Аннотация: О великом «охотнике за головами» Джефферсоне Найтхауке, снискавшем себе славу под выразительной кличкой Вдоводел, ходили легенды. Однако вот уже более ста лет как он добровольно подверг себя замораживанию, ожидая исцеления от смертельной болезни. Вздохнули с облегчением бандиты на дальних границах… Но однажды случилось небывалое — Вдоводел вернулся. Вернулся, обретя новое тело и новую юность, и по-прежнему железно тверда его рука, верен глаз и смертоносен каждый выстрел…


---------------------------------------------


 Майк Резник
 Вдоводел


 Кэрол, как всегда
 А также Энн Гроель и Дженнифер Херши за поддержку и терпение.



 ПРОЛОГ


 В миле под сверкающей поверхностью Делуроса VIII, столицы расползающейся по галактике человеческой Олигархии, по длинному, тускло освещенному коридору движущаяся дорожка несла двоих мужчин в сером и белом одеяниях. Их голоса эхом отдавались от стен и потолка.
 — Интересно, как он выглядит? — спросил мужчина в сером.
 Его спутник пожал плечами.
 — Старый и больной.
 — Я знаю. Но я видел столько его голограмм. Тех времен, когда… вы знаете.
 — Когда он по праву считался самым знаменитым убийцей галактики? — уточнил мужчина в белом.
 — Он убивал с разрешения закона.
 — Так гласит легенда.
 — Вас послушать, в жизни все было иначе.
 — Да нет, — покачал головой мужчина в белом. — Но вам известно, как создаются легенды.
 Дорожка вынесла их к контрольно-пропускному пункту. Они постояли, пока робот сверил их идентификационные бляхи и ретинаграммы, потом двинулись вновь, чтобы в пятидесяти футах остановиться у следующего КПП.
 — Это обязательно? — спросил мужчина в сером.
 — Здесь, совершенно беспомощные, лежат самые богатые мужчины и женщины Олигархии, — последовал ответ. — Они абсолютно беззащитны, и поверьте мне, нельзя стать богатым, не нажив врагов.
 — Я знаю. — Мужчина в сером указал еще на два КПП. — Их же разделяют всего пятьдесят ярдов. Неужели нас будут проверять на каждом?
 — Именно так.
 — Потерянное время.
 — Включите в счет доставленные вам неудобства. Спустя две сотни ярдов коридор раздваивался. Они перешли на дорожку, уходящую вправо. КПП теперь попадались чаще, и наконец странная пара остановилась у двери, ничем не отличающейся от других.
 — Это здесь, — объявил мужчина в белом. Они постояли перед сканером, пока тот считывал их ретинаграммы и отпечатки ладоней.
 — Я нервничаю, — признался мужчина в сером, когда дверь откатилась в стену.
 — Процедура достаточно простая.
 — Но он же не знает, кто мы.
 — И что?
 — Устраивает ли его состояние, в котором он находится? А если он на нас разозлится? Если он убивает людей, которые докучают ему?
 Комнату заполнил синий свет.
 — Нельзя ли поярче? — спросил мужчина в сером.
 — Он не открывал глаза больше ста лет, — ответил его спутник. — Комната будет ждать, пока зрачки пациента не привыкнут к такой освещенности, а потом добавит яркости. — Он зашагал мимо номеров ячеек, выбитых на специальных табличках, нашел нужную. Остановился. — Ячейка десять тысяч пятьсот сорок семь.
 Из стены на восемь футов выдвинулся ящик. Под полупрозрачной крышкой просматривались контуры человеческого тела.
 — Джефферсон Найтхаук, — промурлыкал мужчина в сером. — Тот самый Найтхаук. — Он помолчал. — Я ожидал увидеть совсем другое.
 — Правда?
 — Я думал, что он облеплен проводами и шлангами.
 — Вы принимаете нас за варваров, — хмыкнул мужчина в белом. — В тело имплантированы три контролирующих блока. Этого вполне достаточно.
 — А он дышит?
 — Конечно.
 Мужчина в сером прищурился, стараясь уловить движение груди или губ.
 — Я ничего не вижу.
 — Процесс дыхания настолько замедлен, что отследить его может только компьютер. Глубокий Сон замедляет процессы обмена, а не останавливает их. Иначе тут лежали бы тридцать тысяч трупов.
 — Так что же нам теперь делать?
 — Я уже делаю, — ответил мужчина в белом. Он приложил руку к сканирующей пластине и пробежался пальцами по выдвинувшейся из-под нее клавиатуре, набирая код.
 — Сколько на это уйдет времени?
 — Для нас с вами — одна минута, для тех, кто лежит здесь, — четыре или пять.
 — Почему так долго?
 — Если б не смертельная болезнь, эти люди сюда не попали бы. Организм у них ослаблен и очень медленно реагирует на стимуляцию. — Мужчина в белом оторвал взгляд от тела. — Многие умерли от шока в момент пробуждения.
 — А Найтхаук не умрет?
 — Вряд ли. Сердце у него практически в норме.
 — Хорошо.
 — Но я бы на вашем месте подготовился к сильному потрясению.
 — В смысле? Вы же сами сказали, что он тяжело болен, и эта встреча неприятными последствиями не грозит. Так в чем проблема?
 — Вам доводилось видеть человека с прогрессирующей эплазией?
 — Нет, — признался мужчина в сером.
 — Вид нелицеприятный. Прошу учесть.
 Они замолчали, так как тело начало изменять цвет. Еще две минуты, и крышка уползла в стену, открыв исхудалого мужчину, обезображенного вирусным кожным заболеванием. На его лице просвечивали острые скулы, костяшки пальцев словно торчали наружу, а там, где кожа еще покрывала плоть, она скукожилась и пошла трещинами.
 Мужчина в сером с отвращением отвернулся, но затем вновь заставил себя посмотреть на тело. Он ожидал, что его окатит запахом гниющего мяса, однако воздух остался чистым и свежим.
 Наконец веки лежащего дрогнули раз, другой и медленно поползли вверх, открыв водянисто-голубые, практически, бесцветные глаза. Больной с минуту разглядывал своих гостей, потом нахмурился.
 — Куда подевался Акоста? — просипел он.
 — Кто такой Акоста? — спросил мужчина в сером.
 — Мой врач. Он с минуту как отошел.
 — Ах, вот вы о ком, — улыбнулся мужчина в белом. — Доктор Акоста уже восемьдесят лет как умер. Вы проспали сто семь лет, мистер Найтхаук.
 На лице больного отразилось недоумение.
 — Сто…
 — …семь лет. Я — доктор Джилберт Эган.
 — И какой нынче год?
 — Пять тысяч сто первый галактической эры. Помочь вам сесть?
 — Да.
 Эган приподнял хрупкое тело, но как только он убрал руки, Найтхаук завалился набок.
 — Мы попробуем еще раз, когда у вас прибавится сил, — пообещал доктор, укладывая старика в «гроб». — Вы очень долго спали. Как самочувствие?
 — Голоден как волк.
 — Это естественно. — Эган улыбнулся. — Все-таки вы не ели уже больше века. И хотя обмен веществ нам существенно замедлили, ваш желудок пуст уже десять лет. — Эган приставил трубку к левой руке Найтхаука. — К сожалению, есть вы не можете, но это устройство снабдит вас всем необходимым.
 — Я бы предпочел поесть, — пробормотал Найтхаук, — раз уж меня излечили. — Он помолчал. — Сто семь лет. Чертовски долго, однако.
 Во взгляде Эгана, брошенном на исхудалого, обезображенного болезнью мужчину, читалось сочувствие.
 — К сожалению, способ излечения эплазии еще не найден.
 Найтхаук внимательно посмотрел на доктора, и тут Эган порадовался, что пациент не вооружен и далек от лучшей формы.
 — Я оставил достаточно четкие инструкции, запрещающие будить меня до того, как эплазию вычеркнут из списка неизлечимых заболеваний.
 — Ситуация изменилась, мистер Найтхаук. — Мужчина в сером выступил вперед.
 — А ты кто такой?
 — Меня зовут Марк Диннисен. Я — ваш адвокат.
 Найтхаук вновь нахмурился.
 — Мой адвокат?
 Диннисен кивнул.
 — Я — старший партнер юридической фирмы «Хаббс, Уилкинсон, Рейт и Химинес».
 — Рейт, — кивнул Найтхаук. — Он — мой адвокат.
 — Моррис Рейт стал компаньоном фирмы «Хаббс и Уилкинсон» незадолго до своей смерти в пять тысяч двенадцатом году. Его правнук работал у нас до прошлого года, пока не вышел на пенсию.
 — Понятно. Вы — мой адвокат. Почему вы решили, что меня надо будить?
 — Мне, право, неловко… — замялся Диннисен.
 — Выкладывайте.
 — Приняв решение погрузиться в Глубокий Сон, вы передали нам в управление ваш инвестиционный портфель…
 — Не портфель, — поправил его Найтхаук. — Шесть с половиной миллионов кредиток.
 — Совершенно верно. С тем, чтобы мы инвестировали эти деньги и обеспечивали оплату услуг клиники, в которой вы пребываете, до открытия способа излечения вашей болезни.
 — И вам потребовались сто семь лет, чтобы потерять все мои сбережения?
 — Как можно! — с жаром воскликнул Диннисен. — Ваши деньги в целости и сохранности и более ста лет приносят доход в девять и тридцать две сотых процента годовых. Если желаете, я готов предоставить цифры.
 Найтхаук мигнул и недоуменно уставился на адвоката.
 — Если я не разорен, а моя болезнь по-прежнему неизлечима, какого черта вы разбудили меня?
 — Ваш доход составляет примерно шестьсот тысяч кредиток в год. К сожалению, инфляционная спираль Делуроса VIII привела к тому, что клиника определила свои годовые расходы в один миллион кредиток. Если покрывать разницу за счет основного капитала, через десять лет от него ничего не останется. И нет никаких гарантий, что за это время врачи научатся излечивать эплазию.
 — Вы пришли сказать, что меня выбрасывают отсюда? — спросил Найтхаук.
 — Нет.
 — Тогда зачем?
 — Мне необходимо ваше решение, — ответил Диннисен, не отрывая глаз от изуродованного лица. — Если бы его мог принять кто-то еще, я бы никогда не посмел разбудить вас, пока…
 — Пока я окончательно не разорюсь, — сухо заключил Найтхаук. — Ладно, продолжайте.
 — Мы… то есть, ваши адвокаты… получили в высшей степени необычное предложение, которое может разрешить ваши финансовые трудности и дать вам возможность пребывать в Глубоком Сне до тех пор, пока не будет найден способ излечения вашей болезни.
 — Продолжайте.
 — Вы слышали о Солио II?
 — Планета Внутреннего Пограничья. А что?
 — Шесть дней назад там убили губернатора.
 — Я-то здесь при чем?
 — Все просто. Известие о том, что знаменитый Вдоводел еще жив, каким-то образом достигло Пограничья, и планетарное правительство Солио И предложило семь миллионов кредиток за голову убийцы. Половину вперед, остальное — по завершении операции.
 — Это шутка? — возмутился Найтхаук. — Я не могу даже сидеть!
 Диннисен повернулся к Эгану.
 — Доктор, вас не затруднит объяснить?
 Эган кивнул.
 — Хотя мы еще не научились излечивать вашу болезнь, мистер Найтхаук, в других областях, особенно в биоинженерии, мы достигли значительных успехов. Когда к мистеру Диннисену поступило озвученное здесь предложение, он нашел решение, которое вполне устраивает правительство Солио II, при условии, что мы получим ваше согласие.
 — Биоинженерия, — повторил Найтхаук. — Вы хотите меня клонировать?
 — Только с вашего разрешения.
 — Когда я погрузился в Глубокий Сон, мне сказали, что я проживу от силы месяц. Разве мне дождаться, пока мой клон вырастет и станет мужчиной? И почему вы думаете, что правительство Солио II будет ждать двадцать или тридцать лет?
 — Вы меня не поняли, мистер Найтхаук, — покачал головой Эган. — Мы более не выращиваем клон от младенчества до зрелости. В последние двадцать лет разработана методика создания клона любого возраста, от шестидесяти минут до шестидесяти лет. Мы предполагаем создать двадцатитрехлетнего Джефферсона Найтхаука, вашу молодую версию в самом расцвете сил.
 — Он будет болен?
 — Если мы сегодня возьмем клетку вашего тела, то да. Но в музее на Биндере Х хранится нож, которым вас ранили в молодости. Помните этот случай?
 — Я не раз получал удар ножом, — ответил Найтхаук.
 — Ну разумеется, иначе и быть не могло. — Эган помялся. — Короче, мы связались с музеем и получили ответ, что нам предоставят клетки крови с лезвия. Если они и загрязнены, мы располагаем надежными методами очистки.
 — Вы не ответили на мой вопрос: клон, созданный из этих клеток, будет болен?
 — Вряд ли — у вас в том возрасте болезни не было. Однако он, как и вы, будет восприимчив к эплазии, и случайный контакт скорее всего приведет к возникновению болезни… точно так же, как это произошло с вами.
 Найтхаук нахмурился.
 — Эплазия сжирает плоть прямо с костей. Выгляжу я чудовищно. Такой болезни я не пожелаю злейшему врагу. Как же я могу заразить ею того, кто будет мне ближе сына?
 — Он будет лишь вашей тенью, копией оригинала, — уточнил Диннисен. — Его единственное предназначение — сохранить вам жизнь. Иных причин для его создания просто нет.
 — Взгляните на эту проблему и с другой стороны, — добавил Эган. — Если вы разрешите создать клон, возможно, вы оба доживете до того времени, когда от эплазии перестанут умирать. А без вашего разрешения один наверняка умрет, а второй даже не родится.
 — С такой постановкой вопроса делать выбор куда легче, — признался Найтхаук и глубоко вдохнул. — Господи, как же я устал. Проспал, понимаешь, больше века, а сил совсем нет.
 — Я это предусмотрел. — Диннисен достал карманный компьютер. — Здесь у меня копия соглашения с Солио II и разрешение на создание клона. Отпечатка вашего большого пальца вполне достаточно для того, чтобы оба документа вступили в законную силу, — адвокат улыбнулся. — А потом мы вновь отправим вас в Глубокий Сон.
 — Когда будет готов мой клон? — спросил Найтхаук, пытаясь поднять руку. В конце концов Эган помог ему приложить большой палец к сканирующей пластине компьютера адвоката.
 — Если мы ускорим процесс, через месяц.
 — Так быстро?
 — Я же говорил, в биоинженерии мы достигли впечатляющего прогресса.
 Найтхаук кивнул и вновь посмотрел на доктора.
 — Мне надо поесть.
 — Это лишнее, — возразил Эган. — Раз юридические формальности улажены, бодрствовать вам ни к чему.
 — И найдите мне кровать, — продолжил Найтхаук.
 — Кажется, вы меня не слушаете, — обиделся Эган.
 — Через месяц у вас будет мой здоровый двадцатитрехлетний двойник, так? — спросил Найтхаук.
 — Да.
 — Вы будете учить его, как убивать?
 — Нет, — удивленно ответил Эган.
 — Может, вы? — больной повернулся к Диннисену.
 — Разумеется, нет.
 — Тогда обучение мне придется взять на себя.
 — Боюсь, из этого ничего не выйдет, — покачал головой Эган. — Месяц вы не протянете, а я не могу погрузить вас в Глубокий Сон и снова разбудить, когда мы изготовим клон. Процесс перехода в сон и обратно требует слишком больших затрат энергии.
 — Но вы же не пошлете его на задание без соответствующей подготовки!
 — Выбора у нас нет. А вы не в том состоянии, чтобы обеспечить эту подготовку.
 — Да он не протянет в Пограничье и недели, — пробормотал Найтхаук. Веки его упали, язык начал заплетаться. — Вы убьете нас обоих.
 Внезапно он потерял сознание.
 Эган поправил простыню, посмотрел на адвоката.
 — Вот какой у вас клиент. Что вы о нем думаете?
 — Думаю, что предпочел бы не встречаться с ним, когда он был молод и здоров.
 — Это плохо. — Повинуясь нажатию кнопки, полупрозрачная крышка наехала на «гроб», закрыв тело. — Потому что через месяц именно такая встреча вам и предстоит.
 — Я встречусь с дублем, — возразил Диннисен. — У него не будет навыков Найтхаука, только врожденные способности.
 — То есть потенциал, который еще надо реализовать, — уточнил Эган.
 — Этого хватит. Иначе как объяснить желание Солио работать именно с моим клиентом, хотя в Пограничье хватает и убийц, и охотников за головами? — Диннисен посмотрел на ящик с телом больного. — К двадцати трем годам Джефферсон Найтхаук убил уже больше тридцати человек. Из пистолета, лазера, сонара, ножом, голыми руками. Равных ему не было. Так что рефлексы у него что надо.
 — Рефлексы — это не навыки, — покачал головой Эган. — А если вы ошибаетесь?
 — Мы выполнили условия контракта. Разумеется, получить семь миллионов было бы предпочтительнее, но половина лучше, чем ничего.
 Эган долго смотрел на контуры тела Найтхаука.
 — А вы задумывались над тем, что произойдет, если жизнь подтвердит вашу правоту?
 — Простите?
 — Если окажется, что клон ни в чем не уступает оригиналу?
 — Мы на это и рассчитываем.
 — А как вы сможете его контролировать?
 — Настоящий Вдоводел подавил все свои эмоции. У клона для этого оснований нет, а верность — категория эмоциональная.
 — Вы учли то, что за несколько недель он должен впитать все моральные и этические нормы поведения и одновременно овладеть сотней способов убийства?
 — Учить его буду не я, — отрезал Диннисен. — Я — юрист. Мое дело — нанять специалистов не только по методике убийств, но и по поведению в обществе. Какие здесь могут возникнуть сложности?
 — Готов спорить, то же самое сказала Пандора, прежде чем открыть свой злосчастный ящик, — ответствовал Эган, когда «гроб» с телом Джефферсона Найтхаука медленно уполз в стену.




 Глава 1


 Поросшая джунглями планета Карамаджо — жемчужина звездного скопления Квинелла. Необузданный, примитивный мир, охотничий рай, населенный огромными рогатыми травоядными и смертельно опасными хищниками.
 Олигархия, увидев, что произошло на колонизированных Пепони и Каримоне, запретила освоение Карамаджо. Планету закрыли для всех, кроме охотников, причем количество лицензий жестко контролировалось. Требовались немалые деньги и связи, чтобы просто приземлиться на Карамаджо, не говоря уже о самой охоте.
 Многие, правда, утверждали, что рыбачить предпочтительнее на Хэмингуэе, что в Спиральном Рукаве, но все соглашались, что для охоты лучшего места в галактике не сыскать. Тем, кто не убоялся трудностей, планета предоставляла возможность в полной мере испытать себя. Храбрецов ждали тучи смертоносных насекомых, воздух, столь разреженный, что каждые пять дней охотникам приходилось обогащать кровь кислородом, и температура, даже ночью редко опускавшаяся ниже тридцати градусов по Цельсию. Зато по разнообразию фауны Карамаджо не знала равных.
 За всю историю планеты только девятнадцать человек получили постоянные охотничьи лицензии. В том числе легендарный Фуэнтес, большинством экспертов признанный лучшим охотником всех времен и народов, Николае Лейн, чьи охотничьи трофеи украшали экспозиции многих музеев галактики, и Джефферсон Найтхаук, больше известный как Вдоводел.
 Почти день ушел у Найтхаука и его спутника Киношиты, невысокого лысоватого мужчины, чтобы пройти таможенный контроль. Отпечатки пальцев совпадали. Ретинаграммы и голосовые частоты тоже. Полное совпадение показала и проверка ДНК, но настоящему Найтхауку минуло сто пятьдесят, тогда как молодому человеку, прибывшему на Карамаджо, исполнилось всего двадцать три.
 В итоге власти пришли к выводу, что клон имеет право пользоваться лицензией оригинала, и Найтхаук с Киношитой на четыре дня растворились в бескрайнем буше планеты. А вынырнули оттуда с двумя тушами дьявольских котов, хищников весом под две тысячи фунтов, которые охотились на стада; гигантских травоядных.
 Киношита вывел вездеход к Пондоро, роскошной крепости-курорту в глубинах буша, где усталые богатые охотники могли отдохнуть и расслабиться, вкушая все блага цивилизации. К их услугам предлагались ресторан, таверна, лазарет, магазин, торгующий картами, таксидермист с великолепно оборудованной лабораторией и сотня шале, в которых хватало места для четырехсот охотников. Таких комплексов на планете, поверхность которой вдвое превосходила земную, было лишь три. В Пондоро, Карберте и Селусе одновременно могли отдыхать и охотиться полторы тысячи охотников. И число одновременно действующих лицензий никогда не превышало этого предела.
 Прибыв в Пондоро, Найтхаук и Киношита сгрузили туши дьявольских котов в лаборатории таксидермиста и разошлись по своим шале, чтобы помыться, побриться и переодеться к ужину. Пища для охотников готовилась из дичи, доставленной с других планет, потому что по какой-то непонятной причине мясо местных животных отторгалось человеческим организмом.
 Приведя себя в порядок, Найтхаук и Киношита встретились в «Синем шестипале», таверне, где хозяйничал синекожий человек-мутант. Левая его рука заканчивалась бесформенной культей, зато правая — шестью длинными, многофаланговыми, извивающимися как змеи пальцами. Последние тридцать лет он был живой достопримечательностью Карамаджо и, по слухам, ни разу не покидал планету.
 Сам Синий не охотился, но прекрасно знал, что нужно на Карамаджо посетителям его таверны и каковы их вкусы. Поэтому стены украшали головы дьявольских котов, огненных ящериц, боевых танков, серебряношкурых и еще десятка экзотических животных, в изобилии населяющих местный буш. В результате таверна выглядела как гостиная старинного охотничьего домика, а не бар пятьдесят второго столетия галактической эры.
 На стойке в огромной клетке сидела сине-красно-золотистая говорящая сова. Посетителям разрешалось ее кормить, сие даже приветствовалось, так что под рукой всегда имелись живые ящерицы. За клеткой, на дисплее компьютера, высвечивался текущий обменный курс самых разных валют, включая талеры Марии-Терезии и фунты Дальнего Лондона.
 Одну стену занимали голографические экраны, на которые вынесенные в буш мониторы передавали изображения попавших в поле зрения телекамер животных и их координаты. Несколько охотников, мужчин и женщин, имеющих однодневную лицензию, не отрывали от этих экранов глаз. Как только на одном из них появлялась интересующая их добыча, они торопливо покидали таверну. Связка белый охотник — туземный проводник осталась в далеком прошлом. Вездеходы сами выводили стрелка на цель.
 Когда Найтхаук и Киношита подошли к столику, последний сразу передвинул стулья. На один сел сам, на второй указал Найтхауку.
 — Вы всегда передвигаете стулья? — полюбопытствовал Найтхаук.
 — Никогда не садись спиной к двери или к окну, — последовал ответ.
 — Но у меня еще нет врагов.
 — У тебя нет и друзей. Там, куда ты летишь, это важнее.
 Инопланетянин-официант, гуманоид, говорящий на терранском с сильным акцентом, поспешил к столику, спросил, что они будут пить.
 — Пару «Пыльных шлюх», — ответил Киношита. Официант, почтительно поклонившись, отбыл.
 — «Пыльных шлюх»? — переспросил Найтхаук.
 — Тебе понравится, — заверил его Киношита. Найтхаук пожал плечами и огляделся.
 — Интересное местечко. Словно попал в охотничий домик.
 Киношита кивнул.
 — Такая же таверна есть на Последнем Шансе.
 Найтхаук с сомнением посмотрел на него.
 — Скорее, на Биндере X.
 Киношита улыбнулся.
 — Ты, разумеется, прав. Я ошибся. Что ж, твоя память, или память, которую тебе дали, функционирует, как должно, несчастный ты бедняга.
 Инопланетянин принес полные стаканы. Найтхаук подозрительно оглядел их.
 — Коктейль что надо, — покивал Киношита.
 — Цвет-то зеленый.
 — Поверь мне на слово, Джефф. Тебе понравится.
 Найтхаук взял стакан и осторожно пригубил.
 — Корица. Бориллианский ром. И что-то еще, точно сказать не могу.
 — Вино из фрукта, который выращивают на Новой Кении. Не апельсин, не мандарин, но тоже из семейства цитрусовых, разумеется, инопланетных.
 — Вкусно. — Найтхаук вновь отпил из стакана. — Мне нравится.
 Естественно, нравится. Настоящий Вдоводел ничего другого не знал.
 Найтхаук допил коктейль, посмотрел на своего спутника.
 — Завтра снова на охоту?
 — Вряд ли. Мы хотели посмотреть, как ты управляешься с оружием после месяца тренировок. Вот и посмотрели.
 — Жаль. Это забавно.
 — Нападение дьявольского кота для тебя забава?
 — Не такие уж они и страшные, — пожал плечами Найтхаук. — Если, конечно, в руках ружье.
 — Таксидермист, пожалуй, с тобой согласится, — усмехнулся Киношита.
 — Простите?
 — Когда я завез туши в его лабораторию, он отметил, что ты не просто попал в глаз, чтобы не попортить шкуру. Пуля вошла в зрачок.
 — Как вы и просили перед выездом. Вы же сами сказали, что это просто! Все равно что указать пальцем.
 — Я солгал.. Но для тебя такая меткость, похоже, в порядке вещей.
 Искренняя юношеская улыбка осветила лицо Найтхаука.
 — Я же попал. Не так ли?
 Киношита кивнул.
 — Попал.
 — Черт! — воскликнул молодой человек. — За это надо выпить! — Он подозвал официанта-инопланетянина. — Еще две «Пыльные шлюхи». — Потом повернулся к Киношите. — Так что у нас теперь?
 — Сегодня твое обучение заканчивается.
 — Экзамен оказался совсем не сложным.
 Экзамен еще впереди, подумал Киношита, но вслух произнес:
 — Ты даже представить себе не можешь, скольких людей убили дьявольские коты. У тебя было меньше полсекунды, чтобы прицелиться и выстрелить.
 — Но ведь это вы настояли, чтобы мы двинулись за ними в чащу, — Я хотел проверить тебя в максимально сложных условиях.
 — Это ваша работа?
 — Охота на дьявольских котов? Слава Богу, нет.
 — Подготовка молодых к самостоятельной жизни?
 — Ты — первый.
 — А чем же вы тогда занимаетесь?
 — Всем помаленьку, — уклончиво ответил Киношита.
 — Вы служили в полиции, были охотником за головами? — настаивал Найтхаук.
 — Случалось и такое.
 — Армия?
 — Давным-давно.
 — А в преступниках вам числиться доводилось?
 — Все зависит от того, кто ставит вопрос. Суд, во всяком случае, меня ни в чем не обвинял.
 — А как получилось, что вы работаете на Марка Диннисена?
 — У него много денег, которые он готов потратить. Мне нужны деньги. Так что наши интересы полностью совпали.
 — И когда закончится ваша работа?
 Киношита посмотрел на огненную ящерицу, которая таращилась на него пустыми глазами.
 — Скоро.
 Молодой человек явно огорчился.
 — Как скоро?
 Киношита вздохнул.
 — Я мог бы полететь с тобой и Пограничье на пиру недель, пока ты там не освоишься, но после я буду только путаться под ногами. Маловероятно, чтобы человек, который тебе нужен, впрямую скажет: вот он я, подходи, бери. Работа предстоит большая, и чем быстрее ты за нее возьмешься, тем лучше. — Киношита отпил из стакана. — Пограничье — не Олигархия с ее толпами. Незамеченным проникнуть туда невозможно. Тебя заметят издалека.
 — Издалека-то вряд ли, — возразил Найтхаук. — Я буду на корабле до самой посадки.
 — Я говорю образно. — Киношита видел, что Найтхаук ему не верит. — Послушай, как ты сам убедился, насчет коктейля я не ошибся. Доверься мне, тут я тоже прав. Я лишь помешаю тебе.
 — Если на мою долю выпадает грязная работа, я хотел бы самостоятельно принимать часть решений.
 — Как только ты останешься один, все решения будут твоими.
 — Вот я и хочу сам решать, лететь мне туда одному или нет.
 — У меня нет ни малейшего желания спорить с тобой. Мы отлично поохотились, сейчас расслабляемся. О деле поговорим позднее.
 Если мне удастся доходчиво объяснить ему, что клон можно заменить, а меня — нет.
 Молодой человек подумывал об очередной порции коктейля, когда к их столику подошел Синий шестипал.
 — Привет, Ито! — пророкотал он басом. — Как только открылась дверь, мне сразу показалось, что это ты. Где ты пропадал столько времени?
 — В разных местах.
 — Отстреливал нехороших людей в Спиральном Рукаве?
 — С этим покончено, — ответил Киношита. — Решил, знаешь ли, дожить до старости.
 — Да уж, после сорока у многих возникает такое желание, — согласился Синий шестипал и посмотрел на Найтхаука. — А кто твой друг? Лицо знакомое, но я никак не пойму, где мы могли встречаться.
 — Его зовут Джефф, — ответил Киношита. Найтхаук протянул руку, и Синий обхватил ее всеми шестью пальцами.
 — Привет, Джефф. Приходилось бывать в Пограничье?
 — Нет, — ответил Найтхаук.
 — Ну, если ты чему-нибудь научился у своего приятеля, все будет в порядке. — Синий шестипал вновь пристально вгляделся в лицо молодого человека. — Черт! Я готов поклясться, что где-то тебя видел.
 Он отошел к другим столикам, а Киношита наклонился к Найтхауку.
 — Скорее всего он видел старую голограмму, — предложил он очевидное объяснение. — Я даже могу определить, где и когда, потому что в двадцать три года ты носил огромные усы. Они, кстати, старили тебя лет на десять.
 — Речь идет не о моей голограмме, — возразил Найтхаук. — Вы путаете меня с ним.
 — Ты в определенном смысле и есть он. Теперь, когда я поработал с тобой, мне это ясно больше, чем кому бы то ни было.
 Найтхаук покачал головой.
 — Он — старик, умирающий от какой-то жуткой болезни. Я — молодой мужчина, у которого впереди вся жизнь. Как только я разберусь с работенкой на Солио II, передо мной откроются все дороги.
 — Например?
 Найтхаук постучал себя по лбу.
 — То, что заложено здесь, — не мои воспоминания. Я это знаю. И собираюсь добавить к ним то, что увижу и испытаю сам. Галактика велика, есть что повидать и чем заняться.
 — Похоже, ты много об этом думая.
 — Видите ли, я вкалывал как каторжный всю свою жизнь, все сорок восемь дней. — Найтхаук улыбнулся своей, возможно» не слишком удачной шутке. — Теперь я подумываю о первом отпуске, — он помолчал. — Хотя пока меня вполне бы устроила одна ночь без подключения к Образовательному диску.
 — Без этого нельзя, — резонно заметил Киношита. — Как иначе за месяц втиснуть к тебя информацию, которую человек набирает за двадцать лет? Мы же не могли послать тебя сюда без знаний и социальных навыков. Черт, да если бы не диски, ты бы еще не умел говорить.
 — Я знаю, и я вам благодарен» — ответствовал Найтхаук. — Но у меня все-таки будет своя жизнь после того, как я спасу старикана. — Он оглядел зал, головы на стенах, вновь обернулся к Киношите. — Я хочу увидеть его, прежде чем полечу на Солио.
 Киношита покачал головой.
 — Еще одного пробуждения он может не пережить… по крайней мере до того, как будет найден способ излечения эплазии.
 — Мне не обязательно говорить с ним, — гнул свое Найтхаук. — Я хочу посмотреть на него.
 — Говорят, выглядит он ужасно.
 — Мне без разницы. Он — мой единственный родственник.
 — Тебя не подпустят к нему. Джефф. Почему бы вам не повидаться позже, когда ты выполнишь задание, а наука найдет способ излечения его болезни?
 — Наука в этом вопросе уже больше ста лет топчется на месте. Разве можно надеяться, что способ излечения вот-вот будет найден?
 — Мне говорили, что осталось совсем немного. Имей терпение.
 Найтхаук покачал головой.
 — У меня нет ни отца, ни матери. Только он.
 — Но речь ведь идет не только о родственных чувствах?
 — С чего вы взяли?
 — Я уже сказал тебе, встреча с ним — зрелище не из приятных. Так какова истинная причина?
 — Я хочу знать, что меня ждет, если доктора не научатся лечить эту болезнь.
 — У тебя и так хватает забот. Джефф. И незачем видеть то, что может сделать с тобой эплазия.
 — Сделает.
 — Может сделать. Есть вероятность, что ты ею не заразишься.
 — Перестаньте, Ито. Я же не его сын. Я его клон. Если заразился он, заражусь и я.
 — Они могут создать вакцину через два года или через десять лет, или через двадцать. Физически тебе двадцать три. А у него первые признаки болезни появились в сорок пять.
 — Не такой уж большой срок.
 — Думаю, достаточный.
 — Вы не позволите мне повидаться с ним?
 — Этот вопрос не ко мне, — ответил Киношита.
 Найтхаук вздохнул.
 — Ладно. — Он помолчал. — Я выпью еще одну «Пыльную шлюху». К хорошему легко привыкаешь.
 Ты слишком уж легко сдался, Джефф. Настоящий Найтхаук потребовал бы то, что ему нужно, а если бы я не помог ему, сам взял бы то, что хотел. И если бы он захотел увидеть замороженное тело, сам Господь Бог не помог бы тому, кто оказался бы у него на дороге. Поэтому он и стал Вдоводелом. Нам пришлось чуть-чуть подправить тебя, приручить, а теперь я сомневаюсь, по силам ли тебе то, что ты должен сделать.
 Официант принес полные бокалы, и Киношита оглядел таверну. Взгляд его упал на двух крепких широкоплечих мужчин, стоявших у стойки.
 Они здесь, как меня и предупреждали. Киношита искоса глянул на Найтхаука. Вот и наступил твои выпускной экзамен, Джефф. Надеюсь, ты его сдашь.
 — Видишь тех двух парней у стойки? — спросил он.
 Найтхаук кивнул.
 — Вы их знаете?
 — Скорее, я знаю о них, — ответил Киношита. — Бородатого зовут Могильщик Макнейр, убийца из Спирального Рукава. Второй — его телохранитель.
 — Зачем убийце телохранитель?
 — Каждому нужен человек, приглядывающий за его спиной. Особенно такому, как Макнейр. Врагов у него хватает.
 Найтхаук нахмурился.
 — Если вы знаете, кто он, об этом известно и таможенной службе. Почему они разрешили охотиться здесь наемному убийце?
 — Потому что он может себе это позволить.
 — Это единственная причина?
 — Карамаджо открыта далеко не для всех. Чтобы попасть сюда, надо хорошо заплатить.
 — И во сколько обошлось нам пребывание на Карамаджо?
 — О расходах не беспокойся. Ты заработаешь гораздо больше.
 — Вы, однако, оптимист. Может пройти не один месяц, прежде чем я выполню свое задание.
 — Да нет. Эти деньги ты заработаешь прямо сейчас.
 Найтхаук недоуменно воззрился на него.
 — За Могильщика Макнейра назначено вознаграждение: полмиллиона кредиток. Как за живого, так и за мертвого. — Киношита помялся. — Мертвого, оно проще.
 — Я даже его не знаю.
 — Ты не знаешь и убийцу губернатора Солио П.
 — Там другая ситуация. И потом, у меня нет оружия.
 — Я научил тебя сорока трем способам убийства руками и ногами. Почему бы не выяснить, чего стоят мои уроки?
 — Но он же никого не трогает. Я не могу просто подойти и убить его.
 — Согласен. Первым убей телохранителя.
 Найтхаук посмотрел на двух мужчин и вновь на своего учителя.
 — Не заставляйте меня, Ито.
 — Я тебя и не заставляю.
 — А что будет, если я откажусь?
 Киношита пожал плечами.
 — Мы соберем вещи и вернемся на Делурос VIII.
 — А потом?
 Киношита посмотрел Найтхауку прямо в глаза.
 — Потом тебя быстро и безболезненно уничтожат, а следующий клон мы постараемся сделать более агрессивным.
 — И вы это допустите? — возмутился Найтхаук.
 — Я не смогу их остановить. Джефф. Ставки высоки, и прежде всего они заботятся об интересах старика, который и оплачивает счета.
 Найтхаук бросил короткий оценивающий взгляд на Могильщика и его телохранителя.
 — Что мне им сказать?
 — Что хочешь, лучше ничего.
 — А если они вооружены?
 — Вряд ли.
 — А если все-таки вооружены?
 — Тогда тебе придется шевелиться быстрее.
 — Это все? Или вы дадите мне дельный совет?
 — Я не смогу давать тебе дельные советы, когда ты столкнешься с человеком, ради убийства которого создан. Привыкай к тому, что надеяться ты можешь только на себя.
 Найтхаук молча сверлил Киношиту взглядом.
 А теперь тебе вдруг захотелось, убить меня, а не их. Что же из сказанного мною так, разозлило тебя?
 Внезапно Найтхаука охватила ярость, и ярость не беспричинная: ему в очередной раз напомнили, что создан он с одной-единственной целью: убивать. Однако молодой человек быстро осознал, что изменить ничего нельзя, а потому сосредоточился на поставленной задаче.
 — Подождите здесь.
 Найтхаук поднялся из-за столика и направился к стойке. Проходя мимо двух мужчин, он внезапно развернулся, и ребро его правой ладони обрушилось на шею телохранителя. Последовал громкий хруст, и первая жертва повалилась на пол.
 Нападение застало Макнейра врасплох, но быстрая реакция позволила ему увернуться — первый удар Найтхаука пришелся не в голову, а в плечо.
 — Что это тут творится? — пробормотал знаменитый убийца, пятясь и принимая защитную стойку.
 Найтхаук, не отвечая, выкинул ногу вверх. Этого удара, если бы он достиг цели. Могильщик тоже бы не пережил. Но он сумел блокировать удар и, сунув руку под тунику, выхватил длинный нож.
 — Кто ты? — пожелал знать Макнейр, дважды имитируя удар, а в третий попытавшись пронзить шею нападавшего. Но молодой человек увернулся, перехватил его руку, неуловимое движение, и бородач, взлетев в воздух, приземлился рядом с телохранителем.
 Найтхаук, даже не запыхавшись, отбросил нож подальше, а потом знаком предложил Макнейру подняться.
 — Чего ты хочешь? — прохрипел Макнейр. — Деньги? Мы можем договориться.
 Найтхаук имитировал удар в пах, а потом ребро его ладони врезалось Макнейру в переносицу, загнав лобовые кости несчастного прямо в мозг и убив его на месте.
 Найтхаук услышал за спиной жужжание и, повернувшись, увидел нацеленный на него готовый к выстрелу лазерный пистолет.
 — Стой, где стоишь, сынок. — Синий чуть повел лучеметом.
 — Он разыскивался полицией, — подал голос Киношита, не поднимаясь из-за столика.
 — Не моя забота, — отмахнулся Синий. — Убивать в моем заведении запрещено.
 Найтхаук бросил быстрый взгляд на Киношиту, как бы спрашивая: «Его тоже убить?»
 Киношита покачал головой, и молодой человек тут же расслабился.
 — Мы уйдем, как только ты уберешь пистолет, — продолжил Киношита.
 — Кто сказал, что я собираюсь его убрать?
 — И компенсируем доставленные неудобства.
 — Да? — В голосе Синего послышался интерес, но его лицо оставалось бесстрастным, а глаза по-прежнему не отрывались от Найтхаука.
 — За этих двоих назначено вознаграждение в шестьсот тысяч кредиток. Полмиллиона за Макнейра, остальное за его дружка. Мы не могли столько потратить за каких-то три дня. Я попрошу перевести вознаграждение на твой счет. Ты оплатишь наши расходы, а остальное возьмешь себе.
 — А дьявольские коты?
 — При чем здесь коты?
 — Хорошие охотничьи трофеи всегда в цене.
 — Они твои.
 Синий еще мгновение смотрел на Найтхаука, потом убрал лазер.
 — Договорились. Выпейте еще по «Пыльной шлюхе»… за счет заведения.
 — Ты очень щедр, Синий. — Киношита знаком предложил Найтхауку отойти от стойки и вернуться к столику.
 Молодой человек бросил на прилавок монету.
 — Я могу заплатить за свой коктейль. — В голосе его звучала ребяческая гордость.
 — Молодец, Джефф, — похвалил его Киношита. — Парни эти — тертые калачи, убить их было не так-то просто. Ты же затратил минимум усилий. Они мертвы, а на тебе ни царапины.
 — И что?
 Киношита улыбнулся.
 — Ты сдал выпускной экзамен. За это мы и выпьем по «Пыльной шлюхе». Потом вернемся в шале, а утром ты улетишь на Солио II. Сюда ты вошел клоном, потенциал которого обещал многое. — Он поднял стакан, салютуя молодому человеку. — Теперь ты мужчина, и получше многих.
 — Так было всегда.
 — Я знаю, но…
 — Ничего вы не знаете, — сердито ответил Найтхаук. — Вы думаете, я создан в лаборатории, чтобы убить кого-то на Солио.
 — Так оно и есть, Джефф. Мы никогда не скрывали этого.
 — Я сам решу, для чего я создан, — тихо ответил Найтхаук. — Я — человек, такой же, как вы. — Он посмотрел на Киношиту. И в его взгляде тот не увидел ничего хорошего. — Никогда не забывайте об этом.
 Что ж, теперь понятно, что вывело из себя его молодого спутника.
 — Вы видели, как я сделал этих двоих, — Найтхаук указал на трупы, одним глотком осушил свой стакан. — Я чувствую, мне может понравиться убивать.
 Он поднялся и, выйдя из «Синего шестипала», зашагал к своему шале.
 Киношита задумчиво смотрел ему вслед.
 Да, ты — Вдоводел, и этого у тебя не отнимешь. Тебе надо было попробовать вкус крови. На губах Киношиты заиграла довольная улыбка. Пожалуй, наше поручение тебе вполне по силам.




 Глава 2


 Солио II не могла произвести впечатления на молодого человека, родившегося два месяца назад на Делуросе VIII и вскормленного воспоминаниями о великолепных мирах, на которых он никогда не был. Население Солио только-только перевалило за миллион, восемьсот тысяч — люди, остальные — инопланетяне.
 Специализировалась Солио II на торговле, а по существу служила перевалочной базой, связывавшей горнодобывающие и сельскохозяйственные миры Внутреннего Пограничья с потребителями Олигархии. Солио II называли Хлебной корзиной тысячи миров, хотя точнее следовало назвать ее супермаркетом, и не тысячи, а трехсот планет, с которыми Солио вела торговлю. Но и эта цифра впечатляла.
 Последние пятьдесят лет правили на Солио исключительно диктаторы. Последний из них, Уинслоу Трилейн, занимал главный кабинет планеты восемь лет, пока его не убили. Собственно, за полстолетия четыре губернатора Солио погибли от руки убийц: традиция выхода на пенсию высшего должностного лица на этой планете пока не приживалась.
 Эрнандес поднялся из-за стола, как только молодой человек вошел в кабинет. Высокий, поджарый, с густыми черными волосами, тонким носом, узким подбородком, темно-карими глазами. Грудь его украшала полоска медалей, хотя Солио II никогда ни, с кем не воевала. На столе лежала стопка документов, ожидающих подписи, тут же стоял и компьютер, с помощью которого подписанные документы в мгновение ока поступили бы в соответствующие учреждения и подразделения.
 А в остальном кабинет скорее напоминал гостиную. Идеальная чистота, безупречный порядок, на стенах со вкусом подобранные картины, голограммы. Найтхаук решил, что любая пылинка считается здесь злейшим врагом.
 — Добро пожаловать, мистер Найтхаук, — сердечно приветствовал его хозяин кабинета. — Могу я предложить вам что-нибудь выпить?
 — Пожалуй, позже.
 — Сигару? Мы импортируем их с Альдебарана XII.
 Найтхаук покачал головой.
 — Нет, благодарю.
 — Должен признать, мне даже не верится, что я разговариваю с самим Вдоводелом, — в голосе Эрнандеса слышались нотки искреннего восхищения. — В детстве вы были одним из моих героев. Думаю, я прочитал все, что о вас когда-либо написали. Собственно говоря, — ослепительная улыбка, — именно вы определили мой выбор профессии, а следовательно, и всю жизнь.
 — Я уверен, что ваши слова доставили бы немалое удовольствие Вдоводелу, — сдержанно ответил Найтхаук, садясь напротив Эрнандеса на предложенный хромированный стул с высокой спинкой. — Но я — не он.
 Эрнандес нахмурился.
 — Простите?
 — Вдоводел в настоящий момент пребывает на Делуросе VIII, ожидая, когда создадут лекарство, способное излечить эплазию. Меня зовут Джефферсон Найтхаук, и я всего лишь человек, прибывший сюда для выполнения конкретной работы.
 — Ерунда, — отмахнулся Эрнандес. — Или вы думаете, чтецам неизвестны ваши подвиги на Карамаджо? Вы же убили Могильщика Макнейра голыми руками! — Он помолчал, пристально глядя на Найтхаука. — Вы — Вдоводел, двух мнений быть не может. Найтхаук пожал плечами.
 — Называйте меня как хотите. Это всего лишь имя. — Тут он наклонился вперед и отчеканил: — Но помните, вы имеете дело со мной, а не с ним.
 — Разумеется. — Эрнандес пристально посмотрел на молодого человека, потом раскурил длинную тонкую сигару. — Мистер Найтхаук, вы не станете возражать, если я задам вам пару вопросов, не имеющих непосредственного отношения к вашему заданию?
 — Каких вопросов?
 — Вы — первый клон, который мне довелось увидеть, — Эрнандес выпустил струю ароматного дыма, — вот меня и разбирает любопытство. К примеру, мне известно, что два месяца тому назад вас не существовало. Как вам удалось так быстро научиться говорить?
 — Вас послушать, так я какой-то урод, — раздраженно бросил Найтхаук. — Я такой же человек, как и вы, из плоти и крови.
 — У меня и мысли не было вас обидеть, — вкрадчиво ответил Эрнандес. — Дело в том, что с каким-либо другим клоном поговорить мне точно не удастся. Говорят, во всей галактике их меньше пятисот. Клонирование запрещено чуть ли не на всех планетах Олигархии. Нам пришлось задействовать все наши политические связи, чтобы санкционировать ваше появление на свет. — Он выдержал паузу. — Так что вполне естественно, что я хочу воспользоваться выпавшим мне шансом.
 Найтхаук ответил долгим ледяным взглядом, потом заставил себя успокоиться и расслабиться.
 — Я прошел интенсивный курс ночного обучения.
 — Я знаю, что обучение во сне дает потрясающие результаты, — покивал Эрнандес, — но я и представить себе не мог, что можно так быстро овладеть разговорным терранским. Может, они начали учить вас до того, как… э… завершился процесс вашего формирования?
 — Не знаю.
 — Потрясающе! Они использовали тот же метод, чтобы научить вас боевым навыкам?
 На сверкающую поверхность стола упала крупица пепла. Эрнандес тут же избавился от нее с помощью миниатюрного пылесоса.
 — Скорее всего. Но моей подготовкой занимался и Ито Киношита.
 — Киношита, — повторил Эрнандес. — Я слышал о нем. Страшный человек.
 — Друг, — уточнил Найтхаук.
 — Куда приятнее иметь его среди друзей, а не врагов, — согласился Эрнандес.
 — А теперь позвольте мне задать вопрос.
 — Конечно.
 Эрнандес заметил, что у него погасла сигара, и вновь разжег ее.
 — Почему я? — спросил Найтхаук. — Вы могли бы нанять Киношиту или кого-то другого. Почему вы потратили столько денег и задействовали все ваши политические связи, чтобы заполучить именно меня?
 — Я думаю, ответ очевиден, — улыбнулся Эрнандес. — Вы — лучший охотник за головами Внутреннего Пограничья. Лучше Миротворца Макдугала, лучше Себастьяна Каина. Вас просто не с кем сравнивать. — Он помолчал. — Уинслоу Трилейн был блестящим правителем и верным другом. Он заслуживает того, чтобы за него отомстил лучший из лучших.
 — Я, между прочим, познакомился с кое-какими материалами, полковник Эрнандес. Уинслоу Трилейн был диктатором, жирующим за счет народа.
 Эрнандес хохотнул.
 — Вы говорите так, словно ваша информация противоречит моим словам.
 — А разве нет?
 — Абсолютно. Или вы думаете, что великими могут быть только демократически избранные лидеры? Позвольте заметить, что путь к власти не имеет никакого отношения к тому, как эта власть употребляется.
 — Я думаю, имеет.
 — Наверное, и должны так думать. В вас говорит идеализм юности. Я это ценю.
 — Я не так молод.
 Улыбка Эрнандеса стала шире.
 — Давайте вернемся к этому разговору, когда вам исполнится хотя бы год.
 — Вы пытаетесь оскорбить меня? — в голосе Найтхаука проскользнули угрожающие нотки.
 — Отнюдь, — заверил его Эрнандес. — Тем более что на свет вы появились только благодаря моим усилиям. Из всех возможных вариантов я предпочел создать вас. Какие же могут быть оскорбления?
 — Вы меня не создали.
 — Да, конечно, я не делал соскобы кожи, не проводил анализов, не готовил питательные растворы, но вы существуете, потому что я пригрозил одним политикам, подкупил других и заплатил огромную сумму юристам ради создания молодого, полного сил Джефферсона Найтхаука, чтобы тот выследил убийцу Уинслоу Трилейна, — лицо Эрнандеса стало серьезным. — Только не говорите мне, что в курс обучения во сне была включена книга Бытия.
 Найтхаук молча смотрел на полковника.
 Наконец Эрнандес покачал головой.
 — Мы, очевидно, ушли в сторону. Может, обсудим ваши дальнейшие планы, раз уж вы здесь?
 Найтхаук подождал, пока напряжение покинет его тело.
 — Я бы сейчас выпил.
 Эрнандес подошел к бару, достал причудливой формы бутылку и два больших хрустальных бокала.
 — Сигньянский коньяк. Лучшего не сыскать.
 — Никогда не пробовал коньяка.
 — Значит, начнете с лидера. Отныне любой другой коньяк будет вызывать у вас разочарование, ибо воспоминание об этом сохраняется на всю жизнь.
 Найтхаук пригубил коньяк, с трудом подавил желание заказать «Пыльную шлюху» и выдавил из себя улыбку.
 — Очень хороший.
 Эрнандес отпил из своего бокала.
 — Оцените остающийся во рту привкус.
 Найтхаук выждал подобающее на его взгляд время, согласно кивнул.
 — А теперь, — продолжил Эрнандес, — думаю, нам пора перейти к делу.
 — За этим я и приехал.
 — Как вам известно, Уинслоу Трилейна убили девять недель тому назад. — Эрнандеса передернуло. — Убили световым лучом из лазерного ружья с расстояния примерно в двести метров.
 — Как это произошло? — спросил Найтхаук.
 — По иронии судьбы, когда он вылезал из автомобиля, чтобы пройти в оперный театр.
 — Иронии судьбы? — переспросил Найтхаук.
 — Уинслоу ненавидел оперу. — Эрнандес чуть улыбнулся. — И приехал, чтобы помирить две группы своих сторонников.
 — Не мог это сделать один из них?
 — Ни в коем разе, — уверенно заявил Эрнандес. — Мы держали их под наблюдением.
 — А не мог ли один из них заказать убийство?
 — Один и заказал, — ответил Эрнандес. — Они знали, что в этот вечер он приедет в оперу, несмотря на то, что терпеть ее не может. Они даже знали, в каком автомобиле он прибудет. — Полковник помолчал. — Такая информация могла исходить лишь от приближенных.
 — Это было первое покушение на его жизнь?
 — Третье.
 — Расскажите мне о первых двух.
 Эрнандес вздохнул.
 — Мне, конечно, хотелось бы сказать, что великолепно организованная служба безопасности загодя узнала об этих попытках и своими умелыми эффективными действиями нейтрализовала опасность. Но это не так. Если б не безобразная подготовка, они бы удались.
 — Как я понимаю, убийц вы схватили?
 — Покушавшихся на убийство, — поправил Эрнандес. — Да, мы поймали обоих.
 — И они никак не связаны с убийцей, который своего добился?
 — Насколько нам известно, нет. Те двое оказались скорее сумасшедшими. Один хотел таким способом повысить продаваемость своей книги, которая не пользовалась успехом ни у читателей, ни у критиков. Второй думал, что Трилейн и его ближайшее окружение — марионетки инопланетной цивилизации и намерены передать Солио в руки своих хозяев.
 — Они живы?
 Эрнандес покачал головой.
 — Их казнили. Оба были террористами-одиночками и безумцами. Мы же имеем дело с тщательно организованным политическим убийством.
 — И нет никаких ниточек?
 — Нет.
 — Что ж, — протянул Найтхаук, — значит, нет смысла расспрашивать министров Трилейна или его друзей. Во всяком случае, пока. Они наверняка начнут все отрицать, вне зависимости от того, знают они что-то или нет, а у меня не будет… э… полномочий вытащить из них нужную информацию.
 — Боюсь, что не будет.
 — Жаль. — Найтхаук проследил за взглядом полковника, понял, что того удивляет практически нетронутый бокал коньяка, и заставил себя выпить еще глоток. — Трилейна, судя по всему, застрелил наемный убийца. Кто это мог быть?
 Улыбка вернулась на лицо Эрнандеса.
 — Я сказал что-то смешное? — полюбопытствовал Найтхаук.
 — Разумеется, нет. Я лишь с удовольствием отмечаю, что у вас логика Вдоводела.
 Найтхаук со вздохом поставил бокал на край стола.
 — Хорошо. Так кого мне искать?
 — Имя я вам сейчас назову. Только не думайте, что я обвиняю его в убийстве Трилейна. И уж конечно, не он нажимал на спусковой крючок. — Эрнандес выдержал театральную паузу. — Но в здешних краях киллеры и бандиты действуют только на своей территории. Если этот человек не взялся организовать убийство сам, он, несомненно, знает, кто стоял за непосредственным исполнителем.
 — Прекрасно. Так кто же он?
 — Вы слышали о Маркизе Куинзберри*? 1 
 Найтхаук покачал головой.
 — Нет.
 — В радиусе сотен, а может, и тысяч световых лет это самый опасный человек, — в голосе Эрнандеса слышалось восхищение. — Надеюсь, за исключением здесь присутствующих. Противник он очень серьезный, как с оружием, так и без. Создал целую преступную империю, которой правит железной рукой — Что вам известно о его предполагаемом местонахождении?
 — Я точно знаю, где его найти.
 Найтхаук нахмурился.
 — Тогда почему вы…
 — Все не так просто, — перебил его Эрнандес. — Во-первых, законы планет Пограничья сильно различаются, если существуют вообще. А во-вторых, соглашений о выдаче преступников никто ни с кем не подписывал. Потому-то здесь в такой чести охотники за головами.
 — То есть он на планете, которая не желает его выдавать?
 — Он на планете, которая не знает ни законов, ни законников с той самой минуты, как восемьсот лет тому назад ее коснулась нога человека.
 — Если там нет законов, надо высадиться на ней и отловить его, — предложил Найтхаук.
 — Их, фантазии и самоуверенность юности. Как бы мне хотелось разделять их с вами!
 — Ладно, — кивнул Найтхаук, — что я не учел на этот раз?
 — Ближайшие обитаемые планеты в семи световых годах от Солио. Правда, «обитаемые» — это сильно сказано Речь идет о планетах-близнецах, которые называются Тундра и Юкон. Старательские миры. Покрыты толстым слоем льда, из которого торчат редкие горные вершины. Средняя температура — минус двадцать по Цельсию. И на каждой несколько сот преступников, преданных Маркизу.
 — На какой находится он?
 Эрнандес пожал плечами.
 — Понятия не имею. Он не отдает предпочтения ни одной.
 — Планеты-то не очень… привлекательные.
 — Не очень привлекательные они по хорошим дням. А вот для плохих надо бы подобрать эпитет покруче. Однако его штаб-квартира там.
 — Почему бы просто не сбросить на них бомбы?
 — Потому что погибнут тысячи невинных людей.
 Найтхаук пожал плечами.
 — Ну… это всего лишь предложение.
 — Практически не реализуемое.
 — Полагаю, проникнуть туда незамеченным невозможно. Если он контролирует обе планеты, то наверняка знает, кто приходит и уходит.
 — Я могу снабдить вас удостоверением старателя, — заметил Эрнандес. — То есть впустить вас впустят.
 — Интересная ситуация, — прокомментировал Найтхаук.
 — Ситуация нетерпимая, — уточнил Эрнандес. — Вот почему мы добились клонирования Вдоводела и платим такие громадные деньги. — Он раскурил новую сигару. — Запомните мои слова: Маркиз опасен. На вашем месте я застрелил бы его при первой встрече.
 — Я даже не знаю, как он выглядит.
 Эрнандес сунул руку в ящик стола, достал маленький многоцветный куб. Взвесил на ладони, потом бросил Найтхауку.
 — Благодарю. — Найтхаук сунул кубик в карман и пристально посмотрел на Эрнандеса. — Если я пристрелю его, как только встречу, каким же образом он назовет нам заказчика убийства?
 — Если вы сможете вырвать из него имя, честь вам и хвала. Но, откровенно говоря, на Службу безопасности оказывается невероятное давление. От нас требуют разобраться с убийцей. Я, разумеется, хотел бы найти человека, который нанял Маркиза, и работать в этом направлении, но есть некоторые политические реалии, которые я должен учитывать, чтобы остаться в министерском кресле.
 — Дайте им человека, на которого они смогут списать убийство, а не то они спишут все на вас? — усмехнулся Найтхаук.
 — Вы недалеки от истины, — кивнул Эрнандес. — Если я вспомню что-то такое, чего нет на кубе, информация будет передана вам на корабль.
 Найтхаук поднялся. Встал из-за стола и Эрнандес.
 — Ночь я проведу на орбите. На всякий случай. Координаты и звездные карты в кубе имеются?
 Эрнандес кивнул.
 — Позвольте поблагодарить вас за то, что уделили мне столько времени. О результатах я доложу.
 — Удачи вам, — напутствовал Эрнандес уходящего Найтхаука.
 Потом сел за стол и допил коньяк.
 — Ты слышал?
 Потайная дверь скользнула в стену, в кабинет вошел невысокий мужчина со смуглым лицом в униформе майора.
 — Каждое слово.
 — Надо установить за ним слежку. Если он отправится не на корабль, а куда-то еще, я хочу знать об этом.
 — Вы действительно думаете, что он сможет добраться до Маркиза, сэр? — спросил майор.
 — Надеюсь. Он — лучший… во всяком случае, был лучшим. — Эрнандес помолчал, глубоко задумавшись. — Да, шансы у него есть.
 — И он сможет вернуться живым?
 — А вот это совсем другая история. Пробраться на Тундру или Юкон и убить Маркиза ему по силам, а вот выбраться оттуда не сможет даже он. И слава Богу: не придется платить вторую половину вознаграждения. — Эрнандес долго изучал кончик сигары. — Бедный клон. Настоящий Вдоводел по ходу разговора уловил бы наши истинные мотивы. Этот же слишком юн и наивен, чтобы понять, ради чего ему суждено умереть.




 Глава 3


 В описании Тундры Эрнандес ничего не преуменьшил и не преувеличил. Сравнимая размером с Землей, она утопала в снегу и льдах. Горы, холмы, долины, плато, все сверкало удивительной белизной под полуденным солнцем. И без защитных очков человек слеп в течение нескольких минут.
 Когда-то планета поставляла Олигархии золото, алмазы и расщепляющиеся материалы. Два столетия из ее недр с хрустом выдирали все более-менее ценное, пока природные богатства Тундры не остались в воспоминаниях. И некогда цветущие города превратились в призраки. Обогатительные фабрики и аффинажные заводы опустели. Но человек окончательно не покинул Тундру, тут и там встречались маленькие поселения, старатели выгребали из древних шахт последние остатки богатств, хотя большинство горняков давно перебралось на более молодые, неразграбленные планеты.
 Однако добываемые полезные ископаемые периодически увозились, старатели не могли обойтись без еды и медицинской помощи, на некоторых производствах еще теплилась жизнь. Так что торговые пути через Тундру пролегали. Оставшееся население проживало в основном в Клондайке.
 Когда корабль Найтхаука приземлился в космопорту, он первым делом поинтересовался температурой снаружи. Сорок шесть градусов ниже нуля. Узнав об этом, молодой человек решил, что полмили до города целесообразнее проделать в космическом скафандре, чем надевать теплую одежду, которой снабдил его Эрнандес.
 Шагая мимо звездолетов, сверкающих на солнце, словно замороженные иглы, он отметил, что два из них — транспортники с Солио II, доставившие старателям продовольствие и выпивку. Но большинство — частные корабли с опознавательными знаками различных планет Внутреннего Пограничья.
 Взятые напрокат аэросани уже миновали космопорт, когда Найтхаук уловил какое-то движение слева от дороги. Он вгляделся в сверкающую белизну и увидел: что-то коротко дернулось и затихло. Заинтересовавшись, молодой человек изменил курс, и вскоре его сани застыли рядом с низкорослым мужчиной, барахтающимся в снегу в толстой шубе, унтах и меховых рукавицах.
 Найтхаук вылез из саней, помог мужчине сесть. Тот что-то сказал, но шлем скафандра не позволил услышать ни слова, а поднимать щиток при такой температуре желания у Найтхаука не было.
 Жестами он попытался спросить мужчину, может ли тот встать. Мужчина покачал головой, и Найтхаук, поставив его на ноги, указал в направлении города. Тот вроде бы запротестовал, но лишился чувств, когда Найтхаук хотел вывести его на дорогу. Мгновением позже аэросани уже несли их к Клондайку.
 В городе Найтхаук попытался понять, что же ему делать с незваным попутчиком. По пустынным мостовым и тротуарам сновали роботы, но ни одного человека он не увидел. Некоторые здания производили довольно сильное впечатление: опера, театр, музей, но они давно уже не использовались по назначению, заросли коркой льда и лишь напоминали об эпохе процветания в истории планеты.
 Найтхаук медленно кружил по городу. Административные здания, рестораны, бары, маленький Колизей, все заброшено, все замерзло. Внезапно он почувствовал легкий толчок. Низкорослый мужчина, которого он спас, пришел в себя и указывал на здание справа.
 Найтхаук последовал его совету и вскоре увидел, что в маленьком окне горит свет. Парадная дверь легко открылась, пропуская Найтхаука с ношей на плече, и тут же заняла первоначальное положение.
 Миновав воздушный шлюз, молодой человек оказался в маленькой таверне. Два оранжевокожих инопланетянина, сидящие в углу, коротко глянули на него и вернулись к прерванному разговору. Мужчина, стоявший у стойки, с интересом оглядел Найтхаука, но не сдвинулся с места. Бармен, высокий, широкоплечий, с толстым животом и золотыми глазами, улыбнулся новым посетителям, а затем вернулся к своим делам.
 Найтхаук осторожно опустил низкорослого на стул, выбрался из скафандра, подошел к стойке.
 — «Пыльную шлюху» и что-нибудь погорячее для моего друга. Все принесите на столик.
 Он вернулся к своему новому спутнику, который постепенно приходил в себя. Теперь, в свете ламп, Найтхаук увидел, что кожа незнакомца чешуйчатая, совсем как у рептилий.
 — Как вы себя чувствуете? — спросил Найтхаук.
 — Ужасно. — Пауза. — Где мы?
 — В Клондайке.
 Мужчина застонал.
 — Теперь мне еще хуже. Я же попросил вас отвезти меня в космопорт.
 — У меня здесь дела.
 — А у меня дела где угодно, только не здесь, — мужчина закашлялся. — Я старался выбраться из Клондайка, а вы мне помешали.
 — Еще десять минут, и вы бы умерли.
 — Я сумел бы добраться до своего корабля.
 — Не добрались бы даже с крыльями.
 — Что ж, зато умер бы безболезненной смертью, — пробормотал мужчина. — Замерзнуть — не худший способ уйти из жизни.
 — В сравнении с чем? — полюбопытствовал Найтхаук.
 — В сравнении с тем, что меня ждет, если я немедленно не уберусь с этого айсберга.
 — Вы не в том состоянии, чтобы куда-то лететь.
 Мужчина вздохнул.
 — Тут вы правы. Между прочим… — Он протянул руку. — я еще не поблагодарил вас за то, что вы спасли мою жизнь. — Найтхаук смотрел на покрытые чешуей пальцы, не выказывая ни малейшего желания их пожать. — Все нормально, приятель. Будь я заразным, меня бы не пустили на эту планету. — Найтхаук обдумал его слова, потом таки пожал руку. — Я — Мэллой. Ящерица Мэллой.
 — Джефферсон Найтхаук.
 — Я где-то слышал это имя. Но давным-давно. То есть речь не могла идти о тебе?
 — Нет. А вот я никогда не встречал человека, которого звали бы Ящерица Мэллой.
 — Раньше меня звали Джон Джейкоб Мэллой, — уточнил низкорослый. — Старатель. Специализировался по астероидам. Нашел золотую жилу в системе Прего аккурат перед тем, как звезда стала сверхновой. Нас предупреждали, что она вот-вот взорвется, но я подумал, что успею убраться вовремя. Как оказалось, не успел. Звезда взорвалась. И излучение достало меня в скафандре. Когда я выбрался оттуда, кожа у меня стала вот такой, — он вытянул руку. — А «светился» я так, что три года счетчики Гейгера сразу зашкаливали. Мои врачи сходили с ума. Золото, разумеется, пришлось продать за десятую долю стоимости. Ведь ему предстояло лежать в чьем-то сейфе никак не менее двухсот лет, прежде чем хозяин смог бы к нему притронуться.
 — Но вы уже не «светитесь»? — Нет. Я могу пройти через любой КПП, и ни один счетчик даже не пискнет. В один прекрасный день я проснулся, и выяснилось, что радиация улетучилась. Мои врачи чуть не сошли с ума во второй раз. — Мэллой рассмеялся. — Поэтому, если у меня возникает потребность в деньгах, я иду в больницу, и они в очередной раз пытаются разобраться, что же со мной случилось. За это мне еще и платят.
 — Как я понимаю, ответа они не нашли?
 Мэллой покачал головой.
 — Нет. Я — одна из загадок природы. Впрочем, таких в Пограничье много. — Он указал на приближающегося бармена. — Даже Золотоглазый один из нас. Только он таким родился.
 Бармен поставил стаканы на стол, улыбнулся Мэллою.
 — Вроде бы тебя разыскивают.
 — А теперь скажи мне то, чего я не знаю.
 Бармен ответил коротким смешком и вернулся за стойку.
 Мэллой встал.
 — Мне надо сматываться.
 Но его ноги подогнулись, и он вновь плюхнулся на стул.
 — Отсюда вам только одна дорога — в больницу, — заметил Найтхаук.
 Низкорослый отчаянно замотал головой.
 — Через минуту все будет в порядке.
 — Это вряд ли, — в голосе Найтхаука слышалось сомнение.
 — Меня зовут Ящерицей не только за чешуйчатую кожу, — пояснил Мэллой. — Благодаря чертовой сверхновой у меня и обмен веществ, как у ящерицы. На холоде я впадаю в коматозное состояние, в тепле оживаю, — внезапно его тонкие губы растянулись в улыбке. — Посадите меня в сауну, и энергия будет бить из меня ключом. Короче, скоро я окончательно оклемаюсь и постараюсь уйти отсюда, прежде чем он узнает, где меня искать.
 — О ком вы говорите?
 — Естественно, о Маркизе. О ком же еще?
 — Маркизе Куинзберри? — уточнил Найтхаук.
 Мэллой скорчил гримаску.
 — А вы знакомы с другими маркизами?
 — Чем вы ему насолили?
 — Это длинная история. И я уверен, что вас она нисколько не заинтересует.
 — Меня интересует все, что связано с Маркизом.
 Мэллой долго смотрел на него.
 — Послушайте, Джефферсон Найтхаук, вы спасли мне жизнь, поэтому позвольте отплатить добром за добро. Вы — милый молодой человек и если хотите прожить достаточно долго, чтобы стать милым стариком, отправляйтесь домой.
 — И что сие означает?
 — Есть только две причины, по которым новичок, объявившийся на Тундре, может интересоваться Маркизом. Или вы хотите присоединиться к его команде, или задумали убить его. И мне представляется, что присоединяться к нему желания вы не испытываете. — Мэллой помолчал. — Вы так молоды, а он — Маркиз. У вас нет ни единого шанса.
 Найтхаук допил последний глоток «Пыльной шлюхи».
 — Ни единого, значит?
 — Он вас убьет.
 — Сомневаюсь, — на полном серьезе ответил Найтхаук. — В этом деле я многое умею.
 — Да все кладбища Пограничья забиты юношами, которые многое умели. — Мэллой покачал головой. — Отправляйтесь домой.
 — Не могу. Зато мне по силам другое. Отныне вы под моей защитой.
 — Это как? — не понял Мэллой.
 — Просто. Если кому-то захочется добраться до вас, сначала ему придется иметь дело со мной.
 — К черту! — Мэллой вскочил. — На роль приманки для Маркиза я не претендую. Он убьет нас обоих. Счастливо. — Он двинулся к двери.
 Найтхаук схватил низкорослого за шкирку и швырнул на стул. А мгновением позже Мэллой смотрел на дуло пистолета.
 — Выбора у тебя нет, — будничный тон Найтхаука действовал куда лучше слов. — Я тебя спае. Твоя жизнь принадлежит мне. И я распоряжусь ею по своему усмотрению.
 — Вы это серьезно? — спросил Мэллой после долгой паузы. — Вы действительно убьете меня?
 — Я бы предпочел избегать крайностей.
 — Да, но при необходимости убьете!
 — Без малейшего колебания. — Найтхаук вернул пистолет в кобуру.
 Мэллой молчал, глубоко задумавшись.
 — Я могу попытаться сбежать. Дверь недалеко.
 — Можешь, — согласился Найтхаук.
 — Но стрелок вы меткий.
 — Есть такое.
 — Есть такое, — саркастически повторил Мэллой. — Готов спорить, попадаете в пылинку с четырехсот футов.
 — Пожалуй, с пятисот, — уточнил Найтхаук. — А теперь расслабься и выпей. Я угощаю.
 Мэллой нахмурился.
 — Никак я вас не пойму. Сначала спасаете меня, потом грозитесь убить, теперь угощаете.
 — А чего тут понимать? Пока ты под моей защитой, я тебя пою и кормлю.
 — И как долго? — подозрительно спросил Мэллой.
 — Узнаешь. Своевременно. — Найтхаук знаком предложил бармену повторить заказ.
 — Мне больше не надо, — запротестовал Мэллой. — Хочу быть трезвым, чтобы вовремя соскользнуть под стол.
 — Расслабься. Тебе больше ничего не угрожает.
 — Да? А кто вам сказал, что вы лучше других парней, охотившихся за Маркизом? Они тоже ценили себя очень высоко, но все мертвы. У вас более быстрая рука? Более зоркий глаз? Откуда такая уверенность в успехе?
 — Я самый лучший.
 — Вы еще мальчишка, вам двадцать два, максимум двадцать три года, — усмехнулся Мэллой. — Кого вы убили? Где доказательства того, что вы — лучший?
 — Поверь мне на слово.
 — Если бы мы случайно встретились в баре на любой другой планете, я бы поверил… но мы на Тундре, и вы используете меня как приманку, так что на слово я поверить вам не могу. Кого вы убили?
 — Чероки Мэйсона. Занзибара. Брукса. Билли-с-Ножом…
 — Подождите, подождите! Не надо делать из меня идиота. Эти парни — герои исторических книг.
 Найтхаук пожал плечами.
 — Я тоже.
 Мэллой пристально всмотрелся в него, потом нахмурился.
 — Джефферсон Найтхаук, Джефферсон Найтхаук, — бормотал он себе под нос. — Знакомое имя, только никак не вспомню, где я его слышал. Если вы и попали в книгу, так это в ту, что выпустили в прошлом году.
 — Может, вы знаете меня под другим именем, — предположил Найтхаук.
 — Может, и знаю, — голос Мэллоя переполняло сомнение. — Что за имя?
 — Вдоводел.
 — Ерунда! Он сто лет как умер.
 — Нет, не умер.
 — А будь он жив, то выглядел бы много старше вас.
 — Он погружен в Глубокий Сон в криогенной камере на Делуросе VIII, — пояснил Найтхаук.
 — А кто же тогда вы?
 — Я — его клон.
 — Я этому не верю!
 Оба оранжевых инопланетянина обернулись на крик Мэллоя, потом возобновили свою беседу, что-то тихонько шипя друг другу.
 Найтхаук пожал плечами.
 — Это твое личное дело, чему ты веришь, а чему — нет.
 Мэллой изумленно таращился на него.
 — Почему Вдоводела клонировали? Да стоит только подумать о клонировании человека, можно схлопотать тридцать лет, а то и пожизненное заключение на одной из планет-тюрем. — Внезапно он хищно прищурился. — Уж не хотите ли вы сказать, что его клонировали только для того, чтобы убить Маркиза?
 — Совершенно верно.
 — А что сделают с вами после того, как операция завершится? Отправят обратно в лабораторию?
 — Не думаю, чтобы они заглядывали так далеко, — ответил Найтхаук. А помолчав, добавил. — Но я заглянул.
 — Так вы действительно Вдоводел?
 — Да.
 Внезапно Мэллой заулыбался.
 — Пожалуй, теперь я выпью. — Он повернулся к бармену. — Эй, Золотоглазый. Повтори! — Пока им смешивали коктейли, он вновь посмотрел на Найтхаука. — Вы знаете, возможно, каждый может извлечь прибыль из этой заварушки.
 — Как?
 — Сейчас увидите.
 Подошел бармен, поставил стаканы на столик.
 — Эй, Золотоглазый, каковы шансы этого молодого человека дожить до завтра?
 Бармен пожал плечами.
 — Понятия не имею.
 — Сколько бы ты поставил на него, при условии, что сегодня вечером он схлестнется с Маркизом?
 Золотоглазый изучающе оглядел Найтхаука.
 — Триста к одному. Против.
 — Я ставлю на него двадцать кредиток.
 — Где деньги?
 — Эй, Джефферсон, одолжи мне двадцать кредиток, а?
 — Я покупаю тебе выпивку, — ответил Найтхаук. — Но не собираюсь оплачивать твои ставки в азартных играх.
 Золотоглазый продолжал смотреть на молодого человека.
 — Вы прилетели сюда, чтобы убить Маркиза?
 — Я этого не говорил.
 — Значит, не для этого?
 — Такого я тоже не говорил.
 — Хотите совет?
 — И сколько вы за него попросите?
 — Дам бесплатно.
 — Тогда оставьте его себе, — усмехнулся Найтхаук. — Потому что стоит он не дороже запрошенной цены.
 Золотоглазый рассмеялся.
 — Ты мне нравишься, парень. Воспользуйся моим советом и улетай отсюда, пока у тебя еще есть такая возможность. Маркизу уже известно о твоем появлении.
 — Где он?
 — Кто знает? — пожал плечами Золотоглазый. — Это его планета. Все, что здесь происходит, у него под контролем, — он взял пустые стаканы и вернулся за стойку.
 — Что произошло с твоими деньгами? — Найтхаук повернулся к Мэллою. — Ведь если Маркиз хочет посчитаться с тобой, ты каким-то образом надул его.
 — Надул, — печально вздохнул Мэллой.
 — Как?
 — Мне досталась идеальная колода крапленых карт. Фантастическая колода. Я хочу сказать, никто не догадывался, что они крапленые. А если б и догадался, ничего бы не смог доказать. Потому что пользоваться ими мог только тот, кто знал особый код. — Он помолчал. — Прошлой ночью я выиграл у Маркиза двести семьдесят пять тысяч кредиток.
 — И он заметил, что карты крапленые?
 — Нет. Я же сказал, заметить это невозможно. Черт, если бы он заметил, я умер бы еще до рассвета.
 — Так что же произошло?
 — Я собирался улетать и продал колоду одному из местных за пару тысяч кредиток, — грустная улыбка осветила лицо Мэллоя. — Кто бы мог подумать, что именно в эту ночь на город обрушится первый за зиму буран. Космопорт закрыли, поэтому я вернулся в город погреться и выяснил, что этот сукин сын, которому я продал колоду, сдал меня Маркизу! Я прятался до рассвета, а потом попытался добраться до своего звездолета.
 — Так где?
 — Что где?
 — Где твои деньги?
 — Приклеены липкой лентой к унитазу в мужском туалете его казино, — ответил Мэллой.
 — Понятно, — Найтхаук положил на стол несколько купюр. — Пора их забирать.
 — Что забирать?
 — Твои деньги. Полагаю, они тебе пригодятся?
 Мэллой замигал, словно ящерица, которую внезапно вытащили на солнце.
 — Ты полагаешь, что я вот так просто войду в казино Маркиза, возьму деньги и выйду оттуда? — спросил он.
 — Ну, мы можем пропустить там по паре стаканчиков, чтобы убедиться, что нас заметили.
 Мэллой долго смотрел на него.
 — Ты уверен, что ты — Вдоводел?
 Молодой человек не ответил, но начал надевать космический скафандр. Мэллою ничего не оставалось, как облачиться в шубу и унты.
 — Это далеко? — спросил Найтхаук.
 — Середина следующего квартала.
 — Дойти сможешь?
 — У меня там двести семьдесят тысяч кредиток! Как ты думаешь?
 Дверь закрылась, как только они вышли на скованную морозом улицу.
 — Господи, как же я ненавижу этот айсберг! — выдохнул Мэллой, но Найтхаук, по обыкновению опустивший щиток, ничего не слышал. Быстрым шагом они добрались до казино, без промедления вошли внутрь. Найтхаук оставил скафандр и шлем в Охраняемой зоне воздушного шлюза. Мэллой, который не мог позволить себе такие расходы, повесил шубу на крюк вешалки, занимающей полстены.
 Если таверна Золотоглазого пустовала, казино Маркиза едва вмещало желающих провести там время. Стены изменяли цвет в соответствии с тональностью музыки, все вокруг купалось в ярком свете, хотя ни ламп, ни люстр Найтхаук не обнаружил. В зале, рассчитанном на сто пятьдесят мест, толпилось не меньше двухсот человек, плюс сорок инопланетян. В трех футах от пола плавали столы для рулетки, баккара, десяти вариантов игры в кости (с восемью, десятью, даже двенадцатью гранями). Два стола предназначались для джабоба, инопланетной карточной игры, пользующейся бешеной популярностью во Внутреннем Пограничье. Одну стену занимал бар с хромированной стойкой, предлагавший напитки с доброй сотни миров. Над ним возвышалась небольшая сцена, где, извиваясь, вроде бы танцевала полуголая девица. Другие стены украшали вращающиеся голограммы обнаженных женщин и инопланетянок.
 — Видать, доход у Маркиза приличный, — пробормотал Найтхаук.
 — Девяносто процентов собравшихся здесь работать на него. И играют на деньги, которые он им дает, — ответил Мэллой, нервно оглядываясь по сторонам. — Я не хочу показаться излишне любопытным, но как ты думаешь выбираться отсюда, если все-таки убьешь его? Тут никак не меньше двухсот стволов. Даже Вдоводелу не справиться с такой армией.
 Найтхаук не ответил, оценивая пути отхода, прикидывая расстояния, взвешивая шансы.
 — Знаешь, если я смог догадаться, зачем ты здесь, пройдет не так уж много времени, прежде чем об этом проведает кто-то еще, — прошептал Мэллой. — Давай уйдем отсюда. А за деньгами я зайду в другой раз.
 И уже двинулся к двери, когда Найтхаук схватил его за руку.
 — Мы остаемся.
 Мэллой хотел вырвать руку, но передумал.
 — Ладно, остаемся. Ты собираешься пришить их всех?
 — Только в крайнем случае, если не останется ничего другого.
 — А как ты намерен избежать крайностей?
 — Еще не знаю.
 — А если кто-то из них соображает быстрее тебя?
 — Ему придется об этом пожалеть.
 — Послушай, — Мэллой не говорил — шептал, — может, вы, легенды Пограничья, и не знаете страха, но мы, обычные люди, готовы наложить в штаны при мысли, что придется столкнуться с двумя киллерами, не говоря уже о двух сотнях. Скажи мне что-нибудь успокаивающее.
 — Заткнись и думай о своих деньгах.
 — В данный момент я могу думать только о том, что ими можно оплатить роскошные похороны, — скулил Мэллой. — Смотришь на тебя, вроде бы нормальный человек, но ты не ведаешь страха, а это верный признак глупости или безумия. — Он помолчал. — Ты — сумасшедший. Джефф? Может, ты все выдумал насчет Вдоводела?
 Найтхаук отвернулся от надоевшего ему Мэллоя. И посмотрел на сцену, куда только что вышла новая танцовщица. Ослепительная, как показалось ему, красавица: пепельные волосы, почти бесцветные глаза, стройная гибкая фигура. Но более всего Найтхаука заворожил цвет ее кожи: светло-синий.
 Вновь зазвучала музыка, ритмичная инопланетная, и девушка начала танцевать. Крошечные колокольчики, привязанные к пальцам рук и коленям, позвякивали в такт мелодии. Фигурка извивалась с нечеловеческой грациозностью.
 — Кто она? — спросил Найтхаук.
 — Она? — Мэллой посмотрел на танцовщицу. — Настоящего имени я не знаю. Все зовут ее Жемчужина Маракаибо. Родом вроде бы из звездного скопления Квинелла.
 — Мутантка?
 Мэллой ухмыльнулся.
 — А ты видел людей с синей кожей? Найтхаук не отрывал глаз от танцовщицы.
 — Одного мутанта я знаю. Бармена. — Пауза. — Она прекрасна, правда?
 — Многие так думают. Но умные держат подобные мысли при себе.
 — Почему?
 — Она принадлежит Маркизу.
 — Ты хотел сказать, работает на него?
 — Я сказал то, что хотел.
 — По-моему, рабство отменили. Ради этого воевали восемь или девять раз.
 — Может, и отменили, но это ничего не меняет.
 Найтхаук широко улыбнулся.
 — Любопытно. Интересный человек этот Маркиз.
 — А это имеет какое-то значение?
 — Может, имеет, может — нет, — Найтхаук все смотрел на Жемчужину Маракаибо. — Заранее не скажешь.




 Глава 4


 Музыка смолкла, синекожая девушка скрылась за плавающей сценой.
 — Найди ее и скажи, что я хочу угостить ее выпивкой. — Найтхаук повернулся к Мэллою.
 — Я не знаю, где ее искать, — с видимым облегчением ответствовал Мэллой.
 — Тогда скажи бармену, чтобы он послал ей самый лучший коктейль и поблагодарил от меня за прекрасное выступление.
 — Разве тебя не волнует, что ты окружен убийцами, которые преданы только Маркизу?
 — Волнует меня только одно: ты попусту мелешь языком и тянешь время.
 Мэллой поднялся, долго смотрел на Найтхаука.
 — Ты — не он, — наконец вырвалось у него.
 — Не понял.
 — Я знаю, что Вдоводел дожил до сорока. У тебя это не получится. — Мэллой повернулся на каблуках и зашагал к стойке.
 Протиснулся между двух волосатых лодинитов, подозвал бармена, обменялся с ним несколькими словами, указал на Найтхаука и вернулся обратно.
 — Ты знаешь какие-нибудь молитвы? — спросил он, усаживаясь.
 — Нет. А что?
 — Может, это и хорошо. Вряд ли у тебя будет время прочесть хотя бы одну.
 — Расскажи мне, как чувствует себя человек, который все время боится? — с неподдельным интересом спросил Найтхаук.
 — Нормально, — ответил Мэллой. — Если ты не ведаешь страха, у тебя недостает какого-то гена или не все в порядке с головой. Эти парни не знают, что ты — ожившая легенда. Они думают, ты — молодой задиристый петушок, а когда бармен расскажет им о твоей просьбе, решат, что ты — петушок, думающий не головой, а штучкой, болтающейся между ног.
 — Их мнение мне без разницы.
 — Разницу ты скоро почувствуешь, — с горечью возразил Мэллой. — Зачем вообще предлагать коктейль мутантке, которая скорее всего не сможет его переварить!
 — Ты слишком много волнуешься. Как бы тебе не состариться раньше времени.
 — Да? Твоими стараниями меня раньше времени убьют!
 — Я же тебя спас, вспомни об этом.
 — Чтобы использовать как приманку!
 — Похоже, до этого не дойдет. — Найтхаук смотрел за спину Мэллоя.
 Тот резко обернулся. Двое людей и коренастый серокожий уроженец Пелленората VI направлялись к их столику.
 — У меня нет оружия! — обреченно прошептал Мэллой.
 — Оно тебе не потребуется.
 — Ты не знаешь, кто они! Слева — Кровавый Бен Мастерс. Он один убил человек двадцать. И я видел, как пелленор разрывает людей на части.
 — Заткнись и не загораживай линию огня, — спокойно ответил Найтхаук, разглядывая подошедших к столику киллеров. — Могу я вам чем-нибудь помочь, друзья?
 — Да, — кивнул Мастерс. — Ты можешь быть поосторожнее, угощая кого-нибудь в Клондайке.
 — Вы про моего друга Ящерицу? — Найтхаук указал на покрытого чешуей Мэллоя. — Но ему захотелось пить.
 — Ты знаешь, кого я имею в виду, — процедил Мастерс.
 — Ага! Так вы про очаровательную танцовщицу.
 — Долго же до тебя доходило.
 — Но мне показалось, что ей тоже не помешает выпить. И потом, это же несправедливо, что Маркизу Куинзберри принадлежит не только Тундра, но и она.
 — Попридержи язык, — с сильным акцентом пробасил пелленор на терранском.
 — И считай этот разговор дружеским предупреждением, — добавил Мастерс.
 — Позвольте поблагодарить вас за заботу, — покивал Найтхаук. — Впредь я буду осторожен с выбором тех, кого угощаю выпивкой.
 — Хорошо.
 — Правда, эту даму я все равно буду угощать. — Найтхаук поднялся в тот самый момент, когда троица поворачивалась, чтобы уйти. — А вот такому дерьму, как вы и ваша отвратительная зверушка, выпить не предложу никогда.
 Кровавый Бен Мастерс выхватил пистолет, но Найтхаук опередил его. Ударил яркий луч, и оба человека повалились на пол с обугленной грудью.
 Коренастый пелленор, взревев от ярости, бросился на Найтхаука, но молодой человек с невероятной быстротой ушел в сторону и обрушил рукоятку лазерного пистолета на затылок инопланетянина. Треснул череп, брызнула лиловая кровь, пелленор рухнул как подкошенный.
 — Вы все видели, — Найтхаук даже не повысил голоса.
 — Классический пример самозащиты, — ввернул Мэллой, все еще удивляясь, что он по-прежнему жив. — Кровавый Бен первым полез за пистолетом. Я свидетель!
 В течение минуты никто не произнес ни слова. Найтхаук держал лазерный пистолет наготове, чтобы при необходимости использовать его по назначению. Наконец раздался чей-то возглас: «Да кому, собственно, какое дело?» И несколько секунд спустя народ вернулся к прерванным занятиям.
 — Есть тут слуги закона? — спросил Найтхаук, убирая пистолет в кобуру.
 — Пожалуй, что нет, — ответил Мэллой. — Нет и законов, кроме тех, которые вводит Маркиз.
 — Кто тогда позаботится о покойниках? — Найтхаук обвел взглядом три трупа.
 — Наверное, роботы, обслуживающие казино. Заметив беспорядок, они приедут и уберут все лишнее.
 — Будем на это надеяться.
 Молодой человек оглядел зал. На трупы никто не обращал внимания, словно они стали невидимыми.
 Внезапно появились два робота с тележкой на воздушной подушке. Положили на нее два человеческих трупа, сверху закинули инопланетянина. Перегруженная тележка просела чуть ли не до пола, протестующе завыли моторы. Роботы оценили ситуацию, скинули инопланетянина и отбыли с двумя покойниками.
 — А ты, однако, молодец, — похвалил Найтхаука Мэллой. — Я даже начинаю думать, что у тебя есть шанс устоять против Маркиза. В честном поединке, естественно.
 — Благодарю.
 — Впрочем, особого значения это не имеет. Маркиз не верит в честные поединки.
 — Полагаю, он уже едет сюда.
 — Если он на Тундре.
 — А если нет?
 — Не волнуйся, кто-нибудь приедет. Ты убил трех людей. Маркиз этого так не оставит. Подобное попустительство подрывает бизнес.
 Найтхаук оглядел зал, гадая, откуда на него нападут в следующий раз. Повернулся к Мэллою.
 — Я хочу, чтобы ты опять подошел к бармену.
 — Хочешь угостить синенькую девочку еще одним коктейлем?
 Найтхаук покачал головой.
 — Вот что ты ему скажешь. Если ко мне подойдет кто-либо, кроме Маркиза, я сделаю вывод, что напал на меня он, и двумя секундами позже этому заведению потребуется новый бармен.
 — Правильно ли ты поступаешь? — спросил Мэллой. — Я хочу сказать… черт, не может же он удержать всех, кому захочется тебя убить!
 — А кто, по-твоему, сообщил этой троице о моем желании угостить танцовщицу? — раздраженно бросил Найтхаук. — Мне надоело якшаться с мелкой сошкой. Если Маркиз здесь, он найдет способ с ним связаться.
 Роботы вернулись с тележкой, чтобы забрать пелленора. Мэллой проводил их взглядом, поднял голову, и его лицо перекосило от ужаса.
 — Никуда идти уже не надо.
 Проследив за взглядом Мэллоя, Найтхаук увидел крупного высокого мужчину. Копна рыжих волос, ярко-синие глаза, квадратный подбородок. Рост шесть футов восемь или девять дюймов, широченные плечи, могучие мышцы. Глубокий шрам на левой щеке, от уголка глаза до самой челюсти, не уродующий его, а лишь добавляющий харизмы.
 А харизмы хватало: казалось, незнакомец заполнил собой весь зал. Остальные в его присутствии словно уменьшились в размерах, превратившись в карликов. Оружия при нем вроде бы не было. В одной руке он держал бутылку с инопланетным ликером, в другой — пустотой стакан.
 Найтхаук без слов понял, что перед ним Маркиз Куинзберри. Толпа потеснилась в стороны, как только рыжеволосый гигант двинулся к их столику.
 — Ты — мертвец, — бросил он Мэллою, затем перестал его замечать, сосредоточив все внимание на молодом человеке. — Тебя зовут Джефферсон Найтхаук.
 Найтхаук просто смотрел на него.
 — Ты убил трех моих людей.
 Найтхаук молчал.
 — Ты у нас не очень-то разговорчивый, так? — констатировал Маркиз Куинзберри.
 — Я не слышал вопроса, — ответил Найтхаук.
 Маркиз одобрительно кивнул.
 — Хороший ответ. — Он сел за столик, поставил стакан, наполнил его из бутылки, которую держал в руке. — Так ты хочешь услышать вопрос. Я его задам. — Синие глаза впились в Найтхаука. — Кто позволил тебе убивать моих людей в моем казино?
 — Они первыми потянулись за оружием, — ответил Найтхаук.
 — И что? Они принадлежали мне, а ты их убил, — голос Маркиза звучал зловеще. — Как будем рассчитываться?
 — Наверное, мне придется выйти отсюда и завербовать для вас еще трех дураков.
 — Ты называешь моих людей дураками?
 — Да.
 Маркиз долго сверлил его взглядом, потом расхохотался.
 — Ты мне нравишься, Джефферсон Найтхаук! — Он с притворной грустью покачал головой. — Мне очень жаль, что придется на твоем примере преподнести остальным наглядный урок.
 — Так не преподносите.
 — Не могу. Долго ли я продержусь в бизнесе, позволяя каждому любезничать с моей женщиной и убивать моих людей?
 — Во всяком случае, дольше, чем проживешь, если не уберешься отсюда. — И под столом, где никто не мог этого видеть, Найтхаук нацелил дуло лазерного пистолета Маркизу в живот.
 Тот, как говорится, и ухом не повел.
 — Ты собираешься убить меня в присутствии двухсот свидетелей.
 — Я бы предпочел этого избежать.
 Маркиз добродушно рассмеялся.
 — Готов поспорить, предпочел бы.
 — С другой стороны, я не позволю и тебе убить меня в присутствии двухсот свидетелей, — продолжил Найтхаук.
 — Убери пистолет. У меня нет оружия.
 — Мне говорили, что ты — человек слова. Обещай не убивать меня, и я позволю тебе отойти от стола.
 — Этого я обещать не могу, — покачал головой Маркиз. — Кто знает, что уготовано нам будущим. — Он помолчал. — Но я обещаю не убивать тебя сегодня. Договорились?
 Найтхаук кивнул.
 Маркиз встал и, повернувшись к столику спиной, зашагал прочь. Но когда Найтхаук уже подумал, что прямой стычки удалось избежать, во всяком случае, на время, его руки схватили и завернули за спину. А потом рывком потянули вверх. Полдюжины человек зажали его, как в клещах.
 Маркиз неторопливо повернулся.
 — Хорошо иметь друзей. Тебе, разумеется, такое неведомо.
 Найтхаук поморщился, искоса взглянув на Мэллоя, который даже не шевельнулся с тех пор, как Маркиз появился в зале.
 — Он? — Маркиз пренебрежительно рассмеялся. — Это не друг — паразит.
 — Прикажи отпустить меня, и увидишь, что друзья мне ни к чему, — ответил Найтхаук.
 — Ах, бравада юности! — Разговор, несомненно, забавлял Маркиза. — Удивительный коктейль из адреналина и тестостерона, густо замешанных на глупости.
 Он кивнул двум своим людям, и те быстро и умело обыскали Найтхаука, выложив на стол лазерный и обычный пистолеты, два ножа и маленький сонар.
 — Однако у тебя внушительный набор игрушек, — заметил Маркиз. — А вот теперь, когда мы освободили тебя от них, может, объяснишь, почему разыскивал меня?
 Найтхаук огляделся, увидел вокруг только враждебные лица людей и инопланетян, вновь посмотрел на Маркиза.
 Думай быстро. Как бы он поступил в аналогичной ситуации?
 — Я меня к тебе деловое предложение, — наконец вырвалось у него.
 — Что ж, как хорошо, что я заглянул на огонек, — усмехнулся Маркиз. — Прежде чем ты изничтожил всех посетителей моего казино.
 — Я рассчитывал привлечь твое внимание, — признался Найтхаук.
 — Ты и привлек, юный Джефферсон. Предложил выпивку моей женщине, вместо того, чтобы, как подобает, договориться о встрече, убил трех моих людей. Естественно, сие привлекло мое внимание. — Он пристально всмотрелся в Найтхаука. — Так чего же ты хочешь?
 — Найми меня.
 — Чего-чего?
 — Я лучше любых двадцати человек, которые служат тебе. И запрошу лишь жалованье десятерых.
 На лице Маркиза отразилось недоумение.
 — Никак не возьму в толк, то ли ты очень молод, то ли очень глуп.
 — Я очень хорош.
 — Ты знаешь, сколько я убил очень хороших людей?
 — Не имею ни малейшего представления.
 — Шестьдесят четыре.
 — И скольких держали за руки? — полюбопытствовал Найтхаук.
 На губах Маркиза заиграла улыбка.
 — Отпустите его.
 Руки Найтхаука тут же упали вдоль боков.
 — Хорошо. — Пальцы рыжеволосого гиганта сложились в массивные кулаки. — Давай поглядим, на что ты способен. А заодно я покажу тебе, что случается с самоуверенными юнцами, которые убивают моих людей на моей планете.
 Рука Маркиза рванулась вперед. Молодой человек уловил это движение, но даже рефлексов Вдоводела не хватило, чтобы уйти от удара. Мгновением позже он почувствовал, как треснул его носовой хрящ.
 — С тобой все в порядке? — с наигранным участием поинтересовался Маркиз. — Выглядишь ты ужасно.
 — Я это переживу. — Удар ноги отправил бы Маркиза к противоположной стене, но тот ушел в сторону.
 — И еще. — Маркиз имитировал удар левой, увернувшись от правого кулака Найтхаука.
 — Что же? — Найтхаук дважды достал подбородок противника, затем попытался добраться до переносицы, но последний удар был ловко блокирован ребром ладони.
 Маркиз поднял стакан с сигньянским коньяком и выплеснул содержимое в лицо Найтхаука.
 — Мы деремся по правилам Маркиза Куинзберри.
 — Что это за правила? — Найтхаук быстро отпрянул, вытирая глаза.
 Маркиз усмехнулся.
 — Я думал, ты так и не спросишь. — Он поднял над головой стул, запустил в Найтхаука. — Какими я их объявлю, такими они и будут.
 Он выкинул вперед ногу, целя молодому человеку в голову. Тот нырнул вниз, схватил вторую ногу Маркиза, дернул. Гигант рухнул на спину.
 Найтхаук успел дважды пнуть его, однако Маркиз уже пришел в себя, и третий пинок кончился тем, что Маркиз перехватил ногу Найтхаука и вывернул ее. Найтхаук кубарем покатился по полу, но вновь вскочил.
 — Знаешь, ты не так уж и плох. — Маркиз придвинулся ближе, имитировал удар в голову, но ударил Найтхаука в живот.
 Молодой человек согнулся, демпфируя удар, а когда противник шагнул вперед, резко выпрямился, ткнув его головой в подбородок.
 — Черт побери! — воскликнул Маркиз, когда кровь хлынула на рубашку. — Больно!
 — Так и задумано. — Удар левой дошел до цели, и у Маркиза заплыл правый глаз.
 Падая, гигант заплел ноги Найтхаука, и они вместе оказались на полу.
 — Ты хорош, ничего не могу сказать, — выдохнул Маркиз, поднимаясь.
 — Да и ты неплох, — пробормотал Найтхаук, облизывая разбитые губы.
 — Вот что я тебе скажу, — продолжил Маркиз. — Позволь мне угостить тебя выпивкой, а потом начнем второй раунд.
 — Идея мне нравится, — кивнул Найтхаук, последовав за Маркизом к стойке.
 Бармен поставил перед ними две большие пивные кружки.
 — Надеюсь, ты разрешишь мне заплатить за тебя? — спросил Маркиз.
 — Я люблю, когда за меня платят другие, — ответил Найтхаук.
 — Хорошо. Чувствую, мы поладим.
 — Начали, во всяком случае, неплохо, не так ли?
 Маркиз расхохотался.
 — С чувством юмора у тебя все в порядке, Джефферсон!
 И внезапно швырнул пивную кружку в голову Найтхаука. Кружка рассекла молодому человеку лоб и отлетела в сторону.
 Найтхаук, падая, одной рукой успел уцепиться за стойку бара, а увидев летящую к нему ногу Маркиза, в последний момент выставил перед собой металлический стул. Гигант заревел от боли, потерял равновесие и хряпнулся головой о стойку. Колени у него подогнулись.
 Найтхаук, смахнув заливавшую глаза кровь, крадучись двинулся на противника. Удар левой, два правой, удар ребром ладони по плечу, обездвиживающий правую руку. Он очень хотел добить Маркиза, поэтому слишком поздно увидел громадный кулак, нацеленный ему в ухо. В голове звякнул миллион колокольчиков, и Найтхаука зашатало.
 Он чувствовал, что Маркиз готовится к следующему броску, но смог лишь развернуться влево и выставить перед собой руки, надеясь на лучшее. Ребро его левой ладони соприкоснулось с шеей Маркиза, а потом ему вновь пришлось хвататься за стойку, чтобы удержаться на ногах.
 Он ждал решающей атаки, гадая, во что она выльется и как отразить ее… но атаки не последовало.
 Зато раздался громкий хохот Маркиза.
 — Клянусь Богом, Джефферсон Найтхаук, ты не соврал! Ты очень хорош!
 Найтхаук почувствовал, как его поддержала крепкая рука.
 — Мы сейчас выпьем, а потом пройдем в мой кабинет и поговорим о деле. — Маркиз оглядел толпу. — С этой минуты он работает на меня и говорит от меня. Тот, кто оскорбит его, оскорбит меня, обманувший его, обманет и меня. Ясно?
 Реакция — абсолютная тишина и несколько злобных взглядов — показала, что это решение мало кому понравилось, но будет выполняться беспрекословно.
 — А как насчет моего друга? — Найтхаук указал на Ящерицу Мэллоя.
 — Сегодня я в благодушном настроении. — Маркиз повернулся к Мэллою. — Слушай сюда, маленький негодяй. Ты возвращаешь деньги прежде, чем покинешь мое казино, и я, возможно, сохраню тебе жизнь. Если уйдешь, не вернув украденного, ты покойник. Понял?
 — А нельзя ли обойтись без «возможно»? — спросил Мэллой. — Я отдаю ваши деньги, а вы отпускаете меня.
 Маркиз взглянул на коренастого бородача.
 — Убей его.
 — Подождите! — заверещал Мэллой. — Подождите! Мы договорились.
 Бородач нацелил пистолет на Мэллоя и вопросительно посмотрел на своего хозяина.
 — Ты уверен, что мы договорились? — спросил Маркиз. — Ты знаешь, в мужчинах я больше всего ценю смелость.
 — Договорились, — вздохнул Мэллой. Маркиз кивнул, и киллер опустил пистолет.
 — А теперь, друг мой, — Маркиз повернулся к Найтхауку, — воспользуемся тишиной и покоем моего кабинета.
 — Если у тебя там хорошая мебель, лучше посидим здесь, пока перестанет течь кровь, — предложил молодой человек.
 — Дельная мысль. — Маркиз вытащил из кармана купюру, бросил на стойку. — Ставлю пятьдесят кредиток, что у меня она перестанет течь раньше.
 Найтхаук удвоил его ставку.
 — Заметано.
 Маркиз широко улыбнулся.
 — Джефферсон, мальчик мой, я чувствую, что мы положили начало прекрасному деловому партнерству.




 Глава 5


 Кабинет Маркиза Куинзберри полностью отражал вкусы хозяина: массивная мебель, сработанная для крупных, сильных мужчин, заставленный бутылками бар, стеклянный шкаф, набитый коробками сигар, собранными со всей галактики, льющаяся из динамиков музыка, человеческая музыка. Из окна с бронированным стеклом открывался прекрасный вид на Клондайк. Стены украшали картины и голограммы куда более фривольные, чем выставленные в зале. В трех встроенных витринах поблескивали драгоценными камнями произведения инопланетного искусства.
 Когда они сели, гигант долго смотрел на Найтхаука, стараясь проникнуть за завесу кровоподтеков и синяков.
 — Ты клон, не так ли? — спросил он наконец.
 — Да.
 — Я так и думал!
 — Догадался по фамилии?
 Маркиз покачал головой.
 — Нет. Здесь люди меняют имена как перчатки. В Пограничье сейчас не меньше дюжины Джефферсонов Найтхауков.
 — Тогда?..
 — Есть другие признаки. Во-первых, я видел голограммы Вдоводела… — Маркиз помолчал. — А вот клон вижу первый раз. И это для меня куда интереснее, чем объяснять, что ты, собственно, клон.
 — Правда?
 — Да. Слушай, а каков твой возраст?
 — Двадцать три года.
 — Не физический, а реальный.
 Найтхаук вздохнул.
 — Три месяца.
 Маркиз заулыбался.
 — Я так и думал! Каково это, не иметь прошлого, воспоминаний?
 — Воспоминания у меня есть, — ответил Найтхаук. — Просто они не мои.
 — А чьи же?
 Молодой человек пожал плечами.
 — Понятия не имею.
 — Кто тебя готовил? Оригинал?
 — Нет. Он умирает от какой-то болезни, которую подхватил в позапрошлом веке. Заболел, когда ему еще не было пятидесяти, а к шестидесяти двум она едва не доконала его.
 — Он заморожен?
 Найтхаук кивнул.
 — На Делуросе VIII.
 — Давай поглядим, что у меня получается, — продолжил Маркиз. — У кого-то нашлась работа для Вдоводела. Каким-то образом они узнали, что он жив, постарались его найти и выяснили, что он заморожен. Возможно, они знали это с самого начала, потому что ему далеко за сотню. Однако, старик или нет, он остается лучшим, поэтому они хотели именно его… И подкупили какого-то высокопоставленного чиновника, чтобы заполучить хотя бы клон.
 — В общем, так оно и есть.
 — Но это еще не все. Почему ты здесь, в этом месте, в это время? Возможно, тебе нужен кто-то из моих людей, но ты спросил меня, а не кого-то еще. Так почему ты вышел на мой след? Какое ужасное преступление я совершил, если потребовалось вмешательство Вдоводела?
 — Пока ты ни в чем не ошибся. Ответишь сам?
 — Пожалуй. Ты охотишься за убийцей Уинслоу Трилейна.
 — Совершенно верно.
 — Что ж, я его не убивал. Черт, да он мне даже нравился. Он не трогал меня, я — его. Мы отлично ладили.
 — Ладили?
 — Он и Эрнандес позволяли мне грабить планету в обмен на некоторые услуги.
 — Но ты знаешь, кто его убил… и кто за это заплатил?
 — Возможно, — усмехнулся Маркиз. — Я много чего знаю.
 — Так почему бы не сказать мне?
 Маркиз рассмеялся.
 — Если я буду делиться с тобой секретами других людей, ты никогда не доверишь мне свои.
 — Я и не собираюсь. — Помолчав, Найтхаук добавил:
 — Что теперь?
 — Теперь? — Маркиз откинулся на спинку кресла, которое плавало над самым полом. — В казино ты предложил мне свои услуги. И сейчас мы обсуждаем условия твоего контракта. Мне плевать, что привело тебя сюда. Мне нужен толковый заместитель. И лучше, чем Вдоводел, мне не найти.
 — Я не Вдоводел, я — это я.
 — По мне это одно и то же.
 — Нет, — возразил Найтхаук. — Он уже не человек. Его кожа сожрана каким-то вирусом, и ему больше ста лет. Он — некто, бывший Джефферсоном Найтхауком.
 — А ты — лабораторное создание, вылезшее из пробирки три месяца тому назад, — напомнил Маркиз. — И что из этого? Я предпочитаю воспринимать вас обоих как людей.
 Найтхаук скривился. Разговоры о его происхождении не доставляли ни удовольствия, ни радости.
 А Маркиз раскурил тонкую сигару, импортированную с далекого Антареса III. Датчики пепельницы уловили дым, и она взлетела в воздух, застыв у его руки.
 — Закурить не хочешь? — он предложил сигару Найтхауку.
 — Не знаю. Не помню.
 — А ты попробуй. Заодно и выяснишь. Найтхаук взял сигару, раскурил. И решил, что придется выкурить несколько штук, чтобы понять, нравятся они ему или нет.
 — А потом, разве ты что-то должен этим людям с Делуроса? Если бы они ничего от тебя не хотели, ты бы сюда не попал. По закону тебя не существует. Клонировать человека — преступление, и они пошли на него, только чтобы получить второго Вдоводела. А когда ты поймаешь того, кто им нужен, получишь другое задание или вновь обратишься в протоплазму. Так или иначе своего будущего у тебя не будет.
 — А какое будущее предлагаешь мне ты? — спросил Найтхаук.
 — Самое лучшее, — улыбнулся Маркиз. — Стать человеком. Перескочить из лабораторной пробирки на королевский трон! Я уже контролирую одиннадцать звездных систем. А когда придет мой черед отойти в мир иной, их число увеличится до двадцати пяти или тридцати. Ты станешь моей правой рукой. Захочешь пару планет для себя — докажи мне свою полезность.
 — Я думал, Олигархия не жалует самозванных императоров, — сухо заметил Найтхаук. — Даже если в их империях проживает еще меньше людей, чем на Солио II.
 — Мы оказываем Олигархии большую услугу, — возразил Маркиз. — Как бы ни росла военная мощь человеческого государства, галактика слишком велика, чтобы держать ее под контролем. Поэтому здесь, в Пограничье, мы собираем планеты для человечества. Для истории нет разницы, кто ими правит, Олигархи или я. Они контролируются человеком, и это главное!
 — Это самое красноречивое обоснование набегов, грабежей и массовых убийств, которое мне доводилось слышать.
 — Понятно, — Маркиз продолжал улыбаться. — Такое будущее тебе не нравится. Давай зайдем с другой стороны. У тебя будет больше власти, чем ты хотел бы иметь даже в самых смелых своих мечтах.
 — Ну, не знаю, — покачал головой Найтхаук. — Мечты у меня о-го-го. Я, возможно, захочу получить даже то, чем владеешь ты.
 Улыбка сползла с лица Маркиза.
 — Попытайся только взять что-нибудь мое, и станешь шестьдесят пятым, кого я отправил к праотцам. — Он помолчал. — А вот если ты будешь делать то, что я тебе скажу, и делать хорошо, убедишься на собственном опыте, что обо всем можно договориться.
 — Включая Жемчужину Маракаибо?
 — Практически обо всем, — уточнил Маркиз. — Она — личная собственность, Вдоводел. О ней даже не думай.
 — Я говорил тебе, я — не Вдоводел. И она свободна в выборе.
 — Ерунда. Свободы не существует. Ты вот принадлежишь своим хозяевам на Делуросе, а когда покинешь их, будешь принадлежать мне.
 — А кому принадлежишь ты? — спросил Найтхаук.
 — Я с потрохами принадлежу Пограничью.
 — Я думал, твое дело убивать и грабить людей, а не владеть ими.
 — Значит, ты бы предпочел, чтобы я убил и ограбил тебя? — со смешком осведомился Маркиз. — Так я могу.
 — Возможно.
 — Разве я не доказал это в казино?
 — Ты знаешь, как добиваться своего, — проговорил Найтхаук без тени иронии. — Я только учусь.
 — Разумно. Будем надеяться, нам не придется выяснять, чему же ты научился.
 Найтхаук поднялся.
 — Уходишь? — спросил Маркиз.
 — Хочу осмотреть трофеи, — ответил молодой человек, направляясь к витринам с произведениями инопланетного искусства.
 — В искусстве я профан, — пояснил Маркиз. — Оставлял только то, что нравилось. Остальное продавал коллекционерам на черном рынке.
 — Как ты начинал? — спросил Найтхаук. — Вором? Или убийцей?
 — Я? — переспросил Маркиз. — Детективом.
 — Ты шутишь!
 — Отнюдь. Пятнадцать лет назад я попал в Пограничье, выслеживая одного типа, укравшего драгоценности. Он имел при себе два бриллианта размером с твои глаза. Я пытался взять его живым, но он сопротивлялся и напросился на пулю. Вот тогда я и задумался, а стоит ли возвращать камни моим начальникам. Я знал их достаточно хорошо и не сомневался, что они прикарманят бриллианты, а мой отчет положат под сукно. Чем больше я об этом думал, тем менее привлекательной становилась идея возвращения в Олигархию.
 — А бриллианты стоили целое состояние.
 — Стоили, — согласился Маркиз. — Вот они и исчезли, а вместе с ними исчез и я. Взял себе новое имя, попал не в одну передрягу, с честью вышел из них и стал Маркизом Куинзберри.
 — Что значит «маркиз»?
 — Кто ж его знает? Но один парень, которого звали Маркиз Куинзберри, ввел правила то ли для карате, то ли для дзюдо. В моем мире правила устанавливаю я, вот все и решили, что это имя очень даже мне подходит. — Он помолчал. — Проведя в Пограничье пару лет, я понял, что честолюбивый малый достигнет здесь куда большего, чем удачливый вор. Он может стать императором. Начал я с Юкона и Тундры, не так уж сложно взять под контроль пару планет, население которых не превышает и двух тысяч, а потом начал расширять свою империю.
 — Хорошо, планета принадлежит тебе. А что это дает?
 — Прежде всего, я собираю налоги.
 — Рэкет?
 — Что за вульгарный термин. — Маркиз поморщился. — Я предпочитаю называть сие обеспечением безопасности.
 — А тебе хоть раз приходилось обеспечивать эту самую безопасность?
 — Пока еще нет. — Маркиз постучал по дереву. — Но у меня достаточно людей, чтобы остановить кого угодно, за исключением Флота Олигархии.
 — Если взять в качестве примера троицу болванов, которых я убил, у тебя возникнут большие сложности, если кто-то попытается подмять под себя твои планеты.
 — Ты путаешь Божий дар с яичницей. Они — обычные люди, а ты — Вдоводел, Это совсем не то, что послать три сотни крепких парней против экспедиционного корпуса, контролируемого другим…
 — — Главнокомандующим? — подсказал Найтхаук.
 — Я собирался сказать entrepreneur* 2 , — закончил фразу Маркиз.
 — Знаешь, я бы не очень-то на них рассчитывал.
 — Ты прав, — ответил бывший детектив. — Я рассчитываю на тебя.
 — Моя первейшая обязанность — найти убийцу Трилейна.
 — Я рассчитываю и на это. — Маркиз одарил Найтхаука широкой улыбкой. — Ты же знаешь, что он не мог убить Трилейна без моего разрешения, а выбить из меня имя убийцы никому не удастся. Так что тебе не остается ничего другого, как славно потрудиться, завоевать мое доверие и постараться, чтобы я оказался у тебя в долгу… так?
 — Не исключено, — отозвался Найтхаук.. — Хотя, с другой стороны, я, возможно, разочарую тебя и найду убийцу самостоятельно.
 — Мне уже приходилось разочаровываться. Я переживу. — Маркиз как бы говорил: ты, возможно, нет, а я вот точно переживу.
 — Однако, пока я его не нашел, я могу поработать и на тебя. Мне понадобится работа после того, как я выполню задание.
 — Даже Вдоводел не чужд логики, — удовлетворенно отметил Маркиз.
 — Случается и такое, — согласился Найтхаук. — Когда мне начинать? С чего?
 — Поначалу даю тебе несколько дней, чтобы подлечиться. Наш поединок не прошел для тебя бесследно. Привыкни к Клондайку, познакомься с мужчинами и женщинами, которые работают здесь. У меня «люкс» на шестом этаже отеля в этом же квартале. Он твой.
 — А где будешь ты?
 — На десятом этаже, — с улыбкой ответил Маркиз. — Мне нравятся пентхаузы. Я пришлю врача, чтобы он заштопал тебя и поправил нос. Если тебе что-то потребуется, достаточно позвонить в бюро обслуживания. Если пойдешь в город за едой, выпивкой или одеждой, называй свое имя, пока тебя не начнут узнавать. Прежде чем ты покинешь мой кабинет, я дам всем знать, что ты работаешь на меня.
 — Твои люди обслуживаются по столь высокому разряду? Я удивлен, что торговцы еще не покинули Тундру.
 — Я бизнесмен, а не филантроп, — рассмеялся Маркиз. — Как я возьму с них налоги, если они останутся без прибыли? Нет, carte blanche* 3 есть только у тебя и Мелисенд.
 — Мелисенд?
 — Девушка, к которой ты никогда не прикоснешься.
 — Жемчужина Маракаибо?
 — Это ее профессиональный псевдоним. Как Маркиз Куинзберри или Вдоводел.
 — Ладно, она — Мелисенд, я — Джефферсон Найтхаук. А кто ты?
 — Мое настоящее имя тебе ничего не скажет.
 — Мне все равно хочется его знать.
 — Я знаю, что хочется. Но я не собираюсь называть его тебе. Пусть все по-прежнему думают, что я умер.
 — Как скажешь. — Найтхаук пожал плечами. — Но мне представляется, что это несправедливо.
 — Разумеется, несправедливо, — кивнул Маркиз. — Я — босс, а ты нет. При чем здесь справедливость? Учитывается ли она хоть при каком-то раскладе?
 — Пожалуй, что нет.
 — Интересное выражение у тебя на физиономии.
 — Правда?
 Маркиз кивнул.
 — И вот что оно вещает: «Как-нибудь, застав Маркиза врасплох, я напомню ему об этих словах… вероятно, после того, как отберу его женщину и вышибу почву у него из-под ног». — Маркиз помолчал. — Забудь об этом. Такому не бывать.
 — Это твоя фантазия, не моя.
 — А какие у тебя фантазии… сколько в них женщин?
 — Ни одной.
 — Совсем нет женщин? Что же это за фантазии?
 — Я скажу тебе, когда мы будем лучше знать друг друга, — Ответил Найтхаук. — Возможно, я даже обращусь к тебе за помощью.
 — Это успокаивает.
 — Неужели?
 — Конечно, — улыбнулся Маркиз. — Сие означает, что в твоих фантазиях отсутствует мое убийство.
 — Да уж, я нацелился на рыбку покрупнее.
 Не только крупную, но и старую, которую надо убить до того, как его адвокаты и врачи решат убить меня.
 — Правда? — в голосе Маркиза слышался неподдельный интерес. — Ты думаешь, что убийца более крупная рыба, чем я?
 — Хочешь начистоту?
 — Конечно.
 — Я думаю, убийца — ты.
 — Я же сказал, что нет.
 — Знаю. Но я тебе не поверил.
 — И что ты собираешься теперь делать?
 — Накапливать информацию. Не спеша. И надеяться, что ты окажешься прав.
 — Что-то я тебя не понимаю, — нахмурился Маркиз. — Вроде бы ты убеждал меня, что твоя первейшая обязанность — найти убийцу.
 — Моя первейшая обязанность — искать его. Не найду — значит, не судьба.
 — Ага, значит, я не ошибся, — покивал Маркиз. — Если ты выполнишь свою миссию, тебя вновь отправят в чан с протоплазмой.
 — Я приложу все силы, чтобы не отправили.
 — Оставайся здесь, и тебя никогда не найдут.
 — Есть один человек, который найдет меня где угодно, — ответил Найтхаук.
 — Ерунда! Ты — Вдоводел.
 — Как и он… если они его вылечат, на следующее утро он кинется за мной.
 — С чего ты это взял?
 — Я бы так поступил… а я — это он.
 — Глупость какая-то, — запротестовал Маркиз. — Зачем Вдоводелу убивать свой клон? Тем более что за это ему никто не заплатит.
 — Не могут два Джефферсона Найтхаука одновременно ходить по земле. Я получил то, что он по крупицам собирал всю жизнь: его личность. Он захочет ее вернуть.
 — Не понимаю, почему ты в этом так уверен.
 — Потому что я хочу убить его по той же причине, — ответил Найтхаук. — Пока он жив, я всего лишь тень. Официально я даже не существую. Каждая заработанная мною кредитка принадлежит ему, все, что я делаю, хорошее или плохое, записывается на его счет. — Молодой человек замолчал, собираясь с мыслями. — Джефферсон Найтхаук — всего лишь имя, одно из многих, набор звуков, ничего больше. Я могу откликаться на него, как на любое другое. А вот Вдоводел — Это четко и определенно. Пока он жив, мне Вдоводелом не быть.
 — Но у него такой проблемы нет, — резонно заметил Маркиз. — Он — настоящий… — Найтхаук поморщился, — …прости, оригинал, Вдоводел. Его деньги, его личность, все это принадлежит ему.
 — Но кого будут нанимать те, кому понадобятся услуги Вдоводела, — старика, на которого больно смотреть, или меня? Он не может позволить мне жить точно так же, как я не могу позволить жить ему. Господь Бог не хотел, чтобы мы существовали бок о бок.
 Маркиз долго смотрел на молодого человека.
 — Не хотел бы я жить с твоими фантазиями.
 — Фантазии у меня приятные, — сухо ответил Найтхаук. — А сложности — только в жизни.
 — Что ж, давай постепенно от них избавимся, завтра и начнем.
 — Хорошо бы. — Найтхаук поднялся, чтобы уйти, но услышал, как за его спиной открылась дверь, и увидел в зеркале Жемчужину Маракаибо, появившуюся на пороге соседней комнаты, в которой стояла большая кровать.
 Но я в этом сомневаюсь, добавил он про себя, выходя из кабинета, чтобы вернуться к Мэллою.
 И внезапно почувствовал, что рядом с ним бодро шагает очень старый, очень больной человек.
 — Ты думаешь, будет легко? — спросил старик. — Думаешь, что убьешь плохих людей, хапнешь девушку и будешь всю жизнь выслеживать злодеев во Внутреннем Пограничье?
 — Я не заглядывал так далеко вперед, — признался Найтхаук. — Но лучшего будущего и вообразить невозможно.
 — Ох уж эти розовые мечты! Ты действительно думаешь, что я позволю тебе жить, как только выберусь из этой ледяной гробницы? Бог создал одного Вдоводела, не двух.
 — Как ты остановишь меня? Ты — старик, я — в расцвете сил.
 — Но я — настоящий Вдоводел. Ты — всего лишь тень, которая исчезнет в свете моего дня. Подумай об этом. Чем лучше ты станешь, тем быстрее я смогу избавиться от тебя.
 Старик исчез… но его слова звучали в голове Найтхаука даже после того, как он сел за столик рядом с Мэллоем.




 Глава 6


 Маркиз показал себя человеком слова. Найтхаук получал все, что просил, и нигде у него не требовали оплаты.
 Пару дней он обследовал Клондайк. Побывал во всех четырех ресторанах, в многочисленных барах, казино, борделях. Наркосалонов избегал: заемные воспоминания становились все более призрачными, замещаясь собственными, но они подсказывали ему, что ни от наркотиков, ни от наркоманов ничего полезного или толкового ждать не приходится.
 Однако большую часть времени Найтхаук проводил в казино Маркиза, ожидая вызова от босса. Ящерица Мэллой прилепился к нему, словно банный лист, полагая, наверное, что только Найтхаук убережет его от беды. В обмен Найтхаук подробно расспрашивал своего спутника о встреченных в этих злачных местах мужчинах и женщинах.
 Впрочем, казино Маркиза притягивало Найтхаука еще по одной причине, не укрывшейся и от Мэллоя.
 — Даже не думай о ней, — предупредил он молодого человека, любующегося Жемчужиной Маракаибо, которая танцевала на плавающей над баром платформе.
 — Я получил работу у Маркиза только потому, что подумал о ней, — ответил Найтхаук.
 — И все же не стоит перегибать палку.
 — Интересно, что она в нем находит?
 — Помимо того, что он десяти футов ростом и правит пятьюдесятью мирами?
 — Он не такой высокий, а миров у него только одиннадцать.
 — Велика разница, — голос Мэллоя сочился сарказмом.
 — Откуда она родом?
 — Не знаю.
 — Выясни к завтрашнему дню, — и он улыбнулся Жемчужине Маракаибо, закончившей танец.
 — У тебя, знаешь ли, исключительно сильная жажда смерти, — пробурчал Мэллой.
 — Все-таки выясни.
 Мэллой пожал плечами и промолчал. А мгновением позже к их столику подошел бармен и отправил Найтхаука к боссу.
 — Что случилось? — спросил молодой человек, усаживаясь напротив Маркиза.
 — Возникла маленькая проблема на Юконе. Я хочу, чтобы ты ее уладил.
 — На Юконе?
 Маркиз кивнул.
 — Одна дамочка открыла там свое дело без моего разрешения. Я послал своего представителя, чтобы объяснить ей местные порядки, а она убила его. Такое мы терпеть не можем. Иначе и другие начнут играть мускулами.
 — Дамочка?
 — Ее зовут Испанская Кружевница.
 — Интригующее имя.
 — Нет в ней ничего интригующего. Она действует на моей территории без разрешения. Это нарушение закона.
 — Твоего закона?
 — А ты знаешь другой? — спросил Маркиз.
 — На Юконе и Тундре — нет, — признался Найтхаук.
 — Тогда принимайся за работу.
 — Внеси, пожалуйста, ясность. Ты хочешь, чтобы я продал ей лицензию, позволяющую вести хозяйственную деятельность на твоей территории, или я должен выгнать ее?
 — Я хочу, чтобы ты ее убил, — отрезал Маркиз. — И я хочу, чтобы ее останки были прибиты к кресту или вывешены на суке для всеобщего обозрения. Как предупреждение тем, у кого могут возникнуть схожие идеи.
 — На Юконе всего несколько тысяч жителей. Сколько из них увидит эту дамочку, прибитую к кресту или висящую на суке?
 — Там холодно. Она провисит долго.
 — А почему бы просто не оштрафовать ее на пару миллионов кредиток и не отослать восвояси?
 — На этот раз я тебе отвечу: ты только начал работать на меня и еще не знаешь, что я ничего не делаю без причины. Тебе еще не известно, что мои приказы не обсуждаются. И не оспариваются, этого я в подчиненных не терплю. — Он выдержал паузу. — Если ты попытаешься оспорить еще один приказ, готовь себе место на кладбище. И мне без разницы, хорошо ты мне служил или плохо — я убью тебя на месте. А если мне это не удастся, у меня есть две сотни парней, которые проследят за тем, чтобы ты не покинул Клондайк.
 Найтхаук молча смотрел на него.
 — Теперь о деле. Взяв с нее штраф и изгнав с Юкона, можно нажить могущественного врага. Она решит, что я несправедливо унизил ее и присвоил ее деньги, хотя, разумеется, у меня есть все права на деньги, которые она заработала или привезла на один из моих миров. С другой стороны, убив ее, мы получим те же деньги, а может, и больше, и избавимся от озлобленной женщины, которая наверняка где-то там, — Маркиз обвел рукой половину галактики, — затаится, строя планы мести.
 — То есть тебя особо не волнует, увидит ли кто ее тело?
 — Разумеется, волнует, но не ради этого я жажду ее смерти. — Маркиз выразительно посмотрел на Найтхаука. — Есть еще вопросы?
 — Чем она занимается и сколько у нее людей?
 — Испанская Кружевница? Все зависит от того, на какой планете задать этот вопрос. Специализация — не ее стихия. Она грабит банки, поджигает, изгоняет дьявола, убивает. Обычно работает одна, но, возможно, держит небольшую охрану.
 — Ты говоришь, она убийца?
 — Не питай ложных иллюзий. К Трилейну она не имеет никакого отношения.
 — Откуда ты знаешь?
 — В здешних краях я знаю все.
 — Ладно, — кивнул Найтхаук. — Когда мне отправляться?
 — Немедленно. Иначе чего ради я перед тобой распинаюсь?
 — Где я ее найду?
 — Координаты места посадки уже введены в бортовой компьютер твоего звездолета. Возьми с собой этого чешуйчатого подонка Мэллоя. Он уже бывал на Юконе, так что, может, и пригодится, — Маркиз хохотнул. — По крайней мере он не заслонит тебе обзор при стрельбе. Никогда не видел большего труса.
 — Вот почему он скорее всего переживет нас обоих, — ответил Найтхаук.
 — Возможно… но надо учитывать, что это за жизнь.
 — Его больше заботит не жизнь, а смерть. Встречи с которой он всячески старается избежать.
 — Кто-нибудь должен объяснить ему, что в постели умирают редко.
 — Я скажу ему об этом.
 — Правда, в постели Мелисенд такое возможно, — со значением добавил Маркиз.
 — Я не собираюсь умирать из-за синекожей мутантки, — ответил Найтхаук.
 — Я не имел в виду именно тебя. Ты мне нравишься, действительно нравишься. Но ты всего три месяца как из лаборатории. Откуда мне знать, из-за чего ты готов или не готов умереть?
 — Я такой же человек, как и ты! — резко бросил Найтхаук.
 — Именно так! Иначе я бы не беспокоился, что из-за Мелисендты сморозишь какую-нибудь глупость.
 Ответ успокоил Найтхаука, он заметно расслабился.
 — А теперь, раз ты решил не убивать меня, выметайся отсюда. И в дальнейшем постарайся убивать только тех, за кого тебе платят, — добавил Маркиз.
 Найтхаук кивнул, поднялся.
 — Сигару?
 — Я еще не решил, нравятся они мне или нет.
 — То есть, в принципе, ты еще не можешь сказать, нравятся ли тебе синекожие женщины, — заметил Маркиз.
 — Перестань цеплять меня, а? — вновь взвился Найтхаук. — Я все-таки человек, а не машина-убийца.
 — И ты убьешь меня, чтобы это доказать?
 Найтхаук пронзил Маркиза взглядом, повернулся и вышел из кабинета, выдернул из-за столика Мэллоя, надел скафандр, нашел другой своему спутнику. По ледяной равнине они добрались до космопорта. Не прошло и часа, как оба сидели в рубке корабля Найтхаука, поднимающегося с Тундры, чтобы взять курс на Юкон.
 — Как же я ненавижу полеты внутри звездной системы! — жаловался Мэллой, глядя на обзорный экран. — От одной планеты до другой добираешься дольше, чем до соседней звезды.
 — В звездных системах нельзя летать на сверхсветовых скоростях, — ответил Найтхаук. — И ты это прекрасно знаешь.
 — Да, но мне это не нравится.
 — Найди себе занятие, чтобы скоротать время. К примеру, расскажи о Мелисенд.
 — Я тут кое-что выяснил. Она с Гринвельдта.
 — Пограничный мир?
 — Да.
 — И все колонисты на Гринвельдте синекожие?
 Мэллой покачал головой.
 — Она — продукт мутации. Не эволюции.
 — Объясни.
 — Она — исключение. Таких больше нет.
 — Мне это нравится.
 — Правда? Почему?
 — Видишь ли, я испытываю самые теплые чувства к исключениям из рода человеческого, которые существуют в единственном экземпляре.
 — Тогда тебе придется по душе Испанская Кружевница, — заметил Мэллой. — Второй, как она, тоже нет.
 Найтхаук сверился с навигационным компьютером: до выхода на орбиту Юкона осталось еще сорок минут.
 — Время у нас есть. Рассказывай.
 — Разве Маркиз не ввел тебя в курс дела?
 — Лишь сказал, что она вторглась на его территорию и надо это прекратить.
 — Он не упомянул, что она убила трех человек, которым была поручена та же работа, что и тебе?
 — Нет.
 — И не объяснил, что она не совсем человек?
 — Что-что?
 — На вид Кружевница самая обычная женщина. Но я слышал о ней кое-какие истории. Она обладает способностями, которые не даны людям.
 — Например.
 — Не знаю.
 — Тогда, возможно, все это болтовня.
 — Если болтовня, почему мертвы три киллера Маркиза?
 — Продолжай. И побольше подробностей.
 — Никто ничего не знает. Известно только, что она ограбила несколько банков в Олигархии. Говорят, голыми руками убила Большого Уиллогби. И еще это дело на Терразане…
 — Какое дело?
 — Там взорвали парламент. Погибло примерно триста мужчин и женщин. Никто ничего не доказал, но ходят слухи, что Испанская Кружевница приложила к этому руку. И если не сама взорвала бомбу, то позаботилась, чтобы она взорвалась.
 — Интересная дамочка.
 — Скорее, смертельно опасная, — гнул свое Мэллой.
 — Не волнуйся, тебе встречаться с ней не придется.
 — Как бы не так. Я буду рядом с тобой.
 Найтхаук удивленно посмотрел на него.
 — В этом нет никакой необходимости.
 — Все равно. Я пойду с тобой.
 — По моему разумению, ты не из тех, кого радует передовая.
 — А ты думаешь, приятно сидеть в корабле или в баре и ждать, кто придет, ты или самый жестокий убийца планеты? — возразил Мэллой. — Нет, благодарю! Да я умру от страха, едва откроется дверь или люк.
 — Причины меня не интересуют, — отмахнулся Найтхаук. — А вот за верность спасибо. — Он помолчал. — Странно, конечно, но ты — мой единственный друг.
 — Я — не твой друг. — Найтхаук хотел было запротестовать, однако Мэллой остановил его, подняв руку. — Но давай прикинемся на минуту друзьями, чтобы я мог дать тебе дружеский совет. — Найтхаук молча смотрел на Мэллоя, поэтому тот продолжил. — Я знаю, что у тебя не было ни матери, ни семьи, и ты, возможно, никогда не знал женщину, не говоря уже о том, чтобы жить с ней. Я знаю, что ты не только охотишься за злодеями, но одновременно ищешь людей, с которыми мог бы поговорить и выпить. Так позволь мне кое-что сказать, сказать то, что наверняка знал первый Джефферсон Найтхаук, раз уж он прожил столько лет: здесь, в Пограничье, ты никогда не должен путать личного интереса с дружбой. Народ здесь не такой, как в Олигархии. Более жесткий, менее сентиментальный. Они знают, зачем пришли сюда, знают, почему остались тут, и дружба в эти «зачем» и «почему» никак не вписывается. Поэтому будь вежлив и обходителен с людьми, если тебе этого хочется, Вдоводел, и большинство людей будут с тобой вежливы и обходительны, потому что знают, кто ты и что можешь с ними сделать. Но никогда не думай, что в Пограничье вежливость и обходительность в обращении ведут к дружбе. Они ведут к тому, что будет прожит еще один день, а этого уже более чем достаточно.
 Найтхаук обдумал слова Мэллоя, потом покачал головой.
 — Я в это не верю. Очень уж цинично.
 — Ты создан, чтобы убивать людей, а меня называешь циником? — усмехнулся Мэллой.
 — Убивать — это моя работа, — уточнил Найтхаук. — Но не сущность.
 — Пока еще нет. Но станет сущностью. Или ты умрешь.
 Несколько минут в рубке висела тишина. Первым нарушил ее Мэллой.
 — Сколько он платит тебе за то, что ты летишь к ней?
 — Ничего.
 — Ты выходишь против Испанской Кружевницы забесплатно? — Мэллой не верил своим ушам.
 — Не совсем, — ответил Найтхаук. — Он платит мне много денег за работу. Эта поездка — часть работы. Возможно, сегодня мне недоплатят, зато завтра или вчера могут переплатить. Так что в конце концов я получу ровно столько, сколько мне причитается.
 — Все зависит от того, когда наступит этот конец, — пробурчал Мэллой.
 — Если ты расскажешь, чего мне ждать, возможно, и нескоро.
 — Я ничего не знаю о ее способностях. Известно лишь одно: пару раз ее не могли не убить, однако она жива, а те, кто пытался разделаться с ней, мертвы.
 — Может, она ловко управляется с оружием? — предположил Найтхаук. Мэллой покачал головой.
 — В тех ситуациях, в которые она попадала, ей не помогла бы никакая ловкость.
 — Но она же человек. Какими способностями она может обладать?
 — Какими-то обладает, — тяжело вздохнул Мэллой, когда корабль вошел в атмосферу Юкона.




 Глава 7


 Корабль приземлился в городе-государстве Новая Сибирь. От своей тезки Новая Сибирь отстояла на несколько тысяч световых лет, а отличалась разве что большей территорией да более крепким морозом. Найтхаук и Мэллой уже собрались выйти из корабля, чтобы на электромобиле добраться до здания космопорта, когда в динамиках внешней связи зазвучал мелодичный голос.
 — Паспорта, пожалуйста.
 — Мы предъявим их на таможенном контроле, — ответил Найтхаук, вглядываясь в женское лицо, появившееся на всех экранах.
 — Это и есть таможенный контроль, сэр, — ответила женщина. — На Юкон мало кто прилетает, поэтому мы решили, что удобнее проверять документы на корабле, чем держать специальную службу в здании космопорта.
 Мужчины приложили титановые карточки-паспорта к сканирующей пластине.
 — Добро пожаловать на Юкон, мистер Найтхаук. Добро пожаловать на Юкон, мистер Мэллой. Какова цель вашего визита, мистер Найтхаук?
 — Туризм, — ответил Найтхаук.
 — У нас нет туристических фирм, мистер Найтхаук.
 — Едва ли это моя вина, — ответствовал тот. — Я хочу полюбоваться природными красотами, которыми может порадовать взор ваша планета.
 — Я думаю, вы прибыли сюда, чтобы поиграть в карты, кости и другие азартные игры, мистер Найтхаук.
 — Вас послушать, так это запрещено законом.
 — Ни в коем случае. Наоборот, поощряется. Я вижу, вы недавно открыли расчетный счет на Тундре. Если вы дадите разрешение, мы снимем с него сумму, необходимую для получения лицензии на участие в азартных играх.
 — А туристических лицензий у вас нет?
 — Устного разрешения достаточно, — продолжала женщина, словно и не услышала его. — Голограмма нашего разговора останется в архиве.
 — Я вам разрешаю.
 — Ну, что ж, уверена, вам понравится пребывание на Юконе, мистер Найтхаук. Желаю удачи за игорным столом. — Пауза. — Какова цель вашего визита на Юкон, мистер Мэллой?
 — Та же самая.
 — Я не могу найти номер вашего банковского счета и голосовой отпечаток ни во Внутреннем Пограничье, ни в Олигархии, мистер Мэллой. Как вы намерены заплатить за лицензию, разрешающую участие в азартных играх?
 — Снимите деньги с моего счета, — вмешался Найтхаук.
 — Как скажете. Но должна предупредить, что по законам Юкона покупатель лицензии несет ответственность за все долги, приходящиеся на эту лицензию.
 — Понятно. — Найтхаук задумался. — Мистер Мэллой купит лицензию за наличные, когда решит сыграть в одном из ваших казино. Такое допускается?
 — Конечно, — заверила его женщина. — И вот еще что. Пока он не внесет определенную сумму на депозит, все покупки ему придется оплачивать наличными сразу же.
 — Он понимает это.
 — Он сам должен сказать об этом.
 — Я понимаю, понимаю, — пробормотал Мэллой.
 — Отлично. Вам обоим разрешено провести на Юконе одиннадцать дней. Если вы пожелаете покинуть пределы Новой Сибири, вам придется получить разрешение властей той страны, в которую вы намерены ехать. Если захотите продлить свое пребывание в Новой Сибири, пожалуйста, свяжитесь с нами за один галактический день до истечения срока визы. Есть еще вопросы?
 — Да. Где я могу найти карту Новой Сибири?
 — Подождите, пожалуйста… Карта получена вашим навигационным компьютером.
 — А какие транспортные средства используются в Новой Сибири?
 — В здании космопорта вы можете арендовать аэросани. Салон обогревается, сани снабжены радаром, радио, запасом пищи на три дня для команды из шести человек.
 — Мне обязательно брать на борт команду из шести человек?
 — Нет. Но аэросани не рассчитаны на большее число людей.
 — Премного вам благодарен, — улыбнулся Найтхаук. — Вы мне очень помогли.
 Женская головка исчезла.
 — Выведи карту на экран и найди Испанскую Кружевницу, — приказал Найтхаук компьютеру. — Почему бы не посмотреть, куда мы отправляемся?
 На обзорном экране возникла карта Новой Сибири с нанесенными на нее масштабной сеткой и местом посадки корабля, в сорока милях от которого мигала маленькая красная точка.
 — Ближайший город?
 Замигала другая точка, рядом с космопортом.
 — Ближайший сосед?
 Еще точка, в пятнадцати милях от первой.
 — Выключайся.
 Экран погас, Мэллой повернулся к Найтхауку.
 — Она любит уединение.
 — Похоже на то.
 — Что будем делать?
 — Арендуем аэросани и навестим ее.
 — У Кружевницы наверняка есть защитные системы. Она узнает о нашем появлении.
 — Вероятно.
 — Тогда почему не связаться с ней отсюда? Вы сможете поговорить.
 — Мне платят не за разговоры.
 — Но и не за то, чтобы отправляться на тот свет.
 — Я не собираюсь умирать.
 — Парни, которые навещали ее до тебя, тоже не собирались.
 — Если ты боишься… — начал Найтхаук.
 — Естественно, боюсь! — фыркнул Мэллой. — Не боятся только сумасшедшие.
 — Тогда оставайся здесь.
 — А если она тебя убьет?
 — В космопорте у тебя больше шансов спастись. Если поедешь со мной, скорее всего разделишь мою участь.
 — Выглядит слишком уж трусливо.
 — Ты же трус, — рассмеялся Найтхаук.
 — В данном случае трусость будет слишком очевидной.
 — Другими словами, ты хочешь остаться здесь, но ищешь для этого вескую причину… дабы сохранить уважение к собственной персоне.
 — Пожалуй, — признал Мэллой.
 — Хорошо. Ты не знаешь, чем располагает Испанская Кружевница, так?
 — Так.
 — А кто-нибудь знает?
 — Насколько я в курсе, нет.
 — Тогда оставайся здесь и поддерживай со мной радио — и визуальный контакт. Если она воспользуется своими тайными способностями и убьет меня, ты сможешь доложить Маркизу, какой камень она держит за пазухой. За такую информацию ты даже получишь немалое вознаграждение.
 — Ты действительно так думаешь?
 Найтхаук улыбнулся.
 — Ничего тебе не обломится. Но ты привезешь нужную ему информацию.
 — Слушай, если тебя это устраивает, я не против. В конце концов ты работаешь на него, не я.
 — Тогда советую тебе не возвращаться на Тундру. Удались на безопасное расстояние и отправь ему субпространственное сообщение с предложением продать имеющиеся у тебя сведения.
 — Вот это разумно! — воскликнул Мэллой.
 — И самое главное, ты не поступишься принципами, — саркастически добавил Найтхаук.
 — Не всем суждено быть героями или убийцами, — защищался Мэллой. — Некоторые из нас — обычные люди. — Он посмотрел на свои покрытые чешуей руки, печально улыбнулся, поправился. — Пусть и не совсем обычные.
 Найтхаук надел скафандр, затем провел инспекцию скудных корабельных запасов.
 — Что ты ищешь? — спросил Мэллой. — Ты уже взял три вида оружия.
 — Четыре, — поправил его Найтхаук. — Теперь я ищу глаз.
 — Ты раскидываешь свои глаза по полкам? — недоумевая, спросил Мэллой.
 — Мне нужна камера с круговым охватом. — Молодой человек протянул руку и взял шарик диаметром с дюйм. — Вот она.
 — Наверное, из шпионского арсенала, — прокомментировал Мэллой. — Никогда такой не видел.
 — Я положу ее на стул или стол, — Найтхаук его словно и не услышал. — Она заснимет помещение, стены, пол, потолок, все. Компьютер примет сигнал и выведет на экраны.
 — А если у нее есть домашний зверек, который слопает твою камеру?
 — Тогда ты увидишь особенности его пищеварительного тракта, и эту информацию тебе придется продавать не Маркизу, а ветеринару. — Он помолчал. — Радиопередатчик я тоже оставлю включенным. Если она не заглушит его, ты будешь слышать наш разговор.
 — Ты правда хочешь пойти один?
 — Откровенно говоря, я бы предпочел компанию. — Найтхаук подавил улыбку. — Чтобы рассеять ее внимание.
 — Черт побери! — взорвался Мэллой. — Я хотел услышать, что ты предпочитаешь встретиться с ней один на один.
 — Так и есть. Я просто хотел увидеть твою реакцию.
 — У хладнокровных убийц чувство юмора должно отсутствовать напрочь! — пробормотал Мэллой.
 — Значит, я горячекровный убийца.
 — Будем надеяться, что ты еще и долгоживущий.
 — Один из Вдоводелов точно из числа долгожителей.
 Найтхаук покинул корабль, на электромобиле добрался до здания космопорта, где и арендовал аэросани. Такую модель ему видеть не доводилось, поэтому он попросил служительницу запрограммировать бортовой компьютер.
 — Вы уверены, что вам нужна точка именно с этими координатами?
 — Естественно.
 — Вам придется увеличить депозит, — в ее голосе слышались извиняющиеся нотки. — К Ледяному Дворцу едут многие. Практически никто не возвращается.
 — Почему?
 — Понятия не имею, — ответила женщина. — И не хочу знать. Прошу лишь увеличить депозит.
 Найтхаук приложил большой палец к новому контракту.
 — Вы не хотите дать дельный совет человеку, отправляющемуся в Ледяной Дворец? — спросил он, ожидая, пока компьютер проведет сверку отпечатков.
 — Не верьте своим глазам.
 — Что-то я не понимаю.
 Компьютер зажег зеленую лампочку, показывая, что все в порядке.
 — Она выглядит, как человек, но на самом деле это не так.
 — Кто же она?
 — Если вы останетесь в живых и вернете аэросани, я, возможно, узнаю об этом от вас.




 Глава 8


 Ледяной Дворец Найтхаук увидел на расстоянии пяти миль. Сооружение из снега и льда, ослепительно белое в полуденном солнце. Гигантские башни, могучие стены, пандусы и балюстрады, все в миллионах сосулек. Не хватало только крепостного рва и подъемного моста, и то лишь потому, предположил Найтхаук, что вода при такой температуре неминуемо превращалась в лед.
 Когда расстояние сократилось до мили, молодой человек сбавил скорость и подготовился в любую минуту отразить нападение. Однако вокруг сновали лишь маленькие белые пушистые животные, некоторые даже бежали рядом с санями, но повернули назад, когда он подкатил к крепостным воротам.
 Он остановил аэросани, вышел из теплого салона. Огляделся в поисках охраны, но, к своему удивлению, никого не нашел. Направился к воротам, попытался открыть. Заперты. Достал лазерный пистолет, выжег запорный механизм и засов.
 Осторожно вошел. Казалось, стены и пол сделаны изо льда, но термометр скафандра показывал, что наружная температура — двадцать три градуса по Цельсию. Найтхаук осторожно снял шлем, выскользнул из скафандра. Коснулся нескольких сосулек, свисающих с потолка. Кварц, теплый на ощупь. Световые сферы плавали под потолком, освещая холл.
 Он прошел череду залов, сопровождаемый сферами, которые, похоже, предугадывали его намерения и следовали за его взглядом. Стены и пол блестели, как полированные алмазы. В некоторых залах стояла мебель, другие пустовали. И никаких признаков жизни. Ни людей, ни инопланетян, ни домашних зверушек, ни сторожевых хищников, никого.
 Наконец Найтхаук попал в огромный зал, длиной никак не менее шестидесяти футов. Из динамика, парящего под потолком в акустическом фокусе, лилась тихая инопланетная музыка, в воздухе в такт мелодии танцевали светящиеся сферы, вдоль стен выстроились удивительной красоты статуи, то ли из кварца, то ли изо льда.
 Найтхаук был на середине зала, когда дверь за его спиной с шумом захлопнулась. Он резко обернулся, сжимая в руке пистолет, потом направился к двери в противоположной стене. Но и она закрылась, не успел он пройти и пяти шагов.
 Тихий смех подсказал Найтхауку, что он не один.
 Повернувшись, он увидел миниатюрную, стройную женщину, черноглазую и черноволосую. В облегающем фигуру кружевном наряде.
 — Как ты сюда попала? — изумился Найтхаук.
 — Это мой дом. Я прихожу и ухожу, когда пожелаю.
 — Ты — Испанская Кружевница?
 — А ты — Джефферсон Найтхаук?
 — Кто тебе это сказал?
 — Мир не без добрых людей. — Она оглядела его с головы до ног. — Из всех лакеев Маркиза Куинзберри, которых он посылал сюда, ты — самый молодой. Должно быть, в своем деле ты великий мастер.
 — Я не лакей.
 — Но ты киллер?
 — Среди прочего. И не считаю это занятие основным.
 С губ женщины сорвался смешок. Какое-то мгновение Найтхаук изучал ее лицо, а потом продолжил осмотр зала, обходя статуи. Она же стояла неподвижно, не отрывая от него глаз. Наконец Найтхаук остановился, вновь посмотрел на Испанскую Кружевницу.
 — Что в тебе такого особенного? — спросил он. — Почему Маркиз хочет тебя убить?
 — Хочет убить, потому что боится меня, — ответила женщина.
 — У меня сложилось впечатление, что он никого не боится, — возразил Найтхаук.
 — Если не боится, почему посылает тебя делать за него грязную работу?
 — Потому что я тоже не боюсь… а все деньги у него, — улыбнулся Найтхаук.
 — А ты не подумал, как вернешься назад?
 — Так же, как и приехал.
 — Это вряд ли, — в ее голосе слышалось сомнение. — Почему бы тебе не пойти и не убедиться самому?
 — Только после тебя.
 Испанская Кружевница пожала плечами и направилась к выходу из дворца. Двери охлопывались или уходили в стену при ее приближении, так что минуту спустя она уже стояла перед воротами. Когда створки раскрылись, на месте аэросаней Найтхаук увидел груду закопченного перекрученного металла.
 — Что, черт побери, с ними случилось? — удивленно спросил молодой человек скорее себя, чем Испанскую Кружевницу.
 — Бедный Джефферсон Найтхаук, — покачала головой женщина. — Так как же ты уедешь отсюда?
 Внезапно Найтхаук почувствовал пронизывающий холод, ледяной ветер морозил лицо и тело. Он повернулся к Испанской Кружевнице, которая спокойно стояла рядом. Поначалу молодой человек хотел и дальше не сходить с места, доказывая, что ни в чем ей не уступает, но быстро понял, что подобное проявление мужской заносчивости — верный путь на тот свет, поскольку его спутница каким-то образом защищалась от превратностей погоды.
 Поэтому он повернулся и зашагал в глубь Ледяного Дворца. Испанская Кружевница последовала за ним.
 — Ты тут задал вопрос, — напомнила она, когда они вернулись в зал со статуями.
 — Правда?
 — Насколько мне помнится: «Что, черт побери, с ними случилось?» — Ее миловидное лицо осветила улыбка. — Случилась я.
 — Ты же была со мной.
 — Знаю.
 — Ты сделала это до того, как появилась здесь?
 — Я сделала это, находясь рядом с тобой, — пояснила женщина.
 — Как?
 — Обещаю, что ты узнаешь об этом еще до заката солнца, Джефферсон Найтхаук. — Она села в кресло, вроде бы высеченное изо льда. — Ты уже решил, каким образом меня убить? Будет ли это смерть от тепла или смерть от звука? Воспользуешься ли ты оружием или убьешь меня голыми руками? Моя смерть будет быстрой или медленной?
 — Я же не говорил, что убью тебя. Я сказал, что меня послали тебя убить.
 — Да. — Испанская Кружевница вновь улыбнулась. — Так ты ждешь встречного предложения.
 — Не обязательно.
 На ее лице отразилось недоумение.
 — Тогда чего?
 — Давай сначала поговорим.
 — Зачем?
 — Ты можешь предложить другое занятие?
 Испанская Кружевница ответила долгим взглядом.
 — Что же ты за убийца?
 — Убийца не по своей воле. Почему Маркиз хочет избавиться от тебя?
 — Я — соперник, а он ревностно относится к своей территории. Можно ли предложить более убедительную причину?
 — Убедительных причин сотни. Почему жизнь так дешева в Пограничье?
 — Потому что Пограничье — это Пограничье. Жизнь никогда не ценилась на задворках цивилизации.
 — Но вы же люди с прошлым и будущим. Разве все это вам не дорого?
 — У тебя тоже есть прошлое и будущее, — отметила она. — Так чем такое отношение удивляет тебя?
 Найтхаук покачал головой.
 — Прошлого у меня нет, а будущее, мягко говоря, не определено.
 — Как получилось, что у тебя нет прошлого?
 Молодой человек молча смотрел на Испанскую Кружевницу.
 Внезапно ее глаза широко раскрылись.
 — Ну конечно! Ты — клон!
 Найтхаук согласно кивнул.
 — Потрясающе! Никогда не видела клонов. — Она встала, направилась к нему. — Теперь понятно, почему ты так молод. — Она протянула руку. — Позволишь прикоснуться к тебе?
 Он пожал плечами и не ответил. Ее пальчики пробежались по лицу и шее Найтхаука.
 — Потрясающе! На ощупь ты человек.
 — Я и есть человек.
 — То есть в тебе нет ничего искусственного.
 — Конечно.
 Испанская Кружевница, словно зачарованная, смотрела на него.
 — Так кто ты, Джефферсон Найтхаук? Знаменитый убийца? Заслуженный воин? Известный политик?
 — Я — Вдо… я был… Вдоводелом.
 — А-а-а. Охотник за головами!
 — И слуга закона.
 — Возможно, но тебя помнят не потому, что ты служил закону. — Она вновь села. — Так мне суждено умереть от руки Вдоводела.
 — Я же сказал, что хочу только поговорить.
 Она закрыла глаза и кивнула.
 — Разумеется, хочешь. Бедный маленький клон с задатками Вдоводела, но без его опыта. Он сознательно стал убийцей, возможно, его к этому тянуло, несомненно, ему это нравилось. А тебя создали, чтобы ты стал убийцей, тебе приказали быть им. И никто не спрашивал, хочешь ты убивать или нет. Никто не думал, что у тебя могут возникнуть другие цели и желания.
 Найтхаук шумно выдохнул.
 — Ты понимаешь.
 — Естественно, понимаю. Даже среди отщепенцев и преступников, которые населяют Пограничье, ты — иной, так же, как и я. В тебя заложили определенные физические способности, не спрашивая, нужны ли они тебе. То же самое произошло и со мной. Мы оба — чужие в галактике чужих. Как же я могу не понять тебя?
 — О чем ты? — недоуменно спросил Найтхаук. — Ты же нормальная женщина.
 — Никогда не доверяй глазу, который видит только внешнюю оболочку, но не сущность. Ты тоже кажешься мне нормальным мужчиной, однако ты — Вдоводел, и скольких ты убил? Двести человек? Триста?
 — Много.
 — Но меньше, чем я, — гордо возвестила Испанская Кружевница.
 Найтхаук нахмурился.
 — Ты убила триста человек?
 — Больше. И до наступления ночи этот список пополнится.
 — Но нам нечего делить, — заметил Найтхаук. — Ты сама сказала, что мы — одного поля ягоды.
 — Я не упомянула, что, как и Маркиз, ревностно оберегаю свою территорию, а ты вторгся в мой дом.
 — Я скажу ему, что не нашел тебя.
 — Бедный клон, — в ее голосе звучало притворное сочувствие. — Тебе, наверное, нужен друг, с которым можно говорить о сокровенном, но мне — нет. Я выбрала судьбу убийцы-одиночки. Живым ты отсюда не уйдешь.
 — Это же глупо, — запротестовал Найтхаук. — Я предлагаю тебе жизнь! Я бы уже десять раз мог убить тебя, если б захотел.
 — Попробуй, — усмехнулась она.
 — Не подначивай меня!
 — Подначивать? — Она расхохоталась; — Я бросаю тебе вызов, Вдоводел!
 — Я не хочу убивать тебя.
 — Но я хочу тебя убить.
 — У тебя нет оружия. Я не могу убить беззащитную женщину.
 — Неужели ты думаешь, что Маркиз потребовал бы мою голову, будь я беззащитной? — вопросила Испанская Кружевница. — Я не ношу оружия, как вы, низшие существа. Я сама оружие.
 Не отрывая от нее глаз, Найтхаук потянулся за лазерным пистолетом, но тот выпрыгнул из кобуры, прежде чем пальцы молодого человека сомкнулись на рукоятке, и повис в воздухе в четырех футах от его носа.
 — Какого черта? — воскликнул Найтхаук.
 — Что для такого, как ты, потеря лазера! — Испанская Кружевница все улыбалась. — Попробуй что-нибудь еще.
 Найтхаук сжал рукоятку сонара, рванул. Оружие не желало вылезать из кобуры. Найтхаук рванул сильнее, но убедился, что не может сдвинуть сонар даже на миллиметр.
 — Теперь ты понимаешь, что произошло с твоими аэросанями? — полюбопытствовала Испанская Кружевница.
 — Телекинез?
 Она кивнула.
 — Я всегда обладала способностью перемещать материальные предметы силой воли. И уже в семь или восемь лет поняла, что никому другому это не под силу. — Она протянула руки, и оружие Найтхаука перелетело к ней. — Ты по-прежнему думаешь, что тебя послали убить беспомощную, беззащитную женщину?
 — Уже нет, — одним движением он выхватил из-за голенища сапога нож и метнул его в Испанскую Кружевницу. Нож поразил бы ее в самое сердце, если б не застыл в воздухе в шести дюймах от цели.
 — Дурак! — пренебрежительно бросила женщина, улыбка слетела с ее лица. — Неужели ты не понимаешь, что это ты абсолютно беспомощный?
 Найтхаук услышал над головой треск и отпрыгнул в сторону. А на то место, где он только что стоял, рухнул кусок потолка.
 — Сможешь ли ты сразиться с Ледяным Дворцом?
 Найтхаук осторожно двинулся к ней, готовясь к решающему броску. И уже изготовился, когда ему в спину врезался стул.
 Молодой человек рухнул на пол, но тут же вскочил и еле успел уклониться от другого стула, брошенного ему в лицо.
 — Очень хорошо, Вдоводел, — похвалила его Испанская Кружевница. — Ты унаследовал великолепные рефлексы… правда, я очень сомневаюсь, что «унаследовал» — уместный термин. Мне даже жаль, что приходится избавляться от тебя.
 Найтхаук лишь смотрел на нее. Нападать не хотелось, но не было и желания отступить.
 — Так как же мне тебя убить? — размышляла женщина вслух. — Пожалуй, из твоего же собственного оружия.
 В следующее мгновение все три пистолета, сонары, лазерный и обычный, выстроились в ряд слева от нее, на высоте пяти футов от пола, нацелившись на своего бывшего хозяина.
 Молодой человек нырнул за кушетку, чтобы уйти с линии огня, но кушетка уехала вбок, а он остался, скрючившись на четвереньках. Огромный зал наполнил смех Испанской Кружевницы. Найтхаук увидел, что ближайшая дверь находится всего в пятнадцати футах, и устремился к ней. Загремели выстрелы, но он целым и невредимым проскочил в соседнее помещение.
 Молодой человек быстро перебегал из комнаты в комнату, понимая, что останавливаться нельзя, и подозревая, что впереди его ждет ловушка. В какой-то момент он замешкался, и луч лазера едва не сжег ему ухо.
 А потом он очутился в комнате, из которой не было выхода. Середину занимала огромная кровать, медленно вращающаяся на высоте нескольких дюймов от пола, два сверкающих серебряных шкафчика стояли по обе стороны огромного зеркала, одну стену украшала голограмма Испанской Кружевницы. Маленький круглый компьютер плавал в воздухе над кроватью. А все свободное пространство занимали часы, пятьдесят самых разнообразных часов, от древних механических напольных до самых современных, высвечивающих цифровое значение времени на тридцати шести языках или дающих голограммное изображение всех часовых поясов Юкона. Найтхаук выхватил из кармана миниатюрную камеру и бросил на кровать: если уж ему суждено умереть, пусть Мэллой увидит, как это произойдет, чтобы следующий человек, которого пошлет Маркиз, лучше подготовился к встрече с Испанской Кружевницей.
 — Ax, вот мы где! — послышался с порога ее голос. Найтхаук обернулся и увидел, что его оружие по-прежнему висит в воздухе рядом с женщиной. — Пришлось побегать за тобой, Джефферсон Найтхаук, но теперь все кончено.
 Взгляд молодого человека метался по комнате в надежде найти что-то такое, чем можно было бы воспользоваться для защиты.
 Вдоводел вышел победителем из сотни поединков. Иной раз ему противостояли инопланетяне и мутанты, контролирующие силы куда более могущественные, чем та, которой обладает эта женщина. Думай! Что бы он сделал не твоем месте?
 — Это мои призы, — Испанская Кружевница указала на часы. — Трофеи. Все остальное я продаю или меняю, но часы всегда оставляю у себя, пусть отсчитывают время, пока я не вырвусь из этого нежеланного тела. — Ее лицо исказила ярость. — И ты смеешь стоять тут и оскорблять меня!
 Прогремел выстрел, пуля вонзилась в стену за его спиной, обсыпав лицо кварцевой пылью. Найтхаук нырнул за ближайший шкафчик. На нем стояли две статуэтки. Он схватил одну, швырнул в Испанскую Кружевницу. Затем взялся за вторую, и когда первая отлетела от невидимого барьера в футе от головы женщины, бросил ее, тщательно прицелившись. Испанская Кружевница довольно улыбнулась, когда статуэтка просвистела мимо, да только попала она точно в цель, разбив сонар и сдвинув в сторону пистолет.
 — Ты думаешь, мне нужно оружие? — усмехнулась женщина, и на Найтхаука рухнула часть потолка. Он тут же поднялся, прижимаясь спиной к зеркалу. А когда почувствовал, что лазер сейчас выстрелит, упал на пол, и луч, отразившись от зеркала, прошел в нескольких дюймах от головы Испанской Кружевницы. Она инстинктивно отпрянула, схватила лазер и вышвырнула его в коридор.
 Ты отпрянула! Ты не ожидала, что луч отразится от зеркала, и тебе пришлось отпрянуть. Значит, тебе необходимы доли секунды, чтобы возвести все эти невидимые стены и барьеры. Теперь надо найти способ использовать эту брешь в твоей обороне.
 — Поднимайся, Джефферсон Найтхаук! Прятаться смысла не было, поэтому он встал и повернулся к ней лицом.
 — Что теперь?
 — Теперь мы с тобой покончим.
 Внезапно вся мебель, потолок, стены начали надвигаться на него. Вазы полетели в голову, лампы — в грудь, пол заходил ходуном. Попытка удержать равновесие не удалась, Найтхаук рухнул на пол, вновь поднялся и пятился до тех пор, пока не уперся спиной в древние напольные часы, за которые отчаянно схватился руками.
 В следующее мгновение обрушился потолок, похоронив его под обломками. Молодой человек застонал, а потом застыл.
 Испанская Кружевница осторожно приблизилась к нему, ткнула ногой в позвоночник, проверяя, не дернется ли он, но Найтхаук лежал, не шевелясь.
 — Очень хорошо, клон, — пробормотала она, переворачивая его на спину и ощупывая грудь в поисках идентификационного диска. — Давай посмотрим, тот ли ты, за кого себя выдавал.
 Она сняла диск и пристально разглядывала его, когда рука Найтхаука неожиданно поднялась и сзади опустилась ей на шею, вогнав в мозг минутную стрелку напольных часов. Беззвучно Испанская Кружевница упала на него. Мертвая.
 Найтхаук сбросил с себя тело, поднялся. Ногой перевернул женщину на спину. Лицо ее в смерти стало безмятежным, словно тяжелая ноша, придавливающая к земле, свалилась с плеч.
 Ты была таким же выродком, как, и я. Ты могла бы стать моим другом. Почему ты сделала все, чтобы я тебя убил?
 Он покачал головой, словно хотел отогнать эти мысли. Не удалось.
 У Вдоводела наверняка были братья, родственники. Даже сын, о котором он мог не подозревать. Двадцать или тридцать человек наверняка несут в себе его кровь. И никто из них не обречен всю жизнь убивать каждого встречного. Почему же мне выпала такая участь?
 Конечно, их кровь лишь частично кровь Вдоводела. А вот в нем она вся, потому что он и есть Вдоводел. Не брат. Не сын. Не копия. Вдоводел. А Вдоводел убивал людей. Даже тех, кто мог стать ему другом.
 Внезапно Найтхаук почувствовал, что дрожит всем телом, и понял, почему в Ледяном Дворце было тепло, несмотря на отсутствие обогревателей: Испанская Кружевница держала молекулы воздуха в постоянном движении, они и поддерживали приемлемую температуру.
 Найтхаук обыскал комнату. В серебряных шкафчиках висела одежда, но за зеркалом обнаружился сейф, встроенный в кварцевую стену. Открыть его он не сумел, поэтому пулей выбил замок и нашел внутри маленькую голограмму группы девочек десяти-одиннадцати лет. Обняв друг друга, они радостно улыбались. Он пристально вглядывался в детские лица, пытаясь определить, которая из этих девчушек стала Испанской Кружевницей, но не смог.
 Интересно. Одна из них могла вырасти артисткой. Другая — бухгалтером. Или стать матерью шестерых очаровательных крошек. Или старой девой. Или механиком звездолета. Или профессором древних языков. А одна стала знаменитой воровкой, убийцей.
 И тут Найтхаук понял, почему Испанская Кружевница сохранила именно эту голограмму.
 То был последний раз, когда тебя принимали за нормальную девочку, последний раз, когда ты ничем не отличалась от остальных.
 Найтхаук вновь посмотрел на голограмму.
 Я тебе завидую. По крайней мере у тебя были эти десять лет.
 В коридоре молодой человек подобрал лазерный пистолет, отыскал аэросани убитой и уже собрался возвращаться к кораблю, когда решил, что Испанскую Кружевницу надо похоронить. Он вошел в Ледяной Дворец, подсоединил лазерный пистолет к аккумулятору, сняв ограничитель, не допускающий перезарядки, и оставил их рядом с ее телом. А потом погнал аэросани по замерзшей равнине. В пяти милях остановил их, оглянулся. Прошло пять секунд, десять, пятнадцать, а потом прогремел взрыв. Стены и башни сложились, погребя под собой Испанскую Кружевницу. Найтхаук подумал, что уместно прочитать молитву, да только не знал ни одной.
 Вскоре он уже сидел в рубке своего корабля. Ящерица Мэллой, спасибо голокамере, стал свидетелем решающей схватки, и не мог говорить ни о чем другом. Найтхауку, наоборот, хотелось как можно быстрее обо всем забыть.
 — Да что с тобой такое? — пожаловался Мэллой, когда звездолет взял курс на Тундру. — Ты убиваешь самую опасную женщину Внутреннего Пограничья, а ведешь себя так, будто потерял ближайшего друга.
 — Может, так и есть.
 — Ты псих? Она же чуть тебя не убила!
 — У нас было много общего, у нее и у меня, — задумчиво ответил Найтхаук.
 — Ты в этом уверен?
 Найтхаук кивнул.
 — Она могла стать моим другом.
 — Ты точно псих.
 Найтхаук пожал плечами.
 — Можешь оставаться при своем мнении.
 Мэллой вытащил из кармана маленький куб.
 — Если я покажу это Маркизу, если он увидит, как ты предлагаешь этой сучке жизнь, служба для тебя закончится. Он в мгновение ока вышвырнет тебя за дверь.
 — Я это переживу.
 Мэллой бросил куб в корабельный дезинтегратор.
 — А вот я скорее всего нет. Только ты стоишь между мной и очень медленной, очень мучительной смертью.
 — Тогда ты по-прежнему у меня в долгу.
 — Можно сказать, что да, — с неохотой признался Мэллой.
 — Вот и славненько.
 — Как я понимаю, ты заговорил об этом не просто так.
 — Когда мы приземлимся, я хочу, чтобы ты кое-что передал от моего имени Жемчужине Маракаибо.
 — Вроде бы Маркиз велел тебе держаться от нее подальше.
 — Велел.
 Мэллой вытаращился на Найтхаука.
 — Все-таки ты псих.
 — Я решил, что жизнь слишком коротка, чтобы тревожиться из-за приказов Маркиза или кого-то еще, — усмехнулся Найтхаук. — Пора подумать и о себе, потому что каждый человек, которого я здесь встретил, без единого исключения, старался или использовать меня, или убить.
 — Только не я! — с жаром воскликнул Мэллой.
 — И ты тоже. Разве ты не хочешь, чтобы я защищал тебя от Маркиза?
 — Это обычная сделка, — возразил Мэллой. — Я оказываю услуги тебе, а ты — мне.
 — Правильно, — кивнул Найтхаук. — Вот и пора выполнять условия нашей сделки.
 — Послушай, что произошло в Ледяном Дворце? Ты же стал совсем не таким, как прежде.
 — Я понял, что жизнь коротка, и каждый проходит отведенный ему путь в одиночку, — ответил Найтхаук. — Сегодня — первый день остатка моей жизни, и с этого момента я живу только для себя.
 — Тебя подвигло на подобные мысли убийство одной женщины?
 — И на подобные мысли, и на многое другое, — кивнул Найтхаук, думая о том, почему же теперь, провозгласив личную свободу, он не чувствует себя более свободным.




 Глава 9


 — Что ж, Вдоводел, ты оправдал мои ожидания, не подвел, — этими словами Маркиз Куинзберри встретил входящего в его кабинет Найтхаука.
 — Я не Вдоводел. И ты не предупредил меня, не сказал, с кем придется схлестнуться.
 — Ты тот, кем я тебя назвал. Что же касается предупреждения, мой заместитель должен уметь постоять за себя. Считай, это была проверка.
 — По-моему, я прошел проверку в той драке в казино.
 — Прошел.
 — Тогда я тебя не понял.
 Маркиз усмехнулся.
 — Кто тебе сказал, что жизнь проверяет нас только однажды?
 — Вроде бы ты считаешь себя хорошим бизнесменом, — Найтхаук с трудом скрывал распиравшую его злость. — А вот в этом деле поступил непрактично. Как ты мог послать меня против Испанской Кружевницы, не предупредив о ее способностях? Ведь я мог погибнуть, понятия не имея о том, кто мне противостоит!
 — Куда более непрактично держать тебя на столь высокой должности, если ты не знаешь, как поступить в нестандартной ситуации, — отрезал Маркиз. — Между прочим, а как тебе удалось с пей справиться?
 — Обманом и хитростью. Другого способа убить ее я не нашел».
 — Ты еще очень молод.
 — А как бы ты убил ее? — спросил Найтхаук.
 — Я? — Маркиз громко рассмеялся. — Я бы послал кого-то еще. Я же босс.
 — Похоже на то, — кивнул Найтхаук. — Только знаешь, что я тебе скажу? После подобных разговоров у меня тоже возникает желание стать боссом.
 — Это хорошо. Мне нравится здоровое честолюбие, — улыбка Маркиза исчезла. — Но ты должен помнить, что в этой организации есть место только для одного босса, и оно занято. Мною.
 Найтхаук молча смотрел на него.
 — Знаешь, обычно я рассматриваю такой взгляд как нарушение субординации. В твоем случае я спишу его на задиристость юности. В этот раз. Но не искушай удачу. Она понадобится тебе, чтобы убивать наших врагов.
 — Твоих врагов.
 — Ты работаешь на меня. Поэтому они и твои враги.
 — Если ты так говоришь.
 Глаза Маркиза превратились в узкие щелочки.
 — Никак не могу понять, то ли ты стараешься разозлить меня, то ли просто не обучен хорошим манерам. Мне приходится постоянно напоминать себе, что ты покинул лабораторию лишь пару месяцев назад.
 — А теперь ты стараешься разозлить меня, — ответил Найтхаук.
 Маркиз покачал головой.
 — Отнюдь. Я просто излагаю факты.
 — Скажем так, ты выбираешь самые неприятные.
 — Тебе предстоит еще многому научиться. Факты есть правдивые и лживые. Приятными и неприятными они становятся в зависимости от того, с чьей позиции на них смотреть.
 — Вроде бы звучит логично, но это чушь собачья, о чем тебе хорошо известно.
 — Я вижу, ты в отвратительном настроении. Мне говорили, что с трехмесячными такое случается, поэтому я прощаю тебя, но прими добрый совет: не вводи это в привычку, во всяком случае, когда будешь разговаривать со мной. Понятно?
 Найтхаук предпочел промолчать.
 — Понятно? — повторил Маркиз.
 Найтхаук кивнул.
 — Понятно.
 — Я знаю, что вгоняет тебя в депрессию, — продолжал Маркиз. — И вот что я тебе скажу: дай мне разобраться с делами, и я слетаю на Делурос на недельку или две и убью настоящего Найтхаука.
 — Настоящий Найтхаук — это я.
 — Давай оставим семантику в стороне. Как только я его убью, ты останешься единственным Найтхауком.
 — Не пойдет.
 — Почему?
 — Потому что убить его должен я.
 — Знаешь, ты можешь достать кого угодно, — раздраженно бросил Маркиз. — Выметайся отсюда, пока дело не дошло до кулаков.
 Найтхаук, тоже злой как черт, не говоря ни слова, вышел из кабинета и вернулся в казино. Как обычно, в зале было полно народу. У столов ни одного свободного места, проститутки обоих полов зыркали глазками, выискивая партнеров на час или на ночь. Столы для джабоба облепили люди, страстные поклонники этой инопланетной игры, а вот блэкджеку отдавали предпочтение лодиниты и канфориты. Среди них затесался даже один шестиногий, с золотистым панцирем, ламбидарианец.
 Мэллой играл в покер с двумя разодетыми старателями и зеленокожим существом, какие Найтхауку еще не встречались. Чешуйчатый проныра долго набавлял ставки, имея на руках стрит-масть, но проиграл каре. Потом Найтхаук направился в бар, заказал «Пыльную шлюху» и изредка поглядывал на танцовщиц, которые одна за другой появлялись на плавающей платформе, пока на нее не вышла Жемчужина Маракаибо.
 Найтхаук, забыв про коктейль, не отрывал от нее глаз, а она внезапно подмигнула ему и рассмеялась, увидев его реакцию. Найтхаук подождал, пока выступление закончится, и с полным стаканом в каждой руке отправился к ее гримерной. Камера системы безопасности зафиксировала его прибытие и доложила хозяйке комнаты.
 — Войди, — вынесла вердикт Жемчужина Маракаибо, и дверь схлопнулась, чтобы вернуться в прежнее положение, как только Найтхаук переступил порог.
 Она сидела в элегантном кресле, обнаженная по пояс. Маленькое зеркало зависло в воздухе в тридцати дюймах от ее лица. Жемчужина Маракаибо смотрелась в него, аккуратно стирая с лица косметику, но повернулась к Найтхауку, как только тот вошел.
 — Очень приятно видеть тебя целым и невредимым. Маркиз говорит, что ты — герой.
 — Маркиз преувеличивает.
 — Скромный герой, — уточнила Мелисенд. — В здешних краях диковина.
 — Я принес тебе коктейль, — он поставил стакан на столик рядом с танцовщицей.
 — Я не просила.
 — Попробуй. Тебе понравится.
 — Может, и попробую, но чуть позже. — Она пристально посмотрела на Найтхаука. — Ты знаешь, что сделает Маркиз, если узнает об этом визите?
 — Я знаю, что он попытается сделать, — его вновь охватила злость.
 — И ты не боишься?
 — Нет, — Найтхаук помолчал. — Кроме того, ты меня пригласила.
 — Тогда уходи.
 — Еще не время.
 Мелисенд улыбнулась, но предпочла промолчать, так что в гримерной ненадолго повисла тишина. Девушка смотрела в зеркало, Найтхаук — на нее.
 — Ты очень хорошо танцуешь.
 Нет ответа.
 — Почему ты не хочешь поговорить со мной? Меня вполне устроят чисто дружеские отношения.
 Брови Мелисенд изумленно взлетели вверх.
 — Чисто дружеские?
 — Да.
 — Почему?
 — Потому что я очень одинок.
 — Вокруг так много женщин. Почему именно я?
 Найтхаук ответил после долгой паузы.
 — Потому что мы с тобой — выродки. Я уверен, что Маркиз говорил тебе, кто я, а твоя синяя кожа ясно указывает на то, что ты — мутантка. Каждый из нас — уникум. Вот я и подумал, что тебе тоже одиноко.
 — Ты ошибся.
 — Я в этом не уверен. Когда рядом нет Маркиза, ты все время одна.
 — А тебе не приходило в голову, что меня вполне устраивает такая компания?
 — Нет, не приходило.
 — Почему? Только потому, что тебе одиночество радости не доставляет?
 Найтхаук глубоко заглянул в ее чистые, почти бесцветные глаза.
 — Наш разговор ушел не туда.
 — Да, я знаю, — на ее губах заиграла улыбка. — Значит, ты хочешь стать моим другом.
 — Совершенно верно.
 — Забавно. — Она не делала попытки прикрыть грудь от его откровенного взгляда. — Я-то думала, что ты хочешь посмотреть на мое тело.
 — И это тоже.
 — Твоя трактовка дружбы включает мою постель?
 — Только если ты пригласишь меня в нее.
 — А если нет?
 — Рано или поздно пригласишь. А пока две заблудшие души могут найти успокоение в компании друг друга.
 — Что-то не похож ты на заблудшую душу. — Мелисенд выгнула спину и сладострастно потянулась. — Скорее, на похотливого мужичка.
 — Ты — ослепительная красавица. Как еще я могу смотреть на тебя?
 — Может, учитывая ситуацию, тебе вообще не стоит на меня смотреть?
 — Маркиз только что сказал мне, что приветствует инициативу в своих подчиненных, — улыбнулся Найтхаук. — Кроме того, если никто не будет на тебя смотреть, ты останешься без работы.
 — Какие мы умные, — Мелисенд скорчила гримаску. — А теперь, если насмотрелся, лучше уходи.
 — Я все еще смотрю. Почему бы тебе не попробовать коктейль.
 — Я могу позвать Маркиза.
 — Нет, этого ты не сделаешь, — уверенно ответил Найтхаук.
 — Почему нет?
 — Потому что не хочешь, чтобы я его убил.
 Мелисенд рассмеялась.
 — Ты? Убьешь Маркиза?
 — Совершенно верно, — без тени улыбки кивнул Найтхаук.
 — То есть передо мной не похотливый служка, а похотливый эгоцентрик, пуп Вселенной. Пожалуй, я должна пригубить твой несчастный коктейль, а не то ты убьешь и меня.
 — Ты напрасно смеешься.
 Мелисенд пожала плечами и вновь уставилась в зеркало.
 — У меня мало опыта в общении с женщинами, — после долгой паузы заговорил Найтхаук. — Поверь мне, меньше всего мне хочется выглядеть перед тобой шутом.
 — Не шутом. Самоубийцей, — поправила его Мелисенд. — И Маркиз говорил мне, что твой личный опыт вообще невелик. — Она с любопытством окинула Найтхаука взглядом. — Тебе действительно только три месяца от роду?
 — Образно говоря.
 — И каково тебе без воспоминаний детства?
 — Воспоминания есть. Только они не мои и с каждым днем становятся все туманнее.
 — Как это хорошо — не помнить детства. Я бы с радостью забыла свое.
 — Тебя не радовало детство?
 — А как оно могло радовать… как ты нас назвал… выродка? Дети могут быть очень жестокими. — Она помолчала. — Потому-то я и отправилась во Внутреннее Пограничье. Здесь никого не волнует синяя кожа или трехмесячный возраст. О человеке судят только по его делам: что он может, а чего — нет.
 — Интересная мысль, — усмехнулся Найтхаук. — Но мне, казалось, что и в Олигархии придерживаются тех же принципов.
 — На словах, но в ходу они только в Пограничье.
 — Может, я стану менее доверчивым, когда мне исполнится год, — печально вздохнул Найтхаук. Мелисенд рассмеялась.
 — А ты можешь быть очень забавным.
 Довольная улыбка осветила его лицо.
 — Чему ты так обрадовался?
 — Приятно сознавать, что тебя ценят не только за умение убивать.
 — Кем был исходный Джефферсон Найтхаук? — спросила Мелисенд.
 — Лучшим охотником за головами в истории человечества. Большую часть жизни провел в Пограничье. Его прозвали Вдоводелом.
 — Вдоводел? Я о нем слышала.
 — Я думаю, о нем слышали все.
 — Как он умер?
 — Он жив.
 Мелисенд нахмурилась.
 — Но он жил больше ста лет тому назад.
 — Все так. Он заразился неизлечимой болезнью и был заморожен, пока эта болезнь не доконала его.
 — Наверное, тебе неприятно осознавать, что он еще жив.
 — Я сам себе кажусь призраком.
 — Призраком?
 — Нематериальным существом. Будто он — реальный человек, а я — всего лишь эфемерная тень, которая появляется и исчезает исключительно по его воле.
 — До чего же отвратительное чувство! — пылко воскликнула Мелисенд.
 — Полностью с тобой согласен. Но, по-моему, танцевать полуобнаженной перед толпой мужчин, которые так и пожирают тебя глазами, куда противнее.
 — Ерунда, — отмахнулась Мелисенд. — Мне очень нравится читать восхищение в их взглядах. А от того, что ты рассказал, просто мутит. — Она схватила стакан, залпом осушила его.
 — Скажи мне… как ты стала Жемчужиной Маракаибо?
 — Я думала, с разговорами покончено.
 — Мы — родственные души. У нас много общего, мы можем многим поделиться друг с другом. Я рассказал, как стал Вдоводелом, а теперь ты расскажи, как у тебя появилось новое имя.
 — Ни о каких обменах мы с тобой не договаривались, — отрезала Мелисенд. — Если здесь у тебя и есть родственная душа, так это скорее Ящерица Мэллой, а не я. Каждый из вас хочет то, чего никогда не получит. В его случае это деньги.
 — А в моем?
 — Не прикидывайся дурачком. Ты пришел сюда только ради того, что хочешь заполучить. — Она поднялась, плавным движением сняла полотенце, обернутое вокруг бедер. — Смотри внимательно Джефферсон Найтхаук, ближе ты к моему телу не подберешься.
 — Я так легко не сдаюсь. — Он не отрывал глаз от ее обнаженного тела.
 — Даже если бы меня и влекло к тебе, у меня очень развит инстинкт самосохранения. Я принадлежу Маркизу, как, впрочем, и ты. Он может убить любого из нас или обоих.
 — Я тебя защищу.
 — Не болтай ерунды. Это его мир.
 — Обещай мне хотя бы подумать.
 — Хорошо, обещаю. А теперь иди. Мне надо готовиться к следующему выступлению.
 — Сегодня вечером это будет твой последний танец?
 — Да.
 — Я хочу увидеть тебя после выступления.
 — Дурак.
 — Я знаю. Но ты мне не ответила. Могу я снова заглянуть к тебе?
 — Ты же знаменитый киллер. Как я могу остановить тебя?
 Найтхаук улыбнулся, встал и поспешил к стойке бара, чтобы занять местечко поудобнее.




 Глава 10


 Найтхаук откинулся на спину, подоткнув под голову подушку. Кровать плавала в нескольких дюймах над полом и постоянно подлаживалась под тела тех, кто лежал на ней.
 — Как же мне было хорошо! — неожиданно он улыбнулся во весь рот. — Я рад, что не пришлось ждать этого двадцать три года.
 — Теперь, оказавшись в постели с женщиной, тебе придется сравнивать ее со мной, — ответила Мелисенд, Жемчужина Маракаибо.
 — С чего ты решила, что я захочу кого-то еще?
 — Ты — мужчина. Захочешь не сейчас, так позже.
 — Ты. Ты — моя женщина.
 Мелисенд повернулась к нему, заглянула в глаза.
 — Но ты — не мой мужчина.
 Он нахмурился.
 — Не понял.
 — Я принадлежу Маркизу. Ты это знаешь.
 — Но я подумал…
 — Исходя из того, что я легла с тобой в постель, ты подумал, что я готова навсегда покинуть его? — Она улыбнулась. — Ты действительно еще очень молод.
 — Тогда почему ты легла со мной в постель?
 — Потому что ты напоминал голодного щенка. И из любопытства. Хотелось узнать, каково трахаться с клоном.
 — И?
 Она пожала плечами.
 — Тебе еще надо многому научиться.
 — Извини, что вызвал у тебя неприятные ощущения, — с горечью бросил Найтхаук.
 — Я не говорила, что они неприятные.
 — Ты нашла другие слова.
 — Все было нормально.
 — Но не более того.
 — Вот именно.
 — Не так хорошо, как с Маркизом.
 — Не грусти. Многим мужчинам в первый раз не удается и этого.
 — Не очень-то утешает, знаешь ли.
 — А ты бы предпочел, чтобы я солгала?
 — Конечно.
 — Но тогда ты стал бы настаивать, чтобы мы пошли на второй круг.
 — Почему нет?
 Мелисенд покачала головой.
 — Один раз — это любопытство. Два — уже измена.
 — Странное у тебя представление о морали.
 — Оно складывалось у меня в течение тридцати стандартных галактических лет. А сколько формировалось твое?
 Найтхаук ничего не ответил, перекинул ноги через край кровати, вскочил и, подойдя к окну, принялся рассматривать заснеженный Клондайк.
 — Знаменитые убийцы не должны дуться, как избалованные дети.
 — Слушай, — он резко обернулся к Мелисенд, — сегодня я в первый раз познал женщину и так же впервые она меня отвергла. Может, Вдоводел и нашел бы выход из этой ситуации, а вот у меня — проблемы.
 — Ты — Вдоводел.
 — Я — Джефферсон Найтхаук.
 — А есть ли разница?
 — Еще какая.
 — Кто бы ты ни был, должна заметить, что ты очень глупо выглядишь, стоя у окна в чем мать родила.
 Он шагнул к кровати, сдернул покрывало, бросил на пол.
 — Теперь мы равны.
 — Тебе полегчало?
 — Не очень.
 Мелисенд поднялась, критически оглядела себя в зеркале, поправила волосы, собрала раскиданную одежду.
 — Что ты делаешь? — пожелал знать Найтхаук.
 — Одеваюсь и ухожу. Ты давно перестал забавлять меня. А теперь мне даже неинтересно с тобой.
 — Ты идешь к Маркизу.
 — Совершенно верно.
 Найтхаук надвинулся на нее, схватил за руку.
 — А если я тебя не пущу?
 Мелисенд скривила губы и вырвалась.
 — Больно! Не смей распускать руки!
 — Я не так уж и сильно схватил тебя. В чем дело?
 — Ни в чем. — Она начала одеваться.
 — Дай мне взглянуть на твою руку, — Найтхаук развернул ее лицом к себе.
 — Отстань от меня!
 Он взял ее за руку, внимательно осмотрел предплечье.
 — Ничего себе синячище. Как же я не заметил его, когда ты танцевала?
 — Я его замазывала.
 — Откуда он у тебя?
 — Не твое дело. — Она опять попыталась вырваться.
 — Его поставил тебе Маркиз?
 — Я упала и ударилась.
 — Неужели ты падала, широко раскинув руки? Это работа Маркиза.
 — А если и его? Тебя это не касается.
 — И часто он бьет тебя? — спросил Найтхаук.
 — Я это заслужила.
 — За что?
 — За серьезное прегрешение. Во всяком случае, за то, что я перепихнулась с трехмесячным, он бы меня бить не стал.
 — Он не будет бить тебя за то, что ты переспала со мной?
 — А кто ему скажет? Ты?
 — Как может мужчина бить беспомощную женщину!
 — А как может мужчина убивать женщин? — огрызнулась Мелисенд. — Не этим ли ты намедни занимался?
 — Я не позволю ему избивать тебя.
 — Ты меня больше не интересуешь. И я не хочу, чтобы ты в дальнейшем докучал мне.
 — Ничего не выйдет.
 — Почему?
 Он долго смотрел на Мелисенд.
 — Наверное, я влюбился в тебя.
 — Наверное?
 — Я не знаю. Раньше я никогда не влюблялся.
 — Ты и теперь не влюблен. Просто хорошо провел время в постели с женщиной. Ничего больше.
 — Я не хочу даже думать о том, что ты возвращаешься к Маркизу.
 — Прекрасно. Думай о чем-нибудь еще.
 Мелисенд оделась, направилась к двери..
 — Я собираюсь вычеркнуть из памяти сегодняшний вечер. И настоятельно советую тебе последовать моему примеру.
 — Никогда.
 — Это твои трудности. — Дверь схлопнулась при приближении Мелисенд и вновь встала на место, когда она вышла в коридор.
 Найтхаук вернулся к окну, долго смотрел на заваленный снегом город. Затем медленно оделся: сонливость как рукой сняло. Он подошел к зеркалу, чтобы причесаться, но увидел не свое отражение, а ужасного скрюченного старика с проваленными глазами и торчащими сквозь кожу скулами. Вдоводела.
 — Как бы ты поступил на моем месте? — с горечью спросил Найтхаук.
  Прежде всего, не попал бы в такую передрягу. Я не позволял либидо управлять рассудком. 
 — Как ты можешь так говорить? Я лишь раз лег в постель с женщиной.
  Ты лишился способности думать, как только увидел ее. 
 — С тобой случилось бы то же самое. Только не говори, что случилось бы со мной, а чего — нет. Учишься жить ты, не я.
  Согласен. Как бы ты поступил на моем месте? Забыл ее? 
 — Не могу.
  Она всего лишь женщина. Ты — всего лишь мужчина. Разница только в том, что опыта у нее побольше, и она знает, что сможет забыть тебя. Переспи еще с несколькими женщинами, и увидишь, что вызвать в памяти ее лицо с каждым разом станет все труднее. 
 — Поэтому ты и стал знаменитым убийцей? Потому что никто для тебя ничего не значил?
  Я не говорил, что никто для меня ничего не значил. Я сказал, что нельзя позволять железам править рассудком. 
 — Надоело мне это слышать. Скажи что-нибудь еще.
  Не командуй мною, сынок. Я — Вдоводел. Ты — всего лишь моя тень, заменитель. 
 — Тогда помоги мне, черт побери! Я же отправился в Пограничье ради тебя!
  Если б не это, ты бы меня не увидел. Не отказывайся от помощи, которую тебе дают. И не жди совета, который хочешь услышать. 
 — Что ты говоришь?
  Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, как удержать синекожую женщину. Не скажу. Забудь ее. 
 — Может, ты и смог бы забыть. Я — нет.
  Тогда готовься к тому, чтобы убить Маркиза. 
 — Я готов убить его хоть сегодня.
  Знаю, Но когда ты убьешь его, кто укажет на убийцу губернатора Трилейна? Или ты забыл, ради чего тебе вообще дали жизнь? 
 — У Маркиза никак не меньше пяти миллионов кредиток. Почему я не могу убить его, конфисковать деньги и отослать их на Делурос?
  Потому что конфисковать ты хочешь только его женщину. И потому, что у Вдоводела есть свой кодекс чести. Если он говорил, что берется за поручение, то всегда держал слово. 
 — Но я — не Вдоводел.
  Ты им станешь, дай срок. 
 — Нет! Я — Джефферсон Найтхаук!
  Как и я… сначала я тоже был Джефферсоном Найтхауком: 
 — Я — сам по себе! Я — не ты и не желаю выполнять твои приказы!
  Ты даже представить себе не можешь, до чего мы с тобой похожи. 
 — Нет! — яростно выкрикнул Найтхаук.
  Да, плоть от плоти моей, кровь от крови моей. Ты же не думаешь, что видишь меня в зеркале, не так ли? Просто твой разум таким образом объясняет мое присутствие. Я — твоя совесть. Более того, я — твоя сущность. Мы переплетены духовно, физически, как только возможно. Ты падаешь, и мне больно, ты смеешься, и я радуюсь, ты хватаешься за оружие, а я целюсь и нажимаю на спусковой крючок. От себя не уйти, сынок, то есть не уйти от меня, потому что я — твое истинное я. Я тот, кем ты стремишься стать. Я — идеал, которого ты стремишься достигнуть, и я всегда буду маячить впереди. Как бы ты ни старался, в глубине души ты всегда будешь знать, что у меня получилось бы лучше, будь то оружие или женщина. 
 — Черта с два!
  Отнюдь. Сейчас я на тридцать процентов человек, а на семьдесят болезнь, я заморожен, словно кусок мяса, оставленный для завтрашнего обеда, но ты все же боишься меня, ревнуешь ко мне. Я — злой дух твоих грез, юный Джефферсон, а вот в моих мыслях тебя нет. 
 — Я не хочу ничего этого слышать! — в отчаянии выкрикнул Найтхаук. Выхватил сонар, нажал на спусковой крючок. Звуковая волна разнесла зеркало на тысячи осколков.
 Он успокоился еще быстрее, чем разъярился, и тут до него дошло, что выработать план действий так и не удалось.
 Найтхаук прошел в ванную, встал перед зеркалом.
 — Извини. Я вышел из себя. Возможно, ты прожил сорок лет, прежде чем нечто подобное случилось с тобой.
 На него смотрел симпатичный молодой человек.
 — Я же сказал, извини. И я по-прежнему не знаю, что делать.
 Ему показалось, что молодое лицо в зеркале сменилось старческим и больным лишь на мгновения, достаточные для того, чтобы сказать: «Разумеется, знаешь», — а потом опять стало молодым, на котором отражались лишь неуверенность да нерешительность.




 Глава 11


 Лифт доставил Найтхаука на подземный этаж казино. Миновав бассейн и сауну, молодой человек оказался в тире, где Маркиз Куинзберри стрелял по мишени, расположенной в пятидесяти метрах. Мишень крутилась, вставала, падала, короче, находилась в постоянном движении, и в отличие от других, виденных Найтхауком, стреляла сама.
 Голограмма мишени изображала офицера Флота, а стрелял он из лазерного пистолета. Лучи не могли нанести серьезного вреда, но жалили, словно пчелы.
 Найтхаук молча пронаблюдал, как Маркиз несколько раз ушел от лазерных лучей и наконец выстрелил сам. Мгновением позже электронный монитор зафиксировал попадание в глаз.
 — Отличный выстрел, — подал голос Найтхаук.
 — Спасибо за комплимент. Ты тут впервые?
 Найтхаук кивнул.
 — Производит впечатление.
 — И не только. Полезная, знаешь ли, штука.
 Найтхаук ответил вопросительным взглядом.
 — Над нами никак не меньше тысячи вооруженных человек. И я остаюсь их боссом только до тех пор, пока они твердо уверены, что им меня не убить. А уверены они только потому, что раз в месяц или около того мне приходится доказывать свое право на лидерство. — Маркиз помолчал. — Большинство из них берется за оружие лишь для того, чтобы убить человека. Поэтому реакция у них никуда не годится. Прицел зачастую сбит, батарея в лазерных пистолетах наполовину разряжена. Я же упражняюсь с мишенями ежедневно не меньше часа, а оружие у меня всегда в идеальном порядке. В этом разница между любителем и профессионалом.
 — Мне нравится такой подход к делу.
 — А в каком состоянии твой арсенал? — спросил Маркиз.
 Найтхаук, стоявший спиной к мишени, развернулся, на ходу доставая пистолет и лазер. Пуля из пистолета в его правой руке прошла сквозь левый глаз голограммы офицера Флота, который как раз высунулся из-за защитного барьера. Мгновением позже луч лазера, который Найтхаук держал в левой руке, выжег дыру на груди предполагаемой жертвы.
 — В надлежащем. — Молодой человек вернул пистолет и лазер в соответствующую кобуру.
 — Впечатляет, — протянул Маркиз. — Пожалуй, во всем Клондайке только ты так следишь за своим оружием. Но Вдоводел и должен с завязанными глазами попадать в цель, находящуюся в пятидесяти метрах.
 — Ты пригласил меня не для того, чтобы посмотреть, как я стреляю. И я пришел не для того, чтобы смотреть, как стреляешь ты. Так в чем дело?
 — Видать, на Делуросе тебя не обучали премудростям светской беседы? — улыбнулся Маркиз.
 — Нет.
 — Ладно. Я послал за тобой, потому что нам надо кое-что обсудить.
 Вот и приехали. Сейчас он заведет разговор о Жемчужине Маракаибо, потребует, чтобы я больше не подходил к ней, и мне придется его убить.
 — Ты когда-нибудь слышал о Рождественском Пастыре?
 — Из детских сказок? — переспросил Найтхаук. — Хотя там, кажется, речь идет о Рождественском Деде.
 — Значит, тебе повезло, — Маркиз рассмеялся. — Нет, этот Рождественский Пастырь действует в Пограничье. Вернее, действовал, пока в нем не взыграло честолюбие. Он только что провернул одно дельце в Олигархии и теперь возвращается сюда с дюжиной полицейских кораблей на хвосте.
 — Почему его зовут Рождественский Пастырь?
 — Здесь каждый сам выбирает себе имя, — ответил Маркиз. — Или имя выбирает тебя. Об этом типе известно следующее: он обкрадывает только церкви.
 — И на это можно жить?
 — Если грабить священников и взламывать ящики для пожертвований — нет. Но в некоторых церквях много золота и произведений искусства. В Пограничье такие церкви можно пересчитать по пальцам, поэтому он и отправился в Олигархию, надеясь на хороший улов.
 — Как я понимаю, его надежды оправдались.
 Маркиз кивнул.
 — Да. Насколько мне известно, его добыча в одной из церквей Дарбара II составила пятьсот фунтов золота и два религиозных полотна Мориты.
 — Морита? Никогда о таком не слышал.
 — Наверное, за два месяца невозможно впихнуть в голову всю информацию о человеческой цивилизации. Морита — великолепный художник, творивший в последний период Демократии. Его картины стоят теперь миллионы, а золото, исходя из текущих котировок, идет по тысяче семьсот кредиток за унцию. Сие означает, что Рождественский Пастырь везет целое состояние. Но на хвосте у него сидит дюжина полицейских кораблей.
 — На сколько он их опережает?
 — Часов на семь, максимум на восемь.
 — Он от них оторвется. Семь часов при световых скоростях — целая вечность.
 — Видишь ли, у него триста сорок первая модель «Золотого метеора».
 Догадавшись, что тип корабля ничего не говорит Найтхауку, Маркиз счел нужным пояснить.
 — Высокая скорость, ограниченная дальность. Еще шесть часов полета, и ему придется останавливаться, чтобы пополнить запасы топлива.
 — Как я понимаю, все это имеет ко мне непосредственное отношение?
 — Естественно, — кивнул Маркиз. — Мой компьютер рассчитал возможные варианты маршрута Рождественского Пастыря. В Пограничье ядерное горючее можно получить только на четырех планетах. Две — армейские базы, куда он скорее всего не сунется. Третья воюет с соседней звездной системой. Какие бы гарантии ему ни дали, он вряд ли подастся туда из опасения, что одна из сторон по ошибке разнесет его в пыль.
 — Позволь догадаться. Четвертая планета — Тундра.
 — Нет… но эта планета тоже принадлежит мне. Называется она Аладдин. Я хочу, чтобы ты незамедлительно отправился туда.
 — А когда я там окажусь?
 — Я предполагаю, что именно там сядет корабль Рождественского Пастыря. Ты должен встретиться с ним.
 — Хорошо, я с ним встречусь. Что я ему скажу?
 — Ты передашь ему мои личные поздравления с успешным завершением делового визита в Олигархию и скажешь вежливо, но твердо, что цена на топливо и безопасность путешествия возросли.
 — Насколько?
 — Намного. Я хочу половину его добычи.
 — А если ответ будет отрицательный?
 — Поступай как знаешь, — пожал плечами Маркиз. — Только улететь он должен с половиной груза.
 — Сколько у него людей?
 — Триста сорок первый «Метеор» рассчитан на четырех человек, значит, максимум трое, не считая его самого.
 Найтхаук кивнул.
 — Что еще мне нужно знать о Рождественском Пастыре?
 — Ты уже все знаешь: у него груз, которым ему следует поделиться с нами.
 — Ты понимаешь, о чем я, — покачал головой Найтхаук. — Нет ли у него особых талантов?
 — Вроде бы нет, если, конечно, не верить, что он и Иисус работают на пару. — Маркиз пожал плечами. — Некоторые уверены, что так оно и есть.
 — И откуда такая уверенность?
 — Он угодил в ловушку вместе со своими людьми. Всех перебили, а он не получил даже царапины. В другой раз полиция обнаружила его схрон на Рузвельте III и разнесла все на мелкие кусочки. Да только он в этот момент находился в соседнем баре. Услышал шум, украл корабль и был таков.
 — Взять мне кого-нибудь с собой?
 — Ты — Вдоводел, — вновь пожал плечами Маркиз. — Если раньше я думал, что тебе нужна подмога, после твоего последнего задания понял, что ты справишься и сам.
 — Зачем тебе все эти громилы, если ты их не используешь? — спросил Найтхаук.
 — О, я их использую, если возникает необходимость. Но ты же не собираешься убедить меня, что не сможешь в одиночку обработать четырех человек?
 — Работать на тебя — одно удовольствие, — едко бросил Найтхаук.
 — И Мелисенд того же мнения.
 Найтхауку хватило одного взгляда, чтобы понять — девушка все рассказала Маркизу о той ночи, которую провела вместе с ним.
 — Иногда у Мелисенд возникает необходимость сходить на сторону, чтобы вспомнить, почему она в первый раз зацепилась за меня, — продолжил Маркиз. — Я не возражаю — новые впечатления убеждают ее в правильности выбора. Сложность в том, что иной раз мужчина теряет связь с реальностью. Он вбивает себе в голову, что она действительно неравнодушна к нему, гонит волну, и вот тогда, к сожалению, приходится от него избавляться. — Он вытащил пистолет из кобуры, подбросил в воздух, поймал другой рукой, нажал на спусковой крючок. Громыхнул выстрел, и электронный монитор зафиксировал еще одно попадание в глаз мишени.
 — Ты здорово стреляешь.
 — Мы оба здорово стреляем, — уточнил Маркиз. — И я надеюсь, что нам не придется выяснять, кто все-таки стреляет лучше.
 — На то нет причины, — ответил Найтхаук. Но перед его мысленным взором возник Маркиз, ласкающий обнаженное тело Мелисенд, целующий ее. Его охватил приступ ревности, и он не мог не признать, что причина таки есть, и очень даже существенная.




 Глава 12


 В недрах Аладдина когда-то таились немалые богатства, отсюда и пошло название планеты. Но, как на Тундре и на Юконе, основные здешние месторождения были выработаны за какие-то двести лет, и горняки отправились дальше, к центру галактики. Остались лишь немногочисленные старатели, которые все еще надеялись наткнуться на золотую жилу, разнокалиберные преступники и авантюристы, каких хватало практически на любой планете Внутреннего Пограничья.
 На всех мирах, где колонисты по ряду различных причин не собирались обустраиваться надолго, первым делом возводились Торговые города, наилучшим образом приспособленные для удовлетворения потребностей мифантов. Кое-где их число доходило до сорока или пятидесяти. Но человек — существо беспокойное, и после того, как ресурсы планеты вычерпывались досуха, Трейдтауны превращались в города-призраки, а оставшийся народ перекочевывал поближе к космопорту. Вот и на Аладдине из восемнадцати Торговых городов семнадцать полностью обезлюдели.
 Первый раз в своей пусть и недолгой практике Найтхаук посадил корабль, предварительно не испросив разрешения у властей. Космопорт давно не функционировал, суперпрочный бетон посадочных площадок потрескался и разваливался, поэтому большинство кораблей приземлялись в саванне, в миле от Трейдтауна.
 Найтхаук первым делом убедился, что заправочная станция не работает. А потом, зная наверняка, что Рождественскому Пастырю придется идти за топливом в город, включил охранную сигнализацию и зашагал по жаркой пыльной равнине. А несколько мгновении спустя обнаружил, что он не один. Рядом катился шарик, ярко-желтый, пушистый: идеальная сфера, без глаз, ушей, носа, ног или рук. Тихонько мурлыкая о чем-то своем.
 Найтхаук остановился — замер и пушистый шарик. Молодой человек побежал, через каждые несколько шагов меняя направление, — шарик полностью повторил траекторию его движения. А когда Найтхаук остановился вновь, подкатился и потерся о его сапог, замурлыкав чуть громче. Найтхаук опустил руку на рукоятку лазерного пистолета на случай, если неизвестное существо вздумает кусаться, но, потеревшись еще несколько секунд, шарик откатился и застыл, ожидая, когда человек продолжит свой путь. Найтхаук долго смотрел на него, потом пожал плечами и зашагал дальше. Шарик покатился следом.
 Добравшись до Трейдтауна, Найтхаук задался вопросом, где в незнакомом городе можно добыть ядерное горючее? Он понимал, что ответ на этот вопрос неминуемо придется искать Рождественскому Пастырю, и хотел предугадать его действия.
 Конечно, проще всего обратиться к кому-нибудь из местных, глядишь, кто-то и знает. Вряд ли Рождественский Дед пойдет в бар или наркосалон: ведь хозяин может попробовать себя в роли охотника за головами и убить его ради вознаграждения. Почтового терминала в городе нет. Значит, оставались публичный дом, ресторан и отель. Найтхаук выбрал отель и направился прямо к нему. Постоял перед невзрачным зданием, огляделся, дабы убедиться, что не пропустил ничего более интересного, затем не спеша вошел в холл.
 Отель, как и сама планета, знавал лучшие времена. Но с тех пор многократно переходил из рук в руки, и каждый новый владелец менял интерьер в соответствии со своими вкусами. В итоге в холле голограммы полураздетых женщин соседствовали с инопланетными скульптурами и чучелами вымерших хищников Аладдина.
 Под стать была и мебель: хромированные, плавающие над полом кресла, непонятной формы стулья, явно предназначенные для инопланетян с иными, чем у человека, конечностями, и кожаные диваны, словно доставленные с Земли, из мужского клуба девятнадцатого столетия.
 К регистрационной стойке Найтхаук подошел в сопровождении все того же желтого пушистого шарика. Из-за стойки портье поднялся гуманоид, зеленокожий, с выпирающими золотыми клыками, высоким лбом и огромными лиловыми глазами, и заговорил в переводчик, закрепленный на серебристой тунике.
 — Доброе утро, сэр, — бесстрастный, механический голос. — Чем я могу вам помочь?
 — У меня на исходе топливо. Пришлось завернуть сюда. Где можно его купить?
 — Какой у вас корабль?
 — Триста сорок первый «Золотой метеор».
 — Ага! Так вам нужно ядерное горючее.
 — Я знаю, что мне нужно. Где его взять?
 — Если хотите, я пошлю на ваш корабль опытного механика.
 — Он держит заправочную станцию?
 — Нет, сэр. Каждую стандартную галактическую неделю заправка требуется только одному кораблю. Поэтому держать стационарную заправочную станцию экономически невыгодно. Все работы проводятся на месте. Я немедленно свяжусь с мастером.
 — Не торопитесь.
 — Но вы же сказали, что топливо у вас на исходе.
 Найтхаук наклонился вперед и понизил голос.
 — У меня на борту находится одна юная дама. Ее социальное положение достаточно высоко, поэтому мы не можем допустить, чтобы ее увидели и узнали. Она останется на корабле до темноты, а потом присоединится ко мне в номере, который я сниму в этом отеле. — Он помолчал. — Вы меня понимаете?
 — Разумеется, сэр, — заверил его инопланетянин. — Все будет в лучшем виде.
 — Что вы можете мне предложить?
 — У нас есть прекрасный угловой «люкс» на третьем этаже.
 — Годится.
 — Вы возьмете с собой вашего Святого Ролика?
 — Простите?
 — Вашего Святого Ролика, — повторил инопланетянин. — Я должен знать, возьмете ли вы его с собой.
 — Я не понимаю, о чем вы говорите.
 Инопланетянин указал на пушистый желтый шарик, застывший в восемнадцати футах от ноги Найтхаука.
 — Это ваш Святой Ролик, сэр.
 — Интересное название, — прокомментировал Найтхаук. — Однако он не мой. Он просто постоянно катится следом.
 — Я вижу, сэр, но тем не менее он ваш, — гнул свое портье. — Они годами живут сами по себе, ничем не выдавая своего присутствия. А потом, по никому не ведомым причинам, внезапно появляются и находят себе друга-человека. Я часто об этом слышал, но до сегодняшнего дня никогда такого не видел. Легенда гласит, что, подружившись с человеком, эти существа уже не бросают его по доброй воле.
 Найтхаук посмотрел на Святого Ролика, который, мурлыкая, вновь терся о его ногу. Нахмурился.
 — Скажите прямо: мне теперь от него не отделаться?
 — Да, сэр.
 — И надолго он ко мне прицепился?
 — Говорят, они очень верные друзья, — инопланетянин перегнулся через стойку, чтобы получше рассмотреть желтого пушистика. — Так что, наверное, на всю жизнь.
 Найтхаук оторвал глаза от Святого Ролика.
 — Чью жизнь, мою или его?
 — Они практически бессмертны.
 — Мне не нужен вечный спутник жизни — Я не уверен, что ваши желания будут принять; во внимание, сэр.
 — Великолепно, — пробормотал Найтхаук. — И кто же назвал их Святыми Роликами?
 — Это имя они получили задолго до того, как я иммигрировал на Аладдин, сэр, — ответил портье. — И всегда считалось, что назвал их так Человек, — он запнулся. — Мне действительно нужно знать, сэр, останется ли он с вами.
 — Зачем вам это?
 — Я должен запрограммировать охранную сигнализацию вашего номера. У нее очень чувствительные датчики. Если я не дам ей знать, что с вами Святой Ролик, сигнал тревоги будет звенеть непрерывно.
 — Понятно.
 — Вы хотите осмотреть свой номер, сэр?
 — Позже. — Он бросил на стойку кредитный диск. — Деньги снимите с этого счета.
 — Разумеется, сэр.
 Найтхаук наклонился и взял Ролик в руки. Тот не сделал попытки откатиться, наоборот, замурлыкал громче, когда Найтхаук рассеянно погладил его ладонью.
 Тебе следовало сжечь его дотла, не так ли, Вдоводел?
 — Приятно встретиться с существом, которое тебя любит, — пробормотал Найтхаук. — Пусть оно побудет со мной.
 Спустив желтого пушистика на пол, он направился в маленький ресторан, примыкающий прямо к холлу. Сел за столик, приложил большой палец к сканирующей пластине, дабы компьютер идентифицировал его личность и подтвердил кредитоспособность. Затем прочитал меню, касаясь пальцем тех блюд, которые хотел заказать. Себя он решил побаловать кофе с рогаликом, Ролика — миской молока. Когда робот привез заказ, Найтхаук поставил кофе и тарелку с рогаликом на стол, миску с молоком на пол.
 Ролик приблизился, обежал миску кругом, потом попятился, вновь потеревшись о сапог Найтхаука и громко мурлыча. Молодой человек наклонился и мягко пододвинул Ролика к угощению. Тот пронзительно взвизгнул, перескочил через миску, описал широкий полукруг и вскоре опять терся о сапог Найтхаука.
 — Как скажешь, — Найтхаук пожал плечами и поставил миску на стол.
 Внезапно Ролик начал подпрыгивать, все выше и выше, пока не осилил высоту стола. Еще один прыжок, и желтый пушистый шарик покатился к миске. Найтхаук по-прежнему не видел никаких органов чувств этого удивительного существа, но мог поклясться, что Ролик подозрительно смотрит на молоко.
 Молодой человек допил кофе и, перевернув чашку, хотел показать Ролику, что она пуста, но желтый пушистик умчался к дальней стене. Потом он вернулся к столу и затих у ноги своего друга. Найтхаук заказал вторую чашку кофе, просидел в ресторане еще минут десять. Затем вернулся в холл.
 — Вы ушли, прежде чем я сообщил вам номер вашего «люкса», — обратился к нему портье. — Триста два би. Система сигнализации настроена на ваш голосовой отпечаток, отпечаток большого пальца правой руки и ретинаграмму.
 — Благодарю, но пока я побуду здесь.
 — Почему? Здесь нет ничего интересного, а наверху вас ждут видеоразвлечения, бар, комплекс виртуальной реальности…
 — С удовольствием всем воспользуюсь. Но своевременно.
 Инопланетянин молча смотрел на него, словно наконец догадался, что ему никогда не понять людей, в компанию которых забросила его проказница-судьба.
 Найтхаук подошел к удобному креслу, парящему в двух-трех дюймах от пола, сел. Положил ногу на ногу. Ролик тут же устроился на носке его сапога.
 — Медленное вращение, — приказал молодой человек, и кресло начало вращаться. Достаточно медленно, чтобы не закружилась голова, и обеспечивая круговой обзор, не привлекая лишнего внимания.
 Через несколько минут в холл вошли две женщины и прямиком направились к лифту. Из ресторана, похоже, плотно перекусив, вышел старатель, готовый направить своих роботов на поиски еще оставшихся богатств Аладдина.
 А два часа спустя в холл вошел низенький, коренастый мужчина с лоснящимся от пота лицом. Коротко огляделся, двинулся к регистрационной стойке.
 — Чем я могу вам помочь? — спросил инопланетянин-портье.
 — У меня голодный триста сорок первый «Золотой метеор», — ответил мужчина. — Надо бы подкинуть дровишек в его реактор.
 — Как я понимаю, вы приземлились к западу от города, в саванне? — уточнил портье.
 — Совершенно верно.
 — Если вы назовете мне регистрационный номер вашего корабля, опытный механик займется им через пятнадцать минут.
 — Эр-три-два-ноль-один-ти-игрек-четыре-джей, — мужчина бросил на стойку толстую пачку кредиток. — И уложитесь в десять минут.
 — Да, сэр! — воскликнул инопланетянин, вывел на голоэкран карту города, высветил места, где мог находиться механик, и приказал компьютеру отыскать его.
 Найтхаук поднялся с кресла, подошел к мужчине.
 — Позвольте угостить вас выпивкой, раз уж вам придется подождать?
 — Не откажусь, — ответил мужчина. Найтхаук повернулся к портье.
 — Бар закрыт.
 — Нет, нет, сэр, — затараторил инопланетянин. — Бар открыт. Просто там нет посетителей.
 Найтхаук положил на стойку несколько купюр.
 — Бар закрыт, — повторил он.
 — Да, сэр. Бар закрыт.
 Найтхаук и мужчина проследовали в бар, расположенный напротив ресторана. Здесь тоже чувствовалось влияние различных владельцев. Голограммы атлетов, землян и инопланетян соседствовали с изображениями обнаженных женщин и аквариумом с инопланетными рыбками.
 — Что будете пить? — спросил Найтхаук.
 — Денек выдался сухой и жаркий. Поэтому все что угодно, способное убить жажду.
 — С такими словами надо бы поосторожнее, — заметил Найтхаук. — Жажду можно убить и пулей.
 — Логично, — кивнул мужчина. — Я выпью пива.
 — Я закажу два. — Молодой человек нажал соответствующие кнопки. — Между прочим, — он протянул ладонь, — меня зовут Джефферсон Найтхаук.
 — Знатное имя, — мужчина ответил крепким рукопожатием.
 — Вы его слышали?
 — Я думаю, его слышали все. Вы — родственник или претендент на престол?
 — Всего понемногу. А вы?..
 — Вы прекрасно знаете, кто я, Джефферсон Найтхаук. Вы же не просто так сидите в холле этого отеля, вооруженный до зубов, а я приземлился на Аладдине не для того, чтобы утолить жажду. Вы ждали меня. Вероятно, вскорости скажете, зачем. А пока я с удовольствием выпью пива.
 — Эта планета — часть владений Маркиза Куинзберри, — пояснил Найтхаук. — Но он не собирается задерживать вас, действуя тем самым на руку полицейским, наседающим вам на пятки.
 — Как мило с его стороны.
 — Он просит лишь признать, что Аладдин принадлежит ему…
 — Нет вопросов.
 — …и заплатить небольшую дань за право пополнить запасы топлива.
 — Небольшую?
 — Половину.
 Рождественский Пастырь расхохотался.
 — Так вы знаете, что у меня в грузовом отсеке?
 — Конечно.
 — И Маркиз думает, что я отдам ему двадцать миллионов кредиток, а половина стоит никак не меньше, только за то, что он разрешит мне пополнить запас ядерного горючего?
 — Он надеется, что отдадите.
 — Действительно, он может надеяться. Как я понимаю, альтернативный вариант — это вы.
 — Именно так.
 На стойке появились две кружки пива. Мужчины взяли по одной.
 — Что ж, даже если вы в два раза хуже вашего знаменитого тезки, вы все равно в два раза лучше меня. Я честно это признаю. Так почему бы нам не повременить со стрельбой и не поговорить о деле.
 — Мне казалось, что мы этим и занимаемся.
 — Нет, — покачал головой Рождественский Пастырь. — Сейчас мы говорим об угрозах Маркиза. Давайте оставим их за рамками нашего разговора. Согласны?
 Найтхаук пригубил пиво, обдумывая предложение собеседника. Наконец согласно кивнул.
 — Почему не поговорить… За слова никто денег не требует.
 — Между прочим, а что… э… или кто сидит у вас на колене?
 — Родственная вам душа, — ответил Найтхаук. — Святой Ролик.
 — И что он делает?
 — Вроде бы ничего.
 — Понятно, это и делает его святым.
 — Как я понимаю, к религии вы любовью не пылаете.
 — Справедливое замечание.
 — Вы всегда ненавидели церкви?
 — Должен признаться, я был священником, — улыбнулся Рождественский Пастырь. — Шестнадцать лет спасал души, поклонялся Богу, избегал искушений плоти. Вы бы мной гордились. Я был тем идеалом, каким любая мать хочет видеть своего ребенка, когда тот вырастет.
 — И что произошло?
 — В мою церковь ходил один молодой человек Чем-то похожий на вас, только не киллер. Однако его арестовали за изнасилование и убийство двух женщин из моего прихода. Многие улики говорили против него, но он на Библии поклялся мне, что не убивал, и я ему поверил. Провел собственное расследование и установил, что преступление совершил некий хирург, один из самых богатых и уважаемых прихожан. Но в суде я, к сожалению, ничего бы доказать не смог.
 Рождественский Пастырь помолчал, допивая пиво.
 — Поэтому я обратился к хорошему адвокату и изложил ему все факты, чтобы он смог посеять в головах присяжных сомнения относительно виновности подсудимого.
 — Это сработало?
 — Ни в коем разе. На следующий день мое начальство связалось со мной и посоветовало заниматься духовными проблемами, оставив мирские мирянам. Епископ доходчиво объяснил мне, что хирург перестанет жертвовать церкви деньги, если мы вымараем его имя, в грязи. Другие заметили, что молодого человека несколькими годами раньше арестовывали за кражу, и его смерть не станет потерей для общества. Однако уломать меня они не смогли, и тогда хирург нанял самого дорогого адвоката планеты, который в течение двух дней подал в суд пятнадцать исков. Я потерял право говорить о том, делать это, появляться там, высказывать свое мнение. Они связали меня по рукам и ногам, да еще заткнули рот.
 — Похоже на то, — согласился Найтхаук.
 — Я отправился к главе моей церкви, на Землю, объяснил ситуацию. Он обещал помочь, и я полетел домой. А дома узнал, что его помощь выразилась в том, что меня перевели в Спиральный Рукав. Через моего друга, работавшего в канцелярии, я узнал, что буквально за час до подписания высочайшего указа о моем переводе хирург пожертвовал церкви умопомрачительную сумму.
 — И что вы сделали? — полюбопытствовал Найтхаук.
 — Купил лазерный пистолет и прожег дыру в груди хирурга. Потом убил епископа, ворвался в тюрьму и освободил молодого человека. Обчистил банки, в которых церковь держала счета, ограбил полдюжины храмов на Земле и объявил войну всем церквям. Я на собственном опыте убедился, что это банда лицемеров, полностью заслуживающих тех несчастий, которые я им приношу.
 — А откуда у вас такое имя?
 — Рождественский Пастырь? — Мужчина улыбнулся. — С пастырем мы разобрались, а рождественский — потому что я объявил войну двадцать пятого декабря по земному календарю.
 — И что?
 — В прошлом, до того, как мы перешли на стандартный галактический календарь, в этот день праздновалось Рождество. — Он вздохнул. — Я уже четырнадцать лет Рождественский Пастырь. Не убил ни одного человека, не связанного с церковью, не украл и кредитки, не принадлежащей церкви. Так что не становись у меня на пути, Джефферсон Найтхаук.
 — Я и не становлюсь.
 — Ты требуешь у меня дань. В этом есть что-то от церкви.
 — Я чувствую, если вам что-то не нравится, вы сразу видите в этом церковный оттенок.
 — Правильно чувствуешь. — Рождественский Пастырь улыбнулся. — Маркиз хочет половину того, что лежит в моем трюме, так?
 — Так.
 — И сколько он отдаст тебе?
 Найтхаук пожал плечами.
 — Не знаю. Вероятно, ничего.
 — Вероятно! — фыркнул Рождественский Пастырь. — Ты отлично знаешь, что тебе ничего не обломится.
 — Хорошо, мне ничего не обломится.
 — Отпусти меня с миром и получишь десять процентов. Тебе даже не придется докладывать об этом боссу. Просто скажешь, что я не появлялся на Аладдине.
 — Маркиз узнает, что вы здесь были.
 — Скажешь ему все что угодно, — раздраженно бросил Рождественский Пастырь. — Ты знаешь, на сколько тянут десять процентов моей добычи?
 — Это очень крупная сумма.
 — Будь уверен. Так мы договорились?
 — Он узнает.
 — Ладно, переходи работать ко мне, и будем считать, что это задаток.
 — Грабить церкви и убивать священников?
 — И жрецов, — добавил Рождественский Пастырь. — Я не хочу, чтобы меня записали в язычники.
 — Бог не враг мне.
 — Он враг всем! — рявкнул Рождественский Пастырь, и его глаза яростно блеснули. — Просто многие люди не знают об этом до самой смерти.
 Найтхаук покачал головой.
 — Ваш Бог — библейский старичок с длинной седой бородой. Я же встречался со своим Богом. Он в белом халате, с аккуратно подстриженной русой бородкой… и у меня нет ни малейшего желания убивать его. Моя цель — дьявол.
 — Как же ты найдешь своего дьявола? — спросил Рождественский Пастырь. — Если у него нет рогов и копыт, как он выглядит?
 — Совсем как я, — ответил Найтхаук и задумался. — На корабле у вас есть помощники?
 — Нет.
 — Вы уверены?
 — Я обычно иду на дело в компании, — признался Рождественский Пастырь, — но в конце концов всегда остаюсь один.
 — Они вас бросают?
 — Или я бросаю их. В зависимости от обстоятельств.
 — Тогда зачем мне работать на вас?
 — Я предлагаю тебе столь высокое жалование, что мне придется держать тебя при себе. Такими деньгами не бросаются. Иначе они могут оказаться в церкви.
 Святой Ролик подпрыгнул, закатился на плечо Найтхаука и угнездился там, тихо мурлыкая. Молодой человек поднял руку, погладил пушистый шарик.
 — Работу я менять не намерен, — решил он после короткого раздумья, — но вот что я вам скажу: можете лететь дальше.
 — То есть я могу дозаправиться и продолжить путь?
 — Совершенно верно.
 — Почему?
 — Возможно, дело в том, что мне приятно встретить человека, у которого есть цель, и мне без разницы, в чем она состоит.
 — Возможно, — кивнул Рождественский Пастырь, — но я в этом сомневаюсь. Как ты и говорил, Маркиз узнает, что мы встречались. Если я увезу всю свою добычу, он наверняка тебя убьет.
 — Во всяком случае, попытается убить, — уточнил Найтхаук.
 — Ты этого хочешь?
 Она никогда не пойдет со мной, если я вызову его на поединок и убью. А вот если я убью его, защищаясь…
 — Давайте не вдаваться в подробности.
 — Жаль, что ты не полетишь со мной. — Рождественский Пастырь протянул руку. — Вместе мы свернули бы горы.
 Но едва Найтхаук успел пожать протянутую руку, в бар ворвался портье с пистолетом в одной руке и миниатюрным динамиком в другой.
 — К моему огромному сожалению, должен сообщить, что Маркиз, предвидя возможный исход событий, поручил мне шпионить за вами и предпринять адекватные действия, если мистер Найтхаук предпочтет не выполнять возложенные на него обязанности.
 И инопланетянин медленно нацелил лазерный пистолет Найтхауку между глаз. Но за долю секунды до того, как был нажат спусковой крючок. Святой Ролик показал, на что он способен.




 Глава 13


 Поначалу Найтхаук подумал, что в холле кто-то пронзительно свистнул. Но свист продолжался, становясь все громче, все пронзительнее, и неожиданно молодой человек потерял способность соображать. Он согнулся пополам и зажал ладонями уши. Рождественский Пастырь свалился со стула и покатился по полу, обхватив голову руками. Портье выстрелил, но уже автоматически, не отдавая себе отчет в том, что делает, и лазерный луч пробил дыру в потолке. В следующее мгновение пистолет выпал из руки инопланетянина. Он закричал. Капли крови выступили из его ноздрей и ушей, потом кровь хлынула потоком. А Святой Ролик, скатившись на пол, все свистел и свистел.
 Сквозь туман боли Найтхаук осознал, что этот свист — направленная сила, и что до него и Рождественского Пастыря долетают лишь ее отголоски, а основной удар направлен на инопланетянина. Стаканы, которые стояли рядом с ним, разлетались на куски, несчастный орал и орал, пока не осел на пол, словно тряпичная кукла. Святой Ролик тут же замурлыкал и начал тереться о сапог Найтхаука.
 — Интересная у тебя зверушка, — пробормотал Рождественский Пастырь, медленно поднимаясь на колено и уставившись на Ролика. — С таким не пропадешь.
 — Похоже на то. — У Найтхаука все плыло перед глазами.
 Он посидел, медленно приходя в себя, потом встал, подошел к инопланетянину. Мертвому.
 — У тебя будут неприятности с властями? — озабоченно спросил Рождественский Пастырь.
 Найтхаук указал на покойника.
 — Другой власти тут, похоже, и нет.
 Внезапно в бар вкатились два робота-уборщика.
 — Соберите осколки стекла, — приказал Найтхаук. — Тело не трогайте до моего особого распоряжения.
 Роботы немедленно принялись за дело.
 — Я вижу, тебе не слишком-то доверяют. — Рождественский Пастырь уселся за столик. — Этот господин больше на связь не выйдет, и Маркиз поймет, что ты его убил.
 — Не я — Святой Ролик.
 — Как говорится, почувствуйте разницу. Кого он будет винить, тебя или инопланетного зверька, который выглядит как детская кукла и все время мурлычет? — Рождественский Пастырь улыбнулся. — По-моему, тебе сейчас самое время собрать вещички и начать подыскивать другую работу. Я все равно готов взять тебя, хотя и понимаю, какими могут быть последствия. В этом секторе Пограничья никто не захочет иметь с тобой дело, как только станет известно, что Маркиз разыскивает тебя.
 — Ему не придется меня искать. Я возвращаюсь на Тундру.
 — Без половины моей добычи?
 — Я же сказал — вы можете лететь дальше.
 — Но ситуация изменилась, — заметил Рождественский Пастырь. — Теперь у нас на руках мертвый шпион.
 — Я скажу, что его убили вы.
 — А ты стоял и смотрел, как я улетаю?
 Святой Ролик опять запрыгал и, мурлыча, залетел на плечо Найтхаука. Тот поднял руку и начал гладить желтый пушистый шарик. Мурлыканье стало громче.
 — Об этом я как-то не подумал, — признался Найтхаук. — Придется сказать ему правду.
 — И получить гарантию, что он тебя убьет.
 — Гарантию, что попытается. Произойдет это раньше, чем мне хотелось бы, но такой исход неминуем. Может, оно и к лучшему… — Роботы покончили со сбором осколков и подкатились к нему в ожидании новых распоряжений. — Отвезите тело в кабинет менеджера, заприте дверь и ожидайте дальнейших приказов, — распорядился Найтхаук.
 Роботы покинули бар, тут же вернулись с тележкой, погрузили на нее тело инопланетянина и увезли.
 — В этом нет никакой необходимости, — гнул свое Рождественский Пастырь. — Отправляйся со мной и забудь про Маркиза.
 — Я не могу забыть другого человека, — сухо ответил Найтхаук. — Маркиз — всего лишь препятствие на пути к нему.
 — Ага, ищите женщину! — с улыбкой воскликнул Рождественский Пастырь. — Что ж, в твоем возрасте такое неудивительно.
 — Да, это женщина, — кивнул Найтхаук.
 — Она принадлежит ему?
 — Люди не должны кому-то принадлежать.
 — Абсолютно справедливо, — согласился Рождественский Пастырь. — Это противоречит законам Бога и человека, — он всмотрелся в Найтхаука. — Но ты бы хотел, чтобы она принадлежала тебе.
 Найтхаук кивнул.
 — Образно говоря.
 — Поэтому ты ищешь предлог убить Маркиза.
 — Да. Но…
 — Что — но?
 — Я не могу сказать о нем ничего плохого. Он сделал меня своим заместителем, доверял мне…
 — Как выяснилось, не очень-то доверял, — возразил Рождественский Пастырь. — Иначе мы бы не оказались с мертвым инопланетянином на руках.
 — Все так. — Найтхаук нахмурился. — Но он знает, кто я, и это его абсолютно не волнует. Он относится ко мне, как к любому другому.
 — А чем ты, собственно, отличаешься от любого другого? — спросил Рождественский Пастырь. — Кто ты?
 — Клон.
 — Ах вот оно что! Ты — возродившийся Вдоводел, восставший из пепла.
 — Он не умер.
 — Должен умереть. Такие типы до ста пятидесяти лет не доживают.
 — Он уже больше ста лет как заморожен.
 — Дай-ка подумать. Он жив, но заморожен, а кто-то потратил много денег и сильно рискнул, чтобы создать его клон. Почему Вдоводел воспользовался Глубоким Сном? Причин много. Болезнь. Могущественный враг. Он инвестировал деньги в прибыльное дело и надеется проснуться очень богатым человеком. — Рождественский Пастырь помолчал, оценивая возможные варианты. — Если дело во враге, он бы уже давно проснулся. И в этом случае клон ему не нужен. Если в деньгах — тем более. Зачем ему судебные тяжбы с, клоном? Остается болезнь… — Долгая пауза. — Но почему клон?
 — Расходы возросли.
 — Ну конечно! — воскликнул Рождественский Пастырь. — Он платит за Глубокий Сон процентами со своих инвестиций. Расходы возросли, пришлось залезть в основной капитал, и внезапно выяснилось, что платить за Сон нечем. Тогда создали тебя… — Вновь пауза. — Но что ты тут делаешь, почему работаешь на Маркиза? Если им нужны деньги, тебе следовало дать какое-то поручение. Выследить убийцу, получить вознаграждение, вернуться туда, где они держат настоящего Вдоводела.
 — Мне и дали такое поручение. Но все как-то запуталось.
 — Убийство Маркиза облегчит тебе жизнь? Тебе поручено убить его?
 — Нет. Он знает, кого я должен убить, но не хочет назвать его имя.
 — После того, как станет трупом, тем более не скажет.
 — Я об этом думал, — вздохнул Найтхаук. — Я заявлю, что искал именно Маркиза, получу вознаграждение и… — он запнулся.
 — Отправишь деньги Вдоводелу? — предположил Рождественский Пастырь.
 — Нет. Повезу их на Делурос.
 — Делурос? Но до него полгалактики. Почему бы не воспользоваться банковским переводом?
 — Я должен доставить их лично.
 — Почему?
 — Потому что я единственный, кто может его убить, — ответил Найтхаук.
 — Вроде бы ты сказал, что он болен.
 — Я не уверен, что справился бы, будь он здоров. Вдоводел — убийца по собственной воле, я — по необходимости.
 — Итог-то один, — резонно заметил Рождественский Пастырь.
 В холл вошел мужчина средних лет с рюкзаком за плечами. Никто его не встретил, поэтому он заглянул в бар и замер, увидев на полу пятна свежей крови. Найтхаук и Рождественский Пастырь одарили его ледяными взглядами, поэтому мужчина счел за благо молча ретироваться. Какое-то время он пятился, а потом повернулся и стремглав выскочил на улицу.
 — Что ж, сын мой, — Рождественский Пастырь направился к двери, — пожалуй, нам тоже пора.
 Найтхаук двинулся за ним, обходя пятна крови. Святой Ролик удивленно пискнул, спрыгнул на пол и покатился рядом, держась в восемнадцати ярдах от левой ноги Найтхаука.
 — Действительно, делать тут больше нечего. — Когда они вышли в холл, молодой человек повернулся к Рождественскому Пастырю. — А куда вы направляетесь?
 Рождественский Пастырь пожал плечами.
 — Не знаю. Может, загляну на Тундру. Посмотрю, чем богаты тамошние церкви.
 Найтхаук изумленно воззрился на него.
 — Ты мне понравился, — продолжал Рождественский Пастырь, — а вот к Маркизу я никогда не питал теплых чувств. Воры должны держаться вместе, а не загонять в угол тех, у кого возникли временные трудности.
 — Но за вами гонятся полицейские, — напомнил Найтхаук. — Они отстают лишь на несколько часов.
 — Я перекину добычу в трюм твоего корабля. Поскольку наш друг-инопланетянин умер, опытный механик раньше чем через час не отыщется. Так что мой корабль придется оставить полиции. Пусть пользуется.
 — Я не хочу нести ответственность за вашу добычу.
 — Никто тебя и не просит. Более того, я слышать об этом не желаю. — Он помолчал. — Время дорого. Могу я воспользоваться твоим кораблем или нет?
 После короткого раздумья Найтхаук кивнул.
 — Я возьму с собой Ролика.
 — На твоем месте так бы поступил каждый. Это чертовски полезная зверушка.
 — Интересно только, что он ест. — Они вышли на улицу. — Я бы захватил для него что-нибудь вкусненькое.
 — Рта у этого Святого вроде нет. — Рождественский Пастырь еще раз внимательно оглядел желтый пушистый шарик. — Почему бы не предположить, что питательные вещества он получает посредством осмоса*? 4 Если ему будет обо что тереться, с голода он не умрет.
 — А обо что он будет тереться?
 — Об тебя, — улыбнулся Рождественский Пастырь.
 — Не понял.
 — На паре планет мне встречались животные без входных отверстий пищеварительного тракта. Представь себе, что этот пушистик убивает маленьких животных, «выпивая» их жизненную силу. От тебя же не убудет, если он, проголодавшись, закусит толикой твоей энергии. Габариты позволяют. Зато он будет убивать твоих врагов, чтобы обеспечить себе гарантированные завтраки, обеды и ужины.
 — Вы скорее всего правы. — Найтхаук задумчиво посмотрел на Ролика. — Но мне хотелось бы думать, что я просто ему небезразличен.
 — Может, так и есть. Я лишь высказал предположение.
 — Интересно, вкатится ли он в корабль? Или решит остаться здесь?
 — Ни в коем разе!
 — Почему?
 — Если б мы встретились, когда я ходил в настоящих пастырях, я бы сказал, что Святой Ролик, имя-то у него какое, есть знак Божий.
 — Знак?
 — Свидетельство того, что ты храним Господом. Если бы Бог не даровал тебе это инопланетное существо, которое не способно ни думать, ни говорить, но тем не менее решило связать свою судьбу с твоей, ты бы не вышел из этого отеля живым. Сие означает, что Богом тебе предначертаны другие планы.
 — К примеру, убить Маркиза?
 — Кто знает?
 Или провести жизнь с Жемчужиной Маракаибо?
 — Вы — священник. Как я узнаю, выполнены ли мною предначертания Божьи?
 — Легко, — ответил Рождественский Пастырь. — Как только ты сделаешь то, чего от тебя ждут, этот пушистый шарик перестанет тебя охранять.
 И, словно показывая, что покидать компанию он еще не собирается. Святой Ролик громко замурлыкал и вновь запрыгнул на плечо Найтхаука.




 Глава 14


 Ящерица Мэллой оторвался от пасьянса и взглянул на приближающихся Найтхаука и Рождественского Пастыря.
 — С возвращением, Джефф. — Он широко улыбнулся. — А кто твой друг?
 — Зовите меня Крис.
 Мэллой уставился на Святого Ролика.
 — Ты знаешь, что за тобой тащится что-то желтое и круглое?
 — Да, — кивнул Найтхаук.
 — И как я понимаю, живое, но без глаз, ног или ушей.
 — Живое, живое, — подтвердил Найтхаук. — Где Маркиз?
 — Час поздний, — ответил Мэллой. — Думаю, он и Жемчужина уже в постели.
 Найтхаук напрягся, но промолчал.
 — Я бы чего-нибудь выпил, — попытался разрядить обстановку Рождественский Пастырь. — Вы не будете возражать, если мы присядем за ваш столик?
 — Спрашивайте его, — Мэллой указал на Найтхаука. — Он — босс.
 — Садитесь. — Найтхаук пододвинул стул, сел сам. Святой Ролик радостно пискнул, запрыгнул ему на плечо, устроился там и довольно замурлыкал.
 — Что это такое? — подозрительно спросил Мэллой. — Домашняя зверушка?
 — И совершенно безобидная. — Рождественский Пастырь подавил улыбку.
 — Абсолютно, — подтвердил Найтхаук.
 Мэллой еще долго смотрел на пушистый желтый шарик, потом пожал плечами.
 — Когда мы сможем повидаться с Маркизом? — спросил Рождественский Пастырь.
 — Вы с ним знакомы, Крис? — полюбопытствовал Мэллой.
 — Я много слышал о нем, — ответил Рождественский Пастырь. — И хотел бы встретиться. Мне представляется, это взаимное желание.
 — После того, как его дама отходит ко сну, он обычно спускается сюда пропустить рюмочку на ночь. Поболтайтесь здесь и наверняка на него наткнетесь. Или он на вас.
 — Меня устраивает, — кивнул Рождественский Пастырь.
 Мэллой повернулся к Найтхауку.
 — Наверное, он захочет получить от тебя полный отчет. Все прошло гладко?
 — Можно сказать, что да.
 — Ты получил деньги или тебе пришлось его убить?
 — Вся добыча в трюме моего корабля.
 — То есть ты его убил?
 — Нет.
 На лице Мэллоя отразилось недоумение.
 — Я думал, что Пастырь из крутых. Да какой вор добровольно отдаст всю свою добычу?
 — К примеру, тот, который хочет дожить до следующего утра.
 — Так уж получилось, что я лично знаком с Рождественским Пастырем, — добавил Рождественский Пастырь, — и заверяю вас, он пошел бы на все, лишь бы избежать стычки с молодым Найтхауком. Да и с Маркизом тоже.
 — Это плохо, — опечалился Мэллой. — Имя у него больно интригующее. Я надеялся, что и преступник он неординарный.
 — В этом вы правы, более чем неординарный, — покивал Рождественский Пастырь. — Я могу говорить о нем часами.
 — Надеюсь, вы расскажете мне о нем. Только позже.
 — Могу и сейчас.
 — Не получится. — Мэллой смотрел в другой конец громадного зала казино. — К нам идет хозяин. Так что рассказ придется отложить.
 Рождественский Пастырь проследил за взглядом Мэллоя и увидел направляющегося к их столику гиганта.
 — Крупный малый, не так ли?
 Маркиз Куинзберри не подошел — подлетел.
 — Привет, Вдоводел. Слышал, у тебя возникли сложности.
 — Никаких сложностей.
 — Ты застрелил не того человека, говнюк! — взревел Маркиз.
 — Во-первых, я ни в кого не стрелял, а во-вторых, покойник — не человек, а инопланетянин.
 — Меня это не волнует. Я приказал ему приглядывать за тобой, и в результате он мертв, корабль Рождественского Пастыря пуст, а ты сидишь здесь с какой-то идиотской тварью на плече и уверяешь меня, что все в порядке. Извини, если тебе показалось, что я погорячился, но, по моему разумению, до порядка очень далеко.
 — Вся добыча Рождественского Пастыря лежит в трюме моего корабля, — ответил Найтхаук.
 — Да? — изумился Маркиз. — Ты его убил?
 — Должен признать, что нет.
 — То есть он позволил тебе забрать всю свою добычу? — саркастически спросил Маркиз.
 — Нет.
 — Я так и думал.
 — Он помогал мне переносить ее на мой корабль, — уточнил Найтхаук.
 Маркиз переводил взгляде Найтхаука на незнакомца. Наконец повернулся к последнему.
 — Как я понимаю, Рождественский Пастырь.
 — Совершенно верно. Разве можно требовать пятьдесят процентов навара за право заправить корабль топливом?
 — Что ты тут делаешь? — пожелал знать Маркиз.
 — Хотел посмотреть на вора, который грабит собратьев по профессии.
 — Ты на него смотришь, — раздражение исчезло из голоса Маркиза. — А я смотрю на человека, который грабит глубоко верующих. Кто из нас более грешен, исходя из Книги Судеб?
 — Я думаю, шансы примерно равны.
 — А по-моему, ты на корпус впереди.
 — Был бы, если бы приговор подписывали те же лицемеры, что сочиняли Библию и церковные проповеди, — согласился Рождественский Пастырь. — К счастью, не они озвучивают желания Бога.
 — А кто их озвучивает, ты?
 — Бог не нуждается в моей помощи. Я всего лишь паллиатив, временная мера, нужда в которой отпадет, как только Он сровняет храмы с землей.
 — Храмы? Я думал, ты грабишь церкви.
 — Поэтический выверт, — пояснил Рождественский Пастырь. — Но на самом деле я граблю все религиозные заведения, которые попадаются на моем пути.
 — Я знаю. А теперь ты поставил меня перед серьезной этической проблемой.
 — Правда?
 Маркиз кивнул.
 — Я никогда не мешал тебе заниматься любимым делом. Ты грабил церкви на моих планетах, но я даже не пошевелил пальцем, чтобы остановить тебя. А теперь в результате гнусного сговора на Аладдине погибает один из моих самых доверенных помощников. Черт, судя по всему, ты и Вдоводела совратил, — с его губ сорвался театральный вздох. — Что же мне с тобой делать. Рождественский Пастырь?
 — Как я понимаю, вариантов существует три, — ответил тот. — Первый — убить меня. Ответственно заявляю, настроение у вас от этого безусловно улучшится, но груз в трюме корабля Найтхаука я заминировал, и, если вы попытаетесь добраться до него, не зная шифров, корабль и его содержимое взлетят на воздух. Второй — вы можете меня отпустить, но я уходить не собираюсь, так что, пожалуй, и не уйду, даже если вы меня об этом попросите.
 Маркиз задумчиво смотрел на него.
 — А третий?
 — Третий — вы можете пораскинуть мозгами и предложить мне сотрудничество. В Пограничье тысячи церквей, в Олигархии — миллионы. Мы состаримся прежде, чем обчистим хотя бы процента два.
 — С чего это у меня должно появиться желание грабить церкви? — спросил Маркиз.
 — С того, что вы абсолютно беспринципный человек, а на беспринципности можно сделать хорошие деньги, — ответил Рождественский Пастырь.
 — Я уже правлю одиннадцатью мирами, еще двадцать находятся под моим влиянием. То есть я контролирую тридцать одну звездную систему. Зачем мне партнер?
 — Вы хотите то, что хочет любой беспринципный человек.
 — Чего же я хочу?
 — Иметь больше, чем уже есть.
 — Все так, — признался Маркиз. — Однако если грабеж церквей не сделает меня менее беспринципным, тогда я опять чего-нибудь захочу.
 — И всегда будете хотеть, — согласился Рождественский Пастырь. — Именно поэтому такие, как мы, на пенсию не выходят.
 — Ты грабишь только церкви?
 — А кто еще отпустит вам ваши грехи и помолится за вашу душу?
 — Кажется, я слышу нотки цинизма, — улыбнулся Маркиз.
 — Отнюдь, — с жаром воскликнул Рождественский Пастырь. — На Земле, а там я ограбил лучшие церкви, включая Нотр-Дам и Ватикан, есть насекомое, именуемое муравьем. Живут муравьи колониями и отличаются отменным трудолюбием. Они строят сложные сооружения, которые называются муравейниками, с разветвленной системой ходов, складами продовольствия, детскими. Требуются недели, а то и месяцы, чтобы построить такой муравейник… а уничтожить его можно за несколько секунд движением ноги. Вы знаете, что эти твари потом делают?
 — Атакуют обидчика?
 — Нет, — ответил Рождественский Пастырь. — Сразу берутся за восстановление своего жилища.
 — Ты хочешь сказать, что церкви — те же муравейники?
 — В одном аспекте — да: они не мстят тому, кто их ограбил. Они восстанавливают утраченное с трудолюбием муравьев. Они не могут возложить вину на вора — это противоречит их философии. Они предпочитают видеть во мне руку Господа, который по неведомым причинам наказывает, их. Вроде бы логичнее думать обо мне как об исчадии ада, но они не хотят верить в дьявола. Проще винить Бога и, соответственно, собственные грехи. Так что когда приходит беда в моем образе, они ведут себя точь-в-точь, как муравьи. Восстанавливают муравейник, чтобы я мог разрушить его вновь.
 Внезапно рот Маркиза расползся в широкой улыбке.
 — А ты мне нравишься! — воскликнул он.
 — Естественно, — пожал плечами Рождественский Пастырь. — Я вообще нравлюсь людям.
 — Думаю, мы можем прийти к соглашению.
 — Обеспечьте мне безопасность передвижения и убежище, а я дам вам двадцать процентов.
 Маркиз вытряхнул Мэллоя из кресла, сел сам.
 — Пойди погуляй. Нам надо поговорить о делах.
 Мэллой, несомненно, глубоко оскорбленный, поднялся с пола и ушел.
 Маркиз вновь посмотрел на Рождественского Пастыря.
 — О двадцати процентах не может быть и речи. Поэтому послушай мое предложение, приятель. Ты сообщаешь мне, какие планеты хочешь ограбить. Я даю тебе людей, сколько нужно для каждой операции, обеспечиваю безопасность и предоставляю убежище на любом из контролируемых мною миров. А добычу мы делим пополам.
 — Я думал, что пятьдесят процентов — это ставка для тех, кому вы обеспечиваете «крышу». Партнеру предлагать такую ставку, мягко говоря, неприлично. Я соглашусь на четверть.
 Маркиз повернулся к Найтхауку.
 — Ты привез сюда хорошего человека, Джефферсон Найтхаук. Мне он действительно нравится. — И вновь сосредоточил внимание на Рождественском Пастыре. — Ты так мне нравишься, что меня устроит треть.
 — Я согласен нравиться меньше, если вы возьмете тридцать процентов, — улыбнулся Рождественский Пастырь.
 — А почему, собственно, нет? — Маркиз обхватил своей лапищей ладонь Рождественского Пастыря. — Договорились!
 — Что ж, с вами приятно иметь дело. Я думаю, нашу сделку надо отметить. Лучшим сигньянским коньяком.
 — Сейчас принесу бутылку из бара. — И Маркиз неторопливо выбрался из-за столика.
 Он вернулся с бутылкой и тремя бокалами, поставил все на стол, небрежно разлил коньяк.
 — За дружбу, партнерство и успех!
 — За дружбу, партнерство и успех, — эхом отозвался Рождественский Пастырь.
 — И за смерть, — добавил Найтхаук.
 — Смерть? — переспросил Маркиз.
 — А как в нашем деле иначе узнать, что ты добился успеха? — вопросом на вопрос ответил Найтхаук.
 — Это справедливо, — кивнул Маркиз после короткого раздумья. — За смерть.
 — Пусть она сначала заглянет к нашим врагам, а нас обойдет стороной, — заключил Рождественский Пастырь.
 Если все обернется, как мне того хочется, подумал Найтхаук, тост может оказаться пророческим.




 Глава 15


 Найтхаук сидел в баре рядом с Ящерицей Мэллоем и во все глаза смотрел, как танцует Жемчужина Маракаибо. Его стакан стоял нетронутым, тонкая сигара потухла. Святой Ролик застыл на стойке в дюйме от левой руки молодого человека.
 Рождественский Пастырь вошел в казино, заметил Найтхаука и направился прямо к нему. Скучающим взглядом окинул полуголую танцовщицу с синей кожей, заказал виски, взгромоздился на высокий стул.
 — Закрой рот. Джефф. Мало ли что может в него залететь.
 — Помолчите; — бросил Найтхаук, не отрывая взгляда от плавающей сцены.
 — Я лишь пытался оказать тебе услугу. — Рождественский Пастырь пожал плечами. Кивком поприветствовал Мэллоя, подождал, пока ему принесут стакан, пригубил, протянул руку, чтобы погладить Ролика. Тот дозволял Рождественскому Пастырю прикасаться к себе, но не выказывал ни интереса, ни удовольствия, отказываясь мурлыкать или подкатиться ближе.
 Наконец выступление закончилось, и Мелисенд покинула сцену.
 — Никогда не отвлекайте меня, когда я смотрю, как она танцует. — Найтхаук наконец-то повернулся к Рождественскому Пастырю.
 — Она не исчезнет, если ты выкроишь несколько секунд, чтобы поздороваться с другом. — Рождественский Пастырь поднялся. — Пройдем в кабинку. Сидеть там гораздо удобнее, а я — старик с полным букетом стариковских болячек.
 Найтхаук и Мэллой взяли со стойки стаканы и последовали за ним. Ролик дважды пискнул, подпрыгнул, скатился на пол и быстро догнал их. Когда мужчины уселись в кабинке, он устроился на носке сапога Найтхаука.
 — Ты проводишь слишком много времени, не отрывая от нее глаз, — заметил Рождественский Пастырь.
 — Вам-то что до этого?
 — Он влюблен, — с ухмылкой ввернул Мэллой.
 — Может, кто-то скажет мне что-нибудь умное или хотя бы полезное? — раздраженно бросил Найтхаук.
 — Я скажу, — кивнул Рождественский Пастырь. — Знаешь, по моему разумению, ты бы так и остался мальчишкой, даже если бы года, на которые ты выглядишь, соответствовали твоему истинному возрасту, а я-то знаю, что на самом деле ты гораздо моложе.
 — Ближе к делу.
 — Дело в том, мой юный друг, что ты страдаешь от первой любви. Тебе не понравится то, что я сейчас скажу, но можешь мне поверить: ты это переживешь.
 — Я не хочу это пережить.
 Мэллой улыбнулся.
 — Никто не хочет.
 — Я знаю, что ты мне опять не веришь, — продолжил Рождественский Пастырь, — но такие девушки, как она, идут по десятку за полкредитки. В любом Трейдтауне таких сотни.
 — Таких, как она, больше нет! — рявкнул Найтхаук.
 — От шлюх, парень, можно ждать только неприятностей.
 — Поосторожнее с выражениями, — зловеще процедил Найтхаук. — Вы, конечно, мне друг, но такого я не позволю говорить о ней даже другу.
 — Тебе бы лучше прислушаться к нему, — подлил масла в огонь Мэллой. Ему явно нравилось, что Найтхаука загнали в угол. — Ты действительно этого еще не знаешь, но многие женщины выглядят куда лучше.
 — И среди них найдутся лишь немногие, кто перещеголяет ее по части предательства.
 — Что значит «перещеголяет по части предательства»?
 — Мне такие встречались, — ответил Рождественский Пастырь. — Их всегда тянет к сильному мужчине, точно так же, как тебя — к красотке.
 — Значит, я докажу, что сильнее, чем он.
 — Ты не понимаешь. Я говорю не о физической силе. От Маркиза она может уйти только к другому миллиардеру, или политику, или к кому-то еще, обладающему реальной властью. Но не к таким голодранцам, как ты или я.
 — Вы ошибаетесь, — стоял на своем Найтхаук. — Я заставлю ее проникнуться ко мне самыми теплыми чувствами.
 — Как? Убив ее защитника?
 — Да уж, ей это понравится, — фыркнул Мэллой.
 — Если ей нужен защитник, я смогу защищать ее куда лучше, чем он.
 — От преступников — да. А вот от экономических неурядиц — сомневаюсь. — Рождественский Пастырь помолчал. — Отстань от нее, Джефферсон. Ничего хорошего из этого не получится. Поверь мне, я лицо незаинтересованное, — Вы ничего не понимаете, — голос Найтхаука переполняла душевная боль. — Я ее люблю.
 — Ты прожил на свете четыре месяца и уже нашел единственную женщину, которую можешь полюбить? — со смешком спросил Мэллой.
 — По-моему, ты выдаешь желаемое за действительное, — добавил Рождественский Пастырь. — Даже в твоем возрасте пора начать разбираться в собственных чувствах.
 — Я хочу только ее.
 — Я знаю. И советую обратить внимание на то, что она-то хочет не тебя.
 — Да что вы понимаете? Выродок с кожей, как у ящерицы, и морщинистый старик! Вы сами хоть когда-нибудь влюблялись?
 — Ты думаешь, что седые волосы и морщины мешают влюбляться? — хохотнул Рождественский Пастырь. — Допустим, я не вызываю эмоций у двадцатилетних женщин, но сие не означает, что они не вызывают эмоций у меня. — Он помолчал. — А если с возрастом у человека прибавляется ума, он понимает, что хотеть женщин и любить их — две большие разницы, и к последнему надо подходить с предельной осмотрительностью и тактом. Особенно если у него столько же врагов, сколько у меня или будет у тебя, если ты доживешь до моих лет.
 — Вы пришли сюда из отеля только для того, чтобы прочитать мне лекцию о женщинах?
 — Нет, хотя такая лекция тебе крайне необходима. — Рождественский Пастырь искоса глянул на Мэллоя. — Я думаю, нам пора поговорить о том, что делать дальше.
 Найтхаук повернулся к Ящерице — Иди к стойке. Выпивка за мой счет.
 — Черт! — не выдержал Мэллой. — Ну почему все только и делают, что гоняют меня!
 — Мне надо поговорить с Рождественским Пастырем по делу.
 — Ты думаешь, в этом зале нет «жучков» и скрытых видеокамер? — хмыкнул Мэллой. — Все, что вы скажете или сделаете, будет зафиксировано, а потом просмотрено и прослушано Маркизом.
 — Уходи.
 — Хороший мне попался дружок! — пробормотал Мэллой.
 Найтхаук окинул его ледяным взглядом.
 — Все, ты не под моей защитой. С этого момента мы в расчете — Какое счастье! Он дает мне мою гребаную жизнь! Слава тебе, Господи. — Глаза Мэллоя горели огнем. — Так вот, мне она не нужна! Пока она принадлежала тебе, люди оставляли меня в покое. Как только им станет известно, что мы в расчете, меня прибьют максимум через три часа.
 — Тогда просто уходи. От твоих проклятых доводов у меня раскалывается голова.
 — Но я остаюсь под твоей защитой? — не унимался Мэллой.
 — Остаешься, если тебя это устраивает.
 — Еще как устраивает!
 — Отлично. А теперь проваливай.
 — Но раз ничего не изменилось, у тебя не должно быть от меня секретов.
 Найтхаук выхватил пистолет и нацелил его на чешуйчатый нос Мэллоя.
 — Видишь? — В голосе Ящерицы слышались обвинительные нотки. — Видишь? Я знаю, что ты променял меня на Ролика!
 — Ролик всегда держит рот на замке и не дает мне непрошеных советов, — ответил Найтхаук. — А вот про некоторых картежников я такого сказать не могу.
 — Ладно, ладно, ухожу! — с горечью воскликнул Мэллой. — Но когда-нибудь ты пожалеешь, что так грубо обходился со мной.
 — Я спас тебе жизнь, — усмехнулся Найтхаук. — Разве этого мало? — Тогда и разберемся, — пробурчал Мэллой, двинувшись к стойке.
 — Между прочим, он прав, — заметил Рождественский Пастырь.
 — Вы советовали мне забыть про Мелисенд, — вырвалось у Найтхаука. — А теперь советуете быть помягче с Мэллоем?
 — Я про другое. Здесь действительно фиксируется каждое слово и движение.
 — Вы предлагаете поговорить на улице?
 Рождественский Пастырь задумался, покачал головой.
 — Нет. Я думаю, ни один из нас не скажет ничего такого, что нельзя будет повторить в присутствии Маркиза.
 — Хорошо, — кивнул Найтхаук. — Выкладывайте.
 — Нам надо обсудить планы на будущее, Джефферсон.
 — Вроде бы мы их обсуждали, возвращаясь с Аладдина.
 — Тогда обсуждали одно, сейчас надо обсудить другое.
 — А что изменилось?
 — У меня дурное предчувствие, — ответил Рождественский Пастырь. — Маркиз очень уж стремится простить тебя за невыполненное задание.
 — Я же привез вас сюда. Это даже лучше.
 — Я знаю, что впереди у тебя целая жизнь, но поверь мне: преступники живут сегодняшним днем. В принципе он не против заключить со мной сделку, но это не значит, что он оставит попытки прибрать к рукам мое золото и картины Мориты. Короли преступного мира иначе вести себя не умеют. Мне-то есть смысл заключить с ним сделку. А вот ему такая сделка не столь выгодна.
 — Но вы же заминировали трюм.
 — Еще один неприятный момент. Он не сможет долго продержаться у власти, если позволит людям таким вот способом ставить под вопрос его могущество. Черт, да этим он просто предлагает своим головорезам сначала минировать награбленное, а потом вести с ним переговоры на предмет раздела. Я бы подобной наглости не допустил, не допустит и он.
 — Но он допустил.
 — Это меня и тревожит.
 — А что его побудило?
 — Ума не приложу. Однако ясно одно: ко мне это не имеет никакого отношения.
 — Почему нет?
 — Потому что мои планы формировались до того, как я встретился с Маркизом, и я ни на йоту от них не отошел.
 — Если его мотивы никак не связаны с вами, тогда с…
 — Разумеется, с тобой, — последовал ответ. — Ты не подчинился его приказу. Пусть ты и не убил его шпиона, но не ударил пальцем о палец, чтобы спасти его. Вот я и задаюсь вопросом: а почему ты до сих пор жив? Он ничего не боится и может в любой момент раздавить тебя. Он не альтруист, потому что альтруизм и Маркиз несовместимы. Он не забыл твоего прегрешения, просто предпочел его игнорировать. Почему? И почему четырехмесячный клон внезапно стал его заместителем?
 Найтхаук обдумал услышанное.
 — Я не знаю, — наконец признался он.
 — Вот и я не знаю, — вздохнул Рождественский Пастырь. — Но должна быть какая-то причина. — Он пристально всмотрелся в Найтхаука. — Зачем ты здесь?
 — Я вам говорил.
 — Хорошо, тебя послали. Кто?
 — Марк Диннисен, адвокат Вдоводела с Делуроса VIII.
 — Он послал тебя на Тундру?
 — Нет. Он послал меня в Пограничье. А сюда я прибыл по приказу Эрнандеса, начальника службы безопасности Солио II.
 — Что вас связывает?
 — Меня создали благодаря его стараниям.
 — Интересно.
 — Правда?
 — Правда. Но мы чего-то не знаем. А если знаем, то не можем сложить одно с другим.
 — Дурное предчувствие у вас, — напомнил Найтхаук. — Я не понимаю, чего вы так заволновались.
 — Что-то здесь происходит, причем ниточки тянутся на Солио II, а может, и на Делурос VIII. Я думаю, нам очень даже неплохо рвануть отсюда, пока есть такая возможность. Слишком многое мне тут не нравится.
 Найтхаук обернулся, и его взгляд остановился на Мэллое, сидящем у стойки бара, ему вспомнились предупреждения чешуйчатокожего.
 — Надо ли продолжать этот разговор в казино? Маркиз может нас подслушать.
 — И что? — усмехнулся Рождественский Пастырь. — Если ты согласишься лететь со мной, он не успеет нас перехватить. Если останешься, он увидит, что мои аргументы оказались недостаточно убедительными, чтобы ты его покинул.
 — Допустим, я останусь, а вы улетите? — спросил Найтхаук. — Маркиз постарается помешать вам?
 — Скорее всего. Так что обойдемся без этого.
 — Что-то я вас не понимаю.
 — Мэллой, между прочим, не дурак, — продолжил свою мысль Рождественский Пастырь. — Догадывается, что только ты можешь сохранить ему жизнь. Поэтому я тоже намереваюсь пойти под твою защиту.
 — Никогда не слышал подобной глупости. Да зачем вам это нужно?
 — Выгода тут взаимная. Ты — единственный человек, способный не подпустить Маркиза ко мне и моей добыче. Я же — единственный, кто честен с тобой, кто старается удержать тебя от глупостей и остается рядом, даже когда ты их совершаешь. Ты одинок. Я намерен стать тебе другом, ты получишь от меня все, что можно требовать от друзей, но цена моей дружбы высока — моя жизнь. Охранять ее придется тебе. — Он протянул руку. — Договорились?
 — Вы слишком многого просите. — Найтхаук смотрел на протянутую руку.
 — Если у тебя есть лучшее предложение, принимай его.
 Молодой человек помедлил, потом пожал руку Рождественского Пастыря.
 — Хорошо! Так что мы делаем, остаемся или улетаем?
 — Я никуда не полечу, — ответил Найтхаук. — Если не полетит Мелисенд.
 — Так, может, возьмем ее с собой?
 — Похитим ее? Маркиз пошлет за нами две сотни людей, прежде чем мы покинем звездную систему.
 — Ты переоцениваешь глубину его чувств. Такие, как он, могут любить только себя. И уж, конечно, не испытывают ничего, кроме плотских желаний, к танцовщице, которая подворачивается под руку. — Рождественский Пастырь задумался. — Однако похищением мы унизим его, поэтому нам это с рук не сойдет. Нет, если уж лететь, так всем вместе.
 — Всем?
 — Включая Маркиза.
 — Как же вы заманите его на корабль? Что посулите?
 — Что-то очень большое.
 — Делурос VIII?
 Рождественский Пастырь кивнул.
 — Столицу человеческой цивилизации.
 — Но до нее полгалактики.
 — Там множество церквей… и Вдоводел.
 — Но как убедить их лететь с нами?
 — Придется подумать, что ему предложить. Что-то такое, от чего он не сможет отказаться.
 — Например?
 — Есть идея. Но надо еще подумать.
 — Он узнает о наших планах.
 — И что? Если причина покажется ему убедительной, он полетит.
 — А если нет?
 — Тогда, — насупился Рождественский Пастырь, — готовься к тому, чтобы на деле доказывать свою дружбу.




 Глава 16


 Рождественский Пастырь вошел в казино, заприметил Найтхаука, в одиночестве сидевшего за столиком, направился к нему, предложил надеть скафандр.
 — Зачем?
 — Тебе нужно поразмяться. Лучшего способа, чем пешая прогулка, не найти.
 — Мне и здесь хорошо.
 — Тем не менее надень скафандр.
 Найтхаук еще несколько мгновений недоуменно смотрел на Рождественского Пастыря, потом пожал плечами, направился к воздушному шлюзу, надел скафандр. И последовал за своим другом на заснеженную улицу. Несколько роботов чистили мостовую. Редкие прохожие торопливо перебегали от дома к дому. Праздношатающихся не наблюдалось.
 «Какая частота?» — беззвучно, одними губами спросил Найтхаук.
 «4748» — показал на пальцах Рождественский Пастырь.
 — Хорошо. — Найтхаук подрегулировал радиопередатчик. — Вы меня слышите?
 — Да. И надеюсь, больше никто.
 — А вот это мы сейчас проверим. В моем радио вмонтирован специальный блок. Скажите что-нибудь, не имеющее отношения к делу.
 — Прекрасное утро. Напоминает зиму из детства на моей родной планете.
 — Достаточно. — Найтхаук взглянул на полоску дисплея радиопередатчика. — Нас никто не прослушивает.
 — Я, кстати, вырос на прекрасной сельскохозяйственной планете с бескрайними пшеничными полями. А снег я ненавижу.
 — Если вы привели меня сюда, чтобы сообщить об этом, я лучше вернусь в казино.
 — Да нет, поговорить я хотел о полковнике Джеймсе Эрнандесе.
 — Эрнандесе? — переспросил Найтхаук. — А к чему тогда такая секретность? Три дня тому назад подслушивание не вызывало у вас никаких опасений.
 — Нельзя дважды войти в одну реку.
 — Так что, Эрнандес имеет ко всему этому какое-то отношение?
 — Имеет, и еще какое. Почему он послал вас сюда?
 — Чтобы найти убийцу губернатора Трилейна и воздать ему по справедливости.
 — Глупости.
 — Да? А почему вы так решили?
 — Он знает, кто убил Трилейна, — уверенно заявил Рождественский Пастырь, шагая по расчищенному роботами тротуару.
 — Понятно. И кто его убил?
 — Естественно, Маркиз.
 — Это, догадка.
 — Я не из тех, кто гадает на кофейной гуще, парень. Говорю тебе, ты прибыл сюда, чтобы убить Маркиза.
 Найтхаук повернулся к Рождественскому Пастырю.
 — Прежде чем мы двинемся дальше, расскажите мне, что навело вас на эту мысль?
 — Я ограничился лишь теми манипуляциями, которые, несомненно, проделал бы и ты, будь у тебя побольше опыта. Два дня тому назад я заплатил кругленькую сумму, чтобы подключить мой персональный компьютер к Главному компьютеру на Делуросе VIII.
 — И попросил выяснить все, что возможно, о Маркизе Куинзберри. На это ушло много времени, потому что я не мог представить ни голографического изображения, ни ретинаграммы, и до последнего вечера мы рассматривали лишь вероятные кандидатуры. А потом мне удалось увести пивной стакан с отпечатками пальцев Маркиза.
 — Так что сообщил вам Главный компьютер?
 — Его настоящее имя Альберто да Силва. Потом он сменил еще пару имен, пока наконец не стал Маркизом.
 — Хорошо, у него было много имен. Что из этого?
 — Он также менял работу. Последняя заключалась в том, что он трудился по индивидуальному контракту на полковника Джеймса Эрнандеса.
 — Индивидуальному контракту?
 — Убивал врагов Эрнандеса, а тот, в свою очередь, не мешал ему обделывать свои делишки на Солио II.
 Найтхаук нахмурился.
 — Странно все это. Если Эрнандес нанял Маркиза, чтобы убить Трилейна, зачем ему понадобился я?
 — А вот теперь мы переходим от фактов к гипотезам, — ответил Рождественский Пастырь. — Но ты все-таки меня выслушай. Думаю, моя версия имеет право на существование.
 — Говорите, — кивнул Найтхаук.
 Рождественский Пастырь пристально посмотрел на него, прежде чем начать.
 — Допустим, кто-то видел, как Маркиз нажимал на спусковой крючок. Кто-то, принадлежащий к правящей верхушке Солио II. Вспомни, Трилейна убили около оперного театра, куда он приехал, чтобы примирить две фракции своей партии. Разумеется, этот господин незамедлительно принял все необходимые меры предосторожности. Возможно, нанял телохранителей и наказал компьютеру передать имя истинного убийцы во все средства массовой информации, если с ним что-то случится.
 — Разумно. Что дальше?
 — А обезопасив себя, этот господин заявляется к Эрнандесу и говорит, к примеру, следующее: «Слушай, Трилейна убил твой человек. Я думаю, ты готовишься захватить власть на Солио II». Эрнандес, разумеется, все отрицает. Ничего другого ему просто не остается.
 — Пока все складывается. Продолжайте.
 — На это наш господин заявляет: «Докажи мне свою невиновность. Приведи сюда Маркиза, и я поверю, что ты сказал правду. Иначе вы оба на крючке». Скорее всего он дает полковнику срок: шесть месяцев, может, год. Теперь Эрнандес не может просто позвать Маркиза и застрелить его. Репутация Маркиза известна всем. Если он прибежит, как собачка, по первому окрику, полковник все равно останется под подозрением. Поэтому он и нанимает охотника за головами. Не просто охотника, но самого лучшего из всех когда-либо живущих.
 — В Пограничье таких мастеров достаточно. Почему именно я? — спросил Найтхаук.
 — Потому что он рассчитывал, что ты убьешь Маркиза, а не привезешь его на Солио II.
 — Но…
 — Вспомни свой разговор с Эрнандесом. Готов поспорить, он советовал тебе не рисковать и при первой же встрече убить Маркиза.
 — Что-то такое было, — насупился Найтхаук.
 — Теперь ты догадываешься, что к чему? Он остановил свой выбор на тебе, потому что, в отличие от своего тезки, у тебя нет никакого опыта. Ты не чувствуешь нюансов. Тонкости тебе недоступны. Сам ты бы никогда ничего не понял. Ты умеешь только одно — убивать, именно этого и ждал от тебя Эрнандес.
 — Но рано или поздно я бы сообразил, что к чему, и стал бы не менее опасен для Эрнандеса, чем теперь Маркиз.
 — Он уверен, что, выполнив задание, ты не сможешь покинуть планету, люди Маркиза расправятся с тобой на месте. И он наверняка превратил свою штаб-квартиру в смертельную западню на случай, что ты все-таки сможешь вернуться на Солио II. Если и здесь… Рождественский Пастырь замолчал.
 — Если и здесь не выгорит, он полагает, что от меня избавятся на Делуросе VIII, — закончил за него Найтхаук.
 — Ты — идеальная машина-убийца, парень. По выполнению договора с Эрнандесом ты становишься свободным от каких-либо обязательств. И оставлять тебя в живых опасно.
 Найтхаук стоял, глубоко задумавшись, взвешивая сказанное Рождественским Пастырем.
 — В логике вам не откажешь, — холодный, бесстрастный голос.
 — Это всего лишь умозаключения. Может, Делурос усыплет твой путь розами и отправит на новое задание. Может, Маркиз не нажимал на спусковой крючок. Может, я не прав от начала и до конца. — Он потер живот. — Но я нюхом чую, что все так и есть.
 Найтхаук подавил волну ярости, поднявшуюся от мысли о том, что его использовали. Никаких эмоций не отразилось на его лице, оно напоминало маску, которую, должно быть, сто лет назад видели триста молодых мужчин, прежде чем умереть.
 — Все так и есть, — наконец выдавил он из себя.
 — Отсюда возникает следующий вопрос: что же мы будем делать дальше?
 — Думать — это по вашей части, — ответил Найтхаук. — Что вы предлагаете?
 — То же, что и прежде: мы отправимся на Делурос VIII. Я ограблю несколько церквей, ты убьешь настоящего Вдоводела, а Маркиз… с этим я еще не решил.
 — У меня возникла идея.
 — Я с радостью ее выслушаю.
 — Предположим, что в руководстве Службы без опасности Олигархии есть человек, который знает, кто убийца, единственный человек, которому доверился Эрнандес. Вроде бы Маркизу есть прямой смысл убрать того, кто может ткнуть в него пальцем.
 — Сначала Маркиза придется убедить в том, что этот человек еще никому ничего не сказал, — ответил Рождественский Пастырь. — Потому что даже Маркиз не возьмется вырезать всю Службу безопасности. — Он помолчал. — А с другой стороны, почему он должен нам поверить?
 — Потому что такой сладкоголосый старикан, как вы, может убедить кого угодно в чем угодно. К примеру, в день моего прибытия на Тундру я подрался с Маркизом. И он знает: рано или поздно я окажусь сильнее. Почему бы вам не убедить его, что я забуду и про него, и про Эрнандеса, как только настоящий Вдоводел умрет и я стану свободным как ветер? Одновременно на Делуросе можно разделаться с человеком, вы назовете ему имя, не важно, настоящее или вымышленное, через которого только и можно связать его с Эрнандесом.
 Рождественский Пастырь опустил голову и долго молчал, прежде чем вновь посмотреть на Найтхаука.
 — Между прочим, может и получиться. Ты станешь чертовски опасен, если тебе позволят прожить еще лет двадцать. — Он хмыкнул. — Неудивительно, что Вдоводела все еще помнят.
 — Я не хочу о нем слышать, — раздраженно бросил Найтхаук. — Он — глубокий старик, замороженный в гробу, из которого ему уже никогда не подняться.
 — Он — это ты, а ты — он, нравится тебе это или нет.
 — Отнюдь, и вы пожалеете, если еще раз произнесете эти слова.
 — Для четырехмесячного у тебя слишком много комплексов, — пробормотал Рождественский Пастырь.
 — Лучше запомните то, что я сказал.
 — Я запомню. Но иной раз очень нелегко быть твоим другом — Все же лучше, чем быть моим врагом.
 — Будем на это надеяться. — Рождественский Пастырь повернул к казино. — Вернемся, или ты хочешь сказать что-нибудь еще, не предназначенное для ушей Маркиза?
 — Да нет, вроде бы все обговорили. — Внезапно Найтхаук остановился как вкопанный. — Одно упустили.
 — Неужели?
 Найтхаук кивнул.
 — Мне понятно, как мы получим разрешение Маркиза на полет к Делуросу, как уговорим его лететь с нами. Но…
 — Что — но?
 — Что мы будем с ним делать после того, как вы ограбите ваши церкви, а я убью Вдоводела?
 — Это уж зависит от тебя.
 — Да, — задумчиво протянул Найтхаук. — Да, наверное, от меня. И, разумеется, если он не вернется, если погибнет на Делуросе или на обратном…
 — О ней даже не думай, — оборвал его Рождественский Пастырь. — Если ты убьешь Маркиза, она сделает ноги прежде, чем ты обернешься к ней.
 — Но я стану здесь боссом. У меня будет власть, возможность защитить ее. Она останется.
 — Никогда.
 — Поживем — увидим. Я молод. Если она останется, то получит все, что захочет.
 — Другие могут обеспечить ее тем же и гораздо быстрее, — ответил Рождественский Пастырь. — У некоторых уже есть все, что ей нужно. И таких она чует за две тысячи световых лет.
 — Вы когда-нибудь говорили с Мелисенд? — с жаром воскликнул Найтхаук. — Почему вы решили, что все о ней знаете?
 — Опыт.
 — С такими, как она, никакого опыта у вас быть не может. Она — единственная, второй такой больше нет!
 — Если что и отличает ее от других, так это синяя кожа.
 — Совсем не кожа, — Найтхаук понизил голос. — Она — само совершенство, — благоговейно прошептал он.
 — Сынок, прислушайся к голосу священника, — вздохнул Рождественский Пастырь. — Даже Бог, и тот несовершенен.
 — Да что вы знаете о Боге или женщинах? — возмутился Найтхаук. — Вы только грабите божьи церкви и такой старый и морщинистый, что ни одна женщина на вас даже не посмотрит.
 — Парень, если бы я мог надеяться, что ты не превратишь меня в решето, я бы показал тебе, как быстро это совершенство запрыгнуло бы в мою постель. — Он вздохнул. — Ну ладно, хватит об этом. Мы решили, что будем делать, не так ли?
 — Решили.
 — Тогда пора собираться.
 И Рождественский Пастырь зашагал к казино.




 Глава 17


 — Так где он? — вопрошал Найтхаук, вышагивая по рубке своего звездолета. Рождественский Пастырь сидел в пассажирском кресле. Святой Ролик устроился на навигационном компьютере, тихонько мурлыкая.
 — Он придет, — заверил Найтхаука Рождественский Пастырь.
 — Вы уверены, что он купился на вашу сказочку?
 — Уверен.
 — Тогда почему его нет?
 — Он — Маркиз Куинзберри, он правит одиннадцатью мирами. И может позволить себе опоздать на двадцать минут. Он знает, что без него мы никуда не улетим.
 Найтхаук перестал кружить по рубке, остановился перед Рождественским Пастырем.
 — А если он передумает? Мы уже настроились на отлет. Глупо как-то менять планы только потому, что не пришел Маркиз.
 — Не знаю почему, но люди в возрасте, которым осталось не так уж много времени, умеют проявить терпение, тогда как молодые, вроде тебя, у кого впереди еще целое столетие, буквально выпрыгивают из штанов, если, не дай Бог, возникает какая-то задержка.
 — Он верит, что кто-то из Службы безопасности Делуроса может ткнуть в него пальцем? — спросил Найтхаук, пропустив мимо ушей монолог Рождественского Пастыря.
 — Да, верит.
 — Если б я опасался, что кто-то может поставить крест на моей деятельности или сдать властям, я бы пришел раньше и уж наверняка бы не опаздывал.
 — Может, именно поэтому парадом командует он, а не такие, как мы? — предположил Рождественский Пастырь. — Ты не будешь возражать, если я сменю тему?
 — Говорите, о чем заблагорассудится, — бросил Найтхаук, возобновив хождение по рубке.
 — Отлично. Сменю. Потому что волнуешься ты понапрасну. Маркиз объявится, можешь не сомневаться. Думать тебе следует о другом: как убить Вдоводела.
 — Пистолетом, ножом, голыми руками, какая разница?
 Рождественский Пастырь покачал головой.
 — Ты плохо меня слушаешь. Очутившись рядом с камерой, где он лежит, ты, конечно, убьешь его любым из вышеперечисленных способов. Но Глубокий Сон могут позволить себе только очень, очень богатые люди. Вдоводел был всего лишь миллионером, но лежит он бок о бок с миллиардерами, создателями финансовых и промышленных империй, которые полны желания проснуться и вновь возглавить их. Как ты намерен пробиться через охранные кордоны? А охрана там серьезная, иначе спящие ежегодно не платили бы такие бешеные деньги.
 — Способ найдется.
 — А ты не задумывался над тем, что тебе, возможно, даже не удастся пройти таможенный контроль на Делуросе VIII? Им ведь достаточно сообщить, что паспорт Вдоводела утерян. Тебя задержат, как только ты предъявишь идентификационный диск, и будут держать, пока не появится человек, способный опознать Джефферсона Найтхаука. А я готов спорить, что человек этот появится с ружьем!
 — Почему? — спросил Найтхаук. — Они же не знают, что я прилетел на Делурос, чтобы убить Вдоводела.
 — Им незачем знать причину твоего приезда. Хватит и осознания того, что они создали самого знаменитого убийцу галактики и повелели ему оставаться в Пограничье. А он совершенно неожиданно, никого не предупредив, объявляется на Делуросе. Потеря контроля над своим созданием испугает их гораздо больше, чем информация о том, что ты собрался убить Вдоводела.
 — Ладно, — кивнул Найтхаук, — начинаю думать, — он посмотрел на своего собеседника. — Вас разыскивают на десятке планет. Как вы умудряетесь оставаться на свободе?
 Рождественский Пастырь улыбнулся.
 — Я никогда не возвращаюсь, так что розыски бесполезны.
 — Но власти же знают, кто вы и чего хотите, даже когда вы появляетесь на новой для себя планете.
 — Я главным образом нахожусь в Пограничье, а большинство здешних миров не имеет с Олигархией договоров о выдаче преступников. Черт, да у них и законов-то нет.
 — Ладно, с этим все ясно. Но теперь вы собираетесь посетить столицу Олигархии. Каким образом вы намерены пройти таможенный контроль?
 — Сколько у тебя паспортов? — вопросом на вопрос ответил Рождественский Пастырь.
 — Один.
 — А у меня пятнадцать. — Он торжествующе улыбнулся. — И каждый выдержит проверку компьютера таможни. А каким я воспользуюсь, будет зависеть от конкретной ситуации.
 — Орудия производства? — полюбопытствовал Найтхаук.
 — У первого Вдоводела такого добра было навалом, — ответил Рождественский Пастырь. — Незачем загодя объявлять о своем появлении и вспугивать жертву, по следу которой идешь.
 — Значит, поддельные паспорта понадобятся и мне. — Найтхаук задумался. — А где же их взять?
 — Специалистов по поддельным документам в галактике хватает. После того, как мы закончим дела на Делуросе, я тебя кое с кем познакомлю.
 — И с кем ты собираешься его знакомить? — раздался знакомый голос от двери воздушного шлюза.
 Они обернулись и увидели Маркиза Куинзберри, небрежно обнимающего за талию Жемчужину Маракаибо.
 — Что она здесь делает? — спросил Рождественский Пастырь.
 — Без предметов первой необходимости я не путешествую. — Маркиз пробежался пальцами по волосам и груди своей подруги, поцеловал ее в ухо, пока она улыбалась Найтхауку. — Привет, Джефферсон, — продолжил Маркиз, оторвавшись от Мелисенд. — Как идут дела?
 Тут до Найтхаука дошло, что он таращится на синекожую женщину. Он понятия не имел, какие чувства отразились на его лице, но понял, что напряжение поднялось до критической отметки, поскольку Ролик перестал мурлыкать.
 Усилием воли Найтхаук заставил себя сбросить оцепенение.
 — Ты опоздал. Я хотел взлететь полчаса назад.
 — Твоя жертва может подождать, — отмахнулся Маркиз. — Он давно уже вне времени.
 — Ты мог бы сказать, что опоздаешь. Мы бы не волновались.
 — Это мой мир, — напомнил ему Маркиз, — где действуют мои законы. — Он посмотрел Найтхауку в глаза, улыбнулся. — Сие означает, что ты хотел взлететь за полчаса до намеченного срока.
 Мелисенд рассмеялась, не отрывая глаз от лица Найтхаука.
 — Ладно. Теперь мы можем отбыть? Ты не возражаешь?
 — Ни в коем разе.
 — Будет тесновато. Я не знал про еще одного пассажира.
 — Ерунда. Нам все равно потребуются только три кровати.
 — Запасы кислорода и еды ограничены.
 — Так приземлимся на какой-нибудь планетке и пополним их.
 — В рубке места только на троих.
 — Это тоже не проблема. Мы с Жемчужиной Маракаибо займем капитанскую каюту. А ты разместишься со стариком, — и, прежде чем Найтхаук успел возразить, добавил. — Отведи ее туда и покажи, где что.
 Найтхаук уловил запах духов Мелисенд, когда она проходила мимо. В тесноте рубки ей пришлось повернуться боком, чтобы выйти в коридорчик, ведущий к каютам. Она глубоко вдохнула, и Найтхаук не мог не бросить взгляд на ее роскошную грудь. Мелисенд улыбнулась и проследовала дальше, потом внезапно остановилась, и молодой человек едва не врезался в нее.
 — Ты заходишь слишком далеко, — прошептал Найтхаук, когда она повторила этот трюк перед дверью капитанской каюты. Мелисенд оглянулась, на мгновение приникла к его плечу. Дверь скользнула в стену. — Сюда.
 Мелисенд первой переступила порог, он — следом.
 — Это твоя каюта?
 — Теперь уже нет.
 — Она больше похожа на тюрьму. — Жемчужина Маракаибо огляделась. — Место, где коротают длинные одинокие вечера. — Она повернулась к Найтхауку. — Ты согласен?
 — Это шкаф. — Дверь по команде Найтхаука открылась.
 — А это что?
 — Что — что?
 — Вот это. — Она указала на Святого Ролика, который последовал за ними, а теперь запрыгнул на плечо Найтхаука. — Я видела его рядом с тобой, когда танцевала. Поначалу думала, что это игрушка, но потом поняла, что он живой. Это домашний зверек?
 — В некотором роде.
 — По-моему, он ни на что не годен. Зачем ты его держишь?
 — Он меня любит и верен мне. Чего не скажешь практически ни о ком другом.
 — Дай мне его посмотреть. — Она шагнула к Найтхауку, потянулась к желтому пушистому шарику. Зверек напрягся и перестал мурлыкать.
 — Идея не из лучших. — Найтхаук погладил Ролика, и под его ладонью тот сразу расслабился. Мелисенд убрала руку, зыркнула на Ролика.
 — Да кому охота прикасаться к такой мерзопакости?
 Последовала неловкая пауза, прерванная Найтхауком.
 — За этой дверью ванная. Сухой молекулярный душ и химический туалет.
 — Может, зайдешь попозже потереть мне спинку? — Мелисенд улеглась на кровать.
 Найтхаук надулся и ретировался в рубку.
 — Добро пожаловать, — приветствовал его Маркиз, развалившийся в капитанском кресле. — Что тебя задержало?
 — Это мое кресло.
 — Уже нет.
 — Корабль принадлежит мне.
 — А ты — мне, — усмехнулся Маркиз. — Так что садись.
 — Я должен проложить курс на Делурос.
 — Курс уже проложен. С секунды на секунду мы перейдем на сверхсветовую скорость. — Маркиз повернулся к Рождественскому Пастырю. — Ну, старик, ты уже наметил нужные тебе церкви?
 — Естественно. Осталось сократить список до разумного предела.
 — Держу пари, ты собрал по ним обширный материал.
 — Я занимался этим всю сознательную жизнь, — ответил Рождественский Пастырь. — В церквях Олимпа много золота. Думаю, часть я возьму с собой.
 — Олимпа? Это что… город?
 — Континент, — со смешком ответил Рождественский Пастырь.
 — Да кому же под силу знать географию тысячи миров? — пожал плечами Маркиз.
 — Тому, кто хочет богатеть за их счет, — ответил Рождественский Пастырь, и в следующий момент корабль дернулся, переходя на сверхсветовую скорость.
 — Touche* 5 , — рассмеялся Маркиз и повернулся к Найтхауку. — А как насчет тебя, Джефферсон Найтхаук. Ты тоже планируешь разбогатеть на Делуросе?
 — Нет, — покачал головой молодой человек. — На Делуросе я планирую обрести свободу.
 — Свободу от кого?
 — От многих.
 — Например?
 — Главным образом от призраков.
 — Людей, которых ты убил?
 Найтхаук покачал головой.
 — Человека, которым я был… или которым должен стать.
 — Выгоды в этом никакой, — в голосе Маркиза слышались нотки неодобрения.
 — Наоборот, выгода очень даже есть.
 Маркиз пожал плечами.
 — Чем бы дитя ни тешилось, — он глянул в коридор, в сторону каюты Мелисенд, и добавил. — В разумных пределах, конечно.
 Найтхаук вновь напрягся, на что Святой Ролик отреагировал мгновенно. Перестал мурлыкать, начал посвистывать. Найтхаук поднял его с пола, положил на ладонь, погладил.
 — Тебе следует избавиться от этой твари, — бросил Маркиз.
 — Мне он нравится.
 — Насколько мне известно, пользы от него никакой… только занимает место.
 — Не так много, как Мелисенд.
 — У нее есть преимущества, которые с лихвой компенсируют этот недостаток.
 Найтхаук заставил себя расслабиться, не думать о синекожей женщине, развалившейся на его кровати. Когда Святой Ролик вновь замурлыкал, он понял, что ему это удалось.
 — Ты должен научиться контролировать горячую молодую кровь. — Маркиз изучающе смотрел на него. — И должен наконец понять, кто здесь отдает приказы.
 — Мы стараемся, — вставил Рождественский Пастырь, прежде чем с губ Найтхаука сорвался резкий ответ.
 — Вот слова, которые я и хотел услышать.
 Внезапно в коридоре возникла Мелисенд.
 — Я голодна, — пожаловалась она. — Что у нас из еды?
 — Спрашивай не меня, а корабль, — холодно ответил Найтхаук.
 Он прошел на камбуз, приказал ему включиться. Вокруг тут же засияли огни, в воздухе загорелось голографическое меню. Трехмерные изображения блюд закружились перед пассажирами звездолета.
 — Это действительно бифштекс? — спросила Мелисенд.
 — Нет, соевый заменитель, — ответил Найтхаук. — Но по вкусу отличить невозможно.
 — Меня устраивает, — кивнул Маркиз. — Если он выглядит как бифштекс и неотличим по вкусу, какая разница, из чего он приготовлен?
 А если кто-то выглядит, как Вдоводел, думает, как Вдоводел, и убивает, как Вдоводел, подумал Найтхаук, не стоит выводить его из себя, захватывая корабль и выставляя перед ним свою женщину.
 — А что съешь ты, любовь моя? — спросил Маркиз.
 — Ничего, — ответила Мелисенд.
 — Может, передумаешь?
 — Я не ем заменители, — она запнулась. — Кроме того, то, что мне сейчас хочется, на камбузе не найти.
 И она поплыла к каюте, по пути одарив Маркиза сексуальной улыбкой.
 — Вы можете подождать его и в рубке, — предложил Рождественский Пастырь.
 Мелисенд, не дойдя до коридора, повернула, покружила по рубке. Остановилась в нескольких футах от Найтхаука.
 — Тут только три кресла.
 — Совершенно верно, — кивнул Найтхаук.
 — Господи, какая же у нее походка! — воскликнул Маркиз. — Сразу забываешь о еде, — он поднялся. — Пожалуй, мы ненадолго вас покинем. — И направился к капитанской каюте. Мелисенд последовала за ним, нарочито вихляя бедрами.
 Найтхаук проводил их взглядом, его лицо закаменело. Ролик спрыгнул на пол, вновь начал посвистывать. И тут на плечо Найтхаука легла тяжелая рука.
 — Только без глупостей, сынок.
 — Я должен позволить ему трахать Мелисенд на моей кровати? — вырвалось у Найтхаука.
 — Это ее выбор.
 — Нет. Маркиз убил бы ее, скажи она «нет»!
 — Не хочу разочаровывать тебя, сынок, но, поверь мне на слово, она не говорила «нет» лет с двенадцати.
 — Замолчите! — рявкнул Найтхаук, и Ролик, все также посвистывая, запрыгнул ему на другое плечо.
 — Я тебе не враг. — Рождественский Пастырь попятился и понизил голос. — Старайся помнить об этом. Цель у меня одна — не дать тебе умереть раньше положенного срока.
 — Ладно, — после долгой паузы выдохнул Найтхаук. — Будем придерживаться плана. Маркиз будет жить, пока вы не ограбите ваши церкви, а я не убью Вдоводела. Но потом… — Он поднял руку, рассеянно погладил Ролика, который пару раз пискнул и вновь умиротворенно замурлыкал.
 — Только не надо его недооценивать, — предупредил Рождественский Пастырь.
 — Я смогу с ним разобраться, — мрачно бросил Найтхаук.
 — Очень уж ты уверен в себе.
 — Я не напрашивался на титул лучшего убийцы галактики. Но таким меня сотворили. — Внезапно через закрытую дверь донеслись сладострастные стоны Мелисенд. Найтхаук еще больше помрачнел. — У них были на то причины, а теперь они есть и у меня.
 Из динамиков громкой связи раздался механический голос.
 — Зафиксирован звездолет-преследователь. Две минуты и три секунды по левому борту.
 Найтхаук нахмурился, приказал кораблю изменить курс. Через несколько мгновений голос повторил сообщение, чуть изменив координаты.
 — Что это значит? — спросил Рождественский Пастырь.
 — Кто-то сел нам на хвост.
 — Кто?
 — Он не хочет идентифицировать себя. Но мы перехватили его сигнал, посланный куда-то еще. Компьютер все расшифрует и определит, с кем мы имеем дело.
 Из каюты Найтхаука донесся сдавленный стон.
 — Кто бы это мог быть? — задал риторический вопрос Рождественский Пастырь.
 Найтхаук застыл, словно статуя, пытаясь сосредоточить внимание на дисплее компьютера. Неожиданно на его лице отразилось изумление.
 — Вся команда в сборе! — объявил он.
 — О чем ты? Кто нас преследует?
 — Ящерица Мэллой. Наверное, следовал за нами с самого космопорта.
 — Так скажи ему, чтобы убирался.
 — Не говорите глупостей. Он не уберется только потому, что я ему об этом скажу. У него есть причина преследовать нас.
 — Какая причина?
 Громкий протяжный крик Мелисенд известил их, что вершина блаженства достигнута, затем послышался удовлетворенный стон Маркиза.
 — Если бы я знал, — ответил Найтхаук.
 — Может, ты найдешь ее, если будешь думать о том, что происходит не в тридцати футах от тебя, а на расстоянии парсека?
 — Я и так думаю о Мэллое.
 — В этом у меня нет ни малейшего сомнения, — голос Рождественского Пастыря сочился сарказмом.
 — И о Маркизе.
 — Маркиз приказал ему следить за нами?
 — Откуда мне знать?!
 — Так спроси у него, — предложил Рождественский Пастырь. — Похоже, они через минуту-другую закончат. Дай ему время надеть штаны.
 — А если он не знает, почему Мэллой у нас на хвосте?
 — Тогда будет небезынтересно выяснить, кто послал этого чешуйчатого типа вслед за нами.
 Найтхаук пытался думать о Мэллое, Маркизе или Вдоводеле, но в голове его вертелась одна и та же мысль: «Черт побери, со мной она таких звуков не издавала!»
 Ему было ясно только одно: он хочет кого-то убить, но кого: Маркиза, Жемчужину Маракаибо, а может, себя?




 Глава 18


 Найтхаук сидел на камбузе с чашечкой кофе. Кораблем управлял автопилот. Рождественский Пастырь спал на своей половине пассажирского отсека, Маркиз похрапывал в капитанской каюте.
 Из нее и появилась Мелисенд, вся ее одежда состояла из полотенца.
 — Могу я присесть?
 Найтхаук указал ей на пустой стул.
 — А как насчет кофе?
 — Спрашивай не меня, а камбуз.
 Она отдала соответствующий приказ, мгновением позже камбуз выдал ей чашку черного кофе.
 — Благодарю.
 — Ответа не жди. Говорит тут только компьютер.
 — Почему?
 — Потому что я так захотел.
 — Чего ты извиняешься, — улыбнулась Мелисенд. — Я тебя не критикую.
 — Я и не извиняюсь.
 — А по тону чувствуется.
 — Я не извиняюсь!
 — Ладно, пусть будет по-твоему. — Она пожала плечами. В результате полотенце соскользнуло до талии.
 — Извини, — она обольстительно улыбнулась.
 — Прикройся! — рявкнул Найтхаук.
 — А в чем дело?. — невинным голоском спросила Мелисенд. — Вроде бы ты все это уже видел… или забыл?
 — Не забыл.
 — Тогда подойди и помоги мне. — Она вновь завернулась в полотенце.
 — Справишься сама.
 — Хорошо, но пообещать, что полотенце снова не свалится, я не смогу.
 Найтхаук поморщился и подошел к ней.
 — Вот здесь. — Вручив Найтхауку вычурную защелку, Жемчужина Маракаибо указала на место, где хотела соединить концы полотенца.
 Молодой человек сколол пушистую ткань, стараясь не обращать внимания на ее духи.
 — Теперь все в порядке. — Он вернулся к своему стулу.
 — Ты уверен? — Мелисенд встала. — Коротковато будет.
 — Ну и что?
 — А если мне придется поднять руки? — Руки ее поднялись.
 — Сиди, и никто ничего не заметит.
 — Не могу просидеть все путешествие.
 — Тогда оденься.
 — Не хочу будить Маркиза. — Она улыбнулась. — Думаю, я его сильно вымотала.
 Найтхаук промолчал.
 — Очень хороший кофе, — прервала Мелисенд затянувшуюся паузу.
 — Откуда ты знаешь? Ты его даже не пробовала.
 — Он согревает мне пальцы. — Она дотронулась до его запястья. — Видишь? Кому приятно, когда тебя касаются холодной рукой.
 — Мне без разницы.
 — Что ж, может, твоей руке это и безразлично, но есть другие места, к которым я тоже могу прикоснуться, и тогда ты не усидишь на месте. А вот от прикосновения холодной рукой эффект будет другой, Я тебе это докажу, когда мои руки будут холодными.
 — Нет нужды.
 — Как скажешь. В конце концов мы все друзья, не так ли?
 — Может, тебе следует держаться поближе к другу, который привел тебя сюда? — резко спросил Найтхаук.
 — Но он крепко спит. Если ты прислушаешься, то услышишь его храп, — И что?
 — Ему надо поспать… а я уже выспалась. Смотреть на него скучно, — внезапно она улыбнулась. — Разумеется, он спит голым.
 — Как я понимаю, это дико возбуждает.
 — С какой стороны посмотреть. Возбуждаться приятно в паре. Хочешь, я расскажу тебе, как я его возбуждала?
 — Нет.
 — Ты уверен? Тебя бы, возможно, это тоже возбудило.
 — Оставь меня в покое! — Найтхаук поднялся, прошествовал к капитанскому креслу.
 — Я думала, я тебе нравлюсь.
 — Нравишься, — не стал спорить Найтхаук.
 — Я думала, ты меня хочешь.
 — А чего ты пришла ко мне, если обе каюты заняты?
 — Ты думаешь, нам для этого нужна каюта? В каюте ничего нет, кроме кровати. — Она встала, сняла полотенце. — Все, что нам нужно, мы найдем и здесь. — Ты хмуришься? — В ее голосе зазвучала притворная обида. — Тебе не нравится то, что ты видишь?
 — Нравится.
 Мелисенд медленно двинулась к нему, держась подальше от Ролика, который устроился на обзорном экране в нескольких футах от Найтхаука.
 — Да, я вижу, что нравится. — Она смотрела на его вздувшиеся в промежности штаны.
 Найтхаук схватил ее за руку, рывком усадил на колени, жадно поцеловал.
 — Осторожнее. — Она поерзала. — Ты меня проткнешь.
 — Этого я и хочу.
 — А если Маркиз проснется и прямо сейчас выйдет в коридор?
 — Придется его, убить.
 — Но как ты это сделаешь, если я окажусь между вами?
 — Хватит болтать.
 — Может, мне лучше проверить, спит ли он?
 — Незачем.
 — Нет. — Она поднялась. — Лучше проверю. Не хочу очутиться между двух огней.
 И прежде чем он успел остановить ее, Мелисенд прошла на камбуз, завернулась в полотенце, а потом исчезла в капитанской каюте. Выскользнула несколько минут спустя, прошептала: «Спит крепко».
 И уже приблизилась к Найтхауку, когда раздался сонный голос Рождественского Пастыря: «Что здесь, черт побери, происходит?» В следующую секунду он вышел из каюты, удивленно уставился на Мелисенд.
 — Не хватило времени, чтобы одеться?
 — Я вышла за чашечкой кофе.
 — Камбуз, два кофе, — скомандовал Рождественский Пастырь. Мгновение спустя две чашки кофе дымились на столе. Жемчужина Маракаибо повернулась к Найтхауку и беспомощно пожала плечами, вновь едва не выскользнув из полотенца.
 — Долго я спал? — спросил Рождественский Пастырь.
 — Четыре или пять часов, — ответил Найтхаук.
 — Жаль, что не проспал еще часок. — Он посмотрел на Найтхаука. — Ты мог бы чего-нибудь добиться от этой дамочки.
 — Как бы не так, — ответила Мелисенд. — Для меня существует только один мужчина — Маркиз.
 — А я — дух Рамзеса Второго.
 Мелисенд взглянула на Найтхаука.
 — Ты позволишь ему говорить со мной в таком тоне?
 — Твой мужчина — Маркиз. Пусть он и защищает твою честь.
 — Хорош герой, — фыркнула Мелисенд.
 Маркиз высунулся в коридор, — оглядел камбуз.
 — Что за шум?
 — Ничего. Мы разговариваем.
 — Вы разбудили меня.
 — Мы не хотели. Спи.
 — Возвращайся в постель. Я не люблю спать один.
 — Как скажешь.
 — Вот я и говорю!
 Мелисенд поднялась, прижимая к груди полотенце, бросила взгляд на Найтхаука.
 — Мы еще продолжим нашу дискуссию.
 — Возможно, — пробурчал тот.
 — Быстро сюда, — Маркиз скрылся в каюте. Несколько мгновений спустя Мелисенд присоединилась к нему.
 — Ты еще слишком молод для жажды смерти, — Рождественский Пастырь заговорил, как только за Мелисенд закрылась дверь. — Надеюсь, дело шло не к тому, о чем я думаю?
 — Я не хочу говорить об этом.
 — Естественно, не хочешь. Интересно, сколько домашних зверушек замучила она в детстве?
 — Замолчите!
 — Будь по-твоему. — Рождественский Пастырь отпил кофе. — Далеко нам до Олигархии?
 Найтхаук взглянул на экран.
 — Мы пересекли границу два часа назад.
 — А когда войдем в систему Делурос?
 — На такой скорости часов через тридцать.
 — Еще тридцать часов. У нее достаточно времени, чтобы спровоцировать убийство.
 — Я не хочу говорить о Мелисенд, — отчеканил Найтхаук.
 — Наша тень по-прежнему с нами?
 — Мэллой? Да, болтается в паре миллионов миль.
 — Вроде бы далеко, если забыть, что мы пролетаем их за… десять секунд?
 — Даже быстрее.
 — Хочешь поспать? — спросил Рождественский Пастырь. — Могу пока похозяйничать.
 Найтхаук качнул головой.
 — Ты слишком долго бодрствуешь. Я не хочу, чтобы тебя тянуло в сон, когда мы прибудем на место, Иди и поспи.
 — Как я могу спать, зная, что в двадцати футах она лежит с ним в кровати! — раздраженно бросил Найтхаук.
 — Ах вот, значит, в чем дело. Ты думаешь, он не будет ее трахать, если ты останешься в рубке?
 — Они не трахаются, а спят. Во всяком случае, он.
 — Но тебя это тоже не устраивает.
 — Нет, не устраивает.
 — Ладно, у меня к тебе одно предложение.
 — Какое?
 — Оно тебе не понравится, но я хотел бы, чтобы ты его выслушал.
 — Говорите.
 — Эта женщина кружит тебе голову, сынок. Завязывает тебя узлом. Ты можешь думать только о ней, а это смертельно опасно.
 — Вы предлагаете убить Маркиза?
 — Ты не можешь, убить Маркиза… пока. Не забывай о своем задании: он нужен тебе, чтобы указать на убийцу губернатора.
 — Так чего вы хотите?
 — Убей ее.
 — Вы сошли с ума? — рявкнул Найтхаук.
 — Отнюдь. Каждый раз, когда Маркиз ложится спать или отворачивается, она начинает крутить «динамо». Можешь не отрицать, я все вижу по твоим глазам. Если оставить ее в живых, стычка с Маркизом состоится прежде, чем ты успеешь подготовиться.
 — Но ведь цель этого путешествия — убить Маркиза, чтобы Мелисенд наконец-то стала моей.
 — Она того не стоит, сын мой, — покачал головой Рождественский Пастырь. — Я буду грабить церкви, пока ты расправишься с Вдоводелом, а потом давай оставим эту жизнь и улетим туда, где нас не достанут ни хорошие парни, ни плохиши.
 — Мне нравится.
 — Значит, договорились?
 — Как только я убью Маркиза, — кивнул Найтхаук. — А Мелисенд мы возьмем с собой.
 Рождественский Пастырь тяжело вздохнул, но промолчал.




 Глава 19


 Прошло тридцать восемь часов с того момента, как они покинули Тундру, и жизнь уже не казалась Найтхауку медом. Если он не мечтал о Мелисенд, она вертелась у него перед глазами. Одаривала его тайными улыбками, находила возможность как бы ненароком прижаться к нему, мучила его шелковистостью кожи, запахом духов.
 В присутствии же Маркиза поведение ее кардинально менялось. Она не отходила от своего хозяина ни на шаг. Позволяла тискать себя где угодно, не обращая внимания на присутствие Найтхаука или Рождественского Пастыря. Но Маркиз не проявлял никакого интереса к управлению кораблем и большую часть времени проводил в каюте. И едва он покидал рубку, Мелисенд тут же начинала «заводить» Найтхаука.
 Когда же выдался один из редких моментов тишины и покоя (Мелисенд и Маркиз обретались в капитанской каюте, а перед его мысленным взором не стояла обнаженная Мелисенд), Найтхаук приказал обзорному экрану дать максимальное увеличение, надеясь увидеть корабль Мэллоя. Но увидел лишь звезды да бескрайнюю черноту космоса.
 Потом попытался еще раз связаться с Мэллоем, чтобы выяснить, зачем он их преследует. Но Мэллой не ответил. Найтхаук нахмурился. Ни Ящерица, ни его корабль не представляли собой физической угрозы, но Найтхауку не нравилось то, что он не мог понять, а он определенно не понимал намерений этого слизняка, бросившегося за ними в Олигархию.
 — Если он тебя так тревожит, — раздался голос за его спиной, — давай сбросим скорость, а когда он поравняется с нами, разорвем на тысячи кусков.
 Маркиз вошел в рубку, пока Найтхаук возился с радио.
 — Я не говорил, что он меня тревожит, — ответил Найтхаук.
 — Это ясно без слов.
 — Я просто хочу знать, почему он здесь.
 — Кто-то его послал.
 — Кто… и почему?
 Маркиз пожал плечами.
 — Даже представить себе не могу. — Тут он улыбнулся какой-то забавной мысли. — Если ты не хочешь взрывать его ракетой, пригрози, когда он приблизится, запереть его в одной комнате со Святым Роликом. Готов поспорить, он с превеликой радостью выложит все, что знает.
 — Этот домашний зверек — не оружие. — Найтхаук погладил пушистый мячик, запрыгнувший к нему на плечо.
 — Скорее, он и то, и другое, — уточнил Маркиз. — Ты не первый, кого я вижу со Святым Роликом. Я знал еще двух людей, с которыми они подружились. — Он помолчал, бросил на Ролика восхищенный взгляд. — Если такого рассердить, он за десять минут сметет дюжину человек. Я бы назвал его оружием?
 — А я называю другом.
 — Все потому, что ты не мыслишь по-крупному, — ответил Маркиз. — Ты не понимаешь, что можно сделать с такой вот зверушкой.
 — А ты понимаешь? — ехидно спросил Найтхаук.
 — Будь уверен. Этим мы и разнимся.
 — Если тебе так хочется заиметь Святого Ролика, отправляйся на Аладдин.
 — На Аладдине я бывал. Но не встретил ни одного.
 — Так слетай снова.
 — Потеря времени. Я был там раз десять. — Он помолчал. — Думаю, лучше выменять твоего.
 — Ролика не отдам.
 — Ты еще не слышал моего предложения.
 — У тебя нет ничего такого, что мне нужно.
 — А я думаю, есть, — усмехнулся Маркиз. — Мелисенд?
 Синекожая женщина вышла из каюты, направилась к Маркизу.
 — Так что?
 — Ее?
 — За Ролика.
 — Договорились.
 — А меня не спрашивают? — взвилась Мелисенд.
 — К сожалению, нет, дорогая, — вздохнул Маркиз.
 — Ты не можешь променять меня на какое-то инопланетное животное, словно я твоя собственность!
 — Мы все чья-то собственность, — ответствовал Маркиз. — Жаль, что об этом знают только умные люди. — Он помолчал. — Думаю, мистер Найтхаук будет холить и лелеять тебя не меньше, чем я, любовь моя.
 — А если я не захочу, чтобы меня холил и лелеял мистер Найтхаук? — полюбопытствовала Мелисенд.
 — А вот это уже не моя забота. Он наверняка окружит тебя такой же любовью, какую дарил тебе я.
 — То есть никакой, — фыркнула Мелисенд.
 — Слушай, не усложняй нам жизнь. Ты, конечно, доставляла мне огромное удовольствие, и я сожалею, что приходится расставаться с тобой, — он улыбнулся, — но галактика полным-полна женщин, а вот Святых Роликов в ней наперечет. А если говорить о тех, что под рукой, то Ролик вообще один. На моем месте ты поступила бы точно так же.
 — Я никогда не была на твоем месте, — с горечью ответила Мелисенд.
 — Тем более ты должна все понимать — Маркиз потянулся к Ролику, который внезапно замер и тихонько зажужжал.
 — Мне кажется, он не хочет, чтобы ты к нему прикасался, — заметил Найтхаук.
 — Тогда объясни ему, что мы совершили товарообмен.
 — Я не знаю его языка.
 Ролик начал посвистывать.
 — Это надо прекратить! — воскликнул Маркиз. — Я видел, чем кончается такой свист.
 Найтхаук снял Ролика с плеча и прижал к груди, тихонько поглаживая.
 — Мы поменялись. — Маркиз медленно пятился. — Ты должен выполнить свое обещание.
 — Думаешь, я не хочу? Но он тебя не любит, и тут уж ничего не поделаешь. Инопланетянин на Аладдине говорил, что, выбрав человека, Ролик остается с ним на всю жизнь.
 — Это плохо. У тебя был шанс, но ты его упустил. — Маркиз повернулся к Жемчужине Маракаибо. — Похоже, нас опять связала вечная любовь, душа моя. — Женщина ответила злобным взглядом, но промолчала. — Возвращайся в каюту, — добавил он. — Я буду там через несколько секунд.
 Она не пошевелилась.
 — Быстро! — Тон не допускал и намека на неповиновение.
 Мелисенд ушла в каюту, ни разу не оглянувшись.
 — Мое предложение остается в силе до окончания нашего путешествия. — Маркиз вновь повернулся к Найтхауку. — Ты учишь Ролика воспринимать меня как нового хозяина, и она твоя, — Маркиз усмехнулся. — Может, мне тоже придется научить ее воспринимать тебя.
 Найтхаук молчал.
 — А поскольку Мелисенд может стать твоей со дня на день, — Маркиз двинулся к каюте, — думаю, мне следует с максимальной пользой использовать оставшееся время.
 Он усмехнулся и исчез за дверью. Святой Ролик громко запищал, и Найтхаук понял, что с силой прижимает его к груди. Он освободил желтый пушистый шарик, и тот скатился на пол.
 — Не возражаешь, если составлю тебе компанию? — спросил Рождественский Пастырь, появляясь в рубке.
 — Разумеется, нет, — без энтузиазма ответил Найтхаук. — Вы все слышали?
 — Да. На корабле трудно хранить секреты. Особенно на таком маленьком. Сцена была, как в мыльной опере. Прямо-таки не путешествие, а кино.
 — Как же мне заставить Ролика полюбить его?
 — Никак, — покачал головой Рождественский Пастырь. — Они выбирают одного человека, а верности у них куда больше, чем у любого мужчины или женщины.
 — То есть помощи от вас я не дождусь, так? — буркнул Найтхаук.
 — Я бы рад помочь, да разве ты меня слушаешь?
 — Вы не говорите ничего такого, что хотелось бы услышать.
 — Да уж, правда никому не по нутру, — согласился Рождественский Пастырь.
 — Не будем об этом.
 — Как скажешь. — Рождественский Пастырь пожал плечами, глянул на обзорный экран. — Мэллой все еще преследует нас?
 — Да. Я пытался связаться с ним, но он не отвечает.
 — Допустим, Маркиз нас не обманывает… хотя он не из тех, кто часто говорит правду… тогда возникает вопрос, а на кого же работает Мэллой?
 — Не знаю.
 — Почему бы тебе над этим не подумать?
 — Я думаю. На ум ничего не приходит.
 — Знаешь, парни, которые занимались клонированием, могли бы потратить хотя бы два дня, чтобы познакомить тебя с хитростями, которые в ходу у человеческого рода.
 — О чем вы толкуете?
 — Пораскинь мозгами, сынок. Что делает Мэллой?
 — Следует за нами.
 — Почему?
 — Я не знаю. — Найтхаук чувствовал себя школьником, не выучившим урок.
 — А что ты знаешь?
 Найтхаук нахмурился.
 — Вы это о чем?
 — Давай на минуту предположим, что Маркиз говорит правду и не имеет ни малейшего отношения к Мэллою. Что сие означает?
 Найтхаук молча смотрел на Рождественского Пастыря.
 — Маркиз не давал ему команды присматривать за ним, ты — не давал, я тоже, так что же он тут делает?
 Глаза Найтхаука широко раскрылись.
 — Мелисенд?
 — Правильно.
 — Но почему?
 — Понятия не имею, — признался Рождественский Пастырь. — Но у меня такое ощущение, что мы знаем о ней далеко не все.
 Найтхаук глубоко задумался, поглаживая Ролика. Наконец откашлялся, поднял глаза на Рождественского Пастыря.
 — Может, тот, кто нанял Мэллоя, хочет знать, где Маркиз и что делает?
 — Ты бы послал Мэллоя шпионить за Маркизом Куинзберри? — усмехнулся Рождественский Пастырь. — Я бы, к примеру, послал человека, который смог бы постоять за себя, если бы дело приняло серьезный оборот, такого, как ты.
 — Тогда почему нас преследует Мэллой?
 — Есть у меня пара идей, но давай немного подождем и посмотрим, как все обернется.
 — Сколько будем ждать?
 Рождественский Пастырь пожал плечами.
 — Мы все узнаем прежде, чем доберемся до Делуроса. — Он вытащил колоду инопланетных карт. — Хочешь сыграть в джабоб?
 Найтхаук покачал головой.
 — Мне непонятны правила.
 — Правила очень просты, — улыбнулся Рождественский Пастырь. — Шансы больно неравные.
 — Тогда почему людям так нравится эта игра?
 — Потому что у нее простые правила. Вот они и думают, что быстро смогут овладеть всеми премудростями джабоба. — Рождественский Пастырь вздохнул. — Многим людям недостаток ума — не помеха… или ты этого не заметил?
 — Заметил, — буркнул Найтхаук.
 Они посидели несколько минут, Рождественский Пастырь все тасовал колоду. Потом из каюты вышел Маркиз.
 — Вижу, вы все еще здесь, — он плюхнулся в кресло.
 — Понял, о чем я говорил? — прошептал Рождественский Пастырь и повернулся к Маркизу. — Мы летим со скоростью, превышающей световую в шестьдесят четыре раза, в трехместном корабле. И где нам, по-вашему, быть?
 Маркиз пожал плечами.
 — Спать. Есть. Мочиться. Откуда я знаю?
 Рождественский Пастырь громко рассмеялся.
 — Тебе бы поднакачать мускулы, сынок, — обратился он к Найтхауку. — Чувствую, она неравнодушна к Маркизу не потому, что у него ума палата.
 — Думай, что говоришь, старик, — зловеще молвил Маркиз. — Мне нужна часть твоей добычи, но я могу обойтись и без нее. Помни об этом.
 — Примите мои искренние извинения. — Рождественский Пастырь низко склонил голову, чтобы стереть с лица улыбку.
 Маркиз долго смотрел на него.
 — Старый осел, — пробормотал он и приказал камбузу смешать ему виски с содовой.
 — Так что, Найтхаук, — вновь заговорил он, получив полный стакан, — все еще хочешь убить Вдоводела?
 — Поэтому я здесь.
 — Нет у тебя ощущения, что ты собрался убить собственного отца?
 — Разумеется, нет.
 — Ах, да, я и забыл. Отца-то у тебя никогда не было.
 — Если б и был, он умер пару столетий тому назад.
 — Тогда, скорее, ты собрался убить своего брата. Может, ты — Каин для Вдоводела-Авеля?
 — Если ты так считаешь.
 — Я ничего не считаю. Хочу только понять, что ты чувствуешь. Все-таки мы оба киллеры.
 — Я расскажу тебе после того, как покончу с этим, — Найтхаук глубоко вдохнул. — Думаю, ощущение будет такое, словно я навсегда отделался от дурных воспоминаний.
 — Я думал, ты никогда не видел его. Как ты можешь помнить Вдоводела? — спросил Маркиз.
 — Я не совсем точно выразился. Он — идеал, с которым меня всегда сравнивали. Его достижения определяли надежды и ожидания, которые возлагались на меня. — Найтхаук помолчал, собираясь с мыслями. — Большинство молодых просто забывают тех, кого выбирали в объекты для подражания. Мне придется уничтожить этот объект. Подозреваю, данное деяние вызовет у меня чувство глубокого удовлетворения.
 — Если он так хорош, как говорят, тебе его не убить.
 — Он — беспомощный, обезображенный болезнью старик, который не может двигаться или дышать без посторонней помощи, — ответил Найтхаук. — Кроме того, у меня нет желания будить его. Речь идет об экзорцизме, а не поединке.
 — Экзорцизм. — Маркиз улыбнулся. — Мне это нравится.
 — Мне тоже понравится, когда я поставлю на этом точку.
 Появилась Мелисенд, проплыла на камбуз, по пути взъерошила Маркизу волосы.
 — Я хочу выпить.
 — Заказывай.
 — Не нравится мне этот камбуз. Не умеет он смешивать напитки.
 — А я чем могу тебе помочь? — спросил Маркиз. Она мотнула головой в сторону Найтхаука.
 — Пусть он приготовит мне коктейль.
 — Я не бармен, — бросил Найтхаук.
 — Одну минуту, — Маркиз повернулся к Найтхауку. — Это я могу сказать ей, что ты не бармен и не будешь готовить ей коктейль. А вот ты не можешь.
 — Это еще почему? — полюбопытствовал Найтхаук. — Она теперь мой начальник?
 — Нет, но приказываю здесь я, поэтому в моем присутствии ты не должен отказывать кому-либо, не спросив меня, что тебе делать.
 — Интересная структура управления, — вставил Рождественский Пастырь.
 — А ты не встревай, старик, — рявкнул Маркиз и вновь повернулся к Найтхауку. — Приготовь ей коктейль.
 — Это в мои обязанности не входит. Пусть сама наливает, что хочет.
 — Я тебе приказываю.
 — Я убиваю твоих самых опасных врагов. Это моя работа, и я с ней неплохо справляюсь. А вот готовить Мелисенд коктейли — не моя работа. И требуешь ты этого от меня лишь для того, чтобы продемонстрировать свое могущество. Хочешь возвыситься в глазах своей женщины, смешивая меня с дерьмом.
 Маркиз поднялся.
 — Приказываю тебе еще раз. Приготовь ей коктейль.
 — Да пошел ты. — Найтхаук, удобно развалившись, по-прежнему сидел в кресле.
 — Больше я тебя просить не буду, — в голосе Маркиза звучала неприкрытая угроза.
 — Ты и не просил. И потом, что ты можешь сделать? Уволить меня и высадить за борт, чтобы я добирался домой пешком?
 — Неплохая идея.
 — Разумеется, неплохая. Как это ты до нее раньше не додумался.
 — Вы не собираетесь затевать стрельбу? — вмешался Рождественский Пастырь. — Если случайный выстрел пробьет корпус, нам всем конец.
 — Значит, тебе чертовски повезет, если я не промахнусь, не так ли? — спросил Маркиз.
 Внезапно Святой Ролик, встревоженный нарастающей напряженностью, загудел.
 — Заставь свою тварь заткнуться, иначе я ее убью, — предупредил Маркиз.
 — Не стал бы заставлять, даже если бы и знал, как. — Найтхаук наконец поднялся. — Кто будет стрелять первый, и чем, по-твоему, в это время будет заниматься второй?
 — Я побил тебя раньше, побью и теперь! — рявкнул Маркиз.
 Он выхватил лазер и выстрелил; световой луч разрезал Ролика пополам. Тот пискнул, вспыхнул и умер. Но за это время Найтхаук успел достать пистолет и выстрелить. Один раз. Пуля вошла Маркизу между глаз. Его качнуло назад, потом вперед, и он рухнул лицом вниз.
 Рождественский Пастырь присел рядом, перевернул Маркиза, осмотрел рану.
 — Какое счастье, что пуля не прошла насквозь и не пробила корпус. Идиоты, вы могли убить нас всех одним неточным выстрелом.
 — А что мне оставалось делать? — спросил Найтхаук. — Броситься на него с кулаками?
 — Нет. — Рождественский Пастырь глубоко вдохнул. — Но ты мог бы приготовить даме этот гребаный коктейль. Ведь Маркиз располагал нужной тебе информацией, не так ли?
 — Ну и хрен с ней, — отмахнулся Найтхаук. — Мне требовалось имя убийцы, чтобы сдать его властям и получить выкуп, который обеспечит Вдоводелу пребывание в Глубоком Сне до тех пор, пока не будет найдет способ излечения эплазии. Теперь лечить его буду я, поэтому и информация Маркиза становится бесполезной, не так ли?
 — А как же она? — спросил Рождественский Пастырь.
 — Она теперь моя. — Найтхаук повернулся к Мелисенд и увидел нацеленное на него дуло одного из сонаров Маркиза.
 — Я сама буду решать, чья я, — холодно процедила Мелисенд. — Один шаг, и ты ляжешь рядом с ним. — Их взгляды встретились. — Я не шучу.
 Найтхаук осторожно засунул пистолет в кобуру, опустился в кресло.
 — Хотелось бы обойтись без «я тебя предупреждал», — ухмыльнулся Рождественский Пастырь, — но…




 Глава 20


 — Мне кажется, пора принимать решение, — Рождественский Пастырь нарушил затянувшуюся, гнетущую паузу.
 — Я свое уже приняла, — отрезала Мелисенд.
 — Ты понятия не имеешь, о чем я говорю. — Рождественский Пастырь всеми силами старался изгнать из голоса презрение, — А теперь убери сонар. Найтхаук не набросится на тебя в моем присутствии, да еще при теплом покойнике.
 Мелисенд пристально посмотрела на Найтхаука, потом положила сонар на стол.
 — Вот и славненько, — кивнул Рождественский Пастырь. — Первым делом мы должны…
 — Первым делом мы должны отправить за борт то, что осталось от Ролика.
 — Забудь об этом. Есть дела поважнее.
 — Как вы можете выносить этот запах?
 Рождественский Пастырь принюхался, поморщился и кивнул. Найтхаук поднял обугленный трупик, пронес через камбуз (Мелисенд и Рождественского Пастыря едва не вывернуло наизнанку) и отправил за борт. По пути назад включил маленького кибера-уборщика, который почистил место, где пролилась кровь странного зверька, и спрыснул его дезодорантом.
 — Так-то лучше, — признал Рождественский Пастырь, когда молодой человек вновь уселся в кресло.
 — Понятно, что лучше, — кивнул Найтхаук. — Так какое решение мы должны принять?
 — Одно уже принято за нас. Остается только его признать.
 — Вы о чем?
 — Нам придется изменить курс. Лететь на Делурос нельзя.
 — Почему? — вскинулся Найтхаук.
 — Потому что на Делуросе лучшая в галактике Служба безопасности. — Рождественский Пастырь помолчал. — Нам вообще нужно побыстрее покинуть границы Олигархии.
 — Чего это вы так озаботились Службой безопасности Делуроса? Когда мы собирались туда, вы о ней даже не заикались.
 — Когда мы собирались туда, на борту не было мертвеца, — напомнил Рождественский Пастырь. — Спрятать его от Службы безопасности Делуроса невозможно.
 — Так давайте отправим его за борт следом за Роликом.
 Рождественский Пастырь повернулся к Мелисенд.
 — Хочешь рассказать сама или позволишь мне?
 — Рассказать что? — на лице Мелисенд отразилось неподдельное удивление.
 — Господи! — Рождественский Пастырь возвел очи горе. — Иногда поневоле задумываешься, а достаточно ли у каждого из вас мозгов, чтобы палкой прочертить в пыли свое имя.
 — Ближе к делу, — раздраженно бросил Найтхаук. Рождественский Пастырь посмотрел ему в глаза.
 — Ты не можешь выбросить Маркиза за борт, потому что у нас на хвосте сидит этот слизняк Ящерица Мэллой. Он подберет тело и будет шантажировать нас, если мы вернемся в Пограничье, или сдаст за вознаграждение властям, если мы останемся в Олигархии.
 — Мэллой, — повторил Найтхаук. — Черт! Совсем про него забыл.
 — Слава Богу, я не забыл про дерьмо, что тащится за нами через всю галактику.
 — Ладно. — Найтхаук усилием воли взял себя в руки. — Мы не можем лететь на Делурос, пока не избавимся от тела, и не можем выбросить его за борт, пока Мэллой следует за нами. Выбор небогат: или мы приземляемся на какой-нибудь планете и оставляем тело там, или возвращаемся в Пограничье.
 — Выбор у нас еще беднее, сынок. Нам не остается ничего другого, как вернуться в Пограничье.
 — Но вокруг сотни планет, — запротестовал Найтхаук.
 — Нам разрешат без обыска пришвартоваться к орбитальному пирсу или загнать корабль в док орбитальной станции, но я гарантирую тебе — при посадке корабль просветят насквозь, а у них слишком хорошая аппаратура, чтобы мы смогли укрыть мертвеца. И если ты не можешь сбросить тело в космос из-за этого чертова Мэллоя, то тем более не сможешь отделаться от него на орбитальном пирсе или космической станции.
 — Но у меня на Делуросе важное дело!
 — Делурос — столица человеческой цивилизации! — подчеркнул Рождественский Пастырь. — И там просто помешаны на безопасности. На пути от границы звездной системы до орбиты Делуроса VIII корабль раз десять просветят. Если засекут труп, в космопорте тебя будет ждать добрая сотня полицейских, — Рождественский Пастырь печально покачал головой. — Если б ты убил его голыми руками, мы сказали бы, что он неудачно упал и ударился. Если б воспользовался сонаром, мы бы свалили все на Святого Ролика. Но нам будет чертовски трудно убедить полицию, что Маркиз получил пулю между глаз, когда чистил свой пистолет. Вернее, твой пистолет, поскольку с пулей они определятся без труда. Понимаешь, о чем я толкую?
 — Понимаю. Но я все равно хочу попасть…
 — Хватит об этом! Сейчас нам надо вернуться в Пограничье и отделаться от тела. Иначе мы не приблизимся к поверхности Делуроса VIII ближе чем на пятьсот миль.
 Найтхаук глубоко задумался, прикидывая различные варианты, отметая нереальные. Наконец поднял голову, уставился на Жемчужину Маракаибо.
 — Одну минуту, — глаза его сузились.
 — Что такое? — спросил Рождественский Пастырь.
 — Несколько часов назад мы обсуждали одну проблему, но не смогли довести дело до конца. А потом из-за этой дурацкой стрельбы обо всем забыли.
 — О чем ты?
 — О Мэллое. Он ведь преследует ее. Может, нам пора узнать, почему?
 — Глупость какая-то, — зло воскликнула Мелисенд. — Мэллой — твой друг, а не мой.
 — Но с какой стати он тащится следом?
 — Откуда мне знать?
 — Никто не знает, — кивнул Рождественский Пастырь. — Потому что на это нет причин. А вот причина следовать за тобой у него есть. Может, объяснишь какая?
 — Я даже не знакома с ним, — запротестовала Мелисенд. — Видела его только в казино. — Она посмотрела на Найтхаука. — Он все время терся около тебя.
 — Подожди-ка, — вмешался Рождественский Пастырь. — Почему бы тебе не сказать нам, на кого ты работала, прежде чем спуталась с Маркизом?
 — Я не обязана вам ничего говорить!
 — Если ты так думаешь, то напрасно.
 — Оставьте ее в покое, — осадил Рождественского Пастыря Найтхаук.
 — Черт побери, сынок! — воскликнул Рождественский Пастырь. — Я понимаю, что тебя так и подмывает залезть ей под юбку, но мы в чертовски опасной ситуации. Ты убил одного из самых влиятельных людей Пограничья, нас преследует враг, и мы обнаружили еще одного на своем корабле. Так что перестань думать железами и вспомни, что для этого есть мозги. У нас серьезные неприятности, и одному мне с ними не справиться.
 — Мы справимся, будьте уверены. А от нее отстаньте.
 — Черт побери!
 — Вы меня слышали.
 — Хорошо. — Рождественский Пастырь тяжело вздохнул. — Мы не можем оставаться в Олигархии. Мы не можем выбросить тело за борт. Полагаю, что мы не можем возвращаться во Внутреннее Пограничье. Слишком многим известно, что мы улетали с Маркизом. Они поймут, что мы убили его. Господи, как бы я хотел, чтобы обошлось без этого.
 — Убили и убили, — буркнул Найтхаук. — Он — преступник, пусть и более могущественный, чем большинство. Едва ли из-за этого убийства какое-нибудь государство станет меня разыскивать.
 — Ты не понимаешь, — вновь вздохнул Рождественский Пастырь. — Конечно, чему научишься за два месяца.
 — Так чего я не понимаю?
 — Люди, которые мечтали о смерти Маркиза, чтобы разделить его владения и подняться по иерархической лестнице, теперь бросятся по твоему следу. Они не знают, кто значится в списке, который ты получил от своего нынешнего работодателя, поэтому постараются упредить удар и разделаться с тобой. — Рождественский Пастырь откашлялся. — Я считаю, что во Внутреннее Пограничье нам путь заказан.
 — Так куда же нам податься?
 — В Спиральный Рукав. Внешнее Пограничье официально не входит в состав Олигархии.
 — Это же ужасно далеко.
 — Разумеется, далеко, — кивнул Рождественский Пастырь. — И именно то, что нам нужно.
 — Я не хочу лететь в Спиральный Рукав, не хочу во Внешнее Пограничье, — подала голос Мелисенд. — Я никого не убивала.
 — Отлично, — кивнул Рождественский Пастырь. — Мы высадим тебя на ближайшей кислородной планете, и домой ты доберешься самостоятельно. Может, тебя даже подбросит Мэллой.
 — Как бы не так! — рявкнул Найтхаук.
 — Сынок, ей же на тебя наплевать. Возможно, сейчас ты этого не осознаешь, но в галактике миллиарды женщин. Поверь мне, ты молод, найдешь себе другую.
 Найтхаук заглянул Мелисенд в глаза.
 — Мне нужна только ты.
 — Это твоя проблема. А мне хватает своих. Я хочу вернуться на Тундру.
 — Я сильнее, чем он. Буду лучше о тебе заботиться, защищать.
 — Мне это ни к чему.
 — Я полечу с тобой на Тундру и подомну под себя империю Маркиза. Стану таким же богатым, как он, куплю тебе все, что ты только пожелаешь.
 — Я желаю Маркиза. Купи мне его.
 — Маркиз тебе на хрен не нужен. Тебя прельщали его деньги и власть.
 — Наоборот, он сам.
 — Чушь собачья.
 — Именно он, его умение ублажить меня. Но ты небось даже знать не знаешь, о чем речь, не так ли? — На ее губах заиграла жестокая улыбка.
 — Я, может, и наивен, но не глуп. Тебе со мной понравилось. Я знаю, что понравилось, — В ресторане могут понравиться разные блюда. Но лишь одно захочется заказать опять.
 — Нет ничего такого, что я не смогу сделать, если это удавалось Маркизу. Я научусь.
 — Только не со мной.
 — Все образуется. Вот увидишь.
 — Глупый, глупый клон, — она и не пыталась скрыть своего презрения. — Зачатый в лабораторной пробирке, вскормленный в чане с питательным раствором. Образованный шматок протоплазмы. Лабораторный продукт, который говорит и ходит, как человек. — Она помолчала. — Готова спорить, настоящий Вдоводел знал, как ублажить женщину. Приведи его, и я, возможно, останусь.
 Пистолет Найтхаука нацелился на Мелисенд так быстро, что она не успела даже протянуть руку к столу. Женщина застыла, потрясенная молниеносностью его движений.
 — Никогда больше не произноси этих слов! — прошептал молодой человек так тихо, что она едва расслышала сказанное.
 Найтхаук представал перед Мелисенд и Рождественским Пастырем в разных ипостасях: сердитый, веселый, печальный. Они видели, как он убил человека. Но ни многое повидавшая женщина, ни умудренный опытом мужчина не боялись его — до этого мгновения.




 Глава 21


 Найтхаук перенес тело Маркиза в грузовой отсек и запечатал в герметичный кокон из быстротвердеющего пластика, поскольку не знал, сколько еще его придется держать на борту. Затем, вернувшись в рубку, заложил в компьютер курс к Внешнему Пограничью. Составляющих «Пыльной шлюхи» он не помнил, поэтому ограничился пивом.
 — Нам потребуется десять или двенадцать дней, чтобы добраться до Внешнего Пограничья, — объявил он. — Я там никогда не был и не знаю, какие планеты открыты. Надеюсь, вся эта информация найдется в компьютере.
 — Мне во Внешнем Пограничье делать нечего, — заявила Мелисенд. — Я никого не убивала, так что никому не захочется убить меня. Я хочу вернуться во Внутреннее Пограничье.
 — Боюсь, это невозможно, дорогая моя, — ответил ей Рождественский Пастырь.
 — Так я ваша пленница?
 — Никакая ты не пленница, — возразил Найтхаук. — Гостья. Надеюсь, больше, чем гостья.
 — Какая, к черту, гостья! Меня тащат неизвестно куда против моей воли. Я хочу вернуться домой.
 — И где же после смерти Маркиза твой дом? — поинтересовался Рождественский Пастырь.
 — Почему вы решили, что это не Тундра? — осторожно спросила она.
 — Потому что никто не летит на Тундру или на Юкон без дела, — ответил Рождественский Пастырь. — А какое там дело у тебя? Вертеть перед всеми голым задом?
 — Это вас не касается! — взвизгнула Мелисенд.
 — Может, у тебя и здесь есть какое-нибудь дело? — гнул свое Рождественский Пастырь.
 — Я же просил вас оставить ее в покое.
 Рождественский Пастырь пожал плечами.
 — Хорошо. Но о чем же нам тогда поговорить?
 Найтхаук зыркнул на него, в рубке повисла долгая вязкая тишина. Десять минут спустя молодой человек заказал у камбуза еще стакан пива.
 — Я тоже выпью, — поддержал его Рождественский Пастырь.
 — А ты? — спросил Найтхаук Мелисенд. Та покачала головой.
 — Как насчет поесть?
 — Не хочу.
 — Может, чего-нибудь хочешь?
 — Хочу вернуться назад.
 — Я пока не могу отвезти тебя туда.
 — Почему?
 — Как только станет известно, что я убил Маркиза, десятки, а может, сотни людей пожелают снять с меня скальп. Но ни один из них не живет во Внешнем Пограничье.
 — Там тоже хватает охотников за головами, — резонно указала Мелисенд.
 — Да, но за мою голову вознаграждение не назначено. Видела ли ты хоть одного охотника, который убивает забесплатно?
 — Одного видела, — ответила она. — Тебя.
 — Я — не обычный охотник за головами. И Маркиза убил не за так, а из-за тебя.
 — Я об этом не просила.
 — Словами, может, и нет.
 — Я не просила вообще, — отрезала она. — А ты убил его и теперь тащишь черт знает куда. И еще удивляешься, почему я к тебе не благоволю.
 Найтхаук воззрился на нее.
 — Ты изменишь отношение ко мне, если мы развернемся и полетим во Внутреннее Пограничье?
 — Нет. — Она соблазнительно улыбнулась. — Может, буду меньше ненавидеть тебя.
 Найтхаук молча обдумывал ее слова.
 — Нельзя, сынок, — подал голос Рождественский Пастырь. — Если, конечно, ты хочешь дожить до зрелого возраста.
 — Я знаю, — Найтхаук посмотрел на Мелисенд. — Ты летишь с нами в Спиральный Рукав. Не так уж там и плохо. Сама увидишь.
 Женщина ответила ледяным взглядом, поднялась и ретировалась в свою каюту.
 — Хочешь совет? — спросил Рождественский Пастырь.
 — Пожалуй, обойдусь.
 — Я тебе его все равно дам. Если захочешь составить ей компанию, обыщи ее, прежде чем ложиться в постель.
 — Я не собираюсь составлять ей компанию.
 — Мудрое решение.
 — Я не хочу насиловать ее. Я ее люблю. И хочу, чтобы она любила меня.
 — В игре, которая называется любовь, ты новичок, — ответил Рождественский Пастырь. — Она же не просто профессионал, но и любит только себя. Никого не любила и никогда не полюбит.
 — Замолчите.
 — Ты — босс.
 Они помолчали несколько минут. Потом Найтхаук поднялся.
 — Мне надо поспать.
 Он прошел в пассажирский отсек и провалился в глубокий сон…
 …из которого его выпел пронзительный вой сирены. Найтхаук вскочил, ударился головой о переборку и плюхнулся обратно на койку, медленно приходя в себя.. Сирены все выли и вытащили-таки его в коридор. Рождественский Пастырь уже метался по рубке в поисках блокиратора.
 — Отключиться! — крикнул Найтхаук, и сирены тут же умолкли. — Они реагируют только на мой голос, — объяснил он немного смущенно.
 — Тогда понятно, почему я не смог их отключить.
 — Что случилось? — Найтхаук взглянул на пульт управления. — Вроде бы все работает.
 — Воздушный шлюз открывался и закрывался, — ответил Рождественский Пастырь. — Так же как и наружный люк. Я пытался остановить ее, но, похоже, половина защитных систем корабля настроена на твой голос.
 — Ее? — повторил Найтхаук, повернулся к обзорному экрану. — Увеличение. — На экране ничего не изменилось. — Предельное увеличение.
 Вот теперь он смог разглядеть две миниатюрные фигурки: Мелисенд в скафандре и закатанное в пластик тело Маркиза.
 — Да что тут творится? — прошептал Найтхаук. — Что она вытворяет?
 — По-моему, все понятно, — откликнулся Рождественский Пастырь, и тут же на экране возник корабль Мэллоя. Застыл, ожидая, пока Мелисенд залезет сама и затащит труп в открытый люк. А затем развернулся и умчался в сторону Внутреннего Пограничья.
 — Как только компьютер рассчитает его курс, полетим следом, — объявил Найтхаук, не отрываясь от экрана.
 — И что дальше? — полюбопытствовал Рождественский Пастырь. — У тебя не боевой корабль. Вооружения никакого нет. Ты не сможешь взорвать Мэллоя.
 И что останется? Лететь за ним в империю, которую контролировал Маркиз?
 — Почему вы решили, что они летят именно туда?
 — Они взяли тело Маркиза.
 — Мелисенд предъявит его, чтобы получить вознаграждение.
 — За голову Маркиза вознаграждение не назначалось. Иначе его давно бы убили. Придется тебе признавать очевидное, сын мой. Мэллой и твоя подружка — деловые партнеры или вместе работают на одного человека. — Он помолчал. — Я уже говорил тебе, что он тащится рядом из-за нее. Теперь это уже доказанный факт. Если вздумаешь преследовать их, получишь ракету в борт.
 — Ладно, вы знаете все ответы, — с горечью признал Найтхаук. — На кого они работают?
 — Всех ответов я не знаю, но с логикой у меня все в порядке. Достаточно начать с вопроса, а кому выгодно убийство Маркиза, чтобы остальное встало на свои места.
 — Вознаграждение за его голову не назначалось. По вашим же словам.
 — За твою голову оно тоже не назначено, но я не ошибусь, предположив, что есть люди, которые хотели бы твоей смерти.
 Найтхаук наклонил голову, глубоко задумавшись, потом посмотрел Рождественскому Пастырю в глаза.
 — Этого я не знаю.
 — Полагаю, четырехмесячные клоны до многого не в состоянии дойти своим умом. Но тебе придется быстро повзрослеть, если ты хочешь выбраться из этой передряги живым.
 — Нельзя ли обойтись без лекции и сразу перейти к делу. — В голосе Найтхаука сквозило раздражение.
 — Хорошо. Кто послал тебя к Маркизу?
 — Полковник Эрнандес с Солио II.
 — Дальше.
 — А что дальше? — переспросил Найтхаук. — Он сказал, что Маркиз должен знать, кто убил Трилейна.
 — Маркиз знал, это точно, — кивнул Рождественский Пастырь. — Но знал также и полковник Эрнандес.
 — Да что вы такое говорите?
 Рождественский Пастырь раскурил сигару, поудобнее уселся в кресле.
 — Позволь мне немного порассуждать.
 — Кто против?
 — Так вот, допустим, меня зовут Эрнандес. Я долгие годы руковожу Службой безопасности Солио II и под моим командованием находятся наиболее подготовленные боевые подразделения планеты. При этом все зовут большого босса «наш губернатор», хотя он обычный тиран, да еще не из самых умных. Ты следишь за ходом моих мыслей?
 — Стараюсь не отстать, — кивнул Найтхаук.
 — Вот я и решил, что смогу выполнять обязанности губернатора лучше Трилейна. Мои дальнейшие действия?
 — Убить его.
 Рождественский Пастырь покачал головой.
 — Слишком много потенциальных свидетелей, слишком велик риск, что кто-то меня увидит. Но это не означает, что мой план нереален. Всего-то делов — связаться с королем преступного мира моей планеты, который хочет, чтобы власти оставили его в покое, и предложить ему убрать действующего губернатора. Я могу заплатить ему, но скорее всего мы договоримся о том, что я прощу ему все прежние прегрешения и пообещаю смотреть на будущие сквозь пальцы. Причем мне без разницы, сам ли Маркиз нажмет на спусковой крючок или наймет кого-то, главное, чтобы Трилейна убили. Вот его и убивают.
 — Но вы не губернатор.
 — Я знаю, — Рождественский Пастырь улыбнулся. — В мои расчеты вкралась ошибка. Помнишь, Трилейн отправился в оперу, чтобы помирить две группы своих сторонников? Допустим, ни одна из них не обладает достаточной силой, чтобы посадить в кресло губернатора своего кандидата, но вместе они вполне способны не допустить меня к власти. Да еще внезапно возникает необходимость доказывать, что к убийству я не имею никакого отношения. — Он глубоко затянулся, выпустил струю ароматного дыма. — Что ж, привезти Маркиза живым на Солио II я не могу. На суде он молчать не будет, тут же укажет на меня. Поэтому он нужен мне мертвый. Но как провернуть это дело так, чтобы никто ни о чем не догадался?
 — Вы нанимаете меня.
 — Правильно. Не потому, что ты лучший убийца галактики, хотя на эту работу годится далеко не всякий. Я настаиваю на клоне Вдоводела, потому что знаю: в Пограничье он появится, прожив в реальном времени два или три месяца. Мне нужен не просто человек, способный убить Маркиза. Мне нужен наивный человек, который никогда не сможет понять, почему моими стараниями он оказался в ситуации, буквально вынуждающей его убить Маркиза, но никак не брать живым, с последующей доставкой на Солио П.
 — Интересная версия. — Найтхаук нахмурился. — Но при чем тут Мелисенд и Мэллой?
 — Мелисенд — шпионка Эрнандеса, — ответил Рождественский Пастырь. — Она находилась на Тундре не для того, чтобы ты влюбился в нее. Перед ней ставилась задача спать с Маркизом и следить, не возникнет ли у него желание рассказать кому-нибудь об убийстве Трилейна, не появляются ли мысли пошантажировать полковника.
 — А Мэллой?
 — Я сомневаюсь, что он вообще работал на Эрнандеса. Из рассказанного тобой следует, что Мэллой замерз бы в снегу, если б не ваша случайная встреча. Нет, я думаю, его завербовали после того, как Мелисенд сообщила полковнику о том, что он подружился с тобой. — Рождественский Пастырь выпустил очередной клуб дыма, посмотрел на Найтхаука. — Так что ты об этом думаешь?
 Найтхаук прикинул все за и против.
 — Я думаю, вы скорее всего правы, — признал он после долгого молчания.
 — Скорее всего?
 Найтхаук хватил кулаком по подлокотнику кресла.
 — Ладно, вы правы! Теперь вы счастливы?
 — Благодарю. Сие означает, что мы летим во Внешнее Пограничье?
 — Я еще не решил.
 — Но я же показал тебе, какая сучка эта Жемчужина Маракаибо!
 — Показали.
 — И что теперь?
 — Женщину любят не за то, что она само совершенство.
 — Ты шутишь? — воскликнул Рождественский Пастырь. — Мы говорим не о женщине, которой до совершенства один шаг. Мы говорим о шлюхе, которая всегда работала на врага и хочет увидеть тебя мертвым. Да что с тобой происходит?
 — Вы не были с ней в постели. Вы даже представить себе не можете, от чего вы просите меня отказаться.
 — От быстрой смерти! — ответил Рождественский Пастырь. Затем вскочил, прошелся по рубке, чтобы сбросить переполняющее его раздражение, понял, что места недостаточно, сел опять. — Если бы ты потрахался с кем-то еще, то понял бы, что в ней нет ничего уникального. И запомни — это все показуха, она лишь выполняла задание. Больше она с тобой в постель не ляжет, потому что теперь ты знаешь, кто она такая.
 — Она понятия не имеет, что мне известно о ее отношениях с полковником Эрнандесом.
 — Она захватила с собой труп Маркиза. И прекрасно понимает, что даже ты сможешь сообразить, на чьей она стороне.
 — Я ее хочу.
 — А я хочу быть королем Делуроса VIII, — ответил Рождественский Пастырь. — Боюсь, нас обоих ждет разочарование.
 — Говорите за себя, — пробурчал Найтхаук.




 Глава 22


 Рождественский Пастырь пил пиво, пытаясь сдержать кипящее в нем негодование.
 — Черт побери, сын мой… прошу тебя, хоть раз используй свои мозги по прямому назначению.
 — О чем это вы?
 — Постарайся мыслить логично. Ты хочешь броситься следом за этой женщиной, так?
 — Так.
 — И ты знаешь, что она и Мэллой работают в паре, что они почти наверняка служат полковнику Эрнандесу.
 — К чему вы клоните?
 — А ты еще не понял? Куда они сейчас летят?
 — Вероятно, на Солио II.
 — То есть, полетев следом, ты окажешься там же?
 — И что?
 — Сколько Эрнандес задолжал твоим создателям?
 — Точно не знаю. Миллионов пять.
 — Но ты не сообщил на Делурос VIII, что выполнил задание и убил Маркиза. Так как же поступит Эрнандес, если ты приземлишься на Солио II?
 Найтхаук помолчал, прикидывая возможные варианты, поморщился.
 — Он меня убьет или прикажет убить, чтобы сэкономить деньги.
 — Именно! — воскликнул Рождественский Пастырь. — Ты уже прикончил человека, которого он хотел отправить к праотцам. Теперь ему осталось только убить тебя, похоронить где-нибудь на просторах Пограничья и сообщить на Делурос, что ты потянул за самую перспективную ниточку, но недооценил противника и погиб. — Рождественский Пастырь отпил пива. — Помни, что полковник Эрнандес контролирует всю планету. У него в десять раз больше людей, чем у Маркиза, и они куда более дисциплинированные. Если ты сразу полетишь туда, у тебя не будет ни единого шанса.
 — Ладно, — сердито бросил Найтхаук. — Ваши аргументы мне понятны.
 — То есть мы летим во Внешнее Пограничье?
 — Нет.
 — Но я же объяснил тебе, что высадка на Солио — самоубийство.
 — Вы предупредили меня о планах Эрнандеса.
 — И какой ты сделал вывод?
 — Я ее хочу.
 — В этом нет ничего плохого. Только не лети следом.
 — Я люблю Мелисенд. И не могу отказаться от нее.
 — Ты просто болван!
 — Вам незачем сопровождать меня. Я могу высадить вас на первой же обитаемой планете.
 — Откуда мне знать, что там есть церковь? — вздохнул Рождественский Пастырь. — Тебе нужен наставник, сын мой. То есть я.
 — Так вы летите со мной?
 — Надо сперва подготовиться к такому полету.
 — Я уже готов.
 — Черта с два. Как только Эрнандес переговорит с Жемчужиной Маракаибо, а случится это задолго до того, как она прибудет на Солио, он узнает, что ты убил Маркиза и скорее всего прилетишь следом за ней.
 Поэтому первым делом он назначит вознаграждение за твою голову.
 — Но я убил человека, от которого он хотел избавиться.
 — Да, но теперь Маркиз мертв, и, следовательно, никто не может связать Эрнандеса с убийством Трилейна. Поэтому самый простой способ не платить твоим создателям на Делуросе VIII — убить тебя, прежде чем ты расскажешь всем и вся, почему счел Маркиза убийцей и кто стоял за его спиной. Твои голограммы с надписью «РАЗЫСКИВАЕТСЯ» поступят на все планеты Пограничья, и если тебя не убьют люди Эрнандеса, об этом позаботятся охотники за головами. Черт, да как только он скажет твоим создателям на Делуросе, что их незаконный клон вышел из повиновения и убивает кого ни попадя, они удвоят вознаграждение.
 — И что вы предлагаете?
 — Некоторые меры предосторожности, — ответил Рождественский Пастырь. — Помнишь, я говорил тебе о поддельных документах? Вот что нам нужно в первую очередь. Эрнандес ожидает, что ты тайком приземлишься на его планете и попытаешься подкрасться к нему под покровом ночи. Я думаю, лучше войти через парадную дверь и не представляться, пока девяносто девять процентов его защитных укреплений не останутся пойди.
 — Сколько на это уйдет времени? — спросил Найтхаук.
 — В зависимости от обстоятельств. Как далеко мы от Пурпурного Облака, Терразана или Антареса III?
 — Понятия не имею, — ответил Найтхаук.
 — Я тоже. Но ведь у нас есть навигационный компьютер.
 Мгновение спустя компьютер сообщил, что до ближайшей из названных планет, Пурпурного Облака, они могу добраться через семнадцать часов.
 — Проложи курс до Пурпурного Облака, — попросил Рождественский Пастырь и приказал камбузу выставить на стол еще стакан пива.
 — Там живет один из ваших специалистов по поддельным документам?
 — Один из моих поставщиков снаряжения, — с улыбкой поправил Рождественский Пастырь.
 — Снаряжения? — переспросил Найтхаук.
 — Ты все увидишь сам, — заверил его Рождественский Пастырь.




 Глава 23


 Пурпурное Облако — серенькая, неприметная планетка, могла похвастаться только одним: она находилась в пределах Олигархии. Открытая на достаточно раннем этапе галактической экспансии человека, она использовалась для выращивания сельскохозяйственной продукции и снабжала едой пятнадцать соседних горнорудных миров. Но ее почва оказалась не столь плодородной, а вскоре в распоряжении человека оказались другие планеты, с более благоприятными для ведения сельского хозяйства условиями.
 В итоге люди покинули Пурпурное Облако и забыли о нем почти на два тысячелетия. А потом в одном из его горных хребтов обнаружили золото. Не так уж и много, месторождения быстро истощились, но за время их разработки на планете успели построить полдюжины Торговых городов. Два существовали до сих пор. В одном жили сотрудники гигантской межзвездной корпорации, которая взяла под свое крылышко поля Пурпурного Облака и выращивала гибридные пшеницу и кукурузу. Второй служил заправочной станцией для кораблей, направляющихся во Внутреннее Пограничье.
 Найтхаук приземлился около Томагавка, второго из Трейдтаунов Пурпурного Облака. Они с Рождественским Пастырем вышли из корабля и, миновав длинный ряд голограмм разыскиваемых преступников, на аэробусе добрались до города.
 — Я знаю это место. — Рождественский Пастырь указал на небольшой ресторанчик. — Готовят тут преотлично.
 — Хорошо, — Найтхаук последовал за Рождественским Пастырем в зал. — От корабельного меню меня уже тошнит.
 Рождественский Пастырь нашел подходящий столик, сел.
 — Меню нормальное. Беда в том, что все готовится из сои. А здесь подают настоящее мясо — на ферме, что в нескольких сотнях миль к западу, выращивают бычков. Тебе бы посмотреть на них, по шесть тысяч фунтов каждый.
 — Что за порода? — спросил Найтхаук.
 — Красный бизон. Закажи вырезку. Не пожалеешь.
 После того, как у них приняли заказ, Найтхаук повернулся к своему наставнику.
 — Где ваш поставщик?
 — На этой же улице.
 — Вы уверены, что мы его найдем?
 — Уверен, но это она.
 — Как вы нашли ее в таком захолустье?
 — Жизнь столкнула меня с конкурентами, чьи документы отличались более высоким качеством подделки по сравнению с моими, и я спросил, где они их раздобыли.
 — Неужели они так легко назвали адрес?
 — У меня тогда был партнер. Молодой человек, примерно твоего возраста. — Рождественский Пастырь усмехнулся. — Уцелевший выложил все как на духу.
 — Могу представить, как велась беседа, — кивнул Найтхаук.
 Принесли еду. Он отрезал маленький кусочек мяса, пожевал, одобрительно кивнул.
 — Так или иначе, — продолжал Рождественский Пастырь, — я прилетел сюда, представился, вернув документы покойников, и предложил занять их место, поскольку лишил даму нескольких клиентов. Мы провели плодотворные переговоры и пришли к взаимоприемлемому решению.
 — Если она так хороша, зачем вам специалисты того же профиля на Терразане и Антаресе III?
 — Отличное мясо, таким я его и помню. — Рождественский Пастырь прожевал кусок, а потом ответил:
 — Никогда не знаешь, где тебя накроют и когда понадобится новый комплект документов. Не лететь же за ними через всю галактику. Кстати, в Олигархии вместе с обоими Пограничьями таких мастеров наберется всего десяток.
 — Я думал, их больше.
 — Было больше.
 — А что с ними случилось?
 — Повстречались с такими, как ты. Бизнес у них, видишь ли, опасный. К примеру, человек с твоими талантами мог бы обеспечить себе устойчивый заработок, одного за другим убивая тех, кто может качественно подделать документы. Многие этим и занимались.
 Трапеза закончилась в молчании.
 — Мясо тебя не разочаровало? — спросил Рождественский Пастырь.
 — Мясо потрясающее. — Найтхаук вытер рот рукавом. — Если вновь окажусь в этой части галактики, обязательно загляну сюда.
 — Вот что я тебе скажу. Перед отлетом мы купим пару десятков замороженных бифштексов из мяса красного бизона и положим их в холодильник.
 — Отличная мысль.
 — Позволь мне расплатиться. — Рождественский Пастырь прижал большой палец к сканирующей пластине. — У тебя счетов в Олигархии нет, а на поиски счета из Пограничья уйдет масса времени.
 Компьютеру потребовалось двадцать секунд, чтобы подтвердить кредитоспособность Рождественского Пастыря и снять надлежащую сумму с его банковского счета на соседней планете.
 — Что теперь? — спросил Найтхаук, когда они поднялись из-за стола и направились к двери.
 — Теперь я навещу моего снабженца и поторгуюсь, чтобы сбавить цену. Тебе идти не стоит. Она чужаков не любит и может не впустить нас обоих.
 — Нет проблем. — Найтхаук огляделся. — Я посижу вон в том баре.
 — Отлично, — кивнул Рождественский Пастырь. — Встретимся через двадцать минут.
 Найтхаук не спеша зашагал к таверне. В тускло освещенном зале сидели люди и инопланетяне. Он нашел пустой столик, сел.
 Раскурил короткую тонкую сигару, огляделся. Убого, даже по стандартам Пограничья, не говоря уже об Олигархии. Мебель из местного дерева, не плавает в воздухе, не принимает формы тела, обычная деревяшка. Лампы стационарные, не двигаются, не поднимаются, не опускаются, не меняют яркости. И стойка из дерева, да еще плохо отполированного, никакого блеска. Отсутствовал и современный компьютер. Маленький трехногий инопланетянин, уроженец Молетоя II, ходил от столика к столику, принимая заказы, разнося полные стаканы, а человек-бармен с застывшей на лице скукой смешивал напитки и вел расчеты.
 Маленький моль подошел к Найтхауку и обратился к нему через переводчик.
 — Что вам угодно, сэр?
 — Принеси «Пыльную шлюху».
 — Я бы с радостью, сэр, но у нас таверна, а не бордель. К моему великому сожалению, проститутки в меню не значатся.
 — Это название коктейля.
 — Правда?
 — Правда.
 — Никогда о таком не слышал.
 — Держу пари, ты еще много о чем не слышал. Передай бармену мой заказ. Он разберется.
 — Может, закажете что-то еще, на случай, если и он не в курсе?
 — Делай, как тебе сказано.
 Моль поклонился и заковылял к стойке. Бармен кивнул и начал смешивать «Пыльную шлюху». Протянул полный стакан официанту, тот незамедлительно доставил его на столик Найтхаука.
 — Он слышал о нем, сэр.
 — Почему меня это не удивляет? — голос Найтхаука сочился сарказмом.
 — Я понятия не имею, почему вас это не удивляет, сэр, — ответил моль, — но если позволите высказать предположение, наверное, потому, что данный коктейль популярен среди людей.
 Найтхаук молча сверлил его взглядом, пока моль не догадался, что он лишний и не перешел к другому столику обслуживать лодинитов.
 Молодой человек пил коктейль маленькими глотками, приходя к выводу, что бармен, возможно, и слышал о «Пыльной шлюхе», но сам смешивал такой коктейль впервые. А тут появился и Рождественский Пастырь. Заметил Найтхаука, направился к нему.
 — Ваша дама все еще при деле? — спросил Найтхаук.
 — При деле, можешь не волноваться. — Он тяжело опустился на стул.
 — И?
 — Все, что нужно, мы от нее получим.
 — Когда?
 — Завтра, если нас это устроит.
 — Вполне.
 — Есть, правда, одна загвоздка, но, думаю, мы все уладим до завтрашнего утра.
 — А в чем дело?
 — У дамы есть эксперт по компьютерам, который занимается ее финансовыми делами. Так вот, этот молодой человек утверждает, что все мои банковские счета взяты полицией на учет. На них поставлена метка «Наблюдение и слежка».
 — Что это значит?
 — Если я перевожу куда-то деньги, компьютер отслеживает получателя и сообщает его координаты полиции.
 — Значит, им уже известно, что мы на Пурпурном Облаке. Вы ведь заплатили за обед.
 — Это понятно.
 — Так в чем проблема?
 — Оплата обеда или урановых стержней для корабельного реактора не выведет полицию на моего снабженца, который не хочет, чтобы государственное учреждение совало нос в дела.
 — Понятно. Вы сказали, что мы можем все уладить. Как?
 — Ответ более чем очевиден. — Рождественский Пастырь улыбнулся. — Ограбим пару церквей.
 — Я церкви не граблю.
 — На этот раз придется сделать исключение. Нам нужны деньги, происхождение которых отследить невозможно. Золото с Дамбара II для наших целей не подходит.
 — Мы бы могли обойтись и без этого, если бы вы не позволили Мелисенд покинуть корабль.
 — Нет нужды горевать о прошлом, сын мой.
 — Прошлом! — взорвался Найтхаук. — Да мы говорим о вчерашнем дне! Вы же не спали, когда она все это вытворяла. Не могли остановить ее сами, разбудили бы меня!
 — Скатертью ей дорога. Эта женщина прямиком привела бы тебя на кладбище.
 — Именно из-за этой женщины мы попали сюда, чтобы обзавестись новыми документами.
 — Мы ими не обзаведемся, если не ограбим церковь, — печально вздохнул Рождественский Пастырь.
 — Допустим, я соглашусь, и мы обчистим здешний приход. Ваша дамочка возьмет вознаграждение свечками?
 — Разумеется, нет. Сначала нам придется обратиться к скупщику краденого.
 — Женщина, которую я люблю, уже подлетает к Солио, а вы хотите, чтобы я тратил драгоценное время на грабеж церквей и визиты к скупщику? — зло спросил Найтхаук.
 — Тебе известен более быстрый способ заработка?
 — Естественно! — рявкнул Найтхаук. Он выхватил из кобуры пистолет, прицелился в мужчину, который мирно беседовал у стойки с тремя приятелями, и выстрелил ему в затылок. Прежде чем тело упало на пол, посетители таверны залезли под столики.
 — Ты сошел с ума? — воскликнул Рождественский Пастырь.
 — За этого человека назначено вознаграждение, живого или мертвого, — ответил Найтхаук. — Я видел его физиономию на постере в космопорте.
 Он поднялся, посмотрел на приятелей убитого.
 — Вас тоже разыскивают, но сейчас вы меня не интересуете. Мне хватит денег, которые дадут за вашего дружка. Хотите жить, бросьте оружие и выметайтесь отсюда.
 — А кто ты такой, черт побери? — пробасил один из мужчин.
 — Человек, который предлагает вам жизнь.
 — Да? Так вот что я думаю о твоем предложении!
 Но прежде чем мужчина успел достать оружие, Найтхаук вогнал ему пулю между глаз и повернулся к оставшимся. Он убил того, кто уже схватился за лазер, подождал, пока второй выстрелит в «молоко», а потом уложил и его.
 — Глупцы, — пробормотал молодой человек. — Им следовало меня послушать.
 — Ты называешь их глупцами? — Рождественский Пастырь неодобрительно покачал головой. — А как назвать охотника, который убил их забесплатно?
 — Как это забесплатно? Вчетвером они стоят около пятидесяти тысяч кредиток.
 — Как только ты получишь деньги, твои работодатели на Делуросе узнают, где тебя искать.
 — Нам-то какая забота? Мы же не будем их дожидаться. Получив свое, мы наведаемся к вашему снабженцу и сразу же смоемся отсюда.
 Рождественский Пастырь обозрел четыре трупа.
 — Первому ты не дал ни единого шанса.
 — Это — киллер, за голову которого назначено вознаграждение.
 — Он был человеком.
 — Он мне мешал. Стоял между мною и Мелисенд. Точно так же я разберусь с любым другим препятствием.
 Заглянув Найтхауку в глаза. Рождественский Пастырь понял, что он не шутит.




 Глава 24


 На следующее утро они получили вознаграждение: пятнадцать тысяч за первого покойника и по десять — за остальных. Рождественский Пастырь тут же поменял кредитки на талеры Марии-Терезии и фунты Далекого Лондона, объяснив Найтхауку, что в Пограничье народ не очень-то доверяет деньгам Олигархии, тогда как фунты и доллары очень даже в ходу. Найтхаук не возражал: он собственными глазами видел, что и на Тундре, и на других планетах Пограничья расплачивались самой разной валютой.
 Решив финансовые вопросы, они зашагали по Главной улице, пока не дошли до двухэтажного домика с дешевым магазинчиком на первом этаже и квартирой на втором. Ни воздушного лифта, ни обычного не оказалось, пришлось подниматься по лестнице со скрипучими ступенями. На деревянной двери не было ни номера квартиры, ни фамилии владельца. А вот сканер присутствовал. После короткой проверки дверь открылась, пропустив их в прихожую.
 Невысокая стройная женщина с пепельными, чуть тронутыми сединой волосами стояла на пороге гостиной.
 — Вы принесли деньги? — спросила она.
 — Принесли, — ответил Рождественский Пастырь.
 — Надеюсь, не кредитки. Мы воспользуемся сегодняшним курсом обмена, объявленным на бирже Сириуса V в девять утра по галактическому календарю.
 — Не возражаю.
 Женщина подошла к Найтхауку, изучающе взглянула ему в лицо.
 — А это твой юный друг?
 — Есть проблемы? — спросил Рождественский Пастырь.
 — Нет, если деньги при вас.
 — Вот они. — Рождественский Пастырь вытащил из кармана толстую пачку банкнот.
 — Положи на стол.
 Она прошла к бюро, открыла один из ящиков и достала большой конверт, с которым вернулась к мужчинам.
 — Вот твой паспорт. — Она протянула Рождественскому Пастырю маленький куб. — Теперь ты Джейкоб Клейншмидт, старатель с Альфа Беднари IV.
 Рождественский Пастырь покрутил куб в руках.
 — Вроде бы паспорта — круглые пластины.
 — В секторе Альтаира их поменяли на кубы, а ты именно оттуда. — Она вытащила из конверта еще какие-то предметы площадью не больше квадратного дюйма, изготовленные из титанового сплава. — Свидетельство о рождении. Трудовая книжка. Налоговая декларация. Сертификат здоровья. Три незаполненные визы годятся для большинства планет Олигархии.
 Она повернулась к Найтхауку.
 — Вы бывали в системе Денеба?
 — Нет, мэм. Я прилетел с…
 — Я не хочу знать, откуда вы прилетели, — прервала его женщина. — Если вы пользуетесь своим настоящим именем, я тоже не хочу его знать. — Она помолчала. — Знаете, Денеб вам совсем ни к чему. Вы достаточно молоды, чтобы отправиться на практику прямиком с Аристотеля.
 — Аристотеля, мэм? — переспросил Найтхаук.
 — Университетская планета. Как я понимаю, вы хотите проникнуть к руководителю Службы безопасности одной из планет Пограничья?
 — Да. Он…
 — Не хочу знать, кто он и откуда. Мне достаточно его должности. — Она задумалась. — Безопасность вы изучать не можете. Такой специальности у них нет. Пожалуй, мы сделаем вас специалистом по шифрам. Это напрямую связано с безопасностью и объясняет ваше желание встретиться с будущей жертвой.
 — Моя голограмма понадобится, мэм?
 — Ее сделали, пока вы стояли за дверью. Ваш паспорт уже изготавливается.
 — Отлично.
 — К сожалению, придется немного подождать.
 И она оставила мужчин одних.
 — У нее есть имя? — спросил Найтхаук. — Неудобно звать ее мэм.
 — Я уверен, что есть, — ответил Рождественский Пастырь. — Но она не удосужилась сообщить его мне.
 — Не понимаю. Если вас поймают, и полиция захочет узнать, где вы взяли документы, вы все равно назовете и адрес, и имя.
 — Ты, наверное, не заметил, что у домов на этой улице нет номеров. А это здание ничем не отличается от трех или четырех, стоящих рядом. Не имея имени, полиция не будет знать, кого спрашивать, поэтому дама заприметит их за полчаса до того, как они доберутся сюда, и успеет спрятать все компрометирующие материалы.
 — Даже за час, — поправила Рождественского Пастыря вновь появившаяся в гостиной женщина. Она подошла к Найтхауку, протянула конверт. — Все здесь. Вы — Винсент Лэндис, студент с Аристотеля, готовите дипломную работу по шифрам в институте связи. Вам двадцать один год, родом вы с Серебряной Сини, что во Внешнем Пограничье. Ваши родители — фермеры.
 — Я все понял. — Найтхаук повернулся к своему спутнику. — Мы закончили?
 Рождественский Пастырь рассмеялся.
 — Еще нет. — Он повернулся к женщине. — Ты достала то, о чем мы говорили вчера?
 — Пистолет? Да. Но, как я и предупреждала, он стоит дорого.
 — Это не важно. Со своим арсеналом мой юный друг не пройдет ни таможенный контроль, ни посты охраны.
 — О чем вы толкуете? — вмешался Найтхаук. — Мое оружие меня вполне устраивает.
 — Разумеется, устраивает, — кивнул Рождественский Пастырь. — Но придется его оставить.
 Найтхаук погрустнел.
 — Но оно пристрелено под меня, — запротестовал он жалобно.
 — Сын мой, если ты попытаешься подойти со своими игрушками к полковнику, — фамилию Эрнандес он благоразумно опустил, — сигнал тревоги услышат на Делуросе.
 — И какое же оружие вы мне приготовили? — спросил Найтхаук полным печали голосом.
 — Можем мы взглянуть на него? — полюбопытствовал Рождественский Пастырь.
 Из другого ящика бюро женщина достала кожаный футляр, протянула Рождественскому Пастырю.
 Тот поднял крышку.
 — Изумительно, — вырвалось у него при взгляде на маленькую изящную игрушку. — Просто изумительно!
 — Похож на один из моих пистолетов, — заметил Найтхаук. — Что в нем такого особенного?
 — Он изготовлен из особого керамического материала, — объяснила женщина. — Можете мне поверить: ни одно из охранных устройств не способно его засечь.
 — В таком-то виде? — саркастически улыбнулся Найтхаук.
 — Разумеется, нет. — Она ловко разобрала пистолет на четыре части. — Эта, со спусковым крючком, сойдет за пряжку ремня. Эти две — за ортопедические вкладыши сапог. А в последней молекулярная структура изменена так, что при нагревании деталь эта превращается в ленту, которой можно украсить шляпу. Материал запоминает первоначальную форму и мгновенно возвращается к ней, если положить его на холодный металл.
 — Я не вижу патронов.
 Женщина улыбнулась.
 — В этом вся прелесть. Даже если на таможне заподозрят, что это оружие, даже если конфискуют его, патронов они не найдут, и им придется все отдать и пропустить вас.
 — Так где же патроны?
 — В вашем кармане.
 — Моем кармане? — повторил Найтхаук.
 — Пистолет стреляет монетами. Этот я откалибровала под золотые талеры Марии-Терезии.
 — Будь я проклят! — воскликнул Найтхаук.
 — Хорошая идея, — покивал Рождественский Пастырь. — Но в случае войны довольно-таки разорительная.
 Женщина предпочла пропустить шутку Рождественского Пастыря мимо ушей.
 — Думаю, вам надо попрактиковаться, прежде чем пускать пистолет в дело. Стреляет он немного не так, как обычный. На расстоянии, превышающем тридцать ярдов, монета-пуля уходит вниз, примерно на дюйм после каждого ярда.
 — Так далеко мне стрелять не придется.
 — Это хорошо. Тогда все. — Женщина прошла с ними в холл. — Ваше лицо мне знакомо, — она пристально всмотрелась в стоящего у двери Найтхаука, — но я точно знаю, что раньше мы никогда не виделись.
 — Хотите, чтобы я сейчас рассказал вам, в чем причина?
 — Не хочу.
 — Тогда расскажу при нашей следующей встрече. После успешного завершения операции.
 — Не стоит специально приезжать ради этого, — покачала головой женщина. — Вы напомните многих моих клиентов, кому не сопутствовал успех.
 — Откуда вам известно, что таких много? — спросил Найтхаук.
 — Документы приходится менять. За новыми возвращаются лишь единицы.
 Дверь открылась.
 — Идите. — Женщина улыбнулась Найтхауку. — И удачи вам.
 — А как насчет меня? — спросил Рождественский Пастырь.
 — Удача и так с тобой. До нашего юного друга тебе ой как далеко, но ты из породы везунчиков. Я знаю, что увижу тебя вновь.
 Они спустились по лестнице и зашагали к звездолету. Рождественский Пастырь радовался тому, что его назвали везунчиком, а Найтхаук уже думал о том, как ему действовать на Солио, ругая себя за то, что не занялся этим раньше.




 Глава 25


 Через два часа после взлета с Пурпурного Облака их нашел адвокат с Делуроса VIII. — Говорит Марк Диннисен из юридической конторы «Хаббс, Уилкинсон, Рейт и Химинес». Вызываю на связь Джефферсона Найтхаука. Найтхаук вызов проигнорировал.
 — Пожалуйста, ответьте.
 — Рано или поздно тебе придется поговорить с ним, — заметил Рождественский Пастырь.
 — Черт побери, я знаю, что ты на этом корабле, Джефферсон! — сердито бросил Диннисен. — Пожалуйста, ответь мне. Я не разорву контакт, пока ты не ответишь.
 — Ладно, — выдавил из себя Найтхаук после долгой паузы. — Как вы меня нашли и чего вам надо?
 — Нашли без труда, — ответил Диннисен. — Ты же обратился за вознаграждением в сорок пять тысяч кредиток.
 — Слишком уж быстро вы об этом узнали.
 — Наша фирма очень влиятельная. У нас повсюду связи.
 — Итак, вы узнали, что я пристрелил пару преступников. Что с того?
 — Что с того? — удивился Диннисен. — Каким ветром тебя занесло на Пурпурное Облако?
 — Убиваю плохишей, как вы с Киношитой учили меня.
 — Черт побери, Джефферсон, тебя послали на Солио II для выполнения специального задания. Если оно не выполнено, немедленно отправляйся туда. Если выполнено, мы хотим, чтобы ты вернулся на Делурос VIII.
 — Мне без разницы, что вы там хотите.
 — Как это без разницы? — вскричал Диннисен.
 — Вы все прекрасно слышали. У меня есть дела поважнее. Так что отстаньте.
 — У тебя только одно дело — работать на команду, которая тебя создала!
 — У вас есть право и на такие мысли.
 — Послушай, — Диннисен заговорил на два тона пониже, — давай остановимся, прежде чем обольем друг друга помоями, о чем потом нам обоим придется жалеть. Почему бы тебе не вернуться на Делурос, где мы все и обсудим?
 — Ни за что.
 — Я думаю, это наилучший выход, Джефферсон, — гнул свое Диннисен.
 — Да? Я не рвусь в самоубийцы.
 — О чем ты?
 — Как только вы доберетесь до меня, сразу засунете в чан с протоплазмой.
 — Не болтай ерунды, Джефферсон, — Диннисен едва сдерживался. — У нас нет никаких чанов с протоплазмой, и ты это знаешь. Мы просто хотим поговорить.
 — Если у вас есть что сказать, выкладывайте прямо сейчас.
 — Мы тебе не враги, Джефферсон, — проворковал Диннисен. — Мы создали тебя. Ты — член семьи.
 — Забавно, А я вас в родственниках не числю.
 — Какой-то ты не такой, Джефферсон. Сильно изменился с нашей последней встречи. Что с тобой произошло, сынок?
 — Я нам не сынок, и ничего со мной не произошло. Просто повидал мир. И не собираюсь возвращаться.
 — Никто и не хочет держать тебя на Делуросе. Буду с тобой предельно откровенен: на тебя затрачено слишком много сил и средств. Раз ты жив, значит, можешь существовать в той криминальной среде, что характерна для Пограничья. Не просто существовать, но и брать верх над всей этой мразью. У нас для тебя еще много заданий.
 — В большинстве своем упомянутая вами мразь смотрит на адвокатов сверху вниз. На любых адвокатов. Но особенно таких, как вы.
 — Почему ты так ерепенишься? Мы хотим только взглянуть на тебя и убедиться, что все в порядке. Через день ты отправишься на новое задание. Не так уж и много мы просим.
 — У меня дела.
 — Наши дела?
 — Мои.
 — Какие у тебя могут быть дела? — взорвался Диннисен. — Тебе еще нет и шести месяцев!
 — Вот тут вы ошибаетесь, — от голоса Найтхаука веяло холодом. — Я — Вдоводел, и уже был стариком, когда ваш дедушка только появился на свет.
 И молодой человек разорвал связь.
 — Ну как? — повернулся он к Рождественскому Пастырю.
 — Ты не возражаешь, что я иной раз называю тебя сыном?
 — Нет. Но меня бесит, когда я слышу такое от него. А еще меня бесит, когда он называет меня Джефферсоном.
 — Надеюсь, этот разговор тебя порадовал, потому что обойдется он тебе очень дорого.
 — Вы про деньги?
 — Отнюдь. Готов поспорить, адвокат сейчас общается с Эрнандесом и предупреждает, что ты сорвался с поводка.
 — Почему?
 — Потому что он и его люди создали идеальную машину-убийцу, а теперь обнаружили, что у нее есть собственная воля. Они не знают, что ты задумал, но на всякий случай предупредят человека, к которому посылали тебя. — Рождественский Пастырь улыбнулся. — А этот человек прекрасно осведомлен о твоих планах.
 — Надеюсь, — кивнул Найтхаук. — Все завязано на нем: Трилейн, я. Маркиз. Мелисенд, Мэллой, все. Я хочу посмотреть ему в глаза, когда буду убивать его.
 — Об охране он позаботился, — резонно заметил Рождественский Пастырь. — Так что долго смотреть тебе не удастся.
 — Мне хватит и мгновения.




 Глава 26


 Они продали свой корабль, как только прибыли во Внутреннее Пограничье, и купили другой. А затем направились к Солио II. Послушайте, я вот знаю, зачем возвращаюсь туда, но никак не могу понять, почему вы летите со мной? — спросил Найтхаук, когда половина пути осталась позади.
 Рождественский Пастырь пожал плечами.
 — Почему нет? На Солио есть церкви, как и на любой другой планете.
 — Но там есть и хорошо организованная Служба безопасности. Поначалу мы, конечно, задурим им головы фальшивками с Пурпурного Облака, но в конце концов они с этим разберутся. Если не до гибели Эрнандеса, то после. И человек, которого заметят со мной, наверняка попадет в верхние строчки списка разыскиваемых.
 — Ты хочешь, чтобы я тебя бросил?
 — Я этого не говорил. Я спрашивал, почему вы меня не бросили?
 Рождественский Пастырь откинулся на спинку кресла, посмотрел в потолок, тяжело вздохнул.
 — Скорее всего из любопытства.
 — Хотите узнать, действительно ли Эрнандес нанял Маркиза? — недоуменно спросил Найтхаук.
 Рождественский Пастырь покачал головой.
 — Нет, тут у меня никаких сомнений. Иначе просто и быть не могло. Такие люди лакомятся ложью и интригами точно так же, как мы с тобой совсем недавно лакомились мясом красного бизона.
 — Тогда что же вас так интересует?
 — Ты.
 — Я?
 — Да. Хочу посмотреть, неужели ты и впрямь так хорош, как я себе это представляю.
 — Это комплимент?
 — С какой стороны посмотреть. Я не думаю, что ты сможешь выкрасть эту женщину и покинуть планету, но любопытно увидеть, как далеко ты зайдешь.
 — Вы не упомянули убийства Эрнандеса.
 — И это тоже.
 — Добраться до него — самое трудное. После его смерти все рухнет, как карточный домик.
 — А ты уже думал о том, как доберешься до него?
 Найтхаук раскурил маленькую тонкую сигару.
 — В общем-то нет. Выдумаю какую-нибудь историю, чтобы он принял меня.
 — Ты — не единственный, кто хотел убить его. Да и не так много осталось историй, которых он еще не слышал.
 — В крайнем случае, я перестреляю всех, кто попытается помешать мне войти и выйти. — Найтхаук пожал плечами.
 — Вот так возьмешь и перестреляешь?
 — А почему нет? Я же пристрелил Маркиза, не так ли?
 — А если ты нарвешься на специалиста, который лучше Маркиза?
 — Тот, кто лучше Маркиза, не стал бы работать за гроши в Службе безопасности, — ответил Найтхаук. — Он обосновался бы где-нибудь в Пограничье и строил бы потихоньку свою империю.
 — Подумай-ка вот о чем: на твоем пистолете нет глушителя. Первый же выстрел привлечет внимание всех, кто будет находиться в радиусе пятисот ярдов.
 — Я выстрелю только раз.
 — Один, пять, десять — все равно шумно.
 — У Эрнандеса лазерный пистолет. После первого выстрела я завладею бесшумным оружием, гудение — не в счет. А если второго выстрела не будет, все подумают, что ослышались.
 — Ты на это надеешься?
 — Откровенно говоря, мне все равно. Если они работали на Эрнандеса или даже прикасались к моей Мелисенд, я хочу перебить их всех.
 — Знаешь, я бы чувствовал себя гораздо спокойнее, если бы ты предложил более надежный способ добраться до полковника. Не рассчитывая на то, что тебя приведет к нему какая-то глупая история или ты сможешь проложить к нему путь свинцом.
 — Одно ваше слово, и я высажу вас на ближайшей планете.
 — Я не хочу высаживаться на ближайшей планете, сын мой, — покачал головой Рождественский Пастырь. — Я лишь хочу, чтобы ты поменьше спешил и побольше думал. Иначе тебе не выйти из этой истории живым.
 Найтхаук посмотрел на сине-зеленый диск Солио II, заполняющий обзорный экран.
 — Она там. Чем меньше я буду спешить, тем дольше ждать мига нашей встречи.
 — Сын мой, — в какой уж раз вздохнул Рождественский Пастырь, — не хочется возвращать тебя с небес на грешную землю, но у нее нет ни малейшего желания встречаться с тобой.
 Лицо Найтхаука закаменело.
 — Если нет, то появится, — отчеканил он.




 Глава 27


 Приземлились они в единственном космопорте Солио II, примерно в десяти милях от планетарной столицы, тоже называющейся Солио. В отличив от многих миров Пограничья, на Солио II функционировало таможенное управление, где их документы прошли первую проверку. Найтхаука и Рождественского Пастыря развели по отдельным кабинкам.
 — Пожалуйста, предъявите ваш паспорт, сэр, — попросил компьютер.
 В стенке открылась ниша. Найтхаук положил в нее титановую пластину.
 — Благодарю вас. Присядьте.
 Найтхаук сел перед голографическим экраном.
 — Имя? — спросил компьютер.
 — Винс Лэндис.
 — В паспорте указано Винсент Лэндис.
 — Винс — сокращение от Винсент.
 — Проверяю… подтверждено. Планета рождения?
 — Серебряная Синь.
 — Из паспорта следует, что вы проживаете на Аристотеле.
 — Да, но я — студент и пребываю там временно. Мое постоянное место жительства — у родителей, на Серебряной Сини.
 — Проверяю… объяснение принимается. Возраст?
 — Двадцать один год.
 — Цель визита?
 — Научные исследования.
 — В какой области?
 — Видите ли, я специализируюсь по шифрам. Тема моего диплома — использование различных шифров Службами безопасности планет Внутреннего Пограничья. Я намерен посетить несколько миров и задать вопросы сотрудникам Служб безопасности касательно использования шифров в их повседневной работе.
 — Где вы остановитесь на Солио II?
 — Понятия не имею. Вы могли бы порекомендовать хороший отель?
 — Список отелей с указанием стоимости номеров будет приложен к вашей визе, — ответил компьютер. — Есть ли у вас оружие?
 — Я — студент, — улыбнулся Найтхаук. — Зачем мне оружие?
 — Вы не ответили на вопрос.
 — Нет, оружия у меня нет.
 — Страдаете ли вы какими-либо заболеваниями?
 — Нет.
 Компьютер вернул паспорт вместе с тридцатидневной визой и списком отелей».
 — Вы прошли таможенный контроль, Винсент Лэндис, — сообщил он. — Добро пожаловать на Солио II.
 — Благодарю.
 Найтхаук направился к двери, за которой его озабоченно дожидался Рождественский Пастырь.
 — Как все прошло?
 — Без проблем. А у вас?
 — То же самое.
 — Тогда пошли отсюда.
 И они зашагали к аэробусу, который и доставил их в город, на улицу, пестрящую вывесками отелей.
 — Что теперь? — спросил Рождественский Пастырь.
 Найтхаук огляделся.
 — Стараюсь вспомнить, где находится здание Службы безопасности. — Наконец он пожал плечами. — Какая, собственно, разница. Найдем его позже. А пока давайте разберемся с жильем.
 В одном из отелей они сняли по номеру и встретились несколькими часами позже, чтобы пообедать.
 — Ты его нашел? — спросил Рождественский Пастырь.
 — Здание Службы безопасности? Конечно, в полумиле отсюда.
 — Как я понимаю, оно кишит вооруженными людьми.
 — Сейчас — да. Чуть попозже прогуляемся туда и посмотрим, не изменилось ли что с наступлением темноты.
 Пообедали они в ресторане отеля (Рождественский Пастырь несколько раз жаловался, что мясо тут совсем не такое, как на Пурпурном Облаке), подождали, пока стемнеет, а затем направились к большому зданию, которое занимала служба Эрнандеса.
 — Я нервничаю, — признался Рождественский Пастырь.
 — Почему?
 — Не знаю. Слишком уж гладко все получается. Не могу отказаться от мысли, что за нами постоянно следят и выбирают удобный момент, чтобы наброситься сзади.
 — Только нарвутся на неприятности, — мрачно усмехнулся Найтхаук. — У меня в кармане тридцать талеров Марии-Терезии.
 — То есть пистолет ты собрал?
 — Я решил, что лучше заняться этим в номере, чем перед зданием Службы безопасности. Незачем привлекать к себе лишнее внимание, — сухо ответил Найтхаук.
 Рождественский Пастырь нервно оглядывался по сторонам. Молодой человек остановился, смерил его взглядом.
 — Послушайте, может, на душе у вас станет легче, если вы ограбите какую-нибудь церковь? Я видел пару перспективных объектов и…
 — Я не хочу грабить церковь.
 — Тогда сделайте что-то с руками. Ваша нервозность передается и мне.
 — Извини. — Рождественский Пастырь засунул руки в карманы.
 — Успокойтесь. — Найтхаук потрепал своего спутника по плечу. — Идем дальше.
 Они миновали два квартала и оказались перед внушительных размеров зданием.
 — Оно? — спросил Рождественский Пастырь.
 — Оно.
 — Как ты проникнешь в него? Через парадный вход, сзади, сбоку?
 — Через парадный вход. Я же студент с Аристотеля. Завтра войду и договорюсь о встрече.
 Они уже собрались уходить, когда на третьем этаже открылась стеклянная дверь и из нее на балкон вышла Мелисенд в золотистом одеянии.
 — Это она! — прошептал Найтхаук.
 — Значит, нашим паспортам никто не поверил, — вздохнул Рождественский Пастырь.
 — Что вы там бормочете?
 — Они знают, что мы здесь, сын мой, во всяком случае, ожидают нас в любой момент. Посмотри, как она блестит, перегибаясь через поручень. Они используют ее как приманку.
 — Ловят меня?
 — А кого же еще?
 — Они думают, я ворвусь в здание и поднимусь на третий этаж, убивая всех, кто встретится у меня на пути?
 — Да. Глупо с их стороны, не так ли?
 — Естественно, глупо.
 — Так что будем делать? — спросил Рождественский Пастырь. — Возвращаемся в отель?
 — Если хотите, можете вернуться.
 — А ты?
 — Я? — Найтхаук усмехнулся. — Я собираюсь ворваться в здание и подняться на третий этаж, убивая всех, кто встретится у меня на пути.
 — Я думал, ты уже понял, что именно этого от тебя и ждут.
 — Они ждут человека. — Проверив еще раз керамический пистолет, Найтхаук вновь засунул его в карман. — А встретятся с Вдоводелом.
 Он повернулся и начал подниматься по каменным ступеням лестницы, ведущей к парадной двери.




 Глава 28


 Когда Найтхаук прошел в здание, сканер на входе тревоги не поднял. Рождественский Пастырь следовал за своим подопечным на безопасном расстоянии.
 Молодой человек, сидящий в холле за столиком, вопросительно посмотрел на позднего посетителя.
 — Могу я вам чем-нибудь помочь?
 — Меня зовут Лэндис. Винс Лэндис. Я — выпускник аристотельского университета. И хочу, чтобы мне организовали встречу с полковником Эрнандесом.
 — Вы ищете работу?
 — Я же сказал вам… мне надо с ним встретиться.
 — Позвольте спросить, на какой предмет?
 — По-моему, вас это не касается.
 — Грубость здесь не поможет, — назидательно заметил молодой человек. — Я должен знать, чем вызвана ваша просьба.
 — Я изучаю всевозможные шифры. И хочу поговорить с ним об их использовании в повседневной работе Службы безопасности.
 — Я передам полковнику вашу просьбу, мистер Лэндис. По какому адресу мы сможем с вами связаться?
 — Я подожду здесь.
 — Полковник может назначить вам встречу через неделю, а то и две. Если вообще согласится принять вас.
 — У меня нет этих недель. Я улетаю с Солио через пару часов. Он должен принять меня прямо сейчас.
 — Это невозможно.
 — Свяжитесь с ним и предоставьте решать ему.
 — Уж не отдаете ли вы мне приказы? — Молодой человек поднялся.
 — Я лишь пытаюсь сохранить вам жизнь. А теперь позвоните полковнику.
 — Никогда!
 Найтхаук выхватил пистолет и выстрелил в упор. Молодой человек рухнул на стол, а Найтхаук, не удостоив его даже взглядом, поспешил к ближайшему аэролифту.
 — Напрасно, — послышался голос за его спиной. Найтхаук повернулся, чтобы оказаться лицом к лицу с Рождественским Пастырем.
 — За холлом наверняка наблюдают. Если ты воспользуешься лифтом, они не выпустят тебя из шахты, пока не возьмут в огневое кольцо. На твоем месте я нашел бы лестницу. По крайней мере там будет больше места для маневра.
 — Разумно. — Найтхаук направился к ступеням, ведущим на второй этаж. — Когда начнется стрельба, держитесь подальше.
 — Я — не герой, сын мой, — заверил его Рождественский Пастырь. — Как только начнется стрельба, надеяться тебе придется только на себя.
 — Меня это устраивает.
 — Почему-то я так и думал, — пробормотал Рождественский Пастырь.
 С пистолетом в руке Найтхаук начал подниматься по лестнице, приготовившись отреагировать на любое движение снизу или сверху. До второго этажа он добрался без приключений. Но когда двинулся дальше, за его спиной открылась дверь, и два тонких лазерных луча прожгли перила. Молодой человек крутанулся, трижды выстрелил, и двое мужчин повалились на пол, каждый с лазерным пистолетом в руке.
 — Отличная работа, — раздался снизу голос Рождественского Пастыря.
 — Благодарю.
 — Будь осторожен. В следующий раз они поступят умнее.
 Найтхаук оглядел лестницу. Ее резкие повороты позволяли тому, кто стоял на площадке третьего этажа, прострелить ему голову, прежде чем он заметил бы опасность.
 — Постараюсь.
 Он отступил на шаг, оценивая свои шансы, потом метнулся в кабинет, где прятались двое мужчин. Открыл большое окно, выглянул наружу. Стены гладкие, как стекло. Карабкаться невозможно.
 Найтхаук вернулся на лестничную площадку и подобрал с пола лазеры: о его присутствии знают, так что лишняя огневая мощь не помешает.
 Он подошел к ступеням, остановился. Должен же быть еще один путь на третий этаж. Может, грузовой лифт? Найтхаук уже собрался его поискать, когда из-за ближайшей двери появился какой-то мужчина. Он увидел Найтхаука, что-то закричал. И тут же упал, пронзенный лучом лазера.
 Грузовой лифт, несомненно, был, но где его искать? Найтхаук не хотел уходить в коридор, где его могли отрезать от лестницы и аэролифта.
 Значит, оставалась лестница. Присев, он начал подниматься с керамическим пистолетом в одной руке и лазером — в другой. Приблизившись к площадке, после которой лестница резко поворачивала, он прикинул, откуда могли бы стрелять с третьего этажа, и направил лазерный пистолет в потолок. Луч пробил его без труда, сверху послышались крики боли, и Найтхаук понял, что вывел из строя еще одного человека. Правда, он понятия не имел, сколько охранников в здании и где они затаились.
 Найтхаук услышал за спиной шаги, круто обернулся, но вместо Рождественского Пастыря увидел целящегося в него незнакомца. Молодой человек упал, выстрелил, покатившись по ступеням, а когда поднялся, противник лежал мертвым.
 Найтхаук снова выстрелил в потолок, вслепую, чтобы те, кто ждал его на третьем этаже, не подходили слишком близко. Он понимал, что между этажами ему делать нечего, это ловушка, и уже решил поискать другой путь к кабинету Эрнандеса, когда сверху закричала Мелисенд.
 — Джефферсон!
 На мгновение Найтхаук застыл. Потом убрал керамический пистолет в карман и, зажав в каждой руке по лазеру, рванул наверх, поливая все убийственными лучами. Задымились ступени. Два человека попытались остановить его, но упали мертвыми, прежде чем он поднялся на площадку третьего этажа. Еще двоих он пришил через потолок.
 Молодой человек огляделся в поисках Мелисенд, но не увидел ее. Коридор уходил и налево, и направо. Он двинулся влево, держа лазеры наготове.
 Кто-то выскочил из-за двери и прыгнул ему на спину. Найтхаук растянулся на полу, лазерные пистолеты отлетели в стороны, затем тяжелая рука ухватила его за шею. Он вывернул голову, взглянул на нападающего: гигант, шесть с половиной футов роста, триста фунтов веса, только кости и мышцы, ни унции жира.
 Найтхаук дернулся, пытаясь освободиться, но железные пальцы только сильнее прижали его к полу. Однако он сумел дотянуться рукой до цели: мошонки гиганта. Ухватился, крутанул: мужчина взвыл от боли и попытался откатиться в сторону. Но теперь уже Найтхаук крепко держал его. Наконец ценой неимоверных усилий охраннику удалось вырваться.
 Побагровев, он поднялся, выхватил нож. Найтхаук глянул на лазерные пистолеты: не достать. Попятился к ограждению, а мужчина уже бросился вперед, замахиваясь ножом. Одним движением Найтхаук сорвал дымящийся поручень, ударил им гиганта по голове, расколов череп надвое, и быстро пригнулся. Мужчина, перевалившись через него, ломая ограждение, полетел вниз. Найтхаук поднял с пола лазеры и двинулся дальше.
 Услышав за спиной звуки борьбы, молодой человек обернулся. В другом конце коридора, далеко от лестничной площадки, Мелисенд вырывалась из рук двух здоровенных охранников. Силы были явно неравные, и женщину быстро затолкали в комнату, из которой она только что выскочила.
 Найтхаук помчался обратно, мимо лестничной площадки. Прогремел выстрел, пуля сзади вошла в плечо, развернула его, он увидел мужчину, отскочившего в глубь комнаты. Выстрелил из лазерного пистолета, но опоздал. Бросился на крик Мелисенд и угодил под удар сонара. Упал на колено, из носа и ушей пошла кровь, выстрелил. Мужчина с сонаром упал на пол. Вторая пуля впилась в ногу. На этот раз он успел пристрелить снайпера. Тот вскрикнул от боли и затих.
 Внезапно каждая комната превратилась в снайперское гнездо. Двери открывались и закрывались ровно настолько, чтобы обитатель комнаты выстрелил в Найтхаука. Лазерный луч прожег ему левую ступню, другой отхватил ухо. Пуля раздробила правое колено. Он упал, но следом повалился и тот, кто попал в него. Еще три пули вонзились в спину. Найтхаук попытался встать, и не смог: колено не слушалось, одна из пуль повредила позвоночник. Он пополз к ближайшей двери, попытался прожечь в ней дыру, чтобы укрыться в комнате. Жаропрочный титановый сплав раскалился докрасна, но устоял. Очередная пуля угодила ему в правое запястье, выбив из руки лазер.
 Найтхаук автоматически схватился за раненую руку, отчего и второй пистолет оказался на полу. Молекулярный нейтрализатор разрядил его оружие, и мгновение спустя молодой человек, беспомощный, лежал на полу с дюжиной ран, из которых хлестала кровь.
 В конце коридора открылась дверь, из нее вышел полковник Эрнандес. Он направился к Найтхауку, остановился у распростертого тела.
 — Тебе не следовало сюда приходить.
 — Я не мог, — прохрипел Найтхаук, захлебываясь собственной кровью.
 — Почему? Ты убил Маркиза, спас своего… э… свой оригинал, во всяком случае, подарил ему несколько лет жизни. Ты не мог не знать, что я убью тебя, если ты появишься здесь.
 Найтхауку не удалось произнести ни слова. Он лишь чуть кивнул.
 — Тогда почему? — В голосе Эрнандеса слышалось искреннее недоумение. — За мою голову вознаграждение не назначено. Почему ты вернулся?
 Найтхаук попытался вымолвить «Мелисенд», но ни губы, ни голосовые связки не слушались. Он ограничился: «Ради нее».
 — А-а-а, — протянул Эрнандес. — Действительно, ты еще у нас такой молодой и глупый. — Он повернулся, обращаясь к другому человеку, находящемуся вне поля зрения Найтхаука. — Подойди и попрощайся с бесстрашным юным героем, который пытался вырвать тебя из моих когтей.
 И тут рядом с Найтхауком возникла Мелисенд.
 — Ты дурак.
 От боли его тело свело судорогой.
 — Я знаю.
 — А теперь ты умрешь.
 — Все умирают. — Молодой человек зашелся кашлем, выплевывая кровь.
 — Тебе надо было остаться в Олигархии, — зло бросила Мелисенд.
 — Вероятно. — От потери крови у него все плыло перед глазами.
 — Так почему же ты не остался?
 Губы Найтхаука шевельнулись, но с них не сорвалось ни звука.
 — Все это очень трогательно, — усмехнулся Эрнандес, — но, боюсь, пора ставить точку. Что ты хочешь сказать на прощание?
 Вновь беззвучно шевельнулись губы.
 — Наклонись к нему и постарайся услышать, что он говорит, — приказал Эрнандес.
 — Почему я? — резко обернулась Мелисенд.
 — Ты с ним спала. Кому же еще пристало услышать его последние слова?
 Женщина зыркнула на Эрнандеса, потом опустилась на колени, наклонилась над Найтхауком, прислушалась.
 Тут же раздался выстрел, и синекожую Жемчужину Маракаибо отбросило на пол. В ее груди зияла дыра размером с талер Марии-Терезии.
 — Я избавил вас от лишних хлопот, — прошептал Найтхаук, когда Эрнандес выбил у него из руки керамический пистолет и поднес дуло лазера к его голове.




 ЭПИЛОГ


 Наутро Найтхаука похоронили в безымянной могиле рядом с Жемчужиной Маракаибо. Рождественский Пастырь шел по большому кладбищу, глядя прямо перед собой, не обращая внимания на десятки вооруженных людей, настороженно следящих за каждым его движением. У могилы он остановился, склонил голову, губы зашептали слова молитвы.
 — Я ожидал увидеть вас на кладбище, — Эрнандес присоединился к нему.
 — Я ненавижу церковные службы.
 — Но любите церкви.
 — Эта маленькая. И красть в ней нечего, за исключением, быть может, креста за алтарем.
 — Как вы это узнали? — удивился Эрнандес. — В церкви вас никто не видел.
 Рождественский Пастырь улыбнулся.
 — Долго бы я продержался на плаву, если б люди замечали меня там, где я работаю?
 — В чем-то вы, конечно, правы. Но держаться на плаву вам осталось считанные минуты. Сейчас я отправлю вас на дно.
 — Помолчите, все-таки надо уважать мертвых.
 — Когда вы закончите молиться за упокой души Вдоводела, прочитайте молитву и за себя, — продолжил Эрнандес. — Потому что вскорости вы присоединитесь к нему, где бы он ни был.
 — Не говорите глупостей, — усмехнулся Рождественский Пастырь. — Или вы действительно думаете, что я пришел сюда, не приняв надлежащих мер предосторожности?
 Эрнандес оглядел кладбище.
 — Вроде бы меня никто на мушке не держит.
 Рождественский Пастырь хохотнул.
 — Не волнуйтесь. Вам ничего не грозит… пока я жив.
 — И что же вы припасли для меня?
 — Кладбище — не лучшее место для обсуждения мирских проблем.
 — Предложите другое.
 — В вашем кабинете есть выпивка?
 — Да.
 — Там и поговорим.
 Мужчины повернулись и вместе покинули кладбище. Вместе вошли в здание Службы безопасности, на аэролифте поднялись на третий этаж.
 — Я вижу, сегодня добраться до вас намного проще, — отметил Рождественский Пастырь. — Сколько он положил ваших людей, прежде чем вы его убили?
 — Достаточно.
 Когда они шли по коридору, Рождественский Пастырь все оглядывался по сторонам.
 — Быстро же вы все прибрали.
 — Это здесь. А вот лестнице предстоит серьезный ремонт. На все этажи, выше второго, из холла можно подняться только на лифте.
 У двери в кабинет Эрнандес встал перед сканером. После проверки ретинаграммы и отпечатка ладони дверь откатилась в стену. Они вошли.
 — Что будем пить? — спросил Эрнандес.
 — Все что угодно, лишь бы мокрое.
 Полковник наполнил два стакана, один отдал Рождественскому Пастырю, устроившемуся в кожаном кресле, со вторым уселся за стол.
 — Итак, чем вы грозитесь меня прижать?
 — Вы наняли Маркиза Куинзберри, чтобы тот убил губернатора Трилейна. А потом поспособствовали созданию молодого Найтхаука, дабы он убил Маркиза и дал вам возможность замести следы.
 — А зачем мне это надо? — полковник раскурил тонкую сигару, импортированную с Антареса III.
 — Причин много. — Рождественский Пастырь отпил из стакана. — Как я понимаю, вы хотели стать губернатором. Наняли Маркиза Куинзберри, он убил Трилейна… а потом начал шантажировать вас. Возможно, запросил слишком много, и вопрос встал ребром: или Маркиза убивают, или он вас выдает.
 — Вы попали пальцем в небо.
 Рождественский Пастырь пожал плечами.
 — Сама причина не имеет никакого значения. Важно то, что Маркиз нажал на спусковой крючок с вашей подачи, в чем и признался перед тем, как Найтхаук его убил.
 — Ерунда. С чего ему признаваться?
 — Может, он хотел спасти этим свою жизнь.
 — Чушь собачья. — Полковник заметил, что сигара его потухла, и вновь раскурил ее. — Маркиз абсолютно не боялся смерти, как и юный Найтхаук.
 — Может, он бравировал. Повторяю, причина не важна. Запись с его признанием надежно спрятана на трех планетах Олигархии. Если я не дам о себе знать в течение месяца, эти записи…
 — Олигархии, — хмыкнул полковник. — Знаете, мне почему-то не страшно.
 — Будут переданы представителям средств массовой информации Солио II и десятку влиятельных политиков.
 Эрнандес посмотрел Рождественскому Пастырю и глаза.
 — Я думаю, вы блефуете.
 — Да, но поставите ли вы на кон свою жизнь? Лично у меня нет другого желания, как отправиться во Внешнее Пограничье и грабить там церкви. Если вы меня отпустите, я более не дам о себе знать. Если убьете, то составите мне компанию, по самым оптимистичным прикидкам, меньше чем через год.
 Эрнандес одним глотком опустошил стакан, поставил его на полированный стол.
 — Хотите знать правду?
 — Почему нет? — Рождественский Пастырь через окно бросил короткий взгляд на кладбище. — Но я прекрасно обойдусь и без нее. Так что решать вам.
 — Трилейн был не просто тираном, а слабым тираном. Он позволял Маркизу грабить планеты Солио, потому что у него не хватало духа выступить против этого бандита. — Полковник помолчал. — Маркиз в свое время работал на меня… скажем, на контрактной основе. Мы поддерживали достаточно теплые отношения. В конце концов мне удалось убедить его, что смерть Трилейна ему выгодна, потому что в этом случае я посажу на пост губернатора-марионетку, который предоставит ему еще большую свободу.
 — Речь шла о вас?
 — Если б я смог заручиться поддержкой некоторых влиятельных политиков, да. Если нет, то губернатором стал бы лояльный мне человек. Громилы Маркиза помогли бы нам удержаться у власти, а уж мы-то нашли бы способ выказать свою благодарность. По крайней мере я изложил ему такой план. — Полковник глубоко затянулся, выпустил струю дыма. — Разумеется, захватив власть, я бы тут же выкинул Маркиза и его сброд за пределы нашей звездной системы.
 — Маркиз, возможно, воспринял бы сие деяние как предательство.
 — После драки кулаками не машут, — ответил полковник. — Скинуть меня сил бы у него не хватило, а обогащаться он мог и на других мирах.
 — Итак, он убил Трилейна…
 Эрнандес кивнул.
 — Но оказался умнее, чем я предполагал. У него была на примете своя марионетка, и он захватил меня врасплох. Новый губернатор просто смотрел ему в рот. Именно тогда я и связался с Делуросом насчет Вдоводела. Я патриот, черт побери!
 — Патриот, убийца, пусть решает судья. — Рождественский Пастырь выдержал театральную паузу. — Или наши непосредственные начальники. Выбор за вами.
 Эрнандес ответил долгим взглядом.
 — Хорошо. Считайте, мы договорились.
 — Мудрое решение, — кивнул Рождественский Пастырь. — Жаль только, что вам пришлось пустить в расход этого многообещающего молодого человека.
 — Найтхаука? В наших планах ему места не было. Опять же, теперь нам не придется платить миллионы кредиток адвокатам с Делуроса. По официальной версии клон погиб, не выполнив поручения.
 — Это означает, что они слепят нового. Кто знает? Может, на этот раз у них все получится.
 — А какие недостатки вы отметили у первого? — с любопытством спросил Эрнандес. — Он, между прочим, убил Маркиза и уложил половину моих людей.
 — К его навыкам претензий нет. Тут двух мнений быть не может. Они об этом позаботились. Учили его убивать с самого рождения. — Рождественский Пастырь допил последний глоток. — Но вот сердца Вдоводела они дать ему не смогли. Сердце у него было слишком мягкое.
 — Мягкое? — в изумлении переспросил Эрнандес. — Да вы посмотрите, скольких он убил.
 — Не важно. У молодого человека был один недостаток, но недостаток фатальный: бедняга видел в своих жертвах людей. А в его деле эмоции недопустимы. Вдоводел стал убийцей по собственному желанию. Трагедия Джефферсона Найтхаука заключалась в том, что ему не позволили выбирать, становиться убийцей или нет.
 — Я думаю, что ближе к концу сердце у него зачерствело.
 — Неужели?
 Полковник кивнул.
 — Сужу по его последним словам. Он знал, что я все равно убью Мелисенд. Пользы она принести уже не могла и слишком много знала.
 — Что ж, если не возражаете, я пропущу еще стаканчик, а потом откланяюсь.
 Эрнандес вновь наполнил стаканы. Рождественский Пастырь поднял свой.
 — За утерянную невинность.
 — Чью? — спросил Эрнандес.
 — Всех и каждого, — ответил Рождественский Пастырь.