Аннотация: Тихий провинциальный городок поставлен на уши. Еще бы! Всего за сутки в нем происходят два дерзких преступления. На улице машиной сбит молодой бизнесмен, главный фаворит открывающегося чемпионата по бодибилдингу. А следующей ночью ограблен антикварный магазин. Среди похищенного  - кубок, которым должен быть награжден победитель соревнований. Есть над чем поломать голову сыщикам, среди которых негр Федор Ганга, выбравший себе профессию мента.


---------------------------------------------


 Михаил Серегин


 Мент из Африки



 1


 Над Зюзюкинском, не жалея сил, светило солнце. Оно жгло неприкрытые затылки жителей города, высушивало траву. Все зюзюкинцы ходили с обгорелыми носами, самыми продаваемыми продуктами были холодное пиво и сметана. Первое жители города потребляли внутрь, а вторую мазали на обгоревшие части тела. Лето выдалось на удивление жарким и солнечным.
 Только в немногочисленных парках можно было еще найти спасительную тень. Лавочки вечно заняты, продавщицы мороженого сдавали каждый вечер небывалую выручку. За неимением сидячих мест занимались лежачие, и буквально под каждым кустом шевелился какой-нибудь зюзюкинец.
 – Леха, а Леха! – послышалось из-под одного куста.
 – Чего тебе?
 – Сгоняй за пивом, а?
 – А чего сразу я? Вон пусть Шутконесовы сходят, им вдвоем не скучно.
 Тот, кого называли Лехой, попытался предложить собеседнику альтернативу, а выражаясь ненаучным языком, перевести стрелки.
 – Зато тебе не привыкать.
 – Вот еще!
 Идти куда-либо, пусть даже за пивом, курсанту Алексею Пешкодралову не хотелось. Ровно три года назад он прошел пешком двести километров, но, во-первых, им тогда двигало очень сильное желание поступить в Школу милиции, а во-вторых, жара была совершенно несравнимая с теперешней. Сейчас никакого сильного желания у Лехи не было, а потому и идти куда-либо он не хотел.
 Зато пива хотелось Вене Кулапудову, который и уговаривал Леху старательнее прочих. Вообще, Веня был человеком серьезным и ответственным, в прошлом хулиган и злостный нарушитель общественного порядка, а ныне курсант Школы милиции. Перевоспитавшись, Веня отказался от всех вредных привычек и дурных наклонностей, зато не забыл некоторые знания и навыки, оставшиеся с юных лет. И то, что в жару самая приятная вещь – это холодное пиво, он знал давно, наверное, впитал с молоком матери. Именно поэтому он прилагал сейчас все усилия по уговариванию товарищей.
 Близнецы Шутконесовы на самом деле (то есть по паспорту) были Утконесовыми, но буква «Ш» в начале фамилии прицепилась надежно. Однако в такую жару ни на какие шутки их уже не хватало. Вернувшись с очередного патрулирования улиц, они едва смогли дотащиться до тени деревьев и рухнули без сил на землю. Так они теперь и лежали, лишь изредка открывая абсолютно одинаковые глаза и судорожно вдыхая горячий воздух.
 Рядом с ними разлегся их сокурсник Федя Ганга. Несмотря на то, что папа Феди был родом из далекой и почти неизвестной африканской деревни, сын его переносил жару с трудом, как и любой обычный русский парень. Это несказанно удивляло его друзей, надеявшихся, что хотя бы он сможет в трудных температурных условиях выручать товарищей. При этом ни у кого даже не возникало мысли, что Федя симулирует, в его честности можно было быть уверенным на все сто процентов.
 Единственным, кто еще сохранял хоть какие-то остатки энергии и жизненных сил, был Санек Зубоскалин, в народе больше известный как Дирол. Прозвище было дано ему за широченную белоснежную улыбку, которая и теперь не сходила с его лица. Увидев это воодушевление, Веня решил попробовать сагитировать его на поход за пивом.
 – Дирол, пива не хочешь?
 – Хочу, – радостно отозвался тот.
 – Сгоняешь?
 Дирол быстренько смекнул, что если за пивом пойдет он, то и самое холодное пиво тоже достанется ему. Кроме того, он сможет не ограничивать себя в потреблении напитка, тогда как среди товарищей пиво придется разделить поровну.
 – Без проблем, – отозвался он, чем приятно удивил товарищей. – Деньги сдавайте.
 Денег практически ни у кого не оказалось. Тех монет, которые нашлись в карманах у Феди и Дирола, не хватило бы даже на одну бутылку. Ну, может, с учетом дироловского обаяния, одну «чебурашку» купить бы и удалось. Но что это такое – единственная бутылка на пятерых (Леха не в счет) здоровых курсантов. Все дружно облизнулись, вздохнули и снова растянулись на траве.
 Итак, лето было в самом разгаре. Большинство курсантов разъехались по домам и теперь вовсю нагуливали жирок на домашних харчах. Изучаемая группа также побывала дома, но ничего примечательного помимо еды там не обнаружила. Леха выяснил, что, пока он обучался в городе, его единственная и неповторимая Нюрка выскочила замуж за комбайнера. Быть может, поэтому на душе у него теперь было неспокойно. Дирол обнаружил, что дома скучно, никто не ругается и не будит рано утром. На его приколы домашние реагировали как-то неадекватно: не отправляли его мыть туалет, не лишали завтрака или ужина, а наоборот, кормили еще больше и чаще. Пожив в такой обстановке недельку, Дирол решил, что в училище все же веселее, а еду всегда можно взять с собой.
 Федя Ганга жил непосредственно в Зюзюкинске, поэтому не испытывал тоски по родному дому, а также недостатка в подкормке в течение всего года. Кроме того, его мама, всю сознательную Федину жизнь скучавшая по его папе, наконец начала строить личную жизнь. Сын справедливо рассудил, что его наличие в доме наверняка будет негативно сказываться на маминых отношениях с поклонниками, и предпочел переселиться обратно в общежитие. Что касается Вени, то своих родителей он не помнил и каждое лето проводил в стенах школы. Его любимая девушка Зося тоже проживала в Зюзюкинске и готовилась поступать в Школу милиции, и его это крепко удерживало в городе.
 Семья близнецов жила в соседнем городке Калошине и часто, а по мнению братьев, даже слишком часто, навещала их. Услышав о том, что вся развеселая компания вернулась в Зюзюкинск, близнецы, не раздумывая долго, сбежали из дома. Сначала их долго искали по всем вокзалам области, потом страны, но безуспешно. Собирались уже отправлять запрос в ООН или в Интерпол – этого точно не решили, но тут бабушка близнецов, дама весьма сообразительная, предложила поискать их в Зюзюкинске, в Школе милиции. Сначала это предложение было воспринято без энтузиазма, так как Антон и Андрей Утконесовы никогда не демонстрировали излишней склонности к учебе. Тем больше было удивление родителей, когда близнецы оказались именно в Зюзюкинске и именно в Школе милиции.
 Итак, этим летом все курсанты решили пожить в общежитии. Руководство школы этому факту весьма обрадовалось и сразу нагрузило парней работой, от которой они валились с ног, даже несмотря на то, что работали всего по полдня. Обычно патрулировать улицы города было не очень сложно, но страшная жара сделала это занятие опасным для жизни. Мало того, что все курсанты вынуждены были несколько часов подряд бродить по жаре, так они еще и делали это при полном обмундировании.
 Вот после одного из таких дежурств курсанты и встретились в парке, чтобы прийти в себя и спланировать вечер. Пока, кроме мыслей о холодном пиве, в голову ничего не приходило. Да еще и комары стали одолевать, видимо, они тоже прятались от жары в тени.
 – Знаете, какой самый лучший способ избавиться от комаров? – глубокомысленно изрек Леха, отмахиваясь от летающих кровососов.
 – Какой? – вежливо поинтересовался Федя.
 – Залезаешь под диван, и все комары слетаются, чтобы тебя есть...
 – А для надежности лучше под шкаф, – прервал его Дирол, уже раз сто слышавший этот совет от разных людей. – Он тяжелее.
 – А если нет дивана? – спросил Федя.
 – Ну... тогда под лавочку, – решил Леха.
 – А если лавочки нет, тогда подходишь к дереву и стоишь рядом с ним смирненько, – снова встрял неугомонный Дирол. – Комары садятся на тебя, а в этот момент к дереву подходит Федя Ганга и валит его. Дерево ударяет комаров, и они умирают. Все разом.
 – Очень смешно, – обиделся Федя, вспомнивший недавний случай, когда он сначала свалил дерево в парке, а потом был вынужден посадить огромное количество саженцев в качестве наказания. И ведь дерево-то он валил для благого дела, а теперь Санек насмехается. А сам, между прочим, в тот раз косил под бомжа и пустую бутылочную тару таскал.
 – Благодарю за оценку моего таланта, – Санек приподнялся и вежливо поклонился Феде. – Где цветы и рукоплескания?
 – Ты не боишься, что вместо рукоплесканий я решу заняться рукоприкладством? – добродушно спросил тот. К счастью, долго обижаться он не умел, особенно на своих товарищей.
 – Надеюсь, что нет. Иначе как же я покажусь на глаза нашему любимому майору Ворохватову?
 – Ты хотел сказать, полковнику Ворохватову? – уточнил Антон Утконесов.
 – А точнее, генералу Ворохватову! – подхватил Андрей. – В мечтах он, наверное, уже видит себя главнокомандующим.
 – Что ты, это так мелко! – замахал руками Дирол. – Вильгельмом Завоевателем, не меньше.
 Кто такой этот Вильгельм, вспомнили не все, однако звучное прозвище оценили.
 – Нужно его немного успокоить, – решил Веня.
 Ворохватов был начальником сто двадцать пятого отделения милиции, находившегося в непосредственной близости от Школы милиции. Курсанты не могли простить ему того, что он всегда умудрялся присвоить себе все достижения их убойной группы и их курсового офицера Мочилы. Последний, конечно, и сам был не сахар, строил курсантов по полной программе, но перед начальством стоял за них горой, отмазывал от взбучек. Кроме того, капитан Мочилов умудрялся всегда выбирать для своей группы самые ответственные и сложные задания, что помогало не скучать, а иногда даже откосить от учебы. Поэтому курсанты своего капитана уважали и даже немного побаивались, а этой чести удостаивался далеко не каждый преподаватель в школе.
 Немного сбить гонор с Ворохватова хотелось давно, но все как-то не выдавалось случая или же находились другие, более важные дела. И вот теперь, когда всю первую половину дня курсанты фактически работали в его отделении, наконец выдалась отличная возможность поквитаться. Оставалось придумать такой способ, чтобы запомнился на всю дальнейшую ворохватовскую жизнь. Пока ничего гениального в голову не приходило, а размениваться на мелочи не хотелось.
 Напряженные размышления были прерваны появлением Зоси.
 – Привет, это я, – сообщила она, раздвигая кусты.
 С ее появлением курсанты вскочили и срочно привели себя в порядок, застегнули воротнички и надели ботинки.
 – Фу, какие у вас тут комары, – замахала руками Зося. – И как вы тут вообще сидите!
 – А что делать! – вздохнул Федя. – Единственный способ борьбы с ними, который мне известен, не подходит.
 – Да? А почему? – удивилась девушка.
 – Деревья жалко, – объяснил он.
 – Ну и фиг с ними, с деревьями. Можно использовать самую обыкновенную мазь от комаров. Мажешь на кожу, и ни один комар близко не подлетит.
 – Умрет в полете? – поинтересовался Дирол. – Что, это так плохо пахнет?
 – Просто свернет в сторону. А пахнет это вполне прилично, хвоей или травами какими-нибудь. У нас в отделении лежит целый тюбик такого крема, я вчера пробовала – помогает.
 – Ворохватов мажется? – спросил Веня.
 – Ага, – кивнула она.
 – Постой, постой, – встрепенулся Дирол. – Ворохватов, тюбик, мажется, крем...
 – Ты о чем?
 – Сейчас, сейчас, придумаю. Зося, слушай, а краска для волос в тюбиках бывает?
 – Бывает, – ответила она. – Но лучше оттеночный шампунь. Он точно в тюбиках. И он полезнее, потому что щадит волосы и смывается через неделю.
 – Смывается... – разочарованно протянул Дирол. – Это не пойдет.
 – Да ты вообще про что говоришь? – прервал его размышления Веня. – Может, поделишься гениальной идеей?
 – Кажется, я придумал, как подшутить над Ворохватовым. Нужно просто заменить крем от комаров на какую-нибудь краску для волос! Лучше красную!
 Сделать это можно было только с помощью Зоси, которая наотрез отказалась подсовывать своему начальнику краску для волос.
 – Нет, ни за что. Чтобы мой начальник на несколько месяцев приобрел ярко-малиновый оттенок?!
 – Да ты же все равно скоро увольняться собралась, – возразил Антон.
 – А вдруг не поступлю? – упорствовала Зося.
 Пришлось применить более эффективные методы. В течение двадцати минут курсанты наперебой рассказывали Зосе о том, каким нехорошим человеком являлся Ворохватов. При этом они немного преувеличивали его «преступления», с трудом удерживаясь от ненормативной лексики. Наконец Зося сдалась, правда, уговорить ее удалось только на временную окраску.
 – Ладно, пусть будет оттеночный шампунь, – согласился Дирол. – Хотя бы неделю он походит красненький.
 Когда жара немного спала, Веня и Зося отправились на базар за шампунем.
 – Не похож на крем, – сообщила Зося, придирчиво рассматривая тюбик.
 – Не страшно, выкрутим пробки, – решил Веня, – свет выключится и ничего не будет видно. Самое главное, чтобы запах у него был такой же, как у мази, ну, или хоть немного похожий.
 – Да, тут сходства больше, – согласилась Зося. – Но я не уверена, что стоит...
 Кулапудов посмотрел на нее очень грозно и прошипел:
 – Зося! Ты же хочешь учиться в Школе милиции! Как же ты можешь предавать наши интересы!


* * *

 На следующее утро курсанты, как обычно, явились в отделение для прохождения инструктажа и получения заданий. В просторной комнате пока еще было нежарко и на удивление тихо. Ворохватов отсутствовал.
 – Ага, похоже, вчера вечером комарики здорово кусались, – прошептал довольный Дирол.
 – Погоди еще, может, он опаздывает, – так же тихо ответил Веня. – Это же тебе не Мочила.
 Еще десять минут ожидания не принесли никакого результата.
 – И все же я хотел бы на него посмотреть, – прошептал Санек. – Жаль, что он не приходит.
 – Может, домой ему позвонить? – предложил Федя.
 – А что, точно. Мы же внимательные сотрудники и волнуемся, когда наш начальник, хоть и временный, не является на работу в положенное время. Давай, Федька, звони.
 Домашний телефон курсанты нашли быстро, так как записная книжка Ворохватова лежала прямо на письменном столе.
 – Как это неосторожно со стороны старшего лейтенанта, оставлять такие важные документы на письменном столе. Вдруг в его отсутствие какой-нибудь недоброжелатель все телефончики и спишет. Кто-нибудь, вроде меня, – говоря это, Веня начал списывать на бумажку какие-то телефоны.
 – Ты что? – испугался Леха.
 – Да ладно, расслабься. Врага надо знать в лицо, – успокоил его Кулапудов.
 В это время Федя наконец дозвонился, сделал знак рукой, и все затихли.
 – Доброе утро. Я могу поговорить с Ворохватовым Иваном Арнольдовичем?... Это говорит временный сотрудник отделения номер сто двадцать пять, Федор Ганга. Почему временный? Я курсант Школы милиции, на каникулах остался жить здесь и подрабатываю. Сейчас жду Ивана Арнольдовича в отделении, чтобы получить задание... Ах, нет его? Он уже вышел на работу?... Не был дома? Со вчерашнего дня? Вы не кричите, пожалуйста, я ничего не понимаю... Нет, я не его собутыльник, я же говорю вам, я курсант, мне нельзя пить. Нет, я не знаю, где он... Да, обязательно... Обязательно позвоню... До свиданья, – облегченно выдохнув, Федя повесил трубку.
 – Слава богу, кажется, она мою фамилию не расслышала, а то бы еще полчаса разговаривать пришлось.
 – Так что там с Ворохватовым-то?
 – Дома не ночевал, – пожал плечами Федя. – Жена думает, что он где-то пил с приятелями.
 – Понятненько, – подытожил Веня, закрыл книжицу, положил на прежнее место и слез со стола. – Испарился, значит.
 – Застеснялся и сбежал, – высказал идею Федя.
 – А может, он ничего не заметил и пошел пить с приятелями, – предположил Дирол.
 – А они тоже ничего не заметили?
 – А они к тому времени уже были готовые.
 – Вот сейчас мы проведем следственный эксперимент и все выясним. Только Зося полы домоет.
 – А точно, она же его вчера последняя видела. Зося! – крикнул Дирол.
 Курсанты ввалились в небольшую пустующую камеру, где убиралась Зося.
 – Ты вчера Ворохватова видела?
 – Видела, конечно.
 – А кремом, то есть шампунем, он мазался?
 – Не знаю. Не буду же я за ним подглядывать.
 – А где крем лежит?
 – В лаборатории.
 Лабораторией в отделении называлось переоборудованное служебное помещение. Там помещался большой стол с микроскопом и какими-то скляночками, раковина и зеркало. Благодаря этому, в лаборатории можно было не только проводить экспертизу, но и умываться, причесываться и даже красить губы. Последним, правда, занималась только Зося.
 Когда курсанты вошли в лабораторию, их взоры сначала обратились к зеркалу над раковиной, где на небольшой полочке лежал тюбик с шампунем, и только потом они оглядели комнату и увидели, что на полу лежит человек. Что он не мертв, можно было понять по негромкому храпу. Приглядевшись, курсанты поняли, что это и есть старший лейтенант Ворохватов. Его лицо и руки были малинового цвета и даже немного поблескивали.
 – Хороший шампунь купили, с блеском, – негромко пробормотала Зося.
 Как ни странно, от этого бормотания крепко спавший начальник отделения неожиданно пробудился. Сначала он внимательно, без тени удивления рассмотрел каждого курсанта, видимо, принимая их за часть сна. Потом понял, что уже проснулся, и его взгляд сразу изменился. Теперь старшего лейтенанта интересовало, что эти, вне всякого сомнения, известные ему лица делают тут, в его квартире. Еще через несколько секунд Ворохватов наконец вспомнил все, что с ним произошло, а вспомнив, немедленно ужаснулся.
 – Все вон! – заорал он.
 – Что с вами, Иван Арнольдович? – без тени смущения спросил его Дирол.
 – Вон! – повторил тот еще громче.
 Не желая напрашиваться на дополнительные неприятности, курсанты вышли.
 – Делайте вид, будто с ним все в порядке, – шепнул им Дирол и вернулся в лабораторию.
 На крики Ворохватова он не обращал никакого внимания.
 – Извините, товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться!
 Обалдев от такой наглости, Ворохватов заткнулся и кивнул.
 – Ваша жена беспокоилась по поводу вашей долгой отлучки. Просила перезвонить и сообщить, где вы и что делаете. С вами все в порядке? – вежливо поинтересовался он.
 – А что, не видно? – огрызнулся тот.
 – Да вообще-то, вроде все в порядке. Только ведете вы себя как-то странно.
 – Что значит «все в порядке». Ты что, Зубоскалин, ослеп?
 От изумления начальник отделения даже вспомнил дироловскую фамилию. Отметив этот факт, Санек остался доволен и продолжил свое психологическое воздействие.
 – Вовсе нет, вижу все отлично. Вас вот вижу, лабораторию, стол, табуретки...
 – И со мной все нормально? – переспросил его Ворохватов.
 – В каком смысле?
 – В смысле цвета моего лица! И всей остальной кожи!
 Дирол внимательно изучил лицо старшего лейтенанта, с удовольствием отметив, что даже сквозь краску стали видны пятна, проступившие на его щеках.
 – Все в порядке. Ну, может... немного румянец от волнения. Но это скорее хорошо, чем плохо.
 – Румянец?! – взвыл Ворохватов и подбежал к зеркалу.
 Оттуда на него глянуло нечто страшное, еще более малиновое от гнева. Он посмотрел на ладони, но и они были того же цвета и слегка мерцали. Тогда он схватил Дирола за руку и вытащил в кабинет. Ему уже было наплевать, сколько человек увидит его лицо. Теперь Ворохватов хотел только одного – понять, кто из них двоих сошел с ума.
 – Здравия желаем, товарищ старший лейтенант! – грянули хором курсанты, вытянувшись во фрунт.
 – Какого цвета у меня кожа? – спросил тот, пропустив приветствие мимо ушей.
 – Обычного, – сообщил Веня, в то время как остальные старательно сдерживали смех.
 – Какого обычного? – взревел тот. – Ты можешь русским языком сказать, какого она цвета?
 – Белого. То есть не белого, конечно. Ну, телесного... или там какого еще цвета бывает кожа. Вот, как у курсанта Пешкодралова, – Веня указал на Леху.
 Ворохватов внимательно рассмотрел румяненького Пешкодралова, особенно обращая внимание на его лицо и руки.
 – Вот точно такого же? – задал он очередной тупой вопрос.
 – Точно! – подтвердили хором все курсанты.
 Старший лейтенант в изнеможении опустился на стул. Он уже не знал, кому верить, себе или окружающим, но в этот момент его взгляд упал на ведро и швабру, притулившиеся в уголке.
 «Зося! – обрадовался он. – Вот кто мне все скажет!»
 – З-зосенька! – ласково позвал он.
 – Ага, уже заикается, – довольно прошептал Дирол на ухо Андрею Утконесову. Действительно, заикание было первым признаком того, что прикол удался.
 – Зосенька, – продолжил Ворохватов, когда девушка появилась в кабинете, – скажи мне, пожалуйста, извини, конечно, за вопрос, но... В общем, к-к-какого цвета у меня к-к-кожа?
 Пользуясь тем, что он отвернулся, все курсанты стали дружно подавать Зосе знаки, чтобы она ответила правильно. Каждый из них, кроме Феди, конечно, тыкал в свою физиономию.
 – Как у курсантов.
 – К-к-каких именно к-к-курсантов? – Ворохватов нервно глянул на Федю.
 – Вон тех, например, – Зося указала на близнецов.
 Ворохватов внимательно оглядел всех курсантов, которые уже справились с волнением и теперь преданно смотрели в глаза начальника отделения.
 – Я болен, – решил он. – У меня жар и галлюцинации. Но почему же я тогда ничего не чувствую? Может, у меня теперь еще и нарушения осязания? Мои руки уже ничего не чувствуют? Они онемели? Ну вот, я уже брежу...
 – Не волнуйтесь, Иван Арнольдович, – не выдержала Зося. – Это пройдет, это ненадолго. Выпейте таблеточку и прилягте на кушетку. Я позвоню вашей жене.
 Она сунула ему в руку стакан с водой и заставила выпить пару таблеток.
 – В-в-вы на сегодня с-с-свободны, – Ворохватов махнул рукой курсантам. – Только ведите себя х-х-хорошо, не шалите. Завтра приходите в об-б-бычное время.
 – Что ты ему дала? – спросил Веня, увидев, как стремительно засыпает старший лейтенант.
 – Валерьянку, – пожала плечами Зося. – Бедняга слишком переволновался. А шампунь-то оказался некачественный, – она показала ему ладонь, которой щупала лоб Ворохватова, покрытую малиновыми пятнами, – так что я его умою, и все пройдет. Завтра ему покажется, что он видел страшный сон.
 – А что, так даже лучше, – решил Дирол. – Главное, чтобы он хорошенько этот сон запомнил.




 2


 В коридорах Школы милиции было пусто. Большинство преподавателей отдыхали на подсобных участках, собирали клубнику, выращивали помидоры, огурцы и прочие садово-огородные изыски. На работу вышли лишь те, кто либо не имел огорода, либо по принципиальным соображениям не брал отпуск. К числу первых относился, например, Фрол Петрович Садюкин, отвечающий за физкультурную подготовку студентов.
 Не так давно он расстался со своей любимой женой и переехал жить в общежитие. А вот капитан Мочилов жил вне школы, однако каждый день являлся на работу за полчаса до начала занятий. Причем делал он это независимо от того, какое время года стояло на дворе. Отдыхать он не любил и не умел, считал это занятие совершенно бесполезным и подрывающим высокий моральный дух милиционера.
 Сейчас, пользуясь тишиной и простором, преподаватели занимались любимыми делами. Капитан Мочилов составлял учебный план для своей группы. За этим занятием он сгрыз уже два карандаша и начал третий. Пока план выходил неплохой, но не слишком насыщенный – оставалось слишком много свободного времени. Надеяться, что курсанты станут тратить это время на самоподготовку, было бессмысленно. А так как капитан не питал иллюзий по поводу ответственности своих подопечных, он старался составить максимально трудный, эффективный и контролируемый учебный план.
 Фрол Петрович Садюкин также посвятил предобеденные часы любимому делу. Приемная кампания в Школу милиции уже почти началась, а экзамен по спортивной подготовке еще не был придуман. Исправлением этого Садюкин и занимался. Как преподаватель по физкультуре, именно он отвечал за этот экзамен, считавшийся по традиции самым сложным и завальным. Фрол Петрович вкладывал в него всю свою душу, фантазию и изобретательность. На беду абитуриентов, Садюкин отличался весьма специфическим воображением. Из года в год он выбирал разный способ проведения экзамена, но сутью его всегда оставалась переноска максимально возможного груза на максимально большое расстояние и по максимально пересеченной местности. Большинство абитуриентов отсеивалось перед началом экзамена, они просто забирали документы, когда узнавали, что же им предстоит сделать. Оставшиеся честно старались выполнить все задания, однако еще никому не удавалось сделать это. Тем не менее особенно старательные и упорные все же становились студентами.
 Кроме них, в здании школы находилась еще повар тетя Клава, изобретавшая обед, и лейтенант Володя Смурной. До начала приемной кампании он был дежурным по школе и удивлялся, как его назначили на такую ответственную должность. На самом деле Владимир Эммануилович Смурной удивлялся многому, поскольку был еще юн и зелен. Всего год назад он был курсантом точно такой же Школы милиции, только располагавшейся на территории города Москвы. Окончив ее, Володя с радостью вырвался из-под родительской опеки и охотно согласился работать в Зюзюкинске. Этот городок казался ему идеалом свободной жизни. В будущем учебном году ему предстояло впервые курировать группу первокурсников, поэтому теперь лейтенант внимательно изучал личные дела всех абитуриентов и старался угадать, кто же из них попадет в его группу.
 Итак, все преподаватели (и даже тетя Клава, которая преподавателем не была) пребывали в отличном настроении и, можно сказать, занимались творчеством. Воспользовавшись этим, курсанты пробрались в свою комнату и стали решать мировую проблему: как помочь Зосе поступить в школу.
 – Теорию-то она выучит, а с Садюкиным как быть? – вздохнул Дирол.
 – Садюкина оставим напоследок, – решил Веня. – Вероятно, здесь придется действовать другими методами. Пока нужно придумать, как спереть книги из школьной библиотеки.
 – Пробраться ночью, выкрасть все, какие попадутся под руку. Все равно библиотекарша в отпуске.
 – Блин, я и забыл, – расстроился Кулапудов. – А кто же нам тогда скажет, какие книги нужно брать?
 – Можно спросить у Мочилова, он наверняка в курсе, какие вопросы будут на экзамене, – предложил Дирол.
 – Ага, вот ты и пойдешь. Чтобы потом он точно знал, кто позаимствовал все учебники.
 – А кстати, зачем их выносить? По-моему, гораздо проще перетащить сюда Зосю.
 – И где ты ее спрячешь? Под кроватью?
 – Зачем под кроватью? В пустой комнате, вон их сейчас сколько, – нашелся Дирол.
 – Ага, точно. Вот будет здорово, если туда кто-нибудь зайдет, пока мы на дежурстве. А там девушка посторонняя!
 – Хватит вам ругаться! – прервал их Федя. – Давайте лучше думать. Нужно сделать так, чтобы она могла входить и выходить беспрепятственно, когда захочет.
 – Единственный вариант – устроить ее сюда на работу.
 – А что? Уборщицей, например! – обрадовался Федя.
 – Ворохватов ее не отпустит. Он без нее как без рук, – мрачно сказал Веня.
 – Ничего, теперь отпустит, – Дирол продемонстрировал свою голливудскую улыбку. – Надо только с Мочиловым поговорить. И это я беру на себя. Только вы должны мне помочь.


* * *

 – Глеб Ефимович! – Дирол вежливо постучался в открытую дверь.
 Мочилов не отреагировал: увлеченный работой, он догрызал последний оставшийся карандаш и вошедшего курсанта не замечал. Работа вошла в завершающую стадию, учебный план наконец-то стал устраивать капитана. На четвертом курсе его группа должна учиться еще более интенсивно, чтобы овладеть большим количеством новых навыков и не растерять уже полученные знания. В то же время капитан понимал, что самое эффективное обучение – это обучение действием. Это Глеб Ефимович тоже предусмотрел. Он решил наладить связь своей группы с детской комнатой милиции, чтобы курсанты, присматривая за трудными подростками, постигали основы будущей профессии. Он с улыбкой представлял, как нахал Зубоскалин помучается, воспитывая этих ребят. Тогда-то уж его вечная дурацкая улыбочка наверняка сползет с лица.
 Неожиданно что-то заставило капитана насторожиться.
 Наверное, сработала выработанная годами милиционерская привычка – никогда не расслабляться. Мочилов осмотрел комнату и увидел у входа того самого Зубоскалина, который только что занимал его мысли.
 – Зубоскалин! – гаркнул он.
 – Так точно! – щелкнул тот каблуками.
 – Кто тебе разрешил войти?
 – Дверь была открыта, Глеб Ефимович, вот я и вошел.
 – Стучать вас, конечно, не учили? – поинтересовался Мочилов.
 – Я стучал, но вы были заняты работой и не ответили мне. Я воспринял ваше молчание как знак согласия, – так же бодро отрапортовал Дирол.
 – Э-э-э, ну что ж, ладно. А почему вы не на работе? Кажется, ваша смена еще не закончилась?
 – Совершенно верно, не закончилась. Однако за оперативно выполненное задание лейтенант Ворохватов поблагодарил нас и наградил двумя часами отдыха.
 Услышав имя Ворохватова, капитан поморщился. Их связывала долгая и взаимная антипатия, которая обострялась каждый раз, когда старший лейтенант умудрялся присваивать себе лавры капитана и его убойной группы. Однажды это даже привело к повышению, в результате лейтенант Ворохватов и стал старшим лейтенантом. Однако Мочилов считал это повышение незаслуженным и за глаза, а иногда и в глаза, частенько забывал о нем. Зная это, Дирол решил немного польстить капитану и понизил Ворохватова в звании.
 – Старший лейтенант, – для порядка поправил его Мочилов. – Только подождите... Ворохватов отпустил вас на два часа раньше? И поблагодарил?
 – Если быть точным, на два часа и четырнадцать минут. Сказал «спасибо», по-моему, это называется «поблагодарил».
 – А это точно был он? – поинтересовался капитан. – Ты не перепутал, Зубоскалин?
 – Совершенно уверен. Мои слова могут подтвердить другие курсанты: Утконесовы, Ганга, Кулапудов, Пешкодралов. Знаете, Глеб Ефимович, – Дирол понизил голос, – в последнее время лейтенант Ворохватов сильно изменился.
 – Да что вы говорите? – изумился капитан. – И что же послужило причиной этого?
 – Не имею понятия! – отчеканил Дирол и снова вытянулся.
 – Значит, не имеешь? – усомнился капитан. – Я, безусловно, этому не верю, ну да ладно. Будем пока считать, что вы все тут совершенно ни при чем. Так ведь?
 – Совершенно ни при чем!
 – Вот и славно. Так зачем ты ко мне явился?
 – По поводу оздоровления внутренней атмосферы родной школы.
 – Хочешь попросить в штат психолога?
 – В другом смысле, Глеб Ефимович! Сейчас приемная кампания началась, а школьная уборщица в отпуске. В коридорах грязно, пыль, окурки. Нам стыдно за нашу школу!
 – Это хорошо, – кивнул Мочилов, – что тебе стыдно. Так что же ты предлагаешь?
 – Нужно уборщицу взять на работу.
 – Так это не ко мне, Зубоскалин, это к лейтенанту Смурному. Он у нас дежурный. Вот если бы вы сами решили убираться, тогда я бы тебя выслушал.
 Последнюю фразу Дирол пропустил мимо ушей, так как знал, что если продолжить разговор на эту тему, то убираться скорее всего придется.
 – Да я хотел, только вы же знаете лейтенанта. Он беспокоится за школьный бюджет, поэтому наверняка откажет. А уборщица в школе нужна, такая грязь вокруг. Может, вы на него повлияете своим авторитетом?
 – Интересно, и как, по твоему мнению, мой авторитет поможет найти деньги на оплату труда уборщицы?
 – Да ведь это не так много, – сообщил Дирол, – а грязь обязательно нужно убирать из коридоров.
 Он очень старательно намекал на то, что коридоры загажены, но Мочилов почему-то не обращал на это внимания. Санек уже потерял надежду, когда капитан вдруг сконцентрировался на слове «грязь».
 – А почему ты говоришь, что у нас грязно? Когда я в последний раз шел по коридору, там было достаточно чисто.
 – Так это когда было! – обрадовался Дирол. – Сейчас уже почти обед! Вот пойдемте посмотрим!
 Когда они вышли в коридор, их взглядам предстала страшная картина. По всему полу были разбросаны окурки, смятые бумажки и огрызки от яблок. При этом урны, расставленные по углам, были пустыми. Создавалось такое впечатление, будто люди, проходившие по коридору, были все как на подбор косоглазыми и, бросая мусор в урны, с завидным постоянством туда не попадали. От увиденного глаза у капитана Мочилова полезли на лоб, а кровь бросилась в лицо. Он медленно осмотрел все, а потом взглянул на Дирола.
 – Что это такое?
 – Я же говорю, абитуриенты, – сочувственно объяснил тот.
 – Немедленно к дежурному!
 Когда Дирол и Мочилов вошли в кабинет Смурного, тот как раз изучал очередное личное дело абитуриента. На этот раз дело принадлежало девушке, судя по фотографии, довольно симпатичной. Увидев посторонних, Смурной страшно засмущался, покраснел и, захлопнув дело, постарался спрятать его в стол. Лейтенант полагал, что изучать личные дела запрещено, и позволял себе такое исключительно потому, что почти никого из высшего офицерского состава в школе не было. «Нужно же познакомиться с будущими курсантами», – оправдывал он себя. Эту же фразу он выдавил из себя в ответ на приветствие капитана и потупил глаза.
 – Владимир э-э-э... – не обращая внимания на мимические манипуляции лейтенанта, начал Мочилов.
 – Эммануилович, – еще больше краснея, подсказал Смурной.
 – Да. Нам срочно нужна уборщица.
 Смурной кивнул, по привычке ожидая дальнейших распоряжений. Когда таковых не последовало, он понял, что дальше ему придется распоряжаться самому.
 – Дать объявление в газету?
 – Вообще-то, – вступил в разговор Зубоскалин, – это будет очень долго. Есть способ и побыстрее.
 Дождавшись кивка Мочилова, означавшего разрешение продолжать, Дирол сказал:
 – В отделении Ворохватова уборщицей работает девушка, которая наверняка согласится перейти к нам, в Школу милиции.
 – Девушка? – засомневался капитан. – А не будет ли она подрывать моральный дух курсантов?
 – Так ведь это только на один месяц, пока не закончится отпуск у обычной уборщицы. Зося приехала сюда поступать, и у нее как раз есть только месяц.
 – Поступать? А куда? – поинтересовался Смурной.
 – Э-э-э, кажется, в театральное училище, – не моргнув глазом, соврал Санек.
 Впрочем, он не так уж и сильно соврал. Ведь Зося приехала в Зюзюкинск чтобы действительно поступать в театральный вуз, но провалилась и осталась ждать следующего лета. Познакомившись с группой курсантов, она помогла им в раскрытии особо важного преступления, после чего ее мечты изменились. Теперь Зося очень хотела поступить в Школу милиции, однако ни Мочилов, ни Смурной не должны были этого знать, по крайней мере пока.
 – Какое интересное имя – Зося, – задумался лейтенант. – Где-то я его уже слышал.
 Не удивительно, что это пришло ему в голову. Ведь дело, которое он рассматривал всего пять минут назад, было именно Зосиным. Дирол быстро понял это и похолодел. Нужно было срочно что-то предпринимать, пока Смурной не вспомнил. Он применил старый проверенный метод: шагнул вперед, задел ножку стула и опрокинул его, чем немедленно привлек внимание к своей персоне.
 – Зубоскалин! Ходить не умеешь? Надо намекнуть Фролу Петровичу, чтобы позанимался с тобой дополнительно, а то что-то у тебя с координацией движений неладно.
 – Никак нет, Глеб Ефимович, ходить умею. Виноват, исправлюсь, – тут же откликнулся Дирол, показав в улыбке все тридцать два зуба.
 Его старание и бодрый тон порадовали Мочилова. «Вот надо же, умеет, когда хочет», – порадовался он.
 – В наше опасное время, когда почва уходит из-под ног, именно милиционер должен твердо держаться на своих двоих. Ты это понимаешь, Зубоскалин?
 – Так точно!
 – Но если она работает в отделении у старшего лейтенанта Ворохватова, то как же мы уговорим ее перейти к нам? – засомневался Смурной.
 – Не волнуйтесь, уговорим, – авторитетно заявил Мочилов. Ради возможности одержать верх над соперником он решился даже пренебречь работой.


* * *

 После визита капитана Мочилова Ворохватов остался без уборщицы, а кроме этого, растерял последние остатки уверенности в себе. Капитан ушел довольным, убедившись, что старший лейтенант опять заикается, краснеет по поводу и без повода, не перебивает и вообще ведет себя крайне прилично. Старший лейтенант почти беспрекословно согласился остаться без Зоси, признал, что мытье полов является необходимой и обязательной ежедневной процедурой для каждого начальника отделения, согласился с необходимостью экономить деньги с тем, чтобы потом вложить их в покупку необходимых для лаборатории реактивов.
 Дирол поприсутствовал во время общения капитана с Ворохватовым, получил от этого несказанное удовольствие и немедленно помчался в школу сообщать радостную новость ребятам.
 Ребята восприняли новость крайне спокойно, без каких-либо эмоций. Они, не вставая с коек, выслушали Дирола, потом закрыли глаза и вернулись в то бессознательное состояние, в котором пребывали до сих пор. Из общей группы выделялся только Федя, который с приходом Дирола отложил книжку, а потом даже поздравил его с успешно проведенной операцией.
 – Эй, вы что? – Санек дернул за плечо сначала одного, а потом другого Утконесова. Как и положено близнецам, они отреагировали одинаково – не отвечая, перевернулись на другой бок.
 – Они обкурились, – объяснил Федя, сияя белозубой улыбкой.
 – Чего обкурились?
 – Петра, – Федя указал ему на пакет, валяющийся на полу. При ближайшем рассмотрении пакет оказался набит пустыми пачками из-под сигарет марки «Петр Первый».
 – А ты?
 – А я не курю, я яблоки ел, – объяснил Федя.
 Теперь Диролу все стало совершенно понятно. Уходя к Мочиле, он дал своим сокурсникам важное поручение. Они должны были тщательно замусорить коридор, ведущий от кабинета Мочилова к комнате, где располагался дежурный по школе. К этому заданию ребята подошли со всей ответственностью, вытащили из тумбочек заначки, купили побольше сигарет, а потом занялись производством окурков. К тому времени, когда Веня догадался, что часть сигареты можно отрывать и выкидывать, чтобы не выкуривать всю, они уже основательно надышались дымом. Когда запас подошел к концу, курсанты уже дошли до состояния нирваны, поэтому разбрасывать окурки пришлось Феде, который не курил, а старательно жевал яблоки, превращая их в огрызки, и мял ненужные бумажки.
 – И что теперь с ними делать?
 – Да ничего, они полежат немного и придут в себя. Я видел по телевизору.
 – Понятно. Слушай, надо их накрыть, а то вдруг кто-нибудь зайдет.
 Через две минуты комната номер тринадцать стала напоминать городской морг, с той лишь небольшой разницей, что тела, накрытые простынями, были живыми. Дирол и Федя ушли, решив побыстрее сообщить Зосе приятную новость. И надо же такому случиться, что именно в этот момент в комнату зашла тетя Клава. Зашла она, чтобы сообщить, что обед готов. Обычно обитателей комнаты кормили немного позже, когда они возвращались с дежурства в отделении. Узнав от капитана Мочилова, что курсанты вернулись раньше, она решила покормить их вместе с остальными.
 – Обед готов! – крикнула она еще из коридора, но не услышала ни воплей радости, ни шума, свидетельствующего о том, что курсанты собираются в столовую. Тогда тетя Клава решила зайти, чтобы узнать причину такой тишины.
 Сначала обстановка не произвела на нее особенного впечатления. Но потом, когда она рассмотрела кровати и поняла, что на них лежит, из ее уст вырвался сдавленный крик.
 «Не может быть! – подумала повариха. – Неужели они все умерли?»
 Посчитав тела, накрытые простынями, она ужаснулась, однако заметила, что две койки свободны, а значит, кто-то еще остался в живых. В душе тети Клавы тут же проснулась надежда на то, что ее любимец все же избежал печальной участи. Поэтому она решила набраться духу и осмотреть все тела.
 Надо сказать, что любимцем поварихи был Зубоскалин, который напоминал ей ее любимого мужчину Агафона, бесследно исчезнувшего много лет назад. Из-за этого тетя Клава питала к Диролу платоническую привязанность, вздыхала при встрече и всегда подкладывала ему кусочки повкуснее. И теперь ей стало дурно от одной мысли, что юного мальчика постигла страшная участь. Бедная, бедная женщина. Если бы она знала, что Дирол сейчас спокойно идет по улице рядом со своим однокурсником, то не стала бы осматривать комнату, а сразу обратилась бы к начальству. Однако она этого не знала, а потому подошла к ближайшей койке и заглянула под простыню.
 На верхней койке лежал Леха Пешкодралов. Несчастный Пешкодралов! А ведь тетя Клава помнила его еще живым. Конечно, ведь он всегда был самым скромным, так беспрекословно съедал все, что она готовила, и иногда даже требовал добавки. А вместо этого частенько получал половником по протянутым рукам! Знай она тогда, как мало осталось мальчику жить на свете, никогда бы...
 На нижнем ярусе, прямо под Лехой, лежал Веня Кулапудов, его тетя Клава тоже узнала. Веня обычно приходил в столовую первым и всегда просил зачерпнуть поглубже, чтобы достать гущу со дна кастрюли. И иногда, когда тетя Клава пребывала в благодушном настроении, он эту самую гущу даже получал. Ах, если бы она только знала вчера, что всего через сутки найдет беднягу мертвым, то положила бы ему даже кусочек мяса, один из трех, плававших в кастрюле щей.
 А оставшиеся кусочки она, наверное, отдала бы близнецам. Найдя одного из них на верхнем ярусе, тетя Клава посмотрела на нижний и обнаружила второго. Конечно, она помнила близнецов. На раздаче обеда она всегда подозревала их в попытке незаконно получить дополнительную порцию, обругивала и выгоняла. Нет, если бы она тогда знала, то, конечно, не стала бы называть их обормотами и... ну и другими словами тоже. Никогда ей больше не увидеть их одинаковые рожицы.
 В том, что все осмотренные ею курсанты действительно мертвы, у тети Клавы не возникло никаких сомнений. А если и возникло, то бледные лица и синие круги под глазами убедили ее окончательно. Глаза тети Клавы застилали слезы, которые мешали ей разглядеть все остальное. Вытирая глаза краем фартука, она пошла к двери, чтобы все же вызвать кого-нибудь из начальства. И, уже выходя, обернулась и бросила последний взгляд на мрачную комнату. Не стоило ей этого делать, ну совершенно не стоило! Потому что именно в этот момент курсанты начали приходить в себя и зашевелились.
 То, что дальше наблюдала тетя Клава, от ужаса потерявшая способность двигаться, было похоже на кадры американского триллера. Один за другим покойники зашевелились, стали поднимать руки и ноги. Неожиданно один, самый ближайший к тете Клаве, бывший когда-то Лехой Пешкодраловым, сел на койке, а потом попытался встать. Простыня, которой он все еще был накрыт, помешала разглядеть, что он находится на верхней койке. Сам Леха пока еще не слишком хорошо понимал, где он находится, а потому неожиданное падение вызвало в нем целую бурю эмоций. Лехины начинания были поддержаны тетей Клавой, которая не менее пронзительно крикнула и тоже рухнула на пол.
 Этот крик не привлек никого, однако пробудил остальных, еще не пришедших в себя курсантов. Некоторое время они старательно скидывали с себя простыни, пока наконец не смогли увидеть окружающий мир. Этот мир показался им совершенно неуютным. Странный запах сигаретного дыма и яблок еще витал в комнате, кроме того, слух резали истерические вскрики тети Клавы.
 Первым сориентировался Веня. Очнувшись, он сумел быстро понять, что на полу валяется Леха, и обойти его. Потом Кулапудов подошел к тете Клаве и попытался привести ее в чувство посредством легкого похлопывания по щекам. Когда его старания почти увенчались успехом, женщина открыла глаза, увидела склонившееся Венино лицо и снова потеряла сознание.
 – Со мной что-то не так? – спросил он у подошедших близнецов.
 Те критическим взглядом осмотрели товарища.
 – Пожалуй, стоит немного причесаться, – глубокомысленно изрек Антон.
 Когда тетя Клава снова открыла глаза, перед ней предстали четверо курсантов, причесанные, молчащие и без простыней. Она внимательно осмотрела каждого, потом поднялась на ноги. Вытащив из кармана крошечное зеркальце, она поправила прическу.
 – Похоже, голову ушибла, – с отрешенным видом сказала она.
 Дело в том, что тетя Клава сочла курсантов галлюцинацией, возникшей вследствие либо перенесенного стресса, либо ушибленного затылка. Но тут взгляд ее упал на пустовавшие койки, и женщина поняла, что это не обман зрения. Курсанты действительно встали с коек, несмотря на то, что были мертвы. «Зомби!» – решила тетя Клава и начала бочком пробираться к выходу. Из фильмов она знала, что зомби не всегда бывают агрессивными и если вовремя убраться с их пути, то можно избежать опасности. На всякий случай женщина прихватила с одной из коек подушку.
 Опасливо косясь на курсантов, она уже почти дошла до двери, когда Леха решил прояснить причину столь странного поведения поварихи. Он шагнул к ней и сказал:
 – Тетя Клава, с вами все в порядке?
 Та, не ожидая, что зомби еще и разговаривают, от испуга выронила подушку. Лишившись своего единственного оружия, она изо всех сил двинула Леху кулаком между глаз и, воспользовавшись заминкой, скрылась.
 – Ничего себе, тетя Клава, – бормотал Пешкодралов, потирая переносицу. – Хорошо хоть, она мне нос не сломала.
 – Тебе сломаешь, – усмехнулся Веня. – Но все же интересно, что это с ней случилось.
 – Наверное, она нас испугалась, – глубокомысленно изрек Леха.
 – Почему ты так решил? Может, она занимается борьбой, а на нас практикуется? – возразил ему Андрей.
 – Нашла на ком практиковаться. А если бы Леха ей в обратную врезал?
 – Да что ж я, совсем идиот? – удивился Пешкодралов.
 – Ну-у-у, – задумался Антон, – может, и не совсем еще. Все-таки ты ее не ударил, – оправдался он, увидев, что Леха начинает сердиться.
 – Ладно, а где остальные? – спросил Веня.
 – И интересно, получилось ли у Дирола. Я совсем ничего не помню, – признался Антон.
 – И я тоже, – поддакнул ему брат. – Помню только дым перед глазами.
 – Дым и сейчас бы у вас висел, если бы я форточку не открыл, – услышали они за спиной. В комнату вошел улыбающийся Федя. – Вы обкурились до полного бесчувствия, а тут такой дым стоял, хоть топор вешай.
 – А где Дирол?
 – Пошел Зосю оформлять на работу. Ворохватов согласился моментально, Мочила его убедил.
 – Ур-ра!
 Итак, первая часть работы была сделана. Зосю пристроили, и ее будущее на некоторое время определилось. В течение дня ей нужно только поддерживать чистоту в школе, а в свободное время можно штудировать книги из библиотеки, которые сотрудникам школы можно брать беспрепятственно.




 3


 Когда курсанты пришли на ужин, то не узнали столовую. На стенах висели праздничные гирлянды, которые и к Новому году-то не всегда вешали. С потолка свисала какая-то мишура. В центре обеденного зала стоял капитан Мочилов в парадной форме.
 – Похоже, у тети Клавы все же съехала крыша, – пробормотал Антон Утконесов.
 Меню, висевшее на стене, было раскрашено красным фломастером, по краям пририсованы завитушки. Переглянувшись, курсанты изучили меню.
 – Ну вот, хотя бы тут все нормально, – обрадовался Леха.
 – Ну-у-у, скучно. Я бы хотел лягушачьи лапки под соусом из спаржи и устрицы, – размечтался Антон.
 – Или бефстроганов с грибами, – поддержал его Андрей. – И клубнику со сливками.
 – По-моему, это у вас крыша съехала, – сообщил им Федя. – Лягушек есть, если голодный, это еще ладно, но кто такой Бефстроганов?
 – Это не кто, а что! – объяснил ему Антон. – Это блюдо такое из мяса. Нам бабушка рассказывала. Она у нас гурман. Тебе бы с ней познакомиться, сразу бы все выучил.
 – Если ваша бабушка ест лягушек, то я с ней знакомиться не хочу, – заявил Федя.
 В это время подошла их очередь, угрюмая тетя Клава, не глядя, бросила им на тарелки по порции макарон и по паре небольших голубцов.
 – По-твоему, это лучше? – поинтересовался Антон, кисло рассматривая тарелку, и пошел к общему столу.
 Как обычно, все начали с голубцов. Правило «оставлять самое вкусное на потом» в школе не работало, так как «самое вкусное» в любой момент могли стащить. А голубцы в сравнении с макаронами действительно были вкусными. Даже несмотря на то, что мяса в них было совсем чуть-чуть, да и то не везде его можно было отыскать под слоями капустных листьев.
 Пешкодралов расправился с голубцами быстро и собрался уже приступить к макаронам, когда его тарелкой заинтересовался Дирол.
 – М-м-м, макароны по-испански! – сообщил он, разглядывая порцию Лехи.
 – Обычные макароны, – пробормотал тот, отправив в рот первую порцию.
 – А теперь – по-испански, – ответил Дирол, взяв перечницу и перевернув ее над Лехиной тарелкой. Крышка ее отвалилась, и весь перец, содержавшийся внутри, высыпался на макароны. Несмотря на то что экономная тетя Клава заполнила перечницу едва ли на четверть, все же для одного человека этого было многовато. Что и подтвердил Леха, отважившийся все же попробовать это блюдо.
 – Иди к тете Клаве за добавкой, – напутствовал его Дирол. Затевать драку при Мочилове Леха не решился и покорно поплелся за добавкой, прихватив в качестве вещественного доказательства и тарелку с переперченными макаронами. Однако на полпути его остановил зычный голос капитана.
 – Курсанты! – Он посмотрел на тех немногих, кто присутствовал в столовой. – И коллеги! – Он бросил взгляд на столик, где скромно сидел Смурной. – Сегодня, как многие из вас уже обратили внимание, в нашей знаменитой Школе милиции, которая известна на всю страну и скоро будет уже известна и на весь мир... – Тут он на секундочку замолчал, вспомнил, с чего начал речь, и продолжил: – Сегодня у нас праздник! Наша школа выиграла всероссийский конкурс на лучшую Школу милиции и получила необычайно важный и нужный в наше тяжелое время приз. Большую премию!
 Это сообщение было встречено рукоплесканиями, шумом и свистом. Каждый курсант уже начал представлять, что можно сделать в школе интересного и полезного. Кинозал, например, или бассейн. Однако все мечты были безжалостно разрушены продолжением речи Мочилова.
 – Конечно же, все вы согласитесь, что эти деньги нужно вложить в то, что сделает нашу школу еще современнее, еще удобнее и повысит качество процесса обучения. Есть только одна-единственная вещь, которой нам не хватает. Это радиоузел!
 Мертвая тишина, которая последовала сразу за этой информацией, несколько озадачила капитана, но не сбила его с толку.
 – Мы уже закупили все необходимое оборудование и выделили помещение для техники. Завтра рано утром мы проложим провода и оснастим все кабинеты динамиками!
 – И по этому поводу такой праздник! – грустно сказал Веня, потеряв интерес к словам капитана и вернувшись к еде.
 – Я думал, по меньшей мере компьютерный класс с Интернетом купили, – поддакнул ему Федя. – А тут какой-то радиоузел. Скучно!
 Им бы мог возразить Леха Пешкодралов, который всю свою сознательную юность мечтал заниматься в радиокружке и быть радистом. Он не стал воплощать эту мечту в жизнь только потому, что милиционеров в его родной Дрыщевке уважали больше, чем радистов. Но Леха ничего не возразил, поскольку не присутствовал за столом. Выслушав речь Мочилова и порадовавшись, он направился к тете Клаве за макаронами.
 – Мне бы другую порцию! – вежливо попросил он, показывая тарелку, засыпанную перцем, и привычно уворачиваясь от половника.
 – Вот еще, порядочные люди первую не съели, а этот уже вторую просит! Завтраком тебя, что ли, не кормили, – ворчливо сказала тетя Клава, не поднимая на него глаз.
 – Просто у меня первая порция испортилась, – сообщил Леха и подсунул тарелку поварихе под нос. Той поневоле пришлось посмотреть сначала на тарелку, а потом и на ее предъявителя.
 – Да кто же такое сде... – начала она и замолчала, увидев Леху и узнав в нем того самого зомби, которого не так давно видела в комнате курсантов.
 Перекрестившись, тетя Клава вспомнила все словечки, которыми можно отпугнуть нечистого, и быстро сообщила их Лехе. Однако тот не пропал, а продолжал стоять и вопросительно смотреть на тетю Клаву. Та несколько расстроилась, а потом и вообще обиделась на некачественного зомби.
 – Ты это почему не пропадаешь? – грозно спросила она.
 – Я не умею, – пожал плечами Леха.
 – А что тут уметь? Падаешь на пол и лежишь.
 – А макароны вы мне дадите?
 – Конечно, конечно, еще и голубцов добавлю, если остались, – пообещала тетя Клава.
 Падать было больно, но есть хотелось, поэтому Леха решился, поставил тарелку на стол, зажмурил глаза и упал. Однако, упав, он пропал из поля зрения тети Клавы, которая сразу же успокоилась и продолжила заниматься своими делами. Пролежав минуты три, Леха почувствовал неладное. По идее, повариха уже давно должна была положить ему и макарон, и голубцов. Решив, что пора подниматься, Леха снова предстал перед очами тети Клавы.
 – Опять ты! – уже почти не удивляясь, воскликнула повариха. – Преследуешь меня, что ли?
 – Я голодный, – пожаловался Леха. – Дайте макарон, и больше не буду преследовать.
 – Голодный? Ты не мертвый, что ли? – поняла наконец тетя Клава.
 – Пока еще нет, – пожал плечами Леха.
 Обрадованная этой новостью, тетя Клава наложила ему полную тарелку макарон, правда, голубцов так и не дала. Когда Леха ушел, она еще долго смотрела ему вслед, соображая, почудилось ли ей все, что было давеча в комнате, или же курсант действительно воскрес из мертвых.
 – Интересно, а кто там будет работать? – поинтересовался Леха, присаживаясь за стол.
 В это время среди курсантов шла горячая дискуссия о том, куда можно было потратить выигранные деньги, как раз обсуждалась идея ночного клуба со стриптизом. Леха, конечно, имел в виду радиоузел, но курсанты этого не поняли.
 – Как это кто? Девушки симпатичные, с хорошей фигуркой, – ответил Дирол.
 – А зачем? – удивился Леха. – Я, конечно, понимаю, у девушек голос приятнее, но какая разница, симпатичная она или нет. Это же не слышно.
 – Зато видно!
 – Надо тоже туда попроситься. В свободное от занятий время я бы поработал, – деловито проговорил Леха.
 От этого Лехиного сообщения все парни просто онемели. На миг каждый представил себе Пешкодралова, танцующего стриптиз. От такого зрелища не хотелось даже смеяться, настолько нелепо это выглядело.
 – А ты уверен, что получится? – осторожно поинтересовался Антон.
 – Должно! Я об этом знаешь сколько мечтал? У нас в деревне все обзавидуются.
 – Серьезно? А ты и их позови, чтобы на тебя посмотрели, а может, кто и компанию тебе составит.
 – Да ладно, – отмахнулся Леха. – Их все равно не возьмут.
 – А по-моему, это будет забавно, – включился в разговор Веня. – Целый колхоз, танцующий стриптиз. Такое кантри-шоу с коровами.
 – При чем здесь стриптиз? – Леха посмотрел на товарищей и понял, что вклинился в весьма интересный разговор. – Я-то радиоузел имел в виду. Очень хочу радистом работать.
 Ответом ему был дружный хохот, такой, что даже Мочилов посмотрел в их сторону.
 – Зря надеешься, – сквозь смех сказал Дирол. – Мочилов туда наверняка никого не допустит. Вот увидишь, первое сообщение он сделает лично...


* * *

 Как в воду глядел Дирол. На следующее утро они были разбужены знакомым голосом, исходившим неизвестно откуда:
 – П-а-адъем!
 По привычке вскочив, парни начали старательно запихивать руки в рукава, а ноги – в штанины и, только одевшись, обнаружили, что Мочилова в комнате нет.
 – Показалось, что ли? – озадаченно спросил Федя, но, оглядевшись и увидев, что товарищи, так же, как и он, повскакивали с коек и одеваются, понял – не показалось. Оказывается, за ночь, пока курсанты спали беспробудным сном, неугомонный капитан самостоятельно установил в их комнате динамик. Именно из него теперь и доносился знакомый голос:
 – В учительскую шагом марш!
 Зная, что Мочилов не любит опаздывающих, курсанты опрометью кинулись по указанному адресу, застегивая все то, что еще не было застегнуто. В этом они так преуспели, что, когда попали в учительскую, она еще пустовала. Правда, капитан появился там через секунду. Он был неузнаваем. Бессонная ли ночь так подействовала, или еще что, но на лице Мочилова сияла широченная улыбка, не уступающая фирменной дироловской.
 – Нашей школе оказана высокая честь! – торжественно объявил он, внимательно рассматривая курсантов.
 Те немедленно изобразили на своих лицах восторг. Нет, они вовсе не были подхалимами или подлизами и улыбались не потому, что хотели угодить Мочилову. Просто инстинкт самосохранения подсказывал им наилучшую манеру поведения в данной ситуации.
 – Чтобы защитить ее, вы должны приложить все усилия, на какие только способны. Надеюсь, вы не считаете, что вы самые лучшие, или самые способные, или еще что-нибудь в этом роде?
 Все дружно замотали головами. Утвердительный ответ на этот вопрос был чреват немедленной контрольной работой или дополнительными летними занятиями. Хоть капитан и знал, что его группа лучшая в школе, но не желал, чтобы курсанты так считали. А они, в свою очередь, старательно поддерживали его в этом мнении.
 – Вот и отлично, – одобрительно заметил Мочилов. – Нам предстоит небольшая поездка. Во время нее нам, то есть вам, придется не только выполнять служебные задания, но и представлять наше учебное заведение. Надеюсь, что с этой почетной миссией, которой вы, конечно, не заслуживаете, но за неимением лучшего все же на нее назначены, и теперь вам придется сделать то, на что вы даже не способны, чтобы не посрамить честь школы! – пафосно завершил речь капитан, потом задумался и добавил: – А с чего я начал?
 – С почетной миссии, – подсказал Федя.
 – Ну да. Надеюсь, что с этой почетной миссией вы справитесь. Не забудьте, что это не просто выездное задание, это отличная реклама нашей школе. От того, как вы сработаете, зависит, какие абитуриенты придут к нам уже через несколько недель. Утконесовы, если не ошибаюсь, вы живете в Калошине?
 – Так точно! – хором ответили близнецы.
 – Вот и отлично! Тогда вам будет проще приспособиться к обстановке задания. Мы едем в Калошин! Вопросы есть?
 – Э-э-э, – замялся Антон Утконесов. – Полагаю, нам нельзя будет увидеться с родственниками?
 – Думаю, вы будете заняты целый день, – ответил капитан. – Но если очень захотите, то я смогу отпустить вас на несколько часов. По очереди.
 – Не думаю, что мы очень захотим, Глеб Ефимович, – объяснил Андрей. – Мы сюда сбежали, и, наверное, наши родители немного на нас сердятся.
 – Сбежали из дома? – удивился Мочилов.
 – Ну да, этим летом. Там такая скука, вы не представляете. Делать совершенно нечего. То ли дело в родной школе!
 – И что, до сих пор дома никто не знает, где вы? – капитан грозно нахмурил брови.
 – Да нет, нас уже нашли.
 Мочилов сразу успокоился. Нарушения дисциплины он не приветствовал, но ведь курсанты сбежали из дома во время законных каникул для того, чтобы учиться. Это совершенно меняло дело. В сердце капитана шевельнулось что-то похожее на нежность.
 – Конфликтовать с родителями все же не нужно, – отеческим тоном произнес он. – Но я рад, что вам так нравится здесь. Именно из таких ребят и вырастают потом самые лучшие милиционеры. Помню, я тоже... – Мочилов мечтательно закатил глаза.
 Но увлекаться воспоминаниями капитан все же не стал. На задание нужно было выехать уже сегодня, а ведь еще ничего не было организовано. Поэтому Мочилов прервался на полуслове.
 – Еще вопросы есть?
 – В чем суть задания? – поинтересовался Дирол.
 – Суть задания, курсант Зубоскалин, мы узнаем на месте. Предположительно, это как-то связано с проходящим в городе мероприятием российского масштаба.
 – Когда выезжаем?
 – Сегодня. Вечером нужно уже быть на месте для ознакомления с обстановкой. Еще вопросы?
 – Видимо, нам нужно быстро собираться, – глубокомысленно изрек Веня. – Разрешите идти?
 – Вот самый здравый вопрос за сегодняшнее утро, – похвалил его Мочилов. – Разрешаю. У вас два часа на сборы. Да, и не забудьте позавтракать.
 Последнее напоминание было излишним. Уж что-что, а поесть курсанты не забывали никогда. Вот и теперь они быстро покидали в себя все то, что положила им в тарелки тетя Клава, и отправились собираться.


* * *

 Два часа, если задуматься, это огромный промежуток времени. Человеческое сердце успевает за это время сократиться восемь тысяч шестьсот сорок раз. Англичанин Дин Гулд за это время смог три тысячи четыреста семьдесят один раз продеть хлопковую нить в игольное ушко, а на обычном автомобиле за два часа можно проехать до шестисот с лишним километров. Наши курсанты, конечно, не занесены в Книгу рекордов Гиннесса, но тоже кое-что могут. Через десять минут после возвращения в комнату все вещи уже были собраны, уложены и запакованы.
 – Теперь нужно выяснить, зачем нас туда посылают. Предлагаю купить калошинскую газету и прочитать, что там творится.
 Предложение поддержали, и Федя отправился в киоск за газетой. Остальные прорабатывали другие версии.
 – А пусть близнецы позвонят домой и узнают, что там у них творится, – предложил Леха.
 – А за межгород кто будет платить? – поинтересовался Веня.
 – Вы бы сначала нас спросили. Мы, может, вообще не согласны звонить. – Братья переглянулись, и Антон высказал общее мнение: – Нарываться неохота.
 – Да ладно, вы же за тридевять земель оттуда. Да и предков порадуете. Нет, идея хорошая, если придумаем, где взять деньги на разговор. – Веня сунул руку в карман, вытащил оттуда единственную десятирублевую бумажку, оглядел ее и разочарованно вздохнул: – Извините, парни, мне еще Зосю мороженым кормить.
 – Половины тебе вполне хватит на мороженое, ну, если в вафельном стаканчике, – вцепился в бумажку Дирол.
 – Он ведь не может кормить мороженым только девушку, забыв про себя, – вступились за Веню близнецы. Им очень не хотелось, чтобы деньги на разговор все же насобирали.
 Однако, когда Леха вытащил из-под подушки еще несколько монет, стало ясно, что близнецам придется-таки звонить домой, а Вене – терпеливо кормить Зосю мороженым и при этом мужественно делать вид, что ему этого самого мороженого совсем не хочется.
 – Да вы нашу маму не знаете! – Андрей хватался за последнюю соломинку. – Она сначала нас отругает, потом будет плакать и спрашивать, как мы живем и что мы едим, потом будет звать нас домой, потом еще что-нибудь говорить. И только минут через пятнадцать согласится ответить на наши вопросы, а потом воспользуется этим, чтобы завлечь нас обратно домой, по крайней мере напомнит, как нас любят и ждут. На это никаких денег не хватит.
 – А я знаю, что мы сделаем, – нашелся Дирол. – Позвоним за счет школы. Это же для общего дела. Мочилов наверняка звонил туда, чтобы договориться. Никто и не заметит, что междугородний разговор окажется на несколько минут больше.
 – На несколько десятков минут, – поправил его Антон.
 – Ну, это незначительно. Самое главное, чтобы никто не вошел в учительскую, пока мы будем разговаривать.
 В полторы минуты все было решено. Леха, как самый неповоротливый, остался ждать Федю. Остальные курсанты рассредоточились по коридорам, чтобы вовремя предупредить о надвигающейся опасности. Братья Утконесовы расположились в учительской.
 Сознавая, что в любой момент может появиться преподаватель, они старались говорить тихо. Зато мама их, обрадованная звонком блудных детей, кричала в трубку изо всех сил, так что ее голос, в отличие от близнецов, было слышно из коридора. Все шло по заранее предсказанному сценарию. Мама не хотела слышать никаких вопросов, требовала только ответы. Она и плакала, и смеялась, выражая полный букет эмоций. Она звала сыновей обратно домой, хотя бы на пару дней, она предлагала прислать им посылку с едой, хотела даже приехать в гости. Она не делала только одного – не отвечала на вопрос о том, что творится в их родном городе.
 Внезапно в коридоре появился человек, явно двигающийся в направлении, внушающем опасения. Человек сразу же был замечен бдительным Кулапудовым, выглядывавшим из-за угла. Он тихо добежал до следующего поворота, дал отмашку Диролу, дежурившему на перекрестке, и вновь перешел к наблюдению. Неизвестный тип за это время не изменил своих намерений и явно продолжал двигаться в комнату, где двое близнецов творили недозволенное, а именно разговаривали по междугородней связи.
 На пути у типа остался еще один поворот – последняя надежда курсантов, потому что именно за него мог свернуть нежданный посетитель школьного коридора. Курсанты притаились уже у самой двери учительской, наблюдая из-за угла. Когда же человек невозмутимо прошел мимо поворота, стало ясно, что близнецы должны срочно эвакуироваться.
 И вот тут-то и возникли самые большие затруднения. Антон был хоть и непослушным, но все же любящим сыном, и просто так бросить трубку при разговоре с мамой не мог. Тем более что она опять завела разговор о его возвращении и даже начала театрально всхлипывать в трубку. Андрей, который изо всех сил старался оказать брату моральную поддержку, не хотел бросать его в трудную минуту, а потому также не мог покинуть учительскую. В итоге, когда опасная личность подошла к дверям учительской, все курсанты уже скрылись за ближайшим углом, а близнецы Утконесовы в учительской только-только повесили трубку и, услышав звук открывающейся двери, бросились под стол. Только вот незадача – под одним они никак поместиться не смогли, а потому Антону, как младшему, пришлось перебираться под соседний стол.
 В комнату вошел преподаватель. Антон и Андрей пока не знали, кто это, но по звуку шагов поняли, что, по крайней мере, не Мочилов.
 «Неужели Садюкин?» – спросил Антон брата, покрутив пальцем у виска и напрягая бицепс.
 В ответ Андрей покачал головой. Садюкин в учительской и в учебное-то время редко бывал, а тем более, летом. Его среда обитания обычно ограничивалась спортзалом и школьным двором.
 Антон осторожно выглянул из-за стола. Он смог увидеть ботинки, по которым давно плакала обувная щетка, темные носки и края обтрепанных форменных брюк.
 Антон втянул голову обратно, показал брату один мизинец левой руки.
 «Смурной!» – понял тот. Действительно, это был лейтенант Смурной, дежурный по школе. Ботинки он не чистил из принципа, так как терпеть не мог излишней аккуратности, которую ему старательно прививали дома. Исходя из того же принципа, лейтенант считал, что темные носки нужно как можно реже стирать, а старые брюки просто были удобнее. Лейтенант, конечно, понимал, что настоящий милиционер во всем должен быть аккуратным. На смотрах, конференциях, да и во время учебного года он следил за собой, чистил ботинки и крахмалил подворотнички. Но во время каникул, когда честь учебного заведения не могла пострадать из-за его внешнего вида, позволил себе расслабиться.
 В данный момент он принес в учительскую личные дела абитуриентов, которые изучал в своем кабинете. Сунув их в шкаф, Смурной хотел было уже уйти, но тут его внимание привлекло расписание, оставленное на столе Мочиловым. Он наклонился, чтобы подробнее изучить его, и тут зазвонил телефон.
 – Да? – поднял он трубку.
 – Шестнадцать минут сорок секунд, – сообщил ему строгий женский голос.
 – Какие шестнадцать минут? – не понял Смурной, но трубку уже повесили.
 Лейтенант в раздумье оглядел комнату и вдруг увидел ботинок, торчащий из-под стола. Причем торчал ботинок так, что сразу было понятно: если посмотреть дальше, то можно в этом ботинке увидеть и ногу, а потом и остального человека.
 Смурной сразу разволновался, что, впрочем, было ему свойственно. Больше всего его беспокоило, как обращаться к неизвестному, спрятавшемуся под столом. Наконец он тихонько подошел к ботинку и пнул его. Ботинок тут же спрятался, а через мгновение из-за стола показалась голова, а затем вылез весь человек, в котором лейтенант признал Андрея Утконесова. Однако, вспомнив, что у Андрея есть брат-близнец, лейтенант смутился еще больше. Как же его теперь называть, чтобы не спутать ненароком?
 Заметив растерянность лейтенанта, Антон (а это был именно Антон, а не Андрей) решил ему помочь.
 – Это точное время сообщают, – сказал он. – Есть такая телефонная служба.
 Лейтенант, видимо, не понял, о чем идет речь, и тогда Антон кивнул на телефон. Лицо Смурного озарил свет прозрения. Он взглянул на наручные часы, стрелки на которых показывали сорок минут одиннадцатого.
 – Неужели они так спешат? – удивился он и перевел часы на двадцать минут назад. – А что вы тут делаете? – спохватился он.
 – Время узнаем.
 – Я имею в виду, что вы делаете под столом?
 – Ах, под столом! Шнурок мой искали.
 – Нашли?
 – Нашли, – кивнул Антон, в доказательство предъявив вытащенный из ботинка шнурок. – Андрей, вылезай, я нашел.
 Немедленно из-под соседнего стола вылез точно такой же курсант.
 «Ага, если тот Андрей, значит, этот Андрей вовсе не он, а на самом деле Антон. Беда с этими близнецами», – подумал Смурной, переводя взгляд с одного на другого. От этого замешательства, может быть, он и не обратил внимания на явную несвязанность их слов.
 – Ну и хорошо, можете идти, – пробормотал он.
 Предоставленным разрешением близнецы поспешили воспользоваться и немедленно исчезли. В комнату они вошли одновременно с Федей, который все-таки нашел газету, привезенную из соседнего города. Ее тут же разодрали на отдельные листы: каждый хотел первым узнать, ради какого же события им придется ехать в Калошин.
 – Вот, будет суд над каким-то преступником! – обнаружил интересную новость Веня. – Сейчас, минутку, я прочитаю. Завтра начнется суд над государственным преступником, который пытался купить в Калошине партию оружия. Вот идиот! Ну не для охраны же нас привлекают? Это скучно... Хотя, тут еще что-то интересное... Ага, вот. Сообщники его пока не найдены, хотя доподлинно известно, что они имелись. Причем его сообщники, предположительно, жители Калошина или одного из близлежащих городов!
 – Преступничков, значит, ловить будем. А что, прикольно! – обрадовался Дирол.
 – Наверное, они могут прийти на слушание дела. Там-то мы их и изловим!
 – Ага, думаешь, они идиоты, чтобы на суд приходить, – возразил Феде Веня.
 – А знаете, какая мне в голову идея пришла, – подключился к разговору Антон. – Может, это нас хотят выдать за его подельников. Наденут на нас наручники, посадят на скамью подсудимых и обвинительный приговор прочитают, а всем скажут, мол, поймали бандитов.
 – Мама будет в восторге, когда увидит нас в наручниках, – мрачно поддакнул ему брат.
 – А на фиг это нужно?
 – Чтобы авторитет среди народа заполучить. Мол, преступника главного поймали, и сообщники тоже не ушли! Народ сразу милицию зауважает!
 – Народ никогда милицию не зауважает, даже если она двадцать сообщников поймает. Тем более, если они – жители того же Калошина, – возразил Веня.
 – Вы как хотите, а я в наручниках сидеть не собираюсь, – заявил Леха. – Я лучше заранее смотаюсь.
 – Куда?
 – Да куда угодно, лишь бы подальше от Мочилы. Неохота сидеть в наручниках.
 – Ха, от Мочилы сбежать! – усмехнулся Антон. – Да он тебя из-под земли достанет, если захочет.
 Леха схватился за голову и побледнел. Не то чтобы он сильно боялся сидеть на скамье подсудимых. Но ведь на суде наверняка будут делать фотографии, которые потом напечатают в газете, а газета эта, вполне возможно, появится в родной деревне. Родители Лехи старались быть в курсе всех новостей, надеясь, что однажды в газете напишут и про их сына. Какой же позор ожидает их, когда на фотографии в газете Леха появится в качестве подсудимого. Впору уезжать из деревни навсегда.
 – Что делать, парни, помогите! Это же позору не оберешься! Спрячьте меня! – завопил Пешкодралов.
 – Может, тебе заболеть? – предложил Антон.
 – А еще надежнее – что-нибудь сломать, – согласился с ним Андрей.
 – Какую-нибудь стену? – удивился Леха.
 – Какую-нибудь кость. Тогда тебя отправят не в Калошин, а в больницу.
 – Причем просто руку или ногу ломать не стоит, – подключился к разговору Дирол. – С гипсом ты только колоритнее на скамье подсудимых будешь смотреться.
 – Парни, а если мне челюсть сломать? – осенило Леху. – Тогда мне лицо забинтуют, и не видно будет.
 – Гениально! Кто будет ломать?
 Желающих безнаказанно двинуть Леху в челюсть набралось много. Собственно говоря, отказался принимать в этом участие только Федя по доброте душевной и врожденному неприятию рукоприкладства. Остальные уже разминали руки и примеривались. Бедняга Пешкодралов рассматривал свое лицо в зеркало, словно прощаясь. Но курсантам так и не удалось исполнить свои злостные намерения. От тяжкого увечья физиономии Леху спасло появление Зоси.
 – Вы куда-то собрались? – поинтересовалась она, увидев сумки.
 Пока Веня трагическим тоном рассказывал ей о смертельно опасном задании, о том, как грустно ему будет в далекой стране без любимой Зоси и как боится он за нее, остающуюся в полном преступников Зюзюкинске, девушка внимательно оглядывала курсантов. Она знала ребят уже довольно хорошо, и от ее внимательного взгляда не укрылись ухмылки близнецов, нарочито серьезная физиономия Дирола, а также отчаянный взгляд Лехи. Таких выразительных глаз она не видела давно.
 – Кажется, у вас что-то происходит, – решительно прервала она излияния Кулапудова.
 – Нет, что ты, – немедленно возразил Дирол. – Мы просто собираемся на время уехать.
 – Все? – уточнила она.
 – Ага, – кивнул тот, но в этот момент вмешался Леха:
 – Да ладно, от Зоси, думаю, можно не скрываться. Я не еду.
 – Почему?
 – Потому что не хочу, чтобы меня сфотографировали в наручниках. Вся деревня будет смеяться над мамой и папой. Лучше я сломаю челюсть и отлежусь в госпитале.
 – В каких еще наручниках? – удивилась Зося. – Вам придется носить наручники? И вас еще будут фотографировать? Веня, это что, такой эксперимент?
 Тот оттащил Зосю в сторонку и попытался объяснить ей, что поездка будет гораздо менее опасной, просто ребята разыгрывают Леху.
 – А челюсть ему ломать они тоже будут в порядке розыгрыша?
 – Никто ничего ломать не будет. Так, стукнут пару раз. В отместку за прошлые грехи, – успокаивал девушку Кулапудов.
 Розыгрыши Зося любила, но этот, по ее мнению, был уж слишком жестоким. Она потребовала газету, внимательно изучила ее и быстро успокоила Леху.
 – Во-первых, – сказала Зося, – для изображения пойманных преступников можно найти кого-нибудь посолиднее, нежели группа курсантов Школы милиции. Во-вторых, – добавила она, – этих людей можно найти и в Калошине, незачем звонить в Зюзюкинск.
 И вообще, наиболее интересное событие, упомянутое в газете, это отборочный тур чемпионата России по бодибилдингу, а вовсе не этот дурацкий суд. И она, Зося, считает, что парней приглашают как раз на этот чемпионат, потому что там наверняка недобор участников.
 Этот короткий монолог имел потрясающий успех. Леха поверил девушке сразу и безоговорочно, успокоился и снова засунул в сумку уже почти вытащенные вещи. Остальным очень понравилась идея участия в конкурсе. Излишней скромностью все пятеро не страдали, а потому верили в свои внешние данные.
 – Думаешь, надо узкие плавки взять? – обратился Антон к Зосе, подмигивая.
 Та не смутилась:
 – Скорее всего, их там будут раздавать. Обычно так происходит.
 – Фу, это же так негигиенично, – закатил глаза Андрей, томно изгибаясь.
 Зося все-таки покраснела и сказала:
 – Думаю, каждому предоставят собственные трусы. – Она с веселой укоризной посмотрела на близнецов. – Ну вас в баню, с вашими разговорчиками!




 4


 В одиннадцать часов во двор Школы милиции въехала «Газель» и остановилась у крыльца. Курсанты быстро разместились в салоне. Капитан Мочилов сел впереди и гордо сказал: «Поехали!», сопроводив это историческим жестом первого космонавта. Машина немного посопротивлялась, как истинная женщина, но потом все же завелась и действительно поехала.
 Через два часа она въехала в почти такой же двор, принадлежавший семьдесят четвертому отделению милиции города Калошина. На пороге их встретил начальник отделения.
 «До чего же начальники отделений не похожи друг на друга!» – подумал Федя. Его мнение разделил бы каждый, кто увидел сначала Ворохватова, а затем Иннокентия Аркадьевича. Иннокентий Аркадьевич Добродушевич был пухл, кудряв и улыбчив до умиления. Взяв под руку Мочилова, он провел того в кабинет, не переставая по дороге что-то бормотать ему на ушко. Курсанты следовали за ними. В кабинете они обнаружили мягкие кресла, множество стульев, чайник и вазочку с печеньем. После того, как всех гостей рассадили, свое место занял и Иннокентий Аркадьевич, впрочем, он тут же вскочил снова, чтобы налить Мочилову чаю.
 – Милый мой Глеб Ефимович, как замечательно, что вы приехали с мальчиками. На вас вся надежда! У нас в городе произошло такое событие, такое, просто говорить страшно. А все милиционеры, как назло, или в отпуске, или на страшно важном задании. В общем, если не вы, то никто. Понимаете? Мы просто в ужасе.
 Выслушав эту тираду с совершенно бесстрастным лицом, Мочилов попросил объяснить, в чем, собственно, дело.
 – Напали на человека, – тут же перешел к делу Добродушевич. – Причем не просто на человека, а на сына одного очень известного фермера. И даже это не главное. Этот сын является к тому же главным претендентом на победу в отборочном туре чемпионата России по бодибилдингу. Я, конечно, не уверен, но его папаша утверждает, будто бы нападение организовали конкуренты. Откуда, казалось бы, ему знать, но ведь сердце родителя всегда чует неладное. Вы так не считаете?
 По выражению лица Мочилова было вполне понятно, что он не склонен вообще принимать в расчет всякие глупости, вроде интуиции или родительского сердца. Тем не менее он вежливо склонил голову, что должно было означать согласие.
 – А вы, наверное, хотите подробнее узнать, как все было? – догадался Добродушевич. – Сейчас я вам расскажу. Значит, так. На Крутова наехали в прямом смысле этого слова. Он приехал в город, заселился в гостиницу и отправился записываться на конкурс. Благополучно с этим справившись, он вышел из здания и пошел, видимо, гулять по городу. Это было примерно около одиннадцати утра. Через полтора часа он был доставлен в больницу с переломом руки и сотрясением мозга. Сбившую его машину никто не видел, даже сам Крутов, так как она подъехала сзади. Люди, которые его привезли, слышали только крик, на который они и прибежали.
 – То есть сам потерпевший ничего не рассказал?
 – Совершенно верно. Но ведь и это еще не все. В дополнение к этому преступлению у нас в городе произошло страшное ограбление! Понимаете? В тот же день, то есть вчера вечером, из магазина «Аполлон» вынесли весь ассортимент. Залезли какие-то негодяи и все вынесли. И теперь проведение нашего конкурса находится под угрозой. – Добродушевич промокнул глаза белоснежным платком и продолжил речь: – Впрочем, нет, я преуменьшаю. Мероприятие уже сорвано, вся надежда на вашу группу. Если вы сможете изловить преступников, отобрать у них кубок и вернуть нам, тогда все еще можно наладить...
 Демонстрируя железную выдержку, Мочилов внимательно слушал Иннокентия Аркадьевича. Когда тот наконец выговорился, замолчал и шумно отхлебнул чай из чашки, капитан приступил у выяснению обстоятельств.
 – Расскажите подробнее, что за мероприятие? – уточнил он, приготовив бумагу и карандаш.
 – Проведение в нашем городе отборочного тура Российского чемпионата по бодибилдингу. Приедут парни со всех городов и деревень, приедут за мечтой, а тут... Можно сказать, все будущее загублено.
 – Понятно, – Мочилов зафиксировал информацию на листок и продолжил допрос: – Что за магазин? Где находится, чем торгует, почему имеет такое значение. Только отвечайте, пожалуйста, по порядку.
 – Что за магазин? – переспросил начальник отделения. – Обычный антикварный магазин. «Аполлон» называется. Продают там всякие вазы, иконы, картины. Находится он на углу Лондонской и Парижской улиц. Адрес, кажется, по Парижской, двадцать пять.
 – Почему же его ограбление поставило под удар проведение конкурса? – поинтересовался капитан.
 – Как это почему? Да ведь там кубок продавали! – Добродушевич посмотрел на курсантов и обнаружил, что для них эта причина вовсе не столь явная, как для него.
 – А, да вы же регламент не знаете! – понял он. – Дело в том, что победители конкурса получают интересные призы, а самый главный получит кубок.
 – Что за кубок, уточните, – попросил Мочилов.
 – Очень красивый кубок, я сам выбирал. Такой, вроде вазы на тонкой ножке. Он был выставлен в «Аполлоне», мы уже внесли за него предоплату, и вот теперь такая неприятность. Кстати, кроме кубка, в том же магазине продавались и другие призы.
 – Неужели нигде больше нельзя найти другой кубок?
 – Почему, можно. Но ведь предоплату уже внесли, а это примерно треть суммы. Остальное предполагали собрать из взносов участников. И не успели! Делать кубок на заказ теперь слишком дорого, а купить где-то еще – тем более. Да и «Аполлон» на это не согласится. Они откажутся спонсировать мероприятие, а это еще большая катастрофа! Если из-за этих двух преступлений проведение конкурса сорвется, наш город потеряет очень много.
 – Понятно, – Мочилов сделал еще какие-то пометки на листе бумаги. – Значит, нам предстоит найти тех, кто напал на Крутова, и плюс еще целую партию антиквариата. Что ж, задание несложное, думаю, ребята справятся. Так?
 – Так точно! – ответили те дружно.
 От такого слаженного хора начальник отделения пришел в полный восторг. Он немедленно вскочил, подошел поближе к курсантам и начал их рассматривать.
 – Какие бравые парни у вас, Глеб Ефимович! – обернулся он к капитану.
 – Курсанты совершенно обычные, – невозмутимо ответил тот. – Иногда от них можно чего-то добиться, если держать в строгости. Обязательно обратите внимание на их дисциплину, Иннокентий Аркадьевич, поскольку работать вам предстоит с ними. Я, к сожалению, должен отправиться обратно, потому что скоро начнется приемная кампания, а это дело очень ответственное, которое никак не позволяет мне отсутствовать.
 Иннокентий Аркадьевич рассыпался в сожалениях, так как успел уже с любезным Глебом Ефимовичем подружиться, почувствовал даже некоторую близость душ, схожесть устремлений и прочих дружественных, может, даже чересчур, чувств. Мочилов немедленно уехал, а Добродушевич решил познакомиться с курсантами поближе. Начал он с Феди.
 – Иннокентий Аркадьевич, – он пожал руку Феде, а потом с интересом осмотрел ладонь, словно проверяя, не осталось ли на ней черной краски.
 – Федор Ганга, – солидным голосом ответил тот. – Курсант Школы милиции города Зюзюкинска, третий курс.
 – Очень приятно, – расплываясь в улыбке, ответил Добродушевич. – Ганга, говорите? Значит, вы действительно... Как бы это сказать... Афроамериканец, что ли? То есть нет, конечно, какой же вы американец... – Он вконец смутился и замолчал.
 – Вы имеете в виду, не негр ли я? – видя такое затруднение, решил помочь Федя, а Иннокентий Аркадьевич радостно закивал.
 – Видите ли, мой папа негр, а я, конечно, похож на него, – вежливо объяснил Федя.
 – Ах, вот как? Ну это просто замечательно, – потер руки тот, хотя вряд ли он смог бы объяснить, что именно замечательно: то, что папа Феди негр, или то, что Федя похож на своего родителя.
 – А вот вас как зовут? – обратился он к Лехе, чтобы прекратить не совсем удобный разговор.
 – Пешкодралов Алексей, – отрекомендовался тот. – Курсант Школы милиции, третий курс.
 – Вы все, как я понимаю, с одного курса? – отчего-то обрадовался Добродушевич.
 – И даже из одной группы, – поддакнул Веня, потом протянул ладонь: – Вениамин Кулапудов.
 – Очень приятно, – Иннокентий Аркадьевич пожал протянутую руку. – Вы ведь участвовали в поимке преступников и ранее?
 – И не раз! – Веня окинул взглядом товарищей. – Да будет вам известно, в этом кабинете находится самая лучшая убойная группа курсантов в Зюзюкинске. Даже, наверное, и в области.
 – О, это просто замечательно, – восхитился Добродушевич. – Как же зовут остальных членов этой замечательной группы?
 Дирол отрекомендовался коротко и быстро, а вот с Утконесовыми возникла небольшая заминка.
 – Близнецы? – уточнил начальник отделения, сравнивая братьев друг с другом и не находя между ними ни единого отличия.
 – Так точно! – подтвердили братья.
 – Это нехорошо, – покачав головой, Иннокентий Аркадьевич вернулся на свое рабочее место. – Как же вас различать-то?
 – Да очень же просто! – воскликнул Антон. – Я вот, например, Антон, а это мой брат Андрей!
 – Все ты врешь! Это я Антон, а Андрей ты! – возразил второй Утконесов.
 – Ну точно, я совсем забыл. Андрей действительно я, если, конечно, я не Антон.
 – Никакой ты не Антон! Я в этом уверен, хотя, на всякий случай, надо спросить у Лехи. Он один нас различать может, правда, еще мама иногда... Хотя, нет, она тоже путается. Леха, я Антон или Андрей?
 Леха пребывал в затруднении не меньшем, чем Иннокентий Аркадьевич, причем он совершенно не понимал, почему это Утконесовы решили, что он их может различить. Его выручил Дирол:
 – Слушай, Антон, перестань разводить суматоху. Конечно, ты – Андрей, это же всем известно.
 – Все, прекратите! – Добродушевич замахал руками и рассмеялся. – Ну не могу я долго сердиться! Как вас все-таки различать, вы скажите!
 – Да никак не нужно, – объяснил Антон. – Называйте, как хотите. Если что, мы сами разберемся.
 – На том и порешим, – начальник отделения удовлетворенно кивнул. – А теперь, ребята, мне нужно вас расселить.
 Он снял трубку, набрал какой-то номер. Голос его сразу изменился, стал строгим и отрывистым:
 – Семенову!.. Семенова? Как у вас с вопросом поселения группы курсантов?... Хорошо? Это хорошо. Подходите.
 Он повесил трубку и немного виновато взглянул на курсантов:
 – Что поделаешь, приходится быть резким. Иначе не слушаются. Раньше такое творилось... Страшная история.
 – Расскажите, – участливо попросил Федя.
 – Времени нет, – ответил тот. – Хотя... пока Семенова идет...
 История майора Добродушевича действительно была немного грустной. Работая в отделении сначала в качестве рядового сотрудника, он испытывал постоянный стресс от резкого и грубого поведения своего начальника. Когда же карьера Добродушевича завела его самого в кресло начальника, он дал себе торжественное обещание: никогда и ни на кого не кричать, не ругаться, быть справедливым и ласковым с подчиненными.
 Так Добродушевич проработал два года, при этом совершенно оправившись от стрессов и пагубного влияния людской грубости на ранимую психику начальника отделения. Это были самые замечательные два года его жизни. На работу Иннокентий Аркадьевич приходил с радостью, всем улыбался, был приветлив и радушен. Домой он возвращался, также улыбаясь, здоровье его поправилось. Однако на исходе второго года, когда эйфория доброты немного прошла, Добродушевич стал замечать, что результаты работы отделения оставляют желать лучшего. Сотрудники ленились страшно, плевали на все просьбы и указания Иннокентия Аркадьевича, регулярно уходили в самовольные отпуска, причем при этом умудрялись получать отпускные. Отделение из передового постепенно становилось отстающим.
 Несчастный Добродушевич просто не представлял, что ему делать. Начитавшись умных книжек, он всячески стимулировал своих работников и материально, и духовно. Ничто не помогало. Психика начальника отделения вновь начала расстраиваться, что и привело Иннокентия Аркадьевича прямиком к психотерапевту. Тот поделился с ним надежным и проверенным лекарством, с помощью которого можно наладить работу отделения. Психотерапевт посоветовал Добродушевичу почаще кричать на подчиненных, а иногда даже рявкать на них. Вид положено было всегда иметь строгий, голос – резкий. Вместо кресел в кабинетах поставить стулья, причем чем ниже, тем лучше. Ну и все в таком духе.
 Завести такой порядок Иннокентий Аркадьевич решился не сразу. Неделю он учился «делать строгое лицо» перед зеркалом втайне от всевидящего ока жены, которая по причине собственной страшной ревнивости терпеть не могла, когда муж крутился у зеркала, так как это было первым признаком того, что ее муж собирается завести интрижку на стороне. Еще неделю, стоя под душем, Добродушевич вырабатывал командирский тон. На борьбу с привычкой постоянно улыбаться ушло больше времени – целых два месяца. Бороться с собой было сложно, но когда он все-таки освоил новую методику, то понял, что лучшего метода работы ему не найти. Вот так и жил с тех пор добрый начальник отделения Добродушевич, который для всех своих подчиненных был самым строгим и требовательным руководителем.
 – Так что вы уж держите себя серьезно, когда Семенова придет, – попросил он в заключение своего рассказа.
 Семенова появилась через пять минут. Это была хрупкая, невысокая женщина среднего возраста. Окинув беглым взглядом курсантов, она вытянулась перед начальником.
 – По вашему вызову прибыла! – отрапортовала она.
 – Где поселите гостей?
 – Гостиница «Счастье Калошина», десятый этаж, номера с тысяча первого по тысяча шестой. С администрацией все улажено.
 – Выполняйте! – рявкнул Добродушевич, нахмурив брови и выдвинув вперед нижнюю челюсть, отчего немедленно стал похож на самца гориллы в зоопарке.
 Сухо попрощавшись с ребятами, Добродушевич напоследок сменил выражение лица, улыбнулся и незаметно подмигнул им, после чего курсанты немедленно попали в руки лейтенанта Семеновой.
 – У вас много вещей? – деловито осведомилась она. Именно осведомилась, а не спросила, настолько сухим тоном это было сказано.
 – Совсем нет, – ответил за всех Дирол. – Только вы не напрягайтесь так. Мы не кусаемся, – на всякий случай добавил он.
 Смерив его ледяным взглядом, Семенова поджала губы, как будто смертельно обиделась на искреннее признание Дирола, после чего сказала:
 – Тогда, если не возражаете, пойдем пешком.
 Сказав это, она тут же развернулась и быстрым шагом направилась вдоль по улице.
 – Интересно, – тихо спросил Антон у Андрея, догоняя ушедшего вперед лейтенанта, – а если бы мы ей возразили?
 – Я повезла бы вас на такси, – не поворачиваясь, ответила их сопровождающая.
 Через пять минут, когда курсанты предстали перед входом в гостиницу, их начали обуревать противоречивые чувства. С одной стороны, ехать в такси расстояние, которое можно пройти за пять минут, как-то неразумно. Но, с другой – к такому зданию подходить пешком немного стыдно. Гостиница «Счастье Калошина» явно была предназначена для гостей несколько более высокого уровня, нежели курсанты Школы милиции из соседнего Зюзюкинска. Высокое здание, отделанное стеклом и мрамором, производило солидное впечатление. Войдя в холл, курсанты почувствовали непреодолимое желание никогда больше отсюда не выходить. Полумрак, прохлада и обилие мягких диванов привлекали мятежные курсантские души.
 Хотелось завалиться на эти самые диваны, лежать неподвижно и думать о всяких глупостях.
 – По всем признакам, здесь работает кондиционер, – заключил Веня, оглядываясь.
 – Мы здесь будем жить? – уточнил Дирол. Пребывание в Калошине нравилось ему все больше и больше.
 – На десятом этаже, – уточнила Семенова.
 – Пентхауз! – выдохнул Веня. – За чей счет банкет?
 – Уж точно не за мой, – так же восхищенно ответил ему Дирол. – Я пуст.
 – Не волнуйтесь, с администрацией гостиницы все улажено, – успокоила их Семенова.
 – А что, места попроще не нашлось? – поинтересовался Федя.
 – Все остальные гостиницы заняты конкурсантами, – объяснила она. – А теперь давайте размещаться.
 Все подошли к длинной стойке, за которой прохлаждался услужливого вида портье.
 – Good Morning, ladies and gentlmen! – на неплохом английском поприветствовал он их.
 – Уже давно день, вообще-то, – поправил его Федя, к которому и относились эти слова.
 – Вы говорите по-русски?
 – Ну да, – пожал плечами Федя.
 – Вот и отлично. Заполните, пожалуйста, бланки.
 Курсанты расселись по креслам и начали старательно заполнять анкеты, при этом постоянно подглядывая и списывая. Эта процедура заняла много времени, так что Семенова успела уладить все формальности и поговорить с портье. В результате у того сложилось мнение, что в гостиницу приехали чрезвычайно важные гости города. Тем временем «гости» продолжали пыхтеть над бланками.
 – Слышь, Дирол, а какой у нашей школы адрес? – спросил Леха, почесывая карандашом в затылке.
 – Зачем тебе?
 – Да вот, – Леха ткнул в анкету, – тут нужно написать домашний адрес.
 – Так это же твой родной адрес надо написать, дубина! По которому ты в деревне проживаешь.
 – Вот еще! – возмутился Пешкодралов. – Между прочим, Мочила всегда нам говорил, что школа – это наш дом, а окружающие – наша семья.
 – А в качестве ближайших родственников ты нас собираешься указать? – вступил в разговор Веня.
 – Вот вы мне сдались! Я деда напишу! Я же знаю, что у ближайших родственников должна быть фамилия такая же, как у меня. А у меня только у деда такая же фамилия. Мне мамка свою девичью фамилию записала, чтобы ее род продолжился. Она ведь единственный ребенок в семье.
 – Вот и пиши адрес деда, только школу в покое оставь, – отрезал Дирол.
 – Как же я его адрес напишу, когда он в лесу живет, – бормотал Леха, почесывая затылок. – Хотя, может, так и сделать. Дрыщинский заказник, домик лесника.
 Пока Леха вписывал в анкету адрес своего деда, Антон дошел до вопроса «вес» и озадачился.
 – Это когда же я в последний раз взвешивался? – задумался он, уставившись в потолок.
 – Проблемы? – подбежал к нему портье.
 – Ага, то есть, yes, – ответил тот, вспомнив о любви портье к английскому языку, но тут же сплюнул и проговорил: – Да что вы, по-русски не умеете говорить? Весы бы мне раздобыть.
 – Так это айн момент, – кивнул тот и исчез. Появился он через двадцать секунд, держа в руках маленькие напольные весы.
 – Думаешь, они меня выдержат? – поинтересовался Антон у брата. Тот придирчиво осмотрел чудо заграничной техники.
 – Выдержат, – вынес он вердикт. – Они на триста кило рассчитаны, а ты точно меньше весишь.
 – Надо же, какие крохотные, а такую массу выдерживают. Ну, тогда ладно, – согласился Антон и встал на весы. Некоторое время он внимательно смотрел на экранчик, где высветился его вес, потом опять позвал брата: – Слышь, Андрюха. Посмотри, что у меня там.
 Андрей внимательно изучил экран, потом протер глаза и еще раз рассмотрел цифры.
 – Сто восемьдесят килограмм, – прошептал он.
 – А я уж думал, мне почудилось, – ничуть не расстроился Антон.
 – Похоже, что нет.
 – А ты на них там не опираешься? Ну-ка руку в сторону убери, – приказал близнец.
 – Да нет, не опираюсь. Они сами столько показывают, – обиделся Андрей.
 – Не может быть.
 – Дай-ка я встану. – Пораженный Андрей столкнул с весов брата в надежде, что произошла какая-то ошибка. Весы были упорны, правда, теперь они показали даже на три килограмма больше. – Ничего себе! А еще говорят, что молодые люди с возрастом худеют! – несказанно удивившись, воскликнул Андрей. – Видно, мы этот возраст уже прошли и теперь резко начали набирать вес! – решил он. – Только что-то его не видно. Мне кажется, сто восемьдесят килограмм должно быть видно. Я не очень толстый?
 – Да нет, совсем нет, – ответил Антон. – А у меня второй подбородок не появился?
 – А ты когда бреешься, в зеркало на себя не смотришь? – съязвил брат.
 – Смотрю, конечно. Но кто его знает...
 – Подбородок у тебя один. И вообще, ты тощий, как голодающий петух.
 – Впрочем, как и ты, – отпарировал Антон.
 – Ладно, какая разница, – решил Андрей. – Может, это у них такие специальные гостиничные весы. Давай напишем, что они показывают.
 Наконец тем или иным способом анкеты оказались заполнены, сданы, а взамен них были получены ключи. Под руководством Семеновой курсанты поднялись на десятый этаж и тут же разошлись по номерам. Лейтенант зашла к каждому, осмотрела номер, выдала суточные, предупредила, что полотенца и халаты принесут позднее, предложила в случае чего обращаться к ней за помощью и распрощалась.
 – Ни фига себе! – потрясенно проговорил Веня, осматривая номер. Слова эти не были обращены ни к кому, так как Семенова уже ушла, а товарищи еще и не думали появляться. Тем не менее ему понадобилось высказаться вслух, может быть, затем, чтобы точно понять, не снится ли ему все это. Веня сразу вспомнил детство, когда он только мечтал пожить в подобных апартаментах и уж никак не подозревал, что удастся ему это только после поступления в Школу милиции. Скорее наоборот, если бы кто-нибудь тогда сказал ему, что менты хоть иногда ночуют в таких номерах, Веня бы рассмеялся этому человеку в лицо, а может, и сопроводил бы свой смех крепким выражением. И вот теперь он даже еще не настоящий милиционер, а уже живет в самой дорогой гостинице города.
 Вслед за тем мысли Кулапудова устремились к Зосе. Не подумайте ничего неприличного, просто Веня вообразил, как бы здорово она смотрелась на фоне этих мягких диванов и кадок с пальмами. Он тут же поклялся, что когда-нибудь накопит денег на такой номер и обязательно побалует Зосю.
 Совсем другие эмоции обуревали душу Антона Утконесова. Не то чтобы ему не понравился номер, просто он очень резко почувствовал недостаток чего-то очень важного и привычного. Чего-то такого, что всегда у него было, а теперь вот куда-то пропало. Если бы администратор гостиницы догадался о такой душевной привязанности Антона, то наверняка выделил бы ему другой номер: не одноместный, а двухместный, где близнецы смогли бы жить рядом, потому что больше всего Антону не хватало брата.
 На самом деле близнецы почти никогда не расставались, всегда жили в одной комнате на одной двухъярусной кровати. С самого раннего детства их вместе ругали и хвалили. Если одному покупали мороженое, то и другому. Ремня тоже обоим доставалось поровну. И простудой они болели одновременно, а если один приходил с улицы с разодранной коленкой, то можно было не сомневаться, что второй явится со сбитым локтем или подбитым глазом.
 Зная все это, нетрудно понять чувства младшего Утконесова, когда он оказался в большой, красиво обставленной и совершенно чужой комнате в одиночестве. Десятью годами ранее в такой ситуации Антон просто заревел бы в голос и немедленно отправился на розыски брата. Теперь ему не пришлось делать ни того, ни другого: реветь не позволял возраст, а брат появился сам.
 – Как тебе номер? – поинтересовался он.
 Антон пожал плечами:
 – Пустовато как-то. Скучно.
 – Ага, и у меня та же фигня. Как думаешь, мою кровать можно будет сюда перенести?
 – Не-а, в дверь не пролезет.
 – Ладно, не важно. Все равно я там жить не буду один. Скука смертная, даже поговорить не с кем.
 – А администрация не будет против, как думаешь? – вдруг задумался Андрей.
 – А кто им скажет?
 Так и было принято совместное решение жить в одной комнате, отчего обоим близнецам сразу полегчало.
 А вот Федя, наоборот, войдя в номер, почувствовал себя в своей тарелке. Он прошел по мягкому ковру, провел рукой по столу, изучил пальцы в поисках пыли, не нашел ее и довольно хмыкнул. Проверил на работоспособность телевизор и музыкальный центр, обнаружил на полке вазу с фруктами, откусил от яблока и убедился, что оно в меру сладкое. Осмотрев всю обстановку, Федя почувствовал полное моральное удовлетворение, как будто бы этот номер был его личным творением. Он понял, что вместе с цветом кожи унаследовал от африканского папы-царя еще и трогательную тягу к комфорту и роскоши, которая до поры до времени мирно спала в его душе, дожидаясь такого вот момента. На самом деле Ганга-старший вовсе не был царем или даже принцем, однако друзья и прочие знакомые давно приучили Федю считать именно так.
 Наверное, самое сильное впечатление номер произвел на Леху. Зайдя в ванную комнату, он понял, что не имеет представления о назначении доброй половины приборов, расположенных тут. Первым побуждением Пешкодралова было решение выйти и больше никогда сюда не заходить. Однако он понимал, что хотя бы по утрам ему придется посещать ванную, а потому решил разобраться хотя бы с устройством и функционированием диковинной раковины с таким же диковинным краном.
 Кран сразу поверг Леху в ступор. Он не имел ничего такого, что можно было бы повернуть или нажать для того, чтобы полилась вода. Леха внимательно осмотрел его, в надежде что где-нибудь сбоку или снизу есть незаметная кнопочка, однако ничего не нашел. Он изучил всю стену вокруг раковины, саму раковину, но и там ничего не нашел. Это была настоящая проблема, а подобные проблемы Леха привык решать одним способом: разобрать, посмотреть, как все устроено внутри, а потом собрать обратно. Решившись, Леха сунул руку под кран, чтобы его открутить. В этот момент из крана полилась теплая вода.
 Такое событие парня просто ошарашило. Отказавшись от своей идеи развинтить кран, он выдернул руку. Течь перестало. В течение следующих пяти минут Леха только и делал, что совал руку под кран, а потом вытаскивал ее обратно, пока наконец не убедился, что между этими действиями и вытеканием воды существует прямая зависимость.
 «Неужели наблюдают? – Леха постарался незаметно осмотреть стены и потолок, но камеры нигде не обнаружил. – Да нет, вряд ли. Хотя в такой гостинице все возможно. И как же теперь принимать ванну?»
 Впрочем, эта мысль недолго занимала Леху. Он заранее уже решил, что не будет проводить в ванной комнате слишком много времени, а последние события только утвердили его в этой мысли.
 Дирол же пришел от своего номера в полный восторг. Завопив, он разбежался и прыгнул на кровать. Та упруго прогнулась, покачав обалдевшего от восторга курсанта. Когда его голова коснулась подушки, Дирол понял, что всю жизнь мечтал об этом. Он тщательно осмотрел всю обстановку, но не обстоятельно, как Федя, а восторженно. Во всем он находил новые и новые прелести. Дистанционным пультом был снабжен не только телевизор, но и музыкальный центр, и кондиционер. Возле письменного стола находился стул на колесиках, на котором можно было беспрепятственно путешествовать по всему номеру. В одной из стен обнаружился открытый бар, в котором уже стояли несколько бутылок с яркими иностранными этикетками и полный набор стаканов. Не удержавшись, он отправился делиться впечатлениями к близнецам.
 Через полчаса в комнате у Антона собрались все курсанты. Они уже отошли от первого знакомства с «Счастьем Калошина» и вспомнили о том, зачем, собственно говоря, они сюда приехали. Наибольшую сознательность проявил, как обычно, Веня, который по привычке взял на себя обязанности координатора.
 – Хорошо, конечно, тут, – проговорил он вполголоса, оглядывая Антонов номер. – Но надо же дело делать.
 – Надо, – согласно кивнул Леха.
 – Что у нас имеется? Дирол!
 – Да ладно тебе, Венька, опять Мочилу из себя разыгрываешь. Все у Добродушевича были, все слышали – на пацана наехали, что тут непонятного. Припугнуть, видно, хотели.
 – А может, его хотели убить, но не справились? – высказался Федя.
 – В смысле?
 – Ну, не до смерти задавили. И теперь ждут подходящего случая, чтобы завершить свое черное дело.
 Федина мысль всем почему-то понравилась. Оберегать человека от невидимой смерти всегда приятнее, чем от каких-то хулиганов, решивших пошутить.
 – Тогда чего мы тут сидим? – взвился Андрей. – Нужно срочно идти в больницу и охранять парня.
 – Погоди пока, – остановил его Веня. – Давайте обсудим дальше.
 – Про вазу еще не забудьте, – вставил реплику Леха. – Нам же еще вазу искать.
 – Фи, где тебя научили так выражаться. Во-первых, не вазу, а кубок...
 – А во-вторых, по важности это задание значительно уступает первому, – прервал Дирола Веня. – Хотя ему тоже стоит уделить внимание. Предлагаю разделиться.
 – Поддерживаю, – сразу согласился Пешкодралов, которому ужасно надоели приколы Дирола.
 – Леха хочет заниматься вазой и только вазой, – громко прошептал Дирол на ухо Антону Утконесову. Услышали все. Леха покраснел.
 – Кубком будут заниматься все, но позже. Сначала нужно разрулить с Крутовым. Предложение у меня такое. Половина поедет в больницу, охранять потерпевшего и пытаться выяснить у него подробности преступления. Вторая половина поедет в деревню общаться с Крутовым-старшим и пытаться выяснить мотивы преступления.
 – Так известны же мотивы? – попытался было заикнуться Федя, но тут же был остановлен Кулапудовым.
 – Доверять нельзя никому и ничему. Может, этот папаша сам на своего сынка наехал, а теперь вину на других перекладывает.
 – Зачем наехал?
 – Да какая разница. Ну, например, в воспитательных целях. Одни родители ремнем наказывают, в угол ставят, а он, может, наезжает. В общем, нужно выяснить все про этого Крутова. Задание важное, поэтому поеду я сам. Кто со мной?
 – Я! – немедленно отозвался Леха.
 – Мы останемся, – в один голос заявили близнецы. – Нам тут привычнее.
 – Безусловно, Утконесовым нужно быть здесь, они местность знают, – поддержал их Дирол, рассчитывавший остаться тоже.
 Однако Веня быстро смекнул, что союз Зубоскалин – Утконесовы вряд ли будет заниматься раскрытием преступления всерьез.
 – Что ж, договорились. Тогда остаются еще Федя и Санек, которым по фигу. Но если рассуждать здраво, то Феде лучше остаться в городе.
 – Почему это? – хором возразили двое, «которым по фигу», но которые на самом деле переживали, где работать. – Боюсь, что в деревне его встретят неадекватно. Думаете, туда частенько приезжают негры?
 Когда Веня начинал мыслить логически, возражать ему было трудновато. Как Диролу, который мечтал остаться в городе, так и Феде, которому очень хотелось съездить в деревню, пришлось согласиться с его выводами.
 – Ну, это хотя бы ненадолго? – поинтересовался Санек.
 – Зависит от того, какие результаты мы получим, – Веня был безжалостен. – Теперь осталось только утрясти организационные вопросы – и вперед.
 Организационные вопросы утрясли быстро. Один звонок Добродушевичу – и в больнице близнецов и Федю уже ждали пропуска и халаты, а остальных в кассе вокзала ждали билеты до деревни с милым названием Копылка.
 – Каждый вечер, начиная с завтрашнего дня, в семь часов кто-нибудь из вас обязательно должен быть в этом номере, – напоследок предупредил Веня. – Мы будем вам звонить.
 – Каждый вечер? – ужаснулся Дирол. – А мы разве не сегодня же вернемся? Ну, хоть подушку-то можно с собой взять?
 – Дирол, не паясничай. Вернешься к своей подушке, никуда она не денется. Все, адью!
 Наскоро собрав пожитки, Леха, Веня и Дирол отправились на вокзал.




 5


 – Федя, тут такое дело, – неуверенно начал Антон, подбадриваемый взглядом брата. – В общем, нам домой надо сходить. Мы понимаем, служба и все такое... Но нам очень надо, правда. И это ненадолго совсем, просто небольшой семейный обед.
 – Мы бы забили на него, но потом хуже ведь будет, – поддакнул ему Андрей, жалобно глядя на Гангу.
 – Может, ты с нами пойдешь? – предложил Антон.
 – А как же Крутов? – спросил Федя.
 – Да ничего с ним не будет, – отмахнулся Антон, а Андрей добавил: – Он уже сутки в больнице лежит, и ничего пока не случилось. Перебьется еще пару часиков без нас.
 – Если что, мы за все ответим, а ты будешь ни при чем, – пообещал Антон, а Андрей отчаянно закивал.
 – Знаю я ваше «ни при чем», – проворчал Федя. – Как обычно вывернетесь, а мне отдуваться. У вас хоть кормят вкусно?
 – Вкусно-вкусно! – закивали оба, а Андрей добавил:
 – Уверен, нашим родственникам ты понравишься!


* * *

 По дороге к дому близнецы придумывали, как бы им разыграть родителей.
 – Давай откроем дверь ключом, тихонько проберемся в комнату и будем там сидеть, как будто и не сбегали! – предложил Антон.
 – Ага, а через полчаса, если никто не зайдет, крикнем: «Мама, мы есть хотим!» – поддержал идею его брат.
 – Тогда ваша мама упадет в обморок, и есть вы точно не получите, – возразил им Федя, который уже успел составить собственное мнение о родителях близнецов.
 – А вот и нет! Сначала она приготовит обед, разложит его по тарелкам, а потом уже пойдет проверять, кто же требует поесть.
 – Неужели ей настолько безразлично, кого кормить? – удивился Федя.
 – Ага! – подтвердил Антон. – У нас постоянно столько народу крутится: всякие дяди и тети, племянники, наши товарищи, бабушкины партнерши по преферансу и еще разные мамины и папины знакомые. Всех не упомнишь.
 – Вы уехали в другой город, а ваши товарищи обедают у вас дома?
 – Бывает, они там даже живут, когда с родителями поругаются. Или просто так заходят. У нас дома настоящий проходной двор. Точнее, постоялый.
 – Такое ощущение, что меня там просто никто не заметит, – покачал головой Федя.
 – Все может быть, – пожал плечами Андрей.
 – А если я войду к вам и скажу, что учусь с вами, меня покормят?
 – «Покормят» – это не то слово. Тебя обкормят до одурения и при этом будут расспрашивать, как мы там живем и что едим, чего нам не хватает и так далее.
 – А бабушка спросит про нашу личную жизнь, ходим ли мы на дискотеки, волочимся ли за девушками, – добавил Андрей.
 – А папа поинтересуется нашими успехами в учебе, новыми предметами, очередными приколами Мочилова, – вставил Антон.
 – А сестричка первым делом поинтересуется твоими собственными успехами на личном фронте, потом выяснит телефон и адрес.
 – И если ты расколешься, то она завалит тебя письмами и открытками. Ее подружки будут поздравлять тебя с днем рождения, а ее поклонники – угрожать физической расправой, – Антон увлекся и, описывая приятелей сестры, активно размахивал руками.
 – И когда, наконец, у тебя уже не останется сил, чтобы отвечать на их вопросы, мама робко поинтересуется, не устал ли ты. При этом она будет очень надеяться, что ты готов болтать еще по меньшей мере часа два. И когда ты все же признаешься, что больше не можешь есть и говорить, мама немного всплакнет, расскажет тебе пару случаев из нашего детства, а потом все же отстанет, – Андрей завершил рассказ широким взмахом руки.
 – С ума сойти. Скажите, вы ведь преувеличиваете? – поинтересовался Федя.
 Антон глянул на него, иронично приподняв бровь:
 – Хочешь проверить на практике?
 Федя с опаской покачал головой.
 – Тогда поддержи наш розыгрыш. Мы заходим тихонько, стараемся не попасться никому на глаза, проходим в комнату и сидим там. Через десять минут заявляешься ты и требуешь нас. Говоришь, что уверен, будто мы должны быть у себя дома.
 – А дальше?
 – Заставляешь наших родителей все же усомниться и поискать нас немного. А уж мы постараемся сделать так, чтобы они быстро нас нашли, – ухмыльнувшись, ответил Андрей.
 – Уж постарайтесь, – кивнул Федя. – Ладно, договорились.
 Дальше все развивалось по заранее согласованной схеме. Близнецы неслышно открыли дверь, напоследок подмигнули Феде и так же тихо закрыли ее за собой. Судя по тому гомону, который доносился из квартиры, гостей действительно было много. Выждав обговоренные десять минут, Федя позвонил. Ему пришлось повторить это еще трижды, прежде чем дверь открылась. На пороге стояла приятная особа лет шестидесяти, судя по описаниям, бабушка Утконесовых или же одна из ее подруг.
 – Добрый день, – вежливо поздоровался Федя. – Мне нужен Антон или Андрей.
 – Добрый день, – также вежливо ответила собеседница. – Проходите.
 Федя сделал всего один шаг и, оказавшись в прихожей, снова остановился. Он не привык, чтобы незнакомые люди встречали его радушно, цвет его кожи обычно вызывал обратную реакцию.
 – Вам ведь нужен один из близнецов Утконесовых? – уточнила женщина.
 – Или оба вместе, – подтвердил Федя.
 – Подождите, сейчас я позову кого-нибудь из их родни, – ответила она и удалилась.
 Пока ее не было, Федя изучал квартиру и пытался представить, где же спрятались близнецы. Прихожая плавно переходила в длиннющий коридор, из которого можно было попасть как минимум в пять комнат. Доступные его взору двери были распахнуты настежь, из комнат доносился гул голосов. Воспользовавшись ситуацией, Федя решил попрактиковаться в поиске следов. Он опустился на четвереньки в поисках отпечатков, которые должны были остаться после близнецов. И тут же обнаружил, что стоит на мокрой половой тряпке.
 «Так, ну это понятно, – сказал он сам себе. – Мама тоже постоянно оставляет тряпку у двери. Значит, они неминуемо должны были на нее наступить».
 Внимательно присмотревшись, Федя обнаружил две пары мокрых следов. Они удалялись дальше по коридору, где высыхали и становились совершенно незаметны. В какую именно комнату направились Антон и Андрей, было совершенно непонятно.
 «Следы идут вдоль правой стены, а это значит, что близнецы укрылись в комнате справа. Наступали на всю ногу, а не шли на цыпочках. Что бы это значило?... Ага! Они не старались спрятаться, а значит, шли недалеко. Логично? Логично! – ответил он сам себе. – Таким образом, можно предположить, что Антон и Андрей находятся в ближайшей правой комнате. Дверь они закрывать не стали, это привлекло бы внимание. А чтобы спрятаться в комнате с открытой дверью, лучше всего за этой самой дверью и встать. Но вдвоем они туда не влезут – это факт. А хотя...»
 Федя немного продвинулся по коридору, чтобы посмотреть, открыта ли дверь полностью или только наполовину. Поскольку он все еще стоял на четвереньках, бабушка Утконесовых, вышедшая навстречу гостю, немного удивилась.
 – Что это вы здесь делаете? – воскликнула она.
 Федя поднял глаза. Над ним возвышалась приятного вида женщина, возраст которой было очень трудно определить точно. О ее принадлежности к «бабушкам» можно было сказать лишь по характерному доброму взгляду, который бывает только у самых лучших представительниц этого класса.
 – Из... извините! – Федя покраснел, но она не заметила.
 – За что? – удивилась та.
 – За то, что стою тут в таком виде, – объяснил гость, спешно поднявшись. Теперь уже он возвышался над собеседницей, которую это нисколько не смутило.
 – Ой, да это совершеннейшая ерунда, – она весело взмахнула рукой. – Стойте так, как вам удобно. А еще лучше не стойте, а проходите в комнату. Проходите, проходите.
 Поддавшись на ласковые уговоры, Федя разулся и пошел вслед за бабушкой близнецов в кухню.
 – Вы не против, если мы тут поговорим? – поинтересовалась его собеседница. – Я очень люблю кухню, здесь уютнее. Но, если вы возражаете, мы можем пройти в одну из комнат.
 – Нет, нет, – моментально возразил Федя, подумав, что его могут пригласить туда, где прячутся близнецы.
 – Боюсь только, что вынуждена вас огорчить. Мальчиков нет, они в школе.
 – Не может такого быть! – изумился Федя. Получилось у него вполне натурально, поскольку он действительно был уверен, что Утконесовы дома.
 – Все так думали. Но оказалось, что они просто жить не могут без своих однокашников. Все время только и говорили, что о группе, о товарищах. А потом взяли и пропали.
 Сознание того, что близнецы скучали по школе, приятно согрело Федину душу: ведь и он был частью группы, а значит, и без него близнецы тоже скучали.
 – Но ведь их же нашли? – уточнил он из вежливости, хотя прекрасно знал ответ. И собеседница это сразу же заметила:
 – Да вам, по-моему, лучше меня известна эта история. Не правда ли?
 – Э-э-э, – замялся Федя.
 – Можете не отвечать, я не настаиваю. Просто если вы все знаете и тем не менее разыскиваете их здесь, это что-то да значит. Не так ли?
 Обалдев от такой прозорливости, Федя не нашел ничего лучше, кроме как повторить свою предыдущую реплику.
 – Вот и ладно. Вероятно, опять затевается какое-то веселье. Я нутром чую. Пойдемте-ка, расскажем остальным.
 В течение следующих восьми минут Федя чувствовал себя полным идиотом, пытаясь убедить человек девять в том, что близнецы Утконесовы находятся дома.
 – Я разговаривала с ними по телефону только сегодня рано утром. Они были в школе, – уже в пятый раз повторяла мама близнецов.
 – А ты уверена, что они именно оттуда звонили? – пришла на помощь Феде бабушка.
 – Ну... они так сказали, – нашлась мама.
 – Помнится, однажды они сказали мне, что заболели раком – специально, чтобы посмотреть, как я буду хвататься за голову. К их полному огорчению, я не поверила этим байкам и, в свою очередь, накормила их рыбьим жиром для профилактики. С того самого момента, а может, и еще раньше, я перестала верить им на слово.
 – А вы, вообще-то, уверены, что это они звонили? – подпел ей Федя.
 – Ну да, звонил Антон, я узнала его по голосу. Или Андрей... Они так похоже говорят, – залепетала мамаша. – Да не знаю я, не знаю, кто это звонил.
 – А дома вы не пробовали их искать?
 – Зачем мне их искать дома, если они в школе? – спросила женщина, но, встретив хитрый взгляд бабушки, вздохнула: – Ладно, идем искать.
 Рейд по комнатам, которых оказалось ровно пять, не дал никаких результатов. Сам Федя был удивлен несказанно, хотя заглядывать в шкафы и под диваны ему не позволяла тактичность, он был вполне готов самостоятельно еще раз повторить поиски.
 «Неужели они решили разыграть меня, и теперь скрылись?» – неожиданно пришла ему в голову мысль. Федя постарался прогнать ее, но мысль была упорной, она сжала ледяным обручем его макушку, пошевелила волосы и пустила по коже мурашки. Ему стало стыдно. Он даже покраснел немного, хотя уже почти разучился, поняв однажды, что этого все равно никто не замечает.
 «Как же выкручиваться? – быстро соображал он. – Ввалился в квартиру, поставил всех на уши, протащил в таком виде по комнатам и все-таки никого не нашел. Что же делать?»
 – Пойдемте-ка, я вас чаем напою, – вмешалась бабушка близнецов.
 Увлекаемый ею, Федя с радостью ретировался на кухню, где сразу сел на самый дальний табурет, сжался и постарался слиться со стенками. Его старания были замечены и оценены по достоинству бабушкой Утконесовых, которая вышла за вазочкой с конфетами, а потом вернулась.
 – Вас прямо и незаметно, – сказала она, поставив конфеты на стол. – Словно и нет вовсе. Не волнуйтесь вы так, это они так веселятся. Скоро найдутся, я уверена.
 – Вы думаете? – Федя с надеждой поднял на нее глаза.
 – Конечно, – бабушка ласково погладила его по голове и придвинула большую чашку чая. – Уж я-то знаю своих внуков. Ну, что я говорила?
 Из комнаты действительно донесся какой-то шум, громкие возгласы. Потом раздался глухой стук, будто бы упало что-то тяжелое.
 – Кто-то упал в обморок? – Федя поднял голову от чашки.
 – Точно, – подтвердила хозяйка. – И это верный признак того, что близнецы действительно находятся дома. Сейчас, я думаю, нам лучше переждать здесь. Пейте чай, а я еще немного понаслаждаюсь спокойной жизнью.
 Их уединение закончилось минут через пять, когда в кухню на второй скорости залетел один из близнецов, подмигнул бабушке и поинтересовался у Феди:
 – Ну как ты справился?
 – Отлично, – ответила за него хозяйка. – Даже я почти поверила.
 – Да ладно тебе, ба! – возразил Андрей, ворвавшийся в кухню вслед за Антоном. – Кому рассказываешь! Мы же еще по твоим детским дневникам некоторые розыгрыши планировали.
 – Так вот кто их разворошил, – нахмурила она брови. – А я-то думала, что это Маринка тайком почитывает.
 – Не-а, это мы. Ба, это Федя Ганга, наш одногруппник. А это Антонина Дмитриевна, наша бабушка. Или вы уже знакомы?
 – Очень приятно, – сконфузился Федя, который только теперь вспомнил, что не удосужился даже поинтересоваться именем собеседницы.
 – Ну, я очень рад. Там сейчас с пола тарелки уберут, маму поднимут, и будем ужинать. Ты что хочешь на ужин? А, ну ладно, это неважно, будем есть то, что есть. – И еще раз подмигнув, Антон убрался прочь.
 Ужин удался. Федя еще никогда не бывал в таком многочисленном семействе и сначала просто обалдевал от огромного количества детей, бабушек, дядей и тетей. Он старался не привлекать к себе излишнего внимания, благо в центре внимания весь вечер были близнецы. Однако доля внимания досталась и Ганге. Антонина Дмитриевна, взявшая Федю под свое заботливое крылышко, ненавязчиво подкладывала ему в тарелку кусочки повкуснее.
 – Ну что, пора идти в больницу? – наконец вымолвил Федя, когда истекли обговоренные два часа.
 – Ах, ну да, – вспомнили близнецы, которые тоже уже были не прочь свалить. – Пора на службу.
 – Так вы на службу или в больницу? – заволновалась мама близнецов.
 – В больницу на службу, – немедленно отозвался Андрей. – Работа у нас такая.
 – А тапочки вы взяли? – вдруг поинтересовалась Антонина Дмитриевна. – В больницу без тапочек не пустят.


* * *

 В больнице их сначала встретили настороженно. Гардеробщица долго косилась на Федю, но обувь все-таки приняла. Когда курсанты надели тапочки, выданные Антониной Дмитриевной, она вроде бы признала их право войти внутрь, но сразу придралась к отсутствию халатов.
 – Но нам надо к администратору, – объяснил ей Федя.
 – Без халатов нельзя, – не слушая его, бормотала она.
 – Но мы не посетители, – настаивал он. – Нам к директору нужно.
 – Не пустят без халатов, – не менее упорно повторила она.
 Федя пожал плечами и вздохнул:
 – Не может быть, чтобы такое препятствие было совершенно непреодолимым.
 – Погоди, сейчас я попробую, – отстранил его Антон. – У меня опыт.
 – Скажите, Абрам Маркович сейчас свободен? – поинтересовался он у гардеробщицы.
 – А я почем знаю? – ответила бабулька. – Он мне не отчитывается.
 – Какая досада! – Антон всплеснул руками и изобразил на своем лице глубочайшее разочарование. – А мы были уверены, что как раз вы-то и знаете обо всем, что происходит в больнице. Моя бабушка, – тут он понизил тон до интимного, – говорила не раз, что именно работники гардероба – самые важные люди в больнице, так как они знают все и могут почти все.
 – Ваша бабушка крайне умная женщина, – проворчала гардеробщица. – А вы что, к Абраму Марковичу?
 – Ага, то есть так точно.
 – Военные, что ли? – подозрительно прищурилась зловредная бабуся.
 – Милиционеры.
 – И этот тоже милиционер? – продолжая выказывать крайнюю степень недоверия, спросила гардеробщица, кивнув в сторону Феди.
 – Ну да, то есть, – он срочно поправился, поняв, что под видом милиционера Федю не пропустят ни в коем случае, – он это... на побегушках вроде как. Помощник.
 – Вот то-то, – довольно кивнула его собеседница. – Я ведь вижу, он нерусский. А где это видано, чтоб нерусский в милиции служил. Ежели помощник, тогда ладно. Только вы в следующий раз, если что понадобится, сами подходите. Помощников этих не посылайте. Не люблю я их.
 – Федя, ты не дуешься? – спросил Антон, когда курсанты шли по коридору.
 – Ну что ты! – протянул Федя. – Разве я могу?!
 – Ты не обижайся! Это же для дела. Ну подумаешь, на побегушках! Тоже важное занятие.
 – Сколько еще раз ты об этом вспомнишь? – вежливо поинтересовался Федя, сжав один кулак.
 – Все, все, уже забыл.
 За этим разговором трое курсантов подошли к двери с табличкой «Администрация». Смело войдя внутрь, они обнаружили, что коридор за этой дверью не заканчивается, а продолжается еще метров на пятнадцать дальше. У самой двери за столиком сидела миловидная девушка.
 – Вам кого? – поинтересовалась она, не отрываясь от разгадывания сканворда.
 – Нам директора.
 – Вы записаны?
 Парни переглянулись.
 – За нас договорился начальник отделения милиции, Добродушевич, – сообщил Федя.
 – Да-а-а? – удивилась девушка. – Добродушевич? Не знаю такого.
 – А вы в милицию попадали? – потеряв терпение, спросил Андрей.
 – Зачем? – девушка подняла на них ангельские голубые глазки и вскинула тонкие брови. Ее лицо выражало полнейшее равнодушие.
 – В милицию попадают не зачем, а за что! – назидательно сказал Федя.
 – А-а-а, – протянула дежурная и снова уткнулась в газету.
 – Вот если бы вы туда попали, то познакомились бы и с Добродушевичем. Обязательно.
 Эта реплика не произвела никакого эффекта. Дежурная явно уже потеряла всякий интерес к разговору и не реагировала.
 – Интересно, они тут в больнице все такие? – вполголоса поинтересовался Федя у Антона.
 – Какие такие? – встрепенулась девушка.
 – Ну, такие, – Антон весьма похоже изобразил выражение ее лица и объяснил, – милые и симпатичные.
 – А вы много таких видели? – кокетливо поинтересовалась девушка, уже не опуская глаз.
 – Таких замечательных до сих пор не видели. Вы первая! – честно признался он.
 – А-а-а? – выдала она свою коронную фразу. Федя уже испугался, что сейчас она опять вернется к прерванному занятию, но в этот момент дежурная сняла телефонную трубку и деловито произнесла: – Абрам Маркович, к вам тут пришли молодые люди от... Как вы сказали, зовут этого начальника? – обратилась она к Феде.
 – Добродушевич, – подсказал он.
 – Вот-вот, от Добродушевича... Давно ждете? Пропускаю! Проходите! – разрешила она курсантам. Те немедленно воспользовались приглашением.
 – Вот только ответьте мне на один вопрос, – сказала она им вслед.
 – На какой? – обернулся Антон.
 – Где все-таки еще вы видели таких же... как вы это сказали... милых и симпатичных?
 – В гардеробе! – хором ответили близнецы и дружно расхохотались, не замечая брошенного им вслед негодующего взгляда.
 Абрам Маркович оказался высоким и худым. Он встретил курсантов радушной улыбкой, которая, впрочем, быстро исчезла. Пожав руки, врач предложил ребятам занять стулья.
 – Разговор у нас будет недолгий, – пообещал он. – Но вы все равно присаживайтесь. Вы ребята симпатичные, приятно с вами пообщаться, но обстановка обязывает. Халаты мы вам приготовили, – он махнул рукой на вешалку, где действительно висело несколько халатов. – Можете ходить везде сколько нужно. Да, вот еще что. Мне не хотелось бы, чтобы в больнице дежурили милиционеры, это пугает пациентов. Вы не возражаете, если я попрошу вас носить помимо халатов еще и вот эти бейджики.
 Он протянул ребятам бейджики, на которых черным по белому значилось: медбрат.
 – Нужно только вписать сюда ваши имена. Так будет проще, на ваше присутствие никто не обратит внимания.
 Курсанты переглянулись, и каждый согласился с тем, что главврач значительно облегчил им задачу. Быстро облачившись в халаты – сказалась школьная выучка, – они действительно стали похожи на медиков-студентов.
 – Пойдемте, я познакомлю вас с вашим подопечным, – предложил он, вставая.
 – А можно?
 – Ну конечно. Он в полном сознании. Заодно поговорите с ним.
 – Да, это было бы здорово.
 В сопровождении главврача они прошли мимо секретарши, метавшей молнии, спустились на два этажа и немного прошли по коридору. Он оканчивался уже привычной перегородкой с дверью. Войдя внутрь, курсанты поняли, что оказались в отделении для, если можно так выразиться, VIP-больных. Светлые стены, чистые, в отличие от остальной больницы, огромные окна, мягкие коврики, кресла. У одного из окон стоял полный мужчина в полосатом махровом халате и разговаривал по мобильнику.
 – Вот этих ребят, – тем временем говорил Абрам Маркович вахтерше и охраннику, – пропускайте всегда беспрепятственно. И если что им понадобится – немедленно организуйте.
 Вахтерша кивнула, охранник посмотрел лениво, ничего не ответил, но, в общем, тоже согласился.
 Абрам Маркович указал ребятам на дверь палаты. Фамилия на табличке подтверждала, что именно там находится интересующий их Илья Крутов.
 – Можете входить смело, – разрешил главврач, – а я побегу пока – дела.
 – Ну что, пошли, – кивнул Антон.
 – Я пока тут подежурю, – предложил Федя.
 Он решил, что после автокатастрофы нервы молодого человека могут быть расшатаны и присутствие человека с несколько нестандартным для нашей страны цветом кожи скажется на его самочувствии отрицательно. Кроме того, вдруг этот парень вообще негров не любит, встречаются же такие экземпляры. Близнецы тоже все это сообразили, а потому согласились и, неслышно приоткрыв дверь, проскользнули внутрь.
 Палата была не очень большой, но и не маленькой, особенно если учесть, что располагался в ней всего один человек. Кровать с этим самым человеком стояла у окна. На противоположной стенке располагалась полка с телевизором. Обстановка дополнялась еще только раковиной, небольшим столиком и парой мягких стульев.
 Близнецы решили воспользоваться тем, что Илья спит, и сначала осмотреть комнату. Чтобы не разбудить его, они перешли на язык жестов, который использовали с детства.
 «Давай поищем следы», – предложил Антон, закрыв ладонью левый глаз и старательно поморгав правым.
 Братья опустились на четвереньки и занялись делом, но уже через несколько секунд поняли всю бесполезность этой затеи.
 «Убирались всего десять минут назад», – сообщил Андрей, растопырив пальцы рук и немного пошаркав левой ногой.
 Действительно, под кроватью пол еще даже не совсем просох, а простыня, которой был укрыт пациент, своей белизной и неизмятостью напоминала скорее о морге, чем о больнице. Дотянувшись до верха телевизора, Андрей провел пальцем по поверхности, а потом изучил пыль.
 «Плохо убрались», – сообщил он, сморщив нос.
 Антон просто кивнул в ответ. Их беззвучный диалог был прерван внезапно – Илья зашевелился.
 «Просыпается», – отреагировал Антон, похлопав ресницами.
 Они выскочили за дверь так же тихо, как и вошли.
 – Ну что там? – подошел к ним Федя, который в это время изучал коридор.
 – Да спал он пока, – ответил Антон. – Сейчас проснется, и мы снова туда войдем, как будто впервые.
 – Что говорить-то ему?
 – Да то же, что и всем остальным. Полная тайна, значит, полная тайна.
 – Мы – бедные студенты, подрабатываем на каникулах? – улыбнулся Андрей.
 – Во-во.
 – Добрый полицейский, злой полицейский? – ухмыляясь, спросил Андрей, а Антон согласно кивнул.
 – Вы про что? – не понял Федя.
 – Да это есть такой прикол. В американских фильмах не смотрел, что ли? Чтобы что-то узнать, надежнее всего играть в доброго и злого. Один охотно общается, улыбается, сочувствует. Другой мрачен, отвечает односложно, больше пугает.
 – А при чем здесь полицейские?
 – Да это просто в фильмах так. А на самом деле неважно, полицейский ты или обычный милиционер. Мы же сейчас на задании. Понятно?
 На этот раз близнецы предварительно постучали и вошли, лишь услышав разрешение.
 – Здравствуйте, – кивнул Андрей, делая вид, что состояние комнаты интересует его больше, чем сам больной.
 – Добрый день, – вслед за ним вошел Антон и наугад открыл тумбочку. В числе прочих мелочей там оказался градусник.
 Обрадовавшись, он протянул градусник Крутову.
 – Померяйте температуру, – сказал он, продемонстрировав свою очаровательную улыбку.
 – А вы, собственно, кто такие? – ничуть не смутившись такому количеству посетителей, поинтересовался Крутов.
 Ему было на вид лет двадцать, может, немного больше. Светлые волосы не то от природы, не то просто выгорели на ярком летнем солнце. Фигура его явно указывала на то, что к сорока годам Илья раздобреет и сильно наберет вес. Уже сейчас он был чуточку толстоват, но при этом хорошо прокачан. Конечно, на титул чемпиона мира по бодибилдингу он не претендовал, но победить в отборочном туре вполне мог бы.
 – Санитары, – ответил Андрей, изучавший состояние стекол и подоконника.
 – Студенты на практике, – пояснил Антон. – Подрабатываем.
 – Братья?
 – Ну да, – ответил Антон, в то время как Андрей полностью проигнорировал вопрос.
 – Близнецы? – уточнил Крутов.
 – Они самые, – улыбнулся Антон.
 – Будете меня охранять? – пациент хитро прищурился.
 – Охранять? – изумился тот. – От кого?
 – Не поверю, что не знаете. На меня же преступники напали, вот и лежу теперь. Менты приходили, обещали охрану прислать. Лежу жду.
 – Так это вы! – восхитился Антон. – Нам говорили, конечно, но мы же не знали, что это именно вы! Нет, мы не охрана, мы так...
 На этом месте он запнулся, так как совершенно не представлял, чем же в больнице занимаются санитары и медбратья. При любых попытках придумать перед глазами возникала симпатичная медсестра «по глазки в марлевой повязке» и со шприцем в руках, сладким голосом предлагавшая снять штаны и повернуться спиной. Этим знания Утконесова об обязанностях медперсонала исчерпывались. К счастью, Илья не стал допытываться, что же именно будут делать близнецы. Его внимание привлек Андрей Утконесов, который в течение всего разговора бродил по палате, рассматривал, изучал, делал какие-то пометки на листе бумаги, появившемся невесть откуда. Площади палаты для длительных прогулок не хватило, а потому он все же остановился около больничного листа, приклеенного на стене, и стал старательно списывать с него показания температуры и давления.
 – А этот что делает? – спросил Крутов у Антона, поняв, что Андрея спрашивать просто бессмысленно.
 Младшего Утконесова этот вопрос слегка озадачил. Чем занимается Андрей, было очень хорошо видно. Гораздо уместнее выглядел бы вопрос о том, почему, собственно говоря, сам Антон точит лясы с пациентом вместо того, чтобы заниматься своими прямыми обязанностями. Сделав соответствующие выводы о логическом мышлении Крутова, он решил удовлетворить его любопытство.
 – Отчет составляет. Мы все палаты осматриваем, всех пациентов. Надо еще график колебаний температуры составить, описание комнаты, психологический портрет, – вдохновенно сочинял Антон.
 – Комнаты? – прервал его Илья.
 – Что?
 – Говорю, психологический портрет комнаты составить нужно? – пояснил тот и рассмеялся.
 Антон охотно составил ему компанию, а Андрей, даже не моргнув глазом, продолжал копировать больничный лист.
 – Ладно, понятно все с вами. Заходите иногда, пообщаемся. А то тут скучно. Я не хожу пока, валяюсь как овощ.
 В это время Федя, который осмотрел уже весь коридор, соскучился и решил, что нервы Ильи Крутова уже пришли в полный порядок. Поэтому он постучался и вошел.
 – Здравствуйте! – вежливо поздоровался он.
 – Ух ты! – восхитился Илья. – Это тоже студент на практике?
 – Ага! – кивнул Антон. – Это Федя.
 – Чувствую, теперь тут будет не так скучно, – с восторгом отозвался Илья. – Вы хоть в карты играете?
 – Нельзя нам на работе, – отозвался Антон.
 – Да мало ли что на работе, – отмахнулся Крутов. – Мне вот тоже пить нельзя, однако же употребляю иногда.
 В доказательство он вытащил из-под матраса плоскую фляжку, отхлебнул немного и сунул ее обратно.
 – Коньяк, – пояснил он. – Папаша принес. Вы только не сдавайте меня врачам.
 – А оно нам надо? – успокоил его Антон. – Ладно, мы пошли. Заглянем еще. Тебя хоть навещают часто?
 – Нет, редко. Посторонних не пускают, только родственников, а они не в городе живут. Отец наезжает иногда, да мать пару раз была. Они страшно заняты.
 – Понятно. Ладно, пока, – попрощался Антон и, схватив Андрея за полу халата, потащил его из палаты.
 Выйдя в коридор, курсанты подошли к одному из подоконников, чтобы обсудить ситуацию.
 – Вот я тут записал, – сообщил Андрей. – Ему дают веронал, это, кажется, снотворное. Значит, он спит подолгу.
 – А это, – подхватил Антон, – с одной стороны, очень полезно для нас, так как вести наблюдение за спящим значительно проще. Но, с другой стороны, это полезно и для преступников, так как причинить вред спящему тоже намного проще.
 – Учтем. Родственники его почти не посещают, и здесь еще один плюс для нас. Гораздо хуже, если бы у него постоянно толпились разные люди.
 – Теперь вокруг него действительно постоянно должны толпиться люди, только не разные, а мы. По ночам дежурить будем, как считаете?
 Вместо ответа Антон и Федя, которым и был задан этот вопрос, крепко призадумались. По-хорошему, и это понимал каждый, дежурить бы надо круглосуточно. Но, с другой стороны, никому не хотелось сидеть в больнице по ночам, не получая за это сверхурочных. Тем более что ограниченное количество курсантов, брошенных на опеку Крутова, наводило на мысль о длинных вахтах.
 – А Мочила, кажется, говорил, что дежурство вести нужно как минимум по двое, – вспомнил Федя.
 – Это факт, – грустно согласился Антон, и тут его осенило: – Ну да, точно! Это же гениально. Смотрите. Нас же трое, а значит, мы на два не делимся. Получится, что кто-то будет нести вахту вдвоем, а кто-то один. Непорядок! Значит, надо ночное наблюдение отменить.
 – А вот и не точно, – кисло поправил его Андрей. – Как раз получается, что втроем можно легко дежурить. Восемь часов спишь, а остальное время работаешь. Как раз еще два раза по восемь часов остается. Пока ты спишь, мы работаем. Потом спит Федька, а мы с тобой трудимся. Ну а потом...
 – Да понял я, понял, – Антон снова погрустнел. – И никакого материального поощрения.
 – Значит, придется дежурить всю ночь, – подытожил Федя. – Эх, хорошо там нашим в деревне. Свежий воздух, зелень, солнце. Спи на сеновале сколько влезет.
 – А ты хоть раз на сеновале спал? – поинтересовался Антон.
 – Да я в деревне-то ни разу не был.




 6


 – А ты хоть раз на сеновале спал? – поинтересовался Дирол у Лехи.
 – На сеновале не спят! – назидательно ответил тот. – Там обычно другими делами занимаются.
 – Какими это другими делами? – сощурился Дирол.
 Леха хотел было уже ответить, но его смутило наличие большого количества слушателей. Парни ехали в электричке второй час, но до места назначения пока не добрались. Остальные пассажиры, видимо, уже привыкли к таким длительным поездкам и запаслись кто чем мог для развлечения: кто-то разгадывал кроссворды, кто-то просто читал книгу, кто-то спал. Два старичка вполголоса делились опытом по выращиванию помидоров в нечеловеческих условиях российского огорода, да трехлетняя малышка возилась на полу со своими совочками, перекапывая воображаемую песочную кучу.
 Курсанты в этой пассажирско-электричной общности явно были чужаками, и это бросалось в глаза сразу. Может быть, именно поэтому всякий раз, когда они начинали что-то обсуждать, половина вагона бросала свои занятия и начинала прислушиваться к разговору. Вот и теперь Леха, подняв глаза, увидел множество заинтересованных взглядов.
 – Я вам потом расскажу, – смешавшись, шепнул он.
 – А если потом будет поздно? – не отставал Дирол. Ему, как и зрителям, очень хотелось посмотреть, как Леха будет выкручиваться. – Если меня кто-нибудь позовет на сеновал, а я не знаю, что там делают.
 Пешкодралов ужасно покраснел, однако вышел из положения с честью:
 – Вот если кто-нибудь тебя позовет, ты мне сообщи, и я тебя быстро проинформирую.
 – Нам, кажется, пора выходить, – прервал их общение Веня, который до сих пор внимательно прислушивался к объявлениям машиниста.
 – Что, уже Копылка? – обрадовался Леха.
 – Следующая станция.
 Выйдя на платформу, курсанты обнаружили, что деревня расположена совсем недалеко. Прямо от станции начиналась дорога, а в пятистах метрах уже виднелись первые домики.
 – Ну что, идем?
 – Как будем искать Крутова? – поинтересовался Дирол, когда курсанты вошли в Копылку.
 – Да его тут наверняка любая собака знает, – ответил Леха.
 – Эй, собака! – немедленно свистнул Дирол. К нему тут же подбежала маленькая и сильно заросшая дворняга, отчаянно виляющая хвостом.
 – Где тут Крутов живет?
 – Александр Ильич, – добавил Веня.
 – Ну да, Крутов Александр Ильич где тут живет?
 Собака, не двигаясь с места, продолжала вилять хвостом.
 – Да ну тебя, Дирол, это же метафора. Или эпитет? Да бог с ним, в общем, литературный прием, – сказал Леха.
 – Не знаю, какой там у тебя прием, а у этой собаки приемы самые понятные. Она у нас еду выпрашивает. Есть у кого-нибудь еда? – Санек оглянулся на своих товарищей.
 – Вот, – Веня протянул ему небольшой сверток. – Мне Зося на дорогу бутерброды сделала.
 – Предусмотрительно, – оценил тот. – Сейчас посмотрим, какими разведданными располагает эта псина. Кушай, кутя, не стесняйся.
 Он протянул ей бутерброд с колбасой. Умная собака сначала съела вкусно пахнущий хлеб, а потом принялась за колбасу, видимо, решив, что самое вкусное надо оставить на потом.
 Пока она поглощала Зосины бутерброды, Дирол не переставал громко восхищаться собачьим интеллектом, поскольку только очень умная собака может в таком деле поступить так же, как и среднестатистический курсант Школы милиции, а именно, кушать продукты в порядке возрастания их вкусноты.
 – Ну что, наелась? – поинтересовался он, когда псина закончила с бутербродом и уставилась на него. – Еще хочешь? Нет, так не пойдет. Сначала информация.
 К великому Лехиному удивлению и дироловскому восторгу, собака развернулась и куда-то потрусила, время от времени оглядываясь назад, словно желая позвать курсантов за собой.
 – Идем, – скомандовал Веня, и вся компания направилась за собакой. А та прошла всю деревню и теперь куда-то удалялась.
 – Она наелась и просто сматывается домой, – Пешкодралов с удовольствием ехидничал. – А мы теряем время.
 – Ничего ты в собаках не понимаешь, – упорствовал Дирол.
 Однако по мере того, как деревенские домики оставались все дальше за спиной, а перед глазами уже расстилалось чистое поле, он тоже начал сомневаться в своей проводнице. И когда даже Дирол уже был готов повернуть назад, неожиданно за одной из лесополос взглядам курсантов открылись трактор и трое мужчин.
 – Нам туда! – снова воспрянул духом Зубоскалин, тем более что и псина потрусила в этом направлении.
 Скоро курсанты поравнялись с мужчинами. Те сначала взглянули на незнакомые лица без энтузиазма, но, когда поняли, что курсанты направляются к ним, оставили свои занятия и молча ждали, когда парни подойдут ближе.
 – Здорово, мужики, – Дирол улыбнулся, показав все тридцать два зуба. – Нам бы Александра Ильича Крутова найти.
 Мужики переглянулись.
 – А зачем вам Крутов? – спросил один из них – широкоплечий, дородный дядя лет пятидесяти.
 – Мы из милиции, – отстранил Дирола Веня. – По делу о нападении на его сына. Нам бы побеседовать с ним.
 – А откуда я знаю, что вы из милиции? – подозрительно спросил все тот же мужик, очевидно, бывший за главного.
 Несмотря на то, что курсантская форма явно выдавала в парнях принадлежность к органам, Веня не удивился и предложил на всеобщее обозрение свой ученический билет.
 – Курсанты, – задумчиво проговорил мужик, изучая билет. – А постарше кого-нибудь не нашлось?
 – Значит, не нашлось, раз нас прислали, – отчеканил Веня. – Нас зато много.
 – Я вижу, – мужик усмехнулся, окинув взглядом Дирола и Леху. – Только вот перейдет ли количество в качество?
 – Перейдет! А вы ведь и есть Крутов?
 – А откуда вы знаете? – прищурился мужик.
 – На сына похожи, – не моргнув глазом, соврал сообразительный Веня, ни разу в жизни не видевший Илью Крутова.
 – Ну что же, может, и правда, у вас качество появится из количества, – оценил его находчивость Крутов. – Ладно, приходите ко мне сегодня вечером, тогда и поговорим. Где живу, знаете?
 – Найдем, – солидно ответил Веня.
 – Хорошо, – снова усмехнулся Крутов. – Я жду, – и он отвернулся к трактору, давая понять, что разговор закончен.
 Курсанты тоже развернулись и пошли обратно в деревню. Скрывшись за посадками, они замедлили шаг, а потом и вовсе остановились.
 – Куда теперь? – растерянно поинтересовался Леха.
 – Мне больше интересно, когда у них вечер начинается, – задумчиво проговорил Веня. – Ты вот, Леха, должен это знать. До темноты нам ждать, что ли?
 – Нет, до темноты нельзя, – авторитетно сказал тот, немного приподняв подбородок. Наконец-то оба товарища, которые всегда строят из себя слишком умных, нуждаются в его мнении. Теперь-то они осознают, насколько незаменимый спутник им достался.
 – До темноты ждать нельзя. Обычно в это время все уже спать укладываются. Особенно сейчас, когда темнеет поздно. В деревне же люди рано встают, не в пример городским, поэтому и засыпают раньше. Так что, думаю, в семь часов – самое время.
 – С этим ясно. Теперь давайте обсудим впечатления по поводу этого Крутова. Кто что думает?
 – Нормальный мужик, – пытаясь показаться рассудительным, начал Леха. – Обычный деревенский. Работящий. Поговорил и снова к работе вернулся. Серьезный, немногословный. И пошутить любит.
 – Пошутить любит, это верно, – согласился Дирол. – Только шутки у него какие-то... Про таких людей говорят «себе на уме». Мне он не понравился однозначно.
 – Насчет «не понравился» ты зря. Эмоции не должны мешать в расследовании. Мало ли, какой у него характер, а ты сразу ярлыки расклеиваешь...
 – Это не эмоции, это профессиональная интуиция, – объяснил Дирол, срывая травинку и отправляя ее в рот – излюбленное занятие всех городских, поскольку деревенским это обычно надоедает еще в детстве.
 – Тоже мне, профессионал нашелся! – не смог промолчать Леха.
 – Ты, что ли, самый умный? – завелся Дирол.
 Как обычно, начинающийся спор был погашен в зародыше Веней:
 – Вы сюда зачем приехали? Лучше бы придумали, где переночевать.
 – А что тут думать? Вон, Леха крупнейший в мире специалист по сеновалам... – Наткнувшись на взгляд Кулапудова, он прервался на полуслове. – Ладно, заткнулся. – Думаю, место ночевки можно будет обговорить с Крутовым, – решил Веня. – Мы же все-таки представители власти. Должен же он нас где-нибудь разместить.
 До беседы с Крутовым оставалось еще часа четыре. Курсанты расположились на лугу, съели запасы Кулапудова, а потом решили мирно подремать.
 Это им почти удалось, только изредка докучали назойливые мухи и любопытные коровы, пасшиеся на этом самом лугу.
 – Интересно, почему они без надзора тут бродят? – воскликнул Дирол, отгоняя очередную пятнистую красавицу.
 – Да надзор их вон, в ста метрах от нас валяется, – лениво ответил Веня.
 Действительно, недалеко из высокой травы торчали чьи-то голые ноги в кедах, причем одна была положена на колено другой. Все свидетельствовало о том, что в непосредственной близости от ног расположился и их обладатель. Видимо, он лежал на спине и разглядывал пробегающие по небу облака.
 – Абориген, – заключил Веня.
 – Между прочим, это ценнейший источник информации, – быстро сообразил Дирол, которому было крайне скучно. – Может, нам его допросить?
 – Допрашивать не стоит, а вот побеседовать можно.
 – Ничего у вас не выйдет, – сообщил им Леха, не так давно назначенный главным экспертом по деревенской жизни. Приподнявшись на локте, он бросил взгляд на пастуха, вернее, на то, что от него виднелось.
 – Почему?
 – А у вас самогона нет. И где его купить, вы не знаете. Даже бутербродов и то не осталось. А просто так вам никто ничего не скажет.
 – Не скажет, говоришь? – прищурился Зубоскалин, в котором заговорило чувство протеста. – Вот мы сейчас проверим. Не зря же психологии обучались.
 Леха ничего не ответил, просто снова откинулся на траву. «Можете пытаться сколько хотите, – выражало его лицо. – Но без самогона все равно ничего не получится».
 Тем временем Дирол спешно разрабатывал план действий. «Чувака этого надо как-то заинтересовать, – размышлял он. – Самое надежное – попросить помощи, дать почувствовать себя значительным. И в то же время польстить ему немного. В чем нам может помочь пастух? Будем рассуждать логически. Если спросить про местных девушек, он может понять неправильно. Про самогон – попробует присоседиться, а пить-то мы не собираемся. А что, если выяснить у него, где можно переночевать? И нам польза будет».
 Дирол поделился своими измышлениями с Веней.
 – Нормально, – оценил тот. – Если, конечно, это сработает.
 «Еще нужно похвалить его коров, – ободренный этими словами, продолжал размышлять Дирол, – и что-нибудь про них спросить. Сделать вид, что я ими ужасно интересуюсь. И еще обычную сельскую ерунду нести про урожай, про покосы, про молоко».
 – Девушек можно похвалить, – предложил Веня. – Мол, все как на подбор симпатичные. И ему позавидовать.
 – Пойдет! – обрадовался Санек. Приятно, что Веня поддержал его идею. Не то что этот халявщик Пешкодралов: валяется кверху пузом и в ус не дует. Ладно, посмотрим еще, кто кого.
 – Я пошел, остальное как-нибудь сымпровизирую, – решил он и походкой вразвалочку двинулся к пастуху.
 – Эй, парень, закурить не найдется? – поинтересовался Санек, подойдя совсем близко.
 «Парень» поднялся из травы, и Дирол оторопел. «Ни фига себе пастушок! – краснея, подумал он. – Да это самая настоящая пастушка!»
 Леха и Веня, наблюдая все со стороны, тоже оценили прикол и рухнули обратно в траву, заливаясь хохотом.
 – Я не курю, – спокойно ответила симпатичная светловолосая девушка. Кажется, она совсем не смутилась, в отличие от собеседника.
 – Вы не обращайте на них внимания, – только и смог выдать Санек. – Они с рождения полные идиоты.
 – А я и не обращаю, – пожала она плечами. – Да вы присаживайтесь, в ногах правды нет, как говорит мой дедушка.
 – Вот как, у вас есть дедушка? – Дирол уселся на траву и скрестил ноги «по-турецки».
 – Да, я к нему приехала на лето, – кивнула пастушка. – Вот, с пользой провожу время.
 Все заготовки Дирола были забыты, да они были и ни к чему, поскольку придумывались с расчетом на деревенского парня. Оставалось надеяться только на интуицию, да на кривую, которая, как известно, авось да вывезет.
 – С пользой? – переспросил он. Как известно, со многими девушками этот прием проходил безошибочно. Только повторяй последние слова с умным выражением лица, а остальное она сама тебе скажет. И еще подумает потом, какой ты умный и внимательный.
 Девушка вместо ответа приподняла книжку, которую перед этим читала. Дирол смог увидеть ее обложку. В Школе милиции, он был уверен, такого не проходили. Хотя бы потому, что фамилия на обложке была написана на иностранном языке.
 – Интересно? – запинаясь, проговорил он.
 – Безусловно, – с улыбкой ответила она и пояснила. – Это стихи Гейне.
 «Гейне... Кто это?» – подумал Дирол, но вслух, к счастью, догадался этого не говорить, после чего выяснилось, что больше-то сказать и нечего. Пришлось-таки прибегнуть к заранее приготовленным формулам:
 – Симпатичная коровка, – выдавил Санек из себя.
 Девушка изумленно подняла брови:
 – Вы про кого?
 – Э-э-э, – замялся тот, почувствовав, как двусмысленно прозвучала последняя фраза. – Да вон про ту буренку, – Дирол махнул рукой в сторону ближайшей коровы. – Молока она много дает?
 – Не в курсе, вы уж извините, – насмешливо ответила пастушка. – Она не моя.
 – А урожаи тут как? В смысле, покосы?
 – Какие еще покосы?
 Вместо ответа Дирол сделал рукой широкий жест, обводя все окрестные луга.
 – А, вы про это. Тоже не знаю. А вы почему интересуетесь? Вы сюда с инспекцией приехали?
 – Нет, мы не с инспекцией. Мы преступление расследуем, – ляпнул Санек и тут же отругал себя за болтливость.
 Однако девушка не удивилась и даже не проявила излишнего любопытства.
 – А-а-а, это про сына дяди Саши?
 – А вы знаете?
 – Ну уж это-то я знаю, – улыбнулась девушка. – Кстати, если вы хотите со мной познакомиться, то меня зовут Лида.
 – Дирол, – автоматически представился он, сам не поняв, почему, – то есть Саша!
 Лида звонко рассмеялась:
 – Хотите холодного квасу?
 Санек кивнул.
 – Тогда дойдите во-о-он до того кустика. Под ним стоит термос. Принесите, пожалуйста.
 До кустика и обратно Санек смотался за считаные секунды. Он изо всех сил сдерживался, чтобы не побежать. Все-таки он молодец, хоть и наткнулся на девушку, но почти не растерялся и уже наладил контакт. Жаль только, что она приезжая, но зато у нее есть квас!
 Квас действительно оказался холодным и очень вкусным! Дирол залпом выпил целый стакан и постеснялся просить еще, но Лида, оценив его жажду, сама предложила следующую порцию. Новый стакан Санек пил уже медленно, смакуя каждый глоток.
 – Замечательный у вас квас! – выдохнул он наконец.
 – Может, ваши приятели тоже хотят пить? – заботливо поинтересовалась Лида.
 Однако Дирол счел, что в данном случае ее забота была несколько неуместна.
 – Да какая разница! – махнул он рукой. – Это я вас нашел, а значит, и все плюшки тоже мне должны доставаться.
 Санек совершенно забыл о том, что первым девушку увидел Веня, который сейчас валялся на солнцепеке и наверняка изнывал от жажды.
 – А откуда вы знаете, что у меня есть плюшки? – изумилась Лида.
 – А у вас есть плюшки? – не менее удивленно спросил Дирол. – Вообще-то, я не имел в виду конкретно плюшки. Просто это выражение такое.
 – Понятно. Вы и есть, наверное, хотите?
 Не дожидаясь ответа, она пошарила где-то за спиной и вытащила большой пакет:
 – Угощайтесь. Только сделайте мне одолжение, позовите своих друзей, иначе меня совесть замучает.
 – Знаете, по-моему, лучше накормить одного человека досыта, чем нескольких, но наполовину, – философски заметил Дирол. – Но если вы так хотите... Эй, ребята! – крикнул он, обернувшись.
 Курсанты тут же вскочили.
 – Идите сюда! Это Лида. Это квас и плюшки. Нас вежливо угощают. Можете есть.
 Два раза предлагать не пришлось. Лида сидела, смеясь, и наблюдала, как плюшки со страшной скоростью исчезают.
 – А знаете, что я думаю? – спросила она, когда еда закончилась. – Вы вот голодные, пить хотите. Вам, наверное, и переночевать негде?
 Вскоре выяснилось, что и переночевать можно у Лиды. Не дома, конечно, домик у них с дедушкой маленький, а на сеновале. Услышав слово «сеновал», Дирол улыбнулся и подмигнул Лехе, но тот сделал вид, что не заметил. Дождя не предвиделось, а потому парни могли не опасаться, что промокнут. Дедушку Лида обещала предупредить, чтобы не разволновался.
 – А что, он может нас испугаться? С сердцем, наверное, будет плохо? – посочувствовал Леха.
 – Это у вас будет плохо с чем-нибудь, – серьезно ответила Лида. – У него, между прочим, ружье всегда мелкой дробью заряжено. Насмерть не убьет, но запомнится надолго.
 Еще выяснилось, что сама Лида студентка филологического факультета, приехала, как обычно, отдохнуть на лето, а дедушка у нее – пастух, он пасет большое деревенское стадо, а внучке доверяет коровок Крутова. Эти коровки составляют его ферму.
 – А вообще, этот Крутов, как я посмотрю, серьезный дядя? – как бы невзначай спросил Веня.
 – Настоящий фермер, – с уважением ответила Лида. – У него в хозяйстве почти вся деревня работает. Кур разводит, гусей, кроликов. Поля у него большие и сад есть. Теперь вот еще и коров решил разводить.
 – А сын помогает?
 – Пф-ф-ф, – Лида сморщила веснушчатый нос. – Он тут и не бывает совсем. У него, кажется, бизнес где-то в городе, причем на папины деньги.
 Наконец Веня глянул на часы и спохватился:
 – Нам пора!
 – Мне тоже! – вскочила Лида. – Ну что, придете!
 – Обязательно! – пообещали курсанты и трусцой, поскольку было уже почти семь, направились к деревне.
 – Замечательная девушка! – воскликнул Дирол на бегу.
 – Да, неплохая, – ответил Веня. Казалось, его значительно сильнее волновало что-то другое.
 – Я вот думаю, – поделился он с приятелями, когда те остановились, чтобы перевести дух, – если вся деревня у Крутова на ферме работает, то они нам ничего не скажут.
 – Да, это точно. Ну ладно, быстрее домой вернемся, – согласился Дирол. – Там кровать, подушка! Хотя, с другой стороны, здесь Лида...
 – Подушка от тебя никуда не денется. Сначала нужно Крутова на чистую воду вывести. Сдается мне, что-то тут не так.
 Дом Крутова они нашли быстро. Первая же встреченная курсантами женщина указала им на двухэтажное каменное строение. Даже снаружи дом выглядел уютно и основательно, сразу видно, что строился с любовью. Чем-то он был похож на особняки, в больших количествах выросшие на окраинах их родного города. Но когда курсанты подошли поближе, то поняли, что дом очень сильно от них отличается.
 Во-первых, в нем не было никакой вычурности, хозяин не стремился выделиться из толпы, у него не было в этом никакой необходимости. Во-вторых, как и все остальные деревенские дома, он не закрывался. Невысокий прозрачный забор, калитка заперта на щеколду, легко открывающуюся как изнутри, так и снаружи. Поэтому, в отличие от городских особняков, этот не производил впечатление крепости, приготовившейся к долгой осаде. Напротив, он был открыт всем и каждому. В том числе и курсантам, которые спокойно вошли во двор и остановились.
 Неожиданной преградой на их пути оказалась будка, возле которой на цепи лежал большой ротвейлер и, казалось, мирно дремал. Цепь, по предварительным оценкам, была достаточно длинной, так что пес, если того пожелал бы, вполне мог перекрыть курсантам путь к двери.
 – Милый песик, – процедил сквозь зубы Веня, остановившись.
 – Да что там, он же спит, – решил Леха и сделал один шаг к входной двери, но тут же вынужден был отскочить обратно, поскольку пес приоткрыл глаза, лениво посмотрел на курсантов и оскалился, продемонстрировал великолепные клыки.
 – Зевает, – пробормотал Дирол.
 – Предупреждает, – поправил его Веня.
 – Как же мы пройдем? Может, он все же не будет кидаться?
 – Может, будет, а может, и нет, – задумчиво проговорил Кулапудов. – Кто их поймет, этих ротвейлеров.
 – А бутербродов у нас уже не осталось...
 – Такой монстр на бутерброды даже не глянет. Его, поди, мясом кормят.
 – Так что же делать?
 – Есть предложение залезть через окно, – нашелся Дирол.
 Веня покачал головой:
 – С одной стороны, мы вполне способны это сделать, но с другой, как представители власти, просто не имеем права. Какой пример мы покажем окружающим! Придется применять более кардинальные методы.
 – Можно попробовать отвлечь ее чем-нибудь.
 – А точнее, кем-нибудь, – поправил Леху Санек. – Один из вас согласен стать добровольцем?
 Оба курсанта дружно замотали головами.
 – Вот и я не согласен. Можно попросить послужить на благо отечества какого-нибудь прохожего, но он тоже, боюсь, откажется.
 – К посторонним за помощью я не пойду! – расправил плечи Леха. – Мне гордость не позволит!
 – Ой, смотрите на него, гордость ему не позволит! А мимо песика тебе гордость позволит пройти?
 – А вдруг он и не кусается совсем? А мы тут стоим как три идиота и боимся.
 – Прошу заметить, господа присяжные заседатели, – немедленно среагировал на его слова Санек, – фразу про трех идиотов произнес не я.
 – Ты, Леха, может, и стоишь тут как идиот, – поддержал Дирола Веня. – А мы вот стоим как двое курсантов, столкнувшихся с препятствием и желающих преодолеть его с наименьшими потерями.
 – Тем более, что я забыл взять с собой второй комплект формы, – плаксивым голосом добавил Санек. – И поэтому ужасно не хочется, чтобы на моих единственных, подчеркиваю, единственных, брюках появилась дыра.
 – Меня больше беспокоит то, что в любую минуту во дворе может появиться сам Крутов. Не очень бы хотелось предстать перед ним в таком беспомощном виде.
 – Значит, надо действовать быстро. Еды у нас нет, кошку поймать не успеем. Будем применять народные средства. Леха, тебе в детстве колыбельную пели?
 – Конечно, – не разгадав дироловского намека, ответил тот.
 – Вот именно поэтому ты у нас назначаешься главным певчим. Будешь собачку убаюкивать.
 – Я?! – Леха пришел в ужас. – Как?
 – Очень просто. Встаешь вон там, подальше от двери, где псина тебя не достанет, быстро вспоминаешь слова любой колыбельной и начинаешь петь. Песик засыпает, мы на цыпочках проходим мимо и попадаем в дом. Ты быстро присоединяешься к нам и замолкаешь только внутри.
 – А если он не заснет?
 – Должен, – похлопал его по плечу Веня, которому идея понравилась.
 Смирившись, Леха действительно отошел в угол, а Веня с Диролом подошли поближе к двери. Такое разделение псину насторожило, она широко открыла глаза и сменила позу. Теперь, все еще продолжая лежать, она в любой момент уже готова была кинуться.
 – Эй, а что она на нас-то смотрит? – немного испуганно спросил Веня.
 – Наверное, считает нас более опасными. Нас же двое.
 – Просто вы стоите ближе к двери. Умная собака, знает, что охраняет, – пояснил им Леха.
 То, что псина сосредоточила свое внимание на двоих, как-то немного успокоило Пешкодралова, он распрямил плечи, отставил одну ногу назад, прокашлялся и потихоньку запел. Ничего очень оригинального ему на ум не пришло, зато сработали внушенные годами привычки.
 – Спя-а-ат уста-а-а-алые иг-руш-ки, книж-ки спя-а-а-а-ат! – протянул Леха, после чего собака насторожилась и повернулась к нему.
 На всякий случай солист сделал паузу, во время которой псина опять вернулась к созерцанию двоих курсантов. Диролу это крайне не понравилось, и он сделал легкий жест рукой, чтобы подбодрить певца, но в то же время не спровоцировать собаку.
 – О-о-одея-а-ала и по-душ-ки ждут ребя-а-а-а-ат!
 И далее по тексту. Очень быстро тактика начала приносить свои плоды. Не дождавшись даже конца первого куплета, собака переползла поближе к Лехе. То ли от испуга, то ли от прилива вдохновения, он сразу стал петь немного громче. Собака подползла еще ближе, так, что цепочка уже натянулась. Но, несмотря на все Лехины старания, засыпать она, видимо, не собиралась. Наоборот, она села в метре от певца и во все глаза уставилась на него.
 Конечно, Диролу и Вене теперь ничто не мешало проникнуть внутрь дома, они лишь ждали, когда представится удобный момент. Но зато Лехе деваться было некуда. Страшная мысль закралась ему в голову. Что, если товарищи сейчас проникнут в дом и будут там вести умные беседы с Крутовым, а он так и останется наедине с ротвейлером петь ему колыбельные? Увидев по выражениям их лиц, что Дирол и Веня как раз и собираются проделать нечто подобное, он начал отчаянно жестикулировать. Желаемого он почти добился – курсанты приостановились и стали соображать, как бы вызволить беднягу, а вот собака, не обращая внимания на Лехины жесты, начала понемногу подвывать. К счастью, делала она это довольно тихо, можно было надеяться, что Крутов не услышит.
 – Ничего себе! – прошептал Санек на ухо Кулапудову. – Такого я не ожидал.
 – А что, если он попробует сдвинуться с места? – так же тихо спросил Веня.
 – Сейчас попробуем. Эй, Леха!
 Не прекращая напевать, тот бросил на Дирола вопрошающий взгляд.
 – Сделай шаг в нашу сторону!
 – Че-е-го на-а-до вам, ребята, – пропел несчастный Пешкодралов, дабы не вызвать у собаки подозрений.
 – Шагни, говорю, сюда!
 – Он не слышит, – пояснил Веня.
 Тогда Дирол махнул Лехе рукой и показал один палец. Тот радостно закивал и немного придвинулся к товарищам. Псина тут же прекратила выть и недовольно заворчала. Истолковав это как приказ, Леха одним прыжком вернулся на место.
 – Ни-и-чего-о у на-а-с не выйдет! – старательно попадая в такт мелодии, сообщил Леха.
 – Ну и пошли, – Санек готов был уже махнуть рукой на несчастного Пешкодралова, но Веня остановил его.
 – Нехорошо получается. Нельзя Леху оставлять на съедение этой твари.
 – Так она вполне мирно с ним уживается. Еще и дуэт решила с ним составить.
 – Это пока. А когда мы внутрь зайдем, она всю злость на нем выместит. Нет уж, давай думать.
 Делать было нечего, пришлось думать. Впрочем, успеха в этом процессе Дирол добился быстро.
 – А она ведь глаза закрывает, когда воет! – осенило его.
 – Ну да!
 – Тогда сделаем так. Когда она в очередной раз глаза закроет, мы махнем Лехе рукой, и он побежит к нам. Дверь откроем заранее. А собака пока глаза откроет, пока расчухает, в чем дело, мы уже попадем внутрь.
 – Неплохо придумано. Теперь бы только Пешкодралову все это объяснить.
 Пропеть такой план оказалось довольно сложно, а потому пришлось действовать аудиально-жестовым способом переговоров. Благо через несколько минут Леха просигналил, что понял, чего от него хотят товарищи. Тогда те приготовились, неслышно повернули ручку на входной двери, так, что та подалась.
 – Готов? – спросил Веня. Леха в ответ кивнул.
 Псина, обеспокоенная перерывами в пении, которые случались во время переговоров, снова пришла в надлежащее состояние, запрокинула голову и тихонько завыла. Когда она закрыла глаза, Веня выждал секунд десять для верности, а потом махнул рукой. По этому знаку Дирол распахнул дверь во всю ширь и вскочил внутрь, Веня последовал за ним, а Леха одним прыжком преодолел расстояние до двери и тоже присоединился к товарищам. Дверь захлопнулась, и тут же снаружи на нее обрушился удар огромной силы.
 – Расстроилась, – оценил Дирол.
 – Не думал я, Леха, что ты способен на такие прыжки, – пробормотал Веня, поднимаясь с пола. Обалдевший Пешкодралов в своем стремлении попасть внутрь просто снес его.
 – Я сам не думал, – сообщил Леха, отряхиваясь.
 В это время дверь, отделявшая прихожую от остальных комнат, открылась, и на пороге появился хозяин. До него все же дошли звуки воя любимого песика, и теперь он спешил выяснить их причину. Встретив в собственной прихожей троих курсантов, он немного удивился, потом внимательно посмотрел на дверь, которая еще сотрясалась, и все понял. Молчаливо оценив смекалку и мужество гостей, он посторонился, приглашая их войти. Проходя мимо него, Веня бросил взгляд на наручные часы. С того момента, как курсанты вошли во двор крутовского дома, прошло всего восемь минут.
 – Вы хотели задать мне какие-то вопросы? – вежливо осведомился он, когда курсанты расселись на диване.
 – Если не возражаете, – начал Веня, – мы хотели бы еще раз расспросить вас о нападении на вашего сына. Мы понимаем, что вы уже все рассказывали, но так как следствие, видимо, вести все же будем мы, вам придется повторить все еще раз.
 – Хорошо, спрашивайте. Но ведь на месте преступления меня не было даже близко.
 – А откуда вы знаете о том, что произошло с вашим сыном?
 – В основном, с его слов и по рассказам свидетелей. Он шел по довольно узкой улице, потом услышал шум мотора очень близко сзади, но обернуться не успел, его что-то сильно ударило, так что он отлетел в сторону и ударился головой о дерево. Потерял сознание и очнулся уже в больнице. Илья считает, что сидевший в машине, когда она подъехала, приоткрыл дверцу, которая и стала, так сказать, орудием удара.
 – То есть, если я правильно понимаю, машины он не видел?
 – Совершенно верно, – подтвердил Крутов.
 – А вы сами, Александр Ильич, где в это время были?
 – Проверяете мое алиби? Считаете, что я мог напасть на собственного сына? Алиби у меня железное. Я был здесь, в Копылке. Я отвез Илью в город и сразу поехал обратно. В то время, когда на сына напали, я уже был дома. Если хотите, моя жена может это подтвердить. Да она уже делала это в милиции.
 – О, не сомневаюсь, – Веня не выказал ни малейшего недоверия. – А когда вы вернулись в Калошин?
 – Примерно около часа дня мне сообщили, что с Ильей произошло несчастье. Дайте подумать... Ну да, примерно около половины третьего, может, в три я уже был у него в больнице.
 – А дальше?
 – Вас интересует, когда я вернулся домой?
 – Нас, Александр Ильич, интересует все, что вы делали в Калошине, – объяснил Кулапудов.
 – А не слишком ли вы много на себя берете, молодые люди? – нахмурился Крутов. – Какое вам дело до того, как я проводил свое личное время?
 – Александр Ильич, мы, конечно, можем вызвать вас на допрос в город и там задать те же самые вопросы, но уже совершенно в другой обстановке. Просто, на наш взгляд, здесь общаться как-то проще, ведь произошли два преступления, и нам необходимо знать, что вы делали в это время, – терпеливо объяснил Веня.
 Крутов немного помолчал.
 – Да, пожалуй, я переборщил, – сознался он после паузы. – Давно, знаете ли, не приходилось участвовать в допросе. Отвык уже.
 – А что, раньше случалось?
 – Да по молодости чего не случается, – широко улыбнулся хозяин дома, снова придя в отличное расположение духа. – Так что вы там хотели узнать? Ах, да, помню. Про то, что я делал в городе. Я был около сына, старался его поддержать. Домой уехал где-то часов в шесть.
 – Вы находились с ним постоянно?
 – Да нет, конечно. Я выходил один раз, чтобы купить ему еды, сигарет... Ненадолго.
 – Скажите, а почему вы подумали, что причиной нападения стало участие вашего сына в конкурсе?
 – А что же еще? – изумился Крутов. – Больше никаких поводов нет. Это сразу понятно. К тому же нападение произошло всего через полчаса после регистрации в качестве участника конкурса.
 – Ну а если это нападение было случайным? Просто ехали мимо, открыли дверцу, не заметив, что по улице кто-то идет.
 – Случайным? Помилуйте! В пустынном переулке просто так ехали с приоткрытой дверцей? Не смешите меня.
 – А что, если это нападение сделано из-за вас? – предположил Дирол.
 – Что вы имеете в виду, молодой человек?
 – Ну как, – пустился тот в рассуждения, – вы преуспевающий человек, а у такого всегда имеются хоть какие-нибудь враги. Может, за что-то решили вам отомстить или просто навредить. И не нашли ничего лучше, как покалечить вашего сына.
 – Неоригинально, – усмехнулся Крутов. – Да и потом, не делал я в прошлом ничего такого, за что мне можно мстить.
 – Да мы ни на чем и не настаиваем, – ответил Веня. – Просто хотели показать вам, что версия с конкурсом далеко не единственная, приходящая в голову.
 – А о втором преступлении вам ничего не известно? – спросил Дирол.
 – Простите, я не вполне понимаю, о чем идет речь.
 – Вы ничего не знаете о втором преступлении, совершенном почти следом за нападением на Илью Крутова? Речь идет об ограблении магазина.
 – А-а-а, вы об этом, – Александр Ильич кивнул головой. – Слышал, конечно. Только никогда не связывал оба эти преступления. Хотя... Пожалуй, вы правы. Ведь общее связующее звено есть – чемпионат по бодибилдингу. Вот видите, это еще раз подтверждает мою версию.
 – А по-моему, наоборот, – невинным тоном заметил Веня. – Ограбление магазина откладывает проведение конкурса на неопределенный срок, за который, кстати, ваш сын может и выздороветь.
 – Однако со сломанной ногой у него нет практически никаких шансов на победу.
 – Но ведь никакие тяжести поднимать ему не придется? – осведомился Веня. – А по подиуму дефилировать можно и с едва сросшейся костью. Так что, по-моему, шансы у вашего сына есть, и весьма большие.
 – Если, конечно, завтра кубок не обнаружат на какой-нибудь помойке, – вставил Дирол.
 Услышав эти слова, Крутов как-то вздрогнул и внимательно посмотрел в глаза Саньку, будто хотел прочитать там что-то, о чем их владелец умалчивал. Выдержав паузу, он отвел взгляд и усмехнулся.
 – Или если наша бравая милиция не найдет его раньше. Верю в вас, ребятки, хотя не скрою, не хотел бы, чтобы кубок нашелся слишком рано.
 – А вы, случайно, не знаете, где он сейчас находится? – спросил Веня.
 – Нет, – весело ответил Крутов. – Могу хоть на конституции поклясться, что не знаю.
 – А если бы знали – не сказали бы?
 – Я законопослушный гражданин и не собираюсь покрывать преступников. Конечно, если бы сейчас я знал, где находится кубок и все остальное, что украли из магазина, то обязательно сказал бы вам. Ну что, еще вопросы имеются?
 – Да нет, пожалуй, на этом все. Не могли бы вы дать нам номер своего мобильного?
 – А зачем? У меня есть домашний телефон.
 – В таком случае я запишу оба. На всякий пожарный.
 – Ну что же... – Крутов продиктовал оба номера. – Вы, я полагаю, сегодня же уедете?
 – Да нет, мы еще задержимся здесь. Сейчас уже поздно.
 – На последнюю электричку вы еще успеете.
 – В городе нам все равно нечего делать так поздно, – возразил Кулапудов. – А здесь свежий воздух, природа. Пожалуй, мы здесь переночуем. Заодно завтра, если что-то забыли, навестим вас еще раз.
 – Раз так, – Крутов не скрывал, что ему неприятна эта мысль, – то милости просим. Ищите меня в поле. Хотя я все же посоветовал бы вам отправиться домой. Здесь иногда неспокойно ночами.
 Он поднялся, и вслед за ним с дивана встали и курсанты. Проводив парней до калитки (псина, узрев хозяина, стала смирной и даже не пыталась порычать на гостей), Крутов вежливо попрощался.
 – Даже не поинтересовался, где мы будем ночевать, – проворчал Леха.
 – И что мы будем есть, – подхватил Дирол, желудок которого уже давно переварил Лидины плюшки и теперь требовал новой пищи. – Видимо, придется добывать пищу самостоятельно.
 До дома дедушки Лиды они шли в молчании, про себя анализируя услышанное.
 – Слышишь, Венька, а зачем тебе номер его мобильного? – спросил Дирол.
 – Да так, проверить кое-что. Давайте дома поговорим.
 – Дома?
 – Ну, в смысле, на сеновале. Перед сном.




 7


 – А на сеновале хорошо, – мечтательно проговорил Антон. – Особенно перед сном. Лежишь себе на мягком сене, насекомые стрекочут, и пахнет так сладко! С ума можно сойти.
 – Ты уже почти сошел, – хмуро ответил Андрей. – Не знаю, как вы, а я спать хочу.
 – Пить надо было меньше, – назидательно сказал Антон. – Я хоть и младший, зато понимаю прекрасно, что перед службой алкогольные напитки употреблять не стоит. А ты: «Домашнее, домашнее!» Вот и сонный теперь.
 – Слушай, Антон, может, отправим его в гостиницу? – сжалился над засыпающим близнецом Федя. – Сейчас сколько времени?
 – Полвосьмого.
 – Правда, отпустите меня поспать. Тут я все равно буду бесполезным. Разве что спички в глаза вставлю.
 Антон посмотрел на брата. Тот выглядел очень сонным, глаза покраснели, а веки, казалось, были очень тяжелыми – они так и опускались на глаза.
 – Ладно уж, иди, – сжалился он. – Только чтобы в четыре утра здесь был как штык!
 – Явлюсь пред ваши светлые очи! – воскликнул обрадованный Андрей. – Пожелайте мне успеть доехать до гостиницы до того, как засну.
 – Я могу не спать хоть двое суток подряд, – повернулся Антон к Феде. – Следующим пойдешь спать ты.
 – Мы что будем делать? – спросил Федя, когда Андрей удалился.
 – Придется опять разделиться, – пожав плечами, ответил тот. – Нужно присматривать за палатой Крутова и поговорить с персоналом больницы.
 – Знаешь, – подумав, сказал Федя, – не сочти, будто мне лень опрашивать людей...
 – Я тоже так думаю. Оставайся здесь, а я пойду поболтаю с медсестрами. В случае тревоги поднимай как можно больше шума. И лучше будь поближе к Крутову. В картишки с ним сыграй, что ли. Только много не проигрывай. И знаешь, будь немного пожестче. В этом месте, – Антон обвел взглядом коридор, – только так и добьешься своего. Договорились?
 Антон тоже удалился, оставив Федю в полном недоумении. В карты он играть не умел, да и денег, чтобы проигрывать, у него тоже было не так много.
 «Может, он спит, – с надеждой подумал Федя. – Спящего проще охранять, верно Антон сказал».
 Илья не спал. Он смотрел футбол. Игра, видимо, увлекла его, так что на появление Феди он почти не отреагировал.
 – Заходи, – не поворачивая головы, предложил пострадавший и без того уже вошедшему курсанту.
 – Я тут посижу. – Поняв, что Илья не слушает его, Федя замолчал и уселся на стул.
 – Ах, гады, – Илья с досадой хлопнул рукой по одеялу. – Да куда ты лезешь, куда?! Не пускай его, не пускай! Ноги тебе переломать... Да смотри ты на мяч, куда ты пялишься! Ах, черт!
 Дальше последовала длинная тирада, которую Федя постеснялся даже слушать. Из нее было вполне понятно, что Илья не просто терпеть не может футбол и всех, кто в него играет, но и испытывает очень сильную ненависть ко всем зрителям, посетившим стадион.
 – Забили? – без выражения спросил Федя, опасаясь навлечь на себя гнев пациента.
 – Уже в третий раз. Нет, не могу это смотреть, – Илья схватил пульт, выключил телевизор, подождал секунды три, включил его снова и убавил звук.
 – Ладно, пусть фоном работает.
 – Волноваться вредно, – заметил Федя.
 – Да я знаю, – отмахнулся Илья. – Но не могу же я матч пропустить. Ты в карты играешь?
 – Нет.
 – Что, совсем?
 – Да не привелось как-то.
 – Даже в дурака? – изумился Крутов.
 – Даже. Зато я в шашки играю.
 – Трудно?
 – Да нет, ты что! Самая простая игра.
 – Ладно, давай учи в свои шашки. Все равно делать нечего.
 – Их еще найти надо. Тут в больнице есть какие-нибудь игры? А впрочем... – спохватился Федя, вспомнив, что он медбрат, а не курсант, а значит, должен знать, есть ли в больнице игры. По крайней мере, знать это лучше пациента. – Впрочем, я сейчас сам посмотрю. Досматривай пока футбол.
 Выйдя в коридор, Федя обратился к охранникам, сидящим у входа в VIP-сектор.
 – Извините, у вас есть шашки?
 – Чего? – поднял на него глаза охранник.
 – Игра такая настольная, шашки называется, – объяснил Федя.
 – Нет.
 – Как это нет? Не может такого быть! – Федя вспомнил совет Антона. – Тоже мне, отделение с повышенными удобствами. Между прочим, научно доказано, что, если пациент имеет разнообразный досуг и не скучает, он значительно быстрее выздоравливает. А вы даже не чешетесь, чтобы развлечь пациентов.
 Сказав это, Федя с ужасом подумал, что же будет, если охранники сейчас начнут чесаться. Однако тон, которым были произнесены все эти слова, внушил тем некоторое уважение.
 – Может, и есть где, – сказал один, а медсестра, доселе сидевшая тихо, переполошилась:
 – Да я сейчас найду. Кажется, в проктологическом отделении у Люськи были шашки. Федор Мамадумович, посидите пока вместо меня, ладно? – И вскочив с места, она убежала.
 «Надо же, даже отчество без запинки прочитала», – довольно подумал Федя, усаживаясь в кресло. Он решил, что иногда, но только очень редко, действительно неплохо быть строгим.
 Сестричка вернулась быстро, похоже, даже не поболтала как следует с Люськой из проктологического. В руках она несла не только коробочку с шашками, но и шахматы, и еще пару каких-то настольных игр – на всякий случай.
 – Вот, Федор Мамадумович, – она свалила все это на стол. – Выбирайте.
 Федя неторопливо осмотрел игры. Среди неопознанных коробок оказались «Монополия», огромный сложный пасьянс и игра с до боли знакомым названием «Эрудит». Немного подумав, он решил, что Илье она не понравится.
 – Отдадим предпочтение классике, – решил Федя, выуживая из стопки коробочку с шашками. – А остальное приберегите на черный день.
 С видом победителя он вошел в палату Крутова. Телевизор был выключен. Сам пациент с несчастным видом сидел на кровати.
 – Так и не отыгрались, – сообщил он.
 – Ничего страшного, – успокоил его Федя. – Я вот шашки нашел.
 – Да? – оживился Илья. – На самом деле я давно хотел научиться.
 Игра в шашки пошла бодро. У Ильи обнаружилась природная хватка, благодаря которой он начал время от времени обыгрывать Федю. Последний мог противопоставить только многолетний опыт игры, который позволял ему иногда вырываться вперед. Поэтому к полуночи, когда в палату зашла медсестра, счет уже был 23:20 в пользу Феди.
 – Вы еще не спите? – проворковала она.
 – А вы, Ирочка, все хорошеете! – пробормотал Илья, не отрываясь от доски.
 – Пора принимать снотворное.
 – Не хочу снотворное, – заупрямился Илья.
 – Что значит «не хочу»? Доктор прописал, значит, надо принимать.
 – Я от него засну.
 – Конечно, заснете. И будете спать долгим, спокойным сном.
 Услышав это, Федя насторожился. Может быть, он проявлял излишнюю бдительность, но, по его мнению, такое выражение обычно применяется в разговоре об усопшем. А поскольку Илья был еще вполне жив, слова медсестры сразу стали казаться весьма подозрительными. Федя стал рассматривать девушку.
 Безусловно, он уже видел ее раньше. Не далее как пять часов назад он прошел мимо нее вместе с Абрамом Марковичем. И причем Федя отлично помнил, что врач вежливо с ней поздоровался. Отсюда вывод – девушка явно не новенькая. Хотя, с другой стороны, весьма вероятно, что она заранее внедрилась в структуру больницы.
 Притворившись любопытным, он взял из рук девушки таблетки и внимательно их рассмотрел. На еще не вскрытой пачке черным по серебристому значилось: «Веронал».
 «Расслабляться нельзя, – тут же решил Федя. – С помощью снотворного тоже легко отправить человека на тот свет. Нужно обязательно проконтролировать дозу, которую он получит».
 Девушка вытащила из упаковки две таблетки.
 «Интересно, это много или мало?» – озадачился Федя. Он быстро просмотрел больничный лист, но там дозы лекарств были указаны в граммах, а не в штуках.
 «Ну, не будет же она убивать его прямо при мне!» – наконец решил Федя и успокоился. Тем временем Илья принял таблетки, запил их несколькими глотками апельсинового сока и откинулся на кровать.
 – Похоже, наши игры на сегодня закончены, – разочарованно сказал он. – Через пять минут я начну ужасно тормозить, а потом засну. Так что матч века переносится на завтра. Ты заходи, когда я проснусь, ладно?
 – Угу, – кивнул Федя и направился к двери, пропустив вперед себя медсестру.
 – Федя, – хитрым голосом позвал его Илья.
 – Чего? – обернулся тот с порога.
 – А все-таки вы меня охраняете! – улыбаясь, сказал он и закрыл глаза.
 С секунду Федя постоял на пороге, а потом все же вышел. И почти сразу наткнулся на сияющего Антона.
 – Ну, как у тебя? – спросил тот.
 – Играли в шашки. Сейчас ему дали снотворное, спит.
 – Кто дал? – всполошился Антон.
 – Вон та медсестра.
 Антон внимательно посмотрел на указанную девушку.
 – Это та самая, которая сидела здесь, когда мы только пришли? – спросил он, не отводя взгляда.
 – Ага.
 – Тогда ладно.
 – Илья, кажется, догадался, что мы здесь из-за него.
 – С чего ты решил?
 – Он мне так сам сказал только что.
 – Ты проговорился?
 Федя помотал головой:
 – Нет. Просто он сам это понял. Ну еще бы, мы появились неожиданно и сразу втроем, мотаемся постоянно вокруг него...
 – В принципе, да, понятно. Ладно, расскажем ему. Как думаешь, он сможет сохранить это в тайне?
 – Надеюсь. По крайней мере он еще долго будет спать. А как твои дела?
 – О, мои дела просто замечательно! Кое-что обнаружил. Сейчас покажу. – Антон стал шарить по карманам, а через минуту выудил смятые клочки бумаги.
 – Что это?
 – Паззл, – счастливо улыбаясь, ответил Антон.
 – Что? – не понял Федя.
 – Паззл. Такая игра, нужно собирать кусочки бумаги, чтобы получилась картинка. Я нашел это в мусорной корзине и собрал, но теперь все развалилось и придется начинать заново.
 – А зачем тебя понесло в мусорную корзину?
 – Как это зачем? Да это же первейший источник разного рода улик! Ты что, на лекциях ушами хлопал? Ты когда зашел в палату, я сразу вытряс урну, которая стоит у выхода, и нашел в ней вот эти кусочки. Там же на подоконнике и собрал. И получилась интересная записочка. Сейчас, погоди, я ее соберу...
 Рассказывая все это, он аккуратно выкладывал на столике кусочки бумажки, пытаясь составить из них записку и не стереть отпечатки пальцев, если они есть. К счастью, кусочков было не так много, видимо, тот, кто разорвал записку, не слишком старался ее уничтожить.
 – Хорошо, что кусочков немного, – порадовался Федя.
 – Ага. Видно, не рассчитывали на таких, как мы, – поддакнул Антон. – Ну вот, готово. Только одного кусочка я так и не нашел. Но и без него все практически ясно.
 Федя склонился над запиской. Не хватало одного кусочка из середины. «Не вздумай ничего рассказывать ментам... ты жив, но это не...»
 – Веселая записочка, – согласился Федя. – Думаешь, она Илье была адресована?
 – Есть большая вероятность, что это именно так. Я тут выяснил, что в этом отделении всего двое больных. Кроме Ильи, еще дядька, которого мы видели, когда пришли.
 – Но ведь Илья не ходит по коридору, значит, он не мог выбросить записку, – Федя собрал все кусочки и бережно положил в карман халата.
 – Да, но в его палате стоит небольшая корзина для мусора. Я пока ходил, обратил внимание. Она стоит прямо у кровати, чтобы можно было выбрасывать всю упаковку и прочее, не вставая. А из этой корзины уборщица выкидывает мусор в большую, у входа.
 – Откуда ты знаешь?
 – Я спросил у охраны. Они удивились, но все же ответили. Уборщица придет утром, надо будет ее расспросить подробнее.
 – Но ведь если эта записка действительно адресована Илье, она вовсе не исключает того, что нападение связано с проведением конкурса. Да и вообще никоим образом не проливает свет на мотивы преступления.
 – Совершенно верно, – согласился Антон. – Зато она подтверждает, что Илья знает что-то такое, о чем боится рассказать. Может быть, он даже знаком с преступниками. А кроме того, опасность ему все еще угрожает.
 – Да, записка полезная. Неплохо бы еще отправить ее на экспертизу. Ты аккуратно ее трогал?
 – Старался ничего не стереть, – кивнул Антон.
 – Тогда я захвачу ее с собой, когда поеду спать. По дороге завезу в отделение.
 – Договорились. А до того времени, может, еще что-нибудь найдем, – Антон все еще продолжал улыбаться, как и в начале разговора.
 – Антон, слушай, а что с тобой?
 – А в чем дело?
 – Не делай вид, что не понимаешь. Ты сияешь как начищенный чайник. Что-то случилось?
 – Почти, – Антон снова просиял. – Ты знаешь, я с такой девушкой познакомился...
 – Когда ты успел?
 – Да вот, полтора часа назад. Такая девушка... – он мечтательно закрыл глаза.
 – Больная, что ли?
 – Да нет, здоровая.
 – Я имею в виду... пациентка?
 – Медсестра.
 – Симпатичная?
 – Слов нет! Просто восхитительная!
 – И где ты ее встретил?
 – Недалеко отсюда, в коридоре.
 А дело было так. Антон, пообщавшись с охранниками, шел по коридору. Ему посоветовали найти врача, который временами заходил к Крутову, и сообщили его имя. По дороге к нужному кабинету Антон встретил весьма симпатичную девушку в белом халатике. Не долго думая, он развернулся и пошел за ней. В лифте они и познакомились.
 – Что вы на меня так смотрите? – спросила она подозрительно.
 – А на вас очень приятно смотреть, – сообщил Антон, сдерживая улыбку.
 – Именно поэтому вы за мной уже пять минут идете?
 – Нет, иду я за вами, чтобы познакомиться.
 – Ну так знакомьтесь, – разрешила она.
 – К сожалению, теперь в этом нет необходимости. Меня зовут Антон, а вас зовут Мария, и это я прекрасно вижу, – он указал на бейджик.
 – А почему к сожалению? – удивилась Мария.
 – Потому что иначе я бы упал на колени и умолял бы вас открыть мне свое имя.
 В это время лифт как раз приехал и остановился именно на том этаже, где Антону и нужно было выйти.
 – Вам сюда? – обрадовался он.
 – Сюда, – мило подтвердила девушка.
 – Тогда прошу, – он вышел из лифта и подал ей руку. – Вам, случайно, не в VIP-зону?
 – К сожалению, нет. А вас туда пускают?
 – Без проблем, – сообщил Антон, гордый, что хоть чем-то заинтересовал ее.
 – Правда? – Маша почему-то очень обрадовалась. – А можете показать?
 – Что показать?
 – Ну... как вы туда входите. Я хочу убедиться, что это именно так. Что вы меня не обманываете, чтобы снискать мое расположение.
 Антон скис. Он быстро разгадал уловку, которую девушки частенько используют, чтобы отвязаться от парней.
 – А вы в это время уйдете, да?
 – Я уйду только в том случае, если вы меня обманываете.
 – Обещаете? – он снова воспрял духом.
 – Обещаю. Идите.
 Антон, недоумевая, кивнул охранникам и спокойно вошел внутрь. Затем сразу вышел. Девушка стояла на месте.
 – Все же вы испугались, что я уйду, – заметила она.
 – Конечно, испугался. А вдруг бы вы ушли?
 – Я же сказала вам, что не уйду.
 – Это просто замечательно, что вы все же не ушли, – сказал Антон и сразу почувствовал себя полным идиотом.
 – Вы здесь давно работаете? – спросила она.
 – Более или менее, – расплывчато ответил он, покачав головой.
 – А я совсем недавно.
 – О, это просто замечательно, – неопределенно заявил Антон.
 – Что замечательно? – не поняла Маша.
 – Вы замечательная. А знаете что, дайте мне ваш телефон.
 – Зачем?
 – Ну как зачем? – озадачился Антон. – Вы будете сидеть дома, а я позвоню вам и скажу: «Привет, ромашки!»
 Он чувствовал, что несет откровенную чушь, но не мог остановиться.
 – А если я откажусь?
 – А если откажетесь, то я никогда больше не покажу, как могу входить в VIP-отсек. Буду мотаться за вами по всей больнице и умолять, чтобы вы продиктовали мне заветные цифры.
 – А если соглашусь?
 – Сделаю все, что захотите!
 – Да-а-а? – девушка заинтересованно приподняла одну бровь. При этом она стала выглядеть еще привлекательнее, так что Антон совсем потерял голову.
 – Все, что угодно, – подтвердил он.
 – Да-а-а... – сказал на этом месте рассказа Федя. – Вот это она тебя зацепила.
 – Ты просто не представляешь, до чего она симпатичная! – попытался оправдаться Антон. – К тому же я не сказал ей, что временно работаю в милиции, хотя соблазн был велик. Только представлю, как она подняла бы вторую свою прелестную бровь...
 – Хорошо, что бровей у нее только две. Но дальше-то что было?
 – О, дальше... Слушай. Она отвернулась к окну, видимо, чтобы придумать задание для меня. Пока она на меня не смотрела, я чуточку пришел в себя и постарался спешно отмазаться от своих предыдущих слов. Но она быстро меня раскусила.
 ... – По крайней мере, я постараюсь сделать то, что в моих силах, – пробормотал Антон.
 – О-о-о, вы уже отказываетесь от своих слов. Так не честно, – разочарованно проговорила девушка.
 – О, прелестная Мария, сжальтесь. Вы еще не дали мне свой номер, а уже придумываете страшное задание. Я ведь всего лишь бедный медбрат. Хотите, могу укольчик сделать...
 Девушка расхохоталась:
 – О нет, без укольчика я, пожалуй, вполне переживу, – казалось, она мучительно принимает какое-то решение, и Антон решил ей не мешать. Наконец она кивнула: – Ну хорошо. Я продиктую вам свой номер. Только пообещайте, что, когда бы я ни пришла к вам с просьбой, вы ее выполните. Обещаете?
 – Конечно, обещаю, Машенька! Все, что в моих силах!
 – То, о чем я попрошу вас, будет в пределах ваших возможностей, это я гарантирую. Вы когда дежурите?...
 – Я удивился, но сказал ей точное время моего пребывания в гостинице, – рассказывал Антон Феде. – В обмен на это она продиктовала мне пять цифр, но ни одного листка бумаги, чтобы их записать, у нее не нашлось.
 – А ты, надеюсь, не достал из кармана разорванную записку?
 – Нет, я про нее совсем забыл. Пришлось записать на руке. Представляешь, она своими тонкими пальчиками взяла мою ладонь и сама записала на ней номер. А почему тебя так волнует записка?
 – Да как тебе сказать... Скажи, а не показалось ли тебе странным, что эта девушка так заинтересовалась твоей работой? И особенно тем, что ты можешь входить в VIP-отделение? И то, что она выяснила график твоей работы? Все это вкупе тебе ни о чем не говорит?
 – Ну... – задумался Антон. – Пожалуй, только о том, что она воспользуется моей помощью в рабочее время.
 – Ну да, это бесспорно. А она уже ушла?
 – Да, ушла сразу после нашего с ней разговора. Сказала, что ее дежурство уже закончилось.
 – А ты что сделал?
 – Пошел к тому дежурному врачу. Поговорил с ним, ничего особенного не узнал. Он был уже довольно сонным. Ну а потом я вернулся сюда.
 – Покажи-ка мне тот номер, который она тебе написала, – попросил Федя.
 – Ты смотри, – напрягся Антон. – Я ее первый увидел.
 – Не сходи с ума! – успокоил его Федя. – Звонить я по нему не собираюсь. Слушай, – сказал он, изучая ладонь Утконесова, – а ведь номер-то зюзюкинский!
 – То есть?
 – Ну конечно. И как ты сразу не заметил, ума не приложу.
 Ах, ну да, ты же местный. Вот скажи, на какие цифры начинаются все номера в Калошине?
 – Их несколько, – Антон немного подумал. – На тринадцать, четырнадцать, шестьдесят один. Еще есть, кажется, на сорок.
 – Ну вот. А зюзюкинские номера начинаются на пятьдесят три, пятьдесят четыре, восемнадцать и двадцать восемь. Это все номера телефонных станций. Может, и еще какие есть, но вот этот, видишь, начинается именно на пятьдесят четыре.
 Антон внимательно рассмотрел руку и сказал:
 – Да, точно. Кстати, ты мне напомнил, что пора бы переписать номер на какую-нибудь бумажку, а то скоро он уже совсем сотрется.
 – Давай-давай. Хотя мне кажется, что номер неверный.
 – Как неверный?
 – Ну... как бы тебе объяснить, – Феде было немного обидно за Антона. – Она ведь не дала тебе код города. И, если я не ошибаюсь, не предупредила, что номер не местный?
 – Ну да!
 – Значит, она продиктовала тебе номер наобум, чтобы отвязаться. Или чтобы иметь возможность что-нибудь от тебя потребовать.
 – Я по нему позвоню! – загорелся Антон. – Сегодня же позвоню и докажу, что ты не прав! Хотя ты и ужасно убедителен.
 – Мне жаль, Антон. Но ты обязательно еще встретишь симпатичную девушку.
 – Слушай, – Утконесова осенило, – а ведь если она так хочет воспользоваться моими услугами... А вдруг она и есть та самая преступница, которую мы ожидаем?
 Именно эта мысль пришла в голову Феде с самого начала, но теперь он деликатно помалкивал, давая Антону возможность самостоятельно во всем разобраться. А у того мысли били ключом:
 «Это значит, я разговаривал с преступницей и даже не заподозрил ее. Вот, черт! Ну ладно, она ведь еще придет, тут-то мы ее и поймаем. А если не придет? Да нет, она же собиралась. Нужно сделать вид, что я ничего не заподозрил... А вдруг это не она? А, знаю что делать!»
 – Что ты надумал-то?
 – Да очень просто. Я же помню ее имя и фамилию. Нужно просто узнать, работает ли в больнице такая медсестра.
 – Да, пожалуй, это будет самый простой вариант. Если, конечно, до утра она не появится сама, – согласился Федя.
 – А если появится, то возьмем ее с поличным! – злорадно добавил Антон. – Ладно, сколько у нас там натикало?
 – Начало второго.
 – Куча времени до появления моего дражайшего братца. Крутов спит, юная подозрительная Мария испарилась, так что можно спокойно посидеть и обсудить сложившееся положение.
 – Только сначала я попрошу у охранников кофе. А то что-то спать хочется.




 8


 – Ну что, теперь можно и обсудить положение, – довольно сказал Веня, когда курсанты улеглись на мягком сене.
 – Я есть хочу, – жалобно промямлил Леха.
 – Можно подумать, я не хочу. Однако решение этой проблемы временно откладывается.
 – На неопределенный срок?
 – Почему на неопределенный? До темноты. Поскольку есть нам нечего, придется позаимствовать немного еды на деревенских огородах.
 – Ты воровать предлагаешь? – изумился Леха.
 – Тоже мне воровство. Неужели же жители деревни не захотят спасти от голодной смерти представителей власти? Да это их прямой долг! Просто мы не будем их беспокоить, а сами возьмем все, что нужно. Но это позже. Чтобы не травмировать нежные души сельских жителей, мы сделаем все ночью. А пока у нас есть чем заняться.
 – А может, нам что-нибудь купить?
 – Ага! В том самом магазине, который с пяти часов вечера закрыт. Если очень хочешь, можешь оставлять на месте каждого сорванного помидора монетку.
 – А вы обратили внимание, как он старался нас выпроводить из деревни? – спросил Дирол.
 – Кто? – не понял Леха.
 – Леха, ты что, все еще о еде думаешь? Ну, Крутов, конечно!
 – А может, нам его и послушать? Скоро будем в городе, там везде можно поесть.
 – Ага, и упустить преступника? – возразил Дирол. – Не зря он нас выгонял, боится.
 – Да, и это не единственный его просчет в разговоре с нами. Он, наверное, решил, что мы ни на что не способны, вот и забыл про осторожность. Слишком уж настойчиво советовал уехать из Копылки. И еще один раз он здорово напрягся. Помнишь, Дирол, ты что-то такое ляпнул.
 – Ничего я не ляпал. Просто сказал, что кубок могут найти на помойке.
 – Наверное, для него в этом кроется какой-то скрытый смысл. Понять бы только какой... Но ясно одно – на душе у него неспокойно.
 – Да, я тоже обратил внимание, как он замялся, а потом справился с собой, – вставил Леха.
 – Как думаешь, почему?
 – Ну, в принципе, это вполне понятно. Ему просто неприятно, что кубок может быстро найтись. Ведь из-за этого пострадает Илья Крутов.
 – Вот-вот, но он-то не расстроился и не огорчился. Он так на меня посмотрел, словно искал подвох. Как будто я что-то знаю и стараюсь его подловить. Знать бы только, что я знаю...
 – Может, он видел этот кубок на какой-нибудь помойке? И не заявил об этом, чтобы отсрочить конкурс. Вот и волнуется теперь, – предположил Леха.
 – А знаете, я склонен думать, что он не врал нам, когда говорил, что не знает, где находится кубок, – решительно сказал Веня.
 – То есть он знал об этом когда-то, но вот сейчас не знает, – подхватил Дирол.
 – Во-во, это я и хотел сказать. Потому что если подумать, то мотив для ограбления магазина у него есть. И возможность тоже была. Помните, я спросил у него номер мобильного. На самом деле, он мне совершенно не нужен, просто хотел выяснить, а есть ли он вообще. Так как мобильник у него имеется, значит, он вполне мог прямо из больницы позвонить и организовать ограбление. Думаю, у такого большого человека, как Александр Ильич, и в Калошине полно знакомых.
 – В общем, и мотив, и возможность у него имеются. Да по времени все тоже укладывается. Не хватает только одного – кубка! Или еще каких-нибудь вещей из этого магазина. Кстати, Веня, у тебя опись есть? – поинтересовался Дирол.
 – Да, мне Добродушевич дал один экземпляр.
 – И что там есть?
 – Кроме интересующего нас кубка, еще пара примерно таких же, еще какие-то чашки-плошки, несколько часов. А остальное – различные скульптуры от двухметровых и ниже.
 – И на какой же именно помойке теперь все это искать?
 – Да мало ли в Калошине помоек? – вздохнул Леха.
 – Ага, я представляю. Завтра придем на почту и телеграфируем ребятам: «Обыскивайте помойки. Всегда ваши, Леха, Дирол и Веня». Обратно после такого лучше вообще не приезжать.
 – На месте Крутова я не стал бы выкидывать весь антиквариат в Калошине, – высказался Дирол. – Слишком опасно. Мусор приметный, наверняка найдут очень быстро. Надежнее выбрать какую-нибудь свалку за городом, желательно подальше.
 – А если учесть, что у него машина, а за ночь можно даже до другой области доехать, – вздохнул Леха.
 – Да, боюсь, что обыскивать все российские свалки нам не под силу. Остается только надеяться на счастливый случай, да еще на то, что Крутов сам совершит промашку.
 – А пока пойдем поищем еды! – обрадованно воскликнул Пешкодралов.
 Действительно, пока ребята разговаривали, сумерки уже сгустились. Выглянув на улицу, Веня убедился, что скоро окончательно стемнеет.
 – Еще чуть-чуть надо подождать, – решил он.
 Через полчаса стало уже совсем темно.
 – Скоро взойдет луна, – прошептал Леха. – Надо быстрее поворачиваться.
 – Ладно, – так же тихо ответил Дирол.
 Они вдвоем растрясли Веню, который к этому моменту уже немного задремал.
 – Пора, – прошептал Дирол.
 – А что вы шепотом-то? – не понял Кулапудов.
 – Не знаю, – пожал плечами Дирол. – Так спокойнее.
 И вот из сарая тихонько промелькнули три темные фигуры. Ребята заранее договорились, что ни в огороде Лидиного дедушки, ни в ближайших кормиться не будут. Кроме того, тени, то есть, конечно, не тени, а курсанты решили разделиться, чтобы, во-первых, не производить слишком много шума, а во-вторых, извлечь из ночного рейда максимум пользы. Ведь на одном огороде можно найти помидоры, а вот огурцы там не растут. Где-то можно нарвать отличных огурцов, а вот вишня там мелкая и кислая. Ну и так далее.
 – Расходимся в разные стороны, – скомандовал Веня, когда курсанты удалились на безопасное расстояние от ставшего на время родным огорода.
 Сам Кулапудов расходиться в разные стороны не стал, а пошел прямо. Через десять минут он набрел на какой-то забор. Глаза уже вполне привыкли к темноте, и Веня смог различить, что за забором растут какие-то деревья.
 «Сад», – решил он.
 Преграда оказалась достаточно хлипкой. Покачав ее, Веня понял, что перелезть не удастся. Под тяжестью молодого тела она просто разрушится, что совершенно не входило в планы Кулапудова. Видимо, хозяева сада рассчитывали именно на то, что если кто и захочет поживиться плодами их трудов, то не сможет одолеть забор именно по причине его неустойчивости.
 Но они не знали, да и не могли знать, что однажды ночью к их саду подойдет курсант Школы милиции, который в совершенстве владеет наукой добывания еды. Да и не столь далекое хулиганское Венино прошлое время от времени напоминало о себе.
 Опытным взглядом Веня изучал забор. У подножья он сплошь зарос бурьяном, крапивой и лопухом.
 «Если и есть здесь прореха, то только внизу», – решил Кулапудов и, опустившись на четвереньки, углубился в заросли.
 – Ой! – тут же донеслось оттуда. – Блин! Черт! Ай!
 Если бы хозяева проводили ночи в саду, они наверняка бы услышали эти возгласы. Но, к счастью, они были людьми нормальными и спать предпочитали в собственных кроватях. Знакомство со стеблями крапивы в итоге все же окупилось. Довольно быстро Веня нашел под забором лаз, вероятно прокопанный каким-то любопытным и голодным животным. Кулапудов лег на спину и аккуратно прополз под забором. Случайно он зацепился за одну из досок, но, к счастью, ничего не порвал. Аккуратно освободившись, он немного поднапрягся и – ура! – очутился в саду.
 Сад оказался просто восхитительным. Он очень сильно зарос, во-первых, сорняками, а во-вторых, яблонями. Ветви, отягощенные плодами, опускались почти до земли, так что Веня вполне мог сорвать несколько яблок, не вставая при этом с колен. На ощупь, так как разглядеть яблоки было почти невозможно, он собрал десяток плодов и рассовал их по карманам. Довольный своим успехом, он тихонько пополз обратно и уже перед самой дырой услышал легкий шум за спиной. Кто-то, не включая никакого света, зашел в сад с другой стороны.
 «Хозяева? Нет, исключено. Они бы взяли фонарик или свечку. Неужели Дирол или Леха? Но они ведь пошли совсем в другие стороны...»
 Это все было крайне подозрительно. От хозяев можно было бы просто сбежать, но вот от человека, забравшегося ночью в чужой сад, Веня сбежать просто не мог. Добровольно избрав стезю милиционера, он был обязан преследовать преступников везде и всюду. Вот и теперь он начал потихоньку подкрадываться к неизвестному.
 Когда он подобрался уже совсем близко, где-то метрах в десяти загорелся свет.
 – Эй, где ты там? – крикнул кто-то.
 «Попал!» – понял Веня. Это, несомненно, хозяин сада. Он услышал, как сюда забрался тот, второй, и вышел его ловить. А поскольку Веня находится совсем рядом, то и ему не избежать участи пойманного.
 – А ну иди сюда! – грозно продолжал мужчина. – Все равно же поймаю.
 «Как бы не так», – подумал Веня, стараясь тихонько убраться подальше.
 – Иди сюда, кому говорю! – остановил его голос. – Негодяй, воришка!
 «Неужели он меня видит? – засомневался Веня. – Да нет, не должен. Трава здесь густая, а у него нет фонарика. Да и далековато он стоит. Наверное, он видит этого второго».
 – Ну все, ты меня довел. Сейчас я тебя поймаю.
 Оставив дверь открытой, мужчина вышел в сад. Пользуясь тем, что глаза его пока не привыкли к темноте, а шелест травы заглушает прочие звуки, Веня начал тихонько отползать в сторону забора.
 – Опять в дырку хочешь пролезть? – пресек его попытку хозяин сада. – Думаешь, я про нее не знаю? Черт, давно пора эту дыру заделать. Поймаю, окорок сделаю!
 Несмотря на всю опасность ситуации, Веня подумал, что со стороны хозяина сада было очень неосмотрительно обещать такое. Теперь ни один нормальный человек с повинной не явится. Да еще бы, кому охота быть окороком.
 «Забиться в угол и переждать!» – пришла в голову к Вене здравая мысль. Если незадачливый воришка пробирается к дыре, а ограбленный хозяин идет за ним, то самое спокойное место – где-нибудь в глубине сада.
 Веня изменил направление движения. Теперь его целью стал дальний участок сада, подальше как от дома, так и от выхода.
 «А что, если мужик прямо сейчас эту дырку и заделает?» – испугался Веня, но решил пока не задумываться на эту тему. Пока перед ним стояли более важные и животрепещущие задачи.
 Однако в этот вечер все было против Вени. Продвинувшись метра на два, он понял, что и второй нелегальный посетитель сада выбрал ту же тактику. Совсем рядом с ним кто-то шуршал и сопел, причем так громко, что и мужчина быстро направился в тот же угол.
 – Ах вот ты где! Обмануть меня решил. Не выйдет.
 И тут Веня, который всегда действовал очень рассудительно и спокойно, который никогда не совершал ни одного необдуманного поступка, который считал, что из любого положения можно найти даже не один выход, этот самый Веня подчинился голосу эмоции. И этот единственный поступок стал для него спасительным. Разозленный тем, что его товарищ по несчастью ведет себя так шумно, что выдает обоих, курсант Кулапудов резко двинул кулаком в ту сторону, откуда слышались сопение и шорох. Вслед за этим раздался дикий визг, и кто-то небольшой, но очень обиженный, ринулся прочь от Вени, не разбирая дороги, и попал прямо в хозяина сада.
 – Попался! – довольно сказал он и поднял свою добычу. В руках у него отчаянно бился довольно крупный поросенок.
 – Будешь знать, как воровать творог! – Мужчина несколько раз шлепнул визжащее животное, но не сильно, как будто наказывал ребенка. – Ладно, пошли.
 Он вернулся в дом и закрыл за собой дверь, а Веня в углу сада перевел дух. Надо же! Охота за сбежавшим поросенком чуть было не превратилась в охоту за голодным курсантом. Но все прошло, и теперь пора выбираться, пока не сбежал еще кто-нибудь. Веня ужом пролез через дыру и скоро оказался на свободе.
 «Надо бы набрать еще овощей», – решил он. По дороге Веня вспомнил про трофейные яблоки, достал одно и попытался откусить. Сразу у него это не получилось. «Странно», – подумал он и предпринял вторую попытку. Лучше бы он остановился на первой. Яблоко было тугим, кислым и даже немного горчило. Оно, к унынию добытчика, оказалось не летним, а зимним. До полного созревания ему было еще далеко.


* * *

 Что касается Дирола, то он пошел налево. Не в том значении, в котором люди довольно часто употребляют это слово, а просто повернул влево. Пройдя несколько шагов по дороге, Дирол понял, что попал в самый центр деревни.
 – Ну вот, тоже мне, пришел за едой, – проворчал он. Тем не менее, пройдя по прямой еще несколько сот метров, он снова вышел за дома.
 Вот они, огороды! Конечно, лазить по огородам и дачам Диролу приходилось, но это было так давно, что уже почти забылось. Тем не менее навыки сохранились, а потому через пять минут Санек уже сидел посреди участка. Поначалу, правда, его немного напугал странный человек, возвышавшийся над забором. Однако чуть позже Дирол разглядел, что одежда его – не что иное, как старые лохмотья, ног нет, да и лицо отсутствует вовсе. Функцию головы выполняла палка, которую венчала большая соломенная шляпа.
 «Это я удачно зашел», – подумал он, оглядываясь. Судя по тому, что можно было различить в темноте, на огороде росли помидоры, огурцы, капуста, кабачки и прочие, нераспознаваемые пока овощи. Набрав всего понемножку, Дирол собрался уже уходить, но понял, что унести все это за раз или даже за два раза он не сможет. Пришлось занять одежду у пугала. В соломенную шляпу поместились и капуста, и помидоры, и все остальное. Сверху Санек уложил большие салатные листья.
 Дотащив свою ношу до сарая, Дирол убедился, что быстрее всех справился с задачей. Ни Вени, ни Лехи, ни какой-либо еды, принесенной ими, не обнаружилось. Выкинув из шляпы всю добычу, Санек поплелся обратно, чтобы все же вернуть шляпу. Дойдя до знакомого огорода, он тихонько пробрался внутрь и подошел к чучелу.
 – Добрая ночь, синьор, – прошептал он, раскланиваясь. – Как ваше здоровьичко? А супруга ваша как, а детишки? Я безмерно рад видеть вас снова. От всего сердца благодарю за шляпу, она мне очень пригодилась. Позвольте вернуть ее вам с изъявлениями вечной благодарности.
 Еще раз поклонившись, Санек напялил шляпу на столб, потом отошел на пару шагов, полюбовался пугалом и вернулся в сарай. Перед входом он обнаружил котелок, полный вареной картошки, посыпанной свежим укропом, примус и кастрюльку с водой.
 «Хорошая девушка Лида!» – подумал Дирол, бросил взгляд на окошко дома и с сожалением обнаружил отсутствие освещения. «Ну что же, значит, на ужин ее пригласить не удастся», – грустно заметил он.
 Втащив котелок в сарай, он приготовился уже трапезничать, когда внутрь ввалился Веня. Его улов был невелик и по ассортименту схож с добычей Санька. Картошке он обрадовался, немного пожурил Дирола за то, что тот не стал ждать товарищей. Устав тыкать его лицом в сено, Веня отпустил товарища и улегся на сено сам.
 – Фу, гадость, – он выплюнул сухие травинки. – И как коровы это едят.
 – Выбора у них нету, – объяснил Веня. Он начал понимать, что Дирол был не так уж и не прав, поскольку есть хотелось сильно. Да и надежды, что Леха принесет что-то еще, не было.
 Зря Веня не верил в своего товарища. Лехе, наверное, больше всех повезло с добыванием еды. После разделения курсантов он пошел вправо и очень скоро совсем оставил деревню. Это, однако, его не остановило, и он продолжил свое движение, пока не добрел до близлежащего леска. Леха вспомнил, что вечером из этого самого леса вереницей тянулись грибники с полными ведрами. За несколько прошедших с того момента часов новые грибы, конечно, еще не выросли, но, может быть, некоторые из них пережили нашествие грибников. С этой мыслью Пешкодралов углубился в лес.
 Сначала грибы ему как-то не попадались. То ли темно было, то ли жители Копылки действительно собрали все подчистую. Но Леха упорно шел вперед, веря в свою победу, и вскоре набрел на самый обычный забор, сделанный из сетки.
 Уже сам факт, что забор тянется посреди леса, должен был бы насторожить старательного искателя провизии. Однако увлеченный одной-единственной мыслью, Леха воспринял забор только как преграду, которую немедленно нужно преодолеть.
 Это не составило ему большого труда, и вскоре он с той же скоростью зашагал дальше, внимательно вглядываясь в темную траву.
 «Если гриб будет достаточно большим, – размышлял Леха, – то я увижу его и в темноте. В крайнем случае просто наткнусь на него. А маленькие грибы мне без надобности. Собирать их долго, потом еще чистить запаришься. Нет, лучше сразу найти один, но большой».
 Неожиданно его размышления были прерваны. Прямо у ног Лехи что-то резко зашебуршилось, гортанно вскрикнуло и помчалось прочь со всех ног. Проводив взглядом след, который существо оставляло в подлеске, Пешкодралов собрался уже идти дальше, но приостановился. Он заметил, что на земле, на том месте, откуда только что сбежало неизвестное существо, что-то лежит. Это «что-то» при ближайшем рассмотрении оказалось довольно большим яйцом со светлой скорлупой в крапинку.
 «Это не гриб, к сожалению, – подумал Леха и собрался уже вернуть яйцо обратно, но тут его осенило: – Да, это не гриб! Но тоже вполне съедобно! Пожалуй, это даже лучше, чем гриб! Надо еще поискать».
 Дополнительные поиски не дали никаких результатов. Видимо, дикие птицы, в отличие от домашних, откладывают свои яйца в разные места. Леха задумался и решил, что это вполне логично, так как предохраняет гнезда от расхищения. Ведь если хищник найдет одно яйцо, то съест только его, а другие останутся в целости и сохранности. О том, как высиживать такую разбросанную по всему лесу кладку, Леха как-то не подумал. Ну не до того ему было. Яйцо было довольно большим, значительно больше, чем куриное. Обрадовавшись, Пешкодралов развернулся и поспешил к товарищам. На обратном пути он снова пересек забор и вышел из леса практически в том же месте, где зашел. Выйдя на дорогу, Леха прошел по ней до перекрестка, потом в нужную сторону свернул и быстро дошел до места ночевки.
 – Ничего? – спросил у него Дирол, увидев, что карманы Лехи совершенно не оттопыриваются.
 – Ничего подобного! – гордо улыбнулся Пешкодралов и вытащил правую руку из-за спины. В ней лежало найденное яйцо.
 – Ух, ты! – обрадовался Веня. – А еще есть?
 – Нет, больше нет. Но и это тоже довольно большое.
 – Будем делать яичницу с помидорами, – размечтался Дирол.
 – А где? – удивился Леха.
 – На примусе. В кастрюле из-под картошки, – объяснил ему Кулапудов.
 – Из-под картошки? Правильно ли я понял? Это значит, что у вас была вареная картошка, а теперь ее нет? – страшным голосом спросил Леха.
 Веня поспешил его успокоить:
 – Почти правильно. Картошка действительно была в кастрюле, и теперь ее там нет. Мы уже поужинали немного, но тебе оставили, не волнуйся. Вон твоя картошка лежит на листе лопуха. Ешь, пока она еще теплая.
 – Вот это жизнь! – невнятно пробормотал Леха, набив рот картошкой.
 – Интересно, а эту яичницу потом можно будет есть? – размышлял Дирол, разбивая яйцо.
 – Если сомневаешься, можешь отказаться, пока не поздно.
 – Жаль, что соли нет, – сказал Санек вместо ответа.
 – Тебе повторить предыдущую фразу?
 – Не стоит, я запомнил. Интересно все-таки, а что это за яйцо? Леха, ты где его взял?
 – В лесу, – тот пожал плечами.
 – В каком еще лесу?
 – Да вот, недалеко тут лесок есть. Я за грибами туда пошел, а нашел вот это.
 – За грибами? Ночью? Ну ты даешь! – восхитился Дирол. – Как странно, что ты ничего не нашел!
 – Погоди, Санек, – остановил его Веня. – И где в лесу ты это нашел?
 – На земле, – объяснил Леха, но, увидев, что Веня жаждет более подробного рассказа, углубился в подробности. – Иду я по лесу, вдруг смотрю, забор.
 – В лесу? – уточнил Дирол.
 – Не перебивай. В лесу, конечно. Я же по лесу шел. Перелез я через него и пошел дальше. И вдруг у меня из-под ног кто-то как побежит. Я сначала не понял, кто это, а потом уже догадался, что это птица. Когда увидел, что она яйцо оставила.
 – А может, это черепаха или крокодил? Они, между прочим, тоже яйца откладывают.
 – Ты бы видел, с какой скоростью эта черепаха от меня побежала, – обиделся Леха.
 – А птица, говоришь, была небольшая? – вернулся к серьезному разговору Веня.
 – Да не видел я ее. Ну, не больше метра в высоту. Да даже еще меньше.
 – А яйцо-то большое. И на вид странное какое-то.
 – И форма у него тоже непривычная – слишком продолговатое, – подхватил Дирол.
 – Что же, вы хотите сказать, что в этом лесу какая-то неизвестная науке птица проживает?
 – Ну почему сразу неизвестная? Просто нехарактерная для этих мест. Ну да ладно, сейчас уже все равно поздно этим заниматься. Завтра с утра все осмотрим, а пока давайте есть. Думаю, что какая бы птица ни была, а яйцо ее должно быть съедобным.
 Яичница, и правда, оказалась вполне сносной. Конечно, ее было маловато на троих курсантов, но Лидина картошка не позволила им голодать. Поэтому заснули они сытые и довольные, еще не зная, что ожидает их утром.


* * *

 Утром Андрей Утконесов проснулся по будильнику. За окном было еще темно, и курсант с надеждой посмотрел на часы. Надежды не оправдались. Половина четвертого. Через полчаса Федя и Антон ждали его в больнице. Конечно, можно было бы поспать еще минут десять, однако страдающую душу курсанта это не спасет. Андрей потянулся и встал с кровати. «Да, – подумал он. – Не зря Дирол так сокрушался по поводу подушки».
 Сейчас у Андрея самым большим желанием было не расставаться с ней максимально долго. Однако чувство долга пресекло эти поползновения и повлекло Андрея в ванную. Оттуда он вышел уже весьма посвежевшим. На плечи его был накинут белоснежный махровый халат.
 «Интересно, на какого человека рассчитан этот парашют?» – заинтересовался Андрей, внимательно разглядывая халат. Тот действительно был гигантский, как будто предназначался для великана из сказки. Откуда было знать Андрею, что, увидев его вес в анкете, служители гостиницы долго ломали голову, а потом решили сшить два халата на заказ. И уж тем более откуда ему было знать, что весы были проградуированы в фунтах, а не в килограммах.
 «Интересно, а что, если мне заказать в номер кофе и завтрак?» – подумал он. Телефон он заприметил еще со вчерашнего дня. Рядом с ним лежала небольшая картонка, на которой по-русски и по-английски было обозначено несколько наиболее важных внутренних номеров, в том числе и номер ресторана. Набравшись наглости, Андрей снял трубку и набрал номер.
 – Доброе утро, – ответил ему приятный женский голос.
 – Доброе утро. Кофе, пожалуйста.
 – С сахаром, сливками?
 – С сахаром, но без сливок. И погорячее.
 – Конечно. Что-то еще?
 Андрей задумался.
 – Сделайте еще пару бутербродов с сыром.
 – Принесем через пять минут. Приятного аппетита, – пожелала девушка и повесила трубку.
 «Ну вот, теперь будем ждать заказ. Надеюсь, его не потребуется оплатить сразу. Ой, а ведь чаевые еще. Интересно, сколько здесь принято давать на чай?»
 В ожидании завтрака Андрей надел форму, пригладил волосы. Посмотрев на себя в зеркало, он остался доволен. Обследовав свои карманы, он нашел несколько монеток.
 – Готов к труду и обороне! – гордо произнес он, взглянув на себя в зеркало. Потом немного подумал и понял, что для полной готовности ему не хватает только одного – достаточного количества информации. За неимением более надежных источников, Андрей включил телевизор и нашел один из местных каналов.
 Через пять минут он понял, что является одним из немногих бодрствующих жителей города. Никаких новостей не передавали, на экране бодро прыгала какая-то красотка в легком намеке на одежду.
 «Очевидно, клип снимался не в четыре утра, иначе бы она так не прыгала», – автоматически подметил Андрей.
 В этот момент дверь открылась и внутрь вплыла тележка, сияя блестящими металлическими ножками. Сверху тележка была накрыта снежно-белой салфеткой и уставлена чашками.
 – Доброе утро! – произнесла тележка.
 Андрей уже успел удивиться, когда следом вошла улыбающаяся дама лет сорока, такая же сияющая, как тележка. Она осмотрела комнату и увидела стоящего с пультом в руках Андрея. Убедившись, что, кроме него, в комнате никого нет, дама принялась накрывать на стол. Делала она это с таким достоинством, как будто обслуживала по меньшей мере принца Уэльского. Завершив процедуру, она еще раз осмотрела всю комнату и молча направилась к выходу. Уже у самой двери она бросила взгляд на Андрея:
 – А ты что тут стоишь? Так и останешься?
 – Ну... да, – близнеца несколько смутил ее уверенный тон.
 – А хозяин где?
 Удивленный Андрей хотел было сказать, что он и есть хозяин, но вдруг вспомнил, что вчера, едва не заснув около портье, он по ошибке попросил ключ не от своей комнаты, а от номера Антона.
 «Надо же, какая наблюдательная горничная, – подумал он. – Еще никто нас с первого раза не отличал. Вот что значит высокий класс!»
 Вслух он попытался объяснить, что хозяин временно отсутствует, но он в курсе, что Андрей здесь, и не возражает.
 – А телевизор включать тебе разрешили? – упорствовала горничная.
 – Ну-у-у... Не то чтобы разрешили, но хозяин не против. Не буду же я о каждой мелочи у него спрашивать.
 Больше всего сейчас Андрея интересовало, с какой стати горничная так подробно выспрашивает у него, что он делал в номере. Неужели по его лицу не видно, что он – родной брат хозяина. По мнению курсанта, это давало ему некоторые права, в том числе и на просмотр телепрограмм. Поэтому он решил поставить любопытную даму на место.
 – А почему вы меня об этом спрашиваете? – Он выключил телевизор и бросил пульт на диван, потом подошел к столику и снял крышку с подноса. На тарелочке рядом лежали два бутерброда, сыр немного подплавился по краям и выглядел весьма аппетитно. От чашки кофе поднимался пар.
 – Послушайте, а вы ведь еще и ночевали здесь? – подозрительно спросила приставучая тетка.
 Это высказывание Андрей решил проигнорировать не столько в силу своей невежливости, сколько потому, что рот его наполнился слюной.
 – Эй, это не для вас! – всполошилась горничная, когда он схватил бутерброд и затолкал в рот добрую его половину. – Ну все! Я вынуждена буду заявить на вас менеджеру гостиницы. Знайте, что вас непременно уволят!
 «Уво... Что? – подумал Андрей, но сказать вслух не смог. – Неужели она принимает меня за служащего гостиницы?»
 – И стоимость завтрака вычтут из вашей зарплаты! – С этими словами горничная покинула номер.
 Немного поразмыслив, Андрей понял, что это происшествие ему даже на руку. Чаевых давать не нужно. Потом он взглянул на часы, понял, что уже опаздывает, и поспешил в больницу. По дороге он мечтал, как расскажет об этом брату, но, дойдя до цели, совершенно забыл о нем. И даже не подумал, а что именно стало причиной такой путаницы. А зря! Горничная приняла его за служащего из-за формы, которая очень напоминала униформу «Счастья Калошина». А ведь такую форму носили все курсанты без исключения.
 Ровно в четыре часа утра Андрей явился в больницу с халатом. Гардеробщица пропустила его без проблем, и вскоре он появился у палаты Крутова. Там он застал Антона и Федю, которые играли в шахматы. Впрочем, так как Федя уже засыпал, он был слишком слабым противником для Антона.
 – Здорово, – Андрей хлопнул брата по плечу и разбудил Гангу.
 – О, Андрей пришел, – обрадовался тот.
 – Возрадуйся же! – воскликнул тот. – Ты можешь отправляться в родную гостиницу, где тебе обеспечены как минимум шесть часов спокойного сна. Кстати, Дирол был прав, подушка очень даже ничего.
 – Да мне еще записку относить на экспертизу, – грустно пробормотал Федя. – Пальчики снимать.
 – Какую еще записку?
 – Я тебе все сейчас расскажу. У нас тут много чего интересного произошло. Кстати, ты внимание не обратил, отдел кадров не работает, случайно? – спросил Антон.
 – Не думаю, что он открывается в четыре утра, – пожал плечами Андрей.
 – Значит, придется еще подождать. Садись, будем играть дальше.
 – А где записка-то? – вдруг вспомнил Федя.
 Антон быстро обшарил карманы халата, потом спохватился:
 – Да ты что, совсем заснул? Она же у тебя.
 – Ах, ну да! – Федя хлопнул себя по карману. – Ну, я пошел. Успехов вам!
 Выйдя на улицу, Федя пошел к отделению милиции. Как ни странно, но даже с полузакрытыми глазами он это самое отделение нашел. Дежурный не спал, он быстро вскочил, посмотрел Федины документы и остался доволен. Осторожно взяв кусочки записки, он поместил ее в пакетик, налепив на него бирку.
 – А быстро сделаете?
 – Постараемся. Куда вам отправить результаты?
 – В гостиницу.
 – Оставить у администратора?
 – Ну да. И пожалуйста, сделайте так, чтобы получить результаты мог любой из нашей группы. Хорошо?
 – Будет сделано, – лейтенант вытянулся перед Федей, а тот от удивления даже почти проснулся. Если кто-то и вытягивался перед ним в струнку, то только Мочила, и это обычно не предвещало ничего хорошего. Поэтому теперь Федя осторожно поблагодарил лейтенанта и удалился спать.
 Войдя в номер, он свалился на кровать с одним единственным желанием – подольше не открывать глаз. Однако через пять минут встал с кровати и поплелся в ванну. Все же школьные привычки не позволили ему лечь спать неумытым, да и голод давал о себе знать.
 Во время умывания Федя размышлял, подают ли в гостинице завтрак в половине пятого утра, но потом решил проверить это опытным путем. Как и Андрей, он не смог пройти мимо шикарного белого халата, облачился в него и сел в кресло у телефона. Услышав в трубке милый и ничуть не сонный женский голос, Федя обрадовался, заказал довольно скромный завтрак и принялся бороться со сном. К счастью, заказ подоспел довольно быстро.
 В Федин номер вошла юная девушка с тележкой. Она работала в гостинице первый год, а потому ей обычно доставались утренние смены, самые трудные и наиболее скупые на чаевые. Анечка не жаловалась, она твердо верила, что однажды ей попадется миллионер, который любит вставать по утрам.
 Правда, обычно так рано поднимались только отъезжающие, в спешке сборов забывающие о чаевых, да еще жаждущие опохмела туристы, быстро поглощающие принесенный стакан и немедленно засыпающие обратно. И вот теперь, когда она с замиранием сердца вошла в номер на десятом этаже, ее взгляду представился самый настоящий миллионер.
 – Good morning, sir, – робко проговорила она. – Your breakfast.
 – Доброе утро, – Федя лениво поднялся. – Я хорошо говорю по-русски, не волнуйтесь.
 – Ваш завтрак, – повторила Анечка и несмело улыбнулась. Этот молодой чернокожий миллионер начинал ей нравиться. И белый махровый халат так оттенял его лицо!
 – Спасибо большое, – курсант, не подозревающий о зачислении в сонм сильных мира сего, приступил к завтраку.
 Анечка очень не хотела уходить, она боялась, что миллионера заприметит другая горничная и вцепится мертвой хваткой. А ведь она первая открыла такое сокровище, а значит, ей и принадлежат лавры победительницы.
 – Только встали? – решила она завести разговор.
 С полным ртом Федя помотал головой.
 – Встали уже давно? И что же заставляет вас подниматься в такую рань? Неужели работа?
 Курсант кивнул, поскольку сказать все равно ничего не мог.
 – Это работа привела вас в наш город?
 Следующий кивок.
 – Надолго?
 Федя пожал плечами. Анечка постепенно начала осваиваться. По всему заметно, что миллионер не строгий, а даже очень добрый. Не ругается, не кричит и не стремится выставить ее прочь. К тому же ест с аппетитом, а после еды все люди становятся еще добрее. А может быть, на негров это не распространяется? Совсем не к месту Анечка вспомнила историю про Отелло. Хотя тот, она точно помнила, был мавром, но чутье подсказывало девушке, что от мавров до негров не так и далеко. На всякий случай она отступила на пару шагов. Теперь в крайнем случае она могла успеть быстро добежать до двери и выскочить наружу.
 – Вкусно? – вежливо поинтересовалась она.
 – Угу, – промычал тот. Только начав есть, он понял, насколько же в действительности проголодался.
 – Извините, – спросил он, прожевав, – вы не могли бы принести мне еще одну порцию?
 – Того же самого? – просияв, спросила Анечка.
 – Да.
 Девушка быстро убежала. От волнения ее сердечко колотилось. «Я ему понравилась! – думала она восторженно. – Он хочет, чтобы я пришла еще раз. Он сказал, чтобы именно я принесла ему вторую порцию! Я, а не кто-нибудь еще! Я ему понравилась!»
 Выйти замуж за миллионера было пределом Анечкиных мечтаний. Сначала она была разборчивой, предпочитала своих, отечественных, миллионеров и, желательно, с чистой совестью. Через некоторое время она поняла, что такое сочетание найти ей вряд ли удастся. Тогда она переключилась на заграничных бизнесменов. Однако в Калошин такие заезжали крайне редко, поскольку за всю жизнь Анечка не услышала ни об одном. Пришлось немного расширить рамки поиска. Теперь ей подходили все, кто не сидел в местах не столь отдаленных и не жил в странах Восточной Азии, где не так давно свирепствовала страшная эпидемия. Жизнь Анечка любила, а потому выключила эту категорию из своего списка.
 Прибежав на кухню, девушка в трех, ну, может, четырех словах изложила свою счастливую историю. По ее словам получалось, что юный миллионер уже готов предложить ей руку и сердце, а пока просто отослал ее, чтобы без помех позвонить в Африку своему папе-царю и попросить благословения. Это самое благословение он, конечно же, сразу получит, поскольку папа души не чает в своем единственном сыне и после смерти обязательно оставит ему все свое немаленькое состояние.
 Наконец сандвичи были готовы, Анечка кинула их на поднос, спешно накрыла салфеточкой и удалилась, гордо подняв голову. Впрочем, по мере приближения к комнате Феди ее уверенность в себе несколько иссякла. В комнату она вошла так же робко, как и в первый раз.
 – Ваш завтрак, – почти прошептала она, а затем увидела, что Федя сидит в кресле. Видимо, он даже не двигался с тех пор, как исчезла Анечка.
 – Вы меня ждали! – громко воскликнула она, разбудив задремавшего курсанта.
 – А, это вы! – спросонья сказал он. – Я вас где-то уже видел? Или это был сон?
 – Вы видели меня во сне! – еще больше обрадовалась Анечка.
 – Вы спасли меня от голодной смерти, – признался Федя. – Спасибо за добавку.
 Он снова принялся за еду, а Анечка стояла рядом, полная восторга. Теперь Федя жевал уже медленнее, меньше внимания уделял еде и больше стоящей рядом горничной.
 «Интересно, почему она не уходит? – задумался он. – Почему так старательно наблюдает за мной?»
 Девушка действительно не отрывала глаз от Феди, ожидая, когда он скажет ей следующий комплимент. Придуманная в детстве сказка стремительно становилась явью.
 «Может быть, в этой гостинице всегда наблюдают за гостями. Мало ли, столько техники дорогой, еще стащат что-нибудь. Это что же, мне теперь и спать при ней? И раздеваться тоже? Я же ведь милиционер, я не собираюсь ничего воровать. Может, просто сказать ей об этом? Надо попробовать».
 Федя решился, собрался с духом и начал:
 – Знаете ли, я, вообще-то, хороший.
 – Я верю! – с восторгом заявила Анечка.
 – Я обычно не делаю ничего плохого.
 – Это просто замечательно!
 Федя замолчал в нерешительности. Он не ожидал столкнуться с таким воодушевлением. И чего она так радуется?
 – И сейчас, вообще-то, не собираюсь, – попытался объяснить он.
 Анечка в восторге закатила глаза. «Сейчас он будет ко мне приставать, – подумала она. – А потом подхватит на руки и увезет прочь из этого города».
 – Что с вами? – Федя решил, что девушке нехорошо. Он вскочил с кресла и подбежал к ней.
 – Ах! – вздохнула та и упала точно на руки курсанта.
 «Вот это ничего себе! Неужели она меня так боится?» – Федя стоял в растерянности, думая, куда бы пристроить бессознательное тело.
 Он не раз уже сталкивался с неадекватным отношением к собственной внешности. Но чтобы такое! Что же теперь делать с горничной?
 Дело в том, что курсанту уже неимоверно хотелось спать.
 Глаза прямо-таки слипались, но оставлять девушку в номере он не хотел. Кто знает, что у нее на уме.
 Федя выглянул в коридор, надеясь сдать девушку кому-нибудь из персонала. Но все коридорные как назло пропали.
 «Вымерли они, что ли? – подумал Федя. – Или у них одновременная потеря сознания?»
 В этот момент темноволосую голову курсанта Ганги посетила весьма светлая мысль. Увидев уголок отдыха в конце коридора, где стояли кресла и кадки с огромными тропическими растениями, Федя решил отнести девушку туда. Во-первых, это будет вполне нормально выглядеть со стороны – подумаешь, просто девушка прилегла отдохнуть. Во-вторых, из курса биологии курсант помнил, что растения выделяют кислород в огромных количествах. А значит, воздух там свежий и девушка быстро очнется.
 «Все-таки не зря говорил Мочила, что наше главное оружие – это мы сами», – довольно подумал Федя, подходя к двери номера. За его спиной осталась потерявшая сознание Анечка.




 9


 – Апчхи! – этот звук заменил курсантам будильник.
 Когда они открыли глаза, то поняли, что утро началось уже вовсю – сарай был залит солнечным светом.
 – Опять жара будет, – по каким-то непонятным приметам понял Пешкодралов.
 Дирол подтвердил его слова кивком и следующим громким «Апчхи!».
 – Правильно говоришь, – согласился Веня. – Ты что, Санек, разболелся, что ли?
 Тот смог только помотать головой. Теперь он чихал уже непрерывно, еле успевая хотя бы вздохнуть. Он каждого чиха его словно подбрасывало на месте, он сгибался пополам, потом снова разгибался, как бы от отдачи, но только затем, чтобы на следующем «апчхи» снова согнуться.
 – Бедняга, – покачал головой Кулапудов.
 – А это не заразно? Может, его... того? – спросил Леха.
 Эта мысль Вене понравилась:
 – А ну-ка, Дирол, иди вон отсюда.
 Тот, видимо, приложил все усилия, чтобы на минуту прекратить чихать, и посмотрел на приятелей укоризненно.
 – Я... не... – только и смог сказать он, а потом снова принялся чихать.
 – Да знаем мы, что ты не заразный. Ты просто надышался сеном и всякой пылью. Так что иди наружу и подыши свежим воздухом. Сразу придешь в себя.
 Ободренный этим обещанием, Дирол опрометью кинулся вон. И правда, через несколько минут чихание стало реже, потом еще реже и наконец совсем прекратилось. Обессиленный Дирол практически вполз обратно в сарай.
 – Это было ужасно, – счастливым голосом прошептал он.
 – Во-первых, доброе утро! – поправил его Веня.
 – А во-вторых...
 – Дай угадаю, – перебил Леху Дирол. – Ты хочешь есть.
 – А у нас что-нибудь осталось с вечера?
 – Только капуста. Но есть еще кое-что. Я тут заметил, пока чихал. – Хитро прищурившись, Санек вышел на улицу, а потом снова вошел внутрь. У него в руках была большая тарелка с пирожками, а под мышкой он едва удерживал трехлитровую банку с молоком. Для этого ему пришлось изогнуться, отчего Санек немного напоминал античную статую.
 – Ура! – Леха вскочил, схватил охапку сена и подкинул ее вверх. – Да здравствует Лида!
 Соломинки закружились в воздухе, опадая. Дирол сделал один вдох и снова задергал носом.
 – Он сейчас опять чихнет, – спокойно заметил Веня.
 – Не-е-ет!
 Леха кинулся к Саньку и все-таки успел выхватить у него банку с молоком. Аккуратно поставив ее на пол подальше от Зубоскалина, он развернулся и попытался взять тарелку. Но не успел. Как раз в этот момент Дирол громко чихнул, тарелка прыгнула в его руках, и пирожки разлетелись по всему сараю. Не останавливаясь, Санек бросил на сено тарелку и помчался наружу.
 Когда он вернулся, то увидел, что Веня с Лехой ползают по всему сараю в поисках пирожков.
 – Я точно видел, что один отлетел куда-то сюда, – бормотал Пешкодралов, копаясь в сене.
 – Может, его уже мыши давно утащили? – предположил Дирол.
 – Я тебе дам, мыши... Вот он! – Леха победно показал ему пирожок с прилипшими к нему соломинками.
 – Это, кажется, был последний. – Веня обратился к Саньку: – Ты не заметил, сколько их было всего?
 – Да нет, я же их не считал. Да ладно, подумаешь, если один потеряли. Мыши найдут.
 – Нехорошо, вообще-то, грызунов прикармливать. Хозяевам на пользу это не пойдет.
 – Если мы все-таки не найдем его сейчас, когда остальные закончатся, я отыщу его по запаху, – пообещал Леха.
 На том и порешили. Пирожки с картошкой и с вишней закончились быстро, молоко исчезло вслед за ними. Принюхавшись, Леха с сожалением объявил, что больше нигде ничего не завалялось.
 – Ну вот, позавтракали, и хватит. Теперь нужно делом заниматься. Какие у нас на сегодня планы?
 – Поискать кубок и всякую прочую ерунду на случай, если они все-таки здесь, – предложил Леха.
 – Помочь Лиде по хозяйству. А то неудобно как-то получается, – высказался Дирол.
 – Пообщаться с местными жителями. Вдруг они хоть что-нибудь да скажут.
 – Это хорошо, – согласился Веня. – Только как это сделать, вот в чем вопрос.
 – А что тут такого? Неужели так сложно просто поговорить с людьми? – удивился Леха.
 – Поговорить-то не сложно, язык, слава богу, подвешен как надо. А вот узнать что-нибудь будет сложновато. Особенно если действительно есть что-то компрометирующее, – объяснил Дирол.
 Так разговаривая, курсанты вышли на улицу, чтобы умыться у колодца. Вода оказалась совершенно ледяной, что было как раз кстати. День обещал быть жарким, и уже теперь было нечем дышать. Курсанты умылись и напились вволю, отчего сразу немного заломило лоб и горло.
 – Это с непривычки, – объяснил Леха. – Скоро пройдет.
 И действительно, уже через пару минут неприятные ощущения прошли и осталось только блаженное чувство прохлады.
 – Кстати, об опрашивании аборигенов. Интересно, куда они все подевались? – проговорил вдруг Веня, покрутив головой.
 Остальные тоже осмотрелись. Даже опытный курсантский взгляд не мог обнаружить хоть какое-то подобие разумной жизни. Только две курицы вышли прогуляться на улицу, да одинокая коза паслась на пригорке. В городе в этот час картина обычно бывала прямо противоположная.
 – Так ведь времени-то сколько! – со знанием дела объяснил Леха. – Все работающие давно в поле или там, на ферме. Или на огороде. А остальные еще не проснулись.
 Как выяснилось вскоре, несмотря на свой опыт, Леха оказался не прав. Но его можно простить. Все действительно было бы так, как он предположил, если бы не одно обстоятельство. Нынче ночью в Копылке произошло событие, которое переполошило жителей и заставило их отказаться от привычных занятий. Вскоре и курсанты узнали об этом, так как в дальнем конце улицы разглядели толпу людей, приближающихся к ним.
 Этот факт с неудовольствием отметил Веня, который первым разглядел их.
 – А что тебе не нравится? – не понял его разочарования Дирол. – Вон, сами к нам идут. А ты говорил: «В поле, в поле...» – эти слова относились уже к Лехе.
 – Просто не представляю, что они тут все делают, – озадаченно почесал тот затылок.
 – По-моему, они нас ищут, – заявил Веня.
 – Так это же здорово! Не придется никого искать, по деревне мотаться.
 – Да уж лучше по деревне помотаться, чем со всей толпой одновременно разговаривать. И потом, откуда ты знаешь, что им от нас надо.
 – Может, рвануть отсюда, пока не поздно? – предложил Дирол.
 – А куда ты рванешь? – обреченно вздохнул Леха. – Тут же чистое поле вокруг и электрички через каждые два часа ходят. Нет уж, надо смириться и ждать.
 – Я согласен, – поддержал его Веня. – Мы просто не можем уронить честь милиционера. Нет уж, надо ждать.
 С замиранием сердца курсанты следили за тем, как большая группа местных жителей подходит все ближе и ближе. Они немного успокоились, увидев, что она по большей части состоит из женщин разного возраста и детей. Мужчины, видно, работу не прервали, а значит, большой опасности не было. Все трое курсантов вытянулись, оправили форму и замерли.
 Приблизившись, группа остановилась, потом женщины пошушукались и вытолкнули из своих рядов полную даму бальзаковского возраста.
 – Иди, иди, Любаша, – напутствовали они ее. – Твое добро пропало, ты и говори.
 – Говорите, гражданочка, – поддержал ее Веня. – Что у вас там пропало?
 – А вы и правда милиционеры? – подозрительно спросила Любаша.
 – Не могу вводить в заблуждение такую прелестную особу, – очаровательно улыбнулся Веня. – Мы всего лишь курсанты Школы милиции, то есть будущие милиционеры. Но мы уже имеем опыт раскрытия преступлений, так что можете говорить с нами смело.
 – Ну, если так, – женщина оглянулась, как бы ища поддержки у подруг. Те закивали и замахали руками. Тогда Любаша снова повернулась к курсантам: – Понимаете, какое дело. У меня на огороде пропало...
 При этих словах парни насторожились. Леха осторожно, чтобы не привлекать лишнего внимания, покрутил головой. Он подумал, что предложение Дирола, может быть, было и не таким глупым. Обнаружив по крайней мере пару путей к быстрому отступлению, он немного успокоился. Санек же стал внимательно осматривать участниц делегации на предмет поиска у них оружия. Из литературных источников он знал, что обычно в таких случаях сельские жители могут вооружаться вилами, граблями, лопатами, топорами и прочими подручными инструментами. Положительной стороной такого вооружения является его размер, поскольку топор или вилы трудно спрятать за пазухой. Не обнаружив у женщин подобного вооружения, Санек, в свою очередь, тоже немного успокоился.
 – Мы...
 «...тут совершенно ни при чем», – хотел сказать Веня, но вовремя осекся. Во-первых, врать нехорошо. А во-вторых, сказав это, он тем самым почти признал бы свою вину. И поэтому он немного помялся, а потом быстро закончил фразу:
 – Мы слушаем вас очень внимательно.
 – Ну... это... У меня у пугала шляпу стащили.
 – А как вас зовут?
 – Гурылева Люба, – ответила та.
 – Значит, у пугала? – Веня вытащил из кармана листок бумаги, карандаш и быстро сделал какие-то пометки. Это произвело на говорившую сильное впечатление, она сразу успокоилась и начала рассказывать.
 – Понимаете, какое дело. Просыпаюсь я сегодня на рассвете, как обычно. Подоила Марью, выпустила ее, поросятам корму задала, цыплят выпустила погулять в загончик, яйца собрала... Ну и еще там много чего сделала. Выхожу, значит, я в огород, чтобы огурчиков собрать, а там Мишка стоит.
 – Кто этот Мишка? – уточнил Веня.
 – Ой, вы это не записывайте, – спохватилась Любаша. – Это мы так пугало зовем. Дочка назвала. Ну вот, я выхожу, а пугало стоит. А я думаю, что же с ним не так? Потом смотрю, а шляпы-то нет.
 – У пугала?
 – Ну да, у него. А потом соседи сказали, что видели шляпу на Игнатьевском пугале.
 – Кто такой Игнатьев? – строго спросил Веня.
 – Да уже и нет его давно в деревне. Он еще давным-давно отсюда переехал. Изредка наезжает сюда, как на дачу, а иногда и целый год не появляется.
 – И на его пугале видели шляпу?
 – Ну да.
 – А кто видел?
 Из толпы вышло несколько женщин.
 – Мы видели, – заявила одна из них. – Только имена наши записывать не надо, лучше пойдите сами посмотрите. Она и сейчас там висит.
 – Так в чем проблема? – тихонько спросил Леха у Дирола. – Сняли бы ее спокойно и перевесили обратно. Чего к нам-то пришли?
 – Да не, не могут. Правильно, что пришли, – отмахнулся Дирол. Его в данный момент больше волновало другое. Как же он умудрился повесить шляпу на другое пугало. И не оставил ли он около какого-нибудь из пугал следов?
 – Ну что же, пойдемте, посмотрим. Где там этот Игнатьев жил? Показывайте, – скомандовал Веня.
 Толпа развернулась и потекла по дороге, а курсанты зашагали следом.
 – Веня, – подергал его за рукав Зубоскалин. – Я знаю, кто шляпу перевесил.
 – Кто?
 – Да тише ты! Это я ее перевесил случайно, – и Дирол рассказал товарищу всю историю, случившуюся ночью.
 Тот внимательно выслушал и кивнул:
 – Это даже хорошо. С одной стороны, преступника нет, и это мы знаем твердо. Значит, тратить время на расследование нам не придется. А с другой стороны, все будут думать, что мы его ищем, а значит, мы сможем беспрепятственно ходить по домам, всех расспрашивать, все разглядывать. Вдруг и найдем какие-нибудь вещи, пропавшие из магазина. Лехе расскажи пока, а я буду строить из себя Эркюля Пуаро.
 Пока Дирол вкратце излагал Пешкодралову подробности происшествия, группа женщин, возглавляемая Любой Гурылевой и замыкаемая тремя курсантами, подошла к огороду Игнатьева. Посреди огорода возвышалось пугало в старой шляпе.
 – Вот она, – гордо сказала какая-то женщина.
 – Минуточку, – Веня на цыпочках прошел внутрь, стащил с пугала шляпу и вернулся на дорогу.
 – Ваша? – спросил он у Гурылевой.
 – Моя, – счастливо ответила та.
 – Кто может подтвердить, что ваша? – нахмурил брови Веня.
 – Ой, да кто только не может. Все ее у меня видели.
 Наконец нашлись две дамы, согласившиеся сообщить Кулапудову свои имена. На этом Веня всех отпустил, строго-настрого запретив посещать место преступления.
 – И остальным скажите, – добавил он вслед расходящимся.
 Впрочем, далеко не все жители Копылки его послушались. Несколько мальчишек уселись на забор и внимательно следили за тем, как трое курсантов изучают землю под пугалом, срисовывают следы.
 – А ведь точно, Дирол, твои следы, – обрадовался Леха.
 – Еще бы не мои. Кроме меня, по этому огороду уже, наверное, месяц никто не ходил. И как тут пугало до сих пор живет.
 – Теперь пойдем на огород к потерпевшей. Надеюсь, Дирол, ты там не слишком переусердствовал, собирая овощи.
 – Я был крайне скромен и старался оставить кое-что хозяевам, – ответил тот. – Вам не придется за меня краснеть.
 На огороде у Гурылевой он, судя по следам, действительно вел себя аккуратно. Ни одной грядки не было растоптано, нигде ни следа разбоя. Шляпа вновь заняла свое законное место на голове у пугала.
 – Можно подумать, что ты видишь в темноте, как кошка, – пробормотал Веня.
 – Дорожки посыпаны песком, – пояснил Санек. – Их видно ночью.
 – Ладно, здесь мы тоже закончили. Теперь пошли домой, то есть на сеновал, обсудим дальнейшее поведение.
 – Ну вот, теперь я понял, чем занимаются на сеновале, – незамедлительно съехидничал обрадованный Дирол.


* * *

 – Где это я? – Анечка открыла глаза. Прямо над ней склоняла свои ветви огромная пальма, надо полагать, финиковая.
 Сама девушка полулежала в каком-то необычайно мягком кресле. Поднимать тяжелую со сна голову, чтобы осмотреться, так не хотелось! Анечка напряглась и попыталась восстановить в памяти вчерашние события.
 «Целые сутки мне пришлось работать... Где же я уснула? О!» Анечка вспомнила, что заходила в номер к очаровательному миллионеру, чтобы принести тому завтрак. И, кажется даже, он обратил на нее внимание.
 «А потом я притворилась, что упала в обморок, – вспомнила девушка. – А потом... потом, кажется, заснула. Не может быть! Неужели он меня уже похитил и привез в Африку! И как же я покажусь на приеме у царя в этой уродливой униформе? Может быть, мой принц приготовил для меня какой-нибудь сказочный наряд?»
 Чтобы удостовериться в этом, Анечке пришлось поднять головку. Но – о разочарование! – наряда не было. Мало того, не было и принца. Она лежала в кресле на десятом этаже гостиницы.
 «Ну и не больно-то хотелось, – философски решила девушка. – Мы еще посмотрим, кто кого».
 Она спустилась вниз. Толстая повариха тетя Маша кинулась ей на шею.
 – Девочка моя, все-таки зашла! – прокричала она навзрыд. – Все-таки навестила меня! Прощай, моя милая! Я вот тебе пирожков напекла на дорожку. Только ты уж не забудь меня, горемычную!
 – Какие пирожки? Что вы, тетя Маша? – удивилась Анечка.
 – Как это какие? Неужели ты думала, что я тебя просто так отпущу в заграницу?
 – Да в какую заграницу? – Девушка по инерции еще делала вид, будто не понимает. И как она могла забыть? Ведь сегодня утром она на всю гостиницу растрезвонила, что улетает с симпатичным миллионером в Африку.
 – Да не едет она никуда, тетя Маша! – ехидно заметил один из поваров.
 – Да как же это так? Да ты что такое говоришь? – возмутилась повариха.
 – А вы на нее-то посмотрите. У нее же все на роже написано!
 – Анюта? – тетя Маша повернулась к девушке. Та только грустно хлопала глазами.
 – Наврала она все, – подытожил ехидный повар.
 – А вот и не наврала! – взвилась Анечка.
 – Нужна ты ему сто лет!
 – А вот и нужна!
 – А почему же тогда не едешь?
 – Потому что он... у него... у него здесь срочные дела! – нашлась девушка. – Но как только он их закончит, сразу улетаем.
 – Ха-ха, – ехидно засмеялся повар. – Хочешь, чтобы я тебе поверил?
 – Я тебе верю, деточка, – вступилась тетя Маша, гладя девушку по голове ладонью.
 Анечка тряхнула волосами, и в воздух взметнулись маленькие вихри из муки и сахара.
 – Спасибо, – от души сказала она. Защищаясь, девушка и сама поверила в то, что загадочный миллионер просто очень занят. Кстати, а она ведь даже не знает, как его зовут.
 Надо бы выяснить!
 С загадочной улыбкой Джоконды на лице Анечка покинула кухню.


* * *

 На сеновале друзья начали разрабатывать план действий.
 – А мне сегодня такой сон странный снился, – пробормотал Дирол, растягиваясь на сене.
 – Представляю! – хмыкнул Леха.
 – Где тебе! Из того яйца, что мы вчера ели, вылупился инопланетянин.
 – Фу! – Пешкодралов сморщился и отвернулся.
 – Во-во, ты и во сне так же сказал, – подтвердил Санек.
 – А дальше что? – заинтересованно спросил Веня.
 – Ну, посражались мы с ним, замочили, конечно. Только вот у меня с утра вопрос возник: а что мы все-таки за яйцо съели? Вчера еще хотели проверить, помнится?
 – Хотели, – согласился Веня. – Тогда давайте разделимся.
 – Да ну тебя, – отказался Дирол. – Я тоже хочу на птичку посмотреть. Между прочим, в моем сне я принял самое деятельное участие в борьбе с пришельцем. В отличие, кстати, от вас.
 – Кто бы сомневался, – сквозь зубы пробормотал Пешкодралов.
 – Ну ладно, – Веня был настроен более миролюбиво. – Значит, пойдем искать птицу вместе. Договорились?
 – Угу.
 До леса ребята дошли быстро.
 – Кажется, вот здесь я в лес вошел, – глубокомысленно заметил Леха, выполнявший функции проводника.
 – Логично, – сообщил Дирол.
 Действительно, поломанные заросли и примятая трава не оставляли в этом никаких сомнений.
 – Такое ощущение, что это не ты тут ходил, а огромный кабан.
 Леха покраснел, но сдержался.
 – Сразу видно, что вы ничего не понимаете в кабанах, – сказал он.
 – Ты зато много понимаешь, – ответил Санек, но от дальнейших ироничных замечаний воздержался.
 Ребята вошли в лес.
 – Долго идти до забора?
 – Не очень.
 Идти по ночному следу Лехи было нетрудно. Его путь обозначался сломанными ветками, травинками, раздавленными грибами.
 – За грибочками, значит, пошел? – ехидно спросил Дирол, поднимая очередную жертву Лехиной ноги. – Можешь объяснить, чем тебе конкретно этот подосиновик не угодил?
 – Забор, – ответил тот, вытянув руку вперед.
 – Пошли, – скомандовал Веня.
 Дирол изобразил свою очередную улыбку, на этот раз означавшую: «Ладно, на сегодня отмазался». Ничего хорошего в перспективе эта улыбочка не предвещала.
 – Вот тут я через него перелез, – объяснил Пешкодралов.
 – Вам не кажется странным, что данный забор отделяет лес от точно такого же леса?
 – Какое глубокомысленное замечание! – немедленно прикололся Дирол. – Веня, это было восхитительно.
 Но Кулапудов был непробиваем.
 – Что ты предлагаешь? – спросил он.
 – Предлагаю перелезть туда и пойти дальше.
 – А тебя не смущает, что мы нарушаем чьи-то частные владения?
 – Ни капельки. Удостоверение, к счастью, у меня с собой.
 – А вдруг это ферма по выращиванию инопланетян в домашних условиях? – грозно спросил Леха.
 – В таком случае вы поймете, что я гений и вижу вещие сны, – парировал Дирол. – Что, полезли или нет?
 – Полезли, – решил Кулапудов.
 Курсанты аккуратно перебрались через сетку.
 – Надеюсь, эта ферма, или что это там еще такое, не охраняется, – сказал Дирол. – Иначе есть шанс, что смятую сетку уже заметили.
 Остальные решили промолчать.
 – Стоп! – неожиданно скомандовал Веня.
 – В чем дело?
 – Вон там, смотри! Что это?
 Дирол пристально вгляделся в гущу леса. Метрах в тридцати виднелись какие-то строения.
 – Похоже на клетки.
 – Это и есть клетки, – подтвердил Леха. – У нас дома в таких кроликов разводят.
 – Хотел бы я посмотреть на человека, который клетки с кроликами прячет в лесу, – сказал Дирол.
 – Хотел бы я посмотреть на этих кроликов. Они, наверное, золотые. Ну что, подойдем поближе?
 Курсанты на цыпочках приблизились к клеткам. Вскоре до них стали доноситься необычные звуки, совершенно непохожие на пищание кроликов.
 – Это птицы! – догадался Леха.
 – Птицы?
 Это могла быть обычная птицеферма, если бы не два обстоятельства. Первое: она была тщательно спрятана в лесу. И второе: курсанты не могли узнать ни одну птичку, сидящую в клетке. Никаких домашних кур, уток или гусей здесь не наблюдалось.
 Пройдя немного дальше, курсанты обнаружили застекленные и наглухо закрытые вольеры. Ни одной щелочки в стене не было.
 – Хорошо строили, – разочарованно сообщил он. – Не иначе, как Крутов руку приложил.
 – Почему сразу он?
 – Добротно слишком. На деревенских не похоже. Если уж в Копылке и делается что-то качественное, это непременно с Крутовым связано.
 – Неубедительно, – проговорил Веня, однако дальше спорить не стал.
 – Слушайте, но яйцо же я в лесу нашел! Значит, некоторые птички все же выбираются на свободу.
 – Видимо, выбираются. Ладно, давайте все быстренько осмотрим, и сваливать пора.
 Курсанты быстро обошли все вольеры, но ничего противозаконного так и не обнаружили.
 – Может, это нелегальный бизнес? – с надеждой предположил Дирол.
 – Слушай, Санек! По-моему, у тебя уже складывается предубеждение против Крутова.
 – Да ничего у меня не складывается, – отмахнулся Дирол. – Просто он мне не нравится.
 – Во-во, это я и имею в виду.
 – Ребята, ложись! – вдруг громко прошептал Леха. Школьная выучка сработала моментально, курсанты упали на землю и замерли.
 – А в чем дело? – тихо спросил Дирол.
 – Сюда кто-то идет.
 Действительно, через пару минут до ребят донеслись голоса. Один из них явно принадлежал Крутову.
 – Ага, я же говорил, что он тут замешан, – тут же довольно зашептал Дирол.
 – Заткнись!
 Разговаривали двое мужчин.
 – Ну и как идут дела? – спросил незнакомый.
 – Потихоньку, – ответил Александр Ильич. – Расширяться надо, на новый уровень выходить. В Калошине много не наработаешь.
 – Сын-то помогает?
 – Помогает немного. Товар привозит. Только он пока в больнице.
 – В больнице?
 – Ага, попал под машину.
 – Ничего страшного, надеюсь?
 – Да нет, уже все в порядке. Полежит немного и будет как новенький. Да у тебя-то как дела?
 Мужчины немного постояли у вольера и пошли дальше. Курсанты поднялись из травы.
 – Ну вот, такой шанс подслушать предоставился, а этот Крутов даже ничего важного не сказал, – расстроился Дирол.
 – Почему не сказал? Ты хотел, чтобы он прямо так и заявил, мол, вот он я, виновный, вяжите меня и в тюрьму? Нет, Дирол, такое только в американских боевиках бывает. А у нас все по-другому.
 Зубоскалин поморщился. Он терпеть не мог, когда его поучают.
 – Ну и что же он такого важного изрек? – переспросил он.
 – Например, что Илья Крутов ему помогает и куда-то ездит. Теперь бы узнать, куда и зачем.
 – Что, идем опрашивать деревенских? – предложил Леха.
 – Ага, пошли.
 По дороге домой курсанты набрали грибов. Выйдя из леса, они решили сначала дойти до Лиды и ее маленького стада.
 – Ну что, как ночь прошла? – весело поинтересовалась у них девушка.
 Леха, вытянувшись в струнку, отрапортовал:
 – Спокойно, без происшествий.
 – Эй, ты же не перед Мочилой, – одернул его Дирол.
 – А кто этот Мочила? – спросила Лида.
 Следующая пара часов прошла весело. Курсанты развлекали девушку байками из школьной жизни.
 – Как вы рассказываете, можно подумать, что у вас там сплошной праздник! Честно говоря, мне уже захотелось бросить учебу и переехать в Зюзюкинск!
 – Да ты что! – ужаснулся Дирол, представив себе Лиду, бегущую с рюкзаком по полю.
 – Да ладно, я шучу. Ну а как у вас продвигается расследование? Или об этом нельзя говорить?
 – Ну, кое-что мы тебе рассказать можем. Например, мы вчера ходили к Крутову.
 – О, ну и как вас Барсик встретил?
 – Кто?
 – Барсик. Его собака, – пояснила Лида.
 Ребята переглянулись. Всю жизнь кличка Барсик считалась кошачьей. А тот монстр, которого они встретили во дворе у Крутова, меньше всего походил на кошку.
 – Тепло встретил, – за всех ответил Веня. – Я бы даже сказал, горячо.
 – Поговорили с Александром Ильичом?
 – Поболтали. Так, о жизни, – Веня, видимо, не был настроен распространяться о подробностях разговора.
 – Зато сегодня нас нашло еще одно дело, – сказал Дирол.
 – Какое еще дело?
 – У пугала пропала шляпа и странным образом оказалась на другом пугале. Кстати, можешь поучаствовать в расследовании.
 – Каким образом? – удивилась Лида.
 – А мы тебя сейчас будет опрашивать. Не было ли у вас в деревне за последние пять лет подобных случаев?
 – За все пять лет сказать не берусь, я тут только летом бываю. Но если честно, такое тут постоянно случается.
 – Как это?
 – Да все время кто-нибудь что-нибудь меняет. Например, теленка на козу, лавочки у дома переставляют, посуду поменять могут, пока она на заборе сушится. Раньше Илюшка Крутов баловался, потом вырос, серьезными делами занялся. В Китай вот недавно ездил.
 – Неужели? А зачем?
 – Это уж я не знаю, – Лида пожала плечами. – А приколы его другие мальчишки переняли. И как вы это будете расследовать, я не представляю.
 – Ты хочешь сказать, что это какой-нибудь пацан прикололся? – Веня заинтересовался разговором.
 – Скорее всего.
 – Тоже информация. И кстати, очень полезная, – Кулапудова осенило. – Лида, не могла бы ты назвать нам имена, фамилии и адреса всех местных мальчишек.
 – А вы меня не выдадите?
 – Ни под каким видом, – пообещал Кулапудов.
 Список получился довольно длинный. Курсанты поняли, что если следовать ему, то возиться придется долго.
 – Похоже, нам пора, – с сожалением вздохнул Дирол.
 – Слушай, мы тут грибов набрали... – нерешительно начал Леха.
 – Занесите в дом, я пожарю вечером, – быстро согласилась девушка. – До свидания.
 – Еще один вопрос. Откуда можно позвонить в город?
 – С почты. Это на краю села, недалеко от железнодорожной станции.
 – Мерси, – шутливо поклонился Веня, и курсанты пошли к деревне.
 – Значит, к китайцам ездил? – полувопросительно-полуутвердительно сказал Дирол. – Не иначе, как за птичками.
 – Интересно, уж не там ли он себе врагов нажил?
 Потом курсанты некоторое время шли молча. Наконец тишину нарушил Леха:
 – Зачем тебе этот список? Ты что, действительно собираешься всех допросить?
 – А почему бы и нет? – ответил Веня. – Нам же все равно придется ходить по домам. Так хоть какой-то повод будет.


* * *

 «Как неимоверно хочется спать», – думал Федя по пути в больницу. Все-таки шести часов сна маловато для здорового молодого организма на выезде. А больше поспать никак не получилось. В двенадцать ровно он уже стоял перед входом.
 – Доброе утро, Федя, – встретила его в больнице Антонина Дмитриевна.
 – А вы что тут делаете? – спросонья курсант Ганга бывал иногда невежлив.
 – Вас приехала навестить.
 – Ой, извините. Доброе утро и спасибо, – Федя решил исправиться и выдал за один раз половину «волшебных» слов, которым его в детстве научила мама.
 – Хотите бутерброд? – Бабушка совершенно не обиделась.
 Федя хотел отказаться, но потом вспомнил, что завтракал-то он в пять утра.
 – Да, конечно. – Он получил огромный бутерброд с колбасой и сыром одновременно, сделанный не меньше чем из половинки батона.
 Поглощая еду, довольный курсант прошел к палате Крутова.
 – Нет, все-таки у вас мировая бабушка! – сказал он Антону, задремавшему на стуле в коридоре.
 – Угу, – ответил тот, не открывая глаз.
 – Смотри, не засни, – Федя ткнул его в бок.
 – Нет, я уже иду спать, – на автопилоте Антон пошел к выходу.
 – Халат снять не забудь, – крикнул ему вслед Федя.
 – Слушай, бабушка предложила одну идею, – сказал Андрей, выходя из палаты Крутова.
 – Насчет чего?
 – Ну, насчет того, что надо бы версию с конкурсом проверить. Да и вообще, полезно там понаблюдать.
 – Да, пожалуй, – после недолгого раздумья согласился Федя.
 – Так что туда пойдешь ты.
 – Почему я? – обомлел Ганга.
 Андрей взял его за руку и подвел к зеркалу, висящему на стене.
 – Видишь, – он закатал рукав халата и напряг бицепс.
 – Ага.
 – А теперь ты сделай то же самое. Ну что, понял теперь?
 – Угу, – вздохнул Федя. Близнецам, с их комплекцией, на чемпионате по бодибилдингу делать нечего.
 – У тебя параметры – в самый раз.
 – Кто тебе сказал?
 – Бабушка. Уж она в таких делах понимает, поверь мне.
 – А что ты тут будешь один делать? Это же не по правилам.
 – Есть добровольная бригада помощников, – успокоил его Андрей.
 – Тоже бабушка постаралась?
 – Точно.
 – Похоже, если нам выдадут премиальные, придется с ней поделиться, – улыбнулся Федя.
 – Вот-вот, Феденька, именно так всегда и улыбайся, – Антонина Дмитриевна появилась неведомо откуда. – Тогда тебе гарантирован по меньшей мере приз зрительских симпатий. Ну что, ты готов?
 – А вы что, со мной пойдете? – удивился тот.
 – Ну неужели ты думаешь, что брошу тебя одного? Обязательно поеду.
 Федя был несколько ошарашен. Мало того, что ему придется «косить» под конкурсантов и выпендриваться на сцене, так еще и бабушка близнецов будет за всем этим наблюдать.
 – А в качестве кого? – задал он глупый вопрос.
 – Спонсора, – не удержался Андрей.
 Если бы было возможно, Федя бы покраснел.
 – В качестве любящей бабушки, – невозмутимо ответила Антонина Дмитриевна. – На несколько дней у меня станет одним внуком больше. А ты, если будешь насмехаться, потеряешь право носить это звание, – она угрожающе посмотрела на Андрея.
 – Ой, не буду, – тот сделал умоляющие глаза.
 – Так-то. Ну что, Феденька, ты готов? Тогда едем.
 Пока Антонина Дмитриевна поправляла прическу, Андрей успел шепнуть Феде, что близнецы нашли еще одну записку с угрозой. «Твоя поездка была крайне неудачной, надеемся, что она больше не повторится».
 – А девушка та больше не появлялась?
 – Маша-то? Да нет, не приходила. Но Антон узнал, что медсестра с таким именем в больнице не числится.
 – Значит, мы ее ищем?
 – Может, ее, а может, и нет. Вдруг она просто навязчивая поклонница Крутова? В любом случае разберемся. А ты спокойно отправляйся на конкурс.
 – Ладно, – вздохнул курсант Ганга и послушно поплелся следом за новоиспеченной бабушкой.




 10


 – Добрый день! – поприветствовал охранник.
 Антонина Дмитриевна, не удостоив его даже взглядом, спокойно прошла мимо.
 – Почему мы даже не поздоровались? – спросил Федя, когда они уже вошли внутрь.
 – Надо быть наглее, – ответила она. – У нас же нет пропусков, пригласительных или еще чего-то в этом роде. Да и все участники на чемпионат уже давно записались.
 – А как же я?
 – А что ты? Сейчас мы тебя пробьем.
 – Пробьем?
 – Ну да, – Антонина Дмитриевна оглядела зал. – Кто тут самый главный? Ага, кажется, вон тот смешной человечек. Сейчас я с ним поговорю. А ты пока осмотри помещение.
 – Может, я лучше с вами? – спросил Федя, который чувствовал себя не в своей тарелке.
 – Ты мне помешаешь, – строго ответила та.
 Курсант отошел в сторону и присел на какое-то кресло. Он находился в большом квадратном зале. На стенах висели зеркала, что наводило на мысль о балетном классе. Только сейчас этот зал был заполнен отнюдь не балеринами, а парнями, каждый из которых весил килограмм под сто. Очевидно, это и были участники четвертьфинала, с которыми Феде предстояло соперничать.
 Сейчас конкурсанты разминались: приседали, прыгали, качались из стороны в сторону. Один внимательно рассматривал Федю, а потом решил подойти.
 – Тоже на чемпионат? – спросил он.
 Курсант мельком глянул на него. Этот предварительный осмотр показал, что парень вполне сгодится в качестве первичного источника информации. Федя решил с ним пообщаться.
 – Не знаю пока. Я проспал с началом, так что, может, меня и не возьмут.
 – Да ладно, тут еще неизвестно, когда все начнется. – Парень махнул рукой. – Я Роман.
 – Федя, – парни обменялись рукопожатием.
 – Ну надо же. Я думал, ты какой-нибудь Эдуард или Джон, – удивился Рома.
 Федя пропустил эту реплику мимо ушей.
 – А почему тут все задерживается?
 – Ты что, ничего не знаешь?
 – Нет, я вчера только приехал. Так что тут происходит?
 Роман потер ладони. Он явно обрадовался возможности рассказать ему все в красках. «Ну что ж, – решил Федя, – это просто замечательно».
 – Украли главный приз чемпионата.
 – Ну и что? – удивился курсант.
 – А то, что по условиям конкурса без кубка ничего проводить нельзя. Или, как у нас говорят, по условиям спонсора.
 – И кому это надо? – безразлично спросил Федя.
 Роман неожиданно воодушевился:
 – Да мало ли кому. Вот, говорят, еще на одного конкурсанта напали.
 – Напали?
 – Ага, машиной наехали. Илья Крутов, может, слышал фамилию?
 Федя изобразил задумчивость:
 – Нет, что-то не припомню. А кто это?
 – Да сынок одного известного в нашем городе человека.
 – Широко известного в узких кругах? – Федя подмигнул.
 – Что? А, да нет, с криминалом он не связан. По крайней мере не больше, чем кто-либо другой.
 – А зачем тогда?
 – Вот то-то и оно. Ходят слухи, что этот Крутов в фаворитах чемпионата ходил. Шаришь?
 – Ну да, – Федя старательно изображал безразличие, побуждая Романа говорить все больше. – Получается, что его конкуренты припугнули?
 – И не просто припугнули, а слегка покалечили. Так что ему теперь не только победа в конкурсе не светит, но и участие тоже.
 – Забавно, – Федя усмехнулся и стал обозревать зал. – А кто тут теперь основной претендент? Кого бояться надо?
 Роман одобрительно захохотал:
 – Да вон тот смуглый, видишь? В светлых штанах.
 Федя внимательно рассмотрел накачанного парня и кивнул. Да, этому действительно победа светит.
 – И все?
 – И еще Денис, – Роман указал на худощавого парня, дремавшего в кресле.
 – Этот? – в этот раз Федя по-настоящему удивился.
 – Что, не похож? На самом деле у него рельеф будь здоров. Просто не очень заметно – слишком худой. Он всю жизнь такой, я его с первого класса знаю.
 – Ясно, – курсант снова как бы потерял интерес к происходящему. – А что тут вообще происходит?
 – Репетиции, черт их дери, – Роман скорчил рожу. – Надоели – сил нет! Но ходить приходится, иначе в два счета выкинут.
 – Так ведь чемпионат еще неизвестно когда начнется?
 – Во-во, и мы про то же. А организаторы говорят, мол, в любой момент кубок могут найти, и конкурс начнется. Менты работают, – парень изобразил сомнение.
 – Менты? – Федя поморщился. Не особенно приятно было столкнуться с подобным отношением.
 – Да, – Роман неверно истолковал его мимику. – Я тоже думаю, что ни фига они не ищут. Кому охота возиться в такую жару?
 – Федя, – их разговор был прерван появлением Антонины Дмитриевны.
 – Кто это?
 – Бабушка, – ответил курсант.
 – Родная? – изумился Роман.
 – Самая что ни на есть, – ответила бабушка близнецов, подойдя поближе. – Что, не похожа?
 – Пожалуй, что-то есть, – парень не выдержал ее пристального взгляда.
 Федя мучительно напрягся. Как же ему ее называть? «Антонина Дмитриевна» – для любящего внука не подходит. «Бабушка» – так он обращался к старушкам у подъезда. Наконец курсант вспомнил, как ее называли близнецы Утконесовы.
 – Ба, это Роман. Он тоже участник конкурса, – сказал он.
 – Очень приятно, – ответила она, едва заметно кивнув Феде. «Так держать», – понял он и порадовался.
 – Ну, как там?
 – О, все в полном порядке. Виталий Андреевич вошел в наше положение и согласился помочь. Тем более что один из участников, говорят, недавно выбыл.
 – Да, я слышал. Его сбила машина, – кивнул Федя.
 – Это ужасно! Но надеюсь, с ним все в порядке?
 – Он в больнице и, говорят, неплохо себя чувствует, – встрял Роман.
 – Ну и отлично. А теперь идем, тебе нужно получить расписание занятий, – она схватила Федю за рукав и потащила прочь.
 – Занятий? – Федя попытался было выдернуть руку, но не смог. Пришлось смириться с ролью малолетнего ребенка, которого заботливая бабуся тащит в садик.
 – Ну да, обычные занятия. Физподготовка, дефиле...
 – Дефиле? – с ужасом переспросил Федя. – Кажется, это про манекенщиц.
 – Какая разница? – беззаботно отмахнулась Антонина Дмитриевна.


* * *

 – Ну что, куда пойдем?
 – Может, по алфавиту? – предложил Леха.
 Веня заглянул в список. Хулиган с фамилией на букву «А» жил на противоположном конце деревни.
 – Нет, давайте лучше по принципу близости к нам. Вон в тот дом.
 Они постучались в калитку, но никто не ответил.
 – Эй, ты забыл? В деревне не стучат, – напомнил Леха, отстранил Веню и вошел во двор.
 – А теперь сразу в дом?
 – Ага. Нас уже ждут.
 – Они что, все поголовно видят сквозь стены?
 – Может быть. Но вообще-то, для этого есть окна, – Леха указал Диролу на окно, выходящее во двор. Занавеска там колыхнулась. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что за ним находится кухня.
 Леха, конечно, не ошибся. Курсанты вошли внутрь, прошли сени и вышли в небольшую кухоньку. Из-за занавески показалась женщина средних лет. Она, казалось бы, только что оторвалась от работы.
 – И кто же это к нам пришел? – спросила она.
 – Мы курсанты Школы милиции, – за всех ответил Кулапудов.
 – Здравствуйте, товарищи курсанты, – вежливо сказала хозяйка. – Чайку?
 – Спасибо, не стоит, – ответил Веня.
 – Да вы присаживайтесь.
 – Мы к вам по делу, – сообщил Дирол.
 – Да знаю уж, слышала. Могу вам сказать, что ночью из дома не выходила и шляпу у пугала не воровала.
 – Мы знаем, – авторитетно заявил Веня, чем сразу ошарашил хозяйку.
 – Откуда же вы знаете? – удивилась она.
 – Работа у нас такая: все знать, – грозно ответил Кулапудов. – А вот вы лучше скажите, никто из домочадцев ваших на улицу ночью не выходил?
 Женщина нервно глянула на занавеску, скрывающую вход в соседнюю комнату, и коротко бросила:
 – Нет.
 – Уверены?
 – Конечно.
 – Ну хорошо. Тогда вы не будете возражать, если мы осмотрим комнаты?
 – Комнаты? А зачем?
 – На предмет улик, – отрезал Веня.
 – Ну хорошо, – столкнувшись с таким грозным тоном, женщина сразу сдалась. – Проходите.
 Курсанты быстро осмотрели комнату, особое внимание уделяя обуви. Они измеряли длину подошв, срисовывали узоры, обводили форму стопы и при этом не забывали осматривать все остальное. Парень, лежащий на диване в наушниках, взирал на все это с безмятежностью ангелочка.
 Наконец, попрощавшись с немного напуганной, но обрадованной хозяйкой, курсанты вышли на улицу.
 – Ну что? – спросил Веня.
 – Видели часы на стене? – спросил Дирол.
 – Ага, – кивнул Леха.
 – Эх, жалко нам Добродушевич фотографии не дал, только список, – вздохнул Санек. – Сдается мне, эти часики из того магазинчика.
 – Зато у нас есть подробное описание кубка.
 – Чувствую, мы напали на нужный след, – кивнул Веня. – Остается только найти кубок. Уж его-то мы точно сможем узнать.
 Он глянул в список.
 – Немного пройти по улице, и у нас будет следующий клиент, – сказал Веня, но Леха вдруг его перебил:
 – Тсс, слушайте.
 Из дома донеслись громкие вопли.
 – Ах ты дармоед! – кричала женщина, только что предлагавшая им чай. – Вот заберут тебя, будешь знать! Где ночью шлялся?!
 Сынок, видимо, что-то ей ответил, так как после паузы крик продолжался с утроенной силой.
 – Ах, неважно? Не был на огороде? Вот милиционеры-то все про тебя выяснят! Недаром они с обуви мерки снимали! Скажи спасибо, я твои ботинки успела припрятать, в которых ты ночью мотался!
 – Оп-па, – усмехнулся Дирол. – Может, нам вернуться?
 – Не стоит, я думаю, – остановил его Веня. – Мы-то знаем, кто перевесил шляпу.
 – Ладно, пошли дальше.
 – Знаете, что я думаю? Давайте помедленнее, – предложил Леха.
 – Зачем?
 – Ну, чтобы вести по деревне разнеслись. Тогда нас беспрекословно везде пускать будут. Может, еще кто обувь припрячет, меньше работы будет.
 Дирол улыбнулся:
 – Ты что думаешь, они всей деревней ночью гулянки устраивают?
 – Почему бы и нет?
 Курсанты остановились у колонки и постарались не обратить внимания на то, что женщина, у которой они гостили, пробежала мимо.
 – А что, уж не направляется ли она к тому самому дому, куда и мы стремимся? – спросил Веня у Дирола.
 – Твоя прозорливость меня умиляет, – ответил Санек. – Конечно же, она уже растворилась в проеме калитки этого благословенного дома.
 Слухи в Копылке, как и в любой другой деревне, распространялись с необыкновенной скоростью. В каждом доме курсантов теперь встречали ласково, обувь ненавязчиво ставили поближе к порогу. Но курсанты, отговариваясь исполнительностью, тем не менее осматривали остальные комнаты.
 Они уже проверили домов десять, когда удача наконец упала им в руки. Дирол изучал все яблоневые и вишневые деревья, мимо которых они проходили, запоминал, где плоды поспелее, старался представить, как это дерево легче найти в потемках. И вдруг взгляд его зацепился за одно из окон. На подоконнике стояла красивейшая ваза с полевыми цветами.
 – Веня, а Веня, – Дирол подтолкнул товарища.
 – Чего тебе?
 – Вон туда посмотри, – Санек указал на подоконник.
 Кулапудов несколько секунд разглядывал окно, а потом лихорадочно полез в карман.
 – Сейчас будем сравнивать.
 Он извлек на свет помятую бумажку, оказавшуюся на поверку описанием пропавшего кубка. Курсанты подошли поближе и стали сверять приметы.
 – Ободок красный? – зачитал Веня.
 – Красный, – подтвердил Дирол.
 – Нарисован голубь?
 – Нарисован, – внимательно вглядевшись, констатировал Леха.
 Все приметы совпадали, кроме одной, которую проверить было невозможно.
 – У одного голубя нет глаза.
 – Как это так?
 – Камушек выпал, – объяснил Веня.
 – Тут не видно, – с сожалением сказал Леха. – Тут только две птички.
 – А должно быть три. Значит, идем в гости к хозяину.
 В этом доме их не ждали. Все уже поняли, по какому принципу курсанты обходят жителей, а потому сюда слухи пока не дошли.
 – Вы к кому? – удивился дед, лежащий на печи.
 – А кто здесь хозяин?
 – Ну я хозяин.
 – Тогда к вам, – сказал Веня. – Вы не спуститесь?
 – Еще чего, – дед демонстративно зевнул. – Вам надо, вы и лезьте. А не хотите, можете так разговаривать.
 – Цветы, которые у вас на окне стоят, ваши?
 – Не мои, – сразу пошел в отказ дед.
 – Что значит не ваши? Тогда почему они у вас стоят?
 – Да это бабка моя насобирала в лесу, когда за грибами ходила. К ней и вопросы.
 – Во дед, ловко стрелы переводит, – шепнул Дирол Вене.
 – Ничего, далеко не переведет, – также тихо ответил ему Веня, а потом спросил громко: – А ваза, в которой цветы стоят, ваша?
 – Ваза моя, – сразу сознался дед.
 – И давно она у вас?
 – Давно. От предков осталась, – запальчиво ответил хозяин.
 – Можно ее посмотреть.
 Дед промолчал. Запретить он не имел права. Но, с другой стороны, просто так пустить курсантов в комнату тоже не мог. За этим обязательно надо бы присмотреть. А спускаться с печи так не хотелось!
 – А вы не подождете, пока старуха моя вернется?
 Курсанты переглянулись.
 – А где она?
 – Да к сестре пошла в соседнюю деревню.
 – Давно ли?
 – Да уж с полчаса как ушла, – задумчиво сказал дед. – Да она скоро вернется, подождите.
 – Нет уж, столько мы ждать не будем, – решительно ответил Веня. – Позвольте пройти.
 – Ладно, – вздохнул дед. – Подождите, я с печи-то слезу.
 Кряхтя и проклиная разных «незваных гостей», дед спустился вниз. Все десять минут, пока он слезал, курсанты делали вид, что ничего не слышат.
 – Пойдемте, что ли.
 В комнате ребята сразу кинулись к кубку, едва не столкнувшись лбами.
 – Точно, глаза нет, – подтвердил Дирол.
 – Все понятно. Мы у вас этот краденый кубок конфискуем, – сообщил Веня онемевшему деду.
 – Заберем то есть, – объяснил Дирол.
 – Кстати, как вас зовут?
 – Евдоким Осипович, – ответил тот.
 – А фамилия ваша какая?
 – Стародубов.
 Видимо, дед уже пришел в себя. Он упер руки в бока, встал в позу и повысил голос:
 – А с какой это стати вы, ребятушки, мое имущество расхищаете?
 – А с той, – спокойно ответил ему Веня, – что имущество это принадлежит магазину «Аполлон» и было из него украдено. А вот что оно делает у вас – это еще надо выяснить.
 – Мое это! – Дед оттеснил их от кубка. – Вот старуха моя придет и подтвердит.
 Увидев, что дед разгневался и скоро полезет в драку, Леха решил вмешаться:
 – Нам жену вашу, извините покорно, ждать некогда. А кубок мы у вас не похищаем, а временно изымаем. Расписку напишем, а если ошибочка вышла – вернем. Так что не волнуйтесь.
 – И лучше скажите, где вы этот кубок взяли, – посоветовал Веня.
 – Говорю вам, по наследству достался, – упорствовал Евдоким Осипович.
 – Ну хорошо, по наследству так по наследству. Сейчас я только протокол составлю и слова ваши туда внесу. А вы потом подпишете. Ведь вы же подпишете свои слова? А там следствие разберется, что к чему. Договорились? – с этими словами Веня вытащил из кармана листок бумаги и ручку и стал что-то писать.
 – Погодите, – неожиданно заволновался дед.
 – В чем дело? – невинно спросил Веня.
 – Не пишите. Не мой это кубок.
 – Значит, не ваш? А где вы его взяли?
 – Нашел на мусорке.
 – На мусорке? – Веня бросил беглый взгляд на Дирола. – Как неоригинально!
 – Да это правда! – дед, похоже, всерьез испугался.
 – А если подумать?
 – Да ладно тебе, Веня, хватит, – перебил его Леха. – Видишь, человек совсем устал. Составь протокол, и поедем домой экспертизу проводить.
 – И правда, – поддержал его Дирол.
 – Ну хорошо, – Веня хотел еще немного потянуть допрос, но пришлось сдаться. – Значит, сейчас вы мне подробно расскажете, когда, как и что произошло. Договорились?
 Составив протокол и захватив с собой кубок, курсанты вернулись к себе на сеновал.
 – Ну что, а ведь теперь можно и в Калошин возвращаться.
 – А успеем?
 – Ну, если верить Крутову, то последняя электричка уходит не раньше восьми. Так что... поехали. Сделаем нашим сюрприз.




 11


 Вечером все курсанты, за исключением Андрея Утконесова, собрались в комнате у Дирола. Антон проснулся и попытался отправиться на дежурство в больницу, сменив на посту брата. Но его, как источник ценной информации, оставили в гостинице.
 – Какие у вас успехи? – спросил Федя.
 – Ну, во-первых, – Кулапудов гордо посмотрел на курсантов, – мы нашли кубок.
 – Не может быть!
 – А где он?
 – Кубок в данный момент находится в отделении милиции на экспертизе. Кроме того, мы собрали важную информацию про Илью Крутова. А у вас как дела?
 Федя и Антон переглянулись.
 – У нас есть номер телефона, – неуверенно начал Утконесов.
 – Что за номер?
 – Ну... просто номер. Но из него можно сделать вывод, что преступник живет не в Калошине, а у нас в Зюзюкинске.
 – Каким образом? – поинтересовался Веня.
 Федя объяснил.
 – Хотите сказать, что эта подозрительная девушка была у вас в руках и вы ее просто так отпустили?
 – Вообще-то, не у нас, а у меня, – вступился за Федю Антон.
 – Вообще-то, не такая уж она и подозрительная, – вступился за Антона Федя.
 – Значит, вы отпустили эту крайне подозрительную особу, – Веня проигнорировал их возражения. – И чем же вы собираетесь себя оправдывать?
 – Мы нашли две записки с угрозами, – поспешно сказал Антон.
 – И отправили их на экспертизу, снимать отпечатки пальцев, – добавил Федя. – Правда, отпечатков там не обнаружили. Но зато я был на конкурсе и выяснил главных кандидатов на победу.
 – На конкурсе? – вопросительно поднял брови Кулапудов.
 – Ну да. На этом самом чемпионате по бодибилдингу.
 – Это ты молодец, – похвалил Веня. Антон с Федей облегченно выдохнули и расправили плечи. Гроза, кажется, миновала.
 – А содержание записок вы помните?
 – Конечно.
 Антон процитировал обе, и Кулапудов задумался.
 – Похоже, мы были правы, – наконец изрек он. – Все это как-то связано с его поездкой в Китай.
 – Илья ездил в Китай? – удивился Федя.
 – Да. За птичками.
 – За какими еще птичками?
 Пока курсанты обменивались новостями, Веня вдруг спохватился:
 – Пойду Зосе позвоню.
 Он вышел. Ребята переглянулись.
 – Он давно такой грозный стал? – спросил Федя.
 – Ага. С самого первого момента пребывания в этой деревне.
 – Мрак, – курсант поморщился.
 – Не то слово.
 – Ладно, может, хоть Зося на него хорошо повлияет.
 Когда Кулапудов вернулся, вид у него был еще более мрачный, чем прежде.
 «Поругались, – подумал каждый. – Елки-палки, что же теперь будет?»
 – Слушайте, парни, – после долгого молчания сказал Веня. – Мы совсем забыли. У Зоси же идут экзамены.
 – Точно, – выдохнул Дирол. – И как у нее дела?
 – Пока все в порядке. Историю уже сдала. Физкультура, к счастью, будет последней. Но экзамен приближается. Надо что-то делать.
 – Надо срочно все решать и возвращаться обратно, – понял Федя.
 – На самом деле у нас осталось только одно серьезное дело, если только Федя ничего не раскопает, – Веня обрадовался поддержке. – Нужно проверить фирму Крутовых.
 – А как же Евдоким Осипович? – спросил Дирол.
 – А это кто такой? – удивился Федя.
 – Да это дедок, у которого нашли кубок, – пояснил Веня. – Вообще-то, я хотел перекинуть его на Добродушевича. Его бы допросить хорошенько, а у нас полномочий нет.
 – А что, хорошая мысль. В конце концов преступление, ради которого нас вызвали, мы раскрыли, кубок вернули, и теперь конкурс может начинаться. Так что с чистой совестью можем отправляться в школу в любой момент, – подвел итог Антон. – А теперь, ребята, извините. Я в больницу. Андрей там уже, наверное, совсем спит.


* * *

 Утром курсанты проснулись рано. За завтраком они решили обсудить планы.
 – А что тут думать? Федя едет на конкурс. Дирол... – Веня задумался. – Ладно, отправляйся на подмогу близнецам.
 Зубоскалин довольно улыбнулся. Все-таки общение с Зосей, пусть и по телефону, и крепкий сон, пусть и в непривычной обстановке, сделали свое дело. Кулапудов подобрел.
 – А мы с Лехой поедем искать крутовскую фирму, а точнее, магазин. Знать бы только, где его искать?
 – В этом городе живет одна особа, – улыбнулся Федя. – Думаю, что она знает все. Можно у нее спросить.
 – Что за особа? – спросил Веня, а Дирол расхохотался:
 – Во дает, Федька! Пару дней в городе, а уже с особами всякими знакомится.
 – Между прочим, это бабушка близнецов. Замечательная и очень умная женщина. Ручаюсь, она нам поможет.
 Антонина Дмитриевна обрадовалась, услышав Федин голос. Она поинтересовалась, пойдет ли он сегодня на репетицию.
 – Конечно, пойду, – ответил он. – Тем более что ребята вчера вечером нашли кубок.
 – Молодцы!
 – Антонина Дмитриевна, вы мне не поможете?
 Федя изложил свою просьбу, и бабушка обещала помочь. Она перезвонила минут через десять.
 – Записывай адрес.
 Федя лихорадочно схватил ручку и бумажку:
 – Пишу.
 Антонина Дмитриевна продиктовала ему адрес, объяснила, как проехать.
 – И еще, – добавила она. – Подруга сказала мне, что этим бизнесом занимается такой симпатичный стройный мальчик.
 – Стройный мальчик? Вряд ли это подходит под описание Александра Ильича.
 – Вот и я про это. Вам не кажется, Феденька, что это больше похоже на Илью?
 – Да, действительно, – согласился курсант, распрощался и повесил трубку.
 Потом он объяснил ситуацию товарищам, и все отправились на свои участки.


* * *

 Веня и Леха нашли магазин довольно быстро.
 – Закрыто, – сказал Леха, подергав за ручку.
 – Логично, – Веня поднял листок бумаги, явно отклеившийся с двери. Единственное слово, написанное на нем, подтверждало Лехины выводы.
 – Как нам теперь быть?
 – Очень просто.
 Веня сунул руку в карман и вытащил оттуда...
 – Отмычка?
 – Она самая.
 – Откуда?
 – А, осталась с древних времен. Полезная, кстати говоря, штучка.
 – Надо думать, – Леха даже немного позавидовал товарищу.
 – Но разве это законно?
 – В целях расследования – безусловно, – успокоил его Веня. – Сейчас мы быстренько дверку взломаем...
 Он поковырял в замке, и железная дверь отворилась.
 – И никаких волшебных слов не нужно, – Веня театрально поклонился. – Прошу.
 Открывая дверь, он пропустил Леху вперед. Старая привычка никуда не входить первым сработала и здесь. И, как выяснилось, не зря. Едва Пешкодралов вошел внутрь, как вынужден был выскочить обратно. Но уже не один. Вцепившись когтями в плечи, на нем сидел огромный кот.
 – Веня, помоги! – крикнул несчастный курсант, но его товарищ сложился пополам от хохота.
 – Эта зверюга меня сейчас съест! – продолжал Пешкодралов взывать о помощи. И котяра, похоже, собирался сделать именно это. По крайней мере он старательно тянул морду к Лехиному лицу.
 – Держись, – Кулапудов справился с приступом смеха и попытался оторвать кота. Но зверь был силен.
 Наконец курсанты справились с обезумевшим животным, отшвырнули его прочь и стали подсчитывать потери. Не считая многочисленных царапин, не хватало только небольшого кусочка футболки и примерно такого же кусочка Лехиной кожи под ней.
 – Людоед, – заключил несчастный. – За что он меня так?
 – У меня есть ощущение, что он сидит тут с момента закрытия фирмы, – сказал Веня. – Кто-то запер дверь, а про него просто забыл. Уж больно он худой.
 Пришлось на некоторое время отложить проникновение в магазин, чтобы залечить раны. Пострадавший остался охранять дверь, а Веня сгонял в ближайшую аптеку за йодом и пластырем. Лехины раны тут же намазали и заклеили.
 – Ну вот, – Кулапудов удовлетворенно его осмотрел. – Кажется, все в порядке. Теперь капли твоей крови не останутся на мебели и предметах интерьера. Можешь проходить.
 – Нет уж, теперь давай ты вперед, – Леха, наученный горьким опытом, предпочел уступить дорогу.
 – Боишься?
 – Уважаю, – не моргнув глазом, ответил тот. – Потому и пропускаю.
 Кулапудов не нашелся, что ответить.
 – Ну смотри, – пробормотал он и вошел внутрь, надеясь, что, кроме кота, никаких страхов не предвидится.
 – Ничего себе. – Войдя, он посторонился, чтобы дать пройти Лехе, и остановился в недоумении. Все помещение было буквально перевернуто, столы и стулья валялись на полу вперемешку с бумагами, дискетами, документами. В стене зияла огромная квадратная дыра. Видимо, когда-то там был сейф.
 – Похоже, мы здесь не первые, – понял Леха.
 – Интересно, нам хоть что-нибудь оставили?
 – А что именно мы ищем? – спросил Леха.
 – Да что угодно. Отчеты о поездке Крутова, видеофильмы, фотографии или просто любые подозрительные документы.
 В течение нескольких минут курсанты методично обшаривали помещение магазина. Собственно говоря, это был не совсем магазин. Вместо птиц предлагались только их фотографии в красочных альбомах. Сейчас эти альбомы веером были разбросаны по полу.
 – Нашел какую-то записку, – сообщил Леха, выползая из-под поваленного стола.
 – Читай.
 – Не могу, в ней только иероглифы.
 – Так это же то, что нам надо! Припрячь ее, пригодится.
 Курсанты снова вернулись к поискам, но удача от них, видимо, отвернулась.
 – Похоже, те, кто был здесь до нас, хорошо потрудились, – заметил Леха.
 – Надеюсь, те, кто был здесь до нас, сюда уже не вернутся, – поддакнул Веня.
 – Хочется верить.
 – Верьте-верьте, – раздался противный голос сзади.
 Курсанты обернулись. В дверном проеме, совершенно загораживая путь к отступлению, стояли двое в камуфляже.
 – Блажен, кто верует, – добавил второй, очевидно, любитель классической литературы.
 – Вы, ребята, кто такие? – не потеряв самообладания, спросил Кулапудов.
 – Мы из охранного агентства, – первый парень продемонстрировал курсантам бицепс. На рукаве его действительно сиял какой-то значок.
 – А вы кто такие? – спросил второй.
 – А мы из шко... – Веня вовремя ткнул Леху в бок.
 – Мы частные детективы, – ответил он. – Занимаемся независимым расследованием.
 – Вот как, – парни переглянулись. – Детективы, значит? Удостоверения можете показать? Ну, или хотя бы лицензию?
 – Лицензию? – Кулапудов искренне удивился. Он никогда не предполагал, что для этого нужна лицензия.
 – Впервые слышите? – улыбаясь, спросил «любитель классики». – Я так и думал. А как вы, интересно, объясните несанкционированный взлом?
 «Интересно, они специально по очереди говорят, чтобы никому не было обидно?» – неожиданно подумал Веня. Мысль эта показалась ему настолько смешной, что он непроизвольно хихикнул.
 – Мы сказали что-то смешное? – уточнил первый, подтверждая тем самым Венькину версию.
 – Нет, что вы, ничего подобного, – сквозь смех оправдывался Кулапудов. Леха с недоумением взирал на товарища.
 – Ну все, парень, ты меня допек. Теперь придется поговорить по-другому.
 Двое в камуфляже стали приближаться к курсантам. Перед лицом такой опасности смех Кулапудова быстро иссяк.
 – Леха, твой тот, что слева, – скомандовал он.
 – Договорились, – кивнул Пешкодралов.
 На самом деле оба курсанта превосходили по комплекции своих соперников. И то, что те полезли в драку, показывало, насколько охранники из агентства недооценили ребят.
 Первый нападающий кинулся к Пешкодралову и попытался нанести ему удар в челюсть снизу. Вернее, он мог бы быть таким, если бы рука не встретилась в полете с плечом Лехи. Натолкнувшись на эту преграду, злоумышленник понял, что победить в драке ему будет трудновато. Ушибленная рука сразу заныла, а через полсекунды и совершенно отнялась.
 – Проблемы? – широко улыбнулся Леха, почувствовав свое превосходство.
 – Ах ты! – парень попробовал было ударить Пешкодралова ногой, но для хорошего замаха он слишком близко стоял. Кроме того, Леха отскочил и схватил парня за стопу. Немного подержав его в этом неудобном и совершенно проигрышном положении, курсант сжалился и позволил нападавшему упасть на пол. Сам он лишь немного его при этом подтолкнул. Однако, добравшись до пола, парень почему-то не захотел вставать.
 – Нокаут! – констатировал Леха и повернулся к Вене.
 Кулапудов подошел к драке с размахом. Перехватив руку противника, он вывернул ее и толкнул парня прямо на груду столов и стульев. Те не выдержали падения и развалились с грохотом и треском.
 – Жаль, отличная мебель, – пробормотал Веня.
 Увидев, что охранник пытается встать, Кулапудов схватил ножку от стула и хорошенько приложился ему по затылку. Парень немедленно затих.
 – Все в порядке? – спросил Леха.
 – В полном, – довольно ответил Кулапудов. – Потери?
 Леха задумался, прислушиваясь к своим ощущениям.
 – Рука, наверное, пару дней болеть будет, – сказал он.
 – Это пустяки. Но теперь надо по-быстрому сматываться, пока за этими товарищами не явились их приятели.
 – Думаешь, придут?
 – Думаю, вполне.
 Курсанты быстро покинули помещение магазина, унося с собой лишь сладкое ощущение легкой победы да небольшую бумажку с непонятными иероглифами.


* * *

 Веселее всех этот день провел Федя. Он снова отправился на репетиции конкурса под присмотром Антонины Дмитриевны.
 Помимо общих заданий ему предстояло еще и присмотреться к основным претендентам на победу, а если получится, то и познакомиться с ними. Ведь записки, найденные в больнице, вовсе не исключали, что нападавший все-таки связан с конкурсом.
 К огромному Фединому облегчению, конкурсантов не заставляли на репетициях раздеваться до трусов, хотя постоянно напоминали, что на сцене они будут выглядеть именно так.
 – Лесков, подбери живот! Это сейчас его из-за твоих треников не видно, а когда на сцену выйдешь, все со смеху упадут.
 – Эй ты, как тебя там! Ганга! Разверни плечи! Да они у тебя в два раза шире, чем ты хочешь показать! Вот и разверни их!
 Федя действительно сутулился, потому что ужасно смущался. Но, несмотря на это, его фигура, закаленная множественными тренировками у Садюкина, привлекала завистливые взгляды конкурентов. Сам того не подозревая, уже на второй день своего пребывания на репетициях Федя стал считаться фаворитом соревнований наравне с Денисом и Альбертом.
 – Кусмарев, подбородок выше! Выше, к потолку! Вот так! Ты не старый дед, а полный сил парень.
 Виталий Андреевич, главный руководитель и идейный вдохновитель всего шоу, не сводил глаз с парней. У каждого из них был бейджик с номером, а у Андреевича, как прозвали конкурсанты своего руководителя, – список с номерами и фамилиями. Но руководитель почти уже не нуждался в этом списке.
 – Бодрее, бодрее! – командовал он.
 Ребята шли по кругу, стараясь не вилять бедрами, держать спину прямо, втянуть живот и зад в себя и еще одновременно выполнять огромную кучу всяких правил.
 Наконец им был позволен небольшой перерыв. Федя сел в кресло рядом с Антониной Дмитриевной.
 – И как живут эти бедные манекенщицы?! – простонал он. – Столько всякой мороки. Неужели нельзя просто так спокойно пройти?
 – Так, как заставляют ходить вас, лучше смотрится со стороны. Люди ведь придут на вас смотреть, надо же им угодить. Да и перед жюри нужно выставить себя с лучшей стороны.
 – Но ведь мы почти все время будем стоять! – возразил Федя.
 – А выход и уход со сцены? Это, между прочим, самое главное. Лучше всего запоминается именно первое впечатление. Но зато если плохой выход можно скрасить хорошим выступлением, то от того, как ты уйдешь, во многом зависят оценки.
 – Я никогда с этим не справлюсь! – заявил Федя. – Какое счастье, что мне все-таки не придется выступать на этом соревновании!
 – Потише об этом говори, – предупредила его Антонина Дмитриевна. – Для всех ты обычный конкурсант. Кстати, один из них явно направляется к нам. Не удивляйся, но это сам Альберт.
 Федя обернулся, стараясь ничем не показывать своего состояния.
 – Привет, – поздоровался подошедший. – Меня зовут Альберт.
 – Федя, – чуть нахмурившись, чтобы казаться серьезнее, ответил Ганга. – А это моя бабушка, Антонина Дмитриевна.
 – Очень приятно, – Альберт склонился и поцеловал бабушке руку. Та мило улыбнулась.
 – Болтайте, мальчики, а я пойду выпью чаю. – С этими словами она удалилась.
 – Хотел бы я, чтобы моя бабушка была здесь, – помолчав, сказал Альберт.
 – А где она?
 – Она живет в Грузии вместе с моими родителями. Я тут один.
 – Грустно, наверное?
 – Да, временами. А ты как сюда попал? Ты же позже всех появился, если я не ошибаюсь?
 – Не ошибаешься, – кивнул Федя и поведал ему байку про опоздание, сочиненную еще вчера.
 – Ах, вот оно что. Надеешься победить?
 Федя, очень любивший занятия по психологии, сразу заметил, как дрогнул голос собеседника. «Он очень хочет выиграть», – подумал Федя, а вслух сказал: – По-моему, у меня нет шансов.
 – Ты не прав, – возразил Альберт. – Я сегодня слышал, как Андреич говорил про тебя.
 – И что он сказал?
 – Хороший рельеф, он сказал, и еще... Ты не обидишься?
 – Это что-то про мой цвет кожи? – догадался Федя.
 – Ну да. Он сказал, что для тебя это выигрышно. Что это может сыграть в твою пользу, понимаешь?
 – Да, – курсант медленно кивнул. – А зачем ты мне все это говоришь?
 – Хочу поближе с тобой познакомиться, – напрямую ответил Альберт. – Предпочитаю знать соперников в лицо.
 – Чтобы дождаться, когда они повернутся спиной? – Федя постарался, чтобы фраза действительно прозвучала как шутка.
 – Никогда, – серьезно ответил Альберт. Потом глянул на Федю, увидел, что тот улыбается.
 – Извини, – он ответил улыбкой. – Наверное, я слишком серьезно ко всему этому отношусь. Но в спину я не ударил бы никогда. У меня дома такое поведение недостойно мужчины.
 – Понятно, – Федя посмотрел в сторону. Прочие конкурсанты также расселись группками, некоторые поглядывали в их сторону.
 – Нами интересуются, – заметил он.
 – Неудивительно, – ответил Альберт. – Все думают, что мы затеваем коалицию.
 – Как это?
 – Как бы тебе объяснить. Ну, например, у нас двоих есть еще один соперник. А призовых мест всего два. Мы объединяемся и начинаем ему всячески вредить.
 – Понятно, – остановил его Федя. – Гадость какая.
 – Не то слово.
 В этот момент вернулась Антонина Дмитриевна.
 – Все еще отдыхаете? – спросила она. – По-моему, Андреич слегка затянул с передышкой.
 Альберт еще раз слегка поклонился бабушке и отошел.
 – Какой приятный молодой человек, – заметила она.
 – Кажется, он весьма умен, – сказал Федя.
 – Это ведь не он организовал нападение на Илью?
 – Кажется, нет.
 – Мне тоже так показалось. Значит, остается еще один фаворит. Денис?
 – Постараюсь пообщаться с ним. Хотя теперь, наверное, он будет ко мне относиться с опаской.
 – Парни, подъем, – скомандовал Андреич. – За дело.
 Антонина Дмитриевна вытащила из сумочки вязание, чтобы доделать зимнюю шапку для Антона. Она точно знала, что она будет именно для Антона, а не для Андрея, хотя не смогла бы объяснить почему. За вязанием Антонина Дмитриевна обдумывала только что услышанное. Отойдя от мальчиков, она направилась вовсе не в кафе, расположенное в соседней комнате, а в туалет. Там, подправляя у зеркала макияж, она подслушала болтовню двух девчонок, непонятно какими правдами или неправдами пробравшихся на репетицию.
 Не будем оправдывать бабушку близнецов, она сделала это нарочно. Точнее, начало разговора она застала случайно. Но, услышав, о чем, а точнее, о ком идет речь, Антонина Дмитриевна задержалась, чтобы услышать продолжение. Она даже специально смазала тушь на ресницах и потом долго восстанавливала красоту.
 – Как тебе черненький? – спросила одна из девчонок – рыженькая. Обе стояли в двух метрах от бабушки, у соседнего зеркала, и наводили красоту на смазливые мордашки.
 – Обаяшка! – заявила ее подруга, одетая в немыслимого розового цвета джинсы, и обе глупо захихикали.
 – Точно! Такой торс!
 – И почему он не снимает майку?
 – Все равно он не выиграет! – заявила девчонка в джинсах.
 – А вот и нет, очень даже выиграет. Спорим?
 – На что?
 – Если проиграешь, пойдешь и поцелуешь его.
 Бабушка, слышавшая каждое слово, ужаснулась тому, какая участь ждет Федю в случае проигрыша.
 – А если выиграю, то его поцелуешь ты.
 Час от часу не легче! К счастью, в этот момент Антонина Дмитриевна вспомнила, что Федя вовсе не участвует в конкурсе, и это ее несколько успокоило.
 – Договорились.
 – Только он все равно не выиграет. Собьет его какой-нибудь машиной, и все, капут!
 – Как Илюшку? – рыжая девушка вздохнула.
 – Ну да. Было три фаворита, останется два. Чик, и готово.
 Что она подразумевала под словом «чик», для бабушки близнецов так и осталось загадкой. Но, убедившись, что разговор окончен, она немедленно поспешила к Феде. Пока тот разговаривал с Альбертом, Антонина Дмитриевна присматривалась к юноше.
 И вот теперь она за вязанием пыталась все осмыслить.
 Конечно, разговоры девчонок могут вообще не нести никакого смысла, как это частенько бывает. Но могут и нести.
 Она сбилась со счета, убирая петли, поэтому от размышлений пришлось на время отвлечься.
 Итак, у нас есть двое кандидатов в заказчики нападения: Альберт, в невиновности которого они с Федей почти уверены, и непонятный Денис. Непонятный хотя бы по тому, как себя держит. Ни с кем не общается, ни с кем не знакомится. И даже на девушек, тайком пробирающихся в зал, не обращает никакого внимания.
 Антонина Дмитриевна вспомнила слова Феди о том, что Денис должен отнестись к нему настороженно. Сначала она не обратила на это внимание, но теперь поняла, что Федя прав. После того, как он весь перерыв болтал с Альбертом, любой на месте Дениса заподозрил бы неладное. И бабушка решила, что действовать придется ей самой. Она отложила вязание и стала пристально рассматривать претендента на победу.
 Тем временем ребята отрабатывали мышцы. Им пришлось-таки раздеться до пояса, от чего девчонки-болельщицы буквально повизгивали от восторга.
 – Бицепс! Трицепс! – командовал Андреич. – Хорошо, мальчики! Повернулись спиной!
 «Мальчики» старались вовсю. Пот лил с них градом. Спины блестели.
 – Еще раз то же самое упражнение, – велел руководитель.
 Федя вместе с остальными тщательно выполнял его команды.
 Когда через час парни снова сделали передышку, то большинство сразу отправились в душ. В числе тех немногих, кто остался, был и Денис. Казалось, он совершенно не напрягался и теперь выглядел свеженьким.
 – Денис? – обратилась к нему Антонина Дмитриевна.
 – Да, – ответил он.
 – Не могли бы вы мне помочь?
 – Конечно, – ответил тот, видимо, недоумевая. Такому парню, наверное, привычно переводить немощных бабушек через дорогу или носить им сумки. Но вот чем он мог помочь ей здесь, в этом зале?
 – Видите ли, я бабушка...
 – Одного из конкурсантов. Не так ли? Подождите, я сейчас вспомню. Федор Ганга, правильно?
 – У вас отличная память, – похвалила она.
 – Вы немного похожи, – сказал Денис.
 – Вот как? – Антонина Дмитриевна усмехнулась этому признанию.
 – Да. Вероятно, люди этого не замечают, но я всегда вижу то, что скрыто от остальных. У вас похожие глаза... и душа.
 – Не будь мне столько лет, я бы подумала, что вы пытаетесь меня... как это называется... склеить, – ответила Федина псевдобабушка.
 – О, ведь внутренне вы молоды. Не правда ли? – он внимательно на нее посмотрел.
 – Так как насчет помочь? – спросила она.
 – С удовольствием.
 «Вот как, уже с удовольствием? Раньше было просто „да“. Ладно, посмотрим, на что ты способен», – подумала Антонина Дмитриевна.
 – Дело в том, что я ужасно боюсь за своего внука. Здесь произошло такое происшествие, – бабушка сделала огромные глаза.
 – О да, я слышал. Покушение на Илью Крутова.
 – Совершенно верно. И, как говорят, это было сделано, чтобы помешать ему победить.
 – Говорят, – как-то неуверенно пробормотал Денис.
 – Так вот, моя просьба заключается в следующем. Мне показалось, что у вас есть машина? Не могли бы вы подбросить нас до дома? Это недалеко, и вам наверняка по пути. Ну, так мне будет спокойнее.
 – Сожалею, – молодой человек покачал головой. – Но я вынужден вам отказать.
 – Но почему...
 – Я не вожу машину. Сожалею...
 – Ах вот оно что, – Антонина Дмитриевна изобразила на лице разочарование. – Тогда извините, что побеспокоила.
 Она отошла в сторону, ругая себя. Как же неосторожно с ее стороны было так напрямую завести разговор о машине. Он ведь мог и догадаться о ее подозрениях.
 «А впрочем, пусть догадывается, – Антонина Дмитриевна решительно тряхнула головой. – В конце концов я обычная бабушка, которая беспокоится за своего внука».
 Она была уже почти уверена, что и Денис непричастен к нападению на Крутова. Стоило подойти ближе, чтобы понять, что этот мальчик не мог ни осуществить, ни тем более организовать подобное преступление. Женщине стало сразу ясно, почему он сторонится остальных. Парень не только был весьма ограничен в средствах, но и имел грандиозный комплекс по поводу этого.
 Свои соображения она изложила Феде, когда тот вернулся из душа. Пока он к ней приближался, Антонина Дмитриевна невольно залюбовалась его фигурой и действительно пожалела о том, что не приходится ему бабушкой по-настоящему.
 – Так что, мое дежурство здесь окончено? – спросил Федя с явным облегчением.
 – Похоже, что да, – ответила она с явным сожалением, поскольку вместе с Фединым завершилось и ее дежурство.
 – И мы можем возвращаться в гостиницу?
 – Запросто.
 – В таком случае мы сделаем это немедленно, – радостно сказал Федя. – Поскольку следующее упражнение – снова дефиле.


* * *

 В гостинице они встретили Веню и Леху.
 – О, здорово! – радостно поприветствовал их Федя.
 – Курсант Ганга! – весело воскликнул Веня. – Вы почему не на боевом посту?
 – Пост оставлен за ненадобностью, – браво ответил Федя, поразившись изменениям, произошедшим с Веней. Еще вчера их товарищ был грозным и занудным командиром. С тех пор он стал стремительно меняться, и вот теперь сиял улыбкой не хуже Дирола.
 – Доложите, – Кулапудов уселся в кресло, положив ногу на ногу.
 – В процессе выполнения задания основные потенциальные злодеи были тщательно проверены. Выяснилось, что ни один из них не удовлетворяет всем признакам вероятного преступника, а именно, наличию возможности и желания помешать Илье Крутову участвовать в конкурсе, – отрапортовал Федя.
 – Молодец, – похвалил его Веня.
 – Разрешите добавить, товарищ курсант? – вдруг вмешалась Антонина Дмитриевна.
 Веня несколько смешался, но потом вспомнил о правилах вежливости. Он вскочил, усадил Антонину Дмитриевну в кресло, а затем сам уселся в соседнее. И только после всего этого сказал:
 – Говорите, товарищ добровольный помощник. Я вас внимательно слушаю.
 – При выполнении боевого задания курсант Ганга показал себя умелым и ответственным бойцом. Он быстро вышел в фавориты конкурса, как бы встав на место Крутова и тем самым вызвав огонь на себя. Однако, несмотря на это, ни одного покушения или угрозы не последовало. Правильно я говорю?
 – Так точно, Антонина Дмитриевна! – отчеканил Федя, сдвинув пятки.
 – Это позволяет нам предположить, что угроза исходит не от участников конкурса! – завершила бабушка свою речь.
 – Скажите, Антонина Дмитриевна, а вы случайно не хотите к нам в школу на работу устроиться? – вдруг совершенно серьезно спросил Веня.
 – Это предложение?
 – К сожалению, пока нет.
 – А жаль, – заявила бабушка. – Я бы обязательно подумала. Так что там у вас с магазином?
 – О, там был настоящий экшен! Сейчас мы вам вкратце расскажем.
 Ребята наперебой начали рассказывать о своем сражении. Минут через пятнадцать, когда они наконец заткнулись, Федя успел уже запомнить все чуть ли не дословно.
 – И как вы думаете, это были настоящие охранники? – спросила Антонина Дмитриевна.
 – Вопрос в самую точку. Нет, я думаю, что это были преступники, – пояснил Веня.
 – А внешность запомнили? – спросил Федя.
 – Ну как тебе сказать? – Веня смущенно почесал в затылке. – Сначала они стояли в проходе, то есть против света. И разобрать лиц было совершенно невозможно. Ну а потом завертелось, сам понимаешь.
 – Я запомнил кое-что, – вмешался вдруг Леха. – У того, который нападал на меня, на кулаке татуировка: «Саша».
 – Надо полагать, что это его имя? – задумался Федя.
 – Если только это не имя его возлюбленной, – сказал Веня.
 – А, ну да. Тебе ли не знать.
 Веня Кулапудов тоже в свое время сделал татуировку и именно с именем возлюбленной. Девушка, правда, не ответила взаимностью, но вот татушка осталась. Сам Веня считал, что ему крайне повезло. Его дама сердца носила точно такое же, достаточно редкое имя – Зося.
 – Теперь нужно узнать, охраняется ли фирма Крутова каким-нибудь агентством, – предложил Леха.
 – Предлагаешь спросить у Крутова?
 – А что, давайте съездим к нему в больницу. Я, кстати, этого Илью еще ни разу не видел.


* * *

 Так получилось, что в больнице собрались все курсанты. Обменявшись новостями и впечатлениями, они решили пообщаться с Ильей.
 Когда парни все разом вошли в небольшую палату, Илья немного испугался, но потом увидел в толпе знакомые лица близнецов и Феди.
 – Вы откуда в таком количестве? – спросил он.
 – Мы не откуда, а куда, – поучительно сказал Антон. – Мы к тебе.
 – Ко мне? Все? А зачем?
 – Кто как. Кто знакомиться, а кто с вопросами. Справишься со всем сразу?
 – Попробую.
 Илья перезнакомился со всеми прибывшими.
 – Ну выкладывайте свои вопросы, – нетерпеливо потребовал он.
 – Скажите, ведь у вас есть фирма, которая находится на улице Некрасова? – спросил Веня.
 – Ну есть.
 – И как она сейчас функционирует?
 – Полагаю, что она пока закрыта. Видите ли, это частное предприятие, и, кроме меня, там только еще один постоянный работник. Это секретарша, она же по совместительству и юрист фирмы. Но сейчас у нее, во-первых, отпуск. А во-вторых, без меня ей там делать нечего.
 – Скажите, а ключи от офиса у нее есть?
 – А зачем они ей? – Илья внимательно посмотрел на окружающих его курсантов, но ответа не дождался.
 – Значит, нет? А вы знаете, что в вашей фирме был произведен полнейший и подробнейший обыск. Со всеми вытекающими...
 – Какой обыск, кем? С какими еще вытекающими?
 – К сожалению, обыск производился не нами. Мы туда не успели, – признался Веня. – Но до нас там кто-то основательно все переворошил. Все разбросал, мебель немножко поломал...
 Дирол оценил ход Кулапудова и одобрительно улыбнулся. Молодец Венька! Списывает собственные разрушения на счет бандитов.
 – Я ничего не знал, – Илья, похоже, говорил честно. – А не знаете, что они оттуда унесли? Хотя, откуда же вам знать...
 – Можно еще вопрос?
 – Валяйте, – Крутов махнул рукой. – Теперь мне уже ничего не страшно.
 – Ваша фирма охраняется?
 – Да нет, как-то не было в этом надобности. Хотя теперь, наверное, придется нанять охранников. Все, вопросов больше нет? – спросил он.
 – Нет.
 – Тогда будьте добры, покиньте комнату.
 – А неплохо он нас выставил, правда? – спросил Антон, оказавшись за дверью палаты.
 – Он в своем праве, – ответил Андрей.


* * *

 – Ну что, теперь пойдем к Добродушевичу? – спросил Леха. Остальные согласно закивали.
 В отделении милиции царила тишина.
 – Иннокентий Аркадьевич?
 – Входите в лабораторию! – крикнул Добродушевич откуда-то из недр отделения.
 Курсанты протопали по коридору и вошли в небольшую лабораторию. Начальник отделения трудился над микроскопом.
 – Обожаю проводить экспертизы! – признался он. – Никогда не могу отказать себе в этом удовольствии.
 – Ну и как там пальчики? – спросил Дирол.
 – Не особенно хорошо, – Иннокентий Аркадьевич сокрушенно покачал головой. – На кубке, похоже, только отпечатки этого дедули, у которого вы кубок нашли. Хотя для надежности придется съездить снять.
 – Так вы туда все равно поедете? – обрадовался Веня.
 – Обязательно.
 – Тогда, пожалуйста, допросите этого Стародубова. А то меня ребята остановили, а я теперь жалею.
 Добродушевич внимательно посмотрел на Кулапудова.
 – А хотите, поехали со мной, – предложил он. – Сами и поучаствуете. Согласны?
 – Конечно! – с восторгом согласился Веня.
 – А что с записками? – Антон оттеснил довольного Кулапудова в сторону.
 – Совершенно ничего, – огорченно сообщил начальник отделения. – Обычная тетрадная бумага, обычная шариковая ручка. Никаких отпечатков.
 – Совершенно никаких? – удивился Антон. При письме шариковой ручкой обычно оставались отпечатки измазанных в пасте пальцев.
 – Я так сказал? Нет, ну что вы! Есть четкий отпечаток кожаной перчатки, испачканной в синей пасте. Если у кого-то есть база данных на перчатки, я буду рад его помощи.
 Курсанты переглянулись и рассмеялись.
 – А что, мысль хорошая, – кивнул Леха.
 – Вот бы такую курсовую написать, – представил Дирол. – Я так и вижу: «Концепция создания базы данных отпечатков пальцев кожаных перчаток на примере города Зюзюкинска».
 – И основные отличия отпечатков кожаных перчаток от шерстяных, – добавил Андрей.
 – Мочила ахнет!
 – Самое главное, чтобы он в обморок не упал! – заметил Иннокентий Аркадьевич.
 – Кто в обморок, Мочила? – И курсанты уже во второй раз за утро дружно рассмеялись.
 – Ну ладно, смех смехом, а дело делать надо, – сказал Добродушевич, когда наконец успокоился. – Веня, оставайтесь здесь, поедем с вами в Копылку. А у остальных какие планы?
 Ребята переглянулись.
 – Отпустите нас домой, – попросил Федя.
 – Что, уже? – нахмурился начальник отделения. – А как же еще одно нераскрытое преступление?
 – След ведет в Зюзюкинск, – объяснил Дирол.
 – Вот как? Ну тогда, конечно. Только обещайте постоянно держать меня в курсе дел.
 – Так точно, товарищ майор, – дружно отчеканили курсанты, щелкнув каблуками.
 Добродушевич оглядел их с умилением.
 – Вольно, – скомандовал он. – Можете быть свободны. Сейчас я договорюсь насчет транспорта. «Газель» заедет за вами в гостиницу через пару часов. Хотя, – он глянул на часы, – сейчас уже, пожалуй, поздновато. Тогда завтра утром, в восемь. Договорились?


* * *

 Курсанты, все, кроме Вени Кулапудова, вернулись в гостиницу.
 – Что будем делать? – спросил Дирол, как только все вошли в его номер.
 – Как насчет выспаться и отдохнуть? – предложил Федя.
 – Фу-у-у, это скучно. Давайте что-нибудь замутим.
 – Поставим эту гостиницу на уши! – довольно потер ладони Антон.
 – Что надо делать? – тут же согласился Андрей.
 Леха переводил взгляд с одного на другого.
 – А если вас поймают? – спросил он.
 – Так ведь в том и заключается главная фишка – сделать так, чтобы не поймали, – объяснил ему Дирол.
 – Как хотите, а я пойду спать. Всем спокойной ночи, – Пешкодралов развернулся и ушел в свой номер.
 – Ну вот, объект приколов номер один уже нашелся, – довольно заявил Дирол.
 – Все понятно, – усмехнулся Федя. – Теперь я спать не пойду. Знаю уже, что меня ждет.
 – Значит, ты с нами?
 – Похоже, что да, – курсант кивнул.
 – Тогда так. У меня есть идея...
 В гостинице «Счастье Калошина» проживало необычно много постояльцев. Вероятно, это было как-то связано с проходящим в городе мероприятием и тем, что все прочие гостиницы были переполнены. Поэтому, когда в холл вошли еще четверо, на них сначала никто не обратил внимания.
 Администратор улаживал очередную проблему, менеджеры носились по гостинице взад-вперед на крейсерской скорости. Носильщики, утомленные непривычно большим количеством сумок, отдыхали в креслах.
 – Опять улеглись! – в который раз рявкнул на них администратор, на секунду отвлекшийся от своего занятия.
 – Нет, босс, – лениво ответил один из них. – На сегодняшний день количество сумок исчерпано. Больше мы ничего не отнесем.
 – Платят-то нам за килограммы, – согласно кивнул второй. – А за сегодня мы уже этих килограммов перетаскали на неделю вперед. Так что у нас сейчас заслуженный отдых.
 Администратор в сердцах выругался, о чем тут же пожалел. Стоявшая рядом дама приняла часть его реплики на свой счет, в результате чего только что улаженный скандал разгорелся с новой силой.
 В этой суете никто даже и не глянул на необычную группу, состоящую из одного мужчины и трех... хм, ладно, пусть будет трех женщин. Пока наконец Федя, который и являлся тем единственным мужчиной, не решился сам привлечь внимание.
 Он подошел к администратору, грубовато отпихнул скандалистку и обратился к служащему на непонятном языке.
 – Чего вы хотите? – тот, распаленный спором, не сразу сообразил, что перед ним иностранец.
 Федя повторил свою тираду на этот раз уже значительно более грозным тоном.
 – Понял, понял. Номер?
 Иностранец широким жестом обвел женщин, скромно стоящих позади и прикрывающих лица платками.
 – Четыре? – уточнил администратор.
 Увидев, что гость его не понимает, он показал тому четыре пальца. В ответ тот показал два.
 – Только два?
 Ганга кивнул и жестами объяснил, что в одном номере будет жить он сам, а в другом – женщины.
 – Только на разных этажах, – возразил администратор.
 Тщетно стараясь объяснить это гостю, он совсем забыл о постоялице, на время замолчавшей. Но она тут же напомнила о себе.
 – Как вы смеете держать женщин в одной комнате? – возмутилась она. – Ведь женщина – это нежное и воздушное существо! Она должна быть окружена заботой и лаской. А вы... Вы бездушный, безнравственный и отвратительный тип!
 Женщина зарыдала. Администратор с ужасом глянул на Федю, справедливо опасаясь, что это произведет на того неприятное впечатление. Федя в ответ с ужасом глянул на администратора, а потом беспомощно обернулся к друзьям, которые пока не понимали, что происходит.
 Гостья тем временем снова переключилась на администратора:
 – Вы тоже бездушный, безнравственный и отвратительный тип! – заявила она ему. – Как вы можете запрещать мне общаться с Мессиром! Ведь я же без него никуда! Я даже в ванной с ним не расстаюсь. Иногда, конечно, приходится, надо же моему кисе удовлетворять свои мужские инстинкты, – она скромно потупила глаза в пол.
 – Какие еще мужские инстинкты? – закричал рассерженный администратор. – Идите прочь со своими мужскими инстинктами.
 Гостья остолбенела:
 – Я буду жаловаться в общество защиты животных! – грозно заявила она. – И вы все поплатитесь. И вы тоже, – кинула она Феде, уходя. В руке у нее покачивалась огромная сумка, из которой доносились странные звуки.
 – Болтается тут со своим котом, – в сердцах сказал служащий, тщетно пытаясь успокоиться. – Извините.
 Федя внимательно смотрел вслед уходящей женщине и тихо порадовался тому, что она его не узнала. Эта незнакомка была не кто иная, как Домна Мартеновна Залипхина, живущая в Зюзюкинске недалеко от Школы милиции.
 Администратор долго вспоминал, о чем он разговаривал с иностранцем.
 – Ах, да, – наконец сказал он. – Мы не можем поместить вас в комнаты на одном этаже. Понимаете? Фу, черт, да как бы вам объяснить?
 – Фсе ф порятке, дафайте на расных, – негромко сказала одна из женщин.
 – Вы говорите по-русски? – обрадовался администратор. – Что же вы раньше молчали?
 – Шенщина не толжна... – она задумалась, подбирая слова, – кофорить перфой. И... просто гофорить.
 Как бы в подтверждение ее слов Федя развернулся и замахнулся на женщину. Потом все же передумал и ограничился грозным выговором на непонятном языке.
 – Строгий у вас муж, – бросил администратор, заполняя карточки.
 – Он не муш, – ответила женщина и подмигнула Ганге. Служащий покосился на грозного Федю, убедился, что тот отвернулся, и тоже подмигнул в ответ.
 Симпатичная женщина с большими глазами и приятным акцентом так увлекла его, что он совершенно забыл про карточки постояльцев и паспорта.
 – Ваши ключи, – почти прошептал он, передавая женщине два ключа.
 И тут же подпрыгнул от сильного удара кулаком по стойке. Федя, вспомнив о своих обязанностях, проявил характер и забрал ключи себе.
 – Фсе ф порятке, – успокоила его женщина и еще раз подмигнула. Ее взгляд обещал мужчине много приятных вещей.
 – Ну, Федька, ты даешь, – сказал Дирол, когда все четверо поднялись в номер. Близнецы, закамуфлированные под женщин, стаскивали с себя платки и юбки.
 – Что, тебе не понравилось?
 – Ты что должен был делать? Кричать как ненормальный, потрясать кулаками и производить впечатление страшного мавра. А вместо этого...
 – А вместо этого ты, Дирол, производил впечатление распутной женщины. Что у тебя, впрочем, неплохо получилось, – ответил ему Антон и подмигнул Феде.
 Дирол рассмеялся:
 – Ну ладно, главное, что у нас получилось. Но чего ты стоял как пень?
 – А вы не узнали эту тетку? – спросил Федя.
 – Какую тетку?
 – Это же та дама, которая на нашего Леху запала. Та самая, которая живет в Зюзюкинске.
 – Не может быть! – изумился Андрей. – А что она тут-то делает?
 – Откуда я знаю? Может, на конкурс приехала посмотреть.
 – Но она тебя не узнала?
 – По-моему, нет, – ответил Федя. – А ты, Дирол, что молчишь?
 – Я думаю, – хитро ответил тот. Фирменная его улыбка не предвещала ничего хорошего для Домны Мартеновны.
 – Ну и что теперь делать? – спросил курсант Ганга.
 – Ну, во-первых, надо бы растормошить Леху. Потом еще пустить слух об открывшемся в гостинице борделе с восточными женщинами, – Дирол указал на близнецов. Те одновременно прикрыли лица платочками и захихикали.
 – А в-третьих?
 – Это я пока еще не придумал. Но время еще есть. Как говорится, аппетит приходит во время еды.




 12


 В это время Веня с Добродушевичем загрузились в милицейский «газик».
 – Поедем без водителя? – несколько разочарованно спросил Кулапудов.
 – Да от него никакого проку нет, – отмахнулся Иннокентий Аркадьевич. – Сами справимся. Ты, кстати, машину водишь?
 Веня сглотнул. Водить он, конечно, умел, но за руль садиться не собирался. Тем не менее пришлось это сделать.
 – Я, Веня, водить машину никогда не умел, – рассказывал Добродушевич, пока их мотало из стороны в сторону на проселочной дороге. – Я всю жизнь боялся.
 – Кого, гаишников, что ли? – пробормотал Веня. Он и так не очень хорошо себя чувствовал, но из последних сил цеплялся за руль.
 – Да нет, автомобилей. Как сяду за руль, меня сразу в дрожь бросает. А ты как, в порядке?
 – В относительном, – признался Веня.
 – Ну, это ничего, – простодушно ответил Иннокентий Аркадьевич. – Ты парень молодой, справишься. Только во встречный трактор не врежься.
 – Спасибо за совет, – выдавил из себя Кулапудов.
 Несмотря ни на что, они все-таки медленно, но верно продвигались к цели. Наконец светлая полоса закончилась и наступила темная. Прямо на лесной дороге «газик» заглох и встал.
 – Что делать? – спросил Веня, когда понял, что машина не заведется.
 – А, с ним такое бывает, – Добродушевич беспечно махнул рукой. – Я уже привык и знаю надежное средство.
 – Да? И какое же?
 Майор выдержал прямо-таки театральную паузу, отечески похлопал Веню по плечу и проговорил:
 – Все, что нам нужно, это какое-нибудь попутное средство передвижения, – сообщил он.
 Попутное средство передвижения прибыло где-то часа через полтора. Это был мужик на пресловутом тракторе.
 – Эй, тормози! – крикнул ему Добродушевич.
 Тот наверняка не услышал, но все же остановился. Видимо, в народе уважение к милиции еще не иссякло.
 – До Копылки подбросишь? – громко крикнул Иннокентий Аркадьевич, стараясь заглушить звук работающего мотора.
 Мужик внимательно оглядел их, потом заглохнувший «газик».
 – Менты, что ли? – крикнул он.
 – Ага.
 – В Копылку едете или дальше?
 – Туда! А далеко ли?
 – Да нет, километров пять. Трос у вас есть? Я на буксире дотащу, а там починим.
 – Спасибо, браток!
 Добродушевич достал из багажника трос, помог закрепить его на тракторе, после чего они оба сели в машину.
 – Поехали! – майор махнул рукой.
 Вене никогда раньше не приходилось ездить на прицепе за трактором. И после десяти минут поездки он понял, что больше ни за что на это не согласится. Во-первых, мужик совершенно не выбирал дорогу и катил напрямик. И если трактор проходил по колдобинам и ямам как по асфальту, «газику» доставалось по полной программе. Во-вторых, трос был коротковат. Не отрываясь ни на секунду, Кулапудов следил за трактором и дорогой. Чуть только тягач притормаживал, курсант тоже давил на тормоза.
 Веня зазевался только один раз. Подпрыгнув на очередной кочке, он долетел аж до потолка кабины и слегка ударился затылком. От этого в глазах у юного курсанта на миг потемнело. Когда же Веня снова обрел возможность ясно видеть, то понял, что зад трактора неумолимо и быстро приближается к капоту «газика». Осознав, что тормоза уже не спасут, Кулапудов вывернул руль. Капот «газика» прошел сантиметрах в пяти от трактора.
 Мужик остановил тягач и вышел из кабины.
 – Вы мне машину сломаете! – крикнул он. – Отвязывайтесь!
 Тщетно майор и курсант старались объяснить ему, что от столкновения пострадает скорее их машина, чем его, но мужик был непреклонен.
 – Отвязывайтесь!
 Пришлось отвязаться. Впрочем, Добродушевич тешил себя надеждой, что до Копылки остались считаные сотни метров.
 – Деревню, наверное, не видно из-за деревьев, – успокоительно сказал он. – Сейчас мы немного пройдем...
 Однако Веню это не успокоило. Он прекрасно помнил, что лес подходит к деревне только с одной стороны. Но они-то должны приехать совершенно с другой. Если не предположить, конечно, что проселочная дорога делает огромный крюк, обходя Копылку.
 Эти соображения он изложил Иннокентию Аркадьевичу, но тот только махнул рукой:
 – Ничего, дойдем.
 Они отбуксировали «газик» в кусты и замаскировали его ветками.
 – Пошли, что ли?
 Идти им пришлось порядочно. Километра два Добродушевич был уверен, что все идет так, как надо. Потом начал сомневаться. После часа ходьбы он решил, что что-то неладно.
 Между тем начало смеркаться. Лес приобрел какой-то загадочный цвет, небо тоже потемнело.
 – Вон, смотрите, грибники! – Веня махнул рукой.
 Действительно, по дороге им навстречу вышли две бабульки с огромными ведрами грибов.
 – Здорово, служивые! – поздоровалась одна.
 – Мы милиционеры, – сухо поправил ее Веня.
 – Не скажете, где Копылка? Что-то мы заблудились, – спросил Добродушевич.
 – А пойдемте с нами. Мы туда как раз и направляемся. Только это напрямик через лес. А если как вы идти, тут еще километров двадцать будет.
 – Двадцать? – Иннокентий Аркадьевич посмотрел на Веню. – Но тракторист вез нас именно сюда.
 – Так ему же на тракторе все равно, – объяснила разговорчивая бабулька. – Ладно, милки, пойдемте, чтобы до ночи успеть. Только ведерки понесите-ка.
 Через полчаса Веня устал удивляться, как сухонькие на вид бабулечки могли нести такие тяжеленные ведра. Даже у него, привычного к тяготам курсантской жизни, уже начали отваливаться руки. Создавалось впечатление, что без колдовства здесь не обошлось.
 Неожиданно ему на ум пришла довольно забавная мысль. А что, если идут они совершенно не в Копылку? И что, если тракторист тот вовсе и не тракторист, а деревенские бабульки вовсе не деревенские? Что, если все это персонажи деревенских баек: леший, кикиморы, ведьмы? Веня, вообще-то, не особенно верил в подобные сказки. Но если на секунду предположить, что это правда? Все точнехонько укладывается в единую схему.
 Веня стал лихорадочно соображать. Его ум, окрепший на занятиях по криминалистике и логике, быстро составлял части головоломки.
 «Если этот дядька – леший, то его преступной целью было завести нас в чащу леса и там бросить. Нужно признать, ему это вполне удалось», – Веня настолько увлекся, что не заметил кочку и во весь рост растянулся на земле. Грибы, правда, из ведра не высыпались.
 – Ахти, какой ты нескладный, – заохала бабулька и кинулась поднимать Кулапудова.
 А тот внимательно рассматривал ведро с грибами.
 – Почему они у вас не рассыпались? – подозрительно спросил он.
 – Кто не рассыпался? А, да ты про грибочки. А там сеточка, милок, рыболовная. Не видишь, что ли?
 Не отвечая, Веня поднялся с земли. Значит, говорите, сеточка? Поднимая ведро, он провел рукой и на поверхности грибов действительно почувствовал леску.
 – А ты что подумал, колдовство, что ли? – спросила бабулька.
 – Колдовства не бывает, – хмуро ответил курсант.
 – Это у тебя не бывает, а у нас в тутошних лесах все бывает.
 Веня решил не спорить.
 Под руководством бабулек они вышли к Копылке довольно быстро.
 – Который час? – спросил он у Добродушевича.
 – Девять почти. Ну что, пойдем снимать отпечатки?
 – А не поздно?
 – Поздновато, конечно. Но куда деваться? Веди.
 В темноте Веня с трудом нашел дом предприимчивого деда Стародубова. Внутри они встретили старушку.
 – Ой, кто это на ночь глядя? – удивилась она.
 – Милиция, бабушка, не волнуйтесь.
 – Как же мне не волноваться. Нынче от милиции одни ужасы, – запричитала бабуля. – Давеча к старику моему приходили, напугали, ироды. Да уж не вы ли?
 – Не совсем, – неопределенно отозвался Добродушевич. – А старик-то ваш дома?
 – А вы к нему? Да нет его. Ушел.
 – Куда?
 – Не знаю, ничего не знаю. Ушел, и все.
 – В отказ пошла бабулечка. А так хотелось по-хорошему, – негромко сказал Иннокентий Аркадьевич.
 – Тут дед, недалеко, – ответил Веня.
 – А что, бабушка, можно ли у вас переночевать? – вдруг спросил Добродушевич. – А то не обидел бы вас кто.
 – Да кому я нужна, – ответила бабка, но отказаться не посмела. – Ладно, ночуйте. Располагайтесь, я только скотине корму задам.
 С этими словами бабуля вышла во двор.
 – А не поздновато ли скотину кормить? – ехидно спросил Добродушевич.
 – Вот и я думаю, – согласно кивнул Веня и выскользнул следом.
 Как они и ожидали, в хлеву прятался сам Евдоким Осипович. Бабуля вошла внутрь и стала уговаривать мужа бежать к соседям.
 – Найдут они тебя тут, все равно найдут, – убеждала она.
 – Обязательно найдем, – согласился с ней Веня, вошедший в хлев.
 Поняв, что его обнаружили, дед не сопротивлялся. Он покорно пошел в избу, где его поджидал Добродушевич. Майор уже разложил на столе подушечку с чернилами, бумагу – все приспособления для снятия отпечатков пальцев.
 – Сначала кладите пальцы сюда, – показал он на подушечку, – а потом на лист бумаги. И не вздумайте смазывать отпечатки, чернил хватит.
 – А бумаги? – спросил старичок.
 – И бумаги тоже. Приступайте.
 После нескольких неудачных попыток, причем Евдоким Осипович клялся и божился, что это вышло случайно, отпечатки все же были получены. Добродушевич вытащил лупу, рисунок отпечатков с похищенного кубка и принялся их сравнивать с полученными.
 – Один в один, – наконец изрек он.
 – И что это значит?
 – Все зависит от того, что вы нам расскажете.
 – Ничего не расскажу, – хозяин победно улыбнулся и сложил руки на груди.
 – Тогда вы арестованы.
 – Ха, – все так же уверенно усмехнулся тот. – А ордер у вас есть?
 – Вот, пожалуйста, – Добродушевич предъявил ему заранее оформленную бумагу.
 – А вот и нет, – выхватил дедуля ордер и разорвал его.
 – Думаете, это вам поможет?
 – По крайней мере вам придется ехать еще за одним.
 – Если бы внимательно рассмотрели уничтоженный экземпляр, то увидели бы, что это лишь ксерокопия. Настоящий лежит сейчас у меня во внутреннем кармане.
 – Покажите, – уже менее уверенно предложил Стародубов.
 – И не подумаю, – ответил Иннокентий Аркадьевич. – Вы арестованы и обвиняетесь в ограблении магазина и похищении кубка и остальных товаров.
 – Но я этого не делал! – заявил дед.
 Добродушевич ласково посмотрел на него:
 – Я знаю. Но пока вы – единственный подозреваемый. Ну так что, расскажете нам все, что знаете?
 Стародубов склонил голову:
 – Расскажу.
 Дело обстояло так. Евдоким шел по дороге из соседней деревни, когда его обогнала машина Крутова. Однако она не поехала прямо к Копылке, а свернула на небольшую дорогу, ведущую к свалке. Стародубова заинтересовал этот факт, и он внимательно следил за односельчанином. Тот вынимал из машины какие-то предметы, расшвыривая их в разные стороны. Потом это ему, видимо, надоело, и оставшуюся часть предметов он свалил в одну кучу, после чего сел в машину и поехал в деревню.
 – Неужели он вас не видел? – подозрительно спросил майор.
 – А я... это... в травку залег, – почесал дед в затылке. – Подумал, что если он что-то выкидывает, то ему, наверное, будет неприятно, если я подгляжу. Вот я и скрылся.
 – А потом, конечно, подошли поближе.
 – Ну да. А там столько всего! Часы, вазы разные, статуи. И еще много всего непонятного. Ну я до чужого добра не больно охоч, одну вазу только выбрал для старухи моей. Ну и все, – Стародубов смущенно смотрел на майора.
 – И никому про это не сказали?
 – Ну, шепнул Васильичу потихоньку, чтобы он тоже поживился. Я же не жадный, особенно до чужого. Но только про цацки и про Крутова-то ни слова не сказал.
 – Понятно. Вы ему, он дальше, а теперь вся деревня наводнилась крадеными товарами. Прискорбно, прискорбно, – Добродушевич покачал головой.
 Веня, глядя на него, едва не прослезился. Было видно, как Добродушевич переживает из-за случившегося, как ему хочется, чтобы все стало хорошо. Но, сохраняя голову холодной, он смог оценить все положительные стороны такого метода. Такому несчастному человеку, каким был сейчас Добродушевич, хочется рассказать все-все, только бы он повеселел. И судя по тому, что Стародубов продолжал молчать, он сказал уже все, что знал.
 – Ну хорошо. – Видимо, Иннокентий Аркадьевич пришел к тому же выводу. – Не выезжайте из страны, да и из Копылки, пожалуй, тоже. Возможно, потребуются ваши свидетельские показания. Все обвинения я пока с вас снимаю.
 – Спасибо, – насупившись, ответил дед.
 – Ну что, Вениамин, пойдем арестовывать Крутова?
 – Может, сначала зайдем на почту, помощь вызовем? – предложил Кулапудов. – Куда мы потом его денем, арестованного-то?
 – И правда. А на почте телефон есть?
 Они зашли на почту, Добродушевич связался с отделением и вызвал транспорт. Милиционеры попили чаю, которым их угостила добрая почтальонша. Потом они потихоньку пошли к Крутову.
 – Там собака, Иннокентий Аркадьевич, – предупредил его Веня.
 – Ничего, с собакой разберемся, – беззаботно ответил тот.
 С собакой действительно разобрались быстро. Как оказалось, их уже ждали, поскольку цепь Барсику несколько укоротили. Теперь он хоть и лаял, но до двери не доставал.
 – Добрый вечер, – поприветствовал их Крутов. – Так и знал, что вы ко мне заявитесь.
 – А откуда вы, позвольте полюбопытствовать, знали?
 – Так слухи же по деревне распространяются, и даже мне от них никуда не деться. С той поры, как ваши курсанты добрались до несчастного деда Стародубова, прошло уже больше суток. Я и подготовиться успел.
 Александр Ильич показал на стол за своей спиной, где стояла бутылка водки «Nemiroff» и закуска.
 – Да нет, спасибо, мы на работе, – ответил Добродушевич. – Так, значит, признаете свою вину?
 – Какую вину? – натурально удивился Крутов.
 – Ну как, краденое разгружали?
 – Разгружал, спорить не буду, – ответил тот. – Только тогда я еще не знал, что вещички ворованные. Хотя, честно скажу, подозревал.
 – А как они к вам попали?
 – Навязал их мне какой-то мужик. Я в тот день, когда из больницы вышел, то домой не сразу поехал. Сначала мне надо было в магазин, купить кое-чего. Я из машины выхожу, и вдруг ко мне какой-то мужик пристал. Купи, говорит, антиквариат.
 – А вы что? – Иннокентий Аркадьевич вопросительно посмотрел на него.
 – Говорю, не нужен мне твой антиквариат. А тот пристал как банный лист, купи да купи. Я так и понял сразу, что ему деньги нужны.
 – И что, дали денег?
 – Дал, – кивнул Крутов. – А как иначе отвязаться? И в магазин пошел. Пока был там, сигнализация сработала. Я бегом обратно. Смотрю, а мужик этот дверцу машины открыл и туда из сумок какие-то вещи перегружает.
 – И много перегрузил?
 – Полный салон. Я пока спохватился, пока из магазина вышел, он уже сбежал.
 – А почему же сразу не выкинули?
 Крутов пожал плечами:
 – Жадность замучила. Вроде, и деньги отдал, надо же посмотреть, что там. А пока ехал, тут уже покумекал маленько.
 – И поняли, что вещички краденые?
 – Да, и решил их выбросить, – кивнул Крутов.
 – История хорошая, – Иннокентий Аркадьевич важно покивал. – Знаете, в чем ваша основная проблема, Александр Ильич?
 Его собеседник промолчал.
 «Он-то уж наверняка все свои проблемы знает, и основные, и прочие тоже», – подумал Леха, уважительно глядя на Крутова. Хоть и наврал тот все, но сделал это очень уверенно и спокойно. Так, глядишь, и поверить можно.
 – Ваша основная проблема в том, что улики все против вас. Понимаете? – Добродушевич немного помолчал. – Мужичка этого вы, конечно, не помните?
 – Почему, помню. Могу описать.
 – Знаю я эти описания. Полгорода под них подходит. Вот что, Александр Ильич, я вас арестую, вы уж не обижайтесь. А если выяснится, что мы ошиблись, с превеликим удовольствием отпущу.
 – Ну что же, арестовывайте, – Крутов даже не стал требовать ордера.
 В этот момент за окном засверкали мигалки.
 – Почетный эскорт, – мрачно сказал Крутов.


* * *

 Пока Добродушевич с Веней мотались по Копылке, прочие курсанты развлекались в гостинице. Они сидели в номере, который достался псевдоиностранцу Ганге, и планировали приколы.
 – Федя, иди в номер к Залипхиной, – скомандовал Дирол.
 – Да я даже не знаю, где она живет, – попытался отмазаться Ганга.
 – Найдешь по стойкому кошачьему запаху.
 – И что мне с ней делать?
 Дирол почесал в затылке и сказал:
 – Пожалуй, пригласишь ее на свидание в этот номер. Мы к тому времени все подготовим и смотаемся.
 – Ты что, Дирол, с ума сошел? Зачем она мне нужна?
 – Не волнуйся, курсант Ганга, тебя мы в обиду не дадим. Ты пригласишь ее на свидание к Лехе. Точнее, пойдет туда Леха, – Санек похлопал Федю по плечу.
 – Сомневаюсь, что он согласится.
 – А мы ему не скажем, – подмигнул Зубоскалин и выпихнул Федю за дверь.
 Тот остановился, озираясь и решая, с какого этажа начать. В это время дверь номера снова распахнулась.
 – Цветочки возьми, – Дирол сунул ему в руку букет, видимо, вытащенный из гостиничной вазы. – И не забудь, что ты не говоришь и не понимаешь по-русски.
 И дверь снова захлопнулась.
 Федя глубоко вздохнул. Как иностранца его поместили на верхнем этаже, кстати, по соседству с курсантами. Но Залипхину сюда вряд ли пустили. По крайней мере, если бы Федя был администратором, он постарался бы убрать ее подальше от приличных людей. А значит, нужно спуститься пониже.
 Он вошел в лифт и наугад нажал кнопку шестого этажа. Лифт спустился и остановился, Федя вышел в коридор. Никаких признаков присутствия кота он не обнаружил, зато заметил нижнюю часть тела какой-то женщины, судя по всему, уборщицы. Естественно, помимо нижней наличествовала и ее верхняя часть, но ее не было видно за углом. Женщина стояла, согнувшись в той позе, в которой обычно моют полы.
 – Э-э-э, извините, – Федя подошел поближе и нерешительно обратился к ней.
 – Да? – женщина разогнулась и повернулась к Феде. Это оказалась даже не женщина, а юная девушка. Анечка, если быть точным.
 – Ой, здравствуйте, – покраснела она.
 Федя тоже узнал девушку, но не понял, почему она так смущается. Впрочем, в прошлый раз при общении с ним она упала в обморок, так что просто смущение в данном контексте уже ступенька вверх.
 А Анечка быстро оглядела его с ног до головы. От ее взгляда не укрылся его необычный наряд, а также букет свежих цветов.
 «Неужели, свидание?» – с трепетом подумала она, но подгонять события не решилась.
 – Вы не могли бы мне помочь? – спросил Федя.
 – Конечно, – кивнула Анечка.
 – Где-то здесь в гостинице проживает женщина с котом. Некая Домна Мартеновна. Она моя старая знакомая, и я хотел бы ее навестить.
 Девочка разочарованно вздохнула. Значит, на свидание ее не пригласят. А судя по тому, что чернокожий миллионер с букетом направляется к женщине... Неужели он предпочел ей толстую некрасивую тетку? Ну уж нет, этого допускать нельзя.
 – Конечно, пойдемте, я покажу вам, – девушка ласково взяла его под руку и повела к лифту. – Она живет двумя этажами ниже.
 Федя попытался было выдернуть локоть, но Анечка держалась крепко. Оставив эти бесплодные попытки, курсант позволил себя вести.
 – А не скажете, зачем она сюда приехала?
 – Кажется, на конкурс. Ну да, точно, на чемпионат по бодибилдингу. Слышали про такой?
 Федя промолчал.
 – Вообще-то, нам запрещается давать сведения про постояльцев, – кокетливо сообщила Анечка. – Но ради вас... Вот, – она подвела его к двери. – Только она, наверное, уже погасила свет. Так что не пугайтесь.
 – О, тогда я зайду попозже, – обрадовался Федя возможности избежать неприятной встречи.
 Но Анечка, сама того не зная, встала на сторону Дирола.
 – Нет уж, входите, раз пришли.
 – Вы так думаете?
 – Конечно. – Анечка открыла номер своим ключом, чуть ли не силой втолкнула его внутрь и захлопнула дверь. Потом спряталась за углом и стала ждать, что же будет.
 Не странно ли, что девушка, имеющая определенные виды на Федю, заставила его пойти на свидание к женщине? А вот и нет. Просто Анечка впихнула его в другой номер, туда, где жил дед, страдающий ревматизмом.
 Но Федя этого, конечно, не знал. Он вошел внутрь, дверь захлопнулась. По совету горничной, он не стал включать свет, чтобы не побеспокоить хозяйку. Поэтому первые минут пять он стоял на пороге и мучительно придумывал, как же выйти из такого дурацкого положения. Он хотел было уже выйти, когда дед, лежавший в соседней комнате и услышавший, что дверь хлопнула, не поднимаясь с кровати, крикнул:
 – Кто там?
 «Какой странный у нее голос, – удивился Федя. – Непривычно низкий. Охрипла, наверное».
 – Кто там? – повторил хозяин дома.
 Федя в ответ прокричал какую-то абракадабру, которая должна была обозначать приветствие.
 – Чего?
 Курсант понял, что так ничего добиться не удастся. Залипхина не понимает его, не видит, да и вообще находится в соседней комнате, так что не может даже чувствовать запах цветов. И его задача становится совершенно невыполнимой.
 «Надо идти в ту комнату!» – решил он. Даже опасение увидеть хозяйку номера неглиже не остановило его. «В конце концов в темноте я плохо ее разгляжу». – С этими мыслями он стал продвигаться к спальне.
 – Не подходите сюда, – крикнул дед.
 Федя остановился. Как это так: не подходите? А что же тогда делать? В этот момент он вдруг вспомнил про кота и огляделся. Но тщетно. В темной комнате и мебель-то с трудом можно было рассмотреть, а уж тем более невозможно найти Мессира. Вспомнив про кота, курсант принюхался и понял, что котом в комнате совершенно не пахнет.
 Именно в этот момент он заподозрил неладное. Но тут дед, хозяин номера, тоже потерял терпение и встал с кровати, сопровождая свои действия охами и стонами.
 «У нее мужчина! – понял Федя. – Вот почему голос чужой и в номере не пахнет животным. Надо думать, Залипхина тщательно убралась к приходу кавалера. И почему не нужно подходить к спальне – тоже ясно».
 Федя развернулся и на цыпочках пошел к двери. Но в этот момент дед включил свет в спальне и одновременно распахнул дверь. Курсант обернулся и остолбенел. Он догадывался, что Залипхина не слишком разборчива в партнерах, но чтобы такое! Деду было по меньшей мере лет восемьдесят.
 «Пора сваливать!» – окончательно понял Федя и выскочил в коридор. Вслед ему неслись проклятия деда.
 – Она ненормальная, – с этими словами Федя вылетел на лестницу, поднялся на один пролет и уселся на ступеньки. – Больше я туда ни ногой. Пусть Дирол сам ее на свидания приглашает, если ему так хочется.
 Курсант рассеянно посмотрел на букет, который все еще держал в руке. «Куда бы его деть? – подумал он. – Может, горничной отдать? Как же она так неудачно меня отправила? Вот, блин».
 Отдадим должное Феде, он ни на секунду не подумал, что Анечка его обманула и ее мечта, наверное, никогда не была так близка к своему исполнению, как в эту минуту.
 Курсант спустился на этаж, осторожно приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Никого. Дед улегся обратно в кровать, проклиная непонятно за что тупых американцев. Анечка тоже спряталась, справедливо опасаясь праведного миллионерского гнева.
 Федя на цыпочках подошел к урне и только было хотел сунуть туда букет, как вдруг услышал голос Залипхиной, доносящийся со стороны лифта:
 – Пойдем, маленький мой, пойдем, мамочка тебя уложит спать.
 «Маленький» сопротивлялся и орал диким мявом. Ему, видимо, хотелось не спать, а прогуляться по гостинице в поисках вкусной еды и симпатичных кошечек.
 Федя резко обернулся. Залипхина вышла из лифта, прижимая к себе Мессира, и теперь шла в его сторону.
 «Но ведь номер ее находится в другом крыле!» – подумал курсант, но дама уже подошла совсем близко и остановилась.
 – Я вас помню, – громко заявила она. – Вы тот самый иностранец, который сегодня вечером заселился в гостиницу.
 Домна Мартеновна нахмурила брови и сжала губы, чтобы казаться сердитой. Но чем дольше она рассматривала «иностранца», тем меньше ей хотелось притворяться.
 Если внизу, у стойки портье, она пылала праведным гневом и ничего не видела, то теперь рассмотрела, что иностранец – вполне милый и даже очень симпатичный мальчик. Стройный, мускулистый, с красивыми глубокими и томными глазами. А экзотический цвет кожи делал его еще более привлекательным.
 – Какой у вас красивый букет, – резко сменив тон, промурлыкала она.
 Федя, опомнившись, протянул ей цветы.
 – Это мне? – не поверила Домна Мартеновна. – Какой вы галантный. В наше время мужчины уже разучились дарить женщинам огромные букеты.
 Кивком Федя подтвердил, что букет предназначался именно ей.
 – Ах, какая прелесть! – Залипхина прижала цветы к своей необъятной груди, выпустив при этом Мессира. Тот огромными прыжками понесся прочь по коридору.
 – Может быть, вы зайдете ко мне на чашку чая?
 Федя поклонился, пробормотал какую-то абракадабру и сделал руку «калачиком». Его спутница немедленно за нее ухватилась и повисла всем весом. Курсант охнул и едва не провалил всю операцию, с трудом сдержав ругательство.
 – Какой вы страстный! – женщина издала вздох восхищения.
 – Пойдемте.
 Домна довела несчастного Федю до своего номера. У самой двери возникла неожиданная заминка, потому что Залипхина открыла номер ключом и ждала, что иностранец широким жестом распахнет перед ней дверь. Поскольку Федя об этом и не подозревал, он смущенно мялся рядом, недоумевая о причине этой заминки. Наконец Домна потеряла терпение и вошла первой.
 Однако во время этой заминки Федю увидела Анечка, появившаяся в другом конце коридора. Поняв, что соперница все же заполучила прекрасного африканского миллионера, девушка ужасно расстроилась и разозлилась. Это придало ей сил, и она решила бороться за свое счастье.
 – Ну, чего же вы ждете? – тихим и прерывающимся от волнения голосом сказала Домна, впустив Федю в номер. – Бросайтесь же на меня, мой страстный лев.
 К счастью, Федя мог сделать вид, что не понимает ее слов. Он вежливо поклонился и начал нести какую-то чепуху.
 – Как жаль, что я не понимаю ваших слов. Но глаза ваши говорят сами за себя. Вы страстно желаете меня, не так ли?
 Федя отвел глаза. Он был уверен, что ничего подобного они не выражали, но от греха подальше решил больше не смотреть на Залипхину.
 – Кстати, мы же еще не познакомились. Зовите меня Мона. Это старинное женское имя.
 Домна Мартеновна имела склонность к частой смене своих, как она их называла, сценических псевдонимов. Увидев, что иностранец не понимает, она ткнула себя в грудь, произнеся несколько раз:
 – Мона! Мона.
 Федя кивнул.
 – Мона, – послушно повторил он.
 Домна Мартеновна захлопала в ладоши:
 – Восхитительно. А вас как зовут?
 Но Федя не спешил представляться. Он, собственно говоря, находился в большом затруднении. Довольно тяжело вот так запросто придумать себе имя.
 – Мона, – ткнула себе в грудь Залипхина, а потом направила указательный палец на Федю.
 – Ганга, – буркнул тот. Не придумав ничего лучше, он решил назвать свою фамилию.
 – Мбанга? – переспросила женщина.
 Федя поспешно кивнул. Мбанга так Мбанга. Только непонятно, как она собирается это произносить вслух.
 Между тем Домна решила пристроить букет. Вазы она не нашла, зато обнаружила бутылку из-под минералки. Быстренько обрезав горлышко маникюрными ножницами, она налила туда воды и поставила цветы. Делая это, она кокетливо поглядывала на Федю.
 Тот уловил странные взгляды и понял, что пора делать ноги.
 Поскольку говорить по-русски Дирол ему строго запретил, Федя понял, что приглашение можно только написать. Ни листа бумаги, ни карандаша он не нашел, зато увидел губную помаду. «На зеркале!» – осенило его.
 Когда Залипхина завершила свои деяния и призывно глянула на Федю, тот сделал ей знак молчать, взял помаду и отправился в ванную. Немного повозившись там, он вышел и предложил Домне посмотреть.
 – Куда вы меня завлекаете, гадкий мальчишка? – спросила она, входя в ванную. Федя указал на зеркало и прикрыл дверь, оставив Залипхину-Мону в одиночестве наслаждаться изысканным рисунком. На зеркале был написан только номер комнаты и время: двадцать два часа. Залипхина радостно взвизгнула и выскочила наружу. «Гадкий мальчишка» уже покинул ее номер.


* * *

 – Ну, как все прошло? – спросил Дирол.
 – Лучше не бывает, – сердито ответил Федя, плюхаясь в кресло.
 Зубоскалин и близнецы переглянулись.
 – Что, неужели так плохо?
 – Да что вы, все просто восхитительно! – преувеличенно восторженным тоном сказал Федя. – Я ужасно рад... что сумел от нее сбежать.
 – Она тебя домогалась?! – спросил Антон таким тоном, словно Федя был его сыном или даже внуком. Остальные еле удерживались от смеха, а потому отвернулись, чтобы Федя не заметил.
 – Ха, домогалась. Скажи лучше, она пыталась меня изнасиловать.
 – Но ты избежал позора?!
 – Молодец! – Дирол подскочил и хлопнул Федю по левому плечу.
 – Гигант! – Андрей сделал то же самое с правым.
 – Неужели это все про меня, – наконец улыбнулся Федя. Долго сердиться на товарищей он не умел.
 – Но свидание-то ты успел назначить?
 – Обижаете. Ровно в двадцать два ноль-ноль мадам с котом, или Мона, как она просила себя называть, придет к двери номера, который сегодня вечером снял для своих женщин темнокожий иностранец. Ну, конечно, если она не опоздает, как это любят делать дамы.
 Близнецы дружно фыркнули.
 – И она, разумеется, найдет дверь открытой, а внутри – сгорающего от любопытства... – начал Андрей.
 – И нетерпения, – продолжил Антон.
 – ...сгорающего от любопытства и нетерпения Алексея Пешкодралова. Ура! – заключил Андрей.
 – А вы-то чем все это время занимались? – спросил Федя. – Прохлаждались?
 – Обижаешь! Мы раскрутили в гостинице сеть слухов. Так что уединиться Моне и Лехе не удастся.
 – Что вы имеете в виду?
 – Еще не понял? Эх ты, ребенок! Ну ладно, слушай. Известно ли тебе, о достойный курсант Ганга, что во всех мало-мальски серьезных гостиницах есть своя отлаженная система вызова девочек в номер?
 Федя только головой помотал. Он о таком, конечно, слышал, но был уверен, что это практикуется лишь в западных странах.
 – Святая невинность! – Дирол возвел глаза к небу. – Ну так вот, мы выяснили, что гостиница «Счастье Калошина» получила свое название совершенно незаслуженно. И очень странно, что до сих пор ее не переименовали.
 – Что, здесь такой системы нет? – догадался Федя.
 – И в помине, – подтвердил Зубоскалин, скорбно вздыхая. – Так что мы решили это исправить и хотя бы на один вечер привести гостиницу в достойный вид.
 – Вы что, решили открыть здесь бордель? – изумился курсант.
 – Не просто решили, а уже открыли. И ты, кстати, являешься его владельцем и полноправным хозяином.
 Федя совершенно потерял дар речи. Он знал, что Утконесовы вместе с Зубоскалиным могут натворить много дел, но и не подозревал, насколько далеко заходят их шутки. Некоторое время он сидел с открытым ртом, давая своим собеседникам возможность насладиться произведенным эффектом. Потом тихо заговорил:
 – Не кажется ли вам, что это переходит все границы?
 – Спокойно, Федя, спокойно, – ответил Дирол. – Я же сказал, что не дам тебя в обиду. Помнишь? Бордель, конечно, не настоящий. Просто в холле я пару раз подмигнул администратору гостиницы, потом в приватной беседе дал ему понять, что три женщины устали от деспота-мужа и истосковались по грубой мужской ласке.
 – Какие еще три женщины? – не сразу понял Федя.
 – Слушай, а эта Мона тебя точно не изнасиловала? – поинтересовался вдруг Дирол. – Какой-то ты стал тормозной. Да это же мы с близнецами – три твои жены.
 – И вы что, будете в борделе...
 – Нет, Ганга, больше мы тебя на такие ответственные задания не посылаем. Совсем ум потерял. Нас там вообще не будет, понимаешь? Ну, разве что рядом, для веселья. Там в этот момент будут Леха и эта дама, – Зубоскалин на секунду задумался и подобрал четкое и емкое определение. – Кошкофилка.
 Когда Федя все наконец понял, ему стало жаль Пешкодралова. Ни в чем не повинный курсант ушел спать после праведных трудов, а ему приготовили такое развлечение. О своих мыслях Ганга сообщил заговорщикам.
 – Ничего-ничего, ему полезно, – тут же ответил Антон, а Андрей добавил:
 – Небольшая встряска ему не повредит.




 13


 Домна Мартеновна пребывала в приподнятом состоянии, которое она сама определила как легкое радостное возбуждение. Подумать только, свидание с темнокожим иностранцем, не говорящим по-русски, поздно вечером в номере гостиницы. Что же может быть романтичнее?
 Даже три жены иностранца не омрачали настроения. Подумаешь, жены. В конце концов Залипхина не собиралась заводить с ним постоянных отношений. Так, две-три встречи, может быть, несколько дорогих подарков. И пусть отправляется обратно вместе со своими женами. Ведь у Домны уже была любовь всей жизни, и изменять ей, в смысле любви, она не собиралась.
 – Ах, мальчик мой, где ты? – Женщина томно вздохнула и предалась воспоминаниям.
 Так недавно это было, когда плечистый сексуальный парень пересек порог ее квартиры. Он напомнил ей папу Мартена и сразу покорил ее пьянящим ароматом молодости и нерастраченной мужской силы. И вот теперь она мечется по свету, пытаясь отыскать хоть след, хоть напоминание об этом юном мальчике.
 Крошечная слезинка пересекла щеку Домны Мартеновны и спряталась в морщинке около рта. Но воспоминания воспоминаниями, а пора собираться на свидание. Немногим более часа осталось до романтической встречи с таинственным Мбангой.
 В этот момент в дверь постучали.
 – Кто там? – крикнула Домна.
 – Это горничная, мадам. Я принесла вашего котика.
 Домне понравилось и обращение «мадам», и то, что девушка назвала Мессира котиком. Обычно те, кто поближе с ним знакомился, выбирали другие выражения, например, бестия или монстр.
 – Входите милочка, там незаперто, – отозвалась хозяйка.
 Девушка, а это оказалась Анечка, вошла в номер, держа Мессира на вытянутых руках подальше от себя. Поскольку зверь был неплохо откормлен и весил вполне прилично, делать это было довольно трудно. Проблем добавляло также то, что кот размахивал лапами, настойчиво пытаясь дотянуться когтями до Анечкиных рук.
 – Закройте дверь, пожалуйста, иначе, если я его выпущу, он снова убежит, – дрожащим голосом попросила девушка.
 – Никуда он не убежит от своей мамочки, – возразила Домна, но дверь все-таки закрыла. Характер Мессира был ей хорошо известен.
 Анечка вполне могла бы ей возразить. Например, она могла бы рассказать, как пять минут назад, рискуя жизнью, вытащила кота из огромной кастрюли с вареными сосисками, чем снискала огромную благодарность повара. Потом котяра вырвался, оставив девушке затяжку на фирменной юбке и кровавую царапину на руке, и кинулся прямиком к копченым куриным крылышкам. И пока его от них отрывали, он глотал куски курицы, не жуя, при этом умудрялся орать как ненормальный и не изъявлял никакого желания попасть в объятия своей «мамочки».
 Она могла бы много рассказать Домне Мартеновне про разбойные деяния ее обожаемого котика. Но она прекрасно знала, что этим рассердит Залипхину, а это не входило в Анечкины планы. Поэтому она скромно промолчала.
 – Как вас зовут, милое дитя? – спросила Домна, которая успела рассмотреть царапину и побоялась, что девушка потребует компенсации. Поэтому она решила отделаться лаской.
 – Аня.
 – Приятное имя. Только какое-то простое. Вам не кажется? Я думаю, что вам больше бы пошло что-нибудь аристократическое. Ариадна, например, или Аглая?
 – Вообще-то, мне нравится мое имя, – робко возразила девушка.
 – Да? Хм, – Домна наморщила нос. – Ну, тогда хотя бы представляйтесь Анной, а не Аней. Вы бы еще сказали «Анечка».
 Анечка, которую все знакомые только так и звали и лишь повариха тетя Маша называла Анютой, слегка покраснела.
 – Хотите печенья?
 Девушка перевела взгляд на столик, где стояла вазочка со сладким печеньем.
 «Ужас, сколько же в нем маргарина?» – ужаснулась она. Как профессиональная охотница за миллионерами, Анечка внимательно следила за своей фигурой, посещала спортзал и бассейн, соблюдала режим питания. И ни в коем случае не позволяла себе ничего нездорового.
 – Нет, спасибо, – вежливо отказалась она.
 – Как хотите, – Домна пожала плечами. – А я, пожалуй, съем.
 Пережевывая печенье, она с удивлением увидела, что глаза у девушки полны слез. Еще через полминуты горничная совсем зарыдала.
 – Что с вами, милочка? Вам больно? Кажется, мой котик вас оцарапал? Садитесь на стульчик.
 – О, пустяки. Я сама виновата, – Анечка вытирала слезы, но они все равно текли рекой.
 – Тогда что с вами?
 – О, это ужасно. Обещайте, что никому не скажете! – попросила девушка.
 Естественно, это обещание она тут же получила. Как и всякая женщина, Домна Мартеновна обожала разного рода тайны. А как женщина на пенсии, она была удалена от многих источников этих самых тайн. Поэтому теперь она с радостью согласилась выслушать Анечку и присела рядом.
 – Я знала, что могу на вас положиться, – прошептала девушка сквозь слезы.
 – Конечно, милая, конечно. Рассказывайте, что там у вас стряслось.
 Анечка, всхлипывая и размазывая тушь по щекам, начала свой рассказ:
 – Год назад в гостинцу приехал очень красивый и богатый молодой человек. Он сорил деньгами направо и налево. Это был иностранец из далекой страны, и он совершенно не знал русского языка.
 Тут Домна Мартеновна вздрогнула.
 – Такое здесь часто бывает? – спросила она.
 Да, случается. Иностранцы часто не говорят по-русски. Так вот, он был сказочно красив и сразу влюбился в приятную горничную. Девушка тоже испытывала подобные чувства, но демонстрировать их не спешила.
 – Я боялась, – всхлипывала Анечка, – что ему нужно... только... ну, вы понимаете.
 – И что же?
 – Ах, он так красиво ухаживал!
 Иностранец дарил ей цветы, конфеты, водил на концерты. Он так молил ее своим нежным и страстным взглядом. И девушка не устояла. Одной жаркой летней ночью она отдалась ему в его номере. Но разочарование все же настигло ее, правда, слишком поздно. Иностранец уехал, не оставив даже адреса. Анечка скоро поняла, что беременна.
 – И что же ты сделала? – всхлипывая, спросила Домна. Сама того не замечая, она начала плакать вместе с девушкой.
 – Я оставила малыша. Всего четыре месяца назад я родила прелестного мальчугана с шоколадной кожей.
 – И что теперь? Почему же ты плачешь?
 Анечка внимательно посмотрела на Домну Мартеновну.
 – Сегодня вечером он приехал, – сказала она. – Он хочет забрать себе моего ребенка.
 Залипхина ахнула и прошептала:
 – Это тот самый иностранец...
 – Который заходил полчаса назад в ваш номер. Я видела, извините. И решила вас предупредить, – Анечка склонила голову. Домна не видела ее лица, иначе бы она здорово удивилась. Девушка победно улыбалась. Она была уверена, что ее удар достиг цели.
 – Это ужасно, – пробормотала Залипхина.
 – Простите, – Анечка встала. – Я, наверное, пойду, хорошо?
 – Конечно, идите, моя милая, – автоматически ответила Домна.
 Девушка вышла, торжествуя. Теперь-то эта старая грымза больше не пристанет к юному миллионеру. А если он попробует встретиться с ней, то она отошьет его моментально.


* * *

 Когда Леха проснулся, было еще темно. Сначала он думал, что проспал до раннего утра. Потом глянул в окно и увидел, что во всех домах горит свет.
 «Неужели еще только вечер? – подумал Леха. – Тогда какого дня? Судя по тому, что меня не разбудили, еще вчерашнего. Точнее, сегодняшнего. Надо, что ли, пойти кого-нибудь поискать».
 Леха поднялся, с опаской зашел в ванную, чтобы быстренько умыться и на всякий случай побриться. А то вдруг завтра утром на это не останется времени. Курсант прекрасно знал, что светит тому, кто покажется на глаза Мочиле небритым. По меньшей мере выволочка.
 Приведя себя в порядок, Пешкодралов зашел в номер к Диролу, где и обнаружил остальных.
 – О, Леха! – радостно сказал Зубоскалин.
 Любой мало-мальски внимательный человек сразу уловил бы в голосе Дирола странные нотки. Но Пешкодралов после сна был довольный, невнимательный и ни в чем никого не подозревал. Поэтому он ничего и не заметил.
 – Что делаете? – спросил он.
 – Да так, телек смотрим, – Антон схватил пульт и включил телевизор.
 – Ну как, показывает?
 – Показывает, – пожал плечами Утконесов.
 – Слушай, Леха, мы тут с девушками познакомились... – начал Дирол.
 – Ну и как? – не проявил тот и тени энтузиазма.
 – Симпатичные. И для тебя тоже есть. Пойдем к ним в гости, а?
 – Вместе? – на всякий случай уточнил курсант.
 – Нет, этих не возьмем. Они себя сегодня вечером плохо вели, – ответил Дирол.
 Леха осмотрел близнецов, которые сидели, потупив глаза, и Федю, который вообще отвернулся к окну.
 – А может, вместе куда-нибудь сходим, – предложил он. – Пивка попьем.
 – Тоже мне развлечение – пиво хлестать. Тем более, что несколькими этажами ниже – такие девушки. Забудь ты про этих неудачников, пошли.
 Вот тут бы Пешкодралову и насторожиться. В кои-то веки Утконесовых называют неудачниками, а они не кипятятся и не пускаются в споры. И кто называет! Лучший друг и товарищ – Дирол. Но Леха сегодня был крайне несобран. Если бы рядом был любимый капитан Мочилов, он бы Лехе этого не спустил. Но в этот раз полномочия Мочилы взял на себя Дирол.
 – Пойдем, – он мертвой хваткой вцепился в плечо Пешкодралова.
 – Да ну тебя, чего пристал, – Леха попытался отвязаться. – Отвали, Дирол.
 Но такие методы на Зубоскалина не действовали. Он даже не повел ухом, продолжая упорно, сантиметр за сантиметром, подтаскивать товарища к двери.
 – Ну ладно, – видя, что ситуация вышла из-под контроля, сдался Леха. – Я быстренько, ладно?
 Близнецы дружно кивнули.
 – Конечно-конечно, мы только туда и обратно, – заверил его Дирол. Он ужасно торопился. Только что протикало десять, и если Домна решит прийти вовремя, то вся операция провалится.
 – Поторапливайся, нас все-таки ждут, – прикрикнул он на Леху.
 Курсанты почти вбежали в лифт, спустились на несколько этажей и вышли.
 – Нам туда, – Дирол потащил несчастного Пешкодралова по коридору.
 Остановившись у искомого номера, он открыл дверь ключом.
 – У тебя есть ключ? – обратил внимание Леха.
 – Я умею входить в доверие, – загадочно ответил Санек.
 – Давай, входи.
 – А ты?
 – Я за девочками.
 – А почему нельзя вместе?
 – Э-э-э, – Дирол задумался, но быстро нашелся: – Еще придут из другого номера. Нельзя, чтобы они наткнулись на запертую дверь. Если я задержусь, ты уж развлеки их, ладно?
 – Как?
 – Я что, тебе еще и такие вещи объяснять должен? Приглуши свет, поставь музыку, поговори с ними.
 С этими словами Санек покинул номер.
 Озадаченный Пешкодралов прошелся по номеру, изучая его и выполняя все рекомендации Зубоскалина. Если честно, он не особенно умел развлекать девушек, а тем более городских. С деревенскими все обычно проще: шлепаешь пониже спины, проводишь ласково вдоль позвоночника – и она твоя. Можно вести на сеновал, можно валить на кровать, если и будет сопротивляться, то только для виду. Каким-то шестым чувством Леха ощущал, что здесь подобный номер не пройдет.
 В этот момент в дверь тихонько постучали.
 – Входите! – крикнул Леха.
 Дверь открылась. Домна Мартеновна вошла в комнату. После рассказа Анечки она собиралась игнорировать приглашение. Но, подумав, решила все же его принять и воспользоваться свиданием, чтобы произнести грозную отповедь.
 Она собиралась сообщить этому темнокожему миллионеру, как он ошибался, планируя найти в ней еще одну легкую жертву. Она припомнит ему все: и грубое обращение с женами, и невнимание к Мессиру, и свои слезы разочарования. Мбанга должен все это выслушать, и именно поэтому она решилась прийти. Именно поэтому Домна Мартеновна сейчас стояла на пороге, возмущенная и гордая.
 – Я могу войти? – спросила она и тут же, не дожидаясь ответа, прошла и села в кресло, отвернувшись от мужчины.
 Она уставилась в окно и стала смотреть, как по стеклу проносятся отблески фар. Своего собеседника она не удостоила даже взглядом.
 – Молчите? – спросила она, когда пауза совсем уж затянулась. – Нечего сказать? Вероятно, вы уже знаете, что я в курсе всего?
 Леха действительно молчал и не знал, что сказать. Он был просто изумлен, причем Залипхину он пока не узнавал.
 – Так я и знала! – объявила Домна. – Эта девочка была права. Вы предали ее... и меня, – добавила она со всхлипом.
 Постепенно сквозь музыку Леха стал узнавать смутно знакомые интонации в голосе. Вот только он никак не мог вспомнить, где же он слышал их раньше.
 – Такой красивый, – Залипхина-Мона между тем продолжала свой монолог, – и такой жестокий. Подумать только! А я едва не забыла ради вас своего любимого мальчика. Ах, да что я говорю, вы же все равно ничего не понимаете!
 Она театрально всплеснула руками, а потом прижала их к лицу.
 – Простите, но я действительно ничего не понимаю, – робко произнес Леха. Домна вскочила.
 – Включите свет, – потребовала она.
 Пешкодралов помчался к выключателю. Судя по реакции непонятной, истерически настроенной женщины, она просто ошиблась номером. Сейчас она уйдет, потом придут девушки, и все будет хорошо. Леха уже почти убедил себя в этом, включил свет и обернулся к гостье.
 – Зачем вы ввели меня в заблужде... – она осеклась на полуслове.
 Домна Мартеновна не могла поверить своим глазам. Перед ней стоял ее любимый, ее очаровашка, принц из ее снов. Тот самый мальчик, который однажды утром как дикий зверь ворвался в ее жилище.
 – Ах, это вы! – прошептала она и рухнула в обморок.
 Поскольку Леха стоял далеко и упасть ему на руки было невозможно, она мешком рухнула на диван.
 Пешкодралов мысленно выругался. Он не представлял, как эта женщина оказалась в гостинице и тем более в этом номере, но подозревал, что без Дирола тут не обошлось. Только врожденная вежливость помешала ему немедленно отправиться на расправу с Зубоскалиным. Бросить женщину без чувств в чужом номере он не мог.
 – Эй, очнитесь, – Леха склонился над Домной и осторожно похлопал ее по щекам.
 Безрезультатно. Тогда он повторил свою попытку. Неожиданно женщина очнулась, схватила его руку и прижала к своей щеке. Второй рукой она поймала его за воротник и резко потянула вниз. Пешкодралов не удержался и упал прямо на мягкое тело.
 – Мой герой, – томно простонала Залипхина. – Люби же меня!
 – Нет, только не это, – пробормотал Леха в ужасе, стараясь подняться, но не зная, обо что опереться. Все, на что попадала его рука, было мягким, теплым и колыхалось. Домна от этих действий все громче и громче стонала.
 – Успокойтесь, пожалуйста, – Пешкодралов уже не знал, куда ему деться и что сделать, чтобы оторваться от этой женщины. Он готов был провалиться сквозь землю, а точнее, пол. Он пока не знал, что всего через минуту будет чувствовать себя еще хуже.
 Неожиданно дверь отворилась, и незнакомый голос громко произнес:
 – Только по трое, господа, пожалуйста, не больше.
 В комнату кто-то вошел, и дверь закрылась. Леха попытался посмотреть, кто это, но не мог выглянуть из-за спинки дивана. Приподняться он, по понятным причинам, тоже не мог. Оставалось только надеяться, что это приятели-курсанты пришли его вызволять.
 – Э-э-э, да тут кто-то занял уже до нас, – сказали у Лехи за спиной.
 Собрав все силы, он вырвался и скатился с Домны на пол, здорово ударившись при этом о столик. Над ним стоял незнакомый мужчина и пристально его рассматривал.
 – Что вы здесь делаете? – спросил ошарашенный Леха. Ему было стыдно, он краснел на глазах.
 – Он еще спрашивает, – мужчина громко засмеялся.
 Его поддержали двое других, пока еще стоящих около двери.
 – То же, что и ты, дорогой, – ответил веселый собеседник. – Да ты не красней, здесь все свои. Давай лучше сваливай и освобождай плацдарм. Кстати, где остальные?
 – Кто остальные?
 – Остальные женщины, тормоз!
 – А здесь больше никого нет, – ответил Пешкодралов.
 – Как это нет? – удивился мужчина. – Не может такого быть!
 В это время Домна Мартеновна осознала, что ее любимого больше нет рядом, а в номере находятся посторонние. Она, конечно, придерживалась свободных взглядов на любовь и не возражала бы, если бы к ним присоединились другие мужчины. Но не в первое же свидание или хотя бы не так быстро! Домна открыла глаза.
 – О, дамочка в себя приходит, – не преминул отметить этот факт веселый незнакомец.
 Он пристально рассмотрел Домну, потом перевел взгляд на Леху, который как раз поднялся на ноги.
 – Чего это тебя, парень, на такую рухлядь потянуло? Хотя, впрочем, тебе решать, – ответил он, перехватив возмущенный взгляд Пешкодралова и косясь на его кулаки. – Только мне бы чего-нибудь посвежее. Эй, хозяин! – крикнул он в сторону двери.
 – Да как вы смеете! – Залипхина окончательно очнулась от пьянящего дурмана страсти. Увы, пробуждение это было не из приятных. Этот мужчина нагло оскорбил ее, а любимый стоит молча и совершенно не реагирует. Ну, ничего, она сама отстоит свою и его честь.
 – Не волнуйтесь вы так, еще удар случится! В таком возрасте вредно нервничать. – Смешливый мужчина на полпути перехватил руки Домны, уже тянувшиеся к его лицу. – Эй там, в коридоре!
 Бойкий администратор гостиницы заглянул внутрь.
 – Чего?
 – Да ничего. Где обещанные три женщины? Пока здесь только одна, правда, очень соблазнительная, – мужчина закатил глаза.
 Администратор мельком оценил внешние данные Домны Мартеновны.
 – Видимо, произошла какая-то ошибка, – быстро произнес он. – Женщины сейчас найдутся. Три восточные женщины, очень красивые, очень доступные.
 – Надеюсь, они действительно найдутся, – угрожающе сказал незнакомец. – А также я надеюсь, что они действительно будут именно такие. Иначе тебе несдобровать.
 Пока заваривалась эта каша, Леха тихонько пробирался к двери. Его действия заметила Залипхина, но так как она не могла вырваться из цепких рук, то могла только наблюдать. Наконец Леха добрался до выхода, оттолкнул предприимчивого администратора и вылетел наружу. Боясь, что его догонят, он промчался по коридору мимо группы мужчин.
 – Похоже, слухи по поводу красоты были сильно преувеличены, – мрачно произнес один из мужчин, прикидывая Лехину скорость.
 Но тот уже не слышал, поскольку, проигнорировав лифт, взлетел по лестнице на десятый этаж и кинулся к номеру.
 – Не представляете, какое у него было лицо! – со смехом рассказывал Дирол. – Я заглянул в приоткрытую дверь.
 Антон непроизвольно глянул на вход и замер. Там стоял бледный и грозный Леха, сжимая кулаки. Вслед за Антоном на Пешкодралова посмотрели Дирол, Андрей и затем Федя. Все четверо тоже замерли.
 – Ты что, Леха? – робко спросил Санек.
 Пешкодралов молча двинулся к нему.
 – Эй, ты что, шуток не понимаешь?
 Тот, не обращая внимания на вопрос, приближался. Дирол понял, что уговорить обиженного Пешкодралова не удастся, и попытался найти помощь на стороне.
 – Феденька, спаси меня, – тихо попросил он.
 Ганга отвернулся.
 – Федя, он же меня изувечит. Неужели ты не сжалишься?
 Гангу мучила совесть. Он никогда не одобрял действий Дирола и считал, что небольшой урок ему не повредит. Но, с другой стороны, курсант почему-то догадывался, что небольшой взбучкой Леха не ограничится. Хотя связываться с Пешкодраловым не хотелось, он решил вмешаться.
 – Оставь его, Леха, – сказал Федя.
 Тот только помотал головой. Ганга подошел к не на шутку перепуганному Зубоскалину.
 – Ладно. Но я тоже в этом участвовал. Придется тебе и меня проучить.
 Судя по взгляду Лехи, ему было все равно, сколько народу ему предстоит побить: хоть одного Дирола, хоть с Федей, хоть всех курсантов вместе. Тем не менее судьба сегодня все же улыбалась Саньке. Не миновать бы ему потерять пару зубов и свою фирменную «голливудскую» улыбку в придачу, если бы в номер неожиданно не ввалился Веня.
 – Привет, народ! – радостно крикнул он. – Чего вы все такие грустные? Айда драться, там на шестом этаже администратора мочат!
 Курсанты переглянулись. Первым не выдержал Антон и расхохотался, к нему тут же присоединились брат и Веня. Потом Федя, а за ним и Дирол, обрадованный тем, что все закончилось хорошо.
 Леха долго смотрел на товарищей. Он мог бы кинуться на всех, но что толку бить человека, когда он смеется? Никакого удовольствия. Гнев его постепенно проходил, и Пешкодралов, махнув рукой, расхохотался вместе со всеми.




 14


 Рано утром курсанты погрузились в «Газель» и поехали домой. Они замечательно выспались, позавтракали, а потому пребывали в отличном расположении духа. Суточные еще не закончились, плюс в Зюзюкинске им обещали выдать зарплату, как настоящим милиционерам, и премию. Последняя, правда, полагалась только в том случае, если курсанты смогут до конца раскрутить запутанный клубок и выяснить, кто же и почему напал на Илью Крутова. И если в том, что ограбление магазина организовал Крутов-старший, не было уже почти никаких сомнений, то во втором вопросе оставалось еще много неясностей. Правильнее даже сказать, это была одна сплошная неясность. Все, чем располагали курсанты на данный момент, это пара записок с угрозами, но без отпечатков пальцев, выдуманный номер телефона да пара китайских иероглифов.
 Тем не менее будущее выглядело солнечным и радостным.
 На пороге школы их встречали двое. И если первой курсанты были несказанно рады, то вот второго предпочти бы не видеть. Ибо за четыре свободных дня в Калошине успели почти забыть про то, что есть на свете капитан Мочилов. Тот, видимо, подозревал нечто такое и решил сразу напомнить о своем существовании.
 – Смирно! – скомандовал он, когда курсанты попрыгали из машины на асфальт.
 Те вытянулись, щелкнув каблуками.
 – В учительскую ма-а-арш! – скомандовал капитан.
 Курсанты повернулись налево и, выстроившись в колонну, замаршировали к школе. Только Дирол, из которого еще не испарилась память о свободе, рискнул спросить:
 – А вещи?
 – Курсант Зубоскалин, выйти из строя! – немедленно приказал Мочилов.
 Делать нечего, команду пришлось выполнить.
 – Взять вещи!
 Удивленный Санек поднял свою сумку.
 – Все вещи, – уточнил Мочилов.
 Зубоскалин напрягся, однако смог навесить на себя и остальные рюкзаки и сумки. Теперь он сильно напоминал новогоднюю елку, наряженную детишками-даунами.
 – Вокруг здания школы пять кругов бегом марш!
 Дирол обалдел, но честно постарался исполнить приказ. И на первом же десятке шагов потерял рюкзак Кулапудова.
 – За каждую потерянную вещь – дополнительный круг, – добавил Мочилов и, развернувшись, отправился догонять курсантов, уже вошедших в здание.
 На пороге осталась только Зося, с сожалением глядящая вслед Диролу.


* * *

 Через два часа все нормализовалось. Капитан убедился, что курсанты сносно выполнили задание, не слишком распустились во время командировки и сохранили почтение к командиру. Выслушав отчет и дав добро на продолжение расследования, он отпустил их отдыхать. Вскоре в комнату ввалился обвешанный сумками Дирол и тут же рухнул на кровать.
 – Сколько отмотал? – сочувственно спросил Федя.
 – Тринадцать, кажется. Я сбился, Зося считала.
 – А чего не прохалявил?
 – Садюкин смотрел, гад такой! Спасибо, на втором круге Зося с меня пару сумок сняла. За углом, чтобы не видно было. Так что вы дойдите до нее, помогите донести.
 Кулапудов сорвался с кровати и выбежал наружу. За ним никто не двинулся, все сочли, что влюбленным после долгой разлуки лучше не мешать.
 – Я уже и забыл, каким бывает Мочила, – сказал Дирол.
 – Да, – глубокомысленно подтвердил Леха.
 Все немного помолчали. Приятно было просто посидеть на родных койках, убедиться, что за это время на них все же удосужились сменить белье.
 Наконец вернулся счастливый и довольный Кулапудов. Впрочем, сразу было видно, что он чем-то озадачен.
 – Ты чего? – спросил Леха.
 – У Зоси скоро физкультура, – объяснил тот. – Так что пора приниматься за дело.
 Курсанты собрались в кучку.
 – Что у нас на повестке дня? – Веня взял бразды правления в свои руки.
 – Выяснить, какие издевательства на этот раз задумал Садюкин, – догадался Леха.
 – Отлично! – кивнул Кулапудов.
 – Узнать смысл записки.
 – Тоже хорошо.
 – Найти девушку Машу, – предложил Антон.
 – Эх, Антон, – вздохнул Веня. – Все никак забыть не можешь?
 – Да какое там, – отмахнулся тот, но слегка покраснел. – Она же преступница. Вот поэтому ее и надо найти, а вовсе не потому, что я... – он замолчал.
 – Ну хорошо, значит, найти девушку Машу в немаленьком Зюзюкинске, в котором она, может быть, раз в неделю появляется, по неправильному номеру телефона. По нему, кстати, кто-нибудь звонил? – спросил Кулапудов.
 – Так он же неправильный? – удивился Леха.
 – Как говорится, чем черт не шутит, а курсант ничем не брезгует. В общем, надо проверить. А если не получится, будем искать другие пути.
 – Какие?
 Веня задумался, а потом сказал:
 – Это вопрос творческий. Вот сначала все выясним, а потом и будем придумывать. Теперь нужно разделиться. Один пойдет разгадывать записку, остальные будут готовиться к экзамену.
 – Предлагаю для разгадывания записки выбрать Федю, – высказался Дирол.
 – Почему?
 – А он обаятельный.
 – А вот я, может, предлагаю Дирола, – сказал Леха. – Ему будет полезно мозгами пораскинуть.
 Обсудив две кандидатуры, курсанты сошлись на том, что Дирол будет полезнее на шпионских работах в школе как лицо, особо любимое поварихой. А значит, иероглифами займется Федя.
 – Зато тебе самое ответственное дело досталось, – сказал Дирол.
 – Да, – пожал плечами Федя. – Но все равно одному скучно.
 Пока Ганга наглаживал форму, курсанты составляли план действий.
 – Нужно провести диверсию в столовой и подсунуть Садюкину в еду побольше мяса. Это ложится на твои плечи, Дирол, – говорил Кулапудов.
 – Где же его взять, мяса этого? Не у себя же отбирать. Там его и так мало.
 – Слушай, это я тебе должен объяснять, где можно найти мясо? Сам не маленький, справишься. Еще нужно узнать, где Садюкин хранит план экзамена.
 – Это наша забота, – дружно сказали близнецы.
 – Договорились, – кивнул Кулапудов. – Остальное будем изобретать по ходу. Федя, ты как?
 – Готов, – грустно ответил тот.
 – Ждем тебя вечером. Удачи!


* * *

 Фрол Петрович Садюкин пребывал на спортплощадке, где, выполняя свои любимые упражнения, поддерживал форму. В то же время мысленно он уже перенесся на два дня вперед, в тот день, когда абитуриенты построятся перед ним в спортивной форме. Уж тогда-то они все узнают, что значит учеба в Школе милиции.
 Что самое интересное, в этот раз много заявлений поступило от особ женского пола. Если бы спросили мнение Фрола Петровича, он бы ответил, что дамам в таком учебном заведении вообще делать нечего. Но его мнения, к сожалению, никто не спрашивал. Тем не менее тренер отыгрывался на экзамене, создавая все условия для того, чтобы ни одна из девушек не прошла испытания. До сих пор ему это вполне удавалось.
 Фрол Петрович завершил комплекс упражнений и перешел к легкому бегу. Обегая стадион, он осматривал площадку сдачи экзамена. Неожиданно он остановился.
 – Кто копал эти траншеи? – спросил Фрол Петрович сам у себя.
 К сожалению, ответить таким же образом он не мог. Траншеи копались под руководством Смурного. Наверное, поэтому они получились совсем неглубокими, а горки земли, выкопанной оттуда, слишком низкими. Недопустимо низкими, по мнению Садюкина.
 Было ясно, что потребуется срочное вмешательство курсантов, чтобы привести будущие препятствия в должный вид. Конечно, было бы здорово, если бы абитуриенты сами копали траншеи, а потом там пробирались. Но Фрол Петрович был загнан в слишком узкие временные рамки экзамена. За три часа хилые подростки вряд ли смогут выкопать что-нибудь мало-мальски похожее на траншею. А значит, без курсантов не обойтись.
 Садюкин еще немного полюбовался на площадку. Вон там должно быть стрельбище, но его установят перед самым экзаменом, чтобы никто заранее не узнал.
 – Обед! – прокричала ему из окна тетя Клава.
 Фрол Петрович кивнул и бодро пошел в сторону столовой.
 Этот же крик донесся и до курсантов.
 – Что, сейчас ему мясо подкладывать? – спросил Дирол.
 – Нет, рано еще. Сначала пусть близнецы выяснят, где он план прячет.
 Курсанты вошли в столовую, получили у тети Клавы свои порции и уселись за столик.
 – Неужели в честь нашего приезда она не могла хоть немного разнообразить меню? – кисло спросил Дирол.
 В глубокой тарелке были щи, в мелкой – тушеная капуста, причем первое по вкусу почти не отличалось от второго. Разве что в первой тарелке жир плавал по поверхности, а во второй – собрался на дне.
 – А как кормят у Утконесовых! – вспомнил Федя мечтательно.
 – Да, после домашних харчей это кажется особенно отвратительным, – признался Антон и принялся за еду.
 Фрол Петрович появился в столовой последним, вальяжно прошел к раздаточному столу, получил свою, особую, порцию и уселся за отдельный стол.
 – Смотри, как вышагивает, – Санек подтолкнул Веню локтем.
 – Ничего, вот дождется экзамена, тогда и получит удар по больному месту, – ответил тот.
 – Он небось такого не ожидает, – поддакнул Андрей.
 – Да, это точно.
 Веня перемигивался с Зосей, которая сидела за отдельным столиком. Из скромности она пока не хотела сидеть вместе с курсантами и на все настойчивые их приглашения отвечала отказом.
 В это время близнецы быстро дожевали пресные булочки, залили в себя кисель и встали.
 – Вы куда? – спросил Федя.
 – Задание выполнять, – подмигнул Антон. – Вы, главное, не волнуйтесь.
 Утконесовы испарились.
 – Интересно, что они такое удумали? – спросил Веня через несколько минут. И в этот момент раздался звук пожарной сирены.
 – Держу пари, они удумали именно это, – усмехнулся Дирол.
 Все вскочили с мест. Курсантам тоже пришлось подняться, чтобы особенно не выделяться на общем фоне.
 – Куда бежать? – подскочила к ним Зося.
 – Что? А, ты не волнуйся. Это близнецы балуются. Пошли к нам в комнату, у нас яблоки есть.
 – А пожар?
 – Не будет никакого пожара, – успокоил ее Веня. – Пошли.
 Курсанты вернулись в свою комнату и продолжили болтовню, время от времени поедая яблоки и старясь не отвлекаться на звук сирены. Но они были едва ли не единственными, кто сохранял спокойствие. Во всей остальной школе быстро распространялась паника.
 Этому во многом способствовали многочисленные абитуриенты, которые слонялись по коридорам, ожидая, пока закончится обед. Теперь они уже не слонялись, а носились по коридорам, иногда сталкивались и образовывали завалы. До выхода добирались немногие. Как и всякое уважающее себя учебное заведение, Школа милиции имела весьма сложную структуру. На полное знакомство с ней у курсантов уходило до года учебы. Поэтому теперь у всех абитуриентов возникли сложности с ориентацией.
 Один из коридоров полностью заполнился дымом, к ужасу многих, потому что именно там располагались кабинеты преподавателей. Однако Фрол Петрович, для которого и предназначался весь «пожарный» спектакль, понял это не сразу.
 По сирене он немедленно покинул помещение и вышел во двор. Там, убедившись, что находится в полной безопасности, он стал разглядывать здание школы. Только теперь он обнаружил, что дым идет преимущественно из окна его собственного кабинета. В этом кабинете, в шкафу, в одной из папок, между старыми приказами был замаскирован план проведения экзамена.
 Как ни хотелось Садюкину остаться на свежем воздухе, но долг перед Родиной заставил его вернуться в здание школы. Закрывая лицо носовым платком второй свежести, он быстро пошел к кабинету. Огня не наблюдалось, но дыма было много. Это ограничивало видимость, а спотыкающиеся и кашляющие абитуриенты сбивали Фрола Петровича с ног. Тем не менее он упорно продвигался к своей цели.
 Тем временем близнецы Утконесовы, спрятавшиеся в кабинете Садюкина, забеспокоились. Им самим дым не мешал, поскольку они заранее стащили из кладовки два противогаза. Но что, если тренер не дошел и свалился на половине пути? Тогда операцию можно считать проваленной, а придумать еще один столь же гениальный план будет трудно.
 Наконец Садюкин дошел до кабинета. Услышав звук его шагов, близнецы снова нырнули за занавески. Самое главное, чтобы тренер не догадался спрятать план за батареями отопления.
 План близнецов был прост, как все гениальное. Он основывался на примерах, почерпнутых из любимых детективов. Во время пожара каждый человек бросается спасать самое ценное, что у него есть. Для Садюкина сейчас самое ценное – план проведения экзамена. Поэтому из дымящего кабинета он будет выносить именно его, и таким образом он покажет спрятанным близнецам его местонахождение. Если, конечно, он не читал те же детективы и не разгадал уловку.
 Фрол Петрович, видимо, детективов не читал, поскольку сразу бросился к шкафу, открыл его и безошибочно вытащил из папки нужную бумагу.
 Близнецы, которые видели тренера сквозь дырочки в занавесках, переглянулись и дружно кивнули.
 Как раз в это время дым от запущенной близнецами дымовой петарды стал рассеиваться. Садюкин сразу заметил это, огляделся, выглянул в коридор, потом вернулся обратно, еще раз огляделся, не заметил ничего подозрительного и сунул бумагу обратно.
 – Фрол Петрович, вы здесь? – раздался из коридора голос Мочилы.
 – Да, Глеб Ефимович.
 – Кажется, это была ложная тревога.
 – Или пожар удалось быстро погасить. Как бы то ни было, все закончилось хорошо.
 – Да, – Мочилов осмотрел комнату. – Мне казалось, что именно из вашего окна шел основной дым.
 – Правда?
 – Не позволите ли мне осмотреть помещение?
 Сердца Утконесовых сжались от недоброго предчувствия. Их обладатели переглянулись, поняв, что сейчас им крупно попадет. Однако все вышло совсем иначе. Ситуацию, как ни странно, спас Садюкин.
 – У меня тут документы личного характера, – сказал он.
 Мочилов еще раз пристально осмотрел все, обратив особое внимание на занавески.
 – Как хотите, – неожиданно быстро согласился он. – Не буду настаивать.
 Мочила ушел, следом за ним вышел и Садюкин. Немного выждав, близнецы вылезли из-за занавесок, содрали с себя противогазы и вытерли пот.
 – Вот это да! – сказал Антон. – Я был уверен, что нам конец.
 – Ладно, не болтай. Давай копию снимать.
 Ксерокса в кабинете тренера, конечно, не было. Копию пришлось снимать вручную, переписывая все данные на листок. Наконец Антон зафиксировал все до подробностей, пока Андрей дежурил у двери.
 – Ну что, сматываемся? – спросил он, когда увидел, что Антон аккуратно прячет листок на место.
 – Да уж, пора бы, – согласился тот.


* * *

 Федя всегда поражался обстановке, царящей в библиотеке.
 Все весьма строго, масса ограничений, все выполняют их беспрекословно, причем за этим почти никто не следит. Феде, привыкшему к дисциплине, делать это было нетрудно, но очень необычно.
 – Добрый день, – негромко обратился он к пожилой библиотекарше. Такая бабушка просто обязана быть доброй и участливой.
 – Чего тебе? – подняла та голову.
 – У меня записка, – Федя протянул бумажку.
 – Это не ко мне, – ответила бабуля и снова углубилась в какие-то бумажки.
 «Вот тебе раз, добрая и участливая. Видно, надо поискать получше», – решил Ганга.
 Во второй раз он подошел к женщине средних лет, и на этот раз не ошибся. Библиотекарша внимательно выслушала его, потом посмотрела иероглифы.
 – По службе? – заинтересованно спросила она.
 – Ну да, – кивнул курсант.
 – Это китайские.
 – Правда? – обрадовался Федя.
 – Точно. У меня сын по китайской филологии стажировался, был там. Я письма видела, там точно такие же.
 – А что тут написано?
 Женщина пожала плечами:
 – Извини, сынок, не знаю.
 – А может, сын ваш сможет сказать? Извините за наглость, конечно, но мне очень надо.
 – Может, и смог бы, но он в Москве давно. Ни одной китайской книжки дома не осталось. Да ты посмотри здесь по словарям, может, найдешь чего.
 Библиотекарша пожелала Феде удачи и показала, где можно спросить словарь. Курсант поплелся к книжным стеллажам. На ум некстати пришел дурацкий анекдот про китайское «Поле чудес». Парень вздохнул. Так действительно можно и с ума сойти.
 В дополнение ко всему, китайско-русского словаря в библиотеке не оказалось. Были какие-то дурацкие разговорники для туристов с элементарным набором фраз. Вздохнув, курсант принялся изучать разговорник.


* * *

 – Яблоки-то еще остались? – спросил Андрей, входя в комнату.
 – О, герои дня явились. Шикарный переполох вы тут устроили, – похвалил Дирол. – Хоть не зря?
 – Скажешь тоже, – Антон гордо достал из кармана свернутый вчетверо лист бумаги. – Точная копия плана экзамена по физкультуре находится перед вами.
 Шесть голов склонилось над листком. Некоторое время все толкались и отпихивали друг друга лбами. Потом Веня предложил Антону самому прочитать свои каракули. Ничуть не обидевшись, Утконесов-младший взял листок, приосанился и стал читать:
 – Задание номер один: кросс вокруг площадки с двадцатикилограммовыми рюкзаками и с препятствиями.
 – Сначала мне нужно будет такой рюкзачок поднять, – мрачно сказала Зося. – Так что кросс для меня уже задание номер два.
 – Тогда номер три для тебя. Выжать штангу весом... Хм, что это за формулу я нацарапал? А, ну да. На пять килограмм больше собственного веса. Поднимаешь?
 – Да без проблем, – отмахнулась Зося. – Каждое утро тягаю восемьдесят! А во мне всего только пятьдесят.
 – Понятненько. Ну и номер четыре: стрельба из пистолета «ТТ».
 – По живым мишеням, не добравшимся до последнего задания?
 – Степень подвижности мишени не уточняется, – Антон отложил бумагу. – Вот, в общем-то, и все. Что делать будем?
 – Рюкзак облегчать, преграды убирать, штангу подменивать. Ну а по мишени стрелять будет кто-то еще, – объяснил Веня. – Всего и делов!
 В этот момент Мочилов по радио объявил контрольный сбор всех курсантов в столовой.
 – Добавку они нам, что ли, дадут? – пробормотал Веня, неохотно поднимаясь.
 Добавки не было, вместо этого на собравшихся парней взирали Мочила и Садюкин.
 – Есть задание на всю вторую половину дня, – сообщил Мочилов. – Глебу Ефимовичу нужны добровольные помощники для строительства пре...
 Капитан замолчал на полуслове, потому что Садюкин как раз на этом полуслове наступил ему на ногу. Сначала Мочила вознамерился разгневаться, но потом, видимо, о чем-то вспомнил.
 – Для строительства земляных укреплений, – поправился он.
 Курсанты переглянулись, кивнули друг другу и дружно сделали шаг вперед. Мочилов гордо осмотрел их.
 – А как же служебное задание? – спросил он, воспользовавшись возможностью еще раз блеснуть перед всей школой, что именно его группу бросают на специальные служебные задания.
 – На служебное задание временно брошен курсант Ганга, – отчеканил Кулапудов.
 – Значит, Ганга? – переспросил капитан. – Ну что ж, тогда молодцы! У меня не было никаких сомнений!
 Курсанты обреченно переглядывались. Что такое добровольные работы у Садюкина, они знали не понаслышке. Но что сделаешь, за счастье Зоси приходилось бороться разными и зачастую не очень приятными методами.
 Выйдя во двор, Садюкин потребовал, чтобы курсанты образовали плотный кружок. Потом, встав в его центр, тренер быстро нарисовал им схему препятствий прямо на песке.
 – Вот здесь так, а вот тут так. Понятно?
 – Так точно, – хором прокричали курсанты.
 – Вот и отлично. Приступайте. – Садюкин быстро стер написанное. – Кое-что тут уже есть, но это только основа, которую надлежит углубить, – пояснил он, сделав ударение на вторую «у».
 – Так точно, – повторили курсанты.
 – Лопаты там.
 Все разобрали лопаты и приступили к работе. Причем основная их задача заключалась вовсе не в том, что задумал Садюкин. Им нужно было наложить свою собственную задумку поверх плана тренера, чтобы все препятствия, оставаясь в принципе непроходимыми, могли легко модифицироваться в практически преодолимые. При этом экзаменатор ничего не должен замечать.
 Трудиться приходилось у Садюкина прямо под носом. На дальний для подбегающего склон первой ямы положили доску с привязанной к ней веревкой. Один конец доски закрепили, а другой, стоило только потянуть за веревку, оказывался на ближнем берегу ямы. По окончании работ все устройство немедленно присыпали песочком.
 Потом им пришлось устанавливать деревянную стену высотой под два метра. Зося даже налегке такую не перепрыгнет, а уж с рюкзаком, сколько бы он там ни весил, едва до половины допрыгнет. Пришлось аккуратно выпилить в стене отверстия. Не насквозь, конечно, чтобы трудно было заметить.
 – Зосе дадим с собой штыри, она их повтыкает и быстренько залезет, – сказал Веня.
 – А вытаскивать их обратно кто будет? А если на них кто налетит? – возразил Дирол.
 – Тогда надо раздобыть специальные ботинки, с шипами в носу.
 – Далеко она в таким ботинках по песку не убежит, – снова нашелся Санек.
 Под конец было решено, что шипы будут съемными. Перед стеной Зося задержится и наденет их. А потом снимет и кинет кому-нибудь из курсантов, кто будет стоять недалеко.
 На крутые холмы Зося обещала взбираться самостоятельно. «Должна же я хоть что-то сделать сама!» – говорила она. Ребята согласились, но на всякий случай положили под песок жесткий длинный коврик, укрепив его камнями, чтобы не скатывался. Так будет проще.
 Садюкин, увидев, как быстро курсанты справились с заданием, решил воспользоваться их помощью и дальше. Надо было установить специальную преграду, под которой абитуриенты будут проползать. Основная фишка этой преграды была в том, что в нее вплеталась колючая проволока. Рюкзаки абитуриентов будут постоянно за нее цепляться и затруднять проползание.
 Сама преграда была готова, ее нужно было лишь установить. Поднимать высоту опасно, так как Садюкин может заметить и опустить ее еще ниже положенного. И тогда в ход пошли пальцы. Осторожно, чтобы не заметил тренер, курсанты загибали все колючки по ходу движения, тем самым облегчая жизнь не только Зосе, но и всем прочим абитуриентам. Теперь, если ползти только вперед, зацепиться было невозможно.
 Наконец «добровольная помощь» закончилась. Усталые, но довольные, курсанты побрели в комнату, где их уже давно поджидала Зося. Следующие полчаса она внимательно слушала их указания, запоминала и мазала детским кремом ободранные пальцы.




 15


 В этот вечер Федя вернулся в школу ни с чем. Он осмотрел все разговорники и нашел огромное количество похожих иероглифов. Однако ни про один из них он не мог сказать наверняка: да, это он и есть. Нагрузившись ксерокопиями, он решил во всем разобраться дома.
 В школу курсант явился как раз к ужину. Входя в двери, он услышал призыв к вечернему приему пищи, доносящийся из динамиков. Поэтому Федя пошел сразу в столовую, где и встретился с товарищами.
 Товарищи имели вид вялый и потрепанный. Создавая и опробуя на себе препятствия, они устали до такой степени, что едва дошли до своего столика.
 – Эх, было бы у меня масло, подошел бы к Садюкину и прямо в тарелку жахнул! – с тихой ненавистью в голосе сказал Веня.
 – Что, так страшно? – спросил Федя. – Неужели эту полосу препятствий невозможно пройти?
 – Было невозможно, – объяснил Дирол, в котором еще остались какие-то силы, по большей части оттого, что во время работы он старательно отлынивал от самого тяжелого.
 – Понятно.
 – А у тебя-то как? – спросил Антон.
 Вместо ответа Федя указал на кипу листков, занявших место на лавке рядом с ним. Утконесов прикинул толщину стопочки.
 – Нехило, – оценил он.
 – А пользы – ноль, – мрачно ответил Федя. – Специалиста нужно искать. А где его взять, спрашивается?
 – Тяжело.
 Ужин прошел мрачно, это же настроение преследовало курсантов весь вечер. Зосю отправили на уборку, так что в основном все изливали злость друг на друга. Тут же вспомнились старые обиды.
 – Слушайте, а у нас в школе есть факс? – вдруг спросил Федя.
 Только Веня нашел в себе силы и энтузиазм повернуть голову в сторону Феди и спросить:
 – Зачем?
 – Мне библиотекарша сказала, что у нее сын занимается Китаем. Только сейчас он в Москве. Вот если бы ему эти иероглифы переслать!
 Кулапудов заинтересованно приподнялся на кровати, потом сел и пристально посмотрел на Федю.
 – А если у него там нет факса?
 – Не может такого быть! – уверенно заявил Федя. Он просто не мог представить себе москвича, не владеющего всей мыслимой и немыслимой техникой.
 – Ну хорошо. Если даже факса нет в школе, его можно найти в отделении милиции. Там, кажется, есть, – кивнул Кулапудов.
 – Кажется, у нас появляется надежда, – Дирол продемонстрировал всем в улыбке свои белоснежные зубы.
 – Я пошел? – спросил Федя.
 – Куда ты собрался на ночь глядя?
 Курсант глянул за окно. Там действительно уже смеркалось.
 – В библиотеку, – неуверенно ответил он.
 – Да там закрыто уже давно, – сказал Веня.
 – Ну сторож-то наверняка есть, – поддержал Федю Антон. – Давай, Федя, пошли. Я с тобой. Узнаем, где твоя библиотекарша живет.
 Втроем – к вызвавшимся присоединился и второй Утконесов – они вышли на улицу и быстрым четким шагом направились к библиотеке. Потом они долго колотили в дверь.
 Наконец, по отборному мату, посыпавшемуся из-за двери, курсанты поняли, что сторож их услышал. Они наскоро объяснили, кто они и зачем пришли.
 – Не знаю ничего, – прокашлял сторож, так и не открыв дверь.
 – Да вы впустите нас, мы найдем, – очень убедительно попросил Федя, но на того это совершенно не подействовало.
 – И что делать?
 Близнецы переглянулись и с удвоенным усердием продолжили стучать в дверь. Без сомнения крепкие нервы сторожа не выдержали минут через пятнадцать.
 – Сейчас позову милицию. – Этот смысл сторож умудрился вложить в пятиминутную тираду.
 – Кажется, я понял, в чем фишка, – вдруг сказал Андрей. – Сейчас он нам откроет. Только, – он робко глянул на Федю, – ты заткни уши, пожалуйста.
 – Зачем? – удивился Ганга.
 – Сейчас я буду выражаться, а при тебе как-то неудобно. Я думаю, что этот сторож понимает только на одном языке.
 – А-а-а, – понимающе кивнул Федя. Сам он красиво материться не умел, но близнецам в этом отношении вполне доверял. Курсант заткнул уши пальцами и на всякий случай отошел немного в сторону.
 Со стороны казалось, что Андрей вежливо обратился к сторожу через дверь. Но, судя по тому, как округлились глаза у Антона, некоторые выражения были в новинку даже для него. Дверь задергалась, как будто пыталась сорваться с петель и упрыгать подальше. Но оказалось всего лишь, что это сторож спешно пытался открыть заевший замок.
 Андрей махнул Феде рукой, и тот вновь обрел возможность слышать.
 – Что же вы раньше-то не сказали? – суетливо спросил сторож, распахивая перед ребятами дверь. – Если бы я знал, разве не открыл бы.
 Утконесовы молча отодвинули его и прошли внутрь. Федя поспешил за ними, на ходу бросив сторожу:
 – Все в порядке, не волнуйтесь.
 Где находятся данные на сотрудников, сторож не знал. Но беспрекословно открыл дверь отдела кадров и даже показал, где находится рубильник, включающий электричество.
 – Как шелковый стал, – оценил Федя успех Андрея.
 – А то, – довольно хмыкнул тот.
 Курсанты включили компьютер, к счастью, тот даже не был защищен паролем.
 – Как зовут твою библиотекаршу? – спросил Антон, открывая систему поиска.
 – Не знаю, – ответил Федя, пожав плечами.
 – Так. «Не знаю», – Утконесов ввел это «имя», потом остановился и недоуменно взглянул на сторожа: – Какое еще «не знаю»? Ты что, даже имя не спросил?
 Ганга помотал головой.
 – Хорошо, – Антон снова вернулся к монитору и что-то поменял. – А хоть какого она примерно возраста?
 – Лет сорок пять – пятьдесят, – подумав, ответил Федор.
 – Представляю, сколько здесь работает женщин такого возраста.
 Как ни странно, таких оказалось всего две. И только у одной нашелся сын такого возраста, находясь в котором уже можно отдельно жить в Москве и активно заниматься наукой. Единственная проблема состояла в том, что в графе «адрес» указаны были только улица и номер дома.
 – Может, это частный дом? – предположил Антон. – В конце концов милиционеры мы или нет? Ну что, пошли?
 – Может, завтра? – неуверенно предложил Федя.
 – Тогда чего ради мы сюда приходили? – возразил Антон. – Нет уж, раз начали, нужно довести дело до конца. Как там говорил Мочила? Никогда не откладывай на завтра одно дело...
 – Поскольку завтра у тебя появится еще три не менее сложных, – закончил Андрей, а Федя только обреченно махнул рукой.
 Троллейбус долго не подходил, на частника денег было жалко, поэтому половину дороги курсантам пришлось преодолеть пешком. К дому, где жила Валентина Яковлевна, курсанты подошли уже совсем поздно. Это оказалась многоэтажка-«свечка».
 – Будем надеяться, столь нужная нам мадам не имеет привычки укладываться спать сразу после «Спокойной ночи, малыши», – сказал Антон, уверенным жестом открывая дверь единственного подъезда и едва успевая поймать падающее ему на руки тело.
 При ближайшем рассмотрении тело оказалось вполне живым и слегка отдавало перегаром.
 – Ну вот, еще одна проблема на нашу голову, – вздохнул Андрей.
 – Во-первых, не на нашу, а на мою. Ты и рядом не стоял, – возразил ему брат. – А во-вторых, с какой стати мы будем возиться с этим гражданином, явно не имеющим определенного места жительства?
 – А вот с такой. Где ты еще в такое время найдешь информатора? Дверь-то никто не откроет.
 – Я им удостоверение покажу в «глазок», – сообщил Антон и шагнул в подъезд.
 Спустя несколько секунд оттуда донесся звук удара.
 – Ну, как ты там? – крикнул Андрей, даже не подумав последовать за братом.
 – Нормально, – пробормотал тот, на ощупь выбираясь на улицу. – Я наткнулся на что-то.
 – Что, темно?
 Вместо ответа младший Утконесов только вздохнул:
 – Придется допрашивать информатора.
 Пьяного мужика Федя тем временем уложил на лавочке. Курсанты собрали последние оставшиеся деньги, сбегали в ближайший ларек и принесли оттуда две бутылки: большую – с минералкой, и маленькую – водки. После того, как половина содержимого большой бутылки оказалась на голове допрашиваемого, он очнулся и стал тупо рассматривать курсантов. Дойдя в своем осмотре до Феди, он снова откинулся на лавочку и закрыл глаза.
 – Кажется, я ему не понравился, – догадался Ганга.
 Антон постарался поставить себя на место пьяного.
 – Ты бы отошел в сторонку, – предложил он Ганге.
 Федя послушно спрятался за дерево, а Утконесовы продолжили оживление гражданина с помощью оставшейся минералки. Наконец тот пришел в себя и даже смог сесть. Осмотревшись, он не увидел Феди и, видимо, счел его первым признаком белой горячки.
 – Чего? – проговорил он, переводя взгляд с Антона на Андрея и обратно.
 Различить братьев сейчас можно было только по шишке, постепенно образующейся на лбу у младшего Утконесова. Но поскольку в темноте разглядеть это отличие было трудно, а в условиях тягчайшего похмелья совершенно невозможно, мужчина сконцентрировался только на Андрее.
 – Ура! – возликовал Андрей. – С оживанием вас, драгоценный!
 – Чего? – спросил «драгоценный».
 – О, так вы и соображаете с трудом? Восхитительно! Что же, думаю, это вас несколько взбодрит. – Курсант вытащил из кармана припасенную бутылку водки.
 Этот предмет оказал на допрашиваемого необходимое воздействие. Тот протянул руку к бутылке, но почему-то так и не дотянулся. Андрей покачал головой.
 – Нет, не сейчас. Сначала вы нам кое-что расскажете. Договорились?
 Мужчина с легкой грустинкой смотрел на Андрея.
 – Так ничего не получится, – Антон забрал бутылку у брата и потряс ее перед дядькой: – Видишь? – Он протянул водку Андрею и отдернул руку, когда тот попытался ее взять. – Нет, не дам. Не тебе! – Потом открутил крышку и понюхал сам. – Как хочется! – соврал он, стараясь не морщиться от резкого запаха.
 В результате всех этих манипуляций мужик стал уже более осмысленно смотреть на водку. Похоже, он понял, что для получения вожделенного напитка ему придется что-то делать.
 – Вы здесь живете? – Андрей решил, что такой простой вопрос уже можно задать.
 Его ожидания оправдались, допрашиваемый наморщил лоб, показывая таким образом напряженную работу мысли, и кивнул.
 – Отлично, – восхитился курсант. – А давно ли вы здесь живете?
 С этим вопросом мужик тоже справился, хоть и тяжелее.
 – Лет двадцать, – ответил он и неожиданно внятно попросил: – Мужик, дай водки.
 Близнецы переглянулись, и Антон кивнул:
 – Глядишь, у него побыстрее пойдет.
 Андрей протянул информатору бутылку, и тот немедленно отхлебнул из горлышка, потом оторвался, сморщился и отхлебнул еще.
 – Слушайте, вас правда двое?
 – Ага, – подтвердил Андрей.
 – Я уж думал, все – допился. Ладно, говорите, что вам нужно.
 Два глотка водки оказали на допрашиваемого совершенно волшебное воздействие. За считаные минуты мужик пришел в себя, вспомнил большинство слов и выражений. Кроме того, он честно вернул бутылку близнецам.
 – Сначала заработать надо, – объяснил он свой жест. – Спрашивайте.
 – Не знаете, где тут живет женщина по имени Валентина Яковлевна? – Андрей, опасаясь, что просветление может оказаться временным, решил не медлить. – У нее еще сын в Москве.
 – Как же, знаю, – важно ответил мужик. – Она еще библиотекаршей работает.
 Близнецы дружно закивали.
 – Вот в этом подъезде она живет, на восьмом этаже. Как из лифта выйдете, сразу налево, это и будет квартира. Проводить?
 – Обойдемся, – ответил Андрей и вручил информатору остатки водки. – Ладно, получай свой гонорар. Пошли, ребята.
 Близнецы одновременно развернулись и пошли к подъезду. Федя вышел из-за дерева и последовал за ними. Мужик проводил их долгим взглядом, вздохнул и отвернулся.
 Курсанты на ощупь вошли в подъезд, стараясь перемещаться вдоль стен и одну руку все время держать вытянутой перед собой. Лифт, конечно же, не работал, а потому подниматься на восьмой этаж пришлось пешком. Уже добравшись до места, курсанты немного поспорили, так как Федя обсчитался и решил, что они добрались только до седьмого этажа. Он предложил подняться до самого верха, а потом посчитать этажи обратно. Но, поскольку никто даже не представлял, сколько в доме этажей, предложение отклонили. Близнецы подавили Гангу количеством, нашли лифт, затем квартиру Валентины Яковлевны и позвонили.
 – Кто там? – спросили за дверью мужским голосом.
 – Может, муж? – тихо предположил Антон.
 – Говорил я вам, надо еще подняться, – схватился за голову Федя.
 И только Андрей, не потеряв самообладания, спросил:
 – Извините, а Валентина Яковлевна, библиотекарь, здесь живет?
 – А кто это? – спросил мужчина.
 – Милиция, – ответил Утконесов.
 – Сейчас я вам покажу милицию! – мужчина явно оценил количество солидности в голосе Андрея и засомневался.
 Однако, на счастье курсантов, они попали в нужную квартиру. Валентина Яковлевна вовремя подошла к двери.
 – Это, наверное, тот курсант-милиционер, который ко мне сегодня в библиотеку приходил! – догадалась она.
 – Это я, Федя! – радостно воскликнул Ганга.
 – Очень удачно, – сказала хозяйка. – Сережа, ну открой же дверь!
 Замки защелкали, и дверь отворили. На пороге стоял высокий плечистый парень, из-за спины которого выглядывала невысокая дама. Федя тут же поменял позицию и выдвинулся на передний план.
 – Входите, – узнав его, заулыбалась женщина. – Вы ведь по поводу иероглифов?
 – Как вы догадались? – удивленно спросил Антон, развязывая шнурки.
 – Да больше ведь незачем! И подгадали вы удачно, ко мне ведь сынок неожиданно приехал.
 Женщина жестом указала на парня, который закрывал почти весь проход и совершенно не походил на человека, занимающегося китайским языком. Он угрюмо рассматривал курсантов. Однако, когда Федя протянул ему записку, тот сразу заинтересовался.
 – Мама, напои их чаем, а я пока попробую разобраться, – сказал он.
 Он вышел из соседней комнаты только через полчаса, когда Антон уже начал озабоченно поглядывать на часы.
 – Вообще-то, на время полагается смотреть мне, – укорила его Валентина Яковлевна. – Но раз уж я этим не занимаюсь, то и тебе не советую.
 Курсант Утконесов пристыженно опустил глаза. Но и он, и его товарищи прекрасно помнили, что ровно в двенадцать часов Мочила, следуя недавно приобретенной привычке, устраивает обход комнат. И горе тому, кого он не обнаружит на закрепленном за ним месте. Этот человек, а точнее этот курсант, в оставшиеся несколько дней своей учебы успеет пожалеть, что вообще поступил в Школу милиции. Хотя сразу после исключения вновь попытается туда поступить, заведомо зная, что обречен на провал.
 Курсанты волновались, потому что полночь неумолимо приближалась. Только в такой ситуации, наверное, можно понять, почему Золушка убежала с такой поспешностью и не вернулась за туфелькой, хотя потом ей пришлось идти босиком по каменистой дороге. Антон был уже готов помчаться в школу, потому что если просидеть в гостях еще несколько минут, то не то что за туфелькой, за трусами не вернешься, если вообще обнаружишь на бегу их пропажу.
 В этот момент в кухню наконец вошел Сергей с запиской в руках.
 – Знаете, ребята, я, вообще-то, не уверен... – начал он.
 – Что там написано? – перебил его Антон.
 – Это похоже на просьбу о помощи. Какой-то китаец просит помочь ему, его держат в плену. Если я, конечно, правильно понял.
 Андрей невежливо выдернул записку у него из рук, и Утконесовы, отталкивая друг друга, помчались к выходу. Федя немного задержался, чтобы скороговоркой высказать хозяевам благодарность и извинения за столь молниеносный уход. После чего он поспешил вслед за близнецами. Те, несмотря на непроницаемую темноту, уже спустились вниз этажа на четыре.


* * *

 Рано утром капитан Мочила, как обычно, зашел пожелать курсантам доброго утра, а заодно проверить, не потеряли ли они за лето навыков быстрого одевания. Дирол, одним глазом следя за правильностью застегивания пуговиц, а другим – за догорающей спичкой в руке Мочилы, еле слышно сказал Утконесову:
 – Опять он с похмелья.
 – Зубоскалин! – немедленно окликнул его бдительный капитан.
 – Я! – гаркнул тот, вытянувшись в струнку.
 – О чем разговариваем?
 – Об успешно выполненном задании, – неожиданно для Мочилова ответил Дирол.
 Санек четко и громко рассказал капитану об успешно проведенном оперативном расследовании, не забыв упомянуть и его главных действующих лиц.
 – Неплохо, – сдержанно оценил Мочилов. – И какие будут предложения?
 Курсанты переглянулись. Инициатива, как известно, наказуема, а тем более, инициатива, проявленная в присутствии Мочилы. Однако, поскольку от ответа уйти все равно не удалось бы, Кулапудов решил принять удар на себя.
 – Связаться с китайской полицией, выяснить, не объявлен ли у них в розыск некто с имеющимися отпечатками! – отчеканил он.
 – Мысль неплохая, – милостиво согласился Мочила. – Разрешаю связаться с майором Добродушевичем и организовать запрос. Вольно.
 Капитан развернулся на каблуках и вышел из комнаты. В душе он гордился воспитанниками, но показывать им этого не собирался. Тем не менее курсанты вполне оценили его чувства хотя бы по тому, что Мочила не стал проверять чистоту подворотничков и стопроцентную застегнутость пуговиц, как обычно это делал.
 Связываться с Добродушевичем пошел Веня. Когда он вернулся, то застал в комнате всех, за исключением Лехи.
 – А где Пешкодралов? – удивился он.
 – Занимается рукоделием, – ответил Дирол. – Вытачивает блины для штанги.
 – Какой еще штанги?
 – Которую Зосе завтра поднимать.
 Веня хлопнул себя по лбу. За это напряженное раннее утро он почти успел забыть, что Зосе завтра сдавать экзамен по физподготовке. А еще ведь нужно столько всего сделать! Конечно, полоса препятствий стала значительно легче, но с двадцатикилограммовым рюкзаком Зося далеко не убежит. И, даже выжав поддельную штангу, весящую килограммов пять, вряд ли попадет в крошечную мишень нужное количество раз.
 – Со стрельбой все просто, – высказался Андрей Утконесов. – Пострелять и я могу.
 Во всей группе курсант Утконесов считался лучшим стрелком, опережая по этому показателю даже своего брата, и удовлетворить требования Садюкина был вполне способен.
 – А на случай, если Зосенька неожиданно тоже решит попасть в мишень, подложим ей холостые, – согласился Веня.
 Подменить патроны было очень просто. Садюкин не опасался каверз с этой стороны и не контролировал запасы. С рюкзаками же все обстояло значительно сложнее. Во-первых, наполнять их песком тренер будет самолично и не раньше чем за двадцать минут до экзамена. Во-вторых, на выдачу рюкзаков он, скорее всего, поставит своего человека. Единственный шанс выкрутиться – стать этим самым человеком.
 Курсанты кинули жребий, и стать садюкинским любимчиком выпало Феде. Хотя он подозревал, что не обошлось без мухлежа со стороны близнецов, возражать не стал. Осталось только придумать, как заставить тренера в короткие сроки проникнуться доверием к Ганге.
 – Он тебя любит, – убедительно сказал Веня. – Ты же по физподготовке в числе первых. Может, просто подойти и попроситься на раздачу рюкзаков?
 – Заподозрит, – отмел эту версию Дирол. – Он в связи с экзаменом жутко подозрительным стал! Нет, тут надо действовать тоньше.


* * *

 Когда курсантов позвали на завтрак, никакой мало-мальски подходящей стратегии они еще не придумали.
 – Вы идите, я попозже приду, – сказал Дирол.
 – А если тебе не хватит? – забеспокоился Федя, но потом махнул рукой. Разве может случиться такое, что любимцу поварихи тети Клавы не достанется завтрака? Скорее его не хватит всем остальным курсантам.
 Как раз на эту привязанность и рассчитывал Санек. Выждав, пока все курсанты получат в тарелки завтрак и рассядутся за столы, он не спеша пошел в столовую. Проходя по коридору, Дирол выглянул в окно и убедился, что Садюкин еще на спортплощадке.
 – Нехорошо нарушать режим питания, Фрол Петрович, – негромко сказал он. – Очень нехорошо!
 Он вошел в столовую, подошел к окошечку раздачи и сунул туда голову. При виде улыбающегося курсанта тетя Клава, прикидывающая объемы остатков, обомлела. Никогда еще курсант не казался ей столь похожим на любимого Агафона. Повариха томно вздохнула и присела на стул, не в силах отвести глаз от сияющего Дирола.
 – Доброе утро! – сказал тот, еще шире растянув губы в улыбке.
 – Хочешь кушать? – всполошилась тетя Клава. Она кинулась к кастрюле с кашей и стала копаться там половником, выбирая погорячее и повкуснее.
 – Это все ужасно вредно, – Санек сморщил веснушчатый нос, что неимоверно умилило повариху.
 – А чем тебя угостить?
 – А можно мне вон то? – он указал пальцем на небольшую кастрюльку, в которой, по имеющимся агентурным сведениям, варилась на воде и без соли овсянка для Садюкина. Тетя Клава на мгновение засомневалась, но потом переборола себя. Щедрой рукой она положила в протянутую тарелку половину содержимого кастрюльки. Дирол рассмотрел слипшуюся серую массу и едва удержал улыбку на лице.
 – Подожди, я хоть изюмчику туда положу, – предложила повариха.
 Уточнив, не является ли изюм вредным, Зубоскалин согласился. Тетя Клава, воспользовавшись моментом, кинула на кашу не только изюм, но и запрятанный кусочек масла. Дирол заметил это и мгновенно сориентировался.
 – А у вас молоко убежало, – сообщил он.
 – Молоко? – Повариха рванулась в сторону, но потом сообразила: – Какое молоко? У меня на плите нет молока. Ах, шалун!
 Она повернулась к Диролу, но того уже и след простыл. Пока тетя Клава отворачивалась, он выудил кусок масла из собственной тарелки и ловко забросил его в кастрюльку с остатками геркулеса, после чего с достоинством присоединился к друзьям.
 – Ого, у тебя что-то другое? – Антон бесцеремонно залез ложкой в тарелку к Зубоскалину, попробовал кашу и скривился: – Фу! Неужели ты не мог попросить чего-нибудь повкуснее?
 – Тебе не нравится? – делано удивился Санек.
 – Нет.
 – Мне тоже, – вздохнул Дирол. – Но вот для Садюкина эта еда дороже всех деликатесов мира, потому что она полезная! Здесь нет ни единого неправильного продукта!
 Зубоскалин отправил в рот изюмины, на которых лежало масло, так что блюдо стало просто идеальным.
 – И когда Садюкин придет, ты, Федя, ему эту еду уступишь. Он восхитится и позовет тебя в помощники. Вуаля! – Дирол театральным жестом развел руки и поклонился.
 Курсант Ганга согласно кивнул.
 – И не забудь втолковать ему, как ты заботишься о правильном питании и его режиме.
 Фрол Петрович тем временем тоже вспомнил о режиме. Проверяя полосу препятствий, он совершенно забыл о времени и просто не услышал звонок на завтрак. Теперь, спохватившись, Садюкин понял, что уже на четверть часа отклонился от расписания.
 Сердитый на себя и на весь мир, Фрол Петрович подошел к окошечку, сухо поздоровался с тетей Клавой и протянул ей тарелку. Получив свою порцию каши, он налил стакан воды и неспешно пошел к отдельному столику. Там он сел, немного помешал кашу ложкой и, все так же не глядя, отправил ее в рот.
 Странный вкус заставил Садюкина насторожиться. Он глянул на тарелку. О боже! Каким-то непонятным образом в его завтрак попал огромный кусок масла. И теперь этот отвратительный сгусток калорий уже наполовину смешался с геркулесом. Завтрак был безвозвратно испорчен!
 – Иди, – Дирол насладился зрелищем, потом подтолкнул Федю локтем.
 Тот поднялся, взял тарелку, добытую Зубоскалиным, и подошел к Садюкину.
 – Фрол Петрович, – негромко позвал он.
 Тренер сидел, тупо глядя в тарелку.
 – Да? – с минутным запозданием он поднял глаза.
 – Я обратил внимание на то, что случилось с вашим завтраком. Не хотите ли попробовать мой?
 – Какая разница, – обреченно сказал Садюкин и опустил глаза. Взгляд его случайно упал на тарелку в руках курсанта и осветился радостью узнавания. Там лежала точно такая же каша, как и у него, расцвеченная пятнышками изюма и не испорченная калориями.
 – А впрочем, с удовольствием, – быстро поправился Садюкин. – Вы, конечно, не будете?
 – Фигуру надо беречь, – скромно объяснил Ганга.
 Тренер окинул взглядом торс курсанта и согласился.
 – Присядете? – спросил он.
 Федя оглянулся на товарищей – те отчаянно жестикулировали: мол, садись. Ганга покорно сел.
 Садюкин съел кашу за считаные секунды. То ли он опасался, что Федя передумает, то ли просто проголодался. Наевшись, он стал склоняться к беседе.
 – Замечательная вещь – здоровое питание, – изрек он.
 Федя согласно хмыкнул. Он тоже очень любил покушать, а уж там здоровое питание или нет – без разницы.
 – Здорово, что вы решились пожертвовать завтраком ради своего преподавателя. У нас в школе это поощряется.
 Курсант кивнул. Видя, что он не собирается использовать сей факт в свою пользу, Садюкин расслабился и попытался завести разговор на отвлеченные темы. Однако Федя не спешил распространяться о своей личной и профессиональной жизни, а чаще просто кивал невпопад и изредка улыбался.
 «Толковый студент, – подумал Садюкин. – Говорит немного, предпочитает думать, хорошо сложен. Пожалуй, на него стоит обратить внимание».
 В связи с завтрашним событием тренеру очень был нужен помощник, находящийся в хорошей физической форме. И он, к вящей радости курсантов, решил обратиться с этим к Феде.
 – Вы ведь занимаетесь в группе капитана Мочилова? – начал он издалека.
 – Угу, – подтвердил Федя.
 – А завтра у вас есть какие-нибудь занятия?
 – Так ведь лето же.
 – Ну, я имею в виду служебные задания?
 – Нет, Фрол Петрович.
 – Вот и отлично. Передайте Глебу Ефимовичу, что на завтра я забираю вас к себе. Будем экзаменовать абитуриентов. Готовы?
 – Всегда готов! – отчеканил Федя и поспешно встал. – Разрешите идти?
 – Идите, – кивнул Садюкин.
 Федя присоединился к товарищам. Если бы тренер мог подслушать их разговор, то наверняка засомневался бы в искренности Фединых намерений. Но поскольку он мог только видеть их радость и одобрительные улыбки, в душе Садюкина затрепетал теплый огонек. Тренер понял наконец, что его авторитет в школе огромен и, пожалуй, даже выше, чем у Мочилова. Он расправил плечи, встал и гордой походкой чемпиона покинул столовую.
 – Ничего, Федька, – между тем говорил Дирол. – Потом мы тебя отмажем. Заболеешь, например, или ослабнешь неожиданно. Так что не волнуйся.
 Остальные тоже старались успокоить Гангу, который опасался, что Садюкин способен и впредь привлекать его к своим бесчеловечным экспериментам в области физкультуры. Делали они это, впрочем, не из особенного сочувствия, а из опасения, что Федя откажется от взаимодействия с тренером и все испортит.
 – Курсант Кулапудов, в учительскую быстро! – скомандовал Мочилов по радио.
 Веня посмотрел на товарищей. Те пожали плечами. Тогда Кулапудов поднялся из-за стола и направился в учительскую, а остальные курсанты тут же встали и последовали за ним, не то чтобы из праздного любопытства, а так, на всякий случай.
 Оказалось, звонил Добродушевич. Запросив идентификацию неизвестных пальчиков с записки, он неожиданно быстро получил ответ. Отпечатки, как и предполагалось, принадлежали одному китайскому бизнесмену, который давно числился как без вести пропавший. За любые вести о нем китайские спецслужбы обещали Добродушевичу лично и Зюзюкинской Школе милиции в придачу все жизненные блага, в том числе и оплаченные командировки в Китай.
 – Видимо, Крутов с ним виделся, – сказал Иннокентий Аркадьевич Мочилову. – Завтра с утра пойду в больницу колоть. Так не хотелось бы бедного парня трогать!
 – Надо, – быстро убедил его Мочилов.
 Перспектива взаимодействия с китайскими органами внушала ему безграничный восторг. Однако он ни единым жестом не выказал своего состояния и повернулся к Кулапудову.
 – Все слышал? – спросил он.
 Веня присутствовал при разговоре, но слышал, естественно, только то, что говорил Мочила, а тот по большей части молчал. Поэтому он сдвинул каблуки и, преданно глядя капитану в глаза, прокричал:
 – Так точно, никак нет!
 Мочилов вкратце пересказал курсанту содержание разговора.
 – Так что ищите китайцев, – посоветовал он напоследок. – Свободен.
 Веня повернулся и бодро вышел из учительской, совершенно не представляя, как найти хоть кого-нибудь, кто замешан в этом деле. За первым же поворотом он столкнулся с остальными.
 – Подслушивали?! – завопил он.
 – Тихо ты! – Дирол зажал ему рот ладонью.
 – Ладно, – неожиданно быстро согласился Веня. – Молчу и ничего не рассказываю.
 – Да ты рассказывай, только тихо.
 Наконец курсанты добрались до комнаты, где Кулапудов и поведал им всю историю.
 – Вот, значит, как! – изрек Зубоскалин. – Надо же, китайский бизнесмен!
 – И что, нам теперь в Зюзюкинске китайцев искать?
 – Китайца найти – это как раз не проблема, – ответил Веня. – В таком городе, как наш, ему скрыться непросто. А вот как вычислить того, кто в Китай ездил?
 Ответ пришел в голову Феде. Он вспомнил, что всего пару месяцев назад в Китае свирепствовала страшная эпидемия.
 Причем страшной она была не в плане последствий – от обычного гриппа страдают больше, а в плане шума, поднятого вокруг нее. Ужасный вирус, быстро распространяющийся и не поддающийся лечению, поверг в ужас людей по всему миру. И Зюзюкинск, естественно, не остался в стороне. И здесь врачи упорно выискивали всех, кто был как-либо связан с Китаем. Если такие находились, то им незамедлительно делали прививки, чтобы потом сказать: «Славному городу Зюзюкинску никакая эпидемия не страшна!»
 Все это Ганга и изложил товарищам. Его речь сопровождалась аплодисментами, крепнущими по мере того, как до курсантов доходило.
 – Молодец! – похвалил его Веня. – Надо тебя почаще с Садюкиным сводить. Это стресс так влияет на мозги.




 16


 Курсанты решили действовать незамедлительно. Оставив Леху, который полировал блины для штанги, и Федю, который ожидал распоряжений Садюкина в школе, они переоделись и отправились в санэпидемстанцию за информацией. Там без особых проблем они получили список лиц, в последние полгода побывавших в Поднебесной.
 – Разделяемся? – предложил Веня, увидев список.
 Остальные мысленно прикинули. Если ходить вместе, то до завтра никак не управиться. Но вот если разделиться, то на каждого придется по три человека, что вполне приемлемо. Поскольку завтрашний день был крайне важен для всех курсантов, идея Кулапудова была принята единогласно.
 – Что мы ищем? – осведомился Дирол.
 Остальные задумались.
 – Для начала просто ищем что-либо подозрительное, – решил Веня. – И записываем.
 – А что является подозрительным? – упорствовал Зубоскалин.
 – Во-первых, наличие девушки, так как мы почти точно знаем, что девушка среди злоумышленников есть.
 – Во-вторых, все, что указывает на вероятное наличие девушки, – подхватил Андрей. – Губные помады, чулки, презервативы...
 – А в-третьих, все, что указывает на возможное наличие девушки в прошлом, – присоединился к нему брат. – Как то: изорванные в клочья фотографии в мусорном ведре, пропавшие котлеты в холодильнике, вышитые салфеточки.
 – Ну вас, – Кулапудов махнул рукой. – Только и знаете, что прикалываться. А как до дела...
 – Мы всегда готовы! – хором ответили близнецы.
 – А раз готовы, значит, валите по адресам.
 Веня разорвал список на четыре абсолютно равные части.
 – Сбор в школе по окончании работы.
 – Тому, кто справится первым, приз полагается? – спросил Дирол.
 Ответом ему был грозный взгляд Кулапудова.
 – Я так и думал, – обреченно вздохнул Дирол.
 Он бы имел самые большие шансы на этот приз, поскольку все его адреса располагались рядом, и при этом совсем недалеко от Школы милиции.
 Первые две квартиры он проверил без приключений и особых премудростей. Увидев красненькое удостоверение, хозяева даже не особенно пристально его рассматривали, сразу впуская курсанта в квартиру. Тот быстро все осматривал, попутно справляясь о составе семьи. Поскольку ни девушек, ни оружия, ни других подозрительных предметов он не находил, то быстро покидал квартиру.
 Распрощавшись со вторыми жильцами, он уже мечтал, что минут через тридцать закончит работу и сможет немного поваляться на койке. Надежды его растаяли уже на стадии поиска последнего адреса. На том месте, где должен был находиться нужный дом, сейчас блистал зеркальными окнами супермаркет. И ни один прохожий не смог вразумительно объяснить пораженному Диролу, куда же делся дом. Его отправляли то в одну, то в другую сторону. Наконец курсанту надоело мотаться туда-сюда, и он присел на лавочке около магазина.
 «Фантастика какая-то, – размышлял он. – И где этот дом?»
 Проблемы его решились обычным образом: с помощью бомжа и бутылки пива. Первый подошел к курсанту со слезной просьбой, а вторую добрый Дирол купил ему в обмен на информацию.
 Это оказался небольшой частный дом, во дворе которого толпилась тьма народу.
 – Что тут происходит? – как представитель власти, Зубоскалин решил немедленно вмешаться.
 Мужик, к которому он обратился, подпрыгивал на месте, пытаясь увидеть происходящее. Увлеченный этим занятием, он не сразу услышал вопрос Дирола.
 – Антошкина бьют, – ответил он наконец.
 – Антошкина? – Курсант заглянул в свой список.
 Ну, так и есть, именно этого Антошкина ему и нужно повидать.
 – А что он сделал?
 – Болтает много, – ответил мужик. – Достал всех, вот и решили его проучить.
 Дирол пришел в ужас. Он понял, что гражданин Антошкин, которого «учат», по-видимому, сразу несколько человек, вскоре окажется неспособен отвечать на вопросы. Решившись, Зубоскалин полез вперед, расталкивая локтями окружающих.
 В первые ряды он пробрался быстро. Там его глазам предстала ужасная картина. Несколько человек сбились в один огромный пыльный ком, из которого время от времени высовывались то руки, то ноги, то бадминтонные ракетки.
 – И все на одного? – изумился Санек.
 – Жалко, что ли? – подозрительно спросила стоящая рядом тетка. – Так иди, помоги.
 – Придется, – вздохнул Дирол. – Скажите, а милицию кто-нибудь вызывал?
 Выяснилось, что милицию вызвали пятнадцать минут назад, еще до начала драки, но она то ли игнорировала вызов, то ли заплуталась в лабиринтах улиц.
 «Скорее всего, второе», – догадался Санек и подошел к дерущимся.
 Довольно быстро он различил, что пыльный ком на восемьдесят процентов состоит из женщин. Оставшиеся двадцать были представлены несчастным Антошкиным, лежащим на земле и пытающимся закрыться от жестоких ударов.
 – Негодяй! – сыпалось на него вместе с колотушками. – Подлец! Изменщик! Врун!
 Сначала Дирол попытался поговорить с нападавшими и вымолить для Антошкина прощение. Однако обиженные женщины не обращали на него ни малейшего внимания.
 «Ладно, – решил Зубоскалин. – Не спасу, так хоть расспросить успею».
 Он присел на корточки и позвал:
 – Гражданин Антошкин!
 Не получив ответа, он позвал еще громче. Избиваемый его не услышал, зато отозвалась одна из женщин.
 – Еще один! – не то удивилась, не то обрадовалась она. – Бейте его, бабы!
 Санек тут же получил по затылку ракеткой. Удар был мягким, но сильным, в результате чего курсант свалился в пыль рядом с Антошкиным. Тот приоткрыл зажмуренные глаза и посмотрел на парня.
 – Ты чего полез? – отплевываясь, спросил он.
 – Скажите, а вы были в Китае? – ответил вопросом на вопрос Дирол.
 Как оказалось, били женщины не очень сильно, и разговаривать в этих условиях было вполне реально, только грязь и пыль попадали на язык.
 – Зачем тебе?
 – Надо.
 Наверное, Дирол смог бы все-таки выяснить у Антошкина все, что нужно, но в этот момент побоище неожиданно закончилось. Все нападающие моментально исчезли. Санек понял причину, когда смог различить звук милицейской сирены.
 Милиционеры, пообщавшись с толпой, быстро скрутили двоих потерпевших и запихали их в машину. Правда, нужно отдать им должное, обращались хорошо, можно даже сказать, ласково. По почкам не били и дубинки в ход не пускали. Только один раз, когда Дирол попытался оправдаться, у него перед носом просвистело.
 – Понял, – ответил тот и замолчал.
 Всю дорогу Дирол с грустью размышлял, какими несправедливыми могут быть милиционеры и как трудно будет курсантам изменить сложившийся стереотип. Быть может, если бы дорога оказалась подлиннее, он успел бы отчаяться и отказаться от выбранного жизненного пути. Но через пять минут «газик» фыркнул и остановился. «Интересно, где они прохлаждались все эти пятнадцать минут?» – удивился Дирол.
 Между тем их с Антошкиным ввели в камеру, забрали документы и захлопнули дверь. Воспользовавшись моментом, Санек подробно расспросил подозреваемого, представившись представителем санэпидемстанции.
 – Странно, – пожал плечами Антошкин. – Я в Китае-то был три месяца назад.
 – Мы перепроверяем, – пояснил Дирол. – Значит, вы хорошо себя чувствуете?
 – Ну, это как сказать, – тот поежился, вспоминая о побоях.
 – Я имею в виду, никаких симптомов заболевания не чувствуете?
 – Нет, – собеседник помотал головой, – не чувствую.
 – А другие члены вашей семьи или друзья? – осторожно спросил Зубоскалин.
 – Да я один живу.
 – Вы знаете, – курсант сочинял на ходу, – особенно сильно заболевание протекает у молодых девушек. Лет примерно около двадцати.
 – Никаких молодых девушек среди моих знакомых нет, – отмахнулся тот. – А вы самоотверженный человек. Лезть в драку для того, чтобы задать несколько вопросов. Вот если бы и милиция работала так же хорошо!
 Зубоскалин даже покраснел от удовольствия.


* * *

 Вене везло меньше, чем Диролу. Он уже клял себя, что не догадался разделить адреса, предварительно их прочитав. Ему пришлось ездить по разным окраинам города и потом еще долго топать от остановки до искомого дома.
 И ладно бы со смыслом топать! Первые две поездки его прошли практически впустую. Ни один из хозяев не признался в наличии у него дома взрослой девушки. Правда, второй слишком настойчиво его в этом убеждал, и Кулапудов решил взять этого товарища себе на заметку. Тем более что и в Китай он ездил не так давно – каких-нибудь две недели назад.
 Наконец он добрался до последнего адреса. Идти пришлось по району новостроек, где не росло еще ни единого дерева.
 Солнце стояло высоко, и курсант изнывал от жары. В прохладном подъезде он несколько пришел в себя и позвонил в нужную дверь.
 Ему открыл старичок.
 – Здравствуйте, – Веня решил не церемониться. – Здесь проживает молодая девушка?
 – Вы к Маше? – догадался дедушка. – Проходите в комнату, я сейчас ее позову.
 Кулапудов обрадовался. Во-первых, девушка есть; во-вторых, не просто девушка, а именно Мария. Он помнил, что именно это имя было написано на бейджике подозрительной псевдомедсестры.
 Веня прошел в большую комнату и скромно присел в кресло.
 – Подождите, она одевается, – дедушка решил составить курсанту компанию.
 – Скажите, а Маша не ездила, случайно, в Китай? – спросил Кулапудов.
 – С родителями! – подтвердил дедушка. – Недавно вернулась. Хотите посмотреть фотографии?
 – Конечно.
 Курсант бегло просмотрел все, но Маши не увидел – на кадрах присутствовали только родители да младшая сестра. «Наверное, она сама предпочитает снимать», – догадался Веня.
 – Что-то она задерживается, – дедушка озабоченно посмотрел на настенные часы, когда длинная стрелка прошла уже четверть круга. – А вы Машенькин жених?
 Веня едва не поперхнулся печеньем, принесенным заботливым дедулей.
 – Не совсем, – ответил он смущенно.
 – Я так и подумал, – дед хитро подмигнул парню. – То-то она сразу запищала и вытащила из шкафа все платья.
 Кулапудов обомлел. Пусть дедуля думает, что девушка просто хочет принарядиться. Но Веня-то понял, что она пытается сбежать, а платья из шкафа наверняка перекочевали прямиком в чемодан.
 – Я должен попасть к ней в комнату! – сообщил он и одним рывком поднялся на ноги.
 – Да вы что, она же не одета!
 По тому, как дедуля старался Веню задержать, курсант понял: они с девицей – сообщники. Он резко оттолкнул деда, подбежал к комнате и распахнул дверь. Внутри кто-то взвизгнул, и перед глазами изумленного курсанта мелькнули зеленые пятна. Потом он увидел девчушку, спрятавшуюся за дверцу шкафа, которая возмущенно таращилась на него. Это была та самая младшая сестра.
 – Машенька, он очень хотел попасть к тебе в гости, – извиняющимся тоном сказал дедушка, появившийся за спиной у Вени.
 – Машенька? – Веня повернулся к деду. – Это и есть Маша?
 – Хотите сказать, что вы видите ее в первый раз? – удивился тот.
 – Нет, конечно, еще на фотографиях, – зло сказал Кулапудов и ушел.
 Он спускался по лестнице пешком, ругая деда, себя и эту несчастную Машу. «Ну, разве можно двенадцатилетнюю девчонку назвать молодой девицей?»


* * *

 Андрея по первому же адресу встретили очень подозрительно.
 – Никого нет дома, – сообщили из-за двери.
 Андрей задумался. Такие подозрительные пожилые люди обычно интересуются политикой.
 – Я по поводу сбора подписей.
 – Каких еще подписей?
 – В поддержку кандидата в губернаторы. Откройте, пожалуйста.
 Видимо, подозрительные хозяева были политически активными, поскольку дверь открыли почти сразу же. Бабуля, представшая перед ним на пороге, осмотрела его и сразу спросила:
 – А где ваши бумаги?
 – Какие еще бумаги? Ах, да, бумаги, – Андрей сообразил, что у сборщика подписей обязательно должны быть листочки, в которые он эти подписи, собственно говоря, и собирает.
 – Вас что, ограбили? – изумилась бабуся.
 – Что? Ну да, – он охотно схватился за предложенную ему отговорку. – Вот именно, ограбили. Теперь все собранные подписи пойдут за другого кандидата.
 – Вот-вот, все сейчас так, – согласно кивнула бабуля. Ей было совершенно неважно, за кого собирал подписи Антон и за кого они пойдут теперь. Самое главное – факт несправедливости.
 Полная сочувствия, бабуля напоила Андрея чаем и не стала расспрашивать. Наоборот, Утконесов разузнал очень много о ее жизни.
 – Бабуль, кто там у тебя? – в комнату вошла очень красивая, по мнению Андрея, девушка.
 – Да вот, мальчик от политиков пришел побеседовать.
 «Мальчик от политиков» засмущался. Он уже месяца три не встречал столь красивых девушек, даже принимая во внимание подозрительную Марию. Однако эта девушка сама проявила подозрительность.
 – А документы не покажете? – спросила она.
 – Хм, – Андрей поднялся и стал медленно пятиться в сторону выхода из кухни, а заодно и в сторону двери.
 – Ну что? Нет? – Девушка наступала на него. – Ба, вызывай милицию.
 – Не нужно милицию, я уйду сам.
 – А вдруг вы нас уже ограбили? – возразила девушка. – Так что никуда я вас не выпущу.
 – Знаете, мне, конечно, очень приятно будет, если вы меня не выпустите. Никогда еще меня не задерживала такая приятная девушка.
 – Ага, так значит, вас уже задерживали, – подловила его хозяйка.
 – Я милицию не вызвала, – сказала бабуля, входя в прихожую и подмигивая Андрею. – Но вы все-таки уходите.
 – Мне было очень приятно у вас побывать, – ответил курсант. – Кстати, я сам из милиции.
 Он предъявил девушке удостоверение в развернутом виде, не выпуская его из рук. И пока она удивленно его читала, Андрей наклонился, звонко чмокнул ее в щеку и исчез за дверью вместе с удостоверением.
 По улице он шел быстро, негромко напевая себе под нос. После встречи с грозной красавицей настроение у него поднялось, была даже забыта Маша.
 Добравшись до следующих адресов, Андрей понял, что в Зюзюкинске можно найти даже не одну очень красивую девушку.
 В следующей квартире, как оказалось, жили сразу две симпатичные сестрички. Старшая отличалась завидными формами, а младшая – ангельским личиком. Утконесов даже подумал, что с одной из них неплохо бы было завести романчик, и на всякий случай запомнил адрес.
 Настроение у него повысилось до предела. Андрей шел и насвистывал какую-то песенку. При этом он сам не мог понять, что за мелодия к нему так привязалась, но забыть ее никак не мог.
 – Кажется, это где-то здесь, – подумал он, подходя к подъезду.
 Курсант только собрался открыть дверь, как вдруг она сама распахнулась и здорово заехала ему по плечу. Из подъезда выскочила худенькая симпатичная особа и заботливо запищала:
 – Я вас ушибла? Простите, пожалуйста.
 Потом она внимательно вгляделась в лицо Андрея и вдруг нахмурилась:
 – Мы с вами нигде не встречались?
 – К сожалению, нет, – искренне ответил Андрей и широко улыбнулся. Ему вдруг стало ужасно хорошо от присутствия такой милой девушки, которая стояла рядом и думала, что где-то его уже видела. Он был очень рад, что она ударила его дверью, потому что таким образом он привлек ее внимание.
 Девушка еще раз внимательно его осмотрела.
 – Ну нет так нет, – загадочно сказала она. – Не хотите прогуляться?
 – С удовольствием.
 – Только подождите, я сделаю один звонок.
 Она отошла в сторону и с кем-то быстро переговорила по сотовому телефону. Во время разговора она ни разу не взглянула на курсанта, отчего у Андрея сложилось впечатление, что говорит она именно о нем.
 – Ну, вот и все. Я готова, пошли гулять! – Девушка вернулась веселая и довольная.
 Утконесов испытал легкую зависть и даже ревность к тому, с кем она разговаривала. И вообще, он чувствовал себя ужасно, просто по-идиотски влюбленным.
 – Выпьем кофе? – предложил он.
 – В такую жару? Лучше чего-нибудь холодненького, – ответила девушка.
 – Пива? – автоматически спросил Андрей, отчетливо сознавая, что денег у него в кармане едва хватит на одну бутылку.
 – Мороженого! – с легкой укоризной сказала девушка.
 Курсант радостно выдохнул.
 Они медленно шли по какой-то улице в поисках мороженого. Влюбленный Утконесов совершенно не запоминал, куда они движутся, полагаясь во всем на свою спутницу. Вдруг девушка остановилась и сказала:
 – Я тут недалеко живу. Не хотите зайти?
 Андрей почувствовал, как краска приливает к его лицу. Он на собственном опыте знал, чем обычно заканчиваются такие неожиданные приглашения домой. Наверняка придется пить чай с мамами, тетями и бабушками, нахваливать черствые домашние печенья, которые никто, кроме дочуркиных поклонников, есть не решается. Ну или, может быть, изображать из себя страстного любовника, томящегося пылкой страстью. Андрей поймал себя на том, что не испытывает ни малейшего влечения. Незнакомка была для него как богиня, которую можно только обожать, но хотеть – ни-ни!
 Все эти мысли прекрасная девушка легко прочитала на лице Андрея.
 – Опять сомневаетесь? Ну как хотите, – разочарованно сказала она.
 Утконесов не понял, почему «опять», зато четко осознал, что она сейчас обидится, развернется и уйдет. От этого бедный курсант пришел в неописуемый ужас.
 – Не бросайте меня, прелестная Венера! – взмолился он. – Готов идти за вами на край света!
 Девушка рассмеялась:
 – Обещаю, что не буду к вам приставать. Ну, идемте же!
 Она взяла его за руку и потянула за собой. Сердце курсанта наполнилось каким-то щенячьим восторгом. Как бы расстроился бравый капитан Мочилов, узнай он о том, что же случилось с Утконесовым. Ведь на всех занятиях он систематически наставлял курсантов, как бороться с обаянием предполагаемого противника противоположного пола и не терять голову в случае опасности. Но все приемы, которым капитан их обучал, были забыты в одно мгновение. Андрей, как послушный ребенок лет четырех, на негнущихся ногах последовал за девушкой.
 Она открыла дверь ключом и распахнула ее перед курсантом.
 – Вот здесь я и живу! Входите!
 Вот хотя бы на этом месте Утконесов должен был заволноваться! Ведь любому курсанту Школы милиции еще с первого курса известно, что в незнакомое помещение нужно входить либо последним, либо с оружием наготове. А надежнее всего соблюсти оба условия. Но ослепленный чувствами курсант, совершенно забыв обо всем, уверенно вошел внутрь. Не сделав и трех шагов, он неожиданно получил удар по голове и свалился на пол без сознания. А прекрасная девушка, которую на самом деле звали Маша, спокойно перешагнула через его бесчувственное тело и кивнула громиле, притаившемуся за дверью.




 17


 Закончив задание, переодевшись в форму и пообедав, курсанты собрались в комнате. Пересчитавшись, они обнаружили отсутствие Андрея.
 – Ответственно подошел к заданию! – порадовался за него Дирол.
 Тут подоспел и Леха с отличными блинами, выточенными из легкого дерева. Курсанты перебрались в кладовку, нашли там краски и самозабвенно разрисовали поделки, придав им сходство с металлическими. Оставив блины сушиться, они вернулись в комнату, но и к этому времени Андрей не появился. Зато вместо него к курсантам присоединилась Зося.
 Антон уже начинал проявлять признаки беспокойства за брата. Он не мог сидеть спокойно даже трех минут, беспрестанно поглядывал на часы и бродил из угла в угол.
 – Как же Зося завтра пройдет испытания, если этот Утконесов так и не появится! – расстроился Веня.
 – Да при чем тут я? – спросила девушка. – Парень, может, в большой опасности, а ты о каком-то дурацком экзамене.
 – Какая там опасность! Встретил, наверное, симпатичную девчонку и загулял.
 Говоря это, Веня хотел просто успокоить товарищей и даже не представлял, насколько он близок к истине. Однако его слова произвели обратный эффект. Антон немедленно вспомнил о последней симпатичной девушке, которую встречал.
 – Красивая девушка опасна вдвойне! – сказал он. – Нет, вы как хотите, а я пойду его искать! Чую, что с ним что-то случилось. Только вот где его искать?
 Утконесову сразу все поверили. Действительно, кому, если не близнецу, чувствовать, что случилось с братом.
 – Нужно еще раз пройти по всем адресам! – посоветовал здравомыслящий Федя.
 – Точно! – порадовался Антон. – Веня, по каким адресам ходил Андрей?
 – Я не знаю, – смущенно ответил тот.
 – Как это не знаешь?
 – Я же разорвал листок. Ну не предвидел я такого случая, извините.
 Антон скорбно вздохнул и отвернулся. Остальные с укоризной посмотрели на Веню.
 – Эх вы, курсанты! – пожурила их Зося. – Чем друг на друга вину перекладывать, лучше бы давно собаку взяли и по следам пробежались.
 – Гениально! – Веня вскочил с койки, чтобы обнять девушку. Однако в этом начинании, к вящему неудовольствию Кулапудова, его опередил обрадованный Антон.
 – Пошли к Мочиле! – скомандовал Дирол.
 Несмотря на то что Зубоскалин получал от курсового капитана больше остальных, все равно предпочитал обращаться к нему за помощью при любом удобном случае. Не подумайте только, что Санек был мазохистом или еще каким-нибудь извращенцем.
 Отнюдь нет. Во-первых, он был человеком довольно мстительным, а во-вторых, любил практиковаться в тяжелых условиях. А общение с капитаном Мочиловым было, по признанию любого курсанта, крайне тяжелым.
 – Глеб Ефимович! – Чеканя шаг, Зубоскалин вошел в учительскую.
 Остальные остановились с коридоре, маршируя на месте. Из-за этого вся мебель в учительской слегка подпрыгивала, звенели стаканы в шкафу, выдавая свое присутствие. Комнатные цветы дружно подрагивали листочками.
 – Я тебя внимательно слушаю, – ответил капитан.
 Мочила действительно прислушивался, но не к словам Зубоскалина, а к грохоту шагов за дверью.
 – Прошу вашего разрешения на временное использование Ирмы, – невозмутимо заявил Дирол. – Заявление написать?
 Ирмой звали школьную овчарку, уже довольно пожилую, но еще вполне работоспособную собаку. Однако капитан не сразу вспомнил об этом, а потому вопрос курсанта прозвучал для него вполне однозначно.
 – Использование... кого? – переспросил он. – С каких пор на это нужно мое разрешение?
 – Ну как же, Глеб Ефимович? Школьное имущество все-таки. Я, конечно, понимаю, неловко называть живое существо имуществом...
 – А, ты про Ирму! – наконец вспомнил Мочила. – А с какой целью?
 – С целью завершения ответственного расследования, порученного школе, а именно нашей группе! – громко сказал Дирол. Эту фразу он заготовил заранее и был уверен, что она произведет на капитана должное впечатление.
 – Ну что ж, если так... Берите! Скажете, что я разрешил.
 – Так точно! – Зубоскалин отдал честь.
 – Вольно, – снисходительно кивнул Мочилов. – Можете идти.
 Санек развернулся и пошел к двери.
 – Зубоскалин! – неожиданно гаркнул капитан.
 – Да? – повернулся тот, недоумевая, что же он сделал не по уставу. Может, спиной поворачиваться нельзя?
 – Что вы думаете об этой... нестабильной сейсмической обстановке? – уже мягче спросил капитан.
 Санек очень серьезно обвел взглядом ожившую мебель, цветы, прочие канцтовары и в очередной раз подивился крепким нервам капитана.
 – Это временно, Глеб Ефимович! – ответил он.
 – Да? – с сомнением переспросил капитан. – Ну хорошо. Вы свободны.
 Курсанты зашли к кинологу, у которого получили в распоряжение Ирму вместе с поводком, ошейником и намордником.
 – С возрастом у нее испортился характер, – объяснил им преподаватель. – Вообще-то, она никого укусить не должна. Но на случай непредвиденной ситуации вот вам справка, что все надлежащие прививки сделаны. Иногда люди требуют, знаете ли...
 Когда все уже было сделано и Ирма оказалась в полном распоряжении курсантов, обнаружилась одна трудность. Самой овчарке было совершенно наплевать, что даже такой важный человек, как капитан Мочилов, согласился на ее участие в расследовании. Собака работать не хотела и совершенно не скрывала этого. Она безмолвно позволила надеть на себя намордник и пристегнуть поводок. Но при попытке повести себя куда-то, незлобно огрызнулась и улеглась на пол.
 – Только что поела, – извиняющимся тоном сказал кинолог.
 – Ничего страшного, мы ее уговорим, – пообещал Антон, взял Ирму на руки и понес в комнату. Против такого передвижения собака ничего не имела.
 – Лентяйка ты! – сообщила собаке Зося примерно через полчаса.
 В течение этого времени курсанты тщетно пытались заставить Ирму подняться на ноги и взять след, подсовывали ей под нос рубашки, ботинки и даже носки, принадлежащие Андрею. Но овчарка равнодушно от всего отворачивалась.
 – Дирол у нас специалист по собакам, – напомнил Леха про эпизод в Копылке. Он не мог простить Зубоскалину его издевок по поводу сеновала и надеялся, что тот опростоволосится перед всеми.
 – Попробуй, Сашенька! Пожалуйста, – ласково попросила Зося.
 Тот уже придумывал отговорки, но перед подобной просьбой устоять не смог. Он опустился на колени перед Ирмой.
 – Глубокоуважаемая! – сказал он. – Понимаете ли вы, что в ваших прелестных лапах в данный момент находится жизнь нашего хорошего товарища и сокурсника? Только вы одна можете подсказать, где его искать. Вспомните, что вы тоже сотрудник Школы милиции, а значит, должны спасать всех обиженных и угнетенных. Так стоит ли лежать здесь, когда кто-то нуждается в вашей помощи?
 То ли речь Дирола имела успех, то ли Ирма просто переварила наконец обед, но собака встала и всем своим видом продемонстрировала готовность действовать.
 – Ура! – воскликнула Зося и повисла у Саньки на шее.
 Веня ревниво глянул на них и сразу отвернулся.
 – Ладно, пошли, что ли? – буркнул он.
 На том месте, где все курсанты разошлись, Ирме дали понюхать ботинок Андрея. Она сразу натянула поводок и рванулась в нужном направлении.
 К счастью, перед расставанием Антон догадался глянуть в адресный список брата и теперь примерно мог вспомнить улицы. По крайней мере, когда овчарка привела всех к остановке, курсанты знали, где им выходить.
 Они прошли, а точнее пробежались, по утреннему маршруту Андрея. Зашли и к подозрительной девушке с бабушкой. После их посещения хозяйка квартиры еще крепче утвердилась во мнении, что удостоверение первого посетителя было поддельным. Разве милиционера будут выслеживать такие же, как он, да еще и с овчаркой?
 Наконец Ирма привела курсантов к тому подъезду, где Андрей встретил симпатичную девушку. Дойдя то того самого места, она немного покрутилась, а потом быстро побежала в сторону.
 – Странно, – заметил Леха. – Почему он так резко свернул? Ведь явно же направлялся к этому подъезду. Тем более что он дошел до самой двери.
 – Может, его ударили дверью и оглушили? – предположил Дирол. – А потом потащили тело прочь.
 – Типун тебе на язык, – ответил Антон.
 Курсанты прошли за Ирмой уже сотню метров.
 – Вряд ли среди бела дня его стали бы так далеко тащить, – сказал Веня. – Нет, он идет своими ногами.
 Шаг за шагом, курсанты прошли тот же самый маршрут, по которому всего несколько часов назад гуляли Андрей и Маша.
 – Он кого-то встретил! – вдруг понял Утконесов.
 – Почему ты так решил?
 – Он идет по парку. Если бы был один, наверняка прошел бы по улице. Смотри, он и поворачивает в ту же сторону, откуда только что вывернул.
 После того, как Утконесов все объяснил, это стало очевидно. Действительно, зачем нужно было переходить дорогу до парка, чтобы через квартал снова перейти ту же дорогу? Только если он не один.
 – Значит, у того подъезда он кого-то встретил, – понял Дирол. – Может быть, знакомого?
 – А точнее, знакомую, – поправил его Веня. – Стал бы он выгуливать знакомого по парку. Я был прав, когда говорил, что он гуляет с девчонкой!
 – Так просто Андрей задание бы не бросил, – вступился за брата Антон.
 – Тем более нам стоит поспешить, – согласились остальные.
 Впрочем, они уже почти пришли. Ирма завернула в подъезд, провела всех по лестнице и, остановившись у одной из квартир, несколько раз громко гавкнула.
 – Все приготовили оружие? – осведомился Веня.
 Оружия курсантам не полагалось, но, несмотря на это, все кивнули. Кулапудов позвонил, потом еще раз, но ответом была тишина.
 – Ломаем дверь? – спросил Веня.
 На грохот сотрясаемой железной двери вышла перепуганная соседка.
 – А что это вы здесь делаете? – спросила она.
 – Дверь ломаем, – невозмутимо ответил ей Дирол.
 – Так у вас даже лома нет, – уличила его женщина во лжи.
 – Нет, – согласно кивнул Зубоскалин. – Но ломать-то надо.
 – А может, вы лучше через балкончик? – спросила она. – У меня балкон как раз с этим соседствует.
 Санек удивился и насторожился.
 – Мы, между прочим, не бандиты, а курсанты Школы милиции, – с достоинством сообщил он. – Мы пытаемся выручить нашего друга. Хотите, удостоверение покажу?
 – Да на что мне твое удостоверение? – отмахнулась женщина. – Пойдем, провожу до балкона.
 «Интересно, зачем эта женщина хочет заманить меня к себе в квартиру?» – подумал Санек, все-таки предъявляя корочки соседке.
 Как ни хотелось Зубоскалину проделать всю операцию по проникновению в одиночку, но чувство самосохранения оказалось сильнее, и он позвал товарищей. Те быстро обсудили вариант и решили, что в сложившейся ситуации он самый удачный.
 – Так что, Дирол, лезь! – Кулапудов хлопнул его по плечу.
 – Угу, ладно.
 Как ни странно, подвоха Санек так и не нашел. Конечно, хозяйка порывалась участвовать во всех этапах его проникновения на соседский балкон. Она даже едва не отправилась вслед за ним, но никаких козней не строила и скинуть вниз Дирола не пыталась. Наоборот, она даже предложила ему в качестве оружия большую деревянную скалку.
 – Как же преступников-то задерживать без оружия? – аргументировала она.
 Зубоскалин от скалки отказался, но довод оценил, а потому на балконе подхватил длинный железный прут.
 Дверь распахнулась от одного удара ногой.
 – Она наружу открывается! – крикнула с соседнего балкона хозяйка, но было поздно. Дверь слетела с петель и с грохотом и звоном упала на пол.
 Поняв, что эффект скрытости он уже потерял, Дирол попытался воспользоваться хотя бы эффектом внезапности. Курсант влетел в комнату одним прыжком, которому позавидовал бы и лев в африканской саванне, и остановился. Рядом с окном у батареи сидел Андрей с кляпом во рту и прикрывал голову руками, скованными наручниками. Вторыми наручниками он был прикован к отопительной трубе.
 – Здесь есть кто-нибудь? – спросил Санек.
 Андрей помотал головой. Тогда Зубоскалин быстро вытащил кляп.
 – Не волнуйся, сейчас я вернусь. Только ребятам дверь открою, – сказал он.
 – Ты меня едва не убил! – завопил пленник, когда обрел возможность шевелить губами. – Еще чуть-чуть, и эта дверь упала бы прямо на меня! Как еще осколками не задело, просто не представляю.
 – Точность – вежливость королей, – ухмыльнулся Дирол и пошел к двери.
 Через пять минут, которые ушли на открывание всех мудреных замков, в комнату влетели курсанты, преследуемые по пятам Ирмой. Собака тут же облизала Андрею все лицо, пользуясь тем, что он почти не мог сопротивляться. Потом она, видимо, решила, что на этом ее миссия закончена. Она легла на пол, выбрав место, где не было осколков, всем своим видом показывая, что не собирается вставать еще часа три. Веня извлек из кармана крошечную отмычку и освободил Андрея.
 – Как раз для таких случаев, – объяснил он, бережно пряча отмычку обратно.
 Когда Андрей рассказал, что с ним приключилось, его брат кивнул:
 – Точно, Маша.
 – Зачем ты с ней пошел? – воскликнул Веня.
 – Ты что, про все забыл? – присоединился к нему Пешкодралов.
 – Да я даже имя у нее не спросил, – виновато сказал Андрей и посмотрел на брата. – А она меня, наверное, за тебя приняла.
 – Поверьте, ребята, за такой девушкой можно куда угодно идти, обо всем забыв, – сказал Антон.
 – Ну что, домой? – после паузы предложил старший Утконесов.
 – У меня другое предложение, – проговорил Кулапудов. – Поскольку Ирма все равно сейчас с места не сдвинется, стоит устроить здесь засаду. Двое наручников у нас есть, остальные, если их будет больше, сойдут и так. Ну что, как вам идея?
 – Может, вызвать подкрепление? – забеспокоился Федя.
 – Сами справимся, – отрезал Веня. – Двоих мы с Лехой уже видели, так, ничего страшного.
 – Точно, – подтвердил Пешкодралов. – Слабаки.
 – Тогда остаемся!
 Оказалось, что квартира вполне пригодна для жилья. По крайней мере на кухне имелся холодильник, набитый всякой едой. После варева «от тети Клавы» копченые окорочка, пельмени с настоящим мясом и апельсины показались курсантам настоящим пиром.
 К сожалению, Андрей не знал количество предполагаемых противников, а также то, когда они вернутся. Когда он пришел в себя, квартира уже была пустой.
 – А если они вообще не вернутся? – спросил он.
 – Я лично готов ждать, пока не кончится еда, – ответил Дирол.
 Впрочем, столько ждать им не пришлось. Когда курсанты доели апельсины, а Ирма, все-таки пришедшая в кухню на запах еды, – куриные кости, замки залязгали.
 – Ага, хозяева вернулись.
 Курсанты рассредоточились по комнатам и приготовились к долгому сражению. Близнецов, как самых морально слабых элементов, оставили в засаде на случай, если противники начнут одолевать. Однако вступить в битву им так и не удалось. Преступников оказалось всего трое: двое парней, с которыми курсанты виделись на фирме у Крутова, и та самая Маша.
 После недолгого, но шумного сопротивления хозяевам пришлось сдаться. Довольный Кулапудов защелкнул на их запястьях наручники.
 – Попались! – выглянула соседка из-за незахлопнутой входной двери. – Я всегда говорила, что вы плохо кончите!
 Наручников как раз хватило. Теперь трое преступников представляли неразделимое трио, конвоируемое курсантами, которое стройным маршем направилось в Школу милиции. Впереди гордо вышагивала Ирма, уверенная, что заслуга поимки злоумышленников полностью принадлежит ей. Самыми последними шли близнецы с полными сумками трофеев, добытых в холодильнике.
 Уже на подходе к школе курсантов встретил Ворохватов.
 – К-кого это вы поймали, ребята? – спросил он.
 – Преступников, – гордо ответил Кулапудов.
 – Оп-п-пять? – удивился начальник отделения. – Ну что же, это з-з-з-замечательно.
 Процессия, даже не остановившись, продолжала свой путь, который завершился в учительской.
 Мочилов внимательно оглядел скованную наручниками троицу, потом выслушал пространный доклад Вени.
 – Отлично, – сдержанно сказал он. – Я отправлю их в Калошин. Только сначала мы немного побеседуем. Вы не против? – спросил он у задержанных. Те только вздохнули.
 Тем же вечером после недолгой беседы преступников отправили к Добродушевичу, а их сопровождающим назначили Кулапудова. Тот долго отбивался, рискуя вызвать на себя гнев Мочилы, но все было безуспешно.
 – Я не могу пропустить Зосин экзамен! – стонал он, собираясь.
 – Не волнуйся, все будет в лучшем виде! – успокоил его Дирол. – Мы справимся.
 Не успокоенный, но смирившийся Веня уехал.


* * *

 На следующее утро Зося вместе с остальными абитуриентами, в спортивном костюме, стояла на площадке у школы. Группа была небольшая. За полчаса до начала экзамена Садюкин вывесил план проведения экзамена, заверенный своей личной подписью. Оставалось только гадать, что больше повлияло на абитуриентов: задания или фамилия экзаменатора, но только добрая половина пришедших срочно отправились забирать документы.
 В результате оказалось, что Зося была единственной девушкой среди тех, кто отважился остаться. Парни посматривали на нее свысока, поскольку самый маленький был сантиметров на двадцать выше. Они недоумевали, посмеивались и в душе сожалели о том, что такая миленькая девушка провалится. Каждый был готов помочь ей, поднести рюкзак, поддержать штангу, если бы только сам был на сто процентов уверен, что справится.
 Зося также внутренне усмехалась. Она уже успела разглядеть на раздаче рюкзаков стройную фигуру Феди, а блины на ее штанге, она знала, поставили еще сегодня утром. Поэтому когда над спортивной площадкой разнеслась ее фамилия: «Красноодеяльская!», Зося смело вышла из строя.
 – Пройдите на старт, – сказал ей рослый курсант Пешкодралов, с невозмутимой миной стоящий рядом с группой.
 Зося так же невозмутимо кивнула в ответ и пошла к Феде.
 – Готова? – спросил он ее тихонько.
 – А что в рюкзаке?
 – Вата. Только не забудь, ты должна делать вид, что тебе тяжело.
 – Без проблем, – улыбнулась ему девушка. Сейчас она чувствовала себя по меньшей мере Мерилин Монро. Все курсанты старались ради нее, и она обязательно пройдет испытания и поступит в школу. А притвориться, что ей тяжело и трудно, очень просто. Не она ли собиралась поступать в театральное училище? Единственная вещь омрачала Зосе настроение – Вене все-таки пришлось уехать.
 – Шипы в кармане рюкзака, – напомнил Федя. – Надевай.
 Вздох пронесся над площадкой. Сотни глаз следили за отважной и хрупкой девушкой, первой за многие годы решившейся пройти экзамен Садюкина. Все видели, как она, с помощью Феди, взвалила себе на спину рюкзак и слегка покачнулась.
 «Сейчас она упадет и больше не поднимется!» – единогласно решили все.
 Но Зося устояла. Неуверенно, будто примериваясь к тяжести за плечами, она сделала несколько первых шагов.
 – Молодец, – прошептал сзади Федя. Если бы он самолично не набил этот рюкзак ватой, то был бы уверен, что внутри песок. Зося очень органично вошла в роль.
 Каждый, кто наблюдал за Зосей, был уверен, что на следующем же шаге она откажется от состязания. Но девушка потихоньку продвигалась к финишу.
 Наконец, когда все присутствующие уже были заняты собой и двадцатью килограммами песка, Зося подбежала к первому испытанию. Она без труда нашла в песке веревку, потянула за нее и перешла через яму по доске. Потом добралась до сетки и проползла под ней, огибая зацепившихся за колючки абитуриентов.
 – Не дергайтесь назад, только вперед, – пожалев, подсказала она и выбралась наружу.
 Теперь она начала уже всех обгонять. Сначала Зося догнала тех, кто сразу рванул вперед, невзирая на тяжесть, а потом выдохся. Потом догнала парней, ушедших на старт раньше нее. Те обалдевали при виде ее, некоторые даже падали в песок. Кстати сказать, при падении рюкзак больно ударял по чему-нибудь: руке, спине или даже, если рухнуть совсем неудачно, голове. Встать после этого было тяжеловато.
 Поэтому, когда Зося, не добежав пары метров до стены, неожиданно споткнулась и покатилась по песку, бежавшие рядом с ней дружно вздохнули. К чувству жалости, правда, примешивалось чувство облегчения, что девушка не обгонит их на финише. Это было бы уж слишком позорно.
 Однако Зося и не собиралась останавливаться. Она воспользовалась падением, чтобы незаметно вставить шипы в отверстия, которые вечером собственноручно вырезала в кроссовках. Подковыляв к стене, она неожиданно ловко взлетела вверх, немного задержалась на двухметровой высоте, чтобы перевалить через преграду, потом смело спрыгнула вниз.
 Наклонившись и избавившись от мешавших шипов, она тихонько побежала дальше.
 Наконец Зося добежала до финиша, и Садюкин с удивлением засек ее время. К счастью, джентльменства в нем осталось очень мало, поэтому он не стал помогать девушке снять рюкзак. Вместо этого он нашел ее по списку и указал на штангу, которая давно поджидала абитуриента Красноодеяльскую.
 Миниатюру со штангой Зося несколько раз отрепетировала сегодня утром, но все равно волновалась. Она чувствовала себя как на премьере, где все взгляды устремлены только на нее.
 С испуганными глазами девушка подошла к штанге и пересчитала количество блинов. Перехватив довольный взгляд Садюкина, она поняла, что миниатюра удается. Если вы думаете, что поднять пятикилограммовую штангу так же, как и пятидесятикилограммовую, легко, то попробуйте сами. А ведь Зосе нужно было убедить в этом вполне искушенного тренера.
 Девушка примерилась, попыталась поднять штангу, но та выскользнула из рук. «Правильно, ладони же вспотели», – похвалила себя Зося.
 Она обратилась к курсанту, стоящему неподалеку, и попросила тряпку, чтобы вытереть руки. Антон, а это был именно он, немедленно вытащил из кармана белоснежный носовой платок и подал девушке. Та вытерла ладошки.
 Теперь она подходила к штанге во второй раз. Зося не стала широко расставлять руки, как учили ее ребята. Ведь обычная девушка этого знать не могла. Пришлось изобразить, как она «доходит до этого своим умом». Наконец, когда правильная стойка получилась, Зося сжала зубы и рывком подняла штангу.
 Садюкин внимательно наблюдал за девушкой. Несмотря на свою хрупкость и, видимо, первую встречу со штангой, она вполне справлялась. Тренер вполне оценил волю абитуриентки, которая, зажмурившись, пыталась вытолкнуть штангу наверх.
 Это ей удалось с третьей попытки. Девушка покачнулась, ее повело вправо, но она все-таки «поймала» штангу и замерла.
 – Держи! – крикнул Антон. Эту реплику, как и небрежное доставание платочка, они с Зосей сегодня с утра прорепетировали.
 По правилам штангу нужно было удерживать три секунды. Пока время шло, Зося с надеждой и мольбой смотрела на тренера. Этот взгляд так потряс его, что он сжалился и дал отмашку, наверное, на целых полсекунды раньше. Зося бросила штангу и сама едва не свалилась рядом.
 Но ведь нужно было еще и выстрелить. Антон подал ей «ТТ».
 – Холостые? – уточнила Зося негромко.
 – Федька обещал, – так же тихо ответил тот.
 Девушка оглядела площадку и увидела за кустами смутный силуэт с вытянутыми вперед руками. Это Андрей Утконесов уже примеривался к мишени.
 Зося повторила его позу и закрыла один глаз. Антон, как бы интересуясь ее стрельбой, подошел поближе. По задумке, он должен был говорить ей, когда нужно нажимать на курок и «играть» отдачу. Они с братом заранее сверили часы вплоть до секунды и договорились, что Андрей будет стрелять через каждые четверть минуты.
 – Приготовься, – негромко сказал он.
 Девушка напряглась.
 – Пли!
 Из Зосиного пистолета вырвался дымок, а в мишени образовалась дырка. Девушка присмотрелась и порадовалась, что Андрей все-таки не стал палить в самое яблочко. Вчера вечером она долго отговаривала его от этого, чтобы придать стрельбе правдоподобность.
 – Пли! – снова скомандовал Антон.
 Наконец Зося «расстреляла» положенные пять патронов и повернулась к Садюкину. Тот внимательно следил за ее стрельбой.
 – Хм, ну что же, поздравляю, – сказал тот. – Экзамен вы сдали.
 Зося мило улыбнулась ему, как могла бы улыбнуться сама великая Мерилин Монро, реши она поступать в Школу милиции. Немногочисленные абитуриенты, завершившие экзамен немного раньше и теперь без сил валяющиеся прямо на песке, с удивлением смотрели ей вслед. Зося немного постояла, отдыхая, а потом с гордо поднятой головой пошла в сторону здания школы.


* * *

 Веня вернулся в тот же день под вечер. В честь раскрытия преступления и поступления Зоси курсанты устроили пир из конфискованных продуктов. В разгар празднования и появился Кулапудов.
 – Здорово! – воскликнул он с порога.
 Зося кинулась к нему обниматься.
 – Все прошло хорошо? – Веня не стал дожидаться ответа, прочитав все у Зоси на лице. – Поздравляю!
 – А ты сомневался? – улыбнулся Дирол.
 – У тебя-то как? – поинтересовался Федя.
 – Преступников раскололи, справедливость восторжествовала, – ответил Кулапудов. – Хотите послушать страшную и веселую историю?
 – Рассказывай, – попросил Федя.
 – Только сначала дайте страждущему поесть, – Веня подсел к импровизированному столу, сделанному из двух составленных тумбочек, схватил бутерброд с паштетом и проглотил его в два укуса. Запил все это газировкой и еще раз повторил то же самое.
 – Ты еще не наелся? – спросила Зося, которой не терпелось послушать о его успехах. Она ведь не участвовала в калошинской операции, а потом просто не было времени на разговоры.
 – Ладно, сжалюсь над вами. В общем, магазинчик ограбил Крутов-старший!
 – Сам? – не поверил Федя.
 – А я знал! – заявил Дирол.
 – Ну и дядька! – восхитился Антон Утконесов.
 Веня переждал, пока возгласы утихнут, а потом продолжил:
 – Начну по порядку. Эти преступнички, которых мы поймали, действительно наехали на Илью Крутова. Причем как в прямом, так и переносном смысле. Сбили его, в результате чего он и попал в больницу.
 – А чем Илья им не угодил? – поинтересовался Федя.
 – О, эта история вообще крайне интересна. Мы с вами, ребята, оказались замешаны в международном криминале. Наезд на Крутова – это лишь малая толика тех преступлений, которые числятся за нашими знакомыми. Они, оказывается, предприниматели и сотрудничали с одной китайской фирмой. В общем, однажды они захотели отхватить куш побольше и завладеть фирмой партнера. Приехав к нему в гости, они стали настаивать на подписании договора.
 – И бизнесмен отказался? – догадалась Зося.
 Веня кивнул:
 – Бедный, он не знал, с кем связался. Они его похитили, а так как в Россию переправить не могли, то оставили в Китае, в маленьком домике где-то в лесах на западе страны.
 – Где его и нашел Крутов? – спросил Дирол.
 – В точку. Илья Крутов во время своей обычной экспедиции по лесам Китая в поисках экзотических птичек наткнулся на хижину, где томился бизнесмен. Как рассказал сам Илья...
 – А он рассказал?
 – Пришлось. Так вот, как он рассказал, в хижину они попасть не смогли, но через окошко...
 – Погоди, – Дирол снова перебил рассказчика. – Кто это «они»?
 – У него был проводник-китаец. Разве трудно догадаться? И хватит меня перебивать, а то ничего больше не расскажу.
 – Удержишься ты, так я и поверил, – пробормотал Дирол, но так, чтобы Веня не расслышал.
 – Бизнесмен передал им через окно записку, но в этот момент охранники заметили охотников за птицами, и им пришлось быстро сматываться. Проводника убили, а Илья чудом выбрался из леса, после чего постарался выбраться и из Китая.
 – И ничего никому не рассказал? – удивился Федя.
 – Почему? Рассказал. Папе. А папа велел молчать, мол, не нашего ума это дело. А потом появились эти преступники. Они как-то вычислили, где живет Крутов, обосновались в Зюзюкинске и стали беспокоить мальчика.
 – Мальчик попал в больницу, а папаша, чтобы не лишать сына последнего удовольствия, ограбил магазин! – догадалась Зося.
 – Точно! – Кулапудов с гордостью посмотрел на девушку. – Но, конечно, не сам. Помните, я еще спросил номер его мобильника? – Он вопросительно посмотрел на Леху.
 Тот кивнул.
 – Ну вот. Мне же не нужен был номер, я просто хотел узнать, мог ли он позвонить и договориться прямо из палаты сына. Оказалось, что мог. Ну а с кем договариваться, я думаю, у такого человека, как Крутов, всегда найдется.
 – Но почему они продолжали скрывать того, кто угрожал Илье? – удивился Федя.
 – Они скрывали это до тех пор, пока еще можно было сделать вид, будто кража кубка и нападение на Илью связаны между собой. Но потом все открылось.




 Эпилог


 В этот момент по радио объявили, чтобы все абитуриенты, дошедшие до конца экзамена по физкультуре, явились в учительскую как можно быстрее. Судя по ехидному тону Мочилова, ему не очень нравился способ экзаменовки, выбранный Садюкиным. Судя по слову «быстро», зачислены будут только те, кто придет первым.
 Зося с восторгом восприняла объявление. Наблюдая ее радость, курсанты поспешили объяснить ей, что по вызову Мочилы нужно являться без промедления. И вообще, обычно такие вызовы ни к чему хорошему не приводят.
 – А вот и нет! Я знаю по крайней мере один такой случай! Вы же раскрыли преступление! – Зося показала им язык и исчезла за дверью.
 Прошедших экзамен до конца было не так уж и много. Все они получили от Садюкина разные оценки, вплоть до единицы. Тем не менее все были зачислены на первый курс.
 – Точнее, зачислены все, кто прошел экзамен до конца и смог добраться после этого до учительской, – уточнил Мочилов.
 Зося прибыла в назначенное место в числе первых, а потому вполне законно могла собой гордиться. К этому располагало еще и то, что, когда объявляли оценки, у нее единственной оказалась четверка. Так что, если принимать во внимание официальный проходной балл, то на курсе она училась бы в одиночестве. Только она получила в сумме заветные четырнадцать. У преподавателей вытянулись лица от удивления.
 Всех первокурсников разделили по группам. Единственная девушка попала в ту, которую курировал лейтенант Смурной. Узнав об этом, он закраснелся.
 Когда кураторы провели собрание с первокурсниками, Зося быстро вернулась обратно к ребятам.
 – Кажется, пора уходить на просторы нашего прекрасного города, – предложил Веня. – Тут особенно не распразднуешься.
 – А Зосе разве не нужно работать? – удивился Федя.
 – Уборщица приехала, – объяснила первокурсница. – Так что я теперь свободна. Жаль только, что форму еще не выдали, я бы обязательно в ней пошла.
 – На тебя форму будут специально шить, – пообещал ей Дирол.
 – Правильно, – согласился Антон. – Не перешивать же с Костоломовой.
 – А что! Как раз на два комплекта хватит, – возразил Веня.
 Курсанты отсмеялись, переоделись и вышли на улицу.
 Неожиданно на выходе они наткнулись на какую-то толпу людей, выходящих из микроавтобуса.
 – Извините, это ведь Школа милиции? – спросил один дядечка у Дирола.
 – Нет, это больница для сумасшедших, – ответил тот, нисколько не смутившись.
 – Вот как? – дядечка, казалось, был удивлен.
 – Именно так. А вон там, видите, окно директора, – Зубоскалин указал на окно учительской.
 – Спасибо большое, – мужчина в замешательстве повернулся к остальным: – Оказывается, по этому адресу находится психбольница. А в Калошине нам почему-то сказали, что школа. Делать нечего, придется идти.
 Курсанты уже отошли далеко и не слышали, что сказал мужчина. Они только заметили, как двое пассажиров вытащили из микроавтобуса какую-то огромную штуку, завернутую в упаковочную бумагу, и потащили к школе.
 – Жаль, что это ненастоящая больница, – сказал вслед Дирол. – Им бы там понравилось.


* * *

 Домой курсанты вернулись поздно вечером. Дружески поддерживая друг друга, они поплелись к себе в комнату. Веня пошел провожать Зосю, которая жила одна, поскольку была единственной девушкой-курсантом.
 Цепляясь за стены и косяки, громким шепотом напевая грустную песню про черного ворона, парни потихоньку приближались к заветной цели. И вдруг перед ними возникла фигура Ворохватова.
 – Здравия желаю, товарищ... полковник! – Дирол вытянулся и, стараясь не дышать в сторону Ворохватова, отдал честь. Он напрочь забыл его звание, а потому постарался максимально его завысить. В худшем случае, тот решит, что курсант просто решил польстить.
 Ворохватов так и решил. Он нетерпеливо махнул рукой, что означало «вольно», и выпятил грудь вперед. Сначала Дирол не обратил на это внимания. Но, когда пауза затянулась, он догадался опустить глаза на форменный мундир Ворохватова. Там сиял начищенный значок. Даже сквозь алкогольный туман Санек смог понять, что он новый.
 – П-поздравляю! – Зубоскалин качнулся и пожал руку начальнику отделения.
 Тот снисходительно улыбнулся.
 – За поимку особо важных международных преступников! – похвастался он.
 – М-международных п-преступников? – тупо повторил Дирол.
 Из-за его спины вылез Пешкодралов.
 – Но это же мы их поймали! – сказал он.
 – Правильно, вы. Но под моим чутким руководством.
 От такой наглости почти все курсанты лишились дара речи. Избежал этого только Дирол, которого не так-то просто было заставить замолчать.
 – А как же капитан Мочилов? – спросил он.
 – А при чем тут капитан? В это время вы официально находились у меня на службе, по договору со Школой милиции.
 Ворохватова прямо-таки распирало от гордости. Он как раз шел от Мочилова, перед которым пытался похвастаться новым значком. Но тот разозлился и попросту выставил его за дверь. И вот теперь старший лейтенант обрел благодарных слушателей. Насколько благодарными они могли быть, он оценил только через три минуты, когда все пришли в себя.
 – Темно что-то! – сказал вдруг Антон, почти не запинаясь.
 – Да, темно и страшно, – согласился с ним близнец.
 – В такую темень страшно ходить по улицам, не так ли, Иван Арнольдович?
 Тот, не понимая, к чему ведут курсанты, осторожно с ними согласился.
 – Если с вами что-то случится, наверное, ваша жена расстроится? – спросил Федя, который был добрым, но несправедливости не терпел.
 – А что со мной может случиться?
 – Ну мало ли. Хулиганы, например, нападут. В черных масках.
 – Справлюсь, – уверенно ответил Ворохватов.
 – Сразу с пятью? – удивился Дирол.
 – А почему с пятью? – спросил старший лейтенант и осекся.
 Несмотря на то что у него не всегда получалось ловить преступников, считать он все-таки умел и смог сообразить, что курсантов как раз пятеро. Поняв, какая опасность ему угрожает, Ворохватов пустил в ход свои дипломатические способности.
 – Может быть, они меня не догонят? – выразил он робкую надежду.
 – Может быть, – милостиво согласился Дирол. – Но только если вы прямо сейчас пойдете домой, причем сделаете это быстро-быстро.
 – Так, чтобы хулиганы вас не догнали, – поддакнул Андрей.
 – Да, и значок снимите, – посоветовал Антон. – Слишком уж он привлекает чужие взгляды.
 Ворохватов решил принять этот совет к сведению и быстро убрался домой. Курсанты, посмеиваясь, пошли дальше и вскоре встретили обиженного Ворохватовым капитана. Тот хмель, который не выветрился после встречи с начальником отделения, улетучился окончательно.
 – Можно подумать, они все сговорились, – пробормотал Андрей. – Бродят ночами по коридорам.
 А Мочилов как раз шел в комнату курсантов и весьма обрадовался, встретив их по дороге.
 – Ганга! – рявкнул он.
 Федя удивленно вышел из группы. Остальные тоже поразились. Если кто и заслуживал наказания за позднее возвращение меньше всех, так это Федя. Мочилов тем временем искательно осмотрел остальных.
 – Зубоскалин! – добавил Мочила.
 Санек присоединился к Феде.
 – За мной. Остальные – свободны.
 Двое курсантов покорно поплелись за капитаном. Оставшиеся, естественно, в комнату не вернулись, а воспользовались предоставленной свободой и на безопасном расстоянии последовали за товарищами.
 Войдя в учительскую, куда привел их Мочилов, двое курсантов остановились в недоумении. Добрую половину комнаты занимала огромная статуя, изображавшая что-то вроде человека на коне. Приглядевшись, парни поняли, что перед ними кентавр.
 – Зубоскалин! – повторил Мочила.
 – Я! – не менее громко ответил Дирол.
 – Назначаешься ответственным за уборку комнаты. На месяц!
 Санек едва не начал возмущаться. За что? Отвечать за уборку комнаты в течение месяца – это значит ровно месяц получать от дражайшего капитана взбучки. Причем каждый день.
 – За введение в заблуждение товарищей из Калошина.
 – Каких товарищей? – Дирол уже начал понимать, но пока не хотел верить.
 – Товарищей, которые привезли вот это, – пояснил Мочила, указав на статую кентавра. – И кстати, Ганга, будь добр удалить ее из учительской.
 В отличие от Зубоскалина, Федя постеснялся спросить, за что ему такая немилость. Однако капитан сам снизошел до объяснения.
 – Это твой приз. Приз зрительских симпатий. По-моему, я не приказывал тебе участвовать в калошинском конкурсе, а, Ганга?
 Общими усилиями курсанты доволокли статую до комнаты номер тринадцать.
 – Пусть стоит тут, – решили ребята. – Потеснимся.
 После принятого на грудь их быстро сморило.
 «Сегодня вечером Мочила напьется с горя и опять завтра будет злой, – думал Дирол, настраиваясь утром одеваться по спичке. – Но все равно жизнь прекрасна!»