---------------------------------------------


 Каттнер Генри
 Ось времени

 ГЕНРИ КАТТНЕР 
 ОСЬ ВРЕМЕНИ 
 Научно-фантастический роман 
 1. ВСТРЕЧА В НЮ. 
 Все это никогда не происходило, и тперь я могу это доказать. Но Де Калб заставил меня ждать биллион лет, прежде чем я смог записать эту историю. 
 Итак, я начал с парадокса. Но главный парадокс заключается в том, что в этой истории нет ничего парадоксального. Все происходит по законам логики. Не логике человека, конечно. И не логике этого времени и пространства. 
 Я не знаю, совершат ли люди когда-нибудь такое же путешествие, какое совершили мы. Путешествие в скрещение различных измерений, где миры плавают, плавают вечно и никогда, плавают в пространстве и вне его, плавают по оси, протянувшейся через время. От самого начала, от первых туманностей, где конденсировалась первоначальная материя, до самого конца, до абсолютной энтропии, когда вся структура космоса рухнет и превратится в хаос, тянется эта ось. От рассвета до заката. От начала до конца. И как над материальный мир нанизан на ось пространства, которая тянется через всю вселенную, так и сфера времени нанизана на свою ось, ось времени. 
 Я никогда не мог понять этого до конца. Это выше моего понимания. Потребовались объединенные знания трех великих цивилизаций, разделенных во времени, чтобы создать такую концепцию, в которую даже сама Вселенная входит лишь как незначительный фактор. 
 И даже этого оказалось недостаточно. Понадобилось Лицо Эо - которое я никогда не смогу описать бoлee или менее удовлетворительно. 
 Я видел его, сияющее в пурпурных сумерках заката, говорящее со мной шумом ветра, несущегося над мертвой пустыней Земли в те времена, которые еще наступят. Я думаю, Лицо будет вечно находиться там, на пустой поверхности мертвой планеты, и смотреть, как бесконечные дни сменяют ночи, долгие, как годы. Останутся звезды, и останется Земля - могильный памятник людям. И Лицо останется, останется навсегда. Я был там. Я видел его. Был ли? Буду? Могу быть? Я уже ничего не знаю. 
 Но из всех история, рассказанных на Земле, эта больше всего заслуживает, чтобы ее выслушали. 
 Все началось с того, что я был вовлечен в один эксперимент. Теперь, когда я понял, что настоящее, прошлое и будущее - всего лишь каменные плиты тротуара, порядок которых может быть нарушен, я знаю, что первый шаг был сделан два месяца назад. 
 Это было в этом времени и в этом пространстве. Вернее, во времени и в пространстве, которые существовали два месяца назад.... 
 Что такое жизнь? 
 Для меня это Большая Гонка. Начинается она при твоем рождении. Ты вскакиваешь на тоббоган, мчишься с горы, а в конце пути падаешь. Но ты можешь сделать только один заезд. Бесполезно требовать еще одну попытку. Тебя просто оттолкнут слишком много людей ждет своей очереди. Тебе дается всего лет сорок-пятьдесят. И это все. 
 Я еду на тоббогане уже тридцать пять лет. Джерри Кортленд из Денвер Порт, "Ериско Ньюс", Бюллетень Эй-Эм, Эй-Пи, Тайм Кольер - иногда штатный сотрудник, иногда на подхвате. Я наклонялся с тоббогана, пытаясь сорвать плоды с пролетающих мимо деревьев. Иногда это были довольно своеобразные плоды. 
 Я много ездил по свету. 
 Видимо, в сиденье моего тоббогана была заноза. Я ерзал, я не мог сидеть спокойно. Я все время пытался схватить пролетающее мимо меня. Целые годы в разных газетах под сообщениями можно было увидеть черную строчку: "Передано по телеграфу Джереми Кортлендом." 
 Россия, Китай, батискаф Пикара, войны, межпланетные и сверхзвуковые корабли, большой глаз Паломара и забастовки шахтеров, и грязный фермер в Северной Каролине, который вдруг обрел способность творить чудеса. Правда, никто из его многочисленных пациентов не вылечился, что несколько подорвало к нему доверие. 
 Большая Гонка. И я хватал по пути все, до чего мог дотянуться. Одна женитьба, развод, множество связей. Долгие поиски работы и денег. В общем, жизнь не сахар. Да и чего я мог ожидать? Рая? 
 Глаза мои уже перестали быть такими ясными, как раньше. Кожа на лице стала одутловатой. Одного подбородка мне уже показалось маловато. Но Гонка продолжалась. И заноза в сиденье все еще оставалась. Скрываясь от алиментов, я махнул в Бразилию. Участвовал в подводных исследованиях бассейна Амааюнки, описал свои впечатления и продал рукопись в Эй Пи. В тот же день я прочел в газете, что созданы 85 и 87-й элементы таблицы Менделеева. 
 Астатин и Францин, недостающие звенья в периодической таблице. Когда-то, два биллиона лет назад, на Земле их было полно. Но Сибор и Гиорде создали их с помощью большого циклотрона. Рядом с этой заметкой я увидел большой заголовок: 
 "Найдена вторая жертва, погибшая от ожогов." 
 Но тогда я не задумался над этим. 
 Такие смерти от загадочных ожогов уже случались в США, но теперь, кажется, они распространились и на Южную Америку. 
 В этой же газете было еще одно сообщение, касающееся меня. Но тогда я еще не знал об этом. - Ира Де Калб начал работу над чем-то в высшей степени секретным, что об этом мог узнать здесь, в Рио, каждый у кого хватило денег на покупку газеты. 
 У меня же была своя проблема. И довольно странная. 
 Все началось за шесть недель до того, как началось. Вы подумаете, что это опять парадокс, но если вы поймете, что я хочу этим сказать, то вам не покажется это настолько парадоксальным. 
 Я шел по тенистой аллее, которая ведет к улице Свидор. Что я делал здесь в три часа утра, я сказать не могу. Я много выпил в эту ночь, играл в шмен де фер. В кармане пиджака у меня топорщилась солидная пачка банкнот, в кармане плаща другая. 
 Я шел, опустив голову, и видел, как мелькают в лунном свете носки моих ботинок. Небо сверкало звездами. Со всех светились огни фонарей. Весь мир сверкал вокруг меня. 
 Я стал богат и намеревался покончить со старой жизнью, купить маленький домик в Петрополисе и наконец-то засесть за академический обзор со Беременной жизни, который я давно собирался написать. Я думал об этом, хотя и был пьян. В конце концов, я протрезвею, а решимость моя останется. 
 Я редко принимал серьезные и ответственные решения, но это было крайне серьезным, и я знал это. Вот здесь, на освещенной луной аллее, происходит поворот в жизненном пути Джереми Кортленда. 
 Что случилось потом, я так никогда и не вспомнил. К счастью для себя, я был слишком пьян и не мог этого не понять, ни отчетливо разглядеть. 
 Это появилось из черной тени и с распростертыми руками двинулось на меня. В этом я уверен. Две руки не коснулись меня, они и не хотели этого. Они прошли мимо моих ушей, и я услышал какой-то звук, похожий на шипение. В моем мозгу что-то лениво зашевелилось, как будто откуда-то из глубины выплыли две забытые мысли. Давно забытые. 
 Я коснулся его. 
 Лучше бы я этого не делал. Но я думал о моих деньгах. Рука моя приблизилась к чему-то, чему - я до сих пор не знаю. Я могу только сказать, что оно было гладким и обожгло мне кожу. Теперь я думаю, что обожгло меня трение. То, к чему я прикоснулся, вращадось с огромной скоростью, хотя зрением обнаружить это было невозможно. Трение сожгло кожу на тех частях ладоней, которые прикоснулись к нему. 
 Я знаю, что когда касаешься чего-то раскаленного добела, то оно в первый момент кажется холодным. Я и тут еще не понял, что обжег руки. Я крепче прижал ладони к... не знаю чему. Но оно быстро удалилось от меня. Я остался на месте, тряся ладонью, которую жгло, и смотрел на что-то, как это что-то удаляется от меня с пугающей скоростью. 
 Я был слишком ошарашен, чтобы закричать. А когда я пришел в себя, то вообще стал сомневаться, было ли что-нибудь на самом деле. 
 Через десять минут я обнаружил, что деньги мои исчезли. Значит, этому не суждено было стать поворотным пунктом в моей судьбе. Но если бы не случилось этой пропажи, я никогда не встретился бы с Ира Де Калбом. Так что, может быть, это и был поворотный пункт. 
 Иногда наши чувства и мозг бывают ужасно медлительными. 
 Рука не знала, что она обожжена, и мозг не мог осознать того, что возникло передо мной. Он вообще не мог воспринимать то, чего не может быть. 
 Я вернулся в свой отель и лег в постель. Я встретил вора, уверял я себя. Сам виноват - не шляйся ночью по городу, набитый деньгами. Вор забрал деньги - вот и все. Он... или что-то другое, на краткий миг коснулось меня. Все это было невероятно. Но раз это случилось, значит это возможно. И мозг должен примириться с этим. С такой мыслью я уснул. 
 Я проснулся рано утром от очень странного ощущения, какого я не испытывал никогда в жизни. Даже встреча на улице Свидор не могла затмить его. 
 Ощущение возникло в области солнечного сплетения - беззвучный взрыв энергии. Как будто во мне внезапно родилось солнце. Я не могу подобрать слов, чтобы описать свои ощущения. 
 Но я чувствовал, что от этого таинственного источника по всему моему телу расходятся круги жизненной энергии, силы. Время перестало существовать для меня. Я лежал и буквально купался в энергии, новая кровь бурлила в моих жилах. В тот момент я понимал, что со мной происходит. Затем кто-то внезапно выключил источник энергии. 
 Я резко вскочил, лишенный чудесной энергии. Скоро мной овладел ужас от понимания того, что стало причиной отключения источника энергии. 
 Голова моя кружилась от резкого движения. Серый свет начала дня окрасил небо и осветил комнату. Я сидел, сжимая голову руками и понимая - где-то в городе в этот момент погиб человек. 
 Я мог попытаться снова лечь и уснуть. Но понял, что не смогу. Я встал, кое-как оделся, а затем, преодолевая боль в голове, собрав все нервы в кулак, я вышел на улицу и нашел такси. 
 Я даже знал, где должен находиться труп. Я не мог знать заранее, но я поехал именно туда, куда надо. И я нашел его. Он лежал недалеко от фонтана, на небольшой площади возле того места, где я встретился с вором. 
 Это был индеец. Возможно, бродяга. Я стоял на пустынной площади, смотрел на него. Я слышал, что по городу уже начали ездить машины и что если меня застанут здесь, то это будет выглядеть слишком подозрительно. Я еще никогда не видел людей, умерших от ожогов, но я знал, что этот человек погиб именно от этого. 
 Собственно говоря, он не обгорел в полном смысле этого слова. Мне показалось, что это ожог от трения. И смотрел на его изъязвленную кожу и это заставило меня вспомнить про собственную руку. 
 Я стоял и переводил взгляд со своей ладони на кожу этого человека... и вдруг, все произошло снова. 
 Снова где-то в животе произошел взрыв, снова вспыхнуло солнце, снова по жидам заструилась живительная сила... 
 Я продал свои заметки в Эй Пи. В Рио уже произошло пять подобных убийств, прежде чем я решил покончить с этим, опубликовав в газете свой рассказ. Рассказ о загадочных смертях с сообщением ошеломляющих подробностей о моей способности раньше всех обнаруживать трупы, были перепечатаны даже в американских газетах. 
 Размышляя сейчас над этим, я понимаю, что меня не арестовали по обвинению в убийстве только потому, что не могли представить, каким образом я мог его совершить. К счастью, рука моя зажила раньше, чем полиция и газеты обнаружили связь между мной и таинственными убийствами. 
 После пятого убийства я махнул в Нью-Йорк. Я решил, что если уеду из Рио, то убийства прекратятся. Вполне возможно, что они начнутся в Нью-Йорке. Однако, я все-таки решил уехать. Чувствовал я себя совсем не лучшим образом. 
 2. ПЯТНО И КАМЕНЬ. 
 В аэропорту меня ждала записка. Сам Роберт Дж.Аллистер пожелал видеть меня. Я был потрясен. Аллистер был владельцем нескольких газет и иллюстрированных изданий, тиражи которых были сравнимы с тиражами "Лайф" и "Тайм". Я позвонил, чтобы договориться о встрече, но мне было предложено приехать прямо сейчас. 
 Я прошел через холл, где толпились люди, и меня без лишних церемоний провели прямл в святыя святых. Я даже не подумал, не слишком ли плохого мнения я был о себе все прошлые годы. 
 Сам Аллистер поднялся из-за стола и протянул мне руку. Я прошел вперед, утопая в пушистом персидском ковре, и пожал протянутую руку. 
 Он пригласил меня сесть. Вид у него был усталнй и гораздо менее здоровый, чем у его фотографий в газетах. 
 - Значит вы и есть Джереми Кортленд, - заговорил он неожиданно высоким голосом. - Я наблюдал за вашей работой в Рио. Неплохо. Не хотите ли броыить эту работу на время? 
 Я открьш рот от изумления. Он устало улыбнулся мне. 
 - Я хочу предложить вам поработать у меня, - сказал он. Сейчас я все объясню. Вы знаете Ира Де Кабла? 
 - Это тот самый новый Эйнштейн? 
 - Да, в какой-то степени. Но он дилетант. Хотя, возможно, и гений. Мозг его скачет, как кузнечик. Калб разработал новую область математики, и даже не подумал, как ее можно практически использовать. Он... впрочем, вы сами поймете все, когда познакомитесь с ним. Сейчас он занимается чем-то абсолютно новым. Новым и очень важным. Я хочу, чтобы кто-нибудь об этом написал, и Ира Де Калб потребовал вас. 
 - Но почему? 
 - У него есть свои соображения. Может, он объяснит вам все, но я пока не могу. - Он протянул мне контракт. - Ну как? 
 - Хорошо, я попытаюсь. Но если работа мне не понравится... 
 - Понравится, - угрюмо сказал Аллистер, - Когда вы познакомитесь с Ира Де Калбом, вам понравится, я гарантирую. 
 Дом Де Калба вписывался в склон горы, как будто его построил сам Френсис Ллойд Райт. Когда я взобрался на верхнюю террасу, я уже едва дышал. Служанка провела меня в комнату и предложила подождать. 
 - Мистер Де Калб ждет вас. Он будет через десять минут. 
 Одна стена комнаты, в которой я находился была стеклянной, и через стекло открывался изумительный вид на Аппалачские горы, покрытые лесами. В комнате, кроме меня, находилась еще женщина. Она встала из-за стола, когда я вошел. Я сразу узнал ее, хотя мог видеть только очертания прямой фигуры на фоне ослепительного света. 
 - Доктор Эссен! - воскликнул я. И сразу проникся уважением к своей будущей работе. Не может быть, чтобы такие люди, как Ира Де Калб и Летта Эссен собрались вместе из-за какой-то чепухи. 
 Я знал доктора Эссен. Дважды я брал у нее интервью сразу после Хиросимы. Тогда я интересовался ее совместной работой с Фришем и Месснером. Мне очень хотелось спросить, что она делает здесь, но я не стал. Я знал, что если она захочет, то расскажет обо всем сама. 
 - Мистер Де Калб попросил меня встретить вас, Мистер Кортленд, - сказала она приятным мягким голосом. - Я очень рада снова встретиться с вами. В Рио у вас было небольшое приключение, не так ли? 
 Она снова лукаво улыбнулась мне. Ее усталое лицо обрамляли коротко остриженные волосы, серые глаза разили, как стальные копья, если вы встречали ее прямой взгляд. В основном, она была мягка и нежна, но иногда ее быстрый взгляд пугал своей пронзительностью. Он говорил о таящемся в этой мягкой, усталой женщине изощренном мозге. 
 - Я разрешу мистеру Калбу рассказать вам все. Это не моя тайна. Однако, вы вовлечены в нее гораздо больше, чем предполагаете. - Она помолчала, не глядя на меня и носком туфли подцепила угол ковра. - У нас есть немного времени, и я хочу оценить вашу реакцию на... кое-что. Идемте. 
 Мы вышли в холл, спустились по лестнице и очутились в болщыпой комнате, великолепно обставленной. Видимо, кабинет, подумал я. Однако, все книжные шкафы были пусты, на всем лежал слой пыли. 
 - Камин, мистер Кортленд, - сказала она и показала рукой на камин. Я подошел ближе, затем опустился на колени, чтобы рассмотреть получше. 
 Это был обычнйй камин из обычного серого камня, но на одной его стороне было какое-то пятно. 
 У меня в голове бешено закрудилиеь мысли. Я понял, что значит остановить время. В голове одновременно вспыхивали тысячи образов. Я увидел пятно, и сразу понял: трасмутация. 
 Не знаю, почему я так подумал. Затем, не успев прийти к какому-то разумному выводу относительно того, что со мной происходит, я уже очутился в той аллее в Рио, в три часа утра. И на меня с распростертыми руками двигалось что-то темное. Я слышал шипение в ушах, ощущал ожог от прикосновения, я вспомнил взрыв источника энергии во мне, в тот самый момент, когда погибал человек. Я знал, что все это связано между собой - и то, что произошло со мной, и это пятно на камине. У меня не было никаких основания для такого вывода, но я был уверен в своей правоте. 
 Не спрашивая ни о чем, я внимательно рассматривал камин. Пятно было неправильной формы. Казалось, что камень к этом месте перешел в какую-то иную субстанцию. Она была мне совершенно неизвестно. Серый цвет камня обрывался совершенно внезапно, и начиналось иное вещество, почти прозрачное, с темными прожилками и крупными зернами. На деревянных панелях, которыми были обшиты стены, на ковре, висящем рядом с камином, тоже были такие пятна. Я поднял глаза. 
 - Не прикасайтесь к нему, - сказала доктор Эссен. 
 Но я и не собирался этого делать. Мне не нужно было касаться его, чтобы узнать, каковы будут последствия. Я знал, что получу ожог, как от трения, хотя пятно казалось абсолютно неподвижным. Доктор Эссен, как я понял, взглянув на ее лицо, тоже знала об этом. 
 Я еще раз вгляделся в прожилки, причудливо перекрученные между собой, они казались совершенно инородным телом в полупрозрачном материале. 
 Я поднялся. 
 - Что это? - Голое мой чуть было не сорвался на крик. 
 - Некрон, - ровным голосом ответила она, так внимательно изучая мое лицо, что мне стало не по себе. - Так назвал это вещество Де Калб. Слово ничем не хуже и не лучше других. Это... это новый вид материи, мистер Кортленд. Вы когда-нибудь видели подобное? - Ее острый взгляд пронзил меня. 
 - Пожалуй, нет, - сказал я. - Но... 
 - Хорошо, я понимаю, - прервала она меня. - Я просто хотела убедиться кое в чем. И я убедилась. Теперь пойдем отсюда, и ради бога, никаких вопросов, пока вы не просмотрите Запись. 
 - Запись? Что... 
 - Ее нашли во время раскопок на Крите. Она очень любопытна. Вы увидите ее. Идемте. 
 Она заперла за нами дверь. 
 Мистер Де Калб, как и древние греческие статуи, не выглядел на свои 47 лет. Скорее, он был похож на юношу. Высокого, прекрасно сложенного, его волосы были коротко подстрижены, лицо приятное, спокойное. 
 Никакие переживания и невзгоды не смогли избороздить морщинами его гладкий лоб. По всему было видно, что он прекрасно умеет владеть собой и подавлять свои эмоции. Это было лицо Будды - спокойное и сосредоточенное. 
 Но в глазах его была одна странность: я не мог определить их цвет. Они, казалось, были затянуты пленкой. Светло-серые, - подумал я. А может, серые. Или совсем бесцветные. 
 Он крепко пожал мою руку и опустился в кресло, вытянув ноги. Затем он хмыкнул и стал рассматривать меня своими бесцветными глазами. Во всех его движениях, дикции, манере разговрра чувствовалось, что он презирает весь мир и всех людей, кроме себя самого. 
 - Рад приветствовать тебя, мистер Кортленд. Ты мне нужен. Не из-за твоего ума, которого у тебя не так уж много. Не из-за физических достоинств, которые наверняка пострадали в схватке с неумолимым временем. Но я уверен, что мы сможем работать вместе. 
 - Меня послали сюда взять интервью для газеты, - напомнил я. 
 - Нет, - Де Калб поднял палец. - Ты ошибаешься. Роберт Аллистер, издатель, мой друг. У него есть деньги, и он хочет, чтобы весь мир служил ему. Ты заключил с ним контракт, и теперь должен делать то, что скажет он. А он сказал, что ты будешь работать со мной. Ясно? 
 - Предельно. Только маленькая поправочка. Так я работать не буду. В контракте сказано, что я буду репортером. Но там ни слова не сказано о рабстве. 
 - Ты и будешь репортером. Я дам тебе интервью. Но сначала Запись. Я не вижу смысла в бесцельном споре. Доктор Эссе, не будете ли вы так любезны... - и он кивнул на шкаф. 
 Она достала из шкафа пакет и передала его Де Калбу. Тот положил пакет на колени и забарабанил по нему пальцами. Пакет был размером с портативную пишущую машинку. 
 - Я польщена, Ира, - сухо сказала Эссен, - я польщена... 
 - Я показывал это только доктору Эссен, - сказал он, - и, теперь я показываю это тебе. 
 Де Калб протянул мне пакет. 
 - Положи его на стол, придвинь стул и садись. Прекрасно. А теперь разверни. 
 Оба они наклонились вперед, выжыдающе глядя на меня. Я увидел помятый металлический ящик, прямоугольный, серо-серебряного цвета, выпачканный в грязи. 
 - Это неизвестный нам металл, - сказал Де Калб. - Я думаю, это какой-то сплав. Его нашли пятнадцать лет назад во время раскопок на Крите. Ящик прислали мне. Они не могли открыть его, и он оставался запертым до недавнего времени. Ты, наверное, понял, что этот ящик с секретом. Мне потребовалось четырнадцать лет, чтобы разгадать этот секрет. Сейчас я открою его для тебя. 
 Руки Де Калба легли на поверхность ящика, пальцы, нажимающие на точки в разных местах, побелели от напряжения. 
 - Сейчас ящик откроется. Но я не буду смотреть. А вы, Летта? Я думаю, нам обоим не стоит смотреть, пока мистер Кортленд... 
 Больше я ничего не услышал, потому что ящик начал медленно открываться. 
 Он раскрывался, как драгоценный камень, или как- цветок, все его грани, плоскости, ребра смещались относительно друг Друга, переливаясь разными цветами, вскоре движение прекратилось. Передо мной лежал... кристалл? Ребра, грани, углы... 
 И тут же в моем мозгу началось движение. Как струна откликается на вибрацию камертона, так мой мозг отреагировал на странное воздействие этого ящика. Как будто невидимый мост протянулся между ящиком и моим мозгом. Как будто в мозгу раскрылась книга и стали переворачиваться ее листы... 
 Время спрессовалось в микроскопический комок. Листы книги переворачивались с бешенной скоростью, открывая мне свое содержание. 
 В моем мозгу воспроизводилась Запись. Но мозг не успевал реагировать, не успевал запоминать. Я все видел, но потом забывал. 
 Я забывал, но не все. 
 С красного неба над пустынной планетой на меня смотрело Лицо. Лицо Эа. 
 Комната закружилась передо мной. 
 - Возьмите, - промурлыкал у меня за спиной голос доктора Эссен. Я взглянул на нее и увидел стакан виски. Не знаю, был ли я в сознании или нет. В глазах у меня стоял туман, комната плыла передо мной. Я с благодарностью выпил виски. 
 3. ВИДЕНИЕ ВРЕМЕНИ. 
 - Расскажи, что ты видел? - прозвучал голос Де Калба. 
 - Вы... Вы тоже видели это? - Виски помогло мне, но оправился я еще не полностью. Я не хотел говорить о том, что промелькнуло в моем мозгу за бесконечно короткие мгновения, и что выскользнуло из моей памяти. И одновременно, мне хотелось говорить об этом. 
 - Я видел это, - торжественно, но угрюмо сказал Де Калб. - Летта Эесен тоже видела. Теперь ты. Нас трое. Все мы видели одно и то же. Но три свидетеля одного происшествия расскажут о нем по-разному. Каждый видит в соответствии со своим интеллектом. Расскажи, что видел ты. 
 Я покрутил остатки виски в стакане. Мысли мои тоже кружились в голове. Такие же терпкие и жгучие. Еще десять минут, подумал я, и мысли мои исчезнут. 
 - Красное небо, - медленно заговорил я. - Пустынная земля. И... - я замялся. Слово застряло у меня в горле. Я не мог произнести его. 
 - Лицо, - нетерпеливо подсказал мне Де Калб, - продолжай. 
 - Лицо Эа, - сказал я. - Откуда мне известно имя? Эа и время... время... - внезапно виски выплеснулось из стакана. 
 Реакция была такой сильной и неожиданной, что я не смог управлять собой. Держа стакан обеими руками, я поднес его к губам и жадно допил остаток. 
 Я снова овладел собой. 
 - Время, - осторожно сказал я, позволяя мысли об этом овладеть моим мозгом - подобно холодной темной волне. - Время... Далекое будущее. Многие тысячелетия после нас. Все там, в Записи. Возникали и погибали великие цивилизации, одна за другой, пока... пока не остался один город. Город Лица. 
 - Ты видел, что это город? - Де Калб даже приподнялся. Это хорошо. Это cчень хорошо. Мне, чтобы понять это, понадобилось три просмотра Записи. 
 - Я не видел его. Я просто... знаю. 
 Я закрыл глаза. Передо мной снова появилась пустынная земля. Темная, почти черная, под кроваво-красным небом. 
 Я знал, что Лицо огромно. Оно было высечено в скале, и я был уверен, что это сделали человеческие руки. Но создавалось впечатление, что Лицо это существует вечно, и что однажды оно проснется, сделает гримасу отвращения и освободится от нагромождений камня. И Эа бросит взгляд на вечность, сквозь кроваво-красную ночь этого мира. 
 - Там есть люди. Я чувствую их. Чувствую их мысли. Люди в громадном городе за Лицом... 
 - Это некрополь, - сказал Де Калб. - Но... Да, пожалуй это город. 
 - Улицы, - сонно говорил я, глядя в пустой стакан. - Многоэтажные дома. Люди ходят, разговаривают, живут, думают. Почему вы решили, что это некрополь? 
 - Скажу позже. Продолжай. 
 - Мне очень хочется, но я не могу. Все уплывает. - Я закрыл глаза, вспоминая лицо. У меня были силы, чтобы заставить себя вспоминать, но мне не хотелось снова сталкиваться лицом к лицу с вечностью. На Лицо было жутко смотреть. В нем было ощущение бесконечной сложности, мудрости, всезнания, всего того, что недоступно простому смертному. Мне было жутко думать и вспоминать о нем. 
 - Это портрет? - спросил я. - Или просто символ? Что это такое? 
 - Город, - сказал Де Калб. - Народ. Судьба. Мольба о помощи. И еще очень многое, что нам не дано понять. 
 - Но... но будущее! - воскликнул я. - Разве этот ящик не нашли в развалинах на Крите? Как можно в прошлом найти то, что содержит информацию о будущем? Это бессмыслица! 
 - Да, бессмыслица. Для того, кто не понимает природу времени. - В голосе Де Калба послышалось презрение. Он откинулся в кресле и скрестил руки на груди, глядя на меня серыми глазами. 
 - Ты читал Шпеглера, Кортленд? - спросил он. 
 Я поморщился и кивнул. 
 - Знаю, знаю. Он действительно раздражает, но все равно он - гений. Он описал то, что случилось с городом Лица. Общество тянется от "культуры" к омертвению, окаменению цивилизации. Именно это и случилось с городом Лица. Я использовал глагол в прошедшем времени для этого некрополя будущено. Он существует. Он также реален, как Рим и Вавилон. Но люди в нем не люди в том смысле, как мы понимаем людей. Они боги. 
 Он посмотрел на меня, как бы ожидая возражений. Но я промолчал. 
 - Они боги, - продолжал Де Калб. - Шпенглер ошибался, полагая, что цивилизация развивается по простой дуге. Достаточно сравнить Рим 14 века и Рим 16 века, чтобы заметить, что город, который стал некрополем, вновь возродился и занял свое место в человеческой цивилизации. Я не хочу спорить со Шпенглером, но я не согласен с его идеей о символической ценности города, как единице культуры. Когда ты посмотришь Запись несколько раз, ты поймешь, что я имею в виду. 
 Он помолчал, придвинул к себе вазу с фруктами и взял апельсин. Он долго рассматривал его, затем заговорил снова. 
 - Сейчас я хочу показать тебе кое-что на примере этого апельсина. Город Лица прошел свой путь развития и стал некрополем. 
 Когда-то Рим тоже был некрополем, а Нью-Йорк еще будет. Но это вовсе не будет означать конца цивилизации, так как город еще не весь народ. Остаются маленькие городки, которые будут только процветать, когда избавятся от тирании мегаполиса, от доминирующей роли метрополии. Когда темные века опустились на Европу - это не было концом мира, так как возникли и стали развиваться другие, новые, цивилизации. 
 Но город Лица - совсем другое дело. Он действительно некрополь - и вокруг него нет деревень и поселков. Во всем мире существует только он - город, в котором живут люди. Но они не люди - они боги. 
 - Значит это не некрополь, - заметил я. 
 - Для нас он некрополь. 
 - Почему? 
 - Ты видел мой камин. Видел пятно на нем. И это пятно разрастается! Медленно, но верно. И по мере увеличения пятна, скорость роста увеличивается. Это произошло и в том мире. Он весь стал некрополем, кроме самого города. Ты не почувствовал этого, когда смотрел Запись? Нет? Еще почувствуешь. Жители города не могут спастись, когда против них сама вселенная. Они обратились к нам. Мы можем им помочь. Пока я не знаю, как. Но они знают это, иначе бы не обратились к нам. 
 - Подождите, - сказал я. - Давайте проясним ситуацию. Что вы хотите от меня лично? Что могу сделать я? И почему я? 
 Де Калб заворочался в кресле и уставился на апельсин так, будто видел его впервые в жизни. 
 - Ты прав, Кортленд. Давай рассмотрим факты. Первое - Запись. Это, по сути, книга. Но не книга, сделанная человеком. Она постигается не чтением. Ее содержание проникает прямо в мозг. Каждый раз, когда ты просматриваешь Запись, то воспринимаешь весь объем информации, и каждый раз в мозгу что-то остается. Но в Записи есть и то, что наш мозг не в состоянии воспринять. Это просто ускользает от нас... 
 Ящик был найден на Крите. Там он был закопан три, может пять тысяч лет назад. А может и миллион. Он случайно попал ко мне. Я не мог открыть его, хотя и пытался это сделать разными способами. Я пробовал с помощью рентгена увидеть его содержимое, но и это мне не удалось. 
 Я пробовал радиацию, ультрафиолетовые и инфракрасные лучи... И еще многое другое. И что-то сработало. В один прекрасный день ящик открылся. 
 Он посмотрел на меня. 
 - Этот ящик - письмо. Он послан к нам через время. Конечно, не именно к нам. Но адрес назначения прост: людям, у которых развита техническая цивилизация. 
 - Хорошо, - сказал я. - Предположим, он пришел к нам через время. Предположим, это - призыв о помощи. Не буду спорить. Может, я и сам пойму это, если буду часто просматривать Запись. Но почему вы думаете, что судьба города зависит от вас? Ведь если ящик так стар, как вы говорите, то может быть, город существовал в далеком прошлом. 
 Жители города сделали Запись. Не могу отрицать этого. Они бросили ее в реку времени, ее прибило к нашему берегу. Мы смогли ее прочесть. Но может, это запись древней цивилизации, жившей миллион лет назад? Обо всем этом я могу написать, но... 
 - Ты здесь не для того, чтобы писать писать статьи, Кортленд! - резко сказал Де Калб. 
 - Таковы мои функции, так написано в контракте. 
 - Тебя выбрал не Аллистер, - тяжело уронил Де Калб. - И не я. - Он снова заворочался в кресле. - Позволь мне договорить. - Он подбросил апельсин в воздух и поймал его. Раздался сочный шлепок. - Первый раз я открыл ящик в своем кабинете. Ты сам видел, что он раскрывается, как цветок. Он раскрылся впервые за миллион лет. Ящик раскрывается в четырех, а может, даже в большем числе измерений. Мы не можем воспринять этого. Но в первый раз... - он помолчал. - В первый раз случилось еще кое-что. - Он снова помолчал и неохотно добавил. - Что-то вышло из ящика. 
 Я ждал. Доктор Эссен, которая не шевельнулась ни разу в течении нашей беседы, вдруг резко встала, отошла к окну ^ и стала смотреть на серую туманность гор вдали. 
 - Что-то вышло из ящика, - быстро сказал Де Калб, как бы решившись сказать то, что ему говорить не хотелось. - Оно прошло сквозь меня, пролетело к камину и исчезло. Больше я ничего не видел. Но в тот вечер я впервые заметил пятно на камине. Тогда я не обратил на это внимания. Я еще слишком мало узнал из Записи, чтобы чего-то бояться. Но теперь я знаю. 
 4. В ГОРАХ СВ. ЛАВРЕНТИЯ. 
 Снова я ждал, но на этот раз не выдержал. 
 - Что вы знаете? 
 - Некрон, - сказал он. - Он растет. И он никогда не перестанет расти, пока... - Он помолчал, пожал плечами. - Мы должны поверить, что они в будущем. И помочь им. Они хотят, чтобы мы обязательно сделали это. И хотят быть уверенными в том, что мы поможем. Ведь если мы не придем на помощь, то погибнем сами. Некрон будет разрастаться и превратит весь наш мир в мертвую материю. Инертную. Некронную. Это смерть всему, поэтому я назвал это вещество некроном. 
 Некрон совершенно новая форма материи. Это смерть энергии. Некрон разрушает Высший закон Вселенной, закон увяичения энтропии. Энтропия сама по себе стремится к хаосу, но некрон другой крайний случай: материя с нулевой, умершей энергией. 
 - Значит, - сказал я, - люди города решили устроить западню для тех, кто откроет ящик? 
 - Да. Но они вынуждены сделать это. Они хотят заставить нас откликнуться на мольбу о помощи. Нам придется сделать это, чтобы спасти себя. 
 - Значит, вы убеждены, что они существуют в будущем, а не в прошлом? 
 - Ты видел Лицо? Ты чувствовал, как во времени, разделяющем нас, развиваются и погибают цивилизации? Как ты можешь сомневаться, Кортленд? 
 Я молчал, вспоминая. 
 - Впрочем, дело не в этом, - сказал Де Калб. - Этот вопрос чисто академический. И прошлое и будущее одинаковы в ткани, сплетенной из времени. Ты сам поймешь это из Записи.
 - Но как мы можем помочь им? Если они сами не могут отвести угрозу от своего мира, то что можем сделать мы? Это смешно. А кроме того, если путешествие во времени возможно для ящика, то возможно ли оно для живого человека? И где гарантия, что мы не попадем в уже мертвый город? 
 - Нет, нет, Кортленд. Тебе нужно еще многому научиться. Позволь мне самому подумать об этом. 
 Некрон может быть уничтожен. Или, по крайней мере, проблемы, которые он вызывает, могут быть разрешены. И я уверен, что это можно сделать только одним способом: трое мужчин и одна женщина должны отправиться в будущее, к лицу Эа. Именно это и имели в виду люди города, когда посылали нам свою Запись 
 - Почему вы в этом так уверены? 
 - О, доказательств много. Запись была послана цивилизацией города нашей цивилизации, помнишь? 
 - Но вы же сказали, что Запись была найдена при раскопках на Крите. 
 - Конечно. Но древние не открывали ящик. Я предполагаю, что ящик существовал задолго до времен Тезея, но он оставался закрытым, так как на земле еще не было технически развитой цивилизации, способной открыть ящик. Только люди, которые являются продуктом такой цивилизации, смогут решить проблему некрона. 
 - Почему же они не послали письмо прямо в нашу эру? Почему они промахнулись на несколько тысяч лет? 
 - Я не эксперт по вопросам путешествий во времени, раздраженно сказал Де Калб. - Может быть, такая точность принципиально недостижима. Откуда я знаю? Но я могу доказать, что письмо попало именно к тому, кому оно и было адресовано. 
 Я все еще пытался найти ошибку в его рассуждениях. 
 - Вы сказали, что необходимо решить проблему некрона и уничтожить его. У вас уже есть решение? 
 Де Калб воззрился на меня. 
 - Нет, пока нет. Некрон весьма любопытное вещество, совершенно нетипичное. Он абсолютно инертен, у него нет спектра поглощения и спектра излучения. Ничто не действует на него. Это совсем новый вид материи. Пока я не могу уничтожить некрон. Но я уверен, чтосмогу сделать это, если воспользуюсь помощью жителей города Лица. Вообще-то говоря... 
 Зазвонил телефон. Доктор Эссен резко обернулась. Де Калб усмехнулся, кивнул ей и пробормотал: 
 - Я думаю, что это он, - как бы отвечая на молчаливый вопрос, и взял трубку. Я услышал возбужденный голос в трубке. - Мюррей, - поморщившись сказал Де Калб. - Мюррей, подождите, Мюррей, я все знаю, но... 
 Однако, Мюррей не дал ему договорить. Голос в трубке стал таким громким, что разносился по всей комнате. Де Калб слушал его с отрешенным видом. Наконец, он выпрямился и сказал: 
 - Мюррей, послушайте, здесь Кортленд. 
 В трубке что-то заклокотало. Де Калб ухмыльнулся. 
 - Я знаю. Возможно, Кортленд тоже недолюбливает вас. Это неважно, Мюррей. Вы можете прийти сюда? Да, это очень важно. Я хочу вам кое-что показать. - Он заколебался, посмотрел на Эссен, пожал плечами. - Послушайте, Мюррей, я хочу показать вам один ящик. 
 - Ты знаешь полковника Мюррея Харрисона? - спросил Де Калб, положив трубку. Я кивнул. Я его знал и очень не любил, так как его человеческие качества находились в чудовищном противоречии с его способностями. Это был старый военный из Уэст-Пойнта, но вел он себя, как настоящая истеричка, не умеющая владеть собой. В то же время, у него был точный, никогда не ошибающийся ум робота. 
 Никто не мог отрицать его таланта. Он страшно гордился тем, что всегда стоит за справедливость, хотя это было далеко не так. Он подтвердил все это во время военный действий на Тихом океане в 1945 году. Однажды я написал о нем очерк, достаточно честный. Но это ему не понравилось. 
 - Вы и его берете в дело? 
 - Приходится. Мне ничего не остается... Впрочем, это неважно. Правда, он сам настаивает на этом, хотя совершенно не понимает важности дела. 
 - Ира, - робко вступила в разговор доктор Эссен. - Ты действительно уверен, что полковника необходимо ввести в дело? 
 - Ты сама знаешь, что не уверен, Летта. - Он нахмурился. - Но нам нельзя терять время. Я боюсь ждать, Кортленд, - повернулся он ко мне. - Я думаю, что тебе пора получить более подробную информацию. Я хочу кое-что рассказать тебе о нас о тебе и о себе. Ты уже понял, что ты связан со всем этим, и не в моих силах отвергнуть или принять тебя. 
 Я кивнул. Я уже понял это. Я вспомнил о том, что произошло со мной в Рио, о связи, которую я ощутил, между тем существом в Рио и пятном на камине. А затем смерти людей... Прекратились ли они в Рио? Может теперь они начнутся здесь? Ведь не может все это оказаться простым совпадением. Однако, сейчас мне оставалось только одно - ждать. 
 - Вот мой рассказ, - начал Де Калб. - Наша история, твоя и моя. И доктора Эссен тоже. А может, и полковника Моргана. Я не знаю, хотя мне очень бы хотелось знать. Итак, начнем, он тяжело вздохнул. - Когда я многократно просмотрел Запись, я понял, что где-то на Земле есть место, имеющее для нас огромное значение. 
 Я не могу сказать, почему. Однако, мне удалось определить его координаты. Это заняло много времени, так как пришлось перевести все меры этого мира в земные измерения. Но, повторяю, я сделал это. И направился туда. - Он помолчал, пристально глядя на меня. - Ты когда-нибудь бывал в горах Святого Лаврентия и насколько они дики? Кажется, они совсем рядом, несколько часов лета. Но как только стихнет шум двигателя, кажется, что ты очутился на другой планете. Звенящая полярная тишина окружает и поглощает тебя. Ты можешь ощущать ее чисто физически. 
 Я нанял людей, которые стали рыть шахту. Они считали меня человеком, у которого в кошельке слишком много денег, а в голове мало ума. К счастью, они не догадались о моей цели. То, что я искал, нам удалось найти под землей. 
 Мы выкопали вокруг этого места полость. После этого я рассчитался с ними и отпустил. Сам же спустился посмотреть, что же я нашел, - он рассмеялся. - Это было двадцать футов пустоты, Кортленд. То, что я определил с помощью своих интрументов, имело овальную, яйцеобразную форму. Я мог пройти сквозь это. Но внутри этой пустоты пространство и материя уже не принадлежали этому миру. Барьер между нашим и чужим мирами находился в каком-то другом измерении. Я не встречал барьера входя и выходя из яйца. Но человек, переходя из света в тень, тоже не встречает барьера. Хотя аналогия здесь чисто внешняя. 
 Однако, внутри овала что-то было. Я долго пытался обнаружить, что именно. Но только облучение ультрафиолетом помогло мне. В этой пустоте я увидел какую-то тень. Я увеличивал мощность, уменьшал ее, менял частоту, я играл верньером настройки, как скрипач на скрипке. 
 Я охотился за таинственной тенью, как кот за мышью. И, наконец, я увидел... 
 Он замолчал и ухмыльнулся. 
 - Нет. Пока я не скажу тебе, что я увидел. Ты мне не поверишь. А сейчас, Кортленд, настало время прочесть тебе лекцию о природе времени. - Он держал апельсин, поворачивая его в руке. - Сфера, - сказал он, - вращается на оси. Назовем это Землей. - Другой рукой он взял из вазы серебряный нож, лезвие которого, выполненное в форме листа, было чуть шире апельсина. Затем он с наслаждением вонзил нож в апельсин... 
 5. НОСИТЕЛИ СМЕРТИ. 
 А затем случилось нечто неожиданное. Только что я сидел, удобно устроившись в кресле, и смотрел, как Де Калб расправляется с апельсином. И вдруг... 
 Снова во мне вспыхнул источник энергии. 
 Комната исчезла для меня. Де Калб и доктор Эссен перестали быть для меня реальностью. По моим жилам и нервам заструилась живительная энергия. Сейчас для меня не существовало ничего, кроме этого сладостного ощущения, которое я даже не могу описать словами. 
 И первое, что я увидел, когда все пришло в норму, была кровь, текущая по руке Де Калба. 
 Сначала я ничего не понял. Кровь - естественный спутник смерти, а я знал, что мгновение назад где-то поблизости умер человек. Затем все чувства вернулись ко мне, я резко выпрямился в кресле, глядя на Де Калба. 
 Краска схлынула с его лица. Он смотрел на свою пораненную руку тупым невидящим взглядом. На лезвии ножа была кровь. 
 Значит, Де Калб просто порезался. 
 Порезался... 
 Наши глаза встретились. В этот момент понимание происшедшего одновременно вспыхнуло в нас. Значит, он тоже ощущает это. Значит, и в нем происходит взрыв энергии. Мы оба молчали. Говорить не было никакой необходимости. 
 После долгого молчания я взглянул на Эссен. Серая сталь ее глаз спокойно встретила мой взгляд, но в нем было и легкое замешательство. 
 - Что случилось? - спросила она. 
 Звук ее голоса вернул нас обоих из забытья. 
 - Вы не знаете? - Де Калб повернулся к ней. - Нет, конечно, нет. Но Кортленд и я... Кортленд, как часто у тебя... он не докончил фразу. 
 - Впервые я ощутил это, когда в Рио произошла первая смерть, - ровным голосом ответил я. - А вы? 
 - Когда погиб человек здесь. И очень слабо, когда смерть происходила в Рио. 
 - 0 чем вы говорите? - спросила доктор Эссен. 
 С трудом подбирая слова, Де Калб рассказал ей обо всем. 
 - Что касается меня, - закончил он, глядя в мою сторону, - то это началось, когда я впервые открыл Запись. - Он помолчал" с удивлением глядя на пораненную руку, а затем, отложив нож и апельсин, достал платок и забинтовал порез. - Я совсем не ощущал боли, - сказал он как бы про себя. 
 Затем продолжил, обращаясь ко мне: 
 - Я открыл ящик, и тут, как я уже говорил, что-то выскользнуло из него и исчезло в направлении камина, где потом образовалось некронное пятно. - Он угрюмо посмотрел на меня сузившимися глазами. 
 - Кортленд, - сказал он, - когда ты впервые увидел пятно на камине, оно не показалось тебе знакомым? 
 Я вскочил так резко, что опрокинул кресло и с жаром заговорил: 
 - Де Калб, где-то только что умер человек! Что-то убило его! И это что-то делает вас и меня соучастниками убийства! Мы должны прекратить это. Это не научная диссертация - это убийства. Мы... 
 - Сядь, Кортленд, - сказал Де Калб усталым голосом. - Я прекрасно знаю, что это убийство. Мы должны знать правду. Но не криками и руганью. Правда находится в этом ящике. Она находится в далеком будущем. Что-то из будущего пришло к нам в мир и уничтожает его. Я выпустил это что-то. Я открыл ящик Пандоры и выпустил из него смерть и омертвение. Теперь нам остается только молиться, чтобы в этом ящике оказалась и надежда на спасение. 
 - Скажите, чем я могу помочь? Я все сделаю! - пылко воскликнул я. - Но давайте больше не будем говорить о теории. Я слишком устал от этих смертей. Я и сам в опасности, может быть, и вы тоже. Что мы можем сделать конкретно? 
 - Убийца не угрожает нам ничем. Опасность для нас кроется в законе. Если наша связь с убийствами будет установлена, нас могут обвинить в соучастии. Что нам делать, спрашиваешь ты? Хотел бы я знать это. Я уверен, что то, что вылетело из из ящика и оставляющее после себя некронные следы, как отпечатки пальцев - живое и крайне опасное существо. Пролетая, оно коснулось меня. Мне показалось, что с меня содрали кожу. Ты тоже прикасался к нему? 
 Я рассказал ему о своем опыте общения с таинственным существом. 
 - Хорошо, - сказал Де Калб. - Мы оба в опасности. А не пустил ли некрон корни и в тебе? 
 Сначала я не понял его, но потом все во мае оборвалось. Де Калб кивнул. 
 - В себе я не обнаружил никаких признаков заражения. Думаю и с тобой ничего не случилось. Хотя все это еще ничего не доказывает. 
 - А вы видели его? - спросил я. 
 Он колебался. 
 - Я не уверен. Думаю, что видел. Расскажи мне, пожалуйста, каждую деталь. Даже незначительную, на твой взгляд. 
 Когда я закончил, он обменялся взглядом с доктором Эссен. 
 - Оно разумно, - сказала она. 
 - А способ, которым оно передвигается? Это чрезвычайно важно. Ведь его нельзя даже схватить и удержать. Летта, ты согласна? 
 - Ожог трением? - спросила Летта. - Скорее всего, оно вращается не в пространстве. 
 - Конечно, нет, - согласился Де Калб. - Может, во времени? Разумеется, в ограниченных пределах. Достаточно колебаний в пределах нескольких секунд. Оно выглядит, как тень, как масса без веса... и имеет огромную скорость без пространственного перемещения. 
 Кортленд попытался схватить его. Но это же движение во времени. Колебания, вибрация. Вибрация с периодом в несколько секунд. Камертон вибрирует в пространстве. Почему не может быть камертона, вибрирующего во времени? Неудивительно, что ты не смог удержать его. Ты можешь удержать вибрирующий металлический стержень? При этом ты и получил ожоги, так как пытался силой препятствовать колебаниям во времени. Оружие, которым мы долны его убить, тоже должно колебаться во времени с одинаковой с ним периодичностью. 
 - Значит, это существо дрожит, как лист. 
 Де Калб отмахнулся от меня. 
 - Разумен ли этот убийца? - спросил он. - Действует ли он, сообразуясь с чем-нибудь, или же это просто инстинктивная страсть к убийству? - Он поморщился. - Нет, сейчас нам нужно думать о некроне. Мы понятия не имеем, что это такое. И скорее всего, не узнаем, пока не доберемся до Лица Эа. 
 Я вздохнул и сел. За последние полчаса я испытал слишком много потрясений и чувствовал себя весьма неуверенно. 
 - Значит нам нужно совершить путешествие во времени, слабым голосом произнес я. - Мистер Де Калб, вы сошли с ума. 
 У него осталось достаточно энергии, чтобы усмехнуться. 
 - Ты сочтешь меня еще более сумасшедшим, если я скажу тебе, что именно я увидел в овальном яйце в шахте. Но сначала я должен закончить своюд лекцию, чтобы ты что-нибудь понял. 
 - Тогда продолжайте. 
 Он снова взял нож и апельсин. Вставил нож в разрез и разделил апельсин на две части. Линия разреза проходила чуть выше экватора, если предположить, что апельсин - Земля. Верхняя часть апельсина осталась на лезвии ножа. Снизу Де Калб приложил вторую часть апельсина, создавая иллюзию целого плода. 
 - Предположим, что лезвие - это плоская страна - Двухмерный Мир, рассекающий трехмерную сферу. Если я буду вращать нижнюю часть апельсина, ты даже не заметишь, что она вращается отдельно от верхней. По-твоему, апельсин целый. Ось же остается неподвижной относительно плоскости, которая рассекает плод. Теперь отрежем еще одну часть апельсина. И снова эта ось остается неподвижной. Ты понимаешь, о чем я говорю. 
 - Нет, - сказал я. 
 Калб ухмыльнулся и положил нож и апельсин в вазу. 
 - Это требует немного мозгов. Правда, я еще сам не вполне понимаю все. Наша наука еще не дошла до этого. Но, во всяком случае, я уверен, что теоретически есть возможность совершить путтешеетвие во времени. Исходя из этого, мы можем объяснить появление Записи у нас. Люди города послали этот ящик по оси времени, которая, как ты помнишь, пронизывает одну и ту же точку пространства в каждый момент времени. Они бросили ящик, как бутылку, в реку Времени. Вот смотри... - он поднял два пальца, большой и указательный. - Это два времени, наше и их. Но они могут... - и тут Де Калб прижал один палец к другому, - иметь общую точку пересечения. Правда, я и сам толком еще ничего не понимаю. Ведь их время отстоит от нашего на много тысяч лет. Если человек переходит из одного пространства в другое, как минимум, необходимо условие, чтобы эти пространства соприкасались. Видимо, и с временем должно быть также. 
 - Хорошо, - сказал я. - Пока хватит. Я принимаю весь этот бред. Теперь давайте ваш обещанный пинок под зад. Что вы видели в пещере? 
 - Я видел тебя, Кортленд. 
 Я раскрыл рот. 
 Он широко улыбнулся. 
 - Да, я видел тебя, спящего на дне яйца. Я видел также себя, доктора Эесен, полковника Харрисона Мюррея - и все мы спали. 
 Он с торжеством посмотрел на меня. Улыбка его стала еще шире. 
 - Вы сошли с ума, - глупо заметил я. 
 - Ты можешь сказать, что никогда не был в горах Святого Лаврентия. Может быть. Но и доктор Эссен никогда не бывала там. Не был и я. Возможно, и полковник Мюррей. Но ты будешь там, мой друг. И все мы тоже будем. - Улыбка его погасла, голос стал усталым. - И мы все очень изменились. Ты понимаешь? Мы все стали немного старше. Но не время состарило нас, а какие-то пережитые нами события.Да, мужчины выглядели усталыми, состарившимися. Но доктор Эссен почему-то выглядела моложе. - Он пожал плечами. - Я ничем не могу объяснить этого. Я могу только сообщить, о том, что видел. 
 Ну, хватит об этом. Закрой рот, Кортленд. Уверяю тебя, что это был именно ты. А это значит, что тебе предстоит вместе с нами совершить прыжок в будущее, в мир Лица. Я уверен, что все мы вместе должны встать перед ним. Да, я уверен в этом. Я сам видел нас, спящих на полу, а вокруг нас были приборы, регулирующие наш сон. И мы путешествовали во времени. Мы будем перемещаться во времени, как этот ящик. Из нашего времени, мы переместимся по временной оси в мир Лица. Но на этой оси не существует обратного движения, так что нам не грозит встреча с самими собой... Вы понимаете, что это значит? Это значит, что когда те четверо проснутся в пещере и выйдут оттуда, мы войдем туда и отправимся в будущее. 
 Я встряхнул головой. В моем мозгу мелькали странные видения. Все они не имели для меня никакого смысла. Все, кроме одного. Но зато это одно было для меня совершенно определенным. 
 - Нет, не все, - сказал я. 
 - Почему? 
 - Простите, если я употребляю вульгаризм, - язвительно ответил я. - У вас, по-моему, не все дома, но со мной-то все в порядке. Я никуда не собираюсь. Я знаю, где мне хорошо. Джерри Кортленд собирается обеими ногами твердо стоять на своей собственной временной оси. Я напишу о вас, мистер Де Калб, самый лучший очерк в мире, но в ваши сумасшедшие авантюры я ввязываться не собираюсь. Ясно? 
 Он ухмыльнулся. 
 - Ввяжешься, Кортленд, еще как ввяжешся! 
 6. МОЗГ ВОЕННОГО ЧЕЛОВЕКА. 
 У шестидесятилетнего полковника Мюррея была прекрасная фигура. Фигура военного, и он очень этим гордился. Но иногда он забывал расправлять плечи, выпячивать грудь, втягивать живот, и тогда постепенно становился обычным сутулым стариком - пока снова не вспоминал, что он военный. 
 Недовольная гримаса всегда присутствовала на его лице, он оно как бы состояло из скошенных плоскостей. Голос полковника был неожиданно тонким, и становился еще выше, когда полковник злился. А злился он практически всегда. Сейчас он тоже был зол. 
 - Если человек родился идиотом, то ему уже ничем не помочь, Де Калб, - говорил он. - Но, к счастью, мы не все идиоты. Вы должны бросить все свои побочные работы и перейти к основной. Вы же согласились сотрудничать с Министерством Обороны... - и он бросил на меня быстрый осторожный взгляд. - Вы согласились выполнить определенную работу. 
 - Я выполнил ее, - ответил Де Калб. - Я доложил результаты в Бюро и наметил дальнейшие направления работы. О, это вовсе не секрет. Многие работают в этой области. Главная тайна - в техническом обеспечении работ, а она тщательно хранится работниками Бюро. Во всяком случае, я на это надеюсь. Сейчас Бюро работает на полную мощность. В исследованиях заняты лучшие умы. Они работают по моему плану и сделает все не хуже меня. Для меня это была бы просто бесполезная трата ума. Мои функции закончились в тот момент, когда я изложил свои идеи физикам и психологам, которые способны претворить их в жизнь. 
 - Позвольте мне решать это, - недовольно сказал Мюррей, и затем наступила пауза. 
 Послышался спокойный голос доктора Эссен, сидящей у окна: 
 - Ира, может быть, полковнику следует посмотреть Запись? 
 - Конечно, - ответил Де Калб. - Спорить дальше бесполезно. Кортленд, может, теперь ты займешься этим? 
 Я открыл шкаф и достал оттуда завернутый ящик. Затем поставил на стол между полковником и Де Калбом. Мюррей подозрительно следил за всеми моими действиями. 
 - Если это какая-нибудь дурацкая шутка... - начал он. 
 - Уверяю вас, сэр, что это не шутка. Это нечто такое, чего вы раньше никогда не видели. Я думаю, что когда вы подсмотрите то, что находится здесь, у вас не будет возражений против проблемы, над которой я работаю. 
 Де Калб развернул пакет. На столе появился грязный, помятый бело-голубой предмет, такой же непроницаемый для человеческого мозга, как и способ, которым он попал сюда, совершив путешествие во времени. Вселенная и судьба людей были заключены в нем. 
 Пальцы Да Калба притронулись к его поверхности. Раздался слабый отдаленный скрип, как будто начали проворачиваться заржавевшие петли и, наконец, ящик раскрылся. 
 Я не стал смотреть. Я чувствовал, что сегодня больше ничего не смогу воспринять, пока мой мозг не справится с потрясением. Я смотрел на потолок и видел, как по нему бегув причудливые, постоянно меняющиеся отблески. Это был свет, отраженный от плоскостей цветка. Даже одно это движение производило сильное гипнотическое воздействие. 
 В доме стало тихо. Казалось, из ящика волнами выходит тишина конца мира, и поглощает все звуки, кроме тяжелого дыхания Де Калба и хриплых выдохов Мюррея, который поглощал вспышки света, проникшего сюда через бездну времени. 
 Я почувствовал, что мною овладело сильное напряжение. Я ждал, ждал, когда во мне снова вспыхнет источник энергии. Ддал новой смерти, может быть, совсем рядом со мной, у меня на глазах. Смерти кого-то в этой комнате. Я ждал, что смерть может настигнуть меня самого, что каменный холод разольется по моему телу, там где успел пустить свои корни некрон. 
 Ящик закрылся. Огни на потолке погасли. 
 Мюррей медленно выпрямился... 
 Де Калб тяжело откинулся в кресле, не сводя глаз с Мюррея. 
 - Вот и вся история, - сказал он. 
 Почти час потребовался для того, чтобы рассказать обо веем Мюррею. Мы с любопытством смотрели на него, как будто ожидая чего-то нового от его просмотра Записи. 
 Но лицо Мюррея ничего не выражало. Это было очень странно, так как я знал, что он очень эмоциональная, почти истерическая натура. Может, он научился владеть собой? Когда он era стал задавать Де Калбу холодные четкие вопросы, не лице его не было никаких эмоций. 
 - И вы узнали меня, - сказал он, глядя сузившимися глазами на Де Калба. - Я был там, в этой... пещере? 
 - Да. 
 Мюррей спокойно смотрел на него, кончики его губ опустились вниз. По всей видимости, он пришел к какому-то решению. 
 - Де Калб, - начал он. - Вы изложили интересную историю. Но вы, как кузнечик, и всегда были таким. Вы теряете интерес к любой проблеме, как только решите самое трудное в ней. Выслушайте меня. Проект индокринизации, над которым вы работали, еще не полностью завершен. Но вы отошли от этого дела. Я понимаю, почему. Вы получили какие-то результаты в области гипноза и теперь хотите воспользоваться ими сами. 
 - Это неправда, Мюррей! Неправда! Вы же видели Запись. Вы сами все видели. 
 - Хорошо, - после короткой паузы сказал Мюррей. - Я видел Запись. Предположим, что вы отправитесь в будущее. Предположим, что вы сможете вернуться обратно сюда же и в наше время. На это уйдет не больше десяти секунд. Как видите, мы не теряем на этом времени. Но сколько потребуется энергии! Вы же вернетесь сюда совсем другим человеком, усталым, старым, совершенно не заинтересованным в моем проекте. Я не могу пойти на это. Я требяю сначала закончить работу, а потом вы можете делать все, что вам заблагорассудится. 
 - Это невозможно, Мюррей. Вы не сможете так поступить. Помните, я же видел вас в пещере. Вы тоже будете с нами. 
 Мюррей нетерпеливо махнул рукой. 
 - У вас здесь есть телефон? Благодарю. Я не могу спорить с вами. Мне некогда. 
 Мы сидели и смотрели, как он набирает номер министерства. 
 - Говорят Мюррей, - хрипло сказал он. - Я у Де Калба в Коннектикуте. Я вылетаю немедленно и хочу, чтобы меня встретили. Буду около трех. Со мной будет один газетчик, некий Кортленд. Знаете такого? Теперь слушайте, это очень важно, Мюррей сделал глубокий вздох и холодно посмотрел на меня. Затем очень четко и разборчиво произнес: - Кортленд как-то связан с теми смертями в Бразилии, о которых писал. Я привезу его для допроса. 
 7. ИЗ-ПОД КОНТРОЛЯ. 
 Мне не нравилось, как он ведет самолет. Руки его суетливо дергали рычаги, ноги с трудом находили педали. Самолет непрерывно рыскал по курсу, вместо того, чтобы лететь ровно и спокойно. Мюррей нервничал. 
 Я смотрел вниз, на деревья, на склоны гор, на дороги, блестевшие в лучах солнца. По ним, как черные точки, бегали автомобили. 
 - Вы знаете, что ничего не сможете доказать, Мюррей, сказал я. Это были первые слова, сказанные мной в течении последних полутора часов, которые мы провели в полете. Говорить было не о чем, от нас теперь ничего не зависело. 
 - Я сделаю, что нужно, - ответил он, не глядя в мою сторону. 
 - У Де Калба есть связи, не менее могущественные, чем у вас. Кроме того, я без труда смогу доказать, что не имею к убийствам ни малейшего отношения. 
 - Я верю в это, Кортленд. Но если есть хоть доля правды в рассказе Де Калба, то ты - носитель смерти. 
 - Но схватили вы меня не потому, что уверены в моей вине, а потому что хотите остановить Де Калба. 
 - Разумеется, - ответил он, почти не разжимая губ. 
 Мы снова летели в молчании. Мюррей все больше нервничал, видимо, на него сильно подействовала Запись. Он старался избавиться от того, что пробудилось в нем, и это мешало ему вести самолет спокойно. Наконец, я не выдержал и взял ручаги управления сам. 
 Это был прекрасным маленький самолет, шестиместный. При хороших условиях он мог летать без вмешательства пилота. Если бы меня сейчас спросили, какое и меня настроение, я бы ответил, как у человека, у которого впереди большие неприятности. Однако, они еще не начались. 
 Мюррей вдруг издал какой-то хрюкающий звук, я повернулся к нему, и затем... время остановилось. 
 У меня возникло ощущение, что по самолету что-то движется. Внутри меня снова вспыхнул источник энергии, но мощность его излучения не поднялась до взрыва. Внезапно источник отключился. В самолете уже не было таинственного пришельца. 
 Мюррей согнулся, медленно падая вперед. Я не видел его лица. Облегчение длилось всего одно мгновение... 
 Сперва у меня внутри что-то бешено запульсировало, потом так же резко отключилось. С гравитацией происходило что-то непонятное. Земля вдруг стала поворачиваться вокруг нас и нависать сверху. Это тело Мюррея, упавшее на рычаги, лишило самолет управления. 
 Во мне пульсировали вспышки энергии и я не мог двинуться с места. 
 Но я мог преодолеть себя. Я сумел дотянуться до рычагов. Мозг мой раздвоился. Одна половина его находилась в самолете и следила за полетом, а другая плавала в бездонной пустоте. Но я понимал, что где-то рядом находится Мюррей и голова у него упала на грудь, а тело обмякло. Мюррей мертв. 
 Мертв? Разумеется, мертв. Я хорошо знал действие некрона. 
 Второй, бодрствующей половиной мозга, я сознавал, что нахожусь в очень тяжелом положении. В штабе ждут, что Мюррей прилетит вместе с подозреваемым в убийстве. И вот опять смерть. А в самолете с Мюрреем был только я. 
 Бодрствующая часть мозга знала, что делать. Я полностью доверился ей. Я не помню, как развернул самолет и направил его обратно. Тем не менее, мне это удалось. Для второй половины моего мозга, котоая плавала в бездонной пустоте, не существовало ни времени, ни простраства. 
 - Ну, теперь все в порядке? - послышался голос Де Калба. 
 Я неуверенно выпрямился в кресле. Комната плыла перед глазами, но это была знакомая комната. Я видел, как доктор Эссен склонилась над кушетвой, видел чьи-то блестящие ботинки и плечо, с поблескивающим датчиком. Должно быть, я привез Мюррея, метвого Мюррея. 
 - Это... это некрон, - с трудом проговорил я. 
 - Знаю, знаю, - сказал Де Калб. - Ты же говорил нам. Неужели ничего не помнишь? 
 - Ничего. Кроме Мюррея. 
 - Мне кажется, его не спасти, - ровным голосом заявил Де Калб. 
 - Значит, он еще жив? 
 - Пока. 
 Мы повернулись к кушетке, рядом с которой стояла Эссен. 
 - Адреналин помогает, - сказала она, - но реального улучшения не заметно. Как только действие лекарства закончится, ему снова станет хуже.. 
 - Может, отвезти его в больницу? - спросил я. 
 - Не поможет, - ответил Де Калб. - Доктор Эсеен тоже врач. Она уже сделала все то же самое, что ему сделали бы в больнице. Это существо нанесло удар в такое место, где не помогут ни скальпели, ни кислород, ни адреналин. Я не знаю, что делать, но и доктора вдряд ли чем тут помогут. - Он нетерпеливо передернул плечами. - Это в первый раз убийца не довел дело до конца. Ты номешал ему, но чем? Ты знаешь? 
 - Это происходило прерывисто, оно то уходило, то возвращалось, - я постарался как можно подробнее описать свои ощущения. 
 - Самолет летел, да? - пробориотел Де Калб. - Во всех предыдущих случаях жертва была неподвижна. Это кое-что объясняет. Если некронное существо вибрирует во времени, оно должно быть локализовано в пространстве. А самолет летит быстро и поэтому атака не завершилась полностью. Правда, смерть все равно неминуема, несмотря ни на что. 
 Я кивнул. 
 - Но все это будет очень трудно объяснить в министерстве. 
 - Оттуда уже звонили. Я ничего не ответил. Мне нужно подумать. - Он ударил кулаком по столу и воскликнул: - Я не могу этого понять! Я же видел Мюррея в пещере вместе с нами! Я видел его! 
 - А не может быть так, - сказала доктор Эссен, - что ты видел не спящего полковника Мюррея, а его труп? 
 - Для меня очевидно, - продолжала она, - что мистер Кортленд во всем является катализатором. С того момента, как он вошел в дело, все стало развиваться с пугающей быстротой. Я думаю, что нам пора принимать окончательное решение. Как ты считаешь, Ира? 
 Де Калб нахмурился. 
 - Что с Мюрреем? 
 - Он умирает, - ровно ответила Уесен. - Я знаю только одно средство, чтобы оттянуть его смерть. 
 - Неогипноз, - сказал Де Калб. - Хорошо, если только он поможет. Мы пробовали его на спящих. Но сработает ли это сейчас, не знаю. 
 - Можно попытаться, - сказала Эсеен. - Это шанс. Я думаю, что будь он в сознании, он не позволил бы нам отправиться сквозь время. В таком состоянии мы можем взять его с собой. Нужно действовать, Ира. 
 - Сможем ли мы сохранить его жизнь во время дороги к шахте? 
 - Думаю, да. Не могу поручиться, но... 
 - Нам его не спасти. Может, люди города Лица смогут сделать это? К тому же Мюррей был с нами, я ясно его видел. Кортленд, ты сможешь доставить нас на этом самолете в горы святого Лаврентия? 
 - Разумеется, мистер Де Калб, - проговорил я почти с истерикой в голосе. - Разумеется, мистер Де Калб, куда угодно. 
 Вход в шахту на склоне горы был виден издалека. Он выдеделялся темным пятном среди бледной полярной растительности. 
 С воздуха его было заметить гораздо легче, чем добраться по земле. 
 Мы вышли из самолета на небольшой поляне у подножия горы. Подняться на гору было довольно сложно, но что нам оставалось делать? Де Калб и я несли тело Мюррея, доктор Эссен с небольшим саквояжем шла рядом и все время наблюдала за ним. Один раз мы остановились, чтобы она могла ввести ему адреналин. 
 Я не пришел еще ни к какому решению. Я мог просто уйти от них, но это означало, что я оставался на Земле и в большой опасности. Пока я решил думать о чем-нибудь другом, чтобы не принимать окончательного решения и дойти с ними до шахты. 
 - Это не будет выглядеть, как будто я бегу от наказания? поинтересовался я у Де Калба, когда мы остановились перевести дух у шахты. - Ведь если ваша теория верна, то как только я войду в шахту, мое альтер эго выйдет из нее. Мне остается надеяться, что у него есть хорошее алиби. 
 - У него есть алиби, у тебя - будет. Но сейчас нам нужно думать о другой опасности. Некрон, Кортленд, некрон! Инфекция разума. Инфекция самой земли, может даже, инфекция плоти. Что именно я выпусти в мир, мы узнаем через десять минут - как только спустимся в шахту. Через десять минут - и еерез миллион лет. - Он покачал головой. - Идем. 
 8. ФАНТАСТИЧЕСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ. 
 Я не думал, что действительно решусь на это фантастическое путешестви по оси времени. Я помог спустить вниз полковника Мюррея, но мне казалось, что все это происходит во сне, а не в реальной жизни. Мне казалось, что скоро проснусь в своем номере в Рио. 
 На дне шахтн была маленькая пещера. Лучи наших фонариков выхватывали из тьмы грубые шерщавые стены. Мы внесли Мюррея в пещеру и уложили его на место, указанное Де Калбом. Доктор Эссен сразу склонилась над пациентом. Затем она подняла голову и кивнула. 
 - Еще есть время. 
 Де Калб махнул рукой и, освещая стены фонариком, сказал: 
 - Время! Вот где время! Эта пещера и все, что находится в ней, расположены на оси, вокруг которой вращается сфера времени, вращается в прошлое и будущее. 
 Сказано это было немного напыщено, но тем не менее впечатляло. Доктор Эссен и я слушали его, стараясь вникнуть в смысл его концепции. Но Де Калб уже приступил к действиям. 
 - Сейчас с Мюрреем все в порядке. - Он онустился на колени возле саквояжа, который несла доктор Эссен, откинул все четыре стенки и я увидел какие-то странные приборы, поблескивающие стальными поверхностями. Калб начал собирать непонятную мне конструкцию, скрепляя вместе стержни и подвешивая на них блестящие баллоны. Все вместе это напоминало дерево. 
 - Ну, Летта, - сказал он, закончив работу, - теперь твоя очередь. 
 - Ира, - она слегка поколебалась, - ... хорошо. 
 Пока они работали я светил им фонариком. Прошло довольно много времени, когда Де Калб наконец удовлетворенно хмыкнул. Послышался тонкий, звенящий звук, дерево начало двигаться. От удивления я уронил фонарик. Тогда Калб протянул руку и выключил его. Доктор Эссен тоже выключила свой. Стало темно. Только поблескивало огоньками медленно двигающееся дерево. 
 Постепенно темнота в пещере стала сереть, как будто огоньки дерева растворялись в пыльном воздухе пещеры и насыщали тьму своим светом. 
 Становилось ясно, что мы находимся в овальной полости, окруженной темнотой шахты. 
 В сером полумраке я рассмотрел доктора Эссен, котоая сидела, положив руки на толстый металлический лист, лежащий у нее на коленях. На листе были были натянуты провода, как струны - она как будто играла на них, перебирая пальцами. Звука слышно не было, но света становилось все больше и больше. 
 - Теоретически, - сказала доктор Эссен, - все это было разработано много лет назад. Но только сейчас, когда мы находимся в особом типе пространства, можно практически реализовать его возможности. Еще в 1941 году я опубликовала несколько статей по этому вопросу, по матричной структуре атомов. Тогда практическое применение моего открытия было невозможно. Только здесь, на оси времени, я могу проверить правильность своей теории. 
 Я создала матричную структура вещества, но период ее колебаний можно регулировать... 
 - Кортленду не обязательно все это знать, - проговорил Де Калб неожиданно весело. - В теории еще много такого, чего и я не могу понять. Мы направляемся в терра инкогнита - но я все же думаю, что обязательно попадем в город Лица. 
 Вопреки логике, мы пока выполняем правила игры, хоть и совершенно непонятным образом. Каким-то образом все сложилось так, что мы все четверо вошли в полость, где я видел нас спящими - неощутимые и невидимые ни для кого. Только в ультрафиолетовом свете можно было увидеть наши тела. 
 Мюррей может умереть. Но так как некронное существо выпадает из времени, возможно, полковник излечится. Некоторые яды в больших дозах могут быть и лекарствами. Возмодно, долгая каталепсия вне времени вылечит Мюррея. Я думаю, что люди города предвидели такой оборот событий. Ты засыпаешь, Кортленд? 
 Да, я засыпал. Мягкий, монотонный звук, кого рай издавало вращающееся дерево, действовал на меня гипнотически. Но тогда я этого не понимал. Внезапно я захотел встать и уйти. Но тут я понял, что решение уже принято за меня. 
 Нервы мои напряглись, я вовсе не хотел пускаться в это сумасшедшее предприятие. Самоубийца нередко отказывается от своего решения в самый последний момент. Я напряг все силы и с трудом сдвинулся с места на четвервь дюйма. Тут же послышался голос Де Калба: 
 - Нет, нет, матрица пространства уже сформировалась. 
 Голова моя звенела. Серый свет, как паувина, слепил мои глаза. Сквозь него, где-то далеко во времени и в пространстве, я увидел какое-то движение. Это было... 
 Возможно, это были мы сами на другом конце замкнутого круга времени. Мы просыпались после своего путешествия длительностью в миллион лет. Но двигались только они. Я не двигался. 
 Я был запечатан во времени и в пространстве,и чувствовал, что мое сознание угасает, как пламя свечи, как иссякающий фонтан. Оно уходило от меня все дальше и дальше. Я погружался в небытие. 
 Следующее, что я должен увидеть, - подумал я откуда-то издалека, - будет лицо Эа, смотрящее в кроваво-красные сумерки конца мира. Затем пламя окончательно угасло, фонтан иссяк, и с тихим шорохом последние струи утекли куда-то в глубины моего мозга. 
 9. СТРАННОЕ ПРОБУЖДЕНИЕ. 
 Волны с тихим шепотом накатывали на таинственный берег. Должно быть, - подумал я, - это сон. 
 ...? Сон? 
 Я не мог ничего вспомнить. Этот шепот был словами, но смысл их скользил по поверхности моего мозга, не оставляя ничего после себя. Я не видел ничего. Где-то вдали угадывалось шевеление, но для меня оно не имело никакого смысла. Ощущения. Разве что тепло и ничего больше. Только голос очень тихий - может бнть, даже музыкальный инструмент. 
 Но слова произносились на английском языке. Разве что-нибудь могло удивить меня сейчас? Я был совершенно пассивен. Ощущения приходили и уходили обратно во тьму, оставаясь за стеной моих чувств. Какой мир? Какое время? Что тут за люди? Пока для меня это не имело никакого смысла. 
 - ... ждать здесь так долго, - сказал чей-то печальный голос, такой нежный и мягкий, от которого у меня напряглись голосовые связки, как будто я хотел ответить ей. Затем голос изменился. Он стал умолять, - даже находясь в ступоре я понимал, что ни один человек не мог бы отказать обладательнице такого голоса ни в чем. 
 - Значит, теперь я могу уйти, Лорд? О, пожалуйста, позволь мне уйти! - ее английский язык был очень странным - с одной стороны архаическим, а с другой стороны - более сложным, чем язык моего времени. - Отдых в течении часа в Лебедином саду, - продолжал умоляющий голос, - и я снова приду в себя. - Послышался вздох, почти музыкальный. 
 - Мои волосы - взгляни на них, Лорд! Они совсем потускнели! Никакого блеска! Только один час в Лебедином Саду - и я снова могу служить тебе. Можно мне идти. Лорд! Можно мне идти? 
 Никто не смог бы отказать ей. Я лежал, зачарованный музикой ее голоса. И тут как будто мне плеснули холодной водой в лицо - я услышал грубый мужской голос. 
 - Придержи язык. И не пытайся задобрить меня, называя лордом. 
 - Но уже столько времени прошло. Я умру! Я знаю, что умру! Ты не можешь быть таким жестоким. Я все равно буду называть тебя лордом. А почему нет? Ты ведь теперь мой Лорд. Ведь в твоих руках находится моя жизнь или... - Вздох ее мог разорвать любое сердце. 
 - Мои бедные волосы, - сказала она. - Звезды совсем покинули их. О, какая я стала страшная! Что будет, если он сейчас проснется и увидит меня такой! Лорд, позволь мне пронести один час в Лебедином Саду и... 
 - Успокойся, я хочу подумать. 
 Наступила тишина. Затем сладостный голос что-то пробормотал на незнакомом языке. 
 Мужчина сказал: 
 - Ты же знаешь правила. 
 - Да, Лорд, прости. 
 - Хватит дерзостей. Слушай меня. Когда этот человек проснется, приведи его... 
 - В Лебединый сад? О, Лорд Пайнтер! Я буду любить тебя вечно! 
 - Это не обязательно, - сказал хриплый голос. - Только приведи его туда, куда надо. Ты поняла? 
 - Я должна идии через весь город? О, я умру, не сделав и десяти шагов. Мои бедные туфли!... О, Лорд Пайнтер, почему не прямая передача? 
 - Если тебе нужны новые туфли, ты получишь их. Я не хочу снова напоминать тебе, что это секретное поручение. Мы не хотим, чтобы кто-нибудь случайно настроился на нашу частоту. Передатчик в городе настроен на... 
 Голос стих вдали, и вместе с ним стих голос девушки. Некоторое время стояла тишина, а затем послышался шум шагов и легкий женский смех, похожий на журчание воды в фонтане. 
 - Старый дурак, - сказала девушка и снова рассмеялась. Если ты думаешь, что я... - снова она заговорила на неизвестном языке. 
 Затем и почувствовал, что могу шевельнуться, что тело подчиняется мне. 
 Я открыл глаза и взглянул в лицо девушки. Логика была абсолютно беспомощна, она не могла объяснить мне мои ощущения. Позже я понял, в чем дело, кто она и почему сердца людей тают перед ней. Было невыразимо приятно смотреть на это прекрасное лицо, на красиво изогнутые губы, на глаза, постоянно меняющие свой цвет, на эти гиацинтовые волосы, в которых кое-где вспыхивали звезды. 
 Она склонилась надо мной, украшенные дельцами пальцы тронули меня за плечо. Голос ее был мягким, полным теплоты и доверительности. 
 Все мое замешательство растаяло. Когда надо мной склонилось это прекрасное лицо, я забыл, кто я, где я, что со мной произошло. Вероятно, она и была здесь для того, чтобы произвести подобный эффект. 
 Я узнал это лицо. 
 В тот момент я даже не пытался объяснить себе происходящее. Мне казалось, что язык у меня распух, не может и пошевельнуться во рту, а разум слегка одурманен. От сна? Или мне ввели какой-то наркотик, пока я был в бессознательном состоянии? Не знаю. Во всяком случае, сейчас я мог только смотреть. Даже улыбнуться у меня не было сил. Я смотрел на это преврасное и знакомое лицо и слушал красивый голос. 
 - С тобой уже все в порядке, - промурлыкала она, глядя своими изменяющимися глазами. - Совершенно все в порядке. Не беспокойся, У тебя хватит сил, чтобы сесть? Я хочу тебе кое-что показать. 
 Я оперся на локоть, и, с помощью девушки медленно выпрямился и сел. 
 Я был одет в незнакомую темную одежду и сидел на низкой кушетке, которая представляла собой блок твердого, но эластичного материала. Мы были одни в этой маленькой комната стены которой были сделаны из того же материала, что и кушетка - твердые, но тем не менее эластичные, Все было окрашено в одинаковый цвет - мягкий, туманный, серый цвет - цвет сна, - подумал я. 
 Сама же девушка была, как солнечный луч. У нее была гладкая нежно-золотистая кожа. Одета она была в тонкую шелковую вуаль бледно-желтого цвета, легкую, как паутинка. 
 В волосах ее вспыхивали и гасли звезды. Глаза ее сейчас были ярко-голубыми, но когда глаза наши встретились, они потемнели и стали фиолетовыми. 
 - Посмотри вот сюда, на стену. 
 Я повернулся и посмотрел. В дальней стене находилось круглое отверстие, за ним была грубая каменная стена, серое свечени и четыре неподвижно лежащих фигуры. Они лежали на пыльном полу. В первый момент все это для меня не имело смысла. Мой мозг спал. А затем... 
 - Пещера! - внезапно сказал я. Да, это была пещера. Маленькое сверкающее дерево было последним, что я видел перед погружением в сон. В сон, из которого я каким-то образом был перенесен сюда. Рядом с деревом лежал Де Калб. 
 За ним лежала доктор Эссен. Металлическая плита с натянутыми проводами все еще лежала на ее коленях, лицо ее было прикрыто локтем, волосы лежали в пыли. В угловатом теле обнаружилась неожиданная грация и привлекательность. Она совершенно расслабилась во сне, длящемся несколько тысяч лет. 
 Затем я перевел взгляд на Мюррея, который лежал совершенно неподвижно, и опять мой взгляд вернулся к лицу доктора Эсеен, стараясь понять, чем же оно меня встревожило. Оно быдо... Оно было... 
 Четвертая фигура привлекла мое внимание, и я тут же забыл о загадке лица Эссен. Я смотрел на четвертого человеке не в силах произнести ни слова от изумления. До этого момента я мог предполагать, что все мы просыпаемся, медленно, мучительно и я был первым проснувшимся. Однако, человек, которого я видел в пещере, был Джерри Кортлендом! Это был я! 
 Я с трудом поднялся на ноги и обнаружил, что вполне могу управлять своим телом. Девушка с участием улыбнулась мне. 
 - Со мной все в порядке, - сказал я, - но я еще там. 
 Помолчав, добавил: 
 - Остальные тоже проснутся? 
 Она колебалась. 
 - Проснулся только ты, - сказала она наконец. 
 Я неуверенно подошел к стене и заглянул в пещеру. Но пещеры там не было. Я понял это, когда подошел поближе к стене - там был экран, вроде телевизионного, только изображение было очень четким с ощущением глубины пространства. 
 Если это изображение отделено от меня в пространстве, оно может быть отделено и во времени. Возможно, я смотрел на сцену, которая была неделю назад, а может и больше. Это было очень неприятное ощущение. Я почувствовал, как рвется тонкая нить моей связи с этим миром. Немного испуганно я посмотрел на девушку. 
 - Раз я сейчас не в пещере, значит и их там нет? Эта сцена была снята, когда мы еще не проснулись. - Я почувствовал, что говорю что-то не то. - Прости, - сказал я и потер лицо рукой. - Что же случилось? 
 10. МУЗЕЙ. 
 Она ослепительно улыбнулась. И я сразу понял, кто она, и понял, почему мои глаза так долго задержались на лице доктора Эссен, стараясь разгадать его загадку. 
 Я встретился в сияющими шлазами девушки и понял, что смотрю в глаза Летты Эссен. 
 Но мгновение полной уверенности прошло. Глаза девушки опять изменили цвет, и из голубых стади серыми, ДЛИННВЕ ресницы опустились - вся моя уверенность тут же пропала. Однако, подобие осталось. Эта девушка - Летта Эссен. 
 Мой смятенный мозг сначала пытался подобрать хоть какое-то разумное объяснение тому факту, что сейчас доктор Эссе стояла передо мной молодая и красивая. Только ее проницательный взгляд остался прежним. 
 Видимо, это все-таки доктор Эссен, каким-то образом оставившая своего двойника в пещере. Конечно, это доктор Эссен, преобразившая себя в молодую девушку для каких-то непонятных целей. Сейчас она заговорит со мной и все расскажет... 
 Но нет, это же не маска. Это была девушка - молодая, нежная, прекрасная. Черты ее лица были именно такими, какими были бы у доктора Эссен, будь она на двадцать лет моложе и посвяти она себя служению красоте, а не науке. 
 Затем я снова уловил вспышку в серых проницательных глазах и понял, что это все же Летта Эссен - не похожая на нее девушка, а она сама. Мозг человека уникален, он не может произвестись в другом человеке, и я смотрел в глаза Летты Эссен, каким бы невозможным мне это не казалось. 
 - Доктор Эесен? - осторожно спросил я. 
 Она рассмеялась: 
 - Ты еще спишь. Как ты себя чувствуешь? Лорд Пайнтер, старый дурак, ждет нас. Мы должны поторопиться. 
 Я только разинул рот. Что я мог сказать? Если она не хочет ничего объяснять, как я могу заставить ее говорить? И все же я был уверен... 
 - Я здесь, чтобы приветствовать тебя, - Она говорила так, как будто я был иностранцем, к которому она одлжна проявлять вежливость, но реального интереса не представлял. - Меня учили делать такую работу: помогать людям обрести себя и чувствовать себя спокойно. Все это большая тайна, но Лорд Пайнтер объяснит тебе все. Я только посредник. Но хороший, очень хороший. Лорд Пайнтер вызвал меня, когда понял, что ты просыпаешься. Он думал, что его страшная физиономия так тебя испугает, что ты не сможешь отвечать на вопросы. - Она хихикнула. - Во всяком случае, мне кажется, что именно так он думал. - Она помолчала глядя на меня проницательным, испытывающим взглядом, какой я часто ловил, когда передо мной была доктор Эссен. Затем пожала плечами. - Лорд расскажет ровно столько, сколько тебе нужно знать. Для меня это все слишком сложно. - Она посмотрела на экран с неподвижными фигурками на полу, и мне показалось, что я уловил замешательство на ее лице. Затем она снова пожала плечами. 
 - Нам нужно идти. Если мы задержимся, лорд Пайнтер меня побьет. - Казалось, она очень озабочена такой перспективой. - И, пожалуйста, не задавай вопросов, - добавила она, - мне запрещено отвечать, даже если я знаю, что сказать. 
 Я смотрел на нее так пристально, что глаза мои заболели от тщетных попыток увидеть больше, чем это возможно, проникнуть в ее мозг, и выяснить правду. Я был уверен, что это мозг Летты Эссен. Девушка беззаботно улыбнулась мне и отвернулась. 
 - Идем. 
 Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Очевидно, я должен был поддерживать ее игру. С некоторой иронией я спросил ее: 
 - Ты можешь сказать мне свое имя? 
 - На этой неделе я Топаз, на следующей буду кем-нибудь еще. Но пока можешь называть меня Топаз. 
 - Благодарю, - сказал я сухо. - А в каком годы ты живешь? И в какой стране? Где я нахожусь? 
 - Лорд Пайнтер скажет тебе. Я не хочу, чтобы меня побили. 
 - Но ты говоришь по-английски. Значит я где-то недалеко от дома. 
 - О, английский знают все. Это язык Планеты-Матери. Во всей Галактике говорят по-английски. Это общий язык. О, меня побьют! Идем! 
 Она схватила меня за руку и потащила к стене, на которой виднелась кнопка. То, как она двигалась, как тянула руку к кнопке, было похоже на танец. 
 В стене открылся проход. Топаз обернулась ко мне и сказала: 
 - Это город. 
 Я видел зачатки таких городов и в наше время: Чикаго, Манхеттен, Детройт. Но тогда все было более уродливо и ррубо. 
 Этот город был городом машин, металлическим городом, по жилам которого струилась невидимая энергия. 
 Город был не безобразным, но каким-то пугающим. 
 Топаз провела меня к устройству в виде чаши, обитой изнутри подушками. Мы сели в него. Не знаю, были ли у него колеса, но он мог двигаться в трех измерениях, поднимаясь для преодоления препятствий в воздух. Мы нчались по городу, который непрерывно звучал, какой-то причудливой траекторией. 
 Звук был очень странным - чистый, протяжный и громкий. Это был не звук музыкального инструмента, он постоянно менял свою частоту. 
 Я спросил о нем Топаз. Она посмотрела на меня взглядом Летты Эссен и ответила: 
 - О, это для тогош чтобы переносить шум. Нельзя совсем избавиться от звука, не ослабив производственный эффект, поэтому звук преобразуется в гармоничный, приятный для слуха. Это частотная модуляция, единственная возможность совсем избавиться от шума в городе - накрыть его звуконепроницаемым колпаком. Но, как ты догадываешься, это сильно бы ослабило эффект. 
 - Я не знаю. Что за эффект? 
 Она испуганно повернулась ко мне. 
 - О, я вижу, ты не понимаешь. Я ничего не буду объясныть, пусть это будет для тебя неожиданностью. 
 Я не стал спорить с ней, так как был занят наблюдением за городом. Я даже не буду пытаться описать его. Вы можете сами представить его себе, если захотите. Исключительная точность, совершенная функциональность, одна всемогущая машина, состоящая из множества других. 
 Людей не было видно. Под куполом серого небо были только мы. Серый цвет дня был чистым и каким-то сгущенным. В этом серо-стальном воздухе раздавался звук Города, звук этого мира, который не был моим миром и находился не в моем времени. 
 Где же кроваво-красный закат этого мира? Где Лицо Эа? 
 Может быть, тот мир находится вне города или с осью времени произошло что-то странное? Но стоп! Если я начну думать об этом, то сойду с ума от страха. Происходящее вышло из под контроля и мне не остается ничего, кроме как плыть по течению. 
 Мы приблизились к зданию из стали и пластика. Топаз легко выскочила из кара, взяла меня за руку и повела прямо к низкой двери. Та пропустила нас и тут же закрылась. Мы оказались в лифте, который, судя по моим ощущениям в желудке, быстро поднимался вверх. 
 Панель отодвинулась, и мы оказались в маленькой комнате точному подобию той, где я проснулся. 
 - Ну, вот, - с облегчением произнесла Топаз, - мы и на месте. Ты вел себя хорошо и не задавал много вопросов. Так что, прежде чем покинуть тебя, я покажу кое-что. 
 Она коснулась кнопки на стене, и панель отодвинулась. За ней оказалось толстое стекло. Топаз нажала еще одну кнопку, и стекло скользнуло вниз. Свежий воздух пахнул нам в в лицо. Затаив дыхание, я прильнул к окну. 
 Мы находились высоко над Городом, передо мной раскинулись его окрестности, покрытые прекрасными зелеными лугами, на ко торых цвели желтые цвета, живописными ручьями, сверкающими в лучах солнца. Мне казалось, что я даже слышал пение птиц. 
 - Это мир, - сказала Топаз. - Мир, в котором мы живем. А Город - это музей. 
 - Музей? - переспросил я. - Какой музей? 
 - Город. Он только один у нас. Здесь одни машины и роботы. Разве это не ужасно? Раньше, в варварские времена, всегда строили такие города. Мы сохранили один из них. Он работает, как и раньше. Поэтому и нельзя накрыть его колпаком: пройдет весь эффект воздействия на зрителей. В Городе никто не живет. Сюда возят только студентов и экскурсии. Наш мир не здесь. 
 - Но где же живут люди? Не в деревнях же? 
 - О, нет. Мы живем не так, как в темные времена. Теперь у нас есть передача. Нам совсем не нужно всем скопляться в одном месте. 
 - Передача? 
 - Это передатчик, - она обвела рукой комнату. - А комната, где ты проснулся - приемник. к 
 - Приемник и передатчик чего? - я чувствовал себя Алисой в Стране Чудес. 
 - Материи, конечно. Гораздо проще, чем передвигаться пешком. - Она снова нажала на кнопки, панель со стеклом вернулись на место, скрыв от меня прекрасный пейзаж. - А теперь нам нужно идти. Правда, я не знаю, куда... Лорд Пайнтер... 
 - Знаю, старый дурак. 
 Топаз хихикнула. 
 - Приказ Лорда Пайнтера уже на пленке, сейчас мы его узнаем. - Она снова нажала на кнопку. - Идем. 
 В голове у меня завертелось. Звук древнего, чудесного и ужасного Города замер вдали. 
 11. ТРИДЦАТИСЕКУНДНАЯ ИНТЕРЛЮДИЯ. 
 Это было немного похоже на быстрый спуск на лифте. Сознания я не терял, но физические ощущения от передачи были такими, что я полностью потерял ориентировку и не могу теперь в деталях воспроизвести все подробности передачи. Все, что я помню, это мгновенная вибрация стен комнаты, внезапное исчезновение силы тяжести и сильное головокружение. 
 Затем без каких-либо изменений в опущениях пространства, стены комнаты успокоились. Но они уже не были бледносерыми и эластичными, теперь они состояли из перекрывающихся металлических пластин, на которых тут и там виднелась ржавчина. Комната вказалась меньшего размера и я был один. 
 - Топаз, - позвал я, осматриваясь, - Топаз! Доктор Эссен, где вы? 
 Никакого ответа, только эхо моего голоса. 
 На этот раз мне труднее было прийти в себя. Не знаю, почему, видимо, такие вещи, как изумление, тоже накапливаются. Второй раз я совершил прыжок в неизвестное, и, по-видимому, меня снова перебросило не туда, куда надо. 
 Я смотрел на стены и не мог перебороть панического чувства, что я опять переместился но временной оси и попал в ту же комнату в Городе-музее, но уже в то время, когда этот мир умер. Остался только я один в этой ржавой клетке. 
 Положение мое было не из приятных. 
 Мне требовалось хоть что-то, чтобы разрушить эти жуткие предположения. Первое, что мне нужно сделать - выйти отсюда. Я сделал шаг к ближайшей стене... 
 ... и едва не упал. Снова что-то случилось с силой тяжести. Я стал слишком много весить, колени мои буквально подгибались, не в состоянии удержать удвоенный вес. Я собрал все силы и двинулся к стене, отчаянно сопротивляясь силе, прижимающей меня к полу. 
 Я нажал на стену, послышался скрип старых петель, и дверь открылась. 
 Все это происходило очень быстро, как осознал я позже. В следующие тридцать секунд произошло главное событие в этом мире - во всяком случае из тех, которые касались лично меня. 
 Через открытую дверь проникал воздух и слышалось непрерывное жужжание, гудение и постукивание. Это могло означать, что угодно. 
 Я стоял на пороге огромной комната по которой во всех направлениях тянулись громандные железные заржавленные балки. Такие громадные, что при взгляде на них на ум приходило воспоминание об архитектуре Египта. Эти балки тянулись вдоль комнаты по всем направлениям и, по-видимому, предназначались для передвижения. 
 Почти все они были ржавыми, только те, по которым мог пройти человек, были отполированы до блеска. Через большие окна в стенах был виден город. 
 Топаз сказала, что у них нет городов, кроме Музея. Может, так оно и есть, может, я опять вернулся назад по временной оси, и теперь смотрю на город, который подобен Музею, но который живет, хоть и очень стар. Огромный город, может быть, даже некрополь, в том смысле, как употребил этот термин Де Калб. Везде были запустение, грязь, ржавчина, брошенные дома. 
 Небо было черным. Однако, был день и в туманных небесах виднелось очень тусклое и слабое двойное солнце. 
 На улицах были люди, при виде которых я вновь обрел самообладание. Но в их поведении я заметил нечто странное - эти люди двигались, как привидения, они то пропадали, то появлялись вновь. С удивлением смотрел я на них, пока не понял, в чем дело. 
 Я ожидал увиедть в городе будущего либо машины, перевозящие людей, либо двигающиеся тротуары. На самом деле на улицах через равные промежутки были установлены какие-то диски. Человек становился на диск и исчезал, через мгновение он оказывался на другом и спешил на следующий. Передача материи использовалась для передвижения людей. 
 Быстрым взглядом я окинул город и увидел много любопытного, но не стану это описывать. Самое главное, что я осознал после тридцатисекундного пребывания здесь - это существование самого города. 
 Я должен отметить еще два важных момента. Первый - возросшая активность в громадной комнате, второй - это то, что происходило рядом со мной. 
 В дальнем конце комнаты происходило что-то, -что я не мог рассмотреть из-за большого скопления людей в темных одеждах, стоявших кругом. На том конце комнаты стоял большой стол, вроде операционного, и на нем лежал человек - мертвый или живой. Над столом висела паутина из какого-то тонкого светящегося вещества. Мне пришло в голову, что это модель нашей нервной системы. 
 Нижние концы блестящих нитей соединялись с телом на столе, вверху же они исчезали в лабиринте балок, и рассмотреть,чем они кончаются, я не мог. Некоторые нити были цветными, некторые просто блестящими. И яркость и цвет непрернвно перемещались, ярко вспыхивая на пересечениях, и снова плыли по причудливому лабиринту. 
 Но все это было не так важно для меня, как то, что ждало меня рядом. 
 Это самая трудная часть моего рассказали мне хочется изложить ее наиболее четко. 
 На меня смотрел высокий человек, который стоял здесь, когда я открыл дверь. Одет он был также, как и остальные - в темную обтягивающую одежду. Он был довольно красив, и на лице его не было никаких эмоций, как на лицах греческих статуй или Будды. 
 Это был Ира Де Калб. 
 Все закружилось в моей голове. Этого не может быть! Этот Де Калб не мог быть Де Калбом, как Топаз не была доктором Эссен. В этом случае даже не было фиэического отличия этого Де Калба от того. Это был тот самый Де Калб, которого я видел спящим в пещере, с которым отправился в путешествие по временной оси - ни моложе, ни старше. Ничто в нем не изменилось, за исключением одной мелочи. 
 У Де Калба, которого я знал, глаза были поддернуты пленкой, как у птицы. Де Калб, который смотрел сейчас на меня с безразличной холодностью, как будто видел впервые, имел странные глаза. 
 Они были сделаны из металла. 
 Они были сделаны из стали, нет, даже не из стали, а из какого-то неизвестного мне сплава, блестящего, как серебро. 
 Я видел в них свое маленькое и движущееся отражение. 
 Я сделал глубокий вздох и открыл рот, но не издал ни звука. Он стоял передо мной неподвижно, но не как живой человек. Так стояла бы металлическая статуя, которой не свойственно ни малейшее движение - даже вздымающаяся при дыхании грудь. 
 Мне тут же припомнилось, что и земной Де Калб двигался крайне необычно, почти как автомат. Затем металлические глаза двинулись. Нет, это шевельнулся я. Я пошел к нему, как будто катясь по склону. Это не было движением в полном смысле этого слова, я как будто падал вперед, непроизвольно подставляя ноги в попытках сохранить равновесие. Я не мог остановиться, меня буквально тянуло к нему. 
 Лицо его было абсолютно бесстрастно, но металлические глаза двигались и мое маленькое отражение в них все увеличивалось, по мере того, как я приближался к нему. 
 Глаза его были устремлены в мои, они гипнотизировали меня, проникали глубого в мозг, зондировали его. Затем я почувствовал, что он смотрит моими глазами, как будто проник в ту часть мозга, которое воспринимают импульсы моих зрительных нервов. 
 Телепатическая связь? Не знаю. Я знаю только, что он проник в мой мозг. 
 Резко повернувшись, я бросился в комнату, служившую передатчиком и закрыл за иобой дверь. Тут я был один, но металлические глаза смотрели теперь на комнату моими глазами и я не мог контролировать свои движения. С удивлением я смотрел, как моя рука потянулась к кнопке и нажала ее. Когда стены комнаты стали вибрировать, а в голове все закружилось перед моментом передачи, мое тело и воля стали свободны. Я был свободен, и мог делать все, что угодно... Но только не говорить о том, что случилось только что. Видимо, он ввел в мой мозг запрет. 
 И все это случилось за тридцать секунд. Все, что я рассказал сейчас - это мысли и заключения, которые пришли ко мне потом, когда у меня было время подумать над этим. Я побывал в городе с ржавыми балками, видел город, расположенный на планете, не входящей в солнечную систему, видел лабораторию, оборудованную так, что она могла выдержать повышенную силу тяжести. Я встретил взгляд Иры Де Калба... и вернулся в передатчик. Стены комнаты завибрировали и исчезли, 
 12. ЛЕБЕДИНЫЙ САД. 
 Топаз всплеснула руками в истинном восхищении. 
 - Выходи быстрее! - воскликнула она. - Это же Лебединый Сад! Чего же ты ждешь? Я беру назад все, что говорила о Лорде Пайнтере. О, смотри, разве здесь не прекрасно? 
 Я молча вышел вслед за ней. 
 Прошло так мало времени, что она, скорее всего, даже не заметила моего отсутствия. Что-то вмешалось в работу передатчика, выдернуло одного из нас и позволило другому продолжать путь. Но Топаз сразу открыла дверь и выскочила наружу, Захваченная красотой увиденного, она не обратила внимания на мою задержку. 
 А я... Неужели я действительно успел совершить путешествие по Галактике? Не приснилось ли мне это? Может, все это возникло в моем мозгу в то время, как мое тело спит на временной оси в ожидании конца мира? 
 Готовясь ко сну, я уже научился полностью игнорировать время, как основной фактор нашей жизни. В этом мире, видимо, придется игнорировать и пространство. В мире передатчиков материи пространство не значит ничего. Можно жить на Центавре и получать на завтрак свежие рогалики из булочной в Чикаго. Можно переместиться на Сириус к другу, чтобы взять у него книгу продето потому, что это проще, чем сходить в библиотеку за углом. В мире уничтоженного пространства время тоже теряет свой смысл и значение. Точно так же, как уничтожив время, мы можем пренебрегать пространством. 
 Я пришел в мир, где все для меня было невероятным. Только сейчас я за тридцать секунд переместился во времени и в пространстве, а девушка, сопровождавшая меня, ничего не заметила. Девушка, которая почему-то называла себя Топаз. 
 Я был слишком потрясен, чтобы спорить с ней. Хотя мой разум уже обрел некоторую устойчивость и мог управлять эмоциями, я все же не ощущал уверенности в его правильном функционировании. Я тупо шел за Топаз, разглядывая прелестный пейзаж и зная, что вместе со мной на него смотрит металлические глаза. Бесстрастные металлические глаза. 
 Полная восторга, Топаз оборачивалась ко мне, ее легкая вуаль сверкала на солонце. Она пробежала пальцами по волосам, спугнув пару звездочек, улыбнулась мне через плечо и устремилась к чему-то похожему на занавес из белых нитей. 
 Легкий ветерок шевелил его сладки. Подойдя поближе, я обнаружил, что это рощица небольших, в рост человека, деревьев, похожих на пальмы. Но их стволы, листья, цветы были белыми, как снег. Все они отличались друг от друга и напоминали большие кристаллы. 
 Мы шли по узкой тропинке и Топаз любовно касалась цветов рукой. Земля под ногами была мягкой и приятной. Вскоре мы вышли на поляну, где весело журча среди причудливо разбросанных камней, извивался ручей. Ветер немного усилился, и деревья стали таинственно перешептываться. Удивительное очарование этой долины полностью захватило меня. 
 - Садись, - предложила Топаз. - Я не знаю, почему Лорд Пайнтер послал нас сюда, но полагаю, он присоединится к нам, когда сочтет, что мы готовы. Разве здесь не прекрасно? Теперь в моих волосах снова засверкают звезды. Садись прямо сюда. 
 - На этот камень? 
 - Нет, на это кресло. Смотри, - она легко опустилась на один из камней, и тот легко подался под ее весом, принимая форму тела, как бы обняв ее. 
 Я ухмыльнулся и тоже сел, чувствуя, как эластичное вещество облегало все выпуклости моего тела, хотя они были далеко не такими соблазнительными, как у Топаз. Я решил не думать ни о чем. События, разворачивающиеся против моей воли, привели меня в этот мир и поставили в довольно сложное положение. 
 Единственное, что мне оставалось делать - отдаться на волю течения и не сопротивляться, пока не придет время действовать. Я надеялся не упустить этот момент. Расспрашивать о чем-либо это прекрасное, но легкомысленное создание не имело смысла. Может, когда появится Лорд Пайнтер... 
 - Возьми фрукты, - сказала Топая, указывая на ручей. Оказалось, что это вовсе не ручей. Можно было назвать его текущим кристаллом, который висел в воздухе на высоте трех футов без всяких опор. Он начинался из земли под самыми деревьями и, причудливо огибая камни, скрывался под землей на другом конце поляны. С того места, где я сидел, я мог коснуться его извива. 
 По течению двигался шар, большой, как апельсин, но бледно-зеленого цвета. Дождавшись когда он подплывет поближе, Топаз вытащила его из потока и подала его мне - холодный и сверкающий каплями воды. 
 - Можешь его съесть. И вообще, делай, что хочешь. Я отлучусь ненадолго. О, я была так внимательна к тебе, провела рядом с тобой столько часов, пока ты не проснулся, что мои волосы потускнели и стали ужасными. - Она тряхнула своими кудрями, и лицо ее просветлело. 
 - Я покажу тебе, - пообещала она, - я вся обсыплюсь звездной пылью. Нужно только хорошенько все подготовить, чтобы выбрать нужный цвет и нужную форму. Может мне украсить руки кометами, как перчатками? 
 Где-то между деревьями, откуда мы пришли, послышался чистый звук гонга. Топаз посмотрела туда. 
 - О, Лорд Пайнтер. 
 Я почувствовал, как оживился мой мозг. Шпион, узурпировавший его, приготовился к действию. Но... к какому? 
 Я откусил от бледно-зеленого плода, который дала мне Топаз. Это меня не касается, это касается Де Калба. Мне нужно побольше узнать, прежде чем предпринимать что-либо. Я вонзил зубы в сочную мякоть и ощутил слабый привкус алкоголя. Это было восхитительно вкусно. 
 - Лорд Пайнтер приветствует тебя в Лебедином Саду! - Топаз приподнялась со своего кресла и отвесила притворно почтительный поклон. - Хотя я и плохо выгляжу по твоей вине, я все же приветствую тебя. Я... 
 - Успокойся, Топаз, - сказал знакомый голос. 
 Я встал и повернулся к нему, выходящему из зарослей белых деревьев, укрывавших тропинку. Голос принадлежал тому же еамоиу человеку, которого я слышал при пробуждении. Но сейчас он казался мне еще более знакомым. Ровный, холодный, высокий голос, даже слишком высокий. Да, я слышал его раньше - тысячу лет назад. 
 Из рощи вышел высокий, могучий человек с хорошо развитой мускулатурой. Его рот был плотно сжат под скошенными плоскостями щек, острые, бледно-голубые глава - глаза полковника Мюррея, лицо Мюррея, голос Мюррея. Это был полковник Харрисон Мюррей. 
 Конечно, в этом не было ничего удивительного. Пока что оказывалось, что весь этот мир сплошь населен моими знакомыми. Может быть, это просто сон, в котором живут эти трое, все еще находясь в состоянии сна на временной оси и видят сны, как и я. Может, они ни о чем не подозревают и думают, что это - явь. И только я знал, что все их сны лопнут в один прекрасный момент, как мыльные пузыри. 
 Мюррей, если, конечно, это не сон, излечился во время путешествия и выглядел прекрасно. Значит, поражение некроном можно лечить временем. Временем... 
 Находимся ли мы в мире Лица? Проснулись ли мы или все еще спим? Смогу ли я найти себя в этом мире, где живет доктор Эсеен, надевшая на себя маску молодости и красоты и назнвающая себя Топаз, где живет Мюррей, но называет себя Лордом Пайнтером, и Де Калб... Де Калб... Не знаю. 
 Я тупо посмотрел вокруг себя. Никто ничего не говорил. Но в моем мозгу звучал голос. Де Калба? Вот снова: 
 - Я не знаю. Но я хочу выяснить. Успокойся, и мы будем выяснять вместе. 
 Пайнтер прошел мимо меня вперед. Его ноги уверенно ступали по земле. 
 Одет он был в темную униформу, плотно обтягивающую его тугую фигуру. Он внимательно посмотрел на меня, но в его взгляде ничего не отразилось. Затем он кивнул. 
 - Добрый день. Надеюсь, что ты хорошо себя чувствуешь. Олл райт. Люди, принесите сюда ящики. 
 Он шагнул в сторону. Два человека в униформе выставили ящик размером с небольшой письменный стол серого цвета. Он был обит железными полосами, на верхней крышке виднелось отверстие. Затем рядом был поставлен ящик меньшего размера. 
 Однако, я больше испытвал интерес к людям, чем к ящикам. Ведь это были первые люди, которых я не знал, но появившиеся в моем сне. Это появление потрясло меня. Это мог быть и не сон. Может, я все-таки проснулся после путешествия по временной оси? 
 Я повернулся к Мюррею - Пайнтеру, который сел на один из упругих камней, все еще внимательно разглядывая меня. Я тоже сел, разглядывая в свою очередь его и ожидая, что же будет дальше. Я мог позволить себе не торопиться. Наконец, он заговорил: 
 - Топаз показала пещеру, где мы нашли тебя? 
 Я кивнул. 
 - О, да, - горячо заговорила Топаз, - я сделала все, как ты приказал, Лорд Пайнтер. Я считаю... 
 - Тихо, Топаз, - сказал Пайнтер с заметным раздражением. Затем снова обратился ко мне: 
 - Как тебя зовут? 
 - Кортленд, - ответил я и с иронией добавил, - Лорд Пайнтер. 
 - Джоб Пайнтер, - спокойно поправил он меня. - Топаз называет лордом каждого, если хочет чего-то от него добиться. Называй меня просто Пайнтер. У нас не приняты титулы. 
 - О, не всегда! - воскликнула Топаз. Она встала на колени и зачерпнула ладонью пену. 
 - Топаз, прекрати и удались ненадолго, - Пайнтер рассердился уже всерьез. 
 - О, благодарю, Лорд Пайнтер! - она в одно мгновение вскочила на ноги, сияя улыбкой. - Мои волосы! У меня еще столько дел с ними. Позовите меня, когда я понадоблюсь. Она исчезла среди снежно-белых кристаллов-деревьев, двигаясь с той необычной грацией, которая для нее была привычной, как дыхание. 
 Я смотрел на нее, все больше убеждаясь в том, что это молодое прекрасное лицо - лицо Летты Эссен. Однако, сама Топаз, видимо, и не подозревала, что у нее есть двойник. 
 - Кортленд, - сказал Пайнтер, положив руки на колени и пристально глядя на меня, - у нас есть о чем поговорить. Я прослушал запись твоей беседы с Топаз и предполагаю, что ты из первой половины двадцатого века. Верно? 
 - Ты же знаешь, что я спал в пещере. Ты, скорее всего, видел меня. 
 - Да, мы проанализировали организмы и ткани всех спящих. Радиоактивность низкая, значит, сон начался до атомной войны. В том, что вы путешественники во времени, мы не сомневаемся. Но ты должен сказать, почему спящие очутились здесь и как я оказался с ними. - Он в недоумении покачал головой. 
 Я осмотрел поляну, окруженную снежно-белыми деревьями. Служащие выполнили свою миссию и исчезли. Топаз тоже не было видно. Мы остались совсем одни. Ручей весело журчал, извиваясь в воздухе между камнями. 
 - Может быть, ты сам объяснишь мне все, Мюррей? 
 Он посмотрел на меня подчеркнуто настороженно, ожидая объяснений. Затем сказал: 
 - Мюррей? Почему Мюррей? 
 - Хорошо, Пайнтер, - согласился я. - Но объясни хоть что-нибудь. Произошло слишком много такого, что я не могу понять. 
 - Я буду рад объяснить, что могу, - сказал Пайнтер, указывая на серые ящики. - Правда, я сам не могу понять, как ты здесь очутился. Похоже, ты меня знаешь. 
 - Я знаю человека по имени Мюррей, который как две капли воды похож на тебя, раз уж ты хочешь продолжать эту игру. Но мне совершенно ясно, что происходит. Ты и остальные проснулись раньше меня на месяцы, а может и на годы. Вы вошли в эиот мир и нашли в нем свое место. А теперь ведете себя так, будто я бедный родственник, о котором вы никогда не слышали. Вот что я думаю обо всем этом. Может быть, у тебя есть более разумное объяснение? 
 Он шумно вздохнул. На его лице отразилось нетерпение. 
 - Кажется, я все понял. Эти двойники привели всех в замешательство. Значит, ты действительно ничего не знаешь? 
 - Не знаю. 
 - Очевидно, я или мое изображение был в твбой в пещере. Там была и женщина, правда, я не узнал ее. Третий - Белем. Он замолчал и выжидательно посмотрел на меня. 
 - Белем, - повторил я. - Там, откуда мы прибыли, его звали Де Калб. 
 - Белем, - твердо сказал он, не обращая внимания на мои слова. - Он механдроид. Он не человек. Ты знал это? 
 13. ПРОБЛЕМА ЛОРДА ПАЙНТЕРА. 
 Не человек, подумал я, вспоминая эти глаза из холодного металла. Я позволил его мысли проникнуть в глубины моего мозга, чтобы он мог ответить на мой вопрос. Не человек? Сначала все было тихо, а потом послышался отдаленный голос. 
 - Наблюдай и жди, - посоветовал он. 
 - Я не знаю, что такое механдроид, - сказал я, стараясь быть спокойным. - К тому же я ничего не знаю о мире, в котором нахожусь. Я только знаю, где меня нет. Скажи мне, Пайнтер-Мюррей, - или как там тебя зовут, помнишь ли ты чтонибудь о Лице Эа? 
 Он задумчиво наморщил лоб. 
 - Я могу навести справки, - предложил он, - мне эти слова ничего не говорят, но у нас так много колоний в разных мирах, что... 
 - Чепуха, - сказал я немного беззаботно. - Забудь об этом, - если он и знал что-то о Лице Эа, то не хотел в этом признаваться. - Тогда еще вопрос. Какой сейчас век? 
 Он сказал мне. Это не было временем конца мира. Еще ни в одной Галактике Лицо Эа не смотрело на красный сумрак заката. Что-то случилось во время нашего путешествия, что прервало его и разбудило нас слишком рано. Мы проснулись лет за тысячу до того, как намеревались. Я оказался единственным, кто помнил о нашей миссий во времени. 
 Вспомнил? Внезапная мысль появилась во мне и я быстро спросил! 
 - Кстати, Пайнтер, не может так быть, что ты Мюррей, но страдающий амнезией? Ты мог проснуться и забить все. 
 - Это невозможно, - твердо заявил он, качая головой. - Я знаю всю свою жизнь. Я был рожден Джобом Пайнтером на Полхане Третьем от земных родителей. Это произошло пятьдесят лет тому назад. Я могу припомнить вею свою жизнь без всяких пробелов. 
 - Хорошо, - сказал я, - У тебя есть какие-либо соображения? 
 - Пожалуй, нет. Мы... 
 Его голос внезапно удалился от меня. Я сделал хриплый вдох и... 
 Откуда-то из прошлого в мой мозг ворвался знакомый рев энергии. Пайнтер и сад стали расплываться в моих глазах, превратились в нематериальные тени. Все перестало существовать за исключением этой грандиозной вепышки энергии. 
 Я ощущал, когда на земде совершалось убийство! 
 Затем я увидел лицо Пайнтера. Он смотрел на меня сузившимися голубыми глазами, мне показалось, что щеки его стали красными. 
 Я не знаю, сколько времени отсутствовал. Однако, он успел кому-то сообщить о случившемся, так как все еще держал около рта миниатюрный микрофон, продолжая говорить в него на незнакомом мне языке. Я не мог не только двигаться, но даже и думать, а он смотрел на меня своими бледно-голубыми глазами. 
 Сделав усилие я попытался придать лицу обычное выражение. От усилия я даже вспотел. Странно, потеряв за время путешествия своих спутников, я не потерял существо, оставляющее некроновый след. Существо, которое заражает саму материю и убивает. 
 Пайнтер опустил микрофон. 
 - Кортленд, один из людей, которые помогали вскрыть пещеру щеру, только что убит. Сожжен. Такого ожога еще никто никогда не видел. Мне кажется, что только что ты что-то почувствовал. Ты можешь рассказать об этом? 
 Я тупо смотрел на него. Что-то шевельнулось в моем мозгу, и мне показалось, что опять моими глазами смотрят металлические глаза. 
 - Это очень любопытно, - прозвучал в мозгу холодный голое Де Калба, - пообщайтесь с Пайнтером. Делайте, что он предложит. Мне кажется, я что-то начинаю понимать. 
 Я вздохнул. Полностью потеряв контроль над событиями, я еще надеялся на успех. 
 Пайнтер достал из маленького ящика шлем, воткнул штеккер в большой ящик и протянул мне шлем. 
 - Вот, - жестко сказал он. - Мы можем задавать друг другу вопросы до самого судного дня и так и не поймем друг друга. Этот прибор предназначен для обмена мыслями. Это быстро и эффективно. 
 Я скептически посмотрел на шлем. Хорошо Де Калбу предлагать мне сотрудничать с Мюрреем. Откуда мне знать, каковы его подлинный цели. Да и цели Де Калба были мне совершенно непонятны. Во всяком случае, ни тот, ни другой не работали на меня. 
 - Я подумаю, - с сомнением произнес я. - Я не понимаю... 
 - Этот прибор настроен лишь на основные вопросы, - с нетерпением сказал он. - Мы просто напросто заглянем друг другу в мозги. В приборе происходит фильтрация второстепенных деталей, он настроет только на то, что касается путешествий во времени. Я смогу узнать все за три секунды гораздо подробнее, чем если бы ты пытался рассказать об этом словами. А ты узнаешь все интересующее тебя. Тогда мы сможем разговаривать с тобой, как нормальные люди, и ты не станешь задавать мне вопросы после каждого третьего слова. Решайся, человек, решайся! 
 Я с сомнением взял шлем. Некоторое время поколебавшись, я вспомнил о только что случившейся смерти и понял, что нельзя терять времени. Ведь все может случиться снова. Я боялся, что Пайнтер может узнать о моей причастности к убийству - но разве я мог отказаться. Заметил ли он что-нибудь, когда произошло убийство? Может, будет лучше, если он узнает все? 
 Шлем скользнул на голову, обтягивая ее. Пайнтер сказал что-то о проекции. 
 - В твое время существовали книги. Когда ты читаешь хорошую книгу, то чувствуешь то, что хотел внушить тебе автор. Этот прибор просто дальнейшее развитие книги. С его помощью ты можешь переселиться в образ реально существующего лица. Я получу знания от тебя, а ты от меня. В случае необходимости, мы можем оба пользоваться библиотекой проекции. 
 Пока он был занят настройкой прибора, у меня было достаточно времени для размышлений. Это был, конечно, предвестник Записи, один из шагов к чему-то более сложному и совершенному. 
 Затем из большого ящика выскочила световая спираль с такой скоростью, что, казалось, фотоны буквально разлетаются из нее. Вдруг я ощутил себя кем-то другим! 
 Я стал человеком по имени Банистер, который родился уже после Хиросимы. Я стоял в какому-то блиндаже глубоко под землей. За столом сидел Генерал, поигрывая пистолетом. Здесь мы были в сравнительной безопасности, ведь на Земле сейчас не было абсолютно безопасного места. Между нами и поверхностью земли находилась целая миля фильтров, счетчиков Гейгера, веществ, поглощающих радиацию... 
 Это была война, не подчиняющаяся никаким правилам. Высшие политики, которым самое время было умереть в постели от возраста, решили убивать сами. Они открыли ящик Пандоры, из которого на Землю обрушились горе и несчастья. Они получили то, что должны были найти в своих постелях, но с собой они взяли миллионы жизней. 
 Вторая Атомная Война. Я, Банистер, никогда не думал о ней. Я жил ею все время. Скорее всего, я был одним из тех, чьего мозга уже коснулась мутация. Я знал, что мыслю совсем не так, как старшие, мои начальники. Иногда я думал, к чему могут привести перемены в моем мышлении. 
 Генерал сказал: 
 - Ну, где рапорт? 
 Я подал бумагу. 
 Генерал положил пистолет на стол и оскалил зубы. 
 - Есть практическая польза? Это для нас основное. 
 - Да, сэр. - Ответил я. - Устройство может переносить материю на сотни тысяч миль. Правда, для этого требуется приемник. Уже сейчас можно начать колонизацию других планет. Достаточно послать корабль с приемником, и тогда откроется бесперебойная и мгновенная линия передачи материи - оборудование, материалы, продовольствие. Может, и людей. Но это только начало. 
 - Передатчик материи, - сказал Генерал и внезапно хлопнул ладонью по столу. - Прекрасно. Новый способ доставки бомб. 
 - Изобретатель настаивает на мирном применении, сэр, ответил я. - Я слышал, что война кончилась. 
 Он взглянул на меня. 
 - Да, война кончилась вчера. Но мы ее снова начнем. 
 Я знал, что мутация коснулась моего мозга. Генерал и я думали по-разному. У нас были разные понятия о жизни. Он не был рожден в атомном веке. 
 А я рожден именно в атомном веке. Я взял пистолет со стола Генерала. Все равно его мозг никому не нужен. 
 Затем я стал кем-то другим. 
 - Города? - спросил я посетителя. - Нет, мы не будем их восстанавливать. Они нам не нужны. 
 - Но мир в руинах. 
 - Нас спасет техника. 
 - Вы имеете в виду, что машины будут работать там, где не могут работать люди? 
 - Разве они не работают? 
 Да, они работали. Я был стар, мне было под сотню лет, и я мог вспомнить времена, когда земля не была радиоактивна. Не вся, конечно. Выжившие люди сконцентрировались на островах, где зараженность не была столь высокой. Путешествие, даже на самолете, было чрезвычайно опасным. Но у нас были передатчики материи. Так что мы не были разобщены и начали колонизацию планет. 
 Но Земля оставалась домом. Должно пройти еще много времени, пока она полностью очистится от заразы и станет обитаемой. Пока что ее должны были восстанавливать машины. 
 - Я покажу вам свой план, - сказал я. - Идем со мной. Я умру задолго до того, как найдет применение мой механдроид, но этот день непременно придет. 
 Посетитель последовал за мной по коридору. Это был очень могущественный человек, пожалуй, самый могущественный в мире, но он шел за мной, как школьник. 
 - Нам нужно колонизировать Галактику. Люди не могут одни справиться с этим. И машины тоже. Машина потерпит неудачу потому, что они лишены эмоций и воображения. То, что нам нужно - это человеческая машина или механический человек, исключительное создание, вроде моего механдроида. 
 Я откинул занавес и показал ему сильное молодое тело в стеклянном ящике. Вокруг него суетились машины, провода слегка подрагивали. 
 - Это один из моих механдроидов. Они не могут воспроизводиться, но их можно создавать. В данном случае машины дают жизнь человеку. 
 - Он выглядит как человек. 
 - Я выбрал его родителей сам, мне нужна хорошая наследственность. Мне пришлось немало повозиться, пока я отобрал хромосомы, наиболее отвечающие моим целям. Так появился на свет механдроид. Сразу после рождения он получил полное образование и комплекс чувств. Конечно, с помощью машин. 
 Его научили мыслить, как машина. Теоретически человеческий мозг способен на это, но полной серии экспериментов никкогда не проводилось. Механдроиды, я уверен, могут разрешать все проблемы человечества и разрешать их оптимальным образом, 
 - Обучение машинами? - с сомнением повторил мой посетитель. 
 - Машины должны служить людям. Они должны освободить людей, их мозг от рутинной деятельности. Механдроиды откроют людям пути к высшей науке! 
 - А в этом нет опасности? 
 - Нет, никакой, - уверенно ответил я. 
 14. РОЖДЕННЫЙ НА ВЕГЕ. 
 Затем я опять стал кем-то другим. 
 Сатурн занимал надо мной пол-неба, когда я бежал по извилистам улицам города от механдроида. Мне хотелось найти кого-нибудь, кто бы смог мне помочь. Но, казалось, в этом городе не было ни одного человека. Никого, кроме создания, молчаливо преследующего меня. 
 Возвращение дожей? Я был рожден на Веге. Мне шестнадцать лет. И я совершил прыжок через пространство вместе с группой друзей - нас было человек девять - чтобы посетить Землю. Как и все группы туристов, мы начали сначала с других планет. Мы вышли из передатчика на Титане, когда случилось нечто неожиданное. За нами погнался механдроид и все разбежались в разные стороны. Мне, как всегда, не повезло, и я врезался в группу механдроидов, которые были чем-то заняты. 
 Они собрались вокруг стола в большой комнате. На столе лежало тело, над столом раскинулась поблескивающая сеть нейтронная матрица. Я знал достаточно много, чтобы понять, что здесь происходит. Поэтому я остановился и стал наблюдать. 
 Механдроиды делали супермехандроида. Люди уже задумывались над такой возможностью, но все еще побаивались. Если механдроиды были поразительно умны, то супермехандроид будет вообще непостижим для людей. Он будт могуществен и опасен. Механдроидов люди могут контролировать, супермехандроид будет неуправляем. 
 Раньше думали, что механдроиды помогут людям решать галактические проблемы, уже было решено создать механдроида второго поколения. Но потом эти работы оказались под запретом. 
 Однако, передо мной на столе под сияющей нервной сетью лежало тело будущего супермехандроида. Если это могучее существо с совершенным умом оживет, то будет представлять чрезвычайную опасность для человечества. 
 Я повернулся и побежал, следом бросились механдроиды. 
 Изредка до меня доносились чьи-то жалобные крики. 
 Для того, чтобы создать механдроида второго поколения, необходимо было уничтожить всех людей в этом городе. Именно этим и занимались механдроиды. Я заскочил в исследовательскую лабораторию, схватил вакуумный скафандр и побежал с ним к выходу из-под купола, закрывающего город. 
 Через два часа я сидел в горах в полумиле от города, смотрел на купол и размышлял, надолго ли хватит кислорода. Я чувствовал себя совершенно одиноким. Моими компаньонами были только Сатурн, клонящийся к горизонту, да звезды. 
 Немного погодя я увидел космический корабль. В наше время они стали такой редкостью, что это показалось мне немыслимой удачей. Я понял, для чего прилетел корабль. Он завис над куполом - и через мгновение от города не осталось ничего, кроме вспышки света. 
 Я подал сигнал СОС, меня подобрали. По пути обратно разговоры были только о том, что давно пора взять механдроидов под контроль. Необходимо контролировать каждый каждый отдельный экземпляр, не давать им собираться вместе и создать супермехандроида. 
 Думаю, что досадное происшествие не позволило насладиться пребыванием на Земле. Она быда уже восстановлена, все следы радиоактивности исчезли. Там оставался всего один Город-Музей. Сама планета показалась мне очень маленькой 
 Однако, она была нашей родиной. С нее и началась история колонизованных миров. 
 Затем я стал Джобо Пайнтером. 
 Возможности одного человека ограничены, но возможности расы - нет. Нельзя сказать, чтобы мои возможности были слишком ограничены. Моя ценность в обществе была высока. А почему нет? Я был весьма сведущ в своей деятельности - я руководил Седьмым Галактическим Сектором, с основной базой на Земле. Да, я всегда знал, что делать, пока не обнаружилась пещера в горах Земли, и я не увидел Джоба Пайнтера, спящего в ней. Нет, я не потерял своей квалификации. Я был озадачен, но все же я мог отыскать ответ на эту загадку. Подойти в ее решению я должен был объективно. Абсолютно объективно. 
 Факт исчезновения механдроида Белема был немедленно доведен до меня. В этом мире, где обучение начинается с самого рождения и продолжается всю жизнь, некомпетентность человеку не прощается. 
 Исследовав обстоятельства исчезновения механдроида Белена, я приказал выяснить, сколько механдроидов исчезло за последнее время и приказал произвести розыск по всей Галактике, правда, мало рассчитывая на успех. 
 Человеческая раса завоевала Вселенную. Конечно, возможносьи человека невелики, но машины, которые он создает, не имеют никаких ограничений. Однако, нужно научиться не только их делать, но и осуществлять над ними жесткий и постоянный контриль. 
 Я намечал отправить Белема на изучение системы Бетельгейзе. Он существенно превосходил своих собратьев по скорости ума, реакции, и я возлагал на него большие надежды. Решив проверить результаты его работы на Бетельгейзе, я обнаружил его исчезновение. 
 Была проведена большая работа по расследованию всех обстоятельств его исчезновения. Мы проследили все его записи и перемещения вплоть до исчезновения. При этом обнаружилось много интересного. Очевидно, Белем решил, что ему необходимо исчезнуть для решения какой-то задачи. Мы проверили все записи. В секторе Андромеды было обнаружено нечто странное. 
 На одной из планет, вращавшихся вокруг звезды готовой взорваться, мы обнаружили новый тип материи. Эта материя была абсолютно нейтральна. Был немедленно объявлен карантин в этой системе, намечены дальнейшие исследования. 
 Никогда невозможно предугадать, к чему приведут исследования механдроидов. Эти существа замечают такие незначительные факторы, что человек никогда не обратил бы на них внимания. Они никогда не удовлетворяются достигнутым - им всегда нужна стопроцентная истина. И я не слишком удивился, обнаружив в записях Белема координаты оси времени Земли. 
 Мы прибыли в указанную точку, Белемом был уже разработан метод расформирования специальной атомной структуры, для того, чтобы разбудить спящих. Каких спящих? Это я узнал очень скоро. 
 На временной оси, которая проходила недалеко от русла реки Св. Лаврентия, мы нашли пещеру. С помощью специального облучения нам удалось увидеть там четырех людей, погруженных в глубокий сон. Одним из них оказался механдроид Белем. Вторым был я. Еще там были неизвестные мне мужчина и женщина. 
 Директор обсудил ситуацию на Совете. 
 - Белем обнаружен, - доложил я. 
 - Думаю, что да, - согласился директор. - Но в этой пещере находишься и ты. Значит, ты существуешь сразу в двух местах. Очевидно, и Белем тоже. Ты знаешь, как могут быть опасны механдроиды в необычной ситуации. Вспомни события на Титане двадцать лет назад. Вероятно, эти четверо из прошлого. Они приняли наркотик, чтобы погрузиться в сон и освободить свой мозг от восприятия времени, а специальное устройство непрерывно перестраивает их атомную структуру. 
 - И, судя по всему, я вместе с ними. 
 - Но они - все трое - из прошлого. 
 - Круговое время? Или спиральное? 
 - Не знаю, - ответил директор. - Этот вопрос имеет чисто теоретическое значение. Самое простое - это разбудить их и узнать, как они попали на ось времени. К тому же, отпускать механдроида путешествовать по времени слишком опасно. Что же касается тебя... 
 Ни у кого из нас не было ответа на этот вопрос. Я стоял перед ними живой и реальный. Но мой двойник, мое второе я, спал на оси времени. 
 - Разбуди их, - приказал директор. 
 Это был единственно возможный шаг. 
 - Хорошо, - ответил я. Это было мое дело, которое нукно было завершить несмотря ни на что. Люди конечны во времени. Человечество бесконечно. 
 Затем я снова стал Джереми Кортлендом. Мы были в Лебедином саду, я и Пайнтер. Тени тех, в кого я переселялся, все еще бродили в моем мозгу, постепенно теряя краски жизни, тускнея и удаляясь. Все, что нужно, я прочел в памяти Пайнтера, и он прочел все в моей. 
 Но он не узнал, что механдроид Белем - Де Калб - шпионит с помощью моего мозга. Я был уверен в этом так, как будто сам Де Калб сказал мне об этом. Остатки взятых из мозга Пайнтера воспоминаний уже начали покидать мой мозг, но в нем осталось воспоминание о том приключении, когда я побывал на планете взбунтовавшихся механдроидов. 
 Внезапно я все понял. Я вспомнил толпу механдроидов вокруг стола. Однажды, двадцать лет назад, мальчик уже видел это на Титане - создание супермехандроида, запрещенное людьми. Тогда этот город был превращен в пыль, для того, чтобы остановить опасный эксперимент. 
 Теперь это случилось снова. Где-то в глубинах Галактики создается новый супермехандроид. Пайнтер не знает об этом, а я не могу ему рассказать. Гипнотический запрет, который наложил на меня Белем, был слишком силен. 
 Я понял, что Пайнтер теперь знает многое из того, что знаю я. Лицо его посерело. 
 - Теперь я знаю, что за тип вещества мы обнаружили на Андромеде. Вы назвали его некроном. 
 Теперь он знает, что я являюсь носителем создания, которое убивает и убивает мгновенно. 
 Но он не упомянул об этом. Вместо этого он стал говорить о Белеме. 
 - Белем должен был работать над системой Бейтельгейзе. Это было для него достаточно просто, и я подозреваю, что он стал исследовать побочные факторы и обнаружил, что в системе звезды, готовой взорваться, существует некрон. Когда это произойдет, сила взрыва разнесет атомы некрона по Вселенной и заразит многие планеты. Почему-то Белем решил, что ось времени... - он нахмурился. - Может, он специально оставил записи? Может, он хотел, чтобы мы нашли пещеру? 
 - Откуда я могу знать? Ведь теперь у тебя в голове есть все, что есть и у меня. 
 - Наверное, так оно и есть. Но где же теперь Белем? 
 Я знал, но не мог ему сказать. 
 - Почему исчезли Белем и десять других механдроидов? Почему они не рассказали всему миру о возникшей проблеме9 
 Он забыл, что на его голове шлем. Заметив это, он снял его. Я последовал его примеру. 
 - Потому что они ведут работу в тайне, - сказал он. - Что же такое они могут делать в тайне от всех, не пользуясь помощью мировой науки? Только одно. Механдроиды хотят решить эту проблему... 
 - Они делают механдроида, - твердо сказал Пайнтер. - Это должно было произойти. Сцилла и Харибда. Ведь супермехандроид опасен так же, как и некрон. 
 - Но почему? - спросил я, убежденный, что некронная зараза гораздо хуже, чем любая человекоподобная машина, как бы совершенна она не была. 
 - Потому что механдроиды, возможно, будут повиноваться некрону, а не нам. Механдроиды уязвимы потому, что они человекоподобны. Супермехандроид, скорее всего, будет неуязвим. Предположим, что он будет действовать в соотвествии с правилами абсолютной логики, без всяких моральных принципов. Тогда он решит, что живые формы материи вообще не нужны. Никто этого не знает. Никто не сможет предвидеть его поведения и образа мыслей. 
 Я покачал головой. 
 - Не спрашивай меня ни о чем. У меня есть свои проблемы. Те, что спят в пещере. Где-то должен быть ответ на все, Пайнтер, должен быть! 
 - Есть один ответ, - сказал он так угрюмо, что холод пошел по моему телу. - Теперь я скажу тебе правду, Кортленд. 
 15. РАССЫПАЮЩАЯСЯ ПЛОТЬ. 
 Четыре молчаливых фигуры лежали в пещере в тысячелетнем сне. Я снова видел их. Я снова ощущал тяжесть шлема на голове и и осознавал, что вокруг меня Лебединый Сад. Над ухом я слышал дыхание Пайнтера. Я смотрел стереофильм и видел пещеру глазами камеры. 
 - Эту запись мы сделали, когда открывали пещеру, - скаяал Пайнтер. - Теперь внимательно наблюдай за тем, что произойдет. Никто этого не знает, только ты, я и несколько техников, которые занимались съемкой. Мы держала это в тайше. Смотри... и ты увидишь. 
 В пещере было тихо. Ничто не шевелилось в ней уже несколько тысячелетий. Все замерло в ней, когда мы забылись в долгом сне. Но вот в камере заплясали лучи фонариков. Техники Пайнтера начали работы, пытаясь вскрыть камеру и выпустить... что? Что-то ужасное. Я понял это по лицу Пайнтера. 
 Огни вспыхивали, гасли, загорались снова пронзая серый мрак пещеры. Вот камера отъехала назад, и я увидел самого Пайнтера, окруженного помощниками и машинами. Все внимательно смотрели на яйцо времени. 
 Мне было любопытно услышать голос Пайнтера - не того, что был рядом со мной, а того, что снят на пленке. 
 - Какие у нас шансы? - спросил он. - Они могут проснуться? 
 Кто-то ответил ему. Некоторое время он смотрел на спящих, переводя взгляд с одного на другого, затем я снова услышал его голос: 
 - Мы должны вынуть одного из них. Если это действительно путешествие во времени, они спят очень долго, и пробуждение для них может быть слишком большим потрясением. 
 - Нужен кто-то, кто способен смягчить эффект, ускорить процесс приспособления к новому миру. Пожалуй, подойдет... Топаз. - Я знал, почему он вспомнил Топаз. Он смотрел на Эссен, и подсознательно черты ее лица напомнили ему девушку. 
 - Пошлите за Топаз, - повелительно сказал он, и голос его эхом прокатился по пещере. 
 Сейчас самое время рассказать о языке, на котором мы говорили. Это, несомненно, был английский, но заметно изменившийся. В него вошло много новых слов и фраз, некоторые слова исчезли, другие изменили значение. Так что язык был в основном понятен, хотя иногда мне приходилось переспрашивать. 
 Изобретение передачи материи развинуло горизонты человеческой цивилизации. Людям понадобился некий общий язык бэйсик - и основой для него стал английский. 
 Внезапно изображение на экране мигнуло и погасло. Пайнтер нетерпеливо заговорил: 
 - Сейчас будут проводить эксперименты: исследовать ткань одежды, определяя век, откуда вы прибыли, и много другое. На все это уйдет шесть часов. После этого мы приступили к вскрытию силовой оболочки. К этому времени появилась Топаз. Теперь смотри. 
 Снова передо мной возникла пещера. В ультрафиолетовых лучах я ясно видел лица спящих. Но на этот раз в пещере царила суета. Перед камерой то и дело сновали люди. Они носили линзы, длинный светящиеся трубки, какие-то стержни, прямые и изогнутые. Я слышал звонуий смех Топаз и недовольные краткие реплики Пайнтера. 
 - Смотри, - резко сказал Пайнтер, - это произошло внезапно. 
 И тут я увидел как в самом воздухе пещеры появилась трещина, от которой потянулись паутинки маленьких трещинок. Камера на мгновение показала спящих, их лица были искажены, как будто я видел их через разбитое стекло или вещество с иным коэфициентом преломления, нежели у воздуха. 
 Затем пещера на мгновение потемнела. Четыре тела как будто перенеслись в другое измерение, Я видел их так ясно и отчетливо, что их изображение казалось мне объемным. Еще мгновение - и вот они уже стали частью нормального пространства. Та оболочка энергии, которую тысячу лет назад соорудила доктор Эссен, больие не изолировала спящих от этого времени и пространства. 
 В пещере все еще было темно. Это мне что-то напомнило этот красноватый полумрак с огнями, поблескивающими... 
 И тут я замер. Тела рассыпались! 
 Ужас овладел мной. Я даже ощупал себя - не превратилось ли мое тело в прах. Но пальцы мои ощутили твердую плоть, тогда как на экране я видел свое рассыпающееся на мельчайшие части тело. 
 Я смотрел, как рассыпается мое тело в красном полумраке пещеры. Видимо, своим сном нам все же не удалось обмануть те тысячелетия, от которых мы стремились укрыться в энергетическом яйце. Но я знал, что это не конец и впереди что-то еще более ужасное. 
 К своему замешательству и ужасу я понял, в чем дело. Красноватый полумрак, слабые огни, поблескивающие в кровавом тумане... 
 Я уже видел это раньше. В таком же полумраке я видел лицо Эа, смотрящее на ночь мира. Превращение нашей плоти в пыль не было случайностью. 
 Я видел, что все мы были убиты в нашем тысячелетнем забытьи, превращены в ничто. Зачем и кем? Я не мог предполагать, но понимал, что ответ заключается в красноватом полумраке, заполнившем пешеру. 
 В нем кроется ответ. Ничто не происходит случайно - я был полностью уверен в этом. Предвидели ли они эту вынужденную остановку в середине пути? А если предвидели, то значит просто хладнокровно уничтожили нас, превратив в пыль. 
 Нет, ведь мы еще оставались живыми. 
 Один я остался самим собой. Но я уверен, что в глубинах мозга Пайнтера скрывается Мюррей. Я виде глаза Летты Эссен на прекрасном лице Топаз. Да и Де Калб был где-то здесь, укрывшись за металлическими глазами Белема, чего то выжидая. Значит, мы не мертвы. 
 Люди Города вызвали нас из тьмы тысячелетий и превратили в пыль. 
 Я смотрел на холмики праха, образовавшиеся там, где только что лежали наши тела. 
 - Вот что произошло в пещере. Но одновременно случилось и кое-что еще. Смотри. 
 Сцена на экране изменилась. Включилась камера, стоящая сбоку. На переднем плане оказался Пайнтер и Топаз, их лица были внимательны, так как они наблюдали за разрушением энергетической оболочки. 
 Камера снимала события, происходившие минуту назад, и я снова смотрел, как раскрывается яйцо. Снова начались изменения в камере, возник красный полумрак... 
 Но теперь, как только тела стали рассыпаться, я увидел, что лицо Пайнтера исказаила гримаса - оно вдруг стало белым, затем глаза его сверкнули, как будто он понял невто очень важное, затем снова потухли, и он рухнул на пол. Кто-то подбежал помочь ему, подхватил и осторожно опустил на пол. Затем я увидел, как рядом с ним без звука упала Топаз. 
 Вокруг них поднялась суматоха. Вскоре Пайнтер зашевелился и толпа подалась назад. Живость снова вернулась в лицо Пайнтера, он сел. Одновременно зашевелилась Топаз, она подла руку и, не открывая глаз, поправила волосы. Жест ее был совершенно естественным, как будто ничего не случилось. Пайнтер сказал: 
 - Вот как это случилось. Мы упали в обморок. Больше не пострадал никто. Но вернемся снова к моменту, когда треснула оболочка, а мы с Топаз упали в обморок. Снаружи пещеры была толпа, ожидавшая конца эксперимента. Удивительно, до чего же любопытны люди. Их собралось довльно много, наши камеры снимали и их. 
 Теперь я увидел склон горы, толпу мужчин и женщин. Они поднимались из долины - оттуда, где я в последний раз видел девственные леса Канады. Вдали виднелось низкое белое здание. 
 - Это здание - один из передатчиков. Через него пребывают люди со всех концов Галактики. Невозможно определить, откуда именно прибыл каждый из них. Это жалко, так как... Смотри... 
 Я посмотрел и увидел... свое лицо. 
 Количество двойников все увеличивалось. Голова моя кружилась от попыток подсчитать, сколько же Джерри Кортлендов может существовать в одном мире в одно время. Один рассыпался в пыль в пещере. Другой сидел здесь, в Лебедином Саду. А третий поднимался по склону горы к пещере, пробираясь через толпу. Это был точно я, одетый в какой-то заношенный пуловер и рваные штаны. 
 Я повернул налево вместе в толпой, чтобы обогнуть камень. И тут в толпе возбужденно закричали, а в пещере появился красный свет. 
 - Мы вернулись назад, к тому моменту, когда начали рассыпаться тела в пещере, - напомнил мне Пайнтер. - В пещере я и Топаз упали в обморок. А тут... следи за собой. 
 Я увидел удивление на своем лице, а затем... затем я упал. 
 - Когда ты проснешься, то окажешься уже в комнате-передатчике в городе. С тобой будет Топаз. Помнишь? 
 - Значит, ты считаешь, что тот человек в толпе - я? Я, который сейчас сидит тут? Но, это же невозможно! Я же все помню. Я помню, как отправился в пещеру еще в двадцатом веке и проснулся уже здесь. Я никогда не выходил с толпой из передатчика и не шел к пещере. Ты же говорил, что разбудил меня в пещере! 
 - Не совсем так. Я просто не хотел запутывать тебя. В этом деле много такого, чего никто не может понять. Я хотел, чтобы ты был самим собой, пока я не узнаю от тебя как можно больше. Теперь ты знаешь всю правду. Что может быть запутаннее, чем вся эта история? 
 - Но я же не тот человек с горы! Кто он и откуда? Он не я! 
 - Нет, ты и есть он. Ты же видел, что стало с телами в пещере? Твой двойник, мой двойник, двойник Белема, женщина все они рассыпались. А кто ты, я не знаю. Это плохо, но ничего необычного в этом нет. Галактика велика, в ней много людей, не зарегистрированных нигде. Мы пытались выяснить твою личность. Ни по отпечаткам пальцам, ни по фотографии ты нигде не числишься. Однако, именно ты упал в обморок на склоне холма. Тебе пришлось приходить в себя дольше, чем нам. Когда ты проснулся, то назвал себя Кортлендом и преподнес нам поистине фантастическую историю. Ты и сам веришь в это. И, значит, не обманываешь меня. 
 - Конечно, нет. Я пустился в путешествие вместе с остальными . Я... 
 - Ты рассыпался в пыль, - нетерпеливо заметил Пайнтер. Подожди немного. Мне кажется я заметил кое-кого в толпе возле тебя. Включи. 
 Снова вспыхнул экран со сценой на холме. Камера дрогнув, проехала чуть влево и остановилась на человеке, который только что появился в кадре. 
 Де Калб! 
 Нет, не Де Калб. Белем. Он повернулся к камере, и я увидел, как свет отражается от его металлических глаз. 
 Дневной свет внезапно снова стал красным. Толпа вздрогнула, сгрудилась вокруг моего упавшего двойника. Белем тоже покачнулся. Холодный мозг механдроида собрал все свои ресурсы, чтобы противостоять тому, что хотело нарушить его целостность. Механдроид сделал то, что не сумел сделать человек. Он пошатнулся, оперся руками о камень, затем согнулся и спрятал лицо в ладонях. Но через четыре минуты он поднялся и спокойно пошел к передатчику. Шел он преувеличенно твердым шагом, на лице его было написано замешательство. 
 Пайнтер прошептал мне на ухо; 
 - Вот так было с ним. 
 Но шевельнувшееся в глубине моего мозга удивление отвлекло все мое внимание. Белем тоже смотрел на это и думал почти теми же словами, какие произнес Пайнтер. 
 - Так вот как это произошло! Теперь я почти все понял! 
 16. ПОДЗЕМЕЛЬЕ. 
 В Лебедином Саду долго стояла тишина. Пайнтер снял с моей головы шлем и задумчиво смотрел на меня. Я смотрел в лицо Мюррея, но на меня смотрел Пайнтер с Колхида Третьего, человек из другого времени. 
 - В пещере спало четверо, - заговорил он. - И четверо падали в обморок, когда спящие распадались. Это должно означать, что мы не просто двойники по внешнему виду. Правда, мне очень трудно разобраться во всем этом. Сейчас над проблемой работают мыслящие машины. Вскоре они должны сообщить нам все факты и выводы. Кортленд, когда мы обменивались мыслями, я заметил кое-что. Топаз - это двойник женщины в пещере? 
 - Доктора Эссен, - сказал я. - И думаю, что это так и есть. - Про себя я подумал: у них у всех есть двойники, кроме меня. Тем не менее, я видел, как рассыпался Джерри Кортленд. Это может означать только одно, то, что мой двойник, человек без имени. Он пришел к пещере ниоткуда и упал в обморок. Проснувшись, он стал Джерри Кортлендом. И я никогда больше не осмелюсь без страха уснуть в этом мире, опасаясь, что проснувшись я стану им! Я видел, как рассыпалось в пещере мое тело. Я мертв. Когда этот человек проснется, я... 
 - Хорошо, Кортленд, - сухо сказал Пайнтер. - Я оставляю тебя здесь на час. Здесь ты в безопасности и Топаз вскоре присоединится к тебе. 
 - Я пленник? 
 - Нет, не совсем, - он улыбнулся. - Ты хочешь того же, что и все мы - ответов на наши вопросы. Я думаю, ты сказал нам правду. Я уверен в этом, если в данной ситуации можно быть уверенным в чем-то. Может быть, ты способен скрывать свои мысли. Так что пока мы будем наблюдать за тобой, для выяснения всех подробностей. Топаз через час приведет тебя ко мне. Надеюсь, что я к этому времени уже буду иметь ответ от машины. 
 Он попрогцался со мной и исчез в зарослях, направляясь к передатчику. Я не могу понять, почему он не убил меня. 
 Ведь в пещере нас было не четверо, а пятеро. И пятый был самым опасным созданием в Галактике. Некронный убийца прибыл вместе со мной. Как именно, я не знаю, но это так же верно, что я не Джерри Кортленд, а черт знает кто, какое-то безымянное существо, пришедшее неизвестно откуда неизвестно зачем. Инфекция была во мне, но где? В теле, в мозгу, в памяти? Я знал, что в любой момент могу ощутить прилив энергии, который будет означать еще одну смерть. 
 Пайнтер знал об этом, он прочел это в моей памяти. Конечно, он не был человеком, принимающим окончательные решения, но когда он доложит обо всем на Совете там могут просто решить убить меня. Я сам сделал бы это на их месте и был бы прав. 
 Но они предложили мне ждать. Только чего? Казни? 
 Мне стало смешно, когда я вспомнил, какой сложной казалась мне жизнь в моем мире. А там мне приходилось иметь дело с одним временем, одним пространством, одним Джерри Кортлендом! Но я и тогда не мог справиться с собой: в сиденье моего тоббогана торчала заноза. Теперь Джерри Кортленд был мертв. Он превратился в горстку пыли на полу пещеры где-то в другом мире. 
 Нелогично? Разумеется. Но теперь мне часто приходилось иметь дело с такими вещами, с которыми не в состоянии справиться человеческий разум. С чем-то реальным, и одновременно иррациональным. 
 Я увидел в потоке бледно-зеленый апельсин. Достал его и стал есть. Во рту опять возник вкус алкоголя, необычайно восхитительный сок потек в мое горло и... 
 - Ты в опасности, - холодно и внезапно сказал голос в моем мозгу. 
 Я сжал голову руками чисто импульсивно стараясь как бы выдавить из мозга этого дьявола. Он был там - Де Калб - Белем - со своим холодным металлическим взглядом смотрящий на мир через мои глаза, своими холодными мыслями пронизывая мой мозг. 
 - Ты можешь читать мои мысли? - спросил я вслух. 
 - Нет. Только когда ты стараешься, чтобя я их понял. Вот как сейчас. Этот плод затуманивает твой мозг, брось его, теперь я буду руководить тобой. 
 Я откусил еще кусочек. Никто не приглашал его в мой мозг, подумал я как будто со стороны. Прекрасный Лебединый Сад, как будто уплыл куда-то вдаль. У меня не было причин не доверять ни Де Калбу, ни Белему. Мне просто совсем не нравился способ, которым этот наглый механдроид проник в мой мозг, бесцеремонно занял там место наблюдателя-шпиона и еще осмеливается давать мне указания. 
 Лучше бы он занялся чем-нибудь другим. Например, я бы с удовольствием заглянул в мозг Топаз. Она не только очень красива, но и непредсказуема в своем поведении, как дикая кошка. Я много бы дал, чтобы узнать, что она думет обо мне. Может, я был бы приятно удивлен. Я же видел, как она мне улыбается, А что касается Пайнтера, то я и так прекрасно знаю подобных людей. Вечное стремление к абсолютной истине из таких получаются фанатики. Он не позволит мне остаться самим собой, я уверен в этом. 
 - Брось плод! - повторил голос. 
 Я и и не думал слушаться его. Напротив, я решил откусить еще немного, но моя рука отказалась повиноваться мне. Я вообще не мог двинуть ни рукой ни ногой. Плод с плеском упал в поток из непослушных пальцев. С сожалениеи я проводил его глазами. 
 - Видишь тот пурпурный плод? - сказал голос. - Возьми его. 
 Я решил ничего не делать. 
 Однако, моя рука решила иначе - она достала продолговатый плод, похожий на сигару, и поднесла его ко рту. Он тоже был вкусные, правда, безалкогольным. Легкое опьянение стали проходить. Уже более охотно я откусил второй кусок. 
 - Хорошо, - сказал голос Белема. - Мне совсем не хочется заставлять делать тебя что-либо. Это слишком трудно. Теое вскоре могут понадобиться мои силы, так что постарайся понапрасну не утомлять меня. 
 - Как ты делаешь это? - спросил я. - Где ты? В левой части мозга? 
 - Там у тебя юмор, - мрачно ответил механдроид. - Я не собираюсь объяснять тебе все подробно, но не вижу причин, почему бы тебе не знать, где я сейчас. Я там, где ты видел меня в последний раз. Мое тело осталось там же, но я вошел с тобой в мысленный контакт. Я слышу и чувствую то же, что и ты. Я могу читать твои мысли и, правда с трудом, управлять твоими движениями. Нравится тебе это или нет, но наши судьбы будут связаны. 
 - Послушай, - свирепо заявил я. - Вон плывет еще одяи зеленый апельсин. Может, съедим его вместе? 
 - Доешь пурпурный плод, - сказал Белем. - Может, тебе придется съесть еще один, так как я переправлю тебя с помощью передатчика в один подземный район, о существовании которого я догадывался, но только теперь, когда смог проникнуть в мозг Пайнтера, узнал наверняка. 
 Это в высшей степени секретный район, но мы с тобой можем проникнуть туда и выполнить одну важную задачу. Для тебя это также необходимо, как и для меня. Пока ни ты, ни я не понимаем своего предназначения, но мы связаны осью времени, где спали вместе. И... 
 - Не эабывай, там был и Пайнтер, - напомнил я. 
 - Я помню. И вместе с Пайнтером исследовал твою память и теперь все основное знаю. Я уверен, что наконец, стал кое-что понимать. Наша задача сейчас, посетить подземное правительство. Если ты сейчас пойдешь обратно к передатчику... 
 - Почему я должен идти? - я ощутил, что опьянение совсем покинуло меня. - Это мой мозг, а не твой. У меня свои проблемы. Залезай в кого-нибудь еще и делай с ним свои грязные дела. С меня достаточно того, что я пережил с Пайнтером... И когда... 
 - Когда он точно узнает, что ты носитель некронного убийцы, он без колебания принесет тебя в жертву. Ты идешь, или я должен заставить тебя? 
 Я хотел выругаться, но прежде чем нужные слова пришли мне на ум, я услышал среди деревьев звонкий смех и на поляну выскочила и запрыгала вокруг меня Топаз. 
 Она вся была усыпана звездами разных форм и размеров. Они покрывали ее с ног до головы - волосы, руки, одежду... 
 - О, как я прекрасна! - кричала она в поистине ребячьем восторге. - Скажи, ты когда-нибудь видел что-либо более прекрасное? 
 - Никогда в жизни, - заверил я ее. - Я... 
 И тут челюсти мои захлопнулись, едва не прикусив при этом язык. Мышцы мои напряглись, и я без всякого желания со своей стороны повернулся к ней спиной и пошел по тропинке к передатчику. В моем мозгу шевельнулся холодный металлический голос: 
 - Люди! 
 Мне было интересно наблюдать, как руки совершенно без моего участия выбрали нужные кнопки на стене и нажали и... Думаю, что механдроид знал, что делает. 
 Он знал, что делает - через мгновение комната завибрировала. Появились головокружение и тошнота... а затем забвение. 
 Вышли мы уже в большом подземном зале. Я был уверен, что зал подземный. Здесь было много народа - мужчин и женщин, которые обратили на меня совсем немного внимания. Я проталкивался между ними - наполовину по собственному желанию, наполовину по воле своего узурпатора. Люди были одеты самым разным образом, так что мой костюм не привлек внимания. 
 Я подумал, что здесь центр системы передачи материи. Я, конечно, не имел понятия, на какой планете он находится. 
 Должно быть, люди со всех концов Галактики делали здесь пересадку в своих путешествиях. Я пробрался через толпу к ряду кабин передатчиков, вошел в одну из них и стал нажимать кнопки на пульте. 
 Странно, подумал я, когда в голове у меня возникло уже знакомое чувство ориентации; я так долго нахожусь в этом времени и так мало познал этот мир. Все время, за исключением Лебединого Сада, я находился под крышей, в помещениях, н что делается на поверхности планет, я не знаю, а может быть, и не узнаю никогда. 
 Стены комнаты вновь стали неподвижными, дверь открылась. 
 Я увидел длинный белый коридор, залитый белым светом. 
 - Это подземелье, - сказал голос Белема у меня в мозгу. 
 17. МИР БЕЛЕМА. 
 Если бы я ожидал увидеть что-то волшебно, то был бы разочарован. Передо мной был просто коридор - белый, пустой и тихий. 
 - В твое время, - сказал механдроид, - здесь были толстые двери и крепкие замки. Это был арсенал правительства. Иди вперед. 
 Я повиновался. Внезапно по полу прошла короткая вибрация, пронзившая все мое тело, она быстро кончилась. 
 - Ты только что миновал пространство между катодом и анодом. Это пространство предназначено для уничтожения мозга любого механдроида, проходящего тут. Но для человека это поле безвредно. Ни один механдроид не имеет право входить в это подземелье. 
 Значит, механдроиды все же уязвимы. 
 - Разумеется, - тут же откликнулся Белем. - Каждое существо может быть приведено в состояние небытия. Чем менее устойчив организм, тем легче его уничтожить. Однако, эта система с катодом и анодом слишком громоздка и ограничена по мощности. Она пригодна только для защиты. Кстати, она может уничтожить и тебя, если настроить ее соответствующим образом. Здесь есть и другие устройства, предназначение для людей, на которых нет предохранительной одежды. К счастью... 
 Я был уже не в коридоре. Вся привычная для меня геометрия вдруг исказилась. Глаза потеряли обычную перспективу и не могли сфокусироваться. Голова закружилась, как при исчезновении силы тяжести. 
 Я не мог описать то, что описать невозможно. При обычной перспективе все прямые линии - пол, потолок - сходятся где-то впереди, в невидимой для меня точке. Сейчас они сходились надо мной и сейчас же расходились впереди. Такие искажения, может быть, объяснимы в конце Вселенной, но здесь... 
 Я не мог ничего понять. Что-то произошло и с силой тяжести. Мне стало казаться, что я падаю в том направлении, куда смотрю в данный момент. 
 Это был не коридор, а какая-то белая пустота. Совершенно белая и совершенно пустая. Вокруг ничего - только острие конуса, угрожающе направленное на меня со всех сторон. Я пытался двинуться вперед, но не мог - мне казалось, что я неминуемо упаду. 
 - Иди вперед, - настаивал Белем. 
 Я закрыл глаза и шагнул вперед. Затем, по команде Белема я чуть приоткрыл их и толи начал падать, то ли побежал по расширяющемуся конусу, в который превратился коридор, побежал в расширяющуюся бесконечность, Я бежал и чувствовал, что двигаюсь по закругляющейся линии. Вскоре оказалось, нто я бегу в противоположном направлении - от конуса. 
 - Я не могу долго управлять тобой, мне нужен отдых. Расслабься. Позволь мне управлять твоими мышцами и не сопротивляйся. Все это только оптическая иллюзия. Ее воспринимает только человек. Я же вижу все, как есть. 
 Я с трудом заставил себя открыть глаза и не закрывать их. Ощущение постоянного падения ни на секунду не оставляло меня и даже усиливалось. Я с трудом сдерживался, чтобы не реагировать на сообщения моих зрительных нервов и шел вперед... не знаю чему - к точке исчезновения? Только так я могу назвать вершину конуса. И я подошел к ней... и прошел сквозь нее. Не спрашивайте, как, потому что это была оптическая иллюзия - и снова оказался в белом коридоре. 
 Я неуверенно дошел по нему до места разветвления. Белем направил меня по левому пути. 
 На стенах через равные промежутки были нарисованы какие-то иероглифы. Я не знал их значения, пока Белем не приказал мне остановиться около одного из них. Я коснулся стены, в ней открылась щель, которая, подобно кошачьему глазу, превратилась в овал, а затем увеличилась настолько, что я смог войти в комнату. Панель бесшумно закрылась у меня за спиной. 
 Комната оказалась достаточно большой, в углу стоял передатчик вещества. На стенах были смонтированы панели с органами управлениями чрезвычайно сложными, на мой взгляд. На стеклянном возвышении в комнате стоял ящик. Он был небольшим и мог уместиться у меня на ладони. Он был освещен двумя яркими лучами света, исходящими из двух цилиндров, по бокам возвышения. 
 Внутри ящика я увидел кусок чего-то, похожего на золотистый мрамор. 
 - Я знаю, что это, - сказал я, - эта штука может испонить три мои желания. 
 - Юмор - это защитная реакия организма на страх - бесстрастно сообщил Белем. - Но именно поэтому я избрал такой сложный и опасный путь сюда, пробравшись в твой мозг. Все люди этого времени с подозрением относятся к механдроидам, и ни один из них не зашел бы так далеко. Ты единственный, с кем я мог бы рассчитывать проникнуть в Подземелье. Я полагаю, что в этом стеклянном ящике находится именно то оружие, против которого у нас нет защиты. Пока оно находится в поле, оно безвредно, но если поле отключить, то кристалл проявит активность. 
 - Что это? 
 - Это сгусток энергии. Сейчас он заряжен положительно. Когда он активизируется, то зарядится отрицательно и создаст вокруг себя поле диаметром в милю. В этом поле не сможет работать ни один передатчик вещества. 
 - Но это не так уж опасно. Ведь не так уж трудно пройти милю до ближайшего передатчика. 
 - Это так. Но предположим, люда захотят напасть на нашу лабораторию. Ты ее видел. Они быстро поставят ящик, пока он не активизировался, в передатчик, настроенный на нашу планету. Одно мгновение - и он у нас. Он парализует все наши энергетически установки, и мы окажемся беззащитными, 
 - Надолго? 
 - Не знаю. Но на продолжительное время. Когда ящик активизируется, его нельзя сдвинуть и отнести на большое расстояние, на котором его поле не действует. Сейчас же ящик можно переносить. Можешь ты коснуться его? 
 Я протянул руку, но что-то остановило ее в футе от ящика. Моя рука не могла проникнуть сквозь невидимый барьер. 
 - Я так и думал, - сказал Белем. - Попробуй нажать кнопку на возвышении. 
 Я нажал и снова протянул руку к ящику. На этот раз я коснулся его. Защитное поле исчезло. Ящик был совсем не тяжелым и я легко смог поднять его. 
 - Хорошо, - сказал я. - Но при чем тут я? Почему я должен тебе помогать? 
 - Если ты не будешь помогать мне, Пайнтер убьет тебя, терпеливо сказал Белем. - Если он сам не сделает этого, то тебя убьют другие, как только они узнают, что ты носитель некронного убийцы. Мне кажется, что я знаю, в чем дело. Если ты поможешь мне, я уверен, что смогу разрешить и эту проблему. Я буду защищать тебя, и для этого у меня две причины. Во-первых, я не могу покинуть твой мозг, пока мы с тобой вновь не установим физический контакт. Если ты будешь убит раньше этого, то я тоже погибну. После завершения этого дела, мы снова вернемся с тобой в тот мир, где встретились впервые и где сейчас нахожусь я. А вторая причина... 
 Внезапное резкое сокращение всех мыщц заставило меня согнуться пополам. И стал падать вперед, пол быстро приближался ко мне - и почувствовал, как мыщцы мои вновь расслабились и только это смогло удержать меня от удара. Я был так поражен, что не обратил внимания, на зеленый луч с извивающимися щупальцами, который плавал в воздухе на том самом месте, откуда я только что упал. 
 - Парализующее излучение, - сказал Белем. 
 Следующие события заняли ничтожно малый промежуток времени. 
 Когда я вновь встал на ноги, я обернулся и увидел, как дверная панель бесшумно открывается. В отверстии появился человек с поднятым оружием. Это был Пайнтер. Его зеленые глаза сверкали, рот скривился в гримасе негодования. Оружие его напоминало рапиру с соплом на конце. Резиновый край сопла, похожий на губы, мерно сжимался и разжимался, как при дыхании. 
 Белем ощутил присутствие Пайнтера раньше, чем я. Это он заставил меня броситься в сторону, когда Пайнтер выстрелил. 
 У меня не было никакого оружия. Пайнтер снова поднял свою рапиру. Я не имел понятия, что же мне делать дальше. 
 - Что мне делать? - в отчаянии воззвал я к Белему. 
 - Не знаю. Успокойся. Я подумаю. - Это все, что смог предложить мне Белем. 
 Я нашел глаза Пайнтера и попытался отвлечь его разговором. 
 - Подожди, Пайнтер, не стреляй! Я... 
 В любую секунду из сопла может вырваться луч со щупальцами. И мне некуда броситься, чтобы избежать с ним встречи. Разве что в сторону пьедестала с ящиком. Но я неминуемо столкну его. 
 Столкну его... 
 Да, конечно, это решение, такое простое, что никто из нас не увидел его. Это было самое простое решение на свете! Я рассмеялся, схватил стеклянный ящик и швырнул его в лицо Пайнтера. 
 Не могу сказать, что реакция у Пайнтера отсуствовала. Мозг его осознал опасность, как только ящик оказался у меня в руках. Он мог сделать только одно - и он сделал это. Он бросил свое оружие и поймал опасный и драгоценный ящик на лету. 
 Я не стал смотреть, что же будет дальше. Как только оружие выпало из рук Пайнтера, я уже был у дверей передатчика материи. Одним ударом ноги я захлопнул за собой дверь и протянул руку к стене с кнопками настройки. 
 - Белем? - крикнул я. 
 Пайнтер торопливо устанавливал ящик в место, где он не мог активизироваться. Ведь через две минуты, если ящик не окажется в защитном поле, все передатчики вещества в радиусе одной мили перестанут действовать. И тогда я пропал, если, конечно, Белем не придет мне на помощь. 
 К счастью он не оставил меня. Пальцы без участия моего мозга начали нажимать на кнопки. 
 Полированные металлические стены завибрировали, и я перестал что-либо видеть. 
 18. КОСМИЧЕСКОЕ КРУШЕНИЕ. 
 - Нет, тебе не следует выходить, - сказал Белем. - Сейчас мы находимся в камере передатчика брошенного космического корабля, который находится в созвездии Центавра. Мы нашли его много лет назад. Мы знаем еще много таких передатчиков, которые очень полезны в критических ситуациях. Не мог же установить настройку так, чтобы мы сразу попали на нашу планету. Пайнтер тогда смог бы прочесть наше местонахождения по индикаторам. 
 Я почувствовал, что мне тяжело дышать. Механдроид сказал: 
 - Мы захватили с соболи несколько кубических ярдов воздуха, но этого не хватит надолго. Сейчас не мешай мне... 
 Я смотрел, как мои руки крутили заржавленные диски на стене. Мне стало не по себе, когда я подумал о мрачных глубинах космоса, окружающих нас, о нашем крошечном убежище песчинке, которая летит в чужой звездной системе. 
 Для моего душевного равновесия очень хорошо было то обстоятельство, что мне некогда было особенно раздумывать о случившемся. Я так внезапно очутился в мире, культура которого была абсолютно для меня чуждой, что я мог совершенно спокойно сойти с ума. 
 Стены завибрировали и стали расплываться - и передо мной сквозь прозрачный металл простирается ярко-зеленая трава и круг домов с низкими, похожми на китайские, крышами. Единственные живые существа, которые я увидел, были голубь с красной лентой в клюве, летящий низко над землей, и дурашливый пес, который бежал за голубем и безуспешно пытался схватить ленту... Я мог слышать его лай. 
 - Быстрее, - сказал Белем, и мои руки снова стали крутить диски, нажимать кнопки. Я и не подозревал, что может быть столько передатчиков. Снова стены расплылись у меня перед глазами. Так мы проделали еще несколько перемещений. Передатчики были разные по конструкции. Одни имели прозрачные стены - и я мог видеть, что нас окружает, другие же были начисто отрезаны от внешнего мира, и я исчезал оттуда, так и не узнав, где мы были. 
 Наконец, Белем сказал: 
 - Здесь нам нужно выйти и перейти на другую линию. Я думаю, что теперь мы можем переместиться в нашу лабораторию. Открой дверь. 
 Я вышел в город, похожий на тот, который видел раньше. Толпы людей в самых разнообразных одеждах кишели на улицах. Они то исчезали в кабинках, то появлялись вновь. 
 - Видишь ряд кабинок с голубыми лампочками? Найди свободную. Мне кажется, третья с краю. 
 Когда я подошел к кабинке, оттуда вышел мужчина в засыпанном снегом плаще. Мужчина пошел прочь, отряхиваясь на ходу. 
 И зашел в кабинку, закрыл дверь, стараясь не ступить в лужу, оставшиеся после предыдущего посетителя. 
 - Эти кабинки - прекрасное средство для распространения заразы, - сказал я. - Неизвестно ведь, откуда этот снег, а теперь мы принесем его в твою лабораторию. 
 - Странно, что ты считаешь снег чем-то более ужасным, чем то, что носишь в себе ты... 
 - Хорошо, хорошо, забудем о моих словах, - торопливо согласился я. Действительно, может я уже занес некронную смерть на на десятки миров, оставляя вирус в кабинках, где его могли подхватить и другие. 
 - Пока об этом нечего думать, - сказал Белем. - Поверни ручки. 
 Я повиновался. 
 На этот раз мне показалось, что вибрация стен была гораздо сильнее и длилась дольше. Видимо, мы переместились на очень большое расстояние. Затем стены успокоились, и я открыл дверь. 
 Я ожидал увидеть огромную лабораторию, опоясанную железными балками, светящуюся нейтронную сеть над столом, где создавалась могущественная человекоподобная машина. Может быть и неподвижная фигура Белема поджидала нас у дверей... 
 Но перед нами лежала та же площадь. Я даже увидел толстого человека в засыпанном снегом плаще. Правда, он был от нас уже шагах в десяти. Мы остались на той же станции. 
 - Попытайся снова, - сказал Белем после долгой паузы. Я почувствовал в его голосе напряжение. 
 Я снова повернул диски. Стены завибрировали, потом исчезли. Затем все пришло в норму. 
 Я открыл дверь и увидел ту же площадь. На этот раз толстый мужчина почти исчез в толпе, но я успел заметить его белый плащ. 
 - Закрой дверь, - сказал Белем. Я ощутил, что им овладела паника, он был испуган, хотя старался подавить страх. - Все очень просто, - сказал он скорее себе, чем мне. - Приемник в нашей лаборатории больше не работает. И это означает только одно. Пайнтер обнаружил нас, правда, я не знаю как. Во всяком случае, он успел послать туда свое оружие. - В голове у меня сразу всплыло видение стеклянного ящика с куском золотого мрамора в нем. 
 - Хорошо, - сказал я. - Тогда отпусти меня. С нами все кончено. 
 - Вовсе нет, - резко ответил Белем. - Нам нужно найти ближайший к лаборатории действующий приемник. Оттуда мы сможем дойти пешком. Там есть тайные ходы, которые правительство вряд ли обнаружит. В конце концов, прошло еще слишком мало времени, чтобы произошло что-либо серьезное. Я должен вернуться в свое тело, а с нами ты будешь в большей безопасности, чем с правительством. Поверни ручки, быстро. 
 Кто-то нетерпеливо забарабанил в дверь, но стены уже завибрировали, и мы стали перемещаться к тому миру, где находилась лаборатория, и полагаю, что для такого перемещения в пространстве тело человека рассыпается на молекулы, которые вновь собираются в приемнике. Может я и ошибаюсь. Когда я снова стал самим собой, то находился уже в маленькой кабине, в которой сильно пахло машинным маслом. Я открыл дверь. 
 И сраху же узнал этот странный бледный дневной свет, далекое холодное двойное солнце над полуразрушенным городом. 
 Но сейчас в этом городе царило оживление. Люди в униформе двигались по улицам на низких квадратных карах. Над ржавыми крышами домов виднелась ослепительно белая игла. Я знал, что это такое. 
 - Быстро, - сказал Белем. - Иди за угол и вставай на диск, на его черную половину. Если ты поторопишься, тебя не успеют узнать. Я думаю, что нас ждут здесь. 
 - Меня, а не нас, - сказал я, выходя из кабины. - Не удивлюсь, если Пайнтер специально отпустил меня, чтобы выследить, где находишься ты. Скорее всего, он, конечно, не догадывается, что все это время ты был со мной. Вот диск, что теперь? 
 - Встань на него. На темную половину. 
 Диск был диаметром шесть футов. На его темной половине была нарисована стрела. Я осторожно встал на нее. 
 Через мгновение я стоял на светлой половине, и диск был точно такой же. Вокруг были уже другие дома. Отряд солдат ддали быстро подошел к большому диску, погрузился на него и исчез. 
 - За угол, - торопил меня Белем. - На темную половину диска. Скорее! 
 Одиим прыжком я пересек темное пространство. 
 Вскоре мы остновились около эабрра 
 Это было похоже на свалку, здесь громоздилось много летательных аппаратов самого разного вида, каров и еще каких то машин, о назначении которых мне было трудно догадаться. 
 - Иди туда. Увидишь маленький корабль. Только смотри, чтобы тебя никто не видел, когда будешь входить в кабину. 
 Я нашел корабль, влез в кабину и сел в кресло пилота. Интересно, кто последний сидел в этом кресле, направляя корабль в пучины космоса? Белем нетерпеливо прервал мои мысли. По его приказу я закрыл дверь и откинул трап. 
 Никто нас не заметил, хотя я все время ощущал, что на меня нацелено сопло рапиры с раздувающимися губами. Немного времени спустя, кто-то уже открывал дверь кабины. 
 Огромная лаборатория была голубой от наполнявшего ее дыма, и еще более голубая от ослепительного света самого конуса, который вонзался в бледное небо. 
 Неподвижная фигура Белема стояла на том же месте, где я видел его в последний раз. 
 19. МРАМОР. 
 Было любопытно смотреть в это чужое лицо после того, как его мозг был частью моего. Бесстрастное лицо, странные металлические глаза... Да, это был Де Калб. 
 Казалось, что свое собственное тело показалось ему чужим, потому что он сделал несколько коротких шагов вперед-назад. 
 - Ты очень похож на Де Калба, - сказал я. - И двигаешься, как Де Калб. Белем, где сейчас Де Калб? 
 Он быстро взглянул на меня. 
 - Я сказал, что начинаю понимать. Но пока у меня еще нет полного ответа. Смотри, Кортленд?! 
 Я посмотрел туда, куда он показывал. Огромная комната была перед нами. Возле панели управления суетились механдроиды. Вероятно, они создавали этот купол света для защиты лаборатории. Изредка световая завеса рвалась в разных местах. Нападение? Штурм? Но ведь прошло так мало времени, после моего бегства от Пайнтера! Значит, главный штурм еще впереди. 
 Под светящейся сетью на столе все еще лежало тело. Возле него тоже работали механдроиды, стараясь вдохнуть жизнь в это тело. 
 - Это самое главное, что сейчас происходит здесь, - сказал Белем. - Я нужен там. У меня нет ни времени, ни уметенной энергии решать твои проблемы. Позже, если мы останемся живы, я помогу тебе. 
 Он повернулся и пошел к столу. Я молча последовал за ним. Супермехандроид лежал с закрытыми глазами. В его лице было что-то нечеловеческое, хотя черты лица были вполне людскими. Мне оно показалось знакомым. Белем? Я смотрел на это лицо, но не мог понять, откуда я могу знать его. Человек? Машина? Или и то и другое? 
 - Он уже жив? - спросил я. 
 - Чтобы узнать это, нужно еще четыре дня, - ответил один из механдроидов. Он говорил по-английски правильно, безукоризненно, но очень механически. Казалось, что он изучал язык по пластинкам, и теперь воспроизводил все шумы, которые были при проигрывании, даже щелчки. 
 - Он уже начал мыслить, он жив, но для полного оживления должно пройти еще четыре дня. И думаю, что наша защита выдержит этот срок, Однако, энергии нам надолго не хватит. 
 - А мы можем бежать отсюда тем же путем, что я проник сюда. 
 - Мы не можем взять его с собой. Нет, это невозможно. Единственное, что нам остается - это защищаться и надеяться. что мы сумеем закончить работу вовремя. Однако, я сильно в этом сомневаюсь, - печально заметил он. 
 - В первый раз, когда вы делали механдроида, - нетактично заметил я, - правительство просто уничтожило целый город. Почему бы им не сделать этого и сейчас? 
 - Они считают это ошибкой, - ответил Белем. - У них есть усовершенствованное оружие. К тому же им хочется знать, чего мы добились. Однако, если у нас не останется иного выхода, мы сами взорвем себя. 
 - Но ты должен работать, пока... 
 - Естественно, - ответил Белем. - Есть малая, но отличная от нуля вероятность, что мы достигнем успеха. Было бы глупо отказываться от этого шанса. Я механдроид, и пока живу и мыслю, обязан работать над решением проблемы, которая передо мной поставлена. А решение может быть осуществлено только супермехандроидом. Поэтому мы создаем его. 
 - Я полагаю, что во всех вас следует вставить блок, который сделал бы вас неопасными для цивилизации, - заметил я. 
 - Это ни к чему. Супермехандроид не представляет угрозы для цивилизации. Пайнтер ошибается. Люди часто ошибаются. Человек-машина опасен только для тех, кого следует уничтожить. Люди игнорируют то обстоятельство, что мы тоже мыслим и можем принимать решения. Рано или поздно люди поймут, что супермехандроид необходим. Проблемы, встающие перед человечество, слишком сложны и для них и для нас. 
 Белем взглянул на спокойное лицо супермехандроида. Затем повернулся и пошле куда-то. Я отправился за ним. Мы прошли мимо механдроидов, занятых работой и не обративших на нас никакого внимания. Затем Белем приблизился к ржавой металлической стене, что-то нажал и стена раскрылась. И вот я снова в том передатчике, откуда впервые увидел эту лабораторию. 
 На ржавом полу лежал кусок мрамора. И все. 
 Теперь он стал серебряным. 
 - Он же раньше был золотым. 
 - Трансмутацмя. Превращение радиоактивных эяементов. 
 - Он такой маленький. 
 - Подними его. 
 Я попытался это сделать, но не смог. Казалось, что он привинчен к полу. 
 - Никакая сила в мире не может сдвинуть с места отрицательно заряженное активированное тело, - сказал Белем. 
 - Даже бесконечная сила? 
 - Существование одного автоматически исключает другое... 
 - Это просто юмор, - сказал я. - Я боюсь смерти и потому шучу. - Однако Белема не удовлетворил мой ответ. Меня тоже. 
 Я пнул кусо мрамора и запрыгал на одной ноге, корчась от боли. 
 Я не могу описать битву, так как не понимал, что же именно происходит. Изредка стена голубого света рвалась в нескольких местах, и тогда механдроиды начинали суетиться возле панели управления, пока стена не восстанавливалась. Вероятно, снаружи наша защитная стена выглядела весьма любопытно. 
 В лаборатории не было никаких признаков паники. Механдроиды спокойно занимались своими делами. Я бродил по лаборатории, воображая себя военным корреспондентом. Иногда я заглядывал в передатчик материи. Кусок серебряного мрамора все еще лежал там. 
 Я чувствовал себя весьма неуютно в этом мире будущего. Я не мог понимать основных взаимооотношений человека с обществом. Я видел этот мир в действии, но не понимал почему все происходит так, а не иначе. 
 Для людей этого мира пространство не значило ничего. Человек мог жить у черта на рогах - в самом дальнем конце Галактики - и тем не менее получать калифорнийские апельсины прямо с дерева. 
 Да, для них не существовало пространство, следовательно, должна была измениться сама система мышления. 
 И способ воевать тоже. Самое главное в этой войне - парализовать противника, сделать его неподвижным. Этот кусок мрамора был как гвоздь, которым нас приколотили к планете. 
 Значит, нужно придумать клещи, которыми можно этот гвоздь вытащить. 
 Я стал мыслить галактическими масштабами. В мозгу рождались странные идеи, например, вроде того, чтобы прицепить этот кусок к какой-нибудь планете с помощью лучевых тросов и вытащить его отсюда, как трактор вытаскивает из кювета машину. Я рассказал о своей идее Белему. Тот серьезно задумался, а потом сказал, что идея слишком фантастическая и у нас нет никакой практической возможности для ее реализации. 
 Несколько обескураженный, я сел и стал думать дальше. Потом опять подошел к Белему. 
 - Почему ты уверен, что супермехандроид смодет решить проблему некрона? - спросил я. 
 Он работал с каким-то хитроумным устройством, состоящим из разноцветных линз. 
 - И могу только надеяться на это, - спокойно ответил Белем. - Мы создаем его именно для решения этой проблемы, и мощь его мозга будет намного превосходить мощь любого механдроида. 
 - И он будет свободен в принятии решений? 
 - Да, в известных пределах. Он будет делать все, чтобы решить эту проблему. 
 - Но на что он еще способен, кроме этой работы с некроном? 
 - О, это будет мощный мозг, который решит многие проблемы. 
 Он снова вернулся к своей работе. Через некоторое время Белем продолжил разговор: 
 - Я все время размышляю над проблемой некрона. Материя и мысль связаны друг с другом. Может быть, некронное существо облекает себя в форму жертвы и постепенно пожирает его. 
 - Ты думаешь, что он убивает ради пищи? 
 - Я знаю об этом ровно столько же, сколько и ты. Может, немного больше. Мы не знаем, почему это существо убивает. Единственный разумный ответ - это поддержание своего существования. Даже организм с нулнвой энтропией нуждается в этом. 
 Он задумчиво уставился на голубые вспышки. Думал он недолго - всего несколько минут. 
 А я в это время смотрел, как черная молния пробила голубую завесу и черное облако вплыло в лабораторию. Трещина в стене мгновенно была залечена, облако рассеялось. 
 Белем повернул ручку прибора, сдвигая две линзы. 
 - Вполне возможно, что мы уже никогда ничего не узнаем о некроне. Мы не сможем выстоять, ведь против нас стоит Военный Совет. 
 - А Пайнтер? 
 - А Пайнтер входит в этот Совет. Он уже трижды голосовал против уничтожения планеты. Он не хочет терять нас, особенно тебя. 
 - Очень любезно с его стороны. Особенно после его попытки убить меня в Подземелье. 
 - Парализовать, - поправил меня Белем. 
 Снова наступила тишина. Белем работал, а я смотрел. 
 - А что бы произошло, если бы у нас была возможность создать второй кусок мрамора? - спросил я немного погодя. 
 - Два отрицательно заряженный куска отталкивали бы друг друга. К несчастью, у нас нет ни времени, ни оборудования, чтобы создать второй кусок. 
 - Но нам достаточно расколоть этот пополам. Тогда они просто вытолкнут друг друга за пределы Галактики. Верно? 
 - Неверно. Кроме того, это невозможно. Так что нет смысла и говорить об этом. При расколе разрушится электронная матрица, целое никогда не бывает больше суммы его составляющих, а сумма составляющих всегда равна целому. 
 - Значит, ты никогда не слышал о Бакахе-Тарски, - сказал я. 
 - Кто это? 
 - Однажды я написал очерк о их работе, парадокс БакахаТарски - так он называется - метод дробления твердого тела на части и затем соединение их вместе, но с другим объемом. 
 - Я должен вспомнить об этом. Ведь я прочел всю твою память. Это чисто теоретическая разработка, да? 
 Он обыскал всю мою память, и я почувствовал себя, как пациент перед врачом. 
 - Да, теоретическая. Однако, насколько мне помнится, ктото сумел ее решить практически. Только я не помню подробностей. 
 - Нет, помнишь. Ты просто не можешь найти их в памяти, ты просто не властен над своей памятью, но все равно эта информация где-то должна быть. Очевидно, я недостаточно хорошо изучил твою память. Ты помнишь такое имя - Робинсон? 
 - Н-нет. 
 На лице его было написано все то же спокойствие, но я чувствовал, как нарастает его возбуждение. 
 - Кортленд, - сказал он. - Я хочу снова войти в твою память. Я думаю... 
 20. ПОСЛЕДНЯЯ ЗАЩИТА. 
 Очевидно, он думал, что я буду возражать, хотя для него это и не имело большого значения. Я видел как расширились его блестящие глаза, глядя прямо в мои. Но вот их фокус изменился. Теперь они смотрели внутрь, за мои глаза. Я видел, что тело его стало совершенно неподвижным, а лицо потеряло всякое выражение. 
 И вот снова его голос зазвучал, но теперь прямо в моем мозгу. 
 - Помни, все здесь, в твоей памяти. Правильно подобранная ассоция - и ты вспомнишь. Подсознание не забывает ничего. Робинсон, калифорнийский университет... 
 - Калифорния... - подумал я, и что-то щелкнуло у меня в голове. Я увидел перед собой раскрытую страницу, которую я читал тысячу лет назад. Печать была четкой и я хорошо разбирал слова. 
 "Профессор Рафаэль М.Робинсон из Калифорнийского университета доказал, что возможно разделить твердую сферу на пять частей, из которых можно сложить две сферы, каждая из которых равна по объему исходной. Одна сфера формируется из двух частей, а вторая из трех. 
 Иными словами, сумма объемов пяти частей равна объему исходной сферы и равна сумме объемов двух сфер, то есть вдвое большему объему". 
 И все. Для Белема этого было, конечно, недостаточно. 
 Я чувствовал, как нетерпеливо обшаривает мой мозг в поисках информации, но он не мог найти там то, чего там не было. Вскоре он покинул мой мозг, металлическая фигура зашевелилась. Белем повернулся и молча пошел к столу, где начал что-то рисовать. 
 Когда я попытался задать ему вопрос, он рассеяно послал меня к черту. 
 Так это началось. Бесполезно спрашивать меня, как это кончилось - я ничего не понял. Смешно претендовать на то, что я хоть что-то понимал, хотя все происходило на моих глазах. 
 Не легко и не быстро. Это заняло так много времени, что чуть не стало бесполезным, ведь штурм не прекращался ни на минуту. 
 Я еще мог следить за первыми стадиями эксперимента Белема. Забросив свою работу с линзами, он полностью переключился на парадокс Банахи-Тарски. Сначала я терпеливо наблюдал, как он формирует сферы и грани, но потом у меня заболела от этого голова. 
 Он пытался сделать то, что любому здравомыслящему человеку казалось невозможным. 
 Вскоре я переключился на игру огней возле защитной стены. На первый взгляд все выглядело вполне благополучно, но я ощущал возросшую опасность. На мои вопросы никто не хотел отвечать, но я заметил в движениях механдроидов излюшнюю торопливость. Они знали, что нужно спешить. 
 Супермехандроид на столе тоже изменился. Сеть над ним значительно упростилась, в ней остались только основные узлы и каналы. 
 Неподвижное тело как в коконе, окруженное голубоватым сиянием, лежало на столе. 
 Механдроилы столпились вокруг стола. У меня создалось впечатление, что они выслушивают советы своего новорожденного собрата. Более того, некоторые из них выпрямились и куда-то торопливо направились, как бы выполняя приказ. 
 Они работали, зная, что им остались часы, а может и минуты. 
 Прорвавшая завесу черная молния, вызвала бешеный приступ активности среди механдроидов. 
 Красное угрожающее облако медленно вплыло под огромные своды лаборатории, но брешь снова была заделана. В облаке вспыхнул красный столб, который стал быстро расти, грозя разрушить стены. 
 Позади меня раздался звон колокола. 
 Все повернулись на этот звук. Белем стоял у стола, и на его лице, обычно бесстрастном, появилась тень торжества. 
 - Вот оно, - сказал он. 
 Число механдроидов вокруг операционного стола заметно уменьшилось. Многие подошли к Белему, чтобы посмотреть на то, что он сделал. 
 В воздухе над столом плавала сфера, размером с грейфрут. Белем лучам света, как ножами, разрезал эту сферу на пять частей. Эти разрезы, разумеется, были не простыми. Казалось, что лучи света режут сферу так, что разрезают даже молекулы. 
 И вот в воздухе плавает уже пять частей. Я был уверен, что сфера разрезана в четырех измерениях, так как я совершенно не мог сфокусировать на них свои глаза. 
 Я не мог смотреть на эти сферы без боли в глазах, и мне пришлось их закрыть. После долгого вздоха присутствовавших я снова открыл их. 
 Там, где плавала одна сфера, теперь было две. 
 - Это же делают и амебы, - сказал я. - Что особенного в размножении делением? 
 - Не болтай, - сказал Белем. - И будь готов бежать, как только я прикажу. Времени осталось совсем мало. - Он бросил на окно встревоженный взгляд. 
 В лаборатории все без излишней суматохи готовились к бегству. Огромная нейронная сеть была свернута и помещена вглубь кокона из голубого сияния. Стол уже не стоял на полу, а висел в воздухе без всяких опор. Значит, передатчики вещества уже готовы к действию, - подумал я. 
 - Возьми эту трубку, - сказал Белем, - и иди в камеру передатчика. Держи трубку так, чтобы голубой конец был направлен вверх. Я приду через минуту. 
 - Даже если ты сможешь расколоть этот мрамор, уверен ли ты в успехе? - спросил я. 
 - Сейчас некогда разговаривать. Иди в камеру передатчика и открой двери. 
 Я так и сделал. Серебряный кусок мрамора все еще лежал на полу. Он был освещен красным светом, заполнявшим лабораторию. Красный свет исходил из длинного столба, проникшего через защиту и упорно расширявшегося, несмотря на все усилия механдроидов погасить его. 
 Белем методически работал со всеми своими трубками, линзами и призмами. Стол с закутанным в кокон сияния телом, висел в воздухе, готовый к отправке в любой момент, и стал разглядывать лицо спящего. Оно потрясло меня, хотя я и не могу объяснить, почему. 
 Супермехандроид спал, но он уже был готов проснуться. Во всяком случае, мозг его бодрствовал. 
 Казалось, вся лаборатория наполнена излучениями этого могущественного мозга. Мне казалось, что я понимаю, что происходит сейчас за этим могучим лбом. 
 Странное дело, но меня снова встревожило то, что это лицо было мне знакомо. Сейчас не было времени думать над этим, но я был уверен, что видел это лицо и раньше. 
 Защитные стены лаборатории могли рухнуть в любой момент. Внезапно поползли вниз огненные экраны, отделявшие нас от нападающих. Видно, Белем использовал последние энергетические резервы для своих экспериментов. 
 Один из механдроидов что-то сказал Белему на своем языке. и ответе Белема я услышал имя Пайнтера. 
 Белем повернул призму. Говорил он громко, но спокойно. Я почувствовал в воздухе что-то странное, какой-то низкий, почти неслышный гул. Я не могу сказать, что это было. Какието волны накатывались на нас, что-то такое, чего я никогда не ощущал раньше. 
 И только спустя некоторое время я понял, что это было. Спящий просыпался. Пока не физически, тело его было беспомощно в своем световом коконе, но разум уже общадся с разумом своих создателей, могучий разум, работающий, как точная машина, для которой не было ничего невозможного и непостижимого. 
 Белем отложил в сторону свои инструменты, схватил меня за руку и повел по металлической дорожке в другой конец лаборатории. 
 - В чем дело? - в замешательстве спросил я, следую вперед не по своей воле, так как не мог ничего противопоставить железной руке, стискивающей мой локоть. - В чем дело? Что-нибудь случилось? 
 - Ничего не случилось, просто мы нужны в другом месте. Здесь все доделают без нас. 
 - Но я хочу посмотреть... 
 - Нет времени. 
 Я с сомнением посмотрел на него. Хоть в его тоне и не было угрозы, но кто его знает? 
 - Так что же все таки случилось? 
 - Нас атакают люди под командование Пайнтера. Мы должны во что бы то ни стало сдержать их, пока не заработаю передатчики. Я действую по приказу супермехандроида, который сказал, что надо делать... Смотри! 
 21. Инфекция распространяется 
 - И вот наступил момент, когда рухнула последняя защита. Яркая вспышка - и алый свет, казалось, озарил все углы лаборатории. Затем он угас, и еще некоторое время слабо трепетало голубое пламя. Но совсем недолго. 
 В окно влетело копье из алого пламени, а сразу за ним стальной цилиндр, десяти футов в диаметре. 
 Он с силой ударился в стену, и раздался скрежещущий звук рвущегося металла. Толстые балки рвались под страшным давлением этого титанического тарана, как гнилые нитки. 
 Затем он остановил свое движение. 
 Этот стальной цилиндр, вероятно, был длиной в целую милю. Тридцать футов его через проломленную стену проникли в лабораторию. 
 Но вот открылось его дно. Сквозь стеклянную стенку я увидел кабину, все стены которой были в приборах и ручках управления. Перед большим пультом сидел сам Пайнтер, и руки его непрерывно двигались, поворачивая рычаги. 
 Одна секция цилиндра раскрылась, и оттуда выскочили люди, одетые в светлую форму и вооруженные шпагами с расширяющимся острием - парализующим оружием. 
 Я рискнул оглянуться. Вдали я увидел механдроидов, собравшихся вокруг платформы, на которой лежало их творение. Там я заметил кинжальные вспышки света - точно такие же, какими Белем разрезал сферу. 
 Но солдаты Пайнтера были совсем близко от меня. Их было человек десять, и выглядели они достаточно жутко в своих капюшонах и зловеще сверкающих плащах. 
 Белем небрежно повернулся спиной к солдатам и посмотрел на меня. 
 Уже дважды я испытывал это ощущение: расширившиеся глаза... они устремились прямо в мой мозг - и вот он уже смотрит моими глазами, из моего мозга. 
 Я почувствовал, что он полностью взял мою волю под свое управление. Вероятно, он полагал, что я буду сопротивляться. Я бы и сопротивлялся, но не знал его намерений. 
 Он стал контролировать не только мое тело, но и мой мозг. Мысли Белема? Да нет. Это мои собственные, но они смешались с мыслями механдроида. 
 Он использовал мой мозг, как мы используем телеграфный ключ - он послал сообщение, вызов. 
 Я только успел сообразить, что это Белем делает вызов. У меня не было времени для сопротивления, так как ответ пришел мгновенно. 
 Вверху, под самым потолком, появилось то, что откликнулось на зов. Оно возникло из ничего, буквально из ничего обратилось в реальность и двинулось вперед с устрашающей скоростью. Я даже не мог сфокусировать на нем свой взгляд. Я узнал это существо, узнал эту страшную скорость. 
 И затем где-то в центре моего существа вспыхнул источник чистой энергии, как это было уже много раз до этого. 
 Нет, сейчас это было по-другому. Еще никогда это создание не являлось по зову. Кто бы он ни был, откуда бы он ни появился, всегда он возникал по собственной воле. И вот сейчас он появился по моему зову - нет, по зову Белема. И это наполнило меня ощущением, что теперь-то я узнаю, что-то пойму. 
 Вспышка энергии ослепила меня, и я стал ждать, пока она начнет угасать. 
 Но она не угасала. Вместо этого еще вспышка... и еще. Волна за волной накатывали на меня. Еще никогда со мной не было подобного. Я был потрясен, измучен такк перенапряжением своих нервов, ударами, которь обрушивались на мое сознание. Я не мог ни о чем думать, лишь чувствовал, что тону в этой бурс энергии. 
 Она не прекращалась, теперь буря никогда не уляжется Она будет продолжаться вечно... 
 Я увидел Пайнтера в стальном цилиндре. Он встретился со мной взглядом, и я прочел ужас в его глазах. 
 Я не мог сдвинуться с места. Все нервы мои были натянуты, они горели, они были замкнуты накоротко. Я почти ничего не видел и не слышал. Я заметил, что Белем исчез в черной пасти бокового отверстия цилиндра. 
 Через мгновение он уже появился позади Пайнтера. Пайнтер дернулся. Он отвернулся от меня, но рука механдроида легла ему на плечо, а глаза Белема взглянули прямо в глаза Пайнтера. Я понял, что Белем уже вышел из моего мозга. Но мысли у меня еще путались. 
 Я совсем забыл о солдатах. 
 Теперь я увидел их. Все они были мертвы. Я увидел, какой смертью они погибли. Я вспомнил ту цепь бешеных взрывов энергии, которые вконец измотали меня. Теперь то убийственное создание исчезло, но оно неплохо повеселилось тут. 
 Белем и безмолвный послушный Пайтнер шли ко мне. Я почувствовал железные пальцы механдроида на своей руке - и вот я уже снова мог двигаться. Но соображал я все еще туго. 
 Белем, казалось, слушал голос, который никто из нас не слышал. Он даже произнес как бы про себя: - Времени совсем мало, - и поторопил нас. Я обернулся и увидел, что камера передатчика была уже пуста. Группа механдроидов со своим медленно просыпающимся Спящим тоже исчезла. Вероятно, они были уже где-то на ужасно отдаленной планете в бескрайних просторах Галактики. 
 - Идем, - сказал Белом, и мы двинулись к передатчику. Заржавленные стены завибрировали, растаяли... 
 Распыленные атомы наших тел перенеслись через глубины космоса, затем вновь собрались в наши тела. Яркие панели вокруг нас замерцали и успокоились. Мы переместились из одного мира в другой. 
 Белем открыл дверь, и мы вышли, нет, вошли в каменную пещеру. 
 На полу стояло маленькое, поблескивающее листьями дерево, в пыли лежала металлическая пластинка с натянутыми, как струны, проводами. Белем удовлетворенно вздохнул. 
 - Кортленд, приведи сюда Пайнтера, - сказал он. 
 Я повиновался, двигаясь, как во сне. Возможно, это были последствия встречи с некронным чудовищем. Белом наклонился над сложным устройством, с помощью которого доктор Эссен создавала колеблющуюся матрицу, изолирующую нас от внешнего пространства. 
 - Бесполезно, - сказал он. - Я так и думал. 
 Я смотрел на каменные стены, за которыми лежала моя планета. Было очень приятно осознавать, что эти камни - часть Земли. Вот здесь, в этой пещере, тело мое на моих глазах рассыпалось в пыль. 
 Интересно, остались ли где-нибудь здесь наши следы? 
 - Эта пещера на временной оси, - медленно сказал я. - И это нехорошо. Если, конечно, ты не сможешь запустить машину доктора Эссен. Она слишком сложна для тебя, Белем? 
 - Проблема не в этом. Она в действительности очень проста. Все дело в различии наших разумов. Мы можем понять, как нужно действовать каменным топором неандертальца, но не сможем воспользоваться им. Ведь для этого нужны соответствующие мускулы и подготовка. Аналогичная ситуация и с человеческим мозгом. Только это гораздо более сложная штука. Любое изобретение принадлежит своему времени. Изучив этот аппарат, я смогу переконструировать его так, чтобы он работал и в моих руках. Но только доктор Эссен сможет запустить именно этот аппарат. Однако у нас мало времени, очень мало. У меня есть другие планы. 
 Он взглянул на закрытую дверь кабины передатчика, и она тотчас стала отворяться. Я даже подумал, что существует мысленная связь между механдроидами, действующая на расстоянии. Белем взял меня за руку, и я увидел, что из кабины вышел второй механдроид. Он пришел сюда из мира ветра и пыли, так как его волосы были взъерошены, а на одежде лежал слой красноватой пыли. В руках он держал, очень осторожно, молочно-белый кристалл, формой напоминающий яйцо. 
 Не говоря ни слова, он шагнул вперед, вложил кристалл в руки Белема и вернулся в передатчик. Дверь за ним закрылась, и он, вероятно, отправился в незнакомый мне мир. 
 Белем осторожно положил яйцо между стеклянным деревом и бесполезным устройством доктора Эссен. 
 - Яйцо сделает то, что должно быть сделано, - сказал Белем. - Оно создаст для нас временное силовое поле. Оно не потребляет космическую энергию, как аппарат доктора Эссен, но я надеюсь, что это поле защитит нас на некоторое время. До пробуждения супермехандроида. После этого все будет делать он. 
 - Что именно? - воинственно спросил я. - Усыпит нас и будет держать в этой матрице? А затем пошлет нас в будущее? Может быть, я больше не хочу туда отправляться. Что я могу там сделать один? Де Калба нет, Эссен нет. Даже Мюррея, от которого, правда, и так никакого толку, и то нет. Уж лучше я останусь здесь. Хотя я слишком мало видел здесь, но мне кажется, что это интересный мир. Если бы ты не вмешивался, возможно, мне бы удалось поладить с Пайнтером. 
 - За исключением одного, - сказал он хладнокровно. - Ты носитель некронной инфекции. Я думаю, что люди Лица с самого начала задумали это. Как средство, чтобы предотвратить то, что ты сейчас предложил. 
 - А ты почему вошел в это дело, - спросил я, - ведь к тебе оно никакого касательства не имеет? 
 - Во-первых, пришел приказ, и я должен повиноваться, даже не понимая его. 
 - От супермехандроида? - ехидно спросил я. 
 - Да. А во-вторых, - он посмотрел на меня через плечо. Холодная улыбка скользнула по его лицу. - Я должен идти туда по приказу. Ты - потому что тебя гонит туда некронная инфекция. А ты знаешь, почему должен идти Пайнтер? 
 - Потому что ты загипнотизировал его. Разве нет? 
 - Пайнтер тоже носитель. 
 Я разинул рот. 
 - Да, да. Иначе, почему он не убил тебя, хотя знал, что ты носитель смертельной опасности? Но предположим, что он убил тебя, а смерти продолжаются? Тогда все подозрения пали бы на него. Пока ты жив, ты отводишь от него подозрения. 
 - Хорошо, - медленно сказал я. - Это многое объясняет. Это единственная причина, почему он идет за нами? Неужели супермехандроид заботится об этом? 
 - Конечно, нет. - Белем что-то делал со сферой. Руки его работали так же тонко и артистично, как и руки Де Калба. 
 - Конечно, нет. Истинная причина другая. Возможно, ты и сам уже догадался. Почему ты во всем мне доверяешь? Без твоего доброго согласия я не смог бы сделать и половину того, что сделал. Неужели ты не знаешь, что ты и я должны идти в мир Лица вместе, как тогда, когда мы впервые отправились в путь? 
 Я стоял, молча, в пыльной комнате. Неудивительно, что я ощутил дрожь, когда встретил металлический взгляд Белема. После долгой паузы я сказал дрожащим голосом: 
 - Де Калб? Де Калб? 
 - Возможно, - сказал он спокойно. Затем он тронул пыль на полу, взглянул на меня лукаво: - Де Калб здесь. Де Калб вот это. Но... - он постучал себя по лбу, - я думаю, что он еще живет вот здесь... 
 У меня подогнулись ноги, и я был вынужден сесть в пыль. Может быть, в ту самую, в которую рассыпалось мое тело. Я вспомнил тот мгновенный обморок, в котором оказались все нынешние двойники четырех спящих, когда те превратмлись в пыль. 
 - Тебе бессмысленно идти в мир Лица одному, - сказал Белем.- Ведь ты еще никогда не оставался один в нашем мире. Всегда с тобой были или Топаз - доктор Эссен, или Пайнтер Мюррей, или я - Де Калб. Кто мы на самом деле, никто не знает. Только сейчас начинает брезжить слабый свет истины. 
 Я набрал воздуха, чтобы заговорить - и тут раздался звук открывающейся двери, который удивил нас обоих. Только Пайнтер, погруженный в гипноз, не шевельнулся. Я дернулся, но Белем опередил меня. Он положил руки на молочно-белый шар, готовый при любой опасности активизировать его, создать силовое поле, которое оградит нас от любого нападения на некоторое время. 
 22. Воссоединение 
 Оба мы ждали, что из камеры передатчика выскочат солдаты. Но из открытой двери никто не появился. 
 Зато мы услышали голос. Женский голос, чистый, звонкий, спокойный. 
 - Ира? - произнес голос. - Мистер Кортленд? Полковник Мюррей, вы здесь? 
 Доктор Эссен, - пронеслось у меня в голове. - Лотта Эссен? - и вот она на пороге. Появилась Топаз. Она была одна. 
 Да, это была Топаз. И тем не менее, это была Эссен. Теперь я это видел совершенно отчетливо и ясно. 
 - Я ждал ее, - чрезвычайно спокойно произнес Белем. - Я даже не вызывал ее, я был уверен, что она придет. Это шар, Кортленд. Он действует все сильнее и сильнее, и полагаю, что скоро он выйдет из-под нашего контроля. Так это и есть Лотта Эссен? 
 Я в замешательстве кивнул головой. Конечно, это был голос не доктора Эссен, так как его производили голосовые связки Топаз. Это был бесстрастный, холодный голос, ничей голос. Да и лицо, которое, несомненно, было лицом Топаз, как-то изменилось. 
 Я знал, что любое движение чувств легко изменяет подвижное лицо девушки, но к такой перемене я не был готов. Исчезли легкомыслие, жизнелюбие девушки - появились настороженность, напряженность, постоянное ощущение опасности. 
 - Солдаты, - выдохнула она, спеша к нам по толстому слою пыли, которая, может быть, была ее телом, - они преследуют меня, Ира. Ты Ира? - она вопросительно смотрела в лицо Белема. 
 Механдроид кивнул. 
 - Они гонятся за тобой? - спросил он. - Что это значит? Что они знают? Впрочем, об этом потом. Включай свой аппарат, быстро! 
 Она опустилась на колени возле металлической пластины, с сомнением коснулась ее. 
 - Соединения изменились, - сказала она. - Я могу переключить их, но это потребует времени. 
 - Много? 
 - Много, - она смотрела в лицо Белема, и сквозь спокойное безразличие проступала легкая возбужденность Топаз. - Солдаты... 
 Бслем с шумом дышал сквозь зубы. Он повернулся и посмотрел на открытую дверь передатчика, откуда один за другим появлялись солдаты. 
 Рука Белема легла на шар. Из него вырвался столб золотого пламени, который накрыл нас, как шатер. Яркость его немного угасла, и вскоре мы уже могли смотреть сквозь полупрозрачный туман шатра. Из кабины передатчика выскакивали солдаты и сразу же направляли на нас свое оружие. 
 Вспышки огня ударились о наш шатер и угасли. Они не причиняли нам ни малейшего вреда. 
 - Мы в безопасности, - спокойно сказал Белем. - По крайней мере несколько дней. А затем проснется супермехандроид. Тем временем доктор Эссен займется своей машиной. 
 Она кивнула, тряхнула кудрями. Она осторожно обошла мерцающее стеклянное дерево и остановилась перед молочно-белым яйцом, которое даровало нам временное спасение.
 - У меня сохранились какие-то смутные воспоминания, сказала она. - Вспышка света - я очнулась и стала собой, но у меня осталось ощущение, что я была какой-то девушкой по имени Топаз, - она нахмурилась. - Может быть, я что-нибудь пойму, если осмотрю твой проектор, Ира? Белем? Кто ты теперь? - она испуганно посмотрела на его лицо. 
 - Я Белем, - ответил механдроид. - Ты понимаешь, как ты вышла из состояния Топаз и стала сама собой? Здесь, на временной оси, тела спящих рассыпались в прах, и разум их смешался с разумом их физических двойников. Как это случилось, неизвестно. Почему разум мой, Пайнтера, Топаз стали доминирующими, а разум Кортленда поглотил разум своего нового хозяина - неизвестно. 
 Он помолчал. И тут Топаз - доктор Эссен - наклонилась к мелочно-белому яйцу, взяла его обеими руками, подняла его высоко вверх и изо всех сил швырнула на каменный пол. 
 Конечно, это была Топаз, ибо доктор Эссен, Лотта Эссен, не была способна на такое. 
 Огненный шар вокруг нас стал рваться на куски. Солдаты с криками рванулись вперед. Белые огненные копья пронзали нашу завесу и высекали огонь из каменных стен пещеры. Топаз радостно захохотала. 
 И тогда двинулся Белем. 
 Он упал на колени возле разбитого яйца, свет которого постепенно угасал. Руки его ощупали разбитый шар, и вот тело его начало светиться. 
 Огненный шар вокруг нас стал быстро восстанавливаться. Разорванные куски пламени соединились, и защитный слой снова стал крепким и непроницаемым. 
 Я ощутил чудовищную энергию, которую излучал разум и тело механдроида. Даже воздух внутри шатра слегка колебался. Белом использовал себя, чтобы вновь создать защитную оболочку. Все тело его содрогалось под напором страшной энергии. Пайнтер, забытый всеми в страшной суматохе, внезапно зашевелился. Я видел, как он сделал шаг вперед, затем другой. Лицо его слегка оживилось. Разум Белема потерял контроль над Пайнтером, и тот вышел из состояния гипноза, паралича. 
 Из-за тонкой огненной завесы, которая была нашей единственной надеждой, доносились крики солдат. И тут я услышал повелительный голос - голос офицера. 
 - Топаз! - кричал он. - Топаз! Останови механдроида! 
 Ее ответ подтвердил то, что уже было и так ясно. Она была их орудием. Она никогда не превращалась в Лотту Эссен. Вероятно, их машины прочли в ее мозгу всю правду и сделали ее инструментом в своих руках. Она до сих пор оставалась их самым опасным орудием и еще не была обезврежена. 
 Я услышал ее звонкий смех, когда раздался крик офицера, и повернулся как раз вовремя, чтобы заметить, что она достала из складок платья миниатюрную копию парализатора, который Пайнтер пытался использовать против меня. Это было оружие, а не игрушка. Я видел, как палец Топаз медленно нажимает на спусковой крючок, готовясь послать парализующее излучение з Белема. 
 Механдроид ничего не видел и не слышал. Он сконцентрировал все свои силы на том, чтобы поддерживать силовое поле активным. Сейчас все зависело от меня. 
 Я толкнул Топаз, и парализующее облако пролетело мимо Белема. Топаз свирепо посмотрела на меня и снова направила оружие на Белема. Но я успел перехватить ее руку. Топаз оказалась неожиданно сильной. Она извивалась, как змея, стараясь вырваться. 
 Однако я ничего не мог поделать с Пайнтером. Он уже почти полностью пришел в себя и теперь медленно тянул руку к поясу, где у него висел пистолет. 
 Топаз боролась со мной и теперь старалась направить дуло на меня. Защитный барьер вокруг нас снова стал рваться па куски. Силы Белема были явно на исходе. 
 Я лихорадочно пытался найти выход из создавшегося положения. В первую очередь мне надо было обезвредить Пайнтера. Я даже думал, не загипнотизировать ли мне его. Но гипноз не относился к числу моих способностей. И тут мой взляд упал на маленькое стеклянное дерево. У его основания была кнопка, которую тысячу лет лазад нажимал Де Калб. 
 После трех неудачных попыток я смог дотянуться до нес носком ботинка. Топаз сражалась со мной так яростно, что я едва удержался на ногах. Но вот ветви дерева вспыхнули, началось медленное движение. 
 - Пайнтер! - крикнул я. - Смотри! Смотри! 
 Он еще не полностью вышел из-под гипноза. Он послушался моего приказа, повернулся, увидел движущиеся ветви, сделал гримасу и отвернулся. 
 Я схватил Топаз и, грубо повернув ее, заставил посмотреть на дерево. 
 - Смотри Пайнтер! - кричал я. - Смотри, Топаз! 
 Я успел заметить, как он повернулся и стал смотреть на колдовское кружение. Он смотрел, не будучи в силах отвести глаза. 
 Он стоял, и вот разум угас на его лице, руки опустились. И тут же я понял, что Топаз тоже прекратила борьбу. 
 Она тоже смотрела на дерево. 
 Они оба были загипнотизированы. Пайнтер заговорил сонным голосом: 
 - Кортленд... Кортленд, это ты?... Де Калб! Что случилось? 
 - Мюррей! - позвал я его осторожно. Я знал, что это может быть обман, но вполне возможно, что под гипнозом проснулся разум Мюррея. 
 Белем издал судорожный вздох. Тело его обмякло. И силовое поле заколебалось и исчезло. Мы оказались прямо перед солдатами, которые изумленно смотрели на нас. Они искали взгляд Пайнтера, но встретили взгляд Мюррея. 
 - Стойте! - рявкнул он им. - Стойте! 
 В смятении они подались назад. Пока они подчинились ему. Ведь они думали, что он Пайнтер. 
 Пайнтер ли он? 
 Он повернулся ко мне и прошептал: 
 - Кортленд, что случилось? Я спал? Мне снилось, что я Пайнтер. 
 Среди солдат начался шум. Они что-то говорили офицеру. Момент был критический. Пайтнер-Мюррей повернулся к ним. 
 - Стойте! - снова крикнул он. - Ждите приказа! 
 Это помогло - на время. Но они не будут ждать долго. Приказ бросить, оружие немедленно превратит их нерешительность в неподчинение. 
 Но все решилось неожиданно просто. 
 Серый свет замигал вокруг нас, исчез, снова появился. Послышалось жужжание. Свет все сгущался, и в сером тумане солдаты исчезли, как привидения... 
 Белем с трудом поднял голову. 
 - Теперь мы все здесь, - сказал он. - Пайтнер-Мюррей, Кортленд... 
 - ... доктор Лотта Эссен... 
 И только тогда я повернулся. Стоя на коленях возле своего аппарата, Топаз вращала ручки управления. 
 Да нет, не Топаз, подумал я. Лицо было ее. И тело тоже. Но когда она пристально посмотрела на меня и улыбнулась, я узнал пристальные серые глаза Лотты Эсссн. Гипноз освободил се, как освободил Мюррея, из тюрьмы чужого разума, чужого тела. 
 - Сейчас я присоединюсь к вам, - сказал Белем и стал смотреть на вращающееся дерево. 
 Под куполом серого цвета наступила тишина. 
 Когда механдроид повернулся к нам, он остался человеком-машиной, но на нас смотрел металлическими глазами Де Калб. Он улыбнулся. 
 - Прощай, Белем, - сказал он. - Теперь мы снова вместе. 
 - Но почему это случилось, почему? - допытывалась Лотта Эссен. Она, несомненно, говорила голосом Топаз, но это все же был ее ум, ее слова. 
 - Мне кажется, я понимаю. - произнес До Калб губами Белсма. - То, что мы попали в эту эру, вовсе не случайность. Мы четверо отправились на битву с некроном. Я думаю, что будет именно битва. И то, что случилось здесь - просто тренировка, тест. Теперь мы отправляемся на окончательный бой. 
 - И некронный убийца с нами, - сказал я. 
 - С нами. Он неотъемлемая часть всей ситуации. 
 - Но подождите, - сказал Мюррей. - Что стало с Паитнсром? Где Белем? Где Топаз? А ты, Кортленд, ты все время был собой? 
 - Все они присутствуют в наших разумах, - сказал Дс Калб. - Как раньше мы в их. "Альтер эго" Кортленда было постоянно подавлено им. Почему так случилось, я не знаю. Но помните, что Кортленд постоянно был нашим катализатором. 
 - Я должен добавить еще одно, - заметил я. - Мы никогда не получим назад свои тела. Эти тела мы заимствовали. Если вы предпочитаете правду... Настоящие владельцы... Может быть, спят. Но кто из вас теперь рискнет уснуть? Можем ли мы теперь быть уверены, что проснемся самими собой? У каждого из нас два разума в одном теле. Что же случится, когда мы вернемся из этого путешествия? 
 - Увидим, - твердо сказал До Калб. - Когда вернемся. Мы будем спать, Кортленд. И проснется в конце мира тот, кому суждено проснуться. 
 Он колебался. 
 - Пора, - сказал он. - Смотри на дерево, Кортленд. И Лотта, и Мюррей, смотрите. Мы узнаем всю правду, но позже, значительно позже. Когда проснемся в конце мира. Когда взглянем в Лицо Эа. 
 23. Лицо Эа. 
 Пока мы спали, время вращалось вокруг своей оси. 
 Время текло, как река, крутилось, как колесо, вокруг своей оси, неслось вдаль, как галактика, в бесконечном пространстве времени. И мы, неподвижные, спали в самом центре движения. 
 Наверное, видели сны. 
 Волны времени раскрывались перед нами, как волны Красного моря перед Моисеем, и из этих волн на меня смотрели любопытные лица, которые произносили слова на незнакомых языках. Эти слова звучали как бы издалека. Но я слышал эти голоса, ощущал эти руки, которые трясли меня, заставляя проснуться. 
 Затем среди этих голосов раздался властный голос. В волнах времени появилось и взглянуло на меня знакомое лицо, то, которое я видел в конце света. Я видел спокойные металлические глаза, слышал спокойный голос, полный мощи и силы. 
 Его глаза встретились с моими. Я не мог сопротивляться его взгляду. 
 - Спи! 
 Волны времени сомкнулись надо мной, и я перестал существовать. 
 Но сны снова и снова возвращались ко мне. Снова ткань времени утончалась, снова любопытные лица склонялись ко мне, чьи-то руки трясли меня, стараясь разбудить. Но это были странные лица, такие странные, что я удивлялся даже во сне. 
 И среди них, среди этих искаженных лиц, виднелась фигура, большая спокойная фигура человека-машины. Я узнал его по глазам и по той энергии, которую он излучал, заглушая голоса, залечивая дыры в ткани времени. И я снова уходил в небытие. 
 Проходили неизмеримые интервалы времени, и сны возвращались. На этот раз уже не лица смотрели на меня. Это были яркие точки света. Они слепили мои глаза, будоражили меня. Я пытался отвернуться, и тут среди них я увидел глаза - металлические глаза, светящиеся под дугами бровей, услышал отдаленный рокот голоса, которым звучал, как гром. Огни погасли, как свечи на сильном ветру. 
 Гром был почти осязаемым и исходил из мощного источника. Я знал, что это за источник. Я знал, так как видел металлические глаза, хотя они сильно изменились. Человекмашина уже не был похож на человека. Лицо его изменилось, как изменились условия его существования, как изменились его функции. 
 - Спи! - пророкотал гром сквозь пучину времени и пространства. И на этот раз я погрузился в такой сон, который уже ничто не могло нарушить... 
 Тогда я думал, что могу много написать о Лице Эа, смотрящем на сумерки конца мира. Но теперь, когда я пытаюсь, мне трудно найти слова. Я видел то, чего никогда не видел ни один смертный. Но парадокс заключался в том, что я не могу никому передать это. Между знанием и незнанием лежит пропасть, которую можно преодолеть одним, и только одним способом. 
 Вам нужно пойти - точно так же, как пошли мы - к концу времени и встать перед Лицом Эа. Тогда я смогу рассказать, что я увидел - впрочем, тогда мне нет смысла рассказывать, вы сами все узнаете и поймете. 
 Я проснулся. 
 Долгий, долгий сон уходил из моего мозга, оставляя меня там, где я никогда не бывал. Это была ось времени, но место очень изменилось. Сонными глазами я смотрел на серый купол, окружающий нас, сквозь него пробивался красный свет. Теперь мы уже были не под землей. Видимо, бесконечно долгое время песчинку за песчинкой - снесло эту гору. 
 Первым я увидел лицо Мюррея. Интересно, на сей раз это был Мюррей или Пайнтер, - подумал я. Я смотрел, как он сел на пыльный пол, протер лицо руками. Лицо его казалось розовым в пробивающемся красном свете. Я так и не понял, Мюррей это, или же Пайнтер. 
 Де Калб взглянул на меня улыбающимися глазами, приподнялся и сел. Топаз подняла свою кудрявую головку с пыльного пола и быстро оглядела всех нас. Это была и Лотта Эсссн, и Топаз одновременно. 
 - Мы уже прибыли? - спросила она. 
 Вместо ответа я показал рукой на свет, пробивающийся сквозь серый купол. 
 Мы смотрели на открывающийся перед нами мир и везде видели одно и то же. Плоский серый мир. Лишь кое-где на сером фоне виднелись розовые прожилки, изредка переплетающиеся между собой. Весь мир стал некронным. Весь, кроме... 
 Мы молча смотрели на Лицо Эа. 
 Серый купол задрожал над нами и исчез. Мы оказались в красном полумраке. Слабый ветер приносил к нам какой-то странный запах, совершенно незнакомый нам. 
 Никто из нас не проронил ни слова. Время для разговоров прошло, и высшая власть взяла инициативу в свои руки. Мы смотрели на Лицо Эа. 
 Как я могу описать его вам? Вы знаете, что я неоднократно видел его в Записи, видел точно с того же места, где сейчас стояли мы. Но даже тогда я понимал, что это лицо излучает глубочайшую мудрость, непознаваемую смертными. Оно было выше человеческого понимания. 
 Когда я смотрел на него сейчас, я видел утес, возвышавшийся над серой некронной равниной-пустыней. Сначала я не разглядел в нем лица. Оно было слишком сложно для моего понимания, восприятия. 
 Я чувствовал себя пещерным человеком, увидевшим лицо Эйнштейна. Тому тоже нелегко было бы понять, что он видит перед собой существо той же породы, что и он сам. Между Лицом и мной лежала такая же интеллектуальная пропасть. 
 Я смотрел на него и постепенно начинал узнавать. Это не стало для меня большой неожиданностью. Белем уже дал для меня ключ к этой загадке. Город, сказал мне он, это машина для обеспечения жизни человека, своего рода механдроид, только куда более совершенный. И этот город, Город-Лицо... 
 Оно смотрело на нас спокойным взглядом, тем самым взглядом, который я ощущал во время сна. Глаза, которые раньше были металлическими, теперь изменились, и я узнал их. Голос, который был рокочущим голосом, уже не звучал, но он просто ощущался всем существом. То, что когда-то было человеком-машиной, теперь выросло, развилось, синтезировалось со всем человечеством. Ведь прошли целые тысячелетия. 
 Я ничего не понял в этом удивительном симбиозе, так что вряд ли я смогу сообщить вам что-нибудь конкретное. Ведь человечество тоже изменилось. Возможно, остались любовь, ненависть, страх, другие чувства, во не в той форме, которая привычна для нас. Может, люди внешне совсем не изменились, возможно, по улицам и площадям Города-Лица, который стал последним прибежищем человечества, двигались мужчины и женщины. 
 Я не знаю. Я ходил по улицам. Но я так и не понял, какие люди окружали меня. 
 Я сказал, что голос уже не был нужен Лицу. Сейчас, когда он хотел, чтобы мы подошли, ему не нужно было звать нас. У человека отпала необходимость слушать зов, осмысливать его, решать, стоит ли подчиняться, и затем прилагать соответствующие мышечные усилия. Все это стало ненужным. 
 Когда Лицо позвало нас - беззвучно - что-то неудержимо повлекло нас к нему. У нас не было возможности сопротивляться, когда мы неслись по воздуху над серой пустыней, пронизанной розовыми прожилками. По мере приближения Лицо становилось все больше и больше. Вот уже невозможно увидеть его целиком. 
 Мы уже не могли видеть широкий лоб, гладкий подбородок, крылья носа, щеки, пронизанные морщинами бесконечной мудрости, и знания, которые были недоступны ни машине, ни человеку в отдельности. 
 Каменные стены раскрылись, поглотили нас. 
 Что я увидел? Мне бы очень хотелось рассказать. Я мог бы бесполезно размахивать в воздухе руками, говоря о спиральных улицах, об удивительных домах, мимо которых мы проносились. Но если бы я начал описывать их, оказалось бы, что это самые обычные дома, самые обычные улицы, как в любом нашем городе. Но там было все иное, чего нельзя описать словами... 
 Вполне возможно, что улицы вместе с домами сами проносились мимо нас. Я даже подумал, что весь город находится в непрерывном движении, как положено машине. И когда прекратится это движение, умрут и город-машина, и все человечество. 
 Но я смогу сказать вам, что мысли заполняли весь этот город, как дым фабричных труб заполняет крупным город нашего времени. Они проникали в мой мозг и покидали его, оставляя после себя обрывки воспоминаний, иногда они возбуждали разум сразу двоих из нас, и тогда наши мысли переплетались между собой, в мозгу каждого из нас всплывало чужое воспоминание... 
 Много лет назад Де Калб сказал, что эти люди - боги. Он оказался прав. Эти люди во многом превосходили тех богов, которым поклонялись в наше время. Мы шли через их город, чувствовали их мысли, дышали их воздухом, но мы не видели никого. 
 Но они были тут. Они были вокруг нас. Я совершенно уверен в этом. Но я не видел их. Я не слышал их. Но я знаю, что они были тут. Ведь вы уверены, что у стула есть спинка, когда садитесь на стул и откидываетесь на нее, не глядя. 
 У меня было странное ощущение, что если я неожиданно повернусь, то столкнусь лицом к лицу с кем-нибудь из жителей города, но мне ни разу это не удалось. Видимо, я не смог ни разу повернуться в том направлении, в котором надо. 
 Мне бы очень хотелось увидеть их. 
 24. Борьба с некроном 
 По мере того, как мы приближались к центру спирали, мыслей становилось все больше, и уже невозможно было понять, где свои мысли, где чужие, настолько все переплелось в наших головах. 
 Затем вдруг стало темно. Я думаю, что мы перемещались по длинному туннелю внутри каменной стены. 
 Когда мы снова приобрели способность видеть, мы обнаружили, что находимся в большой пустой комнате. Я не могу описать ее, так как все перспективы были искажены. 
 Потом в комнате раздался голос, казалось, сама комната говорит с нами, воздух в ней давит на наши мозги. Это говорило Лицо Эа. 
 Я уже слышал этот голос раньше, если его, конечно, можно назвать голосом. Человек-машина, охранявший нас сон во время путешествия во времени, говорил: - Спи! Это был именно тот голос, который, однако, изменился по мере того, как проходили тысячелетия. 
 - Вы видели мое появление на свет, - сказало Лицо Эа. Мы вместе пришли сюда, к концу мира. Я охраняло ваш сон не просто так. Теперь вы мое оружие. Некрон уничтожить невозможно. Но с вашей помощью его можно устранить из нормального времени и нормального пространства. Для этого я выбрал вас. Для этого я сохранило вас в путешествии во времени. Подумайте - и вы все поймете. 
 В моем мозгу, и, я полагаю, в мозгу моих спутников. промелькнула четкая последовательность изображений человекоподобного, несущего смерть существа - это был некрон. Он осциллировал во времени и, касаясь очередной жертвы, убивал ее и сам становился все более похожим на человека. 
 - Он уже частично человек, - снова прозвучал голос Эа. Вы научились бороться с ним. Чтобы спасти себя и нас, вы покончите с ним. Некрона никто, кроме вас, не может коснуться. Но мы можем изгнать его из нашей вселенной - не только из пространства, но и из времени. Мы должны изменить время - не только прошлое, но и настоящее, и будущее. 
 Снова у нас в мозгу пробежали видения. Я увидел галактики, вращающиеся вокруг своих осей, и, более туманно, я увидел, как время, неразрывно связанное с мирами, тоже вращается вокруг своей оси. 
 - Мне нужен инструмент, - снова заговорило Лицо, - чтобы отделить некронную инфекцию от нормального пространства и времени. Вы мой инструмент. Вы понимаете свою задачу? Белем уже решил подобную задачу в далеком прошлом. Теперь мы должны решить ее в гораздо большем масштабе. Мы должны разделить Вселенную на две сферы, абсолютно равные друг другу. В противном случае, нарушится баланс, существующий во Вселенной. Они будут отличаться только в одном. Одна вселенная будет из некрона - а другая нормальная. Они никогда не придут в контакт между собой ни во времени, ни в пространстве. Понимаете ли вы свою задачу? Вы должны сражаться как мое оружие против нскронной вселенной. Вместе мы сможем разделить Вселенную на две части. 
 Голос стих. 
 И затем началось движение. Стены комнаты исчезали в темноте. Или, может, это я двигался? Мы, все четверо, были компонентами взрыва, который разделил нас, швырнул сквозь пространство, сквозь время. Вокруг себя я видел звезды, которые перемещались очень быстро. Я был один. 
 Я знал, что двигаюсь сквозь время, то есть двигаюсь не постоянно, а вибрирую, качаюсь, как маятник, с периодом в несколько секунд. Точно с таким же, как и у некронного существа. 
 Вокруг меня тоже все двигалось. Я видел только звезды, но почему-то был убежден, что мои спутники тоже где-то неподалеку. 
 Вдруг передо мной появилась скользящая тень. Она двигалась ко мне все быстрее и быстрее, постоянно увеличиваясь в размерах. Я увидел ее и тоже стал увеличиваться. Я устремился к ней. И увеличивался, пока не сравнялся с ней в размерах. 
 И я коснулся ее. 
 Вспышка пламени озарила все вокруг и тут же погасла. Теперь существо приобрело четкие очертания. Но только очертания, так как в нем не было ничего человеческого. Может быть, это была моя воля, а может, воля Лица, что именно я сблизился с этой тенью. 
 Я не знаю, как мне удалось схватить ее. Может быть, это было не физическое действие, а умственное. Я ощущал сильное давление, и чтобы ему противостоять, мне приходилось напрягать все силы - и физические и мысленные. 
 Постепенно враг поддавался, но не везде, а в отдельных местах - может, во времени, а может в пространстве. Возможно, мы четверо окружили его и теперь врезаемся в сопротивляющуюся субстанцию - некронную вселенную? 
 В окружающей меня темноте вспыхивали и гасли солнца,огненные дуги озаряли темный купол - это стремительно катились звезды - ведь я двигался во времени очень быстро.
 Но вот я ощутил резкий толчок и стал падать назад. Темное лицо моего противника занимало почти половину черного неба. Я падал назад и назад... 
 И вдруг я ощутил поддержку, и к моим душевным силам присоединились силы моих четырех друзей. Мы четверо слились воедино, хотя и сохраняли каждый свою индивидуальность. Холодные четкие мысли Белема-Де Калба озарили меня, как свет, отраженный от граней бриллианта. Яростная свирепость Мюррея-Пайнтера, холодная рассудочность и бесконечное жизнелюбие Топаз-Эссен... 
 Я почувствовал, как противник стал поддаваться нашим объединенным усилиям. Казалось, что я смотрю сразу с четырех сторон, с четырех различных точек - во времени. Как это могло быть? 
 Ответ внезапно пришел ко мне. 
 Мы были оружием - обоюдоострым лезвием. Именно для этого мое тело и тела остальных были обращены в пыль, когда открылась камера на оси времени. Две идентичные матрицы не могут существовать одновременно во времени и пространстве, но для того, чтобы выполнить задачу разделения Вселенной, нужны были две матрицы, существующие в различных временах. 
 Ни один разум, зафиксированный в определенном времени, не может соприкоснуться с некроном. Для этого необходимо существование в двух временах. И Лицо Эа удвоило нашу мощь, когда вложило удвоенный разум в тело, абсолютно идентичное тому, что получили мы при рождении. 
 Мы уже разыграли эту битву в миниатюре, когда были разбужены во время своего путешествия к концу мира. И тогда мы приготовились к решающему бою. Ведь некрон был загнан в угол - ему уже некуда было отступать во времени. И наш многократно умноженный Мозг мог сфокусироваться на нем. 
 Но битва только начиналась. 
 С яростной беспощадностью наш счетверенный разум обрушился на некронного противника - с яростью Пайнтера, который разрушал крепостные стены Белема, яростью полковника Мюррея, который обрушивался на врагов, мы нападали на черные некронные силы, желающие уничтожить Вселенную, всех нас. 
 Иногда, найдя слабое место в наших объединенных силах, противник теснил нас, но могучий мозг Эа перегруппировывал нас, и мы снова заставляли отступать противника. 
 Если бы хоть один удар некронного противника попал в цель, мы все были бы уничтожены. Но этого не случилось. Частью наших сил была Топаз, в которой сочеталось бесконечное жизнелюбие девушки с холодным проницательным умом Лотты Эссен. 
 О, Топаз могла приспособиться ко всему, именно в этом и состояла ее задача в нашем союзе. Она прекрасно сохраняла контроль над чувствами, разумом, мышцами, и чисто инстиктивно, автоматически ускользала от любой угрозы, опасности. Именно благодаря ей мы выжили в этой битве, происходящей в черных глубинах Вселенной, именно благодаря ей ни один из ударов некрона не пришелся в цель. 
 И вдруг мы все резко, неожиданно начали падать. Мы не перемещались ни вверх, ни вниз. Но что-то неумолимо засасывало нас в черную бездну, в глубины вселенной. Нас засасывало в самое сердце черного некрона - в его нервный центр, в его душу - все живое в нас уменьшилось до бесконечно малых размеров, охладилось до бесконечно низкой температуры... В последней попытке спастись некрон поглотил нас... 
 25. Обратное путешествие 
 К счастью, я не могу вспомнить того, что случилось потом. 
 Я был избавлен от последних ужасов. Именно для этого я и был предназначен с самого начала. Таков был план. Именно для этого моя память была оставлена нетронутой даже в чужом теле. Я должен был быть якорем на конце цепи, несокрушимой границей между здравомыслием и сумасшествием, логикой и низвержением иррациональностей, поглотивших остальных моих друзей. 
 Им был необходим двойной разум, чтобы победить в битве некрон. Но мое предназначение - служить якорем здравомыслия в мире иррациональности. Я ощущал, что они теряют связь с известным миром, что черные волны некрона смыкаются вокруг них. Они поглощали и меня. 
 Но не полностью. 
 Эти волны не смогли зачеркнуть память. Она была у меня одна, и это делало цепь, приковывающую нас к реальности, слишком крепкой, чтобы ее смог порвать некрон. Я помнил свой мир, свое время очень ясно. Моя память не была замутнена видениями чужой памяти. Все те мелочи прежней жизни, без которой немыслима реальность, нахлынули на меня одной мощной волной. 
 Эти мелочи, сами по себе ничего не значащие, вроде теней на стенах старого дома, которые отбрасываются зыбким пламенем свечи, запаха свежей газетной краски на странице, скрипа пера по бумаге, рева самолетных двигателей, сладкого вкуса воды из источника в горах, и напомнили мне Землю. 
 Да, я вспомнил Землю. 
 Я разбудил моих друзей в мертвой пустыне некрона. Мой разум вернул им жизнь, вернул их в мой мир, в мое время... 
 Сейчас мы были в сердце некрона, в его самом уязвимом месте. Некогда Белем с моей помощью вызвал некронного убийцу, чтобы расправиться с солдатами Пайтнера. 
 Сейчас, когда мы проникли в самое сердце некрона, в его цитадель, он сжал вас так, что ваши разумы соединились, стали единым. 
 Два самых могущественных ума двух эпох - разум Белема, бесстрастный, лишенный эмоций, подчиненный острой логике, и разум Де Калба - блестящий ум человека, полного страстей! И рядом с ним разум Пайнтера и Мюррея - молот и наковальня! Топаз и Лотта Эссен - неиссякаемое жизнелюбие, хитроумие, четкий ум... И я, накрепко привязанный к реальности нормальной Вселенной, стоящий, как стена, позади моих друзей, держащий ворота, через которые мы прошли сюда, открытыми. Через эти ворота вливалось могущество Лица Эа, поддерживающее нас. 
 Вся мощь некрона обрушилась на нас постепенно, как океан во время отлива. Напор был могучим - но мы держались. Каким-то образом мы противостояли этому напору - соединенный ум двух цивилизаций, отобранный и руководимый самым могущественным умом, объединявшим в себе все достижения человечества. 
 И затем - взрыв. 
 Другого слова здесь не подберешь. Это был действительно взрыв, чудовищный и спасительный. Огромная концентрация некронной материи уничтожила сама себя. 
 Мы не могли уничтожить некрон, но мы сделали его безвредным, беспомощным. Мы вытолкнули некрон за границы нашего времени - на одно мгновение, но мгновения оказалось достаточно. 
 Вокруг нас снова понеслись вспыхивающие и гаснущие солнца. Вселенная содрогнулась и разделилась на две абсолютно равные части. 
 Это был конец. 
 Солнца затуманились у нас перед глазами. Мы погрузились в забытье, которое притупляет все ощущения, как тьма поглощает свет. Но я еще не мог уйти. Один вопрос мой оставался без ответа, и он не давал мне забыться. 
 - Теперь ты с нами покончишь? - крикнул я во тьму. - И ты пошлешь нас с двойными разумами в мир, где живет лишь одно тело? Ты, который уничтожил наши тела... 
 И перед моими глазами сформировалось Лицо Эа. Такое многообразное, как будто оно состояло из множества других лиц. Глубокий спокойный голос ответил мне: 
 - Если Белем смог разделить сферу, а я Вселенную, то неужели ты можешь сомневаться, что ваши тела тоже могут быть разъединены на две абсолютно равные, идентичные части? Один раз это уже было сделано в Эдеме, еще до того, как стала развиваться цивилизация. И это, может быть, сделано и сейчас, когда цивилизация достигла невероятных высот. А теперь спи... спи! 
 Вокруг меня начала смыкаться тьма, и в наступающем забытьи я вспомнил слова Адама из Книги Бытия: " Кость от кости моей, плоть от плоти моей..." 
 Тьма все сгущалась, и Лицо Эа все удалялось и удалялось от нас, становилось все меньше и меньше, исчезало в дали времени... 
 Я знал, что сейчас мы перемещаемся по оси времени, достигаем ее конца и потом повернем назад, промчимся мимо момента начала жизни на Земле и полетим дальше, по направлению к своему собственному времени. 
 К миру, где уже нет некрона, никогда не было и не будет. 
 Но теперь я спал без снов и ничто не тревожило моего покоя. 
 Итак, мы вернулись. 
 Мы просыпались. 
 Когда я проснулся и сел, еще полный видений прошлых кошмаров, я увидел каменные стены пещеры и глаза Топаз. Нет - и в то же время это не были глаза Лотты Эссен. Она улыбнулась. Это была улыбка Топаз, но прошедшие тысячелетия изменили ее. 
 Это была очаровательная, но повзрослевшая и помудревшая Топаз, это была помолодевшая Лотта Эссен - вот кто встретил мой взгляд, когда я проснулся и открыл глаза. 
 Шевельнулся и сел Мюррей. Де Калб был уже на ногах, возился с фонариком, который лежал у входа в пещеру. На лице его было легкое замешательство. Я понимал его. Казалось невероятным, что спустя столько лет батарейка еще работает. 
 Правда, время здесь почти не сдвинулось с места за время нашего путешествия. 
 Мы не могли говорить. Мы были слишком потрясены - ведь буквально мгновение назад мы смотрели в Лицо Эа. Над горами все еще висело заходящее солнце. 
 Инстиктивно я поискал глазами на склоне горы белое здание передатчика вещества, который открывал отдаленные уголки Галактики, но увы, я увидел только девственный лес, тянувшийся до самого горизонта. 
 У подножия горы, там, где стоял самолет Мюррея, дожидавшийся нас, стояла хижина, где несколько месяцев назад, когда раскапывалась эта пещера, жил Де Калб. 
 Де Калб открыл дверь. В хижине было грязно и пыльно, но мы не обращали на это внимания. Странно, но все мы ужасно хотели спать. Странно, потому что мы только что очнулись от сна, длившегося миллионы лет. 
 Вот и вся история. 
 И теперь вы знаете, почему я могу сказать - и доказать! что этого никогда не происходило. Этот мир не мой. Не тот мир, который я покинул. Не тот мир, в который проскользнула некронная смерть, когда Де Калб открыл ящик. Проскользнула и понесла инфекцию в мир. Все это случилось когда-то, в другом мире, который уже не существует, так как мы четверо, служа оружием в руках Лица Эа, разделили Вселенную на две части. 
 Чудовищные силы пришли в движение, когда произошло разделение Вселенной, но ни вы, ни я ничего не знаем об этом, так как это произошло далеко за пределами нашего понимания, наших ощущений. Но это было! О, да, это было! 
 Может быть, этот мир - правильный, хороший мир, но он не для меня. 
 Здесь я снова сяду на тоббоган и буду стараться схватить пролетающие мимо меня плоды. Может, я буду делать это и в другом мире. Но никто не может этого сказать, пока не попробует жить в другом мире. 
 А я собираюсь попробовать. 
 Вы знаете, что в пещере на оси времени осталось четверо спящих. Если бы Де Калб поподробнее исследовал все это еще тогда, в первый раз, мы бы уже тогда многое могли предполагать. Там спят сейчас Белем, Пайнтер, Топаз и я - да, я, Джерри Кортленд. 
 Я сплю там. И я здесь. Вы помните того, другого, моего двойника, который вышел из кабины передатчика и упал в обморок, приняв мой разум. Мой разум полностью подавил его разум, и теперь я сплю там, дожидаясь своего собственного пробуждения. 
 Вы понимаете, что это значит? Я знаю, потому что я сам оттуда. Это был чудесный мир. Я хочу узнать его получше. Я хочу проснуться в том времени, когда человечество преодолело космическое пространство, когда перед ним открыты все миры. Я хочу быть там, и я буду. 
 Но мне уже никогда не увидеть Топаз. Не увидеть Белема, Пайнтера, мира, где они проснутся. 
 Все дело в том, что две идентичные матрицы не могут существовать одновременно. А мой двойник имеет передо мной приоритет. Это его мир, его время. Он проснется вместе с остальными и выйдет в этот мир. Я буду спать, пока предо мной не откроется путь. Это произойдет, когда умрет мой двойник. 
 Мне бы хотелось узнать о нем побольше. Почему-то о нем в правительственных архивах нет никаких сведений. Одет он был в лохмотья, когда я в первый раз увидел его. Это могло значить, что он пришелец с отдаленных планет, где вел жизнь, полную опасностей. Может, он снова, вернется туда? Может, нет. Проснувшись вместе с Топаз и Пайнтером, Белемом, может, он предпочтет другую жизнь. Но об этом я когда-нибудь узнаю. Правда, только после его смерти. После того, как проснусь снова. 
 Кто скажет сколько лет пройдет, пока он умрет, пока я проснусь. Может, к тому времени Топаз станет древней старухой. А может, она умрет к тому времени. Этого я сейчас не знаю. Более того, я не знаю даже ее настоящего имени. 
 Она была Топаз в то время, когда я проснулся. А кем она была на прошлой неделе, кем она будет на будущей? Через год? Кто будет записывать капризы этой девушки, такой, как Топаз? Может, она забудет меня к тому времени, как я проснусь? Для таких, как она, время летит чрезвычайно быстро. 
 Но все это принадлежит будущему. И я тоже ему принадлежу. Я не принадлежу этому миру. Он не мой. И я попробую использовать здесь все свои возможности. 
 Пора! Да, пора - и это так же верно, как то, что Вашингтон - столица Соединенных Штатов!