---------------------------------------------


 Днепров Анатолий
 Случайный выстрел

 А.ДНЕПРОВ 
 СЛУЧАЙНЫЙ ВЫСТРЕЛ 
 Из газет все знают, как погиб доктор Глориан. Накануне своего отъезда на охоту он чистил ружье, и оно случайно выстрелило. Говорят, что любое оружие хотя бы один раз стреляет помимо воли хозяина. Корреспонденты так и изображают гибель Глориана. 
 Я бы никогда не написал этот документ, если бы после того, как сенсация, вызванная смертью Глориана, утихла, вдруг в газетах не появилось заявление его адвоката, Виктора Бомпа, о том, что по просьбе жены и ближайших родственников покойного он не будет вести расследования обстоятельств гибели ученого. "Пусть люди сами решат, - писал Виктор Бомп, - было ли это самоубийство или несчастный случай". 
 Я не знаю, что это было. Но, коль скоро людям предстоит сделать выбор между двумя решениями, из которых для моего друга Глориана правильным было только одно, я чувствую себя обязанным опубликовать некоторые факты. 
 Итак, Роберт Глориан погиб ровно через три часа после того, как мы расстались в кафе "Мальта". Я до конца своей жизни буду помнить выражение его лица. Он был бледен, как будто была ночь и его лицо было освещено лунным светом. Пожимая мне руку, он сказал: 
 - За тридцать лет я ни разу не ошибался. Конечно, в математике. Жизненные просчеты - это другое дело... 
 Я вспомнил его жену Юджин и понимающе кивнул головой. Я всегда думал, что Глориан с ней несчастлив. Я часто наблюдал со стороны их отношения, и мне казалось, что между ними существует неприязнь, которая нередко бывает между умным мужем и умной женой. Юджин часто говорила: 
 "Эти математики сейчас всюду суют свой нос! Они испортили человеческую жизнь". 
 В ее словах была доля правды. 
 В тот вечер мы сидели в кабинете Роберта и разбирали теорему фон Неймана и Моргенштерна об играх с нулевой суммой. Математически можно строго показать, что в так называемых салонных играх каждый проигрывает ровно столько, сколько другой выигрывает. Теорема фон Неймана - это, так сказать, закон сохранения ставки при игре. Затем мы с Робертом стали обсуждать более сложные ситуации-и в любом случае приходили к одному и тому же выводу: всюду идет игра с нулевой суммой. Когда мы заговорили о математической теории человеческих конфликтов, к нам подошла Юджин: 
 - Вот что. Мне противно вас слушать. Вы раскладываете мысли и чувства на какие-то коэффициенты невырождающейся матрицы. С вашего разрешения, Роберт, я иду в "Мальту". 
 Роберт жалко улыбнулся и кивнул головой. Мне тогда показалось, что, отпуская свою молодую жену в ночной клуб, он просто старался о ней не думать. Он заговорил о недавно вышедшей книге, где математическая теория конфликтов была доведена до высшей степени совершенства. 
 Юджин ушла, а мы просидели до трех часов ночи. Не помню всех подробностей нашей дискуссии, но только, разбирая главные направления конфликтов в нашем обществе, я заявил: 
 - Наша экономика, как ты сам доказываешь, является не чем иным, как своеобразной игрой между предпринимателями и потребителями. Я могу показать на простом примере, что эта игра обречена. Тебе, Роберт, известно, что все наши промышленники стремятся к полной автоматизации. Они успешно претворяют ее в жизнь. С каждой новой автоматической линией на улицу выбрасываются тысячи, десятки тысяч людей. Они становятся безработными. Стремясь меньше платить и больше получать, владельцы предприятий рано или поздно придут к полной автоматизации производства. На заводах и фабриках не будет работать ни одного человека, и тем не менее предприятия будут в изобилии выпускать продукцию. 
 - Ну и что же? - с усмешкой спросил Роберт. 
 - А то, мой дорогой, что тотальная автоматизация позволит предпринимателям полностью избавиться от труда и услуг рабочих и выпускать любое количество продуктов потребления, но их никто не сможет покупать. Люди, лишенные труда, не имеют денег и, следовательно, не могут приобретать то, что будет производиться машинами-автоматами. 
 Роберт Глориан медленно провел рукой по седой голове и уверенно сказал: 
 - Из этого следует только один вывод. Автоматизация никогда не будет полной. Такая игра не на пользу нашему инициативному предпринимательству. 
 - А какая же на пользу? - спросил я. 
 - Это должна быть разумная автоматизация, которая не исключает, а, наоборот, предполагает все большее и большее участие людей в производстве... 
 По-моему, это была самая туманная фраза, которую когда-либо произносил Роберт Глориан. Он был ярым сторонником "социального дарвинизма", по которому эволюция и прогресс человечества всецело зависят от частной инициативы каждого из его членов, а сама инициатива определяется стремлением человека к обогащению. 
 По натуре я скептик и терпеть не могу догм. Хотя Глориан был моим лучшим другом, я с трудом переносил его аксиоматику. "Это - истина, это - ложь", - любил он часто говорить, но ни его истина, ни его ложь никогда не укладывались в моей голове. Его аксиомы были в одинаковой степени понятными и недоказуемыми. Наверно, три столетия назад ученым так же казалась справедливой аксиома Галилея о том, что во всей Вселенной время течет с одной и той же скоростью. 
 Математическая теория конфликтов, теория игр, линейное и динамическое программирование, математическая экономика все это излюбленные кояьки Роберта. Он был постоянным участником ответственных комиссий и комитетов, которые разрабатывали экономические и военные рекомендации для правительства. Сейчас уже не секрет, что Роберт Глориан был одним из составителей доклада об экономических основах производства атомного оружия еще в те времена, когда научная и техническая возможность создания такого, оружия не была доказана. 
 - Почему твоя Юджин ходит одна в ночной клуб? - спросил я Роберта. 
 - Мы с ней очень разные люди. Она не любит, когда я утверждаю, что любое социальное поведение человеческого коллектива и даже одного человека можно описать математическими уравнениями. 
 - Она права. Это, должно быть, для простого человека звучит очень гадко. 
 - Юджин влюблена в Сиди Вайля и его джаз. Не знаю, в кого больше, - бросил он скороговоркой. Глубоко вздохнув, он добавил: - Законы природы неумолимы. Мне, например, не нравится закон Био и Са варра о взаимодействии проводников, по которым течет электрический ток. Мне не очень понятно, почему магнитное поле одного проводника "из-за угла" действует на другой. Но что поделаешь! Такова природа. Юджин пытается мне противоречить на основе так называемого здравого смысла. Смешно, правда? 
 - А ты и с ней пытался обсуждать проблему полной автоматизации производства? 
 Роберт поморщился. 
 - Она сказала, что если это случится, то все мы помрем с голоду. 
 Я рассмеялся, а Роберт вдруг остановился посреди комнаты и воскликнул; 
 - Если ты думаешь так же, как и Юджин, давай решать эту задачу серьезно. Мы живем в такое время, когда последнее слово остается за наукой. 
 Юджин ушла из дому в восемь вечера и пришла в четыре ночи. Она была немного навеселе, и фиолетовая помада на ее полных губах была размазана. Ее глаза были насмешливыми и злыми. 
 - Роберт, - сказала она, - изумительна иллюстрация к тому, что ты чертовски прав! В "Мальте" больше не будет выступать джаз Сиди Вайля. Вместо него на эстраде установили электронную шарманку "Ипок", на которой по требованию любого желающего целый несуществующий оркестр исполняет любую музыку точно так же, как Вайль и его двадцать семь ребят. Представляю, как они проклинают того ученого инженера, который изобрел эту пакость. 
 Казаться веселым и жизнерадостным Роберту не очень удавалось. Он поднял голову над бумагами, на которых мы тщательно выписывали уравнения "общественного баланса", и произнес: 
 - У нас в стране не все такие идиоты, как владелец клуба "Мальта". В конце концов, если не он, то его сын или внук поймут, что в этом мире смогут выжить только те, кто добьется точно рассчитанного равновесия между деятельностью машин и людей. Ведь нужно учитывать, что, если Сиди Вайль и его оркестр не найдут работу, они просто ограбят хозяина "Мальты"! 
 Роберт пожевал кончик карандаша и приписал еще одно уравнение к внушительному списку дифференциальных уравнений баланса, которые мы успели придумать до прихода его жены. 
 - Я предвижу то время, - сказала Юджин, - что скоро вместо тебя составлением таких балансов и математических уравнений будут заниматься электрические коробки, которые сейчас выступают вместо джаза Сиди Вайля. 
 Роберт не слушал ее и что-то быстро писал на листе бумаги. Юджин посмотрела через плечо на стройные ряды математических формул. 
 - Сиди Вайль находит, что электрическая шарманка "Ипок" совершенно гениально воспроизводит его исполнение. Можешь радоваться. 
 Последнюю фразу она произнесла с нескрываемой злобой. 
 - Он был в клубе? - безразлично спросил Роберт, продолжая вычисления. 
 - Да, был, - ответила Юджин нагло. 
 - Любопытно, что он собирается делать в порядке самосохранения и борьбы. У него только один выход: обогнать машину и придумать нечто такое, для чего понадобится создавать новую машину. Прогресс будущего общества будет заключаться в постоянном соперничестве людей с возможностями автоматов. Это очень легко учесть вот таким уравнением... 
 Жена Роберта Глориана с легким стоном опустилась в кресло. Мне почему-то стало ее жаль. 
 - Что вы думаете о таком выходе из положения? Автоматы производят все необходимое человеку, и это необходимое распределяется по потребности, бесплатно? - шепотом спросил я. 
 Юджин усмехнулась и, пожав плечами, кивнула в сторону Роберта: 
 - Тогда не будет человеческого прогресса. Во всяком случае, так утверждает мой муж. Для того чтобы цивилизация процветала, необходимо, чтобы люди постоянно пытались перегрызть друг другу глотки. Разве вам это неизвестно? 
 Теперь я был уверен, что Юджин ненавидела Роберта. 
 - Это знает любой студент любого колледжа, - не отрываясь от своих записей, пробормотал Роберт. - Вот теперь, кажется, все. Восемьдесят четыре линейных уравнения. 
 Он встал из-за стола и торжественно потряс пятью листками бумаги: 
 - Завтра мы решим, кто прав. 
 - Скажи, пожалуйста, а можно ли любовь или ненависть одного человека к другому выразить при помощи математических уравнений? - спросила Юджин, глядя Роберту прямо в глаза. Ее губы нервно вздрагивали, она была готова не то рассмеяться, не то расплакаться. 
 - Можно, - безапелляционно ответил Роберт. - Это довольно мелкий и частный случай. Для экономики государства он большого значения не имеет. Впрочем... 
 Он на мгновение задумался и снова сел за стол. 
 - Сиди Вайль сегодня мне сказал, что если электронные коробки типа "Ипок" будут производиться в массовом масштабе, то в нашей стране никогда не родится ни одного хорошего композитора. 
 Роберт громко и неестественно захохотал. 
 - Я надеюсь, ты не очень жалуешься на то, что в нашей стране давным-давно нет необходимости в гениальных сапожниках, потому что туфли, которые тебе нравятся, с успехом делают автоматы. 
 Роберт всегда был неутомимым человеком. Когда Юджин ушла спать, он с видом заговорщика предложил немедленно разработать программу решения составленных им восьмидесяти четырех уравнений. 
 - Мы успеем к двенадцати часам дня. Между двенадцатью и тремя машина в атомном вычислительном центре будет свободна. Она-то нам и решит задачу. 
 - Что ты хочешь решить? - спросил я. 
 - Я хочу рассчитать рациональную многошаговую политику нашего государства по внедрению новой техники и автоматики. Я учел в этой игре все. Даже любовь. Даже измену. В конечном счете, это нельзя не принимать во внимание. 
 Я не обратил внимания на цинизм Роберта и с жаром принялся за составление алгоритма и программы решения его системы уравнений. Юджин принесла нам кофе, и мы выпили его, когда за окном было совсем светло, Затем мы вышли из дома, пересекли парк и пошли по набережной. 
 Роберт, сощурившись, посмотрел на солнце: 
 - Честное слово, температура излучения этого светила сегодня больше чем шесть тысяч градусов! 
 Я попытался представить себе, как должно быть скучно и противно жить с таким до мозга костей математическим человеком, как Роберт. Мне очень хотелось бросить в море все н-аши вычисления и послать своего друга ко всем чертям, 
 Оператор электронной машины Эрик Хансон, посмотрев наши записи и программу, сказал, что решение задачи может быть получено через два-три часа. 
 - Мы будем в кафе клуба "Мальта". Когда все будет готово, позвоните туда, - проинструктировал его Роберт. 
 После второй чашки кофе Глориан мечтательно произнес: 
 - Странная штука жизнь! Когда-то думали, что она полна тайн и неисповедимых путей. А при ближайшем рассмотрении оказывается, что ее можно переложить на восемьдесят четыре дифференциальных уравнения. Великолепно, не правда ли? 
 Я пожал плечами. Я не был уверен так, как он, что жизнь человеческого общества можно свести к этим у равнениям. Я не знал, что решит электронная машина, но, каков бы ни был результат, он меня все равно не убедит... 
 Когда мы допивали третью чашку кофе, появился Сиди Вайль, руководитель джаза, замененного автоматом "Ипок". Я никогда раньше не видел его в лицо, а знал только по журнальным фотографиям. Он был значительно старше, чем я думал. 
 - Разрешите присесть? - спросил он и, не дожидаясь ответа, уселся за наш столик. 
 Роберт, уставившись в хрустальную пепельницу, пробормотал: 
 - Пожалуйста. 
 - Я хотел бы поговорить с вами наедине, - сказал Вайль. 
 - Мне нечего скрывать от своего друга, - резко произнес Глориан, кивнув в мою сторону. 
 - Как хотите. Я люблю вашу жену Юджин, и она любит меня. 
 На лице Глориана не дрогнул ни один мускул, 
 - Я это знаю давным-давно. 
 - Меня отсюда уволили, и нам придется переехать в другой город, - сказал Вайль. 
 - Вам придется сменить много городов. Машину "Ипок" скоро будут производить серийно. 
 - Наверно, пройдет несколько лет, прежде чем автоматический джаз проникнет в захолустные деревушки. 
 Голос у Вайля немного дрожал. 
 - Я сам возьмусь за массовое производство автомата "Ипок", - небрежно бросил Роберт. 
 - У меня есть идеи относительно музыки, которые вы с вашей проклятой математикой не сможете воплотить в машинах. 
 - Разве это не убедительное доказательство моих взглядов! Прогресс как результат борьбы за существование, за самосохранение, за продолжение рода, как соперничество между человеком и машиной. Браво, Вайль, вы достойны Юджин! 
 После этих слов мне захотелось ударить Глориана по физиономии, но в это время к нам подошел официант и сказал, что Роберта требуют к телефону. 
 - Ага, вот и решение! Сейчас мы услышим голос неумолимой логики! 
 Он приподнялся и хотел было идти. Затем он вдруг снова сел, откинулся на спинку кресла и, смеясь, обратился ко мне: 
 - Знаешь, пойди узнай результат, а я пока поговорю с мистером Вайлем. Некоторые мелочи практического характера... 
 Я поднял трубку в кабинете директора клуба, и мне долго никто ничего не отвечал, В трубке слышался шум, крик, ругань, кто-то кого-то в чем-то обвинял, кто-то резко и твердо что-то доказывал. Несколько раз я слышал имя "Роберт Глориан". Затем послышался сердитый голос оператора электронной счетно-решающей машины Эрика Хансонг: 
 - Алло, Глориан, это вы? Черт бы вас побрал! 
 - Это не Глориан. Он поручил мне узнать, что насчитала машина. 
 - Будь она проклята, ваша задача! Из-за нее опять целые сутки простоя! 
 - Почему? - удивился я, 
 - Машина поломалась. 
 - Непонятно. При чем здесь задача? 
 - А при том, что машина всякий раз ломается, если задача не имеет решения. Вы разбираетесь в математике? Есть задачи, которые не имеют решения. При помощи этих задач проще всего ломать электронные и счетнорешающие машины. Глориан должен был бы это знать. 
 Эрик еще долго и сердито говорил, но я уже его не понимал. 
 - Юджин уходит от меня сегодня, - хладнокровно заявил Роберт, когда я появился у столика. - Это даже хорошо, что так быстро и просто все получилось. Мы никогда не понимали друг друга. 
 Он пил коньяк маленькими глотками и запивал его кофе. 
 - Роберт, а тебе не кажется, что иногда и ты не все понимаешь? 
 - Каково оптимальное решение задачи? 
 Я сел. 
 - Тебе сообщили, каково решение задачи об оптимальной автоматизации? - спросил он. Голос его был холодным и официальным. 
 - Такого решения не существует, 
 Роберт нахмурился. Я повторил: 
 - Такого решения не существует, и поэтому машина поломалась. 
 - Ты не шутишь? 
 - Нисколько. Я хочу коньяку. 
 Мы долго сидели молча. За окнами сгущались сумерки. Кафе клуба "Мальта" постепенно наполнялось народом. Кто-то включил проигрыватель "Ипок", и он, точь-в-точь как джаз Сиди Вайля, исполнял популярные мелодии и танцы. Оркестра не было. Музыка струилась из тайников стеклянно-проволочной души полированного черного ящика. Он стоял на красном коврике посредине пустой эстрады. Роберт пристально посмотрел на этот ящик и сказал: 
 - За тридцать лет я ни разу не ошибался. Конечно, в математике. Жизненные просчеты - это другое дело... 
 Я пойду подышать свежим воздухом. 
 Я не помню, сколько времени я слушал мертвую музыку. 
 На следующее утро я прочитал в газетах то, о чем я говорил в начале этого повествования.