---------------------------------------------


 Алан Дин Фостер
 Проводники всемирного потопа


 (Ледовый Союз-3)



 Глава 1


 Этан Форчун замерзал, но гораздо неприятнее было то, что он делал это по собственному желанию.
 Обнаженное тело не имело тех преимуществ, которым обладали коренные жители, траны, покрытые шерстью. Для человека стоять голым на планете Тран-ки-ки граничило с безумием. Несмотря на это, Этан не пытался покончить с собой. Считалось, что таким образом он оказывает уважение друзьям, хотя, признаться, удовольствие маленькое, когда гусиными пупырышками и Синевой покрываются руки, ноги и остальные части тела, пытаясь превратиться в постоянные приметы кожной топографии.
 То, что он был в этих мучениях не одинок, являлось малым утешением. Сква Септембер замерз не меньше, за исключением той части лица, которая была покрыты мощной, русой с проседью, бородой. Старый исполин энергично похлопывал обеими руками по бокам.
 Другим мучительным обстоятельством была необходимость демонстрировать свои тела любопытным взглядам.
 Нечего беспокоиться, подбадривал себя Этан. Он и Сква были единственными человеческими существами в королевском зале Арзудуна. Было вполне естественно, что их голые формы привлекали внимание, ведь их плоские ноги были лишены конькообразных шивов, а руки — данов, да и тела были полностью без мехового покрова.
 Маузокка, который был вторым помощником на ледовом корабле, считал, что такое изменение цвета кожи им к лицу. Внимательно приглядевшись, он удостоверился, что это изменение не добровольное, и больше уже не упоминал об этом.
 Самым сложным оказалось просто молчать. Дрожать еще разрешалось, а вот бормотать и издавать какие-либо другие звуки — нет. Сква согнулся, чтобы шепнуть своему товарищу:
 — Все не так плохо, юный друг. Через минуту полная нечувствительность победит холод.
 — Замолчи, сейчас же заткнись. — Этан нагнулся к ближайшему участнику почетного караула и посмотрел в сторону купола. — Они, может быть, уже заканчивают.
 Непосредственно под украшенным резьбой из ставанцеровой кости куполом трио старейшин Арзудуна напевали какие-то странные звуки традиционного свадебного ритуала. Церемония проводилась под каменными сводами королевского зала Арзудуна, островного государства, преступно-развратного ландграфа которого Этан, Сква и их друзья-траны недавно победили. Новый молодой ландграф, Сев-Горин-Флога, дал свое благословение вступающим в брак и настоял на том, чтобы клятву на верность они дали в древнем арзудунском замке. В голове Этана промелькнуло: «В древнем, но неотапливаемом замке», когда он пытался удержать стучащие от холода зубы.
 Основными действующими лицами этого романтически, но обдающего холодом действа были Гуннар Рыжебородый и Эльфа Курдаг-Влата. Эльфа была дочерью и наследницей ландграфа Софолда, а Гуннар — первым траном, с которыми познакомились Этан и Сква после их неудачной посадки и благополучного спасения на этой планете эру назад. Этан был счастлив участвовать в происходящем. Ничто не могло бы помешать ему быть на этой церемонии.
 Не только он и Сква были раздетыми. Караул и зрители также разоблачились для этого торжества. Только новобрачные били в наряде. Но все траны были покрыты толстой шерстью. Они даже не замечали холода в замке. У Этана и Сква не было подобной природной защиты.
 — Посмотри-ка, Этан, — шепнул Сква. — Когда я принимал приглашение на этот маленький званный ужин, то не мог предполагать, что раздеваться догола относится к здешней традиции. Когда капитан гвардии появился без одеяния в присутствии возлюбленной, чтобы объяснить нам это, мы продемонстрировали знаки дружбы и уважения. Здесь все должны любить и обожествлять счастливую парочку. Никто не должен иметь на себе хоть тряпицу в их присутствии.
 — Это для пущей уверенности, — заметил Этан.
 Сква задумчиво проговорил:
 — Посмотри на это с практической точки зрении. Ведь Гуннар будет однажды ландграфом, правителем Уоннома. Когда все пребывают в счастливом состоянии на праздничной церемонии, то это дает хороший шанс наемному убийце: но куда ты спрячешь оружие, если ничем не прикрыт?
 — Молчи. Если бы у меня сейчас было какое-нибудь оружие, то уж я знал бы, против кого его применить.
 Септембер взмахнул руками:
 — Что же я такого сделал, приятель? Отказаться от приглашения на свадьбу наших друзей? Королевского приглашения! Что же стало бы с нами, особенно сейчас, когда мы собрались покинуть этот ледяной шар навсегда? Нет оснований для беспокойства. С Софолдом и Арзудуном на севере, с Пойолавомааром и Молокином на юге, траны уже готовы объединить круг феодальных городов-государств и установить управление над всей планетой.
 Остальные независимые государства будут вынуждены присоединиться к ним, ведь они не смогут противостоять такой мощи.
 Один из зрителей, по виду из арзудунской знати, сделал им знак замолчать. Это было оскорбительным, если кто-то разговаривает в святые минуты церемонии, неважно — герой, или обыкновенный, или чужой. Разве они не гордятся той честью, которой только они были удостоены? Несмотря на то что на западном участке Арзудуна уже находился научный аванпост с людьми, сегодня впервые нетранам было разрешено стать свидетелями священного и традиционного ритуала, когда траны мужского и женского пола соединяются для брачной жизни.
 От чести присутствовать здесь Этан не мог отказаться.
 Он замолчал только ради Гуннара и Эльфы. Церемония обручения состояла из большого количества нашептываний, завываний и торжественных обращений. Если бы виновниками торжества не были ее близкие друзья, он послал бы уже давно к черту эти неудобства и, не думая о последствиях, давно уже смылся бы отсюда. Он пытался убедить себя, что совсем не мерзнет, но его тело не верило этим уговорам. Тогда он сконцентрировался на более привлекательных моментах этого длительного действа: на прохождении процессии через город, вхождении в замок, построении знати, даже на ритуальном раздевании перед залом, когда новобрачные проходили между двумя горами мехов, сброшенных гостями.
 Было бы действительно богохульством, если бы он оставил на себе хотя бы нижнее белье?
 Он еще должен быть благодарен судьбе. А что, если бы было принято проводить церемонию не в замке, а на открытых равнинах Арзудуна? Внутри температура была близкой к нулю. Снаружи, на равнинах, она опускается гораздо ниже точки замерзания. Только огонь в нескольких каменных чашах сдерживал арктический холод. Одна из них была недалеко от него. Приблизиться к ней спиной или боком было бы непростительным нарушением этикета. Но он вынужден будет вскоре что-нибудь предпринять. Дрожь и осиная кожа были маленьким неудобством по сравнению с обморожением.
 — Я не могу больше здесь находиться.
 — Сконцентрируйся на церемонии, на их движениях. Неужели они не красивы?
 — Что я могу услышать из-за стучащих зубов? — возразил Этан.
 — А не великолепно ли увидеть этих двоих, вручающих свои жизни друг другу?
 — Да-да, конечно. — Может быть, замужняя Эльфа наконец-то остановит беспочвенные подозрения Гуннара в том, что она имеет эротическую для Этана. — Это греет мне душу, но не тело.
 — Не позволяй в таком случае душе лениться…
 — Легко тебе говорить.
 Сква посмотрел на нею оценивающе:
 — Нет, приятель, мне совсем не легко говорить. Я замерз так же, как и ты. Ты просто не так упорно стараешься отвлечься. Думай о чем-нибудь другом. Например, — вдруг он радостно просветлел, — о следующей неделе, когда на прибывающем корабле мы сможем смыться из этого мира.
 — Это именно то, что надо, — согласился с ним Этан. — Буду думать о возвращении к цивилизации после двух лет жизни здесь, с добрыми славными друзьями, но психологически все-таки чужими. Думать о современных, чистых, теплых апартаментах на звездолете с КК-двигателем. Думать о возвращении на работу. Уже пора оставить позади все приключения и вернуться к делам повседневной жизни. Простейшее всегда труднее перебороть.
 Септембер жестом указал на старейших участников.
 — Мне кажется, они скоро закончат церемонию, дружище.
 — Почему ты так думаешь?
 Он указал на открытый центральный проход.
 — Посмотри на тех старейших транов. Вероятно, это важные люди свиты. Они стояли как вкопанные последние тридцать минут, а теперь вдруг начинают двигаться.
 Предположение Септембера оказалось верным. Когда заключительное пение завершилось на высокой ноте, собравшаяся знать издала три громких хлопка. Их лапы стали двигаться в стороны, а эффект достигался данами — мембранами, растущими из рук и боков. Этим демонстрировалось уважение счастливой паре. Этан и Сква стояли без движения, поскольку на их теле отсутствовали подобные части.
 Старейшины стали подвигаться для поздравления молодоженов. Гуннар поднял обе лапы, чтобы наступила тишина:
 — Вновь найденные друзья и союзники, я благодарю вас за работу и гостеприимство. — Он кивнул в сторону старейшин. — Я благодарю вас за изысканную церемонию, подготовленную для нас. — Теперь он повернулся к юному Горин-Флогу. — Будь уверен, что благодаря последнему соглашению между нашими народами граждане Арзудуна будут всегда гостеприимно приюты в нашем доме в Софолде, а также у наших союзников в Пойолавомааре и Молокине. — Он вернулся назад, а Эльфа шагнула вперед.
 — Великие времена наступили, друзья мои, — ее мощный голос прокатился по залу. — Великолепные дела совершаются благодаря нашим друзьям с неба. — Она жестом указала ни двоих дрожащих людей, и Этан прилагал усилия, чтобы выглядеть приличнее и важнее в этих обстоятельствах.
 — Мы узнали, что существуют миры, подобные нашему, их столь же много, как и городов-государств на Тран-ки-ки. Чтобы иметь возможность пользоваться их процветанием и мощью, мы должны отказаться от некоторых древних привычек. Не могут больше траны жить отдельно друг от друга, сражаться дня установления простейших различий. Мы должны идти вместе в мире и согласии к могуществу, так, чтобы, когда мы присоединимся к нашим друзьям с неба и других звезд, как они убедили нас поступить, мы должны сделать это с высоко поднятыми головами и широко расставленными данами. Как отличные от людей, но гордящиеся этим, как равные, а не слуги. Рабство не для транов!
 Сильный хор восклицаний поднялся среди собравшихся и пролетел над королевским залом. Хотя Эльфа и Гуннар уже все сказали, их захватили в крепкие объятия. Этану это немного напомнила свалку. Он последовал за Сква, когда тот решительно рванулся, рассекая толпу мощными движениями великана.
 — Мне тоже хочется кое-что сказать тебе, Гуннар, — услышал Этан возглас приятеля.
 — Что те, друг Сква?
 Этан оказался зажатым со всех сторон транами, но он не испугался. Он уже знал их слишком хорошо. Кроме того, все эти мохнатые тела, сжимавшие его со всех сторон, стали согревать Этана.
 — Как насчет нашей одежды?
 — О, из-за этих волнений я упустил из виду ваши трудности. Вы уже живете с нами так давно, что я иногда забываю, что наш климат вам не очень подходит. Церемония оказалась для вас с Этаном довольно сложной. — Он указал на гору мехов справа от входа. — Я думаю, что вы найдете одежду здесь. Одеяния друзей и родственников складываются всегда сюда. Идите, мы вам поможем. — Взяв Эльфу за руку, он провел их через толпу поздравляющих.
 — Я думаю, что ваша странная одежда лежит в самом низу, — осмотрелась Эльфа.
 Этан обследовал гору чужих нарядов.
 — Ничего. Я не в состоянии искать свою одежду. Мне будет теплее лежать под грудой этих одеяний.
 Пока он и Сква нашли и надели свое нижнее белье, а затем серебристые защитные костюмы, многие из вождей и важной знати Арзудуна ухе выразили свое уважение новобрачным и покинули замок. В другой части дворца началось официальное пиршество. Хлопки, крики и полузавывания доносились до королевского зала.
 Он отошел в сторону, в то время как Сква в шутку присоединился к бурному празднованию. Они не могли вернуться в человеческое поселение «Медной обезьяны», пока люди Гуннара не закончат свое веселье. Оно завершилось, однако, раньше, чем он предполагал. Но не это удивило его. Софолдинцы уехали из родного города Уоннома более года назад и до сих пор их многочисленные друзья и родственники, не получая от них известий, могут думать, что большой ледовый корабль попал в беду и его команда представляет собой не более чем груду костей на снегу. Все же Этан и Сква были единственными, кто спешил домой.
 Позже, когда пиршество продолжалось в более узком кругу, Гуннар отвел Этана и Сква в сторону. Они присели за маленький столик, вдалеке от шума.
 — Я хотел бы, чтобы вы и ваш друг Вильямс оставались среди нас еще некоторое время. Еще столько всего, что мы должны изучить.
 — Миликен передавал извинения за свое отсутствие, — ответил Этан, пытаясь побыстрее оправдать своего друга и коллегу и скрывая решение тот не ходить на свадьбу, а оставаться в поселке. — Я думаю, что он, как и мы, сожалеет о необходимости покинуть вас, но мы не созданы для жизни в таком мире, как Тран-ки-ки.
 — Я бы сказал, что вы очень хорошо выживаете. Вы даже выносливее, чем некоторые траны.
 Септембер молча наблюдал за ними, давая возможность беседовать Этану.
 — Вы слишком лестно отзываетесь о нас, но если даже мы и выживем здесь, мы хотим вернуться домой так же, как и ваши люди хотят вернуться а Уонном. Уже пора. Я не исследователь и не искатель приключений, ты знаешь. Это все дела Сква и Миликена, а то, что я оказался в вашем мире, приземлившись здесь, — это было несчастным случаем.
 — Да, это точно, — сказал Сква. — Он торговец, а среди людей этой профессии нет совсем любителей приключений.
 — Неужели вы бросите все, что вам удалось здесь добиться? — Гуннар уставился на Этана своими широкими желтыми глазами. — Я бы сделал из тебя самого уважаемого человека. Огромные пространства земли могли бы стать твоими. Корабль с командой мог быть в твоем полном распоряжении и доставлял бы тебя куда и когда пожелаешь.
 Этан улыбнулся. По меркам транов предложение Гуннара было просто царским, но для него слишком малой компенсацией.
 — Спасибо, но вот именно сейчас мне нужно только одно: иметь большой город, освещаемый множеством огней и наполненный покупателями с толстыми кошельками.
 — А как ты относишься к тому, чтобы заняться торговлей у нас, ведь для этого тебя и посылали сюда?
 — Но у меня пропал интерес к работе на этой территории. Эту честь я передам другому представителю нашей компании. Я все еще думаю, что не потерял рангу. Хотя многие работодатели увольняют своих служащих, если те исчезают на пару лет без всяких объяснений.
 — Конечно же, если ты объяснишь твоему, — Эльфа примолкла, подыскивая правильное слово, — хозяину все обстоятельства. Он должен все понять и оставить на работе.
 — Не хозяин, а работодатель, — раздраженно объяснил Этан. — К тому же, если бы я смог поговорить с сами боссом, то уж и объяснил бы ему лучше. Я уверен, что это не удастся моему региональному инспектору.
 Она повернулась теперь к приятелю Этана.
 — А каково твое решение, друг Сква? Такой гений, как ты, мог бы командовать целыми армиями. Предстоит очень много сражаться за власть и единство. Но все захотят присоединиться к Содружеству только после уговоров. Твои знания очень бы пригодились нашим генералам.
 — Ты очень добра, Эльфа. Но я здесь совсем не нужен. Объединенными силами вы легко сумеете победить самый мощный город-государство. Лично я не хочу отнимать заслуженную славу у ваших полководцев. Мне не хочется стать помехой в чьей-либо карьере. Сделав так уже однажды, я не повторю своей ошибки теперь. Кроме того, у меня есть дела.
 Этан строго посмотрел на него:
 — Какие дела? Ты никогда не говорил, что у тебя есть дела, из-за которых тебе нужно возвращаться!
 — Что же ты обо мне, приятель, думаешь? У меня уже много лет есть молодая подруга, она занимается изучением явлений в недавно открытом мире, кажется, Аласпине. Она археолог, ждет меня уже много лет. Копается там в грязи, я эти годы тоже провел не в самых шикарных мирах. Почему же мы с ней не заслужили более радостной и сладкой жизни на цивилизованной планете? — Он улыбнулся Эльфе. — Все же ваш мир для человека не подходит. Это и есть наши основные причины отъезда.
 — Мы стараемся понять вас. — Она взяла Септембера за руку. — Мы можем много предложить тебе, но не можем дать настоящего дома.
 Дом, подумал Этан, есть ли у него дом? Промелькнули перед мысленным взором дни и ночи, разные города в разных мирах, а затем все заново. Если у него и был дом, то это пустота между звездами. Эти размышления об отсутствии дома, попытки понять причины такого положения испортили ему настроение. Поездка, заключение контракта, вновь приезд и отъезд. Было трудно даже вспомнить свой настоящий дом.
 А что, если он потерял работу и не сможет вернуться в свой родной мир? Что тогда делать? Перебраться к ближайшему отсюда цивилизованному миру и искать новую работу?
 Нет, он еще имел рабочее место, он все еще был торговым представителем торгового дома «Малайка». Он заставил себя думать только так. Но он не мог быть уверенным в этом. Может быть, Эльфа права. Его шеф примет объяснения и его отсутствие будет прощено.
 Он бы очень удивился, если бы его торговые образцы все еще находились на складе заказов, когда ледовый корабль пришвартовался в доке космической гавани поселения «Медной обезьяны». Траны будут ждать, пока их уважаемые человеческие пассажиры улетят назад к звездам в их космических кораблях. Это же было причиной стоянки огромного корабля перед длительным путешествием домой.
 Одно для себя Этан решил твердо: если от уже уволили, то он заберет все свои товары и отдаст их Гуннару и Эльфе. Пусть компания наказывает его, если сможет найти. Современный нагреватель элементарно-инертного пространства у транов стоит не меньше титула ландграфа.
 Во время своего последнего длительного путешествия на Молокин инженеры аванпоста получили и установили глубинно-космический луч связи. Впервые после основания этого аванпоста его обитатели получили возможность прямой связи со всеми мирами Содружества, не ожидая ежемесячного транспортного корабля для передачи своих сообщений.
 Самое трудное для связи со своим начальником для него заключалось в том, что этот луч был всегда заказан на многие месяцы вперед скучающими и поэтому много болтающими бюрократами аванпоста. Завидуя другим мирам, имевшим всегда регулярную связь через нулевое пространство с остальными цивилизациями, они стали теперь использовать это новшество, пытаясь наверстать упущенные возможности. Это были якобы официальные сообщения, а на самом деле просто трепотня.
 Проблемы очередности и оплаты были одинаково сложными, но, не решив их, он никогда не сможет добраться до главного офиса своей фирмы.
 Сква решил пойти с ним в подземный центр связи. Они увидели большое количество правительственных чиновников, собравшихся у капсулы соединения. Экран и обслуживающий его техник находились в шарообразной капсуле из затемненного акрилина. Как только один заканчивал свой разговор, следующий входил в капсулу связи. Новые желающие прибывали постоянным потоком. Количество ожидающих постоянно менялось, но не уменьшалось.
 Септембер осмотрел очередь счастливых ожидающих.
 — Как же ты хочешь пробиться сквозь такой строй? Даже если ты сумеешь сделать это, то как ты сможешь оплатить разговор? Из твоего фонда сэкономленных зарплат за эти два года?
 Этан улыбнулся.
 — Ты полночью прав, но я сумею, во всяком случае, я так думаю.
 Он повел Септембера вперед, раздвигая очередь и извиняясь перед недовольными ожидающими. Вскоре они оказались у входа в капсулу связи.
 — Послушайте, — зарычал кого из очереди. — Не видите, что здесь очередь?
 — Извините, — Этан изобразил самую милую улыбку. Это была профессиональная улыбка торговца. — У меня первоочередное соединение.
 Следующий в очереди сделал удивленное лицо и недоуменно спросил:
 — Первоочередное? Я что-то не узнаю вас. Вы не из тех, кто может себе это позволить. Вы даже не представляете, сколько стоит первоочередное соединение. Такое во может позволить себе богатейший из нас, если будет экономить целый год. — Он рассматривал обоих с презрением, насмешкой и недоверием. За то время, что Этан провел с Септембером во льдах, слишком много здесь произошло изменений, к тому же он не догадывался, какое впечатление производит их внешность.
 Он только улыбнулся мужчине.
 — Посмотрим. Если вы правы, то мы войдем и через полминуты выйдем. Попробуем?
 Один из них стал кричать, размахивая от возмущения руками.
 — Зачем мы должны зря тратить на вас время?
 Женщина из очереди обернулась и шестом остановила его.
 Когда из капсулы вышел бизнесмен, Этан и Септембер сразу же вошли. Многие из очереди пытались еще обсуждать, имеет ли Этан право на попытку, но противодействовать физически не рискнул никто из-за размеров Септембера. Это была главная причина, по которой Этан был рад, что его друг пошел с ним.
 Оператор связи выглядел уставшим перед окончанием своей смени, но не настолько, чтобы не узнать в них новичков. Он был бледным блондином, поэтому Этан решил, что он больше времени провел на Тран-ки-ки, чем в любой другой человеческой цивилизации.
 — Вы из какого отдела? Я не вижу знаков отличия.
 — Мы не из отдела. — Этан сел в кресло связи, как в свое собственное, пытаясь скрыть свое нервозное состояние. — Я хочу провести частную связь, первоочередную.
 Техник был среднего возраста, на нем была форма технической службы с золотой кокардой. Он долго не мог прийти в себя от удивления.
 — Частная связь? Первоочередная? Это означает соединить вас с любой названной точкой в Содружестве.
 — Именно это я имею в виду.
 — Вы знаете, сколько это будет стоить? Сколько времени и соответственно энергии? Даже если взять ближайший мир Дракс-4, то для соединения с приемными станциями понадобится энергии…
 — Я не собираюсь разговаривать с Дракс-4. Я хочу поговорить по лучевой связи с торговым домом «Малайка», расположенным в городе Драллар, на Моте. Вы можете соединить нас?
 Оператор посмотрел с некоторой обидой.
 — Я могу соединить с любым миром, если вы можете заплатить за это. Даже с Сантос-5, Дис и Землей. Связь пойдет через многие парсеки, дружище.
 — К дьяволу парсеки, соединяйте меня.
 Оператор помотал головой.
 — Я не прикоснусь ни к одной кнопке, пока не увижу какую-нибудь финансовую гарантию. — Он накрыл руками табло пульта, управляющего связью через нулевое пространство.
 Этан успокоил его:
 — Наберите код: двадцать два, два "R".
 Поколебавшись, оператор набрал код.
 — Что-то слишком короткий код. Это похоже на шутку, не правда ли?
 Прошло несколько секунд, прежде чем на маленьком мониторе перед оператором появилась надпись: «Неограниченный кредит». У него поднялись брови, он ожидал дальнейших объяснений, но были только два слова.
 — Как вам удалось заработать такой счет?
 Септембер подскочил подобно раздраженному трану:
 — Вы болтун или оператор?
 Мужчина пожал плечами.
 — Ведь огромное расстояние. Нужно пройти через пять станций.
 — Вы можете все ускорить, — вежливо заметил Этан.
 Септембер наклонился ближе к нему и шепотом спросил:
 — Как вам удалось раздобыть такой код?
 — Колетта дю Кане, — сообщил он своему приятелю. — Помнишь ее? Она сказала, что, если мне что-нибудь понадобится, я должен использовать этот код.
 — Мой тип женщин. — Септембер не забыл милую дочь промышленника, в обществе которого они летели на Тран-кики. Она предложила Этану жениться на ней, когда он вернется.
 — Только не шути над ней в ее присутствии. Особенно когда она тратит за все это, — шутливо заметил Этан своему другу.
 Несмотря на все старания, оператору удалось провести соединение только через десять минут. Функционеры из очереди, злившиеся на Этана, теперь пытались рассмотреть через матовую поверхность капсулы, что происходит внутри.
 Наполненный статикой экран перед Этаном слегка просветлел и появились первые отфильтрованные звуки. Из-за огромных расстояний приходилось делать необходимые настройки после получения соединения. Оператор что-то плавно поворачивал на своем пульте.
 Глубинно-пространственные лучи проходили по какому-то мистическому району, называемому нулевым пространством, в то время как космические корабли с КК-двигателем продвигались через плюсовое пространство. Нормальное пространство было заполнено звездами, планетами, людьми. Слава и пожизненные почести ожидали того физика, кто смог бы найти способ передвижения через нулевое пространство на космических кораблях. Это открытие сократило бы время путешествия между звездами с недель до минут. К сожалению, все предпринятые попытки к успеху не привели. Все, что запускалось, ломалось легко, как яичная скорлупа. Экспериментальные животные, запускаемые через нулевое пространство, прибывали в заданное место в виде супа. Но это все равно не охлаждало энтузиазма экспериментаторов. Изображение и звук было единственным, что проходило через это пространство, и широко применялось для связи в Содружестве.
 Изображение прояснилось, стало четким и выявило огромного, как Септембер, человека, сидевшего за большим роскошным письменным столом. На его могучую грудь волнами спускалась густая борода. Хотя его внушительные размеры закрывали большую часть экрана, Этану удалось рассмотреть кое-что и за ним. Письменный стол из редчайших пород дерева, стеклянную стену, а за ней огни большого города Драллара. До сих пор они видели это слово только на документах фирмы. Незачем торговцам со всех огромных пространств и миров приезжать на Мот. Вообще-то он слышал, что это находится где-то на краю цивилизации, очень не популярный мир, но добившийся успеха только созданием благоприятных условий для коммерции. В результате здесь обосновались центральные офисы крупнейших торговых домов, среди них и «Дом Малайка».
 Максим Малайка рассматривал звонившего ему через расстояние больше семисот парсек. Расстояние или технические неполадки делали его мощный голос больше похожим на шепот.
 — Что за сюрприз! Я не принимаю сообщений от представителей такого низкого уровня, да они и сами не звонят мне с такого расстояния. — Он примолк, рассматривая монитор внизу. — Тран-кай-кай, не так ли?
 — Тран-ки-ки, — деликатно поправил его Этан.
 — Я никогда не получал звонков от представителей низкого уровня, когда они сами платят за связь. Я заинтригован, мистер Форчун. Что означает ваша необычная связь? Вы, вероятно, ограбили полмира, чтобы оплатить эту беседу?
 — Да, сэр. Ведь я два года не получал зарплату.
 Малайка ничего не сказал, но выражение его лица не изменилось. Он ждал объяснений. Теперь он дождался одного.
 Этан рассказал ему, как он по делам фирмы перелетал с Сантос-5 на Дастан, когда они оказались втянутыми в похищение наследницы Колетты дю Кане и ее отца, как они заботились о них и рухнули в этот мир, называемый Тран-ки-ки, как они установили дружеские отношения с обитателями этого мира, прожили с ними последний год.
 Они не просто выжили и провели здесь эти два года, а установили контакты со свободными, независимыми городами-государствами, объяснили отдельным правителям разрозненных мини-государств важность и преимущества их объединения. Теперь они готовы образовать правительство всей планеты и готовятся вступать в наше Сообщество. Траны сумели доказать свою разумность, желание учиться и перенимать опыт и идеи. После тот как удалось сместить последнего коррумпированного Комиссара Джобиуса Трелла, возможности демократического развития расширятся.
 — Я рад слышать это, — с похвалой сказал Малайка. — Развивающаяся раса — покупающая товары раса.
 Этан колебался.
 — Тогда я сохранил работу в фирме?
 — Работу? Конечно, вы все еще работаете. Вы делали то, что должны были делать. Я думаю, что вы упали в тот мир не нарочно. Мне не нравятся люди, которые теряют инициативу при сложных обстоятельствах. Я восхищен вашей способностью к выживанию в сложнейших условиях. Я восхищен настолько, что даже оплачиваю ваш основной оклад за эти два года. Конечно, вы не получите комиссионные, поскольку ничего и не продали за это время.
 Этан онемел. Это было намного больше того, что он мог ожидать.
 Малайка наклонился вперед, и его лицо загородило весь экран.
 — А кто этот огромного размера джентльмен рядом с вами, мистер Форчун?
 — Просто друг, Сква…
 — Дэвис, — Септембер ответил быстро. — Сква Дэвис.
 — Рад с вами познакомиться, мистер Дэвис, — улыбнулся Малайка. — Это лицо! Я где-то владел такое лицо. Мой друг, вы всегда носили бороду?
 — Не всегда, — Септембер отступил на несколько шагов, чтобы его лицо не выделялось на экране.
 У Этана было двойственное отношение к Сква в этом плане. Уже много раз он замечал в его поведении странности. Но это было его личное дело, а как друг он проявил себя лучшим образом.
 — Я не смогу отблагодарить вас, сэр.
 — Я поддерживаю вас. В последний год произошли большие изменения в торговом доме «Малайка», молодой человек. Было достигнуто много нового. Я сам совершил несколько поездок, открыл новые рынки, провел расширение компании. Мне удалось встретиться с ребенком, умным, как взрослый, но и наивным по возрасту. Но почему мы говорим о моей жизни, у вас последние годы были гораздо интереснее?
 — Но не по моей воле.
 — Я понимаю.
 — Спасибо. Я думаю, что это все, сэр. На следующей неделе на этой орбите будет «Спиндиззи», и я сяду на него. Я соединюсь с моим представителем района как можно быстрее. Ланган Феррис все еще мой шеф в этом районе?
 — Да, Феррис пока все еще на вашем пути. Но зачем такая спешка? Что у вас за причины уезжать оттуда?
 — Что за спешка? — На мгновение Этан забыл, а кем он разговаривает. — Сэр, мне уже надоело жить на этом ледяном шаре. Мне хотелось бы вернуться к цивилизации. Я хотел бы разговаривать по-английски, а не по-трански, и наслаждаться цивилизованным обществом.
 — Подумайте о том выгодном положении, в котором вы сейчас оказались, Форчун. Подумайте об этом. Из того, что вы мне сообщили, ясно ваше уникальное положение: вы прекрасно знакомы с местными обитателями, с их культурой, обычаями и желаниями. Вы лучше всех подготовлены для консультаций комиссионеру-резиденту о том, как лучше взаимодействовать с аборигенами.
 — Если местная федерация или союз будут развиваться в таком темпе, то траны в скором времени Смогут вступить в Содружество. Когда они будут приняты, то их мир будет сразу же переведен в регистр из класса 4-В в 5-А. Их можно даже будет квалифицировать специальным классом 2. Это означает, что им можно будет поставлять товары и услуги, к тому же в большом количестве. — Этан хотел еще что-то добавить, но Малайка поднял руку и остановил его.
 — Вы заслужили у них доверие. Я не собираюсь объяснять вам, как важно при торговле пользоваться доверием. Вы знаете местных обитателей и их желания. Это все вы можете объяснить комиссионеру.
 — Конечно, сэр. — Этан стал понимать, куда клонит Малайка, поэтому решил выкручиваться из этой Ситуации. — Любой представитель компании сможет это. Я могу объяснить все подробности тому, кого вы назовете. А сам я с нетерпением жду возвращения к своей рутинной работе.
 — Рутина. Это не для вашего возраста, сейчас вы уже не средней квалификации торговец, мистер Форчун.
 — Но сэр, я и есть торговец.
 — Ваша скромность вызывает уважение, Форчун. Но я не спрашиваю вас о вашем желании вернуться, а считаю, что вы должны развивать дальше то, что вам удалось достичь за эти годы, — ваши знания и опыт не для вечно путешествующего торговца.
 — Должен вам возразить, сэр, что во мне нет желания рисковать, переживать приключения. Все, что произошло, — несчастный случай, а мне не нравится жить в несчастье.
 Малайка кивнул.
 — Я понимаю вас, Форчун, действительно понимаю. Вы устали от этого примитивного мира. Вы хотели бы стабильности, знать, в какой день куда попадешь. Вам нужна рутина и прежняя регулярность действий в работе. Вы хотите знать, какая будет завтра работа и что она не будет принципиально отличаться от прежней, так?
 Этан задумался. Он понял, что его мнение и его желания поняты шефом.
 — Да, это точно то, что я хочу. Если это не слишком много.
 — Нет, конечно. Тогда мы договорились.
 Этан подпрыгнул в кресле.
 — Мы договорились?
 — Конечно. Приняв во внимание все рассказанное вами, я не имею другого выбора, как назначить вас полномочным представителем торгового дома «Малайка» на Тран-ки-ки. Вы будете руководить установлением и развитием всех видов торговых операций. С вашими уникальными знаниями и опытом у нас вскоре может быть почти полная монополия на торговлю во всем регионе. Нам дается возможность обогнать все другие торговые дома. Мы должны использовать такую возможность. Правильно?
 — Да, сэр. Но что касается постоянного представителя…
 — Любой, пусть даже совсем недавно открытый мир для организации торговли требует постоянного представителя. Я самый счастливый человек, ведь у меня есть самый квалифицированный человек на этот посту.
 Этан вновь хотел возразить, но Малайка в очередной раз опередил его:
 — Конечно, такое назначение и возрастающая с ним ответственность требуют и резкого увеличения оклада. Вы можете также ожидать более выгодного и раннего выхода на пенсию, Форчун. У вас будут в подчинении сотрудники, вам не придется больше волноваться о потерянных комиссионных и нестабильных заработках.
 — Даже если, сэр…
 — Не благодарите меня, не нужно. Вы это заслужили. Это редкая возможность для мужчины вашего возраста. Обычно служат по двадцать и тридцать лет, прежде чем достигают такого положения. После того как наша монополия будет укреплена, а вы подготовите достаточно людей для ведения бизнеса, торговый дом переведет вас в другой мир. Скажем, в Париж или Новую Ривьеру.
 Этан заколебался.
 Сами по себе назначение и увеличение жалованья не очень сильно могли повлиять на его решение, но когда к этому еще добавилось последующее назначение в один из райских миров, то об этом стоило подумать. Более того, такое назначение приносило огромную прибыль. Быть доверенным представителем в таком мире, как Новая Ривьера, значило иметь такие сумасшедшие прибыли, которых не могла дать ни одна работа в Содружестве.
 Несмотря на столь заманчивые предложения, более яркими были другие воспоминания: о пронизывающем до костей арктическом холоде, невыносимом ветре и более прозаических опасностях Тран-ки-ки. Они воздействовали на него сильнее, чем будущее тепло пляжей непосещенных миров. Неправильным было бы утверждать, что у него нет выбора. Он мог бы принять назначение и продолжать здесь свою деятельность или же отказаться от всего и первым кораблем улететь на Дракс-4, где изучить новую профессию. Дракс-4 был малым и цивилизованным миром, но не среди ведущих. Там не так-то легко получить подходящую работу.
 — Не благодарите меня, — вновь сказал Малайка. — Я дам распоряжение открыть от фирмы счет для вас, с которым вы будете работать. За несколько недель вы подготовите подробный доклад о наших перспективах. Мне необходимо знать, с каких мероприятий, по вашему мнению, мы должны начать, какая помощь вам нужна, что за оборудование для офиса вы хотели бы получить, какие товары для условий планеты и ее развития необходимы в первую очередь. Я полностью доверяю вам и уверен, что вы будете действовать обдуманно и с выгодой для нашего торгового дома. Повышение вашего жалованья будет сейчас же введено в компьютер компании. Я думаю, теперь уже все. — Он привстал, чтобы закончить разговор, но вдруг замялся. — Еще один вопрос. Как вам удалось оплатить эту связь?
 — Это подарок друга.
 — Да, тогда это действительно хороший друг. Итак, мне доставил большое удовольствие наш короткий разговор. Может быть, когда-нибудь обстоятельства приведут вас на Мот и мы сможем лично встретиться. Милейшее место, Мот. Здесь есть все условия, чтобы мужчине пораскинуть мозгами, напрячься, но и хорошо расслабиться.
 — Уверен в этом.
 «Ты не будешь рисковать отморозить задницу, чтобы прилететь сюда», — подумал Этан, но если бы он знал Малайку лучше, он не стал бы так рассуждать. Или остался при своем мнении. Ведь он и Малайка были похожи — безрассудством.
 — До свидания, Форчун. Я с нетерпением жду вашего доклада.
 Экран замигал и сразу же погас. Оператор стал нажимать на свой пульт, но вскоре повернулся к обоим мужчинам и сказал:
 — Связь отключена с той стороны. Еще что-нибудь?
 Не в состоянии что-либо ответить, Этан только мотнул головой, когда поднимался с кресла. А он еще всегда считал себя хорошим торговцем. Оператор открыл им дверь, и они вышли в зал ожидания. Очередь молча смотрела на них, проходящих по коридору.
 — Итак, приятель, все опять идет как нельзя лучше. — Септембер положил руку на плечи Этана.
 — Конечно. Для Малайки.
 — А что насчет жалованья?
 — Деньги не могут помочь купить счастье.
 — Хорошо, но в этом философском вопросе наши точки зрения отличаются. Ты должен восхищаться своим боссом. Он так искусно представил твою идею своей. Он даже не дал тебе возможности выбирать.
 Они повернули по ходу коридора.
 — Повышение зарплаты и новая должность просто великолепны. Особенно если бы это происходило бы в другом мире. — Этан кивнул в одно из окон, за которым расстилались огромные поля льда и снега.
 — Что с тобой? Тран-ки-ки потеряла для тебя всю привлекательность? Я думал, что ты сейчас чувствуешь себя здесь как дома. У меня перед глазами картина, как ты в будущем бороздишь эти ледяные просторы на «Сландескри», занимаешься строительством коммерческого центра и офиса, а вот ты уже вальяжно расселся в теплом кабинете и просматриваешь торговые журналы. А с глубинно-космическим лучом связи ты не чувствуешь себя оторванным от происходящею во всем Содружестве. К тому же будет и здесь происходить что-то новое и необычное, появятся новые визитеры; вдруг тебе удастся принять на работу несколько миленьких молоденьких женщин. А там смотришь, и тебя переведут в райское местечко типа Парижа.
 — Ты все описываешь так привлекательно и обоснованно, что я уже думаю о том, не работаешь ли ты на Малайку?
 — Совсем иначе. Если траны получат статус присоединяющихся к Содружеству, то тебе удастся во многом опираться на наших друзей. Твое назначение было бы полезным для тебя и для наших друзей.
 — Если это все так чудесно, то почему ты не позвонишь Малайке и не предложишь ему свои услуги на этом посту?
 Глаза Септембера расширились.
 — О чем ты говоришь? Что, я похож на сумасшедшего? Я сматываюсь отсюда на ближайшем корабле!




 Глава 2


 Каждое здание аванпоста, где могли происходить встречи людей с транами, было оборудовано специальным помещением, в котором температура воздуха была чуть выше температуры замерзания. Это позволяло людям находиться только в защитных костюмах, в то время как транам было жарко, как в тропиках. Но все-таки это была единственно возможная температура, при которой разные виды могли находиться вместе. Гуннар Рыжебородый должен был встретиться с Этаном в одной из таких камер. Они поджидали в коридоре приезда транов.
 Может быть, Сква был прав. Решение уже принято. Не стоило теперь уже жаловаться на несчастную и жестокую судьбу. Было множество людей, кто бы с радостью занял такое место, и использовал возможности, им приносимые. Если он передумает, то может изменить ситуацию в любой момент. Разумеется, при этом он потеряет работу, испортит карьеру, выгодное положение в торговом доме и, как хорошо выразился Малайка, упустит редкий шанс в его возрасте.
 — В конце концов, у меня в компании остается старый, проверенный друг.
 — О да, у тебя будет здесь масса друзей, — с готовностью согласился Септембер. — Не все из них будут такими надутыми и недоступными, как в очереди на связь. У тебя будут все виды дружбы, ведь скоро появятся и подчиненные из персонала.
 — Я говорил не о новых друзьях.
 — А что же еще? — исполин вопросительно посмотрел на него. — Что касается меня, приятель, то знаешь сам, когда «Спиндиззи» будет на орбите, я сразу же вылетаю на Аласпин, с его теплым климатом и понимающей, нежной подругой.
 — А что же тогда стоят твои слова о возможностях на Тран-ки-ки и приветливых существах?
 — Все правда, приятель. Ты только подумай о тех товарах, которые у тебя уже сейчас здесь есть. Я бы с удовольствием остался и составил тебе компанию, если бы не мои обязательства, данные раньше.
 — Что за обязательства? Обещание двухгодичной давности присоединиться к археологу в отдаленном мире. Она, вероятно, уже давно забила об этом.
 — Теперь ты, дружище, ошибаешься. Те, кто встречался со старым Сква, не забывают его так быстро, а обещание есть обещание, даже если я выполню его с небольшим опозданием.
 Этан презрительно кивнул:
 — Вот как? Ты просто хочешь побыстрее бросить меня здесь.
 — Теперь хватит, — строго посмотрел на него Септембер. — Я не бросаю тебя. Ты сам выбрал для себя этот вариант. Ты все еще можешь улететь со мной, если желаешь.
 — Конечно, могу.
 — Слова, слова… Неужели ты завидуешь моему выбору? В конце концов, у тебя здесь есть работа.
 — Я тебе тоже могу дать совет. Ты мог бы быть моим исполнительным помощником. Я уверен, что добился бы для тебя отличного жалованья.
 — Это все не для старого Сква, он не привык к регулярной зарплате. Ведь для меня необходимо постоянное движение, если ты догадываешься, что я имею в виду.
 Этан отвернулся от него.
 — Хорошо, уходи, забудь об этом. Меня тоже забудь.
 — Я надеялся, — мягко заговорил Септембер, — что наше расставание будет при более приятных обстоятельствах. Мы пережили за последний год столько, приятель, что не можем прощаться без улыбки.
 Этан не ответил.
 — Давай взглянем по-другому. Стал бы ты заставлять кого-нибудь оставаться здесь против его воли?
 Молодой мужчина размышлял, прислонившись к стене:
 — Нет, ты прав, черт побери. Это было глупо с моей стороны ожидать, что ты останешься здесь. У тебя от путешествий накопилась усталость — и без моих предложений. — Он пытался изобразить улыбку. — Может быть, мне будет помогать мысль о том, что один из нас наслаждается жизнью в лучах ласкового солнца.
 — Мне кажется, дружище, что у тебя неверное представление об археологии. Насколько я знаю, на Аласпине все так же примитивно, как и при их первом прилете. Не думай, что у них есть глубинно-космическая лучевая связь. Но тепло можно передать телепатически. Я буду стараться передать его тебе. Может, в какой-нибудь из дней мы встретимся в более комфортных условиях. — Он посмотрел на Этана и перевел взгляд на прозрачные стены камеры.
 — Обсуждать будем позже. Уже прибыли наши друзья.
 Гуннар и два его рыцаря, Сваксус даль-Джаггер и Буджир, шли но заснеженной поверхности. Они остановились у входа в камеру, затем вошли вовнутрь и стали ждать своих человеческих друзей. Они не сразу могли пройти в камеру, где выравнивание температурного режима длилось около пятнадцати минут.
 Когда Этан и Сква вошли в камеру встреч, волна холода сковала их кожу. Выход из помещений аванпоста всегда вызывал шок, а они даже не вышли наружу. Там, на льду, температура днем колебалась от двадцати до тридцати градусов ниже нуля. Ближе к полюсам, если бы не было постоянной циркуляции атмосферы, воздух просто замерз бы и упал в виде кристаллов на поверхность.
 Гуннар выглядел оживленнее обычного. Женитьба уже дала свои результаты. Обменялись приветствиями.
 — Друг Этан, готовы вы для беседы с ландграфом ночью? — Увидев выражение лица Этана, он сразу же сменил тон: — Что-нибудь плохое случилось?
 — Нет, ничего плохого. Просто я решил, что остаюсь здесь и продолжу мою работу.
 — Здесь? — Уши Сваксуса сдвинулись вперед. — С нами? Так это превосходная новость, сэр Этан!
 — Это хорошо, — согласился Гуннар. — Если вы не можете вернуться в Софолд с нами, то у нас теперь есть «Сландескри», и мы всегда можем приехать к вам.
 — Да, вскоре я смогу путешествовать на специальном самолете.
 Хотя Малайка и обещал прислать нескольких сотрудников для полевой работы, Этан знал, что нужна личная проверка и правильная организация работы на поверхности Тран-ки-ки. Ведь они будут продолжаться не один месяц. Траны могут быть страшно агрессивными, охваченные каким-нибудь предубеждением.
 — Я знаю, что наш климат и некоторые из нас не очень вам нравятся, — сказал Гуннар. — Когда вы пожелаете, можете вернуться к себе домой, но мы сделаем для вас настоящий дом здесь, среди нас.
 — Это было бы неплохо, — Этан соглашаясь с ним, пытался убедить самого себя. — Для торговца дом там, где его клиенты.
 Но что приятно отличало транов от людей — это постоянство в дружбе, она была на всю жизнь. Он дал руку Гуннару, чувствуя через тонкую перчатку своего спецкостюма его мохнатую лапу.
 — Давай посмотрим на «Сландескри». Теперь, имея официальное положение здесь, я смогу вам больше помочь. Я имею возможность взять все необходимое со складов аванпоста и моей фирмы, объявив это премией для клиентов.
 Он подумал, что если себе не в состоянии помочь, то хоть своим друзьям сумеет.
 — Вы пока любуйтесь ненаглядным «Сландескри», а я хочу проверить, не прибыл ли «Спиндиззи», а то у меня нет желания опоздать на него.
 Этан посмотрел на друга и ехидно заметил:
 — Ты же знаешь эти коммерческие челноки. Некоторые из них удивительно маленькие. — Септембер был слишком здоровенным верзилой. — А что, если у них не будет достаточно широкого кресла для тебя?
 — На этот случай у меня здесь есть доверенный представитель «Дома Малайки», который может отправить меня багажом.
 В действительности Септембер был еще не совсем готов к отлету, когда Этан появился у входа в апартаменты гиганта. Уже прошло несколько дней, а «Спиндиззи» все еще отдыхал в ангаре космической гавани аванпоста, занимаясь приемом багажа и различных грузов.
 Этан вошел и увидел Сква сидевшим в нижнем белье.
 — Входи, дружище. Через несколько минут я ухожу, тогда ты не смог бы уже мне ничего сказать.
 — Надеюсь, ты не хочешь выходить в таком виде?
 — Не в этом мире. Здесь все-таки холодновато. Входи, а то мы приведем в шок кого-нибудь из технократов.
 — Думаю, что лучше тебе самому выйти.
 — Не говори со мной загадками, особенно сейчас, — гигант показал свое недовольство. — У меня здесь больше не осталось никаких дел.
 — Кое-кто с тобой не согласен.
 — Кто же это может быть?
 — Новый Комиссар аванпоста.
 Септембер уставился на пол.
 — Что еще? Если им нужны какие-либо объяснения, подтверждения, то они все могли бы отправить на Аласпин — и легко соединиться с Изили.
 — Это не так все просто. Она забрала твой бортовой паспорт.
 — Если новый начальник в юбке решила удержать меня, она глубоко ошибается.
 — Она хочет видеть тебя и меня. Через двадцать минут. Просила быть точными.
 — Теперь все ясно. — Септембер понял причину вызова. — Мы все описали в официальном докладе о происходящем в Молокине.
 — Не заводись, — посоветовал ему Этан. Возмущенный Септембер выглядел так, что даже друг перед ним робел. — Я думаю, что это простая формальность. Мы ведь даже не знаем о причине вызова. Может быть, просто хочет познакомиться и попрощаться.
 — Она тебя ведь тоже хочет видеть?
 Этан кивнул.
 — Прежде чем ты станешь бешеным, поднимемся к ней и все узнаем. Разве тебе не интересно, кого прислало Содружество на место Трелла? Это важно для будущего транов.
 — Но не для будущего Септембера. Если она забрала мой бортовой паспорт, то у меня нет выбора. Подожди, я что-нибудь надену. Если она молодая и красивая, то ей пойдет на пользу знакомство со мной.
 Офис Комиссара занимал один из секторов треугольного комплекса зданий местной администрации Содружества. С его вершины открывался впечатляющий вид на разрастающийся поселок «Медной Обезьяны», новую колонию людей на планете транов. Рядом можно было видеть многочисленные ангары и доки космической гавани. Ледовые суда транов прятались за каменными доками, ища за ними защиту от суровых ветров, мчащихся по открытым просторам ледяного океана.
 Настроение Этана и Сква сразу же изменилось, когда они увидели нового Комиссара-представителя на Тран-ки-ки. Им оказалась приятная женщина около семидесяти пяти лет. На ней был красивый костюм голубого цвета с эмблемами Содружества. В тон ему были два украшения в серебристых волосах. Она совсем не была похожа на бабушку. Ее движения были плавными, а речь спокойной. Ее звали Миллисент Стэнхоуп.
 — Садитесь, джентльмены.
 — Видите ли, мадам, — начал Септембер, не ожидая вопросов. — Я не могу слишком долго находиться у вас. У меня заказано место на «Спиндиззи», мне не хотелось бы пропустить его отлет. Слишком долго я пребывал в этом мире.
 — Я читала ваш доклад, мистер Септембер. Вы заслужили свой отъезд, и у меня нет намерений задерживать вас. — Ее взгляд стал изучать Этана. — А вы, мистер Форчун, как я поняла, остаетесь на более длительный период. Это хорошо. Мне хотелось бы почерпнуть как можно больше из вашего уникального опыта.
 — Я рад помочь всем, что в моих силах, — заверил ее Этан, еще раз удостоверившись в правильности утверждений Максима Малайки.
 Септембер все еще показывал свое недовольство.
 — Если вы читали наши доклады, то зачем тогда эта встреча?
 — Пожалуйста, мистер Септембер, наберитесь терпения. Я обещаю, что вы не опоздаете на рейс.
 Он откинулся в кресле и стал смотреть на хронометр, подсчитывая, сколько же времени осталось до отлета челнока.
 — Дело касается моего предшественника, мистера Джобиуса Трелла, его смерти.
 Этан почувствовал себя неуютно.
 — Исходя из ваших докладов, он был убит из оружия при попытке установления нелегальной монополии на торговлю с местным населением.
 — Да, это так, — подтвердил Этан.
 — Ваши описания его смерти не содержат подробностей. Я удивилась, что вы так просто об этом упомянули.
 Этан посмотрел на Септембера, который с показным равнодушием уставился в потолок. Наступила тишина.
 — Джентльмены, вы понимаете, что у меня есть причины расспросить вас. Я сорок три года проработала на дипломатической службе. Через шесть месяцев я выхожу на пенсию. Мне совершенно не нужно что-либо выдумывать, чтобы выслужиться. Просто я не хочу сюрпризов. Всего лишь. Я обещаю, что все, что вы мне сообщите, останется между нами, но эти знания мне необходимы для правильных контактов с местными жителями.
 Несмотря на молчаливый протест Септембера, Этан рассказал обо всем, что привело к смерти предыдущего резидента. Подробно описал его взаимоотношения с ландграфом Арзудуна и интриги с сумасшедшим ландграфом Пойолавомаара, его нечестные торговые манипуляции. Когда он закончил свой рассказ, Стэнхоуп откинулась в кресле и с благодарностью кивнула.
 — Спасибо, мистер Форчун. Я очень ценю вашу откровенность. Это слово редко употребляется на дипломатической службе.
 — Вы говорите, шесть месяцев? — Этан решил сменить тему. — Я удивлен, что они послали сюда человека перед выходом на пенсию.
 Она засмеялась.
 — О да, я сама выбрала этот пост.
 Это заставило Септембера неподдельно изумиться:
 — Вы напросились сюда сами?
 — Да. Этот аванпост, даже еще и не колония и находится на низшей ступени классификации. Здесь ничего со мной не случится. Раз в месяц корабль на КК-двигателе, курсирующим между Сантос-5 и Дракс-4, здесь останавливается. И все. Для дипломата Тран-ки-ки самое скучное и постылое место, именно поэтому я захотела прилететь сюда, — объяснила она с милой улыбкой. — Шесть месяцев, джентльмены. У меня осталось шесть месяцев. И я хочу провести их так спокойно и уютно, как мне ни разу в жизни не удавалось. Я прибыла сюда, чтобы на полгода обо мне все забили. Потом я смогу вернуться на Праксителес, в лабораторию, и работать по квантовой теме.
 — А что вы хотите делать с транами? — спросил Этан.
 — Мне кажется, что они сообразительные и достаточно милыми.
 Септембер мрачно пробормотал:
 — Кроме тот, что сообразительные, они еще и живодеры на коньках.
 — Может быть. Но нельзя не заметить, что они успешно развиваются самостоятельно и благодаря вашей филантропической помощи, поэтому я не собираюсь абсолютно ничего предпринимать. Я не буду стоять ни на их пути, ни на чьем-то другом пути. Если будет необходимость моего вмешательства, то я буду обращаться к таким опытным колонистам, как вы, мистер Форчун. В благодарность за ваши сонеты я буду стараться не мешать вам.
 Я также знаю, мистер Форчун, что вы находитесь здесь для организации филиала и представительства торгового дома «Малайка». Я буду давать вам все необходимые преимущества в вашей деятельности. В ответ на это я ожидаю, что вы и подобные вам будут моими глазами и ушами во внешнем мире.
 Что касается меня, то самым большим достижением было бы вообще не выходить за пределы этого офиса. Надеюсь, что о себе я достаточно ясно все рассказала.
 Этан ответил:
 — Отлично, миссис Стэнхоуп.
 Она взглянула на Септембера.
 — Я надеюсь, что вы не будете рассказывать о неприятностях, связанных с мистером Треллом, хотя бы шесть месяцев.
 Септембер состроил обиженную мину.
 — Мадам, надеюсь, что вы не считаете меня чиновником-выскочкой? Тем более что сам я исчезну в джунглях чужого мира на год или два.
 — Тогда мы все заключим договор на будущее. Хорошо. — Она поднялась. — Мистер Форчун, я думаю, что у вас много работы. Мистер Септембер, вам, наверное, нужно время для последних приготовлений перед Отлетом.
 Септембер поднялся и пожал ей руку.
 — Приятно знать, что будущее Тран-ки-ки находится в таких понимающих руках. Хотя бы полгода.
 — А вы галантны, — она вновь села за стол. — Теперь вы меня простите. У меня накопилось много вопросов, и я должна попытаться их разрешить.
 У Септембера было задумчивое выражение, когда они спускались на лифте на первый этаж.
 — Интересная дама. Хотел бы я встретиться с ней лет двадцать назад.
 — Несколько суховата, — сказал Этан.
 — Не спеши со своим мнением, приятель. Ты никогда не знаешь, что могут вытворять женщины с такими глазами.
 Двери лифта открылись. Когда они выходили из него, то чуть не сбили с ног Миликена Вильямса.
 Подобно Этану и Сква, школьный учитель оказался в ненужном месте в ненужное время, когда осуществляли похищение богатейшей семьи дю Кане, а затем, как и их, его против воли доставили на эту планету. Он не бывал в депрессии, потому что все время посвящал обучению транов. Этан заметил, что тот был чем-то сильно озабочен. Но ведь это было обычное состояние Вильямса. Он всегда беспокоился о том, что могло случиться плохого в будущем; если же ничего такого не происходило, он сосредоточенно пытался отыскать ошибку в расчетах.
 — Я пришел за вами, — его взгляд перебегал с одного на другого. — Можно я вас ненадолго задержу?
 Септембер вытаращил глаза:
 — Каждый хочет минуту из времени Сква. У меня больше нет ни одной, Миликен.
 — Пожалуйста, это очень важно.
 — Что еще там? Рассказывайте. — Он осмотрелся и указал на кафетерий административного корпуса. — Я использую это драгоценное время, чтобы перекусить перед посадкой на челнок.
 Было послеобеденное время, когда весь зал кафетерия был пустым. Красивые шкуры украшали стены помещения и придавали особый колорит. Автоматический сверкающий бар занимал одну стену зала. За окнами виднелись абстракции ледяных нагромождений. Они заказали закуски, напитки и сели за стол у окна.
 — Сква, — серьезно спросил Вильямс, — как вы додумались уезжать с Тран-ки-ки?
 Септембер ничего не ответил, он просто смотрел на него.
 — Может быть, здесь существует какая-то тайная деятельность, о которой старый Сква ничего не знает? Вначале ты, Этан, а теперь и наш ученный и мудрый друг пытается остановить меня.
 — Ученость и мудрость оставим. Я вас спросил об отъезде, потому что знаю, как хорошо вы относитесь к транам и не оставите друзей в беде.
 — О чем идет речь, Миликен? — спросил Этан.
 — Существует проблема. Огромная проблема.
 — Что за проблема?
 Этан был очень терпелив с учителем. Тот всегда долго говорил вокруг да около, прежде чем перейти к делу. Нужно терпеливо выслушать его, иначе разговора не получится.
 — Это касается Тран-ки-ки.
 — Миликен, я бы и дальше наслаждался беседой с вами, но Сква собирается сейчас улетать.
 — Я знаю, что он забронировал место на этот рейс. Самым удивительным для меня было бы, если вы согласились бы терпеливо выслушать меня.
 — Вы говорили о Тран-ки-ки, — напомнил начало разговора Этан. — В связи с чем?
 — Мы еще не уверены, но, может быть, вся планета сейчас в опасности.
 Этан удивился.
 — Не взойдет солнце или что-то в этом роде?
 — Нет, не все так мгновенно и драматично. Речь идет о какой-то климатической аномалии, которую никто не может объяснить и которая сводит с ума всех метеорологов. Сейчас ученые члены Содружества уже знают о нас троих и нашем опыте на этой планете. Наши знания не теоретические, мы своими руками опробовали мир за стенами «Медной Обезьяны».
 Септембер был раздражен затянувшимися объяснениями.
 — Может быть, мы пойдем к этим людям и они зададут нам вопросы? — произнес Вильямс.
 — Миликен, — спросил Этан. — Вы были везде с нами, у вас единственного научное мышление, почему же они не могли поговорить только с вами?
 — Во-первых, нет уверенности, что это явление связано с научным объяснением, а во-вторых, существует слишком много версий, которые хотелось бы обсудить всем вместе. Они бояться ошибиться. Поскольку нас было трое, то они хотели бы для верности выслушать нас всех троих.
 Септембер поднялся из-за стола:
 — Пошли и ответим на все вопросы.
 — Ты хочешь идти по поверхности? — Этан посмотрел через окно на падающий снег.
 — В основной исследовательский центр можно пройти и по подземному переходу, но гораздо быстрее пройти через двор.




 Глава 3


 Во время коротких остановок в «Медной Обезьяне» ни Этан, ни Сква не посещали исследовательского комплекса, просто им было незачем. Это была группа зданий в поселке, которые были первыми возведены на аванпосте. Первыми на планете появились разведчики, затем ученые и исследователи, а последним уже чиновничество. Как и другие комплексы аванпоста, здания были встроены в мощный слой льда и вечной мерзлоты.
 В большом зале заседаний, куда их привел Вильямс, лежали изображения поверхности Арзудуна в нескольких уровнях. Полдюжины умных лиц повернулись к ним, когда они вошли в зал. Среди них была и интеллигентная женщина ростом еще ниже Вильямса. Она была в широком клубом одеянии, ее волосы спускались на плечи. Ей можно было дать и тридцать лет, и шестьдесят. Ее рукопожатие было мягким.
 — Меня зовут Чила Хванг. Это мои коллеги. — Она представила каждого из них. — Если Миликен не сказал вам, то я — руководитель метеорологического отдела аванпоста.
 — Погода здесь единственная вещь, которую стоит изучать, — ехидно заметил Септембер.
 Она повернулась и попыталась встретиться с ним взглядом.
 — Миликен рассказал мне о вашем отношении к планете и своеобразном чувстве юмора, мистер Септембер.
 Исполин ухмыльнулся.
 — Постараюсь сохранить цивилизованные манеры и не съесть одного из ваших ассистентов.
 — Что у вас за проблема, так взволновавшая всех? — спросил Этан у дамы.
 — Посмотрите сюда, — она подвела их к дальней стене, достала из кармана костюма маленький пульт и включила его. Стена засветилась. Это был встроенный экран трехмерного изображения, который и объяснял наличие в комнате разнообразных фотографий и картин.
 — Может быть, вы узнаете это, мистер Форчун?
 — Лучше называйте меня просто Этан. Инфракрасные снимки, но чего?
 — Земли, на которой мы стоим, дружище, — заметил Сква. — Вот Арзудун, а вот и поселение аванпоста.
 — У вас опытный глаз, — похвалила она его.
 — А почему у вас инфракрасные снимки, а не фотографии со спутника?
 Один из коллег Хванг с горечью в голосе ответил:
 — Мы не на главном посту, поэтому у нас нет спутника. Мы не можем до сих пор получить резолюцию с высокого уровня. Приходится применять простейшее оборудование.
 Этан хотел узнать у друга, откуда у него такой опыт идентификации топографических изображений, но Хванг продолжала свои пояснения:
 — Вы узнаете это? — Центр снимка был интенсивно оранжевым.
 — Похоже на Софолд, — ответил Этан. — Родной остров наших друзей-транов. Центр вулкана нельзя не узнать.
 — Правильно. А это? — Оба мужчины пытались определить место. — Это неудивительно. Вы там никогда не были, поэтому не можете узнать. Там не было никого из людей Это расположено далеко на юг от Арзудуна. А это инфракрасная мозаика южного континента, — продолжила она, показывая следующее изображение. — Обратите внимание на линии здесь и на пятна на ледовом океане.
 — А что с ними? — спросил Этан.
 — Их не должно быть, — это сказал Геральд Фрезер, ассистент. — Мы изучаем климат планеты уже много лет, составлены все карты, это продолжается с момента строительства здесь аванпоста. До сих пор не было никаких сюрпризов. А это напоминает кусок угля в вашем мороженом.
 — Герри прав, — подтвердила Хванг. — Эти пятна и тени неправильные. Они подходили бы для Казахстана, но не для Тран-ки-ки.
 — Если это неправильно, то что это все означает?
 — Изменения в климате.
 Этан и Сква переглянулись.
 — Я не понимаю, — спросил Этан, — морозы будут усиливаться или ослабевать?
 — Это не связано с морозами. — Хванг продолжала показывать фотографию. — Этот маленький район резко отличается от окружающих. Анализ атмосферы подтверждает здесь наличие континентального плато.
 — Вулканы, — Септембер сразу же определил. — Ими полна вся планета. Я не вижу здесь проблемы.
 Хванг улыбнулась.
 — Вы полны сюрпризов, мистер Септембер. Да, конечно, в этом мире полно вулканов, но в данном Случае наши исследования не подтверждают этого. К сожалению, у нас нет и специального спутника для детального обследования той территории. Для изучения такого отсталого мира нам не выдают дорогостоящего оборудования.
 — Не скажите случайно об отсталости Гуннару, — сказал Этан. — Траны добродушны, но очень гордятся своей цивилизацией.
 — Не придирайтесь к словам, мы ведь стараемся для местных жителей Тран-ки-ки, — заметил один из исследователей.
 Другой физик продолжил:
 — Поймите, мы не можем найти природных объяснений всем этим явлениям. А изменения в этом регионе постоянные, а в последнее время они стали резко нарастать. В конце концов, это не вулканические признаки, такого еще нигде не наблюдалось. Что-то происходит внутри планеты.
 Хванг выключила трехмерный проектор.
 — Можно было бы отнести это к проявлениям вулканической активности, но мы должны быть уверены в этом. Наши исследования не позволяют утверждать этого с достаточной степенью достоверности, поэтому нам необходимо побывать там, что связано с большими проблемами. Поскольку эта планета относится к классу 4-В, то у нас нет ни малых околопланетных кораблей, ни специальных самолетов.
 — У администрации есть самолет для посадки во льдах, но он сломался еще при предыдущем Комиссаре. О тех событиях вам известно лучше, мы все прочитали об этом в ваших докладах.
 — Я владел рядом со зданиями мини-средства для передвижения по льду, — сказал Этан.
 — Их применяют на очень коротких расстояниях. К тому же в ледовом океане, который нужно пересечь, один порыв ветра унесет его на два километра.
 — Хванг нетерпеливо продолжила:
 — Никто из нас не выходил за пределы этого острова. Поэтому мы внимательно изучили ваши доклады. Для нас это совершенно новый мир. У нас нет необходимых знаний и опыта нахождения в ледовом океане. Никто из нас никогда не видел и этих необычных созданий, которых местные обитатели называют ставанцерами. Нам необходима помощь таких опытных людей, как вы, для поездки на южный континент.
 Хванг с большой надеждой смотрела на Этана.
 — Нет. Точнее, мы согласны помочь вам при подготовке советами и рекомендациями, не правда ли, Сква?
 Септембер посмотрел на хронометр:
 — Конечно, мы поможем, если это не займет больше двух часов. Я должен успеть до отлета челнока, и ничто не сможет меня остановить.
 Хванг пыталась разглядеть взгляд Этана.
 — А как вы, мистер Форчун? Миликен говорил, что вы собираетесь здесь еще остаться.
 Этан зло посмотрел на учителя. Вильямс не отвел взгляда.
 — Да, я еще побуду здесь некоторое время. Но в мои обязанности входит только деятельность для развития торгового дома «Малайка». Мне нужно основать здесь торговое представительство с рядом складов а образцами товаров. Как вы знаете, кругом только ледяные поля, сотрудников у меня еще нет, я еще даже не знаю, с чего начать.
 — Мы можем вам помочь в этом. У нас хорошие отношения с администрацией, — заметил один метеоролог.
 — Может быть, с научной точки зрения, — согласился Этан, — но не с коммерческой. Мне еще нужны жилые помещения, в первую очередь для себя.
 — Мы можем предложить вам даже постоянные апартаменты. У нас уехало несколько ученых, поэтому одно помещение будет для вас, а другое для вашего офиса. Это гораздо лучше, чем то, что администрация сможет предложить вам.
 Этан чувствовал себя человеком, поднимающимся по лестнице, которая не была прочно установлена.
 — Я ценю ваши предложения и сочувствую вашей ситуации, но у меня нет ни минуты для себя лично, у меня сейчас горы работы, а вы вдруг предлагаете мне исчезнуть на несколько недель. Я только что вернулся сюда, к цивилизации. Если вам нужен корабль для передвижения по льдам, то я могу связаться с Арзудуном, и договориться, чтобы вам помогли доехать до Пойолавомаара. Когда же вы окажетесь там, то сможете нанять команду с кораблем для поездки на юг.
 — Та местность, куда мы хотим проехать, находится на огромном расстоянии от Пойолавомаара, а мы не знаем ни местных обитателей, ни их дорог.
 — А почему бы вам не дождаться ваших новых спутников и новой дополнительной аппаратуры? Вы смогли бы все перепроверить, оставаясь в безопасности и комфорте.
 — Ситуация касается не нашего комфорта или безопасности, — заметила Хванг, — а безопасности местных жителей — транов. Мы знаем многих из них по именам, с симпатией относимся к ним и не хотим, чтобы на их планете происходило что-нибудь плохое и непредвиденное.
 — Теперь подождите минутку, — сконфужено заметил Септембер. — Мы все говорим о необъяснимых феноменах на юге планеты, но никто не говорит о возможных отрицательных последствиях для всей планеты.
 — Трудно прогнозировать события в масштабах планеты, не имея твердой уверенности, — заметил один из ученых. — Поэтому нам и нужно попасть туда, чтобы на месте во всем разобраться.
 — В любом случае продвигаться на юг вы можете только через Пойолавомаар, другой возможности у вас нет.
 — А что вы скажете о построенном вами особом ледовом корабле? — спросила его Хванг.
 — Мы ничего не строили, — сказал Этан строже, чем сам того хотел. — Траны сами построили каждый его блок.
 — Извините. Корабль все же построен по вашей модели. И это самый быстрый и надежный корабль, на нем можно передвигаться на большие расстояния. Если бы вы могли…
 — Не может быть и речи. — Вдруг он понял цель всей этой встречи. Они хотели бы использовать «Сландескри». — Этот корабль пойдет только в одном направлении — на запад. Его команда слишком долго отсутствует дома, а там беспокоятся семьи, друзья и возлюбленные. Они хотят домой так же сильно, как и Сква.
 — Мы все понимаем и сочувствуем. Мы прочитали все о Гуннаре и его людях. Но это дело касается их гораздо больше, чем нас. Может быть, их мир находится в опасности. Вы должны убедить их помочь нам.
 Этан покачал головой.
 — Гуннар теперь наследник трона Уоннома. У него есть политические и личные причины срочно возвратиться домой. Хотя они наши друзья, мы для них остаемся чужими, а они для нас — транами. Они нам ничего не должны, наоборот, мы обязаны им нашей жизнью. Не может быть и речи об их поездке на сотни километров южнее.
 Этан подумал: «А что, если это не вулканические явления, тогда что? Но это не его дело. Он торговец, коммерсант, а не ученый. У него своих проблем полно.»
 Но Хванг не отставала:
 — Мы не можем вас заставлять, но вы поймите, мы уговариваем вас помочь нам только потому, что у нас нет выбора. — Она беспомощно развела руками.
 «Что за необычное начало отношений с постоянным составом аванпоста? — подумал Этан. — Чего они ожидают?» Даже если бы он согласился поехать с ними, как можно уговорить Гуннара с его командой? Ведь у самого Гуннара сейчас медовый месяц. Интересно, а у транов есть медовый месяц? Но это неважно. Им все равно нужно возвращаться в Софолд, чтобы проинформировать родных и близких о том, что они остались в живых. Отец Эльфы думает, что его дочь погибла так же, как и команда большого корабля, а их кости разбросаны по льду. Горожане Софолда не знают, что они вошли в большой и растущий союз. Гуннар и Балавер должны их проинформировать об этом, рассказать о будущем.
 Этан все подробно объяснил Хванг и ее коллегам. Но они не хотели понимать, они продолжали заходить с другой стороны.
 — То, что вы рассказали, означает, что они не могут поехать только из-за того, что им нужно доставить сообщение домой.
 Бланчард спросил:
 — А какова минимальная команда на таком корабле, как ваш ледовый?
 — Я не знаю точно, — ответил Этан. — Я был всегда только пассажиром и не думал об этом. Когда вы изучаете новую часть планеты, то приходится и защищаться, поэтому команда должна быть соответственно увеличенной.
 — Эта поездка носит чисто научный характер. Мы не собираемся сражаться.
 — Вы можете не хотеть, — заметил Этан, — но Тран-ки-ки может поставить вас перед многими проблемами. Здесь неизвестный и опасный животный мир, да есть еще и траны, с которыми у нас не было контакта.
 — У нас будет соответствующая экипировка. Мы не возьмем современное оружие, превосходящее вооружение транов, ведь оно запрещено, но для своей безопасности кое-что прихватим. Вы можете нас не запугивать, мы уже все обсудили в своем кругу и решили в любом случае туда отправиться. Кое-что об опасностях этого мира нам также известно.
 Этан пытался что-нибудь сказать им о том, чем отличается путешествие вокруг поселения от длительной поездки на юг планеты, но понял, что это будет простой потерей времени.
 — Мы могли бы предложить особо нуждающимся в поездке домой свою помощь, а также доставить туда старшего из знати. В вашем отчете его зовут Балавер; он мог бы обо всем рассказать в Уонноме, он уважаемый член суда города, ему бы там поверили. А мы бы нашли среди транов желающего стать капитаном в нашей поездке. Мы могли бы щедро заплатить вшей команде.
 — Но траны не берут денег.
 Хванг заулыбалась:
 — У аванпоста есть компактная плавильная установка. Мы смогли бы по их заказу изготовить для них все необходимое из стали. По возвращении мы наполнили бы весь корабль необходимыми им металлическими предметами.
 Продажа электронных вещей все еще была запрещена на Тран-ки-ки, а вот изделия из стали ценились транами гораздо больше золотых. Даже скучающий по дому Гуннар не смог бы отказаться от такого предложения.
 — Вы также могли бы сказать им, что они расширят знания о своем мире, установят дружеские отношения с другими народами.
 Это был призыв в такой же степени к нему, как и к транам, подумал Этан. Поехав с ними, он мог заниматься своим бизнесом, заключать новые контракты, находя что-нибудь для покупки у местных обитателей. Ведь при цивилизации Содружества электронные вещи были очень дешевыми, а произведения искусства и антиквариата ценились особенно высоко. В итоге Этан сказал им:
 — Я все еще не уверен, но передам ваши предложения Гуннару и его людям. У них есть право самим отказаться от них.
 — Это все, что мы хотели. — Она просто засияла от радости. Затем обратилась к Этану: — Я надеюсь, что вы расскажете обо всем вашим друзьям-транам так же откровенно и честно, как и мы вам.
 — Я все расскажу им в деталях. А почему бы нам не пойти и не рассказать им обо всем самой?
 Она покачала головой.
 — У меня плохой контакт с транами, и я не знаю языка. В такой ситуации говорить через электронного переводчика будет менее убедительно. К тому же они ваши друзья. Если они согласятся помочь нам, то я буду считать их также своими друзьями.
 Другие ученые согласно закивали.
 — Посмотрим, — сказал Этан. — Но я не могу давать никаких обнищаний.
 — Нам нужно давно уехать домой.
 Гуннар закончил свою короткую речь, сентиментальность которой была оценена другими транами в комнате. А здесь были Балавер, старший из знати, капитан «Сландескри» Та-ходинг, Эльфа и Гуннар с двумя рыцарями. Этан и Миликен Вильямс говорили от имени исследовательской станции, а Сква сидел рядом. У него вновь перенесли вылет челнока на раннее утро.
 Когда Гуннар сел, Та-ходинг нагнулся над столом и спросил:
 — Куда они хотят, чтобы мы их доставили, друг Этан?
 Вильямс развернул карту, приготовленную Хванг и ее коллегами. Она была сделана на основе инфракрасных фотографий. Они с нетерпением ожидали, как траны прореагируют, ведь они до сих пор никогда не видели всю планету сверху. Они ориентировались по ветру и рельефу, наземным отметкам и традициям. Подобия карты или плана им были тоже известны, но не воздушные.
 Траны измеряли расстояние в сатчах, поэтому по просьбе Этана картограф все расстояния отметил в этих единицах измерения.
 Эльфа внимательно рассматривала карту.
 — Никто еще не ездил так далеко на юг и восток. Этот регион совсем нам не известен.
 — До того, пока мы не предприняли путешествия на «Сландескри», никто из Софолда не ездил так далеко на восток, — сказал Этан. — Мы поедем вначале в сторону Пойолавомаара, эти территории хорошо вам знакомы; к тому же мы можем у ваших союзников произвести в случае необходимости ремонт корабля. А затем мы должны направиться строго на юг, пересечь экваториальную часть — вы ее называете Изогнутым Океаном — и прибыть уже на южный континент. Континентальное плато проходит на запад и восток от этот пункта. Я не думаю, что мы встретим что-нибудь, не известное нам.
 Этан свернул карту.
 — Вы доставите людей Чилы Хванг на полюс, а они каждому члену экипажа по возвращении гарантируют льготы и преимущества, о которых мы уже рассказывали вам.
 — Люди выделят маленький корабль для передвижения по льду, на котором часть экипажа «Сландескри» вернется домой в Уонном. Они сумеют обо всем рассказать. А владельцы корабля будут щедро вознаграждены. Обратный путь будет длиннее, но уже менее опасным, пойдет по знакомой дороге. А когда по возвращении вы войдете в большой зал Уоннома и расскажете обо всех приключениях, то вас встретят с почестями и наградят. С собой вы привезете столько ценных металлических изделий, что ваш город-государство будет самым большим, поэтому будет легче присоединять к союзу и другие государства.
 — Ты балуешь нас, друг Этан, — сказал Балавер. — Такой оплаты бесценным металлом я не мог себе представить.
 — Почему мы думаем только о вознаграждении. Мы проедем по новым пространствам, узнаем много нового, приобретем новых союзников и друзей.
 Эльфа посмотрела на Этана.
 — Ваши ученые друзья предлагают нам огромное богатство всего лишь за транспортировку их в другой район; это будет длиться столько же, сколько я отсутствовала дома и не видела отца, но я знаю, что он посоветовал бы мне.
 Гуннар внимательно изучал свою правую лапу, осторожно передвигая мембрану. Затем посмотрел на Сква Септембера, прислонившегося к стене.
 — А что думаешь ты, друг Сква? Должны мы принять это предложение?
 Септембер с одинаковой иронией смотрел на людей и транов.
 — Каждый из вас не прав. У нас теплая кровь и холодные души. Я считаю, что Этан совершенно зря рискует, вновь пускаясь в это ненужное ему путешествие, а вам оно зачем? Почему вы не уезжаете домой?
 Вильямс стал внимательно смотреть на транов.
 — Конечно, существуют опасности. Но только обычные для путешествий по ледовому океану. Ученым необходимо выяснить, какие именно изменения происходят на юге вашей планеты.
 — Как это может повлиять на наш Софолд, ведь он находится так далеко?
 Вильямс стал объяснять более доходчивым языком:
 — Вы все еще рассматриваете мир как одно место, как один только ваш дом или город. Мир представляет собой живой организм. Что происходит на одной стороне планеты, вызывает эффект и на другой. Представьте себе существо без рук или ног. Если болезнь не лечить своевременно, она убьет весь организм. Нам сейчас нужно найти больное место.
 — Учитель говорит правильно. Я согласен с ним, — сказал Балавер.
 Гуннар и Эльфа обменялись взглядами. Она медленно кивнула. Но окончательное решение принимали не они, ведь это было не государственное дело. Поэтому Гуннар посмотрел на капитана «Сландескри».
 — Что у нас с кораблем? Какой нужен ремонт перед таким путешествием?
 — Никакого, сэр Гуннар. Корабль в готовности. Я его подготовил для поездки домой, она ведь тоже не из коротких. Мысль о путешествии на юг с неполной командой не очень радует меня, но это можно попробовать.
 — Нам нужно приехать на южный континент как можно быстрее. Конечно, при этом один-два дня не будут решающими, — объяснил Вильямс.
 Капитан посмотрел на него.
 — Тогда я не вижу проблемы в том, если мы отправим часть нашей команды с некоторыми подарками. А кто отправится в это путешествие, тот должен по возвращении получить большее вознаграждение.
 — А капитан должен быть вознагражден щедрее всех, — заметил Сква.
 — Всегда был такой обычай в оплате, — заметил капитан.
 — Всем будет достаточно, — Гуннар поднял свою огромную лапу над Вильямсом. — Но это будет последняя поездка «Сландескри», перед тем как он появится в Уонноме. В моих ушах эхом отзывается плач моей семьи.
 Вильямс подтвердил:
 — Я обещаю. После этого вы уедете домой богаче и мудрее.
 — Вопрос решенный, — сказала Эльфа. — Но повлияли на нас не обещания всех стальных богатств, а просьба Миликена Вильямса. Мы все еще у него в долгу. А траны не любят слишком долго оставаться должниками.
 Этан знал, почему так говорила Эльфа. Школьный учитель сумел дать транам много практических знаний, которые помогли им выиграть две основные битвы за Уонном и Молокин. Речь шла не о независимости, а о самих жизнях.
 — Каждый бы сделал на моем месте то же самое. Просто я оказался в нужное время в нужном месте, — скромно заметил учитель.
 — Миликен, почему ты не спешишь обрадовать твоих друзей хорошей новостью? Мне кажется, от волнения они уже сгрызли ногти, — сказал Этан.
 — С большим удовольствием. Они сейчас же займутся необходимыми приготовлениями к отъезду.
 Подошел капитан.
 — Я должен сообщить волшебнику по металлам, что ему надо подготовить к нашему возвращению.
 Эльфа заулыбалась.
 — Хорошо возвращаться не только с историями, но и с подарками от людей.
 Подобно лазерному лучу, солнце Тран-ки-ки освещало Арзудун, выделяя силуэты снежных и ледяных возвышенностей. Специальные автоматы убирали лед с поверхности купола ангара, в котором находился космический челнок.
 Этан видел, как корабль поднялся из подземной части космической гавани, как ядро из кожуры. Затем он полетит на орбиту, где соединится с его космической маткой — основным кораблем, на который перейдут пассажиры. После этого космический исполин с КК-двигателем исчезнет из системы Тран-ки-ки через особое пространство поля, в котором развивается скорость гораздо большая, чем скорость света.
 Этан вместе с другими обитателями аванпоста наблюдал за регулярным отлетом «шаттла». Затем все разошлись, занятые ежедневной работой.
 Он тоже направился к себе. Основание торгового представительства требовало много бумажной работы, независимо от благоприятного отношения Комиссара. Ему необходимо было провести подготовительные работы для будущего строительства до отъезда на «Сландескри». Расчеты надо было заложить в компьютерные программы, также как требования к будущим сотрудникам и информацию для них. Ведь, может быть, он будет отсутствовать три или четыре месяца. И если компьютер обработает и передаст рабочие расчеты, то Малайка решит, что он находится на рабочем месте.
 В конце коридора он увидел мощную фигуру, прислонившуюся к стене. Он быстро посмотрел в окно — челнока давно уже не было. Менее всего он ожидал увидеть фигуру гиганта у своей двери.
 Септембер заговорил первым, так как Этан лишился дара речи.
 — Это ты во всем виноват.
 — Моя вина? О чем ты? — Он взволнованно жестикулировал, не приходя в себя от неожиданности. — Почему ты не на «шаттле»?
 — Потому что я здесь. Разве я могу сразу же быть в двух местах?
 — Это понятно.
 — А разве не понятно, что твоя вина в том, что я остался здесь? А виновато твое архаическое чувство ответственности. Если бы я сейчас взял оружие и снес тебе голову, ты наверное, бы извинился за расход энергии. Где ты появляешься, возникает чувство вины.
 — Никто не может обвинять в этом другого человека, Сква. Все в тебе самом.
 — Зачем я пошел на эту встречу с Вильямсом? Еще все эти разговоры о метеорологических изменениях и опасности для планеты.
 Этан понимал, что сейчас неподходящий момент для улыбки, но не смог себя сдержать. Ему было ясно, что Сква спорит не с ним, а с самим собой.
 — Сква, ты ведь знаешь главные отличия человека, почему же ты сопротивляешься?
 — Ты уверен, что я человек? Может быть, я никогда им и не был.
 — Просто ты смущен. Но это пройдет. У тебя есть возможность улететь через месяц.
 — Одну вещь запомни, Этан. Когда мы поедем на южный континент, ты еще не раз будешь благодарить меня за то, что я с тобой. Ведь в условиях такого путешествия ты не можешь рассчитывать на помощь ученых.
 — Так, значит, ты едешь с нами? Я очень рад! Представляю, как обрадуется Гуннар с Эльфой и другие траны. Ведь только одно твое присутствие поднимет их дух.
 — Ты подумай о том, как они наивны и как далеко они собрались.
 Этан вспомнил опасные приключения со Сква, когда они множество раз спасали друг другу жизнь. Поэтому для него появление самого испытанного друга было отрадным и успокаивающим.
 — Надеюсь, что у нас не будет столкновений с варварскими ордами, мы не натолкнемся на экзотические стада.
 — Ты ведь знаешь, что этот мир изучен даже нами с тобой незначительно. Здесь может произойти все что угодно.
 — Ну, а теперь хватит. Я хочу есть.
 — Что мне сказать, если спросят о твоем появлении?
 — Скажи, что я проспал.
 Этан размышлял после ухода Сква, не было ли у того иных причин остаться на этой планете? Может быть, он не хотел кого-то увидеть на челноке? Вообще-то, у Септембера была загадочная судьба.
 Слишком много вопросов, а ему нужно решить проблему с торговым представительством и предстоящей экспедицией.




 Глава 4


 Подготовка и обеспечение всем необходимым для путешествия на «Сландескри» прошли успешно благодаря открытому счету для научных исследований. За несколько дней ледовый корабль был заполнен всем необходимым. Только непоколебимость Гуннара положила конец все новым требованиям капитана Та-ходинга загрузить дополнительные партии продуктов питания и оборудования. Если бы они вскоре не отправились в путь, то умный и расчетливый капитан перегрузил бы корабль до такой степени, что уже не осталось бы ни одного помещения для команды. Когда они были готовы для отправления, корабль чуть не лопался от перегрузки.
 Траны, добровольно составившие новую команду «Сландескри», прощались со своими товарищами и родственниками, возвращающимися в Софолд на зафрахтованном торговом корабле. У Этана и Сква за время последней поездки появилось множество друзей среди команды, поэтому теперь прощались и по-людски: пожимали руки, приобнимались, похлопывали по спине — это в дополнение к традиционным для транов жестам прощания.
 Чила Хванг, Бланчард и четверо других ученых, принятых в экспедицию, были заняты укреплением и проверкой приборов и приспособлений. Кроме Хванг и геофизика был еще один метеоролог, гляциолог, геолог и ксенолог. Последний исследователь был включен в группу не для изучения климатической аномалии, а с целью длительного пребывания вне хорошо изученного Арзудуна. Он выразил желание фотографировать все ценное, мимо чего они будут проезжать, изучать все, что может попасться на их длинном пути к югу.
 — Только не изучайте слишком близко самих транов, — посоветовал ему Септембер. — Никогда невозможно понять трана. Почему они могут с тобой дружески беседовать, а через минуту перерезать тебе ножом горло?
 Этан подошел к своему близкому другу и возразил:
 — Сква, ты же знаешь, что это неправда. Зачем же говоришь такое?
 — Что, мы уже эксперты по транам? Только из-за того, что мы провели с ними несколько месяцев? Это не означает, что мы их знаем. Мы знакомы с их языком, привычками и культурой, отношением к нам некоторых из них. Но мы все равно не знаем их. Несмотря на их ласковые приветствия и пожелания, они все еще остаются чужаками. Да они ведь даже не люди. Они не относятся к человеческому виду. — Он повернулся и ушел. Уравновешенность не принадлежала к числу добродетелей гиганта.
 Мовар был самым старым членом исследовательской группы. Защитная маска его спецкомбинезона была откинута назад, как и у всех людей здесь. Он с интересом слушал высказывания Септембера.
 — Я не очень хорошо знаю вашего могучего друга, но он, вероятно, шутник. Хотя по его глазам этого не скажешь — Он посмотрел на Этана. — Вы ведь хорошие друзья?
 — Очень хорошие, я думаю. — Этан хотел подойти к Сква, но тот уже исчез. — Он, наверное прав. Мы по-настоящему не знаем транов.
 — А я по-настоящему не знаю Сква Септембера.
 Он подошел к Гуннару и Эльфе, которые прощались с членами команды, остававшимися здесь.
 — Скоро мы встретимся в Уонноме и выпьем у большого огня в зале ландграфа. — Гуннар хлопнул старого полководца по обоим плечам, а Балавер ответил тем же жестом.
 Затем с ним попрощалась Эльфа.
 — Пусть только хорошее настроение и бодрый дух будут с тобой, принцесса. Скорее возвращайтесь в здравии. Отец огорчиться, не увидев тебя среди нас.
 — Мой отец простит меня и займется своими делами, — ответила она с улыбкой. — Мы расскажем ему много интересных историй по возвращении к причалу в Уонноме.
 Теперь была очередь Этана. Когда церемония закончилась, Балавер осмотрел толпу.
 — А друг Септембер не хочет с нами проститься?
 — Он в плохом настроении, — объяснил Этан. — Показывает нам, насколько он огорчен путешествием с нами.
 Балавер сделал жест понимания.
 — Септембер похож на детеныша хищника, который может нападать, громко рычать, но при этом никого не загрызать.
 — Возможно, но Сква утверждает, что мы не знаем вас. Иногда мне кажется, что я знаю тебя, Гуннара и Эльфу лучше, чем его.
 — Странный он, наш великолепный друг, — задумчиво произнес Балавер, — сдается, даже для человека. Мне кажется, он предпочитает скользить против ветра.
 — Почему это должно ему мешать? — На минуту Этан подумал, что он пошутил, но эту шутку мог понять только тран. Перевод ничего не даст для кого-нибудь вроде Хванг.
 Порыв холодного ветра обжег лицо Этана. Он опустил маску спецкомбинезона. Через фильтры он хорошо видел удаляющихся Балавера с командой.
 Та-ходинг раздавал команды членам экипажа. Ветер, так всегда действовавший на Этана, не доставлял ему ни малейших неприятностей. Траны, слушаясь капитана, устанавливали и закрепляли мачты. Паруса, сотканные из пика-пины, стали развертываться, наполняясь ветром.
 Огромная толпа собралась проводить корабль. Было несколько людей с исследовательской станции, бегавших с диктофонами и записывавших свои впечатления от происходившего. Трехмачтовый ледовый корабль, находившийся на пяти огромных конькообразных полозьях, сделанных из спасенного металла от космической лодки, доставившей Этана, Сква и Миликена в этот мир, «Сландескри» казался чудом для всех — людей и транов. Не существовало ничего рукотворного на планете, с чем бы можно было его сравнить. Его прародители возили чай, фарфор и пассажиров через два великих океана Земли. Миликен Вильямс внес некоторые изменения в его конструкцию для условий Тран-ки-ки и ее замерзших океанов.
 Используя ветер, Та-ходинг стал выводить корабль из дока. Под его руководством он плавно развернул с помощью кормового руля пятый полоз.
 Ветер наполнил паруса, «Сландескри» набирал скорость и покидал образованный льдом фьорд у селения «Медной Обезьяны».
 Вновь я в пути, думал Этан, рассматривая замерзшие торосы вокруг, — но все еще не к дому.
 Он думал, что Хванг с коллегами будут оставаться в своих каютах, ведь палуба «Сландескри» была при такой скорости и ветре не самым лучшим местом. Но он ошибся. Вынужденные много лет находиться в границах маленького острова, они были рады своему первому путешествию по ледяным просторам Тран-ки-ки. Они беспрерывно проводили эксперименты и исследования окружающей местности. А начали ученые еще в ночное время, чем вывели всю команду из обычного распорядка жизни на корабле.
 — Я уже уснул, капитан, — рассказывал Та-ходингу второй помощник капитана, — когда вдруг услышал множество бегущих по палубе ног. Слишком много шума для ночного времени. Я поднялся из удобного гамака и вышел на палубу, чтобы проверить обстановку. Я думал, что это нападение, а у часовых перерезаны горла. Но все, кого я увидел, были ученые, бегавшие с большими металлическими трубами и смотревшие в них по сторонам. Я также посмотрел, но ничего, кроме снега, так и не увидел.
 — Они изучали фосфоресцирующее излучение надо льдами, — пытался объяснить ему Этан. Второй помощник и капитан выглядели смущенно, но Гуннар сказал им: «Эорвин», найдя подходящее транское слово.
 Но Маузокка продолжал спрашивать Этана:
 — Они смотрели на эорвин? В середине ночи? В холодной темноте?
 Этан кивнул. У транов этот жест означал то же самое, что и у людей.
 Некоторое время второй помощник размышлял:
 — Я предупрежу команду, чтобы они были внимательнее к вашим друзьям, а то с этими наблюдениями как бы кто-нибудь не вывалился на лед.
 — Неплохая идея, но они вовсе не сумасшедшие, как ты думаешь.
 — Они маги, — с улыбкой прокомментировал Гуннар. — Это то же самое.
 Этан знал, что в транском языке не было соответствия слову «ученый», поэтому они применяли ближайшее по смыслу.
 — Смотрите, чтобы они не мешали вам, — объяснил помощнику Гуннар. — Мы не хотим, чтобы они вмешивались в обычный распорядок или вредили самим себе. — Он посмотрел на Этана.
 — Они очень заняты своими исследованиями. Ты должен их понять. По правилам Содружества, они все годы не покидали «Медную Обезьяну» и ничего не видели на планете. Поэтому спешат наверстать упущенное, — сказал Этан Гуннару.
 Активность ученых людей производила на транов мистическое впечатление, но в итоге и команда и воины перестали обращать внимание на Хванг и ее людей. Они объясняли все их действия легким помешательством.
 Так, одним утром прожорливая стая плотоядных снигараков пролетала над кораблем, хищно снижаясь и кружа за бортами. Наблюдатели заметили их вовремя и дали знак тревоги. Когда хищники атаковали корабль, то на палубе остались только вооруженные воины. Все безоружные члены экспедиции спустились вниз. Стрелы и пики из арбалетов настигали одну за другой летающую нечисть.
 Одна из птиц упала недалеко от ног Этана. Она была около двух метров длины ширококлювая, с острыми зубами. Но главную опасность представляли не зубы, а плоские и острые пластины, образовывающие челюсть. Как и все живые существа на Тран-ки-ки, она была покрыта шубой из меха. Крылья снигарака были короткими и широкими; хвост — довольно странным образованием и расположен был вертикально, но самое удивительное — хвостов было два.
 Мовар суетился вокруг этого летающего чуда, снимая его и комментируя наблюдения в диктофон. Затем он увлекся битвой против этих прожорливых хищных птиц. Травы предложили ему спуститься вниз. Он проигнорировал их совет, как будто он их совершенно не слышал. Два снигарака легко могли схватить его и исчезнуть с ним навсегда. Он выглядел очень беспомощным, но занимался своим исследованием и ни на что не обращал внимания,




 Глава 5


 Позже, в тот же день, он дал прослушать и просмотреть все свои наблюдения другим членам научной экспедиции, комментируя и дополняя их своими впечатлениями. Никто даже не спросил его об опасности и не вспомнил о ней.
 Может быть, все эти происшествия и прошли бы мимо руководителей экспедиции, если бы третий помощник капитана, Килпит, не спросил, нужно ли подпустить следующую стаю снигараков ближе, чтобы ученые могли лучше описать их приемы атаки.
 — Одно дело — это доставить чужаков в неизвестную страну, — ответил ему капитан, — а совсем другое подвергаться опасности из-за их непонятных и странных желаний.
 — Кто-нибудь мешал вам во время атаки? — спросила Эльфа помощника.
 — Нет, ничего такого, госпожа, — ответил Килпит, чувствуя себя очень неудобно.
 — Кто-нибудь недоволен присутствием людей?
 — Нет, конечно.
 — Тогда вам не стоит жаловаться.
 Гуннар с пониманием отнесся к этому.
 — Некоторые из команды смущены. Новшества всегда приводят к неудобству и смущению. Я поговорю с учеными.
 Но он просто рассказал об этом Этану, который согласился все уладить с группой Хванг.
 — Вы должны понять, — ответила она, когда он закончил передавать мнение транов, — что нам сложно убавить свой энтузиазм. После стольких лет, проведенных в кабинетах и лабораториях, мы вдруг оказались на просторах, еще не обследованных нами. — Ее манеры были сдержанными и откровенными.
 — Я все понимаю, — ответил Этан. — Гуннар с Эльфой также, вероятно, и Та-ходинг, но обычные члены команды и воины не могут этого понять. Они видели вас бегающими в неурочное время, смысла в ваших занятиях они не видят и воображают себе всякую ерунду.
 — Мы слишком замкнуты. Вы, Миликен и Септембер свободно находитесь среди них, так как уже давно привыкли друг к другу, они воспринимают вас как своих, — Бланчард показал свои руки, где были намеки на неплохие мускулы. — Мы сумели за эти годы закалиться на Тран-ки-ки, а в наших спецкомбинезонах мы могли бы выполнять некоторые виды работ в помощь команде.
 — Нет-нет, — возразил Этан, — капитан только выглядит таким простодушным, но не любит вмешательства в дела на корабле.
 — Мы не будем делать того, что не умеем. Мы ведь достаточно умны, чтобы различать это.
 Хванг посоветовала Этану:
 — Расскажите об этом капитану. Может, все получится.
 Ее поддержали одобрительным гулом коллеги.
 Этан был удивлен, когда Та-ходинг сразу же согласился.
 — Несколько дополнительных рук, голых или покрытых мехом, нам не помешают. Пусть и ученые больше узнают о нашем корабле.
 Произошло то, о чем и мечтал Бланчард. Работая вместе, команда скоро узнала личность каждого из ученых. Моряки преодолели страх и сомнения и показывали исследователям все мелочи на корабле, от вантов до парусов. Постепенно сложились отношения взаимопонимания и товарищества. Во время общения ученые стали рассказывать транам об основах геологии и климатологии. Эти беседы вызывали большой интерес, даже восторг у моряков. Учителя вели разговор на языке, понятном этим примитивным аборигенам.
 Этан в очередной раз удостоверился в благотворном влиянии цивилизации Содружества.
 Получив здесь хороший отпор, снигараки больше не появлялись на пути следовании корабля. Но ученым удалось наблюдать за редчайшими представителями животного мира Тран-ки-ки — дуэлла.
 Дуэлла представляли собой огромных змееобразных пресмыкающихся. В теперешних условиях планеты холоднокровные не воспроизводили потомство и постепенно вымирали. Дуэлла была около двадцати метров в длину, без конечностей и покрыта темно-бордовым мехом. Изгибаясь, она могла довольно быстро передвигаться по льду.
 Потом они стали свидетелями тот, как появились враги дуэлла — ачивары. Эти были размером со свинью, покрыты мехом и имели огромные когти. Их стая быстро налетела на приметную во льдах бордовую змею, но чем закончилась эта битва, команда уже не видела.
 На следующий день им впервые открылись огромные поля пика-пины. Они имели мясистые сочные темно-зеленые листья. Металлические полозья «Сландескри» уверенно врезались в их заросли, увозя отважную экспедицию к югу.
 Септембер подошел к Этану и показал на Вильямса, который устанавливал какой-то прибор вместе с Хванг.
 — Тебе не кажется, что наш друг все время находится рядом с ней?
 — Ему приятнее общение с учеными, чем надоевшее за последний год общество таких неумных людей, как мы с тобой.
 — Но из всех ученых он предпочитает особ женского пола.
 — Не будем сплетничать. Лучше об этом молчать. Неизвестно, как еще траны относятся к романам в путешествии.
 Навстречу им летели огромные стаи ачиваров. Гуннар заметил:
 — В это время года у них не бывает перелетов. Это очень странно.
 — Может быть, в этой части планеты все происходит иначе, чем на севере? — возразил ему Этан.
 — На горизонте Пойолавомаар!
 Все взгляды устремились к наблюдателю на главной мачте. Затем команда корабля и пассажиры стали всматриваться вперед, пытаясь увидеть этот могущественный город-государство. Ученые знали, что он расположен на семи островах, а Этан с Септембером и Вильямсом размышляли о том, какое правительство теперь в городе? Будут ли они приняты как друзья или хотя бы как союзники?
 Через час они приблизились к первому острову, на котором жило большинство населения. Этан повернулся к Сква после внимательного наблюдения за островом.
 — Выглядит достаточно мирно. Да и следов гражданской войны не заметно.
 — Приметы справедливого правления; я заметил новые декоративные украшения на некоторых зданиях. Человек несвободный не будет заниматься украшением своего жилища.
 — Ландграфом должен быть избран тот молодой офицер, убивший Ракоссу, Т'хос.
 — Если городская знать не выдвинула кого-нибудь из своего окружения, более близкого к трону. Ведь с сумасшедшими, как Ракосса, им было бы легче держать в руках все государство. Скоро мы это выясним.
 Вокруг «Сландескри» образовался эскорт из маленьких ледовых лодок. Жители города сразу же определили, кто к ним пожаловал в гости, ведь этот корабль нельзя было перепутать ни с каким другим. После искусного маневра одна из лодок прицепилась к ледовой громадине, и на палубу поднялся молодой тран.
 — Мне оказана честь приветствовать вас. Ведь вы помогли нам завоевать свободу и освободиться от тирана Ракоссы.
 — А кто теперь правит в Пойолавомааре?
 — Т'хос, убивший тирана.
 В сопровождении юного воина они двигались к гавани города у острова, на котором находился замок ландграфа.
 Юный ландграф Т'хос радостно приветствовал Этана с друзьями и Эльфу с Гуннаром. Все обменялись рукопожатиями, это означало, что они остались друзьями.
 — Не ожидал увидеть вас так быстро, — заметил Т'хос.
 — Мы тоже не рассчитывали, — ответила Эльфа.
 — Какие перемены на севере? Что происходит в Содружестве городов?
 — Содружество быстро увеличивается, становится все мощнее. А из новостей… я нашла себе мужа. Это означает, что я не смогу своим браком укрепить наш союз городов.
 Но Гуннар добавил:
 — У нас есть много прекрасных представительниц для достойного трана.
 — Наши друзья со звезд обещали скоро дать нам корабли, которые быстро летают. Мы уже не будем так разобщены. В будущем мы можем войти и в их союз, охватывающий многие планеты вселенной.
 — Хотелось бы мне дожить до этого времени! — ответил Т'хос. Затем он обратился к Этану: — В последнюю встречу вы говорили, что покидаете нашу планету. Или я ошибаюсь?
 Эльфа с улыбкой заметила:
 — Нашим друзьям так понравилось общество транов, что они решили побыть с нами дольше.
 Ландграф вновь посмотрел на Этана.
 — После вашего отъезда я постоянно мечтаю об одном: подняться вверх над нашим миром и оттуда посмотреть на свой город, а также и на соседние государства. Осуществится ли моя мечта?
 — Я обещаю, что это произойдет в ближайшем будущем, — заверил его Этан.
 Всех перебил капитан, обращаясь к ландграфу:
 — Наши друзья попросили нас доставить их на южный континент. Хотя они и стараются нам помочь, но они не очень искусные моряки. Не могли бы вы выделить нам в помощь ваших людей?
 — У меня достаточно опытных людей, могу дать даже проводника, который в детстве с отцом ходил в том направлении. Но мне непонятно, зачем вы туда направляетесь. Ведь мир на юге сходит с ума. Так говорят наши старейшие советники.
 — А в чем это заключается?
 — По давним слухам, лед на южном континенте расколот. На его месте только вода.
 Удивленный Этан стал расспрашивать:
 — А большая площадь такого водного пространства?
 — Никто точно сказать не может, ведь там никого не было из транов. Но я бы вам не советовал туда ехать. Там властвуют демоны, а с ними бороться невозможно.
 — Наши ученые хотят исследовать этих демонов, совершающих такие изменения в климате.
 — Вас, я вижу, ничто не остановит. Я дам вам самых смелых моряков, которые не испугаются ехать с вами и к демонам. Хотелось бы увидеть вас живыми на обратном пути.




 Глава 6


 Когда на следующее утро они приготовились к отплытию, казалось, что половина населения города собралась посмотреть на них. Пойолавомаарцы сидели на доках, стояли вдоль портовой стены и выходили на лед. Подростки высовывались, стараясь увидеть тех, кто мог осуществить самые сложные и опасные маневры. Некоторые из матросов ледохода вели оживленную торговлю товарами, привезенными из Арзудуна, все еще остававшегося не более чем просто названием для обитателей острова, Та-ходинг сетовал, что становится капитаном команды торговцев вместо матросов и что «Сландескри» так нагружен товарами, что это помешает ему следовать по курсу надлежащим образом.
 Тем не менее, несмотря на свои жалобы, Та-ходинг был известен своей терпимостью. Торговля продолжаясь до тех пор, пока корабельный кок не попытался пронести на борт разобранный, украшенный замысловатой резьбой пойолавомаарский дом, который он выменял на несколько бочек сушеных овощей из корабельных запасов. Та-ходинг ослабил заграждение, за которым его люди устроили склад, стремясь собрать свои приобретения на нижней палубе, прежде чем они могли бы оказаться за бортом. Следующий моряк или солдат, который попытался бы обменять хотя бы пуговицу, мог оказаться привязанным к корме и проделать весь путь к южному континенту на буксире в качестве багажа. Та-ходинг был вне себя.
 Команда поняла, что поживиться больше не удастся и вернулась к своим обязанностям. Та-ходинг был грузным и имел слегка комичный вид, но не было ничего забавного в том авторитете, который он умел внушить своим подчиненным. Пойолавомаарцы в свою очередь аплодировали каждому изобретательному проклятию капитана, поощряя его тем самым к еще более изысканному полету словесно-анатомической фантазии. Как выразился Септембер: «Всего лишь маленький культурный обмен для укрепления дружбы между новыми Союзниками».
 Пока происходили словесные и коммерческие обмены, Грурвельк Сисфар, уцепившись за фок-мачтовые снасти, насмешливо наблюдала за суетящимися матросами.
 Сваксус даль-Джаггер, старший оруженосец Гуннара, извинился за навязчивость, прервав вопросом:
 — Не могли бы вы одолжить свою мудрость для решения одной маленькой проблемы, господа?
 — Что же это за проблема? — Этан вздохнул. По неизвестной причине траны верили, что он обладает великой силой примирения и понимания.
 — В действительности их две. И они находятся прямо за вашими спинами.
 Оба человека обернулись. Члены корабельной команды занимались Своими делами, укладывая последние продовольственные припасы, чистили палубу, заливали водой свежий ледяной путь. Некоторые посвящали новобранцев из пойолавомаарском флота и тонкости ледохождения.
 Он уже было повернулся обратно к даль-Джаггеру, когда неясные очертания рам с аппарелью привлекли его внимание. Сперва он подумал, что два новых члена команды — карлики. Когда же они остановились и он увидел их маленькие пухлые физиономии, он понял, что это детеныши.
 Само по себе это было неудивительно. Где бы они ни останавливались, дети любили играть вокруг большого ледохода, бегать между высокими металлическими коньками, взбираться на тросы ледовых якорей. Удивительно было увидеть их на борту. Здесь их шалости вызывали скорее раздраженные замечания, чем улыбки, у загруженных работой членов корабельной команды.
 — Они здесь некстати, — заметил Этан.
 Даль-Джаггер согласно кивнул.
 — Почему бы не шугануть их отсюда?
 — В этом и состоит проблема, сэр Этан. Они — отпрыски этой Сисфар, особы, навязанной нам ландграфом Пойолавомаара. Это выходит за рамки договора. — Оруженосец был явно расстроен. — Я понимаю, как и большинство из нас, что ее мы должны принять. Отказ оскорбил бы наших новых союзников. Но ожидать от нас гостеприимства для всей ее семьи — это уж слишком. «Сландескри» — не ясли.
 — А почему бы не разрешить им скользить вместе с нами? — предложил Септембер. — Какой вред может принести пара ребятишек? Путешествие должно расширить их кругозор.
 — "Сландескри" так же и не школа. И не пассажирский транспорт. Команда уже недовольна.
 — Абсурд. Вам еще осталось сказать, что женщина на борту — плохая примета.
 Даль-Джаггер странно посмотрел на него.
 — Почему я должен говорить такие вещи, сэр Сква? Все знают, что как раз наоборот, это удача — иметь смешанную команду. Не говоря уже о приятной стороне дела. Но вы не тран.
 — Нет уж. У каждой расы свои предрассудки, я полагаю.
 — Речь идет вовсе не о предрассудках. Вопрос о том, что является более практичным и благоразумным, — убежденно сказал даль-Джаггер. Он указал по направлению к аппарели. — Несколько раз они чуть-чуть не свалили окружающих с ног.
 — Вы хотите сказать, что не испытываете необходимости в паре юнг?
 — Наши представления и здесь не совпадают, — его тон повеселел. — Капитан в курсе дела.
 — Пойдемте, друзья мои, это должно быть интересно.
 Грурвельк была не видна за массивной фигурой Та-ходинга, но они могли слышать ее, объясняющую свое положение, когда они приблизились.
 — Они едут со мной, потому что я — это все, что у них осталось. Они моя семья.
 — Пока вы на моем корабле, наша команда будет вашей семьей, — ответил ей Та-ходинг. — Т'хос правит в Пойолавомааре. Здесь, во льдах, я повелитель. Они должны остаться дома.
 — Я беру их с собой, — прорычала она, — чтобы они как можно скорее могли снова увидеть своего отца, если он еще жив.
 Что-то толкнуло Этана в спину, чуть не повалив его с ног Он обернулся и уперся глазами в широкоскулую мохнатенькую физиономию. Ее обладатель отступил назад и натолкнулся на своего брата. Оба шлепнулись на палубу. Этан переглянулся с Септембером. Детеныш выпустил странное облачко морозного воздуха, как бы видимый возглас. Этан знал, что это транский эквивалент «ну и ну».
 — Глянь, — выдохнул детеныш, — это великие господа с неба!
 — Не очень великие, — поправил его Этан.
 Парочка поднялась на ноги.
 — Это несомненно так. Вы скромны, как великий господин, сэр.
 Этан решил, что изучил их. Милы до невозможности. Пока он наблюдал, они оба согнулись пополам и коснулись лапами палубы.
 — Наше почтение, — сказали они в унисон.
 — Восхитительные маленькие мерзавцы, — заметил Септембер. Он взглянул на Та-ходинга. — Вы уверены, что они будут нам мешать, капитан?
 Достойный толстяк выглядел смущенным.
 — Если бы вы были разведчиком или пилотом, сэр Сква, вы бы знали, как не к месту бывают детеныши на военном корабле.
 — Военный корабль? — Сисфар немедленно ухватилась за это утверждение. — Но я не вижу никаких приготовлений к войне. Только к путешествию и исследованиям.
 — Мы не собираемся сражаться, но должны быть готовы ко всему. Нам приходилось делать это в прошлом.
 — Вы говорите, что мои дети будут мешать. А что вы думаете об этих глупых людях, которые носятся взад и вперед и налетают друг на друга чаще, чем мои малыши?
 — Ученые. Ученые часто бывают рассеянными, потому что думают все время о своих ученых делах. Это то, что есть общего между небесными людьми и нами.
 — Что же может быть лучше для пары детенышей, чем компания ученых? Подумайте, сколько они могут узнать!
 Та-ходинг уперся:
 — Я не выведу корабль из порта с этими младенцами на борту!
 Взгляды скрестились. Моряки притворялись, что продолжают свою работу. Наступившая развязка удивила всех.
 Сисфар кивнула:
 — Это ваш корабль. Пока я на нем, я буду подчиняться вашим решениям.
 Та-ходинг вздохнул с облегчением, но неуверенно:
 — Ну, я… это очень правильно. Очень. Тогда, значит, решено.
 — Да, решено, — она обняла своих детенышей, как бы защищая их. — Пойдемте, сыны Сисфара. Мое тело уедет, а сердце останется с вами во льдах.
 Под взглядами всей команды она провела их вниз по аппарели прочь с корабля.
 — Вот видишь? — сказал Этан довольно. — Она очень сговорчива. — Септембер следил взглядом за удаляющейся группой.
 — Или очень хитра, — добавил он.
 — Я тебя не понимаю.
 — Каждый тран, который когда-либо путешествовал на ледоходе, знает, что детеныши нежелательны на борту, — он кивнул по направлению дока. — Она знала об этом, когда притащила их с собой. Ей также было известно о наших опасениях на ее счет. А что, если она привела их только для того, чтобы мы могли видеть, как послушна она может быть? Что, если все это сопротивление было притворством; ведя себя подобным образом, она продемонстрировала нам, что она открыта к сотрудничеству? Пыталась успокоить наши давние сомнения?
 — Я не думал об этом, — после небольшой паузы Этан добавил: — Может быть, нам не следует брать ее с собой, даже рискуя оскорбить Т'хоса?
 Септембер покачал головой:
 — Слишком поздно для этого. Кроме того, всякое умное существо — если она действительно умна и я не приписываю ее действиям больше смысла, чем есть на самом деле, — может иметь определенную ценность в таком путешествии, как наше. Я просто не могу отделаться от чувства, что она улыбалась про себя, пока спорила с Та-ходингом.
 В ответе Этана сквозило раздражение:
 — Решай же наконец-то, Сква! Хочешь ли ты высадить ее или нет?
 — Я действительно не знаю, дружище, вот в чем правда. Достаточно трудно понять, как правильно решить загадку, когда ты человек.
 Этан отошел от него, разочарованно качая головой. Септембер же продолжал созерцать толпу до тех пор, пока занимавший его предмет не исчез с глаз долой.
 С изумлением он ощутил, что Грурвельк Сисфар обладала такой хитростью, что была ему по душе.
 С тех пор как «Сландескри» покинул Пойолавомаар и повернул по направлению к экватору, Этан мало видел Грурвельк Сисфар. Если она не давала советов Та-ходингу насчет состояния льда и погоды, то оставалась внизу на своей подвесной койке, тихая и ненавязчивая. Было бы очень просто, размышлял он, вообще забыть о ее присутствии на корабле, так мало она появлялась на палубе. Возможно, именно этого она и хотела.
 Огромная ледяная поверхность скользила под полозьями «Сландескри». Необитаемые острова протыкали своими мысами сплошное белое пространство, а обширные поля пика-педана, гигантских родственников пика-пины, господствовали на западном горизонте. Истории о том, как ледоходы попадали в ловушку таких полей, были хорошо известны морякам, трагедии такого типа на самом деле случались нечасто. Несмотря на это, Та-ходинг старался по возможности обходить за версту заросли этих своеобразных суккулентов.
 Четвероногие мохнатые зверьки сновали по всей длине растения, обгрызая мятые части, в то время как пара ороэ перемещались от одной макушки стебля к другой с полными мешочками на спинах.
 Поучительно было наблюдать фауну зарослей пика-педана, но с расстояния. Та-ходинг не забыл еще и никогда не забудет тот день, когда он чуть не был утащен под лед и съеден коссифом во время их путешествия в Молокин. Ледяная пустыня была домом для огромного количества разнообразных тварей в придачу к широко разветвленной корневой системе пика-пины и пика-педана.
 Каждую ночь Та-ходинг ставил ледоход кормой под западный ветер, выбрасывал ледовые якоря, и все, за исключением ночных часовых, погружались в глубокий и крепкий сон. Чила Хванг и ее компаньоны спали столь же звучно, как и команда «Сландескри». А холод был изнуряющим.
 Этан не знал, что разбудило его. Он видел свое дыхание отчетливым, бледным облаком и залитой лунным светом каюте. Корабль был недвижим. Ночная температура опустилась не ниже сорока — пятидесяти градусов. Он осмотрелся в темноте и постарался вспомнить, что же все-таки потревожило его сон. Его защитный костюм лежал рядом. Некоторые ученые предпочитали спать в своих костюмах, но он и Септембер давно оставили подобную практику. Вместо этого они спали под хорошей горой густого меха. Помимо тепла это давало возможность проветриться костюмам.
 Из предосторожности он дотянулся до контакта на рукаве костюма, чтобы подогреть его внутри. В эту минуту ощущение повторилось: движение. Многочисленные ледовые якоря держали ледоход на месте, и если что-то происходило, то никак не снаружи. Внезапные шквалы ветра не были неожиданностью по ночам, но это было другое.
 Движение повторилось в третий раз, он был в этом уверен. Это не было качкой с борта на борт или от носа к корме, ощущение было более плавное.
 — Сква, Сква, проснись!
 Груда одеял напротив его кровати шевельнулась.
 — А… что?
 — Мы движемся, Сква! Корабль двигался несколько раз.
 — И что? Все в мире движется. Это ветер.
 — Нет, это дружок. Это скорее как… — «Сландескри» содрогнулся вновь.
 Движение еще не прекратилось, когда Септембер перевернулся, чтобы рассмотреть своего товарища. Белые волосы блеснули в лунном свете.
 — Теперь действительно что-то неладно, дружище. Разрази меня гром, если ты не прав. Это действительно что-то другое.
 — Но я не понимаю. Если что-то не так, то ночные часовые должны были бы уже подать сигнал тревоги.
 — Если это все еще возможно.
 Септембер включил подогрев на своем защитном костюме. Тем временем Этан глубоко вздохнул и выскользнул из-под массы меха. Холод кольнул его обнаженное тело, а в следующий момент он оказался в безопасности — внутри своего костюма. Опустив защитную маску, он защелкнул его на воротнике. Термостат немедленно начал повышать температуру внутри до нормального уровня.
 Оба человека быстро обнаружили, что Этан был не первым и не единственным, кто был разбужен странным движением. Коридор снаружи кабины был забит членами команды, новобранцами из Пойолавомаара и другими. Он увидел Эльфу Курдаг-Влата, направляющуюся к выходу, на ходу облачаясь в жилет из хессаваровой кожи. Даже здесь, на экваторе, ночная температура была все же несколько свежа для приспособленного к холоду трана.
 Когда Этан попробовал догнать ее, корабль качнуло снова, на этот раз вполне ощутимо. Моряки расставили руки в стороны, опираясь о стены коридора. Этан споткнулся и был подхвачен Септембером у самого пола.
 — Плохо и становится еще хуже, — мрачно сказал гигант, глядя по направлению к выходу. — Что-то происходит там, снаружи, и не мешало бы узнать, что именно.
 Был ли это феномен природы, или что бы там ни было, дочь ландграфа Софолда была ко всему готова. Она достала свой меч и поднялась на сходни. Моряки расступились, давая дорогу небесным людям, следовавшим за ней, а встревоженные траны, сонные, начали выбираться из своих кроватей и подвесных коек.
 Эльфа и Этан одновременно бок о бок поспешили на палубу. Обе луны Тран-ки-ки были на небе и давали достаточно света, чтобы хорошо видеть. Лед поблескивал, застывший и бесплодный, под немигающими лунами. Ветер непрерывно дул с востока. Этан оценил его скорость не более чем в двадцать или тридцать километров в час. Этого было даже приблизительно недостаточно для того, чтобы покачнуть хорошо укрепленное судно.
 Гуннар пробирался через толпу позади них.
 — Первым делом проверьте якоря.
 Та-ходинг уже оценил обстановку, и единственный, кого он сейчас хотел услышать, был Этан.
 Они отошли подальше от люка. Воины и матросы появлялись оттуда непрерывной вереницей, разбегаясь в разных направлениях.
 — Всем очистить носовую часть! — раздался крик.
 — Всем очистить правый борт!
 — Всем очистить… — крик внезапно прервался, и что-то похожее на гибкий гигантский прут перегнулось через бортик «Сландескри» и выдернуло несчастного матроса с палубы с такой же легкостью, с какой Этан вытащил бы оливку из мартини. За этой показалась другая гигантская конечность, за той — третья.
 — Шан-коссиф! — выкрикнул один из матросов и вместе со своим товарищем стремительно рванул к открытому люку.
 Гуннару удалось приостановить панику, указав на то, что огромные щупальца, или что бы там ни было, не могут доставать дальше полутора метров за бортик. Если держаться на расстоянии от бортов, то опасность не будет угрожать. Осторожно и не торопясь, матросы начали появляться снова, придерживаясь центра палубы. Щупальца пропали, затем появились у левого борта, надеясь схватить другую жертву, но Гуннар был прав: их возможность проникновения на палубу была ограничена.
 Этан знал, что такое коссиф из личного опыта: ледовый червь, плотоядный, с трубообразным телом, живущий под ледяной поверхностью. Передвигаясь, он растапливал лед перед собой. Таким образом он двигался, оставляя за собой длинные тоннели, до тех пор, пока не ощущал добычу где-то на поверхности. Тогда он растапливал лед вверх прямо под своей предполагаемой жертвой, энергично загребая своими длинными щупальцами, и затаскивал сопротивляющуюся добычу вниз, в свое логово. Выделяя воду из своего собственного тела, он растапливал лед и устраивался переваривать пищу в ледяном коконе. Таков был коссиф. А что же такое был шан-коссиф?
 На транском «шан» означало «большой», «огромный» и «невообразимо огромный». Пока он пытался решить, какой из вариантов лучше всего предпочесть в данном случае, корабль содрогнулся снова. Опять легкое сотрясение.
 Не требовалось быть знатоком местной фауны, чтобы предположить, что произошло. Шан-коссиф овладел добычей тем же методом, что и его мелкий тезка, — Этан поежился, и вовсе не от холода. Что, интересно, эти чудовища думают о ледоходах? Видимо, они приводят их в замешательство. Это была добыча размером с маленький ставанцер. Съедобная добыча, если ночных часовых постигла участь, которую предполагал Этан. Но большая часть этой добычи была совершенно несъедобной. Может быть, плотоядный монстр чуял теплую, съедобную, живность на борту. Он не мог до нее достать, а разорвать корабль ему было не по силам. Что еще мог он сделать, кроме как использовать свой инстинктивный метод получения пищу?
 Предполагать мало. Прежде чем они предпримут какие-то защитные действия, они должны были оценить обстановку. Этан начал медленно продвигаться к бортику левого борта.
 Удерживая его, Эльфа положила ему лапу на плечо:
 — Не ходи. Он и тебя схватит.
 — Не схватит, если я себя ничем не видам, — ответил он ей не очень уверенно.
 — Этан прав, — Гуннар подошел к ним. — Мы должны знать, что происходит. Я пойду.
 — Нет. Я гораздо меньше, и, может быть, мой костюм послужит мне защитой.
 Гуннар, подумав, неохотно кивнул и отошел, присоединившись к зрителям.
 Этан опустился на четвереньки и продолжил свое приближение к бортику. Сочувственный шепот транов и людей коснулся его слуха. Хванг и ее компания присоединились к транам на палубе и забрасывали Септембера и Гуннара вопросами, не имевшими ответов.
 Этан ткнулся головой в дерево. Ничего не появилось над бортиком, чтобы схватить его. Он осторожно сел на корточки и начал выпрямляться. Его рука в перчатке дотянулась до верхнего барьера. В следующий момент он уже глядел вниз.
 На первый взгляд все было в порядке. Он перегнулся через край и увидел, что левое носовое лезвие наполовину исчезло. Вода плескалась у зажима, страховавшего его, и попадала под днище ледохода. Под «Сландескри» медленно образовывалась длинная лужа. Если шан-коссиф был бы достаточно велик, то он вполне смог бы утащить под лед все судно и распотрошить его там, как муравьед гнездо с термитами.
 Что-то подо льдом привлекло внимание Этана. В следующее мгновение он понял, что как зачарованный уставился в огромные, фосфоресцирующие глаза.
 Под ним лежало неоглядное, с едва различимыми границами пустое пространство, достаточное просторное, чтобы вместить их корабль. Верхний слой льда был окном, сквозь которое он мог заглянуть в холодные глубины. Глаза были гипнотическими и сложными, а не просто светочувствительными органами примитивного беспозвоночного.
 Эластичный жгут взметнулся изо льда и обвился вокруг его правой руки, как только он высунулся чуть дальше и сделал себя чуть более заметным, чем это было можно. Он попытался упереться в бортик, дерево заскрипело. Он чувствовал, что руку его выдирают из суставной чашечки. Сопротивляться напору было невозможно. Он ощутил, что приподнимается, теряя последнюю опору. Затем он упал обратно на палубу и увидел Сква, стоявшего над ним, сжимая в руке гигантский топор, сработанный специально для него удивительными транскими кузнецами.
 — Это получше, чем луч, для такой работы.
 Свободной рукой он схватил Этана за шиворот защитного костюма и стал затаскивать его обратно на середину корабля. Отпустил он его только тогда, когда они оказались среди остальных.
 — Ты можешь стоять?
 — Вполне.
 Этан выпрямился, поморщился и наклонился вправо, осторожно ощупывая место, где начинается рука.
 — Кажется, у меня вывихнуто плечо.
 — Тебе повезло, что тебе не свернуло шею, пока ты высовывался за борт подобным образом.
 Этан был окружен кольцом озабоченных лиц, большей частью чужеродных.
 — Он старается растопить лед под нами. Именно поэтому мы шатаемся. Каждый миг еще несколько сантиметров льда тает, и мы опускаемся глубже. Носовое лезвие левого борта уже наполовину подо льдом.
 Гуннар усмехнулся.
 — Он изнурит себя, я думаю. У него уйдет не один день, прежде чем он сможет растопить достаточно льда, чтобы поглотить целый корабль.
 — Очевидно, — сухо сказал Септембер, — он думает, что мы стоим усилий. Наверное, «Сландескри» представляется ему большой коробкой со сладостями.
 — У нас есть немного времени, но лучше предпринять что-нибудь побыстрее, — заметил Этан. — Все эти шатания и погружения могут сломать нам лезвие, а мы сейчас находимся далеко от ремонтных средств.
 — Что же мы можем сделать? — спросил Гуннар. — Если мы все вылезем наружу, чтобы атаковать его на льду, он разделается со всеми нами разом. Похоже, арбалеты и копья не причинят ему большого вреда, даже если нам удастся выманить его из-подо льда, чего мы сделать не можем.
 — А что, если поднять якоря и дать ветру унести нас куда ему вздумается? — предложил один из матросов.
 Гуннар с сомнением покачал головой:
 — Слишком поздно уже, если то, что сказал Этан, правда. Даже с одним лезвием, погруженным под лед, ветер не сдвинет нас с этого места. Если бы мы поставили паруса и поймали бы ветер, то наверняка отломали бы брас этого лезвия.
 — Мы должны убедить его, — сказал Септембер, — что причиняем больше неприятностей, чем удовольствия.
 Он взглянул на Бланчарда.
 — Не думаю, чтобы вы или кто-нибудь из ваших друзей провез с собой контрабандой запрещенный луч, или бимер.
 — Вы же знаете об ограничениях на ввоз высокотехнологичного оружия в примитивный мир, — Бланчард выглядел расстроенным. — Хотел бы я, чтобы в данном случае кто-нибудь из нас их нарушил.
 Он глядел на бортик, где одна из щупалец коссифа шарила по палубе в поисках еще чет-нибудь съедобного. Короткий обрубок, который ампутировал Септембер, без движения валялся на палубе.
 Этан смахнул частицы льда со своего костюма.
 — Может, нам все-таки принести какое-нибудь ружье, и к черту всякие правила?
 Септембер похлопал его по плечу:
 — Возможно не значит безусловно, мой юный друг. Я чувствую, что для того, чтобы расшевелить нашего заглубленного брата, нужна по крайней мере пушка. Кроме того, добраться до него можно, только растопив лед, а таяние это как раз то, что мы сейчас пытаемся остановить.
 Ледоход дал крен в другую сторону, опустившись еще ниже.
 — Почему бы не напугать его, показав что мы его не боимся?
 Этан быстро взглянул на Грурвельк Сисфар, думая об ответе, но вместо этот обернулся назад, чтобы посоветоваться с Септембером. — Одно желание иметь ружья нам не поможет. Мы должны извлечь пользу из того, что мы имеем. — Он схватил себя за запястье. — Мы имеем защитные костюмы. Что еще? — Он посмотрел на Хванг. — Ты привезла инструменты. Какие?
 Ученые посмотрели друг на друга и перебрали инвентарь для регулировки приборов, который им было разрешено взять в экспедицию.
 Ничего ободряющего. Датчики для определения повышения ледового уровня или для взятия проб влажности, похоже, не были необходимы в борьбе с плотоядным существом размером с «Сландескри». Команда исследователей имела приборы для измерения интенсивности магнитных полей Тран-ки-ки, для записи сотрясений, для анализа их интенсивности, для мгновенного химического анализа, для сбора и каталогизирования образцов, органических и неорганических.
 Все было бесполезно.
 Он посмотрел на Миликена Вильямса, но это был как раз тот случай, когда основательные учительские знания не могли им помочь.
 — Я дважды изготавливал черный порох, но здесь ничего нужного для работы: ни нитратов, ни серы — ничего. Только лед.
 — Может быть, есть какой-нибудь способ использовать лед против него?
 — Конечно, есть, — кисло усмехнулся Септембер. — Мы можем смешать гигантский коктейль, который сделает его мертвецки пьяным.
 — Эй, а это мысль.
 Глаза гиганта расширились.
 — Для идиота — возможно. Нам бы потребовался целый корабль алкоголя, чтобы хоть слегка удивить существо подобных размеров.
 — Я не это имел ввиду, — сказал Этан, напряженно думая. — Я подумал, что мы могли бы накормить его чем-нибудь таким, чтобы нарушило его обмен веществ. Корабль до отказа заполнен продовольствием. Может быть, в наших запасах есть что-нибудь, способное отравить его?
 Тут же был произведен спешный осмотр, но его результаты оказались неутешительными. Большую часть провизии шан-коссиф проглотил бы с превеликим удовольствием, надеясь получить еще чего-нибудь. Некоторые сильные специи могли бы что-нибудь сделать, но они имелись в очень малых количествах. Им нужна была пара баррелей перца или какого-нибудь местного эквивалента.
 — Но мы привезли с собой не только инструменты, — напомнила своим товарищам Чила Хванг, когда идея с кормлением была отвергнута.
 — Кроме наших защитных костюмов у нас есть ножи и всякая другая экипировка.
 — А как насчет печи? — Джалакан выглядел взволнованным. — Как мы можем ее использовать?
 Септембер насмешливо фыркнул:
 — Мы бултыхнем нашего старого приятеля в котел и доведем до кипения.
 — Нет, у Альмеры есть идея, — вмешалась Хванг со всем энтузиазмом, на который была способна. — Печь работает на термопаровом топливе, которое выделяет массу электроэнергии. Она задумана так, чтобы готовить на ней для дюжины людей одновременно. Что, если мы включим ее на максимальную мощность и кто-нибудь заставит эту тварь проглотить ее?
 Этан постарался ухватить ее мысль.
 — Но может ли она выделить достаточно тепла, чтобы нанести вред или, что еще менее вероятно, убить его?
 — Но нам не нужно ни то, ни другое, — возразила она. — Все, чет мы хотим, это чтобы он оставил нас в покое. Чтобы у него пропала вся охота добираться до нас, как вы говорили ранее.
 Ледоход накренился влево, и людям с трудом удалось сохранить равновесие.
 Этан посмотрел на Гуннара:
 — Что вы об этом думаете?
 — Все зависит от того, сколько тепла сможет излучать эта машина. Помните, что шан-коссиф сам выделяет много тепла. Он может просто не почувствовать разницу.
 — Не беспокойтесь, почувствует, — Хванг была непреклонна. — Эта крепкая и выносливая штука спроектирована для работы в трудных условиях. Она должна функционировать достаточно долго и привлечь к себе внимание, даже находясь в чьем-то животе.
 — Я не могу предложить ничего лучшего. Мы должны попробовать идею, дружище Хванг. — Рыцарь заглянул на сходни. — Принесите-ка ее сюда, и мы посмотрим, что она может сделать.
 Мовар и Джалакан поспешили вниз. Тем временем Та-ходинг дал распоряжение корабельному коку принести самый большой каркас, имевшийся в наличии на ледоколе.
 Печь была размером не больше системного блока компьютера с прямоугольной конфоркой, укрепленной на верхней поверхности. После некоторой дискуссии Джалакан повернул выключатель, и сомнения трана были рассеяны интенсивностью тепла, производимого прибором. Когда печь разогрелась до максимума, нельзя было поднести руку ближе чем на шесть сантиметров к рабочей поверхности и не получить ожога.
 Печь была помещена в каркас, и крышка плотно закрыта. Этан, Септембер и Гуннар подтащили ее к бортику.
 — Осторожно здесь, друзья мои, — прошептал Септембер в то время, как что-то шевельнулось внизу, залитое лунным светом.
 — Давай!
 Они швырнули ее за борт. Ударив маячившие внизу щупальца, она отскочила в сторону. На мгновение они испугались, что каркас, прокатившись по льду, останется без внимания.
 Но шан-коссиф оказался более чувствительным. Заметив присутствие чего-то съедобного, он начал растапливать лед под каркасом, быстро исчезнувшим в луже. Заметив это, Этан и его товарищи поспешили отойти от края.
 Никто не проронил ни слова. Выражение разочарования пробежало по лицам, когда по прошествии некоторого времени корабль содрогнулся снова.
 — Не сработало, — пробормотал Этан. — Надо бы нам придумать что-нибудь еще.
 — Я не понимаю, — Бланчард озадаченно покачал головой. — В подобном мире несколько сот градусов должны казаться тысячей.
 — Не спешите, — Та-ходинг не смотрел на них. Он слушал, слушал и, возможно, различал то, что мог различить только тот, кто всю свою жизнь провел, скользя по ледяной поверхности. «Сландескри» колыхнулся опять.
 — Этан прав, — сказал Гуннар. — Это не сработало.
 — Нет, что-то получилось. Успокойтесь, возьмите себя в руки и почувствуйте корабль.
 Гуннар нахмурился, затем слегка присел. Еще раз ледоход поколебался. Этан посмотрел на одного, потом на другого, в конце концов не выдержал и нарушил молчание:
 — Не мог бы кто-нибудь из вас объяснить мне все-таки, что происходит.
 — Последние несколько раз, когда корабль содрогался, это происходило не от погружения. — Та-ходинг говорил, не отрывая взгляда ото льда внизу. — Я в этом уверен. Я знаю этот корабль так же, как самого себя, даже лучше.
 Когда он закончил, «Сландескри» неистово дернулся, но не вниз.
 Этан и другие сделали осторожный и согласованный бросок к бортику. Ни одного щупальца не поднялось, чтобы напасть. С первого взгляда стало ясно, что в субарктическом ночном воздухе вода под левым носовым лезвием уже успела замерзнуть, а поверхность снова приняла свою прежнюю форму. Хал Земкин, ассистент Хванг, достал фонарик и поиграл его сильным лучом по поверхности льда. Было похоже на то, что вода действительно замерзла. Не было никаких различимых тонких мест, откуда могли бы вырваться щупальца.
 — Черт возьми, — удивленно пробормотал Этан, — мы сделали это.
 — Не будьте так поспешны. — Сисфар тесно прижался к нему сзади, глядя на лед внизу. — Шан-коссиф хитер. Может, он просто ушел глубже и выжидает, пока мы станем менее осторожны.
 — Вряд ли, если он пытается освободиться от этой печи, — возразила Хванг. — И неважно, сколь велико это существо. Это все, что сейчас занимает его неуклюжие мозги.
 — Вы не знаете шан-коссифов, — резко сказала Сисфар.
 — Возможно, однако я знакома с биохимией. Подобные существа вашего мира немногим отличаются от вас или меня. Они состоят из плоти и крови, даже если эта кровь полна натурального антифриза.
 — Мы не можем с чистой совестью посылать рабочих за борт, чтобы они освободили нас изо льда, до тех пор, пока не будем уверены, что шан-коссиф ушел, — сказал Гуннар.
 — Вы не можете, — Этан протянул руку в перчатке к Земкину. — Дайте мне ваш фонарик.
 Метеоролог повиновался.
 — Пусть кто-нибудь достанет веревку. Если я напорюсь на неприятности там, внизу, то вы выдерните меня оттуда.
 — Может не быть времени для того, чтобы дергать, друг мой, — предостерег его Септембер.
 — Я не думаю, что это будет нужно. Кажется, Чила права. Наш подледный друг ушел поискать тихое местечко, чтобы срыгнуть угощение, — он кивнул в сторону борта. — Все уже заморозилось. Я уверен, что, будь шан-коссиф все еще поблизости, он не дал бы этому случиться. Я обвяжусь веревкой, чтобы в случае чего не выскочить из костюма.
 — Если этот все еще там и схватит тебя, это уже не будет иметь никакого значения, — предупредил Септембер. — Все траны этого корабля, вместе взятые, не будут достаточно сильны, чтобы благополучно вытащить тебя.
 — Кто-то должен убедиться, что он ушел. Я легче, чем ты, а наши заботливые друзья не имеют моего опыта в подводных делах. Кроме того, я знаю, что такое коссиф, хотя и не слишком знаком с его большим братом. И я не собираюсь проводить ночь в неизвестности. Если он ушел, а мы сидим здесь и обсуждаем его намерения, то не лучше ли потратить время на то, чтобы выбраться отсюда.
 Септембер покачал головой:
 — Похоже, твой здравый смысл замерз, как и все остальное на этой ледяной планете.
 Этан попытался возражать, но Септембер прервал его.
 — Избавь меня, пожалуйста, от своей очередной логической выкладки. Речь идет не о моей, а о твоей шее. И обо всем остальном, что находится выше и ниже ее.
 — Совершенно верно, о моей, — согласился Этан.
 Веревка была проверена, узлы затянуты с удвоенной силой. Из суеверия никто не пожелал ему удачи. Во всяком случае, не вслух. Он перелез через бортик и начал спускаться по бортовому трапу вниз. Дойдя до последней ступеньки, он глубоко вздохнул и позволил себе отдохнуть самую малость перед спуском на лед.
 На льду царила абсолютная невозмутимая тишина. Он мог слышать тихий шепот своих товарищей наверху, на палубе. Осматривая поверхность, он заметил, что ледяной покров был разбит и взломан там, где его растапливал шан-коссиф, но за время его отсутствия успел замерзнуть. Несмотря на его предполагаемое отсутствие, он постоянно напоминал о себе.
 Стараясь удержаться на скользком льду, Этан направился к носовой части корабля. Подо льдом не было заметно никакого движения. Несколько лужиц, которые он заметил, замерзали прямо на глазах. Местами свет его фонарика проникал на глубину более одного метра и ничего не обнаруживал.
 Носовое лезвие правого борта было абсолютно невредимым. Левое на первый взгляд выглядело так же, хотя на две трети вмерзло в лед. Но для команды энергичных, мускулистых транов, вооруженных копьями и ледовыми пиками, не составит большого труда освободить его, размышлял Этан. Затем они должны будут прорубить наклонные канавки, чтобы корабль мог свободно и безопасно выехать, когда Та-ходинг отдаст команду сниматься с якоря.
 Он оглянулся наверх и увидел обеспокоенные лица и взгляды, устремленные вниз на него.
 «Все отлично, — подумал он, — мы выберемся отсюда без всяких проблем. Лезвия не повреждены. Похоже, потребуется только произвести непродолжительные, но утомительные раскопки. Я поднимаюсь».
 Он проворно направился назад к бортовому трапу. Он уже прошел половину пути, как вдруг лед под ним подался вниз.
 Веревочные путы резко дернули его вверх. Но вдруг каким-то образом он провалился сквозь тонкий пласт льда в пещеру внушительных размеров и чуть не выронил фонарик, сейчас свет бешено плясал на гладких водяных стенах, пока сам Этан болтался на конце веревки.
 Ничто не пыталось схватить его и утащить вниз. Это он видел, стараясь унять бешеный стук в груди. Стало ясно, что он завис в середине логова, которое занимал шан-коссиф. Он почувствовал себя наживкой на крючке.
 Когда его вращение несколько замедлилось и он сумел подчинить себе фонарик, то с невероятным облегчением увидел, что логово было пустым. Странный волнистый узор покрывал стены, напоминая ему водяную зыбь на гладком песчаном пляже. Его луч обнаружил гигантский тоннель, ведущий вглубь. Остаток тепла, сохранившийся под поверхностью, продолжал плавить лед в некоторых местах. Металлический звук капель был единственным в этой пещере, кроме шума его собственного дыхания.
 Он все еще медленно вращался, когда заметил обширный холм белого порошка с одной стороны. Сперва он подумал, что это распыленный лед. Он имел различные оттенки белого цвета, хотя отдельные острые части, которые торчали из кучи, не были кристаллами льда. У него возникло подозрение, что это перемолотые скелеты транов, но проверять он не захотел. Пещера была очень похожа на катакомбы.
 Свет его фонарика скользнул по разложившемуся кальцию, и вдруг он почувствовал, что его тянут наверх.
 — Я в порядке! — прокричал он, когда показался над поверхностью.
 Раскачиваясь на конце веревки, он смог наконец достать до борта корабля и ухватиться за трап, до которого поначалу пытался дойти. Все еще дрожа, он заставил себя сделать последнее усилие и взобраться на палубу.
 Встревоженное лицо Септембера было первое, что он увидел.
 — Ты исчез прямо на наших глазах, дружище. Я думал, что тебе конец. — Я провалился сквозь тонкий участок льда в большую пещеру. Логово шан-коссифа, я думаю. — Он глотнул свежего воздуха. — Сейчас нам надо поскорее выправить левый крен нашего корабля, чтобы быть готовыми, когда придет время сниматься с якоря. Там, внизу, действительно большая нора. Если бы можно было бы приручить одну из этих тварей, это оказало бы неоценимую помощь в строительстве подземных сообщений в этом мире.
 Септембер глянул вниз на темную яму, которую обнаружил Этан.
 — Может быть, ты и смог бы выдрессировать его, но не думаешь ли ты, что найдется кто-нибудь, кто добровольно согласится его кормить?
 Чьи-то руки с готовностью помогли Этану освободиться от веревок.
 — Большой тоннель ведет от логова на север. Он ушел туда. И я готов поспорить, что если печь не убила его, то мы увидимся снова.
 — Нет, мы не увидимся, — заверил его Та-ходинг, — потому что мы здесь больше не задержимся.
 Его дыхание образовало маленькое облачко, когда он отвернулся и начал выкрикивать приказания. Заметная неохота наблюдалась у той части команды, которой приходилось их выполнять. Никто не стремился попасть за борт и проверить на собственном опыте рассказ Этана.
 Наконец двоих солдат, оказавшихся смелее, чем их товарищи, осторожно спустили вниз. Копьями они начали долбить лед, сковавший левое носовое лезвие «Сландескри». Когда всем стало ясно, что ничто не собирается хватать смельчаков, к ним присоединилась дюжина их приятелей. Копья подымались и опускались со всевозрастающим энтузиазмом.
 Тем временем Сваксус даль-Джаггер и трое наиболее отважных солдат Гуннара спустились в логово шан-коссифа и встали на страже у тоннеля. Таким образом у тех, кто работал на поверхности, было бы время убежать, если бы монстр вернулся.
 Но прежний хозяин так и не вернулся в свою яму. «Пытается спастись от тяжелейшего случая теплового удара, который когда-либо получал», — так Бланчард описал состояние шан-коссифа. Если бы существо выжило после подобного жара, то перемололо бы остатки печи с тем же успехом, с каким перерабатывало кости своих жертв. Затем голод привел бы его обратно к добыче.
 Эту гипотезу выдвинул Мовар. Но никто, похоже, не собирался здесь оставаться, чтобы проверить ее состоятельность. Как только лезвия были освобождены и въездные пути для них прорублены, работавшие солдаты взобрались на палубу, и якоря были немедленно подняты.
 Ветер наполнил паруса ледохода. Дерево затрещало. Огромный корабль начал двигаться вперед. Содрогаясь и царапая лед, «Сландескри» выбрался из своего временного заключения. В следующий момент он твердо встал на гладкую поверхность замороженного океана.
 Ободренные солдаты и матросы издали радостный возглас, а затем возвратились к своим привычным обязанностям. Несмотря на то, что многие из них всю ночь кололи лед, никто не отдохнул до тех пор, пока они не оказались на порядочном расстоянии от пещеры шан-коссифа. Отойдя от этого места на безопасное расстояние, кто-то вспомнил о несчастных ночных часовых, и корабль остановился на некоторое время, достаточное для короткой и мрачной церемонии. Ветер должен был удовлетвориться одними словами, потому что не было тел, чтобы предать их льду.
 Между более опытными моряками с Софолда и новобранцами, которые присоединились к ним в экспедиции в Пойолавомааре, существовала некоторая натянутость отношений. Встреча с шан-коссифом свела ее на нет. Один из ночных часовых был жителем Уоннома, а другой — Пойо. Трагедия объединила всех.
 Несколько гутторбинов, плотоядных представителей местной фауны, похожих на мохнатых летающих драконов, слетелись на корабль в надежде поживиться. Настороженные и вооруженные траны прогоняли их. После шан-коссифа гутторбины казались почти смешными, с их длинными узкими клювами и яростными выкриками.
 Тем временем ледоход достиг гребня экваториального ледяного давления, который траны называли Изогнутый Океан. Команда к этому времени была уже пресыщена опасными приключениями.
 Гребень оказался гораздо более серьезным, хотя менее опасным для жизни препятствием на их пути, чем всякие плотоядные. Сорок тысяч лет назад закончился предыдущий теплый цикл. Масса льда, замерзающей воды с севера, и такая же масса с юга двигались навстречу друг другу. Когда два оледеневших вала столкнулись, образовался могучий гребень, опоясывающий Тран-ки-ки по экватору.
 Та-ходинг рявкнул на своего рулевого, и ледоход медленно повернул на восток. Они заскользили параллельно гребню с ветром, дующим сзади, — ища разлома, который команда могла бы расширить, образовав проход.
 Во время их предыдущего путешествия в Молокин они обнаружили такой проход далеко на западе. После расширения его копьями и топорами им пришлось использовать силу шторма, чтобы протолкнуть через него корабль. Этот прием не был из числа тех, которые кто-нибудь хотел использовать снова, так как он скорее мог привести к разрушению ледохода, чем к благополучному переходу в южное полушарие.
 День прошел без каких бы то ни было обнадеживающих признаков, кроме легких перепадов в высоте гребня, вдоль которого скользил корабль. Этаном и его спутникам овладела апатия.
 — Несомненно, — сказала Чила Хванг, — где-то должно быть место, где лед обрушился под своей тяжестью, или был раздавлен продолжающимся давлением, или растаял настолько, чтобы мы могли сделать коридор.
 — Не обязательно. Все изменения, которые мы наблюдали, были чем-то вызваны первоначально, например, шан-коссифом.
 Цима Сниэк, их постоянный гляциолог, был мишенью для насмешек среди транов с тех пор, как стал проводить в работе со льдом столько же времени, сколько коссиф, живущий во льдах.
 — Мы знаем, что гребень опоясывает всю планету. Можно допустить, что гряда тянется без разрывов, — сказал Этан.
 — У нас нет ни времени, ни средств для кругосветного плавания. — Хванг изучала маленькую электронную карту. — Мы и так уже зашли слишком далеко на восток. Мы не должны двигаться этим путем дольше. — Она посмотрела на Этана. — Вы говорили мне, что вы пробивались уже через гребень.
 Он кивнул и указал в сторону кормы.
 — Это было, когда мы путешествовали в Молокин. Ситуация была безвыходной: либо мы прорвемся, либо будем разорваны ураганом на мелкие кусочки.
 — А почему бы нам просто не отыскать этот ваш путь и не воспользоваться уже существующим коридором?
 Миликен Вильямс обычно предпочитал слушать других, чем говорить сам, но сейчас он не удержался:
 — Во-первых, это слишком долгий путь на запад, во-вторых, мы можем легко не заметить его и проплыть мимо, и в конце концов в прошлый раз мы едва проскочили сквозь него. Под воздействием погоды и колебаний поверхности эта брешь может оказаться уже частично заваленной. И если это случилось, мы ее никогда не найдем. Гораздо целесообразнее было бы поискать приемлемый проход прямо здесь. Вы предлагаете потратить недели на поиски пролома, который, возможно, стал уже неразличим. — Он пожал плечами. — В одном вы правы: если мы не отыщем что-нибудь подходящее в самое ближайшее время, то у нас не будет иного выбора, как возвращение назад.
 Именно Та-ходинг приостановил поиски. Как и большинство из членов команды, он проводил много часов, изучая бесконечную, без единой трещины преграду, тянувшуюся вдоль правого борта. Ветер трепал его гриву и шерсть на плечах и шее. Он был очень терпелив, но и у его терпения был предел. Наступил день, когда он собрал всех на совещание.
 — Пришло время решить, как мы все-таки собираемся попасть отсюда на юг. Мы не можем совершить кругосветное путешествие только для того, чтобы найти место, где мы когда-то были. Но другого пути нет, — он был расстроен, как и все. — Мы уже выяснили это.
 Первый помощник Монславик кивнул.
 — Все же мы должны найти этот путь. Я предлагаю продвигаться прежним курсом еще день или два. Если же и тогда мы не найдем места, где можно будет сделать коридор, то нам следует развернуться и повторить пройденный путь. Я думаю, лучше будет идти назад до Молокин и искать проход, в существовании которого мы уверены, чем продолжать путь неизвестно куда.
 Было ясно, что первый помощник хорошо обдумал сложившуюся ситуацию.
 — Мы не можем возвращаться, — сказал ему Та-ходинг, — мы должны пересечь Изогнутый Океан в течение ближайших двух дней.
 — Почему такая спешка? — поинтересовался Септембер.
 Вместо ответа Та-ходинг указал по направлению к носу корабля. Этан, как и все остальные, посмотрел вперед. Несколько редких облаков маячили на чистом горизонте. Не дождевых облаков, конечно. На Тран-ки-ки никогда не было дождя. Большая часть влажности планеты пребывала в постоянно замороженном виде на ее поверхности. Даже снег был редкостью, хотя и более привычной для теплых регионов планеты. Облака встречались нечасто, даже здесь, около экватора.
 Этан не понимал, на что указывал Та-ходинг. Понять это мог только опытный моряк.
 — Последние несколько дней ветер был неустойчивым, — объяснил он им. Этан знал, что ветры Тран-ки-ки с необыкновенным постоянством дуют с запада на восток. — Это странное образование, но не неизвестное. — Этан решил, что он все-таки говорит об облаках. — К тому же сейчас сезон.
 — Сезон для чего? — спросил Вильямс.
 — Скоро придет рифс. Не сегодня, не завтра, но скоро. С востока. Обычно они приходят с севера или с юга. Этот идет с востока. Это будет очень плохо.
 Капитан не бросал слов на ветер. Этан знал это, когда глядел на казавшиеся безобидными кучевые облака. Это означало полную перемену нормального ветра. Содрогания атмосферы обычно достигали поистине демонической силы. Слова Та-ходинга прозвучали очень убедительно.
 — А что за рифс? — спросил Джалакан.
 Хванг позволила объяснить своему коллеге Земкину:
 — Местный сверхгрозовой шторм. Несколько штормов, столкнувшихся в одной области. Они начинают питать друг друга. На Тран-ки-ки очень мало свободной влаги. Похоже, это делает шторы еще худшим бедствием.
 Он задумчиво посмотрел на облака.
 — Я, конечно же, не имею личного опыта встречи с подобным явлением природы. Никто из нас не имеет. Их почти не бывает в отдалении от экватора, но мы с Чилой изучали их через спутники. Грозовые эпицентры вздымаются на десятки тысяч метров и задевают границы верхней атмосферы. Их молнии, множество молний и поверхностные ветры достигают сотен километров в час. Не слишком приятная погода. Любое животное, обладающее чувством самосохранения, немедленно ложится на поверхность, пытаясь переждать ее.
 Когда до его коллег дошел смысл сказанного, очевидный даже для не трана и не моряка, наступило молчание. Просто невозможно лечь по галсу при ветре триста километров в час и бросить якоря на открытом льду. Единственный шанс уцелеть — это встать в защищенную бухту, но здесь не было вообще никаких бухт.
 Для корабля, застигнутого на открытом месте штормом, подобным рифсу, был только один способ попытаться выжить: Он должен был поставить все паруса, развернуть их таким образом, чтобы настигающий ветер гнал его постоянно впереди себя, и молиться, чтобы паруса, мачты и команда продержались до тех пор, пока шторм не начнет спадать.
 Однажды «Сландескри» уже попал в такой переплет и еле-еле выбрался побитым и поломанным. Повторить это второй раз — означало бы искушать судьбу. И даже если они попытаются и смогут уйти от шторма, он вытолкнет корабль, возможно, поврежденный и неустойчивый, далеко в сторону от выбранного курса. Казалось, сама планета мешает им достигнуть цели.
 Идеальным вариантом было бы, конечно, найти коридор сквозь гребень, поставить все паруса и проскочить на юг подальше от шторма. Идеальным. Идеальным, думал Этан, было бы наплевать на все правила и провезти с собой сюда несколько взрывающих устройств, с помощью которых они бы давно уже проложили себе путь сквозь эту преграду. Но теперь не было времени для «если бы» да «кабы».
 У них не было взрывчатки, не было лучей, не было никаких современных средств. Все, что они имели, как выяснилось, это много силы и решимости, и это должно было помочь им прорубить путь сквозь ледяную гряду. За несколько недель. Но им нужно было прорваться за сорок восемь часов.
 Весь специальный научный инструментарий состоял большей частью из измерительных приборов всех сортов и назначений, но не для концентрации силы в определенной области. Была пара дрелей для взятия образцов льда. Сотня таких дрелей могла бы им помочь.
 Другие решения не приходили на ум транам, потому что, будучи транами, они никогда не задумывались ни о чем подобном. Одно такое решение предложил Сква Септембер:
 — Одно мне чертовски ясно: если мы не можем пройти сквозь эту преграду, мы должны пройти над ней.
 Этан присоединил свой голос к буре удивления, которое подняло это жизнерадостное предложение.




 Глава 7


 — Ты предлагаешь превратить «Сландескри» в самолет? — поинтересовался Вильямс.
 — Что-то вроде этого, — ответил Септембер, не моргнув глазом.
 Когда учитель заметил, что Септембер относится к этой идее серьезно, он последовал его примеру.
 — Но ведь даже если мы смогли бы поставить необходимое количество парусов, ветер все равно недостаточно силен.
 Септембер выглядел задумчивым.
 — С рифсом позади и с достаточным количеством парусов мы могли бы заставить эту шаланду взлететь. Труднее будет управлять ею. — Он посмотрел мимо Вильямса и отыскал Сниэка. — Возможно, нам понадобятся эти дрели, о которых вы упомянули. Надо расплавить немного льда, а затем дать ему немного замерзнуть.
 — Ради Бога, объясните, для чего? — вмешалась Хванг.
 Септембер усмехнулся:
 — Ваши дрели недостаточно мощны даже для того, чтобы растопить половину пути сквозь гребень. Но мы можем использовать их для того, чтобы сгладить острые углы, если вы понимаете, о чем я. Древние глыбы, составляющие гребень, довольно большие и прочные. Если бы мы просто сплавили их друг с другом и выровняли поверхность, помогая копьями и топорами, то, возможно, у нас что-нибудь и вышло бы.
 — Что-нибудь это что, например?
 Септембер насмешливо обратился к Вильямсу:
 — Например, аппарель.
 Он дал всем время обдумать его слова, а затем продолжал:
 — Глядите, мы сделаем эту большую аппарель изо льда с помощью дрелей и ручных инструментов, протянем ее до Самой макушки гребня. Затем мы отгоним «Сландескри» назад, — он иллюстрировал свои слова широкими взмахами огромных рук, — так далеко на запад, как это потребуется, и направим его на гребень под углом — и в спину с сильным ветром. Мы поднимемся вверх по аппарели, — сказал он, резко проведя ребром одной ладони по другой, — и перемахнем через вершину. И мы на другой стороне. Нам вовсе необязательно рубить этот чертов гребень насквозь, мы должны только перебраться через него… Ну и, конечно, обеспечить надежную посадку с той стороны. Одну вещь я заметил насчет льда: он может быть острым, холодным, неудобным, но пока у вас инструменты, хорошая морозная погода и пара источников тепла, вы можете вырезать из него любую форму, как из куска мыла.
 Но эти слова, видимо, не тронули собеседников.
 — Я предпочел бы пересечь гребень другим способом, — сказал Вильямс.
 — И я тоже, — поддержал его Та-ходинг. — Я нахожу твои мысли интересными, но не применимыми на практике, друг Сква. Как ты сам сказал, вся проблема в скорости.
 — Ты шутишь? Если «Сландескри» выставит все свои паруса, ты же знаешь, как быстро он пойдет.
 — По ровному льду — да, — согласился капитан, — но по наклонной плоскости? Таких штук никогда еще не вытворяли на больших кораблях. Это спортивный маневр какой-то.
 Септембер посмотрел на Хванг.
 — Давайте сделаем некоторые подсчеты. Масса, скорость и скорость ветра. Давайте хотя бы выясним, возможно ли это теоретически. Мы можем сделать эту аппарель под таким углом и такой длины, какая потребуется.
 — Но не слишком длинную, — Та-ходинг прекрасно схватывал элементарную геометрию, — у нас не так много времени.
 — Мы успеем, — нетерпеливо сказал Септембер. — Мы успеем сделать все, что надо. Я уверен, мы сумеем развить нужную скорость и взять этот барьер.
 — А меня не это волнует, — все глаза обернулись на Гуннара Рыжебородого. — Позвольте мне убедиться, что я правильно понял предложение нашего друга. — Усиленно работая лапами, он грубо имитировал аэродинамические движения Септембера. — Мы отойдем на некоторое расстояние, поставим паруса, поймаем ветер позади нас.
 — Вот именно, точно так, — волнуясь сказал Септембер.
 — Мы поднимемся по той аппарели, которую ты надумал здесь соорудить. — Он поднял одну лапу по направлению к небу, — и спустимся с вершины Изогнутого Океана с силой, достаточной, чтобы перенести нас через дальнюю границу преграды на лед с южной стороны.
 Септембер выглядел польщенным.
 — Ты ухватил идею, Гуннар.
 — Я не сомневаюсь, что мы достигнем требуемой скорости, и верю что, возможно, сохраним достаточный контроль над управлением и взберемся на эту аппарель. Но у меня все же есть опасения.
 — Насчет чего?
 — "Сландескри" — это большой, тяжелый корабль. Он был сделан для того, чтобы ходить, — он сделал широкий жест правой лапой, — по льдам. Это крепкое судно, и много раз мы имели случай убедиться в крепости необыкновенного металла, который мы отрезали от вашего маленького корабля, чтобы сделать огромные лезвия и крепления к ним. И все же, несмотря на все достоинства и необыкновенные качества корабля, он вряд ли выдержит падение со значительной высоты.
 Он посмотрел на Септембера:
 — Если все пойдет по плану и мы перелетим через Изогнутый Океан, что будет с нами, когда мы ударимся о голый лед на той стороне? Океан не разобьется. Но того же нельзя с уверенностью сказать о «Сландескри». Что даст нам пересечение этой преграды, если мы разобьем корабль в результате?
 — Это единственная вещь, которую я не могу предугадать, — мрачно ответил Септембер. — И я думаю, что, несмотря на все свои инструменты и знания, Вильямс и его друзья тоже не смогут этого сделать.
 — Вся масса корабля сперва придется на носовые лезвия, затем кормовые и рулевые, — пробормотал Этан. — Если мы попробуем этот вариант, а у меня нету лучшего предложения, мы должны будем вытащить все наши припасы, все, что найдем пригодного для смягчения удара. Это может быть одежда, запасы пика-пинового оснащения и так далее. Если мы засунем это все между лезвиями и их креплениями, то это смягчит удар.
 — Правильно мыслишь, дружище!
 — Но распорки могут быть повреждены от такого удара, — напомнил Та-ходинг.
 — Они из дюраллоя со спасательной шлюпки, — сказал Септембер, — а также все болты и крепления. А деревянные работы выполнены лучшими резчиками и корабелами Уоннома. И даже если мы сломаем распорку-другую, мы сможем приспособить туда что-нибудь временно, чтобы держать лезвия на месте, пока мы не доберемся до какого-нибудь ремонтного двора.
 — Если бы было все так просто! — Та-ходинг указал по направлению к носовой части. — Если мы сломаем более одного лезвия, мы должны будем встать на якоря, чтобы произвести эти временные починки, о которых вы упомянули мимоходом. Но помните, что рифс может достать нас в южном океане с той же легкостью, что и здесь, и мы можем оказаться в ловушке. С поврежденными лезвиями мы даже не сможем идти впереди ветра. Корабль будет разнесен на куски.
 Несколько мгновений был слышен только голос ветра. Затем тихо заговорил Этан:
 — Похоже, что у нас небогатый выбор. Мы слишком далеко от Пойолавомаара или каких-либо других известных нам укрытий, чтобы пытаться добраться туда прежде, чем разразится шторы. Если мы будем сидеть сложа руки и ждать его, у нас действительно будут большие неприятности. Если мы будем пытаться идти впереди него, он отнесет нас так далеко от нашего курса, что мы могли бы с тем же успехом возвращаться в Пойо и начинать все сначала.
 — Может быть, мы сможем укрыться за каким-нибудь островом? — предложила Эльфа.
 Та-ходинг покачал головой:
 — На нашем пути мы не видели ничего, что могло бы нам подойти.
 — Тогда Этан и Сква правы. Мы должны попробовать то, что они предлагают.
 Гуннар пристально посмотрел на свою подругу:
 — Я всегда считал тебя консервативной. Может, мы провели слишком много времени среди небесных людей?
 Она приложила два пальца к его губам, давая почувствовать когти.
 — Причина не в этом. С тобой я осмелюсь на что угодно.
 Гуннар свистнул в знак благодарности.
 — Могу ли я не решиться на то, на что осмеливается дочь ландграфа?
 Она подняла руку и обернулась к Та-ходингу:
 — Высочайшая власть не распространяется на ледяные пространства. Это ваши владения и ваш корабль. Окончательное решение остается за вами. Вы знаете возможности ледохода лучше любого из нас. Каковы наши шансы выжить в столь безумном предприятии?
 Та-ходинг глубоко поклонился, сопровождая поклон замысловатыми движениями пальцев правой руки. Пятьдесят на пятьдесят. Этан надеялся на большее.
 — Один готов рисковать всем, другой ничего не говорит, — проворчал Гуннар. Кошачьи глаза обернулись к Этану. — А что думаешь ты, мой друг?
 — Ты спрашиваешь меня? Но я всего лишь пассажир на этом корабле. У меня нет авторитета. Почему бы тебе не спросить Миликена?
 — Потому что ты не искатель приключений, как когда-то сам выразился. Потому что ты, а не друг Миликен, можешь быть противостоять Сква. Ты осторожный, он стремительный. Ты рассуждаешь, а он дерзает.
 — Ну за неимением лучшей альтернативы, я должен сказать, что в жизни ничего нельзя добиться, не рискуя. Я бы сказал, что мы уже воспользовались нашим шансом в прошлом году. Но это не меняет ситуации, с которой мы столкнулись сейчас. Мне это все, конечно, легко говорить, это ведь не мой корабль.
 — Нет, но это твоя жизнь.
 — Хорошо, давайте попробуем, — сказал Та-ходинг, не глядя на них и уже готовясь мысленно к предстоящему. — Все, кто не является членом команды корабля, сойдут с него, пересекут Изогнутый Океан самостоятельно и будут ждать нас на той стороне. Таким образом, если катастрофа случится, пострадают не все.
 — Значит, ты решился, — пробормотал Гуннар.
 — Самоуверенность — это не моя черта. Я бросаю те кости, которыми располагаю. Сейчас мы должны кинуть их так хорошо, как только можем, и изо всех сил надеяться, что выпадет двенадцать. Если у меня не будет доверия моего корабля и моей команды, то что мне останется?
 — Ну что же, тогда решено, мы попробуем, — Гуннар не мог заставить себя казаться уверенным. — Как бы я желал, чтобы у нас был другой выход. Нам бы не пришлось заниматься этим безумием. — Он обернулся к Хванг. — Мои солдаты будут работать на льду бок о бок с вами. Выберете угол наклона и в соответствии С этим проинструктируете нас, как действовать. — Он поднялся. — Теперь, когда у нас есть план действий, давайте работать быстро. Чем раньше мы начнем, тем раньше закончим.
 — И чем усерднее мы будем работать, тем меньше времени у нас останется на размышления о том, что мы пытаемся осуществить.
 Голубые небеса уступили клубящейся черноте на восточном горизонте к тому времени, когда строительство подъема было завершено. Как следопыты-разведчики близкого шторма, первые порывы ветра то там, то здесь сталкивались с постоянным западным ветром и оставляли повсюду лихо закрученные воздушные воронки. Ледяные бесы, миниатюрные вихри из частичек льда, кружились в диком танце по поверхности замороженного океана. Временами один из них наскакивал на рабочих, заставляя падать и ронять инструменты. Однажды такой вихрь захватил Этана с поднятыми защитными очками и вызвал у него слезы. Это было все равно что получить в глаза горстью холодного песка.
 Джалакан и Бланчард оставили перегревшиеся дрели и присоединились к остальным путешественникам, скользящим и съезжающим по южному склону гребня. Этан и Септембер остались на этой стороне, пристроившись за огромным блоком льда. Ведь должен же кто-то присмотреть за всем, творил себе Этан.
 Ледяной пандус, вырубленный и выплавленный на северном склоне гребня, напоминал подъезд к замку какого-то великана. Ученые и воины Гуннара хорошо сделали свою работу. Но насколько хорошо, об этом говорить было еще рано.
 Все понимали, что если аппарель обрушится во время подъема на нее «Сландескри», корабль окажется запертым на гребне. И вот тогда они окажутся в настоящей ловушке в этом пустынном месте вдали как от человеческой, так и транской цивилизации. Они строили так надежно, как только было возможно.
 Земкин превзошел себя, работая дрелью. Между массивными ледяными блоками не осталось ни мельчайшей трещины, которая была бы не заполнена.
 В конце концов все приготовления были завершены, и не оставалось ничего больше, кроме как начинать.
 Взглянув направо, они могли видеть фигуры, стоявшие на южном склоне: солдаты ледохода и члены научной группы. Только Гуннар и Эльфа присоединились к Этану и Септемберу на верхушке гребня. Гуннар стоял, высокий и прямой, похожий на один из ледяных пиков, окружавших их, и ветер трепал ею мех. Он прикрыл глаза правой ладонью:
 — Я ясно вижу корабль.
 Этан прищурился и посмотрел на юг, но не увидел никаких признаков «Сландескри». Скоро все изменится, он знал.
 — Они ставят паруса. Та-ходинг распорядился развернуть рангоут по ветру. Ага, теперь они готовы. Паруса наполнились. Они идут.
 Они подождали. Спустя несколько минут они уже могли различить лоснящуюся, клинообразную громаду ледохода, стремительно приближавшуюся к гребню на полной скорости. Этан вдруг понял, что впервые видит корабль под всеми парусами и с расстояния. Для создания, скроенного по воспоминаниям школьного учителя, он был довольно красив. В нем не было той неуклюжести, которую вполне можно было бы от него ожидать, хотя отсутствие резьбы иллюминаторов несколько смущало. Днище ледохода было абсолютно плоским, но вокруг не было волн, чтобы плескаться в них этакому корыту.
 — Хотел бы я, чтобы Та-ходинг оценил возможности ледохода выше, чем пятьдесят процентов, — пробормотал он.
 Защитные очки у Септембера были подняты и не ограничивали его поле зрения.
 — Черт возьми, дружище, его шансы, во всяком случае, лучше тех, что нам уготовила судьба.
 Этан посмотрел на восток. Молнии освещали облака, черные, как угольная пыль.
 — Когда рифс будет здесь?
 Гуннар Рыжебородый посмотрел на него сверху вниз, затем обернулся лицом к надвигающемуся ветру.
 — Скоро, но не так скоро, как мог бы. Плохой шторм, очень плохой, но мне кажется, что он движется слегка на северо-запад, вместо того чтобы идти строго на запад. Судьба одарила нас несколькими лишними драгоценными часами более или менее сносной погоды. Если он и дальше будет забирать в сторону, то, возможно, он минует нас вовсе. Да, это будет удача, полная иронии!
 — Но он может и не пройти мимо, — вставила Эльфа, — и кроме тот, нам все равно надо пересечь Изогнутый Океан. Сейчас не время для нерешительности.
 — Я полон решимости, любовь моя. Просто Этана интересовали мои размышления.
 — Он подходит! — заорал Септембер, слегка наклоняясь и указывая вперед. — Клянусь, Та-ходинг даже свою одежду пустил в дело, чтобы выжать лишние десять километров в час из западного ветра.
 Этану пришлось поднять свои защитные очки, чтобы лучше видеть. Холод обжег открытую кожу, иголками впился в щеки. Ледоход, казалось, прибавлял скорость с каждым метром льда, оставляемым позади. Веера ледяных осколков вырывались из под каждого дюраллоевого лезвия, взрезающего ровную поверхность. Когда он был уже в полукилометре от гребня, Этан оценил его скорость между ста пятьюдесятью и ста семьюдесятью километрами в час. Туго натянутые паруса так и рвались с матч. Все судно, казалось, рвалось вперед, борясь за каждую возможность увеличить скорость хотя бы на метр. Теперь оно приблизилось настолько, что Этан мог различить Та-ходинга и его рулевого. Они оба налегали на большое деревянное колесо, изо всех сил стараясь удержать летящий «Сландескри» на заданном курсе…
 Капитан, должно быть, выкрикнул команду, потому что прямо на их глазах рангоут внезапно повернулся. Круто развернувшись на обоих левых лезвиях, отчаянно пытаясь сохранить равновесие, огромный корабль резко повернул на юг. Маневр стоил ему небольшой потери скорости.
 Древний инстинкт подсказал Этану быть начеку. Если ледоход взойдет на пандус под неправильным углом, он может соскользнуть с нет в любом направлении, не исключая и прямого попадания в них. Гуннар и Эльфа, казалось, тоже искали укрытия. Только Септембер оставался неподвижным. В своем серебряном защитном костюме, он был похож на скульптуру, неизвестно как занесенную в эти просторы.
 На борту «Сландескри» те матросы, которые не были заняты в управлении парусами, прятались кто где и стучали зубами. Та-ходинг и рулевой прилипли к штурвалу. Движимый всей силой западного ветра, ледоход достиг основания ледяной аппарели и взлетел по ней вверх. В этот момент он был похож на весьма экстравагантную версию Летучего Голландца, взлетающего в небо против ветра.
 Поднимаясь, он значительно сбавил в скорости. До верхушки оставалось тридцать, двадцать, десять метров… Этан поймал себя на желании подтолкнуть его, но его помощь не понадобилась.
 Все еще двигаясь со стокилометровой скоростью, «Сландескри» оторвался от верхнею края гребня. На мгновение показалось, что он завис в воздухе, замороженный каким-то космическим художником. Затем он начал опускаться, медленно описывая грациозную кривую.
 Гуннар и Эльфа поднялись, в то время как на южном склоне воины и люди-ученые, затаив дыхание наблюдали, как ледоход парил, снижаясь по направлению к ним. На короткое мгновение корабль превратился из ледового в воздушный, — образ давно забытой легенды. Красота этих нескольких секунд произвела сильнейшее впечатление на всех очевидцев. Никто не смог бы этого забыть.
 Красота сменилась сокрушительной реальностью, когда огромный корабль с размаху врезался в ледяную поверхность.
 Этан содрогнулся от этого удара, как и большинство из наблюдавших. Ледоход подскочил, ударился снова и, развернувшись, поехал вбок. Корпус выдержал. Перекрывая звук ветра, раздался резкий треск и несколько перекладин толщиной с мужскую ногу сломалось и перелетело через носовую часть, таща за собой свои паруса. Потеря пришлась кстати и замедлила движение корабля.
 Гуннар и Эльфа уже спускались вниз кратчайшим путем, похожие на пару лыжников-спортсменов. Люди следовали за ними не так быстро, сползая и скользя в своих ботинках.
 Воины, ждавшие на льду, уже карабкались по боковому трапу на борт «Сландескри», чтобы помочь ошеломленным матросам, многие из которых порядком пострадали от удара корабля о поверхность. Когда Этан вступил на палубу, воины Гуннара уже работали над наведением порядка в царившем там хаосе.
 Оборванные снасти и рваные паруса захламляли палубу, поломанные перекладины беспомощно свисали с бушприта, являя собой удручающее зрелище. Но ледоход мог идти и без них. Все три основные мачты удалось сохранить благодаря добавочным креплениям, установленным Та-ходингом, но все же одна из них угрожающе покосилась.
 Капитан приветствовал всех с сияющими глазами. Он прижимал к своему носу грубую ткань. Она вся была заляпана красными пятнами, но он, казалось, этого не замечал. Не замечал он и новоприобретенной хромоты.
 — Так вот, значит, как чувствуешь себя на ваших небесных кораблях, друг Этан! Славное приключение, правда болезненное. Корабль, — он гордо огляделся вокруг, — перенес его лучше, чем команда.
 Септембер одобрительно кивнул:
 — Да, он похоже отлично выдержал удар.
 Пятна крови виднелись на стенах кают и на палубе. Двоим матросам, похоже, требовался длительный отдых и лечение, но большинство отделалось лишь синяками и ушибами.
 Третий помощник Килпит подбежал к ним. Его левая рука висела безжизненно, ко он проворно отдал честь правой.
 — Правое носовое лезвие почти сломано, но в распорке. Левое, кажется, в порядке, и кормовые с рулевым также. Как вы и предполагали, капитан, основной удар пришелся на переднюю часть судна.
 — А в каком состоянии распорка?
 — Хорошо отремонтировать ее можно только на верфи, но, — он запнулся, — я думаю, что если мы возьмем достаточной длины канат, то сможем закрепить ее временно. Но я бы не советовал резко маневрировать вправо.
 — Мы не будем, — заверил его Та-ходинг. — Соберите ремонтную команду и принимайтесь за работу, — он оглянулся назад на гребень и на приближающийся шторм. — Нам нужно отправляться в путь как можно скорее. Распорка выдержит. Мы же не к битве готовимся. Здесь и сражаться-то не с кем, кроме наших ран да погоды. Когда мы уйдем на юг на достаточное расстояние, мы будем вспоминать и обсуждать это происшествие, но не сейчас.
 Матрос салютовал еще раз и соскочил на основную палубу, где быстро собрал рабочую команду.
 — Когда я в последний раз смотрел на рифс, я подумал, что он повернул куда-то на север, — сказал Гуннар.
 — Я тоже заметил. Он мог так же быстро повернуть на юг, — взгляд и мысли Та-ходинга были сосредоточены на поврежденной фок-мачте.
 Все, включая группу Хванг, принялись энергично помогать ремонтировать корабль. Ученые ничего не понимали в морском деле, но лишние рабочие руки принимались с радостью, даже если они были лишены меха. Корабль был снова готов тронуться в путь гораздо раньше, чем кто-либо смел надеяться.
 Но они не смогли полностью избежать рифса. Его южный край задел их, когда ледяная гряда уже давно исчезла за горизонтом сзади. Каким-то образом поврежденное правое носовое лезвие выдержало напор, обернутое таким количеством пика-пиновой веревки, которого, наверное, хватило бы для оснастки еще одного корабля. Перевязанные и хромающие, они использовали порывы рифса, чтобы увеличить свою скорость, и бежали на юг.
 Рассказы о перелете через ледяную гряду не затихали. Сила порывов рифса была преувеличена ветреностью приободрившихся матросов, которые управляли «Сландескри» во время пересечения Изогнутого Океана. Высота, которой они достигли, и расстояние, которое они пролетели, возрастали с каждым пересказом. Несколько чудесных секунд они летели совсем как небесные люди и управляли кораблем абсолютно самостоятельно. Этан слышал эти рассказы, полные энтузиазма, и улыбался. Если их союз будет и дальше крепнуть и развиваться, то очень скоро транам представится возможность самим летать на скиммерах. Со временем они станут путешествовать из своею мира в другие на тяжелых КК-скоростных космических кораблях. Будет ли это означать конец их воодушевлению? Технический прогресс пресыщает людей, подумал он.
 В конце концов они ушли от рифса, но не от энтузиазма команды, с которым она вновь и вновь воспроизводила подробности чудесного полета. Воины, пересекшие гребень своим ходом, чувствовали себя обделенными, и случилось даже несколько потасовок, но никто не обратил на это внимания. Транам был присущ воинственный дух. Споры об исходе различных поединков помогали им провести время.
 Дни превращались в недели. Перемена в климате оказалась непредвиденной, хотя задолго до этого все рассуждали о такой возможности. По мере продвижения на юг от экватора становилось не холоднее, а, наоборот, теплее. Стометровые утесы и скалы континента были все еще вне видимости, когда траны начали освобождаться от своей одежды.
 Наружные меха были сняты первыми, затем последовали хессаваровые панцири, за ними куртки из грубой пика-пиновой ткани и нижнее белье. Вскоре «Сландескри» шел укомплектованный командой обнаженных транов, абсолютно голых, если не считать их короткого, серого или коричневого меха. Температура продолжала подниматься, и скоро Этан стал гадать, сколько времени пройдет, прежде чем он сам и его товарищи присоединятся к транам. Естественно, климат стал слишком жарким лишь для транов, столбик термометра все еще оставался ниже нуля. Надевать шорты было рановато. Но чем дальше они забирались на юг, тем неуклоннее температура ползла к нулевой отметке.
 Теперь траны не просто чувствовали себя неуютно, они очевидно страдали. Ходили слухи о том, чтобы подстричь мех так коротко, как это только возможно. Необходимость этого шага диктовалась постоянно возрастающей температурой. Спешное голосование показало, что никто еще не был так плох, чтобы вынести унижение быть бритым.
 Люди сочувствовали как могли, но про себя были очень довольны. Теперь стало можно ходить внутри корабля в длинной легкой одежде и находиться на палубе без капюшонов.
 Когда-то раньше Этан, Миликен и Септембер уже сталкивались здесь с подобными температурами. На земле Золотых Сайя обособленно жила группа доледниковых транов, чьи тела так и не смогли приспособиться к наступившей холодной погоде. Они обжили территорию, согреваемую постоянными горячими источниками. Возможно, сейчас они приближались к подобному региону. Обширный вулканизм был наиболее вероятным объяснением странного климатологического сдвига, который Хванг и ее коллеги ассоциировали с этой областью.
 Пять дней спустя они заметили нечто, не виданное на Тран-ки-ки в течение четырех тысячелетий.
 Вахтенная, которая заметила феномен, с квадратными глазами скатилась вниз по снастям, беззвучно указала на носовую часть и скрылась под палубой прежде, чем кто-нибудь смог расспросить ее, что же она все-таки увидела. Третий помощник, Килпит, хотел сделать женщине выговор за столь невразумительный рапорт, но не смог ее найти. К тому времени феномен стал виден тем, кто находился на палубе, и многие из них испытали желание последовать за вахтенной, в том числе и Килпит. Но, как члену команды, ему было не позволено выражать индивидуальные эмоции. Стуча зубами, он доложил обстановку капитану.
 Не все отреагировали на открытие панически. Некоторые приняли вызывающе-независимый вид, другим было просто любопытно. Призвав Миликена Вильямса для убедительности, Та-ходингу удалось успокоить народ, объяснив, что произошло. Все разошлись по своим местам, нервно бормоча себе под нос, так, словно вдруг увидели оживший ночной кошмар из далекого детства.
 Открытый океан. Ну, это не совсем точно сказано, хотя именно так это выглядело для неискушенных транов. Пласт воды, жидкой воды, какая встречалась на Тран-ки-ки в свободной форме только в домах и на камбузе, где рядом был огонь, покрывала поверхность льда. И хотя слой воды был не более сантиметра, этого было вполне достаточно, чтобы потрясти коллективное сознание транов. Этан проверил один из своих костюмных датчиков. Окружающая температура была всего лишь чуть-чуть выше нуля.
 Из-под лезвий ледохода вылетали теперь водяные брызги вместо ледяных осколков. Посреди этого жидкого пласта «Сландескри» стал вдруг похожим на гидрофойл дальнего следования.
 Моряки стали понемногу приходить в себя, когда убедились, что корабль не собирается погружаться внутрь мира. Вильямс и люди Хванг выбивались из сил, чтобы уверить своих транских спутников, что лед толщиной в несколько сот метров не может просто так исчезнуть под ними.
 Лучше бы не исчезал, Этан был в этом уверен. «Сландескри» был кораблем, но он не мог плавать. Его швы были засмолены от ветра, но они не были водонепроницаемыми. Если бы он очутился в глубокой воде, просмолка не продержалась бы более нескольких секунд. А затем изящное судно, столь крепкое и устойчивое на льду, пошло бы ко дну как камень. Этан не знал, был ли вообще в транском языке глагол «плавать».
 Они продолжали идти на юг. Все тревожно высматривали признаки вулканизма. На южном горизонте висели тяжелые облака, но ни конусообразных возвышений, ни курящихся дымков не было видно. Расчеты Бланчарда показали, что море лежало приблизительно в пятистах метрах под лезвиями ледохода, так что возможность подповерхностного нагревания была отброшена. В любом случае, океанические вулканы стали бы растапливать лед изнутри, а не снаружи.
 А температура продолжала подниматься, хотя и медленно. Местами корабль скользил по шестисантиметровому слою воды, но это была максимальная глубина с которой они встречались.
 — Феномен поддерживает сам себя, — объяснил Сниэк. — Только лишь циркуляция подводных течений, вызываемая внутрипланетным теплом и обширными гравитационными силами, удерживает море от полного замерзания вплоть до самою дна. Если когда-нибудь лед начнет таять снизу, то процесс будет ускорен во много раз благодаря тому, что температура воздуха здесь поднялась или была поднята выше нуля. Теплый воздух будет взаимодействовать с потеплевшей водой подо льдом и расширять и увеличивать любую трещину в поверхности.
 — Лед умереть, — пробормотал один из транов, слушавший эти объяснения.
 — Это просто местное явление, — объяснил Этан, — не нужно паники.
 — Кто здесь паникует? — Сисфар повернулась к самому высокому матросу. — Займетесь ли вы своим делом, или я должна делать его за вас?
 Ворча, группа транов отошла, продолжая разговаривать между собой.
 — Спасибо, — сказал ей Этан.
 Она остро взглянула на него.
 — Не благодарите меня. Просто найдите моего друга, — и она гордо удалилась за остальными.
 Удалилась, или прошествовала, или промаршировала, думал Этан, напряжение чувствовалось даже в длине ее шага. Бомба готова была взорваться в любую минуту. Он надеялся, что не окажется жертвой, когда это произойдет.
 Гуннар прошептал на ухо Этану:
 — Это становится все более и более сложным — сдерживать даже самых лояльных матросов, — он кивнул в сторону борта. — Такого никто никогда не видел. Они слушают объяснения друга Вильямса и ученых, но в душе верят, что незамерзающая вода — проделка чертей и демонов.
 — Но они же знают, что «Сландескри» и наши инструменты сделали не сверхъестественные силы. Они же слышали о науке.
 — Корабль для них вполне реален. Подобные существуют в мире. Но таяние льда вещь не виданная в целом мире. Понять ее для них нелегко. Как бы вы себя почувствовали, если бы земля под вашими ногами начала бы вдруг хватать вас за лодыжки. То же самое будет делать вода, если вы соберетесь пройтись по ней.
 — Я не смотрел на это их глазами.
 Лезвия «Сландескри» легко раздвигали шестисантиметровый слой воды, но если бы тран попытался идти по такой поверхности, он столкнулся бы с определенными трудностями. Это было бы то же самое, как если бы человек побежал по болотистой грязи. Он попытался представить себе: идешь себе по дороге и вдруг обнаруживаешь, что ноги уходят под землю.
 — Здесь задействованы только естественные силы. Здесь нет опасности.
 — Объясните это команде, — кивнул в сторону палубы Гуннар. — Это простые матросы и воины, собиратели пика-пины, работники по дереву и камню. Самые отважные, каких можно найти в Уонноме и Пойолавомааре. Подумайте, какова будет реакция среди остального населения, если эта странная история дойдет до их родных мест. Будет такая паника, как если бы солнце перестало всходить.
 — Ничего. Они будут в порядке, — Этан пытался казаться уверенным.
 — Так должно быть, — согласился рыцарь.




 Глава 8


 Утесы южного континента все еще не были видны за горизонтом, когда вахтенный с фок-мачты закричал:
 — Гутторбин!
 Воины устало заряжали арбалеты, пока другие брались за копья и луки. Они имели дело с летающими плотоядными так часто, что это успело им порядком надоесть. Копья удерживали тварей на расстоянии, пока перезаряжались арбалеты. Нападающих с воздуха удаляли по одному.
 Учитывая, сколько таких больших летающих плотоядных они убили, защищая корабль в течение года, еще становилось досадно, что их нельзя употреблять в пищу. Об этом размышлял Этан, доставая меч, подаренный ему от всей команды. Сква Септембер присоединился к нему, легко удерживая в одной руке свой громадный боевой топор.
 После сообщения вахтенного он увидел только одну тварь, летящую к кораблю. Половина защитников опустила оружие и вернулась к своей работе. Оставшиеся принялись спорить, кто будет стрелять первым. Решить тут было непросто. О беспорядочной стрельбе не могло быть и речи. У арбалетных стрел были металлические наконечники, а металл был слишком дорогим, чтобы его тратить попусту.
 — Он большой, — крикнул вахтенный, — самый большой, какого я когда-нибудь видел.
 — Может быть, это не гутторбин, — Этан пытался рассмотреть точку в воздухе, направляющуюся к ним. — Я уверен, что есть множество жизненных форм, которые Гуннар и его люди из Софолда ни разу не встречали.
 — Странная птица, — Септембер перегнулся через бортик, пытаясь разглядеть детали. — Я не замечаю характерного для гутторбинов пикирующего дугообразного полета. И парит слишком низко, слишком.
 Кто летает на Тран-ки-ки, старается держаться на достаточном расстоянии от поверхности льда, вне досягаемости всяких шан-коссифов и других подледных хищников.
 — Это не гутторбин, — уверенно сказал гигант, — но я узнаю эту штуку.
 Гуннар присоединился к ним:
 — А не один ли это из ваших летающих кораблей?
 — Это, без сомнения, скиммер. Но что скиммер делает здесь, черт возьми?
 — Может быть, Трелл оставил здесь кого-нибудь из своих. А мы ничего об этом не знали, — сказал Этан.
 — Не похоже, — ответил Септембер, не отрывая глаз от скиммера. — Они бы уже вернулись к этому времени. Тело без головы не принесет много пользы, — он обернулся и прокричал что-то в ближайший люк. Надо было предупредить ученых.
 Чила Хванг появилась на палубе первой. Вильямс сказал, что метеоролог спала ночью меньше четырех часов. Этан удержался от вопроса, каким образом учитель получил эту информацию.
 К тому времени скиммер летел параллельно с ледоходом и достаточно близко, чтобы, находясь на борту, можно было разглядеть его формы.
 — Это не из наших, — сказала Хванг, — потому что здесь просто не может быть никого из наших. Скиммеры запрещено использовать в «Медной Обезьяне». Слишком сложная техника, чтобы использовать среди коренных жителей.
 — Как и лучи, которых у нас, к сожалению, нет, — Септембер указал вверх. — Они снижаются. Думаю, они нас тоже изучают.
 — А как насчет людей из правительства? — спросил Этан. — Не может какой-нибудь департамент иметь скиммер и использовать его тайком?
 Хванг нетерпеливо мотнула головой:
 — "Медная Обезьяна" слишком маленькое поселение, чтобы скрывать что-либо подобное. Если бы скиммер был доступен, всякий хотел бы использовать его. Его трудно было бы держать в секрете. Там нет никаких летательных средств, вообще ничего, превышающее размерами ледовый велосипед, который вы видели.
 — А может ли Содружество иметь другой аванпост на Тран-ки-ки, существование которого держится в секрете от обитателей «Медной Обезьяны»?
 — Правительство может сделать что угодно, дружище, — заверил его Септембер, — но здесь, я надеюсь, они ни при чем. Этот мир слишком гостеприимное место, чтобы играть в подобные игры.
 Появление скиммера не было единственным сюрпризом. Когда он приблизился к ледоходу на достаточное расстояние, находившиеся на борту заметили, что не люди были на маленьком самолете. Весь его экипаж состоял из одних транов. Это обстоятельство вызвало множество комментариев среди матросов «Сландескри». Реакция людей была гораздо сильнее, чем можно было ожидать.
 — Позволить местным использовать этот тип технологии — это подсудная выходка! — Мовар был вне себя. — Да просто дать им увидеть скиммер уже преступление. Позволить им управлять одним… — Он ошеломленно покачал головой, не находя слов для описания столь чудовищного отступления от правил.
 — Кто-то очень доверяет транам! — только и смог сказать Септембер.
 Этан заметил Грурвельк рядом с собой:
 — Это не демоны. Это ваши же собратья,
 Она сурово оглянулась на него:
 — Демоны приходят в разных обличьях, небесный человек.
 Теперь скиммер был уже настолько близко, что с ледохода можно было разглядеть индивидуальные детали. Пилот скиммера был одет в куртку из кусков кожи и такие же свободного покроя штаны. На всех были шапки или шлейфы из темной кожи, украшенные кусочками дерева и металлическими пластиками. Все это говорило о том, что их своеобразные наряды — не транского происхождения: слишком сиял на солнце металл, обработанный явно человеческими руками. Тот, кто сумел обеспечить транов скиммером, мог, конечно, снабдить их металлическими украшениями.
 Двое из экипажа переместились на край скиммера, ближний к «Сландескри», и что-то прокричали, Этан считал, что свободно владеет транским наречием, но не сумел разобрать ни слова. Даже Гуннара, похоже, акцент привел в замешательство. Но благодаря выразительным жестам и многократному повторению в конце концов удалось понять, чего от них хотят траны-пилоты.
 — Они хотят, чтобы мы изменили курс и следовали за ними, — объявил Гуннар. — Ах нет, подождите, совсем не так. Они приказывают нам следовать за ними. Семь чертей! — Он обернулся и пронзительно крикнул в сторону руля: — Держитесь прежнего направления, капитан!
 Это замечание оказалось лишним, потому что Та-ходинг именно это и делал, решительно и независимо. Траны на скиммере принялись совещаться с кем-то, кого не было видно. Снизу были заметны частые взмахи рук и яростная жестикуляция. Затем один из участников разговора исчез, а через минуту появился снова, держа в руке что-то маленькое и блестящее. Какой-то инструмент.
 Ручной бимер, лучевой пистолет.
 Это была устаревшая модель, но все же достаточно эффективная, чтобы прожечь дыру в корпусе «Сландескри» или в том несчастном, который попадется у него на пути. Когда владелец оружия принялся демонстрировать его, все находившиеся на ледоходе попрятались в укрытия.
 — Лучи, — Септембер выглянул из-за продуктового отделения. — Где, черт возьми, они достали лучи? И скиммеры?
 — Возмутительно! — Хванг ничком лежала на палубе. — Кто бы за этим ни стоял, это кандидат на стирание памяти!
 Закончив свою демонстрацию, тран осторожно помахал бимером в направлении штурвала и повторил требование развернуться и следовать за ними. Пилот слегка выправил курс скиммера, держась на достаточном расстоянии от ледохода и от ледяной поверхности. Ясно было, что его научили, как управлять сложной техникой.
 — Что они теперь творят? — спросил Гуннара Этан.
 — Странный выговор. Они говорят, что если мы не развернемся немедленно и не последуем за ними, они выведут нас из строя, — он опустил кошачьи глаза на человека. — Они действительно могут это сделать таким маленьким оружием?
 Вопрос Гуннара был вызван тем фактом, что дыра, которую странный тран прожег в борте ледохода, была не более сантиметра в диаметре. Рыцарь не понимал, как этот бимер мог обладать такими возможностями. Его владелец мог стоять на безопасном расстоянии и отстреливать команду по одному, или заставить их оставить штурвал «Сландескри», или нарезать снасти, как спагетти. И все это время находиться вне досягаемости арбалета.
 Арбалет не был их собственным изобретением. Миликен Вильямс научил транов Софолда изготавливать и использовать его. Сейчас появилась возможность снять трана с ручным бимером арбалетной стрелой. Был созван спешный совет, участники которого лежали, распластавшись на палубе.
 Были выбраны трое воинов.
 Гуннар ответил на ультиматум замысловатой речью, отвлекая внимание захватчиков скиммера, пока арбалетчики занимали свои позиции. Затем, когда он быстро пригнулся, они поднялись и выстрелили.
 Все три стрелы достигли цели. Реакция на борту скиммера была бурной. Воинственный владелец бимера схватился за грудь, откуда торчала тяжелая стрела, пробившая его кожаные доспехи. Он доковылял до края борта и упал вниз. Его тело перевернулось несколько раз, оставшись позади как скиммера, так и ледохода.
 Другой тран пытался вытащить второй бимер, когда одна из стрел воткнулась ему в плечо, а третья прошла между ребрами, сделав дыру в его правом дане. Он выронил оружие и повалился назад в скиммер.
 Скиммер дернулся и глубоко нырнул, будто его пилот на мгновение потерял контроль над своей машиной. Он потерял высоту, скользнул по льду, подняв тучу мелких осколков, чуть было не врезался в борт «Сландескри» и наконец снова набрал высоту, взмыв к юго-западу прежде, чем арбалетчик успел перезарядить свое оружие. Пренебрежительное рычание и крики неслись ему вслед со снастей и палубы ледохода.
 Рано радоваться, подумал Этан. Жаль, что они не смогли подбить пилота. В этом случае скиммер перешел бы на автоматическое управление, и они, возможно, смогли бы завладеть им. А сейчас они остались в неведении относительно того, кто были их противники, откуда они взялись и как они завладели сложной техникой людей.
 Люди и траны совещались и спорили на шканцах.
 — Может быть, здесь есть другая независимая исследовательская команда, изучающая изменение погоды, — предположил Джалакан.
 — Это безумие, — настаивала Хванг. — Если даже так и есть, то все равно ни один хоть сколько-нибудь уважаемый наблюдатель не станет давать сложное оружие представителям мира класса Ай-Ви-Би. И зачем отдавать такие команды? Тот, кто дружелюбно настроен и хочет поговорить, не берет собеседника на мушку.
 — Я думаю, мы должны развернуться и идти в «Медную Обезьяну», — решительно сказал Этан. — Да, я знаю, что мы прошли долгий путь, и мне жаль, что вы возвращаетесь С пустыми руками, но на такой поворот событий мы не рассчитывали. Мы видели у них два бимера. Может быть, у них есть еще. В данный момент выживание для нас важнее, чем время. По существу, это всегда важнее.
 — Очевидный вывод, который следует из нашей недавней встречи, заключается в том, что в этой области действуют люди или представители какой-то другой высокой цивилизации, и несомненно, без официального на то разрешения. Вероятно, они занимаются чем-то нелегальным. Они снабжают местных союзников оружием и транспортом. Я уверен, они не ожидали нас встретить, иначе нам бы не удалось поразить их своими арбалетами до такой степени.
 К ним подошел второй помощник, Маузокка:
 — Прошу прощения, высокочтимые, капитан, но зажим, страхующий левое носовое лезвие, ослаб. Теперь оно держится только на своей распорке. Я сам был внизу и проверял. Если мы не закрепим его снова и как можно скорее, мы останемся без лезвия.
 Та-ходинг пробормотал старинное матросское проклятие и посмотрел на людей:
 — Мы не можем производить необходимый ремонт на ходу. Мы должны остановиться.
 Спорить было не о чем. Паруса были приспущены, перекладины повернуты по ветру. «Сландескри» сбавил скорость и вскоре совсем остановился. Были выброшены ледовые якоря, чтобы обеспечить его неподвижность на время ремонта. Ремонтники высыпали на лед и принялись за работу. Прежняя пика-пиновая обмотка была срезана и заменена новой. Узлы затянули потуже.
 Работа уже была сделана на три четверти, когда появился скиммер, и на этот раз не один. Неподвижный ледоход атаковали два маленьких открытых самолета. Снова команда попряталась в укрытия, пока арбалетчики заряжали оружие, готовясь защищать корабль. Снова луч ударил с одного из скиммеров. На этот раз он был оранжевый, толстый и интенсивный и прошел сквозь рангоут фок-мачты. Тяжелый кусок дерева упал на палубу, как отрубленная конечность. Матросы бросились врассыпную.
 — Лазерная пушка! — воскликнул Септембер. — На этот раз наши арбалеты бессильны, — он покосился на скиммер. — Вы уверены, что у них на борту нет людей?
 — Ни на одном небесном корабле нет небесных людей, — заверил его Гуннар. — Я вижу только транов в странных костюмах и со странным выговором.
 Пока он говорил, меньший из двух самолетов значительно снизился. Второй раз за этот день им было приказано изменить курс.
 — Хотим ли мы следовать за ними? — громко поинтересовалась Чила Хванг.
 — У нас нет другого выбора, — ответил ей Септембер.
 Та-ходинг напряженно думал:
 — Скажите им, сэр Гуннар, что мы не можем следовать за ними, потому что они вывели нас из строя. Скажите им, что у нас проблемы с левым носовым лезвием. Объясните, что мы всего лишь безобидные торговцы, изучающие новую территорию, и единственное, чего мы хотим, это чтобы нам разрешили продолжить наш путь.
 После некоторого колебания Гуннар передал эти заверения в лояльности тем, кто находился на борту скиммера. Самолет немедленно развернулся и переместился к корме «Сландескри». Тран с ручным бимером, используя мелкокалиберное оружие, перерезал контрольные пика-пиновые канаты, связывавшие рулевое лезвие со штурвалом на шканцах. Большое штурвальное колесо завращалось на холостом ходу. Теперь до тех пор, пока канаты не будут заменены или починены, Та-ходинг уже не сможет самостоятельно управлять кораблем.
 — Лазерная пушка, — печально пробормотал Мовар, — скиммеры. Здесь поработали отъявленные мерзавцы.
 Это было ясно каждому. Совершившие такие нарушения принципов Содружества по развитию простых миров не будут испытывать никаких угрызений совести, устранив несколько путешествующих ученых и их спутников. К тому же они вполне могут быть не людьми.
 Первый скиммер переместился от кормы к носу. Под бушпритом в это время фиксировали зажим тугим фабричным канатом. Криками и жестами находившиеся на скиммере потребовали, чтобы ремонт левого носового лезвия был закончен как можно быстрее.
 — Другого выбора нет, — сказал Септембер Та-ходингу, Эльфе и остальным, — когда такую штуку приставят к затылку, — он кивнул в сторону второго скиммера и его тяжелой артиллерии.
 — Я с сожалением пришел к тому же выводу, — сказал Та-ходинг.
 После полудня работа была закончена, и ледоход был взят на буксир. Скиммер с большим усилием тянул свой груз. Они медленно двигались на юго-запад. Первый скиммер тянул, а второй следовал рядом с ледоходом, и узкое дуло его тяжелого орудия было нацелено в центр корабля.
 — А что, если спустить несколько наших, из самых ловких, за корму починить рулевое управление? — предложил первый помощник Монславик.
 — Это мысль, — сказал Та-ходинг. Он уже не выглядел ни толстым, ни неуклюжим, когда свирепо покосился на большой скиммер. — Может быть, мы сможем ускользнуть от небесных кораблей.
 Этан покачал головой.
 — Нам бы понадобился ветер вдвое сильнее, чем теперь. Они гораздо более маневренные и скорость у них гораздо выше, чем у «Сландескри». Одного выстрела из той пушки будет достаточно, чтобы надолго вывести нас из строя. Но в теперешнем нашем состоянии, если вдруг представится случай убежать, нам надо будет только лишь соединить канаты, — он нахмурился. — Я только не понимаю, почему они не нанесли нам более серьезные повреждения на всякий случай.
 — Может быть, они хотят забрать корабль себе в качестве трофея? — предположил Гуннар.
 — О мой прекрасный «Сландескри», — застонал Та-ходинг. — Все хотят мой корабль. Воистину, это величайший трофей на всей Тран-ки-ки.
 Исполненное гордости преувеличение капитана было простительно, подумал Этан. Но для транов, владеющих лазерной пушкой, ручными бимерами и скиммерами, не было никакой пользы в ледоходе, каким бы большим и грациозным он ни был.
 Долгое и медленное путешествие на буксире предоставило находившимся на ледоходе достаточно возможностей изучить своих захватчиков. Несмотря на обладание сложными технологиями, траны на скиммере выглядели потрепанными и поношенными, а характерные головные уборы были скорее эксцентричными, чем впечатляющими. Их двойственность была столь же загадочна, сколь очевидна. Как если бы они встретили древнего рыцаря на чудесном боевом коне, который при ближайшем рассмотрении оказался облачен в ржавые, поломанные доспехи и рваную кольчугу.
 Тем временем они очутились гораздо ближе к южному континенту, чем предполагали. Но не увидели ожидаемых стометровых утесов континентального плато по одной причине: их не было. Обычные вертикальные скалы уступили место обвалившимся выветренным холмам. Несколько отдельных гранитных шпилей казались одинокими часовыми, обозревающими результаты тысячелетнего разрушения.
 Растительности было гораздо больше обыкновенного благодаря близости экватора. Камни, раскрошенные, размолотые временем, образовали почву. Несмотря на вынужденное существование при минусовых температурах, растений здесь было удивительно много, и они производили почти такое же сильное впечатление, как пика-пика и пика-педан, пышно растущие на голом льду.
 Они шли вдоль каменистых холмов весь вечер того дня и всю ночь, а под утро увидели, что очутились в глубокой бухте, такой же, как в Молокине. Но в отличие от Молокинской гавани здесь надо льдом не возвышались отвесные стены. Холмы мягких очертаний постепенно поднимались от ледяной поверхности.
 Этан знал из своих прежних путешествий, что подобные бухты были на самом деле руслами рек, которые затоплялись, когда ледяной покров таял и течение теплого цикла Тран-кики. Через двадцать тысяч лет эта бухта полностью уйдет под воду.
 Если не раньше. Эта мысль была столь раздражающей, как и присутствие лазерной пушки.
 Вскоре они оказались среди других ледовых кораблей, но гораздо меньшего размера. Жалкие и потрепанные от тяжелой работы и плохой погоды, они теснились вокруг «Сландескри», как шакалы вокруг льва. Некоторые из находившихся на их бортах оживленно переговаривались с командами скиммеров.
 Когда они приблизились к концу гавани, стали видны первые скалы. Густые облака скрывали край континентального уступа. Гуннар и команда «Сландескри» стала задыхаться. Вода под лезвиями ледохода была почти десять сантиметров глубиной. Для привыкших к показателям умеренной зоны климат в гавани был изнуряюще знойным. Согласно Земкину, полуденная температура здесь должна была достигать невероятных двух градусов выше нуля.
 Город расположился на юго-западном краю гавани. Этан не ожидал увидеть здесь настоящий город, но присутствие такого количества маленьких ледовых кораблей давало основание думать о довольно оживленном поселении. Место выглядело скучным. Каменные постройки были хаотично и неуклюже разбросаны вдоль береговой линии и позади на холмах. Через поселение и всю гавань проходил довольно крутой склон, поднимавшейся на несколько сот метров над уровнем льда и теряющейся вершиной в облаках. Это обстоятельство побудило Этана побеседовать с Джалаканом, их геологом.
 — Извините. Я знаю, что здесь много облаков, Этан, но мои приборы не показывают плутониевой активности нигде в этих окрестностях. — Он кивнул на гору, возвышавшуюся на северной стороне гавани. — Если это вулкан, то он либо потухший, либо спящий.
 — Но откуда же тогда все эти облака? Их же не рифс принес. Что-то должно вырабатывать всю эту влагу.
 Джалакан пожал плечами:
 — Спросите Хванг или Земкина. Погода — это их область.
 Он спросил, но ни один из метеорологов не имел готового объяснения для густого слоя облаков, висевшего над этой частью континента. Они наблюдали, изучали, но пока их работа не принесла ощутимых результатов. Хал Земкин прилип к теории горячих источников, в то время как Хванг пыталась развить теорию, допускающую в качестве нагревающего фактора подповерхностный обмен тепла и влаги, что не противоречило изысканиям геолога.
 Тогда Этан отправился на шканцы. Та-ходинг все еще стоял у своего бесполезного руля.
 — Вы знаете что-нибудь об этом месте? — спросил его Этан, смутно догадываясь об ответе капитана.
 — Ничего. — Вслед за ответом капитана огромное деревянное колесо бесцельно крутанулось.
 — А моряки из Пойолавомаара?
 — Даже спрашивать бесполезно. — Та-ходинг казался раздраженным, но Этан знал, что только расстройство от бессилия делают его ответы короткими и резкими. — Эта земля для них такая же чужая, как и для нас, прибывших из Софолда. Об этой части мира у нас знают только по Молокину, да и тот стал известен только после того, как мы побывали там и сделали его народ нашими союзниками, — он смотрел на низко расположенный город, к которому они приближались. — Были бы здесь сейчас солдаты из того прекрасного метрополиса, чтобы помочь нам. — Он указал на порт: — Ну что за бедное место. Посмотрите, все эти обломки валяются в беспорядке, дома и хранилища построены так несуразно. Нет никакой пользы в торговле с подобным поселением. Что меня в нем удивляет, это то, что оно вообще здесь существует. С кем они торгуют? Мы никого не встретили на нашем пути из Пойолавомаара.
 И действительно, чем ближе они подходили и чем лучше было видно, тем больше Этан терялся в догадках, чем живет этот город. Известка или цемент не нашли в нем широкого применения. Щели между необработанными камнями были заполнены более мелкими камнями, щебнем или набиты сырой пика-пиной. Крыши были сделаны из широких плоских каменных плит вместо обработанных и покатых, характерных для развитых поселений типа Уоннома или Арзудуна. За исключением единственной многоэтажной постройки, напоминавшей длинный барак с зубчатыми стенами, город производил впечатление поселения на скорую руку.
 — Ни стен нет, — профессионально заметил Та-ходинг, — ни ворот. Это доказывает, что они не ожидают нападения. Значит, поблизости нет больше городов-государств, которые бы угрожали им.
 — Да кто захочет им угрожать? — заметил презрительно Гуннар. — Что здесь грабить? Новые здания, которые уже осыпаются? Граждан, облаченных в лохмотья и дерюгу? Вся добыча, которую этот город может предложить, не будет стоить жизни одного воина. Никто из них не полезет сражаться со скиммерами и мощным оружием.
 Скиммер с пушкой приблизился к «Сландескри» вплотную. Гуннар и Септембер едва успели обсудить возможность захватить его, как было уже поздно. Его команда охраняла борта не с мечами и щитами, но с ручными бимерами. Скиммер приблизился к «Сландескри» только для того, чтобы высадить на него двоих из своей команды. Затем он снова переместился на безопасное расстояние, и дуло пушки снова было наведено на ледоход.
 Высаженная пара прошлась по палубе, не обращая внимания на пристальные взгляды матросов, изучая снасти и деревянную работу. Несмотря на обладание скиммерами и бимерами, увиденное произвело на них впечатление.
 Один из высадившихся был большой и сильный тип, который, к удивлению Этана, был в преклонном возрасте. Не такой старый, как Балавер Лонгакс, но старше любого на борту «Сландескри». Его оруженосец или охранник конвульсивно сжимал меч в правой лапе и очень старался скрыть свою нервозность. Никто из них не имел бимера.
 Это естественно, подумал Этан. Они не хотят поставить себя в ситуацию, когда кто-нибудь еще может завладеть драгоценным оружием. Те, кто спланировал захват «Сландескри», знали, что они делают.
 И оружие и тактика, которую использовали захватчики, противоречили предыдущему опыту Этана на Тран-ки-ки. Он поделился своими соображениями с Гуннаром, который немедленно с ним согласился.
 — Несомненно, кроме оружия от ваших людей наш неприятель получил еще и советы.
 На мгновение Этан подумал, что траны могут сделать вылазку и украсть их экипировку. Но эта мысль была быстро отвергнута. Траны вели себя умно и дисциплинированно. Управлять сложной техникой, подобной скиммерам, невозможно без каких-либо инструкций, но были ли эти инструкции получены добровольно или принудительно, как и все, что произошло за этот день, представляло из себя пищу для размышлений.
 У пожилого захватчика была густая коричневая борода, похожая на гуннарову — рыжую. Этан оставил Та-ходинга стоять у своего бесполезного руля, а сам присоединился к Гуннару, Эльфе, Сква и остальным, встречавшим незваных посетителей.
 Странный, густой акцент легче было понимать, когда говорили рядом, а не кричали через расстояние между двумя движущимися кораблями.
 — Я Корфу. Корфу из Керкойнхара.
 — Никогда не слыхал о таком, — сказал Гуннар, и его слова, как эхо повторили на палубе.
 — Немногие слыхали, — старый тран, казалось, не был задет пренебрежением. — Это было хорошее местечко для жизни и благоденствия. Только не благоденствовали там. Там было несогласие, затронувшее честь. Было сказано, что я обманул родственника ландграфа. Я настаивал, что нет. В такой конфронтации я должен был проиграть. И я был изгнан. Я торговец, а не охотник. Изгнание тяжело для торговца, чью собственность конфисковали. Но, несмотря на судьбу, уготованную мне моими врагами, я выжил — и нашел свое место здесь, — он указал на город. Они повернулись к докам, и буксирный скиммер подобрался несколько ближе.
 — Ингьяпин. Пока здесь не на что посмотреть, но это изменится. Это уже меняется.
 — Построек много, но ни одну не назовешь впечатляющей, — заметил Септембер.
 Корфу удивленно повернулся к гиганту, внимательно вглядываясь в его лицо.
 — Ты понимаешь наш язык без трансляторов-переводчиков.
 Удивлены были не только эти незваные гости, но и их хозяева. Кроме обладания скиммерами и бимерами, этот тран так же знал, что такое электронный переводчик, и говорил об этом, как о чем-то привычном. Было ли еще что-нибудь из достижений цивилизации, чем они не располагали?
 — Люди не могут говорить по-трански, только через специальные машины.
 — Это ваши друзья люди вам так сказали? — спросил его Этан.
 Внимание Корфу переключилось на него.
 — И еще один говорит. — Он внимательно посмотрел на окружавших его людей. — Кто из вас еще может говорить по-трански?
 Этан разозлился на себя за то, что заговорил. Он изучал транский более года, и это была естественная реакция. Но подумав, он понял, что должен был предоставить все переговоры Септемберу. Было бы разумнее держать их лингвистические способности в секрете. Но теперь было уже поздно. Корфу выглядел достаточно сообразительным, чтобы понять, что люди, не носящие переводящих устройств, должны быть знакомы с их языком.
 Но Миликен Вильямс стоял, уперев руки в бока, и захватчик, удовлетворившись, кажется, таким молчаливым ответом, принялся превозносить достоинства своего города.
 — Он не слишком впечатляет, правда, но однажды все склонятся перед его ландграфом. Вы видите наиболее важный город в мире.
 — Важных городов больше нет, — сообщил ему Гуннар. — Теперь есть только союз городов, или Конфедерация.
 — Что за глупости? Нет никаких союзов между транами.
 — Теперь есть. Города-государства Уонном, Молокин, Пойолавомаар, Арзудун и многие другие объединились в Конфедерацию, и теперь мы можем присоединиться к нашим друзьям людям и другим цивилизациям в еще более великом союзе общего неба.
 — А, вы говорите о членстве в Содружестве? — Корфу улыбнулся.
 Этану показалось, что он ослышался. Но это было не так.
 — Так вы знаете о Содружестве?
 Корфу выглядел довольным.
 — У нас тоже есть друзья люди. И я ничуть не огорчен известием о Конфедерации городов-государств. Я приветствую ее. Это намного облегчит наше управление Тран-ки-ки.
 — Если вы думаете, что завоюете мир с парой скиммеров, то вы сильно заблуждаетесь, — усмехнулся ему Этан.
 Гуннар кивнул на телохранителя, который имел развязный и презрительный вид.
 — Тем более с подобными типами в армии.
 — Ты из благородных, я вижу. Но я понимаю благородство по-другому, Рыжебородый. Когда мы возьмем власть, мы упраздним все эти предрассудки. Новый порядок заменит старый. Ценится будут возможности каждого, а не фальшивая аристократичность.
 Гуннар зарычал и обнажил клыки:
 — Я завоевал свое рыцарство, как и все рыцари Уоннома.
 На Корфу это не произвело впечатления.
 — Влияние рождается из долгой подготовки. Рождение, воспитание, наследственность. И ты можешь убить меня, если хочешь, — он обернулся и оказался нос к носу с Грурвельк Сисфар, которая сжимала в одной лапе нож и подбиралась к нему сзади. Она остановилась. — Но, если я не вернусь невредимым к своим собратьям, они уничтожат этот чудесный корабль и всех находящихся на борту. Ваши друзья люди расскажут вам, что может сделать наше оружие.
 — Мы уже знаем, — Гуннар свирепо взглянул на Сисфар, которая отступила, но продолжала сжимать в кулаке нож. Затем он указал на город за доками. — Я не вижу здесь того, чего можно было бы бояться. Ни обученной армии, ни безжалостных воинов.
 Корфу улыбнулся своим мыслям.
 — Мы победим без помощи армии. Нам не нужно сражаться. Нам даже не понадобится это лучевое оружие.
 — Как вы выдерживаете здесь такую жару? — спросил его Этан. — Не думаю, чтобы кто-нибудь из транов признавал это место удобным для жизни.
 — Вы думаете, здесь слишком жарко? Мне кажется, здесь очень приятно.
 — Значит, ваше тело нездорово, равно как и рассудок, — заметила Эльфа.
 Улыбка Корфу увяла:
 — Вы так думаете? Но скоро вы все узнаете.
 Миликен Вильямс выступил вперед:
 — От имени моих коллег я хочу, чтобы вы знали…
 Намного превосходящий размерами тран крепко съездил его по лицу, заставив учителя отшатнуться назад. Кровь выступила в углу его рта. Чила Хванг моментально оказалась рядом. Несколько матросов «Сландескри» были готовы вступиться, но Гуннар сделал им знак оставаться на своих местах. Корфу не обратил внимания на угрожающий язык жестов и посмотрел на Вильямса сверху вниз. Без сомнения, Корфу был собой доволен.
 — Ты здесь ничего не можешь хотеть, маленький человек. Ты не мой господин. Вы такой же народ, как и мы, только прожили дольше. Поэтому у вас немного больше знаний и немного больше металла. Мы используем ваши технологии и не боимся вас. Мы получаем пользу от ваших знаний, мы получаем пользу от вашего металла и машин, но это не значит, что вы всегда будете нам полезны.
 Он повернулся и направился на шканцы, безразличный к враждебным взглядам, его провожавшим, и не беспокоясь о том, что кто-нибудь может не удержаться и всадить ему копье в спину.
 Этан перегнулся через борт и посмотрел на толпу, собравшуюся у ледохода. С такого близкого расстояния их вид не впечатлял вовсе. Скудно одетые, усталые, недружелюбные. Они не выглядели победителями. Они выглядели побежденными.
 К нему подошел Гуннар.
 — Странное место. Я думаю, что-то в нем есть еще, кроме этой ветхости. Все здесь такое разное, — он кивнул на толпу. — Такие разные одежды. Если вслушаться в их речь, можно услышать множество разных акцентов.
 Завершив инспекцию шканцев, Корфу вернулся к ним: — Ты наблюдателен, благородный. Но ты должен знать, что совсем недавно Ингьяпин был гораздо беднее. Это могло бы быть и не так, если бы город был в другом месте. Есть много более удобных гаваней, которые можно освоить, более богатых земель, чтобы возделывать их. Здесь всего этого не много. Город основан на другом: на надежде. Надежда поддержала меня в несчастье. Она привела меня сюда и держит здесь. Все, кого вы здесь видите, бежали от обид из своих родных краев. Некоторые из них изгнанники, некоторые — преступники, некоторые просто бедняки. Поэтому вы слышите здесь так много наречий и видите так много различных одеяний. Ингьяпин — это убежище для изгнанных и обездоленных, для тех, кто оставил бедность и разочарование позади себя.
 — Похоже на то, что они просто сменили прежние бедность и разочарование на новые.
 — Не забывайте про надежду.
 — Какую надежду? — Гуннар указал на ветхие постройки. — Я вижу только нужду и уныние.
 Корфу стал еще красноречивее:
 — Иногда надежда не похожа на красивое убежище и хороший меч. Это не всегда то, что вы можете почувствовать на ладони или под ногами. Она для нас пока неосязаема, но все же имеет вес. Наша надежда реальна и неизменна, — он рассмеялся собственной шутке, — как лед на Тран-ки-ки. Когда она явится перед вами, вы все поймете. Тогда вы не будете столь скоро судить по бедности, которую видите. Мудрый тран действует сообразно обстоятельствам.
 — А обстоятельства таковы, что мы были похищены пиратами, — отрезал Гуннар.
 — Если вы согласитесь присоединиться к нам, все ваши товары и собственность вернуться к вам, — неожиданно ответил Корфу. — Даже это большое судно. Так же вам не будет причинено никакого вреда. Мы ищем союзников, а не врагов, — он поднял лапу, предупреждая инстинктивный протест Гуннара. — Я знаю, что ты хочешь сказать. Это уже было сказано до вас многими столь же гордыми и глупыми. Подожди и погляди, что тебе предлагают, прежде чем отказываться от сотрудничества.
 Его тон посуровел, когда он посмотрел на Этана:
 — Что касается вас, то вы не можете присоединиться к нам, потому что мы уже присоединились к вам.
 Этану не представилось возможности обдумать смысл этого загадочного замечания. Из дока на палубу «Сландескри» перекинулся трап. Докеры вынуждены были прилагать большие усилия, поскольку никогда еще не имели дела с кораблем таких размеров. Этан заметил, что вооруженный пушкой скиммер продолжал летать где-то сбоку, ни на минуту не теряя бдительности.
 Убежать отсюда будет непросто. И к чему были все эти разговоры о присоединении? Что может здесь быть такого, что было бы способно привлечь таких, как Гуннар Рыжебородый или Эльфа Курдаг-Влата? Корфу сказал им, что они увидят сами.
 Торговец спустился по ледовому трапу и скоро вернулся с развязной охраной, которую уместнее было бы назвать сбродом. Она должна была сопровождать дюжину представителей с корабля в город.
 Ингьяпин не выигрывал при более близком рассмотрении. Мнение о нем Гуннара и других транов стало еще хуже, если это было только возможно. Это было запутанное, отталкивающее поселение с постройками, сработанными наспех из разбитых необработанных камней. Самое невзрачное здание Уоннома показалось бы шедевром архитектуры по сравнению с сооружениями Ингьяпина. Только лишь приземистая, безобразная громада на южном конце города, казалось, была способна вынести порыв сильного ветра. Корфу называл ее дворцом.
 Посетителей охраняло полдюжины транов, но каждый был вооружен ручным бимером. Они были одеты несколько лучше, чем другие горожане и обращались со сложным оружием так, будто прекрасно им владели. Септембер понимал, что достичь необходимых навыков по обращению с оружием невозможно при беглом инструктаже.
 Они были хорошо натренированы. Всякая попытка напасть на них и отнять оружие была бы самоубийственна. Слишком рано еще было принимать столь решительные меры.
 Даже этот предатель, бывший Комиссар, Джобиус Трелл, чьи планы так зависели от его арзудунских союзников, не доверял своим местным друзьям сложное оружие. Очевидно, кто-то думал иначе.
 Пара транов, вооруженных традиционным оружием, охраняла малопривлекательный вход во дворец. Они прошли по грязной и плохо освещенной системе помещений и оказались в большой комнате, освещенной чуть лучше, чем коридоры, по которым они шли. Декор был неприятным и носил все тот же отпечаток убожества, с одним, правда, исключением. Две трети помещения занимал метровой величины осветительный прибор, подвешенный к потолку и работавший на собственной энергии. Эта штука вполне могла быть частью какого-нибудь скромного зрительного зала на далекой Земле. Ее присутствие в этом осыпающемся бастионе варварства было столь же неожиданным, как античная статуя в охотничьей хижине.
 На троне, сколоченном из остатков листового железа, сидел маленький, скрюченный тран, которого Этан сперва принял за подростка, который при более близком рассмотрении оказался взрослым, но очень маленького роста.
 — Всем склониться, — величественно произнес Корфу, — в присутствии Массула фел-Стуовика, первого императора планеты Тран-ки-ки.




 Глава 9


 Этан не знал, будет ли стрелять в них охрана, если они расхохочутся, но все они пытались как-то сдерживаться, услышав это удивительное сообщение. Даже ожесточенная и воинственная Сисфар с трудом подавляла в себе острые приступы веселья.
 Массул фел-Стуовик ни единой чертой не напоминал императора. Любой из них, включая женщин, с легкостью уложил бы его на обе лопатки.
 Корфу нахмурился и поднял дуло своего бимера.
 — Все склоняются!
 Септембер безразлично пожал плечами.
 — Что за черт! Это всего лишь жест. Какой смысл быть расстрелянным за жесты?
 Он согнулся в поясе. Этан и Миликен повторили движение. Но их спутники траны не были готовы уступать. Корфу прицелился между ног Гуннара и прожег пол одним выстрелом. Выражение лица Гуннара сделалось напряженным, но он удержал равновесие. Торговец уже собрался стрелять снова, когда миниатюрный правитель устало махнул лапой:
 — Не важно, Корфу. Оставь их. Зачем убивать еще одного новообращенного?
 Взгляд Корфу сузился, когда он уставился на Гуннара Рыжебородого.
 — Не этот, я думаю. Слишком упрям, чтобы спасти себя.
 — Упрямство может дать дорогу фанатизму, а если его правильно направить, он может быть полезен, — Массул взмахнул но второй раз.
 Торговец колебался, не отрывая глаз от Гуннара. Потом он пожал плечами и вложил оружие в чехол.
 — Как вы прикажете, мой господин.
 — На Тран-ки-ки нет императоров, — Эльфе не требовалось разрешения, чтобы заговорить. — Их никогда не было и никогда не будет.
 — Никогда это очень долгий срок, женщина.
 — Кроме того, мы уже объединили четыре главных города государства и готовимся принять в союз еще больше. Мы не нуждаемся в верховном правителе.
 — Союз, ты говоришь. Хорошие новости, если это правда. Это упростит достижение намеченной нами цели. — Император не казался удрученным новостью о конкурирующем всепланетном правительстве, как Корфу. Напротив, он видел в этом прогресс, который приветствовал.
 — Но в чем состоит ваша цель? — спросил его Этан.
 Массул изучал его маленькими, острыми глазками.
 — Вы любопытны, люди. Всегда задаете вопросы, когда не отдаете приказы.
 Сваксус даль-Джаггер вытягивал шею, чтобы осмотреть зал, с преувеличенным интересом.
 — Где знамена, эмблемы семьи? Что это за двор?
 — Нового типа, — сообщил ему император, — тот, который основывается на достижениях, а не на происхождении. Я не считаю себя наследником цепочки, протянутой из глубин времен. Мне просто хватило удачи оказаться в нужном месте в нужное время. Как и многим из нас, — он небрежно указал на Корфу.
 Тот отозвался на этот жест кивком. Даже сюда, в святая святых замка, проникал ветер и ерошил мех приехавших транов.
 — Слова еще не создают правителя, — огрызнулся Гуннар.
 — Верно. Только дела создают правителя. Нельзя достигнуть великих свершений без надлежащей подготовки. Мы готовимся. Скоро результаты станут видны всему Трану. — Он посмотрел на транов. — Чего я не понимаю, — сказал он, обращаясь к Гуннару и Эльфе, — так это тот, что делает большой корабль с командой таких воинов, как вы, сопровождающих людей в эту часть мира.
 — Мы — друзья, — просто ответила Эльфа.
 Чила Хванг выступила вперед и заговорила через переводчика:
 — Мы приехали исследовать аномальный метеорологический феномен. Здешний воздух гораздо теплее, чем должен быть. Наверняка вы сами это заметили.
 — Наш климат не пришелся вам по вкусу? — Массул, очевидно, развлекался. — Я думал, вы, люди, предпочитаете более теплую погоду.
 Это было явное признание, что император и его подручные имели связь а людьми, незаконно действующими на Тран-ки-ки, подумал Этан.
 — Да, это так. Мы предпочитаем гораздо более жаркую температуру, чем вы. Но не этим мы озабочены, — объяснила Хванг. — Здешний климат не должен быть таким теплым. Верхний слой ледяного покрова в этих местах тает.
 — Не только верхний, — сообщил ей Массул, ни в малейшей степени не взволнованный этой мыслью, — но и нижний.
 — Тогда вам должно быть известно, что происходит здесь, — выпалил Вильямс, — и все-таки вас это, по-видимому, не беспокоит.
 — Почему это должно беспокоить нас? Рано или поздно все начинает меняться.
 — Да, но в случае с вашим миром было бы лучше, если бы это случилось позже. Позже на десять — двадцать тысяч лет, согласно нашим вычислениям. Здесь что-то происходит несвоевременное.
 — Нет! — Массул подался вперед. — Здесь все идет как надо — исключая вас. Вас здесь быть не должно. С этим что-то нужно делать. Все остальное у нас в полном порядке.
 Даль-Джаггер наклонился к Гуннару и прошептал ему в ухо:
 — Мой господин, я не боюсь этого легкого оружия. Неважно, что копье не столь смертоносно, важно, чтобы им владели с отвагой и бесстрашием. Мы можем потягаться с ними без особого труда.
 Гуннар возразил своему оруженосцу:
 — Другие могут увидеть нас, вооруженные тем же оружием или машинами, о которых мы ничего не знаем. Мы еще не имеем полного представления о ситуации, чтобы рисковать всем. Подожди.
 Даль-Джаггер отступил, разочарованный, но послушный. Септембер нечаянно подслушал их разговор и склонился к оруженосцу.
 — Сначала надо все выяснить, потом сражаться. Если меня убьют, я не хочу умереть с головой полной вопросительных знаков. Еще не пришло время для великих жестов. Давайте убедимся, что хорошо во всем разобрались, перед тем, как разделаться с ними.
 Оруженосец неохотно кивнул.
 — Меня интересует еще кое-что, — обратился Септембер к Этану, пока Гуннар и Эльфа разговаривали с Массулом. — Я до сих пор не понял, кто здесь главный — император или торговец Корфу? Он позволяет императору заниматься разговорами, а если хочет что-то сказать, то сам не просит разрешения. Что-то не очень похоже на ваши обычаи, даже если он не осмелится расстрелять Гуннара. Может, у него есть причины, чтобы держаться в тени? Иногда люди с настоящей властью не сидят на троне. Для них реальная власть более важна, чем внешние почести. Они стоят в тени и избегают огласки. Это говорит о сходстве транов с людьми.
 Массул продолжал разговор:
 — Что же нам делать с вами, людьми?
 — Я думаю, у наших друзей есть какие-то предложения, — сказал Корфу.
 — Да-да, конечно. Ну, позаботься об этом. У меня был длинный день, и я утомлен. Отведи их к Шиве, и пусть он решает.
 Септембер и Этан не обратили внимания на имя, но Вильямса и большинство ученых оно озадачило. Когда их проводили из тронного зала, учитель обратился к своим друзьям.
 — Это не транское имя, — заметил он.
 — Я и не думал, что оно транское, — сказал Септембер, — это просто имя.
 — Оно человеческое, из древнего языка. Земного праязыка. В древности был известен как санскрит. В индуистской религии Шива был богом смерти и разрушения.
 — Ну и что из того? — проворчал Септембер. — Какая связь?
 — Не хочешь ли ты сказать, — заметил Этан, — что в наш век мы можем поверить в то, что в округе поселились индуистские боги?
 — Как говорит Сква, это просто имя. Я просто думал, что вам следует знать.
 Эскорт сопровождал их в пути, но вместо того чтобы повернуть обратно к пристани, они направились на запад, из города. Корфу переговаривался со своими людьми, безуспешно пытаясь вовлечь Гуннара в легкую беседу. С Грурвельк Сисфар ему повезло больше, ко всеобщему удивлению.
 Они наткнулись на исхоженную тропу между двумя разрушенными зданиями, а потом им пришлось карабкаться по крутым, как американские горки, склонам на дальней стороне ингьяпинской пристани. Этан наклонил голову и вгляделся во внушающую опасения тропинку. Подняться можно было только на три четверти высоты склонов. Выше неровные уступы сменялись неприступными кручами. Ни у кого из охраны не было веревок, крюков или другого альпинистского снаряжения. Разумеется, они не собирались карабкаться на склон. Люди были лучшими скалолазами, чем траны.
 У подножия отвесной скалы Корфу повернул направо. Вдоль каменной стены на север вела узенькая тропинка. Этан не мог понять, то ли она была едва проложена, то ли намеренно замаскирована. Это был мучительно трудный поход для транов. Они привыкли к ветру, который без особых усилий толкал их по льду. Здесь, на неровной земле, их большие, похожие на когти шивы скорее были помехой, чем подмогой. Очевидно, привычный к лазанью по горам Корфу сносил трудности без жалоб. Гуннар, Эльфа и остальные из гостей-транов морщились и пытались не замечать боли в ногах. Этан подумал, что это было похоже на ходьбу в слишком тесных туфлях на высоких шпильках. Приходилось идти медленно и осторожно, иначе неизбежный вывих лодыжки или еще того хуже.
 В результате даже Вильямс, не самый выносливый из мужчин, легко мог держаться наравне с сопровождающими.
 Этан почти не удивился, когда Корфу в конце концов остановился напротив того, что выглядело, как голая отвесная скала, дотронулся до потайного механизма и заставил повернуться большую плиту аспидного сланца. Открылся хорошо освещенный тоннель. За последние двадцать четыре часа они увидели столько сюрпризов, что Этан был уверен, что уже ничему не способен удивляться.
 Он ошибся.
 Тоннель, в который они вошли, не был прорублен кирками и ручными лопатами в сплошной скале. Стены были гладкими и прямыми, потолок плавно изогнут. Они еще не успели уйти далеко от входа, как на каменных стенах появилась облицовка из металл — пластику, и проход закончился огромной, похожей на ангар, пещерой, заполненной механизмами. Воздух струился под жужжание и свист электронной музыки. Он был пропитан запахом смазочных материалов, ацетона.
 Подобные зрелища и запахи были неведомы на Тран-ки-ки. Трубы и провода змеились повсюду и уходили вглубь. Внезапно обладание транами из Ингьяпина несколькими скиммерами и бимерами показалось лишь пустяковым нарушением предписаний. Если тот, кто предоставил в распоряжение охраны Массула эти технические новшества, был кандидатом в тюремную камеру, то содержимого этой пещеры хватало, чтобы обречь преступников на физическое уничтожение.
 Для чего бы ни предназначалось сооружение, было ясно, что построилось оно не быстро. Конструкция и масштаб предполагали годы приготовлений и собственно строительства. Все же, как сказал Септембер, здесь было нетрудно держать все дело в секрете.
 — Мы чертовски далеко от «Медной Обезьяны», и что с того, что здесь мягче климат? Почему бы не построить этот город ближе к Арзудуну?
 Это был не город, хотя и давал работу небольшой армии техников, которые с любопытством поднимали глаза от своей работы, когда процессия шла мимо них. Но никто не старался завязать разговор с посетителями. Этан нашел это странным. Присутствие чужаков в комплексе должно было вызвать большее любопытство. Но наверняка даже самые простодушные из них знали, что участвуют в нелегальных операциях. Должно быть, их скрытность имела какую-то причину.
 — Я никого здесь не узнаю, — Чила Хванг пристально изучала работников комплекса. — Мне бы хотелось, чтобы здесь оказалось несколько человек из нашего инженерного департамента.
 — Радуйся, что их здесь нет, — сказал ей Этан.
 — Какие-то горные разработки?
 — Возможно, — Септембер так же, как и все остальные, терялся в догадках относительно целей комплекса. — Может быть, они напали на крупную рудную жилу и тайком ее раскапывают? Разумеется, пришлось бы делать это так, раз нельзя получить разрешение у властей. В мире класса 4-В любые минералы остались бы нетронутыми и сохранились бы для местных. Может быть, тот, на ком лежит ответственность — а в эту операцию было вложено немало средств, — платит Массулу и Корфу?
 Чем дальше они шли по комплексу, тем сильнее чувствовалась громадность сооружения. Температура внутри него поднялась почти до человеческого оптимума. Корфу и от воины, казалось, почти свыклись с нею, но Эльфа и другие члены экипажа мучилась, высовывая длинные языки, учащенно и тяжело дыша, пытаясь избавить свои организмы от перегрева. Этан и его спутники выключили терморегулирующие устройства.
 Корфу привел их в большой служебный лифт. Они едва поместились в нем. Это было подходящее место, чтобы попытаться разделаться с охранниками. Септембер вновь воспрепятствовал намерению даль-Джаггера. В непосредственном соприкосновении даже плохо нацеленный бимер мог причинить ужасный вред простой плоти.
 Лифт медленно поднимался, и наконец они очутились в пустынном коридоре. Корфу подвел их к дверям, которые распахнулись, чтобы открыть просторную круглую комнату. Свободной формы окна на дальней стене открывали вид на известняковые монолиты, до вершины окутанные туманом. Когда белые пары рассеялись, Этан смог увидеть покатые склоны, окружающие дымящуюся долину. Столбы светлого дыма поднимались к безоблачному небу.
 По-видимому, здесь можно было искать доказательства теории вулканизма, в которой были уверены Хванг и ее коллеги. И все же что-то в этих массивных, неподвижных столбах смущало. Они не отличались друг от друга ни толщиной, ни интенсивностью. За всю свою жизнь Этану приходилось встречать несколько горячих источников, и пар, поднимавшийся от них, не обладал такими странными свойствами.
 — Возможно, сооружение, через которое мы прошли, утилизирует подземное вулканическое тепло для своих целей, — он кивнул головой в сторону окна, — а этот пар может выделяться при выработке энергии.
 — Вероятно, так, — согласился Септембер, — но я не думаю, что вулканы имеют к этому какое-то отношение.
 Последовать дальше за мыслью Септембера оказалось невозможным, так как их втолкнули в комнату, которая оказалась похожей на какой-то конференц-зал, совмещенный с кабинетом. Их вооруженная бимерами охрана разделилась и встала по бокам у входа, Корфу торжественным шагом направился к окнам и склонился у стула с высокой спинкой, что-то шепча.
 Небольшого роста темнокожий человек (хотя и не такой темный, как Вильямс) поднялся со стула. Он стоял к ним спиной и смотрел в окно на дымящуюся долину. Этан подумал о том, как выглядит эта комната снаружи. Он был уверен, что, пока не уткнешься в нее носом, она совершенно сливается со скалистым окружением. Даже окна будет трудновато различить на расстоянии. Спорить о том, были ли это эстетические изыски, или камуфляж, не приходилось.
 Уже повернувшись к ним лицом, человек продолжал слушать Корфу. Этан не заметил ни следа транслятора в его ухе. Следовательно, он так же свободно владеет транским языком, как и любой из них. Он казался озабоченным, напряженным. Он был меньше ростом, чем Вильямс, и его телосложение было довольно изящным, но отнюдь не женоподобным. Когда он заговорил, голос его был озабоченным и почти извиняющимся:
 — Прошу вас, садитесь. Приношу вам свои извинения за тот способ, которым вас сюда доставили, но, как вам станет ясно, это было необходимо. Пока я не пойму, как повлияют на нашу работу намерения, которые привели вас в наши края, я должен быть осмотрительным.
 — Нас больше интересуют ваши намерения, — сказал Вильямс.
 Человек повернулся к нему, плотно сжав губы:
 — Вы мне ужасно не нравитесь. Будьте любезны помалкивать, пока вас не спросят.
 Не очень-то примирительно, подумал Этан. Как видно, скрытые вулканы находились не только в долине, раскинувшейся за окнами.
 Вильямс вспыхнул, но сдержался. Не в их интересах провоцировать конфликты, пока они не разберутся в обстановке. Септембер выступил вперед и официально представил людей и транов. Человек вежливо слушал, а Корфу позади него усмехался. Когда ему были представлены Эльфа и Гуннар и сказано о государстве, которое они представляют, человек начал медленно качать головой, вперив свой взгляд в пол, как если бы только что обронил иголку и имеет только одно желание — как можно скорее ее найти.
 — Я никогда не слышал о нашем сотрудничестве, — сказал он, когда в конце концов поднял на них глаза, — к сожалению, здесь, в южной части вашего мира, мы совершенно отрезаны от всех дел, которые происходят в других местах. Я хотел бы вам верить, потому что звучит это прекрасно. Ваш союз послужит нашим целям.
 Этан указал на Корфу.
 — Он сказал то же самое.
 — Да, — человек тонко улыбнулся торговцу, — Корфу оказывает мне огромную помощь.
 Этан заметил, что никто не упомянул Массула фел-Стуовика, императора всея Тран-ки-ки.
 — Вы должны простить мою забывчивость. Я был очень занят, и прошло некоторое время с тех пор, как мне приходилось обмениваться любезностями в обществе. Я доктор Шива Бамапутра. Я заведую этой установкой здесь, в Ингьяпине.
 — Недурной заводик, — отозвался Септембер.
 — Впечатляет, не правда ли?
 — Я думаю, он впечатлил бы даже инспекторат Содружества. Почему вам не обратиться к ним за разрешением, чем бы вы тут ни занимались? Многое стало бы для вас гораздо легче.
 — Вы напускаете прикидываетесь неотесанным болваном, господин Септембер, но мне думается, вы так же хорошо, как и я, знаете, почему я не могу этого сделать. Как вы думаете, почему мы устроились под землей? Не для того ли, чтобы избежать препятствий со стороны тех, кто не одобряет наших намерений? Так или иначе, нам пришлось поступить так, чтобы сохранить тепло. Тепло очень важно для того, чем мы здесь занимаемся, а даже атомные станции ограничены в своих возможностях.
 «Значит, вулканизм здесь ни при чем», — подумал Этан.
 — А чем же все-таки вы тут занимаетесь?
 Бамапутра смотрел мимо него, мимо всех.
 — Кое-чем, что вряд ли получит одобрение Содружества, полагаю. Реакция Советников Объединенной Церкви была бы еще сильнее. Все они такие несгибаемые консерваторы и тупые формалисты, что даже если бы они увидели огромную пользу, то все равно осудили бы нас, если дело не укладывалось бы в их предписания. Они запретили бы все в мгновение ока, несмотря на все выгоды, выпавшие на долю жителей этого мира.
 Он повернулся лицом к окнам и посмотрел вдаль.
 — Мы трансформируем.
 — Это явное противоречие, — сказала Хванг. — Этот мир уже «трансформирован».
 Он взглянул на нее.
 — Насколько вы знакомы с историей и физиологией транов?
 — Мы сделали несколько интересных открытий, — сообщил ему Этан.
 Бамапутра бросил на него короткий взгляд, потом кивнул.
 — Да, я заметил, что некоторые из вас, по-видимому, хорошо освоились с туземцами, да и с их языком. Предположим, что вы знакомы с основами. Если вы не будете успевать за моей мыслью или я упомяну что-либо вам неизвестное, пожалуйста, прервите меня, и я разъясню.
 В том, что мы делаем, нет ничего сложного. Три атомные установки были помещены глубоко в этой части континентального плато. Мы используем энергию этих установок не только для того, чтобы обеспечить ею наш завод, но и чтобы расплавить лед в глубине. Вам будет интересно знать, что там, где он соприкасается с материковым шельфом, местами океанский слой льда тоньше двадцати метров. Это одна из причин, почему мы выбрали этот полуостров для нашей деятельности.
 — Почему? — спросил Бланчард.
 — Потому что эта атмосфера нуждается в двух вещах: во влаге и углекислоте. Кроме влаги от таяния в воздух выбрасывается водяной пар. Чтобы производить углекислый газ, который бы смешивался с воздухом, мы соединяем кислород и углерод, вырабатываемый из большого угольного пласта как раз под этой станцией. В этом районе есть значительные залежи антрацита. Кажется странным сжигать допотопное топливо только для того, чтобы тут же выбрасывать его в атмосферу.
 Этан не был ученым, и потому ему приходилось прилагать усилия, чтобы не терять нить разговора, вот почему Бамапутра старался сделать свои объяснения настолько простыми, насколько это возможно.
 — Парниковый эффект на Тран-ки-ки незначителен. Мы намереваемся увеличить его до такого уровня, когда солнечное тепло будет сохраняться в достаточной мере, чтобы повысить температуру на поверхности до восемнадцати градусов.
 — О чем это он? — наконец-то спросил Гуннар своих друзей.
 Этан ответил, не отрывая глаз от Бамапутры:
 — Он говорит о значительном повышении температуры вашей планеты, гораздо выше точки таяния льда.
 — Вы говорите о веках, вероятно, — обратился Септембер к хозяину. — Вы не проживете так долго, чтобы увидеть плоды своих творений.
 — Ах, вот тут-то вы и ошибаетесь, мой друг. Так как климатический баланс на Тран-ки-ки очень чувствителен, в действительности можно вызвать существенные изменения в температуре за удивительно короткий срок.
 — Чего я не понимаю, — сказал Этан, — так это зачем вам беспокоиться? Все это должно произойти естественным путем.
 — Да, но эти перемены займут от десяти до двадцати тысяч лет. Планета насладится кратким теплым циклом, прежде чем свернет на свою беспокойную орбиту и снова покроется льдами. И прежний цикл жизни возобновится. Океаны снова замерзнут, температура надолго упадет ниже точки замерзания, и траны снова будут съеживаться в своих пещерах и феодальных замках, вынужденные использовать всю свою энергию только для выживания. Нет, вы ошибаетесь насчет времени, которое требуется нам, чтобы все это изменить. Вы забываете элементарную физику.
 Кто-то из ученых поморщился. Если подобная реакция была неприятна Бамапутре, то он не подал и вида.
 — Раз ледовый покров растаял, размораживающий эффект будет нарастать даже при отсутствии более высоких температур, так как выработанная темная вода будет поглощать и распределять солнечный свет, который раньше отражался льдом. Результатом явится ускоренное сокращение ледяного покрова и расширение открытого океана в северную и южную температурную зону. Уровень моря повысится на пятьдесят метров и выше. Траны, обитающие в низких районах, как это случилось бы через пятнадцать тысяч лет или около того, покинут их и переместятся на возвышенности. Начнется массовая миграция с низких земель на высокие земли материка. По мере того как воздух будет нагреваться, они станут пригодными для жизни, как и бывало раньше, когда климат смягчался. Таким образом, они придут сюда.
 Наши исследования показали, что южный материк был районом с самой большой плотностью населения в теплые времена. Соответственно, будет происходить миграция и физиологические изменения у животных. Некоторые погибнут, не сумев выдержать ускоренные физиологические трансформации в период потепления.
 — Многие погибнут? — Голос Септембера был очень низок.
 — С точностью предсказать невозможно. Мы, конечно, сожалеем о них, но вы должны принять во внимание, что раньше погибали естественно, не выдержав трудного путешествия от островов к материку. Эти смерти будут предотвращены.
 — Каким образом? — спросил его Бланчард.
 — Когда Содружество узнает о том, что происходит здесь, правила придется изменить, чтобы спасти так много местного населения, как только возможно. Их надуманные ограничения не работают в условиях «природной» катастрофы, затрагивающей огромные районы. Траны из Ингьяпина, направляемые нами, это уже понимают. Мы вовсе не хотим бессмысленных смертей.
 — Тем не менее вы собираетесь принять эти смерти как неизбежное, хотя и противоположное нашим целям и намерениям, — сказал Джалакан.
 — Вы должны подумать о том, что будет конечным итогом нашей работы, — выразительно произнес Бамапутра. — Когда поднимется температура, траны начнут физиологически изменяться. Они потеряют свои шивы и даны и длинную шерсть и войдут в Золотую Сайю тысячелетиями раньше, чем при естественном ходе эволюции. Гораздо гуманнее так, не правда ли? Они станут жителями земли, а не льда.
 Вы проникнетесь нашим энтузиазмом, поняв, что они получат толчок, которого не получало ни одно поколение транов. При благоприятном климате они смогут развиться до высот цивилизации, достичь всего, на что они способны, но что всегда отступало под натиском жестокого холода. Первый раз за всю историю они смогут достичь такого уровня, чтобы сохранить его даже при возможном возвращении холодного климата. В итоге они будут готовы войти в Содружество не ассоциативными, но полноправными членами и на тысячи лет раньше, чем это было бы в другом случае.
 И далее, неизбежная помощь Содружества в условиях бедствий разрешит им удержать новую цивилизацию, несмотря ни на какие изменения климата, если искусственно созданный нами парниковый эффект нельзя будет поддерживать. Это явится рассветом золотого века на Тран-ки-ки.
 Как и все остальные, Септембер спокойно слушал сладкую песнь Бамапутры. Но теперь он нахмурился и почесал затылок.
 — Знаете, соваться с планетарным изменением климата строго запрещено во всех директивах Содружества, о которых я только слышал. Нам разрешено играть во всемогущество только в необитаемых мирах. Пытаться произвести глобальные изменения в мирах, где есть разумные жители, ну что ж, — это значит попадать в ситуацию, когда за ваши проекты никто не даст ломаного гроша.
 — Вы забываете о преимуществах изолированного мира. К тому же, когда «ситуация» возникнет, — он выговорил эти слова с едва скрытым презрением, — будет уже слишком поздно повернуть процесс вспять. Моря начнут таять, траны начнут изменяться, и если нам помешают, это принесет гораздо больше вреда, чем если дадут процессу продолжаться.
 — Мне не ясно, — сказал Этан, — какая в этом польза для них, — он кивнул на Корфу, который выглядел несколько испуганным неожиданным включением в разговор небесных людей. — Я хочу сказать, вам, очевидно, удалось сохранить в тайне ваше сотрудничество с ним, самозваным императором и остальными туземцами. Зачем? Я не вижу в этом смысла. Вы могли бы и без них запереться в этой горе.
 — Вы правы, господин Форчун. Они не были нам необходимы. Но с ними жить легче. В конце концов нам понадобится помощь некоторых транов. Корфу и его сограждане нам ее обеспечат.
 — Все это было заботливо объяснено мне, — Корфу указал на миниатюрного Бамапутру, — это очень просто. Не поймет лишь глупец.
 Никто из слушателей не попался на этот крючок. Он был вынужден продолжить, слегка разочарованный.
 — Я — по милости императора, — он улыбнулся ровно настолько, чтобы ясно было, каково место императора в транской иерархии, — позаботился о том, чтобы информация и рабочая сила были предоставлены небесным людям для осуществления их планов. Вдобавок мы служили разведчиками, вербовали новых граждан для растущего города, заинтересовывали любопытных и рассказывали всем о природе Божественного Плана, исключая тех, кто не подходил для этой цели.
 Когда он произнес последние слова, Этан взглянул на Грурвельк Сисфар. Она пристально смотрела на Корфу, но ничего не говорила.
 — Мы не ожидали, что захватим такой замечательный трофей, как большой корабль с экипажем из людей и транов, но, как вы заметили, мы были готовы встретиться с любой неожиданностью.
 «Правда ли? — подумал Этан. — Осознаете ли вы в полной мере, что может случиться с вашим миром и с вами, если позволить этому маленькому маньяку продолжать свою работу здесь? Так ли уж точно в действительности Бамапутра все выверил? Играть с климатом всей планеты, — это не то что строить новый замок или драться с враждебным кланом».
 — Может, вы способны обмануть людей с неба, — резко сказала Эльфа, — но вам не удастся так просто заставить транов вам поверить. За всем этим что-то кроется.
 — О, будут перемены, — пробормотал Корфу с улыбкой, — большие перемены.
 — В самом деле, — продолжал Бамапутра без прежнего интереса. — Когда уровень моря поднимется и транам придется покинуть их города-государства, чтобы переехать сюда, сначала им придется быть в зависимости от транов, которые уже успели раньше поселиться на континенте. Вот когда пригодятся люди Массула. Мои наследники и я не будем иметь времени заниматься местными делами. Кому-то другому придется позаботиться о распределении земли, обустройстве и снабжении беженцев и, в общем, новом правительстве. К тому времени император Массул будет готов справиться с увеличивающимся потоком мигрантов на южном материке.
 — А моя семья, — сказал Корфу, — моя презираемая и униженная семья будет тогда контролировать всю торговлю одеждой, провизией, инструментами, домами и местный транспорт. Это — богатство и власть. Может, я не доживу, чтобы насладиться этим, но уж мои дети попользуются. Имя Корфу рен-Архавега воскреснет, и весь Тран будет почитать его!
 — Мои сторонники уже договорились о долгосрочном коммерческом сотрудничестве с Массулом и Корфу. Это поможет интеграции транов. Им придется объединиться перед лицом общих трудностей. Те, кто будет настаивать на своей феодальной независимости, утонут или умрут с голоду. Те, кто выживет и будет работать с нами, начнут новую эру развития на Тран-ки-ки.
 Он распростер руки, и на его бесстрастном лице вдруг появились следы настоящих эмоций.
 — Неужели вы не понимаете? Мы не занимаемся ничем противоестественным. Все, что мы делаем, — подгоняем то, что так или иначе должно случиться. Мы даем Трану лишних десять тысяч лет. Все, что здесь происходит: таяние океана, потепление климата, физическую трансформацию — все это случится рано или поздно. Почему не рано?
 — Теперь-то нам понятно, какая ему от этот польза, — Септембер указал на Корфу. — Но мы до сих пор не знаем, что выигрываете вы и те, кто за это платит?
 — Я? — Бамапутра выпрямился в полный рост. — Я занимаюсь этим, потому что я ученый. Потому что я хочу помочь этим людям использовать свои возможности. Потому что мне надо проверить свои теории. — Он немного расслабился. — Конечно, мой триумф будет тайным. Не будет ни общественного признания, ни почетных степеней. Раз все это совершенно незаконно, мое имя да и любое другое, вовлеченное в текущую работу, должно держаться в секрете. — Он казался задумчивым. — Может быть, после моей смерти, как любит говорить Корфу, мои родственники смогут добиться увековечивания моего имени. В течение жизни я должен буду довольствоваться только внутренним удовлетворением и одиночеством.
 — Я в замешательстве, — Та-ходинг посмотрел на своих человеческих друзей. — Все это звучит очень похоже на то, что вы делали для нас.
 — Такими путями нельзя добиваться своих целей, — ответил Этан. — Нельзя объединить людей, угрожая им голодом и наводнением. Нельзя сблизить людей друг с другом, выгоняя их из своих жилищ, разрушая их культуру и вмешиваясь в естественный ход вещей.
 Бамапутра выпятил нижнюю губу:
 — Когда океан тает из-за естественных причин, многие умирают. И умрет еще больше, если здесь не будет нас, чтобы помочь им.
 — Содружество будет готово помочь Трану через десять тысяч лет, — парировал Этан.
 — Почему эти люди должны ждать так долго? — Бамапутра пристально посмотрел на Гуннара и Эльфу.
 Гуннар ответил не сразу. Он осторожно взглянул на этого странного человека, не очарованный ни его произношением, ни его отношением к транам. Почти два года он жил и путешествовал по миру в обществе Этана, Сква, Миликена Вильямса и узнал многое о небесных людях. Кое-что объяснили ему друзья, кое-что он понял из собственных наблюдений, и что-то в личности этого Шивы очень настораживало его.
 Не потому, что тот не любил транов. К этому Корфу он относился, например, хорошо. Но между ним и собеседниками была какая-то дистанция, намеренный барьер, воздвигнутый им в общении со всеми. Не презрение. Но ощущение, будто в комнате нет никого, кроме него. Вместо людей и транов он мог бы так же иметь собеседниками машины. Потому ли это было, что для него другие были не больше чем машина, или потому, что он сам был похож на машину? Гуннар не был близко знаком со сложными механизмами, но он достаточно видел их в действии в человеческом поселении «Медная Обезьяна», чтобы составить мнение об их свойствах.
 — О чем вы говорите?
 — Добравшись до этого места, вы продемонстрировали незаурядные для транов смелость и выносливость. Теперь вы знаете, что должно произойти с вашим миром. Пока еще не в наших возможностях принять большее число мигрантов, вы можете вернуться домой и предупредить ваших людей о том, что надвигается. Но для тех, кто живет уже в Ингьяпине, вы могли бы быть первыми. Вы могли бы воспользоваться вашими преимуществами, переехав сюда и помогая в нашей работе, пока не начнутся реальные перемены.
 — Минуту, — Корфу был захвачен врасплох этим неожиданным предложением своего человеческого союзника. — Мы не можем справиться с…
 Бамапутра перебил его:
 — Есть разные способы. Мы могли бы устроиться. Я поговорю со своими сторонниками. Когда все будет им объяснено, я уверен, они смогут найти способ справиться с дополнительными расходами на устройство прибывающих, особенно такой энергичной и развитой группы, как эта. — Он снова обратил свое внимание на Гуннара. — Видите, мой друг, вы и ваши люди можете иметь преимущество и доминировать, со временем вы смогли бы управлять Тран-ки-ки.
 — А как же быть с вашим императором? — саркастически спросила Эльфа.
 — Семья Массула фел-Стуовика небольшая. Пройдет время, и кто скажет, какая группа станет самой влиятельной? Все зависит от вас. Междоусобные конфликты меня не интересуют. Я собираюсь сотрудничать с любым, кто окажется на вершине. Как и мои союзники. — Он смотрел поверх головы на явно огорченного Корфу. — Расслабься, друг мой. Все равно в твоем ведении останется торговля всем продовольствием и оборудованием, включая любые новые проекты, которые мы решим осуществить.
 — Где живут люди? — спросил Этан.
 — Какие люди?
 — Инженеры, рабочие, которые обслуживают производство?
 — Мы создали им все благоприятные условия под землей. — Бамапутра был явно раздражен тем, что его прервали, когда почувствовал, что начинал добиваться успеха у Гуннара с Эльфой. — Подземное жилье гораздо более практично, учитывая климат, со временем эти условия мы, разумеется, изменим. Почему вы спрашиваете?
 — Я просто хотел знать, — спокойно сказал ему Этан, — все ли они знают о конечном результате своей работы?
 — Было бы непрактично скрывать наши цели от тех, кто на нас работает. У каждого есть своя причина, чтобы здесь находиться. Понимаете, мой наивный друг, до сих пор существует довольно большая группа людей, которая озабочена больше улучшением обстоятельств своей жизни, нежели судьбами инопланетных народов. Мы очень хорошо платим, и платим так, что налоговым инспекторам очень трудно следить за размером сумм.
 Но даже если не каждому работнику известно обо всем, тем лучше Безопаснее держать в неведении людей столько времени, сколько это возможно. Они тоже это предпочитают, поскольку в случае провала они смогут напустить на себя вид святой невинности перед следственной машиной. Нетрудно найти знающих людей на таких условиях. Количество нулей в конце финансового отчета производит хорошее действие.
 Септембер осматривал конференц-зал.
 — Вы правы в одном. Кто-то вложил сюда много денег. Подозреваю, они хотят получит их обратно, продавая самое необходимое для развития новой цивилизации благодарным спасшимся?
 — Не знаю. Я сам не особенно интересуюсь коммерцией, хотя, чтобы разговаривать на равных со своими союзниками, мне пришлось кое-что узнать о мире денег, да. Ваше предположение верно, но вы могли бы не останавливаться на нем. Не только траны будут зависеть от благосклонности моих союзников. Когда уровень моря начнет повышаться, расположенные в низинах гавани, такие, как «Медная Обезьяна», будут затоплены. Большая часть острова Арзудун также станет непригодной для жизни. Содружеству понадобится новое место для своего аванпоста, не говоря уже о беженцах. А над водой останется вовсе малая часть Арзудуна.
 У нас Содружество найдет не только благоприятные условия для человеческого обитания, но также и новый центр транской цивилизации. Вопросы о том, как все это произошло, отойдут на второй план перед необходимостью со всевозможной быстротой организовать новую базу.
 — Чтобы помочь беженцам, — проворчал Этан.
 — Именно. В любом поединке между необходимостью и моралью последняя никогда не побеждает.
 — Все равно так поступать нельзя, — продолжал спорить Этан.
 — А как теперь можно поступать? — все удивленно повернулись к Маузокке, второму помощнику капитана «Сландескри». — Все изменилось с тех пор, как люди появились у нас.
 — К лучшему, — напомнила ему Эльфа, — потому что мы знаем, что Этан, Сква и Миликен — наши лучшие друзья, и они доказали это не словами, а делами.
 — Они изменяют нас. Люди с неба изменяют нас. Почему одни лучше, чем другие? Никто из них не тран!
 — Почему бы вам не поговорить о моем предложении? — с улыбкой заметил Бамапутра. — Возвращайтесь в привычную обстановку вашего прекрасного ледового корабля. Обсудите все между собой. Мне очень хотелось бы, чтобы мы пришли к соглашению, хотя в любом случае, как бы вы ни решили, для исхода дела это не будет иметь никакого значения.
 — А если мы не станем сотрудничать с вами?
 — Вы, люди, замечательно обходитесь без дипломатии, — к Бамапутре вернулся его добродушный юмор. — Мы все обсудим, если вы захотите. Не тревожьте себя подобными мыслями. Мы здесь не варвары.
 — Нет, — гордо отозвался Корфу, — мы здесь не варвары.
 — Я не люблю ультиматумов. Но имейте в виду, что никакие силы не остановят наш проект. В него слишком много вложено. Можете участвовать в нем или нет, как угодно. Идите и поговорите между собой. Если у вас появятся вопросы, Корфу позаботится, чтобы мне их передали.
 Между тем мне нужно обсудить ваше неожиданное появление, — он уставился прямо на Этана. — Левин Антал заводской мастер. Это его обязанность.
 — Какие-нибудь предварительные соображения об этом деле? — небрежно спросил Септембер.
 Их изящно сложенный захватчик непринужденно повернул голову и взглянул на великана:
 — Когда они появятся, господин Септембер, я уверяю вас, что и вы, и ваши компаньоны будут немедленно поставлены в известность.




 Глава 10


 Гуннар слишком нервничал, чтобы усидеть на месте. Он мерил шагами столовую «Сландескри», теребя свой мех и клацая клыками.
 О побеге не могло быть и речи. Якоря ледохода были закручены вокруг тяжелых столбов, а Корфу держал охрану на палубе. По возвращении с завода они объяснили команде создавшееся положение. Матросы и солдаты устроили совещание на палубе и то время, как Хванг и ее спутники тревожно обсуждали свой собственный выбор в каюте, оставленной для них.
 Разумеется, присутствовали Эльфа, как и Сква с Этаном. Та-ходинг, Сваксус даль-Джаггер и помощники капитана держались рядом.
 — Я не понимаю, почему вам так не нравится предложение, которое нам сделали, — второй помощник капитана Маузокка прислонился к стене и скрестил на груди руки.
 — Нельзя позволять кому-то переворачивать вашу собственную планету вверх тормашками, — попытался объяснить Этан.
 — А почему бы нет? — помощник бросил на него короткий взгляд, а потом оглядел каюту. — Не знаю, как остальные, но мне нравится идея о том, чтобы всегда было тепло. Только потому, что у нас постоянный холод, совсем не значит, что он должен нравиться. Северный зимний ветер никогда не приводил меня в восторг. Если наши организмы приспособятся к более теплым температурам, почему мы не должны приветствовать их наступление?
 — Кроме том, мы еще смогли бы, — вставил третий помощник, — получить привилегии перед всеми транами, как говорит этот человек. Все из Уоннома могли бы переехать сюда с нашим кораблем во главе.
 — Это значит начать сначала, ничего не имея, — возразила Эльфа. — Ты покинул бы дом своих предков ради одного обещания?
 — Если правда то, что творит этот человек, нам придется и так сделать однажды. Станем похожи на Золотую Сайю, — Килпит взглянул на Этана. — Так ли это?
 Этан кивнул:
 — Но пройдет десять тысяч лет или больше прежде, чем начнутся естественные изменения.
 — Почему бы не начать сейчас? Этот человек говорит, что его люди помогут нам. Нам дадут легкое оружие и небесные корабли в собственное пользование.
 — За хорошую цену, — огрызнулся Гуннар, — а о цене-то мы ничего не знаем.
 Килпит глянул на Маузокку, ища поддержки, потом пожал плечами:
 — За все приходится платить. Мы можем заплатить сейчас людям или позже.
 — А что же с вашим союзом? — спросил его Септембер. — Что случилось с идеей сотрудничества всего Трана и общей работой для общего блага?
 — Все мы объединимся, когда потеплеет мир и умрут льды. Просто у некоторых из нас есть шанс объединиться раньше, чем у кого-нибудь другого.
 — Такие мысли противоречат самой идее объединения. Или мы работаем вместе, как равные, или совсем не можем работать вместе, — настаивал Гуннар.
 — Слишком много решений для одного дня, — проворчал Та-ходинг. — Слишком много. Конечно, мы не можем принять это спорное предложение. Оно немыслимо.
 — Немыслимо для тебя, может быть, — прорычал Килпит. — Что ты будешь делать, когда растают моря и у тебя не останется корабля?
 — Я научусь управлять одним из небесных кораблей. Или чему-нибудь еще. Чего я не буду делать, так это продавать свою жизнь и планету, где я родился, только потому, что какое-то плешивое тощее чучело, черт знает откуда взявшееся, утверждает, что, дескать, это для меня лучше. — Он свирепо уставился на своего третьего помощника. — Вот что, по-моему, забываете вы с Маузоккой. Мы, траны, всегда сами принимаем решения. Не всегда, может быть, лучшие по последствиям, но, по крайней мере, это наши решения. Мне не нравится, когда моим будущим и будущим моих детей распоряжается чужак, даже если у него самые лучшие намерения.
 — Я не думаю, что у него в действительности такие хорошие намерения, — сказал со свирепой улыбкой Септембер. — Никогда нельзя сказать ничего определенного об этих типах, занимающихся чистыми исследованиями. Они живут в своих замкнутых мирках. Пока они могут доказывать свои теории или что-то в этом роде, они счастливы. А остальная вселенная может провалиться в тартарары, это их не кажется. Бамапутра уверенно спорит, но он не внушает доверия.
 — В таком случае, все ясно, — твердо сказал Гуннар. — Мы откажемся от его предложения.
 — Но не сразу, — предостерег его Этан. — Нам придется притвориться, будто мы колеблемся, чтобы выиграть время, пока мы не сможем придумать, как отсюда выбраться и предупредить власти. Если это такая полезная затея и пользу от нее получат в первую очередь траны, пусть ксенологи Содружества обсудят его выгоды, а не мы.
 — Это не имеет значения, — Килпит внезапно встал и направился к двери. — Вы сделали свой выбор. Мы сделали свой.
 — Мы? — Шерсть Гуннара встала дыбом.
 Та-ходинг поднялся, его глаза сузились:
 — Килпит, ты был хорошим и верным помощником, но теперь ты заходишь слишком далеко. Ты забываешься.
 — Наоборот, мой капитан, — сказал третий помощник с оттенком давнишнего почтения, все еще различимого в его голосе, — именно о себе я и не должен забывать. — Маузокка направился к нему и встал с другой стороны от входа. — Себя, своих родных, которых не видел уже больше года, и своих друзей. — Горящим взглядом он окинул комнату. — Прислушайтесь к себе! Вы так долго находились среди небесных людей, что забыли, как это — быть траном. Я не забыл. Каждый — сам за себя. Каждый добивается выгоды для себя и своей семьи.
 — Мы не против идеи объединения, — сказал Маузокка, — раз в нем Софолд будет первым среди равных. Но вы готовы отказаться от еще более великой возможности. А мы — нет. — Он открыл дверь.
 Вооруженные матросы гуськом вошли в каюту. Хотя они крепко держались за свое оружие, немногие из них могли бы поднять глаза, чтобы встретиться взглядом с Гуннаром или Та-ходингом. Тот факт, что у них было оружие, уже достаточно все объяснял — ведь воины Корфу разоружили команду. Этан вытянул шею и попытался выглянуть в коридор, чтобы сосчитать количество мятежников.
 — Вы забросали грязью своих предков, — резко сказал Гуннар. — Вы отреклись от своего долга по отношению к городу и ландграфу и перебежали к чужеземному королю.
 — Ничего подобного мы не сделали, — возразил Маузокка, чувствуя себя не в своей тарелке, — это вы перебежчики. Вы перебежали к небесным людям, — мотнув головой, он указал на Этана.
 — А к кому перебежали вы, — презрительно сказала Эльфа, — если не к людям с неба?
 — Массул — тран. И Корфу. Человек думает, что использует их, они думают, что используют его. Какая разница? У этих людей с неба есть световое оружие и небесные корабли. Их нельзя остановить. Я не мученик.
 — Их можно остановить, — обратился к нему Этан, — если мы вырвемся отсюда и вернемся в Арзудун.
 — Вы ниоткуда не вырветесь, — Корфу протолкался в каюту, — бесполезно думать о побеге. По меньшей мере, эти умные траны, — он показал на Маузокку и Килпита, — почуяли, куда дует ветер.
 — Ветер, — с достоинством провозгласил Та-ходинг, — всегда дует на восток.
 — Не всегда, — оскалился Корфу. — У небесных людей есть машины, которые могут повернуть и самый ветер, и даже солнце для своих нужд. Все это они могут сделать и в интересах тех, кто хочет сотрудничать с ними. — Он позволил себе довольно посмеяться, а у транов смех был похож на свист.
 — Вы и вправду верили, что мы дадим вам держать совет и принять решение, которое может оказаться не в нашу пользу? Плохо же вы о нас думаете. Недаром вас покидает корабельная команда. — Он смотрел мимо Этана и Септембера на Гуннара и других транов, находившихся в каюте. — Ну, пошевелите-ка мозгами, друзья мои. Ваш полис, или союз, или как там вы его зовете может стать первым среди всего Тран-ки-ки. Поступите разумно ради ваших детей и внуков, если не ради себя. Потому что приближается новая эпоха.
 — Необходимо разрушить мир, чтобы его спасти, — пробормотал Септембер, но на земном английском, так могли его понять только люди.
 Корфу зло посмотрел на него, выбросив вперед руку с коротким мечом:
 — Никаких разговоров на вашем языке. В моем присутствии вы будете говорить по-трански.
 Этан заметил, что не все вооруженные траны, набившиеся в каюту, были членами экипажа «Сландескри». Корфу хотел убедиться, что красноречие Гуннара не переубедит колеблющихся мятежников в последнюю минуту. Не слишком хороший способ заставить вас передумать, уперев луч в вашу спину. На людей Корфу, понимал Этан, — не повлияют ни оскорбления Гуннара, ни презрение Эльфы, ни любые слова, которые могли бы сказать Этан или Септембер.
 Та-ходинг говорил сам с собой:
 — Это моя вина. Во всем виноват я. Капитан, который не может держать команду в подчинении, недостоин своего звания.
 — Не упрекайте себя, — сочувственно сказал Килпит. — Вы тут ни при чем, Та-ходинг. Дело в том, что это мы считаем лучшим для себя и своего будущего.
 — Разговоры затянулись, — Маузокка отступил в сторону и показал на раскрытую дверь мечом. — Мы и так потратили слишком много времени, слушая слова небесных людей и поступая так, как они говорят, не задавая вопросов.
 — Как вы думаете, кто тянет за нить? — спросил Гуннар, кивнув на Корфу.
 — Никто не тянет за нить, кроме меня! — Торговец взмахнул мечом в сантиметре от физиономии Гуннара.
 Рыцарь ответил с тонкой улыбкой:
 — Да, нет никаких сомнений в том, что вы бравый воин.
 Они уставились друг на друга и долго не отводили свирепых взглядов.
 Этан затаил дыхание. Потом Корфу глубоко вздохнул и отступил:
 — Я обязан по договору — по договору, слышите вы, а не приказу — пока не трогать никого из вас. Я согласился на это, чтобы доставить удовольствие моему другу — сверхчеловеку Бамапутре. — Он оглядел каюту. — За теми, кто присоединиться к нам, будут наблюдать, но в конце концов каждый займет важное место в новой правящей касте. Остальные из вас получат время на раздумья о своей судьбе. — Он поднял меч. — Пошли.
 — Стойте! — воскликнул Этан. — Я думал, что нам позволено остаться на «Сландескри».
 — Вам было позволено вернуться и посовещаться в знакомой обстановке. О том, чтобы разрешить вам остаться минутой больше, не может быть и речи. — Корфу хищно улыбнулся. — Если бы вам позволили остаться здесь, вы могли бы терять время понапрасну, думая о побеге, вместо того чтобы думать о своей судьбе. Сверхчеловек обо всем подумал, Бамапутра избавит вас от такого расточительного времяпрепровождения. Что касается меня, то я не думаю, что вы могли бы сбежать из-под охраны и ускользнуть с кораблем, но я узнал, что небесные люди любят использовать малейший шанс. Вы вернетесь в дом людей с неба, чтобы поразмыслить о своей ошибке.
 «Дело поворачивается хуже некуда», — подумал Этан.
 Пока они были на корабле, всегда существовала возможность обрезать якорные канаты, пересилить или обмануть охранников Корфу. Если бы они сумели вывести «Сландескри» на открытый лед, где дули сильные ветры, они, может быть, смогли бы перегнать даже скиммер. А внутри подземного города каждый их вздох можно будет проконтролировать с помощью усовершенствованной наблюдательной техники, нельзя незамеченным будет пройти даже в ванную. Таким образом, Бамапутра не оставлял им никаких шансов.
 — А что будет с нашими друзьями? — Он показал на Эльфу, Гуннара и других транов. — Они не переносят жары внутри подземного комплекса.
 — Их здоровье меня не касается, — грубо ответил Корфу, когда их выводили из каюты под бдительным оком вооруженной охраны.
 Те члены команды ледохода, которые перешли на другую сторону, стояли по обе стороны от колонны. Некоторые из них выглядели так, словно они уже передумали, но у них не хватило смелости, чтобы показать это в присутствии вооруженных лучевыми пистолетами. Этан подумал, что большинству из них можно было бы открыть глаза на ту ошибку, которую они совершили, но он сомневался, что ему или кому-то другому будет предоставлена возможность обратиться к ним с речью.
 — Поймите, — стараясь быть убедительным, говорил Килпит, когда их провожали на палубу, — мы поступаем так ради своих семей, помня традиции, о которых вы забыли. Уонном — у нас на первом месте навсегда. Так было всегда для транов Софолда так и будет в дальнейшем.
 — Так не должно быть, — возразил Гуннар, — так не должно быть. Все должно идти естественным порядком.
 Никто не обратил на него ни малейшего внимания.
 Еще раз они были вынуждены карабкаться по склонам от Ингьяпина до сооружения в скале. Когда спустилась ночь, люди были рады оказаться внутри горы с нормальной земной температурой.
 Быстрый подсчет показал, что меньше половины транов из команды «Сландескри» присоединились к придворным транам Бамапутры (так Этан стал их называть). Мятежники не участвовали в восхождении, они остались на корабле.
 Большое число пленников создавало проблемы. Несмотря на настойчивые просьбы оставить их вместе, траны и люди были отделены друг от друга. Несомненно, Бамапутра надеялся убедить несогласных вступить в сделку. Гуннара, Эльфу и остальных привели в пустое помещение склада, где температуру можно было поддерживать на более благоприятном для них уровне.
 Когда людей тщательно обыскала служба безопасности Бамапутры, Этан заметил, что Сква пристально разглядывает одного из захватчиков. Он поинтересовался, кто это.
 — Забавно, дружище. Время утекает струйкой, но некоторые лица трудно забыть.
 Этан удивленно посмотрел на него, потом на крупного человека, который производил впечатление начальника.
 — Ты его знаешь?
 — Это Антал, о котором упоминал Бамапутра. Левин Антал. Мы с ним немножко воевали друг с другом, по разные стороны. Он совсем не изменился и не будет к нам слишком снисходителен. Настоящий тип делай-как-тебе-сказано, но если под давлением даст слабину, терзаться нравственными угрызениями не будет. Это может быть выход для нас, если мы обратим на него должное внимание.
 Человек, которого Сква называл Анталом, уверенно представился помощником Бамапутры. Он показал их новый дом, не использованное общежитие для рабочих, которое запиралось снаружи. После краткой речи, убеждающей их оставаться спокойными и не учинять беспорядков, он удалился в неизвестном направлении.
 Воевали вместе, размышлял Этан. В редких случаях Септембер вспоминал прошлое, в котором сражения и борьба играли большую роль. «Но что это даст в нашем положении?», — Этан крепко задумался, присаживаясь на мягкую койку. Она была удобнее любой кровати из тех, на которых он спал с тех пор, как уехал из «Медной Обезьяны», но все же он не надеялся, что ему удастся хорошо отдохнуть.
 — Наши гости размещены! — Антал плюхнулся на кушетку в надземных владениях Бамапутры и оглядел наблюдательную комнату. — С людьми не было никаких проблем. Их траны были немного буйнее. Парням Корфу пришлось проломить пару черепов.
 Бамапутра отвернулся от окна.
 — Мне не нужны убитые. Каждый из них для нас потенциально полезен.
 — Эй! — Антал поднял обе руки. — Я сказал Корфу, что он несет личную ответственность. Ему это не понравилось, но он сумел их успокоить. Мне следовало бы снять с линии несколько наших людей, вместо того чтобы предоставить управляться со всем наемникам Массула. Вы знаете, каковы эти туземцы.
 Бамапутра сжал зубы:
 — Капризные. Недисциплинированные, драчливые, не способные жить в мире между собой. Иногда они напоминают мне человечество до эпохи Содружества. Темное средневековье.
 Антал с наслаждением закурил наркотик:
 — Что вы собираетесь с ними сделать?
 Директор завода нахмурился из-за того, что по комнате поплыл синеватый дымок, но не стал требовать, чтобы его помощник перестал курить. Отношения между двумя людьми были почти равные, как между двумя боксерами, которые никогда не дерутся, потому что объединились в шайку против третьего противника, но которые совершенно уверены в том, что однажды встретятся на ринге.
 Не то чтобы им не понравилась хорошая драка, хотя это было бы не простое соперничество, Антал был крупным широкоплечим молодцом на четвертом десятке, квалифицированным наладчиком. Он весил на сорок килограммов больше Бамапутры, но не думал о своих физических преимуществах. Каждый день оба были нужны друг другу: Антал занимался повседневной работой комплекса, который изменял атмосферу Тран-ки-ки и расплавлял ледяной покров. Если что-то портилось в механизмах, он знал, как это исправить. Если выходило из строя что-то другое, что ж, это было делом Бамапутры. Он обладал огромными знаниями о природе вещей и к тому же так умело организовывал дела, что не иссякал денежный источник.
 Это были странные отношения, но они сработались. Под их двойным наблюдением на заводе случалось минимальное количество поломок. Ни одна из контрабандных челночных поездок не была замечена правительственными чиновниками из «Медной Обезьяны». Тут нечему удивляться: Тран-ки-ки — это большой мир, в котором трудно за всем уследить. Их припасы всегда доставлялись точно по расписанию и не сталкивались с регулярными лайнерами Содружества.
 Так что же делал транский ледовый корабль, исследуя континентальный шельф, с полудюжиной людей-ученых на борту, — терзались они вопросом.
 — Я предполагал, что повышение температуры в этих местах возбудит их любопытство, но не ожидал, что они сумеют нагрянуть сюда с инспекцией.
 — Это было невозможно, — проворчал Бамапутра, — без этого необычного ледохода и без содействия команды. Да, эти трое, они, по-видимому, какое-то время прожили среди транов. Странная история, пожалуй. Если б не их вмешательство, хотя бы и невольное, эти траны до сих пор ютились бы в своих городах-государствах, занимаясь привычными драками со своими соседями и бродячими шайками грабителей, кочующих по планете, не думая об объединении, которое может причинить нам такое неудобство.
 Антал затянулся наркотиком и расслабился:
 — Чертовски опрометчиво с их стороны.
 Бамапутра бросил резкий взгляд на помощника:
 — Вы что, смеетесь надо мной?
 — Разве я посмею, господин Бамапутра?
 Управляющий раздраженно махнул рукой. Сейчас было не время для стычек.
 — Нам повезло, что мы их обнаружили и смогли доставить сюда. Если бы они спохватились и бежали прежде, чем прибыл скиммер с пушкой, все было бы потеряно.
 — Да, но мы все-таки их взяли.
 — Я надеялся, что с такими проблемами мне не придется столкнуться, пока мы оба не умрем от старости.
 — Ну, пока не умерли. Что мне делать с ними?
 — Транов мы не оставим в покое, пока не переманим их на свою сторону. Что касается остальных, то, чтобы они не мозолили глаза, я предпочел бы свалить их в прорубь и дать ей замерзнуть. Хотя это и очень привлекательный сценарий, боюсь, что он невыполним. Если они не вернутся, их станут искать. Бюрократы из «Медной Обезьяны» не могут предпринять что-нибудь путное, не имея скиммеров, но, в случае массового исчезновения, они могут изменить свои инструкции. А это значит, что здесь появится еще больше типов, сующих нос в чужие дела. Охотно обойдусь и без такого пристального внимания. Следовательно, мы не можем убить их. Пока. И позволить им уехать мы тоже не можем.
 — От транов, которые будут упрямиться, мы, конечно, можем избавится. — А что делать с этой тройкой аутсайдеров? С Форчуном, школьным учителем и Септембером, чертовым верзилой? Я не думаю, что их хватятся.
 Бамапутра покачал головой:
 — Если мы их уберем, то это еще больше обозлит остальных.
 — Вы не думаете, что кого-то можно склонить к сотрудничеству?
 — Эта мысль приходила мне в голову. Я никого из них еще не знаю достаточно. Возможно, хорошо подействуют кругленькие суммы, которые мы им предложим. Они могут повлиять на одного или двоих, но не на всех, увы. Боюсь, что некоторые из них — идеалисты. — Он фыркнул. — В науке нет места идеализму.
 — А что, если мы оставим женщин заложницами?
 — Слишком рискованно. Тут нужна малость, чтобы предать нас. Те, кому мы позволим вернуться, может быть, питают тайную неприязнь к тем, кто остался. Мы совершенно не можем никому позволить выходить отсюда.
 — Так что же нам делать?
 Антал уселся на кушетку с ногами. Бамапутра неприязненно посмотрел на него, но ничего не сказал.
 — Мы не можем заставить их работать на нас и не можем избавиться от них. Значит, нам просто нужно держать их живыми и спокойными. Спешить некуда. Еще долго их отсутствие не будет вызывать беспокойство, и мы сможем без торопливости все обдумать. Со временем мы придем к верному решению. А может, это сделают они. Но сейчас необходимо вот что: мы должны заставить их записать сообщение и отправить с кем-нибудь из транов на небольшом ледоходе. Скажем, наши ученые гости неожиданно столкнулись с высокоразвитой транской общиной, обладающей уникальным общественным строем, который они хотели бы изучить, продолжая исследования местных метеорологических аномалий. Изучаемые траны согласились дать им приют, пока они не закончат исследования. Я думаю, найдется все для качественной записи.
 — Именно. Мы проверили весь хлам на корабле. Измерительные приборы и всякое такое. То, что вы и предполагали. Никакого оружия. — Он ухмыльнулся. — Нельзя нарушать предписания, вы знаете. У них хорошая записывающая техника.
 Бамапутра одобрительно кивнул:
 — На записи будут сплошные улыбки и удовлетворение. Ее доставка устранит любые тревоги и со стороны ученых, и со стороны администрации. Я знаю, недавно прибыла дама, исполняющая обязанности Комиссара. У нее будет слишком много дел, чтобы заниматься еще и группой исследователей, которые, по их же собственному сообщению, не находятся в опасности. Как вы думаете? Станут они сотрудничать с нами — сделать необходимую запись?
 — Не думаю, что с этим будут какие-то проблемы. Я суну бимер кому-нибудь в ухо и пригрожу спустить курок. Это должно исключить любые колебания. Эта компания не кажется мне чересчур храброй.
 — Прекрасно. Тем временем мы будем продолжать нашу обычную работу. Когда прибудет очередной транспорт снабжения, мы передадим новости об этих затруднительных обстоятельствах в штаб-квартиру. Пусть они поломают себе голову и примут окончательное решение. Таким образом, мы умоем руки. Я не хочу брать на себя ответственность. Наша задача состоит в том, чтобы не прерывалась наша работа.
 — Пожалуй, мне это нравится.
 — Как вы за ними наблюдаете?
 — Наблюдаем? — Антал втянул дым и выпустил небольшое облачко. — Их хорошо охраняют. Наблюдение стандартными камерами. Вы хотите, чтобы я поместил охранников в их комнаты? Они никуда не выходят, и я предпочел бы не разбазаривать персонал.
 — Если вы уверены…
 — Траны заперты в пустом хранилище для скоропортящихся продуктов, а люди — в надежном общежитии. Время от времени к ним заходят, а еду приносят три раза в день. Траны не владеют достаточными знаниями, чтобы затеять побег, а общежитие имеет магнитные затворы. Отмычкой не откроешь. Камеры охватывают все комнаты. Их нельзя разбить, это специальная аппаратура. Не стоит снимать кого-то с работы, чтобы он улегся спать перед дверями с лучевым пистолетом в руке? Ведь все это механики, программисты, ядерные физики, инженеры, — зачем превращать их в охранников.
 Если кто-нибудь начнет излишне интересоваться дверью, камеры тут же передадут в наблюдательный центр. Мы просто скажем шутникам, чтобы они поостереглись. Им также хорошо известно их положение, как и нам. Сомневаюсь, что они попытаются что-то предпринять.
 Бамапутра колебался какое-то время, потом кивнул:
 — Это, конечно, не в моей компетенции. Вы разбираетесь лучше.
 — Это и не моя сфера, но я бы все равно не беспокоился. Они даже в ванную не могут пройти незамеченными. В помещении с транами нет камер, но они не догадаются, как открыть магнитные затворы, даже если им объяснить, что это такое. — Он достал «травку» из жилетного кармана и протянул его администратору. — Вы точно не хотите попробовать эту штуку? Они помогает сохранять великолепную форму.
 — Я предпочитаю обходиться без этого. — Он пренебрежительно фыркнул. — Какой смысл в том, чтобы искажать свое восприятие, когда работа как раз и дает ощущение полноты жизни?
 Антал привстал:
 — Может быть, мое восприятие функционирует не так уж правильно, черт возьми, потому что я не понимаю, какую такую можно ощутить полноту, находясь в этой круглой ледяной глыбе. Все, что меня интересует, это регулярные денежные переводы. Ладно, мне пора проверить номер третий. Какие-то проблемы с перегревом. Мелочь, но я хочу с ней разобраться. Вы знаете, какими чувствительными могут быть эти магнитные поля?
 Он встал и направился к выходу.
 — Вы собираетесь долго торчать здесь? — спросил он с любопытством.
 Бамапутра повернулся лицом к окнам:
 — Недолго.
 — Делайте, как вам нравится.
 Антал оставил администратора наедине с его размышлениями. Что за чудак! Он давно уже не пытался понять своего маленького компаньона. Какое-то время Антал даже думал, что он мог быть чрезвычайно хорошо сконструированным и гениально запрограммированным роботом. От этой теории пришлось быстро отказался. Ему довелось иметь дело с несколькими человекоподобными машинами, и все они без исключения были дружелюбнее и теплее Бамапутры. Он был слишком загадочным и холодным даже для того, чтобы быть роботом.
 Септембер лежал на двух сдвинутых койках, подложив под голову руки.
 — Так что ж, дружище, скажете? Как отсюда выбраться?
 — Не знаю, — мрачно ответил Этан, уставясь на дверь, — но они не посмеют убить нас.
 — Не говори «не посмеют». Любой, кто хочет пожертвовать несколькими десятками тысяч разумных туземцев ради коммерции, вполне способен разделаться с парой-тройкой своих собратьев по разуму.
 — Не сомневаюсь, что они не стали бы раздумывать ни минуты, если бы могли выйти сухими из воды, но они должны понимать, что нас хватятся в «Медной Обезьяне».
 — Уверен, что они понимают, иначе мы с тобой уже, вероятно, не разговаривали бы. Чем дольше мы будем сидеть здесь, не подавая о себе никаких известий, тем более странным это покажется коллегам Хванг. Поэтому, что бы ни решил наш друг Бамапутра, ему придется разбираться с этим побыстрее. Однако ты прав в одном: я не думаю, что наша безвременная кончина — то, что им надо. Многое может не понравиться в наших захватчиках, но они не производят впечатления безмозглых. Я не удивлюсь, если увижу, что они сумеют склонить на свою сторону Хванг и ее людей.
 — Разумеется, нет! — Этан был шокирован этим предложением.
 — Если вы убеждаете кого-то достаточно долго, считайте доказанным, что можете изменить их мнение, только нащупайте их слабую сторону. Этот Бамапутра — продувная бестия. Кроме того, он сам ученый. Он может говорить с такими, как Бланчард и Земкин, на их языке. В конце концов он может убедить кое-кого из наших друзей, что все его действия направлены только на защиту интересов Трана, хорошо скрыв мотивы его финансовых хозяев.
 — Знаешь, они-никак не дают мне покоя.
 Септембер перевернулся, чтобы посмотреть на него:
 — Что ты хочешь сказать, приятель?
 — Ну, ты знаешь, я занимаюсь бизнесом. Торговля, коммерция, так далее. Ведь есть другие, более дешевые способы удерживать монополию, помимо изменения мирового климата.
 Широкая ухмылка появилась на лице гиганта.
 — Я все думал, когда это придет тебе в голову?
 Этан приятно удивился:
 — Ты сделал такие же выводы?
 — Нужно быть слепым, чтобы не заметить этот, дружище. Например, твоя компания могла просто обратиться за разрешением на такую монополию. Даже если на это мало шансов, заплатив нужным людям и продемонстрировав лучшие намерения остальным, она сумела бы получить разрешение. По меньшей мере, могла попытаться.
 Пока они размышляли над очевидным, Хванг и ее коллеги были заняты оживленной дискуссией в другом конце комнаты. Когда она закончилась, Вильямс и Чила Хванг подошли, чтобы присоединиться к ним. Они подтвердили подозрения Этана, но не совсем те. Они оказались гораздо хуже, чем он предполагал.
 — Мы занимались вычислениями.
 — Разве не этим вы всегда занимаетесь? — саркастически заметил Септембер.
 Она даже не посмотрела в его сторону. Лицо ее было бледным.
 — Мы тщательно рассмотрели все, что знаем, и сравнили это с тем, что мы можем проанализировать при отсутствии самых последних данных о таянии ледяного покрова и потеплении атмосферы. Мы примерно рассчитали, как долго работает завод. Нам известно, конечно, что его пустили в действие не раньше, чем возник аванпост на Тран-ки-ки. Шансы, что его обнаружили эти пираты прежде официальных исследователей Содружества, невелики. — Она посмотрела на калькулятор у запястья, засучив рукав защитного костюма, чтобы открыть небольшой прямоугольный экран. Он был наполнен танцующими цифрами. — Мне достаточно в своих выводах. Но мне хотелось бы, чтобы мы ошибались.
 Миликен Вильямс выглядел изумленным, когда начал говорить: — Наши вычисления показывают, что Бамапутра слишком скромничает, когда говорит, что они собираются изменять климат Тран-ки-ки в течение длительного периода времени. Поверхность действительно начнет быстро нагреваться, как только лед начнет отступать. Беда в том, что траны не смогут так быстро приспособиться. Климатические изменения наступят слишком быстро, чтобы наши друзья успели к ним адаптироваться.
 Те, кто живет у экватора, имеют возможность выжить при условии перемещения. Обитатели северных зон умрут от теплового удара прежде, чем смогут добраться до южного континента, несмотря на помощь властей Содружества. Даже если Содружество предпримет меры, вряд ли оно успеет осуществить усилия такого масштаба. — Он скорчил гримасу отвращения. — Вот она, политика.
 — Мы говорим не о тысячах смертей в этом случае, — прошептала Хванг, — мы говорим о миллионах. Настоящий геноцид. Не массовое вымирание, но около того. Те траны, которые выживут, смогут сделать это только под опекой правительства, а не как основатели нового золотого века.
 Этан сумел лишь уставиться на них и произнести:
 — Почему?
 — Я скажу вам почему, — спокойно проговорила Хванг. — Вы помните, что сказал Бамапутра об ответственности Массула и Корфу за прием и обустройство беженцев? Чем их будет меньше, тем проще дело. Массулу легче будет управлять ничтожным количеством оставшихся.
 Септембер понимающе качал головой.
 — Все схвачено, верно? — Он посмотрел на Этана. — Что случится, приятель, с миром, который нагреется слишком быстро для того, чтобы траны успели справиться с переменами? Что выйдет из того, что лед растает и температура всегда будет выше точки замерзания, днем и ночью?
 — Я не понимаю, к чему ты клонишь, Сква.
 Септембер постучал по виску своей беловолосой головы указательным пальцем.
 — Тебе нужно научиться думать в глобальных масштабах, приятель. Видишь ли, если здесь становится слишком жарко для транов, то для людей оказывается очень удобно. Вы остаетесь с милым, умеренным, привлекательным влажным миром, где остатки местного населения заключены в такой части суши, которая гораздо больше, чем нужно для воздержания их жизни. Коренное население — такое немногочисленное и слабое, что всецело будет зависеть от щедрых даров Содружества.
 — Именно так, — сказала Хванг. — Поскольку это сооружение держали в секрете, изменения климата могли быть отнесены за счет естественных причин. И это все еще возможно, учитывая недостаточные знания об этом мире. Содружеству придется вмешаться, чтобы обеспечить выживание транов как расы. Во время катастрофы многие организации захотят утвердиться здесь. Люди Бамапутры опять будут первыми и в более выгодном положении, чтобы получить преимущества от помощи Содружества.
 — Может быть, Бамапутра всех надувает? Может быть, никто не подозревает, чем он на самом деле здесь занимается? — Этан знал, что его слова звучат наивно, но чувствовал, что их нужно было высказать.
 Хванг покачала головой.
 — Вычисления слишком просты, слишком очевидны. Люди, такие, как Антал, не болваны. Они должны знать, что явится конечным результатом их работы. Возможно, что низший эшелон работников содержится в неведении.
 — Разве ты не понимаешь, мой друг? Союзники Бамапутры не занимаются коммерцией. Они не заинтересованы в монополии на торговлю. Привлекает недвижимое имущество ценой в планету. Создание колоний допускается в необитаемых мирах и мирах класса 1 с согласия доминирующей расы, но нигде больше. Тран-ки-ки сюда не вписывается. Вряд ли кто-нибудь захочет здесь поселиться, пока Тран-ки-ки пребывает в таком состоянии, как сейчас. Но стоит только повысить температуру градусов на пятьдесят и расплавить лед, как вы получите новую Ривьеру.
 — Для транов планета превратится в ад, буквально в пекло, — сказал Вильямс. — Для тех, кто выживет. Остатки, пожалуй, смогут оказаться в эпохе Золотой Сайи, но их количество будет таким небольшим, что они не будут в состоянии воспрепятствовать притоку колонистов.
 Несколько минут стояла тишина. Каждый мысленным взором созерцал пугающие перспективы, превосходившие ужасом все, с чем им раньше доводилось сталкиваться.
 — Вы уверены в степени потепления? — наконец прошептал Этан.
 — Даже если мы ошибаемся на десять — двадцать процентов, — тихо ответила Хванг, — все равно цивилизации транов грозит гибель. У них никогда не будет возможности построить цивилизацию, о которой разглагольствует Бамапутра, потому что их будет недостаточно, чтобы сделать это своими силами. Они целиком будут зависеть от Содружества и его агентств, занимающихся беженцами. Или от таинственных сторонников проекта.
 Вильямс печально улыбнулся:
 — Я вижу, как сердечно заботятся люди Бамапутры о спасшихся. Это будет замечательная реклама.
 Септембер понимающе кивнул:
 — Они просчитали все до мельчайшей подробности. С самого начала — исключая нас. Нас не должно было быть здесь. По крайней мере, мы заставили их начать оглядываться через плечо. Не удивительно, что они так осторожно с нами обращаются. Они знают, что если кому-нибудь из нас удастся добраться до «Медной Обезьяны» и начать говорить, то во всем Содружестве им не найдется места, чтобы спрятаться.
 — Тогда им следует начать сматывать удочки, — тихо сказала Чила Хванг, — потому что мы собираемся их покинуть.
 — Хотелось бы. Но есть одна проблема. Или две. — Этан кивнул головой в направлении выхода. — Мы сидим взаперти за металлической дверью с магнитными затворами, под постоянным наблюдением и в придачу глубоко внутри горы.
 Когда он кончил, точку в его возражениях поставило мягкое жужжание мотора, двигающего по комнате камеру со шпионским глазом.
 Чила Хванг продолжила, будто не слышала ни слова из того, что он произнес:
 — Выбраться отсюда просто.
 Этан взглянул на Септембера, который пожал плечами.
 — Допустим, мы совершили чудо и выбрались наверх. Наши неприятности тогда только начнутся. Как мы доберемся отсюда до «Медной Обезьяны»? Вы видели, какую охрану держит Корфу на «Сландескри» — не оттого, что он волнуется о том, что мы захватим его, но оттого, что хочет удержать своих сограждан, чтобы они не украли его для себя. Тогда нам придется столкнуться примерно с тридцатью мятежниками, все еще находящимися на борту.
 — Мы справимся.
 — Предоставь это ей, приятель, — сказал Септембер. — Она потрясающе самоуверенна.
 — Мы сделаем это, потому что должны. — Она показала на своих спутников, которые сидели рядом, беспрерывно громко разговаривая, чтобы помешать слуховой слежке, которая почти наверняка велась. — Мы подумали было увести один из заводских скиммеров, но они, несомненно, охраняются более внимательно, чем наш корабль. Если мы выберемся, мы должны найти способ вернуть себе «Сландескри».
 Септембер сжал свои огромные руки.
 — Если мы выберемся, то, возможно, будем в состоянии решить все проблемы. Главное затруднение в том, чтобы покинуть это место. Кажется, это вас не слишком беспокоит?
 — Если есть такая вещь, которая все еще принадлежит нам, так это серое вещество. — Она улыбнулась ему. — Мы обсудили это с друзьями. Система безопасности, которая за нами следит, очень проста. Должно быть, эта комната была предназначена для наемных работников, которые стали злоупотреблять выпивкой или нарушать правила и предписания. Вряд ли она была устроена для содержания ожесточенных преступников или, — ее улыбка стала немного шире, — убежденных, образованных людей, которым просто необходимо найти выход. Вот что Бамапутра и его помощник скоро осознают. Если они планируют задержать нас здесь на какое-то время, я уверена, что они начнут работы, чтобы усовершенствовать систему охраны. Вот еще одна из причин, чтобы не мешкать.
 — Мы решили, что получим преимущества, если уйдем ночью, — вставил Миликен Вильямс, — хотя с технической точки зрения здесь, внутри, нет никакой разницы между днем и ночью. Исходя из того, что нам довелось увидеть, когда нас привели сюда, мы убеждены, что завод функционирует па круглосуточному циклу. Большая часть оборудования, мимо которого мы проходили, работает автоматически. Наверное, все, кроме специального контролирующего ночного персонала, спят во время транской ночи. — Он посмотрел на хронометр, встроенный в рукав защитного костюма. — Всем нам следует попытаться отдохнуть. Посмотрим, не удастся ли вырваться отсюда около полуночи,
 — Охрана не будет спать, — сказал Этан.
 — Какая разница, если мы уйдем, — ответила Хванг.
 — Нет, вы не понимаете, — он незаметно кивнул в сторону методично блуждающего глаза камеры, расположенной на потолке. — Кто бы ни следил за монитором, он поднимет тревогу.
 — Нет, если не за чем будет следить.
 Этан улыбнулся:
 — Вы не можете набросить простыню на объектив. Это вызовет такую же немедленную реакцию, как если бы мы начали барабанить в дверь. По тем же причинам вы не можете разбить его. Если монитор на наблюдательном пункте вдруг погаснет, через секунду они будут здесь, чтобы проверить, в чем дело.
 — Ничего этого мы делать не собираемся, — заверил его Вильямс. Он посмотрел на Хванг, и они бегло улыбнулись какой-то скрытой шутке. — Кто бы ни следил за мониторами, он не увидит за всю ночь ничего необычного. Тем временем мы уже начнем выбираться отсюда.
 Этан покачал головой:
 — Тогда придется сознаться, что я не имею ни малейшею представления о том, что вы придумали.
 — Хорошо, — сказала Хванг.
 Она и школьный учитель стояли рядом.
 — Это значит, что они тоже не догадываются.
 — Итак, каковы же наши первые шаги? Что нам теперь делать?
 Вильямс медленно потянулся. Хванг сонливо прикрыла веки.
 — Мы отправляемся спать.




 Глава 11


 Очень трудно притворяться спящим, когда на самом деле вы так взвинчены, что едва можете лежать спокойно. Но приходилось имитировать глубокий сон Этану вместе со всеми. Чем ближе подходило назначенное время, тем труднее становилось это делать.
 Из угла, занятого учеными, донеслись слабые звуки. Кажется, пошевелился Бланчард. Он и его спутники все тщательно отрепетировали, но даже если все пойдет по плану, необходимо управиться как можно быстрее. Шпионский глаз просматривал комнату каждые тридцать секунд. Второго шанса не будет. Нужно, чтобы все сработало с первого же раза.
 Рука слегка прикоснулась к его плечу, и он молча выскользнул из-под тонкого покрывала. Он смутно различал движение фигур в темноте. По мере того как проходило время, а вооруженная охрана не появлялась, чтобы справиться о причинах внезапного ночного оживления, их уверенность в успехе росла.
 Им было позволено оставить при себе защитные костюмы и безвредную технику, которой спецкомбинезоны были оснащены. Бланчард и его друзья из деталей этого оборудования сконструировали крошечное передающее устройство. Они не могли вывести из строя объектив камеры, потому что это вызвало бы немедленную реакцию службы безопасности. Но Бланчард изобрел способ достигнуть того же результата иным способом: вместо того, чтобы записывать то, что камера видела каждые полминуты, передающее устройство, сконструированное им и его коллегами, было наведено на шпионящий глаз и исказило записывающий цикл. Вместо того чтобы передавать на экран новую запись каждые тридцать секунд, камера продолжала показывать только то, что записывалось в предыдущий полуминутный интервал. Все, что видел объектив в эти тридцать секунд — это комната, полная спящих людей. Это снова и снова будет воспроизводиться на экране, пока либо не обнаружится обман, либо не испортится запись от многократного повторения. К этому времени они рассчитывали находиться уже в другом месте.
 В конце концов кому-нибудь должно прийти в голову, что никто из спящих ни разу не зевнул, не перевернулся на другой бок, даже не пошевелился во сне. Приходилось надеяться на скуку, присущую подобной работе. Скорее всего, те, кто наблюдал за экранами, лишь от случая к случаю поглядывали на него, поэтому в течение какого-то времени они вряд ли заметят что-нибудь наличное. Если повезет, их исчезновение не обнаружат, пока не наступит время завтрака.
 По сравнению с выведением из строя камеры справиться с дверью было совсем простым делом. В двери было единственное окошко. Глядя в него, можно было убедиться, что снаружи никого не было и что завод приостановил работу в ночные часы. Немногочисленные тусклые огни освещали коридор. После того как все потихоньку выскользнули из комнаты, Бланчард вернул на место магнитный замок посредством устройства, которое он сконструировал и прислушался, как он защелкнулся.
 Если кто-нибудь окажется рядом и решит проверить дверь, то обнаружит, что она крепко заперта. Если ему придет в голову заглянуть в окошко, он увидит продолговатые неподвижные очертания, лежащие на тускло освещенных койках. Вильямс позаботился о том, чтобы художественно уложить одеяла и подушки, имитирующие спящих людей.
 С Бланчардом они возложили свои надежды на Сква Септембера, который, как оказалось, имел замечательную память на места и дороги. Крадучись, пробирались они по коридорам и лестницам, все время оставаясь настороже, но никто не появился, чтобы помешать им. Машины гудели вокруг них, заглушая звук шагов по металлическому полу. Стало совершенно ясно, что завод обслуживался минимальным количеством людей в ночные часы.
 — Сюда, вниз, я думаю, — прошептал Вильямс.
 Септембер покачал головой, не соглашаясь. В бледном цвете его белая голова служила маяком, по которому все могли ориентироваться.
 — Нужно идти туда. После того, как увели транов, нас подняли еще на один уровень. — Он пошел по лестнице первым, молчаливый, как привидение.
 Через несколько минут они очутились напротив огромной двери, закрывающей хранилище с холодильной установкой, где содержались их транские соотечественники. Вильямсу пришлось признать, что он ошибался. Септембер принял его извинения как должное.
 Эта была самая хитрая часть их плана спасения, потому что, разумеется, и в мыслях не было, чтобы устроить побег, не освободив Гуннара, Эльфу и остальных.
 — Что-нибудь видно?
 Этан и другие тревожно смотрели на Бланчарда, который приложил лицо к окошку в двери и вглядывался в комнату за ним.
 — Две впадины на потолке. Может быть, это объективы камер, а может, что-нибудь еще. Не могу разглядеть подробно.
 — Головки разбрызгивателей, — с надеждой предположил Земкин. — Кому пришло бы в голову устанавливать камеры в холодильнике?
 — Не знаю. — Бланчард отступил назад и потер глаза руками. — Нам просто придется проскользнуть в комнату и надеяться, что, если это камеры, я успею заклинить их прежде, чем кто-нибудь проснется.
 Внезапное пробуждение пятидесяти или около того транов не укроется от внимания даже самого сонного работника службы безопасности, наблюдающего за мониторами.
 Они ждали, пока геофизик применял свое сделанное на скорую руку устройство, чтобы прервать магнитное поле, которое держало двери закрытыми. В темноте слабые щелчки казались неестественно громкими. Септембер обхватил огромным кулаком ручку двери, кивнул Бланчарду и медленно отворил дверь.
 Несколько транов пошевелилось. Они сели на кровати и вглядывались молча в темноту. Бланчард поспешил направить искажающий прибор на одно из темных пятен в потолке и вздохнул с облегчением — это были разбрызгиватели. Зачем, как правильно сказал Земкин, устанавливать камеры, следящие за безопасностью, в помещении, которое по большей части использовалось как огромный холодильник? Этан не сомневался, что следящая аппаратура в скором времени должна быть установлена, чтобы не спускать с глаз с транов так же, как и с людей. Пока же это не было первейшей заботой для Брамапутры и Антала. Кроме того, примитивные туземцы не могли раскрыть магнитный замок. Холодное помещение было абсолютно надежным. Таким же надежным, как и рабочее общежитие, откуда выбрались люди.
 Они разбрелись по комнате и стали будить транов, предупреждая их о том, что нужно соблюдать тишину. Темные силуэты начали подниматься и собираться вместе. Слабый свет мрачно просвечивал сквозь поднятые даны, придавая их спутникам сходство с огромными летучими мышами. Через несколько минут все были разбужены. Объятия и поздравления были отложены до более благоприятных обстоятельств. Им еще нужно было выбраться из самого комплекса.
 Коридор был пуст, как только что выкопанная могила, и они начали гуськом выходить из кладовой. Движения стольких тел производили определенный шум, который превосходил тихое жужжание механизмов. Но все же этот шум сам по себе не был достаточным, чтобы возбудить тревогу. Кому-то вначале придется его услышать. Бланчард закрыл дверь, пока Этан и остальные обсуждали свои планы с только что освобожденными транами.
 — Мы должны попытаться вернуть себе корабль.
 Гуннар кивнул, это было обычное движение головы вниз и набок, которое так же хорошо было известно Этану, как и любой человеческий жест.
 — Хорошо было бы сразиться.
 — Даже если мы потерпим неудачу, — прошептал Монславик, первый помощник Та-ходинга, — лучше погибнуть в сражении, чем сгнить в каменной клетке.
 Септембер похлопал трана по меховому плечу.
 — Мы не собираемся потерпеть неудачу. Особенно теперь, когда столько успели сделать.
 Они шли за великаном, который пытался вызвать в памяти путь, по которому их вели в сооружение. Ничем нельзя было заглушить стук шивов по металлу, и было похоже, что его издавала армия насекомых размером с собаку. Одинокий техник, работающий в ночную смену, оставил свои циферблаты и измерительные приборы, чтобы узнать, что производило столь странный шум. И он узнал. Его глаза полезли на лоб, когда он увидел, как полдюжины матросов «Сландескри» бросились на него. Они перерезали бы ему горло, если б не вмешались люди. Этан обратил внимание на то, что несчастный не отвечал ни за комплекс, ни за его raison d'etre. Потребовалась вся сила убеждения, чтобы отговорить транов, которым не терпелось кого-нибудь убить. В конце концов они отстали от техника, лишь немного помяв ему бока.
 Чила Хванг со своими спутниками снизошли до обыска его карманов, поступив, как многие ученые, которые выбирают из хлама все, что может пригодиться впоследствии.
 Никто не охранял вход в сооружение. Это было бы напрасной тратой рабочей силы. Люди редко его покидали, а транам это было запрещено. Тем не менее Бланчард и Мовар потеряли несколько драгоценных, как считали Этан и Септембер, минут, проверяя, не наткнутся ли они на охрану. Траны беспорядочно толпились позади людей, предвкушая прохладный запах свободы, лежащей по другую сторону массивной преграды.
 Геофизик, Хванг и Земкин несколько минут работали с дверным механизмом. Потом все они отступили назад. Бланчард соединил контакты, заработал мотор, и дверь отодвинулась вверх и назад. Все затаили дыхание, но позади не завизжали сирены, звук тревоги не нарушил ночную тишину. На лишенном растительности горном склоне лишь привычно завывал ветер.
 Транов нельзя было удержать. Матросы и воины выскочили наружу и столпились на пустой, плоской площадке, вырубленной в граните. Они с жадностью вдыхали свежий воздух и выделывали пируэты на льду в радостном возбуждении.
 Справа от них лежал путь, ведущий к спящему Ингьяпину. Многочисленные луны Тран-ки-ки освещали горы, между скалами змеилась темная лента тропинки. Несколько огней горело в будущей столице Тран-ки-ки.
 Этан пошел вниз, когда Бланчард захлопнул дверь позади них. Когтистая лапа задержала Этана, и он обернулся, чтобы увидеть горящие кошачьи глаза Гуннара Рыжебородого, уставленные на него. Рыцарь улыбнулся с удовлетворением.
 — Есть дорога покороче, мой друг. — Он обернулся, показав ему широкую спину. — Залезай. Обхвати меня ногами.
 — Я не…
 — Не спорь. В том месте мы положились на вашу мудрость. А в этом мире вы должны слушать нас. Смотри.
 Он махнул рукой, и Этан увидел, что Хванг и другие ученые карабкаются на спины сильных матросов.
 Когда дверь закрылась, из-под нее выкатился Бланчард. Он поднялся, тяжело дыша, защитные очки его костюма немного затуманились. В его тоне было торжество:
 — Ничего подобного не вытворял с тех пор, как окончил университет. Похоже на комплексную игру. — Он обернулся, чтобы посмотреть на дверной проем, который снова слился с горой. — Камера все еще морочит им голову, показывая одни и те же тридцать секунд.
 — Будем надеяться, что она будет продолжать в том же духе.
 Этан влез на спину Гуннара и ухватился за ремни, державшие вместе две части накидки из шкур хессавара. Он скрестил ноги вокруг талии рыцаря.
 — А что теперь?
 — Вот что.
 Гуннар подошел к самому краю того, что Этану казалось крутим обрывом. При ближайшем рассмотрении оказалось, что склон был не совсем вертикальным, Этан всегда побаивался высоты. Вероятно, сюда качали воду, чтобы получилась гладкая лента льда, спускающаяся вниз. В лунном свете она мерцала, как замерзший водопад.
 Этан хотел сказать:
 — Вы не можете…
 Но Гуннар бросился в пустоту.
 Они падали. Ветер ревел вокруг защитных масок. Рыцарь расправил руки, раскрывая перепончатый дан на максимальную величину — не для того, чтобы поймать ветер на этот раз, а чтобы затормозить падение. Этан не почувствовал, что они хотя бы немного замедлили скорость. Его пальцы еще крепче вцепились в ремни хессавара, а сердце готово было выпрыгнуть.
 Именно таким способом местные траны, Корфу и ему подобные, возвращались в Ингьяпин. Им незачем было понапрасну терять время и медленно тащиться по склонам. Это было все равно, что прыгнуть на лыжах с трамплина, только внизу не ждала подготовленная площадка. Лишь цельная скала и слишком маленький участок, чтобы остановиться.
 Приоткрыв глаза, он увидел остальных транов, скользящих по заледеневшей струе. Некоторые из них несли его товарищей-людей. Один рослый матрос нес на спине Септембера. Когда Этан посмотрел на него, Сква заметил его взгляд и упоенно взмахнул рукой. По-видимому, его друг от души наслаждался их самоубийственным спуском.
 Чудесным образом они добрались до самого дна целыми и невредимыми. Дрожа, Этан слез со спины Гуннара и попытался успокоить дыхание и сердцебиение. Он откинул голову назад и уставился на край обрыва, с которого они только что спустились. Он выглядел тоненькой линией на фоне светлого камня и казался невообразимо далеким. Септембер подошел к нему широкими шагами, его глаза сияли, он хлопнул его по спине:
 — Было это или не было, дружище?
 — Я мог бы обойтись и без таких ощущений.
 Этан все еще не мог отдышаться и глотал воздух через мембрану маски. Как бы ему того ни хотелось, он не мог снять капюшон или защитную маску из-за холода.
 Если бы их захватчики хотели обезопасить себя на будущее, они забрали бы костюмы исследовательского экипажа и заменили бы их на обычные комбинезоны или что-нибудь в этом роде. Это исключило бы всякую возможность побега лучше, чем самые крепкие замки и самые хитрые мониторы. Антал об этом не побеспокоился. Зачем? Пленники находились в запертом помещении под неустанным видеоконтролем. Как бы им удалось бежать?
 После захватывающего скольжения беглецы очутились на скалистом выступе совсем рядом с городом. Пока люди оправлялись после крутого спуска, траны совещались. Гуннар, Эльфа и Та-ходинг присоединились к ним минутой позже.
 — Мы думаем, что безопаснее избегать города. Хотя никто не должен находиться там в это время суток, но нельзя быть уверенным, что не наткнешься на дозорных. Гавань окружена ледяными дорогами. Чем дальше мы будем находиться от обитаемых районов, тем лучше. На это понадобится немного больше времени. — Гуннар показал на дорогу нему льдом и скалами, освещенную лунным светом.
 За гаванью с опущенными парусами, привязанная к доку, где они пристали, их ждала «Сландескри», как спящая принцесса.
 — Мы обойдем вокруг, свернем там — и приблизимся к кораблю через пристань, — сказал Гуннар.
 Септембер задумчиво изучал предложенный путь.
 — Мы будем слишком открыты на льду. Никакого прикрытия.
 — Стражники Корфу соберутся вокруг огня или одной из ваших волшебных грелок со стороны города. У них нет оснований думать, что мы можем быть где-либо, кроме надежной тюрьмы, глубоко в горе. Что же касается предателей на «Сландескри», если их мучают угрызения совести, как это и должно быть, они не будут спать спокойно, но в любом случае они не станут выставлять охрану на судне, и без того находящемся под охраной. Подбираясь к кораблю со стороны пристани, мы избежим взглядов, даже если кто-нибудь проснется.
 — Не думаю, что у нас есть другой выбор, — позволил себе сделать замечание Этан. — Кроме тот, чем быстрее мы движемся, тем больше у нас шансов. Скорость уже сослужила нам хорошую службу.
 Гуннар ухмыльнулся:
 — Значит, друг Этан, ты готов еще к одной поездке.
 — Если она не такая крутая.
 Они потянулись цепочкой: траны во главе, в середине люди. Большая часть транов под командованием первого помощника Монславика шла в арьергарде. Траны передвигались по ледяной дорожке, параллельной линии берега, люди тянулись по голому камню поблизости. Время от времени им приходилось замедлять шаг и обходить одинокую лачугу или каменную хибару, но ни одного огонька не блеснуло в этих жилищах. Всюду спали, не подозревая об отчаянной группе храбрецов, которая осторожно кралась в ночи.
 Все предстоящие драки решено было предоставить транам. Хоть материал, из которого были сделаны защитные костюмы людей, был удивительно прочным, он не мог соперничать с доспехами. Он мог противостоять любым колебаниям температуры, а не ударам меча. Один лишь удар под нужным углом — и, при достаточном усилии, лезвие могло прорезать подкладку и сделать костюм бесполезным. Если люди хотели спастись, им были нужны герметичные одежды.
 Эльфа была убеждена, что они зря беспокоятся. Для того чтобы держать охрану на борту ледохода, не было никаких оснований. Они смогут приблизиться незамеченными.
 Некоторое время спустя Этану пришлось вскарабкаться на спину Гуннара снова, и вся группа вышла на лед. Гуннар поднял руки, чтобы его расправленный дан ловил ветер. Этан чувствовал, как они набирают скорость, постепенно убыстряя темп, пока не заскользили беззвучно по льду. Слой талой воды, покрывающий поверхность, немного мешал им, и Этан приготовился к нескольким падениям, но траны вполне приспособились к присутствию воды и не испытывали трудностей, удерживая равновесие.
 Догадки Эльфы оказались верными. Когда они приблизились к огромному ледоходу, даже самый близорукий из них мог увидеть, что фок-мачты и наблюдательный пункт пусты. На корабле спали сном праведников, как и в городе.
 Джалакан и его спутники продолжали тревожно оглядываться назад, на завод, с которого они только что убежали, чтобы еще раз убедиться в отсутствии сигнальных вспышек, означающих тревогу. Их исчезновение еще предстояло обнаружить, и пройдут часы прежде, чем кто-нибудь лично пойдет проверять помещения. Если все произойдет по намеченному плану на борту ледохода, ко времени завтрака они оставят гавань позади и полетят по открытому льду. Чем больше километров они оставят между собой и Ингьяпином к тому времени, как их обнаружат, тем больше у них будет шансов оторваться от скиммера.
 Гуннар повернулся и дал Этану слезть. В обуви спецкостюма было трудно идти по льду, но возможно. Слой талой воды не облегчал задачу, им приходилось идти осторожнее, чем обычно. Плеск от шагов стольких ног казался Этану оглушительным.
 Половина транов начала влезать по трапам на корабль, тем временем остальные собрались у корпуса с другой стороны. Они заберутся с правого борта. Третья группа, возглавляемая Сква Септембером, направилась к доку. Они заставят замолчать охрану на берегу, а потом дадут сигнал, по которому начнется атака ледохода.
 К сожалению, охранники, подручные Корфу, были не настолько ленивыми и сонными, как на это надеялись. Скоро тишину ночного воздуха прорезал хриплый крик. Этан напрягся, услышав слабый свист, в значении которого нельзя было ошибиться: это стрелял луч. Гуннар буркнул что-то непонятное на транском языке и начал взбираться по трапу. Не было никакого смысла отступать. Вглядываясь в темноту, Этан увидел, как воины и матросы карабкаются на борт «Сландескри», и знал, что у правого борта происходит то же самое. Они превосходили численно мятежников, но успеха нельзя было гарантировать. Неизвестно, скольких стражников Корфу оставил на борту и чем они вооружены.
 Он стал цепляться за грубо тесаные ступени на палубе, освещенные луной. Глухие звуки донеслись снизу, где началась битва. Этан повернулся к борту и стал вглядываться в город. Крики и вопли послышались из небольшой постройки в дальнем конце палубы, где заперлись стражники. Оттуда шли смертоносные ослепительные лучи. Вспыхнули огни в разбуженных домах на берегу. С тревогой Этан посмотрел вверх, на горы у дальней стороны гавани, но пока еще было непохоже, что их враги поднялись по тревоге.
 Распри и драки были так же естественны для транов, как сон и еда. Если повезет, то происходящее на корабле примут за обычную потасовку и не заподозрят, что это может быть связано с появлением на борту непрошенных хозяев. В конце концов разве монитор не продолжал показывать пленников из «Медной Обезьяны», спокойно спящих в своих кроватях?
 Нет, не было никаких оснований думать, что ночная драка была чем-то из ряда вон выходящим. Даже если наконец сведения достигнут ушей Массула фел-Стуовика или Корфу, уйдет много времени, прежде чем поднимется тревога в подземном сооружении. Если только у сторонников Бамапутры не было постоянной с ним связи. Но даже если она была, не сразу удалось бы разбудить кого-нибудь вроде Антала, кто мог бы принять решение.
 Внимание Этана привлекли знакомые очертания фигуры, появившейся с нижней палубы. Лунный свет блеснул на мече, мокром от крови. Заметив выражение его лица, Эльфа поспешила его успокоить:
 — Много убивать не понадобилось. Мы напали на них неожиданно. Предатели Маузокка и Килпит были в каюте Та-ходинга. Те, кто остался нам верен, хотели расправиться с ними, но Гуннар, такой сладкоязычный дьявол, убедил, что восставшие находились под влиянием усталости от долгого путешествия и потому поддались, предложениям Корфу, и что они должны быть прощены и восстановлены в команде. Пока мы не будем в них уверены, за каждым будет наблюдать один из тех, чья преданность не вызывает сомнений. Те, кто не окажет сопротивления и раскается, получат такую возможность. Что до меня, то я думаю, что мой муж слишком снисходителен, но нам пригодится лишняя пара рук. — Она показала на грот-мачту, где матросы храбро боролись с ледяным ветром, поднимая парус.
 Другие старались втянуть якоря, пока Та-ходинг руководил поспешным сращиванием перерезанных канатов. Этан побежал посмотреть. Септембер присоединился к ним минутой позже, тяжело дыша, пряча кинжал за пояс.
 — Ты не произвел фурора, — сказал Этан с упреком.
 — Иногда ты попадаешь мимо цели, приятель. Это не боевик, а настоящий мир, приятель. — За маской защитного костюма его глаза сверкнули, подобно маленьким отражениям лун. — Нам повезло, что мы так быстро управились. У этих ублюдков были лучевые пистолеты. Один из них убежал через ванную. Это тот, кто заметил, как мы подходим, и поднял тревогу. Остальные разделились на две группы. С первой мы разделались довольно просто, а другие держались крепко. Я до сих пор не уверен, что мы расправились со всеми. Но вот что у нас теперь есть. — Он кинул что-то маленькое и блестящее Этану. Бимер. Этан благодарно схватил запрещенное оружие.
 — Старый образец, — Септембер усмехнулся. — Кажется, Бамапутра не так уж доверяет транским союзникам. Но и это хорошее оружие. — Он вытащил свой собственный ручной пистолет. — Они оба почти не заряжены. Используй его только в крайнем случае.
 Этан кивнул и пристегнул оружие к поясу. Он не был солдатом, но за последние два года ему частенько приходилось драться, а лучевым пистолетом мог пользоваться даже ребенок или примитивный чужак, незнакомый с новейшей технологией. Вы наставляете его на мишень и нажимаете на курок столько раз, сколько необходимо, пока не кончался заряд. По меньшей мере, он мог прицелиться не хуже, чем какой-нибудь тран Корфу.
 Ледоход накренился, едва не свалив его с ног. Та-ходинг ушел с кормы и взялся за штурвал.
 — Что ты думаешь, капитан? — спросил его Септембер.
 У Та-ходинга не было времени для ответа. Он испытал штурвал, проверил якоря и пытался поднять паруса. Крики продолжали доноситься со стороны кормы, один из матросов крикнул, в чем дело.
 — Канаты будут держаться вместе какое-то время, но не при сильном ветре или большой скорости, — объяснил капитан. — Нам придется натянуть их до предела, а когда они снова разорвутся, мы должны будем остановиться, друг Сква, и еще раз срастить их, но не минутой раньше.
 — С этим я спорить не буду, — ответил Этан.
 Потом его глаза расширились, и он издал предостерегающий крик. Бимер в руках Септембера, казалось, выпалил прямо в лицо Этана, оставив танцующие зайчики в глазах. Когда он обернулся, он увидел ингьяпинского воина, падающего через борт, его лицо обгорело, кожа и шерсть почернели в тех местах, куда ударил луч. Когда Этан поднялся с палубы, Септембер подошел к борту и заглянул вниз, издавая удовлетворенные возгласы.
 — Тебе нравится убивать, правда, Сква?
 Великан отряхивал защитный костюм. Он повернулся к Этану:
 — Нет, дружище, ты ничего не понял. Мне совсем не нравится убивать. От чего я получаю истинное удовольствие, так это от разрушении планов моих врагов. Это всегда было в моей натуре.
 Ледоход заскрипел, и Этан снова покачнулся. Паруса наполнялись ветром. Та-ходинг держал штурвал нежно, как женский стан. Он использовал подвижные части рангоута, выводя корабль из дока. Первые лучи утренней зари золотили верхушки мачт.
 Они пустились в путь.
 Этану казалось, что каждая доска, каждый гвоздь, каждый болт трещал и скрипел, когда капитан выводил свое судно на открытый лед. Та-ходинг старался направить корабль так, чтобы грубо сращенные тросы работали как можно дольше. Септембер поманил рукой Этана, чтобы тот присоединился к нему у борта.
 Они видели, что в доке собиралась небольшая вооруженная толпа. Лучей пока оттуда не посылали. Стрелы же и копья, которые они ожесточенно метали в удаляющийся корабль, не долетали до него. Та-ходинг повернул нос корабля, направляясь к выходу из гавани.
 Кое-кто из воинов Массула выехал на лед, но скорее для формы. Реальной угрозы для «Сландескри» они не представляли. Они бросились в погоню, швыряли копья и маленькие топоры, складывали даны и резко поворачивали налево и направо, чтобы выйти из поля досягаемости стрелков на ледоходе. Один лучник слишком быстро приблизился к ним и получил порцию стрел из арбалета. Это выбило из головы их бывших охранников всякие мысли о преследовании.
 Они продолжали двигаться к открытому морю и все еще не замечали никакого движения со стороны гор. Этан задумался, как бы стал реагировать Массул на детальное объяснение того, чем на самом деле занимались Бамапутра и его люди. Поверил бы он, что его патроны-люди намеревались помочь ему таким оригинальным образом, как уничтожением тысяч его сограждан, чтобы потом украсть его планету? Что он будет императором лишь по названию, повелевая жалкими остатками когда-то гордой и независимой расы?
 А что скажет Корфу? Что хорошего в том, чтобы владеть монополией на торговлю, когда большинство потенциальных покупателей мертвы?
 Да и это ничего не значило. Даже если бы они смогли убедить обоих транов в том, что им говорят правду, Бамапутра может просто освободиться от них, заменив более сговорчивыми помощниками. Всегда у любого народа найдутся те, для кого обещание будущих благ важнее, чем реальность сегодня. Что бы ни случилось, Этан сомневался, что у него будет шанс для такого объяснения.
 Та-ходинг крутил штурвал, не обращая внимания на напряжение сращенных канатов, и кричал матросам, чтобы они дали задний ход. Этан нахмурился. Это был приказ, которого он не хотел бы услышать от капитана. Он бросился на нос, за ним Септембер с борта. Он приземлился так тяжело, что Этан подумал, что его мощный друг обрушится вместе с палубой в жилые каюты этой части корабля. Но дерево выдержало.
 Потом они стояли бок о бок на носу «Сландескри», вглядываясь вперед, в то время как ледоход, сначала разогнавшись, теперь замедлил ход и остановился.
 Сияя в лучах восходящего солнца, весь выход из гавани блокировали металлические решетки, составленные из гигантских крестовин в виде буквы "Х", сваренных из строительных перекладин. Они были прикреплены к длинной толстой металлической трубе. Каждая крестовина покоилась на паре металлических полозьев, имевших сходство с теми, что поддерживали ледоход. Массивные ворота целиком держались на петлях у мыса, который выдавался вперед к западу от города. Ровный свет в окнах башни, венчающей мыс, говорил о независимом энергоснабжении. Даже с далекого расстояния Этан мог видеть, как толпы вооруженных транов собираются на скалистом полуострове, чтобы защищать ворота.
 Барьер совершенно закрывал выход из гавани в открытое море. Даже если они смогли бы каким-нибудь способом отключить энергию от крошечных моторов, раздвигающих ворота, это не значило, что они смогли бы отворить их. Особенно если они тщательно заперты. Вершины иксов находились на высоте четырех метров надо льдом, соединяющая их металлическая труба, или перекладина, — вполовину ниже. Эта конструкция не казалась шаткой и неосновательной, она выглядела прочной и неподвижной.
 Итак, они очутились запертыми в ловушке.
 Оглянувшись на Ингьяпин, можно было увидеть группы транов, двигающихся туда-сюда, как кучи муравьев. Вероятно, кто-то уже говорил с заводской службой безопасности. Можно было даже предположить, что охранники Антала закрыли выход из гавани, воспользовавшись дистанционным управлением. Если это действительно было так, то вполне понятна была спокойная реакция со стороны гор. Им некуда было спешить, ведь беглецы никуда не могли скрыться и было достаточно времени для того, чтобы вывести скиммер с лазерной пушкой и препроводить незадачливых беглецов назад. И Этан был уверен, что больше они не получат возможности сыграть шутку с монитором.
 Тем временем «Сландескри» покоился на льду, покрытом водой на три сантиметра, а на борту лихорадочно пытались решить, как выйти из создавшегося положения.
 — Сможем ли мы удержать корабль? — громко поинтересовался Сваксус даль-Джаггер.
 — Нет, если против нас применят тяжелое оружие, — сказал ему Этан.
 — А что, если, — предложил Буджир, — мы пригрозим спалить корабль? Небесным людям, наверное, все равно, а вот Корфу отчаянно домогается «Сландескри». По крайней мере, он может им возразить, что раз мы не можем сбежать, им ничего не стоит подождать, пока все мы здесь не подохнем с голоду.
 — Это дельная мысль, — пробурчал Септембер. — Бамапутра не тот человек, который разбазаривает имущество направо и налево. И еще надо учесть, что он должен оставить Хванг с дружками живыми на тот случай, если какой-нибудь любопытный тип с аванпоста захочет узнать, что а ними сталось. Думаю, ты прав, Буджир. Думаю, они воздержатся от стрельбы. Они увидят, что мы заперты здесь, так почему бы не подождать, пока мы сами не выйдем отсюда? Ему же лучше, если мы сдадимся по-тихому. Только мы ведь пока не сдаемся. Мы смываемся.
 Этан искоса посмотрел на него:
 — Ты, кажется, сказал, что мы здесь заперты.
 — "Сландескри" заперт. А мы нет.
 — Не пойми меня неверно, Сква. Мне не больше твоего хочется вернуться туда, — он кивнул в сторону гор и подземного комплекса. — Но в то же время я не думаю, что мы сможем добраться до «Медной Обезьяны» на своих двоих.
 — Я сам не очень хорошо катаюсь по льду, дружище. Вот почему мы собираемся взять одну из этих спасательных шлюпок.
 — Вы серьезно думаете о том, чтобы вернуться на таком жалком судне? — с недоверием спросил Гуннар.
 — Не в «Медную Обезьяну», нет. Но если мы сможем добраться до южных морских путей недалеко от Пойолавомаара, мы можем окликнуть торговое судно и купить проезд на остальную часть пути. Если нам удастся сделать это, то юный ландграф предоставит нам скромный корабль и команду, чтобы доехать до аванпоста.
 — Я с вами, — сообщил Та-ходинг.
 — Кому-то, кто может отдавать приказы, придется остаться на корабле, — возразил Этан.
 — Монславик может остаться моим заместителем. Он это уже доказал. Без меня вы собьетесь с пути.
 — Я бы поспорил с тобой, — сказал ему Септембер, — но не стану. Хорошо иметь тебя у руля, капитан. Я думаю, что нам следует взять с собой и эту дамочку Сисфар. Она знает территорию отсюда до Пойо лучше нас всех.
 — Мне самому она не особенно нравится, но когда пытаются спасти наши шеи, личная приязнь или неприязнь должны отступать на второй план. Ты не обязан на ней жениться, просто плыть с ней на одной шлюпке, верно? А теперь подумаем о представителе от нашего научного контингента.
 — Это должен быть Миликен. — Этан посмотрел вниз на палубу. Вильямс вел оживленный спор с Чилой Хванг и Сниэк, гляциологом. — Он знает, что значит находиться на льду не понаслышке. Другие этого не знают.
 Хванг и ее коллеги согласились, что учитель обладал такими качествами, чтобы выполнить миссию эксперта.
 Этого Этан и ждал от них. Они не утратили здравого смысла. А вот чего он не ожидал, так это пылкости, с которой Хванг на прощание поцеловала учителя. Это было неожиданным и неблагоразумным. «Удивительно, до чего доводит ученых людей пылкость дискуссии», — подумал он.
 — Значит, шестеро, — сказал Гуннар, когда они смотрели, как команда спускает на лед одну из двух спасательных шлюпок ледохода. — Трое транов, трое людей.
 — Иди, муж, — нежно прошептала Эльфа. — Возвращайся с ветром назад ко мне. Я буду ждать здесь, когда ты вернешься.
 Матросы опустили шлюпку, используя веревки и блоки.
 — До следующего вечера, — Гуннар поднял вверх правую лапу, ладонью вверх, и они соединили пальцы и затем расстались.
 Септембер уже перелез в шлюпку, подхватывая мешки с продовольствием и распределяя их на корме. За ним последовал Вильямс, потом Грурвельк Сисфар, Гуннар, Этан и последним Та-ходинг, тяжело отдуваясь и пытаясь это скрыть.
 Для шестерых помещение было достаточно вместительным. Шлюпка представляла собой уменьшенную в несколько раз копию «Сландескри», оборудованную четырьмя полозьями вместо пяти, рычагом управления вместо штурвала и единственной складной мачтой. Возвышающаяся над палубой центральная каюта предоставляла убежище от непрестанного ветра. Когда они устроились, матросы начали толкать маленькое ледовое судно в сторону металлического барьера. Шлюпка едва протиснулась между двумя перекладинами и под соединяющей их трубой.
 Теперь они были по другую сторону преграды. Та-ходинг, Гуннар и Септембер старались поднять мачту и укрепить ее в положении перед каютой. Единственный парус был поднят и начал наполняться ветром. Заросли пика-пины, металлические ворота, горы и Ингьяпинская гавань стали удаляться. Было ясно видно корпус корабля, заключенного по другую сторону преграды. Не слышалось радостных возгласов, приветствующих их избавление, дозорные на мачтах не махали с энтузиазмом руками. Если повезет, им удастся ускользнуть незамеченными с берега, все внимание врагов должно быть поглощено гораздо более заметным ледоходом.
 Когда они вышли из-под прикрытия гавани, парус натянулся под давлением западного ветра, и судно стало набирать скорость. Замерзающая вода расплескивалась во все стороны от полозьев, обдавая брызгами стоящих на косу. На перилах и крыше каюты начали образовываться сосульки. Ни один корабль на всей Тран-ки-ки не был приспособлен к встрече с водой!
 Используя запасной парус на шлюпке, они наспех соорудили грубый экран между носом судна и мачтой. Он немного замедлил их скорость, но преграждал путь воде. Все время с тех пор, как они уехали, Вильямс стоял на корме, напряженно глядя назад.
 — Скиммеров не видно. Следовательно, Бамапутра и его помощники не знают о том, что мы ускользнули. Должно быть, они не спохватятся еще какое-то время.
 — Не рассчитывайте на это, — сказал Сква Септембер, соскребая ледяные кристаллы, наросшие по краям его защитной маски. — Первым делом Антал прикажет всех пересчитать. Они могут пропустить нашу спасательную шлюпку, но, черт возьми, уж нас-то они не забудут. Уверен, что ваша подруга будет надувать их, сколько возможно.
 — Да, Чила постарается… — Вильямс запнулся посреди фразы и резко поднял на него глаза. — Подруга? Что заставляет вас так ее называть, Сква?
 — Да нет, ничего такого я не имел в виду. Правда, если учесть, как горячо она с вами прощалась там, на палубе…
 К счастью для несколько смущенного учителя, его кожа была слишком темной, чтобы краснеть.




 Глава 12


 Их окружал замерзший океан Тран-ки-ки, ободок южного материка быстро убегал назад, но все еще ничто не говорило о том, что за ними снарядили погоню. Этан начинал думать, что они справились со своей задачей.
 Септембер стоял справа от Та-ходинга, одной рукой защищая свою маску и глядя на восходящее Солнце.
 — Не свернуть ли немного к востоку, капитан?
 — К востоку? Но Пойолавомаар лежит к северо-западу.
 Ветер ерошил его густой мех, он, как Гуннар и Грурвельк, не замечали холода.
 — Этого и будут ждать от нас. Лучше мы потеряем несколько дней, прежде чем повернем на север. Когда мы убедимся, что за нами чисто, можем повернуться на несколько градусов к Пойо. Помните, что возможности этих небесных кораблей ограничены количеством топлива, которое они могут нести. Чем дольше они будут искать нас там, где нас нет, тем меньше у них шансов найти нас. Никакой дьявол не поможет нам оторваться от них на этой посудине. — Он показал на шлюпку.
 Этану казалось, что слой воды над ледяным покровом увеличился на полсантиметра за то время, пока они находились под стражей. Конечно, это было невозможно. Много месяцев нагревания потребовалось для такого результата. Но трудно было отделаться от мысли, что их суденышко могло в любой момент превратиться из ледового корабля в лодку.
 К полудню знакомые утесы, отмечающие границы континентального плато, сменили необычные покатые склоны, которые окружали гавань, недавно ими покинутую. Солнце было ярким и слепящим, воздух — теплым для транов, но все еще холодным для троих людей, чтобы они могли расстегнуть защитные костюмы. По меньшей мере, они могли позволить себе откинуть капюшоны и приподнять защитные очки. Стоило хотя бы немного подышать чистым, первозданным воздухом Тран-ки-ки, даже если пришлось бы померзнуть.
 Откинув капюшон, они стали лучше слышать, — и сразу же услышали низкий, гудящий вой. Он был достаточно громким, чтобы заглушить визг ветра, гуляющего по снастям маленького судна. Септембер поспешил на корму, где разразился потоком ругательств. Досталось от него осточертевшему льду и опостылевшей судьбе.
 — Как они нашли нас? Как? — Он сжал добытый бимер в огромном кулаке, хотя и понимал, что хорошо вооруженному скиммеру он не принесет вреда.
 Этан взял в руки другой лучевой пистолет:
 — Не уверен, что на этот раз они позволят нам с ними заговорить. — Он махнул оружием. — Может быть, когда подберутся к нам поближе, мы их перестреляем по одному.
 — Может быть, — в тоне Септембера ясно слышалось, что он в действительности думает об их шансах на удачу. — Зависит от того, кто на борту: люди, траны или те и другие.
 Грурвельк подошла, чтобы встать рядом с ними. Теперь она куда-то показывала.
 — Вот он.
 Прошло несколько минут прежде, чем реактивный летательный аппарат приблизился достаточно, чтобы менее зоркие люди увидели серебристый силуэт. Он быстро летел над ровной поверхностью, держась в трех метрах надо льдом.
 — Отличное поисковое оборудование, — мрачно пробормотал Септембер. — Я не рассчитывал, что оно у них найдется. Очевидно, я ошибался. Или, может быть, они просто верно догадались.
 — Может быть, теперь наша очередь, — Этан загородил бимер. — Вероятно, им известно, что мы взяли его, но они не могут быть уверены, что оружие у нас есть. Возможно, они думают, что оно осталось на «Сландескри».
 Септембер колебался, потом засунул пистолет в карман брюк защитного костюма.
 — Возможно. Едва ли, но возможно. Я думаю, скоро мы узнаем. — Его глаза увлажнились от ветра. — А как быть с тяжелой артиллерией?
 — Боюсь, оружие, на которое вы ссылаетесь, действительно находится на борту небесного корабля.
 Вопрос Гуннара содержал надежду, когда он кивнул, показывая на спрятанное оружие.
 — Вы можете сразить их вашим небольшим оружием?
 — Нет, если они останутся вне досягаемости, — сообщил ему Септембер. — Лучше приготовиться к тому, чтобы оставить корабль, если они начнут стрелять. Мощное орудие разнесет это суденышко в щепки. А от взрыва и остальное сгорит.
 — Оставить корабль? — Та-ходинг вцепился в руль и беспокойно вгляделся в слой холодной воды, которую разрезали каменные полозья. — Что, если мы упадем сквозь лед к центру Планеты?
 — Об этом не беспокойтесь, — угрюмо ответил Этан. — Вы замерзнете прежде, чем утонете.
 Умение плавать было таким же пугающе-непонятным для транов, как и мысль о том, что можно находиться в безвоздушном пространстве. Никто не мог долго оставаться живым в ледяной воде. Здесь ее глубина была шесть сантиметров: утонуть трудно. Но капитанские страхи заставили его задуматься о том, насколько толстым был в этом месте слой льда. Он знал, что здесь он был тоньше, чем где бы то ни было.
 — Останавливаются, — Септембер моргнул и отер слезу. — Проклятие. Они, должно быть, догадываются, что у нас оружие.
 — Ты не видишь, сколько их там?
 — По меньшей мере, два трана, — ровно сказал Гуннар, — и двое вашего рода. Один управляет, а другой сидит у большого орудия.
 — Не оставляют ни единого шанса! — громко сказал Септембер. — Ну так чего ж они ждут? Почему не прикончат нас?
 — Может, у них сломалось оружие, — с надеждой произнес Этан. — Исход многих битв был решен неисправным оружием, которое не сработало в критический момент.
 — Скорее всего, раздумывают.
 Проволочка тянулась недолго, и с пушкой было все в порядке. Интенсивный взрыв сконцентрированной энергии на мгновение вспыхнул ярче солнца, когда пушка выстрелила. Она ударила не в спасательную шлюпку, а впереди нее и вокруг.
 Полозья перестали чувствовать под собой опору, судно накренилось, и мачта упала, когда лед подался под действием интенсивного жара. Они резко наклонились к левому борту. Гуннар вздохнул и схватился за рычаг управления. Грурвельк выругалась и кувырком подкатилась к Этану, тем временем Та-ходинг торопливо читал молитву.
 Они не утонули. Ледяной покров не растаял окончательно вокруг них. Шлюпка частично держалась на огромной льдине, на которую опирались полозья у правого борта. Когда они накренились налево, на палубу начала просачиваться вода. Она залила ноги Этана, и он тут же вскочил. Хорошо, что защитный костюм не пропускал воду.
 — Чем, черт возьми, они занимаются?
 Сразу, как только он закончил вопрос, следующий выстрел обрушил энергию на лед справа от них. Септембер спрятался за борт. Теперь он оглянулся на нападавшую сторону.
 — Игра, — тихо буркнул он. Следующая вспышка растопила еще больше льда впереди них. — Они хотят, чтобы мы оказались в воде и утонули.
 — Что, если так не выйдет?
 — Уверен, что они придумают что-нибудь, чтобы ускорить процесс. Взорвут корму, например.
 Этан вытащил бимер:
 — Мы должны попытаться достать их. Нельзя просто стоять сложа руки.
 Септембер приобнял его, сдерживая его порыв:
 — Может быть, они хотят нас к этому вынудить, чтобы узнать, у нас оружие или оно осталось на старом добром «Сландескри»? Сохрани заряд на крайний случай. Они все еще вне досягаемости. Если мы не будем стрелять, они подумают, что мы безоружны, и подберутся поближе. — Он облизал губы. — Они и так уже довольно близко. Давайте ближе, ребята, мы здесь беспомощны, как слепые щенки. Ну-ка, сюда, сюда, еще ближе.
 К этому времени они дрейфовали посреди открытой воды размером с небольшое озеро. Маленькие волны покачивали шлюпку, в которую просачивалась вода. Вильямс нашел пару ковшей в центральной каюте, и вскоре они с Та-ходингом как сумасшедшие вычерпывали воду. Несомненно, на скиммере сочли эту в конечном итоге бесполезную работу весьма забавной.
 А потом все повалились на спину, вода под ними встала крутой волной.
 Возможно, это была рыба. Этан не знал, что это еще такое — разглядеть ее было невозможно. Вильямсу было виднее, и он подумал, что это была самая большая в мире Holothuroidea. У нее была пестрая, похожая на кожу чешуя, из которой выступали щупальцевидные красно-пурпурные отростки. Привскочив с распахнутой пастью, она ухватила скиммер с такой легкостью, как форель глотает муху. И замерла на фоне неба. Кормовая часть скиммера высовывалась между роговых губ, и когда она уходила под лед, двое транов, сидящих в хвостовой части скиммера, выпрыгнули невредимыми.
 Волна, порожденная ее исчезновением под водой, свирепо качнула спасательную шлюпку. Ее обитатели перевели дыхание. Только однажды Этан и его спутники сталкивались с чудовищными существами, населявшими темные глубины подледного, все еще подвижного океана Тран-ки-ки. Несомненно, неожиданное появление чудовища, которое так чудесно спасло их, доказывало, что в океане живут существа, нуждающиеся в тепле, незамерзающей воде, свободном движении. Возможно, раньше чудовище имело глаза. Этан их не заметил. В холодных беспросветных глубинах должны были развиваться другие органы чувств. Вероятно, плавучий левиафан почувствовал движение скиммера.
 Что бы чудовище сделало с дрейфующей шлюпкой?
 Он заставил себя успокоиться. По форме и движениям их судно почти не отличалось от льдин, плавающих вокруг него. Он опустился на колени и заглянул вниз, его ноги почти погрузились и холодную воду. Никаких следов скиммера. Минуту назад он висел в прозрачном воздухе, угрожая им. А теперь его нет вместе с его усовершенствованным оружием, оборудованием и командой.
 Хотя не вся команда погибла. Этан увидел, что один из двух транов, оставшихся невредимыми, наконец скрылся под неспокойной поверхностью. Другой зацепился за небольшую льдину и каким-то образом сумел вылезти из воды. Траны могли переносить чрезвычайный холод, но к сырости их организмы не были приспособлены.
 Та-ходинг держал рычаг управления.
 — Теперь это чудовище вернется за нами. Мы конченные люди, мы обречены.
 — Мы все еще на поверхности, — огрызнулся Септембер, — так что говорите потише. У этой твари уши могут быть еще больше рта.
 И они ждали, покачиваясь в шуге и воде, в любой момент опасаясь быть проглоченными. Этого не случилось. Прошло пять минут, десять. Через полчаса они также бесцельно качались на волнах.
 Септембер поднялся и прошептал:
 — Кто-нибудь видит что-нибудь подозрительное?
 Тихое дружное «нет» было ответом на его вопрос.
 — Значит, чудовище нас не видело. Вероятно, оно ориентируется по ультразвукам или давлению, которое создают другие существа, двигающиеся в воде. Может быть, оно не подозревает, что мы здесь.
 — Оно может быть уже в нескольких километрах отсюда, — с надеждой предположил Вильямс.
 — Ага, и оно может так же быстро вернуться назад. Так что не будем суетиться и привлекать внимание.
 — Невероятно! — пробормотал Гуннар. — Существо из самого ада. — Он боязливо вгляделся в воду, неспособный ничего увидеть глубже одного метра. — Что-то из глубин прошлого. Надеюсь, оно там и останется. Если с такими тварями нам придется иметь дело, когда нагреется наш мир и растает лед, тогда я хочу, чтобы моря остались замерзшими навечно.
 — Что нам теперь делать? — поинтересовался Та-ходинг. — Почему же мы не погружаемся к центру планеты?
 — Мы плаваем, — у Гуннара были трудности с малоупотребительными словами. — Как в чашке супа плавает кусок овоща. — Он напряженно оглядывался. — Каким-то образом мы должны выбраться на лед.
 — А что с тем? — Вильямс показал на единственного оставшегося в живых, выдохшегося трана, лежащего на своей льдине.
 — Что с ним? — Гуннар оскалился. — Пусть он замерзает, пусть подыхает с голоду. Он уже мертв.
 Он отвернулся и направился к носу шлюпки. Грурвельк замешкалась на корме, вглядываясь.
 — Мы могли бы приблизиться, — предложил Этан, — правда, у нас нечем грести.
 — Кроме того, мы не хотим производить никаких вибраций в воде, — напомнил ему Септембер.
 Он стал копаться в сундуках и наконец нашел, что искал. Они смотрели на него, а он прочно привязал конец каната из пика-пины к большому крюку на носу шлюпки. Сначала Этан подумал, что он хочет сделать что-то с якорем, но якорь оставался на своем месте.
 — Что у тебя на уме, Сква?
 Септембер ухмыльнулся:
 — Прошло больше года а тех пор, как мне в последний раз доводилось плавать. Надеюсь, что все еще помню, как это делается.
 Этан посмотрел на нет с недоверием:
 — Если ты влезешь в воду, ты замерзнешь. Защитный костюм — это не космический скафандр. Он предназначен только для того, чтобы функционировать на воздухе, а не в воде. Кроме того, ты не знаешь, какие еще твари плавают там, внизу.
 — Считай, что именно это я и собираюсь выяснить. В одном я уверен: мы не можем просто сидеть здесь. Через какое-то время это корыто будет затоплено. Тогда нам всем придется плавать. — Он обвязал свободный конец веревки вокруг пояса, потом показал влево. — Вон там, кажется, крепкий лед. Я хочу попытаться выбраться на него и подтянуть шлюпку. Если мы все ухватимся за канат, то, может быть, сможем вытащить эту штуку из воды. Это же не настоящий корабль. Только деревянный остов с полозьями и мачтой.
 Перекинув ногу через верила, он опустил ее в воду.
 — Защитная система вашего костюма не выдержит, — говорил ему Вильямс. — Вода плотно прижмет его к телу, и вы потеряете изолирующий слой воздуха. Между вами и материалом не будет ничего, что могло было бы нагревать. А если хоть капля попадет вам за шиворот…
 Ему не нужно было заканчивать предложение. Если ледяная воды попадет в костюм, то материал, из которого он сделан, потеряет способность отличать внутреннюю среду от наружной. Введенные в заблуждение термосенсоры посчитают температуру воды температурой тела и соответственно перестроятся. Нагревание немедленно прекратиться, и в воде незащищенное человеческое тело через несколько минут погибнет от переохлаждения.
 — Не волнуйтесь, дорогой Миликен. Я всегда умел держать голову над водой.
 Он перекинул вторую ногу и соскользнул в море, пока еще держась за лодку. Он был в воде по грудь.
 — Ну как? — беспокойно спросил его Этан.
 Септембер улыбнулся, но улыбка получилась вымученной:
 — Боюсь, становится холодновато.
 Остаток каната из пика-пины висел у него на плече. Он был легким и прочным, но его веса было достаточно, чтобы утянуть его вниз.
 Глубоко вздохнув, он отпустил край лодки и, повернувшись, поплыл к надежному льду в нескольких метрах от спасательной шлюпки.
 Оставшиеся на борту молча сочувствовали ему, следя за плывущим силуэтом в темной воде, окружавшей его. Не привлечет ли человек в воде любопытных обитателей морского дна? Септембер продвигался к своей цели, плывя молча и не делая ни единого напрасного движения. Наконец он достиг кромки льда, не приманив ни одного чудовища.
 Но в этот момент обнаружилось новое препятствие. Септембер не был тюленем, способным выпрыгнуть из воды на лед, а на ледяной кромке не было ничего, за что можно было бы ухватиться руками.
 Несколько раз он пытался выбраться, но соскальзывал назад в воду. Парадокс, но Гуннар, который не умел плавать, легко бы мог вылезти из воды, вонзая в лед длинные мощные когти. У Септембера не было даже длинных ногтей, к тому же руки его были в перчатках.
 Они продолжали с тревогой следить за его действиями. Он опустился в воду и поймал увесистый кусок льда, плавающий неподалеку. Используя его в качестве молота, он принялся долбить трещину на ледяной поверхности, удерживая равновесие с помощью левой руки, которую выбросил на лед.
 Кое-как ему удалось вырубить во льду несколько неглубоких углублений. Тогда, используя обе руки, он начал выползать на лед, пока не лег на него всем телом. По тому, как долго он лежал, не двигаясь и не реагируя на восклицания своих спутников, можно было судить о степени его усталости. Вода образовала корку льда вокруг его костюма, что постепенно увеличило температуру его тела до нормального состояния.
 Хотя лед выглядел довольно прочным и толстым в этом месте, где его не коснулась энергия заряда, Септембер отполз еще на три метра от края, пока не убедился, что поверхность выдержит его, если он встанет. Не снимая обвязанный вокруг талии канат, он уперся ногами в трещину на льду и наклонился вперед.
 Бесконечно медленно шлюпка начала двигаться. Используя свое тело в качестве рычага, Септембер продолжал тащить к себе полузатопленное судно и его нетерпеливых пассажиров. Почти час прошел прежде, чем нос воткнулся в берег.
 — Я пойду первым, — сказал Вильямс, — я самый легкий.
 — Верно. Если вы провалитесь, хватайте веревку и тащите к себе Сква, — посоветовал ему Этан.
 Вильямс кивнул, затем осторожно ступил на лед одной ногой, потом второй. Лед выдержал.
 — Крепкий, — сказал учитель с удовлетворением.
 Он пошел вперед и присоединился к Сква, добавив свою силу, не самую большую, но тем не менее охотно принятую. Следующим был Этан, за ним Гуннар, Та-ходинг и после всех Грурвельк, все еще глядящая на одинокого трана со скиммера, который продолжал бесцельно лежать на своей плавучей льдине.
 Освобожденная от их веса, шлюпка немного поднялась из воды. Под руководством Септембера они тянули веревку, используя как свой вес, так и силу, пока Этану не показалось, что его руки вышли из суставов. Когда нос шлюпки очутился на льду, работа пошла легче. Однако они не останавливались, пока не вытащили маленькое суденышко на приличное расстояние от проруби.
 Не обращая внимания на несколько сантиметров воды, которая все еще плескалась у них под ногами, они обломали сосульки, которые образовались по обеим сторонам и на днище шлюпки. Гуннар и Та-ходинг яростно пытались восстановить упавшую мачту, пока Вильямс управлялся с парусом.
 Этан нахмурился и подошел к Грурвельк Сисфар, которая глядела на воду. Когда он посмотрел в том же направлении, он увидел, что уцелевший тран из команды злополучного скиммера исчез без следа.
 — Наконец-то ушел под воду, а?
 Она быстро кивнула, отвернувшись. К своему изумлению, он увидел слезы в ее глазах. Это было что-то совсем необычное для транов — они плакали чрезвычайно редко.
 — Я не понимаю, — сказал он, изумленно посмотрев на нее. — Он был один из тех, кто пытался убить нас.
 — Я знаю. Один из тех, кто заключил союз с такими негодяями, как Корфу и его грязный мерзавец император. А еще он был моим мужем. Могу я попросить тебя кое о чем? Не говори остальным. Теперь это не имеет значения. Ничего хорошего мне это не принесет.
 — Понимаю. Я не скажу ни слова.
 Она подарила его слабой улыбкой.
 — Благодарю тебя за это маленькое одолжение. Это будет означать, что у тебя благородные не только манеры.
 Этан оглянулся на нее, когда пошел назад, чтобы присоединиться к остальным в подготовке спасательной шлюпки к путешествию. Он заметил, что больше она не смотрела на то место в темной воде.
 Мачта держалась, парус расправился. Они начали путешествие к Пойолавомаару. Внутри тесной каюты трое людей сгрудились вокруг каменной транской печки. Каюта возвышалась над палубой, поэтому печка оставалась сухой, как и ее легковоспламеняющееся топливо. А сейчас в ней потрескивал небольшой, но жаркий огонь, дым поднимался из узкой трубы, сделанной из полой кости. Пламя нагрело каменные стенки печи, которая в свою очередь распространяла приятное тепло по всей каюте. Такое тепло довело бы транов до безумия, но для людей оно было напоминанием о доме.
 Сква снял и повесил сушиться защитный костюм, чтобы восстановились его чудесные свойства. Его обнаженный торс занимал целый угол каюты. Он обернул ноги шкурами с густым мехом и, подобно своим спутникам, протянул руки к огню так близко, что кожа едва не обгорала. Больше он не дрожал.
 — Превосходная штука, — сказал он, кивая на свой защитный костюм, висящий на крюке, словно содранная кожа, — но не всемогущая. Под конец я уж думал, что пропал, потому что никак не мог вылезти на лед, будь он проклят. Я чувствовал, что мои ноги коченеют или это алогизм?
 — Если бы вы не отправились в это плавание, — сказал ему Вильямс, — мы до сих пор болтались бы там и ждали, когда начнем погружаться.
 — Или когда нас проглотят, — добавил Этан. — Как ты думаешь, они пошлют за нами еще один скиммер?
 — Сомневаюсь, — Септембер убрал руки от огня и сунул их в мех, на лице его было выражение блаженства. — Будет много криков и воплей, когда этот скиммер не вернется. Будет естественно, если Антал и его люди подумают, что для того, чтобы отправить нас на дно, понадобилось бы денька два. К тому времени, как до них дойдет, что их артиллеристы не собираются возвращаться, мы будем слишком далеко, чтобы они могли найти нас. У них вряд ли есть поисковое оборудование, рассчитанное на такие расстояния.
 — Почему бы нет?
 — Во-первых, оно им просто не нужно. Даже если бы оно у них было, они не могли бы от использовать. Излучение от него было бы замечено с дозорного спутника или даже в самой «Медной Обезьяне». Все, что они смогут сделать, это допустить, что их люди добрались до нас, а потом потерпели аварию или что-нибудь в этом роде на обратном пути.
 Он ухмыльнулся своей мысли.
 — Бамапутре не придется несколько ночей спать спокойно, думая о том, что же случилось на самом деле. — Он растянулся на раскладушке. — Теперь, если вы, ребята, не возражаете, я малость отдохну.
 Они все выбились из сил, подумал Этан. Основания для беспокойства не было, пока Та-ходинг управлял судном. Он улегся у огня и закрыл глаза.
 Последнее, что он увидел из окна каюты, как раз перед тем как заснуть, была Грурвельк Сисфар, стоящая рядом с Та-ходингом, пристально вглядывающаяся туда, откуда они уходили.
 Этан не мог проникнуть за завесу, которой она скрывала свои чувства во время путешествия к Пойолавомаару, но он был рад, что она была с ними. Что бы ни таилось у нее в душе, она держала это при себе и направляла все свои силы на то, чтобы отыскать путь, по которому они шли на юг. Когда отказывали навигационные способности Та-ходинга и Гуннар терял инстинктивное чувство направления, она была полна решимости выбрать дорогу, опираясь на воспоминания о предыдущих путешествиях по этому региону. Постепенно остальные привыкли относиться к ней, как к полноправному участнику экспедиции, и полагаться на ее знания. Та-ходинг принял ее отвагу, как вызов, и противопоставил ей собственную храбрость.
 Случай проявить капитанскую смелость представился через пять дней, когда они оказались застигнутыми вирстой. Хотя он был не такой сильный, как рифс, но представлял большую опасность, потому что нес с собой множество льдинок, кружащихся водоворотом. Все вокруг стало белым-бело. Сидящие на корме не могли видеть, что делается у центральной каюты.
 Менее умелый шкипер немедленно повернул бы нос шлюпки к ветру, выбросил якоря и переждал бы шторм. Не таков был Та-ходинг. Положившись на уверения Сисфар, что между их курсом и целью путешествия не лежит никаких препятствий, он не спустил парус и не сбавил скорость. Полдня он вел судно сквозь бурю, когда наконец его уговорили передать руль Гуннару. Льдинки и снег запорошили шерсть капитана и его бороду, так что он стал похож на какое-то святочное чудовище.
 Вильямс оглядывался вокруг:
 — Вот на что, наверное, похожа песчаная буря, только с песком вместо льда.
 — Я бы согласился прямо сейчас попасть в славную, теплую песчаную бурю. — Септембер прислонился к каюте и внимательно всматривался в южный горизонт. — Хотя бы согрелся.
 — Никаких следов преследования, — Гуннар потянулся и укрепил распорку мачты. — Могут ваши небесные приборы найти следы убежавшего судна даже сквозь вирсту?
 — Зависит от того, какую аппаратуру используют, — сказал ему Этан. — Думаю, лед может рассеивать высокие частоты радара, но я не знаю, как будут действовать инфракрасные лучи. Я думаю, что от преследования мы освободились.
 — Если только мы в состоянии найти то место, где прошли со «Сландескри» через экваториальный хребет, и если мы в состоянии втолкнуть, втащить или еще как-то справиться с этой лодкой и вернуться тем же путем, — напомнил ему Септембер.
 Лицо у Этана вытянулось.
 — Все это вылетело у меня из головы.
 — Не волнуйтесь, — сказал Вильямс, стараясь поднять настроение друга. — Мы разыщем место и переберемся через хребет, даже если придется тащить шлюпку на спине. Так или иначе, подобная работа не даст нам замерзнуть.
 — Я бы предпочел индукционную грелку, — пробормотал Этан, скрещивая руки на груди.
 Они справились с переходом через ледяной хребет, хотя Этан был убежден, что позвоночник его сломается, а ноги откажут. Справились так же, как и с остальным путем к широкой, гостеприимной гавани Пойолавомаара. Несмотря на то, что они выбивались из сил, ландграф настоял на немедленной встрече. Все прошли в длинный кабинет для совещаний, чтобы избежать любопытных взглядов придворных. Т'хосджер Т'хос слушал их рассказ, лишь изредка прерывая его краткими, острыми вопросами. Экран понял, что ландграф Пойолавомаара лучше всех транов подходил для того, чтобы представлять свой мир в советах Содружества.
 «Я забегаю вперед, — сказал он себе, — может быть, еще нечего будет представлять».
 Когда они закончили, Т'хосджер приказал принести поднос с горячими напитками. В молчании он смотрел, как его гости осушали свои кубки, благодарные люди даже не спросили об их содержимом. Он начал говорить, когда слуга снова наполнил бокалы.
 — Я не понимаю ваших братьев, друг Этан. Я не могу найти причины для объяснения действий этих людей.
 — Пусть вас это не беспокоит, — Септембер откинулся на спинку кресла, грея руки о кубок, и положил ноги на стол, покрытый искусной резьбой. — Мы, люди, слоняемся со своими проблемами десятки тысячелетий и сами себя тоже не понимаем.
 — Но зачем это нужно? Зачем обрекать на смерть тысячи невинных детенышей? Мы бы с радостью разделили наш мир с любым из вас, кто захотел бы жить здесь.
 Септембер сардонически усмехнулся и помахал пальцем перед молодым ландграфом:
 — Так в этом же случае вам пришлось бы платить. Этого требует закон Содружества.
 — Когда к живым существам относятся лишь как объекту статистики, отраженной в колонках прибылей и убытков, нравственность страдает первой при окончательном подсчете, — торжественно провозгласил Вильямс.
 — Нет сомнения в том, что этих людей нужно остановить и положить конец их пагубному предприятию, — Т'хосджер говорил тихо, задумчиво. — Но как это можно сделать, если они обладают магическим световым оружием, о котором вы говорите?
 — Мы надеемся, что у них есть только одно орудие самого мощного типа, и мы видели, как оно исчезло в брюхе или в чем-то таком, что едва ли можно описывать в подробностях за благопристойным ужином. — Септембер передал свой ручной лучевой пистолет зачарованному ландграфу. — Если все, что у них осталось, это еще несколько таких штук, тогда у нас есть шанс не разгромить их, но держать в осаде, пока не придет серьезная помощь из «Медной Обезьяны».
 Этан кивнул, соглашаясь:
 — Миликен встретится с Комиссаром, объяснит, что происходит, и выяснит, нельзя ли послать на помощь корабль с ближайшей базы, чтобы надолго отбить у этих людей охоту заниматься подобными вещами. — Он посмотрел на учителя. — Он лучше объясняет, а мы со Сква лучше деремся.
 — Самый быстрый корабль в Пойолавомааре унесет вашего учителя назад к вашему аванпосту, чтобы поднять тревогу, — уверил Т'хосджер, вставая. — И ваши смелые друзья не возвратится в одиночестве. Я подниму весь флот. Но на это понадобится время.
 — Одно известие о том, что вы приближаетесь, поднимет дух оставшихся, — уверил его Гуннар.
 — Прошу прощения, — сказал Вильямс, — я не хочу очернить ваше великодушное предложение, сэр, но я не думаю, что это очень хорошая идея.
 Все уставились на него.
 — Если мы вернемся одни, мы сможем проскользнуть в гавань и на «Сландескри», никого не потревожив. Если мы прибудем со всем пойолавомаарским военным флотом, Бамапутра станет известно, что сюда мы сумели добраться. Он будет вынужден напасть хотя бы только для того, чтобы узнать, что происходит. Думаю, нужно, чтобы они убедились, что мы погибли во льдах вместе с пропавшим скиммером. Таким образом, у них не будет искушения бросить на нас все силы и попытаться захватить корабли. Пусть они продолжают думать, что ничего не случилось. Это спасет многие жизни.
 Септембер выглядел возбужденным:
 — Черт возьми, это приведет к большему! Если они увидят, что мы притащились обратно к «Сландескри», первым делом они подумают, что мы никуда не добрались. Иначе зачем возвращаться? Мы не станем отвечать ни на какие вопросы, и у них не будет возможности — если только они не захватят корабль, в чем я сомневаюсь, — пересчитать нас, разве что через монокуляр с расстояния. Шестеро уехали, пятеро вернулись. Думаю, мы можем надуть их.
 Он повернулся к Т'хосджеру:
 — Сколько времени понадобится вашему лучшему кораблю, чтобы добраться до «Медной Обезьяны» и обратно?
 Ландграф обсудил цифры с Вильямсом, который перевел их в метрическую систему. Услышав результаты, Этан кивнул с удовлетворением.
 — Не так плохо, как я думал. Тем временем, сэр, если вам хочется привести ваши силы в боевую готовность, сделайте это. Мы не знаем, как Бамапутра прореагирует на наше возвращение, и вы должны быть готовы к тому, чтобы защитить себя.
 — Значит, мы обо всем договорились.
 Они встали, чтобы уйти.
 Септембер шагнул к учителю. Он был выше большинства людей; Вильямс рядом с ним казался просто гномом.
 — Вам придется побыть в одиночестве, мой друг, с транами, правда.
 Невысокий человек улыбнулся ему снизу вверх.
 — Я чувствую себя хорошо среди транов. Я прожил с ними почти два года. А что касается человеческого общества, то большую часть моей жизни я прожил, тяготясь общением. Со мной все будет в порядке.
 — Тогда не теряйте времени и не заглядывайтесь на пейзажи.
 — Я не собираюсь терять ни секунды.
 Эти трое были вместе так долго, что им казалось неестественным стоять в порту, прощаясь взмахами рук с Вильямсом.
 Вот чем занимались Этан и Септембер на следующее утро, когда гладкий, с узким корпусом, ледовый корабль с командой, составленной из лучших матросов в Пойолавомааре, вышел из гавани, направляясь на север. Трое мужчин, проведшие рядом почти два года, не были прирожденными романтиками, архаическими Тремя Мушкетерами. Они были случайно заброшены в этот мир и оставались вместе под давлением обстоятельств, а не по собственному выбору. Но учитель был славным спутником; сладкоречивый, когда это требовалось, благоразумный и молчаливый, когда это требовалось. Им будет не хватать его добрых советов.
 Сква Септемберу не терпелось отправиться назад к Ингьяпину. С его горячностью соперничал Гуннар, который, хотя никогда не признался бы в этом вслух, неистово хотел вернуться к Эльфе, Этан уверял рыцаря, что, если даже их противникам каким-то образом удалось захватить корабль, они вряд ли устроили бы резню.
 С молчаливого согласия никто не заводил разговора о том, что они будут делать, если по каким-то причинам Вильямсу не удастся добраться до аванпоста. На Тран-ки-ки хватало проблем для путешественников на дальние расстояния и без предателей-людей. Ставанцеры, бродячие шайки, друмы, бури, внезапные, ужасающей мощи, — все это могло уничтожить корабль и его экипаж. Т'хосджер пытался сделать все, чтобы их обнадежить. Вильямс путешествовал на лучшем ледовом корабле, который только могла предложить эта часть планеты, с командой, состоящей из самых замечательных матросов, которых только мог собрать город-государство. Он доберется до «Медной Обезьяны» целым и невредимым и в самые короткие сроки.
 — Разумеется, я на это надеюсь, — отозвался Септембер, — иначе в ингьяпинской гавани окажется масса трупов, и они будут вовсе не изо льда.
 Этан посмотрел на него с удивлением.
 — Я думал, тебе нравится сражаться, Сква.
 — Когда у сражения есть цель. Небольшая война между нашими людьми и жителями Ингьяпина никому не принесет пользы. А вот траны прольют настоящую кровь, и для чего? Знаешь, мы вроде бы передовая раса для этого мира. Это повысит нашу репутацию, если мы разберемся с этой неприятностью без кровопролития, если только оно не будет абсолютно необходимо.




 Глава 13


 Провожаемый оценивающими взглядами проходящих мимо людей, когда он тащился к административному комплексу, Вильямс знал, что, должно быть, похож на трана. Недели в открытом океане могли Сыграть с человеком такую шутку: защитный костюм потрепался и выцвел, лицо за исцарапанным льдом визиром было изможденным и небритым.
 Его спутники из Пойолавомаара вызывали не менее любопытные взгляды со стороны местных транов, облаченных в странные одеяния. Что касается моряков Пойо, то они доблестно, хотя и безуспешно старались как можно незаметнее таращить глаза на своеобразные, чужестранные сооружения. Они были очарованы отдаленным портом и гладкими, без швов, зданиями.
 Первое, что он заметил по своем прибытии, было присутствие «шаттла» на взлетно-посадочной полосе. Он готовился к тому, чтобы опуститься на стоянку в подземный ангар. Вильямсу страшно хотелось рассказать свою историю пилоту, который мог бы передать подробности на межзвездный корабль, лежащий на своей орбите высоко в небе, но решил следовать заведенному порядку и сначала поговорить с Комиссаром. А уж потом они свяжутся с кем надо, и властям станет все известно.
 Если у кого-то и было право знать, что происходит, то это у членов научного истеблишмента аванпоста. Но то, что было правильным, и то, что хотелось, в данный момент не совпадало. Он должен был встретиться с Комиссаром, чтобы она могла передать эту информацию посредством космической связи. Друзья могли бы подождать известий о своих товарищах, пока силы закона не будут приведены в движение.
 В отличие от уверенности Этана, Вильямс не думал, что им придется прибегнуть к крупным силам, чтобы выгнать Бамапутру и его команду с планеты. Простой факт, что их присутствие и намерения стали известны остальному Содружеству, должен заставить предполагаемых создателей потопа собрать вещички. Он представлял себе, как Бамапутра и Антал пытаются уничтожить компрометирующие записи и неистово ищут корабль, чтобы эвакуировать технику. Он смаковал эти картины в своем воображении. Но даже при этом он хотел бы избежать удовольствия еще раз увидеть их лица. Хорошо было бы вернуться после того, как угроза для цивилизации исчезнет, хорошо было расслабиться, зная, что что бы ни случилось, Тран-ки-ки и ее жители, будут отныне в безопасности.
 Дежурный административного здания не знал, что и подумать о странном пришельце, когда учитель ввалился, откинув капюшон защитного костюма. Хотя температура внутри поддерживалась на оптимальном для людей уровне, ему она показалась невыносимо жаркой. Может быть, он приобрел не только внешнее сходство с транами? Он подошел к небольшому столу, пульсирующему светящейся электроникой, положил оба кулака на пульт и наклонился к дежурному.
 — Я настаиваю на немедленной встрече с Комиссаром. Это вопрос жизни и смерти.
 Дежурный так внимательно посмотрел на него, как будто он был невиданным представителем местной фауны, забредшим сюда из ледяных пустынь, — что было отчасти правдой, подумал Вильямс.
 — Я узнаю, примет ли миссис Стэнхоуп.
 — Будьте добры.
 Вильямс отступил от стола, несколько захваченный врасплох своей необычной настойчивостью. «Результат пребывания в обществе Сква Септембера в течение долгого времени», — сказал он себе. Когда все закончится и будет улажено, ему придется припоминать манеры воспитанного человека.
 Охранник говорил в трубку и слушал ответ.
 — Марквел передает, чтобы вы поднялись.
 — Марквел? Кто это?
 — Секретарь Комиссара. Сейчас она наверху, в гостиной. Он позвонит ей.
 — Спасибо.
 Он повернулся и направился к лифту, чувствуя на своей спине взгляд дежурного.
 «Можно догадаться, какой у меня вид», — сказал он себе, когда поднималась кабина. К тому времени, как она достигла верхушки пирамидального здания, он почувствовал, что хочет, чтобы Сква и Этан были рядом с ним и поддержали его: Сква, со своей представительной внешностью, и Этан, со своим бойким языком. Он чувствовал себя неловко с такими людьми, как Стэнхоуп, чиновничеством, представителями власти. Гораздо удобнее ему было с Чилой, Бланчардом и другими учеными. Они обращались с ним как с равным, не обращая внимания на то, что уровень его учености был значительно ниже, чем их. Славные ребята. Они полагались на него, а здесь он терял время, снова оказываясь на заднем плане, как часто бывало а прошлом. «Просто рассказывай», — сказал он себе. История скажет сама за себя. Он был учителем, разве не так? Пришло время для просветительства. Настала пора просветить Комиссара. Ей не понравится то, что он скажет.
 Уфф. Пытаясь стать немного выше, он вошел в приемную.
 В ней никого не было, исключая человека не намного выше его самого. Вместо того чтобы ждать за столом, Марквел, по видимому, мерил шагами комнату, ожидая появления Вильямса. Он нетерпеливо ринулся вперед, вопросы сыпались один за другим:
 — Мисс Стэнхоуп вскоре будет здесь. Что случилось? Где ваши спутники? Что происходит?
 Озабоченный важностью сообщения, Вильямс быстро изложил секретарю Комиссара свои сведения, заключив объяснением, что Этан и Сква вернулись с Гуннаром и Та-ходингом, чтобы помочь защитникам «Сландескри» выдержать атаки обитающих в горах преступников.
 — Вы понимаете, как важно, чтобы эта информация была немедленно передана на ближайшую военную базу, которая могла бы оказать помощь?!
 — Конечно, конечно. — Секретарь соображал туговато. — Ужасная информация. Никто здесь не имеет ни малейшего понятия о том, что задумали эти типы. Вы знаете, когда вы все отплыли на этом ледовом корабле, многие из нас здесь думали, что никогда вас не увидят. А те, кто верил в ваше возвращение, не ожидали, что ваш поиск увенчается успехом, увы.
 Вильямс нетерпеливо кивнул на дверь, которая вела в офис уполномоченной.
 — Не возражаете, если мы подождем там? Я помню, там были мягкие кресла, и я хочу посидеть, пока мы ждем.
 — Конечно, нет. Пожалуйста, простите. — Он открыл двойные двери и повел Вильямса вовнутрь. — Я так увлекся вашим рассказом. — Двери за ними закрылись.
 — После того как я расскажу Комиссару все, что я только что рассказал вам, мне необходимо будет встретиться с руководителями научных ведомств и поведать им о том, что происходит. Думаю, после этого я смогу проспать дня два.
 Марквел сочувственно кивал.
 — Вам нужно иного отдыхать.
 Он открыл настежь маленькую дверь в боковую комнату.
 — Располагайтесь поудобнее. Я скоро вернусь.
 Вильямс устроился в кресле лицом к рабочему столу уполномоченной. Знакомые огромные окна выходили на аванпост. Вдали лежала гавань «Медная Обезьяна» с постройками на берегу и ледовыми кораблями в трех доках.
 Марквел отсутствовал недолго. И когда вернулся, Вильямс заметил, что секретарь переоделся — и он широко раскрыл глаза. Не нужно было спрашивать причин этой перемены. Новый наряд сразу все объяснил.
 Вильямс развернулся и бросился к дверям. Они были закрыты. Он начал колотить в них и кричать.
 — Тебе не будет лучше от этого, ты знаешь, — сказал просто Марквел.
 Вильямс повернулся и отошел от двери, прижавшись спиной к стене и следя глазами за Марквелом.
 — Как вы заперли дверь?
 — Дистанционное управление внутри письменного стола, — секретарь тонко улыбнулся. — Я не покажу вам, где.
 Вильямс пытался встретиться с ним взглядом, но большая часть лица скрывалась под черно-красным капюшоном. Плотно облегающая одежда укрывала человека с головы до пят. Это было несколько театрально, но Вильямс не смеялся. В том, что подразумевало это одеяние, не было ничего забавного. Гладкий блестящий материал имел практическое значение. Он был водонепроницаемым и не впитывал кровь.
 — Знаешь, — сказал он доверительным тоном, когда Вильямс, пытался найти другую дверь из офиса, — когда ты со своими друзьями пытался избавиться от Джобиуса Трелла, была прекрасная возможность для наших служащих поставить кого-нибудь своего на это место. Но до сих пор мне не удалось ничего, кроме выполнения секретарской работы. Я надеялся, жизнь пойдет иначе, но, — он пожал плечами, — дела не всегда идут так, как мы планируем. Однако, опыт учит нас быть терпеливыми. Я не ожидал, что смогу здесь заниматься моей настоящей профессией.
 Вильямс никогда раньше не ввел квома, члена гильдии убийц, но, как и большинство людей, он слышал о них. Они появлялись так часто на маскарадах, что миф уже слился с реальностью. Подвиги этих профессиональных убийц романтизировались, и это поощрялось квомом, поскольку, чем менее серьезно люди воспринимали их, тем проще им было заниматься своим ремеслом. Их услуги ценились дорого: квомов было немного. Они рассеялись по просторам Содружества, и за двести лет правительство и церковь не смогли уничтожить их. Было трудно возбудить общественное мнение против преступников, появляющихся столь редко и мгновенно исчезающих.
 Один из них появился сейчас и оказался в комнате с Вильямсом.
 — Я приехал вместе с новой уполномоченной. Она очень довольна моей работой. Я мог бы убить тебя и твоих товарищей до того, как вы уедете, но если бы вы не нашли Ингьяпин, не было причин усложнять дела. Ну а если нашли, я был уверен, что Антал и его люди позаботятся о вас. Ваше возвращение — это незначительная, легко разрешимая проблема. Это было очень разумно с вашей стороны прийти сюда, не рассказывая больше никому об этой истории.
 — Дежурный внизу видел, как я входил.
 — Это неважно…
 — Тран, привезший меня сюда, захочет увидеть меня вновь.
 — Ты думаешь, Комиссар будет вызывать миротворца по требованию полоумных туземцев? — Он опять весело усмехнулся. — Почему ты думаешь, что Антал не уничтожит катер после того, как первый скиммер не вернулся?
 — Убийство не спасет операцию Бамапутры.
 — Конечно. Если твои друзья вернутся, убью их я. Сейчас я немного отвык от этого, но убийство — дело, которое трудно забыть. Оно остается с тобой, как умение ездить на велосипеде. — Он щелкнул костяшками пальцев, этот звук разнесся по комнате. — Твое присутствие здесь даст мне попрактиковаться. Если бы это было в сентябре, я бы немного нервничал из-за того, что долго не работал, но сейчас не беспокойся, приятель.
 Без сомнения, думал Вильямс, это была самая сумасшедшая беседа, в которой я участвовал за всю свою жизнь. В то же время он отчетливо осознавал, что она может стать его последней беседой.
 По крайней мере, пока он говорил, он еще жил. Может быть, кто-нибудь прервет их разговор. Он уже не ждал миссис Стэнхоуп. Это, очевидно, была уловка, чтобы его заманить в ловушку.
 — Как насчет остальных ученых? Они будут волноваться, если Чила Хванг и соратники не вернутся.
 — Это проблема Антала, а не моя. Он изобретателен и что-нибудь придумает.
 Марквел начал кружить около края стола, его движения были уверенными.
 — Роковые катастрофы случаются часто в этом мире. Научный мир найдет приемлемое объяснение, поднимется небольшой шум, а потом они вернутся к своей работе.
 — Если ты работаешь на Бамапутру, ты должен иметь понятие обо всем этом. Даже если так, и не думаю, что есть смысл призывать к вашей нравственности, предполагая ее наличие.
 — О, квомы очень нравственны, мой любезный друг. Но, как и многое другое в жизни, она гибка, растяжима.
 — Но не там, откуда я приехал. Так вас не заботит жизнь десятков тысяч транов, которые умрут, если план Бамапутры воплотится в реальность?
 Марквел пожал плечами:
 — Смерть — мое ремесло. Количество не пугает меня. Но между нами говоря, мне не нравится эта мысль. Будучи сам убийцей, я вряд ли вправе задавать вопросы о мотивах, по которым другие убивают. В случае с траном, который не сможет пережить быструю смену климата, нет конкретного убийцы. Здесь не будет никакого личного контакта, никакой личной ответственности. Это будет как бы естественным актом, и убивать так позорно. Каждый должен знать, в чьей смерти он повинен. В этом же акте нет личной ответственности. Мне грустно это как профессионалу. С тобой и со мной будет совершенно по-другому. Ты будешь знать, как умрешь и от чьих рук. Ты уйдешь в могилу без тревожащих душу вопросов. Разве ты не считаешь, что это приятнее? Гораздо лучше, чем угаснуть как свеча на больничной постели или быть пристукнутым по дороге с работы. Убийство лицом к лицу — это благородно и нравственно. Каждый из нас приходит к смерти со своим грузом вопросов без ответа.
 — Как ты собираешься делать это? — Вильямс продолжал скользить взглядом вдоль дальней стены. Если он ничего не придумает, то будет движущейся мишенью.
 — Существует множество способов. Я бы хотел быть изобретательным, насколько возможно, но твое неожиданное появление мешает этому. Кроме того, это очень частная ситуация. На самом деле нет никакой необходимости усложнять ее. Самое лучшее для меня, конечно, представить это как несчастный случай, если у меня будут трудности с выносом тела из Администрации в крематорий. — Его рука скользнула в узкий карман балахона. Когда он вынул руку, Вильямс увидел крошечный складной нож, торчащий между пальцев. Как и одежда Марквела, лезвие и рукоятка были красно-черными.
 — Это не будет похоже на несчастный случай.
 Марквел одобрительно кивнул.
 — Я рад, что ты понимаешь, все правильно. Многие не понимают. Падают, рыдают, кричат и умоляют, хотя знают, что все это пустая трата времени. Приятное разнообразие — убить того, кто воспринимает смерть как неизбежность. — Он поднес нож к свету, любуясь им. — Ты прав. Это не будет выглядеть случайным. Зло традиционно. Как бы я ни хотел воспользоваться острейшим, для нас обоих будет проще, если ты съешь вот это. — Он протянул таблетку. Почему-то она была ярко-голубой, а не черной, не красной.
 — Почему я должен облегчить тебе эту задачу? — спросил Вильямс.
 — Потому что она убивает быстрее, чем за минуту, — тихо, без крови. Никакой боли. Эффективно. Если ты не примешь ее, я должен буду убить тебя острейшим. Это будет медленнее, неприятнее и гораздо менее комфортно для тебя, а конечный результат будет тот же. Хоть этот офис и звуконепроницаемый, мне придется предварительно перерезать тебе голосовые связки. Некоторые при этом громко кричат.
 Теперь он целенаправленно двигался к учителю, стараясь как бы скользить, а не идти по полу.
 — Сопротивление бесполезно. Я значительно крепче, чем выгляжу, гораздо сильнее тебя и быстрее. Убийство — мое ремесло. Ты знаешь, я никогда прежде не убивал ученых. Я даже не уверен, что у какого-либо квома был случай убить ученого человека. Как правило, в этом не было большой нужды…
 — Вы уверены, что ни какие мои слова не смогут изменить вашего решения? Ведь вместе с моей жизнью поставлены на карту и многие-многие другие.
 — Благородно. Мне это нравится. Я нечасто встречал такое. Нет, кажется, нет. Задание есть задание. Независимо от того, что я лично чувствую, у меня есть цеховые правила, которых я придерживаюсь.
 — Как это ни странно, я понимаю ваше положение. — Он вздохнул. — Ведь я не раз умирал здесь, на льду, за прошлый год. — Он протянул руку. — Дай мне таблетку. Я не вытерплю боли. Вы уверены, что она не очень противная?
 — Нисколько. — Марквел передал ему голубую капсулу. — На самом деле я даже завидую тебе. Это тронафин, очень сильный наркотик. Ты испытаешь самый большой экстаз в своей жизни, даже если он продлится недолго. Ты не только не почувствуешь никакой боли, ты будешь исполнен блаженства. Ты увидишь, мы вполне порядочные, совсем не жестокие — пока это оплачивается, конечно. Мы всеми силами пытаемся… — Неожиданно боль исказила лицо Марквела, он взмахнул черным лезвием. Вильямс увернулся — лезвие рассекло книжный шкаф и стену позади. Он вскочил на ноги, квом, пошатываясь, направился к нему.
 В оформлении интерьера были щедро использованы этнографические украшения транов и различные орудия быта. Один из них — дротикометатель, крошечное незаметное устройство из кости и рога. В нем использовалась маленькая пружина для пуска стрелки длиной 15 сантиметров. Во время своего разговора с Марквелом Вильямс прикрывал его своим телом и пытался взвести курок.
 Когда он склонил голову и взял таблетку, будто пытаясь проглотить ее, внимание Марквела было направлено на правую руку учителя. Перед тем, как проглотить таблетку, Вильямс сдвинулся направо, вынул дротикометатель, а другой рукой нажал на маленький пусковой механизм.
 Марквел оказался в пределах досягаемости. Острый как бритва осколок кости, из которого был вырезан дротик, рассек его черный костюм и попал в область между пупком и пахом. Это был удар не смертельный, но более чем достаточный, чтобы человек пошатнулся. Несмотря на неожиданную боль, он отреагировал быстро, нанеся удар ножом. Но боль достаточно замедлила его реакцию, чтобы Вильямс смог увернуться.
 — Учитель. — Квом подошел к нему, когда кровь начала капать из раны и пачкать пол… Вильямс продолжал отходить, стараясь, чтобы между ним и раненым убийцей было как можно больше мебели.
 Да, он был просто учителем, но учителем, проведшим почти два года среди грубых туземцев на бесплодной, мертвой земле негостеприимной страны под названием Тран-ки-ки. Два года противостояния опасностям, ледяным ветрам, коварству властителей и кровожадной фауне. Дна года на военном корабле под названием «Сландескри». Два года сражений с кочевниками, неописуемо жестокими, и ставанцерами, неописуемо ужасными. Да, он был учителем. Одним из тех, кто не ожесточился, но сделался твердым в школе под названием жизнь. Его опыт сделал его сильнее, быстрее и, как трана, коварнее.
 Несмотря на длинное острие, торчащее из кишечника, Марквел продолжал подкрадываться, крепко сжимая нож в правой руке. Из-за расположения раны квом не мог хорошо владеть ногами. Только сильная воля позволяла ему двигаться вперед.
 Это продолжалось несколько минут до тех пор, пока Марквел не понял, что Вильямс водит его по комнате так, чтобы снова оказаться у стены с оружием.
 Копье трана, которое он снял со стены, было вырезано из кости. Он держал его обеими руками и ждал. Со стороны квома не последовало никаких движений.
 — Иди сюда.
 Он пытался удержать равновесие, как это делали Гуннар Рыжебородый и другие. Гуннар управлялся с копьем одной лапой, но Вильямсу было слишком тяжело так сделать.
 Лицо Марквела исказилось от боли.
 — Это интересно. Гораздо интереснее, чем я мог ожидать. — Слова прозвучали хрипло.
 Он нанес удар.
 Стараясь уклониться от удара, Вильямс отступил и замахнулся копьем. Несмотря на боль в животе, Марквел все еще мог двигаться достаточно быстро, чтобы протянуть левую руку и схватить учителя за запястье, прижимая обе руки к копью. Толчок потряс Вильямса. Было такое ощущение, что его ударили железным прутом. В пальцах маленького человека была невероятная сила.
 Он подал правую руку, и свет отразился на гладкой поверхности ножа. В это время Вильямс был уверен, что его противник улыбается. Глаза сверкали через круглые отверстия костюма.
 — Очень хорошо, учитель, очень хорошо. Гораздо лучше, чем я бы мог ожидать.
 Вильямс пытался освободить руки, но у квома была стальная хватка. В то же время учитель поднял правое колено и ударил в живот убийцы, ниже тот места, откуда торчал осколок.
 Тело раненого сотряслось. Он все-таки смог слабо ударить ножом, скользнувшим по ткани комбинезона, но невероятно острое лезвие застряло в правом плече. Удар пришелся немного высоко. Марквел пытался силой своего веса вонзить копье в грудь Вильямса, но потеря крови и непрекращающаяся боль окончательно обессилили его.
 Все еще держа запястье учителя смертельной хваткой, квом рухнул на колени, потом упал на спину, увлекая за собой Вильямса.
 Его правая рука безвольно упала на пол. Нож все еще покоился в плече Вильямса. Убийца закрыл глаза: не из-за учителя, лежащего над ним, а из-за света в потолке.
 — Будь я проклят.
 С помощью ног Вильямс наконец смог освободить руки от копья и мертвой хватки убийцы. Он встал и откинулся назад. Скрежеща зубами, он ухватился за рукоятку ножа и резко выдернул его. Когда нож выходил из раны, боль стала нестерпимой, он пошатнулся, но не упал.
 Лужа крови под мертвым человеком все увеличивалась. Марквел продолжал смотреть в потолок, на его лице было больше удивления и испуга, чем боли.
 Вильямс, пошатываясь, подошел к столу Комиссара. Внутри ящика стола он нашел пульт с контактными переключателями. Но какой управлял герметизированными дверями, а какой приводил в состояние боевой готовности здание? Вильямс все еще искал кнопку, когда двери неожиданно раскрылись, но вошел не союзник Марквела, а элегантно одетая уполномоченная. Она смотрела на него минуту, прежде чем ее взгляд упал на тело в середине комнаты. Выражение лица стало жестким, и она отступила назад.
 — Что тут происходит? Кто — подождите, я помню вас. Вы — один из трех, кто…
 — Вильямс. Миликен Вильямс. — Его лицо исказилось, и он схватился за раненое плечо. Если бы Марквел не поранил его более серьезно, у него не было бы ни малейшего сомнения, что нож отравлен.
 — Могу я попросить позвать врача? — Он показал на пульт управления. — Я не знаю назначение этих кнопок.
 Она подошла к пульту. Ее пальцы замелькали над клавишами управления. Вильямс едва услышал сигнал тревоги где-то в глубине здания. Он сел в ее кресло, не в силах больше стоять.
 — Квом. Я читала о них, но никогда не ожидала увидеть квома в собственных секретарях, — сказала она.
 — Мне плохо…
 — Держитесь. — Она включила другую панель. — Госпиталь? Я вызывала врача. Пришлите сюда людей прямо сейчас. У меня в кресле человек с ножевой раной. Он всегда был плохим секретарем, — сказал она, обращаясь к Вильямсу, — но я не хотела прогонять его. Он никогда не угрожал мне. А может, он жив?
 — Я искренне надеюсь, что да.
 — Так что вас привело сюда?
 — Существует большое нелегальное человеческое поселение на краю южного континента. Они взяли нас в плен, мы смогли убежать. Этан, Сква и другие вернулись, чтобы помочь тем, кто не смог уйти. Я вернулся, чтобы сказать вам… чтобы сказать вам… — Неожиданно ему стало трудно говорить.
 Она склонилась к селектору.
 — Где врач, черт возьми?
 Раздался треск, потом голос:
 — Это госпиталь. Какой врач, миссис Стэнхоуп?
 — Врач, который — подождите, кто это?
 — Марианна Санчез, уполномоченная. Вы вызывали врача?
 — Да. Кто принял вызов? Что за врач?
 — Не было врача. Принял сообщение Джозеф, я думаю. Джозеф Нилачек. Он из администрации. Один из ваших людей.
 — Один из… — Она посмотрела на Вильямса.
 Учитель боялся признаться себе, что упустил это из виду.
 — Проклятие! — Марквел и в самом деле был не один.
 Корабль разгрузили и поставили на якорь. Нилачек прятался в тени до тех пор, пока последний член экипажа не сошел с корабля и не ушел поболтать с коллегами. Он знал, что должен сделать.
 Марквел должен был дать сигнал «путь свободен» и потребовать упаковку для тела своей жертвы. То, что вместо этого вызвали уполномоченную, означало несколько вариантов развития событий, ни один из которых не был хорош. Квом не мог потерпеть неудачу, — это было невероятно, но позже оказалось, что именно так все и случилось. Теперь он должен был связаться с компанией или с Бамапутрой.
 Но сначала надо убедиться, что разоблачения этого школьного учителя не ушли за пределы Тран-ки-ки. В этом благоприятном случае надо будет нарушить электронную связь с глубоким космосом и «шаттлом». Луч никуда не уйдет, поэтому он решил сначала позаботиться о челноке. Это будет не трудно, и когда небольшая упаковка концентрированного взрывчатого вещества попадет внутрь маленького корабля, это привлечет всеобщее внимание, а он сможет спокойно заняться с лучом.
 Он должен делать все быстро. Сначала вывести из строя связь, потом добраться до этого надоедливого учителя и искалечить его, прежде чем он сможет рассказать подробности увиденного. Без определяющих координат люди, изолированно живущие здесь, на «Медной Обезьяне», никогда не найдут поселение.
 Никто не видел, как он проскользнул на борт. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что «шаттл» пуст. Он спешил по проходу между рядами кресел. Дверь в грузовой отсек была не заперта. Он пролез внутрь похожего на пещеру пространства, готовый к встрече с портовыми грузчиками, задержавшимися на борту. Но никого не было. Процесс разгрузки шел в основном с помощью машин.
 Он уже установил взрывчатку, когда услышал требовательный голос:
 — Что вы здесь делаете?
 Его рука потянулась за лучевым пистолетом под мышкой, но он успокоился, увидев женщину. Судя по костюму, женщина была прибывшей пассажиркой.
 — Я могу задать вам такой же вопрос. — Он убедился, что пакет ей не виден.
 — Я сотрудник, произволу небольшие ремонтные работы. — Он кивнул в сторону двери, ведущей в пассажирский отсек. — Вам надо уходить отсюда.
 — Эти идиоты потеряли часть моего багажа. Думают, что я должна искать его сама. Как они ухитряются терять багаж в космосе?
 — Я не знаю, но вам следует уйти. Это не по правилам. — Нилачек начинал нервничать. Один из ремонтных рабочих мог прийти с минуту на минуту.
 — Если вы сейчас пойдете со мной, я уверен, мы сможем найти пропавший багаж. Может быть, кто-то уже нашел его. — Он взял ее за руку и развернул к двери.
 Она раздраженно отбросила его руку:
 — Они не могут найти свой зад двумя руками. Почему, вы думаете, я сама пришла?
 Она вернулась в отсек нахмуренная.
 — Что там такое?
 — Что, где? — Он начал незаметно продвигать руку к спрятанному лучевому пистолету.
 — Что это за пластиковый пакет там, между этими двумя изоляционными трубами?
 — Просто заплата. Ничего особенного.
 — Как ничего особенного? Заплата на месте течи требует синхронизирующего устройства.
 Он начал вынимать пистолет. С неожиданной скоростью женщина закинула свою левую руку за его плечо, одновременно вскинула свою правую ногу, ударив его по лодыжкам. Он упал прямо на металлическую палубу, все еще пытаясь извлечь лучевое устройство. Она прыгнула на него, и он совершенно не смог дышать. Звезды плясали у него перед глазами, когда он пытался вдохнуть. Плохо, все было очень плохо. Он слышал, как она кричала о помощи, и пытался выскользнуть из-под нее, но она была гораздо тяжелее него. Значительно тяжелее.
 Вильямс терпеливо молчал, когда врач разбрызгивал коагулянт и связующее кожу вещество на плече, потом шлепнул на рану быстро прирастающую искусственную кожу. Рядом Миллисент Стэнхоуп разговаривала с людьми службы безопасности, пока тело ее бывшего секретаря укладывали на носилки. Когда Марквел покинул офис в последний раз, она вернулась к посетителю в кресле:
 — Как вы сделали это? — Она показала жестом в сторону открытых дверей. — Я имею в виду, справились с ним. Квомы — профессионалы. Кто вы?
 — Учитель, как я сказал вам. Никогда не был никем, кроме как учителем. Но учитель никогда не должен перестать быть хорошим учеником. Здесь многому можно научиться. — Он кивнул в сторону замерзшего ландшафта, видневшегося через высокие стекла. — Ваша коллекция, или, мне следовало бы сказать, старая коллекция Джобиуса Трелла, спасла меня. Марквел знал все о современном вооружении, но он ничего не знал о Тран-ки-ки. Я знал, что он не даст мне возможности добраться до чего-то вроде копья или военного топора. Но дротикометатель мал и скорее похож на инструмент, чем на оружие. Если бы он не был профессионалом-убийцей, я не думаю, что смог бы остаться в живых. Не профессионал не стал бы расслабляться.
 Стэнхоуп медленно кивнула. На ее пульте прозвучал сигнал. Новый секретарь сигналил неуверенно.
 — Кто-то хочет видеть вас, мадам. Она очень настойчива. Эй вы, не смейте делать это!
 Двери только что закрылись за людьми из службы безопасности, а теперь они открылись вновь и впустили двух молодых людей. На боку у них было оружие, а глаза просматривали каждый сантиметр офиса. Один наполовину вел, наполовину тащил маленького человека. Правая рука у него была перевязана, а лицо опухло от синяков.
 Крупная, очень хорошо одетая женщина вошла и остановилась между своими телохранителями. Она показала на избитого Нилачека презрительным движением руки.
 — Я думаю, это для вас интересно. — Она смотрела прямо на Комиссара.
 Миликен Вильямс выпрямился и смотрел на вновь пришедшую. В это время и она заметила его. Ее глаза оторвались от лица Комиссара, и сардоническая усмешка появилась на лице.
 — Привет, Миликен. Долго тебя не видела. Чему ты учишь в этом году?




 Глава 14


 Император Тран-ки-ки смотрел на каменные своды своего дворца и был недоволен. Он послушался совета своих союзников — людей и ждал, что те на борту огромного ледового корабля приползут к нему за едой и убежищем. Но прошло много недель, а с корабля не раздавалось ни звука.
 В конце концов он принял решение не ждать больше, а атаковать. Последние несколько дней его военные силы постоянно атаковали спрятавшихся в гавани. Они нападали на них со стрелами и наблюдали только, как защитники прятались в укрытия за крепкими деревянными стенами корабля, они даже пытались использовать маленькое магическое световое оружие небесных людей, но обнаружили только, что по меньшей мере у двоих людей на борту такие же устройства. Пленники использовали их более искусно, чем они.
 Кроме этого, у команды транов были странные горизонтальными луки с короткими тяжелыми Стрелами, которые пробивали самую толстую броню. Теперь он мог только наблюдать с разочарованием, как еще одна атака была отбита и его деморализованные войска отступают по льду. Он с гневом смотрел на двух небесных людей, которые обещали ему так много, а получалось пока так мало. Корфу молча стоял рядом.
 Несмотря на то, что высокий человек из двух небесных людей говорил больше, Массул знал, кто на самом деле командует. Он направил свой гнев на меньшего ростом смуглого человека, лицо которого едва было видно за козырьком костюма.
 — Где та великая победа, которую ты обещал мне? Когда я буду владычествовать над миром? Я не могу даже управлять гаванью в своей столице.
 — О чем ты беспокоишься? — сказал Бамапутра через переводчика. — Они здесь в ловушке. Те, кто ускользнул, вынуждены были вернуться. Если кто-то не вернулся, мы примем меры, чтобы о них позаботились наши люди, когда они вернутся к небесным пришельцам. Однако более вероятно, что они утонули.
 С борта судна сообщалось о спуске спасательной шлюпки в открытое море перед тем, как загадочно прервалась связь. Бамапутра сожалел об очевидной потере катера, а также о высокоэнергетическом вооружении на его борту, но такие потери ожидались в борьбе с воинственными первобытными людьми. Самое важное было, что большинство, если не все из уцелевших, вернулись в гавань Ингьяпин.
 При снаряжении установки было решено, что едва ли потребуется больше одного высокоэнергетического орудия. Это решение оказалось недальновидным, хотя и преодолимым.
 Император негодовал.
 — Если я командую своими собственными подчиненными, я должен, по крайней мере, продемонстрировать власть над своим собственным городом-государством. — Он властным жестом указал в сторону пришвартованного в гавани корабля «Сландескри». — Почему мы не в состоянии победить тех, кто насмехается надо мной?
 — Они лучше организованы, решительны, у них хорошая выучка. У них есть пара украденных у вас ручных лучевых устройств. Их люди гораздо лучше воюют, чем ваши.
 Массул отвернулся и стал смотреть на парапет.
 — Ты сказал, что обучишь моих солдат, сделаешь из них непобедимую боевую силу.
 — Такие дела требуют времени и лучшего вооружения. — Антал кивнул в сторону ледохода.
 — Тот, кто руководит обороной этого корабля, знает что делает. Я подозреваю, что с исполином надо что-то делать. Мне не нравятся его взгляды с той минуты, как мы увидели его. Нам надо было сразу подстрелить его. Ученые — не проблема. Правда, там был один, на вид ничего не представляет из себя, назвался коммивояжером. Забавный малый. Находчивый. Мне он понравился. Как его звали?
 — Форчун, — пробормотал Бамапутра. — Этан Форчун, мне кажется.
 — Да, он. Я совсем не могу его понять. Ты думаешь, что он у тебя во власти, и вдруг он выдает что-то неожиданное. Его надо тоже убить. Хоть забавен, но опасен.
 — Почему вы не можете пролететь над ними к расстрелять их со своих воздушных судов?
 — Во-первых, из-за того, что у нас остался один катер, — отвечал ему Антал. — Во-вторых, у их ручных лучевых пистолетов такая же дальность, как и у наших. Я не буду рисковать катером, пока я не увижу, что стоит рисковать.
 — Это оскорбление моего королевского достоинства, — сказал разгневанный Массул. — Какая еще причина вам требуется?
 Антал повернулся к управляющему и перешел на земно-английский.
 — Большая часть того, что говорит этот провокатор, — тарабарщина, а остальное — суета.
 — Что касается меня, — сказал Бамапутра, — то я полагаю, что один или несколько людей из тех, кто ушел на небольшой лодке, могут вернуться в «Медную Обезьяну». Я бы хотел знать это наверняка.
 — Это не имеет значения: если кто-нибудь прорвется, Марквел или Нилачек позаботятся о нем.
 — Я бы не полагался на средства, рассчитанные на крайний случай.
 — Так что вы хотите делать? — спросил Антал.
 — Я сомневаюсь, что мы сможем увеличить мощность в установке до той точки, где нагрев атмосферы и таяние морского льда возрастет в десять или двенадцать раз. Теперь, даже если поднимется тревога, мы сможем продержаться здесь еще немного. Если бы мы растопили достаточный кусок льда, процесс сделался бы неостановимым. Солнце в открытом море ускорило бы таяние льда.
 Антал облизал губы:
 — Я не хотел бы и пытаться сделать это. Вы включаете реакторы с такой скоростью, что добиваетесь разрушения защитного слоя. Мы не планируем такой результат.
 Бамапутра показал жестом в сторону «Сландескри».
 — На это тоже не рассчитывали, поэтому мы должны действовать так, как если бы произошло худшее, пока мы не располагаем другими сведениями.
 — Вы никогда не убедите специалистов согласиться на это.
 — У них нет выбора. Им некуда деваться, и они увязли так же глубоко, как вы или я. Даже если кто-то со спасательной шлюпки достиг «Медной Обезьяны» и даже если наши люди не сумели его обезвредить, власти начнут раскачиваться. Они будут искать подтверждения рассказа гражданских лиц, потом состоятся встречи, будут приняты совместные постановления. Пройдут голосования. Санкции будут одобрены. Пока они бездельничают, мы укрепим здесь нашу оборону, окопаемся лучше и получим соответствующее вооружение.
 Мастер горько рассмеялся над ним:
 — Это не военное укрепление, и наши люди — не солдаты. Машина-насос может выкурить нас из этой горы, даже не приближаясь.
 — Я знаю это. Но они будут сначала вести переговоры, пытаясь избежать кровопролития. К тому времени, когда они наконец прибудут и мы окончательно согласимся сдаться, мы сможем довести таяние до такого состояния, когда будет проще приспособиться к измененному климату, чем противоборствовать процессам. Мы должны попытаться в любом случае. — Он обернулся к Массулу и объяснил, что они собирались делать.
 Император отреагировал не так, как ожидалось:
 — Нет, вы ошибаетесь в одном: у нас есть выбор. Вам безразлична наша планета, а транам, не безразлична. Я могу бороться со своей родней, но я не могу победить небесные лодки и световые лучи. Вы просите слишком многого.
 — Вы хотите быть императором или нет? — спросил Бамапутра властно.
 — Лучше быть живым ландграфом, чем мертвым императором. Я буду сражаться с транами, но я не буду воевать с небесными людьми с помощью энергетического оружия. Мы сдадимся.
 — Прошу прощения, — вежливо переспросил Бамапутра. — Вы сказали, сдадимся?
 — Вы принимаете меня за дурака? Если эти небесные люди, — он кивнул в сторону ледохода, — более сильные, чем вы, почему я не должен вступить с ними в союз? Вы думаете, что они не примут меня? А я думаю, примут. Ингьяпин — мал сегодня, но большие города часто вырастали из маленьких поселения. Мы все еще служим убежищем для всех разочарованных и лишенных избирательных прав. — Он помахал лапой. — Я отрекаюсь от вас. Делайте, что хотите внутри вашей горы, но с этого времени можете делать это без моей помощи.
 Антал возразил ему:
 — Послушай, мохнатый умник, не мы без твоей, а ты без нашей помощи не обойдешься. Вы забыли, «ваше величество», кто посадил вас на трон?
 — Вы не единственные люди с небес, кто хочет помочь транам. Я теперь это вижу. Возможно, вы даже не лучшие. Я больше не верю вашим историям. — Он опять показал на ледоход. — Те траны, что сражались вместе с другими небесными людьми, не похожи на обманутых бедняков. Я начал интересоваться тем, что они пытались рассказать мне о своих изобретениях. Да, я начал интересоваться. И решил. Мы вступим с ними в союз. Я здесь все еще император.
 — О да, вы правы. — Антал отступил и сделал знак.
 Корфу кивнул, прошептал двум солдатам из почетной охраны, они подхватили Массула фел-Стуовика и потащили к краю парапета.
 — Отпустите меня! Отпустите немедленно! — Ветер разносил его крик. — Я император. Я император Тран-ки-ки, ландграф Ингьяпина. Я приказываю вам…
 Через минуту Антал отступил от края каменного парапета и огляделся. Несколько любопытных прохожих собрались внизу на льду. Через минуту они откинули капюшоны, чтобы посмотреть наверх. Потом повернулись и разбежались в разных направлениях.
 Антал выразительно взглянул на Бамапутру.
 — С одной проблемой покончено.
 — Если бы все наши проблемы так легко решались. — Бамапутра повернулся к торговцу. — Корфу рен-Архавега, я назначаю тебя ландграфом Ингьяпина и императором Тран-ки-ки.
 — К вашим услугам, господа. — Корфу отвесил странный поклон транов. — Приближенные Массула могут оказать сопротивление.
 — Мы позаботимся об этом, — заверил его Бамапутра. — Вы понимаете, что мы собираемся здесь делать? Мы собираемся испытать и ускорить процесс нагрева.
 — Я понимаю, сэр. Я думаю, это к лучшему. Зачем ждать, только потому, что один глупый старик ничего не понимает?
 — Зачем в самом деле ждать? — пробормотал Бамапутра.
 Антал положил руку на плечо Корфу:
 — Попытайся взять корабль. Не рискуй большим количеством войск. Мы хотим их здесь так содержать, чтобы они не могли ускользнуть. Когда-нибудь они проголодаются и уступят. А мы вернемся к нашей работе. Мы оставим тебе коммуникатор, одно из наших переговорных устройств, так что ты сможешь связаться с нами, если случится что-то неожиданное.
 Корфу выпрямился:
 — Не беспокойся, друг Антал. Ты можешь положиться на меня.
 — Да, я знаю. Вот почему мы сделали тебя императором. Надо было сделать это несколько месяцев назад вместо того, чтобы возиться с этим сумасшедшим старикашкой. — Он повернулся, чтобы уйти.
 — Минутку, — мягко остановил Бамапутра.
 Антал нахмурился, обернулся к хозяину.
 — Что-то не так?
 — Да. Слушайте.
 Наконец Корфу спросил:
 — Ветер?
 — Нет-нет, не ветер. — Губы Бамапутры напряглись, выражение лица стало надменным. — Это хуже проклятого ветра.
 — Как долго мы сможем продержаться? — Чила Хванг облокотилась на борт, вглядываясь в далекий, овеваемый ветром город. Этан стоял рядом.
 — Неделю, — сказал он ей. — Гуннар думает, две или три.
 — Что тогда?
 — Тогда мы попытаемся заключить с нашими «друзьями» сделку. — Он кивнул в направлении гавани. — Скажем, ты не можешь обращаться так с людьми, ты не можешь изводить их до смерти, или тогда мы перейдем на стрелы арбалета и заряды лучевого пистолета,
 Она вздохнула, повернулась и пристально на него взглянула.
 — Значит, Миликен не прорвался.
 — Мы не знаем этого. Еще не знаем. Миликен очень находчивый. Хитрый. Еще есть надежда.
 — Да, он достаточно гибкий.
 Теперь был черед Этана внимательно посмотреть на нее.
 — Вы разбираетесь в достоинствах нашего друга Миликена, правда? — Она изучала взглядом контуры механического заграждения у корабля «Сландескри». — Что он за человек?
 Он отвернулся, чтобы она не видела его улыбки, и вдруг напрягся:
 — Вы слышите что-нибудь, Чила?
 Она уставилась на заграждение.
 — Слышу ли что-нибудь? Только ветер.
 — Нет, что-то кроме ветра. Более высокий звук.
 Другие тоже услышали это. Воины и матросы поспешили на нос корабля. Этан и Хванг шли следом.
 — Скиммер! — закричал он с воодушевлением. — Это, должно быть, скиммер!
 — Ваше восхищение преждевременно, дружище. — Сзади подошел Септембер. Тяжело дыша, он пытался разглядеть вход в гавань. — Это наверняка скиммер, но чей? — Он держал наготове огромный боевой топор транов, подарок ландграфа Уоннома, опираясь топорищем о палубу. Септембер стоял, подбоченясь, похожий на призрак в странном одеянии, случайно материализовавшийся на бульварах Земли в Нью-Париже. Варвар, и только, подумал Этан.
 — Может ли случиться так, что дьявольские хозяева горы вызовут откуда-то другую небесную лодку, чтобы она помогла им атаковать нас? — спросила Чила.
 — Это возможно. — Этан уже терял первоначальный восторг, вызванный приближением скиммера.
 — Если это так, мы мало что можем сделать. Скиммер будет обстреливать нас, это точно. Для нас важно, как он вооружен! Я не думаю, что у них есть другая пушка. Нет необходимости в двух тяжелых орудиях. Может быть, у них есть другой скиммер для исследований, и они отослали его назад, когда один, следивший за нами, не вернулся. Что вы думаете, Сква?
 — Я не знаю, что думать. Если наш друг Антал имел доступ к более тяжелой артиллерии, думаю, нас бы угостили этим раньше. Я не могу понять, что все это означает? — Он посмотрел в сторону города. — Если готовится атака, они нападут на нас с обоих сторон.
 — Увы, скиммер не с «Медной Обезьяны», — сказала им Чила Хванг. — Ведь там нет скиммеров. Только ледовые велосипеды, поскольку их присутствие нарушит…
 — Ясно-ясно, — нетерпеливо сказал Этан. — Это противоречит законам об использовании усовершенствованных транспортных систем в слаборазвитых цивилизациях. Слишком большой шок для местных жителей. Меня тошнит от этого запрета.
 Гул становился громче.
 — Один небольшой скиммер печально и необычно окончил свое существование, — сказал Септембер. — По звуку этот гораздо крупнее, тип грузового судна. — С развевающимися белыми волосами, образовавшими нимб вокруг головы, Септембер все-таки не походил на святого. Он грозно стукнул рукой о борт. — Вот он!
 — Видишь ли ты, кто на борту?
 Септембер не видел, но тран разглядел.
 — Много таких, как ты, — говорил им Гуннар. — Это и впрямь большая небесная лодка, чем та, которая пыталась потопить нашу спасательную шлюпку.
 — Пушки, пулеметы? — проревел Септембер. — Что ты видишь?
 — Я не вижу такого большого вооружения, никаких метальных снарядов. — Гуннар оперся о борт. — Я его вижу, клянусь бородой своего дедушки!
 — Кого? Кого? — торопил его Этан.
 — Нашего грамотея!
 — Грамотея?
 — Вильямса, он видит Вильямса, — весело крикнул Септембер. — Учителя!
 — Это так. Уважаемый вернулся с поддержкой.
 — Но это невозможно! — Хванг встала на цыпочки, чтобы увидеть их. — В «Медной Обезьяне» нет катеров.
 — Держу пари, что маленький книжник вытащил его из своих ботинок! — Септембер танцевал и крутился как сумасшедший, толкая трана и людей. — Учитель вернулся, и школа в сборе!
 — Я не понимаю, — Этан старался быть более сдержанным в проявлении радости. — Где он взял скиммер?
 — Мы вскоре узнаем, — сказал Гуннар, — поскольку небесное судно идет прямо на нас.
 Септембер правильно определил его размер. Это был большой транспортный корабль, на котором было много людей. В спецкостюмах, они держали в руках оружие, сияющее на Солнце. Никаких пушек, но множество винтовок, каждая с большей дальнобойностью и мощностью, чем многие современные лучевые устройства, и, конечно, не менее смертоносные, чем вооружение Бамапутры.
 Пока они восхищенно взирали, судно перелетело через надолбы гавани и встало рядом с ледовым кораблем. Вильямс объяснил капитану, где пришвартоваться. Маленький школьный учитель осторожно поднялся на борт ледохода, подхваченный десятками рук и заключенный в объятия.
 Он провел трудное двухдневное путешествие, хорошо себя чувствуя, но сейчас был немного подавлен неумеренными приветствиями и поздравлениями. Чила Хванг почти задушила его.
 — Мы не собираемся мучить его вопросами прямо сейчас, — Септембер усмехнулся. — Пошли поглядим на его спутников. Кто они такие?
 Этан пошел за своим другом.
 — Может быть, вскоре каждый аванпост обзаведется небольшим военным контингентом. Наверное, они прибыли в наше отсутствие как раз в то время, когда Миликен просил о помощи. Они могли приехать вместе с последней месячной доставкой грузов.
 — Возможно. — Септембер взбежал по трапу на палубу скиммера. Этан — следом за ним.
 Женщины и мужчины разных возрастов приветливо улыбались им. Некоторые разговаривали друг с другом. Все выглядели профессиональными военными. Они не были похожи на группу добровольцев, которую Вильямс мог набрать в «Медной Обезьяне». Эти люди умели обращаться с оружием.
 Этан продолжал думать, что по какой-то причине на каждом аванпосте теперь появилось небольшое вооруженное формирование, пока некто не появился из каюты. Он не мог разобрать черт лица, поскольку свет из окна почти ослепил его, но фигуру не узнать было невозможно, и голос был хорошо знаком. Через минуту он увидел ее.
 — Привет, Этан. Рада увидеть вас вновь. Я не была уверена, что когда-нибудь скажу эти слова.
 Септембер хмыкнул:
 — Действительность превзошла, значит, ожидания.. — Он с веселой подначкой смотрел на Этана, но тот был безмолвен.
 Женщина удивленно отступила.
 — Разве вы не можете что-нибудь сказать? Поцелуйте хотя бы из вежливости.
 Сильная рука толкнула Этана. Он уставился на Септембера, который многозначительно улыбался.
 — Слышишь, что сказала леди, юный друг? Поцелуй ее!
 Этан осторожно прикоснулся губами к губам женщины, о существовании которой вспоминал так редко. Она отступила назад, хмурясь.
 — Лучшее, что можно сделать — это взять моих людей и отправляться прямо на «Медную Обезьяну», хотя можете оставаться здесь и играть в ледышки, пока пальцы не посинеют.
 — Извините, Колетта. Я потрясен. — Он обнял ее обеими руками и крепко поцеловал. Она страстно отвечала, а команда скиммера с интересом наблюдала за ними.
 Септембер подошел к высокому, худому человеку своего возраста, имевшему начальственный вид.
 — Приветствую, приятель.
 — И вам — салют! Как вас сюда занесло? Мисс дю Кане сказала, что у нее тут еще есть дела. Впрочем, никто не знает, что у нее на уме, — он посмотрел на Септембера. — Вы тоже ее знаете?
 — Слышали вы о том, как ее вместе с отцом похитили?
 — Так вы, должно быть, Сква Септембер. Конечно, все слышали об этом. — Так все это правда?
 — Да. Все, все, все.
 — Никто не удивился, что она выпуталась из трудного положения. — Он кивнул в сторону обнимающейся пары. — Я знаю семью дю Кане двадцать лет. Они крепки, как сталь, но работать у них хорошо. — Он протянул руку в перчатке. — Я Ириоль, Роджер Ириоль. Я командую охраной дома, хотя многие предпочитают назвать нас телохранителями.
 Большая рука Септембера легла на его руку.
 — Думаю, что вы и ваши люди появились в самое время. Как вы справляетесь с этими прошлыми привычками? — Он показал на мощные ружья.
 Ириоль пожал плечами.
 — Мисс дю Кане обычно достигает того, чего хочет. Очевидно, она знает, что представляет из себя этот мир, и она хочет быть уверенной, что справится с ним. — Он повернулся и хмуро посмотрел на город.
 — Скажите, что тут происходит? Что вы здесь делаете и почему вы так рады этим пушкам? Ваш друг, Вильямс, мало что объяснил, и я, признаюсь, мало что понял.
 — На самом деле все не так сложно. — Септембер объяснял кратко, насколько возможно.
 В это время Этан и Колетта подошли к краю скиммера, обращенному к «Сландескри».
 — Старый корабль сохранился почти таким же, каким остался в моей памяти.
 — Изменилось немного. Вы отсутствовали недолго.
 — Такое чувство, что прошло несколько лет. Это Гуннар Рыжебородый, не так ли? А, Эльфа Курдаг…
 — Курдаг-Влата, — поправил ее Этан. — Они поженились.
 — Как осуществляется идея объединения?
 — Достаточно хорошо. Несколько городов-государств формально объединились, а другие думают присоединяться.
 — Звучит многообещающе. — Мрачный подтекст внезапно прозвучал и ее голосе. — Миликен рассказал мне все о том, что здесь происходит. И с этим будет покончено.
 — Это не ваша забота, Эльфа. Почему бы властям не приняться за это кардинально?
 — Миликен беспокоился о том, сколько времени потребуется, чтобы их остановить, и об ущербе, который нанесут эти преступники. Я не живу лишь для коммерции, Этан. У меня другие ценности, как и у каждого из нас. Мы собираемся арестовать главарей немедленно. Потом законы вступят в силу. — Она показала на заполненную транами улицу.
 — Траны сделали добро мне и моему отцу. Мы обязаны им.
 — Как он?
 — Геллеспон дю Кане умер четыре месяца назад. Если вы помните, отец был плох уже тогда. Мозг — не единственный орган, отказавший ему, и переезд через Тран-ки-ки не принес ему пользы. Он был слишком болен для любого вида пересадки органов, но я не думаю, что он согласился бы на это. Он устал. Его смерть не была неожиданностью. Я уже давно занималась его делами. Вы знаете об этом. Я говорила тебе об этом.
 — Я помню.
 — Прошло больше четырех месяцев. Гораздо легче было, когда был жив и внешне руководил компанией. Он был гораздо более тактичен, чем я.
 Он пытался не смеяться.
 — Я помню. Вы всегда говорили только то, что думаете.
 — Точно. Нет других способов вести дело. Мне нужен человек, с которым можно поговорить, кто имеет опыт общения с деловыми людьми и может смягчить раздраженные чувства.
 Он замер.
 — У тебя есть с кем-нибудь сейчас любовная связь? — спросила Колетта с обычной прямотой и переходя на «ты».
 — Связь? Здесь?
 Она выглядела удовлетворенной:
 — Я скажу, что много мужчин пыталось добиться моего расположения, но я знаю, их интересовали только деньги. Деньги и власть. Это необычайные средства, усиливающие влечение, Этан. Но я бы ничего не получила взамен.
 Ее пронизывающие зеленые глаза притягивали.
 — Я никогда не могла быть уверена ни в одном из них, так как я уверена в тебе. И все из-за того, что мы оба здесь испытали больше года назад. Ты сказал, что не можешь жениться на мне, Этан. Ты говорил, что тебе нужно время. Время оценить, время подумать. Вот почему я вернулась. У тебя было много времени подумать.
 — На самом деле у меня не было времени на долгие размышления.
 — Только не говори, что я напрасно затеяла эту поездку, Этан. Я имею в виду, что рада, что появилась вовремя, чтобы помочь спасти вас, спасти планету и все это. Но это не главная причина, почему я здесь. Сейчас я — формальная глава семейства дю Кане. Я не должна ни у кого спрашивать разрешения о чем-либо. Я знаю, что я хочу.
 — Ты всегда знала, что хотела, Колетта. — Он нежно улыбнулся. — Я уверен, что через десять минут после того, как ты появилась на свет, ты стала говорить врачам, что делать.
 Ее глаза засверкали.
 — Я вынуждена так делать. Этан, мне нужен человек, который разделил бы со мной все тяготы жизни. Ты — единственный мужчина, известный мне, который принимает меня такой, какая я есть. Независимо от ситуации или других обстоятельств. Ты хорошо относился ко мне. Мне нужен друг, помощник. Мне нужен… мне нужен ты. Мне никогда так никто в жизни не был нужен. Сейчас я отложила все свои дела и пересекла расстояние в сотни парсеков, чтобы задать тебе этот вопрос. Я думаю, что после еще одного года в этом мире ты будешь готов к жизни в роскоши. Я не предъявляю к тебе слишком много требований. — Она опустила глаза, и впервые он должен был напрячься, чтобы разобрать, что она говорит. — Я все еще люблю тебя, даже если ты не любишь меня. Но если ты дашь мне возможность, я обещаю, что сделаю для тебя все, что могу. Если ты хочешь покорную женщину, то такой возможности нет. Я не так воспитана. Виновата моя семья, мой отец. — Она подняла лицо и опять пристально посмотрела на него. — Но если ты скажешь «да», я обещаю, что тебе никогда не придется продавать карманное устройство связи и ты будешь вести такую жизнь, о которой большинство людей только мечтает.
 — Колетта, я…
 — Что бы ты ни собирался сказать, подожди еще минуту. Это дорого мне стоило и с финансовой стороны, и в плане эмоций. Я не собираюсь умолять. Если ты скажешь «нет» и на этот раз, я обещаю, что ты никогда меня больше не увидишь. Но если ты, мальчик, скажешь «да», если ты скажешь «да», лучше подумай об этом. Я не вынесу половинчатости. Или все, или ничем, Этан. Никаких частичных обязательств.
 Он отвернулся от нее и стал смотреть на «Сландескри». Его взгляд блуждал от ворот гавани по огромному ледяному океану. Что еще он мог делать здесь? Что еще он мог совершить для транов? Если он примет это предложение, он потеряет свою свободу, но Максим Малайка позаботился о нем, обеспечив его постоянным положением в «Медной Обезьяне». Если он так беспокоился о своей свободе, зачем он согласился на этот пост? Из-за того, что открывалась перспектива уйти в отставку через 10 лет вместо 20 или 30? Черт возьми, Колетта предлагала ему возможность покупать и продавать людей, подобных Малайке.
 Не будет ли у него больше возможностей для помощи транам в качестве главы одного из самых представительных деловых семейств Содружества?
 Хорошо, что из того, что Колетта некрасива? Что из того, что она толста? И какую роль играет физическая красота в жизни с другим человеком?
 Сам он не был писаным красавцем. Жизнь — это то, что ты и твой друг сделаешь из нее, и нельзя, не следует судить об этом, исходя из представлений других людей о том, что хорошо и что плохо, что привлекательно и что безобразно.
 Когда он повернулся к ней, то опять увидел эти замечательные глаза, они умоляли, хотя Колетта и слова бы не произнесла вслух. Он взглянул на Септембера, увидел, что гигант по-отечески улыбается и медленно кивает.
 — О, Боги! Конечно, я женюсь на тебе.
 Она бросилась ему в объятия. И оба чуть не упали за борт скиммера.
 — Очень ощутимо, — сказала она, затем быстро его поцеловала и снова обняла так крепко, что ему показалось, что ребра треснут.
 Ее телохранители улыбались и вежливо смотрели в сторону. Траны на ледовом корабле трудились без устали.
 Наконец она отпустила его целым и невредимым и повернулась к Ингьяпину.
 — Все решено.
 — Есть еще один вопрос.
 Она резко обернулась.
 — Что такое?
 — Я не хочу, чтобы это была церемония в обычаях транов.
 Она смотрела озадаченно, не понимая, а Сква рассмеялся:
 — Хорошо, давай позаботимся об этом слизняке, который думает, что может по-своему разорвать этот мир. Кто еще пойдет с нами?
 — Чила Хванг пойдет с нами, чтобы представлять научный штат. И Гуннар, и Эльфа. А также Грурвельк Сисфар, которая, я думаю, должна узнать, что не все действуют из эгоизма. — Он отстегнул лучевое устройство от пояса.
 — Я оставлю это Та-ходингу. Вместе с оружием, которое вы привезли. Я не нуждаюсь в этом.
 — Хорошо. — Она посмотрела мимо него. — Роджер!
 Ириоль подошел и отдал честь.
 — Ты знаешь, что здесь происходит?
 Телохранитель кивнул головой в сторону Септембера:
 — Мне рассказывали.
 — Что ты думаешь об этом?
 — Если позволено сказать, мадам, это омерзительно.
 — Ты вправе так говорить, это совершенно верно. Мы собираемся арестовать нескольких граждан и прекратить эту операцию. Я поняла, что они ввели в действие систему дальней космической связи в «Медной Обезьяне». Когда мы возвратились сюда, я собиралась устроить остальных чужаков вне планеты в удобные ячейки. — Потом она добавила: — Все складывается как нельзя лучше. В бизнесе ты не можешь всегда быть уверен, что делаешь правильно. Здесь же нет такой неопределенности. Это прекрасное чувство.
 Гуннара, Эльфу, Сисфар и Чилу Хванг доставили на борт. Траны удивились возможности лететь по льду, а не воздуху.
 — Роджер и его люди позаботятся о делах здесь, — сказала им Колетта. — Почему ты не идешь сюда вниз, пока спор не окончится?
 — Я пойду с ними, — сказал ей Этан.
 — Ни в коем случае. Я не хочу, чтобы моего мужа подстрелили сразу же после того, как он принял мое предложение.
 — Все будет в порядке. У них здесь всего несколько ручных лучевых пистолетов. Когда они увидят, какой артиллерийский огонь мы можем открыть, они не будут долго оказывать сопротивление. У нас может быть гораздо больше неприятностей с их союзниками. Они упрямые.
 — Я помню это хорошо. Никакой жестокости, — сказала она Гуннару и Эльфе через транслятор в костюме.
 — Постараемся, — ответил Гуннар. — Мы упрямые. — Он улыбнулся, обнажая острые клыки.




 Глава 15


 Бамапутра повел группу через склон, который вел в горы все дальше от Ингьяпина. На порт он не взглянул, да и не было необходимости. Антал в подзорную трубу уже обнаружил неожиданное появление какого-то длинного оружия на борту скиммера без опознавательных знаков. Очевидно, те, кто находится на борту скиммера, состоят в союзе с его врагами с ледового корабля. Антал убедил его, что у них нет никаких шансов выиграть открытый бой у дисциплинированной и вооруженной команды. Все, что они могут сейчас сделать, — это отступить на базу и наглухо закрыться там.
 Корфу плелся за ними, сетуя на судьбу, ворча и возмущаясь тем, что они не хотят остановиться и принять бой.
 — Лучше умереть за то, во что веришь, чем бегать и прятаться в подземной норе! — Ему трудно было поспевать за людьми, у которых ноги были лучше приспособлены для хождения по горам.
 — Глупое и примитивное представление.
 — Они до зубов вооружены, — объяснял ему Антал. — Еще раз объясняю, что наше легкое вооружение, — он помахал в руке ручным лучевым пистолетом, — значительно уступает их мощному оружию.
 — Ну и что же нам делать?
 — Во-первых, надо сделать так, чтобы они нас не могли тронуть. — Антал кивнул в сторону базы, до которой оставался последний подъем. — Там мы запремся от них, потом начнем переговоры. Они могут попытаться пробиться внутрь, но это будет означать жертвы с обеих сторон. Думаю, что они скорее вступят в переговоры.
 — Переговоры. — Бамапутра дышал так, словно и не было никакого подъема. — О чем нам с ними говорить? Они же не представляют правительство. Это не та публика. Достаточно того, что они друзья тех, чья судьба была в наших руках и которых мы упустили сквозь пальцы.
 — Но с ними можно заключить соглашение, — настаивал Антал. — Мы продержимся, пока не придет регулярный корабль и не доставит все необходимое.
 — Не глупи. — Они вышли на открытую площадку перед входом на базу. На их глазах огромные ворота стали двигаться вверх и скрылись в толще скалы, открыв им путь внутрь. — На этом мы и остановились. Проект завершен. Они свяжутся с властями. Нам не дадут времени добраться до нашего спасательного корабля. Вот если бы существовала возможность вывести из строя их скиммер.
 — Никакого шанса. Они могут спокойно посиживать там и убивать любого, кто попробует подойти — человека ли, трана ли.
 — Чего я и опасался.
 Они вошли в подземный комплекс. Инженеры и техники с любопытством наблюдали со своих рабочих мест за проходившим мимо них руководством. Корфу стало жарко от ходьбы, но он не отставал, держался. Деваться ему было больше некуда.
 — Что-то надо делать, — пробормотал Антал. — Если нас снова захватят, кончится, как минимум, стиранием памяти.
 — Лучше уж умереть. А то тело будет жить, а душа исчезнет.
 Антал искоса взглянул на Бамапутру.
 — Какая еще «душа»? Промывка разума удаляет из него то, что психотехники называют «преступными наклонностями». Когда эта операция заканчивается, ты остаешься тем же, что и до нее.
 Бамапутра покачал головой:
 — Неужели ты такой доверчивый и так легко веришь правительственной пропаганде? В тебе оставляют минимум, необходимый для твоей жизнедеятельности, но ты отнюдь не тот же. Нечто существенное у тебя удаляют.
 — Конечно. Преступную составляющую. Только это.
 — Но мы же не преступники. Ни ты, ни я. Мы провидцы. Я не думаю, что смогу жить, если утрачу свою провидческую сущность.
 Антал нахмурился, но Бамапутра был вроде бы в ясном разуме.
 — Да, надо принять меры по укреплению безопасности станции, сделать объявление о том, что имело место и чего можно ожидать. Осталось закрыть вход и грузовой стыковочный узел. Неважно, какая у них на борту огневая мощь, но я думаю, что мы продержимся достаточно долго для того, чтобы они пошли на переговоры. Ты пока приступай к остановке техники.
 — Да, конечно, — тихо промолвил Бамапутра. — Надо стереть записи, ячейки памяти разрушить, поместить в безопасное место народ. — Он так резко повернулся к Анталу, что мастер вздрогнул от неожиданности. — Что бы тебе ни пришлось делать, не вступай в переговоры с этим типом Септембером. Постарайся договориться с учеными. Если повезет, среди них окажется представитель правительства. Они пойдут на все, лишь бы избежать кровопролития. Пока ты будешь информировать персонал, пойду посмотрю насосы и реакторы.
 — Идет.
 Они разошлись в разные стороны, оставив на месте растерянного Корфу, который все никак не мог отдышаться.
 Только спустя какое-то время Антал осознал слова своего начальника. Посмотреть насосы и реакторы вовсе не значило останавливать эти системы.
 Воинство Ингьяпина смогло оказать разрозненное и непродолжительное сопротивление. Что могли мечи и копья против лазеров и энергетических ружей! Несмотря на протесты Гуннара и Эльфы, Колетта отдала приказ не стрелять. Ведь, как объяснила ей Хванг, жители Ингьяпина оказались жертвами обмана со стороны пришельцев-людей. Как только станет возможным разъяснить им всю правду, они станут полезными членами расширяющего транского союза.
 Когда последние солдаты побросали оружие и убежали, команда скиммера стала обсуждать, что делать дальше. Ириоль рассмотрел вход в подземное сооружение через подзорную трубу и сказал:
 — Ворота выглядят очень крепкими. Не уверен, что мы сможем преодолеть их.
 — И не нужно, — высказался Септембер. — Они знают, что в их интересах лучше сдаться подобру-поздорову. Куда им деваться? Угроза штурма и взятия — одного этого достаточно, чтобы внушить им мысль — по крайней мере, рядовым обитателям — выйти оттуда с поднятыми руками. Скиммер может вскарабкаться вверх?
 Конструкция скиммера не позволяла этого делать. Однако, подумал Ириоль, если двигаться медленно, то они смогут выбраться на площадку перед воротами. Он вопросительно взглянул на Колетту, ожидая указаний.
 — Надо попытаться, — решила она. Этан обнял ее за плечи. Никому теперь это не показалось странным.
 — Всем сесть и прикрепиться ремнями, — скомандовал Ириоль. — Пойдем по крутому склону, я не хотел бы, чтобы кто-нибудь выпал.
 Когда опасный подъем был закончен и они оказались на ровной площадке перед закрытыми воротами, Грурвельк Сисфар захотелось вернуться и повторить этот головокружительный подъем.
 — Господин Антал?
 Мастер повернулся на голос и увидел молодую девушку техника.
 — В чем дело? Я занят, не видите?
 — Я думаю, вам лучше пройти со мной.
 — Не могу, я сейчас делаю сразу десять дел. Вы разве не слышали меня по системе связи? Вы не знаете, что сейчас происходит?
 — Да, но я все-таки думаю, что вам лучше пройти со мной. Господин Бамапутра…
 Антал убрал руку с прибора и повернулся к ней:
 — Что там такое а господином Бамапутрой? — спокойно спросил он.
 — Лучше пойдемте поскорее. — Только теперь Антал заметил, как напугана девушка. Она дрожала.
 Возле диспетчерского зала собралась масса народу. В этом помещении находился главный пульт управления реактором. Со всех четырех сторон он был огорожен стенами из бронированного стекла — стандартной защитой для жизненно важного объекта, сердца установки. В зале не было никого, кроме Бамапутры. Он заперся изнутри.
 Рядом с прозрачной дверью имелось единственное переговорное устройство.
 — Шива, что ты там делаешь?
 Шеф обернулся и с улыбкой произнес:
 — Стараюсь осуществить до конца предначертанное нам, скажем так. Ты наверняка помнишь нашу беседу, когда мы творили о значительном ускорении процесса таяния льда на планете?
 Техник, которая привела Антала, жестом руки указала на зал. Мастер стал считывать с экрана выходные данные, и на затылке у него зашевелились волосы. Данные поступали на ручные экраны. Этот ряд казался бесконечным.
 — Шива, ты перегрузишь систему! Ты уже, наверное, многократно переступил все пределы. Пусти нас, нужно подготовиться к блокировке и остановке системы.
 — Если мы так поступим, то не запустим ее снова, — ровным голосом пояснил Бамапутра. — Я не выйду. Я не могу позволить блокировать и останавливать ее в данной стадии. Это повлияет на результат.
 — Кажется, ты недооцениваешь способности системы. Она сохранит эти параметры, и работу пяти десятков лет мы завершим за несколько месяцев. Я рассчитываю на то, что ты выторгуешь у них на переговорах это время. А так у тебя все взлетит в воздух!
 — Ошибаешься. Спроси у инженеров.
 Напряженный взгляд Антала выхватил из толпы женщину — главного техника базы. Он обратился к ней и попросил нарисовать объективную картину.
 — Верно, — услышал он ответ. — Взрыва не будет. Произойдет таяние. Не активной зоны вокруг реактора, а всего океана. Произойдет короткий и быстрый выброс тепла, оно очень быстро распространится.
 — А сколько тепла?
 — Миллионы градусов, — ответила техник, не моргнув глазом.
 — А какой, по-вашему, шанс, что этого не произойдет?
 Женщина обернулась к мужчине постарше, стоящему рядом с ней. На подбородке и шее у того были ясно видны следы пристрастия к наркотикам.
 — Я полагаю, один к десяти.
 — Слышал, что сказали? — обратился Антал к Бамапутре. — Твой шанс спастись — один к десяти.
 — Это больше, чем дал бы нам суд Содружества.
 — А в противном случае, — крикнул мастер, — это означает, что у тебя девяносто процентов против ста, что база превратится в груду шлака.
 — Тогда вам всем лучше поторопиться и уйти отсюда, — произнес Бамапутра ледяным тоном.
 — Он рехнулся. — Антал отошел от переговорного устройства. — Точно рехнулся. Как вы думаете, что нам делать? — обратился он к инженерам.
 Со лба самого старшего из них пот лил градом.
 — Думаю, надо мотать отсюда, и как можно скорее, — ответил он.
 Мастер поколебался секунду-другую, а потом нажал кнопку тревоги.
 Бамапутра спокойно наблюдал со своего директорского кресла, как начался панический исход. Он ничему не удивлялся. Их и винить нельзя. Никто из них, даже Антал, не был ученым. За всю историю человечества у тех, кто делал великие открытия, совершал научные подвиги, не было шансов на успех больше одного из десяти, а большинство начинало путь к открытию с гораздо меньшей вероятностью на успех.
 Другого не дано. Все расчеты надо подправить с учетом резко ухудшившегося временного фактора. Он стал наблюдать за блоком выходных данных. Ледяная оболочка скоро начнет быстро таять, очень быстро. При этом количество пара, выбрасываемого в атмосферу, и углекислого газа возрастет в двадцать раз. Система выдержит.
 Пусть вначале все уйдут. Он и один продержится, если надо. Несмотря на помехи, он выполнит все, что задумал. Раз у тебя есть цель, то когда-то нужно решиться и использовать предоставленный судьбой шанс. Когда воплощаешь мечту в действительность, всегда существует риск.
 Лучше всего полагаться на технику. Она работала бесшумно и без сбоев, надежно выполняя свои функции. Людей он никогда особо не любил. Честно говоря, он и от себя был не в полном восторге.
 Лучше рискнуть жизнью ради воплощения совершенной абстракции, чем спасовать, поддавшись временному соблазну существования. Он, может, и погибнет, но его идея будет жить в виде преображенного Тран-ки-ки. Деньги для него никогда не имели значения, а достижение поставленной цели было для него всем.
 Скиммер завис над площадкой у входа в гору, а команда телохранителей Колетты стала взбираться на склоны горы. Те, что остались на борту, на всякий случай нацелили оружие на входные ворота.
 Этан стал изучать стены укрепления по обоим сторонам ворот.
 — Где-то здесь должно быть переговорное устройство — они не могли не поставить его, — чтобы любой тран, который подойдет к воротам, мог связаться с ними.
 Пока они искали предполагаемый микрофон с динамиком, замаскированные ворота стали подниматься.
 — Всем на скиммер! — скомандовал Ириоль.
 Все выполнили приказание. Экипаж скиммера, с оружием наизготовку, замер, ожидая нападения.
 Но ничего подобного не случилось. Инженеры и техники, вспомогательный и обслуживающий персонал базы — все эти люди торопливо, спотыкаясь, выходили наружу, держа при этом руки по сторонам или над головой, чтобы было отчетливо видно, что они безоружны. Все были одеты в костюмы автономного жизнеобеспечения. Под взглядами экипажа скиммера люди стали спускаться по тропе к порту.
 Похоже, что среди них не было Шивы Бамапутры. Но Антала взгляд Хванг сразу выхватил из толпы. На сей раз в его позе не было ничего угрожающего, не осталось и следа от его былой задиристости.
 — Надо срочно уходить отсюда! — со злостью проговорил Антал.
 — Почему такая спешка? — Сква скрестил руки на груди и всем своим видом изобразил важность. — У нас тут свои дела.
 — Делайте что хотите, только не здесь. Бамапутра сошел с ума. — Жестом руки он указал на темный тоннель. — Он запустил систему на сверхнагрузку, он уже превзошел расчетный максимум. Закрылся в этой стекляшке, его оттуда ничем не достанешь, никаким оружием. Это блоки пятисантиметрового плексисплава, соединенные между собой с помощью молекулярной сварки.
 — А что он собирается делать?
 — Он пытается ускорить трансформирующие процессы на этой планете. Мы об этом много говорили с ним, но таком масштаба никогда не предусматривали. Он использует последний шанс добиться своего. Весьма рискованный.
 — А что случится, если система выдержит? — спросил Вильямс.
 — Таяние, очень сильное. — Это в разговор вступила техник. — Таяние чрезвычайно крупного масштаба. Но оболочки реакторов не выдержат.
 — По-вашему, установка взорвется? — спросил ее Этан.
 Она повернула голову в его сторону:
 — Я имею в виду, что вся гора взорвется. А может, и все в огромном радиусе. Я не собираюсь торчать тут и подсчитывать, как и что произойдет. И вам никому не советую.
 — Верно. Все по местам! — приказал Ириоль. Все члены команды вернулись на скиммер.
 — Одну минуту! — Антал бросился было к скиммеру, но застыл, увидев направленное на него оружие. — А с нами как?
 — Вы же все в защитных костюмах, — ответил Септембер, в то время как скиммер подошел к краю площадки и начал спускаться вниз. Он жестом руки показал на тропу: многие из персонала уже миновали половину спуска. — Только не торопитесь, а то можно упасть и порвать костюм.
 Антал смотрел некоторое время на спускающийся аппарат, а потом повернулся и присоединился к своим бывшим подчиненным, которые в отчаянии спускались по склону горы.
 За паническим бегством своих бывших противников наблюдала команда скиммера, которая спокойно двигалась в направлении порта.
 — А что вы думаете об этом? — спросил Септембер учителя.
 — Не знаю, что и думать. У нас нет сведений о системе. Бамапутра держал это в секрете.
 — Он, кажется, остался в одиночестве, — заметил Этан.
 — Это вовсе не значит, что он не справится со своим делом.
 — Мне не нравится, что мы уходим, а он колдует в этой норе, — проворчал Септембер. — Нам не принесет пользы, если мы сопроводим эту массу людей обратно в «Медную Обезьяну», а систему оставим в распоряжении безумного.
 — Вернемся на корабль и там решим, — предложил Этан. — Роджер, что ты думаешь о наших возможностях проникнуть к пульту управления и захватить его?
 — Они не велики, если этот человек говорил правду. Этот плексисплав — крепкая штука.
 — Мастер в этом был прав, — напомнил им Вильямс. — Как мы поступим с ними — теперь, когда они безоружны?
 — Пусть немного послоняются возле Ингьяпина, — высказался Септембер. — Пусть траны поглядят, на что похожи теперь их всесильные друзья. Пока они добираются до порта, нам нечего приглядывать за ними. Потом можно будет взять пару ледовых судов, скрепить их вместе и на них перевезти этих отступников обратно в «Медную Обезьяну». Это путешествие в обратном направлении если и не выбьет у них из головы дурь, то наверняка немного охладит их пыл.
 Они шли по льду, направляясь в «Сландескри», когда Этан указал на гору, где находилась трансформирующая система.
 — Там что-то начинается. Завертелось, я вижу.
 Септембер прищурился, потом тихо выругался.
 — Не вижу, стар стал глазами, как, впрочем, и всем остальным. Гуннар, ты что-нибудь видишь?
 Рыцарь подошел к нему:
 — Действительно вижу, друг Сква. Над горой появляются облака, они поднимаются из горы. Думаю, что наш рехнувшийся приятель, возможно, готовит непогоду.
 Но это было мягко сказано. Над вершиной горы с невероятной скоростью нарождался грозовой фронт. Среди туч засверкали молнии, гром докатывался до порта. Тучи все разрастались, скоро они закрыли большую часть видимого небосклона. А потом произошло нечто такое — настолько необычное, из ряда вон выходящее, что вскоре вызвало споры среди ученых, работающих на планете.
 Впервые за сорок тысяч лет над Тран-ки-ки выпал дождь. Траны были поражены.
 — Жидкий лед. — Теплые капли стали падать на скиммер. — Вода. — Эльфа с изумлением рассматривала воду, собравшуюся в ее сложенных вместе лапках. — Кто бы мог подумать, что мы увидим такую штуку?
 Всеобщее внимание привлек крик со смотровой мачты. Тяжелые металлические ворота, препятствовавшие выходу ледового корабля, стали открываться, расходясь в стороны на своих многочисленных скользящих опорах. На борту «Сландескри» Та-ходинг, некоторое время как зачарованный стоявший под дождем, зычным голосом начал отдавать команды. Были подняты паруса, приведен в порядок такелаж.
 — А что с людьми, которые покинули гору? — спросил Этан Гуннара.
 — Они… — Рыцарь сделал паузу, чтобы получше удостовериться в том, что он видит. — Они бегут по городу. Горожане смотрят на них. Нет, некоторые уже начинают бросать в них камни.
 Раздался новый звук, более глубокий и более зловещий, чем гром. Ему вторили громкие крики, доносящиеся из города. В недрах горы раздался перекатывающийся звук, похожий на оглушительное шипение — словно гигантский монстр проснулся там.
 — Смотри, смотри, что я вижу, — кивнул головой в сторону причала Септембер.
 В спешке и замешательстве работники станции соскакивали на лед. Люди скользили, падали и от этого удваивали свои усилия, которые со стороны казались паническими.
 — У них есть оружие? — спросила Колетта дю Кане.
 Ириоль внимательно разглядывал толпу в военную подзорную трубу.
 — Насколько я вижу, нет.
 — Тогда примите их на борт корабля. Так, думаю, будет лучше. Обвинению потребуются свидетели, и чем больше, тем лучше. — Она повернулась к Этану и неуверенно поинтересовалась: — Ты одобряешь мой шаг, любовь моя?
 Этан ни на мгновение не усомнился, что вопрос был задан чисто риторически, но тем не менее он выразил свое одобрение.
 — Считайте, что вы располагаете моим согласием, — важно произнес он.
 — Спасибо. — Они обменялись улыбками.
 В этот момент ему подумалось, что это будет совсем неплохой брак.
 Скиммеру пришлось сделать несколько рейсов, чтобы перевезти всех беглецов на борт «Сландескри», где, к счастью, вполне хватало место на всех, поскольку после размеры ледохода были огромными. Обыск прибывших показал, что инженеры и техники покинули станцию без оружия. Они были настолько измотаны, что не могли оказать сопротивление обыску, даже если бы и хотели.
 Мастер прибыл со второй группой. Антал, казалось, был не в себе, когда отчаянно карабкался на борт скиммера.
 — Поехали, поехали, надо немедленно убираться отсюда!
 — Не сейчас, — ответил Этан.
 — Почему? Что вас держит? — Мастер с беспокойством не спускал глаз с горы, над которой разрасталась гроза.
 Этан показал рукой на лед. Предводительствуемая Гуннаром и Эльфой группа членов экипажа со «Сландескри» на максимальной скорости мчалась к Ингьяпину.
 — Мы еще должны предупредить народ, который вы собирались использовать в своих целях, — обвиняющим тоном произнес Этан. — Вы могли бы это сделать по пути оттуда.
 — Времени нет, совсем нет времени, неужели непонятно?
 — Все понятно, — спокойно ответил Этан. — Мы разговаривали с вашими инженерами. Если установка взорвется, то нам это ничем не грозит.
 — Да не установка, какая там установка! — Мастер вот-вот готов был впасть в истерику. — Вы не можете себе представить, какое огромное количество тепла выделится при полном и внезапном таянии. Внутри этой горы в режиме перегрузки работают три промышленных реактора!
 — Знаем.
 — Нет, вы не знаете. Если реактор не выдержит, то взорвется гора. Разве не ясно? — Он сделал паузу, чтобы придать большую значимость последней фразе. — Лед растает со страшной скоростью.
 — О черт, — проворчала Колетта.
 И она, и Этан отвернулись от города и взглянули на «Сландескри». Корабль выходил из порта со своим контингентом транов, ученых и беженцев-людей. Умело ведомый Та-ходингом, он медленно наращивал скорость. Но не слишком ли медленно?
 — Успеют, — тихо сказал себе Этан, и смерил Антала презрительным взглядом. — А вам чего беспокоиться? Вы здесь в безопасности. Скиммер так же устойчив над водой, как и над твердой поверхностью. А тем временем мы могли бы найти один-два диктофона. Почему бы вам не рассказать всю эту историю? Для следствия?
 Мастер колебался. Он облизал пересохшие губы.
 — Может быть, вы хотите с вашей компанией отправиться пешком? — ласковым голосом спросила Колетта.
 — Или вплавь, как это может случится? — вставил Септембер, глядя на Антала твердым взглядом. — Так что поторопитесь. Единственный способ для вас избежать гнева вашего бывшего хозяина — это находиться у нас, под нашей охраной. Расскажите все по доброй воле — и вы, возможно, избежите промывания мозгов.
 Антал поднял глаза на Септембера, потом кивнул Этану. Ириоль настроил аппаратуру для записи в свободной каюте.
 — За деньги люди сделают что угодно. — Когда Колетта дю Кане произнесла это, подбородок ее оставался неподвижным и высоко поднятым. — Это уж я знаю. У меня отец был такой. Но ему везло. К концу своей жизни он пересмотрел свои взгляды. — Она указала рукой на город, когда со стороны горы прозвучал очередной раскат грома. — Гуннару со своей командой надо бы поспешить. По льду они гоняют как черти, но я сомневаюсь, что хоть один из них умеет плавать.
 И в лучших условиях не так просто организовать за несколько минут массовую эвакуацию. К счастью, паническое бегство Антала и его команды помогло Гуннару и Эльфе убедить жителей Ингьяпина, что, по крайней мере, в настоящий момент их спасение состоит в том, чтобы как можно скорее оставить свои дома и бежать по льду. Но зато как только их убедили в этом, они зашевелились, и довольно энергично. В Ингьяпине жили так бедно, что жителям особенно нечего было брать с собой.
 Когда несколько наиболее уважаемых семейств ступили на лед, за ними в спешке последовали и остальные. Отцы и матери поддерживали и помогали передвигаться своим малышам. Получилась длинная колонна, двигающаяся к устью залива.
 Последним, кто покидал город, был раскаявшийся третий помощник, Килпит.
 — Если опасность существует, пусть она падет на мои голову, — заявил он Эльфе. — Мне нет прощения за то, что мы сотворили вместе с Массулом. Могу только сказать в свое оправдание, что нами помыкали два демона — тоска по дому и одиночество.
 — Из-за тоски по дому не поднимают бунта, — быстро нашлась она. Они двигались очень торопливо, чтобы успеть на «Сландескри». — Если там остался хотя бы один житель, ты поплатишься своей жизнью. А так мы сможем потом найти способ забыть твое предательство.
 — Да, принцесса. — Радость и огромное облегчение отразились на лице помощника.
 «Сландескри» и скиммер вывозили население Ингьяпина в море, а со стороны горы продолжали раздаваться раскаты грома.
 — Надо найти какой-нибудь остров или заливчик поблизости и разместить их, — предложил Гуннар. — Они там смогли бы спать, общаться, пока не подойдет помощь из Пойолавомаара.
 — Мы кое-что подбросим им: легкие домики, еду, лекарство и всякое такое, — обратилась к нему по связи Колетта. — Потом мы смогли бы…
 Ее заглушил звук чудовищного взрыва. Это был титанический выброс перегретого пара с той стороны горы, что была обращена к океану. Внутреннее давление подняло огромные и мелкие обломки на высоту в километр. Куски скальной породы величиной со скиммер разлетались в разные стороны, словно морская галька. Та-ходинг стал торопливо выискивать места, куда можно было бы нацепить дополнительные паруса.
 За первым извержением последовало второе, которое пробило расселину в скальной гряде на краю континентального шельфа. Сильная гроза и буря стали распространяться с той же быстротой, с какой сформировались. Дождь прекратился.
 — Смотрите, — произнес Гуннар, поднявшись на борт скиммера, — планета кровоточит.
 Казалось, что половина горы раскалилась докрасна от сверхтемператур. Периодические раскаты грома сменились устойчивым шипением, исходившим из глубины горы.
 Они уже отошли весьма далеко от бухты, «Сландескри» шел под полными парусами, набирая скорость, но Та-ходинг несколько сдерживал корабль, чтобы не оторваться от жителей Ингьяпина. Город и бухта скрылись за кормой, но линия скал, ограничивающая континентальное плато, еще виднелась. На их глазах она стала разрушаться. Ждали, что вот-вот произойдет последний взрыв, но его так и не последовало.
 Плато разрушилось как бы само по себе, оседая, словно теряющий пышность пирог — от огромного жара, высвободившегося из трех реакторов. Новые волны раскаленного воздуха вырывались из разрушенных недр горы. Пласты льда таяли, как пористый сахар в горячем чае.
 Грурвельк Сисфар, любящая похвастаться своей зоркостью, соответствующей имени [sees far — далеко видит (англ.)] закричала:
 — Умерший лед начал двигаться!
 — Это волны, — уточнил Этан: в транском языке не было слова «волна», но теперь появится.
 Громкий треск послышался под полозьями «Сландескри». Под правым передним полозом «Сландескри» появилась трещина, от нее поползли более мелкие, которые становились все шире и шире, и показалась вода, которая была скрыта подо льдами в течение сотен веков.
 Крики ужаса раздались среди находящихся на борту жителей Ингьяпина. Впервые на их глазах исчезло твердое покрытие. Это было похуже колебания почвы.
 Океаны Тран-ки-ки пытались восстановить свое господство. Но «Сландескри» не провалился в жидкую преисподнюю, перепуганные беглецы не последовали туда. Черная вода и битый лед перестали появляться за кормой. Этан, наблюдавший за обстановкой в одну из подзорных труб скиммера, увидел, что вода стала замерзать. Трещины постепенно стали затягиваться. «Сландескри» наклонился на левый борт, выровнялся и оказался на твердой поверхности.
 Выброс энергии из разрушенной установки в горе прекратился. Действительно ли Бамапутра верил, что у него есть один шанс из десяти не допустить перегрузку, или он все время знал, что установка не выдержит таких нагрузок? Теперь они этого никогда не узнают, как они никогда не могли понять этого непреклонного маленького человека, полного великих идей. Теперь все, что его составляло, хаотично перемешалось с массой того мира, который он хотел преобразить. У него было свое видение мира и смысла существования — теперь все это похоронено вместе с ним.
 Та-ходинг велел уменьшить скорость, чтобы дать возможность взойти на борт маленьким транам, которые мчались на шивах за кораблем рядом с родителями, подгоняемые ужасом. Теперь они выдохлись. Транские дети заполонили палубу, на которой стало и яблоку негде упасть. С кормы кинули длинный сверхпрочный канат из плетенной пика-пины. Ингьяпинцы похватались за него руками, и дальше он могли полагаться при передвижении по ледяному морю только на приспособленность своих шивов да на цепкость рук. Зрелище вызывало ассоциацию с воздушным змеем, за которым тащится живой хвост.
 Сейчас уже ничто не напоминало о недавнем существовании внутри горы комплекса, кроме вызванной человеком лавы, остывавшей вдали.
 Вскоре был найден подходящий необитаемый остров, на котором с облегчением и обосновалось население больше не существовавшего Ингьяпина. «Сландескри» возобновил путь домой. Обитателям острова пообещали, что к ним придет помощь, как только корабль доберется до Пойолавомаара.
 Т'хосджер Т'хос, ландграф этого чудесного города-государства, с интересом выслушал рассказанную ему историю и немедленно распорядился выслать шесть крупных ледовых кораблей, до предела загруженных товарами и продуктами для бездомных ингьяпинцев. В другое время прежний правитель мог бы послать и солдат, которые разграбили бы то, что у тех осталось. Стало быть, Содружество оправдывало свое существование.
 На долгом пути из Пойолавомаара в Арзудун Колетта дю Кане сумела доказать Этану, что в этой части Тран-ки-ки не только реакторы способны быть источником огромного тепла.
 Миллисент Стэнхоуп, Комиссар Тран-ки-ки, облаченная в спецкомбинезон, наблюдала, как толпа пленников со станции под Ингьяпином, около сотни человек, направлялась в место своего содержания — пустой наземный склад, который находился в стороне от остальных построек этого аванпоста. Обогрев там есть, а из одежды — дадут минимум. У полиции этого аванпоста, насчитывающей в своем штате пять сотрудников, будет так меньше хлопот с пленниками.
 Она уже заранее обратилась по системе дальней космической связи, чтобы прислали «шаттл» с бригадой сил по поддержанию мира и забрали на нем этих правонарушителей. Это следовало передать пораньше, чтобы корабль своевременно преодолел пространство от места базирования до отдаленной планеты Тран-ки-ки. А тем временем пленных будут кормить, проявлять о них должную заботу и присматривать за ними. Прибытие этой партии опрокинуло ее план полугодовой командировки. Она обернулась к Этану и Сква Септемберу:
 — Я, кажется, говорила вам обоим, что очень хотела избежать в этом тихом краю неожиданностей?
 — Сожалею. Может, нам стоило бы не вмешиваться в это дело? Пусть бы себе и дальше разрушали планету, — ответил Септембер. — Представляю, какое наступило бы спокойствие.
 — Только после отставки. Моей отставки. — Она сделала глубокий вздох. — Иначе вы и не могли, конечно, поступить. Но, я очень надеюсь, это последний сюрприз?
 — Еще один будет, — неуверенно произнес Этан. Она выжидательно посмотрела на него. — Возможно, сейчас не место и не время, но я не вижу причин, почему это надо откладывать.
 — А что «может происходить»?
 Гуннар бросил взгляд на Этана, который понимающе кивнул и отошел в сторону. Рыцарь взял Эльфу за лапу, и оба торжественно подошли к Миллисент, которая стояла и выжидала, что они скажут.
 Эльфа прокашлялась, издав при этом несколько угрожающий звук, и стала зачитывать наизусть слова, которые ей помогли подготовить Этан и Септембер.
 — Мы хотим обратиться к вам — Комиссару Содружества; как представители Союза Льда Тран-ки-ки, с официальной просьбой о предоставлении нам статуса ассоциированного члена в правительстве народов и систем, входящих в Содружество.
 Колетта вежливо захлопала в ладоши, хотя перчатки ее костюма приглушали звук. Септембер широко улыбнулся.
 — Ну что ж, — наконец подала голос Стэнхоуп, — сегодня, видно, конца не будет сюрпризам? Вы знаете, каким требованиям вы должны отвечать? Чтобы быть признанными в качестве одного из правительств планеты, вы должны суметь доказать, что осуществляете контроль над существенной частью населения.
 — Полагаю, что мы можем соответствовать вашим установлениям. На основании договора о сотрудничестве сейчас объединены Уонном, Арзудун, Пойолавомаар, Молокин и несколько малых городов-государств.
 — Они согласны и удовлетворяют всем требованиям, — добавил Септембер. — К тому времени, когда правительство сектора разберется с необходимыми бумагами, здешний Союз возрастет вдвое.
 — Я могу верить всему, что мне здесь говорят? Я, как-никак, здесь новичок. Не хотелось бы, чтобы меня обманывали.
 — Миликен Вильямс знает Тран-ки-ки не хуже нас с Этаном. Почему бы вам не назначить его своим советником по здешним делам? У вас будет надежная информация.
 Стэнхоуп подумала:
 — Школьный учитель? А он не уедет с вами?
 Септембер и Этан обменялись улыбками. На этот раз слово взял Этан.
 — Наш друг и Чила Хванг, представительница здешнего ученого мира, весьма сильно привязались друг к другу. Так что не удивляйтесь, если в ближайшее время к вам подойдут и попросят оформить брак. Комиссар, я надеюсь, располагает такими полномочиями?
 — В ближайшее время? — Стэнхоуп как бы в изнеможении откинула голову. — Дадут мне здесь когда-нибудь передохнуть?… Да, уникальные знания господина Вильямса мне здесь очень пригодятся. Так что это неплохая идея. — Она переключило свое внимание на терпеливо дожидающегося трана. — Что касается вашего обращения о приеме, то я посоветуюсь по этому вопросу и передам его на рассмотрение специалистов, хорошо знакомых с проблемой. Если они одобрят, то я позабочусь, чтобы ваше обращение было послано в совет сектора. — К удивлению Этана, она повернулась к нему и подмигнула.
 И Этан понял, что специалистов по Тран-ки-ки не существует — кроме трех путешественников по имени Форчун, Септембер и Вильямс. Он подмигнул рассмеялся. Она просила их, выходит, одобрить их же собственное обращение.
 — Нам потребуется много передающей техники, — взволнованно заговорила Эльфа, — устройства для переноса слов ветром, и другие устройства, которые мы видели, и…
 — Спокойно, спокойно, — ответила ей Стэнхоуп. — Прежде всего нужно изложить на бумаге ваш запрос, потом представить его, потом его прочтут и всесторонне рассмотрят, обсудят и поспорят, проголосуют. Господи, это столько бумаг! — Она покачала головой, словно в усталости от одной перспективы того, что предстоит сделать. — Так что можете спокойно отдыхать и ждать себе несколько месяцев.
 — Подумать только, — обратилась к ней Колетта. — Перед отставкой вы введете в Содружество целый новый мир, новую разумную расу. О такой чести редкий дипломат может мечтать.
 — Это верно. Да, действительно верно. — Стэнхоуп даже заметно выпрямилась. — Вместо того чтобы тихо уйти в забвение, я вкушу еще громкой известности. Что ж, ради этого можно пожертвовать покоем. Полагаю, что я должна заставить себя пойти на это. Итак, если мы договорились, то я займусь другими делами, перед тем, как расстаться с этим адским ветром.
 — Адским ветром? — Септембер развел руки в стороны. — Что вы, это же легкий тран-ки-кийский ветерок.
 — Вот и радуйтесь ему. А я буду все-таки с нетерпением ждать, когда моя командировка закончится. — Потом она понизила голос и сказала почти про себя: — Еще предстоят эти официальные церемонии и празднества по случаю приема Тран-ки-ки в Содружество. Ой, сколько дел, сколько дел…
 Она повернулась и направилась к ближайшему входу в административный комплекс — урбанистически-четких форм сооружение, уходящее в глубину. Этан смотрел на нее и знал, что недолгое ближайшее будущее Тран-ки-ки — в добрых и надежных руках.
 — Надо вам попрощаться с кораблем. — Гуннар положил лапу на плечо Этану. — Может быть, вы проводите нас до Уоннома?
 Этан посмотрел на рыцаря. Он в последний раз видел дан, трепещущий на ветру, острые зубы, большие кошачьи глаза, густую темно-рыжую бороду. Траны произведут фурор, когда их первый представитель появится в совете. Конечно, внешний эффект будет сглажен специальными костюмами, которые они вынуждены будут надеть. Для них тоже найдутся спецкостюмы, которые будут не согревать, а охлаждать. Удобства — вещь весьма относительная среди разумных существ.
 — Боюсь, мы не сможем, — ответил Сква. — Мы с Этаном долго отсутствовали здесь, нам есть по чему соскучиться.
 Грурвельк Сисфар несколько удивленно взглянула на него. Сама она вернется в Уонном. Потом она, скорее всего, опять направится в Пойолавомаар в качестве официального представителя по связи между государствами. Это позволит ей много путешествовать, что было ее страстью.
 — Поймите, — поймав ее удивленный взгляд, пояснил Септембер. — Мы не жалеем ни о единой минуте из того времени, что провели среди вас. Ну-у, скажем так: минуту-другую, не больше. А в целом, это была замечательная, клянусь, замечательная жизнь!
 — Та-ходинг будет переживать, — сказала Эльфа, и голос ее дрогнул.
 — Когда-нибудь, возможно, мы приедем навестить вас, — утешил ее Этан. — Как-нибудь жарким летом. Или, глядишь, встретимся в другом мире.
 — В другом мире. — Эльфа запрокинула голову, и ее большие желтые глаза посмотрели на идеально голубое небо. — Странная мысль.
 Потом она взяла и обняла его — так крепко, что он почувствовал, как ее когти впиваются в его костюм. Стремительно подошла Колетта и тоже заключила его в объятия. Эльфе пришлось отступить. Что ж в нем такого привлекательного, против чего не могут устоять амазонки обоих миров?
 Прощание закончилось. Траны повернулись и направились по ледяной тропинке к порту, к высокомачтовому «Сландескри», который наконец-то доставит их домой.
 — Если ты вот так будешь плакать без маски, мой друг, — предупредил его Септембер, — у тебя на щеках образуется лед.
 Колетта дю Кане ласково обняла своего будущего мужа.
 — Пусть поплачет. Вы-то что, совсем бесчувственный?
 — Не совсем, конечно, — спокойно ответил он. — Но что-то вроде того.
 Все трое повернулись и пошли навстречу теплу открытого входа в строгое здание современной земной архитектуры.