжал рассуждать вслух:
 — Нужна разведка. У трахунков имеется шпионский аппарат, но довольно примитивный. Хотя им хватает. Надо заставить их прочесать все базы данных. Вряд ли, конечно, удастся отыскать что-либо существенное: в настоящий момент главари всех пиратских кланов страдают острым приступом паранойи, и все мало-мальски важные сообщения идут с курьерами.
 — Однако мысль сама по себе неплоха. Как бы разнюхать побольше?
 — Я не знаю, кто способен отправиться в город, продержаться там достаточно долго, а потом еще и вернуться со сколько-нибудь полезными сведениями, — печально улыбнулся клон.
 — Придется идти одному из нас, — подытожил Руиз и ощутил внезапный приступ страха.
 Малыш пожал плечами.
 — Видимо, да. А как еще мы составим приемлемый план? Насколько нам известно, крепость Юбере перешла в руки одного из пиратских главарей, и кто знает, на какую глубину им уже удалось проникнуть. Если машину захватят и как следует укрепят все подступы к ней… тогда дело безнадежное.
 — Ты прав.
 Они переглянулись, трезво оценивая ситуацию.
 — Хочешь пойти сам? — спросил Руиз.
 — Честно говоря, очень бы хотел. Но у меня личность еще не совсем срослась с телом, — по крайней мере так говорят здешние биотехники. Сохраняется определенная заторможенность реакций. Жуткое ощущение: порой недостатки воспринимаются очень болезненно. Например, кое-кто из ребят-охранников, которых я тренирую, — как мужчин, так и женщин — способны одолеть меня в рукопашной. Да меня порубит в капусту любой компетентный наемник.
 Это было весьма неприятное открытие. Бывший агент нахмурился.
 — И сколько должно пройти времени, прежде чем ты восстановишь все навыки?
 — Немного. День-два — так они говорят. Мне уже гораздо лучше, и процесс постоянно ускоряется. Сразу после инкубатора я едва мог ходить.
 — Вот оно что, — протянул Руиз.
 В нем шевельнулся тупой страх. Он-то надеялся отдохнуть в «Глубоком сердце» несколько дней. Продумано оказалось явно не все. Однако клон и так принес ему немалую пользу. Беглец уже собирался встать и уйти, когда двойник заговорил снова:
 — Нет, все-таки не могу не спросить: что стало с Низой? С твоей Низой — оригиналом?
 Бывший агент впервые прочел какое-то чувство на лице собеседника — на нем отразилась знакомая сладкая мука.
 — Я потерял ее, — сказал он. — Она была со мной, помогла мне бежать от родеригианцев. На острове Дорн я мог погибнуть, если бы не ее помощь. Но — ты не поверишь, — она таки попала в лапы Кореаны.
 — Как?
 — Не знаю. Эта ведьма, должно быть, обезумела, раз проследила нас до самого Родериго и последовала за нами. Мы и не подозревали об этом, пока не очутились в ловушке. Теперь у нее Низа. И Дольмаэро.
 Клон уставился в пол.
 — Поверить действительно трудно. Наверное, очень много всего произошло с тех пор, как наши жизни разделились.
 — Наверное.
 — Как ты думаешь, где она сейчас?
 Перед глазами Руиза снова возникло лицо на экране компьютера.
 — Она здесь, в Моревейнике. И она продается — ее данные внесены в каталог последних поступлений на невольничьем рынке.
 Сверкнув глазами, клон подался вперед.
 — Кто хозяин?
 — У меня есть электронный адрес… Но моя машина настроена только на выход, поэтому мне не заняться поиском.
 Двойник откинулся на спинку кресла.
 — Та же история. Трахунки обещают, что в один прекрасный день начнут мне доверять. — Уголки его рта приподнялись в слабой, печальной улыбке. — Тем не менее нам, кажется, пришла в голову одна и та же мысль: это приманка, Кореана хочет тебя выловить.
 — Несомненно, — согласился Руиз.
 — И поэтому ты не станешь обращать на нее внимания.
 Руиз, прищурившись, смотрел на более молодую версию самого себя.
 — Разумеется.
 Клон рассмеялся, а он все продолжал хмуриться. Но потом в нем самом начал закипать смех, стремясь вырваться из какого-то дальнего уголка, где прятался с момента прибытия на Суук. И если к веселью примешивалась толика горечи, что в том удивительного?
 — Мы можем позволить себе отдохнуть еще одну ночь, — сказал Руиз Хемерте, когда она провожала его обратно в отведенную ему комнату.
 — Разумно, — согласилась она. — А потом?
 — Разве вы не прослушивали наш разговор? — удивился бывший агент.
 К его удовольствию, женщина смутилась.
 — Ну да. Но я же воспитанный человек и пытаюсь соблюдать приличия.
 — Неужели?
 — Да! — Она заметила, что гость улыбается. — Ладно, мы все пытаемся соблюдать приличия.
 — Знаю, — ответил он. — Вы — единственные в Моревейнике, кому, как мне показалось, я мог доверить свою историю. Может, в этом проклятом городе и есть еще приличные люди, но я не знаю, где их искать.
 — Мы тоже не знаем, поэтому мы такие недоверчивые, — сухо заметила Хемерте. — Ну, а каково твое мнение о Руизе Аве, знаменитом наемном убийце?
 — Это не я, — немедленно ответил Руиз. — Мне трудно поверить, что я когда-то был похож на него, что мы — единое целое. Он слишком молод. Я никогда не был таким молодым.
 — Ты так думаешь? Но он — это ты, каким ты был, когда пришел к нам. Во всяком случае, вы настолько похожи, что различия не принципиальны.
 Беглец пожал плечами.
 — Может быть… Только я его не узнаю. Они пришли, и Руиз обернулся к спутнице.
 — Скажи мне кое-что, — попросил он.
 — Пожалуйста, все что хочешь.
 — Мой клон… он счастлив здесь? Сможет он приспособиться к жизни среди трахунков? А если выживет, останется ли он с вами?
 Женщина потупилась.
 — Трудно сказать. Мы очень за него беспокоимся. Он все еще пребывает в родном теле, и сложно предугадать, как он поведет себя, разрушив эти узы и обретя свободу. Возможно, научится ценить наш способ жизни. Если же ему не удастся адаптироваться или он погибнет… тогда мы повторим клонирование. Рано или поздно один из них приспособится. Мы будем продолжать попытки.
 Бывший агент нахмурился. Представить себе дальнейшую судьбу клона оказалось не так-то просто. Видимо, до тех пор, пока будет существовать «Глубокое сердце», в недрах его будет существовать и какой-нибудь Руиз Ав.
 — А Низа, она здесь счастлива? — Вопрос был задан почти небрежно, но бывший агент знал, что ждет ответа с замиранием сердца.
 Хемерте замялась. Она словно пыталась придумать какую-нибудь утешительную ложь. Когда его опекунша ответила, Руиз не был уверен, что она не уступила этому желанию.
 — Опять же трудно сказать. Ты можешь спросить у нее сам, если хочешь.
 — Нет, — ответил он быстро. — Это излишне.
 Он и впрямь не хотел встречаться с Низой, которая смотрела бы на него из чужого тела. Совершенно не хотел.
 Руиз шагнул к себе в комнату, но Хемерте положила руку ему на плечо.
 — Хочешь, я останусь с тобой?
 Он покачал головой.
 — Спасибо, но… Она тепло улыбнулась.
 — Может, ты предпочтешь другую? Могу порекомендовать.
 — Нет-нет. Я знаю, ты желаешь мне только добра, но той, что нужна мне, нет в «Глубоком сердце».
 — Ты сам создаешь себе трагедию, Руиз Ав. — Она как будто не сердилась, а была просто расстроена. — Любовь существует только там, где ты можешь ее найти, и нигде больше.
 — Уверен, ты права, — еле сдерживаясь, ответил он и стал закрывать дверь.
 — Подожди, — остановила его женщина. — Мы решили кое-что тебе рассказать. Нам подумалось, что эти сведения могут оказать на тебя благотворное влияние и обеспечить искомую мотивацию поступков. Адрес, по которому ты собирался искать свою возлюбленную… Он принадлежит крепости Юбере.
 — Спасибо, — ответил бывший агент и ушел к себе.
 Стоило ему лечь, как он погрузился в глубокий-глубокий сон, которого не ведал уже много недель. И если ему что-нибудь снилось, то это были сны, которые врачуют израненные сердца.
 Наутро он позвонил Хемерте.
 Взглянув на экран видеофона, Руиз обнаружил, что его опекун сменил тело. Теперь на него смотрел широкоплечий, плотно сбитый мужчина с очень смуглым лицом, большими ровными зубами и рубиновыми серьгами в ушах. Волосы были местами выстрижены, местами собраны в торчащие шипы, а кое-где завиты в толстые спирали. Прическа получилась на редкость уродливой. Из-за нее голова на экране напоминала какую-то диковинную морскую тварь.
 — Как тебе мое новое тело? — низким голосом прогудел Хемерте.
 Руиз не успел придумать никакого мало-мальски тактичного ответа и поэтому просто кивнул. Но, вероятно, отношение к увиденному было слишком откровенно написано у него на лице, потому что Хемерте насупился.
 — Жизнь продолжается, наемник. У нас есть такая поговорка: тело — пьеса, сознание — актер. Великий актер способен сделать шедевр из самой заурядной пьесы.
 — Согласен целиком и полностью, — примирительно произнес гость.
 Ему подумалось, что, несмотря на способность непринужденно менять оболочки, обитатели «Глубокого сердца» по-прежнему испытывали огромное влияние того тела, в котором помещалось их сознание в данный момент. Нынешний Хемерте был куда более агрессивен, чем обитавший в теле хрупкой миниатюрной женщины.
 Опекун пожал плечами.
 — Так оно и есть, — заметил он. — Ну, а что понадобилось тебе?
 — Краски, чтобы немного подправить дельтанскую броню.
 — Мы можем подобрать тебе доспехи получше.
 — Не сомневаюсь. Но я собираюсь притвориться дезертиром из замка Дельт.
 — А-а-а, — понимающе протянул Хемерте.
 Через несколько минут он принес набор красок самых различных оттенков и вроде бы не обижался больше на подопечного за насмешливое отношение к своему новому облику.
 — Эти краски должны хорошо ложиться на монолин. У меня есть кисти, распылители и цветные мелки. Ты чем воспользуешься?
 Гость выбрал кисти.
 — Это подойдет.
 — А можно посмотреть? — попросил Хемерте.
 — Почему нет? — тветил наемник.
 Руиз никогда не претендовал на звание великого художника, но в данном случае вполне достаточно было и грубого узора. На полу уже лежал в ожидании процедуры бронекостюм в тусклую черно-зеленую полоску, части его соединялись в подобие пустой телесной оболочки человека.
 Бывший агент унесся мыслями далеко в прошлое и вспомнил мир, где воевал много лет назад. Тамошние работорговцы, вместо того чтобы нанять живых солдат, вложили все свои капиталы в роботов-убийц последней модели. Освободители легко справились с ними, заманив в болотные топи, где люди могли выжить, а машины — нет. И все же, когда Руиз впервые увидел такого робота, надвигающегося на него по зеленому склону, то чуть с ума не сошел от страха. Отчасти ужас был вызван страшным изображением смерти на огромном корпусе.
 Руиз повертел в руках шлём, затем опустил кисть в банку с белой краской и приступил к работе.
 Через час на гладких монолиновых пластинах красовалось грубое изображение разнообразных атрибутов из мира хищников — примитивные рисунки, какие можно встретить разве что в отсталых мирах, где еще не додумались до пороха и пуль. Броня пестрела растущими ниоткуда шипами, когтями, плавниками и прочими средствами устрашения. Там и сям виднелись фальшивые дыры, из которых торчали нарисованные кости: тут осколок ребра, там берцовая, здесь плечевой сустав. Шлем автор украсил страусиными перьями над оскаленным черепом.
 — Неплохо, — оценил Хемерте, оглядев творение Руиза со всех сторон. — Динамично и производит впечатление. Наверное, я не стану учить тебя гончарному ремеслу, здесь мои планы в отношении тебя не годятся. Ты — прирожденный художник.
 Бывший агент рассмеялся.
 — Ваш образ жизни располагает к снисходительности.
 — И то правда. Ну ладно, что тебе еще понадобится?
 — Наверное, кожная маска. Если пиратские главари за мной охотятся, мне следует как можно меньше походить на самого себя.
 — А на кого бы ты хотел походить?
 — Не знаю. Да хоть на тебя.
 Хемерте рассмеялся.
 — Да ты дипломат. Кстати, мы уже выбрали, кто будет сидеть на другом конце телесвязи. Мы искали среди добровольцев, и только одна кандидатура показалась нам подходящей. Тебе она известна.
 — Не может быть…
 — Ты возражаешь?
 Руиз через силу покачал головой.
 — Нет.
 Произнеся это, он ощутил одновременно глупость и неизбежность такого решения.
 Прежде чем уйти, Хемерте после некоторой внутренней борьбы все-таки произнес:
 — Я должен спросить тебя, Руиз: почему ты сделал так, чтобы твой клон не мог пользоваться телесвязью наравне с тобой?
 Беглецу вдруг захотелось ответить честно и искренне, и он не смог противиться этому импульсу.
 — Не знаю… Все-таки я не до конца ему доверяю, поэтому мне необходимо хотя бы минимальное преимущество. В обладании преимуществом и заключается, пожалуй, вся моя философия… Если вам кажется, что я в нем ошибся, снабдите его аналогичным комплектом снаряжения.
 Но Хемерте только покачал головой, и Руиз не уловил смысла этого жеста. Что это было? Осуждение? Жалость? И то и другое одновременно?
 — Операцией, руководишь ты, — сказал опекун. — Кстати, должен тебя кое в чем разочаровать: к сожалению, нам не удалось достать доспехи, которые требуются для спуска в анклав геншей. Бронекостюмы, снабженные системой очистки и регенерации воздуха, на Сууке, по всей видимости, неизвестны. Лучшее, что мы смогли сделать, — это поставить углеродные фильтры и снабдить кислородным баллоном обычную броню для ведения боевых действий в городских условиях. Чистого воздуха у тебя будет примерно на три часа — хватит?
 — Должно, — ответил бывший агент.
 Прежде чем покинуть «Глубокое сердце», Руиз Ав посоветовался со своим клоном.
 — Какие сведения ты рассчитываешь добыть и каким образом? — у педантично уточнил Малыш.
 — А что ты посоветуешь? — вопросом на вопрос ответил Старик.
 Ему сделалось весело от нравоучительного тона собственной младшей личности. Двойник смущенно улыбнулся.
 — Заметил, да? Напоминает внутренний монолог персонажа скверной голодрамы. Помнишь кампанию на Квалиоре? Зимняя пустыня и клоны — целые взводы клонов, которых они послали против нас. Помнишь, как мы проходились по этому поводу? — Он хохотнул. — Вот тебе и справедливость.
 — Что да, то да, — покивал Руиз. — Я начинаю верить, что, если проживешь достаточно долго, Вселенная ответит на каждый твой поступок, хороший или плохой. Жутковатая перспектива, правда? Особенно для нас. Но, как бы там ни было… Я опять собираюсь в Спиндинни.
 Малыш нахмурился.
 — Интересно, существует ли это место до сих пор. Ты считаешь, что в Моревейнике могли остаться еще не нанятые бойцы?
 — Не знаю… У тебя есть предложение получше?
 — Хм-м-м… — Малыш задумчиво потер подбородок. — Трудно даже попытаться предложить что-либо. Мне все время кажется, что стоит мне выдать идею, как тут же выяснится, что ты это уже продумал или сделал. Подобные мысли не способствуют творчеству. Ладно. Например, если ты найдешь там кого-то живого, тебе придется прикинуться одним из них и расспрашивать насчет работы и того, где можно хорошенько поживиться.
 — Верно. Может, удастся выяснить, держится ли еще крепость Юбере, и понять, спустились ли военные действия на тот уровень, через который мы рассчитываем проникнуть внутрь. Главное, не слишком выделяться своим любопытством.
 — А если там никого не окажется?
 — Есть и другие ходы. — Руиз подумал о тех связях, про которые клон знать не мог: создатель чудовищ Публий, он же несостоявшийся Император мира, хозяйка рабских казарм Алмазная Подвеска, старый друг Олбани.
 Повинуясь внезапному порыву, он спросил:
 — Помнишь Олбани Евфрата?
 Малыш улыбнулся.
 — Естественно. Хороший парень, насколько может быть таковым наемник.
 — Он умер.
 — Откуда ты знаешь?
 — Он работал на меня, и один из моих врагов оторвал ему голову.
 — У-у-у… скверное дело. — Огорчение Малыша было искренним, но Руиз отметил некоторую поверхностность реакции клона. Что бы это значило?
 — Ты отомстил за него или предпочитаешь подождать, пока через пару миллионов лет Вселенная сама расправится с убийцей? — поинтересовался двойник.
 — Да нет. Я убил того, кто прикончил Олбани… Вернее, смотрел, как он умирает. Это был Публий…
 — Вот здорово! — На лице клона засияло такое удовольствие, что бывшему агенту сделалось несколько не по себе, хотя он и разделял чувства собеседника.
 — Стало быть, Публий? Насчет него и спрашивать ничего не стану. Он гораздо большее чудовище, чем любое из его произведений.
 А Руиза почему-то, так и подмывало рассказать двойнику про сделку со старым врагом. Секунду он еще колебался, а потом выложил все: как он убил Алонсо Юбере, как потерял всех своих людей, как Публий его предал, описал гибель бывшего товарища. Руиз излагал эту историю со все возрастающим чувством стыда, но когда он закончил, то не увидел в глазах клона ничего, кроме понимания и одобрения. Посмотрев на это красивое лицо, он ощутил, как в нем, по непонятной причине, закипает гнев.
 Повисла долгая пауза. Затем Руиз спросил:
 — Ну что, дашь мне какой-нибудь мудрый совет?
 Малыш криво улыбнулся.
 — Вряд ли. Мне ужасно хочется попросить, чтобы ты не делал глупостей, которых не стал бы делать я, но я никак не могу решить, дурацкое это желание или серьезное. — Лицо его приняло смущенное выражение.
 Бывший агент поднялся, раздумывая, стоит ли пожимать руку самому себе.
 — По-моему, дурацкое, — сказал он.
 Глядя сверху вниз на сидящего в кресле двойника, Руиз подумал: какое ранимое создание, даром что у него руки душителя. Гнев его погас и превратился в некое подобие жалости. Повинуясь этому чувству, он произнес:
 — Трахунки сообщили мне, что Низа сейчас находится в крепости Юбере. Что ты думаешь по этому поводу?
 Малыш резко вскинул голову.
 — Правда? Это интересно. — Он на миг задумался. — Но, по-моему, это значит, что крепость в руках Кореаны. Или принадлежала ей раньше, а потом досталась тому, кто оптом скупил имущество ведьмы.
 — Ну, этими предположениями возможности не исчерпываются, — заметил Руиз.
 — Конечно нет, — скорее всего нет. — Малыш смотрел на него как-то странно, и разведчик поймал себя на том, что снова не имеет представления, о чем думает его клон.
 — Но если мы наткнемся на нее, пока будем искать Механического Орфея или когда будем заняты его разрушением… допустим, мы оба выживем… у Низы не возникнет проблемы выбора, а?
 — Наверное, — выдавил Руиз, во рту у него пересохло.
 Взгляд Малыша изменился, и Старик наконец понял, в чем дело. В этом взгляде слились зависть и желание, смущение и решимость одновременно.
 — Честно говоря, мне тут не особенно нравится, — заметил клон.
 — Ну, мне тоже не хотелось здесь задерживаться.
 — Да. Интересно, как повернется дело, если выживем мы оба. Сдается мне, я — тот, кто спас ее от Кореаны. А ты — тот, кто завез ее на Родериго, а затем отдал обратно Кореане. — На лице двойника застыла вызывающая улыбка.
 — Твоя правда, — медленно кивнул Руиз. В нем закипала ярость, и ему приходилось прилагать изрядные усилия, чтобы это не отразилось на лице. Неужели он был до слабоумия наивен, полагая, что может доверять собственному клону?
 Малыш обмяк в кресле и закрыл лицо руками.
 — Прости. Прости. Все дело в том, что я-то потерял ее при еще более диких обстоятельствах, я имею в виду, для себя… Наверное, именно поэтому я так себя веду.
 Ярость Руиза пропала так же внезапно, как и появилась.
 — Я понимаю, — проговорил он. — Понимаю.
 Уходя, бывший агент оглянулся: двойник продолжал сидеть в той же позе, спрятав лицо в длинных ладонях убийцы.




 Глава восемнадцатая


 Геджас стоял на мостике истребителя, лицом к ветру, на губах его застыла недобрая ухмылка. Он ощупал повязку на шее, куда гетманы прикрепили допросное устройство, вспомнил про Руиза Ава, и оскал его сделался еще шире.
 Глубоко внизу, защищенные броней корабля, покоились десять манипул киборгов-убийц, прошедших лоботомию. Они лежали, обвитые коконами статисных полей, — стальные семена… Скоро они прорастут кровью и муками.
 Как родеригианец и предполагая, гетманы направили его в Моревейник. Через глашатая, который смотрел на него с завороженным отвращением, они изрекли:
 — «Голос» Геджас, ты позволил убить свое божество. Искупить вину ты можешь одним-единственным путем: принеси нам спрятанное в Моревейнике сокровище.
 — Так я и сделаю, — ответил он.
 Но в сознании его гнездилась тайная мысль, целиком и полностью посвященная Руизу Аву. Какой же сладостной и согревающей душу она была!
 Руиз напялил перекрашенную броню, затягивая ремни с какой-то машинальной ожесточенностью. Мыслями он был далеко от «Глубокого сердца» и опасного задания, к выполнению которого собирался приступить.
 Его преследовало воспоминание о Низе, купающейся в фонтане возле канала на следующий день после того, как они удрали от Кореаны. Ее светлое, совершенное тело, улыбка, сверкающие струи воды, сбегающие по коже, — прекрасные и сладкие видения. Слишком прекрасные, чтобы быть правдой.
 Бывший агент пожал плечами, чтобы поудобнее устроить желатиновые амортизаторы, разгладил кожную маску на лице и взглянул в зеркало, чтобы оценить, хорошо ли она сидит. Затем слегка подправил ее, кивнул своему отражению и поднял шлем. «Пора», — подумал он.
 Улицы-каналы были так же пустынны, как и два дня назад. Руиз вел реактивную лодочку по городу, и не встретил ни души, пока не очутился примерно в километре от небоскребов Спиндинни. Тут он увидел нечто, заставившее его быстро отпрянуть в затененную часть канала.
 С небес, описывая на дикой скорости виражи вокруг вершин небоскребов, по спирали опускался старинный звездный катер. Бывший агент узнал этот угрюмый, вычурный стиль — сплошные острия и завитушки. Корабль напоминал своих хозяев, шардов, — древнюю расу, которая владела Сууком и навязывала его обитателям своеобразные и порой весьма эксцентричные законы.
 Промелькнуло омерзительное лицо инопланетянина в рубке, затем взвыл включенный мегафон и загремел искусственный металлический голос:
 — Внимание, низшие расы! Закон шардов должен соблюдаться неукоснительно, как бы сильно ни давили на вас ваши враги. Все снаряды должны поражать цель только в пределах видимости. Ядерное оружие запрещено. Ни одно наземное средство транспорта не может превышать скорость двести километров в час. Никаких перемещений в воздухе с момента местного заката и до восхода. Суда водоизмещением более десяти стандартных тонн могут передвигаться группами не больше трех единиц. Нарушители будут подвергнуты немедленной смертной казни!
 Корабль исчез за ближайшими небоскребами, чтобы повторить сообщение в соседних кварталах. Руиз был поражен. Насколько он знал, шарды никогда прежде не спускались с орбитальных станций, чтобы поучать арендаторов принадлежащей им планеты. Насколько же взрывоопасной сделалась ситуация! Похоже, хозяева в кои-то веки заинтересовались судьбой своих владений.
 Разведчик двинулся дальше, соблюдая еще большую осторожность, и наконец благополучно достиг лагуны Спиндинни.
 Бухта располагалась под одним из самых крупных небоскребов города и, что примечательно, была забита кораблями. В багровом свете прожекторов на корпусах судов явственно проступали отметины жестоких боев. Свободные места у причалов отсутствовали. Руиз медленно вел катер вдоль рядов лодок, привязанных к береговым кнехтам по две-три на каждый. Откуда такое скопление народа?
 Когда катер разведчика проплывал мимо крупного судна, похожего на оснащенного торпедными установками кита, на бронированную палубу последнего из люка, покачиваясь, вылез человек. Единственной одеждой ему служил протертый до дыр комбинезон, носивший следы многочисленных сражений. В качестве заплаток использовались обрывки флагов и вымпелов неведомых армий. Руизу сразу стало ясно, что перед ним наемник — на лице человека застыла хищная напряженность того, кто живет насилием. К локтю крепился парализатор, но он не был нацелен на вновь прибывшего.
 — П-привет! — икнул человек. — На встречу приехал? К-конечно… к-какже иначе? Брось-ка мне к-конец, я тебя п-пришвартую.
 Говорил он слишком громко, язык заплетался. «Пьян в стельку», — подумал Руиз. Однако пристать было необходимо, и он швырнул причальный конец незнакомцу, который проковылял к носовому кнехту собственного корабля и закрепил там канат.
 Бывший агент дотянулся до поручней торпедоносца и перевалился на борт.
 — Спасибо, — поблагодарил он.
 О какой встрече идет речь? Как бы разузнать побольше, не показывая своей неосведомленности? А вдруг, чтобы попасть туда, требуются какие-нибудь приглашения?
 — А сам-то ты чего не там? — спросил разведчик у пьяного матроса.
 Тот сплюнул за борт и потянул из кармана фляжку с какой-то дурно пахнущей алкогольной бурдой.
 — Надо кому-то следить, чтобы старую лоханку не увели. И потом все это — дерьмо собачье. Я бы и сам никуда не пошел. Что они могут сделать? Заявить пиратским главарям, что не хотят больше воевать? Что мы дохнем тысячами, как клопы? Дерьмо, одно слово. Не выйдет ничего. Если мы не станем воевать за пиратов, они нас всех перебьют и приведут собственные силы, чтобы продолжать войну. Дер-рьмо.
 — Не стану отрицать, что я с тобой согласен, — ответил Руиз.
 Некоторое время матрос озадаченно смотрел на него, пытаясь понять, что именно ему сказали и как восприняли его слова. Но, помучившись с минуту, вояка нахмурился, оставил бесполезные попытки и пожал плечами.
 — Ладно. Мы отходим за час до полуночи, так что возвращайся пораньше, чтобы успеть отвязаться.
 — Непременно, — кивнул разведчик. — Еще раз спасибо.
 Пьяный махнул рукой и с грохотом исчез в люке.
 В Спиндинни Руиз входил со все нарастающим беспокойством и недоверием. Если уж наемники собрались бастовать, значит, война сделалась особенно кровавой.
 Шлюз безопасности мерцал огоньками. Его стерегли роботы-убийцы, чьи светящиеся глаза мгновенно взяли вошедшего на прицел. Но в целом здесь, в царстве вечной гульбы и потасовок, было до странности темно и тихо.
 Руиз спустился в зал найма, где располагались компьютеры. Здесь тоже было пусто, если не считать смотрителя, окинувшего гостя подозрительным взглядом.
 — Что тебе здесь надо? — проворчал он. — Собрание назначено в подвальном зале.
 Служитель, тощий седой человек, некогда привил себе третью руку, которая теперь торчала из грудной клетки. В данный момент она держала миску с супом, а две остальные крошили туда сухарики. Руиз снял шлем и изобразил смущение.
 — А я ничего не знаю про собрание. Я прибыл в город только утром. Что у вас тут творится?
 Смотритель фыркнул и принялся помешивать ложкой суп.
 — Только приехал, говоришь? Ну, тогда жди всяких сюрпризов.
 — Правда?
 — Ей-богу! Моревейник превратился в кладбище. Ты хочешь сказать, что ничего не заметил?
 — Н-нет… Я видел пробоины в стенах… и то, что город совсем тихий. Значит, работы тут не найти?
 Старикашка заржал, чуть не подавившись супом.
 — Ох… Работы-то завались, да только, может статься, ты десять раз подумаешь, прежде чем подписывать контракт.
 — Правда?
 — Да правда, правда. Ты что, других слов не знаешь? Ладно, не важно. Иди вниз, в подвал, и послушай, что будут болтать на собрании эти дураки. — Он вернулся к своему супу, демонстративно игнорируя Руиза.
 — Хорошо, — проговорил разведчик, старательно дозируя неуверенность в голосе. Затем надел шлем и вышел.
 Ржавая клетка лифта отнесла Руиза несколькими уровнями ниже, туда, где влажный плавленый камень был исполосован водопроводными, канализационными и прочими трубами и проводами, а в застоявшемся воздухе плавала вонь застарелых отбросов. Разведчик услышал низкий гул и пошел на звук.
 В зале горел яркий свет. Сотни наемников толпились здесь, крича и толкаясь. Бывший агент бочком пробрался вдоль стены, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания, и наконец нашел место, откуда мог без помех наблюдать за происходящим. Толпа представляла собой море ослепительных красок, сверкая стволами ухоженного оружия. Специфический запах, складывавшийся из вони немытых тел, ружейного масла, перегара и озона, казался таким густым, что хоть топор вешай. На возвышении в дальнем конце зала подскакивала, размахивая руками и срывая высокий голос, миниатюрная женщина в хромированной сервоброне.
 — Тишина! — вопила она, — Тишина!
 Никто не обращал на нее внимания. За ее спиной в креслах президиума расположились несколько мужчин. Когда прямо перед сценой завязалась драка, один из них, здоровенный детина с голым, покрытым татуировками торсом и торчащими из черепа проводами, медленно и внушительно поднялся со своего места. Он пару секунд смотрел на драчунов, а когда они упали и принялись кататься по полу, неторопливо извлек из ножной кобуры лучевой пистолет и аккуратно разделил забияк на четыре части, которые еще попытались цепляться друг за друга, но после нескольких бессмысленных подергиваний успокоились.
 Зал умолк, если не считать характерного шума выхватываемого оружия и щелчков предохранителей.
 — Премного благодарна, старший сержант Мондаубер, — произнесла маленькая женщина тоном, в котором сочетались раздражение и удовлетворение. — Надеюсь, больше никого не понадобится призывать к порядку подобным образом. Пираты не станут возражать, если мы перережем друг друга самостоятельно.
 По залу пронесся одобрительный ропот. Оружие с шумом вернулось в кобуры и ножны.
 — А теперь, — продолжала она, — выступят ваши коллеги. У них есть аргументы «за» и «против». Пожалуйста, выслушайте их внимательно, а потом мы проголосуем.
 К микрофону вышел высокий андрогин-дильвермунец в струящемся одеянии. В руках у него был портфель с бумагами, и по рядам наемников прокатился дружный стон. Существо очаровательно улыбнулось.
 — Нет-нет, — заверило оно, — вы меня неверно поняли. Это не записки к докладу — это материалы, которые я собираюсь раздать. Так что вам даже не придется напрягаться, чтобы запомнить то, что я скажу.
 Гермафродит принялся раздавать листовки. По залу пронесся тихий смешок. Руиз взял свой экземпляр, не снимая перчаток, и прочел заголовок: «Почему мы должны уйти из Моревейника?»
 Оратор подождал, пока памятки дошли до самых дальних концов зала, и прочистил горло.
 — Ситуация такова. Наши потери — гораздо выше условно приемлемых средних цифр. На случай возникновения подобных обстоятельств в наших контрактах—по крайней мере в большинстве из них — оговорено, что плата за услуги должна быть поднята до общепризнанного уровня, который устраивал бы всех наемников. Это — компенсация за ухудшающиеся условия работы. Если работодатели не могут или не хотят увеличивать финансирование, законом предусмотрено право на прерывание контрактов.
 — Но они же повысили плату, — выкрикнул кто-то из зала.
 — Нет. Они обещали ее повысить — и это принципиальная разница, — ответил андрогин. — И они не смогут выполнить свое обещание, пока ситуация в городе не стабилизируется. — Он покачал красивой головой, — Мое мнение таково: они никогда не выполнят по обещание. Более того, по-моему, пиратские главари уже окончательно и бесповоротно спятили и будут сражаться за это свое неведомое сокровище, пока в Моревейнике не останется никого живого. Мертвецам не удастся воспользоваться повышенной оплатой. Если мы хотим выжить, то должны увести свои формирования из пиратских крепостей. Если потребуется, проложим себе путь из города с оружием в руках, или через неделю мы все будем мертвы. Вот мои аргументы. Мне они кажутся безукоризненными и неопровержимыми.
 Гермафродит уселся на место, а в зале снова поднялся шум. Громила сержант начал было снова подниматься, но голоса стихли, и он опустился обратно в кресло, обведя собравшихся недобрым взглядом.
 Вперед выступила женщина со спутанной гривой седых волос и похожим на никелевый топор лицом.
 — Мои аргументы еще короче. Мы должны продолжать сражаться за своих работодателей, даже если это означает, что мы все погибнем. Это наша работа, наш путь во Вселенной, и мы не смеем отказываться от пего. Кто же станет нанимать солдат, если на них нельзя положиться в смысле верности пунктам контракта? Если мы продолжим воевать, то умрем, но если мы начнем дезертировать, умрет весь наш образ жизни.
 Она села на место под громовой хохот и презрительный свист.
 — Дура, — крикнул кто-то.
 — Пиратская сука! — добавил другой голос.
 Седая валькирия, будто окаменев, смотрела прямо перед собой.
 К микрофону вышла еще одна женщина, облаченная в легкую броню переливчатого светло-желтого оттенка. Когда она подняла забрало шлема, Руиз с изумлением узнал бледное лицо Алмазной Подвески, хозяйки престижных казарм для рабов.
 — Что ж, — произнесла она. — Я не могу согласиться с подобным утверждением. Наемники есть наемники. Они сражаются ради денег, и когда нет никакой надежды, что они проживут достаточно долго, чтобы успеть оные деньги потратить, умные наемники дезертируют. Всегда. Будьте уверены: наши работодатели прекрасно знают о существовании такой традиции. Но есть еще один путь. Почему бы нам не объединить наши умственные ресурсы и не попытаться понять, что это за сокровище, к которому так стремятся пиратские главари? И не взять его самим?
 По рядам прокатился озадаченный ропот, сменившийся осторожным одобрением. Но никто не заговаривал.
 — А как еще мы можем выжить? — спросила Алмазная Подвеска. — Откуда взять уверенность, что нам когда-нибудь заплатят?
 — А что, если нам не удастся сообразить, что это такое? — раздался голос из зала. — И кто поведет нас?
 — Тот, у кого больше опыта, — ответила женщина, — Мы вызовем добровольцев, и каждый кандидат сможет попробовать свои силы. Если мы не додумаемся, что это такое, то кто, скажите на милость, додумается? Пираты не сотрудничают между собой и полностью отказались от всяких попыток поддерживать коммерческую деятельность собственной столицы. Так что можно смело предположить, что пресловутое сокровище стоит всех богатств Моревейника.
 Зал взорвался криками, и старший сержант зашевелился на своем посту. Но крохотная женщина, открывавшая собрание, положила руку ему на плечо и покачала головой. Она встала рядом с Алмазной Подвеской и быстро заговорила:
 — Мы отложим заседание на час, чтобы обдумать все, сказанное нашими товарищами. По истечении этого времени мы вернемся и примем решение.
 Толпа развернулась и принялась протискиваться к выходу. Руиз остался у стены, наблюдая за владелицей рабских казарм. Когда почти все наемники вышли, она двинулась в его сторону. Бывший агент дал ей пройти и отправился следом.
 Возле лифтов толпилась очередь. Как раз когда они подошли, в кабину втиснулся последний пассажир.
 — Давай к нам, старушка, — крикнул один из солдат, сально причмокнув губами, — тут полно места.
 — Я лучше следующего подожду, — брезгливо ответила Алмазная Подвеска.
 Остряк пожал плечами и захлопнул двери. Лифт пошел вверх, и недавние знакомые остались вдвоем. Руиз оглянулся: насколько он мог судить, никто за ними не наблюдал. Он ухватил спутницу за локоть и потащил к шахте техобслуживания лифтов в дальнем конце коридора.
 — Мне нужно с вами поговорить, — быстро произнес он. — Мы можем помочь друг другу.
 Она бешено сопротивлялась и попыталась ударить его виброножом по шейному соединению брони. Разведчик блокировал выпад локтем, — женщина была гораздо проворнее, чем он ожидал. Раскаленная монолиновая пластина задымилась, а нож завизжал, как сотня точильных камней разом.
 Руиз прижал Алмазную Подвеску к стене, отразив еще два удара. Он навалился на хрупкую фигурку всем телом, чтобы просто обездвижить противницу. Ее броня прогнулась под таким давлением, и женщина невольно охнула и выронила нож. Похититель заломил ей руки за спину, исключив дальнейшие попытки сопротивления.
 — Успокойтесь, — бормотал он, затаскивая ее в полутемную шахту. — Я не собираюсь причинять вам никакого вреда. Мне просто надо с вами поговорить.
 Он ногой захлопнул дверь и прижал добычу к монолиновой сетке, оглядывая помещение, дабы удостовериться, что они одни. Внимание бывшего агента привлекла катушка тонкого кабеля, и он воспользовался им, чтобы привязать женщину к трубам. Покончив с этим, он аккуратно поднял забрало ее шлема. Она уставилась на него глазами загнанного зверя, оскалив зубы.
 Похититель вздохнул, снял шлем, затем стянул кожную маску. У пленницы глаза на лоб полезли.
 — Руиз Ав? Что ты тут делаешь?
 — Добываю информацию. А вы почему здесь? Она пожала плечами настолько выразительно, насколько ей позволяли веревки.
 — С моим бизнесом покончено. Казармы сожгли, рабов украли или поубивали. Это напрочь погубило мою репутацию, и мне не удалось получить страховку. Очень скоро я по уши увязла в долгах. Так я и очутилась тут, пытаясь заработать на жизнь, — Она рассмеялась с оттенком горечи. — Это мое прежнее ремесло. Не хуже любого другого.
 — Понятно, — кивнул Руиз. — Что ж, очень сочувствую, что вы потерпели такие убытки.
 — Да ну? — Пленница выразительно посмотрела на полоски кабеля, которыми была привязана.
 — Я должен был принять меры предосторожности, Алмазная Подвеска.
 — Понимаю, — согласилась она. — А ты хоть знаешь, сколько стоишь — в наши-то дни? Я все надеялась, что ты принесешь мне голову Реминта и дашь шанс себя поймать. Тогда бы я смогла уехать далеко, очень далеко. — Лицо ее подернулось дымкой мечтательности и тоски по несбывшейся мечте.
 — Я полагаю, Реминт мертв, — заметил Руиз. Женщина ядовито улыбнулась.
 — Надо понимать, убил его не ты?
 — Я приложил к этому руку, — пожал плечами разведчик. — Если он и вправду мертв. Но это не важно. Поговорите со мной, ладно? Я не стану пытаться силой заставить вас помогать мне… но если вы расскажете мне то, что вам известно, это может положить конец кровопролитию.
 — А тебе-то какая разница, сколько продлится война?
 — Не знаю, — честно ответил бывший агент. — Мне абсолютно наплевать, даже если пираты полностью друг друга перебьют. Но вам, подозреваю, не все равно. Так что смею вас уверить: если я достигну своей цели, сражения прекратятся.
 Алмазная Подвеска нахмурилась.
 — Что ты хочешь узнать? Пиратские главари жаждут встречи с тобой, я сделала из этого вывод, что ты лучше других осведомлен о том, где собака зарыта.
 — Ошибаетесь, — солгал он.
 Руиз не видел надобности посвящать ее во что бы то ни было, так как намеревался сохранить жизнь этой женщине. В конце концов, она обошлась с ним честнее, чем кто-либо другой.
 — Мне нужна полная информация об этой войне.: самые спокойные участки, самые горячие точки, периодичность столкновений, общая система ведения боевых действий, какие силы втянуты в конфликт — все. И все, что вы знаете или слышали про это загадочное сокровище.
 Пожилая леди сухо хихикнула.
 — Когда я решила рискнуть и податься обратно в наемники, я и не думала, что меня так скоро поймают. Почему бы тебе не вызваться добровольцем, чтобы возглавить нас? Большая часть солдат уже слышала про Руиза Ава — они уверены, что ты знаешь, что это за сокровище. Пусть даже это не так, я им ничего не скажу.
 Он опустился на корточки и прислонился к стене.
 — Соблазн велик. Но я их знаю: они накинут мне на голову мешок и потащат сдавать ради обещанного вознаграждения. Наверняка.
 — Скорее всего, ты прав. Ну что, я тогда начну?
 В последующие полчаса Алмазная Подвеска постаралась дать Руизу общую картину воцарившегося в Моревейнике хаоса. За недели, прошедшие с момента его отъезда, множество пиратских владык превратились в бессмысленных кукол. Их преемники обнаружили, что это двойники — существа, из которых посредством генной инженерии сделали полное подобие настоящих главарей, а потом геншировали до состояния марионеток.
 Уцелевшие пираты совершенно утратили выдержку и напали на остальных под тем предлогом, что ожили старые распри и последние события трудно объяснить чем-либо иным. Первый взрыв насилия довольно быстро стих и уступил место периоду параноидальной бдительности и бешеной слежки друг за другом. Время от времени случались вспышки: убийства известных людей, засады, вылазки роботов-убийц.
 — Тогда-то до нас и начали доходить какие-то слухи, — подчеркнула Алмазная Подвеска, — о спрятанном где-то в городе сокровище. Но никто не знал точно, что это за штука.
 — А сейчас? — напрягся Руиз. — Кто-нибудь уже знает?
 — Насколько мне известно, никто… разве что ты. Хотя пиратские заправилы, может, и в курсе. По крайней мере некоторые из них. Но на самом деле, не думаю.
 — Что именно вы слышали? Она на миг опустила глаза.
 — У каждого своя излюбленная теория. Те, что поглупее, судачат о горах редких изотопов, о цистернах, полных дорогих наркотиков, или набитых драгоценными камнями сундуках. И прочей чепухе. Суеверные полагают, что под небоскребами скрыто некое божество. Романтики уверены, что сокровище — это мужчина или женщина такой неземной красоты, что один взгляд на него сводит с ума. Что ж, пиратские главари явно рехнулись.
 — А какая версия кажется наиболее вероятной вам самой?
 — Те, кто поумнее, подозревают, что в подземельях спрятана какая-то сногсшибательная техника, совершенно новая и неизвестная, которая сможет перевернуть Вселенную. Думается, это самый правдоподобный вариант.
 Пленница поерзала, пытаясь найти более удобное положение. Руиз устоял перед искушением ослабить путы.
 — Я того же мнения, — кивнул он. — А что произошло потом?
 Женщина продолжила рассказ. После периода относительного спокойствия бои пошли всерьез, и в первые три дня, как подсчитали ее люди, погибло более трети сражающихся. Вожди более слабых кланов были уничтожены, их небоскребы распороты сверху донизу и выжжены, словно термитники. Потом все притихло. С тех пор война продолжается редкими, но ожесточенными вспышками, и еще добрая часть обитателей города отправилась на корм маргарам.
 — Но, невзирая на огромные потери, нет никакого перевеса, бойне конца-края не видно. Именно поэтому большинство наемных частей послали на эту встречу своих представителей. Когда ты меня схватил, я решила, что это агент кого-нибудь из пиратских главарей, посланный, чтобы заткнуть мне рот. — Она ухмыльнулась. — Ты уверен, что не служишь никому из них?
 — Не уверен, — ответил Руиз. — Но подумайте сами: работай я на кого-то из них, стали бы они так рьяно охотиться за моей головой?
 На лице бывшей хозяйки казарм для рабов появилось странное застенчивое выражение.
 — У меня есть одна гипотеза. Потому-то я и предложила такой план на собрании.
 — Расскажите. Пленница заколебалась.
 — А ты не убьешь меня, если я окажусь права?
 — Нет… Я просто не скажу вам об этом, — Бывший агент стер со своего лица всякое выражение.
 — У тебя прекрасная маска для карточного шулера, Руиз Ав, — проговорила Алмазная Подвеска и улыбнулась странной, простодушной улыбкой. — Ладно. Я думаю, все дело в том, что они связывают эту тайну с твоим именем.
 — Ну и что? — не понял Руиз.
 — Из-за твоих связей с Публием, создателем чудовищ. Они знают, что ты нанимал для него солдат, а Публий связан с теми главарями-подменышами, обнаружение которых послужило причиной войны. Считается, что двойников изготовил именно он. — Рассказчица пожала плечами. — И задание, которое ты выполнял по его просьбе, тоже каким-то образом подтолкнуло начало сражений. Какая-то неизвестная сила разрушила лаборатории Публия, а сам он исчез. Никто не в курсе, куда он делся, но его марионетки, похоже, снабжены чем-то вроде замыкания на мертвеца. Поэтому, когда он пропал или умер, они напрочь утратили волю — видимо, к ним перестали поступать инструкции. Но это выяснилось не в первые дни войны, а много позже. — Она на секунду умолкла и бросила на слушателя проницательный взгляд. — Эти сведения полезны тебе?
 — Может быть, — ответил он.
 — Так вот. Публий, очевидно, разработал и запустил в действие некий грандиозный план, не исключено, что как-то связанный с тем сокровищем, но не обязательно. Однако, по-моему, связь налицо. Вероятно, у него был союзник: отсюда и замыкание на мертвеца у марионеток — как предохранитель от предательства.
 Руиз покачал головой.
 — Но почему они все считают, что именно я должен что-нибудь знать про планы Публия?
 — Мне кажется, в основном потому, что ты — единственная не связанная ни с чем ниточка в этом клубке интриг. А вдруг ты и есть тот самый неизвестный союзник?
 — А-а-а, — протянул разведчик. — Но вы, как я понимаю, с этим не согласны.
 — Нет. Жаль, конечно, но ты не похож на большую шишку в каком-нибудь темном деле. Ты больше напоминаешь загнанного зверя. И мне думается, что больше всего на свете тебе хочется убраться с Суука, причем целиком, а не в виде фарша. Мне очень странно видеть тебя снова, тем более здесь.
 Руизу очень хотелось сказать ей, что она кругом права, но он не смел.
 — А мне странно было видеть вас, — сказал он.
 — Ты это уже говорил. И все же… Помнишь, ты расспрашивал меня про Реминта Юбере? Ты еще говорил про некую Кореану, которая торгует рабами, и выяснял, не существует ли связи между ней и Алонсо Юбере. Так?
 — Ну, — кивнул разведчик. Он прилагал неимоверные усилия, чтобы скрыть свою реакцию на эти слова.
 — Так вот. Никто, кроме меня, не знает про связь между Юбере и тобой. Видимо, именно поэтому никто до сих пор не пытался штурмовать его крепость. По крайней мере, я так думаю. Если бы пиратские главари пронюхали о том, что известно мне, они выжгли бы тот небоскреб до материнской породы, на которой покоится его основание. После того, естественно, как за право осуществить это мероприятие повырезали бы друг друга вплоть до полного истребления. — Она устало покачала головой. — Они и впрямь спятили. Но, во всяком случае, ты должен быть благодарен мне за молчание — даже если я храню его лишь для того, чтобы в свой черед выгодно использовать имеющиеся у меня сведения.
 — Почему вы так говорите? — поинтересовался Руиз. Он уже выудил самую важную информацию: цитадель осталась нетронутой, — но ему сделалось любопытно.
 Алмазная Подвеска криво улыбнулась.
 — Тебя больше не интересует Кореана и ее местонахождение? Ничего, что связано с крепостью Юбере?
 Разведчик пожал плечами.
 — Я давно уже вернул то, что мне было дорого. — Как легко далась ему эта ложь…
 — А, — выдохнула она, — тогда ладно. У меня были кое-какие сведения насчет Кореаны… но, я так понимаю, тебе будет неинтересно.
 — Ну, мало ли… — осторожно протянул он. Женщина рассмеялась.
 — Мало ли? Я служу в батальоне Лефевра, ты его знаешь. У нас прекрасная разведка, правильно? Три дня назад один из наших агентов, просматривая данные с шарика-шпиона дальнего действия, увидел, как в крепость Юбере входит женщина с несколькими пленниками. Она соответствовала данному тобой описанию Кореаны.
 — И? — Руиз старался сохранить видимость небрежного любопытства.
 — Агент описал и пленников. Его слова в точности совпали с тем, как выглядели оставленные тобой у меня рабы, которых потом забрал Реминт. — Она снова покачала головой, глаза невесело усмехались. — Не многовато ли совпадений в нашей жизни?
 — Не особенно, — ответил бывший агент. — Собственно говоря, я больше в них не верю. Что ж, занятно, хотя непосредственного отношения к моей нынешней задаче не имеет.
 Оставшиеся полчаса он расспрашивал Алмазную Подвеску относительно военной ситуации в городе: численность войск, диспозиция, вооружение — все, что должен знать уважающий себя полководец. Пока они разговаривали, в коридоре послышался топот возвращавшихся на собрание наемников.
 К тому времени, когда он выжал из пленницы все имевшиеся у нее полезные сведения, она снова засомневалась в том, насколько верно просчитала ситуацию.
 — Может, я и недооценила тебя, Руиз Ав, — начала она, кусая губы и ерзая в своих путах. — Ты что, поднимаешь армию? Тогда можешь меня в нее записать. Положение, конечно, взрывоопасное, но умный человек везде найдет свою выгоду.
 Руиз смотрел на Алмазную Подвеску без всякого выражения. Может, удастся использовать ее подозрения в своих целях.
 — Не стану ничего вам говорить. Но, когда я уйду, обсудите свои выводы с остальными участниками совещания. И не называйте моего имени, разве что вашим собеседником окажется человек, которому вы могли бы без колебаний доверить собственную жизнь.
 Пожилая наемница кивнула, трезво оценив его слова.
 — Хорошо. Ты меня развяжешь? Он покачал головой.
 — Нет, но я оставлю дверь открытой, и кто-нибудь вас услышит.
 Ее тонкие губы дрогнули.
 — Значит, мне придется полагаться на милость какого-нибудь сердобольного солдата?
 — Извините, — сказал бывший агент.
 Он разгладил кожную маску на лице, нахлобучил шлем и ушел. Даже не оглянулся.
 Руиз уже миновал половину пути к лифтам, когда услышал, что на возобновившемся заседании приключилась драка — слышны были выстрелы и вопли раненых. Остаток коридора он преодолел бегом и, когда из зала начали выскакивать первые люди, находился уже многими уровнями выше подвала.




 Глава девятнадцатая


 Родеригианский корабль ворвался в гавань Спиндинни, когда последние из выживших участников совещания улепетывали по смежным каналам. Геджас стоял в рулевой рубке, наблюдая, как разбегаются на экране радара точечки, обозначающие их катера.
 — Тут что-то произошло, — бросил он командиру истребителя. — Десантируйте взвод киборгов. Разведаем, в чем дело.
 Он рассчитывал найти здесь Руиза Ава и с надеждой ждал, пока его солдаты выйдут из искусственного сна и поднимутся на палубу. Где еще этому гнусному убийце искать убежища в Моревейнике? А гетманам легко объяснить стремление найти его — кто знает, какие еще сведения мог наемник получить в виртуальных лабиринтах Компендиума? А вдруг он прибыл в пиратскую столицу, чтобы самому завладеть сокровищем?
 Геджас вел свое подразделение по Спиндинни, методично парализуя тех, кто сдавался, для последующего допроса и убивая тех, кто пытался сопротивляться. Добравшись до подвала и узрев, в какую кровавую бойню превратился зал заседаний, он улыбнулся с маниакальным одобрением.
 — Он здесь был, — произнес «Голос» в пространство.
 Когда киборги обнаружили женщину, привязанную в шахте техобслуживания, командир отправился посмотреть лично.
 — Привет, — сказал он ей, уверенный, что эта встреча назначена судьбой. Затем приказал принести стул и вынул черный кожаный мешок, где лежали инструменты убеждения.
 — Это тебе не понадобится, — заметила женщина, когда он аккуратными рядами разложил сверкающие крючья и ножи.
 — Не понадобится? — тихо и вдумчиво переспросил Геджас.
 Он все равно использован их: зачем лишать себя удовольствия и к тому же рисковать, что тебе расскажут не все? Покончив с ней, он узнал о Руизе Аве куда больше, чем смел надеяться, и даже почувствовал отвлеченную благодарность к кровоточащему и воющему куску мяса, в который превратилась жертва.
 — Прикончи ее, — велел он киборгу, уходя.
 Руиз без приключений воротился в гавань «Глубокого сердца» и нашел своего клона на узкой палубе маленькой, тяжеловооруженной и покрытой отличной броней подлодки.
 — Привет, Старик. — Малыш вскинул руку в ироническом приветствии. — Ну, как она тебе нравится?
 Бывший агент медленно объехал вокруг нового приобретения и заметил потеки ржавчины вокруг иллюминаторов, потрескавшуюся вдоль ватерлинии краску. Не ускользнули от него и прочие признаки небрежного обращения. Он покачал головой.
 Малыш, наблюдавший за ним с палубы, рассмеялся.
 — Она в гораздо лучшем состоянии, чем можно подумать, судя по ее внешности. Хотя я не знаток. Кстати, не был ли ты настолько предусмотрителен, чтобы пройти курс управления подводными судами с тех пор, как мы с тобой разошлись?
 — Не был, — с сожалением признался Руиз.
 — Печально, — заметил клон. — Между прочим я чувствую себя гораздо лучше и пребываю в отличной форме. Кажется, я окончательно освоился в новом теле. Какое дивное ощущение! — Он повел плечами, словно наслаждаясь игрой мышц и суставов. — Такое чувство, что в этом теле мне лучше, чем в старом. Мне не дает покоя мысль о том, кто окажется победителем, если мы решим помериться силами. Бывший агент улыбнулся.
 — Дай нам Бог никогда этого не узнать, приятель.
 Он привязал реактивный катер и вылез на пристань. Сняв шлем, разведчик глубоко вздохнул, благодарный судьбе за благополучный исход путешествия в Спиндинни. Затем он прошел по причалу и запрыгнул на палубу подлодки.
 — Показывай, что мы тут имеем, — велел он двойнику.
 Когда они подготовились к отплытию, в проеме входного шлюза столпилась кучка провожающих. Руиз шарил глазами по незнакомым лицам, гадая, не скрывается ли за одним из них сознание Низы. Но он не узнал никого, кроме Хемерте, которая на сей раз облеклась в тело прекрасной пожилой женщины. Смуглая кожа красиво обтягивала высокие скулы обворожительного лица, длинные, перехваченные голубой лентой седые волосы ниспадали по все еще прямой спине причудливыми густыми локонами. Она обняла Руиза и поцеловала, затем повернулась к клону.
 — Возвращайся к нам, — сказала она серьезно. Двойник улыбнулся, но ничего не ответил.
 Они направились к причалу, и створки шлюза сомкнулись у них за спиной с легким хлопком. Бывшему агенту почудился в этом звуке знак некоей завершенности и бесповоротности.
 Крохотный отряд поднялся на борт. Несколько минут ушло на раскладывание по полкам оружия и приборов. Когда настал момент включать двигатели, Руиз, не раздумывая, уселся в командирское кресло. Клон ехидно усмехнулся, но без возражений пристегнулся в кресле второго штурмана. Сразу по выходе из гавани они пошли на стремительное погружение.
 — У пиратов наверняка повсюду понатыканы радарные антенны, — пояснил Руиз. — Мы нырнем как можно глубже, а затем перейдем на бесшумный ход.
 Малыш серьезно кивнул, соглашаясь с его суждением. Он постучал по клавиатуре компьютера и затребовал карту течений.
 — Предел конструкций — семьсот метров, Старик. Смотри. — Двойник указал на тонкую оранжевую линию, которая вилась вдоль основания города, постепенно загибаясь в сторону крепости Юбере. — Поймай это течение, и мы сможем идти со скоростью пять пятьдесят, вообще не привлекая внимания. Последние пару километров придется искать другое течение, но это оптимальный вариант.
 — Ты прав, — согласился Руиз. Он и сам собирался свериться с картой, и был немало обеспокоен тем, что клон сделал это раньше него. Что бы это значило?
 Малыш все еще думал немного быстрее.
 — Течения зависят от ветра, — продолжил он и вызвал карту ветров. — Последние двое суток держался сильный юго-восточный ветер. Следовательно, искомое течение должно быть сильным и быстрым.
 Когда они опустились до уровня, отмеченного на карте тонкой оранжевой линией, все выкладки двойника подтвердились, и Руиз заглушил двигатели. Через час беззвучного скольжения в толще вод они заметили крупное надводное судно, которое бешено вспенивало воду, идя параллельным курсом. Бывший агент откинулся в кресле, ожидая самого худшего, но чужой корабль проскочил мимо, не заметив их.
 Когда родеригианский истребитель вспорол неподвижные воды лагуны у крепости Юбере и начал высадку киборгов, Кореана сначала не поверила собственным глазам: как они могли выследить ее так быстро? Она навела наружные орудия на вражеское судно, но секунду спустя все орудийные гнезда были засечены радарами противника, и стволы превратились в лужицы расплавленного металла. Сразу после этого с борта принялись вызывать крепость на одной из торговых частот. Хозяйка отключила все передатчики, чтобы нападающие не могли вычислить ее местонахождение. Но на экране возникло безумное лицо Геджаса, глаза его горели в предвкушении победы.
 — Руиз, — позвал родеригианец, — ты уже здесь?
 Тут Кореану охватило бешенство. Сердце выпрыгивало из груди, в глазах мутилось от ярости. Руиз?! Он думал, что Руиз должен прийти сюда?! А за ней они даже не охотились?! Она стукнула по переключателю и открыла канал обратной связи, чтобы враг мог увидеть ее. Красавица была очень довольна, заметив удивление на узком лице Геджаса. Но через мгновение удивление сменилось жутким злорадством.
 — И ты здесь? — выдохнул «Голос» в восторге. — Ей-богу, сегодня удача на моей стороне.
 Кореана выругалась и отключила канал, запоздало сожалея о глупой выходке. Она обернулась к охраннику-дирму и приказала увести солдат за вторую линию обороны. Ловушки на первой линии вывели из строя только нескольких киборгов, и женщина начинала бояться.
 Не без труда, но все-таки Руиз и его клон нашли воздушный шлюз, оставленный у потайного хода в крепость во время прошлой операции. Он располагался на шестьсот метров ниже собственно входа в небоскреб. Пришвартовавшись, капитан заглушил маневровые двигатели. Он откинулся на спинку кресла и попытался собраться с мыслями, но зловещее поскрипывание корпуса судна под давлением водяной толщи отвлекало.
 — Итак, — подал голос Малыш, — каковы наши шансы?
 Бывший агент вздохнул.
 — По-моему, весьма неплохи. Насколько мне известно, все, кто знал об этом проходе, мертвы. Поэтому, думается мне, туннель никто не охраняет: разве что Публий оставил какое-нибудь свое произведение специально для этой цели.
 Клон покачал головой.
 — Если бы меня спросили, кто может достать нас с того света, первым я назвал бы именно Публия.
 — И то верно, — мрачно согласился командир. — Ладно, Малыш, пора на выход.
 Двойник ответил ему странной кривой улыбкой, и Руиз ощутил толчок узнавания. Он помнил, какие чувства испытывал сам, улыбаясь подобным образом, но и не подозревал, какая горькая гримаса искажала в эти мгновения его лицо. Эта мысль потянула за собой другую: почему эта улыбка кажется ему теперь такой чужой? Бывший агент напялил шлем, чтобы спрятать лицо, на котором застыло выражение — как знать, — может, еще хуже того, что изменило черты клона.
 Пристегнув последние детали вооружения и наблюдательные приборы, Руиз обернулся к Малышу и похлопал его по бронированному плечу.
 — Я очень благодарен тебе, Руиз Ав, — сказал он. Двойник стряхнул его руку и надел шлем, чтобы и его лица не было видно.
 — Не стоит благодарности, — ответил он по внутренней связи.
 Руиз почувствовал, что его отвергли, и ему сделалось холодно и неуютно.
 — Прости, — пробормотал он, опуская забрало.
 — Не надо, Старик, — отозвался клон. — Ты же не виноват, что я нравлюсь тебе больше, чем ты мне.
 Пока Руиз гадал, что имел в виду двойник, воздушный шлюз открылся, и переходная камера наполнилась омерзительной вонью разложения, которая была гораздо хуже, чем источаемый геншами запах дождевых червей. Бывший агент срочно врубил систему фильтрации воздуха в своем скафандре, и самое мерзкое амбре быстро улетучилось из ноздрей, но неприятный привкус во рту остался.
 — Много трупов? — вопросительно произнес Малыш, поводя перед собой усиками датчиков.
 — Похоже на то, — ответил Старик.
 До центральной шахты дошли без приключений. Останки сестер-яхианок все еще покоились у стены, но их доспехи куда-то подевались, а сами тела выглядели так, словно до них добрались дикие звери. Самые гнусные миазмы поднимались от сравнительно небольшой кучки дохлых чудовищ, по всей видимости, приконченных Публием в приступе досады. В исходившем от стен туннеля красноватом свете трупы сливались в страшную черную, рельефную массу.
 В ожидании доклада от клона, обследовавшего край шахты, Руиз не обращал внимания на окружавших его покойников. Он вспоминал лица тех, кто шел здесь вместе с ним в прошлый раз. Олбани Евфрат, Хаксли из клана Номуна, зверятник Дурбан, сестры Чоу и Мо, безымянный бывший гладиатор… Все они умерли и забыты — только он помнит о них… Эти мысли повергли бывшего агента в мрачную апатию, поэтому он встряхнулся и принялся в который раз проверять свое оружие. Знакомый ритуал привел его в чувство, и Руиз наконец приготовился к тому, что ждало его впереди.
 Двойник рысцой вернулся обратно.
 — Никаких признаков наблюдения за шахтой. Эфир словно вымер — очень странно. Железной дорогой как будто постоянно пользуются: рельсы начищены до блеска, а это о чем-то да говорит.
 — В шахте никакого движения?
 — Насколько я могу судить, нет, — ответил клон. — Может, в глубине и есть какая-нибудь жизнь: там внизу стены, как сыр. Что теперь?
 — Погоди минуту, — Руиз уселся на пол, закинув огнемет за спину, глубоко вздохнул, включил камеру и послал вызов.
 В наушниках прошелестел тихий голос:
 — Руиз? Я тебя вижу. Или это мой товарищ-клон?
 Бывший агент почувствовал, как на глаза навернулись слезы и зрение на миг затуманилось. Почему-то он не ожидал, что у двойника Низы окажется ее собственный голос.
 — Я здесь, — выдохнул он. — Я здесь.
 Геджас без труда захватил ротонду над шлюзом безопасности и теперь разворачивал свой командный пункт на обломках блокпоста, некогда охранявшего проход к лифтам. Киборги подзадержались на второй линии обороны крепости, встретив гораздо лучше организованный отпор.
 Один из мониторов защелкал и прояснился. На экране возникло лицо взводного, который бесстрастно смотрел в миникамеру на запястье.
 — Господин Геджас, — произнес он лишенным выражения голосом. — Докладываю.
 — Слушаю, — откликнулся командующий.
 — Временное отступление. Трое моих бойцов выведены из строя морассаром высокого происхождения и огромной свирепости. Нынешним составом нам с ним не справиться. Десять солдат не в состоянии взять его под перекрестный огонь.
 Геджас выругался. Морассар! Вот так сюрприз, ей-богу! Он уже хотел приказать взводному присоединиться к ближайшему подразделению, как вдруг по экрану что-то стремительно пронеслось, и фокус камеры сместился. В кадре возникла судорожно скребущая по пластиковым плитам металлическая нога, которая почти сразу замерла, и растекающаяся лужа гидравлической жидкости пополам с кровью.
 Командир отвернулся от монитора и отдал приказы оставшимся начальникам подразделений. Взводы объединялись в более крупные формирования, и боевые действия несколько замедлились. В свою очередь, морассар сделался более осторожным и убивал теперь только время от времени.
 Ожил еще один монитор, но Геджас не обратил на него внимания. Всего-навсего вызов с Родериго: пытаются поставить под сомнение его тактику ведения боя и выяснить, зачем он напал на крепость Алонсо Юбере. «Голос» ухмыльнулся. Он знал, на что идет, и у него не было времени выслушивать гетманов с их претензиями. В его мозгу словно поселился призрак Желтого Листа, ее прекрасное лицо жило в его воспоминаниях, она словно все еще говорила ему, что он должен делать. Геджас созерцал ее мысленный образ, и ему было хорошо.
 Руиз с двойником разложили на краю шахты альпинистское снаряжение.
 — Я боюсь высоты, — прошелестел в наушниках голос Низы.
 — Не смотри на экран, — посоветовал бывший агент.
 — Нет, — ответила она. — Если ты в состоянии находиться там, значит, я в состоянии за этим наблюдать.
 Как она похожа на себя! Подобные слова могла бы сказать и настоящая Низа — такая верная, такая сильная!
 — Знаешь, у всех свои страхи, — ответил он.
 Руиз забил крюк в щель на краю провала и закрепил трос, по которому собрался спускаться. Он припомнил, как стоял здесь в прошлый раз и ждал. Тогда они отправились на поезде вверх, по спирали поднимаясь к крепости Алонсо Юбере, нижние этажи которой располагались значительно выше. Там он прикончил самого Алонсо в его умопомрачительно красивой ванне. В воспоминаниях вся операция представлялась до смешного простой, хотя и не принесла ему в результате добровольного сотрудничества Публия.
 Как хотелось, чтобы на этот раз не надо было спускаться вниз!
 Руиз долго стоял, глядя в заполняющий пустоту туман и присматриваясь к идущему снизу тусклому красному свету. Ему показалось, что за время, прошедшее с момента его предыдущего визита, свечение потускнело.
 — Пристанище геншей, — пробормотал он.
 — Что? — переспросил клон.
 — Так, ничего. Мысли вслух, — откликнулся бывший агент и, развернувшись, начал спускаться по стене.
 Добравшись до рельсов, он забил еще один крюк и стал ждать двойника. Тот скользил по стене с таким упругим изяществом, что Руиз невольно залюбовался им, пусть даже это была его собственная грация.
 Когда двойник повис над узкоколейкой, командир достал верховоз и закрепил его одним концом на рельсе, а другим в специальной выемке на грудной пластине брони. Малыш проделал то же самое.
 — Ну что ж, — предложил Руиз, — испытаем конструкцию?
 Он отрегулировал сцепление бегунка с металлической поверхностью рельса так, чтобы они точно соответствовали сечениям друг друга, затянул все соединения и осторожно погонял механизм взад-вперед — ни звука.
 Клон распустил антенны сенсоров во всех направлениях; понаблюдал за мониторчиками на левой руке и минуту спустя доложил:
 — Пусто. Трудно поверить, но, насколько я могу судить, за нами никто не наблюдает.
 — Порядок, — кивнул Руиз. — Отрегулируй свой верховоз, и едем.
 Малыш убрал датчики, спустился к Руизу и быстренько настроил свой механизм. Бывший агент дернул за специальное кольцо, и крюк с тросом исчезли в облачке дыма. Человек упал вниз и повис только на струне верховоза, положив руку на рукоять тормоза. Клон уничтожил остальные следы их пребывания здесь и повис на собственном тросе несколькими метрами выше.
 — Напоминает детские аттракционы, — мрачно съязвил Руиз. — Похоже, попасть в геншанский Диснейленд будет куда проще, чем вернуться назад.
 — Может, мы найдем внизу платформу, — с надеждой подал голос двойник. — К тому же это традиция: выбраться из ада всегда труднее, чем попасть в него. — Тут он издал какой-то странный звук. — Теперь я понимаю, зачем люди так часто покупают клоны с терапевтическими целями. А я-то еще подтрунивал над ними… Никогда бы не подумал, что сам сделаюсь таким «лекарством».
 — По-моему, ты извлекаешь из происходящего больше уроков, чем я, — усмехнулся бывший агент. Он отпустил тормоз и проехал вниз с десяток метров. — Сначала я спущусь метров на двести — если наткнусь на что-нибудь опасное, ты успеешь остановиться. И постарайся не попасть в меня, если придется стрелять в противоположную стену шахты, когда я буду находиться на дальней стороне спирали.
 — И тебе того же, — ответил клон.
 Руиз улыбнулся и глубоко вздохнул. Низе он сказал:
 — Ну все, мы поехали.
 — Удачи вам, — прошептала она.
 Он перевел тормоз в холостое положение и заскользил по длинной дуге в мерцающую красным тьму.
 Сидя в одиночестве в комнате, откуда она руководила военной операцией, Кореана испытывала немалое удовольствие от того, что ей удалось замедлить продвижение родеригианских войск. Однако киборги загоняли ее все дальше вглубь небоскреба. Морассар оставался ее лучшим оружием: на его счету было больше убитых врагов, чем у всех остальных защитников цитадели, вместе взятых. Но этого недостаточно.
 С точки зрения похитительницы рабов, Юбере уделял охране крепости и ее оборонительным сооружениям слишком мало внимания. Дирмы оказались слишком тупыми и медлительными, чтобы надолго задержать киборгов. Хотя в резерве еще оставались ударные дельтанские части, доставшиеся Кореане в наследство от Алонсо вкупе с роботами-убийцами Виоленсия-Мурамаса.
 Родеригианцы захватили шахты лифтов и, не торопясь, собирали силы на верхних уровнях крепости. Кореана почувствовала, что ее загоняют в ловушку. Каким образом, интересно, она отсюда выберется, если ей не удастся переломить ход сражения? Единственный путь отступления лежал вниз, по огромной вертикальной шахте, упирающейся в анклав геншей.
 Да нет, Геджас наверняка скоро устанет от потерь или его начальники отзовут его.
 И все же в поведении «Голоса» имелись некоторые странности. Почему, например, он был так уверен, что Руиз Ав тоже здесь? Или родеригианец собирается взять крепость, а потом дожидаться здесь появления Руиза? Женщина покачала головой. Нет, Руиз Ав слишком осторожен, он угадывает опасность с нечеловеческой тонкостью.
 Кореану посетила еще одна неприятная мысль. Интересно, как быстро пиратские главари пронюхают, что в крепости Юбере происходит нечто важное? Скоро ее начнут атаковать со всех сторон, враги наводнят цитадель, прижимая нынешнюю хозяйку все ближе ко дну.
 «Ну и ладно, — сурово сказала она сама себе. — Насколько страшно может оказаться там, внизу, в анклаве? Всяко не хуже, чем на Добравите. Если придется, заберу морассара и спрячусь. А еще лучше — возьму машину в заложники».
 Красавице сделалось зябко, и она обхватила себя руками. Ей вспомнился Мармо и его осторожные, взвешенные советы. Как горько она сожалела, что старого пирата пришлось убить. И за него Руиз Ав ей тоже заплатит, — она никогда бы не пошла на это, если бы не ненависть к дильвермунскому наемнику. Никогда!
 Но в мыслях не было привычного пыла. Неужели и ненависть начала покидать ее? Кореана вздрогнула и сжалась. Без этой ненависти она сделается ранимой и беспомощной — потенциальной жертвой любого недруга. Поэтому, запершись в своей комнате, она подробно восстанавливала в памяти все зло, которое причинил ей Руиз Ав, начиная с его появления на Сууке и кончая Геджасом, которого он каким-то образом на нее натравил.
 Наконец она ощутила знакомый горький жар в сердце, и силы вернулись к ней.
 Руиз поворачивался вокруг своей оси, скользя вниз по рельсу под легкий шорох верховоза. Время от времени ощущались слабые толчки, когда бегунок преодолевал соединение полотна с несущей опорой. Под действием центробежной силы тело скалолаза отклонялось до тех пор, пока не повисло под углом в сорок пять градусов. Скорость все росла, и металлические подошвы сапог, задевая о стену, с диким скрежетом высекали из нее длинные снопы искр. Опомнившись, диверсант поджат: ноги и притормозил, затем ухватился за сам бегунок, чтобы уменьшить амплитуду раскачивания.
 Стабилизировав положение, он услышал смех двойника в одном наушнике и шепот Низы — в другом.
 — С тобой все в порядке? — спросила девушка. — Меня замутило уже от одного наблюдения за вашим спуском.
 — Со мной все в порядке, — ответил бывший агент, хотя голова кружилась отчаянно.
 — Честное слово? — раздался голос Малыша, и Руиз сообразил, что забыл отключить канал связи с клоном, прежде чем ответить Низе. Внезапно бывшего агента одолел приступ смущения, и он отвернулся, якобы разглядывая стены шахты. Картины менялись в поле зрения слишком быстро, чтобы отпечататься в памяти: пасти туннелей, оплывшие следы древних сражений, неразборчивые каракули, оставленные, быть может, пассажирами поезда или неведомыми обитателями нижних коридоров, представителями исчезнувших рас, ушедших в глубины Моревейника. Однажды он уловил свет желтого фонаря в одном из проходов, а чуть погодя его стремительный полет спугнул тощую, как палка, фигуру, у которой явно было слишком много конечностей.
 — Бойкое место, — заметил двойник. Вдруг его тон изменился, в нем появились металлические обертоны. — Что-то движется вниз по шахте, причем быстрее нас.
 Руиз запрокинул голову, но не смог ничего рассмотреть в темноте над ними.
 — Ты его видишь?
 — Пока нет. Ага! Теперь вижу. Птица или летучая мышь… но скорее всего беспилотный орнитоптер.
 Бывший агент выругался и замедлил спуск. Он отстегнул огнемет и намотал ремень на руку, чтобы, если потребуется, управиться с оружием одной рукой. Малыш висел в ста метрах справа выше по стене. Двойник спускался гораздо быстрее, чем Руиз. «Он смелее меня», — подумал тот.
 — Притормози, — скомандовал бывший агент и увидел, как дернулось тело напарника, выполняя приказ.
 — Так и есть, беспилотный орнитоптер, — доложил Малыш. — У меня тут на экране сенсора его энергетический шлейф. Сигнал уходит концом куда-то наверх, в крепость.
 Руиз в отчаянии обшаривал глазами стену, ища вход в туннель, где они могли бы спрятаться. Как назло, ближайшие двести метров были гладкими как стекло, во всяком случае на первый взгляд.
 — Ну, разумеется, — пробормотал разведчик. Теперь и он различал серебристо-красный блеск в темноте наверху. Почти в тот же миг аппарат засек Малыша. Орнитоптер сложил крылья и ринулся на клона.
 Машина рассекла воздух в дюйме от лица двойника, раскрыв крылья, как блестящие складные ножи, — клон успел рвануть рукоять тормоза, а тот, кто управлял механической птицей, не успел скорректировать траекторию.
 — Не попал! — крикнул Малыш.
 Кореана буквально уткнулась носом в передатчик, чтобы различить изображение с орнитоптера.
 — Это еще что? — выдохнула она, следя за тем, как две закованные в броню фигуры скользят вниз по рельсам. Первой реакцией хозяйки крепости было полное ошеломление. Как им удалось пробраться в шахту мимо всех ее постов? Может, это кто-то из ее подчиненных спускается к геншам? А вдруг это дезертиры? Нет… дезертиры воспользовались бы поездом, который все еще стоял наверху. Она пообещала себе поставить около платформы верного человека, чтобы никого не выпускал.
 Потом тот, что висел выше, начал тормозить, пока его движение не сделалось совсем медленным. Он выхватил игольчатый лазер таким характерным скупым и отточенным движением, что Кореана не могла ошибиться.
 — Руиз Ав?!
 Он. Это он.
 Руиз попытался навести огнемет на самолетик, который завис в центре шахты, как будто хозяин позабыл о нем. Но двойник снова оказался проворней и выстрелил в летательный аппарат из игольчатого лазера. Орнитоптер распался на множество дымящихся осколков, которые бесшумно посыпались вниз.
 Бывший агент отпустил тормоз и сгруппировался, чтобы ускорить спуск. Теперь их главная задача — добраться донизу как можно быстрее, прежде чем хозяева крепости успеют выслать погоню. По ощущениям, скорость росла нестерпимо медленно, но через пару минут он уже со свистом летел навстречу геншам, стараясь не думать о том, что ждет его в конце пути.
 Пока не появился беспилотный летун, Руиз и впрямь полагал, что ему удастся выжить. И что он еще сможет в один прекрасный день погреться на солнышке…




 Глава двадцатая


 Снедаемая яростью и сомнениями, Кореана мерила шагами свой штаб. Каждый раз, проходя мимо уже бесполезного монитора для слежения за беспилотным устройством, она мстительно ударяла по нему кулаком.
 Конечно, она рассчитывала на новую встречу с Руизом Авом. Естественно. За истекшие недели их столкновение приобрело характер неизбежности. Но она не предполагала, что это произойдет так скоро. И в такой до ужаса неподходящий момент.
 Грохот сокрушительных родеригианских взрывов раздавался все ближе и чаще. Подразделения охранников-дирмов распадались под беспощадным натиском киборгов Геджаса. Только свирепость морассара еще могла предотвратить полную катастрофу. Но чем дольше инсектоид сражается, тем больше вероятность того, что его ранит или убьет шальным выстрелом. Вот тогда ее припечет по-настоящему. Кореана тряхнула головой: что же делать?
 Наконец хозяйка крепости приняла непростое для себя решение. Ничего не остается, кроме как отступить на новые оборонительные позиции. А если положение будет ухудшаться и дальше, она отправит послание главарям пиратских кланов, предложив им анклав геншей и Механического Орфея в обмен на собственную жизнь.
 Кореана вызвала морассара и командира подразделения дельтанцев, молчаливого внимательного человека по имени Крун.
 — Крун, — велела она, — расставьте роботов-убийц так, чтобы они могли эффективно прикрыть наше отступление. Они нужны нам, чтобы как можно дольше задержать родеригианцев на верхних уровнях. Приготовьте своих людей. На нижние уровни проникли непрошеные гости. Ваша задача — пока не поздно, извлечь их оттуда.
 Дельтанец кивнул.
 — Сколько их? Чем вооружены?
 — Двое, — ответила Кореана. — Знаменитый дильвермунский наемник по имени Руиз Ав и его спутник. Закованы в крепкую броню и хорошо вооружены, в этом сомневаться не приходится. Это профессионал высшего класса, но у вас будет морассар.
 — Как скажете. — Крун поклонился и собрался уходить, когда хозяйке пришла в голову еще одна мысль.
 — Погодите, — воскликнула она. — Закуйте фараонских пленников в кандалы и возьмите с собой. Руиз Ав их ценит, а я хочу использовать против него все средства, включая шантаж. А не понадобятся — отдадим их геншам.
 На лице дельтанца отразился некоторый скептицизм, но он безропотно отправился готовить отступление.
 Низу приковали к платформе вместе с Дольмаэро и двумя остальными фараонцами. Она проигнорировала Мольнеха, но холодно кивнула второму.
 — Вот уж не ожидала встретить вас здесь, мастер Фломель, — заметила она. — Вы теперь тоже кукла, вроде этого несчастного?
 Фломель согнулся в три погибели над замком, которым пристегивались к платформе его кандалы. Не обращая внимания на девушку, он принялся тыкать в замок соломинкой. Ей ответил Мольнех.
 — По-моему, нет, — проговорил он своим обычным веселым голосом. — Наоборот, мне кажется, мастер Фломель постепенно приходит к тому же мнению, что и покойный Руиз Ав.
 Низа испытала приступ омерзения. Ей невмоготу было видеть, что тощий фокусник ведет себя как обычно, когда на самом деле он так ужасно переменился. Фломель поднял голову и послал Мольнеху взгляд, исполненный такой ненависти, что девушке сделалось не по себе.
 — Чудовище, — прохрипел он. — Дрянь.
 — Поняли? — спросил весельчак и подмигнул принцессе.
 Она отвернулась и взглянула на старшину гильдии Дольмаэро, который сидел, уставившись в пустоту уходящей вниз шахты.
 — А вы, старшина? Как вы себя чувствуете? — Он не сразу ответил девушке, поэтому она подтолкнула его плечом. — Старшина-а?
 Дольмаэро встряхнулся и повернул к ней широкое лицо.
 — Спасибо, вполне сносно, госпожа. Но я боюсь того, что нас ждет. Воздух здесь сильно отдает смертью, убийствами, чем-то неотвратимым и страшным. Вы не чувствуете?
 Низа принюхалась.
 — Немного напоминает запах того существа, которое мы видели в «Глубоком сердце», генша. Помните?
 — Вы правы, — задумчиво согласился старшина. — Но здесь пахнет и обычным разложением.
 Повисла пауза, и девушка осталась наедине со своими мыслями, которые сконцентрировались на Руизе Аве и том времени, когда они еще были вместе. Она принялась мечтать о том, что он, может быть, выжил. Как она надеялась на это!
 Прошло довольно много времени, прежде чем наверху захлопали двери и к ним направилась Кореана в сопровождении гигантского насекомообразного существа и взвода закованных в черную броню солдат. Низа смотрела на совершенное лицо похитительницы рабов и видела, как оно меняется — будто плоть спадает с костей, неуловимо разрушая его красоту. Казалось, хозяйка напряжена до предела. Даже походка ее сделалась неровной, как у сумасшедшей.
 — Она безумна, словно пылевой медведь во время течки, — прошептал Дольмаэро, широко раскрыв глаза.
 Похожая на череп голова Мольнеха тут же повернулась к ним.
 — Что такое? — резко произнес он.
 Старшина пожал плечами и ничего не ответил, но Низа окончательно убедилась в непоправимо изменившейся природе фокусника.
 Люди в черной броне расположились по периметру платформы, а Кореана заняла место водителя. Морассар встал у второго кресла, не будучи в состоянии втиснуть шестиногое тело в предназначенное для гуманоидных рас сиденье.
 Хозяйка пристегнулась и закрепила у левого плеча широкоствольный огнемет, затем оглянулась на ведущий в крепость шлюз. Возле него застыл дирм, чья крупная сутулая фигура выражала почти человеческое отчаяние.
 — Держитесь как следует. Мы скоро вернемся, — крикнула она и помахала рукой, потом взялась за рычаги. — Едем.
 Ее безумный взгляд упал на девушку и вспыхнул еще ярче.
 — А-а, — протянула она весело, — фараонская шлюха! Низа, так, кажется? Что ж, тебе будет приятно узнать, что мы отправляемся повидать твоего любовника.
 До принцессы не сразу дошло, о чем говорит похитительница рабов. Кореана мерзко захихикала.
 — И не смотри на меня такими сияющими глазами. Если выйдет по-моему, ты не увидишь его, пока я с ним не расправлюсь. А будет по-моему, можешь не сомневаться. — Она отпустила педаль тормоза, и поезд заскользил вниз.
 Низа закрыла глаза, чтобы не смотреть в страшную пропасть, но чувствовала себя странно счастливой. Может, это просто бред сумасшедшей, а может, и нет. Вдруг Руиз еще жив. И даже сознавая, насколько неразумно и опасно так себя вести, она не могла удержаться от радостной улыбки.
 Когда под ними возникло окутанное испарениями дно шахты, Руиза чуть не вывернуло наизнанку. С вонью не справлялись даже встроенные в броню фильтры, от нее слезились глаза. Он с трудом подавил желание опустить забрало и включить внутреннюю атмосферу: запас чистого кислорода был ограничен, и здравый смысл подсказывал приберечь его до того часа, когда они окажутся в призрачных глубинах анклава.
 По всей видимости, нынешний хозяин крепости избавлялся от трупов павших в боях солдат, просто спихивая их в провал. Из булькающей на дне шахты розоватой слизи тут и там торчали полурастворенные человеческие тела в остатках брони и темные силуэты дирмов.
 Когда он находился уже метрах в трех над поверхностью кошмарного болота, Руиз заметил на дальнем его конце множество мельтешащих фигур. Он снял огнемет с предохранителя и начал замедлять движение, только сейчас заметив, что несколько увлекся спуском — бетонная платформа, в которую упирались рельсы, оказалась совсем близко. Бывший агент изо всех сил надавил на рукоять тормоза, так что от резкого рывка в глазах помутилось. Механизм завизжал, но по мере снижения скорости звук становился все менее пронзительным. Краем глаза Руиз заметил, что смутные фигуры на дальнем конце болота превратились в силуэты людей, которые бежали к платформе, крича странно тонкими голосами.
 Бетонная плита летела навстречу, а глаза неотрывно смотрели на буфер в конце полотна. Конструкция была рассчитана на то, чтобы поймать вытянутыми щупами край вагонетки, а потом медленно свернуться, поглотив энергию торможения. Если он врежется в них с достаточной скоростью, его пронзит насквозь. Бывший агент продолжал отчаянно жать на тормоз, предохранительный слой бегунка с воем горел. Наконец он остановился, пролетев половину платформы.
 Пару минут Руиз повисел, ожидая, пока в глазах прояснится, затем отцепил верховоз и с громким стуком упал на бетон. Он оглянулся и увидел, что клон въезжает следом за ним, полностью контролируя свое движение, и ощутил укол зависти к своему более молодому «я». Но времени было в обрез, он бросился к краю платформы и припал на колено возле низкой ограды. Сзади послышался грохот бронированных сапог клона.
 — Псих ненормальный, — выдохнул двойник.
 — Ну… реальной опасности, в сущности, не было, — отозвался Руиз, переводя дыхание.
 — Не скажи, не скажи, — проговорил Малыш, явно посмеиваясь над своим оригиналом. Затем он присел рядом и уставился на существ, которые бежали к ним, размахивая странным набором оружия. — Что это?
 — Генши держат слуг-людей, — ответил бывший агент, хотя ему эти твари представлялись не менее фантастическими, чем его напарнику.
 Людьми они казались только на первый взгляд. Когда они рысью преодолели узкий уступ вдоль болота и вынырнули на свет, у Руиза похолодело в животе. Некогда это были обычные мужчины и женщины… может быть. Теперь их нагие тела украшали весьма специфические добавления. Из самых неожиданных мест торчали лишние части человеческого организма. Впереди бежал мужчина, чей безволосый череп венчал тройной ряд приживленных носов. Декоративные ноздри раздувались в полном согласии с настоящими, когда он мчался на пришельцев, размахивая древним парализатором. Руки его были покрыты заплатками из кожи головы, кожа проросла волосами различных оттенков.
 За ним неслась женщина с ожерельем из пересаженных пальцев рук, которые судорожно извивались вокруг шеи. Каждое ухо обрамляли крохотные пальцы ног, а на коленях беззвучно распахивались маленькие рты. Переднюю часть ее тела от ключиц до пупка покрывали груди разнообразных форм и размеров. В руках она сжимала какое-то старинное энергетическое оружие и зеленую пластиковую дубинку. Бывший агент гадал, умеет ли она со всем этим управляться.
 Следом за первыми двумя бежали еще с полсотни подобных же монстров, и все они Тоненько и пронзительно вопили. Руизу их крики напомнили звуки, издаваемые самими геншами. В наушниках прошелестел голос второй Низы:
 — Боги! Какой ужас! Как может существовать такое?..
 — Как ты думаешь, чего им надо? — Надменная уверенность двойника слегка поблекла.
 — Убить нас, что же еще, — напряженно откликнулся Руиз. — А потом пополнить свою коллекцию запчастей тем, что от нас останется.
 — Похоже на то, — проговорил клон. — Но разве они не понимают, что мы опасны?
 — Видимо, нет, — пожал плечами бывший агент. — С их точки зрения, те, кто имеет право здесь бывать, кто ведет дела с их хозяевами, приезжают на поезде. Все остальные падают в болото — мертвые или слишком тяжело раненные, чтобы сопротивляться.
 — Не больно-то они сообразительны. — Двойник пристроил ствол лазера на поручне и отрегулировал прицел.
 — Сообразительность тут не имеет значения, — заметил Руиз. — Они ведь поколение за поколением живут в атмосфере ментального пламени.
 — Что ж, покончим с родовой преемственностью, — сказал Малыш и выстрелил.
 Во лбу вожака возникла дыра, и он кучей рухнул в болото, всколыхнув вязкую розовую слизь. Клон слегка изменил прицел и ударил лучом в самую середину выставки грудей бежавшей следом женщины. Она упала вперед, покатилась по пыльной тропинке и еще с минуту визжала и извивалась, прежде чем умереть, свернувшись клубком. Двойник снова прицелился, и еще одним чудищем стало бы меньше, если бы Руиз не остановил его, положив руку на плечо.
 — Погоди, — произнес он.
 Ему сделалось не по себе от бесстрастной жестокости двойника, хотя в подобных обстоятельствах иного выбора не существовало. Как иначе отогнать этих тварей? Но уцелевшие с визгом обратились в бегство — также решительно, как только что шли в атаку.
 — Ты уверен, что стоит их отпускать? — спросил Малыш. — Они не предупредят геншей?
 — Наверное, — откликнулся старший. — Хотя, если я правильно понимаю природу ментального пламени, про нас уже все известно. Но что они могут нам сделать?
 Клон пожал плечами.
 — Кто знает? Сами скоро увидим. Как тебе кажется, дальше будет проще? — Он так пристально смотрел на Руиза, что тому сделалось неуютно. Он словно пытался вычислить, насколько снизилась у его руководителя скорость мышления и реакции.
 — Я уверен, что дальше будет гораздо труднее, — вздохнул бывший агент. Он взглянул вверх, на рельсы, гадая, выслали за ними погоню или еще нет. Потом повернулся к двойнику, чтобы посоветовать ему проверить полотно электроникой, но тот уже сам водил по металлической полосе тонким длинным щупом.
 — У нас тут бешеная активность, Старик, если верить приборам, — сообщил он. — Кто-то очень торопится вниз.
 Руиз взглянул поверх болота на зияющие в противоположной стене шахты пасти пещер.
 — Пора, — сказал он обоим двойникам.
 Платформа по спирали неслась вниз, в темноту. Низа поерзала, пытаясь усесться поудобнее. Кандалы натирали запястья, а жаркий смрадный воздух проносился мимо, словно дыхание какого-то полуразложившегося, но еще не окончательно издохшего чудовища.
 Девушка оглянулась: на лице Кореаны застыл хищный оскал.
 Мысли пленницы блуждали, и ей неожиданно пришло в голову, что между ней, принцессой с отсталой планетки, и этой похитительницей рабов имеется некая связь. Обе они с нетерпением ждут возможности вновь увидеть Руиза Ава. Мысль была одновременно и трагичной, и смешной, отчего Низа рассмеялась, но так тихо, что никто не услышал.
 Руиз и его двойник мчались по узенькому выступу, не обращая внимания на тяжелую броню и оружие, сковывающие движения. Впереди постепенно вырастал вход в ближайшую пещеру, откуда исходило все то же красноватое сияние. Оно становилось все ярче, словно внутри пещеры находились сотни огней.
 В глубине прохода кто-то поднялся во весь рост, швырнул в их сторону какой-то предмет и пригнулся. Оба диверсанта, не сговариваясь, решили, что это граната, и соскочили с тропинки в болото, которое оказалось им по колено. Они готовы были даже нырнуть, если понадобится, но клон поднял руку.
 — Погоди.
 Снаряд упал на барьер, и бывший агент разглядел, что это — свежеотрезанная рука. На каждом пальце, обмотанном серебристой проволокой, висел свой амулет: птичий череп, кусочек какой-то голубой ткани, ржавая пружина, крохотный пузырек с мутной светящейся жидкостью. С большого пальца свисала маленькая куколка, изображающая человека в черном бронекостюме.
 — Теперь они пытаются нас заколдовать, — вздохнул Руиз, ощущая брезгливую жалость. — Давай выбираться обратно на тропу.
 Они снова двинулись вперед, что вызвало хор отчаянных воплей и визга в глубине пещеры, затем послышался топот убегающих босых ног.
 По краю болота из розовой слизи поднимались трубы, которые вели к насосной станции прямо у входа в подземелье. Пробегая мимо, Малыш не глядя шлепнул мину-прилипалу на кожух ближайшей помпы. Когда они были уже метрах в пятидесяти оттуда, раздался взрыв.
 — Пусть генши побеспокоятся еще о чем-нибудь, кроме нас, — выдохнул клон, когда они остановились и присели за кучей разбитых сталагмитов. — Кроме того, если к ним перестанет поступать еда, им рано или поздно придется покинуть свои норы: либо чтобы починить насосы, либо чтобы питаться прямо из болота.
 — Хорошая мысль, — кивнул Руиз.
 — Теперь твоя очередь, — ответил двойник.
 — Что?
 — Выдать хорошую мысль. Как мы будем искать этого Механического Орфея? Мне начинает казаться, что стоило расспросить тебя поподробнее, прежде чем ввязываться в эту авантюру.
 Но голос его звучал без напряжения и даже с оттенком юмора. Двойник совершенно не волновался. Руиза это поразило: выходит, он всю жизнь впутывался в опаснейшие переделки, полагаясь исключительно на собственную безжалостность и везение. Ну что ж, если он каким-то чудом переживет эту историю, то станет подходить ко всему гораздо более вдумчиво и осторожно.
 Бывший агент огляделся. Пещера, в которой они находились, выполняла, по его мнению, две основные функции: помойки и проходного двора. Между кучами мусора оставалась чистая дорожка в центре туннеля. Сам мусор состоял из деталей брони и одежды, которые страшному болоту было не под силу растворить или переварить. Видимо, его периодически чистили. По этим отбросам какой-нибудь археолог мог без труда прочесть вею историю Суука. Руиз покачал головой, он явно отвлекся от поставленной задачи. Он вынул маленький ноутбук, куда ввел все, что помнил из указаний Сомнира, затем укрепил экран на запястье и сверился с узором мерцающих линий.
 — Кажется, попали, куда надо, — сказал он не вполне уверенно, указывая на ярко-алую полоску. — Третий коридор с северной стороны, верно?
 — По-моему, тоже, — ответил клон.
 — Порядок, — кивнул разведчик. — Ты идешь первым. Сверни во второй туннель слева и держи наготове сенсоры. Если верить Сомниру, оборона здесь построена главным образом на топологии. Нам ведь отнюдь не улыбается провести остаток жизни, блуждая по здешним лабиринтам, постепенно сходя с ума от разнообразных галлюцинаций.
 Малыш приподнялся и осторожно выглянул из-за кучи сталагмитов.
 — Нет уж. Кстати, сведения, которыми располагал Сомнир, довольно старые, не так ли?
 — Так, — согласился Руиз.
 Официальной встречи они удостоились еще до того, как миновали первый перекресток. Руиз услышал сначала шарканье босых ног, а потом неразборчивый шепот. Они с напарником нырнули за кучу мусора, такую древнюю, что она даже не пахла.
 — Что дальше? — спросил Малыш.
 Руиз пожал плечами и проверил заряд огнемета.
 Из-за угла появилась процессия — дюжина человекоподобных обитателей этого жуткого места и трое геншей. Чужаки шли в самой середине строя, как будто слуги были готовы в случае опасности заслонить хозяев собственными телами. Полулюди как будто беспорядочно толпились вокруг геншей, но Руизу показалось, что он уловил в этом брожении что-то знакомое. Присмотревшись, он понял, что уродцы двигаются в такт перемещениям зрительных пятен на головах геншей. Бывший агент вжался в кучу мусора, пытаясь стать невидимкой.
 Человек, который шел впереди, нес длинный посох: серебристую остроконечную палку с позолоченным изображением генша на конце. Он остановился и поставил жезл перед собой, вся процессия тоже замерла.
 — Непрошеные визитеры! — воззвал он сурово, но тут же безумно хихикнул. Взгляд его сделался блуждающим, глаза бессмысленно таращились. Весь лоб покрывали веки с ресницами, которые открывались и закрывались, но под ними не было глаз — только мелкие ямки.
 — Непрошеные визитеры! — завел он снова. — Выходите, вам не укрыться от нас! Ваш запах забивает нам ноздри, наши носы болят от вашего присутствия!
 Малыш усмехнулся.
 — Выходите! — не унимался глашатай.
 Когда он понял, что враги подчиняться не собираются, то повернулся к самому крупному геншу, и жест этот настолько напомнил сбитую с толку собаку, что Руиз ощутил одновременно горечь и раздражение.
 Генш что-то тихонько прочирикал своему слуге, и тот с новым воодушевлением повернулся к непокорным.
 — Выходите! Мы не станем сдирать вашу смрадную плоть с костей и даже примем вас как дорогих гостей.
 — Великодушное предложение, — усмехнулся Малыш и поднял игольчатый лазер. Бывший агент смотрел на своего двойника и гадал, неужели у него самого такие же длинные и острые зубы. «Разве и я настолько похож на бешеного волка?» Он тряхнул головой, пытаясь прояснить мысли и зрение.
 — Погоди, — остановил он двойника и, тщательно обдумав положение, продолжил: — Не высовывайся. Если нападут сами, порубим на кусочки. — И поднялся, держа огнемет наготове.
 — О-о-о! — протянул глашатай, глядя на Руиза так, словно был несказанно удивлен его поведением. — Ты начинаешь проявлять зачатки вежливости. А у твоего товарища что, ноги парализованы? Он не может стоять? Ну да не важно. Мы тебя спрашиваем: зачем вы здесь? Без платформы, без пленников для Похитителя Душ, без запаха разрешения на спуск?
 Бывший агент думал, как правильно ответить. Когда имеешь дело с сумасшедшим, хитрость зачастую не приносит пользы: чтобы обмануть помешанного, надо точно знать природу его безумия. Но попытаться придется.
 — Мы пришли взглянуть на Похитителя Душ, ибо о нем рассказывают как об одном из чудес света.
 — Наглые пришельцы! — вскричал урод. — Надо полагать, вы убили нескольких местных жителей в качестве первого проявления восхищения? Не-е-е-т! Мне совершенно ясно: вы здесь для того, чтобы забрать Похитителя Душ себе, в личное пользование. Это же очевидно — Юбере предупреждал нас, что придут люди в черной жесткой оболочке и в руках у них будет страшное оружие. Вы пришли, чтобы украсть нашу красу и гордость, с помощью которой мы перестроим Вселенную. Лишить нас будущего — что может быть ужаснее?! Какое преступление может быть тяжелее?! Но мы разгадали тебя и твое злодейство! — Он поднял жезл и швырнул его в Руиза.
 Разведчик отскочил в сторону, и палка, не причинив ему никакого вреда, пролетела мимо. Малыш поднялся и пронзил лучом игольчатого лазера глашатая и самого крупного генша. Очертания прочих персонажей заколебались, а потом исчезли, словно кто-то задул пламя свечей. В проходе осталось лежать всего одно тело — мужчина с веками по всему лбу.
 Бывший агент и его двойник осторожно приблизились к нему, но человек был мертв. Малыш пнул труп носком ботинка.
 — Что тут творится?
 — Нам начинает мерещиться всякая всячина. По мере углубления в лабиринт будет все хуже. — Он снова взглянул на свирепое лицо клона и подумал: «Это просто наваждение. На самом деле я выгляжу совсем иначе».
 — И сколько нам тут торчать? Руиз пожал плечами.
 — По-моему, пока не выполним задание. — Он переключился на канал связи с «Глубоким сердцем». — Низа, что ты видела?
 — Уродливый человек напал на вас, бросил в вас палку. Потом твой клон его убил. — Судя по глуховатому голосу, ей было неприятно об этом говорить.
 — Понятно. — Разведчик не ожидал, что ментальное пламя начнет действовать так скоро.
 Он опустил забрало и отключил вентиляторы, очень надеясь, что удастся найти и уничтожить «Механического Орфея» до того, как кончится кислород. Малыш хотел проделать то же самое, но Руиз остановил его:
 — Погоди. — Он принял решение. — Низа, настало время для трансляции на весь Моревейник.
 — Ты уверен? — спросила она.
 — Вне всякого сомнения. — Он обернулся к Малышу. — Бумажка с речью под рукой? Отлично. Снимай шлем.
 Геджас ощущал сладкое тепло в том месте, где, пока Руиз Ав не вырвал его, у «Голоса» было сердце. Крепость почти сдалась. Через несколько минут разрозненные сопротивляющиеся группы будут стерты с лица земли.
 Он сначала даже не заметил командира истребителя, который топтался возле дверей, ожидая, когда на него обратят внимание. Геджас чувствовал, что у капитана какие-то неприятные новости, нечто, о чем он в данный момент и слышать не желал. Но в следующий момент военный выступил вперед и без спросу заговорил:
 — «Голос» Геджас, возникли осложнения. — Он подошел к вспомогательному монитору и постучал по клавиатуре. — Это было получено по каналам всеобщего оповещения несколько минут назад.
 На экране возник Руиз Ав, закованный в броню, со шлемом под мышкой. Это действительно был он, но человек на экране чем-то неуловимо отличался от того Руиза, которого знал Геджас. У этого было гладкое лицо, он был спокоен и уверен в себе, как будто боль, причиненная ему родеригианцами, не оставила в его душе никакого следа. Это было страшно: казалось, он неуязвим, его невозможно остановить. Наемник стоял в туннеле, залитом мрачным красноватым светом, у его ног валялся гротескный труп какого-то урода.
 — Он, точно он, — прошептал «Голос». — Все приметы совпадают.
 — Жители Моревейника, — произнес Руиз Ав. — Я говорю с вами из подземелий крепости покойного Алонсо Юбере. Тут, внизу, обитает огромное количество геншей, о чьем существовании вы даже не подозревали. С ними живут их слуги — люди, утратившие человеческий облик. Я нахожусь здесь из-за сокровища, которое называют Механическим Орфеем. Это приспособление для массовых деконструкций сознания. В свое время этот агрегат контролировали Алонсо Юбере и Публий, создатель монстров. Я, Руиз Ав, собираюсь его разрушить. — Говоривший сделал паузу и невесело улыбнулся. — Время от времени я буду сообщать вам о том, как продвигается операция.
 Он надел шлем, застегнул его и, прежде чем опустить забрало, подмигнул Геджасу. Потом наемник снял с плеча игольчатый лазер, и камера, прежде чем отключиться, зафиксировала, как он удаляется в глубь туннеля.
 У Геджаса отвисла челюсть. Вот оно, сокровище, которое гетманы поручили ему найти. И существо, погубившее Желтый Лист. Он еще шире разинул рот, готовый расхохотаться.
 Но прежде чем первый раскат смеха сорвался с его губ, «Голос» ощутил жажду миллионов алчных душ и понял, что в данную минуту по всей пиратской столице кланы наперегонки снаряжают самые мощные истребители и прочие боевые суда, чтобы напасть на только что завоеванную им крепость.
 — О-о-о, — простонал он, — только не это.
 — Именно, — произнес капитан. — Родериго приказывает тебе удерживать крепость до тех пор, пока они не смогут прислать подкрепление. Нельзя позволить любым другим силам захватить контроль над крепостью. И не важно, чего это будет стоить.




 Глава двадцать первая


 Руиз Ав заблудился. Они уже час блуждали по коридорам и никого не встретили. Время от времени до них доносился топот убегавших босых ног, но всегда издали и искаженный множеством поворотов и сводов. Иногда шум приближался — грохот машин и чьи-то высокие голоса. Пол был очень скользкий, от стен исходило неизменное красноватое свечение, под ногами шуршал ничем не примечательный мусор. Несмотря на все акустические эффекты, вид у туннелей был заброшенный.
 Разведчик остановился на пересечении семи коридоров, посмотрел на карту и не нашел никаких совпадений с маршрутом, который указал Сомнир.
 — По-моему, мы так и не добрались до центра анклава. Готов поклясться, что мы застряли в брошенной части подземелий.
 — Заплутали, — кисло проворчал двойник.
 — Не исключено, — кивнул Руиз. — Как у тебя с кислородом?
 — Упал до шестидесяти процентов. Ау тебя?
 — Еще хуже. — Бывшего агента раздосадовало то, что клон превзошел его даже в такой мелочи, как дыхание. Но затем он напомнил себе, что умение правильно дышать — вовсе не мелочь.
 — Что делать будем? — Малыш прислонился к шершавой стене.
 — Давай передохнем и подумаем, — ответил Руиз. Выбрав сухое местечко, он уселся на пол, положил огнемет на колени и закрыл глаза.
 — Отдыхай, — улыбнулся клон. — А я подумаю и под это дело немного прошвырнусь. Не волнуйся, я не уйду настолько далеко, чтобы не успеть вернуться вовремя.
 Он двинулся вдоль по коридору, его голова в черном блестящем шлеме поворачивалась то влево, то вправо, как у вынюхивающего добычу зверя. Руиз открыл было рот, чтобы возразить, но передумал. Пусть его более молодое «я» попробует свои силы.
 Когда поезд остановился на дне шахты, Низа была настолько испугана, что не смогла заставить себя взглянуть по сторонам, боясь увидеть тело возлюбленного на бетонной платформе или в болоте. Она не смогла бы отличить его от прочих скорчившихся в розовой слизи трупов. Но Кореана как будто не сомневалась, что он жив. Похитительница рабов быстро выгнала пленников из вагонетки, надела каждому на шею поводок и соединила их между собой. Низа оказалась в цепочке позади Фломеля, вынужденная разглядывать его тощую грязную шею. Сзади сопел Дольмаэро.
 Мольнех взял поводок в костлявую руку и послал бывшему главному фокуснику самую жизнерадостную из своих улыбок, У того в ответ вздулись мышцы на плечах, и девушке сделалось его почти жалко, пусть даже он оставался подлецом и изменником.
 Кореана закончила беседовать с дельтанцем по имени Крун и легкой пружинистой походкой направилась к пленникам, сияя счастливой улыбкой.
 — Пошли, пошли, — прикрикнула она. — У нас еще куча дел: и рыбки поджарить, и с наемника шкурку снять.
 И они двинулись вперед, цепочка рабов, окруженная строем вооруженных людей. Если бы у Низы были свободны руки, она зажала бы нос: вонь на дне шахты стояла такая, что голова кружилась. При этом у нее зародилось неприятное чувство, будто сама она куда-то уплывает, а окружающая реальность вокруг словно бы готовится принять новое обличье. Это напомнило принцессе ощущения, испытанные ею, когда она попробовала курить змеиное масло.
 Девушка оглянулась на Дольмаэро. Обычно невозмутимый старшина гильдии ответил ей легкой ностальгической улыбкой, и Низа вспомнила, что некогда на Фараоне он был стойким приверженцем змеиного масла. Она заметила, что Кореана и ее спутники опустили забрала шлемов.
 Главари пиратских кланов уже выслали войска на захват крепости Юбере. Родеригианский истребитель получил серьезные повреждения, защищая гавань, хотя и сам потопил два вражеских корабля у входа в бухту. Пираты без труда могли одолеть флагман захватчиков, если бы объединили свои усилия. Но, пытаясь прорваться в лагуну, они сражались не только с родеригианцами — они жестоко дрались между собой. В настоящий момент на подступах к крепости кипело сражение между представителями различных кланов. Силы защитников цитадели использовали эту краткую передышку, чтобы укрепить оборону гавани.
 Геджас начал надеяться, что при подобных условиях ему и впрямь удастся удержать позиции до прихода подкрепления. А потом он будет свободен и сможет преследовать Руиза Ава до тех пор, пока не настигнет его, чтобы вынести приговор и подвергнуть убийцу заслуженной казни. Он не обратил внимания на угрозу наемника найти и уничтожить механическое сокровище: чтобы разрушить вещь, способную сделать любого властелином мира, человек должен быть либо дураком, либо безумцем, а Руиз Ав не таков.
 Но пираты постепенно прорвались в бухту и заняли окружавшие крепость каналы. Затем они выслали саперов, дабы те прорыли еще один канал, под углом к остальным, так, чтобы он упирался в дальнюю стену крепости, рассчитывая таким образом миновать охранные посты родеригианцев.
 Геджас бешено выругался и отправил на верхний уровень взвод киборгов, приказав забросать строителей взрывпакетами. Однако самыми тревожными оставались донесения с крыши: над небоскребом зависли два крупных корабля шардов. Очевидно, они были призваны следить, чтобы битва за цитадель не выходила за рамки дозволенного.
 Когда прозвучал приказ остановиться, Низа поначалу не осмеливалась поднять глаза. Она специально смотрела только себе под ноги, чтобы не видеть пугающих перемен, которые происходили с остальными. За последние несколько минут на ее глазах Кореана и ее солдаты утратили всякое сходство с людьми и превратились в мерзких и страшных насекомых, которые слишком быстро перебирали своими тонкими ножками. Шествовавший чуть впереди морассар все сильнее напоминал демона Ада, еще более ужасного, чем Бхас, бог засухи. Узкая спина Фломеля выгнулась и покрылась крысиной шерстью, а Мольнех превратился в ходячий труп, чьи высохшие кости были едва прикрыты лохмотьями полуистлевшей кожи.
 Заставив себя наконец взглянуть наверх, девушка увидела, что навстречу им по коридору движется толпа чудовищно изуродованных людей и трое геншей. Последние показались ей единственными настоящими объектами в мареве искаженной действительности, как будто при взгляде на эти омерзительные кучи чужеродной плоти переставал действовать завладевший ее мозгом наркотик. Поэтому она сосредоточила свое внимание на геншах и старалась не отвлекаться.
 Кореана нетерпеливо протолкалась к голове своей маленькой вооруженной колонны.
 — Стоять! Или я натравлю морассара! — крикнула она толпе приближающихся чудищ. Они и впрямь остановились, но продолжали беспокойно топтаться на месте.
 Наконец вперед вышла женщина, у которой вдоль рук от плеча до запястья, подобно перьям, торчали ушные раковины, а с кончика длинного носа свисал пучок рыжих волос.
 — Что вам здесь надо? — пропищала она дрожащим голосом.
 — Я требую содействия, которое вы обязаны оказывать мне как преемнице Алонсо Юбере. — Кореана сняла шлем и откинула назад свои черные волосы. — Посмотрите на меня, запомните мое лицо. Я буду защищать вас от всего и вся, как это делал Юбере. А вы точно так же будете помогать мне во всем, как помогали ему. Алонсо мертв. Только я могу встать между вами и Вселенной, которая ненавидит вас.
 Уродина закрыла лицо руками. Низа заметила, что на тыльной стороне обеих ладоней имелось по большому розовому соску.
 — Откуда нам знать, что ты говоришь правду? Сегодня двое мужчин уже пришли красть и убивать. А теперь ты со своим чудовищем и бронированными воинами.
 У Кореаны хищно раздулись ноздри, и затуманенному сознанию Низы она представилась вышедшим на охоту зверем.
 — Да, — сказала похитительница рабов. — Эти люди — мои враги. Отведите меня к ним, и я уничтожу их ради вас.
 Парламентерша заскулила, явно утратив ориентацию в происходящем, и повернулась к геншам, словно ожидая указаний.
 — Нет, нам надо знать правду. От принятого решения зависит слишком много, чтобы просто полагаться на судьбу.
 Кореана нетерпеливо дернула головой.
 — Тогда слушайте: пусть генши подтвердят, что я — законная наследница всех прав Алонсо Юбере.
 — Ты позволишь сделать это? — широко раскрыв глаза, переспросила женщина.
 — Да, да, и поскорее, пожалуйста. Люди, которых вы только что описали, действительно пришли красть и разрушать. Уж в этом можете не сомневаться.
 Один из геншей прошлепал вперед на трех коротеньких ножках. Кореана ждала его, высоко подняв голову. Она не шевельнулась, даже когда чужак раскрыл один из своих ртов и выпустил тонкую сенсорную нить, и не поморщилась, когда нить пронзила ей лоб. Единственным чувством, читавшимся на ее лице, было нетерпение.
 Минуту спустя генш убрал щупальце.
 — Ситуация неясна, — прошелестел он. — Мне кажется, ты не сможешь защищать нас так же хорошо, как долгое время защищал Юбере. И тем не менее ты говоришь правду — как сама ее видишь. Я бы рекомендовал моим соплеменникам помогать тебе до тех пор, пока ты не начнешь уничтожать нашу собственность и слуг.
 Кореана кивнула и снова надела шлем.
 — Мы будем очень осторожны. Но Руиз Ав не станет уважать ваши права, поэтому чем скорее вы проводите меня к нему, тем лучше.
 Глазные пятна генша прекратили беспорядочное мельтешение по черепу.
 — Да. В данный момент эти двое блуждают по галерее, параллельной той, по которой ты вошла сюда. Там они не принесут никакого вреда. Однако если они настолько хитры, как ты говоришь, то скоро могут проникнуть и во внутренние коридоры. Я дам тебе проводника.
 Вперед неохотно выступила женщина, чьи руки были покрыты ушами.
 — Это существо зовут Суусен, — прошелестел генш. — Оно отведет тебя к твоим врагам.
 Войско Кореаны двинулось сквозь толпу чудовищ, и Низа снова опустила взгляд под ноги, чтобы не видеть всех тех ужасов, которые сотворили с собой эти люди. Но дойдя до поворота, девушка все же оглянулась и увидела, как трое геншей склонились друг к другу и тихо, но напряженно пересвистываются. Потом двое из них вместе со своей нечеловеческой свитой исчезли, словно растаяли в воздухе, а оставшийся обернулся в сторону их группы, хотя принцесса и не могла с уверенностью сказать, что он следит за ними.
 «Похоже, они в чем-то не согласны», — подумала Низа и вернулась в свой странный мир, словно задремала на ходу.
 Руиз сидел неподвижно, втягивая редкие слабые глотки воздуха, стараясь замедлить обмен веществ. Он взглянул на показатель уровня кислорода в баллонах — запас израсходован почти наполовину. Бывший агент вручную замедлил скорость подачи воздуха в скафандр: сейчас-то он наверняка может обойтись меньшим.
 Он думал, мучительно пытаясь найти способ проникнуть в сердцевину анклава и отыскать Механического Орфея. Положение было такое, что рехнуться можно: пройденные туннели более или менее походили на данную Сомниром топографическую карту, но разведчики не встретили никаких примет из указанных призраком, да и обитатели куда-то подевались. Что происходит?
 Дыхание еще больше замедлилось, глаза сами собой начали слипаться. Он чувствовал, что потихоньку засыпает. Наконец шейные мышцы расслабились, и голова упала на грудь.
 Руизу снился сон. Сначала все было так просто, что даже казалось скучным. Он ухаживал за цветами на своей террасе. Позади высился фасад дома. Впереди зиял усеянный острыми скалами провал каньона под лишенным атмосферы черным небом его планеты. Сквозь защитное поле пробивались, согревая склоненную над клумбами спину, лучи солнца. Он рыхлил почву вокруг каждого растения и подкармливал их горстями минеральных удобрений. Шло время, и скука уступила место сладостной ностальгии, какому-то невнятному сожалению — из-за непостижимости вневременной логики снов он не мог понять, откуда пришло к нему это чувство щемящей, тоски и к чему оно относится. Разве был он где-нибудь счастливее, чем здесь, в одиночестве и безопасности?
 Он увидел кучку увядающих астр. Лепестки порыжели и опали. Он протянул руку, чтобы оборвать мертвые головки цветов, но стоило его пальцам сомкнуться вокруг одной из них, как она тут же сделалась плотной, упругой и сильной, словно маленький зверек. Цветок укусил его крохотными острыми зубами, и он отдернул руку; Мертвая астра выглядела совершенно такой, как прежде. Он взглянул на ладонь: рука болела, словно цветок впрыснул ему какой-то яд. Во впадинке постепенно собиралась кровь, а он все смотрел и смотрел, не в силах отвести глаз. В блестящей лужице крови он увидел собственное отражение. Это было лицо очень печального человека, который молча плакал, и рот его кривился от усилия не зарыдать в голос.
 Руиз резко открыл глаза. Сердце колотилось как бешеное. Зрение мутилось, поэтому он прижал подбородком переключатель, который послал в легкие аварийную порцию кислорода. Как же он умудрился заснуть в этом царстве смертельно опасных иллюзий? Он что, совсем спятил? Неужто он окончательно утратил чутье и осторожность, которые позволили ему так долго прожить на свете?
 Бывший агент в панике оглянулся вокруг, ожидая увидеть Кореану, или ее морассара, или армию чудовищ, стоящих вокруг него с оружием наперевес, готовых посмеяться над ним и убить.
 Он все еще был один. Сколько же он проспал? Руиз включил канал связи с «Глубоким сердцем».
 — Что случилось? Почему ты позволила мне заснуть? — напустился он на копию Низы.
 — Я бы позвала тебя, если бы кто-нибудь появился в поле зрения. Но ведь тебе необходим отдых, верно?
 В ее голосе слышалось эхо того тепла, которое притянуло его к ней, когда он был еще наемником, а она — принцессой. Его начала бить дрожь.
 — Да, наверное. Но это было непростительно глупо. Я прекрасно отдохну и на том свете, а пока что не давай мне спать.
 — Ну, если так надо… — В ее голосе прозвучала обида.
 Руиз взглянул на часы. Оказывается, он проспал всего несколько минут. Но, однако, успел увидеть сон. Он вдруг подумал о том, насколько странным было это сновидение, и с удивлением обнаружил, что прекрасно помнит детали. Разведчик еще раз встряхнулся, прогоняя дрожь. Почему ему кажется, что новые сны будут лучше, мягче и приятней? Что все это значит?
 Он яростно затряс головой.
 — Ты не видела Малыша? В смысле, моего клона?
 — Нет, — прошептала она!
 Руиз поднялся, отрегулировав подачу кислорода так, чтобы его хватило на небольшое физическое напряжение. Во сне его посетила одна занятная мысль. Карта Сомнира во многих местах напоминала двойной лабиринт. Что, если они все время двигались параллельно обитаемым туннелям, отделенные от них лишь тонким слоем камня или металла? Этим могли объясняться и загадочные звуки, слышанные ими по дороге. Но как попасть в эти предполагаемые соседние коридоры? Бывший агент гадал, куда мог запропаститься его двойник. Сенсорные приборы напарника здорово облегчили бы работу.
 — Малыш? — позвал он в пространство.
 Ответа не было. Видимо, клон ушел так далеко, что ближняя связь действовать перестала. Может, напарник задумался. Или умер. Или тоже уснул. Нет… Руиз не мог поверить, что его молодая копия могла настолько ослабеть.
 Он вздохнул и постучал по стене прикладом огнемета. Камень ответил глухим звуком. Разведчик прошел еще несколько метров и постучал снова. Кажется, никакой разницы. Он смущенно помотал головой. Недостаток избранной тактики заключался в том, что, если с той стороны действительно имелись обитаемые туннели, он немедленно сообщал о своем местонахождении тем, кто там был. Хотя, они, наверное, и так уже знали.
 Руиз испробовал еще одно место и на сей раз получил отчетливый звонкий стук.
 — А, ладно — пропадать, так с музыкой, — сказал он сам себе.
 Он шлепнул на стену мину-прилипалу и настроил ее на проникающий взрыв. Отбегая за угол, он услышал, как голос второй Низы спрашивает:
 — А почему с музыкой?
 Мина сработала, и мгновение спустя до него донеслись вопли раненых.
 К тому времени как они добрались до входа в анклав, мир перед глазами Низы окончательно превратился в нечто потустороннее — глубокая красная шахта, в багровую глубину которой спускалась узкая лестница. Девушка подалась вперед, чтобы получше рассмотреть, что там, но охранник дернул ее назад, опасаясь, что она прыгнет туда и утянет за собой остальных пленников. Она хихикнула: что за глупая мысль? Этот этап давно миновал. Теперь ее главным чувством было любопытство. Какое новое чудо или чудовище преподнесет ей жизнь?
 Из ямы выбрался очередной монстр и подошел к их провожатой. На груди у вновь прибывшего елочкой располагались брови, а волосы на голове, напротив, не росли совсем. Он возбужденным шепотом что-то втолковывал соплеменнице. Низа, как завороженная, с отвращением наблюдала за ним: брови двигались в такт дыханию говорившего, словно множество живых гусениц.
 Кореана схватила женщину за ушастую руку.
 — Суусен, — требовательно спросила она, — что происходит?
 Та приложила ладонь к глазам.
 — Очень неприятные новости. Налетчики разделились. Одного из них мы потеряли из виду, а другой только что проник во внутренние коридоры.
 Похитительница рабов слегка встряхнула ее.
 — Насколько близко к Орфею?
 — А что? Он же не станет разрушать его? Кореана рывком притянула провожатую к себе и зашипела:
 — Не смей задавать вопросы, ты, отрыжка геншей! А зачем, по-твоему, он вообще сюда пришел? Разумеется, чтобы разрушить машину! Где он?
 Суусен открыла было рот, чтобы возразить, но, видимо, утрата человеческого облика не лишила ее разума.
 — Довольно близко к Орфею. Если он знает дорогу, то окажется там через столько времени, сколько потребуется на тысячу ударов сердца. А может, и раньше.
 Кореана грубо и замысловато выругалась.
 — Сколько от нас до машины?
 — Гораздо дальше.
 Хозяйка раздраженно отвернулась. Затуманенному сознанию Низы она представлялась такой же опасной, как пылевой медведь — столь же непредсказуемой и кошмарно сильной. Броня безумной переливалась всеми цветами радуги — наверное, это было очередное наваждение. По отполированному монолину плясали искры.
 Кореана подозвала Круна. Дельтанец рысцой подбежал к ней, перехватил оружие поудобнее. Своими движениями он напомнил Низе собаку.
 — Мы должны идти как можно быстрее, Крун, — сказала предводительница. — Пленники только замедлят наше продвижение и сделают нас более уязвимыми. Но я хочу оставить фараонцев про запас… Нельзя недооценивать Руиза Ава. Для их охраны я оставлю тебя и еще пятерых. Морассар и двое лучших твоих людей пойдут со мной. Выбери их сам.
 Крун качнул головой, и вперед вышли двое солдат.
 — Жди, пока я не пришлю за тобой, — велела Кореана, а затем обернулась и взглянула на Низу. Броня ее отливала красным. — Кажется, я увижу его первой. Но, так и быть, оставлю кусочек, чтобы показать тебе, шлюха.
 Потом она шагнула к яме и кивнула Суусен. Женщина с ушастыми руками сделала несчастное лицо и стала спускаться по лестнице. За ней последовал морассар, чье насекомообразное тело двигалось с невероятной грацией.
 — До свидания, — ухмыльнулась Кореана и пропала из виду.
 Руиз вжался в стену у проделанной им самим дыры, готовый к нападению. Потом осторожно выглянул, но тут же отдернул голову. Ничего. Он рискнул посмотреть еще раз.
 С той стороны валялось около дюжины тел. До взрыва это были гротескные уродцы, а теперь — просто мертвые и умирающие люди. Боль и смерть вернули им человеческий облик.
 Бывший агент рванулся в пролом, готовый защищаться, но никто не пошевелился. Только двое несчастных еще слабо подергивались, В глубь коридора уходила кровавая дорожка. Видимо, кто-то был ранен относительно легко и сумел убежать.
 Меж телами валялись обломки грубых и примитивных устройств, напоминающих слуховые трубки. Наверное, преследователи прислушивались к его шагам сквозь перекрытия.
 Руиз бросился по следу, надеясь, что инстинкт заставит раненого ползти к, дому, а не прочь от него. Сомнир говорил, что Механический Орфей содержится в самом сердце анклава, где туннели населены особенно густо — и геншами, и их слугами.
 Низа сидела вместе с остальными пленниками на вырезанной прямо в стене скамье. Это сиденье самым неприятным образом напоминало принцессе о катакомбах под дворцом ее отца, — там были похожие ниши, куда укладывали на покой тела членов царской фамилии. Девушка сменила одну неудобную позу на другую. Ее постоянно преследовали видения, которые она старалась не запоминать и даже не замечать — только порой краем глаза улавливала что-нибудь. Ей чудились лица потерянных друзей, страдальческие гримасы жертв Искуплений, на которые она ходила вместе с отцом, мрачные иллюстрации из книги сказок, которую читала ребенком. Однажды к ней повернулся Фломель, и вместо лица у него была маска, которую он надевал в последней пьесе, — страшная морда Бхаса. Низа отпрянула. В тот же миг фокусник отшатнулся от нее. Любопытно, что за ужас привиделся ему?
 Она взглянула на Дольмаэро. Его широкое лицо блестело от пота, но, что самое удивительное, он совершенно не выглядел испуганным и ободряюще похлопал ее по руке.
 — Это просто какая-то новая разновидность дурмана, не хуже змеиного масла. Видения не могут причинить тебе никакого вреда, благородная госпожа. Расслабься и постарайся извлечь какие-либо уроки из того, что они тебе говорят. Это очень помогает.
 — Спасибо, — прошептала девушка.
 Она посмотрела на Мольнеха, который по-прежнему скалился, точно череп. Низа прищурилась и стукнула себя ребром ладони по виску. На миг ей удалось увидеть его настоящие черты под воображаемой костью. Казалось, его наваждения вовсе не тревожат.
 — А тебе совсем не страшно, Мольнех? — спросила она.
 Его улыбка сделалась еще шире, обнажив длинные желтые зубы.
 — Ты запамятовала. Я ведь бывал здесь раньше.
 «Ах, да, — подумала она, — так и есть».
 Его ответ напомнил девушке том, что, по всей вероятности, ожидало и ее саму. Она гадала, больно ли это, когда у тебя отнимают душу.
 Вдруг раздалось тихое шипенье. Этот звук почему-то напомнил о смерти. Один из охранников зашатался и упал. Остальные бросились в укрытия, но невидимый враг успел еще раз коротко прошипеть, и другой солдат свалился мертвым.
 В пещере сделалось совершенно тихо. Чуть позже раздался напряженный голос Круна:
 — Кто здесь? Что тебе надо? Мы находимся здесь по приказу Кореаны Хейкларо, владелицы этого места. Кроме того, у нас есть разрешение геншей.
 Ему никто не ответил.
 — Кончай шутки! — прокричал дельтанец надтреснутым от страха голосом.
 Один из охранников подполз к убитому.
 — Он мертв, Крун, — доложил он шепотом. — Шейное соединение пробито игольчатым лазером точно посередине. Здорово стреляет.
 — Я знаю дельтанскую броню, — произнес голос, который шел как будто отовсюду. — Разработка корпорации «Посев»— дешевка. Кроме того, некоторые мои знакомые время от времени носят подобную гадость.
 Низа почувствовала, как в сердце затеплилась надежда, — она узнала голос. Руиз Ав прибыл спасти ее, с тем же безупречным чувством времени, что и раньше: он всегда приходил на помощь в последнюю минуту, но никогда не опаздывал. Кошмары все еще домогались ее внимания, но ей уже сделалось неизмеримо лучше.
 — Что тебе надо? — снова прокричал Крун.
 Руиз тянул паузу. Ожидание становилось невыносимым.
 — Я хочу предложить сделку. Мне ничего не стоит вас всех перестрелять, но разумнее извлечь из ситуации хоть какую-нибудь выгоду.
 — Да что ты? — Голос Круна издевательски зазвенел. — И кто же ты такой, что считаешь, будто способен перебить четверых лучших воинов замка Дельт, когда они знают о твоем присутствии и готовы к бою?
 — Меня зовут Руиз Ав. Может, слышали?
 Голос его звучал мягко, почти ласково.
 — Руиз Ав? Да, имя знакомое. Ты тот, за кем охотится леди Кореана, тот самый наемник, который так долго от нее бегал. Она считает тебя опасным человеком.
 — Обо мне ходят подобные слухи, — совсем тихо ответил невидимка. — Скажи, ты надеялся пережить этот поход?
 — А почему бы нам его и не пережить?
 Руиз рассмеялся, но в его смехе слышалась жалость.
 — Надо понимать, хозяйка ничего не объяснила вам относительно того, какая ситуация сложилась наверху? Нет? Крепость в руках родеригианских киборгов, но это еще не самое худшее. Вокруг цитадели собираются все пираты Моревейника, а когда они прекратят лупить друг друга и с боем прорвутся сквозь родеригианские манипулы, то спустятся в шахту — именно сюда.
 — С чего я должен тебе верить? — спросил Крун, но голос его предательски дрожал.
 — Встроенные в твой доспех передатчики ловят внешние волны? Если да, то настройся на общий канал и посмотри, что там показывают.
 Руиз был само терпение и рассудительность. Прошла минута. Раздался слабый, перепуганный голос дельтанского командира.
 — Ну все. Считай, мы покойники.
 — Вовсе нет. — Теперь голос победителя звучал даже весело. — Ни капельки! Если мы договоримся, я проведу вас к секретному выходу из небоскреба, где ждет подводная лодка, которая увезет нас из этого опасного места. Но у времени длинные ноги, и оно перебирает ими очень быстро, так что решать надо срочно. Насколько вы преданы Кореане?
 С минуту Крун молчал, а потом ответил:
 — Наша преданность не простирается дальше границы между жизнью и смертью.
 — Разумно! Тогда я подкину вам еще кое-какие факты. У меня в шлеме заложен заряд взрывчатки. Он замкнут на мертвеца. Если вы решите меня предать, то мы погибнем вместе, поскольку никто, кроме меня, не знает, где расположен этот тайный лаз.
 — Понятно, — мрачно протянул дельтанец, — Но на кой мы тебе сдались? Если ты можешь нас поубивать и смыться, почему ты этого не делаешь?
 — По многим довольно веским причинам. Во-первых, эти рабы представляют для меня определенную ценность, и я не хочу, чтобы они погибли или получили ранения в перестрелке. Во-вторых, у выхода в шахту собрались местные чудища и не хотят меня выпускать. Так что придется пробиваться сквозь их толпу. В-третьих, кто знает, вдруг мне не удастся перебить вас всех? В замке Дельт готовят высококлассных убийц.
 — По крайней мере, ты признаешь очевидное, — сказал Крун. — Ладно, мы согласны на твои условия. Выходи, обсудим детали.
 Из-за занавеса в дальнем конце пещеры появился вооруженный человек. Для одурманенной Низы он ничем не отличался от остальных закованных в черную броню людей, которые вылезали из укрытий. Затуманенный взгляд с трудом различал силуэты, но надежда прочно обосновалась в ее сердце.
 Мольнех вдруг резко встал. Его пылающие ненавистью глаза остановились сначала на Руизе Аве, потом метнулись к Круну, который медленно шел навстречу наемнику. В следующий миг тощий фокусник уже мчался к лестнице, длинные ноги несли его гораздо быстрее, чем могла предположить девушка. Ее возлюбленный вел себя очень странно, как будто не знал, что Мольнех — предатель, марионетка похитительницы рабов.
 У Низы не осталось времени на размышление.
 — Мольнех генширован! — крикнула она. — Он хочет предупредить Кореану!
 Руиз поднял оружие, и блестящая стрела зеленого огня пронзила узкую спину убегавшего. Он упал и попытался ползти, но силы оставили его, и он умер на краю ямы.
 — Я и забыл. — Голос Круна дрогнул.
 — И вновь благодарю тебя, благородная госпожа, — поклонился Руиз. Но голос его звучал как-то отстранение, в нем слышались странно формальные нотки. — Предательство — скверная штука.
 Он отвернулся от трупа фокусника и продолжал вполголоса разговаривать о чем-то с дельтанцем. Девушка почуяла, что что-то здесь нечисто. Что случилось с ее возлюбленным? О чем они говорят? Но очень скоро удивление потускнело, и голову снова заполнили наваждения.
 Прежде чем отправиться в путь, Руиз велел Круну снять с рабов поводки, которые соединяли их в цепь. К великому изумлению Низы, он освободил даже Фломеля, как будто позабыл, сколько тот причинил им зла. Бывший главный фокусник потер шею и принял такой невинно-благодарный вид, что принцесса даже поверила, будто наконец видит его подлинное лицо.
 — Всякий может перемениться, — сказала она себе.




 Глава двадцать вторая


 Кореана мчалась за морассаром, который следовал по пятам за уродливой Суусен. Прислужница геншей запыхалась и начала спотыкаться — видимо, для нее подобная скорость передвижения была непривычна. Но предводительница пиратской шайки не чувствовала усталости, и пристегнутый к руке огнемет казался ей не тяжелее смертоносного перышка.
 Она окликнула Суусен:
 — Поднажми, уродина. Если мы упустим Руиза Ава, я заберу тебя отсюда наверх. Там ты будешь одна во всей холодной вселенной и до самой смерти и запаха генша не услышишь, дура.
 Служанка бросила через плечо испуганный взгляд, и Кореана громко расхохоталась.
 Руиз Ав шел по кровавому следу, с каждым шагом нагоняя тварь, которую ранил. Теперь он время от времени различал впереди тоненькую фигурку женщины, которая, прихрамывая, ковыляла по извилистому туннелю. С каждой минутой усилия ее делались все отчаянней, а лицо — все более испуганным. Издали она выглядела обычным человеком, но когда преследователь подобрался ближе, он увидел, что спину ее сверху донизу украшают складки слизистой ткани, влажно поблескивающие в красноватом свете. Она напоминала какое-то странное ракообразное, с плотью, пульсирующей в створках лопнувшего человеческого тела.
 Её рана кровоточила все меньше, хотя нога явно онемела и перестала сгибаться. Она уже не просто хромала, а приволакивала раненую конечность. Разведчик уже перекинул огнемет за спину и готов был схватить женщину, но задумался: расскажет ли она добровольно, где находится Орфей, или придется пытками выбивать из нее эти сведения?
 Руизу стало тошно. Он не был уверен, что справится с подобной задачей. Несмотря на герметичность бронекостюма, он вдруг снова ощутил знакомый страшный запах крови. Черные воспоминания о бойне на Родериго заполонили сознание.
 До преследуемой оставалось десять метров, когда из бокового прохода, загородив дорогу, выступил генш.
 — Пожалуйста, остановись, — произнес он, и Руиз замер от изумления, едва не поскользнувшись на влажном полу коридора.
 Огнемет, словно живой, прыгнул ему в руки, однако генш не делал ни одного агрессивного движения. Передышка придала жертве Руиза сил. Она прибавила шагу и исчезла за очередным поворотом. Человек хотел было обойти генша. Принципиально иная физиология и психология, по слухам, делали этих существ абсолютно нечувствительными к обычным пыткам. Но как проверишь подобные утверждения? Тут генш заговорил снова:
 — Постой, Руиз Ав. Мне есть, что сообщить тебе, и эти сведения тебе пригодятся. Пусть служанка уходит. В своем теперешнем истерическом состоянии она все равно не могла бы тебе помочь.
 Бывшего агента так поразила эта в высшей степени примечательная речь, что он напрочь забыл об улепетывающей жертве.
 — Откуда ты меня знаешь?
 — А ты меня не помнишь? Хотя неудивительно. Я тот самый молодой генш, которого ты избавил от Публия, создателя чудовищ. Мне представилась возможность восстановить равновесие в наших отношениях и ответить добром за добро.
 От удивления Руиз на миг опустил ствол огнемета, но тут же вздернул его обратно.
 — Как это? Вернее, почему? Благодарность — человеческое чувство.
 — Не важно. Есть и другие причины. Я проведу тебя к этой штуке, которую вы, живущие наверху, называете Механическим Орфеем. Нам придется идти как можно быстрее: человек по имени Кореана и ее страшный телохранитель почти наступают нам на пятки. С ними еще двое убийц-людей. — Глаза генша уехали на заднюю часть черепа.
 Руиз колебался, уставившись в темную глубину туннеля.
 — Докажи, что тебе можно верить. — Ему не по-хорошему вспомнилась лекция, которую он сам некогда прочел молодому геншу относительно того, как тесно связаны способность мозга к самосовершенствованию и предательство.
 По мешковатому телу чужака прошла дрожь.
 — Там, наверху, все сражаются за право обладать Орфеем, верно?
 — Да.
 — И они не остановятся ни перед чем, лишь бы заполучить его? Даже если им придется до основания спалить небоскреб со всеми его обитателями?
 — Правильно, — признал Руиз.
 — Тогда для нас это не сокровище, а проклятие.
 Генш выпустил изо рта щупальце и извлек откуда-то из складок тела карманный ноутбук, видимо, некогда попавший в болото вместе с прежним хозяином.
 — Ты действительно собираешься поступить так, как обещал в своем выступлении? Ты вправду уничтожишь машину?
 — Попробую, — ответил бывший агент, уже перестав удивляться чему бы то ни было.
 — Тогда ради спасения собственной жизни я обязан помочь тебе, так же, как и тоща. Хотя должен тебя предупредить: Орфей обладает прекрасным даром убеждения и станет яростно бороться за свое существование. Так что твоя решимость может поколебаться.
 — А кто-нибудь из твоих соплеменников разделяет подобный образ мыслей?
 Генш шевельнулся, по телу его пробежала дрожь, означающая примерно то же, что пожатие плечами у людей.
 — Не все конечно, даже не большая часть. Все внимание Древних поглощено тем, чтобы подготовиться к Переходу. Они, естественно, не верят в то, что могут умереть. Им кажется, что они будут жить вечно, словно боги. Они слишком долго прятались здесь от захлестнувшего вселенную людского потопа и потому забыли о той опасности, которую представляет ваша раса для нашей. Вот почему они в последние годы подумывали о том, чтобы дать людям возможность использовать Орфея в обмен на владычество геншей. — Существо сделало паузу, слышалось только его слабое дыхание. — Я слишком долго был рабом Публия. Все эти глупые мечты не про меня, мне никогда не достичь просветления. Для такого развращенного существа вполне достаточно шанса выжить. И некоторые находят, что мои ограниченные притязания вполне нормальны. Давай скорее: у Кореаны проводник с радарной настройкой на машину.
 Руиз снова включил ближнюю связь.
 — Малыш, где ты? — спросил он, чувствуя, что голос начинает дрожать. Никто не ответил. Он выждал еще несколько мгновений и решился. — Идем.
 Генш зашаркал вперед своей странной перетекающей походкой. При первом же ответвлении он свернул в сторону, противоположную той, куда уходил кровавый след. Чужак двигался гораздо быстрее, чем можно было предположить по его неказистому виду, и человеку пришлось увеличить подачу кислорода, чтобы не отстать от своего проводника.
 Низа плелась, поддерживаемая Дольмаэро, который сумел каким-то образом восстановить силы, невзирая на то что они находились в самом настоящем аду. По обе стороны прохода валялись трупы почти полностью утративших человеческий облик существ, которые пытались помешать им вернуться к платформе.
 Руиз и остальные ушли вперед, чтобы расчистить путь, оставив одного солдата охранять фараонцев. Через несколько минут наемник и дельтанец по имени Крун вернулись, но одни. Дельтанец хромал, а броня предводителя была забрызгана кровью. Возлюбленный по-прежнему держался до странности отчужденно, и это пугало Низу. «Это все наваждения, галлюцинации. Из-за них он кажется не таким, как всегда», — уговаривала она себя.
 В конце концов они очутились на дне основной шахты и без приключений обогнули болото. Руиз вел себя все более странно, бросая тревожные взгляды через плечо. «Это нечто большее, чем обычная осторожность», — подумала девушка.
 — Что такое? — спросила она.
 Но мужчина промолчал, а по лицу, скрытому за темным забралом шлема, ничего нельзя было прочесть.
 Они забрались в вагонетку, и Низой овладело одно желание — как можно скорее оказаться подальше от этого места. Она осознала, что губы ее широко, до боли растянулись в улыбке. Но вместе с предвкушением свободы в груди ее зародилось какое-то смутное нехорошее предчувствие. Она повернулась и увидела, что Руиз Ав не сел на платформу. Внимание его было обращено на светящиеся красным светом входы в пещеры геншей.
 — Что такое? — снова спросила она.
 Он обернулся, как ей показалось, нехотя. Потом откинул забрало и открыл лицо. Его красота — животная, звериная — опять поразила ее. Таким она всегда и помнила его — наркотик, уже заполнивший все кровеносные сосуды, только обострил восприятие, сделав эту красоту еще более хищной и яркой. Мужчина улыбнулся ей печально и нежно. И все же черные глаза стали чуть холоднее, чуть жестче, чем она помнила. Может быть, это влияние дурмана, подумала она.
 — Ты знаешь, как ты всегда была мне дорога? — спросил он так тихо, что она едва расслышала.
 — Да, — ответила девушка.
 — А ты заметила, каким я был глупцом? — теперь он широко улыбался. Она поняла намек, который был в его словах, и не обиделась.
 — Время от времени замечала, — ответила она серьезно.
 Он посмотрел на нее так внимательно, словно хотел навеки впечатать ее образ в потаенную галерею памяти.
 — Я всегда буду благодарен тебе за то время, что мы провели вместе. Не важно, что будет дальше, — произнес он, ужаснув ее этими словами, и попросил: — Поцелуй меня, пожалуйста, нежно и сладко, от всего сердца.
 — Хорошо, — ответила Низа.
 Руиз и его проводник торопились. Время от времени они проходили мимо человекоподобных существ. Твари поспешно отскакивали в сторону и, разинув рты, смотрели им вслед. Куда-то вбок уходили похожие на улицы проходы и лазы. Там, в глубине и темноте, Руиз смутно различал жилые кварталы, где уродливые существа устроили себе жалкие гнездышки. В этих жилищах полосы биолюма излучали свет более яркий, чем обычное здесь красное мерцание, и бывший агент разглядел жалкое подобие мебели, сколоченной, по всей видимости, из попадавшего в болото мусора. Стены украшали грубые росписи красной и белой краской: фигуры с тремя руками или ногами, но человеческой головой. Руизу вдруг бросились в глаза изображенные дети, причем самые маленькие еще не совсем утратили человеческие пропорции. Их мордочки с широко раскрытыми глазами могли бы принадлежать любому ребенку на любой планете пангалактического мира. Он запретил себе думать, на что могут быть похожи их жизни тут, в химическом безумии анклава.
 Неожиданно генш свернул куда-то в боковой проход. Руиз скользнул за ним и увидел, как существо скорчилось за самой высокой кучей мусора.
 — Что случилось? — прошипел Руиз, оглядываясь через плечо.
 Чужак вздрогнул.
 — Твой враг первым добрался до Орфея.
 — Откуда ты знаешь?
 Зрительные сенсоры уставились на Руиза. Это походило на удивление.
 — Информация разносится через феромонную сеть по всему анклаву. Как я могу не знать?
 — А почему тогда остальные генши не знают, что ты мне помогаешь? — Руиз почувствовал, как в душе нарастает паника.
 — Они знают, — ответил молодой генш. — Но что они могут сделать? Наш род совсем не так легко принимает решения и тем более начинает действовать. Только отщепенцы вроде меня способны принять какое-то самостоятельное решение и начать его выполнять. Но теперь я не знаю, что делать. Мой план был основан на том, что ты сможешь уничтожить Орфея до того, как твой враг появится и убьет тебя.
 — Понятно, — неуверенно проговорил Руиз. — Стало быть, ты должен быть в курсе, что случилось с моим напарником?
 — Да, конечно, — ответил генш. — Мы на некоторое время потеряли его из виду. Потом он каким-то образом догнал одного из прислужников и заставил его прийти к тому месту, где Кореана оставила пленников и часть своего войска. Он застрелил двух охранников, а потом заключил договор с остальными. Они забрали пленников и отвели их к платформе, убив по дороге много наших слуг, которые пытались помешать им убежать.
 — Пленники? — У Руиза мелькнуло дикое и страшное подозрение.
 — Женщина и двое мужчин, связанные в цепочку за шею.
 Низа. Кто же еще мог там быть? Малыш действовал безжалостно, руководствуясь обычными для прежнего Руиза Ава соображениями личной выгоды. Разведчик ощутил разочарование и внезапное отвращение к самому себе. Почему ему не пришло в голову сделать то же самое? Видимо, он бесповоротно и окончательно переменился.
 — Они уехали?
 Генш вяло пожал плечами, хотя это больше походило на пробегающую по телу дрожь.
 — Мне кажется, нет, но я не вполне уверен. Сеть на открытом воздухе слабеет, а встречные потоки разбивают информацию на кусочки.
 Руизу невыносимо хотелось прекратить эту идиотскую прогулку и помчаться обратно в слабой надежде, что они еще не уехали, что клону не удалось забрать с собой Низу. Он поймал себя на том, что судорожно глотает воздух, дрожа от гнева и горя. «Нет! — сказал он себе. — Слишком поздно». Двойник наверняка, как только загрузил вагончик, отправился вверх по стене. Вскоре он доберется до подлодки и сможет уйти. С Низой.
 Осталось совершить последний честный поступок — сохранить верность Сомниру и данному обещанию. И можно здорово насолить Родериго и всем прочим чудовищам на Сууке, которые мечтали захватить адскую машину в свои руки. Это, в конце концов, будет немалой победой. Руиз криво улыбнулся.
 Он заставил себя сосредоточиться на той единственной и главной цели, которая теперь стояла перед ним.
 — Ну что ж, еще не все потеряно. Сумеешь привести меня к какому-нибудь потайному месту, откуда я смогу вести наблюдение, но так, чтобы меня самого видно не было?
 Генш подумал несколько минут.
 — Есть место, откуда не видно самого Орфея, но зато просматриваются подходы к нему. Пойдем древними путями.
 — Древние пути? — пробормотал бывший агент, глядя на застарелый мусор под ногами. — А эти дороги что, можно назвать новыми?
 Действительно, всякая грязь и отбросы наполовину заблокировали туннель. Разведчик проверил уровень кислорода: его оставалось на пятнадцать минут. Неужели прошло столько времени? Он перекрыл подачу, чтобы было чем прочистить мозги, если наваждения окончательно заморочат его. На это кислорода должно было бы хватить. Человек последний раз вдохнул чистый воздух, а потом открыл вентиляционные клапаны.
 Вонь стояла такая сильная, что Руиз даже не смог описать, на что это похоже: она не вписывалась в рамки обычных скверных запахов. Еще чуть-чуть, и его бы стошнило. Потом картина перед глазами поплыла в сторону, искаженная ментальным пламенем. Наступил момент невероятного напряжения. Потом реальность разлетелась на тысячу мелких кусочков и схлынула… И перед ним открылось новое лицо вселенной.
 Мрачные красные стены туннелей мерцали тончайшими переливами. Они были прекрасны, как опал на свету. Темнота боковых туннелей казалась бархатной, полной скрытых тайн и возможностей — добрых и злых. Но равно увлекательных. Разведчик посмотрел на свои руки, обтянутые броней, и поразился красоте мертвого металла. Огоньки боеготовности оружия посверкивали, словно маленькие драгоценности. Очаровательный голубой свет играл на дуле огнемета. Только генш как будто совсем не переменился. Его отвратительная приземистая фигура была самым уродливым элементом во внезапном великолепии, заполнившем туннель. Даже в фактуре мусора и отбросов проступила загадочность и значительность форм и цвета — и все это переливалось необычайным богатством красок.
 — Ты в состоянии идти дальше? — спросил генш, и Руиз очнулся с ощущением, что время неотвратимо бежит.
 — Да, конечно, — ответил он и настроил канал связи на клона Низы.
 — Ты здесь? — спросил он.
 — Я здесь, — немедленно ответила она. Голос ее, всегда такой милый, теперь казался несказанно сладкой музыкой, какой ему и не приходилось слышать. Он почувствовал, как глаза застилают слезы.
 Разведчик покачал головой, зажмурился и заставил свой мозг работать в заданном направлении.
 — Слушай. Я открыл вентиляторы. Теперь я полностью завишу от твоих глаз. Ты должна говорить мне, что правда, а что нет. Если ты увидишь, что я веду себя неправильно или неадекватно, скажи мне, что показывает тебе камера, поскольку я, скорее всего, буду видеть что-то, чего в действительности не существует. Может быть, материализуются мои страхи и кошмары. Может, мне будут показаны такие вещи, которые генши считают истинными. Может, они спроецируют мне в мозг их собственное — принципиально иное — видение себя и своих слуг. Может, мне покажут события, которые когда-то произошли в этих коридорах, некоторые — очень давно. Понимаешь?
 — Да.
 — Хорошо. Записывай все на пленку, но ничего не передавай наружу, пока я тебе не скажу.
 Наступила пауза, и Руиз представил себе, как она советуется с техниками «Глубокого сердца», дабы убедиться, что его просьба выполнима.
 — Хорошо, я сделаю, как ты сказал, — раздался ее голос.
 Руиз хотел было глубоко вздохнуть, но не стал поддаваться искушению и последовал дальше за геншем. Тот вел его прочь от населенных туннелей, по извилистым проходам, полным древностей и странных вещей. Красная биолюминесценция в этих туннелях как будто закончилась, погасла, словно организмы, которые давали свет, питаясь вонью отбросов, умерли с голоду. В некоторых местах генш шел менее уверенно, как будто феромонная сеть была нарушена. Человек время от времени вдыхал чистый воздух, и голова чуть прояснялась.
 Они пришли к тому месту, где потолок уходил вверх, а туннель расширялся, превращаясь в огромный зал. Бывший агент понял, что видит перед собой ряды темного и мрачного амфитеатра. Скамьи были обращены к его дальней стороне. Руиз прищурил глаза, пытаясь разглядеть угадывающийся в глубине огромный зловещий силуэт.
 Неожиданно он заметил, что с обеих сторон что-то происходит: движение, шорохи и мягкие шаги, вздохи людей, которые пытаются затаить дыхание, но оно все равно слышно — ведь не могут же они совсем не дышать. Бросив взгляд на уходящие вверх ряды скамей, разведчик увидел, что и там движутся сотни силуэтов и теней. Он остановился и присел, взяв оружие наизготовку.
 — Кто они? — Голос его дрогнул.
 Генш остановился, его зрительные пятна слились в один большой глаз, который уставился на человека.
 — Тут никого нет, Руиз Ав.
 — Я тоже никого не вижу, — заметила копия Низы.
 Бывший агент медленно выпрямился… Но иллюзия того, что в пещере вместе с ним присутствует огромная толпа, не оставляла его.
 — Что это за место? — спросил он генша.
 — Это место, где родился Механический Орфей, — ответил тот.
 Руиз сделал шаг вперед. В дальнем конце пещеры зеленый свет как будто собирался в слизистые комки, в которых постепенно проступали очертания какого-то массивного предмета.
 Машина была высокой, как если бы четыре человека встали друг на друга, и примерно десять метров в ширину. Черты нарисованного на передней панели огромного и страшного лица жили независимой жизнью, пульсируя отдельно друг от друга, как будто между ними не было согласия. Сперва Руиз не понял, что происходит. Но на какое-то мгновение движение замерло, и он осознал выражение этого лица — хитрое и коварное безумие.
 Придвинувшись ближе, разведчик увидел, откуда исходит движение. Передняя панель Орфея представляла собой мешанину ног, рук и торсов, все они были соединены вместе и образовывали жуткие черты. Тут и там под омерзительной коркой плоти проглядывал блестящий металл.
 То, что Руиз сперва принял за морщины, оказалось просто просветами между частями тел. В узоре, который они образовывали, присутствовала своеобразная система. В нем не было ничего случайного и уродливого, что так отличало прислужников геншей. По мере приближения к машине человек начинал понимать логику этого узора. Скулы состояли из узловатых сплетений рук, мышцы которых нервно подергивались. Лоб — из гладких тонких линий женских ног. Глаза, собранные из тысяч настоящих глаз, напоминали рисунок пуантилиста: светло-голубые составляли белок, а черные — зрачок. Каждый из них жил отдельной жизнью, от чего мутилось в голове. Безгубый рот, зубами в котором служили покачивающиеся в каком-то противоестественном экстазе белокурые детские головки, зиял отвратительной ухмылкой: Там и сям гигантское лицо украшали заплаты из кожи геншей, с торчащими сенсорными пучками.
 Руиз почувствовал себя невероятно скверно, будто сраженный неизвестной болезнью. При виде Механического Орфея возникало одно желание — немедленно его уничтожить. Каким образом он прожил столько столетий? Непостижимо. Кто мог создать такое?
 Наверное, человек заговорил вслух, потому что генш ответил своим похожим на шелест голосом:
 — Религиозный порыв — тот аспект человеческого поведения, который я не могу и даже не пытаюсь понять. Когда мы впервые осознали, что Суук становится миром людей, мы забрали с поверхности несколько человеческих существ, чтобы превратить их в своих слуг. Но несчастные сделались жертвами всяческих маний. В своей религиозной попытке создать бога — киборга, который сочетал бы в себе одновременно черты и генша, и человека, они, надо сказать, до какой-то степени преуспели. Сотворить кумира! Мы анализировали это событие и пришли к выводу, что им не дано было осознать невозможность синтеза человека и генша. Поэтому у них и получилось. Здесь они создали Орфея, здесь начали ему поклоняться.
 Руки Руиза сжались на прикладе огнемета. Он вновь и вновь твердил себе, что кошмар перед его глазами — это фантом, мираж. То, что уже давно умерло.
 Машина между тем продолжала улыбаться все шире и шире и в конце концов спросила, не двигая губами:
 — Разве я мертва?
 Голос звучал глубоко, пронизывая все вокруг. Он был негромок, но Руиз почувствовал, как он отдается в костях и в крови. Этот звук вызвал в нем такую бурю омерзения, что человек затрясся от гнева и дрожащими руками приподнял и нацелил огнемет.
 — Нет! — остановил его генш. — Сопротивляйся иллюзиям! Призраки Орфея сделают все, чтобы смутить тебя. Если ты потеряешь контроль над собой, то тем самым откроешь свое местопребывание солдатам, которые расставлены в засаде у входа в святилище. А от стрельбы всего-навсего обрушится потолок. Слуги отказываются расчищать эти переходы, ведь на них тоже влияют призраки.
 — Хорошо, — сдался Руиз и опустил огнемет.
 Он двинулся к страшной физиономии, и с каждым шагом ему открывались все новые грани ее мерзости и чудовищности. Когда он был уже совсем близко, рот машины распахнулся в беззвучном злорадном вопле, и детские головки, все как одна, повернулись и уставились на него. Они пялились с бессмысленной злобой, ударяясь друг о друга в каком-то неровном ритме, как будто щелкали в бессильной ярости настоящие зубы.
 — Это уже чересчур, — произнес Руиз.
 Он продул шлем чистым кислородом, закрыл вентиляторы и несколько раз глубоко вдохнул, чтобы прочистить сознание от ментального пламени.
 Лицо машины медленно побледнело. Сделавшись прозрачным, неподвижно-плоским, оно едва мерцало и уже не казалось таким угрожающим.
 Вспомнив о том, что говорил ему генш, Руиз включил фонарик на шлеме. Над дверным проемом высветились прогнувшиеся, оплавленные балки. Их поддерживали лишь две насквозь проржавевшие центральные колонны.
 — Пойдем, — сказал человек и направился прямо сквозь призрак, который разлетелся вокруг него радужными брызгами.
 Генш провел его под аркой в дальнем конце пещеры и дальше, по узкой лестнице. Руиз обратил внимание, что кислорода осталось на девять минут, покачал головой и снова открыл клапаны в шлеме. Голова немедленно закружилась, но никакие новые кошмары не напали на него в иллюзорном тумане.
 Он шел не оглядываясь, хотя всей кожей чувствовал позади себя то место, где только что был Орфей. На верхней площадке лестницы генш указал на ряд темных альковов, расположенных вдоль узкой галереи.
 — Смотри, но осторожно, — прошептал он.
 Руиз, двигаясь очень аккуратно, проник в ближайший. В конце короткого коридора светилось какое-то отверстие, примерно в метр шириной. Он подкрался к нему и выглянул.
 Огромная пещера представляла собой сплошной лабиринт. Свет здесь был желтый и гораздо ярче, чем в туннелях. Толстые перегородки из плавленого камня, каждая чуть выше человеческого роста, делили пещеру на сегменты и шли от центрального строения к стенам. Проходы извивались и петляли, но сверху было видно, что от трех арок в разных концах пещеры к центру вели три коридора. На примыкающих к двум из выходов перегородках залегли тяжеловооруженные воины. Солдаты держали оружие наизготовку, сосредоточив все своё внимание на арках. Одурманенному сознанию Руиза вся картина представилась некоей квинтэссенцией засады. Однако из своего укрытия ему хотелось посмеяться над их уязвимостью.
 Рядом зашептал генш:
 — Огромное страшное насекомое поджидает в третьем коридоре лабиринта.
 С минуту бывший агент размышлял.
 — На нас не нападут орды кровожадных геншей? Или их слуг?
 — Нет, — ответил генш. — Мы не относимся к расам, которые выясняют отношения при помощи физического насилия, а все слуги разбежались и скрываются в самых дальних уголках анклава. Они не могут понять, что за конфликт разыгрался между их богами.
 — Понятно, — ответил Руиз.
 Он забыл, где находится, и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Однако это непродуманное действие затуманило сознание: вооруженные люди начали двоиться и троиться, и весь лабиринт заполнился врагами.
 Разведчик сосредоточился и снова включил подачу кислорода. Он покопался в подсумках и постепенно вытащил один за другим элементы тяжелого игольчатого лазера — точно такого же, какой выбрал себе его двойник в качестве основного оружия. «Орудие убийцы», — подумал Руиз с неожиданным презрением.
 Когда сознание немного прояснилось, он собрал лазер.
 Руиз тщательно целился в первого солдата, пока не поймал пересечение пластин на шее — самом слабом месте дельтанских бронекостюмов. Он подождал, пока охранник переменит положение, затем слегка высунулся и пронзил лучом и броню, и позвоночник жертвы. Человек беззвучно обмяк.
 Второго солдата бывший агент прикончил и вовсе без труда. Но каждый раз, когда он совершал насилие, его, словно удар в солнечное сплетение, настигала тошнота. Это была та новая болезнь, которая зародилась в нем во время пребывания на Родериго. Он втянул лазер обратно в амбразуру и хватал воздух широко раскрытым ртом. В сознание медленно пробился сигнал тревоги. Он взглянул на указатель кислорода. Резервуар был пуст. Руиз открыл вентиляторы и впустил ментальное пламя обратно.
 — Орфей знает, — сказал генш. — И Кореана знает.
 Кореана стояла перед прекрасным и развратным лицом своего бога, внимая его поразительно чудесным речам. Она пила ментальное пламя, которое переполняло храм Орфея, и наслаждалась его силой. Кислород у нее уже давно, кончился, но пока она не чувствовала, чтобы восприятие реальности сильно исказилось.
 Служанка Суусен давным-давно в ужасе сбежала, и с тех пор похитительница рабов никого не видела.
 Машина вещала звучным голосом:
 — Ты создашь армию клонов Руиза Ава и отправишься покорять миры. Кто сможет устоять перед тобой? Кто?
 Божество разинуло пасть, и маленькие черепа, которые торчали во рту вместо зубов, тоненьким сопрано в унисон пропели:
 — Кто?..
 Но потом пасть захлопнулась, и все глаза Орфея вспыхнули инфернальным ужасом, забегали, а тело принялось разворачиваться на всех своих бесчисленных ногах.
 — Что такое? — Паника, охватившая Кореану, была такой же острой и сильной, как перед этим наслаждение.
 — Что-то здесь. Поблизости, — ответило божество, ковыляя к ближайшей внутренней часовенке, сделанной из пустой капли монолина в центре храма. — Враг. Он ищет твоей крови и моей.
 — Где? Разве ты не можешь узнать? — Женщина отпрянула от входа в храм, опасаясь увидеть там упивающегося победой Руиза Ава.
 — Нет. Но он убил двух твоих воинов. — Машина бочком пробралась в часовню и присела там. Укрытие напоминало огромную приземистую избу, а Орфей в одурманенном сознании Кореаны превратился теперь в огромное испуганное чудовище, которое по шею зарылось в металлический пол храма. Тысячи его глаз затравленно блестели в темноте, а ей нужно было, чтобы божество поднялось и встало на ее защиту.
 — Защити меня! — потребовала она.
 — Не могу, — ответил Орфей. — Моя собственная воля — весьма слабая энергия и самое уязвимое место. Увы, я должен слушаться то существо, которое физически ближе всего ко мне. Разве это не абсурдно? Если ты потеряешь меня и уступишь Руизу Аву, он станет моим хозяином. Лучше напусти на него своего жука-воина, и желательно быстрее, прежде чем он сможет до меня добраться.
 Зовя на ходу морассара, Кореана бросилась к часовне. Перед укрытием она на миг остановилась в нерешительности, не зная, что делать. Какая-то ее часть, еще остававшаяся человеческой, очень не желала входить. Но внезапно эта ее сущность как-то исчезла, и женщина ворвалась внутрь, чтобы спрятаться в мощных объятиях своего божества. Машина захлопнула защитные двери.
 Кореана заглянула в ту часть механизма, куда поступали питательные вещества из болота. Щупальца и сейчас были опущены в эту слизь, дробя кости, перекатывая и переминая жилы и недоразложившуюся плоть. Работорговке почему-то показалось неприличным, что Орфей продолжал насыщаться, даже когда ее преследовал Руиз Ав.
 — Прекрати! — прорычала она, и щупальца убрались из слизи.
 Странно, но божество при этом хихикнуло.
 Потом Кореана увидела, что морассар уже патрулирует пространство перед часовней, стараясь двигаться так, чтобы не попасть под выстрелы.
 — Руиз Ав здесь, — прокричала она, — убей его!
 И телохранитель исчез.




 Глава двадцать третья


 — Что творится? — спросил Руиз. — Где морассар? Генш вздрогнул и передвинул тело вперед, шаря в воздухе щупальцами. Руиз на всякий случай отпрянул подальше. Хотя он верил в искренность и преданность генша, эти серебристые нити по-прежнему вызывали у него нервную дрожь.
 — Не могу сказать наверняка. Генши, которые думают иначе, чем я, специально посылают по сети ложную информацию, чтобы сбить нас с толку.
 — Замечательно, — кисло проговорил Руиз. — Моя жизнь, не говоря уже о будущем человеческой расы зависит от результата состязания между геншами в том, кто больше навоняет. И почему-то это меня даже не удивляет.
 Он почувствовал, что в душе, как в большом паровом котле, закипает смех, и, испугавшись, попытался подавить в себе желание расхохотаться.
 — Вот тут, — сказал генш, и разведчик взглянул в указанном направлении.
 Морассар метался у края лабиринта. Его движения выглядели еще более стремительными из-за искаженного восприятия. Руиз надеялся, что инсектоид не сможет увидеть его в темноте алькова над лабиринтом. В нынешнем состоянии его одолеет любой, не то что этот монстр. Быстро пригнувшись, чтобы его не заметили, разведчик заговорил с клоном Низы.
 — Что ты видела?
 — Гигантское насекомое, воина Кореаны. Я видела, как оно бегает по краю лабиринта. Почему ты его не убил?
 Руиз застонал, его душу и тело парализовал страх, высасывающий всю силу. Воображение разыгралось, Он так и видел, как морассар убивает его тысячами различных способов. Бывший агент попытался крепко зажмуриться, и это, как он с опозданием понял, было ошибкой. При отсутствии зрения, которое могло показать ему не только иллюзии, но и окружающую реальность, наваждения хлынули с новой силой.
 Он широко открыл глаза.
 — Есть ли еще какой-нибудь способ пробраться внутрь?
 Генш повернулся к нему.
 — Да. Внизу. В конце коридора, который ведет к задней стене зала, есть дверь. Она давным-давно приржавела к косякам.
 — Ты предупредишь меня, если что-нибудь появится на горизонте? Сумеешь послать мне какой-нибудь образ?
 — Да, хотя не очень сильный. Но кое-что смогу. Вся сила нашей фракции направлена сейчас на то, чтобы подавить волны безумия, которые остальные генши посылают против вас. Они не ожидают, что мы станем переговариваться подобным образом. — Тут проводник извлек из одного из своих ртов маленький передатчик. — Но почему бы тебе не воспользоваться вот этим?
 Руиз подавил еще один взрыв безумного хохота.
 — Действительно, почему бы и нет? Ну хорошо, когда морассар окажется по крайней мере на полпути к дальней стороне лабиринта, дай мне знать. Я выделю тебе специальный канал.
 Он взял передатчик, настроился на кодированную частоту и ввел параметры дешифровки.
 — Но, чтобы исключить ошибку, пошли мне еще и видение. Что-нибудь такое, что имело бы смысл только для нас двоих. Понимаешь?
 — Наверное, — откликнулся генш, принимая передатчик из рук человека.
 Руиз помчался вниз по лестнице, терзаемый видениями. Призрак Орфея с голодным видом сидел у подножия лестницы. Когда человек приблизился, машина высунула язык, который состоял из массы переплетенных рук, и все кисти этих рук лениво манили к себе.
 Полуприкрыв глаза, Руиз заставил себя нырнуть в морок, готовый отринуть любой кошмар, который мог явиться внутри привидения. Проходя сквозь изображение, он услышал слабый голос: «Грубиян!»
 Домчавшись по центральному коридору до первого из двух столбов, он шлепнул на него мину-прилипалу, а заминировав второй, направился к задним рядам амфитеатра и нашел коридор, который вел в лабиринт.
 Бывший агент остановился перед дверью, которая давно превратилась в ржавую массу. Он проверил содержимое подсумка и обнаружил, что у него осталось всего полдюжины мин-прилипал. Необходимо было оставить несколько штук для разрушения самого Орфея, если, конечно, удастся к нему подобраться. Разведчик нехотя вытащил одну из мин и настроил ее на взрыв в среде низкой сопротивляемости. Хватит ли такого заряда, чтобы вскрыть дверь, и не обрушится ли от этого свод пещеры? Он посмотрел наверх: потолок уже шатался и падал прямо на него. Видение было таким реальным, что мужчина в ужасе прижался к двери.
 — Руиз Ав, — раздался в наушниках голос генша.
 — Да? — Он опустил глаза, пытаясь сосредоточиться на чем-то, кроме падающего свода.
 — Инсектоид проверяет первого из убитых тобой солдат. Это еще достаточно далеко?
 Руиз подавил желание глубоко вздохнуть.
 — Надеюсь, — сказал он. — А ты разве не собирался что-нибудь мне показать?
 — Если ты считаешь, что это необходимо, я так и сделаю.
 В центре амфитеатра возник силуэт, который постепенно принял четкие формы. Лицо получилось очень знакомое, и, несмотря на его размеры, Руиз узнал волчьи черты Публия, создателя чудовищ, который улыбнулся ему слащаво-жестокой улыбкой. Потом видение посмотрело вниз, на призрак Механического Орфея, и во взгляде его читались злоба и тоска.
 — Порядок, — сказал Руиз. — Я понял.
 Лицо растаяло тонкими лентами дыма. Бывший агент настроил часовой механизм мины и как можно быстрее отбежал в сторону, стараясь не смотреть на крышу и не думать о том, что на него сейчас могут обрушиться всем своим весом километры камня и металла.
 Когда он был уже на полпути к лестнице, мина у дверей взорвалась, и в затихающем реве человек пытался различить, не падает ли свод. Свод устоял, но у подножия лестницы разведчик расслышал еще один кошмарный звук. Это было клацанье когтей морассара, который пробирался в полуразрушенную дверь. Даже призрак Орфея повернулся, чтобы посмотреть на это, так что Руизу не пришлось выдерживать его взгляд, пробегая сквозь привидение.
 Он одним махом преодолел несколько ступенек и оглянулся, только когда морассар со страшным грохотом прорвался в дверь. Человек ударил по контрольным переключателям на предплечье и почти мгновенно услышал шум и увидел, как тень метнулась в сторону по дальней стороне амфитеатра.
 Мины рванули со звонким треском. Взрывы срезали колонны у самого основания, словно их смела чья-то невидимая рука.
 Морассар на миг замешкался, потом опять устремился вперед. Потолок падал на него так медленно, что инсектоид, казалось, вполне мог уйти, в чем бывший агент был почти уверен.
 Огромный насекомообразный воитель словно заполнил собой всю вселенную. Руиз больше ничего не видел. Он попытался выстрелить из своего огнемета, но морассар отскочил в сторону и сделал это так искусно, как будто Руиз целился не в него, а совсем в другую сторону.
 Разведчик почувствовал, что силы оставляют его. Он споткнулся и скатился на ступеньку вниз, когда падающая из поднебесья плита наконец рухнула на морассара. Вокруг столбом взметнулась пыль, но человек успел разглядеть, что инсектоиду придавило одну из нижних конечностей. Камни поменьше продолжали валиться на существо, а оно выло и пыталось вырваться.
 Когда пыль наконец улеглась, Руиз увидел, что весь пол амфитеатра покрывает слой валунов метра два высотой, и под ними ничто не шевелится.
 Машина застонала, словно из тысячи глоток вырвался разноголосый вой. Кореана зажала уши.
 — Что такое? — прокричала она.
 Земля вздрогнула. Откуда-то снизу поднялся низкий рев или стон, а затем утих.
 — Он убил твоего жука-телохранителя. Ох, он такой сильный, такой сильный! Чую, настал мой смертный час.
 Божество снова взвыло, и этот звук заставил Кореану задрожать всем телом.
 — Заткнись, — рявкнула она. Машина послушалась. — Пока я здесь, он ничего тебе не сделает.
 Орфей принялся мерзко хихикать, пока женщина снова не заорала на него.
 «Что теперь?» — спросил себя Руиз.
 Он смотрел из алькова вниз, на лабиринт. Если не считать стен, колыхавшихся в медленном иллюзорном танце ментального пламени, внизу ничто не двигалось.
 — Твой враг вместе с Орфеем укрылся под бронированной шапкой. Ты должен выманить их оттуда, прежде чем установишь заряды.
 — Как?
 — Ты должен придумать. Разве не в этом твое великое искусство? — бесстрастно заметил генш.
 — Нет, — ответил Руиз, — мое искусство куда менее достойно восхищения. Просто я использовал все средства, которые позволяли достичь цели.
 — Тем не менее, — предложил генш, — проанализируй свои прежние контакты с похитительницей рабов. На что она до сих пор покупалась? Правда, люди живут слишком мало, чтобы успеть вынести какие-либо уроки из своих ошибок.
 — Я жил достаточно долго, — ответил Руиз с досадой. Он пытался сосредоточиться, отвлечься от мерцающих иллюзий ментального пламени, но закрыть глаза не осмелился.
 К его изумлению, в голову пришла мысль. То была опасная игра, ее исход полностью зависел от того, насколько глупа окажется Кореана. Но в этой идее имелось одно ценное преимущество: если план провалится, он просто перестанет страдать.
 — Скажи мне, — обратился он к геншу, — ты способен солгать Орфею?
 Чужак не отвечал очень долго. Разведчик даже начал выстраивать новый план, когда тот наконец заговорил.
 — Возможно. А ты поверишь в мою ложь? Позволишь ты мне на время воспользоваться твоим мозгом?
 Человек смотрел на генша и думал, какое же это все-таки чудовище, насколько оно во всех отношениях чужое. Зрительные пятна генша замерли, прекратив бесконечное блуждание по шишковатому черепу.
 — А почему бы и нет? — произнес Руиз и услышал, как задохнулась от ужаса копия Низы.
 Кореана следила сквозь решетку в стене часовни, сжимая осколочное ружье в потных руках. Она уже почти не замечала, что омерзительное тело Орфея касается ее спины.
 — Он уже идет? — спросило божество хриплым шепотом.
 — Нет, — ответила было Кореана и как раз в тот момент услышала холодный низкий голос Руиза.
 — Не стреляй, — крикнул он из какого-то укрытия в глубине лабиринта. — Меня поймали. Я выхожу вместе с моим победителем.
 Машина испуганно хихикнула.
 — Как только увидишь его на открытом пространстве — убей.
 — Конечно, — ответила Кореана.
 Она перекинула осколочное ружье за спину и зарядила мощный огнемет, закрепленный на левом предплечье. Если Руиз Ав будет стоять неподвижно, она сможет стрелять в упор. Огнемет у нее достаточно сильный, чтобы пропороть броню и превратить его грудь в кровавое месиво.
 — Порядок, — прокричала она, не скрывая злорадства.
 Наемник вышел из укрытия, и в первый миг она не могла даже пошевелиться. Это походило на кульминацию великолепного сна. Он стоял у нее на виду, неподвижно скрестив руки над головой, по-видимому, безоружный. Лицевая пластина шлема была откинута назад, и женщина прекрасно различала смуглые черты ненавистного лица. Из лабиринта боком выполз генш и пристроился у человека за спиной. Ментальное пламя высветило для Кореаны добычу ярким светом, демонстрируя Руиза Ава во всей его хищной красоте.
 Наводя прицел огнемета на красивые, такие теперь уязвимые черты, женщина отметила застывшую на его лице странную отрешенность. Палец ее напрягся на спусковом крючке. Ее настолько переполняло сверхъестественное облегчение и радость от того, что она выживет в этой страшной борьбе, что от ее внимания ускользнуло протянувшееся к виску Руиза Ава тонкое щупальце. Но в последний момент она заметила его и рывком убрала палец с гашетки.
 Генш поймал его. Это была победа. Кореана засмеялась, триумф прогнал все ее страхи прочь. Она повернулась к Орфею, чтобы убедиться в своей правоте.
 — Это правда? Генш взял его в плен?
 — Вполне возможно. Да, похоже на то. Но не рискуй. Убей его, пока можешь, — Вонючее дыхание машины вызвало у женщины приступ головокружения.
 Она слышала эти слова и поняла из них только то, что ей хотелось, хотя уловила в них и нечто иное, идущее от совсем другого существа. Но она предпочла не заметить это другое и горько потом об этом пожалела.
 — Ни в коем случае, — весело заявила Кореана и вышла из часовни, чтобы забрать добычу.
 Руиз тупо стоял и смотрел, как Кореана Хейкларо вышла из монолинового укрытия машины. Он не видел ее лица — только яркое свечение глаз сквозь узкую армированную прорезь шлема. Он не подходил к ней так близко с тех пор, когда она загрузила его в воздушную лодку, давным-давно, в казармах своих рабов.
 Бывший агент чувствовал себя словно насекомое, увязшее в липком и тягучем меду кошмара. Как это случилось? Как он мог позволить так легко себя поймать? Он не мог вспомнить, а горячее, густое ментальное пламя пульсировало в нем, подавляя все попытки думать.
 Похитительница рабов остановилась перед ним, ее осколочное ружье было настороженно поднято.
 — Как приятно, — проговорила она, не скрывая радости. Потом подняла руку и коснулась его щеки холодной металлической рукавицей.
 Руиз не мог ответить.
 Она заговорила с геншем, который, очевидно, поймал его:
 — Иди сюда, чудовище. Мы отведем его прямо к Орфею и обезвредим. — Она снова посмотрела на пленника. — Странно, что все кончается точно так, как я сперва и планировала, но после стольких мук, боли и терзаний. — Она резко, ткнула в сторону генша дулом своего осколочного ружья. — Иди сюда, я сказала.
 Генш издал отрицательное шипение.
 — Я должен увидеть твое лицо. Так мне велели те, кто Соответствуют. Слишком много предательства вокруг. Мы должны быть уверены, что ты та самая женщина, души которой мы коснулись ранее.
 Кореана сделала шаг назад, потом еще один.
 — Не смей больше меня трогать. Предательства действительно слишком много. — Она на миг задумалась. — Но лицо я тебе покажу.
 Она медленно стянула с головы шлём и, держа его под мышкой, откинула назад черные спутанные волосы. Осколочное ружье на миг оказалось направленным в сторону.
 Руиз почувствовал холодный укол, когда щупальце выскочило из его мозга. Как раз за секунду до того, как оно убралось, он услышал божественной силы голос, который разнесся по всем его мышцам и нервам.
 — Бей!!! — приказал этот голос, и приказ отдался эхом во всем его теле.
 В тот же миг Орфей завизжал тонко и отчаянно.
 Глаза Кореаны расширились, когда Руиз бросился на нее. Он двигался в красном безжалостном сне, в тумане, его собственная личность в ужасе спряталась в те закоулки сознания, где ей не могли причинить вреда.
 Когда он пришел в себя, то обнаружил, что стоит на коленях в тронном зале машины. Его перчатка запуталась в шелковистых волосах Кореаны, а сам он упирается ей коленом в спину и медленно придавливает вниз, к земле. Она пытается сбросить его с себя, ее руки колотятся по полу, вибронож визжит и расшвыривает искры, в то время как она стремится дотянуться до противника. У него в руке осколочное ружье, и оно, словно по собственной воле, опускается дулом к голове женщины. Руиз должен нажать на спуск, но почему-то не может.
 Он слышал тоненькие вопли клона Низы в ушах, словно шепчущий и молящий ужас. Он слабо удивился, не понимая, что же могло его так напугать, и посмотрел вверх.
 К нему, волоча ногу, приближался морассар. Перебитая конечность только слегка мешала ему идти.
 Время замедлило ход.
 Руиз открыл рот, чтобы закричать, хотя в то же самое мгновение понял, что инсектоид убьет его, прежде чем он успеет издать хотя бы звук.
 Вдруг в поле его зрения возникла тень. Она заслонила его от морассара. Когда нежданный спаситель перерубил огромному насекомому здоровую ногу, оно резко дернулось и развернулось. Со свистящим воплем морассар обрушился на привидение, которое оказалось вооруженным человеком.
 Последовала борьба, потом ухающий выстрел огнемета. Морассар поднялся во весь рост и распался на кусочки. Кусочки эти бессмысленно молотили воздух, а потом инсектоид схватил человека в броне и оторвал ему руки. Они отлетели со страшным чмокающим звуком, и на полу внезапно образовалось море крови.
 Руиз в ужасе не сразу начал реагировать на происходящее.
 Его палец давил на курок осколочного ружья, но рука самопроизвольно отвела дуло в сторону, и поэтому ничего не произошло — только осколки срикошетили от пола потоком розовых искр. Кореана завопила и скорчилась. Она почти сбросила Руиза со спины, но он ударил ее прикладом ружья по затылку, и она обмякла. Он сорвал с нее огнемет, отбросил его как можно дальше в сторону и вскочил.
 То, что осталось от морассара, пыталось оторвать Малышу ноги, но сила чудовища иссякала, и все, что оно могло, — это попытаться вывернуть жертве суставы. Оно уже завернуло клону одну ногу назад, но, завидев Руиза, бросило клона на пол и развернулось лицом к новому противнику. Человек принялся поливать чудовище непрерывной очередью из осколочного ружья, так что инсектоид оказался буквально нашпигован смертью. Проволочные осколки срезали морассару голову и разбросали куски тела по полу, ошметки ударялись о дальнюю стену. Конечности еще подергивались, но никакой угрозы страшное некогда создание больше не представляло.
 Руиз опустился на колени возле растерзанного тела двойника, стараясь не поскользнуться в луже крови. Он осторожно расстегнул шлем, хотя был уверен, что Малыш уже не чувствует боли, и был потрясен, заметив, что сознание еще теплится в помутневших глазах, а на посиневших губах играет улыбка.
 Он вытащил из подсумка медицинскую прилипалу и торопливо стал ее прилаживать.
 — Не валяй дурака, Руиз Ав, — прошептал клон. — Даже если тебе удастся еще несколько минут продержать меня на плаву, как я выберусь отсюда — без рук, без ног?
 Малыш попытался рассмеяться, но из его груди вырвались только хрип и стон.
 Руиз затряс головой, не желая верить, что все произошедшее—правда.
 — Просто послушай меня, — продолжал двойник, грудь его тяжело вздымалась, в горле клокотало.
 Это был голос смерти, который Руиз слышал до этого тысячи раз. Он удивился — мысли с трудом ворочались в отупевшем от дурмана мозгу, — почему теперь это так потрясло его.
 Потом он понял: это умирающее тело — его собственное… «А сам я — вместилище ментального пламени».
 — Конечно, — сказал он, сложив руки. Он боялся и представить, как может сейчас чувствовать себя его клон, когда его боль только усилена разлитой в воздухе отравой.
 Спина клона выгнулась, и он издал звук, похожий одновременно на стон и вздох.
 — Нет-нет, погоди минуту, — он устремил на Руиза молящие глаза. — Послушай меня. Ты грешил, ты был чудовищем, но ты умер за свои грехи. Понимаешь? Понимаешь, что произошло? Как Низа когда-то, помнишь? Ты теперь чист. Чист, — Кровь булькала в горле клона. — Теперь ты чист, — повторил он вдруг ясным, задумчивым голосом, — и ты можешь… можешь…
 Он умер.
 Единственные звуки, которые Руиз еще слышал, были всхлипывания клона Низы, погребальной музыкой отдававшиеся у него в шлеме. Он смотрел на свое мертвое «я» и гадал, почему Малыш вернулся. Наверняка он понимал, что ему грозит и во что он был втянут своим оригиналом. В лучшем случае, у него оставался соперник в борьбе за любовь Низы, в худшем — его ждала мерзкая смерть. Почему же он вернулся?
 И тут бывшего агента осенило. Малыш был скопирован в тот странный момент жизни Руиза Ава, когда он уже не являлся машиной для убийства, циником, каким оставался столько времени, но все же ему далеко было до того человека, каким он пытался стать. Его клон с трудом улавливал мотивы, которые теперь руководили прототипом. Но он совершил Поступок, причем достойный и честный. Руиз ощутил нечто вроде гордости, пусть запоздалой и извращенной… и еще огромный гнев и скорбь.
 Он встал и подошел к Кореане, вытащил из подсумка маленькую горелку и спаял металлические запястья ее бронекостюма за спиной на случай, если она просто притворялась.
 Потом поднял глаза и встретился взглядом с Механическим Орфеем.




 Глава двадцать четвертая


 Из утробы машины послышались такие странные звуки, что Руиз сначала даже не мог понять, что же это такое.
 Потом он сообразил, что божество заходится нервным смехом, который раздавался словно из тысячи глоток.
 — Выходи, — приказал Руиз Ав. — Ну! Бессмысленный хохот перешел в странный стон, но тяжелая бронированная дверь открылась, и Орфей, спотыкаясь, выбрался из часовенки.
 Если бы он не был столь чудовищен и мерзок, в душе разведчика могла бы, пожалуй, проснуться жалость. По сравнению с призраками, крепость и сила механизма заметно поуменьшились. Он весь как-то обветшал. Не было уже такой слаженности и гладкости холеного ужаса, как некогда. Сморщенная плоть свисала с костей, там и сям сквозь отваливающиеся гнилые ткани просвечивал металл. Среди сотен ног, с помощью которых машина еще пыталась передвигаться, многие висели мертвым грузом, и сенсорные пучки шевелились только на некоторых заплатках из кожи геншей.
 — Что я могу для тебя сделать, новый хозяин? — спросило божество дребезжащим, срывающимся голосом.
 Шорох за спиной заставил бывшего агента резко обернуться, но это был всего-навсего генш. Видимо, чужак пережил возвращение морассара, это немного утешило человека.
 — Не верь своим глазам, Руиз Ав, — прошелестел генш. — Орфей стар, но все еще очень силен. Здесь, в своей собственной берлоге, он может наслать такие видения, что у нас не хватит сил им противостоять.
 Разведчик помотал головой.
 — Что ты видишь? — обратился он к клону Низы.
 — Страшную машину… Я не могу даже найти слов, чтобы ее описать, но она не кажется мне слабой.
 — Спасибо.
 Он шагнул вперед и шлепнул первую мину-прилипалу на нижнюю часть машины. Фиксаторы, выпустив клуб пара, активизировались и вонзились в металл со звоном и пневматическим шипением. Машина завизжала на разные голоса.
 Руиз вынул следующую мину.
 — Не двигаться, — приказал он.
 — О, пожалуйста, хозяин, — всхлипывая, стонал Орфей, — не делай такой глупости. — Язык его высунулся, и сотни составлявших его рук принялись поглаживать броню человека, оставляя на ней слизистые полосы. — Пожалуйста, пожалуйста, — умолял он. — Не забирай мою несчастную жизнь, пусть даже такую убогую. Я ведь только орудие, как ружье или робот. Я только выполняю приказы. Чудовища приказывали мне делать чудовищную работу. Разве я в этом виноват? Нет! Нет!
 Руиз установил еще один заряд. Ментальное пламя в его мозгу словно бы усилилось, и от этого все вокруг казалось мучительно ярким и громким.
 — Мина прикрепилась к металлу? — спросил он у клона Низы.
 — Да, — ответила она. — Но металл сочится чем-то красным. Это имеет какое-нибудь значение?
 — Нет, — ответил Руиз.
 — О, пожалуйста, — причитала машина. — Ты же не чудовище. Ты сможешь создать с моей помощью новую вселенную. Подумай! Пожалуйста, только подумай. Что ты больше всего ненавидишь? Рабство? Ну да, я вижу, это записано огненными буквами в твоей душе — ты ненавидишь рабство. Вне сомнения, это самая ужасная вещь на свете. Я понимаю такие вещи. Кто больший раб, нежели я?
 После этих слов Руиз почувствовал головокружение и неуверенность, но заставил себя прикрепить на следующий участок обнаженного металла очередную мину.
 — Ошибаешься, — ответил он сквозь сжатые зубы, — я такое чудовище, какого ты еще не встречал.
 От страха Орфей завизжал тоненьким голоском.
 — Ой, перестань, пожалуйста, — умолял он. — Нет-нет-нет-нет… Ты упускаешь величайшую возможность всей жизни, выбрасываешь ее на свалку, словно какой-нибудь мусор. Ты ненавидишь Лигу искусств? Их торговлю человеческим телом и духом? Ты можешь растоптать ее, освободить тысячи планет. Подумай только!
 Руиз поднял было последнюю мину, но затем опустил руку.
 — Уже и так слишком поздно. — Он подумал про пиратов, которые вели бой наверху.
 — Нет-нет. Совсем не поздно. — Голос машины окреп, сделался вкрадчивым и нежным, в нем зазвучала уверенность. — Ты слишком устал, чтобы думать как следует. Вот почему ты пытаешься разрушить единственный шанс человечества обрести лучшее будущее. Послушай меня. Я твой заложник, меня можно использовать против всех, кто придет, против всех, кто станет твоим врагом. У тебя палец на спусковом крючке, ты можешь потребовать людей, чтобы они защищали нас в обмен на мои услуги. Кто бы ни пришел, он будет очень бояться, что ты меня уничтожишь, и даст нам людей. Мы сделаем их вовеки безопасными для нас. Они станут основой нашей армии. А ты умнее, куда умнее и интеллигентнее, чем эта воровка Кореана. Она была такой дурой… Вскоре ты одолеешь всех своих врагов, и мы сможем начать освобождение вселенной.
 — Сперва Родериго, — медленно произнес Руиз, уставившись на последнюю мину. Ментальное пламя полностью захватило его сознание, и он видел целые миры, сбрасывающие свои древние оковы, поднимающиеся к солнцу нового века. Он видел, как вселенная наполнилась смехом освобожденных рабов, улыбками детей. Люди пересекали бездну, бороздили космос. Человечество, не знающее ни страха, ни опасности. Он увидел, как заживают раны, как кровь, дающая жизнь, больше не вытекает из сердца человеческого рода. Это были чудесные видения.
 Увидел он и Геджаса, который молил о пощаде, молил оставить ему его душу, увидел и самого себя, который, хохоча, вырвал эту душу из груди врага.
 Он закрыл глаза и наслаждался вставшей перед его мысленным взором яркой картиной — он видел, как сбывается пророчество.
 — Прекрасно, — произнес Руиз.
 — Да! — пропел Механический Орфей. — Посмотри! Видишь, кто пришел?
 Разведчик обернулся к входной арке, и сердце в груди у него подпрыгнуло. Там с потерянным, испуганным видом стояла Низа. Он вспомнил, что шлем все еще на нем. Естественно, она не могла его узнать.
 Он протянул руку к застежкам шлема, чтобы их расстегнуть. Но в заполнившем мозг победном реве раздался тоненький, тихий, но настойчивый голосок.
 — Руиз? — твердил он. — Руиз? На что ты смотришь? Я там ничего не вижу…
 Радость перестала быть радостью и превратилась в тяжелый холодный камень. Призрак Низы засветился слабым размытым светом, а потом пропал.
 — Ты слишком увлекся, железяка, — мрачно сказал Руиз и пристроил последнюю мину.
 Механический Орфей издал перепуганный, панический, булькающий звук и разразился невнятной истерической какофонией. Постепенно в потоке звуков стали различимы отдельные фразы.
 — Это была просто ошибка. Я только пытался показать тебе, как мы сможем одурачить твоих врагов, когда они придут. А как насчет свободы? Как ты можешь поворачиваться спиной ко всей Вселенной?
 — По-моему, я просто обязан это сделать, — ответил бывший агент.
 — Нет! Нет, ты не можешь так поступить!
 Руиз отступил немного от искаженного отчаянием огромного лица чудовища и настроил укрепленный на запястье передатчик дистанционного управления. Он хотел взорвать мины, находясь на достаточном расстоянии от машины.
 — Какой из меня Император мира, — проговорил он, чувствуя, как сожаление об упущенной возможности наполняет его сердце, — я не тяну на божество.
 Генш по-прежнему терпеливо ждал у дальней арки. Руиз поманил его, и тот медленно подполз.
 — Можешь оказать мне одну услугу? — спросил человек.
 — Если это в моих силах.
 — Вполне.
 Разведчик подошел к Кореане, которая, по-видимому, все еще не пришла в себя, снял перчатку и пощупал пульс у нее на шее. Пульс был сильным и ровным. Он снова надел перчатку, схватил женщину за ворот брони и поднял.
 Генш стоял возле Механического Орфея, погрузив щупальце в недра машины, прямо над страшным глазом. Чудище наконец замолкло, его гигантское уродливое лицо застыло в жалком смятении.
 Пока Руиз волок ее, Кореана пришла в себя и попыталась вырваться, но сваренные вместе рукава брони не позволяли сопротивляться как следует. Она взглянула на наемника, потом на божество. Бывший агент заставил себя посмотреть в ее широко открытые глаза. Похитительница рабов ничего не говорила, но на лице ее последовательно отразились недоверие, ужас, а затем раскаленная ярость.
 Но она все равно молчала.
 Тяжелее всего Руизу было видеть выражение ее лица в момент, когда щупальце генша впилось в ее мозг. В промежутке между двумя ударами сердца все прожитые годы, казалось, растаяли. Она выглядела немыслимо молодой, вся ее красота снова вернулась, только усиленная ментальным пламенем.
 Женщина улыбнулась, и это была улыбка облегчения. Она закрыла глаза, линия ее рта изменилась и губы нежно округлились, словно она ждала поцелуя.
 Руиз не мог это вынести и отвернулся.
 Геджас все еще держал под контролем волны сражений, кипевших перед крепостью Юбере. Он вернулся на свой истребитель, и хотя командир судна и большая часть экипажа были убиты при попытке отразить нападение берсеркеров Обелиска, там он чувствовал себя сильнее и увереннее. Единственная причина, по которой пираты до сих пор не овладели небоскребом, заключалась в том, что отдельные кланы не смогли договориться и яростно дрались между собой за эту добычу. Но в течение последнего получаса пираты отступили, и «Голос» беспокоился, что за это время они успели столковаться и станут теперь бороться не между собой, а против него.
 Родеригианские подкрепления приближались. Это было единственным светлым пятном во всей неприглядной ситуации. Они могли уже давно прибыть, если бы не строгие законы шардов, которые запрещали передвижение крупных флотилий.
 В перерывах между сражениями Геджас бросался к экрану канала оповещения, ожидая следующей передачи от Руиза Ава.
 Кореана ждала его у выхода вместе с молодым геншем. К лицу ее как будто приросла маска покорности и смирения, хотя Руизу, все еще одурманенному ментальным пламенем, она казалась просто живым трупом. Осколочное ружье все еще было у нее в руках, и бывшему агенту пришлось собрать остатки мужества, чтобы повернуться к ней спиной.
 Он заговорил с клоном Низы, медленно и четко — так, чтобы она и техники «Глубокого сердца» правильно поняли, что от них требуется.
 — Теперь я ухожу, но оставляю камеру. Удалившись на безопасное расстояние, я взорву Орфея, а вы сможете зафиксировать его уничтожение на пленку. Но я не хочу, чтобы вы показали это событие по общему каналу раньше чем через час… или до тех пор, пока солдаты не достигнут дна шахты. Если это произойдет, генш даст вам знать. Я надеюсь, что пауза позволит нам выбраться из небоскреба незамеченными. Вы понимаете?
 — Да, — ответила дрожащим голосом копия Низы. Руиз вспомнил, что этот голос принадлежал той Низе, которую он любил. Он хотел сказать что-нибудь еще, чтобы успокоить ее, но выяснилось, что он забыл все нежные слова.
 — Ты знаешь, насколько дорога мне, а теперь больше, чем когда-либо.
 — А ты — мне, — ответила девушка и замолчала. А потом вдруг проговорила: — Я надеюсь, что ты возьмешь ее в такое место, где вам ничего не будет угрожать и где вы сможете любить друг друга долго и счастливо.
 — Спасибо, — неловко откликнулся Руиз. А потом с трудом выдавил: — До свидания.
 Он снял шлем и положил его в нишу в стене, чтобы камера могла заснять разрушение Механического Орфея — он постарался разместить объектив так, чтобы разорванное тело клона не попало в кадр. Потом произнес в камеру несколько слов и застегнул на себе другой шлем, тот, который снял с Малыша.
 Победитель махнул рукой Кореане, женщина кивнула и повела их из лабиринта.
 Проходя мимо генша, человек почувствовал некую отрешенную благодарность. Он оглянулся на машину и увидел, что та безуспешно пытается дотянуться руками-языками до мин. Голоса чудовища слились в бессмысленный гул.
 Уже находясь на дальнем конце лабиринта, Руиз повернул взрыватель и через несколько мгновений ощутил толчок ударной волны. На миг ментальное пламя вспыхнуло в его мозгу так ярко и страшно, что он ослеп и оглох. Потом все стихло, и вернулись обычные чувства.
 Может быть, дело было только в исчезновении дурмана, но бывший агент ощутил, как по анклаву распространяется холодная и роковая пустота.
 — Пойдем, — обратился он к своей новой машине.
 Кореана бесшумно и ловко провела его через туннели. Руизу не хотелось с ней разговаривать: он боялся еще больше ужаснуться тому, что сделал с ней.
 Ни одно живое существо не попалось им навстречу. Они прошли мимо того места, где Малыш отбил фараонцев у солдат дельтанского корпуса, но бывшая работорговка едва взглянула на останки своих людей.
 Руиз на миг задержался возле трупа Мольнеха, который некогда был фокусником высокого ранга на Фараоне, но потом превратился в органическую машину. Руиз от всей души пожалел, что весельчак не выжил. Разведчик по праву победителя наследовал имущество Кореаны и попытался бы провести эксперимент, как советовал ему в свое время ученый-моряк Гундред, — приказать Мольнеху действовать только по велению собственного сердца… Чтобы тот снова стал самим собой.
 — Прости, — произнес он и тронулся дальше.
 Когда они достигли поля битвы, где Малыш сражался с прислужниками геншей, бывший агент велел остановиться и устроил среди жалких тел человекоподобных безумцев военный совет.
 Скоро они выйдут к центральной шахте небоскреба и, если очень повезет, найдут Низу и остальных на платформе поезда под охраной оставшихся дельтанцев Кореаны. Видимо, Малыш в обмен на помощь и лояльность обещал вывезти их на подводной лодке.
 Руиз постарался взвесить все аспекты положения, проследил возможные нити предательства и прикинул, как использовать ситуацию с максимальной выгодой для себя.
 Первое побуждение — положиться на верность дельтанцев и выполнить условия сделки, заключенной клоном, — он отбросил. Бывший агент даже посмеялся над собственными глупыми мыслями: нет, доверять еще не время.
 — Все в порядке, — сказал он Кореане, — сделаем вот что…
 Когда Низа заметила Руиза Ава, она ощутила робкую, но такую горячую радость. Она уже не надеялась, что увидит его снова. Девушка почему-то была уверена, что он отправился навстречу смерти. Его уход был таким холодным, таким официальным.
 Но разглядев, кто идет следом, подталкивая мужчину ружьем, она почувствовала, как вся радость в ней погасла. Но все-таки он жив.
 Потом Низа испугалась. А вдруг Кореана забрала его душу, как всегда и хотела сделать. Нет, решила девушка, это маловероятно. Иначе зачем бы похитительнице рабов вести его под ружьем? И зачем связывать ему руки за спиной под таким мучительным и неудобным для него углом?
 Один из дельтанских офицеров, рангом повыше, встал. Его неуверенная поза выражала удивление и испуг.
 — Кореана Хейкларо? — спросил он несмело, когда женщина и Руиз прошли половину тропинки над болотом.
 — Привет, Крун, — откликнулась она. — Я не понимаю, почему ты здесь, когда я велела вам оставаться в анклаве.
 Крун наполовину поднял оружие, потом опустил, явно передумав.
 — Представилась возможность: человек, которого ты ведешь, уверяет, что знает выход отсюда. Мы собирались втереться к нему в доверие, обезоружить и ждать тебя.
 — Не худший план, — сухо кивнула Кореана, подходя к платформе. Низа заметила, что она предусмотрительно держала Руиза между собой и солдатами — очевидно, она им не доверяла.
 Крун, переминаясь с ноги на ногу, выглядел так, словно ему тоже очень хотелось бы найти какое-нибудь укрытие, но на платформе не было ничего подходящего.
 — А-а-а… как насчет взрывчатки у него в шлеме? Он нам говорил что-то про замыкание на мертвеца…
 — Блеф. Это умный человек, — голос Кореаны звучал устало и бесстрастно.
 Низа начала подозревать, что с хозяйкой что-то не в порядке.
 Видимо, Крун пришел к такому же выводу, поскольку в следующий миг он вскинул оружие и выстрелил зеленоватым огнем, сеющим смерть и разрушение. Низа случайно смотрела в его сторону, когда он стрелял, и почти одновременно с этим дельтанец отлетел назад, словно от удара кулаком, ударился о стену позади платформы и затих.
 Также мгновенно погиб еще один солдат.
 Низе было страшно взглянуть на Руиза — страшно увидеть, что он точно так же мертв, как эти двое. Но, когда она наконец повернулась, он поднимался с земли, держа огромное ружье, которое, очевидно, прятал за спиной.
 Кореана сунула свое ружье в чехол. Из ствола струился дымок. Потом она сняла шлем. Низа с ужасом увидела ее лицо — безжизненную маску.
 Руиз медленно подошел к девушке. Он как будто не мог поверить, что она настоящая.
 — Ты действительно здесь? — спросил он.
 Из-за шлема и сильного волнения голос звучал глухо. Но это все же был… его голос.
 — Да, — ответила она.
 — Спасибо, — выговорил он.
 Руиз вскочил на подножку платформы и жестом показал место похитительнице рабов. Это был приказ, которому Кореана немедленно повиновалась, забравшись на сиденье рядом с хозяином. Победитель включил ток, и платформа стала набирать скорость, поднимаясь по рельсам в темноту.
 Руиз не снимал шлема до тех пор, пока, оказавшись наконец на борту подводной лодки, они не отплыли от воздушного шлюза. «Он снова переменился», — подумала Низа. Глаза его были бесконечно усталыми, но мягкими и добрыми. Лицо выглядело старше, жестче и словно бы яснее.
 — Здравствуй, — прошептал он. — Нам надо вести себя очень тихо.
 Он жестом указал наверх.
 — Здравствуй, — ответила она. Ее глаза наполнились слезами, и она на мгновение перестала видеть его лицо, в красном свете подлодки оно превратилось в мерцающий размытый ореол. Тогда девушка улыбнулась и наугад коснулась заросших щек, укололась о жесткую щетину, и радость пронзила все ее существо. Она наконец была счастлива.




 Глава двадцать пятая


 Руиз пустил лодку по глубокому холодному течению. Ему довольно было того, что они уходят — пусть медленно, зато бесшумно. С поверхности над ними доносились взрывы, шипение реактивных моторов и металлический вой тонущих судов, которые давило и крушило море.
 Дольмаэро похлопал товарища по спине и пожал руку. Его широкое лицо светилось от радости. Даже Фломель, чье предательство и глупость причинили Руизу столько хлопот, кивнул и улыбнулся быстрой, но искренней улыбкой.
 Бывший агент отослал Кореану в самый дальний и темный угол, с глаз долой, как немой укор. Ему тошно было глядеть на дело своих рук.
 — Теперь она совершенно безопасна, — шепнул он фараонцам.
 Пока лодка выходила из зоны битвы, Руиз смотрел на Низу, а она так же пристально рассматривала его. Время от времени он бросал взгляд на хронометр, чтобы не пропустить момент, когда кадры гибели Орфея будут переданы по каналу всеобщего оповещения.
 Через какое-то время он рискнул запустить двигатели, рассчитав, что пора прибавлять скорость и уходить. Постепенно он вывел суденышко ближе к поверхности и на всех парах помчался прочь из Моревейника.
 Когда Руиз Ав появился на экране, Геджас бросил то, чем занимался, и уставился в темное и холодное лицо наемника. Он заметил, что глаза врага блестят под действием ментального пламени, и злорадно подумал, что убийца отнюдь не наслаждается положением. Но небольшое удовольствие, которое он получил от этого наблюдения, мгновенно испарилось, как только тот заговорил.
 — Слушайте, люди Моревейника! Я обещал уничтожить Механического Орфея. Я собираюсь честно исполнить данное обещание. — И отошел в сторону, чтобы Геджас мог разглядеть то ужасное, что было у него за спиной.
 Кошмарная тварь раскачивалась, сотрясаясь всеми своими членами, изрыгая чудовищные звуки, но голос Руиза Ава перекрывал этот шум.
 — Через несколько мгновений Механический Орфей умрет. Вы можете не поверить в правдивость моих слов и этой передачи, но генши позволят вам проверить истинность увиденного. Поэтому пошлите безоружных наблюдателей, и генши проводят их к останкам машины. От нее останется весьма немного, но этого будет достаточно для исследования и анализа — но только для них, поэтому оставьте всякие надежды на то, что вам удастся восстановить Орфея и прийти с его помощью к власти. Все кончено.
 Руиз Ав отошел от камеры, оставив Геджаса рассматривать машину.
 Прошла минута или две — родеригианец не мог сказать точно. Он не замечал течения времени. Он ждал Руиза Ава. Он ждал, когда тот вернется и объяснит, что же происходит на самом деле.
 Когда мины взорвались и Геджас увидел, как сокровище превратилось в груду металлолома и окровавленной плоти, он сперва был не в состоянии осознать увиденное.
 Несколько минут длилось молчание. Звуки боя стихли, и он остался наедине со своими мыслями и своим поражением. Его сердце превратилось в маленький холодный камень. Он вспомнил Желтый Лист. Ее красоту и силу. Ужас ее смерти.
 Его мысли скользили по все сужающемуся кругу, полные яростной и гневной скорби. Руиз Ав убил божество. Все остальное не важно, но Руизу Аву нельзя позволить уйти безнаказанным. Нельзя ждать. Пока Руиз Ав выбирается из этого ада внизу, он, «Голос», должен действовать, отрезать ему всякую возможность бегства.
 Со всей скоростью, на которую он был способен, Геджас скатился в машинное отделение истребителя, где механики поддерживали питающую корабль ядерную реакцию. Он бросился к контрольной панели реактора и принялся дергать рычаги управления, сбивая настройки. Когда техники попытались его остановить, он убил одного из них, не заметив, как это сделал. Системы безопасности реактора выходили из строя одна за другой. Когда реакция сделалась совершенно неуправляемой, Геджас услышал, как надрывно трезвонят сигналы тревоги. Времени осталось на одну — последнюю — улыбку.
 Миновав покинутую войсками границу Моревейника, Руиз выпустил крохотный сенсорный буек, чтобы проверить, нет ли за ними погони, и время от времени сверялся с ним. Он как раз смотрел на экран, когда картинка поблекла, а потом и вовсе исчезла. Спустя несколько секунд по поверхности воды прошла ударная волна. Ощущение было совершенно иным, нежели от прежних взрывов, которые им доводилось чувствовать в подлодке. Корпус судна прозвенел, как чистейшей меди колокол.
 — Что такое? — пробормотал Руиз и выпустил еще один буй. Он с удивлением смотрел, как на месте небоскребов Моревейника вырастает белое грибообразное облако. Многие башни провалились под воду.
 Одна, прежде чем упасть, медленно раскачивалась под шляпкой «гриба».
 Бывший агент заметил несколько воздушных судов, которые вились вокруг жуткой тучи, словно стайка маленьких злобных насекомых. Шарды.
 — О-о-о, как они страшно разгневаются, — прошептал Руиз.
 Он поспешно отрезал сенсорный буек, надеясь, что его пока не заметили, и повел подлодку вглубь, на безопасное расстояние от шардов и метеорологических фокусов.
 Через несколько часов они вынырнули на поверхность, и подлодка полетела как на крыльях, взметая вокруг себя фонтаны радужных брызг.
 Прошло два дня. Путники добрались до устья реки Соаам, где нашли безопасную гавань и покупателя на кораблик. Маленький торговый городок Бока дель Инфьерно шипел и пузырился, обсуждая новости из Моревейника и слухи о том, что случилось на Родериго.
 — Теперь это просто дырка в море, Родериго-то, — заявил пузатый трактирщик. В его приятном заведении они остановились, пока Руиз торговался насчет воздушной лодки.
 — Шарды сурово наказали гетманов, ей-богу. Поговаривают, что воронка год будет дымиться.
 Предводитель маленького отряда, выражая недоверие, театрально покачал головой.
 — Не может быть, — возразил он, широко раскрыв глаза.
 — Ей-богу, вот не сойти мне с этого места, — заверил трактирщик с явным удовлетворением. — И давно пора, если хотите знать.
 Руиз заказал всем отдельные номера (себе смежный с комнатой Низы), но Кореану поместил вместе с Фломелем, потому что все-таки не до конца доверял ему.
 — Она теперь совершенно безвредна, — успокоил он фокусника.
 Тот отнесся к присутствию в своей комнате бывшей хозяйки без тени протеста.
 Оставив дверь к Низе не запертой, Руиз ждал, сидя в неудобном кресле. И хотя он очень устал, спать ему совсем не хотелось. Нахлынули воспоминания, бывший агент принялся размышлять о странных событиях, приведших его жизнь к настоящему моменту.
 Низа пришла вскоре после полуночи, неся в руках крохотный масляный светильник, удивительно похожий на тот, который дал ему Дольмаэро, чтобы осветить пустой Дом отверженных. Как давно это было!
 Теплый свет мерцал в гладкой черноте ее волос и только слегка освещал лицо. Она протянула ему руку. Руиз с благодарностью взял ее.
 Наутро после завтрака Руиз и Низа вышли на площадь и обнаружили там Фломеля, который показывал разнообразные фокусы на потеху изумленной толпе деревенских жителей, а Кореана молча за ним наблюдала. Потом, ковыряя в зубах, появился Дольмаэро. Старшина гильдии внимательно следил за выступлением, с одобрением оценивая технику фокусника.
 Фломель представлял свои трюки с нарочитой пышностью, и его лицо не выражало ничего, кроме удовольствия от привычной работы. Закончив представление, он подошел к ним, утирая пот со лба новым шелковым платком.
 — Несмотря на все свое невежество, они понимают, когда видят настоящий класс. Верно?
 — Я в этом не сомневаюсь, — ответил Руиз. Фломель улыбнулся и неуверенно, посмотрел на него.
 — Я бы хотел попросить тебя об одной милости, Руиз Ав.
 — О чем именно?
 — Можно, я останусь здесь?
 — Разумеется, — ответил предводитель. — Но я думал вернуть вас с Дольмаэро на Фараон, если вы этого захотите.
 На миг по лицу фокусника прошла тень, наверное, он ощутил ностальгию по прошлой жизни, но потом он покачал головой.
 — Если ты собирался так поступить, только глупый усомнится в том, что так и будет. Но я решил изменить свое идиотское положение. У меня нет никакого желания снова увидеть Фараон. Я устал от кочевой жизни. Это место кажется мне тихим, пусть даже и ничем не примечательным. Но для меня это в самый раз.
 Руиз кивнул.
 — Как тебе угодно.
 Фломель улыбнулся, и его жесткое узкое лицо засветилось от радости.
 Руиз купил старый, но добротный воздушный катер, который без всяких приключений доставил их к казармам Кореаны, где Руиз забрал в качестве контрибуции прелестную звездную лодку бывшей работорговки, «Синвергуэнцу».
 Владения Кореаны за время ее отсутствия пришли в упадок, и, чтобы прекратить разрушение, Руиз велел ей взять на себя управление делами. К сожалению, остальные члены труппы исчезли: они были проданы или просто потерялись. Поначалу он опасался, что они потеряют и Дольмаэро — настолько он был безутешен. Но предводителю в конце концов удалось отвлечь его рассказами о Лиге искусств и о том, как она манипулирует обществом Фараона, и скорбь старшины гильдии вскоре сменилась холодной решительной яростью.
 Когда Дольмаэро и Низа оказались в безопасности на звездной лодке, Руиз взглянул на своего бывшего врага. Все с тем же мертвенным выражением на лице Кореана застыла в ожидании приказов на почерневшем металле стартового кольца.
 — Теперь тебе нельзя заниматься работорговлей, — мягко произнес Руиз. — Отпусти своих рабов. Будь настолько добра, насколько можешь. А когда у тебя появится возможность кого-нибудь освободить, делай это до тех пор, пока это не грозит гибелью тебе самой. Избегай насилия. Не нападай на тех, кто не причинил тебе вреда. Никогда больше не треножь ни меня, ни моих друзей. — Он долго смотрел на нее — от его ненависти не осталось и следа. Это было бы так же нелепо, как ненавидеть мертвеца. — А в остальном живи так, как тебе хочется.
 Она кивнула в знак согласия.
 Ужас того, что он с ней сделал, уже несколько притупился, и теперь Руиз чувствовал только, что поступил правильно, словно запустил в действие нужный механизм.
 — Тогда прощай, — произнес он лишние и ненужные слова.
 Он вошел в звездную лодку и стартовал с Суука.
 Вот проплыли мимо орбитальные станции шардов. Корабль направлялся к Фараону.




 Эпилог


 Они стояли на Стене мира, наслаждаясь предрассветной прохладой, глядя вниз на туманы и кипение Ада. Низа слегка прислонилась к плечу Руиза, так что между ними возникло восхитительное тепло. В ближайшей башне все часовые застыли на постах, их усыпило внезапное нападение шмелей-поисковиков Кореаны.
 Дрльмаэро сохранял задумчивую серьезность, хотя страх и озабоченность оставили его, как только они покинули Суук.
 — Я не понимаю, — начал он медленно, — как можно там, внизу, что-нибудь спрятать. Кроме того, почему бы тебе не взять теперь звездную лодку Кореаны?
 Руиз улыбнулся старшине гильдии.
 — Я люблю мой маленький кораблик и не могу оставить его ржаветь здесь. А что касается «Синвергуэнцы»… Ну, я хочу подарить ее тебе. Может быть, ты станешь знаменитым космическим пиратом.
 Дольмаэро фыркнул. Его щеки задрожали, словно он с трудом сдерживал смех.
 — Что мне делать со звездной лодкой? Я же не умею ими управлять. А если б и умел, куда мне лететь?
 — Это не сложно, — ответил Руиз Ав. — У этого судна есть Банш-навигатор, который ее пилотирует. Ты только скажешь: «Вези меня на Дильвермун», и он тебя прямехонько туда и отвезет. Или: «Лети в Стегатум». Или: «Доставь меня во дворец». Если ты не знаешь, куда именно хочешь попасть, скажи: «Поехали туда, где есть зеленые моря, кокосы и приветливые туземцы», или: «Где мы можем ненадолго ангажировать труппу фокусников?», или: «Где бы нам найти надежный банк?»
 Когда ты будешь готов, можешь спросить: «Куда нам обратиться, чтобы получить членство в пангалактической лиге миров?» И корабль ответит тебе на все вопросы. Хотя я не стал бы полагаться на него в вопросах политики и управления…
 Дольмаэро крякнул.
 — Тебя послушать, так все легко и просто…
 — Я вовсе не хотел тебя подзуживать, Дольмаэро. Это было бы для тебя слишком опасно. Ты знаешь, кто владеет Фараоном. Если ты будешь расхаживать тут, проповедуя на городских площадях, то просто исчезнешь или закончишь свои дни на площади Искусного Страдания. Да и зачем тебе это?
 — Так что ты мне посоветуешь?
 — Будь похитрее — как же еще? Помни, теперь ты отвечаешь не только за свою гильдию. Ты теперь тот человек, которому предстоит выгнать Лигу искусств с Фараона. Воссоздай и попробуй вдохнуть жизнь в культ Саеда Корпашуна — у тебя теперь достаточно силы, и ты докажешь людям, что долететь до звезд можно, что это реально. Помни все, о чем я тебе говорил. Но не забывай про то, что между вами могут оказаться шпионы, и про системы орбитального наблюдения. Используй генераторы помех, которые Кореана так любезно оставила тебе в наследство. И все время держи лодку под невидимым щитом.
 Дольмаэро с сомнением покачал головой.
 — Лучше бы тебе остаться, Руиз Ав. Ты самый хитрый, никто не сравнится с тобой!
 Бывший агент рассмеялся.
 — Извини. Я покончил с войнами, по крайней мере на время. Меня теперь занимают другие вещи.
 Он взглянул на Низу. Та ответила ему теплой улыбкой и ласково подтолкнула в бок.
 — Глупости все, — возразил Дольмаэро. — Как можешь ты не обращать внимания на страдания и муки всей планеты?! Как можешь променять освобождение целого народа на преходящие наслаждения любви?!
 Руиз пожал плечами и снова посмотрел на девушку.
 — А разве не понятно? — спросил он, Дольмаэро неодобрительно покачал головой, но глаза его смотрели ласково, и он почти улыбался.
 Чуть позже Руиз поднял камешек и в особом ритме постучал им по Стене мира.
 — Надеюсь, она еще здесь, — сказал он. — Хотя меня не было гораздо дольше, чем я мог предполагать.
 Потянулись долгие минуты ожидания. Бывший агент даже начал опасаться, что проедающая все на свете атмосфера низин Фараона уничтожила лодку. Но потом туман заклубился, раздвинулся в стороны, и «Вигия» вырвалась на поверхность. Она поднялась к утесу и зависла перед ними. Некогда блестящий корпус покрывал толстый слой зеленой коросты. Куда девалась прежняя красота? Но когда открылся входной шлюз, кусочек корки отвалился, обнажив сверкающий, неповрежденный металл. Коррозия оказалась поверхностной.
 Трап выпал к их ногам и почти коснулся стены.
 Дольмаэро неловко обнял Руиза.
 — Ладно, — проворчал он хрипло, похлопывая Руиза по спине. — Желаю тебе самой большой удачи. Ты сделал для меня все, что мог.
 Он повернулся к Низе, склонив татуированную голову.
 — И тебе самой большой удачи, благородная госпожа. Хотел бы я, чтобы ты не была столь предана Руизу Аву. Принцесса, вернувшаяся из мертвых… Какое было бы замечательное чудо — это взбудоражило бы весь мир!
 — Спасибо, — сказала она и поцеловала его в щеку. — Мои притязания ныне куда скромнее. А может, наоборот, не знаю, что и думать.
 — Я тебя не виню, ответил старшина.
 Дольмаэро махал им рукой с вершины крепостной стены. Пока они поднимались в небо, его приземистая фигура быстро уменьшалась и наконец совсем исчезла.
 Стена мира превратилась в маленькую извилистую змейку, которая ползла по краю обитаемого плато Фараона, а потом вовсе пропала.
 Руиз повернулся к Низе. Девушка смотрела, как уменьшается ее родная планета, а на ее очаровательном лице светилось выражение нежного лукавства.
 — Прощай! — произнесла она наконец, выключила экран и глубоко вздохнула. — Ну вот. А что теперь?
 — Теперь мы будем жить. Будем мечтать. Растить цветы. Неторопливые дни и долгие ночи, — ответил он и накрыл ее руку своей. — Цветы и время.