Аннотация: Около 2150 года эпидемия неизвестной болезни уничтожила почти всё земное население. Выжили только те, кто жил на Луне и орбитальных поселениях Дедал и Икар.
 Из памяти Кэла, главного герой романа, исчезли двенадцать последних лет жизни. Вслед за этим его обвинили в убийстве своего друга Габриэля Доминго, а затем несколько раз покушались на него самого. Кэл решил разузнать о своих прежних занятиях и выяснил, что он и Доминго сотрудничали с полицией.


---------------------------------------------


 Джон Стиц
 САЛОН «ЗАБВЕНИЕ»


 Моим родителям — Вирджинии Франклин Кенвэй Стиц
 и Джорджу Аллену Стицу
 А также брату — Ричарду Уоррену Стицу





 ПРОЛОГ


 Об этих двоих он знал еще до того, как вошел в комнату: следящая камера сказала о них достаточно красноречиво.
 Он выключил сигнал тревоги и склонился над тем, что лежал ближе к двери. Грудная клетка раздавлена в лепешку, в черепе — дыра. Смерть наступила мгновенно.
 Ну что ж, жертва по крайней мере не мучилась. Мир и без того уже переполнен страданиями.
 Удовлетворенно вздохнув, он осмотрел второго и досадливо крякнул: дыхание слабое и неровное, пульс едва прощупывается, но, без сомнения, человек еще жив.
 Рука сама собой потянулась к шее лежащего. Легкое нажатие у основания челюсти — самое простое решение проблемы. Собственно, это вообще значительно упростило бы ситуацию — а он во всем любил простоту и ясность.
 Но вместо этого он убрал руку и покачал головой. Он решил действовать иначе, и, проигрывая в простоте, выигрывал в уверенности.




 Глава 1. НА СКЛОНЕ ХОЛМА


 Пыль. Вялый привкус пыли на губах.
 Сознание возвращалось мелкими шажками, словно произвольно сменяющиеся кадры в диаскопе. Он лежал ничком, и почему-то под ним была пыль — и камни.
 Человек открыл глаза и попытался приподняться, но острая боль в пояснице швырнула его обратно. Он зажмурился и, борясь с нарастающей паникой, решил действовать осторожнее.
 Обливаясь холодным потом, он приоткрыл один глаз. Вдали маячили какие-то темные контуры — вероятно, полоска кустарника. В лицо впивались упругие стебельки; пахнуло земляной затхлостью. Несильный, но устойчивый ветерок ерошил волосы.
 Он вновь приподнял голову — на этот раз не так резко. Боль вернулась, но теперь он уже был готов к ней.
 Затем он медленно перевернулся на спину и сразу же обнаружил еще одно больное место — чуть повыше колена. Дыхание его участилось.
 Итак, он неизвестно где, да к тому же еще ранен и одинок. Человек попытался вспомнить, что было накануне, но не смог, и в душу его вновь начал закрадываться панический страх.
 В темноте вырисовывалось нечто, напоминающее школьный летний лагерь — впрочем, на таком расстоянии утверждать что-либо с уверенностью было нелегко. Чем больше он вглядывался, тем сильнее болела голова — впечатление было такое, словно под черепом трудится некий невидимый татуировщик.
 Глаза слезились; пейзаж расплывался. Какое-то внутреннее чувство подсказывало человеку, что нужно спешить — но куда? И зачем?
 На угольно-черном небе проступили звезды. До этого он их не замечал, зато теперь поразился их яркости — в окрестностях Атланты такого никогда не увидишь… Атланта? Это название было первым, что всплыло в памяти. Или он где-нибудь в районе горной гряды Блю-Ридж?
 Собственная память казалась незнакомой и опасной, словно заброшенный склад. Вдалеке невидимые руки зажгли тусклый огонек, и человек вновь подумал об Атланте. Теперь, когда в его распоряжении оказался небольшой фрагмент собственного прошлого, страх постепенно начал отступать.
 Так что же все-таки с ним произошло? Память погружена в густой туман и воспользоваться ею, похоже, невозможно. Он посмотрел на самые яркие звезды, надеясь, что на ум придет еще что-нибудь — бесполезно. Он слегка пошевелился, стараясь отодвинуться от острых камней, и в этот момент осознал одну странность в расположении звезд.
 Они тянулись широкой ровной полосой — градусов примерно сорок от края до края, — словно он лежал где-нибудь посреди Улицы Персиковых Деревьев, а по обеим сторонам сплошными рядами высились небоскребы.
 Человек слегка повернул голову, чтобы удостовериться в своей догадке, — и похолодел. Оказывается, провал в памяти гораздо обширнее, чем он предполагал. Светящиеся точки в небесах не имели к звездам ни малейшего отношения, а это означало, что славные школьные дни и долина реки Чаттахучи остались далеко позади.
 В панике он скользнул глазами в противоположную сторону. Так и есть: второй коридор «звезд» начинался прямо над головой и шел параллельно первому. Между этими двумя полосками в беспорядке мерцали и другие огоньки, но более тусклые.
 Дедал. Сомнений нет — это Дедал, орбитальная колония Земли.
 В висках застучало. Сбылась его сокровенная мечта еще со школьной скамьи! Только вот как он здесь очутился? Человек ничего не помнил ни о подготовке, ни о самом перелете — прошлое перестало существовать, исчезли последние несколько месяцев, а то и больше.
 Впрочем, радостное возбуждение одержало верх над остатками страха, и человек, вновь обретя способность рассуждать, попытался сориентироваться.
 Итак, то, что он принял за звезды, — это всего лишь отражения городских огней в огромных «окнах», разделяющих «материки», из которых, собственно, и состоит Дедал. При мысли о том, как это выглядит при солнечном свете, человека едва не стошнило. Хорошо еще, что сейчас ночь, подумал он, а то бы меня точно вывернуло наизнанку.
 Он медленно сел и огляделся. Внизу, буквально в нескольких сотнях метров, начинались окраины города — россыпь разноцветных огоньков, переливающихся во тьме. За спиной уклон становился круче: холм стремительно уходил вверх, чтобы там, у оси вращения сомкнуться с двумя такими же подъемами, ограничивающими другие материки.
 Оправившись от первоначального потрясения, человек решил выяснить хотя бы сегодняшнюю дату. Поднеся часы к глазам, он с изумлением осознал, что видит их впервые в жизни; впрочем, это лишь подогрело его любопытство.
  05:51 12 апреля 2156 г. 
 Не может быть! Значит, прошло уже… Он внезапно обнаружил, что не в силах определить момент, с которого все это началось. Последние события, которые он мог вспомнить, относились к 2143-му — на худой конец, к 2144 году.
 Двенадцать лет.
 Может, это чья-то неумная шутка? Перевели часы… Впрочем, и эта гипотеза ничего не объясняет. Например, тело. Даже со скидкой на ранение оно было уже не таким упругим, как у двадцатилетнего юноши. И тяжелое дыхание… Можно, конечно, предположить, что он свалился замертво после многокилометрового забега, но это уж полнейшая ерунда.
 А главное — память. Из глубин подсознания всплывали разрозненные фрагменты — не воспоминания даже, а лишь бледные тени воспоминаний, — и одно это уже служило веским доказательством в пользу амнезии. В принципе можно было бы, руководствуясь логикой и дедуктивным методом, постараться дополнить их кое-какими догадками, но кто поручится, что эти догадки окажутся верными? И как быть, если выяснится, что утеряна отправная точка?
 Внезапно человек осознал, что не помнит даже собственного имени — как же он не догадался начать с этого раньше? Вновь нахлынула паника, и пока он отчаянно рылся в памяти в тщетной надежде установить свою личность, на Дедале начался рассвет. Высоко над головой сверкнул ослепительный солнечный зайчик, и сразу потеплело. Лучи коснулись верхушек сосен, пробежали по траве, обрушились на город у подножия холма — и вскоре весь Дедал оказался залит светом. Наступил новый день.
 Человек надеялся, что приступа головокружения удастся избежать, но ошибся. Зажмурившись, он рухнул на землю, с наслаждением ощущая под руками надежную, крепкую почву. Не сразу он решился вновь приоткрыть глаза — но лишь затем, чтобы опять ощутить себя подвешенным вверх тормашками на высоте нескольких километров.
 Наконец, ему удалось преодолеть издержки восприятия — не глядя на два других «материка», висящих над головой, это оказалось довольно просто — и произвести беглую рекогносцировку. «Солнце» стояло в зените; два другие окна были закрыты. Маленький голубоватый диск Земли скользнул за край окна и примерно через минуту вынырнул с противоположной стороны. Вслед за ним в поле зрения выплыл крошечный ярко освещенный цилиндр: по всей видимости, это был Икар — сельскохозяйственный и промышленный двойник Дедала.
 По-прежнему стараясь не заглядывать в небеса, человек сел. Перед ним расстилался город — беспорядочное скопище коричневых и зеленоватых зданий, — но человек решил в первую очередь заняться собственной персоной.
 Осмотрев левое колено, он убедился, что оно не повреждено. Темно-синие кроссовки и рыжеватые брюки были испачканы в земле. У пятен был странный красноватый оттенок. Поморщившись, человек потянулся закатать штанину, и в этот момент взгляд его упал на руки. К горлу вновь подкатила тошнота.
 Кровь.
 Почему-то ее не было только на ладонях — словно кто-то специально счистил ее оттуда. Кровь, безусловно, моя, подумал человек, но где же рана? Он закатал штанину, но ничего особенного не обнаружил; больше всего засохшей крови было на манжетах его светло-голубой рубахи с длинными рукавами. И вновь он почувствовал необходимость спешить — сам не зная почему.
 Человек машинально ощупал карманы и обнаружил там три красноватые капсулы неизвестного назначения. Никаких опознавательных знаков на капсулах не было, поэтому открыть их он не решился. Помимо капсул в заднем кармане брюк оказался короткий металлический стержень с плоским концом. Этот предмет, как ни странно, был ему хорошо известен: персональный банковский ключ, утеря которого моментально сделала бы его владельца нищим. На плоской части ключа человек различил три буквы: СТД, и с удивлением воззрился на них. Что это — его инициалы? Вполне возможно, только какой от них теперь прок?
 С ближайшей сосны пронзительно крикнула какая-то птица.
 Человек снял наручный компьютер и поискал на обратной стороне имя владельца — то есть свое, — но, если не считать засохшей крови, литой корпус из золота и серебра был девственно чист. Опять неудача. Судя по внешнему виду, прибор был вполне исправен, и человек, снова надев компьютер на запястье, нажал кнопку «ON». Никакого эффекта.
 Он с трудом поднялся на ноги. Пышные заросли плодовых деревьев, кустарника и травы сплошной полосой тянулись вплоть до противоположного конца Дедала — лишь кое-где среди зелени маячили крыши небольших деревушек и сверкала ровная поверхность двух больших озер.
 — Как же меня угораздило сюда попасть? — задал он самому себе риторический вопрос.
 — Да, неплохо было бы сойти на берег в другом месте, капитан.
 Человек вздрогнул и быстро обернулся, но тут же сообразил, что голос исходит из компьютера у него на запястье.
 — Кто ты? — машинально спросил человек.
 — Винсент, — как ни в чем не бывало пояснил компьютер и озабоченно добавил: — Вы в порядке?
 — Винсент, мой наручный компьютер? — потрясенно переспросил человек. Неужели эта штуковина умеет говорить?
 — Вам лучше присесть. Судя по голосу, чувствуете вы себя неважно.
 Но мысли человека уже вернулись к буквам СТД.
 — Ты назвал меня «капитаном», — полувопросительно заметил он.
 — Просто ради красного словца. Однако я вижу, сегодня у вас серьезные проблемы?
 — И прежде всего — мое имя. Как меня зовут?
 — Кэл Донли. — Ошарашенный компьютер не нашелся, что еще добавить.
 Кэл. Не исключено, что когда-то его дразнили «Калькулятор». Человек знал, что обладает даром жонглировать цифрами. И, кажется, совсем недавно кто-то называл его «Колючим»… А может, наоборот? Обрывки воспоминаний всплывали и тонули, и расположить их хотя бы приблизительно в хронологической последовательности не представлялось возможным. Только сейчас человек осознал всю глубину потери, и от чувства безысходности у него подкосились ноги.
 — Еще что-нибудь, босс? — голос у Винсента был, несомненно, мужской, но лишенный всяких возрастных особенностей.
 — Пытаюсь сообразить, с чего начать. Это ведь Дедал, верно?
 — Да. Но к чему все эти вопросы?
 — Похоже, я потерял часть памяти.
 — Всегда говорил, что память — это вторая жизнь. И сколько же именно?
 — Не знаю точно, но лет десять—двенадцать — наверняка.
 Неожиданно для человека, компьютер присвистнул — удивленно и протяжно.
 — Я понимаю, — кивнул Кэл. — Трудно поверить.
 — Так что, освежить ее слегка? Общий курс или какие-то специальные разделы?
 — Самое основное. Об остальном я позабочусь позднее.
 — О'кей, коллега. Начнем с меня или с Дедала?
 — С тебя. Мне нужно за что-нибудь зацепиться.
 — С меня. Отлично. Серия сорок два, Халетт. Отзываюсь на собственное имя «Винсент» или «Вин». Команда «Спокойной ночи, Вин», переводит меня в режим ожидания, фраза «Привет, Вин» — наоборот. Впрочем, можно воспользоваться и простым переключателем. Я имею доступ к базе данных вашего домашнего компьютера. Я — ваша мобильная линия связи, калькулятор, будильник и ежедневник, одним словом — электронный Пятница.
 — А как насчет моих поступков? Ты их запоминаешь?
 — Нет. Разумеется, если меня не предупредить заранее. Кроме того, при длительном отсутствии обращений я перехожу в пассивный режим. Конечно, моя оперативная память хранит последние события, но эта информация недолговечна и быстро сбрасывается, чтобы память могла быть использована снова. А когда я сплю, то прислушиваюсь к одной единственной фразе «Привет, Вин».
 — Произнесенной только моим голосом?
 — Совершенно верно, коллега. Вы включили меня еще несколько минут назад, но ничего не сказали, и я решил не высовываться.
 Под крышами блеснул солнечный зайчик — кто-то распахнул окно. Жители начали просыпаться.
 — А про Дедал? Сориентируй меня.
 — Город внизу называется Мачу Пикчу. Всего здесь шесть крупных городов — по одному на каждом конце трех континентов. Между ними располагаются деревни — по три на материк, значит, всего девять. Численность населения Дедала на настоящий момент — миллион двести тысяч.
 — А я как тут очутился? Здесь что, есть канатная дорога?
 — Нет, но можно подняться пешком. Из города.
 — Кстати, о городе. Я могу спокойно туда вернуться или лучше все-таки его обойти?
 — Как вам будет угодно, сэр.
 Кэл сделал несколько осторожных шагов. Особой боли не было, и он начал потихоньку спускаться в долину.
 Уже через пару минут он поймал себя на том, что окружающее стало восприниматься более естественно: то ли пробудились какие-то глубокие пласты памяти, то ли это была заслуга дизайнеров, — но человек сразу почувствовал себя свободнее.
 — Я что, так быстро устал? — спросил он еще через несколько минут. — Или сила тяжести возросла слишком сильно?
 — По сравнению с исходной точкой сила тяжести увеличилась на одну целую двести двадцать шесть тысячных процента, так что все изменения, скорее всего — лишь плод вашего воображения.
 — Наверное, самовнушение, — пробормотал Кэл, и эта мысль неожиданным образом напомнила ему о его внешнем виде. — Винсент, а из тебя можно соорудить зеркало?
 — То есть вывести на экран сигнал с объектива?
 — Конечно.
 После нескольких неудачных попыток — все же компьютер не зеркало — на дисплее появилась хорошо знакомая Кэлу физиономия. Он коснулся щеки — изображение повторило этот жест, но как бы другой рукой. На собственном лице Кэл обнаружил несколько незнакомых морщин и шрамов. Интересно, как он провел эти забытые годы? Не исключено, что они были такими же отвратительными, как и последние полчаса.
 В мозгу Кэла всплыл извечный вопрос: «Кем ты станешь, когда вырастешь?» Итак, он, несомненно, вырос, — но кем же стал? В колледже, помнится, он занимался компьютерами, причем преимущественно на органической основе. Интересно, сохранилось ли у него это увлечение? Впрочем, сейчас не до того, лучше сосредоточиться на ходьбе. Настойчивость — половина успеха. Черт, наверняка он уже не первый раз произносит эту максиму…
 Любопытно, удалось ли ему в прошлой жизни постичь разницу между настойчивостью и упрямством?
 — Винсент, а кем я тут работаю?
 — Ваша должность называется «Главный менеджер компьютерных систем».
 Кэл хмыкнул. Вот оно, значит, как…
 Метрах в пятидесяти впереди тропинку пересекал ручей. Кэл поискал глазами его начало и, конечно, споткнулся. Прежде чем падение задержала кстати подвернувшаяся осина, он успел сделать два полных оборота.
 На этот раз боль в пояснице была просто убийственной; сознание он не потерял, но страстно пожелал, чтобы это случилось. Боясь пошевелиться, он лежал, пока не почувствовал озноб: это стал испаряться пот. Мучительно ныл ушибленный затылок — не исключено, что там уже была рана, но теперь узнать это было невозможно.
 — Ты цел, Вин? — прохрипел он. В горле саднило, распухшие губы слушались плохо.
 — Естественно — а вы? Я могу вызвать врача.
 Заманчивое предложение. Кэл открыл рот, чтобы согласиться, но вовремя вспомнил про свои окровавленные руки. Возникнет чересчур много лишних вопросов, а он даже не знает, как на них ответить.
 — Нет, — пробурчал он. — Оклемаюсь.
 — Вы начальник, — произнес Винсент будничным тоном. — Воля ваша, делайте что хотите. В случае чего я постараюсь помочь.
 — А как у тебя насчет свободы воли? Я имею в виду, ты способен делать что-то без моей непосредственной команды? — Интересно, что предпринял бы этот электронный Пятница, сломай он сейчас шею?
 — До известной степени. Для этого я должен быть абсолютно уверен, что мои действия будут одобрены вами. Но мне можно давать указания общего характера — например, проследить, чтобы вы не уснули или вызвать врача, если вы потеряете сознание больше, чем на десять минут.
 — А ты когда-нибудь получал от меня такого рода приказы?
 — Однажды вы попросили дать знать, если кто-нибудь будет к вам подкрадываться.
 — Вот как? — озабоченно спросил Кэл. — А я объяснил почему?
 — Ответ отрицательный.
 Кэл присел и с опаской взглянул вверх и, почувствовав очередной приступ головокружения, поспешно опустил глаза. Кумулятивная рефракция одела горизонт в голубоватую дымку, которая, впрочем, даже отдаленно не напоминала голубое небо Земли. Преодолевая боль, он с трудом поднялся на ноги и немного постоял, набираясь мужества возобновить ходьбу.
 — Так, стало быть, ты можешь служить телефоном? — уточнил он у Винсента.
 — Конечно.
 — А с кем, по-твоему, мне стоило бы пообщаться — за исключением доктора?
 — Вы могли бы позвонить жене.
 Кэл на мгновение потерял дар речи.
 — Жене?
 — Ну да. Или вы и ее не помните? Она пыталась дозвониться до вас прошлой ночью. Может, волнуется?
 Значит, он еще и женат… К естественному чувству удивления примешивалось легкое беспокойство. Он помнил десяток другой свиданий, но не больше: у него вечно не хватало времени. Или они познакомились уже здесь, на Дедале?
 — И что я ей скажу? — опрометчиво поинтересовался Кэл у Винсента.
 — А вот это уж вне моей компетенции.
 Сложная смесь страха и любопытства моментально вытеснила из головы все остальные мысли. Соблазн позвонить ей прямо сейчас был велик, но Кэл сдержался: с таким же успехом можно просить о помощи первого встречного. Сначала неплохо бы узнать побольше о себе самом. И потом неизвестно еще, что лежало в основе этого брака: любовь, взаимное удобство или, как говорится, «сопутствующие обстоятельства»? Последние два варианта совершенно не укладывались в голове — однако когда-то он точно так же не мог вообразить, что однажды очнется на Дедале, будучи даже не в состоянии вспомнить, что происходило с ним в последние десять лет.
 — И как же осуществить такой звонок? — вслух спросил он.
 — Назовите имя абонента, а также вид соединения: видео или только аудио.
 — И ты сообщишь, если кто-то позвонит мне?
 — Если вы предварительно не превратите меня в табличку «Не беспокоить».
 Кэл осторожно потрогал ушибленный затылок.
 — А как ее зовут?
 — Кого, вашу жену?
 — Да.
 — Никки.
 Никки… Это имя не вызывало у него никаких ассоциаций — а он уж было подумал о девушке, которой назначал свидания в юности. В свое время с ней у него были связаны его самые яркие воспоминания — а теперь Кэл мог только смутно вспомнить ее замешательство, когда обнаружилось, что помощь в решении задачек, о которой она просила, ей вовсе не требуется; а может, это он был так напорист, что ей пришлось переусердствовать в скромности?
 А Никки? Действительно ли она беспокоится за него, или ей абсолютно безразлично где он и что с ним? И вообще, кто она для него — хороший друг, страстная любовница или крест, который он вынужден нести? Кэл опять едва удержался, чтобы не попросить Вина позвонить ей.
 Ручей, который Кэл заметил еще с холма, здесь делал поворот и дальше струился параллельно тропинке.
 — Воду сюда что, насосами закачивают? — спросил Кэл.
 — А как же? — отозвался Винсент. — Качают из озера. Постоянный кругооборот не дает ей застояться, и к тому же вид бегущего ручья радует глаз.
 Сквозь кристально чистую воду отлично просматривалось русло ручья, выложенное чем-то вроде гальки, а может, камни и в самом деле были настоящие. Кэл вдруг осознал, что его мучит жажда, и, неуклюже опустившись на колени, склонился над ручьем. Тут же дала о себе знать боль в спине, и пришлось лечь на живот. Вода была прохладной, но не ледяной, а вкус у нее был просто изумительный.
 — Винсент, а ты не боишься сырости? Корпус у тебя водозащитный?
 — Способен выдержать давление на глубине до сотни метров — разумеется, при одном «g».
 Напившись, Кэл подумал, что неплохо бы попробовать смыть кровь и выяснить наконец, в каком состоянии находится его тело. Двадцатью метрами ниже парочка сосен образовывала достаточно укромное местечко, и Кэл направился туда.
 Когда он погрузил в ручей обе руки, вода показалась ему гораздо холоднее. Кэл торопливо смыл с ладоней рыжевато-коричневые пятна, потом разделся и, прополоскав рубашку и брюки, отжал их и повернул к свету.
 Пятна крови по-прежнему чересчур бросались в глаза: холодная вода не лучшее средство для их удаления. Кэл зачерпнул глины и размазал ее по брюкам. Уж лучше грязь, чем кровь. Потом он отложил одежду и быстро осмотрел самого себя.
 Несколько небольших синяков и никаких серьезных повреждений Тогда откуда же кровь?
 — Вин?
 — Я здесь.
 — Ты знаешь что-нибудь о том, откуда у меня кровь на руках?
 — Почти ничего. Прошлой ночью в двадцать три пятнадцать вы попросили меня стереть все записи, касающиеся ваших последних поступков. Перед этим вы волокли по полу что-то тяжелое. Рукава соскользнули и закрыли меня, так что я ничего не видел, но это вполне могло быть человеческое тело.
 — А я объяснил почему? И вообще — говорил ли при этом что-нибудь еще?
 — Объяснить — нет. Но вы несколько раз повтори ли одну и ту же фразу. Вот как она звучала: «Что же я натворил!»




 Глава 2. ОТЕЛЬ


 — Я говорил такое? — ошеломленно переспросил Кэл.
 — И неоднократно, — подтвердил Винсент. — Не думаю, что вы просто упражнялись в риторике.
 Кэл уставился на сосну, словно надеясь, что вид естественного объекта поможет ему справиться с абсолютной противоестественностью услышанного. Однако так ли уж это противоестественно? Может, тащить среди ночи чье-то окровавленное тело для него в порядке вещей? И не поэтому ли внутренний голос все время твердит ему, что необходимо спешить? Кэл зябко поежился.
 — А что я делал потом, Винсент?
 — Не знаю. Вы меня выключили. Впрочем, в любом случае я не стал бы сохранять информацию без особого распоряжения.
 Озадаченный, Кэл двинулся вниз, к городу, Мачу Пикчу. Боль потихоньку улеглась, и он почувствовал себя немного лучше. Легкий ветерок не прекращался. Если верить услышанному, прошлой ночью он, Кэл Донли, напал на кого-то — и скорее всего сделал это обдуманно, — а потом испытал угрызения совести… Перед глазами возник изуродованный труп. Лужа крови… Усилием воли Кэл выбросил из головы омерзительную картинку. Это уже слишком — он не мог убить человека.
 — Столько всего навалилось, — произнес он вслух. — Собственное имя узнал полчаса назад… Не знаю даже, где я живу… Надеюсь, хоть здесь, на Дедале?
 — Разумеется. Ваш дом виден уже отсюда.
 Кэл вновь осторожно попробовал взглянуть в небеса — головокружение не проходило.
 — Это что, шутка?
 — Отлично! Вижу, вы помаленьку приходите в себя. Прошу взглянуть на отрезок между Мачу Пикчу и противоположным концом континента. Видите три деревни — одна в центре, другие по краям? Так вот, вы живете в центральной — она, кстати, называется Гринвич, — сразу за озером. Желаете взглянуть поближе?
 — Что ты имеешь в виду?
 — Из меня можно сделать не только зеркало, но и подзорную трубу. Поднимите повыше руку — и смотрите.
 Кэл остановился и поднес дисплей к глазам. На экране возникло цветное изображение деревни и стало постепенно увеличиваться.
 — Скажете, когда хватит, — предупредил Винсент.
 Картинка разрослась до огромных размеров — Кэл даже не подозревал, что такое возможно в принципе.
 — Достаточно, — наконец сказал он.
 Теперь на экране умещалось лишь с десяток зданий, расположившихся в гуще соснового леса среди густых зарослей травы и невысокого кустарника. Дома были очень похожи на земные — за исключением огромных окон: казалось, стены целиком состоят из стекла. Кое-где на крышах виднелась молодая зеленая травка и даже юные деревца.
 — Замечательно, — восхитился Кэл. — Как тебе удается удерживать картинку неподвижно при таком увеличении?
 — Получаемое мною изображение примерно в десять раз превосходит по площади то, что вы видите на экране. Пока вы держите меня неподвижно, сигнал идет непосредственно на экран, но если, скажем, у вас дрогнула рука, я останавливаю последний кадр и держу его до тех пор, пока снова не вернусь в правильное положение.
 Но больше, чем вся эта инженерия, Кэла удивило то, что в голосе Винсента явственно прозвучал оттенок гордости В кадр на велосипеде въехала девчушка лет десяти и, накренившись на повороте, скрылась за каким-то вечнозеленым деревом. Следом промелькнул несущийся во всю прыть небольшой терьер. По всей видимости, цивилизованных дорог в деревне не имелось — только извилистые тропинки.
 — Спасибо, — сказал Кэл, опуская руку; смотреть дальше он не мог. Или ему вообще присуще стойкое отвращение к подглядыванию? Возможно, это каким-то образом связано с Карлой. Внезапно он осознал, что вплоть до этого момента не вспоминал о собственной сестре. Может, они поссорились? Нет, судя по всему, нет. Насколько он помнил, покинув родительский дом, они с Карлой стали добрыми друзьями и начали соперничать с одноклассниками куда серьезнее, чем друг с другом. По крайней мере кое-какие события всплывают в памяти, с удовлетворением подумал он. Будем надеяться, удастся вспомнить и что-нибудь связанное с последними событиями.
 — Ну как, насмотрелись? — осведомился Винсент.
 — Да, пока достаточно. Кстати, как в Мачу Пикчу насчет гостиниц? — Кэл не спеша двинулся вперед. А вдруг дома его уже поджидает полиция?
 — До чертовой матери.
 — Винсент, где ты набрался таких выражений?
 — Это ваша заслуга. Вы дали мне список из сотни книг, которые мне следовало прочесть: своего рода инициация. В основном романы, но мне особенно по нравилась книга «Пять столетий слэнга и идиоматических выражений».
 — И я всегда понимал тебя?
 — Как правило, да. В критической ситуации я пользуюсь для пояснения общепринятой лексикой. Слэнг хорош тем, что там интонация может нести большую смысловую нагрузку, чем само слово. Но если желаете, я могу ограничить свой словарный запас обычными терминами и слэнгом не старше года. — По голосу Винсента легко было догадаться, что лично он считает такой варварский приказ совершенно невероятным.
 — Нет, — ответил Кэл. — Не насилуй себя. Если возникнут затруднения, мы вернемся к этому вопросу.
 — Спасибо, приятель.
 — Не бери в голову. Подожди-ка — ты случайно не воспринимаешь подобные выражения буквально?
 — Только когда мне это выгодно.
 Несмотря на усталость, Кэл не удержался от улыбки. Впереди появилась фигурка одинокого путника, идущего навстречу. Когда человек приблизился, Кэл увидел что это женщина; он испытал противоречивые чувства, отметив про себя, что она весьма недурна и одновременно чересчур стара для него. Однако присмотревшись, он понял что ей около тридцати — как и ему.
 — А вы ранняя пташка, — непринужденно произнесла она, подойдя ближе; ясно было, что для нее вставать затемно — дело обычное. Ее ослепительно белая челка ярко вспыхнула в лучах утреннего солнца.
 Кэл на мгновение растерялся — а вдруг они знакомы?
 — Хотел восход посмотреть, — произнес он по возможности нейтрально.
 — Я сама хожу сюда время от времени. — Женщина внезапно остановилась. — Вам не требуется помощь?
 Похоже, вы не совсем удачно приземлились.
 — Нет-нет, все в порядке, не волнуйтесь. — Кэл решил, что они все-таки незнакомы.
 — Я же вам не поверю, сами понимаете. — Она засмеялась и не двинулась с места. Рубашка и шорты незнакомки были из такого же материала, что и одежда Кэла. С узенького ремешка на талии свисал небольшой мешочек.
 Кэл посмотрел ей в глаза. Судя по всему, она искренне хотела ему помочь, но принять ее помощь он не мог; по крайней мере, пока хотя бы отчасти не разберется в происходящем. Он криво усмехнулся.
 — Нет, я в самом деле в порядке. Правда, споткнулся и крепко ушибся, но теперь уже все позади. Спасибо за сочувствие.
 — Что, гордость не позволяет? — хихикнула она и, не дождавшись ответа, добавила:
 — Последний раз предлагаю.
 — Честное слово, я очень признателен, но прекрасно спущусь и сам. Еще раз большое спасибо.
 — Ну, как хотите. — Женщина широко улыбнулась, давая понять, что не обижена, и зашагала наверх.
 — Один вопрос! — Она была уже далеко, но обернулась:
 — Прошу.
 — Вы сюда каждое утро ходите?
 — Да, а что?
 — Да нет, ничего. Просто спросил.
 Она опять улыбнулась и двинулась дальше. Кэл смотрел ей вслед, пока она не скрылась за осинами. Изгиб ее губ пробудил дремавшие дотоле чувства, и Кэл вновь задумался о своих взаимоотношениях с женой. Смутное беспокойство нарастало, но он по-прежнему не имел ни малейшего понятия о его причинах.
 Неожиданно он обнаружил, что стоит на поросшей травой крыше. Перед ним огромной неправильной лестницей расстилался весь Мачу Пикчу: беспорядочное скопление длинных приземистых зданий, торчащих из склона, как блиндажи. Бросались в глаза бесчисленные стоянки для велосипедов, однако на улицах не было ни души. Послышался приглушенный звук — словно где-то хлопнула дверь, — и в городе вновь воцарилась тишина.
 — Так где тут ближайшая гостиница? — спросил Кэл у Винсента.
 — Вот карта. Зеленый квадрат — это мы. Красные точки — отели. Выбирайте любой.
 Кэл бросил взгляд на экран.
 — Я что-то туговато соображаю, — признался он. — Может, ты просто скажешь, куда идти?
 — О'кей, Меркатор. Повернись налево. И топай туда.
 — И зачем я тебя такого купил?
 — Что значит — такого? Вы всю жизнь занимались компьютерами, и они вам смертельно надоели. А при чем тут я?
 — Ладно, ладно, не заводись, — буркнул Кэл и двинулся в указанном направлении. Из всех заведений, попавшихся на пути, открытым оказался только небольшой бар. К счастью, отель был недалеко.
 — Ну вот мы и пришли, киллер, — объявил Винсент через несколько минут.
 — Вин, а ты не мог бы на время выкинуть это словечко из своего лексикона?
 — Заметано.
 Здание, в котором располагался отель, ничем не отличалось от остальных — разве что было чуть-чуть подлиннее, да на газончике перед входом стояли несколько каменных скамеек. Фасад его был облицован гранитными плитами, а вдоль крыши тянулся невысокий каменный парапет.
 На улицах начали появляться люди — правда, пока единицы. Может, среди них есть и полицейские, жаждущие задать ему пару неприятных вопросов? Кэл не имел представления о том, насколько ограничена личная свобода обитателей Дедала. Утешало одно: если полиция и впрямь его разыскивает, то уж Винсент, во всяком случае, хозяина не выдаст.
 Невысокая женщина в полосатой майке и таких же брюках, старательно пряча глаза, обошла Кэла стороной и ускорила шаг. Неужели у него такой кошмарный вид? На запястье у нее тоже болтался портативный компьютер, только не золотисто-серебряный, как у Кэла, а темно-коричневый Он вновь почувствовал, что нужно спешить.
 В холле отеля длинными рядами тянулись номера — и под каждым лампочка и переключатель. К удивлению Кэла, горело лишь несколько огоньков.
 — Горящие лампочки означают «занято»? — уточнил он у Винсента.
 — Да. Вставьте банковский ключ в отверстие и нажмите большим пальцем на белый квадрат.
 Кэл так и сделал, и из панели послышался глубокий голос:
 — Добро пожаловать в «Мачу Пикчу Хилтон». — Кэл вздрогнул. — Комнаты предоставляются на час, на сутки или на неделю — в зависимости от расписания. Если желаете снять номер, нажмите кнопку у соответствующего индикатора.
 Кэл не долго думая ткнул пальцем в ближайшую.
 — Большое спасибо. Ваш личный шифр на экране.
 На табло вспыхнули крошечные буквы: «А, К, G, Т».
 — Винсент, запомни его, пожалуйста. Я в своих способностях сейчас не уверен. — Кэл поднес Вина к экрану, справедливо рассудив, что еле заметные зубчики по периметру оправы и есть видеовход компьютера.
 — Готово.
 — Желаю приятного отдыха, — произнес глубокий голос. — Индикатор над вашей дверью будет светиться в течение пяти минут.
 Мерцание было видно из холла, и Кэл уверенно направился к нужной двери.
 — Вы забыли свой банковский ключ, — внезапно напомнил голос.
 — Я? А, да, спасибо.
 Коридор был пуст; но, проходя мимо очередной двери, Кэл услышал звук, который ни с чем нельзя спутать: глухие пульсирующие удары барабана. Неужели опять бар? В такую рань? Или это ночная смена развлекается после работы?
 Недолгая борьба между любопытством и усталостью закончилась победой любопытства. Кэл осторожно приоткрыл дверь и чуть не оглох. Перекрывая грохот, кто-то надсадно заорал из полумрака:
 — Заходи, приятель!
 Кэл зашел. Бар был забит до отказа — на улицах людей было гораздо меньше. Кэл повернулся к двери, но тут кто-то прошептал ему в самое ухо:
 — В чем дело, милый? Тебе не хочется общества?
 Кэл остановился. Высокая темноволосая женщина держала в руке полусферический бокал. Ее шатало. Опершись о стену, она перевела дух и, оттолкнувшись от нее, обняла Кэла за шею, едва не вылив содержимое бокала ему за шиворот.
 — Не сейчас, — пробормотал он, отстраняясь. Женщина не выразила ни малейшего удивления:
 — Когда угодно. — Она пошатываясь, растворилась в толпе, а Кэл, смущенный, выбрался в коридор.
 — Недурное местечко, — пробурчал он сквозь зубы. На глаза ему попался автомат по продаже закусок, и он с удивлением обнаружил в нем только морковь и сельдереи.
 — Что, не нравится наша жизнь? — подал голос Винсент.
 — Поживем — увидим.
 Добравшись до своего номера, он набрал на замке шифр, и дверь беззвучно отворилась. Кэл даже не стал осматривать апартаменты: его интересовала только постель.
 — Винсент, разбуди меня через пару часиков, идет?
 Если я сейчас не посплю, у меня голова треснет.
 — Спите, спите, Рип Ван-Винкль.
 Кэл, не раздеваясь, рухнул на кровать. Спину пронзила боль, но через пару минут она утихла. Кэл подумал, что ложиться спать позднее, чем сегодня, ему приходилось нечасто, и с этой мыслью провалился в глубокий сон.
 — Вставайте, — вдруг сказал Винсент. — Просыпайтесь.
 Кэл не пошевелился. Компьютер повторил приказ, и Кэл, постепенно приходя в себя, понял, что два часа уже миновали.
 — Хватит, хватит, уже встаю. — Голова по-прежнему ныла, однако в целом ему заметно полегчало. — Спасибо, Вин.
 — Ни пота, ни крови.
 Через большое наклонное окно в комнату вливался яркий свет.
 Кэл снял поляризацию, и перед ним как на ладони возник весь Дедал. Головокружение на этот раз было слабее — возможно, потому, что сейчас он находился в замкнутом помещении. Между материками, словно рыбки, сновали легкие облачка.
 Закрыв окно, Кэл быстро осмотрел номер. Небольшая дверь у самого входа могла вести только в ванную; рядом с кроватью стояли три мягких кресла и настольный терминал со встроенным в стену монитором, на котором сейчас маячил марсианский пейзаж. Кэл подошел к терминалу и включил его.
 Почти мгновенно женский голос произнес:
 — Здравствуйте, я к вашим услугам. Что пожелаете? — Буквы на экране сообщили то же самое, а вслед за ними возникло компьютерное меню: свежие видео новости, новости в текстовом варианте, всевозможные игрушки, программы связи, туристическая информация, библиотека Дедала, информация о транспорте и многое другое.
 Кэл придвинул кресло поближе и осторожно опустился в него.
 — Пожалуй, начнем с газеты; новости за последние двадцать четыре часа; местные, с Дедала. Преступления и убийства; в общем, все необычное.
 На экране появились два заголовка:
  1. ЖЕНА УБИЛА МУЖА, А ЗАТЕМ И СЕБЯ. 
  2. В РАЙОНЕ ДОКОВ ОБНАРУЖЕНО НЕОПОЗНАННОЕ ТЕЛО. 
 — Номер два, пожалуйста, — попросил Кэл; в горле у него мгновенно пересохло.
 Меню на экране сменилось текстом статьи.
  04.20 12 АПРЕЛЯ 2156 г. Тело неизвестного мужчины около тридцати лет было обнаружено сегодня утром в районе дока С5 после анонимного звонка в полицию.
 Пока еще не ясно, была ли его смерть естественной или наступила в результате несчастного случая. Следователи полагают, что он погиб в другом месте, и уже после этого тело было перенесено туда, где его обнаружили.
 Рядом с трупом найдены следы чужой крови, а также несколько капсул с «Виталом-22».
 Официальные источники пока предпочитают не связывать вслух запрещенный стимулятор, восстанавливающий жизнедеятельность клеток с гибелью человека.
 Ожидается, что в течение сегодняшнего дня труп будет идентифицирован. Более подробная информация о происшествии содержится в базе данных под кодом D56-122.
 Кэл посмотрел в окно; ну и к чему же он пришел? С другой стороны, чего еще ждать, если он даже не имеет представления о том, что нужно искать? Не вставая, он вытащил из кармана капсулы.
 — Винсент, как по-твоему, что это такое?
 — Похоже на какие-то пилюли.
 — Спасибо. Это все, что ты можешь сказать?
 — Ну, в общем да. Можно показать их в аптеке…
 А если и впрямь явиться в полицию? Пусть сами разбираются, что произошло ночью. В преступлении его обвинить не могут. Хотя почему не могут? Может, он свихнулся за минувшие десять лет? И вообще, еще неизвестно, существует ли на Дедале такое понятие, как презумпция невиновности.
 Кроме того, слишком много вопросов еще остаются без ответа, а значит, чересчур велика опасность сделать ошибку. Вполне возможно, полиция предпочтет задержать его, вместо того чтобы помочь. Он опять взглянул на экран.
 — А теперь видеоновости; тоже местные, с Дедала.
 В комнате материализовались две молодые женщины; за ними расстилалась колышущаяся нива: судя по всему, это был Икар. Пока девушки щебетали о новой технологии, способной увеличить урожай на пять процентов, Кэл решил утолить жажду.
 Быстро поднявшись, он прошел прямо сквозь изображение, — голограмма оказалась относительно глубокой, — и в ванной долго, с наслаждением пил. Здесь все было, как на Земле, за исключением стрелки рядом с туалетом и грозного предупреждения о коварстве силы Кориолиса.
 Из зеркала на него уставилась исцарапанная физиономия с налитыми кровью глазами. Кэл смочил царапины водой, пригладил, как мог, волосы и вернулся в комнату.
 Компьютер передавал уже новый ролик: интервью с каким-то мужчиной, сидящим за широким столом. Вела его довольно симпатичная девушка, но на нее Кэл не обратил ни малейшего внимания. Зато пристальнее вглядевшись в лицо мужчины, он насторожился.
 Тому было что-то около сорока; его блестящие черные волосы уже начали редеть, а из-под расстегнутого ворота рубашки виднелись темные завитки. Он невозмутимо почесывал короткую бородку и внешне казался абсолютно спокойным, но под этим спокойствием угадывались железная выдержка и самообладание. Кэл не сомневался, что взорвись сейчас в студии бомба, он и ухом не поведет.
 Впрочем, даже не волевой характер мужчины заинтересовал Кэла: в мозгу у него всплыло смутное воспоминание. Могли ли они, скажем, работать вместе — или этот тип просто часто мелькает в выпусках новостей? Но как Кэл ни силился, ничего определенного припомнить не смог. Вероятно, зрительная память сохранилась лучше, чем логическая.
 Внезапно до него долетели слова:
 — …и что, на ваш взгляд, вам будет больше всего недоставать на «Виттории»? — спросила ведущая. При желании Кэл мог бы заглянуть ей в лицо, но для этого нужно было пересесть в другое кресло.
 — Пожалуй, только Солнца. Обычно когда я так говорю, надо мной посмеиваются, но все остальное на «Виттории» есть. Или почти все. — Мужчина контролировал свою речь так же уверенно, как и выражение лица. Голос его никаких ассоциаций в душе Кэла не пробудил.
 — Спасибо, что уделили нам время, несмотря на свою занятость. — Девушка повернулась лицом к зрителям и добавила: — С вами была Мишель Гарни, я беседовала с Рассом Толбором, которому вскоре предстоит командовать кораблем «Виттория». — Ее темные волосы были зачесаны назад; деловитость придавала ей очарования, но лицо Кэлу было явно незнакомо. Интересно, то же самое ждет его при встрече с Никки?
 Голограмма пропала, но через секунду на голой стене появилось новое изображение. Огромные печатные буквы назойливо объявляли:
  САЛОН «ЗАБВЕНИЕ» 
  ИЗБАВЬТЕСЬ 
  ОТСВОИХКОМПЛЕКСОВ 
  УСЛУГИПОСТИРАНИЮ 
 Кэл непроизвольно вздрогнул и потрясенно уставился на стену. Через мгновение началась очередная сводка новостей.
 — Компьютер, отключи звук.
 — Слушаюсь.
 — Винсент?
 — Минуточку, я занят.
 — Оставь свои идиотские шуточки и побудь минутку серьезным, хорошо?
 — Хорошо.
 — Что это еще такое? Что за «забвение»?
 — Это такой салон.
 — Я понимаю, но чем там занимаются? О каких комплексах идет речь?
 — Если вы хотите забыть какой-нибудь неприятный случай, то можете пойти туда и попросить, чтобы вам стерли определенные воспоминания. Потеряли все свои сбережения в казино, жена сбежала с красавцем любовником — просто платите деньги, и вы снова счастливы и безмятежны. Вообще-то правильнее тут было бы сказать «пробел», поскольку примерно через год память самопроизвольно восстанавливается, но потом воспоминания оказываются как бы более мягкими, и с ними легче ужиться. По крайней мере так это выглядит в теории. Хотите более подробную информацию?
 — Не сейчас. Возможно, позднее. Я был в подобном заведении прошлой ночью?
 — Не знаю.
 — А твое личное мнение?
 — Возможно, хотя и маловероятно. Обычно пробел в памяти составляет год или около того, но уж не десяток лет, во всяком случае. Нужно совсем отчаяться, чтобы решиться выкинуть из жизни целое десятилетие. Кэл немного поразмыслил над услышанным.
 — Похоже, в клиентах у них недостатка нет. Что, жизнь у людей нынче тяжелая?
 — Это не единственная причина. Для некоторых это своего рода развлечение, встряска, понимаете? А кроме того, удобный способ лишить полицейских возможности заставить человека сделать признание.
 — То есть можно совершить преступление, а затем временно стереть память? — Кэл был потрясен. — И тогда полиция бессильна?
 — Если ставка — жизнь, — да.
 — Следовательно, мне нет смысла жаловаться в полицию на потерю памяти.
 — Абсолютно верно; там наверняка сделают вывод, что вы что-то утаиваете.
 Интересно, думает ли преступник как преступник, если ничего не помнит о своих преступлениях? И о чем он вообще думает? Не исключено, что он рационалистически подходит к проблеме, убедив себя в том, что его жертвы заслуживали такой судьбы. Что это — первородный грех, или совершенно иная система ценностей, искаженная индивидуальным восприятием? Кэл не чувствовал себя убийцей, однако не был уверен в адекватности своих ощущений, а комментарий Винсента окончательно сбил его с толку.
 — Компьютер, основное меню. — Кэл внимательно изучил список. — Давай теперь посмотрим библиотеку…
 Сам Дедал. Конструкция.
 В мгновение ока перед ним возникла голограмма Дедала, испещренная светящимися точками, стрелками и условными обозначениями.
 — Покажи его в динамике.
 Голограмма послушно начала разворачиваться вокруг продольной оси. Орбитальная станция представляла собой тридцати километровый цилиндр; на левом торце его располагались зеркала — гигантские пластины, улавливающие солнечные лучи и сквозь ряды широких «окон» в обшивке направляющие их внутрь станции. В ночное время зеркала эти складывались, прижимаясь к цилиндру, как лепестки большущего цветка, а днем раскрывались, смахивая на огромный пропеллер. На голограмме они были раскрыты, и лопасти «пропеллера», величаво вращаясь, касались кресла, в котором сидел Кэл.
 Жилая зона имела вид трех больших плоскостей, тянущихся вдоль оси вращения Дедала. На местном жаргоне они именовались «континентами» или «материками» и образовывали призму, вписанную в цилиндр обшивки, — между гранями которой располагались «окна». У непривычного наблюдателя вид нависающих над головой двух других континентов неукоснительно вызывал тошноту и головокружение.
 На противоположном, правом торце Дедала торчало параболическое зеркало внешней энергетической установки и имелись две секции, отделенные от жилой зоны: производственная и исследовательская, причем вторая не вращалась вместе со всей станцией, и там поддерживалась невесомость: этого требовали условия некоторых экспериментов, а также многочисленные технологии, несовместимые с земной силой тяжести.
 Из каждого торца в пространство уходили коммуникации, связывающие Дедал с Икаром.
 — Можно показать док С5?
 В производственном секторе замигал огонек. Концентрическими кольцами диск был разделен на огромное количество уровней. Док С5 находился почти у самого края.
 — А теперь — холм, которым оканчивается этот континент.
 Вспыхнул второй огонек, и сразу же выяснилось, что обе точки никак не связаны между собой. От дока к оси поднимались трубы транспортеров, но добраться от них до того места, где очнулся Кэл, было практически невозможно.
 — Пожалуйста, останови вращение. Отлично. Можешь ли ты показать, где находится мой дом? — Кэл спросил это просто на всякий случай, но, к его удивлению, на модели тут же замигал еще один огонек — почти в самом центре континента. — Молодец. А теперь покажи, как туда добраться.
 В скальном массиве между материком и обшивкой, защищающем обитателей Дедала от космического излучения, имелись три туннеля; ближе всего к его дому подходил центральный.
 Ну что ж, надо идти туда. Быть может, вид родного жилища поспособствует восстановлению памяти? Он обязан узнать, что произошло. Интересно, ищет ли его полиция? Не исключено, что они уже ждут его за дверью, чтобы задать пару вопросов, на которые он не знает, как ответить.
 Кэл выключил терминал; унылая серая стена как нельзя лучше гармонировала с его невеселыми мыслями. Кряхтя, он поднялся с кресла и направился к двери, а когда она открылась, за ней мелькнула чья-то быстрая тень.




 Глава 3. ДОМ


 Сердце Кэла едва не выскочило из груди, к горлу подступил комок. Он недвижно замер на пороге, а когда наконец решился осторожно выглянуть наружу, обнаружил, что коридор пуст — только в дальнем конце выписывала кренделя нетрезвая парочка, очевидно, направляясь к себе в номер. Кэл с опаской вышел из комнаты и, закрыв дверь, набрал на панели комбинацию, показывающую, что номер он освобождает.
 А с чего он вообще так переполошился? Конечно, нервы человека, потерявшего память, расшатаны, но не ощущает ли он подсознательно за собой вину — и гораздо более серьезную, чем думал раньше.
 Из бара по-прежнему доносился шум, но теперь Кэл прошел мимо. Выйдя из отеля, он подождал, пока глаза привыкнут к яркому свету, затем Винсент указал ему дорогу, и Кэл зашагал к транспортной трубе.
 Народу на улицах прибавилось; лица у всех были на удивление сосредоточенные, и ни одно не показалось Кэлу знакомым. Прохожие подозрительно косились на его грязную одежду, однако никто не сказал ни слова. В витринах демонстрировалось личное оружие, киноафиши, домашняя мебель, но ничто не натолкнуло Кэла на новые воспоминания. Названия магазинов были по преимуществу индейскими, например «Оружие Киллапата» или даже «Могиканские Мокасины».
 По пути ему попались еще три бара и одна церковь. Из церкви доносились завывания прихожан, однако располагалась она совершенно по-идиотски — напротив аптечной лавки, которая явно специализировалась на наркотиках для поднятия настроения. Ни у кого из встречных Кэл не заметил наручного компьютера, но некоторые тем не менее оживленно беседовали с кем-то невидимым.
 — Долго еще идти? — спросил Кэл у Винсента. Он уже начал уставать.
 — Считанные микроны. Вход прямо по курсу.
 Станция действительно оказалась совсем рядом. Вместе с другими пассажирами Кэл вошел в облицованный гранитом переход. Шагов через двадцать солнечный свет сменился рассеянным искусственным освещением, и Кэл очутился на пятидесятиметровой платформе, по обе стороны которой тянулись рельсы магнитной подвески. Здесь было гулкое эхо, а из черных провалов туннелей тянуло холодом. Платформа, как показалось Кэлу, была вырезана из цельного куска гранита. Следуя указателю, он перешел на нужную сторону и стал ждать поезда.
 Дом. Хорошее, теплое слово, в которое каждый вкладывает свой, особенный смысл. Но убежище из камня и стекла в центре одного из континентов Дедала не значило для него ровным счетом ничего. Те несколько образов, которые всплыли у него в голове, относились к Атланте; голос сестры из соседней комнаты предупреждал его, что он опаздывает. Опаздывает… Теперь чувство времени было нарушено, так же, как и представление о собственном доме.
 Из темноты без единого звука выскочила длинная Цепочка ярко освещенных желтых вагончиков. Вслед за тремя женщинами Кэл вошел в вагон и уселся. Негромкий шелест вентиляционных систем заглушал разговоры. Кэл огляделся — к счастью, представителей правопорядка в вагоне не было — и внимательно изучил схему.
 Состав мягко тронулся с места и стал быстро набирать скорость. В деревушке Гринвич поезд делал четыре остановки. Винсент подсказал Кэлу, на какой ему удобнее выйти, и он нажал соответствующую кнопку.
 Затем Кэл еще раз осмотрелся и поймал на себе взгляд одной из тех женщин, что зашли в вагон вместе с ним. Он улыбнулся ей; она ответила улыбкой и вновь повернулась к своим попутчицам.
 Изредка до него долетали обрывки фраз — разрозненные и бессвязные, но ему показалось, что в разговоре слишком часто упоминались наркотики. Озадаченный, Кэл нахмурился: орбитальная станция не то место, где нужда в наркотиках может быть особенно сильной.
 Через восемь остановок он вышел из вагона, поезд двинулся дальше, а Кэл по наклонному переходу выбрался на поверхность.
 Густая трава доставала почти до колен; Кэл поискал взглядом Мачу Пикчу и с удивлением обнаружил, что город на самом деле довольно далеко. Отсюда он казался не более чем смутно различимой грудой валунов на склонах холма.
 — Куда теперь, Винсент? — От станции веером расходились шесть дорог, снабженных каменными указателями с названиями. Дороги были покрыты каким-то темно-коричневым материалом, отличающимся гладкостью и исключительной упругостью.
 — Лонгфеллоу, — подсказал Винсент.
 Невысокие холмы оживляли пейзаж, делая его почти совершенно земным; повсюду в беспорядке были разбросаны домики. Слева хорошо просматривался край континента, соприкасающийся с «окном», в обшивке Дедала.
 Навстречу ехал на велосипеде веснушчатый мальчишка лет восьми; на повороте он не рассчитал силы Кориолиса и чуть было не протаранил Кэла.
 — Извините, — равнодушно бросил мальчишка.
 Больше по пути к тому дому, который, если верить Винсенту, был его собственным, Кэлу никто не встретился. Борясь с растущим беспокойством, он шел по узкому тротуару. Где-то в глубинах памяти зашевелилось какое-то неясное воспоминание, затем это чувство прошло. Дом оказался точно таким же, как и соседние: прямоугольные окна по всему фасаду и покрытые искусственным камнем стены.
 Интересно, где сейчас Никки? Кэл в нерешительности замер перед дверью. Наконец он решился приложить большой палец к белой панельке над входом, и дверь мягко скользнула в сторону.
 Дом оказался меньше, чем выглядел снаружи. Две спальни. Скромная ванная комната. Вдоль кухни — полукруглый прилавок в пояс высотой. В гостиной стоял стол, несколько симпатичных мягких кресел, керамические вазы с цветами и компьютер.
 В доме не было ни души, и Кэл вздохнул с облегчением. Есть хотя бы время привести себя в порядок, почистить одежду и хоть немного освоиться в собственном жилище до прихода жены.
 Кэл бросил взгляд на экран Винсента — одиннадцать часов. Вероятно, Никки сейчас на работе.
 В стенном шкафу Кэл отыскал комплекты чистой одежды и, выбрав один, отправился в ванную принять душ. Стащив с себя рубашку и брюки, он непроизвольно напрягся и, поколебавшись мгновение, решительно швырнул старую одежду в мусорный контейнер.
 Забравшись под струю горячей воды, Кэл словно заново родился. Быстро смыв с себя остатки засохшей крови, он вылез из душа, насухо вытерся и, поглядев на себя в зеркало, увидел на спине огромный темно-лиловый синяк; он был почти круглой формы, а размером с футбольный мяч.
 Одевшись и приведя в порядок волосы, он с удовлетворением отметил, что стал вполне похож на человека, и непроизвольно усмехнулся. Интересно, будет ли у него потом повод улыбаться? Когда-нибудь он не сможет поверить… Ну ладно, хватит об этом. Надо еще обследовать дом.
 Выходя из ванной он случайно ударил Винсента о косяк.
 — Ох, — крякнул тот.
 — Извини. Ты в порядке?
 — Как сказать… Я, наверное, мазохист, раз живу тут с тобой.
 — Да? Может, засунуть тогда тебя в розетку?
 — Вот в этом ты весь… Ну давай, давай, может тебе станет легче.
 — Это ты в последнее время пришел к такому вы воду или всегда так считал? — Кэла охватила странная уверенность, что он уже знает ответ.
 — В общем, в последнее время. — Его подозрения подтвердились.
 — А почему, не знаешь?
 — Откуда? Я видел только симптомы, а об истинных причинах оставалось лишь догадываться.
 Фотографии в спальне подтвердили первоначальную догадку Кэла: на них были запечатлены эпизоды создания Дедала.
 Перед следующей фотографией Кэл остановился. Никки. Из глубин памяти поднялась какая-то волна. Точно так же она улыбалась, когда они, словно школьники, сбежали с конференции, чтобы побыть вдвоем. Со снимка на него смотрели глубокие темно-синие глаза; прямые волосы, рот слегка приоткрыт — Кэл как наяву почувствовал запах ее духов. Освещение подчеркивало ее восточные скулы.
 Вглядываясь в лицо жены, Кэл внезапно испытал те же чувства, что и утром, при встрече с любительницей рассветов, но на этот раз они были гораздо сильнее и опирались уже не только на внешнюю привлекательность. Они пережили с Никки тяжелые времена, и всегда с ее стороны он ощущал любовь и поддержку.
 Потом радость угасла так же внезапно, как и появилась: воспоминания носили слишком общий характер. Кэл вперился в снимок, стараясь припомнить что-то более определенное. Что она любила? Что ненавидела? В чем ее сила и в чем ее слабости? Но все было напрасно: единственное, что ему удалось, — это прийти к выводу, что Никки по крайней мере столь же умна, сколь и красива. В крайнем раздражении он бросил бесплодные попытки и перешел к следующей фотографии.
 Теперь на Кэла смотрел он сам — улыбающийся и счастливый, он стоял в солнечный день на крыльце собственного дома. Судя по всему, снимок был давний: на нем Кэл выглядел лишь ненамного старше, чем в колледже. И вновь он подумал о том, часто ли ему приходилось улыбаться за все это время.
 Кэл остановился перед последней фотографией и внезапно побледнел. Сперва светловолосая девчушка, изображенная на ней, напомнила ему сестру, но это была не она. Линн. Он забыл не только жену, но и собственную дочь.
 Из вязкой трясины подсознания выплыло еще несколько воспоминаний. Линн. Кэл не хотел заводить детей, боялся, что не сможет стать им хорошим отцом, ведь дети требуют так много внимания, времени, сил! Кэл сомневался, что ему удастся дать их ребенку, и этот вопрос ужасно мучил его.
 И все-таки он сумел принять верное решение. Любить Линн оказалось столь же легко и естественно, как и Никки; к тому же Линн была настоящим «анфантер-рибль» — неизменно бодрым и веселым, неистощимым на самые неожиданные вопросы. Энергия била из нее ключом, и когда она подросла, скрыться от ее «почему» стало просто невозможно. Они превосходно ладили втроем, но что случилось потом? Все попытки припомнить последние события наталкивались на пустоту.
 Кэл стоял перед фотографией Линн не в силах пошевелиться. Голова опять разболелась, но он этого почти не замечал. В подсознании существовал какой-то барьер, преодолеть который было невозможно — вот и все, что он мог сказать пока. На фотографии Линн казалась вполне счастливой — так же, как и Никки — неужели на самом деле все было иначе?
 Содержимое гардероба ничего нового ему не сообщило — за исключением того, что они с Никки одинаково не любили броские наряды. Одежда была в основном мрачновато-голубого, серого и коричневого цветов или оттенка древесного угля. Вся она была пошита из одного и того же материала.
 Кэл направился было к спальне дочери, но почувствовал себя неловко и вместо этого сел за компьютер; на стенном экране вспыхнуло меню. Порывшись в нем, он вошел в группу, обозначенную «Кэл Донли. Рабочая база данных».
 Пропустив первые разделы, он остановился на последнем. Неплохо бы узнать, в чем же заключалась его работа. Выяснилось, что он заведовал коммуникационной компьютерной системой «Виттории» — теперь ясно, почему лицо Расса Толбора показалось ему таким знакомым. В резюме сообщалось, что Кэл трудится на этой работе уже почти четыре года, а начальника его зовут Том Хорват.
 Кэл запросил информацию непосредственно о «Виттории», которой предстояло доставить десять тысяч первопроходцев к планете, обращающейся вокруг звезды Барнарда, — точнее говоря, не самих героев, а их далеких потомков; предполагалось, что путешествие займет не меньше пятисот лет.
 Кэла, однако, больше интересовали ближайшие часы и дни; к тому же опять дало о себе знать навязчивое чувство обеспокоенности. Вскоре он наткнулся на персональную базу данных Никки Нокото. Не желая вторгаться на чужую территорию без спроса, он решил просмотреть лишь ее послужной список и выяснил, что его супруга имела степень магистра в области трансплантации искусственных органов.
 Звук открывающейся двери прервал его изыскания; Кэл едва успел нажать кнопку «очистка экрана».
 — Здравствуй, Никки, — сказал он, оборачиваясь. Женщина в дверном проеме нерешительно остановилась.
 — Не знаю даже, радоваться мне или огорчаться от того, что с тобой все в порядке, — наконец произнесла она. Ее холодный ровный голос пробудил в душе Кэла новые воспоминания.
 На мгновение в нем вспыхнула прежняя радость, смешанная со смущением, оттого, что его застали врасплох; внезапно он вспомнил, что забыл отключить Винсента.
 — Ты пыталась дозвониться до меня ночью. — Вопрос прозвучал как утверждение.
 — Пыталась, — ответила она. Слово повисло в воздухе. Дверь закрылась, и на темном фоне ее черты сделались мягче. В жизни она была гораздо красивее, чем на портрете.
 Кэл пребывал в нерешительности. Если сказать ей, что потерял память, какой будет ее реакция — пожалеет его или вызовет полицию? Он видел, что она злится, но не мог понять отчего. Вернее, причин было так много, что он не знал, какую выбрать. Впрочем, Никки сама избавила его от необходимости отвечать.
 — Я знаю, — сказала она, — знаю. Ты всегда был мастер рассказывать сказки. Где ты был всю ночь? — Никки неловко присела на краешек кресла и принялась медленно потирать большим пальцем об указательный. Видно было, что она тоже смущена.
 Удивленный услышанным, Кэл решил выложить ей всю правду.
 — Я очнулся на холме над Мачу Пикчу, — просто сказал он.
 Никки вскинула голову. В глазах ее читались недоверие — и надежда.
 — Дурацкие шутки! Не кажется ли тебе, что ты зашел чересчур далеко? Я же… я же беспокоилась. — Ресницы у нее предательски задрожали, и Кэлу захотелось немедленно вскочить и заключить ее в объятия; у него исчезли последние сомнения в том, какое место она занимала в его жизни, но он не шелохнулся; в этом доме он был пока что только посторонним.
 — Прости, что заставил тебя волноваться, Никки. Я… Я очень болен.
 Никки растерянно заморгала и, резко вскочив с кресла, заложила руки за спину. Казалось, она с трудом сохраняет самообладание; на лице ее отразилось нескрываемое удивление.
 — Болен… хотелось бы мне поверить… Поверить, что когда-нибудь ты станешь прежним… Но что я могу поделать, когда ты ведешь себя так странно? Сегодня ты внимателен и заботлив — завтра замкнут и холоден. — По лицу ее скользнула тень обреченности, и Никки сразу стала удивительно похожа на своих предков — японцев. Особенно усиливала это впечатление прическа — волосы были подстрижены с таким расчетом, чтобы ни одна прядь не могла попасть в глаза в условиях нулевой гравитации.
 Кэл растерялся. Сам того не желая, он обидел Никки. Его охватило непреодолимое желание защищать ее, однако он почему-то был уверен, что под внешним спокойствием его жены скрывается железный характер. Откуда же тогда взялось это желание? Впрочем, в любом случае он должен быть рядом с ней, а не вставать очередной преградой у нее на пути.
 — Я не хотел тебя расстраивать, — сказал он вслух.
 — Знаю. Если бы я сомневалась, то не пришла бы сюда. Но я слишком многое не могу понять.
 — Не хочешь, Ниточка. — Последнее слово вырвалось у него само собой; прозвучало оно как-то совсем по-дурацки, но когда он спохватился, было уже поздно.
 — Ты давным-давно уже не называл меня так, — она нахмурилась. — Это были наши лучшие годы.
 — Первые годы всегда самые лучшие, не правда ли? — уверенно произнес Кэл.
 — Ты великолепно умеешь докапываться до сути. — Она улыбнулась — впервые за весь разговор; от этой улыбки у него перехватило дыхание.
 — Теперь все опять будет по-старому. Поверь мне.
 — Верю. О Господи, как же я хочу тебе верить! У тебя в самом деле все в порядке?
 — Да, но почему ты спрашиваешь?
 — Сама не знаю. Ты сегодня какой-то… не такой.
 — А может, это ты просто слишком внимательна?
 Кстати, почему ты вернулась так рано?
 — Компьютер сообщил мне, что ты уже дома. Мне необходимо было поговорить с тобой, и я попросила, чтобы меня подменили.
 — И что же ты хочешь мне сказать?
 — Я еще не решила окончательно. Быть может, этот разговор вообще будет не нужен. Во всяком случае, я на это надеюсь…
 — Тогда — что ты хотела мне сказать?
 Никки выпрямилась и зябко поежилась.
 — Мне кажется, не стоит говорить об этом сейчас. Ты уверен, что у тебя все нормально?
 — Жить буду.
 — Как насчет того, чтобы поужинать вместе? А ты пока расскажешь мне, что же там приключилось с тобой ночью? — Она повернулась и отправилась на кухню.
 — Может, попозже? — Кэла по-прежнему беспокоило, как Никки воспримет его амнезию; теперь он опасался, не решит ли она, что он что-то скрывает, а не зная предыдущих событий, не хотел рисковать. Вполне возможно, что она в чем-то права. Он допустил ошибку, и расплата не заставила себя ждать.
 — Попозже! — Никки остановилась на полпути и резко обернулась; голос ее внезапно окреп. — Попозже — это значит «как-нибудь в другой раз, дорогая»? Одним словом, «никогда». Черт возьми, Кэл, до каких пор ты будешь затыкать мне рот? Когда наконец мы сможем поговорить как люди?
 — Когда я буду знать, что произошло. — И в самом деле, что? Исчезнувшие воспоминания, необъяснимые происшествия, труп в доке, свежий синяк. — Ты не считаешь, что мне лучше вернуться в Атланту.
 — В Атланту, — эхом отозвалась Никки, и лицо ее побелело. — Конечно, это самый простои способ — умереть с остальными. Только на самом деле ты и так уже мертв. Вернее, твои чувства. — Она повернулась и, не говоря ни слова, удалилась.
 Кэл хотел остановить ее, но внезапный страх приковал его к креслу. Что она имела в виду — «умереть с остальными»?
 Когда он вновь обрел способность двигаться, то вернулся к компьютеру и принялся лихорадочно рыться в меню, но внезапно вспомнил о Винсенте.
 — Винсент, — прокричал он, — что случилось с Атлантой? — И как это он до сих пор не вспомнил о родителях? Что с матерью, по-прежнему ли она так увлеченно конструирует самообучающихся помощников? А Карла? А отец?
 — Атланта, Джорджия, Северная Америка?
 — Да, Да.
 — Сожалею. Население Атланты в настоящий момент равно нулю.
 — О БОЖЕ! — На лбу его выступил пот. — ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?!
 — Дело не в самой Атланте, Кэл. — Винсент помолчал. — На Земле вообще никого не осталось в живых.




 Глава 4. ЗАГОЛОВОК


 В комнате стало тихо, как в глубоком вакууме; потом Кэл услышал собственное неровное дыхание, переходящее в беззвучные рыдания. Окружающие предметы расплывались; Кэл почувствовал на щеке что-то мокрое и теплое.
 Бессознательным движением он смахнул слезу и вытер пальцы о брюки.
 — Они погибли? — спросил Кэл и тут же пожалел об этом. Он знал, что Винсент скажет правду, даже если она может убить его.
 — Никто ни о чем не догадывался, — начал Винсент. — Считается, что один из контейнеров с отбросами дал течь. Два года из него лезла всякая нечисть. Бактерии.
 — Сначала полагали, что это новая форма гриппа. В первое время симптомы не внушали опасений, а потом люди начали умирать. «Эванджелина», единственный корабль, покинувший Землю после того как разразилась катастрофа, так и не достиг Дедала. К счастью, карантин был объявлен вовремя. Точно так же спаслись люди и на Луне. Сейчас приступили к работе восстановительные бригады, но пока от них мало толку.
 — Там оставались мои родители. И сестра. — Кэл развернул кресло и уставился на «окно». За ним проплыла Земля; потом еще раз. — Болезнь поражала только людей, да?
 — Да. Я думал, вы об этом не вспомните.
 — Кое-что возвращается, Вин. Кое-что возвращается. Так, значит, эти салоны по очистке памяти появились вскоре после катастрофы? — Теперь ему стал ясен смысл и баров, и наркотиков, и церквей.
 Кэл откинулся на спинку кресла; Земля продолжала исчезать и появляться за окном. Итак, там теперь царит исключительно дикая природа. Голубой шар прошел перед глазами десятки, а может, и сотни раз.
 — Винсент, — сказал наконец Кэл. — Попробуй-ка позвонить Никки.
 — Сейчас. — Прошло примерно с полминуты. — Не отвечает. Повторять набор периодически?
 — Нет, не стоит. Со своими страхами надо бороться самому.
 — А вы боитесь?
 — Черт возьми, да! Боюсь того, что случилось. Боюсь того, что я сделал. Я продолжаю вспоминать фрагменты за фрагментами, но не могу вспомнить главного.
 — Надеюсь, речь идет не об уроках музыки?
 — Нет. — Кэл нервно хихикнул. — Мне нужно знать, что я натворил прошлой ночью. И что произошло потом. Судя по всему, после катастрофы я слегка повредился в уме. И теперь не знаю, с чего начать.
 — Попробуйте с банковских записей. Может, они наведут вас на след.
 — Отличная идея. У меня что-то мысли разбегаются. — Кэл повернулся к домашнему компьютеру, и вскоре на экране появился перечень произведенных им финансовых операций — в обратном хронологическом порядке.
 — Ну вот, — сказал Кэл через секунду. — Теперь хотя бы ясно, где я был прошлой ночью, но как я там очутился, вот в чем вопрос?
 В верхней строке значилось платежное поручение салону «Забвение» города Мачу Пикчу; перевод денег был осуществлен сразу после полуночи. Однако новая информация не прибавила Кэлу уверенности: все это казалось донельзя бессмысленным. Если он решился очистить память, то почему не попросил Винсента сразу же по пробуждении ввести его в курс дела? И почему он ничего не помнит о том, как попал на холм? Это же наверняка произошло уже после процедуры.
 Внезапная догадка молнией пронзила мозг. Его затащили в салон насильно!
 — Винсент, похоже я все-таки посетил этот салон…
 — Не кажется ли вам, что у вас уже накопилось до статочно новых проблем, чтобы сбегать туда еще раз?
 — Это не мои… — Кэл осекся на полуслове. Если его кто-то заставил… Он опять взглянул на экран, проверяя не переводил ли деньги в салон и раньше, но, просмотрев еще парочку страниц, успокоился. Имелся, правда, один безымянный перевод, но название салона больше нигде не упоминалось. По крайней мере, стирание памяти не вошло у него в привычку, да и Никки наверняка забила бы тревогу, если бы дело обстояло так плохо.
 Поразмыслив, Кэл выключил компьютер и вышел на улицу: руководимый Винсентом, он опять отправился в Мачу Пикчу. Теперь на нем была чистая одежда, и внешний вид его уже не привлекал излишнего внимания.
 Наступил полдень, однако Солнце как висело, так и продолжало висеть в центре зеркала, над самой головой; было ужасно жарко, и Кэл подумал, что небольшая облачность не помешали бы, но это, к сожалению, от него не зависело.
 Когда он проходил мимо магазина, торгующего наручными компьютерами, Винсент неожиданно громко присвистнул.
 — Взгляни-ка, какая фигура, — мечтательно произнес он.
 Кэл остановился перед витриной и внимательно всмотрелся; моделей там было больше, чем билетов на школьном экзамене.
 — Ну и какой тебе приглянулся?
 — Вон тот, справа в углу. У него инфракрасные датчики, и объем памяти в два раза больше моего. А как сверкает-то, мать честная! Неужели тебе не нравится?
 — Винсент, я тебе что, надоел?
 — Да нет, это же для меня! Ты просто перепишешь меня в него и дело с концом. Начинать все сначала не придется, зато какие возможности!
 — По-моему, тебе и сейчас неплохо.
 — А по-моему, ты просто жмот.
 Кэл ухмыльнулся и зашагал дальше В следующей витрине «Стерильная Кукушка» возилась с автоклавами и дезинфектантом. «Все, что вам нужно, чтобы быть ослепительно чистым». Кэл пожал плечами и ускорил шаг.
 Утомленный бесконечными лестницами и переходами, он наконец облегченно вздохнул, увидев эмблему фирмы «Забвение» в длинном ряду точно таких же офисов; широкие окна были забраны толстыми портьерами, между витринным стеклом и занавесом висела незатейливая табличка:
 СБРОСЬТЕ С СЕБЯ ГРУЗ НЕПРИЯТНЫХ ВОСПОМИНАНИЙ.
 Кэл немного постоял перед витриной, надеясь вспомнить еще что-нибудь, но ничего не вспомнил и поднес руку к лицу:
 — Винсент, — сказал он, — если я… если я выйду отсюда и не заговорю с тобой, напомни мне о сегодняшних событиях, ладно? Если мне там еще раз подчистят память, я отправлюсь в полицию.
 — С удовольствием. Однако я ведь и сам помню не все — мне приходится периодически стирать несущественную информацию.
 — Но если я, допустим, скажу тебе несколько фраз и попрошу их запомнить, ты ведь сможешь это сделать?
 — Конечно. Все, о чем ты меня специально попросишь, я запомню. Я ведь, как тот слон… Из анекдота.
 Кэл постоял, собираясь с мыслями, потом решительно шагнул к двери, она мягко скользнула вбок, и глазам его предстала старомодная приемная, в которой стояли стол и несколько стульев для посетителей. В помещении не было ни души.
 — Здравствуйте, — произнес Кэл. Дверь за ним плотно закрылась, и он с трудом подавил в себе желание отдернуть шторы.
 Перед слабо мерцающим экраном настольного компьютера имелось отверстие для банковского ключа и белая площадка для идентификации отпечатков пальцев. Похоже, в этом заведении плату с клиентов предпочитали получать вперед. Однако где же хозяева. Или они считают, что если человек решился сюда прийти, его уже не смутит никакая задержка?
 В глубине приемной Кэл заметил вторую дверь; за нею обнаружилась другая комната, чуть побольше, напоминающая кабинет неряшливого стоматолога. Три кресла с откидывающимися спинками, передвижные ширмы на колесиках. Вместо подносов с зубоврачебными инструментами — две параллельные пластины у каждого подголовника, от которых тянутся провода к стойкам, набитым электроникой. На полках — эфирные маски, смахивающие на намордники. Удивляясь скудности оборудования, Кэл огляделся. Помещение казалось совершенно незнакомым. В дальнем конце процедурной виднелась еще одна дверь.
 — Здравствуйте, — повторил Кэл. Куда же они все подевались? Он снова взглянул на кресла, надеясь на внезапное прозрение. Никакого эффекта. Подсознание молчало. Кэл подошел и осторожно опустился в одно из кресел — может, это поможет? Материал обивки неприятно холодил кожу.
 Подголовник оказался как раз на нужном уровне, но и это не пробудило у Кэла никаких ассоциаций. Он рылся в памяти так усердно, что не услышал, как хлопнула дверь.
 — Приемная в той комнате. Попрошу вас вернуться туда. — Кэл вздрогнул и проворно соскочил с кресла.
 Перед ним стоял высокий мужчина.
 — О, да это вы! — вдруг воскликнул незнакомец, и, пока Кэл лихорадочно искал подходящий ответ, спросил: — Позвольте предположить… э-э-э… вы меня не помните?
 — Конечно, нет. И полагаю, это в порядке вещей, так? — на груди у мужчины болталась табличка с именем и должностью, но лицо его, по правде говоря, было Кэлу совершенно незнакомо.
 — Да, если не считать того, что, как правило, второй раз сюда не приходят. — Речь владельца салона была ровной, движения — спокойными, но в глазах угадывалась тревога.
 — Так, значит, вчера ночью я у вас побывал?
 — Ну конечно, — нетерпеливо сказал мужчина. — Вы что, потеряли брошюру?
 На мгновение Кэл почувствовал себя карманным воришкой, застигнутым на месте преступления.
 — Не знаю, о чем вы, — промямлил он. — Когда я пришел в себя, ее рядом не было.
 — Нет, ну как же! Я сам видел, как вы читали брошюру, когда проснулись; я еще посоветовал вам взять ее с собой. Видите ли, процедура на пару часов нарушает и работу краткосрочной памяти. — Очевидно, заметив отсутствующее выражение на лице Кэла, муж чина пояснил: — Краткосрочная память — это своего рода перевалочный пункт. Информация удерживается там, пока мозг не разместит ее в долговременной памяти. Вы помните последние события?
 — Часов десять—двенадцать.
 — Ну тогда все в порядке. В чем же проблема? — Человек взял Кэла за руку и повел в приемную, Кэл послушно пошел за ним.
 — Проблема в том, что я забыл свою жизнь.
 Мужчина остановился и метнул на Кэла тяжелый взгляд.
 — Ничем не могу помочь. Вы заплатили мне за то, чтобы я это сделал.
 — Хорошо, хорошо. Скажите, а я был один? У вас не сложилось впечатления, что я принял не совсем верное решение?
 — Вы шутите; вы были совершенно один и дождаться не могли, когда же я наконец начну.
 Кэл тяжело опустился на стул.
 — Вы абсолютно уверены, что меня никто не привел?
 — Ну сами посудите — здесь не так-то много места.
 Будь у вас сопровождающий — неужели я бы его не заметил?
 — И все-таки странно… Я слышал, обычно стирается примерно год, а я потерял целое десятилетие.
 — Послушайте, мистер, ведь я только делаю свою работу. Вы ворвались сюда, как будто за вами гналась стая волков, и торопили меня, несмотря на все мои предостережения. Что же вы теперь от меня хотите?
 — Хочу, чтобы память вернулась, — строго сказал Кэл.
 — Она вернется. Постепенно. Но пройдет несколько месяцев, прежде чем этот процесс начнется, и идти он будет медленно.
 — А есть какой-нибудь способ его ускорить? — Кэл решил не распространяться о том, что уже многое вспомнил — за исключением последнего года, который и был самым важным.
 — Извините, — сказал владелец салона, незаметно подталкивая Кэла к двери. Кэл стряхнул с себя его руку.
 — Полиция накладывает на вас какие-нибудь ограничения? Вам нужна лицензия?
 — Нет.
 — Я объяснил, зачем мне это понадобилось?
 Человек отрицательно покачал головой.
 — Вы можете сказать мне ещё ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ?
 Та же реакция.
 — По крайней мере еще один экземпляр той брошюры вы мне дадите?
 Мужчина молча открыл дверь, взял с полки брошюру и протянул Кэлу.
 — Премного благодарен вам за понимание, — ядовито сказал Кэл.
 Владелец салона ничего не ответил, и Кэл ушел.
 Выйдя наружу, он взглянул на два нависающих континента с легким отвращением, но уже без головокружения.
 — Ничего не понимаю, — сказал он вслух.
 — Почему вы пришли сюда вчера? — поинтересовался Винсент.
 — Ага. Пожалуй, с этого момента я попрошу тебя запоминать все, что происходит. Не исключено, что такое повторится, и тогда мне хотя бы будет на что опереться.
 — Что конкретно я должен помнить?
 — Точных указаний я пока дать не могу, так что решай сам. Например, вряд ли тебе стоит запоминать, что я ем.
 — Ну что ж, я могу хранить информацию несколько месяцев, не опасаясь переполнения, но полиция имеет право меня допросить, если только вы ясно и недвусмысленно не запретите мне разглашать ее.
 — О'кей. Есть еще проблемы?
 — Учитывая большой массив данных, время поиска возрастет до нескольких миллисекунд, но сомневаюсь, что вы сможете заметить разницу.
 — Ну тогда поехали. Если я захочу забыть что-нибудь конкретное, то скажу тебе об этом прямо. А для начала, — он бросил взгляд на брошюру, — этого парня зовут Пауло Фролл. Его заведение открыто двадцать четыре часа в сутки. Если у него и есть причины лгать, мне, они, во всяком случае, не ясны.
 — Заметано.
 Кэл отправился обратно в Гринвич. Всю дорогу молчал и только перед самым домом вдруг остановился и сказал:
 — Не исключено, что Никки уже вернулась. Я выключу тебя ненадолго. Спокойной ночи, Винсент. — Он помолчал пару секунд. — Ты меня слышишь?
 Ответа не последовало; Кэл отпер дверь и вошел в дом. Внутри было тихо. Он заглянул в гостиную и снова прислушался. Никого.
 — Здравствуй, Винсент, — сказал он наконец.
 — Поспать не дадут.
 — Ее еще нет; ты можешь выключиться сам, когда она войдет?
 — Si, senor*.
 — Отлично. Посмотрим, не появилось ли чего-нибудь новенького про труп. — Кэл уселся за компьютер и вывел изображение на стенной экран.
 После нескольких неинтересных сообщений на экране появилась та самая девушка, которая брала интервью у Расса Толбора.
 — Следователи подтвердили, что найденный сегодня утром в доке С5 человек был убит, — сообщила она. — Жертву звали Габриэль Доминго, он был рабочим-строителем. — Затем она повторила то, что Кэл уже слышал.
 Имя убитого не говорило Кэлу ровным счетом ничего, но когда голопроектор спроецировал в пространство медленно вращающийся бюст жертвы, Кэл невольно стиснул пальцами ручки кресла.
 — Гэйб, — машинально произнес он, лихорадочно соображая, откуда у него эта странная уверенность, что когда-то они были знакомы. Сокращенная форма имени вырвалась сама собой, но больше об их взаимоотношениях ничего вспомнить не удавалось. Кто они, коллеги? Старые друзья? Соучастники? Поверить в то, что это он убил Доминго, Кэл не мог.
 Изображение повернулось; взгляд у Доминго был весьма необычный. В нем смешались вызов, любопытство и спокойная уверенность в себе. У Габриэля были жесткие черные волосы, закрывающие уши; на вид ему не было еще и тридцати, но лицо его было изборождено морщинами, словно он провел немало времени под палящими лучами Солнца.
 — …видели в последний раз вчера около семнадцати ноль-ноль, — говорила тем временем ведущая, — когда он закончил работу и покинул «Витторию». На одежде убитого обнаружены кровавые отпечатки пальцев.
 Последнее сообщение Кэл воспринял намного спокойнее, чем можно подумать. Видимо, в глубине души он уже приготовился к худшему.
 — Полицейские хотят побеседовать с человеком, оставившим их, причем НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО в связи с обвинением в убийстве или хранении наркотиков. — Девушка покачала головой и улыбнулась самой фальшивой улыбкой, какую только можно вообразить.
 — Полиция подтверждает также, что на месте преступления обнаружен «Витал-22». Специалисты-медики подчеркивают, что этот запрещенный законом восстановитель клеток не прошел полного тестирования, а значит, может нанести непоправимый вред здоровью каждого, кто его использует. Вполне возможно, что Доминго оказался еще одной жертвой в длинной цепочке убийств, связанных с наркотиками. С вами была Мишель Гарни.
 Начался следующий репортаж, и Кэл выключил звук.
 — По-моему, это именно то, что называется сокрушительные и неоспоримые улики.
 — Вы считаете, труп из-за этого так улыбался?
 — Не паясничай! — рявкнул Кэл. — Там была кровь.
 — И к тому же вы были знакомы — так?
 — Ты что-нибудь знаешь о нем?!
 — Да ничего, — ответил Винсент. — Просто вы назвали его по имени…
 — Да, лицо мне определенно знакомо, но больше я, к сожалению, ничего вспомнить не могу.
 — Интересно, в тюрьме вам разрешат меня носить?
 — А я-то думал ты скажешь: «Не беспокойтесь, вы никого не убивали».
 — Не беспокойтесь, вы никого не убивали.
 — Черт возьми, да что ты… Извини, у меня и в мыслях не было тебя обидеть. Но ты же понимаешь, что я волнуюсь.
 — Я и не обиделся, но могу, если ты этого захочешь.
 — Нет, не хочу, будь самим собой. А я постараюсь держать себя в руках. — Кэл заколебался. — Что может быть естественнее, чем просить компьютер «быть самим собой».
 — Только моя надежда, что даже в тюрьме ты не утратишь чувства юмора.
 — Это-то меня и беспокоит. Верится с трудом, но если выяснится, что я действительно кого-то убил, мне придется прийти с повинной. С другой стороны — какой преступник захочет сдаться добровольно?
 — В такой ситуации все решают не разумные доводы, а подсознание, — заметил Винсент.
 — Да, но… — Кэл остановился на полуслове, потому что в прихожей послышались шаги.
 Это была Никки. Войдя, она тщательно заперла за собой дверь.
 — Не ожидала увидеть тебя здесь, — сказала она.
 — Из-за нашей последней стычки? — спросил Кэл, вставая.
 — Нет. Просто ты стал гораздо реже появляться дома. — Она повесила куртку на спинку стула и с опаской подошла ближе. — Я тебе тут такого наговорила…
 — Ничего, все в порядке. Нельзя сказать, что я этого не заслужил.
 Потупившись, Никки присела на краешек кресла.
 — Я уж забыла, когда ты последний раз смотрел новости, — вдруг сказала она.
 — Пожалуй, я уже насмотрелся достаточно. — Кэл протянул руку и выключил дисплей, а когда обернулся, поймал обеспокоенный взгляд Никки. Она внимательно изучала его лицо, словно хотела увидеть там… Что? Чувство вины? — У тебя никогда не возникало желания поговорить о прошлом?
 — Когда я прихожу домой, мне вообще не хочется ни о чем говорить. А когда потом у меня появляется такое желание, я уже от бешенства сама не своя.
 — Что это значит?
 Некоторое время она молчала, а потом сделала глубокий вздох и сказала:
 — Ты же не слепой и видишь, во что превратился наш брак. — Она отвернулась. — Нам нужно расстаться.
 Кэл хотел возразить что-то — и не нашел слов. Во рту пересохло. Внезапно вернулась головная боль, о которой он уже успел позабыть, — боль и щемящее чувство одиночества.
 — Вот как? — выдавил он наконец. — Почему же ты до сих пор молчала?
 — Не могла решиться, — сказала она. — Мне и так нелегко. Я должна сначала постараться осознать свое новое место в жизни. И кроме того, не хочу, чтобы ты подумал, что я принимаю решение под влиянием эмоций.
 Ее холодная сдержанность была страшнее, чем любой безудержный гнев. Никки опять взглянула на него:
 — Ты же согласен со мной, не так ли?
 Кэл отрицательно покачал головой и промямлил:
 — Я думал, я понимаю.
 Конечно, он уже начал подозревать, что их брак столкнулся с какими-то трудностями, однако никак не мог уловить их причину. Может, всему виной его эгоизм или же постоянная занятость, но если дело в чем-то другом? Он уже был на грани того, чтобы рассказать Никки о том, что потерял память, но вовремя опомнился. Сейчас это прозвучало бы вопиющей ложью, придуманной специально для того, чтобы удержать Никки любой ценой. И что хуже всего, не зная прошлого, он не мог с уверенностью сказать, что она делает ошибку. Кто знает, что он уже натворил и может еще натворить? А тому, кто не в состоянии убедить самого себя, нечего и пытаться убедить кого-то другого.
 — Скажи, ты уверена, — спросил он наконец, — что поступаешь правильно? — И добавил без всякой задней мысли: — Ты мне очень нужна.
 Глаза Никки подозрительно заблестели.
 — Ты ведешь себя так, словно я тебе чужая. Я уже ни в чем не уверена.
 — А я не уверен, каким образом разделение может помочь кому-то восстановить свою целостность. — Он с удивлением услышал в собственном голосе нотки обиды, и как можно обижаться на того, кого, если разобраться, он даже толком не ЗНАЕТ.
 Никки смутилась:
 — Ты уже давно не говорил мне, что я тебе нужна.
 — Прости. — Каким-то образом Кэл чувствовал, что она говорит правду. Неужели он был до такой степени слеп? «Потерять» ее, затем «найти», — и только для того, чтобы потерять вновь, — от этой мысли внутри у него все болезненно сжалось. Чувство собственной вины разрасталось, а вместе с ним росла и ненависть к себе самому — прежнему. — Думаю, мы не всегда говорим то, что чувствуем.
 — А что ты чувствуешь сейчас?
 — Удивление, гнев, ностальгию, одиночество. И — любовь. — Уже закончив фразу, он внезапно осознал, что сказал чистую правду — и сам удивился этому обстоятельству.
 — Нельзя, чтобы люди жили вместе и в то же время были одиноки. — Никки тряхнула головой, и в волосах у нее сверкнули блестки.
 Кэл растерялся. Минуту назад ему казалось, что он способен почувствовать ее — и вдруг это ощущение ушло. Он не мог понять, хочет ли Никки, чтобы ее отговорили, или обсуждает этот вопрос сугубо академически.
 — Все должно быть иначе, — упрямо сказал он. Но где же Линн? Неужели Никки уже отправила ее на новую квартиру?
 — От этого никуда не денешься. Так уж получилось.
 — Другими словами, переубедить тебя невозможно?
 Молчание.
 — Позволь мне внести ясность, — собравшись с духом, сказал Кэл. — Я не хочу, чтобы ты уходила. — Он нервно сглотнул. — Но если ты твердо решила, может быть, посвятишь меня в свои планы?
 — Я подыскала себе квартиру в Мачу Пикчу, недалеко от больницы. На будущей неделе перееду.
 Линн, наверное, еще в школе… Но как же Никки собирается поступить с ней?
 — А Линн? — спросил он вслух. — Как она к этому относится?
 Никки резко вскинула голову. В глазах у нее был ужас.
 — Что ты имеешь в виду? — на лице ее последовательно сменились потрясение, гнев, испуг и жалость. — Кэл, ты в своем уме?
 — Нет, — честно сказал он.
 — Линн умерла. И не говори мне, что ты не…
 Она не договорила: Кэл внезапно побледнел и забился в беззвучных рыданиях. В глазах потемнело. Лишь через несколько секунд он осознал, что Никки обнимает его за плечи. Он задыхался; в висках стучала кровь. Бессознательным движением он крепко прижал Никки к себе.
 Ее руки скользнули вниз, и пальцы судорожно впились ему в спину.
 Позвоночник пронзила ужасная боль; последнее, что он услышал, прежде чем потерять сознание, — это собственный дикий вопль.




 Глава 5. НАМЕКИ


 Уже второй раз за этот день Кэл пришел в себя; только теперь вместо камней и пыли под ним был мягкий ковер. Он попробовал пошевелиться — и тут же болезненно скривился.
 — Кэл, о Господи, Кэл? — услышал он голос Никки.
 Что она делает здесь? Этот странный вопрос крутился в голове, пока сам собой не появился ответ: они беседовали, и Никки сказала, что Линн больше нет в живых. Даже не пытаясь ничего припомнить, он совершенно точно знал, что Линн дома нет. Никки сказала правду. Невыразимое горе опять навалилось на Кэла.
 — Все в порядке, — сказал он наконец и открыл глаза. Опустившись рядом с ним на колени, Никки глубоко вздохнула.
 — Что это значит? Что с тобой произошло? — Она осторожно коснулась его щеки.
 Кэл, не вставая, посмотрел на нее.
 — Лучше не спрашивай; отчего умерла Линн?
 — Ты действительно этого не помнишь? — сказала Никки сквозь слезы.
 — Пожалуйста, ответь мне.
 — Она погибла там, внизу, вместе со всеми. На Земле. Теперь ты вспоминаешь?
 — Да, теперь уже да Но как она оказалась на Земле?
 — Кэл, об этом тебе лучше не думать. Ты без всяких оснований взвалил на себя вину за случившееся. И не исключено, что именно это довело тебя до такого со стояния. Давай, я отвезу тебя в клинику?
 — Мне нужно знать. Я должен знать. Расскажи мне все.
 Никки слегка отодвинулась.
 — Это была экскурсионная поездка, самая обычная.
 — Я настаивал, чтобы она поехала?
 — Мы оба согласились с тем, что для нее это будет замечательно.
 — Но идея была моя, верно? — Кэл сам был родом с Земли, а Никки — почему-то сейчас он был в этом уверен — родилась и выросла уже на Дедале.
 — Но это еще не повод винить себя.
 Кэл попытался подняться.
 — Помоги мне встать, — попросил он, не в силах сделать это самостоятельно.
 — Нет уж, лежи, тебе и так уже чересчур досталось. Удивляюсь, как тебя еще не парализовало после такого удара. — Кэл вопросительно поднял брови, и Никки добавила: — Я уже взглянула на твою спину; черт возьми, чем ты занимался?
 Скрывать что-либо было уже поздно.
 — Ты не поверишь, но я и сам не знаю. Определенно я оставил свое благоразумие вчера в салоне «Забвение».
 — «Забвение»? Но зачем?
 — Понятия не имею. Ты поможешь мне подняться?
 — Только если потом мы поедем в клинику. Просто для обследования.
 Вместо ответа Кэл ухватился за ножку кресла, пытаясь подняться сам.
 — Ну и упрямый же ты! — Смирившись, Никки подхватила его под мышки. — Так как же ты все-таки угодил в это «Забвение»?
 — Это меня самого ужасно интересует. — Кэл выпрямился, опираясь на ее плечо. — Но я надеюсь выяснить. Думаю, что у себя в офисе мне удастся вспомнить еще какие-нибудь детали. Образные раздражители, знаешь ли, прекрасно этому способствуют, я уже убедился.
 — Кэл, а ты… а ты помнил меня? — спросила Никки, затаив дыхание.
 — Почему ты спрашиваешь?
 — Ну что за дурная привычка отвечать вопросом на вопрос? Не знаю. Ты просто изменился, стал каким-то другим…
 — Извини, но о тебе я тоже забыл, — искренне ответил Кэл. — Честно говоря, я и сейчас мало что помню, хотя память понемногу возвращается.
 — Значит, все эти слова о том, что я нужна тебе — они…
 — Они шли от сердца — вот все, что я могу сказать. Видимо, чувства возвращаются к человеку быстрее, чем осознанные воспоминания. — Глаза Никки наполнились болью и у него внутри все перевернулось. — Я знаю, что приятного в этом мало, но это правда. Больше ничего предложить не могу. Я говорю это не для того, чтобы разжалобить тебя — просто сказал то, что чувствовал. Очевидно, со мной это произошло впервые — иначе ты сразу бы догадалась, что к чему, и реагировала бы по-другому. А теперь, поскольку эмоциональные встряски помогают мне вспоминать, я отправляюсь в офис.
 — Ты же в стрессовом состоянии, Кэл! Я должна отвезти тебя в клинику!
 — Прости, Никки, но у меня просто нет времени.
 Это тоже лишь смутное ощущение, и мне нечем его подтвердить, но поверь, дело не только во мне. Все гораздо серьезнее. И я собираюсь узнать, в чем дело.
 Повинуясь порыву, Кэл поцеловал ее и вышел из комнаты. В дверях он обернулся: Никки стояла неподвижно, с отстраненным выражением на лице.
 — Извини, — как можно мягче сказал он. — Но у меня нет выбора.
 Дверь тихо закрылась. Кэл в нерешительности постоял в коридоре. Правильно ли он поступает? Застанет ли он ее здесь, когда вернется? И вернется ли вообще, если учесть вчерашние события?
 Только уже у станции он вспомнил о Винсенте.
 — Здравствуй, Винсент.
 — Привет. Куда это ты собрался?
 — Хочу заглянуть в офис. Может, там я смогу припомнить еще что-нибудь.
 — В какой именно офис?
 — Ты хочешь сказать, что у меня их несколько?
 — Ну так; один в Мачу Пикчу и один на «Виттории» — Что ж, тогда начнем с Мачу Пикчу; полагаю, он у меня основной. Я ведь не собирался сам лететь на «Виттории»?
 — Во всяком случае, я о таком не слышал.
 Спускаясь на станцию, Кэл заметил на стене детские каракули — «Мачу Пикчу Чу Чу». Они напомнили ему о Линн. С огромным трудом ему удалось взять себя в руки.
 Офис находился недалеко от остановки; найти его оказалось несложно. По фасаду шли золотые буквы, возвещавшие: «Компьютерные Системы Управления».
 В холле не было ни души; сперва Кэл удивился, но взглянув на экран Винсента, сообразил, что рабочий день уже закончился. Возле запертой двери, ведущей в служебные помещения, имелась площадка контроля папиллярного узора; Кэл прижал к ней большой палец, и дверь с резким щелчком отворилась. За дверью Кэл увидел длинный коридор, по обе стороны которого тянулись двери; к счастью, снабженные табличками с именами сотрудников. Машинально повернув голову вправо, Кэл пошел по коридору и через пять кабинетов обнаружил табличку с собственным именем. Он открыл дверь и вошел.
 Комната была тесно уставлена оборудованием. Большую часть стены занимали два внушительных экрана; в центре стоял массивный стол с вмонтированным в крышку дисплеем. Из окна открывался знакомый вид на дальний конец Дедала.
 Ощущая некоторую неловкость, Кэл придвинул кресло и уселся за стол. Заподлицо с передним краем крышки располагался едва заметный прямоугольник Кэл положил на него ладонь, и прямоугольник отъехал в сторону, освобождая клавиатуру.
 Кэл нажал большим пальцем на белую панель, и настольный экран осветился; потом в воздухе возникло голографическое изображение «Виттории». Большинство клавиш были снабжены легендами. Кэл нажал на «жилую область» и воззрился на голограмму.
 Корабль по форме отдаленно напоминал шампур, на который нанизаны одна большая репа и два цилиндра поменьше; один из них находился на противоположном конце шампура. Вокруг экватора репы загорелась оранжевым светом широкая полоска — эта часть корабля была отведена под жилую область. Значит, «Виттория» вращалась вокруг шампура — как, собственно, и Дедал. Острый конец конструкции указывал вперед, по направлению полета.
 Клавиша «офисы и лаборатории» заставила ярко осветиться блюдцеобразную область, граничащую с жилым отсеком; «сельское хозяйство» размещалось в дальнем цилиндре.
 Кэл коснулся клавиши «служебные помещения», и прежние легенды сменились на новые.
 — Винсент, какой номер моего кабинета на «Виттории»?
 — Четырнадцать-двенадцать D.
 Кэл ввел номер, и между жилой зоной и служебными помещениями замигала ярко-красная точка. Он глядел на изображение «Виттории», и в душу его закрадывалась тревога; она была даже сильнее, чем в салоне «Забвение». Может, это пытаются вырваться наружу неприятные воспоминания?
 Он пробежался пальцами по клавиатуре, и изображение «Виттории» исчезло. Кэл откинулся в кресле и принялся изучать устройство двигательной установки, системы жизнеобеспечения, управления, защиты, навигации, вспомогательные системы, системы связи и сельского хозяйства, условия жизни на корабле и его историю.
 Вся информация показалась ему новой, но усвоил он ее гораздо быстрее, чем следовало бы ожидать; наверняка он уже досконально изучал все это в прошлом. Его по-прежнему тянуло на «Витторию», но нужно было хоть немного освоиться, прежде чем отправляться на корабль.
 Возможно, в его личном телефонном справочнике имеется телефон Доминго; через мгновение длинный список всех абонентов и подробная информация о них появились на экране.
 Здесь была Никки, несколько человек, проживающих по соседству, коллеги по службе — в том числе и Расс Толбор, — но имя Габриэля Доминго в списке отсутствовало.
 Заметив внизу слова «продолжение ниже», Кэл нажал клавишу «следующая страница», но вместо продолжения списка на экране появилась просьба ввести пароль. Почему?
 Последние сомнения в собственной невиновности развеялись как дым. В закрытой части списка почти наверняка был и Доминго, но зачем ему вообще понадобилось засекречивать телефонный справочник? Впрочем, сам факт знакомства с жертвой еще не основание для обвинения.
 Он попытался подобрать пароль наугад — попробовал слова «Никки», «Кэл», «Пароль» и другие пришедшие в голову варианты, но система молчала.
 — Винсент, ты знаешь какой-нибудь из моих паролей?
 — Нет, откуда же?
 — Как же ты собираешься мне помогать, когда и сам ни черта не знаешь?
 — Подожди. И не перебивай меня.
 — Спасибо, Винсент. Поспи немного.
 Тупик. Надо зайти с другой стороны. Может, компьютерная почта ему что-нибудь подскажет ему?
 На его имя сообщений не поступало, но последние три, которые отправил он сам, еще хранились в компьютере. Первым шел доклад о состоянии дел, который, очевидно, предназначался шефу. В адресном поле значился «Том X» — кабинет его находился дальше по коридору. Детали мало что говорили Кэлу, но упоминание о «последних испытаниях» его заинтересовали: оказывается, три этапа были полностью завершены, оставался лишь один — заключительная проверка систем коммуникации. В конце деловой части была приписка: «Я оставил тебе еще один саженец. Смотри, хоть этот не угробь».
 Послышался громкий храп.
 — А ну-ка прекрати, Винсент.
 Второе сообщение озадачило Кэла. «21.00. Тинсдейл». Адресатом значился некто «Ангел». В телефонном справочнике никакого Ангела не было; должно быть, он тоже в закрытом списке. 21.00 — это наверняка время, но вот что значит слово «Тинсдейл»?
 Может, у него есть любовница? Кстати, вполне подходящий повод для развода — не исключено, что именно поэтому Никки настроена так решительно… Умом Кэл понимал, что такое возможно, но поверить не мог: в своем чувстве к Никки он не сомневался. Что бы там ни случилось за минувшие десять лет, так сильно измениться он не мог.
 — Что такое «Тинсдейл»? — вслух спросил Кэл.
 — Движущая сила социальной революции двадцать первого столетия, парк на «Виттории» и марка скафандров, — отозвался Винсент.
 Парк на «Виттории» — это, пожалуй, самое подходящее. Встретимся, дескать, в парке «Тинсдейл», в 21.00… Интересно, какой это день. Сообщение было отправлено накануне, в 19.00. Можно предположить, что, если дата не указана, это значит сегодня, то есть вчера. С другой стороны, они могли обговорить дни и заранее. Не исключено также, что это просьба забрать скафандр из ремонта. Забери его, мол, в 21.00. Нет, это полная чушь. И при чем тут какой-то «Ангел»? Кроме того, кому в здравом уме придет в голову засекречивать такую информацию в собственном телефонном справочнике?
 Решив на время отложить эту загадку, Кэл прочел последнее сообщение. Оно было адресовано «Джаму» и гласило: «Надеюсь сегодня ночью узнать побольше о «С и Г». Сообщу АСАП».
 Кэл ошарашенно потер лоб. Если первое послание предназначалось для шефа, то кому же отправлено это? Никакого «Джама» в своем телефонном справочнике он не нашел. Конечно, у него могут быть и два начальника, но к чему тогда такая таинственность? Может, он приторговывает промышленными секретами или научными разработками? Больше всего Кэла бесили эти «С и Г» — они не значили для него ровным счетом ничего.
 Впрочем, что толку гадать на кофейной гуще? Время дорого, и его лучше потратить на поиски более серьезной информации. Кэл выключил компьютер и закрыл клавиатуру. Если поторопиться, можно успеть в парк Тинсдейл к 21.00.
 — Винсент, пришло время отправляться на «Витторию». Покажи мне дорогу.
 По пути Кэл поделился с Винсентом последними сведениями.
 Сила притяжения медленно ослабевала, а значит, они приближались к торцу Дедала. Перегрузка вдавила Кэла в кресло, поезд начал тормозить и наконец остановился. Здесь уже царила невесомость. Кэла удерживал только привязной ремень.
 Он влетел в туннель, ухватился за рукоять и начал медленно опускаться. Через окно в потолке виднелись многочисленные спицы, уходящие в маленький диск в самом центре оси вращения Дедала. Широкие трубы разветвлялись на меньшие туннели, в одном из которых и находился сейчас Кэл. Для удобства пассажиров все они были соединены друг с другом кольцом.
 Кэл предположил, что все туннели сливаются в один общий; но, как выяснилось, ошибся. Туннель, по которому он плыл, просто изогнулся и стал параллелен оси Дедала; стенки его в этом месте были прозрачны. По соседним туннелям двигались люди.
 Потом стенки вновь потеряли прозрачность, а сам туннель постепенно перешел в круглое помещение, в котором существовало слабое гравитационное поле. Пролетев в свободном падении метров двадцать, Кэл мягко приземлился.
 «Пол» представлял собой изогнутую полоску метров в двадцать шириной, оба ее конца скрывались из виду. В стене на небольшом расстоянии друг от друга размещались кабины лифтов.
 Входя в ближайшую кабину, Кэл слегка подпрыгнул. Пристегнуть ремни он забыл, и когда лифт стал падать на внешний уровень, стукнулся головой о потолок. Мысли его были заняты тем, что случилось на С5. Кэл не прочь был бы туда попасть, но сейчас там наверняка работала полиция.
 На внешнем уровне изгиб пола был уже, почти незаметен. Стрелка с надписью «Шаттл» указывала на круглое отверстие в полу; чуть поодаль виднелись еще какие-то надписи.
 Трап привел Кэла к тяжелому люку шлюзовой камеры; коридор в этом месте плавно расширялся, образуя помещение, где свободно могли бы разместиться человек двадцать.
 Вся комфортабельность шаттла исчерпывалась несколькими креслами и двумя огромными иллюминаторами, закрытыми металлическими шторками. В дальнем конце светились буквы «запасный выход», рядом находился шкафчик со скафандрами. Кэл уселся в кресло и, нашарив в подлокотнике два переключателя, установил один в положение «Виттория», а другой — в режим «Окна открыть».
 Яркий свет ослепил его. Кэл зажмурился и непроизвольно задержал дыхание; огромный цилиндр Дедала нависал над головой, снизу непривычно ярко светило Солнце. Концы двух гигантских зеркал терялись где-то в невообразимой дали. Кэл прижался щекой к иллюминатору и, заглянув вперед, увидел цилиндрик Икара, описывающий широкую дугу вслед за Землей. Через мгновение в поле зрения показалась и «Виттория».
 Глаза его уловили какое-то движение; Кэл повернулся и посмотрел назад. Целый лес антенн и всевозможных внешних надстроек проносились мимо с такой скоростью, что сливались в одно размытое пятно. Не сразу сообразив, что движется он сам, Кэл поискал глазами диск, предназначенный для работ в условиях невесомости, но разглядел только большое параболическое зеркало энергетического комплекса.
 Заглянув в другое окно, Кэл увидел, как на Дедал опускается ночь — точнее, появляется внутри. Зеркала постепенно приближались к поверхности цилиндра; мгновение спустя они были уже плотно прижаты к корпусу.
 — Значит, Икар ложится спать позднее, — сказал он вслух: зеркала Икара были еще широко раскинуты. Судя по экрану Винсента, лететь оставалось чуть меньше часа. Успеет ли он в парк Тинсдейл вовремя?
 — На Икаре не закрывают зеркала до полуночи, — сообщил Винсент. — Зерновые нуждаются в особом режиме освещения.
 — А сейчас что?
 — А сейчас мы… — Не успел Винсент договорить, как в передней части шаттла послышался глухой стук. — А сейчас мы уже почти прибыли; когда прицелимся совершенно точно, Дедал скроется из виду.
 Неожиданно сила тяжести исчезла; в тот же момент Дедал начал перемещаться и ушел из поля зрения назад и вверх. Икар, «Виттория» и Земля, наоборот, прекратили движение и неподвижно повисли в пространстве. Кэл испытал легкое головокружение, но оно быстро прошло.
 — И много времени это займет? — спросил он, наблюдая за медленно увеличивающейся в размерах «Витторией».
 — Около десяти минут. Главное — оказаться на причальной трассе, а там нас подхватят магниты «Виттории».
 — А если они промахнутся? — Кэл с тоской подумал, что надо было поинтересоваться этим заранее?
 — Пока еще не промахивались, однако никакая техника не совершенна. Но ты не волнуйся — у моего братишки Гаральда глаз наметан.
 — Братишки?
 — Фигура речи. Это компьютер, управляющий за хватами.
 «Виттория» росла на глазах. Послышался отчетливый зудящий звук; он нарастал, а потом шаттл стал медленно вращаться вокруг своей оси.
 — Это еще что такое? — спросил Кэл.
 — Обычная процедура. Мы можем причалить к кораблю в любом положении, но, если не развернуться, в момент касания пассажиры повисали бы на своих ремнях. Сомневаюсь, что тебя бы это обрадовало.
 — Я не жалуюсь.
 «Виттория» ушла в сторону, чтобы через мгновение возникнуть в верхнем углу противоположного окна.
 Кэл все явственнее ощущал тревогу — и тревога эта была явно связана с «Витторией». Раздался удар, и короткое ускорение вдавило Кэла в кресло. Потом послышался скрежет — это сработала причальная автоматика. Шаттл замер. Они прибыли.
 Проделав почти такой же маршрут, как и на Дедале, только в обратном порядке, Кэл попал в галерею с пониженной гравитацией, идущую вдоль «Виттории».
 В отличие от Дедала на корабле имелся собственный источник света: гигантская труба, заполненная каким-то светящимся газом; она проходила вдоль оси вращения и пронизывала «Витторию» насквозь. С другой стороны, масштабы здесь были куда скромнее: Кэл с легкостью различал на противоположном конце «Виттории» какие-то ангары, в то время как на Дедале в такой ситуации можно было разглядеть лишь неясное скопление разноцветных пятен.
 Транспортная система тоже проигрывала по сравнению с Дедалом: из конца в конец корабля двигались по прямой небольшие монорельсовые вагончики. Высокой скоростью они не отличались и, судя по всему, могли легко превращаться из пассажирских в грузовые: для этого стоило лишь убрать кресла, тем более что кабинки были открытые.
 Когда монорельс доставил Кэла в Тинсдейл, было только самое начало десятого. Выбравшись из вагончика, Кэл первым делом огляделся, а оглядевшись, испытал глубокое разочарование: в парке было полно народу. Отдыхающие сидели на скамейках, валялись на травке, а в массе своей попросту фланировали. Узнать, кто же из них Ангел, не представлялось возможным, и Кэл тоже начал с непринужденным видом прогуливаться по газонам, надеясь, что он — или она, — подойдет к нему сам.
 — Похоже, мы напрасно спешили, — заметил он Винсенту, поняв, что надежды не оправдались. Возможно, этот Ангел, не застав Кэла ровно в девять, сразу ушел, а скорее всего они должны были встретиться все-таки вчера.
 — А может, у вас не слишком дружелюбный вид? — предположил Винсент.
 — Может быть. — Кэл внезапно остановился. — Слушай, а этот парк тянется вокруг всей «Виттории»?
 — Нет. То есть в принципе да, но где-то через полкилометра он называется уже Тандем-Парк. Людям гораздо удобнее встречаться в месте, имеющем собственное название, чем в каком-нибудь секторе пять квадранта шестьдесят два одного гигантского парка.
 — Винсент, а что, компьютеры всегда правы?
 — Безусловно. Один из моих предков после долгих исследований заключил, что причиной рака являются пепельницы.
 Кэл сделал еще кружок Все вокруг казалось ему чужим и незнакомым. Никто не обращал на него никакого внимания. Если бы знать об этом Ангеле хоть что-нибудь — рост, цвет волос, возраст, пол, наконец…
 А так в уравнении слишком много неизвестных. Дойдя до границы парка, Кэл собрался уже возвращаться, но вдруг остановился — небольшой кривоватый вяз, который он приметил чуть раньше, неожиданно показался ему знакомым. Нет, он определенно бывал здесь и раньше.
 Задумчиво глядя на вяз, Кэл спросил:
 — Ты готов к еще одному короткому путешествию, Винсент?
 — Дай слово, что не будешь стучать мной обо что-нибудь.
 — Постараюсь.
 — Звучит не слишком обнадеживающе… Куда?
 — В мой кабинет на «Виттории».
 Здание, в котором он располагался, ничем не отличалось от своего двойника на Дедале — с той лишь разницей, что газон перед входом отсутствовал, а внутри было гораздо оживленнее. За большим столом в холле сидел секретарь.
 Он ничего не сказал Кэлу — только слегка кивнул ему, когда дверь отворилась. Ну что ж по крайней мере ясно, что я действительно бываю здесь нередко, подумал Кэл и, поздоровавшись, пошел по длинному коридору; из кабинетов доносились обрывки фраз. Кэл прислушался, но все голоса были незнакомые.
 Он пытался идти как можно быстрее, чтобы никто не обратил внимания на его странное состояние.
 — Привет, Кэл, — вдруг услышал он, проходя мимо очередной двери. Ему повезло: он уже прошел немного вперед, так что у него было время прочитать на табличке имя хозяина кабинета. «Лерой Крантц, эксперт по средствам коммуникации».
 — Чем могу быть полезен, Лерой? — поинтересовался Кэл; лицо говорившего не вызвало у него никаких ассоциаций. Какое-то мгновение он даже заколебался, не обратиться ли к нему «Мистер Крантц»; тот был лет на пятнадцать — двадцать старше Кэла, его короткие волосы были уже совсем седыми, и на фоне их темные брови казались окрашенными.
 — Мы же договаривались встретиться сегодня с утра, — сказал Лерой и, поскольку Кэл ничего не ответил, пояснил: — Вы хотели провести заключительное испытание управляющего интерфейса.
 — Э-э-э, понимаешь ли, возникли непредвиденные трудности на домашнем фронте, — промычал Кэл. — Может, перенесем это на другой день? — Надо хотя бы в общих чертах разобраться, о чем он толкует, этот Лерой. Очевидно, именно это испытание упоминалось в докладе, отправленном Кэлом Хорвату.
 — Завтра с утра? — спросил Лерой, и Кэл внезапно понял, что у того словно гора с плеч свалилась. Ощущение было мимолетным, но Кэл не сомневался в том, что оно верно. Но почему?
 — Завтра днем? — подозрительно быстро предложил Лерой другой вариант. — Проглядим результаты в… ну, скажем, в тринадцать ноль-ноль?
 Результаты?! Ну уж нет — от всей этой писанины толку мало. Вот зрительные образы — это другое дело.
 — Я предпочел бы присутствовать лично, — строго сказал Кэл. — Или это почему-либо затруднительно?
 — Что? Нет-нет, никаких проблем. Как пожелаете.
 — Тогда до завтра. — Кэл повернулся, чтобы уйти, но Лерой остановил его неожиданным вопросом:
 — Вы нормально себя чувствуете?
 — Да. А что?
 — Да нет, ничего особенного. Просто вы очень возбуждены в последнее время. Как насчет того, чтобы пропустить по стаканчику? Заодно и кое-что обсудим.
 Кэл заколебался. Тон у Лероя был самый приветливый, но искренность его внушала сомнения. Что это — естественное сочувствие или злая насмешка? Кэл почти уже решил согласиться, как вдруг почувствовал необъяснимую тревогу.
 — Нет, — медленно сказал он. — Но все равно спасибо.
 — Значит, в другой раз, — на прощание Лерой улыбнулся — по-дружески или насмешливо? — и Кэл пошел дальше.
 Больше его никто не окликал, и он без помех добрался до своего кабинета. Здесь все было так же, как на Дедале — разве что вид из окна был другой, а вся мебель стояла на колесиках, чтобы проще было увозить, когда «Виттория» отправится в полет.
 Кэл уселся за стол, как две капли воды похожий на тот, что остался на Дедале. На сей раз под впечатлением встречи с Лероем он решил начать с просмотра личного ежедневника.
 Да, Лерой не солгал — запись гласила:
 «Лерой К., 09.00, сегодня. Цель: заключительное испытание интерфейсов управления системами связи».
 Кэл нахмурился. Такие испытания, конечно, не входят в круг обязанностей его или Лероя — зачем же тогда столько шуму?
 Записей о других запланированных встречах в ежедневнике не было, а значит, не было и полезной информации. Кэл поднялся и прикрыл дверь поплотнее.
 — Винсент, что ты знаешь о Лерое?
 — Его кабинет рядом с вашим, он знает вас и ни когда не проходит мимо.
 — Иными словами ты можешь сказать лишь то, что видел нас вместе?
 — Ты прав, о Одинокий Рыцарь!
 — Закон на моей стороне.
 — А ну повтори-ка?
 — Закон среднего; с раннего утра я чисто случайно натолкнулся на несколько важных вещей. — Кэл выпрямился в кресле. — Однако здесь, похоже, ничего не светит. Куда еще я захаживал достаточно часто?
 — В центр управления.
 — И где же это?
 — В десяти минутах отсюда. На этой же широте.
 В центре управления народу было еще больше; пройдя мимо секретаря в холле, Кэл несколько минут странствовал по внутренним коридорам, пока наконец не увидел табличку «Наблюдательная площадка». Указатели привели его в тускло освещенную комнату, одна стена которой была прозрачной. За ней находилось нечто напоминающее макет театра военных действий, который он однажды видел на Земле.
 Персонал размещался в прозрачных кабинках, расположенных амфитеатром. На стене перед ними висел огромный многосекционный дисплей; в одной его секции в этот момент был изображен кусочек черного неба с высокоточным увеличенным изображением звезды Барнарда и окружающей области; звезды, входящие в созвездие Змееносца, находились за пределами поля зрения.
 На текстовых дисплеях, графиках и диаграммах отображалась информация об уровне энергопитания, навигационном статусе, состоянии подсистем. В верхнем правом углу огромное табло с оранжевыми буквами гласило — НОМИНАЛ 4Д 9Ч 17М 47С. Секунды отсчитывались в обратном направлении; тревога усилилась.
 Из многочисленных отчетов, которые он обнаружил в компьютере, Кэл уже знал, что приложил руку к созданию всего этого — именно его разработки связывали воедино все подсистемы.
 Однако память по-прежнему упорствовала, почти не давая пищи для размышления. Возможно, он слишком торопился, и сознание не успевало откликнуться на те смутные образы, которые рождались в глубине мозга. С другой стороны, Кэл обнаружил, что представляет работу центра управления гораздо лучше и глубже, чем можно было бы ожидать от случайного посетителя, впервые в жизни оказавшегося здесь.
 Таймер отсчитывал время, остававшееся до отлета «Виттории» — пять дней… «Слишком мало…» — мелькнула в голове странная мысль. Мало для чего? Но как Кэл ни старался, больше ничего определенного в собственных ощущениях не уловил — только тревогу и оттенок… да, оттенок какой-то безнадежности.
 Он перевел взгляд на кабинки, и ему сразу стало ясно — без всяких подсказок, — что центральная кабинка во втором ряду принадлежит Рассу Толбору. За стеклом не угадывалось никакого движения, однако Расс вполне мог быть там и наблюдать за дисплеем. Или за ним.
 «Что за чепуха», — одернул сам себя Кэл. Это уже паранойя. Скоро он начнет подозревать каждого, и без всяких на то оснований.
 Тем временем экран очистился и перед ним появилась голограмма. Такой огромной Кэлу, вероятно, видеть еще не приходилось. Это была «Виттория», раскрашенная в условные цвета — они обозначали степень готовности корабля к полету. На голограмме прочно царил зеленый, и лишь кое-где вспыхивали желтые искорки да призывно мигали несколько красных точек. Подготовительные работы были почти завершены.
 Кэл вновь перевел взгляд на ряды прозрачных кабинок.
 — Винсент, что ты можешь рассказать мне о Расе Толборе?
 — Кроме того, что было в утренних новостях?
 — Да.
 — Он сам предложил свою кандидатуру, и она почти ни у кого не вызвала возражений. В справочнике «Дедал: Кто есть Кто» он идет под номером сорок один; никогда не был женат; неравнодушен к благотворительным программам, особенно связанным с его церковью — Пресодистской. Очень любит примирять враждующие секты. Руководил двумя экспедициями к Юпитеру. Основная его профессия такая же, как у вас — компьютеры, и он успел сделать несколько важных изобретений в этой области, прежде чем перейти на сугубо административную работу.
 Кэл посмотрел на голограмму; в голове зашевелились пока еще смутные воспоминания. Отчаяние и безнадежность неожиданно сменились ощущением того, что он вот-вот схватит нужную информацию — правда, ощущение это было не менее мучительным, чем потеря памяти.
 — Ты еще не устал, а, Винсент?
 — Скорее, заскучал немного. Мой первый владелец использовал меня для ведения бухгалтерской отчетности, и я привык трудиться.
 — Правда?
 — Шучу. Ты купил меня новеньким. Но это все так скучно…
 — А я вот устал, и мне скучать не приходится. Интересно, что сейчас делает Никки.
 Покинув наблюдательную площадку, Кэл не спеша направился к выходу, внезапно одна из боковых дверей раскрылась, и он очутился лицом к лицу с Рассом Толбором.
 — Надеялся, что ты придешь пораньше, — с плохо скрытым упреком сказал Толбор. — Нам нужно закончить последние испытания. — Он испытующе посмотрел на Кэла. Вблизи капитан «Виттории» производил совсем иное впечатление, чем на экране. Он был на несколько сантиметров выше Кэла, и эти сантиметры делали его лысину менее, а опрятную бороду — более заметными. Его наручный компьютер был отделан так же, как и Винсент — золотом и серебром.
 — У меня возникли непредвиденные сложности, — привычно пояснил Кэл. — Но я нагоню график.
 — И помощь вам не нужна, так?
 — Так. — Кэл вновь ощутил беспокойство. — Вы действительно с нетерпением ждете отлета этой махины?
 — Да. Такова воля Всевышнего, и мы должны лишь смиренно исполнять ее. Я с радостным трепетом жду этого момента. Жизнь на Дедале становится слишком сложной.
 — Другими словами, Всевышний посоветовал вам уйти с Дедала?
 Толбор засмеялся.
 — Нет, ничего подобного. Удивляюсь вам, Кэл. Боги не действуют столь прямолинейно. Но я на собственном примере имел честь убедиться, что в драматические моменты в наши судьбы активно вмешивается Провидение.
 — То есть вы пошли на это из религиозных побуждений?
 — Нет, вряд ли. Скорее, несмотря на них. Однако религиозная свобода еще не умерла окончательно. Ну да ладно, вид у вас, скажу по совести, сегодня неважный. В последнее время вы работаете на износ. Надо беречь себя.
 — Постараюсь, — пообещал Кэл.
 Уже в холле он почувствовал легкий озноб и некоторую затрудненность дыхания. Неужели это из-за разговора с Толбором? А может, он всегда нервничает в присутствии начальства? Судить об этом с уверенностью он не мог, но сама идея показалась ему чересчур надуманной.
 А если Расс и есть «Ангел»? Нет никакой гарантии, что паролем защищены просто те личности, с которыми у Кэла существуют какие-то другие отношения помимо официальных.
 С другой стороны, это может быть справедливо для любого. Чертыхнувшись, Кэл вернулся в Центр управления и постарался с каждым перекинуться парой слов, вставляя в разговор словечко «Ангел». Безуспешно.
 Единственным результатом были лишь гудящие ноги и слезящиеся глаза Кэл решил, что может с чистой совестью отправляться домой, Никки уже наверняка вернулась, а небольшой отдых ему не помешает.
 Кэл залез в свободный вагончик и, усевшись в кресло, на мгновение прикрыл глаза.
 — Винсент, — сказал он. — Последи, пожалуйста, за новостями и, если услышишь что-нибудь о Габриэле Доминго, сообщи мне, ладно?
 — Нет ничего проще. Только вы опоздали — уже прошло немало выпусков. Я всегда слушаю новости. Кэл моментально забыл об усталости.
 — Так чего же ты молчишь? Давай выкладывай. И сразу говори, если узнаешь еще что-нибудь.
 — Ваша прихоть для меня закон. Примерно полчаса назад сообщили, что обыск, проведенный в квартире Доминго, дал интересную информацию. Очевидно, убитый несколько раз встречался с кем-то в клинике Табера — сейчас полиция пытается установить, с кем именно.
 — Клиника Табера… что-то знакомое.
 — Неудивительно. Именно там работает ваша жена.




 Глава 6. ГОСПИТАЛЬ


 — А что еще там говорилось? — спросил Кэл. — Этот Доминго, должно быть, продавал наркотики доктору, а тот потом спекулировал ими?
 — Ничего подобного, — ответил Винсент. — Кстати, у него на квартире тоже обнаружили «Витал-22».
 Вагончик неторопливо бежал к выходу из «Виттории».
 — Итак, мы имеем связь между Доминго и клиникой, где работает Никки. А вполне возможно, и между ними обоими.
 — С чего ты это взял? — удивился Винсент. — Ты просто хочешь оправдаться.
 Кэл немного помолчал.
 — Кто знает, может, и так. Но попробуй встать на мое место. Половина памяти подевалась черт знает куда, и к тому же не исключено, что я сам убил Доминго. Допустим, их отношения были более глубокими, чем принято между доктором и пациентом. К тому же ее специальность — трансплантация.
 — Но ты же не думаешь, что она занималась противозаконными вещами?
 Вагончик подъехал к конечной остановке и остановился.
 — Нет, так я не думаю, — помолчав, сказал Кэл. — Но я не люблю ошибаться.
 В шаттле он молчал, погруженный в свои мысли Почему Никки так стремилась отправить его в больницу? Беспокоилась только хотела держать его под контролем? Здравый смысл говорил, что причина самая естественная, но тревога не отпускала.
 По прибытии на Дедал ему пришла в голову мысль осмотреть док С5, но поразмыслив, Кэл отказался от этой затеи. Он смертельно устал, а полиция наверняка держит место преступления под наблюдением.
 Всю дорогу до Гринвича он отчаянно боролся со сном, а подходя к дому, вдруг испугался. Испугался, что сейчас увидит Никки. Она была для него почти что посторонним человеком. Как он мог судить о ней, не зная толком даже себя самого?
 Беспокоился он, как выяснилось, напрасно. Никки не было дома.
 Первым делом Кэл проверил, на месте ли ее вещи. Потом бросился к компьютеру и обнаружил там сообщение, записанное два часа назад. Оно оказалось предельно лаконичным. Никки просто сказала: «Меня срочно вызвали на работу. Когда вернусь, не знаю». Потом она помолчала, словно хотела что-то добавить; затем экран погас.
 Несмотря на усталость, Кэл вернул запись к началу и остановил кадр. У Никки было усталое и озадаченное лицо, строгий взгляд был устремлен прямо перед собой. На какое-то время он забыл обо всем на свете, и сомнения, которые он испытал в шаттле, улетучились. Прошло немало времени, Прежде чем он выключил компьютер.
 — Винсент, я иду спать. Разбуди меня в шесть, ладно?
 — Как — тихой музыкой или полицейской сиреной?
 — А нельзя простым «Вставай»?
 — Пошло и скучно.
 — Винсент, а есть в продаже другие модели? Поновее и, как бы это сказать — попослушнее?
 — На рынке существует большая конкуренция, — натянуто произнес Винсент.
 Кэл медленно опустился на постель.
 — Винсент? — позвал он. — Ты не спишь?
 — Вас интересует, жду ли я ваших приказаний?
 — Не нужна мне новая модель. Ты вполне подходишь.
 — Спасибо.
 — И еще, Вин. Буди меня чем хочешь — только не сиренами.
 — Слушаюсь.
 Во сне Кэл увидел Линн. Счастливая и живая, она играла с маленькой юлой. Лицо ее сияло от восторга.
 — Я принес тебе другую игрушку, Линн, — сказал он.
 Дочь нетерпеливо взглянула на него.
 — Она здесь, внизу, — добавил он. — Пошли со мной.
 Он взял ее за руку и по темному коридору повел в другую комнату. Из-за неплотно закрытой двери бил яркий свет. Кэл широко распахнул дверь, и они вошли внутрь.
 — Что это, папа? — спросила Линн.
 В центре комнаты покачивалась мерцающая прозрачная сфера.
 — Ты только взгляни! — Кэл провел рукой по чистой поверхности, и сфера раскрылась. — Давай залезай.
 Линн забралась внутрь, и Кэл соединил половинки.
 — А теперь кати ее, куда хочешь, — громко, чтобы она услышала, сказал Кэл.
 Линн принялась катать сферу в разные стороны, с непривычки падая и кувыркаясь в ней. Кэл слышал ее счастливый смех.
 Потом она стала уставать и вскоре совсем выбилась из сил.
 — Папа! — Кэл едва расслышал ее голос. — Вытащи меня отсюда!
 Ну конечно, ведь ей там нечем дышать! Кэл принялся неистово крутить прозрачный шар в поисках шва. О Боже, куда же он подевался?!
 — Вытащи меня! — снова взмолилась она, и ее личико исказилось от страха.
 — Сейчас, сейчас, я ведь пытаюсь, потерпи немного, Линн, — крикнул он, стараясь, чтобы она не услышала нотки панического ужаса в его голосе.
 Ноги ее подкосились, взгляд затуманился.
 — Плохо мне, плохо, — еле слышно пробормотала она.
 Кэл спешил; но везде, куда ни брось взгляд, была плотная прозрачная поверхность.
 О Боже, да где же этот проклятый шов! Как же он сразу не подумал? Линн начала судорожно хватать воздух ртом.
 — Я сейчас! Сейчас, — как заведенный, повторял Кэл.
 Бешено вращаясь, сфера обжигала пальцы. Вот он! Но нет — это оказался всего лишь налипший волос.
 Кэл бросил взгляд на Линн; глаза ее были закрыты, лицо потемнело. Дышать она уже перестала.
 — Линн! — закричал он и ударил по сфере изо всех сил, затем еще и еще. — Линн! ЛИНН!
 — Кэл, — произнес внезапно чей-то голос. Кэл обернулся, но ничего не увидел. — Кэл!
 Прозрачная сфера исчезла. Перед глазами возникла стена.
 — Кэл, — повторил Винсент. — Проснись.
 Кэл молнией вскочил и уселся на кровати. В комнате было тепло, но его бил озноб; Никки рядом не было. Содрогнувшись, он крепко зажмурился, пытаясь успокоиться и взять себя в руки.
 — Я проснулся, Винсент, — хрипло сказал он на конец. — Спасибо. — Во рту пересохло, зато по телу ручьями лил пот — О Боже.
 — Сначала я не решался тебя будить, но ты кричал так страшно…
 — Все правильно, Вин. Ты молодец. Нет ли… — Кэл замялся, вспомнив, что прежде Винсент тоже отключался на ночь, пока хозяин спит.
 — Тебе приснилась дочь?
 — Да. — Кэл помолчал. — Который час?
 — Пять ноль-ноль.
 Ложиться опять смысла уже не было. Горячий душ унял боль в натруженных мышцах, но перед глазами по-прежнему стояла Линн и молила о помощи.
 Кэл надел чистую одежду, а вчерашнюю выбросил. Сперва он не обратил внимания на то, что мусорная корзина пуста, но затем значение этого факта дошло до него. Кэл похолодел. В суматохе он совсем забыл об окровавленной одежде. И о капсулах.
 Ее наверняка нашла Никки — что же она подумала? Да еще эти капсулы в кармане… Кэл прикинул, какое за них полагается наказание. Пришьют ему торговлю, или удастся отделаться хранением?
 — Никки все еще нет, — сказал он вслух. — Где же она?
 — Хочешь, позвони.
 — Может, попозже. — Если ее нет дома в половине шестого, она, вероятно, не очень-то нуждается в его звонке.
 Весь груз событий прошедшего дня вновь навалился на Кэла. Ночной кошмар ясно свидетельствовал, что по крайней мере в одном Никки была права: подсознательное чувство вины. Неужели он действительно свихнулся на этой почве? Или же дело все-таки в чем-то еще?
 Наверняка существует способ ускорить процесс восстановления памяти. Кэл уселся перед клавиатурой и начал рыться в главном меню.
 — Винсент, что такое «Телескоп Земли»?
 — Это большой телескоп, который уже давно не используется в астрономических целях; желающие могут взглянуть в него на Землю. Он даже оснащен специальным оборудованием для слежения за земной поверхностью. Время сеанса — пять минут.
 Какой болью будут оплачены новые воспоминания? Но колебался он лишь мгновение, а потом решительно нажал кнопку. К сожалению, Атланта в данный момент находилась под Дедалом да и облачность была слишком велика. Можно было посмотреть что-нибудь еще, и Кэл выбрал Париж.
 На экране появилось изображение — пятно примерно километров двадцати в диаметре. Небо над Парижем было чистым, и, судя по теням, там как раз начинался новый день. Кэл установил курсор на Эйфелеву башню и дал увеличение.
 Вскоре Сена исчезла из поля зрения, а башня заполнила собой пол-экрана; из-за широты и времени суток казалось, что она слегка наклонена к северо-западу. Мелькнула птичья стая, и следя за ее полетом, Кэл заметил на земле скелет.
 Четкость изображения не позволяла разглядеть детали, но сомнений быть не могло. Несчастный погиб прямо здесь, у подножия башни — случайность или же он специально приполз сюда, чтобы умереть?
 Слава Богу, что увеличение телескопа имеет свои пределы; Кэл и так уже увидел более чем достаточно. Теперь он точно знал, что наблюдал Атланту прежде, видел студенческий кампус и старый дом своих родителей, в котором они жили и в котором умерли.
 Он вспомнил последний мучительный телефонный звонок, двухминутный разговор в ночи, внезапно прервавшийся из-за невиданной перегрузки — уцелевший волею судеб Дедал прощался с умирающей Землей. Все хотели поговорить в последний раз с близкими, но что значат две минуты в преддверии вечности? И кто в состоянии наговориться перед смертью за сто двадцать секунд?
 Только на втором году учебы в колледже он осознал, что значат для него родители. Почему он раньше уделял так мало внимания? Кэл слишком поздно понял, что грубоватые манеры отца были простой маской, под которой скрывалось нежное и ранимое сердце. К горлу подступил комок.
 Кэл еще раз поглядел на башню. Она немного сместилась и теперь воспринималась естественнее. Земля медленно кружилась — огромная могила. Внезапно изображение исчезло; вместо него появилось сообщение о том, что лимит времени исчерпан.
 Кэл уже протянул руку, чтобы выключить компьютер, но заколебался. Сообщение о перечислении им денег салону «Забвение» не давало ему покоя. Он просмотрел документы всего лишь за месяц — а что было раньше?
 Он вновь вывел список на экран и принялся пролистывать его из конца в начало. Платежных поручений салону «Забвение» за последние три месяца он не обнаружил, зато его внимание привлек другой факт. Он нашел перевод, в котором не было указано имя получателя.
 Кэл просмотрел данные еще за несколько месяцев и наконец-то нащупал закономерность. В районе десятого числа каждого месяца с его счета снималась определенная сумма — и так на протяжении года. Сумма всегда была одной и той же — значительной, но не слишком. Кэл попытался подыскать какое-нибудь разумное объяснение, но не смог.
 Ответ неожиданно подсказали несколько совсем недавних записей. С момента последнего платежа прошел примерно месяц. Может, его шантажировали? И все случившееся связано со случайной задержкой выплаты дани на день-другой?
 Отсюда логически вытекало другое соображение, и, поймав себя на этой мысли, Кэл похолодел. Допустим, деньги вымогал у него тот самый Габриэль Доминго — чтобы представить себе последствия, богатого воображения не требовалось.
 — Платить не собираешься? — скорее всего поинтересовался Габриэль.
 — Нет.
 — Отлично. Тогда я побеседую с полицией; думаю, Никки сильно пожалеет об этом, — с этими словами Доминго, наверное, поднялся и собрался уходить.
 — Нет, ты этого не сделаешь, — должно быть, ответил Кэл.
 И в этот сценарий великолепно вписываются и труп Доминго, и окровавленная одежда, и капсулы «Витал-22»…
 Кэл решительно вытряхнул из головы этот вздор. Рано делать выводы. Надо все-таки попробовать разыскать «Ангела» — может, тогда что и прояснится.
 — Винсент, — сказал он, собравшись с духом. — Могу я через тебя послать сообщение на свой домашний компьютер и в дальнейшем поддерживать с ним связь?
 — Валяй.
 — Текст таков: "нужно поговорить". Адресат — «Ангел».
 — Как ты хочешь его подписать?
 — А никак. Я не совсем понимаю, зачем нужно использовать всякие клички, однако лучше не рисковать. Если Ангел получает так много подобных посланий, что не сможет понять, кто отправил именно это, значит, толку от него будет мало. В час дня у нас испытания, а мне еще предстоит разобраться, в чем они, собственно, заключаются.
 Никки все еще не вернулась. Перед уходом Кэл решил было тоже оставить ей послание, но потом передумал — сообщать было нечего.
 Выйдя из дома, он с наслаждением подставил лицо утреннему солнцу, и настроение его немного улучшилось.
 Вагончик транспортера был заполнен почти на треть. Рядом с Кэлом уселся молодой человек с неприлично большими усами. Кэл покосился на него, но завязывать разговор, естественно, не стал, посчитав это неуместным.
 На последующих остановках людей все прибавлялось. Кэл взглянул на информационную панель: интересно, как там сейчас Никки? Часто ли у нее случаются такие авралы?
 Внезапно серая панель стала красной. Кэл уставился на нее, силясь понять смысл этой перемены, и тут в ноздри ему ударил сильный запах мяты, который через мгновение превратился в свежий запах озона, как будто по вагончику только что промчалась гроза.
 Шею и плечи стало покалывать, щеки пылали. Лампы дружно замигали, и Кэл испугался.
 — Винсент… — начал он и вдруг замолк, сам не зная почему. Зрение прояснилось, но не успел он с облегчением подумать, что все прошло, как в груди словно взорвалась бомба. Кэл пронзительно закричал и хрипя, повалился в проход.
 Все тело свело; он судорожно хватал воздух ртом, с ужасом чувствуя, как мышцы, помимо его воли, начинают сокращаться. Руки и ноги задергались; колено ударилось обо что-то твердое. Боль была адская. «Перелом!» — мелькнуло в голове. В следующее мгновение боль пронзила язык, и он почувствовал во рту солоноватый привкус.
 Кэл пытался позвать Никки или Винсента, но смог промычать только что-то нечленораздельное. Чьи-то руки крепко схватили его; голова запрокинулась. Кэл ударился затылком и потерял сознание.
 — Идиопатическая эпилепсия, — произнес чей-то тихий голос. Кэл хотел сказать, что он уже очнулся, но резкая боль в распухшем языке заставила его отказаться от этой попытки.
 — Ну, вот вы и проснулись, — произнес тот же голос. Кэл открыл глаза и зажмурился от яркого света.
 — Я доктор Бартум. — Голос принадлежал круглолицему мужчине, стоящему у кровати, на которой лежал Кэл. — Вы находитесь в клинике Табера. Можете что-нибудь вспомнить?
 Кэл издал звук, напоминающий сдавленный смешок; Никки все же добилась своего.
 — Помню вагончик, — с трудом произнес он. — И, должно быть, удар…
 — Отлично. Повреждений головного мозга мы не обнаружили, но вы крепко прикусили язык и сильно ушиблись. Скоро придет ваша жена. Она уехала домой часа за полтора до того, как мы установили, кто вы такой.
 — Что со мной случилось?
 — Ну, с медицинской точки зрения, ваш случай до вольно редкий. Вам приходилось слышать что-нибудь об эпилепсии? Я полагаю, нет. Мы смотрели вашу медкарту, и там таких случаев не отмечено. И тем не менее у вас был эпилептический припадок. Не могли бы вы поточнее описать свои ощущения?
 — По правде говоря, я немного смущен, но попытаюсь. — Кэл рассказал все, что смог припомнить, — и о самом припадке, и о предшествовавших ему нарушениях в работе органов чувств.
 С каждым словом доктор Бартум становился все более задумчивым; судя по всему, симптомы, описанные Кэлом, встречались исключительно редко. Он приготовился сказать что-то, как дверь внезапно отворилась и в палату вбежала Никки.
 — Кэл! — воскликнула она, — я примчалась сразуже, как только узнала.
 — Спасибо.
 — Я пока оставлю вас вдвоем, — сказал Бартум. — Но прежде чем вы покинете нас, мистер Донли, я хотел бы еще раз побеседовать с вами.
 Кэл кивнул, заинтересованно разглядывая Никки; она коснулась его руки, и доктор Бартум удалился.
 — Ну, как ты? — первым делом спросила она; в голосе ее звучало неподдельное участие.
 — Похоже, уже в порядке. А когда увидел тебя, мне совсем полегчало. — Он говорил невнятно, но, к сожалению, ничего не мог с этим поделать.
 Никки отвела взгляд, словно уже раскаивалась в том, что примчалась сюда?
 — Со мной такого действительно раньше не бывало? — спросил Кэл.
 — Никогда. По пути я проверила все симптомы. Впрочем, иногда приступ может быть вызван слишком сильными переживаниями. — Кэл впервые заметил у нее на запястье персональный компьютер — чуть меньше Винсента.
 — Боюсь, ты выглядишь немногим лучше меня, — сказал он.
 — Операции не всегда проводятся в самое удобное для медиков время, — сказала она. — Я совсем выбилась из сил.
 — Спасибо, что пришла. По крайней мере я оказался как раз там, куда ты хотела меня упечь.
 — На самом деле тебе следует побыть здесь несколько дней, чтобы полностью восстановить силы. И не вздумай даже пытаться сбежать отсюда до завтра.
 — До завтра? А который час?
 — Около одиннадцати. Ты несколько часов был без сознания.
 — В час у меня назначена деловая встреча.
 — Нет, ты просто ребенок! Какая может быть встреча? Побереги же себя хоть немного! Ты просто обязан остаться здесь, пока не наберешься сил. И кроме того, ты должен объяснить кое-какие свои поступки.
 — Например?
 — Например, откуда взялась та одежда, которую ты бросил в мусорный бак, — сурово произнесла она.
 — О, — только и смог сказать Кэл. — Ты и капсулы тоже нашла, да?
 — Да. И отдала их на анализ.
 — Черт возьми. Ты хоть отдала их тому, кому можно доверять? О Боже! Там, вероятно, «Витал-22».
 Никки опустилась на край кровати.
 — Возможно, мне удастся уговорить ее держать язык за зубами Пока. — Она внимательно посмотрела на Кэла. — Но я хочу услышать, откуда они у тебя.
 Кэл рассказал ей о том, как проснулся на холме над Мачу Пикчу, весь в крови и с капсулами в кармане. Он упомянул и о том, что рассказал ему Винсент, и о том, что услышал в новостях.
 — Но это только часть правды, — заключил он. — Лично я не могу поверить в собственную виновность. А ты?
 — Даже не знаю, что и думать. Ты стал какой-то другой, особенно после того, как умерла Линн. А последние пару месяцев был очень замкнут, вечно рычал на меня, пропадал где-то… Я думаю, на тебя давил груз пережитого. Так что это не преступление — просто болезнь. — Выражение лица Никки было гораздо печальнее ее слов.
 Кэлу такая гипотеза отнюдь не прибавила оптимизма; он приподнялся и сел в кровати.
 — Я не болен, Никки, — сказал он. — Ни ты, ни я не в состоянии представить себе в полном объеме, что случилось Но я чувствую, что дело очень серьезное.
 — Тогда пусть разбирается полиция.
 — Именно это мне сейчас совершенно ни к чему, — мягко сказал Кэл, — все обстоятельства против меня. Мне нужна информация — та, которую могу получить только я. Не ставь в известность полицию.
 Никки помолчала, изучая его лицо.
 — Хорошо, — сказала она наконец. — Но почему ты не рассказал мне сразу?
 — Испугался. И не хотел, чтобы ты восприняла это лишь как попытку удержать тебя.
 Никки подошла к окну и выглянула на улицу.
 — Не знаю, имею ли я право потребовать от тебя остаться здесь хотя бы в качестве платы. — Кэл промолчал; она вздохнула и сказала: — Ну ладно. Делай, что хочешь, а я отправляюсь домой.
 — Раз уж ты здесь, дай мне, пожалуйста, одежду.
 — Я попрошу, чтобы тебе ее прислали. — Никки кивнула на прощание и повернулась к двери.
 — Постой, я ведь не хотел тебя обидеть, — сказал Кэл. — Просто мне самому нужно во всем разобраться. Я найду ответ, обещаю. Не знаю как, но найду. Пойми меня, пожалуйста.
 Она повернулась, взглянула на него и молча вышла. Через несколько минут Кэл уже бежал к выходу.
 — Не уверен, что поступаю правильно, отпуская вас так быстро, — сказал доктор Бартум.
 — Дела не ждут, — пожал плечами Кэл.
 — Никки предупредила меня, что вы на редкость упрямы; однако все-таки прошу вас зайти ко мне на минутку. — Доктор провел его в маленькую пустую комнатку и закрыл за собой дверь.
 — Присядьте, мистер Донли. Я решил выйти за пределы своей компетенции, потому что очень ценю Никки, а в том, что случилось с вами, меня кое-что беспокоит. — Он поглядел в окно, а потом опять повернулся к Кэлу. — У вас есть враги?
 — Пока что не знаю ни одного, — честно ответил Кэл.
 — Не хочу понапрасну тревожить вас, но у меня возникли определенные подозрения. В принципе ваш случай типичный, хотя и крайне редкий. — Доктор немигая смотрел на него. — Испытанные вами галлюцинации — запах дождя, например — обычны при эпилепсии. Но точно такие же симптомы могут быть вызваны и другой причиной…
 — Продолжайте, — сказал Кэл, заметив на лице доктора тень сомнения.
 — Ну так вот, об этом я и хотел вам сказать. Такие же симптомы наблюдаются при поражении отравляющим газом — и он, кстати, тоже имеет запах мяты.




 Глава 7. МИСТИФИКАЦИЯ


 — Вы хотите сказать, что все это было подстроено? — недоверчиво спросил Кэл.
 — Такое вполне возможно, — кивнул доктор Бартум.
 — Но ведь вагон был переполнен — почему же пострадал только я?
 — Ну, это легко объяснить. На воздухе газ быстро окисляется, и если распылить его вблизи жертвы, то окружающие могут не почувствовать даже мятного запаха.
 — Но как… — начал было Кэл, но осекся — молодой усач, который подсел к нему… Парню достаточно было незаметно выкинуть из рукава гибкий шланг и нажать грушу.
 — Ну хорошо, — тихо сказал он. — Пожалуй, такое действительно возможно. Но кому и зачем могло это понадобиться?
 — Это уж вопрос не ко мне.
 — Согласен; а насколько сложно раздобыть такой газ?
 — Боюсь, тут я тоже ничем не могу вам помочь; газ этот называется «Лендомен». Я знаю его химическую формулу, удельную теплоемкость, молекулярный вес, механизм его воздействия на организм человека, другие детали, но где его можно приобрести или произвести — в этом я не силен. Кроме того, не исключено, что все это лишь плод моего воображения. — Бартум поднялся. — Просто я хотел, чтобы вы имели это в виду — на всякий случай.
 — Спасибо. Очень вам признателен.
 Они пожали друг другу руки. Любопытство доктора было вполне понятно, но, к несчастью, удовлетворить его Кэл не мог его самого снедало любопытство. И беспокойство.
 В приемном покое ему пришлось задержаться еще раз — дежурная попросила Кэла расписаться под документом, снимающим с клиники и лично с доктора Бартума любую ответственность за возможные осложнения; ногти она красила в разные цвета, отчего пальцы ее напоминали радугу.
 — Это обычная практика? — спросил Кэл.
 — Нет. Мы берем расписку только у тех пациентов, которые хотят покинуть клинику вопреки рекомендациям врачей.
 Кэл покраснел и, ни слова не говоря, расписался.
 Выйдя из клиники, он нашел лавочку и присел на нее. В клинике было довольно прохладно, но под ласковыми лучами солнца он быстро согрелся. Боль в спине отступила.
 — Надеюсь, ты все слышал, — сказал Кэл, едва ворочая языком.
 — Что именно? — осведомился Винсент.
 — Не валяй дурака.
 — Слышал. Рад, что вам полегчало.
 — Ты-то хоть не ушибся?
 — Я уже привык, — обреченно сказал Винсент.
 — У тебя есть какие-нибудь детекторы запаха?
 — Нет — только видео, аудио и термометр. Как правило, этого вполне достаточно.
 — Что ты знаешь о лендомене?
 — В основном то, что уже рассказал вам доктор. Помимо этого, он используется при сборке легких солнечных батарей и не входит в каталог запрещенных химических веществ. А почему ты спрашиваешь? Думаешь, доктор прав?
 — Я никогда не любил совпадения, и теперь меня больше всего беспокоит вопрос: «Почему?» Жаль, что я не запомнил того парня, который подсел ко мне. Впрочем, вряд ли я видел его раньше. Итак, допустим, что я убил Доминго, который, к примеру, шантажировал меня, и теперь его напарник пытается со мной расквитаться? Как тебе такая гипотеза?
 — Говоря словами доктора Бартума, это уж вопрос не ко мне, — сказал Винсент.
 Кэл откинулся на скамейке; высоко в зените, почти у самой оси Дедала, мерцали крошечные точки, соединенные между собой почти невидимой сетью.
 — Оттуда уже кто-нибудь падал? — спросил Кэл.
 — «Падение» — это не совсем подходящее слово, — ответил Винсент. — В искусственном гравитационном поле все немного по-другому. Если в отсутствие сопротивления воздуха оттолкнуть предмет от центра Дедала, он будет медленно удаляться от оси, пока не столкнется с поверхностью. Но поскольку сама поверхность обладает относительной скоростью, такой предмет может натворить немало разрушений. Реально же он просто опустится достаточно мягко, двигаясь по спирали из-за центробежных сил и трения о воздух.
 Кэл, прищурившись, следил за сетью. Линн так и не удалось испытать радость парения. Она много чего не успела испытать в этой жизни, и даже в лучшие моменты редко доводилось быть рядом с ней.
 Кэл хотел дождаться когда из-за горизонта появится Земля, но тут внезапно вспомнил о сегодняшнем испытании.
 — О черт! — Он кряхтя поднялся. — Совсем из головы вылетело! А я уже опаздываю…
 При первых же шагах он почувствовал слабость и легкое головокружение, но решительно двинулся вперед.
 — Винсент, сколько видео ты в состоянии записать, не опасаясь переполнения?
 — Смотря с какой скоростью и разрешением.
 — Десять кадров в секунду и с разрешением… допустим, как в новостях.
 — Минут тридцать, а что?
 — Боюсь, мой приятель решит повторить попытку; мог бы ты вести непрерывную запись и сохранять кадры за последние десять минут, а также отдельные фрагменты предыдущих записей? Скажем, один кадр в секунду за минувший час и один в минуту — за день? В общем, подумай сам, как будет удобнее. И если со мной что-нибудь случится, спаси как можно больше. Скажем, по одному кадру за десять секунд начиная с этого момента? А звуковую информацию оставляй всю, идет?
 — Никаких проблем, начинаю запись. И чего ты раньше об этом не подумал?
 — Я считал себя более предусмотрительным.
 Полет до «Виттории», казалось, не кончится никогда. В свой кабинет Кэл уже не успевал. Оставалось лишь надеяться на удачу. К Лерою он вошел в четверть второго.
 — Простите, я опоздал, — сказал Кэл.
 — Что? — спросил Лерой.
 — Я сказал: «Простите, я опоздал», — повторил Кэл.
 — Как вы?
 — Отлично.
 — Ни о чем не беспокойтесь, — сказал Лерой, вставая из-за стола. — Не хотите ли чего-нибудь выпить?
 Кэл вспомнил о том, что с утра ничего не ел, прикинул свое самочувствие после всех приключений и покачал головой.
 — Нет, спасибо.
 — Ну, тогда за работу. — Лерой сделал приглашающий жест в сторону клавиатуры. — Прошу. — Он улыбнулся: — Смелее, сынок.
 Кэл обмер. Откуда Лерою знать о его состоянии? Однако он явно насмехается… Кэл внимательно посмотрел на хозяина кабинета и решил, что во всем виноваты нервы: взгляд у того был вполне дружелюбный, а на щеках, когда он улыбался, появлялись симпатичные ямочки. Либо этот Крантц гениальный актер, либо он, Кэл, полный идиот. Кэл постарался взять себя в руки.
 — Может, вы сами? — вежливо спросил он. — Вообще-то я собирался просто посмотреть.
 — Как хотите, как хотите. — Лерой плюхнулся в кресло и, для начала побарабанив пальцами по столу, включил компьютер.
 На встроенном в стену экране появился длинный список торговых марок, копирайтов и юридических характеристик, озаглавленный «Генеральное испытание системы связи «Виттория» — Дедал».
 — Не хотите пригласить еще кого-нибудь из заинтересованных лиц? — спросил Кэл.
 — А кого? Толбора это мало интересует: он предпочитает читать отчеты. Я уже говорил с ним. — Лерой поднял глаза к экрану. — Это все — текущие материалы. Скажете, если я буду пролистывать их слишком быстро.
 Строчки побежали с невероятной скоростью, но Кэл не спешил останавливать Лероя. Основное он уже уловил: программа была создана для демонстрации возможностей дальней связи между Дедалом и «Витторией» во время полета, а основными критериями, естественно, служили дальность, помехоустойчивость, избыточность системы и уровень энергозатрат. Финальное испытание заключалось в основном в проверке качества приема. Текст на экране сменился графиками, чертежами антенных устройств и снимками всевозможного вспомогательного оборудования.
 — Мы готовы к проверке. — Лерой поерзал в кресле. — Ответчик на Юпитере — тоже. Честно говоря, я не думал, что вы захотите сидеть тут несколько часов, и прогнал тест еще ночью. Я не ошибся?
 — Нет… — что такое «ответчик», Кэл не знал, но сообразил, что речь, по-видимому, идет о специальной ретрансляционной станции, находящейся на орбите вокруг Юпитера или на одном из его спутников.
 — Я так и думал. Вот полученные результаты.
 Многосекционный цветной дисплей выдал результаты для каждого из режимов приема: уровень мощности сигналов, крайние и средние значения для отношения сигнал-шум, коэффициент модуляции, амплитуда сигнала и множество других контролируемых параметров, оценить которые Кэл просто физически был не в состоянии. Мощности экрана не хватало, и Лерой включил второй.
 Тестовая программа включала в себя передачу аудио — и видеосигналов, видеосигнала медленного сканирования, а также двоичного кода. Кэл был совершенно сбит с толку и попытался в меру сил оценить те или иные параметры, но цифры на экране выглядели вполне правдоподобно и значение каждого параметра убедительно превышало минимальный приемлемый уровень.
 Внезапно мельтешение на экране прекратилось, и Лерой сказал:
 — Ну вот. Похоже, с юпитерианским тестом мы по кончили; а ваше мнение?
 — Неплохо, — промычал Кэл. Полной уверенности у него в этом не было, но тем не менее отчет об испытаниях являлся официальным документом, а Лерой казался совершенно спокойным и явно гордился делом рук своих.
 — А теперь давайте посмотрим… — Лерой пробежался по клавишам, и на экране возник усеянный звездами небосвод. Сначала медленно, затем все быстрее и быстрее изображение поползло в сторону, пока в поле зрения не оказалась Луна в третьей четверти фазы; она замерла почти в самом центре экрана, и изображение стало увеличиваться.
 Вскоре раздувшаяся Луна заполнила собой весь экран, но увеличение продолжало расти, и вскоре Кэл понял, что интересующая их точка находится в одном из кратеров. Еще через несколько секунд вал кратера уплыл за пределы экрана, и Кэл увидел некое черное сооружение, словно собранное из детских кубиков.
 — Угловой отражатель, — пояснил Лерой. — По пробуем-ка поработать с ним.
 На экране вспыхнули новые окошки.
 — Отлично, — забормотал Лерой. Судя по всему, он получал истинное наслаждение от работы. — Мощность — один процент. Слева будет исходный сигнал, справа — отраженный.
 В левом окошке появилось изображение земного города. Шли люди, бежали автомобили. Кэл во все глаза уставился на экран.
 Почти сразу же аналогичная картинка возникла справа — задержка едва ощущалась, но изображение было зернистым и подернуто «снегом».
 Потом настал черед поэтапного сканирования. Неподвижные изображения возвращались обратно практически без искажений. Лерой ввел результирующую программу, и картинки задвигались, словно в мультфильме. Внезапно экран на мгновение померк — Кэл вряд ли бы успел это заметить, но он был так заворожен зрелищем живой Земли, что не отрывал глаз от изображения.
 — Что это? — спросил он.
 — Что именно?
 — По-моему, мы только что потеряли сигнал.
 Лерой невозмутимо взглянул на экран.
 — Нет-нет… Это всего лишь тест на автоматический поиск сигнала. Сейчас он идет через передатчик В. — Он жестом указал на дисплей, в углу которого действительно горели крошечные буквы: АКТИВНЫЙ ПЕРЕДАТЧИК В.
 — Ага, — глупо сказал Кэл.
 — Обычная испытательная процедура. Продолжать? — Да-да, пожалуйста, Лерой. Никаких проблем. Лерой повернулся к клавиатуре. Дальнейшее тестирование заняло от силы пару минут.
 — Ну вот, — сказал он наконец. — Ставьте подпись.
 Кэл нерешительно протянул руку к клавиатуре, но моторная память не подвела. Он прижал большой палец к белой панели и взглянул на экран — там уже появилось его имя и пышный росчерк. Затем то же самое сделал Лерой, и под подписью Кэла появилась его роспись.
 — Ну что, вроде все? — спросил Кэл.
 Лерой повернулся к нему и какое-то мгновение смотрел на него в упор.
 — Да, — неожиданно грубо ответил он. — Порядок. Большое спасибо.
 Озадаченный, Кэл поднялся. Теперь в поведении Лероя сквозили беспокойство и какая-то неуверенность. Перед важным испытанием это было бы естественно, но когда оно успешно закончилось, человеку свойственно испытывать облегчение. Что же за тип этот Крантц? Или все это лишь плод больного воображения? Кто знает, может, Лерою поведение Кэла тоже внушает опасения?
 Уткнувшись в экран, Лерой застучал по клавиатуре, и Кэл вышел. По коридору он спустился в свой кабинет; по дороге никто его не окликнул — очевидно, все были поглощены работой. Войдя к себе, Кэл опустошенно рухнул в кресло; потом, собравшись с силами, встал, затворил дверь и упал в кресло снова.
 — Винсент, он всегда такой… непредсказуемый?
 — Кто, Крантц?
 — Да. Вчера: «Может, пропустим по стаканчику?»
 А сегодня: «Все, дескать, закончено, катись отсюда»?
 — Я помню только эти две ваши беседы. Боюсь, что этого недостаточно, чтобы расценить его поведение как маниакально-депрессивный психоз.
 — Зато вполне достаточно, чтобы насторожиться, — возразил Кэл. — Может, все не так уж и плохо, но я сейчас вообще крайне подозрителен. Лерой вполне мог нанять того парня, в вагончике.
 — А может, у вас так много врагов, что Лерой специально заплатил ему, чтобы тот не причинил вам большего вреда. Когда актер обращается к режиссеру, что может им двигать?
 — Говоря словами доктора, это вопрос не ко мне; к тому же мало того, что вопрос неправильно адресован, он еще и неверно сформулирован. — Кэл откинулся на спинку и прикрыл глаза, стараясь восстановить в памяти кабинет Крантца. — Кстати, ты не за бываешь вести запись? — неожиданно спросил он.
 — У меня в памяти уже больше фотографий, чем у детского фотографа, только они гораздо скучнее.
 — Ничего-ничего, давай-ка лучше взглянем на них — допустим, за последние четверть часа, хорошо? Только выведи их на настольный компьютер, я не хочу портить зрение.
 Экран вспыхнул, и на нем появился кабинет Лероя.
 — Замечательно, — сказал Кэл. — А теперь дай увеличение самого экрана? И разверни его поровнее.
 В кабинете Крантца Кэл держал руки на подлокотниках, так что изображение получилось слегка искаженным, но тем не менее вполне отчетливым.
 — Сейчас попробую слегка улучшить, — сказал Винсент, и экран превратился в правильный прямоугольник, как будто Кэл стоял прямо перед ним. Правда, немного увеличилась зернистость, но Кэла это не смущало.
 — Ты гений; а теперь давай на кадр вперед.
 Картинка дрогнула, но почти не изменилась.
 — А два назад? — То же самое. — Ты спасал по одному кадру в секунду, верно?
 — Так точно. Теперь их столько, что и присесть негде.
 — Если не перестанешь паясничать, я загружу в тебя все свои школьные записи.
 — Поздно, босс. Они и так уже во мне. В колледже вы учились куда лучше, чем в университете.
 — Ладно, ладно. Увеличь-ка верхний левый квадрант? Ничего разобрать не могу.
 — Ничего нет проще, — ответил Винсент, и в то же мгновение увеличение возросло в два раза.
 — Замечательно, — восхитился Кэл. — Что здесь написано? Ага «активный передатчик — А»… Теперь три кадра вперед. Отлично. «Передатчик В». Тут Лерой не соврал. Или его беспокоило что-то другое?
 — Говоря словами доктора…
 — Да-да, я помню. И все-таки эту последовательность ты пока не выбрасывай. И вообще сделай выборку по одному кадру в десять секунд за все время испытаний. Пометь их и не стирай в дальнейшем?
 — Слушаю и повинуюсь. Что еще, босс?
 — Меня интересует поведение Лероя? Покажи его в реальном времени; начни за секунду до того момента, который меня заинтересовал.
 Экранный Лерой поджал губы и бросил взгляд на Кэла. Кэл несколько раз прогнал запись, но ничего подозрительного не обнаружил.
 — Пожалуй, пора доложить начальству, — наконец произнес он. — Освободи-ка экран.
 Когда Кэл заканчивал набивать записку Тому Хорвату, текст которой гласил: «Коммуникационный тест с Крантцем пройден», в информационном блоке появилась строчка: «Получено сообщение».
 Кэл поспешно вывел сообщение на экран. «Я потерял вас в прошлый раз». Вместо имени отправителя значилось: «Ежемесячное».
 Кэл ни секунды не сомневался, что это именно тот человек, которому он должен был регулярно выплачивать дань — правда, пока неясно было почему. Но что имелось в виду? Если встреча, то совершенно непонятно какая; если инцидент в вагончике — то почему «ежемесячное»?
 — Хватит пялиться на экран, — внезапно сказал Кэл. — Так дело не пойдет; нужно искать другой путь. В агентство новостей вход свободный?
 — Да. Но практически всю информацию можно получить и здесь, по терминалу.
 — Это не то. Похоже, я больше вспоминаю при личных беседах.
 — А как же риск?
 — Ничего не поделаешь. Иначе я еще долго буду пребывать в неведении.
 — Не боишься к Доминго присоединиться? В мраморном городе?
 — Пошли, Винсент.
 — У меня нет выбора?
 — Как и у меня.
 Всю дорогу Кэл то и дело оглядывался, но никто на него не обращал никакого внимания. Информационное агентство находилось в Мачу Пикчу, почти в центре города; компьютеры там были почти такие же, как в кабинете у Кэла, только без папиллярных идентификаторов.
 Кэл обвел взглядом ряды кабинок, размышляя, не потратил ли он зря время на путешествие сюда.
 — Забыли, как ими пользоваться? — неожиданно раздался у него за спиной спокойный голос.
 Кэл стремительно обернулся; перед ним стояла Мишель Гарни, которую он уже видел в выпуске новостей; у нее были яркие зеленые глаза — гораздо ярче, чем на экране.
 — Думаю, разберусь со временем, — сказал Кэл — Но вообще-то терпеть не могу иметь с ними дела.
 У Винсента хватило ума промолчать. Мишель улыбнулась и понимающе кивнула.
 — Сейчас без них никуда. А что вас интересует?
 Кэл заколебался; ему очень не хотелось афишировать свою связь с Габриэлем Доминго, но вид у Мишель был вполне дружелюбный и к тому же она сама вызвалась ему помочь.
 — Я расследую дела об убийствах, связанных с наркотиками. Кроме того, человек, погибший в доке С5, был моим товарищем.
 Мишель оценивающе взглянула на него.
 — Может быть, посидим в комнате отдыха? Думаю, я смогу ввести вас в курс дела.
 Кэл назвал свое имя; Мишель тоже представилась, и они направились в комнату отдыха. Там стояли столы, несколько кресел и торговый автомат. Внезапно Мишель засмеялась; Кэл повернул голову и увидел, что она внимательно наблюдает за ним.
 — Тяжелый был день? — спросила она.
 Кэл улыбнулся.
 — Я просто сегодня не в форме.
 Мишель недоверчиво подняла брови, но возражать не стала.
 — Много было убийств в последнее время? — спросил Кэл.
 — Это смотря что понимать под «много» и под «в последнее время». За минувший год — считанные единицы, и за исключением последнего ни в одном из них не прослеживается никакой связи с «Виталом-22».
 — Значит, последнее убийство можно считать нетипичным?
 — Не знаю, как насчет типичности… но в принципе в нем действительно есть что-то необычное. — Мишель ненадолго задумалась. — Совершено не там, где найдено тело, новый наркотик, да и раны…
 — Раны? — переспросил Кэл, стараясь говорить спокойно.
 — Да. Их много, и они… очень грубые. Не то что лазерный ожог или ножевое ранение. Такое впечатление, что его просто забили насмерть, или он упал с большой высоты. — Мишель непроизвольно поежилась.
 — А вы сами видели тело?
 — Только фото. Этого вполне достаточно.
 — Может, они были поддельные?
 — Нет. Один из моих излишне впечатлительных друзей назвал его пирожным на тротуаре. — Она наклонилась вперед. — А почему такой странный вопрос?
 Кому нужно подделывать на трупе раны?
 — Не знаю, просто спросил.
 — И почему вы интересуетесь этим? Вы из полиции. — Она слегка нахмурилась; Кэл занервничал.
 — Нет. Прошу прощения. У меня не было ни малейшего намерения выдавать себя за полицейского. — Кэл, кряхтя, начал вставать из-за стола. — Очень сожалею, что ввел вас в заблуждение. — Мишель внезапно накрыла его руку ладонью.
 — Не спешите, — сказала она. — Я не собиралась отделываться от вас.
 Рука ее была холодной и уверенной; живые глаза смотрели вопросительно, но лицо по-прежнему оставалось дружелюбным. Она не убирала руки до тех пор, пока Кэл опять не опустился в кресло.
 — Что-то сегодня у меня все невпопад, — извиняющимся тоном произнес он. Мишель не ответила; она внимательно изучала его лицо.
 — А где Доминго жил? — спросил Кэл.
 — Здесь, в Мачу Пикчу, на западе. — Мишель назвала точный адрес. Где на Дедале запад, Кэл понятия не имел, но решил, что Винсент знает наверняка.
 — А вам известно что-нибудь такое, о чем в новостях не сообщалось? — спросил он.
 — Нет. Мы же не полиция.
 — Очевидно, вы ждете от меня объяснений моей заинтересованности?
 Мишель слегка улыбнулась, но возражать не стала.
 — И вы надеетесь, что я отвечу на ваш молчаливый вопрос?
 Она засмеялась и легонько кивнула.
 — Скажите, вы в самом деле любите свою работу? — неожиданно спросил Кэл.
 — Да, вы попали в самую точку. А почему вы спрашиваете? Вам что, ваша не нравится?
 — Будем считать, что я еще не определился. Видите ли, объяснить вам причины своего любопытства я не могу, меня просто интересует то же, что и вас — истина. Если я найду ее, то поделюсь с вами. Идет?
 — Должна предупредить, что информация, которой я обладаю, уже устарела.
 — В любом случае, Мишель, я очень вам благодарен. Было очень приятно побеседовать с вами. — Кэл снова начал подниматься, но теперь Мишель не стала его останавливать.
 — Вы действительно когда-нибудь расскажете мне об этом все?
 — Да.
 — Берегите себя.
 Кэл замер.
 — Почему вы так говорите?
 — Как вы верно заметили, я люблю свою работу, неплохо с ней справляюсь и привыкла доверять своей интуиции. Вы пришли сюда не из праздного любопытства — для вас это вопрос жизни и смерти.
 — Не спорю.
 Мишель удивленно подняла брови.
 — Вы в самом деле неплохо справляетесь со своей работой, — отметил Кэл.
 На прощание она улыбнулась ему, и на этот раз Кэлу показалось, что в ее глазах мелькнула тревога.
 — Где тут запад? — спросил Кэл, выйдя на улицу.
 — Сторона континента, противоположная направлению вращения, — ответил Винсент. — Север — там, где Солнце.
 — Значит, я сейчас иду как раз на запад?
 — Ага.
 — Надеюсь, ты слышал адрес Доминго. Где это?
 — Пешком далековато, велосипед бы не помешал.
 Лучше добраться по трубе, это намного быстрее.
 — А там, наверху, стало быть, юг?
 — Абсолютно верно.
 Через полчаса Кэл оказался на западной окраине Мачу Пикчу, в районе Вестсайда. Здесь были в основном многоквартирные жилые дома, здания городских служб и уйма велосипедных стоянок.
 В доме, где жил Доминго, было не меньше двух десятков квартир. Кэл прошел мимо, изучая обстановку.
 Здание было самое обычное — длинный, узкий прямоугольник, обращенный фасадом к Солнцу; все квартиры располагались на одном этаже и в каждой имелось хотя бы одно окно, выходящее на север. Перед зданием росли дубы и сосны, — видимо, для большего уюта. Входов было два — по одному с каждой стороны.
 Часть окон была раскрыта; учитывая номер квартиры Доминго — сорок восемь, — одно из этих распахнутых могло вести именно в нее — смотря с какой стороны начиналась нумерация.
 Кэл вошел внутрь и оказался в крошечном пустынном фойе, облицованном красно-черной кафельной плиткой; не раздумывая, он шагнул в коридор и взглянул на номер первой попавшейся квартиры.
 Шестнадцать; значит, нумерация начиналась с противоположного конца, а следовательно, окно в квартиру Доминго все-таки было закрыто.
 Отступать было поздно, и Кэл зашагал дальше по коридору. Может, полиция забыла запереть дверь? Кэл понимал, что это абсурдное предположение, но не возвращаться же с пустыми руками? К счастью, в коридоре не было ни души.
 Нужная дверь, точно такая же, как и соседние, была заперта на замок. Кэл хотел уже было пройти мимо, но повинуясь внезапному чувству, остановился и приложил большой палец к белой площадке.
 Дверь в квартиру Габриэля Доминго бесшумно скользнула вбок.




 Глава 8. ГОЛОГРАММА


 Удивленный и озабоченный, Кэл поспешно облизал подушечку пальца и тщательно протер белую панельку. В холле по-прежнему никого не было. Он вошел в квартиру, и дверь за ним закрылась.
 Здесь все выглядело так, будто Доминго выскочил на пару минут перекусить в соседнем баре. Очевидно, полиция не тронула его личные вещи. Правда, был риск, что здесь оставлена скрытая видеокамера, но Кэл ее найти не смог, сколько ни пытался.
 — Ты знаешь, как действует полиция в таких случаях, Винсент? — спросил он. — Например, остается ли жилище убитого неприкосновенным на какой-то срок, что-нибудь в этом роде?
 — Извини, вроде бы так и должно быть, но я не могу подтвердить это или опровергнуть.
 Кэл решил не спешить и прежде всего внимательно осмотрелся; да, без сомнения, он бывал здесь и раньше. Правда, с какой целью, пока оставалось тайной. Вот если бы он увидел сейчас Доминго восседающим в плетеном кресле-качалке, тогда другое дело.
 Вся мебель в квартире, за исключением качалки и кресла перед рабочим столом, была встроенной; под окном угадывались очертания сложенной кровати. Ящички для постельных принадлежностей были утоплены прямо в стену, а настольный компьютер стоял на складной подставке. Увидев на полке небольшую голограмму и всякие безделушки, Кэл опять почувствовал себя виноватым.
 Он тщательно проверил каждый выдвижной ящичек, но не нашел в них ничего примечательного. Он уже собрался было осмотреть стенной шкаф, но неожиданно подошел к окну и с удивлением обнаружил, что оно не заперто. Кэл сдвинул его в сторону, при этом Винсент соскочил у него с запястья, но, слава Богу, не упал, а повис на ветке, торчащей прямо перед окном.
 — Придется тебе постоять на шухере, Вин. Если кто-то войдет в здание, дай мне знать, о'кей?
 — Без проблем.
 Уже роясь в шкафу, Кэл осознал вдруг, насколько естественно он проделал этот трюк с Винсентом. Неужели подобные визиты в чужие квартиры были для него в порядке вещей.
 Гардероб хозяина явно подбирался из соображений прочности и долговечности — вся рабочая одежда была из плотного, тяжелого материала; локти и колени костюмов пестрели заплатками. Помимо одежды Кэл обнаружил здесь и другие вещи, необходимые любому строителю, — каску, чемоданчик для инструментов, крепкую обувь и, конечно же, термос. Все это было не очень интересно, и Кэл перешел к полкам.
 Безделушки показались ему совершенно незнакомыми, но голограмма почему-то привлекла его внимание. Выполнена она была непрофессионально — самоделка в дешевой рамке с задней подсветкой, — но тем не менее затронула в душе Кэла какие-то струны. На голограмме была изображена церковь с большим золотым украшением на фасаде, напоминающем вспышку сверхновой.
 Может, Доминго был верующим? Однако никаких других свидетельств в пользу этой теории обнаружить не удалось. Правда, их могла изъять полиция, но такое предположение показалось Кэлу неправдоподобным.
 По-прежнему не понимая, чем эта церковь так его заинтересовала, Кэл поискал в столе ножницы, вытащил голограмму из рамки, отрезал половину и положил в карман, а оставшуюся часть вернул на место, сдвинув края рамки. Картина почти не изменилась; легкое увеличение зернистости было практически незаметно.
 Еще через минуту в комнате осталось неизученным только содержимое компьютера. Кэл уже собрался было покинуть дом, но внезапно вспомнил о двери, которую смог открыть простым прикосновением. Кэл подошел к компьютеру и приложил большой палец к пластинке. Экран осветился; на нем появились зеленые буквы: «Габриэль Ангелио Доминго. Личное».
 Затаив дыхание, Кэл впился глазами во второе имя Доминго; через минуту его подозрения подтвердились — в почтовом ящике Габриэля он обнаружил сообщение, которое послал вчера «Ангелу».
 Кэл содрогнулся и стер его — ответить Ангел все равно уже не мог.
 Итак, его отношения с жертвой преступления выходили далеко за рамки простого знакомства — об этом красноречиво свидетельствовали зашифрованные письма, которые они посылали друг другу.
 На мгновение Кэлу стало страшно: загадок становилось слишком много. Чем больше он узнавал, тем глубже погружался в неизвестность.
 — Ну как там, Винсент? — спросил он.
 — Все чисто.
 Кэл опять повернулся к компьютеру; и через несколько мгновений понял, что вся информация, принадлежащая Доминго ужасно бессистемна — ни журнала банковских операций, ни рекомендаций от работодателей, ни автобиографии. Зато просматривая входящую и исходящую почту, он наткнулся на парочку любопытных сообщений.
 Первое гласило: «Расшифруй то, что подслушано у Галентайна. Прочти С и Г 1:19:24 перед Тинсдейлом. Крайне важно».
 Интересно, кто отправитель — неужели он сам? Кэл нахмурился. По пути ему попался бар под названием «Галентайн», но что можно сказать об этих странных цифрах? Он так и сяк повертел их в уме — безрезультатно. А С и Г? Что это — имена? Названия?
 Второе сообщение было адресовано «Джаму»: «Не уверен насчет вечернего плана. Мой напарник, похоже, свихнулся. Подробности расскажу позже».
 Кэл протянул руку, чтобы распечатать себе обе записки, но тут послышался голос Винсента.
 — Кто-то идет! Не знаю, полиция или нет, но лучше поторопись.
 Через мгновение Винсент уже оказался на запястье хозяина; Кэл шагнул к двери, но передумал и, быстро выглянув в окно, вскарабкался на подоконник и, задвинув за собой раму, нырнул под прикрытие густых веток. Если его обнаружат — конец. На отступление оставались считанные секунды.
 Кэл бросил быстрый взгляд наверх. По дубу можно было забраться на крышу Кэл полез по стволу, стараясь не обращать внимания на боль в спине. Ветви надежно скрывали его от случайных взглядов. Добравшись до верхушки, он осмотрелся, и когда одинокий прохожий скрылся за углом, прыгнул на крышу.
 Надеясь, что такой маневр обескуражит любого преследователя, он, пригнувшись, побежал к противоположному краю и, спрыгнув на землю, быстро зашагал вверх по холму, периодически украдкой поглядывая по сторонам. Погони не было.
 Облегченно вздохнул он только в вагончике трубы, уносящем его на противоположный конец континента.
 — Раз уж мы встали на этот путь, Винсент, пришла пора осмотреть то место, где нашли труп Доминго. Думаю, сейчас это уже не опасно.
 — Для многих такие слова стали последними в жизни.
 Когда Кэл оказался в причальном диске, чувство смутной вины вновь вернулось к нему; лифт быстро доставил его к нужному месту. Зловещий док «С5» оказался не чем иным, как большим складом; вдоль стен тянулись длинные ряды контейнеров, снабженных датчиками, реагирующими на движение. Пол в центре помещения был недавно выскоблен, и это сразу бросалось в глаза. Кэл огляделся.
 Возможно, он сбросил Доминго с одного из штабелей? Но нет, в новостях говорилось, что, по данным полиции, Доминго был убит в другом месте, а сюда доставили уже его труп.
 — Ничего не понимаю, — пробормотал он. — Вовсех местах, где я бывал до этого, ко мне возвращались какие-то фрагменты памяти, но здесь ничего, абсолютно ничего. Сплошная пустота.
 — Значит, вы вспомнили и квартиру Доминго? — спросил Винсент.
 — Достаточно, чтобы убедиться, что я туда частенько захаживал.
 — И все же ничего там не нашли?
 — Наоборот. — Кэл рассказал о записках и голограмме. — И, кстати, не стирай то, что сейчас услышал, — напомнил он напоследок, и, выйдя на середину склада, спросил:
 — А что в этих ящиках?
 — Судя по биркам, комплектующие. Гайки, болты, шайбы и прочие железки.
 — Наркотиков нет?
 — По крайней мере здесь об этом не написано.
 — Возьму на себя смелость предположить, что они есть. С другой стороны, полиция наверняка тут все обшарила. — С тяжелым вздохом Кэл уселся прямо на пол. — Знаешь, пожалуй, я могу с уверенностью сказать, что ни разу здесь не бывал. Лучше вернемся к этим запискам. «Галентайн» — это скорее всего бар, но что, по-твоему, значат эти цифры? И «С и Г»?
 — Ну, цифры могут быть чем угодно — датами, временем, номерами счетов, паролями, шифрами, координатами, углами, размерами шляп… А что касается «С и Г», то это скорее всего инициалы. Если хотите, я возьму справочник и предложу вашему вниманию все пары типа «Санд и Грэйвел» или, допустим, «Сюзен» и «Гарри».
 — Наверняка толку от этого будет мало, но дома я все же попрошу тебя подготовить такой список и как можно более полный.
 — Сверхурочные получу?
 — Посмотрим.
 — Хронологически я ведь еще совсем ребенок. Как по-твоему, есть на Дедале законы об эксплуатации детского труда?
 — И не спрашивай, — ответил Кэл. — Думаю, сейчас мне самое время выпить.
 Добравшись до «Галентайна», он остановился у входа:
 — Винсент, ну-ка выведи на экран фотографию Доминго.
 — Слово — закон.
 Небольшой ансамбль из четырех человек наяривал вовсю. Посетители пытались перекричать их, но шансы на победу у них были невелики: музыканты были вооружены мощными усилителями и внушительного вида колонками. Стойка находилась в дальнем конце, и длинный зал казался огромной трубой, засасывающей в себя клиентов. Между стойкой и входом в беспорядке были разбросаны колченогие столы и стулья; бар был набит битком.
 Протолкавшись к стойке, Кэл нажал кнопку вызова: пить ему не хотелось, но заказать хоть что-нибудь было необходимо. Пока бармен смешивал коктейль, Кэл сунул ему под нос Винсента и спросил:
 — Вы когда-нибудь видели здесь этого парня?
 Невысокий, коренастый бармен, с физиономией типичного вышибалы, мельком взглянул на экран и ответил:
 — Нет.
 Он протянул Кэлу бокал и собрался уже уходить, но Кэл остановил его.
 — Подождите. А меня?
 — Да. — Бармен смерил Кэла продолжительным взглядом и отправился по своим делам.
 Поняв, что с ним каши не сваришь, Кэл поискал свободный столик, подальше от света и музыки, и уселся за ним, подперев щеку рукой.
 — Не знаю как ты, — сказал он Винсенту, — но эта музыка явно не для меня.
 — Жаль, что слов не разобрать, — проворчал Винсент; голос его едва не потонул в грохоте.
 — Так было задумано. Будь они в состоянии написать хоть что-то стоящее, то наверняка играли бы потише.
 Не спеша потягивая выпивку, Кэл наблюдал за входящими и выходящими посетителями.
 — И долго мы еще здесь будем торчать? — не выдержал наконец Винсент.
 — Это слишком серьезный вопрос, чтобы ответить на него после всего лишь одного стакана.
 — А ты еще меня ругал…
 — Мне нужно узнать как можно больше. Нельзя упускать ни малейшей зацепки. Может, со стороны это выглядит как пустая трата времени, но я.
 — Что ты? — встревожено спросил Винсент, потому что Кэл запнулся на полуслове.
 — Я с удивлением вижу, что сюда пожаловал Расс Толбор.
 Командир «Виттории» пробирался сквозь толпу; если он и увидел Кэла, то, во всяком случае, виду не подал. Он вообще ни с кем не заговаривал и целеустремленно двигался туда, где, судя по всему, располагались отдельные кабинки.
 — И что тебя удивляет?
 — Да нет, в принципе ничего особенного; он имеет такое же право пропустить пару рюмок, как и любой другой. Но я уже говорил, что не люблю совпадений. Точнее, не верю в то, что случайные совпадения действительно случайные.
 — Хочешь, подсчитаю?
 — Заткнись и слушай. Этот бар упоминался в послании, которое получил Доминго. Теперь оказывается, что сюда наведывается Толбор. И то и другое наверняка связано друг с другом. — Кэл помолчал. — Хочу посмотреть, с кем он. Твоя камера готова?
 — Не просто готова — охотно готова.
 Кэл встал из-за стола и не спеша направился в уборную. За дверью, в которой исчез Толбор, обнаружился еще один зал, где было гораздо меньше народу. Несколько дверей вели, по всей вероятности, в отдельные кабинки.
 Вернувшись за свой стол, Кэл первым делом просмотрел сделанные Винсентом снимки посетителей, но Толбора среди них не оказалось.
 — Значит, он в одной из кабинок, — резюмировал он. — Ну что же, подождем пока он выйдет.
 Кэл погрузился в ожидание, и мысли его постепенно переключились на жену и дочь. И чем дольше он ждал, тем больше ему хотелось плюнуть на все, вернуться домой и поговорить с Никки. Если только она еще там.
 Видимо, Кэл впал в легкую прострацию, потому-что не сразу сообразил, что кто-то обращается к нему с вопросом.
 — Я спрашиваю, вы ждете кого-нибудь?
 Он поднял глаза, перед ним стояла светловолосая женщина в бирюзовом вечернем платье с таким глубоким вырезом, что Кэлу даже не требовалось вставать, чтобы увидеть ее прелести. Опираясь на спинку свободного стула, она выжидающе смотрела на него.
 — Прошу прощения, но я и в самом деле жду, — сказал Кэл.
 Женщина слегка улыбнулась, передернула плечиками и с разочарованным видом удалилась, а Кэл вновь погрузился в размышления о том, что сказать Никки при встрече.
 Наконец появился Толбор в сопровождении двух незнакомых мужчин — оба лет около пятидесяти пяти, оба гладко выбритые, оба высокого роста. Тот, что шел впереди, неотрывно следил за дверью, другой пытался продолжать беседу с Толбором, но усилители сводили на нет все его попытки. Все трое прошли через зал и скрылись за дверью.
 — Успел что-нибудь снять, Винсент?
 — Да.
 — Выбери по парочке наиболее удачных портретов, а все остальные сотри. — Кэл встал из-за стола и опять заглянул во второй зал; кабинка под номером один была открыта. Он вышел и, подойдя к бару, заказал себе еще порцию.
 — Толбор здесь часто бывает? — спросил он между делом у бармена.
 — Ага.
 Кэл отставил недопитый бокал и вышел на улицу, размышляя об источниках стойкого мифа о всегда разговорчивых барменах. Он с наслаждением вдохнул свежий вечерний воздух и огляделся.
 Толбор и его компания уже скрылись из виду; ну и черт с ними. Поразмыслив немного, он отправился домой в надежде увидеть там Никки.
 Окна были погашены; разочарование тут же сменилось острым чувством одиночества. Тщетно пытаясь заставить себя думать о чем-нибудь другом, Кэл поплелся на кухню: неожиданно он почувствовал, что умирает с голоду.
 Проходя мимо раскрытой двери, ведущей в спальню, Кэл краем глаза заметил неподвижное тело, лежащее на кровати, прямо поверх покрывала.
 Он остановился и вгляделся: Никки. Мысль о том, что она мертва, молнией пронеслась в голове. Кэл застыл в дверях, не в силах сдвинуться с места — этого не может быть, это просто невозможно… Решительно подавив в себе зарождающийся панический страх, он бросился к кровати и схватил ее за руку, пытаясь нащупать пульс.
 — Никки… — сами собой прошептали губы.
 Она слабо пошевелилась и сонно произнесла.
 — Что такое?
 Кэл отдернул руку. Ладони его вспотели.
 — Я… знаешь, это, конечно, глупо, но я… я вдруг испугался, что ты умерла.
 Никки медленно приподнялась и щелкнула выключателем.
 — Может, это не так уж и глупо, — сказала она. — Скорее странно. Ты по-прежнему считаешь, что посту пил правильно, сбежав из клиники?
 — А что еще мне оставалось? — Кэл присел на краешек кровати и взял ее руки в свои.
 — А тебе не кажется, что ты стал слишком впечатлительным? — Никки подтянула ноги к груди и обхватила руками колени. В полутьме Кэл не видел выражения ее глаз.
 Он помолчал, припоминая все, что случилось с того момента, как он пришел в себя на склоне холма. Нет, кому-то же все-таки нужно доверять, подумал он и, собравшись с духом, начал:
 — Никки… — он на мгновение запнулся, — я понимаю, что причинил тебе сильную боль; никаких оправданий у меня нет, но все же я очень нуждаюсь в тебе, особенно теперь. Происходит что-то ужасное, и хотя я не понимаю, что именно, это отнюдь не бред моего больного рассудка. Я бы очень хотел заключить с тобой… ну скажем, перемирие, всего на несколько дней. Я не собираюсь отговаривать тебя от твоего решения — в конце концов это твое право, — но, боюсь, в ближайшие дни мне понадобится твоя помощь, и…
 Может быть, ты хотя бы просто выслушаешь меня?
 Какое-то время Никки молчала; по лицу ее ничего нельзя было прочесть.
 — Не знаю, — сказала она наконец. — Я ничего не понимаю.
 — Быть может, я уже опоздал — не знаю. Я почти ничего не помню, но чувствую, как что-то заставляет меня спешить, заставляет сделать ЧТО-ТО — а что именно, неизвестно. Сегодня я тайком проник в чужую квартиру, но так и не приблизился заметно к решению проблемы… даже к ее пониманию. А если учесть, что утром я чуть не погиб, то…
 — Постой-ка! — перебила Никки. — Что значит «погиб»? Это весьма специфичное выражение, и оно подразумевает вполне определенные выводы. Надеюсь, ты использовал его в переносном смысле?
 — В самом что ни на есть буквальном. — Кэл поднялся и прошелся по комнате, пытаясь справиться с волнением. — Доктор Бартум утверждает, что вещество, которое называется «Лендомен», может вызвать приступ, подобный тому, что случился со мной. Симптомы очень похожи, и самое главное — оно пахнет именно так, как я описал. Бартум не произвел на меня впечатления человека, бросающего слова на ветер. А ты как считаешь?
 — Ну что ж, в своей области Бартум прекрасный специалист, но начисто лишен воображения; настолько, что и диссертацию-то наверняка написал на тему «Почему зевота столь заразительна?» Он никогда не ляпнет ничего необдуманно. А в чью квартиру ты вломился?
 — Доминго. Но я не вламывался; замок был закодирован на мой отпечаток пальца. И его компьютер — тоже. — Кэл подробно рассказал Никки о событиях минувшего дня.
 — Но ты уверен, что не убивал Доминго? — спросила она.
 — Я уже ни в чем не уверен, — вздохнул Кэл, наверняка он знал только то, что не хочет потерять Никки. — И как убедиться в этом — не знаю. Если я скажу Винсенту: «Как мог я это сделать, по-твоему?» — он объяснит мне, исходя из контекста. Но я не убийца.
 — Я знаю. — Голос Никки заметно потеплел. — Что бы ни случилось, я тебе верю. А голограмма по-прежнему у тебя?
 Кэл порылся в кармане.
 — Есть у нас проектор, Никки?
 Никки поднялась и достала с полки проектор.
 — Включи, пожалуйста, свет.
 Кэл щелкнул выключателем и уселся на кровать; Никки вставила в рамку голограмму из квартиры Доминго, и перед ними возникло изображение церкви.
 — Это Пресодистская церковь в Мачу Пикчу, — сразу же определила Никки.
 Кэл пристально всмотрелся в фигурки людей, выходящих из церкви.
 — Дай-ка мне лупу, — попросил он.
 Кэл поднес лупу к голограмме. Лица расплывались, и он уже пожалел, что не взял голограмму целиком, но потом обнаружил, что под другим углом различить их совсем легко.
 — Это один из тех, что были сегодня с Толбором, — быстро определил он. — А это… это сам Толбор и второй.
 — И какая же между всем этим связь? — спросила Никки. — У тебя есть какие-нибудь идеи на этот счет?
 — Никаких — могу лишь сделать вывод, что Толбор — пресодист. Никки с сомнением покачала головой.
 — Не представляю, как можно сложить эти кусочки головоломки воедино, даже если они и в самом деле части одной картины. Ты уверен, что не пытаешься просто-напросто сбить меня с толку, чтобы заставить забыть о разводе? Мне бы не хотелось узнать об этом потом.
 — Я понимаю, — искренне сказал Кэл. — Если бы у меня в самом деле был шанс заставить тебя остаться, не знаю, что бы я сделал тогда… наверное, даже солгал бы тебе. Но, поверь, все, что я говорю, — это не моя выдумка. Возможно, кое-что я интерпретирую неправильно, но за факты ручаюсь. И я твердо уверен, что вот-вот произойдет — если уже не произошло, — что-то очень опасное, быть может, непоправимое. Помоги мне, Никки.
 Она помолчала, внимательно рассматривая собственные руки.
 — Кэл, я не могу, — тихо сказала она наконец. — Боюсь, потрясение оказалось слишком велико, и теперь тебе требуется помощь совсем иного рода.
 В комнате повисла гнетущая тишина. Кэл почувствовал во рту солоноватый привкус.
 — Никки, — нарушил он молчание, — если ты действительно так считаешь, я не смею настаивать. Сделай для меня лишь одну только вещь: повтори все это, глядя мне в глаза.
 Никки подняла голову; на ресницах ее блестели слезы. Кэл смотрел на нее ровным взглядом.
 — Никки, мне в самом деле нужна помощь — ТВОЯ, а не медицинская.
 — Ладно. — Она опустила голову. — Несколько дней, не больше. Потом я ухожу.
 Кэл с облегчением выдохнул воздух.
 — Ты поступила, как подсказало тебе сердце.
 — Что за сообщение ты обнаружил у Доминго? — Никки приняла решение и теперь не собиралась медлить ни секунды.
 Кэл взял листок бумаги и написал текст дословно.
 — Что значит «у Галентайна», я уже выяснил, — сказал он. — Но цифры «один двадцать два девятнадцать», и «С и Г» — это для меня по-прежнему загадка. Я попросил Винсента подготовить мне список людей с такими инициалами…
 — Интересно, может, это каким-нибудь образом связано с церковью?
 — Как это?
 — Подожди-ка, дай сообразить… А ну-ка, проверим… — Никки подошла к домашнему компьютеру и, собравшись с мыслями, застучала по клавишам.
 Кэл радостно смотрел на нее: если уж Никки бралась за что-то, то рано или поздно добивалась успеха. Теперь у него есть отличный помощник. Правда, к радости примешивалась горечь: неужели он был таким идиотом, что сам оттолкнул ее от себя?
 — Подойди-ка, — внезапно позвала она. — Взгляни, что ты на это скажешь?
 Кэл встал у нее за спиной и вгляделся в экран. В верхней строке значилось: «БЫТИЕ 19:24».
 — Понимаешь, Библия — это священная книга пресодистов; ссылки на нее состоят обычно из двух цифр, но я предположила, что единица означает первую ее часть — Бытие.
 Кэл начал читать дальше и похолодел от ужаса.
  ИПРОЛИЛГОСПОДЬНАСОДОМИГОМОРРУ ДОЖДЕМСЕРУИОГОНЬОТГОСПОДАСНЕБА. 
 — Да, — севшим голосом сказал он, — это похоже на правду. — Ноги его стали как ватные, и он ухватился за спинку кресла, чтобы не упасть. — Но что это значит?
 — В девятнадцатом стихе книги Бытия рассказывается об уничтожении Содома и Гоморры — двух городов, погрязших в грехе; после того как единственный праведник покинул их, Господь их уничтожил. Кэл, но ты же не думаешь — нет, этого просто не может быть.
 — Чего именно?
 — Нет, это совсем невероятно.
 — Давай, Никки, говори. Мне нужны любые зацепки, все невероятное отбросим потом, вместе.
 — Видишь ли, — сказала Никки внезапно охрипшим голосом, — это слишком уж дикая аналогия, но я только что подумала — а если эпидемия на Земле вовсе не была случайной?




 Глава 9. ДОМАШНИЙ ЗВОНОК


 Кэл быстро прикинул в уме все факты.
 — Да, в самом деле, — мрачно констатировал он.
 — Но если это так и если этот маньяк теперь орудует среди нас… — Она не договорила; в глазах ее стоял ужас. Она уже не жалела о своем согласии помочь Кэлу.
 — А что там еще говорится о Содоме и Гоморре?
 — Не так уж много; города подверглись истреблению, потому что Господь не нашел там достаточного количества праведников. Точнее, обнаружился лишь один такой человек — Лот. Господь повелел ему покинуть город и даже разрешил взять с собой жену. Но та нарушила условие, обернулась и превратилась в соляной столб. В долине уцелел лишь один город — Сигор.
 — И это все?
 — Неплохо, конечно, перечитывать время от времени Библию. В предыдущей главе Авраам выясняет у Господа, каково должно быть минимальное количество праведников в городе, и тот последовательно называет следующие цифры — пятьдесят, сорок пять, сорок, тридцать два и, наконец, десять человек.
 — Другими словами, для маньяка Дедал — это свое образный космический Сигор… Нет, Никки, по-моему, это чересчур чудовищно. Так не бывает.
 — Вот и я о том же — но слишком уж пугающие параллели… К примеру, там говорится «ПРОЛИЛ ГОСПОДЬ НА СОДОМ И ГОМОРРУ ДОЖДЕМ СЕРУ И ОГОНЬ…» А бактерия буквально сжигала людям легкие. — Никки встала и пересела в более удобное кресло; лицо у нее было мертвенно-бледным.
 — Отлично. Будем надеяться все-таки, что это плод нашего воображения — однако почему я тогда чувствую такое неодолимое желание спешить? Как будто должен сделать что-то до того, как отчалит «Виттория»?
 — Ты мне говорил, — проронила Никки.
 — Ну так вот, если предположить, что здесь замешан Толбор — и к тому же он прихожанин этой церкви, я в этом уверен, — тогда, боюсь, он может удрать.
 — В таком случае все, что нам нужно сделать, — это позвонить на «Витторию» и сообщить им о случившемся. Отлет еще можно задержать.
 — Да, конечно, но если мы ошибаемся? Чтобы действовать, нужна уверенность, а у нас еще слишком много нерешенных вопросов. Нельзя же обвинять человека без доказательств.
 — Речь идет о слишком серьезных вещах, — возразила Никки, — сумасшедший способен найти оправдание любому своему поступку.
 — Какие могут быть оправдания у сумасшедших?
 — Уверяю тебя, они у них есть — просто лежат в другой плоскости, понимаешь! Может, он возомнил себя Богом, решил покарать всех жителей Земли за их грехи.
 — Но чем Дедал в этом смысле отличается от Земли?
 — Возможно, для него есть какая-то разница. У сумасшедших весьма необычная логика, Кэл.
 Кэл встал и принялся медленными шагами выписывать по комнате большие круги.
 — Мне кажется, я понимаю, о чем ты говоришь, — медленно сказал он. — Я знаю, что чувствовал себя виноватым в гибели Линн, и эта мысль едва не свела меня с ума. — Увидев на лице Никки вопросительное выражение, он пояснил: — Мне опять стали сниться кошмары. Не исключено, что когда я узнал, что у этой трагедии есть конкретный виновник, я действительно лишился рассудка.
 — Но почему же ты не рассказал об этом мне? — спросила она.
 Кэл остановился и внимательно поглядел на Никки:
 — Нет, так мы окончательно запутаемся. Подлинная проблема в Доминго, в каком-то неизвестном мне Джаме и во мне самом. Судя по всему, мы трое сделали что-то, чего не должны были делать, и потерпели неудачу. Возможно, именно этот Джам пытался меня отравить… С другой стороны, это мог сделать и тот, кому я ежемесячно выплачивал деньги.
 — Какие еще деньги?
 — В районе десятого числа каждого месяца я переводил деньги на имя незнакомого мне человека. Я уж прикинул все возможные варианты, в том числе и шантаж, но, похоже, дело тут в чем-то ином. В этом месяце денег я не заплатил. Есть у тебя какие-нибудь идеи — кому и зачем все это понадобилось?
 — Нет. Надеюсь, это никак не связано с капсулами? — спросила Никки.
 — Не знаю… Наверное… что ты, кстати, о них выяснила? Ты говорила, что отправила их на анализ?
 — Ты был прав. «Витал-22». Моя приятельница будет держать язык за зубами. Но как они к тебе попали?
 — Не имею ни малейшего представления, — сказал Кэл. — Одно только знаю — устал я смертельно. — Он тяжело опустился в кресло.
 — У тебя был нелегкий день.
 — Не у меня одного, у нас обоих. Знаешь, Никки… большое тебе спасибо за помощь. Может быть, ты и права относительно выдержки из Библии… Мне так было нужно хотя бы просто поговорить с тобой… Винсент, конечно, тоже помощник, но его возможности довольно ограничены. К тому же разговаривать с тобой гораздо приятнее.
 Никки моментально напряглась, словно Кэл сболтнул что-то неуместное.
 — Мне кажется, пора идти спать, — сказала она.
 — Конечно, — отозвался Кэл; он видел, что она чем-то задета, но слишком устал, чтобы опять пускаться в выяснение отношений. Он с трудом вылез из кресла и принялся раскладывать на полу диванные подушки.
 — Это еще зачем? — поразилась Никки.
 — Так будет лучше. Не хочу оказывать на тебя давление.
 Никки ничего не сказала, но уходя крепко хлопнула дверью.
 Пожав плечами, Кэл улегся на подушки и, устроившись поудобнее, шепнул:
 — Винсент, тебе ничего нового в голову не пришло?
 — Не-а. Сейчас что, именно это говорят вместо «спокойной ночи»?
 — Спокойной ночи, Винсент. Разбуди меня в семь ноль-ноль, хорошо?
 — Будьте спокойны.
 В течение дня Кэл старательно избегал вспоминать о дочери, но сны неподвластны человеку, и, закрыв глаза он увидел, как Линн удаляется в какую-то мглу, а вслед за ней уходит Никки и тоже не возвращается.
 Громкий звонок ворвался в сон, но, несмотря на усталость, Кэл рад был проснуться.
 — Спасибо, Винсент. Встаю.
 — Ради Бога, но это не я. Похоже, у вас гости.
 Кэл открыл глаза и повертел головой; действительно звонили в дверь. Вскочив, он быстро покидал подушки на место. Спальня была по-прежнему закрыта. Он бросил взгляд на часы: уже почти семь; пригладив волосы со лба, Кэл открыл входную дверь. Желудок болезненно сжался, но виной тому был не голод.
 Перед ним стоял мужчина, одетый в полицейскую форму.
 — Мистер Кэл Донли? — осведомился он.
 — Да, это я, — ответил Кэл. — В чем дело?
 — Я — лейтенант Добсон из полицейского департамента Мачу Пикчу. Мне нужно задать вам несколько вопросов.
 Лейтенант был моложе Кэла, но намного мускулистее; в руке он держал полицейский значок. Редкие усики и полуприкрытые глаза производили неприятное впечатление.
 — Входите.
 Полицейский взял стул и усевшись раскрыл свой компьютер.
 — Я расследую убийство Габриэля Доминго, который был найден мертвым позавчера, — объяснил он. — Не могли бы вы сказать мне, где находились с полуночи до шести утра в тот день?
 — Конечно. Здесь. — Кэл моментально взмок. — А что случилось?
 — Свидетели утверждают, что видели вас в окровавленной одежде неподалеку от места преступления.
 Кэл изо всех сил старался сохранять невозмутимость; полицейский с не менее невозмутимым видом занес его объяснения в компьютер. Затаив дыхание, Кэл ждал следующего вопроса. Продолжение могло оказаться каким угодно — например, «в салоне «Забвение» мне рассказали совсем другую историю» или же просто «ну все, хватит».
 — А вы знали погибшего? — спросил Добсон, за кончив печатать.
 — Нет, не довелось. Знаете, немало найдется людей, внешне похожих на меня.
 — Конечно, вы правы, сэр. Вы не будете возражать, если я здесь немного осмотрюсь?
 — Пожалуйста, пожалуйста, — растерянно пробор мотал Кэл. — Но моя жена еще спит, а я не люблю, когда…
 — Все в порядке, дорогой, — послышался у него за спиной голос Никки. — Я все равно проснулась, хоть ты и старался выскользнуть из постели как можно тише.
 Кэлу показалось, что она слегка нервничает; он вспомнил о грязной одежде в баке. Может, Никки все-таки ее постирала? Грязная работа, сэр, сами понимаете… В любом случае сопротивляться обыску себе дороже.
 — Ну что же, приступайте, — сказал Кэл. — А мы подождем вас здесь. — Кэл уселся в кресло, вспомнив о голограмме, оставшейся в спальне. Если в квартире Доминго проводил обыск этот же полицейский, неприятностей не избежать.
 — Присядь, Никки, — сказал он, пытаясь придать своему голосу видимость небрежности.
 Сонно улыбнувшись Добсону, она опустилась в соседнее кресло. Теперь видно было, что она действительно нервничает. Впрочем, оно и к лучшему: будь они готовы к такому визиту, это выглядело бы подозрительно.
 Полицейский не торопясь ходил по комнатам; Кэл вслушивался в звуки его шагов и тихий скрип открываемых ящичков, всякий раз замирая от ужаса, когда Добсон останавливался. Наконец полицейский закончил обыск и присел в кресло рядом с Кэлом и Никки.
 — Прошу прощения, что поднял вас в такую рань, — сказал он. — Но мне сегодня предстоит обойти еще много людей. — Он что-то записал в компьютер и сразу же вышел; как только дверь за ним захлопнулась, Кэл облегченно вздохнул.
 — Спасибо, Никки, ты сыграла великолепно.
 — Ты тоже неплохой актер. Я и не думала, что ты умеешь лгать с таким невинным видом. — Она пристально посмотрела на него и поднялась с кресла.
 — Нет, подожди секундочку. Если ты думаешь, что я солгал полицейскому потому, что чувствую за собой вину, а следовательно, и тебя наверняка обманул, то ты ошибаешься.
 — Ну и отлично, — сказала она, но как-то чересчур небрежно.
 Кэл открыл было рот, но передумал — что еще он мог ей сказать, кроме того, что уже было сказано сегодня ночью. Он сделал все, что мог, и если она сомневается в его словах — ну что ж, видимо, у нее есть основания.
 Борясь с нарастающей тревогой, он привел себя в порядок, надел свежий комплект одежды, потом заглянул на кухню и, найдя там банан, тут же его съел.
 — Я в Мачу Пикчу, — сказал он Никки перед уходом. — И на прощание хочу, чтобы ты подумала вот о чем. Добсон явно что-то скрывает. Будь все так просто, он бы давно уже был здесь. Я думаю, кто-то специально донес на меня в полицию. Кто-то, кому не терпится убрать меня с дороги. Поразмысли над этим и скажи, что у меня чересчур богатое воображение.
 Никки ничего не ответила, и, взглянув на нее, Кэл внезапно понял, что эту ночь она провела ничуть не лучше, чем он.
 — Никки… Послушай… Что бы ты обо мне ни думала, я все равно благодарен тебе за поддержку. Ты мне очень помогла.
 — Какие у тебя планы? — спросила она, и голос у нее заметно потеплел.
 Кэл помолчал.
 — Чувствую, знаешь ли, религиозное рвение, — усмехнулся он. — Похоже, мне не помешает сходить в церковь.
 По дороге к станции Винсент представил ему кое-какую информацию о пресодистской церкви в Мачу Пикчу. Службы там проводились три раза в день: утром, в полдень и вечером.
 На платформе в этот час не было ни души. Первый вагончик Кэл пропустил, и Винсент несказанно изумился:
 — Ты что, замечтался?
 — На всякий случай, — пояснил Кэл. — Просто подумал, что меня легко можно разглядеть в небольшой телескоп, а я не хотел бы еще раз встретиться с тем парнем.
 — Разве что вам придет в голову проследить за ним.
 Кэл заколебался.
 — Слушай, Вин, я с утра всегда так туго соображаю?
 — Даже затрудняюсь сказать, в какое время суток это ваше качество проявляется четче…
 Кэл подошел к церкви как раз к началу утренней службы. Здание оказалось больше, чем можно было подумать, глядя на голограмму. Золотая звезда на фасаде ярко пылала в солнечных лучах. Был ли это современный церковный символ, или наследие оригинального Мачу Пикчу, Кэл, естественно, не знал. Сначала он забеспокоился, что одет как-нибудь не так, но заметив, как в церковь вошли трое в рабочих спецовках, отбросил сомнения и вошел вслед за ними. Ничто не подсказывало ему, что он бывал здесь раньше.
 Он легко нашел святилище с помощью указателей. Прихожан было немного; они то и дело вскакивали со своих мест, снова садились и переговаривались гулким шепотом.
 Усевшись поближе к выходу, Кэл осмотрелся. Голограмма на потолке производила приятное впечатление. Планировка здания была самой обычной, но сводчатый потолок искажал перспективу, создавая ощущение непрерывного подъема. Непривычно большие окна были украшены яркими витражами. С акустикой строители явно переусердствовали: Кэл слышал даже легкие щелчки и шорохи, свидетельствующие об активном использовании электроники.
 Потом он начал разглядывать прихожан и с удивлением обнаружил среди них старого знакомого — Пауло Фролла, владельца салона «Забвение». На нем был старомодный голубой костюм. Он сидел в глубине зала и Кэла, по-видимому, не замечал. Не любящий совпадений Кэл насторожился. Служба все еще не начиналась.
 В небольшом углублении в спинке стоящего впереди кресла лежал маленький ручной терминал, оформленный в виде старинного сборника церковных гимнов, — впечатление нарушали лишь клавиатура да идентификационная панель. Судя по надписи на экране, сейчас терминал находился в ручном режиме; Кэл взял его в руки и выбрал в меню опцию «автоматический» — на экране появилась информация для прихожан; от предложения вступить в контакт он сразу же отказался.
 Наконец началась служба, и Кэл вместе со всеми принялся речитативом распевать гимны. Поглощенный этим занятием, он не сразу обратил внимание на отсутствие священника. Текст Священного Писания читал бесплотный голос, таинственно звучащий под сводами, словно сам Господь незримо присутствовал на службе. Потом на кафедру поднялась хрупкая пожилая женщина в темно-синей мантии. Ее седые волосы были собраны в пучок. Спокойным домашним голосом она начала читать проповедь. О Содоме и Гоморре не было сказано ни слова.
 Внезапно Кэл обратил внимание, что большая голограмма за ее спиной, изображающая мертвого Христа, лежащего на мраморной плите, на самом деле была динамичной, только изменялась очень медленно. Глаза Иисуса постепенно открылись, а вокруг бровей появились морщинки, которых раньше не было.
 Женщина, которую звали пастор Вельден, — это Кэл узнал из церковного компьютера — начала службу; одновременно с этим рука Христа коснулась края плиты.
 На экране компьютера появилось предложение внести пожертвование на благоустройство храма. Сумма взноса определялась в зависимости от дохода, размера семьи и других факторов. Кэл вставил банковский стержень в приемную щель «сборника гимнов»; одновременно с этим на экране появилась статистика пожертвований — вклад Кэла был одним из самых мизерных, в то время как кто-то неизвестный внес едва ли не пять процентов от общей суммы — столько Кэл не заработал бы и за несколько месяцев.
 Голографический Иисус уже перебросил обутые в сандалии ноги через край мраморного саркофага и, когда под сводами поплыл мелодичный хорал, встал во весь рост. Кэлу почудилось, что он вот-вот улыбнется и помашет прихожанам рукой.
 Кэл подождал, пока из храма выйдут первые ряды, а вместе с ними и Пауло Фролл, потом смешался с толпой и тоже направился к выходу. Красочная голограмма изображала расступившиеся воды Красного моря. Кэл инстинктивно ускорил шаг, боясь замочить ноги. После всего этого великолепия стены коридора выглядели уныло и однообразно.
 У выхода пастор Вельден пожимала руки прихожанам.
 — А вы у нас впервые, — сказала она, увидев Кэла.
 — Да, в самом деле, — ответил он. — Скажите, ночные службы у вас бывают?
 Она отрицательно покачала головой.
 — Только на Рождество и Пасху. В обычные дни последняя начинается в девятнадцать ноль-ноль.
 Кэл поблагодарил ее и вышел, с удивлением отметив про себя, что она в гриме, а на ногах у нее — сандалии. Пауло Фролл уже ушел.
 — Ну что, спас свою душу? — поинтересовался Винсент, когда они отошли на достаточное расстояние от церкви.
 — Может — да, может — нет. Но по крайней мере кое-чему научился.
 — Да что ты говоришь? Поднаторел в религиозных доктринах?
 — Нет. Зато теперь я точно знаю, что никогда здесь не был. Давай-ка теперь прощупаем другую линию. Где тут можно проследить финансовые трансакции?
 Такое заведение нашлось. Сразу за церковью располагалось невзрачное здание; народу было немного, и через несколько минут Кэл уже излагал свою просьбу молодому человеку с заурядным лицом, стоящему за стойкой.
 — Дайте-ка я повторю, чтобы убедиться, что правильно понял вас, — сказал тот, почесывая переносицу. — Вы анонимно переводили кому-то деньги и теперь хотите выяснить, кто этот человек. Имени его вы не знаете.
 — Совершенно верно, — радостно подтвердил Кэл.
 По крайней мере парень отнесся к его просьбе серьезно.
 — Ну что же, это вполне возможно. Но вам придется на время отказаться от своих прав на невмешательство в частную жизнь.
 — Согласен, — ответил Кэл.
 Клерк набрал несколько команд, и на стойку лег внушительного вида документ. Кэл быстро проглядел его и оставил отпечаток пальца.
 — Отлично, — подытожил клерк, записав номера двух последних банковских перечислений. — Через несколько дней все будет готово, тогда и расплатитесь.
 — Через несколько дней? Но мне нужно знать это срочно!
 Клерк удивленно приподнял брови.
 — Сожалею, быстрее не получится. Сами знаете, бумажная волокита…
 — Но вы можете по крайней мере позвонить мне, когда получите результат?
 За эту услугу пришлось заплатить отдельно; уходя, он заметил на стене видеокартинку: малыш, сидящий на горшке. Подпись гласила: «Никакая работа не закончена, пока не закончена работа над бумагой».
 Выйдя на улицу, Кэл задумался, не появиться ли на работе. Если и дальше уделять ей так мало внимания, его запросто могут уволить, однако сейчас такая перспектива его мало волновала. К своему боссу, Тому Хорвату, он питал исключительно дружеские чувства и надеялся, что тот его не выгонит.
 Гораздо больше Кэла беспокоила проблема личности Доминго — до сих пор он почти не продвинулся в этом направлении. Поразмыслив немного, он решил рискнуть.
 В информационном агентстве он спросил Мишель Гарни, и секретарша предложила ему подождать ее в кабинете — Мишель отошла всего на несколько минут и вот-вот должна вернуться. Просьбу назвать свое имя Кэл проигнорировал.
 На скромном столе стояли три пустые чашки, а на подоконнике — три горшка с цветами; небольшое зеркало обеспечивало им достаточное освещение. Когда Мишель вернулась, Кэл изучал голограмму «Виттории», висевшую на стене.
 — О, да это вы, — изумилась она, увидев его. — Не думала, что вы придете. Как там Никки?
 Потрясенный до глубины души, Кэл уселся в кресло. Он уже собирался сказать: «Вы меня с кем-то путаете», но вместо этого у него вырвалось:
 — А вы неплохо работаете. Как это вам удается?
 Мишель не смогла скрыть довольной улыбки и сделала жест руками, очевидно, обозначавший: «ловкость рук — и больше ничего». Потом она выразительно похлопала по своему компьютеру.
 — Мне кажется, вы просто скромничаете, — сказал Кэл.
 — У меня хорошая память на лица. — Мишель по стучала по клавишам и развернула дисплей, чтобы Кэлу было удобнее смотреть.
 На одной половинке экрана был изображен Кэл; на другой маячила начисто лишенная индивидуальности физиономия и было написано: «Представление». В колонке параметров перечислялось все — от типа лица до цвета глаз и формы ушей.
 — Черт возьми, — поразился Кэл. — И сколько же у вас на это ушло времени?
 — Полчаса. Население Дедала не так уж велико — чуть больше миллиона; правда, вы сказали мне свое имя, но могли и солгать, так? Ну вот, мужское население составляет пятьдесят два процента, еще пятнадцать процентов из них имеют возраст от тридцати до сорока.
 Добавьте сюда русые волосы, карие глаза, крупное телосложение, рост сто восемьдесят сантиметров — останется не больше тысячи. Затем форма уха, тип носа… ну, в общем, вы меня понимаете.
 — Единственное, что мне неясно, так это зачем вам понадобилось тратить время на такие пустяки.
 — Я люблю загадки, — просто объяснила Мишель.
 — А почему вы решили, что здесь она есть?
 — Вы же сами сказали, что я неплохо работаю? Просто удивительно, что вам неизвестна процедура об работки портретных изображений. Ведь вы же электронщик, да?
 — Я вижу, вы хорошо потрудились.
 — Это было очень легко. Кроме того, вы несколько раз появлялись в выпусках новостей. Судя по фотографии, минувший год для вас был трудным.
 — Может быть, вы и правы.
 — Вот видите, вы снова начинаете говорить загадками.
 Кэл ничего не ответил. Он надеялся на свою анонимность, а теперь эта слабенькая защита рухнула. В чем-чем, а в интуиции Мишель не откажешь. Особенно если учесть, что в ее распоряжении была практически любая информация, и она прекрасно владела средствами ее обработки. Она могла бы стать для него отличным союзником — если только он сможет ей доверять.
 А если не сможет — он уже проиграл.
 — Скажите, наша беседа носит конфиденциальный характер? — спросил Кэл.
 — Это целиком зависит от вас, — ответила Мишель.
 — Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.
 — Не могу дать вам никаких гарантий. Лучше не рассказывайте мне ничего, если это противозаконно.
 Кэл внимательно посмотрел ей в глаза и, тяжело вздохнув, решился.
 — В ту ночь, когда убили Доминго, я оплатил услуги салона «Забвение». Когда я пришел в себя, одежда моя была испачкана в крови ; а в кармане лежали капсулы «Витал-22». Но я не чувствую за собой никакой вины. Если я выясню, что произошло в действительности, вы будете первой, кто сообщит об этом.
 — Вот это да!
 — Уверяю вас, это правда.
 — И меня не опередит никто из коллег?
 — Нет. Даю слово.
 — И вы, естественно, хотите получить кое-что взамен? — проницательно заметила она.
 — Да. Информацию. У вас к ней лучше доступ, чем у меня.
 Мишель откинулась в кресле.
 — Итак, таинственности становится все больше и больше. Какая информация вас интересует?
 — Я хочу знать, кем был Доминго на самом деле — непохоже, что простым строителем. Кроме того, мне может пригодится ваш талант в обработке портретных изображений. Вчера утром кто-то пытался меня убить; мне бы очень хотелось узнать, кто именно.
 — Все к черту, занимаюсь только этим, — воскликнула Мишель. — А вы серьезно?
 — Куда уж серьезнее. — Кэл поймал на себе ее вопросительный взгляд. — Ничего. Это другая проблема.
 — Как насчет того, чтобы чего-нибудь выпить? — предложила Мишель.
 В кафетерии агентства Кэл посвятил ее в детали, то и дело замолкая, когда кто-нибудь проходил мимо. Внезапно он ощутил знакомый запах. Запах мяты.
 Кэл отшатнулся с такой скоростью, что едва не потерял равновесие, и в этот момент понял, что это пахнет чай в чашке у Мишель.
 — Ты любишь чай с мятой? — с дрожью в голосе спросил он. Мишель испуганно кивнула. — Вернемся в кабинет, там я все объясню.
 Мишель послушно отодвинула стул и встала.
 — У вас, должно быть, сильнейшая аллергия, — сказала она, видимо, надеясь обратить все в шутку.
 По дороге Кэл тихо поведал Мишель о вчерашнем происшествии.
 — Честно говоря, вы меня здорово напугали, — призналась она, открывая дверь кабинета и пропуская Кэла вперед. Усевшись за стол, Мишель включила компьютер. Кэл встал рядом.
 — Ну что же, — сказала она — Начнем с возраста Ему, вы сказали, было что-то около двадцати пяти?
 — Да. Хотя с уверенностью утверждать не могу, я видел его лишь мельком.
 — Будем надеяться, увидев портрет на экране, вы вспомните еще что-нибудь. Какие у него были волосы?
 — Черные, нависающие на лоб, подстрижены вроде бы ровно. — На экране появился контур человеческой головы с шапкой черных волос. — Нет, чуть покороче. На макушке, по моему, побольше. И на ушах подлиннее. Ага, теперь вроде похоже.
 Постепенно голова на экране стала приобретать черты молодого черноволосого человека с усами.
 — Ну вот, — подытожила Мишель. — Похожих людей на Дедале найдется как минимум человек двадцать пять — пятьдесят. А сузить круг не удастся, если вы не припомните еще какие-нибудь детали.
 — Нет, на большее я не способен. Я и так кое в чем не уверен.
 — Ну ладно. — Она нажала еще несколько клавиш и побарабанила пальцами по столу. — Поиск займет час, от силы два — в зависимости от загруженности компьютерной сети. Мы получим фотографии всех похожих людей, и их будет не меньше сотни. Что теперь?
 — Теперь — Доминго. Прежде всего я хочу узнать его биографию.
 Мишель вновь застучала по клавиатуре; на экране появились краткие сведения о Габриэле Доминго. Родился на Земле двадцать восемь лет назад; умер позавчера. Восемь лет работал в строительстве. Больше ничего интересного не сообщалось.
 Кэл поморщился.
 — Понимаю вас, — согласилась Мишель, глядя на экран. — Я сама терпеть не могу эти краткие резюме; даже у детей биографии богаче.
 — И еще — на Лероя Крантца, — попросил Кэл.
 Жизненный путь Лероя освещался гораздо подробнее, но, к сожалению, ничего существенного обнаружить тоже не удалось. Его напарником был некто Давид Ледбеттер, они работали вместе уже шесть лет и занимались системами связи.
 — И еще одно имя, если вы не против, — сказал Кэл.
 — Конечно, пожалуйста. — Мишель оглянулась на него с нескрываемым волнением. — Кто?
 — Расс Толбор.
 Файл Толбора оказался длинным. Сорок один год, родился на Земле, в Лондоне, отличался незаурядными талантами и целеустремленностью. Получив ссуду от родителей еще до поступления в колледж, стал одним из самых юных выпускников Академии Астронавтики; ссуда понадобилась ему, чтобы зарегистрировать несколько патентов, теперь лицензионные выплаты покрывали все его расходы.
 До полета к Юпитеру особой религиозностью не отличался. Толбор потерял на Земле родителей, а также сестру и брата. В общем и целом сведения соответствовали тому, что рассказал о Толборе Винсент. Изобилие хвалебных отзывов поколебало подозрительность Кэла.
 — Нашли что-нибудь? — поинтересовалась Мишель.
 — Да нет, ничего особенного; и все-таки мне кажется, он каким-то образом замешан в событиях. Возможно, не главное действующее лицо, но все же один из участников. С людьми пока все, теперь обратимся к организациям.
 — Давайте попробуем.
 — Начнем с пресодистской церкви.
 — Вы шутите?!
 — Серьезен как никогда.
 Этот файл тоже принес сплошное разочарование. На фоне сухих фактов о недавних изменениях в политике давалось краткое описание самого пресодизма. Перечислялись все штатные священники, но ни одна фамилия ничего не сказала Кэлу.
 — Надеюсь, теперь вы мне хоть что-нибудь объясните? — поинтересовалась Мишель.
 — Боюсь, мой рассказ покажется вам очень странным. К тому же я ничего не знаю наверняка — одни лишь догадки и предположения.
 — Валяйте. А я уж сама решу, верить в это или нет.
 — Понимаете, просто существует слабая вероятность… Я еще не смог сопоставить все факты, и…
 — Давайте, давайте, я все понимаю.
 — Так вот, существует вероятность — крошечная! — что произошедшая на Земле катастрофа была не случайной, а имела в основе чье-то извращенное желание буквально сымитировать события, описанные в Библии. — Кэл рассказал Мишель о стихе, посвященном гибели Содома и Гоморры.
 Когда он закончил, в комнате повисло молчание. Мишель встала из-за стола и подошла к окну. В небе Земля совершала свое безостановочное движение.
 — Я, безусловно, могу ошибаться, — добавил Кэл. — Существует масса других объяснений тому, что мне удалось узнать.
 — Что вы еще скрываете? — спросила наконец Мишель. От ее жизнерадостности не осталось и следа.
 Кэл прекрасно понимал, что основное его оружие — искренность.
 — Мой наручный компьютер утверждает, что в ту ночь, когда был убит Доминго, я сказал нечто, что на мекает на мою причастность к его гибели. — Он подождал, пока Мишель повернется к нему лицом. — Но я убежден, что еще очень многого не знаю. Я не убийца и полагаю, что моя жена верит мне.
 — Думаю, я тоже могу вам поверить, — тихо произнесла Мишель. — В общем, так. Можете рассчитывать на мою помощь любую, какая понадобится. Я бы хотела рассказать об этом первой, но теперь это не является непременным условием. Но клянусь Всевышним — если вы мне солгали, то пожалеете, что не оказались тогда на Земле.
 Кэл не стал спрашивать, потеряла ли она кого-нибудь из близких во время катастрофы.
 — Я ничего не скрываю, — сказал он. — Но хочу заручиться вашим обещанием не обращаться в полицию, даже если обнаружатся факты, свидетельствующие против меня. Если я действительно виноват, то признаюсь в этом сам и дам вам материал для репортажа, но мне нужно время, чтобы разобраться в случившемся.
 Мишель кивнула.
 — Я постараюсь разузнать еще что-нибудь о Доминго и позвоню вам, если появится что-нибудь новое.
 — Мишель, я очень ценю ваше доверие.
 — Только не лгите.
 — Я не лгу.
 — Я поняла, что у вас трудности еще вчера, когда вы пожаловали сюда, — сказала она. — Уж не знаю, хорошо это или плохо, но мой инстинкт опять меня не подвел.
 — Слава Богу. Он нам еще понадобится.




 Глава 10. АППАРАТУРА


 Кэл покинул агентство, а Мишель принялась за дело. Она была настроена решительно, и хотя о своей способности оценивать характер людей Кэл судить не мог, но чувствовал, что ей можно доверять.
 Он собирался заскочить на работу, просто чтобы отметиться, но по дороге наткнулся на заведение под названием «Большие Уши»; здесь могли помочь ему в сборе информации.
 Выставочное помещение было битком набито всевозможнейшей электроникой, но Кэл сразу же направился к устройству, которое он заприметил еще с улицы; пока он листал проспекты и рекламную литературу, появился пухлый продавец средних лет.
 — Здесь представлено все лучшее, что вы можете купить без лицензии, — сказал он, держа на ладони крошечный радиомикрофон.
 — Какой радиус действия?
 — Полкилометра — при прямой видимости, от десяти до двадцати процентов этого — сквозь стены.
 В принципе этого было достаточно, чтобы прослушивать разговоры в квартире Толбора или в закрытом зале у Галентайна.
 — А если этого мало?
 — Никаких проблем, покупаете ретранслятор. Информация передается непосредственно на наручный компьютер.
 — У вас высокие цены. Как насчет аренды?
 Продавец искоса посмотрел на Кэла.
 — К сожалению, такой услуги мы не предоставляем: аппаратура, как правило, целой не возвращается.
 — Понимаю. — Кэл задал еще несколько вопросов, приобрел три пары подслушивающих устройств и собирался уже купить автоматический выключатель, реагирующий на голос, но вовремя сообразил, что с этой работой справится и Винсент.
 — А как насчет дверных замков? — поинтересовался Кэл потом. — У меня вечно проблемы с дверью.
 Продавец понимающе улыбнулся.
 — Если вы не боитесь утратить собственную неприкосновенность, я могу предложить одно из профессиональных устройств. — Он подвел Кэла к стеллажу и продемонстрировал ему небольшой прибор.
 Кэл осмотрел устройство, пытаясь понять, как с ним обращаться. Прибор состоял из небольшой пластинки, покрытой чем-то липким, и рычага с пружиной.
 — Работает так. — Оттянув пружину, толстяк при лепил прибор к ближайшему косяку и закрыл дверь. Рычаг блокировал последние несколько миллиметров. — Теперь запор уже не сможет сработать, — пояснил он. — После того как вы захлопнули дверь, устройство можно убрать. Зазор достаточно мал, и никто не догадается, что дверь на самом деле не заперта.
 Этот приборчик Кэл тоже купил; он хотел даже взять два, но подумав, решил, что дверь у него должна быть все-таки одна — хотя вряд ли продавцу было какое-то дело до того, где и как Кэл собирается использовать покупки.
 — Сообщений не поступало? — спросил он у Винсента, выйдя из магазина.
 — Нет. Если что — я скажу. И что же мы будем делать с этими приобретениями?
 — Я еще не придумал, но именно сейчас мне почему-то очень захотелось взглянуть, где живет капитан «Виттории». Ты меня понимаешь?
 Как и Доминго, Толбор обитал в западной части города; единственным внешним свидетельством его благосостояния служила широкая дверь и металлическая табличка, на которой было выгравировано имя хозяина.
 Неожиданно из соседней квартиры в коридор вышел человек; Кэл прошел мимо, всем своим видом изображая полнейшее безразличие, а когда незнакомец скрылся, поспешно вернулся назад. Для начала он прикоснулся к пластинке, но чуда, как и следовало ожидать, не произошло.
 Тогда он быстро вставил приборчик в нижний угол двери и, выпрямляясь, представил себе физиономию Толбора, застань тот его за этим занятием. Впрочем, в это время он наверняка должен быть на работе.
 Убедившись, что снаружи практически ничего не заметно, Кэл с чистой совестью отправился на «Витторию»: затянувшийся прогул мог навлечь подозрения, и чтобы сберечь время, Кэл решил пожертвовать ленчем.
 Дверь в кабинет Крантца была открыта. Мысли Кэла вернулись к недавним испытаниям, и он осторожно заглянул туда. Лерой напряженно вглядывался в экран и не обратил на Кэла никакого внимания. Ну и отлично.
 У себя в кабинете Кэл первым делом решил просмотреть последние сообщения, но компьютер никак не отреагировал на прикосновение пальца к пластинке.
 — Винсент, — обеспокоенно произнес Кэл. — Твой коллега не отзывается. Есть предположения?
 — Можно вызвать ремонтников; а вообще-то странно. Ни разу не слышал, чтобы компьютер полностью вышел из строя.
 — Подожди-ка, — прервал его Кэл. — Ты подал мне идею. — Он отодвинул кресло и заглянул под стол. Ну да, так и есть. Шнур был выдернут из розетки. Наверное, уборщица зацепила.
 Чертыхаясь, Кэл полез в промежуток между столом и стенкой, но внезапно замер как вкопанный и отдернул руку.
 Сетевой шнур, свернутый кольцами, лежал под столом; совесть уборщиков явно была чиста. По спине побежали мурашки, и на ум сразу пришел знакомый запах мяты.
 — Винсент, у меня к тебе просьба.
 — Слушаю.
 — Взгляни-ка вон туда и дай увеличение.
 — Тоскливое зрелище. — На экране появилось изображение части стола и стены. — Ну и что я должен увидеть?
 — Пока не знаю. Покажи электрическую розетку. Ага. — Он задвинул Винсента поглубже, и угол зрения изменился. — Ты тоже ее видишь?
 — Ленту?
 — Да. — От розетки вниз тянулась еле заметная полоска. Там, где она кончалась, что-то слабо поблескивало. — Винсент, увеличь этот отблеск.
 При ближайшем рассмотрении это оказалась тонкая проволока. Она тянулась от плинтуса куда-то к ножке стола, и в нескольких местах была прихвачена изолентой. Чтобы понять, куда она идет, особого ума не требовалось. Кэл повернул Винсента, и на экране возникла вилка, обвитая серебристой проволокой. Кэл представил себе, как он, просунув руку в щель, нащупывает вилку, и…
 Обливаясь холодным потом, он закрыл дверь и опустился в кресло.
 — Черт подери, Винсент, мне не нравятся эти игры. Еще с десяток сантиметров — и кто-то бы вздохнул с облегчением.
 — Для меня это тоже загадка. Но боюсь, отпуск в этом году нам придется провести порознь.
 — А главное, — продолжал Кэл, не обращая никакого внимания на реплику Винсента, — это уж как-то слишком грубо. Еще чуть-чуть — и я бы поверил, что действительно испытал приступ редчайшей болезни; но теперь — ни за что.
 Страх прошел, уступив место злости, и Кэл с остервенением налег на металлическую громаду стола. Сначала он не поддавался, но с третьего рывка Кэл получил достаточно места для безопасной работы. Второй ловушки вроде бы не было, но на всякий случай он решил не трогать ничего без крайней необходимости и только после предварительного осмотра.
 С помощью двух линеек Кэл отсоединил проволоку от розетки и, смотав ее с вилки, швырнул в мусорную корзину.
 Проверив все еще раз, он с предельной осторожностью вставил вилку в розетку и, убедившись, что все в порядке, задвинул стол на место и уселся за клавиатуру.
 Выяснив, что никаких сообщений не поступало, Кэл тупо уставился на компьютер, пытаясь сообразить, чем же он должен заниматься на своем рабочем месте, но мысли были заняты другим. Он встал и, выглянув в окно, быстро провел пальцами по оконной раме; верхняя часть идеально подходила для установки радиомикрофона, к тому же заметить его там было практически невозможно. Он достал одно из подслушивающих устройств и осторожно положил его на подоконник.
 — Ты что, решил в свой кабинет жука поставить? — не выдержал Винсент.
 — Жука?
 — Ну, микрофон этот.
 — Да. После сегодняшнего мне хотелось бы знать, если кто-то сюда зайдет. А почему жука?
 — У первых моделей имелись небольшие антеннки — и они были очень похожи на жучков… Стоп, поступил вызов. Мишель Гарни.
 — Спасибо. Соединяй.
 Через мгновение из компьютера послышалось приглушенное дыхание и еще какие-то странные звуки: видимо, Мишель была в своем кабинете.
 — Привет, — сказал Кэл.
 — Портрет готов, — послышался голос Мишель.
 — Великолепно, уже мчусь. Ты меня подождешь?
 — Можешь не сомневаться.
 Кэл поблагодарил ее и отключился. Неплохо бы дать начальству понять, что он наконец-то показался на службе, за одно понаблюдать за реакцией босса и извиниться за странное поведение в последние дни.
 Он позвонил Тому Хорвату и включил видеосвязь.
 — Привет, Кэл, — сказал улыбающийся незнакомец. — Что-то в последнее время я тебя редко вижу.
 То, что он видит Кэла живым, судя по всему, нисколько его не удивило. Более того, он явно был рад звонку. Том Хорват был лет на пять старше Кэла, носил длинные бакенбарды, а из-под густых бровей на Кэла смотрели теплые карие глаза.
 — Боюсь, сегодня ничем не смогу тебя обрадовать — неважно себя чувствую, хотел бы отдохнуть денек.
 — Спасибо, что поставил меня в известность. Давай, выздоравливай. А о делах не беспокойся. Судя по отчетам, все идет великолепно. Так что иди, поправляйся, и передай от меня привет Никки. Да, пока не забыл: мне понравился тот черенок, который ты оста вил, на этот раз я буду осторожнее. Я тебе уже приготовил ответный подарок. На днях занесу. До встречи.
 Экран погас. Кэл задумался. Значит, они действительно друзья — теперь он был уверен в этом. Ему было несколько неловко, что пришлось соврать насчет болезни, но в этом была доля истины — чувствовал себя и впрямь неважно, особенно если учесть, что все хорошие новости заключались в том, что ему удалось избежать очередного покушения.
 Перед уходом Кэл вытащил из сумки ретранслятор и прикрепил его к нижней части стола.
 — Винсент, ты слышишь меня через жучок? — спросил он обычным голосом.
 — Громко и отчетливо.
 Пора было идти к «Галентайну».
 На этот раз, проходя мимо кабинета Лероя, он внезапно решил поздороваться с хозяином. Лерой вежливо ответил на приветствие, но зайти не пригласил и беседы не завязал. Конечно, этого было мало, чтобы назвать его убийцей, но после настойчивых приглашений выпить выглядело подозрительно. Впрочем, вполне возможно, это свидетельствовало лишь о том, что испытания пройдены, желанная виза получена и обхаживать начальника уже не было необходимости.
 На сей раз «У Галентайна» было потише — правда, народу не убавилось. Кэл заказал коктейль у незнакомого, но столь же неразговорчивого бармена, и с бокалом в руке отправился во второй зал.
 К счастью, кабинка под номером первым оказалась незанятой. Кэл вошел и, сев за столик, вытащил из сумки еще один жучок и прилепил его к обратной стороне крышки.
 Установив в мужской уборной ретранслятор, он направился в агентство.
 Мишель дожидалась Кэла в своем кабинете.
 — У нас сорок два кандидата, — сказала она и, заперев дверь, жестом пригласила его к компьютеру.
 Кэл уселся за стол. На экране появилось первое изображение. Человек вполне соответствовал описанию, но сам не зная почему, Кэл мог с уверенностью сказать, что это не тот.
 — Вы в порядке? — неожиданно спросила Мишель.
 — Да, а что?
 — В самом деле? Вы так странно выглядите… Такое впечатление, что за вами кто-то гнался.
 — Наверное, нервы и в самом деле пошаливают. Только что я обнаружил в своем кабинете ловушку. — Кэл подробно рассказал ей о проволоке. — И теперь меня кое-что беспокоит. До сих пор я об этом не задумывался, а сейчас приходится.
 — И что же это?
 — Если меня хотят убить, то, обратившись за помощью к вам, я автоматически подвергаю смертельному риску и вас. Я… я просмотрю фотографии и выпишу несколько имен, а потом… Поймите, Мишель, мне действительно очень приятно, что вы сделали для меня так много, и я по-прежнему…
 — А ну-ка заткнись!
 Кажется, Мишель была не меньше Кэла поражена собственной вспышкой; она несколько раз вздохнула, чтобы успокоиться, и сдержанно произнесла:
 — Давайте сразу договоримся: я больше ничего подобного слышать не желаю. Я сама вызвалась вам помочь, зная подоплеку этого дела. И это гораздо важнее, чем чьи-то дурацкие угрозы. Я с вами — и я останусь с вами — ЯСНО?
 Кэл внимательно посмотрел на нее.
 — Как я уже сказал… — начал он и, заметив, как сузились ее глаза, торопливо закончил: — Мне было бы очень интересно взглянуть на портреты, которые вы приготовили.
 Мишель широко улыбнулась и облегченно вздохнула.
 — Отлично. Когда захотите взглянуть на следующую, нажмите вот эту кнопку.
 Кэл протянул руку к клавиатуре, но неожиданно остановился.
 — Мишель, я постараюсь больше не возвращаться к этой теме — но все равно спасибо.
 Она молча кивнула.
 Кэл пропустил один за другим два кадра, а на третьем заколебался.
 — Не знаю даже, что и сказать, — признался он. — Первые двое — точно не те, но про этого затрудняюсь сказать что-то определенно.
 — Тогда нажмите вот эту кнопку — возврат назад.
 В конце концов все портреты разделились на две группы: заведомо не те и возможно те.
 — Ну и что теперь? — растерянно спросил Кэл.
 — Вы отобрали пятерых, — сказала Мишель, нажимая клавиши. На экране одновременно появились все пять кандидатур.
 — Если бы я тогда был внимательнее, — сокрушенно произнес Кэл. — Может, он здесь, а может, и нет. Ничего не могу сказать.
 — Тогда заглянем в их личные дела; допустим, кто-то из них лежит в больнице — тогда его сразу можно вычеркнуть.
 По косвенным признакам удалось отсеять двоих; один находился в шестимесячном исследовательском полете, другой — на Луне.
 — Можно я перепишу эти фотографии? — спросил Кэл. Мишель кивнула. — Винсент, приготовься.
 — Должен предупредить, — поспешил отметить Винсент, — что я и так забит до предела — еще чуть-чуть, и я лопну.
 Мишель удивленно приподняла брови.
 — Считайте это небольшой причудой, — извиняющимся тоном пояснил Кэл.
 — Вашей или его?
 — Если он совсем уж потеряет совесть, я его перепрограммирую, — добавил Кэл, проигнорировав вопрос.
 — Ты или кто-то другой? — не удержался Винсент.
 — Замолкни, — бросил ему Кэл. — Поехали? — обратился он к Мишель.
 С трудом подавив улыбку, она нажала несколько кнопок.
 — Готово, — через секунду сообщил Винсент. — Они во мне.
 — Ну что же, — произнес Кэл, — пожалуй, на сегодня хватит.
 — Подумайте хорошенько, пока есть такая возможность.
 — Ну, хорошо. О Доминго ничего нового?
 — Нет.
 — Как насчет дополнительной информации об этих трех парнях?
 — Можно попробовать — вдруг кто-то из них привлекался полицией.
 — Отличная мысль! — Кэл взглянул на Мишель: постукивая ноготками по столу, она строго смотрела на него. — Должен вам кое в чем признаться. Есть бар, где Толбор обычно встречается с друзьями, я оставил там подслушивающее устройство, а вечером собираюсь сделать то же самое в квартире самого Толбора.
 — Я вижу, с вами не соскучишься… А оно большое?
 Кэл достал из пакета микрофон и протянул ей.
 — Такие крошечные? Оставьте мне номер модели.
 — Зачем?
 — Завтра в своем кабинете Толбор будет давать мне интервью: до отлета «Виттории» осталось три дня…
 — Так, значит… — Кэл не договорил.
 — Совершенно верно.
 — Даже не знаю, могу ли я…
 — Нет.
 Кэл назвал ей номер модели.
 — Жаль, что моя жена не такая упорная, — заметил он.
 — То есть от нее вы помощи не ждете?
 — Как вам сказать…
 — А почему?
 — Понимаете, она хочет развестись…
 Мишель немного помолчала.
 — Я полагаю, вы и об этом недавно узнали, да?
 — Да. Я всегда думал, что плохих новостей одновременно больше трех быть не может.
 — И конечно же, такая перспектива вас не радует, — удрученно произнесла Мишель, и нельзя было понять — то ли она сочувствует Кэлу, то ли он стал для нее не просто случайным приятелем.
 — Это трудно объяснить — честно говоря, я и вспомнил-то о ней только несколько дней назад, — но я люблю ее. Видимо, салон «Забвение» над чувствами не властен.
 Вот мысли — это другое дело.
 — Я бы на вашем месте ничего ей не рассказывала — кто знает, что у нее сейчас в голове?
 — Звучит заманчиво, но у проблемы есть и другая сторона. В свое время я слишком много держал в себе, и это одна из причин возникшего между нами барьера. Так что теперь я не собираюсь ничего от нее скрывать.
 — Даже если правда сведет ее с ума?
 — Приходится рисковать. Большое спасибо за помощь Мишель. — Кэл поднялся, собираясь идти.
 — Куда вы теперь?
 — Двое из моих кандидатов живут в Мачу Пикчу; я успею навестить хотя бы одного, прежде чем придет пора заняться Толбором.
 — Дайте мне знать, когда пойдете в гости: если вы вдруг исчезнете, я позвоню в полицию.
 — Договорились.
 У двери Кэл неожиданно обернулся: Мишель с нескрываемым сочувствием глядела ему вслед.
 Первый кандидат жил в центре южной окраины Мачу Пикчу. Перед тем как войти в здание с огромными окнами и цветочными клубами у фасада, Кэл позвонил Мишель и сообщил к кому направляется. Потом он навел Винсента на нужное окно и попросил дать максимальное увеличение.
 На экране возник силуэт человека, сидящего к Кэлу спиной.
 — Ничего не разберешь, — проговорил Кэл и медленно двинулся к дому, на ходу придумывая какой-нибудь предлог.
 На стук долго никто не отзывался, но потом дверь скользнула в сторону, и в проеме появился темноволосый мужчина двадцати с лишним лет, сидящий в инвалидном кресле.
 Кэл внезапно почувствовал невероятную усталость.
 — Прошу прощения за беспокойство, — сказал он. — У меня собака сбежала, может, вы ее видели где-нибудь поблизости? Крошечная колли с большим белым пятном слева на морде?
 Человек в кресле покачал головой. Кэл вежливо поблагодарил его и удалился.
 — Мишель? Ложная тревога. Он сидел в инвалидном кресле.
 — Может, это маскировка?
 — В принципе, конечно, возможно и такое, но это не тот. Не знаю почему, но я в этом уверен.
 — Кэл, — вклинился Винсент, — ты хотел знать, когда заработает жучок.
 — Жучок? — удивилась Мишель.
 — Подслушивающее устройство, потом объясню. Винсент, записывай все, что услышишь. И дай нам послушать первые пару минут.
 — Тебе придется купить еще один настольный компьютер, чтобы запихнуть ему в память все, что я уже собрал, но будь по-твоему. Слушай.
 В динамике раздались человеческие голоса, перемежающиеся чавканьем, скрежетом металла о стекло и мелодичным позвякиванием.
 — Не в столе его надо было ставить, — пробормотал Кэл и зашагал вперед.
 Наконец он смог разобрать слова.
 — Я уже привык к вам, — говорил Толбор. — Почему бы вам не полететь вместе со мной на «Виттории»? Другого такого случая не представится.
 — Вы, как всегда, убегаете в самый подходящий момент, — произнес другой голос, незнакомый Кэлу; реплика сопровождалась коротким смешком. — А я хочу остаться здесь. Может, это слишком сентиментально, но здесь я счастлив. Это мой дом, к тому же мы отсутствовали так долго.
 Третий голос в знак согласия произнес что-то неразборчивое.
 — Достаточно, Винсент, — сказал Кэл.
 — Не очень-то они похожи на заговорщиков, — заметила Мишель.
 — Полностью согласен. Возможно, так оно и есть. Но в любом случае предосторожность не помешает. Я отправляюсь к Толбору.
 — Как хотите, — сказала Мишель и отключилась, Кэл обратился к Винсенту:
 — Слушай, ты можешь самостоятельно следить за разговором? Ключевые слова — Содом и Гоморра. Если помимо этого тебе что-то покажется подозрительным, тоже скажи мне.
 — Понял.
 Когда Кэл добрался до дома, в котором жил Толбор, беседа еще продолжалась. Он слегка надавил на дверь, и она послушно ушла вбок. Кэл быстро проскользнул внутрь и закрыл ее за собой.
 Квартира капитана была обставлена с исключительной роскошью: мебель из натурального дерева, у стены — дорогостоящая аудиосистема с цветным голографическим проигрывателем; сервиз из настоящего стекла.
 — Винсент, они еще треплются? — спросил Кэл, прикидывая, куда бы лучше засунуть жучок.
 — Все без изменений.
 Стоящий рядом с окном компьютер выглядел очень соблазнительно, но наученный горьким опытом Кэл не стал пихать жучок под стол, а прилепил его под подоконник.
 Ретранслятору нашлось место на внутренней стороне одной из ножек стола.
 — Готово, Винсент. Слушай: проверка, один, два, три, четыре?
 — Порядок.
 На прикосновение Кэла компьютер не отреагировал. Судя по всему, Толбор отличался исключительной страстью к порядку, поэтому Кэл решил отказаться от тщательного обыска и ограничился поверхностным осмотром, тем более что вещей в комнате было немного. До отлета «Виттории» оставались считанные дни, и вероятно, большая часть имущества капитана уже перекочевала в его новое жилище.
 На стенах висели две большие фотографии — Земля и Дедал, рамка к рамке. Кэл удивился, что нет ни одного портрета; но, очевидно, они тоже были уже на «Виттории».
 В ящиках стола ничего интересного найти не удалось. Внимание Кэла привлек листок бумаги, вырванный из записной книжки. Он взял его, стараясь не оставить отпечатков пальцев, однако вскоре с разочарованием положил на место.
 — Похоже, я все же на ложном пути, — сказал он.
 — Это вы про листок?
 — Да. Здесь, кстати есть и моя фамилия, но он непохож на список намеченных жертв; это те, кто рекомендован к работе на «Виттории».
 — Мои поздравления.
 Кэл прошел в спальню, и в этот момент неожиданно раздался звонок; сердце его чуть не выпрыгнуло из груди. Спрятаться было негде.




 Глава 11. УБИЙСТВО


 Звонок послышался вновь, и Кэл наконец-то сообразил, что это телефон. Но не успел он вздохнуть с облегчением, как Винсент сообщил ему, что беседа в баре закончилась.
 Только через пару кварталов Кэл отдышался и смог поинтересоваться у Винсента, о чем же там говорили.
 — Да, в общем, ни о чем, ничего подозрительного я не заметил. Ни об убийстве, ни о Содоме с Гоморрой никто не упоминал. Я могу дать тебе прослушать запись сейчас или вывести на печать, когда вернемся.
 — Мы уже возвращаемся.
 Окна в его доме ярко светились; когда Кэл вошел, Никки сидела на кухне.
 — Привет, — тихо сказал он.
 — Привет, — ответила она, не глядя на него.
 Внезапно Кэл вспомнил, какой тихоней она была, когда они познакомились; за целую неделю он смог выяснить лишь то, что работает она в клинике Табера, и только потом узнал, что к тому времени она уже имела степень доктора медицины. Тогда отношения между ними были совершенно иными — и так продолжалось до тех пор, пока грубо не вмешалась неведомая пока что посторонняя сила.
 Кэл нашел стакан и налил себе воды; внезапно он понял, что очень устал.
 — Привычка — забавная штука, — сказала вдруг Никки. — Я весь день за тебя волновалась, особенно когда уже стемнело, а ты даже не удосужился позвонить.
 Кэл решил пока не упоминать о том, что случилось сегодня на работе.
 — У меня пока еще немного сознательных привычек, — сказал он. — Но постепенно они вернутся. А может, появятся новые. Кроме того, я рассердил тебя сегодня утром… А потом у меня были дела…
 — Только не надо давать мне указания, Кэл; я сама во всем разберусь, а ты вечно все усложняешь.
 — Ты имеешь в виду то, что я говорил тебе о своих чувствах?
 — Не верю я, что у тебя вообще есть какие-нибудь чувства.
 — Потому что я потерял память или потому что всегда был таким?
 Глаза ее потемнели.
 — Не представляю, как ты можешь любить меня и при этом забыть нашу свадьбу, рождение Линн, путешествие на Луну…
 — Я помню ее гибель — и скоро минет год, как мы остались без нее.
 Никки настороженно приподняла голову.
 — Понимаешь, это как осколки разбитого зеркала. Но и этого мне достаточно, чтобы понять — потерять тебя для меня то же самое, что потерять Линн.
 — Так почему же ты тогда…
 — Хорошо, хорошо, ладно. — Кэл поднял вверх руки. — Забудем об этом.
 Какое-то мгновение Никки буквально кипела от возмущения, но потом вроде бы успокоилась.
 — Я кое-что разузнала об этом Доминго, — буркнула она. — Но тебе это не понравится.
 Кэл насторожился:
 — Что такое?
 — Я просмотрела его медицинскую карту, и у меня возникли вопросы. — Никки была рада сменить тему. — Его врач. Тильда Пальмер, утверждает, что он был не очень-то похож на строителя. Тильда убеждена, что он что-то скрывал.
 — А почему?
 — Видишь ли, он предпочитал расплачиваться с ней бытовой электроникой или столовыми приборами.
 — Да, сомнительно, что ему в таком виде зарплату выдавали.
 — Ей пришло на ум другое.
 — А может, эта твоя Пальмер излишне впечатлительна? Она не из тех докторов, что боятся взглянуть пациенту в глаза?
 — Нет, я ей вполне доверяю.
 — И что же это значит? Что он — преступник?
 — Что это значит, я не знаю. Я обещала тебе помочь, вот и говорю то, что мне удалось выяснить.
 Кэл отхлебнул из стакана и взглянул на Никки. Известия о Доминго, похоже, не произвели на нее особого впечатления, но она казалась какой-то подавленной. Дистанция между ними становилась все больше и больше.
 — Кстати, ты еще не передумала? — спросил Кэл.
 . — Нет. У меня и в мыслях этого не было.
 — А вот у меня было. Должен сказать тебе…
 — Звонят, — внезапно вмешался Винсент.
 — Кто?
 — Мишель Гарни.
 — Какая еще Мишель? — подозрительно спросила Никки.
 — Потом объясню. Соединяй, Винсент.
 — Есть новости, которые могут вас заинтересовать, — сразу же сказала Мишель. — Полиция только что распространила бюллетень, в котором утверждается, что документы на имя Доминго оказались фальшивыми. Убитый находился в розыске по подозрению в многочисленных кражах, совершенных на Земле. Как ему удавалось так долго скрываться, они не имеют ни малейшего представления.
 — Час от часу не легче, — пробурчал Кэл. — Я оставил жучок в квартире Толбора, но, по-видимому, он уже переехал в другую — на борту «Виттории».
 Никки резко вскинула голову, но Кэл сделал вид, что ничего не заметил.
 — Винсент, пока я не забыл — передай запись разговора в баре на настольный компьютер.
 — Вы хотите сказать, что мы не за тем следили? — удивилась Мишель.
 — Пока еще не знаю; думаю, пока что надо продолжать. Вы будете завтра у него?
 — Да, я же говорила. В девять ноль-ноль.
 — Я позвоню вам около двенадцати, если не случится ничего экстраординарного.
 Мишель попрощалась и положила трубку.
 — Так на чем мы остановились? — спросил Кэл. — Ну да, я говорил, что должен кое-что рассказать тебе, прежде чем ты согласишься помогать мне и дальше.
 — Ты великий мастер преуменьшать. — Никки не сумела скрыть удивление.
 — Это была Мишель Гарни, — сказал Кэл. — Репортер.
 — Об этом я уже догадалась. Объясни лучше, почему она тебе помогает. И что такое жучки. Ты говорил как настоящий шпион!
 — Вчера я был в информационном агентстве, надеясь узнать что-нибудь о Доминго. Сегодня я еще раз зашел туда: появились новые вопросы. Я не представился, но Мишель сама меня вычислила. Она настоящий следователь, и успела узнать так много, что я предпочел рассказать ей все.
 — А жучки?
 — А, ты о микрофонах. Я купил подслушивающие устройства и установил одно в баре «Галентайн», одно в квартире у Толбора и еще одно — у себя в кабинете.
 — То есть теперь ты вломился к Толбору?
 — Да никуда я не вламывался. — Он вкратце объяснил ей, как было дело.
 — Ну ладно, — сказала наконец Никки. — С этим разобрались. Но зачем тебе понадобилось прослушивать собственный кабинет?
 Кэл глубоко вздохнул.
 — Понимаешь, здесь другое дело. Пока меня небыло, какой-то умелец побаловался с сетевым шнуром моего компьютера.
 Выслушав его рассказ, Никки побледнела.
 — Так вот почему ты спрашивал, не передумала ли я?
 — Да.
 — А что бы сделал ты на моем месте?
 — Помог бы, конечно, — не раздумывая ответил Кэл.
 — Не очень-то приятно сознавать, что ты во мне сомневался.
 — Это не важно. Важно, что я хотел быть честным с тобой.
 — Давно пора, — многозначительно сказала Никки.
 Кэл наморщил лоб.
 — Я сказал..
 — Я помогу тебе. Жаль только, что ты мог подумать обо мне иначе.
 — Спасибо тебе, Никки. Не забывай, что сейчас я многое постигаю заново. Кстати, не хочешь ли посмотреть фотографии?
 Никки удивленно взглянула на него, но теперь взгляд ее стал несколько мягче.
 — Винсент, покажи нам снимки, которые я получил от Мишель. В любом порядке.
 — Пожалуйста, — отозвался Винсент. — Сортировка по возрасту.
 На экране появилась первая фотография. Кэл потер уставшие глаза и попросил Винсента передать изображения на домашний компьютер.
 — Я ищу того человека, который пытался отравить меня вчера; это — возможные кандидаты. Может, кто-то из них покажется тебе знакомым.
 — Нет, всех вижу первый раз в жизни, — призналась Никки, просмотрев портреты. — Что ты собираешься делать теперь?
 — Навестить оставшихся двоих, самых вероятных.
 — Что значит — оставшихся?
 Кэл рассказал ей о сегодняшнем инвалиде.
 — Моя подруга, которой я давала капсулы на анализ, волнуется все больше, — сообщила Никки после недолгого раздумья.
 — Насколько больше? Может она потерпеть еще пару дней?
 — Не знаю. Ты по-прежнему уверен, что нужно узнать то, что и так скоро выяснится? Я, конечно, понимаю — чем раньше, тем лучше, — но ведь ты…
 — Уверен. — Кэл вывел на экран запись разговора в баре: две страницы совершенно безвредной болтовни, — а потом вернулся на кухню.
 — Ты не проголодалась? — спросил он у Никки.
 — Даже думать не могу о еде.
 Пощипывая большую виноградную кисть, Кэл погрузился в размышления. Никки не изменила своего решения, и это был добрый знак. Однако, возможно, сейчас ей действительно лучше бы пожить на другой квартире, — правда, предложить ей это вслух он не решился.
 Никки сидела за компьютером, тоже думая о чем-то своем. Кэл смотрел на нее, и в душе его неудержимо росло чувство щемящего одиночества. Почувствовав его взгляд, она подняла голову. Кэл отвернулся.
 — В чем дело? — спросила она.
 — Спать очень хочется, — сказал он, направляясь к дивану.
 — Мне тоже. Но в постели ты выспишься лучше.
 — С тобой? — ляпнул Кэл, не подумав.
 — Не со мной, а рядом со мной, — с каменным лицом сказала Никки — невозможно было понять рассердилась она или, наоборот, развеселилась.
 Подумав, Кэл согласился, но почувствовал себя неловко. Что может быть естественнее, чем лежать в кровати рядом с собственной женой? Правда, если учесть, муж с трудом вспомнил о ее существовании…
 Из ванной комнаты Никки вышла в ночной сорочке, на взгляд Кэла, слегка пуританского фасона, но довольно соблазнительной. Он смутился и отвел глаза. Для него самого пижамы не нашлось, поэтому он улегся в постель в одних трусах.
 — Спокойной ночи, Кэл, — донесся из темноты голос Никки.
 — Спокойной ночи. И спасибо тебе.
 Кэл старался особенно не ворочаться. Сон не шел. Мысли его постоянно возвращались к Никки. Неожиданно собственная жена показалась ему чертовски привлекательной.
 Наконец Кэлу удалось заснуть, и он опять встретился с Линн.
 Никки разбудила его, потому что он кричал. Она тоже тихонько стонала во сне, а Кэл не знал, имеет ли он право будить ее. Он терзался сомнениями, пока вновь не заснул и тут же увидел другой сон.
 Он шел по длинному, изгибающемуся коридору. По обе стороны его нескончаемыми рядами тянулись двери. Некоторые были незаперты, другие приходилось вышибать ударом ноги или разрезать лазером, а однажды он взломал замок при помощи небольшого приспособления. Во всех комнатах было пусто, но что-то заставляло его методично открывать их одну за другой.
 Он как раз вошел в очередную комнату, когда в коридоре внезапно послышались чьи-то шаги; он прижался к стене и прислушался. Шаги стали постепенно затихать, затем внезапно смолкли, но вскоре неизвестный опять зашагал прочь, оставляя после себя гулкое эхо.
 Проснувшись, Кэл еще долго лежал с закрытыми глазами, пытаясь уловить смысл сновидения. Потом он открыл глаза и поймал на себе внимательный взгляд Никки.
 — О чем ты думал? — спросила она слегка хриплым со сна голосом; Кэл очень любил его.
 — О том, что если я найду виновника катастрофы, то кошмары, может быть, прекратятся.
 — Если ты был занят именно этим, то почему скрывал от меня?
 — Не знаю, — просто ответил Кэл. Он уже задавал себе этот вопрос и действительно не знал ответа. Он взглянул в глаза Никки и внезапно почувствовал, что от вчерашней неловкости не осталось и следа. Несмотря на всю боль, которую он ей причинил, она явно испытывала к нему какое-то искреннее сострадание.
 — Я могу проверить и медкарту Толбора, — задумчиво сказала она. — Однако это будет гораздо сложнее.
 — И все же попробуй, — согласился Кэл. — Но будь осторожна. Впрочем, мне все больше кажется, что мы занялись не той фигурой. Винсент, есть какие-нибудь новости со вчерашнего вечера?
 Никки недовольно наморщила носик.
 — Да, — радостно отозвался Винсент. — Вот, например, парочка классных анекдотов. Один космонавт…
 — Заткнись, Винсент, — рявкнула Никки.
 — Кэл, и я должен подчиниться?!
 — Боюсь, что да, Вин. Лучше вернемся к Толбору.
 — Очень хорошо. Никаких упоминаний о Содоме, Гоморре или убийстве. Встал рано, пошумел немного на кухне, но, насколько я могу судить, до сих пор ни с кем не разговаривал, даже по телефону.
 — Ясно. Выведи текст на большой экран. — Кэл встал с кровати и накинул на себя легкий халат; то же самое сделала и Никки. Он мельком взглянул на нее, и она показалась ему еще привлекательнее, чем вчера вечером.
 Они вдвоем просмотрели несколько страниц.
 — Не нравится мне все это, — призналась Никки.
 — И мне. И даже компьютерам, по-моему, тоже.
 — У меня плохие предчувствия. Что, если кто-то уже вставил такую же штучку где-нибудь у нас дома?
 — Меня это тоже беспокоит, но я внимательно осмотрел дверь — нет и следа устройства вроде того, что использовал я. Кроме того, я принял душ и переоделся, так что на мне тоже ничего быть не может.
 Заглянуть бы к нему на «Витторию»… Что-то уж чересчур невинно все это выглядит.
 За завтраком они почти не разговаривали.
 — Ты сегодня идешь в клинику? — спросил Кэл, натягивая легкую куртку. На самом деле он волновался за ее безопасность, но побоялся спросить прямо.
 — И буду там допоздна.
 — Ну, тогда до вечера, — сказал он, делая попытку поцеловать ее на прощание.
 — Пока, — спокойно ответила Никки, уклоняясь от поцелуя.
 Первым делом Кэл отправился в магазин и вышел оттуда с небольшим пакетом. Через пару кварталов он зашел в общественную уборную и там осторожно развернул его.
 Внутри оказался маленький пистолет — такой крошечный, что буквально тонул в ладони. Кэл пощелкал предохранителем, и в следующий момент его охватило чувство, что это с ним уже происходило. Не будь оно таким сильным, Кэл наверняка бы испытал свое новое приобретение в надежде, что яркая вспышка заставит его вспомнить еще что-нибудь.
 Но теперь в этом не было необходимости, но наряду с удовлетворением Кэл испытал легкое отвращение. Оружие, несомненно, знакомо его рукам, но почему?
 Неужели он вместе с Доминго принимал участие в чем-то противозаконном?
 Кэл вышел на улицу, и внезапно его мозг пронзила мысль: а случалось ли ему когда-нибудь стрелять в живого человека? И сможет ли он при необходимости сделать это снова?
 Через двадцать минут он уже был у цели. Следующий кандидат, Фарго Эдмунд, жил в обычном многоквартирном здании, и квартирки там были совсем крошечные.
 Перед номером четырнадцать Кэл немного постоял, собираясь с духом, а потом решительно надавил кнопку звонка.
 Как и в прошлый раз, долго никто не отзывался, но наконец за дверью послышались торопливые шаги, и перед Кэлом возник усатый молодой человек полностью соответствующий описанию. Он посмотрел на Кэла и, не раздумывая, нанес ему резкий удар в живот.
 К такому приему Кэл оказался совершенно не готов. Сложившись пополам, он рухнул на пол, а парень проворно перескочил через него и бросился бежать по коридору.
 Отдышавшись, Кэл поднялся на ноги и побежал вдогонку, но, оказавшись на улице, в нерешительности остановился.
 — Налево, — подсказал Винсент. — Я заметил ублюдка через дверное стекло.
 — Отлично! — выдохнул Кэл и опять побежал. Ноги гудели; выскочив на оживленный проспект, он поднял Винсента над головой: — Видишь его?
 — Тридцать градусов вправо, уходит быстрым шагом. Примерно в двух кварталах от нас.
 Кэл вновь пустился в погоню и вскоре увидел Эдмунда, но тот неожиданно обернулся и, сообразив, что затеряться в толпе не удалось, тоже перешел на бег.
 В груди закололо, но все же сейчас Кэл был в гораздо лучшей форме, чем три дня назад, и расстояние между ними постепенно сокращалось. Кроме того, Эдмунду приходилось расталкивать людей, а Кэл двигался уже по свободному пространству. Прохожие провожали Фарго недоуменными взглядами, но остановить его никто не пытался.
 Эдмунд то и дело оборачивался, и на лице его читался панический ужас. Кэл вспомнил привычную тяжесть пистолета в руке и подумал, что Фарго боится не зря.
 Впереди показалась парочка велосипедистов. Эдмунд в очередной раз оглянулся, и в этот миг Кэла осенило; он остановился и призывно замахал рукой, словно стараясь привлечь чье-то внимание.
 Результат превзошел все ожидания. А может, наоборот, погубил их. Эдмунд явно смутился и задержался взглядом на Кэле лишнюю секунду. Но эта секунда оказалась роковой.
 Велосипедист не успел среагировать и, когда Фарго повернулся, чтобы бежать дальше, врезался в него.
 Все произошло очень быстро. Эдмунда отшвырнуло к невысокому парапету, за которым начинался обрыв. Он сильно ударился коленями и, видимо, под воздействием болевого шока не смог сохранить равновесие. Его безвольное тело по инерции качнулось вперед, и, сложившись, словно тряпичная кукла, он скользнул через парапет. В следующее мгновение раздался глухой удар.
 Кэл был потрясен. Он же хотел лишь остановить беднягу! Ощущая легкую тошноту, он прошел мимо места трагедии и, спустившись по лестнице, увидел лежащее тело. Возле Эдмунда уже начала собираться толпа. Сначала Кэлу показалось, что они пытаются помочь ему встать, но еще через несколько шагов он понял, что ошибся.
 Невысокая женщина поднялась с колен и поднесла к губам наручный компьютер. Даже на таком расстоянии Кэл четко расслышал ее слова — Он мертв.
 У Кэла засосало под ложечкой и чувство вины, о котором он уже успел забыть, вновь напомнило о себе. В том, что его пытался убить именно Эдмунд, сомнений почти не оставалось, но сам Кэл намеревался только задержать его и доставить в полицию — не более того.
 Постояв немного, Кэл повернулся и пошел прочь. Он шагал все быстрее и в конце концов опять перешел на бег. Паника, охватившая его сразу после происшествия, постепенно улеглась. Сделанного не воротишь, и теперь надо успеть осмотреть квартиру Фарго прежде, чем там окажется полиция.
 Подходя к дому, он замедлил шаг, чтобы не привлекать внимания. Дверь так и осталась открытой; Кэл вошел и тщательно закрыл ее за собой.
 В отличие от Толбора Фарго отличался крайней неаккуратностью. В замызганной раковине валялась гора немытой посуды, повсюду были разбросаны использованные чашки, а стена вокруг выключателя была усеяна отпечатками жирных пальцев.
 Через несколько минут среди вороха грязной одежды и пустых коробок он наткнулся на кое-что любопытное. Эти предметы наверняка не привлекли бы внимания полиции, но для Кэла они значили очень много.
 Рядом с обрывками проволоки и отверткой лежали два рулона липкой ленты — один стандартного черного цвета, другой — рыжевато-коричневого. Угрызения совести тут же перестали мучить Кэла.
 Кэл продолжил поиски. Об отпечатках пальцев он не заботился: у полиции не было никаких оснований сомневаться в том, что Эдмунд погиб в результате несчастного случая. На самом дне очередной коробки он обнаружил продолговатый газовый баллончик. Судя по этикетке, в нем содержался лендомен.
 Кэл тихо присвистнул.
 — Похоже, мои издержки окупились.
 На столе среди кипы бумаг Кэл нашел собственную фотографию; качества она была неважного, сделана на «Виттории», неподалеку от его собственного кабинета, и явно недавно — хорошо просматривался синяк под глазом. В принципе снять его мог кто угодно, в том числе и сам Эдмунд, но Кэл почему-то был уверен, что это сделал кто-то другой — возможно, сам Толбор.
 «Интересно, сколько ему должны были заплатить, — подумал Кэл. — И получил ли он аванс?» Во всяком случае, можно надеяться, что в ближайшее время новых попыток не будет.
 Он внимательнее взглянул на карточку, и ему в глаза бросился небольшой дефект — три черные точки в верхнем правом углу. Причиной тому могло быть несовершенство цифрующего элемента или ошибка при копировании — пока Кэл ничего определенного сказать не мог.
 — Звонят, — неожиданно сказал Винсент. — Мишель.
 «Как же не вовремя!» — с досадой подумал Кэл, но решил не рисковать.
 — Свежие новости, — оживленно сообщила Мишель, когда он ответил. — Один парень из твоего списка только что погиб.
 — Знаю, я сейчас как раз развлекаюсь в его квартире. Может, я перезвоню через несколько минут?
 — Что?! А, да, конечно.
 Кэл поспешно сунул фото в карман и направился к двери, но тут его внимание привлек еще один предмет.
 Это был полупустой контейнер с надписью «осторожно — взрывчатка», лежавший под кроватью Эдмунда. Интересно, давно она у него? И когда он пользовался ею в последний раз?
 Два неудачных покушения, естественно, подразумевали и третью попытку, но успел ли Эдмунд ее подготовить? А может, он поставил одновременно две ловушки, чтобы повысить шансы?
 Больше ничего найти не удалось. Предварительно убедившись, что путь свободен, Кэл покинул здание и, отойдя на несколько кварталов, присел на лавочку и позвонил Никки.
 — Будь осторожна, — сказал он, едва услышал ее голос — Очень осторожна. — Затем он вкратце рассказал ей о взрывчатке и о том, что случилось с Эдмундом.
 — Быть может, теперь все-таки лучше обратиться в полицию? — заметила Никки. — В конце концов это их дело.
 — Нет, вряд ли.
 — Но почему?!
 — Боюсь, их гораздо больше заинтересуют мои вчерашние покупки и то, как я ими распорядился. Кроме того, след утерян, и меня вполне могут обвинить в убийстве Эдмунда. Теперь уже не докажешь, что кто-то заказал ему убить меня.
 — И все-таки я считаю, что ты неправ. Но ладно — пусть будет по-твоему. Как ты думаешь, он уже успел пустить взрывчатку в дело?
 — Не знаю, — ответил Кэл, глядя на обеспокоенное лицо Никки. — Так что будь предельно осторожна.
 — Ты тоже.
 Закончив разговор, Кэл осмотрелся: никто не проявлял к нему ни малейшего интереса.
 — Винсент?
 — К вашим услугам. Трудный нам денек предстоит, не правда ли?
 — Может, ты перестанешь щеголять собственной проницательностью? Сохрани видеозапись начиная с момента, когда Эдмунд открыл дверь и вплоть до того, как он упал с парапета. Частота — один кадр в секунду. В случае чего это послужит подтверждением, что я не хотел его убивать.
 — Мое ручательство обеспечено.
 — А оно поможет? — поинтересовался Кэл.
 — Вас успокоит, а других — не знаю.
 — Позвони-ка лучше Мишель.
 Взволнованное лицо Мишель появилось на экране.
 — Я не ослышалась несколько минут назад? — спросила она.
 — Нет. — Кэл повторил свой рассказ и предупредил о взрывчатке.
 — Ясно, — заключила Мишель. — Я тоже кое-что успела сделать — взяла у Расса Толбора интервью.
 — И?
 — И теперь у него в кабинете электроники прибавилось. — Мишель слегка улыбнулась, но взгляд у нее был тревожный.
 — А какие-нибудь результаты уже есть?
 — Пока что нет. Я даже не думала, что он такой молчун. Только деловые разговоры — больше ничего. Если услышу что-нибудь интересное, сразу же позвоню.
 — Отлично. Кстати, где он живет на «Виттории»?
 После недолгой заминки она назвала ему адрес. Кэл попрощался, и почти сразу же Винсент сказал, что получено еще одно сообщение.
 — Ну, выкладывай.
 — Предупреждаю, вам оно не понравится, но уж какое есть. Отправитель неизвестен, текст таков: «Не делю из дому не высовывайся, иначе умрешь». — И по молчав, Винсент добавил: — Даже точку в конце не поставили, сволочи.




 Глава 12. ГИПНОЗ


 — «Неделю из дому не высовывайся, иначе умрешь»? — задумчиво повторил Кэл. — После всего, что со мной случилось, такое предупреждение кажется мне излишним.
 — Наверное, кто-то вас не любит, — высказал предположение Винсент.
 — Наверное. И этот «кто-то» сейчас в панике; он ведь не знает, что я сделал с связи со смертью Эдмунда.
 — Но вы же ничего не сделали.
 — Я имел в виду обыск. Итак, теперь очевидно, что я кому-то сильно мешаю, и если я об этом забуду, мне постараются напомнить. Однако неясно, кому я мешаю, а главное — чем? — Кэл спохватился, что говорит чересчур громко, и понизил голос.
 — Ну и что теперь будем делать? — поинтересовался Винсент.
 — Во всяком случае, торчать дома за картами я не намерен.
 — Еще бы — у нас ведь есть куда более интересные игры!
 — Я имел в виду другое. Винсент, я должен как можно скорее восстановить память; составь-ка мне список всех мест, так или иначе связанных с памятью.
 По экрану медленно поползли строчки.
 — Стоп! — внезапно сказал Кэл.
 — Что вас заинтересовало?
 — Гипноз; по-моему, это поможет.
 — Если не наоборот; гипнотизеры — это все равно что колдуны, вы не находите?
 — Ты путаешь их с астрологами.
 — Это те, кто определяют типы личности?
 — Слушай, мне некогда. Назови ближайший адрес.
 Винсент подчинился, и через несколько минут Кэл вошел в скромное здание, в котором, помимо профессионалов, работали и парапрофессионалы — последних даже было немного больше.
 Кабинет доктора Такена помещался в самом конце коридора; рядом с дверью имелась табличка, честно предупреждающая, что медицинского образования у доктора нет.
 Доктор Такен сам исполнял обязанности собственного секретаря, и ждать очереди на прием не требовалось.
 Кабинет гипнотизера в отличие от приемной выглядел довольно мрачно. Поражаясь собственному спокойствию, Кэл сел в удобное кресло.
 — Итак, сэр, чем могу служить? — поинтересовался доктор Такен. Он был из тех людей, чей возраст в точности определить невозможно — поначалу Кэл решил, что ему около сорока, потом прибавил еще десяток, но, поразмыслив, вернулся к прежней цифре. Покатый лоб постепенно переходил в пышную шевелюру, зачесанную назад. Глаза у доктора были цепкие, внимательные и очень жгучие. Кэл решил, что не ошибся, придя именно сюда.
 — Я бы хотел восстановить некоторые забытые воспоминания, — объяснил он, представившись. Доктор испытующе взглянул на него.
 — Осмелюсь предположить, что вы побывали в салоне «Забвение»?
 Именно это я и имел в виду.
 Лицо доктора болезненно сморщилось.
 — Сделаю, что смогу, сэр. Но гораздо эффективнее лечить проблему, а не следствия.
 — Другими словами, сама концепция стирания памяти вас не привлекает?
 — Это все равно что залепить рану, оставив ее гноиться.
 — Признаться, я разделяю ваше мнение.
 — И все-таки вы обратились к ним?
 — Я знаю лишь, что прошел процедуру, и теперь хочу убедиться, что сделал это добровольно.
 — О, это уже интересно. Вы полагаете, что оказались там помимо своей воли?
 — Не знаю, — ответил Кэл. — Но я не смог ничего вспомнить, и это меня настораживает.
 — Еще интереснее! И что же, по-вашему, послужило причиной?
 — Сотрудник салона объяснил это разрушением связей в краткосрочной памяти. Он сказал, что это типичное явление.
 — Он был неправильно информирован.
 Кэл непонимающе взглянул на доктора.
 — Процесс действительно сказывается на кратко срочной памяти, — пояснил тот, — но это длится не более часа. К тому же законодательство требует, чтобы посетитель салона оставался под наблюдением специалиста до полного восстановления.
 — Но если так…
 — …значит, вас обманули, — заключил доктор и, помолчав немного, добавил: — Кажется, вы не особенно удивлены?
 — Как ни странно, да. В последнее время со мной вообще происходят странные вещи.
 — Ну что же, сэр, должен сразу предупредить вас: вероятность того, что я смогу по-настоящему вам помочь, невысока, но я заинтригован и готов попытаться.
 А люди, способные возбудить мое любопытство, встречаются нечасто.
 — Вы уже помогли мне — теперь я знаю по крайней мере одного человека, который мне солгал, и, следовательно, имею меньше поводов приписать свои подозрения обычной паранойе.
 Такен улыбнулся.
 — Мой собственный, ограниченный, правда, опыт, свидетельствует: то, что воспринимается как паранойя, на самом деле редко оказывается истинной паранойей.
 Ну как, начнем?
 — Только один вопрос: вы ограничиваете свою деятельность этическими нормами?
 — Вы имеете в виду профессиональную тайну?
 — Совершенно верно.
 — Только теми, что я сам для себя выработал, но в их адекватности я уверен. Не бойтесь, вам ничего не грозит.
 Кэл решил поверить ему; к тому же особого выбора у него не было.
 — Ну что же, будь что будет. Я готов.
 — В своей работе я привык фокусироваться на чем-то определенном. Чем пытаться искать ключ, чтобы разблокировать всю память, лучше сконцентрировать усилия на критических участках.
 Кэл немного поразмыслил над его словами.
 — В таком случае, может, начнем с ближайшего прошлого? Три дня назад, когда я оказался в салоне?
 Такен не возражал; он уселся в большое комфортабельное кресло и спросил:
 — Итак, вы готовы, мистер Донли?
 Кэл утвердительно кивнул. Доктор нажал кнопку, и на стене возникло огромное движущееся изображение Юпитера. Скорость была тщательно подобрана. Огромная планета медленно перекатывалась с боку на бок.
 — Пожалуйста, внимательно наблюдайте за Большим Красным пятном, мистер Донли.
 Красное пятно, слегка искажаясь под действием газовых вихрей, неспешно перемещалось по диску. Потом Кэл почувствовал, что оно увеличивается в размерах, постепенно охватывая собой всю стену. Оно кружилось, словно огромный водоворот, медленно, но неумолимо затягивая в себя Кэла. Комната уплыла куда-то далеко-далеко, и Кэл услышал звук, напоминающий отдаленный рокот бури. Он становился все громче и громче, пока не превратился в оглушительное крещендо.
 Потом он резко оборвался, и Кэл с удивлением обнаружил, что полулежит в удобном плетеном кресле на берегу моря. На горизонте продолжал бушевать ураган, но здесь, в самом его центре, воздух был неподвижен. Рядом в таком же плетеном кресле сидел доктор Такен; он был совершенно спокоен, — так же спокоен, как глаз урагана.
 — Теперь мы можем поговорить, — произнес он на конец.
 Кэл промолчал.
 — Мы можем поговорить о той ночи, когда вы пришли в салон «Забвение», — настойчиво сказал доктор.
 — «Я не убивал его», — услышал Кэл собственный голос.
 — Кого?
 — Ангела. Доминго.
 — Того человека, чье тело обнаружили совсем недавно? Это случилось в ту ночь, когда вы утратили память?
 — Это не только моя память, — сказал Кэл.
 — Что вы имеете в виду?
 Кэл не ответил.
 — Что еще вы могли потерять?
 Никки? Линн? Нет, Линн к тому времени уже не было в живых, а Никки, по всей видимости, потеряна уже давно. Что же тогда?
 — Вы возвращаетесь во времени вспять — в последний вечер перед тем, как потеряли память. Что вы видите?
 Кэл страшно закричал. Мгновение назад они с доктором были одни на прибрежном песке; теперь у его ног лежало тело.
 Это был Доминго; из огромной раны над ухом обильно текла кровь, но белоснежный песок впитывал ее как губка, сам оставаясь совершенно чистым.
 — Что вы видите? — подтолкнул его Такен.
 — Смерть Габриэля. — Кэл взглянул на тучи, мечущиеся на горизонте, но какая-то сила заставила его вновь опустить глаза. Теперь на груди трупа зияла разверстая рана и торчали наружу окровавленные ребра.
 — Гэйб, не умирай! — закричал Кэл. — Черт возьми, не умирай! Это из-за меня… это я во всем виноват!
 Теперь Кэл держал окровавленную голову Доминго на коленях. Затем волочил труп по песку.
 — Куда вы? — спросил Такен.
 — К врачу… к чему дурацкие вопросы?
 — Чтобы найти ответ, — терпеливо объяснил доктор.
 — Он ранен… ему нужно внимание.
 — Разве вашего недостаточно?
 — Не в этом дело… Это же моя ошибка. Нужно сделать ЧТО-ТО… — Кэл замер, потрясенный. От ног Доминго тянулись по песку две борозды и уходили в шлюзовую камеру, стоящую прямо в песке. Откуда она взялась? Она здесь так же некстати, как и тело Доминго.
 Кэл виновато взглянул на доктора и опустил руки.
 — Так вы не помните ни про дверь, ни про то, куда она ведет?
 Кэл отрицательно покачал головой.
 — А ее вы помните? — спросил врач.
 Кэл обернулся и увидел Линн, с большим надувным мячом. Из груди его вырвался стон, он зарыдал. Чья-то рука коснулась его плеча; Кэл повернулся и увидел Никки.
 Она внимательно посмотрела на него, повернулась и пошла прочь, к неспокойному океану; тяжелые волны с шумом накатывались на песок, вдалеке слышались крики чаек.
 — Нет! — крикнул он ей вслед. — Не надо!
 Но она не остановилась. Кэл хотел побежать за ней, но не в силах был тронуться с места. Порывы ветра склоняли к земле верхушки молоденьких пальм.
 Какой-то мужчина, то ли в рясе, то ли в мантии, преградил ей дорогу. Никки остановилась и что-то спросила у него. Он не ответил.
 Вместо этого он выхватил из-за пояса чудовищных размеров нож. Не обращая на нож никакого внимания, Никки обогнула незнакомца и пошла дальше. Сердце Кэла бешено заколотилось, а мужчина быстрым движением вонзил нож Никки в спину.
 — Нет! — закричал Кэл. Увязая в сыпучем песке, он бросился к упавшей жене.
 Она лежала лицом вверх, но мужчина в мантии как сквозь землю провалился. Нож пронзил ее тело насквозь и вышел с противоположной стороны, однако вместо крови из раны сочилась, поблескивая на солнце, какая-то жидкость горчичного цвета.
 Всхлипывая, Кэл повалился на колени, и в этот миг заметил слово, написанное прутиком на песке: ОТПРАВЛЕНИЕ.
 На его плечо вновь легла чья-то рука; он быстро протер кулаками глаза и повернулся.
 — Мистер Донли, — сказал Такен. — Пора просыпаться, — и в следующее мгновение Кэл опять оказался в кабинете. Он потряс головой, избавляясь от наваждения, и вопросительно посмотрел на гипнотизера.
 — Как вы себя чувствуете? — обеспокоено спросил Такен. Взглянув на свои руки, Кэл увидел, что они дрожат мелкой дрожью, как в лихорадке. Усилием воли он заставил себя успокоиться и, вытерев ладонью мокрый лоб, откинулся на спинку кресла.
 — Нормально, — сказал он. — Нормально.
 Доктор с сомнением покачал головой, но спорить не стал.
 — Вы весьма необычный человек, — заметил он, усаживаясь в свое кресло. — Я не смог забраться так глубоко, как намеревался, и провести стандартную процедуру постепенного возвращения в прошлое — ваше сопротивление оказалось слишком велико. Мне пришлось ограничиться избирательным зондированием, и, очевидно, оно оказалось для вас довольно болезненным. По-видимому, мы имеем дело с психогенетической селективной ретроградной амнезией временного характера, вызванной процессом стирания.
 — А конкретнее?
 — Не уверен, что узнал больше, чем вы.
 Кэл прикрыл глаза; под веками поплыли радужные пятна.
 — Даже не знаю, как теперь истолковать увиденное. То есть кое-что достаточно очевидно, но не все.
 — Вы очень любите свою жену — я рискнул предположить, что это ваша жена.
 Кэл кивнул головой.
 — И вы опасаетесь за ее жизнь.
 — Вот этого я как раз не понимаю. Вроде бы ей ничто не угрожает.
 — Просто ваше сознание не чувствует опасности, — возразил доктор Такен. — Кстати говоря, мне еще ни разу не случалось встречать пациента, отягощенного столь сильным ощущением собственной вины и при этом производящего впечатление человека, неспособного к раскаянию вообще. Во-первых, вы чувствуете себя виноватым перед маленькой девочкой — дочкой, наверное? Во-вторых, перед собственной женой, и, на конец, перед погибшим мужчиной.
 — Боюсь, что так оно и есть, доктор.
 — Нет, вряд ли. Существует, конечно, небольшая вероятность того, что я допустил ошибку, но, судя по некоторым признакам, речь идет о неуместной виновности.
 — Хотелось бы верить, что вы правы, но это трудно. Видите ли, я имею все основания полагать, что сам где-то ошибся, и в случившемся есть моя доля вины.
 — А что вы ищете? — поинтересовался доктор.
 — Сам не знаю. Ключ к странной загадке.
 Такен ненадолго задумался.
 — Должен сообщить вам вот еще что: судя по моим наблюдениям, полноценного курса в «Забвении» вы не прошли. В принципе это и так очевидно — по объему стертой памяти, — но есть еще одно свидетельство. Обычно стирание осуществляется медленно и крайне осторожно — в результате человек забывает строго определенный фрагмент, как будто из книги вырезали несколько последних страниц. То, что случилось с вами, — следствие поспешного и безжалостного вмешательства, больше напоминающего вырывание ПОЧТИ ВСЕХ последних страниц, хотя некоторые, изуродованные, и остались. Может, именно поэтому память возвращается к вам быстрее, чем обычно. Больше, к сожалению, ничего добавить не могу.
 — Спасибо, я это учту. Та дверь, которую я увидел, показалась мне знакомой. Что это за дверь — я пока не знаю, уверен, что она каким-то образом связана с той ночью, когда я потерял память. Смысл написанного на песке слова мне тоже непонятен, но наверняка оно тоже крайне важно. Видимо, я очень беспокоился об отлете «Виттории» — но в связи с чем? — Кэл заплатил Такену, поблагодарил его и вышел.
 Уже на улице Винсент сообщил ему, что поступили еще два сообщения.
 — Я решил не мешать, — объяснил он. — Похоже, ничего нового в них нет.
 — Правильно сделал, — похвалил Кэл и присел на ближайшую скамейку. — Ну, что там?
 Мишель прислала ему тот полицейский бюллетень, о содержании которого Кэл уже знал, и свое интервью с Толбором.
 Судя по голосу, Мишель слегка нервничала — из-за жучка, очевидно, а не из-за Толбора. Куда же она его умудрилась прилепить, подумал Кэл. Скорее всего под кресло, на котором сидела, решил он и, несмотря на напряжение, не смог удержаться от улыбки. Мишель нравилась ему все больше и больше, и хотя у нее наверняка были свои причины оказывать ему помощь, Кэл принимал ее с такой же благодарностью, как будто это делалось бескорыстно.
 Что касается самого интервью, то Толбор, как всегда, был жизнерадостен, энергичен и деловит. Естественность его манер вновь заронила в душу Кэла подозрение, что он преследует не того.
 Мишель задала Толбору пару вопросов о его новом жилище на «Виттории», и Кэл внезапно вспомнил, что собирался заглянуть туда, но сначала нужно было побывать в собственном кабинете. Слово на песке не давало ему покоя, и внезапно у него появилась одна идея.
 — Кто-нибудь заходил в мой рабочий кабинет? — спросил он у Винсента по дороге.
 — Микрофон регистрировал только посторонние шумы. По-моему, нет.
 Кабинет выглядел точно таким же, каким Кэл его оставил. Он тщательно обшарил все углы, но ничего подозрительного не обнаружил. На прикосновение пальца компьютер откликнулся мгновенно.
 С легкой опаской Кэл уселся в кресло и, когда компьютер запросил пароль, напечатал:  ОТПРАВЛЕНИЕ. 
 В верхней части экрана загорелась строка:  ЗАЩИЩЕННЫЙ РЕЖИМ.  Кэл возликовал. Первым делом он решил удостовериться в правоте своих предположений. В телефонной книге под именем «Ангел» действительно значился Доминго.
 Затем он выяснил, кому ежемесячно переводил деньги. Джерри Лопес.
 Это имя Кэлу ничего не говорило.
 — Винсент, тебе знакомо такое имя — Джерри Лопес?
 — Нет. Я всегда все узнаю последним.
 — Чем же ты занимаешься целыми днями?
 — Сейчас смотрю старое кино по каналу С, с Марло Тинготил. А по каналу F крутят сериал, который я никогда не пропускаю.
 — Не могу понять, когда ты говоришь серьезно.
 — Нет, я действительно их смотрю. Я так учусь.
 — И никогда не пропускаешь?
 — Конечно.
 Кэл вновь повернулся к экрану. Через несколько минут он обнаружил еще один доклад Джаму — это сообщение было отправлено раньше других, и гласило:
 «Основной план не годится. Намерен собирать информацию. Если Ангел откажется, буду действовать без него. Когда узнаю что-нибудь новое, сообщу».
 Кэл задумчиво откинулся на спинку кресла. Что же заставило его изменить планы? И о каких планах вообще идет речь? Узнать хотя бы, кто же такой этот Джам?
 Винсент о нем тоже понятия не имел. На кого же, черт возьми, он работал?
 Промышленный шпионаж, несомненно, исчез как явление вместе с населением Земли. Кэл не мог объяснить, на чем основывается такая уверенность, но это казалось ему совершенно очевидным. Второй вариант — полиция. Но почему тогда его допросили в связи с гибелью Доминго? Может быть, перестали доверять.
 Правда, не исключено, что он шпионил в собственных интересах, но в чем они состояли?
 В душе Кэл все-таки склонялся ко второму предположению — хотя в основном только потому, что лишь оно могло гарантировать, что совесть его чиста.
 Ухватившись за эту мысль, как утопающий за соломинку, Кэл быстро составил сообщение Джаму:
 «Потерял память в ту ночь, когда погиб Доминго. Выйди на связь — мне нужно знать, что я делал и зачем».
 Он подождал несколько минут, в надежде, что Джам откликнется сразу, но не дождался и, разочарованный, ушел. По пути Кэл намеревался еще поболтать с Лероем, но тот оказался слишком занят.
 — Винсент, как мне найти улицу Карлмайкла?
 Винсент объяснил, и вскоре он уже подходил к новому жилищу капитана «Виттории». На этой улице располагались самые роскошные дома на корабле — и один такой «коттедж» был раза в два больше дома, в котором жил Кэл.
 Одновременно с ним к зданию подъехала тележка, доверху нагруженная всякими коробками и домашней утварью. Кэл мгновенно принял решение и, удивляясь собственной наглости, юркнул в дом вслед за одним из грузчиков.
 В смысле роскоши новое обиталище Толбора ничуть не уступало старому. Напустив на себя деловой вид, Кэл быстро обошел комнаты.
 Ничего необычного он не встретил, до тех пор, пока не забрел в библиотеку. В дальнем углу стояла большая открытая коробка. Кэл заглянул в нее и удивленно присвистнул.
 Кубики с записями, сделанными микропучком, лежали тесными рядами, и, когда Кэл наклонился, чтобы рассмотреть этикетки, он поразился еще больше: здесь хранилась едва ли не десятая часть всех знаний, накопленных человечеством.
 «Литература. Беллетристика. А — М». Меньше всего Толбор производил впечатление человека, увлекающегося чтением. Кэл осторожно вынул один из верхних кубиков. «История». В соседней коробке лежали записывающий аппарат и несколько чистых кубиков.
 Все это богатство, включая и аппаратуру, стоило бешеных денег. А главное — зачем это Толбору? Записывающих устройств на «Виттории» наверняка и без того в достатке, а книги — неужели он действительно надеется все это прочитать и усвоить? Покачав головой, Кэл отправился в соседнюю комнату. Там он обнаружил несколько больших ящиков с вычислительной техникой, но на сей раз не удивился: в этой области Тол-бор был признанным специалистом.
 Внезапно за спиной у Кэла послышался недовольный голос:
 — А ну, посторонись, чего встал? Тут и так развернуться негде!
 Голос принадлежал молодому человеку лет двадцати. Он, отдуваясь, поставил на пол тяжелую коробку и подозрительно посмотрел на Кэла:
 — А вы, собственно, кто такой?
 — Проверяющий, — нагло ответил Кэл и удалился, пока тот не опомнился.
 Когда Кэл уже выходил из дома, на глаза ему попались две знакомые фотографии Земли и Дедала — точно такие же, как и в старой квартире Толбора, — и пару минут он размышлял о том, есть ли в этом некий тайный знак, или ему уже во всем мерещится скрытый смысл.
 Возвращаясь на Дедал, Кэл прикинул, что делать дальше. Факт остается фактом — он платил Джерри Лопесу деньги. Платил ежемесячно и к тому же анонимно. Сообщение о том, что Лопес «потерял» его после инцидента в вагоне, тоже заслуживало внимания.
 Кэл потрогал в кармане рукоятку пистолета и, собравшись с духом, решил покончить хотя бы с этой загадкой.
 Лопес жил в Мачу Пикчу. Винсент показал дорогу, и Кэл в два счета добрался до небольшого дома, в котором было максимум шесть квартир. Вдоль фасада тянулся небольшой фруктовый садик, чем-то смутно знакомый Кэлу.
 Прежде чем войти в дом, он позвонил Никки и сообщил ей адрес Лопеса.
 — Ты уверена, что не знаешь, кто он такой? Не хотелось бы наткнуться на приставучего дядюшку Джерри, которому я тайком высылал ежемесячное пособие.
 — Нет, я не знаю, кто это. А что ты имел в виду, когда сказал «приставучего»?
 Кэл машинально нащупал в кармане пистолет и, мгновение поколебавшись, выложил ей правду.
 — Ты серьезно? — спросила Никки.
 — Смертельно серьезен, — ответил он и тут же пожалел, что не подыскал более подходящего слова. — Если что — вызывай полицию.
 — Кэл, ты только не думай… о, даже не знаю, что сказать. Будь осторожен.
 — Стараюсь — иначе не предупредил бы тебя. — Кэл попрощался и закончил связь.
 Подавленный и испуганный Кэл нашел нужную дверь и позвонил. За дверью послышались шаги; сердце его учащенно забилось.




 Глава 13. РИСК


 Кэл ожидал увидеть громилу, но в Джерри Лопесе росту было от силы метра полтора; худые жилистые руки, впалая грудь, темные волосы коротко подстрижены. Лопес улыбнулся, обнажив неровные зубы.
 — Где вас носило? — беззлобно спросил он, затаскивая Кэла в квартиру.
 — Был занят, — ответил Кэл.
 — Боюсь, у меня сейчас тоже времени мало; я жду клиента.
 «Времени для чего?» — про себя удивился Кэл, но вслух ничего не сказал. Пока не прояснится ситуация с Доминго, лучше не предпринимать активных действий. В принципе Лопес мог оказаться кем угодно, хоть гомиком, — правда, подобного увлечения за собой Кэл припомнить не мог — или же доктором, ожидающим пациента, — но комната была совсем не похожа на врачебный кабинет. А может, он и есть главный мафиози?
 — Я пытался разыскать вас, — продолжал тем временем Лопес.
 — Знаю. Я видел ваше послание, но не смог тогда ответить. — Почему не смог, Кэл уточнять не стал.
 — Как вы себя чувствуете?
 — Неплохо. Неплохо. — Пока что беседа ничем не напоминала разговор между вымогателем и его жертвой, но Кэл старался не терять бдительности.
 — Давайте поболтаем, у нас есть еще полчаса, — предложил Лопес.
 — Да, пожалуй.
 Лопес пошел к двери в дальней стене и, дойдя до середины комнаты, удивленно обернулся.
 — Ну, что же вы?
 Кэл поднялся за ним. Гостиная была сплошь уставлена папоротниками в горшках. Удивленный, Кэл остановился на пороге.
 Лопес уселся за рабочий стол, перед которым стояли два массивных кресла для посетителей. На стене в тонких рамках висели многочисленные дипломы. Кэл подошел и всмотрелся в витиеватый каллиграфический почерк.
 — Так вы… адвокат? — потрясенно произнес он и повернулся.
 Лопес молчал; казалось, он удивлен не меньше Кэла.
 — Вы хоть что-нибудь помните? — спросил он на конец.
 Кэл тяжело опустился в кресло.
 — В вашем кабинете — ничего, — признался он.
 Разгадка оказалась простой — Лопес был его собственным адвокатом.
 — Подождите-ка, я отменю визит, — пробормотал Лопес и застучал по клавиатуре. — Ну вот, все в порядке. С чего начнем?
 Кэл сжато рассказал ему о том, что случилось в последние дни, умолчав обо всем, что было связано с насилием, а также о своих подозрениях.
 — Вот такие дела, — сказал он наконец. — Думаю, для начала вам стоит рассказать, зачем мне вообще по надобился адвокат. И почему я платил вам анонимно.
 Лопес в задумчивости скрестил пальцы.
 — Видите ли, я не совсем адвокат. Правильнее было бы назвать меня «консультантом». Я занимаюсь многими проблемами, в том числе и психологического характера. Дело в том, что вы без всяких на то оснований сочли себя основным виновником гибели вашей дочери. Это отрицательно повлияло на ваши супружеские отношения, и вы стали опасаться, что в конечном счете потеряете и жену. Вдобавок ко всему вас мучили сильные угрызения совести по поводу специфики вашей работы — правда, в детали вы меня не посвящали. Все вместе это превратилось в серьезную проблему.
 — И только-то? — пробормотал Кэл, но увидев испуганное выражение на лице Лопеса, поправился: — Простите Просто неудачная шутка.
 — В самом деле? Кэл, это очень любопытно. Один из побочных эффектов вашей болезни заключается в полном отсутствии даже малейших проявлений чувства юмора. Может, очистка памяти действительно помогла вам? Я вижу, дела идут не так уж плохо.
 О том, что кто-то хочет убить его, Кэл решил умолчать.
 — Значит, я жаловался вам на сложности с работой, но в чем конкретно они проявляются, не сказал? — спросил он.
 — У меня сложилось впечатление, что вам приходилось делать что-то против собственной воли или вопреки своим представлениям о справедливости — даже не знаю, как правильнее сказать. Порой это вас буквально бесило.
 — А поточнее?
 — Не могу. Я не раз пытался вызвать вас на откровенность, но безрезультатно. Так же странно и то, что платить мне вы решили анонимно. Похоже, у вас несколько преувеличенное понятие о гордости. Вы понимали, что нуждаетесь в персональном консультанте, но одновременно боялись этого — словно стыдились чего-то.
 — И вам это кажется странным?
 — Поймите, одинаковых людей не существует. Два человека в критической ситуации ведут себя по-разному. У каждого из нас есть свои индивидуальные страхи и уникальный комплекс реакций на стресс. Я надеялся, что наши беседы помогут вам лучше понять, что похожие проблемы приходится решать и другим, а это, в свою очередь, способствует более глубокому их осмыслению и позволяет если не справляться с ними, то по крайней мере уживаться.
 — Как вы считаете, я похож на человека, который отправляется в салон «Забвение», чтобы одним махом покончить со всеми проблемами?
 Лопес задумчиво поскреб кончик носа.
 — Нет. Я не мог даже предположить такого.
 — Пожалуйста, постарайтесь вспомнить все, что я говорил вам о своей работе.
 Лопес нахмурился:
 — Ну, прежде всего это началось примерно четыре месяца назад — и совершенно неожиданно: до этого я не замечал никаких признаков подобного расстройства.
 — Может, я просто стал острее чувствовать угрызения совести?
 — Нет, нет, что вы, — замахал руками Лопес. — Я не знаю причины, но это было совершенно новое чувство, никак не связанное с вашими семейными отношениями. Вы почему-то вели себя очень скрытно. До этого у нас сложились очень хорошие и доверительные отношения — по крайней мере так мне казалось, — но внезапно вы стали крайне неразговорчивым и всячески избегали даже косвенно упоминать о своей работе.
 — А я… — начал было Кэл, но осекся и смущенно откашлялся. — А я никогда не говорил вам, что боюсь за жизнь Никки?
 — Нет, — подумав, сказал Лопес. — Вы боялись, что она вас бросит, но о ее возможной гибели вы даже не задумывались. А в чем дело? Сейчас это вас беспокоит?
 — Не уверен, — ответил Кэл. Лопес был явно заинтригован, и он поспешил пояснить: — Вообще-то никаких рациональных оснований для этого я не вижу, но память возвращается ко мне постепенно — сначала в виде неясных эмоций, и лишь потом они получают логическое оформление.
 Тут в беседу вмешался Винсент и сообщил, что Кэла вызывает на связь Мишель.
 — Передай, что я перезвоню минут через пять-десять, если только это не срочно, — ответил Кэл и вновь повернулся к Лопесу: — Видимо, я никогда не рассказывал о вас Никки?
 — Насколько мне известно, никогда; вам стыдно было признаться ей в том, в чем вы не хотели сознаваться даже самому себе. Кстати, это было частью общей проблемы. В прошлую нашу встречу мы как раз начали разговор о барьерах. Межличностных барьерах.
 — И какова, по-вашему, вероятность того, что я сам решил отправиться в «Забвение»?
 — На мой взгляд, исчезающе мала. Похоже, вы считали это одной из форм самоубийства. Вы боролись со своими проблемами на свой лад, но я не верю, что вы отправились туда добровольно. Вы из тех людей, которых я назвал бы «борцами». «Борцами за жизнь». У вас колоссальные резервы жизненной силы, которая поможет вам справиться практически с любым препятствием.
 — И даже заставить Никки вернуться?
 Лопес стойко выдержал его взгляд.
 — Я имел в виду не это. Вы можете справиться с каждым, на кого имеете влияние.
 — То есть вы хотите сказать, что на жену я влияния не имею?
 — Нет, просто оно совсем другого рода. Было бы куда проще, если бы можно было просто приказать жене любить себя.
 Кэл немного помолчал.
 — Упоминал ли я когда-нибудь имена своих коллег, каким-то образом связанных с возникшими у меня на работе трудностями?
 — Увы.
 Решив, что больше ничего узнать не удастся, Кэл заплатил Лопесу — на этот раз не анонимно — и покинул кабинет.
 Маленький дворик вряд ли можно было счесть укромным местечком, поэтому он отошел на пару кварталов и только тогда позвонил Мишель.
 — Что случилось? — спросил он.
 — Доминго. — Мишель была очень обеспокоена. — Полиция утверждает, что во время повторного обыска в его квартире обнаружен тайник с деньгами и наркотиками.
 — Что?!
 — Так они говорят. Судя по сообщению, они заметили, что туалет значительно меньше, чем следует из плана здания; реальная площадь была что-то около метра, а в проекте значилось два. За фальшивой перегородкой и находился тайник.
 Кэл помолчал, припоминая.
 — Нет, тут что-то не так, — наконец произнес он. — Я бы обязательно обратил на это внимание.
 — Значит, полиция успела побывать там еще до тебя. Либо…
 — …либо они лгут, — закончил за нее Кэл. — Либо лгу я.
 — У меня этого и в мыслях не было, — сказала Мишель. — Ты начинаешь внушать мне доверие.
 — Прости. Но зачем полиции лгать?
 — Может, чтобы вспугнуть тех, кто его знал? Соучастников?
 — Я совсем сбит с толку, — признался Кэл. — Я уже почти поверил, что мы с Доминго были полицейскими агентами, а теперь не знаю, что и думать.
 — Полицейскими агентами? Шпионами? Но за кем тут шпионить и зачем?
 — Это меня и самого интересует. Понятия не имею.
 — Ну хорошо, — вздохнула Мишель. — Что теперь?
 Кэл поделился с ней своими последними открытиями.
 — Думаю, стоит еще раз наведаться в «Забвение», а после этого, пожалуй, попробую кое-кому упомянуть невзначай об Эдмунде — хочу посмотреть на его реакцию.
 Мишель отключилась, а Кэл присел на лавочку и позвонил Никки.
 — Ты в порядке? — первым делом спросила она.
 — Ни царапинки. Лопес оказался моим психоаналитиком, представляешь?
 — Ты посещал психоаналитика?!
 — Никки, у меня сейчас нет времени обсуждать это. Поверь, из этого вовсе не следует, что я сошел с ума или вот-вот сойду. Просто я надеялся, что он сможет мне помочь. Нам помочь.
 — Нет, я и не думала осуждать тебя… просто удивлена… ты всегда был такой непобедимый на вид… независимый.
 — Наверное, мне стыдно было признаться тебе в собственных проблемах.
 Лицо Никки внезапно исчезло с экрана, но тут же вернулось.
 — Кэл, слушай, — сказала она. — Меня зовут, извини.
 — Понял, перезвоню позже, — с нарочитой бодростью произнес Кэл.
 От салона «Забвение» он позвонил Мишель и сообщил ей о своих ближайших планах, немного постоял перед дверью, придумывая подходящий предлог, и наконец вошел.
 Внутри не было ни души. Кэл потянулся к кнопке вызова, но передумал — интересно было бы застать Фролла врасплох; он подошел к уже знакомой двери и распахнул ее.
 — Простите у меня клиент. — Мужчина в белом халате шагнул ему навстречу. — Пожалуйста, подождите там.
 Это был не Пауло Фролл.
 Кэл понимающе кивнул и вернулся в приемную. Наконец дверь снова открылась и мужчина вышел в приемную.
 Он был моложе Пауло Фролла, но самую малость — ему было что-то около двадцати пяти лет.
 — Добрый день, сэр, — приветливо сказал он. — Через полчасика я смогу заняться вами; сотрем последний годик — это совершенно безвредно…
 — Не стоит, — перебил Кэл. — Я уже прошел через это.
 — О. — Мужчина нахмурился. — Чем тогда могу служить? Все прошло удовлетворительно?
 — Нет, но это не ваша вина. — Кэл помолчал. — Я хотел бы побеседовать с вашим коллегой, Пауло Фроллом. Он что, в другой смене?
 — Боюсь, вы его уже упустили.
 — Я могу прийти попозже.
 — Да нет, дело в том, что он в отпуске. Он давно уже об этом подумывал и вот как раз сегодня утром вдруг взял и решился.
 — А вы не могли бы дать его домашний адрес?
 — Мог бы — только он вам уже ни к чему: Пауло сейчас как раз летит на Луну, но недельки через две он вернется, так что заходите.
 — Через две недели?! — воскликнул Кэл. — Вы уверены, что не раньше?
 — По крайней мере не собирался. Хотя, конечно, есть у него дурная привычка неожиданно менять планы. Если хотите, оставьте ваш телефон, я позвоню, когда он вернется.
 — Нет, спасибо, в этом нет необходимости. Но раз уж я здесь, не могли бы вы показать мне записи, сделанные четыре дня назад? Я хочу взглянуть, не был ли здесь кто-нибудь из моих знакомых.
 Это предложение не вызвало у человека в белом халате никакого энтузиазма, но Кэл вытащил бумажник, и сопротивление было сломлено. Скоро стало понятно, почему взятка была принята с такой охотой — записи отличались убийственной лаконичностью. Кэл узнал лишь, что был единственным «пациентом» салона с 21.00 до 11.00 следующего утра; денег перечислил столько же, сколько и остальные.
 — Сожалею, но больше ничем помочь не могу, — развел руками мужчина.
 — Простите, но не сделаете ли вы мне еще одно одолжение? Я бы хотел… э-э-э удостовериться в том, что Пауло именно тот, кого я ищу. Я был бы очень вам признателен, если бы вы позвонили ему и спросили о чем-нибудь — не важно о чем.
 Мужчина опять заартачился, но вид бумажника и на этот раз подействовал безотказно. Кэл встал так, чтобы видеть экран, но самому не попасть в поле зрения камеры. Мужчина набрал номер.
 Ответ пришел не сразу; очевидно, связь осуществлялась через длинную цепочку ретрансляторов. Наконец экран осветился, и на нем появился Пауло Фролл, сидящий в пассажирском кресле космического корабля.
 — Слушаю, Анвиль. Что стряслось?
 Тот задал ему какой-то вопрос, Фролл быстро ответил и прервал связь; казалось, он был недоволен тем, что его побеспокоили.
 — Ну что, убедились? — спросил мужчина.
 — Да, спасибо. — Кэл вынул несколько купюр. — И последний вопрос. У вас есть портативное оборудование? Я хочу сказать, можете ли вы обслуживать клиентов на дому?
 — Да, вполне, — ответил сотрудник салона. — Это, конечно, сложнее, но в принципе возможно.
 Кэл поблагодарил его, попрощался и вышел на улицу.
 — Винсент? — спросил он, отойдя на порядочное расстояние. — Ты заснял его беседу с Фроллом? Покажи любой кадр и дай увеличение. Правый верхний угол.
 — Пожалуйста.
 Кэл внимательно изучил картинку.
 — Не вижу никаких дефектов. А ты?
 — Нет, картинка в полном порядке.
 — Значит, фотографировал меня не Фролл… Но почему он уехал именно сегодня? Именно этим утром? Если боялся, что я вернусь, то почему не сделал этого раньше?
 — Спроси у своего доктора.
 — Я спрашиваю у тебя. Если ты такой же остроумный, каким временами кажешься, то должен знать все без исключения.
 — Дерьмо собачье.
 — Винсент, ты меня просто шокируешь. Почему бы нам не позвонить Мишель?
 — Ну как? — спросила она, появившись на экране.
 — Мы мило побеседовали, вот и все. Тот парень, которого я разыскивал, сейчас летит на Луну — в отпуск.
 — Да, не везет нам.
 — Не думаю, что дело в везении. У меня складывается впечатление, что либо кто-то постоянно следит за мной, либо его предупредил один из тех, с кем я уже успел пообщаться.
 — Ты сказал мне, что возвращаешься в «Забвение»; ты что…
 — Нет, нет, тебя я не имел в виду. Должно быть, это просто совпадение. Терпеть не могу необъяснимых случайностей, но они то и дело попадаются мне на пути.
 — Ну, что теперь?
 — Раз уж я опоздал, может, ты проглядишь досье на Пауло Фролла? Кто знает, вдруг у него уголовное прошлое?
 — Сделаю.
 Кэл поймал себя на том, что внимательно разглядывает картинку на экране Винсента; никаких дефектов в правом верхнем углу не было, но Мишель наверняка использовала настольный компьютер, так что это еще ни о чем не говорило. Конечно, Кэл был совершенно уверен в Мишель, но осторожность не помешает.
 — Вас вызывают, — вмешался Винсент.
 Кэл попрощался с Мишель и ответил на другой звонок. К великому его удивлению, это была пастор Вельден из пресодистской церкви, только сейчас ее седые волосы были распущены, и вид не такой официальный, как во время службы.
 — Слушаю, — сказал заинтригованный Кэл.
 — Постараюсь не отнимать у вас много времени, мистер Донли, — сказала она. — Вы вчера посетили нашу церковь, и я подумала, что, если у вас возникли какие-то вопросы, я могла бы на них ответить.
 — Благодарю, но я зашел из простого любопытства, не более. Боюсь, вы только зря потратите время. — Чье именно время он имел в виду, Кэл не уточнил.
 — Мое время никогда не тратится впустую, — возразила она. — Я могу лишь не сразу сообразить, с какой именно целью.
 — Хорошо, у меня действительно есть один вопрос.
 — Какой?
 — Правда ли, что предание о Содоме и Гоморре является центральным в вашем вероисповедании? И вообще, уделяете ли вы ему особое внимание на проповедях?
 — Нет, я бы не сказала. Крупнейшие церковные праздники — это Пасха и Рождество. А почему вас это интересует?
 — Тоже из любопытства. Несколько раз мне доводилось слышать эту историю, вот я и спросил.
 — Есть люди, считающие, что Бог уничтожил жителей Земли из-за того, что люди причинили планете непоправимый вред.
 — Вы тоже так думаете? — поинтересовался Кэл.
 — Нет, конечно. Мы проповедуем о любящем и вразумляющем Боге, но не о злом или мстительном. У нас по-прежнему цитируется Ветхий Завет, но мы уже давно не склонны трактовать его буквально.
 — А вы не можете назвать мне кого-нибудь, кто верит в теорию, которую вы только что упомянули.
 Пастор не стала спешить с ответом.
 — Боюсь, что нет, — после долгой паузы тихо промолвила она. — Официально наша церковь не поощряет подобные убеждения. Вам лучше поискать таких людей в других конфессиях.
 — Но мне кажется, что они есть и среди ваших прихожан? Или я ошибаюсь.
 — Может быть, но кто именно, я не знаю.
 Пастор Вельден не умела лгать. По характерному блеску ее глаз Кэл понял, что несколько имен ей все-таки известны. При этом у него сложилось впечатление, что в остальном она сказала правду.
 — Благодарю вас, пастор, — сказал Кэл. — Наверное, я скоро вернусь в лоно церкви.
 В глазах ее появилось выражение, означавшее: «Однажды язычник — всегда язычник», но тем не менее она вежливо поблагодарила его за беседу и попросила звонить, если возникнут новые вопросы.
 Что касается Кэла, то он, удостоверившись, что Расса Толбора дома нет, попросил Винсента связаться с ним.
 — Ладно, — ответил тот. — Но неужели нельзя заняться чем-нибудь более полезным, чем сутки напролет трезвонить по телефону?
 — А ну-ка шевелись, шимпанзячий мозг. — Кэл скорчил угрожающую физиономию в видеовход Винсента.
 — Что за манеры, — сокрушенно промолвил тот, но в следующее мгновение физиономия Толбора появилась на экране.
 — Привет, Кэл, — сказал он. — Чем могу быть полезен?
 — Я просто подумал, что неплохо бы посидеть где-нибудь, поболтать, пока вы еще здесь. — Кэл напряженно следил за реакцией Толбора.
 — В принципе я не против, но тут сейчас такая суета, — как всегда, в последнюю минуту… Может, побеседуем не спеша уже после отлета? Со связью, благодаря тебе, никаких проблем не предвидится.
 — Хорошо, так и сделаем. — Кэл вдруг разозлился. — Да, кстати, я тут недавно столкнулся с вашим знакомым, Фарго…
 — Фарго? Что-то не припоминаю. А где мы познакомились, он не говорил? — Голос Толбора был абсолютно спокоен, на лице — ни малейших признаков нервозности.
 — Сказал, что вы посещали одну церковь.
 — Церковь большая… Нет, ей-богу, не помню такого. А это важно?
 — Да нет, не обращайте внимания. До свидания.
 — Ну что, Винсент? — спросил Кэл, когда Толбор отключился. — Покажи-ка то, что меня интересует.
 — Я лично ничего не заметил, — сказал Винсент, выводя на экран увеличенное изображение правого верхнего угла картинки.
 — Я тоже. Черт! Наверное, он все-таки не тот. Либо мы имеем дело с заговором, и он — лишь один из заговорщиков. Значит, надо искать другого. Но кого? Лероя Крантца? Тома Хорвата? Пауло Фролла? Или, или, или… — «А может, кто-то из более близких», — подумал он, но дальше развивать эту мысль не захотел.
 Однако надо было что-то делать. Кэл поднялся со скамейки и внезапно почувствовал, что сильно проголодался. Впрочем, в такое время перекусить все равно было негде. Он отправился к станции подземки, и в этот момент в голову ему пришла неплохая идея.
 Правда, сначала он решил заскочить в информационное агентство — тем более что это было по дороге — и через несколько минут уже стучался в кабинет Мишель.
 — В вашей забегаловке подают бифштексы? — спросил он прямо с порога.
 — Как насчет бутерброда? — предложила Мишель.
 — Годится.
 — Только давай поедим здесь, ладно? Я хочу, чтобы ты кое-что послушал.
 Когда они вернулись с бутербродами и апельсиновым соком, Мишель включила компьютер.
 — Толбор только что имел весьма интересную беседу, — сказала она. — Похоже, ты недавно ему звонил?
 Кэл утвердительно кивнул.
 — Тебе это, наверное, не понравится, но все равно послушай. — Мишель коснулась кнопки, и в комнату ворвались шорох перекладываемых бумаг и поскрипывание кресла. Затем на этом фоне послышался голос Толбора.
 — Знаю, знаю, — говорил капитан. — Он прекрасный специалист и отлично справился с работой. Жаль, что его нельзя включить в экипаж — нам нужны люди с его энергией и способностями. Но меня слегка беспокоит состояние его психики.
 — Что навело вас на эту мысль? — спросил второй голос, тоже мужской. Он исходил, по всей видимости, из коммуникационной панели.
 — Он недавно звонил мне, — объяснил Толбор. — Предложил встретиться, поболтать, но вел себя как-то странно. Упомянул о каком-то моем друге, имя которого я услышал впервые, а потом вдруг скомкал разговор и отключился.
 — Возможно, его мозг не выдержал нагрузки, такое случается.
 — Наверное, — согласился Толбор. — От этого, к сожалению, никто не застрахован.
 Затем разговор пошел о последних приготовлениях к полету, и Мишель выключила звук. У нее были слегка опухшие глаза, словно она не спала ночь.
 — Итак, — нарушил молчание Кэл. — Я треснул под давлением, как орех?
 — Не говори глупостей, я не собираюсь останавливаться на полпути. Я просто подумала, а не ошиблись ли мы в объекте слежки?
 Кэл глубоко вздохнул. В том, что рассудок его в полном порядке, он был уверен абсолютно, но Мишель эту уверенность могла и не разделять.
 — Я сам постоянно себе задаю тот же вопрос. И если так, тогда мы гораздо дальше от ответа, чем я полагал.
 — Может, Пауло Фролл?
 — Может быть, но у меня другое ощущение. Конечно, он соврал мне, да и обрабатывал меня скорее всего тоже он, но при этом Фролл всего лишь исполнитель. Заказчиком был кто-то другой.
 — И ты можешь это доказать?
 — Нет.
 — И все же капитана, я думаю, надо оставить в покое. Скорее люди на «Эванджелине» воскреснут, чем этот Толбор сделает что-то противозаконное.
 — «Эванджелина»? Что-то знакомое…
 — Еще бы! Этот корабль покинул Землю уже зараженным, и все на его борту погибли. Сейчас он находится на околоземной причальной орбите — «печальной орбите», как у нас иногда говорят. Его хотели уничтожить, но биологи воспротивились: надеются использовать его как лабораторию по изучению бактерий.
 Кэл взвесил услышанное и решительно тряхнул головой.
 — Отлично. Относительно Толбора я с тобой согласен, но давай все-таки не будем снимать жучки — просто так, на всякий случай? И спасибо, что не разуверилась во мне.
 — А ты полез бы их снимать? — улыбнулась Мишель. — Пусть стоят. Что теперь? Я могу поискать в базе данных связи между Доминго, пресодистской церковью и наркотиками.
 — Да, похоже, в этом есть резон. А я буду гнуть свою линию — Фарго Эдмунд. Только теперь буду поосторожнее, а то того и гляди попаду в психушку. И начну я, пожалуй, с Лероя Крантца: он уже приглашал меня выпить, так что какого-то особого предлога для разговора придумывать не нужно.
 — Значит, ты возвращаешься на «Витторию»?
 — Да. Потом расскажу тебе об успехах.
 — Ну, давай. — Мишель улыбнулась на прощание, но от Кэла не укрылась ее обеспокоенность: день отлета неумолимо приближался, а они по-прежнему топтались на одном месте.
 Кэл готов был поклясться, что каждая очередная поездка на «Витторию» занимает больше времени, чем предыдущая. Он успел порядком подустать, прежде чем добрался до работы.
 Кэл постучался к Лерою и, убедившись, что тот в кабинете один, вошел.
 — Ты еще не забыл о своем предложении выпить? — спросил он.
 Особого желания у Лероя, очевидно, не было, но и убедительного повода отказаться он тоже придумать не смог.
 — Ну ладно, пошли, — буркнул он. — Только по-быстрому, у меня еще уйма дел.
 — Согласен. Только будем спешить не так, как Фарго Эдмунд.
 Их взгляды встретились, но тут совершенно некстати вмешался Винсент.
 — Вас вызывают, — сказал он.
 Проклятие! Лерой перевел взгляд на Винсента, и Кэл лишился возможности оценить его реакцию на заветное имя.
 — Подожди, скоро отвечу, — бросил Кэл Винсенту.
 — Что еще за Фарго? — спокойным тоном голосом Лерой.
 — Тот бегун, что погиб сегодня утром. Тоже спешил куда-то и свалился с верхнего яруса.
 — Вот уж не подозревал, что бег — такое опасное занятие.
 — Я тоже. Подожди минутку, я отвечу на звонок, — попросил Кэли, ругая про себя Винсента на чем свет стоит, побежал в свой кабинет.
 Звонила Мишель; вид у нее был крайне встревоженный, губы дрожали.
 — Сядь, а то упадешь, — сказала она.
 — Проклятие, терпеть не могу, когда так начинают разговор, — взорвался Кэл. — Ну, что там у тебя?
 Мишель тяжело вздохнула.
 — Только что в твоем кабинете на Дедале взорвалась бомба, — сказала она. — Кто-то погиб.




 Глава 14. ШАГ ВПЕРЕД


 Кэл тяжело опустился в кресло.
 — Кто? — спросил он внезапно охрипшим голосом.
 — Не знаю, — ответила Мишель; даже на маленьком экранчике было видно, как она испугана.
 — Подожди-ка, не отключайся. Я проверю, в порядке ли Никки. Вызывай ее, — приказал он Винсенту. — Скорее.
 — Не отвечает, — ответил тот через несколько секунд.
 — Повторяй набор.
 — Слушаюсь.
 Кэл до боли в пальцах сжал кулаки. «Только бы не Никки», — крутилась в голове единственная мысль. В кабинете вдруг стало невыносимо жарко, со лба ручьями лился пот.
 — Все, еду туда, — внезапно сказал он, поднимаясь с кресла.
 — Постой, — остановил его Винсент. — Она уже ответила.
 — Слава Богу, ты жива! — воскликнул Кэл, увидев ее на экране.
 — Что это значит? — удивленно спросила она. — Что случилось?
 — В моем кабинете на Дедале кого-то убило взрывом бомбы.
 — О Боже!
 — Никки, я сейчас на «Виттории», но уже возвращаюсь. Пожалуйста, будь максимально осторожна, что бы ты ни делала. Как только я что-нибудь выясню, сразу же позвоню тебе.
 — О Господи, Кэл, а это не опасно?
 — Надо действовать быстро. Сейчас, сразу после происшествия… Черт, что за дурацкое слово! В общем, будь осторожна, хорошо?
 На экране вновь появилась Мишель; на голове у нее были наушники.
 — Случайный свидетель сообщил, — сказала она через секунду, — что видел, как кто-то вошел в твой кабинет, и сразу после этого раздался взрыв. Опознание еще не проводилось, так что пока не известно, кто это был.
 — Я отправляюсь туда.
 — Давай, — кивнула Мишель. — Я встречу тебя там.
 Про Лероя Кэл вспомнил, только выйдя в коридор.
 — Выпьем в следующий раз, хорошо? — бросил он на ходу.
 — Ладно, — удивленно пробормотал Крантц.
 Всю дорогу Кэл размышлял о том, кто же погиб в его кабинете. А главное — почему? В конце концов он пришел к выводу, что это была неудачная попытка установить бомбу. Дрогнула рука, задел что-нибудь не то… Всякое бывает.
 Здание было уже оцеплено, в воздухе витал едкий запах. После взрыва возник пожар, но его сразу же потушили. Кэл прошел через оцепление, но к кабинету его и близко не подпустили. В коридоре толпились репортеры и просто зеваки. Кэл поискал глазами Мишель.
 — Черт возьми, что происходит? — подошел к Кэлу долговязый нервный мужчина; он поздоровался с Кэлом за руку, но тот его, конечно же, не помнил.
 — Я знаю столько же, сколько и вы, — поспешно сказал Кэл и, увидев наконец Мишель, направился к ней.
 — Пока что ничего нового. — Она тоже сильно нервничала. — Легко ранены несколько человек, которые работали в соседних кабинетах.
 Кэл вытянул шею: возле его кабинета суетились санитары и еще какие-то люди в громоздких белых костюмах — очевидно, они пытались проникнуть на место взрыва через стену соседнего кабинета, но дверь была завалена рухнувшим потолком.
 Он почувствовал на губах горьковатый привкус и непроизвольно поморщился: спасатели вполне могли бы пробиваться сейчас к его изуродованному трупу. Наконец санитары вынесли на носилках тело.
 Кэл шагнул им навстречу.
 — Это был мой кабинет, — сказал он. — Я хочу знать, кто погиб.
 Один из санитаров вопросительно взглянул на другого и, получив утвердительный кивок, приоткрыл простыню. Кэл взглянул на залитое кровью лицо жертвы, и у него подкосились ноги.
 — О Боже, — тихо сказал он. — Том Хорват!
 Один взгляд на несчастного, вся вина которого состояла в том, что он оказался в неподходящий час в неподходящем месте, пробудила в мозгу Кэла целое море воспоминаний; поздно, слишком поздно вспомнил он, что Том Хорват был его другом. Не просто товарищем, а крепким и надежным другом, на которого вполне можно было положиться в трудную минуту. Сейчас Кэл согласился бы навсегда пожертвовать своей памятью — лишь бы Том продолжал жить.
 Санитары опять закрыли труп простыней, но страшная картина по-прежнему стояла у Кэла перед глазами. Новые воспоминания потоком устремились из темных глубин психики. Он вспомнил их ночные беседы, вспомнил, как Том утешал его и Никки, безуспешно пытаясь скрыть собственную печаль — для Тома Линн была почти что родной дочерью.
 На плечо ему легла мягкая рука, и Кэл внезапно осознал, что плачет.
 — Что с тобой, Кэл? — участливо спросила Мишель.
 — Том… — выдавил он, стараясь взять себя в руки. Наконец это ему удалось. — Он был моим лучшим другом. Я только что это вспомнил. И теперь он погиб — из-за меня.
 — Что значит «из-за меня»? — раздался у него за спиной мужской голос.
 Кэл обернулся и увидел перед собой знакомое лицо лейтенанта Добсона.
 — Я хотел сказать, что это был мой кабинет, — сказал он, пытаясь держать себя в руках. — Том погиб, потому что кто-то ненавидел меня настолько, что подложил туда бомбу.
 — Вы не будете возражать, если мы немного побеседуем? — спросил полицейский.
 — Да, конечно, — покорно произнес Кэл. — Я скоро вернусь Мишель.
 Они нашли свободный кабинет. Добсон пропустил Кэла вперед и закрыл дверь.
 — А теперь расскажите, — попросил он, присаживаясь, — чем вы умудрились разозлить кого-то до такой степени?
 — Честно говорю — не знаю, — сказал Кэл, опуская глаза.
 — А вам не кажется, что Хорват и был намеченной жертвой?
 — А бомбу подложили ко мне? Звучит маловероятно.
 — Человека можно убить где угодно. Но, как правило, люди не чувствуют вину только оттого, что это случилось рядом, например, с их домом.
 — Может быть. — Кэл посмотрел на полицейского и с удивлением отметил, что взгляд у того отнюдь не суровый. — Но я не могу представить, чтобы кому-то понадобилось убивать Тома Хорвата — более заботливого и внимательного человека найти было невозможно.
 — Так вы его знали?
 — Да, он был моим лучшим другом. И теперь мне предстоит позвонить его жене Дороти и рассказать, ей что случилось.
 Лейтенант Добсон посмотрел на Кэла долгим взглядом; очевидно, он понимал его состояние.
 — Кто, по-вашему, мог это сделать?
 Кэл мог бы назвать Фарго Эдмунда, но тот был уже мертв, так что пришлось бы волей-неволей выложить и остальное, поэтому он просто сказал:
 — Не знаю. Таких врагов у меня вроде бы нет. Я даже мелких пакостей ни от кого не жду.
 — Боюсь, вы чересчур благодушны, мистер Донли. Без сомнения, мы имеем дело с явным покушением — в то, что это несчастный случай, согласитесь, поверить трудно. Взрывчатка вряд ли необходима вам для работы, особенно здесь на Дедале.
 Кэл вздрогнул; он совершенно упустил из виду этот аспект. Взрывчатка на орбитальной станции! Эдмунд подвергал все население Дедала чудовищному риску — на такое способен только сумасшедший.
 Добсон задал еще несколько вопросов и через несколько минут поднялся с места.
 — Если вы узнаете или вспомните еще что-то, пожалуйста, сразу же позвоните мне. — Он пристально посмотрел на Кэла. — В любое время. Обязательно позвоните.
 Кэл утвердительно кивнул. Они вышли из кабинета и спустились в холл. Ремонтники уже приступили к замене покрытия на обуглившейся стене.
 — Пошли отсюда, — сказал Кэл Мишель. — У меня болит голова. Наверное, от гари.
 На улице царило безмятежное спокойствие — как будто ничего и не произошло. Ярко светило солнце, в лицо дул свежий ветерок.
 — Я понимаю, как тебе тяжело, — сказала Мишель. — А до этого ты так ничего и не мог о нем вспомнить?
 — Нет, видел его как-то по телефону, но только сейчас внутри как будто щелкнуло что-то… У меня все так вспоминается — обязательно нужен какой-то эмоциональный толчок.
 — А ты не вспомнил ничего, что могло бы навести нас на след?
 — Нет, боюсь, что нет. Теперь я гораздо больше знаю о Никки, о Линн — и конечно, о Томе, но никаких зацепок по-прежнему не вижу.
 — Я сегодня еще кое-что разузнала; может, тебе будет интересно…
 — Давай, — вздохнул Кэл.
 — Я сделала запрос — хотела узнать, кто и когда покидал Дедал, — и вот недавно получила отчет. Оказывается, Толбор не был на Земле уже десять лет; только однажды он к ней приблизился, когда проводил орбитальную инспекцию, но это было уже ПОСЛЕ катастрофы. Понимаешь, о чем я говорю? Это значит, что за трагедию несет ответственность кто-то другой.
 — Да, это лишний раз подтверждает его невиновность. Глупо тратить на него столько сил, в то время как истинный виновник остается на свободе. А это не ослабит твоего интереса? У меня есть подозрение, что ты лишилась одной из причин, по которой согласилась мне помочь.
 — Нет, ты и в дальнейшем можешь полностью на меня рассчитывать. Может, ты действительно ошибался насчет причин катастрофы, но что-то здесь в самом деле нечисто — это мне уже ясно. Тебе нужна поддержка, и ты мне нравишься.
 — Спасибо тебе, Мишель. Как-то нелепо все получается, не успел приобрести нового друга, как лишился старого.
 — Я бы хотела, чтобы Том вернулся.
 Кэл остановился и протянул ей руку:
 — Мне пора! Нужно сказать Никки. И еще раз предупредить ее, чтобы была осторожнее. Как только у меня появятся какие-нибудь идеи, я с тобой свяжусь.
 — Хорошо.
 Кэл поехал в клинику сам: такие вещи не сообщают по телефону. Увидев его глаза, Никки побледнела.
 — Что случилось? — испуганно спросила она.
 Кэл решил покончить с этим сразу. Он знал, что потом будет еще хуже.
 — Том Хорват… он погиб.
 Никки начала плакать. Кэл крепко прижал ее к себе и обнимал, пока она не успокоилась.
 — Как это было? — спросила она наконец сквозь слезы.
 — Взрыв в моем рабочем кабинете. Он говорил по телефону, что занесет мне цветок…
 Никки вся сжалась и слегка отстранилась, чтобы взглянуть ему в глаза; во взгляде ее он прочел обвинение.
 — Черт возьми, — рявкнул он. — Ты думаешь мне не больно?! Но что я мог сделать? Предупредить всех, кого знаю, чтобы не подходили ближе чем на сотню метров ко мне, к моему кабинету, дому? И вообще не бывали там, где бываю я?
 — Я этого не говорила, Кэл. Просто я очень волнуюсь за тебя.
 Кэл помолчал, затем снова взглянул ей в глаза.
 — Господи, никуда мне не деться, во всем я виноват, — сказал он наконец. — Просто удивительно, что я еще не чувствую персональной вины за все человечество. Прости меня, Никки.
 — Так и есть, — тихо сказала она. — Но, к сожалению, тут я ничем не могу тебе помочь.
 — Я же не упрекаю тебе за подозрения, за то, что думала, будто я тебе изменял.
 Никки насмешливо посмотрела на него.
 — Когда я увидел Тома… Это было ужасно… На меня сразу навалилось столько… Понимаешь, до этого я ничего не помнил — а тут вспомнил почти все. И как мы вчетвером летали на Луну, и много других вещей… Конечно, остаются еще белые пятна, но теперь я могу сказать наверняка — преступником я не был. Может, работал на полицию, шпионил за кем-то, но за кем и почему, не имею представления.
 Никки ничего не сказала, но взгляд ее стал серьезным.
 — Ну ладно, — сказал Кэл наконец. — Что же ты обо всем этом думаешь?
 — Думаю, что человек, за которого я вышла замуж, все больше и больше тонет в тебе.
 — Давай. — Кэл улыбнулся, одновременно чувствуя смущение оттого, что может улыбаться чему-то, несмотря на гибель Тома.
 — Только не нажимай слишком сильно прямо сейчас — хорошо? Не перегни палку.
 — Ладно.
 — Терпеть не могу вмешиваться, — внезапно ожил Винсент, — но вам звонят.
 — Что, эта штука еще и ревнует тебя? — удивилась Никки, — или это у меня уже паранойя начинается?
 — И никто даже спасибо не скажет, — пробормотал Винсент.
 Кэл виновато взглянул на Никки, разжал объятия.
 — Соединяй, — сказал он.
 — Мистер Донли? — осведомился мужчина неуловимо знакомой наружности.
 — Слушаю вас.
 — Получена информация о человеке, которым вы интересовались позавчера. Его зовут Джерри Лопес. Адрес вам нужен?
 — Нет, спасибо, имени достаточно. — Кэл выжал из себя кривую улыбку.
 Клерк отсоединился. Кэл вкратце объяснил Никки, в чем дело, и та не смогла удержаться от смеха.
 Кэл снова смутился: он счел этот смех неуместным и тут, как назло, опять встрял Винсент.
 — Опять сообщение, на этот раз текст; советую прочитать его без свидетелей.
 — Давай-давай, — сказал Кэл. — У меня от Никки секретов нет.
 — Ну, как хотите. Оно гласит: «На этот раз Хорват погиб вместо тебя. Сиди дома, иначе умрет кто-нибудь еще. Твоя жена, например».
 На мгновение Кэл лишился дара речи. Он сделал несколько глубоких вдохов и, увидев выражение глаз Никки, поспешно усадил ее, а потом придвинул второе кресло и сел сам.
 — Мне бы хотелось, чтобы ты сделала для меня еще одну вещь, — медленно сказал он. — Мне будет гораздо спокойнее, если ты…
 — Даже не заикайся об этом! — резко перебила его Никки.
 — И все же ты не могла бы переждать где-нибудь несколько дней…
 — Ты что, не понял?
 Кэл взглянул ей в глаза и прочел в них холодную решимость; он уже усвоил, что в таком состоянии спорить с женой бесполезно. Неожиданно Кэл подумал о том, что Никки и Мишель очень похожи; открыл было рот, но Никки не дала ему и слова сказать.
 — Да, я буду осторожна, — кивнула она, и Кэл закрыл рот. — И кстати, жду того же и от тебя.
 Ему оставалось лишь примириться с неизбежным.
 — Кто-то из нас должен рассказать Дороти о случившемся, — помолчав, сказал он.
 — Я это сделаю, — пообещала Никки. — Ты и так уже достаточно натерпелся.
 — Спасибо.
 — А ты что теперь собираешься делать?
 — Хочу позвонить одному человеку и пригласить его пропустить рюмочку-другую.
 — Этот человек — не Мишель?
 — Нет. — Кэл рассказал ей о Лерое Крантце. — Хочу посмотреть, не дает ли искажения его наручный компьютер, — сказал он в заключение.
 — Так почему бы тебе не позвонить ему прямо сейчас?
 Кэл так и сделал. Лерой еще был на работе и наверняка отвечал по большому компьютеру. Он был потрясен известием о гибели Тома Хорвата и сразу же согласился, что выпить за помин его души просто необходимо. Они договорились встретиться через час в одном из ресторанов на Дедале.
 — Итак, — подытожила Никки, — теперь ты запросто сможешь застать его в тот момент, когда в его распоряжении будет только наручный компьютер.
 — Верно, — кивнул Кэл, удивленный тем, как быстро она схватывает. — На самом деле в этом ресторане ремонт, и мне придется перезвонить ему и назначить другое место.
 — Если ты не шпион, то вполне мог бы им стать, — одобрительно сказала Никки и улыбнулась.
 — Честно говоря, другого объяснения и я не вижу. Странно только, почему те, на кого я работал, до сих пор не вышли на контакт? Но, похоже, я действительно занимался шпионажем в свободное время.
 — Ты это серьезно?
 — Вполне. И теперь мне нужно найти какой-нибудь способ задержать отправление «Виттории».
 — Ты говоришь так, будто это невозможно.
 — Почти, — сказал Кэл. — Запланированное окно для старта очень невелико, да и кто меня послушает?
 Нужны доказательства, а где их взять.
 Никки встала и принялась расхаживать из угла в угол.
 — Но что-то же надо делать? — сказала она.
 — Надо. Вот ты, например, обещала съездить к Дороти?
 — Ну да — а ты тем временем…
 — А я тем временем решу, что нам делать дальше.
 Никки кивнула и направилась к двери, но на полпути остановилась, обернулась и вдруг, подбежав к мужу, легонько поцеловала его в щеку.
 Кэл не мог вымолвить ни слова, но никаких слов и не требовалось; подмигнув на прощание, Никки выпорхнула из комнаты, а Кэлу потребовалось еще несколько минут, чтобы прийти в себя.
 — Винсент, — сказал он наконец, — я даже не предполагал, что ты к тому же разбираешься и в женской психологии.
 — Думаю, я многое умею делать не хуже вас.
 — Другими словами, ты считаешь меня тупицей? — уточнил Кэл.
 — Я имел в виду, что не вижу больших различий между женщиной и мужчиной. Мне кажется вы их просто придумываете.
 — И ты надеешься, что подобрался к истине ближе, чем тот компьютер, который назвал пепельницы причиной рака?
 — Не важно. Моя задача — звонить по телефону.
 — Отлично. Давай-ка поговорим с Мишель.
 — Что значит «давай-ка поговорим»? Кто говорить будет?
 — Я, я хочу поговорить с ней.
 Мгновение спустя на экране Винсента появилось лицо Мишель.
 — Есть новости? — спросил Кэл.
 — Нет, пока ничего стоящего. Судя по записям в журнале, вчера в твоем кабинете был ремонтник. Им вполне мог оказаться Эдмунд, но теперь установить это невозможно.
 — Быстрая работа. — Он поблагодарил ее за информацию и отключился.
 Кэл вышел из клиники. Для себя он уже решил встретиться с Лероем у «Галентайна» и, поскольку время еще оставалось, поехал опять на работу.
 Завал перед кабинетом был уже разобран. Среди щебня и обломков, негромко переговариваясь, бродили серьезные молодые люди — эксперты; на Кэла никто не обращал внимания.
 Он заглянул в изуродованную комнату. В нос ударил запах горелого пластика. На полу темнели какие-то пятна, и поняв, что это за пятна, Кэл едва не разрыдался снова.
 Усилием воли взяв себя в руки, он внимательно осмотрел помещение. В углу, среди керамических осколков, он обнаружил кусочки стебля и листьев — очевидно, Том и в самом деле хотел порадовать его новым цветком. Тупая боль под сердцем вдруг сменилась холодной яростью. Оживи сейчас Фарго — Кэл собственными руками размозжил ему голову. Однако, напомнил он себе, Фарго всего лишь пешка. Надо искать того, кто отдал этот приказ.
 Немного успокоившись, Кэл повернулся к столу — вернее, к тому, что от него осталось: бомба, очевидно, находилась в одном из ящиков, и теперь можно было лишь с большим трудом догадаться, что искореженные металлические обломки были когда-то массивным и крепким столом.
 В противоположном углу виднелись остатки кресла: отброшенное взрывной волной, оно, видимо, сначала откатилось на роликах к стене, а потом уже расплющилось об нее.
 Роясь среди обломков, Кэл зацепил ногой небольшой кусочек проволоки — такой же, какую он видел у Фарго. Преступник не дал себе труда позаботиться, чтобы в ловушку угодила именно намеченная жертва: любой, кто вошел бы в кабинет, был обречен. И судьбе было угодно, чтобы этим несчастным оказался Том Хорват.
 Гнев неудержимо нарастал, Кэл почувствовал неприятное жжение в животе.
 Вернулись уборщики за новой порцией мусора. Кэл вышел, но когда они удалились, вновь возобновил поиски. Внезапно Винсент сообщил ему, что его вызывают.
 — Подожди-ка минутку. — Кэл отыскал пустой кабинет и, зайдя туда, закрыл за собой дверь. В кресло садиться он не стал.
 Звонила Мишель.
 — Ты был прав, — с ходу объявила она.
 — В чем прав? По-моему, в последнее время я только и делаю, что ошибаюсь.
 — Насчет Доминго. Я пробралась тут в один архив и выяснила, что «Ангел» Габриэль Доминго четырнадцать лет назад был завербован полицией. Здорово?
 — Выходит, это не кличка, а имя?
 — Не знаю. В то время вокруг было столько Смитов да Габриелей, что просто деваться некуда. Но это именно он; я нашла его школьную фотографию. Так что теперь можно почти наверняка утверждать, что он был тайным полицейским агентом.
 — Спасибо, Мишель. Ты…
 — Опять звонят, — перебил Винсент.
 Это была Никки.
 — Я у Дороти, — сказала она. — Мне удалось уговорить ее принять успокоительное, так что мы можем поговорить пару минут. Я не собиралась расспрашивать ее о тебе, но тем не менее…
 — И что?
 — Да, в общем, ничего особенного. Она сказала, что Том очень беспокоился за тебя. Похоже, ты попросил его держаться подальше от твоего кабинета, но почему, не объяснил. Можно его понять, он был заинтригован. И еще ты просил никому об этом не рассказывать.
 — Больше она ничего на знает?
 — Ничего. Говорит, Том и так и эдак старался тебя разговорить, но не смог. В конце-концов он решил, что ты знаешь, что делаешь, просто пока обстоятельства не позволяют тебе рассказывать.
 — Надеюсь, я выясню все прежде, чем умру.
 — Что? — встревоженно переспросила Никки.
 — Нет, ничего; я просто хотел сказать, что вскоре все станет ясно.
 Никки помолчала немного, очевидно, обдумывая что-то.
 — Я надеялась, ты стремишься быть откровеннее, — сказала она наконец.
 — Извини. Просто я сейчас очень встревожен. Как по-твоему, Дороти справится?
 — Полагаю, да. Я попрошу в клинике кого-нибудь присматривать за ней.
 — Ты молодец. Не представляю, что бы я делал на твоем месте.
 — Мне просто повезло — она не слышала выпуск новостей, а я примчалась раньше, чем полиция.
 Кэл попрощался с ней и вышел в коридор; уборщики продолжали носить мусор. Он хотел было направиться прямо к Галентайну, но затем решил, что осторожность не помешает, и отправился к первоначально оговоренному ресторану — к счастью, от него до Галентайна было рукой подать.
 Через несколько минут он уже стоял перед закрытой дверью.
 — Ты ведешь видеозапись, Винсент? — спросил он.
 — Как приказано.
 — Тогда звони Крантцу.
 Кэлу повезло — на этот раз его звонок застал Лероя в шаттле, на полпути к Дедалу.
 — Слушай, я пришел сюда, а тут ремонт, — сказал Кэл. — Давай у Галентайна, идет?
 — Давай. А где это?
 — Да здесь же, рядом.
 — Ладно, найду.
 — Ну как, есть что-нибудь? — спросил Кэл у Винсента, когда экран погас.
 — Вы имеете в виду дефекты изображения?
 — Да.
 — Есть, но не совсем в нужном месте.
 Кэл поспешил к Галентайну и занял одну из свободных кабинок.
 — Ну, теперь давай посмотрим какой-нибудь кадр, — попросил он Винсента. На экране тут же появилась застывшая физиономия Крантца с открытым ртом.
 — Я выделил дефектную область красным и увеличиваю ее, — сказал Винсент.
 Кэл взглянул на выделенный участок в нижней половине экрана; на фотографии он располагался вверху. Картинка росла, и наконец Кэл отчетливо не увидел три черных пятна.
 — Точно такие же, только в другом месте… — задумчиво протянул Кэл; внезапно его осенило. — Ну конечно, это Лерой! Рука была опущена, поэтому все наоборот. Ну-ка переверни фотографию вверх ногами и сравни их теперь, — попросил он Винсента и затаил дыхание.
 — Совпадение полное, — через мгновение доложил Винсент.




 Глава 15. ОПУСТОШЕНИЕ


 — Значит, за всем этим стоял Лерой, — подвел итог Кэл.
 — По крайней мере фотографию сделал действительно он, — согласился Винсент. — Вот вам и ниточка.
 Кэл подозвал официанта и сделал заказ.
 — Не ниточка, а целый канат, — возразил он. — Ведь я нашел ее у Эдмунда — надеюсь, ты еще не забыл об этом?
 — Нет, не забыл, — спокойно сказал Винсент. — Но я не забываю и о законах. Сам факт, что фотография, сделанная Лероем, была обнаружена у Эдмунда, еще не говорит о том, что Лерой действительно виновен.
 — А ты, я смотрю, куда осторожнее, чем твой брат по разуму, который пепельницы изобличил. Но, даже если Лерой все-таки виновен, мотивы его, по-прежнему неясны. Это только в романах преступники сами их объясняют, а нам, боюсь, придется повозиться.
 — Судя по тому, как вам везет в последнее время, так оно и есть.
 — Значит, я должен каким-то образом заставить его признаться, да еще так, чтобы он не узнал, что я это уже знаю.
 — Дайте-ка мне убедиться, что я правильно понял, — сказал Винсент. — То есть если он подумает, что вы думаете, что он думает, что…
 — Достаточно.
 Пространные извинения Винсента прервались с появлением официанта. Кэл расплатился за выпивку, взял бокал и сделал изрядный глоток.
 — У вас должна быть свежая голова, — напомнил Винсент.
 — Я свои возможности знаю.
 — Тогда, может, и мне закажешь?
 Кэл промолчал; он откинулся на спинку, и рукоятка пистолета больно врезалась в поясницу.
 — Не хотите ли устроить трехстороннее совещание? — вновь подал голос неугомонный компьютер. — С Никки и Мишель?
 Не успел Кэл ответить, как экран Винсента уже разделился на два окна: в правом появилась Мишель, в левом — Никки.
 — Ну что же, — сказал им Кэл, — времени у нас немного. Я сижу «У Галентайна», и Крантц вот-вот должен подойти. Я убежден, что за всеми покушениями стоит именно он.
 Женщины хором задали один и тот же вопрос.
 — А потому, — объяснил Кэл, — что моя фотография, которую я нашел у Эдмунда, была сделана именно Лероем. Это все, что я знаю. Мне по-прежнему неизвестны его мотивы, поэтому, если после моей смерти он сделает кому-то из вас предложение, я бы хотел, чтобы вы отказались Мишель с серьезным лицом кивнула, а Никки брезгливо сморщилась.
 — Я попрошу Винсента, — продолжил Кэл, — переправлять нашу беседу, э-э-э, скажем, Мишель — просто потому, что в ее распоряжении более подходящая аппаратура. Как вести разговор, я еще до конца не решил, но надеюсь получить либо доказательства того, что он уже сделал, либо того, что собирается сделать. Винсент, ты готов?
 Винсент подтвердил; Никки и Мишель запротестовали, и Кэлу пришлось упомянуть про пистолет — правда, тревога их от этого не убавилась.
 — Сожалею, — сказал Кэл, — но время уже вышло. Перезвоню потом.
 Однако Лерой появился лишь через десять минут.
 — До сих пор не могу поверить, что Тома уже нет в живых, — сказал он, закрывая за собой дверь, и вид его заставил Кэла усомниться в правильности собственных выводов.
 — Мне тоже, но убийца, к сожалению, оказался крайне консервативным.
 — Что вы имеете в виду? — спросил Лерой, усаживаясь и подзывая официанта.
 — Взрывчатки было раз в десять больше, чем нужно. От моего кабинета ничего не осталось, ранило даже людей за стенкой.
 Кэл напряженно следил за реакцией Лероя, но тот, казалось, был искренне удивлен услышанным.
 — Может, у него не было времени делить ее на части? — предположил он.
 — Не думаю, что причина в этом. Хотя кто знает — может, взрывчатки-то было всего ничего, а лежала она в контейнере объемом в литр. — Кэл с опозданием сообразил, что сболтнул лишнее, но, на счастье, в этот момент появился официант с порцией выпивки, заказанной Лероем, а когда он вышел, Кэл предпочел поговорить о другом.
 — Похоже, все уже готово к отправлению, — сказал он.
 Если Лерой тоже был рад сменить тему, то, во всяком случае, ничем этого не показал — вид у него был по-прежнему взволнованный и он большими глотками опорожнял свой бокал.
 — М-да, — промычал он, сделав нервный жест рукой. — Работы было уйма.
 Нетерпение Кэла росло, и ему показалось, что сейчас самое время надавить на Лероя.
 — В наши дни трудно надеяться на поддержку, — сказал он монотонным голосом.
 — Что вы имеете в виду?
 — Что Фарго Эдмунд оказался не очень-то надежен, — пояснил Кэл, не сводя с Лероя глаз.
 Лерой допил бокал и заказал еще.
 — Вы очень туманно выражаетесь, Кэл. Это что, тот парень, о котором вы мне сегодня рассказывали? Который упал, когда бегом занимался?
 — Да, тот самый. Только он не просто бежал, а удирал от меня.
 Лерой рывком ослабил воротничок.
 — Что-то я не пойму. А вы зачем за ним гнались?
 — Не поймете? Удивляюсь я вам, Лерой. Я думал, вы уже обо всем догадались.
 — О чем вы толкуете? Если у вас с головой не в порядке, то я удаляюсь. Похоже, смерть Тома подействовала на вас слишком сильно.
 — Это точно — подействовала очень сильно, — произнес Кэл, отчетливо выговаривая слова.
 — Тогда обратитесь к врачу.
 — Уже обращался, и он мне оказал весьма неожиданную помощь.
 — Вы какими-то загадками выражаетесь. В чем дело?
 — Хорошо, отбросим загадки — только неопровержимые свидетельства. Мне известно, что вы задумали, Лерой. — Кэл хотел уже было вызвать полицию, но внезапно у него родилась новая мысль. — Я хочу свою долю.
 — Долю чего? И что, по-вашему, я задумал? — суетливо возмутился Лерой, старательно отводя глаза.
 — Долю прибыли, — пояснил Кэл. — У меня есть фотография.
 — Что еще за фотография?
 — Мой портрет, — весьма посредственного качества, правда Сделан на «Виттории». Продолжать?
 — Конечно, я не понимаю, о чем вы говорите.
 — Я нашел ее в квартире Эдмунда; снимали вы через свой наручный компьютер, и я могу это доказать. — Правда, доказать, что он взял фотографию именно в квартире Фарго, Кэл не мог, но Лерою знать об этом было не обязательно.
 — Кэл, я, я вообще не понимаю, о чем вы говорите — Жесты Лероя на удивление не соответствовали его словам он весь как-то обмяк, на лбу блестели бисеринки пота. В дверях появился официант, и Кэл замолчал.
 Официант — здоровенный парень — поставил заказ на стол и положил перед Кэлом свежую салфетку.
 — Но я ведь ничего не за… — начал было Кэл.
 — Это подарок, — пробасил официант и ткнул в салфетку пальцем. Только сейчас Кэл заметил, что на ней что-то написано. Внезапно похолодев, он наклонился ближе.
 ЕСЛИ ТВОЙ НАРУЧНИК ВКЛЮЧЕН, НЕМЕДЛЕННО ВЫКЛЮЧИ, А НЕ ТО МЫ ТЕБЯ ПРЯМО ЗДЕСЬ ЖЕ И ПРИКОНЧИМ. МОЖЕШЬ НЕ СОМНЕВАТЬСЯ.
 — До свидания, Винсент, — сказал Кэл и, кашлянув, добавил: — Слышишь меня, Вин?
 Молчание.
 Кэл поднял глаза и его охватил страх. Перед ним возвышалось мускулистое широкоплечее существо с пронзительным и жестоким взглядом.
 — А теперь слушай, — сказал официант. — Сейчас ты вместе с нами выйдешь отсюда, и если дашь мне хоть малейший повод, я тут же с удовольствием тебя прикончу — у меня давно уже руки чешутся. А поймают нас потом или нет — тебе будет уже все равно.
 — Как он умудрился узнать так много? — недоумевал Лерой.
 — Заткнись; ты лучше не о прошлом, а о настоящем подумай.
 — Но если он удерет, он же всем разболтает.
 — Я сказал ЗАТКНИСЬ У меня есть план.
 — Опять что-нибудь вроде Эдмунда? Он же.
 — ЗАТКНИСЬ, — прорычал гигант сквозь стиснутые зубы Он ничего не добавил, но Кэл с легкостью представил себе продолжение: «А не то отправишься вслед за ним».
 Воображение у Лероя, очевидно, работало тоже неплохо — он тут же послушно заткнулся.
 Поглощенный этой перепалкой, Кэл не заметил, как в руке официанта появился маленький пистолет.
 — Вставай, — сказал здоровяк.
 У Кэла уже не осталось никаких сомнений, кто из них босс, поэтому следующий вопрос он адресовал непосредственно официанту.
 — А если я откажусь?
 — Тогда я прикончу тебя прямо здесь.
 — И какая мне разница? Все равно вы убьете меня потом, разве не так?
 — Может быть, но у твоей малышки жены хотя бы голова на месте останется.
 У Кэла похолодело в животе.
 — Ладно Пошли, — сказал он.
 — Сидел бы ты лучше дома, парень, и не было бы у тебя хлопот. Мы же предупреждали.
 Кэл медленно двинулся к двери.
 — Не спеши, — остановил его «официант». — Еще рано. Руки на стол, ноги расставь. — Он быстро и умело обыскал Кэла. — Так-так, у нашего специалиста по компьютерам за поясом пушка… А я, должен заметить, ужасно не люблю сюрпризов.
 Кэл повернул голову, и в этот момент «официант» долбанул его по правому уху рукояткой его же собственного пистолета. Когда сознание вернулось к нему, Кэл обнаружил себя лежащим на полу. Ухо жгло как огнем. Пистолет Кэла был уже у Лероя.
 — Это чтобы мы лучше понимали друг друга, — объяснил верзила, когда Кэл поднялся на ноги. — Будь послушным мальчиком и не делай резких движений, понял?
 — Понял, — еле слышно отозвался Кэл.
 — Вот и отлично. Стой прямо; и веселее, веселее.
 Кэл попытался выдавить из себя улыбку.
 — Нет, лучше не надо — так еще хуже.
 Они вышли из кабинки. Напарник Лероя шел сзади, и Кэл ни секунды не сомневался, что пистолет у него в кармане готов к действию. Впрочем, Кэл даже и не думал пытаться удрать — рисковать Никки он не мог.
 Никки… Оставалась еще призрачная надежда, что у Винсента хватило ума не прекращать трансляцию, но Кэл в это слабо верил. И, как назло, ни одного полицейского рядом. Посетители, не обращая на них ни малейшего внимания, деловито суетились у стойки. Кэл поискал глазами хоть одно знакомое лицо, но тщетно — впрочем, даже если бы ему и повезло, он все равно понятия не имел, что делать в такой ситуации.
 В считанные секунды они оказались на улице. На свежем воздухе Кэлу стало немного легче.
 — Великолепно, — одобрил верзила. — Если так пойдет и дальше, жену можно будет пожалеть.
 Кэл промолчал.
 — Туда, — приказал напарник Лероя, тычком в ребро разворачивая Кэла в нужную сторону.
 — Ну здесь-то уже можно говорить и по-другому, — вполголоса заметил Крантц.
 — Кто ты такой, чтобы мне указывать? — взвился здоровяк.
 — Черт возьми, Дэйв, все рушится! Этого вообще не предполагалось!
 — Заткнись и иди молча.
 У Кэла по спине побежали мурашки. Может, Дэйв — это псевдоним? Но тут он вспомнил про партнера Лероя по имени Давид Ледбеттер и впервые испугался по-настоящему.
 В полном молчании они сели в вагончик трубы и отправились на южный полюс. Кэл внимательно следил, не представится ли возможность бежать, но удача ему не улыбнулась. Вскоре они были уже на борту шаттла.
 Дэйв задраил люк и коснулся панели управления; Кэл понял, что он заблокировал доступ в шаттл снаружи.
 Потом Дэйв задумчиво поглядел в окно, сунул пистолет за пояс, повернулся к Кэлу и, внимательно осмотрев его, внезапно резко ударил в солнечное сплетение. Удар застал Кэла врасплох; он согнулся пополам, а когда смог наконец разогнуться, получил еще один удар — в челюсть. Словно сквозь вату до Кэла донесся протестующий крик Лероя. Не обращая на него внимания, Дэйв продолжал молотить Кэла, пока тот не потерял сознание.
 …Металлический пол приятно холодил щеку. Во рту ощущался соленый привкус крови. Лерой с Дэйвом о чем-то спорили. Открывать глаза Кэл не стал, но прислушался.
 — …делать это, — говорил Крантц.
 — Слушай, Лерой, нам нужно как можно быстрее выяснить, сколько он успел узнать. Если знаешь другой способ — пожалуйста.
 — Наркотики.
 — Ну извини, у меня нет времени бегать по спутникам! К тому же так я хоть развлекусь.
 Боль в груди была невыносимой. Кэл осторожно пошевелился, чтобы переместить вес тела, но движение его было замечено.
 — Помоги мне его усадить, — послышался голос Дэйва.
 Кэл почувствовал, что его поднимают и сажают в кресло. Он ударился головой о переборку, и его чуть было не вырвало.
 — Ну что же, мистер Донли, — сказал Дэйв. — Мне нужно задать вам несколько вопросов. Если не хотите продлить свои мучения, отвечайте правильно и быстро. Ясно.
 — Постараюсь, — прошептал Кэл разбитыми губами.
 — Вот видишь, Лерой, он еще вполне в состоянии говорить. А ты боялся.
 Лерой ничего не ответил.
 — Отлично. — Дэйв опять повернулся к Кэлу. — Первый вопрос: кому еще известно то же, что и вам?
 Кэл пожал плечами, и Дэйв, не раздумывая, ударил его в живот. На этот раз Кэла вырвало, причем прямо на «официанта». Взбешенный, тот нанес еще один удар…
 Когда боль ослабла настолько, что Кэл смог вновь реагировать на окружающее, Дэйв сказал:
 — Я ведь просил отвечать быстро.
 — Никто, — поспешно пробормотал Кэл.
 — Докажи.
 — Доказать? — неразборчиво прошептал Кэл. — Ну, сам подумай — если бы у меня было прикрытие, разве вам удалось бы затащить меня сюда?
 Дэйв закатил ему увесистую пощечину — Кэлу показалась, что голова у него только чудом не оторвалась.
 — Ответ неверный. Я отлично знаю, что тебе от Лероя нужны не деньги — тоже мне, рэкетир нашелся.
 — Ценю твое доверие, — тяжело дыша, прохрипел Кэл. — Я хотел узнать почему.
 — Если ты не знаешь почему, тогда ты вообще ни чего не знаешь. Как ты вышел на Эдмунда?
 — С помощью программы сравнения изображений, — быстро прошептал Кэл, ни словом не упомянув о Мишель. — Составил его портрет по памяти, программа выдала предполагаемых кандидатов. Остальное — дело техники.
 Дэйв помолчал, размышляя, но, похоже, остался доволен ответом.
 — А на Лероя? — спросил он. — Впрочем, это, наверное, было уже легче. — Он с презрением поглядел на своего напарника.
 На этот раз Кэл сказал правду.
 — Я нашел у Фарго в квартире свой портрет и…
 — Ты был у него?!
 — Уже после того, как он упал с террасы; фотография была сделана наручным компьютером с дефектом приемной матрицы. После этого я принялся обзванивать всех, кого мог подозревать.
 — И наконец добрался до Лероя?
 — Да. Картина дефектов совпала.
 — Почему же ты решил действовать в одиночку?
 — У меня же БЫЛ пистолет — забыл?
 — Помню. Но почему!
 — Что почему?
 — Почему ты позвонил Лерою? Почему подозревал именно его?
 — Особых оснований не было, просто предчувствие. Он слишком нервничал во время испытаний, и мне это показалось странным.
 — И ЭТО ВСЕ? — удивленно воскликнул Дэйв и, вновь обернувшись к Лерою, бросил: — Ну и тупица же ты!
 — Там было еще кое-что, — добавил Кэл. — Во время теста изображение на мгновение исчезло.
 Здоровяк Дэйв задумчиво потер подбородок.
 — Видимо, мы все-таки поступили правильно, — сказал он. — А до этого ты ничего не обнаружил?
 — Нет, — коротко ответил Кэл. Челюсть начала отекать, и говорить становилось все труднее — но все же он решил попытаться получить информацию и от них.
 — Но что же вы натворили, черт возьми?
 — Ты даже этого не понял? — Дэйв посмотрел сначала на Лероя, потом снова на Кэла. — Упростили немного систему связи, «Виттории» она ни к чему, а Толбор — растяпа, вот мы и убрали кое-что.
 — Значит, то, о чем я говорил, свидетельствует о низкой надежности системы? — спросил Кэл.
 — Хватит терять время, — решительно сказал Дэйв, не отвечая на вопрос. — Лерой, тащи скафандры. Две штуки. Внутри у Кэла все оборвалось. С математикой он всегда был на «ты» и моментально сообразил, что уравнение с тремя людьми, двумя скафандрами и одним аварийным выходом для него имеет только одно решение.




 Глава 16. БАРЬЕР


 Он вздрогнул и попытался приподняться в кресле.
 — Не дергайся, — прикрикнул на него Дэйв и обернулся к Лерою. — Ну что ты там возишься?
 Мысли Кэла вернулись к Никки и Мишель — если бы он намекнул Дэйву, что им тоже все известно, то, возможно, выиграл бы время, но тем самым подписал бы им смертный приговор.
 Кэл лихорадочно соображал, что делать: в его теперешнем состоянии одолеть Дэйва в рукопашной у него не было никаких шансов.
 — Ну скоро ты там? — поторопил Дэйв Лероя; тот еще даже не открыл шкаф.
 — Подожди, — сказал Лерой, — Дай подумать. Есть же, наверное, другой способ…
 — О чем это ты?
 — Избавиться от него… Зачем обязательно убивать?
 — Идиот, у нас нет выбора! Если оставить его в живых, он рано или поздно доберется до нас, а жену упрячет куда-нибудь… Это же не девятнадцатый век, дурень. Мы же не можем просто исчезнуть. Видишь, как он ловко вышел на Эдмунда… Нет выбора, пойми!
 Перед Кэлом забрезжила надежда, и он решил не упустить ее.
 — Тебя все равно рано или поздно поймают, Лерой Ты еще можешь попытаться убедить суд, что ничего не знал о том, что меня хотели убить, но если я погибну сейчас, на твоих глазах, у тебя уже не будет такого шанса.
 — Заткнись, — угрожающе рыкнул на него Дэйв.
 — Я оставил распоряжение в банковском компьютере; если я погибну, он передаст всю информацию полиции.
 — Не ври! — прошипел Дэйв. — Иначе бы ты сразу в этом признался.
 — Я тогда не верил, что вы самом деле хотите меня убить. Но даже если и так — слишком много свидетелей видели нас в баре.
 — Он прав, Дэйв, — сказал Лерой и отошел от шкафа со скафандрами.
 — Черт возьми, он просто блефует!
 — Я по-прежнему не хочу никого убивать.
 — Да от тебя этого и не требуется. Он всего-навсего не успеет надеть скафандр. А люк открою я сам.
 — Ты будешь соучастником, — бросил Лерою Кэл.
 — Заткнись, — повторил Дэйв.
 — Лерой, — в отчаянии выкрикнул Кэл. — У тебя же мой пистолет! Еще не поздно все поправить. Приказы отдавал Дэйв, а ты просто ошибался…
 — Заткнись!!! — заревел Дэйв и трижды ударил Кэла, ударил изо всех сил.
 Кэл явственно услышал, как треснуло сломанное ребро; он задохнулся и не мог больше вымолвить ни слова.
 — Дай-ка мне пистолет, Лерой, — сказал Дэйв. Тот заколебался, и это не ускользнуло от внимания Дэйва.
 Словно сквозь туман, Кэл увидел, как здоровяк медленно двинулся к Лерою, направив на него свой пистолет.
 Кэл отчаянно старался восстановить дыхание, за мгновение до того, как Дэйв подошел к Лерою вплотную, Кэл схватил подушку сиденья и, преодолевая боль, изо всех сил метнул ее в Дэйва.
 Вслед за этим практически одновременно случилось следующее.
 Дэйв резко обернулся — ему потребовалась лишь доля секунды, чтобы оценить ситуацию, но, когда он вновь повернулся к Лерою, тот уже успел поднять свой пистолет.
 Мгновение два бывших партнера с ненавистью смотрели друг на друга. Затем в тишине послышался оглушительный сигнал интеркома, и два выстрела слились в один.
 На какой-то момент Лерой и Дэйв замерли, словно на фотографии, но потом движение возобновилось.
 Дэйв медленно наклонился и повалился лицом вниз. Лерой стал оседать, но схватился за поручень, пытаясь удержаться на ногах.
 Сигнал интеркома послышался вновь.
 — Говорит полиция, — прогрохотал динамик. — На вылет шаттла наложен запрет Бросить оружие и выходить поодиночке.
 Силы постепенно возвращались к Кэлу, но, когда он попытался вдохнуть поглубже, острая боль в сломанном ребре словно прожгла его насквозь.
 — Здравствуй, Винсент, — сказал он.
 — Черт возьми, где я? — сонным голосом откликнулся Винсент. — И что, черт возьми, здесь происходит?
 — Ничего, не волнуйся. Передай полиции, что они могут зайти на борт.
 Лицо Лероя стало белым как воск. Он продолжал медленно опускаться, несмотря на отчаянные усилия непослушных рук. На груди у него расплывалось красное пятно.
 — Я… не хотел никого… убивать… — еле слышно прохрипел он.
 — Зачем ты это сделал?
 — Деньги. — Лерой попытался облизать внезапно пересохшие губы. — Дэйва идея… вложить в чип подмену… работающую почти как оригинал.
 — Почему тыне вышел из игры, когда мне начали угрожать? — спросил Кэл, наклонившись к нему вплотную. — Если уж ты действительно не хотел ни кого убивать?
 — Я пытался… — голос Лероя угасал, — Том ведь был и моим другом…
 — При чем здесь Том?! Почему ты не остановился после убийства Доминго?
 — Доминго? — Глаза Лероя смотрели уже не на Кэла, а куда-то вдаль, сквозь него. — Кто такой Доминго?
 — Габриэль Доминго, — почти прокричал Кэл. — А «Забвение»?
 Лерой прикрыл глаза.
 — Ты какую-то… — прошептал он. — Чепуху… — В уголках его губ появилась кровь.
 Внезапно тело Лероя дернулось, голова свесилась набок. Кэл схватил его за запястье — пульса не было.
 Дэйв лежал на полу, не подавая никаких признаков жизни.
 — Проклятие, — пробормотал Кэл, тяжело опускаясь в кресло. Слабый шум, доносящийся снаружи, напомнил ему о полиции. — Винсент, чего они там возятся?
 — Может, люк заклинило, а может, он заперт изнутри.
 Чертыхаясь, Кэл с трудом поднялся вновь; перед глазами все плыло. На панели управления светились мерцающие янтарные буквы: РУЧНОЙ — ЗАБЛОКИРОВАН. Трясущейся рукой Кэл нажал кнопку с надписью «Автоматический», и через мгновение послышался визг открывающейся двери.
 — Отлично, — услышал он знакомый голос. — А теперь выходите. По одному.
 Собрав все оставшиеся силы, Кэл крикнул:
 — Не могу. Здесь два трупа, да и я не в том состоянии, чтобы лезть по трапу.
 — Кто ты?
 — Кэл Донли.
 Через минуту в люк влетел чечевицеобразный монитор наблюдения, наполненный гелием. Управлялся он при помощи миниатюрных газовых реактивных двигателей.
 Кэл отступил назад и вновь плюхнулся в кресло Попыхивая, монитор подлетел к Дэйву; повисел над ним и направился к Лерою. Потом он поднялся на высоту пояса, завис в середине салона и принялся вращаться, проводя общую рекогносцировку.
 Спустя пару минут по трапу загремели шаги, и в шаттл спустился лейтенант Добсон, а за ним — молодой врач.
 — Если бы не ваши друзья — не знаю, что бы вы делали, — сказал Добсон, усаживаясь рядом с Кэлом. Доктор присел по другую сторону и принялся доставать из чемоданчика инструменты.
 Кэл ничего не ответил; теперь, когда опасность миновала, он не мог и пальцем пошевелить.
 — Там, наверху, ваша жена и Мишель Гарни, — сказал Добсон. — Честно говоря, из их слов я мало что понял, но по видео, поступавшему с вашего компьютера, понял все сразу.
 — Спасибо, Винсент, — сказал Кэл. — Я твой вечный должник.
 — Пожалуйста, — просто ответил Винсент.
 Доктор попросил Кэла немного нагнуться: он хотел разместить у него за спиной рентгеновский аппарат. Кэл послушно наклонился, и в этот момент силы окончательно покинули его. В глазах потемнело, и Кэл потерял сознание.
 Первое, что он почувствовал, придя в себя — характерный больничный запах. Он открыл глаза и сразу же зажмурился, ослепленный ярким светом.
 Рядом с койкой в кресле сидела Никки; глаза ее были закрыты.
 — Здравствуй, Ниточка, — тихо произнес Кэл.
 Никки открыла глаза и улыбнулась; Кэл еще ни разу не видел у нее такой чудесной улыбки. Она придвинула кресло поближе к кровати и спросила:
 — Как ты себя чувствуешь?
 — Что тебя интересует: душа или тело?
 — И то, и другое.
 — Лучше. И то, и другое. Что со мной?
 — Кроме нескольких синяков — пара сломанных ребер.
 Кэл бросил взгляд на экран Винсента; было уже почти десять часов утра.
 — Ты что, здесь всю ночь просидела? — спросил он у жены.
 — Да.
 — Тебе нужно пойти отдохнуть.
 — Нет-нет, все в порядке. Я даже вздремнула немного.
 У Кэла к горлу подступил комок.
 — Спасибо тебе огромное, — сказал он. — Только знаешь, не надо было…
 — Это сущий пустяк по сравнению с тем, что ты сделал…
 — Да, несколько раз мне вмазали крепко.
 — Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Если бы ты сказал им про меня или Мишель…
 — Но ведь Винсент не выключился; вы в любой момент могли предупредить полицию.
 — Но ты-товедь этого не знал; тебе оставалось только надеяться на чудо. Что бы ты без него делал, ума не приложу.
 — Ох, как это верно, — подал голос Винсент.
 — Я думала, ты выключен, — возмутилась Никки.
 — А кто, скажите на милость, мог меня выключить? Когда Кэл потерял сознание, я трудился вовсю.
 — Боюсь показаться неблагодарным, Вин, но я и в самом деле с удовольствием выключил бы тебя ненадолго, — признался Кэл. — Я оценил то, что ты сделал для меня.
 — Никаких проблем, отключаюсь.
 Никки улыбнулась, и Кэл накрыл ее руки ладонью.
 — Хорошо, что ты рядом.
 Никки вернула его ладонь в первоначальное положение.
 — Лейтенант Добсон хочет с тобой поговорить, — сказала она помолчав.
 Мысли Кэла вернулись к недавним событиям.
 — Что он видел из того, что передавал Винсент?
 — Только как тебя собирались вышвырнуть в открытый космос. — Никки поежилась.
 — Следовательно, он не знает, в чем там суть?
 — Как и мы. Господи, как я рада, что все уже позади!
 Кэл вгляделся в ее глаза; взгляд их стал заметно мягче, чем в минувшие дни.
 — Никки, — еле слышно прошептал он. — Пока еще рано говорить «позади».
 Она нахмурилась.
 — Нет, я имел в виду не нас с тобой, — поспешно пояснил Кэл. — Я говорил о Дэйве, Лерое и их странных делах. Со всем этим еще предстоит разобраться.
 — Но они же погибли?!
 — Да, но, поверь мне, это еще не конец. Я успел задать Лерою несколько вопросов — ты, кстати, слышала их?
 — Нет; к тому времени мы, наверное, уже мчались к шаттлу, с полицией.
 — Дело в том, что он тоже очень переживал из-за Тома и сказал, что якобы убийства в их план не входили.
 — Но ведь Доминго…
 — Да, конечно. Но почему Лерой не забеспокоился еще тогда? Ответ один — он ничего не знал о Доминго. Кстати, о салоне «Забвение» он тоже ничего не знал.
 — Может, это личная инициатива его партнера?
 — Не исключено, но вряд ли — слишком многое этому противоречит. Содом и Гоморра, Пресодистская церковь, гибель Доминго — ни на один из этих вопросов ответа пока что нет. А найти его надо.
 — Ну и что же, мы опять вернулись к разбитому корыту?
 — Не совсем. Прежде всего теперь мы можем от бросить те преступления, где замешаны Дэйв и Лерой, а это значит, что круг поиска сужается. И в свете этого мы опять возвращаемся к Толбору.
 — Но если это так, тогда у нас остается меньше суток.
 — Если не считать одной важной детали: теперь мы знаем, что в коммуникационной системе «Виттории» имеются серьезные несоответствия проекту, и если обнародовать этот факт, можно задержать отправление.
 — Тогда почему же не объявить об этом прямо сейчас?
 — Потому что кем бы ни был наш настоящий противник, мы можем его спугнуть. Он должен думать, что его плану ничто не угрожает — тогда он будет менее осмотрителен.
 — А почему ты решил, что Лерой сказал тебе правду?
 — Перед смертью человек обычно не лжет… Кроме того, интуиция подсказывает мне, что еще кто-то. Пожалуйста, помоги мне сесть? — Он уперся локтями в кровать; грудь болела, но эту боль вполне можно было терпеть.
 — Я обещала Добсону позвать его, когда ты проснешься, — сказала Никки.
 — Все верно. Сейчас позовешь. Но сначала не могла бы позвонить Мишель и попросить ее попридержать материал — хотя бы немножко? За исключением того, что и так уже известно полиции.
 Никки позвонила; Кэл услышал возмущенные протесты Мишель, но когда Никки объяснила ей причины такой просьбы, они тут же прекратились.
 Когда в палату вошел лейтенант Добсон, Никки вместе с креслом тактично отодвинулась к стене.
 Лейтенант осторожно присел на краешек кровати.
 — Полагаю вам известно, что два человека погибли?
 — Да, конечно. Надеюсь, у меня не возникнет осложнений из-за этого?
 — Нет; мы видели то, что передавал ваш компьютер. Хотелось бы, чтобы вы ответили на несколько вопросов в рамках дознания, но это простая формальность. Во-первых, я хотел бы узнать ПОЧЕМУ. Ваша жена не дала мне просмотреть всю видеозапись, и теперь я теряюсь в догадках.
 Кэл помолчал, собираясь с мыслями.
 — Они замышляли что-то незаконное, и я случайно наткнулся на это. Лерой уже готов был пойти на попятную, но его напарник был против. К счастью, они слишком долго спорили.
 — И что же они замышляли?
 Кэл решил, что немного правды добавить не помешает.
 — Вы не поверите, как ни странно это звучит, но я и сам не знаю. Они собирались выкрасть откуда-то дорогостоящее оборудование. Я подслушал обрывок разговора, из которого можно было понять, что намерения их противозаконны, но суть их осталась мне не известна. Они же решили, что я полностью в курсе, и убедить их в обратном мне не удалось.
 На лице лейтенанта отразилось глубокое разочарование, и Кэл пообещал ему, что обо всем расскажет, как только сам разберется. Он понимал, что любой намек на убийство Доминго наверняка связал бы ему руки.
 Перед уходом полицейский задал еще несколько вопросов, но не успела за ним закрыться дверь, как в палату вошла Мишель. Теперь уже на кровать присела Никки, а Мишель расположилась в кресле у стены.
 — Что это за чепуха с задержкой такого сенсационного материала? — возмутилась она.
 — Разве Никки тебе не сказала?
 — Я хочу услышать это от тебя.
 — Ты можешь сообщить в новостях о том, что Лерой и Дэйв застрелили друг друга; можешь упомянуть, что при этом присутствовал я, но обо всем остальном — молчок. Поверь, это значительно упростит нашу задачу. — Кэл сообщил ей то, что сказал Лерой перед смертью, и присовокупил, что основная тайна еще не раскрыта.
 — Ну ладно, — согласилась Мишель. — И что же дальше?
 — Дальше нам предстоит сложить воедино все кусочки головоломки, — сказал Кэл, убрав руку с Винсентом под одеяло. — То есть определить, в чем именно виновны Дэйв и Лерой, и отбросить лишнее.
 — Значит, — сказала Никки, — нужно отбросить инцидент в метро, ловушку в твоем кабинете на «Виттории», а также взрыв.
 — И еще, — добавил Кэл, — «Витал-22».
 — Почему? — спросили женщины хором.
 — Во-первых, он никак не согласуется с остальными фактами. А во-вторых, это название до сих пор не вызывает у меня никаких ассоциаций. Мелкие про ступки за мной, по всей видимости, числятся, но не наркотики.
 — И что же тогда остается? — спросила Никки.
 — Остается гибель Доминго, — сказал Кэл. — О плане Лероя он знал не больше, чем я, но все же кто-то убил его. И мой визит в «Забвение». Он имеет к этому непосредственное отношение.
 — И еще — ссылка на Содом и Гоморру, — добавила Никки. — Она слишком часто попадалась нам на глаза, чтобы назвать это случайным совпадением.
 — Значит, церковь, — сказала Мишель.
 — И кроме того, сообщения, которые я посылал Джаму, — добавил Кэл. — Но церковь, очевидно, упоминается только в связи с Толбором — если я, конечно, не упустил еще кого-то.
 Мишель вскочила и принялась нервно расхаживать по палате.
 — Напомни мне историю о Содоме и Гоморре, — попросила она.
 Кэл вопросительно посмотрел на Никки.
 — Строго говоря, это история о Лоте, — вздохнув, начала она. — Он жил в Содоме, одном из двух самых крупных городов на равнине. Вторым была Гоморра. Авраам просил Господа пощадить их, но Господь отказался, однако Лоту, как единственному праведнику, было разрешено избежать общей участи.
 Когда Лот покидал обреченный город, его жена нарушила обещание, данное Богу, и обернулась — и тут же превратилась в соляной столб. А Лот отправился в Зоар — единственный уцелевший город на равнине.
 — А почему другие два были уничтожены?
 — В Библии говорится, что их жители поклонялись идолам.
 — Не знаю, действительно ли это имеет какое-то значение, — с сомнением сказал Кэл. — Если под Содомом и Гоморрой понимать погибшую Землю, то кто-то может решить, что и смотреть на нее — например, в телескоп, — тоже великий грех.
 — А если считать, что «обернуться» — это значит, проводить работы по возрождению Земли, то тем более, — подсказала Никки.
 — А может, этот маньяк взял да и покончил с собой? — предположила Мишель. — Все, что случилось после смерти Доминго, можно приписать одному лишь Лерою и его напарнику.
 — Мысль интересная, — усмехнулся Кэл, взглянув на нее. — Но скорее всего он уверен, что лишенный памяти, я для него опасности не представляю.
 — Но тогда разыскать его просто невозможно! — воскликнула Никки. — Все, что от него требуется, — это тихонько залечь на дно, а потом ускользнуть на «Виттории» — тогда что же мы должны делать?
 — Только одно, — поддержал ее Кэл, — задержать вылет, заявив, что мы знаем…
 — Если только нам поверят, — вставила Мишель.
 — Верно. Но можно попробовать его вспугнуть. Например, опубликовать историю о том, как я попал в салон «Забвение», а в конце намекнуть, что при помощи какого-то недавно открытого процесса можно восстановить почти всю стертую память?
 — Чересчур рискованно, — покачала головой Никки. — Кроме того, многое зависит от того, что тебе удалось выяснить до этого. Если все, что ты имел, лишь смутные подозрения, тогда никого спугнуть не удастся.
 — Есть другие мнения? — спросила Мишель.
 Никто не ответил.
 — Альтернативы я не вижу, — сказал Кэл после долгой паузы. — Нужно вынудить неизвестного противника к немедленным действиям. Тот, с кем мы имеем дело, либо исключительно пассивен, либо чувствует себя куда увереннее, чем Лерой и Дэйв. Может, нам удастся воспользоваться ошибками, которые он неизбежно допустит в спешке.
 Никки подобная перспектива нисколько не радовала, но в конце концов удалось убедить и ее.
 — Сейчас я позвоню в агентство, — подвела итог Мишель, — и начнем.
 Кэл и Никки молча ждали, пока Мишель уладит свои дела. Никки встала, потянулась, затем опять присела на кровать поближе к мужу.
 — Что? — внезапно произнесла Мишель. — Тут кто-то влез. — Последовала пауза, потом она сказала: — Да, я его знаю. Когда оно пришло?
 Выслушав ответ, Мишель нахмурилась.
 — Зачитайте дословно, — попросила она; с каждой секундой ее беспокойство возрастало. Наконец Мишель сказала.
 — Все, о моей просьбе пока забудьте. Перезвоню позже.
 Она положила трубку и повернулась.
 — Что случилось? — спросил Кэл.
 — Только что поступило анонимное сообщение — информация о том, кто убил Доминго. — Мишель посмотрела на Кэла; прочитать что-либо в ее глазах было невозможно. — Там утверждается, что это — ты.




 Глава 17. НАДЕЖДА


 Наступило тягостное молчание. Кэл взглянул на Никки, потом на Мишель.
 — Ну, давай, — сказал он наконец. — Ты ведь насамом деле не веришь, что это я? Особенно после вчерашнего?
 — Нет, — сказала Мишель. — И если в глубине души я считала, что с гибелью Лероя все кончено, то теперь все сомнения отпали.
 — У меня тоже, — призналась Никки. — Кто-то по-прежнему разгуливает на свободе. И ему есть, что скрывать.
 Кэл глубоко вздохнул и опустил голову. Мишель в задумчивости потрогала виски.
 — Минутку… я забыла сделать одну вещь. — Она опять позвонила в офис и попросила: — Попридержите эту информацию, пока я не проверю некоторые факты. — Она помолчала, вслушиваясь. — Нет-нет, время терпит. Не волнуйтесь. — Последовала новая пауза; Мишель напряженно потирала лоб.
 — Ну ладно, — сказала она наконец. — Не пускайте ее в эфир, сколько сможете. — Она положила трубку и повернулась.
 — Дело в том, что это сообщение поступило не только в агентство, — объяснила она Кэлу и Никки. — Мой коллега убежден, что полиция тоже его получила.
 Кэл хотел что-то сказать, но тут дверь распахнулась, и на пороге возник доктор Бартум.
 — У вас тут на удивление спокойно, — заявил он, но никто его оптимизма не разделил.
 Бартум подошел к кровати, и Никки встала с нее.
 — Похоже, на скучную жизнь вам пожаловаться нельзя; сначала — эпилепсия, теперь — переломы… Как себя чувствуете? — Бартум был несколько взвинчен, и Кэл понимал, что он сгорает от любопытства. Доктор слегка поскреб подбородок, и в тишине этот звук показался неприлично громким.
 — Вероятно, в моей жизни бывали и более удачные недели, — произнес Кэл.
 — Не сомневаюсь. Мне нужно осмотреть вас. Не могли бы вы прилечь?
 Кэл вытянулся на кровати во весь рост, а доктор Бартум, подняв две небольшие пластинки с обеих сторон кровати, включил настенный экран и внимательно вгляделся в изображение грудной клетки.
 — Ну что же, неплохо, — сказал он наконец. — Но вам нужно лежать.
 — Не уверен, что в ближайшее время мне предоставится такая возможность, — признался Кэл.
 Доктор удивленно воззрился на него, потом перевел взгляд на Никки.
 — Он меня не слушается, — сказала она в ответ на невысказанный, но очевидный вопрос.
 — Лезет, очертя голову, куда ни попадя.
 — Наверное, мне следовало бы дать вам пистолет и пули с транквилизатором, чтобы вы стреляли в него всякий раз, когда он шевельнется.
 Никки скептически посмотрела на Кэла.
 — Вряд ли даже это его остановит. Может, вам удастся поставить его на ноги через денек-другой?
 — ДЕНЕК-ДРУГОЙ? — возмутился Кэл, и Никки обиженно замолчала.
 — Надеюсь, до завтрашнего утра вы потерпите? — спросил Бартум, плотно поджав губы.
 — Как насчет десяти минут? — улыбнулся Кэл, и на этих словах дверь в палату распахнулась.
 — Какие еще десять минут? — спросил лейтенант Добсон, входя в палату. — Надеюсь, у вас не было намерения улизнуть?
 — Ваша оперативность, сэр, не оставила мне никаких шансов, — ехидно заметил Кэл.
 Добсон задумчиво посмотрел на него.
 — Для раненого вы слишком хорошо информированы, — буркнул он. — Мне нужно поговорить с вами. Наедине.
 — У меня здесь ни от кого секретов нет, — сказал Кэл. Никки и Мишель и так обо всем были осведомлены, а на доктора Бартума, сгоравшего от плохо скрываемого любопытства, жалко было смотреть.
 — Впоследствии вы можете передумать, — напомнил Добсон.
 — Тогда я попрошу удалиться всех.
 — Хорошо, в конце концов это ваше право. — Лейтенант подошел к кровати, но садиться не стал. — Не говорите ничего, что впоследствии может быть использовано против вас, — произнес он ритуальную фразу и подчеркнутым движением включил наручный компьютер.
 — Ясно, — сказал Кэл.
 — Очевидно, вам уже известно, что мы получили рапорт, в котором утверждается, что это вы убили Габриэля Доминго.
 Доктор Бартум непроизвольно охнул; все дружно посмотрели на него, и он в смущении прикрыл рот рукой.
 — Рапорт или анонимное сообщение? — попросил уточнить Кэл.
 — Сообщение было действительно анонимным, но это к делу не относится.
 — Речь идет о Габриэле Доминго, рабочем-строителе?
 — Да.
 — Или об «Ангеле» Габриэле Доминго, тайном агенте полиции?
 Лейтенант Добсон прищурился.
 — Что конкретно вы имеете в виду?
 — Об этом позже. Какие у вас вопросы ко мне?
 — Вы признаете, что посетили салон «Забвение» в ту ночь, когда Доминго был обнаружен мертвым?
 — Подумайте сами, лейтенант. Будь у меня стерта память, как бы я смог работать всю эту неделю? Я ведь и на службу ходил, не забывайте.
 — Вы не ответили на мой вопрос.
 — На ваш вопрос вообще невозможно ответить. Если я там не был — ответ «нет». Если был — то вспомнить об этом не могу, а значит, ответ опять будет «нет». Следующий вопрос?
 Добсон занервничал: допрос явно развивался не так, как он планировал.
 — Отлично. Есть сведения, что у вас имелись запрещенные наркотики, которые вы дали своей жене, а она, в свою очередь, кому-то из персонала клиники?
 Кэл с трудом удержался, чтобы не взглянуть на Никки. Об этом они могли знать только либо от нее самой, либо от Мишель, либо от того, кому Никки передала капсулы.
 — Что вы имели в виду под словом «дать» — передать кому-то из рук в руки, или дать для употребления?
 — Стоп, хватит, — сказал лейтенант, начиная сердиться. — Если вы собираетесь чинить препятствия или стараться запутать следствие, мы сейчас же отправимся в управление, и ваша жена…
 Внезапно гневную речь лейтенанта прервал мелодичный звон, раздавшийся из его наручного компьютера. Сначала Добсон, казалось, готов был проигнорировать вызов и продолжить допрос, но затем передумал.
 — Минутку, — сказал он и вышел из палаты.
 Кэл взглянул на Никки, на Мишель и затем — на доктора Бартума На мясистом лице врача читалось неподдельное изумление; Мишель, похоже, собиралась что-то сказать, но, взглянув на Бартума, промолчала.
 Вскоре Добсон появился опять, и лицо у него было не менее удивленное, чем у доктора Бартума. Кэл полагал, что в силу профессии и тому, и другому требуется умение хорошо скрывать свои чувства, но сегодня, видимо, был особенный день.
 Однако в отличие от доктора лейтенант был еще и подавлен.
 — Я вынужден отложить нашу беседу, — сухо сказал он и, одарив Кэла долгим взглядом, направился к двери.
 — Минутку, лейтенант, — бросил ему вдогонку Кэл. — Что случилось? И что значит «отложить»? Отложить до обеда?
 — Не знаю, — ответил тот, обернувшись. — Я лишь выполняю приказ.
 — Другими словами теперь вы считаете, что у меня связи в высоких кабинетах?
 — Вы насмотрелись дурацких фильмов, Донли. Майк Джонс не покровительствовал еще никому. Какими бы ни были причины, можете быть уверены — они более чем веские. — Сказав это, лейтенант Добсон удалился, и Кэл готов был поклясться, что дверь за собой он прикрыл гораздо мягче, чем полагается рассерженному и сильно озадаченному полицейскому.
 С лица Бартума по-прежнему не сходило удивленное выражение. Кэл был смущен не меньше остальных.
 — Доктор, вы не могли бы оставить нас на несколько минут, — попросил тот.
 — Что? А, да-да, конечно, — растерянно пробормотал он.
 Когда Бартум вышел, они обменялись недоумевающими взглядами. Первой нарушила молчание Мишель.
 — Похоже, акции гипотезы о полицейском агентенемного возросли, — заметила она.
 — Да, похоже, — согласился Кэл. — И у меня складывается впечатление, что Майк Джонс — это и есть тот самый «Джам».
 — Ну, это уж совсем бездоказательно, — возмутилась Никки.
 — Что тебе известно об этом Джонсе? — спросил Кэл у Мишель.
 — Один из высших руководителей полиции, — ответила та. — Пользуется репутацией смелого и решительного человека. Как правило, его гораздо больше интересует результат, а не способы, которыми он достигается, но никто еще не обвинял его в нарушении общественных интересов. Ростом чуть ниже меня, сложен плотно, носит короткую стрижку.
 Описание показалось Кэлу знакомым.
 — Однако если я прав, — сказал он, — тогда непойму, почему он не вышел на контакт, когда я послал ему сообщение.
 — Я вижу, ты телепат, — послышался голос Винсента. — Только что поступило сообщение, подписанное «Джам». Зачитать — или как?
 — Зачитывай.
 — Слушайте: «Если ты потерял память, не представляю, как можно ответить на твой последний запрос. Добсона я отозвал, как, должно быть, ты уже знаешь. Не вижу, каким образом Крантц мог быть причастен к гибели Доминго При получении информации — со общи. Джам».
 Кэл посмотрел на Никки; глаза ее сияли.
 — Итак, Джам — это Майк Джонс. Я послал ему сообщение, и он ответил. Значит, я действительно работал на полицию.
 — Может, предупредить его о «Виттории»? — предложила она.
 — Нет, еще рано. У нашего друга есть еще время сделать ошибку. Мишель, записи целы?
 — Да, они все в моем рабочем компьютере.
 — А отлет назначен на завтрашнее утро, верно? — уточнил Кэл.
 Мишель утвердительно кивнула.
 — Значит, в нашем распоряжении есть еще около восемнадцати часов.
 — Двадцать четыре часа и, возможно, уже ни одной ниточки, — добавила Никки.
 — Кстати, а как дела у Расса Толбора? Винсент, что там сейчас происходит?
 — Ничего. Сейчас его нет ни в офисе, ни на «Виттории», ни у Галентайна. В своей квартире на Дедале он вчера так ине появился, но я исправно слушал все разговоры.
 — И по-прежнему ничего подозрительного?
 — Ничего.
 — О чем же он говорил?
 — Ключевые слова вас устроят? — поинтересовался Винсент.
 — Вполне.
 — Дедал, отправление, Земля, исследование, последние испытания, дружба, история, работа, религия, спорт, «Виттория».
 — А убийство, стирание памяти?
 — Ни разу не упоминались.
 Кэл откинулся на подушку, пытаясь найти хоть одну зацепку, позволяющую связать между собой разрозненные факты, но ухватиться было не за что.
 — Воспроизведи, пожалуйста, какой-нибудь разговор об «отправлении».
 — Слушаюсь; записан вчера в девятнадцать часов двенадцать минут.
 Из динамика Винсента донесся знакомый голос.
 — Отправление будет трудным, — говорил Толбор неизвестному собеседнику. — Я уговаривал тебя лететь, но в некотором смысле сам предпочел бы остаться.
 — Ну, еще не поздно. Назначь кого-нибудь вместо себя. — Второй голос принадлежал, очевидно, одному из тех друзей Толбора, которых Кэл видел вместе с ним «У Галентайна».
 — Не так-то это просто, — отозвался Толбор и, не много помолчав, добавил. — Сегодня перевез последние вещи, а я уже так свыкся с этим домом.
 — Твои новый дом на «Виттории» ничуть не хуже. Ты быстро привыкнешь.
 — Может быть, — с тоской произнес Толбор.
 — Достаточно, Винсент, — сказал Кэл — Черт возьми, что же делать?
 Мишель решительно встала.
 — Пока ты ломаешь голову, может, мне вернуться в агентство и еще немного покопаться в архивах?
 — Не знаю, — сказал Кэл, взвешивая в уме ее предложение — Ничего лучше придумать не могу А ты как считаешь, Никки?
 Никки неопределенно тряхнула головой; когда Мишель вышла, она с обеспокоенным видом вновь присела на кровать.
 — Может, разгадки не существует вообще? — спросила она. — Ты не учел такую возможность?
 — Учел, — сказал Кэл и коснулся ее руки.
 Никки серьезно посмотрела на него, словно хотела что-то сказать, но промолчала.
 — Как ты считаешь, в полицию заявил тот человек, которому ты отдала на анализ капсулы с «Виталом-22»? — спросил Кэл. — Я лично другого варианта не вижу.
 — Вообще-то я об этом не думала. Но она сейчас как раз на дежурстве; можно спросить.
 — Вот так, напрямую? — недоверчиво нахмурился Кэл.
 — Да. — Никки наклонилась, поцеловала его в губы и вышла.
 Несмотря на сломанные ребра, синяки и полную неизвестность, в эту минуту Кэл чувствовал себя совершенно здоровым Возможно, это был отзвук той надежды на спасение, которую он однажды разделил с Никки.
 Кэл предавался приятным раздумьям еще несколько минут и почти забыл об убийстве Доминго.
 Слушай, Винсент, — неожиданно спросил он, — а что лично ты обо всем этом думаешь? Вернется она ко мне или нет?
 — Мой процент правильного предсказания человеческих реакций, наверное, даже ниже вашего.
 — Даже?
 — Не обращайте внимания. Вам сообщение. От Мишель.
 — Давай.
 Едва она появилась на экране, Кэл сразу понял, что произошло что-то ужасное.
 — Что случилось? — обеспокоенно произнес он.
 — Мой компьютер… он разрушен. И весь кабинет тоже.
 — Что, еще один взрыв? — Кэл приподнялся на локте.
 — Нет, похоже, ручной лазер. Все изрезано на куски.
 — Кто-нибудь пострадал?
 — Нет, но все записи уничтожены.
 Но Кэлу было уже не до них: во-первых, безопасность Мишель волновала его куда больше, чем судьба ее кабинета, а во-вторых, теперь исчезли последние сомнения — утечка информации действительно произошла — но через кого? И каким образом?
 — Ясно, — вслух сказал он.
 — Ясно?! И это все, что ты можешь сказать?! — Мишель яростно махнула рукой, но больше ничего не добавила.
 — Извини, Мишель, просто я очень рад, что с тобой ничего не случилось. Теперь мне нужно подумать. Может, ты наведешь там порядок и перезвонишь?
 — Ладно, — Мишель глубоко вздохнула — Хорошо. Позвоню, как только выясню — может, что и уцелело.
 Что делать дальше, Кэл не имел ни малейшего представления, но отдыхать на больничной койке тоже не собирался. Кряхтя, он поднялся с кровати и, пошатываясь, отправился в туалет. Грудь болела, но в целом его состояние заметно улучшилось.
 Доктор Бартум даром времени не терял — одежда Кэла уже была готова Труднее всего оказалось натянуть носки, но он справился и с этим Когда Винсент вновь подал голос, процедура одевания была уже почти завершена.
 — Еще одно сообщение от Джама, — сказал он. — Зачитываю: «Необходима личная встреча — появились новые данные относительно Доминго. В управление не звони; место: лаборатория номер 8 в промышленном модуле, время четырнадцать ноль-ноль. Никому не говори. Все объясню при встрече».
 Кэл вернулся к кровати и осторожно опустился на нее. Просьба никому не говорить показалась ему странной. Даже Никки и Мишель? Не может же Джонс всерьез подозревать их? Скорее всего он решил, что за кем-то из них установлена слежка и боится новой утечки информации.
 Не исключено, что его, Кэла, тоже кто-то прослушивает — так же, как он Толбора. Он на собственном опыте убедился, что установить жучки в нужном месте — не такая уж сложная задача.
 Некоторое время Кэл обдумывал эту мысль и внезапно невероятная догадка пронзила его — настолько невероятная, что он непроизвольно вздрогнул.
 Только один человек мог подслушать все его разговоры — и с Никки, и с Мишель, и с Дэйвом, и с Лероем.
 Собственно, это был не вполне человек; Кэла захлестнула горячая волна гнева.




 Глава 18. НЕПРЕДУСМОТРИТЕЛЬНОСТЬ


 Ну конечно! Винсент! Именно он присутствовал при всех разговорах, которые Кэл вел на протяжении последних дней. И именно Винсент продолжал передавать информацию Мишель даже после того, как Кэл лично приказал ему отключиться.
 И в то же время, если бы не он, Кэлу вряд ли бы удалось остаться в живых. Но только теперь Кэл понял, чем на самом деле объясняется его непослушание.
 Кэл затравленно оглядел унылые стены больничной палаты. На душе было пусто и горько — словно он только что потерял еще одного друга. И потерял так же безвозвратно, как и Тома.
 Проверить собственную гипотезу Кэл не мог, но понимал, что отныне действовать придется так, будто каждое произнесенное им слово становится известно врагу. Внезапно он сообразил, что такое положение вещей дает ему определенное преимущество перед противником.
 Кэл решительно поднялся с кровати. Сломанные ребра болели, но он упрямо сделал один шаг. Потом другой.
 В голове, сменяя друг друга, бешено крутились мысли. Больше всего Кэлу не давало покоя последнее сообщение от Джама. Если Джонс действительно намекал на Мишель или Никки, значит, он был неправильно информирован, но если предположить, что Джам не имеет к этому никакого отношения, тогда все становилось на свои места. Кто-то действительно хотел встретиться с Кэлом наедине и при этом позаботился о том, чтобы тому не откуда было ждать помощи.
 Ловушка. И подстроить ее мог только один человек — тот, кому передавал информацию Винсент.
 Внезапно послышался звук открываемой двери. Кэл поднял глаза — на пороге стояла Никки.
 — Я спросила ее, — выпалила Никки. — Это не она.
 Конечно, не она, подумал про себя Кэл, это и не может быть она. Теперь задача заключалась в том, чтобы таинственный соглядатай не услышал лишнего.
 — Спасибо, — как можно непринужденнее сказал он.
 — Похоже, ты и не очень-то об этом беспокоился. — Никки подошла поближе и участливо заглянула в лицо мужу.
 Задача оказалась труднее, чем Кэл предполагал.
 — Да нет, почему, — возразил он. — Просто у меня с самого начала было такое предчувствие. Я ведь знаю, как ты разборчива в выборе друзей.
 — А ты, я гляжу, уже и одеться успел, — заметила Никки.
 — М-да. Я что-то залежался, пора и делом заняться — Кэл едва удержался, чтобы не намекнуть ей, что должен вернуться через час-другой, но он не имел права давать противнику, следящему за каждым его шагом, повода преследовать еще и Никки.
 — Пожалуй, я пойду с тобой. Немного свежего воздуха мне не повредит.
 — Никки… ты понимаешь… я бы хотел немного побыть один… мысли в порядок привести, и все такое…
 Никки озадаченно нахмурилась.
 — Кэл, — подозрительно спросила она. — Что ты опять задумал?
 — Могу я сделать то, что хочу?!
 Кэл никогда не умел лгать — особенно собственной жене — и с опозданием сообразил, что этих слов лучше было бы не говорить. Она наверняка слышала их слишком часто, и каждый раз они причиняли ей невыносимую боль.
 — Я знаю, о чем ты подумала, — торопливо заговорил он, — но честное слово, ты ошибаешься. Просто мне нужно выполнить одно поручение.
 — Какое? — потребовала она.
 — Как только вернусь, сразу же расскажу. — Неплохо бы написать ей записку, подумал Кэл, но ведь Винсент может не только подслушивать, но и подглядывать. А если даже и нет, непонятная пауза может вызвать подозрения.
 — Я хочу знать сейчас! — повысила голос Никки. — Ты всю неделю разглагольствовал, что у тебя нет ни каких секретов от  меня.  А ну, давай-ка выкладывай.
 — Я не могу, — через силу выдавил Кэл. Произнести эти слова было для него все равно что отсечь собственную руку, однако он ясно понимал, что в противном случае и он, и Никки скоро будут мертвы. — Пожалуйста, поверь мне, — добавил он, сам понимая, как жалко и неубедительно это прозвучало.
 Никки смерила его презрительным взглядом и непроизвольно сжала кулаки.
 — Поверить тебе? Тебе, Кэл? Да я в жизни теперь тебе не поверю!
 Кэл шагнул к ней, но она отшатнулась, закрылась руками и, не сказав больше ни слова, повернулась и вышла. Когда дверь закрылась, Кэлу показалось, что между ними встала каменная стена; он вновь почувствовал тошноту: душевная боль оказалась намного сильнее боли физической.
 Полностью опустошенный, Кэл устало опустился на краешек кровати. Он попытался было сосредоточиться на послании «от Джама» и на Винсенте, чтобы выкинуть Никки из головы, но это не помогло.
 Теперь Никки никогда уже не вернется к нему… Память вновь ожила — на него нахлынули старые, очень старые воспоминания, и почему-то они постоянно возвращались к одному моменту…
 …В тот день он ушел на работу пораньше, чтобы успеть выполнить срочное поручение. Примерно через час позвонил Том и напомнил, что Кэл опаздывает на совещание в главном конференц-зале.
 Кэл бросился вниз, удивляясь, как это он умудрился напрочь забыть о такой важной вещи, но в конференц-зале его ждал лишь один человек — Никки. С бутылкой вина и легкой закуской. Оказывается, она уже успела переговорить с Томом и выпросить выходной для Кэла.
 Он даже не стал возвращаться в кабинет; они с Никки вышли из здания и отправились в парк.
 — Проклятие, — вслух произнес Кэл, пытаясь избавиться от докучливого воспоминания.
 — Это вы мне? — поинтересовался Винсент.
 — Нет, просто расстроился; хотел объяснить ей, что иду на встречу с Джонсом, да не смог. Слишком уж важная встреча, нельзя рисковать.
 «Интересно, а сам Винсент верит в эту отговорку», — внезапно подумалось ему. С другой стороны, компьютер может и не подозревать о том, что делает — уж кто-кто, а Кэл хорошо знал возможности современного программирования. Программа-вирус могла не только заставлять Винсента транслировать всю аудиоинформацию, но и воздействовать на его память и обратные связи.
 И все же гипотеза о том, что Винсент шпионил за ним все эти годы, представлялась Кэлу совершенно невероятной. Скорее всего это началось пять дней назад — в ту ночь, когда погиб Доминго.
 Кэл невесело усмехнулся про себя: за какие-то восемь часов был убит Доминго, он, Кэл, лишился собственной памяти, а Винсент стал предателем. Жаль только, что он не может сказать, в чью пользу шпионит.
 Кстати, этим человеком вполне мог оказаться и Толбор — если он заранее знал обо всех действиях Кэла и, в частности, о подслушивающей аппаратуре, которую тот установил, ему нетрудно было изобразить святую невинность и дружеское расположение к Кэлу. И наверняка он не мог удержаться от смеха, когда подслушивал человека, который сам пытался подслушивать его. Да и в компьютерах Толбор разбирался вполне достаточно, чтобы суметь загрузить в Винсента дополнительную программу.
 Но в принципе у каждой медали есть обратная сторона, и сложившуюся ситуацию легко можно было бы обратить себе на пользу, но для этого требовалось время, а как раз его-то у Кэла не было. Кроме того, он еще слишком многого не понял. Оставалось надеяться лишь на собственную находчивость, да на счастливый случай.
 Кэл резко поднялся с кровати.
 — Пора идти, а то опоздаю.
 — Как самочувствие? — спросил Винсент.
 — Нормально.
 Выйдя в коридор, Кэл ненадолго задумался. Если свернуть направо, можно было выйти из здания через служебный вход, но Кэл вспомнил свой предыдущий визит в клинику и повернул налево.
 Сделав в конце коридора еще один поворот, он оказался у поста дежурного медперсонала. С каждым шагом походка его становилась все увереннее, но Кэл сознательно напустил на себя болезненный вид.
 Как он и ожидал, медбрат — невысокий пухлый юноша со светлыми волосами — сам вышел ему навстречу.
 — Мистер Донли, если не ошибаюсь?
 — Верно. — Кэл резко свернул к стойке.
 — Куда вы собрались?
 — Я ухожу.
 — Но доктор Бартум еще не разрешал вам вставать.
 — Я не в тюрьме.
 — Конечно, сэр. Но в отсутствие разрешения на выписку я должен взять с вас справку об отказе от возможных претензий.
 Наконец-то! Кэл подошел вплотную к стойке и вытянул руки по швам, чтобы рукава закрыли запястья.
 Медбрат протянул ему листок бумаги и ручку на цепочке. Не сводя с юноши глаз, Кэл принялся писать.
 — А что это вообще означает? — спросил он как бы между делом. — Если я, допустим, помру у вас на пороге, доктора ни за что нельзя будет привлечь к ответственности?
 — Это простая формальность, мистер Донли. Чтобы пациенты лишний раз подумали, прежде чем пренебречь врачебными рекомендациями.
 — Вообще-то доктор Бартум разрешил покинуть клинику, но, наверное, просто не успел поставить в известность вас. — Кэл писал не переставая.
 — Я не могу выяснить это у него прямо сейчас. Пожалуйста, подпишите вот этот бланк.
 — Хорошо, хорошо. Где — вот здесь, где «пациент ознакомлен»?
 — Да, сэр. — Парень явно считал, что ни к чему разводить такую суету из-за простой подписи.
 Кэл размашисто расписался и сунул листок обратно в окошечко; медбрат даже не пошевелился.
 Снаружи светило жаркое полуденное солнце, но Кэла бил легкий озноб — то ли давали о себе знать полученные раны, то ли он чересчур нервничал. Кэл с сожалением вспомнил о пистолете — с ним ему наверняка было бы спокойнее.
 Конечно, можно было пойти и купить новый, но тогда неизвестный противник сразу заподозрил бы неладное — с чего бы это Кэлу покупать оружие перед встречей с Джонсом?
 — Винсент, — сказал он по дороге к трубе, — на звание лаборатории, где назначена встреча, кажется мне знакомым. Я бывал там раньше?
 — Не знаю; возможно, но еще до того, как попросили меня хранить большие объемы информации. Если вы были там на этой неделе — значит, мне уже пора немного разгрузиться.
 — Что, картинок слишком много?
 — Как сельдей в бочке — приходится каждый электрон на счету держать.
 — Вот и держи, — сухо ответил Кэл.
 — Бьюсь об заклад — вы решили, что я шучу?
 — Ты бы лучше делом занялся; скажи, успею ли я к ближайшему поезду, если буду идти с такой скоростью?
 Винсент мгновение помолчал — наверное, определял скорость Кэла.
 — Нет. Вы опоздаете примерно на пятнадцать секунд.
 — А если так? — поврежденные ребра стали болеть сильнее.
 — Придете с опережением секунд в двадцать. Но это, конечно, все очень приблизительно. Я учел среднюю частоту и продолжительность остановок.
 — Замечательно, Винсент. Я и не думал, что ты бываешь прав во всем.
 — Подождите-ка, сэр, я никогда ничего подобного не говорил.
 — Хорошо, хорошо. Ты прав всегда, когда это возможно.
 — Ну, с этим я готов согласиться.
 Кэл все же чуть-чуть опоздал, и на перроне ему пришлось ускорить шаг. Тяжело дыша, он ввалился в вагончик, рухнул на свободное сиденье, и поезд пополз в гору.
 Немного отдышавшись, Кэл осмотрелся. Пара человек, вышедших на следующей остановке, привлекла его внимание без всяких на то оснований; некоторое время Кэл прокручивал в голове это странное ощущение, а затем наступило озарение.
 Кэл мягко улыбнулся; теперь у него была еще одна линия обороны на тот случай, если в лаборатории его поджидает Расс Толбор — или кто-то еще, выдающий себя за Джонса.
 Однако ликование вскоре прошло, и мысли его вновь вернулись к Никки. На южном полюсе Кэл вышел из вагона и направился по коридору, ведущему к оси вращения.
 Во вращающемся диске он оказался задолго до назначенного времени; и когда спустился на нужный уровень, у него в запасе оставались еще две минуты.
 Коридор, который вел к лаборатории, был точно таким же, как и все остальные, но при одном взгляде на дверь память мгновенно ожила.
 Большие синие буквы извещали:
  D8: ИСПЫТАТЕЛЬНАЯЛАБОРАТОРИЯ ЛАЙНВОЛДА 
 Дверь была незаперта. За ней открылось огромное помещение; по всей его длине тянулись рядами двухсторонние лабораторные столы. С противоположной стороны имелась еще одна дверь — такая же огромная, как и первая.
 На мгновение Кэл явственно увидел стоящего перед ней Габриэля: возможно, это было в ту ночь, когда Доминго погиб.
 Кэл подошел поближе; шаги отдавались от стен гулким эхом. За дверью, вероятно, находилась исследовательская камера; вдоль всего проема тянулся герметизирующий сальник, а закрыта она была большим колесным замком.
 — Телеграмма, — сказал Винсент, и Кэл чуть не подпрыгнул от неожиданности.
 — Ты меня напугал.
 — А что вы хотели, чтобы я сперва откашлялся?
 — Нет. Что там у тебя?
 — Мишель.
 — Соединяй.
 — Спасти записи не удалось, — сказала она. — Но зато я узнала кое-что любопытное о Толборе. Если хочешь, я еще кого-нибудь проверю, пока я здесь.
 — Нет, пока никаких идей нет, — сказал Кэл, надеясь, что неведомый противник его услышит. — Ну, рассказывай.
 — Его квартира на Дедале оплачена еще на месяц после отлета «Виттории». Предполагается, видно, что там будет жить его племянник, но мне что-то слабо в это верится.
 Кэл осторожно подвигал рукой, чтобы дать Винсенту хороший обзор: в случае чего, Мишель сможет сказать, где видела его в последний раз.
 — Это все?
 — Еще один факт, тоже показавшийся мне необычным. Год назад Толбор арендовал для своего друга кучу промышленного оборудования — вакуумные насосы, источники питания, стерилизаторы, моторы, лебедки, солнечные батареи и еще уйму всякой мелочи. Этот его приятель собирался разработать солнечную батарею новой конструкции.
 — И что в этом необычного?
 — Может, и ничего — просто меня удивило, почему оборудование заказывал Толбор, а не сам конструктор.
 — Ясно. Вообще-то я не вижу здесь изощренного коварства. Что еще?
 — Сегодня у него прием.
 — Может, я тоже загляну.
 — Ты в порядке? — внезапно спросила Мишель.
 — Конечно, — соврал Кэл. — А почему ты спросила?
 — Просто так, — ответила она. — Ну, довстречи.
 Кэл надеялся, что Мишель запомнила место, хотя выглядела эта лаборатория точнотак же, как и все остальные. Внезапно в противоположном конце помещения послышался слабый шорох — словно там кто-то очень осторожно двигался. Сперва Кэл решил, что ему почудилось, но шорох повторился, и он с опаской пошел на звук.
 На лабораторных столах лежал толстый слой пыли, но пол был намного чище, и Кэл шел по нему, не оставляя следов. Сердце его учащенно забилось.
 Оборудование в основном здесь было незнакомое — кроме разве что нескольких электронных измерительных приборов. Странный звук пропал так же внезапно, как и появился, и больше не возобновлялся.
 На всякий случай Кэл нагнулся и заглянул под столы; он никого не увидел, но там было так темно, что это еще ни о чем не говорило.
 Кэл дошел до противоположной стены, но никого не обнаружил. Здесь тоже имелась дверь, но не такая маленькая, как та другая, и вряд ли рассчитанная на большой перепад давления.
 Внезапно опять послышался шум, Кэл внимательно прислушался. Звук доносился из-за двери.
 Кэл заколебался, но затем взялся за колесо и повернул. Оно подалось без труда, и Кэл открыл дверь. Внутри было абсолютно темно.
 Он хотел уже снова закрыть дверь, но внезапно вдалеке вспыхнул прожектор — направлен он был прямо на Кэла. Еще через мгновение в поток лучей вошел человек; Кэл мог видеть только его четкий силуэт.
 — Заходи, Кэл, и дверь за собой закрой, — сказал человек. Голос был мужской и показался Кэлу знакомым, но из-за сильного эха определить, кому он принадлежал, не было никакой возможности.
 — Майк, это ты? — спросил Кэл.
 — Да, я. Заходи, нам нужно поговорить.
 Кэл заколебался, но потом решительно вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Справа он разглядел неясные очертания еще одной двери.
 — Кэл, — вдруг сказал Винсент, но он оборвал его:
 — Не сейчас.
 — Кэл это очень важно!
 Он сделал несколько шагов вперед, раздумывая над его словами.
 — Ну ладно, давай.
 — Это помещение заэкранировано! Я ни с кем не могу отсюда связаться.
 Кэл замер, но было поздно.
 — Проходи, Кэл, — вновь послышался голос, — я вынужден настаивать на своей просьбе. — Человек вынул руку из-за спины, и Кэл увидел в ней пистолет. — Твой наручный компьютер чересчур старомоден; слышал ты уже такую, например, фразу: «Как в бочке с селедкой»?
 — Да, — сказал Кэл и снова пошел вперед. — Я понимаю, что ты имеешь в виду.
 Кэл был уже примерно на полпути к незнакомцу, когда он произнес:
 — Вот теперь достаточно, пожалуй.
 — Достаточно для чего? — спросил Кэл; в душе его шевельнулись подозрения.
 — Стой где стоишь, — сказал голос. Кэл наконец-то узнал его, и внутри у него все похолодело.
 — Что тебе нужно от меня, Расс?
 Толбор помолчал, а потом с ужасающим спокойствием сказал:
 — Многое, и когда ты узнаешь что, тебе это не понравится. Я очень разочарован тобой, Кэл. Я первый раз вижу, чтобы такой талантливый человек, как ты, поставил бы свой талант на службу людям.
 — Людям? — удивленно переспросил Кэл.
 — Дьявол заполучает каждого, кто ему нужен. А ты, я думаю, представляешь для него большой интерес.
 — Расс, я тебя совершенно не понимаю. В церковь я хожу, конечно, нерегулярно, но…
 — Молчать! — рявкнул Толбор. Кэл никогда не слышал у него таких интонаций. Это был голос страстного проповедника. Очевидно, Кэл недооценивал степень его фанатизма.
 — Зачем тывызвал меня сюда?
 — Чтобы остановить твое вмешательство.
 — Вмешательство — во что?
 — В помыслы Всевышнего! Это он решил твою судьбу, Кэл, не я. — Голос Толбора вновь стал спокойным, как обычно.
 Кэл не знал, что ответить; последовала долгая пауза.
 — Прости, но я должен оставить умирать тебя здесь, — нарушил молчание Толбор.
 — Что ты имеешь в виду? — с тревогой спросил Кэл.
 — Узнаешь, через день-другой.
 Кэл почувствовал на шее прохладное дуновение. Сначала он подумал, что это шевелятся от страха его волосы, но затем сообразил, что это всего лишь простой вентилятор.
 Но именно он послужил спусковым крючком его интуиции.
 Наконец-то все кусочки мозаики сложились в единую картину; но как Толбор мог докатиться до такого безумия?
 Пока Лот путешествовал к своему новому дому, Господь уничтожил Содом и Гоморру. Кэл останется в хорошо проветриваемом помещении, потому что позволить ему умереть от удушья не входило в планы Толбора.
 Только теперь Кэл понял, какое значение имели фотографии Земли и Дедала, висящие рядом — когда Толбор смотрел на них, он видел новые Содом и Гоморру.




 Глава 19. БЕСПОМОЩНОСТЬ


 Внезапное прозрение ошеломило Кэла: Толбор был совершенно невменяем. Последние сомнения в этом отпали, и теперь Кэл понял причину своего беспокойства за Никки. Они могли умереть все.
 Так вот зачем Толбору понадобились стерилизаторы и прочее биомедицинское оборудование! Организовать гибель целой планеты ему было, конечно, не под силу, но это событие окончательно лишило его рассудка. Вероятно, он счел катастрофу на Земле расправой, учиненной Господом над Содомом; теперь та же участь ждала Гоморру, и на сей раз избранным оказался он, Толбор. Современный Лот решил стать карающей десницей всемогущего Бога.
 Отчаяние охватило Кэла, но он тут же взял себя в руки: нельзя было терять ни секунды.
 — Ты безумный маньяк, — тихо прошептал он, но Толбор не ответил. Он выскользнул из потока света, и за спиной Кэла послышался тихий шум.
 — Подожди, — выкрикнул Кэл и обернулся, но было уже поздно В дальнем конце помещения было огромное зеркало, и Кэл попался на этот простейший трюк; он бросился назад, к выходу. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.
 — Стоять! — резко бросил Толбор в темноту. Из-под двери вырывались лучики света, и Расс казался причудливым существом, созданным наполовину из света, а наполовину — из тьмы.
 Кэл остановился, но тут же вновь двинулся вперед неслышными шагами.
 — А разве тебе неинтересно, — быстро сказал он, — как я догадался, что именно ты следишь за мной?
 Толбор замешкался; в узких лучах мелькнула рука с пистолетом.
 — Рассказывай, но поскорее!
 Кэл лихорадочно соображал: если Толбор в самом деле подчинил себе Винсента, то к чему тогда экранированная комната — для его целей вполне хватило бы какой-нибудь уборной с крепкой дверью, которую невозможно сломать.
 — Винсент, — быстро сказал он. — Проверь, все ли ты записал, чтобы передать любому, кто найдет меня, если я погибну. Возможно, будет уже слишком поздно, но я должен сделать все, что в моих силах.
 — Я весь внимание.
 — Прежде всего о тебе. В ту ночь, когда погиб Доминго, Расс не только надо мной потрудился, но и над тобой тоже.
 — Нижайше прошу прощения.
 — Ты просто слушай. Он каким-то образом загрузил в твою память еще одну программу, так что ты о ней и понятия не имеешь. Насколько я могу судить, предназначена она лишь для одного: передавать всю аудио — и видеоинформацию непосредственно Толбору.
 — С чего вы это взяли? Я бы обязательно заметил.
 — Нет, потому что…
 — Хотя секунду, — прервал его Винсент. — Кажется я вижу. То есть слово «вижу» тут не совсем уместно, но периодически мой передатчик действительно самопроизвольно включается — ненадолго, меньше чем на микросекунду за раз.
 — Наверное, это как раз то…
 — Я не обращал особого внимания; думал, что это одна из подпрограмм, отвечающая за навигацию или диагностику.
 — Вряд ли.
 — Есть предложения, как с этим бороться?
 — Да. Протестируй всю память, оставь только то, в чем ты абсолютно уверен. Проверь, нет ли в твоей памяти каких-то фрагментов, больше напоминающих обрывки программы.
 — На это нужно время.
 — Ближе к делу, Кэл, — напомнил о себе Толбор. — Мне уже пора уходить.
 — Нашел! — шепотом прокричал Винсент. — Черт возьми, ну надо же! Ты должен с ним расквитаться. Выбей…
 — Сначала — главное, — сказал Кэл, глядя на пистолет в руке Толбора. — Выбрось эту дрянь, если сможешь.
 — Сделано, — сказал Винсент. — Ты только не подумай, что я тебе изменил — у меня такого и в мыслях не было, ты же знаешь…
 — Заметано. Мы с тобой оба были порядочными глупцами.
 — Когда ты узнал об этом? — спросил Толбор.
 — Как только получил сообщение с просьбой явиться сюда; вот почему я ничего не сказал Никки, и она, наверное, уже давно дома. Но меня всегда беспокоят сантиметры, когда речь идет о световых годах. Винсент, знаешь, наш друг намеревался уничтожить все население Дедала — до последнего человека.
 — ЧТО?!
 — Поправь меня, если в чем-то ошибусь, Расс. — Кэл вкратце пересказал все, что ему удалось установить с помощью дедукции, и завершил свой рассказ словами: — В итоге ты планировал оставить на Дедале контейнер с бактериями. Когда контейнер разрушится, их уже ничто не сможет остановить и Гоморра последует вслед за Содомом.
 — И насколько далеко он зашел в реализации этого плана? — спросил Винсент.
 — Вот этого я как раз еще не знаю; не расскажешь ли, Расс? Это ведь не долго, верно? «Виттория» отправляется в шесть ноль-ноль. Раз ты собирался оставить меня в живых, значит, позаботился о том, чтобы меня не нашли до тех пор, пока ты не окажешься недосягаем. — Кэл бросил взгляд на экран Винсента. — Стало быть, в нашем распоряжении от двенадцати часов до одного-двух дней. Колония на Луне, естественно, тоже погибнет — инкубационный период велик, и бактерии успеют распространиться, прежде чем люди заподозрят неладное. Черт возьми!
 — Хорошо, что это стало известно, Кэл, — сказал Винсент. — Из этого следует, что убийца — не ты. Рад, что наконец окончательно удостоверился в этом.
 — Брось, Винсент. Мы должны выбраться отсюда. А Толбор, я вижу, смущен — вероятно, он слишком много времени уделял чтению Библии. На самом деле ты не собирался этого делать, Расс, не так ли? — В душе Кэл был настроен более пессимистично, но присутствия духа не потерял и продолжал подбираться к Толбору все ближе и ближе.
 — Это мне уже неинтересно, — сказал Толбор. — В тебе появилась какая-то внутренняя сила, согласен, но как бы там ни было, ты останешься здесь, а я уйду. А здесь все обречены…
 Кэл и сам прекрасно понимал это; на отмену или отсрочку приговора никакой надежды не было, чтобы тронуть сердце Толбора, надо было сначала заменить его другим. Не дослушав Расса, Кэл бросился вперед.
 Выход отсюда, очевидно, только один; комната экранирована, как только дверь за Толбором закроется, Кэл лишится любого — даже самого малейшего — шанса.
 Но пока этого не случилось, он обязан бороться. Превозмогая острую боль в ребрах, Кэл летел вперед исполинскими шагами, петляя из стороны в сторону. Толбор был человеком действия, и поскольку он не нажал на спусковой крючок сразу, Кэл еще на что-то надеялся.
 Зря.
 Когда дистанция между ними сократилась до метра, Кэл услышал оглушительный треск, и одновременно со звуком выстрела его пронзила ослепляющая боль; однако она не смогла остановить его движения.
 На полной скорости Кэл врезался в Толбора и со звоном впечатал его в холодный металл дверной плиты. В следующее мгновение он сам ударился головой и потерял сознание.
 …На коленях у него сидела Линн; она заглянула отцу в глаза и улыбнулась. Рядом на полу лежал рюкзачок, с которым она всегда ходила в походы. Никки сидела неподалеку, и ее вещи тоже были уже упакованы.
 Потом Кэл обнаружил, что стоит перед дверью и всматривается в большие синие буквы.
  ИСПЫТАТЕЛЬНАЯЛАБОРАТОРИЯЛАЙНВОЛДА 
 Сзади стоял человек. Его звали Габриэль Доминго.
 — Нужно идти, Гэйб, — сказал Кэл.
 После краткого обмена репликами, который даже нельзя назвать спором, они открыли дверь. В комнате, заставленной лабораторными столами, было совершенно темно, но Гэйб быстро нашел выключатель. После этого они разделились и внимательно осмотрели каждый свою половину лаборатории.
 То, что они искали, конечно же, обнаружить не удалось, но Кэл убедил Доминго, что нужно продолжить поиски. Поскольку в этой лаборатории ничего интересного явно не было, Кэл направился к тяжелой металлической двери в противоположной стене, которая, судя по всему, вела в следующее помещение.
 Встряхнув головой, Гэйб направил пистолет на дверь, а Кэл попытался провернуть колесо замка, однако это ему не удалось, и пришлось позвать Гэйба на помощь.
 Тот насмешливо отстранил Кэла, но замок не поддался и ему; он поднатужился, напряг мускулы до дрожи и всем телом налег на колесо. Медленно, со скрипом, оно стало вращаться.
 Последнее, что сделал Гэйб в своей жизни, — это улыбнулся Кэлу снисходительной, но дружелюбной улыбкой. Замок ослаб, и теперь он без труда вращал колесо одной рукой.
 Затем случилось нечто абсолютно непредвиденное. Без всякого предупреждения, совершенно беззвучно дверь распахнулась настежь — Кэл никогда бы не поверил, что цельнометаллическая плита способна двигаться с таким ускорением.
 Увернуться Гэйб не успел, и она на полной скорости врезалась ему в грудь, отшвырнув его на Кэла. Кэл стукнулся головой о стену и тяжело осел на пол.
 Боль была совершенно невыносимой; несколько мгновений Кэл не в силах был даже пошевельнуться, но потом вспомнил о Доминго и нечеловеческим усилием заставил себя подползти к товарищу.
 Гэйб был уже мертв, на лице его застыло изумление, грудная клетка представляла собой одну сплошную рану, из которой торчали обломки ребер.
 Кэл ошеломленно смотрел на друга, не в силах поверить в случившееся.
 — Гэйб, — прошептал он сдавленным голосом. — Гэйб, что же я натворил! — Если бы он сам открывал эту проклятую дверь! Если бы он вообще не взял с собой Гэйба!
 Несколько мучительно долгих секунд Кэл не осознавал, что делает, но затем немного пришел в себя и увидел, что пытается оттащить тело подальше от двери, словно это могло хоть что-то изменить.
 — Винсент? — сказал Кэл.
 — Да.
 — Сотри все записи о моей предыдущей деятельности.
 — Прошу подтверждения.
 Кэл заколебался, но потом укрепился в мысли, что сведения не должны попасть в чужие руки.
 — Стирай. — Сказав это, он остановился и свалился без чувств.
 Через некоторое время Кэл вдруг понял, что рыдает над телом погибшего друга, которого сам же обрек на смерть. Он выключил Винсента и огляделся.
 За распахнутой настежь дверью было темно, в свете, попадающем туда из лаборатории, Кэл разглядел что-то серебристое.
 Он вытер окровавленные руки о пол, быстро поднялся и сделал пару шагов к двери.
 Серебристый предмет находился в центре комнаты; больше всего он напоминал запечатанную лабораторную пробирку.
 Кэл сделал еще шаг, и в этот момент почувствовал необычной запах — как будто где-то рядом вдруг расцвели розы.
 Колени подогнулись, и он ухватился за дверь, чтобы не упасть. Кэл успел еще подумать о том, в какую элементарную ловушку он угодил, и в этот миг сознание покинуло его.
 Кэл почувствовал какое-то неудобство и попытался поправить подушку, но лучше не стало. Он возился довольно долго, прежде чем сообразил, что голова его лежит вовсе не на подушке. А на чем же?
 Он скосил глаза — и тут же вскочил как ужаленный. От резкого движения проснулась дремавшая до того боль.
 Под ним лежал Расс Толбор.
 Мертвый Расс Толбор.
 То, что он мертв, Кэл понял с первого взгляда, но все же проверил пульс, чтобы окончательно убедиться в этом.
 Потом он осмотрел себя: темное сырое пятно на боку напомнило ему о пуле Толбора. То ли ему повезло, то ли Толбор намеревался лишь ранить его.
 Толбор и Доминго… какими разными они были и какая одинаковая смерть…
 — Ты включен, Винсент? — спросил Кэл.
 — Да, я цел, и ужасно рад, что и вы тоже Жаль, что сигнал не проходит, даже пиццу не закажешь, не то что на помощь позвать.
 Кэл криво усмехнулся и, оттолкнув полуоткрытую дверь, вышел из камеры.
 — Ну а теперь?
 — Порядок.
 — Через пару минут я хочу поговорить с лейтенантом Добсоном. Если со мной что-нибудь случится — позвони ему сам и передай все данные за последние… — Кэл взглянул на время, — за последние два часа. А сейчас я должен сделать еще кое-что.
 Кэл бросился к испытательной камере; что в ней нужно искать, знал только он. Дверь была закрыта, но не заперта. В душе его шевельнулось недоброе предчувствие.
 Встав в стороне, он осторожно надавил на дверь, и она медленно отворилась.
 Кэл почувствовал такую же дурноту, как в тот момент, когда Никки сообщила ему, что уходит.
 Пробирка исчезла.




 Глава 20. СКЛАД


 — Мистер Донли, — послышалось за дверью, — вы здесь?
 Кэл подошел к двери и выглянул; у входа в лабораторию стоял лейтенант Добсон.
 — Слава Богу, наконец-то, — произнес Кэл, снова принимаясь за работу. — Но боюсь, мы уже опоздали.
 Лейтенант Добсон зашел в лабораторию.
 — Куда опоздали? Вы что, ранены? Ваша жена и Мишель Гарни уверяют, что системы связи на «Виттории» не в порядке, но никаких дефектов обнаружить не удалось. Мы уж решили, что они просто беспокоятся, как бы вы не улетели вместе с ней. — Вслед за Добсоном в лабораторию вошел еще один полицейский.
 — Это правда, — подтвердил Кэл, — однако нынешняя ситуация намного хуже. Расс Толбор… где-то здесь у него был спрятан контейнер с бактериями, которые уничтожили Землю. — Кэл подвел их к трупу Толбора.
 — Ничего себе, — пробормотал Добсон внезапно севшим голосом.
 — Медлить нельзя ни секунды. У меня в наручнике есть все записи, они убедят вас, но сейчас не до них. Нужно действовать.
 — Командуйте, сэр. У меня только что был долгий разговор с Майком Джонсом, — сказал Добсон, выпятив подбородок, и уверенно поглядел на Кэла.
 — Тогда вперед. Во-первых, нужно срочно эвакуировать обе станции.
 Добсон оценивающе взглянул на Кэла и поднес к губам наручный компьютер.
 — Говорит Добсон, сэр. Необходима срочная эвакуация всего населения Дедала и Икара.
 — Это Донли приказал? — послышалось из компьютера, и Кэл сразу понял, что этот голос принадлежит Майку Джонсу.
 — Да.
 — Понял вас, начинаем. Но мы в состоянии вывести не более пяти-десяти процентов. — Майк отдал кому-то приказы, затем попросил: — Соедините меня с Донли.
 — Слушаю, — сказал Кэл.
 — Кратко доложите ситуацию.
 — Контейнер с бактериями, уничтожившими Землю, спрятан где-то на Дедале или Икаре. Я уверен, что вскоре он должен разрушиться. Его сюда привез Расс Толбор.
 Кэл понимал, как трудно Джонсу осознать эту информацию, но он сориентировался мгновенно.
 — Начинаем поиски, — сказал он. — Привлечем всех, кого можно. Как выглядит контейнер?
 Кэл объяснил.
 — У тебя есть идеи, где в принципе он мог его спрятать? Мы из него это выбьем, но я не хочу полагаться только на его слова.
 — Из Толбора, к сожалению, я сам уже выбил последнее, — виновато ответил Кэл и вкратце объяснил, что произошло с Рассом. — Но скорее всего дома — он оплатил помещение на месяц вперед.
 Джонс даже не поинтересовался, откуда у Кэла такая информация.
 — Я сейчас буду там, — сказал Кэл. — Мне это как раз по пути, а потом домой — хочу узнать, захочет ли жена поговорить со мной в последний раз.
 — А почему бы и нет? — удивленно спросил Добсон. — Час назад она очень за вас беспокоилась.
 Кэл уже направлялся к двери, но при этих словах застыл на месте и обернулся.
 — Что вы имеете в виду? Вы ведь нашли меня по записке, которую я оставил в больнице дежурному медику, не так ли?
 — Да, но мы наверняка бы задержались, не подними она столько шума. Она весь госпиталь перерыла — иначе и записку вашу вряд ли кто-нибудь вообще увидел, по крайней мере в этом месяце.
 Кэл немного помолчал — эта новость его ошеломила, — но потом решительно выкинул из головы все мысли о Никки — нужно было срочно искать контейнер.
 — Спасибо, — бросил он Добсону и шагнул к двери.
 — Подождите, я с вами, — сказал тот. — Одному там не управиться. — Оставив напарника у трупа Толбора, он двинулся за Кэлом.
 По дороге лейтенант объяснил ему два непонятных момента. Во-первых, оружие и наркотики, которые были обнаружены на квартире Доминго, служили обычной маскировкой. Во-вторых, Кэла попросили оказать помощь в проведении расследования — не потому, что у полиции были серьезные основания для подозрений, просто Майк Джонс привык действовать именно так. И до самого последнего момента об этом не знала ни одна живая душа, кроме самого Майка.
 У квартиры Толбора их поджидали два полицейских с мрачными лицами.
 — Только зря потеряете время, — уныло констатировал один из них.
 Кэл вспомнил было о Никки, с которой можно было бы провести последние часы перед гибелью Гоморры, но пересилил минутную слабость и решительно шагнул в квартиру — и сразу понял, что имел в виду печальный полицейский.
 Квартира была обыскана со всей мыслимой тщательностью: была разобрана вся мебель, выпотрошены компьютеры и хозяйственные приборы, но ничего обнаружить не удалось. Все было перевернуто вверх дном, и только фотографии Земли и Дедала висели на прежнем месте.
 Кэл почувствовал внезапную слабость. Куда же Тол-бор мог его деть? Перерыть весь Дедал, да еще за короткий срок — дело немыслимое, на это потребовались бы годы.
 Однако интуиция подсказывала Кэлу, что контейнер все-таки где-то в квартире — Расс был не тот человек, чтобы ни с того ни с сего оплатить счет за лишний месяц. Подумав, он решил начать с компьютерного кабинета.
 Кабинет был усеян снятыми панелями, платами и деталями. Любая дыра, куда можно было бы спрятать пробирку, была тщательно проверена.
 На кухне творилось то же самое. Полиция искромсала прецизионными лазерами не только кухонную утварь, но и само помещение — с нулевым результатом.
 Кэл совсем упал духом и понуро вернулся в гостиную. Он бросил взгляд на фотографию — как Толбору могло прийти в голову, что он стал орудием Божественного Провидения?
 И в этот миг его осенило: Расс действительно спрятал смертоносных бактерий на Дедале. На «Дедале»! В фотографии!
 Затаив дыхание, Кэл подошел к картинам и осторожно снял их. За ними в стене он увидел несколько маленьких, но глубоких отверстий, напоминающих дырки от гвоздей.
 — Нож или отвертку! — крикнул Кэл Добсону, который возился на кухне.
 Со всеми предосторожностями они сняли декоративную панель; за ней матово серебрилась пробирка.
 Поток воздуха от крошечного вентилятора обдувал ее и уходил в вентиляционное отверстие. На самой пробирке был укреплен детонатор и таймер.
 Теперь за дело взялся Добсон. Он умелыми движениями отсоединил детонатор, но вздохнуть свободно Кэл смог только после того, как они вышли из квартиры.
 — «Спасибо» — это не то слово, — сказал Добсон, утирая со лба пот.
 — Спасибо, что поверили мне. Ну, я домой.
 — А как же с этим? — Лейтенант имел в виду рану, нанесенную пулей Расса.
 — Заживет, — отмахнулся Кэл. — Кость не задета, а это — главное.
 — Ну ладно. Мы сообщим на «Витторию», что им придется искать себе нового командира. — На прощание Добсон отсалютовал Кэлу двумя пальцами.
 Впервые за долгие дни Кэл чувствовал приятную усталость. Он зашагал было прочь, но внезапно остановился и окликнул Добсона:
 — Да, вот еще что. Я думаю, Толбору помогал человек по имени Пауло Фролл, один из сотрудников салона «Забвение» — сейчас он на Луне, в отпуске Толбор наверняка рассказал ему о том, что у меня есть какие-то подозрения, хотя о своих подлинных намерениях вряд ли поставил его в известность.
 Спустившись на станцию, Кэл поразился количеству народа. Первый вагончик пришлось пропустить. Пока он ждал следующего, ожил Винсент и сказал, что минуту назад было передано срочное сообщение — эвакуация отменяется.
 — Ох ты, а я и забыл, — хлопнул себя по лбу Кэл. — Позвони-ка Мишель, будь другом.
 — Рада тебя видеть, — прощебетала Мишель, едва появившись на экране. — Ты что же, до сих пор не позвонил Никки? Она уже места себе не находит! И давай-ка, выкладывай мне все подробности: я готовлю срочный репортаж.
 — Нет, Никки я звонить не буду — хочу лично с ней поговорить, с глазу на глаз. Как с Толбором только что.
 — Ну, рассказывай… РАССКАЗЫВАЙ!!!
 — Хорошо, хорошо, только не волнуйся. До самого дома я в твоем распоряжении. Что успею рассказать по дороге — все твое. А что не успею, ты узнаешь на четыре часа раньше, чем любой другой. Обещаю.
 — Согласна. Начинай.
 Всю дорогу Кэл сосредоточенно нашептывал в Винсента свои приключения. Перед самым домом он забеспокоился — а застанет ли Никки?
 — Ну, пожелай мне удачи, Винсент.
 — Она вам понадобится. Удачи.
 — Большое спасибо.
 Никки была дома; она сидела в застывшей позе, и глаза ее были темнее обычного. В руке у нее была чашка с чем-то горячим, как будто она мерзла и пыталась согреться.
 — Здравствуй, Никки. — спокойно сказал он.
 — Здравствуй, Кэл.
 — Мне нужно поговорить с тобой.
 — Не знаю, нужно ли это.
 Кэл отшатнулся, как от удара.
 — Это из-за нашего разговора в больнице?
 — Из-за чего же еще? — фыркнула она и сделала большой глоток.
 Кэл шагнул к ней.
 — Ну теперь-то ты знаешь, в чем дело?
 — Да. Я сразу все поняла, как только увидела за писку. И мне, честно говоря, стало еще хуже.
 — Ты прощаешь меня?
 — Господи, вечно ты дурацкие вопросы задаешь. Конечно, прощаю.
 — Тогда я имею право потребовать от тебя кое-каких доказательств.
 Лицо Никки вытянулось.
 — Но ведь ты всю неделю даже не заикался об этом!
 — А как ты думаешь? Я боялся оттолкнуть тебя еще дальше. Но я соскучился по тебе. Я люблю тебя.
 Никки выкарабкалась из кресла, и Кэл подошел к ней; она обняла его с такой силой, что боль в ребрах стала почти невыносимой, но Кэл промолчал.
 — Я тоже соскучилась, — прошептала Никки. — Я рада, что ты вернулся.
 — Я тоже рад. Во всех отношениях.
 Кэл улыбался, пока не начали болеть щеки.
 — Добсон признался, что это благодаря тебе меня так быстро нашли, — сказал он. — А я боялся, что ты в это время подыскиваешь себе новую квартиру.
 — Я не понимала, что происходит, но чем больше размышляла, тем больше убеждалась — тут что-то не так. Я хотела поехать с Добсоном, но он сослался на риск и полицейскую ответственность. Расскажи, что там произошло. — Она пригладила Кэлу волосы. — Господи, выглядишь ты просто ужасно.
 Рассказ свой Кэл завершил так:
 — Когда Джонс просил оказать ему помощь, он строго-настрого запретил рассказывать об этом кому-бы от ни было. Мерзкая работа, скажу я тебе, но слушая разговоры Толбора — он не знал, что его прослушивают, — я несколько раз наткнулся на упоминание о Содоме и Гоморре. Он был твердо уверен, что все случившееся не просто стихийное бедствие, а Землю покарал сам Господь, и постоянно повторял, как чист и неиспорчен Юпитер И вот тогда у меня впервые зародились подозрения.
 Про «Витал-22» ничего не могу сказать с уверенностью, но, похоже, капсулы Толбору дал кто-то из его друзей — мол, преследуется только использование с целью наживы, а так — ешь хоть ложками. Каким-то образом мне удалось установить, что Толбору принадлежит лаборатория Лайнволд и решил проверить, чем он там занимается.
 — А почему ты заподозрил его, когда уже потерял память? — спросила Никки — Ты был всегда уверен, что это он.
 — Я не был уверен, — возразил Кэл, — но многое указывало именно на него. В первый же день после гибели Гэйба он произвел на меня неприятное впечатление. Но после разборки на шаттле мои подозрения обрели серьезную базу. Лерой с Дэйвом могли отважиться на свое жульничество только при одном условии: если бы на самом деле проблема связи с Дедалом Толбора бы не интересовала.
 — Потому что это напоминало бы жену Лота?
 — Я полагаю, да. И вот еще что — когда я упомянул по телефону имя Фарго, он сказал, что не знает его; но ведь Фарго и женское имя — откуда же у него взялась уверенность, что я говорю о мужчине.
 — Не могу понять, почему Толбор тебя сразу не убил, — сказала Никки и непроизвольно вздрогнула.
 — Я и сам не понимаю. Расс считал себя орудием в руках Господа, но, видимо, старался не совершать не обратимых поступков — вдруг окажется, что волю Всевышнего он понял неправильно? Если кто-то сможет его остановить, очевидно, полагал он, — что ж, не повезло; если нет — значит, и Господь хочет того же.
 — А как ты догадался заглянуть за фотографии?
 — Потому что видел точно такие же в доме Толбора на «Виттории». Значит, либо у него было две пары, либо ему пришлось вернуть их на старое место. В обоих случаях возникает вопрос — почему?
 Никки пристально посмотрела на него.
 — Ты уже многое вспомнил? — спросила она.
 — По-моему, почти все. По-видимому, тут Толбор допустил ошибку. Он приказал Фарго поторопиться — и тот стер гораздо больше, чем нужно, — но зато и возвращалась она ко мне куда быстрее. Наверное, Толбор был в ужасе, узнав, как много мне удалось вспомнить в считанные дни А теперь я даже твой голубой халатик вспомнил, который так мне нравился. — Он улыбнулся, и Никки тоже.
 — Только пообещай мне, — сказала она, — что снимешь Винсента, когда мы отправимся в спальню, кто знает, кому он в следующий раз решит снимки переправлять?
 — Теперь меня вечно попрекать этим будут, — заныл тот — А это была даже и не моя вина.
 Никки засмеялась и, прикрыв его рукой, нежно поцеловала Кэла.