Аннотация: Ей было суждено вознестись над всеми остальными, играть жизнями народов и миров, как детскими игрушками, переписать заново историю Внутренней Границы, и Внешней Границы, и Спирального Рукава, и даже самой всесильной Республики. Она внушала ужас всей Галактике. Ее хотели убить, когда она звала себя Прорицательницей. Ее хотели убить, когда она звала себя Пифией. Теперь она стала Пророчицей. И ставки возросли...


---------------------------------------------


 Майк Резник
 Пророчица



 ПРОЛОГ


 То было время исполинов. И не находилось для них достаточно места вздохнуть полной грудью и расправить могучие плечи даже в этой огромной, беспрерывно растущей Республике людей, и вот потому они заселяли отдаленные, пустынные миры на Внутренней Границе, и потому срывались они с мест, словно мотыльки, влекомые ярчайшим светом центра Галактики.
 И хоть большинство из них были заключены в оковы человеческих тел, но они все-таки оставались гигантами. Никто не ведает, что же порождало их в таком количестве именно сейчас, именно в этот момент истории человечества. Вероятно, они стали необходимы растущей Галактике, переполненной мелкими людишками, которыми владели убогие, мизерные помыслы. Может быть, причиной была девственная прелесть Внутренней Границы, ибо само по себе это было не место для обычных мужчин и женщин. А может, просто наступило время для расы, которой уже многие века не хватало гигантов, начать порождать их вновь.
 Но какова бы ни была причина, гиганты волной хлынули за все мыслимые границы освоенной Галактики, на сотнях запредельных миров сея зерно человеческой цивилизации и оставляя на своем пути неисчислимые легенды, что не умрут до тех пор, пока еще передаются из уст в уста сказания о героях древности.
 Был Джонс Далеко-отсюда, который первым ступил на землю более чем пяти сотен новых миров, тот, что никогда не был уверен, что же он ищет, но всегда убежден, что еще не нашел.
 Был Свистун, который не имел другого имени и на счету которого было не меньше сотни убитых людей и инопланетян.
 Была Нелли Пятница, которая во время войны с сеттами превратила свой публичный дом в больницу, а потом обнаружила, что те самые люди, что когда-то пытались его закрыть, объявили его святилищем.
 Был Джамал, не оставлявший отпечатков пальцев и следов ног, тот, что ограбил сотни дворцов, хозяева которых и до сей поры не ведают, что их ограбили.
 Был Мэрфи Ставлю-Мир, который за свою жизнь имел во владении девять различных золотодобывающих миров и который просадил их все до единого за игорным столом.
 Был Бен Дружище Костолом, который выходил бороться с гуманоидами за деньги и убивал людей ради одного лишь удовольствия. Был Маркиз Куинсбери, который вообще не признавал в драке никаких правил, а еще Белый Ферзь, альбинос, запросто убивший пятьдесят человек, и Салли Стилет, и Вечный Малыш, который однажды достиг возраста девятнадцати лет и на следующие два столетия просто перестал расти, и Бейкер Катастрофа, от шагов которого тряслись целые планеты, и экзотическая Жемчужина Маракайбо, и Червовая дама, чьи грехи были прокляты всеми расами, населявшими Галактику, и Папаша Санта-Клаус, и Однорукий Бандит с его смертоносным протезом, и Мамаша Земля, и Ящерица Маллой, и обходительный Смит Могила.
 Все гиганты.
 И все же был один гигант, которому суждено стало вознестись над всеми остальными, играть жизнями людей и миров, как детскими игрушками, переписать заново историю Внутренней Границы, и Спирального Рукава, и даже самой Республики. В разное время ее короткой и бурной жизни ее знали как Прорицательницу, и как Пифию, и как Пророчицу. К тому времени, когда она сошла с галактической арены, только горстка выживших счастливцев могла поведать о ее настоящем имени или о ее родной планете, а иногда и о ее ранних годах, ибо так оно и бывает с гигантами и сказаниями о них.
 Но у нее была родина, и была судьба, и было имя. Вот ее история.




 Часть 1
 КНИГА ТАНЦУЮЩЕГО НА МОГИЛЕ



 ГЛАВА 1

 Сухой горячий ветер летел над Последним Шансом, захолустной планетой, расположенной на самом краю Внутренней Границы. Пыльные смерчи вздымались на шестьдесят футов, дышать было практически невозможно, и немногочисленные местные животные зарывались в землю, чтобы переждать бурю.
 Вдоль центральной улицы единственного городка планеты, традиционно названного Приют Торговца, брел, сгибаясь под порывами ветра, одинокий путник. Ничем не примечательная одежда, лицо спрятано от стихии под пылевой маской. Он шел целеустремленно, не глядя по сторонам. Дверь заброшенного здания, мимо которого он в этот момент проходил, под действием сильного порыва ветра неожиданно распахнулась, и путник мгновенно пригнулся, выхватил лазерный пистолет и выстрелил в сторону источника шума. Дверь на мгновение стала ярко-синей и исчезла. Человек некоторое время стоял, не двигаясь, затем сунул оружие в кобуру и продолжил путь к ярко освещенному строению в конце улицы.
 Примерно в двадцати ярдах от цели он остановился, уперев руки в бедра, и внимательно оглядел здание. Стены из упрочненного титанового сплава были отделаны под дерево, с веранды две огромные двери вели внутрь полной посетителей таверны «В Конце Пути». Стоя снаружи, он не мог с уверенностью сказать, в какой части здания располагается бар, а в какой — казино, хотя можно было предположить, что казино находится в глубине здания — так легче было бы уберечь его от потенциальных грабителей.
 Дверь, скользнув в сторону, открылась, и человек тут же нырнул за стоящую поблизости машину, выхватывая оружие. В дверном проеме появилась высокая женщина, сделала один шаг наружу, покачала головой и, громко кашляя, вернулась обратно.
 Человек снова вышел на середину улицы и продолжил осмотр здания. Постояв немного перед ним, он двинулся налево и обошел строение кругом. Не обнаружив ни одного окна, он решил, что в этом нет ничего удивительного, принимая во внимание силу пылевых бурь. Однако он давно понял, что, чтобы остаться в живых, нужно проявлять дотошность, и методично изучил все возможные пути проникновения внутрь. Все двери были закрыты и, возможно, заперты и, вне всяких сомнений, снабжены системой сигнализации. Некоторое время он раздумывал, не взобраться ли на крышу; это оказалось бы вполне, ему по силам: стены были изъедены постоянными ветрами и пылью, но он не видел, что бы ему это могло дать, и потому отказался от этой затеи.
 В конце концов человек решил, что у него нет другого выбора, кроме как пройти внутрь обычным путем. Это ему совсем не нравилось — не то чтобы он опасался быть узнанным после того, как его работа будет выполнена, просто он предпочитал не привлекать к себе внимания раньше времени, — однако он не мог найти альтернативы. К тому же пылевая маска вызывала у него ощущение стесненности, почти клаустрофобии.
 Мужчина осознал, что все еще держит в руке оружие — с того самого времени, как в дверях ненадолго появилась женщина, — и снова сунул его в кобуру. Преодолев три ступеньки, ведущие ко входу, он вошел внутрь и стянул с лица маску. Нужно почувствовать здешнюю атмосферу, найти свою жертву, промыть горло от пыли парой кружек пива, а там уже и приступать к работе.
 Здесь, как он и предполагал, было очень многолюдно. Длинная хромированная стойка бара тянулась вдоль стены слева, а по правую сторону находилась дюжина столиков.
 Большинство посетителей оказались людьми — планета была форпостом людей, — но здесь и там на глаза попадались канфориты, лодиниты и еще парочка существ, принадлежащих к виду, который посетителю никогда не встречался раньше.
 Задняя комната была столь же велика, как и бар, и там было еще больше народу. Здесь находилась рулетка, а также столы для игры в кости и покер: за двумя столами играли в азартные игры, изобретенные иными расами. Человек внимательно изучил лица сидящих за столами, пытаясь угадать, кто из них его жертва, если, конечно, она была здесь. Наконец он повернулся и двинулся к бару.
 Лысеющий, довольно грузный, слегка прихрамывавший человек направился к нему с другого конца зала.
 — Добрый вечер, — сказал он. — Что будете пить?
 — Пиво.
 — Одну секунду, — откликнулся бармен, подставляя кружку под кран и открывая его. — Я вроде бы не видел вас здесь прежде.
 — Да, я только что прибыл.
 — К сожалению, у нас сегодня выдалась паршивая погодка, — продолжил беседу бармен. — Обычно Последний Шанс — довольно приятное местечко, даже чуточку прохладноватое.
 — Я прибыл сюда вовсе не для того, чтобы наслаждаться погодой.
 — Отлично. Значит, разочарование вам не грозит.
 Вновь прибывший поднес кружку к губам и осушил половину одним длинным глотком.
 — Мне надо кое-что разузнать, — сказал он, обтерев рот тыльной стороной ладони.
 — Может, я смогу помочь? — откликнулся бармен.
 — Я тут кое-кого разыскиваю.
 — Отлично, я здесь знаю почти всех. Кто вас интересует?
 — Имя этого человека Карлос Мендоса. Однако его еще называют Айсберг.
 — Значит, Мендоса? — переспросил бармен. Он оглядел зал. — Вы должны ему деньги? Я могу передать их от вашего имени.
 — Просто покажи мне его.
 — Я надеюсь, вы не ищете неприятностей. Поговаривают, что этот Мендоса довольно крутой парень.
 — Тебе нет никакого дела, зачем я его ищу, — холодно бросил посетитель.
 — Ну и ладно, — ответил бармен, пожав плечами. — Я просто подумал, что, раз вы не знаете его, возможно, вас нанял кто-то, кто его знает. Решил, что мог бы помочь вам избежать неприятностей.
 — Оставь свое сочувствие для Мендосы.
 — Ладно, — сказал бармен, вновь пожав плечами, — по крайней мере я вас предупредил.
 — Отлично, я предупрежден, а теперь покажи-ка мне его.
 — Видите того парня, который сидит в углу в одиночестве? — спросил бармен. — Того, который одет во все черное.
 Мужчина кивнул, заметив:
 — Он вооружен так, будто собирается на битву. Лазерный и акустический пистолет, пучковый револьвер… Похоже, есть еще и нож в голенище сапога.
 — На самом деле у него нож в каждом из голенищ. — Бармен помолчал. — Вы уверены, что не передумаете?
 — Это моя работа, — ответил посетитель, поворачиваясь к своей жертве.
 — Вы могли бы с ним договориться, — предложил бармен. — Айсберг обычно предпочитает драке разговоры.
 — Неужели?
 — По крайней мере я слышал, что это так.
 — Мне не платят за разговоры.
 Посетитель сделал несколько шагов по направлению к человеку в черном и остановился.
 — Мендоса! — сказал он громко.
 Большинство сидящих за игорными столами повернулись на голос, а мужчина в черном с любопытством взглянул на говорящего.
 — Ты это мне?
 Пальцы человека в черном коснулись рукоятки акустического пистолета.
 — Пора умирать, Мендоса.
 — Мы знакомы? — осведомился человек в черном.
 — Все, что тебя касается — это что я последний человек, которого ты увидишь в жизни.
 Неожиданно вновь пришедший покачнулся, и на его лице отразилось недоумение. Он несколько раз моргнул, словно пытаясь понять, что произошло, застонал и повалился лицом вперед. Из его спины торчала рукоять ножа.
 Бармен, прихрамывая, подошел к нему, вытащил нож, который метнул со смертоносной точностью, и вытер о полотенце, лежащее на стойке.
 — С каждой неделей они становятся все моложе и глупее, — сказал он, переворачивая мертвеца ногой на спину. — Все нормально, друзья, — объявил он, повышая голос. — Это всего лишь наш обычный еженедельный визитер откуда-то.
 Судя по всему, его слова имели здесь вес, так как большинство клиентов вернулось к выпивке и прерванной игре.
 Мужчина в черном подошел и посмотрел на труп.
 — Когда-нибудь встречал его раньше? — поинтересовался бармен.
 — Нет, — ответил тот. — Айсберг, а ты знаешь, кто он такой?
 Мендоса покачал плешивой головой.
 — Понятия не имею. Но за последний месяц это уже четвертый. Кто-то не на шутку заинтересован в моей смерти. — Он помолчал. — Хотел бы я знать почему. Я не покидал этой чертовой планеты уже почти четыре года.
 — Если бы ты не убил его, возможно, мы смогли бы что-нибудь разузнать, — заметил человек в черном. — В конце концов для этого ты меня и нанял. Не скажу, чтобы ты облегчил мне работу.
 — Я облегчил твою работу, — возразил Айсберг. — Он бы с тобой разделался.
 Человек в черном нахмурился.
 — Почему ты так думаешь?
 Айсберг опустился на колено, ухватил левую руку трупа и показал на указательный палец:
 — Протез. Я заметил это, еще когда он стоял у стойки, а когда он повернулся спиной, то оказалось, что под рубашкой у него блок питания. Пока ты вытаскивал бы свою пушку, ему было достаточно просто ткнуть в тебя пальцем, и в тебе оказалась бы прожжена приличная дыра.
 — Черт меня подери! — проворчал мужчина в черном. — Сдается, ты действительно облегчил мне работу.
 — Я вычту из твоего жалованья стоимость услуги, — заметил Айсберг, усмехнувшись.
 — В один прекрасный день сюда заявится кто-то, кто знает, как ты выглядишь, — сказал мужчина в черном. — Что тогда?
 — Спрячусь, — ответил Айсберг. — А пока что давай-ка оттащим нашего умершего друга в мой кабинет и поглядим, что нам удастся про него разузнать.
 — У меня предчувствие, что с ним будет так же, как и с другими, которых ты мне описывал, — предположил человек в черном. — Никаких документов, нигде не значащиеся отпечатки пальцев, хирургически измененная сетчатка глаза.
 — Может быть, — согласился Айсберг, — но попытаться все равно стоит.
 Мужчина в черном пожал плечами и жестом подозвал еще пару человек, чтобы поднять труп. Те потащили было его по направлению к казино.
 Но Айсберг преградил им дорогу.
 — Выйдите через переднюю дверь и обогните здание снаружи, — велел он. — У нас здесь клиенты. Как бы вам понравилось, если бы кто-нибудь тащил мертвеца прямо перед вашим носом, когда вы выпиваете?
 Он помолчал, потом глубоко вздохнул.
 — Можете не отвечать. Просто сделайте, как я сказал.
 Тащившие тело развернулись и вынесли мертвеца через переднюю дверь.
 — Ладно, — сказал человек в черном, — в конце концов собираешься ты рассказать мне, в чем дело?
 — Черт возьми, я и сам бы не прочь узнать это, — ответил Айсберг, прохромав обратно к бару и налив себе пива. Он предложил налить и человеку в черном, но тот отказался.
 — Тогда не убивай сразу следующего, и, возможно, тебе удастся получить ответ.
 — Всякий, кто явится на Последний Шанс, чтобы заполучить мою голову, умрет, — твердо ответил Айсберг. — Это часть мифа, на создание которого я потратил три десятилетия. Если я позволю хоть одному из этих недоносков остаться в живых, миф превратится в сказку, и после этого они начнут появляться здесь каждый день, а не раз в неделю. Одному Богу известно, скольких врагов я успел нажить за эти годы.
 — В таком случае я не понимаю, зачем нужно было нанимать меня? — спросил человек в черном расстроенным голосом.
 — Как ты сам только что сказал, один из них может знать меня в лицо. И не забывай, мне уже за семьдесят, у меня брюшко и протез вместо ноги. Когда ты понадобишься на самом деле, ты отработаешь свои деньги, можешь не сомневаться.
 — Тебе следовало бы позволить мне ранить одного из них, — заметил человек в черном. — Тогда бы мы получили некоторые ответы.
 — Ты хочешь кого-то из них ранить? — спросил Айсберг. Он сделал жест в направлении двери. — В твоем распоряжении вся эта чертова планета, занимайся этим там сколько душе угодно. Но как только они входят сюда, мое первое дело — остаться в живых. — Он допил пиво и закончил: — Если есть желание, можешь попрактиковаться на людях, которые заявятся сюда, чтобы убить тебя, в конце концов это твое право, я могу лишь пожелать успеха, скажу лишь, что сам я вряд ли дожил бы до таких лет, если бы рисковал без крайней нужды.
 — Рассказывают, было время, когда ты любил рисковать, — возразил человек в черном. — И еще как!
 — Я был молод. С тех пор я многому научился.
 — Однако я слышал совсем другое.
 — Тебя обманули, — невозмутимо ответил Айсберг.
 — Говорят даже, — продолжал мужчина в черном, — что ты единственный, кто рискнул противостоять Пифии и победил.
 Айсберг поморщился.
 — Никого я не побеждал.
 — Она до сих пор жива?
 — Думаю, да, — ответил Айсберг. — Я не могу представить, чтобы кто-то мог ее убить.
 — У тебя не возникает мысли, что за всем происходящим стоит она?
 — Ни на одно мгновение.
 — Но почему?
 — Потому, что, если бы за этим стояла она, я уже давно был бы мертв, — ответил Айсберг с неколебимой уверенностью в голосе.
 — Ты сталкивался с ней раньше и до сих пор жив, — упорствовал человек в черном.
 — Забудь про нее, — оборвал Айсберг. — Она не имеет к этому никакого отношения.
 — Ты уверен?
 — Я для нее столь же ничтожен, как для тебя какая-нибудь песчинка, когда ты находишься посреди бескрайней пустыни. — Он помолчал. — Если она до сих пор жива, то наверняка у нее есть дела поважней.
 — Что за дела?
 — Черт возьми, надеюсь, что никогда не узнаю этого, — ответил Айсберг серьезно. — Ладно, пойдем посмотрим на тело.
 Они направились к его кабинету. Оказалось, что труп уже лежит на широком деревянном столе.
 Человек в черном тщательно исследовал пальцы мертвеца.
 — Отпечатков нет, — объявил он. — Этот искусственный палец изготовлен чертовски здорово. Я бы ни за что не догадался. — Он перевел взгляд на лицо мертвого человека и спросил: — Офтальмоскоп есть?
 — Переносная модель, он в среднем ящике стола, — ответил Айсберг, осматривая тело в поисках каких-нибудь шрамов или других характерных отметин. — Но он не подключен к компьютеру.
 Человек в черном сходил к столу и вернулся с прибором в руках.
 — У меня предчувствие, что в компьютерных базах данных ничего на этого парня нет, хотя давайте посмотрим.
 Он ненадолго прильнул к окулярам, потом отложил прибор в сторону.
 — Да, видны рубцы. Ставлю пять против десяти, что ретинограмма нигде не зарегистрирована.
 — Все его оружие без номеров, — отметил Айсберг. — Странно. Здесь, на Внутренней Границе, большинство наемных убийц выбирает себе цветистые имена и обожает хвастаться своими достижениями. Но этот уже четвертый, у которого нет ни имени, ни каких-либо документов, ни репутации.
 — Однако у него отличные сапоги, — заметил человек в черном.
 — Согласен.
 — Просто замечательные.
 — Я не обнаружил на них ни этикетки, ни марки производителя, — сказал Айсберг.
 Однако человек в черном продолжал внимательно рассматривать сапоги.
 — Ты заметил что-то, что ускользнуло от меня? — спросил Айсберг, внезапно заинтересовавшись.
 — Может быть, — ответил человек в черном, снимая сапог с ноги трупа и внимательно его рассматривая.
 — На свету он отсвечивает голубым, — заметил Айсберг.
 — Именно, — отозвался человек в черном. Он передал сапог Айсбергу. — На Внутренней Границе не так уж и много рептилий голубого цвета, и я знаю только одного зверя с таким круговым узором на чешуе.
 — Да?
 Человек в черном кивнул.
 — Здоровенный сукин сын. Живет на планете Серое Облако, это на окраине скопления Хинеллуса. — Он помолчал. — Туземцы называют его драконом синего пламени. Эта тварь способна заглотать тебя целиком, а потом начать озираться в поисках главного блюда.
 — Большая планета?
 — Примерно такая же, как Последний Шанс, ну, может, чуток поменьше.
 — Кислородный мир?
 — Да.
 — Разумные аборигены?
 — Никаких, с тех пор как мы умиротворили планету несколько столетий назад, — ответил человек в черном.
 — А сколько жителей?
 — Наверное, тысяч семь, в большинстве своем шахтеры и рабочие морских плантаций. Большая часть планеты покрыта пресноводным океаном, есть несколько архипелагов и один небольшой континент.
 — Они много экспортируют?
 Человек в черном покачал головой.
 — Почти ничего. Почтовые или грузовые корабли садятся там не чаще семи-восьми раз в год.
 — Тогда, если наш приятель обут в сапоги, сделанные из кожи тамошней ящерицы…
 — … то существует довольно большая вероятность того, что он их там и купил, — закончил мысль человек в черном.
 — Они выглядят почти новыми, — отметил Айсберг, изучая сапоги. — Думаю, что тебе стоит нанести визит на Серое Облако. Сделай-ка парочку голограмм нашего друга, прежде чем мы его зароем, и порасспрашивай, может, там кто-нибудь знает, кем он был и на кого работал.
 — Надеюсь, с вами ничего не произойдет, пока я буду отсутствовать?
 — Я продержусь, — сухо заметил Айсберг. — Между прочим, если Серое Облако столь далеко от проторенных путей, то откуда ты знаешь про дракона синего пламени?
 — Я бывал там.
 — Когда?
 Человек в черном пожал плечами.
 — Не помню точно. Лет восемь — десять назад.
 — По делам?
 — В некотором роде, — неохотно ответил человек в черном.
 — Ладно, — сказал Айсберг. — Значит, у тебя там сохранились контакты, есть кто-нибудь, кого можно порасспросить.
 Человек в черном покачал головой.
 — Все, кого я знал там, мертвы.
 — Давно?
 — Примерно восемь — десять лет.
 На лице Айсберга появилась мрачная улыбка.
 — Неудивительно, что тебя называют Танцующий на Могиле.

 ГЛАВА 2

 Его настоящее имя было Феликс Ломакс, и он использовал его первые двадцать шесть лет своей жизни. Но на Внутренней Границе имена имеют свойство изменяться, трансформируясь так, чтобы более точно отражать характер своего носителя.
 Первоначально он был Первопроходцем, одним из той группы высококвалифицированных специалистов, которые занимались освоением новых планет для Республики, терраформируя их в случае необходимости, составляя каталог существующих там форм жизни, строя поселения, беря пробы грунта и воды и производя разведку полезных ископаемых, чтобы определить, какой тип колонизации наиболее уместен: горные разработки, сельское хозяйство, аквакультура. Его же специальностью было умиротворение — эвфемизм, придуманный для обозначения процесса уничтожения коренных жителей до тех пор, пока они не согласятся на колонизацию или пока не останется тех, кто потенциально мог бы возражать.
 В этот период своей жизни он был известен как Дубль-С, легко отождествляемая кодовая кличка, основанная на последних буквах его настоящего имени. (Лучше было не использовать свое настоящее имя: всегда существовала вероятность того, что кто-то из оставшихся в живых после умиротворения изольет свой гнев на исполнителя, а не на отдающих приказы политиков, просиживавших штаны в своих высотных офисах на далеком Делуросе VIII, в уютном и безопасном сердце Республики, планете-столице. )
 После четырех лет умиротворения жителей вновь открытых планет что-то случилось. Это произошло на планете Иннисфри. Он никогда ничего не рассказывал, никаких официальных отчетов не сохранилось, но в самый разгар кампании Ломакс все бросил и отбыл на Внутреннюю Границу. Купил большое ранчо на Бэкгаммоне-II и провел следующие два года, занимаясь разведением полученной при помощи генной инженерии породы крупного рогатого скота и продавая мясо Космофлоту. В то время его прозвали Унылый Феликс, так как он никогда не улыбался и не шутил, да и вообще мало чем интересовался.
 В конце концов он, видимо, разделался с терзавшими его демонами и углубился еще дальше во Внутреннюю Границу, занявшись ремеслом, которое знал лучше всего, — убийствами. Какое-то время он был известен как Человек в Черном, так как черный был единственным цветом, который он носил. Однако на Границе существовало уже четыре других Человека в Черном, и в скором времени он приобрел прозвище Танцующий на Могиле, и это имя прочно закрепилось за ним. Не то чтобы он был любителем танцев или уж тем более кладбищ, но, когда он прилетал на очередную планету, можно было не сомневаться, что кто-то уж точно попадет на кладбище — это было лишь вопросом времени.
 Его характер не изменился сильно. Он по прежнему не улыбался и, казалось, вовсе не гордился своим ремеслом, что было странно для человека его профессии. Несмотря на это, вскоре молва о нем распространилась довольно широко, и у него не было недостатка в клиентах. Он брался только за то, что его интересовало; вот так он и оказался на работе у Айсберга, который, можно сказать, был единственной живой легендой на Внутренней Границе, где большинство легендарных личностей умирает как раз в то время, когда их признают таковыми.
 Он знал про Айсберга совсем немного, но вряд ли нашелся бы кто-нибудь, кто мог похвастаться, что знает больше. Он знал одно: противостоять Прорицательнице-Пифии и суметь выжить, чтобы рассказать об этом, — вряд ли во всей Галактике нашелся бы еще один человек, способный на это. Ломакс всегда считал, что Айсберг стоит в самом конце списка тех, кому на Границе может потребоваться защита, поэтому, побуждаемый любопытством, он поспешил принять предложение. В то время он не мог предвидеть, что это потребует от него возвращения на Серое Облако, но, даже знай он об этом заранее, его решение было бы таким же.
 Как только корабль затормозил до субсветовой скорости и покрытая водой планета появилась на обзорном экране, Ломакс проверил свой арсенал, выбрал оружие, которое, на его взгляд, в данном случае являлось наиболее подходящим, и запросил разрешения совершить посадку в единственном крошечном космопорте континента.
 — Пожалуйста, назовите себя, — потребовал металлический голос сквозь треск эфира.
 — Корабль «Страж мира», командир Феликс Ломакс, пять дней назад стартовал с Последнего Шанса.
 — В разрешении отказано.
 — Почему?
 — Ведь вы тот самый Феликс Ломакс, который также известен под прозвищем Танцующий на Могиле?
 — Да, иногда меня так называют.
 — На вас выдано девять ордеров на арест по обвинению в убийстве.
 — Тем больше у вас причин желать заполучить меня в свои руки, — ответил Ломакс.
 — Танцующий на Могиле, у нас здесь нет никого, кто мог бы заключить вас под стражу, — ответил голос. — Я полагаю, вы появились здесь вовсе не для того, чтобы добровольно сдаться властям.
 — Справедливое предположение.
 — Тогда в разрешении на посадку отказано. Если вы попытаетесь совершить посадку на Сером Облаке, мы будем вынуждены открыть огонь и уничтожить корабль.
 — Подождите минутку, — сказал Ломакс, прерывая связь.
 Он дал компьютеру команду просканировать космопорт и ближайшие окрестности с целью определить, какие системы вооружения имеются на планете. Сканирование ничего не дало. Так он и думал: такая малонаселенная планета едва ли могла себе позволить роскошь иметь оборонительный комплекс.
 — Отличный трюк, Серое Облако, — сказал он, вновь включив переговорное устройство. — А теперь будьте любезны, сообщите мне координаты для посадки.
 — Отклоняется.
 — Я приземлюсь, хотите вы этого или нет. Если вы не дадите мне координаты для посадки, вам лучше предупредить воздушный транспорт об осторожности — возможно столкновение. Конец связи.
 Корабль покинул круговую орбиту и начал снижаться по элиптической траектории к космопорту, на посадочную полосу которого благополучно приземлился спустя примерно двадцать минут. Оказавшись на поверхности планеты, Ломакс задействовал датчики, исследовал окрестности на предмет присутствия вооруженного персонала и ничего не обнаружил. Включив охранные системы, он наконец появился в люке. Сапоги и голограмма мертвеца были уложены в кожаный рюкзак, перекинутый через левое плечо.
 Пройдя с полмили и миновав два небольших ангара, Ломакс осторожно вошел в здание управления космопорта. Служащие, мужчина и три женщины, были заняты своими делами и обратили на него внимание только после того, как он кашлянул. Трое из них в беспокойстве заерзали, а Ломакс подошел к седовласой женщине и остановился перед ней.
 — Да? — холодно произнесла она.
 — Мне нужен транспорт, чтобы добраться до города.
 — Разве я похожа на шофера?
 — Если я не найду такового, то вы вполне сгодитесь.
 — Уходите и оставьте меня в покое, мистер Ломакс. Я не желаю иметь с вами никаких дел.
 — Я вас знаю?
 — Нет, но я знаю вас, — сказала она, и в ее глазах отразилась ненависть.
 — В таком случае скажите, как мне добраться до города, и сразу избавитесь от необходимости смотреть на меня.
 — Я не стала бы помогать вам, даже истекай вы кровью у моих ног, — бросила она.
 Ломакс пристально посмотрел на нее.
 — Будь по-вашему, — наконец сказал он и добавил: — Но должен предупредить, что если кто-нибудь прикоснется к моему кораблю, то последует взрыв, который разнесет космопорт и все остальное в радиусе двух миль.
 Он круто развернулся на каблуках и направился к центральному входу. Стоянка перед космопортом оказалась практически пустой: население планеты было слишком малочисленным и вдобавок имело довольно слабые торговые связи с остальной Галактикой. Однако пока он стоял, уперев руки в бока и раздумывая, что предпринять дальше, рядом с ним остановилась небольшая машина. Водитель еще не успел выбраться из кабины, как Ломакс уже открыл дверь с противоположной стороны.
 — Эй, в чем дело? — поинтересовался водитель, совсем молодой парень.
 — Я заплачу тебе пятьдесят кредиток за то, что ты доставишь меня в город, — сказал Ломакс.
 — Черта с два! — возмутился парень. — Я приехал за грузом компьютерных деталей.
 — Детали подождут.
 Ломакс уселся возле водителя, достал акустический пистолет и направил его на парня.
 — Это была не просьба, — спокойно сказал он.
 — Кто вы такой? — спросил водитель. — Какого черта вы тычете в меня своим пистолетом?
 — Я всего лишь пассажир, которому надо добраться до города, — сказал Ломакс. — А теперь поехали.
 — Почему бы вам не взять воздушное такси? — предложил парень, разворачивая машину.
 — Не думал, что у вас есть что-то подобное.
 — Есть, есть. Я могу подбросить вас к их ангару.
 — Мне не хотелось бы доставлять тебе столько неудобств. Так что поехали.
 Парнишка внимательно посмотрел на него, и неожиданно выражение его лица изменилось.
 — Вы — это он, правда? — сказал он.
 — Кто?
 — Танцующий на Могиле.
 — Некоторые люди действительно называют меня так.
 — Черт возьми! — Парень усмехнулся и хлопнул ладонью по приборной доске. — Сам Танцующий на Могиле в моей машине.
 Он повернулся к Ломаксу.
 — А зачем вы сюда прилетели?
 — Дела.
 — А кого вы собираетесь убить? — с интересом спросил водитель.
 — Никого.
 — Мне вы можете довериться, — настаивал парень. — Я на вашей стороне.
 — Я здесь только для того, чтобы поговорить с местными сапожниками.
 Парень недоверчиво фыркнул.
 — Да бросьте. Думаете, я поверю, что вы проделали весь этот путь ради пары сапог?
 — Мне все равно, веришь ты или нет. Просто отвези меня, куда мне надо, — сказал Ломакс и после короткой паузы добавил: — Поехали-ка лучше.
 Парень нажал на газ, и минуту спустя они мчались по дороге, следующей изгибам океанского берега.
 — Вот уж не ожидал, что вы когда-нибудь вернетесь сюда.
 — Ты слишком молод, чтобы помнить меня, — заметил Ломакс.
 — Мне было двенадцать, когда вы появились здесь в последний раз, — возразил юноша. — И я видел, как вы в одиночку разделались с девятерыми. — Он помолчал, потом протянул руку. — Меня зовут Нэйл. Нэйл Кайман.
 Ломакс посмотрел на его руку, затем слегка пожал ее.
 — А я — Феликс Ломакс.
 Нэйл покачал головой.
 — Вы — Танцующий на Могиле. — Он опять помолчал. — Куда вы направитесь от нас?
 Ломакс пожал плечами.
 — Все зависит от того, что мне удастся разузнать здесь.
 Нэйл вновь погрузился в размышления, затем спросил:
 — Вам не нужен помощник?
 — Где?
 — Там. — Он показал рукой в небо. — Я всю свою жизнь провел на этой планете. И мне хотелось бы посмотреть на другие.
 — Я работаю один.
 — Я мог бы оказаться вам полезен.
 — На каждой чертовой планете, куда бы меня ни занесло, всегда находится несколько парней, которые хотели бы удрать и сделать себе имя на Внутренней Границе, — ответил Ломакс. — Большинство их погибает прежде, чем владелец похоронного бюро успевает узнать, какое же имя высечь на надгробном камне.
 — Я не такой, — возразил Нэйл.
 — Да, я знаю, — ответил Ломакс. — Вы все не такие.
 — Я всю свою жизнь провел на Сером Облаке, — продолжал Нэйл. — И я хочу посмотреть, что находится за его пределами.
 — Купи себе туристическую путевку, и ты проживешь гораздо дольше.
 — Я не хочу смотреть то, что показывают туристам, — упорствовал Нэйл. — Я хочу увидеть миры такими, какие они есть на самом деле, то, как на самом деле живут на них люди. — Он помолчал. — У меня есть небольшие сбережения, и я готов отправиться сегодня же.
 — Но только не со мной, — сказал Ломакс.
 — Я согласен на любую работу, которую вы поручите мне делать, согласен на все.
 — Меня это не интересует.
 Дорога повернула от берега и теперь тянулась сквозь густые тропические заросли, которые, впрочем, скоро начали редеть.
 — Ведь должны быть места, где ваше лицо настолько хорошо известно, что люди разбегутся, стоит вам там появиться. А я мог бы пойти туда и раздобыть для вас информацию.
 — Сегодня исключительный случай, — сказал Ломакс. — Обычно я охочусь за людьми, а не за информацией.
 — Я мог бы выслеживать их для вас, докладывал бы, какие у них привычки, где они обычно любят бывать. Я не требовал бы за это платы или чего-нибудь подобного, — горячился молодой человек. — Только бы выбраться с этой опостылевшей планеты и путешествовать с кем-нибудь вроде вас.
 — Я отдаю должное твоей настойчивости, но ответ будет прежним.
 — Танцующий на Могиле, вы допускаете ошибку.
 Ломакс пожал плечами.
 — Что ж, мне приходилось допускать их и раньше.
 — Тогда позвольте мне отправиться вместе с вами.
 — Я также научился уживаться с последствиями моих ошибок. Тема закрыта.
 Они въехали в крошечный городок, состоящий из одной широкой улицы, на которой расположилось несколько дюжин лавок и магазинов, старая гостиница и пара ресторанов; в одном из них обслуживали клиентов за столиками прямо на улице. Нэйл проехал почти до конца улицы и остановился перед входом в лавку.
 — Я подожду вас, — заявил он.
 Ломакс покинул машину, не проронив ни слова, и вошел в лавку — душное, пыльное помещение, в котором были выставлены товары, сделанные из кожи: плащи, жакеты, ремни, шляпы, сапоги. В глубине лавки лежали стопками выделанные кожи, а на стенах висело несколько шкур.
 — Да? — сказал худощавый лысеющий человек, возникший из задней комнаты. — Могу я быть вам чем-нибудь полезен?
 — Может быть, — ответил Ломакс, извлекая из рюкзака сапог неизвестного мертвеца. — Узнаете это?
 Хозяин лавки поднес его к свету.
 — Сделано из кожи дракона синего пламени, — сообщил он.
 — Ваша работа?
 — Если их делает кто-нибудь еще на Границе, то я, черт побери, об этом слышу в первый раз. — Он повертел сапог в руках. — Кстати, они были сшиты на заказ. Но на них нет моего клейма.
 — А сколько сапог вам заказывают в год?
 — Ну, может быть, с полсотни пар.
 — А из дракона синего пламени?
 — Две или три пары.
 — Понятно, — сказал Ломакс, извлекая голограмму и протягивая ее лавочнику. — Не помните такого?
 — Выглядит как мертвец, — заметил хозяин лавки.
 — Так оно и есть. Так вы узнаете его?
 Лавочник кивнул.
 — Да, я шил для него сапоги, наверное, семь или восемь месяцев назад.
 — И что вы можете мне рассказать про него?
 — Он был не из разговорчивых. Думаю, что большую часть дня он проторчал в баре, что на противоположной стороне улицы, потом зашел за сапогами, заплатил и ушел.
 — А как его звали?
 — Позвольте, я посмотрю свои записи, — ответил хозяин лавки, включая компьютер. — Да. Его зовут… звали… Коул. Ясон Коул.
 — Он заплатил наличными?
 — Да.
 — И вы не знаете, на какой планете у него открыт счет?
 — По-моему, на Олимпе, — ответил пожилой мужчина. — Это… дайте вспомнить, да, скорее на Альфе Хайакава-IV.
 — Почему вы так думаете?
 — Ему понравились сапоги, и он заказал вторую пару. И сказал, чтобы я выслал их на Олимп.
 — По какому адресу?
 — Я полагаю, это конфиденциальная информация, не так ли? — заметил лавочник, пристально глядя на Ломакса.
 — Я бы назвал ее ценной информацией, — ответил Ломакс, положив пару банкнот в две сотни кредиток на стойку.
 — Ладно, раз бедняга скончался, это никому не причинит вреда, — заметил лавочник, алчно схватив деньги и сунув их в кожаный мешочек, висевший у него на шее. — Компьютер, распечатай адрес Ясона Коула.
 Бумажная лента с адресом выползла спустя какое-то мгновение, и мужчина протянул его Ломаксу.
 — Я бы сказал: удачной охоты, — сказал лавочник, — но сдается мне, что ваша охота уже завершена.
 — У меня предчувствие, что она только начинается.
 — Отлично, в таком случае, Танцующий на Могиле, желаю удачи.
 — Вы знаете меня? — резко спросил Ломакс.
 — Вас нелегко забыть. Единственное яркое событие, случившееся на Сером Облаке за последние полвека, связано с вашим именем. — Он помолчал. — Не беспокойтесь о том, не дам ли я знать властям. Во-первых, они наверняка не смогли бы остановить вас, что бы вы ни задумали, и, во-вторых, большинство из тех, кого вы убили, этого заслуживали.
 — Спасибо.
 — Однако, Танцующий на Могиле, позвольте мне дать вам один совет.
 — Что за совет?
 — Как я понимаю, следующим пунктом вашего назначения будет Олимп?
 — Может быть.
 — На вашем месте я был бы там очень осторожен.
 — Да?
 Старик кивнул.
 — Иногда я слышу кое-что от путешественников.
 — И что же?
 — О, я не вдавался в подробности, — отвечал лавочник. — Знаете, как люди склонны преувеличивать все, что происходит на далеких планетах. Но сдается мне, что Олимп приветливым местечком не назовешь.
 — Я запомню это, — сказал Ломакс, направляясь к двери.
 — Не хотите ли заказать пару сапог, раз уж вы оказались здесь? — спросил лавочник уже вдогонку. — Или, быть может, новые кобуры для всего этого оружия?
 — Возможно, в следующий раз, — ответил Ломакс.
 — Люди вашей профессии обычно не живут настолько долго, чтобы наступил следующий раз, — сказал старик с улыбкой. — Это ваше второе появление здесь, так что вы уже живете, можно сказать, сверх отпущенного лимита.
 — В следующий раз, — повторил Ломакс, выходя на улицу.
 Нэйл ожидал его и распахнул дверцу.
 — Нашли то, что хотели? — поинтересовался он.
 — Возможно, — ответил Ломакс, усаживаясь. — По крайней мере я знаю, куда отправлюсь дальше.
 — Куда же?
 Ломакс взглянул на него и улыбнулся.
 — Куда-нибудь в другое место, — сказал он. Они проехали остаток дороги к космопорту в
 молчании. Нэйл припарковал машину.
 — Вы уверены, что не хотите взять меня?
 — Мой мальчик, на Сером Облаке ты проживешь гораздо дольше.
 — Я полагаю, немаловажно и то, как проживешь свою жизнь, — сардонически заметил Нэйл.
 — Тебя ввели в заблуждение.
 Нэйл вылез из машины и отправился на склад, а Ломакс вошел в главное здание.
 Женщина с седыми волосами, перед этим отказавшаяся ему помочь, бросила на него пристальный взгляд, но под маской ненависти, как ему показалось, он заметил некоторое самодовольство, промелькнувшее во взгляде выражение торжества.
 Он неторопливой походкой прошел к двери, ведущей к летному полю, внимательно осматриваясь. Пара механиков в свинцовых костюмах осторожно выносила небольшой контейнер с плутонием для заправки допотопного грузового корабля, который до сих пор использовал ядерное топливо; группа из трех рабочих была занята заделкой небольших трещин и выбоин на посадочной полосе, в остальном же окрестности выглядели совершенно пустынными. Внезапно самым краем глаза он заметил, как что-то шевельнулось на крыше ангара. Он повернулся, чтобы рассмотреть крышу повнимательней, но не обнаружил ничего подозрительного.
 Ломакс раскурил сигару, лениво оперся о стену и продолжил осмотр посадочной полосы. Секундой позже он заметил солнечный луч, отразившийся от чего-то металлического на крыше другого ангара.
 Он вернулся в здание космопорта, направился прямо к видеофону и выбрал по справочной системе первое попавшееся имя, потом обратился к женщине с седыми волосами.
 — Позвоните Джонатану Штурму и скажите ему, что Танцующий на Могиле прибыл. У него есть время до темноты, чтобы привести свои дела в порядок и исповедаться тому богу, которого он почитает.
 Выйдя наружу, он вернулся к машине, забрался внутрь и стал ждать, пока из грузового отделения космопорта не появился Нэйл Кайман с коробкой компьютерных деталей.
 — Я думал, вы уже в полете, — удивленно сказал Нэйл.
 — Мои планы изменились, — ответил Ломакс. — У тебя есть собственный корабль?
 Такой вопрос, казалось, позабавил Нэйла.
 — Откуда у меня может быть космический корабль?
 — А как насчет твоих родителей или твоего работодателя?
 — Вообще-то у моего босса есть небольшой четырехместный корабль.
 — Здесь?
 — Да, — ответил парень. — Он стоит в одном из ангаров.
 — Они позволят тебе вывести его на посадочную полосу?
 — Думаю, да.
 Ломакс отделил от пачки пять банкнот крупного достоинства.
 — Примерно через три часа сядет солнце. Тогда ты это и сделаешь.
 — Если они узнают, что я помогал вам, меня арестуют.
 Ломакс покачал головой.
 — У тебя будет уйма времени придумать себе алиби. Практически все полицейские этой планеты будут поджидать меня в доме Джонатана Штурма.
 — Штурма? Что вы имеете против него?
 — Ничего, — ответил Ломакс. — Я никогда не встречался с этим человеком.
 — Тогда почему?..
 — Просто сделай, как я сказал, ладно?
 Нэйл посмотрел на него.
 — Они расставили вам ловушку? — наконец спросил он.
 Ломакс кивнул.
 — Ты мне поможешь?
 — Не могу поверить, что такой, как вы, не может расправиться с ними со всеми.
 — Возможно, я и мог бы, — согласился Ломакс. — Но мне никто не платит за это, а когда ты слишком часто подвергаешь свою жизнь опасности, то начинаешь понимать, каким ценным товаром она является. Если бы единственным выходом было с боем пробиваться к своему кораблю, я бы так и поступил, но, если есть более простой путь, я выбираю его. — Он помолчал. — Мне необходимо спрятаться до захода солнца, а потом ты должен будешь вывести корабль своего босса на взлетную полосу. — Ломакс посмотрел на молодого человека. — Ну, так ты готов мне помочь или нет?
 — Да, Танцующий на Могиле, я помогу вам.
 — Отлично.
 — Но с одним условием, — добавил Нэйл.
 — Что?
 — Возьмите меня с собой. Мне надоела эта планета.
 — Я же говорил тебе…
 Нэйл протянул обратно только что полученные деньги.
 — Вот моя плата.
 Ломакс состроил гримасу, но все же сказал:
 — Ладно, договорились.

 ГЛАВА 3

 Нэйл забрал из банка все имевшиеся у него деньги, а затем поставил машину в укромном местечке, где он и Ломакс дождались наступления темноты.
 В сумерках они вернулись в космопорт, где Нэйл сразу же направился к ангарам и вывел корабль своего хозяина на взлетную полосу. Пока компьютер корабля ожидал разрешения на взлет, парень выбрался из кабины и помчался к ближайшему охраннику.
 — Беда! — пропыхтел он.
 — В чем дело? — спросил тот.
 — Кто-то спрятался в грузовом отсеке моего корабля; компьютер обнаружил избыточный вес. Я видел его лишь мельком. Он одет во все черное.
 — Держись подальше от корабля, — приказал ему охранник. — Мы займемся этим.
 Ломакс наблюдал за происходящим из укрытия до тех пор, пока не убедился, что вся охрана окружила корабль хозяина Нэйла. После этого он быстро и бесшумно направился к своему кораблю, где обнаружил молодого человека, уже ожидающего у люка.
 — Никаких проблем, — усмехнулся Нэйл, пока Ломакс произносил кодовое слово, на которое была запрограммирована система безопасности корабля.
 — Вперед, — скомандовал Ломакс, забираясь внутрь корабля. — Как только я включу зажигание, они поймут, что их одурачили. Сядь в кресло, пристегнись и держи пальцы скрещенными, чтобы нам ни с кем не столкнуться при взлете.
 — Сюда вообще никто не прилетает, — возразил Нэйл, устраиваясь в тесной кабине. — Именно поэтому я и хочу смыться с этой чертовой планеты.
 Ломакс ввел в компьютер координаты Олимпа, дождался, пока тот рассчитает траекторию полета, и включил зажигание. Как он и предсказывал, при этом вся вооруженная охрана бросилась к их кораблю, но ему удалось взлететь прежде, чем они успели открыть прицельный огонь.
 — Ну и куда мы теперь направляемся? — поинтересовался Нэйл Кайман, когда они покинули звездную систему и достигли скорости света.
 — На Олимп, — ответил Ломакс.
 Молодой человек дал компьютеру команду создать голографическую карту звездного неба перед его креслом.
 — Я не могу найти его, — объявил он после нескольких минут поиска.
 — Попробуй поискать Альфу Хайакава-IV, — предложил Ломакс.
 — Точно. Такая есть. Странно, почему такая разница в названиях?
 — Обычное дело, — ответил Ломакс. — Большинству планет названия дают в честь командира корабля Первопроходцев, которые их открыли. Римская цифра означает, насколько далеко она расположена от звезды, вокруг которой вращается; любые другие цифры обозначают, сколько планет открыл данный человек перед этим.
 — Я что-то не совсем понял.
 — Альфа Хайакава-IV, — объяснил Ломакс, — означает, что она была впервые нанесена на карту мужчиной, а может быть, женщиной, чье имя было Хайакава, и что эта планета — четвертая по счету от двойной звезды, вокруг которой она вращается. Но где-нибудь в другом месте ты можешь обнаружить, что она также называется Джонс-39 или, скажем, Джонс-22, что означает, что это тридцать девятая или двадцать вторая планета, открытая каким-то парнем по имени Джонс из разведывательного корпуса. — Он помолчал. — И конечно же, первое, что делают поселенцы, прилетев на планету, — дают ей другое имя. Может быть, на этой планете есть гора, которая похожа на голограмму земной горы Олимп, а может быть, первый губернатор увлекался греческим или у них была гражданская война, и генерала победившей стороны звали Олимп.
 — Но разве все это не приведет к путанице? — спросил Нэйл. — Как можно запомнить все эти названия?
 — Ты еще забыл, что аборигены имеют собственное название для своей планеты, — сказал Ломакс с улыбкой. — Ну ничего, спустя некоторое время ты привыкнешь.
 — Мне нравится, что жители дают собственное название планете, на которой живут, — сказал Нэйл. — Но теперь, когда я направляюсь к Границе, я хочу выбрать собственное имя для себя.
 — У тебя оно уже есть.
 — Но мне оно не нравится. Я хочу что-нибудь более колоритное, как Танцующий на Могиле, или Бейкер Катастрофа, или Смит Могила.
 — Это твое право.
 Ломакс переключил управление на автопилот, отстегнул ремни, поднялся с кресла и потянулся.
 — Вы так считаете? — спросил Нэйл, следуя за ним в грузовой отсек, который был превращен в небольшую комнату отдыха с парой удобных кресел, прикрепленных к палубе.
 Ломакс сел и раскурил тонкую сигару.
 — Если ты в чем-то особенно искусен, то, как правило, имя скоро находится, и тебе приходится мириться с тем, что оно к тебе приклеилось, независимо от того, нравится оно тебе или нет.
 — Ну так я могу прождать очень долго, — сказал молодой человек уныло, усаживаясь напротив Ломакса. — Единственное, в чем я действительно преуспел, так это в желании отправиться куда-нибудь подальше от своей планеты.
 — Это только начало.
 — Правда?
 — Когда-нибудь слышал про Странствующего Джо? — поинтересовался Ломакс.
 — Нет. А кто это?
 — Старикан, который побывал за свою жизнь, наверное, на шести или семи сотнях планет.
 — Он был исследователем?
 — Нет.
 — Картографом?
 Ломакс покачал головой.
 — Рассказывают, что, когда он был примерно того же возраста, как ты сейчас, он влюбился в девушку на Биндере-Х. Никто не знает, что уж там произошло, но он сделал что-то такое, что заставило ее бросить его, и с тех пор он охотится за ней. — Ломакс помолчал. — Он ищет ее, должно быть, уже около семидесяти лет.
 — Вы думаете, она до сих пор жива? — с сомнением спросил Нэйл.
 — Может быть, и нет. Семьдесят лет для живущего на Внутренней Границе — это порядочный срок.
 — Тогда почему он продолжает поиск?
 Ломакс пожал плечами.
 — Об этом тебе следует спросить у него.
 — Но увижу ли я его когда-нибудь?
 — Тебе достаточно перелетать с планеты на планету, и рано или поздно ты наткнешься на него.
 — А кого еще я смогу увидеть? — спросил молодой человек, не в силах скрыть распирающего его любопытства.
 — Не знаю. А кого бы ты хотел увидеть?
 — Всех. Всех, о ком мне приходилось слышать или читать. — Он улыбнулся Ломаксу. — Они все кажутся такими, каких на самом деле не бывает.
 Ломакс улыбнулся ему в ответ.
 — Я понимаю, что ты чувствуешь. Когда я был в твоем возрасте, я тоже хотел сбежать на Границу и увидеть всех моих героев. — Он помолчал. — А потом понимаешь, что все они такие же люди, как ты да я.
 — А Пророчица?
 — Кто это?
 — Не знаю. Просто как-то я слышал о ней по видео.
 — Объявленный вне закона герой этого года, — фыркнул Ломакс. — Попомни мои слова, мальчик, после того, как они схватили Сантьяго и всех остальных, какой-нибудь прельстившийся объявленной наградой охотник поймает и ее.
 — И все же я хотел бы увидеть их всех своими глазами. — Нэйл помолчал. — Вы единственная известная личность, которую мне довелось встретить за всю жизнь.
 Ломакс печально улыбнулся.
 — Позволь сказать тебе, что слава — это не всегда так прекрасно, как кажется со стороны, особенно здесь, на Границе.
 — Вы говорите так потому, что постоянно общаетесь со знаменитостями, — запротестовал молодой человек. — Но на Сером Облаке больше ни разу не произошло ничего выдающегося.
 — В этом нет ничего особенного: прицелиться и убить человека, — сказал Ломакс.
 — Уверен, что вы не правы, — возразил Нэйл. — Сколько людей смогут сделать это?
 — Чертовски много.
 — И все же я хочу отправиться туда и увидеть их своими глазами.
 — Ты можешь испытать разочарование, — заметил Ломакс.
 — Сомневаюсь.
 — Как ты себе это представляешь? Воображаешь, будто все две тысячи планет населены исключительно наемными убийцами и героями легенд? Малыш, Внутренняя Граница заселена горняками, фермерами, торговцами, врачами и всеми прочими людьми, необходимыми для того, чтобы на планете можно было жить.
 — Я знаю это, — сказал Нэйл раздраженно, — но они меня мало интересуют.
 — Что-то подсказывает мне, что ты найдешь всех живописных героев, которых жаждешь увидеть. — Ломакс помолчал. — Романтики вроде тебя обычно добиваются этого.
 — Возможно, я сам смогу стать одним из них, — сказал Нэйл, стараясь скрыть свой пыл.
 — При условии, что тебе удастся прожить достаточно долго, — заметил Ломакс. — А теперь давай примемся за дело.
 — Какие у нас могут быть дела до того, как мы достигнем Олимпа?
 — Ладно, начнем с того, — сказал Ломакс, — что там меня, возможно, будет ждать ордер на арест за похищение человека. Я хотел бы, чтобы ты связался с Олимпом и объяснил им, что летишь со мной по своему собственному желанию.
 — Мне могут не поверить.
 — Может быть, но все равно я хотел бы, чтобы такое заявление было зарегистрировано.
 Нэйл кивнул.
 — Ладно.
 — И потом, если ты собираешься отработать свой хлеб, я хочу, чтобы ты отправился на камбуз и приготовил что-то вроде обеда. — Он помолчал. — Только из соевых продуктов. Никакого мяса, ничего молочного.
 — Не понимаю, каким образом, это сделает из вас лучшего убийцу, — сказал Нэйл.
 — Это сделает меня здоровее, — откликнулся Ломакс. — У меня высокое кровяное давление и высокое содержание холестерина. Не вижу смысла лишний раз докучать медицине.
 Паренек улыбнулся.
 — Вы разыгрываете меня.
 — Почему ты так решил?
 — Просто я не могу себе вообразить Танцующего на Могиле со всякими медицинскими нашлепками на теле.
 Улыбка на лице Ломакса говорила, что его позабавил такой ответ.
 — Возможно, ты также не сможешь представить, что у меня искусственный глаз и что зубам у меня во рту всего три года.
 — Это правда?
 — Малыш, вдоль Внутренней Границы разгуливает совсем немного людей, которые могут похвастаться тем, что им удалось остаться целыми и невредимыми, — ответил Ломакс. — А теперь пойди отправь сообщения.
 Нэйл включил передатчик и коротко переговорил со своим отцом, который попеременно переходил от горя к ярости, но в конце концов смирился с тем, что ничего не в состоянии поделать в сложившейся ситуации, и даже вызвался выслать на Олимп немного денег, однако молодой человек отверг это предложение.
 Потом они поели, Нэйл настаивал на том, чтобы есть ту же пищу, что и Ломакс.
 Наконец они пристегнулись к койкам, которые выдвигались из переборки в небольшом коридоре между камбузом и грузовым отсеком, и погрузились в сон.
 Примерно через час Ломакс внезапно проснулся.
 — О черт! — буркнул он.
 — Что случилось? — спросил Нэйл, резко подскочив.
 — Я передал управление автопилоту, но забыл включить датчики контроля космического пространства. Возможно, все в порядке, но с моим-то везением мы запросто можем врезаться в какой-нибудь единственный на пять парсеков метеорит.
 — Я сейчас все сделаю, — сообщил Нэйл, направляясь к пульту управления.
 — Подожди, я включу свет, — сказал Ломакс.
 — Не надо, — услышал он в ответ.
 — Даже если ты знаешь, где расположена панель управления, без света тебе все равно их не настроить.
 — Готово, — сказал Нэйл, возвращаясь к своей койке в полной темноте.
 — Черт побери, как тебе это удалось? — поинтересовался Ломакс.
 — Я думал, что говорил вам: я работаю с компьютерами. Я еще заезжал за некоторыми деталями, когда встретил вас.
 — Ну?
 — Пару лет назад я хирургически вживил себе в глаза микрочипы, обеспечивающие инфракрасное зрение.
 — И ты действительно видишь в темноте?
 — Конечно, — ответил Нэйл.
 — Удивительно! — пробормотал Ломакс.
 — О, это пустяки. Я также имплантировал себе чипы, обостряющие слух и обоняние.
 — Ты их сам разработал?
 — Именно так.
 — Я полагаю, если понадобится, ты сможешь разработать и такие, которые ускорят все твои реакции, — сказал Ломакс.
 — На это понадобится время, но, пожалуй, это можно сделать. Только зачем?
 — Там, куда ты так рвешься, это может здорово пригодиться.
 — Вы знаете, мне это никогда не приходило в голову, — задумавшись, признал Нэйл.
 — Ладно, во всяком случае, это стоящая идея, — сказал Ломакс, улегшись обратно на койку.
 — Танцующий на Могиле, это чертовски хорошая идея, — ответил Нэйл. — Если я собираюсь жить на Границе, я должен быть… хорошо подготовлен.
 — Это не повредит, — согласился Ломакс. — Там тебе пригодится любое преимущество, которое ты можешь заполучить. Я недавно имел дело с человеком, у которого в фальшивый палец был встроен лазер. Я ничего не заметил. И если бы толстый старикан, на которого я работаю, не оказался несколько проворней меня, то вряд ли я дожил бы до визита на Серое Облако.
 — Оружие в пальце протеза… — задумался Нэйл. — Я могу сделать это. — Он обдумал возможности. — Черт, да я мог бы превратить все мое тело в арсенал.
 — И кого ты намерен укокошить? — осведомился Ломакс.
 — Никого.
 — Тогда к чему беспокоиться?
 — Потому что в один прекрасный день кто-нибудь захочет убить меня, и лучше подготовиться заранее.
 — Вопреки тому, что ты, возможно, видел по видео, жизнь на Внутренней Границе вовсе не сплошная пальба, — сказал Ломакс.
 — А как же вы?
 — Моя жизнь проходит так же, как и у любого другого человека моей профессии, — возразил Ломакс. — Бесконечная скука, перемежающаяся очень короткими периодами опасности, во время которых удивляешься тому, что был чем-то недоволен, когда скучал.
 — И все же, чтобы не проиграть, надо быть готовым к встрече с опасностью, — упрямо возразил молодой человек. — В конце концов вы сами мне это советовали.
 — Верно, — сонным голосом ответил Ломакс. — Делай то, что хочешь сделать.
 — Я возьмусь за разработку на корабельном компьютере прямо с утра.
 — Вот и прекрасно, — зевнул Ломакс. — По крайней мере я знаю, как тебя теперь называть.
 — Правда?
 — Да. Теперь ты будешь Кремниевым Малышом.
 Нэйл счастливо улыбнулся в темноте.
 — Мне нравится это имя.
 — Почему-то я так и подумал, — сонно откликнулся Ломакс из темноты.

 ГЛАВА 4

 Олимп оказался небольшой каменистой планетой, на которой было слишком много гор и слишком мало земли, пригодной для обработки. Океан с соленой водой имел склонность к приливам и отливам, а пресноводные озера и реки имели склонность пересыхать каждое лето. С первого взгляда нельзя было понять причину, по которой кто-либо пожелал бы поселиться здесь, и раскинувшийся меж огромных горных хребтов мегаполис вызывал бы удивление, но оказалось, что планета идеально расположена между Республикой и той областью Внутренней Границы, которую занимала система Биндера. Первоначально здесь располагался один лишь торговый поселок, но по мере роста деловых связей между Республикой и планетами Внутренней Границы торговый поселок начал разрастаться во всех направлениях, в том числе и вверх, и однажды он превратился в огромный город с населением почти в два миллиона человек плюс еще тысяч пятьдесят представителей иных цивилизаций — торговый и перевалочный пункт поистине колоссальных масштабов. Здесь разместились четыре космопорта, два орбитальных ангара, каждый из которых был способен вместить более тысячи кораблей, слишком больших и слишком тяжелых для посадки на поверхность планеты, а на север от города сорок квадратных миль занимали хранилища зерна, предназначенного к отправке в Республику.
 Город получил имя под стать названию планеты — Афины, и большинство его главных проспектов носило имена, позаимствованные из «Илиады» и «Одиссеи». Он обладал многими удобствами Республики, но, несмотря на свои размеры и богатство, все же сохранял дух первопроходческого поселения. Здесь горняки в крикливых костюмах и шулера мешались с консервативно одетыми бизнесменами, джентльмены удачи и наемные убийцы околачивались по барам и притонам, предприниматели всех мастей строили планы, как бы запустить руку в те миллиарды, что хранились в подвалах двух дюжин крупных и мелких банков.
 — Вот это да! Да, этот Олимп не какое-то там захолустье! — воскликнул Кремниевый Малыш, когда они с Ломаксом ступили на движущуюся дорожку на одной из оживленных улиц. — Танцующий на Могиле, ты только взгляни на эти дома!
 — Дома как дома, — ответил Ломакс, пожав плечами.
 — Тебе тут все до лампочки?
 — Они загораживают солнце. — Ломакс помолчал. — Эта планета похожа на все остальные такого типа — проходной двор.
 — Проходной двор?
 — Между Внутренней Границей и Республикой, — пояснил Ломакс. — Таких планет, наверное, десятков пять наберется.
 — Пусть так, но я-то в жизни не видал ничего подобного.
 — Все эти планеты на одно лицо, — отозвался Ломакс. — На этой, на мой взгляд, немного жарковато. Да и сила тяжести могла бы быть побольше.
 — По мне так в самый раз, — не думал умерять своих восторгов Малыш. — Еще немного — и полетишь! — Неожиданно он замолк. Затем спросил: — Вам приходится приспосабливаться к каждой новой планете, да?
 Ломакс кивнул.
 — Здесь, например, приходится учитывать, что целиться будешь выше, чем нужно.
 — Конечно, — задумчиво произнес Малыш. — Я как-то не подумал об этом. — Он опять о чем-то задумался, помолчал, потом наконец сказал: — Знаете, а ведь можно придумать такие чипы, которые позволят на всех планетах чувствовать себя одинаково.
 — Если ты раскусишь подобный орешек, гарантирую: в друзьях у тебя недостатка не будет, — ответил Ломакс.
 — А куда мы идем? — поинтересовался Малыш, разглядывая мчавшийся над ними монорельсовый поезд.
 — Посмотреть на жилье Ясона Коула.
 — Это тот парень с лазером в пальце?
 — Он самый.
 — А что потом?
 — Потом я собираюсь порасспросить знавших его людей. — Ломакс повернулся к Кремниевому Малышу. — Тебе вовсе не обязательно везде таскаться со мной. Мы можем договориться о месте встречи.
 — И упустить возможность увидеть вас в действии? — ответил Малыш, наблюдая, как пара бесшумных, парящих в небе машин устремилась к единственному посадочному месту на крыше близлежащего дома. — Исключено.
 — В расспросах не так уж и много действия.
 — А если они не станут отвечать?
 Ломакс посторонился, пропуская двух мальчишек, самозабвенно палящих друг в дружку из игрушечных пистолетов.
 — Коул на том свете. Зачем теперь что-то скрывать?
 — Может, его знакомых расстроит то, что он убит вами, — ответил Малыш.
 — Я не убивал его.
 — Не факт, что они поверят. Ведь вы — знаменитый Танцующий на Могиле.
 Ломакс поморщился.
 — Полагаю, его приятели должны быть в курсе того, какого рода работу он выполнял. — Ломакс раскурил тонкую сигару. — В этом деле, если ты слишком часто отлучаешься из дому, наступает день, когда ты не возвращаешься. Такова жизнь.
 — В любом случае я с вами, — сказал Малыш. — Вдруг вам понадобится помощь?
 Ломакс пожал плечами.
 — Все может случиться.
 Малыш нахмурился.
 Они миновали гостиницу странного вида, которая, как оказалось, специализировалась на дышащих хлором формах жизни.
 — Знаете, — сказал он, — всякий раз, когда я думаю, что уел вас, вы уворачиваетесь.
 — Да?
 — Ведь вы — Танцующий на Могиле! Вам не нужна ничья помощь.
 — Когда то и дело видишь, как людей разносит на мелкие кусочки, то вскоре обнаруживаешь, что рад любой помощи, какая только представится, — ответил Ломакс, внимательно изучавший таблички на каждой улице, мимо которой их проносила скользящая дорога.
 — Может быть, но мне это кажется неправильным.
 — Согласен, смотреть на такое по видео было бы скучно, — с улыбкой согласился Ломакс.
 По всему было видно, что высказывания спутника его забавляют.
 — Ну в этом, черт побери, можно не сомневаться, — с серьезным видом согласился Малыш.
 — Добро пожаловать в реальный мир.
 Несколько минут они ехали в молчании, пока не оказались на пересечении проспекта Гектора с улицей Елены. Ломакс без труда перешел с одной движущейся дорожки на другую, но едва успел подхватить оступившегося Кремниевого Малыша, который никогда прежде не пользовался этим достижением цивилизации и чуть не потерял равновесие.
 — Спасибо, — пробурчал Малыш. — Было бы чертовски неприятно погибнуть в первый же свой день пребывания на новой планете.
 — Не надо прыгать, — предостерег Ломакс. — Просто встань на полоску тротуара между ними одной ногой и тут же переходи на другую дорожку.
 — Идиотский способ передвижения.
 — Ну это все же приятней, чем топать пять миль пешком, — возразил Ломакс.
 — И что, на всех пограничных планетах есть подобные штуки?
 — Едва ли ты найдешь их хотя бы на одной, — ответил Ломакс. — Олимп вряд ли можно назвать пограничной планетой.
 — Однако карты утверждают обратное.
 — Ну конечно, формально эта планета находится на Внутренней Границе, — согласился Ломакс. — Но все же она слишком благоустроена, я бы сказал: слишком цивилизована. Настоящая Граница устремлена к центру Галактики, в то время как Республика стремится поглотить планеты, расположенные на окраинах.
 — Вот это-то я и хотел бы увидеть, — воскликнул Малыш. — Настоящую Внутреннюю Границу.
 Ломакс указал большим пальцем в направлении бюро путешествий, которое они только что миновали:
 — Тогда тебе туда.
 — Я могу подождать несколько дней.
 — Это утешает. — Ломакс посмотрел на номер дома. — Приготовься. Сейчас мы опять будем менять дорожку.
 На этот раз Малыш перескочил столь же грациозно, как и Ломакс, и спустя некоторое время они ступили на тротуар перед отелем «Аполлон».
 — Нам сюда? — спросил Малыш, разглядывая сооружение из стали и стекла, возвышающееся над ним.
 — Да, если информация, которую я получил, точна.
 Малыш состроил гримасу.
 — Кто способен жить в таких курятниках? В них же не повернуться.
 Ломакса в очередной раз позабавило суждение его спутника.
 — О, я так полагаю, что не больше тридцати или сорока триллионов человек. Малыш, не забывай, мы с тобой представители расы общественных животных.
 — Только не я, — ответил Кремниевый Малыш. — Такая жизнь в два счета сведет меня с ума.
 Ломакс направился к главному входу. Малыш вознамерился было войти в вестибюль, но Ломакс удержал его.
 — В чем дело? — спросил Малыш.
 — Погоди, — сказал Ломакс. — Здесь тебе не Серое Облако.
 Швейцар-инопланетянин, красноватого цвета гуманоид, приветственно кивнул и выключил энергетическое поле, защищавшее вход.
 — Добро пожаловать в отель «Аполлон» — самую лучшую гостиницу на всем Олимпе, — выговорил он на языке жителей Земли с ужасным акцентом. — Чем могу быть полезен?
 — Я хотел бы навестить друга, — сказал Ломакс.
 — Замечательно, — ответил привратник. — У каждого должны быть друзья.
 — Его зовут Ясон Коул.
 — Увы, Ясона Коула в данный момент нет в номере.
 — Мы можем подождать.
 — Он отсутствует уже двадцать три дня, — ответил привратник. — И может задержаться еще на столько же.
 — Ничего.
 — К сожалению, каждый вечер ровно в полночь мы закрываем вестибюль, — продолжил привратник. — Вы не сможете ждать здесь.
 — Это и не входило в наши намерения, — ответил Ломакс. — Мы подождем в его номере.
 — Это запрещено.
 — Правда? — проговорил Ломакс, вытащил толстую пачку банкнот и помахал ими перед носом привратника.
 — Таково правило, — промямлил инопланетянин уже менее уверенно.
 — Ты в этом уверен? — спросил Ломакс, отделяя от пачки пару банкнот.
 — Я почти не сомневаюсь.
 — Какая досада! — сказал Ломакс, добавляя третью купюру.
 — За исключением особых случаев, — решил инопланетянин, схватив банкноты и пряча их во внутренний карман формы. — Как вам повезло, что это особый случай.
 — Какой номер комнаты?
 — Я сам проведу вас, — вызвался швейцар.
 — В этом нет необходимости.
 — Ах, но все же без этого не обойтись.
 — Почему?
 — Потому что, если вам и не нужна моя помощь в том, чтобы проникнуть в комнату Ясона Коула, то все равно я не могу позволить вам бродить по коридорам нашего заведения без сопровождения.
 Ломакс улыбнулся.
 — Хорошо, веди нас.
 — Сюда, пожалуйста, — сказал инопланетянин, направляясь к аэролифту. Они поднялись на сорок третий этаж, и движущаяся дорожка понесла их вдоль ряда дверей, пока они не добрались до нужной.
 — Нам сюда, — объявил портье, предъявляя датчикам двери свою ладонь и сетчатку глаза, после чего назвал код, дверь раскрылась, и за ней обнаружился небольшой номер.
 — Я оставляю вас, — сказал инопланетянин. — Но должен предупредить, что наша служба безопасности будет контролировать все ваши передвижения, как только вы выйдете из комнаты Ясона Коула.
 Ломакс кивнул.
 — Я и не ожидал меньшего от самой прекрасной гостиницы на всем Олимпе.
 Инопланетянин оскалил зубы, что, по-видимому, означало усмешку.
 — Один вопрос, — обратился к нему Ломакс, когда инопланетянин уже собрался уходить.
 — Да?
 Ломакс вытащил еще одну банкноту.
 — На кого работал Ясон Коул?
 Привратник посмотрел на банкноту почти с человеческой печалью.
 — Я не знаю, сэр.
 — Жаль, — проронил Ломакс, засовывая банкноту в один из своих многочисленных карманов.
 Он и Малыш вошли в комнату, и спустя мгновение дверь за ними закрылась.
 — Ладно, — сказал Ломакс, — давай посмотрим, что мы сможем узнать о запаздывающем с возвращением мистере Коуле.
 Ломакс направился в спальню и исследовал стенной шкаф. Там он обнаружил лишь два достаточно безвкусных костюма. В комоде валялось кое-что из белья, но три из четырех ящиков были абсолютно пусты. Ванная выглядела так, как будто ею никогда не пользовались, шкафчик для лекарств тоже был абсолютно пуст.
 Он вернулся в гостиную, где обнаружил Малыша, изучающего библиотеку голографических дисков.
 — А парень любил порнуху, — заявил Малыш. — Если у него и были какие-нибудь другие интересы, то по подбору дисков этого не видно.
 — Ты осмотрел кухню и прихожую? — поинтересовался Ломакс.
 — Да.
 — И что тебе удалось обнаружить?
 — На кухне немного пива, и больше ничего, ну и пара комбинезонов с подогревом в шкафу в прихожей. Либо на этой планете чертовски холодные зимы, либо иногда он навещал планету с климатом гораздо более холодным, чем местный.
 Ломакс еще раз осмотрел помещения, которые уже обыскал Малыш.
 — Насколько я могу судить, — сказал он наконец, — Коул использовал отель лишь как почтовый адрес и, может быть, как место, где можно провести ночь-другую, когда он появлялся на планете.
 Его сосредоточенный взгляд упал на компьютер, который был встроен в стену.
 — Отлично, давай-ка проверим его почту. Он подошел к дисплею.
 — Компьютер, включись.
 — Включился, — отозвался металлический голос.
 — Пожалуйста, сообщи обо всей корреспонденции, поступившей с момента последнего включения.
 — Пришло восемьдесят семь сообщений, мистер Коул.
 — Выбрось всю рекламу.
 — Остается два сообщения, мистер Коул.
 — Прочитай первое.
 — Выполняется… «Как только вы будете способны представить доказательства успешного выполнения задания, доложите лично в офис, а вознаграждение будет отправлено обычным способом».
 — Кто подписал письмо?
 — Подписи нет.
 — А обратный адрес?
 — Тоже нет.
 — Замечательно, — пробормотал Ломакс.
 — Я восхищен, что смог доставить вам удовольствие, — произнес компьютер.
 Ломакс состроил гримасу.
 — Читай второе.
 — «Дорогой мистер Коул! Вынуждены сообщить вам, что вы превысили лимит кредита, который для членов нашего клуба установлен в две тысячи пятьсот кредиток. До тех пор пока положение не будет исправлено, мы не сможем принимать вас. Пожалуйста, изыщите возможность перевести необходимую сумму на наш счет № 30337 в Первом планетарном банке Олимпа. Благодарим вас за внимание и быстрое погашение задолженности».
 — Есть подпись?
 — Менеджер.
 — А обратный адрес?
 — «Синий шатер», улица Ахилла, 37.
 — Спасибо. Отключись.
 — Эта наша следующая остановка? — спросил Кремниевый Малыш.
 — Думаю, да, — ответил Ломакс. — Ты не заметил ничего странного в формулировке первого письма?
 — Да вроде нет, — ответил Малыш. — Разве что, судя по всему, он уже имел дела с этим парнем раньше.
 — Оно звучит очень деловито, — сказал Ломакс. — Как если бы его написал бизнесмен, который регулярно раздает работу подобного рода.
 — Может, так оно и есть, — ответил Малыш. — В конце концов убийство — это такой же бизнес, как и всякий другой.
 Ломакс покачал головой.
 — Я не совсем это имел в виду.
 — Тогда я вас не понимаю.
 — У меня есть ощущение, что мой босс столкнулся с очень профессиональной организацией, организацией, которая санкционирует убийства каждый день. «… доложите лично в офис, а вознаграждение будет отправлено обычным способом… ».
 Адрес своего офиса — это последнее место, которое ты захочешь сообщить киллеру, если, конечно, твой бизнес состоит не в том, чтобы нанимать убийц.
 — Все равно не ясно, является ли этот парень посредником или же он тот, кто дал задание.
 — В том-то и дело.
 — Ладно, что теперь? — поинтересовался Малыш.
 — Давай попытаемся выяснить, что знал Коул.
 — А как мы это сделаем?
 — Если нам повезет, то мы просто спросим это у компьютера. — Ломакс вновь повернулся к экрану. — Компьютер, включись.
 — Включился.
 — Пожалуйста, прочитай последнее письмо, которое я послал с этого адреса.
 — Выполняется… «Скажите Помазанному — я берусь выполнить задание за обычную цену».
 Ломакс нахмурился.
 — Помазанный?
 — Да, именно так.
 — А по какому адресу отправлено письмо?
 — Ящик электронной почты № 804432J.
 — На чье имя он зарегистрирован?
 — Выполняется… Я не могу получить эту информацию, мистер Коул. По требованию владельца его имя не внесено в список.
 — Есть ли возможность определить, кому он принадлежит?
 — Если вы являетесь кредитором, то можете обратиться в исковой суд и заполнить Форму 86-F. После соответствующего расследования власти откроют вам имя хозяина ящика.
 — А нет ли более быстрого пути?
 — Нет, мистер Коул.
 — Спасибо, компьютер. Отключайся.
 — Помазанный? — повторил Малыш, когда экран погас. — Вы когда-нибудь слышали про кого-нибудь с таким именем?
 — Никогда.
 — Как насчет вашего работодателя?
 — Он бы сказал мне, если бы когда-либо сталкивался с ним.
 На какое-то время в комнате воцарилось молчание, которое в конце концов нарушил Кремниевый Малыш.
 — Теперь мы отправимся в «Синий шатер»? — спросил он.
 Ломакс кивнул.
 — Да, мы отправимся в «Синий шатер».

 ГЛАВА 5

 «Синий шатер» оказался ночным клубом в пентхаузе одного из самых высоких зданий города. Северная стена представляла собой громадное окно, наверное, не меньше сорока футов в высоту, из которого открывался захватывающий дух вид на горные хребты Олимпа; остальные три стены были зеркальными и отражали бездонную голубизну неба, горы и огромный бассейн, расположенный посреди клуба.
 В бассейне резвилась дюжина дельфиноподобных созданий, привезенных с Силестрии-II; считалось, что они разумны, но попытки контакта пока ничего не дали. Так же как у остальных обитающих в воде видов, неспособность обращаться с огнем не позволяла им достичь сколько-нибудь заметного уровня развития технологии, однако умение действовать совместно позволяло их движениям превращаться в замысловатый танец. Как только публика начинала скучать, в воду прыгала дюжина обнаженных девиц, которые верхом на этих существах продолжали водный балет.
 Вдоль одной стены расположилась длинная хромированная стойка бара, а вокруг бассейна стояли столики. Одежда большинства посетителей скорее говорила о желании произвести впечатление, чем о стремлении чувствовать себя удобно. Очевидно, «Синий шатер» относился к разряду заведений, куда приходили себя показать и на других посмотреть.
 Официанты и официантки, все в элегантной шелковистой униформе, сновали взад-вперед по залу, наполняя пустые бокалы, принимая заказы, разнося закуски. Оркестр из шести человек расположился на сверкающей площадке над бассейном.
 Едва Ломакс и Кремниевый Малыш направились ко входу, к ним тут же подошел высокий мужчина в строгом костюме.
 — Чем могу служить, джентльмены? — спросил он. По выражению его лица было видно, что их костюмы не внушают ему доверия.
 —. Будьте любезны, мы бы хотели заказать столик, — ответил Ломакс.
 — Очень сожалею, но сегодня вечером у нас нет свободных мест.
 — Но я вижу целых пять пустых столиков, — возразил Ломакс.
 — Они все заказаны.
 Ломакс вытащил банкноту достоинством в сто кредиток.
 — Только чтобы он был не слишком близко к бассейну, — сказал он.
 — Боюсь, об этом не может быть и речи, — ответил мужчина.
 — Эй, поаккуратней, вы разговариваете с самим Танцующим на Могиле! — встрял Малыш.
 — Я знаю, с кем разговариваю, — спокойно ответил Малышу мужчина. Он вновь повернулся к Ломаксу. — Слава о вас опережает ваше появление, мистер Ломакс.
 — Пожалуйста, простите моего друга, — сказал Ломакс, добавив к первой еще две банкноты. — Он новичок.
 — Вам не мешало бы обучить его манерам, мистер Ломакс, — сказал мужчина, взял банкноты и провел их к пустому столику возле бара.
 После того как они уселись, Ломакс выложил на стол еще три купюры.
 — Мы хотели бы получить кое-какую информацию, — сказал он.
 Метрдотель бросил взгляд на деньги и слегка поклонился.
 — Рад помочь, если это в моих силах.
 — Я слышал, что Ясон Коул часто бывал здесь.
 — Это правда, сэр, — ответил метрдотель и потянулся к деньгам.
 Ломакс накрыл купюры рукой.
 — Это я и сам знаю, — сказал он. — Мне необходимо знать, с кем он здесь встречался.
 Мужчина нервно оглянулся.
 — Я бы с радостью помог вам, мистер Ломакс, но…
 Ломакс добавил еще три банкноты.
 Метрдотель вновь бросил взгляд на выросшую стопку, после чего вздохнул и покачал головой.
 — Если я укажу вам его, он может убить меня. Я бы с удовольствием заключил с вами сделку, мистер Ломакс, но еще больше мне хочется проснуться завтра утром живым.
 — Вот что, — сказал Ломакс, сгребая банкноты и вкладывая их метрдотелю в руку. — Скажите ему, что я знаком с Ясоном Коулом и хотел бы переговорить с ним, и пусть он решает, стоит ли со мной разговаривать. Это облегчит вашу проблему?
 — Превосходно! — воскликнул метрдотель, пряча деньги. Он подал знак официантке, которая сразу же поспешила к их столику.
 — Что джентльмены будут пить? — спросила она, в то время как метрдотель удалился.
 — Шампанское, — заказал Малыш.
 — Шампанское для него и фруктовый сок для меня, — сказал Ломакс.
 — Какой сок?
 Ломакс пожал плечами.
 — Любой, какой есть.
 — Разве вы не пьете? — спросил Малыш, как только официантка отошла от их столика.
 — Когда работаю, нет.
 — Я полагал — это почти преступление: прийти в место, подобное этому, и не пить.
 — Твое дело глазеть на обнаженных красоток, а думать предоставь мне.
 — Я и так смотрю только на них, — сказал Малыш. — У нас, на Сером Облаке, такие номера с голыми женщинами запрещены. А для Границы это обычное дело?
 — На каждой планете по-своему, — ответил Ломакс. — Есть даже парочка планет, населенных нудистами.
 — Мне бы хотелось взглянуть на них.
 Ломакс пожал плечами.
 — Поверь мне, большинство людей в одежде выглядит лучше.
 — Все же…
 — Делай что хочешь. Тебя здесь никто не удерживает.
 — Мне почему-то кажется, что вы пытаетесь избавиться от меня.
 — Послушай, — сказал Ломакс. — Я доставил тебя сюда. Думаю, этого достаточно. Теперь в любую минуту нам может угрожать опасность.
 — Я сам могу постоять за себя, — заявил Малыш. — Вам нет нужды меня защищать.
 — Я и не собираюсь тебя защищать, — сказал Ломакс. — Я просто опасаюсь, что ты будешь путаться под ногами.
 — Что за черт? — возразил Малыш абсолютно серьезно. — Я думал, мы станем друзьями.
 — Дружба несовместима с делом, которым я занимаюсь.
 — А как же тогда человек, на которого вы работаете? — упорствовал Малыш. — Вы говорите о нем как о друге.
 — Айсберг? Он — это я через тридцать пять или сорок лет. Если, конечно, я доживу.
 — Айсберг? — повторил Малыш. — Так вы работаете на него?
 — Да.
 — Зачем вы ему понадобились? Ведь он же победил саму Пифию!
 — Сейчас он уже старик с больной ногой — если нога вообще его: по-моему, это протез. — Ломакс помолчал. — И по его словам, никакой победы не было вовсе. Похоже, он рад уже просто тому, что унес тогда ноги.
 — Нет, он победил ее! — уверенно заявил Малыш. — Каждый знает эту историю. — Он не мог сдержать энтузиазма: — Подумать только — Айсберг! Чего бы я только не дал за то, чтобы встретиться с ним! А все остальные истории, которые про него рассказывают, — это правда?
 — Может быть, и нет.
 — Рассказывают, что он убил Олли Три-кулака и что он разыскал Прорицательницу, тогда как сотни других охотников не смогли этого сделать, и…
 — Умерь свой пыл и говори потише, — заметил Ломакс тоном, говорившим, что Малыш вновь позабавил его. — В противном случае оркестр может возбудить иск, обвинив тебя в нечестном соревновании.
 — Прошу прощения, — сказал Малыш. — Но Айсберг! Он один из моих героев. — Он помолчал. — Расскажите, как он выглядит.
 — Толстый, слегка прихрамывающий, лысый старик, — сказал Ломакс. — Но я не могу не признать: он сохранил свою реакцию. И его не проведешь на мякине.
 — А почему вы работаете на него? Я полагал, что среди всех людей на Границе уж Айсбергу-то не понадобится кто-то вроде вас.
 — Люди стареют, Малыш, даже такие, как Айсберг.
 Вернулась официантка с двумя бокалами на подносе, а немного погодя к ним приблизился метрдотель.
 — Я передал ваше сообщение, мистер Ломакс.
 — Ну и?..
 Мужчина пожал плечами.
 — Не забывайте — решать теперь джентльмену, с которым вы хотели переговорить.
 Ломакс кивнул.
 — Отлично. Вы выполнили свою задачу.
 — Еще одно.
 — Да?
 — Мы здесь цивилизованные люди, и Олимп — цивилизованная планета. Здесь очень строго следят за соблюдением законов. И в случае насилия, случись оно в «Синем шатре», это будет большой неприятностью для всех участников.
 Он многозначительно посмотрел на расположенные над каждым столиком телекамеры службы безопасности.
 — Я постараюсь не забывать об этом.
 — Спасибо, мистер Ломакс.
 Метрдотель ретировался на кухню. Ломакс отпил маленький глоток из своего стакана с соком и скорчил гримасу.
 — Что-нибудь не так? — поинтересовался Малыш.
 — Я уже пробовал его раньше, — объяснил Ломакс. — Некая разновидность цитрусовых с системы Альтаир. Возможно, это стоит подороже, чем твое шампанское, но я не выношу вкуса этой гадости.
 Он подвинул стакан на середину стола.
 — Хочешь?
 Малыш покачал головой.
 — Меня устраивает то, что мне принесли, спасибо.
 — Дело твое.
 Малыш одним глотком опорожнил половину стакана.
 — Отличная вещь.
 — Ты когда-нибудь пил шампанское раньше?
 — Конечно, — сказал Малыш. Было видно, что он готов дать отпор возможным сомнениям. — Много раз.
 — Да, я должен был догадаться по тому, как ты жадно глотал его. — Внезапно Ломакс напрягся. — Ну-ка, Малыш, иди прогуляйся.
 — Что?
 — Ты что, плохо слышишь?
 — Зачем? Что случилось?
 — Мне кажется, ко мне идет гость, — ответил Ломакс, разглядывая щеголевато одетого мужчину средних лет, который направлялся к их столику.
 — Я предпочел бы остаться.
 Ломакс бросил быстрый взгляд на Малыша.
 — Ладно. Но ты не проронишь ни слова, ты не станешь встревать, что бы я ни говорил, и ты не будешь делать никаких внезапных движений.
 — Согласен.
 Ломакс изучал человека, пока тот пробирался
 к ним. Он был среднего роста и телосложения, с идеально уложенными седыми волосами и холеными усами, блеклыми голубыми глазами и орлиным носом. Карман его костюма оттопыривался, и он не пытался скрыть этого, но если это было оружие, то быстро выхватить его будет непросто.
 — Вы мистер Ломакс? — спросил человек, остановившись перед пустым стулом.
 — Верно. А это мой приятель, мистер…
 — Кремниевый Малыш, — встрял молодой человек.
 — По-моему, я не слышал о вас раньше, сэр, — сказал человек.
 — Еще услышите, — ответил Малыш.
 — Позвольте представиться. Мило Корбеккиан. Могу я присесть?
 — Прошу вас, — предложил Ломакс, указывая на пустой стул.
 Корбеккиан уселся.
 — Не возражаете, если я закурю?
 — Пожалуйста.
 Франтовато одетый человек закурил тонкую сигару, и Ломакс сморщил нос.
 — Она содержит слабый стимулятор, — объяснил Корбеккиан. — Запах — это неприятный побочный эффект. Если желаете, я могу погасить ее.
 — Как вам угодно, — ответил Ломакс. — Я смогу вынести ее запах, если сможете вы.
 — В таком случае, с вашего любезного позволения, я продолжу курить. — Корбеккиан слегка наклонился вперед. — Я так понял, что вы знакомы с Ясоном Коулом?
 — Да, это так.
 — Милый Ясон, — сказал Корбеккиан, делая знак проходившему мимо официанту принести ему выпивку. — Последнее, что я о нем слышал, что он отправился на одну маленькую планету на Внутренней Границе. — Он помолчал, потом добавил: — Как его дела?
 — Я полагаю, так же, как и у большинства трупов.
 — Бедный мальчик, — сказал Корбеккиан никак не показав, что он удивлен или опечален.
 — Вам не следовало посылать мальчика делать мужскую работу, — продолжил Ломакс.
 — О-о?
 — У него не было никаких шансов против Айсберга. — Ломакс посмотрел в глаза собеседнику. — Так же, как и у трех других, которых вы послали.
 — Каких еще трех других? — простодушно спросил Корбеккиан.
 Как раз в этот момент принесли его заказ.
 — Мистер Корбеккиан, мы никогда не сможем прийти к взаимоприемлемому соглашению, если не выложим карты на стол. Я знаю, что вы послали четырех человек убить Айсберга. И я знаю, что все четверо похоронены на Последнем Шансе.
 — Даже если предположить, что это я послал туда людей, что могло заставить пресловутого Танцующего на Могиле, если я могу воспользоваться вашей профессиональной кличкой, проделать столь долгий путь на Олимп, чтобы рассказать мне, что они потерпели неудачу?
 — Вы могли бы не тратить впустую деньги, посылая Айсбергу пушечное мясо, — сказал Ломакс. — Или же, — добавил он, — вы могли бы нанять кого-нибудь получше, чтобы выполнить работу.
 Кремниевый Малыш, казалось, собрался встрять в разговор, но Ломакс взглядом осадил его.
 — Понятно, — сказал Корбеккиан, наконец поднеся свой стакан к губам и опорожнив его одним глотком. — Вы прибыли сюда в поисках работы.
 — Я прибыл для того, чтобы обсудить дела, — ответил Ломакс. — И я не какая-то дешевка.
 — Конечно, я понимаю: вы не дешевка. — Он поставил стакан на стол и принялся его рассматривать.
 — С другой стороны, вы видите, что случилось с теми, кого иначе как дешевкой не назовешь.
 — Убедительные аргументы, мистер Ломакс, согласился Корбеккиан, посмотрев через стол на Ломакса. — И вправду, очень убедительные.
 Он помолчал, потом спросил:
 — Сколько вы хотите и когда вы будете готовы отправиться?
 — Я хочу два миллиона кредиток или эквивалентную сумму в долларах Марии Терезии, — сказал Ломакс. — И я буду готов отправиться сразу, как только переговорю с Помазанным.
 Ломакс внимательно следил за реакцией собеседника, надеясь заметить удивление по поводу того, что он знает имя босса Корбеккиана, смятение, страх, хоть что-нибудь, но лицо его собеседника осталось непроницаемой маской.
 — Может оказаться, что организовать это не так-то просто, мистер Ломакс.
 — Не сложней, чем уничтожить Айсберга, как можно предположить, — возразил Ломакс.
 — Помазанный не любит быть непосредственно вовлеченным в такие дела.
 — А я не люблю иметь дело с посредниками.
 — Смею вас заверить, что я гораздо больше чем посредник, — заявил Корбеккиан.
 — Чего стоят пустые заявления?
 — Мне кажется, я не очень вас понимаю, мистер Ломакс.
 — Если я буду иметь дело непосредственно с вами, моя цена — три миллиона, — сказал Ломакс. — Решайте, стоят десять минут Помазанного миллиона или нет?
 Корбеккиан окинул его долгим, внимательным взглядом.
 — Почему вы так стремитесь встретиться с ним?
 — У меня на это свои причины.
 — Я буду рад передать их ему.
 Ломакс покачал головой.
 — Я так дела не делаю.
 — Мистер Ломакс, могу я дать вам небольшой дружеский совет?
 — Я всегда с удовольствием выслушиваю советы, — непринужденно откликнулся Ломакс.
 — Если бы я был на вашем месте, то не стал бы выдвигать требований и ставить условий, которые могут вызвать раздражение Помазанного, — сказал Корбеккиан. — Даже такой искусный человек, как вы, не сможет противостоять его гневу.
 — Я гораздо более ловок, чем Айсберг, а он до сих пор довольно успешно умудряется противостоять, — заметил Ломакс.
 — Неприятности, ему доставляемые, минимальны, и он скорее всего даже понятия не имеет о существовании Помазанного, — ответил Корбеккиан. — Он живет на Внутренней Границе, и его влияние на события абсолютно ничтожно.
 — В таком случае зачем вы отправляете людей в такую даль, чтобы убить его?
 — А это, мистер Ломакс, уже не ваше дело.
 — Если я возьмусь за поручение Помазанного, это станет и моим делом, — сказал Ломакс.
 Корбеккиан сунул в пепельницу окурок сигары и сразу же раскурил следующую.
 — Не думаю, что мы сможем договориться, мистер Ломакс, — наконец сказал он.
 — Конечно, сможем, — невозмутимо возразил Ломакс. — Вам всего лишь надо передать мое предложение Помазанному и сообщить мне его ответ.
 Корбеккиан покачал головой.
 — Я так не думаю, мистер Ломакс. Вы задаете слишком много вопросов и ставите слишком много условий.
 — Я бываю очень требователен, когда на карту ставится моя жизнь, — возразил Ломакс. — Если бы Айсберга было так просто убить, он бы давно уже был мертв.
 — Не вижу, о чем могли бы говорить человек, собирающийся убить Айсберга, и Помазанный, — раздраженно заметил Корбеккиан.
 — Вы не видите, и что же? — ответил Ломакс. — Зато я вижу, этого достаточно.
 — Я очень сомневаюсь, что он захочет разговаривать с вами, мистер Ломакс.
 — Непременно захочет.
 Корбеккиан даже не пытался скрыть своего любопытства.
 — Почему вы так уверены, мистер Ломакс?
 — Потому что вы объясните ему, что, если он откажется, я ведь могу предложить свои услуги Айсбергу.
 Корбеккиан, наверное, больше минуты сверлил его своим ничего не выражающим взглядом, после чего спросил:
 — Где я смогу с вами встретиться?
 — Да здесь же завтра вечером.
 Щеголевато одетый мужчина встал.
 — Завтра, в это же время, я принесу вам ответ. Он развернулся на каблуках и направился к выходу из «Синего шатра».
 — Вы ведь не собираетесь и вправду наняться, чтобы убить Айсберга?! — воскликнул Малыш.
 — Не будь идиотом.
 — Тогда почему же вы не убили его прямо здесь?
 Ломакс улыбнулся.
 — Я обещал метрдотелю, что не буду проливать ничьей крови на скатерти их заведения.
 — А что нам мешает сейчас последовать за этим типом и разделаться с ним?
 — Ничего, если не считать здравого смысла, — ответил Ломакс. — Он всего лишь посредник. Если мы убьем его, Помазанный просто найдет кого-нибудь другого, кто будет вербовать для него киллеров.
 — В таком случае что же мы будем делать?
 — Я останусь здесь наслаждаться представлением.
 — А я?
 — Ты? — переспросил Ломакс. — Ты используешь свои видящие в темноте глаза и последуешь за мистером Корбеккианом.
 — И куда я должен за ним следовать? — поинтересовался Малыш.
 Ломакс пожал плечами.
 — Туда, куда он пойдет.
 — А что еще?
 — Запомни хорошенько маршрут на случай, если Помазанный не захочет со мной встречаться.
 Малыш покинул клуб, а Ломакс с чувством, что вечер проведен не зря, устроился поудобней и стал наблюдать за представлением.

 ГЛАВА 6

 Едва взошло солнце, как видеофон в комнате отеля начал трезвонить.
 Ломакс сел, свесив ноги с кровати, и приказал аппарату соединить его. Секунду спустя возникло голографическое изображение Мило Корбеккиана, который пристально его разглядывал.
 — Доброе утро, мистер Ломакс.
 — Как вы меня разыскали? — спросил Ломакс. — Ведь я зарегистрировался под вымышленным именем.
 — У меня свои источники информации.
 — Что случилось? Я полагал, что мы встретимся в «Синем шатре» вечером.
 — В этом нет необходимости. Я поговорил с Ним, и Он согласился встретиться с вами, мистер Ломакс.
 — Когда?
 — Я заеду за вами, будьте у входа в отель ровно в полдень, — ответил Корбеккиан. — Вы один и никого больше. И прихватите с собой багаж. Вы не вернетесь обратно.
 — Он не на Олимпе?
 — Просто будьте готовы, мистер Ломакс.
 — Ладно.
 — Еще одно, мистер Ломакс, — сказал Корбеккиан.
 — Что такое?
 — Я не люблю, когда за мной по пятам кто-то ходит. Если ваш дружок попытается сделать это еще раз, то я не отвечаю за последствия.
 Ломакс позволил себе роскошь улыбнуться.
 — Он еще очень молод.
 — Если он хочет стать старше, то ему следует хорошенько усвоить то, что я сейчас сказал.
 — Я передам ему ваши слова. — Ломакс помолчал. — Вы хотите, чтобы он остался на Олимпе?
 — Останется он на Олимпе или нет, мне все равно, мистер Ломакс. Однако сопровождать вас он не будет.
 Ломакс кивнул.
 — Хорошо, увидимся в полдень.
 — В полдень, — как эхо отозвался Корбеккиан и отключился.
 Ломакс встал и направился в ванную, где быстро принял душ, причесался, после чего принялся одеваться. Затем он вышел из комнаты и спустился на аэролифте на два этажа вниз, проехал по коридору к номеру Малыша и постучал в его дверь.
 — Откройся, — раздался голос Малыша, и дверь скользнула в сторону.
 — Доброе утро, — сказал Ломакс, входя в комнату.
 — Доброе утро, — ответил Малыш, который уже был полностью одет и сидел, уставившись в экран голографического телевизора. Он отдал телевизору приказ выключиться.
 — Адрес, который я дал вам прошлой ночью, чем-то помог?
 — Пока нет, — ответил Ломакс. Он посмотрел на Малыша. — Тебя обнаружили.
 — Не может быть! — воскликнул Малыш. — Я шел за ним в доброй сотне ярдов. Готов поклясться, что он не видел меня!
 — В таком случае, возможно, тебя видел один из его телохранителей.
 — У него есть телохранители?! — удивленно воскликнул Малыш. — Я никого не заметил.
 Ломакс улыбнулся.
 — Значит, они оказались проворней тебя.
 — Это он вам сказал?
 Ломакс кивнул.
 — Когда? — спросил Малыш.
 — Он звонил мне примерно десять минут назад.
 — Как он смог найти вас? Ведь мы воспользовались вымышленными именами.
 — Олимп — его родная планета, — ответил Ломакс. — И окажись он не в состоянии нас здесь обнаружить, ему имело бы смысл поискать себе другую работу.
 Малыш какое-то время молча смотрел на Ломакса, потом опять заговорил:
 — И что он сказал? Мы собираемся встретиться с Помазанным?
 — Только я.
 — А как же я?
 — Корбеккиан сказал: нет.
 — Кем же тогда буду я — заложником?
 Ломакс рассмеялся.
 — Ему не нужны заложники. У него есть я.
 — Что же в таком случае делать мне?
 Ломакс секунду-другую оценивающе рассматривал его.
 — Малыш, ты действительно хочешь впутаться в это?
 — Я уже впутался.
 — Если ты хочешь отступиться, сейчас самое время. Пока ты еще посторонний. Если ты ввяжешься в это дело, то станешь бойцом, и тогда просто вынужден будешь играть по другим правилам.
 — Я с тобой, — твердо сказал Малыш.
 — Ладно, — согласился Ломакс. — Тогда давай позавтракаем и заодно все обсудим.
 Они вышли из номера, воспользовавшись лифтом, спустились в бельэтаж и направились к маленькому ресторанчику. Малыш заказал себе плотный завтрак, а Ломакс ограничился чашечкой кофе и булочкой.
 — Никогда не видел такого ресторана! — в восхищении воскликнул Малыш, указывая на голографическое меню — изображение различных блюд, парившее над столом. — Это действительно здорово.
 — Банальность, — заметил Ломакс. — То, что ты видел вчера вечером: напечатанное меню и живые официанты — вот настоящая экзотика.
 Поднос с их заказом был доставлен автоматической тележкой, которая подождала, пока они заберут свои тарелки, после чего покатила обратно на кухню.
 — Ладно, — сказал Малыш, — давайте перейдем к делу.
 — Подожди минутку, — сказал Ломакс, вытаскивая из кармана маленькую продолговатую коробочку.
 — Что это? — поинтересовался Малыш.
 — Всего лишь глушилка, — ответил Ломакс, приводя устройство в действие нажатием кнопки.
 — На всех этажах здесь стоят устройства системы безопасности, — продолжил он, кивнув головой в сторону телекамеры, установленной в углу ресторана. — Если кто-нибудь захочет подслушать нас, то эта штуковина должна им помешать.
 — Вы полагаете, что кто-то пытается следить за нами?
 Ломакс пожал плечами.
 — Кто знает? — Он помолчал. — Ты сможешь прожить гораздо дольше, если всегда будешь предполагать худшее и стараться быть готовым к нему.
 — Я запомню это.
 — Надеюсь.
 Ломакс внимательно огляделся по сторонам, всматриваясь в окружающие их лица, пытаясь припомнить, не видел ли он кого-нибудь из них прошлым вечером в «Синем шатре». Наконец он повернулся к Малышу.
 — Подумай еще раз, ты точно уверен, что хочешь впутаться в это дело? Пока еще не поздно отступиться.
 — Все уже решено, — ответил Малыш.
 — Хорошо, — сказал Ломакс, отпив маленький глоток кофе. — На Олимпе больше нечего делать, поэтому тебе нет смысла дожидаться меня здесь.
 — И что вы хотите, чтобы я сделал?
 — Ты ведь всегда мечтал встретиться с Айсбергом, не так ли? — сказал Ломакс. — Я хочу, чтобы ты отправился на Последний Шанс и передал сообщение.
 — Конечно, я очень хочу с ним встретиться, — сказал Малыш. — Но это звучит так, как будто вы посылаете меня туда лишь для того, чтобы я не чувствовал себя бесполезным. Почему бы вам не послать свое сообщение при помощи субпространственного радио?
 — Что до меня, то мне абсолютно все равно, чувствуешь ли ты себя полезным или нет, — серьезно ответил Ломакс. — Я посылаю тебя потому, что если письмо перехватят, то это почти наверняка будет стоить мне жизни. Это достаточная для тебя причина?
 — А что за сообщение? — спросил Малыш.
 — Скажешь, что независимо от того, что он услышит, я по-прежнему работаю на него.
 — А что такое он может услышать?
 — Это могут быть слухи о том, что Помазанный нанял меня, чтобы убить его.
 — А почему он должен мне поверить?
 Ломакс снял кольцо с мизинца левой руки.
 — Передай это ему. Он знает, что кольцо принадлежит мне.
 — Хорошо, — сказал Малыш. Он посмотрел через стол на Ломакса. — Остается еще одно небольшое затруднение: почему он должен поверить вам?
 — Чертовски хороший вопрос, — признал Ломакс.
 — Вы приготовили ответ?
 Ломакс поморщился.
 — Даже не знаю, что и сказать, — наконец ответил он.
 — А я думал, что вы контролируете ситуацию. Ломакс глубоко вздохнул.
 — По крайней мере мне платят именно за это. — Он разделался с булочкой и встал из-за стола. — У меня есть еще пара дел. Я заплачу за твою комнату до полудня, а если ты захочешь остаться дольше, то тебе придется раскошеливаться самому.
 — А как насчет оплаты ангара и расходов на дорогу?
 — Я позабочусь и об этом, — ответил Ломакс. — Мы еще увидимся, Малыш.
 — Договорились.
 Ломакс поднес кредитный кубик к сканеру, расплатился и вышел из ресторана, потом у гостиничной конторки оплатил счет, после чего по видеофону уладил все дела с космопортом.
 Ломакс просмотрел адресную книгу, заплатил за подключение к центральному отделению планетарной библиотеки, выбрал раздел новостей и дал команду компьютеру:
 — Мне нужна вся информация, относящаяся к Помазанному.
 — Есть шесть статей о нем, датируемых начиная с 3445 года галактической эры и до наших дней.
 — Распечатай мне копии всех шести.
 — Это будет стоить дополнительно 24 кредитки, 16, 2 рубля Нового Сталина, или 4, 78 фунта Дальнего Лондона. Если ваш банк оперирует другой валютой, то необходимо добавить еще три процента за конвертацию. Вы готовы оплатить расходы?
 — Да.
 — Выполняется… готово.
 Шесть статей появились из щели под экраном, и Ломакс отключил аппарат.
 В дальнем углу вестибюля он отыскал удобное кресло, расположившись в котором принялся изучать полученные материалы.
 В первой из статей Помазанного представляли как лидера небольшой религиозной секты, зародившейся на далекой окраине Галактики. Он был арестован по обвинению в убийстве одного из своих последователей, но дело было прекращено за недостатком улик после того, как исчезли двое свидетелей.
 Спустя пять месяцев он перенес свою деятельность в Спиральный Рукав, недалеко от Земли. В этот раз истцом выступала Республика, обвиняя его в неуплате 163 миллионов кредиток налога.
 Год спустя он возвел храмы и «вербовочные пункты» примерно на двадцати планетах в сердце Республики; утверждалось, что число его последователей исчисляется миллионами. При этом ничто не говорилось о том, как разрешилось дело с налогами.
 Последние три статьи, по срокам отстоявшие друг от друга на месяц, касались судьбы политиков и других общественных деятелей, выступавших против Помазанного, его секты (продолжающей существовать), отказа платить налоги (опять) и его возросшего могущества. В самой последней статье был помещен список из пяти человек, которые публично выступили против него и после этого исчезли.
 При этом ни в одной из статей не было ни голограммы, ни даже просто фотографии Помазанного, не было не только какой-либо информации, но даже догадок о том, откуда он появился. Ломакс был слегка удивлен, что он ничего не слышал о человеке, возглавляющем столь крупную организацию, хотя, конечно, эта организация зародилась на окраинах Галактики, получила распространение только на планетах Республики и пока не достигла окрестностей ядра Галактики, образовывавших Внутреннюю Границу. Обитатели Внутренней Границы обращали слишком мало внимания на те события, которые не касались их непосредственно.
 «По-настоящему важный вопрос не в том, как Помазанному удалось добиться такого могущества столь быстро, но скорее почему Айсберг — хозяин таверны на одной из затерявшихся на Границе планет, нога которого не ступала на планеты Республики, наверное, уже почти три десятилетия, сумел вызвать столь пристальное внимание и столь ярко выраженную неприязнь у человека, скрывающегося где-то в пяти тысячах световых лет от Внутренней Границы», — подумал Ломакс.
 Он посмотрел на часы. До намеченной встречи с Корбеккианом оставалось еще время, так что Ломакс отправился прогуляться и подышать прохладным свежим воздухом утра. Он безо всякой цели прошел несколько кварталов, останавливаясь то здесь, то там лишь для того, чтобы поглазеть на витрины или голографический дисплей, на уличного торговца, продававшего изящные поделки — резьбу по камню местных туземцев, на свихнувшегося пророка, предсказывавшего падение Республики, на уличного музыканта неизвестной расы, исполнявшего атональную, но привязчивую мелодию на струнном инструменте странного вида.
 Он остановился перед магазином, торговавшим оружием, взглядом знатока изучил витрину, не нашел ничего превосходящего его собственное снаряжение и повернул обратно к отелю. Он с одобрением отметил, что на Олимпе, как и почти на всех планетах Внутренней Границы, с презрением относились к большинству новых технологий Республики и чистили улицы при помощи подметальных машин, а не этими новомодными поедающими пыль микробами, как это было принято, скажем, на Делуросе VIII.
 Он вернулся к отелю примерно без двадцати двенадцать, выпил чашечку кофе и встал прямо перед входом. Спустя несколько секунд роскошный автомобиль последней модели затормозил рядом. Дверь открылась, и Мило Корбеккиан жестом позвал его.
 — Доброе утро, мистер Ломакс, — сказал Корбеккиан, когда Ломакс садился в машину.
 — Доброе.
 — Надеюсь, у вас хватило здравого смысла посоветовать вашему напарнику не следовать за нами.
 — В данный момент он уже в нескольких световых годах отсюда.
 — Лучше, чтобы так оно и было. Мы знаем регистрационный номер вашего корабля, и если мы столкнемся с ним во время нашего путешествия, то без колебаний разнесем на кусочки. Надеюсь, это понятно?
 — Вполне, — ответил Ломакс, откидываясь На обтянутое бархатом сиденье.
 — У вас есть ко мне какие-нибудь вопросы? — поинтересовался Корбеккиан.
 — Как только возникнут, обязательно задам.
 — Вы будете досконально просканированы, прежде чем сядете на мой корабль, и все ваше оружие будет изъято. — Он помолчал и добавил: — Если вы придете к соглашению с Помазанным, оно будет вам возвращено.
 — Справедливо.
 — Я думаю, мы понимаем друг друга, — с удовлетворенной улыбкой заметил Корбеккиан.
 — Не вижу причин, этому препятствующих, мистер Корбеккиан, — ответил Ломакс. — В конце концов мы собираемся играть в одной команде.
 — Я искренне на это надеюсь, — ответил Корбеккиан. — Мне доставляет удовольствие работать с человеком вашей квалификации.
 — Надеюсь, я смогу сказать то же самое и о вашем боссе.
 Корбеккиан некоторое время помолчал, рассматривая встречный поток машин.
 — Что вы знаете о Помазанном? — наконец спросил он.
 — Только то, что смог извлечь из газет, — ответил Ломакс.
 — Я не стал бы верить всему, что пишет пресса, мистер Ломакс.
 — Нет?
 — Определенно нет.
 — Означает ли это, что он исправно платит налоги? — с улыбкой спросил Ломакс.
 Корбеккиан повернулся к Ломаксу.
 — Мистер Ломакс, никому не позволено отпускать шутки в адрес Помазанного. Пресса просто не хочет понимать, с чем она имеет дело.
 — У меня сложилось впечатление, что они считают его довольно могущественным человеком, хотя иле слишком приятным и законопослушным.
 — Если бы я открыл вам истинные масштабы его политической и финансовой мощи, мистер Ломакс, то вы бы наверняка посчитали меня ненормальным или лжецом.
 — Вполне возможно, — вежливо согласился Ломакс.
 — Похоже, вы привыкли ничему не верить, но говорю вам, поверьте в это, мистер Ломакс, — сказал Корбеккиан. — В противном случае вы совершите ошибку. — Он помолчал и добавил: — Смертельную ошибку.

 ГЛАВА 7

 Ломакс был заперт в своей каюте на борту корабля и поэтому не имел представления, ни с какой скоростью, ни в каком направлении они летели, пока наконец корабль не совершил посадку.
 — Мы прибыли, мистер Ломакс, — объявил Корбеккиан, отпирая дверь. — Пожалуйста, когда мы покинем корабль, ведите себя так, как вас инструктировали.
 — А как насчет моего оружия?
 — Оно будет возвращено вам после встречи.
 — Ваш босс может пожелать лично убедиться, что я знаю, как им пользоваться.
 Корбеккиан улыбнулся.
 — Вы — Танцующий на Могиле. Этого вполне достаточно.
 Ломакс пожал плечами и вышел из каюты.
 — Какая здесь гравитация?
 — Девяносто семь и две десятых процента от стандартной. Вам не понадобятся ни защитное снаряжение, ни аппаратура для дыхания, ни стимуляторы, ни депрессанты.
 — Полагаю, что если бы вы хотели сказать мне, на какой мы планете, то уже сделали бы это, — заметил Ломакс.
 — Верно.
 — Хорошо, тогда пошли.
 — Пожалуйста, следуйте за мной.
 Корбеккиан подвел Ломакса к люку, и секунду спустя они уже стояли на пустынном, обожженном солнцем клочке земли. В некотором отдалении виднелись огромные песчаные дюны, а вдали, у самого горизонта, ветер поднимал в воздух красноватые облака пыли. Воздух был горячим и сухим. Это могла быть, хотя и не обязательно, планета, сплошь покрытая пустыней, мог быть где-то на планете и океан. Содержание кислорода в воздухе было отличным, но не было сомнений, что они находятся в центре пустыни. Куда ни бросишь взгляд, везде он натыкался на один лишь песок.
 — Вы привыкнете к жаре, — сказал Корбеккиан. — Если почувствуете легкое головокружение, дайте мне знать.
 — Куда мы направляемся? — спросил Ломакс. — Окрестности выглядят абсолютно пустынными.
 — На встречу с Помазанным, как договорились, — ответил Корбеккиан. — Пожалуйста, положитесь на меня, мистер Ломакс. Скоро за нами придет транспорт.
 Ломакс спрятался от палящего солнца в тени корабля и закурил сигару. К тому времени, когда к ним приблизилась блестящая бронированная танкетка и замерла примерно в десяти ярдах от них, он успел выкурить лишь половину.
 Корбеккиан подал Ломаксу знак садиться и последовал за ним. Танкетка рванула с места и на большой скорости помчалась прочь от корабля. Ломакс, откинувшись на спинку сиденья и расслабившись, наблюдал, как мимо него проносится кажущийся бесконечным пустынный ландшафт. Ни Корбеккиан, ни водитель не проронили за всю дорогу ни слова, и молчаливое путешествие продолжалось добрых полчаса, по истечении которых танкетка резко замедлила движение и остановилась.
 Корбеккиан и Ломакс выбрались наружу, а доставивший их транспорт немедленно умчался.
 — Я так понимаю, что мы прибыли, — сказал Ломакс.
 — Правильно, мистер Ломакс.
 Ломакс повернулся кругом и осмотрел окрестности. Они находились в оазисе, естественном или созданном людьми, судить было трудно. В тридцати ярдах от них высился огромный шатер из металлизированной ткани, которая, казалось, концентрирует свет и отражает его обратно всеми цветами радуги. Каждый раз, когда по покрытию пробегал ветерок, цвета изменялись, сгущались, смешивались и затем опять разделялись, как если бы шатер представлял собой гигантскую призму.
 Вокруг шатра стояло две дюжины вооруженных охранников с одинаковыми акустическими винтовками, но одеты они были кто во что горазд. Примерно в миле к западу, на плоской полоске обожженной солнцем земли между двумя небольшими дюнами, расположилось большое здание, хотя Ломакс не мог утверждать наверняка, что это не гараж или ангар. Посадочной полосы он не заметил, но поверхность земли здесь оказалась такой ровной и твердой, что она, по-видимому, была не очень-то и нужна. На крыше здания была укреплена очень высокая цилиндрическая антенна — признак наличия субпространственной станции.
 — Я полагал увидеть нечто более грандиозное, — поделился своими впечатлениями Ломакс.
 — Это всего лишь один из примерно пятидесяти аванпостов, разбросанных в пространстве, занимаемом Республикой, и на Внутренней Границе, — ответил Корбеккиан. — Просто на этом оказалось удобней встретиться. — Помолчав, он продолжил: — Меня не удивило бы, если Помазанный проводил здесь не больше трех дней в году.
 Ломакс промолчал.
 — Давайте пройдем в тень дерева, мистер Ломакс, — предложил Корбеккиан. — Почему бы нам не устроиться поудобней, пока мы ожидаем начала вашей аудиенции.
 — Здравое предложение, — ответил Ломакс, следуя за Корбеккианом, нашедшим клочок тени под редкими ветвями деревьев, росших в нескольких футах от воды.
 — Только не подумайте, что нам придется долго ждать, — добавил Корбеккиан после некоторого молчания.
 — Да?
 — Я уверен, что он захочет завершить разговор с вами так, чтобы у нас осталось время отбыть с планеты до наступления темноты. — Корбеккиан улыбнулся. — Нет смысла давать вам возможность увидеть расположение звезд и определить местонахождение планеты.
 — Я намерен начать на него работать задолго до темноты, — ответил Ломакс.
 — Очень на это рассчитываю. Я уже устал посылать переоценивающих свои возможности дилетантов против Айсберга. Этот человек должен был быть мертв еще два месяца назад.
 Из шатра появилась женщина и направилась в их сторону.
 — Сейчас Он примет вас, — сказала она.
 — Хорошо, — сказал Корбеккиан, первым двинувшись к шатру.
 — Только мистер Ломакс, — добавила женщина. Корбеккиан обернулся к нему.
 — Удачи. Я надеюсь, что, когда вы выйдете оттуда, мы будем одной командой.
 Ломакс последовал за женщиной к пологу, закрывавшему вход в шатер, около которого она остановилась и обернулась к нему.
 — Вы должны обращаться к нему «Мой Господин», — сказала она. — Поскольку вы пока не член секты, то от вас не требуется преклонять перед ним колени. Вы поклонитесь, когда вас представят, а когда ваша аудиенция окончится, покидая шатер, вы не должны поворачиваться к нему спиной. Вы все поняли?
 — Понял, — ответил Ломакс.
 — Тогда входите, — сказала женщина, отступая в сторону. Ломакс пригнулся и вошел внутрь, где его встретили два могучих стража в свободных одеждах из ткани, отливающей металлическим блеском. Они знаком дали понять, что он должен идти между ними, и проводили его через еще одну дверь во внутреннее помещение шатра.
 Пол везде был застлан искусно вытканными коврами, собранными по меньшей мере с дюжины планет, а на стенах, выполненных из титанового сплава, что делало комнату практически неуязвимой для нападающих, висели картины и голограммы с планет, населенных людьми или представителями иных цивилизаций. В воздухе чувствовался слабый аромат ладана, и тихая мелодия какой-то экзотической чужеземной симфонии доносилась из серебристого куба, который парил в нескольких футах над полом возле одной из голограмм.
 Посреди комнаты стоял украшенный драгоценными камнями трон, на котором восседал высокий аскетического вида мужчина с орлиным носом, широкими скулами и большими угольночерными глазами. Он был одет в белую рясу, вокруг его шеи обвивалась золотая цепь, на которой висело несколько амулетов из драгоценных камней.
 Рядом с троном сидело могучее животное, похожее на кошку, холеное, с буграми мускулов, грозными когтями и огромными клыками. Зеленые глаза его сузились при приближении Ломакса, и оно издало глухое рычание. Человек в белой рясе отдал команду, и животное улеглось, по-прежнему сверкая глазами в направлении Ломакса.
 Когда Ломакс наконец остановился в нескольких футах от трона, мужчина в белой рясе встал. — Добро пожаловать в мою скромную обитель, — сказал он густым низким голосом. — Я Моисей Мухаммед Христос, известный всем истинным верующим как Помазанный.
 — Рад встрече с вами, Мой Господин, — ответил Ломакс, согнувшись в талии.
 — Мой любимец не беспокоит тебя?
 — Нет, если он любимец.
 — Еще никто не мог приблизиться к нему, не потеряв какую-нибудь из своих конечностей, — сказал Помазанный, нежно погладив голову создания. — Но как ты видишь, я могу безнаказанно дотрагиваться до него.
 — Да, вижу, — ответил Ломакс.
 — Если бы я приказал ему напасть на тебя, он перегрыз бы тебе глотку меньше чем за секунду, — продолжил Помазанный.
 — Охотно готов в это поверить, — согласился Ломакс. — Но если вы прикажете ему напасть на меня, то кто тогда убьет для вас Айсберга?
 Помазанный улыбнулся.
 — Ты мне нравишься, мистер Ломакс.
 — Благодарю вас, Мой Господин.
 Его улыбка исчезла.
 — Почему ты хочешь убить Карлоса Мендосу?
 — Честно говоря, я не особенно желаю убивать его, — ответил Ломакс. — Убивать людей — это опасная работа. Я был бы просто счастлив получить от вас миллион кредиток, не убивая его… но я подозреваю, что вы не захотите платить за несделанную работу, не так ли?
 — Это не предмет для легкомысленных шуток, мистер Ломакс, — сурово заметил Помазанный, и похожее на кошку создание, чувствуя, что он рассержен, пришло в беспокойство. — Очень важно, чтобы Карлос Мендоса был ликвидирован.
 — Почему?
 — Это тебя не касается.
 — Прежде чем я берусь за дело, я всегда хочу знать, почему меня просят кого-то убить.
 — До сих пор ты получал задания только от простых смертных.
 — А вы не простой смертный?
 Помазанный открыл рот.
 — Между моими зубами есть пространство. — Он указал на свое ухо. — На мочке левого уха есть бородавка, на правом плече есть родимое пятно. Я родился в четвертый день четвертого месяца, и в этот день луна затмила солнце. Поэтому не может быть никаких сомнений, что я Помазанный.
 — Простите мое невежество, Мой Господин, — сказал Ломакс, — но, нисколько не сомневаясь, что вы Помазанный, я хотел бы знать, что конкретно это означает?
 — Я тот, чьего появления так долго ждала раса людей. Мое предназначение — объединить расу, восстановить порядок и распространить владения человека вплоть до самых труднодоступных уголков Галактики.
 — Я-то думал, что Республика занята тем же самым.
 — Я прощаю твою непочтительность, тебе еще не открылась истинная вера, — сказал Помазанный. — Но знай, что Республика — всего лишь моя предтеча и что теперь, когда на сцену вышел я, дни Республики сочтены. Бог выбрал меня быть его пророком среди расы людей, заставлять их поступать так, как он того пожелает. Ты видишь трон, на котором я сижу?
 — Да.
 Глаза Помазанного горели фанатичным огнем.
 — Бог наказал мне управлять Галактикой с этого трона, возить его с собой на Сириус-V и на Землю и в конце концов установить его во дворце, который я возведу на Делуросе VIII. Сидя на этом троне, я выполню свое предназначение и возьму управление Его огромными владениями в свои руки.
 — Ваши слова звучат так, словно все, о чем вы говорили, вам принесут готовым на тарелочке, — уклончиво сказал Ломакс.
 — Я гораздо ближе к осуществлению своих планов обрести всемогущество, чем ты думаешь, — ответил Помазанный с абсолютной уверенностью в голосе. — Более двух сотен планет присягнули мне на верность, и сейчас, когда мы говорим, мои посланцы обращают в истинную веру население тысяч других.
 — Почему же человека, власть которого распространяется на сотни планет и десятки миллионов последователей, планирующего захватить планету, являющуюся столицей Республики, так заботит хозяин таверны в самом дальнем уголке Внутренней Границы? — спросил Ломакс, которому действительно было любопытно это знать. — Какую угрозу может представлять для вас Айсберг?
 — Мендоса? — переспросил Помазанный. — Сам по себе он не представляет никакой опасности.
 — Тогда почему вы хотите его смерти?
 — Я уже говорил тебе: это не твое дело.
 — Может быть, но, если вы хотите, чтобы я его убил, вам придется рассказать мне.
 — Ты смеешь приказывать Моисею Мухаммеду Христосу? — с угрозой в голосе воскликнул Помазанный.
 — Нет, Мой Господин, — ответил Ломакс, снова кланяясь. — Смею вас заверить, что у меня не было намерений оскорбить вас. — Помолчав он добавил: — Я полагал, что мы могли бы делать дела вместе. Я ошибся.
 Ломакс выдержал долгий тяжелый взгляд Помазанного.
 — Почему я должен верить, что ты сможешь убить его, если столько других потерпели неудачу?
 — Во-первых, потому что я гораздо лучше их всех, — ответил Ломакс, стараясь, чтобы его голос звучал поубедительней. — И во-вторых, потому что я уже бывал на Последнем Шансе раньше. И мое присутствие там не вызовет у него тревоги.
 — Я могу нанять других людей, которые бывали на Последнем Шансе.
 — Правда, — согласился Ломакс. — Но Последний Шанс — планета Айсберга, и он позаботился о своей безопасности. Они не смогут убить его. — Помолчав, он добавил: — А я смогу!
 Помазанный уперся кулаком в подбородок и вновь одарил Ломакса пристальным, долгим взглядом, на этот раз, пожалуй, даже более долгим. Наконец он заговорил.
 — Если ты справишься с этим заданием, — медленно произнес он, как бы взвешивая каждое слово, — то за ним последуют другие. Ты увидишь, что я могу быть настолько же щедрым, вознаграждая за успех, насколько неумолимым в случае провала. — Он опять помолчал. — Учитывая, что ты пока еще не в состоянии постичь истинные масштабы моего могущества и что ты пока еще не встал на путь Истинной Веры, а также, что Карлос Мендоса должен умереть, на этот раз я прощаю твой проступок и расскажу то, что ты хочешь знать.
 — Благодарю вас, Мой Господин.
 — Но после этого тебе следует приступить к выполнению задания и в будущем никогда не задавать вопросов относительно приказов и заданий, которые будешь получать, — продолжил Помазанный. — Ты все понял?
 — Абсолютно, Мой Господин.
 — Тогда слушай внимательно, ибо я не собираюсь повторять, — сказал Помазанный. — Республика неизбежно покорится моей воле. Ей не помогут даже миллиарды кораблей ее хвастливого Космофлота. — Он помолчал несколько секунд, устремив глаза в одному ему видимую точку. — Во всей Галактике существует только одна сила, способная мне противостоять, перебороть волю Бога и помешать водрузить мой трон на Делуросе VIII.
 — Айсберг? — спросил Ломакс, недоверчиво нахмурившись.
 — Я велел тебе слушать, а не говорить, — строго сказал Помазанный. — Карлос Мендоса не представляет для меня никакой угрозы. Но он единственный, кому удалось выжить после встречи с моим единственным серьезным противником. И если у нее были причины сохранить ему жизнь, то меня они не интересуют — я просто хочу, чтобы он был мертв.
 — Она? — переспросил Ломакс.
 — Как и я, она желает падения Республики, но, кроме того, она также хочет противостоять мне, что со временем будет стоить ей жизни, но лишь после того, как миллионы прольют свою кровь, — ответил Помазанный.
 — О ком вы говорите?
 — Имя, которое ей дали при рождении, не важно, но в последние четыре года она появилась из мрака и приняла свой истинный образ. Это Пророчица.




 Часть 2
 КНИГА АЙСБЕРГА



 ГЛАВА 8

 Кремниевый Малыш, в новом красочном костюме и начищенных черных сапогах, вошел в таверну «В Конце Пути», подождал, пока за его спиной захлопнется дверь, и осмотрелся. Увиденное им даже превзошло ожидания того, как, по его мнению, должна была выглядеть Внутренняя Граница: игроки и шлюхи, горняки и авантюристы всех мастей — все как один при оружии, и каждый — настоящий или потенциальный убийца. «Синий шатер», по сути, находился в Республике; «В Конце Пути» же принадлежала именно тому месту, где находилась: торговому поселку на крошечной планете, расположенной на Границе и носящей имя Последний Шанс.
 Он снова окинул взглядом помещение, в котором оказался, с радостью отметив, что некоторые из завсегдатаев бросали в его направлении любопытные взгляды, и удовлетворенно кивнул головой. Наконец он подошел к бару.
 — Что будешь пить? — спросил Айсберг и, прихрамывая, направился к Малышу, чтобы обслужить его.
 — Пиво.
 — Вижу, ты только что прибыл.
 Айсберг подставил пустой стакан под кран, пробурчал: «Лейся», — подождал немного, приказал крану закрыться и подвинул стакан к Кремниевому Малышу.
 — Что-нибудь вдогонку? — спросил Айсберг.
 — Нет, одно пиво, и все, — сказал Малыш, выложив на стойку бара несколько шестиугольных монеток и подвинув их бармену, внимательно глядя на Айсберга.
 — Какие-нибудь проблемы? — спросил тот, подозрительно посмотрев на Малыша.
 — Это странно, — ответил Малыш.
 — Что именно?
 — Черт побери, вы выглядите совсем не так, как, на мой взгляд, должна выглядеть живая легенда.
 — Откровенность за откровенность: я вовсе не ощущаю себя живой легендой, — ответил Айсберг. — Но все же, любопытства ради, как, по-твоему, должна выглядеть живая легенда?
 — Не знаю, — ответил Малыш. — Но только не так, как вы. — Он помолчал. — Все же вы, должно быть, действительно настолько грозны, как о вас говорят, хотя бы потому, что сумели дожить до таких лет.
 — Сынок, могу я дать тебе один маленький дружеский совет? — сказал Айсберг, внимательно изучая Малыша.
 — Что за совет?
 — Не знаю уж, действительно ли я настолько грозен, как говорят, или нет, но все же я достаточно грозен. — Он помолчал. — Ты этого не замечаешь, но в данный момент на тебя нацелены четыре пушки, так что мой тебе совет: не совершать необдуманных поступков. В противном случае, к моему глубокому сожалению, ты не проживешь долго.
 — Четыре? — удивленно переспросил Малыш. Он еще раз огляделся вокруг. — А где они?
 — А это, — сказал Айсберг с мрачной улыбкой, — секрет. — Он опять помолчал. — Кстати, о секретах. Раз тебе так интересна моя персона, скажи, чего ради тебя занесло на Последний Шанс?
 — Я прилетел сюда, чтобы разыскать вас.
 — Отлично, теперь ты нашел меня! — воскликнул Айсберг. — И что дальше?
 — Дальше я должен передать послание от Танцующего на Могиле.
 Айсберг бросил на него пристальный взгляд.
 — Что тебе известно о Танцующем на Могиле? — наконец спросил он.
 — Если хотите, можете называть нас с ним партнерами.
 — Такое едва ли пришло бы мне в голову, — ответил Айсберг. — Люди, подобные Ломаксу, не нуждаются в партнерах.
 — Однако, — сказал Малыш, начиная волноваться, — он дал мне свой корабль и доверил сообщение для вас.
 — Отлично. Что за сообщение?
 — Как? Прямо здесь? В баре?
 Айсберга, казалось, позабавил такой ответ.
 — А что такого? В радиусе тридцати футов от нас никого нет. Ты хочешь передать мне его за ближайшим рулеточным столом или, может быть, в мужском туалете?
 Малыш пожал плечами и наклонился к стойке бара.
 — Человек, который хочет вас убить, — лидер религиозной секты, называющий себя Помазанным.
 Айсберг нахмурился.
 — Впервые про такого слышу. А почему он желает моей смерти?
 — Этого я не знаю.
 Айсберг, протирая полотенцем стаканы, обдумывал услышанное.
 — А почему Ломакс просто не послал мне это сообщение по радио? — наконец спросил он. — Зачем понадобилось посылать тебя?
 — Он отправился на встречу с Помазанным, в общем…
 — Тебя не пригласили.
 Малыш уныло кивнул.
 — Понятно, вот что значит быть младшим партнером.
 — Есть и еще кое-что, — сказал Малыш.
 — Да?
 Малыш снял с пальца кольцо Ломакса.
 — Он сказал, чтобы я показал это вам.
 — Отлично, я его увидел, — ответил Айсберг. — Это его. Теперь выкладывай оставшуюся часть послания.
 — Независимо от того, какие до вас будут доходить слухи, он не собирается убивать вас.
 — А до меня будут доходить такие слухи?
 — По-моему, он так считает.
 — Значит, он собирается встретиться с Помазанным под видом ищущего работу наемного убийцы?
 — Вы очень догадливы.
 — Ладно, остается надеяться, что этот Помазанный не предложит ему столько денег, что он забудет, кому должен сохранять верность.
 — Он на это не способен, — с пылом воскликнул Малыш.
 — Ты будешь сильно удивлен, мой мальчик, когда узнаешь, на что только не идут люди ради денег, — ответил Айсберг. Он достал с полки позади бара бутылку, прихватил пару стаканов и, прихрамывая, направился к пустому столу недалеко от входа.
 — Пойдем, молодой человек, — пригласил он. — Нам есть о чем поговорить.
 Малыш последовал за ним к столику и сел напротив.
 — Угощайся, — предложил Айсберг, наполнил стаканы и пододвинул один Малышу. — За счет заведения.
 — Спасибо. А что это?
 — Виски, его привезли из системы Биндера.
 Малыш сделал глоток. Виски обожгло его язык и глотку, но ему удалось выдавить из себя улыбку.
 — Неплохо, — пробормотал он.
 — Не видать тебе карьеры дипломата или политика, — с иронией в голосе заметил Айсберг.
 — Не понял.
 — Лгун из тебя никудышный.
 — Я сказал: мне оно нравится! — раздраженно воскликнул Малыш и опорожнил стакан одним глотком. Последовавшая за этим попытка справиться с кашлем оказалась безуспешной.
 — Какой черт дернул Ломакса связаться с тобой?
 — Вы это о чем? — спросил Малыш с вызовом.
 — Это значит, что я хочу знать, какой черт дернул Ломакса связаться с тобой, — спокойно повторил Айсберг.
 — Я оказал ему одну услугу на Сером Облаке.
 — Это какую же?
 — Я спас ему жизнь.
 Айсберг удивленно уставился на него.
 — Ты? — переспросил он с явным недоверием.
 — Я.
 — Не смею спросить как, но, может, ты все-таки расскажешь мне?
 — Думаете, я вру? — оскорбился Малыш.
 — Давай скажем так: я думаю, что ты слегка преувеличиваешь, — примирительно сказал Айсберг. — И лучше бы так оно и было, — добавил он, немного помолчав. — Если у Ломакса возникла нужда в том, чтобы ты спасал его жизнь, то, значит, я нанял не того. Я не дожил бы до своих лет, если бы неверно оценивал людей, которых нанимаю. — Он помолчал. — Где вы напали на след Помазанного?
 — Мы с ним не встречались. Мы имели дело с одним из его людей на Олимпе, но я понятия не имею, где находится сам Помазанный.
 — А что ты о нем знаешь?
 — Немного. Лишь то, что он руководит какой-то религиозной сектой и жаждет вашей смерти.
 — Ты уверен, что тот, о ком ты говоришь, — он, а не она? — спросил Айсберг, наконец-то тоже отхлебнув из своего стакана.
 — Да. По крайней мере Корбеккиан — это его человек на Олимпе, тот самый тип, который нанимал людей, чтобы убить вас, — так вот Корбеккиан называл его он. А в чем дело? — поинтересовался Малыш. — Разве тут замешана какая-то женщина, у которой зуб против вас?
 — Вполне возможно, — ответил Айсберг. — Я просто хочу убедиться, что сейчас она не называет себя Помазанный.
 — Так значит, где-то все же существует женщина, которая хочет убить вас, — повторил Малыш, и в его глазах вспыхнул интерес. — А что вы ей такого сделали?
 — Это долгая история, — ответил Айсберг и допил стакан.
 — Я весь одни сплошные уши.
 — Кроме того, это не твое дело.
 — Знаете, я бы не назвал вас самым дружелюбным собеседником из тех, с которыми мне приходилось встречаться.
 — Слушай, — сказал Айсберг, — за последний месяц сюда заявились один за другим четыре человека, которых я никогда не видел и которые пытались меня убить. А теперь откуда-то из голубых далей появляешься ты и заявляешь мне, что какой-то чокнутый монах хочет меня убить, а еще вдобавок к этому в любой день я могу услышать, что Танцующий на Могиле работает на него. Некоторые люди, возможно, способны испытывать дружеские чувства при этих обстоятельствах, но я не принадлежу к их числу.
 — Но я здесь для того, чтобы помочь вам, — сказал Малыш.
 — Ты? — переспросил Айсберг с улыбкой. Похоже, его очень позабавил ответ молодого человека. — И что ты можешь сделать?
 — Да что угодно.
 Айсберг пожал плечами.
 — Возможно, тебе и удастся меня удивить. — Он помолчал. — Как тебя зовут?
 — Меня называют Кремниевый Малыш.
 — Кто называет?
 Малыш сглотнул.
 — Все, кто встретился мне с тех пор, как я покинул Серое Облако, — ответил он не очень уверенно.
 — Угу, все десять из них? — сказал Айсберг. — Ладно, это интересное имя, особенно для молодого человека, который, кажется, состоит из плоти и крови. Откуда оно взялось?
 — Его мне дал Танцующий на Могиле.
 — В таком случае я просто заинтригован. Почему ты Кремниевый Малыш?
 — Я имплантировал себе электронные чипы, которые позволяют видеть в темноте, а также в инфракрасной и ультрафиолетовой областях спектра. А за время пути с Олимпа сюда я разработал еще один, который позволит мне обладать реакцией более быстрой, чем у любого человека во всей Галактике.
 — Ты еще не имплантировал его?
 — Нет, но это простая операция, которую может сделать любой врач, — ответил Малыш. — Если у вас на Последнем Шансе есть врач, то можно это сделать меньше чем за час.
 — У нас тут есть один, — ответил Айсберг, — но за последние десять лет его ни разу не видели трезвым. На твоем месте я бы подождал, пока попаду на какую-нибудь планету побольше.
 Малыш выглядел разочарованным.
 — А я-то надеялся сделать это здесь, тогда бы я смог защитить вас.
 — Спасибо за заботу, но я не нуждаюсь в защите на своей собственной планете. — Айсберг помолчал и добавил: — Кроме того, я улетаю сегодня.
 — А куда?
 — В Республику.
 — Но почему?
 — Потому, что не хочу оставаться мишенью для киллеров этого Помазанного, — ответил Айсберг. — Возможно, Ломаксу удастся взять ситуацию под контроль, а возможно, и нет, однако я не собираюсь сидеть и ждать, чем же все завершится.
 — Но почему Республика? — спросил Малыш. — Я ведь не говорил, что Помазанный находится именно там. — Помолчав, он добавил: — Черт, я понятия не имею, где он.
 — Я тоже, но я намерен это выяснить.
 — И вы думаете, что кто-нибудь в Республике сможет вам сказать это?
 — О да, — уверенно ответил Айсберг. — Там есть некто, кто может мне это сказать.
 — Но к чему проделывать весь этот путь? — продолжал допытываться Малыш. — Почему просто не послать ему запрос через подпространство?
 — Я ведь не говорил, что он хочет мне это рассказать, — ответил Айсберг. — Я сказал всего лишь, что он может. — Он помолчал и мрачно добавил: — И сделает это.
 — Я лечу с вами, — внезапно решил Малыш.
 — Не припоминаю, чтобы предлагал тебе присоединиться.
 — Но если вы уезжаете, здесь не будет никакого сражения.
 — Малыш, — сказал Айсберг серьезным тоном, — на кладбищах полно романтиков, которые прилетели на Внутреннюю Границу понаблюдать за сражениями. Поверь мне, тебе лучше всего сидеть здесь и дожидаться, пока не появится Ломакс.
 Малыш покачал головой.
 — Кроме этого места, есть еще целая Галактика, ожидающая, когда ее увидят. — Он улыбнулся. — И я надеюсь ее увидеть.
 — Отправляйся туристическим классом — и проживешь дольше.
 — Если вы не возьмете меня, я просто полечу вслед за вами на корабле Танцующего на Могиле, — сказал Малыш.
 — Это твое право, — ответил Айсберг. — Постарайся не поломать его.
 — Черт возьми! — жалобно воскликнул Малыш. — Айсберг, почему мне никак не удается вас убедить, что я на вашей стороне!
 — Малыш, ты даже не представляешь себе, во что ввязываешься.
 — А вы?
 — Тоже, — признался Айсберг. — Но я непременно узнаю.
 — Я вам пригожусь.
 — Сомневаюсь.
 — После имплантации чипов, я стану самым быстрым оружием, которое когда-либо видел мир.
 — Быстрота — это хорошо, — сказал Айсберг. — Но точность лучше. — Немного помолчав, он добавил: — А знать, когда стрелять не надо, еще лучше.
 — Если я буду с вами, вы сможете мне сказать, когда стрелять, а когда — не надо.
 — Я не вправе давать тебе указания, что делать, — сказал Айсберг. Он посмотрел в глаза Кремниевому Малышу. — Ты не знаешь, во что собираешься встрять. Если у тебя есть голова на плечах, то тебе лучше отправиться на Серое Облако и сидеть там.
 — Но ведь вы тоже не знаете, во что встреваете, — парировал Малыш.
 — Я уже встрял, — ответил Айсберг. — Четверо уже приходили сюда, чтобы убить меня.
 — Что заставляет вас думать, будто они оставят свои попытки лишь потому, что вы покинете Последний Шанс? — спросил Малыш. — Я мог бы помочь вам.
 — Зачем?
 — Что зачем? — смущенно спросил Малыш.
 Айсберг с любопытством поглядел на него.
 — Я впервые увидел тебя всего десять минут назад. Чего ради ты хочешь рисковать из-за меня своей жизнью?
 — Еще ребенком я слышал рассказы о вас. Может быть, вы в это не поверите, но вы — один из моих кумиров.
 — Я слишком стар и толст, к тому же еще хром, чтобы быть чьим-либо кумиром.
 — Тем больше причин, почему вам потребуется моя помощь. Возможно, вы неуязвимы на Последнем Шансе, но стоит вам покинуть планету, и вы станете легкой добычей.
 — Слушай, Малыш, даже если ты вставишь себе эти чипы, все равно это будет означать лишь то, что твоя реакция стала быстрее.
 — Разве этого мало?
 И снова ответ Малыша позабавил Айсберга.
 — Мало, не мало — ты просто промахнешься два раза там, где обыкновенный человек — всего один.
 Малыш поднялся, взял бутылку и направился к стойке бара. Он поставил ее у дальнего конца и вернулся к столу.
 — Вы можете закрыть ставни и выключить свет? — спросил он.
 — У меня тут пара дюжин завсегдатаев, которые этого не оценят.
 — Всего лишь на несколько секунд.
 — Но зачем?
 — Тогда я смогу доказать, что действительно необходим вам.
 Айсберг посмотрел на него, потом пожал плечами.
 — Мы на пару секунд погасим свет, — объявил он занятым своей выпивкой или азартными играми посетителям. — Нет никакой причины беспокоиться. Если на вашем столе лежат карты или деньги, пожалуйста, накройте их руками.
 Он подождал немного и кивнул одному из своих людей. Через секунду двери закрылись, окна стали непрозрачными, и свет был потушен.
 — Что теперь? — поинтересовался Айсберг.
 — Теперь я покажу вам, что умею.
 Стоящая в баре тишина нарушилась звуком выстрела из ручного оружия и затем звоном разбитого стекла.
 — Что это была за чертовщина? — спросил Айсберг; какая-то женщина завопила, а несколько мужчин непристойно выругались.
 Свет был немедленно включен, и Айсберг увидел, что не меньше половины клиентов вытащили свое собственное оружие.
 — Все нормально, — успокоил он присутствующих. — Нет причины волноваться.
 — Взгляните, — гордо сказал Малыш, указывая на разлетевшуюся вдребезги бутылку из-под спиртного.
 Айсберг, прохромав к стойке бара, встал в нескольких футах от того места, где была бутылка, разглядывая осколки стекла, лежащие на стойке бара.
 — Ты и вправду можешь видеть в темноте?
 Малыш кивнул.
 — И я могу попасть туда, куда целюсь.
 — А как я могу проверить, вдруг ты просто запомнил, где она стояла? — спросил Айсберг.
 — Вы вправду так думаете? — спросил Малыш. — Мы можем повторить, и вы сами поставите бутылку куда пожелаете.
 Айсберг обдумал предложение и покачал головой.
 — В этом нет необходимости. Я верю тебе.
 — Ну и? — спросил Малыш с уверенной улыбкой.
 — Ну ладно, — признался Айсберг. — Я поражен.
 — Насколько поражены?
 — С этого момента ты работаешь на меня.
 — А какая будет оплата?
 — Это будет зависеть от того, какие задания я буду тебе поручать, — ответил Айсберг.
 Он вытащил пачку кредиток из кармана и дал их Малышу.
 — Это тебе на первое время.
 — Спасибо, — ответил Малыш, беря деньги. — Когда мы летим?
 — После того, как я пообедаю и упакую свое снаряжение. Можешь ждать меня у ангара.
 — Спасибо, Айсберг, вы не пожалеете.
 — Поживем — увидим, — ответил тот.

 ГЛАВА 9

 Планета называлась Родниковая Вода и являла собой относительно новую концепцию межзвездного недвижимого имущества: Уединенная Планета для Очень Богатых.
 Родниковая Вода гордилась своими полями для гольфа, которых здесь было по одному на каждые пятьдесят жителей, при том, что все население планеты составляло около тридцати пяти тысяч; открытыми и закрытыми бассейнами в каждом доме; быстрой доставкой заказов из местных магазинов; тем, что на каждые двести человек приходилось по одному врачу; гарантией одной мили побережья океана с чистейшей водой для каждого владельца собственности; завезенными со всей Галактики пернатыми разнообразнейших форм и расцветок; ежедневными межпланетными рейсами космических лайнеров на более чем дюжину основных планет Республики; сотнями частных ангаров; полудюжиной брокерских контор, связанных со всеми фондовыми биржами; высокими заборами вокруг каждого участка и огромными, но ненавязчивыми силами безопасности.
 — Должно быть, жить здесь стоит огромных денег, — заметил Малыш, когда они с Айсбергом вышли из своих кораблей.
 — Большинство живущих здесь людей могут себе это позволить, — сухо ответил Айсберг.
 — И кто же здесь живет?
 — Всякий, кто может себе это позволить.
 — По всей вероятности, здесь нет проблем с перенаселенностью.
 — Да.
 Они прошли через здание космопорта, в котором располагались первоклассный ресторан и два очень дорогих магазина сувениров, и выбрались на яркое солнце и теплый воздух Родниковой Воды.
 — Человек, с которым я хочу переговорить, не любит беседовать в присутствии посторонних, — сказал Айсберг, поворачиваясь к Малышу. — На этой планете доктора уж точно не опасны. Почему бы тебе не вставить себе чипы, пока я занимаюсь своими делами? Встретимся здесь, у ресторана, где-нибудь между пятью и шестью часами вечера. Перед отлетом мы сможем вкусно пообедать.
 — Меня это устраивает, — согласился Малыш. Айсберг указал на аэролифт.
 — Он поднимет тебя до платформы монорельсовой дороги, по которой ты сможешь добраться до города минут за десять. А с тем чтобы разыскать доктора, на этой планете у тебя проблем не будет.
 — А вы разве не поедете в город?
 Айсберг покачал головой.
 — Нужный мне человек живет в другом месте. Я возьму напрокат машину.
 — Ладно, до встречи.
 Молодой человек направился к лифту, а Айсберг — за машиной.
 Он ехал по живописной дороге, минуя одно выходящее к морю поместье за другим, пока наконец не добрался до того, которое искал.
 Свернул на подъездную дорожку длиной примерно в четверть мили и поехал по ней, пока не уперся в электронное поле системы ограждения.
 — Кто там? — спросил механический голос, исходящий из создающей голографическое изображение следящей станции.
 — Карлос Мендоса.
 — Проверка файлов… — раздался тот же голос. — Идентификация положительная.
 После чего раздался уже другой, человеческий голос:
 — Черт меня возьми! Каким ветром! Заходи!
 Поле исчезло, и Айсберг проехал оставшиеся три сотни ярдов до дома, возведенного из инопланетного материала, который, казалось, вспыхивает сотнями изменяющихся цветов в бесконечном узоре. Он был окружен бассейнами, беседками и экзотическими садовыми растениями с издающими хрустальный звон цветами, и длинной стеклянной стеной, за которой открывался вид на сине-зеленый океан.
 Айсберг поставил машину на стоянку и встал на движущуюся платформу на воздушной подушке, которая мягко доставила его на второй этаж. Входная дверь была открыта, и он вошел в зеркальный вестибюль, где его приветствовал старый лысый человек с тонкими руками и ногами, но с кругленьким брюшком.
 — Карлос Мендоса! Сколько лет!
 Айсберг кивнул.
 — Как поживаешь?
 — Да в общем, не жалуюсь, — ответил мужчина, проводя его через вестибюль в большую круглую комнату, из которой открывался потрясающий вид на побережье.
 Айсберг оценивающе оглядел комнату и улыбнулся.
 — Тебя сочли бы сумасшедшим, вздумай ты жаловаться.
 — Ты бывал здесь раньше?
 — Однажды, когда ты только перебрался сюда.
 — Ах да, моя прощальная вечеринка. — Пожилой человек помешкал. — Могу я предложить тебе чего-нибудь выпить?
 — Почему нет?
 — Что будешь пить? — спросил хозяин, направившись к бару, выдвинувшемуся из стены при его приближении.
 — Что пьешь ты сам.
 — Ладно, у меня тут для особого случая припасена бутылочка коньяка с Лебедя, — сказал пожилой мужчина. — Так как ты мой первый гость за последние несколько месяцев, то я думаю, что случай достаточно особый.
 — Приятно слышать, — ответил Айсберг, подойдя к стеклянной стене и разглядывая океан. — Отличный вид.
 — Не правда ли? — согласился пожилой, не скрывая гордости.
 — Отличная планета. Заставляет меня думать, что я мог бы свыкнуться с уединением.
 — Дальше по дороге есть пара отличных участков на продажу. Почему бы тебе не посмотреть их. — Он нажал кнопку на своих наручных часах, и сияющий полированным металлом робот появился в комнате. — Сидней, будь добр, два коньяка с Лебедя.
 Робот поклонился и покинул комнату.
 — Сидней? — переспросил Айсберг с улыбкой.
 — Черт, не называть же его Модель АУ-644, — ответил пожилой мужчина. — Садись, Карлос.
 Айсберг подошел к ближайшему креслу и сел. Кресло тут же подстроилось под его тело. Хозяин дома устроился в соседнем кресле. Несколько секунд спустя в комнату вернулся робот с двумя рюмками коньяка на сияющем подносе, сделанном из сплава, состава которого Айсберг не знал.
 — Спасибо, Сидней, — сказал хозяин. — Пока все.
 Робот вновь поклонился.
 — Во сколько тебе обошлось это чудо механики? — поинтересовался Айсберг.
 — Недешево.
 — А он умеет еще что-нибудь, кроме как приносить тебе выпивку?
 — Да, в тех редких случаях, когда мне удается придумать для него какое-нибудь другое занятие, — ответил пожилой мужчина. Он сделал небольшой глоток. — Восхитительно! Все же они делают его лучше, чем где-либо еще.
 Айсберг пригубил свою порцию.
 — Не стану с тобой спорить.
 Последовала пауза, во время которой хозяин испытующе смотрел на Айсберга.
 — Итак, Карлос, — наконец сказал он, — ты действительно хочешь уединиться?
 — Я постоянно думаю об этом.
 — Не вижу причин, которые бы тебе могли помешать. Ты достаточно времени провел на Границе, и Бог свидетель — денег у тебя хватает. Что тебя останавливает?
 — За последний месяц четыре разных типа попытались меня прикончить, — ответил Айсберг.
 — Вот как?
 — Некто объявил на меня охоту, — объяснил Айсберг. — Я подумал, что ты можешь помочь мне разобраться, почему.
 — Карлос, уже почти четыре года, как я удалился от дел. И я понятия не имею, что сейчас происходит на Внутренней Границе, да и в любой другой части Галактики.
 — Но ты можешь выяснить.
 — Как?
 — Я знаю имя особы, жаждущей моей смерти.
 — Я же сказал тебе, я потерял все связи.
 — Да брось ты. Ты проработал в спецслужбе полвека. Ты не убедишь меня, что тебе не звонят время от времени, чтобы воспользоваться твоими мозгами, или что твой компьютер не соединен напрямую с центральным компьютером на Делуросе VIII.
 Хозяин выглядел раздосадованным.
 — Для человека, внезапно вынырнувшего из туманных далей, ты просишь слишком много.
 — Тридцать Два, но я ведь и дал тебе много, — сказал Айсберг.
 — Забудь это прозвище, — ответил пожилой мужчина. — Они изъяли из обращения мое кодовое имя, когда я ушел в отставку. Теперь я всего лишь Роберт Гибс.
 — Если шесть лет назад я бы не согласился выступить против Пенелопы Бейли, тебя вышвырнули бы прежде, чем ты получил возможность уйти в почетную отставку, — с уверенностью сказал Айсберг. — Тот, для которого я таскал каштаны из огня чуть больше шести лет назад, был Тридцать Два, и именно Тридцать Два обещал мне при случае вернуть долг. За этим я сюда и прилетел.
 — Тебе хорошо заплатили за то дело, — возразил Гибс.
 — Так же, как и тебе, о чем красноречиво свидетельствует окрестный пейзаж. — Айсберг помолчал. — Все же ты мой должник.
 — Я смотрю на это несколько иначе, Карлос, — ответил Гибс. — Я работал на правительство. Ты был свободным художником, требовавшим за свои услуги огромные деньги.
 — И честно отрабатывавшим их, когда больше никто в Галактике не мог сделать этого, — заметил Айсберг. — И не строй из себя святошу только на том основании, что ты оставался на службе. Я проработал в разведке пятнадцать лет, прежде чем пошел своим путем. Они получили свой кусок мяса и кое-что еще.
 — Однако…
 — Черт побери, я не стал бы просить у тебя помощи, если бы мог! — оборвал его Айсберг. — Я же сказал: на меня было совершено четыре покушения!
 — За эти годы ты приобрел кучу врагов.
 — Это правда. Но Помазанный не принадлежал к их числу, а именно он пытается меня убить! — воскликнул Айсберг.
 Гибс пораженно уставился на него.
 — Помазанный? — повторил он.
 — Именно.
 Гибс поднялся с кресла, подошел к окну и устремил взгляд на океанские дали.
 — Почему он хочет тебя убить?
 — Именно это я и хочу узнать. Мне нужна вся информация на него, какая у тебя есть.
 — У меня нет ничего.
 — Но ты можешь получить ее, — сказал Айсберг. Гибс кивнул.
 — Да, могу.
 Теперь, в свою очередь, насупился Айсберг.
 — Откуда вдруг такая покладистость? У меня создалось впечатление, что ты собираешься упираться до конца.
 — Это не тот случай, — ответил Гибс, повернувшись к нему лицом. — Республика уже года три озабочена проблемой Помазанного.
 — Почему?
 — Потому, что он вырос из незначительного выскочки в серьезную угрозу. За ним стоит не меньше двухсот миллионов последователей.
 — Тогда почему я о нем ничего не слышал?
 — Он начинал свою деятельность на Внешней Границе, потом подвизался в Спиральном Рукаве, а действовать в границах Республики стал примерно год назад. Именно поэтому я удивился, что он взялся за тебя: насколько мы знаем, он больше не совершает набегов на Внутреннюю Границу.
 — Расскажи мне о нем, — сказал Айсберг, отпив глоток коньяка.
 — Он претендует на роль религиозного лидера, — ответил Гибс, допив свой коньяк и поставив пустой стакан на столик. — У него возникали проблемы с налогами, и тут же начинали исчезать занимающиеся этим делом чиновники и свидетели. Именно тогда мы и обратили на него внимание.
 — Продолжай.
 — Мы не знаем, какова его конечная цель, но мы можем обвинить его более чем в пятидесяти убийствах. Мы знаем, что он закупает в огромных количествах оружие, мы знаем, что в его распоряжении есть довольно большая армия, и мы знаем, что все это финансируется по каналам, связанным с нелегальным бизнесом. Мы привлекали его к суду за нарушение налогового законодательства более чем на восьмидесяти планетах, и девяносто процентов этих процессов, похоже, обречены тянуться до бесконечности из-за нескончаемых проволочек, а он по-прежнему будет утверждать, что возглавляет религиозную организацию, которая должна быть освобождена от налогов. — Гибс презрительно фыркнул. — Сколько тебе известно религиозных движений, обладающих собственной армией?
 — Как ты думаешь, какие у него планы?
 Гибс пожал плечами.
 — Черт возьми, понятия не имею, и никто не знает. Поначалу мы считали, что он действительно планирует подчинить себе несколько окраинных планет и образовать собственную маленькую империю, но тут он перенес свою деятельность в границы Республики.
 — А вы уверены, что он не планирует выступить против нее?
 — Мы отрабатывали и такую версию, — ответил Гибс, глядя на террасу, где три золотистопурпурные птицы опустились на автоматическую кормушку.
 — Но ведь Космофлот насчитывает миллиарды кораблей, — заметил Айсберг.
 — Которые рассредоточены на пятидесяти или шестидесяти тысячах планет. Неожиданный удар по Делуросу VIII мог бы вызвать столь большой хаос, что нам, пожалуй, пришлось бы пойти на сделку с ним.
 — Я сильно в этом сомневаюсь.
 — Ну не знаю, по крайней мере такой была наша первоначальная оценка, — сказал Гибс. — На всякий случай мы отозвали назад 23-й флот для защиты системы Делуроса от возможного нападения, хотя этому Помазанному понадобятся годы, чтобы собрать силы, представляющие по-настоящему серьезную опасность. Но вот что интересно: примерно год назад или около того он, по-видимому, изменил свои интересы.
 — Ну?
 Гибс кивнул.
 — Да. Согласно данным, полученным нами от осведомителей, он, кажется, вступил в схватку с другой религиозной деятельницей, которую называют Пророчица. Возможно, он почувствовал конкуренцию. — Гибс улыбнулся и в удивлении покачал головой. — Только диву даешься, где они берут такие имена и как находят последователей. — Помолчав, Гибс продолжал: — Как бы то ни было, в настоящее время он скорее всего скрывается где-то на окраинах Республики и стремится распространить свое влияние на галактическое ядро. Это означает, что в ближайшее время он появится на Внутренней Границе.
 — Зачем?
 — А я-то надеялся, что ты мне расскажешь, — сказал Гибс. — В конце-то концов ведь это тебя он пытается убрать.
 — Я впервые услышал его имя два дня назад, — сказал Айсберг, наблюдая через стену-окно, как две из трех лун планеты быстро перемещаются по небу.
 Гибс вновь пожал плечами.
 — Я рассказал тебе все, что знаю.
 — Но не все, что известно Республике, — отметил Айсберг. — Я хочу выяснить, где он находится сейчас.
 — Если бы нам это было известно, мы бы немедленно попытались его задержать.
 — Все же я хочу знать то, что известно Республике, — сказал Айсберг. Он пристально посмотрел на Гибса. — Я хочу видеть его личное дело.
 Гибс приказал Сиднею принести ему еще один коньяк.
 — Сомневаюсь, что оно существует.
 — Ну да, будешь мне байки рассказывать, — презрительно фыркнул Айсберг. — Я ведь тоже работал на силы безопасности, забыл?
 — Я вовсе не пытаюсь тебя одурачить, Карлос. Они ни черта не знают про него.
 — У них же должны быть фотографии, голографии, биографические сведения, данные о том, с кем он контактирует…
 — Карлос, это секретные материалы, — ответил Гибс, беря из рук Сиднея коньяк. Робот поклонился, забрал пустой стакан Гибса и ретировался в другую комнату. — Поэтому я не могу их тебе передать.
 — А я уверен, что можешь. Тебе надо лишь связаться с Делуросом и сказать им, что тебе нужно это дело. Ты ведь по-прежнему имеешь на это право.
 — Наверняка там есть сомнительные моменты, которые могут поставить правительство в затруднительное положение, но никак не помогут тебе, — сказал Гибс. — Система безопасности ведь тоже не без коррупции. Если там упоминаются имена агентов или должностных лиц, находящихся под следствием, но которым официально не было предъявлено обвинения, я не хотел бы, чтобы их имена попали тебе на глаза.
 Он помолчал, упершись взглядом в Айсберга.
 — Вот мое условие: я затребую досье у главного компьютера на Делуросе, но просмотрю его и оставлю только то, что посчитаю безопасным передать.
 — Меня это устраивает, — ответил Айсберг. — Я бы хотел получить файл и на Пророчицу.
 — В этом я не смогу тебе помочь, и это правда, — сказал Гибс. — У нас нет на нее дела. По правде говоря, если бы наши осведомители не упомянули о ее конкуренции с Помазанным, мы даже не знали бы о существовании этой самой Пророчицы.
 — Очевидно, он считает, что Пророчица представляет для него угрозу, — сказал Айсберг. — И если человек, обладающий таким могуществом, проявляет беспокойство из-за Пророчицы, то какого черта Республика ничего про нее не знает?
 — Карлос, мне это тоже кажется невероятным, — признался Гибс. — Но если и найдутся какие-нибудь материалы, я согласен предоставить тебе их на тех же условиях: я опущу все сведения, которые могут создать неприятности для нашей конторы. — Он помолчал и добавил: — Это максимум, что я могу для тебя сделать.
 — Договорились, — согласился Айсберг.
 Гибс прошел в свой кабинет, включил компьютер и послал от своего имени запрос на дело Помазанного. Тем временем Айсберг поднялся и обошел комнату, любуясь произведениями искусства, выполненными аборигенами и людьми, которые приобрел Гибс или, что более вероятно, его архитектор-декоратор.
 Немного погодя хозяин вернулся.
 — Это займет пару минут, — объявил он.
 — Главное, что мне надо, — сказал Айсберг, — это перечень мест, где я вероятнее всего смогу обнаружить его или его последователей, пару голографических изображений, материалы, относящиеся к его прошлому, и список наемников, которых он использовал.
 — Я полагаю, что он вербовал всех, кого мог, — ответил Гибс. — И я сразу тебе скажу, что ни голографии, ни даже фотографий не будет: на всех процессах его представляли помощники.
 — Откуда тогда вам известно, что он мужчина? — спросил Айсберг.
 — А почему ты считаешь, что нет?
 — Потому что, как мне кажется, шесть лет назад о нем никто не слышал.
 Гибс помолчал, видимо, пытаясь проследить ход мысли Айсберга и наконец улыбнулся.
 — Так ты думаешь, что он — это Пенелопа Бейли?
 — Возможно, — сказал Айсберг, вновь усаживаясь в кресло.
 — Карлос, ты заблуждаешься. Его имя Моисей Мухаммед Христос, которое, я думаю, ты со мной согласишься, более пристало мужчине. Кроме того, у нас сидят несколько его последователей, и они подтвердили, что Помазанный — мужчина лет сорока. — Он опять помолчал. — Кроме того, Пенелопа Бейли мертва.
 Айсберг подался вперед.
 — Повтори!
 — Она мертва, Карлос.
 — Чушь, — сказал Айсберг с абсолютной уверенностью.
 — Она находилась в заточении на Альфе Крепелло III.
 — Да, когда я видел ее в последний раз, — согласился Айсберг. — Планету часто называют Ад.
 — Ну так вот, Ад больше не существует.
 — Что ты такое говоришь?
 — Примерно восемнадцать стандартных месяцев назад в планету врезался огромный астероид, — объяснил Гибс. — Не осталось ничего, за исключением разве что пыли да обломков на орбите вокруг Альфы Крепелло.
 — Ты уверен?
 — Если не веришь мне, слетай сам и убедись. — Гибс встал. — Файл, должно быть, уже получен. Если ты позволишь…
 Пока Гибс просматривал дело Помазанного в своем кабинете, Айсберг молча, не шевелясь, сидел в кресле. Наконец хозяин вернулся, держа в руке распечатку, и отдал ее Айсбергу.
 — Надеюсь, это тебе поможет, — сказал Гибс. — Я больше не уполномочен давать такие задания, но Республика была бы очень признательна, если бы ты смог уничтожить Помазанного.
 — Перед Республикой стоит гораздо более серьезная проблема, чем какой-то придурковатый религиозный фанатик с имперскими замашками, — мрачно сказал Айсберг. Он встал и направился к двери.
 — О чем ты говоришь? — спросил Гибс.
 Айсберг, дойдя до двери, обернулся.
 — Ни один из вас никогда по-настоящему не понимал, с чем вы столкнулись. — Он помолчал. — Ты и сейчас этого не понимаешь.
 — Может, просветишь меня? — спросил Гибс, не пытаясь скрыть раздражения.
 — К чему? Ты ведь все равно мне не поверишь.
 — Все же попробуй.
 Айсберг пристально посмотрел на него.
 — Пенелопа Бейли жива.
 — Ты заблуждаешься, — усмехнулся Гибс.
 — Черта с два.
 — Повторяю тебе: Альфа Крепелло III была уничтожена астероидом.
 — Я в этом и не сомневаюсь.
 — Все находившиеся на планете погибли, включая и ее.
 Айсберг долго задумчиво смотрел на Гибса, потом глубоко вздохнул.
 — Глупец, — сказал он и вышел к ожидавшей его машине.

 ГЛАВА 10

 Когда Айсберг вернулся в космопорт, Малыш уже поджидал у входа в ресторан.
 — Все нормально? — поинтересовался Айсберг.
 — Немножко болит. Хирург применил местный наркоз, и сейчас его действие постепенно проходит.
 — Согласись, это небольшая цена за то, чтобы быть самым быстрым стрелком в Галактике, — усмехнулся Айсберг. — Теперь тебе осталось стать самым метким…
 — Я работаю над этим, — заверил его Малыш.
 — Для этого потребуется много практиковаться.
 — Тренировки — удел неудачников. Я сделаю это при помощи чипов. — Он вдруг усмехнулся. — Я ведь Кремниевый Малыш, забыли?
 — Постараюсь впредь этого не забывать, — сардонически заметил Айсберг.
 — А как ваши успехи? — спросил Малыш, немного помолчав.
 — Не очень, — ответил Айсберг хмуро. — Если не сказать больше.
 — Ну?
 — Полагаю, не стоит торчать здесь, — сказал Айсберг. — Пойдем пообедаем и после этого отчалим.
 Он подозвал метрдотеля, который провел их мимо разноцветного фонтана в середине зала к уединенному столику у дальней стены.
 Малыш немедленно схватился за меню и принялся его изучать.
 — Похоже, тут все привозное, — заметил он. — Казалось бы, планета с таким райским климатом может сама себя прокормить.
 — Она предназначена не для этого, — ответил Айсберг.
 — Но ведь везти все из такой дали очень дорого.
 — Тех, кто живет на Родниковой Воде, мало волнуют цены на продукты.
 — Полагаю, вы опять правы, — сказал Малыш, оглядывая окрестности и поигрывая хрустальными бокалами для вина и воды. — Замечательное место.
 — Спорить не стану, — заметил Айсберг. — Видишь тех моллюсков? — добавил он, указывая на аквариум, расположенный у самой стены.
 — Да. И что?
 — Это гибрид, — объяснил Айсберг. — Они доставлены из системы Пинипеса. — Он помолчал. — Я вряд ли смогу правильно произнести их название, но считается, что это самое лучшее лакомство во всей Галактике.
 — Я никогда не был поклонником морской кухни.
 — Ладно, в таком случае поверь мне на слово, — сказал Айсберг. Он осмотрелся. — А на стене — подлинные картины хеспоритов, не подделки какие-нибудь.
 — Как вы это определили?
 — Подожди, пока мимо них пройдет официант, — посоветовал Айсберг. — Картины начинают светиться, когда на них падает тень.
 — Почему?
 — В этих картинах использованы личинки фосфоресцирующих насекомых, — объяснил Айсберг. — При дневном свете картины кажутся написанными маслом, но в темноте светятся.
 — Никогда не слышал о таком.
 Айсберг улыбнулся.
 — Вероятно, существует еще немало вещей, о которых ты никогда не слышал. Проживи долго, и ты сможешь кое-что узнать.
 — Похоже, вы вообще не особенно цените всех, кто моложе Танцующего на Могиле, — усмехнулся Малыш.
 — Верно, — согласился Айсберг.
 Он подозвал официанта и заказал вино с Антареса, Малыш же заказал себе пиво.
 — Знаете, до того как я покинул Серое Облако, я никогда не видел живого официанта, — заметил Малыш. — Теперь же я встречаю их уже второй раз за неделю.
 — Да, они считаются предметом роскоши, — ответил Айсберг. — Тебе приходится платить за это, и платить довольно прилично.
 — Эх… до тех пор пока я решу окончательно, чем заняться на Границе, буду экономить, — решил Малыш.
 — Брось. Пока ты путешествуешь со мной или работаешь на меня — а в данный момент ты делаешь и то, и другое, — я оплачиваю счета.
 — Вы так богаты?
 — По правде сказать, да.
 — А как можно стать таким же богатым, как вы? — поинтересовался Малыш.
 — Для этого надо прожить долгую жизнь и не совершать слишком глупых поступков, — ответил Айсберг с улыбкой.
 — Ну вот опять.
 — Что опять?
 — Пренебрежение к людям моего возраста.
 — Не ко всем, — ответил Айсберг. — На данный момент наиболее опасная во всей Галактике особа — двадцативосьмилетняя женщина по имени Пенелопа Бейли. Она, возможно, стала самой опасной со дня своего рождения.
 — Никогда про такую не слыхал.
 — Да нет же, слышал, и не раз. Ты просто никогда не знал ее настоящего имени.
 — Кто она?
 — В разные времена она была известна как Прорицательница и Пифия.
 — Пифия? — переспросил Малыш, внезапно воодушевившись.
 — Именно.
 — Расскажите мне про нее.
 — Сейчас.
 В этот момент к ним подошел официант, принесший их напитки и список дополнительных блюд, не включенных в меню, которые можно было заказать в этот день. Малыш заказал простой бифштекс, а Айсберг моллюска в сметанном соусе.
 — Сэр, желаете выбрать лично? — поинтересовался официант.
 Айсберг покачал головой.
 — Полагаюсь на ваш вкус.
 — Благодарю вас, сэр.
 — Я действительно люблю дары моря, — сказал Айсберг, когда официант ушел. — Ты уверен, что не хочешь попробовать? Бифштекс ты сможешь съесть в любом другом месте.
 — Нет, спасибо.
 — Ты делаешь ошибку, — продолжил Айсберг. — Один соус стоит целого обеда.
 — Вернемся к Пифии, — нетерпеливо сказал Малыш. — Какая она?
 — Молодая женщина, у которой есть дар, — ответил Айсберг. — Впервые я встретил ее двадцать лет назад, когда она была всего лишь маленькой пугливой девчушкой, но даже тогда две сотни лучших головорезов Внутренней Границы не могли справиться с ней.
 — Вы говорите, восьмилетняя девочка выстояла против двух сотен вооруженных охотников? — скептически переспросил Малыш.
 Айсберг улыбнулся и покачал головой.
 — Ты, похоже, вообразил, что она их всех перестреляла. Ее дар действует иначе.
 — И как же?
 — Она предвидит.
 Малыш нахмурился.
 — Что это значит?
 — Это значит, что она видит будущее, — сказал Айсберг. — Более того, что она способна видеть несколько будущих и может выбрать среди них то, которое для нее наиболее благоприятно.
 — Как такое возможно?
 Айсберг пожал плечами.
 В это время на площадке перед фонтаном появился струнный квартет, и звуки музыки наполнили зал.
 — Я не знаю, как это происходит, но знаю, что происходит.
 — Ну например?
 — Ладно. Скажем, она скрывается от тебя здесь, в багажном отделении, а тебя наняли ее убить. — Он помолчал и наклонился вперед. — Какой бы метод ты ни избрал, какой бы вход ни использовал, она узнает об этом раньше тебя. Она способна видеть бесконечное количество вариантов будущего. Возможно, ты убиваешь ее во всех, за исключением, скажем, трех. Она определит, что должна сделать, чтобы воплотить один из этих благоприятных исходов в реальность.
 — Как?
 Айсберг пожал плечами.
 — Возможно, это что-то совсем простое: она выйдет в одну дверь, когда ты войдешь в другую. А может быть, это будет нечто более сложное: коробка, падающая тебе на голову и убивающая в одном случае из миллиона; тогда она сделает что-то такое, что заставит эту одну на миллион возможность свершиться. Или она видит, что среди всех возможных будущих есть одно, в котором ты умираешь от внезапного сердечного приступа. Тогда она проанализирует все аспекты этого будущего, посмотрит, чем оно отличается от всех остальных, и решит, какие действия она должна предпринять.
 — Но все же должны быть такие варианты, что она не выживет во всех случаях? — сказал Малыш. — Что, если я соберу человек пятьдесят и мы окружим дом?
 — Она наверняка найдет варианты будущего, при которых ей удастся ускользнуть.
 — Ха! — воскликнул Малыш так, что даже один из скрипачей поморщился.
 — Не надо так шуметь. Возможно, большинство обедающих хочет слушать музыку.
 — Извините. Но вы сказали «вероятно». А что, если у нее все же не получилось?
 — Тогда она сдастся и найдет какой-нибудь способ избавиться от тебя через час, через день или через неделю. — Айсберг помолчал. — Не все проблемы можно решить немедленно. Как-то раз она попалась в лапы одному из инопланетных охотников, и тот держал ее в своей комнате прикованной к кровати, когда ее впервые обнаружил один из моих знакомых. — Он помолчал. — До сих пор я не могу понять, действительно ли мой друг нашел ее, или это она устроила так, чтобы быть найденной.
 — И все благодаря этому своему дару, как вы его назвали? Предвидению?
 — Именно так, — согласился Айсберг. — Вот почему Республика была так заинтересована в том, чтобы воспользоваться ее даром.
 — Республика?
 — А кто, ты думал, нанимал всех этих охотников? — спросил Айсберг. — Подумать только, есть кто-то, кто способен не только предвидеть будущее, но управлять им. Ведь тогда они никогда не проиграют войны, да что войны, ни одного сражения. Они бы точно знали, как справиться с галактическим хозяйством. Они, возможно, просто высаживали бы ее на новую планету, чтобы узнать, стоит ли затрачивать усилия на создание горнодобывающей промышленности или нет. — Он помолчал, затем улыбнулся. — И уж конечно, если бы они нашли способ контролировать ее, то никогда бы не потерпели поражения на выборах, никогда бы не сделали неверных инвестиций в торговле, никогда бы не обманывали своих супруг, если бы знали, что есть шанс быть пойманным. Они бы знали загодя, что заболеют раком или другими болезнями, и предприняли бы меры предосторожности, чтобы избежать их.
 — Теперь я начинаю понимать, — сказал Малыш. — Черт, в таком случае она должна стоить миллиарды.
 — Это именно то, о чем они думают, — ответил Айсберг. — Вот почему они так стремятся наложить на нее лапу.
 — Вы говорите так, как будто они не правы.
 — Они не понимают, с чем столкнулись, — сказал Айсберг, еще больше понижая голос, так как скрипач из квартета теперь медленно ходил по залу, исполняя соло перед теми столиками, где надеялся выпросить чаевые.
 — А что же они думают по этому поводу? — спросил Малыш.
 — С их точки зрения, это была маленькая восьмилетняя девочка, которая всего лишь умела ловко вывертываться из их цепких рук. Я же полагаю и уверен, время докажет, что я прав, это был ребенок, способный оставаться свободным, несмотря на все усилия самого могущественного правительства в истории. Большинство легендарных охотников делали попытку поймать ее: Смит Могила, Олли Три Кулака, Джимми Воскресенье, но, когда пыль оседала, они были мертвы, а она по-прежнему на свободе.
 — Она убила их всех? — спросил Малыш. В его голосе звучало недоверие.
 — Не она сама, но все же ответственность за их смерть лежит на ней. — Айсберг опять замолчал, вспоминая то время, когда он впервые встретился с Пенелопой Бейли. — Дело в том, что она не была похожа на большинство других опасных людей Галактики. Она была похожа на испуганную маленькую девочку, которая всегда ходила в обнимку со своей старой тряпичной куклой. Но в конце концов всякий, кто связывался с ней, те, кто пытался поймать или защитить ее, оказывались мертвы, а она по-прежнему оставалась на свободе.
 — А как же вы?
 — Мне повезло. — Айсберг похлопал по своему протезу. — Хотя вот здесь все же должна была быть плоть и кровь.
 — Но она не убила вас.
 — Она была еще очень молода и не полностью овладела той силой, которая ей доступна, — ответил Айсберг. — Она намеревалась покончить со мной, но в те времена она еще не умела смотреть в будущее достаточно далеко, чтобы узнать, что я выживу.
 — И это была ваша встреча с Пифией?
 Айсберг покачал головой.
 — В те времена она была всего лишь Пенелопа Бейли, хотя некоторые инопланетяне, таскавшиеся за ней, прямо-таки боготворили ее и называли Прорицательницей, и со временем это имя закрепилось за ней.
 Официант принес заказанные ими салаты. Малыш отставил свою порцию в сторону, а Айсберг, наоборот, с аппетитом принялся за свой.
 — Надо бы добавить чуть-чуть перца, — заметил он.
 — Одну секунду, сэр, — сказал официант, поставил перед ним перечницу и удалился на кухню.
 — А как она стала Пифией? — спросил Малыш.
 — Как я говорил, она была очень молода и еще не в полной мере развила свой дар, — ответил Айсберг. — Она и ее инопланетный друг искали убежища на планете под названием Ад. Каким-то образом инопланетяне, которые там жили, разузнали о ее способностях и сумели заточить ее в камере, окруженной непроницаемым силовым полем. Хочу напомнить, в то время она еще не достигла нынешнего могущества.
 Айсберг, подцепив вилкой очередную порцию салата, отправил его в рот.
 — Как бы там ни было, — продолжил он, — они заключили с ней соглашение: они заботятся о ней, а она поддерживает их попытки оставаться независимыми от Республики. В течение следующих четырнадцати лет правительство Ада руководствовалось в своих действиях указаниями, которые исходили из ее камеры. Именно так она и стала Пифией.
 — А как вы опять впутались в это дело?
 Айсберг вздохнул.
 — Это очень длинная история. Человек, с которым я сегодня встречался, — тогда его звали Тридцать Два, и он работал на Республику. Так вот, этот самый человек нанял меня, чтобы убить ее.
 Он доел салат и отодвинул пустую тарелку, после чего продолжил:
 — И так как я знал, какую угрозу она представляла, я согласился взяться за дело, но и она прекрасно знала, кто я такой, поэтому я, в свою очередь, поручил это дело тому, кто был моложе и выносливее.
 — Вы не любите рисковать, когда можно избежать этого, правильно? — сказал Малыш.
 — Да, если это в моих силах, — ответил Айсберг, не проявив ни малейшего раздражения по поводу заданного вопроса. — Я не дожил бы до своих лет, если бы сам искал для себя неприятности.
 Официант принес их обед, и оба мужчины опять замолчали, ожидая, пока он уйдет.
 — Восхитительно! — воскликнул Айсберг, отделяя кусок от своего моллюска. — Полагаю, следует навещать Тридцать Два почаще.
 — Ну и что дальше? — сказал Малыш, как только официант удалился за пределы слышимости. — Итак, вы наняли кого-то еще убить ее. А какова же была ваша роль?
 — Требовалось прорваться сквозь множество голубых дьяволов, так мы называли тех инопланетян, чтобы добраться до Пифии, — сказал Айсберг, пробуя соус и одобрительно кивая. — Она была очень ценной для них, поэтому тщательно охранялась. И в какой-то момент я почувствовал, что моему человеку слишком легко удается прокладывать путь к месту ее заточения. Я тут же направился туда, чтобы попытаться остановить его.
 — Остановить его? — нахмурившись, повторил Малыш. — Зачем?
 — То, что никому не удавалось остановить его и даже ощутимо замедлить его продвижение, означало, что она хотела, чтобы ему это удалось; не ее убийство, конечно, а то, чтобы он достиг ее тюрьмы. И если она этого хотела, то, следовательно, мне это было ни к чему.
 — Таким образом, вы спасли ей жизнь.
 Айсберг покачал головой.
 — Ее жизнь никогда не была в опасности. Возможно, Пифия не была в опасности с того самого дня, как родилась.
 — Но если бы ваш киллер проник в ее тюрьму…
 — Ты до сих пор не понял. Даже если ее поставить к стенке, — он сделал жест в сторону стены ресторана, — и запрограммировать дюжину лазерных пушек вести по ней огонь, она ведь будет знать, в какой момент выстрелит каждая из них и куда каждый пучок попадет, поэтому просто избежит их. И если ты будешь стрелять таким большим количеством пучков, что она не сможет их всех избежать, тогда она найдет будущее, в котором одна из пушек окажется неисправной и разрядится прямо в тебя, прежде чем ты успеешь пустить в действие остальные.
 — И что же произошло на Аде?
 — У моего человека была информация, необходимая ей: он знал что-то, что могло помочь ее исчезновению. Но он погиб прежде, чем она смогла его использовать. — Айсберг бросил рассеянный взгляд на посадочное поле. — Он был чертовски хорошим парнем.
 — Значит, она с тех пор продолжала оставаться в заключении на Аде?
 — Точно.
 — А теперь она вновь на свободе?
 Айсберг кивнул.
 — Когда она сбежала?
 Айсберг пожал плечами.
 — Понятия не имею. Но не раньше восемнадцати месяцев назад.
 — Как кто-либо может вырваться из силового поля? Я даже и не слышал, что мы разработали подобную технологию.
 — Мы и не разработали. На Аде обитали не люди, и это они ее разработали.
 — Тогда как ей удалось вырваться?
 — Не знаю.
 — А где она сейчас?
 Айсберг вновь пожал плечами.
 — Какое-то время я полагал, что она — это Помазанный, но теперь понял, что заблуждаюсь. Слишком много людей его видели, и все они подтверждают, что это мужчина лет сорока.
 — Минутку! — воскликнул Малыш. — Вы не знаете, когда она исчезла, вы не знаете, как она исчезла, и вы не знаете, где она сейчас. Правильно?
 — Правильно.
 — Тогда как вы узнали, что она вообще исчезла?
 — Видишь ли, восемнадцать месяцев назад крупный астероид разнес эту чертову планету на мелкие кусочки. Никто не выжил.
 — Ладно, допустим, но в таком случае она скорее всего тоже погибла в результате этой катастрофы.
 Айсберг покачал головой.
 — Только не она. Если бы существовал хоть один вариант из триллиона, при котором астероид не столкнулся бы с Адом, а пролетел мимо планеты или был распылен при помощи оружия, она бы нашла возможность это сделать.
 — Но это бессмысленно! — воскликнул Малыш. — Если она могла заставить его пролететь мимо планеты, как случилось, что планета была уничтожена?
 — Просто пришло время расплаты, — ответил Айсберг голосом, в котором не было и тени сомнения. — За какое-то время до этого столкновения она нашла способ освободиться от силового поля… и точно так же, как она могла выбрать будущее, в котором астероид минует Ад, если бы она по-прежнему оставалась на планете, она могла выбрать одно из миллионов будущих, в котором он разнесет планету, раз уж ей удалось освободиться. Это была раса, заточившая ее почти на два десятилетия, и она не собиралась ограничиваться полумерами.
 Малыш обдумывал слова Айсберга.
 — Вы действительно считаете, что она обладает достаточной для этого мощью? — с сомнением спросил он.
 — Я уверен в этом.
 Малыш наконец собрался попробовать кусочек своего бифштекса и недовольно скривился.
 — В чем дело? — поинтересовался Айсберг.
 — Он холодный.
 Айсберг, не забывавший во время беседы и о еде, к этому моменту как раз доедал последний кусочек.
 — Жаль, — сказал он. — Возможно, что в ближайшие месяцы тебе не удастся попробовать ничего столь же искусно приготовленного.
 — Вы думаете, что теперь она разыскивает вас? — спросил Малыш, жуя остывший кусок мяса.
 — Нет. Я для нее не больше, чем какое-нибудь насекомое. Ее цель — не отдельный человек.
 — Отлично. В таком случае оставьте ее Республике и давайте займемся Помазанным.
 — За двадцать лет Республика так и не смогла понять, с кем имеет дело, — сказал Айсберг. — Кроме того, они уверены, что она мертва.
 — Из-за астероида?
 — Да.
 — Кто знает? Может быть, они правы, а вы ошибаетесь.
 — Я не ошибаюсь! — сердито бросил Айсберг.
 — Пусть так, вы не ошибаетесь, — сказал Малыш, — но что в таком случае вы собираетесь предпринять?
 — Ничего. Пока.
 — Вы не хотите отправиться за ней?
 — Куда?
 — Тогда, как я уже предлагал, давайте сосредоточимся на том, чтобы остановить Помазанного.
 — Помазанный — всего лишь мелкая забота.
 — Эта мелкая забота повинна в появлении уже четверых, пытавшихся убить вас, — заметил Малыш.
 — Ломакс с ним разберется, — сказал Айсберг, ставя в их дискуссии точку. — Или по крайней мере предупредит, если еще кто-нибудь пожелает явиться по мою душу. У нас же найдутся дела поважнее.
 Малыш нахмурился.
 — Например?
 Айсберг бросил на него пристальный взгляд.
 — Разве ты не слышал, о чем я сейчас говорил? Монстр вышел на свободу, и никто во всей Галактике не осознает угрозы, которую она представляет. — Он помолчал и добавил: — Я собираюсь выяснить, где она сейчас скрывается, какое на этот раз взяла себе имя и насколько хорошо защищена.
 Малыш в смущении нахмурился.
 — Мне показалось, будто только что вы сказали, что не собираетесь отправляться по ее следам.
 — Я — нет. Ей известно, кто я такой и как выгляжу. Я буду мертв прежде, чем мне удастся приблизиться к ней.
 — Тогда как?..
 — Если я обнаружу ее местонахождение, то следующим шагом будет попытка выяснить, что она замышляет. — Он опять пристально посмотрел на Малыша. — Вот это-то я тебе и поручу сделать.
 — Мне?
 — Разве не ты прожужжал мне все уши о желании стать настоящим героем Внутренней Границы? — усмехнувшись, поинтересовался Айсберг.
 — Ха! — воскликнул Малыш с воодушевлением. — Конечно же, я согласен.

 ГЛАВА 11

 — Планета где-то здесь, — сказал Айсберг, когда корабль перешел на досветовую скорость вблизи системы Альфы Крепелло.
 Кремниевый Малыш прильнул к обзорному экрану.
 — Ее теперь здесь нет, хотите вы сказать? Айсберг всматривался вдаль, в несущиеся по
 орбите клубы пыли и обломки того, что осталось от Альфы Крепелло III.
 — Я должен был убедиться, — заметил он. — Ну что ж, я убедился.
 — И Пенелопа Бейли сотворила такое, просто пожелав этого? — сказал Малыш, тоже наблюдая за несущейся по орбите пылью и пытаясь вообразить на ее месте планету.
 — По существу, да. Возможно, реализовать это было несколько сложнее, но, по сути, ты прав.
 Малыш тихонько присвистнул.
 — Ничего себе дамочка, — сказал он. — В сравнении с ней вы и Танцующий на Могиле выглядите эдакими робкими детишками.
 — А ты по-прежнему ощущаешь себя новым героем, — усмехнулся Айсберг.
 — Только не я, — ответил Малыш, продолжая глазеть на обзорный экран. — Она здорово меня напугала. Люди не способны на такое.
 — Она не человек, — сказал Айсберг. — Теперь уже нет. И довольно давно.
 Он помолчал, размышляя, и добавил:
 — Возможно, в ней не было ничего человеческого с самого рождения.
 — Говорят, что она убила Вечного Малыша, когда ее еще звали Прорицательницей. Это правда?
 — Не совсем.
 Малыш в недоумении нахмурился.
 — Не понимаю.
 — Она не убивала его, — объяснил Айсберг. — Она могла спасти его, однако решила этого не делать. По закону это, конечно, разные вещи, но с точки зрения морали одно и то же.
 — Столько легендарных героев, и вы единственный, кто выжил, — сказал Малыш. — В чем же ваш секрет?
 Айсберг пожал плечами.
 — Мне повезло.
 — Один раз может повезти, но дважды…
 — Малыш, если бы я знал, в чем тут дело, то охотно бы согласился вновь пойти против нее.
 — Может быть, вы тоже обладаете какой-нибудь скрытой силой, — предположил Малыш. — Такой, о которой ничего не знаете.
 — Если бы я обладал ею, то уж наверняка бы знал.
 Айсберг бросил прощальный взгляд на то место, где прежде был Ад.
 — Она одним ударом уничтожила чертовски много голубых дьяволов, — заметил он. — И людей тоже немало.
 — Я и не знал, что они жили на Аде.
 — Они там и не жили, но вокруг планеты вращалось три луны, на которых существовали колонии людей: Порт Маракайбо, Порт Марракеш, Порт Самарканд. Согласись, что теперь их что-то не видно.
 — Что с ними случилось?
 — Возможно, они упали на солнце, когда удерживавшая их своим тяготением планета перестала существовать.
 Малыш надолго замолчал. Наконец он сказал:
 — Все же у нее были оправдания. Как-никак ее продержали в заключении шестнадцать или семнадцать лет.
 — И это, по-твоему, оправдывает уничтожение целой планеты со всеми на ней живущими и всех ее лун?
 — Они не должны были заточать ее, — сказал Малыш. — Из вашего рассказа я понял, что как только они обнаружили ее талант, то сразу же посадили под замок.
 — А как бы ты поступил на их месте?
 Малыш пожал плечами.
 — Не знаю. Поговорил бы с ней, выяснил, какие у нее планы, поискал способ заставить ее на меня работать.
 — Ты глупец.
 — Откуда известно, что она не собирается использовать свое могущество для того, чтобы приносить добро?
 — Кому? Себе или нам?
 — Может оказаться, что это одно и то же.
 — Такого никогда не случится. Ты допускаешь ту же ошибку, что Тридцать Два и все остальные. Ты думаешь, что раз она выглядит как человек и раз ее родители — люди, то и она должна быть человеком. — Айсберг помолчал. — Малыш, поверь мне, она уже давно перестала им быть, если вообще была когда-нибудь.
 Малыш повернулся на своем кресле лицом к Айсбергу.
 — Как вы можете в этом быть уверены?
 — Дело в том, что я понимаю, как работает ее разум, по крайней мере в той степени, в какой человек способен это понимать, — ответил Айсберг. — Меня пугает и должно бы до смерти напугать тебя и всех остальных не то, что у нее хватает сил превратить планету в пыль. Черт, наш флот тоже способен это сделать. — Он покивал головой, как бы мысленно соглашаясь с собой, и продолжил: — Нет, меня пугает другое — а что это так, я не сомневаюсь: она сделала это без малейших сожалений и колебаний. За то время, пока она была Пифией, она утратила все связи с людьми, и мы значим для нее не больше, чем песчинка.
 — Но все же изначально она была человеком, — упрямо настаивал Малыш. — Вы сами говорили мне, что она была всего лишь запуганной маленькой девочкой, когда вы впервые с ней встретились. Где-то в глубинах ее подсознания до сих пор должны сохраниться следы человечности.
 Айсберг тяжело вздохнул.
 — Отлично. Вот ты их и поищешь.
 — Обязательно, если мне выпадет такая возможность.
 — Надеюсь, тебе повезет, — заметил Айсберг. Он отдал кораблю команду оставить орбиту и покинуть систему Альфы Крепелло. — Я увидел все, что хотел увидеть. Оставаться здесь дольше нет смысла.
 — И куда мы теперь? — спросил Малыш.
 — Теперь, — сказал Айсберг, помечая на появившейся на голографическом дисплее звездной карте планету где-то на самом краю Внутренней Границы, — навигационный компьютер должен был проложить туда курс, — мы отправимся на Конфуций VI.
 — Никогда не слышал о такой планете.
 — Это отвратительная маленькая планета на самом краю Границы.
 — И зачем мы туда летим?
 — Затем, что там обычно можно купить нужную информацию.
 — А что за информация нас интересует? — спросил Малыш, не отводивший взгляда от голо-графического дисплея до тех пор, пока изображение на нем полностью не погасло.
 — Мы попытаемся найти ниточку того клубка, который приведет нас к Пророчице.
 — Пророчице? — удивленно воскликнул Малыш. — Это какая-то темная личность на Границе?
 — Может быть.
 — Может быть? — повторил Малыш. — Вы думаете, что ею может оказаться Пенелопа Бейли?
 — Не знаю, — ответил Айсберг. — Именно это я и собираюсь выяснить.
 Он сходил на камбуз и, вернувшись с замысловатой формы бутылкой в руке, налил себе выпить.
 — Будешь? — спросил он.
 — Не откажусь, — ответил Малыш. — А что это?
 — Альфарский бренди, — ответил Айсберг, передавая Малышу бутылку и чистый стакан. — Конечно, его не сравнить с тем, что производят в системе Терразана, однако оно лучше переносит сверхсветовые скорости.
 — Спасибо, — сказал Малыш, наполняя стакан и возвращая бутылку Айсбергу. — Ничего не имеете против, если я задам вам вопрос?
 — Валяй.
 — Вы ведь выбрали Пророчицу не случайно? — спросил Малыш, сделав глоток и решив для себя, что напиток ему понравился. — Ведь по Границе шатаются сотни типов со странными именами. Почему вы решили, что под прозвищем Пророчица может скрываться Пенелопа Бейли? Почему не Папаша Санта-Клаус, не Гробовщик Мак-Нэйр, не Властитель Границ?
 — Имя подходит, — заметил Айсберг, повернувшись в кресле и поставив недопитый стакан на панель навигационного компьютера. Но это не суть важно. Прорицателей хватало во все времена. — Он помолчал и добавил: — Дело в том, что на эту мысль меня навел Тридцать Два.
 — Каким же образом?
 — Он упомянул, что Помазанный усиленно наращивал свои силы, собираясь предпринять какую-то военную акцию против Республики, но за последний год он, кажется, переменил цель. Теперь он якобы охотится за Пророчицей.
 — Ну и что?
 — А ты пораскинь мозгами, — сказал Айсберг, возвращаясь на свое место с новым стаканом в руке. — Это фанатик, сумевший поставить под свои знамена пару сотен миллионов вооруженных последователей, все приготовления к нападению на Республику закончены, и вдруг он решает, что какая-то Пророчица представляет для него гораздо большую опасность. Республика с ее почти миллиардом кораблей и регулярной армией, насчитывающей, наверное, не меньше десяти миллиардов человек! Что, по-твоему, может представлять опасность большую, чем это?
 — Это звучит довольно убедительно, — признал Малыш. — Но ведь также очень может быть, что Помазанный просто-напросто пришел к выводу, что у него маловато силенок, чтобы сразиться с Республикой… или решил обратить последователей Пророчицы в свою веру.
 — Каких последователей? — спросил Айсберг. — Тридцать Два утверждает, что у Республики нет никакой достоверной информации относительно Пророчицы. Неужели ты думаешь, что власти оставались бы в неведении, располагай она миллионами человек, готовых встать под ее знамена? — Он опять помолчал. — Вот ты говоришь, что она — Пророчица — обыкновенная мошенница, каких много на Границе. Допустим. Кого она ограбила? В каком районе она «работает»?
 — Не знаю, — признался Малыш. Он посмотрел на Айсберга. — Но и вы тоже не знаете. Вы только знаете, что Пророчица — какая-то недавно появившаяся личность.
 — Как я говорил, это возможно.
 — В таком случае стоит ли пороть горячку и охотиться неизвестно за кем?
 — Я разыскиваю Пенелопу Бейли, так как Республика считает, что она мертва. Эти безумцы и не собираются ее разыскивать. — Он помолчал. — Хотя причина, по которой я пытаюсь найти Пророчицу, еще прозаичней. Просто у меня нет других ниточек.
 Он глубоко вздохнул и, медленно выпустив воздух, добавил:
 — Кроме того, есть еще одна причина.
 — Да? Какая?
 — Я за свою жизнь ни разу не встречался с Помазанным, — сказал Айсберг. — И еще две недели назад я мог бы сказать, что никогда о нем и не слыхал.
 — И как это связано с Пророчицей?
 — Может быть, и никак, — признал Айсберг, подняв стакан и сделав небольшой глоток. — Но если мы никогда не встречались и я никогда ни в чем не препятствовал ему, то, как мне представляется, есть только одна причина, по которой он может желать моей смерти.
 Он опять замолчал, казалось, не замечая нетерпения, с которым Малыш ждал продолжения.
 — Я единственный человек, когда-либо встречавшийся с Пенелопой Бейли и оставшийся в живых. Это может означать, что я на нее работаю.
 — Но ведь это не так, — заметил Малыш. Айсберг улыбнулся.
 — Ты знаешь это, я знаю это, но Помазанный может этого и не знать. Единственное, что ему известно, — это то, что я находился вблизи от нее несколько раз и все еще жив.
 — Однако надо признать, что у вас информации еще меньше, чем у него, — ответил Малыш, допивая бренди одним глотком. — Как по поводу мотивов Помазанного, так и относительно личности Пенелопы Бейли, если она до сих пор жива.
 — Бренди полагается пить маленькими глотками, — заметил Айсберг.
 — Я запомню это.
 — Будь добр. Это дорогой напиток. Если у тебя жажда, могу принести воду или пиво.
 — Ладно, — раздраженно бросил Малыш. — Я сказал, что запомню — значит, запомню.
 Он помолчал.
 — Лучше скажите, как мы сможем выяснить, правы вы или нет относительно Пророчицы?
 — Мы будем исходить из предположения, что она — Пенелопа Бейли, — сказал Айсберг. — И начнем мы с Конфуция IV. Я ничего не знаю о Пророчице, ты ничего не знаешь о Пророчице, даже Республика ничего не знает о Пророчице. Но мы знаем, что она существует. Люди слышали о ней. Люди говорят о ней. Мы знаем, что Помазанный разыскивает ее по всей Внутренней Границе. — Айсберг замолчал и принялся барабанить пальцами по панели компьютера. — Поэтому мы начнем поиски, перемещаясь с одной подходящей планеты на другую до тех пор, пока не найдем кого-нибудь, кому известно больше, чем просто ее имя. Может, нам удастся обнаружить место, где она сейчас находится, а может быть, сцену недавнего преступления, может быть, имена сообщников, однако рано или поздно, но мы найдем что-нибудь.
 — А потом?
 — А потом мы начнем складывать крупицы добытой информации воедино до тех пор, пока не выясним, является она Пенелопой Бейли или нет.
 — Ну не знаю, не знаю, — с сомнением в голосе сказал Малыш. — На словах все звучит довольно гладко, но все это сплошные предположения.
 — Верно, — согласился Айсберг. — Однако все это звучит правдоподобно.
 — Значит, мы будем мотаться по всей Внутренней Границе в погоне за какой-то сомнительной личностью только потому, что это звучит правдоподобно? — сказал Малыш с сардонической усмешкой.
 — Когда будешь платить ты, тогда и решения принимать тоже будешь ты, — отрезал Айсберг. — А сейчас, коли ты против, то я могу высадить тебя на ближайшей планете с кислородной атмосферой.
 — Нет, нет, я останусь с вами, — заявил Малыш. — Я по-прежнему не прочь повидать другие планеты. И гораздо приятней делать это, получая еще и деньги. — Он глубокомысленно помолчал и добавил: — И если она и впрямь жива, я хочу на нее посмотреть. — Неожиданно он улыбнулся. — Кто знает? Может быть, я войду в историю как человек, убивший Пенелопу Бейли.
 — Вот на это я бы не поставил свою последнюю кредитку, — сухо заметил Айсберг.

 ГЛАВА 12

 Конфуций IV вряд ли можно было назвать густонаселенной планетой. На нем и было-то три заброшенных торговых поселка, горстка шахт, в большинстве своем уже полностью выработанных, равнины с не очень плодородной почвой, к тому же не слишком обильно орошаемой дождями, и один небольшой городишко.
 Город — Нью-Макао — выглядел довольно невыразительно даже по стандартам Внутренней Границы. Его вымощенные булыжником мостовые давно уже нуждались в ремонте и приводили в равно печальное состояние ноги и колеса. Центральный отель города походил на сделанную из стекла и металла пагоду, обстановка комнат была столь же безвкусной, как и само произведение архитектора. Еще один отель походил на императорский дворец: по-видимому, так его представлял себе кто-то, кто никогда в жизни не видел ни императоров, ни дворцов. Зато баров и наркопритонов на узких, извилистых улицах, пожалуй, было даже слишком много, и это — при почти полном отсутствии представителей власти.
 — Мне здесь нравится, — сказал Кремниевый Малыш.
 Они с Айсбергом шли по центральной улице, мимо гостиниц и ужасно дорогих ночных клубов.
 — А по-моему, здесь грязно и опасно, — ответил Айсберг.
 — Именно поэтому мне здесь и нравится. Какая экзотика!
 — Мы с тобой сильно расходимся в понимании экзотики, — поморщившись, ответил Айсберг.
 — Только посмотрите на людей, стоящих в дверях некоторых из этих зданий! — возбужденно воскликнул Малыш. — Мне кажется, добрую половину из них я видел на плакатах «РАЗЫСКИВАЕТСЯ!».
 — Вполне возможно, — ответил Айсберг. — Пожалуй, стоит предупредить, что это не делает их общество желательным.
 — Всю свою жизнь я провел среди фермеров, — сказал Малыш. — Эти парни выглядят гораздо интереснее.
 — Интересно, когда в последний раз фермер вытаскивал у тебя бумажник, перерезал глотку и оставлял тебя умирать посреди улицы?
 — Хотел бы я посмотреть на того, кто попробует это сделать теперь, когда я вживил себе чипы, — самоуверенно заявил Малыш.
 — Хочешь проверить? — спросил Айсберг, которого позабавило последнее заявление его спутника. — Отлично, я могу предоставить тебе такой шанс.
 — Что вы имеете в виду? — возбужденно спросил Малыш.
 — Когда мы свернем с этой улицы, просто держись в двадцати ярдах за мной. Гарантирую: у тебя будет возможность испытать Нового Улучшенного Себя.
 — А вы?
 — Я? Я прекратил пускать пыль в глаза еще полвека назад.
 — Нет, — сказал Малыш. — Я хочу сказать, что если это место настолько опасное, почему они не тронут вас?
 — Наверно, потому, что хотят жить.
 Малыш рассмеялся.
 — Но ведь вы же просто толстый старик, к тому же хромой.
 — Правильно.
 — В таком случае почему они вас не тронут?
 — Потому, что я Айсберг.
 Он сказал это таким ледяным тоном, что Малыш решил: его пожилой компаньон гораздо более грозен, чем кажется.
 — А куда мы сейчас идем?
 — В одно местечко, где не появляется полиция, — ответил Айсберг. — Осталось пройти пару кварталов.
 — А у него есть название?
 — Переулок Кошмаров.
 — Живописное, — заметил Малыш.
 — И, главное, точное, — ответил Айсберг.
 Они прошли еще примерно пятьдесят ярдов, после чего свернули на узкую боковую улочку.
 — Это уже переулок Кошмаров? — поинтересовался Малыш.
 — Потерпи чуть-чуть, — сказал Айсберг. Они прошли еще два заброшенных дома, затем миновали извилистый проход, и неожиданно окружающий их пейзаж сменился по сравнению с тем, который Малыш считал экзотическим, а Айсберг просто жалким, на совсем иной, который оба они признали таинственным.
 Вдоль переулка, вплотную друг к другу расположились клубы, почти каждый со своим зазывалой. Наркопритон, букмекерская контора, бар, опять наркопритон, порношоу, публичный дом для мужчин, публичный дом для женщин, публичный дом для инопланетян, публичный дом для любителей сексуальных отношений между видами (что большинство считало гнусным пороком). Пивные бары, каждый следующий темнее и подозрительнее предыдущего, обслуживающие все расы. Пронзительные выкрики и хриплый смех доносились из публичных домов, а из одного наркопритона неслись ужасные вопли. Тут же расположилась парочка оружейных магазинов, один из которых специализировался на лазерных пистолетах и винтовках, а другой — на метательном оружии. Малыш подумал, что наверняка все оружие в этих лавках без серийного номера:
 Буквально через каждые несколько шагов они натыкались на распростертое на тротуаре тело. Некоторые были просто пьяны, другие находились в коматозном состоянии. Айсберг не обращал на них никакого внимания.
 — Мне показалось, что я только что видел Ящерицу Маллоя вон в том баре, на противоположной стороне! — возбужденно прошептал Малыш.
 — Полагаю, здесь для него самое подходящее место, учитывая, что за его голову установлено солидное вознаграждение, — ответил Айсберг.
 Несколько голов обязательно поворачивались в сторону Айсберга и Малыша, когда они проходили мимо очередного дома, но никто не сделал ни единого движения, чтобы помешать им. И даже зазывалы отступали в сторону, когда к ним приближался Айсберг.
 — Похоже, что они знают вас! — изумленно воскликнул Малыш.
 — Во всяком случае, они знают достаточно, чтобы не беспокоить меня, — ответил Айсберг.
 — А я-то думал, что последние четыре года вы не покидали Последний Шанс.
 — Это правда.
 — В таком случае вы произвели на них глубокое впечатление, когда были здесь последний раз.
 Айсберг оставил это замечание без ответа, остановившись у двери.
 — Нам сюда, — сказал он. — Когда войдем, держи рот на замке, а глаза нараспашку. Договорились?
 — Хорошо, — сказал Малыш. После небольшой паузы он неуверенно добавил: — А что я должен искать?
 — Когда увидишь, то сразу поймешь.
 Он вошел внутрь, сопровождаемый Малышом.
 — Добро пожаловать в «Дом Ашера», — приветствовал их высокий мужчина, одетый в линялый смокинг. Он пригляделся к Айсбергу и неожиданно улыбнулся. — Сколько лет, сколько зим, мистер Мендоса! А до нас доходили слухи, что вас убили.
 — Меня можно убить только серебряной пулей, — пожал плечами Айсберг. — Я полагал, что все это знают.
 Он вытащил купюру в сто кредиток и, сунув ее в руку мужчины, добавил:
 — Я арендую столик рядом с баром. На ближайшие два часа там будет мой офис.
 Мужчина взял деньги и кивнул.
 — Ты получишь еще по сотенной за каждого человека, которого приведешь в мой офис, если у него будет что-нибудь интересное на продажу.
 — А что вы покупаете?
 — Информацию.
 — Информация бывает всякая, мистер Мендоса.
 — Дай всем знать, что Мендосу интересует информация о Пророчице.
 Мужчина глубокомысленно потер подбородок.
 — Это может оказаться несколько труднее, чем вы полагаете, мистер Мендоса. За все время, что я здесь, мне лишь дважды случалось слышать упоминание о Пророчице.
 — Это переулок Кошмаров, — ответил Айсберг. — Кто-нибудь что-нибудь да знает. — Он вытащил еще две купюры. — Побеспокойся, чтобы о том, что мне нужна информация, узнали и на улице. Скажи им, что я пробуду здесь два часа, после чего покину Конфуций.
 — Все будет сделано, только вот провожу вас к вашему столику.
 — Не беспокойся, я знаю дорогу.
 Как только высокий мужчина отошел от них, Айсберг обернулся к Малышу.
 — Иди за мной и не таращи так глаза.
 — На кого?
 — Вообще. Это дурной тон.
 Айсберг повел его через запутанные коридоры мимо тускло освещенных комнат. В одной находилось несколько мужчин и женщин, нажевавшихся семян альфанеллы, в разных стадиях оцепенения и кататонии. Их зрачки были расширены, глаза широко раскрыты, лица искажены в кошмарных улыбках. В другой — трое зеленокожих инопланетян, внешним видом слегка напоминавших обезьян, сидели голыми на полу, окруженные, наверно, двумя сотнями свечей, горевших голубым пламенем. Каждый из инопланетян разрезал небольшое животное. Малыш попытался не замечать пронзительных воплей, издаваемых животными; он не удивился, если бы узнал, что наблюдает религиозный ритуал, или тайный обед, или и то, и другое одновременно.
 Они миновали еще три каморки, в каждой из которых сидели люди или инопланетяне и занимались чем-нибудь таким, в чем в обычной жизни их никто не заподозрил бы. Наконец они добрались до бара. Здесь была примерно дюжина столов, равномерно распределенных по всему помещению; все они, за исключением трех, были заняты примерно равным количеством людей и инопланетян. Айсберг выбрал самый дальний от входа. Двое сидевших за ним, лишь только взглянув на приближающегося к ним человека, торопливо освободили столик.
 — С возвращением, мистер Мендоса, — воскликнул бармен, тучный лысый мужчина с длинными, подкрученными вверх усами, окрашенными в ярко-синий цвет. — Сколько времени утекло!
 — Не так уж и много, — ответил Айсберг, скопировав противный голос бармена, в ответ на что тот захихикал. — Принеси-ка нам парочку кружек пивка.
 Бармен кивнул и секунду спустя появился у их столика с полными кружками.
 — Вы уверены, что я не смогу вас заинтересовать «Пылевым дьяволом» или «Синим гигантом»? — спросил он, задыхаясь от усилий, которые ему пришлось затратить, чтобы пересечь комнату.
 — Только пиво, — ответил Айсберг, и бармен удалился к себе за стойку.
 — Потрясно! — воскликнул Малыш, не в силах подавить возбужденные нотки в голосе.
 — Тебе здесь нравится? — спросил Айсберг.
 — А вам разве нет?
 — Всех подонков Внутренней Границы, если они опустились достаточно низко, рано или поздно заносит на Конфуций IV, и худшие из них появляются в переулке Кошмаров. Если бы у меня не было здесь дел, ты не смог бы уговорить меня провести здесь и двух секунд.
 — Однако какая здесь атмосфера!
 — Да уж, — хмыкнул Айсберг. — Тебе придется изрядно поскрести себя мочалкой под душем, если захочешь от нее избавиться.
 — Вы не любите приключения, — улыбнувшись, сказал Малыш.
 — Малыш, это вовсе не приключение. Это — дело, причем смертельно опасное.
 Малыш понизил голос:
 — Видите ту женщину, за третьим от нас столиком? Тощую, с красными волосами?
 — Да.
 — Мне кажется, это Кровавая Салли!
 — И что же?
 — Да ведь она же убила тридцать человек, может быть, даже тридцать пять! — возбужденно зашептал Малыш.
 — Я знаю.
 — А вы знакомы с ней лично? Я хотел бы с ней познакомиться.
 — Почему бы тебе не подойти к ней и не попросить автограф? — язвительно поинтересовался Айсберг.
 — Может быть, я так и сделаю.
 — Не советую.
 — Но почему?
 — В «Дом Ашера» приходят не для того, чтобы встречаться с любителями автографов, — заметил Айсберг. — Ты здесь для того, чтобы заниматься делом. Мужчина, что сидит с ней за столиком, вряд ли пришел сюда, чтобы купить ей выпивку и уговорить провести вместе ночь, поэтому я думаю, он не будет в восторге, когда к их столику подойдет незнакомец.
 Айсберг помолчал.
 — Возможно, он даже решит, что ты собрался вымогать у него деньги, шантажируя тем, что знаешь о его встрече с Салли.
 Малыш задумался над словами Айсберга.
 — Ладно, — угрюмо согласился он. — Только зачем же насмехаться…
 — Я просто пытаюсь настроить тебя на деловой лад, — ответил Айсберг. — Мы пришли сюда, чтобы что-нибудь разузнать о женщине, которая уничтожает целые планеты столь же легко, как Салли перерезает глотки.
 Минут десять они посидели в молчании. Потом очень маленький человечек, лицо которого было обезображено какой-то кожной болезнью, которую он, должно быть, и не пытался лечить, подошел к ним и присел за столик.
 — Говорят, что вы интересуетесь Пророчицей, — прохрипел он.
 — Это правда, — подтвердил Айсберг.
 — Сколько заплатите?
 — Зависит от того, что ты продаешь.
 — За три сотни рублей Нового Сталина я могу вам указать парня, который на нее работает.
 — На этой планете?
 — Нет, но это недалеко. Вы доберетесь туда за полдня.
 — И обнаружим, что такого не существует или что он никогда не слышал о Пророчице. Сколько нам понадобится времени, чтобы разыскать тебя? — спросил Айсберг.
 — Вы назвали меня лжецом?! — воскликнул мужчина.
 — Нет, всего лишь неумелым торговцем, — ответил Айсберг. — А теперь проваливай.
 — Я никуда не уйду до тех пор, пока вы мне не заплатите что-нибудь за время, которое я на вас потратил, — заявил мужчина.
 — Малыш, — сказал Айсберг. — Дай ему что-нибудь за труды.
 Малыш выхватил акустический пистолет так быстро, что даже Айсберг, который ожидал этого, не смог уследить за движением. Пистолет был нацелен в грудь не желавшего уходить мужчины.
 — Желаешь получить оплату сейчас или чуть позже? — поинтересовался Айсберг.
 Человечек бросил на него свирепый взгляд, пытаясь скрыть свой страх, пробормотал какое-то ругательство и поспешно ретировался в направлении коридора.
 — Полагаю, я сделал все как надо? — спросил Малыш.
 Айсберг кивнул.
 — Только не вздумай кого-нибудь пристрелить без моего приказа, — сказал он. — Если пойдет молва, что мы убиваем клиентов, то можно сразу закрывать контору.
 — Нам не нужны посетители, подобные ему.
 — Однако нам придется общаться с отбросами общества, — ответил Айсберг. — Пятеро из шести посетителей будут похожи на него. Пообещай им дать на бутылку виски или дозу наркотика, и они будут готовы поклясться в чем угодно, продать тебе любую информацию, которую ты ищешь, и к тому времени, как ты обнаружишь, что тебя надули, они уже будут далеко или вообще мертвы.
 — Как же узнать, говорят они правду или нет?
 — Есть способы, — ответил Айсберг.
 Он встал, отнес на стойку бара их пустые кружки и заказал еще. Прежде чем он успел отхлебнуть из новой кружки, к ним подсел хорошо одетый мужчина с длинными золотистыми кудрями.
 — Вы Айсберг? — спросил он.
 — Так оно и есть.
 — Мне кое-что известно об интересующем вас человеке.
 — И что ты про него знаешь? — спросил Айсберг.
 — Прежде всего — это она.
 Айсберг вытащил пачку банкнот, отделил одну и положил на стол перед блондином.
 — Продолжай.
 — Она на Внутренней Границе.
 — Где?
 — Я не знаю, на какой конкретно планете, но слышал, что она была на Океании, Порт-Равене и Примуле.
 Айсберг положил еще одну банкноту поверх первой.
 — Чем она занята?
 — Ходят слухи, что она собирает армию и хочет захватить некоторые планеты Внутренней Границы.
 На этот раз Айсберг не стал класть на стол очередную банкноту.
 — Слухи недостоверны. Ей вовсе не нужна армия.
 — Эй, я всего лишь рассказываю то, что слышал.
 — Что еще ты знаешь или думаешь, что знаешь, про нее?
 — У нее, по-видимому, есть какое-то оружие чудовищной разрушительной силы, — сказал мужчина. — Болтают, что она уничтожила целую планету.
 — Устаревшие новости, — заметил Айсберг, по-прежнему не добавляя новых банкнот. — Что-нибудь еще?
 — Все, — ответил мужчина, забирая свои две банкноты и собираясь уходить.
 — Погоди, — задержал его Айсберг.
 — Да?
 — Я добавлю к полученному тобой столько же, если ты скажешь мне имя.
 — Имя? — непонимающе переспросил осведомитель.
 — Имя человека, который сказал тебе, что Пророчица — женщина.
 — Не думаю, что это вам поможет. Он мертв.
 — В любом случае я плачу сотню за имя.
 Мужчина некоторое время удивленно смотрел на Айсберга, не произнося ни слова. Наконец он сказал:
 — Занзибар Брукс.
 — Кто он?
 — Он занимался всем понемногу, вы понимаете, что я имею в виду.
 — Понимаю. За его голову была назначена награда?
 — Да. Пятьдесят тысяч кредиток за живого или мертвого. — Он помолчал. — Его прирезали во время потасовки в баре на Порт-Равене пару недель назад. — Неожиданно он улыбнулся. — Если бы я знал, что это случится, я бы его сам пришил и получил вознаграждение.
 — Он действительно видел Пророчицу?
 — Он говорил, что да.
 Айсберг выдал ему последнюю банкноту.
 — Премного благодарен, — сказал человек. — Если вы захотите расспросить меня еще о чем-нибудь, я буду в одной из комнат прямо по коридору.
 Он встал и вышел.
 — Вы поверили ему? — спросил Малыш.
 — На первый вопрос он ответил правильно. Что до остальных, то это все слухи, и если и есть что-то, в чем Пенелопа Бейли не нуждается, так это армия. — Он сделал большой глоток пива. — Однако если нам не удастся больше ничего разузнать, мы пошлем запрос на Порт-Равен и попытаемся выяснить, где Занзибар Брукс провел последний год своей жизни.
 За следующий час к их столику подошли еще двое мужчин и одна женщина, но ни у одного из них не было ничего достойного внимания, кроме душещипательных историй о том, как они нуждаются в деньгах. Айсберг уже собирался уходить, когда вошел высокий худощавый мужчина, осмотрелся и направился прямо к их столику.
 — Вы Мендоса? — спросил он.
 — Точно.
 — Меня зовут Куинн. Могу я присесть?
 — Сделайте одолжение.
 Человек, назвавшийся Куинном, уселся.
 — А это кто? — спросил он, кивком головы указывая на Малыша.
 — Друг. Все, что ты хочешь сказать, можешь смело говорить при нем.
 Куинн улыбнулся.
 — За ту сумму, которую вы мне заплатите, я готов рассказать это любому.
 — Откуда ты можешь знать, сколько я тебе заплачу.
 — Меньше чем за пять кусков я и разговаривать не стану.
 Айсберг окинул его внимательным, оценивающим взглядом.
 — Что такого ты знаешь, что, на твой взгляд, тянет на пять тысяч кредиток?
 Куинн откинулся на спинку стула и уверенно ухмыльнулся.
 — Я знаю, где вы сможете найти Пророчицу. — Он выдержал паузу и добавил: — Ну как, мы договоримся, или я пойду?
 — Договоримся, — ответил Айсберг.
 — Пока что я не вижу денег.
 Айсберг опять вытащил свою пачку банкнот, отсчитал пять тысяч кредиток и положил их перед собой на стол.
 — Можешь начинать.
 — Она на Моцарте.
 — Моцарте? Никогда не слышал о такой планете.
 — В секторе Терразана есть звезда под названием Симфония, — сказал Куинн. — Они там поназывали все планеты в честь композиторов, даже те, которые не пригодны для жизни. Бетховен и Шнитке — газовые гиганты. Моцарт — третья планета от звезды.
 — Почему ты уверен, что она на Моцарте? — спросил Айсберг.
 — Потому, что я сам ее там видел, — ответил Куинн.
 — Как она выглядит?
 — Блондинка, среднего роста, старше двадцати, довольно привлекательная.
 Айсберг пододвинул стопку банкнот к Куинну.
 — Что еще ты можешь о ней рассказать?
 — Могу сказать, что это очень странная дама. Айсберг положил свою пачку банкнот на стол.
 — Поподробней.
 — Я работаю на грузовом корабле, — сказал Куинн. — Две недели назад у нас в двигателе случились неполадки. Мы как раз находились возле Симфонии, поэтому, пока механики чинили корабль, он болтался на орбите вокруг Моцарта. Некоторые из нас отправились провести день на планете.
 — И?..
 — Это не очень густонаселенная планета, обычная сельскохозяйственная колоний, которая снабжает провизией ближайшие планеты с горнодобывающими предприятиями. Но эта девица правит планетой, как какая-то богиня. Я знаю, что ее слово — закон. И да поможет Бог всякому, кто осмелится ослушаться ее, кто даже только подумает об этом. — Он помолчал. — Она, должно быть, мутант или что-то в этом роде, потому что кажется, будто она знает раньше любого, о чем он подумает в следующее мгновение. Пару раз ее пытались убить; несмотря на то что у нее нет охраны, убийцы даже не смогли к ней приблизиться. Черт, я своими глазами видел, как она шла по городу, как будто ей нечего бояться на этой планете! Она даже не спрашивала нас, почему мы там оказались, похоже, она это уже знала.
 — Как долго она там находится? — спросил Айсберг.
 Куинн пожал плечами.
 — Думаю, месяцев пять.
 — Почему?
 — Что почему?
 — Почему она на Моцарте? Какова ее цель?
 — Это будет стоить еще пять тысяч.
 Айсберг отсчитал запрошенную сумму, и Куинн алчно сгреб деньги.
 — Она собирается основать на Внутренней Границе свою собственную империю, — сказал Куинн.
 — Это она тебе сказала?
 — Нет, но она говорила это кое-кому на Моцарте.
 — Ты уверен?
 — У меня нет причин вам лгать.
 — А как она собирается это осуществить?
 — Говорят, что она устанавливает контакты с группой наемников, — ответил Куинн. — Возможно, она собирается с их помощью захватывать одну колонию за другой.
 — Ты знаешь еще что-нибудь о ней? — спросил Айсберг.
 — Это все.
 — Ладно, вы очень нам помогли, мистер Куинн. Позвольте мне заказать для вас что-нибудь выпить, прежде чем мы расстанемся.
 — Вы и так были со мной очень любезны, — ответил Куинн, улыбаясь и пряча деньги.
 — Да что там, ерунда.
 — Мне необходимо идти.
 — Но я настаиваю, — сказал Айсберг.
 — Я же говорил вам, что должен…
 Тут, к полной для себя неожиданности, Куинн увидел направленный на него ствол пистолета Малыша.
 — Проявите к нам чуть-чуть благосклонности, мистер Куинн, — сказал Айсберг, вставая. — Я сейчас вернусь с вашей выпивкой.
 Он подошел к стойке бара и что-то прошептал толстяку-бармену, после чего вернулся со стаканом спиртного.
 — Это для вас, мистер Куинн, — любезным голосом сказал он, поставив стакан на стол перед Куинном.
 — Если вы думаете, что сможете отравить меня прямо здесь, у всех на виду, то вам следует знать, что у меня есть друзья.
 — Это очень успокаивает, — сказал Айсберг. — А теперь пей.
 Куинн еще раз взглянул на пистолет Малыша, затем очень медленно поднес стакан к губам.
 — Давай глотай, — неумолимо сказал Айсберг.
 Куинн закрыл глаза, сделал глубокий вдох и опорожнил стакан одним глотком. После чего откинулся назад, наверное, уже приготовившись умереть в ужасной агонии. Когда ничего не произошло, он моргнул, наклонился вперед, словно собираясь что-то сказать, и как бы оцепенел.
 — Отлично, мистер Куинн, — сказал Айсберг. — Вы можете слышать и понимать каждое слово, которое я скажу. Позвольте вас уверить, что вы не были отравлены и я не собираюсь вас грабить. Я всего лишь хочу повторить пару своих вопросов. — Прежде чем задать их, он некоторое время помолчал. — Какую цель поставила перед собой Пророчица, находясь на Моцарте?
 — Я не знаю, — пробормотал Куинн.
 — И никто на Моцарте тебе не говорил, что она намеревается основать свою собственную империю, так?
 — Так.
 — Но ты действительно видел ее там?
 — Да.
 — Большое спасибо, Куинн, — сказал Айсберг. Он наклонился к оцепеневшему мужчине и забрал половину своих денег обратно. — Ты заработал первые пять тысяч, однако тебе не следует быть таким алчным. Я не настолько богат, чтобы платить людям, которые меня обманывают.
 Он поднялся и жестом показал Малышу, чтобы тот следовал за ним.
 — Мы уходим, Куинн, — заключил Айсберг. — Мускулы снова будут подчиняться тебе минут через десять, и ты не будешь страдать от побочных эффектов наркотика, который я добавил тебе в спиртное. Наоборот, в следующую пару минут ты испытаешь огромное наслаждение.
 Напоследок он дружески похлопал неподвижного мужчину по плечу, и неожиданно его голос стал тихим и зловещим:
 — Я очень надеюсь, что ты окажешься настолько благоразумен, что, когда вновь обретешь способность двигаться, не станешь предпринимать попыток следовать за нами, а удовольствуешься своими пятью тысячами кредиток.
 Айсберг и Малыш пошли в обратном направлении по лабиринту коридоров и вышли через главный вход «Дома Ашера».
 — Что мы будем делать теперь? — поинтересовался Малыш, пока они выбирались из переулка Кошмаров.
 — Теперь? — переспросил Айсберг. — Теперь мы продолжим поиски. Мы постараемся немного больше разузнать о Моцарте и попробуем разыскать еще кого-нибудь, кто бывал на этой планете и видел Пророчицу. После этого нам останется узнать, чем же она таким занята, что Помазанный начал беспокоиться и даже пришел к выводу, что она представляет для него угрозу большую, чем Республика.
 — Если только она действительно ее представляет, — поправил его Малыш.
 — О, в этом нет никакого сомнения, — заявил Айсберг с абсолютной уверенностью. — Меня удивляет лишь то, что он это понял.
 — И когда мы все это сделаем, — сказал Малыш, — наконец тогда-то мы полетим на Моцарт?
 — Один из нас уж точно полетит, — ответил Айсберг.

 ГЛАВА 13

 Айсберг задержался на Конфуции IV еще на один день, однако ему не удалось выяснить о Пророчице ничего нового. Зато Кремниевому Малышу удалось узнать кое-что новое о самом Айсберге.
 Они сидели в вестибюле их похожей на пагоду гостиницы, решив позавтракать перед тем, как отправиться в космопорт, когда в гостиницу вошел Куинн, пересек помещение и встал перед ними.
 — Вижу, вы чувствуете себя гораздо лучше, — вежливо заметил Айсберг.
 — Ты сукин сын! — прорычал Куинн, привлекая внимание сидевших за другими столиками. — Ты накачал меня наркотиком и забрал мои деньги!
 — Вы пытались продать информацию, которой у вас не было, — ответил Айсберг. — Поэтому деньги мои.
 — Они мои, и я здесь, чтобы вернуть их! Если для этого понадобится тебя убить, я это сделаю!
 Малыш напрягся, но Айсберг наклонился и положил ему на плечо руку.
 — Похоже, парень дело говорит, — сказал он. — Нам лучше отдать ему то, что он хочет.
 — Но… — начал Малыш.
 — В конце концов это всего лишь деньги, — заметил Айсберг. — Ради них не стоит умирать.
 Он под пристальным взглядом Куинна полез в карман, из которого прежде доставал свою толстую пачку банкнот, выхватил оттуда маленький пистолет и выстрелил. У Куинна на лбу, точно посередине между глаз, появилась маленькая дырочка. Две женщины истошно завизжали, а официант выронил поднос. Высокий мужчина был мертв, еще не упав на пол.
 — Я же говорил тебе, не стоит умирать ради денег, — сказал Айсберг, обращаясь к трупу.
 — Вы убили его! — воскликнул Малыш.
 — Черт побери, надеюсь, что да.
 — Вы не дали ему ни единого шанса.
 — Ты, похоже, вообразил, что это что-то вроде игры? — раздраженно бросил Айсберг. — Здесь не принято придерживаться каких-либо правил.
 Помолчав, он закончил:
 — Этот парень явился сюда ограбить меня или убить. Может, ты думаешь, что я был обязан дожидаться, пока он вытащит свою пушку?
 Малыш ничего не ответил, а Айсберг, заметив приближающихся управляющего гостиницы и двух охранников, поднялся из-за стола.
 — Все в ресторане были свидетелями, — сказал Айсберг. — Он грозился убить меня.
 — Он грозился вас убить, если вы не отдадите деньги, — вмешался посетитель из-за соседнего столика.
 — Какая разница? — возразил Айсберг. — Я прибыл сюда не для того, чтобы быть ограбленным под дулом пистолета.
 — Его оружие так и осталось в кобуре, — заметил управляющий.
 Айсберг пожал плечами.
 — Он оказался на редкость паршивым грабителем.
 — У нас все записано на голографический магнитофон, — сказал один из охранников. — Если все произошло именно так, как вы говорите, то у вас не будет никаких проблем.
 — У меня их никогда не бывает, — ответил Айсберг, и Малыш почему-то сразу поверил, что это правда.
 Чуть позже в отеле появились два полисмена и стали пробираться сквозь толпу, собравшуюся вокруг тела Куинна. Они выслушали ту же самую историю, которую для них повторил Айсберг.
 — Звучит правдоподобно, — сказал один из них. — Желаете пройти в участок и сделать заявление?
 — Я сделаю его здесь. Этот человек был глупцом и поплатился за свою глупость.
 — Это не то заявление, которое я имел в виду, — заметил офицер с улыбкой.
 — Это все, что я могу сказать, — ответил Айсберг. — Не могли бы вы проверить запись сразу же. Мы с моим напарником собираемся после обеда покинуть Конфуций.
 Офицер внимательно на него посмотрел.
 — Вы ведь Карлос Мендоса, так?
 — Да.
 Офицер кивнул.
 — Я так и подумал, — сказал он. — Если вы утверждаете, что это была самооборона, то меня удовлетворяет такое объяснение. Вы свободны под подписку о невыезде, и мы постараемся просмотреть пленку до полудня. Если ваш рассказ подтвердится, то сможете лететь, куда пожелаете.
 — Вполне справедливое решение, — согласился Айсберг.
 Голографическая запись подтвердила описание происшествия, данное Айсбергом, и сразу после полудня они стартовали.
 — Теперь мне понятно, почему вас назвали Айсбергом, — заметил Малыш, когда Конфуций остался далеко позади.
 — Ну?
 — Вы так же холодны и невозмутимы, как Пенелопа Бейли, если верить вашим описаниям, — сказал Малыш, потом поспешно добавил: — Я не хочу сказать, что это плохо. Возможно, что здесь эта черта характера просто необходима для выживания. — Он помолчал и добавил: — В молодости вы, должно быть, были чертовски опасным человеком.
 — Сейчас я гораздо опасней.
 Малыш долго и внимательно на него смотрел, после чего пожал плечами.
 — Вам виднее. Между прочим, большинство жителей Конфуция, кажется, знают вас.
 — Когда-то давно у меня были здесь дела.
 — Они все называли вас Мендоса, а не Айсберг, — не отставал Малыш. — Почему?
 — Прозвища приходят и уходят, а Мендосой я был всю жизнь.
 — Айсберг вам подходит гораздо больше.
 — Спасибо… я тоже так считаю, — ответил, усмехнувшись, Айсберг.
 — А какие другие имена были у вас в прошлом?
 — Не важно.
 Следующие несколько минут они просидели молча. Затем Малыш отправился на камбуз и приготовил обед. Когда он вернулся к своему креслу, то застал Айсберга за изучением голографической карты, а точнее, карты сектора Терразана.
 — Ищите Моцарт? — поинтересовался Малыш.
 — Уже нашел, — ответил Айсберг, указывая на ярко-желтую звезду. — Это Симфония, Моцарт — третья планета.
 — Как далеко это от нас?
 — Отсюда? — переспросил Айсберг. — На полной скорости нам понадобится чуть больше стандартного дня.
 — И что я буду должен делать, попав туда? — спросил Малыш.
 — Наверное, тебе следует как можно ближе подобраться к Пенелопе Бейли и постараться выяснить, какие у нее планы. А вот что тебе делать непосредственно сейчас, я не знаю, так как мы направляемся на Аристотель.
 — Аристотель?
 — Это университетская планета на окраине Республики. Мы заплатим взнос и подключимся к их компьютерной сети, чтобы выяснить все, что можно, относительно Моцарта.
 — А почему бы нам просто не подключиться к Центральному компьютеру на Делуросе VIII? — спросил Малыш.
 — Потому что она скорее будет контролировать центральный компьютер, чем какой-то компьютер на Аристотеле, — объяснил Айсберг.
 — Почему вы так считаете? — упорствовал Малыш. — Если она действительно так проницательна, как вы описывали…
 — Я никогда не говорил, что она проницательная. Я говорил, что она предвидит будущее.
 — Какая разница, — сказал Малыш. — Что ей мешает контролировать и компьютер на Аристотеле?
 Айсберг откинулся на спинку кресла и выключил голографический дисплей.
 — Пенелопа Бейли, несомненно, самая могущественная и опасная женщина из всех живущих, но и у ее могущества есть свои пределы, — наконец сказал он. — Она провела детство в скитаниях до тех пор, пока ей не исполнилось восемь лет, потом шестнадцать или семнадцать лет ее жизни прошли в камере. Как думаешь, какую часть Галактики она успела повидать? Делурос VIII — это планета, являющаяся столицей расы людей, поэтому она, несомненно, знает о ней, но я готов поспорить, что про Аристотель она даже не слышала.
 — Лучше, чтобы вы оказались правы, — сказал Малыш. — Ставку, конечно, делаете вы, но я-то буду тем, кому придется расплачиваться в случае проигрыша.
 — Я никогда не проигрываю, — заметил Айсберг. — Она обладает могуществом, превосходящим все границы понимания, но она не вездесуща. — Он помолчал и добавил: — В любом случае, если мы узнаем о Моцарте немного больше, то, может быть, у нас возникнут какие-нибудь идеи относительно того, под видом кого тебе там появиться.
 — А почему бы мне не выдать себя за наемника в поисках работы? — предложил Малыш.
 Айсберг расхохотался.
 — Что такого смешного я сказал? — обиделся Малыш.
 — За всю историю человечества никто не нуждался в наемниках меньше, чем Пенелопа Бейли, — ответил Айсберг. — Кроме того, если бы ей понадобились наемники, она бы потребовала рекомендации, а я единственный, кто может тебе их дать. Не уверен, однако, что такая рекомендация тебе пригодится.
 — Я мог бы сказать, что работал на Танцующего на Могиле.
 — Ломакс простой исполнитель. Он никогда не нанимает других.
 Малыш пожал плечами.
 — Я ведь просто предложил.
 — Если ты поверил хотя бы в половину того, что я тебе о ней рассказывал, то это было дурацкое предложение, — ответил Айсберг. — Если ты хочешь выжить, то тебе пора начинать шевелить мозгами.
 — Ладно, — недовольно пробурчал Малыш. — Только не надо язвить по поводу моих умственных способностей.
 — Твоя голова — это все, что у тебя есть, — сказал Айсберг. — Мой тебе совет — никогда не забывай об этом, а вот о твоих улучшенных при помощи микропроцессоров способностях лучше бы забыть.
 — Некоторые из этих способностей могут оказаться чертовски полезными на Моцарте.
 — Например, какие?
 — Например, способность видеть в темноте.
 — Ей нет необходимости видеть, она будет знать, где ты находишься и куда направляешься — и через тридцать секунд, и через тридцать минут.
 — Если я такой тупой и такой бесполезный, тогда зачем вы вообще меня посылаете? — спросил Малыш.
 — Если бы мог, я бы сам туда отправился, но мне не скрыть своей хромоты, и, кроме того, она все равно догадается, кто я такой. — Он помолчал. — Ты отправляешься потому, что на данный момент ты тот единственный шар, который я могу запустить в игру.
 — Благодарю за доверие, — сардонически заметил Малыш.
 — Смотри только не слишком задирай нос. Независимо от того, насколько хорошо я тебя подготовлю к встрече — если ваша встреча вообще состоится, — Пенелопа Бейли на первый взгляд самая обыкновенная молодая женщина, и ты, возможно, подумаешь, что я преувеличил угрозу, которую она представляет. — Помолчав, он добавил: — Только помни, что люди и поопытней тебя пытались ее остановить, и все они мертвы.
 — В таком случае зачем мне вообще отправляться туда?
 — Но ты летишь туда вовсе не за тем, чтобы доставлять ей неприятности, — ответил Айсберг. — Ты всего лишь попытаешься раздобыть кое-какую информацию. Если она не может предвидеть достаточно далеко вперед и если не знает, что ты собираешься делать с этой информацией, я думаю, ты без проблем сможешь выбраться оттуда.
 Айсберг встал, потянулся, насколько это было возможно в тесном пространстве кабины, и повернулся к Малышу.
 — Пока мы летим на Аристотель, я собираюсь вздремнуть, — объявил он. — Ты можешь последовать моему примеру.
 Малыш кивнул и направился к своей койке. Он был уверен, что ему не удастся заснуть, однако ему показалось, что он только прилег, когда очнулся от того, что Айсберг потряс его за плечо.
 — Что случилось? — пробормотал он, резко подскочив, так что даже ударился об изголовье. — Я что, перепутал кровать?
 Айсберг улыбнулся.
 — Их всего две.
 — Тогда что случилось?
 — Ничего. Просто ты проспал одиннадцать часов. — Он помолчал. — Мы уже на орбите Аристотеля.
 — Разыгрываете! — воскликнул Малыш, с трудом поднимаясь на ноги.
 — Не веришь мне — убедись сам, — сказал Айсберг. — Кстати, я уже приготовил завтрак.
 — Вы едите всегда по часам, да?
 — Если могу себе это позволить, то да.
 Малыш присоединился к Айсбергу на камбузе, который был так же тесен, как и кабина.
 — У вас не возникало желания обзавестись кораблем побольше? — спросил Малыш, взял свою кружку с кофе и отпил глоток.
 — Задумайся я над этим, то непременно бы так и поступил, — признал Айсберг. — Дело в том, что я больше не собирался покидать Последний Шанс.
 — Если хотите знать, Последний Шанс — не самая лучшая планета.
 — А я не собираюсь тебя спрашивать.
 — Человек вашего калибра и с вашими деньгами мог бы позволить себе поселиться рядом с другом на Родниковой Воде.
 — Это дело вкуса, — ответил Айсберг. — Мне больше по душе Внутренняя Граница.
 — Родниковая Вода тоже на Границе.
 — Но она нетипична для Внутренней Границы, — возразил Айсберг. — Она создана для удалившихся на покой толстосумов. Последний Шанс мне больше по сердцу.
 — Что до меня, то мне больше всего по душе Конфуций, — сказал Малыш, — особенно переулок Кошмаров.
 — Ты еще молод.
 Корабельный компьютер дважды пискнул.
 — Слушаю, — ответил Айсберг.
 — Я установил связь с геополитическим компьютером на Аристотеле, — объявил компьютер.
 — Хорошо, — сказал Айсберг. — Закажи всю информацию о планете под названием Моцарт.
 — Звездная система? — спросил компьютер.
 — Симфония, звездный сектор Терразана.
 — Выполняется… заказал.
 — Отлично, — сказал Айсберг. — Теперь посмотри, есть ли там какое-нибудь упоминание о человеке, известном как Пророчица.
 — Выполняется… ответ отрицательный.
 — Хорошо, — сказал Айсберг. — Отсоединись и оплати подключение с моего счета на Биндере X.
 — Выполняется… готово… связь отключена, — объявил компьютер.
 — А теперь распечатай то, что тебе удалось раздобыть.
 Секунду спустя компьютер выплюнул единственную страничку.
 — И это все? — спросил Айсберг, нахмурившись.
 — Да.
 — Отключись.
 Он взял листок и прочитал, потом перевел взгляд на Малыша.
 — Вряд ли нам это как-то поможет, — заявил он.
 — Я так и думал, — ответил Малыш. — Так что мы все же имеем?
 Айсберг вновь перевел взгляд на листок.
 — Моцарт — планета с кислородной атмосферой, девяносто шесть процентов стандартной гравитации, население планеты, согласно последней переписи, двадцать семь тысяч триста сорок два человека. — Он помолчал несколько секунд. — Сферы занятости населения распределяются следующим образом: шестьдесят три процента заняты в сельском хозяйстве, двадцать два процента — в бизнесе, связанном с экспортом. Естественно, они экспортируют сельскохозяйственную продукцию. Остальные заняты всякими прочими вещами. Ни регулярной армии, ни боевых кораблей. Планета разделена на шесть штатов с центральным правительством, переизбираемым каждые три года.
 Всего один космопорт и никакой туристической индустрии.
 — Может быть, мне стоит представиться сельскохозяйственным рабочим, ищущим место? — спросил Малыш.
 Айсберг покачал головой.
 — Если ты попадешь на ферму, там тебя так загрузят работой, что и думать ни о чем другом не сможешь.
 — Ну тогда, полагаю, я могу попробовать наняться работать в магазине в одном из их городов.
 — Слишком очевидно, — ответил Айсберг, обдумав это предложение. — Черт побери, кому может прийти в голову прилетать на сельскохозяйственную планету, чтобы работать служащим или даже продавцом в магазине?
 — Что же тогда?
 Айсберг долго, изучающе смотрел на него.
 — Ты — Кремниевый Малыш, — наконец сказал он. — Ты полетишь туда как специалист, продающий свои знания. — Он вновь замолчал, обдумывая все детали легенды, после чего опять заговорил: — Ты путешествуешь по Внутренней Границе и создаешь чипы, какие пожелает заказчик. Фермеру для борьбы с хищниками поможет умение видеть ночью, экспортеру не помешает держать в голове дюжину чужеземных языков, бармен захочет смешивать напитки быстрей. Ты сможешь изготовить чипы, которые им нужны. Я думаю, это сработает.
 — Я-то изготовлю, но ведь я не чудотворец и не хирург. Даже если я изготовлю чипы, я не смогу их имплантировать.
 — А это не твоя забота, — ответил Айсберг, отметая возражение. — Твое дело — изготовить чипы. А уж дело покупателей — имплантировать их себе.
 — На планете с населением всего в двадцать шесть тысяч человек может не оказаться врача, способного это сделать.
 — Тем лучше, — заметил Айсберг. — Пока за ним пошлют, пока он прилетит, ты сможешь, не вызывая подозрений, околачиваться там. Они же не станут платить, не убедившись, что твой товар действует.
 — А какие чипы мне предложить Пенелопе Бейли? — спросил Малыш.
 — Ей они ни к чему.
 — Жаль, — сказал Малыш. — В этом случае будет трудней добиться, чтобы она меня заметила.
 — Ты отправляешься туда лишь за тем, чтобы собрать информацию, — сказал Айсберг. — Если повезет, то она и вовсе тебя не заметит.
 — Судя по тому, что вы о ней рассказывали, она не из тех, кто доверяет свои секреты помощникам, — возразил Малыш. — Если я не установлю с ней личный контакт, как я смогу вообще что-нибудь узнать?
 — Я удивлюсь, если у нее вообще есть помощники, — ответил Айсберг. — Что касается сбора информации, то тебе просто надо держать глаза и уши широко открытыми.
 — Вы имеете в виду, что я должен разузнать, не импортируют ли они оружие и амуницию?
 Айсберг покачал головой.
 — Она в этом не нуждается.
 — Тогда что?
 — Хотел бы я сам это знать, — вздохнув, ответил Айсберг. — Это, возможно, будет что-нибудь совсем заурядное, если не забывать, что за всем этим стоит незаурядная женщина.
 — Ну например?
 — Узнай, не заказала ли она книги о Делуросе VIII; это может означать, что он будет следующим пунктом, куда она направится. Если ты обнаружишь, что она заказала кассету с языком системы Лодин, можно будет предположить, что она планирует пойти на альянс с лодинитами. Тебя не должно волновать, чем она занята сейчас, она видела настоящее столько раз, в стольких его реализациях, как если бы бесконечно репетировала пьесу. То, что она делает и говорит в данный момент, для нее уже старые новости, она смотрит на дни и недели вперед.
 — Черт возьми, можно не продолжать, — сказал Малыш.
 Айсберг скривил губы в усмешке.
 — У тебя по-прежнему сохранились иллюзии, будто сделать это будет раз плюнуть?
 — Нет, но…
 — Единственное, о чем ты ни на секунду не должен забывать, — это что твоя единственная цель — сбор информации. И если ее будет трудно раздобыть, если тебе понадобится кого-нибудь ограбить или убить, чтобы заполучить нужные сведения, сразу оставь эти намерения, потому что если Пенелопа Бейли узнает, а она способна узнать, как ты собираешься поступить, еще до того, как ты подумаешь об этом… Ты понял, что я тебе сказал?
 — Да.
 — Хорошо, потому что от этого зависит твоя жизнь. — Айсберг на секунду задумался и внес небольшую поправку: — Твоя жизнь и, очень может быть, жизни еще сорока триллионов.




 Часть 3
 КНИГА КРЕМНИЕВОГО МАЛЫША



 ГЛАВА 14

 Космопорт Моцарта располагался сразу за чертой города. Менуэт оказался небольшим городком — связующим звеном между сельскохозяйственными районами округи и остальным миром.
 Бакалейные лавки, крошечная клиника, три магазина, специализировавшихся на торговле посевным материалом, пара ресторанчиков, несколько небольших гостиниц и театр, в котором устраивались представления четыре-пять раз в году.
 Сразу за территорией порта расположились гигантские элеваторы, в которых сушились и хранились, дожидаясь отправки, гибридные кукуруза и пшеница, а также огромные загоны, в них держали выведенный с помощью генной инженерии крупный рогатый скот: каждая особь во взрослом виде достигала веса не менее четырех тысяч фунтов.
 Малыш посадил корабль, распорядился, чтобы его поставили в ангар, и вошел в скромное здание космопорта, где движущаяся дорожка привела его прямо к таможенной будке. Он сел напротив датчика компьютера, над которым периодически вспыхивала лампочка, сигнализируя, что он готов к работе.
 — Имя? — спросил механический голос.
 — Нэйл Кайман, — ответил он и, подумав, добавил: — также известный как Кремниевый Малыш.
 — Пожалуйста, поднесите свой паспорт к датчику. Малыш пододвинул паспорт.
 — Вы привезли какие-либо продукты питания или животных с других планет?
 — Нет.
 — Пожалуйста, сформулируйте, чем вы собираетесь заниматься на Моцарте.
 — Я торговец, специализирующийся на изготовлении компьютерных чипов на заказ для последующей хирургической имплантации.
 — Располагаете ли вы наличными или кредитной карточкой на сумму не менее двух тысяч кредиток или эквивалентом этой суммы в другой валюте?
 Малыш извлек деньги, выданные ему Айсбергом, и компьютер определил достоинство банкнот.
 — Для вашего пребывания на Моцарте не требуется визы. Надеемся, мистер Кайман, что вы останетесь довольны пребыванием на нашей планете.
 После этой фразы последовала пауза.
 — Я не нашел никаких упоминаний о вашем втором имени, — продолжил компьютер. — Вы желаете, чтобы оно было добавлено в ваш паспорт?
 — Да, если можно.
 — Пожалуйста, положите свой паспорт на стол еще раз.
 Малыш положил, вспыхнул тончайший лазерный луч, выжегший на титановой карточке, сразу под его голографическим изображением и настоящим именем, крошечную запись.
 — У меня есть несколько вопросов, — сказал Малыш, пряча паспорт.
 — Я запрограммирован для ответа на большинство вопросов, связанных с Моцартом, — ответил компьютер. — Если ваш вопрос окажется сложным, я смогу направить вас к соответствующему авторитетному специалисту, который сможет вам ответить.
 — Очень любезно с твоей стороны, — заметил Малыш.
 — Я создан для обслуживания.
 — Мне необходимо где-то остановиться. Ты мог бы порекомендовать хорошую гостиницу в Менуэте?
 Экран компьютера неожиданно ожил.
 — На данный момент имеются свободные места в пяти гостиницах, — ответил компьютер, выводя на дисплей план города.
 — Ты можешь заказать для меня номер?
 — Да.
 — Отлично, — сказал Малыш, изучая список, — в таком случае закажи номер в «Мэнор Хаус».
 — На какой срок вам понадобится комната?
 — Не знаю, — ответил Малыш. — Можно оставить дату отъезда открытой?
 — Да. Первый этаж или второй?
 — Второй.
 — На ваше имя будет зарезервирован номер 207.
 — Мне также понадобится машина.
 Экран мигнул, и появился список машин, предоставляемых непосредственно в космопорте, и стоимость аренды каждой.
 Малыш выбрал одну из них.
 — Еще один вопрос, — сказал Малыш. — Мне бы хотелось знать, занимается ли на планете кто-нибудь созданием биочипов для имплантации.
 — Нет.
 — Хорошо. Могу я поместить объявление во всех выходящих на планете газетах и видеоканалах о том, что я только что прибыл, что моя специальность — создание биочипов и что меня можно найти в «Мэнор Хаус»?
 — Выполняется, — ответил компьютер, тихо загудев. — Мистер Кайман, на планете выходит три газеты: два еженедельника и одна ежедневная. Каждая из них просит вас отправить им точный текст вашего объявления.
 — Понятно, — ответил Малыш. Он немного помолчал. — Полагаю, в моем номере в «Мэнор Хаус» установлен компьютер, подсоединенный к планетарной сети.
 — Верно.
 — Если возможно, перешли номера электронной почты отделов рекламы этих газет в мой компьютер, я отправлю им тексты объявлений из номера.
 Последовало короткое жужжание.
 — Переслал.
 — И последнее, — сказал Малыш. — Я хотел бы получить список церквей планеты.
 В то же мгновение перед ним появился список из четырнадцати церквей. Все они принадлежали известным ему религиозным течениям, и на первый взгляд ни одну нельзя было связать с Помазанным или Пенелопой Бейли.
 — Благодарю.
 Малыш встал и вышел из будки, направившись к тому месту, где расположились сдаваемые в прокат автомобили. Он разыскал выбранную им машину, вывел на приборную панель карту дороги от космопорта до Менуэта и двинулся в направлении города. Первые две-три мили от космопорта пейзаж по обе стороны дороги состоял из загонов для откорма крупного рогатого скота.
 Менуэт был небольшим городком, и когда Малыш достиг делового района, то понял, что при использовании слова «гостиница» компьютер был излишне оптимистичен. «Мэнор Хаус», как, впрочем, и другие расположившиеся поблизости гостиницы, представлял собой подремонтированное строение, возведенное примерно два века назад, и, должно быть, был когда-то крупным помещичьим имением, перестроенным впоследствии в меблированные комнаты. Теперь здесь останавливались наезжавшие в город коммивояжеры, большинство из которых специализировалось на гибридных сортах зерновых и удобрениях, производимых на планетах, подобных этой.
 Он оставил машину на стоянке позади дома, подошел к стойке, зарегистрировал аудиограмму своего голоса, подождал, пока она будет введена в замок комнаты 207, после чего позволил аэролифту мягко поднять себя на второй этаж меблированных комнат.
 Обстановка комнаты оказалась более спартанской по сравнению с той, в которой он останавливался на Олимпе. Она состояла из кровати, двух стульев и установленного в углу компьютера, кроме того, в номере была ванная комната с сухим душем и химическим туалетом.
 Малыш извлек из компьютера адреса газетных отделов рекламы, написал объявления и выслал по каждому из адресов. Сделав это, он заказал электронный вариант местных газет, просмотрел их прямо на экране и в общем-то не сильно удивился, не обнаружив ни в одной из них даже упоминания О Пророчице. Примерно через час он вышел из номера, спустился вниз и направился в небольшой ресторанчик, расположенный на другой стороне улицы, где и заказал себе ленч.
 Когда он вернулся в номер, то обнаружил, что на его объявления уже пришел один отклик от заведующего силосной башней, которому периодически приходилось вдыхать консервирующие средства, и он хотел, чтобы чипы предупреждали его, когда содержание вредных химических компонентов в воздухе достигнет опасной концентрации. Малыш попросил клиента прислать ему формулы химических веществ, применяемых для консервации, и пообещал выполнить его заказ за три дня. Так как больше ему делать было нечего и вовсе не хотелось провести день за созданием чипа, он решил прилечь и вздремнуть до обеда.
 Проснувшись, он съел в том же ресторанчике блюдо, приготовленное из гибридной сои, а когда вышел на улицу, солнце уже начинало садиться за горизонт. Воздух был сухим и прохладным, с запада дул слабый ветерок, и Малыш решил, что он отлично освежает.
 Возвращаться в свой номер ему не хотелось, и Малыш оглядел улицу, на которой оказался. Почти все в городе уже было закрыто, и он обнаружил, что в случае нежелания возвращаться в отель его выбор ограничивается двумя голографическими кинотеатрами, пивным баром и казино. Малыш не любил фильмы, а в азартных играх разбирался ровно настолько, чтобы отдавать себе отчет, что в них он отнюдь не силен, поэтому не долго думая решил пойти посидеть в баре.
 Бар был достаточно скромным, особенно если учесть, что он был единственным в городе. Как только Малыш вошел внутрь, взгляд его сразу же привлекла пурпурно-золотистая птица, прикованная к металлической подставке. Она посмотрела на Малыша, пронзительно пискнула, после чего принялась чистить перья клювом, больше не обращая на него никакого внимания. Малыш еще некоторое время разглядывал птицу: она была не слишком крупной, весом не больше трех фунтов, но обладала мощным клювом хищника. Он прошел к стойке и заказал себе пиво. Бармен кивнул, наполнил кружку и придвинул ее Малышу. Нэйл взял кружку и направился к пустому столику в дальнем конце комнаты.
 Спустя несколько минут к нему подошел высокий темнокожий мужчина, держа в руке кружку с пивом.
 — Могу я присесть? — спросил он. — Все другие столики, кажется, заняты.
 — Пожалуйста, — пригласил Малыш.
 — Спасибо. — Тот протянул руку. — Меня зовут Джэймс Мбойя.
 — Нэйл Кайман, — ответил Малыш, пожав его руку.
 — Ты здесь впервые, да?
 Малыш утвердительно кивнул.
 — Только сегодня прилетел.
 — Что продаешь?
 — Почему ты решил, что я вообще что-нибудь продаю?
 Мбойя рассмеялся.
 — Потому что никто не прилетает на сельскохозяйственную планету отдыхать.
 — А что, никто не прилетает сюда для того, чтобы покупать?
 Мбойя покачал головой.
 — На всю здешнюю говядину и прочую продукцию контракты заключены аж на десять лет вперед. Мы снабжаем чертову уйму планет. Если хочешь, я мог бы продать тебе немного золота, — добавил он, обнажая при этом в усмешке два своих золотых зуба. — Они снимаются, и я закладываю их всякий раз, как мне требуются деньжата, а потом, когда бываю при деньгах, выкупаю обратно.
 Малыш молча слушал и потягивал пиво.
 — Чипы, — наконец сказал он.
 — Прошу прощения?
 — Я продаю компьютерные чипы.
 — Какие?
 — Я могу разработать любые на заказ.
 — Тогда мне подойдет что-нибудь, что позволит ощущать себя лет на десять моложе, когда я просыпаюсь утром, — улыбнувшись, сказал Мбойя.
 — Можно и такие, — невозмутимо обронил Малыш.
 — Да ну?
 — Конечно, ты не станешь моложе, но я могу сделать чип, который заглушит все твои боли и недомогания.
 Мбойя щелкнул пальцами.
 — Так просто? — спросил он, по-прежнему улыбаясь.
 — Нет, — сказал Малыш. — Я должен буду поговорить с твоим врачом, выяснить, что у тебя не в порядке, какие мускулы деградировали, словом, изучить всю медицинскую информацию. Только тогда я смогу это сделать. — Помолчав, Малыш добавил: — Ну и конечно, он должен будет их тебе имплантировать. Я всего лишь техник, а не хирург.
 — Как долго ты собираешься пробыть на Моцарте? — спросил Мбойя. — Если мне удастся поднакопить деньжат, то считай, что у тебя есть еще один клиент.
 Малыш пожал плечами.
 — Зависит от того, как пойдут дела, — сказал он, делая очередной глоток пива. — Я поместил несколько объявлений, теперь остается ждать результата.
 — Может быть, я смогу познакомить тебя с местными достопримечательностями, пока ты здесь, — предложил Мбойя. — Хотя здесь мало что можно посмотреть.
 — Согласен. Но есть кое-что, на что я хотел бы взглянуть, — ответил Малыш после некоторого размышления.
 — Ну? И что же это?
 — На соседней планете я слышал, что у вас здесь есть кто-то, кто способен предвидеть будущее, говорят, ее зовут Пророчица. — Он помолчал. — Вот бы ее повидать.
 — Зачем?
 — Я бы с ней посоветовался относительно вложения денег. А может, удалось бы продать ей парочку изготовленных мною чипов.
 — Ладно, — ответил Мбойя, — иногда я встречаю ее. Могу передать при случае твое предложение и посмотреть, заинтересуется ли она. — Он оглядел Малыша и глубокомысленно добавил: — Не вижу причин, почему бы ей не заинтересоваться. Я хочу сказать: ведь знание того, что завтра придется вставать с похмелья, не поможет этого похмелья избежать.
 — Понимаю, — сказал Малыш. Он заметил, что кружка Мбойи уже пуста. — Не возражаешь, если я закажу нам еще по одной.
 — Спасибо, — сказал Мбойя. — Очень признателен.
 Малыш подал бармену знак.
 — Кроме посещений казино в квартале отсюда, как еще развлекаются местные жители?
 — Это сельскохозяйственная планета, — улыбнувшись, ответил Мбойя. — Здесь ведут разговоры о посадках, удобрениях и погоде. Больше всего о погоде. Изредка они устраивают что-то похожее на родео. Вот, пожалуй, и все.
 — Не слишком захватывающе, — покривился Малыш.
 — Если тебе хочется пощекотать нервы, то отправляйся на Каллиопу или, скажем, Конфуций.
 — А ты на них бывал?
 — Раз или два, — ответил Мбойя.
 — Черт возьми, какие дела могут быть у фермера на Конфуции? — удивился Малыш.
 В этот момент бармен принес их пиво.
 Мбойя помолчал, изучая Малыша.
 — Разве я говорил, что я фермер?
 — Да, полагаю, ты не фермер, — согласился Малыш. — А чем же ты занимаешься?
 Мбойя выразительно пожал плечами.
 — Всем понемногу. Несколько сделок здесь, несколько сделок там.
 — А как давно ты на Моцарте?
 — Месяцев шесть. Довольно приятная планета. Как ты уже заметил, немного скучноватая, зато отличный климат, а жители дружелюбны, и твои деньги здесь дольше сохранятся. — Помолчав, он добавил: — Эта планета не хуже других, а возможно, и лучше большинства из них.
 — А где ты родился? — спросил Малыш, взяв новую кружку пива и делая глоток.
 — На задворках Республики, — сказал Мбойя, не скрывая презрения. — На маленькой планете, называющейся Дальний Лондон. — После небольшой паузы он добавил: — Я решил, что на Внутренней Границе человек с моими способностями пойдет гораздо дальше.
 — А в чем заключаются твои способности?
 — Ты будешь смеяться.
 — Да нет, что ты.
 Мбойя пожал плечами.
 — В данный момент я занимаюсь борьбой с сельскохозяйственными вредителями.
 — Сельскохозяйственными вредителями? — удивленно переспросил Малыш.
 — Если у тебя есть проблемы с вредителями, ты посылаешь за мной, и я избавляю тебя от них.
 — Ладно, по крайней мере я понял, почему ты выбрал сельскохозяйственную планету, — сказал Малыш. — У них здесь для тебя наверняка уйма работы.
 — Да, скучать не приходится, — согласился Мбойя, допив свое пиво и поставив пустую кружку на стол.
 — Не хочу тебя обидеть, но звучит все же довольно скучно, — сказал Малыш.
 — А мне это доставляет удовольствие, — ответил Мбойя.
 — Каждому свое.
 — Верно, — согласился Мбойя. — Я, например, считаю, что можно свихнуться, если целыми днями сидеть и корпеть над компьютерными чипами.
 — Ну в этом я с тобой согласен, — ответил Малыш. — Именно поэтому я решил пройтись по городу и немного развеяться.
 — Боюсь, с этим тебе на Менуэте не повезло, если только ты не любитель азартных игр, — пробормотал Мбойя.
 — Слушай, а ведь Пророчица при желании запросто могла бы сорвать банк.
 — Сомневаюсь, что ей позволят играть, — ответил Мбойя.
 — Она настолько хороша в своем деле?
 — Если бы ты владел казино, то рискнул бы это проверить? — поинтересовался Мбойя.
 — Вообще удивительно, какого черта кто-то вроде нее торчит на такой планете, — сказал Малыш.
 — Похоже, она тебя очень интересует, — заметил Мбойя.
 — Она представляется мне весьма загадочной личностью, — ответил Малыш. — И кроме того, все же хотелось бы посоветоваться относительно вложения денег.
 — А что конкретно ты о ней слышал?
 — Только то, что некоторые полагают, будто бы она способна предвидеть будущее, — ответил Малыш.
 — И все?
 — Нет, слышал еще несколько баек о том, что раньше ее звали Пифией, но я не верю в это. — Малыш наблюдал, прореагирует ли Мбойя хоть как-то на это его заявление. Реакции не последовало. — Черт, каждому известно, что несколько лет назад Айсберг убил Пифию.
 — Айсберг! — воскликнул Мбойя. — Да это великий человек!
 — Ты слышал о нем?
 — Кто же о нем не слышал? — ответил Мбойя. — Он ведь легендарная личность. — После небольшой паузы он добавил: — Хотел бы я с ним как-нибудь встретиться, если он, конечно, еще жив.
 Малыш посмотрел на пустые кружки и спросил:
 — Еще по одной?
 — Достаточно, — сказал Мбойя. — Пожалуй, я пройду квартал и попытаю счастья в рулетку.
 — А мне рулетка не особенно нравится, — заметил Малыш. — Все зависит от воли случая.
 — Да я и сам не очень большой любитель, — признался Мбойя. Внезапно он усмехнулся: — Но, как я уже говорил, это — единственное развлечение в городе.
 — Удачи, — пожелал Малыш.
 — Может, присоединишься? — предложил Мбойя, поднимаясь из-за стола. — У них там есть блэкджек, покер и джабоб.
 — Возможно, и загляну попозже, — пообещал Малыш. — Сперва пропущу еще кружечку пивка. Сегодня днем я неплохо выспался, поэтому впереди у меня полно времени.
 — Ладно, спасибо за пиво, мистер Кайман, — сказал Мбойя. — Полагаю, ты позволишь мне отплатить любезностью за любезность, если заглянешь в казино до того, как я его покину.
 — Договорились.
 Мбойя усмехнулся:
 — Будем надеяться, что к твоему приходу я еще не успею все спустить.
 — На один из твоих золотых зубов, я думаю, можно будет купить лучшую бутылку из местных погребов.
 Мбойя рассмеялся и вышел в сгустившиеся сумерки, Малыш же взял свою кружку и направился к бару.
 — Еще одну, — сказал он.
 — Пожалуйста, — ответил бармен, ставя перед ним полную кружку.
 — Интересный парень этот Мбойя, — заметил Малыш. — Он частенько сюда заходит?
 — О, он приходит сюда всякий раз, как его посылает босс, — ответил бармен. — Но я никогда раньше не слышал, чтобы он называл себя Мбойя.
 — Значит, это не настоящее его имя?
 Бармен пожал плечами.
 — Кто его знает, может быть, и настоящее, но на Внутренней Границе он больше известен как Черная Смерть.
 — Черная Смерть? — переспросил Малыш.
 — Судя по тому, как вы сидели и болтали, я решил, что это твой приятель.
 Малыш покачал головой.
 — Он просто подошел и представился. Сказал, что занимается борьбой с вредителями.
 Бармен захихикал.
 — Ну да, это отчасти верно.
 — Что значит отчасти?
 — Он телохранитель Пророчицы.

 ГЛАВА 15

 Малыш еще с полчаса просидел в баре, потягивая пиво и хмурясь, потом решил отправиться в казино.
 Казино занимало большой зал, гораздо больший, чем у Айсберга на Последнем Шансе. Здесь стояло с полдюжины столов для блэкджека, четыре стола для покера, пара рулеточных, стол для игры в кости, бильярдный стол, было два места для игры в джабоб и еще какой-то, незнакомой ему игры инопланетян.
 Когда Малыш вошел, в казино было довольно малолюдно. За игорными столами расположилось человек пятнадцать мужчин и женщин, и не было видно ни одного инопланетянина. Малыш сразу же приметил Мбойю, в одиночестве делавшего ставки за одним из рулеточных столов, и направился прямо к нему.
 — Привет, Нэйл, — сказал тот, дружелюбно улыбнувшись. — Я рад, что ты все же решил зайти.
 — Просто больше нечего делать, — ответил Малыш, пожимая плечами. — Между прочим, должен ли я называть тебя мистер Мбойя или мистер Смерть?
 Мбойя рассмеялся.
 — Зови меня Джэймс.
 — Но все же, ты — Черная Смерть? — настаивал Малыш.
 — Некоторые люди меня так называют, — согласился Мбойя, задумчиво глядя на стол, и, наконец решившись, поставил пару жетонов на «нечет» и один на «красное».
 — Вижу, ты не любишь рисковать, — заметил Малыш.
 — Вероятность проиграть, поставив на единственную цифру, тридцать пять к одному, — ответил Мбойя. — Приходя сюда, я не особо надеюсь выиграть, но я предпочитаю растягивать удовольствие на пару часов, а не просаживать все разом.
 — А почему ты вообще здесь торчишь?
 — Мне нравятся азартные игры. А где, по-твоему, я должен быть?
 — Да будет заливать! Ведь тебе дали задание прийти сюда?
 — Я тебе заливаю? — непринужденно переспросил Мбойя. — Не вижу причины, почему бы мне не поразвлечься.
 — Она посылает тебя побеседовать с каждым вновь прибывшим на Моцарт? — спросил Малыш.
 — Нет, — ответил Мбойя, наблюдая за вращающимся колесом. — Только с теми, кто представляет для нее интерес.
 — Странно, с чего это у нее появился интерес ко мне?
 Мбойя пожал плечами.
 — Кто знает, что заставляет ее проявлять интерес к тому или другому или почему она делает то, что делает? — Тут он разразился проклятиями, так как выпало «чет» и «черное». — Черт! Слушай, ну ты видел, чтобы так не везло! Я четыре раза подряд ставил на «черное» и все четыре раза выпадало «красное»… а как только я поставил на «красное», тут же выпало «черное». Я сказал бы, что все это подстроено, если бы не был на сто процентов уверен в обратном.
 — А что вселяет в тебя такую уверенность? — поинтересовался Малыш.
 — Да то, что в противном случае ни один человек, имеющий отношение к этому казино, не дожил бы до завтрашнего утра, — абсолютно серьезно ответил Мбойя. — И они это знают.
 Он вновь принялся изучать ситуацию, решая, на какой номер поставить, в конце концов пожал плечами и поднялся.
 — Думаю, с рулеткой на сегодня надо завязывать. Время поискать способ спустить оставшиеся деньги помедленней.
 Он указал на незанятый бильярдный стол.
 — Нэйл, ты когда-нибудь играл в пул?
 — Как-то попробовал.
 — Отлично, — сказал Мбойя, направляясь к бильярдному столу и изучая его зеленую поверхность. — Не хочешь сыграть пирамидку по маленькой, просто чтобы сделать жизнь интересней? Я вовсе не жулик, — уверил его Мбойя, видя, что Малыш колеблется.
 — Я верю. Но это будет нечестно, потому что ты не сумеешь победить.
 Мбойя усмехнулся.
 — Ладно, теперь мне нет необходимости говорить тебе то же самое.
 — Но это правда.
 — Мне вроде бы послышалось, что ты играл всего несколько раз.
 — Верно.
 — В таком случае почему я должен проиграть?
 — Хочешь верь, хочешь нет. — Внезапно Малыш пожал плечами и улыбнулся. — Сто кредиток партия, идет?
 — Звучит заманчиво, — ответил Мбойя, выбирая кий и натирая его кончик мелом.
 — Но помни, я тебя предупредил, — сказал Малыш, тоже взяв кий и подходя к столу.
 — Восхищаюсь твоей уверенностью. Разбивай. Уверенность Малыша, как он и предполагал,
 блестяще подтвердилась. Чипы, вживленные в глаза, давали ему информацию о малейшей неровности на поверхности стола, а другие чипы позволяли выполнять удары с филигранной точностью и наклоняться над столом далеко вперед без боязни потерять равновесие. Он с легкостью одержал три победы подряд и выставлял шары для четвертой игры, когда Черная Смерть предложил закончить и вытащил из бумажника три банкноты по сто кредиток.
 — Тебе следует бросить свой бизнес с чипами и профессионально заняться бильярдом, — уныло заявил он, выложив деньги на стол.
 — Возможно, когда-нибудь я так и сделаю, — ответил Малыш, забирая их и засовывая в свой бумажник.
 Мбойя подал знак официанту, сновавшему по залу, принимая заказы.
 — Пару пива, пожалуйста, — сказал он, когда официант приблизился к ним. Мбойя потер бровь и повернулся к Малышу. — Пойдем присядем. Проиграть сначала в рулетку, а потом в бильярд, после таких трудов поневоле начнешь испытывать жажду.
 — У тебя с самого начала не было ни одного шанса, — заметил Малыш, следуя за ним к свободному карточному столу.
 — Я понял это где-то после пятого удара, — согласился Мбойя, криво усмехнувшись. — Не знаю, где ты научился так играть, и к тому же у тебя чертовски своеобразный стиль. Кто тебя этому научил?
 Эта тирада заставила Малыша улыбнуться.
 — Сомневаюсь, что за всю жизнь я сыграл больше полдюжины партий.
 — Никогда в это не поверю! — воскликнул Мбойя.
 — Какой смысл мне врать? Я же не стал тебя обманывать относительно твоих шансов и сразу предупредил, что собираюсь победить.
 — Да, тут я сам виноват, — признал Мбойя. — Но я же не знал, что ты столь силен.
 — Ты много чего обо мне не знаешь, — заметил Малыш и, помолчав, добавил: — Этого не знаешь ни ты, ни твой босс.
 — В общем-то я и не рассчитываю, что ты мне доверишься, — с улыбкой сказал Мбойя.
 Малыш покачал головой.
 — Все, что она хочет узнать, она может спросить непосредственно у меня.
 — Нэйл, это не в ее привычках.
 — В таком случае ей придется их изменить, — твердо сказал Малыш.
 Такой ответ, похоже, позабавил Мбойю.
 — Она не меняет своих привычек ради других, наоборот, они меняют свои ради нее.
 — Почему?
 — Потому, что она Пророчица. — Он помолчал. — А почему ты так стремишься с ней встретиться?
 — Я уже говорил.
 — Я помню, — сказал Мбойя. — Я только надеялся, что ты предпочтешь сказать мне правду.
 — Не хочешь ли ты сказать, что я лжец?
 — Вовсе нет, — спокойно ответил Мбойя. — Если бы я назвал тебя лжецом, ты бы, возможно, обиделся, и тогда мне пришлось бы тебя убить, а ты выглядишь таким симпатичным молодым человеком.
 — Может статься, что убить меня гораздо сложнее, чем тебе кажется, — заметил Малыш.
 — Очень может быть, — согласился Мбойя, — но я убил множество людей, убить которых оказалось намного сложнее, чем я первоначально полагал, однако заметь: мертвы они, а не я. — Немного помолчав, он добавил: — Может быть, переменим тему, прежде чем во мне проснется интерес к тому, насколько трудно в действительности тебя убить.
 — Давай, — согласился Малыш. — Я не собираюсь с тобой ссориться. Ты же на службе. — После короткой паузы он добавил: — Конечно, там, в баре, ты мне солгал.
 — Почему это ты так решил?
 — Ты сказал, что занимаешься борьбой с вредителями.
 — Так оно на самом деле и есть, — подтвердил Мбойя. — Именно поэтому я сейчас здесь и нахожусь, чтобы разобраться, насколько большим вредителем ты являешься и какие против тебя следует предпринять меры.
 — Говорю ж тебе, я всего лишь продаю компьютерные чипы.
 — Я слышал, что ты мне говорил, но я не поверил тебе тогда, не верю и сейчас.
 — Закажи мне чипы, и ты убедишься, что ошибаешься. — Малыш улыбнулся. — Хочешь, я улучшу твое умение играть в бильярд?
 Наконец появился официант с их пивом, и Мбойя бросил ему на поднос пару монеток.
 — Они производят множество качественны продуктов здесь, на Моцарте, — заметил Мбойя с недовольной гримасой опорожнив наполовину свою кружку, — но пиво, увы, не принадлежит к их числу.
 — Заказывай импортное.
 — Нужно быть патриотом. Раз уж я работаю здесь, я хочу поддерживать местную индустрию.
 Малыш посмотрел на него с удивлением.
 — Ты странная разновидность киллера.
 — Ладно, если уж развивать эту тему, то ты странная разновидность кочующего торговца, — парировал Мбойя.
 Малыш посмотрел на него.
 — Я в чужие дела не лез, — ответил он. — Это ты первый меня разыскал.
 — Такая у меня работа.
 — Это ты так говоришь, — ответил Малыш. — Я всего лишь хочу знать, почему она мной заинтересовалась.
 Мбойя усмехнулся.
 — Мне-то какое до этого дело?
 — Твоя задача защищать ее, правильно?
 — Нет.
 — Бармен сказал, что ты ее телохранитель.
 Мбойя покачал головой.
 — Ей не нужны телохранители. Я всего лишь ее глаза и уши, когда, как это бывает чаще всего, она занята другими делами.
 — А чем она занята?
 — Разными делами.
 — А поконкретней нельзя?
 — Вообще-то это мне полагается задавать вопросы.
 — Но я не обязан на них отвечать.
 — Нет, — согласился Мбойя. — Однако ты сильно облегчишь мою работу, если все-таки ответишь.
 Малыш наконец тоже отпил большой глоток из своей кружки и опять принялся разглядывать Мбойю.
 — С чего это я должен стараться облегчить тебе работу?
 — С того, что когда у меня не ладится работа, то сразу же портится характер, — сказал Мбойя. — Поверь мне, если я буду в плохом расположении духа, то совсем тебе не понравлюсь.
 — После всего услышанного я сомневаюсь, что тебе вообще удастся мне понравиться.
 Мбойя бросил на него внимательный, изучающий взгляд.
 — Нэйл, мне кажется, что ты кое-что забыл мне рассказать.
 — Например?
 — Не знаю. Но большинство людей не разговаривает со мной таким образом, если у них нет козыря в рукаве.
 — Какие у меня козыри, это мое дело, — ответил Малыш. — И не называй меня больше Нэйлом.
 — А я думал, тебя так зовут.
 — Звали когда-то. Теперь я Кремниевый Малыш.
 — Никогда про такого не слышал.
 — Еще услышишь. Обещаю.
 — Значит, ты решил, что сумеешь заработать себе имя, захватив Пророчицу, угадал? — спросил Мбойя. Высказанная мысль, по-видимому, позабавила его самого. — Малыш, прислушайся к моему совету и забудь про нее. Выслеживай, если хочешь, Танцующего на Могиле или Ящерицу Маллоя. Кто знает? Если повезет и ты застанешь их в трудную минуту, возможно, тебе и удастся остаться в живых.
 — Я прилетел на Моцарт не для того, чтобы кого-нибудь захватывать, — ответил Малыш. — Я здесь лишь для того, чтобы сделать приличный бизнес на чипах.
 — А, вот теперь я понял! — воскликнул Мбойя, усмехнувшись. — Мы все про тебя услышим, потому что ты собираешься стать самым известным в Галактике странствующим торговцем.
 — Обо мне услышат, потому что всегда найдется кто-нибудь вроде тебя, кто не захочет воспринимать меня всерьез, — сказал Малыш. — И это будет для него роковой ошибкой.
 — Отлично, я обязательно приму это к сведению, — сказал Мбойя. Он замолчал, опять принявшись разглядывать Малыша. — Между прочим, где весь этот кремний, который превращает тебя в Кремниевого Малыша?
 — На месте.
 — Это хорошо. Ты ведь специализируешься на имплантах, правильно?
 — Да.
 — Отлично. Ты ведь простишь меня, если я не грохнусь прямо сейчас в обморок от страха? — сказал Мбойя.
 — Я прощаю тебя, — серьезно ответил Малыш. Мбойя поставил свой стакан на стол.
 — Ты забавный паренек. Я не держу на тебя зла и желаю тебе долгой счастливой жизни.
 — Спасибо. Я надеюсь насладиться ею.
 — В таком случае прислушайся к моему совету и не ищи…
 Внезапно Мбойя замер, устремив взгляд на дверь.
 — Что-то случилось? — спросил Малыш, оборачиваясь.
 Три человека в неброской одежде, карманы которой оттопыривало оружие, вошли в казино, но, вместо того чтобы направиться к игорным столам, разделились и начали окружать Мбойю.
 — Пора браться за работу, — покривился тот.
 Он встал и пошел им навстречу, остановившись футах в двадцати от вошедших.
 — Я полагал, что мне удалось втолковать вам, что вы здесь нежеланные гости, — сказал он, обращаясь в основном к человеку, стоявшему в центре.
 — Да помню я, что ты мне говорил, — ответил тот.
 — С прошлой недели ничего не изменилось. Вас по-прежнему не приглашали на Моцарт.
 — Кое-что все-таки изменилось, понял? — сказал человек, усмехаясь. — На этот раз я не один.
 — Ничего не изменилось, — повторил Мбойя. — Думаю, вам троим следует развернуться и поспешить обратно в космопорт.
 — Не надейся.
 — Ладно, я не могу заставить вас вести себя благоразумно, — сказал Мбойя, пожимая плечами. — Я могу лишь дать совет.
 — Ты знаешь, с какой целью мы прилетели, — гнул свое мужчина. — Где она?
 — Кто?
 — Довольно игр, — сказал мужчина. — Нам нужна Пророчица.
 — Пророчица? — переспросил Мбойя. — Никогда про такую не слыхал.
 — Если нам придется убить тебя, чтобы добраться до нее, мы это сделаем.
 — К чему все эти неуместные разговоры про убийства? — вежливо спросил Мбойя. — Здесь маленькая мирная планета.
 Мужчина ухмыльнулся.
 — Если это такая мирная планета, то какого рожна ты тут делаешь?
 — Охраняю покой, — ответил Мбойя.
 — В последний раз тебя спрашиваю, — повысил голос мужчина. — Где она?
 — Не твое дело, — сказал Мбойя. — А теперь я задам тебе вопрос.
 — Да?
 — До пяти считать умеешь? У тебя осталось ровно столько секунд, чтобы убраться отсюда.
 Мужчина бросил на него короткий пристальный взгляд и, как и два его подручных, полез за оружием. В руках Мбойи, как по волшебству, появился акустический пистолет, и двое из чужаков повалились как снопы прежде, чем успели вытащить свои пушки. Повернувшись к третьему, Мбойя заметил, что тот ранен; его левый рукав тлел после выстрела лазерного пистолета. Головорез успел сделать торопливый выстрел наугад в направлении Мбойи и упал долей секунды позже, сраженный метким выстрелом Черной Смерти.
 — Эй, кто-нибудь, сходите за полицией! — приказал Мбойя не допускающим возражений тоном. Большинство посетителей во время стрельбы попадали на пол и теперь с опаской стали подниматься на ноги. Двое из них торопливо вышли.
 — Полагаю, мне следует тебя поблагодарить, — сказал Мбойя, повернувшись к Малышу, который по-прежнему держал в руке лазерный пистолет, — но было глупо ввязываться в это. Какого черта ты это сделал?
 — Хотел убедиться, что быстрее тебя, — сказал Малыш. — Я победил.
 — Ты стрелял в человека, которого в глаза не видел раньше, только ради того, чтобы убедиться, что быстрее меня? — с недоверием переспросил Мбойя.
 — Правильно.
 — Кое-кто может посчитать это покушением на убийство.
 — Если они арестуют меня, то, несомненно, будут обязаны арестовать и тебя тоже, — ответил Малыш. — Ты думаешь, они пойдут на это?
 Мбойя одарил его долгим пристальным взглядом.
 — Да, с тобой нужно держать ухо востро.
 — Угу.
 — Скольких человек ты убил?
 — Пока ни одного, — признался Малыш. — Но я чувствую, что, когда дело дойдет до этого, получу удовольствие.
 — Готов поспорить, что да, — сказал Мбойя и, помолчав, добавил: — Тебе бы лучше унести свою задницу подальше от этого места. Возвращайся в отель, а я сам разберусь с властями.
 Малыш согласно кивнул и направился к выходу. У порога он аккуратно обошел распростертые на полу тела. Уже взявшись за ручку двери, он повернулся к Мбойе.
 — Я все-таки был быстрее тебя.
 — Однако ты не убил его, — заметил Мбойя. — Ты промахнулся.
 — Я настрою чипы и в следующий раз буду точнее.
 — Будь на его месте я, то другого раза у тебя бы уже не было. Ты застал его врасплох. Он следил за мной, когда ты стрелял. — После небольшой паузы Мбойя добавил: — Теперь, когда я знаю, на что ты способен, тебе не удастся застать меня врасплох.
 — А я и не собираюсь этого делать. Если нам когда-нибудь придется сразиться, то это будет честная схватка.
 — Ладно, твои слова успокоили меня, — хмыкнул Мбойя.
 Малыш по-прежнему медлил, стоя в дверях.
 — Как ты думаешь, теперь она захочет со мной встретиться? — наконец спросил он.
 — Не знаю.
 — Напомни ей, что они прилетели, чтобы убить ее.
 — Мне нет необходимости напоминать ей, — ответил Мбойя. — Именно поэтому я и ушел из ресторана сюда. Она знала, что они собираются появиться.
 — Все равно напомни, — сказал Малыш. — Мне все же хочется получить совет относительно инвестиций.
 — Не сомневаюсь в этом.
 Малыш услышал какую-то суматоху. В сопровождении двух игроков приближался наряд полиции, и он решил, что самое время последовать совету Мбойи и вернуться в отель. Оставаясь здесь, он не становился ближе к Пророчице, а результатом рекламы может стать такое количество заказчиков, что ему не придется искать поводов остаться на планете на две или три недели.
 — Я остановился в «Мэнор Хаус», — напомнил он напоследок Мбойе.
 — Знаю.
 — Буду ждать от тебя известий.
 — Обязательно.
 Малыш посторонился, пропуская полицейского и сопровождавших его игроков, и направился в гостиницу.
 Вечер выдался богатым на события. Он познакомился с человеком, который работает на Пророчицу, стал свидетелем перестрелки. По существу, он сам в ней участвовал, и мощная струя адреналина, выброшенная в кровь, давала о себе знать. Он все еще ощущал сильнейшее возбуждение и теперь знал наверняка, чем займется, после того как закончит это дело с Пророчицей. Он поднялся на лифте к себе в комнату и прямо в одежде плюхнулся на кровать. Малыш обещал себе, что те менестрели, которые странствуют от планеты к планете, распевая песни о Сантьяго, Стремительном Олене и Айсберге, когда-нибудь точно так же сложат песню и о нем — Кремниевом Малыше.

 ГЛАВА 16

 Малыш завтракал в ресторанчике напротив гостиницы, когда там появился Мбойя и сразу же направился к его столику.
 — Она встретится с тобой, — сказал он.
 — Когда? — поинтересовался Малыш.
 — Прямо сейчас.
 — Подожди немного, я закончу завтрак, и мы пойдем.
 — Считай, что ты его уже закончил. Ты не должен заставлять Пророчицу ждать.
 — Ничего, подождет, — сказал Малыш, положив в рот следующий кусок и глубокомысленно его пережевывая.
 — Если ты рассчитываешь подобным образом произвести на нее впечатление, то напрасно теряешь время, — заметил Мбойя. — В ее глазах ты не важнее козявки.
 — Ты для нее, возможно, и не важнее козявки. Я — другое дело.
 — С чего это ты так о себе возомнил? — не скрывая раздражения, поинтересовался Мбойя.
 — А с того, что козявкам не посылают приглашения на встречу. — Малыш еще несколько минут продолжал жевать под нетерпеливым взглядом Мбойи, после чего перешел к кофе. Наконец он встал, бросил пару рублей Нового Сталина на стол и направился к выходу. — Отлично. Теперь можем идти.
 Он сел в машину Мбойи, и секундой позже они уже мчались на юг. Вдоль обочины одно фермерское хозяйство сменяло другое. Наконец они остановились около дома на берегу небольшого пруда, на первый взгляд ничем не отличавшегося от дюжины других, мимо которых они только что проехали.
 — Охраны нет, — заметил Малыш.
 — Она не нуждается в охране.
 — Даже в тебе?
 — Даже во мне.
 — Ладно, тогда пошли.
 — Она хочет поговорить с тобой с глазу на глаз. Я буду ждать тебя здесь.
 — Где мне искать ее? — спросил Малыш, выбираясь из машины.
 — Откуда мне знать?
 Малыш пожал плечами и встал на движущуюся дорожку, позволив ей доставить себя от машины до входа, и подождал, пока откроется дверь. Осмотревшись, он не заметил ни следящих камер, ни сканеров для идентификации сетчатки глаза — вообще никаких признаков охранных систем. В этот момент дверь скользнула в сторону, и он вошел в овальный холл.
 — Я здесь, — донесся женский голос. Малыш прошел в большую комнату с окном во всю стену, сквозь которое открывался вид на пруд.
 Пенелопа Бейли расположилась в экзотического вида кресле, инкрустированном ценными породами дерева с неизвестной Малышу планеты. Она оказалась стройной блондинкой, одетой в белое платье свободного покроя. Малыш решил для себя, что ее можно было бы считать довольно привлекательной. Но во всем облике девушки совсем не ощущалось кокетства и было очень немного человеческого. В ее глазах было нечто неуловимое: даже когда она смотрела на него, казалось, что она разглядывает что-то далеко за его спиной, что-то такое, что может видеть одна лишь она.
 — Добро пожаловать, мистер Кайман, — сказала Пенелопа, и Малышу почудилось, что даже ее голос доносится откуда-то издалека, как если бы ее мысли витали где-то в другом месте.
 — Доброе утро, Пророчица, — ответил Малыш.
 — Присядьте.
 — Куда?
 — Куда пожелаете.
 — Спасибо, — сказал Малыш, усаживаясь на кушетку, покрытую металлизированной тканью, переливавшейся всеми цветами радуги, когда на нее падало солнце.
 Внезапно Пенелопа быстро подвинулась и взмахнула над головой правой рукой.
 — Что-то случилось? — спросил Малыш.
 — Нет.
 — Кажется, вам неудобно, — заметил он.
 — Вас легко разгадать, мистер Кайман, — сказала она, и в ее улыбке при этом было очень мало человеческого.
 — Не уверен, что понимаю, о чем вы говорите.
 — Вы знаете, почему я изменила позицию, так зачем же притворяться?
 — У меня нет ни малейшего представления о том, зачем вам понадобилось так дергаться, — ответил Малыш.
 Она покачала головой, по-прежнему улыбаясь, ее глаза все так же были устремлены куда-то вдаль.
 — Вы пришли, чтобы спросить моего совета, мистер Кайман, и при этом отказываетесь быть откровенным.
 — Напротив, я абсолютно искренен.
 — Нет, мистер Кайман. — Она встала и подошла к окну. — Я знаю, что вас послали на Моцарт разыскать меня, и знаю, что вы посланы не этим странным клоуном, называющим себя Помазанным. — Помолчав, она продолжила: — Значит, пославший вас знал меня еще задолго до того, как я стала Пророчицей. На данный момент из встречавшихся со мной остались в живых только двое и один из них удалился от дел. — Она повернулась к Малышу, их глаза встретились, но казалось, Пророчица рассматривала что-то за его спиной. — Вас послал Карлос Мендоса, который также известен под прозвищем Айсберг, а так как он не стал бы вас посылать сюда, не объяснив, кто я такая, то вы должны знать, что когда я совершаю внезапные движения или другие непонятные на первый взгляд действия, то я манипулирую различными вариантами будущего.
 Малыш долго молча смотрел на нее.
 — Вы в точности такая, как он вас описывал, — наконец ответил он.
 — Я принимаю это как высокую похвалу, — сказала она. — Из всех противостоящих мне он единственный во всей Вселенной человек, которого я боялась.
 — Вы по-прежнему его боитесь? — спросил Малыш.
 Она покачала головой.
 — Нет, уже нет.
 — У вас нет никаких причин для этого. Он теперь толстый старик, к тому же заметно прихрамывающий.
 — Этой хромотой его наградила я лет, наверное, двадцать назад, — заметила Пророчица, по-прежнему глядя куда-то вдаль.
 — Тогда почему же вы не убили его?
 — Я была очень маленькой, — ответила Пенелопа. — Я думала, что он умрет от ранений, и хотела, чтобы он посильнее страдал перед смертью.
 Малыш только собирался сказать, что он по этому поводу думает, как она вдруг подняла руку.
 — Что случилось? — спросил он.
 — Смотрите, — сказала она, указывая на противоположный берег пруда.
 — Куда я должен смотреть? — спросил он, глядя сквозь окно.
 — Видите вон того маленького зверька, высунувшегося из своей норы? — спросила она, не отрывая при этом взгляда от Малыша.
 — Да. Такого грязно-рыжего цвета.
 — Смотрите внимательно.
 Спустя несколько секунд устремившаяся вниз птица схватила зверька в когти и полетела прочь.
 — Вы знали, что это должно было случиться.
 — Я знаю все, что должно случиться, — сказала она. — Я Пророчица.
 — Вы могли спасти этого грызуна?
 — Конечно. Существует бесконечное множество вариантов будущего. В некоторых грызун вовремя успевает заметить птицу и прячется в нору. В других внимание птицы чем-то отвлекается и она не замечает зверька.
 — А как вам удается управлять всем происходящим?
 Пенелопа вновь улыбнулась, но оставила вопрос Малыша без ответа.
 — Мистер Кайман, не желаете ли выпить чего-нибудь прохладительного? — спросила она. — Сегодняшний день обещает быть жарким.
 — Почему бы вам не сделать его попрохладней? — поинтересовался Малыш.
 — Дом оборудован системой микроклимата, — ответила Пророчица. — И кроме того, у меня есть множество дел поважней этого.
 — В таком случае я, пожалуй, выпью воды.
 — Тогда пошли, — сказала она и повела его по коридору, в котором царил полумрак, на кухню.
 — У вас совсем нет слуг? — спросил Малыш, разглядывая кухонное оборудование.
 — У меня их миллионы, — ответила она, подставляя стакан под кран. — Холодная, — сказала она негромко, и из крана полилась вода, когда стакан наполнился, она сказала: — Хватит. — Вода отключилась, и Пророчица передала стакан Малышу.
 — Спасибо, — сказал он и осушил стакан одним глотком.
 — Если не возражаете, мистер Кайман, пойдемте в сад, посидим в тени деревьев.
 — Вы уверены, что хотите выйти наружу? Ведь вы говорили, что дом оборудован системой кондиционирования.
 — У меня есть определенные не очень приятные воспоминания, о которых вам наверняка известно, из-за которых я не люблю находиться в замкнутом пространстве, — сказала она, выходя в тень внутреннего дворика.
 Малышу сразу же вспомнились астероиды и пыль на орбите вокруг Альфы Крепелло.
 — Да, я вас понимаю.
 Он уселся на деревянную скамейку, а она села напротив на точно такую же скамейку в десяти футах от него, затем внезапно встала.
 — Что случилось? — спросил Малыш.
 — Ничего страшного, мистер Кайман.
 — Тогда почему…
 Она улыбнулась.
 — Одно событие, которое не имеет к вам абсолютно никакого отношения, должно произойти на планете под названием Чероки. Прошлое, мистер Кайман, единственно и неизменно, но существует огромное количество вариантов будущего. Во всех будущих, в которых я оставалась сидеть, событие, о котором я говорю, не произошло бы. А в нескольких из тех, где я стою, оно еще может случиться.
 — Но как тот факт, что вы стоите или сидите на Моцарте, может оказать влияние на происходящее за десятки световых лет отсюда? — поинтересовался Малыш.
 — У меня нет ответов на вопросы: как и почему это происходит, могу лишь заверить, что происходит. — Она немного помолчала. — Ну что, мистер Кайман, может быть, займемся нашими делами?
 — Именно для этого я здесь.
 Пророчица перевела на него взгляд, и на какое-то мгновение глаза сфокусировались именно на нем, а не на чем-то за его спиной. И Малыш, почувствовавший себя под ее взглядом не слишком уютно, сразу же решил, что гораздо приятней, когда она смотрит в будущее.
 — Вы должны простить меня, мистер Кайман, но я не совсем понимаю, какова цель вашего прилета.
 — А я-то думал, что вы знаете все.
 — Я знаю все разнообразие вариантов того, что произойдет в будущем, но я не знаю всего, что произошло в прошлом.
 — Это не имеет никакого значения.
 — Для меня это имеет значение. Так что, может быть, вы окажете мне любезность и расскажете, каким ветром вас занесло на Моцарт.
 — Если вы знаете будущее, то вы уже знаете, что я собираюсь сказать.
 — Вы можете назвать любую из сотен вещей, — ответила Пенелопа. — Вы вполне способны солгать, и, кроме того, вы довольно самовлюбленный человек. Однако я хочу услышать, что именно вы скажете.
 — Как вы сможете узнать, правду ли я говорю?
 — Я ведь уже знаю ответы на большинство вопросов, которые задам.
 — Тогда к чему спрашивать?
 — Чтобы определить, в какой степени вы заслуживаете доверия, мистер Кайман.
 — А почему это вас вообще должно беспокоить?
 — Всему свое время, мистер Кайман, — ответила Пенелопа, вновь устремив свой взгляд куда-то в глубь пространства — времени. — А теперь, пожалуйста, ответьте на мой вопрос.
 — Я прибыл на Моцарт для того, чтобы продавать компьютерные чипы.
 — Это формальный повод, — безмятежно сказала она, — но не истинная причина.
 — Ладно, — согласился Малыш, пожав плечами. — Меня послал сюда Айсберг.
 — Я знаю.
 — В таком случае что же еще вы хотите узнать?
 — Зачем он послал вас?
 — Он не верит, что кто-либо или что-либо способно вас убить, поэтому, когда он услышал, что Ад был уничтожен, то сразу понял, что вам удалось исчезнуть оттуда прежде, чем это произошло.
 — И что, Республика согласилась с ним?
 — Нет. — Малыш сделал паузу. — Айсберг считает их глупцами.
 — Он прав.
 — Как бы то ни было, он хочет знать, что вы собираетесь делать.
 — Конечно.
 — Не ваши ближайшие планы, — продолжил Малыш, — но ваши долгосрочные планы на будущее.
 — Я намереваюсь выжить в мире, который проявляет свою враждебность по отношению ко мне при каждой возможности, — ответила Пенелопа, сохраняя бесстрастное выражение.
 — Понятно, но из того, что я вижу, мне представляется, что выживание — последняя из проблем, стоящих перед вами, если, конечно, предположить, что у вас вообще могут быть проблемы.
 — Как и любой человек, я состою из плоти и крови, мистер Кайман, — ответила она, — и когда-нибудь я умру. — Внезапно она улыбнулась какой-то своей мысли. — Это произойдет не от вашей руки, мистер Кайман. Если вы вытащите оружие и попытаетесь выстрелить, о чем вы время от времени подумываете, то пистолет не выстрелит, а просто взорвется у вас в руке.
 — Я вовсе не собирался ничего подобного делать, — солгал Малыш.
 — Вы предупреждены, мистер Кайман. Ваша судьба в ваших руках.
 Малыш вытащил пистолет и внимательно его осмотрел.
 — Еще вчера вечером пистолет был абсолютно исправен, — задумчиво сказал он.
 — В миллионе случаев он будет исправно функционировать и сегодня утром, — заметила Пенелопа. — Но я не позволю осуществиться ни одному из этих будущих.
 Малыш последний раз посмотрел на свой пистолет, пожал плечами и сунул его обратно в кобуру.
 — А теперь я хочу задать вам вопрос, — сказал он.
 — Относительно вложения денег? — насмешливо спросила она.
 — Нет.
 — Задавайте свой вопрос, мистер Кайман.
 — Почему бы вам не сделать себя правительницей всей этой чертовой Галактики? Я не вижу никого, способного остановить вас.
 — Возможно, когда-нибудь я так и сделаю, — ответила она. — Сначала я должна закончить с некоторыми более неотложными делами.
 — Например?
 — Вы не поймете.
 — Давайте все же попробуем.
 Она посмотрела на Малыша, и по ее лицу пробежала презрительная усмешка.
 — Если бы вы могли видеть то, что вижу я, если бы вы попытались вникнуть в смысл этого, то скорее всего просто сошли бы с ума. Вот сейчас, когда мы разговариваем, на звездном корабле, держащем путь на Антарес, должна произойти авария; шахтер на Нельсоне-5 должен проложить штрек длиной в милю на запад от своего лагеря; политик на Нью-Родезии должен принять взятку; инопланетянин с Атрии должен получить по субпространственной связи послание с Ориона. Тысячи событий, которые должны произойти, и каждое строго определенным образом; миллионы вариантов будущего исчезают каждую наносекунду; и вы просите объяснить все это? Бедный маленький человечек, которого интересуют лишь набитое брюхо и толстый бумажник. Вы мечтаете о героических свершениях и благородных принцессах, а обречены на то, чтобы стать горсткой пыли в Галактике, которая и так уже переполнена пылью. — Она немного помолчала и закончила свою тираду: — Нет, мистер Кайман, я не думаю, что вы способны постичь мои цели и вникнуть в мои объяснения.
 Малыш бросил на нее быстрый взгляд.
 — Какими бы ни были ваши цели, вам необходим помощник, лучший, чем этот Джэймс Мбойя, — сказал он.
 — У вас на примете есть кандидат, способный заменить Черную Смерть? — поинтересовалась Пенелопа, и Малыш почувствовал, что она определенно над ним насмехается.
 — Он пред вами.
 — Я думала, что вы работаете на Айсберга.
 — Я работаю на победителей, — сказал Малыш. — А вы победитель.
 — Меня вполне устраивает Черная Смерть, — ответила Пенелопа.
 — Я лучше его.
 — Чем это?
 — Я быстрее и сильнее, чем он, — сказал Малыш. — И я могу сделать вас столь же быстрой и сильной.
 — С помощью своих чипов? — предположила она.
 — Верно. Вы уволите Мбойю и возьмете меня на его место, я буду для вас гораздо полезней.
 — Вы могли бы сделать, чтобы во мне осталось еще меньше человеческого, чем сейчас? — усмехнувшись, сказала она. — Это интересное предложение, мистер Кайман.
 — Вам даже не придется увольнять его. Я могу убить его, как только выйду из дома. Он ждет меня снаружи.
 — Но я совсем не хочу, чтобы вы убивали его, мистер Кайман. И мне не нужны чипы. — Она посмотрела на него, и во второй раз за время их беседы глаза Пророчицы сфокусировались на настоящем. — Я никогда не хотела быть прорицательницей, мистер Кайман. То, что вам представляется даром, мне слишком часто кажется проклятием. Я очень хотела бы быть такой же, как все остальные люди, но большую часть своей жизни вынуждена страдать и спасаться от преследования только потому, что не такая, как все. А теперь вы предлагаете мне стать еще более отличной от остальных? Придумайте что-нибудь получше.
 — Если вы хотите быть такой же, как все, то почему бы вам не поменять свой облик и не скрыться где-нибудь в Спиральном Рукаве или на Внутренней Границе? — спросил Малыш.
 — Потому, что я не такая, как все, — ответила Пенелопа. — Я не желала этого, но я не могу отрицать этот факт. Куда бы я ни направилась, где бы ни скрывалась, они все равно разыщут меня. Судьба очень жестока по отношению ко мне, мистер Кайман; теперь, когда я развила свои способности в полную силу, я собираюсь защищать себя, насколько смогу.
 — Вы можете защитить себя, скрывшись.
 — Я могу защитить себя, убедившись, что никто из ныне живущих или тех, кто еще родится, никогда больше не сможет причинить мне вреда, — ответила она. — Я сделаю все необходимое, чтобы обезопасить себя.
 — Включая уничтожение целых планет? — спросил Малыш.
 — Око за око, мистер Кайман, а на Аде было очень много глаз. Случившееся было правосудием, свершенным в грандиозных масштабах. — Она помолчала. — Вам следует помнить об этом, если захотите выступить против меня.
 — Я и не думаю против вас выступать, — сказал Малыш. — Наоборот, пытаюсь стать членом вашей команды.
 — Если я позволю вам служить мне, вы должны будете мне повиноваться беспрекословно.
 — Согласен.
 — Вам будут хорошо платить, но от вас будут также требовать выполнения многих вещей, которые могут показаться неприятными.
 — Вы только платите мне деньги и позвольте самому позаботиться об остальном, — сказал Малыш.
 — Первое, что я от вас потребую, — предать Карлоса Мендосу.
 — Я ожидал этого, — усмехнувшись, сказал Малыш.
 — Это вас не беспокоит?
 — Нет.
 — Несмотря на то, что он ваш друг?
 — Он по другую сторону баррикад. И у него нет шансов победить. Если я не выдам его вам, то это сделает кто-нибудь другой. Так зачем же мне упускать свою выгоду?
 Пенелопа глубокомысленно смотрела на него.
 — Вы выглядите очень практичным молодым человеком, Нэйл Кайман, — наконец сказала она. — Я думаю, вы можете доказать мне свою пользу способами, которые даже не в состоянии постигнуть.
 — В таком случае я нанят?
 — Нанят.
 — Но мы пока не касались вопроса оплаты, — заметил он.
 — Вы обнаружите, что я более чем щедра, — ответила Пенелопа. — И если проявите лояльность, то будете обладать таким могуществом, о котором раньше могли только мечтать.
 — Звучит заманчиво, — согласился Малыш. — Между прочим, я больше не Нэйл Кайман.
 — Ну?
 — Каждый попавший на Границу имеет право выбрать себе новое имя. Я — Кремниевый Малыш.
 Она улыбнулась.
 — Это очень живописное и производящее впечатление имя. Думаю, на первое время оно сойдет.
 — Вы планируете дать мне другое имя? — спросил он.
 — Может быть.
 — Я полагаю, вы скажете мне, что это за имя?
 — Когда придет время, — ответила Пенелопа. Она поднялась. — А теперь наша встреча подошла к концу. Черная Смерть проводит вас обратно до отеля. Я знаю, что вам не терпится испытать на нем свое мастерство… С этого момента вы не будете вступать в схватки без моего приказания. Это понятно?
 — Понятно, — неохотно подтвердил Малыш.
 — Хорошо. Когда вы мне понадобитесь, я дам знать.
 — Вы ведь можете предвидеть будущее, — сказал Малыш, когда она вела его через дом. — В таком случае почему бы не сказать мне прямо сейчас, когда я понадоблюсь?
 — Потому что служите мне вы, мистер Кайман, а не наоборот.
 Он вышел из дома и забрался в машину Мбойи. Пенелопа проследила, как они отъехали, потом прошла в свою спальню и секундой позже появилась оттуда с маленькой тряпичной куклой. Она с любовью прижала ее к груди, продолжая вглядываться в темные глубины пространства — времени, внезапно делая непонятные жесты или меняя позу, что должно было привести к реализации того варианта будущего, который она желала.

 ГЛАВА 17

 Мбойя сидел в машине и ждал, пока движущаяся дорожка доставит Кремниевого Малыша от дома Пророчицы. Малыш сел в кабину, все еще занятый осмыслением услышанного, и Мбойя тут же тронул ее с места, направившись обратно в Менуэт.
 — Ну что, как все прошло?
 — Я работаю на нее, — ответил Малыш.
 По лицу Мбойи проскользнула невеселая улыбка.
 — Мне следует помнить, что лучше не поворачиваться к тебе спиной.
 — Что это значит?! — воскликнул Малыш.
 — Я знаю, почему ты здесь и кто послал тебя, — сказал Мбойя. — Ты продал его, Иуда.
 — Но я планирую получить гораздо больше, чем тридцать сребреников, — заметил Малыш. — Кроме того, у него не было ни малейшего шанса и ты знаешь об этом.
 — Не имеет значения, — ответил Мбойя. — Когда ты берешь на себя обязательства, предполагается, что ты их выполнишь.
 — Не понимаю, почему это должно тебя волновать? — сердито заметил Малыш.
 — А что, если ты решишь, что Помазанный более могуществен, чем Пророчица? — спросил Мбойя. — Тогда ты снова переметнешься?
 — Он должен быть чем-то особенным, чтобы быть могущественнее, чем она.
 — Возможно, так оно и есть. Считается, что у него больше ста миллионов последователей, готовых за него умереть.
 — Он всего лишь обыкновенный человек, — сказал Малыш. — Она же… нечто гораздо большее.
 Мбойя какое-то время молча вел машину. За окном мелькали те же фермерские хозяйства, но в обратном порядке. Они уже подъезжали к Менуэту, когда он заговорил вновь:
 — Я так понимаю, ты собираешься выступить против него.
 — Помазанного?
 Мбойя покачал головой.
 — Айсберга.
 — Он всего лишь толстый старикан — я могу с ним справиться.
 — Множество людей так думало, — заметил Мбойя. — Но он до сих пор жив. Даже Пророчица не смогла его убить.
 — Убрать его не будет трудно, он по-прежнему считает, что я на его стороне.
 Мбойя улыбнулся.
 — Малыш, он никогда не считал, что ты на его стороне.
 — Какого черта, откуда тебе знать, что он думает? — возмутился Малыш. — Ты с ним даже никогда не встречался.
 — Он прожил на Внутренней Границе семьдесят долгих лет, — спокойно ответил Мбойя. — Тебе не удастся прожить столько: ты слишком туп.
 — Ты назвал меня тупицей? — с ненавистью в голосе воскликнул Малыш.
 — Если ты думаешь, что способен одурачить или убрать Айсберга, ты и есть тупица, — ответил Мбойя. — Даже если он не знает тебя, он знает ее. Он знает, на что она способна и какое влияние оказывает на события и людей.
 — Тогда кто же убьет его? Ты?
 — Когда придет время, — ответил Мбойя.
 — А почему ты считаешь, что у тебя больше шансов, чем у меня?
 — Я слишком уважаю его, чтобы допустить легкомысленные и глупые ошибки.
 — Ага, а я, ты полагаешь, буду их допускать?
 — Возможно. — Мбойя помолчал. — Ты ведь знаешь, что он дважды выступал против Пророчицы и до сих пор не только цел, но и имеет возможность рассказать об этом. И после этого ты утверждаешь, что это «толстый старикан», не представляющий для тебя никакой угрозы?
 — Правильно.
 — Ты что, до сих пор не видишь очевидного?
 — Не вижу чего? — раздраженно спросил Малыш.
 — Не думаешь же ты, что он выжил после своих встреч с Пророчицей только потому, что был быстрее тебя? Какое значение могут иметь физические возможности, когда она знает, что ты собираешься делать, еще до того, как это узнаешь ты сам? — Мбойя вновь помолчал. — Он выжил благодаря своим мозгам, а не пистолету. И с тобой расправится по той же причине.
 — Довольно, я вдоволь наслушался этой чепухи! — сказал Малыш. — Да я расправлюсь с ним и с тобой в придачу одной левой!
 — Может, тебе ничего не стоит справиться и с Танцующим на Могиле? — поинтересовался Мбойя.
 — Откуда ты о нем знаешь?
 — Я основательно изучил твою биографию, Малыш. Мне известно о каждом месте, которое ты посетил после того, как покинул Серое Облако, и обо всех твоих встречах.
 — Ну и молодец, — угрюмо заметил Малыш.
 — Между прочим, это был вовсе не риторический вопрос. Сможешь ли ты справиться с Танцующим на Могиле?
 — Зачем тебе это?
 — Затем, что в данный момент он работает на Помазанного, — ответил Мбойя. — А это означает, что рано или поздно один из нас будет вынужден им заняться.
 — Я могу справиться с любым, — уверенно заявил Малыш.
 — Особенно если научишься попадать в цель, — съязвил Мбойя.
 — С любым, — повторил Малыш.
 — Даже с тем, кто знает твой секрет?
 — Что, черт побери, ты хочешь этим сказать?
 — Только то, что и Айсберг, и Танцующий на Могиле оба знают о том, что ты имплантировал себе эти чипы. И если они увидят в тебе противника, то не кажется ли тебе, что они позаботятся о способах нейтрализовать это твое преимущество?
 — Не существует способов сделать это, — ответил Малыш. — Это биочипы. Я являюсь для них источником энергии, поэтому нет такого поля, которое могло бы помешать им функционировать.
 — Право, не знаю…
 — Зато я знаю.
 — Может быть… но человек — такое странное существо. Всякий раз, когда ты говоришь ему, что он не способен на что-то — слезть с дерева на землю, пересечь океан, слетать в космос или нейтрализовать биочипы, — он всякий раз находит способ сделать это. Мы очень удачливая раса нарушителей всяческих законов: нам не преграда законы гравитации, эйнштейновская относительность и…
 — Избавь меня от своей лекции, — сказал Малыш. — Эти чипы будут работать до самой моей смерти.
 — Ладно, я желаю им долгой и счастливой жизни, — сказал Мбойя, подруливая к гостинице Малыша.
 — Знаешь, — сказал Малыш, выбираясь из машины и поворачиваясь к Мбойе, — прежде чем беспокоиться об Айсберге или Танцующем на Могиле, тебе следует поразмыслить над проблемами поважнее.
 — Какими же?
 — Тебе придется выяснить отношения со мной.
 — С чего это?
 — Ей не нужны два помощника, — ответил Малыш. — И я собираюсь доказать ей, что я лучше. Существует только один способ это сделать.
 — Мы можем сделать это прямо здесь и немедленно, если ты так сильно настаиваешь, — ответил Мбойя, не выказав ни страха, ни удивления.
 Малыш покачал головой.
 — Я сам выберу время и место.
 — Почему ты думаешь, что я позволю тебе это сделать?
 Малыш усмехнулся.
 — Потому, что ты слишком честен.
 Он повернулся на каблуках и вошел в «Мэнор Хаус», взял у портье местную газету и направился в свою комнату. Малыш безразлично просмотрел заголовки, отбросил газету на кровать, подошел к зеркалу и принялся угрюмо разглядывать свое отражение.
 Его одежда была модной и бросающейся глаза, но он решил, что необходимо привнести в нее что-то такое, что было бы характерно только для него, стало его фирменным стилем. Ведь если Айсберг одевался, руководствуясь исключительно соображениями комфорта, то, скажем, Ломакс всегда носил одежду исключительно черного цвета, а на голограммах Папаши Санта-Клауса, которые попадались ему на глаза, тот всегда был выряжен в красно-белое одеяние, с парой поблескивающих акустических пистолетов, торчащих из-за черного лакированного пояса.
 Но какого рода снаряжение выбрать, чтобы всем сразу было ясно: вот он идет, Кремниевый Малыш? Пришпилить к рубашке микрочипы? Он покачал головой — слишком претенциозно. Какая-нибудь деталь с монограммой «С. М. » на ней? Он довольно быстро отказался и от этой мысли, как слишком дилетантской. Тогда что же?
 Конечно, он мог продолжать одеваться, как и раньше, но какая польза называться Кремниевым Малышом, если окружающие об этом не узнают? Такая же проблема была и у Айсберга, и у Мбойи; их послужной список был безупречен, но им не хватало некоторого стиля. И если уж он собрался стать правой рукой Пророчицы, по крайней мере до того момента, как он выяснит, каким образом от нее можно избавиться, нужно, чтобы люди узнавали его в тот самый момент, как его корабль совершит посадку на планете, как только он въедет в город или войдет в помещение.
 Возможно, какое-нибудь оружие, характерное только для него? В конце концов с его имплантами он способен обращаться с оружием с такой быстротой и ловкостью, что ни одно живое существо не в состоянии будет с ним состязаться. Так почему же ему ограничивать себя лишь лазерным, акустическим или метательным оружием?
 Чем больше он размышлял над этой идеей, тем больше она приходилась ему по вкусу. Он мог создать такой тип оружия, которого ни у кого не было: вот что должно стать его отличительным знаком. И если именно оно могло бы уничтожить Пророчицу, когда придет время, что ж, тем лучше.
 В возбуждении он подошел к компьютеру, стоявшему на его столе, включил его и связался с крохотной библиотекой Менуэта, чтобы изучить различные типы оружия, находящиеся на вооружении в данный момент. Он не обнаружил там ничего полезного и уже подумывал, не связаться ли с более крупной библиотекой на одной из соседних планет, когда экран компьютера моргнул и стал темным.
 — В чем дело? — поинтересовался Малыш.
 — На ваше имя получено послание, — раздался механический голос компьютера.
 — Ладно, давай посмотрю.
 Сообщение было от молодой женщины, которая в результате катастрофы потеряла способность владеть левой рукой и спрашивала, не сможет ли он создать чип, который восстановил бы ее способность управлять рукой.
 — Передай ей, что если у нее повреждены нервы, идущие к руке, то лучше заказать обыкновенный протез. Если же нервные окончания в порядке, то пусть ее доктор перешлет мне историю болезни.
 — Выполня…
 — Погоди! — вдруг воскликнул Малыш.
 — Операция прервана.
 Он ведь уже вступил в контакт с Пророчицей, так что забота о прикрытии теперь ни к чему.
 — Нет, передай ей, что я очень сожалею, однако ничем не могу ей помочь.
 — Выполняется… Готово.
 — Отключись.
 Экран компьютера потемнел, зато почти тут же ожил видеофон.
 — Да? — сказал Малыш, включая его.
 Секунду спустя над аппаратом уже парило голографическое изображение Пенелопы Бейли.
 — Вижу, два моих сторожевых пса рычат друг на дружку, — насмешливо сказала она.
 — Вот уж не ожидал, что он побежит к вам за защитой, — презрительно заметил Малыш.
 — Он так же, как и ты, у меня на службе, — безмятежно ответила Пророчица. — Мои служащие не должны иметь от меня секретов.
 — Избавьтесь от него.
 — Почему?
 — Теперь он вам не нужен. Теперь у вас есть я.
 — Бедный несмышленый маленький человечек, мечущийся в потемках и мечтающий о триумфе и славе, — сказала Пенелопа. — Откуда тебе знать, что мне нужно?
 — Вы ведь наняли Мбойю не из-за его личности. Вы наняли его потому, что он Черная Смерть. — Малыш помолчал. — Прекрасно, теперь у вас есть гораздо лучшая замена.
 — Чем лучшая? — улыбнувшись, спросила она. — Неужели ты и вправду думаешь, что нужен мне, чтобы убивать кого-нибудь?
 — А по-моему, именно для этих целей вы использовали его прошлым вечером.
 — Он просто избавил меня от трех надоедливых, неприятных типов. Они никогда не представляли для меня никакой опасности.
 — Рассказывайте кому-нибудь другому. Если вам не нужны наемные убийцы, то за что вы платите людям вроде Мбойи и меня?
 — Великие силы приведены в движение, — ответила она, — силы, далеко выходящие за границы твоего понимания. Каждому из вас уготована своя роль, и вы сыграете свою.
 — Какая еще роль?
 — Ты узнаешь о своем предназначении в свое время.
 — У меня есть предназначение?
 — Вне всяких сомнений. Именно поэтому я и оставила тебя в живых.
 — Что вы собирались сделать? Велеть Мбойе меня убить, если бы вы решили, что не стоит меня нанимать?
 — Ты по-прежнему не понимаешь, с чем имеешь дело, не правда ли? Послушай, Нэйл Кайман, в миллионах возможных реализаций для миллионов различных вариантов будущего ты переживешь этот день. Но несмотря на то что ты абсолютно здоровый молодой парень, есть крошечная часть вариантов будущего, которые я предвижу и в которых ты умираешь от внезапного мозгового кровоизлияния. И существует одна возможность, когда ты почувствуешь дыхание смерти, но потом недуг отступит. И этот вариант реализуется, как только я сделаю так.
 С этими словами она подошла к стеклянной стене своей комнаты, прижала к ней обе руки, широко растопырив пальцы, и устремила взгляд на свой пруд.
 Малыш почувствовал внезапную головную боль. Он издал бессвязный вопль и упал на одно колено. Боль становилась все сильнее, никогда раньше ему не приходилось испытывать ничего подобного. Он скорчился, прижав кулаки к вискам.
 И вдруг боль отступила. Ему потребовалось не меньше минуты, чтобы подняться на ноги и вновь обрести способность отчетливо видеть окружающее. Перед ним витала голограмма Пенелопы, которая широко улыбалась, глядя на него.
 — Теперь ты понял? — поинтересовалась она по-прежнему безмятежным тоном.
 — Черт возьми, как вам удалось сделать это, находясь за тридцать миль от меня? — пробормотал он.
 — Ты ведь видел, что я сделала с Адом, и после этого еще удивляешься моим возможностям? Видимо, Черная Смерть был прав: ты действительно слишком бестолков, чтобы быть мне полезным.
 — Он прямо так вам и сказал?! — воскликнул Малыш.
 — Конечно, — ответила она. — У него нет от меня секретов.
 — Ладно, если я слишком глуп, чтобы работать на вас, тогда, может, мне вернуться к Айсбергу?
 На какую-то долю секунды ему показалось, что наконец-то на ее лице мелькнуло чувство — то ли ужас, то ли ненависть, то ли просто презрение — но затем все исчезло, и она вновь обратила на него свой внимательный взгляд.
 — Нэйл Кайман, такое решение представляется мне не слишком благоразумным, — сказала она. — Ты умрешь прежде, чем тебе удастся покинуть эту планету. — Она помолчала и добавила: — Ты поклялся мне в верности. И только я могу освободить тебя от клятвы, сам ты не можешь взять ее обратно. — Она безразлично улыбнулась. — Может быть, ты хочешь испытать еще одну демонстрацию моей силы?
 — Нет. Вы победили.
 «На этот раз», — добавил он про себя.
 — Ты очень нетерпелив, прямо как молодой хищник. Я не считаю это твоим недостатком. Напротив, я нахожу это восхитительным. Но, как и любое другое молодое животное, тебя надо дрессировать. Твою энергию необходимо направлять в нужное русло. Тогда только ты будешь получать свой кусочек сахара.
 — Я не животное.
 — Все вы животные, — сказала она и отключилась.

 ГЛАВА 18

 Следующие пять дней Малыш провел в «Мэнор Хаус» в полной праздности. Единственное, чем он был занят, — это ел, спал и смотрел головизор, по вечерам позволял себе немного выпить и сыграть по маленькой, пытаясь, правда безрезультатно, разогнать скуку, одолевающую его. Он все же принял пару заказов на изготовление биочипов исключительно ради того, чтобы хоть чем-то заняться.
 Малыш с нетерпением ожидал вызова Пенелопы Бейли и не мог представить себе, что она наняла его лишь для того, чтобы оставить гнить в крошечном отеле заштатной планеты. Наконец на пятый вечер после их встречи он понял, что все это время она вовсе не сидела сложа руки.
 В выпуске новостей сообщалось, что более восьмидесяти храмов на тридцати различных планетах, принадлежащих последователям Моисея Мухаммеда Христа, известного как Помазанный, сгорели по неизвестной причине. Погибло около двухсот тысяч мужчин и женщин, ранено примерно вдвое больше. Было подозрение, что это чья-то грязная игра, но ни в одном из случаев не удалось обнаружить никаких следов поджога.
 «И почему они должны найти какие-то следы поджога? — подумал Малыш, криво ухмыльнувшись. — Ты хочешь, чтобы этот храм сгорел дотла? Поделай руками так и вот так, и порыв ветра направит пламя свечи прямо на оконные занавески. Ты хочешь, чтобы еще и этот храм был пожран огнем? Отойди на восемь футов вправо, и у человека с сигаретой в руке случится сердечный приступ, а ковер вспыхнет, когда никого не будет рядом. Постой на одной ноге, и еще в одну церковь угодит молния».
 Это была мощь, выходившая за рамки всякого понимания, — и тем не менее Пророчица все же нуждалась в нем, нуждалась в Мбойе, нуждалась во всех остальных, чьих имен он не знал и о существовании которых мог только догадываться. Она была олицетворением могущества, но она была не всесильна; инопланетяне с Ада сумели продержать ее в заточении почти семнадцать лет. Она нуждалась в помощи, его помощи, хотя у него не было ни единой догадки почему. И ее можно было победить, по крайней мере сыграть вничью. Айсберг доказал это, а он — Кремниевый Малыш — конечно же, способен на нечто гораздо большее, чем Айсберг.
 На следующее утро он вновь узнал из выпуска новостей, что к вчерашнему перечню добавилось еще двенадцать церквей. Как только выпуск закончился, он выключил головизор и отправился завтракать. Дождавшись, пока проедет пара грузовиков, пересек дорогу и вошел в маленький ресторанчик, в котором почти всегда завтракал, обедал и ужинал. К его удивлению, Мбойя, который обычно допоздна засиживался в казино и потому вставал довольно поздно, сидел в одиночестве за одним из столиков и попивал кофе.
 — Доброе утро, — сказал он, увидев Малыша.
 — Привет.
 — Присаживайся ко мне,
 Малыш оглядел полупустой зал, пожал плечами, сел за столик Мбойи и заказал себе кофе с булочкой.
 — Что-то последнюю пару дней тебя не было видно.
 — Я был занят, главным образом работал над чипами.
 — К чему все это, ты ведь теперь в ее упряжке. Больше нет нужды притворяться.
 — Я брошу это, если она наконец даст мне какое-нибудь задание, — сказал Малыш. Он посмотрел в окно. — Я вырос на планете, подобной этой. Здесь просто больше нечем заняться.
 — А разве ты не практикуешься в стрельбе? — усмехнувшись, спросил Мбойя.
 — В этом нет необходимости. Я просто подстроил свои импланты, и теперь все в порядке.
 — В таком случае, полагаю, больше ты не промажешь?
 — Правильно, — ответил Малыш серьезно.
 — Рад слышать.
 — И в это раннее утро у меня нет ни малейшего желания слушать, как ты ехидничаешь, — добавил Малыш, даже не пытаясь скрыть раздражения.
 — Да кто тебя подкалывает, я говорю абсолютно искренне.
 — Ну уж конечно.
 — Да говорю тебе, что не шучу. Я выхожу в отставку. Так что теперь рано или поздно она будет вынуждена послать тебя против людей, которых до сих пор утихомиривал я. Теперь паршивая стрельба может плохо сказаться на твоем здоровье.
 — Ты выходишь в отставку? — удивленно переспросил Малыш.
 — Да.
 — А ты не слишком молод, чтобы уходить на покой?
 — Я не ухожу на покой. Просто я не собираюсь больше на нее работать.
 — Почему? — поинтересовался Малыш, когда ему наконец принесли кофе.
 — Ты что, не смотришь головизор и не читаешь газет? Она только что начала необъявленную войну против Помазанного.
 Малыш нахмурился.
 — Тебе известно про него что-то, чего не знаю я?
 — Да нет.
 — Тогда какого черта ты собрался от нее уходить?
 — Видишь ли, — сказал Мбойя, — я наемник. Я убиваю людей, чтобы добыть себе средства к существованию. Я не особенно горжусь своим ремеслом, но и не стыжусь его. Я стараюсь жить по принципу: «Выступая против человека, оставь ему хотя бы маленький шанс». И большинство тех, кого я убил, заслужили это.
 — И что?
 — Неужели ты не понимаешь? Она может уничтожить полмиллиона, даже не покидая своего дома. — Он поморщился. — Это не убийство, по крайней мере в том смысле, как я его понимаю. Это геноцид, и я не хочу принимать в нем участия.
 — В чем разница между убийством трех человек и трех тысяч? — спросил Малыш. — Они все служат Помазанному, и они все хотят ее смерти.
 Мбойя вздохнул.
 — Это трудно объяснить.
 — Все же попробуй.
 — Ладно. Для меня убийство — профессия, и оно должно быть совершено по определенным правилам. Ты находишься достаточно близко, чтобы иметь возможность взглянуть противнику в глаза. Ты всегда даешь ему шанс отступить, ты должен поговорить с ним и попытаться заглянуть к нему в душу, найти его слабые места. И намереваясь отобрать у него жизнь, ты всегда рискуешь своей. Это глубоко личное дело. — Он помолчал. — Для нее же на первом месте исключительно соображения целесообразности. Для нее нет разницы между десятком и миллионом человек, и при этом ни у единого из них нет ни малейшего шанса. Ни один из них даже не узнает, что послужило причиной смерти.
 Малыш поразмыслил над словами Мбойи и покачал головой.
 — Не вижу разницы. Ты убиваешь ее врагов, она убивает своих врагов. Разница лишь в количестве.
 — Это ведь соревнование или по крайней мере должно им быть. Прежде всего я состязаюсь со своим противником, но, кроме того, я стремлюсь преодолеть планку превосходства, которую я установил для себя. Я сражался и за правых, и за неправых по большому счету, мне все равно. Важен сам принцип соревнования. — Он опять помолчал. — Но она, она нарушает все общепринятые правила. Я соревнуюсь с собой, она же желает соревноваться с самим Богом, или, если угодно, с Природой. Еще никто не убивал так распутно. Я ей не нужен, и я не хочу быть втянутым в ее дела.
 — Но все же она нуждается в твоих услугах, иначе она не стала бы нанимать тебя, — сказал Малыш.
 Мбойя покачал головой.
 — Теперь у нее есть ты, и мне лишь остается пожелать ей удачи. Что же касается меня, я отправлюсь в скопление Квинеллуса, где никто и никогда не слышал ни о Помазанном, ни о Пророчице.
 — Скоро везде услышат обо мне, — раздался возглас от двери, и они оба, обернувшись, увидели стоящую там Пенелопу Бейли.
 — Я догадывался, что вы можете появиться, — сказал Мбойя.
 — Что ты о себе возомнил?! — воскликнула Пророчица. — Ты присягнул мне, а теперь намерен нарушить клятву?
 — Вы должны были это предвидеть, иначе не наняли бы этого, — сказал Мбойя, кивнув головой в сторону Малыша.
 — Зачем я его наняла, тебя не касается.
 — Верно, — пожав плечами, согласился Мбойя. — Я всего лишь хочу выйти из игры. — Он посмотрел на Пенелопу. — Деньги, которые мне причитаются, можете оставить себе.
 Она покачала головой.
 — Мне не нужны деньги. Я наняла тебя. И ты еще не выполнил своего предназначения.
 — Если вы можете предвидеть будущее, то должны были знать, что я решу уйти и что ничто не заставит меня изменить свое решение, — сказал Мбойя. — Если сейчас вы не отпустите меня, то я просто дождусь очередного корабля и улечу.
 — Нет, ты не сделаешь этого! — воскликнула Пенелопа. — Ты никуда не улетишь, пока я тебе этого не разрешу.
 — Но почему? Теперь у вас есть Малыш. Он утверждает, что быстрее меня, и, насколько мне известно, он прав. Я вам больше не нужен.
 — Мне одной решать, кто мне нужен, — ответила Пенелопа. — Ты обязался служить мне. И я не освобождаю тебя от твоих обязательств.
 — Вы можете уничтожать целые планеты, даже не выходя из дома, — упорствовал Мбойя. — Зачем вам я, когда вы сами способны раздавить всех своих врагов разом?
 — Не твое дело, — холодно ответила Пенелопа. — Ты пришел ко мне в поисках работы. Я дала ее тебе. И теперь ты обязан выполнять условия нашего соглашения.
 — Возможно, вы манипулируете мной точно так же, как манипулируете всем остальным, — сказал Мбойя. — Связавшись с вами, трудно говорить о какой-либо свободе принятия решений.
 — Что вы здесь делаете? — наконец решился встрять в их разговор Малыш.
 — Я пришла для того, чтобы предотвратить предательство, которое Черная Смерть собирается совершить, — ответила Пенелопа.
 — Если вы можете предвидеть будущее, то должны знать, что у меня нет намерений предавать вас, — ответил Мбойя, пытаясь сохранить спокойный тон. — Я просто хочу убраться отсюда. Пенелопа, не мигая, смотрела прямо ему в глаза.
 — Я не допущу этого.
 — Но почему? — настаивал он.
 — Я уже сказала тебе: ты еще не выполнил своего предназначения.
 — И в чем, черт подери, заключается это мое предназначение?
 — Покорно и преданно служить мне.
 — Как долго?
 — До тех пор, пока я не скажу, что больше не нуждаюсь в твоих услугах, — ответила Пенелопа.
 — И сколько это будет продолжаться? Пенелопа красноречиво пожала плечами.
 — Может, день, может, неделю, месяц, год или всю жизнь, а может быть, всего несколько секунд.
 — И как я смогу узнать, что моя служба окончена?
 — Я скажу тебе.
 Мбойя посмотрел на нее долгим, тяжелым взглядом и наконец кивнул.
 — Ладно, — сказал он. — Но лучше бы это был день, а не вся жизнь.
 — Ты еще собираешься мне противоречить? — спросила она, не пытаясь скрыть того, что ее это забавляет.
 — Нет.
 — Проклятие, как быстро ты меняешь свои намерения, — сардонически заметил Малыш.
 — Она Пророчица. Если я не могу убедить ее позволить мне уйти, что еще мне остается делать?
 — Рада видеть, что ты осознал допущенную ошибку, — сказала Пенелопа. — А теперь я хочу, чтобы вы оба пошли со мной. У нас есть дела.
 Мбойя и Малыш поднялись, оставив на столе пригоршню монет, и вышли вслед за ней на улицу. Солнце стояло уже довольно высоко, утренняя роса успела испариться, а воздух стал гораздо теплее. Несколько машин было припарковано возле продуктовых и хозяйственных лавок, однако вокруг не было видно ни одной живой души.
 Пенелопа свернула налево, Малыш и Мбойя последовали за ней. После того как они миновали, наверное, полквартала, она остановилась.
 — Что случилось? — спросил Малыш.
 Пенелопа повернулась к нему, хотя ее глаза по прежнему были устремлены куда-то в будущее.
 — В ресторане было не очень удобно, — сказала она. — Здесь, на улице, мы и разрешим наш конфликт.
 — Не понимаю.
 Она указала на Мбойю.
 — Этот человек попытался бросить меня. Он и сейчас затаил надежду покинуть планету, как только я вернусь в свой дом. Такое непослушание недопустимо.
 Малыш внезапно почувствовал прижатое к своим ребрам дуло акустического пистолета.
 — Извини, Малыш, — сказал Мбойя. — Но мне нужен твой пистолет.
 Секунду Малыш оставался неподвижным.
 — Отдай ему пистолет, — сказала Пенелопа.
 — Я никому не отдам своего оружия.
 — Если ты не подчинишься, он убьет тебя, — заметила Пенелопа. — Какая в таком случае мне будет от тебя польза? Отдай ему оружие.
 Малыш помедлил еще секунду, после чего осторожно вытащил свой лазерный пистолет и протянул Мбойе.
 — Спасибо, что не стал делать глупостей, — сказал Мбойя, сунув пистолет Малыша в свою кобуру. Он посмотрел на Пенелопу. — Я думал, мы договорились.
 — Ты не намеревался выполнять договоренность, — ответила она.
 — И что же произойдет теперь? — поинтересовался Мбойя. — Меня хватит удар или, может, это будет инфаркт? Или вы вызовете метеор, который упадет мне на голову? Я знаю, что не могу трогать вас, но это не помешает мне забрать с собой его.
 — Я ничего не буду предпринимать, чтобы помешать тебе, — сказала Пенелопа. Она улыбнулась ему, и эта улыбка повергла Мбойю в больший ужас, чем размышления о судьбе, которая его ожидает.
 — И вы позволите мне добраться до космопорта и вывести свой корабль из ангара? — с недоверием спросил Мбойя.
 — Ты не доберешься до космопорта.
 — Мне показалось, вы только что сказали, что не собираетесь убивать меня.
 — Я нет, — сказала Пенелопа. Она посмотрела на Малыша. — Он сделает это.
 — Что за чертовщину вы несете? — прохрипел Малыш. — Он тычет своей пушкой мне под ребро, а вы сами приказали мне отдать ему оружие.
 — Я — Пророчица, — безмятежно ответила она. — Разве ты не обещал во всем мне повиноваться?
 — Да, но…
 — Тогда убей его.
 Малыш, наверное, с секунду глядел в ее безмятежное лицо, после чего резко развернулся на каблуках и попытался вырвать пистолет из рук Мбойи.
 Тот оказался к этому готов и отступил на шаг. Малыш же потерял равновесие и растянулся посреди улицы.
 — Поднимайся, — сказала Пенелопа.
 Малыш осторожно поднялся на ноги и посмотрел на направленное на него дуло акустического пистолета.
 — Малыш, не вынуждай меня делать это, — сказал Мбойя, стараясь одновременно следить и за Малышом, и за Пенелопой.
 — А теперь атакуй, — скомандовала Пенелопа.
 — Вы ненормальная! — завопил Малыш. — Сделай я лишь шаг в его направлении, и можно считать меня трупом!
 — Кого ты больше боишься — его или меня? — спросила Пенелопа.
 Малыш обдумал ее слова и прыгнул на Мбойю, издав вопль доведенного до ярости животного, абсолютно уверенный, что будет мертв раньше, чем успеет завершить прыжок.
 Мбойя нажал на курок, но его акустический пистолет издал только что-то вроде шипения. Малыш настиг его мгновение спустя, и вот уже двое мужчин катались по земле, царапаясь, колотя и пиная друг друга.
 Малыш попытался вытащить из сапога свой нож, но Мбойя ловко выбил его ударом руки, так что нож отлетел футов на двадцать. Они вновь поднялись на ноги, и тут Малыш осознал, что он один на один с опасным противником, человеком, изучившим все боевые искусства, ноги которого были способны нанести, возможно, даже более смертельные удары, чем руки.
 Малыш нанес Мбойе размашистый удар справа, от которого тот ловко уклонился, после чего нанес два быстрых ответных удара Малышу под ребра и довершил дело ударом в челюсть, заставив своего противника вновь повалиться на землю.
 Малыш немедленно вскочил, в этот раз он вспомнил про свои импланты. Он больше не пытался лишь силой победить своего более опытного противника, который к тому же явно был в более тяжелой весовой категории, а сосредоточился на отражении ударов, перемещаясь с быстротой солнечного зайчика. Ему удалось три раза пробить защиту Мбойи, но он понял, что не в состоянии нанести своему противнику более или менее чувствительного урона. Одна скорость не давала возможности справиться с мастерством Мбойи. Он начал отступать в направлении ножа, но секундой позже получил удар в грудь, который опять швырнул его на землю.
 На этот раз, когда он поднялся на ноги, в руке у него был нож. Мбойя заметил это и занял оборонительную позицию, но и всего его мастерства было недостаточно для того, чтобы уследить за скоростью, с которой Малыш орудовал ножом, поэтому всего за несколько секунд Малышу удалось дважды задеть его ребра и один раз шею. Мбойя инстинктивно поднес руку к ране на шее, и Малыш тут же всадил нож ему в живот. Мбойя, прижимая руки к новой ране, рухнул на землю и громко застонал.
 — Добей его, — приказала Пенелопа, когда Малыш отступил от поверженного противника.
 — Зачем? — возразил Малыш. — Теперь он очень нескоро сможет причинить вам беспокойство.
 — Я сказала: добей!
 Малыш посмотрел на Мбойю, потом перевел взгляд на Пенелопу.
 — Зачем?
 — Потому что я приказала тебе, других причин тебе не требуется.
 — Я думал, вы хотите сохранить его для выполнения его предназначения.
 — Он уже его выполнил, — ответила она, глядя куда-то вдаль. — Добей.
 Малыш еще секунду в нерешительности смотрел на нее, потом опустился на колени рядом с Мбойей, свободной рукой схватил его за волосы и перерезал глотку. Тот издал предсмертный стон и замер.
 — Удовлетворены? — выпрямляясь, спросил Малыш.
 — Да, — ответила Пенелопа. — Я удовлетворена.
 — И к чему было все это устраивать? — спросил Малыш, озираясь по сторонам. Вокруг было тихо. — Почему вы сами не убили его?
 — Потому, что это была необходимая часть твоей дрессировки, — ответила Пенелопа.
 — Не многому же я научился, — сухо заметил Малыш.
 — Ты выучил самый важный урок, — возразила Пенелопа. — Ты усвоил, что, когда я приказываю тебе что-то сделать, это должно быть сделано, даже перед лицом неминуемой смерти. — Она немного помолчала и добавила: — Кроме того, ты усвоил, что, когда я говорю тебе: «Добей», — ты не смеешь меня ослушаться. — Она улыбнулась ему, ее взгляд вернулся из будущего и теперь был устремлен прямо ему в лицо. — Скоро ты будешь выполнять мои приказы без колебаний и раздумий. И тогда ты станешь достоин заданий, которые я буду тебе давать, и вознаграждения, которое будешь получать за это. Ты делаешь очень большие успехи, Нэйл Кайман.
 — Я уже говорил вам, что не желаю больше носить это имя.
 — Я знаю, — ответила она, — и я больше не буду тебя так называть. Ты доказал мне свою преданность и заслужил другое имя.
 — Отлично, — сказал Малыш. — Я рад, что мы договорились по этому вопросу.
 — Да, договорились, — сказала Пенелопа, огибая труп Мбойи и направляясь к своей машине. — За мной, Фидо.
 Малыш хотел было возразить. Затем он вспомнил боль, которую испытал во время разговора по видеофону, вздохнул и поплелся за ней следом.

 ГЛАВА 19

 Пенелопа приказала входной двери своего дома открыться, впустила Малыша и провела через вестибюль в большую комнату, из которой открывался вид на пруд.
 Малыш осмотрелся и заметил тряпичную куклу, лежащую на кушетке.
 — Чья она? — спросил он, указывая на куклу.
 — Моя, — ответила Пенелопа, нисколько не смутившись, взяла ее и прижала к груди.
 — Вам не кажется, что вы уже немного выросли из возраста, когда играют в куклы?
 — Когда-то у меня был котенок, — Пенелопа обняла куклу так крепко, как будто боялась, что кто-нибудь может войти в комнату и отобрать ее. — Он не хотел слушаться и всякий раз, когда я приближалась, начинал шипеть.
 — Может быть, это был очень боязливый котенок, — предположил Малыш.
 Она покачала головой.
 — Три месяца назад я купила щенка. Он выбегал, виляя хвостом, навстречу каждому, кто бы ни входил в дом, но никогда не оставался в одной комнате со мной.
 — Тряпичная кукла — довольно слабая замена, — заметил Малыш.
 — Возможно, — согласилась она. — Но она никогда не убежит от меня, и она никогда не предаст меня, а этого я не могу сказать ни об одном человеке из всех, с которыми мне приходилось встречаться.
 — Ни об одном человеке?
 Она помолчала, выражение лица у нее при этом было задумчивым.
 — Был один, очень давно. Это была женщина, которая кормила и защищала меня и которую я очень сильно любила, но в конце концов даже она оказалась против меня. — Пенелопа повернулась к Малышу. — Быть Пророчицей гораздо сложней, чем тебе кажется. Каково осознавать, что каждый представитель вида, к которому ты принадлежишь по рождению, боится тебя?
 — И надо сказать, не без причины, — заметил Малыш. — Прошлым вечером вы им задали работы.
 — Только потому, что Помазанный решил, что я должна умереть. — Она горько улыбнулась. — Помазанный, с которым я ни разу не встречалась, никогда ни о чем не спорила, никогда не выступала против него. Он уже был готов совершить свое нападение на Республику, но потом что-то услышал о моих способностях и решил объявить войну вместо Космофлота мне. Айсберг, который знает, что никак не сможет мне помешать, тем не менее нанимает тебя, чтобы следить за мной. Черная Смерть, которому отлично известно, что происходит с теми, кто проявляет по отношению ко мне вероломство, предпочитает скорее умереть, чем остаться и работать на меня. — Она помолчала и, вздохнув, добавила: — Я всегда знала, что он так поступит.
 — Если вы знали, что он собирается проявить вероломство, то почему не избавились от него раньше?
 — Как я тебе уже говорила, у него было предназначение, которое он должен был выполнить.
 — Умереть в Менуэте?
 — Дать тебе возможность продемонстрировать мне свою верность. Было крайне необходимо, чтобы ты попал в ситуацию, в которой мог бы, несомненно, умереть, если бы не поверил в мое могущество и не подчинился моей власти.
 — Зачем? — спросил Малыш. — Ведь у вас уже был Мбойя.
 Она покачала головой.
 — Ему было предопределено покинуть меня.
 — Откуда вам знать, что я не поступлю так же? — Ты достаточно эгоистичен, алчен и безнравственен, чтобы, понять, что твой главный интерес состоит в абсолютной преданности мне, — ответила она.
 — Даже не могу решить, что мне больше всего понравилось в вашей оценке моих качеств.
 — Дело не в том, нравится ли она тебе, — ответила Пенелопа, — а в том, является ли она справедливой. — Она немного помолчала и добавила: — У тебя было всего лишь два друга на Внутренней Границе: Феликс Ломакс и Карлос Мендоса. И вот теперь ты работаешь на меня и готов предать их обоих.
 — Что вам известно о Танцующем на Могиле?! — удивленно воскликнул Малыш.
 — Ты думал, что у меня нет своих шпионов и информаторов или что тебе удастся сохранить какие-то секреты в тайне от меня? — спросила она с улыбкой. — Фидо, не уходи от ответа: ты бросил их или нет?
 — Меня зовут Кремниевый Малыш.
 — У тебя то имя, которое выбрала я, — ответила. — Так же, как и твоя судьба.
 — Кстати, о судьбе: есть куча людей, готовых выложить чертову уйму денег только за то, чтобы узнать вашу судьбу.
 Она посмотрела на пруд.
 — Я знаю, какой она должна быть, но все же в уравнении существует слишком много неизвестных. — Она повернулась и посмотрела на него. — Именно поэтому ты здесь.
 — Какое задание вы приготовили для меня? — поинтересовался Малыш.
 — У меня для тебя много заданий, — ответила Пенелопа. — И если ты справишься с ними, то получишь щедрое вознаграждение. Если же нет, то наверняка погибнешь.
 Малыш казался невозмутимым.
 — Это глупо, — сказал он. — Почему бы вам просто не посмотреть в будущее и не сказать мне, что я должен сделать, чтобы успешно с ними справиться?
 Она покачала головой и вновь перевела взгляд на пруд.
 — Это было бы возможно, если бы существовал всего один вариант будущего, — ответила она. — А как я уже объясняла тебе раньше, различных вариантов будущего больше, чем песчинок на пляже, и я не в состоянии видеть их все одинаково четко.
 Малыш уселся на диван, широко раскинув на нем руки.
 — Ладно, скажите, что я должен делать дальше.
 Она повернула к нему лицо, но у него опять возникло впечатление, что взгляд ее устремлен мимо, куда-то в глубины будущего.
 — Ты должен будешь убить Моисея Мухаммеда Христоса, который называет себя Помазанным.
 — И только-то? — улыбнулся Малыш. — Да его наверняка охраняют получше, чем министров Республики, и он, конечно же, хорошо прячется.
 — Я знаю, где он.
 — А сколько у него телохранителей?
 Она пожала плечами.
 — Не имеет значения. Его телохранители, за исключением одного, не окажутся для тебя проблемой.
 — И кто же этот счастливчик?
 — Феликс Ломакс.
 — Танцующий на Могиле? И какие же трудности с ним связаны? Черт возьми, он до сих пор уверен, что я работаю на него и на Айсберга.
 — Он все узнает.
 — Нет, если вы не предупредите его, — уверенно ответил Малыш. — Или, может быть, скажете, что он тоже телепат?
 — Ни он, ни я не являемся телепатами, — ответила Пенелопа. — Но с другой стороны, мы оба не дураки. Как только он увидит тебя, то сразу же догадается о причине твоего появления.
 Малыш обдумал сказанное Пророчицей и пожал плечами.
 — В таком случае я убью его.
 — Его не так легко убить, как тебе кажется.
 — Я ведь убил Мбойю, не так ли?
 — В этом тебе помогла я.
 — Вы и пальцем не пошевелили. Я сам убил его.
 — Значит, говоришь, «я и пальцем не пошевелила»? — улыбнувшись, переспросила она. — А как ты считаешь, почему не выстрелил пистолет?
 — Ладно, не считая этого, — нехотя признал Малыш.
 — Нет, ты и впрямь так считаешь? — Пенелопа вздохнула. — Фидо, как же ты глуп.
 — Я просил вас не называть меня так! — угрожающе рявкнул Малыш.
 Похоже, это позабавило ее.
 — Ты что, надеешься испугать меня? Или ты думаешь, что со мной будет так же легко справиться, как с Черной Смертью?
 Малыш исподлобья посмотрел на Пророчицу и ничего не ответил.
 — Меня восхищает строптивость в молодых животных и даже в молодых людях, — продолжала она. — Но если ты вздумаешь продемонстрировать мне ее еще раз, я буду вынуждена принять к тебе соответствующие меры. За пределами этого дома есть люди, много людей, которых необходимо уничтожить. Ты должен научиться направлять свой гнев в нужную сторону. — Она немного помолчала и добавила: — И ты должен крепко усвоить истину, что быть молодым, сильным, проворным и даже бесстрашным — этих качеств еще недостаточно, когда твоим противником является Феликс Ломакс.
 — Да бросьте вы, — презрительно бросил он. — Если у меня возникнут проблемы, то вы просто сделаете то же самое, что сделали в случае с Мбойей, и все дела. Зачем вы пытаетесь представить все более опасным и трудным, чем это есть на самом деле?
 — Ты будешь в сотнях, а может быть, тысячах световых лет от меня, — ответила она. — На таком расстоянии я не могу контролировать события столь же четко, как здесь. Если бы могла, ты бы мне вообще был не нужен.
 — Я смогу сделать это и без вашей помощи, — уверенно заявил Малыш.
 — Если бы это было невозможно, я не стала бы посылать тебя, — ответила она. — Ненавижу бесполезную трату времени и сил.
 — Тогда что же?
 — Я знаю, что ты можешь убить Помазанного. Я, однако, не знаю: убьешь ли ты его.
 — Спасибо за доверие, — сардонически заметил Малыш.
 — Существует множество вариантов будущего, в которых ты убиваешь его, и в некоторых из них ты также убиваешь и Феликса Ломакса. Но существует примерно столько же исходов, в которых ты лежишь мертвый у ног Ломакса.
 — Ни один из них не станет реальностью.
 — Надеюсь что так, но не могу сказать наверняка.
 — Я справлюсь. — Малыш помолчал. — А разделавшись с Танцующим на Могиле и Помазанным, я прикончу и Айсберга.
 Она покачала головой.
 — Он единственный человек, которого я боюсь. Ты не сможешь убить его.
 — Он ведь старик, который предоставляет другим сражаться за него.
 — Ты не сможешь противостоять ему ни сейчас, ни когда-либо в будущем.
 — По-моему, я все же смогу с ним справиться.
 — Он ответственен за смерть единственного человека, которого я когда-либо любила, — сказала она так тихо, что Малыш с трудом разобрал слова. — Именно он убедил Республику попытаться убить меня. — Она замолчала, поглощенная воспоминаниями. — По его милости я оставалась в заточении на Аде после того, как уже все устроила для побега. Всякий раз, когда мне приходилось страдать, — а за свою жизнь, поверь мне, я много натерпелась, — всякий раз он был причиной моих несчастий.
 — Тем больше причин убить его.
 И тут впервые за все время, что он знал ее, маска безразличия спала с ее лица. Она перевела взгляд с окна на него, и в ее глазах вспыхнула неистребимая ненависть.
 — Он мой! — прошептала Пенелопа.
 Малыш оставил Моцарт спустя шесть дней. Когда его корабль покинул околопланетную орбиту, он все еще ощущал почти осязаемый гнет голоса Пенелопы и чувствовал облегчение от того, что единственное, что он должен будет сделать, это сразиться с лучшим киллером и самым могущественным фанатиком Галактики. Он не завидовал Айсбергу.
 А находившаяся теперь уже далеко от него Пенелопа Бейли прижимала к груди свою куклу и мечтала о том, какой могла бы быть ее жизнь, если бы она была обыкновенной женщиной. Неожиданно она обнаружила, что впервые за многие годы плачет. Она вытерла слезы со щек, прогнала прочь мысли о том, как все могло бы сложиться, не обладай она своим уникальным даром, и вернулась к своему обычному занятию: анализу различных вариантов будущего, с которыми могла столкнуться.




 Часть 4
 КНИГА ПОМАЗАННОГО



 ГЛАВА 20

 Феликс Ломакс проснулся от звуков, напоминавших телефонную трель, которыми его корабельный компьютер сообщал, что с ним пытаются установить связь через субпространство. Он выпрямился в кресле и принялся тереть глаза, пытаясь прийти в себя, затем приказал экрану включиться.
 Тут же появилось голографическое изображение Мило Корбеккиана, сидящего за столом в своем офисе. За его спиной, сквозь окно, отчетливо просматривались горы Олимпа.
 — Доброе утро, Танцующий на Могиле, — сказал он. — Мне потребовалось немало времени, чтобы разыскать тебя.
 Ломакс пожал плечами.
 — Айсберг все время перелетает с места на место. Я летал за ним на Родниковую Воду, потом на Конфуций IV. — Ломакс помолчал. — Он не слишком-то пытается запутать следы, так что рано или поздно я его настигну.
 — Лучше рано, — сказал Корбеккиан. — Мне только что донесли, что он вернулся на Последний Шанс.
 — Ты уверен?
 — Мои источники утверждают, что его там видели.
 — Я так понимаю, твои «источники» не захотели с ним сразиться, — съязвил Ломакс.
 — Помазанный поручил это тебе. Никто другой из нашей организации не посмеет попытаться убить его до тех пор, пока ты не потерпишь неудачу.
 — У меня не бывает неудач, — заметил Ломакс. — Ваше дело подготовить вторую часть денег к переводу на мой счет к тому времени, как вы услышите обо мне в следующий раз.
 — Мы заключили сделку и не изменим своему слову.
 — Надеюсь, что так.
 Ломакс отключился и дал указание своему навигационному компьютеру проложить курс на Последний Шанс, затерявшийся на дальних окраинах Внутренней Границы, после чего отстегнул ремни, встал из кресла и направился по узкому коридору в ванную. Там он побрился и принял душ, который несколько взбодрил его. После этого выбрал на камбузе из имевшихся запасов несколько гибридных фруктов, приказал компьютеру сварить кофе, затем сел и принялся поглощать апельсины и сладкие лимоны без кожи.
 С тех пор как он встретился с Помазанным, прошла пара скучных недель. Он не собирался найти Айсберга там, где кто-нибудь из приверженцев его нового хозяина мог бы увидеть их, поэтому был вынужден специально идти по безнадежному следу и нисколько не сомневался, что к тому времени, как он окажется на Родниковой Воде или Конфуции, его жертвы уже там не будет. Он не рисковал вызывать Айсберга по субпространственному радио, так как оператор ретранслирующей станции мог оказаться приверженцем Помазанного. Поэтому Ломакс просто решил ждать удобного случая.
 За это время он успел гораздо больше узнать о масштабах империи Помазанного. И того, что ему удалось разузнать, было достаточно, чтобы прийти к выводу, что Моисей Мухаммед Христос действительно представляет серьезную угрозу планетам, расположенным на окраине Республики, а также скорее всего и для всей Внутренней Границы. Он мог собрать легионы под знамена религии, которую исповедовал, но при всем этом, Ломакс был уверен, Помазанный был обычным фанатиком. Его организация была устроена на армейский манер и функционировала с точностью хорошего хронометра. Каждый человек знал свое место и знал, кому должен подчиняться, знал, каких действий от него ждали. Источники его финансирования были достаточно хитроумными: Помазанный получал средства в свою казну за счет игры на разнице курсов пяти главных валют, вызывая искусственные колебания курсов и успевая за время стандартного галактического дня несколько раз перевести деньги из одного банка в другой.
 Он также был хорошо подготовлен ко всяким неожиданностям. Взять хотя бы эти бомбардировки — или что там случилось с их храмами. Уже на следующее утро Помазанный получил список всех разрушенных зданий и людских потерь, а также все полицейские рапорты, касавшиеся случившегося и того, кто мог быть за это ответственен. Деньги были пущены в ход, задействованы вспомогательные силы, организация Помазанного продолжала функционировать как часы.
 Что касается самого Помазанного, то у Ломакса было ощущение, что тот был чуточку циничнее и недоверчивее, чем большинство людей. У него, по-видимому, были идеальные данные, чтобы быть бандитом. За это время Ломакс дважды встречался с Помазанным, но так и не смог определить, имел ли он дело с религиозным фанатиком, опытным политиком, превосходным тактиком или и тем, и другим, и третьим одновременно.
 Ломакс доел фрукты, выпил кофе и отправился обратно в рубку. Это был самый неудобный отсек корабля, но почему-то он предпочитал находиться именно там. Не потому, что не мог управлять кораблем и даже бортовым оружием при помощи голоса со своей койки или отдать распоряжение компьютеру создать голографическое изображение обзорного экрана в любом корабельном отсеке… но все же он предпочитал читать, дремать и выпивать именно в кресле пилота. Здесь он чувствовал себя ближе к месту событий, даже если знал, что в этом нет нужды и что никаких событий не ожидается.
 Он коротал бесконечно тянущиеся часы полета, сидя в кресле, бездельничая, читая, дремля или размышляя, пока спустя два дня компьютер не объявил, что они приближаются к намеченной цели и только что вышли на орбиту вокруг Последнего Шанса. Он запросил разрешение на посадку, получил необходимые координаты и спустя двадцать минут посадил корабль.
 Ломакс прошел по пыльной дороге милю, отделявшую космопорт от «В Конце Пути», вошел внутрь и огляделся в поисках Айсберга. Тот сидел в одиночестве за столиком возле двери со стаканом в руке.
 Ломакс приблизился к нему, стараясь держать руки на виду, на случай если Малыш не передал его сообщения или, что более вероятно, Айсберг не поверил тому.
 — День добрый, Танцующий на Могиле, — с улыбкой сказал Айсберг.
 — Добрый день, — ответил Ломакс. — Можно присесть?
 — Конечно. Принести тебе чего-нибудь прохладительного?
 — Пивка бы неплохо.
 Айсберг дал знак одному из барменов, который немедленно принес большую кружку пива.
 — Спасибо, — сказал Ломакс, делая большой глоток. — Знаете, все-таки вы должны бы замостить улицы.
 — И потерять всех своих посетителей, испытывающих жажду на пыльной дороге? — хмыкнул Айсберг. — Не говори ерунды. — Улыбка исчезла с его лица, и он добавил: — И не вздумай опускать руки под стол, пока мы не окончим разговор.
 — Разве Малыш не нашел вас?
 — Нашел.
 — Значит, вы получили мое послание.
 — Получил. Вопрос в том, поверил ли я ему?
 — Понятно. Ну и что, вы поверили?
 — Возможно. Но все равно давай поговорим.
 — Я согласен, — сказал Ломакс. — А где Малыш? Вы отправили его восвояси?
 — Не совсем. Он выполняет небольшое поручение, которое я ему дал. — Айсберг помолчал. — Расскажи мне о Помазанном. Кто он такой и почему хочет моей смерти?
 — Он религиозный фанатик. Его организация пустила корни более чем на двух сотнях планет, и ему удалось завлечь под свои знамена миллионов двести человек, которые являются его оголтелыми сторонниками и свято верят, что у него есть линия прямой связи с самим Господом Богом. Они даже готовы выступить против Республики, отдай он им такой приказ.
 — А какое это имеет отношение ко мне?
 — Некоторое время назад он обнаружил или нажил врага, который, как он считает, сильнее Республики или по крайней мере представляет для него большую угрозу. Она известна под именем Пророчицы. — Ломакс помолчал. — Она что-то вроде убийцы и орудует здесь, на Границе. Кроме того, как я понял, вы раньше сталкивались с ней. Более того, вы выжили после этой встречи, и это заставляет его думать, что теперь вы с ней заодно.
 — Логичное предположение, — согласился Айсберг. — Неверное, однако логичное. — Немного помолчав, он сказал: — Ладно, теперь можешь опустить руки.
 — Логичное? — переспросил Ломакс, нахмурившись. — Надо ли понимать это так, что Пророчица настолько могущественна, что раз вы выжили, то на это должны быть иные причины, чем ваше собственное умение?
 — У него могут быть основания так считать.
 — Почему она таится? — спросил Ломакс. — Черт, лично я слышал упоминания о ней от силы раза три за последние пять лет.
 — Ты слышал о ней и раньше, — ответил Айсберг, и по лицу его скользнула улыбка. — Но в прошлом у нее были другие имена.
 — Например?
 — Прорицательница и Пифия.
 — Вы хотите сказать, что Пифия и Пророчица — одно и то же лицо?
 — Именно так.
 — А какую опасность она представляет для вас? — спросил Ломакс.
 — Возможно, не большую, чем для тебя. Но это вовсе не значит, что мне не угрожает опасность. Она угрожает нам всем.
 — Не уверен, что понимаю вас.
 — Видишь ли, я хочу сказать, что сильно сомневаюсь в том, что она выделила конкретно меня для уничтожения. Это означало бы, что ей не чужды человеческие эмоции и человеческие реакции, которыми, как я предполагаю, она больше не обладает, если вообще когда-либо обладала. — Он помолчал. — Но это не означает, что вся наша раса находится вне опасности. Эта женщина способна уничтожать целые планеты. Не знаю уж, какие у нее конечные цели, но не думаю, что они направлены на благо человечества.
 — Она действительно способна уничтожать целые планеты? — недоверчиво спросил Ломакс.
 — Вне всяких сомнений. Я сам видел результат.
 — Тогда старина Моисей, возможно, и прав, утверждая, что за всеми пожарами стоит она.
 — Кто такой Моисей и о каких пожарах ты говоришь?
 — Моисей — это Моисей Мухаммед Христос, так он называет себя, когда не слишком занят ролью Помазанного.
 — А пожары?
 — Практически в одно и то же время сгорели две сотни его храмов, разбросанных по всей Галактике. Полиция ни на одной из планет не может найти ключа к разгадке, но они уверены, что это не серия поджогов, и военные эксперты с этим согласны. Что же касается Моисея, то у него нет ни малейших сомнений, что это происки Пророчицы. — Ломакс поглядел на сидевшего напротив Айсберга. — До сих пор я считал его ненормальным.
 — Вне всяких сомнений, это ее рук дело, — сказал Айсберг. — Она единственная во всем мире способна сделать такое.
 Ломакс допил пиво и показал знаком, что просит повторить, что тут же было сделано.
 — Правильно ли я понял, что «небольшое поручение», которое вы дали Малышу, связано с Пророчицей?
 Айсберг кивнул.
 — Я послал его на ту планету, где она сейчас живет.
 — Тогда вполне возможно, что он уже мертв.
 — Сомневаюсь, — сказал Айсберг. — Во-первых, я приказал ему только собирать информацию, и если она не сможет увидеть будущего, в котором он убивает ее, то, вполне возможно, решит, что убивать Малыша нет необходимости. Кроме того, — с улыбкой добавил Айсберг, — этого молодого человека видно насквозь. Утром он еще за тебя, а в обед уже переметнулся на службу к ней.
 — Какая ей польза от Малыша? — спросил Ломакс.
 — Он связующая ниточка, ведущая к тебе и ко мне, а она, возможно, не против видеть нас обоих мертвыми: меня в первую очередь, а тебя потому, что ты работаешь на ее врага.
 — Кто-то тут говорил, будто слишком незначителен, чтобы она стала специально возиться, — сухо заметил Ломакс.
 — Я слишком незначителен, чтобы она тратила свое время, охотясь за мной по всей Галактике, — ответил Айсберг. — Но если Малыш сумеет доставить ей мой скальп… тогда это другое дело.
 — Не кажется ли вам, — предложил Ломакс, — что сейчас самым разумным для нас было бы отправиться на отдых на Делурос VIII или какую-нибудь другую планету в центре Республики и проводить время, наслаждаясь жизнью, пока Помазанный и Пророчица будут охотиться друг за другом?
 — Он ей не ровня..
 — Не ровня? — повторил Ломакс. — Я же говорил вам: у него почти двести миллионов последователей.
 — Две сотни, двести миллионов, два миллиарда — не имеет значения. Если он решится выступить против нее, то заведомо обречен на провал.
 — Что же за чудодейственной силой она обладает?
 — Она предвидит.
 — В таком случае она будет знать, как скрыться, чтобы он не смог найти ее, — сказал Ломакс. — Но едва ли это можно назвать победой.
 — Ты не понял. Она способна видеть каждый возможный вариант, каждое постижимое будущее, и когда среди их множества она находит то, которое ее устраивает, то выясняет, как сделать так, чтобы это выбранное ею будущее стало настоящим. — Он замолчал и, наконец-то вспомнив о своем стакане, отпил из него. — Устроить все эти пожары в одну ночь. Ты ведь не думаешь, что у нее на каждой из этих двух сотен планет есть агенты?
 — Признаков поджога не было, — признал Ломакс.
 — Естественно, их не было.
 — Тогда как же она это сделала?
 — Она села и заглянула в будущее, в сотни, а возможно, даже в миллионы его различных реализаций, и среди них отыскала одно, в котором кто-то роняет горящую сигарету, на другой планете метеорит уничтожает храм, еще где-то небрежный уборщик оставил промасленные тряпки в кладовке, ну и так далее.
 — Хорошо, она увидела все это. Но как она устроила так, чтобы ее видения воплотились в реальность?
 — Не знаю. Меня там не было. Но я видел, как она делала это раньше. Она наклонялась, меняла позу, или переходила на другое место, или…
 — Каким образом это может оказать влияние на события, происходящие за тысячи световых лет от нее? — прервал Ломакс.
 — Не знаю, — повторил Айсберг. — Проклятие, я сомневаюсь, что она сама понимает, как это происходит. Но она знает, что это срабатывает.
 — А что, если она не сумеет своими манипуляциями успешно выбраться из переделки?
 — Тогда она выждет момент, когда сможет это сделать, — ответил Айсберг. — Она несколько раз попадала в плен, но всегда умудрялась сбежать. И, — мрачно добавил он, — для тех, кто ее захватывал, это всегда кончалось плачевно.
 — Отлично. Если она одна и у нее нет никаких оборонительных укреплений, то непонятно, что в таком случае мешает Помазанному окружить ее планету военными кораблями и превратить в пустыню?
 — Не знаю, — сказал Айсберг. — Возможно, их уничтожит метеорный поток, а может быть, членов экипажа поразит вирус, а может быть, оружие даст осечку. Или бомбы все-таки взорвутся и все живущие на планете погибнут… кроме нее.
 — Тогда как же вы сможете победить такого человека?
 — Я много размышлял над этим за последнюю неделю, — ответил Айсберг.
 — И?
 — Мне кажется, есть один способ, но я не уверен.
 — Однако с такой, как она, хотелось бы знать наверняка.
 Айсберг мрачно покачал головой.
 — С такой, как она, ты никогда не можешь чувствовать себя уверенным. Тебе остается лишь надеяться.
 Неожиданно из казино донесся радостный вопль: один из горняков только что выиграл в рулетку. Он исполнил джигу, обменял фишки на деньги и выразил желание угостить каждого находящегося в зале выпивкой — не слишком разорительное предложение, так как в казино сидело лишь шесть человек да еще четверо были в баре.
 — Так о чем бишь я? — спросил Айсберг, когда суматоха улеглась.
 — Вы сказали, что полагаете, будто нашли способ победить ее, — ответил Ломакс.
 — Да, во всяком случае, шанс есть, — сказал Айсберг.
 — Надеюсь, вы поделитесь со мной?
 — Я собираюсь сделать даже больше, — ответил Айсберг. — Я собираюсь попросить тебя об услуге.
 — Да? И в чем она будет заключаться?
 — Ты прибыл сюда выполнить работу, так?
 — Я прибыл сюда, чтобы рассказать вам о том, что мне удалось узнать, — возразил Ломакс.
 — Ты прибыл сюда, чтобы убить меня по заданию Помазанного, — поправил его Айсберг.
 — Ну по крайней мере он так считает.
 — Для реализации моего плана мне понадобится его помощь, — продолжал Айсберг. — Он, конечно, не собирается мне ее оказывать, но есть вероятность, что он пойдет навстречу.
 — Почему, черт возьми, он будет это делать? — воскликнул Ломакс. — Я собираюсь послать ему сообщение, что к тому времени, как я появился на Последнем Шансе, вас уже здесь не было. — Он помолчал и холодно улыбнулся. — Даже если он проглотит это, то вряд ли захочет иметь со мной дело в дальнейшем. — Ломакс обдумал возможные перспективы. — Возможно, я просто буду держаться от него подальше и жить на задаток, который получил за ваше убийство.
 — Нет, — сказал Айсберг. — Ты не станешь говорить ему очевидную ложь, что не нашел меня, и ты не будешь скрываться. Я же сказал тебе: мне нужна его помощь.
 — Что я должен сделать? — спросил Ломакс.
 — Ты должен заслужить его доверие и, возможно, даже подняться на пару ступеней в его организации — в этом случае ты сможешь лучше помочь мне.
 — И как, по-вашему, я войду к нему в доверие? — поинтересовался Ломакс.
 Айсберг улыбнулся.
 — Ну конечно же, ты должен меня убить.

 ГЛАВА 21

 Они расположились в кабинете Айсберга. Ломакс устроился в углу, под почетными знаками и другими наградами, полученными Карлосом Мендосой за те пятнадцать лет, которые он посвятил государственной службе, и был занят сравнением различных образцов ручного оружия. Наконец он выбрал.
 — Полагаю, лучше всего для этого подойдет обычный пистолет, — сказал он. — Нам остается лишь зарядить его холостыми. Они производят жуткий шум, а вы могли бы спрятать под одеждой баллончик с чем-нибудь похожим на кровь. Надо будет всего лишь схватиться за грудь, когда услышите звук выстрела, и открыть баллончик.
 — Разумно, — сказал Айсберг. — Но ты обычно не пользуешься огнестрельным оружием. Твой фирменный знак — лазерный пистолет.
 — Думаю, будет трудно подделать лазерный ожог, — ответил Ломакс. — Я могу настроить пистолет на конкретное расстояние, но если вы будете в футе дальше от нужного места, то все увидят, что выстрел неэффективен, а если вы окажетесь на три дюйма ближе, то отправитесь на тот свет.
 — А как насчет акустического оружия? — спросил Айсберг.
 Ломакс покачал головой.
 — Если уж лазер отпадает, то мне лучше всего остановиться на обыкновенном кольте.
 Айсберг обдумал его слова и вздохнул.
 — Ладно. Полагаю, наш план удастся. Ломакс встал, подошел к бару напротив стола
 Айсберга и налил себе рюмку из личных запасов Мендосы.
 — Вы действительно считаете, что ее удастся одурачить таким образом? — спросил он, выпил залпом и налил себе еще.
 — У меня никогда не было намерения одурачить ее, — ответил Айсберг, поворачиваясь в своем кресле к Ломаксу. — Стоит ей просмотреть достаточное количество вариантов будущего, и она без труда обнаружит меня где-нибудь живым и здоровым.
 — Тогда зачем?..
 — Чтобы одурачить Помазанного, — ответил Айсберг.
 — Но зачем?
 — Есть две причины. Первая — я не хочу, чтобы Помазанный продолжал тратить время и силы на охоту за мной, — сказал Айсберг. — И во-вторых, нужно, чтобы прекрасное эффектное убийство помогло тебе завоевать его доверие. — Он помолчал. — Точнее, два убийства.
 — Два? — переспросил Ломакс.
 — Если я не ошибаюсь в своих предположениях, наш друг Нэйл Кайман сравнил Пенелопу Бейли с нами и пришел к выводу, что проживет гораздо дольше, коли переметнется на ее сторону.
 — Вполне возможно, — признал Ломакс.
 — И так как единственное, в чем она не нуждается, это личный охранник, то вполне вероятно, что она пошлет его убить или меня, или Помазанного. Малыш, конечно, не гений, но он и не самоубийца. Если она пошлет его против меня, он дезертирует, поскольку знает, что на Последнем Шансе со мной не справиться. Но если она пошлет его против Помазанного, то, разделавшись с ним, ты, возможно, наберешь у своего босса даже больше очков.
 — Смогу ли я его убить? — спросил Ломакс. — Вы упоминали, что он вживил себе еще импланты.
 — Ты же профессионал. Он всего лишь мальчишка с быстрой реакцией и манией величия. Я верю, что ты найдешь выход.
 Ломакс состроил гримасу.
 — На словах все просто.
 — Ну мне-то придется сразиться с самой Пенелопой Бейли, — сказал Айсберг с едва уловимой улыбкой. — Ты уж прости, если мое сердце не истекает кровью от тревоги за профессионального киллера, когда тому приходится угробить сопляка, которым управляют гормоны, а не мозги.
 — Очко в вашу пользу, — сказал Ломакс, улыбаясь. Но улыбка исчезла с его лица столь же быстро, как и появилась. — Вы уже решили, как с ней справиться?
 Айсберг откинулся в кресле.
 — Я работаю над этим, — ответил он.
 — Понятно. Вы уже дважды вступали с ней в схватку. Наверное, вам удалось чему-то научиться при этом.
 — Не многому. В первый раз я просто пытался предотвратить убийство того, кого любил. Во второй раз я помешал ей сбежать из заключения на Аде. По сути, я ни разу не пытался причинить вреда лично ей.
 — А это было можно сделать?
 — Не знаю, — откровенно признал Айсберг. — Я думаю, мне удалось бы это, когда ей было восемь лет. Но теперь? — Он пожал плечами. — Во всяком случае, попытаюсь.
 — Позвольте задать вам вопрос?
 — Слушаю.
 — Что вы имеете против нее? — спросил Ломакс. — Я понимаю — Помазанный, в его лице мы имеем настоящего фанатика, поклявшегося ниспровергнуть Республику и имеющего двести миллионов последователей, готовых сокрушить все, на что он им укажет. Но Пророчица — она ведь лично никогда никому не причиняла вреда, да и армии у нее нет. Так почему бы не оставить ее в покое?
 — Ей не нужна армия, — сказал Айсберг, закуривая маленькую тонкую сигару с Антареса. — Она одна гораздо могущественней Помазанного со всей его армией. — Он некоторое время молча дымил сигарой. — Похоже, ты так до сих пор и не понял, что она собой представляет: мотивация ее поступков нечеловеческая, логика тоже нечеловеческая, у нее, конечно же, нечеловеческое могущество, да и цели тоже нечеловеческие.
 — А какие у нее цели?
 — Какими бы они ни были, они противоположны нашим.
 — Как вы можете знать это наверняка?
 — Когда-нибудь, если ты переживешь все это, слетай в систему Альфы Крепелло, — сказал Айсберг.
 — И?
 — И попытайся найти там третью планету.
 — Вы утверждаете, что она уничтожила целую планету? — спросил Ломакс, допивая вторую рюмку и возвращаясь к своему креслу.
 — Именно так.
 — Но почему?
 — Она в течение шестнадцати лет находилась там в заключении.
 — Тогда у нее был повод, не так ли?
 — Уничтожить население целой планеты?! — воскликнул Айсберг. — А что произойдет, если в следующем году ей не понравится сумма налога? На Делуросе VIII живет одиннадцать миллиардов человек; поверь мне: она способна уничтожить его так же легко, как уничтожила Ад.
 — Ад?
 — Альфу Крепелло III.
 — Но разве у вас есть доказательства, что она когда-либо пыталась убить человека, который не пытался убить ее? — настаивал Ломакс.
 Айсберг задумался. Перед его взором всплыла картина: тогда еще вечно юный воин, лежащий мертвым посреди улицы, и маленькая жилистая женщина с выражением боли и недоумения на лице, разглядывающая кровавое пятно, расплывающееся по ее блузке.
 — Формально говоря, нет, — ответил Айсберг. — Я же говорю — да.
 — В чем же разница?
 — В том, что когда у тебя есть возможность спасти человека, а ты позволяешь ему умереть, то, по-моему, это тоже убийство.
 — Ну по этому поводу можно поспорить.
 — Поэтому я и сказал, что формально со мной можно не согласиться. — Айсберг помолчал. — Как бы то ни было, это чисто теоретические дебаты. Либо ты со мной, либо нет. И если ты не со мной, тогда ты с ней независимо от того, хочешь ты этого или нет.
 — Платите ведь вы, — лаконично ответил Ломакс. — Кроме того, кто знает? Может, в качестве премии мне удастся убрать Помазанного.
 Айсберг энергично покачал головой.
 — Ни в коем случае! Он нам нужен.
 — Нужен? Для чего?
 — Всему свое время, — сказал Айсберг.
 — Можете мне довериться.
 — Знаю. Я ведь не могу осуществить то, что задумал, без твоей помощи. Просто пока я еще не уверен во всех деталях.
 — Когда я стартую, будет поздно давать инструкции. Что мне следует делать?
 — Дай мне шифрованный код твоей рации, — сказал Айсберг. Он выбросил недокуренную сигару, вытащил следующую из нагрудного кармана, однако передумал и убрал ее обратно. — Как только буду готов действовать, я сразу же свяжусь с тобой и передам все необходимые инструкции.
 — Такой вариант мне кажется не совсем удачным. Помазанный все время перелетает с места на место. Мы можем оказаться на любой из пяти десятков планет, когда вы надумаете связаться со мной. Кроме того, всегда существует возможность, что я буду вне пределов досягаемости. — Он помолчал. — Может быть, лучше я сам свяжусь с вами.
 Айсберг пожал плечами.
 — Как пожелаешь.
 — Вы будете в «В Конце Пути»?
 — Во всяком случае, я буду на Последнем Шансе, — ответил Айсберг. Он написал номер на клочке бумаги. — Это мой шифр. Введи в свой корабельный компьютер, когда будешь улетать.
 — Спасибо. Еще один вопрос.
 — Ну давай.
 — Что, если Помазанный будет настолько потрясен тем, что мне удалось убить вас, что решит послать меня против Пророчицы?
 — Не пошлет.
 — Откуда вы знаете? Вы ведь никогда не встречались с ним.
 — Его положения невозможно достичь, не имея мозгов и не умея ими пользоваться, — ответил Айсберг. — Если ты настолько проворен, что смог убить меня, то ты слишком ценен, чтобы растрачивать тебя на Пенелопу Бейли. Ему покажется более разумным использовать тебя в качестве личного телохранителя.
 — Быть может, он не знает, что она способна заглядывать в будущее, — настаивал Ломакс. — А вдруг он считает, что ее можно убить, как любого другого?
 — Тогда постарайся отвертеться.
 — От него нелегко отвертеться.
 Айсберг какое-то время молча смотрел на него.
 — Ладно, в таком случае единственное, что нам остается, — это позаботиться, чтобы в течение нескольких недель ты просто физически был не в состоянии выступить против Пенелопы Бейли.
 — По правде говоря, эта идея мне не по душе, — заметил Ломакс.
 — Понимаю, что ты не в восторге, но это единственная возможность гарантировать, что он не пошлет тебя за ее скальпом.
 Теперь Ломакс, в свою очередь, уставился на Айсберга.
 — Ну-ка, выкладывайте.
 — Полагаю, сегодня вечером в баре мне следует тебя слегка покалечить. Это даст тебе лишний повод убить меня.
 — Что значит слегка? — подозрительно поинтересовался Ломакс.
 — Самую малость. Может быть, раню тебя в руку или ногу, только чтобы уберечь от того, чтобы быть посланным против Пенелопы.
 — А что, если через три дня появится Кремниевый Малыш?
 — Проклятие! — пробормотал Айсберг. — Он совсем выскочил у меня из головы.
 Мендоса вздохнул.
 — Конечно, ты справишься с ним, если будешь в хорошей форме, но имея ранение? Думаю, придется это разыграть.
 — Не слишком ли много игры для двух человек, которые к тому же отнюдь не профессиональные актеры? — заметил Ломакс.
 — Пройдет, — успокоил его Айсберг. — Пока окружающие разберутся, в чем дело, и обратят на нас внимание, все уже будет кончено. Ты тут же скроешься, я дам своим людям указание позволить тебе уйти, а парочка их будет ожидать тебя снаружи, чтобы быстро доставить на корабль, на случай, если кто-нибудь захочет отомстить за меня или, что более вероятно, добавить к своей репутации убийство человека, который убил меня. Меня в это время успеют отнести в кабинет — до того, как кто-либо сможет обследовать меня. Слухи поползут уже завтра утром. Администрация Последнего Шанса выпустит формальное опровержение, но через несколько дней признает, что я был убит Танцующим на Могиле. — Он усмехнулся. — Как только я удостоверюсь, что ты с Помазанным и находишься в безопасности, за твою голову будет даже назначено вознаграждение, чтобы придать больше достоверности всей истории.
 — Вы уверены, что весь этот цирк необходим? — кисло спросил Ломакс. — Я имею в виду, что вы просто можете скрыться на некоторое время, а я объявлю, что убил вас.
 Айсберг покачал головой.
 — Нет, мы сделаем все именно так, как я сказал. Кто-то донес твоему боссу, что я нахожусь на Последнем Шансе. Это значит, что кто-то видел меня здесь. Может быть, этот человек по-прежнему находится на планете, а если так, то, конечно же, будет в баре или в казино сегодня вечером; черт, здесь же просто больше некуда пойти. Кто бы он ни был, он увидит, как ты убил меня, и подтвердит твой рассказ. В противном случае существует вероятность, что Помазанный не поверит.
 — Ладно, — согласился Ломакс, вновь усевшись в свое кресло и улыбнувшись. — Полагаю, что смогу пережить славу человека, убившего Айсберга. — Он помолчал и добавил: — А интересно, сколько было кретинов, претендовавших на этот титул?
 — Гораздо больше, чем ты думаешь, — мрачно ответил Айсберг.

 ГЛАВА 22

 В таверне «В Конце Пути» было не протолкнуться.
 Ломакс появился, предварительно приняв сухой душ и пообедав в своей комнате. Он оказался в окружении шахтеров, торговцев, разведчиков, искателей приключений, авантюристов, проституток и просто неудачников. Некоторые были одеты в ярко переливающиеся шелка и атлас, другие в превратившееся в лохмотья обмундирование. Здесь же были и представители других рас: несколько канфоритов, несколько лодинитов и робелианцев, огромные торкуальцы и даже парочка миниатюрных, похожих на гномов андриканцев — Ломакс впервые видел представителей этого вида.
 Айсберга пока не было видно, поэтому Ломакс прогуливался вдоль игорных столов. Он прошел мимо рулетки и стола для игры в блэкджек, постоял некоторое время возле стола для игры в джабоб, довольно быстро проиграв семьдесят кредиток. Андриканец, обыгравший его, по-детски радовался, важно вышагивая и со смехом размахивая этими деньгами. Его смех был похож на тоненький перезвон колокольчиков и позабавил Ломакса. Наконец он вернулся в пивной бар.
 Большинство столиков было занято. Те же, что оставались свободными, находились далеко от двери, и, покидая бар, ему пришлось бы миновать как минимум полдюжины вооруженных охотников за удачей, любой из которых тотчас сообразил бы, что за убийцу Айсберга наверняка будет объявлена награда. Поэтому Ломакс решил подождать, пока освободиться один из столиков возле выхода.
 Он уселся, заказал бутылку коньяка с Лебедя, наполнил рюмку и вновь внимательно осмотрел помещение. Путь к двери был свободен. Огромное зеркало, расположенное позади стойки бара и пропускающее свет в одну сторону, находилось в его прямой видимости. Наверняка за этим зеркалом Айсберг уже поставил людей, охраняющих его. Освещение было приглушенным, поэтому, если он не дернет своей «раненой» рукой слишком уж неправдоподобно, никто ничего не заметит. Самые опытные из наемных убийц, по крайней мере по репутации, находились не ближе шестидесяти футов от него, возле игорных столов, и, когда он кинется в дверь, они вряд ли станут стрелять, рискуя попасть при этом в кого-нибудь из посетителей.
 Он осторожно ощупал левую руку правой. Плоская бутылка с кровью была на месте, как раз поверх бицепса, где нож Айсберга проткнет ее. После этого он еще раз проверил оружие. На правом бедре, так, чтобы его легко можно было выхватить «здоровой» рукой, висел кольт, заряженный холостыми, а на левом — болтался лазерный пистолет на тот случай, если подстраховка, которую обещал Айсберг, окажется не слишком надежной.
 Ломакс заставил себя расслабиться, довольный тем, что сделал все возможное, чтобы их уловка удалась. Теперь оставалось лишь ждать появления Айсберга, который, судя по всему, не торопился, чтобы быть наверняка уверенным, что информатор Помазанного находится здесь.
 Одна из проституток подсела к нему, и они поболтали несколько минут. Когда она поняла, что у него нет никакого желания иметь с ней дело, то пересела к более подходящей, на ее взгляд, добыче, успев по пути к столику, за которым сидела новая жертва, сообщить на языке тела, понятном только ее товаркам, что этот парень в черном сегодня не в настроении.
 Наконец после почти целого часа ожидания появился Айсберг. Он прошел мимо столика Ломакса, никак не выказав, что узнал его, провел несколько минут, переходя от одного посетителя к другому, поговорил с крупье, выясняя, как идут дела в казино, после чего прошел к бару выпить пива, быстро прикончил кружку, вновь наполнил и направился к столику Ломакса.
 — Ты готов? — вполголоса поинтересовался он. Ломакс кивнул.
 — Настолько, насколько это возможно.
 — Хорошо. Давай подождем еще несколько минут на случай, если наш парень любитель поспать.
 — Даже если и так, у вас добрая сотня других очевидцев, — заметил Ломакс.
 — Верно, — признал Айсберг. — Но мне кажется, что Помазанный скорее поверит, если получит доклад от «своего» очевидца. Я не прав?
 — Вы босс, — сказал Ломакс, подняв свою рюмку и делая маленький глоток коньяка.
 Они помолчали несколько минут, пока наконец Айсберг не заговорил вновь.
 — Пожалуй, пора. Мне так не хочется, чтобы ты покидал Последний Шанс, — добавил он с лукавой улыбкой. — Гляжу, ты пристрастился к дорогим напиткам — какую выгоду я упускаю!
 — Ну как же! — улыбнулся Ломакс. — Коньяк будет включен в счет, только платить по нему я не собираюсь.
 — Как это ты не собираешься за него платить?! — громко воскликнул Айсберг. — В моем заведении ты ничем не отличаешься от всех остальных!
 — Угомонись, старикашка, не то я покажу тебе, насколько отличаюсь, — ответил Ломакс так, чтобы каждый присутствующий услышал его.
 — Ну твоя кровь ничем не отличается! — завопил Айсберг, выхватывая нож и нанося удар в левую руку Ломакса, чуть ниже локтя.
 Ломакс почувствовал, как все его тело содрогнулось от боли, и кровь — настоящая кровь — выступила на рукаве рубашки.
 — Осел, ты что, забыл, что должен метить выше? — прохрипел он, когда Айсберг навалился на него своим грузным телом.
 — Я решил перестраховаться, — шепнул Айсберг. — Живей стреляй в меня, пока нас не растащили!
 Ломакс нащупал кобуру кольта, и мгновение спустя четыре громких выстрела эхом разнеслись по таверне. Айсберг схватился за грудь, распорол ножом баллончик с искусственной кровью, спрятанный у него на груди, повернулся, чтобы всем было видно, что его грудь и живот залиты кровью, и шумно повалился на пол.
 Пока всеобщее внимание было приковано к Айсбергу, Ломакс сунул кольт в кобуру, морщась от боли, вытащил лазерный пистолет и перехватил его здоровой рукой. Он стал осторожно пятиться к выходу из таверны, следя, не попытается ли кто-нибудь остановить его. Все прошло удачно, и секундой позже он уже был на улице.
 — Давай! — услышал он шепот, и его тут же окружили трое мужчин.
 — Одну секунду, — сказал он, его язык заплетался. — Я только сориентируюсь.
 — Чего тут ориентироваться? — удивился один из них. — Ты стоишь прямо перед «В Конце Пути».
 — Должно быть, идет дождь, — пробормотал Ломакс. — Я весь мокрый.
 — Что стряслось? — спросил другой голос. — Ты что, перебрал сегодня вечером?
 — Да нет, — ответил Ломакс. — Что со мной? Голова кружится.
 — Пошли же! — прошептал первый голос. — Пока никто не бросился вслед за тобой!
 — Правильно, — согласился Ломакс. Внезапно он рухнул на колени и пробормотал: — Не могу встать.
 — Проклятие! — прошипел третий голос. — Посмотрите на его руку! Похоже, Айсберг попал в артерию. Он потерял уйму крови!
 — Тогда надо наложить жгут, но сперва уберемся отсюда!
 — Поддержите его. Он весь в крови.
 — Очень хороший коньяк, — пробормотал Ломакс и потерял сознание.

 ГЛАВА 23

 Следующие четыре часа Ломакс провел в беспамятстве. Очевидно, его перевязали, запихнули в корабль и настроили навигационный компьютер, чтобы корабль доставил его за несколько сотен световых лет от Последнего Шанса и лег в дрейф где-то между звездными системами.
 Терзаемый болью, он подумал, что посадившие его в корабль могли бы сделать ему болеутоляющий укол. Он пытался не обращать на нее внимания, но боль простреливала его тело всякий раз, едва он пытался пошевелить левой рукой. Они сняли с него рубашку и перетянули руку несколькими полосами ткани, которая тоже пропиталась кровью, кровь запеклась, и он испытал жуткую боль, когда отрывал материю. В его аптечке была масса разнообразных дезинфицирующих средств, но ничего, чем можно было бы зашить или прижечь рану, поэтому он дал кораблю команду сесть на ближайшей планете, населенной людьми.
 «Да, ничего не попишешь, с этим недостатком Айсберга приходиться мириться, — думал он, пытаясь сдержать ярость. — Никогда не знаешь, что у этого толстого старика на уме».
 Очевидно, все это он задумал с самого начала, и вся чепуха с ложным ранением, с чем Ломакс провозился весь день, была лишь отвлекающим маневром. Старая лиса Мендоса с самого начала знал, что делал, рана была глубокой и болезненной, и Ломакс был очень слаб от потери крови, так что Помазанный вынужден будет дать ему время на восстановление сил, прежде чем послать против Пророчицы… И тем не менее умудренный жизнью Айсберг нанес такой ловкий удар, что не задел ни одного из жизненно важных нервов и сухожилий, лишь повредив артерию. Рана выглядела ужасно и сильно болела, но позволяла, если придется, уже через несколько дней сразиться с Малышом. Переливание крови, специальные обезболивающие, и к моменту появления Малыша он будет как новый.
 Однако Ломакс сможет разыгрывать слабость, чтобы оттянуть выступление против Пророчицы, которая, по правде сказать, представлялась Ломак-су непобедимой; а слухи, что он едва избежал смерти и сейчас очень слаб, будут весьма кстати, если ему придется сразиться с Малышом.
 Этот чертов Айсберг все предусмотрел, и хотя, вне всяких сомнений, он был абсолютно прав, Ломакс никак не мог успокоиться.
 Весь следующий день он провел в полузабытьи. Наконец очнувшись, он услышал сообщение компьютера, что получено разрешение совершить посадку на Поллуксе IV. Ломакс послал радиограмму, что нуждается в медицинской помощи, и сразу после посадки был доставлен в ближайший медицинский центр. Спустя два дня со свежеперебинтованной рукой и восстановленным содержанием крови Ломакс продолжил полет.
 У него не было ни малейшего понятия, где в данный момент находится Помазанный, поэтому он связался с находившимся на Олимпе Корбеккианом по секретному каналу и выяснил, что его босс в настоящий момент скрывался в крепости, расположенной на одной из пустынных планет Бета Стромберга, которую обитатели прозвали Новая Гоби. Он ввел координаты в компьютер, съел легкий завтрак и проспал почти всю дорогу. Уже на орбите он воспользовался секретной частотой, полученной от Корбеккиана, чтобы сообщить о своем появлении, и через несколько секунд получил координаты крохотной посадочной площадки недалеко от экватора.
 Выбравшись из корабля, Ломакс сразу же попал под неистово палящие лучи солнца и, пока дотащил сумку к крохотной таможенной будке, где ему тут же дали флягу с водой и соляные таблетки, ощутил легкое головокружение.
 — Необходимо принять это, — объяснил один из охранников.
 — Готов биться об заклад, что даже в аду не так жарко, — заметил Ломакс, проглотив пару таблеток и запив водой.
 Охранник в ответ загоготал.
 — Не рискну спорить с вами.
 Ломакс огляделся, прикрывая глаза здоровой рукой от ослепительно светившего солнца.
 — И что теперь? — спросил он.
 — Следуйте за мной, — сказал охранник, направляясь к вездеходу. — Он ждет вас.
 — Он ждет?
 — Танцующий на Могиле, вы герой! — воскликнул охранник. — Он посылал против Айсберга многих — справились лишь вы.
 — Об этом уже известно?
 — В мире не происходит ничего важного, что тут же не стало бы известно Помазанному, — ответил охранник, когда они забрались внутрь машины. Он приказал зажиганию включиться, и, к своему облегчению, Ломакс почувствовал живительные струи прохладного воздуха, обдувающие его со всех сторон.
 — Так лучше? — спросил охранник.
 — Намного. Никогда бы отсюда не уходил.
 Охранник вновь захохотал, и вездеход понесся по узкой дороге, которая отличалась от окружающей их пустыни, пожалуй, лишь тем, что на ней были следы шин. Они проехали примерно десять миль, обогнули огромную песчаную дюну, и внезапно перед ними появилась внушительных размеров крепость, способная вместить по крайней мере три сотни человек.
 — Ваши парни вряд ли могли возвести ее в одно мгновение, — заметил Ломакс, изучая сооружение: огромную угловатую конструкцию с непроницаемым молекулярным покрытием, которое делало относительно тонкие стены абсолютно неприступными для атакующих.
 — Да уж, — заметил охранник. — Она стояла здесь пустая, когда мы несколько лет назад впервые прилетели на эту планету. Похоже, раньше здесь жили аборигены, которым было не по душе вторжение людей. По всей планете разбросано не меньше двух дюжин таких фортов.
 — А аборигены?
 — Вымерли.
 — Чем же эта Новая Гоби так привлекательна, что ради обладания ею даже истребили целую расу? — полюбопытствовал Ломакс.
 — Убей меня, не знаю, — ответил охранник. — Возможно, тем, что находится в нужном месте.
 Ломакс кивнул.
 — Наверно, так оно и было.
 — Прибыли, — сказал его провожатый. — Пойдемте внутрь.
 — Неплохо, чтоб в этой чертовой громаде оказалась система микроклимата, — заметил Ломакс, неохотно выбираясь из прохладной кабины вездехода.
 — Помазанный скорее всего даже не обратил бы внимание на отсутствие кондиционеров, — заметил охранник. — Он выше мирских забот о комфорте. Но Он понимает, что всем остальным свойственны человеческие слабости и недостатки, поэтому он позаботился о своих последователях.
 — Значит, там все-таки попрохладней, чем снаружи? — спросил Ломакс, ощущая, как нестерпимо палящее солнце жжет его голову и шею.
 — Верно.
 — Тогда поспешим, — сказал Ломакс, ускоряя шаг.
 Они добрались до хорошо охраняемого входа и без каких-либо проблем вошли внутрь. Спутник перепоручил Ломакса двум охранникам в военной форме, а сам направился обратно в космопорт. Двое сопровождающих повели Ломакса вдоль коридора с высоким потолком и наконец достигли разукрашенных двойных дверей.
 — Он там, — сказал один из мужчин. — Вы войдете один.
 — Благодарю.
 — Вы знаете, как себя вести?
 — Настолько хорошо, что могу сдавать экзамен.
 Охранники уставились на него, но ничего не сказали. Створки двери распахнулись перед Ломаксом и тут же бесшумно закрылись за его спиной.
 Моисей Мухаммед Христос сидел на своем троне, на нем была белая мантия и золотая цепь, что, по-видимому, являлось его обычным одеянием. Плотоядная зверюга, как обычно, лежала у его ног.
 — С возвращением, мистер Ломакс, — сказал он. Приветственная улыбка промелькнула на его аскетическом лице. — Ты молодец.
 — Благодарю, Мой Господин, — ответил Ломакс, остановившись футах в пятнадцати от Помазанного и заметив, как напряглись мускулы хищника.
 — Вижу, тебе досталось в схватке, — продолжил Помазанный.
 — Не слишком, — ответил Ломакс. Он указал на левую руку, которая висела на повязке. — Медики уверяют, что через три-четыре недели я буду как новенький.
 — Приятная новость. Мне было бы жаль, если бы я не смог больше пользоваться услугами человека, убившего самого Карлоса Мендосу. — Он помолчал. — Вторая часть гонорара уже переведена на твой счет, как мы и договаривались.
 — Я ни секунды не сомневался, что так и будет сделано. Все знают, Мой Господин, что вы человек слова.
 Помазанный подался вперед.
 — Расскажи мне о своих приключениях.
 — Да особо-то и рассказывать нечего, Мой Господин. Я оскорбил его, он вышел из себя, я убил его. Всего-то работы на день.
 — Ну ты излишне скромничаешь. Перед тобой на Последнем Шансе уже побывало четверо моих людей. Почему же тебе удалось, а им нет?
 — Мой Господин, я уже отвечал на этот ваш вопрос во время первой встречи, — сказал Ломакс. — Я лучше их всех.
 — А как тебе удалось скрыться? Наверняка у Айсберга были телохранители, люди, расставленные вокруг его резиденции.
 Ах ты, сукин сын, да ты проницательный парень, не так л и? — усмехнулся про себя Ломакс. — Слышал всю эту историю из уст как минимум одного из своих приспешников и все равно чуешь недоброе.
 Вслух же он сказал:
 — Отчасти благодаря элементу неожиданности, Мой Господин. Я и Айсберг старые знакомцы, и его люди, возможно, расслабились, ничего не подозревая. Кроме того, я выбрал позицию прямо возле входной двери, так что смог быстро ретироваться.
 — Уверен, они сразу же опомнились, а пуля летит быстрее, чем человек выбегает в дверь, — настаивал Помазанный.
 — Я знал, что его люди находятся в казино и за полупрозрачным зеркалом, вделанным в стену за стойкой бара, — ответил Ломакс. — Я выждал, пока их патрон перекроет им обзор, прежде чем спровоцировать его на атаку. — Он помолчал. — Я очень долго об этом рассказываю, хотя в реальности все заняло пару секунд.
 — А как ты с таким тяжелым ранением сумел добраться до корабля?
 — Снаружи меня ждала машина, — солгал Ломакс.
 — Это было поистине замечательное исчезновение, — отметил Помазанный.
 — Возможно, — раздраженно заметил Ломакс, — если вы не верите мне, можете узнать на Последнем Шансе; они подтвердят, что Айсберг мертв. Можете также справиться в госпитале на Поллуксе IV, именно там меня заштопали.
 — Я уже сделал это.
 Ломакс посмотрел на него.
 — Ну и?
 — Я люблю слушать рассказы непосредственно из уст храбрецов, — улыбнувшись, ответил Помазанный.
 — До тех пор, пока вы будете платить за них, я готов снабжать вас новыми, — ответил Ломакс.
 Правильно ли я все говорю? Не тороплюсь ли? Должен ли я был так оправдываться? Черт возьми, Айсберг, как я хочу, чтобы ты оказался здесь! Проклятие, ты гораздо искуснее меня в умении лгать и вести двойную игру… а этот шельмец Помазанный — жуткий ловкач. Почти такой же, как ты.
 — У тебя будет достаточно возможностей для этого, — сказал Помазанный. — Я уже выбрал для тебя следующую жертву.
 Да уж готов поспорить на что угодно, что так.
 — Но до тех пор, пока ты полностью не исцелишься, ты будешь оставаться здесь, в Новой Гоби, вместе со мной. — Он помолчал. — Мне очень необходим человек с твоими способностями, мистер Ломакс. Я думаю, нас ждет долгое и плодотворное сотрудничество.
 — Я тоже на это надеюсь, Мой Господин.
 — Если ты будешь предан мне и выполнишь задания, которые я тебе дам, то станешь одним из самых влиятельных людей Галактики.
 — Это мне по зубам, Мой Господин, — ответил Ломакс, выдавив из себя улыбку.
 — Уверен, что по зубам. — Помазанный замолчал и принялся сверлить Ломакса своим пристальным взглядом. — Но если ты попытаешься предать меня, обещаю, ты умрешь, подобно другим, имевшим глупость сделать это.
 Ломакс выдержал его взгляд.
 Надеюсь, он не собирался произвести на меня впечатление таким заявлением. Если бы он мог запугать меня, я был бы не тем человеком, который ему нужен.
 — Приберегите свои угрозы для других, Мой Господин, — невозмутимо ответил он. — Я деловой человек и пришел к выводу, что самое выгодное для меня — служить вам. Если когда-либо я решу, что сделал неверный выбор, то вы будете не в состоянии убить меня.
 Помазанный улыбнулся.
 — Мистер Ломакс, твои прямота и решительность импонируют мне. Ты готов убивать и хочешь стать богатым — для приведения в исполнение приговоров мне нужен человек, поступки которого были бы разумны и предсказуемы. Предвижу, что мы сможем работать в согласии долгие годы.
 — Не вижу причин, мешающих этому, Мой Господин.
 — Хорошо. Теперь отправляйся к себе, распаковывай вещи и отдыхай. Встретимся за ужином сегодня вечером.
 — Где?
 — Я пришлю кого-нибудь проводить тебя, пока ты не освоился. Крепость действительно велика.
 — Благодарю вас, Мой Господин, — сказал Ломакс, кланяясь и пятясь к двери, которая раскрылась прежде, чем он достиг ее.
 Ожидавший у двери охранник проводил Ломакса в его комнату, которая оказалась достаточно большой, с окном, выходящим в цветущий внутренний дворик. Он принял болеутоляющую таблетку и послал за своими пожитками, которые охранник из космопорта оставил у входа. Потом принял сухой душ, стараясь предохранять раненую руку от попадания на нее распыляемых химикалий, и побрился. Подумал: не принять ли еще соляных таблеток, но внутри крепости царила приятная прохлада, а у него совсем не было желания выходить наружу, поэтому он выпил ледяной воды из стоящего тут же кувшина и завалился на кровать. Наконец-то после стольких дней, которые Ломакс провел, дремля в кресле в кабине своего корабля, он смог растянуться на удобном матрасе, обдуваемый легким прохладным ветерком. Очень скоро Ломакс заснул.
 Проснулся он от какого-то постороннего звука и не сразу сообразил, что кто-то звонит в колокольчик по ту сторону двери. Ломакс, пошатываясь, поднялся с кровати, поморщился от того, что пришлось опереться на больную руку, и приказал двери открыться.
 — Время ужина, сэр, — объявил охранник.
 — Пять минут, — проворчал Ломакс.
 — Помазанный не любит, когда его заставляют ждать, — ответил охранник.
 — Хорошо, но если Помазанный не желает, чтобы я свалился прямо за столом, то он может подождать, пока я приму свои таблетки, — раздраженно заметил Ломакс.
 Он прошел в ванную, ополоснул лицо холодной водой, провел расческой по волосам и принял еще одну таблетку болеутоляющего. Ломакс заметил, что в некоторых местах на повязке проступили пятна крови, но подумал, что это придаст дополнительное правдоподобие его истории, и поэтому решил не менять бинты до возвращения с ужина.
 Наконец он вышел к нетерпеливо переминающемуся у двери охраннику и кивнул. Охранник, заметно торопясь, направился вперед, и Ломакс вынужден был поспевать за ним по этой путанице прохладных, отделанных кафелем коридоров, пока они не оказались в большом зале. Помазанный в одиночестве сидел за длинным полированным столом из какого-то ценного инопланетного дерева. Его любимца не было видно, и Ломакс решил, что, возможно, даже Помазанный не мог управляться с ним, если поблизости была пища.
 — Опаздываете, мистер Ломакс, — отметил он безо всяких эмоций.
 — Прошу меня простить, Мой Господин, — ответил Ломакс. — Но моя рука все еще требует ухода.
 — Понятно, — сказал Помазанный. Он секунду помолчал, после чего едва заметно кивнул головой. — Ты прощен.
 — Благодарю вас, Мой Господин.
 — Пока ты нуждаешься в лечении, я буду присылать за тобой на несколько минут раньше.
 — Очень мудрое решение, Мой Господин. Мужчина и женщина — оба одетые в строгие
 бежевые мантии вошли в зал, держа в руке чаши с салатами.
 — Мистер Ломакс, мы не используем стимуляторы, — сказал Помазанный, в то время как двое слуг поставили чаши перед ним. — Надеюсь, это не вызовет у вас затруднений.
 — Ни малейших, — ответил Ломакс. В это время еще одна женщина принесла сосуд с водой и два больших стакана. Она до краев наполнила их и поставила перед каждым из сидящих.
 — Ну и отлично. Главным блюдом сегодня у нас будет жареная черная овца.
 — Мой Господин, я не ослышался: вы сказали черная овца?
 — Гибридная порода овец с Бэлока XIV, — пояснил Помазанный.
 — Бэлока XIV, Мой Господин? — опять переспросил Ломакс, нахмурившись. — Судя по номеру, это должен быть газовый гигант.
 Помазанный улыбнулся.
 — Вокруг Бэлока вращается тридцать одна планета, и среди них всего одна обитаемая — Бэлок XIV, сельскохозяйственная колония, они там проводят генетические эксперименты с овцами и козами. — Он помолчал. — Вес взрослых особей черной овцы достигает восьмисот фунтов, и говорят, что это самое сочное мясо на всей Внутренней Границе.
 — Правда?
 — Удивительно, что ты не пробовал его раньше.
 — Мой Господин, обычно я практически не ем мяса, — ответил Ломакс.
 — Похвально. Мне нравятся люди, следящие за своей диетой.
 — А также за кровяным давлением и уровнем холестерина, — добавил Ломакс, криво усмехнувшись.
 — Ах! — с улыбкой воскликнул Помазанный. — В таком случае ты не сверхчеловек.
 — Боюсь, что нет, Мой Господин. — Ломакс помолчал, раздумывая, стоит ли ему перевести разговор на Пенелопу Бейли или подождать, пока это сделает Помазанный. Все-таки он решил воспользоваться преимуществом открывшего тему. — По-моему, единственным сверхчеловеком является Пророчица.
 — Замечательно! Я надеялся, что этим вечером нам удастся поговорить о ней. — Он помолчал. — Мендоса рассказывал тебе о ней?
 — Немного, — ответил Ломакс.
 — Он ничего не говорил о ее могуществе?
 Ломакс покачал головой.
 — Нет, Мой Господин. Я надеялся, что, может быть, вы расскажете мне о ней.
 Помазанный внимательно посмотрел на него.
 — Если тебе ничего не известно о ее могуществе, почему же ты утверждаешь, что она сверхчеловек?
 Давай, давай, Ломакс, не упускай возможности!
 — Так считал Айсберг, — осторожно ответил Ломакс. — Что касается меня, не могу поверить, что он стал бы работать на кого-то ординарного. — Пожав плечами, Ломакс добавил: — Айсберг намекал на ее способность предсказывать будущее, но эти рассказы не вызывают у меня большого доверия.
 — Да? Почему же?
 — Возможно, она и умеет угадывать карты по рубашкам и развлекать фокусами на вечеринках, но она вряд ли действительно способна предвидеть будущее. Иначе почему же она не предупредила Айсберга, что я прилетел на Последний шанс, чтобы убить его?
 — Возможно, она решила, что он ей больше не нужен.
 — Возможно, — согласился Ломакс, стараясь, однако, всем своим видом показать, что по-прежнему сомневается. — Но предсказание будущего? Такое сразу не переваришь.
 — Что же, в таком случае, на твой взгляд, делает ее сверхчеловеком? А, мистер Ломакс? — упорствовал Помазанный.
 Ломакс, тебе бы лучше уйти от этой темы, пока не ляпнул еще что-нибудь, во что он вцепится мертвой хваткой.
 — У меня есть на то основания, Мой Господин, но боюсь, вы обидитесь, если я их выскажу вслух.
 — Давай. Даю тебе разрешение говорить откровенно.
 — Хорошо, — сказал Ломакс, изображая смущение. — Полагаю, вы боитесь ее, Мой Господин, и, если человек, который не боится бросить вызов Республике, боится одной-единственной женщины с Границы, она должна быть своего рода сверхчеловеком.
 — Я никого не боюсь! — закричал Помазанный.
 — В таком случае приношу свои извинения, Мой Господин.
 — Никого, ты слышал?!
 — Я слышал, Мой Господин. И так как я заблуждался в этом, то, значит, точно так же я заблуждался и относительно Пророчицы. — Он, не моргая, смотрел в угольно-черные глаза Помазанного. — Когда моя рука окончательно заживет, надеюсь, вы поручите мне убить ее… и поскольку я обидел вас, то надеюсь убедить вас в моей лояльности и желании оставаться у вас на службе тем, что выполню это поручения безо всякой платы.
 Очевидно, это был правильный ответ. Помазанный расслабился и откинулся на спинку кресла.
 — В этом нет необходимости, мистер Ломакс, — сказал он, уже полностью владея своим голосом. — Я всегда плачу за выполненную работу.
 — Если вы настаиваете, Мой Господин. Но мое предложение остается в силе.
 Помазанный продолжал сверлить Ломакса пристальным взглядом.
 — Вы очень необычный человек, мистер Ломакс.
 — Позвольте принять это как комплимент, Мой Господин.
 — Если хочешь. Но это всего лишь наблюдение. Они продолжили обед молча, и наконец слуги
 унесли их пустые салатницы и принесли черную овцу.
 Малыш, поторопись — думал Ломакс, отрезая себе маленький кусочек мяса и задумчиво его пережевывая. — Этот человек чертовски проницателен. Возможно, Айсберг и смог бы с ним справиться, но я, черт возьми, похоже, долго не протяну. Если ты в ближайшее время не поспешишь, я начну делать одну ошибку за другой.

 ГЛАВА 24

 Прошло два дня, два дня, в которые Ломакс старался побольше оставаться в одиночестве или по крайней мере держаться подальше от Помазанного.
 Он объяснял это тем, что по-прежнему нетвердо стоит на ногах после ранения, и целыми часами валялся на кровати, притворяясь спящим на случай, если в его комнате установлена скрытая система наблюдения. Он настоял на том, чтобы охрана Помазанного была приведена в состояние повышенной боевой готовности, и каждый день обходил обожженные солнцем окрестности крепости, пытаясь обнаружить возможные лазейки для предполагаемого убийцы и ломая голову над тем, как бы он сам проник в крепость, если бы был злоумышленником. Каждый день он не меньше часа посвящал чистке и смазке своего оружия и еще примерно полчаса практиковался в стрельбе по мишени.
 И все же ему приходилось бывать в компании Помазанного гораздо чаще, чем хотелось бы. Они вместе обедали и ужинали, и его также попросили присутствовать на вечерних приемах (просьба, в которой бы никто не мог отказать). Странно, но Помазанный не делал попыток обратить его в Истинную Веру, вероятно, заметив, что Ломакс не проявляет интереса ни к одной из религий, а смесь христианства, иудаизма и ислама, которую проповедовал Помазанный, может заинтересовать его, пожалуй, даже меньше, чем другие религии.
 Встав утром третьего дня, он позволил себе роскошь настоящего водного душа, после чего побрился, оделся и приказал двери открыться. Ему больше не нужен был сопровождающий, чтобы добраться в ту или иную часть крепости. Этим утром, пока он шел по коридору, ему ни разу никто не встретился. Он вошел в огромную кухню, где обычно успевал выпить стакан сока и чашку кофе до того, как Помазанный присылал кого-нибудь с приглашением на завтрак.
 На кухне тоже почему-то никого не было, и кофе еще не был приготовлен. В недоумении пожав плечами, он подошел к огромному холодильнику и достал сосуд с соком, сделал большой глоток и поставил сосуд на место.
 Уже выходя из кухни, Ломакс мимоходом глянул в окно, выходившее в тот же сад, что и окно его спальни, но под другим углом, и кое-что привлекло его внимание. В утреннем солнце все растения стояли не шелохнувшись, но все же было что-то необычное. Он несколько минут разглядывал заинтересовавшую его часть сада, потом протер глаза и вновь внимательно посмотрел. Внезапно он понял, что его насторожило: из кустов торчала нога мертвеца — личного шеф-повара Помазанного.
 Ломакс вытащил лазерный пистолет и осторожно направился к выходу из кухни. Он приоткрыл дверь зала, служившего Помазанному столовой, но и здесь царило полное безлюдье. Танцующий на Могиле прошел через зал и опять попал в коридор с высокими потолками.
 Здесь он обнаружил еще два трупа со следами акустического оружия. Он не мог припомнить, владел ли Кремниевый Малыш акустическим пистолетом. Ломакс вообще не мог себе представить Малыша с оружием в руках, но сомнений быть не могло — это было дело рук Малыша. Что ж, Айсберг предсказывал это, и Ломакс был вынужден признать, что чертов старик умел предвидеть будущее не хуже Пророчицы.
 Он перешагнул через два тела и выглянул во внутренний дворик. Тут не было мертвых тел, но, с другой стороны, не было и ни единого охранника, хотя обычно здесь даже в полуденный зной дежурили два человека.
 Малыш делал свое дело замечательно, Ломакс не мог этого не признать. Он убил по крайней мере троих, хотя, возможно, и больше, и сделал это быстро и бесшумно, так, что его присутствия никто не обнаружил. Ломакс не мог понять, как такое могло произойти: поблизости, в крепости и вокруг нее находилось не меньше сотни вооруженных людей, и в любой момент Ломакс мог услышать грохот выстрелов, щелканье лазеров, хлопки акустических ружей.
 Вместо этого мертвая тишина.
 Дойдя до поворота недалеко от главного входа, Ломакс решил выглянуть наружу через небольшое круглое окошко. У входа в башню находилось не меньше тридцати человек: часть занимала позицию у входа, другие просто стояли группками неподалеку и о чем-то болтали, еще четверо были заняты уборкой территории. Некоторое время Ломакс раздумывал, не предупредить ли их о присутствии Малыша, но решил, что будет разумнее этого не делать: если он хочет добиться полного доверия Помазанного, то должен сразиться с Малышом один на один, как говорил ему Айсберг. Сбор армии, возможно, спасет положение сейчас, но не решит исхода битвы.
 По-прежнему держа оружие в здоровой руке — его левая рука все еще была на повязке — Ломакс крадущейся походкой направился в тронный зал; именно там по утрам Помазанный занимался делами. Два последних поворота — и он перед массивными двойными дверьми, возле которых лежали четыре трупа.
 Он бесшумно переступил через них и легонько толкнул одну из створок двери. Дверь не поддавалась.
 — Откройся, — прошептал он.
 Дверь приоткрылась так, что он только-только сумел протиснуться в образовавшуюся щель, после чего закрылась.
 Малыш стоял спиной к двери, держа под прицелом Помазанного и трех его ближайших советников. В каждой руке у него было по акустическому пистолету. Трое советников стояли, подняв руки вверх, а принадлежавшее Помазанному хищное чудовище, похожее на кошку, валялось на полу мертвое, однако сам Моисей Мухаммед Христос неподвижно сидел на своем троне, пристально глядя на Малыша так, как будто в любой момент мог вернуть себе инициативу.
 — Это было совсем несложно, — говорил Малыш. — Она сказала, что добраться до тебя будет легко, и все именно так и произошло.
 — А она случаем не рассказала тебе, как потом выбраться отсюда? — спросил Ломакс.
 Малыш резко развернулся в его сторону.
 — Она предостерегала меня и относительно тебя, Танцующий на Могиле, — сказал он. — Сказала, что с тобой я должен быть всегда начеку. — Он усмехнулся: — Хотя не могу понять почему.
 — Возможно, потому, что я собираюсь тебя убить, — бесстрастно ответил Ломакс.
 — Сегодня я здесь единственный, кто будет убивать, — сказал Малыш. — Но так как когда-то мы были друзьями, даю тебе пять секунд, чтобы убраться отсюда.
 — Я никуда не уйду, — ответил Ломакс. — А сейчас опусти свои пушки, тогда тебе хватит времени, чтобы исчезнуть из этого зала.
 Малыш рассмеялся.
 — Ты нацелил свой пистолет на меня, я на тебя — пару своих. У нас равновесие.
 — Нет, — возразил Ломакс. — Я готов умереть за Помазанного. А у тебя, Малыш, вся жизнь еще впереди. Ты готов пожертвовать ею ради женщины, у которой кишка тонка самой сделать свою грязную работу?
 Черт побери, единственный шанс для меня втереться в доверие — это заставить тебя сейчас внимательно вслушиваться в каждое мое слово. Конечно, гораздо легче было бы просто сразу же пристрелить Малыша, но Айсберг сказал, что я обязательно должен выглядеть в твоих глазах героем.
 — Никто из нас не должен умирать, — сказал Малыш, и неожиданно Ломакс заметил то, на что надеялся, — первые слабые проблески неуверенности.
 — Ну?
 — Ты можешь уйти со мной.
 — А какой мне интерес?
 — В этом случае ты окажешься на стороне победителя, — сказал Малыш.
 — Сколько она заплатит?
 — Поверь мне, ее щедрости нет границ, — воодушевленно воскликнул Малыш. Он несколько расслабился. — Что скажешь, Танцующий на Могиле?
 — Вот что я тебе скажу, — ответил Ломакс, нажимая на курок своего пистолета и тут же бросаясь на пол и перекатываясь в сторону.
 Малыш издал сдавленный хрип и открыл огонь по тому месту, где только что находился Ломакс, но прицелиться точнее не успел, рухнув на пол.
 — Этого не может быть, — прохрипел Малыш. Изо рта его потекла струйка крови. — Я не могу проиграть!
 Ломакс подошел к нему и отбросил ногой его оружие в сторону.
 — Малыш, говорил же я тебе: оставайся лучше на Сером Облаке, — сказал он.
 Малыш попытался что-то ответить, но не смог.
 — Ты мог бы стать фермером или заняться изготовлением чипов, мог выбрать себе любую другую из доброй полусотни профессий. — Ломакс помолчал, глядя на лежащего у его ног Малыша. — А теперь ты всего лишь еще один глупец, отправившийся на Внутреннюю Границу и попавший в безымянную могилу.
 На мгновение Малыш сосредоточил на Ломаксе свой взгляд. Потом его лицо исказила гримаса ужаса, он все пытался сказать что-то еще, но закашлялся и испустил дух.
 — С вами все в порядке, Мой Господин? — спросил Ломакс, поворачиваясь к Помазанному.
 — Выражаю тебе свою благодарность, — ответил Помазанный.
 — Я рад, что вовремя подоспел.
 — Ты знал этого человека?
 — Да, Мой Господин, — ответил Ломакс. — Он называл себя Кремниевый Малыш. Его настоящее имя было Нэйл Кайман.
 Он помолчал.
 Небольшое искажение правды вряд ли повредит.
 — Я приютил его, накормил, дал денег. Он использовал их, чтобы имплантировать себе несколько биочипов, которые сделали из него киллера с феноменальными рефлексами. — Ломакс посмотрел на Помазанного. — После чего он предал меня и подался на службу к Пророчице.
 — Он предлагал тебе жизнь, — сказал Помазанный.
 — Да.
 — Зная, что эти чипы сделали его сильным противником, зная, что до сих пор не оправился от своих ран, почему ты не принял его предложение?
 Первым побуждением Ломакса было посмотреть ему в глаза и сказать: «Потому, что вы мой вождь, мой господин, и я предан только вам». Но он вовремя спохватился.
 Когда ты кончишь смеяться над этим, то, наверное, просто решишь отрубить мне голову.
 Он немного помолчал, после чего ответил:
 — Нам нужно было выяснить это между собой, Мой Господин.
 — Между собой?
 Ломакс кивнул.
 — Если бы я согласился присоединиться к нему, то это стало бы признанием моей неспособности победить его, и, какое бы высокое положение я ни занимал в организации Пророчицы, я всегда получал бы приказы от него. — Он помолчал и улыбнулся Помазанному самодовольной улыбкой. — Но, победив его, я одновременно доказал свое превосходство над ним и свою преданность вам. Я не прошу особенного вознаграждения за свои действия, я полагаюсь на вашу мудрость и великодушие.
 Помазанный кивнул.
 — Ты простодушный человек, мистер Ломакс, но самый честный и самый храбрый. — Он улыбнулся. — Ты получишь свое вознаграждение.
 — Благодарю вас, Мой Господин.
 Помазанный глубоко вздохнул.
 — Хотел бы я так же легко читать мысли Пророчицы.
 — Может быть, когда вы встретитесь с ней, то обнаружите, что можете, — ответил Ломакс.
 — Возможно, — ответил Помазанный. Он повернулся к трем своим советникам, которые по-прежнему стояли, не шелохнувшись и не издав за все время ни единого звука. — Созвать моих военачальников.
 Советники бегом покинули зал и вернулись через несколько минут с шестью людьми в военной форме.
 — Мой Господин, — начал старший по званию. — Не могу понять. Я…
 — Молчать! — приказал Помазанный.
 Говоривший склонился, изображая полное внимание.
 — В то время как ты и твои подчиненные были заняты бог весть чем, этот человек, — он указал на Ломакса, — бок о бок со мной победил знаменитого убийцу, известного как Кремниевый Малыш, того самого убийцу, которому удалось проникнуть в крепость настолько легко, что можно подумать, будто здесь вообще нет охраны!
 «Ладно, спасибо за признание, что я помог тебе», — усмехнулся про себя Ломакс.
 — Этот человек, — повторил Помазанный, вновь указывая на Ломакса, — да, лишь он один был готов защитить меня, пусть даже ценой жизни.
 — Это не так, Мой Господин! Мы все…
 — Молчать! — оборвал его Помазанный. — По всем вопросам безопасности он, Танцующий на Могиле, будет распоряжаться от моего имени, и вы должны подчиняться ему так, как вы подчиняетесь мне. Понятно?
 Все шестеро военачальников угрюмо смотрели на Ломакса, молчаливо соглашаясь.
 Отлично. Еще шесть человек, ждущие лишь удобного момента, чтобы вонзить мне нож в спину. Как раз то, что мне нужно.
 — Я хочу, чтобы вы немедленно провели расследование и выяснили, как этот убийца сумел просочиться через ваши ряды. Как он сумел прокрасться в крепость мимо сотни вооруженных людей, единственная обязанность которых — защищать меня от подобных попыток. — Помазанный улыбнулся, но по его улыбке нельзя было сказать, что ему весело. — Когда отчет будет у меня в руках, а я полагаю, это произойдет не позже сегодняшнего вечера, мы свершим правосудие.
 Выражение лиц присутствующих свидетельствовало об определенном беспокойстве по поводу того, как Помазанный понимает правосудие.
 — Мистер Ломакс, твоя рука вновь кровоточит, — сказал Помазанный, повернувшись к Ломаксу. — Позаботься о ней, после чего присоединяйся ко мне в столовой. Мы должны о многом поговорить.
 — Мы, Мой Господин?
 Помазанный кивнул.
 — Она не смогла защитить его. В конце концов, возможно, она и не сверхчеловек. — Его глаза гневно вспыхнули. — Возможно, скоро твое пожелание исполнится, мистер Ломакс.
 — Мое пожелание?
 — Ты ведь хотел убить ее, не так ли?
 — Да, Мой Господин, — ответил Ломакс, только сейчас осознав, в какой переплет он попал.
 — Думаю, как только твоя рука заживет, я предоставлю тебе такую возможность.
 — Благодарю вас, Мой Господин, — сказал Ломакс, склонившись и пятясь к выходу.
 Ну что, Айсберг, как прикажешь из этого выпутываться?

 ГЛАВА 25

 Вернувшись в свою комнату, Ломакс заметил, что его рука действительно кровоточит. Он прошел в ванную, чтобы сменить повязку и взять упаковку с болеутоляющими пилюлями, и остановился, пораженный мыслью, которая пришла ему в голову.
 Он закрыл за собой дверь и принялся основательно, дюйм за дюймом, обследовать ванную комнату. Наконец, не обнаружив ни в стенах, ни на потолке скрытых телекамер, он взял таблетку, а упаковку с оставшимися сунул в кобуру под лазерный пистолет.
 После этого вышел из ванной, подошел к входной двери и приказал ей открыться. На этот раз снаружи стояло сразу четверо охранников, как он полагал, скорее для его безопасности, чем по причине недоверия со стороны Помазанного.
 — Мне необходимо попасть на корабль, — заявил он.
 — Сэр, что-то случилось? — спросил один из охранников.
 — Там находятся запасы моих лекарств, — ответил Ломакс. — Противовоспалительные и обезболивающие.
 — Я могу послать кого-нибудь, чтобы он доставил их сюда, сэр, — предложил охранник.
 Ломакс покачал головой.
 — Мой корабль оборудован очень сложной системой безопасности. Ваши люди могут запросто подорваться вместе с кораблем, как только откроют люк. — Он помолчал. — Вы можете довезти меня туда? Сомневаюсь, что смогу найти это место самостоятельно.
 Это должно рассеять твои опасения.
 — Конечно, сэр, — ответил охранник. — Позвольте лишь я доложу Помазанному и объясню, почему вы задержитесь.
 — Конечно.
 Охранник отошел на несколько шагов в сторону, связался с Помазанным по своему переговорному устройству, что-то прошептал, несколько секунд выслушивал ответ, после чего повернулся к Ломаксу.
 — Все в порядке, сэр, — объявил он. — У главного входа нас ждет автомобиль. Помазанный надеется, что вы вернетесь к ленчу, чтобы присоединиться к нему.
 — Спасибо, — ответил Ломакс и направился к выходу.
 Скоро он уже мчался по твердой, иссушенной солнцем пустыне, раздумывая над тем, что за раса могла жить в таком месте. Космопорт стал виден сразу же, как только они обогнули огромную дюну, защищавшую крепость, но свет и искажение перспективы сыграли с ним шутку, он сильно ошибся в оценке расстояния. Машине, чтобы достигнуть его корабля, потребовалось времени на пять минут больше, чем он рассчитывал.
 — Я подожду вас здесь, сэр, — сказал водитель.
 — В этом нет необходимости, — ответил Ломакс. — Мне потребуется некоторое время.
 — Чтобы взять пачку с пилюлями, сэр?
 — Я хочу перезарядить мой лазерный пистолет.
 — У нас достаточно зарядов в форте, сэр.
 — Я предпочитаю собственные, — ответил Ломакс.
 Водитель пожал плечами.
 — Как скажете, сэр.
 — Это займет полчаса или около того, и я не хочу, чтобы ты или машина перегрелись. Почему бы тебе не отправиться к таможенникам и не выпить стаканчик чего-нибудь прохладительного? Поглядывай время от времени на корабль и, когда увидишь, что я выбираюсь из люка, подъедешь и заберешь меня.
 — Как скажете, сэр, — повторил водитель, уже чувствуя себя не очень комфортно из-за горячего воздуха, проникающего в кабину через открытую Ломаксом дверь. Он направил машину к будке, а Ломакс открыл люк корабля, забрался внутрь и запер его за собой.
 Внутри корабля стояла мучительная духота. Он сразу же включил систему кондиционирования, и довольно быстро температура упала до нормального уровня. Ломакс поставил обойму пистолета заряжаться, чтобы его случайно не поймали за его зарядкой вечером в крепости, уселся в кресло пилота и включил радиостанцию, постаравшись при этом насколько можно замаскировать ее сигнал, после чего, воспользовавшись шифрокодом, полученным от Айсберга, попробовал связаться с ним через субпространство.
 Через несколько секунд он услышал голос, прерываемый потрескиванием.
 — Айсберг на связи.
 — Говорит Ломакс.
 — Что-нибудь случилось?
 — Малыш мертв, Помазанный обожает меня, и я собираюсь проткнуть вам руку при следующей встрече.
 Айсберг захихикал.
 — Я должен был сделать это для правдоподобия. Надеюсь, что не нанес тебе каких-нибудь неизлечимых повреждений.
 — Мне удалось выжить, — ответил Ломакс. — По крайней мере рану нанесла рука друга. Но рука Помазанного вполне способна положить конец моей жизни, если я буду давать слишком много неправильных ответов.
 — У тебя там есть проблемы?
 — Пока нет, но в любой момент могут возникнуть. Я здесь вынужден действовать вслепую. Я не знаю о ваших планах и знаю достаточно о Пророчице, чтобы он подумал, будто мне известно гораздо больше.
 — Понятно, — ответил Айсберг. Связь на короткое время прервалась. — Ладно. Полагаю, нам пора отправляться в путь.
 — Отправляться куда?
 — Ну это образное выражение, — ответил Айсберг. — В путь отправлюсь я. Ты останешься там, где находишься.
 — Что вы хотите, чтобы я делал?
 — Чтобы ты как-то убедил Помазанного атаковать планету Моцарт, причем атаковать всеми силами, которые у него имеются.
 — Моцарт? — переспросил Ломакс, нахмурившись. — Никогда о такой не слышал.
 — Это третья планета в системе Симфония. Альфа Монтана III на твоих картах.
 — И что особенного в этой планете?
 — Там находится Пенелопа Бейли.
 — На самом деле или мы хотим, чтобы он так считал?
 — Она действительно там.
 — И вы хотите, чтобы он атаковал всеми имеющимися у него в наличии силами?
 — Правильно.
 — Включая ядерное и химическое оружие?
 — Все, что есть. Даже антиматерию, если таковая у него найдется.
 — Сомневаюсь, — ответил Ломакс. — Но и в этом случае от Моцарта мало что останется после его нападения.
 — Не тешь себя такими надеждами. Он не сумеет и волоса уронить с ее головы.
 Ломакс вновь нахмурился.
 — Тогда зачем все это?
 — Мне необходимо попасть на планету.
 — Вы собираетесь воспользоваться армией в двести миллионов человек в качестве отвлекающей силы? — недоверчиво воскликнул Ломакс.
 — В некотором смысле, да. Они должны отвлечь ее внимание настолько, чтобы я смог приземлиться.
 — Минуточку. Если она такова, как вы описывали, то она узнает, что вы собираетесь приземлиться. Я имею в виду, что она способна видеть будущее, которое наступит после сражения, не так ли?
 — Конечно, способна. Но она будет настолько озабочена непосредственной угрозой, что решит заняться мной потом.
 — И что произойдет, когда она начнет разбираться с вами?
 — Это уже мое дело, — ответил Айсберг. — Тебе надо лишь проследить за тем, чтобы Помазанный атаковал. Ты убил Малыша, и он считает, что ты убил меня. Придумай для него подходящий предлог для атаки, он должен доверять тебе в достаточной степени, чтобы сделать так, как ты скажешь.
 — Вряд ли его можно назвать доверчивой душой, — с сомнением заметил Ломакс.
 — Тогда придумай такую причину, чтобы он был  вынужден поверить тебе, и постарайся сделать это половчее.
 — Сделаю все, что в моих силах.
 — До сих пор ты делал все как надо, — сказал Айсберг. Он опять помолчал. — Да, мне необходимо знать еще одну вещь.
 — Что такое?
 — Его военные корабли имеют какие-нибудь специальные знаки отличия? Я не хочу, чтобы они превратили меня в пыль еще до того, как я достигну планеты.
 — Насколько мне известно, нет, — ответил Ломакс. Он немного подумал. — Нет, уверен, что нет. Когда Республика думает, что вы собираетесь на нее напасть, вы не станете объявлять о своем присутствии, малюя на всех своих кораблях отличительные знаки.
 — Лучше бы ты оказался прав, — заметил Айсберг.
 — Если мне удастся что-нибудь узнать на этот счет, то я постараюсь сообщить вам, — пообещал ему Ломакс. — Ваша корабельная радиостанция настроена на тот же шифрокод?
 — Да.
 — Хорошо. Я дам вам знать, если выяснится, что я ошибался относительно знаков различия.
 — Как скоро, на твой взгляд, тебе удастся заставить его атаковать? — спросил Айсберг. — Ты гораздо ближе к Моцарту, чем я. Хочу быть уверен, что не попаду к месту события слишком поздно.
 — Его силы распылены по всей Республике и Внутренней Границе, — сказал Ломакс. — Если он отдаст приказ прямо сейчас, то потребуется, наверное, пара месяцев, чтобы собрать все эти силы воедино. Вряд ли он захочет столько ждать.
 Он задумчиво помолчал, затем продолжил:
 — Полагаю, реально можно рассчитывать на то, что ему удастся собрать в ближайших окрестностях, скажем, кораблей пятьсот или около того, плюс три — пять миллионов человек, чтобы атаковать в течение недели.
 — Ну что ж, я стартую через пару дней и буду ожидать в одной из ближайших систем, пока мои локаторы не зафиксируют появление вашего флота.
 — Можете так не торопиться, — заметил Ломакс. — Учтите, что я еще должен убедить его предпринять атаку. Это не так просто, как вам, возможно, кажется. — Он помолчал. — Я не столь проворен, как вы, Айсберг. Каждый раз, как я начинаю хоть чуточку отклоняться от правды, он становится очень подозрительным.
 — Так не говори ему об этом, — посоветовал Айсберг.
 — Что вы имеете в виду?
 — Позволь ему самому додуматься, — объяснил Айсберг. — Додуматься до того, во что мы хотим, чтобы он поверил, понятно?
 Ломакс смотрел на пустой обзорный экран над панелью компьютера, обдумывая слова Айсберга.
 — Алло? Алло? Ломакс, ты меня слышишь?
 — Да, слышу.
 — Ты молчал почти две минуты. Я уже подумал, что ты отключился.
 — У меня появилась одна идея.
 — Ну?
 — Думаю, мне удастся продать ее Помазанному, но для этого понадобится ваша помощь.
 — Готов помочь всем, чем смогу, — ответил Айсберг. — Однако не забывай, Помазанный считает меня мертвым.
 — Помню. Вы записываете эти переговоры?
 — Да.
 — Отлично. — Он отбарабанил девятизначный код. — Получили это?
 — Да. А что это?
 — Это номер, позволяющий разыскать на Олимпе человека, которого зовут Мило Корбеккиан.
 — Понятно, и что я должен с ним делать? — спросил Айсберг.
 — Надо послать ему сообщение, но только так, чтобы он не смог определить, что оно пришло с Последнего Шанса или с вашего корабля.
 — Проще простого. Что за сообщение?
 — Передайте ему, — сказал Ломакс, с трудом сдерживая смех, — что военная машина Пророчицы в течение месяца или двух будет не готова к войне, что она относительно беззащитна на Моцарте и что задача Корбеккиана организовать несколько заказных убийств, в том числе и мое, чтобы отвлечь внимание Помазанного от ее уязвимости.
 — Полагаешь, это сработает? — спросил Айсберг.
 — Думаю, да, — ответил Ломакс. — Он везде видит заговоры, почему бы не подкинуть ему еще один? Корбеккиан всего лишь посредник — нет причин считать, что он не захочет работать и на тех, и на других, подсылая за соответствующее вознаграждение убийц в оба лагеря. — Ломакс помолчал. — Да, чем больше я об этом думаю, тем больше уверен, что Помазанный купится на это. Если он заглотит эту наживку, то решит, что Пророчица сейчас беззащитна. А тогда уже будет не так сложно убедить его напасть на Моцарт, пока она слаба.
 — Насколько хорошо он осведомлен о ней?
 — Не очень хорошо.
 — Считает ли он, что ей неоткуда ждать подкрепления или что она просто в нем не нуждается?
 — Последнее должно представляться ему неестественным, — ответил Ломакс. — Проклятие, я знаю о ней все, и мне понадобилось немало времени, чтобы поверить в это.
 — Ну хорошо, — согласился Айсберг. — Сегодня у вас там выдался горячий денек, и мы не станем сразу обременять Помазанного столькими проблемами. Я пошлю сообщение ровно через два стандартных дня, считая от настоящего момента.
 — Договорились.
 — И еще один совет, — сказал Айсберг.
 — Какой?
 — Кто-то всегда остается в живых, чтобы поведать о случившемся. Если хочешь, чтобы это был ты, позаботься, чтобы тебя не оказалось в рядах атакующих.
 Айсберг прервал связь.

 ГЛАВА 26

 Когда Ломакс вернулся из космопорта, Помазанный ждал его.
 Войдя в столовую, Ломакс обнаружил, что тарелка с фруктами для него уже приготовлена, и уселся на место, которое обычно занимал за столом. Он отпил большой глоток из своего стакана с водой, после чего принялся за уже очищенные и разложенные дольками цитрусовые.
 — Похоже, убийство поднимает твой аппетит, — сухо заметил Помазанный.
 Ломакс улыбнулся и покачал головой.
 — Нет, Мой Господин. Но, побывав в этом пекле, я хочу пополнить свои запасы влаги.
 — Ты не забыл о соляных таблетках?
 — Надо же! — удивленно ответил Ломакс. — Я напрочь про них забыл.
 — До тех пор, пока ты остаешься на Новой Гоби, ты всегда должен держать их при себе, — сказал Помазанный. — Ты один из самых ценных моих людей. И мне совсем не хочется потерять тебя из-за теплового удара.
 — В равной степени и мне не хотелось бы этого, Мой Господин, — ответил Ломакс. — Теперь я никуда не выйду без таблеток.
 — Ты нашел свои лекарства на корабле? — продолжил расспросы Помазанный.
 Ломакс кивнул.
 — И я перезарядил обойму.
 — Не думал, что во время утреннего инцидента твое оружие сильно разрядилось.
 — Верно, Мой Господин, — ответил Ломакс. — Но когда жизнь зависит от твоего оружия, начинаешь заботиться о нем, как мать заботится о своем ребенке. — Он выдавил из себя улыбку. — Я могу выжить, забыв соляные таблетки… но если мое оружие хоть раз подведет меня, то скорее всего второго шанса у меня не будет.
 — Довольно разумно, — согласился Помазанный. — Я одобряю это.
 Ломакс не знал, о чем говорить дальше, поэтому решил сделать вид, что всецело поглощен едой.
 — Скажи мне, мистер Ломакс, — возобновил разговор Помазанный, — как, на твой взгляд, этому Кремниевому Малышу удалось проникнуть внутрь крепости?
 — Должно быть, здесь внутри у него были сообщники, — быстро солгал Ломакс.
 — Я тоже так считаю. У тебя есть предположения, кто бы это мог быть?
 Ломакс покачал головой.
 — Я здесь совсем недолго: — Он помолчал. — Но уверен, в организации таких размеров всегда найдутся предатели и двойные агенты.
 — Один-два, согласен, — проговорил Помазанный. — Но чтобы много? Я так не считаю, мистер Ломакс.
 — Не хотелось бы спорить, Мой Господин, но, когда один человек сосредоточивает в своих руках такие огромные богатства и могущество, как вы, это создает соблазн, скажем так, вероломства.
 — Я — Помазанный. Мои люди следуют за мной из религиозных побуждений. Мирские награды для них не столь важны.
 — Мой Господин, они важны для ваших последователей не меньше, чем для меня, — возразил Ломакс. — Единственная разница, что я не скрываю этого. — Он посмотрел в аскетичное лицо одетого в белую мантию человека, сидящего напротив. — Возьмем, например, вашего человека на Олимпе.
 — Мило Корбеккиан преданно прослужил мне семь лет, — ответил Помазанный.
 — Мило Корбеккиан служит вам семь лет, — внес уточнение Ломакс.
 — Ты сомневаешься в его преданности?! — воскликнул Помазанный.
 — Скажем так, я пытаюсь установить границы его преданности, — ответил Ломакс. — Вне всяких сомнений, он предан Мило Корбеккиану и миссис Корбеккиан, если таковая имеется. И капиталистическим принципам. Но я знаю также, что Корбеккиан берет заказы на организацию убийств не только от вас, но и от других заказчиков, о которых вам ничего не известно. — Он пожал плечами. — Это никак не влияет на его преданность, Мой Господин. По всей вероятности, его другие дела не создают никаких помех вашим планам.
 — Откуда тебе известно, что он берет заказы на стороне?
 — Знать, где и что происходит, — моя работа, — сказал Ломакс. — Я принадлежу к тем людям, которых он нанимает.
 — Я не верю тебе.
 — Это ваше право, Мой Господин, — безразлично заметил Ломакс.
 Помазанный смерил его долгим тяжелым взглядом через разделявший их стол и наконец потребовал:
 — Докажи.
 — Как? — спросил Ломакс. — Я говорю одно, он скажет обратное. — Он помолчал, как бы раздумывая, и добавил: — Полагаю, вы могли бы установить систему контроля за сообщениями, которые он получает и отправляет, если все же хотите это проверить.
 — Не хочу, — сказал Помазанный. — И все, точка. Тема закрыта.
 Но Ломакс видел, что тень сомнения промелькнула на лице Помазанного, и он не сомневался, что вопрос вовсе не закрыт. Удовлетворенный, он доел фрукты с тарелки и провел остаток времени за столом, высказывая предположения относительно того, кому из охраны было заплачено, чтобы закрыть глаза на появление Малыша этим утром. Потом разговор перешел на другую тему: о тех несчастных из обслуживающего персонала, которых Малыш убил, и Помазанный, внезапно придя в ярость, встал и вышел посмотреть на трупы и допросить охрану. Ломакс же вернулся в свою комнату и провел остаток дня, притворяясь спящим на случай, если за ним следили чьи-либо нескромные глаза.
 В следующие два дня практически ничего не произошло. Ломакс старался как можно больше времени проводить у себя в комнате, а за столом говорить как можно меньше, занимался укреплением охраны крепости, украдкой пробовал разрабатывать больную руку, на людях же всячески старался подчеркнуть то, что до выздоровления еще далеко, и обнаружил в себе вкус к мясу черной овцы.
 Поздно вечером на второй день после разговора с Айсбергом Ломакс был неожиданно вызван в тронный зал, где застал Моисея Мухаммеда Христоса, сидящего в одиночестве на своем троне. Его длинное аскетичное лицо светилось торжеством.
 — Ты был прав, мистер Ломакс, — сказал Помазанный, — прав, как всегда.
 — Мой Господин? — воскликнул Ломакс, стараясь при этом изобразить смущение.
 — Мило Корбеккиан.
 — Что с ним?
 — Он выполнял заказы Пророчицы, как ты сам не далее чем позавчера предположил.
 — Я догадывался, что он работает не только на вас, Мой Господин, — ответил Ломакс. — Но чтобы работать на Пророчицу… — Он оборвал фразу, потом продолжил: — Полагаю, вы хотите, чтобы я убрал его.
 — Об этом уже позаботились, — ответил Помазанный.
 — Жаль. Я бы постарался вытрясти из него информацию о том, что понадобилось от него Пророчице.
 — Я обладаю всей необходимой информацией.
 — Ну и?..
 Помазанный в возбуждении подался вперед, его угольно-черные глаза сияли торжеством.
 — Она скрывается на планете Моцарт в системе Альфа Монтана и практически беззащитна.
 — Вы уверены в этом?
 — Не может быть никаких сомнений! — воскликнул Помазанный. — Кремниевый Малыш был послан сюда, чтобы отвлечь мое внимание от нее до тех пор, пока она сумеет выстроить оборону. И из информации, имеющейся у меня на данный момент, абсолютно ясно, что Корбеккиан много раз вербовал для нее людей, чтобы сеять ужас и смущение в наших рядах, заставить нас искать предателей и заговорщиков в своих рядах вместо того, чтобы обратить свой взгляд к Моцарту.
 — Если ваша информация верна, — осторожно заметил Ломакс, — и если она действительно беззащитна в данный момент, тогда логично, чтобы мы…
 — … напали! — воскликнул Помазанный, закончив за него фразу. — Я должен собрать свои силы здесь и отдать приказы моим командирам: мы атакуем Моцарт в трехдневный срок!
 — Мой Господин, сумеете ли вы провести мобилизацию так быстро? — спросил Ломакс, вновь поражаясь точности предвидения Айсберга.
 — Не все мои последователи воины, и не всех тех, кто является воинами, можно собрать быстро, — ответил Помазанный. — Но все же мы бросим в атаку немалые силы: почти четыре миллиона мужчин и женщин на примерно восьми тысячах кораблей, полностью снаряженных для ведения боевых действий.
 — Мой Господин, могу я внести предложение?
 — Конечно.
 — Думаю, никто из нас не знает истинной силы, которой обладает Пророчица, если она вообще таковой обладает, — сказал Ломакс. — Но если мы собираемся подвергнуть такое количество наших людей потенциальной угрозе, то думаю, мы должны применить против Моцарта всю мощь вооружений, которыми обладаем. Мы должны дотла сжечь его, превратить в пыль и рассеять ее по Галактике.
 — Я тоже так считаю, — сказал Помазанный, согласно кивнув головой. — Мы за ценой не постоим, снаряды и ракеты экономить не будем и не будем знать чувства сострадания.
 — Отлично, — сказал Ломакс. — Полагаю, Мой Господин, вы приняли мудрое решение. — Улыбнувшись, он добавил: — Сегодня — Пророчица, завтра — Республика.
 — Да будет так, — изрек Помазанный. — А ты, мистер Ломакс, будешь рядом со мной, чтобы принять участие в дележе добычи.
 — Не уверен, что на Моцарте уцелеет что-нибудь, что можно будет делить, — ответил Ломакс.
 — Там будет торжество победы над моим врагом, победы, в которую ты внес большой вклад.
 — Я всего лишь исполняю работу, за которую вы мне платите, Мой Господин. И ничего более.
 — Не скромничай. Без тебя Кремниевый Малыш мог бы убить меня. И не вырази ты свои сомнения относительно Корбеккиана, я, возможно, так и не узнал бы о местонахождении Пророчицы до того, как она подготовилась бы к сражению. Тебя по праву можно назвать одним из творцов нашей близящейся победы.
 — Я польщен вашими словами, Мой Господин.
 — По правде сказать, — великодушно заявил Помазанный, — будет несправедливо не позволить тебе принять участие в Священной войне. Я решил назначить тебя командиром одного из моих кораблей.
 — Командовать кораблем? — вздрогнув, переспросил Ломакс.
 Помазанный улыбнулся.
 — Должен сознаться, первоначально у меня были сомнения на твой счет. Но ты их полностью рассеял. Таким образом я хочу искупить несправедливость, проявленную в отношении тебя.
 — Вы уверены, что это разумно, Мой Господин? Я хочу сказать, что на своем веку убил множество людей, но мне никогда не приходилось командовать кораблем или вести людей в атаку.
 — Думаю, ты сделаешь это в первый и далеко не в последний раз, мистер Ломакс, — сказал Помазанный, продолжая улыбаться. — Для такого человека, как ты, это не представит никаких трудностей. — Он поднялся и добавил: — Наш разговор окончен.
 Ломакс в унынии вернулся в свою комнату. Ему не давал покоя один вопрос: что означала улыбка Помазанного?




 Часть 5
 КНИГА ПРОРОЧИЦЫ



 ГЛАВА 27

 Пенелопа Бейли стояла около скамейки недалеко от пруда, расположенного за ее домом. Взгляд ее блуждал по небу, видя то, что больше никто на Моцарте не мог видеть, то, чего еще не могли зарегистрировать даже те немногочисленные приборы для наблюдений за дальним космосом, которые были установлены на Моцарте.
 — Моисей Мухаммед Христос, ты настоящий глупец, — пробормотала она. — Со времени нашего предыдущего столкновения ты ничему не научился. Ты думаешь, мое могущество ограничивается способностью разрушать твои храмы? — Она помолчала. — Пока у тебя еще есть время вернуться, но ты не собираешься отступать, не так ли? На тебя нашло помешательство, или в тебя вселился демон, подстрекающий напасть на меня, хотя единственным возможным результатом этого будет твоя гибель.
 Она глубоко вздохнула и пошла в дом приготовить себе чашку чая. Флот был еще довольно далеко от места, которое она наметила, и она понимала, что у нее есть час или даже чуть больше, чтобы приготовиться. Пенелопа уселась за небольшим столиком на кухне, положила в чай дольку лимона и стала задумчиво помешивать ложечкой в чашке, глядя при этом в окно.
 Существовал целый ряд факторов, которые предстояло упорядочить, найти на всякий случай несколько альтернативных вариантов, разработать детальный план действий. У шести кораблей Помазанного должны были обнаружиться неполадки в двигателях. Следовало ли уничтожить их или позволить выжить, чтобы рассказать остальным о ее победе, распространить слухи о ее могуществе по всей Галактике? Кроме того, был еще один корабль, который, как она предвидела, не собирается присоединяться к эскадре. Это казалось странным, и пока она не могла разобраться в причине.
 Затем она обратила свое внимание на Республику. План требовал постоянных поправок и неослабного контроля. Тот мужчина должен умереть, а эта женщина — нет. Хозяйство этой планеты должно быть разрушено; те немногочисленные горняки, которые в будущем, возможно, попадут на планету, смогут обнаружить там разве что кимберлитовые трубки. Она делала резкие движения, меняла позы и местоположение, в общем, творила желательную ей историю Галактики. Потом она начала следить за возможным развитием этих событий, для каждого из которых следовало рассмотреть тысячи вариантов.
 Она занималась этим минут сорок. После чего, удовлетворенная тем, что вплоть до следующего дня все находится под контролем, заварила себе еще чаю и отправилась к пруду. И вновь ее взгляд стал блуждать по небесам.
 — Скоро, Моисей Мухаммед Христос, — пробормотала она. — Уже скоро.
 Пенелопа допила чай и поставила чашку с блюдцем на деревянную скамейку.
 — Я бы дала тебе еще долгих шесть лет, — тихо сказала она, глядя на небо. — В конце концов я все же должна была бы разбить тебя в секторе Спики, но все же ты бы еще шесть лет наслаждался властью и могуществом. Теперь же мне придется коренным образом изменить твою организацию, утвердить свою власть скорее, чем я ожидала. Я приспособлюсь и одержу победу, но я не могу понять одного: почему ты вдруг надумал расстаться с жизнью? Во время битвы у Спики я не оставила бы тебе другой альтернативы: или сражаться, или позорно бежать, и, так как ты не можешь позволить себе потерять лицо перед своими последователями, ты должен был бы сражаться и погибнуть.
 Некоторое время она сидела молча, нахмурив лоб, после чего снова стала бормотать себе под нос:
 — Но сегодня вовсе не было причин для этого противостояния, не было причин тебе умереть на Внутренней Границе. Я должна выяснить, что подтолкнуло тебя к такому бесславному концу. Вероятность этого возникла всего неделю назад, а достоверность — лишь сегодня утром.
 И так как ей не дано было дара видеть прошлое, то она вновь сконцентрировала свое внимание на будущем, сравнивая бесчисленное количество вариантов, ища в нем разгадку недавнего прошлого, пытаясь понять, почему ее враг принял это самоубийственное решение.
 И спустя несколько минут она обнаружила ее.
 — Конечно, — пробормотала она, не слишком удивленная сделанным открытием. — Как я сразу не догадалась, что это  ты. 
 Пенелопа прикрыла глаза, чтобы отчетливей видеть будущее.
 — Ты многому научился, Карлос Мендоса, — сказала она, и на ее губах появилось подобие улыбки. — Ты не приблизишься до тех пор, пока не начнется атака, а в это время я буду слишком занята нейтрализацией всей этой вооруженной армады, чтобы уделить внимание еще и тебе. Угроза с их стороны ближе, но с твоей стороны гораздо опаснее — ладно, приземляйся, разберемся с тобой потом.
 Она еще сильнее сконцентрировалась, анализируя различные варианты будущего.
 — Ты выбрал свою позицию с умом и предусмотрительностью, — продолжала она. — Ни метеоры, ни астероиды, ни другие космические обломки не смогут достичь тебя, пока ты не вступишь в сражение. И тем не менее, возможно, я смогу доказать тебе, что в моем арсенале больше оружия, чем ты считаешь.
 Внезапно она улыбнулась.
 — Электрокардиостимулятор? Растворители тромбов? Ты подготовился, не правда ли? Отлично. Ты не умрешь от сердечного приступа или удара до того, как встретишься со мной. — Она помолчала. — Некоторые вещи даже я не могу изменить. Очевидно, так предписано Книгой Судеб, что мы должны встретиться в последний раз.
 В этот момент на ее лице отразилась ярость.
 — Я никогда не хотела, чтобы ты стал моим врагом. Дважды я могла убить тебя и дважды пощадила. Я могла уничтожить Последний Шанс, просто моргнув глазом, и все же не сделала этого. Но ты все равно разыскал меня, ты посвятил себя тому, чтобы уничтожить меня. Это именно из-за тебя я была вынуждена избегать общества людей и провести последние двадцать лет, скрываясь или же в заключении. Ты — причина всех моих несчастий, и сегодня, когда я разделаюсь с этим флотом, мы встретимся в последний раз.
 Она замолчала, пытаясь овладеть своими эмоциями.
 — И я проявлю к тебе не больше милосердия, чем ты проявил ко мне, — прошептала она. — У меня есть дела в Галактике, великие дела, дела, которые выше твоего понимания. Ты больше никогда не сможешь помешать мне.
 Она вновь посмотрела на небо: не туда, где собиралась космическая армада, но туда, где одинокий корабль, находящийся пока в световых годах от планеты, несся к Моцарту.
 — Ты скоро поймешь, что значит противостоять мне сейчас, когда я в полной мере развила свой дар, — пообещала она. — Ты узнаешь, почему люди боятся темноты и почему смерть сама по себе может стать избавлением. Приготовься, Карлос Мендоса, это последний день твоей жизни.

 ГЛАВА 28

 Ломакс вызвал своего помощника на командирский мостик корабля.
 — Сэр?
 — У нас серьезные проблемы, — объявил Ломакс.
 — Проблемы, сэр?
 Ломакс кивнул.
 — У одной из этих чертовых бомб самопроизвольно взвелся спусковой механизм.
 Он подвинулся, чтобы его помощник смог сам посмотреть на контрольные приборы, и особенно на моргающую справа красную лампочку.
 — Может быть, это просто ошибка на пульте управления, сэр?
 — Я тоже сперва так подумал, — ответил Ломакс. — Но проверка пульта показала, что он абсолютно исправен.
 — Позвольте, я лично проверю бомбу, сэр, возможно, она подает ложный сигнал.
 — Проверьте, — сказал Ломакс. — И не болтайте лишнего. Не стоит сеять панику среди экипажа, до тех пор пока мы не будем точно знать, в чем дело.
 Помощник кивнул и направился в оружейный отсек. Он вернулся спустя несколько минут.
 — Спусковой механизм действительно взведен, сэр, — доложил он.
 — Сколько, по-вашему, у нас остается времени до взрыва?
 — Не знаю, сэр. Может, десять часов, а может, и десять минут. Мы никогда прежде не имели дела с такого рода оружием.
 — Мне оно тоже в новинку, — посетовал Ломакс. — Черт, да и сам корабль мне тоже в новинку, я всего лишь простой наемник, к которому Помазанный вдруг почувствовал расположение.
 — Вы спасли ему жизнь, сэр, — возразил помощник со страстью фанатика. — Мы готовы исполнить любые ваши приказы.
 — Дело в том, что я плохо представляю, какие приказы следует отдавать в такой ситуации, — мрачно сказал Ломакс. — Я полагаю, мы должны сбросить бомбу, но, если верить компьютеру, для этого нам придется расстаться со всем боезапасом. — Он помолчал и добавил: — Не хотелось бы тратить заряды впустую. Мы и так атакуем силами меньшими, чем следовало бы. А Пророчица — это сам дьявол, самый серьезный противник во всей Галактике, так что нам может понадобиться все оружие, которым мы обладаем.
 — Есть один вариант, сэр.
  Я уже начал беспокоиться, придет ли он тебе в голову. 
  — Изложите его, — сказал он вслух.
 — Экипаж можно погрузить на посадочные челноки и оставить их в космосе под прикрытием флота, в то время как мы с вами останемся на борту и постараемся обезвредить бомбу.
 — Отличная мысль! — воскликнул Ломакс. — Распорядитесь об эвакуации. Я хочу, чтобы экипаж покинул корабль в течение пятнадцати минут. — Помолчав, он добавил: — Включая вас.
 — Прошу разрешения остаться на борту, сэр.
 — В разрешении отказываю.
 — Я настаиваю, сэр. Один из нас будет вынужден спуститься вниз в оружейный отсек и попытаться разрядить бомбу, а другой в это время должен следить за курсом корабля.
 — Я поставлю его на автопилот.
 — Это хорошо для глубокого космоса, сэр, но мы находимся в зоне боевых действий. Вас могут атаковать.
 — Сомневаюсь.
 — Вы же сами только что говорили, что Пророчица — самый страшный враг, с которым нам когда-либо приходилось сталкиваться, сэр.
 Ломакс понял, что дальнейшие возражения могут вызвать у помощника подозрения. Однако ему было важно, чтобы экипаж как можно скорее покинул корабль, пока кто-нибудь не обнаружит, что в действительности произошло.
 — Хорошо, — сказал он. — Вы можете остаться. А теперь проследите за эвакуацией и доложите мне, когда она закончится. А я продолжу попытки отключить спусковой механизм отсюда, с командного поста.
 Помощник отдал честь и ушел. Ломакс закурил небольшую сигару и притворился, что работает за пультом управления, пока мостик полностью не опустел. Он наблюдал на обзорном экране, как посадочные челноки отваливали от корабля один за другим, пока корабль не покинул последний член экипажа и не остались только он и его помощник.
 — Эвакуация произведена, сэр.
 — Отлично, — сказал Ломакс.
 — А теперь я спущусь вниз и посмотрю, смогу ли я обезвредить заряд, сэр.
 — Будьте там поосторожней, — напутствовал его Ломакс.
 — Да, сэр.
 Помощник ушел, и Ломакс закурил следующую сигару, надеясь, что Пророчица способна смотреть достаточно далеко в будущее и поэтому поймет, что его корабль не представляет для. нее угрозы.
 Помощник вернулся минут через десять с выражением недоумения на лице.
 — Сэр?
 — Да?
 — Насколько я могу судить, в бомбе отсутствуют неисправности.
 — Вы хотите сказать, что разрядили ее?
 — Да, но похоже, что ее специально перевели во взведенное состояние отсюда.
 — Вы уверены?
 — Да, сэр. С вашего пульта.
 Ломакс выхватил свой пистолет.
 — Тебе следовало покинуть корабль вместе с остальными.
 — Не понимаю, сэр.
 — Ты хороший парень, и мне, право, жаль делать это.
 Он выстрелил. Человек издал короткий удивленный крик и замертво упал на палубу.
 После этого, сделав все, что было в его силах, чтобы убедить Пророчицу в том, что его корабль не собирается принимать участие в роковой битве, Ломакс стал ждать развязки.

 ГЛАВА 29

 В первые тридцать секунд так называемого сражения на семидесяти четырех кораблях Помазанного отказали системы жизнеобеспечения, еще восемьдесят были уничтожены при самопроизвольном взрыве боезапасов: в противоположность кораблю Ломакса детонаторы действительно сработали.
 Метеоры уничтожили еще двадцать семь кораблей. Комета, сошедшая со своего неизменного курса, вывела из строя девятнадцать других. На одном из кораблей вышел из строя компьютер, управляющий вооружением; звездолет успел уничтожить тридцать семь соседних кораблей, пока, в свою очередь, не был уничтожен ответным огнем.
 — Что происходит? — требовал ответа Помазанный с искаженным яростью и ужасом лицом. — По нам никто не стреляет, однако наши ряды тают. — Он пристально вглядывался в сине-зеленый шарик планеты Моцарт, вращающийся на его обзорном экране. — Это же всего-навсего одна-единственная женщина! Так что же происходит?
 А в миллионах миль от него Пенелопа Бейли, блуждая взглядом по небу, улыбалась и шептала:
 — Глупыш, это только начало. Твой час еще не пришел. Сперва ты должен осознать всю глупость своего нападения. Когда все твои последователи будут уничтожены, когда все твои корабли мертвыми кусками металла улетят в глубины космоса, тогда я наконец займусь тобой.

 ГЛАВА 30

 После получения разрешения на посадку от скучающего работника космопорта, которому и в голову не могло прийти, что в миллионах миль над его головой в разгаре самое настоящее сражение, корабль Айсберга сошел с околопланетной орбиты и нырнул вниз, к поверхности Моцарта. Он не беспокоился о том, что его корабль могут обстрелять во время захода на посадку. Айсберг знал, что каковы бы ни были «оборонные укрепления», воздвигнутые Пенелопой Бейли, они не носили военного характера. Что касается местных властей, то им вообще до него не было никакого дела, он был готов спорить, что никто из чиновников и понятия не имел ни о том, что военный флот Помазанного стремительно приближается к планете, ни о том, что в данный момент один за другим его корабли превращаются в груды обломков.
 Когда до поверхности планеты оставалось порядка пяти миль, он нажал на кнопку и выпустил три парашюта на случай, если Пенелопа сможет оторвать свое внимание от армады тяжеловооруженных кораблей и посвятить несколько секунд ему. Но посадка прошла гладко, и Айсберг спустился в трюм, чтобы захватить приготовленный груз.
 На то, чтобы собрать все, что он намеревался взять с собой, ушло почти двадцать минут. Он прикрепил предметы к жилету свободного покроя, который прихватил с собой, потом надел его на себя, запахнул сверху просторное пальто, после чего наконец выбрался из корабля.
 Представитель властей уже ждал его.
 — Добро пожаловать на Моцарт, — сказал он.
 — Спасибо.
 — Вы довольно долго не выходили из корабля, — озадаченно заметил чиновник. — Все в порядке? Может, вам требуются ремонтники?
 — Нет, — ответил Айсберг. — Мне просто надо было кое-что переставить в грузовом отсеке.
 — Вам потребуется дозаправка или место в ангаре?
 — Нет, — ответил Айсберг. — Я надеюсь закончить свои дела на этой планете до наступления темноты.
 — Хорошо, но в противном случае вам придется заплатить две сотни кредиток за то, что вы оставили свой корабль на поле.
 Айсберг сунул руку в карман, вытащил пачку банкнот и отделил от нее пару бумажек.
 — Вот, — сказал он, протягивая их чиновнику. — Вы сможете вернуть их мне сегодня вечером, когда я буду улетать.
 — Я выпишу вам квитанцию, пока вы будете проходить таможенный контроль, — сказал служащий, заложив банкноты между страницами небольшой записной книжки.
 — А где таможня?
 — На первом этаже диспетчерской башни, — ответил служащий, вводя Айсберга в зал и подводя его к столу, за которым сидела красивая женщина в униформе.
 — Назовите, пожалуйста, себя.
 Айсберг вытащил титановую карточку паспорта и положил ее на стол.
 — Карлос Мендоса.
 Она пропустила карточку через считывающее устройство, подождала несколько секунд, пока компьютер просканирует сетчатку Айсберга и подтвердит идентичность с информацией в паспорте, и вернула ему карточку.
 — Можно узнать цель вашего визита, мистер Мендоса?
 — Я здесь, чтобы закончить кое-какие старые дела, — ответил он.
 — Имя того, с кем вы собираетесь встретиться?
 — Пенелопа Бейли.
 Она оторвалась от компьютера и внимательно посмотрела на него.
 — Мисс Бейли знает, что вы собираетесь с ней встретиться?
 — Я буду очень сильно удивлен, если нет, — ответил Айсберг.
 — Хорошо, мистер Мендоса, вам разрешается находиться на Моцарте в течение сорока дней, если вы захотите продлить свое пребывание здесь, то должны поставить об этом в известность наш офис.
 — Благодарю вас.
 — Официальная валюта на Моцарте — кредитки Республики, но мы также принимаем рубли Нового Сталина, доллары Марии Терезии, доллары Нью-Зимбабве и фунты Дальнего Лондона. Если у вас есть какая-либо другая валюта, пожалуйста, декларируйте ее вот здесь, — она подала ему официальный бланк, — и записывайте все ваши сделки по переводу денег из одной валюты в другую.
 Айсберг просмотрел бланк документа, аккуратно согнул его пополам и сунул в карман пальто.
 — Добро пожаловать на Моцарт, мистер Мендоса, — сказала женщина. — Температура сегодня 28 градусов Цельсия, что соответствует 542 градусам по шкале Ранкини, 22 градусам по шкале Реомюра, или 83 градусам по шкале Фаренгейта. — После секундной паузы она добавила: — Возможно, вы сочтете свое пальто довольно теплым для такой погоды.
 — Я не собираюсь носить его, не снимая, — ответил Айсберг. — Как добраться отсюда до города?
 — Общественный транспорт курсирует между городом и аэропортом раз в два часа. — Она взглянула на свои часики. — Боюсь, экипаж только что ушел. Если не хотите ждать, то обычно перед космопортом дежурит несколько такси.
 — Спасибо, — сказал Айсберг. Он повернулся, пересек зал и вышел через главный вход. Перед входом оказалось единственное такси, и он тут же сел в него.
 — Куда едем? — спросил водитель.
 — Мне нужно добраться до одного частного владения, — ответил Айсберг. — У вас есть справочная система?
 Водитель нажал кнопку, и примерно в двух футах перед Айсбергом появился голографический экран.
 — Просто назовите имя, и адрес этого человека появится в верхней части экрана, а в правом нижнем углу — стоимость проезда: в одну сторону и с учетом обратного рейса, — объяснил водитель.
 — Пенелопа Бейли.
 Адрес мгновенно появился на экране, а также карта с указанием семи или восьми возможных маршрутов; потом на экране остался лишь самый короткий, а внизу появилась такса: сорок восемь кредиток за поездку в один конец и восемьдесят восемь за поездку туда и обратно.
 — Она живет в порядочной глуши, верно? — заметил водитель.
 Аналогичная карта с маршрутом появилась и на его приборной панели.
 — Полагаю, да, — ответил Айсберг. — Я раньше не бывал здесь. Сколько времени займет дорога?
 Водитель бросил взгляд на карту.
 — Минут двадцать — двадцать пять, если не попадем в пробку.
 — Пробку? На этой планете?
 — Я имею в виду колонну комбайнов, переезжающую с одной фермы на другую, — объяснил водитель. — Тогда нам придется плестись у них в хвосте. — Помолчав, он спросил: — Ну что, мы едем?
 — Да.
 Машина помчалась прочь от космопорта.
 — Только туда или в оба конца?
 — Только туда, — ответил Айсберг. — Если мне понадобится добраться обратно, я вызову машину.
 — Запомните мой номер и заказывайте его.
 — Я так и сделаю, — пообещал Айсберг.
 Они проехали в молчании почти двадцать минут, миновали город и свернули на одну из пригородных дорог. Айсберг наклонился вперед, вглядываясь в экран с картой.
 — Сколько осталось? — спросил он.
 — Мили две, пожалуй.
 — Когда останется миля, останови.
 — Зачем?
 — Хочу избавить тебя от проблем с двигателем.
 — У меня нет никаких проблем с двигателем.
 — Никогда не знаешь наперед, — сказал Айсберг, протягивая водителю бумажку в сто кредиток.
 — Хозяин — барин, — ответил водитель, пожимая плечами.
 Минуту спустя машина затормозила у обочины дороги и Айсберг вышел.
 — Если верить карте, дом окажется за следующим поворотом. — Вы уверены, что мне не стоит ждать вас?
 — Уверен.
 — Ладно. — Он помолчал. — Судя по тому, что болтают в городе, леди, которой вы собираетесь нанести визит, очень странная. Не знаю уж, какие у вас с ней дела, но все равно желаю удачи.
 — Спасибо, — сказал Айсберг. — Возможно, удача мне действительно не помешает.
 Машина развернулась и направилась обратно в космопорт, а Айсберг зашагал вдоль поля, засеянного гибридной кукурузой, к дому Пенелопы Бейли. Когда наконец показалась крыша дома, он снял пальто и оставил его валяться в канаве у обочины.
 Айсберг остановился, раскурил сигару, глубоко затянулся, наслаждаясь первой затяжкой. Потом пошарил рукой у себя на жилете и включил два микропереключателя. Сделав это, Айсберг продолжил свой путь и уже через пять минут был у цели.
 Он подошел к парадной двери и, подергав ручку, обнаружил, что дверь заперта. Так как он был уже не в той форме, чтобы вышибать двери, то осторожно обогнул дом. Там он увидел молодую белокурую женщину, стоявшую к нему спиной возле небольшого пруда. Ее глаза блуждали по небу, каждые несколько секунд находя видимую только ей новую цель.
 — Добро пожаловать, Айсберг, — сказала она, не оборачиваясь. — Я ждала этого момента много лет.
 — Не сомневаюсь, — ответил Айсберг, останавливаясь.
 — Мне осталось уничтожить последние сорок кораблей, — объявила она, — и после этого я буду полностью в твоем распоряжении. — Минуту спустя она пробормотала: — Теперь уже двадцать три, девятнадцать, семнадцать… Айсберг, должна отметить, в этот раз ты проявил незаурядную изобретательность, чтобы добраться до меня.
 — Мне повезло.
 — Тебе повезло бы еще больше, если бы ты оставался на своей планете, — ответила она, по-прежнему пребывая в полной неподвижности. — Восемь… семь… уже четыре… — Она опять замолчала на несколько секунд. — Все, остался единственный корабль — корабль Помазанного. — Наконец она повернулась к Айсбергу. — Ну как, позволим ему прожить немного дольше, чтобы он мог в полной мере осознать масштабы своего поражения?
 — Мне нет до него никакого дела, — ответил Айсберг.
 — Да, конечно. Моисей Мухаммед Христос волнует тебя ничуть не больше, чем меня. — Она помолчала, глядя прямо в глаза Айсбергу. — Тогда давай займемся нашими с тобой делами. Я всегда знала, что рано или поздно это случится.

 ГЛАВА 31

 Айсберг разглядывал молодую женщину, стоящую перед ним.
 — Пенелопа, я помню тебя трогательной маленькой девчушкой, — сказал он, мысленно возвращаясь к их первой встрече. — Маленькой, испуганной, уязвимой. — Он помолчал и добавил: — Мне следовало убить тебя тогда.
 Она улыбнулась.
 — Это тебе вряд ли бы удалось.
 — Возможно, — согласился он. — Уже в то время ты вполне могла постоять за себя.
 — Сейчас тоже, — ответила она. — С тех пор я стала старше и значительно сильнее.
 — Да, Пенелопа, эти годы не прошли для нас даром, — сказал Айсберг, выдержав ее пристальный взгляд. — Ты обрела силу, я — мудрость.
 — Стал ли ты достаточно мудрым, чтобы убить меня? — с усмешкой спросила она.
 — Думаю, да, — ответил он абсолютно серьезно.
 Она рассмеялась.
 — Чтобы расправиться с тобой, мне даже не понадобится мое могущество. Ты не стал мудрее, просто постарел, вот и все. Ты толстый хромоногий старик. Ты запыхался и весь вспотел, пока неспешным шагом отмерял свою последнюю милю. Твое сердце бьется чаще, кровь стучит в висках, и ты никак не можешь восстановить дыхание. Мне ничего не стоило бы убить тебя просто голыми руками.
 — Погляди в будущее, и ты увидишь, что произойдет в этом случае, — предложил Айсберг.
 — Ты умрешь.
 — Но не один.
 — Ты имеешь в виду свой жилет.
 — Если ты ударишь меня или выстрелишь в меня, я упаду. А если я упаду, то за какие-то полсекунды все карты Моцарта устареют. Взрывчатки, закрепленной на моем теле, хватит, чтобы образовался кратер диаметром в двадцать миль с центром в этом месте.
 Она посмотрела на него.
 — Итак, четыре миллиона человек погибли этим утром лишь для того, чтобы позволить тебе приблизиться ко мне со своими планами и своей взрывчаткой, и после этого ты еще называешь меня монстром?
 — Я никак не называю тебя, Пенелопа, — сказал он. — Я палач твой, а не судья.
 — И ты действительно уверен, что это будет так просто? — спросила она. — Неужели ты думаешь, что не найдется ни одного варианта будущего, в котором детонатор не сработает, а взрывчатка не | взорвется?
 Айсберг почувствовал пустоту в желудке, как в тот момент, когда уже выпрыгнул с самолета, а парашют еще не раскрылся.
 — Ты блефуешь, — сказал он, но при этом в голосе его было больше уверенности, чем он на самом деле чувствовал.
 Она безмятежно покачала головой.
 — Мне нет никакой необходимости блефовать. Я могла привести твою взрывчатку в негодность в любой момент.
 — Но ты не сделала этого? — нахмурившись, сказал он.
 — Нет, Айсберг, не сделала. — Она посмотрела на него долгим, пристальным взглядом. — Ты ведь приготовился умереть сегодня, не так ли?
 — Да.
 — Я тоже, — ответила она. — Наши смерти, как и наши жизни, тесно переплелись. — Она помолчала и добавила: — Но сперва я хотела бы поговорить с тобой.
 Он выглядел удивленным.
 — О чем нам с тобой говорить?
 — О, о многих вещах, — ответила она. — Это так странно: я испытываю к тебе чувство ненависти, но в то же время чувствую, что ближе к тебе, чем к кому-либо другому из живущих. И ты единственный никогда не лгал мне. — Она продолжила после паузы: — Угрозы нападения больше нет. У нас теперь сколько угодно времени на разговоры, — тут Пенелопа иронично улыбнулась, — вся оставшаяся жизнь. И у меня есть к тебе несколько вопросов.
 — Какие вопросы? — подозрительно спросил он.
 — Самые простые.
 — Ладно. Давай спрашивай.
 — Почему все живое сторонится меня? Не только люди, но и животные. — Она запнулась и выдавила из себя: — Даже щенки.
 Айсберг был застигнут врасплох. Это был не тот вопрос, которого он ожидал. Наконец Айсберг ответил:
 — Потому, что ты не такая, как все, — сказал он. — Потому, что ты больше не человек.
 — Среди людей встречаются хромые и старые, слабоумные и с врожденными уродствами, — сказала Пенелопа. — Но все они живут со своими семьями. Почему из всех сыновей и дочерей вашей расы я одна была изгнана?
 — Потому, что никто из неудачников, к которым ты себя причисляешь, не обладает могуществом, дающим возможность по своей прихоти уничтожать целые планеты. Ты же не только обладаешь могуществом, но и постоянно его применяешь.
 — Только для того, чтобы защитить себя. — Она помолчала. — Тебе известно, что ни один человек не рискнул дотронуться до меня с того дня, как Мышка умерла почти двадцать лет назад?
 — Нет, — сказал Айсберг. — Я не знал этого.
 — Котята шипят, а щенки прячутся, — продолжала она. — Птицы улетают прочь. Даже пресмыкающиеся в моем саду уползают, скрываясь в норах, когда я появляюсь.
 — У меня нет лучшего ответа, — сказал Айсберг, испытывая неловкость. До его ушей доносился звук двигателя работавшего где-то неподалеку трактора. — У тебя есть еще вопросы?
 — Ты ненавидел меня с первой минуты нашей встречи, — сказала она. — Почему? Что такого я тебе сделала?
 — Пенелопа, я вовсе не ненавижу тебя, — ответил он. — Невозможно ненавидеть всплеск радиации, угрожающий твоему кораблю, или метеоритный поток, падающий на твою планету. Если ты один в джунглях, то не ненавидишь хищников, подкрадывающихся к тебе среди ночи. Ничто из вышеперечисленного не является ни хорошим, ни плохим. Они всего лишь сила природы, и если хочешь выжить, ее надо преодолеть. — Помолчав, он добавил: — У меня к тебе нет ни капли ненависти. Я не таю на тебя зла. Я обвиняю тебя только в одном — в смерти Мышки.
 — Она не оправдала мое доверие.
 — Ты была ребенком, — ответил он. — Ты не понимала тонкостей. Ты не могла до конца понять, что происходит. — Он вновь на какое-то время замолчал, но потом продолжил: — Она любила тебя так, как если бы ты была ее дочерью. Единственная причина, приведшая к ее смерти, — непонимание твоей сущности. Она считала, что спасает тебя, словно тебя можно было убить, как простого человека.
 Пенелопа молчала.
 — Я очень давно не вспоминала о Мышке, — наконец сказала она.
 — А я вспоминал о ней каждый день.
 — Ее смерть доставила тебе столько страданий?
 — Да.
 — В таком случае я частично отплатила тебе за боль, которую ты доставил мне.
 Он смотрел на нее и ничего не отвечал.
 — Она правда любила меня? — спросила Пенелопа, тоже помолчав.
 — Да.
 — Хотелось бы знать, полюбит ли кто-нибудь когда-нибудь меня опять? — задумчиво выговорила она:
 Айсберг покачал головой.
 — Нет.
 — Наверное, ты прав, — ответила она. — Знаешь, каково смотреть в будущее, в котором нет ни одного любящего тебя человека? Будущее, в котором каждый представитель твоего вида относится к тебе с опаской, как будто ты зверь и тебя надо сторониться?
 — Нет, — ответил Айсберг. — И не завидую никому, кто испытает подобное.
 — Айсберг, я никогда не просила этого дара, — сказала она. — Все, что я хотела, это быть нормальной девчонкой, играть с другими девочками, любить свою семью. — Она задумалась, вспоминая прошлое. — Свою мать я приводила в ужас. Люди Тридцать Два забрали меня, когда мне было шесть, и они убили моего отца, когда он пытался помешать им. Айсберг, тебе известно, сколько раз с тех пор я играла с детьми своего возраста?
 — Нет.
 — Один-единственный раз, когда мы с Мышкой скрывались от тебя, — с горечью сказала она. — Один раз за всю жизнь! — Неожиданно она вздохнула и добавила: — И через двадцать минут они убежали от меня. — Пенелопа посмотрела на него. — Они всегда будут убегать от меня?
 — Маленькие девочки? — спросил он смущенно.
 — Все.
 — Да, полагаю, будут.
 Она посмотрела на него, и неожиданно маска безразличия и отчужденности исчезла с ее лица.
 — Я думала, что сбежала с Вестерли и Каллиопы, с Гавани Смерти и Ада, — сказала она, — но куда бежать отсюда? Моцарт — всего лишь камера большего размера по сравнению с той, что у меня была на Аде, а Галактика — камера размера большего, чем Моцарт.
 — Невозможно убежать от себя, — ответил он. Она помолчала.
 — Айсберг, знаешь, что интересно?
 — Что?
 — Из всех людей, которых я повидала с тех пор, как взрослой женщиной покинула Ад, ты единственный посмотрел на меня без антипатии. Со страхом — да, как и должен, и с тревогой, но без отвращения.
 — У меня нет к тебе чувства отвращения, — ответил Айсберг. — Другие чувства — да, но не отвращение.
 — А все другие мужчины и женщины испытывают его. Я видела отвращение даже на лице Черной Смерти и в глазах твоего молодого шпиона. — Она опять вздохнула. — Я видела его каждый день на протяжении всей моей жизни, даже в глазах своей матери.
 — Мне очень жаль, — искренне сказал Айсберг.
 — Ты считаешь меня монстром, — продолжила она. — Но ты смотришь на все со стороны. Поверь мне, Айсберг, неизмеримо хуже быть Пенелопой Бейли, чем бояться ее. Я вызываю страх и ненависть при каждом своем появлении. Я такая же узница, как и раньше, попавшая в ловушку своего тела, а это тело попало в ловушку крошечной камеры на Аде. — Она задумчиво прошептала: — Единственным утешением был План.
 — План?
 — Я разрабатывала его несколько лет, — ответила она. — Он возник в моей голове, когда я сидела в камере на Аде, и, с тех пор как обрела свободу, я пыталась воплотить его в жизнь.
 — В чем он заключается? — спросил Айсберг. — Добиться контроля над Республикой? Уничтожить ее?
 — Даже сейчас, в этот последний день нашей жизни, после того как мы о стольком переговорили с тобой, ты так и не начал понимать меня, — с горечью сказала Пенелопа. — У меня нет желания управлять кем-либо. У меня нет армии, я не контролирую политиков, у меня нет сокровищниц с несметными богатствами.
 — Тогда в чем же заключался этот План? — упорствовал Айсберг.
 Пенелопа пристально посмотрела на него.
 — Все гораздо проще, — ответила она. — Сделать так, чтобы больше никогда не родился ни один ребенок с этим проклятым даром. Существовало примерно три сотни мужчин и женщин, состав генов которых позволял им произвести другую Прорицательницу, другую Пифию, другую меня. Я управляла событиями, создавала и разрушала экономику целых планет, меняла целые политические системы — и все это с одной только целью: добиться того, чтобы ни один из этих трехсот человек никогда не встретился с другим, себе подобным. — Помолчав, она сдавленно прошептала: — Айсберг, это мой подарок вашей проклятой Галактике. Самое важное, что человека с даром, подобным моему, больше не родится. У этих людей не отберут ребенка, как это случилось со мной.
 Теперь он пристально посмотрел на нее.
 — Ты готова умереть, не так ли?
 — Скоро, — ответила она. — Осталось еще кое-что, что я должна сделать. — Она на секунду прикрыла глаза и вновь открыла. — Я позволила Моисею Мухаммеду Христосу выжить и бороться дальше. После поражения, которое он потерпел сегодня утром, он больше не сможет повлиять на осуществление Плана. — Пенелопа пожала плечами. — Пусть ваша хваленая Республика покажет, способна ли она господствовать или уже прогнила настолько, что ее время прошло.
 — Ты не знаешь ответа?
 — Меня больше не интересуют ответы.
 Она прошла мимо него, обогнула пруд и вошла в дом, минуту спустя появившись вновь с чем-то маленьким и мягким, что убаюкивала одной рукой.
 — Кажется, я припоминаю эту куклу, — сказал Айсберг.
 Она покачала головой.
 — Это новая. Та, которую ты помнишь, развалилась, когда я была в заточении на Аде, и, конечно, я не стала просить другую, потому что взрослая женщина не должна играть в куклы. — Она вздохнула. — Но в какой-то момент я обнаружила то, что другие уже знали: я не женщина. — Она вновь внимательно посмотрела на него и сказала: — Теперь, я думаю, пора.
 Он аккуратно вытащил оружие из кобуры и навел на нее.
 — Помолись своему Богу, — спокойно сказала Пенелопа. — Волна энергии, когда ты нажмешь спусковой курок, вызовет детонацию твоей взрывчатки.
 — Одну минутку, — сказал Айсберг. — Существует лучший выход.
 — Я думала, ты приготовился умереть, — сказала она. — Я надеюсь, ты не лгал, и никто из нас не выживет сегодня.
 Он аккуратно вытащил один крошечный заряд взрывчатого вещества из-под жилета и прикрепил к обойме пистолета.
 — Позволь мне снять жилет и разрядить его, — сказал он.
 — Чего ради?
 — Одного заряда более чем достаточно, чтобы убить нас обоих. Если же взорвется весь заряд, находящийся в жилете, мы уничтожим по крайней мере десять тысяч человек.
 — Какое мне дело до этого? — спросила Пенелопа.
 — Позволь мне сделать это хотя бы потому, что при других обстоятельствах тебе могло быть до этого дело.
 Она довольно долго раздумывала над его просьбой, потом кивнула.
 Он отсоединил детонаторы, снял жилет, отнес его в дом и аккуратно положил на кушетку. После этого он вернулся к пруду, где его ждала Пенелопа.
 — Целься получше, Карлос Мендоса, — сказала она.
 — Именно для этого я здесь, — ответил Айсберг, поднимая оружие и целясь ей в сердце.
 Неожиданно он замер.
 — У меня есть вопрос, — сказал он. — Возможно, ты единственная из всех когда-либо живших, кто может ответить на него.
 — Что за вопрос?
 — Ты не видишь в будущем, существует ли другая жизнь после этой?
 — Боже, надеюсь, что нет, — ответила она, содрогнувшись.
 Айсберг нажал спусковой крючок.

 ГЛАВА 32

 Ломакс дождался, пока флагманский корабль Помазанного, бросившего своих разгромленных соратников, отступил на Новую Гоби, и лишь после этого избавился от тела мертвого члена экипажа. Потом, так как он был осмотрительным человеком, который предпринимал все возможные меры предосторожности для того, чтобы выжить, Ломакс на всякий случай выждал еще два часа.
 Наконец, выдержав эту паузу, он запросил разрешение на посадку и приземлился в крошечном космопорту в двух сотнях ярдов от корабля Айсберга.
 Ломакс потратил несколько минут на то, чтобы уладить дела с таможней, после этого распорядился, чтобы его корабль дозаправили и поставили в ангар. У выхода из диспетчерской башни стояла пара машин, и он направился к ближайшей.
 — Куда поедем? — спросил водитель.
 Узнав, куда ехать, он извлек адрес Пенелопы Бейли из справочника компьютера.
 — Вчера я уже отвозил туда одного, — заметил водитель, когда они ехали вдоль бесконечных полей и пастбищ, расположенных по обочинам дороги.
 — Пожилого возраста, с покалеченной ногой? — спросил Ломакс.
 — Он самый.
 — Не знаешь, он вернулся?
 — Не знаю, вернулся ли, но машину, чтобы вернуться, он не заказывал, — ответил водитель.
 Ломакс проверил свой лазерный пистолет и убедился, что обойма полная.
 — Он что-нибудь говорил тебе?
 — Только то, что у него там какие-то личные дела, — сказал водитель. — Забавное дело, представляете, он попросил меня высадить его примерно в миле от места назначения. Полагаю, ему захотелось прогуляться.
 — Возможно, — уклончиво заметил Ломакс.
 Остаток пути они провели в молчании. Наконец показалась крыша дома.
 — Ну вот, похоже, подъезжаем, — заметил водитель. — Вы тоже хотите прогуляться пешком?
 — Нет, я предпочитаю удобства.
 Секунду спустя машина остановилась перед домом.
 — Мне подождать вас?
 — Наверное, не стоит, — ответил Ломакс. — Если понадобится, я вызову тебя.
 Он выбрался из машины и направился к парадной двери. Она была заперта, и система безопасности, не признав его, отказалась впускать внутрь. Ломакс осторожно обогнул дом.
 Он обнаружил их останки возле пруда. От них осталось немного, но все же вполне достаточно, чтобы идентифицировать. Дверь черного входа была открыта, и внутри он нашел жилет Айсберга, начиненный взрывчаткой. Он пытался мысленно восстановить ход событий, произошедших здесь, и не мог, хотя кульминационный момент был очевиден любому. Потом Ломакс разыскал за зарослями сарай с инструментами, сбил с него замок, выстрелом лазерного пистолета заставил смолкнуть завывшую сирену и разыскал среди всякого хлама лопату. После чего выбрал место в тени огромного дерева возле пруда, вырыл могилу и похоронил останки.
 Зарыв могилу, он задумался над тем, как пометить ее. Ломакс сомневался, что кто-нибудь из них завещал бы, чтобы над могилой был религиозный символ, и ему совсем не хотелось оставаться здесь до тех пор, пока будет изготовлена и доставлена надгробная плита. Неожиданно его взгляд привлек какой-то маленький мягкий предмет, лежащий на земле. Он подошел и поднял то, что осталось от маленькой куклы.
 Ломакс терялся в догадках, как здесь, рядом с ними, могла оказаться эта кукла, но, поразмыслив, лишь пожал плечами. Кроме того, какое все это теперь могло иметь значение…. Кукла была единственным предметом из находившихся поблизости, пригодным, чтобы пометить могилу, поэтому он насадил куклу на небольшую палку и воткнул палку в землю.
 Он понимал, что это не очень хорошая метка, но лучшее, что он может сделать при данных обстоятельствах. После этого Ломакс зашел в дом и вызвал по видеофону машину. Спустя двадцать минут он уже мчался в направлении космопорта.




 Эпилог


 Спустя пять месяцев Ломакс неожиданно для самого себя оказался на планете Родниковая Вода. Робот смешал напитки и подал ему стакан.
 — Больше ничего не надо, Сидней, — сказал Роберт Гибс, и робот, поклонившись, покинул комнату.
 — Хорошо, мистер Гибс, — сказал Ломакс. — Я прибыл сюда по вашему приглашению. Надеюсь, теперь-то вы мне расскажете, в чем дело.
 — Дело в одном помешанном фанатике, который называет себя Помазанный, — сказал Гибс. — В человеке, с которым, насколько мне известно, вы уже встречались.
 — А что с ним?
 — Мы хотим схватить его.
 — Мы? — переспросил Ломакс.
 — Республика, — объяснил Гибс. — Я вынужден был вернуться к работе и теперь возглавляю департамент, в котором раньше работал, хотя пока они позволяют мне делать это из своего дома.
 — Ну если он нужен Республике, то пусть она его и ловит, — ответил Ломакс. — Он считает, что я мертв, и, если говорить обо мне, такое положение дел вполне меня устраивает.
 — Думаю, вы не понимаете всей серьезности ситуации, мистер Ломакс, — настаивал Гибс. — Этот человек представляет серьезную угрозу безопасности нашего общества.
 — Он всего лишь человек, — спокойно ответил Ломакс. — Мы уже пережили наиболее опасную угрозу из всех когда-либо существовавших.
 — Не понимаю?
 — Пенелопу Бейли.
 Гибс покачал головой.
 — Она уже четыре года как мертва. Она погибла, когда в Альфу Крепелло III попал гигантский астероид.
 — Она умерла пять месяцев назад, когда старик с одной ногой выследил и убил ее.
 — Вы имеете в виду Мендосу? — спросил Гибс, вздрогнув. — Он мертв?
 Ломакс кивнул и отпил из своего стакана.
 — Он мертв. И она тоже.
 — Но жизнь продолжается, мистер Ломакс, и в настоящий момент человек, известный как Моисей Мухаммед Христос, представляет опасность для гораздо большего количества людей, чем вы можете себе вообразить.
 — Вы пережили ее, — сказал Ломакс. — Вы переживете и его.
 — Я готов предложить вам за услуги пять миллионов кредиток, — сказал Гибс. — Треть сейчас, а остальное после выполнения задания.
 — Меня это не интересует.
 — В таком случае зачем вы прилетели сюда? — спросил Гибс. — Вы должны были догадаться, какое предложение я собираюсь сделать.
 — Просто мне хотелось посмотреть на человека, заварившего всю эту кашу.
 — Вы о чем, мистер Ломакс?
 — Вы похитили Пенелопу Бейли, когда ей было шесть лет. В то время вы еще не были Робертом Гибсом, но это были вы. — Ломакс помолчал. — Вы знали, если вам удастся завоевать ее доверие, то вы больше не будете зависеть от людей, подобных мне и Айсбергу, выполняющих за вас всю грязную работу. Она могла бы предсказать вам результаты выборов, а также исход любой битвы, и если вас не устраивал оборот, который принимали события, то она могла поискать способ изменить их. Вы могли бы осуществить это, но, поскольку никогда не владели искусством кнута и пряника, ваш план не удался.
 — Если она была такая всеведущая, — усмехнулся Гибс, — то как Айсбергу удалось убить ее?
 — Не думаю, что он это сделал, — глубокомысленно заметил Ломакс. — Полагаю, она просто устала бороться, так же как и я.
 — Вы не бросите свое ремесло, — сказал Гибс. — Люди, подобные вам и Карлосу, не способны на это.
 — Да, не брошу, — согласился Ломакс. — Но я не собираюсь участвовать в вашем сражении, мистер Гибс. Если лично у вас когда-нибудь появится недоброжелатель, вы знаете, где меня найти. Но не надейтесь, что я брошусь сражаться с каждым врагом, которого благодаря своему высокомерию или тупости создает себе Республика.
 — Черт побери, мы не создавали ни Помазанного, ни этой девчонки Бейли! — воскликнул Гибс.
 Ломакс вздохнул.
 — Может, и так, мистер Гибс, и все же вы сами создали всех своих врагов.
 — Вы общались с Помазанным, видели его в действии! — гнул свое Гибс. — Уверен, вы понимаете, что он должен быть устранен!
 — Помазанный — религиозный фанатик, возможно, он и вправду одержим манией величия, — согласился Ломакс и, улыбнувшись, добавил: — Знаете, кого он мне напоминает?
 — Пенелопу Бейли? — предположил Гибс, несколько удивленный вопросом.
 — Нет, мистер Гибс. Он напоминает мне вас, и я скажу: чума возьми семейства ваши оба. — Он поставил стакан на столик. — А теперь, с вашего позволения, позвольте откланяться, меня ждут неотложные дела.
 — Вы не можете взять и так просто уйти!
 — Еще как могу. На одной отдаленной планете, о которой вы скорее всего никогда не слышали, есть могила, помеченная лишь тряпичной куклой. Вам, конечно, нет до нее никакого дела, да и всем остальным тоже, но я собираюсь установить на ней надгробие.
 — Семь миллионов! — сказал Гибс.
 Ломакс усмехнулся и направился к двери.
 — Вы вернетесь, — уверенно заявил Гибс. — Карлос всегда возвращался, и вы тоже вернетесь.
 — У вас наверняка есть враги, мистер Гибс, — заметил Ломакс. — Поэтому в ваших интересах, чтобы я никогда не вернулся.
 С этими словами он вышел.