Аннотация: Стоит ли слеза ребенка мира? Кто-то может решить, что стоит, кто-то — что жизнь детей священна. Кто-то может считать, что из детей можно выковать оружие, кто-то — быть готовым отдать жизнь за то, что бы не допустить подобного. Но если ты пленник, жертва рока войны, то мало что можно сделать — кроме как бросить все на чашу весов, презреть законы и правила по которым жил. И горе тем, кто станет на твоем пути, на пути обреченных, отправившихся в свой последний рейд.


---------------------------------------------


 Дмитрий Виконтов
 Рейд обреченных


 "Нет большей любви, как если кто
 положит душу свою за друзей своих".

    Евангелие от Св. Иоанна, 15:13.




  "Оправдывает ли цель средства — 
  задача в общем виде не решаемая". 

    К. Еськов.



 *0*
 Синопсис


 Однажды звезды позвали нас.
 «Серое время» стало суровым испытанием. Слишком тесным оказался мир, слишком далеко завело нас противоречие между нашими амбициями и возможностями, предоставленными нам судьбой.
 Слишком поздно мы спохватились.
 Возводимое десятилетиями и веками рухнуло, круша будущее, к которому мы шли. Голод и нищета, яростный блеск тысяч солнц над Иерусалимом и Меккой, запаливший пожар «Горячего дня», дым очищающих костров, принявших в себя десятки миллионов жертв пандемий оспы-М — почти ставший единым мир всего за два десятилетия разлетелся на осколки. И только звезды над головой по-прежнему ярко сияли, не давая угаснуть надежде.
 Девятнадцать стран на заре двадцать второго века заключили договор, положивший начало возрождению. Почти так же стремительно, как рушились глобальные связи в прошлом веке, возникали новые. Миллионы людей трудились в надежде построить новый мир, избавленный от того, через что пришлось пройти им.
 Память о прошлом, о жертвах и страданиях не позволила нам остановиться, отвергнуть зов звезд. Мы шагнули за пределы родной планеты, основывая базы и колонии в новых мирах. В 2170 году была признана независимость Цереры и создана Конфедерация. Неизведанное манило, отодвигавшийся с каждым годом фронтир не давал остановиться, звал за собой. Год за годом, десятилетие за десятилетием — даже в самых смелых мечтах вышедшие из тени «Серого времени» не представляли себя, как далеко мы сможем пойти. Сто двенадцать лет подряд мы расширяли территорию Конфедерации, с одинаковым азартом сражаясь как с порожденными новыми мирами тяготам, так и загадками мироздания. Сто двенадцать лет мы шли в одиночестве в бездну космоса, строя для себя новый мир, и ища братьев по разуму.
 Мы хотели найти их — и боялись того, что может случиться. Мы строили планы, прикидывали варианты, надеялись на лучшее и готовились к худшему.
 Естественно, мы ошиблись практически во всем.
 Первый Контакт произошел буднично — поврежденный корабль вышел в пространстве одной из второстепенных систем. Мы встретили иной разум — и вместе с ним к нам пришла война. Первая — но далеко не последняя.
 Серигуане — так звали себя чужаки — после первых лет настороженного изучения друг друга, официально обратились к Конфедерации, прося военной помощи. Их враг, — с которым так и не удалось вступить в какой-либо диалог — постепенно сдавал позиции, но все еще был силен. Война могла затянуться, унести множество жизней. Серигуан просил о помощи — и, хоть многие в Конфедерации не хотели ввязываться в чужую войну, к его просьбе прислушались. А убедившись, что сил человечества более чем достаточно, решили рискнуть.
 Два года продлилась война, окончившись за три года до начала нового столетия безоговорочным триумфом нашего оружия. Мы превосходили и Серигуан, и его врага в ресурсах, в кораблях, в технологиях. Мы не опасались за свои территории, мы сражались над чужими мирами. Последний бой над родной планетой чужаков объединенные силы Конфедерации и Серигуана провели как одно целое, не оставив противнику ни единого шанса. Те сражались яростно, не щадя ни себя, ни нас, не прося пощады, не пытаясь договориться.
 Они знали, что ни пощады, ни переговоров не будет — Серигуан вел войну на уничтожение. И мы, повидав те несколько миров, в которых враги успели «похозяйничать», не могли слишком сильно осуждать их. В огне сражений чужая раса возникла, в огне сражений стала историей. Серигуан без жалости смел ее с лица Вселенной, сполна расквитавшись за жертвы и страдания.
 Сражавшиеся бок о бок расы стали союзниками. Серигуан запомнил, кому он обязан победой, человечество радовалось фактически бескровной войне, не потребовавшей многого, но давшей бесценный опыт. Военный и политический союз укреплял надежду на безоблачное будущее, экономические связи росли с каждым годом, одновременно с ширящимся процессом экспансии.
 Почти полвека мы лелеяли, холили эту надежду. Не думая о грядущем, наслаждаясь настоящим. Мы строили новые корабли, осваивали планеты, тренировали войска. Союз с Серигуаном подстегнул науку, открыл новые горизонты познания. Мы верили, что сможем преодолеть любые трудности, что наконец-то человечество пришло в Золотой век…
 Мы ошиблись.
 В марте 2344 года в системе Дакота три корабля неизвестной конструкции вышли из гиперпространства вблизи от боевой базы «Форсайт-2». Сигнал приветствия, чем-то похожий на тот, которым некогда приветствовали изувеченный корабль Серигуана, стал предпоследним, что успела сделать в своей короткой жизни боевая база. Последним же стала передача ужасающе короткой записи одновременного залпа неизвестных кораблей по базе.
 Передача спасла чуть больше пяти тысяч человек — столько смогли эвакуировать из обреченной колонии, всего за полдня до возвращения уничтоживших «Форсайт-2» кораблей. Они вернулись с подкреплением и не стали мешкать — удар с орбиты оборвал двадцать тысяч жизней, обратив колонию в руины. А сражение с прибывшими в систему подразделениями Конфедерации лучше всяких слов продемонстрировало, что пришла наша очередь вести бой с врагом, превосходящем нас в технологии и опыте
 Год 2344 и последовавшие за ним стали годами войны. Наши враги, называвшие себя килрачами, не вступали в переговоры, не выдвигали требований, не давали объяснений. Казавшиеся несокрушимыми армады шли сквозь наши сектора, методично сокрушая, перемалывая в жерновах отлаженной военной машины корабль за кораблем. Все наши иллюзии, мечты, надежды — все разлетелось, развеялось в прах, раздавленное чередой военных катастроф.
 Мрачная ирония, но примерно так же шли наши дивизии к совместной с Серигуаном победе. Мы ввязались в «Двухлетнюю войну» с противником, который практически не мог дать сдачи, чтобы завоевать доверие Серигуана, чтобы получить опыт сражений, чтобы укрепить дух шагающего по Вселенной человечества. Теперь пришла наша очередь испытать все то, что испытали они, на своей шкуре ощутить ужас перед неумолимо приближающимся к материнским мирам врагом.
 Конечно, нельзя сказать, что победы давались килрачам легко. Мы сражались, отчаянно бились за каждую систему. Технологически килрачи значительно превосходили Конфедерацию, но в плане именно боевых технологий этот различие оказалось скорее количественным, чем качественным. Корабли килрачей были более маневренными, более мощными, более эффективными, но этого оказалось недостаточно, чтобы обеспечить Империи решающее превосходство. Они были лучше, но с ними можно было сражаться. Их можно было побеждать.
 И все же — даже выигрывая битвы, мы проигрывали войну. Шаг за шагом, система за системой — войска Империи шли к Церере, к первому миру, с которого началась наша поступь во Вселенную. Дальше была сама Земля. Дальше отступать было некуда. Дальше отступать было нельзя.
 Битва при Церере стала кульминацией. Апофеозом. Грандиозная баталия, схватка даже не сотен, а тысяч кораблей — все силы и мы, и они бросили сюда. Здесь решался исход войны. Здесь решалась наша судьба. И здесь Империя Килрач встретила свое первое поражение. Поражение, равного которому не было за всю ее историю.
 Мы сделали ставку на массовое применение космолетов, считавшихся в Империи до того войсками поддержки, на качественное превосходство своих пилотов, на инновацию против доктрины линейного боя Империи. Мы сделали ставку на неожиданность — и выиграли. Деморализованные, растерявшиеся, отчасти запаниковавшие килрачи отходили назад, отбрасываемые все дальше и дальше от сердца Конфедерации. У Алос-12 Империя попыталась переломить ход войны, собрала в кулак силы, контратаковала ударную группировку — и проиграла вторично. Битва у Алос-12 осталась в тени титанического Церерианского сражения, но именно после него килрачи расстались с надеждой задержать нас до рубежей, с которых началась война.
 К середине 50-х годов мы вернули себе практически всю исконную территорию Конфедерации. Империя перебрасывала в зону конфликта свои элитные подразделения, спешно готовя достойный ответ на предложенный стиль войны, одновременно эвакуируя те колонии, которые могли быть захвачены нами. В большинстве случаев им удавалось завершить эвакуацию вовремя, но после сражения за Фурсан флот Конфедерации беспрепятственно вышел к границе Империи, к доселе не знавшим войны планетам килрачей.
 Летом 2359 года по этим мирам был нанесен удар…




 *1*
 Пятница, вечер


 Он очнулся и удивился: боли не было. Впервые за последние дни он не чувствовал выворачивающей внутренности тошноты, и перед глазами не плясало серо-алое марево, быстро сменявшееся очередным беспамятством. Сознание работало, как никогда четко, и первое, про что До'ош подумал: хвала Ушедшим, я еще жив!
 Следом пришли воспоминания…
 Колония на Хорра Лэйт'тэ была атакована внезапно. Проигранная битва у Фурсана оставила их без защиты, и человеческие корабли практически беспрепятственно подошли к планете. Скудные резервы, брошенные в безнадежный бой, смогли лишь на четыре часа задержать высадку десанта — на рассвете, когда зарницы орбитального сражения окончательно растаяли в свете зари, в небе появились первые десантные модули. До'ош видел, как окутанные багровым ореолом черные точки падают сквозь бледно-желтую сеть заградительного огня. Многим не удавалось ускользнуть от полосующих небосвод золотистых росчерков: то тут, то там вспыхивали ало-лиловые сполохи, почти сразу же бесследно гаснущие в рассветных сумерках. Вспышек было много, очень много, но много больше было прорвавшихся сквозь беспощадный огонь серебристых капель десантных модулей. А вслед им, откуда-то из-за бесконечной голубизны над головой, били слепящие спицы солнечного пламени.
 До'ош вспомнил, как он бросился бежать… Как одна из таких спиц внезапно засияла совсем близко от него, как земля под ногами взорвалась ревущим вихрем, грубо сдавившим его тело… А затем только боль — не отступающая даже во тьме забытья и лабиринте ускользающих, путаных видений.
 — Он приходит в себя! — звонкий женский голос прозвучал над ним. Мгновенное касание волны дружбы и поддержки, согрели До'оша много лучше тонкого куска ткани, что был на нем. Журчащий хрустальным ручейком голос окончательно смел затягивавшую мозг пелену, и килрач с немалым усилием поднял веки.
 Поднял — и охнул: в глаза словно ввинчивался острый бурав. Первые секунды он ничего не видел, кроме расплывающегося над ним сплошного светлого пятна. Затем зрение пришло в норму и пятно распалось на выщербленный темно-серый потолок и изящное лицо незнакомой девушки; мгновением спустя До'ош понял, что успокоивший его эмпатический сигнал пришел от нее.
 Девушка мягко улыбнулась ему:
 — Приветствую вас вновь среди живых, Советник До'ош! — она протянула руку в сторону и взяла пластиковый стакан с водой. Смочив обрывок ткани, она осторожно протерла ему оба глаза, решительно пресекая робкие попытки сопротивления. — Простите, что я не могу предложить вам ничего более подходящего, но… — перед До'ошем появился второй стаканчик. Приподнявшись с помощью незнакомки, он схватил его и жадно проглотил холодную, безвкусную жидкость. Девушка, понимая его состояние, молча подала следующий стакан (краем глаза До'ош заметил целый ряд пластиковых посудин рядом).
 Лишь после седьмого или восьмого стакана мучавшая килрача жажда слегка утихла, и он сообразил оглянуться по сторонам. Вокруг был только бетон: серые стены, пол и потолок, на котором набухали сверкающие в свете ламп капли воды, чтобы сорваться вниз. В комнате не было ни окон, ни каких-либо других источников света, кроме упрятанной в прочный стальной каркас лампы посредине потолка; единственная дверь вела в полого уходящий куда-то вверх коридор. Интерьер не отличался роскошью: грубый деревянный стул, несколько свернутых в тугие валики матрасов, аналогичных тому, на котором он лежал; беспорядочно сваленная в углу груда лохмотьев — во всем читались следы хаоса и отсутствия даже минимального желания привести все в порядок.
 Закончив с осмотром комнаты, До'ош обратил внимание на стоящую около него на коленях девушку — и вздрогнул. Он никогда не страдал от отсутствия наблюдательности — и сейчас легко замечал даже мельчайшие подробности, но отчего-то не мог сложить их в единую картину. Он видел некогда прекрасно ухоженную, а теперь поблекшую и местами свалявшуюся темно-коричневую шерсть, которую рассекали зигзагообразные черные полосы; видел искрящийся задором и любопытством взгляд самых ярких глаз, что встречал в своей жизни; видел мягкие кисточки меха на ушах, сверкающие белизной горных снегов. Видел простые, не запоминающиеся черты лица, от которых почему-то трудно было оторвать взгляд — и все равно, попроси кто-нибудь описать ее целиком, До'ошу, наверное, пришлось бы только развести руками.
 Одета она была очень странно: серые, потертые брюки, явно не имперского производства, и фиолетовая куртка из грубого материала. И нигде не было ни герба Империи, ни герба ее родного Клана.
 — Кто вы? — чуть подсевшим голосом спросил До'ош. — И где, во имя Ушедших, мы находимся?
 — Я — Леа. А мы…
 Закончить она не успела: мощный, гулкий бас загремел в пустой комнате, отражаясь от стен и потолка; почти одновременно с этим эмпатические чувства До'оша уловили чье-то присутствие — и волну холодноватого интереса.
 — Дальше я буду говорить с ним сам! — казалось, в комнате стало теснее, едва стоявший в коридоре килрач протиснулся внутрь. Даже До'ош, никогда не жаловавшийся на маленький рост или худобу, понял, что рядом с ним он будет казаться ребенком.
 Килрач был очень высок: более чем полутора к'та [1] и широк в плечах. В каждом шаге, в каждом сокращении выпиравших из—под грубой и странной одежды мышц читалась сила: огромная, но ограненная десятками Оборотов постоянных тренировок, взятая под надежную узду разума. Но еще больше поражал отпечаток высочайшего ума и рассудительности сквозивший во всем: в грубовато-строгом лице, в потускневших, но не утративших проницательности глазах, в отточенных, грациозных движениях, в очень сложном сплетении эмоций в ментальных импульсах. Перед ним стояло поистине фантастическое сочетание огромной физической силы и никак не меньшей силы ума, сочетание, могущее пробить себе дорогу везде и во всем.
 — Оставь нас, Леа, — коротко бросил он. Девушка неслышной тенью выскользнула из комнаты. До'ош рассеянно прислушался к постепенно затихавшему звуку шагов, пока она шла… ну, куда бы то ни было. В данный момент До'оша местонахождение убежища — ничем другим это быть не могло — мало беспокоило.
 Гигант легко опустился на пол, скрестил ноги и задумчиво воззрился на лежащего перед ним килрача.
 — Вы Советник Внешнего Круга Хорра Лэйт'тэ До'ош, тоа'агай Храма Стражей Небес, известный поэт и целитель, — он бесстрастно перечислил титулы До'оша. — Вы руководили эвакуацией колонии и принимали участие в разработке плана обороны. Вместе с Внешним и Внутренним Кругом вы отказались покинуть планету и продолжали по мере сил поддерживать порядок вплоть до удара людей. Все верно?
 — Ваша осведомленность впечатляет, — До'ош устало кивнул, не сомневаясь, что спрашивают его только для того, чтобы дать ему прийти в себя и настроиться на серьезный разговор. — Мне казалось, я знаю всех на Хорра Лэйт'тэ, но вас я там не встречал…
 — И не могли встретить. Я жил на Рогга, не так уж и далеко от вас. Точнее, она была недалеко, — хмуро поправил он себя. — Сейчас там мало что осталось… после людей… Я Вэракк.
 Вэракк — это имя До'ош действительно знал; собственно, его знали в секторе Боисс многие. Один из величайших математиков Империи, больше сорока Оборотов регулярно бравший на себя бремя координатора Внутреннего Круга Рогга, килрач невероятной глубины ума и таланта… Клан Плачущих Камней, к которому Вэракк принадлежал, мог с полным основанием гордиться столь выдающейся личностью… правда, оборотной стороной таланта Вэракка был довольно жесткий и неуступчивый характер.
 — Ушедшие подарили мне радость встречи с выдающимся килрачем, — ситуация совсем не располагала к сарказму, но отчего-то перед глазами До'оша стояли спицы орбитального огня, разрушавшие в пыль Хорра Лэйт'тэ, падающие тени десантных модулей… и все титулы, прошлые заслуги — все казалось горсткой бессмысленного праха. — Я не очень ошибусь, предположив, что мы в плену?
 — Совсем не ошибетесь, — Вэракк равнодушно следил за молодым собеседником, и нельзя было даже угадать, про что он думает. — Они называют это Аполлоном-2 — здесь временная тюрьма для военнопленных всего сектора. Вас доставили сюда три местных дня назад вместе с большинством пленных.
 — А что с Хорра Лэйт'тэ? — голос До'оша дрогнул, когда он усилием воли отбросил последнее сохранившееся воспоминание: вертикальная полоса огня, расколовшая небо пополам, и вздымающаяся земля под ногами…
 — Плохо, — Вэракк не опустил взгляда, и голос его ничуть не потеплел, но в эмпатических всплесках До'ош отчетливо ощутил жалость и сочувствие. — Вы крепко держались, хоть и не имели никаких шансов. Я говорил с выжившими: первая волна десанта почти вся погибла; последовавшие за ней долго ничего толкового не смогли сделать. Тогда с орбиты возобновили точечные удары по узловым точкам колонии и местам наиболее ожесточенного сопротивления; били на полное подавление. Насколько мне известно, кроме вас всего сто пять килрачей оказались в плену. Хвала Ушедшим, вы успели вовремя убрать с планеты детей!
 До'ош, стиснув зубы, лежал и молча смотрел в потолок. Все, кто остался с ним, все, кого он знал с детства, друзья и просто знакомые… Погибли!
 — Среди выживших… — начал он дрожащим голосом, но резко усилившееся чувство сожаления со стороны Вэракка сказало ему все, еще до того как он услышал ответ.
 — Вы единственный уцелевший член Внутреннего или Внешнего Круга Хорра Лэйт'тэ. Сожалею, Советник, — добавил математик, заметив быструю гримасу горя на лице До'оша и, скорее всего, почувствовав ее отражение в эмпатической ауре.
 В коридоре послышались быстрые, нервные шаги. Разума До'оша коснулось уже знакомое чувство; Вэракк, тоже почувствовав это, вопросительно повернулся к Леа, как раз появившейся в проеме с перекошенным от бешенства лицом.
 — В чем дело, Леа?
 — У Ямахта новый приступ, а все запасы кончились! Л'тосс и Агетта отправились к людям, но вряд ли они чего-то добьются — вы же знаете…
 — Знаю! — выдохнул Вэракк, бессильно сжимая громадные кулаки. — У нас совсем ничего нет?
 — Есть крохи болеутоляющего и немного витаминов, — чуть-чуть успокоившись, сообщила Леа. — Рокахх пытается придумать что-то с тем, что есть, но даже в случае успеха он справиться не раньше утра. А Ямахт может не прожить столько, отец.
 — Про что это вы? — не выдержал До'ош. Отец и дочь (а теперь, когда они стояли рядом, даже сомнений не могло возникнуть в их родстве) переглянулись.
 — У нас с людьми несколько сложные отношения, — с ледяной усмешкой сказал Вэракк. — В данный момент мы сидим на голодном пайке.
 — Люди не дают нам почти ничего, — сердито бросила Леа. — Ни медикаментов, ни перевязочных материалов, ни средств диагностики! И сами, сожри их горропа, не спешат заниматься нашими больными! Не налажена санитария, нет нормальных жилищ — только эти холодные и сырые бункера; поступает очень низкокалорийная и бедная витаминами пища… да и той мало. У Ямахта обширные лучевые ожоги и заражение крови, а мы можем только менять ему холодные компрессы да вовремя кормить!
 — Да он же умрет! — выкрикнул До'ош, резко отшвыривая в сторону тонкое покрывало. — Как люди могут…
 — Они много чего могут! Пока они победители и могут делать все, что им взбредет в голову, а любви к нам у них нет. Впрочем, тут мы ничего не сделаем. Ямахт в сознании?
 — Нет и уже давно, Вэракк. Рокахх считает, что он проживет еще максимум день — и, если Ушедшие будут милостивы, так и останется без сознания.
 — Я должен быть около него, — До'ош содрогнулся, представив, что ко всем страданиям неизвестного ему Ямахта может добавиться смерть без Зова к Ушедшим; про то, что среди пленных наверняка хватает Стражей Небес, До'ош как-то не подумал. Кроме того, нелишним было бы взглянуть на больного — вдруг, помоги ему Ушедшие, он придумает что-то… хотя, что придумаешь с глубокими лучевыми ожогами, осложненными заражением крови? — Здесь есть одежда?
 Леа молча показала на сверток, лежащий у стены. В нем оказались далеко не новые мешковатые штаны черного цвета, грязно-серая рубашка без рукавов и прочные башмаки. Ни нижнего белья, ни каких—либо средств ухода за собой в свертке не было.
 Вэракк, жестом предложив ему одеваться, тихо сказал что-то дочери. Та ответила быстрым ментальным импульсом и пошла наверх.
 — У вас умная и чуткая дочь, Вэракк, — заметил До'ош, натягивая штаны.
 — У нее большие способности, но она не пожелала следовать моим путем, — математик пожал плечами. — Она служила Залу Страсти при Храме Рогга. К счастью, во время нападения людей она уцелела, а потом попала в один лагерь со мною.
 До'ош озадаченно моргнул, но ничего не сказал. В словах Вэракка явно читалась гордость — и это понятно: служба любому из Залов в Доме Спокойствия требовала исключительных способностей, а требования к претенденту были крайне жесткие. Но рядом с гордостью тенью скользила легкая грусть, словно Вэракк рассчитывал на другой выбор дочери.
 Вместе с Вэракком он вышел из бетонной коробки, в которой очнулся, и начал подниматься по узкому и низкому коридору. Сперва До'ош старался не спешить, но вскоре понял, что то ли благодаря собственному здоровью, то ли милости Ушедших, последствия ранения полностью или почти полностью миновали, и прибавил шагу.
 Коридор закончился в маленьком полукруглом зале, от которого расходилось еще пять таких же туннелей. Седьмой коридор был немного шире и вел прямо — осмотревшись, До'ош озадаченно присвистнул: если это бункер, то у него крайне глупая архитектура. Хотя кто знает, что было у людей на уме, когда они закладывали его.
 — Сюда, Советник, — Вэракк стоял у широкого коридора, в нетерпении похлопывая ладонью по влажному бетону. — Снаружи будьте внимательны: сейчас там вечер и температура нормальная, но все же на поверхности жарковато для нас. Вы привыкните, но поначалу будьте осторожны.
 До'ош благодарно кивнул и постарался запомнить это: для людей нормой были более высокие средние температуры, чем те, к которым привыкли в Империи. В принципе, ничего страшного: на многих планетах температура была высока даже для людей, но там сородичи До'оша жили и жили неплохо. Однако там к их услугам была вся мощь Империи, а здесь — «крохи болеутоляющих и немного витаминов».
 Коридор оказался очень коротким: сделав всего десять шагов, они вышли на свежий воздух. За спиной возвышался купол бункера, вокруг простиралась обыкновенная степь, над которой свободно гулял ветерок, а на востоке тусклым багрянцем наливался скользящий к горизонту диск местного солнца. Мирная, на первый взгляд, картина так увлекла До'оша, что он не сразу заметил высокие вышки с направленными в их стороны плазмоизлучателями, и туманную стену заградительного поля. Сразу за ближайшей вышкой стояло угловатое здание, выкрашенное лучами заходящего солнца в мрачно-кровавый цвет, и рядом c ним грозили темнеющему небу стрелы ретранслятора. Еще дальше смутной полосой протянулись ряды дотов и автоматических турелей, а на самом горизонте в наступающих сумерках таяли высокие горы.
 — Отец! Советник До'ош!
 Они обернулись на оклик. До'ош едва сдержал восторженный возглас (на этот раз он не забыл тщательно заблокировать собственное эмпатическое излучение — не приведи Ушедшие, она почувствует!). Леа стояла так, что заходящее солнце своим нижним краем касалось ее головы, и точно расплывалось по фигуре девушки, наполняя сиянием каждую шерстинку, окружив ее полыхающим ореолом. Солнце словно спешило поделиться частью тепла и света, чтобы даже наступающая ночь не смогла поглотить ее.
 Так До'ошу и запомнилась Леа: на фоне еще светлого неба, рушащийся за ее спиной к горизонту шар солнца, и текущий по фигуре, по шерсти огонь… И в сиянии чудесного ореола все то, что До'ош не мог описать, вдруг волшебным образом гармонично соединилось воедино, и ее красота сверкнула даже ярче светила Аполлона-2.
 Это был последний спокойный день!




 *2*


 Среднего роста мужчина стоял у широкого окна и смотрел наружу, в сгущающиеся сумерки. Он был молод, но в коротко подстриженных волосах уже пробивались пряди седины, а мелкая сеточка морщин сбегавшихся к краям глаз тоже говорила про нелегкую жизнь. Время сейчас было такое, что возмужание приходило рано, а серебристые пряди метили едва ли не каждого, кто оказывался в зоне конфликта.
 Старший лейтенант сил безопасности Хэннан Сол смотрел, потирая гладко выбритый подбородок, как из купола ближайшего к заградительному полю бункера вышли двое килрачей, как рядом появилась фигура третьего. Расстояние не позволяло рассмотреть их в деталях, но это его особо и не интересовало, да и рассматривать-то было нечего. Килрачи про что-то коротко переговорили между собой и вместе поспешили к центру концентрационного лагеря; как знал Хэннан, там они организовали что—то вроде лазарета.
 — Любуешься? — послышался из—за спины веселый голос. Маленький, с живым, подвижным лицом и острыми чертами лица, чем-то постоянно напоминавший Солу хорька, человек в форме пилота подошел к окну и с любопытством уставился на панораму лагеря. Треугольный визор на левом глазу пилота задорно сверкнул.
 Сол покосился на него и про себя усмехнулся: Николай Белов, пилот-истребитель и его старый друг, как всегда не позволял унынию или грусти приближаться к себе даже на пушечный выстрел. Честно говоря, он никогда не встречал людей с таким безудержным оптимизмом и верой, что все будет хорошо, но, к сожалению, не мог полностью разделить его уверенность, особенно здесь и сейчас.
 — Ничего я не любуюсь, — коротко ответил Сол, прищуриваясь: солнце почти скрылось, но отблески заката били прямо в лицо. — Я все думаю, что зря лагеря организовали именно здесь, на Аполлоне-2, да и «котов» тут слишком много. Не нравится мне это!
 — Опять ты за свое! Мы этих гадов держим за глотку так, что они и пискнуть не могут. Да и сколько их тут…
 — Достаточно! — резко оборвал его Сол. — Тут около десяти тысяч «котов», а население Аполлона—2 всего в полтора раза больше. Гарнизон лагерей насчитывает примерно тысячу солдат, еще полторы тысячи — силы внутренней безопасности в городе.
 — А поле? И флот? — искренне удивился Белов. — Две с половиной дивизии, сто двадцать крейсеров, две боевых базы, уйма истребителей и бомбардировщиков. Да мы в порошок этих килрачей сотрем, если что!
 «Сотрем…» Сол ничего не ответил на импульсивный возглас друга, но внутренне был вынужден признать, что свой резон в словах Николая есть. С момента организации концентрационных лагерей для цивильных пленников, у них почти не было проблем с килрачами. «Коты» вели себя смирно, словно смирившись с поражением и выпавшей им участью, но это и беспокоило старшего лейтенанта сил безопасности. Или коты надеялись, что отступление их флота — вещь временная, или…
 — Возможно, Николай, возможно… — вздохнул он. — Просто мне хотелось бы, чтобы тут было больше войск, на случай чего-то серьезного.
 — «Чего-то серьезного…» Слушай, Хэннан, кончай накручивать себя! Ну что тут может произойти серьезного? Мы так этих сволочей мохнатых приложили после Алоса и Фурсана, что они бегут по всему фронту, поджав хвосты!
 — У килрачей нет хвостов, — механически заметил Сол.
 — Ну ладно, нет — и не надо. Ты подумай, лучше, о том, что среди всех этих, — он махнул в сторону лагеря, — нет ни одного военного. Все они цивильные, мирные жители, не успевшие драпануть со своих колоний. Куда им с нами тягаться?
 И вновь Сол был вынужден согласиться с Николаем. На Апполон-2 привозили только мирных жителей Империи: успехи последних операций не только превзошли ожидания штабных оптимистов, но и прибавили Военному Совету головной боли по поводу массы пленных. С другой стороны…
 — Ты слышал про последнюю партию, Николай? Тех, которых привезли три или четыре дня назад. Я поговорил с ребятами из сопровождения, так они рассказали очень интересные вещи: оказывается, наш десант более пяти часов не мог практически ничего с ними сделать. Сопротивление удалось сломить только после орбитального удара по колонии. Потери были очень большими, Николай!
 — Много ли ума надо, чтобы нажимать на кнопки…
 — Бои шли в самой колонии, почти врукопашную! — резко бросил Сол. Иногда поведение Белова его порядком бесило, если не сказать больше. — Не стоит недооценивать врага, Николай!
 — Ну, ладно, ладно, не кипятись! — успокаивающе положил ему руку на плечо пилот. — Будем считать, ты меня убедил, — правда, никакой убежденности в его голосе не было, но Хэннан на это особо и не рассчитывал. — И вообще, чего-то ты тут делаешь? Ты же вроде бы занимался организацией нового лагеря?
 — Вызвал полковник.
 — А-а, наш Вечно Занятый Полковник, — ехидно фыркнул Белов. — Что там случилось, потерялись его медали?
 Сол против воли рассмеялся: нет, он никак не научится быть серьезным. Впрочем, подобное отношение к полковнику Арбитману никого не удивляло на Аполлоне-2: если человек каждому встречному поперечному дает понять, что он самым-самый-самый, то трудно, согласитесь, ждать чего-то другого.
 — К нам от границы второй день летит какой-то транспортник: вроде, один из тех, которые увозили килрачей с колоний в Империю. Что-то случилось с настройкой их прыжковых ворот и его выбросило практически на границе системы. Разведывательная группа засекла сигнал беды, успела перехватить его, и отправили сюда — им там с такими вещами разбираться недосуг.
 — Ну и? Что, нам сюда мало пленных доставляют?
 — Да откуда я знаю! — раздраженно бросил Сол. — Арбитман получил закодированное послание, дико разволновался и засел в комнате связи до самого вечера. Мне назначили встречу с ним на завтрашнее утро, а пока он занят — поручено присмотреть тут за порядком. Хоть своих дел невпроворот — вот, собирался встретиться с кем-то из последней партии пленных, кто у них там сейчас за главного, и объяснить наши порядки. Вместо этого, торчу здесь, пока соизволят допустить пред светлые очи руководства.
 Теперь настала очередь расхохотаться Николая.
 — А транспортник? — вдоволь отсмеявшись, он посмотрел на плывущее по небу одинокое облачко, казавшееся во тьме грозовой тучей. — Когда он прибывает?
 — Завтра. Завтра с утра.




 *3*
 Пятница, ночь


 Его разбудил тихий сигнал коммуникатора.
 Нераг спал всегда чутко. Он не раз сквозь дрему чувствовал, как Кэра шевелится во сне, тут же просыпаясь. Иногда это происходило даже в тех случаях, когда Спутнице снился плохой сон, а иногда он и сам не мог назвать причину пробуждения. Но каждый раз, открывая глаза, он видел, как в ночной тьме мягко пульсирует вживленный в самый центр ладони кристалл и ответным светом разгорается его половинка в ладони жены. И хватало легкого усилия воли, чтобы беспокоящие Кэру видения отступали.
 Но на этот раз кристалл горел своим обычным светом, как это всегда случалось, когда они были рядом. Ничего волнующего он не чувствовал, только в соседней со спальней комнате раз за разом гудел коммуникатор.
 Какой-то миг Нераг лежал, надеясь, что коммуникатор заткнется, и он сможет поспать еще два или три часа до рассвета, но куда там. Если в такой час его будят, значит что-то серьезное. И хочешь — не хочешь, а вставать придется.
 Килрач осторожно, стараясь не разбудить Спутницу, встал с кровати. Набросив на плечи почти невесомую та'акку, вышел в свой кабинет, по пути быстрыми касаниями будя пластуна. Из затопивших края овального проема, ведшего в кабинет, бахромы щупалец навстречу друг другу рванулись тысячи усиков, сплетаясь в сплошную завесу, отделившую его от спальни и Кэры. Дождавшись, пока темно-коричневая пленка станет достаточно плотной, Нераг усилием воли включил освещение и повел рукой в пульсирующим над кристаллом коммуникатора сером облачке, вычерчивая когтем сигнальный знак.
 Над столом затрепетал воздух, потемнел и сложился в четкую голограмму его заместителя тоа'аноа Ерраха. И с первого взгляда, без подсказки эмпатического модуля коммуникатора, Нераг понял, что тот крайне взволнован и растерян — чего за Еррахом обычно не числилось.
 — Даруйте мне прощение, еашш-руал, что я беспокою вас так поздно, но вам нужно немедленно быть в командном центре. Пришло срочное сообщение из штаба тушд-руала… и есть нечто еще, что вы должны узнать.
 Командующий секторальным флотом Империи Килрач мрачно посмотрел на своего заместителя, но не сказал ни слова. Три года совместной службы с Еррахом научили его, что тоа'аноа никогда не поднимет паники без должных на то оснований, но напуганным раньше его Нераг еще не видел. И вызов в командный центр… тоа'аноа явно намекает, что необходимо обсуждение чего-то весьма серьезного. В противном случае, как уже не раз бывало, он бы уже докладывал по коммуникатору.
 — Хорошо, тоа'аноа, я буду через двадцать минут. Вызовите командующих дивизиями, моих заместителей… ну, и всех, кого сочтете нужным.
 — Слушаюсь, еашш-руал, — голограмма задрожала и растаяла в воздухе.
 «Когти горропы, когда же это кончится!» — еашш-руал раздраженно рыкнул. Последний Оборот неприятности сыпались на флот Империи беспрерывно: несмотря на все усилия, ни остановить людей, ни хотя бы перехватить инициативу не удавалось. Последние новости о разгроме на Фурсане вообще выбили из колеи многих. Единственное, что Нераг с полным правом мог поставить себе в заслугу — это организацию контрударов по стремительно рванувшимся к приграничной территории людям, что слегка охладило их пыл.
 Коммуникатор отключился одновременно с повисшей перед килрачем управляющей матрицей. Нераг вычертил нужные символы, скидывая та'акку.
 Сверху, от купола потолка на него опустился гудящий вихрь, в мгновение ока приподнявший, окутавший каскадом мелких разрядов, взъерошивший каждую шерстинку. Острый запах ударил в ноздри, стимулируя внимание, помогая избавиться от усталости; тихая, почти неслышимая атональная мелодия возникла в последние мгновения существования вихря — и бесследно исчезла вместе с ним.
 Нераг вернулся в спальню и быстро стал одевать повседневную форму.
 — Нераг? — с кровати послышался сонный голос Кэры. В кристалле затрепетало пламя: беспокойство, тревога… и привычная нежность легко преодолели расстояние между ними. — Ты уходишь?
 — Меня вызывают в командный центр. А ты спи еще, любимая! — с деланной суровостью добавил Нераг. — Не знаю, что там случилось, но тебе про это пока не стоит беспокоиться.
 — Ты всегда так говоришь, — рассмеялся голосом жены полумрак, в котором искрилась пара кристаллов.
 — А ты мне всегда веришь! Спи, Кэра, не волнуйся!
 Погладив ее плечо на прощанье, Нераг бесшумно (зря, что ли, столько лет тренировался?) вышел из спальни. Через кабинет, он прошел в овальный коридор, к лестнице на первый этаж. Собственно, лестница вела и дальше, к трем подземным уровням, к плантациям и силовой установке, но Нерагу сейчас там делать было нечего.
 Предрассветная ночь встретила его холодным ветром и колючими огнями звезд. На Рой Сторре была середина зимы и в редкие дни температура поднималась выше пяти градусов мороза, но для килрачей такие шутки природы были вообще детскими играми.
 — Вызов одноместного р'руга к дому еашш-руала Нерага, — коротко распорядился он, настроив коммуникатор на частоту главного логико-аналитического ядра. — Вызов экстренный.
 —  Вызов принят, — мягкий голос прошелестел в ночной тишине. —  Начат монтаж р'руга; транспортное средство будет в вашем распоряжении через три с половиной минуты. В конструкцию внесены необходимые изменения для увеличения максимальной скорости. 
 «Интересно, куда это все р'руги подевались с распределительного центра?» — удивленно подумал Нераг, позволяя зрению перестроиться, адаптироваться к тьме. Раз уж начался монтаж нового р'руга, значит в радиусе пяти минут полета нет ни одного свободного — неужели, не он один сегодня не спит?
 Р'руг появился из тьмы с завидной точностью, даже слегка опередив указанный ядром срок. Слабо фосфоресцирующий кокон начал плавно опускаться перед Нерагом. Не дожидаясь завершения посадки, еашш-руал, без всяких усилий прыгнув на к'та-полтора вверх, перемахнул через борт и опустился в мягкое кресло пилота. Крышка кокона послушно закрылась над ним.
 — Командный центр, скорость максимальная, автоматический режим пилотирования, полный обзор.
 Р'руг вздрогнул, развернулся на месте и практически без разгона рванулся вперед. По черным стенкам вокруг Нерага пробежала голубоватая полоса света: побочный эффект гравикомпенсатора. Затем стенки посветлели и растаяли, создав полное впечатление, что он сам по себе несется с невероятной скоростью сквозь ночь. Разобрать ничего не было возможно, все сливалось в сплошную полосу иссиня—черного цвета. Толку от режима обзора было никакого, но Нераг любил вот так наслаждаться безумной скоростью полета.
 Р'руг затормозил так же внезапно, как и начал свой путь. Впереди вынырнуло знакомое здание командного центра, к которому слетались десятками р'руги, рядом на запасную посадочную площадку приземлялся транспортный модуль. «Еррах, что, общий сбор объявил?» — недоуменно нахмурился Нераг, но тут его р'руг подплыл к входу в командный центр и замер.
 — Еашш-руал, — приветствовал своего командира командующий триста второй дивизией когор'руал Рейс'сах, высокий, крепко сбитый килрач с ярко-алой шерстью, в то время как шерсть самого Нерага была более привычных для килрачей оттенков. — Вы знаете, что случилось?
 — Не больше вашего, когор'руал, — Нераг кивнул знакомому охраннику у входа в здание, поздоровался со спешащим рунаем из Храма Стражей Небес, и они окунулись в возбужденную атмосферу командного центра. — Еррах не сообщил мне подробностей, но дал понять, что произошло нечто неприятное.
 Еашш-руал почувствовал озабоченность Рейс'саха.
 — Когда я говорил с тоа'аноа, он выглядел растерянным…
 — Я это тоже заметил, — сухо ответил Нераг.
 Килрачи поднялись по лестнице на второй уровень, ловя по пути десятки встревоженных взглядов. Прямой угрозы не было, иначе давно бы объявили тревогу первого уровня, но срочный вызов всего командования секторальным флотом в последнее время ничего хорошего не предвещал.
 В зале стратегического планирования их поджидали остальные: Еррах, заместители самого Нерага, командиры сто двенадцатой и двести тридцать пятой дивизиями, два Советника Внутреннего Круга, кто-то из Внешнего…
 И перекатывающиеся от стены к стене волны тревоги, беспокойства и страха.
 — Приветствую вас. Тоа'аноа Еррах?
 — Задействовать стратегический режим, — громко скомандовал в пространство тоа'аноа. Вокруг моментально потемнело, и вспыхнули тысячи звезд: подробнейшая карта всей зоны конфликта на фронте Килрач-Конфедерация со схемами движения дивизий и отдельных соединений, с краткими информационными сводками почти по каждой планете или системе. Одна из звезд пульсировала ровным алым цветом — их теперешнее местонахождение, база секторального флота.
 — Есть две причины, по которым я просил вас прийти сюда, — заговорил едва заметный в слабом свете стратегической карты Еррах. — Начну с менее неприятной. Из штаба пришло срочное сообщение: Каддаш сложил с себя полномочия тушд-руала и отбыл на Зорас'стриа. На данный момент общее командование флотом осуществляет его заместитель Л'лесха. Каддаш заявил, что считает последние неудачи флота Империи своей виной, а потому… — он помедлил, потом закончил:
 — Тушд-руал Каддаш воззвал к Безликим.
 Мертвая тишина продержалась всего на три секунды дольше взметнувшегося эмпатического вихря. Нераг даже не сразу сообразил, о чем говорит тоа'аноа… а когда сообразил, едва удержался от гневного рыка. Как же это все не вовремя…
 — Безумец… — Нераг узнал голос Советника Внешнего Круга. — Руал должен запретить ему…
 — Руал не станет ничего делать, — как-то обреченно сказал Рейс'сах — он лучше всех здесь знал бывшего тушд-руала. — Разве что Артх'хдеа Мезуту'а Холл мог бы… Каддаш призвал Безликих — теперь все решится на плато Ар-ха-Сабар.
 На это никто не возразил. Да, ни Руал, ни Глава Стражей Небес не станут препятствовать Каддашу. Он сам вынес себе приговор, сам избрал кару и сам приведет ее в исполнение. За последние триста Оборотов только двое из почти двенадцати сотен воззвавших к Безликим смогли примириться с гнетом вины, найти в глубине души оправдания своим поступкам, преодолеть как себя, так и ледяную пустыню Ар-ха-Сабар. Остальных пожрало равнодушное белое безмолвие.
 — Каддаш виновен в поражениях не более, чем кто-либо из нас, — тихо сказал Нераг, больше для самого себя, чем другим. — Мы недооценили врага и поплатились… — он резко тряхнул головой. — Из Имперского дворца реакция на решения Каддаша была?
 — Нет, еашш-руал. Но после сообщения Каддаша на Зорас'стриа был вызван тушд-руал Рилл-саррат. Вполне возможно, именно он будет новым командующим на нашем фронте.
 Новая волна эмоция пробежала по залу. Легкое удивление, опять же растерянность… и едва уловимое облегчение. И Нерагу пришлось сознаться самому себе, что часть этого облегчения принадлежала ему. Как бы он ни относился к бывшему тушд-руалу, но Каддаш не мог и близко сравниться с братом Руала, вот уже сорок Оборотов бессменно возглавлявшим флот Империи на фронте Килрач-Альянс. Талантливейший ученый трех последних поколений, один из ярчайших стратегов Империи — может, он действительно сможет переломить ход так неудачно сложившейся войны с людьми?
 — Это первая новость, как я уже говорил, — с извиняющим импульсом, но твердо заговорил Еррах. — О ней уже знает вся Империя. Вторая — пока не вышла за пределы… нашего контроля.
 Нераг внимательно посмотрел на смутный, темный силуэт тоа'аноа. Что-то подсказывало ему, что вторая новость окажется куда менее приятной, нежели первая.
 — Три с половиной дня назад мы полностью завершили эвакуацию колонии Котта, — на карте синей точкой обозначилась упомянутая колония. — Эвакуация прошла по плану, но вчера обнаружилось, что один из транспортников не прибыл в точку назначения.
 — Не прибыл? — подал голос Рейс'сах.
 — Нарушилась регулировка прыжковых ворот, исказившая координаты выхода. По нашим расчетам их выбросило на границе контролируемой людьми территории. Наши поисковые отряды с немалым риском прочесали большую часть той зоны, пока не наткнулись на фрегат Конфедерации. Мы потеряли один из поисковых крейсеров, но смогли захватить корабль людей. Сканирование пленных подтвердило, что транспортник был найден их разведчиками и отправлен вглубь сектора.
 — Кто находился на транспортнике? — Нерагу все это очень не нравилось. Бесспорно, потеря транспортника — вещь ужасная, но после Фурсана люди рванулись к границе и смогли захватить четыре колонии оставленные на произвол судьбы. Что же могло так взволновать Ерраха? — У вас есть список экипажа и пассажиров?
 — Да, еашш-руал, есть.
 Перед Нерагом, как и перед всеми остальными, появился маленький экран, за мгновение созданный силовым полем. И по экрану побежали имена, напротив каждого возраст, звание: пилоты, охрана, потом пассажи…
 И вот тут еашш-руала секторального флота Империи Килрач проняло по-настоящему. Захрипев, он вскочил на ноги, с яростью глядя на бесстрастный монитор; рядом выплюнул проклятие Рейс'сах; с ужасом вскрикнул один из Советников Внутреннего Круга…
 — Когти горропы! — Нераг в бешенстве ударил кулаком по креслу, но даже острая боль в пальцах не принесла ему удовлетворения. С каким удовольствием он бы стер в порошок тех людей, которые посмели прикоснуться к этому транспортнику; как бы они проклинали тот миг, когда впервые увидели его. — Сколько их?!
 — Двести пятьдесят девять, все от десяти до семнадцати Оборотов, — яростное рычание командующего сто двенадцатой дивизией было, наверное, единственно благопристойным ответом на слова тоа'аноа. Еашш-руал Нераг сжал голову руками и рухнул в кресло, не в силах думать ни про что, кроме одного: дети!
 Они схватили детей!!!
 — Мы не хотели никому ничего говорить, пока не будем уверены сами до конца, — у тоа'аноа было время осмыслить эту страшную новость и немного успокоиться, так что он был единственным, кто сохранял хоть видимость контроля над собой. — Мы изолировали всех, кто знает про пропажу транспортника, взяли под контроль экипажи поисковых кораблей. Но долго удерживать ситуацию мы не сможем: максимум, два-три дня, а потом здесь все превратится в огнедышащий вулкан. Нужно любой ценой вернуть детей… или заставить людей, чтобы они их вернули, пока не случилось непоправимое.
 «Спокойствие, спокойствие, спокойствие…» — шептал себе Нераг, выпуская и убирая когти. Ярость здесь была плохим помощником, наоборот — требовалась свежая, спокойная голова, чтобы должным образом оценить ситуацию и найти самое лучшее решение. Самое главное — спасти детей, а все остальное — вторично! Он должен думать только так!
 — Вам известно, куда их отвезли? — так тихо, что на него с удивлением посмотрели все окружающие, заговорил Нераг.
 — Пока нет, еашш-руал. Но, как мы считаем, их везут на центральную планету-тюрьму для мирного населения в секторе, других мест у людей просто нет. Если это правда, то не позднее сегодняшнего вечера мы получим подтверждение этому.
 — Где эта планета? — все так же тихо спросил Нераг, пылающим взглядом пронзая россыпь искорок стратегической карты.
 — Вот она, еашш-руал, — не очень далеко от синего пятнышка вспыхнула светло-зеленая точка и тревожно замерцала. — Это вторая планета в системе желтого карлика. Они зовут ее Аполлон-2.




 *4*
 Суббота, утро


 Ямахт умер в тот самый миг, когда первые лучи восходящего солнца коснулись облачков и окрасили их нежно-алым светом. Он так и не пришел в сознание до самого конца. До'ош сглотнул тяжелый комок, вставший в горле, когда трепещущая, почти неощутимая ментальная аура умирающего погасла, точно задутая свеча. Более полудюжины килрачей, молчаливыми тенями простоявшие вокруг большую часть ночи, на одном дыхании поддержали скорбные ноты молитвы, взывая к Ушедшим, прося не оставить без внимания одинокую душу над «Морями Боли».
 — Все было прекрасно, Советник! — прошептала за его спиной Леа. — Ямахт был бы счастлив, если бы слышал столь страстную молитву.
 — Прекрати называть меня «Советником»! — сухо бросил До'ош через плечо. — Внутренний и Внешний Круг Хорра Лэйт'тэ прекратили свое существование, я уцелел благодаря милости Ушедших. А теперь прости меня, я должен идти к этим… этим людям, — с немалым трудом он сдержал рвущиеся с языка фразы. Перспектива общаться с теми, кто легко мог спасти умершего на его руках, очень мало радовала молодого килрача, а усталость и накопившееся за долгую ночь раздражение никак не способствовали улучшению самочувствия До'оша. Бросив последний прощальный взгляд на укрытое с головой белоснежной тканью тело, он широко начертил круг Хазада.
 Лишь пройдя полпути к ближайшей заставе людей, До'ош заметил, что чуть позади за ним идет Леа. Девушка, ничего не скажешь, показала себя этой ночью молодцом: трудилась изо всех сил, стараясь любой ценой облегчить последние мгновения жизни Ямахта, пусть даже он не мог этого почувствовать и оценить. Но, собственно говоря, ничего другого от слугини Зала Страсти До'ош и не ждал: умение отдать все, пожертвовать собой ради других, утихомирить бушующие в сердце и теле страсти — тысячелетиями они служили тем предохранителем, который сдерживал общество Килрача в покое, позволял выдержать бесконечную тяжесть контроля над собой, своей душой и поступками.
 — Не сердись, До'ош, — Леа первой нарушила молчание. — Я мало знала Ямахта, но тяжело терять даже тех, кого не знаешь близко.
 — Я не сержусь, — До'ош мрачно смотрел на постепенно приближающуюся вышку. — Меня раздражает то, что нас держат тут за диких зверей, и, похоже, ждут с нетерпением, когда мы сдохнем! С их пленными в Империи никогда так не обращались!
 — Они не научились сдерживать себя, — бессильно пожала плечами Леа. — Ими правят страсти, инстинкты — в этом их сила, но и слабость одновременно. Страсть и разум редко когда идут вместе.
 — Ты что, собираешься их оправдывать? — желчно поинтересовался До'ош. Не дождавшись ответа, он резко кивнул: — Вот и хорошо. Не желаю ничего слышать на эту тему, а то, боюсь, я кому-то докажу, что глубинные инстинкты могут пробуждаться и у нас.
 Теперь до вышки было всего ничего: к'та сто, если не меньше. До'ош остановился, глубоко вдохнул холодный после ночи воздух. Обернулся к Леа.
 — Тебе не стоит идти дальше. Я единственный бывший в Круге Хорра Лэйт'тэ, кто выжил. Узнаю с тем, что они от меня хотят, и, максимум, через пару часов вернусь обратно. Передай Вэракку, чтобы он не беспокоился.
 Леа с сомнением посмотрела на него. Легкое и почему-то волнующее ощущение тревоги коснулось его.
 — Уверен? Может, лучше кто-то будет там с тобой?
 — Уверен!
 — А как ты будешь говорить с ними? Их язык…
 — Их язык я знаю, — презрительно хмыкнул До'ош: выучить такой язык мог любой бездарь за полмесяца. — Но, как кажется, они не доставят мне такого удовольствия и снабдят переводчиком. Ладно, хватит пререкаться — чем быстрее пойду туда, тем быстрее вернусь!
 Конечно, возражений у Леа хватало, но ей хватило одного взгляда на сузившиеся глаза До'оша, чтобы оставить их при себе. Она молчаливо кивнула ему на прощанье и ровным шагом двинулась обратно. До'ош глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, и решительно направился к вышке, около которой с вейерами наперевес его поджидало трое людей.
 — Куда прешь, тварь мохнатая? — человек попытался придать своим словам самый презрительный тон, но результат вышел обратный: чон-саа в совершенстве знало слишком мало людей, а эти трое явно не относились к ним. Поэтому вместо оскорбительной фразы у него вышло что—то такое невразумительное, что До'ош от всей души расхохотался.
 — Тварь мохнатая желает поговорить с тем, кто знает чон-саа малость лучше, — перешел на лингвос До'ош, останавливаясь в трех-четырех шагах от людей; ему-то как раз удалось использовать именно ту интонацию, которая лучше всего подходила в данной ситуации. — Я бывший руководитель Хорра Лэйт'тэ — мне передали, что я должен явиться на допрос.
 Охранники явно не ожидали, что килрач знает их язык. Один из них отошел на подальше, достал рацию и быстро забубнил в нее; До'ош, в принципе, мог бы разобрать, что он там бормочет, но предпочел не утруждаться. Служебные переговоры людей его ни в коей мере не интересовали.
 Тем временем, с вышки спустилось пятеро солдат в бронекостюмах и при полном вооружении. «Никак, почетный эскорт», — насмешливо подумал До'ош. Вновь прибывшие люди быстро переговорили со старшим охранником, потом сняли с плеча излучатели. Передний недвусмысленно махнул килрачу: мол, пошли.
 К удивлению До'оша, его повели не к мрачному зданию возле лагеря, а к приземистым холмам, на которых располагался человеческий город. Солнце только начало свой долгий путь к зениту и воздух еще не успел прогреться, потому килрач, не испытывая никаких неудобств, позволил себе идти быстрым шагом.
 Ландшафт Аполлона—2 мало чем отличался от пейзажей Хорра Лэйт'тэ. Трава и деревья, то разбросанные отдельными группами по степи, то вытягивающиеся длинными языками лесополосы навстречу друг другу, конечно, были незнакомы килрачу, но, если слегка напрячь воображение (и позабыть о мрачных фигурах охранников по бокам!), совсем нетрудно было представить, что он снова на Хорра Лэйт'тэ или даже на одном из островов бесчисленных архипелагов родного Шенарот.
 Они поднимались по хорошо утоптанной тропе к высоким строениям на краю города: люди почему—то раскидали все свои постройки по пяти холмах, вместо того, чтобы построить их на равнине. Пару минут До'ош даже позволил себе поразмышлять о причинах такого чудачества, потом собрался было обдумать детали предстоящей прощальной церемонии с Ямахтом, как с неба на них пала тень.
 Он спускался плавно, словно его вела незримая рука, пересекая диск только-только оторвавшегося от горизонта солнца. До'ош запнулся, щурясь и всей душей надеясь, что ошибся, — но нет! Пассажирский транспортник Империи с покалеченной броней в ходовой части спускался сквозь небо Аполлона-2, а До'ош слишком много видел таких транспортников за две последних недели, чтобы не понять в чем тут дело.
 — Эгей, свежее «мясо» привезли! — осклабился кто-то из охранников сзади, полностью подтверждая подозрения молодого килрача. — Эй, морда котячья, вас все больше и больше становиться. Скоро мы всю вашу Империю трахнутую по лагерям рассадим! — и грубо заржал.
 Вспыхнувший До'ош развернулся было к наглецу, но другие охранники не дремали: не успевший сделать и шага килрач почувствовал, как ему в затылок уперлось холодное дуло плазмоизлучателя; два таких же смотрели ему прямо в лицо, а выражение глаз людей подсказало, что колебаться с их использованием они не будут.
 — Давай вперед, котяра! — охранник мотнул головой в сторону города. — А ты держи язык за зубами, если не хочешь «котов» лишний годик конвоировать! — это уже к насмехавшемуся над До'ошем солдату.
 До'ош наклонил голову, чтобы люди не видели бессильной ярости у него в глазах, и угрюмо зашагал дальше. Обида и сознание невозможности хоть что—то сделать, даже приструнить этих скотов, подобно кислоте разъедала душу килрачу. И транспортник: наверное, люди перехватили какой-то конвой, пытающийся бежать из очередной беззащитной колонии, и доставили сюда, чтобы запихнуть в свои лагеря.
 Тропинка поднималась петляющей змейкой по склону холма, между полуметровых разлапистых кустов с ярко-красными ягодами и изумрудной листвой с сине-фиолетовым ободком по краям каждого листа. Где—то рядом журчал ручеек, ветер шелестел в ветвях одиноких деревьев со странными пятиконечными листьями, но До'ошу было мало дела до окружающего мира. Давя душившую его ярость (ах, как хорошо он понимал сейчас Леа!), килрач ни на что не обращал внимания, пока он с «почетным эскортом» не выбрались на самую вершину холма.
 Как оказалось, город люди все-таки разместили не на холмах. Большая часть зданий располагалась в миниатюрной долине между холмами, а на вершинах и склонах остались только средства защиты и огневые точки. И надо признать, местность люди выбрали крайне живописную: город словно утопал в бесчисленных садах, парках, лужайках. Сверху казалось, что внизу раскинулось небольшое зеленое озеро, сквозь волны которого прорезаются рифы зданий всевозможных оттенков; а стекающая с того холма, где стоял килрач с охраной, серебряная лента маленькой речки узким клинком распарывала «озеро» на две неровные части.
 Но на эту красоту килрач потратил, наверное, не больше секунды. Его взгляд, словно прикованный, замер на серой проплешине посадочного поля в восточной части города, на котором свыше полусотни солдат в униформе выводили из недр транспортника захваченных в плен. Выводили… выводили…
 — Ух ты — ваши щенята, килрач! — сквозь окутавший До'оша алый туман нахлынувшего бешенства он едва расслышал глумливый голос того самого охранника. — Забавно, столько килрачей — и ни одного щенка; а мы уж думали, вы из грязи плодитесь!
 Это оказалось последней каплей!
 Человек так и не понял, что случилось. Идущий перед ним килрач вдруг развернулся на месте с такой скоростью, что его фигура расплылась, превратилась в смазанную тень. Из этой тени ему в лицо рванулась красно-черная полоса, ощетинившаяся пятью острыми как сталь когтями. И страшная боль пышным цветком разбухла где-то в районе левой скулы под хруст чего-то ломающегося там…
 До'ош в один миг превратился в беснующегося демона. Ярость смыла самые крепкие путы спокойствия, которые он не очень-то и стремился сохранить. Дети! Сотни детей, которых грубо вышвыривали из транспортника, словно действительно каких-то щенят! Взвыв так, что заложило в ушах, он прыгнул на ближайшего человека, коротким ударом ломая ему предплечье, и тут же локтем дробя нижнюю челюсть.
 — Да ты ЧТО!!! — закричал старший в охране, срывая излучатель с плеча (вблизи города люди самонадеянно опустили оружие, за что приходилось теперь расплачиваться). Ни выстрелить, ни сделать что—либо иное он не успел: До'ош, почти распластавшись по земле, крутанулся вокруг собственной оси и с размаху каблуком ударил по колену человека. И с неописуемым наслаждением услышал дикий вопль, когда коленная чашечка выскочила из сустава.
 Одни только Ушедшие ведают, чем бы все закончилось, если бы не слепой случай: завершая прием, До'ош поскользнулся на мокрой от утренней росы траве, упал на колени, и прежде чем он успел что—то сделать, подбежавший сзади солдат со всей силы опустил приклад на затылок килрачу.
 Перед глазами До'оша вспыхнули сотни радужных кругов, в ушах глухо зарокотало. Тяжело повалившись на траву, он сквозь кровавый туман заметил, как второй оставшийся на ногах человек замахивается ногой, обутой в тяжелый армейский башмак, но сделать уже ничего не смог.
 И последней мыслью перед тем, как страшная боль разорвала бурлящее сознание на части, была: «Дети! Они взяли детей!..»




 *5*


 — Заходите, старший лейтенант, — миловидная девушка с мальчишечьей стрижкой русых волос приветственно кивнула Солу. — Полковник Арбитман примет вас.
 «Точно на приеме у царя! — про себя хмыкнул Хэннан, поправляя форму. — Недостает только фанфар и трона». Вежливо постучав, он толкнул дверь в кабинет полковника.
 — Доброе утро, старший лейтенант, — сидящий за массивным столом у окна человек сухо кивнул и показал на стул. — Садитесь.
 Усаживаясь, Сол исподтишка рассматривал полковника. Видеть-то он его и раньше видел, но личной беседы удостоился впервые — а все потому, что бывший начальник сил внутренней безопасности Аполлона-2 был срочно отозван в секторальный штаб командования. Он же просто оказался следующим по старшинству.
 Полковник Давид Арбитман, главный руководитель всех трех лагерей Аполлона-2, был среднего роста мужчиной лет сорока пяти с черной как смоль кожей. Он отпустил волосы, пренебрегая традиционной армейской стрижкой, и завязывал их в подобие конского хвоста, что, по мнению Сола, выглядело бы довольно комично, если бы не острый, колючий взгляд глубоко запавших в глазницы глаз, на одном из которых поблескивал визор. Каждый раз, когда Сол встречался с взглядом полковника, его не оставляло ощущение, что перед ним сидит акула, которой каким—то образом удалось втиснуться в человеческую шкуру. И честно говоря, повадки полковника скорее подтверждали это впечатление, нежели опровергали.
 — Как дела в лагерях, старший лейтенант? Есть проблемы?
 — Пока нет, сэр.
 — «Пока»? Ах да, я читал ваш доклад, — кивнул тяжелым подбородком полковник. — Вы считаете, что мы должны улучшить снабжение килрачей — в первую очередь медикаменты, так?
 — Так точно, сэр. Килрачи ведут себя смирно, не доставляют нам сильных трудностей с охраной — нет смысла раздражать их…
 — А, раздражать, — насмешливо протянул Арбитман. — Вот как вы это называете! Может, еще стоит перед ними извиниться за причиненные неудобства?
 — Вы знаете, что я имею в виду, полковник, — ледяным тоном ответил Сол: да какое право имеет эта чинуша издеваться над ним?!
 — Знаю, старший лейтенант, и ответ мой: нет! Эти твари ничего не получат, кроме того, что мы даем им сейчас. И пусть будут благодарны, что мы их всех к стенке не приставили!
 — Сэр, позвольте заметить, что с нашими пленными в Империи обходились намного…
 — Вы наслушались вражеской пропаганды, — отмахнулся, не дав даже ему договорить, полковник. — Это все сказки.
 — Я лично разговаривал с жителями оккупированных планет после их освобождения! Это трудно назвать вражеской пропагандой, сэр.
 Арбитман невозмутимо раскурил сигарету и зло пыхнул:
 — Значит, вы разговаривали не с теми, с кем нужно, старший лейтенант. И вообще, вам не кажется, что вы себе слишком много позволяете? Вы случаем не забыли про такую мелочь, как субординация?
 Сол на миг прикрыл глаза и медленно сосчитал до десяти. Еще не хватало устраивать тут разборки, когда вокруг столько дел.
 — Нет, сэр, я не забыл, — как можно более спокойно ответил он. — Вы хотели знать мое мнение по вопросу лагерей — я изложил его.
 — Я выслушал ваше мнение и признал его ошибочным, — полковник поднял с края стола несколько листков, в которых Сол узнал свой доклад, и небрежно отправил в корзину для бумаг. — У вас есть возражения по этому поводу, старший лейтенант?
 — Нет, сэр!
 — Вот и отлично. Сейчас я хочу отдать вам весьма специфический приказ, и мне не нужно, чтобы вы забивали себе голову всякими мелочами.
 Он поднялся из—за стола и прошелся к висевшей на стене карте сектора Фурсан и соседнего с ним Фито-12. Территория, принадлежащая Империи, была заштрихована серым: точных данных про килрачские сектора у людей не было с самого начала войны.
 Полковник прошелся возле карты взад-вперед, остановившись около небольшой стеклянной витрины, на которую Сол обратил внимание только сейчас. Лежащие на полках предметы показались было ему смутно знакомыми, а затем в голове что-то щелкнуло: под стеклом лежали образцы килрачских боевых технологий, причем самые смертоносные. «Какого черта он это все тут держит?» — возмутился про себя, Сол заметив на видном месте матово-черный шар гравигранаты.
 — Полагаю, вы знаете, что несколько дней назад разведгруппа обнаружила в приграничной зоне дрейфующий транспортник Империи Килрач, — сказал Арбитман. — Обследовав транспортник и разобравшись с сопровождением, разведгруппа приняла решение отправить его сюда.
 — И в чем проблема, сэр? — поднял брови Сол. — К нам постоянно ссылают пленных — что в этом транспортнике такого?
 — Это очень специфический груз, старший лейтенант. Там четверть тысячи «котячьих» щенков!
 — Дети? Килрачские дети? — удивленно нахмурился Сол. — Как это случилось?
 Действительно, случай был редкостным. Ударив по килрачским планетам, люди с удивлением заметили, что в каком бы отчаянном положение не оказывались килрачи, но первое, что делали — отсылали из опасных районов детей. Жертвовали всем, оставались на беззащитных планетах, отдавали последние транспортники, но за все время контрнаступления Конфедерации это был первый случай, когда в руки людей попали дети килрачей.
 — А Бог их знает, — полковник всем видом изобразил безразличие к этой проблеме. — Вроде бы, нарушился вектор прыжковых ворот. Или неправильно настроили координаты выхода. Нам-то что?
 Сол нахмурился, обдумывая такую возможность: что ж, вполне возможно. Сбить настройку прыжковых ворот, особенно, если все делалось в дикой спешке, могло что угодно, вплоть до изредка случавшихся всплесков в гиперпространстве.
 — И все же, сэр, я не понимаю. Ну, взяли детей, привезли сюда… Давайте запихнем их в какой-нибудь из лагерей, и пусть «коты» сами про своих детей заботятся.
 Полковник остановился перед ним и со снисходительной жалостью посмотрел на Сола сверху вниз.
 — Нет, вы действительно не понимаете! Неужели вы не видите, старший лейтенант, что это возможность, выпадающая раз на миллион? Неужели вы не видите, что мы можем выковать из этих детей оружие, равного которому у нас нет и никогда больше, возможно, не будет? Мы можем нанести Империи такой удар, от которого она никогда не оправиться, и будь я проклят, если мы упустим такой шанс!
 Возбужденно выпалив последнюю фразу, он вернулся за стол, и посмотрел прямо в глаза Солу. Старший лейтенант, и без того пораженный словами половника, вздрогнул: в акульих, совсем недавно холодных, бесчувственных глазах полыхал хищный, фанатичный огонь.
 — Я-я не понимаю, сэр… О каком оружии идет речь? — слегка отходя от шока, пробормотал Сол. — Что вы планируете?
 Полковник хитро прищурился:
 — Я заберу этих щенков в секторальный центр командования, в Оркос. Там мы создадим для них очень хорошие условия, можете не волноваться, — усмехнулся он. — Там, шаг за шагом, мы выбьем из них всю килрачскую мерзость, и сделаем из них настоящих людей, пусть даже в шкуре зверя. А потом, через десять-двенадцать лет мы их тихонько вернем в Империи. Мы получим, наконец, опору в Империи. Мы сможем хоть как-то действовать изнутри их социума! Представляете, как пойдет война после этого?
 Оцепеневший Сол широко раскрытыми глазами смотрел на полковника, и постепенно до него доходило: все это — всерьез. Сидящий перед ним человек действительно с пугающей легкостью говорил о том, чтобы из детей, пускай даже детей врага, выковать смертоносный клинок, который спустя много лет будет повернут против тех, кто когда-то дал им жизнь.
 — Сэр, простите, но нельзя же использовать… вот так… это… это просто невозможно!
 Он вновь заглянул в глаза Арбитмана и с ужасом понял: невозможно что-то втолковать этому… этому безумцу, а все остальное он действительно собирается сделать.
 — Если вы про старый афоризм, что мол: «мир не стоит и слезинки ребенка», — издевательски проговорил полковник, — то разочарую вас: он давно не актуален. А, кроме того, тут нет детей — тут выродки нелюдей. Если мы их не приберем к рукам, то лет через двадцать они будут стрелять в наших детей, стрелять и убивать!
 — Впрочем, — спокойным деловым тоном продолжил он, — я позвал вас не для того, чтобы обсуждать будущее этих щенков. Оно уже определено. Как я сказал, их сейчас разгружают, — «Разгружают!», горько подумал Сол, «Словно тюки с тряпьем!», — на посадочном поле. Вы, как я помню, занимались постройкой бараков для нового лагеря — отведите их туда и обеспечьте самый суровый режим охраны. Не спускать с них глаз ни днем, ни ночью — как ни прискорбно, — на его лице снова змеилась издевательская улыбка, — сейчас это самые ценные дети во всем этом проклятом секторе. Вам понятно?
 — Да, сэр, но…
 — Это приказ, старший лейтенант, — жестко взглянул на него полковник. — Вы желаете оспорить прямой приказ?
 Сол безумно хотелось сказать «да», плюнуть это ему в наглую, ухмыляющуюся харю — только огромным усилием воли он сдержал себя: ничего кроме гауптвахты и трибунала это не даст.
 — Нет, сэр. Никак нет.
 — В таком случае, это все. В 18:00 местного времени доложите об исполнении приказа.
 — Да, сэр. Разрешите идти?
 — Разрешаю, старший лейтенант, — Арбитман, наслаждаясь одержанной победой, развалился в кресле и кивнул на дверь.
 История часто твориться подобными мелочами. Хэннан Сол, слишком шокированный разговором с полковником Арбитманом, совсем забыл о намечающейся встрече с килрачем. Его заместитель, получив рапорт от избивших до полусмерти килрача охранников, не стал ломать голову и попросту приказал оттащить его обратно, за силовой барьер.
 Что и было исполнено в точности…




 *6*
 Суббота, день


 — …так обстоят дела на нынешний момент. Люди удерживают на втором спутнике системы Аполлон двести пятьдесят девять детей. Следовательно, мы должны предпринять все возможное и невозможное, чтобы освободить их.
 Еашш-руал Нераг закончил получасовую речь и внимательно осмотрел собравшихся в зале совещаний его флагмана.
 — Теперь вы все знаете и можете сами судить о ситуации. За пределы этой планеты информация о пропаже детей пока не вышла. Ничего не известно ни в секторальном штабе, ни на Тагар Дусит, ни в Имперском дворце. Теперь я хочу выслушать вас. Когор'руал Рейс'сах?
 Командующий дивизией устало посмотрел на еашш-руала. С момента, когда Еррах рассказал им ужасную правду, Рейс'сах был, мягко выражаясь, не в своей тарелке: среди пропавших детей была малолетняя дочь его троюродного брата.
 — Когор'руал Рейс'сах? — повысил голос Нераг, видя, что старый килрач молчит. — Вы хотите что-то сказать?
 — Атаковать планету! — хрипло процедил Рейс'сах, с каждым словом вплескивая ненависть. — Разве есть другой вариант?
 И словно это прорвало плотину молчания: со всех сторон посыпались предложения, советы, угрозы людям. Нераг словно очутился в центре вихря слов, взглядов, эмоций — килрачу стоило больших трудов изолировать себя от эмпатического шторма. Собрав в кулак волю, он шагнул вперед и коротко рявкнул, подкрепляя слова самым мощным волевым импульсом, на который был только способен:
 — Тихо! Молчать всем!
 Возглас еашш-руала канул в толпу и, казалось, что он пропадет втуне, но тут поднялись его заместители во главе с Еррахом, за ними вскочила Кэра с капитанами ее соединения. Слитный эмпатический удар спокойствия и умиротворения мигом вымел прочь все следы паники и хаоса, которые еще минуту назад грозили затопить собою все. В зале совещаний наступила ошеломленная тишина.
 — Я прошу всех следить за собой! — разъяренно прорычал Нераг. — Это зал совещания секторального флота Империи, и ситуация крайне серьезная, чтобы отпускать чувства на волю. Приберегите эмоции на то время, когда мы вернем детей назад, а пока — успокоитесь!
 Резкие слова и холодный тон командира подействовали на разгоряченных килрачей лучше любых уговоров и эмпатических «душей». С пристыженными лицами, с которых, впрочем, никуда не делся гнев, капитаны крейсеров расселись по местам.
 — Идею на счет атаки я понял. Другие идеи есть? Нет? Тогда вот что: атаки на Аполлон-2 не будет!
 Слова Нераг встретило молчание, что он поставил всем в заслугу: могут, когда надо, держать себя в руках.
 — По донесению наших разведчиков, Аполлон-2 выполняет функцию резервной базы секторального флота Конфедерации. Около трех дивизий, несколько боевых баз и весьма мощные орбитальные средства защиты; в радиусе двух часов полета рассредоточено еще приблизительно четыре дивизии. Есть ли здесь кто-то, верящий, что при таком раскладе сил мы можем захватить планету? — еашш-руал требовательно оглядел всех. — Вижу, что нет. Когор'руал Рейс'сах, я сочувствую вам, однако подобная акция будет иметь результатом лишь бессмысленное истребление наших сил. Если бы это помогло спасти детей… — он пожал плечами.
 — Что вы предлагаете, еашш-руал? Как тогда мы можем спасти детей? — Нераг глубоко вздохнул, лишь чудом не опустив глаза перед испытывающим взором Кэры. Ее взгляд ранил, жег, но даже ради нее он не мог отступить назад. Весь остаток ночи он отгонял от себя эту мысль, пытался придумать что-то другое — напрасно. Ничего другого не было. Не было другого пути! Либо они поступят так, как задумал он, либо…
 Либо Империя обрушится на Конфедерацию со всей яростью, начав бойню, выжигая миры дотла. И люди разделят судьбу Смотрящих в Ночь, когда-то посмевших поднять руку на детей. И миллионы шагнут на «Моря боли», взывая о мщении. И миллионы душ останутся навеки над ними, превратятся в опустевшие, бессильно шепчущие оболочки, тысячекратно умножая мощь бурлящих, вечно кипящих черных волн.
 — Включить карту сектора Фурсан, — посреди зала опустилась колышущаяся завеса, тут же превратившаяся в великолепную карту звездного неба. Красная точка показывала расположение флота, зеленая — Аполлона-2. Рядом с Аполлоном-2 внезапно загорелась еще одна зеленая точка, а на информационных дисплеях около каждого килрача появилось название: поселение Джулиана.
 — Вы видите поселение Джулиана, как зовут ее люди, — отрывисто заговорил Нераг, опершись обеими руками о кресло — больше, чтобы не выдать охватившую его дрожь. — Население — чуть больше миллиона человек, был оставлен нашими войсками семь Оборотов назад. Система не имеет ни малейшей стратегической или тактической ценности, потому там присутствует минимальное число войск; оборонительные системы по нашим данным слабы. Захват системы и выход на позицию чистого удара будет делом нескольких часов.
 Стало тихо. Так тихо, что не слышно было даже дыхания взиравших с ужасом и пониманием на командира килрачей. Слова еашш-руала про позиции чистого удара сняли все вопросы даже у самых недоверчивых: Нераг действительно предлагал именно то, что предлагал.
 — Люди получат ультиматум: или наши дети, или миллион их сородичей. А для доказательства серьезности наших намерений мы нанесем демонстрационный удар по второстепенной цели, и предоставим им возможность подумать.
 — А если они не пойдут на компромисс? — осмелился спросить капитан тяжелого крейсера из дивизии Рейс'саха. Нераг молча повернул к нему голову и тяжело посмотрел прямо в глаза. Килрач судорожно сглотнул и потупил взор.
 — Если они не пойдут на компромисс, — раздельно, делая нажим на каждом слове, произнес еашш-руал, — то я отдам приказ о полномасштабной бомбардировке. И объясню людям, что если они не отдадут детей — такое повторится очень скоро над каждым их миром.
 Нераг почти физически чувствовал страх собравшихся… и обреченную решимость, смешанную со свирепой радостью. План, предложенный им, имел все шансы на успех, что означало спасение всех детей.
 Пусть даже ценой их собственных жизней.
 — В связи с отставкой тушд-руала сообщать что-либо в штаб я считаю бессмысленным. Мы не должны повторить ошибки, из-за которой началась эта война. Ни Руал, ни кто-либо из штаба не будут поставлены в известность, пока флот не отправится в путь, — громко и четко говорил Нераг. — Это наш рейд — и это единственное мерило нашей совести, нашей жизни. Все, что мы сделали или могли бы сделать, не перевесит того, что мы сделаем сейчас. И я обращаюсь к вам открыто и честно: кто не хочет — может не лететь. Судьей ему, как всегда и везде, будет его совесть и честь. И, коль он сможет примириться, — значит, это его выбор и его право. Теперь решайте вы!
 Снова тишина, тяжелая, давящая. Твердеющие взгляды каждого, встающего со своего места, и уверенно смотрящего на своего командира. Слов не было, да и не нужны были слова: взгляды говорили все лучше всяких слов. И в каждом взгляде горело одно: вперед! Веди нас!
 Но видел он только один единственный взгляд, в котором восхищение им и решимость идти до конца смешивалось с нежностью и любовью. И полускрытый телами других кристалл пульсировал в такт его собственному, и в такт биению их сердец, как в тот миг, когда в Храме Стражей Небес разъедающий плоть луч огня навеки объединил их души.
 И мертвенный ужас стальными когтями сжал сердце Нерага, напоминая, что скоро всему этому придет конец.




 *7*


 Массивная фигура выступила из тени. Склонившаяся над распростертым на холодном полу телом девушка подняла голову и жестом попросила тишины.
 — Как он?
 — Не очень, отец, — Леа бережно провела мокрой тряпкой по шерсти на виске До'оша, удаляя сгустки крови. — Переломов, кажется, нет, но без аппаратуры я ни за что не могу поручиться. По крайней мере, удалось остановить кровотечение, но до завтра ему нужно лежать.
 — Он приходил в себя? — Вэракк грузно присел рядом. — Рассказал что-то?
 Дочь отрицательно покачала головой, полностью поглощенная уходом за ссадинами и ранами килрача. Она так и не отошла от До'оша ни на шаг, с того мига, когда его окровавленного швырнули на песок люди.
 — Плохо! — подытожил математик. Рассеяно посмотрев на лицо До'оша, он нахмурился: — Во имя Ушедших, чего он полез в драку с людьми? Он что-то говорил?
 — «Они взяли детей! Они взяли детей…» — он твердил это с полчаса, а потом затих, — Леа на минуту прервалась и взглянула снизу вверх на отца. — Что это может значить?
 Вэракк распрямился и почесал шерсть на щеке. Протопав к окну, выходящему на восток, он несколько минут что-то высматривал там.
 — Сегодня мне рассказали, что в город людей приземлился сильно поврежденный пассажирский транспортник Империи, — не оборачиваясь, сказал он. — Это случилось примерно за час до того, как к нам привезли До'оша. Если он с людьми шел не очень быстро — вполне возможно, он видел его посадку.
 — Дети… — Леа никогда не приходила в голову такая мысль. Широко раскрытыми глазами, в которых клокотал гнев, ужас и ошеломление, она смотрела на отца. — Ушедшие, да не допустят такого…
 Вэракк послал раздраженный импульс.
 — Надо оповестить всех наших, а потом попробуем передать весть в соседние лагеря. На вечер я созову Круг — надеюсь, меня послушают. Ты оставайся здесь и никуда не выходи, — добавил он от выхода. — Я распоряжусь, чтобы вас никто не беспокоил. И приму меры, если его будут разыскивать люди. Как ты думаешь, они его хорошо запомнили?
 — Совсем не запомнили, — несколько нервно рассмеялась Леа. — Для них мы на одно лицо.
 — Хорошо. Следи за ним и немедля сообщи, если он очнется.
 — Как скажешь, отец, — тихо ответила Леа, опуская глаза к лицу До'оша.




 *8*
 Суббота, ночь


 Без малого сотня крейсеров Империи Килрач в боевом строю скользила сквозь облака обломков, разбитых истребителей, оплавленных кусков металла. Еще полчаса назад здесь было две станции наблюдения Конфедерации и одно соединение легких крейсеров, а теперь в пустоте парило только груда металлического лома. Внезапная атака трех дивизий и безукоризненное маневрирование завершилось перекрестным огнем и поголовным истреблением всего живого, не остановившимся даже тогда, когда понеслись тщетные призывы о пощаде.
 На командном мостике флагмана Нераг сосредоточенно просматривал запись последних мгновений боя. Вот два крейсера бросаются прочь от гибнущей в ливне антиматерии станции наблюдения, вот им наперерез вылетает тяжелый крейсер дивизии Рейс'саха. Один из человеческих крейсеров пытается развернуться, но инерция не позволяют ему вовремя выйти на вектор атаки. Крейсер Империи плюет практически в упор шаром антиматерии, защитное поле принимает удар на себя, поддается — и в самом центре крейсера загорается миниатюрное солнце аннигиляции, раскидывающее хищные протуберанцы к корме и носу обреченного корабля.
 Нераг коснулся переключателя — и услышал отчаянные крики, заполнявшие тогда эфир: «пощадите… мы сдаемся, сдаемся…», и оборвавшиеся с распавшимся на атомы последним кораблем людей. Остатки космолетов продержались лишь парой минут дольше.
 — Еашш-руал, — загудел корабельный коммуникатор. — Пространство полностью очищено от противника, выживших не найдено. Мы можем переходить в гиперпространство согласно намеченному графику.
 — Благодарю вас, тоа'аноа Еррах. Передайте флоту приказ отозвать назад все космолеты и готовиться к прыжку. Сообщите, когда будете готовы.
 — Так точно, еашш-руал.
 На экране искры истребителей и бомбардировщиков потянулись к своим кораблям, а Нераг с гордостью оглядел свою эскадру. Никто, ни один килрач не отказался от самоубийственного броска к поселению Джулиана.
 Повинуясь приказу еашш-руала, серебристые линии выделили один из тяжелых крейсеров. В груди Нерага неровно дрогнуло сердце и потеплел взгляд: крейсер Кэры, флагман ее соединения, которое она в категорических выражениях отказалась оставить и присоединится к пятерке кораблей, что должны забрать с Аполлона-2 детей. Нераг вспомнил их короткий спор в пустом зале совещаний, после того, как все разошлись по своим кораблям:
 "…ты не можешь запретить мне лететь с вами! Я не покину свое соединение и не оставлю армаду!
 — Кэра, ты не должна лететь с нами… — он задохнулся на половине фразы, не зная, какие подобрать слова, как убедить ее. И чем дальше они спорили, тем сильнее он убеждался, что никаких слов он не найдет и не убедит ее. — Это самоубийство…
 — Это знают только Ушедшие! Скажи честно, только не увиливай: ты остался бы, будь на моем месте? Да или нет?!
 И он беспомощно посмотрел на нее, не зная, что сказать на это…"
 — Еашш-руал, — вежливый кашель Ерраха вернул Нерага к реальности. — Корабли флота завершили предстартовую подготовку, все космолеты вернулись назад. Разрешите перейти в гиперпространство?
 Нераг молча кивнул. Тоа'аноа спустился к секции навигаторов, а еашш-руал секторального флота Империи Килрач остановившимся взором глядел туда, где через несколько секунд (по времени кораблей, но не по времени Вселенной) должно было появиться поселение Джулиана.
 «Во имя Ушедших, Кэра, почему ты не осталась!?»
 В этот момент все корабли армады запустили гипердвигатели…




 *9*


 Была ночь!
 Ласковые руки осторожными движениями касались напряженных мускулов, разглаживали их, разминали, гоня прочь усталость. Теплые, упругие волны кругами расходились от ее ладоней, и До'ошу казалось, что он может так лежать вечно, бездумно отдавшись умению и рукам Леа, фигура которой была почти невидима в ночном мраке Аполлона-2.
 — …мать хотела остаться с нами, но отец настоял, чтобы она отправилась в Фея'ялту, подальше от зоны конфликта. Тогда еще никто не верил, что люди смогут дойти так далеко, но отец решил не рисковать.
 Леа наклонилась над ним и плавно провела ладонью по плечу, нащупывая нужную точку; вторая рука осторожными и в то же время сильными круговыми движениями массировала кожу под лопаткой; там, где ей не хватало рук, она помогала себе ментальными импульсами.
 — А ты осталась? — До'ош слегка повернулся, чтобы ей было удобнее.
 — Я слугиня Зала Страсти, — просто сказала Леа.
 Была середина ночи по времени Аполлона-2. Казалось, весь мир погружен в сон и тишину и лишь изредка где-то вдали со свистом взмывали грузовые корабли. В проломе потолка над ними ярко сияли бесстрастные звезды, слабо дул прохладный ветерок, ероша шерсть на головах обоих килрачей, играя кисточками меха на ушах. Но в этом обманчивом спокойствии До'ош явно чувствовал зреющую ярость и гнев, ярость, которая скоро сметет все заслоны и барьеры на своем пути. И ночь тогда казалась притаившейся хищницей, готовой в любой момент прыгнуть за добычей.
 И горе тому, кто не сумеет убраться с ее дороги.
 Ветер ласково посвистывал вокруг них. Леа закончила массаж плеча и сдвинула руки к шее, предусмотрительно стараясь не коснуться заживающей раны: били До'оша, что называется, от души.
 — Во всех лагерях известно про детей, — немалых трудов стоило ей спокойно сказать это; До'ош гневно напряг мускулы и тут же ойкнул: рана на правом боку резко заныла под тугими повязками.
 — Лежи спокойно! — сурово прикрикнула на него девушка, мимоходом проверяя, не открылось ли кровотечение. — Отец с меня голову снимет, если с тобой что—то случится, а я уж, поверь, потом разберусь с тобой!
 До'ош внутренне усмехнулся, но лег так, как она требовала:
 — Ты заботишься обо мне, Леа! Хочется дожить до того дня, когда я смогу вернуть тебе этот долг.
 — Забота о других — это не подарок и не услуга, — слегка обиженным тоном заявила девушка, но по ментальной ауре До'ош понял, что она не сердится на него. — Это порыв сердца, обязанность, проистекающая из сострадания и милосердия. Те, кто служат в Залах Страсти, никогда не приходят туда по чьей-то воле. Только по своей.
 — А как это? — после недолгого размышления спросил До'ош. На Хорра Лэйт'тэ он не часто встречался с слугинями Зала Страсти, хоть и видел их почти каждый день во время служб в Храме, и теперь с трудом искал нужные слова. — Быть слугиней?
 Леа молчала так долго, что он решил, что она не будет отвечать.
 — Тяжело. Ты опустошаешь себя, раскрываешься навстречу другим, еще не зная, что они несут с собой. Ты принимаешь в себя их страхи, сомнения, невзгоды, освобождаешь их от духовного и физического напряжения. Ты подставляешь плечо под этот груз, помогаешь им выпрямиться — и идти дальше твердой поступью. И твоя награда — видеть их счастье, их покой, вернувшуюся уверенность в себе; и твой удел — стоять на вершине самой высокой горы, когда вокруг бушует самая страшная буря, принимая ее силу и ярость на себя, и быть готовой, если нужно, шагнуть вниз.
 До'ош осторожно перевернулся и поймал ее руки, заставляя остановиться. Слабого света звезд едва хватало, чтобы разглядеть ее в чернильной тьме полуразрушенного купола — помогало адаптировавшееся зрение.
 — Ты повторяешь чужие слова, Леа, — с укором заметил он.
 — А если у меня нет других слов? — резко спросила она. — Если я нахожу только их? Если все, что я чувствую, идет от сердца, а разум теряется в бесплодных попытках описать это? Нельзя объяснить призвание, До'ош, иначе это не призвание; нельзя описать словами любовь, иначе это никакая не любовь!
 До'ош как-то по-новому взглянул на девушку и немного невпопад сказал:
 — Знаешь, завтра будет очень плохо, Леа. Плохо всем!
 — Знаю, — просто ответила она. — Но это будет завтра.
 Мгновения беззвучными ночными птицами летели над ними. До'ош лежал на спине, смотря в россыпи звезд над ними, часть которых закрывал переливающийся оттенками алого силуэт девушки; Леа же мягко гладила его грудь и плечи. Это уже не был массаж, а простые прикосновения рук, которые не давали прокрасться мрачным мыслям, страху и сомнениям. Теплые, понемногу кажущиеся чуть ли не раскаленными потоки катились по телу, и это было невыразимо прекрасно.
 — А как зовут твою Спутницу? — из темноты послышался голос Леа. До'ош вздрогнул, удивленный не столько вопросом, сколько мимолетным уколом сожаления.
 — Никак, — вообще-то в Империи редко задавали такие вопросы, но у служителей Домов Покоя были свои привилегии. — У меня нет Спутницы.
 — Почему?
 — Меня призвал Круг, — послал во тьму ментальный эквивалент сдвинутых плеч До'ош. — И потом, обязанности в Храме, забота о больных — это слишком большое бремя ответственности, чтобы я мог пренебречь им.
 — Значит, мы в чем-то похожи! Они шли к тебе со своими бедами, трудностями, вопросами. И ты принимал их, помогал, указывал, по мере своих сил, верное направление… Их благодарность — лучшая награда, наравне с сознанием правильности твоего пути и удовольствием от выполненного дела. Или ты можешь подобрать другие слова?
 — Мы делаем то, что должны, — каждое слово Леа задевало какие-то скрытые струнки в душе До'оша, будя тихую радость, что рядом есть кто-то, кто понимает тебя даже лучше, чем ты сам. — Наверное, лучше не скажешь.
 — Наверное… — эхом откликнулась девушка. — Но тяжело всегда быть одному, нести в одиночестве беды и тревоги, с которыми приходят к тебе?
 — Я привык, Леа, — теперь уже пожал плечами по настоящему До'ош. — Ко всему можно привыкнуть…
 Девушка внезапно наклонилась почти вплотную к нему, так что ее горячее дыхание овеяло лицо килрача.
 — К этому нельзя привыкать! — выдохнула она. — Никогда!
 Теплые, нежные губы коснулись губ До'оша… и мир замер. Замерла Вселенная, замер ветер, замерли звезды. Все застыло, окаменело, кроме соприкоснувшихся губ и яростных ударов двух сердец. Исчезли преграды плоти, барьеры разума — лишь две чистых, свободных души пылающими мотыльками рванулись навстречу друг другу, оставляя позади огненный шлейф. Не нужно было слов, не нужно было чувств — ничего не было нужно, кроме этого безумного полета, короткого, как вздох, и долгого, как вечность. Обжигающее пламя встретило равное себе, и вместе они сливались в исполинский гудящий костер.
 Вскрикнула Леа, в исступлении откидываясь назад; рывком поднявшийся за ней До'ош даже не почувствовал вонзившихся клыков боли в бок. Спираль страсти охватила их и понесла за собой, отметая все лишнее, все мешающее, отгораживая их непроницаемым шатром от остального мира. Как умирающий от жажды в пустыне, они потянулись друг к другу; как рвущий цепи зверь, они сбросили путы привычного с детства контроля, открываясь друг другу без остатка.
 Мир колыхался вместе с ними, вздымаясь и опускаясь рокочущим прибоем, что раскалывает вековые скалы; безумные вихри разметывали, дробили мысли на безумную мозаику, которую никто и не пытался собрать.
 И стыдливо прятался по закоулкам ветер, и бесстыдно подмигивали далекие звезды, и заботливая тьма расправляла свой полог над ними…
 Была ночь!




 *10*


 — Круг избрал и призвал вас! Вы откликнулись. Войдите в Круг, как равные, и судите сердцем! Круг ждет вас!
 Двадцать четыре фигуры в серых плащах торжественно поклонились мощной фигуре, стоящей у костра. Один за другим они подходили, очерчивали перед собой круг Хазада и садились у огня. Вскоре килрачи образовали большой ровный круг вокруг гиганта, на плаще которого весело играли отблески пламени.
 — Ты звал — мы пришли. Не самые мудрые, не самые старшие, не самые зоркие — те, кого избрал Круг, — нараспев заговорила одна из фигур. — Если бы ты нуждался в решении и совете, подобно твердости камня, ты позвал бы нас к скалам; если бы алкал ты текучести и переменчивости воды — мы бы слушали журчанье ручьев; возжелай ты свободы и легкости мыслей — на вершине горы мы б внимали ветрам…
 — Но коль позвал ты нас к пламени, — подхватила вторая фигура, — то желаешь слов, что возожгут сердца, распалят и направят волю. Говори, Взывающий, Круг слушает!
 — Говори, Взывающий! — нестройным хором протянули остальные. — Круг слушает!
 Гигант в черном плаще сел на землю, спиной к огню; килрачи опустили руки.
 — Благодарю, что так быстро откликнулись, — оставив ритуальный тон и витиеватые фразы, пробасил Вэракк. — Я знаю, что нарушил традиции, вот так обратившись к вам, из разных Кланов, разных планет, но…
 — Оставь, Вэракк, — так тихо, что даже килрачам с их тонким слухом пришлось напрячься, дабы расслышать его слова, сказал старый килрач; как бы то ни было, уважением он пользовался огромным, что легко было заметно по вниманию, с которым его слушали. — Все мы знаем, кто ты, знаем твой великий ум, знаем про твою долгую службу Внутреннему Кругу Рогга. Никто не сомневается в твоем праве созвать здесь Круг, и не заставляй меня повторять слова Ушедших о скромности, становящейся пороком. Говори, чего ты ждешь от нас?
 Вэракк сдержанно поклонился старцу, молчаливо признавая его правоту.
 — Я жду вашего обращения ко всем, Охтаа. Здесь наши дети, которых люди держат в плену, — математик проигнорировал гневный шепот, — и то, что их до сих пор даже не передали нам, вынуждает меня подозревать худшее. Это вижу не я один, это видят и другие. В одиночку я бессилен, а посему воззвал к Кругу. Ваше слово укажет нам путь!
 Еще раз поклонившись, он внимательно посмотрел на Охтаа. Мнение одного из старейших священнослужителей в зоне конфликта, уважаемого десятками и сотнями тысяч много значило. И не в последнюю очередь для самого Вэракка. Но старый килрач не сделал ни одного движения, только перевел взгляд на Рокахха, которому так и не удалось создать лекарство для умирающих в лазарете.
 — У нас нет оружия, боеприпасов, обмундирования, — своим скрипучим голосом начал Рокахх. — И все что мы можем сделать — это умереть, сражаясь. Не иди речь о детях — я бы сказал «нет»! Теперь — я говорю «да»! Если в страхе за свою жизнь мы отступим от наших детей, мы перестанем быть килрачами и станем грязными тварями, недостойными ни жалости, ни уважения. Круг должен поддержать Вэракка!
 Рокахх почтительно кивнул и откинулся назад, сопровождаемый уважительными взглядами соседей: как правило, он изъяснялся коротко.
 Выступления остальных были, в общем, такими же. Да и Вэракк не рассчитывал, что хоть один скажет что-либо иное. Захват людьми детей сделал все разговоры ненужными и пустыми.
 Наконец, последний килрач высказался, и взгляды всех обратились к Охтаа. Все это время священник молчал, и лишь глаза жили на бесстрастном лице. Не одна минута миновала, прежде чем в прерываемой потрескиванием костра тишине зазвучал его голос:
 — Дети неприкосновенны и вы это знаете. В них мы перерождаемся для будущего, они — наша надежда и наше спасение! Вэракк, — старец наклонился к гиганту, — ты сознаешь, что просишь?
 — Да, Охтаа, — твердо сказал Вэракк. — Я знаю, что прошу у вас, и на что хочу вести остальных. Мы разрушим силовые барьеры «кольцом душ», а потом нападем на людей и прорвемся в город. А там мы заставим их говорить по-иному. Заставим отдать нам детей!
 — И ты готов заплатить цену?
 — Да! Ради детей!
 Охтаа закашлялся и выпрямился; крохотное пламя догорающего костра затрепетало за спиной Вэракка, отчего по стенам заметались причудливые тени.
 — Круг выслушал тебя, Взывающий, и принял решение. Круг поддержит тебя. Наше слово укажет остальным путь. Ты будешь Голосом Круга и понесешь наше слово, и примешь всю тяжесть и все последствия его. Готов ли ты принять этой груз?
 — Я готов! — наклонил голову Вэракк, словно ему на плечи уже упала непомерная тяжесть, но когда он поднял взгляд — в нем горели несгибаемое упорство и решимость. — Я благодарю Круг за мудрость и за помощь.
 — Круг слышит тебя… — многоголосым шепотом ответила тьма.




 *11*
 Воскресенье, 6:03


 — Всем кораблям: приготовиться к атаке, активировать главные орудия!
 Нераг сурово смотрел на растущую впереди светло-зеленую планету. Режим тактического обзора убрал капитанский мостик флагмана, погасил свечение экранов — еашш-руал, словно творец Вселенной, сидел на невидимом кресле посреди звезд, и лишь розовым светом горели созданные силовыми полями рабочие пульты под руками килрача.
 Только сегодня вместо творения он нес смерть!
 Нераг оглянулся на держащую боевой курс армаду, и против воли губы растянулись в усмешке. Что бы там ни было, Империя могла гордиться своими воинами: никто не дрогнул, не заколебался, каждый корабль уверенно сохранял свое место. Чего нельзя было сказать о людях: мерцающие точки крейсеров противника беспорядочно метались, то бросаясь к ретрансляционной станции и прыжковым воротам, то начиная отходить к планете.
 — Тоа'аноа Еррах, доложите оперативную обстановку, — негромко сказал в пространство еашш-руал.
 — Силы противника состоят из восьми крейсеров среднего класса и двенадцати легкого; на орбите планеты замечено три защитных станции. Ретрансляционная станция и прыжковые ворота защищены несколькими звеном легких истребителей. Иных вражеских сил в системе не обнаружено.
 — Благодарю, тоа'аноа. Открыть гиперсвязь с армадой.
 — Каналы гиперсвязи открыты, еашш-руал. Вы можете говорить.
 Нераг поднялся с кресла, зная, что сейчас в рубке каждого крейсера появляется его голограмма. Обычно операции флота не сопровождались подобными «напутственными словами»: каждый прекрасно знал свои задачи, координацию кораблей осуществляло ядро флагмана. Но сегодня он чувствовал, что его слов с тревогой и нетерпением ждут все.
 — Внимание секторальному флоту Империи, говорит еашш-руал Нераг. Начинаем операцию: крейсера среднего класса — занять фланги и приготовиться к охвату противника, тяжелые крейсера — формируйте атакующий строй. Легкие крейсера — рассредоточиться и приготовиться встречать вражеские истребители. Седьмое соединение — выдвигайтесь вперед и ждите приказа атаковать ретрансляционную станцию и прыжковые ворота. Корабли переднего эшелона — выпускайте космолеты. Задача истребителям — прикрыть бомбардировщики и встретить первую волну контратаки; перехватчики — не допускайте к тяжелым кораблям прорвавшиеся истребители и бомбардировщики противника. И пусть Ушедшие помогут всем нам сегодня. Это все!
 —  Боевой приказ принят к исполнению  , — прошелестел холодный голос ядра.
 Люди бесспорно заметили зловещие приготовления имперского флота, что оптимизма им совсем не прибавило. Жалкие два десятка крейсеров все быстрее и быстрее откатывались к атмосфере планеты, одни Ушедшие знают на что надеясь: исход боя над поселением Джулиана не вызывал сомнения ни у кого.
 Впереди на расстоянии пяти планетарных радиусов одиноко поблескивала ретрансляционная станция и висевшее рядом кольцо прыжковых ворот. Там же вилось звено истребителей: то ли они хотели запустить последовательность гиперпрыжка и уматывать из системы, то ли никак не могли решить, где им лучше умереть.
 — Еашш-руал, мы регистрируем сигнал с планеты в гиперпространство через ретрансляционную станцию.
 — Дайте звук и переводите, — скомандовал Нераг, опускаясь обратно в кресло. Вокруг зашипело, потом раздался перепуганный женский голос:
 «Всем кораблям и планетам Конфедерации в секторе Фурсан. Говорит поселение Джулиана! Мы атакованы флотом Империи Килрач! Здесь более трех дивизий! Мы не в состоянии отразить их атаку, повторяю, мы в состоянии отразить их атаку; мы продержимся максимум полчаса (Нераг с сомнением хмыкнул)! Всем кораблям и мирам Конфедерации — просим помощи, просим помощи! Повторяю, это поселение Джулиана — мы атакованы флотом Империи Килрач…»
 — Достаточно, — проронил еашш-руал; человеческий голос тут же стих. — Седьмое соединение — уничтожить ретрансляционную станцию и прыжковые ворота; после перестроиться за атакующим строем. Тоа'аноа Еррах, состояние флота?
 — Флот закончил подготовку к атаке, все корабли заняли предписанную позицию.
 — Еашш-руал Нераг — всему флоту! — повысил голос килрач. — Начинайте наведение на цель по собственному усмотрению в рамках отведенной вам боевой задачи.
 — Зря вы взяли наших детей, — негромко сказал в наступившей тишине Нераг, обращаясь к далеким пока еще кораблям людей. — Теперь платите, алльи-и'исха [2] , платите за все!
 Впереди флагман седьмого соединения один за другим выбросил два шара антиматерии, целясь в прыжковые ворота. Битва в поселении Джулиана началась!




 *12*
 6:54


 Просыпался До'ош с трудом. Рядом беспокойно пошевельнулась во сне Леа, очевидно побеспокоенная его неосторожным движением. Девушка сонно поерзала, теснее прижимаясь к нему, но До'ош аккуратно отодвинулся и вскочил на ноги.
 Снаружи стояла тьма, слишком плотная даже для ночного зрения. Впрочем, килрач чувствовал, что ночь близится к концу и до восхода солнца остается совсем немного. Ласковый прохладный ветерок, гулявший над равниной всю ночь, стих, заметил До'ош, высунув голову в узкую выщербленную бойницу. Вместо него с севера дул мощный холодный ветер, то смиряя свою прыть, то с яростным воем устремляясь вперед; где—то внизу в темноте отчаянно скрипели под его порывами ветви деревьев.
 «Погода что ли меняется? — нахмурился килрач, еще дальше высовываясь из бойницы. — Да нет, на небе ни облачка, все звезды видны, хотя…»
 Вдали, там, где днем были бы видны встающие на горизонте горы, небосвод исчезал под плотной черной полосой, которая выделалась даже в кромешной тьме. Ее неровный фронт на глазах накатывался на них, подминая под себя звезды, гася их блеск.
 Естественно, До'ош не знал, что около полночи два мощных циклона неожиданно изменили маршрут своего движения, и величаво двинулись на неожиданное рандеву, один точно на восток, другой на юго-запад. Стремительно заволакивающие небосклон тучи были первыми вестниками приближающегося шторма.
 До'ош собирался уже вернуться к Леа, как вдруг случайно посмотрел вверх. Там, прямо над головой, где небо было еще чистым, равнодушно плыли десятки искорок, не имевшие к звездам ни малейшего отношения. Среди них появилась белая вспышка, потом вторая, пятая… До'ош сбился на втором десятке, а вспышки не прекращались, расползаясь по еще видимому небосводу все шире и шире, отмечая места, где гиперприводы крейсеров разрывали ткань пространства.
 Секторальный флот Конфедерации, базирующийся на Аполлоне-2, уходил в гиперпространство.




 *13*
 7:57


 Смятение расходилось точно круги на воде, лишая людей способности трезво думать. Молниеносный удар килрачской армады застал всех врасплох: и руководство колонией, и командование секторального флота Конфедерации, и простых обывателей Аполлона-2. Военное командование тщательно поддерживало уверенность, что ближе десяти световых лет от Аполлона-2 килрачи не сунуться, так что теперь оказалось в полной растерянности.
 Сол с угрюмым лицом сидел на стуле в своем кабинете в штаб—квартире службы безопасности Аполлона-2. Кофе обжигал горло, редкие черные капли пачкали документы на столе, но старший лейтенант намеренно игнорировал все это. Мерзкое состояние духа, в котором он находился после памятного разговора с полковником Арбитманом, никак не желало оставить его, а случившееся за последние часы в поселении Джулиана и вызванный этим хаос, лишь усиливали скопившуюся раздражительность.
 С тех пор, как секторальный флот Конфедерации в полном составе рванул к поселению Джулиана, созывая на подмогу все силы из соседних систем, ситуацию в городе можно было охарактеризовать кратким и емким словом: бардак. Все паниковали, метались взад-вперед, никто не понимал, какого лешего килрачи забыли в поселении Джулиана, да еще двинули туда такие силы — для захвата системы вполне хватило бы одной дивизии. Да и собственно, килрачам вообще не было нужды ее захватывать: любой мало-мальски разбирающийся в ситуации на фронте человек с первого взгляда понял бы, что удержать они ее не смогут ни при каких раскладах. Еще пару часов, и против них будут собраны вдвое превосходящие силы с парочкой боевых баз, так что с военной точки зрения все это было чистой воды глупостью. С военной…
 На столе загудел заваленный бумагами интерком. Старший лейтенант позволил ему погудеть секунд тридцать, прежде чем ответил на вызов.
 — Сэр, — это был его один из его помощников, отряженный с утра следить за камерами наблюдения и тепловыми датчиками в лагерях. — Разрешите доложить: в лагерях наблюдается непонятная активность килрачей. Мы ничего пока не можем понять, но они до предела возбуждены. Сэр, даю руку на отсечения, эти твари что-то задумали!
 — Каково состояние заградительного барьера в лагерях?
 — Полный порядок, сэр, колебаний поля нет, энергоподача на стандартном уровне.
 — Охрана докладывала про что-то необычное?
 — Нет, сэр. Пока нет.
 Сол устало помассировал раскалывающиеся виски: еще этого не хватало. Хоть и не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться — килрачи не будут спокойно сидеть, когда рядом держат взаперти их детей (Сол не настолько был наивен, чтобы верить, будто килрачи ничего до сих пор про это не знают).
 — Спасибо, капрал. Это все?
 — Нет, сэр. С метеостанции сообщили, что оба циклона увеличили скорость. Шторм начнется между десятью и одиннадцатью часами утра, а в полную мощь войдет к обеду.
 — Хорошо, капрал. Продолжайте наблюдение.
 «Веселый будет денек!» — подумал старший лейтенант службы безопасности Аполлона-2 Хэннан Сол и рассеяно пригладил свои черные волосы с сединой на висках.




 *14*
 8:49


 Тишина…
 Так тихо, что каждый вздох гулким эхом отдается в пустой каюте; так тихо, что кажется, будто слышен ритмичный пульс бесконечного космоса и слабое потрескивание брони…
 Тишина… И два любящих сердца, сжимающихся в предчувствие надвигающейся беды…
 — Ты был прав!
 — И привел всех на смерть!
 — Этого не знает никто…
 — Знаю я! Я слишком долго служу еашш-руалом, чтобы не видеть правды!
 Голограмма Кэры сделала несколько шагов и остановилась за спиной бессильно поникшего на кровати Нерага (на своем корабле Кэра, естественно, видела такую же голограмму Спутника: не та была ситуация, чтобы капитаны крейсеров могли позволить себе летать друг к другу).
 Нераг ожесточенно тер лицо ладонями. После блистательного захвата контроля над пространством вокруг поселения Джулиана (как и предполагалось, сопротивление людей продолжалось чуть меньше двадцати минут), он безвылазно сидел в своей каюте, в отчаянии прикидывая варианты, просчитывая комбинации — каждый раз приходя к одному результату: ответный удар людей уничтожит флот Империи!
 Кэра с нежностью и тревогой посмотрела на Спутника. Она тоже не первый год командовала соединением и не первый год служила вместе с Нерагом, чтобы не распознать угрожающих признаков: еашш-руала неотвратимо засасывал страх за пришедших с ним. И этого нельзя было допустить ни в коем случае: когда прибудут люди, когда нужно будет вести переговоры — в эти минуты он должен быть как никогда силен и уверен в себе.
 — Нераг! — руки фантома коснулись плеча килрача: естественно, это не было настоящим прикосновением, но определенную иллюзию живой руки силовое поле создавало. — Ты не можешь себя винить: мы сами сделали выбор, и мы хорошо знали, на что идем. И даже если мы погибнем, но спасутся дети — оно того стоит! — с яростной уверенностью прошептала ему в ухо Кэра, словно пытаясь передать часть этой уверенности. — Ты должен держаться! Сейчас ты нужен нам всем!
 Нераг медленно поднял взгляд. И в этом взгляде была благодарность, была любовь, было восхищение ее мужеством…
 В нем не было лишь надежды.
 — Ты должна была послушаться меня, Кэра, — прошептал он. — Тебе нужно было лететь к Аполлону-2…
 — И кто бы поддержал тебя тут? — резко оборвала его она. — Кому ты можешь еще так довериться? Кто знает тебя так, как я? И…
 Заунывный гулкий удар прервал ее. Сигнал тревоги, приказ всем немедленно явиться на боевые посты, объявление боеготовности первого уровня — и они оба прекрасно понимали, что означает этот сигнал.
 В пространстве поселения Джулиана появились боевые корабли Конфедерации.
 — Еашш-руал Нераг, на расстоянии двадцати восьми планетарных радиусов из гиперпространства вышел авангард секторального флота Конфедерации, — раздался четкий голос Ерраха. — На данный момент замечено две дивизии противника, но сенсоры регистрируют приближение нового отряда. Флот Империи приведен в состояние полной боевой готовности.
 Килрачи в молчании выслушали сообщение, затем еашш-руал коротко распорядился следить за вражескими кораблями и выпускать истребители. Голограмма Кэры отодвинулась от Спутника и внимательно посмотрела ему в лицо:
 — Иди, Нераг, — ты должен быть там! И чтобы не случилось, помни: ничто не изменит того, что было между нами. Мы всегда будем вместе!
 — «И на свету, и во тьме…» — слабо улыбнулся Нераг, вспоминая слова клятвы, завершавшей ритуальную часть свадебной церемонии, за несколько мгновений перед тем, как лучи прожгли их ладони.
 — «И в боли, и в радости!» — откликнулась Кэра, голограмма которой меркла. — «И сейчас, и всегда…». Я люблю тебя, Нераг!
 — Я люблю тебя, Кэра! — выкрикнул тающей в алом свете своей каюте голограмме килрач, вытирая выступившие на глазах слезы. И уже тише:
 — Спасибо тебе… спасибо, алльи-и  [3] .
 —  Флот Конфедерации ложится на боевой курс , — холодно сообщило ядро через корабельную сеть. —  Общий интервал безопасности — восемь минут сорок одна секунда. Интервал безопасности для высшего командования — три минуты двенадцать секунд. 
 Схватив накидку, Нераг бросился вон из каюты. Командный мостик был всего уровнем выше, так что уже через полторы минуты он вошел в сердце управления всей армадой, на ходу приказывая: «тактический режим управления».
 Стены растаяли, спрятались за опустившимся серым туманом. Туман закрыл собою все, осветился изнутри, затем потемнел и стал прозрачным. Вместо командного мостика, вокруг был космос, поселение Джулиана, окружившие его непроницаемой сетью крейсера Империи и маленькие точки светло-салатового цвета — секторальный флот людей.
 — Есть новые данные по флоту противника? — усаживаясь в кресло, поинтересовался Нераг; рядом из ниоткуда появились рабочие пульты и аналитические мониторы.
 — На данный момент, в систему прибыло почти три дивизии и две боевых базы, еашш-руал. Противник двигается к нам на максимальной скорости, формируя атакующий строй. Попыток выйти на связь не было.
 — Открыть канал гиперсвязи, транслировать сигнал по всем диапазонам, задействовать трансляторы.
 — Гиперсвязь установлена, еашш-руал. Можно начинать передачу.
 Нераг усмехнулся, хоть мысли его были далеко не веселыми. «Исторический момент: первый официальный контакт между людьми и Империей!»
 — Говорит еашш-руал Империи Килрач Нераг. Я обращаюсь к секторальному флоту Конфедерации, что приближается к поселению Джулиана. Мы полностью контролируем орбитальное пространство планеты, наши корабли на позициях чистого удара. Я требую, чтобы вы немедленно застопорили двигатели. В противном случае, я отдам приказ о полномасштабной бомбардировке!
 Он замолчал и в эфире повисла напряженная тишина. Не трудно было понять, что происходит сейчас на кораблях Конфедерации: вне всяких ожиданий килрачи добровольно вышли на связь, чего не было с самого начала войны, да еще и пригрозили планетарной бомбардировкой.
 — Говорит командующий ударной группировкой, — зашуршал в динамиках слегка растерянный голос человека, — полковник Синевич. Это что, официальные переговоры?
 — Нет, это ультиматум, — холодно заявил Нераг. — Вы остановитесь и выполните наши требования или будете наблюдать за тем, как мы уничтожим миллион ваших сородичей!
 — Это блеф! — спустя полминуты ошеломленного молчания напряженно сказал человек, но корабли все-таки начали замедлять ход. Голос человека дрожал от гнева… и была в нем какая-то неуверенность. — Вы не посмеете устроить тут еще один «Спорный мир»!
 «Ты должен!» — прошептал себе Нераг, цепенея от ужаса и осознания того, что он должен совершить. Все восставало в нем против, начиная от впитанных с молоком матери истин и заканчивая словами священных книг, но голос его не дрогнул, когда он заговорил вновь.
 — Тогда я продемонстрирую вам, где блеф, а где нет! — не обращая внимания на испуганные возгласы на другом конце эфира, он отрывисто скомандовал: — Цель 111.433.34, команда наведения. Боевой приказ — полная стерилизация.
 — Во имя всего святого, что вы делаете!.. — канал связи отключился, повинуясь раздраженному жесту еашш-руала.
 —  Крейсера «Тэккаа» и «Сор'ровар» приняли приказ! — отчиталось логико-аналитическое ядро. Нераг вздрогнул, срываясь со своего места: «Сор'ровар», крейсер Кэры… Зачем, почему именно она пошла на это?! Он открыл было рот, чтобы остановить, помешать — в эту секунду раздался голос ядра, безразлично-равнодушный:
 —  Приказ выполнен: системы наведения «Тэккаа» и «Сор'ровар» захватили цель! 
 Это было очень красивое место, хоть тут и разместили пищевой комбинат, а чуть дальше среди холмов из мрачного зева шахты тянулись вагонетки с рудой. Огромные луга с восхитительными темно-багровыми цветами, чем—то похожими на земные маки; высоченные дубы, прижившиеся здесь и вымахавшие раза в два больше обычного; обвивающая холмы широкая река, берега которой покрывала трава с необычным серебристым оттенком. Неудивительно, что именно сюда выбралась компания молодых людей, радующихся наступившей хорошей погоде.
 И потому пропустивших все сигналы тревоги, раздирающие воздух в каждом населенном пункте поселения Джулиана; ну, а до комбината было почти три километра, и так далеко рев сирены просто не долетал…
 Первой — и единственной — это заметила смуглявая девушка, на какой-то миг отвлекшаяся от ласк своего друга. В небе прямо над ними словно раскрылось два белоснежных глаза, вокруг которых распух оранжево-бурый ореол. Девушка только открыла рот, чтобы позвать остальных, как два заряда антиматерии врезались в плотные слои атмосферы, пылающими болидами прожгли их, и на ничтожной высоте ста или двухсот метров началась чудовищная реакция полного превращения материи в энергию.
 К счастью для себя, ни девушка, ни ее спутники ничего не почувствовали. Непредставимо яркая вспышка в тысячную долю секунды испарила их тела, запечатлев на обугливающейся, распадающейся под напором истребительного света на атомы земле только слабые контуры, тени.
 А затем жар в миллионы градусов, потоки радиации и ударная волна превратили все в радиусе десятков километров в раскаленное пекло, вгрызаясь в толщу планеты, уничтожая практически до скального основания…
 Это было красивое место…




 *15*
 10:22


 «…десять часов. Они требуют выдачи детей или уничтожат в поселении Джулиана все живое антиматерией. И они не шутят…»
 На экране возникло изображение планеты: вполне заурядный мирок, сине-зеленые тона на бархатистой черноте космоса, белые узоры облаков… И клокочущий багрово-черный океан огня и дыма ближе к северному краю единственного континента, окаймленный медленно ползущей алой полосой, впереди которой беспорядочно громоздились гонимые ударной волной облака.
 В помещении связи административного комплекса Аполлона-2 раздались стоны ужаса: все моментально поняли, что они видят на экране. Планетарная бомбардировка антиматерией, самое страшное из всего, что можно придумать! Судя по сводкам, удар пришелся в относительно безлюдную местность, накрыв какой-то комбинат, но около пяти или семи тысяч человек погибло при этом, а местность в стокилометровом радиусе от эпицентра превратилась в навсегда выжженную, сплавленную до шлака пустыню!
 «Мы не имеем связи с поселением Джулиана, а в штабе командования ничего толкового предложить не могут, — сдавленно продолжал голос, пока на экране вновь и вновь повторялась сцена удара килрачей по поселению Джулиана. — Мы тут сделать ничего не сможем: хоть нас и больше, но помешать „котам“ выжечь планету не в силах. В общем, их дети у вас — вам решать… только, ради всего святого, не мешкайте!».
 Экран почернел, тихий звон из динамиков сигнализировал про прекращение трансляции.
 — Значит так! — прежде, чем собравшиеся пустились в обсуждения (те, кто мог говорить: некоторые едва держались на ногах после увиденного), громко крикнул Сол. — Всем молчать про это: в городе не должны даже догадываться про этот кошмар! Иначе, если люди узнают, что в каком-то часе полета дело дошло до планетарных бомбардировок, у нас будет такая паника, что небо в полоску покажется!
 — Теперь, — немного спокойнее продолжил он, — я хочу, чтобы все разошлись по своим местам, и занялись прямыми обязанностями; те, кому плохо, могут передохнуть минут десять. Если вы не забыли, у нас боеготовность второго уровня, а на город идет ураган, какого не было последние двадцать лет. Творящееся в поселении Джулиана — ужасная трагедия, но у нас задача — подготовить город к буре. Я понятия не имею, как вы это сделаете, но через полчаса я хочу услышать от всех рапорт, что мы готовы к урагану…
 Его он заметил почти сразу, как тот вошел: молоденький паренек в форме капрала, тот самый, который отвечал за контроль лагерей килрачей.
 — Сэр, разрешите поговорить с вами, — капрал (Сол с трудом, но припомнил, что зовут паренька, Виктором) отдал честь с каменным выражением лица. Сол одобрительно кивнул (ясно, что-то случилось, но окружающим знать про это совсем не обязательно), приказал попавшемуся под руку метеорологу найти последнюю сводку погоды, подхватил Виктора за локоть и отвел к вспомогательному компьютеру в тихом уголке. Убедившись, что их никто не слышит, Хэннан взглядом разрешил ему говорить:
 — Сэр, я просматривал записи камер наблюдения за последние полчаса в лагере номер два. Я думаю, сэр, вам стоит посмотреть…
 Сол, поджав губы, посмотрел на протянутый ему диск, потом с тем же недовольным выражением лица взял его и вложил в воспроизводящий слот. На экране замелькали полосы настройки, потом появился опознавательный код камеры наблюдения и точное время записи: 9:56, четыре минуты до очередной смены охраны.
 Поначалу Сол не увидел ничего тревожного: вышка охраны на границе барьерного поля, два охранника в бронекостюмах, подъезжающая бронемашина со сменой. Камера чуть повернулась: и в зону обзора попали трое килрачей, с вызывающим видом наблюдающие за охраной. («С полуночи у каждой стоят „коты“, — громким шепотом сказал капрал. — Двое, трое, а пару раз пятеро стояло. Словно ждут чего-то, сэр!»). Пару секунд камера следила за килрачами, а потом повернула в сторону людей. Крупным планом всплыло лицо самого высокого охранника. Включился звук:
 — …чего эти морды тут торчат?
 — А хрен их разберет, — с видимым безразличием пожал плечами второй. — Торчат себе и торчат. Может, щенков унюхали (Сол в ярости сжал кулаки, последними словами проклиная тупоголовое «быдло», распускающее языки) и теперь страдают?
 — А—а, это… Но ничего, скоро, как я слышал, их отсюда заберут и промоют мозги, чтобы из зверюшек диких сделать зверюшек цивилизованных! — и загоготал, похрюкивая от восторга собственным юмором. А камера плавно пошла обратно и вновь показала пару килрачей, застывших в напряженной позе. Пару, потому что третий быстро шел, почти бежал к баракам. «Боже, что же эти идиоты натворили?!» — ужаснулся Сол, подумав, что килрачам в лагерях довелось всю ночь выслушивать подобные реплики. И принимать каждую всерьез!
 Экран на мгновение потемнел, пока компьютер обрабатывал следующую запись, а потом явил вид лагеря с высоты птичьего полета; цифры в углу экрана показывали, что эту запись сделали пятнадцать минут назад.
 Онемевший от удивления Сол смотрел на ровные концентрические круги, образованные вставшими рядом килрачами: весь центр лагеря был скрыт тысячами «котов», а внутри этих кругов стояло пять одиноких фигур: четыре, взявшие друг друга за руки, образовали ромб, а пятая стояла точно посередине.
 — В остальных лагерях все то же самое: те же круги, та же фигура в центре, — тихо сказал капрал. — Я подумал, вам стоит это видеть!
 — И правильно сделал, — свистящим шепотом отозвался Сол. — Не знаю, что это, но вряд ли они будут весь день напролет молитвы распев…
 В этот миг земля под ногами дрогнула!




 *16*
 10:27


 Старый Рокахх стоял в центре безгласной толпы и с наслаждением чувствовал, как волны силы катились к нему. Тысячи собрались, чтобы поделиться с ним, объединиться друг с другом, и в эти краткие мгновения, пока чудовищный вал еще был покорен ему, он всей душей наслаждался этой мощью. В повседневной жизни Рокахх вряд ли бы смог поднять усилием воли что-то более тяжелое, нежели простая книга, но теперь психофизическая энергия, ничтожная у каждого в отдельности, сливалась воедино и приумножала сама себя.
 Четверо помощников стояли рядом с Рокаххом, терпеливо помогая ему обуздывать страшный и величественный поток силы. Они все вызвались добровольцами, как он, и все они знали, какая судьба их ждет; как и многих вокруг. В ту секунду, когда направляемый ими поток энергии обретет свободу, его яростная мощь погасит их сознания, точно свечу на ветру, взорвет разум безумием, смертельно сильной болью. Это была цена за запредельную силу, скопившуюся сейчас вокруг них, цена за прикосновение к секретам природы, ревниво охранявшим себя от посторонних. Но Рокахх с чистым сердцем шагнул вперед, обрекая себя на мучительную гибель: его жизнь подходила к концу, а у детей все еще было впереди.
 Сила клокотала, бурлила, в предвкушении обещанной свободы; с каждой секундой напор рос, и становилось все труднее удерживать ее в подчинении. Рокахх чувствовал тысячи сознаний, душ, вставших плечо к плечу и опустошавших себя без остатка, чувствовал их боль и страх, их ярость и гнев. Ему казалось, что он — это они все, что их вера, их решимость — отточенный меч, звонко поющий на ветру, и весь мир только ждет удара, чтобы покорно склониться перед ними.
 Потоки силы скользили вокруг, нащупывали родственные им, прослеживали их, стремясь найти источник. Рокахх чувствовал заградительный барьер, окружавший их, чувствовал незримые нити, тянущиеся от него далеко за холмы, в глубокую подземную пещеру, в сердцевину могучего реактора.
 И Рокахх — нет, уже не Рокахх, а настоящий великан со звенящим на ветру мечом — грозно распрямился над реактором. Все исчезло, пропало без вести, весь мир канул в небытие, оставив после себя только их вдвоем. И меч, с радостной песней рушащийся вниз!
 "Прощайте, братья! — успел выкрикнуть без слов Рокахх, прежде чем ужасающий отзвук удара долетел до него. — «Спасите детей!»
 «Мы спасем их!» — уверенно ответил рушащийся на него хаос. — «Спасем…»
 Сначала был легкий толчок. Он прокатился по каменным сводам, стряхнул копившуюся пыль, всколыхнул стылую, темную воду в небольших озерах.
 Потом родился грохочущий гул. Широкие, извилистые трещины побежали по стенам, раскалывая сталагмиты, вычерчивая узоры на отшлифованных за тысячелетия текущей водой стенах.
 Потом пришел свет.
 Совсем немногие видели это. Над горизонтом поднялась узкая, ослепительно-белая полоса, вздулась, вспучилась вверх. На долгую секунду застыла…
 Засверкала…
 Погасла…
 А потом пришел всколыхнувший земную твердь удар!




 *17*
 Воскресенье, 10:37


 Кипящая волна ярости и гнева катилась на хлипкие человеческие постройки, лишившиеся в одночасье защиты заградительного поля и автоматических тяжелых плазмоизлучателей, и считанные секунды оставались до мига, когда волна распадется на тысячи отдельных лоскутьев, когда рассеются связывавшие их нити. "Кольцо ", слившее души в единую реку, не могло исчезнуть в одночасье, и теперь сжигающая каждого ярость, многократно приумноженная, гнала орду берсеркеров вперед.
 Четыре сотни тел лежали позади, в центре лагеря. Высвободившаяся мощь стребовала высокую цену — несмотря на все усилия утихомирить, отразить ее ярость больше трех сотен расстались с жизнью в мгновение. Остальным повезло меньше — им предстояло умирать в одиночестве, искалеченным, изувеченным страшной болью.
 Сознания бурлили, сливаясь друг с другом и вновь расплетаясь. Мгновения текли словно часы, и До'ош крохотным участком рассудка, чудом не поддавшимся безумию, ужаснулся чудовищной силе, которую они выпустили на волю. И пусть ей оставалось бушевать всего ничего — но и этого хватили с лихвой, чтобы швырнуть десять тысяч килрачей в самоубийственный рейд, напитать их жаждой, страстью крушить, убивать, рвать на части врага.
 Правда, ничего иного помочь им не могло.
 Над ними в черных тучах, заволокших небосвод непроницаемой мглой, полыхнула первая бледно—синеватая полоса; рокочущий удар тремя секундами спустя отразился от земли.
 Гроза началась!




  *18* 
  10:45 — 11:00 


 Ад!
 Вот единственное слово, которое в то утро могли подобрать и люди! Никто не ждал подобного, никто не был готов к кровавому восстанию с привычной основательностью организованному Вэракком, никто не мог даже отдаленно представить, на что пойдут килрачи ради своих детей.
 История сохранит много названий происходящему здесь. Для официальных властей Конфедерации это был мятеж на Аполлоне-2; в летописи Империи оно вошло под названием операции Вэракка… Но непосредственные участники, как люди, так и килрачи, те, кому удалось пережить этот ужасный день, называли его одинаково: для них начавшееся ранним воскресным утром на Аполлоне-2 было и осталось рейдом обреченных!
 Из лагеря Вэракка ударило две волны: первая прорывалась к городу; вторая обрушилась на административные здания управления лагерей. Почти две тысяч килрачей с голыми руками смели охранников лагеря с их наблюдательными вышками. Им навстречу высыпалась дюжина десантников с тяжелыми плазмоизлучателями. Живой вал встретил сплошной огонь вейеров ревом ярости и предсмертными криками, на три-четыре секунды замер — и прошел дальше. А почти три сотни изуродованных раскаленной плазмой килрачей и двенадцать людей в бронекостюмах навсегда остались лежать под грозно хмурящимся небом, и незрячими, остекленевшими глазами (у кого они сохранились) смотреть во все учащающиеся сполохи молний.
 А густая, теплая кровь медленно впитывалась в землю.
 И, наверное, эта земля оставалась единственной, кому было безразлично, чья кровь течет по ней.




 *19*
 11:00


 — Вы должны прислать людей! — орал в экран Арбитман, не замечая оседавших на стекле каплей слюны. — Эти твари атакуют наши комплексы…
 — Эти твари, как вы выразились, с трех сторон надвигаются на город! — отрезал Сол, бесцеремонно перебивая полковника. Вспотевший, с всклоченными волосами, старший лейтенант, раздраженно смотрел на вызвавшего его в самый неподходящий миг полковника; на заднем фоне слышались крики, многоногий топот, резкие команды — в общем, в командном центре царила обычная борьба паники с попытками обуздать ситуацию. — Их в двадцать раз больше, а у меня еще половина — салаги необстрелянные. Извините, полковник, но я не дам вам ни одного человека!
 — Старший лейтенант Сол, вы, кажется, не поняли — это приказ! — прошипел обалдевший от такой наглости Арбитман. — Я вас…
 Сол опять не дал ему договорить: последние капли контроля слетели прочь, и ему было глубоко наплевать, что мог сделать этот черномазый скот:
 — Если выживем, сэр, можете отдать меня под трибунал!
 Связь оборвалась!
 — Гад!.. — в бешенстве заорал в потухший экран полковник. В его голове не укладывалось, как какой-то лейтенантишка посмел отказать ему, да еще так нагло. И в тот же момент, злорадно ухмыляясь, в душу крался страх: за всю свою военную карьеру Арбитману никогда не приходилось бывать на передовой в ситуации, когда требовалась не сила, а изобретательность. Он дослужился до полковника, командуя войсками во время отступления килрачей после Цереры, давя растерявшегося врага, используя, где возможно, превосходство в силе, но никогда не приходилось проявить нестандартность мышления. Теперь же он выкрикивал в бесстрастный монитор ругательство за ругательством, отчаянно пытаясь придумать хоть что-то толковое.
 На ум приходила только одна мысль: отступать. Но, к сожалению, отступать-то им было некуда: к этому времени бои шли уже по всей территории комплекса, а с каждым пройденным метром килрачи становились все более организованными. Да и подобранное ими оружие уменьшало и без того невысокие шансы людей.
 — Сэр! — капрал с посеревшим лицом застал своего командира как раз на середине вычурного ругательства. — Мы потеряли связь с первыми двумя уровнями: они уже в здании… Господи!
 Совсем недалеко яростно засвистели излучатели. Воздух взорвался от множества криков: огонь велся буквально в упор и не щадил никого. В первый миг растерянности полковнику показалось, что бой идет за дверью, затем он с облегчением понял, что перестрелка завязалась около его рабочего кабинета, в котором он совсем недавно принимал этого сукиного сына Сол.
 — Помоги-иии… — отчаянный женский крик, в котором Арбитман распознал голос секретарши Марты, оборвался тягучим посвистом и противным шипением плазмы, нашедшей свою цель. Пленных килрачи брать не собирались!
 — Сволочи! — прошептал Арбитман, хватая со стола оружие. — А вы что стоите?! — закричал он на капрала, который с отвисшей челюстью прислушивался к воплям сжигаемых заживо людей и килрачей. — Эти твари не должны прорваться выше, к системам связи и тяжелому вооружению. Быстро организуйте оборону и доложите оперативную обстановку!
 Окрик подействовал: капрал вздрогнул, словно от удара, но затравленное выражение если не исчезло, то ушло далеко вглубь его глаз. «Люди всегда рады, если кто-то более умный решит за них проблему выбора!» — самодовольно подумал Арбитман, щелкая предохранителем вейера. — «Так, кольцевой коридор со стороны кабинета перекрыт, вооружение и защита у нас лучше — черта с два они прорвутся…»
 В этот самый миг, когда капрал уже поднимал руку, чтобы открыть дверь, вторая такая же, ведущая в комнату отдыха операторов связи, начала плавно открываться. Арбитман с ужасом вспомнил, что коридор-то действительно кольцевой, имеющий, как минимум, пять мест, позволяющий подняться с нижнего этажа!
 Как успел отвыкший от суровой солдатской жизни, начинающий полнеть, полковник рыбкой нырнуть под прикрытие массивного темно-синего кресла — он, наверное, не мог бы сказать и сам. Еще в падении он увидел, как воздух прочертили вишнево-алые полосы, пробившие насквозь так ничего и не понявшего капрала, оставившие на двери жирные пятна расплавленного металла. Всем телом грохнувшись об пол, он вскинул над подлокотниками излучатель, и повел дулом справа налево, опустошая обойму. Не ожидавший, что тут будет еще кто—то, килрач неосторожно выступил из-под прикрытия металлической двери, очутившись на пути одного из клубков плазмы.
 Огненный лемех пронзил левый бок и часть плеча килрача, отшвыривая его к стене. С грохотом на пол посыпались украшавшие интерьер картины, жалобно хрустнул пластиковый стеллаж с книгами. Так и не издавший ни одного звука килрач грузно осел на пол; во втором дверном проеме появилась пара охранников, явившихся на звук стрельбы.
 «Дармоеды!» — хотел выругаться Арбитман, но боль в груди после падения не дала ему произнести ни слова. Сердито покосившись на растерянно топчущихся над телом капрала десантников, полковник похромал к килрачу. И тут его ждало сразу два сюрприза: во-первых, килрач каким-то образом был еще жив, хоть полученные им ранения процентов на сто пятьдесят относились к категории «несовместимых с жизнью». А вторым сюрпризом был черный шар гравигранаты в уцелевшей руке «кота»!
 Окруженные обожженной шерстью, залитые кровью губы килрача разомкнулись и до прикованного ужасом к месту полковника донеслись прерывистые, тихие слова на ломаном, но вполне различимом лингвосе:
 — Зря вы взяли наших детей! — пальцы килрача дрогнули, освобождая предохранительный тумблер гранаты. Мерцавший над ним красный огонек мигнул в последний раз, меняя цвет на ярко-зеленый. — Зря…
 — Ты-ы СУКА!.. — только и успел выдохнуть в глаза умирающего полковник, под нарастающий писк гранаты и стремительно тяжелеющее тело.
 А затем в радиусе метров тридцати выплеснувшийся из гравигранаты шквал энергии создал гравитационное поле в сто сорок пять раз превысившее нормальное тяготение Аполлона-2…
 Впрочем, смерть полковника Давида Арбитмана, начальника концентрационных лагерей для военнопленных на второй планете системы Аполлон в секторе Фурсан была мгновенной и почти безболезненной — как и для многих, кто оказался на свое несчастье вблизи.




 *20*
 11:32 — 12:45


 Буря нарастала и, словно ее отражение на земле, кровавая мясорубка набирала все новых сил.
 Сто сорок килрачей ворвались в транспортный узел у подножья одного из холмов: там несколько сот человек пытались подготовить узел к шторму. Вооруженные камнями и палками килрачи, как стая демонов, набросились на них, наплевав на почти восьмикратное численное преимущество, и на десять-пятнадцать минут весь вокзал превратился в арену бессмысленной, ужасающей бойни. Доведенные до безумия килрачи гибли один за другим, но перед этим успевали отправить на тот свет по пять-шесть человек; некоторые голыми руками рвали человеческие тела на части, в безумии мощными ударами ломали шейные позвонки. Будь у людей оружие мощнее кирок, топоров и ножей, возможно, им и удалось бы отстоять вокзал, а так к исходу двадцатой минуты внутри здания осталось несколько сотен трупов или покалеченных людей и килрачей; оставшиеся семь «котов» лишь мельком оглядели все вокруг и пошли дальше…
 Тринадцать килрачей с трофейными вейерами больше тридцати минут прицельным огнем блокировали широкую дорогу из города, пока их сородичи взламывали оборону из трех дотов и легковооруженной бригады пехоты севернее. В конце концов, на подмогу людям из города выползли два танка. До килрачей добрался только один: во второй угодило сразу три ракеты. Вспышка взрыва осветила и расправу, учиненную первым танком над килрачами, и безнадежно опаздывающие человеческие отряды: этих самых тридцати минут более чем хватило, чтобы завалить своим трупами подходы к дотам, но зайти в «мертвую зону». Не больше пары десятков смогли проникнуть внутрь укреплений, и тогда тяжелые орудия приближающихся людей выплюнули косматые шары сконцентрированной плазмы. Словно расплатанные головы шары описали изящные дуги и рухнули на захваченные огневые точки, затопив на десятки квадратных метров вокруг все ослепительным огнем, в котором плавилась даже многометровой толщины броня дотов…
 Семнадцать килрачей незаметно пробрались в тыл упорно держащейся в каком—то доме бригады местного гарнизона. Бой был коротким и неравным: под струями плазмы килрачи гибли один за другим, но зато отвлекшиеся от обороны люди прозевали решительный натиск трех сотен «котов»…
 Молодой килрач, с оторванной случайным выстрелом у предплечья рукой, откуда тугими струями хлестала кровь, успел добежать до неторопливо ползущего танка. Наводчики, посчитав его неопасным, дали залп по штурмующим склон холма. Килрач же великолепным прыжком перемахнул отделявшие его от танка метры и, падая на броню, активировал термодетонатор…
 Один из крупнейших отрядов под перекрестным огнем рвался к вершине холма. Семьсот килрачей без следа колебаний или неуверенности бежали навстречу истребительному урагану огня и плазмы — и гибли. Гибли десятками, сотнями, умирали молча и со страшными криками, но по их трупам шли все новые и новые. До вершины добралось всего ничего — шесть или семь десятков, немедля завязавшие бой с расчетами излучателей и бросившимся на перехват солдатами. А снизу подтягивались килрачи, и уже не было ни сил, ни средств, чтобы организовать подобный удар.
 А внизу, зажатый между холмами, лежал город, на улицах которого вольно играла паника.
 А в небесах сталкивалось циклоны и первые капли назревающего ливня уже рвались вниз, тщетно стараясь остудить кипевшую на земле ярость, утихомирить, успокоить. Гигантские молнии в километры длиной протягивались на полнеба; бил молот грома; ураганный ветер срывал ветви с деревьев, выворачивал молодую поросль с корнями, поднимал в воздух комья грязи и шлейфы песка. Появлялись воронки смерчей — пока что небольшие, но иногда они соединялись, растворялись друг в друге, и тогда новорожденный монстр с ревом принимался шествовать по степной равнине, оставляя за собой извилистые полосы развороченного грунта.
 Боги смерти и хаоса, существуй они на самом деле, наверное, были бы довольны!




 *21*
 13:10


 Три импульсника свистнули в унисон. Преграждавшая путь стена покрылась паутиной трещин, разбежавшейся от места поражения, а потом с грохотом рухнула, подняв клубы пыли.
 — Вперед!!! — Вэракк бросился в открывшийся проем, посылая вперед заряд за зарядом. Следовавшие за ним килрачи с устрашающим воем обстреляли все подозрительные окна в соседнем доме. Желающих соревноваться с ними в огневой дуэли там не нашлось. Беспрепятственно перебежав улицу, они нырнули в узкий переулок, впервые слегка умерив бешеный темп.
 — Сколько нас? — Вэракк тяжело дыша, глотнул из найденной попавшемся по пути торговом центре бутылки с соком, передал другим. Охранники и оказавшиеся в центре люди тряслась от страха вместе с другими пленниками в середине строя килрачей.
 — Девяносто восемь, — Леа, тенью следовавшая за До'ошем, откликнулась первой. — Ока'ара и Сейтта со своими идут параллельными улицами; Нелл погиб на подходе. Остальные, кажется, все тут…
 Сотня… До'ош с ужасом вспомнил, что из лагеря вышло тридцать сотен килрачей, а к городу бросилась почти тысяча. Вряд ли у Ока'ары и Сейтта осталось больше — значит, в мясорубке в предместьях оборвалось около семисот жизней. И вряд ли потери людей намного уступали: даже застигнутые врасплох, те сражались отчаянно, понимая, что отступать некуда.
 Молодого килрача замутило, когда в памяти всплыли картины получасовой давности. «Я должен был… должен…» — твердил он про себя, а перед глазами все равно стояло воспоминание о молодой девушке, замахивающейся на него каким—то странным металлическим диском. И заученные намертво боевые рефлексы оказались быстрее рассудка: рука легко парирует неумелую попытку опустить странное оружие ему на голову, отбрасывает тонкую кисть в сторону — и вторая выстреливает в смертельном рубящем ударе, с тошнотворным хрустом сминая кадык на тонкой девичьей шее.
 В Империи Килрач каждый умел убивать!
 Ладонь опустилась на плечо До'оша: Леа придвинулась вплотную и ласково заглянула ему в глаза. Она тоже видела, как он расправился с девушкой, да и сама убила многих — дралась она намного лучше До'оша. К его облегчению, в ее глазах он увидел нечто весьма похожее на собственные чувства. И снова, как ночью, его согрело ощущение близкой, понимающей души рядом.
 Отвернувшись, До'ош почувствовал на себе внимательный взгляд Вэракка. Математик работал последние часы на износ, успевая везде и умудряясь не терять из вида никого из своего отряда. Несомненно, он понял, что между его дочерью и молодым священником из Хорра Лэйт'тэ что-то происходит, но понять его отношение к этому До'ош не мог. Собственно, как и принято в Империи, решала здесь все Леа, Вэракк (да и сам До'ош) мог лишь терпеливо ждать ее решения. Но мнение отца девушки было далеко не безразлично До'ошу.
 Даже если сделать скидку на обстоятельства.
 — Заложники?
 — Восемьдесят человек, Вэракк, — ответил пожилой килрач, приглядывающий за людьми. Набором заложников они занимались всю дорогу. В основном, им попадались старики, женщины и молодежь (маленьких детей и, вообще, не достигших, по их мнению, совершеннолетия, килрачи обходили десятой дорогой), но было и с десяток мужчин среднего возраста. — У Ока'ары, кажется, на двадцать больше, про Сейтта я ничего не знаю.
 — Этого достаточно, — просто кивнул Вэракк. — Хватит, что бы обменять на детей и транспортник для пути домой. Что с периметром?
 Информация от разведчиков, высланных на полквартала вперед и назад, особой ясности не принесла: основные бои шли пока на восточной и северной границе города, где силы местной службы безопасности с гарнизоном отражали попытки захватить космопорт или пробиться к арсеналам и командному центру. Про падение западной линии обороны и прорыв в город трех сотен килрачей там, скорее всего, знали, но перекрыть путь вперед пока не успели. Позади еще продолжались отдельные стычки отставших групп и человеческих солдат, которые довольно грамотно пытались залатать бреши в обороне, но серьезной угрозы составить не могли.
 — Двигаемся с максимальной скоростью вперед, к центру города: там должны быть административные центры и средства связи. Там мы сообщим людям наши требования… и обороняться там легче. Дэхх — следи за заложниками, — пожилой килрач мрачно кивнул. — Леа и… — Вэракк помедлил, — и До'ош: берите десятерых и двигайтесь к тому зданию, — он указал на возвышающийся над кронами пятиэтажный бетонный комплекс, над которым парил ярко-красный правильный крест. — Кажется, это госпиталь: там может быть охрана, а расположен он очень удачно для обстрела всего района. Полагаю, Ока'ара и Сейтта выслали своих туда же, но вы на это не очень рассчитывайте. Мы не будем вас ждать, поэтому сразу догоняйте нас. И Леа… — Вэракк слегка понизил голос, а До'ош почувствовал, как от отца к дочери потекли потоки заботы и любви; смутившись, он наглухо заблокировал эмпатическое восприятие. — Будь осторожна.
 — Я всегда осторожна, отец, — легко сказала Леа. — Все будет в порядке!
 И каждый, кто слышал ее, знал, что она лжет!




 *22*
 13:25 — 13:41


 Циклоны столкнулись ближе к середине дня. В любой другой ситуации, нашлось бы немало желающих просто полюбоваться преставлением, в этот же день таковых не нашлось, и вошедшая в полную мощь буря бушевала при полном отсутствии внимания к себе.
 Дождь постепенно перерос в сплошной ливень, изредка перемежающийся градинами величиной с кулак взрослого мужчина. Опустившиеся чуть ли не до самой земли тучи совершенно закрыли светило системы, и если бы не непрерывно вспыхивающие молнии, вокруг царил бы вечерние сумерки. Немало света добавляли пожары, которые не в силах был загасить даже этот ливень, да и не думающие прекращаться перестрелки в районе космопорта вносили свою лепту.
 Паника, распространяющаяся быстрее пожара в степи, постепенно превращалась в массовую истерику. Тысячи людей, метались по улицам, тщетно пытались выбраться из города, но единственное направление, где не шли бои, перекрыл разгоравшийся пожар. Огонь, пожиравший дом за домом, ураганный ветер раздувал все сильнее, гнал на сады и кустарники. Красно-оранжевые языки огня вздымались до самих туч, сплошной стеной разделив город на части, и воплями грешников в аду звучали крики тех, кто заживо сгорал в собственных домах.
 А ураган ревел…




 *23*
 13:58


 Вытянувшийся в полосу сгусток плазмы прочертил наполненный смрадом жженого мяса и сладковато-соленым запахом крови воздух, настигая бросившегося из-под прикрытия колонны к подъему на верхние ярусы санитара. Он не успел даже вскрикнуть, как плазма пробила его насквозь.
 В госпитале их встретил небольшой отряд из гарнизона города и наскоро мобилизованный медперсонал. Возможно, как и предсказывал Вэракк, они собирались прицельным огнем выбивать наступавших килрачей или пришли помогать в эвакуации — это мало кого интересовало. Отряды, посланные Вэракком, Ока'арой и Сейтта, легко прошли к главному корпусу, спустились на подземную стоянку больничного транспорта — и накрепко у выхода. Люди сделали все правильно — здесь было самое выгодное место для обороны: этажом выше их количества просто бы не хватило, чтобы перекрыть все переходы, а на стоянке было слишком много свободного пространства, чтобы рисковать открытой схваткой. К этому времени практически все люди на Аполлоне-2 расстались с иллюзией собственного превосходства в силе. Если то, что рассказал во время краткой передышки командир отряда Сейтта — правда, сейчас под контролем килрачей находился почти весь город, за исключением космопорта, южных окраин, где бушевал страшный пожар и командного центра. Туда особо не рвались: сородичи До'оша целенаправленно пробивались к центру города, набирая по пути заложников.
 — Ет'тих — на левый фланг! — рыкнул охрипшим голосом До'ош, поливая потоками плазмы машину к'та в двадцати впереди. Клубки плазмы играючи пробили в дюжине мест металл, а затем всю стоянку сотряс сильнейший взрыв. С жужжанием и воем обломки разлетелись кругом, ударная волна перевернула вверх тормашками машины. Людям, что прятались за ними, очень не повезло: одного аккуратно срезала короткая очередь, а второй упал на пол и дико завизжал. Шумел он не долго: многотонная машина со скрежетом и лязгом рухнула на него, грохотом падения полностью заглушив предсмертный вопль.
 Против них осталось едва ли полтора десятка человек; отряд До'оша уменьшился ровно на половину, а десятки, посланные Сейтта и Ока'арой, — и того больше. Как везде, бой шел на полное истребление врага — и врагом был тот, кто попадал в прорезь твоего прицела!
 Вейер До'оша коротко свистнул, плюясь огнем. Высунувшийся было солдат стремительно отпрянул назад, пряча лицо от брызг расплавленного добела металла. Рядом раздосадовано вздохнула Леа: ее выстрел прошел мимо, а ответная очередь человека помешала тройке килрачей справа броситься в атаку.
 — Я иду к Моссеке! — Леа кивнула в сторону дальней стены: там драка шла почти что врукопашную. Моссека с компанией оттянула на себя самых лучших солдат противника, чем немало облегчила задачу До'ошу: санитары, нечего сказать, бились как львы, но опыта и сноровки им не хватало.
 — Давай. Только, Леа… — До'ош хотел попросить ее быть осторожнее, как сообразил, что почти слово в слово повторяет просьбу Вэракка.
 Насмешливый и ласковый одновременно импульс коснулся его.
 — Я знаю, До'ош. Ты себя береги!
 Она схватила бывшую некогда голубой накидку и две обоймы. Крадучись, прикрываясь иссеченными плазмой останками техники, короткими перебежками Леа поспешила к стене. До'ош с удвоенной яростью принялся посылать вперед выстрел за выстрелом, его поддержала оставшаяся пара из его отряда.
 Тройка справа решила воспользоваться моментом; как оказалось, моментом решили воспользоваться и люди. Из-за догорающей машины, навалившейся на поддерживающую потолок колонну, выскочило наперерез пять человек — два в белой одежде, три в бронекостюмах. Тяжелого вооружения у них не было — только ручные импульсники и кинжалы.
 Двоих сородичей До'оша выстрелы в упор убили моментально, третий уклонился от брошенного ему в лицо кинжала, прыгнул на отшатнувшегося назад солдата и выпущенными когтями полоснул по открывшемуся на миг горлу. На землю они упали одновременно: в спину килрачу вошел сгусток плазмы от человека в белом.
 До'ош и еще двое из его отряда набросились на людей: молодой килрач перехватил руку с импульсников, который человек пытался направить ему в лицо, надавил, одновременно разворачиваясь, чтобы прикрыться от его коллег. Глаза человека и килрача скрестились, солдат удивленно охнул — друг друга они узнали одновременно: тот самых охранник неумело пытавшийся говорить на чон-саа. До'ош оскалился, обнажив клыки, усилил нажим. Человек вскрикнул, роняя импульсник — и тогда килрач молниеносно схватил одной рукой его за шею, а второй резко, со всей силы ударил по шлему. Голова человека мотнулась назад, хрустнули ломающиеся позвонки — До'ош позволил трупу упасть на землю, оглянулся.
 Вокруг все было в порядке — с людьми покончили, но рядом остался только один килрач. Далеко у полуразрушенной стены мелькнуло голубое пятно. «Леа! Почти добралась!» — подумал До'ош, с облегчением переводя дух. Молодой килрач начал отворачиваться, как из клубов дыма у стены выскочила перепачканная в саже и копоти фигура с занесенной над головой рукой. Расстояние мешало разглядеть детали, но и без этого все было ясно: кто-то незамеченным подобрался вплотную и решил посмертно стать героем.
 — Леа! — закричал До'ош, надрывая горло; ужас, равного которому он не испытывал за все это кошмарное утро, ледяным молотом ударил его.
 В грудь обезумевшему самоубийце метнулось сразу три луча плазмы; серебристой рыбкой мелькнул нож, войдя в горле человека… Но До'ош видел только вываливающееся из разжавшихся пальцев человека светло-зеленое металлическое яйцо…
 — ЛЕА!!! — не сознавая, что делает, До'ош бросился туда. Лишь великолепная реакция бывшего рядом килрача спасла ему жизнь: не долго мудрствуя, он ударил До'оша по ногам, всего на полсекунды опередив залп от входа. Священник с Хорра Лэйт'тэ упал на выщербленный пол, заходясь в отчаянном, безнадежном крике, всей душей желая оказаться там, рядом с Леа, схватить, унести прочь…
 Вибрирующий удар, от которого содрогается все…
 Заволакивающей потолок и стены завитки хищно-рыжего огня…
 Обгоняющие их трещины, вываливающиеся, резко падающие вниз темно-серые глыбы…
 Тьма…




 *24*
 14:27


 Сотни мужчин и женщин тряслись от страха в центре огромного зала, пока двадцать килрачей держали толпу под прицелом. Главный церемониальный зал городской ратуши видел многое, но еще никогда не служил вместилищем для без малого пятнадцати сотен заложников.
 Килрачи почти не встретили сопротивления, захватывая ратушу. Последний серьезный заслон ждал их на центральной площади, стоивший сорока трем из них жизни; двадцать восемь солдат городского гарнизона слишком поздно поняли, что остановить килрачей не удастся, и попытались отойти назад. Сделай они это с самого начала — у них бы были шансы, а так перекрестный огонь зашедших с флангов положил последнего в двадцати шагах от сооруженной на скорую руку баррикады.
 — Вэракк, здание осмотрено, охрана выставлена на каждом уровне, — Сейтта, совсем молодая, но пользовавшаяся большим уважением всех, кто ее знал, девушка поднялась при виде математика.
 Вэракк кивнул, мимоходом вспоминая безудержную ярость этой хрупкой, изящной девушки, с которой она бросилась на решающий штурм. Из двадцати семи килрачей, которых она повела, выжило только семь — включая ее саму.
 — Мы нашли исправный передатчик и небольшой арсенал, — поделился своими новостями он. — Сил противника пока не видно, но я не думаю, что они задержаться.
 — Вы передали ультиматум?
 — Нет. Сперва мы должны продемонстрировать серьезность наших намерений. Скольких охранников мы захватили?
 Сейтта вздрогнула.
 — Восемь. Может…
 — Никаких «может»! — жестко оборвал ее Вэракк. — Приведите их сюда! У нас не так много времени, чтобы его терять!
 — Они уже здесь, — тихо сказала Сейтта, показывая глазами на группу людей поодаль. Три женщины, пять мужчин — все молодые, с одинаковым затравленным выражением в глазах. При захвате ратуши они не сопротивлялись, рассчитывая, что им сохранят жизнь, и в другой ситуации они не так уж ошибались бы. В другой…
 — Поднимайте их! — Вэракк щелкнул предохранителем. — Олсса — включайте запись!
 Панический шепот прокатился по толпе заложников, при виде идущих к ним килрачей; Сейтта не отставала от Вэракка ни на шаг, несмотря на бьющиеся в ментальной ауре сполохи ужаса.
 Вблизи они оказались еще моложе, чем думал Вэракк: пожалуй, самому старшему было не больше сорока Оборотов. Сторожившие людей килрачи бесцеремонно заставили их встать на ноги, затем трое уверенно подошли к Вэракку с Сейтта. Математик не сказал им ни слова, как и девушке, стоявшей рядом с ним: здесь каждый должен был сделать свой выбор сам! Отдать подобный приказ другому — он даже и помыслить не мог про такое! «Да простят меня Ушедшие!» — взмолился про себя Вэракк, безуспешно стараясь вызвать сжигающую душу ярость, которой можно заглушить чувства. Вместо этого стыд и бесконечное отвращение к самому себе лишь усилились.
 Вэракк вздохнул, собираясь с мыслями. Под потолком прозвенел мелодичный сигнал — запись происходящего началась.
 — Вы держите несколько сотен наших детей, — без предисловий начал на лингвосе Вэракк, вглядываясь в лицо каждого из восьми стоявших перед ним людей. Было бы легче не смотреть на них, но математик упрямо заставлял себя смотреть и запоминать. — У нас почти полторы тысячи заложников, которых мы предлагаем обменять. Вы освобождаете детей, даете транспортный корабль, а мы, как только дети покинут систему, отпускаем заложников и прекращаем сопротивление. Мы даем вам на размышление полтора часа. После мы будем каждые пятнадцать минут убивать по тридцать человек до тех пор, пока вы не одумаетесь или пока мы не перебьем всех заложников, — в толпе людей, напряженно слушавшей речь гиганта, раздались крики ужаса. Самые слабые падали в обморок, другие разражались рыданиями — здесь никого не требовалось убеждать в правдивости слов килрача. — А это — вам пища для размышлений!
 «Простите меня, Ушедшие!» — отчаянно повторил про себя Вэракк, вскидывая оружие. Пленники перед ними отшатнулись, высокая, русоволосая девушка что-то закричала, умоляюще протянула вперед руки. — «Простите…»
 И первым открыл огонь!




 *25*
 14:30


 Он открыл глаза и застонал — родившаяся в груди тупая, тягучая боль взорвалась, заполонила жгучим огнем все тело. До'ош сплюнул кровью, со второй попытки сбросил придавивший плечо обломок.
 Болело все: голова, руки, глаза. В грудь, казалось, забралась маленькая горропа, при каждом вздохе принимающаяся царапаться всеми шестью лапами. Килрач встал на колено, закашлялся, выплевывая вместе с кровью обломки зубов.
 Вокруг плавали клубы пыли и дыма. Что-то горело, трещало. До'ош выпрямился, пошатнулся — боль, прикинувшаяся горропой, перестав царапаться, начала остервенело грызть его изнутри. Килрач провел пальцами по левой части лица — шерсть была залита кровью, левое веко распухло и почти не открывалось.
 До'ош оперся на расколотую пополам, развалившуюся колонну, оглянулся. Вокруг были только обломки, стелящаяся дымка и тела. Килрач, спасший ему жизнь, лежал под грудой камней, в трех-четырех местах пригвожденный к земле металлическими фрагментами — собравшаяся под ним кровь казалась маленьким черным омутом.
 «Леа!» — воспоминание ударило, обожгло. До'ош отпустил колонну и побрел в ту сторону, где как ему казалось, должна была быть девушка.
 О людях он не думал: звуков схватки, перестрелки не было слышно. Кроме потрескивания пламени тишину нарушало только его тяжелое, хриплое дыхание. Либо люди убрались после взрыва, либо не осталось никого, кто мог бы «убраться».
 — Леа! — прохрипел он, пытаясь нащупать ее ментальными импульсами. Два тела попались ему на глаза — оба принадлежали людям. — Леа…
 Он обошел изувеченные останки людей, набрал воздух, чтобы еще раз позвать ее — и остановился.
 — Леа… — тихо прошептал До'ош.
 Девушка лежала на спине, незряче смотря вверх. Треугольный осколок металла глубоко ушел в ее грудь, зло поблескивая зазубренными краями. Килрач упал на колени около дочери Вэракка, застонал:
 — Леа! Нет, пожалуйста…
 В остановившихся, застывших глазах Леа ничего не изменилось. Ментальный импульс канул в пустоту, килрач прижал трясущиеся руки к груди девушки, склонился над ней, пытаясь почувствовать, нащупать биение жизни.
 Змейки дыма, пыли тянулись вокруг тела девушки, одна за другой утекали секунды. И что-то лопалось в душе До'оша с каждым ушедшим мгновением. В горле родился отчаянный, горестный стон, пугливо заметался между обломками, телами. И когда слабое эхо стихло, растаяло, последняя искра надежды погасла в сердце килрача.
 До'ош не мог сказать, сколько он провел, склонившись над Леа. Из полузабытья его вывел душащий, разъедающий горло дым, усиливающийся треск пламени. Килрач оглянулся, посмотрел назад, потом осторожно обхватил скол стали, потянул, вырвал из груди дочери Вэракка, отшвырнул прочь. Поднял безвольно мотнувшееся в руках тело и, спотыкаясь на каждом шагу, двинулся прочь от стены дыма и огня.




 *26*
 14:42


 «Тревога! Тревога!» — выли сирены, рассыпая снопы темно-алых бликов на стены и палубу. «Тревога, тревога!» — вторила голоса из всех коммуникаторов. «Тревога, тревога!» — мерцали проецируемые визорами сообщения.
 — Лейтенант? — Николай Белов, на ходу застегивая сьютер, подбежал к горбоносому брюнету; вокруг разбегались техники, убирая шланги и оборудования от космолетов.
 — Готовьтесь к вылету, сержант Белов, — отрывисто распорядился командир звена. — В локальном пространстве Аполлона-2 пять тяжелых крейсеров Империи Килрач. У вас пятьдесят семь секунд до старта.
 — Есть, сэр! — жизнерадостно откликнулся Николай, радостно предвкушая отличную драку. Пять крейсеров — пустяк: даже без секторального флота у Аполлона-2 более чем достаточно средств, чтобы справиться с ними. Ничем эти твари тем, кто баламутит воду на поверхности, не помогут!
 «Стрела» Белова вырвалась из ангара боевой базы «Сигмунд». Рядом выстраивались в атакующие порядки шеренги истребителей, чуть ниже плоскости движения базы собирались вместе бомбардировщики под прикрытием звена «Кобр».
 — Эй, Зайчик, не отставай! — его напарник Мик вставал на крыло. — Сегодня мы начистим рыло «котам»!
 — Смотри, как бы тебе хвост не подпалили, — расхохотался Белов. На радаре вокруг мерцали синие точки, вытягивающиеся к стройному клину пяти красных точек, обозначавших вражеские крейсера. — У «котов», кажется, сегодня плохой день — шутить не бу…
 — Внимание, говорит «Сигмунд», — внезапно врезался суровый мужской голос. — Всем пилотам Конфедерации — сохранять боевой строй, не приближаться к кораблям Империи Килрач без приказа. Повторяю, никому не приближаться к крейсерам врага!
 Белов разочарованно выругался, одинаково честя и килрачей, и «бесхребетное командование». Давить надо «котов», давить, а не ждать у моря погоды!
 — Эй, Зайчик, ты там тише, — шикнул на него Мика. — Тебе что, неприятности нужны по возвращению? Ты…
 Гиперсвязь ожила вновь. Но на этот раз в наушниках раздался не человеческий голос: шипящий акцент и странное произношение окончаний подтверждали переданные на визор данные навигационного компьютера: по всем каналам транслировалась передача с килрачских крейсеров.
 — Мы говорим от имени еашш-руала Нерага, на данный момент контролирующего локальное пространство поселения Джулиана. Это единственное предложение…




 *27*
 14:58


 «…предложение: вы освобождаете и передаете нам всех детей. В противном случае, по истечении трех часов по поселению Джулиана будет нанесен полномасштабный планетарный удар в режиме полной стерилизации. Передача закончена!».
 — Вот так! — мрачно подытожил Сол. Совсем недавно они прослушали похожее послание от захвативших ратушу килрачей и полюбовались на безжалостную расправу с безоружными пленниками.
 Хэннан поднял голову и окинул внимательным взглядом людей, волей судьбы возведенных в ранг руководителей Аполлона-2: заместитель мэра Герман Фитсбори и лейтенант Рудаков, заменивший погибшего в самом начале восстания начальника городского гарнизона. И он, старший лейтенант Хэннан Сол, командующий остатками сил безопасности колонии, а теперь, после гибели полковника Арбитмана («есть-таки справедливость, есть!»), еще и начальник концентрационных лагерей Аполлона-2.
 Выбор, если это можно назвать выбором, у них был весьма скромный. Все силы безопасности и войска гарнизона из последних сил удерживали космопорт, командный комплекс и арсенал, небольшие отряды продолжали вести мелкие стычки по всему городу, попутно пытаясь тушить страшный пожар в южных кварталах. Ресурсы, чтобы провести успешную операцию, отбить ратушу и освободить заложников взять было неоткуда, а остатки флота на орбите Аполлона-2 больше волновала пятерка килрачских крейсеров.
 И совсем ничего они не могли поделать с флотом Империи над поселением Джулиана.
 Сол прокашлялся:
 — Значит, мы трое… Решать нам: либо мы отдаем детей, либо будем наблюдать, как они будут убивать каждую четверть часа по тридцать человек. А миллион жителей поселения Джулиана сожгут антиматерией. Герман?
 Заместитель мэра затравленно оглянулся. Плотный мужчина с едва намечавшейся лысиной всю жизнь занимался рутинной канцелярской работой, изредка оживлявшейся выборами в городской совет, и менее всего рассчитывал оказаться в такой ситуации.
 — Ну… Я, это… — он беспомощно оглянулся на залитое водой окно, за которым вспыхивали зигзаги молний. — Давайте отдадим им щенков, а? Зачем они нам?
 «Полковник Арбитман бы тебе объяснил! — горько хмыкнул про себя Сол. — Он бы тебе все втолковал! А килрачи за „щенков“, наверное, голову открутили».
 — Старший лейтенант, у нас нет выбора! — наклонился вперед лейтенант Рудаков. — С одной стороны, двести пятьдесят щенков, а с другой — этот кошмар и миллион жителей поселения Джулиана.
 — Значит, вы согласны уступить?
 — А что делать? Меня бесит мысль сдаваться на условиях «котов», но сейчас — это единственная возможность взять ситуацию под контроль. А потом мы разберемся с «котами», которые виновны во всем!
 «Нет, это не „коты“ виноваты! — зло подумал Сол. — Это плата за то, что мы хотели сделать с их детьми, плата за „потерявший актуальность афоризм“, как сказал Арбитман. А ведь, я должен был помешать ему, попробовать надавить на все рычаги — может, удалось бы убрать в сторону Арбитмана, отдать килрачам их детей и не допустить до такого».
 — Сэр? — проблеял заместитель мэра. Хэннан, не обращая на него внимания, с силой провел рукой по лицу. Коснулся кнопки интеркома:
 — Откройте каналы связи по всем диапазонам, потом свяжитесь с администрацией космопорта и прикажите им готовить к старту любой пассажирский транспортник, — распорядился Сол. — Сообщим килрачам, что мы согласны на их условия… и покончим со всем!




 *28*
 15:32 — 16:25


 «Вот и все», — Нераг с закрытыми глазами вслушивался в радостные возгласы на мостике. Пришедший сигнал от посланных в систему Аполлон кораблей был четок и недвусмыслен: дети подобраны и всего через каких-то пять часов они будут в пределах Империи, где до них не дотянутся ни люди, ни война. Теперь приходило время расплачиваться за все содеянное — и Нераг отлично знал, какова будет цена!
 — Говорит еашш-руал Нераг! Всему секторальному флоту Империи — миссия завершена, дети подобраны нашими кораблями и теперь в безопасности — Ушедшие не оставили нас! — четко и уверенно выговорил еашш-руал. — Всем кораблям — оставить орбиту поселения Джулиана и приготовиться к прорыву из гравитационного колодца планеты в зону свободного гиперпрыжка. Логико-аналитическому ядру — разработать общий боевой приказ. При выполнении задачи отсечь этическую матрицу ядра.
  — Задача принята к исполнению. Фиксируются контрманевры флота противника: предполагаемая модель поведения — блокада прорыва; вероятный исход сражения — полное уничтожение флота Империи. С учетом текущего стратегического положения в секторе Фурсан общий боевой приказ — нанесение максимального ущерба противнику! — перед Нерагом в голографической схеме системы вспыхивали линий предполагаемых ударов, прогнозируемые схемы маневров и локальных сражений. Ядро флагмана приняло единственно верное решение — секторальному флоту предстояло забрать с собой как можно больше кораблей людей, чтобы те не смогли воспользоваться в полной мере результатами победы.
 — Подтверждаю боевой приказ, — тихо сказал Нераг. — Загрузить данные в командную сеть флота. Всем кораблям — приступить к выполнению боевого приказа.
  — Приказ принят к исполнению! 
 Вода текла по крыше, срываясь с ее краев и переполненных водостоков миниатюрными водопадами вниз — До'ошу на все было плевать. В окровавленной, изодранной одежде килрач стоял на коленях в сердито журчащих потоках, не обращая внимания ни на пробирающий до костей холод, ни на раны. До'ош смотрел сквозь пелену дождя на городскую ратушу, бережно баюкая на руках тело дочери Вэракка.
 Транспортник давно исчез за грозовыми тучами, в которых десятками, сотнями зажигались бело-синие стрелы молнии; сводящий с ума рокот грома не прекращался ни на секунду. Наконец-то сдался бушевавший с утра пожар, погасли зарницы перестрелок возле космопорта и командного комплекса — и До'ош всей душой ощущал витавшее в воздухе чувство полного опустошения и безмерной усталости. И люди, и килрачи отдали все, полностью вложились в кровавую резню, а теперь в их душах остались только тлеющие под золой угольки.
 " И обратились к Ушедшим они  , — словно в забытьи шептал слова из священной книги молодой священник, смотря в умиротворенное лицо Леа. —  И спросили они: прав ли тот, кто, веря в свой путь, идет до конца? Ошибается ли тот, кто разочаровался и остановился на перекрестке? Ответили Ушедшие: у каждого своя правда, у каждого свой путь. Как можно судить, чей путь лучше, если каждый шаг уже Путь, ибо есть в нем начало и конец, смысл и надежда, встречи и расставания… 
 Тогда спросили они: что есть рождение и что есть смерть? И ответили им Ушедшие: смерть есть конец Пути, рождение есть начало. И возрадовались они, воскликнув: значит жизнь — и есть Путь! Нет, возразили им Ушедшие, жизнь — это Цель…"
 Их осталось семеро: Вэракк, Сейтта, трое участвовавших в расстреле охранников, Ока'ара и Охтаа, каким—то чудом уцелевший во всех перипетиях этого дня. Люди бежали прочь, около трех сотен килрачей подчинились приказу и, сложив оружие, собрались на площади поодаль от ратуши. Они же остались внутри: их никто не заставлял, никто не приказывал; просто все они знали, что им больше нет места среди живых. Их было семеро — все, кто выжил из созванного Вэракком Круга, кто организовывал кровавое восстание, кто убивал безоружных и беззащитных людей, кто принял на себя всю тяжесть ответственности за каждую пролитую на эту несчастную землю каплю крови.
 Вэракк поднял руку над чечевицей, сверкающей хромом и серебром. Ладонь килрача прошлась над дрожащим в ее центре столбом синего света, тут же ставшим красным. Математик судорожно сжал свободной рукой обвивавшую мощную шею ярко-золотую ленту с изящным узором неведомых в Конфедерации листьев — единственное, что осталось у него от младшей дочери, каждая мысль о которой кромсала, рвала душу на части.
 — Такова цена! — прорычал Вэракк под учащающуюся пульсацию детонатора; работающий интерком проглотил его слова, бесстрастно передавая в эфир.
 Затихающее эхо крика гиганта еще дрожало под сводами опустевшего зала, когда вырвавшееся на свободу пламя затопило все вокруг…
 —  С сектора 65 приближаются истребители противника; секторальный флот Конфедерации ложится на общий вектор атаки. Расчетное время до боевого контакта — тридцать семь секунд! 
 Армады сближались, со зловещей неумолимостью завершая последние приготовления перед кровопролитной схваткой. Никто не пытался договориться, предложить сдаться — обе стороны молчаливо согласились с неизбежностью схватки и не тратили время на бессмысленные возгласы.
 —  Завершен анализ выполнения флотом Империи боевого приказа! Приказ принят и выполнен 98,5% флота; крейсера «Тэккаа» и «Сор'ровар» удерживают позицию на орбите планеты, командные сети крейсеров заблокированы. 
 Нераг похолодев, вскочил с кресла, оборачиваясь к уменьшавшейся позади планете. Два крейсера, кажущиеся отсюда крохотными мотыльками, неподвижно висели на том самом месте, откуда несколько часов назад они произвели опустошающий выстрел. «Тэккаа» и крейсер Кэры не подчинились прямому приказу еашш-руала, и Нераг с внезапно нахлынувшей уверенностью понял, что они не собирались искать смерти в честном бою.
 — Открыть связь… — холодный голос центрального ядра флагмана перебил выкрик еашш-руала:
 —  Транслируется сообщение по всем диапазонам; в реакторах крейсеров фиксируются необратимые изменения, уровень реакции превышает критически допустимый. Требуется немедленная эвакуация всего экипажа крей… 
 — КЭРА!!! — закричал Нераг, бросаясь к мерцающему пятнышку крейсера Спутницы, забыв, что его окружает лишь голограммная проекция. — Ради Ушедших, Кэра, не на…
 Под сводом зала тактического командования флотом коротко прозвенел сигнал передачи, и послышался голос любимой Нерага, задыхающийся, словно она отчаянно бежала к передатчику, боясь опоздать:
 — Это цена!
 Она успела!
 Оба пятнышка над планетой расплылись облаками пронзительно-белого сияния, превращаясь в небольшие сферы тающего в пустоте пламени. Упав на колени, Нераг закричал, чувствуя, как по левой руке от кисти ползет могильный холод, бесповоротно обрывающий всякую надежду на чудо…
 И подбежавшие к своему командиру килрачи с ужасом увидели, как наливается чернильной мглой кристалл в его ладони.
 Взрыв тепловой бомбы подбросил все здание ратуши, словно пытаясь оторвать его от фундамента; оранжевый шар огня разнес в пыль стены, мимоходом слизнув два стоящих рядом здания, поднял в воздух тяжелые узорчатые плиты, которыми была вымощена площадь. Громовой удар на миг перекрыл рокот бури, поднятый взрывом вихрь опрокинул скорбно застывших поодаль килрачей, спешивших к ним солдат и немногих цивильных, осмелившихся остаться вблизи.
 Молодой священник на крыше госпиталя горестно застонал при виде гигантского столба пламени, взметнувшегося над полуразрушенным городом. Горячие слезы текли по лицу До'оша, набухали на кончиках усов и тяжелыми каплями срывались вниз. «Вэракк…» Он сделал свой выбор, предпочел заплатить жизнью за все, что случилось здесь…
 Пошатываясь, До'ош поднялся на ноги, мутнеющим взглядом обводя пустынную крышу, прижимая к себе Леа.
 «Ушедшие…» — без слов выкрикнул До'ош. Страшная боль вновь проснулась в нем, но она и близко не могла сравниться с той болью, что полыхала в его душе. — Почему вы оставили нас?! — вкладывая все оставшиеся силы в эти слова, закричал он в грозовое небо.
 Небо молчало.
 " …жизнь — есть Цель, к которой вы идете по своему Пути  ", — прошептал До'ош. У него не осталось ничего: ни воли к борьбе, ни боли в избитом, пораненном теле, ни ярости, так ярко полыхнувшей миг назад… Осталась только эта гроза, только лежащая на руках дочь Вэракка, только строки из священной книги: — " Так сказали Ушедшие и удивились слушавшие Их: если жизнь — Цель, то где правда в Пути того, кто избирает смерть  ?" — До'ош всхлипнул, делая шажок на самый край крыши.
 " Каждый шаг — это Путь  , — повторили Ушедшие. —  И можете ли вы судить, хорош Путь или нет, пока не пройдете по нему? И если смерть одного может спасти жизнь другого, то осудите ли вы его выбор? 
  Ответили они Ушедшим: нет, его выбор и его Путь праведны. Тогда спросили Ушедшие: а если он лишь верит, что его смерть спасет другого? Будет ли его смерть, его выбор праведны? Смутились они и молчали, не зная ответа. И было сказано Ушедшими: ваши души — это свечи, горящие во тьме. Но даже одна свеча может разогнать мрак, если всю себя принесет в жертву пламени…" 
 — Так отвергните ли вы эту жертву? — сквозь душащие рыдания прошептал До'ош, балансируя на краю. — Отвергнете ли вы веру…
 Вокруг бушевала гроза!
 Бой шел насмерть!
 Армады столкнулись на расстоянии почти двух планетарных радиусов от поселения Джулиана и без промедления кинулись друг на друга. Трем дивизиям Империи Килрач противостояло более семи дивизий Конфедерации при поддержке трех боевых баз с полным комплектом космолетов, но даже такой численный перевес не мог в одночасье сломить килрачей.
 Флагман Нерага рвался в самое сердце карусели смерти, по пути уничтожая один корабль людей за другим; два тяжелых крейсера поддержки следовали за флагманом, помогая там, где не успевали его орудия. Потом один из крейсеров завяз в яростной дуэли с двумя средними крейсерами Конфедерации, закончившейся обоюдной гибелью; второй крейсер мужественно прикрыл собой флагман от залпа боевой базы, на которой давно распознали опасного врага.
 Еашш-руал Нераг каменной статуей сидел в своем кресле, оцепенело взирая на разворачивающийся вокруг кошмар. Его участие в командовании битвой не требовалось: каждый крейсер сражался за себя, заботясь, чтобы уничтожить как можно больше кораблей людей перед гибелью. Шансов у флота Империи Килрач уйти от поселения Джулиана не было!
 —  Повреждение всех отсеков, разрушен канал подачи энергии к главному аннигилятору, — с перебоями вещало центральное логико-аналитическое ядро, сообщая и без того понятную вещь: еще одного боя флагман не выдержит. —  Общее падение мощности — сорок два процента, мощность защитного поля — восемнадцать процентов от нормы; фиксируется утечка кислорода на двадцать седьмом и пятнадцатом палубах. Боевая база противника в квадрате восемьдесят три ложится на вектор атаки; интервал безопасности — одиннадцать секунд, рекомендации отсутствуют. 
 Нераг отсутствующе смотрел на грозную серую тень, разворачивающуюся почти над ним. Корабли быстро сближались, но флагман уже не мог воспользоваться временным преимуществом своей позиции: главные и самые мощные орудия не действовали, запасов энергии могло хватить лишь для плазмоизлучателей.
 Очевидно, так же решил тоа'аноа Еррах. Флагман слегка изменил курс, на мерцающих дисплеях появилась информация об отключении защитного поля. Оставляющая за собой клубы пара, мелкие детали, части обшивки, выплескивающиеся в пустоту и тут же тающие лоскутья пламени, громада мчалась точно на боевую базу, которой оставалось еще шесть секунд до выхода на атакующую позицию.
 Правда, с тем же успехом у нее могло быть и два часа на разворот!
 —  Тревога первого уровня: пройдена точка невозвращения! — холодно проинформировал голос центрального ядра, которому не было дела до того, что существовать ему оставались считанные мгновения. —  Уклонение невозможно… 
 — Кэра… — с нежностью прошептал еашш-руал секторального флота Империи Килрач Нераг за миг до всесокрушающего столкновения двух кораблей.
 Он стоял над городом, жадно вдыхая наполненный озоном и влагой воздух. Молнии сверкали, казалось, на каждом пятачке неба, раскаты грома сливались в единый звук ужасающей силы; косые струи ливня хлестали по нему, ветер швырял прямо в лицо целые ведра воды — для До'оша сейчас ничего этого не существовало. В его душе кипела своя буря, выжигая последние остатки страха, сомнений, неуверенности, и ее удары были не менее страшны, чем яростный шторм на Аполлоне-2.
 «Ты подставляешь плечо под этот груз, помогаешь им выпрямиться — и идти дальше твердой поступью, — зазвучал в трепещущем, гаснущем сознании килрача голос девушки. — И твоя награда — видеть их счастье, их покой, вернувшуюся уверенность в себе; и твой удел — стоять на вершине самой высокой горы, когда вокруг бушует самая страшная буря, принимая ее силу и ярость на себя, и быть готовой, если нужно, шагнуть вниз».
 Килрач осторожно провел кончиками пальцев по лицу девушки. Прижал к себе изо всех сил.
 — Прости, Леа! — выдохнул До'ош, поднимая взгляд к небу. — Это цена…
 «Цена?» — насмешливо расхохотались молнии.
 «Плати!» — сурово отозвался гром.
 Мир покачнулся вместе с ним, и на краткий, ничтожный миг До'ошу показалось, что он вновь вместе с Вэракком у бункера смотрит на Леа, запомнившуюся в тот день, когда само солнце делилось с ней своим светом и теплом, когда ее красота сияла подобно ярчайшей звезде…
 Воздух покорно расступился перед ними, прощально рявкнул вслед гром.
 Бывшая так далеко земля вдруг стала совсем близкой…
 А затем пришла тьма…




 *29*
 Фурсан, тридцать два дня спустя


 Среднего роста человек нагнулся, поднимая потертую сумку; сканер коротко пискнул, не найдя ничего противозаконного.
 — Как полет, сэр? — словоохотливый парнишка за регистрационным терминалом скормил компьютеру целую охапку документов и вопросительно посмотрел на него. Точнее, сначала он посмотрел на выбеленные сединой волосы мужчины. Не дождавшись ответа, он улыбнулся: — Вы, сэр, с Аполлона-2? Выходит, вы были рядом, когда «котов» давили в поселении Джулиана?
 — Был, — холодно бросил человек, забирая документы.
 Парень кивнул и тут же восхищенно присвистнул:
 — А ведь молодцы наши ребята во флоте — гонят «котов» по всему фронту, так еще тут так им врезали! Жаль, я у вас, на Аполлоне-2 не работал — классно, наверно, было там.
 Мужчина внимательно посмотрел на наивное, пухлое лицо парнишки. Внезапно разразился коротким, лающим смехом. Отсмеявшись, он неторопливо пошел было к выходу из регистрационного центра. Сделав пару шагов, остановился, повернул голову и нехорошо улыбнулся:
 — А знаешь, парень, действительно жаль, что тебя там не было! Ты бы очень много интересного узнал, уж поверь мне!
 И оставив молодого человека стоять в полном недоумении, капитан Вооруженных Сил Конфедерации в отставке Хэннан Сол шагнул из прохладного сумрака регистрационного центра в знойное сияние дня.
   КОНЕЦ  
 2001, июнь 2006 г., Львов.




 ПРИЛОЖЕНИЕ 1. Глоссарий


  Агда — 1. Светило Зорас'стриа.
 2. С чон-саа — «Звезда».
  Артх'хдеа Мезуту'а Холл — С чон-саа — «Внимающий песням Ушедших». Титул Главы Клана Стражей Небес и верховного священнослужителя Империи Килрач.
  Боевая база — Военный корабль, превосходящий по мощи тяжелый крейсер, рассчитанный на 4 — 5 тысяч человек. Использовался, как носитель истребителей (от 20 до 30 звеньев), и, зачастую, как ударная единица. Применялась Конфедерацией.
  Бригада — Двадцать пять солдат пехоты.
  Бушар — Командир бригады. Военное звание килрачей.
  Бушар'руал — Командир соединения. Военное звание килрачей.
  Вейер — Разновидность ручного излучателя повышенной мощности.
  Великая Война — Повседневное название вооруженного конфликта Империи Килрач с Альянсом, Конфедерацией и Конгломератом.
  Визор — Изобретенное вскоре после начала войны с Империей Килрач устройство, сочетающее в себе функции миниатюрного компьютера, хранилища данных и аналитической системы. Требовало имплантации непосредственно в мозг выращенных на основе клеток пациента нервных волокон и вспомогательных узлов; в висок имплантировался разъем к которому подключался сам визор. 
  Военная крепость — Военная станция больших размеров. Использовалась исключительно килрачами.
  Горропа — хищное, полуразумное животное, обитающее на Зорас'стриа. Элемент многих мифов и идиом в Империи.
  Дивизия — Наибольшая военная единица Империи Килрач и Конфедерации (после начала войны людьми была частично использована структура войск килрачей).
 1) В Конфедерации — 45 тяжелых кораблей;
 2) В Империи Килрач — 30 тяжелых кораблей.
  Друм — Негуманоидная раса, с нападения на которую Империй Килрач началась Великая Война.
  Еашш-руал — Килрачское военное звание командующего флотом в отдельном секторе. Приблизительно соответствует генералу Конфедерации.
  Звено — Одиннадцать космолетов: пять крыльев и командир звена.
  Зона конфликта — Участок космического пространства или поверхности планеты между враждующими сторонами, в пределах которого происходят основные боевые действия.
  Зорас'стриа — 1. Название родной планеты килрачей.
 2. С чон-саа — «Родина» или «Исконный мир».
  Импульсник — Килрачское название излучателя.
  Килрач — Гуманоидная раса, несколько старшая, чем человечество и технологически более развита. Начала Великую Войну нападением на Друм; позднее начала войну с Конгломератом и Конфедерацией.
  Когор — Военное звание килрачей. Приблизительно соответствует званию капитана Конфедерации
  Когор'руал — Военное звание килрачей. Приблизительно соответствует званию майора Конфедерации.
  Координатор — Один из ключевых элементов систему управления в Империи Килрач. Обычно координатором становился килрач, достаточно компетентный и способный для реализации рекомендаций и разработок Внутреннего Круга, и контроля их выполнением Внешним Кругом. Координатор слагал переданные ему полномочия непосредственно за роспуском Внешнего Круга, после окончательного разрешения проблемы. 
  Круг — Общее название административных органов в Империи Килрач; разделялся на Внутренний и Внешний.
  Крыло — Два космолета: ведущий и его напарник.
  К'та — Мера длины в Империи Килрач. Приблизительно — 1,5 метра.
  К'та-ра — приблизительно 1,5 километра.
  Лингвос — Разговорный и официальный язык Конфедерации.
  «Моря боли» — один из основных элементов религии килрачей. Место, где уходящая За Последнюю Черту душа должна оставить всю накопившуюся в ней тьму, чтобы очищенной идти далее. Если тьмы слишком много, то душа не в состоянии (даже с помощью Ушедших) пересечь Последнюю Черту и навеки остается над «Морями Боли», тем самым многократно усиливая их мощь.
  Оборот — Год в Империи Килрач. Приблизительно равен половине земного года. 
  Последняя Черта — Место, куда по верованиям килрачей их души уходили после смерти; один из важнейших элементов религии килрачей. С чон-саа — «Тафла'ас-Асума».
  Р'руг — Транспортное средство в Империи Килрач. Дословного перевода нет.
  Руал — 1. С чон-саа — «Император» (приблизительно).
 2. Элемент военных званий Империи Килрач; ставится после стандартного военного звания; новое звание означало на ступень выше, чем предыдущее. В таком контексте переводится, как “Назначенный Императором”.
  Рунай — Низший титул в иерархии священнослужителей Империи Килрач. Дословно с чон-саа не переводится.
  Серигуан — Раса, принявшая участие в Великой Войне на стороне Конфедерации.
  Соединение — 1) В Конфедерации — пятнадцать тяжелых кораблей;
 2) В Империи Килрач — десять тяжелых кораблей.
  Смотрящие в Ночь — Один из килрачских Кланов, уничтожен совместными усилиями Империи.
  Спутник/Спутница — В Империи Килрач соответствует человеческим «муж»/"жена".
  Стражи Небес — Один из Кланов Империи Килрач, практически равный по могуществу Имперскому. В ведении Стражей Небес преимущественно находились вопросы религии; стать священнослужителями Ушедших могли только представители этого Клана. В боевых действиях Стражи Небес принимали участие исключительно против Друма, и никогда против других рас.
  Сьютер — Специальный костюм, предназначенный для работы во враждебной для жизни среде. Изобретен в Конфедерации.
  Тагар Дусит — С чон-саа — «Темная Крепость». Самая большая и самая мощная военная крепость Империи Килрач (не считая дополнительных комплексов, радиус крепости составляет четыреста семьдесят три километра), находилась на фронте Килрач-Конфедерация в секторе Оариис-с.
  Та'акка — Легкая накидка, распространенная в Империи Килрач. 
  Тоа'аноа — Военное звание в Империи Килрач, обычно — помощник еашш-руала или командующий крупным флотом. Приблизительно эквивалентно полковнику Конфедерации. 
  Тоа'агай — Один из высших титулов в иерархии священнослужителей Империи Килрач.
  Тушд-руал — Военное и административное звание в Империи Килрач, которое соответствует (приблизительно) адмиралу Конфедерации; главнокомандующий войсками всего фронта.
  Тяжелый корабль — Любой корабль, крупнее космолета или транспортника.
  Ушедшие — Иначе — умершие; главный элемент и основа религии килрачей.
  Феннаир — Килрачское звание. Обычно — титул командующего военной крепостью.
  Фрегат — Корабль Конфедерации классом ниже, чем легкий крейсер. Экипаж 500-900 человек, и может нести до одного звена космолетов.
  Халис-3 — Третий спутник звезды Халис, вошедший в историю как "Спорный мир”. Колония Конфедерации была блокирована килрачами. Единственная планета, где Килрач и Конфедерации применили в планетарных боях оружие массового поражения, что привело к чудовищным жертвам среди мирного населения. К тому времени, когда блокада планеты была снята, из семидесяти миллионов человек осталось не больше двадцати тысяч (не считая потерь у килрачей). Самая страшная трагедия Конфедерации за всю историю войны с Империей Килрач.
  Чистый удар — Атака с космоса цели на поверхности планеты, с расстояния не больше одного планетарного радиуса и отклонением от нормали, приведенной к цели, в пределах пяти градусов.
  Чон-саа — Язык килрачей.
  Шенарот — Одна из важнейших планет Империи Килрач; главная резиденция Клана Стражей Небес.




 ПРИЛОЖЕНИЕ 2. Краткая хронология Конфедерации


  ХХ  I  в. — первое десятилетие ХХ  II  в . — Так называемое «Серое время». Попытка ведущих европейских стран построить постиндустриальное общество завершается неудачей. Мировая система торговли распадается, человеческая цивилизация раскалывается на изолированные экономические зоны, продолжающие в свою очередь дробиться на автокарные домены. Попытки законсервировать ситуацию успеха не имеют: стагнация экономики и социально-демографический кризис становятся тотальными и необратимыми. Катастрофа наступает столь быстро и оказывается настолько всеобъемлющей, что всего за неполных десять лет население планеты сокращается в полтора раза; материальные потери многократно превышают суммарный урон от всех войн ХХ столетия.
  2110 г. — Год, неофициально считающийся последним в череде лет «Серого времени». Зафиксирован продолжительный и устойчивый рост населения в Азии, Центральной Африке, Латинской и Южной Америке. В Европе стихает третья по счету эпидемия штамма "М", видоизменившегося вируса ветряной оспы, и первая, унесшая меньше пяти миллионов жизней.
  2111 г. — Подписано сиднейское соглашение, получившее названия «Договор Возрождения». Сформированный на его основе Комитет Девятнадцати получает абсолютный контроль над остатками ядерного оружия и армиями стран, подписавших соглашение.
  2112 — 2120 гг. — К «Договору Возрождения» присоединяется все больше стран. Дальнейший рост промышленности упирается в недостаток дешевого топлива. Разработка нефти на Ближнем Востоке невозможна из-за сильного радиоактивного заражения региона после войны «Горячего дня»; добыча нефти в Африке и Сибири не покрывает и четвертой части необходимого. Комитет проводит масштабные изыскания в уцелевших архивах, финансируя исследования альтернативных источников энергии.
  2116 г. — Объединительная уния Христианской церкви, приуроченная к пятилетию с момента подписания Договора.
  2117 г. — Впервые появляется — и мгновенно становится одной из самых известных книг — сборник аналитических очерков под общим названием «Посеянный ветер». В книге подробно анализируются десятилетия, завершившиеся «Серым временем», и причины, приведшие к столь страшным последствиям. Авторство книги так и не удалось установить, однако по косвенным признакам многие считают, что появлению на свет она обязана Комитету.
  2118 г. — Анатолий Веллер, один из ведущих физиков Комитета, публикует статью «Относительная теория», в которой обосновывает принципиальную неполноту модели Эйнштейна. Его собственная теория, в некоторой степени предполагающая возврат к эфирной модели Вселенной, встречает сильное сопротивление научных кругов, но не проходит мимо внимания Комитета.
  2122 г. — Веллер, по распоряжению Комитета, проводит эксперимент в пустыне Гоби. Эксперимент завершается страшной катастрофой — в радиусе ста пятидесяти километров от эпицентра взрыва не остается ничего живого. Но, полученные с опытной установки за миг до катастрофы данные, подтверждают некоторые выводы теории Веллера. Комитет распоряжается продолжать исследования.
  2126 г. — Последними к «Договору» присоединяются Аляска и Амазонская федерация. Комитет официально становится планетарным правительством.
  2127 г. — Повторный эксперимент по теории Веллера, проводимый его учениками на атоллах Тихого океана. Эксперимент завершается удачно, однако по решению Комитета результаты опыта засекречиваются.
  2132 г. — Последний случай массовой гибели людей от оспы-М.
  2136 г. — Празднования двадцатипятилетия со дня подписания «Договора Возрождения». Комитет рассекречивает отчеты об эксперименте в Тихом океане. Согласно ним — и в результате наблюдения за работой реактора — были получены уникальные данные, окончательно подтверждающие теорию Веллера. Основываясь на этих данных, предложен проект генератора антигравитации, что открывало Человечеству Солнечную систему, но — что самое главное — теоретически обосновано существование т.н. «гиперпространства».
  2137 г. — Опытный образец межпланетного корабля успешно стартует с Земли и совершает пилотируемый полет к Луне. Посадка на Луну и обратный путь проходят благополучно.
  2141 г. — Основана первая лунная база. Экспедиции на Марс, Титан и Ганимед.
  2144 г. — Основана марсианская колония. Комитет трансформируется в Координационный Центр.
  2155 г. — На лунных верфях завершается постройка первого корабля, оснащенного двигателями, способными «разрывать» пространство.
  2156 г. — Испытания корабля проходят успешно, на практике доказывая возможность межзвездных путешествий. Начинается подготовка к экспедиции на Альфу Центавра.
  2160 г. — Экспедиция прибывает к Альфе Центавра. Неожиданностью становиться обнаружение в системе двух пригодных для жизни планет. Координационный центр принимает решение о колонизации.
  2162 г. — Основана колония в Альфе Центавра; планету называют Церерой. Впоследствии это же название закрепляется за системой.
  2163 г. — Опубликована новая книга, несомненно, принадлежащая перу авторов «Посеянного ветра»: «Выученные уроки». Как и предшественница, становиться самым популярным литературным произведением десятилетия.
  2164-2169 гг. — Доклады разведывательных групп позволяют определить наиболее привлекательные цели для дальнейшей колонизации. Усилиями массовой пропаганды становится необычайно популярной идея «броска к фронтиру». Ширится и набирает силы движение за предоставление колониям независимости. Слово «Конфедерация», как гипотетическое название государства, впервые появляется в печати.
  2170 г. — Церера признается самостоятельным и независимым поселением.
  26 июля 2170 г. — Земля и Церера подписывают договор о создании единого экономического, политического и информационного пространства. Управляющим органом становится Координационный Центр, преобразованный в Главный Координационный Совет Конфедерации (ГКСК). Официальная дата создания Конфедерации.
  2173 г. — Стандартизируется лингвос, язык межнационального общения. Решением ГКСК становится официальным языком Конфедерации.
  2174 г. — В составе групп глубокой разведки ГКСК формирует специальную «комиссию будущего».
  2183 г. — Термин «сектор» становится общеупотребительным. Первым образованы сектора Церера и Террания. Успехом завершаются эксперименты в области создания оружия, основанного на использовании антиматерии; огнестрельное оружие вытесняется плазменными излучателями и гаусс-пистолетами.
  2189 г. — ГКСК принимает закон о запрете применения и испытания всех видов ядерного оружия на населенных и пригодных для жизни планетах.
  2190 — 2210 гг. — Образованы сектора Трофс и Деспер.
  2212 г. — Расчеты экспертов подтверждают, что ширящийся процесс экспансии не соответствует демографической динамике Конфедерации. ГКСК объявляет о новой социальной программе, направленной решение проблемы рождаемости, равно как и благосостояния многодетных семей.
  2214 г. — Доклад «комиссии будущего» ГКСК. Доклад засекречен.
  2215 г. — ГКСК принимает закон о Вооруженных Силах Конфедерации. Закон об оружии массового поражения дополнен запретом на аннигиляционное оружие.
  2216 г. — Масштабные празднования столетия объединительной унии.
  2216 — 2235гг. — Образованы сектора Халис и Тай-Сен.
  2229 г. — Второй доклад «комиссии будущего». Комиссия расформирована. ГКСК принимает не афишируемые дополнения к закону о ВС Конфедерации.
  2230 г. — Пятидесятилетие со дня создания Конфедерации. Теракт с использованием в качестве биологического оружия культуры оспы-М. Ответственность за теракт возложена на радикальное крыло «Валькирий» — возрождающегося движения феминисток, протестующих против «новой демографической политики» и создаваемого образа «матери — хранительницы очага».
  2231 — 2232 гг. — «Дело феминисток», «Дело журналистов» — быстрый и жестокий разгром практически всех общественных движений, существенное урезание свобод средств массовой информации. ГКСК принимает «закон о цензуре», даже благожелательно настроенными наблюдателями характеризуемый как «драконовский». Попытки их противников обратиться к обществу проваливаются: всеобщим девизом становится — «мы не хотим повторения прошлого». ГКСК финансирует переиздание «Посеянного ветра» и «Выученных уроков», вместе с серией аналитических публикаций о последних годах перед «Серым временем».
  2236 г. — Средняя продолжительность человеческой жизни достигает ста лет. Практически побеждены сердечнососудистые заболевания, имеются успехи в борьбе с раком.
  2335 — 2343 гг. — Образован сектор Мотор.
  2340 — 2370 гг. — «Золотая осень». Введенная постфактум в обиход крылатая фраза, вскоре становится неофициальным названием трех десятилетий. Практически бесконфликтное и спокойное развитие общества, продолжающаяся колонизация новых миров, впечатляющий научный прогресс. Широко распространившееся мнение о наступлении «золотого века человечества».
  2370 г. — Сто лет со дня основания Конфедерации. Грандиозные праздничные мероприятия практически на всех колонизованных планетах. ГКСК публикует последние данные о численности населения Конфедерации: на начало 2368 года оно превышало двадцать один миллиард человек.
  2372 г. — Продолжающийся отток населения в колонии и космические поселения приводит к серьезным диспропорциям в экономике Солнечной системы и Земли, в частности. Угрожающие признаки замечены и осмыслены слишком поздно; Экономический Совет предпринимает ряд непопулярных и жестких мер, чтобы не допустить серьезного кризиса.
  2373 г. — Разведывательная экспедиция за границы сектора Халис открывает звезду G-класса, вокруг которой вращается три планеты. Одна из этих планет привлекает внимание всей Конфедерации: из всех открытых миров лишь на ней условия обитания идеально подходят людям. Звезду называют Фурсан.
  2373 — 2377 гг. — Образованы сектора Алос и Энигма.
  2378 — 2379 гг. — ГКСК проявляет некоторую обеспокоенность слишком широким «расползанием» человеческой расы. По мнению аналитиков ГКСК, дальнейший рост территории Конфедерации может привести к сложностям с управлением государством.
  13 мая 2282 г. — в пространство системы Марго-2 сектора Тай-Сен входит неизвестный корабль, имеющий серьезные повреждения. Высланные на борт чужака разведчики находят на борту десятерых раненых представителей расы Серигуан.
  2282 г. — Шок и растерянность жителей Конфедерации. ГКСК публикует первый доклад «комиссии будущего», перед которой была поставлена задача исследования проблемы чужих цивилизаций. В вопросах связанных с освещением встречи с чужаками даже закрываются глаза на массовые нарушения «закона о цензуре». Устанавливаются дипломатические контакты с Серигуаном, начинается осторожный обмен культурной и исторической информацией.
  2283 г. — Создано посольство Серигуана на Земле. ГКСК с ответным шагом медлит.
  2283 — 2285 гг. — Становится известно, что Серигуан ведет отчаянную войну с некой расой, именуемой Таргон. ГКСК рассекречивает вторую часть доклада «комиссии будущего», полностью посвященному вопросу о потенциальной угрозе со стороны гипотетических иных цивилизаций. Так же ГКСК рассекречивает данные о текущем состоянии ВС Конфедерации.
  2287 г. — Основано посольство Конфедерации в Серигуане.
  2288 г. — Серигуан зондирует почву в вопросе содействия со стороны Конфедерации в войне.
  2289 — 2290 гг. — Образованы сектора Оркос и ХТ-257. Заключен торговый договор с Серигуаном; среди крупнейших корпораций Конфедерации начинается ожесточенная борьба за право обслуживать новые торговые маршруты.
  2291 г. — Официальная просьба Серигуана о помощи. ГКСК отвечает уклончиво, однако, основываясь на предварительных данных разведки, соглашается помочь с вооружением и технологиями «двойного назначения».
  2291 — 2294 гг. — Научный и торговый обмен интенсифицируется. ГКСК соглашается провести несколько разведывательных рейдов элитных частей в пространство Таргона. Обнадеживающие результаты рейдов позволяют с большим вниманием отнестись к просьбе Серигуана.
  декабрь 2294 г. — Внезапный удар рейдера Таргона по отдаленной базе Конфедерации. Выживших нет.
  10 января 2295 г. — ГКСК официально объявляет о военном союзе Конфедерации и Серигуана. Дата начала «Двухлетней войны». Вопреки опасениям союз не встречает сильного противодействия со стороны общества.
  2295 — 2297 гг. — «Двухлетняя война». Объединенные силы Конфедерации и Серигуана наносят ряд поражений Таргону; попытки последнего в качестве возмездия нанести удары термоядерным оружием по густонаселенным мирам Конфедерации не приводят к успеху. Серигуан объявляет, что войну будет вести до полного уничтожения расы Таргона.
  30 июня 2297 г. — Сражение объединенных флотов Серигуана и Конфедерации с остатками флота Таргона над его родным миром. Полное поражение Таргона. Флот Серигуана начинает бомбардировку планеты.
  2297 г. — Раса Таргона полностью уничтожена. Конец «Двухлетней войны».
  2298 — 2299 гг. — Работа совместных комиссий, подготавливающих договоры о торгово-экономическом союзе; ГКСК принимает решение дополнить соглашения пактом о ненападении и взаимопомощи.
  2301 г. — Торжества в связи с началом Хiv столетия, усиленные эйфорией встречи чужой расы и успешного окончания войны.
  2302 г. — Серигуан и Конфедерация заключают договор о сотрудничестве и дружбе. Отдельными статьями прописаны взаимные обязательства в случае агрессии «гипотетической третьей стороны».
  2304 г. — Численность населения Фурсана достигает одного миллиарда человек; планета становится третьей по количеству жителей в Конфедерации.
  2305 — 2310 гг. — Образованы сектора Фурсан и Фито-12.
  2312 г. — Военный Совет принимает решение о модернизации Космофлота Конфедерации. По итогам «Двухлетней войны» формируется новая концепция ведения космического боя. Начата разработка кораблей нового класса, сочетающих функцию носителя большого числа космолетов с боевой мощью тяжелого крейсера.
  2317 г. — Сотрудничество между Конфедерацией и Серигуаном становится более тесным; в качестве эксперимента ГКСК дает согласие на переселение жителей нескольких планет, чья экосистемы была безвозвратно разрушена рейдерами Таргона, на территорию Конфедерации.
  2322 г. — ГКСК официально сообщает, что в течение следующих двенадцати лет будет создано еще два сектора, после чего на колонизацию миров за пределами Конфедерации будет наложен мораторий.
  2326 — 2329 г. — Образован сектор Фито-2.
  2331 г. — Население Конфедерации превысило двадцать семь миллиардов человек. Первый прототип боевой базы спущен со стапелей верфей Тай-Сен.
  2335 г. — Представители Врачебного Совета выступают с официальным заявлением, про завершение работы совместной научно-исследовательской группы Конфедерации и Серигуана. Врачебный Совет гарантирует в течение ближайшего десятилетия полное и окончательное решение проблемы злокачественных опухолей.
  2338 — 2340 г. — Образован сектор Дакота.
  2343 г. — Принято решение о создании добывающей колонии в системе Дакота.
  23 февраля 2344 г. — Боевая база «Форсайт-2» прибывает в систему Дакота. Население Дакоты-1 составляет тридцать две тысячи человек.
  15 марта 2344 г. — В районе патрулирования «Форсайт-2» из гиперпространства выходят три корабля неизвестной конструкции. В ответ на попытку установить контакт следует неспровоцированная атака. «Форсайт-2» уничтожена. Неизвестные корабли уходят в гиперпространство.
  16 — 17 марта 2344 г. — Паника на Дакоте-1, усугубляемая отсутствием достаточного количества транспортных кораблей для эвакуации всего населения, а также невозможностью вызвать помощь из-за незавершенных работ по монтажу ретранслятора гиперсвязи. Администрация колонии, с трудом наведя порядок, отдает приказ эвакуировать женщин и детей.
  18 марта 2344 г. — Транспортники вывозят приблизительно пять тысяч человек. Приблизительно через девять часов после ухода транспортников в прыжковые ворота, в систему Дакота прибывает около трех десятков чужих кораблей.
  19 марта 2344 г. — Колония на Дакоте-1 подвергается удару антиматерией с орбиты. В живых остается не больше полутысячи человек. Вражеские корабли отходят от планеты и покидают систему.
  21 марта 2344 г. — В Дакоту прибывают поднятые по тревоге подразделения Космофлота Конфедерации. ГКСК объявляет в секторах Дакота, Фито-2 и Фито-12 чрезвычайное положение.
  23 марта 2344 г. — Семь чужих кораблей появляются на границе системы Дакота. Флот Конфедерации немедленно атакует чужаков. В результате короткого боя, потеряв четыре корабля, противник отступает. Со стороны Конфедерации уничтожено двенадцать крейсеров.
  24 марта — 7 апреля 2344 г. — Обрывается связь с несколькими приграничными постами и станциями наблюдения в секторах Фито-2 и Дакота. Посланные на разведку корабли не возвращаются; лишь двух случаях успевают передать сообщение о чужих кораблях, идентичных тем, что атаковали Дакоту.
  10 апреля 2344 г. — Обращение Председателя ГКСК к населению Конфедерации с призывом сохранять выдержку и спокойствие. Начата частичная эвакуация с расположенных вблизи от районов столкновений с неведомым противником планет.
  11 апреля 2344 г. — Посол Серигуана заявляет, что его раса готова выполнить союзнический долг перед Конфедерацией.
  12 — 15 апреля 2344 г. — Космофлот Конфедерации во всех секторах приведен в полную боевую готовность. 
  17 апреля 2344 г. — ГКСК закрывает все информационно-аналитические службы «до выяснения обстановки».
  18 — 22 апреля 2344 г. — Массированная атака чужого флота во всех приграничных секторах, от Фито-2 до Фурсана. Силы прикрытия Конфедерации пытается отразить атаки, но практически везде терпят сокрушительное поражение. По горячим следам аналитики ГКСК делают вывод, что чужая раса технологически более развита, чем человечество, и кроме того обладает изрядным опытом ведения боевых действий.
  22 апреля 2344 г. — Первый случай высадки десанта противника на планету Конфедерации. Благодаря переданной перед захватом планеты записи, население Конфедерации впервые видит изображение врагов.
  23 апреля 2344 г. — Председатель ГКСК совместно с Председателем Военного Совета выступают в прямом эфире, сообщая, что противник продолжает наращивать давление на силы Конфедерации, а все попытки установить контакт с агрессорами провалились. Официально сообщается, что «…с текущего момента Конфедерация находится в состоянии войны…». Серигуан подтверждает готовность сражаться на стороне Конфедерации. 
  23 апреля 2344 г. — Дата вступления Конфедерации и Серигуана в Великую Войну.