--------------------------------------------- Борис Иванов Случай обратной связи Счастья! Для всех, даром. И пусть никто не уйдет обиженный! А. Стругацкий, Б. Стругацкий «Пикник на обочине» * * * Медсестре бы уродиться с другим лицом. С таким как у нее выходят из пены морской у Ботичелли. Или стоят на коленях в сумрачных церквах. Где-нибудь не на первом плане. На старых полотнах. Но не возятся с осциллографами. Экспериментатор отвернулся, дожевывая всухомятку гамбургер. Его не устраивал компонент святости в женской красоте. И вообще он недолюбливал свою ассистентку за элементы юродивости в поведении. Но с аппаратурой она ладила на «все сто» – чего не отнять, того не отнять... – Остались трое, – доложила девушка. – Если перенесем на завтра, думаю, уже никто не придет. Каникулы начались. Весь кампус стоит пустой... – Еле наскребаем статистику. А военные – не благотворительная организация... С какой бы радостью я послал бы к чертовой матери всю эту тему, если бы не эти три случая положительных результатов у Тодора... Хотя я не верю им ни на грош... – У Тодора был талант... – в сторону сказала девушка... – Тодору хорошо – заключил контракт с Пятью Углами, сам сел в дурдом благополучно, а мы тут – отдувайся за него... Приглашай следующего... – Доброволец три-двадцать, – доложила медсестра, кладя на стол личный файл испытуемого. Тот был высок, добродушен и светел физиономией. – Итак, – сказал Экспериментатор. – Вы тут ознакомились с нашей текстовочкой? – Да, – ответил Три-Двадцать. – Вы изучаете обратные связи. Между мозгом... э... между сознанием человека и магнитосферой Земли... – Системы Земля-Солнце, если быть точнее... Еще Чижевский – был такой русский – показал, что прямая связь есть... Ну – солнечные циклы влияют на поведение масс людей, их восприимчивость к заболеваниям, на социальное поведение... – Да, я читал об этом... Я очень интересуюсь этим вопросом – потому и пришел по вашему объявлению... Я ведь не из здешних студентов... Иногда мне кажется... – Вот и прекрасно. Вы помните, что получили две сотни за расписку о неразглашении? – Да, деньги мне... – Ну вот и хорошо – смотрите сюда. Это датчики солнечной активности. И активности земной магнитосферы... И еще – разное... Все это в интегрированной форме подается на вот эти осциллографы – вы слышали о таких приборах? – Я работал в... – Вот и отлично. Все эти показания, суммарно, так сказать, отражаются на экранах в виде вот этих светящихся значков. Вот видите – одни из них неподвижны, другие, наоборот, следует удерживать на месте. – Как? – Усилием воли. Вот, вам на голову мы помещаем этот колпак. Это самый маленький ЯМР-томограф в мире. Он будет регистрировать состояние практически каждой группы из десяти-двенадцати клеток вашего мозга. И одну за другой ставить их в отношение обратной связи с показаниями датчиков. Как только такая связь будет достоверно зарегистрирована, положение значка на экране изменится... Вы поняли? – Понял. Но что же все-таки я должен делать? – Прилагать усилия воли. Не более. А я буду указывать на значки, на которых вы должны сосредотачивать ваше внимание в каждый отдельно взятый момент... Ну, начали? Через сорок минут, основательно выдохшиеся Экспериментатор и Три-Двадцать обменялись понимающими взглядами. Надкусанный гамбургер черствел в углу стола... – Боюсь, что я разочаровал вас, док... – Ничего, не вы первый... Впрочем, осталась еще одна серия... Дело в том, что... Что один специалист, одним словом, все-таки думает, что добился кое-чего, пуская в ход гипноз... – Я плохо поддаюсь... – Ничего – нам поможет кое какая химия – вы ведь проходили аллергический тест? Экспериментатор бросил взгляд на медсестру. Та справилась в файле: – Противопоказаний нет, доктор. – Так вы не против? Не бойтесь, привыкания не наступит... Расслабьтесь, наденьте наушники и слушайте вот это... Вы ведь почти не почувствовали укола, правда? Еще через полчаса, доктор вздохнул и взял со стола подсохший гамбургер. Листочки салата свешивались с него, как эполеты маршала потерпевшей поражение армии... – Вырубайте аппаратуру и введите подопытному кофеин. И посмотрите – не разбежались ли остальные, двое, расписавшиеся за двести баксов... Но девушка не ответила. Она завороженно смотрела на экран осциллографа. – Он... Он ползет док... Он... Так невозможно! Это время запаздывания. Ведь от нас до Солнца... Док как ужаленный подскочил к окну. И остолбенел. Небо изменило цвет. Грозным медным сиянием наполнился небосвод. А лик дневного светила, потемнев, словно покрылся угрями... Словно черви на лице покойника торопливо копошились на нем... И все вокруг – только потом доктор сообразил, что это происходило внутри него – наполнил грозный апокалиптический гул... – Сейчас... Сейчас ж-жахнет! – истерически завопил он. – Эй, вы! Три-двадцать! Как его там? Медсестра?!! – Ларри Питерман, отставной рядовой... – Ларри Питерман – немедленно, НЕМЕДЛЕННО, я вам говорю, верните синий курсор на место!!! – Есть, сэр, – не выходя из транса, ответил бывший рядовой. – Вернуть синий курсор на место... – По его личному делу, – сухо сказала сестра, – видно... Тут есть пометка. На нем... На той части в которой он служил, испытывали какие-то средства... Потом всех списали с пожизненной пенсией... Очевидно, это повлияло на его способности... – Повлияло... Это уникум... Надо быть очень осторожными, девочка... Пять Углов – это Пять Углов... Или мы миллиардеры, или мы покойники... Никому ни слова... Разгони тех – к чертовой матери... Скажи, пусть приходят завтра... Девушка высунулась в приемную и, вежливо извинившись, отпустила тех двоих, что все еще ждали там. Экспериментатор не отходил от окна. Только временами оборачивался на аппаратуру. Стрелки приборов стали на место. Смолк и этот проклятый внутренний гул. И солнце снова стало уже не жутким, громокипящим шаром, а штатной начищенной медяшкой в голубизне неба. – Ну что ж, остается факт принять как факт, – Экспериментатор взялся за трубку телефона. – Введите ему валиум и потихоньку уложите бай-бай. Пока за ним не приедут... Эй, положите оружие, истеричка!.. Но девушка с лицом, взятым напрокат с иконы и не подумала положить на место потертый «Смит и Вессон». Его ствол уверенно глядел куда-то в солнечное сплетение собеседника. Экспериментатор сразу почувствовал себя тучным, потным и неуклюжим мужиком с недоеденным гамбургером в одной руке и так и не снятой телефонной трубкой в другой. Трубку он отпустил сразу, гамбургер, подумов, швырнул на пол и обе руки поднял повыше. – Вот так, – сказала ассистентка. – А теперь не делай резких движений... Умудряясь не выпускать тяжелый револьвер из руки, она уверенно разодрала пакет с одноразовым шприцом и наполнила его из соответствующей ампулы. Конечно, у руководителя эксперимента были шансы выбить все это хозяйство из рук тоненькой девчушки, а саму ее быстренько развернуть носом в землю, но мешало прошлое. Мешали несколько лет, прожитых в «горячих точках» – они, эти несколько неважных лет, дали ему знание того, что может сделать с человеком, даже краем его задев, пуля такого калибра. Поэтому он, слегка поморщившись, вытерпел, когда игла шприца нашла его вену, а потом – когда ассистентка приказала ему сесть – сел и стал ждать, что будет дальше. – А ты, – девушка обратилась к номеру три-двадцать, – спи. Пока я не назову тебя по имени. И тогда ты ничего не будешь помнить... А до тех пор – слушайся меня. Скажи «да»... – Да, – сказал номер три-двадцать. – Сейчас ты выйдешь со мной, – сказала девушка складывая вынутые из приборов кассеты и бумажные ленты в объемистый эмалированный протвинь и поливая их серной кислотой. – И мы поедем. В один дом. Тебе там будет хорошо... Подумав, она сняла с полок и покидала на пол папки с записями. Полила эфиром. Обычным и петролейным – за неимением лучшего и это сойдет. – Тебя там будут учить... Ты много узнаешь... Многое станешь уметь... Она выбрала подходящую колбу из обычного – не термостойкого стекла, наполнила ее почти до краев медицинским спиртом. Потом вышла в коридор. Оттуда она вернулась удовлетворенно волоча за собой где-то прихваченную тележку, груженную почти двумя дюжинами собранных по полупустому корпусу огнетушителей. – Вот, держи. Погрузишь в машину – она здесь одна на стоянке. Сам сядешь на переднее сидение – справа от водителя. Там не заперто... Только помоги сначала подкатить сюда баллоны... Этот – кислородный... И вон тот... Она подождала, пока номер три-двадцать выйдет, толкая перед собой тележку с огнетушителями, взяла за плечи блаженно улыбающегося на стуле руководителя, подтолкнула к другой двери – запасной, на вдаль уходящую аллею. – Иди! – приказала она. – И не оборачивайся. Что бы там не вышло... Вот так иди и иди и иди... Потом она взяла со стола личную папку номера три-двадцать, сунула ее под мышку и поставила колбу со спиртом на электроплитку с открытой спиралью. Включила нагрев. Потом быстро вышла сама. Надо было торопиться... – Тебя многому научат, – сказала она спутнику, трогая машину. И когда ты проснешься, тебе скажут слова... И ты выполнишь их... – И потом – когда за спиной уже глухо рвануло, стала объяснять дальше. – Вот эти... – Она взяла с сидения старый журнал и прочитала вслух: «Счастья! Для всех, даром...»