---------------------------------------------


 Азимов Айзек
 Вера

 Айзек Азимов 
 Вера 
 Перевод В. Гольдеса, И. Оганесовой 
 - Тебе когда-нибудь снилось, что ты летаешь? - спросил доктор физики Роджер Туми свою жену. 
 Джейн Туми подняла голову: 
 - Конечно! 
 Ее быстрые пальцы безостановочно проделывали ловкие манипуляции с пряжей, в результате чего на свет рождалась изысканная и совершенно бесполезная салфеточка. Телевизор что-то негромко бормотал, но, по давно установившейся привычке, никто не обращал на него внимания. 
 - Всем время от времени снится, что они летают. Однако со мной это происходит постоянно, знаешь, я даже начал беспокоиться, - продолжал Роджер. 
 - Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, дорогой. Извини, ответила Джейн, старательно считая стежки. 
 - Стоит об этом задуматься, и моментально возникает множество вопросов. Сказать, что снится, будто ты летишь - неправильно. Ведь крыльев-то у тебя нет; во всяком случае у меня их никогда не бывает. И ты не прилагаешь никаких усилий. Просто паришь. Да, именно так. Паришь. 
 - Когда я летаю, - заявила Джейн, - в памяти у меня не остается никаких деталей. Если не считать одного случая, когда мне приснилось, что я залетела на крышу мэрии - и на мне не было никакой одежды. Почему-то в снах никто не видит, что ты совсем раздетая. Замечал? Ты просто помираешь от смущения, а люди проходят мимо и хоть бы что! 
 Джейн потянула за нитку, клубок выскочил из коробочки и покатился по полу, но она не обратила на это внимания. 
 Роджер задумчиво покачал головой. У него был длинный прямой нос, да и вообще черты лица, на котором сейчас застыло сомнение, казались чересчур резкими. В тридцать пять лет Роджер уже начинал лысеть. 
 - Ты никогда не задумывалась о том, почему тебе снятся полеты? 
 - Нет, никогда. 
 Джейн Туми была миниатюрной тридцатилетней блондинкой. Ее хрупкая красота производила впечатление далеко не сразу. Блестящие голубые глаза, розовые щечки фарфоровой куколки... 
 - Многие сны определяются реакцией нашего разума на внешние раздражители. Далеко не всегда эта интерпретация являешься правильной да и происходит все в считанные доли секунды, - сказал Роджер. 
 - О чем ты говоришь, дорогой? - недоуменно спросила Джейн. 
 - Послушай, однажды мне снилось, что я приехал в какой-то город на конференцию и остановился в отеле. Встретил там старых друзей. Все шло как обычно. Вдруг раздались крики, и я, без особой на то причины, запаниковал. Бросился к двери - не открывается! Один за другим мои приятели исчезли. Они без труда выходили из комнаты, а я никак не мог понять, как им это удается. Я кричал, но они не обращали на меня внимания. 
 Неожиданно я понял, что в отеле начался пожар. Я не чувствовал запаха дыма, просто мне стало ясно, что здание загорелось. Подбежав к окну, я увидел, что на внешней стене есть пожарная лестница. Я бросился ко второму окну, потом к третьему, но ни одно из них не выходило на пожарную лестницу. К этому моменту я уже оставался в комнате один. Высунувшись в окно, я принялся звать на помощь. Никто меня не слышал. 
 Затем появились пожарные машины - я заметил, что красные автомобили мчатся к отелю. Это мне очень хорошо запомнилось. Пронзительно дребезжал колокол пожарной тревоги, требуя, чтобы другие автомобили посторонились. Грохот колоколов становился все громче, этот звук буквально наполнил мой череп. Я проснулся. Оказалось, звонит будильник. 
 Спрашивается: как мне мог присниться такой длинный сон, который закончился сигналом пожарного колокола, точно совпавшим со звонком моего будильника? Гораздо естественнее предположить, что сон начал мне сниться в тот момент, когда зазвонил будильник, и мое ощущение времени кардинально изменилось. Сработало какое-то устройство в мозгу, которое в доли секунды постаралось обосновать причину шума. 
 Джейн нахмурилась. И даже отложила в сторону шитье. 
 - Роджер! С тех пор как ты вернулся из колледжа, ты как-то странно себя ведешь. Плохо ешь, а теперь еще какие-то дурацкие рассуждения. Раньше ты никогда не был таким мрачным. Тебе следует выпить соды. 
 - Боюсь, это вряд ли поможет, - тихо проговорил Роджер. - Что вызывает сны о полетах? 
 - Милый, если ты не возражаешь, я бы хотела сменить тему. 
 Джейн встала и твердой рукой увеличила звук в телевизоре. Молодой джентльмен с впалыми щеками и берущим за душу тенором сладкозвучно уверял ее в своей вечной любви. 
 Роджер выключил звук и встал, загородив экран спиной. 
 - Левитация! - возбужденно провозгласил он. - Вот в чем дело. Человеческое существо может воспарить только в одном случае. Проблема заключается в том, что люди не знают, как воспользоваться этим даром знание возвращается к ним лишь во сне. Именно в такие моменты человек может подняться в воздух, может быть, на десятую долю дюйма. Этого недостаточно, чтобы кто-нибудь заметил, но мозг получает необходимый импульс - нам снится, что мы летим. 
 - Роджер, ты бредишь. Я прошу тебя, прекрати! 
 Не обращая внимания на просьбы Джейн, он продолжал: 
 - Иногда мы медленно опускаемся, и ощущение пропадает. А в других случаях неожиданно теряем контроль и падаем. Джейн, разве тебе не снилось, что ты падаешь? 
 - Да, конеч... 
 - Ты висишь на стене дома или сидишь на краешке стула и вдруг соскальзываешь вниз. Ты падаешь... а потом просыпаешься - сердце отчаянно колотится, воздуха не хватает. А ведь ты действительно упала. Никакого другого объяснения нет. 
 На хорошеньком личике Джейн сначала появились удивление, потом беспокойство, а затем она с облегчением рассмеялась: 
 - Роджер, ты настоящий дьявол. Ловко меня провел. Ну и паршивец же ты! 
 - Что? 
 - Ну ладно, хватит, больше у тебя это не получится. Я все поняла. Ты придумал сюжет для рассказа и пытаешься опробовать его на мне. Могла бы и раньше сообразить, что не следует тебя слушать. 
 Роджер выглядел удивленным и даже слегка смущенным. Он подошел к креслу, где сидела Джейн, и склонился над ней. 
 - Нет, дорогая. 
 - В самом деле, ты говоришь о том, что собираешься начать писать, с тех самых пор, как я тебя знаю. Если ты и в самом деле придумал забавный сюжет, почему бы тебе не изложить его на бумаге? Зачем только меня-то пугать? 
 По мере того как росло возбуждение Джейн, ее пальцы двигались все быстрее и быстрее. 
 - Джейн, это не сюжет для рассказа. 
 - Но что же это еще... 
 - Проснувшись сегодня утром, я упал на кровать! - Роджер смотрел на жену, не мигая. - Мне снилось, что я летаю. Ощущение было совершенно отчетливым, и я помню каждое мгновение полета. Я проснулся, лежа на спине. Мне было очень удобно, и я прекрасно себя чувствовал. Только вот мне показалось, что потолок выглядит как-то необычно. Тогда я зевнул, потянулся и дотронулся до потолка. Я целую минуту разглядывал руку, пальцы которой, касались потолка. А потом я перевернулся, Джейн, я не пошевелил ни единым мускулом! Просто повернулся, потому что мне этого захотелось. И увидел, что вишу в воздухе в пяти футах над кроватью. Ты спала. Тогда я испугался. Я не знал, как к тебе спуститься... но стоило только об этом подумать, и я сразу начал падать. Очень медленно! Процесс спуска находился под полным контролем. 
 Наверное, еще минут пятнадцать я оставался в постели, не осмеливаясь пошевелиться. Потом встал, помылся, оделся и отправился на работу. 
 Джейн с трудом выдавила из себя смешок: 
 - Дорогой, тебе определенно стоит записать все это. Ничего страшного не произошло. Просто в последнее время ты слишком много работаешь. 
 - Пожалуйста, не надо банальных глупостей! 
 - Многие люди слишком много работают, хотя говорить об этом и считается банальной глупостью. В конце концов, ты просто спал на пятнадцать минут больше, чем тебе показалось. 
 - Это был не сон. 
 - Конечно же, сон! Не могу даже сосчитать, сколько раз мне снилось, что я проснулась, оделась и приготовила завтрак; а потом, когда я и в самом деле просыпалась, оказывалось, что придется проделать то же самое снова. Пару раз мне даже снилось, что мне все это снится, если ты понимаешь, что я имею в виду. Здесь совсем нетрудно запутаться. 
 - Послушай, Джейн. Я обратился к тебе с этой проблемой потому, что мне больше не к кому идти. Пожалуйста, отнесись к моим словам серьезно. 
 Голубые глаза Джейн широко раскрылись. 
 - Дорогой, я отношусь к тебе совершенно серьезно! Ведь это ты профессор физики, а не я. Ты разбираешься в гравитации, а не я. Отнесся бы ты серьезно ко мне, если бы я вдруг заявила, что летаю? 
 - Нет. Нет! В этом, черт возьми, все дело! Я и сам не хочу верить, но ничего другого мне не остается. Это не было сном, Джейн. Я старался убедить себя в том, что мне все приснилось. Ты и представить себе не можешь, как упорно я себя уговаривал. Войдя в аудиторию, я уже не сомневался в том, что это был самый настоящий сон... Ты не заметила во мне ничего странного за завтраком? 
 - Да, пожалуй... когда ты спросил меня... 
 - Ну, ничего особенного, наверное, не произошло, иначе ты бы обратила внимание. Так или иначе первая, девятичасовая лекция прошла прекрасно. К одиннадцати я уже обо всем забыл. Потом, сразу после ленча, мне потребовалась книга. Пейдж и... да ладно, это не имеет значения, книга была нужна, и все. Она стояла на верхней полке, и мне было до нее не достать. Джейн... 
 Он замолчал. 
 - Ну, продолжай, Роджер. 
 - Послушай, ты когда-нибудь пыталась взять то, что находится в одном шаге от тебя? Ты приподнимаешься и делаешь шаг в нужном направлении, одновременно протягивая руку. Все это происходит совершенно непроизвольно. Тело само делает необходимые движения. 
 - Ну хорошо, и что из того? 
 - Я потянулся за книгой и машинально сделал шаг вверх. По воздуху, Джейн! По воздуху! 
 - Я позвоню Джиму Сарлю, Роджер. 
 - Черт возьми, я совершенно здоров. 
 - Думаю, ему следует с тобой встретиться. Он ведь наш друг. Собственно, это и не визит к врачу. Он просто с тобой побеседует. 
 - И что это даст? - Лицо Роджера покраснело, потому что он вдруг разозлился. 
 - Посмотрим. А теперь посиди, Роджер. Пожалуйста. - Джейн направилась к телефону. 
 Он остановил ее, схватив за руку: 
 - Ты мне не веришь. 
 - О, Роджер... 
 - Ты не веришь. 
 - Я тебе верю. Конечно. Я тебе верю. Я просто хочу... 
 - Да. Ты просто хочешь, чтобы Джим Сарль поговорил со мной. Вот насколько ты мне веришь. Я говорю правду, а ты хочешь обратиться к психиатру. Послушай, ты вовсе не должна верить мне на слово. Я могу доказать свою правоту, доказать, что умею парить. 
 - Я верю тебе. 
 - Не будь дурой. Я знаю, когда меня пытаются ублажить. Встань спокойно и смотри. 
 Роджер отошел на середину комнаты и без малейшего промедления оторвался от пола. Он висел в воздухе; носки его туфель болтались в шести футах над ковром. 
 Глаза и рот Джейн превратились в три большие буквы "О". 
 - Роджер, спустись - прошептала она. - О Господи, спустись скорей, пожалуйста. 
 Он медленно поплыл вниз, его ноги бесшумно коснулись пола. 
 - Ну, видишь? 
 - Ой-ой-ой! Ой-ой-ой! 
 Джейн, не отрываясь, смотрела на мужа, в ее глазах застыл ужас. 
 На экране телевизора полногрудая женщина беззвучно пела о том, что она просто мечтает воспарить в небеса с одним парнем. 
 Роджер Туми сидел, уставившись в темноту спальни. 
 - Джейн, - прошептал он. 
 - Что? 
 - Ты не спишь? 
 - Нет. 
 - Я тоже не могу заснуть. Я все время держусь за изголовье кровати, чтобы быть уверенным в том... ну, ты знаешь. 
 Его рука нервно дернулась, и он осторожно коснулся лица жены. Джейн вздрогнула, словно ее ударило электрическим током, и отпрянула в сторону. 
 - Извини, я немножко нервничаю, - сказала она. 
 - Да ничего, я все равно собираюсь вставать. 
 - Зачем? Тебе нужно выспаться. 
 - Все равно не получается, нет никакого смысла не давать спать еще и тебе. 
 - Может, ничего и не произойдет. Может, это не должно случаться каждую ночь. Ведь позавчера все было в порядке. 
 - Откуда мне знать? А если я просто не поднимался так высоко? Или не просыпался, поэтому ничего и не замечал. В любом случае теперь все изменилось. 
 Роджер сидел на кровати, спустив ноги, обхватив руками колени и положив на них голову. Потом отбросил простыню в сторону и потерся щекой о мягкую фланель пижамы. 
 - Теперь все будет иначе. Я постоянно об этом думаю. Стоит мне заснуть и перестать за что-нибудь держаться, я обязательно взлечу. 
 - Не понимаю, почему ты так в этом уверен? Ведь полет должен требовать определенных усилий. 
 - В том-то и дело, что это совсем не так. 
 - Но тебе же приходится преодолевать тяготение? 
 - Приходится, только при этом я не прилагаю никаких усилий. Видишь ли, Джейн, если бы я только мог понять механизм того, что со мной происходит, я бы так не переживал. 
 Он немножко поболтал ногами и встал. 
 - Не хочу больше об этом говорить. 
 - Я тоже, - пробормотала Джейн и заплакала. 
 Отчаянно стараясь подавить рыдания, она сдавленно всхлипнула, и Роджеру стало еще хуже. 
 - Прости меня, Джейн, - сказал он. - Прости, что нарушаю твой покой. 
 - Нет, не трогай меня. Просто... просто оставь одну. 
 Он сделал несколько неуверенных шагов в сторону от кровати. 
 - Куда ты? - спросила Джейн. 
 - На диван, в кабинет. Ты мне поможешь? 
 - Как? 
 - Я хочу, чтобы ты меня привязала. 
 - Привязала? 
 - Да, веревками. Так, не очень крепко, чтобы я мог ворочаться. Поможешь? 
 Босые ноги Джейн уже искали в темноте тапочки. 
 - Ладно, - со вздохом согласилась она. 
 Роджер Туми сидел в маленькой каморке, которая считалась его кабинетом, и смотрел на кипу контрольных работ, сложенных на столе. В данный момент он не очень ясно представлял себе, как сможет их проверить. 
 Он успел прочитать пять лекций по электричеству и магнетизму с той первой ночи, когда обнаружил, что умеет летать. Каким-то образом ему удавалось доводить лекции до конца, хотя далеко не всегда все шло гладко. Студенты часто задавали дурацкие вопросы, из чего Роджер сделал вывод, что его лекции потеряли прежнюю стройность. 
 Сегодня ему удалось избежать необходимости читать лекцию благодаря тому, что он устроил неожиданную контрольную работу. Он не стал утруждать себя составлением нового варианта; просто воспользовался тем, который предлагал своим студентам несколько лет назад. 
 Теперь ему предстояло проверить работы и оценить их. Зачем? Разве имеет значение то, что в них написано? Да и вообще, имеют ли какой-нибудь смысл все постулаты физики? И уж если на то пошло, в чем они заключаются и существуют ли на самом деле? 
 Может быть, это вовсе не гармоничные законы, а сплошная путаница, из которой нельзя сделать никаких разумных выводов? И Вселенная, несмотря на то что утверждают эти законы, есть исходный хаос, дожидающийся того момента, когда явится Дух и наведет порядок? 
 Ко всему прочему Роджера сильно донимала бессонница. Даже привязавшись к дивану, он не спал как следует; если ему и удавалось ненадолго заснуть, его постоянно преследовали сны. 
 В дверь постучали. 
 - Кто там? - сердито крикнул Роджер. 
 После короткой паузы последовал неуверенный ответ: 
 - Это мисс Хэрроуэй, доктор Туми. Я принесла письма, которые вы диктовали. 
 - Ну, тогда заходите скорее, не стойте в дверях. 
 Секретарша приоткрыла дверь на минимально необходимое расстояние и протиснула свое худое, невзрачное тело в кабинет. В руках она держала стопку бумаг. К каждому листочку была скрепкой прикреплена копирка и конверт с адресом. 
 Роджеру не терпелось поскорее от нее избавиться. В этом и заключалась его ошибка: когда секретарша направилась к столу, он потянулся за письмами и почувствовал, что приподнимается со стула. Сохраняя сидячее положение, Роджер скользнул на два фута вперед, и только тогда сообразил, что происходит. Он заставил себя резко опуститься вниз и чуть не потерял равновесия. Однако это уже не имело значения. 
 Ни малейшего. 
 Мисс Хэрроуэй выпустила из рук письма, и они разлетелись в разные стороны. Потом она вскрикнула, повернулась, ударилась плечом о дверь, вылетела в коридор и помчалась прочь, громко стуча высокими каблуками. 
 Роджер встал, потирая ушибленное бедро. 
 - Проклятье! - выругался он. 
 Его все время преследовала мысль о том, какое впечатление он произвел на несчастную секретаршу. Он видел себя ее глазами: здоровенный мужчина медленно поднимается над своим столом и, продолжая сохранять сидячее положение, летит к ней. 
 Он поднял разбросанные письма и закрыл дверь в кабинет. Было уже довольно поздно, коридор давно опустел; мисс Хэрроуэй вряд ли станет рассказывать кому-нибудь о том, что видела. И все же Роджер с беспокойством ждал, что вокруг его кабинета начнет собираться толпа. 
 Однако ничего особенного не произошло. Возможно, мисс Хэрроуэй выскочила из коридора и грохнулась в обморок. Роджер подумал, что ему следовало бы проверить, все ли с ней в порядке, но потом он решил послать свою чересчур щепетильную совесть к дьяволу. Пока он не выяснит, что же такое с ним происходит, почему не прекращается этот ужасный кошмар, особенно высовываться не следует. 
 Нужно сидеть очень тихо, и так уже сделано достаточно глупостей. 
 Роджер просмотрел письма: по одному каждому крупному физику-теоретику страны. Местные корифеи вряд ли сумели бы справиться с его проблемой. 
 Интересно, подумал он, поняла ли мисс Хэрроуэй, о чем письма? Он надеялся, что нет. Письма были сознательно составлены с использованием множества специальных терминов; возможно, их было даже больше, чем требовалось. Частично для того, чтобы продемонстрировать скромность; частично, чтобы подчеркнуть тот факт, что он сам, Роджер Туми, является серьезным ученым. 
 Он разложил письма по конвертам. Лучшие физики страны... Смогут ли они что-нибудь сделать? 
 В библиотеке царила тишина. Роджер Туми закрыл журнал "Теоретическая физика" и мрачно уставился на заднюю обложку. Журнал "Теоретическая физика"!.. Что, в конечном счете, понимают авторы той наукообразной галиматьи, которая напечатана в журнале? Эта мысль расстроила Роджера. Еще совсем недавно он считал этих людей образцом для подражания. 
 К тому же он жил, следуя их философии и кодексу чести. Вместе с Джейн, которая все более неохотно ему помогала, Роджер сделал кое-какие измерения. Он попытался обследовать феномен со всех сторон, выразить свои новые возможности в конкретных цифрах. Короче говоря, принялся атаковать проблему единственно известным ему способом - надеясь установить связь между новым явлением и вечными законами, которым должна следовать Вселенная. 
 (Должна следовать. Лучшие умы так считают.) 
 Только вот измерять было нечего. Ему не требовалось прилагать никаких усилий, чтобы взлететь. Дома - Роджер, конечно же, не решался проводить свои эксперименты на открытом воздухе - он так же легко доставал потолок, как и приподнимался над полом всего на дюйм, просто подъем продолжался чуть дольше. Если бы у него было достаточно времени, он мог бы подниматься бесконечно; добраться до Луны, например, если возникнет необходимость. 
 Он поднимал на себе груз. Процесс замедлялся, но дополнительных усилий не требовалось. 
 Однажды он подошел к Джейн, держа в одной руке часы. 
 - Сколько ты весишь? - спросил Роджер. 
 - Сто десять фунтов, - ответила она, с подозрением посмотрев на мужа. 
 Он схватил ее за руку. Джейн попыталась оттолкнуть его, но он не обратил на это внимания, и они начали медленно подниматься вверх, Джейн прижалась к Роджеру, побелев от ужаса. 
 - Двадцать две минуты и тридцать секунд, - заявил он, когда его голова коснулась потолка. 
 Оказавшись снова на полу, Джейн вырвала руку и выбежала из комнаты. 
 Несколько дней назад Роджер заметил возле аптеки весы. На улице никого не было, поэтому он встал на весы и опустил монетку. Хотя он и предполагал нечто подобное, но все равно был потрясен, когда увидел, что стрелка остановилась на отметке в тридцать фунтов. 
 С тех пор он постоянно таскал с собой мелкие монетки и при каждом удобном случае взвешивался. В те дни, когда дул свежий ветер, он весил больше, словно кто-то беспокоился, чтобы его не унесло. 
 Изменения происходили совершенно автоматически. Его вес постоянно находился в границах между максимальным удобством и безопасностью. Однако Роджер был в состоянии управлять левитацией - примерно так же, как дыханием. Стоя на весах, он изменял свой вес от нормального до, естественно, нуля. 
 Купив весы, Роджер попытался измерить скорость, с которой он мог менять свой вес. Из этой затеи ничего не вышло. Стрелка за изменениями не поспевала. Единственное, в чем Роджеру удалось убедиться, так это в ограниченных возможностях купленных весов. 
 Ну и какой из этого всего следует вывод? 
 Он встал и, опустив плечи, направился к выходу из кабинета, по дороге стараясь незаметно касаться столов, стульев, стены. Ему это было необходимо. Контакт с вещами успокаивал - так Роджер убеждался, что все еще касается ногами пола. Если он перестанет чувствовать рукой стол или пальцы скользнут по стене - дело дрянь. 
 В коридоре, как обычно, было полно студентов. Роджер не обращал на них внимания, а они уже привыкли к тому, что с ним не следует здороваться. Роджер понимал, что кое-кто считает его странным, а многие стали хуже к нему относиться. 
 Он прошел мимо лифта, которым теперь практически перестал пользоваться - в особенности когда нужно было спуститься вниз. Лифт начинал опускаться, а Роджер всегда поднимался в воздух. Он тщательно готовился к моменту начала движения, но все равно подскакивал вверх, и люди начинали подозрительно на него коситься. 
 Когда Роджер подошел к лестнице и уже протягивал руку к перилам, он споткнулся. Ужасная неприятность. Три недели назад он покатился бы по ступенькам. 
 На этот раз автоматическая система сработала безотказно: наклонившись вперед и раскинув руки с растопыренными пальцами, согнув ноги в коленях, Роджер спланировал вниз, как самолет, заходящий на посадку. Или как марионетка на веревочках. 
 Он был слишком ошеломлен и испуган, чтобы что-нибудь исправить. В двух футах от окна, в конце пролета, он автоматически остановился и завис в воздухе. 
 В это время на лестнице находилось двое студентов, которые в ужасе прижались к стене, наверху - трое, и еще один застыл на площадке, перед висящим преподавателем, так близко, что они могли коснуться друг друга. 
 Наступила тишина. Все смотрели на него. 
 Роджер выпрямился, опустился и побежал вниз по ступенькам, отталкивая попадающихся по дороге студентов. У него за спиной слышались громкие удивленные восклицания.
 - Доктор Мортон хочет поговорить со мной? - Роджер повернулся в своем кресле, крепко держась за одну из ручек. 
 Новая секретарша факультета кивнула: 
 - Да, доктор Туми. - С этими словами она быстро вышла. 
 За короткое время, что прошло с того момента, как уволилась мисс Хэрроуэй, она уже успела выяснить, что с доктором Туми что-то не так. Студенты его избегали. На лекциях передние ряды оставались незанятыми, зато последние были заполнены перешептывающимися юношами и девушками... 
 Роджер заглянул в маленькое зеркало, висевшее на стене возле двери. Поправил пиджак и стряхнул ниточки, приставшие к обшлагам - впрочем, это не слишком помогло. В последнее время он заметно похудел, хотя и не мог с точностью сказать, на сколько именно, Да и вообще, выглядел неважно, как будто постоянно вступал в спор с собственным пищеварением, и оно всякий раз одерживало победу. 
 У него не было никаких неприятных предчувствий относительно предстоящей беседы с деканом факультета. Роджеру удалось выработать достаточно циничное отношение к случаям своей левитации. Судя по всему, свидетели не стали никому ничего рассказывать. Мисс Хэрроуэй определенно промолчала. И у него не было никаких оснований считать, что студенты с лестницы разболтали то, что видели. 
 Поправив галстук, он вышел из своего кабинета. 
 Кабинет доктора Филиппа Мортона находился совсем неподалеку, вдоль по коридору, что вполне устраивало Роджера. Он постоянно приучал себя двигаться как можно медленнее: чуть-чуть приподняв ногу, ставил ее перед собой и оценивал результат, потом, не теряя бдительности, делал следующий шаг. Так и шел, шаркая ногами и не поднимая глаз от пола. 
 Увидев Роджера, доктор Мортон нахмурился. У него были маленькие глазки, неровно подстриженные редкие усики и мятый костюм. Он имел очень неплохую репутацию в научном мире и был склонен предоставлять решение проблем обучения своим преподавателям. 
 - Вы знаете, Туми, - без всяких предисловий начал декан, - я получил очень странное письмо от Линуса Диринга. Вы писали ему, - он заглянул в листок, лежащий на столе, - двадцать второго прошлого месяца? Это ваша подпись? 
 Роджер посмотрел и кивнул. Он попытался прочитать перевернутое письмо Диринга. Несколько неожиданный поворот. На письма, отосланные в день инцидента с мисс Хэрроуэй, пришли ответы только от четырех физиков. 
 Три из них состояли из одного абзаца, в котором говорилось примерно следующее: "Я действительно получил ваше письмо от двадцать второго. Боюсь, что ничем не смогу вам помочь". В четвертом от Баллантайна из Северо-западного технологического настойчиво рекомендовалось обратиться в институт психиатрических исследований. Роджер не знал, это попытка помочь или насмешка. 
 Диринг из Принстона был пятым. Роджер очень на него рассчитывал. 
 Доктор Мортон громко откашлялся и поправил очки. 
 - Я хочу прочитать вам это письмо. Садитесь, Туми, садитесь, не стойте. В письме говорится: "Дорогой Фил..." - доктор Мортон быстро посмотрел на Роджера и глупо улыбнулся. - Линус и я познакомились на одном из семинаров в прошлом году. Мы с ним немного выпили. Очень симпатичный человек. 
 Он снова поправил очки и вернулся к письму: 
 - "Дорогой Фил, работает ли на вашем факультете некий доктор Роджер Туми? Вчера я получил от него очень необычное письмо. Ума не приложу, как к нему отнестись. Поначалу я хотел просто выбросить письмо, посчитав самой обычной чушью, но потом подумал, что, раз доктор Туми работает у вас на факультете, вы должны его знать. Вполне возможно, что кто-то использует бумагу с печатью факультета для каких-то махинаций. Поэтому я прикладываю письмо доктора Туми, чтобы вы сами с ним разобрались. Надеюсь, когда вы окажетесь в наших краях..." Ну, остальное носит личный характер. 
 Доктор Мортон сложил письмо, снял очки, положил их в кожаный футляр, который, в свою очередь, засунул в нагрудный карман пиджака, потом переплел пальцы и откинулся на спинку кресла. 
 - Надеюсь, - продолжал он, - нет необходимости зачитывать вам ваше письмо. Что это было? Шутка? Розыгрыш? 
 - Доктор Мортон, - серьезно проговорил Роджер. - Это не шутка. И не розыгрыш. Я разослал письма многим физикам. Содержание говорит само за себя. Я наблюдал случаи... левитации и хочу, чтобы была предпринята попытка сделать теоретическое обоснование этого явления. 
 - Левитация! В самом деле? 
 - Тут все абсолютно честно, доктор Мортон. 
 - Вы сами наблюдали левитацию? 
 - Конечно. 
 - Никаких скрытых проводов или веревочек? Никаких зеркал? Послушайте, Туми, вы ведь не являетесь экспертом по подобным фокусам. 
 - Была проведена вполне научная серия опытов. Возможность обмана исключается. 
 - Вы могли бы проконсультироваться со мной, Туми, прежде чем посылать эти письма. 
 - Возможно, тут вы правы, доктор Мортон, но, откровенно говоря, меня беспокоило, что вы можете... не проявить особого энтузиазма. 
 - Ну, благодарю вас. Надеюсь, все обстоит именно так, как вы утверждаете. Однако писать на бланке нашего факультета... Вы меня удивили, Туми. Послушайте, вы вправе делать все, что хотите - ведь это ваша собственная жизнь. Если вы верите в левитацию - ради Бога, но только в свободное от работы время. Подобные вещи несовместимы с истинной наукой - по-моему, это любому ученому очевидно - и я бы хотел, чтобы ради благополучия факультета, да и всего колледжа, вы постарались это усвоить. 
 Кстати, Туми, в последнее время вы заметно похудели. Да и выглядите не лучшим образом. На вашем месте я бы обратился к врачу. К специалисту по нервным болезням. 
 - Может быть, лучше сразу к психиатру? - с горечью спросил Роджер. 
 - Ну, это уже ваше дело. В любом случае немного отдыха... 
 В этот момент зазвонил телефон, и секретарша взяла трубку. Она поймала взгляд своего босса, и доктору Мортону пришлось оторваться от разговора с Роджером. 
 - Да... доктор Смайзерс да... м-м-м... Да... Относительно кого?.. Ну, по правде говоря, он как раз сейчас сидит у меня... Да... Да, немедленно. 
 Он положил трубку и задумчиво посмотрел на Роджера. 
 - Ректор хочет видеть нас обоих. 
 - По какому вопросу, сэр? 
 - Он не сказал. - Доктор Мортон встал и направился к двери. - Вы идете, Туми? 
 - Да, сэр. - Роджер осторожно выпрямился, на всякий случай зацепившись ногой за край письменного стола. 
 Ректор Смайзерс был высоким, стройным человеком с удлиненным лицом аскета. Он слегка присвистывал, когда произносил шипящие звуки - похоже, дантист поленился как следует подогнать вставные зубы. 
 - Закройте дверь, мисс Брайс, - сказал ректор, - некоторое время я не буду отвечать на телефонные звонки. Садитесь, джентльмены. - Он важно посмотрел на посетителей и добавил: - Думаю, нам следует сразу перейти к делу. Не знаю, что именно выделывает доктор Туми, но он должен немедленно это прекратить. 
 Доктор Мортон удивленно взглянул на Роджера: 
 - А в чем, собственно, дело? 
 Роджер мрачно пожал плечами: 
 - В этом вопросе от меня ничего не зависит. - Похоже, он недооценил способность студентов распускать самые разнообразные слухи. 
 - Ну ладно, ладно, - в голосе ректора появилось нетерпение. - Я не знаю, в какой степени можно доверять дошедшим до меня слухам, но создается впечатление, что в вас проснулись таланты иллюзиониста; вы решили продемонстрировать несколько дурацких фокусов, забыв, вероятно, что такое поведение не соответствует духу нашего учебного заведения. 
 - Мне об этом ничего не известно, - заявил доктор Мортон. 
 Ректор нахмурился: 
 - Похоже, вы еще ничего не слышали. Просто поразительно, насколько часто руководство остается в неведении относительно вопросов, которые будоражат студенческие массы в нашем колледже. Раньше я этого не понимал. Мне и самому довелось услышать об этом совершенно случайно, только благодаря тому, что я перехватил репортера, который явился к нам, чтобы взять интервью у "доктора Туми, летающего профессора". 
 - Что? - воскликнул доктор Мортон. 
 Роджеру не оставалось ничего иного, как затравленно слушать. 
 - В газету позвонил один из наших студентов. Я тут же предложил репортеру покинуть территорию колледжа, а студента попросил зайти ко мне в кабинет. Если верить его словам, доктор Туми летал - я использую слово "летал", потому что студент упрямо стоял на своем - вниз, вдоль лестничного пролета, а потом обратно. Он утверждает, что тому было не менее дюжины свидетелей. 
 - Я только спустился вниз, - пробормотал Роджер. 
 Ректор Смайзерс нетерпеливо расхаживал взад и вперед по ковру своего кабинета. Он пришел в невероятное возбуждение от собственных слов. 
 - Вот что я вам скажу, Туми. Я не имею ничего против любительского театра. Мне часто приходится бороться с излишней серьезностью и чрезмерной чопорностью, царящими в нашем учебном заведении. Я всячески приветствую дружеские отношения между преподавателями и студентами, никогда не возражал против общения вне стен колледжа. Пожалуйста, устраивайте для них любые представления в своем собственном доме. Вы можете себе представить, что будет с нашим колледжем, если безответственная пресса начнет печатать подобные статьи? Болтовню о летающих тарелках заменят дурацкие бредни о летающем преподавателе. Не сомневаюсь, доктор Туми, что, если репортеры до вас доберутся, вы будете все категорически отрицать. 
 - Я понимаю, мистер Смайзерс. 
 - Надеюсь, нам удастся избежать неприятных последствий этого инцидента. Я должен попросить вас со всей строгостью, соответствующей моему положению, никогда не повторять вашего... э-э... спектакля. Если же это произойдет, вам придется подать в отставку. Вы меня понимаете, доктор Туми? 
 - Да, - сказал Роджер. 
 - В таком случае до свидания, джентльмены. 
 Доктор Мортон повел Роджера обратно в свой кабинет. На этот раз он выпроводил секретаршу и плотно закрыл за ней дверь. 
 - Боже мой, Туми, - прошептал он. - Неужели это безумие имеет какое-то отношение к вашему письму о левитации? 
 Роджер чувствовал, что еще немного, и нервы у него не выдержат. 
 - Разве это не очевидно? Я ведь о себе писал в письмах. 
 - Вы умеете летать? Я хотел сказать, вы обладаете способностью левитировать? 
 - Верно и то и другое. 
 - Я ничего подобного... никогда... черт возьми, Туми, значит, мисс Хэрроуэй действительно видела, как вы летали? 
 - Однажды. Это произошло случайно... 
 - Конечно. Теперь мне все ясно. Она впала в такое истерическое состояние, что я ничего не мог понять. И сказала, что вы на нее набросились. Получалось, что она обвиняет вас в... в... - Доктор Мортон слегка смутился. - Ну, я ей не поверил. Понимаете, она была хорошей секретаршей, но отнюдь не из тех, на кого мог бы обратить внимание молодой человек. По правде говоря, я даже испытал облегчение, когда она уволилась. В какой-то момент у меня появилось подозрение, что в следующий раз она возьмет в руки маленький пистолет или начнет обвинять меня. Так вы... вы умеете летать, правда? 
 - Да. 
 - А как вы это делаете? 
 Роджер покачал головой: 
 - В том-то и заключается моя проблема. Я и сам не знаю. 
 Доктор Мортон позволил себе улыбнуться: 
 - Надеюсь, вы не станете отрицать действие закона тяготения? 
 - Понимаете, получается так, что я вынужден отрицать закон тяготения. Это как-то связано с антигравитацией. 
 На лице доктора Мортона появилось справедливое возмущение - он понял, что его шутку восприняли всерьез, и решил, что Роджер Туми вздумал над ним поиздеваться. 
 - Послушайте, Туми, тут не над чем смеяться. 
 - Смеяться! Господи Боже, доктор Мортон, неужели я похож на человека, которому смешно? 
 - Ну... вам следует отдохнуть, это понятно... Вы немножко отвлечетесь и забудете об этих глупостях. Не сомневаюсь, что именно так все и будет. 
 - Никакие это не глупости. - Роджер опустил голову, а потом добавил, немного спокойнее: - Вот что я вам скажу, доктор Мортон: не хотите ли вы заняться изучением этой проблемы, вместе со мной? Речь ведь идет о новых горизонтах в физике. Я не знаю, как эта штука работает; мне не приходит в голову никакого разумного объяснения. Может быть, вдвоем... 
 На лице доктора Мортона был написан ужас. 
 - Я знаю, сама идея кажется вам совершенно дикой, - спокойно сказал Роджер. - Но я могу показать. Все абсолютно законно. Мне бы самому хотелось, чтобы это было не так. 
 - Ну, ну. - С этими словами доктор Мортон вскочил со стула. - Не нужно напрягаться. Вы нуждаетесь в отдыхе. Не думаю, что целесообразно ждать до июня. Отправляйтесь-ка домой, прямо сейчас. Я позабочусь о том, чтобы вы продолжали получать жалованье. Что касается вашего курса, полагаю, я с ним справлюсь - вы же знаете, когда-то мне уже приходилось его читать. 
 - Доктор Мортон, это важно! 
 - Я знаю. Знаю. - Доктор Мортон потрепал Роджера по плечу. - Тем не менее, мой мальчик, вы выглядите не лучшим образом. Откровенно говоря, у вас просто ужасный вид. Отдохните хорошенько. 
 - Я могу левитировать, - Роджер вновь повысил голос. - Вы просто-напросто пытаетесь от меня избавиться, потому что не верите ни одному моему слову. Вы думаете, я лгу? Посудите сами, зачем мне это? 
 - Мой мальчик, стоит ли так волноваться? Давайте я сделаю один телефонный звонок. Кто-нибудь отвезет вас домой. 
 - Повторяю, я могу левитировать! - заорал Роджер. 
 Доктор Мортон густо покраснел. 
 - Послушайте, Туми, давайте не будем больше об этом говорить. Меня совершенно не интересует, можете вы взлететь в воздух в данную минуту или нет. 
 - Вы хотите сказать, что не поверите своим глазам, даже если увидите, что я могу подняться в воздух? 
 - В левитацию? Конечно, нет! - взревел декан факультета. - Если я увижу, что вы летаете, то отправлюсь к окулисту или психиатру. Я скорее поверю в собственное безумие, чем в то, что законы физики... 
 Голос его пресекся, он громко фыркнул. 
 - Ну, как я уже говорил, давайте положим конец дискуссии. Подождите-ка, я сейчас позвоню... 
 - В этом нет никакой необходимости, сэр. Никакой необходимости, сказал Роджер. - Я ухожу. В отпуск. До свидания. 
 Он повернулся и быстро вышел - вот уже несколько дней он не позволял себе перемещаться так стремительно. Декан Мортон стоял, опираясь обеими руками о свой стол, и с облегчением смотрел на удаляющуюся спину доктора Роджера Туми. 
 Когда Роджер вернулся домой, он обнаружил, что в гостиной его поджидает Джеймс Сарль, доктор медицины. Доктор разжигал трубку, которая почти полностью скрывалась в его большом кулаке. Он потушил спичку, и его красное лицо расплылось в улыбке. 
 - Привет, Роджер. Ты что, теперь живешь затворником? Не звонил мне целый месяц! 
 Черные брови Джеймса Сарля срослись на переносице, придавая ему грозный вид, что каким-то необъяснимым образом помогало доктору легко находить нужный тон в общении с пациентами. 
 Роджер повернулся к Джейн, с ногами забравшейся в кресло. У нее на лице застыло выражение бесконечной усталости, которое стало характерным в последнее время. 
 - Зачем ты его вызвала? - спросил, обращаясь к ней, Роджер. 
 - Подожди минутку, не торопись, - вмешался Сарль. - Никто меня не вызывал. Я встретил Джейн утром в центре города и сам напросился в гости. Ты же видишь, я вешу на тридцать фунтов больше, чем она. Она просто не смогла мне отказать. 
 - И вы, конечно, встретились случайно? Ты что, всегда заранее договариваешься о своих случайных встречах? 
 - Ладно, не буду отпираться, - рассмеялся Сарль. - Она рассказала мне немного о том, что у вас здесь происходит. 
 - Мне очень жаль, если ты против, Роджер, - устало сказала Джейн, но впервые за все время у меня появилась возможность поговорить с человеком, который в состоянии понять. 
 - А с чего ты взяла, что он понимает? Скажи мне, Джим, ты ей поверил? 
 - Ну, поверить в такую историю совсем не просто, - ответил Сарль. Вряд ли ты станешь с этим спорить. Однако я пытаюсь. 
 - Ладно, предположим, я летаю. Предположим, я взлечу прямо сейчас. Что ты станешь делать? 
 - Может быть, в обморок упаду. Или скажу: "О Господи!" А может быть, стану хихикать, как дурачок. Почему бы тебе не попробовать? Тогда и узнаем. 
 Роджер пристально посмотрел на него: 
 - Ты и в самом деле этого хочешь? 
 - А почему бы и нет? 
 - Те, кто уже видели это, кричали, убегали или застывали на месте от ужаса. Ты уверен, что выдержишь, Джим? 
 - Думаю, да. 
 - Ну что ж. - Роджер медленно поднялся на два фута вверх и проделал в воздухе несколько замысловатых па. Он продолжал висеть над полом, оттянув носочки и изящно разведя руки в стороны, сотворив таким образом мрачноватую пародию на балетную фигуру. 
 - Лучше, чем Нижинский (1), не так ли, Джим? 
 Сарль не сделал ничего из того, что предполагал Роджер. Только едва успел подхватить трубку, которую выронил от удивления. Он вообще никак не отреагировал. 
 Джейн закрыла глаза. Из-под ее ресниц медленно потекли слезы. 
 - Спускайся, Роджер, - попросил Сарль. 
 Роджер послушно сел на стул и заявил: 
 - Я разослал письма нескольким знаменитым физикам, где подробно описал возникшую ситуацию. А еще в них говорится, что феномен следует самым тщательным образом изучить. Большинство просто не ответило на мои письма. А один написал старине Мортону письмо, в котором интересовался, мошенник я или сумасшедший. 
 - О, Роджер, - прошептала Джейн. 
 - Ты думаешь, это плохо? Ректор пригласил меня сегодня к себе в кабинет. И сказал, чтобы я прекратил свои дешевые трюки. Один раз, спускаясь по лестнице, я споткнулся и, чтобы не упасть, совершенно машинально пролетел над ступеньками на следующую площадку. Мортон заявил, что не поверит в мою способность левитировать, даже если я взлечу у него на глазах. Увидеть - еще не значит поверить, заявил он, а потом предложил мне отпуск. Я не собираюсь возвращаться в колледж. 
 - Роджер, - прошептала Джейн, широко открыв свои голубые глаза. Ты это серьезно? 
 - Я не могу вернуться. Меня от них тошнит. Ученые! 
 - А что ты станешь делать? 
 - Не знаю. - Роджер закрыл лицо руками, потом сдавленным голосом пробормотал: - Ты скажи мне, что делать, Джим. Ведь ты психиатр, Почему они мне не верят? 
 - Возможно, причина в самозащите, Роджер, - медленно проговорил Сарль. - Люди стараются не иметь дела с тем, чего не в состоянии понять. Даже несколько столетий назад, когда многие действительно верили в существование сверхъестественных сил - ну, скажем, в способность летать на помеле - считалось, что подобные штуки доступны лишь тем, кто продал душу дьяволу. И сейчас люди думают так же. Они могут не верить в дьявола, но всякую странность считают злом. И будут бороться против веры в левитацию - или испугаются до смерти, если им представят неоспоримые доказательства. Такова реальность, поэтому давай посмотрим правде в глаза. 
 - Ты говоришь об обычных людях, а я - об ученых, - покачав головой, сказал Роджер. 
 - Ученые тоже люди. 
 - Ты же понимаешь, о чем я. Я столкнулся с неким феноменом. Это не колдовство. И я не заключал сделки с дьяволом. Джим, должно же существовать естественное объяснение тому, что со мной происходит. Мы еще далеко не все знаем о сущности гравитации. Да и вообще мало что о ней знаем. Не кажется ли тебе, что с некоторой натяжкой можно предположить существование некоего биологического метода нейтрализации тяготения? Возможно, со мной произошла какая-то мутация. У меня есть... ну, назовем это мышцей... которая может уничтожить гравитацию. Во всяком случае, она в состоянии компенсировать воздействие силы тяготения на мою персону. Ну так исследуйте это явление! Зачем сидеть сложа руки? Если удастся открыть антигравитацию... Это же будет колоссальным достижением для всего человечества! 
 - Подожди-ка, Роджер, - перебил его Сарль. - Давай немного подумаем вместе. Почему ты так переживаешь из-за этого? Джейн утверждает, что ты чуть с ума не сошел в первый день, еще до того, как выяснилось, что ученые проигнорировав твои письма, а начальство тобой крайне недовольно. 
 - Именно так, - пробормотала Джейн. 
 - Ну почему же так произошло? - продолжал Сарль. - Ты стал обладателем новой, удивительной способности; теперь ты свободен от сил гравитации, которые притягивают каждого из нас к земле. 
 - Только не нужно прикидываться дураком, - проворчал Роджер. - Я был в ужасе. Не мог понять, как это происходит. И сейчас не понимаю. 
 - Именно, мой мальчик! Ты столкнулся с необъяснимым явлением поэтому оно и показалось тебе ужасным. Ты ведь ученый, физик. Ты знаешь, как устроена Вселенная. Или, если лично тебе известно не все, существуют другие люди, которые уж точно знают. Даже если какие-то детали до сих пор вызывают сомнения, ты уверен - настанет день, когда ученые найдут ответ на все. Здесь ключевое слово - "знать". Это часть твоей жизни. Сейчас ты столкнулся с явлением, которое, по твоему мнению, противоречит базовым законам Вселенной. Ученые говорят: две массы притягивают друг друга в соответствии с определенным правилом математики. Это неоспоримое свойство материи и пространства. Никаких исключений быть не может. А теперь оказалось, что ты как раз и есть такое исключение. 
 - Вот уж точно! - мрачно воскликнул Роджер. 
 - Видишь ли, Роджер, - продолжал Сарль, - впервые за всю свою историю человечество располагает неоспоримыми законами. Я говорю о законах, которые невозможно нарушить. В примитивных культурах шаман может использовать заклинание, чтобы вызвать дождь. И даже если дождь не пойдет, это вовсе не будет означать, что колдовство несостоятельно. Просто шаман неправильно воспроизвел заклинание, нарушил какое-нибудь табу или оскорбил своего бога. В современных теократических культурах заповеди верховного божества считаются нерушимыми. Однако, если человек нарушает заповеди и все равно преуспевает, из этого вовсе не следует, что данная религия плоха. Пути Господни неисповедимы: впереди грешника ждет кара. 
 На сегодняшний день, тем не менее, у нас есть законы, которые действительно не могут быть нарушены: один из них - гравитация. Эти законы действуют даже в том случае, если человек забывает произнести вслух формулу, в качестве заклинания. 
 Роджер криво улыбнулся: 
 - Ты ошибаешься, Джим. Нерушимые законы нарушаются постоянно. В тот момент когда открыли радиоактивность, казалось, что этого явления просто не может существовать в природе. Энергия возникает из пустоты, невероятное количество энергии! Звучало так же анекдотично, как и идеи о левитации. 
 - Радиоактивность есть объективное явление, которое можно изучать и воспроизводить. Уран засветит пленку у кого угодно. Трубка Крукса (2) может быть построена всяким, кто захочет получить поток электронов определенного вида. Ты... 
 - Я пытался связаться... 
 - Знаю. Но можешь ты, например, посоветовать мне, что я должен сделать, чтобы научиться летать? - спросил Сарль. 
 - Конечно, нет. 
 - Следовательно, остальным остается лишь наблюдать, не имея возможности поставить аналогичный эксперимент. Таким образом, твоя левитация попадает в один ряд с эволюцией звезд - о ней можно рассуждать теоретически, но невозможно доказать ее реальность экспериментальным путем. 
 - И тем не менее многие ученые посвящают всю свою жизнь астрофизике. 
 - Ученые - обычные люди. Они не могут добраться до звезд, поэтому довольствуются тем, что имеют. С тобой дело обстоит гораздо проще. Ты же здесь, у них под боком - но тот факт, что они не в состоянии разобраться с причинами, позволяющими тебе левитировать, будет приводить их в бешенство. 
 - Джим, они ведь даже не пытались. Ты говоришь так, словно меня уже изучали. Пойми, Джим, они и не собираются вникать в суть проблемы. 
 - А им это ни к чему. Твоя способность левитировать - лишь часть целого класса явлений, которые люди напрочь отметают. Телепатия, ясновидение, предсказание будущего и тысячи других сверхъестественных способностей практически никогда серьезно не изучались, хотя о них поступали сообщения, подтвержденные множеством свидетелей. Эксперименты Рейна с экстрасенсами не слишком заинтересовали других ученых - скорее его опыты вызвали раздражение. Несомненно, ученым вовсе не нужно тебя изучать, чтобы убедиться, что у них нет никакого желания заниматься этой проблемой. Они и так это знают. 
 - Тебе это кажется смешным, Джим? Физики отказываются исследовать факты, поворачиваются спиной к правде. А ты сидишь здесь, ухмыляешься и отпускаешь остроумные замечания. 
 - Нет, Роджер, я знаю, это очень серьезно. И не намерен выступать в роли адвоката. Я просто размышляю вслух. Неужели ты сам не понимаешь, что я пытаюсь заставить тебя посмотреть правде в глаза? Забудь о своих идеалах и теориях, о том, что люди должны делать. Хорошенько поразмысли над тем, что они делают. В тот самый момент, когда человек начинает принимать факты, перестает себя обманывать, все проблемы, как правило, исчезают. По меньшей мере удается посмотреть на них с правильной точки зрения, после чего задача становится разрешимой. 
 Роджер беспокойно заерзал на своем месте. 
 - Обычные психиатрические бредни! Все равно что положить руку пациенту на лоб и сказать: "Ты должен верить - и тогда исцелишься!" А если бедняга не исцелился, так это потому, что недостаточно верил. При такой постановке вопроса знахарь никогда не проигрывает. 
 - Может быть, ты и прав, но попробовать-то не грех. Так в чем заключается твоя проблема? 
 - Давай не будем заниматься ерундой. Тебе прекрасно известно, в чем заключается моя проблема. 
 - У тебя появилась способность к левитации. В этом дело? 
 - Ну, для начала неплохо. Сгодится в первом приближении. 
 - Роджер, постарайся быть посерьезнее. Впрочем, ты, вероятно, прав. Первое приближение. В конечном счете ты ведь имеешь дело именно с этой проблемой. Джейн рассказывала мне, что ты ставишь эксперименты. 
 - Эксперименты! Видит Бог, Джим, я не ставлю никаких экспериментов. Просто плыву по течению. Мне требуются первоклассные специалисты и оборудование, настоящая исследовательская группа, а у меня нет ни малейшей возможности все это получить. 
 - Значит, в этом заключается твоя проблема? Второе приближение. 
 - Я понимаю, к чему ты клонишь, - сказал Роджер. - Моя проблема состоит в том, чтобы создать исследовательскую группу. Но я же пытался! До тех пор, пока не устал от собственных попыток. 
 - А как ты пытался? 
 - Рассылал письма, просил. Да брось, Джим, у меня нет ни малейшего желания выступать в роли твоего пациента. Тебе и так хорошо известно, что я делал. 
 - Да, я знаю, ты говорил людям: "У меня возникла проблема. Помогите мне". А ты пробовал подойти к решению задачи по-другому? 
 - Послушай, Джим. Я ведь имею дело со зрелыми учеными. 
 - Конечно. Именно поэтому ты и считаешь, что прямо сформулированного запроса вполне достаточно. Однако все теории противоречат фактам, которые ты им изложил. Мы уже говорили о трудностях, возникающих в связи с твоими просьбами-сообщениями. Когда ты выходишь на улицу и поднимаешь вверх руку, сигнализируя о том, что просишь кого-нибудь тебя подвезти, ты делаешь прямой запрос, однако большинство машин проезжает мимо, не останавливаясь. Мораль в данном случае состоит в том, что прямой запрос не дал желаемого результата. Так в чем же твоя проблема? Третье приближение! 
 - Чтобы найти другой подход, который приведет к успеху? Ты хочешь услышать от меня именно это? 
 - И ведь услышал, не так ли? 
 - Иными словами, ты утверждаешь: я и без тебя знал, что нужно делать? 
 - А ты знал? Ты готов уйти из колледжа, бросить работу и свою науку. Куда подевалось твое упорство, Роджер? Ты что, всегда отказываешься от борьбы после того, как первый же эксперимент терпит неудачу? Когда первая теория, которая приходит тебе в голову, оказывается неверной? Тебе следует применить к отношениям с людьми тот метод, который принято использовать в экспериментальной физике. 
 - Хорошо. Что ты предлагаешь? Взятки? Угрозы? Слезы? 
 Джеймс Сарль встал: 
 - Ты в самом деле хочешь услышать совет? 
 - Давай, советуй. 
 - Сделай так, как тебе порекомендовал доктор Мортон. Возьми отпуск и пошли левитацию к дьяволу. Это проблема далекого будущего. Спи в своей постели и взлетай - или не взлетай, неважно. Забудь о левитации, смейся над ней или получай удовольствие. Делай все что угодно, только перестань беспокоиться, потому что это - не твоя забота. Вот что самое главное. Левитация не является твоей непосредственной проблемой. Посвяти свободное время размышлениям о том, как заставить ученых изучать то, что они изучать не хотят. Именно в этом и заключается твоя главная задача. Что ты сделал, чтобы ее решить? 
 Сарль подошел к вешалке и взял пальто. Роджер отправился его проводить. Они немного помолчали. Потом, не поднимая глаз, Роджер признался: 
 - Возможно, ты прав, Джим. 
 - Попробуй, а потом позвони мне. До свидания, Роджер. 
 Роджер Туми открыл глаза и, мигая, посмотрел на яркий утренний свет, заливавший спальню. 
 - Эй, Джейн, ты где? - позвал он. 
 - В кухне, - долетел до него приглушенный голос Джейн. - Где я еще могу быть? 
 - Иди сюда, пожалуйста. 
 Она вошла. 
 - Знаешь, бекон сам не поджарится. 
 - Послушай, а я прошлой ночью летал? 
 - Понятия не имею. Я спала. 
 - Да, много от тебя толку. - Он засунул ноги в тапочки и встал с постели. - Мне кажется, я не летал. 
 - Может, ты забыл, как это делается? - В голосе Джейн появилась неожиданная надежда. 
 - Ничего я не забыл. Смотри! - Он взлетел в воздух и медленно переместился в гостиную. - У меня просто возникло чувство, что я не летал. Мне кажется, это продолжается уже три ночи подряд. 
 - Ну хорошо, - сказала Джейн и вернулась к плите. - Месячный отпуск пошел тебе на пользу. Если бы я с самого начала позвонила Джиму.... 
 - Пожалуйста, давай не будем начинать все заново. Боже мой, месячный отпуск!.. Только в прошлое воскресенье я понял, что нужно делать. С тех пор и перестал нервничать. Вот и все. 
 - А что ты собираешься делать? 
 - Каждый год, весной, Северо-западный технологический устраивает серию семинаров по физике. Я приму в них участие. 
 - Ты собираешься поехать в Сиэтл? 
 - Да. 
 - А что они там будут обсуждать? 
 - Не имеет значения. Я хочу повидаться с Линусом Дирингом. 
 - Но ведь именно он назвал тебя сумасшедшим, или я ошибаюсь? 
 - Верно. - С этими словами Роджер засунул себе в рот здоровенный кусок яичницы. - Тем не менее Линус Диринг лучше всех. 
 Он потянулся за солью, взлетев на несколько дюймов над стулом и не обратив на это никакого внимания. 
 - Мне кажется, я нашел к нему подход. 
 Весенние семинары в Северо-западном технологическом получили национальную известность с тех пор, как на физический факультет университета пришел работать Линус Диринг. Он был постоянным руководителем семинаров - благодаря Дирингу все происходящее становилось особенно значимым и интересным. Он представлял выступающих, вел дискуссии, подводил итог выступлениям и был душой общества на заключительном обеде в конце каждой рабочей недели. 
 Все это Роджер Туми знал по рассказам своих коллег. Сам он ни разу не участвовал в семинарах, но теперь мог увидеть знаменитого физика в деле. Профессор Диринг был смуглым человеком несколько ниже среднего роста, с роскошными, вьющимися каштановыми волосами. Когда профессор Диринг молчал, казалось, что его большой тонкогубый рот хитро улыбается. Выступая, он говорил свободно и быстро, без каких бы то ни было записей, а комментировал все с видом превосходства, который его слушатели принимали как должное. 
 По крайней мере так было утром первого дня семинара. Во время дневного заседания слушатели начали замечать в его манере некоторую неуверенность. Более того, в том, как профессор сидел на сцене, слушая доклады, включенные в повестку дня, была какая-то неловкость. Периодически он бросал косые взгляды в сторону последних рядов аудитории. 
 Роджер Туми устроился на самом последнем ряду и напряженно наблюдал за происходящим. Временный переход к нормальному состоянию, который начался, когда ему показалось, что он нашел выход из положения, подходил к концу. В поезде до Сиэтла поспать не удалось - все время мерещилось, как он поднимается в воздух, подчиняясь ритму стучащих по рельсам колес, медленно выплывает в коридор, а потом просыпается под отчаянные вопли проводника. Поэтому Роджер плотно задвинул занавески и застегнул их, но ничего этим не добился, чувство безопасности не приходило; он не мог заснуть как следует, только время от времени проваливался в тяжелое, не дающее отдыха забытье.
 Роджер дремал днем, когда мимо окон проносились горы, и прибыл в Сиэтл вечером; у него ужасно затекла шея, болело все тело, а настроение было ужасным. 
 Он слишком поздно принял решение отправиться на семинар и не смог получить комнату в институтском общежитии. Жить с кем-то вместе - об этом и думать было нечего. Роджер снял номер в отеле, закрыл на замок дверь, потом окна, придвинул кровать к стене, а шкафчик - к другой стороне кровати и только после этого смог заснуть. 
 Наутро он не помнил, снились ли ему сны, а оглядевшись по сторонам, убедился, что по-прежнему лежит в своем убежище. Ему стало немного легче. 
 Семинары традиционно проводились во время пасхальных каникул, и студенты на них не присутствовали. Около пятидесяти физиков сидело в аудитории, рассчитанной на четыреста человек; они расположились по обе стороны главного прохода, поближе к кафедре. Роджер устроился в самом последнем ряду, где его не заметили бы случайные люди, которым взбрело бы в голову заглянуть в аудиторию сквозь застекленную дверь, а присутствующим пришлось бы развернуться на сто восемьдесят градусов, чтобы на него посмотреть. Кроме, естественно, того, кто находился за кафедрой - и профессора Диринга. 
 Роджер не слушал докладов. Он полностью сосредоточился на том, чтобы не пропустить те редкие моменты, когда Диринг находился на кафедре один; когда только Диринг мог его увидеть. 
 По мере того как Диринг все больше и больше нервничал, Роджер чувствовал себя увереннее. Во время подведения итогов дневного заседания он выступил на максимум. 
 Профессор Диринг вдруг замолчал посреди абсолютно бессмысленной и неправильно построенной фразы. Присутствующие, которые уже некоторое время смущенно ерзали на своих сиденьях, замерли и удивленно на него посмотрели. 
 Диринг поднял руку и, задыхаясь, выкрикнул: 
 - Вы! Вы, там! 
 Роджер Туми сидел совершенно спокойно - посреди прохода. Он удобно устроился, закинув ногу на ногу и использовав воздух вместо стула. 
 Когда Диринг замахал руками, Роджер быстро скользнул в сторону. К тому времени как к нему повернулись все пятьдесят голов, он мирно сидел на самой обычной деревянной скамейке. 
 Роджер огляделся по сторонам, затем посмотрел на указующий палец Диринга и встал на ноги. 
 - Вы обращаетесь ко мне, профессор Диринг? - спросил он, причем его голос дрогнул совсем незаметно, ему удалось скрыть волнение. 
 - Чем это вы там занимаетесь? - возмущенный Диринг явно не выдержал напряжения и взорвался. 
 Кое-кто из присутствующих встал, чтобы получше видеть происходящее. Ученые физики так же точно обожают, когда прерываются их любимые сборища, как и игроки в бейсбол. 
 - А я ничем таким не занимаюсь, - сказал Роджер. - Не понимаю, о чем вы говорите. 
 - Убирайтесь! Покиньте аудиторию! 
 Диринг оказался во власти разбушевавшихся эмоций, иначе он никогда бы такого не сказал. Роджер в ответ вздохнул и решил воспользоваться представившейся ему возможностью. Громко и отчетливо, стараясь перекричать нарастающий шум, он заявил: 
 - Я, профессор Роджер Туми из колледжа Карсон, являюсь членом Американской ассоциации физиков. Я попросил разрешения присутствовать на этих семинарах, получил положительный ответ и заплатил за регистрацию. Я нахожусь здесь потому, что имею на это право, и намерен присутствовать на всех заседаниях семинара. 
 - Убирайтесь! - только и мог выдавить из себя Диринг. 
 - И не подумаю, - ответил Роджер. Он заставил себя разозлиться, его трясло от возмущения. - Хотелось бы знать, по какой причине я должен покинуть аудиторию? Что я сделал?
 Диринг, буквально лишившись дара речи, попытался пригладить дрожащей рукой волосы. 
 - Если вы попытаетесь выгнать меня с семинара без всякой на то причины, - не сдавался Роджер, - я подам на университет в суд. 
 - Объявляю заседание первого дня весеннего семинара, посвященного новым достижениям физики, закрытым, - быстро проговорил Диринг. Следующее заседание состоится здесь же, завтра, в девять часов. 
 Роджер поспешно покинул аудиторию. 
 Вечером в дверь его номера постучали. Роджер удивился, замер в кресле. 
 - Кто там? 
 Ему ответили тихим, быстрым шепотом: 
 - Могу я с вами поговорить? 
 Голос принадлежал Дирингу. Название гостиницы, в которой остановился Роджер, и номер его комнаты, естественно, имелись у секретаря семинара. Роджер совсем не ожидал, что события начнут разворачиваться так быстро. 
 Он открыл дверь и церемонно произнес: 
 - Добрый вечер, профессор Диринг. 
 Диринг вошел в номер и огляделся по сторонам. На нем было легкое пальто, но он явно не собирался его снимать, как не собирался расставаться и со шляпой, которую держал в руке. 
 - Профессор Роджер Туми из колледжа Карсон, - сказал он. Правильно? 
 - Да. Садитесь, профессор. 
 Диринг остался стоять. 
 - Ну и чего вы добиваетесь? 
 - Не понимаю, о чем вы. 
 - А я уверен, что вы все прекрасно понимаете. Вы не стали бы просто так устраивать свои дурацкие фокусы. Вы или желаете выставить меня на посмешище, или собираетесь втянуть в какую-то аферу. Так вот учтите: у вас ничего не выйдет. И не пытайтесь прибегнуть к силе - у меня есть друзья, которым известно, куда я направился. Советую вам во всем признаться, а после этого покинуть город. 
 - Профессор Диринг! Это моя комната. Если вы пришли, чтобы оскорблять меня, прошу вас удалиться. 
 - Вы собираетесь продолжать это... это преследование? 
 - Я вас вовсе не преследую, сэр. 
 - А не тот ли вы Роджер Туми, который написал мне письмо, где говорилось о левитации? Вы предлагали мне заняться исследованием этого феномена. 
 Роджер удивленно посмотрел на Диринга: 
 - О каком письме вы ведете речь? 
 - Вы что, отрицаете это? 
 - Конечно, отрицаю. Что вы от меня хотите? У вас есть письмо? 
 Профессор Диринг поджал губы: 
 - Ладно, об этом не будем. Вы отрицаете, что на сегодняшнем заседании семинара вы подвесили себя на невидимых проводах? 
 - На проводах? Что за чепуха? 
 - Вы левитировали! 
 - Не могли бы вы, профессор Диринг, оставить меня в покое? Похоже, вы немного не в себе. 
 - Значит, вы отрицаете, что левитировали на моих глазах сегодня утром? - Голос профессора сорвался. 
 - Вы, очевидно, сошли с ума. Хотите сказать, что я устроил фокус в вашей аудитории? Я никогда там раньше не был и вошел туда после вас. Вы нашли какие-нибудь провода или другие приспособления, когда я ушел? 
 - Я не знаю, как именно вы это проделали, и мне все равно. Вы продолжаете отрицать, что левитировали? 
 - Конечно, отрицаю. 
 - Я вас видел. Зачем вы лжете? 
 - Вы видели, как я левитировал? Профессор Диринг, не объясните ли вы мне, как такое может быть? Полагаю, вы достаточно знаете о природе сил тяготения, чтобы понимать, что левитация - полнейшая чушь, если только речь не идет об открытом космосе. Вы решили подшутить надо мной? 
 - Боже праведный! - визгливо закричал Диринг. - Почему вы не хотите сказать мне правду? 
 - А я не лгу. Вы что, полагаете, что я могу поднять руку, произнести магическое заклинание... а потом... взлечу? - С этими словами Роджер начал медленно подниматься в воздух и остановился только в тот момент, когда его голова коснулась потолка. 
 Голова Диринга дергалась. 
 - Вот! Вот... вот... 
 Роджер улыбаясь опустился на пол: 
 - Вряд ли о таком явлении можно говорить серьезно. 
 - Вы снова это сделали... Вы только что это сделали... 
 - Что сделал, сэр? 
 - Вы левитировали! Вы только что левитировали! 
 Лицо Роджера приняло озабоченное выражение. 
 - Похоже, вы больны, сэр. 
 - Я видел то, что я видел. 
 - Вам следует отдохнуть. Слишком много работы... 
 - Это не галлюцинация! 
 - Может быть, хотите чего-нибудь выпить? - Роджер направился к своему чемодану, а Диринг, выпучив глаза, неотрывно следил за его ногами. Носки туфель Роджера находились в двух дюймах от пола и ни разу не опустились ниже. 
 Диринг плюхнулся в кресло, которое освободил Роджер. 
 - Да, пожалуйста, - слабым голосом попросил он. 
 Роджер протянул ему бутылку виски. Диринг сделал пару больших глотков и слегка поперхнулся. 
 - Ну как, лучше? 
 - Послушайте, - сказал Диринг, - неужели вы нашли способ нейтрализовать тяготение? 
 Роджер пристально посмотрел на него: 
 - Возьмите себя в руки, профессор. Если бы я овладел антигравитацией, то не стал бы играть с вами в игры. И уже давно находился бы в Вашингтоне. Я представлял бы из себя страшно важный военный секрет. Я бы... в общем, здесь бы меня не было! Это же очевидно! 
 Диринг вскочил на ноги: 
 - И вы собираетесь сидеть на последнем ряду на всех оставшихся заседаниях семинара? 
 - Конечно. 
 Диринг кивнул, нахлобучил на голову шляпу и стремительно выскочил в дверь. 
 В течение трех последующих дней профессор Диринг не председательствовал на заседаниях семинара. Его отсутствия никто не объяснил. Роджер Туми, в котором надежда боролась с дурными предчувствиями, сидел среди других физиков и старался держаться незаметно. В этом, однако, он не слишком преуспел. Необъяснимые наскоки Диринга обратили на него внимание аудитории, а достойное и уверенное поведение принесло славу Давида, выступившего против Голиафа. 
 В четверг вечером после отвратительного обеда Роджер вернулся к себе в гостиницу и остановился в дверном проеме, поставив одну ногу на порог. Его поджидал профессор Диринг. С ним был еще один человек в серой, надвинутой на лоб шляпе, который расположился на кровати Роджера. 
 Неловкую тишину прервал незнакомец: 
 - Заходите, Туми. 
 Роджер вошел в номер и закрыл за собой дверь. 
 - Что здесь происходит? 
 Незнакомец вытащил бумажник и показал Роджеру удостоверение в пластиковом футляре. 
 - Меня зовут Кэннон, я работаю на ФБР. 
 - Я вижу, вы пользуетесь влиянием в правительстве, профессор Диринг, - усмехнулся Роджер. 
 - Немного, - не стал спорить Диринг. 
 - Ну что, я под арестом? В чем заключается мое преступление? 
 - Зачем же так волноваться? - успокоил его Кэннон. - Мы просто собираем о вас кое-какие данные, Туми. Это ваша подпись? 
 Он, протянул Роджеру письмо так, чтобы Роджер смог его разглядеть, но не вырвал из рук. Это было письмо, которое Роджер написал Дирингу, а тот, в свою очередь, отправил Мортону. 
 - Да. 
 - А как насчет этих? - Федеральный агент показал ему стопку других писем. 
 Роджер понял, что Кэннон собрал все письма, за исключением, естественно, тех, что Роджер не решился послать и разорвал. 
 - Да, письма написаны мной, - устало проговорил он. 
 Диринг фыркнул. 
 - Профессор Диринг сказал нам, что вы способны парить. 
 - Парить? Это еще, черт возьми, что значит? 
 - Парить в воздухе, - серьезно ответил Кэннон. 
 - И вы верите в подобную чушь? 
 - Я здесь вовсе не для того, чтобы верить или нет, доктор Туми, заявил Кэннон. - Я представляю правительство Соединенных Штатов. Выполняю задание. И на вашем месте я не стал бы упрямиться. 
 - А как я могу сотрудничать с вами в подобном деле? Если бы я пришел к вам и заявил, что профессор Диринг может парить в воздухе, вы бы моментально посадили меня в сумасшедший дом. 
 - Профессора Диринга по его собственной просьбе осмотрел психиатр. Кроме того, правительство уже достаточно давно прислушивается к мнению профессора Диринга. А еще могу добавить, что у нас есть свидетельства из независимых источников. 
 - И в чем же они заключаются? 
 - Несколько студентов из вашего колледжа видели, как вы парили. И еще одна женщина, которая раньше работала секретарем у декана вашего факультета. Мы собрали все показания. 
 - Ну и что же? - спросил Роджер. - По-вашему, эти показания можно предъявить конгрессменам? 
 - Доктор Туми, - вмешался профессор Диринг, - вы ничего не выигрываете, отрицая тот факт, что умеете левитировать. Ваш собственный декан признает, что вы в состоянии сделать нечто подобное. Он просил меня официально уведомить вас, что в конце учебного года ваш контракт будет аннулирован. Он не стал бы делать это просто так. 
 - Не имеет значения, - сказал Роджер. 
 - Почему вы не признаете, что я видел, как вы левитировали? 
 - А зачем мне это признавать? 
 - Я хочу обратить ваше внимание, доктор Туми, - снова вступил в разговор Кэннон, - что, если вам удалось создать устройство, способное компенсировать тяготение, это будет представлять колоссальный интерес для правительства. 
 - В самом деле? Я полагаю, вы уже достаточно покопались в моем прошлом, чтобы выяснить, нет ли у меня порочащих связей. 
 - Расследование, - холодно ответил агент, - еще только началось. 
 - Ладно, - не стал больше отпираться Роджер, - давайте сделаем гипотетическое предположение. Допустим, я признаю, что могу левитировать. Допустим, я не знаю, как мне это удается. Допустим, мне нечего предложить правительству, кроме собственного тела и неразрешимой проблемы. 
 - Откуда вы знаете, что она неразрешима? - нетерпеливо перебил его Диринг. 
 - Я уже однажды обращался к вам с предложением изучить этот феномен, - кротко заметил Роджер. - Вы отказались. 
 - Послушайте, - Диринг говорил быстро, настойчиво, - в данный момент у вас нет работы. Я могу предложить вам должность адъюнкт-профессора физики на моем факультете. Ваши лекционные часы будут минимальны. Мы посвятим все время исследованию левитации. Как вы к этому относитесь? 
 - Звучит привлекательно, - ответил Роджер. 
 - Я думаю, можно с уверенностью сказать, что правительство окажет нам неограниченную поддержку. 
 - И что я должен для этого сделать? Просто признать, что могу левитировать? 
 - Я знаю, что можете. Я вас видел. Покажите мистеру Кэннону. 
 Ноги Роджера поднялись вверх, а тело вытянулось в горизонтальной плоскости, на высоте головы Кэннона. Потом он повернулся - казалось, Роджер Туми прилег отдохнуть на правом боку. 
 Шляпа Кэннона свалилась на кровать. 
 - Он парит! - заорал федеральный агент. 
 - Ну вы видите? - от волнения Диринг заговорил неразборчиво. 
 - Да, не вызывает никакого сомнения... 
 - Тогда доложите об этом. Напишите о том, что вы видели, вы меня слышите? Сделайте полный доклад. Там, наверху, не посмеют сказать, что со мной что-то не в порядке. Я ни на минуту не сомневался, что видел это. 
 Но он не был бы сейчас так счастлив, если бы его слова полностью соответствовали истине. 
 - Я даже не знаю, какой климат в Сиэтле, - причитала Джейн, - мне нужно сделать миллион разных дел! 
 - Требуется моя помощь? - донесся голос Джима Сарля из глубин удобного мягкого кресла. 
 - Да какой от тебя прок?.. Боже мой! - Джейн вылетела из комнаты однако, в отличие от мужа, контакта с полом она не теряла. 
 Вскоре в комнату вошел Роджер Туми: 
 - Джейн, ящики для книг прибыли? А, привет, Джим. Ты давно пришел? Куда подевалась Джейн? 
 - Я пришел минуту назад, а Джейн выскочила в соседнюю комнату. Мне пришлось уговаривать полицейского, чтобы он впустил меня. Дружище, да твой дом просто окружен! 
 - М-м-м, - рассеянно промычал Роджер. - Я им про тебя рассказал. 
 - Знаю. Мне пришлось дать клятву о сохранении секретности. Я объяснил им, что все равно помалкивал бы, поскольку тут возникает вопрос профессиональной этики. Почему бы тебе не предоставить упаковку вещей грузчикам? Ведь платит-то правительство, не так ли? 
 - Грузчики все перепутают, - заявила Джейн, стремительно влетая в комнату и плюхаясь на диван. - Мне просто необходимо выкурить сигарету. 
 - Ладно, Роджер, кончай темнить, - сказал Сарль, - рассказывай, как у тебя все это получилось. 
 - Как ты и говорил, Джим, - смущенно улыбнулся Роджер, - я бросил переживать из-за пустяков и приложил все силы к решению ключевой проблемы. Сначала мне казалось, что у меня есть выбор между двумя возможностями. Все будут постоянно думать, что я либо мошенник, либо безумец - Диринг сформулировал эти варианты в своем первом письме к Мортону. Ректор колледжа пришел к выводу, что я мошенник, а Мортон заподозрил, что я спятил. 
 Предположим теперь, что я продемонстрировал бы им свои истинные возможности. Ну, Мортон рассказал мне, что произошло бы в этом случае: либо они сочли бы меня мошенником, либо решили бы, что сами спятили. Мортон так и сказал... Если бы он увидел, что я летаю, он скорее поверил бы в собственное безумие, чем тому, что видит. Конечно, наверное, это была всего лишь риторика. На самом деле человек не поверит в собственное сумасшествие до тех пор, пока существует хотя бы самая слабая надежда на то, что он ошибается. Именно на это я и рассчитывал. 
 Поэтому и изменил тактику. Я отправился на семинар Диринга. И не сказал ему, что могу парить; просто показал, а потом все время отрицал, что я это делал. Теперь альтернатива стала очевидной. Либо я лгал, либо он - не я, обрати внимание, а он - спятил. Совершенно очевидно, что он скорее поверил бы в левитацию, чем усомнился в собственной разумности, когда оказался перед реальным выбором. Отсюда вытекают и все его остальные действия: агрессивность на семинаре, поездка в Вашингтон, предложение работы - все это было направлено лишь на то, чтобы подтвердить, что он остается в здравом уме, а вовсе не для того, чтобы помочь мне. 
 - Иными словами, ты сделал так, что твоя левитации стала его проблемой, - сказал Сарль. 
 - Ты именно об этом думал, когда разговаривал со мной тогда, Джим? - с любопытством спросил Роджер. 
 Сарль покачал головой: 
 - У меня были кое-какие смутные предположения, но каждый человек должен сам решать свои проблемы, если рассчитывает на то, чтобы они были решены эффективно. Как тебе кажется, Роджер, смогут они теперь разобраться в принципах левитации? 
 - Не знаю, Джим. Я все равно не могу описать субъективные аспекты данного феномена. Однако это уже не имеет значения. Мы будем их исследовать - чего я и добивался. - Он стукнул правым кулаком по ладони левой руки. - Главное, я смог заставить их помочь мне. 
 - В самом деле? - негромко проговорил Сарль. - Я бы сказал, главное, что ты заставил их просить тебя им помочь, а это уже совсем другое дело. 
 ___ 1. Нижинский Вацлав Фомич (1889 - 1950) - русский артист балета, балетмейстер. (Здесь и далее примеч. пер.) 
 2. Катодно-лучевая трубка, названная в честь сэра Вильяма Крукса (1832 1919), английского физика и химика.