--------------------------------------------- Лем Станислав Путешествие двадцать шестое Станислав Лем Путешествие двадцать шестое Пятнадцать лет прошло с той минуты, как я покинул Землю, и ностальгия мучила меня все сильнее; в конце концов я решил навестить родные края. Это решение я принял на Теропии, третьеразрядной планете в созвездии Кита. Однако, придя в ракетный порт, я увидел довольно большую группу путешественников, читающих в унылом молчании объявление на доске Бюро Космической Навигации. В объявлении говорилось о вторжении крупных метеоритных масс на ракетные пути; в ожидании благоприятной погоды я провел несколько дней среди товарищей по несчастью. Был среди них один молодой хвастун, рассказывавший всякому, кому только мог, различные истории о планетах, которые он якобы сам посетил. С первого же взгляда я убедился, что это самый обычный обманщик, и когда подвернулся мне случай, я изобличил его. Он имел нахальство рассказывать в моем присутствии о жителях планеты Борелии из звездного роя в Орионе; он говорил, что живут там чудовища величиною с гору, называемые Медлитами за неслыханную медлительность их жизненных процессов, вызванную низкой температурой и оледенелостью планеты. - Представьте себе, - говорил он, - что когда в Египте царствовал Аменготеп Четвертый из Фиванской династии, на Борелии встретились два Медлита. Один из них спросил: "Что нового?" После этого были сооружены Пирамиды, Александр Македонский покорил Азию и дошел до Тихого океана; Греция была покорена Римом; образовалась Римская империя германского народа; шли крестовые походы; ислам боролся с христианством; кипели войны Алой и Белой Розы, Тридцатилетняя война, Столетняя война... а другой Медлит все еще не отвечал, и только когда немцы победили Францию под Седаном, борелианское чудовище ответило: "Ничего нового..." Так невероятно, неслыханно медленно протекает жизнь этих поразительных созданий; я могу сказать это спокойно, ибо сам их видел и исследовал. Тут терпение у меня иссякло. - То, что вы рассказали, - холодно произнес я, - это низкая ложь. Став центром всеобщего внимания, я объяснил: - Александр Великий никогда не доходил до Тихого океана, ибо, как хорошо известно, вернулся с пути в 325 году до нашей эры. Раздались рукоплескания, и с этой минуты обманщик был окружен всеобщим презрением. Среди присутствующих находился старик с почтенной внешностью; приблизясь ко мне, он выразил мне признательность за столь энергичное выступление в защиту точности и истины, после чего представился мне как профессор Тарантога. Я безмерно обрадовался тому, что счастливый случай наконец-то свел нас вместе. С этой минуты и до конца пребывания на Теропии мы были неразлучны. В ученых беседах время пролетело незаметно. Профессор рассказал мне о своем пребывании у Горготов в системе Эридана, об исследованиях над Труванками, этими необычайными созданиями с Пантелюзы, самыми болтливыми растениями в космосе, показывал мне фотографии Одоленгов. Эти последние передвигаются не известным нигде больше способом, выворачивая при каждом шаге свое тело то налицо, то наизнанку. Я, в свою очередь, поделился с ним впечатлениями своего двухлетнего пребывания на Стредогенции: ее обитатели хоронят своих покойников в небе, а именно запаковав в гробы соответствующей формы, выстреливают их на большой скорости в пространство; вся планета окружена роями гробниц, вращающихся вокруг нее на манер искусственных спутников, и это летающее кладбище очень затрудняет ракетную навигацию. В благодарность за эти сведения профессор дал мне оттиск своего еще не опубликованного труда о планете Меопсере и о живущих на ней разумных существах - Муциохах. Он так много рассказал мне о их просто необычайном сходстве с людьми, что мне очень захотелось навестить Меопсеру. Некоторое время я колебался, помня о своем решении вернуться на Землю, но в конце концов исследователь победил во мне человека. Когда прогнозы Бюро Космической Навигации указали на летную погоду, я сердечно простился с Тарантогой и начал готовиться к отлету. Запасшись всем необходимым, я купил в киоске близ порта карту той части неба, где находится Меопсера. К несчастью, новую карту мне достать не удалось, так что я купил подержанную. И рок захотел, чтобы именно окрестности Меопсеры на ней нельзя было разобрать, так как там проходил сгиб. Полагаясь на свою опытность, я начертил по линейке прямую в качестве курса и пустился в путь. Перелет должен был тянуться довольно долго, так что я взял с собою побольше книг, чтобы проводить время за чтением; это были труды научного содержания, описания различных трансгалактических путешествий, теория космодромам, спортивная астронавтика и тому подобное. По мере чтения мое неудовольствие и претензии к авторам непрестанно возрастали; наконец, разгневанный их недобросовестностью, частыми ошибками, извращениями и даже обманами, я решил коренным образом изменить столь губительное положение вещей и, действуя со свойственной мне импульсивностью, немедленно уселся писать. Именно таким образом появились мои теперешние записки. Я писал четыре недели, днем и ночью, и даже когда меня одолевал сон, я не выпускал пера из руки. Я так погрузился в свою работу, пейзажи планет так ясно вставали у меня перед глазами, такая живая толпа образов окружила мой стол, толкая друг друга в нетерпении поскорее попасть на страницы рукописи, что я совершенно забыл, где нахожусь и куда лечу. Однажды ночью из короткого, но глубокого сна, в который я погрузился, склонив голову на груду исписанных листов, меня вырвало сильное сотрясение. Я вскочил и бросился к окну. Снаружи царила абсолютная тьма. Я обследовал внутренность ракеты и, убедившись, что она не повреждена, заключил, что мимо нее скользнул какой-нибудь метеорит. Спать мне не хотелось, и я вернулся к работе. Я писал уж много часов, как вдруг заметил, что в ракете становится все светлее. Снова подошел я к окну, и каково же было мое изумление, когда я увидел обширные поля, покрытые пышной растительностью, и над ними небо, розовеющее зарею! Не колеблясь, я открыл шлюз. Небо все светлело, высоко в нем плыли облака, тихий ветерок шелестел в верхушках деревьев. Моя ракета с разгона врылась до половины в мягкий песчаный холм; таким образом я приземлился на Меопсере довольно неожиданно для себя самого. Улыбаясь, я покачал головой над собственной рассеянностью, спрятал рукописи в шкаф и, выйдя из ракеты, отправился искать обитателей этого неизвестного мне мира. Миновав отлогий склон, поросший мелкими растениями, я попал на что-то, напоминавшее прямую как стрела, широкую дорогу. Я пошел по ней, наслаждаясь утренней свежестью. Разглядывая окрестности, я убедился, что профессор Тарантога несколько преувеличил: планета действительно похожа на Землю, но небо у нее бледное, не такое голубое. Облака тоже, казалось, имели непривычную, не встречающуюся на Земле форму. Из-за поворота дороги появилось какое-то существо; когда мы достаточно приблизились друг к другу, я убедился, что с виду оно похоже на молодого мужчину и что Тарантога был прав. Мысленно отметив это, я подошел к встречному, слегка согнул колени, описал распростертыми руками круг, что является обычным приветствием в южных районах Галактики, и спросил, нахожусь ли я на Меопсере и имею ли удовольствие говорить с Муциохом. Существо сначала вытаращило глаза, потом отступило шага на два и отозвалось: - Чего? Не понимаю! Язык, на котором оно говорило, был мне знаком, но я никак не мог вспомнить, в каких областях неба им пользуются, - это и неудивительно для человека, владеющего, как я, наречиями почти трехсот галактических племен. Не помня, где говорят на этом языке, я все же мог им пользоваться, так что спросил, нахожусь ли я на Меопсере, и возобновил кругообразные движения рук, выражая этим свои дружеские намерения. В ответ на это туземец сначала немного попятился назад, потом вдруг повернулся и огромными прыжками умчался прочь; в одно мгновение он исчез из вида. "Какой пугливый экземпляр", - подумал я, записал наблюдение и пошел дальше. Вскоре мне встретилось другое существо; оно тоже шло по дороге, было значительно меньше первого - очевидно, было еще незрелым, - катило перед собой какой-то деревянный раскрашенный круг, издавая громкие возгласы; вероятно, это было что-то вроде пения. Я заговорил с ним, как и с первым, - оно застыло на месте и ничего не ответило. Я возобновил вопрос и приветственные жесты. Тогда существо вдруг присело на корточки, сунуло меньшие из пальцев себе в ротовое отверстие, растянуло его до ушей, а свободными пальцами стало перебирать себе по лицу, словно играя на невидимом инструменте; а потом вдруг вскочило на ноги и убежало через поля, громко крича: "Мейд, мейд!" Слово "мейд", насколько я мог припомнить, означает что-то вроде безумного, и потому я записал, что на Меопсере сумасшедшие ходят свободно по общественным дорогам и о своем состоянии предостерегают прохожих возгласами; после этого я пустился дальше. Несколькими километрами далее над небольшим прудком сидело на берегу существо, одетое в белую ткань с зелеными, голубыми, лиловыми и оранжевыми полосками. Орудием, похожим на удочку, оно ловило рыбу. Я осторожно приблизился к нему, стараясь движениями и позой выразить свои дружеские чувства, и еще раз спросил, нахожусь ли я на Меопсере. Существо пытливо поглядело на меня, потом ответило: - Что это за шутки? Какая Меопсера? Это Мерка. - Как? - переспросил я; такая планета была мне неизвестна. - Мерка. Откуда ты взялся? - Приехал недавно, - уклончиво ответил я, зная по опыту, как недоверчивы иногда бывают туземцы планет к незнакомым пришельцам. - А кто ты? - спросил я, в свою очередь. - Я? Я здешний "док". Я сел рядом с существом и начал расспрашивать его о различных вещах. Оно говорило так быстро и невнятно, что я не понял и половины, но все же допытался, что планета, на которую я опустился, действительно называется Мерка, что ее жители называют себя Мерканцами и что "док" означает профессию, сходную с лекарской. Это третье существо оказалось очень любезным; за пригорком стоял его экипаж, и оно предложило подвезти меня до ближайшего селения, на что я охотно согласился. По пути док отвечал на мои расспросы, так что я приблизительно ориентировался в существующих на Мерке условиях. Мерканцы обладают высоко развитой цивилизацией; поблизости от Мерки вращаются многие другие миры, в частности Чайна и Раша; между этими последними и Меркой существует вражда. Вскоре беседа закончилась, так как мы достигли селения. Здесь док дал мне на память несколько платежных знаков планеты и, выполнив какие-то формальности, усадил меня в железную повозку, которая ехала в столицу, называемую Нюок. В кабине повозки уже находилось несколько существ. Одно из них, не очень молодой, плешивый самец, сидело напротив меня. Оно всю дорогу непрестанно говорило что-то, размахивая руками и брызгая на меня слюной; я терпеливо переносил это и внимательно прислушивался к речи, хотя ее невнятность сильно затрудняла меня. Я ловил только обрывки, но и из них узнал, что на Мерке живут существа различного цвета: черные, белые, красные и даже зеленые; об этом последнем факте меня информировала фраза лысого самца: - Кто, мой партнер? Но он совершенно зеленый! Самец рассказывал, что купается в богатстве, так как изобрел новый, очень сильный яд. - Жечь и топить припасы, - говорил он, - это дорого и хлопотно, а с моим средством можно управиться за десять секунд; четверти кубика хватает на шесть мешков зерна или плодов; только побрызгать - и готово. Кто попробует съесть, околеет на месте. Меня это так поразило, что я спросил, является ли уничтожение припасов у них спортом или народным обычаем. Все взгляды обратились на меня, а самец, яростно размахивая руками, заговорил так крикливо, что я ничего не понял: он часто повторял слова "Раша" и "пропаганда", потом вспотел и задохнулся. Не желая раздражать этого воинственного самца, я умолк. Некоторое время царило молчание, потом беседа возобновилась. Появилось в ней новое слово "Эйбом". Из того, с каким почтением оно произносилось, я заключил, что это какое-то местное божество; чтут его в образе столба огня и дыма, нисходящего с небес. Мне это показалось аналогией ветхозаветного Иеговы, и я сделал соответствующую запись, а потом, когда упомянули что-то о человеческих жертвах, я записал, что предметом их религиозного культа является страшное, кровожадное божество, вроде вавилонского Ваала. Последнее очень меня встревожило, но я не показал вида. Наконец за окном появились огромные, возносящиеся в небо башни: мы достигли Нюока. Станцию покрывал металлический навес. Тысячи машин гудели, шипели и свистели со всех сторон; целые потоки Мерканцев выливались из непрестанно подъезжавших повозок и спешила к выходу. Я присоединился к ним; в толпе меня все время толкали и тискали; улица, на которой я очутился, была полна мчащихся экипажей и пеших толп. Не отошел я от станции и на триста шагов, как воздух разорвало пронзительное завывание сирен; в то же время все Мерканцы кинулись бежать, крича: "Эйбом, Эйбом!" Экипажи остановились, зато серединой улицы промчались с огромной скоростью другие, большие, раскрашенные красными и серебряными полосами, и из них раздавался могучий голос, призывавший поклоняться Эйбому, падая ниц. Это еще больше напомнило мне культ Ваала, свирепого медного идола, пустого внутри; как известно, жрецы говорили из его нутра с народом, требуя кровавых жертв. Улица совершенно опустела. Растерявшись, полный самых скверных предчувствий, я кинулся сначала в одну сторону, потом в другую. В нескольких сотнях шагов от меня остановилась на перекрестке большая повозка; четыре существа, одетые в черное, вытащили на мостовую высокий металлический цилиндр и подожгли его и содержимое. Тотчас же к небу взвились огромные клубы черного дыма, заволакивая все окружающее. Поняв, что это жрецы ограждают место, куда, по их верованию, должен вступить Эйбом, и боясь оскорбить их религиозные чувства, я повергся ниц и в тревоге ожидал, что произойдет далее. Примерно через минуту я услышал протяжный вой сирены. Возле меня остановился длинный низкий экипаж; из него выскочило пятеро черных жрецов в масках. Главный из них закричал: - Очень хорошо, вот так и нужно лежать по правилам! Двое других с силой схватили меня за руки, подняли, и четвертый прикрепил мне на грудь маленький прямоугольник с какой-то надписью. Я пытался сопротивляться. Тогда пятый жрец, стоявший в стороне и наблюдавший всю сцену сквозь темные стекла маски, резко крикнул: - Это труп, кладите его сразу! - Я не труп! - отчаянно закричал я. - Без глупостей, ложись сюда! - крикнул жрец. Он дал знак подчиненным, которые силой повалили меня и привязали к чему-то вроде подставки из двух шестов и куска ткани. Понимая, что приходит моя последняя минута, я боролся, что было сил. Что-то хрустнуло у меня в руке, я ощутил сильную боль и перестал бороться. Жрецы подхватили подставку, подняли ее вместе со мною и всунули внутрь повозки. Некоторое время было тихо, потом я услышал поблизости возглас и шум борьбы: это хватали другую жертву. Через минуту в повозку всунули и поместили надо мной Мерканца, приведенного к неподвижности, как и я. Потом старший жрец закричал: - Один труп, один живой с ожогами третьей степени, в трехстах метров от нулевой точки! Поехали! Повозка взвыла и помчалась бешено быстро. Я не мог выговорить ни слова; слезы выступили у меня на глазах при мысли, что я должен погибнуть так трагически. Наконец я окликнул своего товарища по несчастью, спрашивая, что теперь с нами будет. - Ох, пропади оно пропадом, - ответил он. - Не меньше как полдня нас протаскают, предстоит нам целая церемония - мытье, купание... отвратительно! Я задрожал. Сомнений не было: точно так же обращались с обреченными жертвами ацтеки. - А... а очень нас будут мучить?.. - спросил я. - Достаточно. Со мной это случается уже второй раз за месяц; хоть бы грянул, наконец, этот гром! Свобода, пес ее возьми! То, что этот Мерканец пережил уже одну церемонию жертвоприношения, несколько ободрило меня. Я хотел узнать, что с нами сделают, но боялся оскорбить его религиозные чувства, так что осторожно спросил, верующий ли он. - Да, - ответил он, - а что? - Ничего, - сказал я, - мне хотелось только узнать, что означает этот обряд на улице. Он долго молчал, потом сказал удивленно: - Вы что, с цепи сорвались? Или вы приезжий, из провинции? - Да, - ответил я, - я из галактической провинции, приехал недавно, ваших обычаев не знаю, так что прошу не обижаться на мой вопрос. Верно ли, что Эйбом - это ваш бог, а нас предназначили ему в жертву? Мерканец засмеялся, потом вдруг перестал и громко выругался. - Шутник же вы, - сказал он, - но это сущая правда. Эйбом - наш бог, но нам его владычество уже боком выходит. Подумать только, - рассердился он, - именно меня должны были поймать, и это уже второй раз! Каждую неделю устраивают такое свинство, спокойно нельзя на улицу выйти, всюду сирены, паника, шум, проверки, можно с ума сойти! А в результате страх еще больше... Ну, приехали. За окном что-то мигнуло, раскрылись большие ворота, и мы очутились во дворе огромного здания. Едва вынесли меня из повозки, как я закричал, что у меня повреждена рука; отчасти я надеялся, что это спасет меня от всесожжения, так как из истории мне помнилось, что варварские племена не приносят в жертву больных. Минут через пять меня привезли в темную комнату, где мною занялись три существа, с головы до ног одетые в белое; я понял, что это - жрецы борющегося с Эйбомом божества, так как они уверили меня, что ничего дурного со мною не случится. Я узнал, что у меня сломана кость. Мне наложили повязку, и вскоре, вымытый, остриженный наголо и умащенный каким-то сильно пахнущим маслом, я лежал в зале вместе с тридцатью Мерканцами. Все они отчаянно ругались. Как я понял, все они очутились здесь таким же образом, как и я. У одного была сломана ключица, у другого нога, третьего помяли при спуске к подземной железной дороге. Один пожилой Мерканец то и дело срывался с постели, крича, что оставил дома маленького ребенка и зажженный огонь, но уйти ему так и не позволили. Потом появилось существо в белом, поправило мне подушку и сказало: - Вы не беспокойтесь, у нас каждый раз бывает не меньше как десятка полтора таких случаев; прошлый месяц трех старушек затоптали насмерть. Теперь вы можете спать, только попрошу сказать свой адрес, чтобы мы знали, куда послать счет. Не зная, что сказать, я отговорился головной болью. Оставшись один, я еще раз мысленно пробежал все необычайные события, какие мне пришлось пережить за столь короткое время; ничего подобного не случалось со мною ни на одной из тысячи планет, на которых я побывал. После обеда в зал вдруг ввалилось с дюжину рослых Мерканцев; они обступили кровати и начали расспрашивать нас о впечатлениях. Один из них, узнав, что я чужеземец, заинтересовался мною; мы задавали друг другу самые различные вопросы. Только от него я узнал, что то, что я принял за религиозный обряд, было лишь учебной атомной атакой. - Что, вы воюете с другой планетой? - спросил я. - Нет. - Так зачем же такое ученье? - Потому что нам угрожают. - Ах, да, - вспомнил я слова дока. - Вам угрожает Раша, правда? - Да. - Ужасно! И Раша создала это оружие, верно? - Нет, это мы его изобрели. - Вот как? - удивился я. - Но Раша вам угрожает? А разве вы не можете как-нибудь договориться с нею? Например, договориться о запрещении применять такое оружие? - Такое предложение уже было. - Ну и что же? - Было отвергнуто. - Понимаю: Раша на него не согласилась? - Нет, отвергли его мы. - Почему? - Потому что нам угрожают. - Понимаю, - сказал я, подумав. - Раша уже использовала против кого-нибудь это оружие, и вы боитесь, что теперь... - Нет, первыми применили его мы. Уничтожили два города у Джепов. - Вот как? А теперь, наверно, Раша грозит, что применит его против вас? - Нет, она говорит, что хочет мира. - Мира?.. Вот странно! - сказал я. - Погодите... вот теперь я, кажется, понял: она говорит, что хочет мира, а в то же время массово проводит в своих городах противоатомные ученья, так? - Нет, - возразил Мерканец. - Я был там месяц назад, они не устраивают никаких учений. - Не устраивают? - Нет. - Так зачем же вы их устраиваете? - Потому что нам угрожают. - Кто? - Я уже говорил вам. Нам угрожает Раша. - Как? - удивился я. - Должен признаться, что совсем этого не понимаю. Очевидно, логика, которой вы пользуетесь, отличается от земной. Я заметил, что к нам некоторое время прислушивался один невысокий туземец, который при последних словах моего собеседника куда-то исчез. Когда все ушли, Мерканец, лежавший поблизости, сказал мне: - Вы неосторожны: таких вещей у нас нельзя говорить, за них можно дорого поплатиться. Не успел я ответить, как в зал вошли, громко стуча, четверо высоких Мерканцев, одетых в темно-синее. Они велели мне немедленно встать и следовать за ними. Появилось белое существо и пыталось защитить меня, говоря, что я болен, что у меня сломана рука, но это не помогло. Меня поспешно одели и отвели вниз, где меня уже ожидала большая черная повозка. Мы быстро помчались и через несколько минут были у цели. В здании, куда меня ввели, царило большое оживление. Через некоторое время меня втолкнули в светлую комнату. За столом там сидело четверо Мерканцев. Главный из них потребовал у меня документы. Просмотрев их, он весь затрясся, ударил кулаком по столу и крикнул: - Вы Мерканец? - Нет, - ответил я, - я человек. - Вот я тебе покажу шутки! - рявкнул он, вскакивая. - Откуда ты явился? - Приехал недавно... - Приехал? Поймалась птичка! Сознаешься? - В чем?.. Что это значит? - вскричал я. - Не виляй, это тебе не поможет. Так тебе атомная бомба не понравилась, да? Ты шпионил в пользу Раши? - Но я никогда даже не был на этой планете! - вскричал я. - Говорят тебе, не притворяйся сумасшедшим, а то пожалеешь, - зарычал главный. - Чего ты искал у нас, а? - Я летел на Меопсеру, к Муциохам, а так как карта была потерта, то я по ошибке попал сюда, на Мерку... - Ах ты, дрянь! - опять зарычал старший. Потом он вдруг успокоился и сказал: - Вот как посидишь немного, так у тебя пройдет охота шутить. Ты и сам знаешь, что это вовсе не Мерка, а только Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности в Соединенных Штатах. А ты сначала критикуешь нашу внешнюю политику, а потом корчишь из себя младенца? Не бойся, ты у меня запоешь. И не таких я обводил вокруг пальца. В это мгновение у меня словно чешуя упала с глаз. С минуты встречи с первым туземцем меня мучило то, что я никак не могу припомнить, на что похож их язык. Теперь в голове у меня прояснилось: ну, конечно же, это был измененный, искаженный английский язык! Я стал жертвой ошибки, вызванной расхождениями в произношении: Мерка - это была Америка, Раша - Россия, Чайна - Китай, Эйбом - атомная бомба, и так далее... Волосы встали у меня дыбом; никогда еще я не находился в столь затруднительном положении. Я предчувствовал, что судьба моя будет плачевной, и не ошибся, ибо слова эти я пишу в следственной тюрьме Нью-Йорка, где нахожусь уже четвертый месяц. Боюсь, что путешествие на Меопсеру придется на неопределенное время отложить...