---------------------------------------------


 К. Дж. Миллс
 Планета зимы


 Роберте, которая спасла жизнь Карну Халареку.



 ПРОЛОГ


 Отделившись от торгового корабля «Альдефара», космический челнок полетел в направлении планеты Старкер-4. Капитан Телек смотрел, как он исчезал в грозовых облаках, окутавших всю поверхность планеты, и в отчаянии скрежетал зубами. Да, теперь он избавился от молодого Лхарра, но поздно, слишком поздно.
 «Ублюдок! — рычал он вслед исчезающему Лхарру. — Визгливый, наглый щенок! Гхарры всегда жили в кровной вражде и убивали друг друга, пока ты не потребовал проверки того, что здесь происходило». Ногти его больно вонзались в ладони, и Телек заставил себя разжать кулаки.
 «Если бы он не потребовал расследования этих несчастных случаев, я был бы уже в пути. Если бы он погиб в результате одного из них, я был бы уже в пути. Тот, другой господин из Гхарров, сказал, что Халарек будет легкой добычей, что он провел слишком много лет на Болдере и не помнит видов кровной вражды. Стрельба на орбите Болдера, бомбы, яд, газ — молодой лорд пережил все», — думал капитан, свирепо уставившись на сгустившиеся внизу тучи.
 Телек резко отошел от экрана. Губы его сжались. Тонкие усы дергались. Погибли три оплативших рейс пассажира, а Гильдия этого не любит. На кораблях Гильдии люди должны быть в безопасности. Корабли Гильдии должны оставаться сугубо нейтральными. Но кто-то принес на корабль кровную вражду со Старкера-4. Теперь Гильдия потеряет огромные деньги из-за того, что «Альдефара» вынуждена оставаться на орбите до прибытия Патруля, который проведет расследование, найдет виновника и осудит его, прежде чем его будут судить присяжные из его соплеменников. Карьера Телека в Гильдии окончена. После всего этого он был бы счастлив стать командиром одного из кораблей глубокого космоса. Если только Патруль не примет во внимание его роли в этом поражении. Если же… Телек в ярости погрозил кулаком грозовым облакам.
 «Надеюсь, он доберется до вас, молодой господин! Доберется и сделает с вами самое худшее!» — гневно шептал он.




 1


 Казалось, что космический челнок уже несколько часов медленно плыл, пробираясь сквозь темные, тяжелые облака. Стройный молодой человек в форме юнги Альтаирского флота неотрывно и пристально смотрел в иллюминатор, стараясь разглядеть что-то в сплошной серой пелене, окружавшей корабль. Наконец в редких просветах меж туч показались строения порта Гильдии, словно слипшиеся друг с другом в снежных, вьюжных сумерках. Челнок опустился ниже. Серые холодные каменные здания рассекали белую дымку, скрываясь в ней всякий раз, когда челнок проплывал мимо. Он кружил все ниже и ниже, ожидая, когда стихнет резкий, порывистый ветер, и, улучив момент недолгого прояснения, сел, глухо ударившись о землю. Пилот заглушил моторы. Теперь только шум падающего на обшивку корабля снега и свист ветров нарна нарушали тишину. Сняв шлем, пилот обернулся к своему пассажиру.
 — Сэр, как мне сказали, вам не разрешат покинуть корабль, пока вы не согласитесь подвергнуться полному психоанализу. — Тонкое, усталое лицо юнги вспыхнуло. Он встал, выпрямившись во весь рост. Глаза его горели гневом.
 — Я — Карн Халарек, Лхарр Дома Халареков, глава одной из Девяти Семей. Гильдия не имеет права задерживать меня!
 Пилот посмотрел на юного Лхарра.
 — Мы должны защищать свой нейтралитет, сэр. Гильдия не признает ни рангов, ни классов, ни политики, и до сих пор все было в порядке. Во всей галактике все было спокойно. Но кто-то принес сюда вашу клановость, вашу кровную вражду, вашу политику. Мы не можем рисковать своей репутацией и способствовать вашему убийству. Это подорвет наш авторитет во всех известных мирах.
 — Но, джентльхом, процедура психоанализа занимает целую неделю, а Совет Домов собирается последний раз в этом году через три дня. Решается судьба моего Дома! Я должен быть там!
 — Сожалею, сэр, но политика Старкера-4 совершенно не волнует Гильдию. Мы сохраняем нейтралитет и не можем допустить, чтобы вы приняли медленно действующий яд.
 Лхарр нервно сцепил руки, посмотрел вниз, глубоко и прерывисто вдохнул, а затем очень медленно выдохнул.
 — Похоже, у меня нет выбора. Откройте. Я согласен на ваши испытания.
 Люк открылся, и Карн Халарек, соскользнув по борту корабля вниз, пересек посадочную полосу и направился к зданию таможни. Пронизывающий ветер пробирался под одежду, жестоко напоминая о мягком климате Болдера, больно кололо в носу и ушах. Острые льдинки проникали за воротник, попадали в рукава. Когда Карн вошел, двери лифта открылись и, впустив его, тотчас захлопнулись. Лифт не отапливался, и Халарек дрожал от холода, стряхивая снег с ботинок, выбивая из рукавов и воротника. «Я слишком привык к хорошей погоде, — сказал он себе. — Если мои солдаты не привезут более подходящей для Старкера-4 в середине нарна одежды, я, пожалуй, совсем замерзну на обратном пути».
 Он думал о теплых вещах и обо всем остальном, что было у него на борту «Альдефары», когда взорвалась бомба:
 «Одежду, конечно, можно получить новую, но картина, которую написал для меня Иджил… Я почти не запомнил ее, а теперь у меня не осталось ничего на память об Иджиле и его отце».
 Карн попытался отогнать горькие мысли. Иджил Олафсон был самым близким его другом, вторым после брата Джерема. Отец Иджила, Оудин Олафсон, относился к Карну как к сыну. Благодаря этому человеку Карн узнал, что между отцом и сыновьями может существовать настоящая, сильная любовь, не наносящая ущерба их мужественности. Теперь это в прошлом, в прошлом все, что было на Болдере, все, кого Карн оставил там.
 Лифт, преодолев сорок метров, остановился в помещении таможенного контроля, и молодой Лхарр шагнул в тепло, ощутив затхлый запах постоянно рециркулирующего воздуха. Здесь его уже ждал Первый Купец в красной с позолотой форме с изображением символической ракеты — гиро.
 — Мир вашему дому, Карн Халарек.
 — Также и вашему, Первый Купец, — ответил Карн.
 — Прошу вас сюда, сэр, медики ждут.
 Клиника находилась в нескольких шагах от лифта. Трое врачей в белом слегка поклонились вошедшему, других же знаков уважения к чинам и рангам на Гильдии не было принято. Старший из них, высокий седой доктор, тонко улыбнулся:
 — Прежде всего должен сказать, что женщины не будут участвовать ни в одном из ваших тестов, сэр. Мы соблюдаем обычай Гхарров, несмотря на то, что вы провели долгое время в других мирах.
 Затем он помолчал, понимая, что следующие его слова могут оскорбить собеседника, и, откашлявшись, продолжал:
 — Экзамен пройдет относительно быстро, сэр, намного быстрее, чем обычно. Офицер-медик с «Альдефары» прислал почти все нужные нам материалы. Вы, вероятно, не знаете, как тщательно он вас проверял, пока вы были без сознания после того несчастного случая с газом.
 Карн пристально смотрел на врача. «Нет, — решил он, — этот человек не считает проникновение газа в пассажирскую каюту несчастным случаем. Он просто защищает Гильдию».
 Седой доктор продолжал:
 — Офицер-медик также уверяет нас в своем заключении, что с момента отравления он первым пробовал все, что вам давали есть и пить. Вам очень повезло, сэр, что он был на борту. Менее опытный врач мог не спасти вас. — Старший медик показал жестом на небольшой куб: — Большинство приемов, которые мы используем, находится здесь. Пожалуйста, зайдите туда, разденьтесь и сядьте на стул.
 Спустя четыре совершенно невероятных часа Карна отпустили из клиники. Служащий проводил его в маленький парк, расположенный на верхнем уровне здания порта. Унылый вид клерка и его короткая серебристо-серая шерсть не испугали Карна, как это случилось бы шесть лет назад. Шесть лет назад Гильдия еще не посылала «ХГ» на Старкер-4.
 — Гильдия приглашает вас, сэр, подождать здесь ваших сопровождающих,
 — голос клерка был таким же пушистым, как его тело, — разыгралась буря, и они задержались в районе Цинна. Вы же знаете, что такое нарн, сэр.
 — Да, я знаю, — нетерпеливо согласился Карн, — устройте мне, пожалуйста, разговор с замком.
 Служащий кивнул и свернул на узкую улочку, отходящую от парка. Карн проводил его взглядом, а затем вышел на маленькую площадку, покрытую травой и цветами, из-за чего она казалась больше, чем была на самом деле. Яркая зелень парка резко выделялась на фоне окружавших его серых строений. В центре его, среди голубых сосен и кустарника с крошечными, нежными листочками, бил фонтан. Голубые сосны, которые были не выше Карна, когда шесть лет назад он уезжал в Академию, тянулись теперь к высокому, изогнутому каменному потолку. От каждой улицы к этому зеленому островку вели дорожки, сквозь брусчатку их робко пробивалась молодая трава. Невидящими глазами смотрел Карн на струи воды, то взбирающиеся вверх, то стремительно падающие.
 Он думал о том, что Совет звал его домой: его отец и братья были убиты, теперь он становился главой Дома. Как погибла его семья? Кто убил их? Только Астен Харлан нанимал таких убийц, что они четырежды пытались убрать его, Карна, и не смогли этого сделать. А его отец, быстрый и умный Лхарр Трев, двадцать лет обманывал Харлана. Теперь все четверо мертвы, а он, Карн, не обучен управлению родом.
 Кто-то дотронулся до его руки. Карн обернулся.
 — Прошу прощения, сэр, — услышал он мягкий голос клерка. — Мы не можем связаться с замком Халареков с тех пор, как капитан вашего эскорта сказал, что они уезжают. Видимо, буря помешала сообщению.
 Карн ощутил неясную тревогу, давно знакомое ему чувство, которого не заглушили и пять лет, проведенных в Академии.
 — Связи с другими Домами тоже нет? — резко спросил он.
 — Не знаю; сэр. Я приду за вами, когда вернутся ваши сопровождающие.
 — Спасибо.
 Лицо Карна оставалось спокойным — сказались годы работы над собой, но холодный пот выступил на спине: «Что-то случилось! А меня не было так долго, что теперь я даже не могу предположить, что же произошло!»
 Карн снова взглянул на маленький уютный парк, стараясь отвлечься от бесполезного волнения. Лучше думать о чем-нибудь другом, пока не появится хоть какой-то информации. В доме Халареков нет таких садов. Когда более двадцати поколений назад замок Онтар и город были глубоко врезаны в камень, никто не позаботился о садах. Задачей колонистов было пережить суровые зимы на Старкере-4. Теперь в замке деревья и цветы растут только в шубах и ящиках на окнах. Карн побрел к краю фонтана, осторожно ступая по камням, чтобы не повредить нежную травку, и подставил руку под прохладную струю. Ритмичный плеск воды успокаивал. Здесь, во влажном воздухе, несмотря на работающие вентиляторы, чувствовался аромат свежей зелени. На мгновение Карн мысленно возвратился на Болдер, к его чудесной природе, его просторным зданиям с их стеклянными стенами и огромными окнами, круглый год любующимися деревьями, холмами и небом. Он ощутил острую, болезненную тоску.
 — Ваш эскорт прибыл, сэр.
 Голос служащего Гильдии прервал его мысли. Карн обернулся, ища глазами стоящих вдали «ХГ».
 — Пойдемте, сэр.
 Карн в последний раз взглянул на сверкающий фонтан и пошел за клерком вереницей коридоров, мимо складов, офисов, мастерских — к лифту. Двери захлопнулись, и, пока они не распахнулись на стартовой площадке, он мог видеть только изображенную на них красную ракету — гиро. Снег укрывал растущим сугробом навес над площадкой и сыпал оттуда непрерывным белым потоком. Карн дрожал и, крепко обхватив себя руками, пытался хоть немного согреться. Черный пучок из нескольких двухместных флиттеров приземлился на площадку, и девять человек в синей униформе Дома Халареков подошли к Карну. Старший из них (лицо его было изборождено шрамами — следами многолетней лхаррской службы) опустился перед Карном на одно колено, остальные последовали его примеру.
 — Мир вам, повелитель.
 — Мир вам. Встаньте. У нас много работы.
 Старший поднялся, сделал шаг вперед и отдал честь:
 — Капитан Симмс к вашим услугам, повелитель.
 «Что он чувствует, служа мне — отвергнутому сыну Трева Халарека?» — подумал Карн, ощутив вспышку давнего гнева, с трудом подавляемую.
 — Какой из кораблей мой?
 Симмс кивнул на ближайший флиттер, а затем указал жестом на одного из солдат, темноволосого коренастого юношу с веселыми глазами и хитрой улыбкой. Тот отдал честь.
 — Я ваш пилот, милорд.
 Карн одобрительно кивнул и направился к кораблю, думая уже о том, как ему быстрее восстановить в памяти политические интриги Гхарров.
 — Милорд, — вдруг резко окликнул его Симмс.
 Карн остановился и обернулся. С плохо скрываемым нетерпением он ждал, что скажет офицер.
 — Милорд, несколько часов назад люди Харлана осадили замок. Мы не можем доставить вас домой, милорд.
 Карн опустил голову, сделав вид, что рассматривает ботинки. Он не хотел, чтобы люди увидели, как он напряжен. Харлан! Астен Харлан должен умереть, только тогда его, Карна, Дом станет самым могущественным! Полностью овладев собой, он поднял голову:
 — Почему те, кто привез меня сюда, ничего не сказали об осаде? Я был еще на Болдере, когда Харлан объявил ее.
 — Не было положенного предупреждения за сорок дней, милорд.
 — Клянусь кровью моего отца! — Карн смотрел вверх, на серый свет над навесом площадки. Что означает эта осада? Должно быть, Дом Харланов теперь не в неумелых руках Астена, а в других, жестких и опытных, но чьих? Ричарда? Все святые хранят мой Дом, если старший брат Ричарда мертв!
 Симмс откашлялся и заговорил:
 — Дом Харланов имеет сейчас мощную поддержку в Совете, милорд. Как вам известно, по завещанию вашего отца Ларга стала регентом на шесть месяцев, до вашего вступления во власть. Многие в Совете воспротивились главенству женщины даже на столь короткий срок. Это нарушение всех традиций, милорд. Прошу прощения, господин, но Харлан решил воспользоваться этой частью завещания для захвата Дома Халареков.
 Вывод из всего сказанного был один, хотя и не произнесенный вслух: открытое, нескрываемое презрение Трева Халарека к своему «слабому» сыну необычайно укрепило позиции Харлана. Губы Карна сжались в тонкую, горькую складку. «Да, отец, своим телосложением мы, моя мать, Катрин и я, не похожи на быков, но это не значит, что мы слабы. Вопреки твоей воле, я изучил основы гхаррского права в Академии», — думал он. Карн знал, что должен делать. Он повернулся к своим людям.
 — Совет должен осудить незаконную осаду. Мы сейчас же идем на заседание Совета.
 Решение это частично сняло его напряжение. Карн взошел на корабль и опустился в пассажирское кресло.
 Пилот лишь мгновение находился за его спиной. Он проверил двери и переключатели, подал Карну теплую куртку и облачился в специальное снаряжение. Затем повернулся и протянул руку, как это было принято в семье:
 — Меня зовут Ник, милорд. Николас фон Шусс.
 Пожимая ему руку, Карн внимательно смотрел на пилота.
 — Барон знает, что ты со мной? Даже одно то, что ты служишь у меня пилотом, может быть расценено как альянс твоего Дома с моим.
 Фон Шусс улыбнулся:
 — Да, он знает, потому что мы действительно союзники. Ведь кто-то должен поддерживать Дом Халареков. Если один Дом угрожает другому, как это делает Харлан, никто из нас не может чувствовать себя в безопасности. Вы готовы лететь, милорд?
 Карн кивнул, застегивая скафандр и надежно закрепляя ремни. Горечь и гнев переполняли его. Даже информацию о том, кто был его союзниками, скрыли от него.
 Флиттер и четыре корабля сопровождения поднялись в воздух, не дождавшись, когда ангар над стартовой площадкой откроется полностью, и, рассекая темноту, устремились в заснеженную ночь. Взошла луна, Тарвал, и в ее бледно-голубом свете расстилавшийся внизу пейзаж казался еще более холодным. Огромные белые перья снега летели с круглых холмов, извиваясь, кружась и танцуя на ветру.
 Карн взглянул на фон Шусса:
 — Жаль, тебя не было в отряде синих, когда я здесь жил. Ты бы летал с самим Лхарром, а это должность старшего офицера.
 Ник засмеялся, и его заразительный смех напомнил Карну барона фон Шусса.
 — Я всего несколько месяцев на службе у Дома Халареков, но я лучший пилот по эту сторону экватора, и именно это делает меня пилотом Лхарра. Ларга ценит людей за их способности, не за положение.
 Слова его совершенно не казались бахвальством, а тот факт, что он был пилотом Лхарра, не позволял усомниться в их правдивости.
 — Если ты в самом деле фон Шусс, а судя по твоим глазам и голосу, это действительно так, то почему же мы не встретились раньше?
 Задав этот вопрос, Карн вдруг понял, что мог уже оказаться в ловушке у Харлана. Ведь он не знал никого из офицеров Дома Халареков. Осознав это, он напрягся, и рука его нащупала спрятанный под курткой станнер. Это движение не ускользнуло от фон Шусса, он криво усмехнулся:
 — Если бы я был человеком Харлана, вас давно не было бы в живых, милорд.
 И тихо добавил:
 — Вы не успели бы даже подержать в руках станнер. Моя мать, — продолжал он, — вышла замуж в Дом Кингслендов, и последние пятнадцать лет мы жили на юге экватора. Дядя Эмиль позвал меня вернуться два года назад, когда… Да ведь вы этого не знаете… Карл умер.
 — Карл умер? Как?
 — Его убил Гаррен Одоннел на дуэли. Это был жестокий поединок.
 Внезапно Карн почувствовал себя очень старым. Карл фон Шусс был самым близким другом его брата Джерема. Теперь и он тоже мертв. Джерем, и Керэл, и Лиам, и Карл, и… Он тряхнул головой. Сейчас не время горевать — время действовать.
 — Милорд, корабли на экране, идут быстро.
 Карн приоткрыл люк. Сначала он увидел только голубой морщинистый лик луны и взвивающиеся снежные хвосты, а затем, оставляя багряный след, прошел тепловой луч. Заднее крыло ближайшего к флиттеру корабля сопровождения вспыхнуло и обвисло. В следующее мгновение пылающий корабль рухнул носом вниз.
 — Держитесь, милорд. Спасательный костюм в ящике под сиденьем. Наденьте его и возьмите аварийный комплект. Мы не можем вступать в бой: они идут слишком быстро для флиттера. Если бы знали, что Харлан атакует, держу пари, мы бы так не влипли. Я буду снижаться дважды. Вот здесь какие-то развалины, — фон Шусс сильно толкнул флиттер, — где-то здесь. Так у вас есть шанс спастись, милорд.
 Карн вскочил, натянул спасательный костюм, проделав все это с такой скоростью, какой он не помнил у себя ни на одном из занятий по аварийным ситуациям.
 — Через грузовой люк во время следующего погружения, милорд.
 Карн не обратил внимания на прозвучавший в нем возмущенный голос отца: он позволил подчиненному руководить собой. Стоя возле грузового люка, он прижимал к груди комплект аварийного снаряжения.
 Небольшой серебристый флайер без опознавательных знаков прошел рядом и повернул назад. Карн смотрел на оставленный им след.
 Фон Шусс быстро пошел на снижение, а затем резко взял вверх.
 — Открывайте дверь. Руины слева от вас. Держитесь!
 Карн сгруппировался. Сделав крутой вираж, флиттер стал снижаться, и Карн увидел багровую полосу на том месте, где только что был их корабль. Внизу простиралось заснеженное пространство с едва заметными редкими островками скал и насыпей камней и щебня.
 — Давайте, милорд!
 Раскачавшись, Карн с усилием разжал пальцы. Сильно ударившись о землю, он покатился и очнулся у подножия разрушенной стены. Дрожащий и испуганный, он тихо лежал в своем укрытии, глядя, как серебристые флайеры пикируют, охотясь за флиттером. Флиттер качнулся, выровнял курс и оторвался от преследователей, но тепловой луч коснулся его хвоста, и в следующее мгновение флиттер исчез в ослепительно белой вспышке света. Успел ли фон Шусс уйти? Карн не был уверен в этом — из-за непрекращающейся вьюги видимость была плохая. Флиттер загорелся, и два серебристых флайера без опознавательных знаков добили его. Снежные облака почти скрыли их из виду, а вскоре нельзя было разглядеть даже силуэтов.
 Флиттеры без оружия на борту, флайеры без опознавательных знаков, внезапная осада. Гнев вспыхнул в душе Карна, страха не осталось. Эти приказы рассчитаны на то, что все погибнут. Во что бы то ни стало я должен выяснить, кто за этим стоит, и рассказать обо всем Совету.
 Лунный свет проник сквозь завесу облаков, и Карн, пробираясь вдоль стены, двинулся на поиски двери, ворот или просто глубокой ниши — любого места, где можно было бы спрятаться от преследователей. Впереди он увидел темное пятно, оказавшееся лестничным колодцем. Карн оглянулся: его следы были почти заметены снегом, просвет между облаками снова заволокла пелена. Темнота и непрерывный снегопад, конечно, затруднят поиски. Карн прочел солдатскую молитву за тех, кто пал в этой битве, за фон Шусса, и повернулся к лестнице. Ступеней почти не было видно, но фонарик из аварийного комплекта мог служить ему маяком. Прижав снаряжение еще крепче к себе, Карн двинулся вниз, держась одной рукой за стену, нащупывая ногой каждую ступень, в надежде, что древние никогда не устраивали ловушек так близко к поверхности.
 Шел он медленно, осторожно. Ветхие, проломленные ступени были завалены щебнем и покрыты сухим снегом. В распоряжении тех, кто ищет его, Карна, были прожектора.
 Он облизал пересохшие губы. В любой момент прожектор мог осветить колодец, выхватив его из темноты. Внезапно камень под ногой осыпался, и, потеряв равновесие, Карн упал. Он летел в темноту, безуспешно пытаясь поймать выступ камня, ухватиться за что-нибудь, чтобы прервать этот страшный полет, но непрочные камни падали вместе с ним, обдавая его пылью, осколками и колючим снегом. Обессилевший Карн был совершенно беспомощен перед темной бездной.




 2


 Груда щебня высотой в человеческий рост остановила его. Он лежал очень тихо, пораженный тем, что еще жив. Во время падения он ушиб колени, локти и щеку, но оно защитило его от ветра. Карн прислушался. Должно быть, полет сопровождался грохотом, впрочем, он был слишком занят собственным спасением, чтобы заметить это. Он не уловил никакого движения наверху. Видимо, падающий снег скрадывал шум. Однако он тут же мрачно напомнил себе о том, что снег может смягчать и звуки погони, пока преследователи не проникнут непосредственно в лестничный колодец. Карн осторожно зашевелился. Он хотел, во-первых, проверить, цело ли аварийное снаряжение, а во-вторых, удостовериться в том, что, кроме порезов, царапин и синяков, других увечий не получил.
 Он встал на колени, нащупал свой аварийный комплект и осторожно пополз вокруг груды щебня. Под ней не хватало по меньшей мере двух ступеней. Может быть, это вход в одну из шахт, оставленных предками? Карн оглянулся и не увидел над собой никакого света. Снежная буря продолжалась. Украдкой, пряча свет от глаз возможных преследователей, он направил луч фонарика на ступени. Внизу двух не хватает, а сверху руины скрывают вход на лестницу. Похоже, его положение не так безнадежно, как казалось. Карн выключил фонарик и стал осторожно пробираться в нижний коридор.
 Двигаясь, он ощупывал стену пальцами. Через двадцать пять шагов руки его наткнулись на пустоту. Что это, угол или западня? Карн опустился на колени и ощупал пол перед собой, справа, слева. Кажется, прочный. Значит, угол. Он пополз вокруг, так же проверяя прочность пола. Когда Карн понял, что увидеть его, стоя у подножия лестницы, невозможно, он почувствовал себя в безопасности и сел, прислонившись к стене. Он прислушался. По-прежнему никого. Коснувшись хронометра, он узнал время и снова откинулся к стене.
 «Харлан, должно быть, считает мой Дом совсем слабым, — с горечью думал Карн, — если организовал незаконную осаду и покушался на массовое убийство, вопреки всем законам кровной вражды. Неужели Совет теперь настолько во власти Дома Харланов, что они могут действовать, как захотят? Неужели Астен Харлан верит, что может уничтожить мою Семью до того, как Совет обо всем узнает? Нет, это слишком хитроумный план, и Астен — не единственный его автор. Он никогда не был мыслителем. Я должен прийти на Совет и рассказать обо всем, но если сейчас я и ускользну от убийц, то как я попаду туда? Собрание уже через три дня, а у меня нет никакого транспорта, кроме собственных ног».
 Карн включил фонарь, луч его выхватил из темноты подножие лестницы, отразился тусклым светом на стенах. Карн застыл, боясь шумом выдать себя.
 — Сюда, милорд? — услышал Карн гортанный голос, принадлежащий, судя по манере говорить, рабу. В словах угадывалось сомнение.
 — Я уверен, что видел, как он спрыгнул где-то здесь, Кранд, — прозвучало в ответ.
 Карн почувствовал, что покрывается холодным потом: он узнал этот спокойный густой голос. Ричард Харлан. Он наследник, и потому пришел сюда сам, чтобы увидеть наследника Дома Халареков мертвым. Карн стоял очень тихо, придерживая металлические предметы на поясе, чтобы не было слышно ни звука. Мозг работал четко и быстро. Если преследователи спустятся в этот каменный коридор, нужно бежать. В любом случае он погибнет, но лучше навсегда остаться здесь, в руинах древнего колодца, чем испытать на себе изощренную жестокость Харлана.
 — Я уверен, что он спрыгнул здесь, милорд, — продолжал раб, — хотите, я спущусь туда и посмотрю?
 — А как ты думаешь, кретин?
 Раб был достаточно туп, чтобы задавать хозяину вопросы, но не настолько туп, чтобы спорить с ним.
 — Я… я… древние…
 — Ты отказываешься выполнять приказ, Кранд? — голос Ричарда оставался мягким, и от этого все происходящее казалось еще более опасным.
 — Но вы… вы не отдали никакого приказа, господин. Я… я просто подумал, что если Халарек был здесь, то должны остаться какие-то следы.
 — Спустись и проверь, Кранд.
 Карн увидел прыгающий луч света, затем последовал вскрик, и он услышал характерный шум падения. Наступила долгая тишина, после чего, судя по доносившимся звукам, солдат поднялся и продолжал движение по лестнице. Карн вжался в стену и затаил дыхание. Остались ли на ступенях его следы? Шаги раба гулким эхом отдавались в каменном подземелье.
 — Я не собираюсь попадать ни в какие ловушки древних. Эти запутанные коридоры, эти ямы, провалы… — бормотал он не так громко, чтобы мог услышать Харлан, но вполне достаточно, чтобы слова его донеслись до Карна.
 — Что ты там видишь? — в голосе Харлана звучало нетерпение.
 Раб скользнул фонарем вдоль коридора.
 — Здесь никого не было, милорд.
 — Хорошо бы ты не ошибся. От этого зависит твоя жизнь.
 Карн молился, чтобы страх раба перед древними лабиринтами оказался сильнее его страха перед казнью.
 — Да я… я понимаю, милорд.
 Человек прошел еще несколько шагов вниз по коридору, держа фонарь так, чтобы казалось, что он находится дальше. Через несколько минут Карн услышал, как он поднимается по лестнице. Харлан что-то говорил ему, но звук шагов заглушал его слова.
 Карн еще долго стоял не шевелясь, потом сел, обхватив руками колени, и уронил голову. «Сам Ричард пришел искать меня!»
 Отчаяние охватило его, придя на смену железному самообладанию, не покидавшему Карна с того момента, как он получил горестное известие от Совета. Здесь, во тьме и холоде подземелья, он заплакал. Карн плакал о своих погибших братьях — Джереме, Керэле и Лиаме, о себе, презренном и необученном третьем сыне в семье, который должен теперь расплачиваться за последствия кровной вражды, начатой еще его прадедом. Прошло много времени, прежде чем холод, проникший даже под спасательный костюм, вывел Карна из этого тяжелого состояния. Суставы ломило, пальцы рук и ног горели. Кляня себя за потерянное время, он достал аварийный комплект и с трудом (каждое движение причиняло боль) открыл его. Затем установил термоплитку и устроился поближе к теплу. Так он сидел, пока не стихла боль. Потом развернул двухместное укрытие, вынул капсулу с прессованным воздухом, с помощью которой наполнялись соединительные трубы, и залез внутрь вместе с термоплиткой и остальным снаряжением. Соединив термоплитку с вентилем, он вытащил пакеты с едой — стандартный набор продуктов для экстремальных ситуаций, все обезвоженное, все требует воды.
 Карн закрыл глаза. Харлан и его люди, должно быть, ушли и продолжают поиски. Хотел ли он пойти на риск и выбраться наверх? Мысль о том, что придется снова идти по этим жутким ветхим ступеням, о том, что он может выдать себя и попасть в руки Харлану, страшно испугала Карна. Слишком долго его не было на Старкере-4. Чувство опасности, способность быстро и правильно реагировать в критической ситуации, инстинкт самосохранения — все это было не востребовано годами. Карн с горечью подумал, не потерял ли он окончательно этих навыков. А что с фон Шуссом? Если ему удалось избежать катастрофы, то сейчас он где-то там, в снежной буре. Как его командир и как человек, Карн чувствовал свою ответственность за Николаса, знал, что должен помочь ему, если только это возможно. И знал также, что такое чувство совершенно неуместно в этом мире. Карн открыл глаза и уперся невидящим взглядом в белую стену своего укрытия. Да, он мог терпеть голод, но не мог бездействовать. Он должен выйти отсюда. Он должен найти фон Шусса.
 Захватив с собой фонарь и складное ведро, Карн осторожно выбрался из укрытия и прислушался. Вокруг стояла холодная тишина мертвого камня, сверху доносился свист ветра. Он выпрямился и двинулся по направлению к лестнице, нащупывая дорогу ногами и кончиками пальцев. У подножия ступеней он остановился, прислушиваясь. Не смягчаемый камнем, вой ветра казался пронзительным криком. Карн вспомнил нарновские ветры на Старкере-4, разметающие сугробы, срывающие ветки с деревьев, замораживающие несчастных попавших к ним во власть теплокровных.
 По лестнице Карн взобрался на четвереньках: не хотел включать свет, чтобы не выдать себя. Когда руки его оказались на верхней ступеньке, Карн лег и снова прислушался, но, как и прежде, услышал лишь ветер. Огней не было. Он сполз с лестницы и, низко пригнувшись, стал слушать еще внимательнее и напряженнее. Затем очень тихо перелез через основание стены, придерживаясь за нее рукой. Металл позвякивал, соприкасаясь с камнем. Внезапно Карн остановился на полпути. Он услышал такой же звук, исходивший из-за высокого сугроба. Карн осторожно поставил ведро и вынул из-за пояса станнер, потом включил фонарь и направил его в сторону доносившегося звука. В ответ послышался скрежет, и знакомый голос произнес:
 — Лорд Карн? Я…
 Это был голос фон Шусса. Заснеженная глыба чуть приподнялась от земли и тяжело рухнула. Карн пошел было к человеку, но вспомнил об уроках недоверия и подозрительности, которые, за ненадобностью, успел забыть за шесть лет, проведенных в других мирах. Он остановился. Никакого движения больше не было в снежной, метельной ночи. Если он никого не видел, то и его тоже никто не видел, а значит, не мог убить. Кроме фон Шусса. Нет, это невозможно. Фон Шуссы всегда были друзьями Халареков. Карн положил станнер в футляр и бросился сквозь снег к фон Шуссу.
 — Фон Шусс! Фон Шусс! — он тряс лежащего, но тот не отвечал. Карн направил на него фонарь. Фон Шусс лежал без сознания, вцепившись в ремень своего аварийного комплекта. Ткань намокла и обтрепалась.
 «Он тащил его по земле!» — Карн, с трудом перехватив фонарь в зубы, быстро ощупал фон Шусса. Из правого рукава торчала кость.
 — Господи! — прошептал Карн, снова ощутив в руке когда-то пережитую боль, и слегка потер снегом место давнего перелома. Он вспомнил, как недоволен был отец тем, что после перенесенной травмы Карн очень ослаб. Ему было тогда семь зим от роду.
 Очень медленно и осторожно Карн дотащил раненого до лестницы и, сев на верхнюю ступеньку, положил фон Шусса спиной себе на грудь и заскользил вниз. Рука пилота, державшая аварийный комплект, не разжалась ни на миг. Спустившись, Карн соединил два укрытия, свое и фон Шусса, чтобы было помещение для приготовления еды, наложил шину, сделанную из опоры термоплитки, на раненую руку, включил плитку на полную мощность, чтобы согреть полузамерзшего фон Шусса, и укутал Ника в свой спальный мешок. Затем Карн вернулся наверх за ведром и набрал в него снега. В пути ему послышался шум летящих флайеров, но огней видно не было. «Дом» постепенно наполнялся теплым паром и ароматом разогреваемой пищи. Сняв котелок с плитки, Карн налил себе кружку клэга и осторожно отхлебнул, но горячая жидкость обожгла язык.
 «Три дня, только три дня осталось до заседания Совета, а я здесь, откуда за три дня можно добраться туда пешком здоровому человеку, в нормальную погоду. И со мной раненый фон Шусс, — размышлял Карн. Он посмотрел на пилота: — Я могу оставить его здесь и прислать за ним кого-нибудь из Совета. Если он доживет… Так поступил бы отец. Но если буря усилится, если Совет отвергнет регентство моей матери…» Карн сделал еще глоток, неподвижно глядя на поднимающийся от котелка пар. Вдруг веки фон Шусса дрогнули. «Он спас мне жизнь, — решительно сказал себе Карн, — мы пойдем вместе, только вместе, как-нибудь».
 Фон Шусс открыл глаза:
 — Значит, мне не привиделось… Вы нашли меня, — голос был слабый, прерывающийся, неуверенный.
 — Не преувеличивай. Я просто вылез набрать снега и чисто случайно тебя услышал. Я боялся, что люди Харлана все еще наверху. Я, сын Трева Халарека, прятался во тьме этих развалин, потому что боялся!
 Повисла долгая пауза. Затем фон Шусс заворочался в тальнике и с усилием сел. Он пристально посмотрел на Карна своими серьезными темными глазами.
 — Страх — это еще не преступление, милорд. Преступление — когда, охваченный страхом, человек совершает подлость; когда его подчиненные видят, что он трусит. То мужество, та сила, с которыми командир преодолевает страх, выиграли не одну битву.
 Фон Шусс попытался освободить раненую руку, вздрогнул от боли и тихо выругался.
 — Харлан! Астен уже не тот, а Ричард берет бразды правления раньше времени. Знал бы об этом его отец!
 Он посмотрел вниз на тонкий матерчатый пол, потом поднял глаза к потолку, нависавшему всего в нескольких сантиметрах от его головы.
 — По дороге сюда я столкнулся с двумя солдатами Харлана. Они посадили флиттер. Я убил их, но один, падая, ударил меня по раненой руке, и я отключился. Не знаю, долго ли я был без сознания, но было чертовски холодно, когда я очнулся и услышал вас, — при воспоминании об этом его пробирала дрожь. — Пахнет клэгом?
 Карн кивнул и налил ему кружку. Пока Ник пил, Карн положил себе жаркого и, глядя на поднимающийся над тарелкой пар, мечтал о тихом, солнечном Болдере. Он должен был вернуться домой. Как бы ни сильна была его ненависть к клановости, кровной вражде и интригам на Старкере-4, он должен был вернуться домой. Иначе его Дом и Владения будут разгромлены.
 «Третий сын и четвертый наследник, — с горечью думал Карн, — а если бы женщина имела право наследования, отец поставил бы и Кит впереди меня в завещании. К тому, что она похожа на мать и комплекцией, и характером, он относился спокойно».
 Боль от сознания всего этого была сейчас острее, чем когда либо. Пять лет, проведенных в Академии, где к нему относились как к самостоятельной личности и судили о нем по его собственным качествам и знаниям, несколько отодвинули и притупили воспоминание об отцовском презрении. Теперь эти переживания вновь ожили в нем.
 «Хорошо же, третий, отвергнутый сын своего отца спасет Дом от рук Харлана, если это спасение вообще возможно», — мысленно пообещал себе Карн, и губы его сжались в тонкую жесткую складку.
 — Милорд?
 Он поднял глаза. Пилот смотрел на него серьезным, изучающим, долгим взглядом. Карн улыбнулся, пытаясь скрыть свои чувства, но улыбка получилась похожей на кривую гримасу.
 — Не кажется ли тебе, что эго слишком глупо, когда один наследник называет другого «милорд?» — спросил он.
 Фон Шусс поднял бровь:
 — Я ваш младший офицер, Карн Халарек.
 — Мне сейчас нужен друг… Гораздо больше, чем младший офицер, — пробормотал Карн. Это были мысли вслух, вырвавшиеся непроизвольно, и Карн не мог заставить себя взглянуть на собеседника, боясь увидеть, какое впечатление произвели на того его слова — второе нарушение гхаррского этикета за такое короткое время.
 «И это старший воспитанник Альтаирской Академии Посредников? Юнга, который никогда не показывает своих чувств, не поддается им?» — с насмешкой думал Карн.
 Фон Шусс кашлянул в нерешительности:
 — Ну, если так, то… — голос был хриплым.
 Карн посмотрел на него, но фон Шусс не отвел смущенно глаз, как того ожидал Халарек. Нет, глаза его сияли, и в них играли искорки доброго смеха.
 — Значит, так и будет. Дружба, «милорд». Что вы собираетесь теперь делать?
 — Как-нибудь попасть на Совет. Ближе всех к нам владения Харланов. Может быть, мы сможем проникнуть туда и украсть один из флайеров.
 Фон Шусс усмехнулся:
 — Пройти сейчас через пустыню Цинн? Это смешно! Нет, мы не сможем достать флайер, — он вздохнул. — Мне нравится это «мы»! Твой отец бросил бы меня здесь или убил, чтобы я не мешал ему в пути. Я не задержу тебя, Карн. В комплекте есть обезболивающие. Я продержусь.
 И он держался. Буря стихла, когда они выбрались наверх, но небо было по-прежнему серым, а воздух оставался холодным. Бледный, бело-зеленый диск солнца едва вырисовывался. Разметая снег, ветер гнал его по земле, поэтому заносов не было, и путники шли легко, а быстрый шаг спасал их от холода. Говорили мало, чтобы слышать шум приближающихся флайеров. И несколько прошло над ними: маленькие, юркие, без опознавательных знаков, серебристые флайеры прочесывали пустыню в поисках заблудившихся. Каждый раз, заслышав знакомый звук, они бросались в снег лицом вниз, чтобы белые спины костюмов сделали их незаметными, слившись со снежным покровом. И каждый фаз при приближении флайеров Карн ждал смертельного луча. Фон Шусс ни словом не напомнил о своей боли, не просил сбавить шаг. Три дня шли они под открытым небом по пустыне, останавливаясь лишь для того, чтобы передохнуть, согреться, для еды и сна. Шли, движимые необходимостью не опоздать на Совет. Наутро четвертого дня, дня открытия Совета, Карн и фон Шусс, взобравшись на невысокую гору, отделявшую Владения Халареков от пустыни Цинн, спустились на территорию Владений.
 — Флайер! — пронзительно крикнул фон Шусс.
 Путники бросились на землю, и он пролетел мимо.
 — «Зеленые» Харлана, — отметил фон Шусс, — здесь флайеры в форме армии Харлана. Должно быть, его посты где-то рядом. — Они быстро двигались по предгорью, вдоль речного русла, где снег был не очень глубоким. Над ними часто появлялись флайеры, и тогда приходилось прятаться за выступы берега или падать лицом в снег. Наконец они увидели крышу замка Онтар и город, окруженный войсками Харлана. Онтар был самым центром, сердцем Владений. Выглянуло солнце, и отвыкшим от яркого света глазам было больно смотреть на заискрившийся снег. Карн рванулся вперед.
 — Уже полдень. Совет сейчас откроется. Нужно быстрее найти флайер.
 Они спустились по западному склону и стали пробираться сквозь голубые сосны туда, где, как казалось с высоты, находилось внешнее кольцо осады. Карн целиком полагался на знания и опыт фон Шусса, надеясь, что тот сумеет определить места посадки флайеров Харлана. Собственный же его военный опыт ограничивался лишь практическими занятиями в Академии, полевыми играми на Болдере да книжной теорией.
 Друзья двигались молча, прислушиваясь к человеческим голосам и звуку моторов. Карн чувствовал, как уходит время. Вопрос о правлении Домом Халареков должен быть одним из первых в повестке заседания Мирового Совета.
 — Тсс! — предупреждающе прошептал фон Шусс.
 Карн вздрогнул. Под ними, в кювете, опершись о серебристый флайер, стояли два солдата в зеленой форме армии Харлана. На поясе у них висели зачехленные лучеметы.
 — Серебристый! — прошептал Карн. — Они!
 Он жестом велел фон Шуссу оставаться на месте, а сам подполз к краю кювета и заглянул вниз. Пока он смотрел на солдат, один из них достал фляжку и показал напарнику на удобное нижнее крыло флайера. Карн вернулся к фон Шуссу, который, воспользовавшись паузой, отдыхал, прислонившись к сосне и обняв рукой красный потрескавшийся ствол.
 — Ты же совсем без сил, Ник.
 Пилот улыбнулся усталой, вымученной улыбкой:
 — Почти. У нас есть стимуляторы. Это поможет мне еще немного пройти.
 — «Часовые» ничего не заметили. Лучеметы у них зачехлены, и сейчас они что-то выпивают.
 Фон Шусс проглотил маленькую белую таблетку и с трудом оттолкнулся от дерева. Качнувшись, он схватился за ствол, чтобы удержаться.
 — Таблетка подействует через несколько минут, милорд.
 — У меня нет нескольких минут, Ник. Подожди немного здесь, а потом иди за мной.
 — Но их двое.
 — Их двое. Но ты совершенно не в состоянии мне помочь. У тебя ноги заплетаются от слабости. Каждый миг, проведенный здесь, уменьшает мои шансы попасть на Совет до принятия решения. Представляешь, какие сказки рассказывают там Харланы! Или, может быть, утешают мою мать, потерявшую наследника, якобы пропавшего в бурю. Я сниму этих часовых, Ник. Я должен.
 Карн крался между деревьями. Если бы он на самом деле чувствовал себя таким уверенным, каким только что показал себя в разговоре с фон Шуссом! У края кювета он нагнулся и осмотрелся. «Они плохие стратеги», — подумал Карн. Слева от него росли мощные деревья, почти достигавшие борта флайера. Хороший солдат не расположит своих позиций в такой досягаемости для противника. Карн обошел деревья. Снег сухой, не сыпучий, значит, если наступить, не покатятся вниз по склону мелкие предательские комочки. Несколько минут он смотрел сквозь ветви на флайер; солдат видно не было. Он волновался. Вышел из-за деревьев. Часовые кончили выпивать и теперь стояли у носа машины, глядя в сторону Карна. Услышали ли они что-то? А может быть, видели Ника? Карн сел, опершись о ствол, настроил свой станнер на большую дальность и выпустил луч в солдат. Потом побежал к ним. Кровь стучала в висках медленно, но четко.
 «Мягкий! Слишком мягкий, чтобы убить их! Твоя мягкость тебя погубит!»
 — шептал ему голос отца. Стараясь не обращать внимания на это предостережение, Карн нагнулся, чтобы снять с солдат форму.
 Фон Шусс спустился вниз по склону и ухватился за край крыла, чтобы не упасть.
 — Мертвые? — он кивнул на две застывшие фигуры.
 — Нет. Возможно, их найдут раньше, чем они окончательно замерзнут.
 Карн помог фон Шуссу забраться в флайер. Внутри него они переоделись в форму Харлана. Халарек накинул китель на плечи пилота так, чтобы шина была хорошо видна, затем откинулся на спинку сиденья и осмотрел Ника.
 — Пойдет. Придумай какую-нибудь легенду, как ты был ранен во время осады, или что-нибудь в этом духе. Мы везем важные новости лорду Астену. Если даже его люди ищут нас на Совете, в чем я сомневаюсь, он совершенно не ожидает увидеть нас в форме своих.
 — Ты пойдешь к Астену Харлану? — недоверчиво спросил Ник.
 — Ты пойдешь. Я много бы отдал за то, чтобы сказать Ричарду в лицо, что он не смог убить меня, но, боюсь, после того, как он узнает меня, мне не прожить и нескольких секунд. Это был бы глупый риск. Я везу известие для Дома фон Шуссов о судьбе его наследника.
 Фон Шусс усмехнулся каким-то своим мыслям.
 Карн пристегнул себя и Ника ремнями и, подняв флайер из кювета, взял курс на посадочную площадку Совета.
 — Этому взлету несколько не хватает мастерства.
 Не обратив внимания на юмор сказанного, Карн серьезно ответил:
 — Не летал с тех пор, как не был здесь. Необходимости не было. — Он включил автопилот и потянулся к блоку контроля, когда затрещала рация:
 — Тридцатый. Тридцатый. Куда это ты направляешься?
 Карн бросил быстрый взгляд на фон Шусса, тот пожал плечами. На мгновение Халарек закусил губу, затем подался вперед и заговорил:
 — Летим к Совету. Мы перехватили информацию от спецпатруля над пустыней Цинн. Вы же знаете, лорд Ричард приказал докладывать немедленно, по секретным каналам.
 — Да, это приказ. Не болтайтесь там на обратном пути. Если Халарек обнаружит…
 — Есть, сэр. Мы пройдем тихо, — Карн отключился от связи.
 — Удачные совпадения, милорд, — сказал фон Шусс, удобнее устраиваясь в кресле.
 — Да, действительно повезло. Надо было просто упомянуть Ричарда. Этого было бы достаточно. Я пошел на слишком большой риск. Мне бы надо было это знать. Если бы такого приказа не было, нас бы уже окружили флайеры.
 Карн поставил автопилот на контроль и откинулся на спинку кресла. Несколько минут он молчал, наслаждаясь тем, что можно просто сидеть, потом повернулся к фон Шуссу:
 — Теперь поговорим о деле. Я никогда не был на Совете, а нам нужно внезапно остановить заседание.
 — Никогда не был на Совете?
 — Мой отец был уверен, что я никогда не буду править, и не считал нужным брать меня с собой. Кроме того, у меня было три брата.
 — Но ты ведь не самый младший?
 — Нет, — ответил Карн, своим тоном давая понять, что тема исчерпана.
 Солдаты Одоннела слонялись вокруг здания Совета, наблюдая за спешащими на собрание участниками. Некоторых останавливали, чтобы поговорить, или — изредка — для беглого досмотра. Карн и Ник видели, как жертва такого обыска, кипя негодованием, скрылась за дверями лифта. На помрачневшем лице фон Шусса Карн прочел возмущение таким грубым попранием нейтралитета, которого придерживались в Совете. Халарек же был уверен, что его собственный гнев оставался незаметным. Академия прекрасно вышколила его.
 — Ты все еще хочешь попробовать, Карн?
 — Не называй меня по имени, — тихо предупредил Халарек, — у меня нет выбора, я иду туда.
 Вложив станнер в кобуру, он твердым шагом направился к лифту, шепнув фон Шуссу:
 — Постарайся выглядеть представительным. Мы спешим. У нас известие особой важности для лорда Астена.
 Люди Одоннела преградили им путь. Дежурный префет встал в дверях лифта, скрестив руки на груди, и смерил Карна презрительным взглядом. Послышался смех солдат. Халарек окружил себя воображаемой стеной официальности. Это производило эффект — он уже использовал такой прием несколько раз, когда не удавались переговоры, — и успешно, но теперь это все в прошлом. Карн уже чувствовал, как страх овладевает им, как бешено стучит сердце. Он торжественно приблизился к префету и резко приказал:
 — Отойдите! У нас послание особой важности для лорда Астена! Это приказ лорда Ричарда!
 Префет выглядел уже не столь уверенным.
 — Отойдите!
 Префет отступил с дороги. Карн ворвался в лифт и нажал кнопку нужного уровня. Вся его официальность исчезла, как только захлопнулись двери; он в изнеможении прислонился к стене.
 — Боже мой, Карн, ты сразил этого префета наповал!
 — Это испытанный трюк, — ответил Карн отрешенно, а затем гневно продолжал:
 — Обыски! И это частная армия Совета! Что же творится с законом?
 — Да, плохо дело, — мрачно заключил фон Шусс.
 Лифт стал двигаться медленнее. Они подъезжали к уровню Палаты Совета. Снова вспомнив, как его учили в Академии, Карн сделал несколько глубоких, медленных вздохов, чтобы справиться с яростью. «Хороший офицер-пацифик никогда не демонстрирует своих эмоций. Во многих мирах подобные демонстрации позволяют одной или другой стороне почувствовать превосходство». Глубокое, медленное дыхание оказывало свое действие. «Хороший морской офицер никогда не демонстрирует своих чувств. Он использует их под должным умственным контролем как стимул для решительных действий». Двери лифта открылись, и друзья очутились в окружавшем Палату холле, украшенном великолепной мозаикой, выполненной в сине-зеленых тонах. На выходе Карн на секунду задержался. «Эффективные действия, — повторил он про себя. — Господи! Моя академическая подготовка — это все, что у меня есть. Да поможет она моему Дому!»
 Фон Шусс здоровой рукой достал из кармана еще одну таблетку и проглотил.
 — Последняя.
 — Все решится так или иначе раньше, чем кончится ее действие, Ник.
 Пройдя через массивные двойные двери, они вошли в круглый зал Палаты и остановились, чтобы оглядеться. Яркий верхний свет придавал контрастность деталям окружающей обстановки.
 Председатель сектора Дюк де Ври стоял, подавшись вперед, опираясь на глянцевито-блестящую крышку стола и устремив взгляд на говорившего Лхарра Тимкина Одоннела. На стене, над головой Председателя, находился трехмерный экран. Слева располагались полупустые зрительские трибуны. Скамьи малых Домов, справа от Председателя, были почти полностью заняты. Лорд одного из этих Домов стоял, ожидая своей очереди выступать. Напротив прохода, отделяющего места Девяти Семей от остальных, находились скамьи Дома Халареков. Этот сектор был удручающе пуст. В первом ряду и за столом Главы Дома и его ближайшего окружения не было никого, а на скамьях сидели несколько представителей небольших отдаленных владений. Фон Шусс положил здоровую руку на плечо Карна, желая ободрить друга в тяжелую минуту, и, постояв так мгновение, направился к скамьям Дома Харланов. Карн же, услышав неодобрительный гул, который прошел по рядам Дома фон Шуссов при появлении невдалеке от них солдат в зеленой форме, быстро зашагал туда.
 Тем временем Лхарр Одоннел говорил:
 — Как и все остальные представители Девяти Семей, Дом Одоннелов сожалеет о смерти во время бури молодого наследника Карна Халарека. Как ни печально, но Дом остался без главы. Единственные уцелевшие в роду мужчины, сыновья Керэла Халарека, — совсем еще дети, и не могут наследовать власть в такой трудный час, поэтому Семья Халареков не принимает участия в этой дискуссии.
 Одоннел небрежно махнул рукой в сторону пустующих скамей Дома Халареков.
 Карн внутренне напрягся, но не взглянул на выступающего. Конечно, Лхарр Одоннел не мог не знать об осаде и о том, почему Халареки не присутствуют на Совете. Даже Карну было известно, что Семьи Одоннелов и Харланов — ближайшие союзники уже в десятом поколении.
 Карн остановился позади первого ряда скамей фон Шуссов и стоял, глядя на лысую голову барона.
 Одоннел продолжал:
 — Несмотря на свое горе, потерю мужа и сыновей, Ларга должна была бы присутствовать здесь с одним из родственников мужчин, который выступил бы от ее имени и от имени Дома. Неужели она действительно думает, что мы допустим ее к власти в Доме, что бы там ни говорилось в завещании? — Гневный шепот прошел по рядам. «Нет женскому правлению!» — выкрикнул кто-то. Барон фон Шусс отчаянно замотал головой. В этот момент Карн тронул его за плечо. Барон обернулся и побагровел при виде зеленой формы:
 — Ваш хозяин…
 — Эмиль, — Карн приподнял шлем, чтобы тот мог видеть его лицо и золотые, выдающие Халарека, глаза.
 В один миг гнев барона исчез, он попытался подняться с места, но Карн, приложив палец к губам, сделал знак молчать. Барон снова сел и подвинулся, уступая ему место рядом. С соседних скамей послышался шепот любопытствующих. В это время Ник, пройдя через зал, остановился возле секции Семьи Харланов. Слегка коснувшись руки барона, Карн едва заметно кивнул в сторону младшего фон Шусса. Эмиль, напряженно вдохнув воздух, пробормотал:
 — Он не погиб в Цинне. Мы слышали передачу с Гильдии. Там говорилось о воздушном бое над Цинном. Ведь я знал, что Ника называли пилотом Лхарра… — голос его дрожал.
 — Мой дом осажден. Вот почему не было известий от Халареков. — Они снова посмотрели на сектор Харланов. Ник отмахивался от бойцов в зеленом, которые предлагали свою помощь раненому товарищу. Он медленно шел к столу Главы Дома Харланов, каждым движением подчеркивая, как он болен и измучен. Приблизившись, Ник наклонился и шепнул что-то лорду Астену, а затем отступил к задним рядам скамей Семьи Джастинов. Подняв зеленый шлем, он стоял, отвернувшись от Харлана.
 Даже сидя напротив, на таком дальнем расстоянии, Карн мог видеть победное выражение на лице Астена и подозрительное — на лице его сына. Дюк резко повернулся к Ричарду и быстро заговорил. Все больше и больше глаз смотрели уже не на выступающего, а на Астена и таинственно шептавшихся в задних рядах молодых Джастинов. Ник и Карн незаметно обменялись знаками, и младший фон Шусс скинул зеленый китель. Зал заволновался, Джастины и фон Шуссы бросились к нему.
 Председатель постучал по столу, призывая к тишине:
 — У нас есть оратор. Что все это значит?
 Ник поднялся:
 — Николас фон Шусс, Дом фон Шуссов, милорд. Только что я сообщил лорду Астену, что наемные убийцы, посланные им для уничтожения флиттеров Халарека над пустыней Цинн, успешно справились со своей задачей. — Потрясенный зал замер, задохнувшись от изумления. Выдержав паузу, фон Шусс продолжал:
 — Я не сказал только, что двое остались в живых, господа. Двое из девяти. Я, наследник Дома фон Шуссов — один из них, а другой — Карн Халарек.
 В зале началось невообразимое: все обсуждали происшедшее, повторяя и комментируя друг другу слова Ника, многие кричали, вставая с мест и грозя кулаками в сторону Харланов.
 — Халарек мертв! — выкрикнул кто-то.
 Пилот сделал знак, и его друзья Джастины встали вокруг него. Гордо подняв голову, он указал на первый ряд Семьи фон Шуссов:
 — Он здесь! Халарек жив!




 3


 Карн стремительно вскочил на ноги и сбросил шлем и китель. Шлем с шумом покатился по гладкому полированному полу к столу Председателя. Звук казался гулким в наступившей внезапно тишине. Карн стоял, прямой и гордый, медленно поворачиваясь, чтобы все увидели его золотые глаза, глаза сына Ларги. Зал загудел, пришел в движение. Представители Халареков прыгали от радости и кричали:
 — Халарек жив! Халарек жив!
 Все размахивали руками, потрясали кулаками, спорили. Друзья Дома Халареков пробирались по рядам к Карну.
 — Успокойтесь! Успокойтесь! — призывал Председатель, но его возгласы тонули в нарастающем гаме.
 Ник в сопровождении молодых Джастинов пытался пробиться к скамье фон Шуссов. Победно улыбнувшись Карну, он сел рядом на заранее приготовленное место. Джастины с трех сторон окружили Карна.
 — Мы хотим, чтобы вы жили, милорд, чтобы вы поведали всем вашу историю.
 — Спасибо, — сердечно ответил Карн, не отрывая глаз от происходящего в центре зала. Он лишь мельком увидел Ричарда Харлана, и толпа скрыла того от Карна. Наследник Харланов был разъярен. Со всех сторон по-прежнему доносились крики. Голова Халарека гудела от шума, запахов, яркого света и непрерывного движения в зале. Внезапно свет погас. Отовсюду послышались короткие возгласы удивления, затем все стихло. Карн слышал дыхание своих соседей и шуршание работающих вентиляторов. Молодые Джастины теснее окружили его, несколько человек встали впереди.
 — Когда вы успокоитесь, господа, свет зажжется, и мы подведем итог собрания, — жестко прозвучал в тишине голос Председателя.
 Никто не шевельнулся, не заговорил. Де Ври дважды стукнул молотком по столу, и вспыхнул свет. Лорд Астен поднялся. Сын тянул его за рукав, но тот не обращал на него внимания.
 Дюк поклонился Председателю. Лицо его горело и блестело от пота, он тяжело дышал.
 — Это подлог! Карн Халарек погиб на борту «Альдефары». Капитан подтвердит это клятвой! Этот парень — самозванец!
 Благодаря хорошей акустике его прерывистое дыхание слышал весь зал.
 — Вы же знаете Халареков! Разве у них могут быть стройные, тонкие в кости сыновья?
 — Нет! — взревели ряды Харланов и Одоннелов.
 — Трев Халарек ни разу не приводил своего третьего сына на Совет. Фактически он сослал его на Альтаир, как только ребенок достаточно вырос для того, чтобы отправиться туда без сопровождающих. Кто из присутствующих здесь знает, как этот самый третий сын выглядит?
 Всего несколько человек помнили Карна, да и то совсем маленьким. «Теперь наш Дом расплачивается за твое тщеславие, отец. Даже мои вассалы не узнают меня», — с горечью думал он.
 — Он умер в космосе, господа, как я и сказал. Капитан Телек подтвердит мои слова.
 Дождавшись, когда стих гул в зале, Карн вышел и встал возле стола Председателя, повернувшись лицом к де Ври. В знак уважения, по обычаю, существующему в Федерации, он коснулся лба и сердца. Затем обратился к представителям Девяти Семей. Даже начав говорить, Карн слышал голоса, доносившиеся со стороны Харланов и Одоннелов. Это непрекращающееся перешептывание подчеркивало союз двух Домов. Карн выпрямился и гордо поднял голову, как подобает истинному Лхарру.
 — Гильдия может не сказать правды Харлану. Спросите Первого Купца. Я должен был умереть в космосе, господа и граждане. Сейчас «Альдефара» находится над нами на орбите и ждет исследовательского патруля. На борту корабля были наемные убийцы, а вы знаете, джентльмены, как относится к подобным вещам Гильдия.
 Он медленно зашагал по кругу, оглядывая ряды Свободных граждан, малых Домов и скамьи Девяти Семей.
 — Посмотрите на мои глаза, господа и граждане. Это глаза моей матери. Из всех Гхарров только у моей матери, моей сестры и у меня такие глаза. Это всем известно.
 По залу прошелестел одобрительный шепот, и это придало Карну сил.
 «Меня поддерживают не одни фон Шуссы!» — подумал он, чувствуя прилив бодрости.
 Ричард Харлан, наклонившись к отцу, что-то прошептал. Дюк замотал головой, вскочил на ноги и, ткнув трясущимся пальцем в сторону Карна, заорал:
 — У него же специальные линзы, которые изменяют цвет глаз! Такие легко найти в других мирах.
 Ричард скривил рот от отвращения и, отвернувшись от отца, скрестил руки на груди. Маркиз Гормсби поднялся со своего места и, обойдя вокруг стола, остановился перед ним.
 — Я не друг Халареков, как вам известно, Астен Харлан, но я не дурак. Мы здесь Семья, а не рабы, и не позволим себя дурачить! Ваш Дом и так за последние дни наделал столько глупостей, что их хватит на целое поколение!
 Маркиз демонстративно повернулся к Харлану спиной и прошел на свое место.
 — Милорд, я могу говорить? — обратился Карн к де Ври.
 Председатель кивнул, и Карн повернулся к Харлану.
 — Милорд, мы оба знаем, что сейчас вопрос не в том, кто я. Вопрос в том, кто послал наемных убийц и организовал осаду замка. — На мгновение все затаили дыхание, а затем по залу прошел шепот, в котором то и дело слышалось слово «осада». Карн дождался тишины и заговорил тихо, обостряя таким образом внимание слушателей:
 — Харланы пытаются отвлечь вас, господа и граждане, чтобы защитить себя. Флайеры без опознавательных знаков, направленные Ричардом Харланом, чей голос я сам слышал, атаковали меня над Цинном, сбили мой флиттер и все мое сопровождение. В осажденном городе, в замке, окруженном войсками Харлана, Халареки не могли никому сообщить, что…
 — Нарушен порядок ведения собрания, — вмешался Ричард Харлан.
 — Что вы хотите сказать, милорд?
 — Господин Председатель, Карн Халарек не является членом Совета, а потому не имеет права говорить.
 Поднялся молодой представитель Дома Джастинов:
 — Синкойд Джастин, милорд. Человек имеет титул и положение по праву крови, а не с разрешения Совета.
 — Он пока несовершеннолетний, — спокойно поправил Ричард.
 — Он законный представитель своего Дома, — возразил Синкойд.
 — Господа, — начал Председатель, — вы только что говорили о порядке, а никто из вас не заметил, что Фрем Дейвин Рид встал со своего места.
 — Свободный гражданин!
 — Этот вопрос касается только Семей.
 — Какое дело гражданам…
 — Дайте ему сказать, — гаркнул де Ври.
 — Благодарю, милорд, — Дейвин Рид прошел на место оратора. Он был в традиционных чулках и сорочке с коротким рукавом. Нагрудный знак свидетельствовал о том, что он был бургомистром свободного города Лока.
 — Свободные граждане, господа, представители малых Домов, право Карна Халарека на титул и положение в Совете — это дела Домов и только их, но он говорил об осаде, а это уже наше дело.
 Ричард Харлан снова поднялся и вежливо поклонился Председателю и Риду:
 — Фрем Рид, мы, члены Девяти Семей, ценим стремление Свободных граждан защищать законы кровной вражды, но это не столь значительный вопрос, его можно решить путем обсуждения и переговоров.
 Безупречные манеры Харлана-младшего, его почтительная речь покорили представителей старшего поколения некоторых Семей, они одобрительно кивали и улыбались. Глядя на них, Карн надеялся, что кто-то из них, может быть, смеялся над юношеской пылкостью и заносчивостью Ричарда, а вовсе не разделял его позиции.
 — Нарушение, — чуть слышно выдохнул барон фон Шусс.
 Рид наклонился к микрофону:
 — Я не уступал трибуны никому, милорд Ричард.
 Дейвин холодно посмотрел на наследника Харланов. Глаза Ричарда сузились, губы сжались, он пожал плечами и сел.
 — Спасибо, — сухо сказал Рид и продолжал:
 — У нас есть законы, которые управляют кровной враждой, это необходимо для безопасности остальной части планеты. Мы, Свободные граждане, поддерживаем наш нейтралитет, лишь добиваясь всеобщего повиновения этим законам. В данном случае не было ни предупреждения об осаде, ни сорокадневного перемирия для эвакуации гражданских лиц, ни призыва к медиации. НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ НИКАКИХ НЕЗАКОННЫХ БЛОКАД! Свободные граждане настаивают, чтобы молодому Лхарру дали слово.
 Де Ври развернулся в кресле, чтобы видеть Харланов:
 — Вы допустили нарушение. Мы сейчас не обсуждаем положения Халарека в Совете. Он утверждает, что стал свидетелем осады и пережил незаконное нападение наемных убийц. Он может говорить как свидетель, и его возраст не имеет значения. Лорд Карн.
 Карн обратился непосредственно к Председателю:
 — Когда мой флиттер был сбит над пустыней Цинн, спастись удалось только пилоту фон Шуссу и мне. Три дня мы шли до моих Владений для того только, чтобы увидеть осажденный войсками Харлана замок Онтар.
 — Лгун! — закричал Астен Харлан.
 Карн оглядел сидящих в зале представителей Девяти Семей, от Кингслендов до Харланов.
 — Мы украли флайер, фон Шусс и я, чтобы попасть на Совет. Флайер был серебристый, без опознавательных знаков на борту, точно такой же, как те, что напали на нас в Цинне, только охраняли его люди в этой форме.
 С этими словами Карн отправил зеленый китель туда, где уже валялся шлем, — на середину зала.
 — Вы все видели, что Харланы приняли нас за своих, когда мы вошли. Какие еще нужны доказательства?
 Он подождал, пока стихнут гневные возгласы, вызванные его вопросом.
 Халарек еще больше выпрямился и стоял, оглядывая зал, чтобы определить реакцию членов Совета на сказанное. Главы каждого из Домов совещались со своими семьями. Среди граждан и малых Домов наблюдалось непрерывное движение. Некоторые, поворачиваясь во все стороны, шептались с соседями. Многие с нескрываемым гневом глядели на Астена Харлана.
 Карн обратился к Свободным гражданам:
 — Всем вам известна давняя вражда Харланов и Халареков. Однако до сих пор она никогда не выходила за рамки законов. Но Астен Харлан так ненавидит мой Дом, что захватил нас без предупреждения, незаметно. Он даже организовал покушения наемных убийц, когда я находился под защитой нейтралитета Гильдии. ЧТОБЫ УНИЧТОЖИТЬ МЕНЯ, ОН ПОШЕЛ НА ОГРОМНЫЙ РИСК, ИБО ГИЛЬДИЯ МОГЛА НАЛОЖИТЬ ЭМБАРГО НА ВЕСЬ НАШ МИР. Я считаю, что сейчас для нас жизненно необходимо, чтобы Харлан был наказан за нарушение наших законов.
 — Ложь! Ложь! Я не знал… — Астен задохнулся и склонился над столом, цепляясь за его край. Его люди бросились к нему. На скамье Халареков гневно зашумели. Представители четырех малых Домов вскочили с мест, требуя слова.
 — Господа и Свободные граждане, — крикнул Карн, стараясь перекричать гул, — я еще не закончил.
 Краем глаза он увидел Ричарда Харлана, чьи губы говорили:
 — Ты уже все закончил.
 И Карн понимал, что это значит. «Вот кто самый опасный из них», — сказал себе Карн и, отвернувшись от Харланов, обратился к Председателю:
 — Милорд?
 Де Ври кивнул и стал призывать зал к порядку. Когда шума немного поубавилось, Карн заговорил:
 — Я повторяю, Харланы нарушили основные законы клановой вражды. Я требую сурового наказания по закону — тюремного заключения для инициатора и опеки Совета над Домом. — Воцарилась тишина. Астен Харлан лежал на передней скамье, рядом был врач в черном. Ричард стоял у стола, катая по его поверхности свиток. Взгляд его узких глаз сосредоточился на Карне, красивое лицо было мрачно.
 — Вы можете пойти в клинику, милорд, для более тщательного медицинского осмотра, — предложил Председатель. — Представители обвиняемого Дома не могут принимать участия в голосовании по обвинению.
 — Нет, — Астен тяжело дышал, — я останусь, чтобы услышать результаты.
 Врач что-то шепнул ему, но Харлан только раздраженно замотал головой. Ричард подошел к отцу.
 Дейвин Рид, разговаривавший с солдатом в красной форме Совета, направился к столу Председателя и, поговорив шепотом с де Ври, вернулся на свое место.
 Ричард Харлан положил руку на плечо отца.
 — Я буду говорить от имени своего Дома, пока мой отец снова не обретет силы.
 Астен сделал несколько слабых, беспомощных движений, пытаясь подняться, но тело не слушалось его. Ричард даже не взглянул на отца.
 Де Ври сделал знак солдату, стоящему возле председательского стола.
 — Позовите судебных приставов и проследите, чтобы они немедленно приготовили бюллетени для голосования.
 Председатель стоял так, чтобы его могли видеть все члены Совета. Он продолжал:
 — Дейвин Рид из свободного города Лока сообщил мне, что по спутниковой связи получено сообщение с Гильдии. Они подтверждают, что войска Харлана действительно окружили Онтар и Онтарский замок. Эта осада грубо нарушает наши основные законы, и, значит, решение по данному вопросу должно быть принято в первую очередь.
 — У вас есть другие улики, лорд Карн?
 — Только показания другого свидетеля, милорд.
 Внезапно он ощутил сухость во рту и слабость в коленях, ладони его вспотели.
 «Вот они, мой долгий путь, короткий ночлег, напряжение.
 Господи, помоги мне продержаться еще немного! Сейчас опять начнутся дебаты, и я должен выглядеть сильным и бесстрашным. Иначе Семьи набросятся на мой Дом, как голодные звери на добычу».
 Карн взглянул на фон Шусса. Как бы ему хотелось быть сейчас там, рядом с друзьями, но теперь он обязан был занять в этом зале место главы своего Дома. И он сел за стол Халареков, один, окруженный почти пустыми скамьями.
 Председатель ободряюще кивнул ему, и Карн был благодарен де Ври за эту поддержку.
 — Есть ли другие свидетели, кроме молодого фон Шусса, желающие под присягой дать показания по этому делу? — спросил Председатель.
 — Халарека не привели к присяге.
 — Несовершеннолетние не дают присягу, — возразил де Ври.
 — Но главы Домов обязаны.
 — Он еще не глава Дома, Тимкин Одоннел, как вы сами недавно заметили, и не участвует в голосовании.
 — Николас фон Шусс, вы хотите что-либо добавить к показаниям Халарека?
 — Нет, милорд. Все было именно так, как он рассказал.
 Пришли судебные приставы и раздали всем присутствующим, кроме Карна и Харланов, голубые листки бюллетеней. Де Ври объяснил процедуру голосования:
 — Закон требует приговора Совета. Вам, господа и граждане, предстоит решить, виновен ли Астен Харлан в незаконной осаде. Если да, а теперь мы имеем подтверждение Гильдии, то он будет приговорен к пожизненному тюремному заключению. Плюс — опека Совета над Домом Харланов на тот срок, который Совет сочтет необходимым. Прошу заполнять бюллетени.
 Карн смотрел, как члены Семей тихо обсуждали свои решения. Видимо, так было принято.
 «Неужели Совет ненавидит грубую политику моего отца настолько, чтобы погубить наш Дом? Если Харланы останутся безнаказанными, на Старкере-4 начнется война, и первой ее жертвой станет Дом Халареков», — мрачно размышлял Карн, и его пальцы нервно сжимались и разжимались под столом.
 Десятки представителей малых Домов и Свободных граждан в раздумье склонились над бюллетенями. На них, этих людей, вся надежда Карна. Они составляют две трети Совета, и, если они проголосуют против Харлана, у Халарека будет шанс спасти свой Дом.
 — Время голосования подошло к концу, — объявил де Ври, — судебные приставы соберут и сосчитают листки.
 Бейлифы в красной форме быстро собрали бюллетени и удалились подсчитывать голоса. Карн положил руки на стол и стал пристально разглядывать свои длинные смуглые пальцы. В это время барон фон Шусс поднялся с места:
 — Эмиль фон Шусс, Дом фон Шуссов. Будет ли Совет обсуждать убийства в пустыне Цинн, пока подводятся итоги голосования?
 — Этот вопрос остается на повестке дня, барон.
 Карн упрямо, с силой сжимал кулаки, глядя, как напрягаются мышцы, как белеют костяшки пальцев. Слева от скамьи фон Шуссов кто-то встал, чтобы выступить, но Карн даже не взглянул в его сторону. Он сосредоточил все внимание на своих руках и на поверхности стола, где они лежали. Старый, почерневший от времени стол, уже не один век стоявший здесь, был покрыт рубцами, пятнами, выбоинами. Словно бывалый израненный воин, он хранил на себе следы минувших сражений. Возле правой тумбы остался глубокий, незаживающий шрам от охотничьего ножа, будто кто-то жестоко вонзал его в гладкую поверхность долго, до тех пор, пока под ударами не обнажилось добротное темно-красное дерево, напоминавшее пролитую в битве кровь. Отметина эта была, должно быть, очень давней: в Палате Совета уже на протяжении многих поколений существовал запрет на любые виды оружия. Под правой рукой Карн заметил круглую, точно по размеру крупного, тяжелого кулака, вмятину — отголосок проходивших здесь когда-то страстных и напряженных споров.
 Карн очнулся, услышав холодный, пронзительный голос.
 — Бранд Кингсленд, Дом Кингслендов. Доказательств нападения наемных убийц не существует, — и Кингсленд снова сел на свое место.
 Повернувшись и изучая его строгий породистый профиль, Карн думал о том, кто же союзники Дома Кингслендов.
 «Интересно, Бранд — граф? Конечно, ему за пятьдесят, он слишком стар, но, если у клана нет влиятельных и сильных врагов, он может…»
 Он мысленно проклинал надменность и заносчивость своего отца, отказавшегося дать третьему сыну политическое образование.
 О Кингслендах он знал только то, что они связаны родственными узами с Домом фон Шуссов, но даже это стало ему известно не от отца.
 «У тебя было  ч  ет  ыр  е сына , отец, теперь я остался один, чтобы спасти наш Дом», — с горечью думал Карн.
 — Ян Виллем, Дом Джастинов, господин Председатель.
 Маленький, коренастый, он был чуть старше Халарека.
 — Показания Гильдии еще окончательно не изучены, но цвет формы и серебристый флайер доказывают выдвинутое лордом Карном обвинение. Личные армии и их солдаты не должны участвовать в убийствах, милорд. Это закон. Мы все это знаем. Таким образом, нападение в пустыне Цинн — грубое нарушение закона, и вынесение обвинительного приговора должно повлиять на срок опеки, устанавливаемой Советом над Домом Харланов.
 — А кто сказал, что она будет установлена? — усмехнулся Гаррен Одоннел.
 — Мы, господа! — раздался резкий, гневный голос со стороны скамей Свободных граждан. — Харим Гашен, свободный город Ниран, господин Председатель. Спутник Гильдии сделал снимки осады. Есть ли снимки флайеров над пустыней, нет ли их — законом предусмотрено наказание за предпринятую осаду, а закону надо подчиняться.
 — Свободные граждане никогда не вмешивались в…
 — Мы и сейчас не вмешиваемся, лорд Тимкин. Ольдермен Ташек, свободный город Йорк. Существующий закон, изданный Семьями, будет соблюден. Мы, Свободные граждане Старкера-4, проследим за этим.
 — Рид, свободный город Лок. Господа «благородные» представители Девяти Домов, ваши рабы бунтуют, вражда между вами усиливается. Мы не позволим вам своим произволом и беззаконием втянуть Свободных граждан в войну, не позволим оттолкнуть от нас Гильдию. Мы сделаем законы еще более суровыми, чтобы защитить  н  аш  и семьи и города .
 Между рядами торопливо пробирался бейлиф.
 — Господа и Свободные граждане, приговор, — поднял руку де Ври.
 Разгневанные граждане нехотя уселись, не сводя взглядов со своих противников. Пробежав глазами текст, Председатель поднял лист, чтобы его было видно всему залу, и провозгласил:
 — Астен Харлан признан виновным в незаконной осаде и приговорен к пожизненному тюремному заключению в Бревене. А теперь Совет обсудит, кто станет опекуном Дома Харланов, и срок опеки. Первым будет говорить граф Неллис Кингсленд.
 Услышав приговор, Карн почувствовал облегчение — у него будет время для передышки; расслабившись, он понял, что теряет контроль над своим измученным страшным перенапряжением телом. Он должен был уйти, чтобы не опозорить перед всеми своего Дома. Он вышел настолько быстро, насколько позволяли приличия, и, оставшись один в холле, побежал в ближайший туалет, где его стошнило. Он сел на холодный пол, уронив голову на руки. Когда стало немного лучше, Карн прислонился спиной к стене и сосредоточил взгляд на цветке, изображенном напротив него на кафеле. Это был прием для снятия внутреннего напряжения, которому их учили на первом курсе Академии. Когда перестала болеть голова, Халарек медленно поднялся и вышел в холл. Совет закончил работу, и из зала высыпали участники собрания. Со смешанным чувством надежды и отчаяния Карн оглядывался вокруг, ища знакомых. Пышно разодетая толпа напоминала калейдоскоп, и Карну, который еще не совсем пришел в себя, не хотелось долго находиться в этом круговороте красок. Чуть ниже, в двух шагах от холла, стояла группа людей в богато украшенных перьями голубых шляпах. Кто-то помахал Карну, и он увидел барона, приглашающего его присоединиться.
 — Ты уже знаком с Эллитом, графом Джастином, да, Карн?
 Карн кивнул — Эллит Джастин был одним из любимых приятелей его отца, с которым они вместе охотились.
 Барон представил Халареку остальных:
 — Вильден Фризн, Чилдрет Коннор, Ван Макнис.
 Фон Шусс продолжал:
 — Совет потребовал от Харлана немедленного снятия осады. Если он этого не сделает, на его Дом будет наложено эмбарго, ты знаешь. Опека продлится до сообщений Гильдии о расследовании несчастных случаев на «Альдефаре» или до Оттепели.
 — Боже мой! — воскликнул Карн.
 — Да, приговор мягкий. У Харлана влиятельные союзники, а Свободные граждане не вмешиваются в дела Семей, ты ведь знаешь. Астен парализован, и врачи говорят, не переживет опеки, а Ричард не может официально управлять Домом, пока отец жив.
 — Пусть не официально, но он будет правителем. Ричарда я помню, — горько ответил Карн.
 — Опекуном назначен Кингсленд, не самый худший выбор для тебя, — добавил Коннор.
 — Совет признал последнюю волю Трева. Ларга будет правительницей до твоего совершеннолетия. Но Совет не будет обеспечивать вашему дому никакой защиты, — голос Макниса дрожал от возмущения.
 Карн почувствовал, как кровь отливает от головы. Фон Шусс слегка тряхнул его за плечо:
 — Потому мы и собрались здесь. Я сейчас же пошлю сотню своих солдат.
 — И я пришлю добровольцев, — сказал Джастин, — скорее всего, из своей черни. Их ничто не остановит.
 — Мы будем делать все возможное, пока ты не можешь приступить к управлению Домом, — сказал Фризн, а Макнис и Коннор поддержали его.
 Карн глубоко и облегченно вздохнул. Теперь он не одинок в своей борьбе за жизнь. Голос его дрожал, когда он благодарил друзей. «Ты проявляешь слабость», — снова услышал он суровые слова Халарека-старшего.
 Усилием воли он заставил себя выпрямиться, в коленях еще ощущалась слабость. Карн с трудом улыбнулся:
 — Поверьте, у меня нет слов, чтобы сказать, как я вам благодарен. Мой Дом к вашим услугам, если когда-нибудь нам понадобится помощь. Ваши люди получат в моем Доме все, что я смогу предложить им.
 Говоря, Карн едва заметно прислонился к стене и стоял, ощущая усталой спиной приятный холод, но, несмотря на такую поддержку, перед глазами у него вдруг все поплыло.
 — Извините, друзья. Семья ждет меня дома, — тепло попрощавшись, сказал Карн и, поклонившись, осторожно пошел к выходу.
 Его провожал барон фон Шусс. Идя не слишком близко, чтобы не обидеть Карна своей помощью, он монотонно (что было совершенно на него не похоже) рассказывал ему всякие семейные сплетни и политические подробности, и эта монотонность действовала на Карна успокаивающе. По дороге к ним присоединился Ник, молчаливый и задумчивый. Барон все продолжал свой бесконечный монолог; так они подошли к флиттеру фон Шуссов, коричневому с золотом.
 Барон остановился у крыла, готовый, если нужно, помочь племяннику и Карну забраться в машину. Он все еще что-то рассказывал, но глаза смотрели внимательно и серьезно, а сам он будто насторожился. Карн сам влез на крыло и подал руку Нику. Тот сначала колебался, но здравый смысл взял верх, и он принял помощь друга. Барон помрачнел, глядя на юношей.
 — Надо было показать руку врачу, Ник.
 — Ничего, меня посмотрит доктор Отнейл, когда мы прилетим в Онтар. Пилот на своем месте, дядя Эмиль.
 — Но ты не можешь везти Карна домой.
 — Ничего, дядя.
 Все трое знали, хотя и не говорили об этом, что, если сейчас Ник останется, он может уже не попасть в Онтар. Без вмешательства армии Ричард Харлан, возможно, не подчинится решению Совета. Напряжение продолжалось еще несколько секунд, а затем барон возобновил свой рассказ. Карн посмотрел на него, поймал его взгляд и подмигнул. Барон рассмеялся.
 — А ты молодец, Карн Халарек. Я думал, тебе нужно время, чтобы оправиться от твоего состояния. Поразительно! Ты так быстро пришел в себя. Не знаю, кто еще сумел бы так. Включи автопилот и поспи, сынок. Ты благополучно доберешься до дома, да и потом все будет хорошо. Даже Ричарду Харлану потребуется не один день, чтобы обдумать те условия, в которых оказался теперь его Дом. Да поможет тебе Бог!
 Карн улыбнулся и, помахав фон Шуссу, нырнул во флиттер.
 Ник уже сидел в пассажирском кресле, устроив как можно удобнее раненую руку и закрыв глаза.
 — Если бы он знал заранее, что мы полетим, то прислал бы транспорт, но так как он этого не сделал, Джастины обещали сопровождать нас. Ян и Дэннен Виллемы остаются здесь. Как сказал дядя Эмиль, даже Ричард не отважится напасть на нас снова сразу же после вынесения приговора.
 Через несколько секунд фон Шусс заснул. Карн поднял флиттер, включил автопилот и взял курс на Онтар. В последний раз он взглянул на сверкающую внизу снежную белизну и закрыл глаза.




 4


 Спустя несколько часов сигнал тревоги разбудил Карна. Он подскочил в кресле и посмотрел в иллюминатор. Земля тускло поблескивала в холодном бледно-голубом лунном свете. Дымчатые снежные хвосты летели с вершин холмов. Огромные черные тени горных сосен лежали у подножия. На раскинувшейся под крылом равнине показалась полоса посаженных буквой «И» деревьев — граница примыкающего к замку парка.
 — Включи посадочные огни, — сонно напомнил фон Шусс, здоровой рукой заслоняя глаза от вспыхнувшего света синих лампочек.
 Карн прильнул к иллюминатору, глядя, как постепенно открывается крыша ангара над взлетно-посадочной полосой. Дома. Через шесть лет. Когда ангар полностью открылся, Карн посадил флиттер и, включив сигнальные огни, смотрел на медленно проплывающие за стеклами иллюминаторов грубо обтесанные каменные стены. Он вспомнил, как в детстве ему чудилось, будто он видит на них таинственные, высеченные далекими предками знаки.
 Флиттер легко ударился о поверхность посадочной площадки, и через несколько минут показались члены Семьи, слуги, стражники. Все они образовали живой коридор, через который шествовала Ларга Алиша Халарек. В честь счастливого и торжественного события она была одета в роскошное длинное темно-синее платье. Это был традиционный цвет Семьи. Рядом с ней, пританцовывая от нетерпения, бежала Катрин.
 Карн ступил на крыло и несколько секунд стоял, слегка покачиваясь. После сна, почти не снявшего усталости, он чувствовал себя разбитым. Ник фон Шусс вышел вслед за ним.
 — Мы поговорим позже, Ник. Пусть врач посмотрит твою руку. — Карн осторожно спрыгнул на землю, держась за край крыла, чтобы сохранить равновесие, немного постоял, пока не прошла унизительная слабость в коленях. Он встретился взглядом с матерью. Она ласково улыбалась и протягивала ему руку. Он подошел, опустился перед ней на одно колено и поднял ее руку к своему лбу.
 — Мама.
 Ларга посмотрела на склоненную голову сына, и черты ее лица смягчились. Она протянула руку, словно хотела погладить его по волосам, но тут же отвела ее и жестом приказала одному из стражников помочь фон Шуссу спуститься с крыла флиттера.
 — Встань, сын мой. Ты дома.
 Карн встал и оглядел ее.
 — Ты прекрасна, как всегда, мама.
 Он был восхищен ее красотой. О его отце, Треве Халареке, говорили, что он не особенно интересуется женщинами и женится на ком угодно, если уж необходимо иметь наследника. Трев же поразил всех, когда его Черный Корабль привез с соседней звездной системы эту миниатюрную женщину с нежной золотистой кожей, волосами цвета золотистого меда и глазами словно темное золото.
 Она была так не похожа на темноволосых Гхарров, что выбор Халарека выглядел в их глазах оскорблением всех знатных мужей планеты. Трев не просто кичился своим богатством и властью (любой благородный Гхарр, решивший украсть невесту из других миров, должен был иметь и власть, и богатство, чтобы финансировать полет на Черном Корабле) — он выказал открытое презрение традиций Черного Корабля. После Болезни, унесшей большинство женщин Девяти Семей и оставившей в мужском семени инфекцию, погубившую треть всех девочек в младенчестве, появился обычай полетов на Черном Корабле. Выбирали только тех женщин, которые походили на Гхарров внешне и были воспитаны в родственной культуре. Золотая же красота Алиши и тот факт, что жители ее планеты считали систему Старкера варварской, были страшным оскорблением для тех, кто следовал существовавшей традиции, молчаливым упреком в трусости и малодушии.
 Ларга взяла Карна за руки:
 — Пойдем. Все ждут тебя в Большом Зале. Столько ходило слухов о твоей смерти, а чернь так легковерна. Они должны убедиться, что ты жив. Семью ты можешь увидеть позже.
 Карн покорно кивнул, вежливо поклонился стоявшим позади матери кузенам, ласково потрепал по щеке Катрин и направился к дверям замка. Охрана обступила его, но он слишком устал, чтобы противиться этому.
 Лифт находился совсем близко от входа, но, лишь войдя в замок, Карн почувствовал себя в западне, и с каждым его шагом это ощущение усиливалось. Каменный пол и тяжелые, нависшие над ним каменные потолки, серыми каменные стены вокруг. Ни окон, ни солнечного света, ни свежего воздуха. Постоянное мягкое шуршание вентиляторов, толкающих один и тот же воздух, непрерывно циркулирующий по замку, по всему городу. В нем не было ни запаха, ни чувств, ни жизни. Карн замотал головой, словно пытаясь стряхнуть с себя этот серый давящий камень, этот безжизненный воздух, этот внезапный, душивший его страх. Долг сына возвратил его к тем обязанностям, о которых он ничего не знал. И к смерти.
 «Долг и смерть, — думал Карн, — смерть — судьба всех правителей этого Дома».
 — Карн!
 Он поднял глаза. Ларга ждала его у открытого лифта. Когда же она прошла мимо? Она вернулась, положила свою тонкую кисть на его руку и посмотрела на Карна.
 — Я знаю, как тяжело тебе было возвращаться сюда, сынок, — сказала она так тихо, что только он один мог услышать. — Трев сделал все, чтобы ты не любил ни этот Дом, ни эту Семью. И,  к  он  еч  но , он не предполагал, что ты станешь нашим правителем. Я счастлива, что ты вернулся, чтобы попробовать.
 По лицу матери Карн видел, что, будь они здесь одни, она бы обняла его.
 — Это потребовало такого мужества, сынок. Я горжусь тобой. — И с заметным усилием добавила:
 — Лифт ждет, Карн. Пора показать людям их нового повелителя.
 Она взяла его под руку, положив свою руку поверх его руки, как было принято.
 — Я так счастлива тебя видеть, — очень тихо сказала Ларга, — я так тосковала по тебе.
 Они вошли в лифт, сопровождаемые четырьмя охранниками. Как только двери закрылись, Катрин обняла Карна, крепко обхватив его за талию.
 — Карн! Карн! Как я рада, что ты дома!
 Он прижал ее к себе так, что девочка запищала, потом слегка отстранил. Оба они были смуглые и темноволосые — в отца, но изящны и золотоглазы, как Ларга.
 — А ты уже не малышка, да, Кит?
 — Мне четырнадцать зим, — гордо ответила сестренка, вытянувшись, как могла.
 — Я не это имею в виду. Ты совсем взрослая.
 Девочка вспыхнула и поправила юбку.
 — Мне же было только девять, а в этом керенстене исполнится пятнадцать. Возраст невесты, Карн.
 Карн обнял сестру.
 — Есть кто-нибудь на примете?
 — Нет, я подумаю об этом, когда все вернется на свои места и мир перестанет лететь в пропасть. Карн, — снова окликнула она брата, смеясь и сияя от счастья.
 «У меня есть время до того как Ричард что-нибудь предпримет, но его не хватит на то, чтобы разобраться и найти свою дорогу в этой политической трясине. Все знают, что отец вовсе не готовил меня к управлению Домом. Ричард быстро воспользуется этим», — размышлял Карн.
 Катрин снова порывисто обняла его:
 — Тебе придется выступить перед ними, Карн. Как мой большой застенчивый брат собирается это делать?
 Ларга строго посмотрела на дочь:
 — Не приставай к нему сейчас, Катрин. И не лезь обниматься при людях.
 — Но здесь же все свои, мама, — мы и личная охрана. И потом, я его люблю и ужасно соскучилась.
 Лифт остановился, и, как только двери открылись, Карн освободился от объятий сестры.
 — Ты же понимаешь — мама права, — сказал он и, наклонившись к ее уху, шепнул:
 — Я тоже ужасно по тебе соскучился.
 Охранники вышли, за ними быстро зашагала вниз по коридору к Большому Залу Ларга. Позади, в нескольких шагах от нее, шли дети, тихо о чем-то переговариваясь.
 — Я все время выступал перед людьми, Кит. Ведь я собирался быть морским офицером-пацификом, помнишь?
 Жестокая ирония собственных слов поразила Карна, и на миг лицо его помрачнело.
 Повернув во внутренний двор, темный в это время — в замке, как и вокруг, была ночь — они остановились у входа в Большой Зал. Кого только не было в Зале — от библиотекарей до помощников конюха. Карн увидел даже садовника, известного тем, что он никогда не выходил из своей оранжереи на шестом уровне. Галерею заполняли кузены, племянники и другие родственники, разные по степени близости. Солдаты дворцового полка укрепляли горящие фонари-факелы в нишах меж массивных древних колонн. Вот уже на протяжении двенадцати поколений эти факелы были непременным атрибутом всех торжеств в Доме Халареков. Карн провел пальцами по старинной полустершейся росписи на одной из колонн. Неужели и на галерее, расположенной над входом, столько же народу? Он смотрел на толпу, плывущую по залу, слегка раскачиваясь в тусклом свете, и чувствовал, как страх охватывает его. Это были не незнакомые люди, которых он больше никогда не увидит независимо от того, удачными или нет будут переговоры; это была его Семья, его работники, его солдаты, и жизнь их зависела теперь от него одного. Подозвав троих телохранителей, Карн устремился в толпу.
 — Лхарр. Дорогу Лхарру, — приказывала охрана, прокладывая ему путь.
 Со всех сторон к нему потянулись руки. Люди хотели дотронуться до него, коснуться его одежды. Телохранители отталкивали их, иногда ударяя по головам станнерами, чтобы подчинились.
 — Лхарр вернулся!
 — Будьте здоровы, повелитель!
 — Да здравствует повелитель!
 — Лорд Карн! Лорд Карн!
 Карн чувствовал, каким трепетом охвачены люди, как они верят ему, и еще раз дал себе слово не обмануть их ожиданий, быть достойным их доверия.
 — Халарек жив! Халарек жив!
 Он поднялся на несколько ступеней и оглядел шумную, бурлящую толпу, затем посмотрел напротив, на галерею над главным входом. В центре ее стояла Ларга, маленькая и золотая, и ободряюще улыбалась ему.
 «Это  м  ой народ. Я еще не осознал этого, но это так. И они зависят от меня», — думал Карн.
 Он откашлялся и заговорил:
 — Слухи о моей смерти, как видите, были преждевременны.
 По залу прошел вздох облегчения.
 — Нам сейчас тяжело, но, пока я жив, вы в безопасности. Я обещаю вам. Харланы захватят этот Дом только тогда, когда никого из Семьи Халареков не останется в живых.
 Толпа одобрительно загудела, послышались приветственные крики, в воздух полетели шапки и фартуки. Большего Карн сказать не смог бы, даже если бы хотел. Сойдя с трибуны, он шепнул телохранителям:
 — Уходим.
 Они прошли через боковую галерею и вышли в холл.
 — Теперь я посплю четыре часа, — сказал Карн, — а ты…
 — Трин, мой господин, — подсказал охранник.
 — Трин, скажи моим генералам, чтобы они ждали меня в библиотеке через четыре с половиной часа. А ты, в обуви не по форме, скажи офицерам домашней охраны, что я встречусь с ними в библиотеке через пять часов.
 Карн медленно пошел к лифту. Ему казалось, будто он пробирается по глубокому снегу, который тяжелыми комьями липнет к ногам, затрудняя каждое движение.
 — Милорд?
 Карн взглянул на третьего солдата, шедшего рядом.
 — Милорд, я пойду с вами в ваши покои.
 — В мои покои? — удивленно переспросил Карн, смерив его подозрительным взглядом.
 — На вас нападали уже четыре раза, милорд. Разве вам не нужна личная охрана?
 — Никто из Лхарров Халареков никогда не имел личной охраны. Я не хочу быть первым.
 — Слушаюсь, сэр, — солдат вспыхнул и, отдав честь, быстро ушел.
 Карн растерянно и смущенно смотрел ему вслед. Может быть, подозрения напрасны, может быть, ловушка, которая снова почудилась ему, — лишь в том унижении, которое испытывает Лхарр, когда не смеет сделать ни шага без охраны в своем собственном замке? Нет, солдат не мог быть наемным убийцей
 — он бы не стал так открыто предлагать пойти с ним. Или стал бы? Карн слишком долго находился вне той жестокой игры, какой была вся жизнь на Старкере-4. Он не помнил ее правил. Карн медленно шел по коридору к своей комнате. Она была последней в ряду детских, которые когда-то здесь располагались. Он толкнул дверь. Комната не изменилась. Такой он ее и помнил: узкий, длинный серый прямоугольник с жесткой узкой кроватью, единственным стулом, маленьким столиком и одной полкой старых потрепанных книг. Только картины с изображением других планет яркими пятнами выделялись на стенах. Это были и написанные красками космические пейзажи, и вырезки из журналов и школьных учебников. Карн сел на край кровати, стянул с себя обувь, лег и закрыл глаза.
 Маленький пушистый белый комочек внезапно зашевелился под рукой Карна, ворочаясь и перекатываясь. Затем послышалось повизгивание: «Ухл, ухл! Ухл, ухл!» Карн вскочил, на смену сну моментально пришел страх, рука нащупала станнер. Затем наткнулся на зверька, поднял его и поднес к лицу.
 — Вики! Это ты, старик?
 Шесть маленьких покрытых кожей лапок и длинный тонкий хвост показались из мохнатого шарика, и два невероятно серых глаза в черных ободках уставились на Карна. Выскользнув из его рук, зверек обвил лапками и хвостом его лицо и шею и стал лизать его.
 — Эй! Ты меня задушишь! — Карн стряхнул Вики. Рот был набит белой шерстью.
 Халарек снова лег, посадив зверька на руку.
 — Я так рад тебя видеть, — зашептал он в то место, где, как ему всегда казалось, должны быть ушки ухла-ухла, — я был уверен, что такой старичок, как ты, уже давно присоединился к своим предкам.
 Зверек устроился поудобнее, вытянув хвост по руке Карна к его плечу, и, не переставая лизать хозяина, закрыл глаза.
 Очень скоро Карна разбудил стук в дверь. Открыв глаза, он лежал несколько минут, вспоминая, где он и что должен делать. Затем встал, поправил форму, пригладил рукой волосы и вышел.
 Трин ждал его в холле.
 — Генералы собрались в библиотеке, милорд.
 — Спасибо, Трин. Распорядись, чтобы мне принесли завтрак.
 Чтобы проснуться, Карн прошел по лестнице вниз и сделал несколько упражнений, разгоняя кровь. Туман в голове рассеялся. Карн спустился на четвертый уровень и, подойдя к тяжелой двери библиотеки, остановился и еще раз одернул китель и пригладил волосы. Закрыв глаза, он представил, каким сильным и властным он становится.
 «Офицер-пацифик должен быть уверенным и властным или убедительно создавать иллюзию такового. Научитесь технике перевоплощения, играйте вашу роль так же убедительно, как хороший актер, и скоро иллюзия станет реальностью».
 Ему же нужна была эта реальность немедленно. Карн толкнул дверь. Оглядев комнату, он увидел стеллажи книг вдоль стен, дверь в другой коридор, витую железную лестницу, которую можно было передвигать на тележке, длинный стол Трева Халарека, за которым он много лет работал. Стол был старый, полированные поверхности вытерлись. Еще одна железная лестница, за массивной дверью, вела к покоям Лхарра. Карн отвернулся: Трев Халарек был мертв, а он, Карн Халарек, еще не был официально признан его преемником.
 В глубоком кресле перед камином сидела Ларга Алиша, а перед ней, с листком бумаги в руках, склонился Эстрот Бринд, верный советник ее мужа, прослуживший у него более двадцати лет. Карн сразу узнал и генерала Шенна
 — он был другом отца с детства. Остальные присутствующие не были знакомы ему, и Халарек-младший думал, как, обращаясь к ним при необходимости, не показать, что он не знает их имен. Он чувствовал себя так, будто шел по тонкой проволоке над пропастью. Один неверный шаг — и катастрофа.
 — Прошу прощения, мой господин, — услышал Карн детский голос.
 Он посторонился и пропустил мальчика — пажа лет семи, несшего поднос с завтраком. Поставив поднос на стол, маленький слуга вежливо поклонился и выскользнул в другую дверь. В то же мгновение в комнату вошли два офицера лет пятидесяти, один — маленького роста, плотный, другой — высокий, широкоплечий. Коренастый тяжело дышал.
 — Милорд, вы рано проснулись. Мы пришли как могли быстро.
 Карн не обратил внимания на эту реплику.
 — Садитесь, джентльмены. Как я понимаю, вы генерал Цикер, — он посмотрел на полного офицера, — а вы — генерал Шенн. У нас много работы на короткие сроки. Я знаю, что отец доверял вам. Бринд, — обратился он к советнику, — у нас будет приватная беседа, оставьте нас, пожалуйста. Я позову вас, когда мы закончим разговор. А с вами мы побеседуем позже; надеюсь, префет Трин сообщил вам об этом.
 — Да, префет сказал мне, — ответил Бринд и, поклонившись, вышел.
 — Мама, — Карн улыбнулся Ларге, — ты регент. Посидишь там или присоединишься к нам?
 — А я должна остаться, Карн? Ведь я ничего не понимаю в военном деле.
 — Но ты — регент. Ты должна присутствовать.
 Ларга кивнула, и Карн снова повернулся к генералам. Они смотрели на него скучающе, слегка презрительно. Можно себе представить, что успел наговорить им Трев о своем третьем сыне!
 — Джентльмены, мой первый вопрос к вам. Как случилось, что осада оказалась для вас внезапной?
 Сонные глаза генерала Шенна расширились. Взгляд стал острым.
 — Была середина нарна, милорд. Осада — дело длительного времени. Кто же устраивает ее в середине нарна!
 — Значит, мне почудилось, что замок был окружен палатками и флайерами Харлана?
 Генерал Цикер покраснел, уязвленный саркастическим вопросом Карна.
 — Никто никогда такого не делал раньше, милорд.
 — В отсутствие Главы Дома вы несли ответственность за оборону Владений Халарека. Как давно вы служите у Халареков, генерал Шенн?
 — Двадцать семь лет, милорд.
 — А вы, генерал Цикер?
 — Почти сорок, милорд. Я начинал еще при вашем дедушке.
 — И за это время ни один из вас не изучил Дома Харланов? Самого сильного врага нашего клана? Когда это они следовали правилам, если можно было получить выгоду обманом? Даже мне это известно. Вы разве не знали, что Ричард Харлан фактически стал правителем своего Дома? Я только пять дней на Старкере-4 и знаю об этом!
 Опытным глазом Карн читал на их лицах обуревающие генералов чувства. Они не смеют сказать ему того, что хотели бы. Он был Лхарр, но, в то же время, — мальчишка, который насмешливо и зло отчитал их. И это оскорбило их, хотя они понимали, что, будь он постарше, в его власти было бы и казнить и миловать. В своем гневе на безответственных генералов Карн совсем забыл о завтраке. Не спуская глаз с обиженных и рассерженных офицеров, он отпил глоток клэга. Генералов надо уволить, и чем скорее, тем лучше. Вряд ли они пойдут против него, но всякое может быть. В конце концов, они продемонстрировали полное отсутствие здравого смысла.
 Пока он не найдет квалифицированных людей, придется самому решать тактические вопросы, может быть, с помощью Ника.
 Да, он знаком с темой только по учебникам, но даже это лучше, чем оставлять оборону Владений в руках этих двоих. Пока нужно будет не отбирать у них званий, их огромные знания могут еще пригодиться ему. К тому же ему совершенно не хотелось, чтобы верные генералам офицеры подняли против него восстание.
 Генералы немного остыли. Карн поставил кружку на стол.
 — Вот что вы должны сделать за ближайшие четыре дня. Генерал Шенн, проверьте склады, посмотрите, чего там не хватает для того, чтобы выдержать длительную осаду, и доложите мне. Генерал Цикер, Дома Джастинов и фон Шуссов пришлют нам подкрепление; я хочу, чтобы вы нашли и подготовили помещения для солдат. Дома Конноров, Макнисов и Фризнов посылают помощников на то время, пока я не дам присягу. Этим людям нужно подыскать такое же комфортабельное, но временное жилье. Я еще не говорил с Бриндом о дне присяги, но, думаю, ему потребуется неделя, чтобы все подготовить. Таким образом, десять дней, не считая четырех дней до начала ухла. Я думаю, что даже Ричард не станет рисковать своими войсками в такие бури.
 Карн помолчал, затем снова заговорил, глядя на генералов:
 — Я не намерен ставить на карту жизнь моей Семьи и не очень надеюсь на здравый смысл Ричарда. Я опозорил его Семью перед всем Советом. Он не будет ждать до Оттепели, чтобы отомстить, и опека его не остановит. Подготовьте Дом к долгой осаде, джентльмены. Вы свободны.
 Подойдя к столу, он продолжил завтрак. Генералы не уходили.
 — Приступайте к работе, господа.
 Они нехотя подчинились.
 Завтрак давно остыл, хлеб засох, сыр рассыпался на крошки, но двухдневный голод взял свое, и Карн, поморщившись, все же съел невкусную еду, запив уже холодным клэгом. Откинувшись в кресле, он закрыл глаза. Надо переключаться на другой уровень, сейчас будет серия новых проблем. Он задремал, но в следующее мгновение его разбудила громко хлопнувшая дверь. Вошел Бринд, а с ним еще несколько человек. Ларга встала и вежливо поздоровалась с ними. Карн поймал ее взгляд и улыбкой поблагодарил за те несколько секунд, которые она дала ему, чтобы собраться с мыслями. Он изучал вошедших.
 Бринд был довольно высокого для Гхарра роста, худой, с несколько надменным выражением лица. Его спутники: невысокий подтянутый человек лет около сорока, молодой, лет на десять старше Карна, парень, с очень темными, как у жителей Севера, волосами (лицо его показалось Халареку знакомым), и мальчик, видимо, тоже северянин, который так нервничал и волновался, что даже дрожал. Бринд распорядился, чтобы все сели. Его тон, жесты, сам тот факт, что он пригласил пришедших сесть, — все свидетельствовало о его намерении вести эту встречу. Карн чувствовал это и не хотел позволять. Да, сейчас он многого не знает, но это незнание временно, и только он будет держать в своих руках Дом. Он попросил невысокого человека выйти вперед и смотрел на Бринда в ожидании, когда тот представит своего спутника. Советник выглядел крайне удивленным.
 «Ты слишком много слушал моего отца, — мстительно думал Карн, — но больше ты не получишь первенства в этой встрече». Карн смотрел на Бринда не слишком почтительно.
 — Фрем Вейсман, управляющий по хозяйству и снабжению, — наконец выдавил Бринд.
 Вейсман опустился на колени. Карн узнал этот жест и, когда Вейсман поднялся, сказал:
 — Я помню вас, Свободный гражданин. Раньше вы носили рубашку со знаком вашего города.
 — Теперь я считаю себя членом этого Дома, милорд. Девятого адена исполнится двенадцать лет, как я служу у Халареков, — с этими словами Вейсман отступил точно на то место, которое указал ему Бринд.
 «Итак, — подумал Карн, — ты пляшешь под его дудку».
 — Это Тан Орконан, — представил Бринд темноволосого человека. Карн обошел вокруг стола и встретил Орконана на полпути.
 — Мне не нужно представлять Тана, Бринд. Он был моим учителем.
 Орконан слегка поклонился. Подмигнув Карну, он покосился на Бринда.
 — У вас хорошее зрение, милорд, — усмехнулся Тан, — придется теперь привыкать к этому «милорд».
 На миг прекрасная улыбка озарила тонкое серьезное лицо Карна. Опередив Бринда, Орконан пригласил самого младшего из пришедших выйти вперед.
 — Это мой кузен Гарет, милорд. Он ученик Фрема Бринда только с прошлого месяца.
 Карн взглянул на Бринда. Лицо советника было напряженным, но он молчал. Глаза его, тускло поблескивающие, бегали от Гана к Карну. Гарет поклонился. Глядя на мальчика, Карн думал, что по возрасту он, видимо, ближе к Кит, чем к Орконану или к нему самому, что было бы более привычно. Вероятно, Гарет один из младших сыновей Дома Конноров, как и Тан, и ему приходится зарабатывать на жизнь головой или руками.
 — А твоя семья знает, что работать в моем Доме сейчас очень опасно, Гарет?
 — Да, милорд. Вы наш господин, лорд Карн.
 «Я должен был это знать! Господи, отец, как ты мог быть настолько уверен, что в живых останется один из трех других твоих сыновей!»
 Карн с трудом погасил гнев в надежде, что никто не заметил его невежества или ярости.
 — Я рад, что ты пришел. Нам сейчас очень нужна поддержка. Приступим к делу. Насколько я помню, сначала я должен дать присягу и лишь после этого мои вассалы считаются по закону обязанными служить мне. Память не изменяет мне, Бринд?
 — Все верно, милорд.
 — Ну, скажем… одиннадцати дней достаточно для подготовки церемонии принятия присяги? Может быть, тридцать шестого нарна?
 — Это возможно.
 — Какая сумма потребуется, чтобы принять добровольцев от фон Шусса и Джастина?
 — Нужно подсчитать, мы сделаем это.
 — Я должен также знать, сколько мы можем ассигновать на наемников, если будет такая необходимость, и какие силы мы выдвинем против Харлана.
 — Все это можно сделать прямо сейчас.
 — Тогда поручите это вашим спутникам, Бринд. Я хочу поговорить с вами конфиденциально.
 Пока трое совещались, Карн отвел Бринда к камину.
 — Вы не называете моего титула, когда обращаетесь ко мне, Бринд. Этого знака уважения я требую от всех своих подчиненных.
 Бринд вытянулся и казался теперь еще выше и тоньше.
 — Я служу здесь управляющим дольше, чем вы живете на свете, молодой человек, и…
 — Мой титул, Фрем Бринд. Мои подчиненные должны выказывать уважение к Лхарру, только тогда меня будут уважать за пределами моего Дома. Говорите, Бринд, или к утру вас в моем Доме не будет!
 Бринд вспыхнул от гнева, щеки его покрылись пятнами.
 — Вы еще не Лхарр до десятого числа следующего адена! — прошипел он.
 — Он Лхарр. Во всем, кроме возраста, — Ларга встала рядом с сыном, — наше политическое положение сейчас слишком неустойчиво, чтобы даже внешне проявлять неуважение к Карну, особенно — управляющему его Дома. Вы, как никто другой, должны это знать.
 Бринд проигнорировал слова Ларги. Он поправил тяжелые бусы, знак его власти, и продолжал:
 — Вы не должны ничего предпринимать сейчас, молодой человек. Вы пришли в наш мир, ничего не зная о нем и о том, что нам нужно, чтобы выжить. У меня есть те знания, которые необходимы Дому Халареков, чтобы жить.
 Карн стоял очень тихо, внимательно глядя на Бринда. Почему он так говорит? Только ли из непомерного тщеславия? Или искренне верит в это? А может быть, он предатель? Карн и его управляющий проведут много часов вместе, особенно в ближайшие дни, — практически все время, что будет свободно от общения с офицерами его армии. Конечно, сейчас такое демонстративное неупотребление при обращении его титула и мелкие, но слишком явные знаки неуважения, даже презрения, с которым Бринд относился к Карну, не нанесут серьезного ущерба, но в дальнейшем… Если главному исполнительному офицеру Дома Халареков позволено так вести себя, то вскоре и другие будут, и тогда Дому наступит конец. Что делать? Можно посадить Бринда в тюрьму и держать, пока он не сдастся, но вместе с ним уйдут и его знания. Если же игнорировать его поведение, то это может привести к катастрофе. Единственное, что заставит Бринда покориться, — пытки, но Бринд, безусловно, узнает, что Карн никого другого так не наказывает. Он повернулся к Ларге:
 — Есть в замке кто-нибудь еще, кто мог бы стать управляющим? — Губы Ларги были крепко сжаты, глаза горели гневом.
 — Тан. Он четыре года был правой рукой Бринда. Он справится с этой работой.
 Она в ярости налетела на Бринда:
 — Вы, Свободный гражданин! Вы ведете себя недопустимо! За все годы, что я живу здесь, никто не посмел так игнорировать меня! А сейчас я регент! И никто никогда не позволял себе так разговаривать с Лхарром Халареком!
 Бринд презрительно усмехнулся.
 — Он не Лхарр. И никогда им не будет. Он слишком мягкий и слабый. Трев называл его «бабой» среди своих сыновей. Даже леди Катрин была бы…
 — Хватит! — сказал Карн значительно тише, чем можно было бы ожидать от человека в такой момент. — Фрем Бринд, вы уволены, и я требую, чтобы ноги вашей не было в моем Доме к рассвету завтрашнего дня. Вы получите пенсию, которую заработали на службе у моего отца, но ничего сверх того.
 Бринд скинул свое презрение, словно плащ, и заглянул Карну в глаза. Карн воззрился на него, пораженный внезапной переменой. Управляющий положил руку на плечо юноши.
 — Я люблю этот Дом и долго служил ему, милорд. Даже мой город уже не значит для меня того, что Дом Халареков. Я не хотел видеть, как он гибнет из-за мягкотелости и слабоволия своего правителя, поэтому решил испытать вас. Если бы вы оказались «бабой», как думал ваш отец, я бы остался и попытался исправить это в вас. Но я старею, и единственное, чего я в самом деле хочу, — получить пенсию, уехать в Ниран и нянчить там внуков.
 На лице Бринда появилось нечто похожее на улыбку.
 — Человек не может управлять другими, если он не умеет управлять собой, лорд Карн. А вы, что бы ни говорили о вас многие гхаррские лорды, умеете управлять и своей гордостью и своим гневом. Вы удивили меня, лорд,
 — он почтительно поклонился. — Из-за того, что ваш отец так заблуждался в отношении вас, вам придется многому научиться до Совета Оттепели, но вы уже начали. Вы будете править, лорд Карн, и править хорошо, если враги дадут вам время, — с этими словами Бринд еще раз поклонился и вышел.




 5


 Бринд покинул библиотеку, бросив на кресло бусы — знак своей должности, и аккуратно закрыв за собой дверь. Карн онемел от изумления: старик великолепно сыграл свою роль. Халарек взглянул на Ларгу. Казалось, она тоже была потрясена. Алиша тихо заговорила:
 — Карн, я знаю его… сколько? Тридцать лет? И я никогда не видела, чтобы он употребил свое хитроумие на кого-нибудь из членов Семьи.
 — Он старая лиса, — сказал Карн с нескрываемым восхищением, — все доказательства того, что это спектакль, были налицо, но он играл так убедительно, что я их не заметил.
 Он невесело засмеялся:
 — Это должно научить меня не быть самодовольным. Ладно, продолжим с делом, регент. Тану нужно официально сообщить о его новых обязанностях. — Карн оглядел людей, сидящих за длинным столом. Вейсман и Гарет деловито, даже чересчур деловито, шуршали бумагами, но Орконан смотрел дружелюбно. Хотел бы он знать, сколько они слышали. — Кто будет просить Тана, ты или я, если Тан займется работой администратора? — Карн говорил слишком тихо для того, чтобы быть услышанным остальными.
 — Да, ты Лхарр, но ты пока несовершеннолетний. Мы заключим контракт с Таном. Я полагаю, мне придется составить официальное соглашение, но правишь здесь ты, поэтому тебе просить его и ставить условия. Я уверен, что он согласится. Я подпишу любую бумагу, которую вы двое составите.
 Карн кивнул и пошел к рабочему столу. Он коснулся плеча Орконана и увлек его подальше от остальных.
 — Тан, должность администратора Дома твоя, если ты этого хочешь. Ты знаешь обязанности, и я хотел бы заключить с тобой письменный контракт. Ларга говорит, ты работаешь хорошо. Ты согласен?
 — Нет! — Вейсман взорвался. Он дрожал с головы до ног. — Нет! Вы не можете дать ему работу. Я работал для этой Семьи в два раза больше Орконана. Предложите эту работу мне! Мне!
 — Фрем Вейсман, — начала Ларга, — я вижу, вы считаете, что у вас есть причина для расстройства.
 — Причина! Меня выгоняют с работы, которую я выполнял годами, и выгоняют по женской прихоти!
 Алиша Халарек открыла рот, чтобы ответить, но Карн сделал резкое движение рукой, чтобы она молчала.
 — Вы забываетесь, Фрем Вейсман, — сказал он холодно.
 — Возможно, Свободные люди и говорят так о своих начальниках, но вы не будете говорить таким тоном о Ларге Халарек. Это ясно?
 — Да, мой повелитель.
 В этом ответе была легкая усмешка. Такая легкая, что Карн знал: если он привлечет к этому внимание, то покажется мелочным и нелепым. Он удержался от язвительного ответа.
 — Мама, есть ли у Фрема Вейсмана основание, чтобы думать, что он получит работу, когда Бринд уйдет в отставку?
 — Конечно, нет! — Ларга бросила взгляд на обиженного секретаря. — Свободный человек не имеет слуха к языкам и не может вести комплексные счета. Он выполняет свою настоящую работу прекрасно, но у него нет способностей, чтобы двигаться вверх по лестнице. Трев нанял Тана, чтобы тот занял должность Бринда. Я уверена, он не давал Фрему Вейсману никаких обещаний.
 «Даже если давал, Вейсман был дураком, если поверил в них», — подумал Карн про себя.
 — Мой повелитель, — Вейсман сделал полный вдох и посмотрел на Карна.
 — Я могу изучить Галак, а нанятый бухгалтер может вести работу с цифрами, предоставив мне делать все остальное. Я знаю бизнес этого Дома, повелитель.
 — Ты не смог изучить Галак за двадцать лет. Я не верю, что сейчас ты сможешь сделать это. — Ларга перекладывала листок бумаги, взятый со стола, из руки в руку снова и снова. Пока он говорил, она не сводила глаз с двигающегося листка бумаги. — Наш Дом существует за счет экспорта. Мы должны иметь администратора, одинаково свободно говорящего на языках Галака и Штерна, а также легко разбирающегося в числах. Тебе пришлось бы иметь дело с многими из Первых Торговцев, останавливающихся здесь, и работать как переводчиком, так и бухгалтером. Это неэффективно и дорого, Свободный человек. — Она подняла глаза, и Вейсмана обжег взгляд холодных желтых глаз. — Ты недостаточно квалифицирован для работы. Это так просто. Ты не квалифицирован. — Ларга повернулась к нему спиной, взяла пачку торговых документов и предложила прочесть их.
 Вейсман выпрямился и ехидно посмотрел на Ларгу.
 — Я не забуду этого. Никогда!
 — Вейсман, — резко произнес Карн, — ни слова больше, или ты последуешь за Бриндом прочь со службы в этом Доме. Ступай к себе и успокойся. Если ты хочешь уйти в отставку, пожалуйста. Но так или иначе, ты сослужил этому дому хорошую службу, и я бы хотел видеть, что эта служба продолжается.
 Вейсман вышел из комнаты. «Нужно будет проследить за ним, — сказал сам себе Карн и занес Вейсмана в список людей, которых нужно будет проверить через несколько недель. — Если бы я стал выгонять каждого за вероломство, осталось бы слишком мало людей для работы в Доме и в поместье».
 — Я на некоторое время иду к себе, мама. Вели принести мне полдник туда. Тан, я хочу знать имена всех моих вассалов, их финансовое состояние, финансовое состояние этого Дома, размеры запасов на случай осады — генералы Шенн и Цикер готовят тебе список — и в самом скором времени можно будет провести праздник принятия присяги. Позже ты можешь начать обучать меня вопросам экспорта, импорта, заработной платы и… — Он улыбнулся: — Но ты знаешь, что я должен изучить и как нужно учить меня, не так ли? К счастью, Академия научила меня быстро воспринимать все на слух.
 Карн проигнорировал странный взгляд своей матери, когда он не пошел к винтовой железной лестнице, ведущей в комнаты Лхарра, но направился к двери в холл.
 Он поднялся по ступеням в свою маленькую комнату, запер дверь, послал сообщение в семейную клинику, что он хочет видеть Ника фон Шусса через час у себя, и лег на узкую кровать. Вики вылез из-под кровати, замурлыкал, свернувшись у Карна под подбородком, и они заснули.
 Карн проснулся с ощущением страха. Что-то коснулось его щеки. Он откатился от прикосновения, одновременно пытаясь схватить оружие, которого не было у него в портупее, и открыл глаза. Вики сидел на его подушке, пытаясь коснуться его мягким кончиком одной из своих маленьких лапок. Всего лишь Вики, Карн попытался отогнать напряжение. Его инстинкт самосохранения возвращался, но реакции были медленны и несовершенны. Ему следовало бы слышать движение Вики, следовало бы иметь оружие в руке, прицелиться и открыть огонь в доли секунды. Его жизнь могла зависеть от этого. Он уставился на свою дверь. В конце концов он запер ее. Вики ласково потерся о руку Карна. Он улыбнулся маленькому созданию: «Голоден? Я тоже. Давай посмотрим, что нам прислали».
 Поднос лежал на полу снаружи. Записка на краю гласила:
 «Пилот фон Шусс не сможет оказать услугу Лхарру, так как он еще не проснулся от наркоза, необходимого для исправления его руки. Х.В.Отнейл».
 Итак, подумал Карн, я не смогу некоторое время получить твоего совета, Ник. Он внес поднос в комнату, закрыл дверь и разделил трапезу с Вики. Затем он долго сидел, слепо уставившись на стену перед ним, пытаясь провести связующую нить между тем, что он уже узнал и что он помнил, чтобы как можно с большей точностью спрогнозировать следующие шаги его врагов, направленные против него.
 В последующие пять дней над Карном нависла угроза, что Харлан будет действовать против него, по крайней мере, еще раз, до того, как шторма ухла остановят все движение на поверхности. В это напряженное время военные поместья и чиновники давали Карну огромное количество деталей политических альянсов; имена и обязательства вассалов, законы осады, борьбы и террористические акты. Вспоминалась история и тактика Халарека-Харлана, начиная с кражи пра-прадедом Карна невесты пра-прадеда лорда Ричарда. Вечерами он сидел с Ником в библиотеке и просматривал информацию за день, суммируя, выделяя главное, пытаясь запомнить все жизненно важное для своего Дома. Он чувствовал себя беспомощным, не имея опыта выделять единицы информации, которые могут оказаться важными для выживания Дома. В ночь пятого дня он медленно вошел в библиотеку, закрыл дверь и оперся на нее, опустив голову. Он устало потер глаза. Единственный другой человек, находившийся в комнате, Ник фон Шусс, сидевший, уставившись в огонь, поднял голову:
 — Карн?
 Карн плюхнулся в большое кожаное кресло у огня и стал смотреть на свои ноги.
 — Я недостаточно знаю, Ник. Я не могу достаточно быстро познавать новое. Я сделаю неправильный выбор и разрушу свой Дом. — Карн уронил голову на руки и замолчал надолго. Когда он поднял голову, его золотистые глаза светились. — Как мог мой прадед сделать это! Он так презирал Харлана, что думал, что его сыновья в безопасности? Что в безопасности он сам? Дом Харлана собирается отнять у нас эти владения, а меня учили в Академии поддерживать мир.
 Обычно веселое лицо фон Шусса было серьезно. Его темные глаза следили за Карном.
 — От Астена вы были в безопасности, учитывая его невероятную глупость. Астен не виноват в смерти вашего прадеда. Ваша мать не говорила вам об этом? Ричард убил их всех своей собственной рукой. Сначала Трева и Джерема, затем Керэла и Лиама, когда те пытались отомстить за смерть первых. Он оставил в живых только двоих, чтобы они рассказали о его деяниях.
 — Ангелы! — Карн уставился, не видя, на книжные полки вдоль комнаты. Долгое время его ум был темной пустотой. Когда он снова получил возможность думать, это произошло благодаря Джерему — его мудрости, обаянию и глубокой любви, которую он и Карн испытывали друг к другу. Затем пришло горе, черная печаль, а после него неукротимая ярость. Наследник Харлана убил наследников Халарека своими собственными руками.
 Мускулы Карна взывали о немедленном действии. Он должен действовать до того, как его ярость уведет его в сторону и он не сможет ничего предпринять против Харлана. Карн вскочил с кресла, бросился к ближайшему лифту и спустился на второй уровень. Он лишь краем уха слышал за собой Ника. Лицо чиновника центра озарилось изумлением, когда он увидел Карна, бегущего к летательному аппарату.
 — Мой повелитель! — вскричал он. — Мой повелитель, вы не должны лететь на нем. В небе буря, она унесет вас во владения Кингсленда!
 В этот момент Ник поймал Карна и обхватил его своей здоровой рукой.
 — Повелитель, — сказал он на ухо Карну, — остановись. Я могу вообразить, что ты чувствуешь, но ты не должен так вести себя перед лицом слуг.
 Карн остановился с трудом, но затем чувство степенности вернулось к нему. Ник отпустил его, но не ушел.
 — Милорд, — сказал он громче и более официально, — пойдем.
 Ник завел Карна в лифт, они спустились на один уровень на покрытую песком арену. Карн шел за ним послушно, как ребенок. Вооруженный робот-тренер стоял среди песка и около него, на низком бортике арены лежали два меча. Ник вложил один из них в руку робота, другой отдал Карну:
 — Представь, что это Ричард. Убей его, Карн.
 Робот медленно повернулся, следуя за теплом, исходящим от Карна, и шагнул вперед. Карн парировал первый удар, затем попытался ударить его в сердце. Робот с легкостью выбросил меч вперед. Установка робота была на уровне обычного мастерства Карна, но его ярость придавала ему быстроту натиска. Ник стоял около низкого бортика арены и наблюдал: бросок, удар, парирование, поворот, бросок, удар, парирование, поворот. Наконец Карн нанес последний и «смертельный» удар, и робот остановился. Карн подошел поклониться сначала бортику арены, затем — Нику.
 — Спасибо, друг, — сказал он и сел у основания бортика.
 — Не думаю, что ты захочешь сегодня поколотить еще кого-нибудь, — заметил Ник. — Робот не мог серьезно повредить тебе, но небольшая боль помогла тебе избавиться от этого…
 — Да, — сказал Карн.
 Он медленно поднялся, сбросил с себя свою мокрую тунику и направился в душ. Вскоре, умытый и одетый в тренировочный костюм, заимствованный в военном складе около душа, Карн присоединился к Нику в зале возле арены. За ними находилась оружейная комната с ее запахами оружейного масла. Карн повернул голову назад и вдыхал сильный запах лошадей, стоящих в двух залах с другой стороны от арены. Он уставился на каменную стенку арены, как будто он мог по желанию увидеть самое ядро поместий, где Бренден оставался в течение зимы.
 Его взгляд и сознание вернулись к каменной стене перед ним, к каменным стенам комнат за ним и вокруг него.
 Он сделал нетерпеливое движение. Здесь тоже есть с чем иметь дело: тяжесть, серость и месяцы заключения. Он прошел сквозь зал по коридору мимо комнат рабочих с животными и первых двух из ряда цветных дверей, затем рывком открыл третью. Ник положил на него руку.
 — Карн, что ты делаешь?
 — Я хочу выйти наружу.
 — Наружу? Наружу! Ты все так же в бессознательном состоянии!
 — Это то, что мне надо сделать сейчас. Но я не дурак, Ник. Я собираюсь выйти через один из городских лифтов, а не через лифт, где одна из моих кузин может меня увидеть. Я не выйду из убежища и беру тебя с собой, по крайней мере, до лифта.
 — Снаружи буря.
 — Внутри тоже буря, Ник. Меня слишком долго не было здесь. Я научился нуждаться в свежем воздухе, настоящем солнце и открытом пространстве. Онтар больше не дом для меня. Даже если бы не было Харлана, я бы чувствовал себя в Онтаре как в тюрьме. Это часть ярости, Ник. Если я смогу освободиться от этой части, я смогу использовать свою ярость, вместо того, чтобы разрешить ей использовать меня, как она только что сделала. Я не могу позволить потерять сейчас контроль над собой. Сейчас, когда Ричард хочет поймать меня на серьезной ошибке.
 Глаза Ника смотрели с сомнением. Карн заглянул в них:
 — Верь мне, Ник, я много узнал о себе за последние пять лет. Тебе не придется стараться понять, что мне нужно. Просто пойдем со мной. Пожалуйста.
 Ник выглядел очень колеблющимся, но он пошел за Карном через дверь, по ступеням в гараж и в машину. Карн повернул руль и поехал в Онтар.
 Город спал в искусственном лунном свете. В первый раз в жизни Карн почувствовал раздражение от этого подобия лунного света.
 Вместе дома Онтара казались более темными, улицы более узкими и извилистыми. На некоторых из самых узких улиц пешеходам, если таковые попадались в этот поздний час, приходилось прижиматься к дверным проемам, чтобы не быть сбитыми машиной. Казалось, воздух сгущается. Карн забыл запах Онтара, кислый, затхлый запах большого количества людей, наполняющих крохотные комнаты, фильтры которых редко прочищались. Силуэты домов неясно вырисовывались вокруг машины. Они выглядели темными и тяжелыми. Карн чувствовал себя стесненным, связанным, он был почти на грани паники. Повернув машину, он повел ее по живописной зеленой дорожке, которая вела к одному из запасных выходов из города. Его руки дрожали, улица поворачивала и петляла, сужалась и расширялась вновь и заканчивалась пустой площадкой. Карн соскочил со своего сиденья, пересек площадь и подошел к длинной вешалке для снаряжения около лифта, двери которого закрыл Ник. Их шаги отдавались эхом среди каменных стен.
 Карн схватил защитную одежду и маску с вешалки:
 — Охраняешь лифт, Ник?
 Фон Шусс кивнул. Карн приблизился к поверхности, надевая на ходу одежду и маску. Он знал, что он должен делать, и размышлял, хватит ли у него на это сил. Лифт остановился. Карн уставился на тяжелые двери. Медленно подняв руку и нажав кнопку, он открыл двери лифта. Ветер и пронизывающий холод ворвались внутрь. Карн шагнул из лифта наружу и подошел к входу в убежище. Это был Старкер-4. Буря закрыла солнце, небо, ландшафт — все, что было видно из входа в убежище. Ледяной ветер носился в воздухе, опускаясь к замерзшей земле. Он налетал на Карна, увлекая его к горам. Он ухватился свободной рукой за край канавы на другой стороне убежища, чтобы сопротивляться настойчивым порывам. Ледяная крошка била ему в лицо. Мороз сковал маску, а края его одежды заледенели. Люди умирали на таком ветру. Дыхание здесь было невозможно. Карн прислушивался к свистящему ветру, поскрипыванию ледяных осколков и легкому шороху снега, заносимого в убежище. Он знал, что следующие пять месяцев будут похожи на эту бурю и пронизывающий ветер.
 Карн позволил себе подумать о живописной зелени Болдера — деревья, травы, горы, поляны, купающиеся в солнечном свете и не подверженные снежным бурям. Он видел мягкие сугробы зимы, бледную зелень весны, переходящую в яркое мягкое лето, лето, которое медленно переходило в осень, поражающую многоцветием листьев. Он подумал о прогулках и играх с друзьями, в которых не было страха вероломства, флиртах с молодыми женщинами без душераздирающих истерик по поводу женитьбы, и более всего об Иджиле. Крупный, светловолосый, мощный Иджил, который был Карну даже ближе, чем Джерем. Джерем, который должен был бы быть Лхарром.
 Карн переместился поглубже в убежище лифта, где он был недосягаем для пронизывающего ветра. Под защитой стен он снял маску и вдохнул холодный воздух. Он прихватил нос Карна, обжег легкие, но это был настоящий воздух, не из циркуляции. Водворив маску на место, Карн вернулся на край серого света и снега. Он ухватился обеими руками за край канавы. «Это был Болдер и моя свобода для жизни моего Дома, — сказал он себе. — Я испытал тепло и солнечный свет, радость и дружбу, и этот неприветливый мир. Я сделал свой выбор. Я должен сделать его достойным цены».
 Он потерял чувство времени, когда стоял, смотря в ночь. Он остро ощущал, как далеко ему придется пойти, чтобы стать настоящим Лхарром. Он также понимал, что паралич Астена Харлана катастрофически сократил время, необходимое ему для обучения. В конце концов холод проник даже через защитный костюм, и Карн повернулся к буре спиной, отправившись через тонкий слой снега внутрь убежища к лифту.
 Ник и Карн не говорили ничего по пути назад. Карн был занят своими мыслями, а у Ника хватило мудрости не перебивать его. Карн вылез во дворе Дома и попросил Ника поставить машину в гараж, а сам стал смотреть на окна детской. Их оконные рамы отбрасывали тени, а гипсовые цветы белели в темноте. Он остановился в коридоре перед Большим Залом, чтобы вдохнуть запах и почувствовать Онтар, затем он преодолел два лестничных пролета, ведущих в его комнату, распахнул дверь. Он стоял в дверном проеме и смотрел на фотографии и рисунки других миров. Они были его мечтой, его спасением все время, насколько он помнил. Когда у него ничего не вышло со встречей последователей Трева Халарека на арене, он проводил здесь часы наказания, мысленно посещая ветреные поляны Бета Сигма-3, Альтаирскую Морскую Академию Болдера и другие места других миров.
 Он прошел несколько шагов, которые отделяли его от большого изображения Болдера и его двух крошечных лун. Карн подошел к нему и коснулся пальцами зеленовато-голубого лика планеты холодной, мирной. Затем рука его упала, и он отступил назад. Несколько минут он запоминал ее цвета, затем осторожно снял ее и другие картины и связал их в пачки.




 6


 На следующее утро Карн нес несколько маленьких существ и Вики в официальные комнаты Лхарра в конце зала. Он остановился перед дверью в зал, смотря в спальню, которая была почти такой же, какой он ее оставил. Через комнату была дверь в гостиную Ларги, а слева железная лестница вела в библиотеку. Большая деревянная кровать без каких бы то ни было украшений закрывалась в Халареке голубыми и зелеными занавесками. Кровать, строгого дизайна стол и ночной столик были единственной мебелью комнаты. Ничто больше не смягчало тяжесть серого камня. Карн собрался было идти в комнату своего отрочества. Вместо этого он повел плечами, отнес корзину с маленькими существами к постели и вызвал одного из слуг пятого уровня. Он велел принести из своей старой комнаты кожаное кресло и позвать портного, чтобы тот измерил его для пошива новой военной формы.
 — Я не мог провести остаток зимы в моей кадетской униформе, — скажет он потом Нику.
 Первым пунктом утренней программы была встреча с Орконаном, чтобы подготовить все к празднику принятия присяги, который должен проводиться тридцать шестого нарна.
 Пока Карн упражнялся и оттачивал свою речь на будущей церемонии, портной сновал вокруг него, работая над будущей одеждой. Кит и Ларга Алиша наблюдали за этим процессом с нескрываемым изумлением. Он как раз дернулся из-за того, что портной в двадцать третий раз воткнул в него булавку, когда кто-то постучал в дверь. Префет синих был внутри уже до того, как Ларга закончила говорить «Войдите».
 Префет приветствовал Карна, затем Ларгу:
 — Милорд, миледи, центр только что получил вызов с Фермы-3. Рабы восстали, убили всех пятерых помощников управляющего, а его самого захватили в плен. Вызов сделала жена управляющего. Она с детьми укрылась в доме. Их не достанут там, но некоторые из рабов знают, как вызвать взрыв. Генерал Цикер спускается, чтобы поговорить с вами, лорд Карн.
 — Хорошо, пошлите за пилотом фон Шуссом и генералом Шенном.
 — Повелитель! — Префет посторонился, пропуская генерала Цикера.
 Генерал напыщенно приветствовал Карна и Ларгу.
 Карн отпустил портного движением руки. Генерал Цикер опустил свое грузное тело в ближайшее кресло.
 — Подагра сегодня обострилась, — извиняющимся тоном произнес он.
 — Генерал, — голос Карна был очень тихим, — вам следует попросить разрешения, прежде чем вы сядете, в присутствии моем или регента. Теперь встаньте и сделайте это.
 Генерал уставился с удивлением на Карна, но встал, как приказано, попросил разрешения, затем сел опять.
 Капитан в форме охранника вошел через дверь, которую генерал оставил открытой.
 — Милорд, генерал! Шенн приносит свои извинения, у него жар.
 — Спасибо, капитан. — Карн разрешил ему идти и снова повернулся к генералу. — Сэр, префет сказал, вы уже знаете о ситуации на Ферме-3. Что вы посоветуете?
 Генерал Цикер откашлялся.
 — Милорд, миледи, что-то нужно сразу делать. Быстрая атака, перекрыть все входы в здание на Ферме и выгнать рабов на поверхность. Это мой лучший совет. Затем убить всех недовольных. Если мы этого не сделаем, другие рабы тоже будут пытаться брать заложников.
 Ник тихо проскользнул в комнату, пока генерал говорил. Проходя, он вложил записку в руку Карна. Теперь он спросил, внимательно глядя на генерала:
 — И как дела сейчас, генерал?
 — Кто вы такой, чтобы задавать мне вопросы, пилот?
 — Он мой советник по тактике, — угрожающе сказал Карн. — Он также наследник фон Шуссов и требует уважения. В нем тоже течет голубая кровь, генерал. Вы составляете о себе плохое мнение, будучи невежливым.
 Глаза генерала сузились, губы вытянулись в одну узкую полоску, но он согласно кивнул.
 — Где сейчас рабы, генерал?
 — Этого не доложили, пилот.
 — Должны будут они остаться на поверхности в это время года?
 — Я сомневаюсь, что все стадо уже загнано в загон, милорд. Большинство рабов захотят завершить начатое, пока не разразилась настоящая буря, но, конечно, если они убили всех управляющих, кто скажет им, что животные нуждаются в защите. Рабы слишком мало знают, чтобы поднимать свои носы без приказа.
 — Вы сделали приблизительную оценку количества людей в боевой готовности, генерал?
 — Да, милорд. Транспорт готов тронуться по вашему приказу.
 — Ведите людей, генерал. Я буду с вами как только одену защитный костюм.
 — О, мой повелитель! Вы не должны присоединяться к нам. Подавлять восставших рабов — не ваше занятие. Это недостойно одного из Девяти. — Лицо генерала покраснело от волнения. Карн посмотрел на Ника, ища поддержки или совета.
 — Он прав. Лорды могут бороться только с людьми своего класса. У тебя и без того много проблем, Карн.
 Карн кивнул. В эту пору у него еще не было опыта битв.
 — Возьмите необходимых вам людей и покончите с этим, генерал.
 Генерал Цикер кивнул, поднялся из кресла и покинул зал.
 Карн развернул записку: «В ваших комнатах вас ждет посетитель». Карн вопросительно посмотрел на Ника, но тот лишь пожал плечами и отвернулся:
 — Я не знаю, кто это. Иди и посмотри сам.
 Карну показалось, что в голосе Ника была усмешка, но он не был уверен. Он посмотрел мгновение на спину фон Шусса, оттолкнул ногой железный стул, поднялся по лестнице и вошел в деревянную дверь, которая уже была открыта. Здесь никого не было. Он ворвался в гостиную. Светловолосая голова и мощная шея торчали из-за кожаного старого кресла. В тот момент, когда дверь хлопнула, белоголовый гигант вскочил с кресла и повернулся на звук.
 — Иджил!
 После этого они смеялись, хлопали друг друга по плечам, что-то говорили в одно и то же время. Наконец Иджил отодвинул Карна от себя и посмотрел на него сверху вниз смеющимися голубыми глазами.
 — Я скучал по тебе и твоему «уходи, я учусь». Итак, я попрощался с отцом, объяснил, что давно не слышал о тебе, а ты нуждаешься в друзьях именно сейчас, и приехал.
 — Но твоя карьера!
 Иджил пожал плечами:
 — Из меня не получится моряка. Слишком много правил и приказов. Мой отец найдет место для меня среди морских торговцев. Когда я вернусь, — добавил он.
 — Когда ты вернешься, — эхом отозвался Карн. — Если ты будешь показывать, что ты мой друг, твоя жизнь будет в такой же опасности, как и моя. Оставайся вне этой борьбы, Иджил. Ты знаешь, как я рад видеть тебя, но я хочу видеть тебя живым. Возвращайся, когда кончится война.
 Иджил затряс головой:
 — Я помню, что ты говорил о недоверии ко всем, о друзьях, предающих друзей ради денег и земли. Тебе нужен кто-то, кто будет рядом независимо ни от чего.
 — Мы говорим о твоей жизни, Иджил!
 — Это твоя жизнь тоже. — Иджил заметил: — Никто не знает своего конца, так чего скрываться в безопасном месте, как говорили древние, смерть найдет нас рано или поздно. Как тебе в положении Лхарра?
 — Очень плохо. Официально я еще не Лхарр, мне еще нет шестнадцати зим, и ты знаешь, что мой отец думал обо мне.
 — Твой отец — ас! Если это самая сложная проблема…
 — О нет. Я расскажу тебе потом. Последний раз я почувствовал всю тяжесть этого, когда мой флот встретился с оппонентами на Уртек-Сирильских переговорах, и обе стороны решили убить нас. Помнишь? В этой ситуации было много и забавных сюрпризов, но там я был юнцом, а здесь я уже повелитель.
 Иджил некоторое время стоял в задумчивости, затем его лицо просветлело:
 — Ты ухитрился уйти тогда, ты сделаешь это и сейчас. — Он хлопнул Карна по плечу, затем поймал его, когда тот отшатнулся от удара. — Итак, я здесь, и для нас двоих не существует ничего, с чем бы мы не могли справиться. Ведь так?
 Карн согласно кивнул и обнял своего друга за плечи:
 — Пойдем вниз. Я представлю тебя своей матери, и она покажет тебе твои комнаты.
 Карну казалось, что железная лестница сорвется со стены, когда Иджил ступил на нее. Но этого не случилось. Люди в библиотеке подняли головы вверх, а Кит даже открыла рот. Карн смеялся про себя. «Я рассказывал ей об Иджиле, но она не верила, что он действительно может быть таким большим».
 Щеки Ларги порозовели. Она протянула руки к Иджилу.
 — Добро пожаловать, Олафсон. Я так много слышала о тебе.
 Иджил сделал шаг вперед, опустился на одно колено и положил руку Ларги себе на лоб. Затем он встал и оценивающе взглянул на нее. Ее голова приходилась как раз ему по локоть.
 — Да будет мир в твоем доме, Ларга Алиша.
 — И в твоем радость и мир, Иджил. — Алиша Халарек улыбнулась, и маленькая ямочка появилась на ее правой щеке. — Ты изучал наши обычаи. Здесь же разреши мне познакомить тебя с ними.
 Иджил остановил ее после двух-трех предложений.
 — Извини, Ларга. Я думал, я смогу легко понимать тебя, но оказалось, что это не так. Я только немного говорю на Ромском.
 Ларга засмеялась:
 — Ты дурачишь меня, — сказала она на языке Галака, — у тебя хорошее произношение. — Она посмотрела в другой конец комнаты: — Тан, принеси нам транслиты, пожалуйста.
 Иджил слегка вздохнул:
 — Спасибо. Я не пользуюсь ими. Четвертый язык всегда идет легче, чем второй, и у меня с собой учебные пленки.
 Ларга согласно кивнула:
 — Похоже, ты собираешься остаться у нас надолго. Я рада. Карну нужен друг, который не замешан в здешних политических интригах.
 Ларга взяла транслит с подставки и обвила цепочку вокруг своей шеи так, что круглый микрофон оказался как раз против ее рта.
 — Транслиты не слишком удобны, но не настолько, что невозможно было бы их понимать. Здесь, на Старкере-4, немногие люди знают другие языки, — она посмотрела через плечо, — на что ты их настроил, Тан?
 — На языки Рома и Штерна.
 — Спасибо. Теперь, Иджил, я покажу тебе твои комнаты.
 В полдень на Ферму-3 поднялся транспорт с восемьюстами лучшими людьми на нем. Но это было перед тем, как генерал Цикер прислал сообщение о том, что он прибыл на ферму, размещает людей и готов в любую минуту встретить врага. Карн связался с ним в тот полдень, и генерал сообщил, что еще не видел никого из рабов. Но как на следующий, так и во все последующие дни генерал не обнаружил «врага», не делал попыток обследовать здания на ферме и не предпринимал вообще ничего, кроме как приносил извинения. В этот вечер Карн прочел копию последнего сообщения Цикера, рассвирепел, порвал сообщение на мелкие кусочки и швырнул их в камин в библиотеке. «Он не собирается даже пытаться очистить входы на ферме и послать людей вниз! Он говорит, что потери будут слишком велики! О Боже!»
 Карн посмотрел на Орконана, Ника, Кит, Иджила и Ларгу Алишу — на всех на них, глядевших на него в молчании.
 — Цикер не может предположить, что рабы сами придут к нему. Они уже там, где хотели быть. Уже конец нарна! Послезавтра принятие присяги, а мои солдаты сидят на поверхности вокруг Фермы-3, в грязи, и ждут Цикера и бог знает чего еще! Рабы же сидят в тепле и уюте, а наши единственные потери от мороза!
 Карн повернулся, чтобы толкнуть ногой полено в огонь, но вспомнил, что это не тот огонь, которым он наслаждался последние пять лет, и поставил ногу на пол. Этот огонь был лишь имитацией, с дровами и языками пламени, которые выглядели так реалистично. Карн посмотрел на Ларгу и фон Шусса.
 — У генерала Шенна пневмония, а Цикер не шевелится. Ладно, придется пошевелиться нам. Я беру всех синих, чтобы открыть эту ферму. Тан, пошли за лидером группы Греггом. Вели ему собрать людей. Завтра за час до восхода солнца они должны быть на площадке для флиттеров. Я хочу, чтобы ты вел транспорт, Ник. Если кто-нибудь и может здесь безопасно вести его, то это ты.
 Предводитель группы Грегг приветствовал Карна за дверью площадки для флиттеров:
 — Все, что вы приказывали, исполнено, повелитель.
 — Хорошо. Выделите четырех человек для сопровождения флайера. Я хочу взять Цикера и всех его сторонников как можно быстрее. Пусть люди в транспорте разделятся, чтобы занять все убежища для группы. Никто не должен применять оружие, пока мы не приземлимся на Ферме-3. Мама, — повернулся он к Ларге, — будь за меня, пока я не вернусь. Не смотри так встревоженно. Да, возможно, Ричард приложил к этому руку. Он надеется, что я сделаю что-нибудь перед присягой, чтобы вызвать презрение у моих вассалов! Он зря надеется, власть не достанется ему.
 Ларга улыбнулась. Карн поцеловал ее в щеку, побежал к флайеру, забрался в него и сел в кресло пилота. Когда он выглянул из-за него, он увидел Иджила, наблюдающего за ним с пассажирского сидения:
 — После твоей речи о безопасности прошлой ночью я решил не спрашивать тебя, можно ли лететь с тобой. Твоя борьба — это моя борьба, Карн.
 Карн посмотрел в глубокие голубые глаза. Он мог бы спорить, но это было так же безуспешно, как спорить с луной. Выставить Иджила из флайера было не самым легким делом.
 — Будет ли толк, если я прикажу тебе уйти?
 — Никакого. Я пришел сюда не для того, чтобы прятаться от трудностей.
 Локаторы флайера исследовали землю, большую часть галактики. Карн взглянул на панель контроля. Разрешающий зеленый свет замигал на ней.
 — Мы готовы, милорд. — Голос ком-центра заполнил маленький отсек.
 Разрешающий свет стал постоянным. Карн поднял флайер в воздух. Он почувствовал легкое возбуждение, которое всегда ощущалось, когда флайер, который он вел, поднимался в небо.
 Через четыре часа они достигли Фермы-3. Под левым крылом он увидел очертания убежищ, выглядевших странными черными скалами. Он один раз облетел район, затем приземлился прямо у командного пункта. Карн выскочил из флайера и побежал. Остальные четыре пилота бежали за ним, а оставшийся флайер быстро покрывался снегом, который приносил ветер.
 Вместе с Иджил Карн ворвался через люк в командный пункт. Генерал Цикер и его помощники вздрогнули и застыли. Они играли в дип-и-флайер, и кости, оброненные ими в удивлении, покатились по игральному столу. Звук, издаваемый ими, в наступившей тишине казался еще громче.
 Один из офицеров бросился к пульту. Карн выстрелил из лучемета, и помощник схватился со стоном за руку. В пластиковой стене возле него образовалась пробоина. Снег залетал через нее и таял на полу.
 — Посмотри, что ты наделал, — начал генерал.
 — Вам не нужно больше убежище, генерал, — перешел в наступление Карн,
 — вы уволены за измену.
 Грегг протиснулся в дверной проем, сопровождаемый тремя другими пилотами, Ником и группой синих из транспорта. Карн остановил свой взгляд на одном из офицеров, худощавом молодом человеке с рыжеватыми волосами и большими ловкими руками.
 — Эй вы, у вас есть какая-нибудь связь с фермой?
 Тот нервно кивнул.
 — Есть ли у рабов предводитель? Имеете ли вы подход к нему?
 Офицер кивнул оба раза.
 — Тогда почему вы сидите здесь? — Карн уже кричал на генерала.
 — Вы разговариваете с командиром, повелитель. Я все держу в своих руках. Вы…
 — Генерал Цикер, вы возвращаетесь обратно с пилотом… — Карн посмотрел на человека слева от себя.
 — Дженкинс, милорд.
 — С пилотом Дженкинсом. Вы слишком долго были человеком моего отца. Я не могу верить вам. Иджил, свяжи ему руки за спиной. Веревка в третьем кармане его дополнительного ремня.
 Иджил шагнул к генералу Цикеру. Тот упал на колени.
 — Избавьте меня от унижения, повелитель. — Генерал слегка повернулся, опустив правую руку в карман. Иджил бросился к нему, схватил его правую руку и держал до тех пор, пока не разжались его пальцы, онемевшие от боли. Маленький пистолет упал на игральный стол. Карн уставился на него. Смерть. От одного из служащих его семьи.
 — Спасибо, брат. Я не… — Карн остановился, подождав, пока не спадет оцепенение. Когда он снова посмотрел на генерала, его глаза были холодны, как у кошки. — Я слишком долго жил в мире, где человеческому слову можно верить, а верность подданных своему повелителю не ставится под сомнение. — Карн посмотрел на ожидающих его синих. — Выведите этого предателя наружу и убейте его. Тело оставьте на растерзание медведям.
 — О-о-о. — Все звуки, произносимые Цикером, слились в один протяжный выдох. — Ты никогда не будешь частью Лхарра, какой был твой отец. — Слова жалили, и генерал знал это.
 — Ты и твоя мать с ее нежными связями с иностранцами…
 — Уберите его!
 Объединившись, Дженкинс и несколько синих выволокли генерала наружу.
 — Перед твоими людьми! — Лицо и голос Иджила выдавали волнение.
 — Это обычная вера, созданная моим собственным отцом, — ответил Карн с горечью. Он посмотрел на пилотов. — Один из вас уберет командирский пульт. Я хочу, чтобы все сотники лагеря немедленно были здесь. Фон Шусс, ты проверишь каждый барак и посадишь на транспорт каждого с обморожением или лихорадкой. Затем сообщишь мне, сколько людей осталось. Руководитель группы синих проследит за разоружением помощников генерала и запрет их отдельно в транспорте под охраной стражи.
 Офицеры побелели, и один из них произнес дрожащим голосом:
 — Повелитель, мы ничего не знали о планах генерала, мы подчинялись приказам. Лорд Карн, будьте милосердны.
 — Вы можете доказать свою верность в другой раз, а сейчас у меня нет настроения давать вам шанс. Где карта входов на ферму?
 Один из офицеров, к которому возвращался его цвет лица, показал на сверток, лежавший у стены.
 — Спасибо за наши жизни, милорд. Ваш отец не оставил бы нам шанс.
 Карн повернулся спиной, как будто он ничего не слышал, и направился к свертку с картами. Развернув его, он приложил палец к точке на карте.
 — Мы здесь? — Говоривший офицер кивнул. — Как раз около одного из выходов? — Тот снова кивнул:
 — Генерал не любил ходить слишком далеко по снегу.
 — Тогда почему он не использовал его?
 — Он один ведет в верхний ангар и контролируется рабами. Есть еще два других, на более глубокие уровни. Они открыты, милорд.
 — Но почему он выбрал этот вход?
 — Он тогда не контролировался восставшими, мой повелитель.
 Карн длинно и с чувством выругался на трех языках. Его солдаты мгновение с изумлением смотрели на него, затем заулыбались. Это остановило Карна на полуслове.
 — Что случилось? — улыбки исчезли. Тогда Карн тоже улыбнулся, затем засмеялся, и солдаты засмеялись вместе с ним. Карн повернулся к пилоту: — Идут сотники?
 — Да, милорд. Расстрел генерала не остановил их.
 — Посмотри, нельзя ли добраться до главного дома на ферме?
 Ком-оператор повернулся к пульту.
 Карн обратился к помощнику генерала, который показывал ему карту.
 — Твое имя?
 — Обрен, повелитель.
 — Покажи, где, по твоим сведениям, находятся восставшие.
 Молодой офицер показал на здания на карте. Мятежники взяли в кольцо главный дом на ферме. Карн не оторвался от карты, когда услышал выстрелы через открытое окно.
 — Где открытые входы?
 Офицер показал.
 — Сколько уровней вниз?
 — Лестница спускается на девять уровней, повелитель. Грузовой лифт идет как раз прямо отсюда и опускается до ангара, где и находится база мятежников.
 Карн повернулся назад и принялся изучать группу сотников, которые только что вошли. Они все были близко по возрасту к его отцу. Трое из них выглядели очень уставшими. Двое других перешептывались, сжимая и разжимая кулаки. Их лица были бледны и блестели от пота. Последний член этой группы, худой высокий офицер примерно пятидесяти зим от роду стоял в некотором отдалении от других, наблюдая за остальными. Губы его были слегка сжаты, что выдавало его волнение.
 — Где остальные? Их было восемь.
 Худой офицер сделал шаг вперед и отдал честь.
 — Сотник Винтер, милорд. Я только что посадил их на транспорт. Они ухаживали за своими людьми и сами заразились снежной лихорадкой. Сотник Рот при смерти, милорд.
 — Спасибо, Винтер. Что же делали остальные? Спали? — Трое офицеров с помятыми лицами вздрогнули и опустили глаза, стараясь на встречаться с Карном взглядом. — А вы двое? Ну?
 — Они только что приехали, милорд, — сказал Винтер после некоторого молчания. — Срочное дело в теплой гостинице в Локе. — Тон Винтера был сух.
 — Цикер предупреждал их один раз, когда они оставили своих людей, но его не оказалось рядом, чтобы остановить их на этот раз.
 Двое офицеров покраснели. Они смотрели на Винтера, но не отрицали сказанного.
 — Кто дежурный офицер?
 Один из офицеров с помятым лицом показал на более высокого из двух шептавшихся мужчин.
 Обвиняемый начал было что-то бормотать про медицинские показания и отмороженные конечности.
 — Ты пленник. Ты будешь расстрелян, если трибунал признает действительными обвинения, выдвинутые против тебя. Вы, там, отведите его на транспорт в одиночное заключение. — Карн повернулся к двум другим. — Вы уволены. К концу дня вы должны убраться из Владений. Офицер должен быть рядом со своими людьми до приказа его командира. — Карн мрачно посмотрел на оставшихся сотников: — Сложите оружие. — Он подождал, пока оружие было брошено на землю. — Вы все, кроме Винтера, доберетесь на транспорте до Онтара и там будете ухаживать за жертвами этого фиаско, пока они не поправятся и не выйдут из клиники. За это время мы посмотрим, сдержите ли вы свои обещания. Вперед!
 Сотники бросились за дверь. Карн направил трех синих, стоявших около двери, сопровождать их.
 — Где был ты, Винтер?
 — Как я уже сказал, повелитель, я только что посадил сотников Мартина и Рота на транспорт. До этого я отправлял отсюда жертв моего собственного отряда. — Винтер сжал руки в кулаки. — Это все пребывание здесь! Бараки не приспособлены для осады, повелитель.
 — Сколько ваших людей пострадало?
 — Тридцать процентов, повелитель. В основном это обмороженные.
 Карн присвистнул.
 — В остальных сотнях такая же ситуация?
 — Намного хуже, милорд. Мои мази были под прикрытием некоторых из этих больших скал.
 Карн кивнул:
 — Хорошая мысль. Позовите всех своих боеспособных людей. Вы поможете нам покончить с этой осадой. — Карн повернулся к оператору: — Ты связывался с центральной усадьбой?
 — Не отвечают, милорд.
 — Я надеюсь, мы не опоздали. Можно ли услышать мятежников по радио, Обрен? — Тот кивнул и назвал длину волны.
 — Посмотрите, сможете ли вы их поймать, пилот. Остальные взгляните на эту карту. — Он развернул большой лист. — Мы используем два входа на глубину. Если они завалены снегом, используйте ковш флайера, чтобы очистить их. Мы проникнем в коридор и из него поднимемся к мятежникам.
 — Управляющий фермы — их заложник, милорд, — произнес пилот, не подняв головы от пульта.
 — Увеличь звук, — велел Карн.
 Шум и ругань разъяренной толпы наполнили комнату. Карн откашлялся, вытер потные руки о штаны и распорядился:
 — Отправьте половину людей вниз прямо сейчас, Винтер. Пусть их сопровождает лучший командир отряда. Пилот фон Шусс, кто лучший командир в Г-сотне?
 — Карсен или Валтт, милорд.
 — Выбери одного из них и пошли вниз с отрядом из пятидесяти человек. Пусть они откроют канал 26 для остальных.
 Винтер и фон Шусс отдали честь и исчезли.
 Карн включил передатчик:
 — На связи командный пункт. Я — Лхарр Карн. Это восстание слишком затянулось. Мы закончим с ним сегодня. Генерал Цикер мертв. Сдавайтесь и предотвратите кровопролитие.
 — Если мы сейчас сдадимся, то прольется наша кровь, — зазвучал в наушниках глубокий низкий голос. — Мы умрем в честной схватке. Зачем сдаваться, чтобы нас потом убили?
 Карн услышал крики восставших, поддерживающих говорившего.
 — Кто это говорит?
 — Анс-кузнец. Ты, значит, теперь новый Лхарр?
 — Да.
 — Они послали мальчика, чтобы тот сделал работу за целую армию, — съязвил Анс.
 — Я пришел сам. Освободите управляющего, и я прекращу репрессии.
 Ответа снизу не было.
 — Я обещаю, что репрессий не будет, если вы освободите управляющего и вернетесь на работу, — повторил Карн.
 — Не будет репрессий! — Хриплый раскатистый смех раздался в наушниках. — Ни твой, ни мой род никогда не держали данные друг другу обещания. Нет, ферма рухнет и погребет нас. Вы не выгоните нас отсюда.
 Карн заметил, что Винтер вернулся. Карн сделал ему знак молчать и вопросительно взглянул на офицера. Тот тряхнул головой и показал пять пальцев. Переговоры продолжались.
 — Мы заморим вас голодом так же, как вы это сделали с теми, кто жил на ферме.
 — Это займет годы, мой прекрасный лорд. У нас в руках заложники.
 Карн взглянул на Винтера, и тот кивнул.
 — Вы не можете противостоять тренированным обученным солдатам. Отпустите управляющего и остальных заложников. Они здесь ни при чем.
 — Ни при чем! Вы еще говорите это! Вы, по чьему указу нас доводят до изнеможения, а плата за еду постоянно растет. Наши семьи голодают из-за управляющего, а вы говорите ни при чем!
 Карн бросил взгляд на фон Шусса, но тот пожал плечами. Подобные соглашения с рабами не были распространены в то время. Мозг Карна напряженно работал. Чтобы спасти себя и свой дом, ему придется сделать то, что считалось невозможным для одного из Девяти. Он должен выбрать путь Гхарра, поднятого на Старкер-4. Карн повернул выключатель и посмотрел на своих людей, на их лица, пытаясь прочесть их мысли, и наконец понял, что делать. Его лицо и голос стали властными настолько, что офицеры не могли спорить с ним, памятуя, как его отец обращался со спорщиками.
 — Я иду вниз, чтобы встретиться с ними лицом к лицу. Они знают, как легко лгать на расстоянии. Я хочу, чтобы Винтер, фон Шусс, Иджил, Дженкинс, ты, ты и ты из синих и ты, пилот…
 — Виллем, повелитель.
 — Вы все пошли со мной.
 Карн снова щелкнул выключателем.
 — Я иду вниз, чтобы поговорить с вами, и веду с собой восемь человек. Свое оружие мы оставляем здесь. — Карн прервал связь прежде, чем рабы могли ответить. Он достал оружие из костюма, бросил его и направился к выходу. Его люди запротестовали:
 — Милорд, это несерьезно. У вас нет шансов. Пусть люди на первом уровне охраняют вас. — Карн посмотрел на молодого офицера из синих, кто предложил это.
 — А если удивление мятежников, вызванное нашим появлением, не принесет нам победы? Что тогда? Они погибли! Погибли все! У нас было уже достаточно нелепых жертв. Нет, пусть они лучше привлекают внимание мятежников, оставаясь на месте. — Он двинулся вперед.
 Фон Шусс положил свою руку на плечо Карну:
 — Пусть кто-нибудь из нас пойдет вперед, мой повелитель. Не рискуй собой без необходимости.
 Карн кивнул:
 — Но это будешь не ты, Ник. Твой дом не лучше выглядит без наследника, чем мой.
 Виллем, Дженкинс и двое из синих прошли вперед. Они ступили в глубокий снег, который почти закрывал лифт, оставляя свободным лишь вход в него. Один из синих открыл крышку лифта:
 — Сюда, милорд!
 Люди, сопровождавшие Карна, спустились в квадратный грузовой лифт. Карн спрыгнул в него последним, нажал кнопку, и лифт, вздрогнув, пошел вниз, а затем так же резко остановился. Дверь открылась, и рослый, мускулистый раб в сопровождении, по крайней мере, пятидесяти других вошел в лифт.
 Карну показалось, что он уловил тень уважения в светлых глазах раба.
 — Кто из вас Лхарр?
 Карн сделал шаг вперед.
 — Я. Ты — Анс-кузнец?
 — Да. Ты намного моложе, чем я думал! Вы выходите?
 — Я чувствую себя лучше здесь, — ответил Карн. — Я не знаю, насколько ваши люди находятся под контролем. Мои же не откроют огонь до тех пор, пока на них не нападут. — Он протянул руки вперед: — Смотрите, у меня нет с собой оружия.
 — Это немного, учитывая, что твои люди вооружены и ты защищен с трех сторон. Однако ты сдержал слово. — Анс повернул голову и посмотрел на трясущегося человека в коричневой одежде, стоявшего напротив стены около лифта. Тот поднял голову, и Карн узнал в нем своего управляющего.
 — Будьте милосердны, повелитель, — дрожащим голосом произнес тот.
 — Ты лишал этих людей еды? — Руки управляющего вцепились в края его одежды.
 — Ты… делал это?
 — Мой… мой повелитель. Д-да, мой повелитель. — Лицо Карна побагровело, но голос оставался спокойным.
 — Ты облагал их налогами за одежду и жилище?
 — Да, мой повелитель. Я делал это.
 Карн сосчитал до тридцати медленно, дважды. Он заставлял себя говорить тихо. «Мы хорошо платили управляющим. Мы обеспечивали всем необходимым наших рабов. Мы никогда не облагали их налогами на то, в чем они действительно нуждались».
 — Твои действия незаконны. Они негуманны. — Карн прикрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов.
 — Дом Халарека всегда хорошо обеспечивал своих рабов, и с ними никогда не было проблем. Ты заставил целую ферму воевать с твоей жадностью. По твоей вине сотни людей стали жертвами этой войны.
 Управляющий выглядел смущенным.
 — Но, повелитель, дом Халарека всегда разрешал мне некоторую дополнительную работу в пользу управляющего.
 — Некоторую дополнительную работу! А сейчас сотни солдат сидят на поверхности слабые и обмороженные, и все из-за твоей жадности.
 — Но, повелитель, кто-то звонил мне из Онтара и предложил мне делать так. Он сказал, все так делают, и что новый Лхарр…
 Пальцы Карна вцепились в руку управляющего:
 — Кто сказал это?
 — Он не назвал себя.
 — И тебе не показалось это странным?
 — Я не думал об этом, милорд.
 Карн почувствовал, что сейчас ударит управляющего. Вместо этого он повернулся к кузнецу:
 — Я хочу, чтобы жившие на ферме вернулись сюда и были в безопасности.
 — Это в вашей власти, повелитель.
 — У вас через три дня будет новый честный управляющий.
 — Мы голодны, повелитель. Обещания не наполнят желудки.
 — Я выполню обещанное.
 — Увидим, повелитель.
 — Что вы хотите?
 — Извинения, повелитель. И управляющего, который подходил бы нам. — Кузнец ткнул управляющего пальцем в бок, тот вскрикнул и затрясся, как осиновый лист.
 Карн почувствовал легкую усталость. Неужели у человека нет гордости? Как он может так раболепствовать?
 — Извинения ты получил, кузнец. Но это была провокация.
 Люди за Карном затопали ногами и возмущенно зашумели.
 — Твой отец не сказал бы так, повелитель.
 — Мой отец умер, кузнец.
 — Возможно, ты скоро последуешь за ним.
 — Ты неглуп, кузнец. Убей меня, и дом Халарека уйдет опекунам. Это значит, он будет в руках сильнейших фамилий — Харлан, Одоннел, Джастин.
 Кузнец задумался.
 — Нехорошо это, повелитель. Четыре пальца я уже оставил палачу Одоннелов. Снова убежать я бы уже не смог, и тогда я был продан сюда. — Он повернулся к людям, стоявшим за ним, и они стали совещаться. Вернувшись, он сказал:
 — Они не верят твоим обещаниям, повелитель. Им не нравятся эти отряды солдат под нами. Они не хотят отпускать этого, — он ткнул пальцем в управляющего, — и ты не сказал, что солдаты уйдут наверх, повелитель.
 — Я не давал вам никаких обещаний за исключением тех, что касаются лично меня. Мне пришлось рисковать своей жизнью и потому я застраховал ее.
 Сверху раздался громкий треск. Карн поднял голову, затем вопросительно посмотрел на кузнеца.
 — Мы также застраховали свои жизни, милорд. Лифт может подняться вверх при нажатии одной кнопки, а для тебя есть еще и лестница, но силовой трос перерезан.




 7


 Один из людей в лифте тихо охнул от изумления. Некоторые из рабов достали ножи и тесаки. Толпа двинулась вперед, подталкивая кузнеца к лифту.
 — Назад! — закричал кузнец.
 Рабы отступили назад.
 — Наши силы равны, повелитель, — сказал кузнец с угрюмой усмешкой.
 Карн посмотрел на раба, взвешивая свои возможности. Удивление уже прошло. Солдаты снизу проложат путь на любой уровень, если он и Винтер позовут их. Сил достаточно для того, чтобы убить или взять в плен всех рабов в ангаре. Но к этому времени рабы расправятся с теми, кто сейчас находится в лифте.
 Стоявшие за кузнецом мятежники потрясали кулаками или бряцали оружием. Стоявшие сзади всех подпрыгивали, чтобы увидеть, что происходит, и выкрикивали проклятья. Один из них, мальчик лет двенадцати или около того, вскарабкался на плечи своему соседу и сообщал о том, что он видит. Кузнец наблюдал за Карном с кривой ухмылкой на губах.
 — Подумай хорошенько, повелитель. Я не всегда был рабом и знаю многие уловки знати.
 — Я обещал вам индульгенции. Если я умру здесь…
 Пожилой человек в запятнанной ветхой одежде подошел ближе:
 — Индульгенции легко обещать здесь, повелитель, — проговорил он, — но кто скажет, что мы останемся при них, когда вы выйдете на поверхность.
 — Я держу свое слово, — твердо ответил Карн.
 — Это говорите вы, — язвительно усмехнулся старик.
 — Я сдерживал слово, данное вам. Применяться оружие не будет.
 Винтер бросился из лифта и схватил старика за руку.
 — Это Лхарр. Никто не должен говорить с ним так.
 Карн поймал взгляд сотника.
 — Спокойно, Винтер. Его слова не обижают меня. Я не хочу, чтобы кто-нибудь погиб здесь. — Винтер стиснул зубы, но отпустил старика и вернулся в лифт.
 — Назад, Эноч. Переговоры веду я. — Кузнец грубо втолкнул старика в центр толпы.
 — Держите его там, — сказал Анс-кузнец соседям Эноча. — Я не хочу, чтобы он будоражил остальных. — Он вернулся к двери лифта. — Мой контроль над ними ослабевает. Они слишком долго ждали. Мы должны верить друг другу. Итак, повелитель…
 — Я предлагаю свободу.
 Кузнец сплюнул как раз около открытых дверей лифта.
 — Что они знают о свободе? Им нужно что-нибудь более конкретное.
 — А вам?
 — Я уже был свободен один раз. Я был одним из счетоводов королевства. Он послал меня в рабство за карточный долг, сказав, что держать в руках деньги — это слишком большое искушение для игрока. Я играю и сейчас, повелитель. Свобода устроит меня, но они, — он кивнул головой через плечо,
 — им нужно что-то, что можно потрогать руками. Например, управляющий. Его жизнь.
 Карн посмотрел на стонущую кучу коричневой одежды. Он заслужил это, что бы они ни сделали с ним. Идеи Болдера о справедливости не могли существовать здесь. Здесь люди верили, что человеческие жертвы — это наиболее подходящее наказание. Он кивнул головой, соглашаясь, затем сказал:
 — Приведи это семейство ко мне.
 Кузнец повернулся к молодому мятежнику.
 — Приведи их сюда, Нил.
 Анс вынул пистолет и затянул портупею.
 — Ты будешь моим посыльным. Пусть они бегом бегут сюда. Мы торопимся.
 Карн почувствовал, что его шея и плечи напряжены. Мускулы его ног одеревенели. Он старался подготовиться к завершающим шагам этой сделки, но его мозг не мог отрешиться от проблемы, занимающей его сейчас. Кузнец был настоящим лидером, вожаком, и он был опасен, оставаясь рабом. Трев Халарек уладил бы инцидент после того, как оказался бы в безопасности. Это оставило бы рабов без вожака и сделало бы их более уступчивыми. Карну нужно было что-то предпринимать с кузнецом, как только сделка завершится. Должен был быть какой-то путь использовать ум Анса и его власть над другими людьми.
 Детский плач и женские рыдания донеслись из коридора снаружи, от ангара. Дверь открылась, и толпа посторонилась, пропуская внутрь группу из пятнадцати человек.
 — Это все? — спросил кузнец.
 Молодой раб кивнул:
 — Две взрослые женщины, шесть детей и девять родственников.
 — У него было две жены? — спросил изумленно Карн. Он не имел никакого желания расспрашивать дрожащего трясущегося труса, поставленного у стены напротив.
 Кузнец кивнул:
 — Да, и наложница из рабов, повелитель.
 «Три женщины, у мужчины три женщины», — с гневом подумал Карн. Женщин было так мало, что многие из знатных семей не могли оставить прямого наследника. А этот недостойный сын недостойного дома взял трех!
 Карн вышел из лифта и двинулся к семье.
 — Отправьте их на поверхность, — велел он Ансу-кузнецу.
 — Наша сделка не завершена, повелитель.
 — Я остаюсь здесь. Уведите его семью, чтобы он не мог ее видеть.
 — Не будьте дураком, лорд Карн! — произнес Винтер.
 — Я остаюсь с тобой, — Иджил вышел из лифта.
 — Трое — лучше, чем двое, — сказал Ник фон Шусс. — Я тоже остаюсь.
 — Ты — последний наследник своего дома. Ты не можешь рисковать, Ник.
 — Ты — последний в своем.
 — Это мои рабы, моя ферма. Это моя проблема.
 Фон Шусс упрямо сжал губы и перестал смотреть на Карна. Виллем снял чехол со своего лучемета и вышел из лифта за фон Шуссом. За ним следовал Винтер.
 — Охраняйте этих людей, пока мы не поднимемся наверх, — приказал Винтер трем синим в лифте. Те подняли свои станнеры.
 Карн показал на лифт.
 — Торопитесь, — сказал он семье, сбившейся в кучу, — время бежит быстро для всех нас. Вперед.
 Те бросились к лифту. Анс-кузнец сказал пару тихих слов в передатчик и затем закрыл двери лифта.
 — У меня внизу есть человек. Он поднимет лифт с помощью лебедки.
 Лифт стал медленно подниматься и вскоре исчез из виду. Никто не произнес ни слова, пока индикатор не показал, что лифт достиг поверхности и теперь опускается вниз. Когда он прибыл в ангар, Карн открыл двери и ткнул трясущуюся кучу одежды:
 — Вставай.
 Тот поднялся и съежился, стараясь казаться меньше.
 Карн был охвачен гневом и негодованием. Ему пришлось замолчать, чтобы взять себя в руки.
 — Жизнь наша и жизнь солдат внизу. Конец восстания для нас, жизнь управляющего для других и свобода для тебя. Это сделка, Анс-кузнец?
 Кузнец повернулся к толпе и повторил предложение Карна:
 — Это сделка?
 — Да! — заревела толпа. Она подалась вперед, схватила управляющего и увлекла его в коридор. Там характер криков изменился, и Карн заставлял себя не слушать их. Он пытался сконцентрировать внимание на комнате и людях, находящихся в ней. Крики управляющего становились все слабее. Лицо кузнеца было непроницаемо.
 Анс пожал плечами и потянулся.
 — Какое слово должен дать раб, о повелитель?
 — Мне нужно не твое слово, а ты сам, заложник за свое обещание. Прикажи своим людям, чтобы они не причиняли больше вреда ферме. Она должна работать как следует. — Карн увидел, как сжалось тело кузнеца и он схватил свой лучемет. Иджил прыгнул вперед и приземлился возле Анса, слегка пригнувшись. Он усмехнулся.
 — Я ждал момента, когда смогу побороться с тобой, Анс-кузнец. Ты осмелишься схватиться с борцом Дринна?
 Кузнец слегка присвистнул:
 — Ты один из них, — сказал он на Галаке, — я не хочу драться с тобой всерьез, молодой чужеземец. Но потехи ради мы как-нибудь поборемся с тобой.
 Он повернулся, чтобы сказать что-то в передатчик, стремительно развернулся и бросился к Иджилу. Тот отклонился, затем быстро схватил кузнеца за руку, заставив его стоять на месте.
 Кузнец рассмеялся:
 — Я так и думал, что у тебя выйдет неплохо. В другой раз испытание будет более сложным. Мы посмотрим, что ты сможешь сделать, если я не дам поймать себя. — Кузнец продолжал улыбаться и не пытался позвать людей из коридора.
 Иджил вел его до тех пор, пока солдаты в лифте не взяли его под свое наблюдение. Кузнец сам зашел в лифт, а Карн и Иджил последовали за ним.
 Лифт заскрежетал тросами. Когда они достигли поверхности, Иджил открыл двери, и снег посыпался на пассажиров. Карн выскочил наружу, мягко приземлившись на покрытую снегом землю. К своему удивлению он обнаружил, что день близится к концу. Начал подниматься ветер, неся за собой снег. Тяжелые серые облака затянули небо. Похоже, шла ранняя ухлская гроза. Карн повернул свое лицо к ветру и ледяным крошкам, которые тот нес с собой.
 — Винтер, что ты можешь сказать о транспорте, который ты видел?
 Сотник спрыгнул из коробки лифта на снег около Карна.
 — Почти полон, милорд. Жертвы восьми сотен…
 — Посади в него столько людей, сколько он сможет поднять. Фон Шусс, собери боеспособных мужчин и отправь их вниз к Карсену и Валтту. Потом ты с синими можешь сопровождать семейство с фермы, — Карн остановился, чтобы подавить свое отвращение к жадности управляющего, — проводи их на транспорт и можешь возвращаться на Онтар.
 — Лорд Карн, позвольте поговорить с вами наедине.
 Карн безуспешно пытался прочитать по лицу фон Шусса его мысли. Сдавшись, он отошел с пилотом к дальней стороне лифта. Ветер завывал около лифта, проникал через одежду людей, сбивая их с ног. На несколько минут снег затмил все вокруг. Исчезли даже яркие огни транспорта.
 — Ты должен уехать сейчас, Карн, — быстро сказал Ник, — это единственный флайер, который полетит сегодня. Остальные слишком легки, и лететь на них в такой шторм, какой, похоже, будет сегодня, слишком рискованно.
 — Мы оба на одном корабле? Не будет ли это удачей для Ричарда?
 — Какова вероятность того, что Харлан атакует здесь, ночью, 35-го нарна?
 — А какова вероятность того, что он отправил кого-то на Онтар, чтобы подкинуть этому управляющему идею о налогах?
 — Ты знаешь, что он мог сделать это откуда угодно. Для того же, чтобы заполучить транспорт, ему надо как минимум иметь тяжелое оружие здесь, на Ферме-3. Это было бы нам известно.
 Карн вздохнул:
 — Возможно, я борюсь с тенями. Предатель где-то в Доме, мятеж рабов, который не подавлен до конца, и принятие присяги завтра. — Он смотрел, как Винтер и Обрен, пользуясь затишьем ветра, ведут кузнеца к транспорту.
 — Из недостаточно подозрительного я превратился в подозрительного чересчур. — Он посмотрел на своего друга. — Я хочу жить, Ник. Я хочу спасти свой Дом, но не хочу умереть, делая эго.
 Ник положил одну руку на плечо Карна. В молчании они смотрели, как возвращаются Винтер и Виллем.
 — Винтер, — сказал Карн. — Я знаю, у тебя были три тяжелых дня, но я хочу, чтобы ты еще поработал. Я оставляю тебя здесь старшим. Пусть люди на первом уровне проверят всю ферму. Все группировки рабов должны быть разогнаны, а сами рабы отправлены в свои жилища, где они будут находиться до конца шторма. Ник думает, что шторм разразится завтра к полудню, так что мы сможем послать транспорт за тобой и твоими людьми. Рабы теперь будут мирно настроены, по крайней мере, некоторое время. На Онтаре ты сможешь неделю отдохнуть.
 Винтер отдал честь и пошел через снег к ближайшему убежищу. Карн и Ник присоединились к Иджилу, который ждал с другой стороны лифта, и все они пошли к транспорту, покрытому снегом.
 Несколько часов спустя они достигли Онтара. Карн лично проследил за выгрузкой раненых, определил для сотников порядок дежурства и повидал Анса-кузнеца, помещенного в комфортабельные комнаты для политических заключенных.
 Карн велел принести хлеба, мяса и пива для всех, кто был в состоянии съесть их, внимательно выслушал отчет Ларги о дне, прошедшем без событий, после чего он и оставшиеся солдаты разошлись, чтобы поспать несколько часов.
 Оставшись один в своей холодной комнате, Карн растянулся на большой кровати и заснул еще до того, как успел накрыться одеялом.
 Казалось, что его голова только коснулась подушки, а нетерпеливые руки уже барабанили по его двери, пытаясь разбудить Карна.
 — Вставай, бездельник! Твой день настал! Вассалы ждут. — Голос Иджила гремел по всей комнате.
 Карн скатился с кровати и уставился на каменный потолок. Он был таким серым! Серым был весь малый Дом. «Как приятно, — сонно подумал Карн, — иметь потолки голубого цвета, как летнее небо, окаймленное травой и полевыми цветами. Может быть, тогда зима не казалась бы столь долгой».
 Иджил заколотил по двери громче:
 — Ты еще не встал? Выходи! Люди Орконана ждут.
 Карн медленно сел, нехотя спустил ноги с кровати и потянулся. Зима означает, по крайней мере, безопасность. 160 дней не будет ни осад, ни поединков, ни убийств. Он зевнул.
 «Что не успели сделать за последнюю неделю, так это провести подготовку к присяге». — Он заставил себя слезть с кровати и побрел в ванную.
 Через несколько минут он вернулся в свою комнату, вытирая насухо свои волосы.
 — Заходи, Иджил. Извини, что я так долго. Ты говоришь, большой день? Вассалы? Стража?
 Иджил разразился смехом.
 — Тебе следовало бы посмотреть на свою физиономию. Да, вассалы. Они ждут уже часа два. Ты спал слишком долго. Никто не мог разбудить тебя. Тогда Ларга послала твою сестру, чтобы она попыталась сделать это.
 Карн театрально содрогнулся:
 — Я проспал? Я не знаю никого, кто спал бы дольше времени, которое установлено Кит для подъема. — Он посмотрел на свои часы, и его рот печально скривился: — Похоже, мне уже пора надевать костюм для церемонии.
 Одежда лежала на подносе у ножки кровати. Карн надел Халарекские синие брюки, украшенные снизу узкой полоской короткого коричневого меха, свободную рубашку рыжевато-коричневого цвета с длинными рукавами и вышитыми краями, вельветовый жилет, синюю шляпу, украшенную свободно висящими полосками кожи, и синюю накидку до колен. Он перекинул накидку через правое плечо, затем взял с подноса продолговатый сверток. Иджил подошел поближе, чтобы лучше видеть. Карн положил сверток на кровать и аккуратно развернул его. Внутри был меч с рукоятью, отделанной драгоценными камнями. Меч был в употреблении уже не один раз, и некоторые из камней потерялись. Карн повесил меч себе на пояс так, что рукоятка оказалась на уровне его левого бедра. Одним коротким движением Карн вытащил меч и взмахнул им.
 — Это меч, который выиграл Халарек пятьсот лет назад. Мы — молодой Дом. — Карн встал, слегка расставив ноги, поставив меч на пол острием и скрестив руки на его рукояти. — Как я смотрюсь?
 Иджил медленно обошел вокруг него.
 Карн широко улыбнулся.
 — Мы очень привержены традициям здесь.
 Иджил засмеялся и показал на меч.
 — Вы до сих пор пользуетесь этим?
 — Только для формальных дуэлей. — Карн вложил меч в ножны и повернул Иджила к двери. — Давай подкрепимся прежде, чем Орконан найдет меня. Мои обязанности хозяина к случаю. Кажется, я пропустил множество обедов за эти дни.
 Но для этого времени не было. Орконан встретил их в холле и тут же начал говорить с Карном о вассалах, сеньорах и присягах. Совсем скоро, думал он, Карн будет стоять в середине своей официальной свиты перед дверью Большого Зала в ожидании Ларги. Люди заполнят Зал и галереи. Огромные знамена разных цветов, каждое с широкой темно-синей полосой, обрамленной узкими зелеными каемками — знаки Халарека, свисали с колонн под галереями. Горящие факелы посылали струи черного дыма к сводчатому потолку. Дым колыхался над головами толпы, поднимаясь от церемониальных курильниц, раскачиваемых мальчиками в синем.
 Друзья, Семья, вассалы — собрание двигалось, как озеро на ветру. Все были ярко, по-праздничному одеты. Здесь и там Карн видел особенно броские всплески пурпурного, зеленого, красного и даже золотого на вуалях тонких конических шляп высокородных дам.
 «Солнце» играло в гранях окон, сверкая в цветном стекле и бросая в толпу острые блики и искры. В другом конце Зала был помост для Лхарров. Высоко над ним висел огромный деревянный крест. Под этим крестом Карн будет принимать свою присягу, когда его официально назовут Лхарром в следующем адене, десятого. Сегодня, когда вассалы произнесут клятвы верности, стол Лхарров будет накрыт на помосте для праздничного обеда.
 Личный телохранитель Ларги прокладывал ей путь. Ларга поспешила к Карну.
 — Извини, что опоздала, сын. — Она поправила свою высокую шляпу. — Как я выгляжу? — Она медленно повернулась. Синее, цвета Халареков, платье из ворсистой материи контрастировало с золотистыми волосами.
 — Великолепно, миледи. Великолепно.
 — Это то, что сказал бы твой отец. — Ларга вздохнула. — Ах, это не самое плохое, чему ты мог научиться от него. Он уделял внимание своей внешности. — Она скользнула рукой в складки юбки. — Вот, это тебе пригодится. — Она вложила в руку Карна тяжелое ожерелье распорядителя Дома.
 Карн закрепил концы ожерелья на ремне меча и поправил мягкую шляпу.
 — Наши гости ждут. Если вы готовы, матушка?
 Она взяла его руку, и они пошли к возвышению. Стража Ларги и домашние синие прокладывали дорогу. Шепот одобрения, тихие реплики об одежде и украшениях, смех и тяжелые ароматы духов, курений и пота окружали их. Кое-где в толпе лаяла собака. Карн и Ларга дошли до низкого помоста и взошли на него. Слуги дома под галереями выступили вперед с возгласами: «Лхарр! Лхарр!» — и преклонили колени перед возвышением. Карн отвечал словами традиционного приветствия: «Благодарю, добрые люди. Я ценю вашу преданность. Идите с божьим благословением».
 Слуги отошли. Карн смотрел поверх сверкающей толпы. Он страшился следующей церемонии этого ритуала. Насколько правление его отца повлияло на эту движущуюся, шепчущую толпу людей? Что они сделают? Карн гадал: «Буду ли я кричать в одиночестве?» Он сглотнул.
 — Лхарр мертв. Да здравствует Халарек! — Без колебаний толпа ответила:
 — Да здравствует Халарек!
 На одну секунду он почувствовал беззаботность и облегчение. Они не отвергли меня! Затем он вспомнил следующий этап. Он нашел глазами Тана Орконана, стоящего в первом ряду толпы, подозвал его.
 — Семья, леди и милорды, друзья Дома Халарека, сегодня мы назначаем нового распорядителя Дома, Тана Орконана, сына Дома Коннора.
 Орконан встал на колено у края возвышения. Карн склонился и одел ожерелье ему на шею.
 — Тан Орконан, будете ли вы служить верой и правдой интересам Дома Халарека?
 — Да, да поможет мне Бог.
 — Встаньте, Господь и Ангелы да помогут вам.
 Карн опустил руки на плечи стоящему Тану и поцеловал его в обе щеки.
 Когда Орконан занял место рядом с Ларгой со стилосом и подставкой для записи клятв и подарков, а Гарет занял место с Карном, у стола с пакетами, Ларга Алиша подошла к краю возвышения.
 — Сейчас я призываю всех верных вассалов Дома Халарека выйти и подтвердить обязательства, взятые их дедами и восстановленные по желанию Лхарра. Я, регент Дома Халарека, объявляю Карна Халарека Лхарром. Ваша клятва ему. — Ее певучий голос был удивительно силен и поразил вассалов, первыми вышедших вперед из глубины зала.
 Четверо мужчин в красном с золотом подошли к помосту. Старший поклонился в приветствии Карну.
 — Мы старейшины свободного города Онтара, милорд. Мы, тем не менее, признаем нашу зависимость от замка Онтар и протекцию Холдинга Халарека и его финансовую поддержку. Наш обычный нейтралитет не уменьшает нашей преданности, лорд Карн.
 Все поклонились и отошли на десять шагов, прежде чем они повернулись и отошли на свои места. Старейшины городов Трин и Фриден подходили, подтверждая обязательства за землю и кварц, используемый в мастерских. Такое признание было традиционным, и старейшины возвращались на свои места с обещаниями помощи. Орконан закончил записи со Свободными городами и объявил во весь голос, что города воздали должное.
 Карн взял у Гарета пару ботинок и сверток с одеждой. Он поднял это, чтобы все увидели.
 — Каждый слуга Халарека в этих городах получит сегодня новую обувь для себя и детей и ткань на одежду для всей семьи.
 Несмотря на то, что это тоже было традицией, толпа приветствовала дар радостными возгласами. Ларга вышла вперед и гордо подняла голову.
 — Теперь я призываю благородные Дома. Выходите вперед, как требует обычай.
 Первый представитель Домов, седой человек, вышел, преклонил колено и положил свои руки в руки Карна.
 — Я, Пауль III Друма, по милости Бога герцог Друма, с этого часа буду верен Карну, Лхарру Дома Халарека, и его сподвижникам. Я не стану причиной смерти или пленения ни словом, ни делом, ни согласием, ни намерением. Я буду предотвращать ущерб, если смогу, и предупреждать о нем, если нет. Я буду хранить тайны Халарека. Я буду помогать всем, чем смогу, поддержке и защите наследия Карна Халарека. Мой Бог и Ангелы да помогут мне.
 Карн поклонился, поцеловал Друма в обе щеки, поднял его и вручил большую коробку.
 — Идите с Богом, — сказал он.
 Друма был единственным членом Девяти Семей, присягающим Дому Халарека. После герцога лорды младших Домов Коннора, Лабара, Дюрлена и Номера выходили, давали клятву, получали те же поцелуи, подарки с благословением. Кузены Халарека тоже дали клятву. Последними были младшие сыновья младших Домов, имеющих фабрики и шахты от Халарека для участия в дивидендах. Эти люди получили счет в валюте Палаты вместо подарка.
 — Идите с Богом, — сказал Карн последнему и обернулся к капеллану Пути, сидящему под галереей, ожидая своей минуты.
 Немолодой человек вышел вперед, воздел руки и предался молитве. Когда он вернулся к своему креслу, люди в Зале могли уйти или остаться. Ларга сделала знак менестрелям начинать и исчезла. Тамбурины, трубы грянули музыку у помоста. Жонглер двинулся в толпу, подкидывая серебряные ножи над головой. Зрители смеялись, кричали, разговаривали. Собаки были возбуждены. Одна начала лаять на барабанщиков и бегать рядом с ними, когда они двинулись вдоль Зала. Где-то на галерее заплакал ребенок. Некоторые гости вышли в коридоры, но большинство осталось, ожидая в нетерпении. Карн взглянул на Орконана.
 — Чего они ждут?
 — Вы забыли объявить, что все высокородные вассалы выполнили свои обязательства, милорд. — Он поднял руку, когда Карн открыл рот, чтобы заговорить. — Это как всегда, милорд. Роул, Нерут и Мелеван не пришли. Что вы хотите, лорд Карн?
 Карн шепнул:
 — Вот почему они ждут там. Они учли это и хотят увидеть, что я сделаю. — Карн посмотрел поверх толпы. Он знал, что тишина совсем не дружелюбная. — Они ждут, что я проявлю слабость, в которой их уверил мой отец. — Он взглянул вниз на ожидающие, почти жаждущие лица, и на минуту возненавидел их.
 — Хотите, позову регента, милорд?
 — Что?
 — Не хотите ли, чтоб я позвал регента, милорд?
 — Это только утвердит их во мнении обо мне, Тан.
 — Объяви, что…
 — Нет. Я не могу позволить, чтобы кто-то говорил вместо меня. — Он вскинул голову и заговорил твердым, холодным голосом: — Леди и милорды, люди моего Дома, я прерываю ваше веселье, чтобы сделать важное объявление. Церемония не закончена. Трое вассалов отказались присягнуть. Нерут, Мелеван и Роул стали теперь клятвопреступниками. Они будут наказаны за пренебрежение обязанностями. — Он ушел прежде, чем кто-нибудь смог спросить его, как.
 — Встретимся в библиотеке, — сказал он Орконану тихо и покинул зал.
 Когда Орконан пришел в библиотеку, Карн облокотился на камни очага, сунув руки в карманы брюк, рисуя замысловатые линии на камнях пола носком белого ботинка. Он напрягся, когда Орконан подошел к нему, взял его руки, расправил его плечи.
 — Посоветуй мне. Я должен принимать правильные решения первое время,
 — сказал он напрямик. — У меня не будет второго шанса ни с моей Семьей, ни с тремя вассалами, ни с Ричардом Харланом. — Карн обернулся, хлопнул ладонью по камню и уставился на пламя. — Будь здесь кровь предка, эти трое никогда не посмели бы так поступить с ним. Держу пари, они думают, ел удержат «женщину» Халарека от всяких действий.
 Орконан сел в кресло у рабочего стола и ждал. Карн отошел от очага и стал ходить от одной стены к другой. Мягкие туфли издавали звук «пат, пат» на каменном полу. Он остановился у кресла Орконана.
 — Мой повелитель посадил бы армию в транспорты и поставил бы своих вассалов на колени, ухл или нет, и эти трое знают это! Это ужасно, почему убийство — первая мысль в этом мире! У меня внизу более сотни человек в клинике и на кроватях в коридорах, обмороженные, лихорадящие, и в глазах моих врагов будет ошибкой, что не будет раненых и мертвых. И не будет мертвых рабов. Я уже слышу хихиканье и насмешки за то, что не избиваю рабов. — Его плечи опустились, он рухнул в кресло напротив Орконана. Он встретил темные глаза пожилого человека. — Ты один из пяти человек в целом мире, которым я могу верить, и двое не могут поддержать меня в политике иначе, как только невестами скрепить альянс. Ангелы! Кто мои сторонники, правда? — Карн протянул руки и долго рассматривал их. Он уронил их на колени.
 Орконан смотрел на юношу с симпатией, затем углубился в бумаги на столе.
 — Ваши союзники Друма, Джастин и фон Шусс, милорд. Кингсленд чудесный человек, беспристрастный, но слишком медленно соображает, чтобы держаться с наследником Харлана.
 — Мне нужна будет большая помощь, чтобы правильно принимать решения.
 — Карн вскочил из кресла. — Я спас мой Дом от многих несчастий, я избежал угрожающих трат по перемещению полусотни мертвых рабов, Ферма-3 снова работает, и все, что я слышу, это обвинения в слабости и тупости! — Он перестал ходить и уставился на Орконана горящими глазами, в напряжении, как будто собирался ударить кого-то. Орконан отошел на шаг, и это движение вывело Карна из гнева. Он успокоился. — Позовите Иджила и Ника, Тан. Матушку тоже. Она ничего не знает о тактике, но она регент, и детали очень важны. Ферма-3 была ошибкой, что касается моей Семьи. Мне надо было самому приказывать с самого начала. И убедить, что многие будут убиты в сражении,
 — добавил он с горечью. — Я не могу допустить еще одну ошибку, даже если я до сих пор не понимаю, что допустил ошибку. Я думаю, я выведу этот Дом из этого беспорядка на удивление правильно. Болдер думает. О, почему меня отослали, Тан? Почему! — Здесь, со своим другом, Карн не пытался прятать своих чувств. Время тайн слишком скоро вернется.
 — Ты это знаешь, — сказал Орконан спокойно. — Ты сказал мне об этом в день, когда узнал эго. Но смерть отца и его мысли и действия не значат теперь ничего. Он не может навредить. Теперь ты Лхарр. Этот Дом будет жить, как решишь ты.
 Карн сел в темной тишине. Орконан нажал на панель сбоку стола. Гарет пришел почти тотчас, и Тан послал его в Большой Зал с запиской Карна. Двое мужчин сидели в тишине, ожидая.
 Ник сопровождал Ларгу но коридору, совсем рядом шел Иджил. Ларга не села.
 — Это твой праздник присяги, Карн, — сказала она, волнуясь. — Обед будет готов через несколько минут! Что может иметь такую важность, чтобы мы ушли от гостей?
 — Восстание, Матушка. Знаете ли вы, что Роул, Нерут и Мелеван не пришли?




 8


 Ларга со вздохом опустилась в кресло, подставленное Ником.
 — Не знаю, почему я не заметила, что эти трое не приняли присягу. Я ожидала нечто подобное от Роула. Он был невыносим со дня смерти отца.
 — Вы можете атаковать их замки, когда хотите, и взять для этого столько людей, сколько хотите, — Орконан предложил выход.
 — Какие могут быть последствия? — спросил Иджил. — Я наслышан о вашей зиме.
 Ник смотрел задумчиво. Он взглянул на Орконана, пожимающего плечами.
 — Немалые, возможно, — добавил Ник. — Вход будет хорошо защищен, это продержит людей на поверхности долго, дольше, чем у Фермы-3. Затем бури стали сильнее, как говорит ухл, можно предполагать потерю отряда и транспортов в бурю. Да, потери будут большие.
 — Тогда не стоит обращать внимание на этих троих, — предложил Иджил.
 — Чем они могут навредить до весны, я имею в виду Оттепель? Они будут сидеть дома, как все. Весной, если вы должны их наказать, все беды будут от сражения, а не от погоды. Командиры не посылают людей на смерть от холода.
 — Законы Болдера, — подытожил Карн.
 — Этот план нанесет удар чести нашего Дома такой, что никогда его не пережить, — добавила Ларга мягче. — Игнорировать восстание — это предательство. Мы узнаем цену нашей политической власти. Идея мира с рабами может показаться глупой в глазах Семей, демонстрацией слабости, но никто не скажет, что это предательство. Это требует большого мужества.
 — Дома живут честью не меньше, чем военной доблестью, Иджил, — объяснил Ник. — Карн принял лучшее решение для Фермы-3 и Дома, но это не обычное решение. Вы, должно быть, заметили, как важны здесь традиции. Карн должен наказать этих вассалов сейчас, ухл или нет. Если он этого не сделает, его другие вассалы покинут Халарека и увидят лишь его слабость для поддержания сильного Дома. Некоторые, наверное, уже договорились с Харланом о получении части Холдинга.
 Карн уронил голову на руки.
 — Должен быть еще какой-то выход, кроме атаки на поверхности. Он должен быть. — Он поднял глаза.
 — Иджил, в Академии учили, что каждая проблема имеет не менее трех решений. Что еще?
 Ларга перебирала складки юбки. Она не смотрела на мужчин. Она начала говорить нерешительно.
 — Мы можем… мы можем договориться с ними. Дать землю вокруг их замков, или шахту, в случае Мелевана, за признание Карна Лхарром.
 Ник покачал головой.
 — Нет, Ларга, они уже имеют землю за преданность. Земля не может быть отделена от Холдинга законно и даже если может быть, Халарек не может потерпеть неверности в своих границах. — Он обернулся к Карну. — Даже если вы отберете землю, вы по-прежнему будете носить имя «предатель», пока не отвоюете ее силой.
 Карн вздохнул.
 — Где-нибудь в этой вселенной существуют проблемы с разумными решениями. — Он посмотрел на свои вытянутые руки. Вдруг он их сложил. — Ангелы! Должно же быть решение с меньшей ценой!
 Все долго молчали. Крылья вентилятора тихо кружились, и время от времени простуженный Орконан чихал. Задумчивость спала с Карна, и слова вырвались наружу.
 — Мы перекроем им топливо и сырье. Тан, сможем мы приобрести у Палаты все топливо для этого сектора Холдинга для ухла и архаста?
 — Если Палата примет краткосрочные закладные.
 Ник подхватил идею восторженно.
 — Ни света, ни вентиляции, ни энергии для шахты. Я сомневаюсь, что они выдержат хотя бы день, когда узнают, что значат перекрытые трубопроводы. Это будет самое короткое восстание в истории!
 — Вам это не принесет пользы, Карн. Главы Домов всегда делают себе имя, репутацию в войнах. Никто не получил положение и власть дипломатией.
 Иджил фыркнул от пренебрежения к таким правилам.
 Карн повернулся к Ларге:
 — Матушка?
 Ларга начала:
 — Это тебе решать, Карн. Только помни, расходы будут большие, а твой праздник присяги уже стоил немало. — Она встала. — Я иду к гостям. Если нужна подпись на какой-нибудь легальный документ, вы знаете, где меня найти. — Она грациозно вышла.
 — Тан, как будут выглядеть наши счета, если я куплю топливо?
 — Кроме закладных? Пока вы их не призовете к порядку, вы не получите ничего от шахты или от стекольных мастерских Роула. Закладные и эти потери плюс стоимость праздника может разорить Дом, Карн, если у ваших вассалов резерв топлива больше, чем обычный.
 Карн тяжело вздохнул.
 — Если я позволю вассалам бунтовать без наказания, этот Дом падет. Если я пошлю войска в ухл, то большинство не вернется. Если у них топлива на сезон, Халарек, разоренный, попадет в руки кого угодно, кто сможет заплатить долги. Тан, что же мне делать?
 — Эго не мое место.
 — Многие годы ты был мне другом.
 — В этом Доме всегда было строго с субординацией, милорд.
 — Теперь в этом Доме менее строго. О топливе, Тан.
 Орконан заглянул в бумаги на столе перед собой.
 — Посоветуйтесь с вашими офицерами, Карн. Мое дело цифры, а не тактика.
 — Я не верю им. Они все люди моего отца. Я начинаю понимать, почему Лхарр обычно отделывается или казнит офицеров предшественника. — Карн был удручен. Он обратился к Иджилу и Нику. — А вы что скажете?
 Иджил задумчиво кивнул:
 — Это может сработать.
 Ник покачал головой:
 — Я не знаю… Эго идет вразрез со всеми традициями, Карн, и вы можете разорить себя.
 — Ждать, пока Семьи и враги услышат, что я должен делать с Фермой-3,
 — бормотал Карн.
 Ник продолжал, как ни в чем не бывало:
 — С другой стороны, если вы потеряете массу людей в сражении наверху, вы не сможете сдержать Харлана. Вам решать.
 Это была правда, и Карн знал это. В конце концов, все решения Дома были его. Призрак его отца стоял за спиной, смеясь над ним. Карн облизнул губы.
 — Возвращайтесь на праздник, Иджил. Пришедшие из других миров не могут принимать участия в военной дискуссии. Спасибо за ваше предложение.
 Карн приказал офицерам, включая Генералитет, придти к нему. Он держал лицо и эмоции под строгим контролем воли, пока объяснял план. Они отвергали его. Они представляли тактические возражения, традиционные правила, политические возражения. Они предлагали обычные и необычные пути проникновения на жилые уровни малого Холдинга. Они говорили, что неиспользование армии разрушит армейскую мораль. Они высмеяли идею с топливом как «проделку торговцев». Они отметали возражения Карна против очень больших жертв в их решении. В конце концов, измученный и голодный, Карн закончил собрание приказом.
 — Все в распоряжение клиники, чтобы за один день и одну ночь перевезти раненых с Фермы-3. Доктор Отнейл и сотники уже внизу, покажут вам, что надо делать. Вы, генерал Шенн, как командир сил Холдинга, делаете один круг в день. — Карн отвернулся от офицеров и, направляясь к двери, добавил на ходу: — Те, кто не на дежурстве, могут вернуться в Большой Зал к тому, что осталось от праздника.
 Винтер и фон Шусс столкнулись с ним в холле.
 — Вы, Винтер, совсем не можете поддержать мой план?
 — За все годы моей службы никому не удавалось усмирить вассалов и пресечь бунт без крови. Ваш Дом держит армию, чтоб пользоваться ею, милорд.
 — Поэтому я должен послать людей на смерть в ухле. — Они дошли до служебной двери под галереей Зала.
 Винтер пришел обсудить вопрос серьезно. Он прочистил горло.
 — Мужчина или лорд утверждает себя в бою, милорд. Тем не менее Лхарры Халарек всегда поступали так, как хотели. А сейчас извините меня, милорд. Я на дежурстве.
 Карн смотрел вслед стройной, мощной фигуре Винтера. На этого офицера он мог положиться, но сейчас он был уверен, что ему надо избавляться от большинства других. Вопрос только, как найти ненадежных. Еще одна задача.
 Он и Ник вошли в Зал вместе. Слуги накрыли огромный стол на помосте и множество столов в Зале. Ларга, Кит и Иджил сидели за столом Лхарров. Праздник был в разгаре. Карн поднялся по ступенькам, сделал знак Нику следовать за ним, и опустился в кресло с высоким и жестким сиденьем. Иджил, деливший длинную деревянную тарелку с Кит, смотрел поверх номти, которую ел с аппетитом.
 — Совещание с армией прошло плохо.
 Карн кивнул.
 — Не стоит здесь говорить об этом. — Он напомнил себе, что это его праздник, и нужно веселиться. Он с трудом придал себе живости и спросил игриво: — Нам с Ником хоть что-нибудь достанется после вас?
 Череда слуг в ливреях появились с блюдами жареной свинины, супницами, мясными пирогами, овощами и желе и салатами в форме животных и птиц.
 — Это как раз остатки, — улыбнулся Иджил. — Посмотрели бы, как мы начинали!
 Карн посмотрел на блюдо, которое делил с матерью, и его желудок конвульсивно сжался в ожидании пищи. Карн погрузился в мясо. Но темное, роскошное, оно было для него безвкусным. Традиция или нет, он не пошлет людей умирать от ветра и холода ухла, не попробовав все другие варианты. Он знал, что Гхарр счел бы делом чести послать солдат на поверхность сражаться во время осады, если твой противник позволит тебе послать их наверх. Он знал также, что никто не сражался зимой. Никто. Погодные условия становятся смертельными очень скоро. Это значит, его обещание Ферме-3 о новом менеджере и свободе рабам должно быть исполнено быстро, за несколько дней.
 Служанка наполнила бокал Карна вином. Карн поднес напиток к губам и посмотрел на яркую толпу гостей. Вино начало расслаблять его натянутые нервы. Наверняка, думал Карн, опытный правитель не испытывает такую дрожь в коленях, такие спазмы в желудке, когда принимает важные решения. Все это пройдет, когда я буду более уверен в том, что делаю. Я надеюсь.
 Где-то в начале Зала зазвенели часы. Зал затих, только звяканье вилок по тарелкам, звон бокалов и легкий шум разговоров висели над столами.
 — Время для пирога, Карн, — шепнула Ларга.
 Карн посмотрел недоуменно. Пирог означал конец обеда, а он только начал. Он рассмеялся над собой. Он Лхарр. Он может есть когда и где захочет и так долго, как захочет. Он сделал знак герольдам, трапезничающим под галереей. Четверо мальчиков вышли вперед с трубами. Четыре поваренка выкатили огромный пирог к столу Лхарров. Семейный повар шел следом. Он поклонился Лхаррам и Ларге, вручил Карну огромный нож. Карн встал, церемонно поклонился повару и направился к пирогу. Корочка пирога хрустнула. Он заколебался. Все внимание приковано к нему. Должен ли он сказать Семье сейчас, что он намерен делать с бунтарями? Нет, сейчас не время. Он не должен спрашивать разрешения или искать оправданий для своих поступков. Вполне возможно, здесь есть шпионы, которые откроют план непокорным или Харлану. Нет, он объявит решение, когда оно будет совершенным.
 Карн осторожно резал пирог. Верхний слой взорвался, и облачко желтых птичек вылетело из него. Пять или десять собак кинулись из-под столов с лаем и визгом. Дети кричали от восторга, некоторые вскочили на свои столы, пытаясь поймать одну: пять гильдкредитов получит поймавший. Карн вспомнил восхищение, с которым он когда-то ловил птиц. Сейчас сцена в Зале казалась варварской и отталкивающей. Он взглянул на Иджила. Карн был с ним на свадьбе в Болдере. Там гости оставляют жен и детей дома. Они не играют, не дерутся и в конце не впадают в опьянение. Эта часть этого пиршества уже приближалась.
 Иджил не выглядел возмущенным. Его большая светлая голова поворачивалась из стороны в сторону.
 — Карн! Неужели все ваши праздники такие?
 — Только большие Семейные события — как совершеннолетие, свадьба, присяга.
 — Еда! Цвета! Пирог! Как птицы остались живы? — В глазах Иджила плясали искорки. — Я хотел бы здесь быть на твоем совершеннолетии.
 — Если я до него доживу, — Карн встал и ударил по столу церемониальным мечом. Это было перед тем, как шум стих немного и Карна могли услышать.
 — Друзья и Семья. Я уверен, что вы заметили, Нерут, Мелеван и Роул не возобновили клятву. Я обещаю, что не пройдет и двух недель, как они подтвердят свою присягу и уплатят компенсацию за отсрочку.
 Зал наполнился шумом одобрения. Карн кивнул головой и сел. Ларга посмотрела встревоженно.
 — Шестнадцать дней, Карн? Это неразумно. Как ты мог такое обещать?
 Карн наклонился к ней и заговорил очень тихо.
 — Без топлива нет вентиляции, матушка. Нечего и говорить об этом, пока топливо не будет моим. Никому ни слова.
 Ларга кивнула, выпрямилась и позвонила маленьким колокольчиком. Паж поставил блюдо с сыром и фруктами перед Карном.
 — Колокольчик — знак для артистов, — сказал Карн Иджилу. — Если ты любишь праздники, тебе это понравится.
 Жонглер вошел в Зал с шариками над головой, акробаты прыгали, кувыркались, ходили на руках в центре Зала, где отодвинули столы. Толстый чернобородый мужчина вошел в круг, ведя на цепи большого черного медведя из Цинна. Толпа расступилась шире от огромного размера медведя и от такой близкой опасности. По команде медведь встал на задние лапы и стал кружиться. Акробаты, красные от гнева, не решались напасть на человека с медведем. Им пришлось ждать, пока этот дуэт закончит трюки и соберет брошенные деньги. Акробаты теперь на втором месте, и денег бросят меньше.
 Карн смотрел на артистов. Он повернулся к Иджилу.
 — Наши гости будут смотреть и пить, Иджил, а затем начнутся драки. Если бы не эта опасность, я должен был бы сидеть и смотреть, пока последний пьяный лорд не упадет под стол. — Карн поднялся и обернулся к Ларге.
 — Матушка, я ухожу, чтоб поговорить с Первым Купцом.
 Переговоры с Первым Купцом продолжались до раннего утра и закончились успешно. Дом Халарека получил все топливо бунтующего района, топливо будет у Гильдии, пока Халарек не потребует его. Карн ложился спать, довольный тем, что план его срабатывает, заснул поздно и проснулся будто опьяненный. Он опустил ноги с кровати и сел на краю, собираясь с мыслями. Слышались шаги синего патруля и легкое шуршание вентиляторов. Он оделся и спустился вниз.
 На лестнице пахло горячим, свежим хлебом. Желудок Карна напомнил, что он уже давно пуст. Ему нужно было идти в зал три-д, но запах повернул его к Большому Залу. Кузен Халарек, на пять лет старше и на двадцать килограмм тяжелее Карна, встретил его на четвертом уровне и загородил дорогу всем телом. Карн взглянул на него.
 — Я слышал, ты пытаешься убедить наших бунтарей принять присягу, Карн.
 Карн напрягся от враждебности в его голосе.
 — Военные планы, думается, в секрете. — Его голос был ледяным.
 Уголки губ кузена дрогнули.
 — Вы не сможете удержать этот план в секрете, — он ухмыльнулся. — В нем нет ничего «военного». Боишься драться, Карн?
 — Я не знаю вас. Я даже не знаю, почему вы живете в этом замке. Почему я должен сообщать вам что-то?
 — Не давать им топлива, глупая затея! — Рот кузена скривился еще больше. — Сила — вот, что они понимают, и только. Силу солдат Халарека. Я…
 — Не хотите ли полететь над малым Холдингом Нерута в ухле, кузен? — Карн предложил это низким мягким голосом.
 — Я? У меня семья, которую я возьму в свой собственный замок, если не будет слишком поздно. Я стыжусь связи с таким предателем. Я даже есть не буду с ним. Моя семья будет есть у себя с этого момента. — Кузен отвернулся. Карн схватил его за руку и повернул его к себе.
 — Вы будете есть в Большом Зале со всей Семьей или не будете есть совсем, и, если вы будете непочтительно говорить еще с кем-нибудь, я отошлю вашу семью домой, несмотря на погоду. Это вы трус, кузен. Вы пошлете других, у которых тоже семьи, в непогоду, которой сами страшитесь.
 — Карн отбросил его руку. — Мой отец не предупреждал меня о предателях в моем Доме.
 Кузен смотрел на Карна, вспоминая, что он Лхарр. Затем он ринулся вперед. Карн отступил, и руки и ноги его промелькнули в движении. Кузен лежал на спине, с рукой в неестественном положении.
 — Больше не делайте ошибок, кузен, — сказал Карн назидательно. — Может быть, я меньше вас, но меня трудно задеть, и в следующий раз я не буду таким великодушным. Вправьте руку, соберите вещи семьи и уезжайте. К завтрашнему дню. Вы! — Карн в коридоре остановил одного префета патруля, проходившего мимо. — Отведите его к себе и присмотрите за ним. Он должен собраться и быть готовым отправиться отсюда утром. Я передам дежурному офицеру приказание.
 Карн спустился в комнату три-д, послал сообщение дежурному офицеру и, попросив завтрак из свежего хлеба и клэга, связался с Роулом, очистил комнату от всех, кроме операторов, и ждал появления Роула. Когда картинка прояснилась, это был не Роул, а леди Элизабет, его жена, такая настоящая и так близко, будто вошла в комнату. Все тело Карна сжалось, и он быстро взглянул на техников. Их лица сведены ужасом. Вассал даже боялся предстать перед милордом, посылая женщину для разговора. Карн хотел бы обойтись без техников, но он не справился бы с аппаратурой.
 — Мир дому твоему, леди Роул, — сказал он напряженно.
 Леди Элизабет гордо вскинула голову и взглянула на Карна прямо, но он заметил покрасневшие глаза и дрожащие пальцы. Ее голос тоже срывался, когда она, подняв лист бумаги, стала читать. Она пренебрежительно не ответила на ритуальное приветствие. Карн был уверен, что это было спровоцировано ее мужем.
 «Не может быть переговоров между мужчиной и женщиной, Карн из Халарека, поэтому я посылаю женщину вести дела с тобой».
 Она говорила так мягко и тихо, что Карн едва ее слышал. Ее голос прерывался, и глаза часто моргали. Две слезы блеснули и скатились вниз.
 — Милорд, — сказала она почти шепотом, — это не моя воля. Он неправ, ужасно неправ, обходясь с вами так, но он лорд этого Дома, и я должна повиноваться ему. — Она снова взглянула на лист: «Совет, в свое время, назовет его ошибки. Пока же Роул — свободный Дом, имеющий право искать сеньора. Я не клянусь в верности Халареку — Семье без Главы. Нет силы и чести в персоне, которая торгуется по мелочам с рабами». — На языке Гхарр бесполое «персона» было оскорблением само по себе. Карну не надо было напоминать это, это было в плоти и крови каждого Гхарра с момента, как он начинал говорить.
 Роул провоцировал своего повелителя, насмехаясь над ним. Карн вздохнул и переключился на другой режим без предупреждения.
 «Ты имел дело с оскорблениями и раньше, — напомнил он себе. — Это как раз доказывает, что никто из них не стремился попасть в тебя; это были боевые кличи предыдущих культур. Держись. Говори, что ты должен сказать, и делай».
 Карн считал медленно обратно от двадцати. Ярость покидала его. Он прекратил чтение с выходящего листа.
 — Вы сказали уже слишком много, миледи, — предупредил он тихо. — Нарушение клятвы, это очень серьезно. Ваш лорд дважды глуп, добавляя оскорбления и открытый мятеж к своему преступлению. Я не буду рисковать жизнью людей из-за глупца. Скажите своему лорду, что у него есть две недели для принятия присяги. После этого не будет необходимости в клятве Роула, потому что Роула не будет. — Леди Элизабет побледнела. — Нет, миледи, — сказал Карн мягко, она ведь была ни при чем, — я не буду тревожить ваш Холдинг. Роул сам обречет вас всех. Ни грамма топлива не получит Роул с сегодняшнего утра. Ни грамма до присяги. — Прежде, чем она ответила, он отключил связь.
 Последовали вызовы Мелевана и Нерута. Оскорбления были менее острыми, но оба лорда рассчитывали получить независимость от «женщины» рода Халарек. Мелеван изрек, что никогда не присягнет «женщине», оставляя Карна решать, кого он имел в виду, регента или самого Карна. Нерут сказал только, что они с Мелеваном соседи, и он будет вместе с Мелеваном. Карн оставил их с тем же кратким требованием — их клятва в обмен на топливо для Холдингов. Техники смотрели с новым почтением: они быстро разобрались, что случится с Холдингом без топлива. Карн хотел, чтоб его вассалы были такие же сообразительные.
 Он медленно спустился в Большой Зал, забыв, что попросил завтрак в комнату три-д, выслушал нетерпеливо еще одного кузена с сетованиями на управление Фермой-3. Затем попросил завтрак и присоединился к Орконану в офисе. Он сел на скамью рядом со столом Орконана и облокотился о стену.
 — Мне нужно место, где я могу спрятаться на время, — объявил он Орконану. — Мой метод ведения дел с вассалами не может понравиться Семье, особенно после Фермы-3, на самом деле, один кузен впал в ярость от этого. А я думал, хоть военные планы в секрете.
 Орконан посмотрел на него.
 — Вы не выглядите побежденным яростным кузеном.
 Уголок рта у Карна дернулся.
 — Он, наверное, в клинике сейчас, с поврежденной рукой.
 Орконан улыбнулся.
 — Я подозревал что-то похожее. — Орконан встал перед Карном. Он положил Карну руку на плечо. Карн поднял глаза. — Думайте, Карн. Не о тупых умах в вашем Доме, а о жизнях, которые вы спасаете. Ваши вассалы должны или уступить, или умереть. Думаю, они не самоубийцы.
 — Вы думаете?
 — Все еще сомневаетесь? Ваша интуиция не подведет, Карн. Как долго продержится Мелеван?
 Глаза Карна сузились. Орконан знал, что он вызывал вассалов. Может хоть какое-нибудь действие или слово быть тайным? Орконан кивнул, указывая на поднос с едой.
 — Никаких шпионов, милорд, просто паж, который прибежал сюда быстрее вас.
 Карн ухмыльнулся подозрительности, зная, что подозрительность ко всем означает выживание в этом мире. И это может разрушить дружбу с немногими Гхаррами.
 — Как мне не сомневаться? Я ничего не знаю о правлении, кроме того, что я видел при отце, когда был ребенком, и того, что вычитал в книгах в Академии. Оба источника предлагали разные идеи и методы. Меня учили миру, Тан. Здесь я не смогу этого делать. Не за одну жизнь. Вместо этого от меня ждут войны, чтобы поставить вассалов на колени. И мои усилия спасти жизни встречаются с враждебностью. Ангелы!
 — Эти лорды не будут ждать, пока погаснет свет и вентиляторы остановятся. Дом Нерут имеет только одну аварийную лестницу. Нерут не будет ждать, когда придется выводить сотни людей по одной лестнице, да еще в бурю ухла.
 — Я молю, что нет.
 — И Роул — Роул упрямец, Карн, но не глупец. Мелеван, что ж, посмотрим. — Орконан полистал бумаги на столе. — Не все Гхарры слепые. Дела с Гильдией и теми вассалами на бумаге, милорд?
 — На ваше суждение.
 — Тогда оба, чтобы быть в безопасности. — Орконан вытащил рекордер, положил на крышку стола и стал говорить.
 Карн сидел в офисе Орконана, уставившись на стену, и слушал свои мысли, пока желудок не потребовал снова пищи. Он стиснул зубы и пошел предстать перед своей жестокой Семьей. Он только сел, когда Берта Лонгтресс, еще одна кузина, расположилась напротив.
 — Скажи, что это неправда, Карн. Ты не позволишь Роулу, Неруту и Мелевану избежать этого.
 — Нет. Я не опозорю Семью. Я думаю, они подчинятся через восемь-девять дней. — Карн начал отрезать кусочек мяса, хотя аппетит вдруг покинул его. Берта не отставала. Карн взглянул на нее, едва сдерживаясь. — Если хотите что-то сказать еще, кузина, говорите. Я не люблю, когда на меня смотрят во время еды.
 — Джордж сказал мне, армия еще в казармах.
 — Джордж боится говорить со мной сам, да? Бедный Джордж. — Берта вспыхнула от язвительности Карна. Карн укорил себя за эту детскую шалость.
 — Возвращайтесь к обязанностям своего мужа, Берта, — бросил он.
 — Если нет солдат для этого, почему вассалы должны покориться? Против них нет никаких действий. Бездействие бросает тень на честь Семьи.
 Карн спокойно опустил вилку на тарелку.
 — Вам нужна война, Берта, или эти три присяги?
 Берта нахмурилась:
 — Не получите одного без другого.
 — Правда? — Карн подцепил кусочек мяса и проглотил его.
 — Джордж сказал, у тебя есть какой-то глупый план перекрыть топливо. Этого достаточно? Даже в худшие времена архаста и курта замки теплые без топлива. Ты это знаешь?
 Карн жевал мясо тщательно, затем ответил.
 — Вы и ваш муженек не продумали это, Берта, и я вам не доставлю удовольствия, объясняя, что к чему.
 Берта вспыхнула и откинула голову так, что ее длинная, черная коса почти мела пол. Похоже на кошачий хвост. Голос звенел:
 — Ты выбрал не мужской путь, Карн. Твой отец был прав на твой счет.
 Только женщины используют слова вместо оружия. Берта поднялась. Головы в Зале повернулись к Карну. Оскорбление, особенно, когда Берта сделала это во всеуслышание в Зале. Но Карн прикусил язык. Ответ не поможет, он только обострит положение. У него не было сомнений в своей мужественности и мужских достоинствах, но он знал, как велико было подобное оскорбление в глазах Гхарра. Трусоватый Джордж, пославший эту женщину, знал, что его жизнь будет в опасности после таких слов. Карн желал, чтобы Джордж сказал это сам. Он смотрел на Берту, идущую на свое место. Он почувствовал легкий солоноватый вкус крови во рту. Он медленно поднял правую руку к губе. Пальцы тут же окрасились.
 «Офицер миротворчества не показывает своих чувств. Эмоциональные проявления влияют на решение», — слова пронеслись в голове еще и еще раз, но ярость и ненависть и фрустрация навалились на контрольную стену Карна. Он сидел в кресле Лхарра достаточно долго, чтобы убить любое подозрение, что Берта разделалась с ним. Он встал и пошел к себе. Он не бежал, как любил делать обычно. Он не распахнул дверь за собой, как это делал, когда ему было хорошо. Он ее запер.
 «Это слишком, — хотелось ему крикнуть. — Это слишком для одного человека. — Он оперся о стенку своего кожаного кресла. — Я контролирую свои чувства, пока не взорвусь. Кризис за кризисом, а у меня нет ни умений, ни опыта справиться с ними. Я спотыкаюсь там, где я должен идти уверенно. У меня есть умения, но не те, которые нужны сейчас моему Дому. Я планировал свою жизнь. Я хотел карьеру военного моряка. Я хотел быть на базе на Болдере. Я хотел летать как морской делегат. Может быть, со временем я бы им стал, но это в прошлом. Я здесь, в гуще междоусобной войны, и меня толкают начать новую войну, которые Альтаир учил меня предотвращать. Ангелы, помогите мне!»
 Он вспоминал отца, дразнившего его до ярости и запрещавшего проявлять ее, и как он прибегал в эту комнату, к этому креслу и бил его в сердцах. Он не хотел, чтобы даже Иджил видел, как он мучается от бессилия. Истощенный, он скользнул через ручку кресла в него и откинулся на спинку.
 Мягкие лапки разбудили его. Карн поймал Вики и посадил на плечо. Он знал, что придется долго поддерживать внешний контроль над собой.
 Три бесконечных дня прошли. Карн сносил гнев и насмешки Семьи со всем терпением, на которое был способен. Он ходил в клинику каждые несколько часов, проверяя там людей и офицеров, курсирующих санитарными рейсами. Он приходил неожиданно среди ночи и в самые ранние часы утром. В первые два дня Карн освободил больше половины старших офицеров за пренебрежение к санитарному порядку и выслал их из замка Онтар в город. Генерал Шенн выполнял свои обязанности буквально, но не больше. Карн хотел избавиться от него тоже, но у него не было больше старших офицеров с таким большим опытом, а Карну требовался опытный руководитель для новой атаки на Харлана. Поэтому Карн поставил Винтера и пилота Дженкинса наблюдать за Шенном. Любой намек на предательство или непослушание — и Карн откажется от услуг генерала. Отношение генерала к его новым обязанностям было очевидным. О других же Карн не мог ничего сказать. Он все время спрашивал себя, имеют ли эти обязанности другое назначение, кроме выявления потенциально опасных офицеров. Один раз он увидел, как старший офицер бросился в санитарную часть после смены повязок у молодого солдата, сильно отморозившего ноги. В другой раз он стал свидетелем того, как офицер упал в обморок, когда доктор Отнейл сообщил ему о смерти пациента, за которым тот ухаживал.
 «Эти люди будут, по крайней мере, помнить о том, ценой скольких человеческих жизней было заплачено за решения Цикера или отсутствие этих решений», — говорил себе Карн. Но все же его мучили сомнения. Научит ли дежурство в больнице сотников и других офицеров учитывать цену принятия ими тактических решений? Был ли он прав, заставив их ухаживать за своими людьми? Он правильно сделал, вступив в переговоры с рабами. Разве нет? А может, это заставило Роула и других взбунтоваться? Если отступить, они тоже пойдут на попятную…
 «Рабы! — подумал он в смятении. — О господи, я забыл освободить этих рабов. В глазах Семьи это будет выглядеть совершеннейшей глупостью —  на  гр  ад  ит  ь рабов за их мятеж . Но я обещал!»
 В глубине души Карн ощутил страх от мыслей о том, как повлияет это обещание на его и без того нелегкую жизнь в замке. Но он уже обещал, и рабы, со своей стороны, выполняли заключенный с ними договор. Ферма-3 снова поставляла по конвейеру в замок свою долю овощей и фруктов.
 Карн вышел из клиники и направился в сторону пункта связи.
 Он миновал кухни, занимавшие значительное место в центральной части клиники, затем — помещения для политических «гостей», где томился в заключении Анс-кузнец. Остановился, потом вернулся к двери, за которой был кузнец. Размышляя, он смотрел на гладкую черную круглую ручку двери. Карн взялся за ручку, но не открывал ее. «Я уже рискую будущим моего Дома, — говорил он себе, — много ли вреда принесет еще один небольшой риск. Анс-кузнец имеет такие возможности, которыми мне не следует пренебрегать».
 Он набрал код в отверстиях, окружающих дверную ручку, и вошел в комнату кузнеца. Тот лежал на краю кровати, опираясь на локоть, и обгладывал телячью ножку. Он взглянул на вошедшего Карна, но не прекратил есть.
 — Вставайте, Анс-кузнец. Вы возвращаетесь на Ферму-3. Как новый управляющий, я обещал.
 — Мой повелитель, — на лице кузнеца отразился глубокий скептицизм.
 — Я не разыгрываю вас. У меня совершенно серьезные намерения.
 Кузнец сел на кровати со скоростью, удивительной для такого грузного человека, как он.
 — Вы об этом не будете жалеть, мой повелитель.
 Карн улыбнулся.
 — Я тоже так думаю. Возьмите здесь все, что вы хотите, и отправляйтесь на стартовую площадку. Погода сейчас хорошая, и я хочу, чтобы вы добрались до фермы как можно быстрее. Я пойду на пункт связи и пошлю туда сообщение о том, что вы возвращаетесь и что все они теперь свободны.
 Кузнец кивнул и начал одеваться. Карну понравилось, как этот человек воспринял новости, как нечто само собой разумеющееся, и не рассыпался в шумных благодарностях. Карн оставил его собирать свои немногочисленные пожитки и направился по коридору к пункту связи, набрал код на входном замке и толкнул дверь.
 — Мой повелитель! — Удивленный техник быстро взял себя в руки и преклонил колено.
 — Встаньте. Я хочу передать сообщения на узком луче на Ферму-3. — Узкий луч был предназначен для того, чтобы посторонние не могли уловить секретную информацию, поступающую и выходящую из Дома. Однако Карн в течение нескольких часов узнал, что луч не был достаточно узким. Барон фон Шусс позвонил по трехмерному видеофону. Мальчик-слуга сообщил об этом звонке Карну, как раз когда тот сидел в библиотеке и вместе с Орконаном и Ником осматривал оборонительные сооружения и запасы замка.
 Когда Карн вошел в комнату с трехмерным видеофоном, пройдя из библиотеки по коридору, техник уже хорошо настроил изображение на трехмерном экране. Барон сидел в глубоком, мягком коричневом кресле. Позади него было видно пламя в камине. Каждая деталь этого изображения была как настоящая, так что казалось, будто барон сидел в этой же комнате Халарека. Даже ворсистая обивка кресла выглядела настолько реально, что ее хотелось потрогать. Карн взглянул на твердые поверхности и открытое техническое оборудование в своей комнате. Здесь не было подобного кресла, не было камина или ярких декоративных тканей, создающих уют. Человек, согласно мнению Трева Халарека, не нуждается в подобных «ненужных украшениях».
 «Гм…»
 Карн снова сконцентрировал свое внимание на бароне. Круглое лицо фон Шусса выражало обеспокоенность.
 — Мир твоему Дому, Карн Халарек.
 — Да будет мир и благодать в вашем Доме, барон.
 — Ты действительно освободил рабов на одной из твоих ферм, Карн? Ричард Харлан сообщил об этом своим союзникам на самом широком луче, которым только мог управлять, планируя с ними, что делать, когда начнется вызванный злобою бунт рабов. Он говорит, что после освобождения ни один раб не станет работать на своего хозяина. Он говорит также, что ты уже начал «пожинать плоды» своей глупости на Ферме-3, где взбунтовались — Роул, Нерут и Мелеван. Половина населения Старкера-4, должно быть, уже услышала это сейчас, непосредственно от Харлана или подслушивая переговоры.
 Карн тяжело вздохнул. Последствия его обещаний Ферме-3 оказались гораздо более серьезными, чем он предполагал. Он встретился глазами с бароном.
 — Да, барон. Свобода была условием освобождения семьи на Ферме и возобновления на ней производства.
 Карн начал объяснять жадность управляющего, к которой его вынуждал кто-то в замке, претендующий на то, чтобы говорить за Карна.
 — Что же касается бунта рабов, то после этих событий Ферма-3 исправно посылает свою долю продукции и иногда даже больше. По-моему, это совсем не похоже на бунт.
 Барон слушал, посасывая фарфоровую трубку. Он не хвалил, не порицал Карна, но выглядел уже не таким огорченным. Барон медленно кивнул, когда Карн закончил свои объяснения.
 — Необходимо знать правду, Халарек. Ты должен понимать, что нельзя позволять ходить подобным слухам, если все это неправда. Не знаю, как Харлан собирался справиться с этим делом.
 Губы Карна плотно сжались.
 — Ему не придется долго справляться с этим делом. Он апеллирует к древним предрассудкам. А люди, которые верят, что рабы всегда должны оставаться рабами, найдут в их освобождении ужасные последствия. Они увидят то, что им нужно увидеть, чтобы продолжать верить так, как они верят, независимо от того, как будет работать Ферма-3. — Говоря это, Карн вдруг осознал ужасающую правду этих слов, и в нем с новой силой вскипела ярость к Ричарду Харлану и этим слепым лордам, которые поверят ему.
 — Фон Шусс — твой союзник, Халарек! Всегда. Сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе справиться с ложью и клеветой Харлана, — барон откашлялся и потрогал большой медальон на своей широкой груди. — Ник рядом? Я хотел бы поговорить с мошенником, пока я «здесь», если можно так сказать.
 Карн кивнул, благодарный барону за оказанную ему поддержку, позвал Ника, дружески побеседовал с фон Шуссом еще некоторое время, пока не пришел Ник, затем вышел из комнаты. Он направился к черной лестнице, чтобы попасть в Большой Зал, не проходя мимо гостевых комнат и покоев членов Семьи. Карн не хотел никого видеть, боясь снова столкнуться с презрительным к себе отношением. «Я должен продержаться только 12 дней», — напоминал он себе. Только 12 дней. Они, конечно, не выдержат после 12 ухла, когда подача топлива будет полностью прекращена.
 Мимо Карна прошел младший офицер, не глядя и не приветствуя его.
 — Командир отряда!
 Молодой офицер шел, не останавливаясь.
 — Командир отряда! Остановитесь!
 Офицер остановился, но не повернулся. Карн был рад, что ему хотя бы не придется унижаться и бежать за одним из своих собственных офицеров, чтобы наказать его. Карн быстро подошел к офицеру и развернул его кругом. Офицер был хотя и молод, однако старше Карна на два или три года. Он глядел на Карна с презрением.
 — Я ваш командир, солдат. Вы не приветствовали меня!
 — Командир командует, «мой повелитель». А не сидит и не ждет Оттепели.
 Карн, взбешенный поведением офицера, уже поднял руку, чтобы сбить усмешку с его лица. Но вовремя остановил себя, опустил руку и вплотную подошел к командиру отряда. Его трясло, и он изо всех сил сдерживал себя. Глаза офицера расширились от удивления, и он быстро отступил назад.
 — Я не буду вас бить, — очень тихо сказал Карн. — Вам повезло: если бы сейчас на моем месте был мой отец, он бы казнил вас.
 Офицер побледнел, и его нижняя губа задрожала. Он низко опустил голову и остановился на дрожащих ногах. У него все же хватило здравого смысла, чтобы больше ничего не сказать.
 — Смертная казнь — вот чего вы заслуживаете, — продолжал между тем Карн, — но я собираюсь только понизить вас в звании до субпрефета. В течение одного часа вы должны будете собрать свои вещи и перенести их из занимаемого вами помещения в бараки для префетов. Вы будете мыть посуду на кухне, пока не настанет Оттепель. — Он подошел к кнопкам внутренней телефонной связи и, не спуская глаз с бывшего командира отряда, приказал: «Капитан Рэд! Уровень 4, барачная сторона, немедленно!»
 — У вас не хватает мужества даже на то, чтобы приказать казнить меня,
 — к бывшему офицеру начало возвращаться его самообладание.
 Карн остановил на нем долгий холодный взгляд.
 — Вы предпочли бы смерть мытью посуды и чистке овощей?
 Человек не ответил.
 — Не испытывайте мое терпение, субпрефет. Я не так люблю кровь, как мой отец, но в следующий раз, если вы провинитесь, я прикажу содрать с вас живьем кожу на глазах у ваших же людей, чтобы показать им, что к власти нужно относиться с почтением.
 Бывший офицер побелел и не сказал больше ни слова, даже когда пришел капитан Рэд.
 Карн поручил Рэду проследить, чтобы солдат выполнил его приказания, после чего Рэд и бывший командир отряда промаршировали по коридору и, повернув за угол, скрылись с глаз Карна. Он потер руками лоб и щеки, затем повернулся и окольными путями отправился в свои покои.
 Дверь в его покои была приоткрыта. Иджил сидел, откинувшись на спинку, в большом кожаном кресле, а Гарет устроился в ногах кровати. Гарет открыл было рот, но тут же закрыл его. Он избегал взгляда Карна.
 — Начинай. Рассказывай, — приказал Иджил.
 Гарет откашлялся. Он теребил чулки у себя на коленях, все еще боясь поднять глаза.
 — Я принес послание от Ричарда Харлана, мой повелитель. Он, — Гарет махнул рукой в сторону Идола, — заставил меня принести его сюда и ждать вас. Он не сказал, что это срочно. Я имею в виду моего господина, Харлана. Я скопировал его — Тан в Онтаре — и собирался…
 Конец фразы он пробормотал уже совсем невнятно.
 — Я слышал там, в зале, часть этого послания, — добавил Иджил. — Харлан утверждает, что случайно услышал переданную тобой декларацию об освобождении рабов. Он хочет знать, действительно ли это говорил ты, или кто-то в этом Доме говорит от твоего имени.
 — Он хочет знать! Держу пари, он прекрасно это знает. Он знает мой голос. Харлан говорил обо мне на широком луче, чтобы как можно больше людей услышали это. Разве не так? — Гарет печально кивнул. — Он говорил со своими союзниками на самом широком луче о бунте рабов, который, по его мнению, обязательно произойдет из-за моей глупости. Теперь все, кто был настроен на этот луч, знают, что он также называл и меня. Он спрашивает о ком-то, кто якобы говорит от моего имени, я думаю, только для того, чтобы увидеть мою реакцию, выяснить, знаю ли я, кто здесь, в моем доме, взбудоражил для него Ферму-3.
 — Клянусь моим отцом! — Карн глубоко и прерывисто вздохнул. — Я послал эту декларацию на Ферму-3 на узком луче. Должно быть, у Харлана где-то есть подслушивающее устройство, контролирующее наши линии связи. Дайте мне расшифровку того, что он сказал.
 Карн пробежал глазами поданную ему страницу, а затем обрушил на Харлана и весь его род целый поток своеобразных, придуманных с большой изобретательностью, ругательств и проклятий.
 Когда Карн остановился, чтобы передохнуть, Иджил поднял одну бровь.
 — Все это очень хорошо, но что ты собираешься делать?
 — Что делать? Что делать? — Карн опустился на край кровати и безнадежно развел руками. — Я ничего не могу сделать, пока не получу какого-нибудь сообщения от моих взбунтовавшихся вассалов. А когда это произойдет и произойдет ли вообще — одному Богу известно!




 9


 В полдень 8 ухла, во время обеда, взволнованный паж сообщил Карну:
 — Вас вызывает Сирил Мелеван, мой повелитель. Он умоляет о беседе с вами. Умоляет, мой повелитель!
 — Мелеван! — Глаза у Карна сверкнули. — Ну что же, возможно, это конец нашей игре.
 Карн бросился из Зала вверх по лестнице, желая только одного — скорее добраться до комнаты с трехмерным видеофоном. Остановившись перед дверью, он привел в порядок свой мундир и вытер губы, чтобы на них не осталось крошек. Карн подумал о власти и могуществе Лхарра и принял подобающий его положению вид. Затем он быстро вошел в комнату и встал перед передающей изображение камерой. На Мелеване была одета парадная мантия. Лицо его блестело от пота. Он промокал лоб большим носовым платком. На заднем плане Карн увидел жену и детей Мелевана. Дети развлекались шарфами и тоненькими книжками.
 — Мир вашему дому, Карн Халарек! — Мелеван говорил так, будто слова душили его.
 — Мир и вашему дому, Сирил Мелеван. Вы хотели поговорить со мной?
 Карн был доволен своим холодным тоном.
 Мелеван покраснел и брызгал слюной. Карн видел, что его руки дрожали.
 — Я, я, — Мелеван стал задыхаться и отвернулся, — я…
 Леди Мелеван подошла к своему мужу и тронула его за руку.
 — Скажи, Сирил. Может, мы должны умереть, чтобы спасти твою честь?
 Мелеван засунул платок в свой ремень и прямо посмотрел в лицо Карну.
 — Я… я прошу у вас прощения, мой повелитель. Я совершил… совершил глупую ошибку. Я буду верен вам и обещаю снова дать клятву, когда путешествие снова станет безопасным. Если вы не дадите нам топлива, мы задохнемся здесь, мой повелитель. Мы сократили потребление энергии, но… Сейчас нам нужно больше топлива, лорд Карн. Мы… я понял, что мы не можем здесь жить, когда вентиляторы работают в полмощности, а на шахте совсем прекращена работа. Я отдаю себя и свою семью на вашу милость, мой повелитель.
 Карн услышал, как зашуршала юбка Ларги Алиши, но, не поворачиваясь, смотрел на Мелевана.
 — Милость, — сказал он мягко, — вы ожидаете милости, после того как унизили меня и Дом Халарека в присутствии Семьи и гостей.
 — А вы бы, Сирил Мелеван, проявили милость к слуге, предавшему вас?
 По лицу Мелевана тек пот. Он взялся за платок, потом отложил его. Мелеван молчал.
 Карн видел страх и унижение, отражавшиеся в его глазах, но внешне держался строго, неумолимо и холодно.
 — Я буду милосердным, Мелеван. Но только на этот раз. Мои условия таковы: двух ваших старших сыновей и обеих дочерей я беру в качестве заложников, подтверждающих ваше слово, плюс три тысячи декакредитов. Когда сюда приедут заложники, я выдам вам достаточно топлива, чтобы управлять замком и шахтой в течение всей зимы. Но я не дам вам ни грамма топлива для флайеров. Вы, естественно, заплатите мне за топливо и оплатите издержки хранения, причем дополнительно по одной тысяче декакредитов за каждую мегатонну — в качестве наказания. Вы принимаете эти условия?
 Мелеван бросил на свою жену взгляд, полный невыразимой боли.
 — Мой повелитель, столько детей…
 — Они должны быть здесь, прежде чем я выдам вам топливо, — повторил Карн неумолимо, а затем добавил: — Вы счастливый человек, потому что имеете двух дочерей, переживших Болезнь. Они будут ценны для вас, когда достигнут совершеннолетия, — Карн сделал паузу, — я воспитаю их как своих дочерей, — обещал он более мягким голосом.
 — Лучше возьмите меня в заложники, мой повелитель.
 Мелеван держался очень напряженно.
 Карн видел, чего стоило этому человеку умолять его и как высоко он ценил своих детей. Он почувствовал легкий укол зависти, которую он немедленно подавил в себе.
 — От вас требуется управлять шахтой. Я лучше смогу позаботиться о ваших детях.
 Мелеван судорожно глотнул.
 — Но, лорд Карн, уже начался ухл.
 Карн был неумолим. Он не должен проявить слабость даже перед лицом отцовской любви.
 — Время для милосердия прошло. Вы сами выбрали свою судьбу, начав этот мятеж. Праздник принятия присяги был в нарне — это время безопасных путешествий. Не пришлете заложников — не получите топлива, Мелеван. Мне не придется атаковать вас, если вы примете мои предложения. Менее чем через неделю подача топлива полностью прекратится. Возможно, к тому времени у вас не будет и воздуха. Выбор за вами, Мелеван.
 — Дайте время подумать…
 — У вас было время «подумать» до того, как вы дали мне клятву.
 Мелеван на мгновение отвернулся от камеры, затем снова посмотрел на Карна.
 — Вы выиграли, лорд Карн. Я прошу у вас дать мне два дня — подождать летной погоды.
 Ларга Алиша слегка коснулась руки Карна и вопросительно посмотрела на него.
 Карн согласно кивнул.
 — У вас есть два дня, Мелеван. Я ожидаю заложников не позднее 11 ухла, до прекращения подачи топлива.
 Ларга повернулась спиной к камере и одобрительно улыбнулась Карну, затем вышла из комнаты. Карн быстро кивнул Мелевану и последовал за ней. Он слышал громкие голоса и плач членов семьи Мелевана, не успевшего еще выключить видеофон. Выйдя за дверь, Карн прислонился к стене и почувствовал наконец глубокое облегчение. Один сдался, двое рано или поздно тоже сделают это.
 — Слуга!
 Подбежал маленький мальчик-слуга.
 — Найди Фрема Вейсмана. Позови его сюда.
 Мальчик повернулся и исчез за ближайшей дверью библиотеки. Через несколько мгновений появился Вейсман и быстро пошел навстречу Карну, мальчик следовал за ним по пятам.
 Вейсман поклонился.
 — Вы звали меня, мой повелитель?
 Карн отошел от стены.
 — Мелеван сдался и скоро пришлет заложников. Прикажите приготовить для них комнаты — будут две девочки и два мальчика. Возможно, мальчики захотят поселиться с пилотами. Позвоните сначала Неруту, затем Роулу. Скажите им о Мелеване, и если кто-нибудь из них пожелает сдаться, сообщите мне. Я собираюсь кончить обедать.
 Карн медленно вернулся в Большой Зал. С его плеч упал один груз, и другой, он был уверен, упадет еще до наступления вечера. Он что-то напевал себе под нос, очень тихо, так как в Доме было не принято, чтобы открыто и громко звучала музыка.
 Большой Зал был пуст. Карн перенес остатки своей еды в маленькую обеденную комнату, принадлежавшую семье Лхарров и редко используемую. Здесь он смог спокойно поесть, не встречаясь с родственниками, которые вот уже в течение двенадцати дней то и дело докучали ему, выражая свой гнев или презрение. Он слизал с пальцев остатки пирога с ягодами, затем откинулся на своем стуле и вытянул перед собой ноги. Карн коснулся пальцем почти бесшумного звонка, и тихий слуга убрал его посуду. Он стал разглядывать расписанные стены и потолок комнаты. Пастухи пасли летом волосатых улеков на низкогорном пастбище. Мальчики из Девяти Семей и их сокольничьи карабкались на отвесные скалы, чтобы добыть птенцов и посадить их в специальные клетки. «Лошади» планеты Старкер-4 мчались по коричневой осенней равнине. Гладкая черная кошка Дюр лежала на голом песчаном выступе скалы, греясь на солнце и наблюдая за охотниками на равнине, далеко внизу, узкими желтыми глазами, три котенка резвились около нее. Этот бедный горный ландшафт навевал Карну мысли о блестящем небе и свежем воздухе Болдера. Он снова слышал светлую журчащую песню жаворонка и шепот ветра в сочной высокой траве на Болдере. Шалим бежала к нему навстречу, оставляя за собой дорожку примятой травы…
 Кто-то очень вежливо тряс его за плечо. Карн открыл глаза и увидел Вейсмана.
 — Нерут хотел бы поговорить с вами сейчас, мой повелитель. Он долго не раздумывал, услышав о том, что Мелеван сдался. Остался Роул, он выключил передатчик, милорд.
 — Значит, Роул будет наказан больше других.
 Карн резко поднялся со стула и проследовал за Вейсманом в комнату с трехмерным видеофоном.
 Нерут принял почти те же условия, что и Мелеван, но поскольку у него не было дочерей, то. Карн потребовал, чтобы тот прислал всех трех его младших сыновей и единственную племянницу.
 — Вам не будет выделено ни грамма топлива, пока заложники не прибудут в замок Онтар, — напомнил Карн Неруту.
 Нерут пришел в ужас.
 — Мой господин, сейчас ведь ухл!
 — Вы, кажется, думаете, что я не понимаю, о чем говорю.
 Глаза Карна сузились. Он холодно посмотрел на Нерута.
 — Какой же хозяин позволит своим слугам унижать его? Нет, вы сами виноваты, что так долго ждали, а вот и последствия.
 — Мои мальчики!
 Карн сжал губы.
 — У вас есть два дня, чтобы подождать хорошей погоды, не больше. Я слишком долго рисковал из-за вас честью моего Дома.
 Карн холодно кивнул и выключил связь. Он посмотрел на Вейсмана.
 — Остался только Роул, Фрем Вейсман. Он, вероятно, будет держаться до последнего, а это скорее всего означает, что он потеряет всех своих заложников. К черту его упрямство! Он увидит, — что и я не уступлю.
 Вейсман удивленно поднял брови, но ничего не сказал.
 — Ждать, ждать и еще ждать, — добавил Карн шепотом, — ну что ж, ожидание почти закончилось. — С минуту он смотрел на пустой экран, потом сердито покачал головой и вышел из комнаты. Он поднялся на лифте на шестой уровень, подошел к баракам, где жили пилоты, одно мгновение поколебался, затем постучал. Пилот Дженкинс открыл дверь. Лицо его просияло. Он отдал Карну честь и широко открыл дверь.
 — Добро пожаловать, мой повелитель.
 Карн услышал, как все вдруг пришли в движение. Он широким шагом вошел в комнату. Все присутствующие здесь офицеры уже стояли или поднимались.
 — Мой повелитель Карн, — говорили они.
 Он быстро отдал честь в ответ и кивнул каждому из присутствующих по очереди, называя его имя.
 — Пилот фон Шусс, Виллем, Дженкинс, Филлипсон. Другой Виллем? Хорошо. Иджил. Командир отряда Грегг. Нерут и Мелеван наконец сдались, джентльмены.
 Молодые офицеры окружили Карна, чтобы пожать ему руку, похлопать по плечу. Карн покраснел от удовольствия. Слишком давно уже не был в такой компании. Иджил протиснулся между другими офицерами и так хлопнул Карна по плечу, что тот пошатнулся. Привычным движением другой руки Иджил тут же поддержал его.
 — Извини, Карн.
 Иджил несколько смущенно засмеялся.
 — Я опять перестарался. Это очень хорошие новости! Академия научила тебя некоторым тактическим приемам, о которых Гхарры не знали. Ты еще произведешь большое впечатление на Старкер-4.
 — Сейчас я собирался произвести на вас впечатление в состязаниях в мастерстве, — сухо сказал Карн, потирая ноющее плечо, — кто-нибудь хочет пойти со мной?
 — Я — за, лорд Карн.
 — И я пойду.
 — И я тоже.
 — И меня возьмите с собой.
 Хор голосов обрушился на Карна, доставляя ему удовольствие. Вот уже много недель подряд он чувствовал себя таким одиноким! Уже давно он не играл. Иджил положил руку Карну на плечи, и тот сделал вид, что согнулся под ее тяжестью. Иджил усмехнулся.
 — Что такое состязания в мастерстве?
 Карн засмеялся.
 — Увидишь. Пойдем с нами вниз на арену.
 В комнате остался только Филлипсон, который скоро должен был заступать на дежурство. По внутренней телефонной связи Карн сообщил оружейнику о том, что им сейчас понадобится, поэтому когда они добрались до арены, там уже стоял манекен и лежали шпаги и специально подбитые защитные жакеты. Другие защитные жакеты и рапиры для фехтования лежали у стены арены, чуть поодаль от манекена. Шесть лучеметов и коробки, в которых находились легкие патроны, а также покрытые металлом жакеты-мишени, были аккуратно сложены в ряд на узком столе с противоположной стороны арены. Дженкинс и Дэннен Виллем сразу же подошли к лучеметам.
 Иджил обошел манекен, оглядывая его со всех сторон.
 — Зачем он нужен?
 — Он сражается на шпагах.
 Грегг надел подбитый чем-то мягким жакет, приладил одну из шпаг в специальный зажим манекена, подобрал другую для себя и приподнял ее.
 — Кажется, можно потяжелее.
 Он подошел к манекену сзади и повернул у него на спине циферблат, установив его на уровне «7 — усложненный».
 — Все за круг, быстро! — скомандовал Грегг и отскочил назад.
 Манекен завертелся, поднял шпагу и сделал выпад в сторону Грегга.
 — Круг ограничен, — говорил Грегг, парируя удар, — я могу выскочить из него в любой момент. Весь фокус состоит в том, чтобы, находясь близко к манекену, нанести ему «смертельное» ранение.
 Больше у Грегга не было времени разговаривать, так как манекен начал усиленно атаковать его. Грегг отражал удары манекена, сам делал выпады, ловко уклонялся от шпаги своего противника, отскакивал назад, ворчал, когда шпага манекена все-таки касалась его.
 — Поединок заканчивается, — объяснял фон Шусс Иджилу, — когда фехтовальщик наносит манекену удар, который классифицируется специальным электрическим устройством как «смертельный» или «выводящий из строя», или манекен наносит такой удар фехтовальщику. Можно закончить поединок, просто выскочив из круга. Манекен никогда не устает. Я могу победить его, когда он установлен на уровне «6», максимум — «7». А вы, лорд Карн?
 — Шесть лет назад я мог выиграть этот поединок на седьмом уровне в трех случаях из пяти. Один раз я даже побил его на цифре «8», — он многозначительно посмотрел на Ника, — но это было случайно. Я больше не тренировался с тех пор, как уехал отсюда. Альтаирские военные силы нигде больше не используют шпаги.
 Манекен зашумел, его красные глаза вспыхнули, и он остановился. Грегг тяжело дышал, опираясь на шпагу.
 — Он был близок к победе. Хорошо, что это не настоящий человек. — Он вытер со лба пот и сел на песок.
 — Я слышал, Ричард может победить манекен на цифре «10», — сказал Дженкинс, сидя на полу и взвешивая на руке лучемет.
 — Может быть. Однако всем известно, что Харланы часто преувеличивают свои возможности.
 Дэннен Виллем в упор посмотрел на Карна.
 — И все-таки никогда не надейтесь на то, что Харлан только хвастает. Никогда, милорд.
 Карн изобразил на лице кривую гримасу.
 — Благодарю вас. Я не буду на это надеяться, если только это мне поможет.
 Он посмотрел на других офицеров.
 — Чем мы теперь займемся? Лучеметы на пятидесяти шагах? Фехтование?
 — Лучеметы! — одновременно закричали Дженкинс и Ян Виллем.
 Карн вопросительно посмотрел на остальных. Те закивали и стали натягивать на себя покрытые металлом жакеты-мишени. Все, кроме фон Шусса, который никак не мог залезть в рукав.
 — Я буду судить, — предложил Ник.
 Все засмеялись, потому что защитные жакеты были одновременно и «судьями». Карн протянул жакет Иджилу.
 — Смотри. Красные зоны соответствуют смертельному ранению, голубые — значит ты «выходишь из строя», желтые — легкие ранения. Три легких ранения приравниваются к одному «выводящему из строя», и ты выходишь из игры. Если легкий луч из патрона касается одной из этих областей, то на ней ярко загорается соответствующий цвет. Побеждает та команда, член которой последним остается на поле.
 Иджил с сомнением посмотрел на жакет.
 — Может, вместо этого устроить турнир по борьбе?
 Карн засмеялся.
 — Никто из нас ничем не рискует. Смотри.
 Он открыл ящик с патронами.
 — Они совсем не похожи на настоящие. Никто из нас не смог бы по ошибке зарядить боевой лучевой патрон. Дэннен Виллем, Олафсон и Халарек будут играть против Яна Виллема, Грегга и Дженкинса.
 Оружейник нашел достаточно большой жакет, который Иджил наконец натянул на себя, хотя поглядывал еще на эту затею с сомнением. Однако скоро его уже захватил дух соревнования. Но так как он впервые участвовал в этой игре и не умел так ловко уворачиваться от лучей, как остальные, то он был первым участником, получившим «смертельное» ранение. Он пожал плечами и пошел попытать счастья в поединке с манекеном. К тому времени, когда он наконец получил «смертельный» удар, еще пять человек уже сидели или лежали ничком на земле вокруг фон Шусса. Иджил бросил свою шпагу и направился к ним.
 — Кто выиграл?
 Карн и Дэннен оба подняли руки.
 — Халарек и Виллем.
 Они засмеялись, и их руки снова безвольно упали на песок.
 Грегг устало взглянул на Иджила.
 — Раз вы стоите, Олафсон, прикажите прислать нам пива.
 — Почему бы вам не сделать это самому, Грегг? — спросил Иджил, вытирая с лица пот.
 — Вы стоите, а я лежу.
 Иджил ткнул Грегга носком ботинка.
 — Не забывайте: я здесь гость.
 Грегг засмеялся.
 — Да, инопланетянин. Мы, Гхарры, всегда заставляем себе прислуживать таких маленьких людей, как вы.
 Иджил пихнул Грегга ногой в живот, подошел к кнопке в стене и приказал принести вниз четырнадцать порций пива. Затем он удобно устроился на песке рядом с Карном и спросил с озадаченным и хмурым видом:
 — Вы никогда не пьете здесь молока?
 — Молока? А что такое молоко? — насмешливо спросил Ян.
 — Вы странный человек, — огрызнулся Иджил, — все млекопитающие знают, что такое молоко.
 — Ваш друг, лорд Карн, стал очень высокомерным.
 Дженкинс сел и повернул голову так, чтобы видеть Иджила.
 — Наши улеки — животные, дающие молоко, — находятся сейчас на поверхности. У нас не будет молока, пока не настанет Оттепель. — Он снова плюхнулся на песок, как бы измученный своим объяснением.
 Они все еще ждали пива, когда на арену ворвалась Катрин.
 — Карн! Карн! Только что из Бревена Совет пересдал сигнал тревоги. Астен Харлан мертв!
 Все присутствующие офицеры вскочили на ноги и бросились бежать к лифту.
 — Подождите меня! — завопила Катрин.
 Никто не остановился. Она глянула в обе стороны, затем приподняла до колен юбку и бросилась бежать. Фон Шусс подождал, пока она поравнялась с ним и, взяв ее под локоть, стал догонять остальных. Они проскользнули в лифт как раз в тот момент, когда двери уже начали закрываться.
 — Фу, Катрин, как не стыдно, — прошептал Карн ей на ухо.
 — Ой, Карн, — Кит снова привела свою юбку в порядок, — не приставай. Мне бы пришлось ждать, пока вы подниметесь наверх, а потом спустится лифт. Тогда бы я пропустила сообщение.
 — Зачем женщинам нужно слушать подобные новости? Они…
 — Карн! Ты говоришь сейчас, как леди Агнес, глупая старая…
 Карн усмехнулся и одной рукой обнял свою сестру.
 — Ты знаешь, я не это имел в виду, Кит. Ты не хуже любого мальчишки.
 Она свирепо посмотрела на него. Лифт резко остановился, и двери открылись.
 — Я не скажу матери, как ты плохо себя вела. И никто не скажет, правда?
 Карн обвел глазами остальных. Все шестеро торжественно закивали. Катрин взглянула на их смеющиеся глаза, надула губки и быстро выскочила из лифта. Она была уже на полпути к комнате с трехмерным видеофоном, когда ею овладело нетерпение. Катрин снова задрала юбку и бежала так почти до самой двери, затем остановилась и вошла в комнату степенным шагом, как и подобает леди. В коридоре эхом отдавался смех офицеров. Леди Катрин высунула голову за дверь и показала язык. Карн заметил, как Ник, задумавшись, разглядывал коридор.
 — Ник! Что-нибудь случилось?
 — Что? А, нет, ничего. Давайте слушать сообщение.
 В комнате было уже полно народу, когда они настроились на нужную передачу. Как только Карн произнес: «Разрешите, пожалуйста, пройти», — присутствующие немедленно посторонились, и Карн, а за ним пять офицеров и Иджил, прошли вперед. Карн встал за креслом Ларги. Остальные сели на пол вокруг него.
 — Звание имеет некоторые преимущества, — громко зашептал Иджил на ухо Нику. — Вы ведь можете сесть в первом ряду.
 Карн посмотрел на Иджила и усмехнулся. Кит, стоявшая за Ларгой, захихикала. Леди Алиша повернулась и смерила ее уничтожающим взглядом. Экран зажегся ярким белым светом, и толпа в комнате притихла. На нем появился священник из Бревена. Он стоял на фоне древних книг. Изображение казалось так реально, что его хотелось потрогать.
 — Мир вам, Девять Семей и малые Дома! Один из вас оставил этот мир, чтобы перейти в другой…
 — Более теплый, — прошептала Кит.
 — Ш-ш-ш! — зашипела Ларга, — он услышит тебя.
 Священник скрестил руки и посмотрел в камеру.
 — У него что, вся стена уставлена мониторами?
 — Замолчи, Катрин!
 Священник не обращал внимания на шепот, доносившийся из многих Домов.
 — Астен Харлан ушел из этой жизни после многодневного почти полного паралича. Уже пошли слухи о том, что он кончил жизнь самоубийством. Очевидно, что это было невозможно, так как он не мог пошевелить руками даже чтобы…
 — Умер старик, — вмешался чей-то грубый голос, — мы должны закончить важное дело.
 Священник вздрогнул. Он опустил руки и заговорил быстрее.
 — Так как ясно, что транспортировка тела домой до наступления Оттепели невозможна, мы окажем лорду Астену последние почести здесь, в Бревене, завтра в полдень. Вы сможете увидеть это и услышать последние слова…
 Опять вмешался тот же грубый голос:
 — Я говорю последние слова, старик. Эти слова: «Халарек умер!»
 Священник в изумлении повернулся и стал искать того, кто это говорил.
 — Кто это сказал?
 — Ричард Харлан, герцог Харлан.
 — Лорд Ричард, пользуясь тем, что мою речь прервали, я, Дейвин Рид, хочу напомнить всем, что Дом Харлана находится под опекой Совета Оттепели до тех пор, пока этот Совет не решит прекратить опеку или пока решением Гильдии на борту Альдефары с Дома Харлана не будет снято наказание за незаконную осаду и убийства.
 Священник вскинул руки и отстранил камеру.
 — Я даю слово Фрему Риду.
 — Что должны теперь делать Свободные граждане, — голос лорда Ричарда был так искажен гневом или горем, что его трудно было узнать.
 — Закон уже принят, Харлан и мы, Свободные граждане, в целях нашей же безопасности будем следить, чтобы все его соблюдали. Кингсленд как опекун теперь будет говорить за Харлана.
 Послышались шум и хлопание.
 — Я говорю о моем Доме и нашем горе! Мой отец мертв по вине Халарека. Да покажите же мое лицо, черт возьми!
 Рид отстранил камеру, и на экране появился замок Харлана. Харлан стоял подбоченясь, красивое лицо пылало гневом. Он свирепо смотрел в камеру. Видимо, вокруг него собралась большая часть его Семьи, так как комната была до отказа набита. Находившиеся в ней мужчины и несколько женщин были одеты в черное. В комнате раздавался тихий плач.
 — Мой отец умер от удара, причиной которого были Карн Халарек и позор заточения. Я смою позор с его имени кровью Карна Халарека. Я клянусь перед Девятью Великими Домами и всеми малыми Домами, что я до основания разрушу Дом Халарека. Я превращу его в руины, а потом сотру в порошок! Клянусь Богом, я сделаю это!
 У всех, слышавших эту клятву, перехватило дыхание, отовсюду послышались возгласы ужаса. Никто никогда не давал такой кровавой клятвы, да еще призывая в свидетели господа Бога.
 Ларга с такой силой вцепилась в ручки кресла, что пальцы ее побелели.
 — Он сделает это, я чувствую. Он убьет нас всех, Карн.




 10


 Губы Карна плотно сжались. Он приказал находившимся с ним офицерам собрать старших офицеров армии Халареков и синих в Большом Зале. Сам Карн отправился на пункт связи на второй уровень, Иджил шел за ним по пятам. Карн остановился у двери.
 — Иджил, это касается только Гхарров. По закону ты не имеешь права слушать. Встретимся наверху.
 Иджил посмотрел на Карна сверху вниз. Он упрямо сказал:
 — Если мне нельзя туда войти, я останусь здесь. Я не отойду от этой двери, Карн. Если у Лхарра Халарека никогда не было личного охранника, то сейчас самое время завести его.
 Карн поднял голову и проговорил, вымещая на своем друге свой гнев, который он так долго носил в себе.
 — У Лхарров Халареков никогда не было личной охраны! Никогда! И никакая «баба» среди сыновей моего отца не сможет изменить этого. Даже не надейся, что ты выглядишь мужчиной в глазах жителей других Домов.
 Он протянул руку, указывая Иджилу направление, в котором тому надлежало уйти, и повернулся к двери.
 Иджил до боли сильно стиснул плечи Карна, не давая ему двинуться с места, и свирепо уставился на него сверху вниз.
 — Ты должен подавить в себе Гхарра и стать хладнокровным офицером! Ты получил сейчас достаточно серьезную угрозу от противника, который, ты это знаешь, не будет действовать согласно традициям и закону. Ты также знаешь, что кто-то в этом замке работал на Ричарда в случае с Фермой-3. Думай, Карн!
 Внезапная резкая боль и ясная логика этих слов потушили гнев Карна. Он опустил глаза, устыдившись того, что потерял контроль над собой, тяжело вздохнул.
 — Ты прав. В глубине души я знаю, что ты прав, но Гхарр во мне говорит совсем другое. Он скорее умрет, чем станет под чью-либо защиту, в которой нуждаются только женщины.
 — Вот ты и умрешь, если не будешь защищать себя.
 Иджил хорошенько встряхнул Карна, выпустил его и отступил назад.
 — Иди и делай там, что тебе надо. Я буду стоять у двери и охранять тебя. Никто не зайдет и не выйдет из комнаты, пока ты сам не дашь на это разрешение.
 По глазам Иджила было видно, что он не уступит.
 — Ты знаешь, что не сможешь меня остановить, когда войдешь в комнату. Ты можешь притвориться, что ничего не знаешь об этом, что это только моя сумасшедшая идея и тому подобное. Я собираюсь всюду следовать за тобой как тень, Карн.
 Карн кивнул и зашел в комнату.
 Когда он вышел оттуда более чем через час, то выглядел крайне измученным.
 — Все так, как я и подозревал. Существует секретная линия связи, заканчивающаяся где-то в предгорьях на северо-западе. Совсем недавно по ней кто-то послал зашифрованное сообщение. Так мы ее и обнаружили. Начальник связи сейчас перерезал эту линию и пытается найти в замке передающее устройство. К вечеру мы должны наконец узнать, где находится предатель.
 Он отвернулся так, чтобы Иджил не видел, как эти плохие новости расстроили его.
 — Я пойду в свои комнаты и немного отдохну. Ты и там собираешься охранять меня?
 — Я собираюсь следовать за тобой по пятам до тех пор, пока ты сам не назначишь себе охранников.
 Карн откашлялся.
 — Спасибо, брат. Ты обрекаешь себя на тяжелый труд, поскольку я просто не могу иметь личную охрану.
 Они молча подошли к жилищу Карна. Дверь была слегка приоткрыта. Чувствуя необходимость проявлять осторожность, Карн стал сбоку и толкнул ногою дверь. Комната была пуста.
 Иджил придержал дверь рукой.
 — Стой здесь. Я проверю следующую комнату.
 Иджил осмотрел гостиную, спальню, проверил железный стул.
 — Все в порядке, — сказал он резко и сел на край кровати.
 Карн вошел в комнату и опустился в старое кожаное кресло. Он уставился в каменный пол. В голове его крутились события последних недель: угроза Ричарда, бунт своих вассалов, презрение Семьи и союзников. Он никак не мог привести свои мысли в порядок. Неожиданно его взгляд наткнулся на небольшую кучку розового пуха, лежащую как раз в том месте, где край покрывала кровати касался пола. Карн сначала принял ее за кусочек тряпки, оставленный убиравшим комнату слугой, но что-то заставило его снова посмотреть туда. Он неохотно поднялся с кресла и подошел к маленькому холмику. Пух был влажный и двигался легко, оставляя за собой красные полоски. Карн в шоке смотрел на изуродованное тельце ухл-ухл.
 — Вики! — закричал он.
 Карн положил крошечное животное на колени и осторожно перевернул его. Оно было страшно искалечено. Тельце было залито кровью, все косточки сломаны. И сделано это совсем недавно, потому что оно еще было теплым и мягким.
 Карн гладил животное, его спутанный мех.
 — Вики, старина, почему? — прошептал он.
 Тут он увидел клочок желтой бумаги как раз за тем местом, где был брошен Вики. Карн поднял этот листок и медленно развернул. На нем было небрежно написано: «Такая же участь ждет всех Халареков». Карн уставился на жирные отчетливые буквы.
 — Господи! Неужели здесь был сам Ричард? Сейчас же ухл!
 Его голос был очень тихим и слегка дрожал.
 Карн снова посмотрел на крошечное изуродованное тельце.
 — Прости, старина! Я надеялся, что у тебя будет тихая, спокойная старость. А ты умер из-за меня в ужасных мучениях.
 Карн покачал животное на руке.
 — Что случилось, Карн? — обеспокоенно спросил Иджил.
 Карн мрачно посмотрел на него.
 — Это моя вина. Я никогда не думал, что кто-нибудь…
 Карна душили слезы, и он отвернулся, чтобы Иджил не увидел их. Он не смог скрыть свои чувства, и голос его дрожал.
 — Ты, очевидно, был прав, говоря об опасности. Но тебе придется охранять меня тайно. Я и так уже слишком долго давал повод обвинять меня в трусости.
 Он снова посмотрел на Вики.
 — Я должен позаботиться о нем. Скажи Тану, чтобы он сказал Винтеру, чтобы тот начинал офицерское собрание.
 Карн чуть сам не запутался, давая такой сложный приказ. Поскольку Иджил прилетел с другой планеты, он не имел права сам разговаривать с Винтером о военных делах.
 — Пусть Винтер начнет с проверки нашей готовности к осаде, затем пусть выяснит, прибыли ли люди, обещанные Коннором и фон Шуссом. Если нет, то можем ли мы еще надеяться на их прибытие. Я спущусь вниз, когда он подойдет к этому вопросу.
 Иджил быстро нашел Орконана по внутренней телефонной связи, силой задержав Карна и не выпуская его из комнаты, пока не было получено сообщение.
 — Ты не выйдешь отсюда без меня! — сурово сказал Иджил, когда Карн попытался проскользнуть мимо него. — Я тебе сказал, что собираюсь ходить с тобой всюду, абсолютно всюду, даже спать в твоей комнате, если ты не дашь слово запирать все двери.
 — Тогда я мог бы и сам позвать Тана, — огрызнулся Карн.
 — Да, это ты мог бы, — парировал Иджил, — но я это уже сделал. Мы пойдем туда, куда ты собирался?
 Карн склонил голову перед пушистым комочком и молча направился к ближайшему лифту. Он сам нес маленькое тельце в крематорий, так как не хотел, чтобы Вики распорядился кто-то другой. Иджил следовал за ним по пятам.
 Двумя часами позже Карн вышел после конференции вместе с офицерами в полной уверенности, что Дом Халареков прекрасно подготовлен как к атаке, так и к осаде и что, скорее всего, они смогут сами защитить себя без помощи Дома Джастина и Дома Фризна. Фризн отказал Карну в помощи, потому что тот вел переговоры с рабами. Джастин же не хочет поддержать Карна из-за его «трусости» при обращении с восставшими вассалами.
 — Я не могу согласиться с вашей тактикой, молодой человек, — говорил Эллит Джастин в своем послании, — молодые мошенники, которые уже с вами, могут остаться, но больше вы никого не получите. Трусость — слишком заразная болезнь.
 Карн медленно брел по коридору, даже плохо соображая, где он находится и сохраняя внешнее спокойствие, несмотря на горе и гнев, разрывавшие его на части. Ему хотелось закричать от горя, разорвать на куски тех людей, по вине которых его Дом теперь может быть разрушен, но он уже и так совершил слишком много ошибок. Он искал выхода своей отрицательной энергии, пока еще не потерял контроль над собой и не наделал непоправимых глупостей. Ему нужна была разрядка. Тогда он подумал о Брендене. Карн огляделся, чтобы понять, где он находится, и быстро повернул в ту сторону, где на втором уровне находились конюшни и стойло его любимой лохматой гнедой «лошади». Иджил и два телохранителя, которых Иджил попросил предоставить Карну для его защиты во время открытия конференции, неотлучно сопровождали Карна.
 В тот момент, когда они выходили из лифта, Карну ударил в нос резкий запах аммиака, доносившийся из навозной кучи, и у Карна закружилась голова. Мягкие запахи сухой травы и промасленной кожи довольно быстро привели его в сознание. От тишины и спокойствия в конюшне Карну сразу же стало лучше. Он вошел в стойло Брендена и приблизился к лошади. Животное наклонило свою длинную лохматую шею и обнюхало карманы Карна. Карну захотелось зарыться лицом в густой мех животного и заплакать. Это желание так и рвалось из него наружу, но в присутствии Иджила и двух его телохранителей он смог лишь погладить мягкий нос лошади и провести рукой по ее морде до твердого выступа между рогами.
 — Ты знаешь, на Болдере я видел настоящих лошадей, — зашептал Карн животному, — ты же похож на лошадь только тем, что у тебя четыре ноги, длинная морда и грива.
 Карн почесал животному за выступом между рогами, и оно запыхтело от удовольствия. Карн толкнул дверь стойла, чтобы она открылась, вскочил на спину лошади, схватившись за густой, курчавый мех, и, пришпорив ее пятками, выехал на арену. Иджил остался сторожить у дверей. Вскоре Карн забыл о существовании и Иджила, и двух телохранителей.
 — Я знаю, тебе трудно здесь внизу, зимой, без свежего воздуха, — говорил он животному. Карн сильнее пришпорил Брендена. Животное пустилось бежать прямо к центру арены. Из-под его ног вылетали маленькие комья искусственного песка. Упражняясь верхом на лошади, Карн делал резкие повороты, плавные остановки и скачки в стороны, так необходимые в бою, чтобы уклоняться от лучей, испускаемых лучеметами. Он снова и снова пробовал каждый тактический прием, пока и лошадь, и всадник не взмокли от пота. Потом Карн несколько раз медленно объехал на лошади вокруг арены, чтобы животное остыло, спешился и немного постоял, держась за мех Брендена, пока ноги его не перестали дрожать.
 — Слишком мало тренировок, парень. Я не в форме, — зашептал он, тяжело дыша, на ухо лошади.
 Он потрепал животное по щеке, крепко взялся за его гриву и еще несколько раз прошел с ним вокруг арены, на минуту остановившись перед исколотым шпагами манекеном, чтобы бросить назад кусок материала, которым было набито тряпичное тело манекена.
 — Пойдем, Бренден, пришло время тебя помыть. — Карн отказался от предложения телохранителя отвести лошадь, и сам взял щетку для чистки лошадей. Он довольно быстро справлялся с этой тяжелой работой. Обливая лошадь водой и расчесывая ей мех щеткой, Карн забыл и Вики, и Роула, и летящих сюда заложников, и людей, обещанных Джастином и Фризном. Ритм работы полностью захватил его. Он еще долго продолжал чистить и расчесывать мех лошади, хотя она была уже совсем чистая. Когда он наконец остановился, мех Брендена был пушистым и так блестел, как мог блестеть только зимний мех. Карн снова проверил еду и воду животного, хлопнул его по спине и вышел из стойла, заперев за собой дверь на засов. Он чувствовал себя лучше. Гнев и ощущение измены все еще сидели в нем, но уже не были так сильны и не имели уже, как раньше, такой разрушительной силы.
 Стоя опять в лифте, Карн оглядел себя. Он был весь в коричневой шерсти, рукава его после мытья лошади были серыми, а ладони почти черными, мундир спереди был запачкан кровью. Кровью Вики.
 Лифт остановился. Карн выглянул в коридор. У входа в покои Ларги, уставившись в пол, стояла Кит. На ее щеках блестели слезы. Карн послал ей сообщение о смерти Вики, но он знал, что не сможет утешить Кит в ее горе, сейчас не сможет. Он нажал на кнопку с цифрой «6», и двери лифта снова закрылись. Карн решил поехать наверх, в оранжерею. Это убежище он использовал как последнее средство. Он оставил Иджила охранять его снаружи и зашел туда один, закрыв за собой дверь. Мягкие запахи сырой земли, зеленых листьев и влажного воздуха окружили его. Карн посмотрел на стеклянный купол, через который в оранжерею попадал свет. Сейчас была ночь. Снег, плавно несомый ветром, огибал изогнутый купол и барабанил по его термическому стеклу. У Карна в голове пронеслась мысль о том, как уязвим этот купол с военной точки зрения, но он быстро отогнал ее. У него будет достаточно времени, чтобы подумать об этом позже. Он зашел в самую гущу растительности, выдвинул покрытую тростником скамью и сел. Сидя в ночной темноте, Карн наслаждался запахами растений, почти ощущая их теплое сырое дыхание и чувствуя вкус тяжелого аромата завезенных с другой планеты деревьев там-там, достигающих своими вершинами стеклянного купола. Карн смог побороть в себе гнев, но сильное, разрывающее душу горе осталось. В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь шорохом падающего на стекло снега и его собственным дыханием. Тишина, спокойствие и наполненный ароматами зелени воздух медленно делали свое дело, успокаивая и залечивая его израненную душу.
 Вечером 10 ухла флиттеры, посланные Нерутом и Мелеваном, доставили в замок обещанных заложников и декакредиты. Для трех прибывших девочек рядом с жилищем Катрин были приготовлены комнаты, а также выделены фрейлины и пожилые дамы более высокого происхождения для того, чтобы всюду их сопровождать. Молодых людей решили поселить вместе с холостыми офицерами и обращаться с ними также соответствующим образом.
 Раул продержался до 15 ухла, когда на нижних этажах его замка от нехватки воздуха стали погибать рабы. 15 ухла паж разбудил Карна очень поздно и сообщил ему о том, что Роул решил сдаться. Карн набросил отороченный гладким мехом халат и, спотыкаясь, стал спускаться вниз по лестнице к видеофону, находившемуся на один уровень ниже. При слабом «ночном» освещении он плохо различал дорогу и шел, натыкаясь на углы и стены. Он остановился у дверей, энергично потер лицо, затем вошел в ярко освещенную комнату. Дородный Роул напряженно стоял, возле древнего деревянного письменного стола. На нем была самая легкая из его одежд. На лбу его резко обозначились морщины, но голова его была высоко поднята.
 — Я сдаюсь, лорд Карн. Вы оказались гораздо умнее, чем я думал. Какими будут ваши условия?
 Карн оценил мужество и гордость этого человека. Однако, каким бы храбрым он ни был, Карн не должен давать ему никаких поблажек. Он выпрямился и сказал гордо и непреклонно:
 — Мои условия таковы: когда мы встретимся, вы дадите мне присягу на верность; вы и все ваши дети, кроме двух старших мальчиков, будете моими заложниками; вы заплатите мне за топливо, которое я вам выделю, а также в качестве наказания — по десять тысяч декакредитов за каждую мегатонну. Вы не получите ни грамма топлива, пока не прибудут заложники.
 — Это очень жесткие условия, мой повелитель, — голос у Роула был резким и звенел от напряжения.
 — Нарушение клятвы — это тоже серьезный проступок и обычно карается смертью. Вы дали клятву моему отцу на верность ему и его преемникам. Я — его преемник, и вы отказали мне в уважении.
 — Сейчас ухл, уже начались бури.
 — Да, бури сейчас жестокие, — спокойно согласился Карн. — Вы знали об этом. Вы знали об этом с детства. Действительно, лететь сейчас — это для вас большой риск. Однако вы сами выбрали время, чтобы взбунтоваться. Вы сами решили не сдаваться как можно дольше и продержались 19 дней. Даже сейчас я не смогу гарантировать вам из-за плохой погоды подачу топлива. Трубы могли замерзнуть от долгого неиспользования, Бенжамин Роул! Возможно, вам придется ждать слишком долго.
 Роул побледнел.
 — Сколько у меня еще есть времени?
 — До первого улучшения погоды. Крайний срок — завтра утром.
 На следующее утро леди Элизабет Роул с покрасневшим, опухшим от слез лицом сообщила по видеофону об отбытии заложников. Ждал Дом Халареков. Ждал сам Карн.
 Транспортный флиттер с заложниками уже опаздывал на целый час. Когда прошло уже два часа с ожидаемого момента его прибытия, начальник связи послал на всех лучах возвращающиеся обратно сигналы. Ник фон Шусс поднял флиттер над стартовой площадкой и снова опустил его вниз. Он медленно прошел по площадке к тому месту, где, глядя в наблюдательное окно пункта связи, стоял Карн.
 — Здесь нулевая видимость, — сообщил Ник, — и такой сильный ветер, что может сбросить в горы и военный флиттер. Роул, конечно, не ожидал такой сильной бури.
 — Господи, помоги им, — прошептал один из техников связистов, глядя на индикатор скорости ветра.
 — Это единственная помощь, которую они смогут получить, пока не прекратится буря, — огрызнулся Ник.
 Он резко повернулся и пристально посмотрел на свой флиттер.
 — Дурак, — пробормотал он, — шестеро детей погибли, и все из-за его гордости!
 Четыре часа спустя, перед рассветом, буря немного утихла, и Халарек запросил Гильдию сделать снимок со спутника любого, приземлившегося в его владениях, флайера. Вскоре он получил позитивный инфракрасный снимок. Это был высокий перевал между горами, находившийся в пятнадцати километрах от замка. Когда техник сунул Карну полученный прямо с компьютера снимок, тот даже не смог ничего сказать. Последствия бури казались невероятными.
 — Они слишком далеко отсюда, чтобы добраться самостоятельно, если кто-нибудь из них выжил, — сказал Карн, глядя на потрясенное лицо Ника, — я убил их, Ник. Всех детей. Я убил их.
 Ник смущенно положил руку на плечо Карну.
 — Карн, не ты виноват в их смерти. Роул знал, чем рисковал. Он знал, как были наказаны остальные. Он надеялся продержаться до тех пор, пока не найдет другой источник топлива. Он проиграл. Что бы ни случилось, на нем будет лежать ответственность.
 Карн провел рукой по его волосам и тяжело вздохнул.
 — На ком бы ни лежала ответственность, ведь там шестеро детей. Префет!
 Солдат, на которого посмотрел Карн, вышел вперед.
 — Пусть летный инструктор Кранз спустится на стартовую площадку, — приказал Карн. — Постойте!
 Солдат, уже выходивший из комнаты, остановился.
 — Существует ли еще отряд спасателей, созданный моим отцом?
 — Да, лорд.
 — Кто их командир?
 — Сотник Рот, лорд.
 — Хорошо. Отправляйтесь за Кранзом.
 Префет отдал честь и ушел. С ближайшего пульта внутренней телефонной связи Карн послал мальчика-слугу за сотником Ротом. Через несколько минут ему ответил хриплый голос:
 — Рот слушает вас, лорд Карн.
 — Через пятнадцать минут постройте ваших людей, сотник. Флиттер Роула разбился на высоком перевале.
 — Грегг построит их, милорд, — Рот мучительно закашлялся, — я все еще лежу в клинике.
 — А Грегг входит в отряд спасателей?
 — Как правило да, лорд.
 — Кто бы вы ни были, хватит разговаривать, — раздался раздраженный голос, — говорит доктор Отнейл. Я приказываю вам оставить этого человека в покое. Он все еще в тяжелом состоянии.
 Карн еле сдерживал смех: доктор отчитал своего господина, сам не зная об этом.
 — Да, сэр! Я закончил, сэр!
 — Не грубите старшим по званию, солдат.
 Доктор выключил свой громкоговоритель.
 Улыбка медленно сползала с лица Карна.
 — Господи! Уже много недель со мной не случалось ничего смешного.
 Ник уныло скривился, выражая свое понимание.
 Появился Грегг со своими людьми. Они остановились у входа на пункт связи. Вышел Карн. Кит и Ларга стояли позади группы солдат. Грегг отдал честь, и его люди, специально экипированные для работы в трудных условиях и имеющие наготове медикаменты, построились за ним в пять ровных рядов.
 — Два десятка из второй сотни построены, сэр!
 — Флайер Роула упал на высоком перевале, — Карн говорил бодрым голосом, так, чтобы никто не мог догадаться о его настоящих чувствах, — если кто-нибудь остался в живых, то я хочу, чтобы их немедленно доставили сюда. Мертвых можно оставить там до Оттепели.
 Грегг наклонил голову в знак того, что ему понятен приказ.
 — Как прикажете, лорд Карн. Я позволил себе отправить на поверхность лошадей из конюшни, предполагая, что они вам потребуются. Наши флайеры могут подвергнуться той же участи, что и флайер Роула. Вы согласны со мной, сэр?
 Карн кивнул.
 — Похоже, что вы правы. Сколько времени это займет у вас?
 — Три дня, сэр, или четыре, если там много живых или если кто-нибудь сильно пострадал.
 — Удачи вам! — Карн отдал честь и смотрел им вслед, пока они не скрылись из вида. Возможно, он послал два десятка людей на смерть…
 Кит, которая во время этого разговора все ближе и ближе подбиралась к Карну, одной рукой обхватила его за талию, а пальцами другой руки прикоснулась к глубоким морщинам, прорезавшим лоб Карна между бровями.
 — Это тот путь, Карн, по которому идет Старкер. Ты принял самое лучшее решение. Ты не должен чувствовать себя виноватым в этом. Подумай только, сколько людей бы погибло, если бы ты атаковал эти три замка.
 Она стала на цыпочки и поцеловала его в ухо.
 — Ты лучший правитель, лучше, чем был наш отец. Ты заботишься о людях.
 — Катрин!
 — Он же мой брат, мама! Он же не Иджил Олафсон или кто-нибудь еще.
 Кит высвободила руку и пошла по коридору. Ник тут же нашел предлог, чтобы последовать за ней.
 Ларга подошла к Карну и остановилась, глядя Кит вслед.
 — Ей нужен человек, который бы ее успокоил. Я никогда не знаю, что она выкинет в следующий момент.
 Карн в замешательстве посмотрел на свою мать.
 — Мне кажется, она совсем не плохо ведет себя. Конечно, не настолько хорошо, чтобы быть скучной, как некоторые наши кузины.
 — Тебя слишком долго не было дома, сын мой. Ты жил в тех местах, где женщины выставляют напоказ руки, ноги и даже другие части тела, свободно разговаривают с мужчинами и ходят всюду без сопровождения.
 Ларга повернулась и, взметнув вокруг себя голубое облако мягкой материи, удалилась. Ее шаг был женственным, а движения грациозными.
 — Не думаю, что Кит когда-нибудь станет на нее похожа, — сказал Карн мягко, — когда Кит сердится, она мечет гром и молнии.
 Он снова вошел на пункт связи, пододвинул свободный стул к связному устройству и приготовился к долгому ожиданию.
 Отряд спасателей постоянно поддерживал с ним связь. Они сообщили о сильном ветре и ненадежном ледовом покрытии, однако никто из них не пострадал. На второй день спутник Гильдии помог им обнаружить обломки. В живых осталось только двое: сам Роул и его двухлетняя дочь.
 Роул, которого спасатели доставили в замок Онтар, не был уже тем лордом, который отказал в верности Халареку. Это был уже сломленный человек, постоянно бормотавший себе под нос: «Я убил моих мальчиков, мое упрямство убило моих мальчиков». Никто не мог утешить его — ни жена, ни старшие сыновья, ни маленькая дочь Микитт. Через две недели, в течение которых Роул стал похож на свою собственную тень, доктор Отнейл стал давать ему успокаивающие средства и перевел на принудительное кормление.
 Карн печально качал головой, наблюдая, как два телохранителя не то вели, не то тащили спотыкающегося Роула к лифту. Карн отправился в гостиную Ларги. Пять женщин мирно сидели на низких стульчиках и ярких подушках, скромно склонив головы над шитьем. Карну захотелось немного посидеть с ними, побыть в тишине. Кит то и дело лукаво украдкой поглядывала на него через свои черные кудрявые волосы и подмигивала. Девочка приблизительно того же возраста, что и Кит, одна из заложниц, все время краем глаза наблюдала за Карном, и это выводило его из равновесия. Он только что звонил по видеофону леди Элизабет, чтобы сообщить о состоянии ее мужа. Он чувствовал себя не в своей тарелке. «Как бы я хотел,
 — думал Карн, — поговорить с леди Элизабет о Роуле без свидетелей! Скоро все население Старкера-4 решит, что Карн пытал и мучил Роула до тех пор, пока тот не сошел с ума».
 Карн поморщился. Пауль Друма уже сообщал ему о подобных слухах, а он живет чуть не на другом конце планеты. Подслушивание и ложь всегда были частью жизни этих Семей, но Карна это никогда не интересовало. Теперь он узнавал мстительный характер взаимоотношений между членами Девяти Семей. Измена, предательство, подслушивание… Карн отчаянно нуждался в отдыхе, чтобы привести свои чувства и мысли в порядок, однако события развивались таким образом, что у него не было на это времени. И если Ричард Харлан будет и дальше поступать по-своему, у Карна вообще не будет на это времени. Ну что же, в конце концов, у него были друзья, на которых он мог положиться.
 Карн подошел к матери и слегка тронул ее за плечо:
 — Пойду поищу Иджила, мама.
 Он повернулся и вышел из комнаты.
 Карн нашел Иджила, Ника, Грегга, Дженкинса и двух братьев Виллемов сидящими в Большом Зале. Они ужинали. Он сел рядом с ними на скамью. В последние недели все семеро много разговаривали, практиковались во владении оружием, по вечерам играли в разные игры, читали книги по военному искусству, флиртовали с горничными и, если не видела Ларга, дразнили Кит и двух девочек-заложниц примерно ее возраста. Карн очень сблизился с этими людьми, несмотря на то, что отец постоянно вдалбливал ему в голову не доверять никому. Он рассказал своим друзьям, что Харлан распространяет слухи о пытках Роула.
 Дэннен Виллем пожал плечами.
 — Эта история не сможет повредить вам, милорд. Многие будут думать о вас лучше, если поверят, что это правда.
 Карн вздохнул.
 — Похоже, что ты прав, Дэннен.
 Он глубоко задумался, взявшись за подбородок.
 После долгой паузы Грегг нарушил тишину, быстро тасуя старую колоду.
 — Может, карты?
 Иджил встал и выпрямился. Ян Виллем дружески двинул его в бок.
 — Сядь, великан, ты бросаешь тень на мой пирог.
 — Я хочу посмотреть, не осталось ли еще горячего хлеба, — сказал Иджил, громко сопя и направляясь к двери.
 — И я, и я тоже пойду, — раздался хор голосов. Заскрипели скамьи. Толкаясь, они выскочили за дверь, и бросились вниз по лестнице на кухню.
 — Я разведаю обстановку, — сказал Грегг и заглянул в боковую дверь кухни, — хлеб лежит с другой стороны, и там только один человек, моет посуду.
 Компания подкралась с другой стороны кухни.
 — Как будто Лхарр не может съесть то, что он хочет, — скривив губы, заметил Ник.
 Хлеб был как раз нужной температуры. Они разорвали батон на куски и стали есть, опираясь на стойку.
 — Хороший хлеб, — сказал Ян, набив полный рот мягкой хлебной коркой.
 Остальные дружно закивали.
 — Хорошая идея, Олафсон.
 — Почему мы не додумались до этого раньше?
 — Давайте немного поупражняемся с лучеметами, пока мы здесь внизу.
 Иджил запихнул в рот последний кусок хлеба и отошел от стойки.
 — Покажи мне, Карн, как твоя лошадь умеет уклоняться от лучей из лучеметов.
 Дженкинс посмотрел на часы.
 — Я не пойду с вами. Через несколько минут начнется мое дежурство. Потом расскажешь мне об этом бое, Олафсон.
 Дженкинс быстро пересек кухню и неожиданно остановился, сурово посмотрев на человека, который мыл посуду.
 — Скажите, вы не были дежурным офицером на пункте связи?
 Человек ничего не ответил, а принялся с удвоенной скоростью и шумом расставлять по шкафчикам кастрюли и сковородки.
 Дженкинс подозвал фон Шусса.
 — Ник?
 Ник подошел к человеку вплотную.
 — Вы были офицером-связистом. Я помню ваше лицо.
 — Да, был, — человек повернулся к ним, как будто его укололи, — был, пока лорд Карн, «добрый к своим врагам», не понизил меня в звании до субпрефета.
 Он стрельнул взглядом в Карна и бросился вон из кухни.
 Дженкинс пожал плечами и остался. Ник вопросительно посмотрел на Карна.
 — Он невероятно нагло вел себя. Я никогда даже не знал его имени. Я поручил капитану Рэду проследить, чтобы мои приказания были выполнены. Я должен был бы уволить его из армии, но был уже ухл, и я не хотел рисковать хорошим офицером, которому пришлось бы вывозить плохого за пределы Владений. Вероятно, я должен был это сделать. Сделали же это Нерут и Мелеван, — Карн пожал плечами, — все время что-то не так.
 Офицеры вытерли с губ хлебные крошки и вслед за Карном пошли на арену. Пока все шли прямо к месту боя, Карн и Иджил завернули в конюшню. Бренден был беспокоен и плохо управляем. Карн поговорил с ним немного, погладил мех на шее, но лошадь не успокоилась. Наконец оба они, обливаясь потом, вышли на арену. Что-то беспокоило лошадь, Карн был в этом уверен. Он проверил поводья и седло. Если кто-нибудь что-то и испортил, то он был умнее Карна. Карн вскочил на лошадь. Бренден рванулся назад и вскинул голову.
 — Полегче, парень! — предупредил Карн. — Ты чуть не боднул меня. Что случилось?
 Карн посмотрел на своих товарищей, одевавших жакеты и бравших лучеметы.
 — Готовы?
 Пять человек зарядили легкие патроны и заняли боевые позиции, имитируя атаку пехоты. Ник стрелял левой рукой. Карн глубоко вздохнул. В такие моменты он всегда чувствовал себя как перед настоящим боем. Сердце забилось быстрее, руки на поводьях стали скользкими. Он еще раз глубоко вздохнул.
 — Стреляйте, когда будете готовы. Только, пожалуйста, не более двоих одновременно. У нас с Бренденом должны быть хоть какие-то возможности маневрировать.
 Бренден судорожно дернул ушами.
 — Начинайте!
 Карн пришпорил лошадь, и она понеслась вскачь.
 В течение следующих десяти минут они блестяще демонстрировали неожиданные остановки, резкие скачки в сторону, быструю смену скорости и направления. Карн взглянул на свой жакет. На нем горело две желтые области. Еще одна — и он «мертв». Бренден одновременно рванулся вперед и закружился вокруг себя. Легкий луч пролетел, не причинив никакого вреда. Ник и Грегг стреляли в пересекающихся направлениях. Бренден уклонился от обоих. Секундой позже Карну показалось, что он слышал три выстрела. Его спину как будто обожгло огнем. Он вскрикнул от боли.
 — Проклятье! Настоящий выстрел! — закричал Иджил.




 11


 Карн почувствовал удар и другого луча. Следующий выстрел был бы смертельным. Он перелетел через голову Брендена и упал на песок. Он лежал не шевелясь, больно вывернув одну руку. На арене их было только шестеро, а значит, кто-то из них и стрелял в него. Его предали. Это слово эхом отозвалось у него в голове — предали, предали, предали — боль пульсировала в такт этому слову. Карн лежал совершенно неподвижно, надеясь, что предатель решит, что он мертв.
 После того как первый шок прошел, казалось, что боль обострила его чувства. Карн услышал приближающиеся шаги. Он затаил дыхание. Кто-то быстро и тяжело дышал рядом с ним. Шел, чтобы нанести последний удар? Карн не рискнул взглянуть.
 — Поднимите его! — закричал Ник откуда-то с другого конца арены.
 Отчаяние затопило Карна. Ник? Кто-то другой? Шаги быстро приближались. Карн приготовился к последнему выстрелу. Большая рука скользнула под воротник его мундира и осторожно пощупала пульс на горле.
 — Слава Богу, жив, — Иджил позвал остальных. — Не двигайся, Карн, — мягко добавил он, — из клиники сейчас придут люди с носилками. Братья Виллемы стоят рядом с тобой. Мы думаем, что этот человек ушел, но мы не хотим дать ему шанс сделать еще один выстрел. Ник и Грегг преследуют его. Не двигайся, Карн.
 Иджил поднял и отбросил сгоревшие края защитного жакета Карна и тихо выругался.
 На арене стояла полнейшая тишина. Карн снова попытался высвободить руку, на которую он упал, но этим он потревожил мышцы на своей обожженной спине. Он услышал свой собственный стон и потерял сознание. Карн ненадолго пришел в себя, когда его клали на носилки.
 — Мы перевезем носилки быстрее, чем они будут двигаться сами, — услышал он голос одного из санитаров.
 — Везти в его покои? — спросил другой санитар.
 — В клинику, — резко ответил Грегг, — ему потребуется срочная помощь.
 Темнота снова сомкнулась над Карном. Когда он в следующий раз открыл глаза, он лежал в маленькой пустой комнате, освещенной у пола ночным светом. Пахло больницей, лекарствами. Он лежал лицом вниз, привязанный к кровати, имеющей форму человеческого тела. Он попытался, несмотря на стягивающие его ремни, поднять голову так, чтобы увидеть хоть что-нибудь, кроме пола. От этого движения Карн почувствовал, как будто кожа у него на спине сморщилась, причиняя невероятную боль. Он со стоном уронил голову. Место, где он находился, не было похоже на клинику. Карн хорошо знал клинику.
 Его охватила паника. Где я? Как долго я здесь нахожусь? Он попытался повернуть голову, чтобы посмотреть по сторонам, но снова почувствовал сильную боль в спине. Он сжал губы, чтобы не закричать от боли. Им овладело отчаяние. Его Дом все еще подвергался смертельной опасности, а он был слабее ребенка. Карн услышал, как медленно открылась дверь, и увидел светлый прямоугольник, который становился все длиннее и длиннее, пока не достиг его кровати. Затем он услышал стук шагов. Карн повернул шею, чтобы увидеть, кто это, но опять почувствовал боль.
 — Нет, лорд. Не двигайтесь, — рука с широким черным рукавом мягко коснулась его руки. Человек подошел ближе, но свет был настолько тусклым, что Карн смог различить лишь его темный халат. Человек пощупал у Карна пульс.
 — Санитар! Зажгите свет.
 В комнате зажегся свет, и человек в черном халате склонился над кроватью.
 — Отнейл! — Карн не узнал мягкого, встревоженного голоса того грубого, злого на язык человека, которого, как ему казалось, он хорошо знал.
 — Да. Кто же еще это может быть? — в его голосе снова начала появляться знакомая резкость. Отнейл внимательно посмотрел Карну в лицо. — Вас мучили кошмары, лорд. Вы так боролись с ними, что снова и снова раскрывали спину. Вам очень повезло. Покрытый металлом жакет отразил значительное количество тепла, так что вы получили только ожог средней степени. К тому же ваши друзья немедленно доставили вас сюда. У вас обожжена вся спина.
 Доктор опустил голову, и сказал тише и резче:
 — Одно время мы даже боялись, что вы умрете, лорд.
 — Где я?
 — Видите ли, милорд, — сказал доктор, растягивая слова, — я знаю о том, что членов Семьи всегда лечат в их покоях, но я бы не смог поднять наверх оборудование, даже если бы у меня было на это время.
 Отнейл сильно нажал на край кровати, и Карн оказался лежащим лицом вверх, опираясь на державшие его ремни и веревки. Отнейл похлопал Карна по руке.
 — Здесь лучше, не правда ли? Легче для вас. Легче для меня. Когда человеку пятьдесят зим, то у него уже не такие здоровые ноги. Так о чем же я говорил? Ах, да, о том, где вы находитесь. Это обыкновенная кладовка. Ее вымыли и продезинфицировали, пока вам оказывали необходимую помощь.
 Карн вздохнул с облегчением.
 — А я уж было подумал, что меня взяли в плен.
 — В плен, лорд Карн? В вашем собственном доме?
 Карн отвернулся, устыдившись своей подозрительности.
 — Я не узнал это место. В замке полно людей из других Домов, здесь живет, по крайней мере, один предатель, и я… я подозревал моих друзей.
 — Это лишено оснований, однако не удивительно, если учесть то, как вас воспитывали. До того как вы родились, лорд, у вашего отца было два друга, пытавшихся уговорить его помириться с Харланами. Но он не согласился на это. Ваш прадед дружил с Харланами, пока Харлан не опозорил Дюка, овладев женщиной, на которой Дюк хотел жениться.
 Доктор покачал головой, как будто все еще, несмотря на то, что прошло столько времени, не мог поверить, что можно так обойтись с другом.
 — Это произошло прямо на Черном Корабле…
 — А мог ли среди моих друзей оказаться предатель? Невозможно же по ошибке зарядить настоящий лучевой патрон вместо облегченного.
 — Как я уже сказал, милорд, эти пятеро спасли вам жизнь. Гигант с другой планеты и братья Виллемы заслонили вас, чтобы защитить от возможного очередного нападения, а пилот фон Шусс сообщил мне по телефону о случившемся и вместе с Греггом стал преследовать убийцу. Этот человек был офицером-связистом до того, как вы понизили его в звании. Ваши друзья заставили его говорить. Он сообщил, что, узнав о том, что его разжаловали в рядовые, лорд Ричард предложил ему деньги и возможность вернуться к вам на службу. Он согласился. Грегг обнаружил у него в кармане столько декакредитов, сколько не смог бы отложить офицер-связист даже в течение нескольких лет. К сожалению, ему удалось убежать от пилота фон Шусса, не слишком искушенного в подобных делах, и он был застрелен из станнера при попытке улизнуть через купол оранжереи. Ваши друзья предполагают, что это именно он тайно провел линию связи и что он убил Вики, — Отнейл с сочувствием взял Карна за руку. — Мне очень жаль, лорд, — этот зверек появился здесь раньше меня. Я буду скучать по нему.
 Карн снова подавил в себе боль утраты.
 — Мне бы очень хотелось надеяться, что этот человек был единственным предателем у меня в доме. Этот бывший офицер мог вести переговоры с Фермой-3, с Харланом, он мог тайно провести в замок линию связи, но получить деньги…
 Он отрицательно покачал головой и снова сморщился от сильной боли.
 — Никто не проникал сюда снаружи после Совета. В Доме все еще есть люди Ричарда.
 — Похоже, что это правда, лорд.
 Разговор отнимал у него много сил. Карн некоторое время лежал молча, потом хрипло сказал:
 — Я подозревал моих друзей. Они не заслуживали этого. Но, помня наставления своего отца, я все же подозревал их!
 По щеке Карна поползла слеза. Он сильно закусил губу, но слезы продолжали течь. Карн отвернулся, чтобы доктор не видел их.
 Доктор Отнейл достал большой носовой платок и вытер ему слезы.
 — Не стесняйтесь, молодой человек, — сказал он грубовато, — иногда после перенесенной сильной боли, когда душа и тело еще слишком слабы, слезы вполне естественны и часто неизбежны. Я их видел на глазах более старших и не так тяжело раненных людей, как вы, — Отнейл направился к двери. — Под левой рукой у вас находится кнопка звонка. Если что-нибудь понадобится — позвоните. А теперь вам нужно поспать. Я приду к вам утром.
 Он выключил свет.
 — Доктор!
 Отнейл остановился в дверях, Карн видел только его силуэт.
 — Какое сегодня число?
 — 5 архаста, вечер, милорд.
 — Сколько времени уйдет на мое выздоровление?
 — Это зависит от разных обстоятельств. Обычно это занимает три-четыре недели.
 — О Господи! Так долго?
 — У вас же обожжена вся спина. Да, так долго и даже дольше, если вы не будете осторожны, когда мы вас снимем с этой кровати.
 — Уже будет 5 курта!
 — Да, лорд. Спокойной ночи, милорд.
 Отнейл вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
 Некоторое время Карн лежал без сна, глядя на слабую тень, отбрасываемую его кроватью на потолок, чувствуя, как слезы оставляют на лице и шее мокрые следы. Но борьба со стягивавшими его ремнями и разговор с доктором так утомили его, что он скоро заснул.
 Следующие две недели Карн провел на той же кровати, повернутый «как лепешка», так он сам это называл. К нему приходило столько посетителей, что доктор Отнейл в конце концов ограничил часы посещения. Его часто навещали Кит и две девочки-заложницы чуть постарше Кит. Обычно их сопровождала леди Агнес, высокая суровая женщина неопределенного возраста, или Ларга. Молодые девушки играли с Карном во Взлеты и Падения или пересказывали ему древние Гхаррские легенды.
 — Они же ухаживают за мной, — жаловался Карн Ларге, когда однажды днем они были в комнате одни. — Я привязан к кровати и беспомощен, а две молодые девушки приходят ухаживать за мной. Только племянница Нерута уже совершеннолетняя, но она такая скучная и бесцветная, что я даже не могу запомнить ее имени.
 — Мэрианн.
 — Меня совсем не интересует, как ее зовут. Мне неприятно, когда за мной ухаживает девушка, которая мне совсем не нравится, — вспомнив о Мэрианн, Карну захотелось повернуться и уйти, но ремни не позволяли сделать ему ни малейшего движения. — Кроме того, — пробормотал он, — обычно все-таки мужчина ухаживает за женщиной.
 Ларга Алиша рассмеялась.
 — Ты же знаешь, сколько ходит слухов, но все они, кроме рассказов о невестах с Черного Корабля, совершенно не соответствуют действительности. Посмотри, например, на Катрин, когда она рядом с фон Шуссом.
 — Кит? Ник? Отлично! Надеюсь, Кит поймает его в свои сети.
 — Я думала, тебе не нравится, когда девушки ухаживают за молодыми людьми.
 — Кит — это исключение.
 — А девочки с Болдера тоже были исключениями? Иджил рассказывал, что ты не возражал против их ухаживаний.
 — Там совсем другое дело, — на мгновение он увидел Шалим, ее длинные руки и ноги и курчавые красные волосы, Надию, изящную и черноволосую, с раскосыми глазами и длинными ресницами, — аналогичное поведение воспринималось там просто как дружба. Нам нравилась их компания, и мы совсем не думали о женитьбе и выгодных семейных союзах. На Болдере люди женятся по любви.
 — Это нелепо, — фыркнула Ларга, — и опасно. Только тщательно спланированные союзы могут удержать общество от распада. Любовь — для детей, таких как Катрин и молодой фон Шусс.
 — Они оба совершеннолетние, мама.
 — Они оба знают, что нам не нужна их свадьба, чтобы еще ближе связать наши Дома. Нет, они никогда не поженятся.
 — А я? Есть ли среди Семей женщины соответствующего мне положения? Эта Мэриетт — единственная девушка подходящего возраста из всех, кого я встречал. Но она просто невыносима. Может быть, я должен жениться на какой-нибудь женщине из Свободного Города?
 — Ее зовут Мэрианн, и не говори глупостей. Даже если Семья даст разрешение на такой брак, жители Свободного Города никогда не позволят этого. Они не будут рисковать своим драгоценным нейтралитетом, соединившись брачными узами с кем-нибудь из наших Домов, — Ларга сделала паузу и задумалась. — Через пять или шесть лет мы могли бы позволить себе невесту с Черного Корабля, если все будет хорошо. Может быть, ты и Ник и кто-нибудь из сыновей Джастина могли бы собраться вместе и…
 — Братья Джастины — друзья Ника, а не мои. Не забывай, Эллит Джастин отказал нам в помощи, которую он обещал на Совете.
 Ларга обиженно отодвинулась.
 — Не нужно так со мной разговаривать. Разве не Джастины защищали тебя на Совете? Я только хочу сказать, что Дому Халареков отчаянно требуется наследник. Мальчики Керэла живут со своей матерью к югу от экватора, и они останутся там, по крайней мере, до тех пор, пока наш Дом цел и невредим. Ты должен как можно скорее подумать о женитьбе, и самым престижным был бы брак с женщиной с Черного Корабля.
 — Пять или шесть лет — это скоро? Старшему сыну Керэла будет тогда восемь или девять лет, и он будет достаточно большой, чтобы управлять через регента.
 — Гм, — Ларга презрительно вскинула голову, — если этих мальчиков воспитывает та женщина, на которой женился Керэл, вряд ли она сделает из них умных людей.
 — Она из Дома Дюрлена, не так ли? — Карн не смог удержаться от ехидного намека.
 Ларга резко выпрямилась.
 — Я не говорила, что тебе подойдет какая-нибудь женщина из наших Домов. Нетта — очаровательное маленькое существо. Она не виновата, что у нее совсем нет мозгов, а Керэла это не интересовало.
 Ларга грациозно встала и одернула юбку.
 — Мы уже долго беседуем, а у меня полно дел в замке. Я буду очень рада, сын мой, когда ты полностью сможешь взять бразды правления в свои руки.
 Она вышла за дверь. Карн улыбнулся, глядя на величественную походку этой миниатюрной женщины, но улыбка быстро сползла с его лица. У него чесался нос, но он сам не мог его почесать. Болела шея, и ему надо бы позвать кого-нибудь, чтобы его перевернули. Ему нужно было судно. И это было самое унизительное в его нынешнем положении. Он поморщился, вздохнул и нажал кнопку звонка.
 Через двадцать пять дней доктор Отнейл позволил Карну встать.
 — Никаких нагрузок, — строго приказывал доктор, — старайтесь не напрягать мышцы спины, не поднимайте тяжестей, даже лучемета, словом, ничего тяжелее вилки — по крайней мере, в течение следующей недели. Я буду каждый день приходить к вам в комнаты и менять повязки.
 — Да, доктор, — Карн отдал честь и вздрогнул от боли.
 Так как к тому моменту, как Карн стал на ноги, фон Шусс также не был в хорошей физической форме, то оба они стали усиленно тренироваться, стараясь снова привести себя в состояние боевой готовности. Несмотря на тренировки, несмотря на постепенно улучшающееся физическое состояние, Карн знал, что Ричард Харлан все равно был бы сильнее его в любом бою. Его одолевали сомнения, сможет ли он противостоять тем действиям, которые, возможно, предпримет Ричард, выступая против Халареков. Карн знал, что как только начнется Оттепель и Ричард Харлан сможет двинуть людей и вооружение, он немедленно начнет предпринимать все, чтобы выполнить свою ужасную клятву. А у Карна не было людей, которых он мог бы повести против Харлана. Ему не хотелось пользоваться услугами генерала Шенна, так как он чувствовал, что генерал Шенн не будет слушать никаких приказаний, отличных от тех, которые дал бы Трев Халарек в подобной ситуации. И все же у Карна не было настолько опытных старших офицеров, которые могли бы заменить генерала. В результате Карн провел остаток архаста и весь курт с чувством, что он обречен.
 Он мучился над этой проблемой, наблюдая, как солдаты Коннора, Макниса и фон Шусса ежедневно вместе с его солдатами упражнялись в боевых искусствах. Люди из этих двух малых Домов не могли вернуться к себе домой после церемонии принятия присяги из-за плохой погоды, и им было позволено воевать на стороне Халарека. Карн то и дело напоминал себе, что такое разрешение было дано только потому, что ни один Дом не согласится кормить зимой лишних людей, если эти люди не будут сражаться за этот Дом. Без такого обещания Трев попросту выгнал бы две сотни людей, несмотря на сильный мороз и суровые бури, свирепствующие в ухле. Он думал над этой проблемой каждый день, когда после военных учений снова и снова просматривал списки людей и запасов, необходимых, чтобы выдержать осаду. Каждый раз, просматривая эти списки, Карн искал офицера, который мог бы заменить генерала Шенна. Однако ни у кого не было такого большого опыта, как у генерала. Ни у кого. Каждый раз, натыкаясь на этот вопрос, Карн приходил в замешательство, понимая, что именно он как Глава Дома будет вынужден возглавить сражение против Харлана, будучи совершенно неопытным и вооруженным лишь книжными знаниями. Мысль эта страшила его. Он уже сделал кое-что по-своему. Карн вспомнил Ферму-3 и взбунтовавшихся вассалов. Гхарры обвинили Карна в трусости. Он стал терять своих сторонников. Потеря Джастина явилась для него настоящим бедствием, исправить которое можно было лишь решительной победой над Харланом.
 Кроме того, существовала большая вероятность того, что поскольку Астен Харлан умер, Совет Оттепели мог положить конец опеке Харланов. Причем, учитывая, что большинство в Совете составляют союзники Харлана, скорее всего так и произойдет. Совет может также решить заменить регента у Халареков и поставить кого-нибудь другого вместо Ларги. Он может также отстранить Карна от управления замком и назначить кого-то другого просто потому, что Карн достигнет совершеннолетия только через месяц после того, как соберется Совет.
 Карн жил с постоянным чувством надвигающейся беды. Для остальных членов семьи зима прошла как обычно: составление описей имущества, еженедельные походы в часовню на службы Первого Дня, разговоры по видеофону с друзьями и вассалами, чтение и игры. До середины курта Иджил все время нервничал из-за вынужденного безделья.
 — Как вы только это выдерживаете, — уныло спрашивал он Карна, сидя с ним в библиотеке, — все вокруг только и делают, что играют, болтают и сплетничают.
 Иджил задумчиво посмотрел на Ника и Кит.
 — У Ника теперь появилось увлечение.
 — Это всего лишь детская любовь. Они перерастут ее.
 — Гм… — произнес Иджил. Он встал и выпрямился. — Я хочу что-то делать, Карн. Дома мы ходили на лыжах, катались по льду на парусных санях…
 — Дома, — фыркнул Карн, — у вас не бывает таких сильных бурь и холодов. Здесь ты бы превратился в ледышку. Никто не выходит наружу, когда стоит месяц курт, даже при крайней необходимости. Нам очень повезло, что после крушения флиттера Роула вернулись все спасатели.
 — Я хочу что-то делать своими руками, Карн. Я просто не нахожу себе места.
 Карн задумчиво посмотрел на своего друга, прикусив губу.
 — Ты когда-то написал для меня портрет Надии и нарисовал усаженную деревьями аллею перед Академией. Эту картину я брал с собой на «Альдефару». Нарисуй мне что-нибудь на стене напротив моей кровати, чтобы я, глядя на эту картину, вспоминал о тебе, когда ты вернешься домой. В ремесленных мастерских в Онтаре ты найдешь все необходимые тебе материалы.
 Иджил тут же бросился к дверям, на бегу коснувшись плеча Карна.
 — Спасибо, брат. Теперь я, кажется, смогу найти себе место до наступления Оттепели.
 — Ты найдешь дорогу? — крикнул Карн уже вслед ему.
 — Ты же знаешь меня. Я могу найти дорогу даже в лабиринте с завязанными глазами.
 Карн улыбнулся. Это была правда: Иджил прекрасно ориентировался, чувствуя направление.
 Иджил немедленно взялся за осуществление своих новых планов.
 — Хеймдал у ворот Аасгарда вечером, пейзаж с планеты Болдер, — говорил он всем, кто спрашивал и не спрашивал, что он делает, долго и подробно описывая будущую картину.
 Восьмого немба Гильдия передала сообщение для всех членов Мирового Совета о том, что ею и чиновниками Патрульной службы завершено расследование по делу «Альдефары», что суд уже начался и должен завершиться к 1 вердейну, за десять дней до Совета Оттепели. Халареки, так же как и все население Старкера-4, собрались перед экраном, чтобы послушать сообщение.
 — Почему это заняло у них так много времени, Карн? — спросила Кит, когда закончили передавать это объявление и контора Первого Купца исчезла с экрана.
 — Ближайший к Старкеру Патрульный корабль находился на расстоянии трех недель пути. Когда он прибыл, понадобилось время, чтобы опросить экипаж и трех оставшихся в живых пассажиров, собрать вместе и проанализировать все свидетельские показания и улики. Затем Патрульной службе нужно было собрать равный по положению состав жюри и провести суд через мониторы. Тем временем кто-нибудь из Гильдии или Патрульной службы должен был успокаивать правительства, защищающие права пассажиров-свидетелей, объясняя им, почему их свободных граждан не отпускают по своим делам, а держат под арестом. Судебный процесс — очень дорогое мероприятие и, возможно, Гильдии пришлось занять деньги в другом секторе Гильдии. В Федерации такие длительные судебные разбирательства оплачивает общее правительство. Здесь же Гильдия должна платить деньги из своей прибыли, что совсем не радует ее директоров.
 Карн в задумчивости смотрел на пустой экран. Он все больше и больше погружался в себя, размышляя о том, какие последствия будет иметь суд для Халареков и всего Старкера-4. Карн продолжал разговаривать с Кит, не отрывая глаз от экрана.
 — Сегодня Первый Купец сказал мне, что с этого дня Гильдия больше не будет заниматься перевозками пассажиров куда бы то ни было. Теперь мы не сможем выбраться из нашей системы. Никаких увеселительных путешествий больше не будет. — Карн прерывисто вздохнул и с горечью произнес: — Теперь все другие планеты узнают, что Черные Корабли занимаются похищением людей, терроризмом и иногда даже идут на убийство… Господи! Гильдия защищает свои доходы ценой Старкера-4! Если никто больше не сможет посетить другие планеты, объединенные в Федерацию, то Старкер прекратит свое развитие, погрязнет в своих традициях и варварстве!
 Кит, стараясь утешить, протянула к нему руку, но Карн оттолкнул ее и бросился вон из комнаты. Много позже Кит снова нашла его сидящим на своей кровати, скрестив ноги. Карн разглядывал нарисованную уже картину: Хеймдал сидел на краю радуги, играя на своем рожке, а высоко над Джотунгеймскими горами сгрудились черные грозовые облака.
 — До сих пор, Кит, я не осознавал, что именно так и смотрю на наш мир. Я ненавижу в нем жестокость и бессмысленные традиции, которые соблюдаются лишь потому, что так было всегда. Если Гильдия совсем отрежет нас от других миров, а Свободные граждане будут держаться особняком, то власть на Старкере-4 захватят силы тьмы.
 Карн посмотрел на свои руки и сложил их на коленях.
 — Еще не все потеряно, Карн, — почти прошептала Кит.
 Он пошевелил мышцами спины.
 — А разве нет? Мне повезло, когда в меня стреляли из лучемета. В следующий раз…
 Кит обняла Карна и крепко прижала к себе.
 — О Карн, я не хочу тебя терять!
 Карн погладил ее мягкие каштановые волосы.
 — Это путь, по которому идет наша планета, — ты сама сказала мне так несколько месяцев назад. Сколько Лхарров прожили более тридцати зим?
 — Четверо.
 — А более сорока?
 — Один.
 — Нужно смотреть правде в лицо, Кит, а это трудно, ох, как трудно!
 Карн обхватил Кит руками и зарылся лицом в ее теплые волосы, чувствуя, как ее слезы падают ему на шею.
 — Я люблю жизнь и люблю мою семью. Я хочу иметь детей и внуков. Я хочу дожить до старости. О Кит, как я хотел остаться на Болдере!
 После долгого молчания Карн поднял голову, отстранил от себя Кит и посмотрел ей в глаза.
 — Я не хотел говорить это тебе, Кит. Я никому больше об этом не говорил.
 Кит опять уткнулась лицом ему в шею и крепко прижалась к нему. Они все еще продолжали так сидеть, когда за дверью послышался голос Гарета:
 — Председатель Совета де Ври требует, чтобы вы подошли к экрану, милорд.
 — Нельзя ли подождать?
 — Нет, лорд. Он требует вас немедленно. Совет принял какое-то постановление.
 Карн отодвинулся от Кит, вытер слезы у нее на щеках, поцеловал ее и встал. Он переодел влажный и помятый мундир. Затем сказал Кит:
 — Ты можешь здесь остаться и привести себя в порядок.
 В комнате с трехмерным видеофоном Карна уже ждали Ларга, Орконан, Вейсман и генерал Шенн.
 Председатель де Ври поднял глаза от каких-то бумаг, которые он читал, и посмотрел с экрана на Карна.
 — А, Халарек. Вы выглядите уже вполне здоровым.
 — Да, милорд. Так что же Совет хочет от меня?
 — Существует закон, по которому Дом, который собирается начать осаду другого Дома, дает сорок дней на то, чтобы все, кто не имеет отношения к этому спору, и мирное население, не участвующее в боевых действиях, могли покинуть осаждаемый район, — де Ври прокашлялся. — Граф Кингсленд, как опекун Дома Харланов, объявляет осаду замка и города Онтар, Владений Халареков, которая начнется через сорок дней или 8 керенстена нового года.
 — Никто не сможет покинуть замок до 20 керенстена! Вы же знаете, какая обычно погода во время Оттепели, милорд!
 — Извините, Халарек. В законе ничего не сказано об отсрочке, связанной с плохой погодой. Кингсленд и Харлан выполнили требование закона. Готовьтесь к осаде.
 Де Ври резко прервал связь, и его изображение исчезло с экрана.




 12


 Карн ошеломленно смотрел на экран.
 — Как мог Совет позволить это? — шептал он. — Все это соответствует закону. Они же уничтожат всю мою семью, если никто не сможет выйти отсюда. Техник, соедините меня с Кингслендом.
 Карн стоял перед пустым креслом Ларги, напряженно ожидая, когда снова загорится экран. Через несколько минут на нем появилось изображение: комната была пуста. Еще через некоторое время в нее вошел худой человек с резкими чертами лица. Ему было немногим более двадцати зим. Он холодно посмотрел на Карна.
 — Вы хотели меня видеть, Халарек?
 — Я хотел видеть графа Кингсленда.
 — С моим отцом произошел несчастный случай в конце курта. У вас дело к Кингслендам или к моему отцу?
 Карна охватила паника. Но он смог овладеть собой и не показать вида. Это был совсем не тот человек, которого Карн надеялся уговорить отложить осаду до 20 керенстена. От такого человека нечего было ждать справедливости. У него было грубое, волевое, энергичное лицо. Карн вдруг понял, как Харлану удалось получить согласие на осаду у своего опекуна. В результате «несчастного случая» к власти пришел более уступчивый человек. Усилием воли Карн остановил дрожь в своих руках и отдал честь новому лорду Кингсленду.
 — Мир вашему дому, милорд.
 — Какое у вас ко мне дело? — новый лорд остановил на Карне свой тяжелый, недружелюбный взгляд.
 Карн несколько приободрился.
 — Я прошу дать мне время, чтобы мирное население успело покинуть замок..
 — У вас есть время. У вас есть законные сорок дней, Халарек.
 Негодование и гнев боролись в Карне с академической подготовкой. Наконец академическая подготовка взяла верх. Карн глубоко вздохнул и сказал ровным голосом:
 — Вы же знаете не хуже меня, что опасно отправляться в полет до 20 керенстена.
 — Не опасней, чем в середине ухла, когда ваши вассалы вынуждены были послать к вам своих заложников, — Кингсленд сделал паузу, чтобы значение его слов лучше дошло до Карна, — вы все еще недовольны выбранным временем, милорд?
 Голос Кингсленда был ровным и очень-очень вежливым.
 Лицо Карна осталось неподвижным, не выразив гнева и отчаяния, которые овладели им.
 — Приношу свои соболезнования в связи с безвременной кончиной вашего отца, — сказал он тихо и отключил связь.
 Карн сделал рукой знак техникам, стоявшим за дверью, и медленно опустился на кресло Ларги. Ингольд Кингсленд объединился с Харланом, возможно, ускорил смерть графа Неллиса, чтобы новый опекун дал согласие на осаду, чего никогда бы не сделал старый граф, особенно в начале керенстена. Итак, предыдущие проблемы еще не решены, а уже появилась новая. Осада означала, что Карн больше не мог откладывать решение, касающееся генерала Шенна. Разгар битвы или осада — не время для смены командования войсками. Не хватает еще, чтобы генерал и офицеры отказались выполнять приказы. Карн сжал губы. Он должен немедленно что-то решить.
 Карн собрал генеральный штаб в Большом Зале. В ожидании прихода офицеров он шагал взад-вперед у Кафедры, ероша волосы и размышляя, как ему выявить неверных офицеров. Остальных же офицеров он должен заставить выполнять его приказы. За сотником Ротом и его Спасателями в Зал вошли сотник Винтер и пять подчиненных ему командиров отрядов. Следом за ними шли и остальные. Карн увидел их напряженные, ожидающие лица и резко сказал:
 — Харлан объявил об осаде, которая начнется восьмого керенстена, — Карн подождал, пока стихнут возгласы удивления и возмущения. — У нас есть сорок дней, чтобы проверить наши запасы еды, оружия и боеприпасов укрепить наши позиции на поверхности, если это возможно, а также как можно скорее подготовиться к эвакуации членов Семьи в их малые владения.
 — Осада действительно назначена на восьмое керенстена? — спросил Карна стоявший впереди офицер.
 — Да. Сейчас мы должны выработать план подготовки к осаде и эвакуации членов семьи, эвакуации, которую провести будет крайне сложно, если не невозможно. Вы слышали клятву Харлана. Теперь он собирается таким образом уничтожить наш Дом.
 Встал генерал Шенн.
 — Извините меня, молодой лорд, но я не думаю, что нам потребуется кого-то эвакуировать. Здесь мы абсолютно неуязвимы. Мы можем…
 — Я не интересовался ничьим мнением об эвакуации Семьи, генерал, — резко прервал его Карн. — Я думаю о том, что нам предстоит, еще с нарна. Во время Оттепели наш Дом может быть разрушен в результате длительной осады. Наши запасы на исходе, а к началу керенстена, когда грузовые флайеры Гильдии смогут доставить новые грузы, их будет еще меньше. Однако к тому времени Харлан уже начнет осаду. Вы думаете, он не отключит наши грузовые лифты и не заблокирует лестницы, чтобы мы не могли получить эти грузы?
 Генерал Шенн почувствовал себя оскорбленным в лучших чувствах.
 — Молодой человек, я командовал сражениями на боевом поле, когда вы еще пешком под стол ходили!
 В толпе офицеров послышался тихий ропот.
 Карн так сурово посмотрел на генерала, что на лице у того выступил пот.
 — Неповиновение — всегда серьезный проступок, генерал, — тихо сказал Карн, — но когда Дом подвергается нападению, это уже измена.
 Генерал побледнел, но потом снова овладел собой. Всем своим видом он как будто говорил: «В конце концов, это всего лишь третий сын Трева». Он повернулся к другим офицерам.
 — Итак, как мы будем действовать? Если мы оставим ворота стартовой площадки открытыми, даже если будет прекращена подача энергии, враг не сможет…
 — Генерал Шенн, — прервал его Карн обманчиво спокойным голосом, — назовите мне ваших любимых офицеров в штабе.
 После недолгого замешательства генерал перечислил дюжину фамилий. Карн подозвал к себе сотников Рота, Винтера и Мартина.
 — Отберите в этой комнате верных людей, найдите двенадцать перечисленных офицеров, заключите их под стражу и не освобождайте до конца осады. Генерал Шенн тоже будет заключен под стражу, и он будет содержаться в отдельной камере до тех пор, пока я не решу, что с ним делать.
 Сотники немедленно стали оправдываться.
 — Что я сделал, мой повелитель?
 Генерал Шенн выглядел искренне изумленным.
 — Вы обращаетесь со мной так, как будто я еще мальчишка, генерал, мальчишка, каким считал меня мой отец. Я — Лхарр, и я управляю своим Домом. После вашей попытки взять власть в свои руки вы лишаетесь звания офицера.
 Карн сорвал с мундира Шенна генеральские знаки отличия.
 — Мой отец в таком случае наверняка взял бы станнер и убил бы вас прямо здесь.
 Карн резко кивнул Винтеру:
 — Уведите его.
 В комнате легким ветерком пронесся шепот удивления и быстро замер. Карн выпрямился, глядя как Винтер подошел к генералу и забрал у него оружие. Он оглядел комнату.
 — Если среди вас есть офицеры, преданные только Треву Халареку или кому-нибудь из тринадцати разжалованных офицеров, скажите об этом сейчас. Вы получите денежное пособие в награду за честность, и вам будет предоставлена возможность пожить в Онтаре в свободных помещениях до тех пор, пока вы не сможете покинуть мои Владения. Нашему Дому сейчас нужны офицеры, которые ставят Дом превыше всего.
 Позади всех встал очень молодой командир отряда.
 — Генерал Шенн — мой дядя, лорд. Я иду с ним.
 Голос его дрожал. Карн посмотрел на бледное как мел лицо молодого человека, его испуганные глаза.
 — Не бойтесь, я не Трев Халарек, — произнес Карн, — ваше мужество достойно похвалы, и я сдержу в отношении вас свое слово. Есть кто-нибудь еще? — Еще семь командиров отрядов, один сотник, три капитана, два пилота и четыре командира отделения перешли на сторону арестованных офицеров. Карн подождал еще несколько минут, затем приказал увести арестованных и начал говорить о том, что необходимо предпринять.
 — Уже приглашены в замок торговцы железными изделиями, которые должны заделать решеткой купол оранжереи — наше самое уязвимое место. Мы построим крепкие стены вокруг стартовой площадки для флиттеров и всех трех выходов на поверхность. Враг не должен захватить лестницу, мы должны этого не допустить любой ценой. Вам все ясно?
 Офицеры согласно закивали. Карн мысленно поблагодарил Бога за то, что на Старкере-4 не было известно о существовании бомб и гранат. Семейный кодекс требовал рукопашного боя один на один.
 — Мы оставим грузовые лифты, как они есть, — продолжал он, — но прекратим подавать энергию к ним и к лифту, идущему в сад замка. Капитан Рэд, прикажите двум вашим инженерам проверить эти три системы. Если к лифтам может поступать энергия каким-либо другим способом, мы должны перекрыть этот путь.
 Рэд кивнул и записал указания в блокнот.
 — Сотники Рот, Вихр и Мартин уже вернулись?
 — Да, лорд.
 — Сколько людей из вашей сотни, Мартин, все еще находится в клинике?
 — Двенадцать, мой господин.
 — А у вас, Винтер?
 — Только один, милорд.
 — Рот?
 — Более двадцати, мой повелитель.
 — Тогда ваша сотня будет в резерве.
 Карн внимательно оглядел Рота: тот был еще очень бледен и худ.
 — Вы еще не совсем оправились после болезни, — заметил Карн и затем добавил: — Один отряд ваших спасателей будет наверху с Винтером.
 Карн сделал паузу и заглянул в свои записи, чтобы проверить, все ли он сказал.
 — У нас будут следующие перестановки: капитан Рэд, возьмите на себя командование четвертой сотней, как только ваши инженеры начнут работать; командир отряда Грегг, возьмите на себя инженеров; командиры отрядов Карсен и Уолтт повышаются в звании и становятся капитанами. Дженкинс, Филлипсон, фон Шусс, Ян Виллем, Дэннен Виллем, займите места командиров отрядов.
 — Но мы пилоты, лорд Карн, — сказали они в один голос.
 — Пилоты нам сейчас не нужны, а командиры отрядов — нужны. Нам придется вести наземные бои при ветреной погоде. Два места пилотов будут оставаться незанятыми до конца осады. Кроме того, четыре отряда и четыре отделения остались без командиров. Сотники, вы знаете своих офицеров. Выберите лучших, которые могут занять эти места. Так, все ли я сказал?
 — Как насчет Олафсона? Где он будет сражаться? — закричал молодой командир отряда, стоявший с краю толпы.
 — Он с другой планеты. Вы знаете, что мы не имеем права использовать его.
 Сзади встал капитан.
 — Он говорит, что вы побратимы и как бы одной крови. Если это так, то он совсем не инопланетянин и может сражаться за нас.
 Карн поднял правую руку, слегка опустил рукав, и все ясно увидели у него на запястье лиловато-синий шрам.
 — Брат! Брат! — оглушительно закричали офицеры. — В мой отряд! Зачислите его в мой отряд!
 Когда крики немного стихли, Карн поднял руку, призывая всех к тишине.
 — А какая разница, где будет воевать Иджил?
 Ян Виллем встал, чтобы ответить.
 — Разве сторожевая собака, собирающаяся сражаться со стаей волков, отказалась бы от помощи дружелюбного медведя из пустыни Цинн? Иджил ростом с двух человек, а силы у него как у троих.
 — Но если он мой брат и может сражаться за нас, то он пойдет со мной.
 Когда смех стих, встал Уолтт.
 — Я не хочу разделить участь генерала, мой господин, но почему мы собираемся вести наземные бои? Онтар ведь уже пережил раньше несколько зимних осад.
 — Они были в самом начале зимы. Ухл просто разгонял атаковавших нас противников. А эта осада начнется во время Оттепели, до того, как мы получим груз с продовольствием. Мы можем просто умереть от голода. Поэтому нужно атаковать Харлана из предгорий. А для этого — построить спрятанные между соснами укрытия, хотя погода, к сожалению, совсем не способствует этому, и напасть на Харлана с тыла. Мы должны разбить армию Харлана, иначе мы окажемся у него в руках.
 — Много ли у нас шансов на успех, милорд?
 — Больше, чем если мы будем сидеть здесь и ждать. Насколько больше?..
 — Карн пожал плечами. — В Академии меня учили стараться не начинать войны, но меня также обучали и военной тактике. Я остановил восстание рабов и вассалов в рекордно быстрые сроки, неважно, что говорят о том, как я это сделал. Я знаю цену удивлению. Лорд Ричард собирался удивить нас очень ранней осадой. Ну что ж, джентльмены, мы еще больше удивим его.
 Среди офицеров послышались бурные одобрительные восклицания. Карн поднял руку, призывая к тишине, и гордо поднял голову.
 — Я готов, если это необходимо, отдать жизнь за мой Дом, но я надеюсь, что такой необходимости не возникнет.
 Первым начал кто-то, стоявший позади всех, и скоро Большой Зал был наполнен криками: «Да здравствует Халарек! Да здравствует Халарек!»
 Началось томительное ожидание. Карн назначил Рота командовать в замке, фон Шусс был у него в подчинении. Винтер руководил наземной защитой замка, а наиболее опытный командир отряда по имени Кайл и сам Карн должны были провести из предгорий две атаки на войска Харлана. Так как солдаты с той и другой стороны будут одеты в белые маскировочные костюмы, Карн приказал сшить для своих людей двустороннюю форму, так, чтобы в близком бою с противником можно было вывернуть ее синей стороной наружу и отличить своих от врагов. Дом фон Шусса обещал предоставить Карну Халареку еще несколько отрядов, если только их прибытию не помешает погода. Только несколько избранных солдат знали пока о тайном плане нападения с предгорий на тылы Харлана.
 Первая небольшая оттепель керенстена, праздник Нового года пришли и ушли незамеченными. Этот праздник означал только, что инженеры могут начинать строить в горах укрытия. 5 керенстена Кайл; Карн и их отряды направились в укрытия. Кайл пошел на восток, в укрытие, построенное среди скал, недалеко от пустыни Цинн. Карн, Иджил и Ян Виллем вместе с отрядом Виллема двинулись в укрытие, расположенное к северу от замка около пика Дюр, у подножия высокого перевала. Каждый человек в отряде имел при себе рассчитанные на две недели запасы термотоплива и еды, а также спальный мешок. Кроме того, Виллем нес набор медикаментов.
 Этот переход длился полдня, и к вечеру они уже достигли укрытия. Для его постройки инженеры использовали бревна голубой сосны, а затем замаскировали специально подрезанными ветками. Снег на крыше блестел и переливался под солнечными лучами, а с карниза уже тихо капала вода. Карн надеялся, что, пролетая над этим местом, пилоты Харлана не заметят пней недавно срубленных деревьев. Люди по одному прошли в укрытие и положили свои вещи на пол. Карн поставил наблюдателя на высоком валуне, находящемся сбоку от здания. Виллем назначил двух поваров, и они сразу же начали готовить ранний ужин.
 Всю ночь на перевале была буря. Голубые сосны ревели как водопад, когда ветер раскачивал их вершины из стороны в сторону, будто это были легкие травинки. Морозный воздух просачивался в укрытие через щели между бревнами. Назначенный на ночь часовой поставил шесть дополнительных термобатарей, чтобы не дать температуре упасть ниже опасной отметки. Карн не спал, но не только холод был тому причиной. Здесь, вдали от замка, его собственный план казался ему слабым, уязвимым и не имеющим никаких шансов на успешное выполнение. Ему казалось, что их укрытие будет немедленно обнаружено, атаковано и захвачено преобладающими силами противника. Воображение услужливо рисовало ему картины гибели его людей, особенно Иджила и Виллема, в неравной безнадежной борьбе.
 Как только шум ветра стих, Карн встал и вышел из укрытия навстречу первым солнечным лучам. В тихом морозном воздухе резко потрескивали деревья. Огромные снежинки плавно кружились, словно тонким покрывалом укутывая кроны деревьев и заметая следы людей. Карн почувствовал некоторое облегчение. Теперь их уже не смогут выследить. Большие снежинки говорили о том, что верхние слои воздуха гораздо теплее, и, значит, скоро наступит новая оттепель. Из укрытия вышли и другие люди посмотреть, все ли в порядке. Некоторые из них дрожали от холода.
 — Лорд Карн! Там, на западе, снижается флайер!
 Карн остановился около валуна, с которого велось наблюдение, и посмотрел в указанном направлении. Солдат, который закричал это, уже почти взобрался на камень, где был его наблюдательный пункт. Он молча протянул Карну бинокль. Это был флайер, раскрашенный в черно-белые цвета — цвета Одоннела. Все, кроме наблюдателя, быстро нырнули в укрытие, чтобы их не могли заметить с флайера. Наблюдатель спрятался за камнем, так, чтобы его не было видно, а когда опасность миновала, снова вскарабкался на валун.
 — Я думал, они прилетят еще раньше, — угрюмо заметил со своего места Виллем и вышел на воздух.
 Следом за ним появился Карн. Глядя в бинокль, он сообщил:
 — Транспортные флайеры и флиттеры Харлана и Одоннела приземлились на равнине к северу и югу от замка. Из них вышло уже порядка девяти сотен. Они, должно быть, сильно рисковали и летели во время бури, чтобы проскочить никем не замеченными в тех Владениях, которые они пересекали. Ричард хочет быть уверенным в том, что никто не сообщит в Совет об этом его втором преступлении. Похоже, что они уже нарушили нам связь. А, нет, смотрите!
 Карн указал в ту сторону на равнине, где находился один из отражателей радиоволн Халареков. Человек, одетый в зеленую форму армии Харлана, нырнул под отражатель и быстро выбрался из-под него. Тогда остальные набросились на отражатель и стали лупить по нему палками и прикладами станнеров до тех пор, пока не разбили его вдребезги, приведя этим в полнейшую негодность.
 — Они перерезали провода, а затем вывели из строя отражатель на тот случай, если мы пошлем кого-нибудь соединить порванные провода.
 Карн даже не пытался скрыть свой гнев.
 — Проклятье! Держу пари, у них в замке даже не было времени, чтобы послать протест. Возможно, они даже не знают, что осада уже началась.
 Карн крепко выругался и повернулся к своим людям.
 — Похоже, Харлан уверен, что никто в замке не выживет, а поэтому и не боится, что кто-нибудь сообщит о его действиях Совету. Что бы с нами ни случилось, хотя бы один из нас должен остаться в живых, чтобы рассказать потом о преступлениях Харлана. Иджил, — позвал он, — выйди, пожалуйста, на минуту, принеси нашему наблюдателю пару спальных мешков. На этом камне, должно быть, очень холодно.
 Иджил вышел из укрытия, наклонив голову, чтобы не удариться о притолоку двери. Он отошел подальше, чтобы видеть лежащего на камне человека, и бросил ему два спальных мешка. Солдат сразу же развернул один из них и лег на него.
 Карн взобрался на валун и протянул солдату бинокль.
 — Накройтесь вторым мешком. Так будет теплее.
 Затем Карн поманил Иджила, и они уединились в гуще голубых сосен. Он обхватил рукой плечи Иджила так, будто они просто дружески беседовали, и очень тихо сказал:
 — Харлан начал осаду на три дня раньше, у него около девяти сотен. Я думаю, Ричард хочет захватить замок до того, как в других Владениях станет известно, что случилось. Как ты считаешь?
 Иджил опустил голову, посмотрел на свои ботинки и задумчиво произнес:
 — Похоже, что так. Вряд ли их запасов хватит надолго, чтобы прокормить такое количество людей, а рассчитывать в керенстене на доставку продуктов по воздуху они, судя по всему, тоже не могут.
 Карн понимал, что Иджил поддерживает его, но не дает никаких советов. Конечно, Лхарр сам должен принять решение, но он боялся сделать это. Отсутствие опыта делало его нерешительным.
 Внизу на равнине осаждающие строили вокруг замка бараки с круглыми крышами.
 — Может, они собираются грабежом добывать себе пропитание? — Иджил криво усмехнулся и задумчиво взялся за подбородок.
 — Одному Хеймдалу известно, на что они надеются в такой жуткий холод,
 — он похлопал замерзшими руками. — Даже в ваших терморукавицах у меня мерзнут руки. И как твои люди смогут стрелять в них?
 — У них есть другие рукавицы, которыми они пользуются, когда стреляют. Они, конечно, не такие теплые и носить их можно только несколько минут, однако все-таки пальцы в них отморозить нельзя. Я на это надеюсь. Господи! Почему я должен принимать такие решения!
 — Потому что ты Лхарр, — просто ответил Иджил, — и уже слишком поздно что-либо изменить.
 — Было поздно что-либо изменить даже в день моего рождения, — в голосе Карна слышались горечь и отчаяние.
 Иджил положил руку Карну на плечо.
 — Пойдем в укрытие, погреемся.
 Карн медленно побрел в укрытие, в задумчивости опустив голову. В нескольких шагах от двери он остановился.
 — Винтер еще не знает, что здесь произошло, а мы никак не можем ему сообщить. Это значит, что у нас есть еще один или два дня, чтобы наблюдать за противником и ничего не делать. А это может оказаться и нашим преимуществом, и нашей бедой. Вот если бы началась сильная буря…
 Иджил крепко схватил Карна за плечо.
 — Ты правильно рассуждаешь. Верь в свои силы.
 Карн взглянул на него.
 — Верить в свои силы? Никто не верит в меня, — произнес он раздраженно и резко.
 — Все доводы в твою пользу, потому что ты прав, и, возможно, все жители Старкера-4 узнают это.
 Иджил засунул руки под мышки, чтобы согреться, и взглянул на равнину.
 Карн уставился на широкую спину своего друга. В его словах была правда. Карн Халарек уже не может снова стать таким, какими всегда были Гхарры. Он хочет искать новые пути в их связанном дикими традициями мире. Карн все больше и больше укреплялся в своей решимости. Лучше умереть, чем мириться с этими жестокими, деспотичными правителями, которые всегда контролировали Девять Семей.
 Ночь прошла спокойно, а на следующее утро наблюдатель сообщил, что враг предпринял ложную атаку у входов в замок. Возле некоторых бараков он заметил также несколько неподвижно лежащих тел.
 — Наши спасатели захватили ночью несколько солдат, вышедших из своих бараков, — с удовлетворением сообщил Виллем.
 — Итак, Винтер теперь все знает, — сказал Карн скорее сам себе, чем остальным.
 Он повернулся к наблюдателю, который как раз выходил из укрытия и собирался занять свой пост.
 — Немедленно сообщите мне, когда с главной лестницы замка начнется атака. Это будет нам сигналом спускаться на равнину, — Карн повернулся к остальным, — друзья Ричарда постараются отогнать нападающих обратно, и Винтер позволит им это сделать. Мы же должны этой ночью, сразу после наступления темноты, расположиться по периметру вокруг лагеря Харлана. Этой же ночью мы должны с помощью наших союзников загнать врагов обратно в их флайеры. Дай Бог, чтобы наши союзники смогли прийти нам на помощь. Винтер собирался подождать, пока прибудут войска фон Шусса, но никто не предполагал, что осада начнется раньше намеченного срока. Винтер может лучше нас судить о том, что происходит там, на равнине. Если его спасатели скажут: «Идите» — мы все немедленно начнем спускаться.
 Молодой солдат тронул Карна за руку. Мальчик облизал пересохшие губы.
 — Я… я еще никогда никого не убивал, лорд.
 Карн криво улыбнулся.
 — И я тоже, но Ричард Харлан дал обещание разрушить мой Дом до последнего камня и привел своих друзей, которые собираются помочь ему сделать это. Мы здесь для того, чтобы остановить их.
 Карн положил руку на плечо молоденького солдата.
 — Сколько тебе зим?
 — Шест… Пятнадцать, мой господин, — и, испугавшись, что сказал правду, начал быстро оправдываться, — нам нужны были деньги, милорд. Моя мать — ткачиха, и у нее нас пятеро…
 Карн взглянул на мальчика. «Неужели я тоже когда-то был таким юным? — удивился он. — Я всего на два года старше его, а кажется, что мне уже двадцать».
 — Назначаю вас охранять укрытие, когда мы спустимся к замку. Возможно, нам придется снова вернуться сюда, так что с запасами ничего не должно случиться. Ясно?
 — Д… да, милорд.
 Карн увидел, как по лицу молодого солдата разлилось облегчение, и позавидовал ему. «У меня нет выхода, — напомнил он себе, — я должен участвовать в этом сражении и быть впереди, а я тоже так не хочу умирать».
 Карн подошел к большому камню возле двери в укрытие и сел на него. Он посмотрел в сторону замка. С гор дул холодный ветер. Карн услышал, как мальчик с гордостью просил Виллема дать ему двойную норму патронов для лучемета, чтобы он мог защищать укрытие.
 «Знает ли он, как им пользоваться? — Карн судорожно повел плечами, вспоминая. — Не знаю, буду ли я когда-нибудь снова держать его в руках, — Карн опять возвратился мыслями к простирающейся под ним равнине. — Но где же, где же войска фон Шусса? Я надеялся, что они придут на день раньше, чтобы успеть укрепиться здесь».
 Весь день небо оставалось ясным, а температура понижалась. Флайеры союзников так и не появились. Карн сел на камень, с которого они вели наблюдение, и стал смотреть вниз, на равнину.
 — Почему же их нет?
 Солдат, лежавший возле него на валуне, взял бинокль и посмотрел вверх, на небо.
 — Обычно бури приходят с запада, лорд. Вероятно, одна из таких бурь разразилась над Владениями фон Шусса. Температура все еще снижается.
 Карн сжал руки в кулаки, чтобы согреть замерзшие кончики пальцев.
 — Никто не ожидал, что Харлан начнет осаду до назначенного срока. Хотя, зная его, мы должны были это предвидеть, — с горечью добавил он.
 Карн соскользнул с валуна и вернулся в укрытие. Бойцы лежали на полу и сидели у стен. Кто-то вырезал из кусочков дерева, оставленных в укрытии, несколько пар игральных костей, и сейчас, собравшись в два кружка, его обитатели играли в кости. Иджил, сидевший около одного из кружков и наблюдавший за игрой, вопросительно взглянул на вошедшего Карна.
 — Пока никто не появился, — ответил Карн, — остается только надеяться, что со спутников Гильдии уже сделаны фотографии этих мест.
 — Сколько же еще нам ждать?
 — Я уверен, что Эмиль задержал свой вылет только из-за плохой погоды. А Винтер не вступит в бой, пока не будет знать, что флайеры фон Шусса уже в воздухе. По крайней мере, таков был наш план. Но сейчас линии связи перерезаны, и кто знает, как он теперь будет действовать.
 Вечером поднялся сильный ветер. Всю ночь он тяжело вздыхал, выл и свистел за стенами укрытия. А утром пошел снег. Тяжелые ледяные шарики щелкали по бревенчатым стенам и с грохотом падали на твердую ледяную корку, покрывающую землю. Когда через три дня буря наконец стихла, наблюдатель снова отправился к большому камню. Не прошло и часа, как он вернулся и, отдав Карну честь, доложил:
 — Валун покрыт толстым слоем льда, и я не смог на него забраться, милорд. Я залез на гребень горы, находящейся за нашим укрытием, но ничего не смог разглядеть. Там, внизу — сплошной ледяной туман.
 Губы Карна плотно сжались, превратившись в узкую полоску. После недолгого молчания Карн обратился к солдату:
 — Вы можете остаться здесь. Мы никуда не пойдем, пока не появятся войска фон Шусса.
 Четыре дня длилась непогода, и четыре дня длилось их томительное ожидание. Туман, дождь, град с дождем, сильные ветры и опять дождь, дождь, часто сопровождаемый полуденной оттепелью, так что ледяной покров то оттаивал, то вновь покрывал лежащий на земле снег; На пятый день Карн приказал всем наполовину сократить их паек. Когда кто-то начал ворчать, Виллем набросился на него:
 — Вы что, собираетесь продираться сквозь сотни Одоннела, чтобы добыть еще еды?
 — Мы должны растянуть наш недельный паек на две недели, — объяснял Карн, — возможно, нам придется пробыть здесь еще некоторое время, если погода не улучшится.
 В глубине души Карн совсем не был уверен, что через две недели они смогут попасть в замок. Его собственный план неожиданного нападения казался теперь Карну наивным и непродуманным, а цель — загнать врагов обратно в их флайеры — совершенно неосуществимой. Он видел, как таяли запасы еды и топлива, и решил, что если помощь не подоспеет до 25 керенстена, то он попытается потихоньку провести своих людей через ряды войск Харлана и проникнуть в замок.
 23 керенстена, впервые за двенадцать дней, появилось солнце. Утро было ясное и морозное. Бойцы высыпали из укрытия на сверкающий лед порадоваться первым солнечным лучам. Наблюдатель снова лежал на большом камне. Остроконечные вершины голубых сосен сгибались под тяжестью покрывшего их льда и снега, и Карн несколько раз слышал, как с треском падали в лесу сломавшиеся деревья. Он снова проверил запасы еды — их хватало на шесть-семь дней, если люди будут получать весь паек. Затем он заставил всех проверить свои неприкосновенные запасы, а также боеприпасы. На это занятие у них ушло полдня. Вообще проверки запасов и снаряжения проводились регулярно, каждые два дня, так что кое-кто в укрытии уже посмеивался, сравнивая себя с пожилой женщиной, которая все время волнуется, как бы чего не забыть.
 Карн вышел из укрытия, чтобы посмотреть на Иджила, который демонстрировал элементарные приемы борьбы Дринн. Движения Иджила, которые смотрелись бы очень грациозно, если бы выполнялись на матах, здесь, на снегу, выполняемые в маскировочном костюме, выглядели неуклюжими. Остальные бойцы сидели прямо на снегу, ели или просто наслаждались солнечными лучами. Карн заметил, что снег больше не скрипел под ногами, а сжимался со слабым хлюпающим звуком. Снег уже начинал подтаивать, и с крыши тонким ручейком стекала вода.
 — Там они идут, — крикнул наблюдатель.
 Все встрепенулись.
 — Тихо! — приказал Виллем. — Тихо! Извините, лорд Карн. — Наблюдатель не выглядел очень виноватым; он радовался, что ожидание окончилось. — Люди Винтера послали отряд в дозор. Теперь они отбиты, милорд, как вы и говорили.
 Движение снаружи прекратилось при крике наблюдателя. Теперь оно началось снова. Люди бежали к бараку за ранцами. Кто-то подбирал обертки и другой мусор, говорящий о пребывании людей. Карн прокричал в открытую дверь:
 — Подъем! В путь.
 Люди бросились к своим ранцам и выстроились на снегу перед бараком. Виллем всех пересчитал, убеждаясь, что никто не остался в лесу. И вот двадцать пять человек, их командир, Карн и Иджил пошли от дерева к дереву вниз по крутому склону. Когда они достигли края равнины, солнце уже село. Пушистые снежные хлопья пудрили брови и волосы, покрывая все вокруг мягким ковром. Виллем приказал поставить термосы за стволами, чтобы блеск не был заметен. Отряд расположился вокруг них, дожидаясь полной темноты.
 — Поверните ваши воротники синей стороной наружу, когда начнется бой,
 — приказал Карн. — Это поможет нашим друзьям не убить нас. У нас преимущество: никто на Старкере-4 никогда этого не имел — отличные укрепления и опытный командир. Мы ворвемся в зону Винтера сегодня ночью. Ричард Харлан умен и дерзок, но у него нет моего опыта. Мы уберем Харлана. Мы должны сделать это.




 13


 Когда все огни, кроме постов, погасли в лагере Харлана, Карн со своими людьми двинулся по равнине, пригибаясь, медленно скользя, останавливаясь, присматриваясь, не заметили ли их. Остальные следовали за ними. Ни звука не исходило ни от дозора Харлана, ни со стороны лагеря. Темный силуэт проплыл, закрывая месяц. Карн взглянул вверх с надеждой.
 — Транспорт фон Шусса, — шепнул Виллем, и новость быстро разнеслась среди скользящих воинов.
 — Огни приземления освещают позиции Харлана на юге, примерно в миле отсюда, — добавил кто-то срывающимся от возбуждения голосом.
 — Мы должны добраться до них. Теперь мы уже не одни! Идемте, — Карн встал и побежал к ближайшей казарме.
 Они окружили казарму, поджигая и плавя ее и спящих обитателей. Они двигались стремительно, спалили вторую казарму и оказались у третьей до того, как караульные Харлана подняли тревогу. Третья казарма просыпалась, когда они ударили по ней, и отряд потерял первого человека.
 С другой стороны лагеря еще одна казарма пылала там, где люди Карна вошли в лагерь Харлана.
 — Да здравствует Халарек! — прокричал Дэннен. Отряд подхватил крик с воодушевлением: «Да здравствует Халарек!»
 Зажглись прожектора и осветили пространство. Бойцы Харлана и Одоннела высыпали из казармы, все еще спешно застегиваясь. Кое-кто тащил лучеметы, а люди Карна скрывались в тени купола казармы.
 — Глупцы! Они не могут отличить врагов, — выругался Иджил. Желтая трасса лучемета сверкнула над его головой.
 — Они видят нас! Расплавляйте купол, — прокричал Карн. — Мы уйдем в тени его жара.
 Шум, крики, пальба, гудение огня — были слишком сильны, чтобы четверо бойцов услышали крик Карна. Они все так же таились за куполом. Иджил упал на снег и пополз вдоль стены купола к ним.
 — Мы сжигаем это, — сказал он. — Когда загорится, лорд Карн приказывает идти к лестнице. Люди фон Шусса должны появиться сейчас.
 Они поднялись и побежали. Один из них остановился и упал. Его спутник согнулся, коснулся пульса на шее, вскочил и побежал за остальными.
 — Станнер, милорд, — он задыхался, догоняя группу. — Петерс мертв.
 — Держитесь вместе, — приказал Карн, — так мы все проживем дольше.
 Удар лучемета молнией сверкнул рядом. Кто-то выругался.
 — Здорово задело? — спросил Карн.
 — Нет, милорд, щека.
 — Если кто-то пользуется станнером, проверьте, что стоит на поражение, — приказал Карн остальным и проверил свой собственный.
 Они зажгли купол и кинулись к главной лестнице. Но люди Харлана уже далеко превосходили числом два отряда Халарека. Воины Карна были оттеснены к краю круга казарм бойцами Одоннела под предводительством самого Харлана.
 Шум боя приблизился к центру, но снова пошел снег. Темнота и снегопад скрыли от Карна происходящее.
 — Это, должно быть, люди Винтера, — крикнул кто-то.
 «Они должны будут сражаться по дороге сюда, только тогда смогут нам помочь», — думал Карн, приканчивая кого-то из отряда Харлана. Он выдернул свой нож из противника и быстро вытер о его белые штаны.
 — Осторожно! — крикнул Карн. Виллем упал в снег. Луч, жалящий насмерть, прошел над ним на уровне груди. Двое других солдат Халарека вовремя не отступили.
 — Огонь! — голос Дэннена прогремел, перекрывая стоны умирающих.
 Первая шеренга солдат Карна открыла огонь залпом. Большинство из двух рядов Одоннела упали, но все же враг наступал.
 — Вот Халарек, — Тимкин Одоннел прокричал, показывая направление. — Он мне нужен живым.
 Карн обернулся, подхватил свой станнер свободной рукой и ударил. Одоннел взглянул удивленно, затем исчез среди ног своих солдат. Они остановились, замкнулись, знаменосец наклонился, падая в снег у мертвого Лхарра.
 Отряды Одоннела рассеялись по равнине, пока кто-то не крикнул: «Вперед!» — и они начали двигаться против Халарека снова. Сперва горсткой, затем собираясь в отряд и выстраиваясь по кругу против линии тени. Люди Карна отступили. Солдаты из последних сил начали атаку на людей Винтера, который лежал в снегу за Одоннелом и стрелял из станнера с дьявольской точностью. Человек в отряде Виллема застонал и упал.
 — Отбросьте их назад! Отбросьте их назад на огонь Винтера! — кричал Карн. Он бросился вперед, в линию Одоннела, вонзил свой нож в первого, кто ему попался, и пользуясь человеческим телом как щитом, рассеивал врагов станнером. «Не думай о людях на земле, — приказал он себе. — Не думай об их семьях. Или их семья, или твоя».
 Он углублялся дальше в ряды Одоннела бок о бок с Иджилом. Теперь две стороны сражались слишком близко и пользовались ножами и тонкими лучами.
 Карн слышал крики боли и ужаса за спиной, но люди шли вперед рядом с ним.
 «Они идут за мной! — воодушевился он. — Несмотря на этот кошмар, они идут за мной», — повторял себе он и вдруг громко вскрикнул. Он почувствовал, что его охватила слабость.
 Люди почувствовали это тоже. Они заколебались, отодвинулись от него, и солдаты Винтера вклинились в пространство. Карн сражался теперь в кругу солдат Харлана. Иджил приближался к нему, ломая противника.
 — Порез ножа, — сказал Иджил. Он погружался глубже в гущу людей Виллема, чтобы на мгновенье отдохнуть, и снова стремился в битву. Люди Халарека отбросили врага назад на ряды Винтера. Отряды дрогнули и рассеялись. Две силы Халарека соединились и отстреливались, двигаясь назад к куполам.
 — Отряды Харлана подходят с дальнего края, милорд, — объяснял один из бойцов Виллема. — Видел их, когда мы шли через заграждение.
 Не было времени раздумывать о потерях, и сквозь завесу падающего снега они ударили в правый фланг Харлана, рассеивая солдат во всех направлениях.
 — Держаться вместе, — прокричал своим людям Карн. Но откликнулись только шестнадцать. Они отошли под защиту купола. Появились еще отряды Харлана, врезаясь между Карном и Виллемом. На какой-то миг все скрылось за снегом, затем ветер стих, и Карн увидел, что больше половины группы целы. Несколько мгновений — и ветер поднялся снова, обжигая, бросая снежные заряды и стирая очертания происходящего, людей Карна и Виллема. Они не могли двигаться без особого умения Иджила ориентироваться. Карн знал, что с ним они могут пробиться к фон Шуссу и Онтару, но не все выживут, или они смогут с помощью Иджила вернуться к подножию холмов и жить, чтобы сражаться вновь.
 Он обернулся к исхлестанному снегом отряду, выискивая глазами друга.
 — Иджил, я не смогу без тебя. Веди нас назад к деревьям, — Карн смотрел на людей, прищурившихся от острого, ледяного снега. Наверняка они не будут считать отступление трусостью сейчас. И все же?
 — Нас только шестнадцать, и нет шанса против Харлана, — человек в конце группы говорил неуверенно и смотрел на остальных, не сочтут ли это малодушием.
 Кое-кто кивнул, соглашаясь. Карн прикрыл на секунду глаза, затем знаком показал Иджилу, что надо идти.
 Подножия были загромождены глыбами льда, видимые секунду или две сквозь кружащийся снег. За отрядом шарил луч дозорных прожекторов, но свет был бесполезен в таком снегопаде. Отряд потерял четверых солдат, пока добрались до безопасных холмов. Они сгибались от колючего ветра и ледяного снега, от усталости и ран. Все-таки они были живы.
 — Какая видимость, Иджил? — спросил Карн.
 Иджил покосился на снег. Он прикрыл глаза, стряхнул льдинки с ресниц и взглянул опять.
 — Метров пять, наверное.
 Карн кивнул в знак благодарности и обернулся к людям.
 — Есть раненые?
 Один префет поправил свет. Деревья задерживали снег, и ветер стихал в них, видимость была лучше, чем на открытом месте.
 У Дэннена был сломан нос и палец. У четверых были достаточно серьезные раны, делавшие дальнейшее продвижение трудным, и один был так сильно обожжен, что его надо было нести. Карн оглядел уцелевших.
 — Приготовьте носилки, Феллан.
 — Вы тоже ранены, милорд, — сказал префет.
 — Я?
 — Порез на плече и рана на правой руке, милорд.
 Карн глянул на руку. Весь правый рукав порыжел от замерзшей крови вокруг раны.
 — Должно быть, у него очень острый нож, я ничего не почувствовал. — Он дотронулся и вздрогнул. — Спасибо холоду. Я не истек кровью. — Он стал притопывать ногами, чтобы согреть их немного. — Мы вернемся в укрытие, пока снег еще идет.
 — Как… как мы отыщем его, милорд, — голос самого молодого солдата чуть дрожал. — С каждой минутой снег идет все сильнее.
 — Иджил привел нас сюда. Иджил проведет нас туда. — Карн посмотрел на носилки, убеждаясь, что они готовы. — Веди, Иджил.
 Они пробирались в темноте почти до рассвета. Утро пришло слабым серым светом, когда люди стали подниматься в укрытие. Склон был очень крутой, и солдатам приходилось преодолевать глубокий снег, который начал таять с наступлением дневного тепла и не выдерживал их веса, как это было ночью. Талая вода просачивалась сквозь мелкие дырочки и швы обуви. Нормальная скорость носилок, медленная для обычных условий, сейчас была слишком велика. В конце концов Карну пришлось установить регуляторы в положение «только парение», прикрепить шнур к поясу и носилкам и тащить их. Но даже такое сокращение скорости было недостаточным для раненых. Прежде чем они добрались до укрытия, двое тащили по одному очень тяжелораненому из четверых. К укрытию пришли на закате. Дважды приходилось спускаться. Группа оказалась у закрытой двери, усталая, голодная и промокшая насквозь.
 Внутри происходило движение.
 — Кто там? Кто вы такие? — Голос караульного был дрожащим, но решительным.
 — Это Карн Халарек и все, кто остался от наших. Откройте.
 — Докажите. Сколько мне лет? — Голос юноши стал сильнее и увереннее.
 — Пятнадцать зим, — Карн был измотан и дрожал от холода. Слова срывались от нетерпения.
 — Чем занимается моя мать?
 «Парень только выполняет свою работу, так, как он считает нужным», — сказал себе Карн.
 — Она ткачиха, — ответил он более терпеливо.
 Юноша распахнул дверь. Прямоугольник света упал на снег.
 — С возвращением, милорд.
 Люди гурьбой вошли в тепло и безветрие укрытия. Несколько вопросов определили, что наибольшими познаниями в медицине обладает Иджил. Карн вручил ему медпак и оставил ожоги и раны его попечению.
 — Сначала твоя рука, Карн.
 Карн раздраженно оттолкнул руку Иджила.
 — Сперва позаботьтесь об обожженных. Моя рана еще не отогрелась.
 Обогретые люди повалились в койки и заснули как убитые.
 Карн проснулся поздно, судя по хронометру. Он сел, с трудом оглядываясь. Юноша спал, сидя напротив двери. Постель Карна зашуршала, когда он встал. Мальчик сел прямо как стрела, оба лучемета Нацелив на Карна. Карн замерз, держался за стенку, качаясь. Напряженные мускулы пульсировали в ране. Горячая, тягучая кровь начала струиться из нее.
 — О! Мой повелитель, простите! — Юноша нейтрализовал лучеметы и положил рядом с собой на пол. — Я… я… еще толком не проснулся, повелитель.
 Карн поднялся с колен, помогая левой рукой. Он смотрел на кровоточащую руку, перевел взгляд на испуганного мальчика.
 — Я… я… — мальчик бормотал, шепча в ужасе.
 — В чем дело? — спросил Карн. — Ты не виноват.
 — Я… я… заснул на посту, повелитель. Старый Лхарр, ваш отец, милорд, сжег моего отца, заснувшего на посту в замке. Отец умер. Я думал, что в сражении… — голос Мальчика затих.
 Карн вздохнул.
 — Я не мой отец. И уж точно я не стреляю в мальчиков, особенно в мальчиков, сделавших такое важное дело, сохранив наши запасы.
 Мальчик вскочил.
 — О, спасибо, мой повелитель! — он поцеловал висящую руку Карна.
 Карн вдруг почувствовал слабость. Он опустился на грязный пол.
 — Разбуди Олафсона, — приказал он еле слышно. — Мне кажется, без него не обойтись, — Карн уронил голову и ощутил тошноту и головокружение.
 — Карн? — Иджил легко коснулся его плеча.
 — Я истекаю кровью, Иджил, я… — Карн рухнул набок, как старая тряпичная кукла.
 — Слишком мало сна и слишком много потеряно крови, — Карн слышал Иджила, обращавшегося к кому-то. Затем все происходящее вокруг него потонуло в тумане. Острый запах ударил в нос. Он открыл глаза. Иджил сидел рядом, разматывая бинт. Ян Виллем стоял сзади, глядя встревоженно. Трое невредимых солдат, сидя в разных позах на койках, наблюдали за всем этим.
 — Дай мне таблетку возбуждающего, — Карн попытался сесть, обнаруживая раненную руку, крепко перевязанную у ребер. Ему удалось опереться на здоровый локоть. — Мы должны связаться с фон Шуссом…
 Иджил уложил Карна на постель и вытащил тубус с жидкостью.
 — Вы никуда не пойдете, пока не сможете двигаться без лекарств. Вот, выпейте-ка вот это. Это поможет вам подняться на ноги, во всяком случае, так говорят медицинские книги.
 Карн посмотрел с сомнением на тубус, вздохнул.
 — Эх! Что это?
 — Соль и сода с водой. В шоковом состоянии это необходимо. Пейте.
 — Это?
 — Пейте все или я волью это в вас!
 Карн поднес сосуд ко рту и выпил. Жидкость была солоноватой, с металлическим привкусом и теплой. Он сомкнул веки и погрузился в дрему. Когда он снова открыл глаза, только еще один раненый и Ян Виллем были внутри.
 — Как там дела, Ян?
 — Мы ничего не можем разглядеть на равнине. Мы знаем, что транспорт фон Шусса приземлился, но…
 Карн с трудом сел, но ощутил такую слабость, что снова лег.
 По лбу Виллема пролегли тревожные морщинки.
 — Вы не ели со вчерашнего вечера. Не хотите ли пообедать, милорд?
 — Что там?
 — Рыбный суп и фруктовый пудинг. Полный рацион. Приказ доктора Олафсона, повелитель.
 — Я попробую.
 Карн почувствовал себя лучше после еды и прошелся немного. Иджил, Дэннен Виллем, трое бойцов и мальчик влетели в дверь, белые от снега.
 Дэннен подошел прямо к Карну.
 — Мы спустились до середины дороги, милорд, чтобы посмотреть, что можно. Харлан и Одоннел оставили мертвых. Большинство их людей и транспортов ушли, но, по крайней мере, остался боец или два, ожидая внизу. Надо, чтоб небо очистилось, чтобы мы точно знали, сколько их.
 — Если похолодает, станет опросное, — добавил Иджил. — Сейчас наступила оттепель. Если подморозит, никто не сможет двинуться оттуда. А небо над горами очищается, что предвещает наступление холода.
 Карн стиснул губы. Никто в укрытии не был достаточно силен и быстр, чтобы добраться до равнины до того, как снег покроется коркой льда. И даже если кто-то сильный найдется, ничего не удастся сделать против двух отрядов. Они в ловушке.
 Остаток дня и вечер тянулись долго. Небо на закате очистилось. Ледяной туман Оттепели опустился на равнину, скрывая детали. Неведение создает напряжение. Карн, легший спать позднее всех, лежал с открытыми глазами, беспокойный и напряженный. Он многих потерял, и без видимой цели. Вина и тревога терзали его. Что же делать дальше? Что он должен делать дальше? Как быть с ранеными? Одни и те же вопросы кружились и вертелись в разной форме, мучительные, неразрешимые вопросы.
 «Чего же ты ожидал, — спросил Карн самого себя презрительно, — что-нибудь совершенно другое? В конце-то концов, было не так холодно, чтоб снег заледенел. Надо быть благодарным за легкое ранение».
 Он долго стоял на краю холма, глядя и не видя, размышляя, что он может еще сделать, что он должен еще сделать, чтобы Харлан и союзники ушли. Обвинения и сомнения вихрем кружились в голове Карна.
 «Я должен дождаться транспорта фон Шусса. Я должен дождаться. Я послал слишком мало людей, а теперь нас еще меньше. С нами Кайл и Винтер на северо-востоке, синие с другой стороны. Два выхода должны быть защищены. Большая чуть Харланитов ушла, но Ричард оставил разведчиков, и мы должны будем пройти через патрули внизу, если попытаемся забрать раненых в замок. Захочет ли Винтер что-нибудь сделать? А барон? Должен ли я послать гонцов к ним обоим о плотности патрулей Харлана? Смогу ли я обойти патрули и, если да, то что делать с ранеными? Капсула носилок долго не сможет поддерживать их без клиники».
 Карн не заметил изменений на равнине, хотя смотрел туда. Вдруг яркая вспышка на востоке привлекла его взгляд. Это солнце играло на крыльях истребителя Харлана, вдруг появившегося над краем равнины. Тепловой луч ударил из одного крыла, и пурпурная трасса прочертила путь луча в снежный холм на востоке замковых земель. Истребитель петлял близко к краю подножия холмов и снова выстрелил.
 Карн вытянулся, чтобы рассмотреть, что может служить мишенью. Он увидел цепочку людей Харлана в зеленом, идущих за истребителем по земле. Они кидались взад и вперед как гончие.
 Они охотятся за кем-то. Люди Кайла. Они были легкой добычей. Вот и мои будут. Это была горькая мысль.
 Коричневый истребитель резко кинулся на серебристый, испуская пурпурные трассы. Солнце блеснуло на секунду на золоте медальона фон Шусса, пронесшегося в погоне за самолетом Харлана. У Карна екнуло внутри в ожидании, но луч прошел мимо истребителя Харлана. Была помощь, но он не мог привлечь внимание пилота фон Шусса, не привлекая внимания пилота Харлана. И люди Харлана на земле уже рыскали, а люди фон Шусса шли поперек равнины, у дальней стороны замка. Появились еще солдаты Харлана в зеленом, прочесывавшие край равнины. Карн застыл, наблюдая осторожно крадущихся людей Харлана, кланы и феоды, и свою собственную уязвимость с восемью бойцами.
 Он осторожно спустился в укрытие, так как снежный покров начинал покрываться льдом. Он продумал план спасения оставшихся людей. Он не заметил, что снег пошел опять. Он вошел и остановился у двери.
 — Истребители Харлана в воздухе, — сказал он резко, — и солдаты внизу, чтобы расправиться. С нами и с Кайлом.
 Все слушали очень внимательно.
 — Я не вижу пути достичь замка, и из замка не добраться до другого Холдинга или Совета. Это часть того, почему здесь солдаты Харлана. Это укрытие будет обнаружено. — Карн глубоко, прерывисто вздохнул. — Предлагаю, чтобы Иджил со мной и еще тремя, кружась вокруг Харлана, довели бы до патруля Совета в Цинне и связались с Советом оттуда. Харлану нужен я. Не думаю, что он убьет раненых или двух людей Джастина. — Карн слегка кивнул в сторону Яна и Дэннена.
 — Мы можем выключить термосы ночью, чтоб помешать термолокаторам. Мы сможем продержаться, пока фон Шусс не отбросит Харлана. — Юноша был воодушевлен.
 — Только восемь способных сражаться против целого эскадрона? — Карн покачал головой. — Если нам повезет, это убежище не найдут три или четыре дня. Если нет… — Взгляд Карна скользнул в дальний конец. — Иджил, еще трое и я пересечем первый хребет холмов здесь и повернем на восток. Мы пойдем вверх по течению Иднова, доберемся до патруля и напрямую свяжемся с Советом через два или три дня. Харлан и Одоннел нарушили закон снова. Это должно обеспечить нам поддержку Совета. Мы оставляем мальчика и Виллема присмотреть за ранеными.
 Ян Виллем закачал головой. Карн посмотрел пристально.
 — Что-нибудь не нравится в этом плане?
 Виллем опять качнул головой.
 — Нет, милорд. Не это. Я просто не хочу оставаться, если предстоит драка.
 Карн казался мрачным.
 — Вам посчастливится встретить Харлана. Я пошлю кого-нибудь с посланием Совету, если Совет послушает кого-нибудь кроме меня. — Он взглянул на остальных остающихся и перешел на уверенный тон, уверенность, которой он не чувствовал. — Опять идет снег. Мы возьмем пустую упаковку и ненужную бумагу и уничтожим следы за нами. На полпути вниз по склону мы отметим привалы, растопим место для очага и намусорим по тропе вдали от лагеря. Если место бивака будет достаточно натуральным, разведчики не подумают искать еще где-нибудь. — Карн колебался минуту. — Мы можем оставить одну из тентовых упаковок, будто забыли второпях. Это предохранит вас здесь, пока мы не доберемся хотя бы до патруля.
 Иджил задумался. Карн смотрел на него с хорошо скрываемым нетерпением. Иджил, несмотря на шутливые комментарии, был одним из лучших тактиков в Академии. Наконец Иджил медленно кивнул, одобрил.
 — Я не вижу другого пути, Карн. Смелая попытка пробиться к замку закончится тем, что здесь все погибнут, и мертвый Лхарр не принесет пользы твоему дому.




 14


 Пятеро мужчин, идущих к посту Совета, провели весь вечер и часть ночи в приготовлениях. Карн тщательно делил провиант и топливо.
 «Здесь полный двухнедельный рацион для каждого. Мы возьмем недельный запас пищи и на двенадцать дней топлива».
 Карн сел на корточки и посмотрел на кучи для похода и для остающихся.
 — Здесь двадцатидвухдневный рацион пищи и на шестнадцать дней топлива, полно времени, плохая погода и больше атак Харлана и Одоннела. — Он посмотрел на Виллемов и на обожженного, Виллемы были удручены. У обожженного почти не было шансов, если помощь не придет через два или три дня. Карн прямо обратился к раненым: — Кто-нибудь придет к вам задолго до окончания провианта. Бог даст, это будет Халарек или фон Шусс.
 Каждый, уходящий с Карном, укладывал свою пищу, топливо, тент. Иджил упаковал запасные тенты и ранцы для фальшлагеря. Затем все легли поспать хотя бы несколько часов. Карн лег как и все, но не мог заснуть. Он умел расслаблять мышцы, но нигде не находил способа расслабить свой ум. Его мозг работал над вариантами. Рейд к краю Цинна был рискованным, но никто не выдержит пути до укрытий Онтара. В Оттепель могут быть Бегуны из пустыни, прежде чем патрули Совета отправят их обратно. Бегуны всегда опасны — сам Цинн всегда опасен. Поэтому Старкер посылает туда своих осужденных. Даже если Карн и его люди были единственными на земле ущелья, их увидят с флайеров и атакуют. Лучеметами. Карн содрогнулся, вспоминая.
 Он встал на заре, отдохнув телом и на пределе духа. Каждый раз, когда он исполнял задуманное, это бывало лучшим решением для его Дома, решением, хотя бы немного оборачивающимся против него. В этот раз он должен выиграть. У него не будет больше шанса. Если Харлан схватит его, он погиб.
 Он вышел из укрытия. Ледяной туман висел над равниной, и кристаллы держались на деревьях, кустах и скалах. В другое утро Карн любовался бы красотой переливающихся игл. Этим утром туман означал, что днем все следы, оставленные случайно его людьми на снегу, будут похоронены под кристаллами, упавшими с веток. Он отбросил свое нежелание начинать марш и вернулся в укрытие.
 — Подъем, ребята. Пора в путь, — скомандовал он.
 На подготовку ушло несколько минут, все были у двери, глотая последние капли клэга. Ян Виллем прощался с уходящими.
 — Олафсон, лорд Карн, Джиссен, Трис, Феллан. Господь с вами.
 — И с вашим духом, — отвечали они.
 — Молитесь за нас, — добавил Карн, выходя, повторяя про себя: «Мы идем не умирать, никто из нас не умрет. — Он повторял эти слова снова как молитву. — Мы пройдем гряду и свернем на восток к нижнему ущелью Цинна, мы не собираемся умирать, мы не умрем».
 Карн вступил осторожно в леденящее утро.
 — Держите шаг! — скомандовал он. Но, не пройдя десятка шагов, Джиссен поскользнулся и упал. Трис двинулся помочь ему, но должен был взмахнуть руками, чтоб устоять. Иджил схватился за дерево как раз вовремя, чтоб не упасть.
 — Мы не сможем так идти! — выкрикнул Трис.
 Иджил отпустил дерево и обернулся к Карну.
 — У меня преимущество, брат. Мой народ выходит зимой наружу. Мы сможем спуститься за час, если будем скользить вниз.
 — Скользить? — Трое ребят посмотрели на здоровяка непонимающе.
 — Скользить, — Карн удовлетворенно повторил, вспоминая детей Болдера.
 — Это значит сесть на доску или что-то плотное и ехать по льду, как в лодке по воде. — Иджил умолк. — Не нужно лодок. Я покажу вам это. — Иджил вернулся к укрытию и вошел в него. Вскоре он вернулся и дал каждому прямоугольную пластиковую пластину. — Смотрите, — сказал Иджил.
 Он опустился на квадрат, подтянул ноги и двинулся вперед. Пластина заскользила. Иджил проскочил мимо Гхарра, вниз по холму, повернулся и упал на бок. Гхарр хохотнул.
 Иджил поднялся, смеясь и отряхивая снег.
 — Я не делал этого с детства. Прежде, чем попробуете, отрежьте ручки у передней кромки. Это самый длинный спуск из всех, которые я знал. — Иджил снова рассмеялся, расставил руки и высунул язык, ловя снежинки. Затем он взял пластину и поднялся. Взбираясь, он протыкал наст носком, поднимая мягкий снег, и шел с уверенностью.
 — Несколько вещей надо знать об управлении, — начал он еще издалека.
 — Можно выбрать направление, поворачиваясь или поддергивая другую кромку, наклоняясь или падая, остановиться, что будет лучшим вариантом, если вы вот-вот врежетесь в ствол. Не будет повреждений, если вы будете осторожны.
 — Иджил встал рядом с Карном, не отдышавшись от подъема. — Мы попадем на привал задолго до темноты таким образом. Лорд Карн, могу я дать приказ двигаться?
 Карн кивнул.
 Губы Иджила изогнулись.
 — Первый человек пролагает след, у последнего наибольшая скорость. Я пойду первым, раз я тяжелее всех и справляюсь с этим лучше. Лорд Карн, вы за мной, это более безопасно для вас, с одной рукой. — Он взглянул на остальных. — Ребята, мы поворачиваем только влево, так как это единственное направление, которое может держать лорд Карн без повреждения. Вы сами установите очередность. Если кто-то управлял лошадью или флайером, то он идет последним.
 Феллан встал за всеми.
 Иджил кивнул.
 — Держитесь одного следа, если сможете. Туман, опускаясь, возможно, скроет его днем, но, если нет, то один след заставит Харлана гадать. Он тоже не знает о таком скольжении.
 Иджил сел на пластину.
 — Садитесь, держите пятки, разрезая наст. Пошли!
 Иджил оттолкнулся одной рукой, Карн и остальные последовали за ним. У Карна дух перехватило от скорости. Кристаллики снега слились в белый покров.
 В животе екнуло. След Иджила обогнул груду валунов, и Карн проскочил за ним без помех, но сердце его стучало, и в горле застыл ком. Колея шла между рядами елей, и Карн ощутил первый приступ веселости.
 — Ангелы! Чего Гхарры были лишены!
 Радость охватила его. Он был так полон ею, что поворотил слишком поздно и бросился в сторону как раз вовремя, уклоняясь от массивного ствола. Он услышал треск за спиной, затем удар, глухие звуки падения. Усидеть на сломанном ледяном слое было трудно с одной рукой, когда Карну наконец удалось усесться снова, трое тоже уже сидели на пластинах, стряхивая снег с лиц, плеч и ног.
 — Вы в порядке, милорд? — осведомился Феллан.
 — Да, — Карн рассмеялся. — Прошу прощения, что был невнимателен.
 Солдаты направились вниз по следу вспоротого наста.
 У Иджила был хороший глазомер, и он выбирал почти прямой курс, разрезая склон. В одном месте ему пришлось свернуть влево, затем взять правее. Карн заметил место, где Иджил упал на бок, издалека, и успел сделать то же самое. Почти у подножия холма Карн проскочил мимо пустой пластины Иджила. Он затормозил. Иджил остановился в открытом центре хоровода голубых елей и склонился над развернутым тентом, соединяя с газовым цилиндром. Карн присел на заснеженную скалу, опуская руку для отдыха.
 Вся рука болела и дрожала от напряженного управления. Джиссен, затем Трис, за ним Феллан спустились до стоянки. Без лишних слов они достали термос и начали готовить еду. Тент натянулся. Иджил отступил и осмотрел его.
 — Здесь четверо, но если мы утрамбуем снег немного, они никогда не узнают, сколько нас было.
 Карн услышал щелчки за спиной и быстро обернулся. Трис освобождал клипсы ранца и стаскивал ранец.
 — Не снимай, Трис, — приказал Карн, — освободи, если хочешь, но не снимай. Видимость по-прежнему достаточна для флайеров. Мы должны быть пестрыми и внезапно спрятаться.
 Трис натянул лямки на плечи. Он добрался до термоса и стянул рукавицы, отогревая пальцы.
 — Пальцы наверняка окоченеют от такого долгого напряжения, — сказал он, ни к кому не обращаясь.
 Карн отвел плечи назад, затем вперед, пытаясь избавиться от растяжения мышц шеи. Он медленно встал и попытался отряхнуть снег. Его уставшая левая рука повиновалась с трудом. Все мышцы ныли и болели. Солдаты собрались у термоса и ели тушеное мясо и горячий клэг.
 Джиссен потянул носом.
 — Это мясо с чесноком.
 — Это пища, — отметил Феллан. Он черпнул полную ложку, подул на нее, прихлебнул.
 Порыв ветра налетел из-под веток и бросил снегом.
 Котелок зашипел. Никто не проронил ни слова, пока все не съели и не выпили, не вытерли утварь снегом и не убрали.
 Трис облизнулся.
 — Отлично. Неплохо бы побольше.
 — Позже, когда мы будем недосягаемы для Харлана, — напомнил Карн.
 Карн откинулся на раму рюкзака и закрыл глаза. Он чувствовал себя слабее, чем мог бы признаться, и очень усталым. Марш до патруля займет два дня, и холмы впереди не сложные, но сейчас поход казался более тяжелым, и сил у него недостаточно. Снежинки таяли нежными, холодными точками на его лице, покрывая щеки. Он уже их сдувал. Он сел. Снег шел сильно, мокрый тяжелый снег оттепели. Видимость для флайеров около нуля. Карн оглядел лагерь. Иджил разложил бумагу так, как ее могли оставить, разбросал упаковку от продуктов вокруг тента, воткнул пластины под елью. Пора двигаться дальше, чтобы поставить настоящий лагерь на ночь, пока погода не испортилась совсем.
 Карн посмотрел на спутников. Они тоже полулежали на ранцах. Для Иджила стандартная рама размера Гхарра была мала, и его голова лежала на верхушке ранца. Поза не мешала ему спать. Он тихонько посапывал. Карн начал подниматься. Он услышал шум мотора.
 — Прячьтесь! — крикнул Карн.
 Все проснулись и кинулись под низкие лапы елей. Флайер, невидимый в снегопаде, завис. Алая трасса вонзилась в центр поляны, разбивая термос. Разлетелись искры.
 — Термоискатель! — крикнул Карн. — Разбегаемся! Встречаемся на вершине.
 Он не смотрел, все ли послушались, а кинулся от елей и вскарабкался на холм, пользуясь левой рукой как третьей ногой. Он видел кого-то, поднимающегося рядом, но снежные хлопья скрывали все. Он знал, что остальные идут, потому что слышал скрип снега и сопенье, поминутное «ух», когда кто-то поскальзывался или падал. Он остановился на секунду на перевале хребта, оглядываясь. Снег скрывал огонь термоса, но не оранжевый блеск. Наблюдал не только он.
 — Хеймдал! Целая роща горит! — прокричал Иджил справа от Карна.
 — Огонь перекроет небольшое тепло наших тел. Мы спасены! — прокричал Трис торжествуют.
 — Не будь идиотом! — откуда-то слева от Триса отозвался Феллан.
 — Джиссен? — позвал Карн в снежной тишине.
 — Здесь, милорд.
 Слушая, окликая, отвечая, окликая, отвечая, слушая, они отыскали друг друга. Трис, который медленнее всех покидал еловую поляну, был одет в опаленный капюшон и жакет.
 — Вот так так, — сказал он, стряхивая мокрый снег с бровей. — Флайер не найдет нас с этим жаром вокруг. Остановимся здесь?
 Пятно над горящей рощей двигалось к хребту. Феллан уставился на пятно и на яркий белый свет снизу.
 — Они не смогут найти нас прожектором.
 — Правильно, Феллан, но здесь наверху хребта наше тепло для них как бакен. Им нужен свет, чтоб найти нас потом. — Карн возвысил голос, чтобы все его слышали. — Это мог быть флайер фон Шусса или один из наших, но я не надеюсь. Нашим людям не требуется охотиться за нами в темноте и в пургу. Отойдем друг от друга хотя бы на двести шагов. Это будет холодная, холодная ночь, но мы счастливо доживем до утра.
 Все разбрелись. Карн дождался, когда затихли шаги в снегу. Затем пробрался немного по другому склону к нагромождению валунов. Он съежился и прислонился к ранцу. Несколько раз он слышал свист теплового луча, вслепую бьющего по гребню над ним, но сам флайер не пересекал вершину гребня. «Они знают, что мы здесь, — шептал он, когда веки становились все тяжелее и тяжелее. — Они знают, что мы здесь».
 Тусклый утренний свет открыл Карну, что он в скалистой, глубокой и очень узкой щели между двумя гребнями холмов. Щель была забита снегом, наклонные стены защищали от ветра. Мужчины собрались, съели бисквиты, попили снеговой воды, скользнули на дно щели и пошли в направлении, которое Иджил счел почти точно восточным. Снег покрывал защищенный каньон, слегка мерцая в слабом солнечном свете.
 Время от времени они останавливались, чтоб подкрепиться. Солнце взошло, и воздух полон звенящих и капающих нот. Они разогрели калорийный завтрак на плоской скале. Пока ждали, когда закипит, шутили и болтали.
 Иджил снял ботинки и протянул ноги к теплу.
 — Мои пальцы онемели от долгого хождения по снегу. Думаю, лед тает при меньшей температуре здесь, чем на Болдере. — Его тон вызвал улыбку Гхарров.
 — Это Оттепель, — напомнил Джиссен.
 — Это ты говоришь, — парировал Иджил.
 Первым предупреждением об опасности была трасса, разбившаяся о скопление валунов над ними.
 — Хеймдал!
 Иджил схватил ботинки и спрятался за грудой плоских валунов, где стоял термос.
 — Разбегаемся! — крикнул Карн. — Уберите эти зеленые пакеты и лягте на них и не двигайтесь. Иджил, черт возьми, ты прячешься за самым жарким местом.
 Иджил отбросил термос в сугроб и отпрянул в противоположную сторону. Иджил распростерся на своем ранце. Флайер спускался. Карн четко слышал шум приближающегося мотора, пока каньон не заполнился грохотом. Луч ударил в камень, где стоял термос. Карн хотел вскочить и убежать от смерти, принесенной флайером на крыльях.
 Память вернула боль ожогов. Бежать! Бежать!
 Флайер приближался. Если это флиттер, они спустятся в каньон и сожгут нас. Ноги Карна судорожно дергались в стремлении бежать. Луч флайера чиркнул по ближайшим скалам. Карн ощутил сухость во рту и дрожь в мышцах с диким желанием спастись от огня. Когда флайер повис над головой, Карн тяжело дышал, закрыл глаза, зная, что, если увидит флайер, ужас будет так велик, что он может с ним не справиться. Мотор работал, звук ушел и вернулся. Ближе, ближе. Карн собрал всю волю, взглянул наверх. Он знал, перед лицом какого ужаса стояли он и его люди. Он говорил себе: «Это истребитель. Он слишком большой, чтоб опуститься ниже». Все тело Карна дрожало от усилия воли, держащего его недвижным рядом со смертоносным лучом. Самолет пролетел. Карн слышал, как он сделал круг над каньоном, и шум моторов затих.
 — Можно выбраться? — голос Джиссена был жалобным. — Я замерз.
 «Он замерз».
 — Заткнись, идиот, — гаркнул Феллан, — и спрячься. Мы еще не в безопасности.
 Нагромождения в ущелье скрывали их от глаз Карна. В тишине, последовавшей за приказом Феллана, ущелье казалось тише, чем перед атакой. Журчала вода в камнях, капая с деревьев, нависших над ложной стеной. В этой тишине возвращающийся гул истребителя показался еще более опасным. Карн дрожал. Флайер прошел над его убежищем, ударил несколькими лучами впереди и исчез глубоко в ущелье.
 Карн слышал, как рухнул подтаявший снег, потревоженный вибрацией флайера или тепловым лучом. Карн лежал, не двигаясь, еще долго после того, как последний звук моторов флайера растаял вдали. Он надеялся, что люди расценят ожидание как предосторожность, он знал, что это страх, вызванный памятью о плавящихся костях.
 — Попробуем, — выкрикнул он, стараясь придать голосу твердость. — Поднимайтесь, но будьте готовы спрятаться.
 — Наверное, был истребитель, — сказал Джиссен. — Слишком широкий, чтобы опуститься.
 Значит, кто-то еще боялся смотреть. Это улучшило самочувствие Карна.
 — Это истребитель, — сказал он. Он посмотрел вниз ущелья, где он видел последний раз Иджила. — Иджил? Иджил? — Голос усилился. — Ты в порядке?
 Иджил откликнулся издалека. Он был совсем рядом. Он снял одну рукавицу и подышал на пальцы, согревая.
 — Пилоты не умеют целиться, — добавил Джиссен.
 — Не говори того, чего не знаешь, — Феллан ответил, присоединяясь к остальным. Он нес обожженный ранец. — Трис, его больше нет, сказал, это не очень удобно для подстилки. Он отбросил его, когда ложился.
 Джиссен смотрел, широко раскрыв глаза.
 — Он убежал?
 — Не будь большим дураком, чем ты есть, Джиссен, — бросил Феллан ранец на снег. — Все, что осталось от Триса. Ангелы, Джиссен! Луч истребителя с небес!
 Джиссен шумно сглотнул и побледнел.
 — Мы похороним его, лорд Карн?
 — Нечего хоронить, как говорит Феллан, — ответил Карн, чувствуя тоску. — Мы заберем из ранца то, что может пригодиться, и выберемся из ущелья. — Карн обернулся к Иджилу. — Вы согрелись?
 Иджил покачал головой.
 Мысли Карна путались. Надо сделать что-то, чтобы Иджил не мерз.
 — Понеси-ка термос, — немного грубовато сказал он, скрывая свое беспокойство, — он, должно быть, совсем остыл. Мы меняем маршрут, переходим этот гребень и следующий, чтобы не идти этой стороной горы. Здесь нас легко заметить. Харлан знает, что мы тут. Мы будем скрываться от лучей, пока хоть один будет живым. Мы должны дойти до патруля через Паучьи Горы и пройдя краем Цинна.
 — Идти в горы в Оттепель, милорд? И Цинн? А как же Сторожа и Бегуны?
 Голос Феллана был спокоен, но Карн знал, что сомнения заставили его задать вопрос своему повелителю. Он был хорошим солдатом и заслуживал уважительного ответа. Карн отбросил то, что называли «правильным» поведением для повелителя при таких вопросах. И ответил честно.
 — Я должен использовать любой шанс, чем оставаться живым три дня как мишень лучемета. Те, кто не хочет пытаться попасть в Цинн, могут остаться здесь и попробовать вернуться.
 Джиссен сник.
 — Но мы умрем там, милорд.
 — Меня жгли, Джиссен. Я лучше умру от холода, голода или ножа Бегуна. Но мы не умрем. Я был в Паучьих Горах раньше, охотился с отцом.
 — Что, если флайер вернется раньше, чем мы?
 — Перестань причитать, Джиссен! И так дела хуже некуда.
 Джиссен примолк недовольно. Карн натянул ранец с помощью Иджила и стал быстро спускаться, не оглядываясь. Он дошел до места, где ущелье упиралось в небольшой холм, место, по которому человек с одной рукой может подняться.
 Приближаясь к перешейку ближе и ближе, Карн наклонялся ниже и ниже. Люди последовали его примеру. Когда он достиг вершины, он почти полз. Он остановился и оглянулся. Все шли за ним к Цинну. Карн разглядел за двумя грядами холмов цепочки людей, пробирающихся по холму туда, где был огонь. Пламя лучами брызгало из станнеров.
 — Смотрите!
 Все посмотрели в ту сторону. Губы сжались. Они все повернулись и заскользили по склону к подножию следующего холма, затем забрались на его вершину. Деревья тянули ветви навстречу мокрому снегу. За ними ели повалились под тяжестью льда. Карн остановился среди елей перевести дыхание, лоб был покрыт испариной.
 — Тепло теперь, Иджил?
 Иджил кивнул.
 — Милорд, время поесть?
 — Да, только бисквиты, кусок мяса и чернослив. Если хотите пить, берите снег. Нельзя заправить термос, пока не взойдем на гору, где не будем заметны.
 — Когда, милорд? — Снова Феллан спрашивает. Снова голос Феллана был почтительным.
 Карн раздумывал, не ошибся ли он с Фелланом. Не убавит ли желания выполнять приказы эта возможность задавать вопросы. В Силах Федерации это не помешало бы, но люди из миров Федерации давно приучены к независимому размышлению. Не углядит ли Феллан слабость Карна в этом выслушивании? Но было слишком поздно возвращаться к традиционному подходу к вопросам. Карн встретился взглядом с Фелланом. В его глазах не было презрения.
 — Если повезет, мы подойдем к Паучьим Горам сегодня вечером.
 Феллан кивнул, успокоенный, снял ранец и стал вытаскивать питание по указу Карна.
 Они ели стоя, затем спускались по крутому склону с другой стороны еловой вершины и выкатились на черный лед широкой реки. Карн остановился, балансируя на льду, и обернулся к другу.
 — Паучьи Горы на север, северо-восток от этой реки, Иджил. Как пойдем?
 Иджил показал, затем двинулся, и все пошли следом. Они продирались через старые поваленные ели к вершине следующего гребня, узкого, скалистого хребта, обдуваемого ветром. Свирепый ветер воронкой втягивался в горло старого русла реки.
 Иджил остановился, задыхаясь.
 — Мы слишком промокли для этого ветра, Карн. Моя одежда пропиталась водой от тающего снега и то же у других. — Ветер кружился около Иджила, он стучал зубами и замолчал.
 Карн взял Иджила за руку и отвел от обдуваемых скал.
 — Мой отец брал сыновей в Цинн для охоты на диких котов. Мы шли по этому руслу. Есть ровное место невдалеке. Мы поставим тент и высушимся там, Иджил. Не важно, как нам холодно, мы не можем зажечь огонь. Он станет сигналом на этой вершине.
 — Это самоубийство, — пробормотал Джиссен.
 Карн осторожно спускался по тропе, теряющейся среди камней, к руслу. Громады скользких скал и ужасающих утесов высились на пути.
 — Осторожно, это сложный спуск, — предупредил Карн, держась за каменную стену тропы.
 Тропа наконец-то пошла прямо между каменной стеной и заснеженным склоном горы. Узкий каменный перешеек, бывший когда-то водопадом, соединял гребень с горой. Карн взглянул на Иджила. Он держал обе руки внутри расстегнутого скафандра.
 Карн остановился.
 — Ставим термос, Феллан. Джиссен, готовим два тента.
 Карн снял слинг и пытался освободиться от ранца.
 — Карн, я помогу тебе. — Иджил вынул руки из скафандра.
 — Вот тепло, — Карн указал на термос. — Согревай руки.
 Карн наблюдал, тщательно скрывая тревогу, пока Иджил, сгорбившись, отогревал руки. Карн натянул слинг и пытался подсоединить газовый цилиндр к тенту одной рукой. Феллан забрал цилиндр без слов, справился с тентом и установил второй термос внутри.
 — Забирайся-ка лучше сюда, Олафсон, — буркнул он.
 — Он прав, Иджил, — добавил Карн. — Забирайся и снимай мокрую одежду. Мы все через несколько минут придем туда поесть.
 Иджил колебался не больше мгновения.




 15


 Следующий привал был на заре. Мороз побелил верхушки скал, которые они расчистили, но снег по-прежнему был мокрый, без ледяного слоя, делающего поход опасным. Карн указал на узкие тени в нескольких сотнях метров над руслом, мелькавшие вдоль склона горы.
 — Вот туда мы и идем, тропа проведет.
 — У меня нет таких крошечных следов, — сказал Джиссен, указывая на ботинки.
 Все взглянули на Иджила, чья стопа была еще больше. Он казался бледным.
 — Иджил? — голос Карна прозвучал громче, чем он хотел.
 Иджил усмехнулся слабо.
 — Я пройду, Карн.
 Они вышли на узкую тропу через нагромождение скал и маленьких валунов. Сильный ветер по-прежнему продувал русло, долетая до них даже на этой высоте.
 — Старайтесь идти, — приказал Карн, когда люди стали отставать. — Мы не укроемся от ветра, пока не дойдем до конца гребня.
 Иджил прибавил шагу в сторону, указанную Карном. Карн секунду смотрел вслед ему, затем догнал.
 — Я пойду первым, Иджил. Я ходил по этой тропе раньше. — Карн считал достаточным это объяснение. Он был не слишком высок, чтоб прикрыть Иджила от ветра, но надо было хоть чем-нибудь ему помочь.
 Тропа петляла, медленно поднималась над бывшим водопадом. На этой высоте воздух был холоднее, снег суше и сильнее. Тропа пересекла подножие утеса, на котором талая вода минувшего дня застыла тонким, светящимся листом. Люди шли, держась за стену утеса. Еще шаг — и они завернули за утес, скрываясь от пронизывающего ветра. Иджил выглядел изнуренным и облокотился о большой валун. Карн осматривал дорогу вперед. На этой стороне горы солнце расплавило верхний слой льда, делая тропу еще более скользкой. Здесь, над Цинном, Оттепель была сильнее, чем на равнинах. Склоны вверх и вниз покрыты коричневыми скалами, тянувшимися заледенелым гравием там и тут, сухой травой, голым кустарником. Деревья когда-то росли на склоне, до давнего пожара, но сейчас желтый лес стоял, открытый непогоде. Гигантские стволы были отшлифованы ветром. Под деревьями, у подножия горы, лежала, как белая сталь, пустыня Цинн. К северу, на одной из гор, окружающих Цинн, Карн заметил огонь на бледно-голубом фоне неба. Джиссен тоже заметил.
 — Дозор? — Джиссен не смог скрыть дрожь в голосе. — Либо нас заметили, либо это люди Харлана. Никто не посылает осужденных в пустыню так рано.
 Возбужденные голоса вырвали Иджила из молчаливого оцепенения.
 — Дозорные? Что это такое?
 Все посмотрели на Карна, ожидая объяснений.
 — Трудно сказать, Иджил. — Карн задумался на секунду, стараясь припомнить, что он говорил Иджилу о Гхарр и Старкере-4, если говорил вообще что-нибудь. — Дозорные были здесь раньше первого Гхарра, миссионеров Пути, образовавших этот мир. Они в дозоре. Это все, что мы знаем о них. Бегуны — осужденные, сосланные Семьями, видят сигнальные огни и охотятся. Бегуны обирают пойманных, но не убивают, пока они голодают. Они оставляют жертвам достаточно воды и пищи, чтобы выбраться из пустыни. Часть добычи Бегуны забирают как плату за сигнальные огни. Но Дозорных никогда не видно, как рассказывают люди, пережившие приговор и вернувшиеся в Холдинги.
 — Я не желаю знать, как они выглядят, — сказал Феллан, дрожа.
 — Я тоже. Пойдемте! — Джиссен оглянулся, тщетно выискивая тропу.
 Карн мрачно глянул на Джиссена. Этого надо было оставить в укрытии.
 — Тропы нет, Джиссен, — сказал он резко. — Пост находится там, — указал Карн на длинный мелкий залив, где Цинн врезался в подножия холмов на юго-западе. — Совет держит патрули на этой стороне пустыни с Оттепели до Морозов для осужденных, — добавил он для Иджила. — Нам не обойтись без твоего умения ориентироваться здесь, Иджил, потому что не сможем определить дорогу в пустыне. Складывайте вещи, и в путь.
 Иджил пристально смотрел туда, куда указал Карн. Люди спускались с горы, петляя между склонов гравия, поскальзываясь, иногда падая. Поели на полпути вниз. На закате они прошли четверть пути до начала пустыни. Они разбили лагерь под скалами у подножия холмов. Карн присматривался с тревогой к Иджилу, ни желая унижать друга перед бойцами, когда Карн ничем не мог облегчить страдания, которые холод доставлял Иджилу.
 Следующим утром опять шел снег, и люди ушли в снежную заметь. Иджил, из-за его ориентировки, по-прежнему шел первым, жалуясь на возобновившийся холод. Это было так не похоже на него, что Карн на привале отвел его в сторону, пока остальные готовили пищу.
 — Что случилось? С тобой тяжело, как с голодным медведем Цинна.
 — Ничего страшного, Карн. Ничего такого, чтобы кто-нибудь чем-нибудь мог помочь. Я буду в порядке, когда придем на пост. Мне неудобно в одежде Гхарра в мороз. Слишком теплокровный, я думаю. — Иджил стянул рукавицу, расстегнул костюм и засунул ладонь к груди.
 — Иджил, покажи мне эту руку. — Карн знал, что голос выдает его нетерпение, но больше не мог с этим справляться. Иджилу, действительно, было худо от холода.
 Иджил отрицательно качнул головой.
 — Все будет хорошо, Карн. Это всего лишь холод.
 Карн протянул руку.
 — Дай мне посмотреть, Иджил.
 Иджил нехотя вытащил руку из-за пазухи. Она была красной и холодной. Это было плохо, а им оставался еще день пути. Должно же быть что-то, чем Карн мог сохранить эти руки теплыми, потому что термос грел, пока работал.
 — Что ты чувствуешь? — спросил он.
 — Немного онемела.
 — Здорово онемела, я полагаю? — Иджил кивнул по-овечьи. Голос Карна повысился. — А другая? Такая же?
 Иджил снова кивнул.
 — Так, — Карн держал руки Иджила в своих, пока они ни согрелись. Он не смел тереть кожу, боясь, что она повреждена. — Иди, сядь у термоса и держи их в тепле.
 Карн смотрел в сторону пустыни встревоженно. Где-то там шла тропа к посту. Если Иджил доберется до поста без худших повреждений, связавшись с Советом, можно получить медицинскую помощь так быстро, как они смогут прилететь. Карн тяжело глотнул и посмотрел на друга, склонившегося над небольшим теплом термоса.
 «Его руки, — прошептал Карн. — Ангелы! Я должен довести его до поста вовремя, чтобы спасти его руки!» — Карн смахнул тяжелую снежинку с носа. Довести Иджила без большей беды будет непросто. Если огни Дозорных утром были первыми, Бегуны на их пути. Если огни не были первыми… Карн не мог заставить себя подумать об этом. Другими словами, у них не будет времени останавливаться и греть термосом руки Иджила. Он вернулся к другу и посмотрел на его ладони над термосом. Они были такие же усталые, как он, одеревеневшие от снежной бури.
 «Здесь хотя бы нет ветра», — подумал Карн и склонился над термосом, пока он был теплым.
 Все поужинали и ушли под тенты. Карн долго сидел на постели, размышляя. Было очень важно вернуться быстро в Онтар. Тем не менее Карн слышал, что изнуренные люди страдают от холода сильнее, чем отдохнувшие. Он взглянул на Иджила, растянувшегося на своей постели. Руки, наверное, ноющие, лежали у лица. Карн набрал код на термосе тента на два десятка и лег сверху спальника. Они всего в одном дне пути от поста. Был еще один неиспользованный термос в ранце Феллана. Они смогут истратить чуть больше топлива, чтобы спасти руки Иджила.
 Странно, вдали в темном небе плыли тени. Карн вздрогнул, не владея собой. Бегуны вышли на охоту.
 Руки Иджила выглядели нормальными на следующее утро, но Карн не был уверен, что они и дальше будут в порядке, а запасные рукавицы все были слишком малы для Иджила. Карн подгонял всех спешить, спешить, спешить в солнечное утро. Останавливаясь несколько раз, против его лучших расчетов, устанавливал дополнительный термос, пока он становился таким, что его можно было нести, и передавал его Иджилу. Скоро облака закрыли солнце, и чудесный, легкий снег, знак холода, стал опускаться на землю. Когда они дошли до скал на другом конце залива, снег превратился в туман. Появились Бегуны. У бойцов волосы зашевелились на голове.
 — Они близко, — прошептал Джиссен. — Нас поймают!
 — У них нет проводника, который найдет вслепую дорогу к посту, — сказал Карн. — У нас есть.
 Снег превратился в белую стену, скрывая все на расстоянии вытянутой руки. Иджил пошатывался от усталости, Карн подозревал, что от окоченевших ступней. Карн приказал каждому держаться за ремень впереди идущего, чтоб никто не потерялся. Бегуны были рядом.
 Они взбирались на холм. Изжил поскользнулся и упал. Карн помог ему подняться и прошептал:
 — Уже недалеко. Это недалеко, Иджил. Держись, пока не придем.
 — Что? Придем? Куда? — Голос Иджила испугал Карна.
 — Бегуны на нашей тропе, помоги нам выбраться, Иджил, — он попросил, стыдясь лжи во имя поддержки изнуренного, замерзшего человека.
 Иджил отозвался. Он выпрямился и пошел чуть быстрее, но дыхание его было отрывистым. Это был единственный звук в густой снежной тишине, болезненное дыхание Иджила.
 — Где мы, Карн? — Снова голос Иджила звучал как у потерянного ребенка.
 Нет, только не дать ему растеряться. Ангелы, спасите и сохраните его! Карн тихо молился. Громко сказал:
 — Мы идем в теплый дом, Иджил. Ты знаешь, где это, вспомни!
 Казалось, никогда не кончится этот путь по скользким камням, с держанием за ремни впереди и сзади. Это был ночной кошмар без звука, только мышцы говорили людям, что они движутся. Снег собрался на бровях Карна. Он таял, превращаясь в ледяные острия. Иджил уперся во что-то. Карн отпустил его ремень, пощупал, что это.
 — Это стена! Это пост! — Карн поискал ремень Иджила. Он исчез.
 — Иджил! Иджил!
 Только шум снега, бьющего в стену, ответил ему. Он обернулся к людям.
 — Феллан, Джиссен, идите вдоль стены, пока не найдете дверь. Нажмите на тубус под нижним краем, затем принесите огонь оттуда. Феллан, выходи тотчас с факелом и помоги найти его.
 Карн слышал, как рукавицы двух мужчин скользили по каменной стене, затем Карн услышал щелчок. Свет упал из окна на снег позади него.
 — Веревку, Феллан! — крикнул он, ища дорогу к двери, стена шла справа. Он подождал у двери, и только слабый звук падающего снега был его спутником. Необходимость разыскать Иджила беспокоила его.
 — Иджил! — выкрикнул он в непроглядную вьюгу.
 Что могло так долго задерживать Феллана?
 — Феллан!
 Карн старался не отрывать руки от здания, пока не получит веревку, чтобы вернуться.
 — Иджил!
 Время проходило в пугающей тишине. Затем появились четыре слепящих огня, освещающих пространство на сотни метров вокруг дома, но короче света нормального диапазона. Феллан выскочил из поднятой двери в снег, прикрыл дверь и обвязал веревкой Карна, не ожидая приказа.
 — Я с трудом разыскал веревку, милорд. И я нашел фонари вместо факела, — сказал он, объясняясь, затем добавил: — Он был слишком слаб, чтоб уйти далеко.
 Зная, что веревка одним концом закреплена, Карн и Феллан двигались и шарили медленно в двух метрах от веревки в круге до стены дома. Карн увидел слабую впадину в снегу, это мог быть след Иджила. Он показал. Феллан кивнул.
 — Иджил!
 Ответа не было. Двое мужчин снова двинулись вперед, разыскивая Иджила. Снег падал тихо, скрадывая очертания предметов и приглушая звуки.
 — Иджил!
 Отчаяние охватило Карна. Человек, значивший для него больше, чем кто-нибудь другой, исчез. Карн продвигался вперед, чувствуя сопротивление снега, как тяжесть на ногах. Затем слева он увидел очень острый холмик снега. Наверняка здесь ничто не может расти таким образом. Карн устремился вперед и стал копать здоровой рукой.
 «Его ранец!»
 Феллан шел вдоль веревки и оказался рядом через секунду, раскапывая истово сугроб. Сначала широкие плечи, затем лохматая белая голова, затем его лицо. Карн нащупал шею Иджила.
 «Он жив».
 Как будто всю жизнь проработав вместе, Карн и Феллан тянули тело Иджила из снега и несли его в пост. Через мгновение, как они внесли его в дверь, они раздели Иджила и завернули его в теплые одеяла. Руки и ноги они опустили в ванночки с тепловатой водой.
 Феллан снова опустился на колени, когда работа была закончена, и разглядывал лицо Иджила.
 — Он выживет, лорд Карн?
 — Одному Богу известно, — Карн опустился на пол за своим другом, бледный от изнурения, зная, что он должен попытаться дойти до Совета и что сил почти не осталось.
 Когда Карн проснулся, было серое снежное утро, и Иджил смотрел на него. Голубые глаза спрашивали: «Как я попал сюда?»
 Карн повернулся к нему, все тело ныло после ночи на жестком полу.
 — Ты привел нас сюда, потом побрел в сторону и повалился в снег. Ты мог умереть, Иджил!
 Иджил попытался сесть, но не смог. Он повалился на одеяла, и в его голосе послышалась паника.
 — Карн, я не чувствую рук!
 Карн поднял одну из них над одеялом. Она была не такой белой, как предыдущей ночью, но по-прежнему глянцевитой, неестественно бледной и свинцово-тяжелой. Карн посмотрел на эти руки и вспомнил о героях старины, изображенных на стене его спальни. Без рук — он посмотрел на друга и увидел те же мысли в глазах Иджила.
 — Иджил…
 Но ничего не нашлось, чтобы сказать в утешение.
 Карн то и дело подбегал к аппарату связи. Наконец удалось соединиться.
 — Совет, это пост 105, Лхарр Халарека говорит. Медицинская скорая помощь. Повторяю, пост 105 требует медицинскую помощь. Вы слышите меня?
 Никто не отвечал. Карн пытался снова и снова каждый час. Никто не отвечал. Карн швырнул патрульную книгу в другой конец комнаты.
 — Я знаю, что связь есть! Всегда соединяется!
 Иджил отвернулся.
 — Они все равно ничего не смогут сделать, Карн. Если я их не чувствую, то уже слишком поздно.
 — Если бы я поставил тенты прошлой ночью…
 — Ты не виноват, Карн! Я ушел сам. Может быть, я ушел бы дальше.
 Карн почувствовал горечь, но не нашелся, что ответить. Наступило долгое, неловкое молчание, нарушаемое легким посапыванием. Карн шагал туда-сюда по комнате, останавливаясь у окна.
 — Если не смогу связаться, Иджил, я пойду в Онтар за помощью. Это день-полтора или около того.
 — Не будь дураком! — Иджил огрызнулся. — Если ты сделаешь это, вся дорога будет напрасной. Совет должен обслуживать этот пост. Если связь не работает, дождись, пока вернется патруль. Черт, Карн, твой Дом в закладе!
 — Иджил с трудом повернулся к нему, и одна рука упала на пол со звуком камешка.
 Раздражение Иджила заставило Карна вспомнить о приоритетах; Иджил был очень нужен Карну, но несколько тысяч людей погибнут, если Ричард Харлан попробует выполнить угрозу разрушить Халарек до последнего камня и дальних кузенов. «Ангелы! Неудивительно, что лорды Гхарр не чувствуют ничего, кроме гнева, гордости и чего-то вроде слабой привязанности. Они не в состоянии узнать что-либо еще о своих чувствах, при тех правилах Гхарра, которые существуют. Они должны сойти с ума или оторваться от всех. Как я отделился». — Карн посмотрел вниз на застывшую спину Иджила и повернулся лицом к окну, пряча слезы от проснувшихся людей.
 Снег пошел еще сильнее, чем прошлой ночью, Карн ничего не видел за окном. Ангелы, где вы? Мой друг, мой брат может умереть! Он отошел от окна и стал мерять шагами комнату. Часы буря кружилась и завывала снаружи, и Карн сновал из одного конца комнаты в другой внутри, пытаясь связаться с Советом каждый раз, когда доходил до аппарата связи, беспокоясь, что Харлан нарушил каким-то образом даже связь Совета. Дом Халарека был в смертельной опасности, Иджил был почти при смерти, и единственная связь патрульного поста с Советом не работала!
 Карн спал эту ночь урывками и встал до зари. Иджил стонал от боли. Карн знал, как было тяжело мужчине из Болдера признаться в этом: боль высмеивалась, отгонялась от себя, как ничего не значащее. Он вытащил из одного медпакета обезболивающие и велел Джиссену ввести Иджилу дозу по предписанию. Скудный ночной сон помог Карну вновь обрести его строгий самоконтроль. Иджил принял собственное решение о своей жизни. Это было его право. Теперь Карн должен решать, как защитить свой Дом, если нет возможности добраться до штаба Совета. После часов борьбы и внутренних сомнений Карн не нашел лучшего выхода, чем вернуться с Фелланом в Холдинг Халарека и попытаться добраться до людей фон Шусса. Личная безопасность Карна не увеличится, но Джиссен и Иджил, если выживет он, будут живы, и Харлан никогда не будет свидетелем того, что случилось с Халареком. Это было слабым утешением, но это было лучше, чем ничего. Совет должен знать о нелегальной осаде. Возможно, хоть что-то от Дома удастся спасти.
 Снег перестал идти поздним утром, но поднялся ветер. Иногда в окно видна была пустыня, иногда только вихри взметающегося снега. Карн и Феллан готовились к дороге в Онтар, упаковывая пищу и кое-какие необходимые вещи. Запасы патрульного поста нужны Иджилу и Джиссену. Последний наблюдал, стоя у окна. Вдруг он воскликнул:
 — Э, что это?
 Карн и Феллан кинулись к окну. Две фигуры стояли у кромки деревьев в сотне метров от дома.
 — Бегуны? — спросил Джиссен.
 Феллан и Карн кивнули.
 — Почему они здесь? — голос Джиссена дрожал.
 — Потому, что мы знаем, атак открыть барак, теплый, сухой и полный еды.
 Карн опять взглянул на фигуры и задумался о том, сколько их еще скрывается за деревьями. «Осужденные, пережившие свое первое путешествие через пустыню, живут в пещерах глубоко в горах на другой стороне. Они согреваются и готовят на дровах, питаются тем, что сумеют поймать. Бегуны не бывают толстыми».
 Бегуны смотрели на пост долго, потом исчезли. Карн закончил сборы. Феллан продолжал смотреть в окно. Он обернулся и посмотрел на Карна, закрывающего последнюю застежку.
 — Этот дом укреплен, милорд? — В вопросе не было и десятой доли того страха, который испытывал Джиссен.
 Карн поднял глаза. Здесь должны быть станнеры по периметру, средние, с автоматической наводкой и ведением огня. Возможно, лучеметы на крыше.
 Феллан обернулся к окну.
 — Там сейчас с десяток или больше Бегунов, лорд Карн.
 Карн подошел к окну. Бегуны стояли вдоль кромки леса, тонкие, как тени, в сгущающихся сумерках, и ближе, чем раньше. То, что они так приблизились к обитаемому бараку патруля Цинна, обнаруживало их отчаяние. Карн сжал губы. Бегуны делают жизнь в бараке более опасной. Вдобавок Халареку нужна помощь. Иджилу нужна помощь. Карн сжимал и разжимал кулаки. Бегуны атакуют внезапно, им только надо собраться с духом. Карн, не зная повадок Бегунов, не имел понятия об оружии, которым они могли пользоваться.
 Глубокий вздох прервал размышления Карна. Он повернулся. Иджил сидел, пользуясь одной из омертвевших рук как подпоркой. Он тяжело дышал от боли.
 — Забирай этих двоих, Карн, и уходи. Я прикрою вас лучеметом.
 — Я не променяю твою жизнь на свою.
 — Каким еще другим способом ты собираешься с Фелланом пройти мимо Бегунов, красавец?
 Слова Иджила обожгли. Карн не смог бы миновать Бегунов ни с помощью Феллана, ни с Фелланом и Джиссеном вместе.
 — Я не променяю твою жизнь на свою, — повторил он упрямо. — Я мог заставить себя уйти только, если бы был уверен, что ты будешь здесь, когда вернется патруль, расскажешь, что случилось с Халареком.
 — Ты мой брат, Карн. Я люблю тебя. Я хочу, чтоб ты жил. — Двое других смущенно отвернулись. Иджил продолжал: — Ты выживешь. Я знаю. Тебе хватит ловкости и смекалки дойти до лагеря фон Шусса. — Иджил глубоко вздохнул и продолжил: — Все, в чем я мастер, требует рук, Карн, а мои руки пропали. Но, даже если бы руки были целы, я предложил бы то же самое. Разве ты не знаешь?
 — Нет, — прошептал Карн. — Я не знал этого. Даже члены моего рода не предложили бы мне этого.
 — Карн, весь Дом погибнет, если ты не сделаешь этого. Но ты дойдешь до фон Шусса. Ты сможешь изменить свой мир. — Иджил остановился, прокашливаясь. — Прими жизнь, как мой подарок, и скажи своим детям о друге, который спасал тебя, нажимая кнопки лучемета носом. — Голос Иджила звучал воодушевленно. Это был голос человека из Болдера, гордого такой смертью, достойной саги.
 Карн заглянул в глаза Иджилу, затем кивнул.
 — Джиссен остается с тобой.
 Иджил помотал головой.
 — Он остается, Иджил. Ты не сможешь накормить себя. Ты не доберешься до лучемета без помощи. Верь мне, кто-нибудь появится здесь за три дня. Это время вы удержите Бегунов. — Карн верил в это всем сердцем.
 — Я не хочу оставаться, лорд Карн, — заскулил Джиссен.
 — Джиссен, ты солдат. Это твой пост. Помощь придет. А сейчас доведи Иджила до лучемета.
 Джиссен скривил рот, но кивнул в знак согласия с приказом.
 Для Карна следующая ночь тянулась бесконечно. Он был на ногах с первым светом, влезая в костюм с помощью Феллана, ожидая у задней двери, пока Джиссен помогал Иджилу встать и войти в крошечный лифт, ведущий к лучемету.
 — Я крикну, когда буду готов, — проговорил Иджил, уходя. Через мгновение после остановки лифта Иджил проревел вниз: — Готов!
 Его голос был почти нормальным.
 Карн и Феллан выскользнули за дверь, в мягкие сугробы и в синие ели, стоящие по краю тропы. Бегуны очередями прошили воздух, им ответили струи лучемета. Двое мужчин не говорили, не смотрели назад и не останавливались, пока не прошли перекресток тропы и спуска в долину, которая медленно расширялась в сторону равнины.
 Карн услышал флайер и поднял руку. Феллан остановился за ним.
 — Слышишь это?
 Феллан кивнул.
 — Давай скроемся, пока не увидим, чей это флайер.
 Они отступили под ветви елей и ждали, пока флайер не появился.
 Флайер был небольшим патрульным транспортом Цинна с красным цветом Совета. Карн колебался. Гормсби будет председателем на собрании Оттепелью, и Гормсби был из рода Харлана. Но Совет был единственной надеждой Халарека. Он должен использовать шанс убедить Совет поддержать его Дом. Карн вышел из укрытия более решительно, чем чувствовал себя, и стал подпрыгивать и размахивать руками, чтобы его заметили с транспорта. Он прошел мимо, затем вернулся над макушками деревьев.
 — Выбирают хорошее место посадки, — бормотал Феллан.
 Транспорт приземлился в долине, и группа патрульных выпрыгнула на снег. Половина была в одежде цвета электрик дома Друма, другие в светло-оранжевом дома де Ври. Командир был в красном цвете Совета. Они собрались и пошли в сторону Карна и Феллана с поднятыми станнерами. Карн заволновался. Он больше ничего не мог сделать. Он отдавал всех в руки Совета.
 Командир остановился в шаге от Карна, со станнером, нацеленным в голову Карну.
 — Карн Халарек, вы арестованы Советом.




 16


 Тысячи чувств бурей пронеслись в душе Карна за секунды после фразы командира патруля: разочарование, безнадежность, гнев, печаль, беспомощность. Он в ловушке. С его Домом покончено. Союз с Гормсби был сейчас более важным, чем справедливость Совета. Он и Феллан проделали большой путь, и все напрасно. Однако, может быть, он сможет из этого несчастья извлечь пользу для Иджила. Он хотел, чтобы его голос не выдал его муки и печали.
 — Нейтрал в этих войнах лежит на посту 105, остро нуждаясь в медицинской помощи. Во имя Старкера, пошлите ему врача.
 — Мой повелитель, — отвечал почтительно командир патруля, — вы передали это. Председатель де Ври выслал команду, как только вы начали передавать, но что-то не ладилось у техников до раннего утра сегодня. Они опоздали?
 Карн покачал головой.
 — Совет слышал меня? Никто не отвечал. Почему?
 Командир качнул головой озадаченно.
 — На каждый вызов отвечали, милорд. Связисты не понимали, почему вы так расстроены и не отвечаете. Приемник не работает, наверное. Беда с приемниками последние две зимы. — Командир двинулся к транспорту. — Прошу вас, милорд, нам приказано доставить вас в Совет, пока не начнем патрулирование.
 — Но мой друг…
 Командир кивнул головой в сторону транспорта нетерпеливо:
 — Мы свяжемся с медиками в воздухе. Мы должны доставить вас и вернуться на посты. Бегуны опасны в этом году. Нескольких видели за пустыней в Холдингах в этом году. Пожалуйста, идите в транспорт, милорд.
 Карн вдруг остановился.
 — Почему арестовали меня? Ведь закон нарушил Харлан.
 Командир пожал плечами.
 — Я не знаю, милорд. Я только выполняю приказы. Мой сотник не объясняет. Я слышал, осада Онтара будет снята, как только вы прибудете в Совет; другими словами, как только вы будете в транспорте и я свяжусь с председателем.
 Командир развернул Карна как можно вежливее к рампе и почтительно снял его станнер и нож.
 — Лучше поднимайтесь на борт, милорд. Речь о том, что пищи все меньше и медикаментов тоже в замке. Вы снимете осаду, мирно прибыв в Совет.
 Карн опустил плечи. Он стал подниматься по трапу, чувствуя, что ноги будто налились свинцом. Он слышал, как командир проворчал другому солдату:
 — Де Ври мог бы приказать сотнику и малому кораблю подобрать Халарека. Сотник лучше. Кроме того, если эти двое смогли пройти через перевал, смогут и Бегуны.
 Карн знал, что хотя правильнее был бы сотник, обычно Совет посылал сеньора лорда из штаба Дома или высокородного вассала.
 «Но, действительно, я не глава моего Дома, — подумал с горечью Карн,
 — и не буду еще сорок дней. И у меня нет никого».
 Он исчез в двери транспорта. Солдаты де Ври и Друма, служившие пограничным патрулем в этом секторе в этом сезоне, расселись рядами на скамейки в транспорте. Командир почтительно указал Карну и Феллану на скамью впереди. Карн посмотрел на мягкий серый пластик потолка. «Выглядит, как мое будущее, — подумал он, — то, что осталось от него».
 Командир сел рядом с пилотом, поговорил с ним тихо и быстро, повернулся к Карну:
 — Мы должны получить ответ медкоманды сейчас, милорд. — Он замолчал, как будто решая что-то. Он встретил прямой взгляд Карна. — Есть доклад Гильдии. Совет собирается завтра рано, чтобы решить, что с ним делать.
 Статический щелчок вырвался из аппарата, затем кодовая фраза цифр и букв. Пилот попросил повторить серию, затем обернулся к Карну.
 — Медкоманда в воздухе, будут на посту 105 через несколько минут после вашего приземления в Совете, милорд.
 Голос Карна не очень ему повиновался и надломился при словах «Спасибо вам».
 Позже Карн не мог припомнить ничего из этого полета, кроме ровного, серого пластика и жестких скамеек. У здания Совета пилот проводил лорда и Феллана через вход, который Карну был неизвестен, вверх и вниз по пролетам лестниц, в холл со множеством дверей. Пилот открыл дверь в нескольких шагах от лестницы и впустил Карна внутрь.
 — Располагайтесь поудобнее, милорд. Председатель Гормсби и другие члены Домов Совета на пути из Холдингов. Они поговорят с вами до того, как Совет соберется. Ваш человек будет с военными Совета. О нем позаботятся. — Человек взглянул на Карна, как ему показалось, с симпатией и вышел, захлопывая и запирая дверь.
 Карн остался один. Он почувствовал неожиданно сильный и беспричинный страх. Рядом не было никого, и он был отдан на милость Председателя.
 Комната была отделана со вкусом мягкими драпировками, коврами, шкурами; широкая кровать, мягкое кресло, светильники на стенах и большой встроенный шкаф для вещей обитателя. «Роскошно для тюрьмы, — пробормотал Карн. Обивка стен приглушила его голос. Он толкнул дверь, чтоб убедиться. Заперта. — Но это тюрьма».
 Он бросился на кровать и погрузился в печаль. Он возвращался, снова и снова оценивал свои поступки с момента возвращения домой, и каждый по-прежнему казался лучшим при таких обстоятельствах. Но он был не в силах настроиться на образ мыслей и действий Гхарров, и в этом его погибель. Его мысли бежали по кругу, как белки в колесе, лишь сгущая горечь и боль. «Все, все против меня», — беззвучно выкрикнул он.
 Когда он выбрался из дурмана своих мыслей, два блюда с пищей стояли на полу рядом с широким отверстием внизу двери — ужин и закуска. Рядом с блюдом закуски на подносе лежала записка:
 «Карн, ты не ответил, и стража нас не пропустит. Держись. Осада снята, и Ларга Алиша со мной здесь на Совете. Эмиль».
 Карн скомкал записку и бросил в стену. Месяцы работы и строгого самоконтроля, осторожности — и он стал пленником, даже нельзя увидеться с семьей и родственниками. Карн кинулся к двери и ударил в нее требовательно.
 — Я знаю, что здесь стража. Откройте дверь!
 Никто не ответил, и это только подогрело беспомощный гнев Карна. Он присел на кровать и начал пересчитывать шерстинки на шкуре, чтоб унять ярость. Он не знал, как долго пробыл в этом состоянии, когда услышал, что дверь открывается. Он не обернулся.
 — Карн?
 Карн поднял глаза.
 — Это вы, матушка, — ответил он апатично.
 Ларга стояла в дверях, сотник Совета и стражник из солдат Совета за ней. Карн медленно встал. Он не мог ее приветствовать радостно потому, что она была свободна хотя бы. Он даже чувствовать радость не мог. Его пренебрежение политикой и его недооценка их образа действия и завоевания положения в обществе, унизившего весь его Дом. Ларга пересекла комнату и сжала его руки удивительно сильными пальцами. Она взглянула на него, и глубокие морщины пролегли между ее бровей.
 — Что случилось? Ты выглядишь истощенным, разбитым. У нас есть возможность выложить Совету, что случилось.
 Карн посмотрел на нее с недоверием.
 — Вы не знаете? Я здесь не по приглашению. Я арестован, матушка.
 Ларга была в смятении, каждая черточка натянулась от оскорбления.
 — Ты! — Она разгневанно ткнула пальцем в осанистого сотника. — Разве ты не объяснил его светлости, что это был арест для безопасности? Разве ты не сказал, что это обсуждалось с Председателем де Ври перед тем, как он ушел? Разве не сказал ты ему, что это было для его безопасности?
 Сотник съежился от страха и отступил на шаг от разъяренной женщины.
 — Я… я не видел его светлости до сих пор, миледи. Председатель Гормсби ничего мне не сказал о его светлости, миледи. Я получил только приказание арестовать его на ближайшем к Цинну посту. Я не знал, я не имел понятия…
 — Какой-то командир! Вы позволили привезти Лхарра Халарека на обычном транспорте, полном солдат. Ни офицеров, ни представителей какой-либо Семьи, ни даже сотника! Вы пренебрегли всем, что дано ему кровью и рангом!
 Сотник побледнел и отступил еще на шаг. Ларга повернулась к Карну. Она легко коснулась его руки:
 — Никто не посетил тебя? Ни один из наших вассалов? Ни один?
 Ей не нужен был ответ, все и так читалось на его лице. Она уронила руку и качнула головой.
 — Я этого не пойму. Обычный этикет между вассалами и лордом… — Ее голос стих.
 — Простите, миледи, — сотник явно заискивал. — Председатель Гормсби приказал никаких посетителей. Вас, миледи, пустили после вмешательства Джастина, фон Шусса и Дейвина Рида Лока, предводителя Свободных, миледи.
 Ларга вспыхнула от гнева, но не проронила ни слова. Она посмотрела на хронометр. Он скользнул с легким звоном по золотой цепочке.
 — Гормсби сводит счеты с Тревом этими мелкими жестокостями, — сказала она едва слышно. — Я знаю это. Я уверена! — Она взглянула на Карна, проверяя, слышал ли он ее. Затем на ее лице появилась обычная улыбка. — Мы узнаем это на Совете, не так ли, сотник? Карн, заседание скоро начнется. Эти люди проводят тебя в палату в целости и сохранности.
 Карн позволил вывести себя и спустился на два уровня в коридор, окружающий палату Совета. У него была слабая надежда на освобождение, спасение своего Дома. Слишком многие могущественные Дома против него теперь: Гормсби, Харлан, Одоннел, Кингсленд — почти все влиятельные Семьи, кроме Джастина. Дом Друма не имел опоры, и на его поддержку рассчитывать нельзя. Друма не будут против, но и не поддержат. Что касается остальных вассалов, это был вопрос его обращения с Нерутом, Мелеваном и Роулом. Карн отогнал эту мысль. Было поздно беспокоиться о том, что сделают вассалы.
 Двое солдат Харлана отделились от стены при виде Карна, который застыл и потянулся к несуществующему станнеру. Люди Харлана резко повернулись и ушли, как только увидели солдат в униформе Совета сразу за спиной Карна. «Спасибо за конвой, матушка», — подумал Карн, уверенный, что без него он лежал бы сейчас бездыханным.
 Лишь несколько человек стояли перед палатой, и большинство принадлежало Дому Одоннела и Дому Кингсленда. Сразу за дверью палаты группа лордов младших Домов и Свободные загораживали вход. «Дорогу, дорогу, пожалуйста», — приказывали солдаты Совета.
 Группа раздвинулась, и конвой провел Карна, окружая его так плотно, что он еле переступал. Его довели до сектора, оставленного для его Дома. Но вместо того, чтобы посадить за стол по праву лорда, солдаты толкнули его к двери пластикового бокса с открытым верхом. Карн застыл на месте.
 — Нет. Я был взаперти достаточно долго.
 Сотник кашлянул в недоумении, посмотрел на Ларгу, ожидая помощи, которой она не оказала, следя за креслом Председателя, еще пустым, затем на Карна перевел взгляд. Он не мог встретиться глазами с Карном.
 — Это для вашей безопасности. Свободные настаивают, милорд. Вы и лорд Ричард, пожалуй, убьете друг друга, но лучше не в палате Совета.
 — Тогда посадите туда Ричарда, — огрызнулся Карн.
 Сотник прокашлялся.
 — О, лорд Ричард, ох, у него влиятельный друг — Председатель, милорд. Либо вы будете сидеть в этом боксе, либо вас отведут в вашу комнату наверху. Выбирайте.
 Карн оглядел палату. Сектор Девяти казался полным и галерея выше тоже. Было полно свободных мест на скамьях Свободных и младших Домов, но многие из них принадлежали людям у двери. Карн, пылающий от гнева и возмущения, вышел в бокс и сел на стул. Сотник захлопнул дверь, направил станнер прямо на бокс, набрал код «уничтожить» и выстрелил в Карна. Стенка бокса загорелась бледно-розовым, но Карн ничего не почувствовал. Он улыбнулся кончиками губ сотнику, который ответил ему тоже улыбкой, помахал на прощанье и ушел, оставив двоих конвоиров. Они отгородили собой бокс от двери. Карн слышал звяканье их экипировки так же отчетливо, как если бы был снаружи рядом с ними.
 Это было любезно с его стороны, отметил про себя Карн, неохотно выдающий авансы человеку, сию минуту отвечавшему за его арест и заключение. Затем он посмотрел на свой хронометр. Время заседания наступило, а Председателя еще не было, и несколько скамеек за столами Девяти пустовали без важных особ. Бормотанье в палате касалось именно этого, как будто каждый спрашивал соседа: «Что случилось? Совет всегда начинается вовремя». Карн погрузился я состояние, недостижимое для боли, чтобы унять внутреннюю дрожь. Успокоенный, он с безразличием разглядывал цвела и союзников в палате.
 Прошло полчаса, и спокойствие Карна, наступившее после любезности сотника, стало покидать его. Он услышал возбужденное волнение за спиной и обернулся. Карн видел, как головы людей поворачивались, как трава на ветру, и удивленные члены Семьи смотрели на Ричарда Харлана, перешагивающего ряды вниз к столу Халарека. Карн вскочил и в момент оказался у двери. Двое конвойных сомкнулись перед дверью, лицом к Ричарду, закрывая выход из бокса.
 Герцог Харлан остановился у кресла, где сидела Ларга, опустился на одно колено и поднял ее руку к своему лбу в ритуальном жесте глубокого почтения. Ларга выдернула свою руку. Ричард засмеялся и встал.
 — Не гневайтесь, миледи. Когда сегодня собрание закончится и решения будут утверждены, наши Дома уже никогда не будут враждовать. Феод закончится. Я думаю, это понравится вам и леди Катрин. Пожалуйста, передайте ей мое восхищение и надежду на то, что скоро смогу сам говорить с ней.
 Ларга побледнела от скрытого смысла его слов. Карн сжал кулаки и разъярился от невозможности выбраться из этой клетки и сомкнуть руки на холеной шее Ричарда. Он увидел Ника, пунцового и неподвижного. Рука Барона сдерживала его. Ричард смеялся устроенному представлению, поклонился с отточенной грацией миледи, бросил торжествующий взгляд на Карна, взглянул лукаво на Ника и прошел через центр палаты к столу Харлана. Ларга Алиша повернулась к Карну, руки ее вздрагивали, лицо оставалось бледным, губы она прикусила, сдерживая слезы.
 — Никогда, — шепнула она, — никогда я не позволю ему получить Катрин.
 — Не позволяйте ему любоваться произведенным эффектом, матушка, — сказал Карн очень спокойно. — Мы доставим этому ублюдку слишком большое удовольствие.
 В этот момент со звуком труб вошел маркиз Гормсби с почетным караулом из солдат Совета. Это была краткая часть церемонии Введения. Солдаты прошли с ним к столу Председателя, вручили молоток и ушли к ряду Свободных, заняв пост у дверей. Новый Председатель был введен в должность. Он попросил внимания.
 — Пожалуйста, будьте у своих Домов.
 — Мир вашим Домам.
 — Совет Старкера-4 сейчас на сессии. Я прошу прощения за позднее начало, но было одно непредвиденное обстоятельство по докладу Гильдии. Гильдия настаивает на том, чтобы он был доставлен в Совет персонально официальными представителями Гильдии. Вещь невиданная, не входящая в установленный порядок. — Гормсби прокашлялся, глотнул воды из стакана и продолжал: — У нас есть еще несколько важных дел, которые необходимо закончить сегодня. Первое дело для рассмотрения — дело Харлана об опеке. По приказу последнего Совета опекунство длится до доклада Гильдии о случае Альдефара или до Совета в Оттепель, на ваше усмотрение, лорды и Свободные.
 — Харим Гашен, свободный город Ниран. Мы, Свободные, верим, что доклад Гильдии важен для правильного решения. Поэтому мы, группой, голосуем за продолжение опеки Холдинга Харлана до тех пор, пока услышим Гильдию.
 — Кто против среди Свободных? Тогда запишите каждого, проголосовавшего за опекунство Кингсленда. Кто-нибудь еще хочет взять слово по этому пункту?
 Встал молодой лорд Дома Коорт.
 — Арлен Коорт. Поскольку разница во времени не больше часа или двух, я голосую от своего Дома за ожидание.
 Гул одобрения поддержал его речь. Карн почувствовал небольшое облегчение. В конце концов его Дом и Дом Шусса не были в одиночестве. Герцог Друма встал в ожидании тишины. «Мой собственный вассал из Девяти, — думал Карн, — и человек, которого я считал меньше всего способным принимать чью-либо сторону сегодня». Председатель кивнул.
 — Пауль III Друма. Милорды, я не знаю, что может сделать Гильдия. Это дело суверенитета. Старкер принадлежит Федерации. Выводы Гильдии не могут касаться наших решений, так как Гильдия — интергалактическая торговая монополия, а не юридическая, и не политическая организация. И если мы судим одну из наших Семей по решениям этой торговой группы, мы уступаем часть нашей независимости, суверенитета, который мы тщательно защищаем от всех посягательств вот уже пятьдесят поколений. Мы отдаем его в руки торговцев и…
 — Садитесь! Садитесь! — послышалось с последних рядов Джастина. Граф Джастин уставился на юношу, затем повернулся к центру палаты.
 — Вы выступаете против ожидания, милорд? — Председатель вежливо ждал ответа. Герцог Друма был не в состоянии отвечать, он полыхал от гнева. Он промокнул свое сероватое лицо огромным носовым платком, кивнул, покачал головой и сел.
 — С такими речами лорда Друма враги не нужны, — взбешенно бросила Ларга.
 — Ш-ш-ш, — зашипели соседи.
 Ларга поднялась с большим достоинством.
 — Алиша Халарек, регент в Халареке. Решение об опеке должно включать осаду, начатую три дня назад Харланом и его опекунами.
 Ее фраза породила взрыв удивления среди тех, кто не знал о случившемся. Председатель стукнул по столу молотком.
 — Женщинам не дано слова здесь, миледи. Ричард Харлан уже стоит.
 — Ричард не может говорить от Харлана сейчас, а я регент моего Дома,
 — протестовала Алиша.
 — Это несчастье для вашего Дома, миледи, так как это значит, что ваш Дом лишен права голоса здесь. Я признаю Харлана.
 Карн вскочил со стула.
 — Я Лхарр в Халареке. Если Ларга не может говорить, то я имею на это право.
 Члены Совета переговаривались возмущенно. Гормсби не обращал на них внимания, и Ричард Харлан начал говорить, не дожидаясь, когда наступит тишина. Карн не мог его расслышать.
 — Дома решают мое положение, существует несколько обстоятельств, которые они должны рассмотреть. Самое важное — это продолжающееся унижение быть подчиненным, как младший лорд. — Ричард помолчал достаточно долго, чтобы взглядом остановиться на Карне. — И это смущает мой Дом — наказание на такой долгий срок как одна зима за столь незначительный проступок.
 — Незначительный проступок! — лорд Дома Макнис заорал, вскакивая. — Вы начали рано осаду. Вы осадили без объявления. Закон сорока дней единственно охраняет малые Дома как мой от посягательств среди Девяти!
 — Слово брал я, Ван, — Ричард мягко перебил. — Ты будешь говорить в свою очередь. — Ричард обернулся к Председателю. — Как я сказал, такой приговор унижает мой Дом, и это снижает доверие вассалов ко мне. К этому позорному приговору Совет прибавил бесчестие подчинения моему опекуну и отвод моих войск с места законной осады.
 — Законность осады сомнительна, лорд Ричард, — вставил Гормсби.
 Ричард поклонился, показывая, что он слышал замечание Председателя.
 — Я давал требуемые пояснения. — Он повернулся к центру полукруга для Семей. — Я также хочу, чтобы благородные Дома учли, принимая решение, что обвинения моему Дому на последнем Совете от Карна Халарека и его регента вызвали паралич, умопомрачение и смерть герцога Астена Харлана, моего отца. Мой Дом достаточно страдал, милорды и Свободные, от рук инородцев и их некомпетентности. Дайте мне правление, позвольте вести мой Дом, как хотел того мой отец. — Снова он многозначительно взглянул на Карна, стиснувшего зубы и не ответившего.
 — Я долго жил с сознанием, что отец не хотел моей власти, Ричард Харлан, — ответил беззвучно Карн молодому герцогу. — Вы просчитались, надеясь зацепить меня такими замечаниями.
 Новый голос вступил в беседу.
 — Господин Председатель. Эмиль фон Шусс. Пожалуйста, напомните молодому герцогу, что Девятка воздерживается от оскорблений других глав Семей, даже едва уловимых, на ковре этой палаты.
 Эти слова обожгли Харлана. Лицо его побагровело, а губы сжались.
 — Считайте, это сделано, барон, — Гормсби смотрел в бумаги на столе, а не на фон Шусса.
 Барон остался стоять, но Председатель продолжал делать вид, что не замечает этого. Барон был оскорблен перед целым Советом явно преднамеренно. Обычно требование главы Дома учитывалось с почтением в Совете. Теперь Гормсби даже не удостоил его вниманием.
 — Готовы голосовать? — Гормсби оглядел присутствующих.
 — Господин Председатель, вы должны удовлетворить мое требование. — Барон фон Шусс сдерживался от ярости с трудом.
 — Я сказал, можно считать дело сделанным, милорд. Если нет других возражений, мы начнем голосование по опеке Дома Харлана.
 — Милорд Председатель! — выкрик шел из сектора Свободных. — Я против такой поспешности. Гильдия скоро принесет нам…
 — Фрем Рид, вы не назвали себя, как полагается. Управляющие имениями, ваши бюллетени.
 Гневный шепот, шелест бумаги, покашливания и сморканье последовали за словами Председателя. Он казался растерянным и смотрел на Гаррена, нового Лхарра в Доме Одоннел, тот пожал плечами. До того, как Гормсби смог объявить, что бюллетени распределены, палата загудела от тяжелых ударов в главную дверь. Люди с последних скамей фон Шусса и де Ври прокладывали себе дорогу через толпу, загородившую круговой ряд сзади, и без лишних церемоний распахнули дверь. Все, кто обернулся, увидели необычное зрелище. Солдаты в красной форме Совета выталкивали делегацию Первых Купцов из палаты.
 — Милорд Гормсби, что это значит? — воскликнул граф Джастин. — Эй, объясните!
 Возмущенные голоса потрясли галерею. Барон фон Шусс поднялся, обычно светлое его лицо полыхало от гнева. Другие главы Домов встали, призывая к вниманию. Глаза Гормсби бегали. Он облизнул губы кончиком языка.
 — Почему, милорды, почему, я не имею понятия, что происходит. Верните этих людей, лорд Эмиль.
 Фон Шусс и де Ври проводили взъерошенных офицеров в центр палаты. Лорды отошли к своим столам. Первые Купцы одергивали свою униформу, приводя ее в порядок быстрыми, короткими движениями.
 Наступила такая глубокая тишина, что был слышен тихий шорох рук по ткани. Светловолосый Терран в центре группы стал лицом к полукругу Девяти.
 — Милорды Девяти Семей, я, Джо! Гонт, из центра Гильдии, говорю вам, что нигде со мной не обращались так мерзко за всю мою карьеру. Я имел дело с варварами Джорена и каннибалами Сабо! Если бы дело у вас не было так важно, я бы увел делегацию в порт и рекомендовал бы, чтобы Старкер-4 на неопределенное время был бы выведен за границы союза Гильдии.
 Лорды и Свободные застыли от мысли о таком бедствии. Гонт продолжал голосом, дрожащим от гнева.
 — Гильдия провела месяцы и истратила бессчетное число декакредитов для расследования убийств и попыток убийств на «Альдефаре». Мы захватили против их желания и с большими издержками для репутации Гильдии в их мирах три чувствующих существа, еще живущие, иначе, банду, участвующую в атаках. Нам необходимы их показания в расследовании и на суде. Суд завершен. Я приду к решению в тот момент, как закончу читать выводы расследования.
 Гормсби явно связан с Харланом, он избегал и пренебрегал правилами этикета и правилами Совета, очевидна его открытая нелюбовь к Халареку. Карн вдруг не поверил, что Гормсби поможет Иджилу, потому что Иджил — друг Халарека. Может быть, Иджил уже где-нибудь в заложниках, ждет, когда его обменяют. Карн толчком открыл дверь бокса, отпихнул солдат Совета и нескольких кузенов Халарека, которые попытались остановить его, и оказался рядом с Гонтом. Он схватил Гонта за руку. Гильдия единственная могла спасти Иджила сейчас.
 — Господин, я перебиваю вас во имя жизни человека. Ему нужна медицинская помощь, и срочно. Он…
 Гонт взглянул на Карна, оглядел его холодно.
 — А вы кто?
 — Карн Халарек, господин. Пожалуйста, пошлите людей за Иджилом Олафсоном прежде, чем закончите доклад. Возможно, ваш корабельный врач спасет ему жизнь.
 — Олафсон заявлял, что он брат Халарека, — усмехнулся Гаррен Одоннел, достаточно громко, чтобы Гонт расслышал.
 Мысли роем пронеслись и отразились на лице Гонта.
 — Если он ваш брат, то мы ничем помочь не можем. Семьям было сказано, что Гильдия больше не берет пассажиров со Старкера-4.
 Карн проявлял упорство.
 — Мои враги причиняют мне боль, мучая друга, господин. — Он говорил спокойно и сдержанно, хотя внутри его трясло от слов Одоннела. — Вот почему я перебиваю вас. Иджил — гражданин Болдера. Его отец — Оудин Олафсон, который…
 Лицо Гонта осветилось воспоминанием. Он обернулся быстро к одному из компаньонов и заговорил с ним на языке, которого Карн не понимал. Компаньон выбежал, и Гонт повернулся к Карну.
 — Первый Купец Роноук подготовит нам челнок. Вашего друга возьмут на корабль в тот момент, когда ваш Совет вернет его нам.
 Карн низко поклонился.
 — Я всегда буду вам благодарен, господин. Иджил Олафсон мне ближе родственника.
 — Как мы узнаем, что Председатель вернет нам именно его, молодой человек?
 Карн ощутил радость впервые за долгие недели.
 — Он — портрет своего отца, господин.
 Гонт улыбнулся в ответ, затем обернулся к Председателю Гормсби.
 — Мы доставим молодого человека к нам немедленно. — Гормсби стиснул губы и взглянул на Одоннела и Харлана. Гаррен Одоннел стучал стилосом по крышке стола. Харлан смотрел в потолок. — Мы, Гхарры, всегда были почтительны с Гильдиями, господин.
 Гонт посмотрел на маркиза с недоверием и демонстративно отвернулся. Гормсби покраснел и стиснул губы сильнее. Гонт говорил Совету, а не Председателю.
 — Вы будете сожалеть об этом годы, если немедленно не выдадите этого человека, Совет Старкера-4. Он из большой торговой семьи и могущественной ветви Гильдии.
 Гормсби прокашлялся и углубился в бумаги на столе, послал за врачом Совета, опять уткнулся в бумаги.
 — Медкоманду послали за ним сегодня утром, но мы не… мы не нашли его, господин.
 Карн застыл в неподвижности. Гонт медленно повернулся, глаза и лицо его не предвещали ничего хорошего.
 — А кто же знает, где он? — спросил он угрожающе.
 Гормсби копался в бумагах, словно ответ был в них.
 — Спасательная команда, э-э, нашла патрульный барак разграбленным, пустым, господин. Там не было ни пищи, ни медикаментов, ни одежды и одеял, и не было Иджила Олафсона. Похоже, его забрали Бегуны, господин.
 «Нет, Иджил! — Шок и невыносимая тоска овладели Карном. — Иджил! Все мои братья, а теперь и Иджил!» — Карн глубоко вздохнул, сдерживаясь. Он призвал все умение, данное Академией, сконцентрировался и отодвинул тоску с трудом. Если он пройдет через все это, он будет поступать не так, как поступал раньше. Он будет оплакивать Иджила позже. Никто не возвращался от Бегунов. Как будто издалека он слышал Гонта.
 — Палата собрала данные за этот долгий период времени, и, с помощью лабораторий Патруля, Палата и Патруль пришли к следующим выводам:
 Первое. Различные взрывы, стрельба, газовые атаки и случаи отравлений на «Альдефаре» и в порту Орбитали Болдера были на самом деле, попытки покушения на жизнь Карна Халарека, присутствующего здесь.
 Второе. Эти разбойные действия осуществлялись по плану и целенаправленно, не случайно.
 Третье. Единственная личная выгода от смерти названного Карна Халарека достается тому, кто претендует на Дом жертвы. Таким образом, никто из пассажиров или команды не имеет личных мотивов.
 Четвертое. Никто из пассажиров не мог быть вовлечен в покушения по различным причинам, называть которые здесь я не буду.
 Гонт подошел к столу Председателя, сделал глоток из стакана с водой. Некоторые из юных членов Совета хихикнули. Гонт вернулся на место и продолжал:
 — Существуют еще выводы, милорды.
 Пятое. Хотя никто из команды не имел личной выгоды, кто-либо мог иметь материальные мотивы для убийства или помощи в убийстве Халарека. Проверка финансовых записей помогла определить этого человека. Капитан Алонсо Телек.
 Шестое. Палата имеет доказательство, что Телек действовал по поручению и за оплату Астена Харлана, сейчас умершего. Как результат расследования, Капитан Телек осужден на десять лет тяжелых работ в шахтах Архаша и исключен из межпланетной команды пожизненно.
 Последнее. Я передал Фрему Гашену из Нирана фото чеков Палаты от Астена Харлана Алонсо Телеку за груз. Такой груз никогда не появлялся на кораблях Палаты и никогда не проходил через таможню указанных в чеках портов. С этим поступайте по своему усмотрению. — Гонт подошел к Фрему Гашену и положил какие-то бумаги на стол. Свои бумаги он свернул с хрустом. Он посмотрел на Свободных и младшие Дома. — Лорды и Свободные Гхарра, Палата действовала в рамках законов чести и права. Я также оставляю Фрему Гашену, как информацию, а не как вмешательство в политику Гхарра, снимки со спутника Гильдии самолетов Харлана, сделанные 20 и 21 числа.
 Крик возмущения и гнева прокатился лавиной. Гонт и его делегация тихо вышли раньше, чем шум смолк. Карн шагнул в центр открытого пространства перед столом Председателя. Он поднял руки, призывая к тишине. Гул продолжался.
 — Лорды и Свободные! Лорды и Свободные!
 Медленно, начиная с Дома Халарека и разливаясь по его приверженцам и младшим Домам, наступала тишина. Карн не повернулся к Председателю, как предписывает этикет, а говорил прямо младшим Домам и полукругу Семей.
 — Милорды, Гильдия представила факты. Доказательства на «Альдефаре», если кто-то хочет проверить их, но Палата всегда была честной. Разве кто-нибудь сомневается в словах и честности Гильдии?
 Никто не ответил. Никто не отважился. Гильдия была единственной коммерческой связью Старкера-4 с остальной вселенной.
 Карн ждал достаточно долго, затем продолжил:
 — Я говорю, принимая доклад Гильдии и осуждение Патруля капитана Телека, как достаточное основание для продолжения опеки Харлана, однозначно. Если доклад Гильдии недостаточен, там, — он указал на стол Гашена, — фото, подтверждающие мое обвинение убийцам Харлана, напавшим на меня в Цинне.
 Ричард Харлан стукнул по столу ладонью, так, что звук испугал всех. Он вскочил.
 — Атака в Цинне была действием моего отца. Что мне с этим делать? Ничего! Совсем ничего! Я не хочу слушать врага моего рода, замышляющего его разрушение!
 Карн дрожащим пальцем указал на Харлана.
 — Вы начали осаду слишком рано.
 Ричард холодно взглянул на Карна.
 — Я давал объяснения, требуемые законом.
 Карн рассмеялся леденящим смехом.
 — Это вы сделали. Вся планета слышала. Только мой Дом услышал ваши опускающиеся транспорты на три дня раньше.
 — Лжете! — Ричард Харлан опирался на стол, лицо его покраснело от напряжения.
 — Я говорю правду! — Карн отвернулся от Харлана и пробежал глазами по лицам лордов Девяти. — Я имею снимки Гильдии, подтверждающие, что я говорю. Может быть, сейчас Совет поверит тому, что я говорил на собрании в Морозы: Харлан осадил мой Дом незаконно, затем атаковал меня и мой эскорт в Цинне; Ричард из Харлана сам был там. Дом Харлана считает себя выше законов. Теперь голосуйте!
 Гормсби стукнул молотком.
 — Я здесь отвечаю. Я скажу, когда нам голосовать!
 — Голосуем! Голосуем! — множество голосов раздалось от младших Домов.
 — Я давал объяснения по закону. Дайте мне мое законное наследие! — Ричард Харлан перекрикивал шум.
 — Вы не дали честно время нейтралам покинуть место сражения! — крикнул кто-то из Дома де Ври.
 — Вы нарушили закон. Вы начали осаду рано, — кричали люди из сектора Свободных.
 — Свободные, не вмешивайтесь в дела Семей! — заорал Ричард Харлан.
 Харим Гашен стоял перед переговорным устройством Свободных, размахивая снимками Палаты.
 — Снятие осады, нарушение закона Совета в делах Свободных — это дело всего мира.
 — Порядок! Порядок! — кричал Гормсби тщетно.
 Карн вскочил на стол Халарека.
 — Девять имеют свои права, — его голос перекрывал остальные. — Наши Законы жесткие, но мы всегда их соблюдали. Теперь один из Девяти хочет освобождения от них.
 — Эй! — возглас прозвучал низким раскатом одобрения из разных частей палаты.
 Карн чувствовал, что победа в руках. Совет склонился на его сторону наконец-то. Тут встал Гаррен Одоннел и взглянул на Карна.
 — Лорды и Свободные, Карн Халарек не достиг возраста и не имеет права говорить в Совете. Господин Председатель, я прошу удалить его из помещения.
 — Халарек остается голосовать! — сказал граф Джастин. — До майората ему осталось восемнадцать дней, и он отлично говорил.
 Очередной рев толпы поднялся над скамьями. Гормсби опять призывал к порядку.
 — Мы ставим на голосование право Карна Халарека.
 Волна гнева и недоверия заглушила конец его фразы. Четверо из младших Домов встали. Свободные собрались в группы в своем секторе палаты, размахивая кулаками и бумагами.
 Голос Ларги Алиши, высокий и чистый, прорвался сквозь шум.
 — У нас есть право на слово, господин Председатель, право опекунства Харлана. — Необычность высокого женского голоса в Совете заставила всех замолчать.
 Карн спрыгнул со стола и встал рядом со столом Председателя. Он говорил громко, и все его слышали.
 — Я беру слово, милорд, и требую, чтоб меня выслушали. Дом Харлана нарушил закон феода, атаковав меня вне мира, пытаясь совершить убийство нелегальной осадой, начав ее раньше. Если Совет даст Харлану освобождение от наших законов, избавляя от опеки, никто не будет в безопасности.
 — Освобождение! — огрызнулся Харлан. — Я «освобожу» тебя, Халарек!
 Он выхватил нож. Карн смотрел, остолбенев, как нож покидает руку Харлана и летит в него. Он стоял онемевший, будто он, нож и зал были в ночном кошмаре. Смерть. В палате Совета. От незаконного оружия. Он хотел двинуться, но силы, казалось, оставили его. Кто-то толкнул его сзади, нож пролетел над плечом, он отклонился наконец-то и услышал, как нож воткнулся во что-то мягкое. Приглушенный вздох за ударом. Рука, толкнувшая его, соскользнула по спине, и правая рука схватилась за ремень, но упала. Карн обернулся и увидел, как Ларга оседала на пол с кинжалом в груди. Он наклонился быстро. Она не дышала. Солдаты Совета обступили его. Врач Совета сбежал вниз по рядам, пощупал пульс, осторожно вынул нож, массировал ей сердце. Он взглянул на Карна.
 — Она мертва, милорд, — сказал он мягко, извиняясь. — Я ничем не могу помочь.
 Карн видел палату в красном тумане. Он видел Ричарда, боровшегося с тремя людьми его Семьи, которые пытались вырвать незаконный станнер у него из рук.
 Борьба казалась острее своей беззвучностью.
 Ушел Иджил, Джерем, Лиам и Керэл, теперь и Ларга, все из-за Харлана. Карн встал, расстегнул ремень, растолкал солдат Совета, окружавших его, и схватил Ричарда Харлана за горло. Руки кружились над ним, пальцы хватали его за руки и за корпус, пытаясь его оторвать. Он чувствовал только свои руки, сжимающиеся туже и туже, дрожащие от напряжения. Он тряхнул Ричарда, посмотрел пристально на его лицо с выпятившимися глазами, открытым ртом. Наконец-то людям удалось оттащить его в сторону и держать за руки, но он вырывался. Даже когда его опустили на скамью, четверым приходилось его держать.
 «Он убил ее! Он убил ее!» — Единственной мыслью Карна было наказание Ричарда за все смерти, за все разом.
 Его ярость и боль отозвалась криками членов Совета: «Схватить убийцу! Эй, схватить Харлана!»
 Маркиз Гормсби собрал солдат Одоннела у своего стола. Крики нарастали при виде явного нарушения солдатами Семей правил Совета. Гормсби заговорил, и крики стихли, чтобы слышать.
 — Повторите, маркиз! Мы из Дома Джастина не слышали вас! — выкрикнул юноша у стола Дома.
 Кто-то из Дома Коннора прокричал:
 — Эй! Мы все хотим слышать, что вы приказываете частной армии!
 — Повторите! — потребовал граф де Ври.
 Гормсби говорил с преувеличенной осторожностью.
 — Я сказал: «Уведите Халарека и держите его под арестом, пока сессия не закончится». — Его ответ был встречен колкостями и криками возмущения.
 — Я прошу вас исполнить!
 — Не людям Одоннела, милорд. Люди Совета или никто.
 — Одоннел ненавидит Халарека. Люди Совета!
 — Люди Совета! Люди Совета!
 — Уведите его! — заревел Гормсби.
 Солдаты Одоннела двинулись к Халареку, но люди Джастина и Халарека бросились между ними и юным Лхарром.
 — Халарек останется, — граф Джастин сказал твердо.
 — Голосуем с Халареком или ни один не будет в безопасности, — выкрикивал кто-то с последней скамьи Друма.
 Кто-то из членов Совета кричал в защиту этого, кто-то схватился за ножи и другое оружие. Гормсби стукнул молотком, призывая к спокойствию, позвал еще солдат, приказал защитникам Карна не сопротивляться. Три отряда солдат в красном шли по боковому ряду с Харимом Гашеном во главе. Один отряд окружил людей Одоннела рядом с Карном. Гашен выхватил молоток из рук Гормсби и бесцеремонно выпихнул Председателя из кресла. Палата замолкла в шоке. Гашен опустил молоток громко.
 — Девять Семей никогда больше не будут вести этот Совет. Пока вы использовали закон и справедливость для нужд вашего клана, мы, Свободные и младшие Дома, голосовали и отклонили право Девяти на председательство.
 — Измена! — крикнул кто-то из Дома Кингсленд.
 — Нет, милорд! — Гашен нетерпеливо мотнул головой. — Справедливость для большинства не измена. Вы из Девяти видели, как совершалось убийство и пытались удалить жертву вместо преступника. Молодой Лхарр Халарек говорил правду сегодня, как и на прошлом Совете. Ни один из вас не помог ему защитить наш мир от этих волков. Кое-кто усмехался. Кое-кто пытался утихомирить его. — Гашен бросил длинные листы бюллетеней на пол перед столом Председателя. — Это бюллетени нашего единодушного голосования. Мы из свободных городов и младших Домов — две трети Совета, милорды, мы голосуем за юного лорда. Опека продолжается. — Гашен оглядел палату. — Но есть еще кое-что, милорды. Девять из Дома в Совете имеют власть только над Девятью Семьями и их делами, быстрыми изменами и убийствами. Мы, Свободные, получаем постоянное руководство здесь, Совете Мира. Смотрите, что вы совершили.
 Среди Свободных началось оживление и шепот. Встал Рид.
 — Дейвин Рид, свободный город Лок. Ричард Харлан обвиняется в убийстве. Мы видели все.
 Гашен обернулся к Ричарду.
 — Ричард, сын Дома Харлана, приговор за убийство — восемь лет. Поскольку вы глава Дома, вы будете отбывать наказание не в Цинне: вы будете девять лет в одиночном заключении в Одиноком Доме в Бревене. Контроль за делами Дома Харлана с этого времени до возвращения в руках вассалов. Этот приговор вынесен тоже двумя третями голосов. — Гашен смотрел на столы. — Хотите проверить, милорды?
 Барон фон Шусс заговорил в тишине.
 — Я, Эмиль фон Шусс, говорю, что мы не будем проверять это. Кто согласен, говорите.
 Было шесть «за». Гашен кивнул.
 — Так и будет записано. Солдаты Совета, проводите Харлана в Бревен.
 Когда солдаты Совета коснулись Ричарда, его лицо свело от ярости, и он стал отталкивать их и бить ногами. Карн отвернулся от такого проявления пренебрежения к обычаям Семей.
 — Оставьте меня, — сказал он людям, до сих пор державшим его за руки и за плечи. — Я не наделаю глупостей.
 Когда его отпустили, Карн поднялся лицом к Председателю.
 — Фрем Гашен, — Карн остановился, сглотнул комок, сдавивший горло. — Фрем Гашен, я прошу назначить меня теперь главой Дома. Без регента и лорда множество бед может обрушиться на Дом Халарека между этим и следующим Советом. Дому нужен лорд, Свободный. — Карн выдержал взгляд нового Председателя.
 Гашен кивнул.
 — Хорошо сказано, юный сэр. — Гашен обвел взглядом палату. — Что скажет Совет?
 — Он не достиг возраста, — спорил Кингсленд.
 — Совсем скоро, — возразил лорд Коннор.
 Многие пробормотали и прокричали согласие.
 Гашен ударил молотком.
 — Порядок! — приказал он.
 Гаррен Одоннел посмотрел на Председателя и отвернулся лицом к Девяти. Он рассмеялся.
 — Милорды Девяти, что может случиться до середины лета?
 Гашен встал, глядя на Одоннела грозно, затем повернулся к Свободным.
 — Ташек, свободный город Йорк. Девять не контролируют Совет, и Свободные не пренебрегают, как Девять, такими проявлениями мужества. Халарек должен быть назначен сейчас. Его регент мертв, а он показал себя сегодня. Его нападение на Харлана, почти необъяснимое, можно простить. Я посылаю Совету свое согласие с требованием Карна Халарека.
 Было несколько более суровых реплик от консервативных Домов, но одобрили единодушно.
 Карн склонился на миг в безмолвной благодарности Всевышнему, затем опустился к телу матушки. Где-то далеко в мозгу он слышал шум, с которым выводили из Совета Харлана. Но это было неважно рядом с ней, холодной и далекой. Он нежно закрыл ей глаза и сложил ее ладони на груди.
 — Я буду править, матушка, — сказал он ей. — Наш Дом займет свое место и станет могущественным. У нас есть опора теперь, и у нас есть время.
 Он встал, отступил на шаг, потрясенный вдруг теплой кровью, капающей с его правой руки. Он позвал двоих кузенов.
 — Отнесите ее в ее флиттер. Судьба Дома решилась здесь, сейчас.