Аннотация: В нашем мире не бывает чудес? В обычном городе не встретишь волшебства? Как сказать… Если в нем обитает великий маг по имени Тильвус, возможно решительно все!
 И снова Сати и Никита втянуты в приключения: нужно как можно скорее отправить обратно в свой мир несносного чародея-невидимку, помочь Тильвусу распутать древнее заклинание и, главное, не попасться на пути аркабского мага-сновидца, объявившегося в городе. Не так-то это легко, вся надежда на друзей… Вот только старые знакомые могут оказаться вовсе не теми, за кого себя выдавали!


---------------------------------------------


 Ирина Сербжинская
 Воин Сновидений



 ГЛАВА 1


 Палач с досадой оглядел толпу и вздохнул: народу у виселицы собралось совсем немного. От этого он чувствовал себя примерно как избалованный вниманием публики популярный комедиант, выпорхнувший на сцену и обнаруживший, что зрительный зал почти пуст.
 И не то чтобы ремесло заплечных дел мастера пришло в упадок, наоборот! Просто время наступило смутное, и казни перестали быть редкостью. Казнили за конокрадство, за дезертирство, за грабеж на торговых трактах и за многое другое – понятное дело, народ пресытился зрелищами! Конечно, за каждую казнь исправно платили городские власти, но палач втайне считал себя натурой артистической и очень ценил внешнюю сторону своего дела. Работать почти при полном отсутствии благодарных зрителей было очень неприятно.
 Палач снова вздохнул. Даже в таком небольшом городишке, как этот, городские площади украшали целых три виселицы! На двух из них свежий морской ветер лениво покачивал трупы. По распоряжению городских властей тела должны висеть еще четыре дня, «для вразумления и устрашения», как назидательно выражался смотритель площадей.
 Итак, две виселицы уже были заняты, третья же пока что пустовала. До сегодняшнего дня.
 Палач хмуро взглянул на молодого темноволосого парня, тот балансировал на шатком березовом чурбаке, на шее его уже была надета толстая веревочная петля, и подручный палача ожидал только команды, чтобы выбить чурбак у него из-под ног. Палач поморщился.
 Да, уровень клиентов в последние годы сильно понизился! Давным-давно не приходилось, к примеру, отрубать головы благородным господам, потому-то маска и кожаный фартук валялись в сундуке, а меч палача ржавел без дела. Простонародье вполне удовлетворялось обычной пеньковой веревкой. Но, несмотря на это, палач делал свое дело добросовестно и вел казнь как положено. А положено было три раза спросить, не пожелает ли кто-нибудь выкупить жизнь преступника, приговоренного к повешению. Палач потянулся за ножом и принялся вычищать им грязь из-под ногтей.
 – Ну не желает ли кто-нибудь из горожан выкупить этого бандита? – скучным голосом поинтересовался он, не глядя на притихшую толпу.
 По давней договоренности палачи получали половину серебряной монеты за каждого казненного. Когда-то это были неплохие деньги, но в последнее время марки обесценивались с такой скоростью, что только искренняя любовь к своему ремеслу удерживала палача от того, чтобы не плюнуть на все и не заняться другим, более прибыльным делом. К тому же если сейчас найдется какой-нибудь сердобольный глупец и выкупит парня, то уплывет и половина марки: деньги полагалось полностью сдавать в городскую казну.
 На предложение о выкупе никто не отозвался. Настроение палача немного улучшилось.
 – Я говорю, нет ли желающих заплатить за жизнь этого убийцы несколько монет? Парень, глядите-ка, молодой, крепкий, здоровый, сгодится в хозяйстве. Возможно, отработает деньги, что вы за него заплатите, если конечно, раньше не прирежет вас. Сами знаете, при каких обстоятельствах он попал на виселицу…
 Негустая толпа собравшегося народа молчала.
 Осужденный на казнь неловко переступил ногами на чурбаке. Руки у несчастного были связаны, и удерживать равновесие было нелегко.
 – Нет желающих? – Палач поднялся и расправил плечи. – Ну как хотите. Спрошу еще раз. Не желает ли кто-нибудь внести выкуп за этого человека? Гляньте-ка на него повнимательней. Это ничего, что он зарезал двух стражников… Сдается мне, что он – добрейшей души человек и хороший работник. Следите только, чтоб у него не оказалось ножа под рукой – и все будет в порядке!
 Послышалось цоканье копыт, из бокового переулка выехал всадник на вороном коне. Заметив толпу, всадник остановился, затем тронул коня и подъехал ближе. Палач насупился – с казнью нужно поторопиться, не то, чего доброго, этот человек захочет выкупить осужденного! Палач глянул искоса: мужчина средних лет, в черных волосах, стянутых в хвост, поблескивает кое-где седина, на плечи наброшен черный дорожный плащ, руки затянуты в перчатки. Похоже, не из бедных. Такому вполне может прийти в голову блажь швырнуть деньги на ветер!
 Палач заспешил:
 – Спрашиваю в последний раз, никто не…
 – Что стоит выкуп? – выкрикнула рыжеволосая девушка, стоявшая в первых рядах зевак. Всадник скользнул темными глазами по ее взволнованному лицу и чуть заметно усмехнулся. Осужденный впился в девушку взглядом, полным надежды.
 – Пять серебряных монет, Селия, дочь рыбака, – нехотя отозвался палач. Девушка помрачнела.
 – Почему так дорого? – с досадой спросила она.
 – Он зарезал двоих, – пояснил палач. – Назначено по две монеты за жизнь каждого. И еще одна – в уплату за мой труд. Я тоже должен что-то заработать? Или ты думаешь, палач может работать бесплатно, из любви к искусству? Кроме того, из своего заработка я же еще должен заплатить помощникам. – Палач кивнул в сторону двоих подручных, лениво подпиравших столб виселицы.
 Селия расстроенно промолчала, пересчитывая деньги в маленьком потертом мешочке.
 – Может, возьмешь пока одну, а остальные я принесу тебе…
 – Ох, Селия. – Палач сделал знак одному из помощников, и тот подошел к осужденному поближе. – Я бы рад уступить такой красавице, как ты, да порядок есть порядок! Выкуп должен быть внесен тут же, пока человек стоит под виселицей.
 Парень бросил быстрый взгляд на всадника, лицо того по-прежнему оставалось невозмутимым.
 – То есть желающих выкупить эту никчемную жизнь нет? Что ж, правильно!
 Палач махнул рукой подручному, стоявшему за спиной осужденного, тот ловко выбил из-под ног жертвы березовый пенек, и тело несчастного закачалось на веревке.
 Толпа, негромко переговариваясь, разошлась. Покинула площадь и рыжеволосая Селия, вытирая слезы сомнительной чистоты фартуком. Всадник проводил ее задумчивым взглядом, тронул жеребца и, не оглядываясь поехал прочь.
 Возле виселицы ненадолго задержались лишь помощники палача: по обычаю они бросали кости, кому достанутся сапоги и одежда мертвеца. Вскоре ушли и они.
 На город медленно опустился темный и сырой осенний вечер. Шаркая башмаками, притащился старик-фонарщик, зажег на площади чадящие фонари и побрел дальше. Издалека доносились пьяные голоса и женский визг. Внезапно послышался цокот копыт по булыжнику, к виселице приближался человек на вороном коне. Остановив жеребца, он внимательно огляделся: вокруг не было ни души. Всадник пустил коня рысью, на ходу вытаскивая меч. Одним взмахом он перерубил веревку, тело с глухим стуком обрушилось на землю. Человек остановил коня и вложил меч в ножны.
 От увиденного сделалось бы не по себе даже видавшему виды палачу: тело казненного пошевелилось. Затем повешенный сел, ослабил узел веревки, стащил петлю с шеи и отбросил в сторону.
 – Фу, наконец-то… Ты не слишком торопился, – проговорил он с упреком. – Кстати, я видел тебя в толпе зевак! Ты мог бы мне и помочь, а? Слышал же – меня можно было выкупить. И всего за каких-то пять серебряных монет! Проклятье! – с досадой воскликнул казненный. – Что за унижение, мою жизнь оценили так дешево – пять серебряных монет! Неужели я не стою большего?! – Он поглядел на всадника снизу вверх:– Почему ты не заплатил, Хокум?
 – Хотел поглядеть, как ты выкрутишься, – хладнокровно ответил тот. – А вместо этого ты дал себя повесить. Бездарное зрелище! Тильвус, ты теряешь квалификацию.
 – Бездарное?! Ничего подобного! – Парень легко вскочил с земли. – Я целых пять минут дрыгал ногами! Дольше просто не стоило, палач бы удивился этакой живучести. Ну и тип… знал бы ты, о чем он думал, пока проводил казнь! Да и помощники его ничуть не лучше. Подлые негодяи, украли мои сапоги! Я, честно говоря, опасался, что они и штаны стянут… нет ничего хуже, чем болтаться на веревке в подштанниках!
 – Могли и на них позариться. Я слышал, подручные палача ничем не брезгуют.
 – Проклятые извращенцы, чего от них ждать, – недовольно проворчал Тильвус. – По счастью, они ограничились лишь сапогами. И на том спасибо…
 Он отряхнул штаны и одернул рубаху.
 – А при чем тут моя квалификация?! Ты же видел – вокруг было полно народу. Вздумай я исчезнуть, сколько шуму бы было! И опять поползли бы самые нелепые слухи о чародеях! Я и подумал: если уж им так хочется меня повесить, пусть повесят и успокоятся.
 Всадник спрыгнул с коня, пошарил в сумке и бросил на землю сапоги.
 – Держи. Так что там болтал палач? – поинтересовался он, продолжая рыться в сумке, в то время как Тильвус, прыгая на одной ноге, натягивал сапог. – Ты и вправду зарезал двоих? Зачем? – Он вытащил скомканную суконную куртку и протянул парню.
 – Даже и не думал, – махнул рукой Тильвус. – Видел ту, рыженькую, что хотела меня выкупить? Вот из-за нее, некоторым образом, я и угодил на виселицу.
 – Я так и знал, – со вздохом проговорил Хокум.
 Тильвус натянул куртку и принялся зашнуровывать рукава.
 – Что ты так и знал?
 – Что без женщины тут не обошлось.
 – Глупости, – отмахнулся Тильвус. – Я всего-навсего шел мимо… и вдруг у городских ворот натыкаюсь на эту красотку. Два стражника хотели с ней позабавиться… гм… И кто меня дернул вступиться? Сто раз давал себе слово не ввязываться в подобные истории.
 – Не пробовал хоть раз его сдержать?
 – Я внушил им, что швырнул на землю кошель с деньгами… видел бы ты, как они кинулись драться из-за пригоршни золотых монет! Слово за слово – молодцы схватились за ножи, я и оглянуться не успел, как они прирезали друг друга. Признаться, не ожидал от них такого…
 – А дальше?
 – Дальше девица собиралась вознаградить меня за отвагу немедленно, прямо… э… ну… под городской стеной… и…
 – Понятно, – процедил Хокум.
 – Проклятье, на самом интересном месте явился городской патруль, и что они увидели?
 – Гм…
 – Два трупа! Конечно, если б я заметил солдат раньше, я бы смылся. Ну а раз не успел, пришлось топать на виселицу. Но ты видел – она пыталась выкупить меня! Я ей понравился.
 Хокум хмыкнул.
 – Да ладно, старина, – беззаботным тоном сказал Тильвус. – Все это сущие пустяки, даже говорить не стоит. – Он одернул куртку. – А где бы нам перекусить? Повешение отнимает столько сил!
 – Тут рядом, на соседней улице, есть чудесный кабачок, называется «Под виселицей», – не без ехидства подсказал Хокум. – Не хочешь зайти? По слухам, там отлично жарят мясо.
 – Мясо? Это бы хорошо… да я слышал, туда частенько заглядывают стражники. Вдруг нагрянут те, что притащили меня на виселицу? Еще узнают меня, чего доброго! Удивятся, пожалуй, если увидят за столом того, кого они только что повесили, а?
 – Да уж… – проворчал Хокум. – Тогда придется прогуляться подальше.
 Он двинулся прочь от виселицы, ведя коня в поводу.
 – Пройдемся немного, возле площади Гончаров знаю приличный трактир, «Оборотень и серебряная стрела» называется.
 – Приятное название, – не остался в долгу Тильвус. – Небось любишь туда заглядывать?
 – Да брось, – хмыкнул его спутник. – Здешние чародеи так прижимисты, что экономят на всем. Они давным-давно делают наконечники стрел не из чистого серебра, а из сплава. Половину серебра прикарманивают, ну что делать! Всем жить надо. Понятное дело, такие серебряные стрелы никакого вреда мне принести не могут…
 Они отходили от площади все дальше. Окраина почти тонула во мгле, приходилось довольствоваться только светом из окон трактиров и настежь открытых дверей. Некоторые же проулки, где проживали добропорядочные граждане, уже перегородили на ночь цепями.
 Вскоре Хокум и Тильвус свернули на одну из улиц, тянущихся вдоль морского берега, где было множество небогатых харчевен. Хокум привязал своего коня к коновязи, у которой в ожидании хозяев фыркали несколько лошадей, и вслед за Тильвусом вошел в трактир.
 В большом зале с низким потолком, в дальнем углу которого рдел углями огромный очаг, было многолюдно. Помощник повара, утираясь не самым свежим полотенцем, поворачивал тушу кабана, следя за тем, чтобы мясо подрумянивалось со всех сторон. Вдоль стены стояли громадные пивные бочки, и расторопная прислуга, наполнив глиняные кружки, относила их к столам. Сидевший возле двери широкоплечий вышибала быстро и внимательно оглядел вошедших. Драки в трактирах происходили частенько и приносили хозяевам изрядный ущерб – изволь-ка после каждой потасовки чинить стулья, столы да покупать новую посуду. А посетители, как справедливо считал хозяин трактира, должны не драться, а есть и пить, да побольше, а денежки – ручейком перетекать из их собственных карманов в его, хозяйский, карман. Драки же этому препятствовали, так что рано или поздно каждый трактирщик раскошеливался на крепкого и сильного помощника: дешевле платить жалованье вышибале, чем то и дело оплачивать ремонт.
 Вышибала отвел взгляд от Хокума и Тильвуса и сосредоточил внимание на дальнем угловом столе. Сидевшие за ним успели выпить немало и, судя по всему, начали выяснять отношения. Разговор уже шел на повышенных тонах, и вышибала на всякий случай нащупал дубинку, стоявшую возле стены.
 Тильвус и Хокум устроились за столом неподалеку от очага. Вскоре подбежавший хозяин брякнул на стол пару деревянных тарелок и блюдо с крупно нарезанными ломтями хлеба. Хокум заказал пива и, прихватив свою тарелку, вслед за Тильвусом направился к очагу. Помощник повара, мастерски орудуя длинным острым ножом, срезал с туши несколько ломтей горячего запеченного мяса. С полными тарелками они вернулись к столу и принялись за еду.
 – Ну говори, – с полным ртом проговорил Тильвус. – Ты ведь не зря здесь появился? Что, очередное задание? Опять кого-то нужно отыскать?
 – Посланцы Ордена Квенти никогда не появляются просто так, – назидательно сказал Хокум, разрывая горячее мясо крепкими белыми зубами. – Наш бог – покровитель дорог и странствий. А наше дело – служить ему, разыскивая тех, кто пропал, спасая тех, кто в беде, укрывая бегущих, помогая всем потерявшимся и ищущим.
 Тильвус закатил глаза.
 – Знаю, знаю, слышал сто раз, когда обучался магии в школе нашего монастыря… так что можешь сразу переходить к делу.
 – Ничего, кое-кому не помешает послушать еще разок, – проворчал Хокум. – Не припомню что-то, чтобы ты отличался особым прилежанием. Получить за один год восемнадцать предупреждений – это надо умудриться! Откровенно говоря, я, как куратор Ордена, частенько подумывал, не выгнать ли такого ученика в шею.
 – Нашел, что вспоминать, – отмахнулся Тильвус. – Скажи лучше, новичков все еще пугают жуткими историями про оборотней? Помнится, когда я попал в школу, мне первым делом сообщили, что куратор Ордена – оборотень и в полнолуние ему на глаза лучше не попадаться.
 Хокум усмехнулся:
 – Пугают. Видел бы ты, с какой скоростью они удирают от меня по коридору! Будто за ними гонится голодный гоблин! Ладно, давай о деле.
 Он отодвинул тарелку.
 – Сам знаешь, иной раз магам нашего Ордена приходится заниматься еще кое-чем… Например, расхлебывать последствия неудачного применения магии.
 – Опять? – недовольно проворчал Тильвус, не отрываясь от еды. – Сколько уже можно? И кто вляпался на этот раз?
 Хокум подозрительно оглянулся по сторонам.
 – Король Наргалии, – сказал он, понизив голос. – Правящий монарх соседнего государства.
 Тильвус перестал жевать.
 – Ого, – сказал он, подумав. – Ничего себе…
 – Он, между нами говоря, человек недалекий, – продолжал Хокум вполголоса. – Знаешь сам, одни люди рождаются с магическими способностями, с задатками и склонностью к чарам, у других же этого нет и в помине. Возможно, человек больше всего на свете хочет быть чародеем, но если у него в крови нет магии – что можно поделать?! Только смириться и жить, как живут тысячи обычных людей. Однако наргалийский правитель вбил себе в голову, что раз он король, то может все! В том числе и стать магом. Великим.
 – Магом? – понимающе переспросил Тильвус, набивая рот хлебом. – Великим?
 – Его подданным не до смеха. Наргалийские чародеи в панике! Ты знаешь, большинство из них – заурядные маги, звезд с неба не хватают, делают честно свою работу: обеспечивают дождь для урожая, врачуют, немного приторговывают амулетами и зельями от зубной боли, исправно платят налоги в государственную казну и прочее. Добропорядочные граждане, мирные обыватели…
 Тильвус презрительно хмыкнул:
 – Представь, как они изумились, когда король внезапно вспомнил об их существовании! Вспомнил, вызвал во дворец и заявил, что желает изучать магию! Что им оставалось делать? – Хокум пожал плечами. – С королем не поспоришь.
 – Чему ж они его научили? – жуя, поинтересовался Тильвус.
 – Чему можно научить человека, неспособного к магии? Так, разным фокусам, вроде неожиданного исчезновения одежды на придворных дамах…
 Тильвус захохотал.
 – Да, я помню, ты развлекался точно так же, когда только-только поступил в школу Ордена и освоил парочку заклинаний, – неодобрительно проговорил Хокум. – Это был первый год обучения?
 – Второй, – поправил собеседника Тильвус, вытирая слезы. – Ну а что ты хочешь? Мне было тогда семнадцать… самый подходящий возраст для изучения этой части магии. Сам же требовал: вызубрил заклинание, учись его применять! А что же король?
 Хокум вздохнул:
 – Дальше хуже – он освоил заклинание перемещения.
 Тильвус вытаращил глаза:
 – Что?! Как это?
 – Так написано в письме, которое мне вчера доставили. Дардрос привез, один из старейших чародеев Наргалии. Милейший старичок, из тех, что мухи не обидят. Когда я стал допытываться, каким образом король узнал о подобном заклинании, бедняга так разволновался, что на него смотреть жалко было. Видно, его величество от скуки рылся в магических книгах и наткнулся кое на что. Прочитал, пришел в восторг, вызвал Текуса, главу чародейского Ордена…
 – Бедняги…
 – Вот именно. Сиятельный самодур уже почти решил отрубить ему голову! Старый чародей покряхтел, помялся – да и рассказал суть заклинания. Говорит, был уверен, что у того все равно ничего не выйдет, но…
 – А дальше? – Тильвус еле сдерживал смех. – Хочешь, скажу, что дальше было?
 Хокум покачал головой:
 – Не угадаешь. Совершенно случайно рядом оказалась одна из придворных дам. Фаворитка короля.
 Тильвус снова захохотал:
 – Это еще лучше, чем я думал!
 – Ну да. – Хокум покрутил в руке кружку. – Странно, но заклинание сработало. Король стал очаровательной розовощекой пухленькой блондиночкой. А юная Лусия – так, кажется, ее зовут – превратилась в бородатого мужчину сорока с лишним лет.
 Он покосился на Тильвуса, который покатывался со смеху.
 – Они пытались… – с трудом выдавил он, – пытались вернуться в свои тела?
 – Пытаться-то пытались, но… Король… то есть Лусия, немедленно вызвал во дворец всех чародеев, те принялись за дело, да безуспешно. Его величество, видно, брякнул что-то не то, когда произносил заклинание – может, произнес с другой интонацией или поменял местами пару букв. Обратное заклинание не сработало!
 Тильвус в изнеможении опустил голову на руки.
 – Представляю, что творится сейчас во дворце! – выговорил он сквозь смех.
 – Ну все держится в строжайшем секрете, само собой. Знают только несколько приближенных к королю да чародеи. Они, понятное дело, в отчаянии. Могу их понять: король безостановочно рыдает, а Лусия в бешенстве мечется по дворцу, рычит и обещает четвертовать, повесить и посадить на кол всех магов одновременно, если они не исправят ситуацию! – Он покачал головой. – Наргалийские маги просят помощи нашего Ордена.
 Тильвус подпер щеку ладонью и улыбнулся.
 – А я бы оставил все как есть, – мечтательно проговорил он. – Так интереснее.
 – Отнесись-ка к делу посерьезнее! – нахмурил брови Хокум. Парень тут же присмирел.
 – Наши жрецы посоветовались с Квенти. Он решил, что этот человек заслуживает помощи.
 – Ну если так повелел Квенти… – несколько разочарованно пробормотал Тильвус. – Спорить не приходится.
 – Вот именно. Сам король Наргалии – фигура незначительная. Но его сыну, который родится через три года, предстоит сыграть важную роль в объединении разбитых королевств.
 Тильвус вздохнул:
 – Ладно…
 – На сей раз нам придется заниматься этим делом вместе, – деловито сказал Хокум. – Все-таки король. Но я отправлюсь в Наргалию тайком, так, что об этом никто не узнает. Имей в виду, если что – буду рядом. Возможно, все пойдет гладко, ты сможешь снять с короля заклинание. Надеюсь, у его величества после всего этого надолго пропадет охота баловаться с магией… – с досадой пробормотал он. – Если же обратное заклинание грозит королю малейшей опасностью, придется нам доставить горе-чародея сюда. Наргалийцы обеспечат охрану. Привезем в Доршату и снимем заклинание здесь.
 – Повезем их обоих? – уточнил Тильвус.
 – Нет, только Лусию… тьфу ты, короля! А сама она в образе монарха останется во дворце. Его величество не хочет, чтобы придворные что-то заподозрили. Понятное дело, кому ж охота выставлять себя круглым дураком… А отъезд фаворитки подозрений не вызовет. Король объявит, что лишает ее своей благосклонности, удаляет от двора и она, расстроенная этим, едет развеяться в Доршату.
 – Понял, – без особой радости проговорил Тильвус. – Хорошо, хоть разыскивать никого не нужно. А то в прошлый раз… – Он хмыкнул. – Я отыскивал одного человека… купца. Мне пришлось порядком порыскать по всем Пяти княжествам Дакена!
 Хокум пожал плечами.
 – Ну ты же его отыскал. Квенти решил, что купец достоин жизни, потому что невольно окажет влияние на кое-какие события в будущем – вот ты и отправился на поиски.
 – Да уж… – проворчал Тильвус. – Все прошло прекрасно, если не считать того, что сначала меня чуть не прикончили дакенцы, а потом и сам купчишка. Кинулся на меня с оружием, вообразил, что покушаюсь на его драгоценную персону! Пришлось отобрать меч, пока он не порезался, и дать пару раз по шее… то есть я хотел сказать, сунуть ему под нос браслет Квенти и объяснить, что  отныне  его никчемная жизнь вне опасности, – поправился Тильвус. – После этого он кинулся на меня еще раз – обнимать. Чуть не задушил от счастья…
 Тильвус покачал головой и взглянул на браслет, обхватывающий запястье: узкий кожаный ремешок с серебряными накладками. Такие браслеты носили все, кто был причислен к Ордену Квенти. Был такой и у Хокума, только знак Квенти был золотым – куратор Ордена предпочитал не иметь дела с серебром.
 – Ну что? Если берешься за дело, говори.
 – Обязательно каждый раз задавать этот вопрос? – вздохнул Тильвус. – Как будто я могу отказаться…
 – Вопрос – часть ритуала, – пожал плечами Хокум. – Имей в виду, ты должен выехать сегодняшней ночью. А я поеду завтра утром – нужно закончить кое-какие дела.
 – Что за спешка?! – недовольно протянул Тильвус, украдкой поглядывая в сторону: наступал час, когда подвыпившие мужчины искали развлечений, и за соседним столом уже появились две девицы, наметанным глазом осматривая посетителей и безошибочно оценивая их платежеспособность.
 – Времени в обрез. Я пообещал, что ты будешь в Наргалии через два дня, так что…
 Одна из девиц бросила заинтересованный взгляд на Тильвуса, тот с готовностью улыбнулся в ответ.
 – Выметайся отсюда, да побыстрее – дело не терпит отлагательства! – зарычал Хокум. – Лошадь и деньги получишь на постоялом дворе «Бродяга» как обычно. Имей в виду – задержишься в Доршате больше чем на час – и я лично прослежу, чтоб ты еще пару лет побегал рядовой ищейкой!
 – Ладно-ладно, – пробурчал Тильвус, снова украдкой глянув на веселых девиц. – Но хоть час-то у меня есть?!
 Летнее солнышко выкатилось из-за синих сопок, что возвышались за рекой, на самом краю света, и принялось карабкаться по небосклону, поднимаясь выше крон тополей и крыш многоэтажных домов. Туман, укрывавший реку, рассеялся, и стал виден большой шумный город, раскинувшийся на берегу. Зазвенели трамваи, зашумели машины, над рекой поплыл низкий звучный гудок – к пристани медленно подходил большой белый теплоход «Даурия». С палубы открывался прекрасный вид на старый парк с ротондой, нарядную набережную с цветниками и разноцветными тентами, в зелени деревьев виднелся красивый белоснежный дом, принадлежавший раньше последнему генерал-губернатору. Губернаторами, в разное время правившими краем, жители города гордились и с большой охотой рассказывали гостям их биографии, подробно объясняя, кто чем был славен. Из рассказов горожан следовало, что решительно все губернаторы были людьми достойными, мудрыми, дальновидными, немало сделавшими для процветания края.
 Теплоход прошел мимо парка, мимо длинной галечной отмели, где возле огромного ствола, вынесенного на берег половодьем, устроилась на ночлег парочка бездомных бродяг, и повернул к дебаркадеру.
 От гудка теплохода великий маг пробудился и спросонья невольно потянулся к запястью левой руки, чтобы нащупать браслет Квенти – полоску коричневой кожи с серебряными накладками, но тут же вспомнил, что и встреча с Хокумом, и рассказ про короля Наргалии – все это происходило давным-давно, а сейчас просто приснилось ему. Это был приятный сон, но Тильвус помнил точно, что сегодняшней ночью ему снилось еще кое-что, но об этом, другом сне он вспоминать не хотел. Это было в прошлом, вот пусть там и остается.
 Великий маг сел, протер глаза и, щурясь на солнце, стал разглядывать настоящее: галечную косу, широкую реку, зеленый остров посередине. Возле дебаркадера швартовался огромный теплоход «Даурия» и гремел бравурный марш.
 – Сидор, – бодро сказал маг, подробно оглядев пейзаж и оставшись вполне доволен увиденным. – Вставай! Утро уже.
 – Безобразие, это самое, – заворчал приятель. – Поспать, значить, людям не дают! То пароходы дудят, то музыка играет!
 – Точно, – поддержал приятеля Тильвус. – Жалобу вот на них напишем. А чего? Напишем и губернатору подадим!
 Сидор сел, расправил длинные висячие усы, которые придавали ему необыкновенное сходство с Тарасом Бульбой.
 – Жалобу – это бы хорошо. Да только не будет, значить, губернатор нашего брата бомжа слушать…
 – Как это не будет? Еще как будет, – не согласился великий маг и побрел к реке умываться.
 Ночевать возле воды было еще прохладно, но деваться некуда. Вообще-то имелось у друзей постоянное место обитания – скверик возле Театра музыкальной комедии. Там уютно и спокойно, совсем по-домашнему, и если бы не субботник, который недавно затеяли работники театра, Тильвус с Сидором и сейчас ночевали бы в любимом скверике. Но ничего не попишешь, придется ждать, пока постригут кустарник, побелят деревья да приведут в порядок цветники.
 Великий маг закатал штаны и побрел по воде. Возле берега шныряли стайки крошечных серебристых рыбок.
 – Чего вам? – поинтересовался у них Тильвус. – А, спасибо… вам тоже доброе утро. Чем займусь? Да ничем особенным… по Красной линии сейчас пройду, бутылки пустые соберу – вот и все мои занятия. Красная линия? Улица такая. Главная улица города. Город-то? Как бы вам объяснить…
 Он задумчиво поскреб в бороде:
 – Ну как я вам его покажу, скажете тоже… мало ли что вам любопытно! Любопытные какие… что? Я-то? Да так, никто. Бродяга я. Бомж, ясно? Ну человек, у которого нету ничего, ни кола, ни двора… Чего захихикали? Что смешного? Чего вы знаете? Ишь, догадливые какие…
 Он поплескал в лицо холодной водой и вернулся к месту ночевки. Сидор уже поднялся и готовился к завтраку. Приятель был человеком по-деревенски основательным, степенным и спешки не любил: аккуратно расстелил на земле старую газету, выложил немудреные припасы и жестом пригласил Тильвуса приступить к трапезе.
 – Работы у нас сегодня, это самое, невпроворот, – солидно говорил Сидор, прожевывая кусок холодного черствого беляша. – К цирку, значить, наведаться бы не мешало. Там, возле цирка-то, ярмарка вчера какая-то была, так бутылок, наверное, видимо-невидимо. Только пешком идти-то придется, потому что на трамвай, это самое, денег-то нету.
 – Обанкротились мы, – подтвердил великий маг. – Ну да ладно, заработаем сейчас.
 – Заработаем, это самое, если рассиживаться долго не будем да чаи с кофеями распивать, – кивнул Сидор.
 И, наскоро перекусив, приятели побрели к набережной.
 Переполненный желтый «Икарус» неторопливо подкатил к остановке «Речной вокзал». Энергичные, успевшие загореть на майском солнышке пенсионеры-дачники подхватили корзины с рассадой, лопаты, тяпки и бодро устремились к кассам на дебаркадере.
 Сати бросила вслед веселым дачникам завистливый взгляд. Хорошо бы сейчас прогуляться по набережной, полюбоваться прекрасным видом широкой реки с зеленым островом посередине, белоснежными речными трамвайчиками, яркими цветниками и старым парком, спускающимся к самой воде, побродить по дебаркадеру, возле которого стоял теплоход «Даурия». Но круглые старомодные часы на башенке речного вокзала показывали ровно десять утра, в редакции вот-вот должна была начаться планерка, и опаздывать не годилось: шеф всерьез грозился штрафовать нерадивых подчиненных. Сати вздохнула – прогулку приходилось откладывать до вечера, – пересекла бульвар и направилась к серому четырехэтажному зданию с табличкой «Редакция газеты „Вечерний проспект“.
 На вахте редакции сидел дед Илья и, недовольно хмурясь, изучал партитуру оперы «Половодье». Вид вахтера, читающего оперную партитуру, никого не удивлял – дед Илья был старейшим городским бардом, почетным членом музыкального общества и лауреатом множества фестивалей.
 – На рецензию прислали? – понимающе спросила Сати, кивнув на пачку нотных листов. – Понятно… Письма мне есть?
 Знаменитый бард отложил партитуру, расправил окладистую белую бороду и пододвинул коробку с почтой.
 – Погляди сама. Было вроде… из городской тюрьмы пресс-релиз да из художественного музея приглашение. Небось опять музейщики на банкет зовут? Пойдешь?
 – В музей? Ни за какие коврижки, – категорически отказалась Сати, перебирая конверты. – Уж лучше в тюрьму. Там как-то спокойнее…
 Дед Илья сдвинул на затылок шляпу, настоящий «стетсон», предмет жгучей зависти всех неформалов города, и потянулся за гитарой.
 – А вы к фестивалю авторской песни готовитесь? Меньше месяца осталось… Вы готовьтесь, а опера-то и подождать может. А то, знаете, разведка донесла, что приморцы на конкурс нового барда выставить хотят. Никому не известного! Голос, говорят, как у этого… как его? Паваротти, во! Они в секрете это держат, конечно, поразить всех хотят, интриганы несчастные! Ну да ведь вы его победите, правда же? – с беспокойством спросила Сати. – Победите?
 Главный приз фестиваля на протяжении последних десяти лет неизменно присуждали деду Илье, однако в этом году горожане прослышали о том, что соседний приморский город-конкурент делает ставку на никому не известного исполнителя, и разволновались не на шутку.
 – Поглядим, – солидно произнес дед Илья. – Какой-такой у приморцев Паваротти объявился…
 – Точно! – поддакнула Сати. – Ихнему Паваротти до вас далеко!
 Сотрудники газеты черезвычайно гордились тем, что такая известная личность, как дед Илья, трудится не где-нибудь, а именно в их конторе. Прославленного исполнителя неоднократно пытались переманить в другие редакции, суля золотые горы, однако он уже много лет оставался верен «Вечернему проспекту».
 Сати засунула в карман письма, покосилась на бочку с краской, что стояла посреди коридора, и недовольно проворчала:
 – Надоел этот ремонт… Как работать в таких условиях? Вся редакция заставлена корытами с известкой да ведрами с краской… Еще хуже, чем в прошлом году, когда рекламщики захламление устраивали к приезду столичного начальства, помните? Не контора, а проходной двор. Везде рабочие толкутся, маляры да штукатуры, никакой жизни от них нет!
 – Шеф вчера с бригадиром разговаривал, – сообщил дед Илья. – И бригадир этот клялся-божился, что через месяц ремонт они закончат.
 – Закончат они, как же! Не-ет, чувствую я, эти оккупанты надолго у нас окопались!
 Она хотела сказать еще что-то, но умолкла: в коридоре показался один из «оккупантов», женщина в комбинезоне, заляпанном краской.
 – Где отдел рекламы? – Она покосилась на знаменитого барда, одетого весьма живописно – в синюю просторную рубаху, кожаную жилетку и ковбойские сапоги.
 Сати молча кивнула головой на дверь.
 – А начальник там? Когда ж он решит, в какой цвет стены красить? Ведь каждый день передумывает – сегодня одно, завтра – другое!
 – Он человек творческий, – сдержанно пояснила Сати. – Натура тонкая, артистическая. Да вы зайдите к нему, сами и спросите. Его стол – первый направо.
 Женщина скрылась за дверью, а Сати и дед Илья многозначительно переглянулись. Знаменитый бард поправил шляпу:
 – Не уходи, посмотрим, что дальше будет.
 – Посмотрю, если недолго ждать. А то мне еще спортивную колонку писать, – прислушиваясь к происходящему в отделе, сообщила Сати. – Комментатор-то наш, тот, что в дружественной редакции работает и нам материалы присылает, вчера так победу хоккейной команды отметил, что сегодня на работу не вышел. Теперь мне придется чемпионат какой-то освещать… соревнования по борьбе!
 – Что за чемпионат?
 – Толком не помню, я в спорте как-то не очень… ну да ничего, в Интернете посмотрю. Знаю только, что чемпионат этот дурацкий в Японии проходил.
 – А, – догадался дед Илья. – Борцы сумо?
 – Борцы с умом, во-во…
 В отделе раздался визг, грохот, и «оккупант» вылетела в коридор как ошпаренная.
 Дед Илья поспешно уткнулся в партитуру.
 – Увертюра слабовата, – поспешно сказал он, как бы продолжая начатый разговор. – Как на твой взгляд?
 – Слабовата, точно, – со знанием дела подтвердила Сати, имевшая об увертюрах самое отдаленное представление. – Никуда не годится!
 Она подождала, пока женщина скроется за поворотом, и направилась в рекламный отдел.
 Там было весело и шумно.
 – Что, рекламщики? – Сати с порога окинула взглядом просторный кабинет. – Маляров пугаете? Нашли развлечение… Не стыдно?
 – Не только маляров, – довольным голосом отозвалась Светлана, менеджер по объявлениям, пышная кудрявая блондинка, неустанно ведущая борьбу с лишним весом. – Вчера курьерша наша зашла, тоже впечатлилась!
 – И что? Сильно напугалась?
 – Еще бы! Сперва пообещала в суд на нас подать, потом просто милицию вызвать. – Светлана протянула Сати коробку с печеньем. – Мы ей валерьянки накапали, она выпила, успокоилась вроде. Раздумала милицию звать. Сказала, что вместо этого докладную шефу на весь отдел напишет. Порфирий Петрович наш ей не понравился, видите ли!
 Светлана кивнула в сторону окна. Там, за столом начальника рекламного отдела, развалившись в кресле, в дорогом замшевом пиджаке, в шляпе, позаимствованной у кого-то из типографии, сидел «Порфирий Петрович» – человеческий скелет – и скалился зловещей улыбкой.
 Подошел начальник отдела со стаканом чая в руке.
 – Порфирий – мой заместитель. Прекрасной души человек, большой профессионал рекламного бизнеса. – Он поправил на «заместителе» свой собственный пиджак и осторожно похлопал «Порфирия» по плечу. – Ценный сотрудник! Но некоторые этого не понимают.
 – Точно-точно, – кивнула Сати, набив рот печеньем. – Мне уборщица вчера говорила, что ни за какие коврижки пол у вас в отделе мыть не станет, пока вы Порфирия не уберете. Боится!
 Начальник довольно ухмыльнулся.
 «Ценный сотрудник Порфирий Петрович» появился в редакции совсем недавно. Как-то ранней весной Сати довелось писать рекламу небольшому магазину учебных пособий. Несколько платежей магазин внес исправно, затем дела его пошли все хуже и хуже, и в конце концов он разорился. Узнав о банкротстве рекламодателя, начальник пришел в крайнее раздражение, покатил разбираться с прогоревшим директором лично и обратно вернулся с трофеем – искусно выполненным из пластика человеческим скелетом. Скелет предназначался для продажи в местное медучилище, однако начальник отдела, увидев такой замечательный экспонат, пришел в восторг и потребовал немедленно отдать его в уплату долга.
 Привезенный в контору скелет вызвал фурор, все тут же поняли, что как раз его-то и не хватало. Закипели оживленные дебаты, посвященные выбору имени для нового сотрудника. Вариантов было много, но начальник рекламного отдела, как всегда, взял дело в свои руки, будучи большим поклонником творчества Достоевского, назвал трофей Порфирием Петровичем и назначил собственным заместителем.
 С появлением в редакции Порфирия жизнь стала гораздо интереснее. Сотрудники долго развлекались с «заместителем», подсовывая его в разные отделы – покладистый Порфирий Петрович никогда не спорил. В один день он сидел на вахте в обнимку с гитарой деда Ильи, в другой – облаченный в комбинезон печатника стоял возле станка в типографии, в третий – задумчиво смотрел в окно редакции, вызывая невиданный переполох в Управлении железной дороги, которое находилось в доме напротив. Иногда Порфирий менял костюм на мини-юбку, цеплял парик, принесенный из дому главным бухгалтером и, ухмыляясь, встречал посетителей в приемной шефа.
 Несколько раз «заместитель» даже выходил на улицу и усаживался на лавочку подышать свежим воздухом, но после того как несознательные граждане, напуганные появлением на бульваре скелета, дважды вызвали милицию, прогулки пришлось прекратить.
 С началом ремонта выдохшаяся было фантазия забила ключом, и Порфирий Петрович снова зачастил в гости, нанося визиты то малярам, то штукатурам.
 – Слушай, Сати, – сказал начальник отдела, поправляя на Порфирии шляпу. – Ты написала рекламу для магазина «Сафари»? Они звонили уже, спрашивали.
 – Написала, написала, – проворчала та. – Фотографии только нужны. Где б их взять? Это вам рекламодатели печенье привезли? Вкусное… Я с собой заберу, можно?
 – Фотографии найдем, – пообещал начальник. Он заметил на подоконнике бутерброд с колбасой, неосторожно оставленный кем-то из подчиненных, схватил и без зазрения совести откусил половину. – А в ресторан «Таежный» когда едешь? Сегодня? А напишешь когда? Они побыстрей просили. Уже и деньги собираются прислать.
 – Перечислили уже, – робко сообщил один из менеджеров, с тоской глядя на свой собственный бутерброд в руке начальника отдела. – Такие доверчивые люди… еще рекламу не видели, а уже деньги отдали.
 Сати помрачнела:
 – Написать-то я напишу, только насчет рекламных снимков ничего обещать не могу. С Аверченко ехать придется… а уж он так сфотографирует, что посетителей в эту ресторацию потом и калачом не заманишь! Сам понимаешь, фотограф он начинающий…
 – Понимаю, – отозвался начальник, пристраивая недоеденный бутерброд в руку скелета. – Кушай, Порфирии. Кушай, не стесняйся. Да, жаль, кроме Аверченко никто у нас в конторе толком фотографировать не умеет! А магазину «Рыбный рынок» готова реклама?
 – Магазину не готова.
 – А почему? Обещала быстренько!
 Сати рассердилась:
 – Ремонт! Сосредоточиться невозможно! Вчера только писать приготовилась, только задумалась… текст сложный, реклама обувной фабрики. Они там такие чудо-сапоги изготовляют… Ты сам-то ихнюю обувь видел? – поинтересовалась она у начальника. – Не видел?! Не вздумай покупать. И жене своей накажи, чтоб ни-ни! Это же пыточные инструменты! «Испанский сапожок» и прочие ужасы средневековой инквизиции. – Сати покосилась на буклеты обувной фабрики, разбросанные по столу начальника. – А ведь мне надо покупателя убедить, что эти галоши – именно то, что ему нужно! Только задумалась, только текст пошел, как приходит маляр… кстати, где шеф нашел этих восточных красавцев? Это же «Тысяча и одна ночь», а не ремонтная бригада… приходит, щурит глазки и говорит сладким голосом: «О, услада наших очей! Жемчужина снов! Хотим здесь побелить потолок, не могла бы ты, рахат-лукум моего сердца, свалить в соседний кабинет! И пиши там свои бриллиантовые тексты, драгоценнейшая ты наша!» – Она сердито уставилась на начальника. – Как работать, скажи!
 Тот почесал в затылке.
 – Ну… к ответственному секретарю иди, – предложил он. – Его кабинет уже отремонтировали.
 – Там принтер не работает, – напомнила Сати. – И компьютер не в сети. А чинить-то некому!
 – Это да, – помрачнел начальник и покосился на принтер. – Наш тоже барахлит…
 – Во-во, – сердито сказала Сати и поднялась. – Ладно, пойду я. Планерка скоро.
 Она вышла в коридор, окинула взглядом лестницу, заставленную ведрами и заляпанную известкой, и поморщилась. По всему было видно: «оккупанты» обосновались в конторе надолго и в ближайшие несколько лет покидать ее не собирались. Они сновали по кабинетам, двигали столы, роняли шкафы, брызгали на мониторы известкой и норовили выдернуть из розеток все провода. Старейший журналист города Люся, ведущая в газете рубрику «Советы потомственной целительницы Прасковьи», пригрозила вчера собственноручно расправиться с любым, кто осмелится помешать ей вовремя сдать материал в номер. Перечить разъяренной «целительнице» ремонтная бригада не отважилась, так что можно было надеяться, что сегодня на четвертом этаже царит тишина.
 Сати поднялась по лестнице, на ходу распечатывая письмо.
 – Гм… приглашение. А куда? «Городская тюрьма проводит день открытых дверей и приглашает всех желающих…» Что?
 Она остановилась и перечитала текст еще раз.
 – «День открытых дверей», ага… это же отличное мероприятие! Надо сходить, отчего ж с приятными людьми не повидаться? А когда? В пятницу?
 Сати задумалась. Посетить интересное мероприятие хотелось не просто так, а в подходящей компании, поэтому она тряхнула головой и решительно повернула к компьютерному отделу. Ремонтная лихорадка обошла дизайнеров стороной – каким-то образом им удалось остановить «оккупантов» на подступах и доходчиво объяснить, что ремонт в отделе не нужен.
 Возле большого стола, нависая над главным художником, стоял ответственный секретарь газеты, облаченный в черный пиджак и черный же галстук и оттого очень похожий на владельца похоронного бюро. Глядя на художника поверх очков, он выговаривал:
 – Коллажики рисуешь? Читателя веселишь? А знаешь ли ты, что не за горами глобальная экологическая катастрофа? Догадываешься, что будет? Миллионы людей лишатся крова и превратятся в беженцев! Будут затоплены огромные территории, а количество ураганов, разрушительных торнадо, пожаров и прочих стихийных бедствий значительно вырастет! Об этом ты подумал?
 – Да погоди ты с экологией, – отмахнулся художник, жуя булку и разглядывая забракованный коллаж. – Ты по делу говори. Что не нравится?
 Секретарь с готовностью принялся черкать синим карандашом на листе с коллажем. Художник посмотрел, вздохнул и отложил булку.
 Сати поискала взглядом сисадмина:
 – Никита, в пятницу в городской тюрьме…
 Она умолкла. На месте приятеля сидел темноволосый парень в синей футболке и лениво перебирал макеты полос.
 – Что там, в тюрьме?
 – День открытых дверей, – буркнула Сати. Настроение у нее мгновенно испортилось. – Не хочешь сходить? Могу устроить.
 Она окинула взглядом стол приятеля, заваленный чужими папками, дисками и бумагами, и поджала губы.
 – Заждались тебя там. Уж и камеру повышенной комфортности выделили, и баланды наварили, и форму новую надзирателям пошили, а тебя все нет и нет.
 Сати, заметив, что застекленная рамка с фотографией кота по кличке Яндекс, любимца Никиты, сдвинута на самый край стола, бесцеремонно отпихнула кучу журналов и поставила портрет на подоконник.
 – В рекламном отделе сетка не работает, знаешь? А в кабинете секретаря – принтер. Чинить собираешься?
 Парень посуровел.
 – Собираюсь. Сегодня, после обеда… или завтра. Или послезавтра с утра. Дел много. А почему принтер не работает?
 – Откуда же я знаю? – нелюбезно отозвалась Сати. Она подумала, прихватила фотографию кота и направилась к двери. – Ты у нас сисадмин, вот и разберись.
 – Вас много, а сисадмин один, – назидательно сказал вслед парень.
 Сати хотела было ответить достойно, но сдержалась. Бормоча проклятия, она поднялась на четвертый этаж и прислушалась. В редакции царила тишина. На двери красовался прилепленный жвачкой листок. На нем крупным старомодным почерком Люси было выведено: «В день сдачи газеты посторонним вход запрещен!» Рядом виднелась приписка, сделанная рукой криминального корреспондента Игоря Хамера: «И во все остальные дни тоже». Еще ниже кто-то нацарапал оранжевым фломастером: «Мы у вас тут ничего красить не будем, пока скелет не уберете, так и знайте!» Наискосок через весь лист тянулась строчка, написанная мелким почерком шефа: «Перестаньте пугать маляров Порфирием!»
 «Протестую. Порфирий – наш сотрудник», – встрял ответственный секретарь. Сати своими глазами видела, как вчера он приписывал эту строчку, а буквально час спустя на листке появилась грозная надпись: «Всех уволю!»
 На этом переписка как-то сама собой заглохла, но поздно вечером криминальный корреспондент все же не удержался и тайком приписал внизу печатными буквами: «Требуем повышения зарплаты!»
 Отреагировать на этот выпад шеф еще не успел.
 Сати вошла в комнату. Криминальный корреспондент Игорь Хамер, как всегда подтянутый и собранный, сидел за столом и внимательно изучал сводку УВД.
 – Привет, Сати, – весело сказал он. – Печенье? Откуда? Из рекламного отдела? Это хорошо. Жаль, чайник у нас не работает, а то бы чайку сейчас… Новый сисадмин чинить не хочет, слышала?
 – Слышала, как же, – отозвалась она. – Я уж просила его вчера, а он сказал, что не барское это дело – чайники ремонтировать. Ладно, всухомятку съедим… А ты куда собрался?
 Сати подошла к своему столу и осторожно сняла с компьютера газетные листы, засыпанные побелкой.
 – На выезд. Сообщили только что. – Хамер принялся рассовывать по карманам блокнот, ручку и диктофон. – Оч-чень интересное ограбление ночью произошло. Зоомагазин ограбили, слышала?
 – Зоомагазин? – озадаченно переспросила Сати. – И что сперли? Белых мышей?
 – Пока не знаю. Надеюсь, стоящее что-нибудь. – Хамер с треском распечатал коробку с печеньем. – Какая неделя спокойная выдалась, – с отвращением сказал он. – Ни тебе убийств, ни разбойных нападений… о чем писать?! Ну да еще выходные впереди, все может случиться. – Криминальный корреспондент повеселел. – Вот зоомагазин ограбили, хоть что-то… Начальник рекламы в магазин стройматериалов сейчас поедет, краску для ремонта по бартеру закупает… ну и меня заодно захватит. – Он захрустел печеньем.
 – Рекламщики машину редакционную окончательно к рукам прибрали, – недовольно проворчала Сати. – Но я на них управу найду! Пусть или график соблюдают, или шеф пусть еще одного водителя на работу берет! А то экономит все… Мне через час с фотокорреспондентом в ресторан «Таежный» ехать, и на чем я туда добираться должна? На метле?
 – Гм… а раньше-то как?
 – Раньше меня Никита возил. А теперь? Придется на троллейбусе… хорошо, хоть недалеко.
 Хамер кивнул и, прихватив пригоршню печенья, направился к двери. Сати посмотрела ему вслед и вдруг стукнула кулаком по столу:
 – Стой!
 Криминальный корреспондент испуганно замер.
 – Что у тебя в левом кармане куртки? – зловещим тоном спросила Сати. – Показывай!
 Коллега поспешно отвел глаза.
 – Ничего! Диктофон, печенье и… э… все.
 – Все? – Сати выскочила из-за стола, обошла криминального корреспондента кругом, подозрительно оглядывая с головы до пят. – Ты кого обмануть хочешь? Выворачивай карманы!
 Хамер недовольно заворчал, но подчинился. На свет появился брелок с двумя ключами, записная книжка и мятая пачка сигарет.
 – Так я и знала! Дай сюда… давай, давай! – Сати выхватила пачку. – Ты же пообещал недавно… на общей планерке слово дал, что бросишь курить! Поклялся преступностью нашего города, что больше – никогда! А мы пообещали тебе в этом помогать. А ты нас обманул?
 – Да я…
 – Не отпирайся, обманул, вот улика! Вещественное доказательство. – Сати повертела у него под носом пачку. – Все, конфискую в пользу Люси, понял? То-то же. А теперь катись на свой репортаж!
 – Да я и купил-то случайно, – заныл Хамер, провожая тоскливым взглядом изъятую улику. – По привычке…
 – По привычке, конечно! Шел вот так себе, шел, да и купил. Запомни, Игорь, коллектив решил бороться с твоими пагубными привычками не на жизнь, а на смерть! И от своего не отступит.
 Она пошарила в кармане пиджака и протянула небольшую яркую коробочку.
 – Это еще что? – обреченно спросил криминальный корреспондент.
 – Жвачка антиникотиновая. По дороге на работу вспомнила про тебя и купила. Жуй. Говорят, помогает.
 Хамер вздохнул, сунул коробочку в карман и исчез за дверью.
 Сати уселась за стол и открыла файл.
 – Обувная фабрика, – пробормотала она и задумчиво уставилась в окно. – Чего бы этакого написать? Начать, конечно, нужно как-то торжественно… – Сати потянулась за коробкой с печеньем. – Но как? А в конце обязательно, что «обувная фабрика уверенно смотрит в будущее». Так… в будущее…
 Забренчал старый телефон внутренней связи. Сати, не отводя глаз от монитора, нашарила черную трубку, обмотанную изолентой.
 – Але…
 – Привет, Сати! – заорал прямо в ухо жизнерадостный голос фотокорреспондента Аверченко. – Ты помнишь, что нам на выезд скоро?
 – Помню, помню, – недовольно проворчала Сати. Ездить на репортажи с Аверченко она очень не любила. – Съездим, не переживай. Готовься пока морально.
 – Мы ведь, кажется, в ресторан едем? Это хорошо! Люблю я на такие съемки ездить. Само собой, прежде чем о ресторане писать, надо же все попробовать, так ведь?
 В груди Сати ворохнулись неприятные предчувствия. Фотокорреспондент, несмотря на щуплое телосложение, отличался поистине богатырским аппетитом. Когда рекламная съемка происходила в продуктовых магазинах, кафе или ресторанах, он решительно настаивал на дегустации, а дорвавшись, дегустировал обстоятельно, неторопливо, вдумчиво, и увести его от стола было не так-то просто.
 – Аверченко, – зловещим голосом прошипела Сати в трубку, – предупреждаю сразу – попробуй только в этом ресторане хоть что-то сожрать! Только попробуй! Я тебя тогда своими руками… – Она умолкла, лихорадочно соображая, чем бы пострашней припугнуть прожорливого коллегу, но в голову, как назло, ничего не приходило. Пришлось обходиться банальными угрозами: – Пеняй на себя, в общем, ясно?!
 – Конечно, конечно, – поспешно согласился тот – Я и есть-то не хочу. Так, разве попробовать немножко. Ну мы едем? Я уж собрался, на вахте тебя жду.
 – Едем, едем, – недовольно буркнула Сати и брякнула трубку на рычаг. Потом отодвинула в сторону рекламные буклеты обувной фабрики, забросила в рюкзак диктофон и сбежала вниз по лестнице.
 Аверченко поджидал Сати, сидя на ступеньках крыльца. Зажав в зубах сигарету, он внимательнейшим образом изучал свежий номер «Интим-газеты».
 – Машины сегодня нет, так что пойдем на остановку. А по дороге я расскажу, как себя в ресторане вести нужно. Проинструктирую, в общем. Ясно?
 Он с готовностью кивнул, и Сати приступила к инструктажу:
 – Значит так. Если они скажут: «Не хотите ли у нас отобедать за счет заведения?», ты тут же говоришь: «Нет, спасибо, я уже обедал». И стоишь на своем насмерть! Обедал – и точка. Если они будут предлагать попробовать какое-то блюдо, ты…
 Когда они поднялись на Красную линию и подошли к остановке, подробный инструктаж был наконец закончен. Сати подозрительно посматривала на фотокора: слишком уж покладисто тот соглашался со всем, что она говорила!
 – Ты все понял? – уточнила она еще раз. Коллега поспешно кивнул.
 Подкатил новенький синий троллейбус, Сати устроилась на мягком сиденье и, рассеянно поглядывая в окно, на время забыла и о ресторане, и об Аверченко.
 Проплыл мимо старинный серый особняк, где было раньше Дворянское собрание, а ныне находился Театр юного зрителя, блеснули на солнце зеркальные витрины кофейни, промелькнул офис крупной торговой компании – красивый дом с лепниной, дубовыми дверьми и высокими фонарями у входа. Возле булочной «Колосок» толпился народ: здесь выпекались самые вкусные в городе плюшки, и покупатели норовили прийти пораньше, чтобы купить сдобу еще теплой. Рецепт приготовления знаменитых плюшек директор булочной хранил в строжайшем секрете, опасаясь происков конкурентов.
 Возле нарядной главной площади с яркими клумбами и фонтанами троллейбус остановился. На площади уже с утра было оживленно, к местному «Белому дому» подкатывали машины, возле фонтанов слонялись, поджидая гостей города, фотографы, гуляли мамаши с колясками.
 Троллейбус мягко тронулся и покатил дальше.
 За ажурной решеткой потянулся парк, открылся вид на маленькую площадь перед Театром музыкальной комедии. За театром виднелся крошечный скверик. Сати скользнула взглядом по площади, по зеркальным стеклам, за которыми светился пустой холл, по зелени сквера и отвернулась.
 За все это время она видела великого мага всего один раз, поздней осенью, когда перелистывала газетную подшивку и случайно наткнулась на собственную статью о печальной судьбе матери, искавшей без вести пропавшего сына. Сати припомнила историю, вспомнила приятеля Тильвуса Серегу, который вызвался тогда отвезти женщине котенка – конечно, надо было позвонить и узнать, что к чему, но Сати в текучке повседневных дел просто-напросто забыла об этом. Теперь же, рассеянно пробегая глазами газетные строчки, она решила пусть и с опозданием, но все же выяснить, как прошла встреча, потянулась за телефоном, а уже через минуту, вне себя от бешенства, вылетела из редакции, по пути чуть не сбив с ног Никиту. Сисадмин в дребезжащей старой машине нагнал ее уже на Красной линии, и вскоре Сати оказалась в сквере возле Театра музыкальной комедии, где и застала компанию в полном составе. От внезапного появления разъяренной гостьи приятели опешили, и ей удалось пару раз основательно заехать бывшему художнику по морде, прежде чем опомнившиеся Никита и Тильвус оттащили ее в сторону. Поняв, что добраться до Сереги уже не получится, она, кипя от злости, принялась рассказывать, что произошло. В коротком телефонном разговоре выяснилось, что Серега отвез котенка, был приглашен в гости и пару раз навещал женщину, терпеливо выслушивая рассказы о погибшем сыне, а потом, в один прекрасный день, откушав чаю, покинул гостеприимный дом, прихватив с собой все скудные сбережения пенсионерки. Вот это Сати и изложила тесной компании, попутно коротко и выразительно охарактеризовав Серегу несколькими словами, услыхав которые, Никита недовольно кашлянул: он очень не любил, когда девушки употребляли такие выражения. Но Сати до этого и дела было мало, она наградила Серегу еще парочкой крепких словечек, плюхнулась в машину и хлопнула дверцей так, что старая «японка» испуганно крякнула.
 С тех пор, если путь Сати пролегал мимо театрального сквера, она специально делала крюк, обходя театр по соседней улице – ей больше не хотелось видеть ни великого мага, ни его друзей.
 Наконец водитель троллейбуса объявил нужную остановку, и фотокорреспондент Аверченко торопливо вскочил с места.
 – Приехали, – радостно сказал он. Выезды на съемки в кафе, рестораны и прочие заведения общепита всегда приводили его в замечательное расположение духа. – Эх, поедим сейчас! То есть я хотел сказать, поработаем, – тут же поправился он, заметив пристальный взгляд Сати.
 – Про инструктаж помнишь? – сердито спросила она. – Как только я скажу – «до свидания», мы поднимаемся и уходим. Даже если в ресторане осталось что-то тобой не съеденное. И чтоб никаких заявлений: «Мне необходимо сфотографировать вот эти салаты, отдел деликатесов и ведро черной икры». Ясно?
 – Конечно, – фальшивым голосом успокоил ее фотокор и облизнулся. – Я все понял!
 – Ну смотри мне! – пригрозила Сати. Что-то подсказывало ей, что про инструктаж фотокор забудет сразу же, как только переступит порог ресторана. – Иначе я с тобой потом разберусь!
 Разобраться с прожорливым фотокорреспондентом по горячим следам не удалось – сразу после окончания съемок он исчез с такой скоростью, что Сати и глазом не успела моргнуть.
 – Ну погоди же у меня, – бормотала она сквозь зубы, поднимаясь на четвертый этаж. – Явишься ты завтра на работу… я тебе устрою сцену у фонтана! Ты у меня забудешь, как рекламодателей объедать и редакцию позорить!
 В редакции никого, кроме Хамера, не было. Криминальный корреспондент по своему обыкновению делал несколько дел сразу: жевал антиникотиновую жвачку, с удивительной скоростью набирал на компьютере текст и разговаривал с кем-то по телефону.
 – Ну как зоомагазин? – поинтересовалась Сати, подождав, пока он закончит разговор. – Удачно съездил? – и, не дожидаясь ответа, начала: – Представляешь, приезжаем мы с Аверченко в ресторан, а он, гад, и говорит…
 – Нормально, – коротко ответил Хамер, с размаху шмякнув трубку на рычаг.
 Сати перестала описывать злодеяния фотокора и пригляделась к коллеге.
 – Что, в магазине никого не убили? – спросила она с сочувствием. – Да, неприятно… но ты не переживай, город большой, к выпуску газеты еще успеют.
 – А ну как не успеют? – мрачно спросил Хамер, продолжая барабанить по клавиатуре. – О чем писать?!
 Сати вынула из рюкзака сверток.
 – Бутербродик хочешь? С малосольным лососем, с лимончиком? В ресторане угостили. – Она принялась разворачивать бумагу. – Кстати, не успела тебе сказать, я как раз Аверченко убить собираюсь. Хочешь об этом написать?
 Хамер прекратил печатать.
 – А точно убьешь? – подозрительно спросил он. – Не передумаешь?
 – Точно. После сегодняшнего визита в ресторан жить ему совершенно незачем. Представляешь, я его еле оттуда увела! Ест и ест! Ест и ест! Директор уж заволновался, что посетителям ничего не останется…
 Криминальный корреспондент повеселел и потянулся за угощением.
 – Хорошо бы… Я бы тогда большую заметку написал, – размечтался он, откусывая половину бутерброда. – С фотографиями! И заголовок придумал бы какой-нибудь этакий… чтоб звучало зловеще. «Смерть фотокорреспондента», например. А? Как тебе?
 Сати отрицательно мотнула головой.
 – Такой заголовок ответственный секретарь не пропустит. Скажет: «Банально» и ведь прав будет. Получше придумай.
 Хамер задумался, ероша короткие темные волосы.
 – А если «Ужасная смерть фотокорреспондента»? – с надеждой спросил он. – Так лучше? Или «Долгая и мучительная смерть»… А?
 – Про «мучительную смерть» – это хорошо. Ты что пишешь-то?
 – Интерфакс обрабатываю. Гм… а принтер у нас не работает?
 Сати забрала оставшиеся бутерброды и пошла к своему столу.
 – У нас в конторе теперь ничего не работает, – сообщила она. – И если еще раз новый сисадмин скажет: «Сеть лежит, но я работаю над этим», то я, пожалуй, и его убью. Вот тебе материал для еще одной заметки.
 – Отлично, – повеселел Хамер. – Этак я, пожалуй, на рубрику «Криминальная хроника» все-таки наберу новостей!
 – Чем он занимается целый день, хотела бы я знать? – продолжала ворчать Сати. – А ты сводку УВД секретарю неси скорей, я то его только что видела, ругается он ужасно!
 Хамер подскочил, выхватил из папки листок с текстом и помчался на второй этаж.
 Сати включила компьютер и, жуя бутерброд, разложила пасьянс «Косынка». На второй раз пасьянс сошелся, и она, повеселев, открыла файл с рекламным текстом.
 – Так… так… Обувная фабрика? – Сати вздохнула. Писать про обувную фабрику не хотелось совершенно. – А-а, завтра сделаю. А сегодня – туристическое агентство «Звезда Азии». Что б такого написать? «Скоро лето – пора отпусков»? – Сати отложила бутерброд и развернула буклет фирмы, заказавшей рекламу.
 – «Редкое на земле место может сравниться по красоте с курортом. Дворцы императоров, роскошные парки, экзотическая кухня, море»… Море…
 Она задумалась. Директор туристической фирмы, обговаривая заказ, настойчиво просил подчеркнуть наличие на курорте моря и в то же время аккуратно обойти тот факт, что купаться в нем невозможно из-за ядовитых медуз, кишащих возле берега. Само собой, обнаружить это туристы смогли бы уже на месте, предварительно выложив за путевки на морское побережье кругленькую сумму.
 – Как же о нем написать-то, о море, в котором купаться нельзя? – Сати снова уставилась в окно. – Что оно теплое? Точно! Теплое, ласковое… а еще какое? Экологически чистое. Отлично!
 Она повеселела и принялась барабанить по клавиатуре, время от времени заглядывая в буклет туристической фирмы «Звезда Азии».
 – Дальше… Зеленый полуостров, где расположен курорт, омывают прозрачные волны ласкового экологически чистого моря, которое… которое…
 Запиликал сотовый. Не отрывая взгляда от монитора, Сати пошарила в карманах, потом в рюкзаке – телефон как сквозь землю провалился. Бормоча ругательства, она торопливо разрыла груду бумаг на столе: трезвонивший мобильник обнаружился под толстой картонной папкой с надписью «Птицефабрика „Речная“. Сати глянула на высветившийся номер и нажала кнопку.
 – Здорово, продажная пресса! – услышала она знакомый веселый голос.
 – Привет, Никита. – Сати зажала трубку плечом, собирая в кучу разлетевшиеся буклеты и рекламные заявки. – Чем занимаешься? Небось на пляже валяешься? Как у вас там погода? Море теплое? Ласковое? Экологически чистое?
 – Море-шморе… не знаю. Я в баре сижу.
 – Опять? Нашел занятие! А я вот про море пишу, туристическая компания «Звезда Азии» заказала. Вот слушай: Утопающий в зелени город радушно встречает гостей, которые…
 – Да погоди ты с утопающим городом. Ты комбинату хлебопродуктов сдала рекламу?
 – Сдала, сдала. Уже всю вкладку сверстали. Не знаю, правда, как ее без тебя сделали, не видела еще… Слушай главную новость: сегодня мы с Хамером решили убить нового сисадмина. Ну того, что тебя на время отпуска замещает. Вернее, я убью, а Игорек заметку напишет, а то у него на «Криминальную хронику» ничего нет. Уже все решено, осталось детали обговорить да пистолет в милиции напрокат взять. Ну пистолетом-то Хамер займется, у него все менты в городе знакомые, не откажут.
 Никита хмыкнул в трубку:
 – Долго думали?
 – Не очень. Давно нужно было его прикончить, да все руки не доходили, – кровожадно говорила Сати. – А сегодня лопнуло наше терпение! Сам посуди: в бухгалтерии сетка упала, в редакции – тоже. В отделе доставки принтер не работает, бумага застряла, сисадмин прийти не соизволил, сказал по телефону, чтоб вытащили застрявший лист самостоятельно. Незнаком, видать, с нашим отделом доставки.
 – Блин, – с досадой проговорил Никита.
 – Во-во. Доставка начала бумагу вытаскивать и окончательно принтер сломала. Но они все обломки собрали в кучку и спрятали, говорят, тебя ждать будут. Как ты приедешь, так тебе сразу все и отдадут. – Сати вздохнула. – Эх, неудачно ты все-таки в отпуск ушел. Надо было, как в прошлом году – вместе… А еще у нас в редакции снова чайник сломался. Кроме тебя никто его чинить не умеет, ему же в обед сто лет! А этот гад, сисадмин новый, приходит и говорит…
 Никита вдруг насторожился:
 – Куда приходит?
 – В редакцию к нам приходит, на четвертый этаж, и говорит…
 – А чего это он к вам приходит? – продолжал допытываться приятель.
 – Чтобы сказать, что чайники он чинить не нанимался и вообще, он – сисадмин, а не электрик какой-нибудь. Приходит и…
 – Ясно, – сдержанно сказал Никита. – Угу.
 На пороге появился фотокорреспондент Аверченко, увидел Сати и мгновенно исчез.
 – Что тебе ясно? – недовольно сказала она, не заметив фотокора. – Ты не лезь, я уж без тебя как-нибудь…
 В прошлый раз, когда она пожаловалась на то, что новый сисадмин весь день околачивается возле ее стола, Никита многозначительно пообещал разобраться, Сати даже пришлось взять с приятеля слово, что он не будет вмешиваться. Слово Никита дал, но обещания, как она подозревала, не сдержал, потому что наутро новый сисадмин поздоровался довольно прохладно, в разговорах стал необыкновенно сдержан и обращался к ней подчеркнуто официально.
 – В общем, ликвидируем мы его, – продолжила Сати. – Это вопрос уже решенный. – Она вздохнула. – Когда ты приедешь?
 – Через десять дней.
 – Приезжай скорей. Я тебе абонемент в кино оставила, на следующий месяц.
 – Кинотеатру рекламу писала? – догадался сисадмин.
 – Конечно, потому они и расщедрились. Надеюсь, хорошие фильмы будут. – Сати вытащила из кармана какие-то бумажки и принялась их разглядывать. – А вот еще купоны на посещение клуба компьютерных игр «Акела». Нужны? Я клубу рекламу вчера писала. – Сати убрала купоны в папку. – А потом всю ночь глупости какие-то снились.
 Она вздохнула и откусила от бутерброда.
 – Блондины? – понимающим тоном спросил сисадмин. – Голубоглазые и в очках?
 – Если бы, – вздохнула Сати, прожевывая колбасу. – А то чушь какая-то… город незнакомый… крепость. Средневековье, короче. И парень какой-то. Но не блондин, увы. Не знаю кто. Главнокомандующий, может? Хотя вряд ли, молод он для такого чина. – Сати внезапно задумалась, припоминая сон. – Что-то вроде фильма исторического, – добавила она.
 – И что дальше?
 – Не знаю. – Сати запихала в рот оставшийся кусок бутерброда. – Не досмотрела я, проснулась. Дурацкий сон… хоть бы что хорошее приснилось.
 – А шеф из командировки прилетел?
 – Прилетел, куда ж он денется… Мы надеялись, что он в Германии-то подольше задержится, да не тут-то было.
 – Ну и как? – с интересом спросил Никита. – Новшества внедряет?
 – Не без этого, само собой. Да еще собрания вздумал каждый день проводить… насмотрелся на немецкие порядки! Теперь каждую планерку начинает словами: «Дойчен зольдатен унд официрен!»
 Никита захохотал.
 – Тебе-то смешно, – проворчала Сати, придвигая буклеты рекламного агентства «Звезда Азии». – А нам тут расхлебывать. Но мы, конечно, саботируем все его новшества втихушку, как обычно. Шеф сначала в ярость впал, по стенам бегал, как шаолиньский монах. Теперь вроде успокоился.
 Когда Сати закончила работу, за окном уже сгустились сиреневые весенние сумерки. На бульваре вспыхнули фонари, загорелись прожектора на газонах, подсвечивая старинные здания, придавая городу вид театральных декораций. Казалось, что вот-вот прямо на улицах начнет разыгрываться какой-то необыкновенный спектакль, волшебная сказка и каждый прохожий станет ее участником.




 ГЛАВА 2


 Тильвус и Сидор неторопливо брели по бульвару. В вечернем воздухе витали ароматы цветов и молодой листвы, но Сидора, как человека практичного, гораздо больше интересовали запахи, доносившиеся со стороны ресторана «Гретхен». Ресторан этот славился отменными яствами, в частности, сосисками из телятины и вкуснейшими шницелями по-венски.
 – Что за штука такая, значить, – «шницель»? – осведомился Сидор, прочитав меню на двери ресторана.
 Тильвус пожал плечами.
 – Зайдем, узнаем? – серьезным тоном предложил он. – Или показать попросим. А чего?
 – Зайдем? Ого… – с опаской протянул Сидор, покосившись на сверкающие стекла ресторана. В них, словно в зеркале, отражались два непрезентабельных гражданина: один среднего роста, лысый, с висячими усами, другой – высокий и сутулый, с волосами, торчащими во все стороны, и полуседой бородой веником.
 – Давай-ка, это самое, свалим отсюда побыстрей, – вдруг предложил Сидор, заметив за зеркальными стеклами движение: охранники явно заинтересовались двумя бомжами, глазеющими на витрины. – Пока из нас с тобой шницель не сделали…
 Они отошли и устроились в кустах неподалеку.
 – Тута, значить, и пополдничаем, – решил Сидор, вытаскивая из пакета промасленный сверток. – И не видит никто, и пахнет вкусно из ресторана-то…
 Он принюхался к воздуху и проглотил слюнки.
 – Вроде как шницель едим. Этот, как его, значить… по-венски!
 – Точно, – согласился великий маг, разворачивая сверток. – Пирожки с капустой – чем плохо?
 Он выбрал пирожок порумяней и откусил половину.
 Перекусив, приятели решили отдохнуть. Сидор растянулся на траве и немедленно захрапел, а Тильвус уселся под деревом и, рассеянно наблюдая за жизнью, кипевшей на бульваре, вспоминал давно минувшее и улыбался своим мыслям.
 Сейчас, спустя много лет, приключение в Наргалии казалось ему забавным, но тогда ему, магу Ордена Квенти, было не до шуток – дело повернулось довольно неожиданной стороной…
 На улице сиял осенний день, но в большой комнате было сумрачно из-за тяжелых шелковых портьер на окнах. Молчаливый слуга распахнул перед Тильвусом дверь, низко поклонился и исчез. Тильвус на мгновение задержался на пороге и окинул быстрым взглядом комнату. За большим овальным столом сидел пожилой человек с седой, аккуратно подстриженной бородкой, теребя на груди золотую цепь, – главный советник короля; у потухшего камина сгорбился в кресле дряхлый старичок – Текус, глава Ордена чародеев Наргалии. Вид у мага был виноватый и смущенный. Возле окна стоял, скрестив руки на груди, молодой человек с надменным лицом. Он окинул вошедшего пренебрежительным взглядом и отвернулся.
 – Рад тебя видеть, Тильвус, – прошамкал чародей. В голосе его явно слышалось облегчение – видимо, в последнее время главе Ордена приходилось несладко.
 – Я тоже рад нашей встрече, – как можно почтительней проговорил Тильвус.
 – Мы благодарны вашему Ордену за то, что вы так быстро откликнулись на нашу просьбу о… о небольшой помощи, – проговорил советник.
 – Дардрос привез письмо и рассказал о том, что произошло, – проговорил Тильвус, соображая, как бы поделикатней перейти к делу.
 – Да-да, – нервным голосом откликнулся советник и захрустел пальцами.
 Стоявший у окна человек поморщился, сделал несколько шагов и остановился напротив Тильвуса.
 – Мы просили прислать сюда лучшего чародея, – у него был голос человека, привыкшего отдавать приказы, – а они прислали какого-то юнца, похожего на подмастерье! И мы должны верить, что он справится с… с тем, что произошло?
 Тильвус бросил на него короткий взгляд, но промолчал: узнал в человеке сводного брата короля, Тилгана.
 – Я лично общался с куратором Ордена, и Хокум заверил меня, что Тильвус в настоящее время – лучшая ищейка Ордена, – робко проговорил старичок-маг. – Он блестяще провел несколько сложных дел и…
 Тилган раздраженно фыркнул:
 – Речь идет не о поисках купца или беглого раба. Речь идет о короле Наргалии!
 – Не стоит горячиться, Тилган, – мягко остановил его советник. – Нам нужна помощь, и Орден Квенти готов ее оказать. Присаживайтесь, молодой человек… Вы уверены, что вам под силу снять заклинание с короля?
 Тильвус уселся за стол и немного помедлил, прежде чем ответить.
 – Сначала я должен взглянуть на него и на… э… даму. Получить сведения о чарах, которыми пользовалось его величество, выяснить, что именно прошло не так, произвести кое-какие расчеты…
 Текус завозился в кресле и сокрушенно вздохнул.
 – Наши чародеи почти неделю бились над тем, чтобы это выяснить! – резко проговорил Тилган. – Сколько понадобится времени тебе?
 – Я скажу это после того, как взгляну на короля, – сдержанно ответил Тильвус.
 – А что будешь делать, если заклинание окажется тебе не по зубам?
 – В этом случае его величество придется доставить в Доршату, в храм Ордена Квенти. Там наши маги снимут заклятие.
 Тилган торжествующе посмотрел на советника.
 – Слышали? Я ожидал услышать что-то подобное, – воскликнул он. – И вы утверждаете, что нам прислали лучшего мага? Везти короля в Доршату, подвергая опасности? На дорогах неспокойно!
 Он круто повернулся и вперил сердитый взгляд в советника.
 – Моему брату не нужна такая помощь. Я предлагал обратиться за помощью к аркабским магам, но наш чародейский Орден приходит в ужас при одном их упоминании! – Он стукнул по столу перстнем. – А теперь мы теряем драгоценное время и ждем помощи от магов Доршаты!
 Тильвусу все происходящее стало понемногу надоедать.
 – Орден наделил меня полномочиями принимать решения на месте, – произнес он, обращаясь к советнику. – Если наша помощь не нужна, не будем тратить время друг друга. – Он поднялся из-за стола. – Обращайтесь в Аркаб.
 Текус испуганно заморгал глазками. Советник побарабанил пальцами по столу и вздохнул.
 – Не все так просто. Я прошу вас извинить Тилгана, он молод и к тому же слишком взволнован происходящим. Мы не отказываемся от вашей помощи, напротив, только на нее и рассчитываем. – Он помолчал. – Но последние события немного выбили нас всех… э… из колеи.
 Из кресла, где сидел Текус, донесся тяжелый вздох.
 Тильвус покосился на старого чародея, поколебался и сел.
 – Хорошо. В таком случае, не станем медлить. Если вы проводите меня в покои короля, я…
 Старичок-маг завозился в кресле. Советник отвел глаза и снова принялся теребить золотую цепь, а Тилган вперил взгляд в окно. В комнате повисла тяжелая тишина.
 – Видите ли, – проговорил наконец советник, не глядя на Тильвуса. – Все не так просто. Дело в том, что король… э… король… словом, он пропал.
 Тут в воспоминания великого мага самым бесцеремонным образом вмешался Сидор. Он открыл глаза, поворочался с боку на бок, устраиваясь поудобней, потом подложил под голову скомканный полиэтиленовый пакет и вздохнул:
 – Как бы, значить, узнать все-таки, что такое шницель? А «по-венски» – это как?
 Великий маг задумчиво поскреб в бороде.
 – Вена это, Сидор, город такой. В Австрии.
 – Город? Ишь ты… а далеко она, Австрия-то эта самая?
 – В Европе.
 – В Евро-о-опе, – протянул Сидор и почесал лысину. – Не знаю… далеко небось…
 Он поворочался еще немного и затих. Тильвус снова погрузился в воспоминания.
 Да, история с пропавшим монархом наделала бы много шума, если б стала известна! Но и неудачные эксперименты короля с магией, и его исчезновение – все это держалось в тайне, поэтому действовать Тильвусу приходилось очень осторожно. Первым делом он решил поговорить с Текусом, главой Ордена чародеев Наргалии.
 – Король в образе Лусии живет в Северной башне дворца, – шамкая, начал рассказ старичок. Он брел по широкой аллее дворцового парка, Тильвус шел рядом, приноравливаясь к неспешному шагу старого мага. – Мы позаботились о том, чтобы все во дворце знали, что она прихворнула… это вполне обычно, женские… гм… недомогания. Ее покои тщательно охранялись, и никто туда не входил, ну разве что ее горничная – она приносила еду, наводила порядок.
 – А еще кто?
 – Разумеется, короля посещал я, Тилган, советник и начальник дворцовой стражи. Все держали язык за зубами, так что даже слухов никаких не было! День и ночь у дверей дежурила стража – и мышь не прошмыгнет! Но…
 Старичок огорченно развел руками.
 – Можно ли осмотреть комнату?
 – Конечно! Нет сомнений, наш король кем-то захвачен и удерживается насильно! – Текус понизил голос и оглянулся. – Отчаянное положение, Тильвус, просто отчаянное! Никто ведь не догадывается пока, что на троне сидит вовсе не монарх, а его фаворитка Лусия. Но, без сомнения, похитители знали, что выкрали не Лусию, а самого короля! Это может привести к ужасным последствиям, просто к ужасным! – Чародей подергал себя за бороду. – Но как похитители узнали о превращении, как они проникли в покои?!
 Старый маг снова тревожно огляделся по сторонам.
 – Кто-то очень хочет, чтоб вот так все и осталось, – вполголоса сказал он. – Его величество – человек с характером, твердый как алмаз! А ведь из такого короля, как бедная Лусия, веревки вить можно! Сейчас наш монарх круглые сутки рыдает в будуаре, а в перерывах поглощает сласти целыми подносами. Сам понимаешь, рано или поздно несчастную крошку можно заставить делать все, что угодно…
 – А все будут думать, что это и есть настоящий король, – кивнул Тильвус. – Король-марионетка. Ваше чародейство, а кто посоветовал его величеству попробовать свои силы в магии?
 Чародей погрузился в раздумья, время от времени бормоча что-то себе под нос.
 Тильвус поглядывал на старика с сочувствием: забавы короля с заклинаниями дорого обошлись главе Ордена.
 Они дошли до конца аллеи и повернули обратно.
 – Хочешь повидаться с Лусией? – прошамкал Текус, спохватившись.
 – С Лусией? В образе короля? Э… нет, пожалуй, нет. В этом пока что нет необходимости. Лучше опишите ее настоящую внешность, и как можно подробнее. Не хватало еще по ошибке притащить во дворец не ту девицу…
 Текус пожевал губами.
 – Внешность… гм… внешность… ну она настоящая красавица, недаром его величество удостоил ее своим благосклонным вниманием! Такая, знаешь, невысокая пухленькая девушка, с прекрасной белой кожей и нежным румянцем… У нее роскошные золотые кудри, пикантная родинка на верхней губке. Яркие карие глазки… – Старик мечтательно вздохнул. – Скинуть бы мне лет девяносто, я бы и сам был не прочь приволокнуться за ней! Эх, возраст… С годами обретаешь мудрость, что не может не радовать, но теряешь кое-что другое, и это… гм… не может не огорчать!
 – Дальше, ваше чародейство, – терпеливо сказал Тильвус. – Есть у нее какие-то особые приметы?
 – Кроме родинки на верхней губе? Не знаю. Может, и есть, да только мне они неизвестны. – Текус захихикал.
 – Хорошо, – промолвил Тильвус, раздумывая о том, что было бы неплохо, если бы Хокум наконец объявился и они вместе обсудили ситуацию. Однако объявляться куратор Ордена, как всегда, не спешил.
 – Но, Тильвус, – старый чародей понизил голос, – будь осторожен! Злоумышленники, похитившие короля, наверное, готовы на все. Держись начеку! Тебе приходилось когда-нибудь сталкиваться с подосланными убийцами, с заклятиями, обращенными против тебя, и прочими вещами?
 – Бывало, – неохотно ответил Тильвус.
 Текус приподнялся на цыпочки и ободряюще похлопал парня по плечу.
 – Помни, если что, всегда можешь обращаться ко мне за помощью! Всегда!
 – Непременно, – пообещал Тильвус и вздохнул.
 Сидор снова заворочался и сел, оглядывая бульвар.
 – Пойдем-ка, это самое, домой, – заявил он, бесцеремонно вторгаясь в воспоминания великого мага. – В гостях, как говорится, хорошо, а дома, значить, лучше. Субботник-то, это самое, закончили уж, наверное.
 – Ну пойдем, – отозвался Тильвус, не без сожаления отвлекаясь от мыслей о прошлом и пытаясь подсчитать, сколько лет минуло с той поры, когда он, молодой маг Ордена Квенти, разыскивал пропавшего наргалийского короля. Запихивая в продранный полиэтиленовый пакет свои немудреные пожитки, Тильвус невольно улыбнулся. Забавное было приключение! Впрочем, великий маг тут же поправился: это сейчас оно кажется забавным, а тогда было не до смеха. Старичок Текус оказался прав, держаться следовало начеку, кому-то очень не хотелось, чтобы король Наргалии был обнаружен, и этому «кому-то» прибывший из Доршаты маг сильно мешал. Сперва был подосланный наемный убийца, потом еще один, а когда в собственной комнате на него напала парочка вампиров, Тильвус понял: с поисками надо поторопиться. Вот только отыскать его величество оказалось делом нелегким! Он несколько дней подряд прочесывал город заклинанием слежения, прежде чем в один прекрасный день все же удалось напасть на след.
 На улицах возле озера с наступлением ночи было темно, хоть глаз выколи. Тильвус помедлил немного, перестраивая зрение, и бесшумно двинулся по окраинной улице. Сделал круг, другой, снова вышел к тихому переулку, где стояла наготове карета с кучером, подумал и решил обшарить квартал еще раз. Чутье говорило ему, что нужный человек где-то близко, а своему чутью Тильвус привык доверять. Он перемахнул через каменную ограду, быстро вскарабкался на крышу дома и побежал, бесшумно перепрыгивая с крыши на крышу, стараясь держаться в тени. Вдруг он почуял слабое дуновение магии и остановился, осматриваясь по сторонам. Так и есть: над соседней крышей дрожало множество серебристых нитей, невидимых обычному глазу.
 – Так-так, – пробормотал Тильвус. – Интересно…
 Он заприметил открытое окно, где паутина серебряных нитей была натянута особенно густо, и осторожно проскользнул поближе.
 У распахнутого окна сидела хорошенькая девушка в розовом воздушном одеянии и курила трубку, провожая рассеянным взглядом густые клубы дыма, исчезающие в воздухе.
 Тильвус кашлянул.
 Девица заметила человека и вопросительно подняла брови.
 – Добрый вечер, ваше величество! – улыбнувшись, сказал Тильвус. – Пожалуйста, не шевелитесь, я сниму охранную паутину.
 – Кто такой? – отрывисто спросила девица. – Как сюда попал? Что нужно? Отвечать живо!
 – Я – маг Ордена Квенти, ваше величество. Меня вызвали из Доршаты отыскать вас и устранить… э… причины вашей ошибки, – вполголоса объяснил Тильвус, беспокойно поглядывая на дверь в глубине комнаты – голос у монарха был довольно громким, а понизить его королю и в голову не приходило. – Не могли бы вы говорить чуть-чуть потише? Иначе ваши похитители…
 – А, наконец-то! – громыхнула девица, не обратив на его просьбу никакого внимания. – Это я дал приказ послать за тобой! Давай, чародей, принимайся за дело, да поживее! Эти болваны похитили меня и держат тут уже вторые сутки! Хотят прикончить, не иначе! Мне не терпится с ними разделаться! Да не стой, как столб, начинай колдовать!
 – Боюсь, здесь это невозможно, ваше величество! Нужно вернуться во дворец и…
 – Проклятье! – гаркнула блондинка и прибавила пару непечатных ругательств. – И что? Каков план?
 – Мы сейчас вылезем с вами в окно, пройдем по крыше, затем спустимся по стене. Внизу вас ждут ваши верные подданные и карета. Вас доставят во дворец…
 Девица выколотила трубку прямо на дорогой ковер и снова уставилась на Тильвуса.
 – И там произведем обратное превращение. Вы сможете и дальше наслаждаться жизнью монарха и конечно же наказать того, кто вас похитил.
 – Наслаждаться, да уж! – захохотала девица, взмахнув трубкой. – Первым делом дам отставку Лусии – проклятье, как она мне надоела за то время, что я нахожусь в ее теле! Отправлю ее с глаз долой, куда-нибудь в провинцию, а?
 Тильвус, хоть и считал это не особенно справедливым по отношению к несчастной Лусии, перечить королю не решился.
 – Хорошая мысль, ваше величество!
 Он осторожно обследовал окно, снял еще несколько серебристых паутинок, потом, опасаясь погони, запечатал дверь заклинанием и подал руку королю.
 – Прошу вас, ваше вели…
 Король-Лусия кинулся к окну, наступил на подол, споткнулся и с треском оторвал оборку юбки.
 – Почему я должен идти по крышам? – поинтересовался он, неуклюже протискиваясь в окно. – А другого способа ты придумать не мог?
 – К сожалению, только этот. Чем он вам не нравится, ваше величество?
 – Хо, чем?! Тем, что я в корсете ползу по крыше, а кроме того, на меня надето пятьдесят юбок! Не самая подходящая одежда для путешествий!
 – Потерпите, ваше величество. – Тильвус придержал короля за талию, чтоб он не скатился вниз. – Вас нужно было вытащить отсюда как можно скорее, не было времени придумывать что-то более… более подходящее! Ваша гвардия, конечно, могла взять дом штурмом, но ведь вас-то, скорее всего, тогда… э… успели бы… словом…
 – А? Ну ладно, – ворчливым тоном отозвалась девица. – Раз так, придется по крышам. Как говорится, «дареному дракону в зубы не смотрят»! Хо-хо! Это старая наргалийская поговорка!
 Тильвус ужаснулся.
 – Ваше величество, – он поддержал короля под локоть, – упаси вас небо выразиться так при ком-нибудь из драконов.
 – Хо-хо, в Наргалии нет драконов! Говорят, мой прапрадед видел как-то: дракон сидел на скале, а потом улетел, но…
 – Да, но вдруг вам доведется встретиться с драконом, когда он будет в облике человека?
 – А я никогда не видел человека-дракона, хо! Вот ведь незадача!
 – Будет лучше, если и не увидите! – поспешно добавил Тильвус, представляя встречу и обливаясь холодным потом.
 Король приподнял юбки – Тильвус против воли покосился на стройные ножки – и довольно ловко перепрыгнул на другую крышу.
 – Я даже предположить не могу, каким образом они пожелают вас умертвить, услышав такую поговорку. Драконы весьма изобретательны по этой части, и у них своеобразное чувство юмора. Шутить с ними следует очень и очень осторожно.
 – Хо, хо, ну ладно! К слову сказать, я и сам люблю пошутить! Так что мы конечно же найдем общий язык!
 – Не думаю, ваше величество, не думаю, – пробормотал Тильвус.
 – Хо, да ты просто робок, малый, как я погляжу! Я все-таки король, любому дракону будет интересно потолковать с такой высокопоставленной особой о том о сем, а? Я же, в свою очередь, ничем не дам ему понять, что я – король, буду скромен, прост в общении…
 – Ох, ваше величество…
 – Да-да! Я никогда не подчеркиваю свое высокое положение. К чему? Все и так это помнят! Скажи-ка мне лучше, как отличить человека-дракона от человека?
 – По глазам, ваше величество. – Тильвус прислушался, нет ли погони, но вокруг было тихо.
 – Хо-хо, как это – «по глазам»? Какие у них глаза?
 – Сложно описать, ваше величество. Но я вас уверяю, как только вы взглянете дракону в глаза, вы сразу поймете, кто перед вами!
 – Хо, ладно, чародей, мы еще потолкуем с тобой об этом. Ну а дальше куда идти?
 – Теперь, ваше величество, нам предстоит спуститься вот по этой стене. – Тильвус торопливо отцепил с пояса моток веревки.
 – И как это? Она же совершенно отвесная! Что, пустишь в ход какие-нибудь магические штучки?! Хо-хо, интересно будет поглядеть! Я очень интересуюсь магией, некоторые заклятия мне удаются!
 – Ваше величество, не могу не заметить, что некоторые – не удаются и приводят к плачевным… гм… результатам.
 Девица с размаху хлопнула Тильвуса по плечу, так что он чуть не свалился с крыши.
 – А, ты о заклинании перемещения! Хо-хо, это просто маленькая неудача! Глупо обращать на нее внимание! Но я намерен продолжить. Дай только мне вернуться в свое тело, я вытрясу из этого старикашки чародея все заклинания, которые ему известны!
 – Не стоит, ваше величество, право же, не стоит!
 – Отчего это? Правда, он что-то блеял о том, что для занятий магией нужны врожденные способности! Каково, а? Уж не хотел ли он сказать этим, что у меня нет таких способностей?!
 – Ну…
 – Вздор, малый, просто вздор! Я – король, у меня есть ВСЕ способности!
 – Ох, ваше величество, – проговорил Тильвус, обескураженный кипучей энергией монарха. – Право же, вам нужно найти себе занятие поспокойней… Я хотел сказать, что в мире существуют более интересные занятия, чем магия.
 – Какие это? – насупила брови девица.
 Тильвус, закрепляя веревку, лихорадочно соображал.
 – Ну… вы можете развязать войну с соседним королевством… а, как? Война – это, во-первых, увлекательно, а во-вторых, надолго. – Он подергал узел, проверяя надежность.
 – Хо, я подумаю! – Король хлопнул Тильвуса снова, на этот раз по спине. – Малый, у тебя хорошо варит голова! Хочешь остаться у меня в Наргалии? Сделаешь блестящую карьеру при дворе! Будем вместе развлекаться магией!
 – Э… большая честь для меня, – пролепетал Тильвус. – Я подумаю, ваше величество. А сейчас не угодно ли вам покрепче взяться вот за эту веревку, нам нужно спускаться вниз. Там нас ждет карета, она сразу за углом.
 – Отлично! Где веревка?
 – Держитесь за меня покрепче, ваше величество… если можете, упирайтесь ногами в стену…
 – Хо, это пребывание в теле Лусии порядком мне поднадоело! Создает некоторые неудобства!
 – Вот как? – пропыхтел Тильвус, поддерживая беседу. Король не слишком утруждал себя тем, чтобы как-то помочь ему.
 – Конечно, малый! Ты когда-нибудь пробовал ходить в корсете?
 – Нет, ваше величество, ни разу.
 – Хо, лучше не пробуй! Пытка, настоящая пытка! Изощренное издевательство! Надо будет приказать палачам – истязать неугодных мне подданных при помощи корсета! Хо! С другой стороны, затягивать корсет приходила премиленькая горничная, этакая пышечка с дивной фигуркой. Как-то раз я не удержался и шлепнул ее по заду, а она, дурочка, выскочила вся в слезах! Не знаю, что теперь будут думать о Лусии, хо-хо! – И король-девица захохотал.
 Внезапно он оборвал смех.
 – Эй, парень, не тискай меня! – сказал он недовольно. – За то время, что мы спускаемся, ты уже два раза схватил меня за грудь! Непозволительно так обращаться с монархом!
 – И в мыслях не было! – торопливо заверил Тильвус. – Но надо же мне вам помочь…
 Он спрыгнул на землю и, подхватив короля-Лусию, поставил на землю.
 И тут предостерегающе тренькнул звоночек, извещавший его об опасности. Тильвус всегда доверял своему внутреннему голосу, поэтому насторожился.
 – Ваше величество, стойте здесь и ни шагу с места! – прошептал он.
 – Хо, парень… – начал было король, но Тильвус без церемоний зажал ему рот ладонью.
 – Тихо! – приказал он. – Не шевелитесь, если хотите вернуться во дворец живым! Здесь нас должен был встретить стражник. Его нет. Значит, что-то изменилось.
 От дерева отделилась темная тень, лунный блик скользнул по лезвию меча.
 – Итак, проныра, ты все-таки его нашел! – проговорил человек. – Тем хуже для тебя. И для него.
 – Тилган?! Прекрасно, – ледяным тоном сказала блондинка. – Вот кто стоит за моим похищением! Так я и думал. Сводный братец, мечтающий о том, чтоб занять мой трон! Что ж, я как раз мечтаю опробовать новую изощренную пытку. Ты содрогнешься, когда узнаешь, какую именно!
 – Боюсь, не выйдет, ваше величество, – ядовито отозвался Тилган. – Я только что получил сведения о вашей гибели. Молодой красивой девушке не стоит разгуливать по темным улицам. И Лусия навсегда останется в вашем облике – она нас устраивает больше. Послушный инструмент в наших руках! Должен заметить, вы на редкость вовремя вздумали играть в магию.
 Разгневанный король ринулся было вперед, но Тильвус удержал его, схватив на юбки. Он заметил какую-то тень, промелькнувшую в кустах, и сейчас напряженно вглядывался в сумерки.
 – Ну кто из вас умрет первый? – спросил Тилган. Тень мелькнула снова, на этот раз ближе, брат короля, почуяв что-то, обернулся, но было уже поздно. Хрустнула шея, брызнула кровь, послышался стук упавшего тела.
 – Хокум, наконец-то! – воскликнул Тильвус. – Ты тянул до последнего! Я уж думал, ты отправился обратно в Доршату! Неужели нельзя было объявиться немного раньше?
 Хокум, уже в облике человека, поднялся на ноги и быстро вытер рукавом губы.
 – Здравствуйте, ваше величество… Не кипятись, Тильвус, я все время был неподалеку – на всякий случай. Как видишь, когда нужно, я всегда рядом.
 – Рядом? А когда на меня напали вампиры, – тоже?
 – Конечно. Было интересно посмотреть, как ты с ними разделаешься.
 Куратор Ордена Квенти поковырял в зубах и извлек застрявший хрящик.
 – Совсем отвык от человечины, – задумчиво проговорил он. – Может, зря? Главное, чтобы человек был не слишком стар и жилист…
 – Кто это? – напряженным голосом спросила блондинка. – Оборотень?
 – Да, ваше величество, – с достоинством поклонился тот. – Мне помнится, ваш прадед под страхом смерти запретил нам появляться в ваших краях, но…
 – Гм, – сказала блондинка. – Я подумаю! Возможно, пришла пора пересмотреть некоторые старые указы.
 – Буду вам очень благодарен. Тильвус, карета за углом. Поторопитесь, сдается мне, этот малопочтенный господин, – он кивнул на тело, – был тут не один.
 Король ринулся вперед, наступил на платье и чуть было не рухнул на землю, Хокум еле-еле успел его подхватить.
 – Приподнимите платье, ваше величество! – шепнул он прямо в ухо монарху. Тот оттолкнул оборотня, задрал юбки и бросился вперед. Карета стояла в тени развесистого дерева.
 Король плюхнулся на подушки сиденья, Тильвус вскочил следом и захлопнул дверцу. Хокум взлетел на запятки.
 – Гони! – страшным голосом заорала девица, высунувшись из окна. Лошади рванули с места и понеслись.
 Сати посмотрела прямо в глаза директору крупной строительной компании и с выражением произнесла:
 – Гад! Подлый жмот! Скупердяй! Ну погоди у меня!
 После этого она поднесла телефонную трубку к уху и продолжила разговор вежливым и сдержанным тоном:
 – Так что, вы говорите, вас не устраивает в статье? Ах, обзор рынка строительных материалов?
 Она снова с ненавистью взглянула на газетную полосу, где красовалась фотография упитанного круглолицего директора. Директор, накануне самолично одобривший рекламный текст, после публикации вдруг обнаружил, что чрезвычайно им недоволен, и наотрез отказывался платить. Сати уже битый час вела беседу, настойчиво пытаясь выяснить, что именно не понравилось заказчику, но тот от ответов уклонялся и лишь твердил, что недоволен буквально всем и оплачивать публикацию не станет.
 С утра в редакции было тихо и пусто: коллеги на работу не торопились, только криминальный корреспондент рылся в папках, прислушиваясь к разговору и с сочувствием посматривая на Сати. Та наконец закончила беседу и брякнула трубку так, что телефон подскочил и возмущенно задребезжал.
 – Слышал?
 – Слышал. Кто это?
 – Строительная компания «Папа Карло». Директор. Ну и гад! Сказал бы сразу «денег жалко», а то ишь… Сперва пел сладким голосом: «Статья прекрасная, мы непременно вам заплатим по факту публикации!» А теперь, когда реклама вышла, он раздумал!
 – И что? Не заплатит?
 – Куда он денется! – Сати яростно содрала обертку с плитки шоколада. – Начальника рекламного отдела на него натравлю, узнает, где раки зимуют. Пожалеет, что на свет родился!
 Криминальный корреспондент согласно кивнул. Начальник рекламы был беспощаден к должникам, безжалостно их преследовал и умудрялся выколачивать деньги даже из самых несговорчивых клиентов. Сати откусила шоколад, потянулась за чайником, вспомнила, что он давным-давно не работает, и расстроилась еще больше.
 – В бухгалтерию сходи, – посоветовал Хамер. – У них кипяток всегда есть.
 Он развернул свежий номер газеты «На далеком рубеже», пробежал глазами колонку новостей и внезапно погрустнел.
 – Конкурентов читаешь?
 – Почитываю, ага. Разведка донесла, что эти газетные стервятники, эти гиены клавиатуры пронюхали все-таки про ограбление зоомагазина! Пронюхали и заметку уже сляпали, смотри-ка…
 – Ничего себе! – воскликнула Сати, уставившись на расстроенного Хамера. – Но как узнали? Откуда?!
 – Понятия не имею. Разберусь, конечно. Но мой эксклюзивный материал с места события-то – тю-тю! – Криминальный корреспондент вздохнул и перевернул газетную страницу. – Теперь он будет не эксклюзивный, а просто репортаж. Опередили негодяи из «Далекого рубежа», опередили! Все сливки собрали. Плакала моя премия… Вот слушай. – Он откашлялся. – Статейка называется «Змеиное нашествие». Гм… ну и заголовок. Чушь… «Вчера произошло из ряда вон выходящее событие: наш город подвергся массовой атаке змей, которые…»
 – Массовой? А сколько змей сбежало?
 Хамер вздохнул:
 – Две штуки. В жизни не встречал такого преувеличения. «Массовой атаке»… И туда же, берутся писать криминальные репортажи! «Было украдено восемь попугаев на общую сумму…»
 – Ты про змей, про змей прочитай…
 – «Также злоумышленники похитили террариум с пресмыкающимися, в котором находилось… так, ну это… а, вот! „Обнаруженные возле входа осколки стекла недвусмысленно доказывают, что террариум был разбит по неосторожности и змеи вырвались на свободу! Горожанам грозит серьезная опасность“! Украли, украли эксклюзив, прямо из рук вырвали, – сокрушенно сказал криминальный корреспондент, свернул газету и бросил на стол. – Жди теперь, пока еще чего ограбят. Да… мелкие какие-то в этом месяце преступления… несерьезные! То лист фанеры со стройки сопрут, то пирожки из вокзального буфета стащат. О чем писать?! Прямо хоть сам иди и… – Он снова вздохнул, полез в ящик стола, где обычно держал сигареты, но тут же спохватился и покосился на Сати.
 – Я все вижу, – многозначительно сказала она, отламывая шоколадную дольку. – Тренируй силу воли. У мужчин сила воли знаешь, какая должна быть? Как… как кремень! Понял?
 – Эх, да сила воли-то у меня и без того как кремень, только курить почему-то все время хочется…
 Он прихватил пластинку антиникотиновой жвачки и направился к выходу.
 – Игорь, а Интерфакс ты обработал? – крикнула вслед Сати. – Я на этой неделе за него отвечаю. Обработал или нет? Имей в виду, если ты его до обеда не сдашь, я тебя…
 – А еще у меня нервы железные, – объявил Хамер и исчез за дверью.
 Расправившись с шоколадом, Сати отодвинула пачку рекламных заявок, снова развернула газету со статьей о строительной фирме «Папа Карло» – начальнику рекламного отдела еще предстояло разобраться со всей этой историей – и злорадно взглянула на фотографию директора. Не желающий платить заказчик всем своим видом излучал прекрасное настроение, добродушие и платежеспособность и совершенно не подозревал о том, какая ужасная участь грозит ему в недалеком будущем.
 – Вот так-то, – ехидно сказала Сати, щелкнув по фотографии. – Конец тебе скоро, дорогой неплательщик!
 В рюкзаке запищал сотовый телефон. Сати не глядя вытащила мобильник и нажала кнопку.
 – Привет, Никита. – Она открыла файл со статьей о морском курорте. – А? Да так, ничем особенным. Только что с рекламодателем побеседовала, который платить не желает. Да вот так… не хочет – и все тут! А теперь вот туристическому агентству статью допишу. Про теплое море, ага. В котором купаться нельзя.
 – Не стыдно народ дурить? – сурово поинтересовался сисадмин.
 – Стыдно, конечно, да что делать? – Сати с минуту изучала собственный текст, потом решительно свернула файл и открыла пасьянс «Косынка». – Надо же как-то на хлеб с маслом зарабатывать. Ну до тех пор, пока не выйду замуж за олигарха какого-нибудь. Или за нефтяного магната.
 – Где ты его найдешь? – хмыкнул Никита. – У нас в крае и нефти-то нету.
 – Нефти нет, а магнаты должны быть, надо только поискать хорошенько, – не согласилась Сати. – А ты где? Опять в баре? А ты вообще от барной стойки отходишь хоть иногда? Чего? Знакомых админов встретил? И теперь у вас каждый день – день сисадмина? Понятно… Загорал бы лучше, чем пиво пить.
 – День-шмень… что бы я без твоих советов делал? – проворчал приятель. – Скажи лучше, на макаронную фабрику съездила? А на комбинат по производству сгущенного молока?
 – На фабрику мы с Аверченко еще позавчера съездили, – ответила Сати, разглядывая «Косынку»: пасьянс не сошелся, и она, подумав, принялась раскладывать заново. – Фабрика-то еще ничего, я не очень переживала, знала, что уж сухие-то макароны Аверченко лопать не станет. А вот на комбинат, где сгущенку делают, я с ним ни за что не поеду. Боюсь, что предприятие убытки понесет колоссальные!
 Никита засмеялся.
 – Да-да! Я с ним вчера в ресторан ездила, так до сих пор стыдно. Шеф-повара чуть удар не хватил. А повариха, помощница его, бочком-бочком подходит ко мне и шепчет на ухо: «Что ж вы мальчика совсем не кормите?» Представляешь?! Я его еще и кормить перед выездом должна, оказывается!
 Она фыркнула, переложила две карты пасьянса и продолжила:
 – И заметь – ресторанщики еще снимков его не видели. А как увидят, так небось тоже платить откажутся. Так что я тебя буду ждать, вместе на комбинат и съездим. Ты же скоро приедешь?
 – Скоро, скоро…
 – Вот и хорошо. Тогда молочный комбинат пусть подождет немного. А я пока лучше слоган клубу компьютерных игр «Акела» сочиню. Директор уже звонил, спрашивал. Он еще раз рекламку заказал, четверть полосы, негусто, конечно, ну да ладно… Представляешь, – оживилась Сати, продолжая раскладывать пасьянс, – мужику сорок лет, а он в игрушки рубится по семь часов в день! Еще и мне принялся объяснять, да я все равно не поняла ничего. – Она задумалась, созерцая «Косынку».
 – Сочиняй, сочиняй. Работай, пока другие отдыхают.
 – И, наверное, из-за этого снова чушь какая-то снилась, – не слушая сисадмина, продолжала Сати, заканчивая пасьянс. Он в очередной раз не сошелся, и Сати с досадой закрыла «Косынку». – Ерунда полная! Какая-то баталия средневековая… только не такая, как в кино показывают, где загорелые накачанные мужики скачут на лошадях и красиво рубятся сверкающими мечами, а реалистичная довольно-таки. То ли вечер, то ли ночь, пыль кругом, все мутное, серое, ничего толком не разглядеть. Вроде какие-то военные действия, но как-то некрасочно все. Не Голливуд, в общем. Малобюджетный фильмец, и актеры незнакомые. Да и звука почему-то не было.
 Никита хмыкнул в трубку.
 – И я еще думаю: кто с кем воевать будет – в этой мешанине и не разобрать. То ли дело, когда дома сидишь у телевизора! Красиво… и главного героя покажут опять же. А он обязательно на белом коне и собой – красавец! – продолжала Сати, зажав трубку плечом и роясь в папке с надписью «Срочные заявки». – А тут, во сне-то моем, какие-то потные грязные мужики. Совсем неинтересно, но смотрю, деваться-то некуда. Стою себе в сторонке, возле стены, а стена прямо как настоящая, шершавая такая, теплая. Вдруг глядь – какой-то человек нарисовался и тоже в сторонке встал. Стоит и спокойно на все это безобразие смотрит. А я еще думаю, странно, почему это он бездельничает? Народ вроде как сражается, а этот без оружия, стоит и смотрит.
 – Зритель? – предположил сисадмин. – Вроде тебя?
 – Вряд ли. Ощущения у меня такие были, как будто он тоже участие в битве принимает, но как-то… как-то не так, как все остальные. – Сати вытащила смятый листок и уставилась на него, не веря своим глазам. – Господи, мне ж еще на прошлой неделе надо было написать текст птицефабрике «Речная»! А я забыла! Вот увидишь, начальник рекламы меня убьет…
 Она прицепила листок на видное место, чтоб не забыть, и продолжила:
 – А во сне я думаю: как бы отсюда свалить побыстрей? Потому что глядеть на эту тягомотину совершенно неинтересно. Скучно и любовной линии нет. А я люблю, чтоб если кино, то про любовь. И главный герой чтоб красивый был. Такой, знаешь…
 – Блондин? – ехидным голосом поинтересовался Никита. – Высокий, голубоглазый и в очках?
 – Конечно! А этот-то – самый обычный парень. Ну симпатичный, темноволосый такой, загорелый, только не в моем вкусе. Я брюнетов не люблю.
 – А дальше?
 – Потом он сказал что-то…
 – Тебе?
 – Нет, он меня вроде как не видел. Сам себе сказал, пробормотал что-то под нос. А потом… знаешь, как во сне бывает: раз – и уже другое… вторая серия. Вроде тот же день, но намного позже, потому что темно… И парень этот опять тут как тут.
 – Что делал?
 – Разговаривал с кем-то, а слов я не слышала. Усталый очень был… вымотанный вконец, будто он тоже воевал, а не в сторонке прохлаждался. Дурацкий сериал, – заключила она. – Снится и снится. В одних и тех же декорациях, с одними же и теми же героями.
 – Сон-шмон… наверное, он на рекламодателя какого-нибудь похож? – предположил Никита. – Потому и снится.
 – Только мне этого не хватало, – пробурчала Сати. – Этак я вообще спать перестану. Проклятый директор строительной компании, чтоб ему пусто было! – Она покосилась на свёрнутую газету. – Текст ему не понравился, видите ли! Пусть только попробует присниться!
 – Я игрушку компьютерную похожую видел, – вспомнил сисадмин. – Только там поинтересней, конечно. Графика – закачаешься!
 – Само собой, – сказала Сати. – В такую-то ерунду, что мне снилась, никто и играть не станет. А насчет рекламодателей – вот побеседует начальник рекламы с директором строительной компании, эх, какие кошмары будут сниться этому неплательщику! Мне даже завидно!
 Она достала из папки еще один листок и отложила в сторону.
 – Никита, когда ты приедешь, мы с тобой в фирму «Речные дали» съездить должны. Там мягкое мороженое производят. Я, пожалуй, с Аверченко буду только в такие конторы ездить, где съесть ничего нельзя. Ну там, цех по изготовлению железных дверей, автомастерские…
 – Это правильно, – одобрил сисадмин.
 – А сегодня мне в адвокатскую коллегию съездить надо и до вечера текст написать. Адвокаты рекламу в следующем номере опубликовать желают, торопятся, видать, с клиентами у них не густо. И птицефабрика еще… Управиться бы до вечера!
 Она открыла файл с рекламой курорта.
 – Ладно, ерунда все это. Послушай лучше, что я турагентству пишу. «Золотые пески пляжа раскинулись»…
 – Напиши «роскошного пляжа», – посоветовал Никита.
 – «Роскошного», точно…
 Покончив с текстом, восхваляющим роскошные пляжи и золотые пески курорта, Сати распечатала статью в двух экземплярах и отправилась в рекламный отдел, просматривая на ходу свежесочиненный опус – получилось ли достаточно привлекательно и в то же время не сказано ли чего лишнего?
 – «Популярный остров-курорт с отличным сервисом, где вы получите незабываемые впечатления…» – бормотала она и так увлеклась чтением, что чуть не сбила с ног ответственного секретаря, поднимавшегося на лестнице. – Да уж, если несчастные туристы полезут купаться в море с ядовитыми медузами, незабываемые впечатления им обеспечены, это точно!
 – Про курорты пишешь? – укоризненным тоном молвил секретарь. – А знаешь ли ты про загрязнение морей и океанов?! Нефтью, нефтепродуктами, радиоактивными веществами, отходами промышленных и бытовых сточных вод? Страшно подумать, что ждет человечество! Ты нового сисадмина не видела? Где он может быть?
 Сати поморщилась.
 – Как ни приду в отдел, его на месте нет, – пожаловалась она. – Может, под столом прячется? Или в шкафу сидит?
 – В шкафу? Там ему и место, – вздохнул секретарь. – И когда уже Никита приедет?
 Сати вытащила мобильник, нажала кнопку и посмотрела на высветившуюся цифру.
 – Через девять дней. Доживем, как думаешь? Продержимся?
 – С новым-то сисадмином?! – В голосе секретаря слышался сарказм. – Доживем, как же. Надейся…
 Порфирий Петрович сидел в шикарном кожаном кресле начальника рекламного отдела и задумчиво смотрел в окно. Выглядел «заместитель» настоящим щеголем, был облачен в модную ветровку синего цвета, а на голове у него красовалась бейсболка, отнятая начальником у кого-то из подчиненных. Перед Порфирием стоял стакан с чаем, рядом лежала большая коробка конфет, подаренная щедрыми рекламодателями – кондитерской фабрикой «Восток».
 Сам начальник обнаружился за столом кого-то из подчиненных – перебирал бумаги и торопливо ставил на заявках лихие росчерки дорогой перьевой ручкой. Завидев Сати, он встрепенулся.
 – Текст турагентству принесла? Отлично! Давай сюда!
 Он ловко выхватил листки и пробежал глазами строчки.
 – Ага, ага… замечательно! В следующий номер поставим. А про сауну написала?
 – Про какую? – недовольно осведомилась Сати. – Не про ту, случайно, где хозяин недавно двух крокодилов в бассейне завел – Моцарта и Сальери?
 Начальник кивнул.
 – Напишу. Только Сальери болеет, сдохнет, наверное.
 Начальник отдела вздохнул:
 – Гм… жаль крокодила. Я тоже что-то неважно себя чувствую. А со строительной компанией как?
 – Никак, – отозвалась Сати, выбирая из коробки конфету побольше. – Не хотят они платить, статья им не по вкусу пришлась. Сами же текст утверждали, а теперь говорят, что передумали. – Она засунула конфету в рот. – Что делать будем?
 Начальник рекламного отдела поднялся, завинтил ручку и сунул в нагрудный карман.
 – Разберемся, – многозначительно пообещал он. – Заплатят, не сомневайся! Выложат денежки как миленькие и будут бежать следом и умолять, чтоб взяли еще.
 Менеджеры, услыхав такое заявление, переглянулись и уставились на начальника с восхищением и гордостью, как солдаты-новобранцы на прошедшего огонь и воду маршала, покрытого воинской славой бесчисленных сражений. «Маршал», заметив взгляды, приосанился, энергично прошелся по кабинету и глянул в окно. Через дорогу от редакции возвышалась серая кирпичная пятиэтажка, на первом этаже которой, как сообщала облупившаяся табличка, находилась судебно-медицинская экспертиза.
 – Посмотри-ка, Сати, – удивленно сказал начальник, тыча пальцем в окно. – Экспертиза-то съезжает куда-то. Мебель выносят, вывеску снимают…
 Сати взяла из коробки следующую конфету, надкусила, посмотрела на начинку и поморщилась.
 – С орехами… И зачем в конфеты всякую гадость пихать? – Она поколебалась и положила конфету обратно. – Обанкротились, наверное, эксперты-то, вот и съезжают. Интересно, что в этом офисе будет? Может, магазин? Хорошо бы, если б там пирожными торговали! Захотелось сладкого, вышел – и купил. И на бульвар идти не надо.
 Она выбрала конфету и подошла к окну. Во дворе возле пятиэтажки стоял белый микроавтобус, и хмурые рабочие загружали в салон коробки и ящики.
 – Узнаем скоро, кто наши соседи, – сказал начальник. – Надо будет их с Порфирием познакомить. Нанести визит вежливости, так сказать.
 Он поправил бейсболку на «заместителе» и пододвинул к нему свежий номер «Интим-газеты».
 – Читай, Порфирий. Читай, просвещайся! Тут интересные вещи печатают иной раз.
 На пороге появился озабоченный криминальный корреспондент с пачкой бумаг в руке.
 – Секретаря не видели? Нет? А где он?
 – В компьютерной, – ответила Сати. – Чаю хочешь? С конфетами?
 – Нет. А, вот где моя куртка, – сдержанно заметил Хамер, остановившись напротив стола начальника отдела. – Порфирия вырядили?
 – Ладно тебе, пусть поносит, – примирительно сказала Сати, придирчиво рассматривая очередную конфету. – Не может же он постоянно в одном и том же ходить. Это неприлично.
 – Порфирий Петрович с утра в гости ходил, – пояснил начальник. – Пришлось ему гардеробчик обновить.
 – Куда это? – поинтересовался Хамер. Он посмотрел на пачку сигарет, что валялась на столе у начальника, тяжело вздохнул и принялся шарить по карманам в поисках жвачки.
 – В отдел доставки. – Начальник рекламы плеснул кипятку в пластиковый стаканчик и вытащил из коробки пакетик с заваркой. – Там штукатуры сейчас работают. Вот доставка и попросила Порфирия Петровича лично проследить, чтоб они побыстрей управлялись.
 – А, – понимающе протянула Сати, переглянувшись с криминальным корреспондентом. – То-то я утром крики да визг со второго этажа слышала!
 – Да, – скромно сказал начальник. – Это Порфирий.
 И, прихлебывая чай, он подробно поведал о визите в соседний отдел. На этот раз коварные рекламщики не стали выдумывать ничего нового, а повторили излюбленный трюк, который проделывали неоднократно: они прислоняли заместителя к двери, и когда ничего не подозревающий человек входил, скелет падал, и несчастный оказывался в костяных объятиях Порфирия Петровича.
 Начальник рекламы допил чай, порылся в папке, вытащил какую-то бумажку и удивленно поднял брови.
 – Повторная заявка… и как это я ее проглядел? Странно… Сати, а как птицефабрика поживает? В смысле, реклама для нее? Текст ты еще на прошлой неделе написать обещала…
 – Нормально она поживает, – уклончиво ответила Сати, делая вид, что за окном происходит что-то черезвычайно интересное. Сообщать начальнику о том, что писать рекламу она еще и не начинала, не хотелось. Как назло, ничего стоящего на улице не происходило, лишь к соседнему дому подкатил грузовик, нагруженный разным скарбом.
 – О, смотрите-ка, – заторопилась Сати, изо всех сил стараясь отвлечь начальника от опасного разговора про птицефабрику. – В офис-то судмедэкспертизы уже заселяется кто-то. Быстро! Вот что значит центр города – помещения нарасхват!
 Начальник отдела немедленно подскочил к окну. Позади столпились любопытствующие подчиненные.
 – Кто бы это? – задумчиво промолвил он.
 Из большой кабины грузовика появились несколько человек в одинаковых синих комбинезонах и стали заносить в помещение мебель.
 – Столы, стулья… офис будет, что ли?
 – А может, все-таки магазин? Или кондитерская?
 Один из рабочих вытащил яркую, блестевшую свежей краской вывеску, взбежал на крыльцо и принялся ловко привинчивать ее на дверь. Голоса в отделе разом умолкли.
 – «Рекламное агентство „Нимфа“?! – не веря своим глазам, проговорила Сати. – Прямо напротив нас? Конкуренты?
 – Вот это да! – воскликнул Хамер и уставился на приятеля. – Да они всех клиентов у тебя отобьют! Что делать будешь?
 Все, как по команде, повернулись к начальнику отдела.
 – «Нимфа», значит, – зловещим голосом проговорил тот, не сводя глаз с вывески конкурентов. – Ну-ну… посмотрим!
 Сати и Хамер переглянулись. В воздухе запахло пороховой гарью близкой войны.




 ГЛАВА 3


 Утром Сати явилась на работу ни свет ни заря. На душе было неспокойно: следовало как можно скорее написать текст птицефабрике «Речная». Некоторые заказчики торопили, ежедневно названивая, выясняя, как продвигается работа, требуя внести в текст ту или иную подробность о своем предприятии, в общем, всячески отравляли жизнь, но птицефабрика поступила коварнее: она затаилась и молчала. Такое непонятное поведение сильно нервировало сочинителя коммерческих текстов – по горькому опыту Сати знала, что от затаившегося рекламодателя можно ожидать чего угодно.
 Она торопливо взбежала на четвертый этаж, обнаружила в редакции маляров и вежливо, но непреклонно попросила их удалиться. Маляры, затеявшие было покраску окон, заупрямились, но стоило им пригрозить старейшим журналистом города Люсей, как ремонтная бригада мгновенно исчезла. В полной тишине Сати торопливо открыла новый файл и приступила к неумеренному восхвалению птицефабрики «Речная», поставляющей на столы горожан экологически чистое куриное мясо. Пару часов она барабанила по клавиатуре, не отвлекаясь даже на телефонные звонки, потом вздохнула с облегчением: с птицефабрикой было покончено. Но порадоваться этому времени не было – в папке лежала заявка от массажного салона. Предполагалось, что статья о нем сдана заказчику еще позавчера.
 Сати внимательно изучала буклеты салона, когда на пороге появился криминальный корреспондент с прижатой к уху трубкой мобильного телефона.
 – Что произошло? – громко выяснял Хамер. – Кража? Хорошо, отлично! А залезли как? Через окно? А жертвы есть?! Пострадавшие? Нету? Гм… – Он погрустнел. – Ладно, в сводке УВД почитаю, присылай. Нет, не поеду. Что ехать-то, если даже пострадавших нету?
 Он выключил телефон, уселся за стол и вздохнул.
 – Что за жизнь! Вор пошел какой-то ленивый, неизобретательный. Вот сама посуди – залазят ворюги через окно в бухгалтерию строительного техникума. А бухгалтерия – это что?
 – Что? – недоуменно переспросила Сати, отрываясь от чтения.
 – Это деньги! – воскликнул Хамер. – Коли ты залез в бухгалтерию, то попробуй хотя бы сейф взломать! Чтоб было о чем в «Криминальной хронике» писать, правда?
 Сати согласно кивнула.
 – Так ведь нет! На сейф даже внимания не обратили, а там, между прочим, лежала зарплата всего техникума, бухгалтерша накануне из банка наличку привезла. И что делают злоумышленники? – горько спросил Хамер. – Берут старый принтер, ксерокс, пачку бумаги, коробку скрепок и скрываются с места происшествия! А сейф-то, сейф?!
 Он покачал головой.
 – Дилетанты, – осудила Сати воров. – Что с них взять?
 Криминальный корреспондент вздохнул, отсутствие крупных преступлений в городе тревожило его не на шутку.
 – О чем писать? То ли дело на прошлой неделе: два прекрасных грабежа, отличное разбойное нападение…
 – Ладно, Игорек, не мешай. – Сати снова уткнулась в монитор. – «Всего один час в день, потраченный в нашем салоне, где опытные массажистки с радостью встретят»… Кстати, тебе из Управления по борьбе с наркотиками звонили, какую-то спецоперацию на днях затевают, кажется.
 Хамер повеселел:
 – Ну хоть что-то!
 Через некоторое время Сати уже направлялась в рекламный отдел, зажав в руке листки с готовыми рекламными текстами.
 В отделе царило затишье. Начальник рекламного отдела щелкал дыроколом, подшивая в папки какие-то бумаги, а его «заместитель» сидел в кресле возле окна, задумчиво созерцал вывеску рекламного агентства «Нимфа» и размышлял о чем-то своем.
 С утра Порфирий Петрович уже успел нанести визит в дружественную редакцию «Интим-газеты», расположенную неподалеку на бульваре, поэтому наряд его отличался некоторым легкомыслием. Он щеголял красной футболкой с рекламой секс-шопа, на голове у него пламенела алая бандана в сердечках, а на шее болтались в несколько рядов цепочки и бусы. Дополняли наряд темные очки с налепленными на стекла золотыми звездочками. На журнальном столике перед Порфирием лежал новехонький журнал «Плейбой», в припадке щедрости подаренный ему той же «Интим-газетой».
 – Ого… – промолвила Сати, с интересом разглядывая картинки в раскрытом журнале. – Забавно, забавно… а где этот секс-шоп-то находится? На Партизанской площади? А почему они рекламу нам не заказывают? Уж я бы постаралась…
 – Закажут, – твердо пообещал начальник отдела, отложил дырокол в сторону и убрал в стол папки с документами. – Эх, видела бы ты, как сегодня Порфирия в «Интим-газете» встретили! Как родного. Продать умоляли, большие деньги предлагали. Но нечего, нечего… собственного пусть заведут. А то ишь, на готовенькое! Первый и последний раз я его к ним отпускаю.
 – Да уж очень просили, – подала голос менеджер по объявлениям Светлана. – Бухгалтершу свою познакомить с ним хотели. Она – женщина одинокая, а он у нас – мужчина видный, так что…
 – Точно. – Сати плюхнулась в свободное кресло. – Видные-то мужчины нам и самим нужны! Вы думаете, такие, как Порфирий, на дороге валяются? Не-эт… Их искать нужно. – Она потянулась за пачкой вафель. – Вот, например, прихожу я недавно в автосалон, рекламу они заказали. А ихний директор, мужик вполне видный, хоть до Порфирия ему, конечно, далековато, говорит…
 Начальник рекламы понял, что рассказ будет долгим, и бесцеремонно перебил:
 – Реклама массажному салону готова?
 – Готова, готова, – недовольным тоном сказала Сати, с хрустом разламывая вафлю. – Вон, на столе лежит. Ну слушайте дальше про директора…
 – Он что, высокий голубоглазый блондин в очках? Нет? Ну тогда потом расскажешь. А сейчас я лучше адреса рекламодателей тебе распечатаю, на следующей неделе обязательно к ним съезди. Хорошие рекламодатели, знаешь, денежные…
 Он пощелкал мышкой и выжидательно уставился на принтер. Принтер безмолвствовал.
 – Чего это с ним? – с недоумением спросил начальник рекламы. – Гм… не работает, зараза…
 Он пожал плечами, потянулся к телефону и набрал номер компьютерного отдела.
 – Сисадмин где? – раздраженно гаркнул начальник в трубку. – На месте? Ну надо же… давай его сюда. Здорово. Слушай, у нас тут принтер слома… чего? Включили ли мы его в сеть? – Он посмотрел под стол, где змеились пыльные спутанные провода. – Включили, включили. Что? Ты умными словами меня не пугай… сейчас же топай вниз и чини нам принтер. Что с ним? Откуда я знаю, что с ним?! Чего? Занят? А когда починишь? Завтра? Или послезавтра?!
 Начальник швырнул трубку, выскочил за дверь и с топотом понесся по лестнице вверх.
 – И почему, когда был Никита, вся техника у нас в конторе нормально работала? – печальным голосом спросила Светлана, когда дверь за разъяренным шефом с грохотом захлопнулась. – Не ломался принтер, не зависали компьютеры?
 Она подошла к принтеру и потыкала в кнопки.
 – Не работает… Когда Никита приедет?
 – Скоро, скоро. – Сати с трудом выбралась из большого мягкого кресла. – Ты, Света, как неврастеник ваш вернется, скажи, пусть он адреса распечатает и мне позвонит. Я приду и заберу. – Она вытащила из пачки последнюю вафлю. – Или пусть наверх поднимется и на мой стол положит, хорошо? А то ждать его совершенно некогда – дел полно!
 На заставленной корытами и банками с краской лестнице Сати задумалась. Работы действительно было полно, но не мешало бы сначала завернуть на третий этаж и узнать, что за изречение припас секретарь на день сегодняшний. По давней традиции каждое утро он вывешивал на дверь кабинета листок с каким-нибудь афоризмом, иногда смешным, иногда вполне серьезным. Каким-то непонятным образом изречения каждый раз бывали необыкновенно созвучны общему настроению всей конторы, а частенько даже определяли события ближайшего будущего!
 Возле кабинета секретаря уже стоял водитель Борисыч, бравый краснолицый дядька из бывших военных и, прищурившись, читал вполголоса:
 – «Если вам кажется, что все хорошо, значит, вы чего-то не заметили». М-да. Что скажешь, Сати?
 – Ничего не скажу, – сердито буркнула она в ответ. «Изречение дня» всколыхнуло в душе нехорошие воспоминания. – Наш секретарь всю контору своими дурацкими изречениями деморализует, вот что я скажу. Хоть бы раз что-нибудь хорошее придумал!
 Борисыч пожал плечами.
 – Погоди, не уходи, – заторопился он и вытащил из кармана камуфляжной куртки мятую газету. – Я тут кроссвордик разгадываю, вот слушай: «Океан, в котором находится остров Маврикий». Кого ни спрошу, никто не знает. А ты? – Водитель вопросительно уставился на Сати.
 – Может, Атлантический? – неуверенно предположила она. – Или Тихий?
 – Ты еще Северный Ледовитый назови, – недовольно проворчал «Барбарисыч», убирая газету. – Географ!
 – С какой стати я должна знать, где этот дурацкий Маврикий находится? Там что, наши рекламодатели живут?!
 – Во-во! – не остался в долгу водитель. – Оно и видно, что по географии-то двойка в школе была! Угадал?
 – Надоел ты мне, Борисыч! – в сердцах воскликнула Сати и понеслась на свой этаж.
 В редакции истошно дребезжал телефон.
 – Сати! – заорал начальник рекламной службы. – Я в компьютерном отделе! Текст госпиталю готов?
 – Готов, готов! – как можно убедительней соврала она. – Скажи лучше, ты нового сисадмина убил? Нет?! А почему? Пока не убьешь, не звони мне, ясно?!
 Она шмякнула трубку, оглядела стол, заваленный заявками, включила компьютер, вытащила из-под груды бумаг папку с надписью «Военный госпиталь», открыла ее и задумалась. Нужен был буклет с нужной информацией, а его-то никак не удавалось отыскать. Буклет мог находиться где угодно: под кучей заявок на столе, в одном из ящиков стола, забитом газетами и старыми макетными листами, в рекламном отделе или ехал в неизвестном направлении вместе с сумкой, которую Сати позавчера оставила в такси.
 В разгар поисков запищал мобильный телефон.
 – Привет, Никита, – сказала Сати, лихорадочно перерывая старые пыльные газеты на подоконнике. – Хочешь, отгадаю, откуда звонишь… опять из бара, наверное? А? Правильно? Угадала?
 – Не получится из тебя ясновидящей, не пытайся даже, – проворчал он. – Из кафе-мороженого звоню.
 – А что ты там делаешь? – Пачка газет шлепнулась на пол. Мгновение Сати размышляла, собирать разлетевшиеся листы или нет, потом махнула рукой. – Ты же мороженое не любишь. Да и какое у приморцев мороженое? То ли дело у нас в городе, пломбир «Золотая тайга»!
 – Пломбир-шмомбир… дочку привел. Она любит.
 – Дочку? А, ну тогда другое дело. А жена где?
 В трубке послышался страдальческий вздох Никиты.
 – В бутике каком-то… вон он, через дорогу. Вроде и магазинчик-то небольшой… что там делать, на что смотреть? А вот уж два часа как она там ходит.
 Сати тут же прекратила поиски и уселась за стол.
 – А что за магазин? – с интересом спросила она. – Как называется?
 Никита помялся.
 – «Черная лилия», – нехотя выдавил он.
 – Ух ты! Это ж знаменитый магазин женского белья! Вернее, сеть бутиков. Жаль, у нас в городе они филиал никак открыть не соберутся!
 Она помолчала, живо представляя себе все великолепие прекрасного магазина.
 – Слушай, а ты не можешь зайти и посмотреть, продается ли там…
 – Не могу, – отрезал приятель. – Я в такие места не хожу. Вот если б там детали для компьютеров продавались, тогда другое дело.
 – Ну что детали… кому это интересно? А, может, зайдешь, глянешь? – с надеждой спросила Сати. – Одним глазочком? Тенденции сезона, так сказать… рассказал бы потом. Не хочешь? – Сати вздохнула и принялась выдвигать ящики стола. – А жена твоя не вернулась еще? Эх, я бы тоже с удовольствием… ну зайди, а?
 – Делать мне больше нечего. Скажи лучше, чем занимаешься?
 – Документик один ищу. – Сати задумчиво посмотрела на переполненную корзину для бумаг: буклет вполне мог запрыгнуть туда и затаиться среди мусора. – Ездила недавно в окружной госпиталь, хвалебную статейку они заказали и буклетик подарили, такой, знаешь, красивый… на хорошей бумаге, с фотографиями. – Сати решительно вывалила мусор из корзины на пол и поворошила ногой кучу мятых бумажек. – И вот пора бы уже текст писать, а я его найти никак не могу. Что делать, ума не приложу!
 – Главврачу позвони да скажи, что потеряла, – посоветовал приятель. – Первый раз, что ли? Пусть еще пришлют.
 Сати заглянула за компьютер. Буклета не обнаружилось, зато отыскался потерявшийся давным-давно кактус в глиняном горшочке.
 – Гляди-ка, вот и кактус! – обрадовалась она. – Засох, похоже… Я его месяца два назад за компьютер задвинула, да и забыла про него. Позвонить? Гм… да я уж лучше съезжу. Там главврач симпатичный…
 – Неужели? – скептически спросил сисадмин.
 – Ну да. – Сати потыкала карандашом кактус. – Скончался, похоже…
 – Главврач?!
 – Кактус, что мне на Восьмое марта отдел доставки подарил. А главврач жив-здоров. Интересный мужик… такой, знаешь, импозантный, с сединой… часа два водил по всей больнице, рассказывал… решил почему-то, что мне это интересно. Я все собиралась ему сказать: «Доктор, ну полечите же меня от чего-нибудь», да как-то не успела.
 Сисадмин захохотал.
 – Что смешного? – недовольно спросила Сати, отвлекаясь от приятных воспоминаний. Она отодвинула кактус в сторону, заглянула в один ящик стола, затем в другой. – Если сейчас буклет не найду, придется ехать. Так… а это еще что?
 В ящике, на картонных папках лежала новенькая блестящая книжка в яркой обложке. Сати вытащила ее, повертела в руках. На обложке были изображены юная красавица и необыкновенно прекрасный светловолосый мужчина, не отрывающий от девушки сияющих голубых глаз.
 – Странно, – пробормотала Сати в полном недоумении. – Чья это? «Ураган любви»? Ага… и откуда ж этот ураган прилетел?
 Она задумалась, потом хмыкнула.
 – Что притих? – подозрительно спросила Сати сисадмина. – Твоих рук дело?
 – Ну моих, – пробубнил Никита. – Шел как-то мимо книжного, а там на лотках этого… э… в общем, интересных книг – навалом. Дай, думаю, куплю. Продавщица сказала – интересная! Там главный герой сначала…
 – Погоди, Никита! – торопливо перебила Сати, убирая книгу в рюкзак. – Не рассказывай, а то читать неинтересно будет. Спасибо… Приедешь – пиво с меня.
 Она вынула из ящика пачку макетов, обнаружила наконец буклет, завалившийся за папки со старыми заявками, и повеселела.
 – А, вот он! Наконец-то… Можно работать. Что б такого написать? – Сати полистала страницы. – Ага… начну, пожалуй, так: сначала поздравлю с юбилеем, а потом напишу: «Тут работают специалисты высокой квалификации!» Это всем понравится, кто ж не хочет считать себя таким специалистом, правда?
 – Напиши «высочайшей квалификации», – посоветовал Никита.
 – «Высочайшей», точно… а в конце обязательно добавлю, что госпиталь уверенно смотрит в будущее! Заказчики это любят.
 Сати уселась поудобнее и написала первую строчку.
 – Вот слушай: «Окружной госпиталь отмечает свой полувековой юбилей. Все эти годы специалисты высочайшей квалификации…» По-моему, неплохо, а? Эх, не успею сегодня дописать, рабочий день-то уже заканчивается! Заказов столько навалилось, о личной жизни подумать некогда, – пожаловалась она.
 – Годы-шмоды… Какая это у тебя личная жизнь? – снисходительно поинтересовался сисадмин. – Откуда? А салону компьютерных игр написала текст? Гляди, не сдашь вовремя, рекламодатели во сне являться будут.
 Сати вздохнула:
 – Только их мне и не хватало… и без того чушь какая-то каждую ночь снится, хоть спать не ложись.
 Никита засмеялся:
 – Что, снова баталии?
 – Нет, – неохотно сказала Сати, изучая фотографии госпиталя. – Но что-то вроде того. Еще парочка таких снов – и прямая дорога к психиатру.
 – Рассказывай, – велел приятель.
 Сати перевела взгляд на окно, припоминая сон.
 – Я уже забыла почти…
 Она вытащила из папки список врачей, которых необходимо было упомянуть в заказной статье, и пробежала глазами список.
 – Ничего себе, да у меня вся статья будет из одних фамилий состоять!
 – Из каких еще фамилии?!
 – Главврач дал список сотрудников госпиталя, – пояснила Сати. – Попросил обязательно о каждом хоть пару строчек написать, поблагодарить, так сказать. Знаешь, сколько фамилий?
 – Сколько?
 – Двадцать четыре. А список…
 – Список-шмисок… лучше сон рассказывай.
 – Да и рассказывать-то нечего. – Сати положила список на стопку бумаг, чтоб не потерять. – Равнина какая-то, вечер, дождик моросит… ничего не видно, туман клочьями. Пусто. И в этом тумане словно крадется кто-то… Я, само собой, его не вижу, но чувствую, что кто-то есть. – Она задумалась. – Жутковато… Как в кошмаре, когда хочешь проснуться, а не получается. Вот тебе кошмары снились?
 – Ну – протянул сисадмин. – В детстве, наверное, снились, я не помню. А сейчас – нет. Сейчас у меня все кошмары наяву происходят. Как показываю шефу счета за Интернет, так и кошмар!
 – В общем, хуже, чем в кино, – продолжала Сати, не слушая приятеля. – Фильм-то выключить можно, а сон? Сиди да смотри, голубчик, деваться некуда. И тут в тумане будто что-то мимо скользнуло, как облако темное. Холодом так повеяло, будто из морозилки открытой…
 – И чего? – спросил Никита. – И кто это был? Человек?
 Сати помялась:
 – Даже не знаю. Не человек, не зверь, а что-то… что-то непонятное, сразу и не объяснишь. Существо.
 – Интересно. А потом?
 – Потом…
 Сати умолкла. Перед глазами замелькали обрывки сновидений.
 Холодная тьма не имела конца-края. Выл в ушах ветер, леденела в жилах кровь, в бесконечной пустоте виднелась бескрайняя равнина, мокнущая под дождем: дрожащее зарево горящих городов на юго-востоке, цепочка сторожевых костров далеко на севере, одинокий огонек в лесу, где запоздавший путник коротает ночь, тень, беззвучно скользящая в тумане, и человек из прошлых снов, внезапно появившийся из-за пелены дождя.
 – Дальше дороги нет, – спокойно сказал человек. В руке его блеснул опущенный меч.
 – Как в кино, – довольным тоном сказал сисадмин. – У главного героя мечуган всегда под рукой. Я, кстати, сегодня вечером в кино пойду, «Кровавая мафия наступает» называется. Видела?
 – Я такое не смотрю. – Сати открыла буклет на нужной странице и пристроила на клавиатуру. – Под рукой, ага… Странно только, что я не видела, как он его достал, меч-то. Будто он сам по себе в руке оказался. Такой, знаешь, длинный, серебристый… и парень-то тот же самый, что раньше мне снился, только вроде постарше немного стал. Наверное, несколько лет прошло…
 Она снова замолчала.
 …Внезапно меч в руке человека словно ожил. Блеснула сталь, рассекая бесплотную тень, торжествующе вспыхнули зеленые камни-глаза в рукояти…
 – Убил? – спросил Никита, с интересом слушая рассказ. – А потом? Что мужик-то этот сделал?
 – Ну что «потом», – неохотно проговорила она. – На меч посмотрел… странно так взглянул, как на живое существо, лезвие вытер – и все. Мечуган убрал и исчез, будто в воздухе растворился. Тут я и проснулась.
 – Гм… убил, значит. А почему?
 – Откуда же я знаю? Может, это у него ежевечернее развлечение? Вышел так на улицу, парочку человек прирезал, вот и день недаром прошел.
 – День-шмень… Я вот думаю, как только мужика этого убьют, так он тебе сниться и перестанет. А то ишь, зачастил чего-то, – недовольно проговорил приятель. – Тоже мне, тень отца Гамлета… Ладно, читай лучше, что ты там про госпиталь насочиняла.
 – Про госпиталь… – Сати откашлялась. – «Прекрасное медицинское оборудование позволяет проводить диагностику…»
 Она вдруг умолкла и перевела взгляд в окно.
 – Знаешь, Никита, – удивленно проговорила Сати. – Я вот подумала… ты только не смейся, ладно? Мне в голову такая странная мысль пришла…
 – Мысль-шмысль… выкладывай. Про госпиталь?
 Сати заколебалась:
 – Нет, про другое. Ерунда, конечно, но… а вдруг? Как я раньше-то об этом не подумала? В общем, кажется мне, что это…
 Договорить она не успела. В трубке послышался шум, звон, восклицания Никиты и детский голос.
 – Ладно, не плачь, – сказал кому-то сисадмин. – Сейчас купим. Слышь, Сати, ты погоди пока с рассказом. Катастрофа тут у нас, дочка вазочку с мороженым перевернула и прямо…
 – На кого?
 – На меня, – с досадой сказал он. – Полкило пломбира с орехами и клюквенным вареньем на джинсах, блин. Лучше не придумаешь. Я тебе попозже перезвоню, трубку не отключай.
 – Ладно, – пообещала Сати, положила телефон на стол и задумалась.
 Над бульваром проплыл густой мелодичный звон, часы на башне центрального универмага медленно и звучно пробили шесть раз. Сати убрала буклет в папку и уставилась в окно, подперев щеку рукой. Она посидела, подумала, потом встала, прошлась по пустой редакции – на ходу почему-то вспоминалось лучше – прихватила с Люсиного стола обрывок нейлоновой бечевки и принялась машинально завязывать узелки, время от времени поглядывая на телефон и хмурясь. Сотовый не звонил. Сати пересчитала узелки один раз, потом другой – звонка все не было. Тогда она выключила компьютер, закрыла дверь и спустилась на первый этаж.
 Во дворе возле клумбы с левкоями курил фотокорреспондент Аверченко. Он увидел Сати и в панике оглянулся по сторонам: спасаться бегством было уже поздно.
 – Аверченко, – с чувством сказала Сати. – Знаешь, что сказали ресторанщики, когда увидели твои вчерашние фотографии?
 – Что?
 – Они сказали, что если встретят тебя еще раз…
 Тут на крыльце появился вахтер дед Илья.
 – Сати! – крикнул он. – Ты уходишь? А ключ от кабинета почему не сдаешь?
 Она спохватилась и повернула назад.
 – Черт! Совсем забыла!
 – О чем замечталась? – Дед Илья забрал ключ и сунул ей потрепанную амбарную книгу. – О женихах небось? Распишись.
 – О каких женихах, – проворчала Сати. – Откуда они возьмутся? Вот узнать бы, где они водятся, я бы…
 Она нацарапала небрежную закорючку под строкой «Ключ сдан» и побрела по тихому переулку по направлению к Красной линии.
 День угасал. Под огромным хрустальным куполом вечернего неба кипела повседневная торопливая жизнь города. Над рекой пылал золотой закат, а на другом конце небосвода, там, где грядой тянулись сопки, уже лежали синие туманы и густели сумерки. С реки веяло свежестью, с бульвара – молодой тополиной листвой, цветами и тем необъяснимым ароматом, который носится в воздухе только поздней весной, которая вот-вот перейдет в лето. Тополя в переулке шелестели листвой, заглядывали в окна высокого дома. Городские власти не однажды порывались срубить дряхлые деревья, обещая взамен посадить другие, но жильцы были против: они сами сажали тополя в тот год, когда заселялись в только что построенный красавец дом. Деревья тогда были тонкими прутиками, а пенсионеры – веселыми и молодыми новоселами.
 В глубокой задумчивости Сати пересекла дорогу, не слыша криков возмущенных водителей, и направилась к троллейбусной остановке. По пути, правда, пришлось сделать приличный крюк, потому что возле Красной линии она едва-едва не столкнулась нос к носу со старым знакомым – городским нищим по прозвищу Марксист. Марксист был местной знаменитостью, личностью необыкновенно популярной, гости города, прогуливаясь по центральной улице, непременно желали сфотографироваться рядом с ним. Знаменитый нищий не протестовал, он установил твердую таксу за фотографии и получал от собственной популярности немалую выгоду. Рабочее место его находилось на ступеньках парикмахерского салона «Алмаз», и, судя по алюминиевой миске под мышкой, туда-то «знаменитость» и направлялась. Сати с недавних пор Марксиста терпеть не могла, поэтому поспешно шмыгнула в переулок, обошла городского нищего дворами и приблизилась к остановке.
 Проехав несколько остановок, она вышла, миновала сад за ажурной чугунной решеткой и оказалась на крошечной площади перед Театром музыкальной комедии. Площадь была излюбленным местом окрестных мальчишек, с утра до вечера они носились здесь на роликах и скейтах, пугая любителей оперетты гиканьем и свистом, поэтому граждане, толпившиеся возле театральных касс, всегда держались начеку. Сати прекрасно знала о проделках малолетних хулиганов и заранее приняла меры.
 – Эй, санкюлоты! – издалека крикнула она и показала мальчишкам кулак. – Попробуйте только подъехать, сразу по шее получите!
 «Санкюлоты» покружили неподалеку, решили не рисковать и укатили в дальний конец площади.
 Сати поднялась по ступеням, миновала тумбы, скользнув взглядом по афишам: театральный сезон закрывался спектаклем «Марица». Возле кассы змеилась очередь, все в городе, не исключая губернатора, питали к жанру оперетты самые теплые чувства, поэтому редкий спектакль проходил без аншлага. Сзади послышался шум мотора, остановилась машина, хлопнула дверца, появился осанистый молодой красавец с пышной копной русых кудрей и неторопливо направился к служебному входу. Очередь возбужденно зашепталась. Ведущий актер театра музыкальной комедии, баритон Аполлонов-Свияжский поднялся по ступеням и подчеркнуто скромно поздоровался с выскочившим на крыльцо администратором.
 – Погоды нынче стоят прекрасные, – звучным голосом объявил Аполлонов-Свияжский, делая вид, что не слышит восторженного шепота и не замечает устремленных на него взглядов.
 – Совершенно прекрасные, – поспешно согласился администратор, распахивая перед баритоном дверь. – Замечательные погоды стоят, это вы верно заметили!
 Сати обогнула здание музкомедии и очутилась в сквере на задворках театра. Когда-то давным-давно здесь, возле бассейна с маленьким фонтанчиком, собирались завзятые театралы чтобы, попивая из термосов кофе с дефицитным «Рижским бальзамом», покалякать всласть о грядущих премьерах, спектаклях, обсудить репертуар театра, поделиться лишним билетиком. С тех пор прошло немало лет, фонтан давно не работал, бассейн стоял пустой, а театралы собирались где-то в других местах. В крошечном скверике на траве под деревом сидел лысый гражданин с длинными висячими усами, очень похожий на Тараса Бульбу, и неторопливо ужинал жареными пирожками, разложенными на промасленной газете. Кроме него в скверике никого не было.
 Завидев Сати, «Тарас Бульба» перестал жевать и поспешно поднялся, глядя на непрошеную гостью сперва с удивлением, а потом – с некоторой опаской. Видно, узнал ее и вспомнил мордобой, устроенный прошлой осенью.
 Сати покопалась в памяти, припоминая имя:
 – Добрый вечер… э… Сидор.
 – Добрый, значить, ага… – откликнулся тот, не сводя с нее настороженных глаз и явно недоумевая.
 – Рада вас видеть, – неуверенно продолжила Сати, оглядываясь по сторонам. Сидор, услыхав такое, удивился и насторожился еще больше.
 – А где… – Сати замялась. Оказывается, она понятия не имеет, под каким именем знают великого мага его приятели. – Я имею в виду…
 – Серега, что ли? – догадался Сидор. – Так он, это самое, нечасто сейчас приходит-то. Он все у бабки-то, значить, ну у той самой, которая…
 Тут Сидор вспомнил прегрешения Сереги и ужасно сконфузился.
 – Что? У бабки? – Сати уставилась на побагровевшего «Тараса Бульбу». – Опять?!
 Тот испуганно замахал руками:
 – Не, не! Он, значить, за ум взялся и больше – ни-ни! Он потом, осенью-то, сходил, это самое, к ней, извинился, значить… деньги-то он тогда по привычке, значить… Привычка у него, это самое, такая: как чего плохо лежит, так он…
 – Отлично, – процедила Сати, помянув про себя вороватого художника нехорошим словом.
 – Да, значить… дело такое, это самое. А бабка-то болела, значить, сильно всю зиму, вот Серега и крутился, как мог… дворником устроился, значить… ну чтоб, это самое, денег-то заработать, лекарства-то ей покупать.
 – Сначала обворовал, а потом – «денег на лекарства»? Ишь, умник…
 Сидор поскреб лысину и крякнул. Он мечтал провалиться сквозь землю и оказаться где-нибудь на другом конце города, подальше от настырной девицы. «Вот навязались, окаянные, – тоскливо думал он, поглядывая на остывающие пирожки. – То тетка Клава, то эта… И чего им надо?»
 Однако задать вслух такой вопрос он не решился и, вздохнув, продолжил рассказ:
 – А потом бабка-то гараж продавать надумала, ну тот самый…
 – И что? – сурово спросила Сати.
 – Продала, значить. Деньги-то небось хорошие, получила. – В голосе Сидора невольно проскользнули мечтательные нотки.
 – А откуда известно, что хорошие? Наверное, опять Серега руки нагрел?
 – Не… Родственник какой-то объявился, значить, у бабки-то этой. Из другого города приезжал. Серега говорит, она и не знала про него. Деньги все забрал, квартиру на себя переписал, Сереге наказал о бабке заботиться и обратно, значить, укатил. – Сидор снова покосился на пирожки и сглотнул слюнки. – Как бабка помрет, родственник квартиру-то продаст, это самое, и Серегу попрет. Он тогда снова сюда придет. Потому как, это самое, некуда ему больше.
 Сати подумала.
 – Ясно, – проговорила она после паузы. – Позвоню я ей, узнаю, что к чему. А я вот что спросить хотела. – Сати снова оглянулась по сторонам. – Не про Серегу. А где… тут у вас еще один человек был…
 Она замялась, и Сидор снова насторожился. Он был стреляный воробей и знал прекрасно, что в любой ситуации главное – отпираться и не сознаваться ни в чем.
 – Кто, это самое? Какой человек? Никого тут, значить, больше не было, – твердо сказал он.
 – Ну как же… – Сати бросила взгляд в сторону лестницы, не появится ли великий маг. – Такой… волосы – дыбом, борода – веником…
 Глаза Сидора забегали, но он тут же взял себя в руки.
 – Не знаю такого, это самое, – непреклонно объявил он. – И не встречал, значить, никогда.
 – Как же не встречали, когда я вот тут, в этом сквере осенью вас всех вместе видела!
 – Осенью? Ну это самое, может быть. Осенью был такой, значить. С тех пор и не видел его и кто такой – не знаю, это самое.
 – Ну как же не знаете! – начала закипать Сати, однако по глазам Сидора было ясно, что он решил стоять насмерть. Она умолкла, сверля «Тараса Бульбу» сердитым взглядом.
 – Ладно. Как хотите. Передайте тогда, что я в парке «Динамо» его подожду… или с утра пусть к конторе подходит. Ясно?
 – К какой-такой, значить, конторе? Не знаю я, это самое, никаких контор!
 – Тьфу! – с досадой сказала Сати, повернулась и пошла прочь.
 Театральная площадь к тому времени уже опустела, билетная касса закрылась и в вестибюле, что виднелся за стеклянной стеной, было темно. Лишь наверху в репетиционных классах горел яркий свет, слышалась музыка и чьи-то голоса.
 Миновав площадь, Сати свернула в парк. Здесь, в торговой палатке возле центральной аллеи, заканчивая работу, возилась полная женщина в белой наколке: убирала в контейнеры непроданные за день булочки, шоколадки, упаковки чипсов. Неподалеку в кабине микроавтобуса дымил сигаретой водитель, поджидая, когда продавщица соберет свое добро.
 Сати подошла и принялась задумчиво изучать пустеющие полки.
 – Закрываемся, девушка, – неприветливо сказала продавщица, составляя в ящик цветные пластиковые бутылки. – Дальше пройдите, на углу круглосуточное кафе открылось.
 – Пиво есть? – не слушая ее, спросила Сати.
 Женщина вздохнула.
 – Нету. Лимонад есть, слабоалкогольный напиток «Брусничный» и морс клюквенный. – Продавщица кивнула на маленькие пластиковые бутылочки. – «Брусничный» берите, он еще холодный. Экологически чистый и производится у нас в городе…
 – …частным предприятием «Лакомка», – закончила за нее Сати. – Нет уж. Знаю я эту «Лакомку», была как-то. Лучше лимонад дайте, две бутылки. А конфеты есть? Нету? А что есть? Зефир? А чей? Гм… предприниматель Степанов? Ну это еще ничего… Давайте зефир.
 Получив две бутылки лимонада и пакет с зефиром, она направилась по аллее в глубь парка и, отойдя подальше, уселась на бортик тротуара. В домах-высотках рядом с парком одно за другим зажигались окна: наступало время ужина. Сати поставила бутылки на асфальт, заглянула в пакет, решила, что лучшего ужина, чем зефир, и представить себе невозможно, и приступила к трапезе. Вообще-то к ужину ожидался гость, и, хотя он немного запаздывал, Сати надеялась, что он не заставит себя долго ждать.
 За решеткой парка, вдоль дороги зажглись высокие фонари, в витринах магазинов вспыхнул яркий свет.
 Гость все не торопился, Сати, поджидая его, съела почти весь зефир. Ужин, правда, немного омрачился тем, что в одной из зефирин обнаружилась невесть как попавшая туда канцелярская скрепка.
 – Блин, – с досадой проговорила Сати, выковыряла находку из бело-розовой массы и спрятала в карман, решив при следующей встрече подарить предпринимателю Степанову. Сгущались сумерки, свежий ветер принес запахи близкого дождя. В парке было безлюдно и пусто. Давно закрылись на ночь аттракционы, опустела детская площадка, стихли крики на баскетбольной площадке, и не было никого, кроме высокого сутулого городского бродяги в потертой джинсовой куртке, который неторопливо брел по аллее.
 Сати дождалась, пока он подойдет поближе, и ногой пододвинула по асфальту пластиковую бутылку.
 – Нет уж, спасибо, – твердо отказался Тильвус, покосившись на этикетку «Лимонад детский „Сладкий сюрприз“. Он уселся напротив и взглянул на Сати. – Ну? Зачем это я тебе понадобился?
 Сати засунула в рот последний кусочек зефира и стряхнула с пиджака крошки.
 – Дело есть, – задумчиво проговорила она с набитым ртом, разглядывая Тильвуса то так, то эдак, отчего великий маг немного занервничал. – Сейчас расскажу.
 С рассказом она, однако, не торопилась, а вместо этого продолжала подробно осматривать Тильвуса с головы до ног. Хотелось разглядеть за обликом потрепанного жизнью бомжа совсем другого человека – молодого и сильного, уверенного в себе, с жестким взглядом синих глаз. Это, однако, никак не получалось, тот был совсем другой, чужой, незнакомый, в выражении лица его было что-то неуловимое, но значительное, и это отметало всякие мысли о сходстве. Сати наморщила лоб, мучительно пытаясь понять, что именно, и вдруг догадалась: власть. Тревожная аура власти, могущества и неведомой внутренней силы укрывала его незримым щитом.
 – Чего? – с опаской спросил великий маг, глядя на Сати. – Хватит на меня таращиться… или решила взглядом дырки на одежде прожигать? Что за дело? Говори.
 – Можно подумать, девушки часто на тебя таращатся, – проворчала она, отводя взгляд. – Радовался бы…
 Сати помедлила еще немного, размышляя, с чего начать, и решила начинать как есть – с самого начала.
 – С некоторых пор мне стали сниться странные сны, – сказала она, прожевав кусок зефира. – Город… люди… битвы. Человек…
 Тильвус удивленно заморгал глазами:
 – Какой еще человек?
 – Дальше слушай. У него был меч, вот его-то я и узнала. Это Вечный Странник, точно. Уж его-то я ни с чем не спутаю. А человек… – Сати посмотрела на Тильвуса и твердо заключила: – Это был ты.




 ГЛАВА 4


 Утро застало великого мага на берегу реки. После вчерашнего разговора возвращаться в сквер возле театра музкомедии не хотелось. Сидор, человек проницательный, сразу бы заподозрил, что у приятеля неприятности, и, хотя лезть в чужие дела он не любил, Тильвусу хотелось побыть в одиночестве и все хорошенько обдумать.
 Думалось лучше всего у воды. Лежа на галечном берегу и слушая плеск набегающей волны, Тильвус рассматривал ночное небо, мысленно переносясь за тысячи миров отсюда, перебирал мысли одну за другой и очнулся, лишь когда горизонт стал светлеть. Он поднялся, прошел по длинной косе, задумчиво наблюдая, как из-за гряды синих сопок показывается солнце, послушал, как просыпается город, как звенят трамваи, проводил взглядом первый катер, битком набитый дачниками, и снова погрузился в раздумья.
 Далекий звон городских курантов на башне Центрального универмага заставил великого мага спохватиться. Он вспомнил, что накануне они с Сидором распланировали важную спецоперацию, приступить к которой собирались ровно в десять.
 Маг поспешно взглянул на солнце: половина десятого!
 – Блин! – воскликнул Тильвус и что было духу припустил к Красной линии.
 Спецоперация была посвящена пивному фестивалю, который проводился сегодня на площади возле парка. Великий маг, узнавший о грандиозном событии из обрывка газеты, сообщил новость Сидору, и приятели, сидя на травке под деревом, тут же все обговорили. Само собой, подходить к делу следовало серьезно, бутылок во время мероприятия будет видимо-невидимо, значит, и заработок обещает быть немалым. Как солидные люди, Тильвус и Сидор заранее прикинули предполагаемую прибыль, после чего вместе разработали наиподробнейший план действий. Прежде всего, на площадь, где проводился фестиваль, нужно было прийти пораньше, чтобы опередить конкурентов и начать работу первыми. Тогда конкурентам, если они, конечно, знакомы с правилами приличия, следовало испросить разрешения поработать на чужой территории. Сидор, обладающий серьезной деловой хваткой, тут же предложил следующее: всех желающих пускать, но брать с них плату за право работать на чужих грядках.
 – Процентов пятнадцать возьмем, – прикинул он. – А то, значить, и все двадцать. Поглядим, это самое, по обстановке.
 Кроме того, Сидор заранее запасся объемистыми пластиковыми пакетами, поручив Тильвусу уточнить расписание работы пунктов приема стеклотары поблизости, и, таким образом, к грядущему событию приятели были готовы, и даже Серега обещал подойти и поработать по старой памяти.
 Сокращая путь, Тильвус нырнул в проходной двор, оставил позади военно-патриотический музей, городскую филармонию и поднялся на Красную линию. Впереди медленно ехала поливальная машина, серая брусчатка темнела от воды, пахло дождем и прибитой пылью. Возле аптеки женщина в белом халате мыла большую витрину. Тильвус снова озабоченно взглянул на солнце, определяя время, понял, что опаздывает, и прибавил ходу.
 Он миновал красивое здание с затейливыми башенками и балкончиками – раньше здесь размещалась городская Дума, а потом – Дворец пионеров, переименованный позже в молодежный центр. Из открытых окон первого этажа, отданного под музыкальную школу, доносились звуки фортепиано и бесконечные однообразные пассажи, исполняемые чьей-то неуверенной рукой. Рядом с Дворцом пионеров находился небольшой музыкальный магазинчик, на пороге сидел толстый серый кот по имени Скрябин. Он жил в магазине так давно, что многие горожане совершенно серьезно считали кота бессмертным. Дети, прибегавшие на переменках за нотной бумагой, почтительно здоровались со Скрябиным, но кот на приветствия никогда не отвечал. Он считал ниже своего достоинства общаться с людьми и твердо знал, что их единственное предназначение на белом свете – забота о котах, в частности о нем, о Скрябине. Поэтому он день-деньской сидел на пороге и смотрел на прохожих высокомерно и презрительно. Заметив Тильвуса, кот прищурил глаза и зевнул.
 – Не груби, – мимоходом заметил ему маг.
 Скрябин тут же сделал вид, что у него срочные дела в магазине, и исчез с такой скоростью, какую трудно было ожидать от раскормленного ленивого кота.
 Как ни торопился Тильвус, поспеть вовремя ему не удалось: в условленном месте, возле магазина «Два льва», его уже поджидали Сидор и Серега. Еще издалека маг заметил, что Сидор чем-то сильно раздосадован.
 – Здорово, Сидор! – приветствовал приятеля великий маг. – Привет, Серега!
 – Здорово, это самое, – недовольным тоном отозвался Сидор. – И чего это вы, значить, оба опоздали? Кофею, что ли, себе варили? Договаривались, это самое, в десять утра, а сами?
 – Припоздал малость, – согласился Тильвус. – А чего случилось-то?
 – А того, значить, и случилось, – Сидор ткнул корявым пальцем с обкусанным грязным ногтем в сторону тихого дворика, – что утром вот тута, во дворе стояла, значить, самая настоящая чугунная ванна! И если б вы оба вовремя явились, ванна бы, это самое, наша была! Сдали бы ее в приемку и денежки получили!
 – Да ладно тебе, – пробурчал Серега.
 – Чего «ладно»? Ничего не «ладно»! Уплыли денежки-то наши в чужой, значить, карман. Утащили ванну-то, вас ждать не стали!
 Тильвус поскреб в бороде.
 – Да, лопухнулись мы, – признался он. – Чугунные-то ванны под ногами не валяются…
 – То-то и оно, значить, что не валяются. – Сидор полез за пазуху и вытащил ворох мятых пакетов. – Ладно, болтать, это самое, не будем, на работу пора. Пойдем в парк, там, это самое, музыка уж играет и пиво, поди, народ пьет.
 – С утра пораньше, – завистливым голосом подхватил Серега, выбирая пакет. – И я бы от пивка не отказался. С беляшом горяченьким!
 – Ничего, заработаем сейчас, – обнадежил его великий маг. – И пиво тебе будет, и беляш!
 И компания бодро устремилась в парк, где гремела музыка и толпился народ.
 Работы, как и предсказывал Сидор, было невпроворот: пиво лилось рекой. Радовало и то, что публика собралась культурная, пустые бутылки не швыряла куда попало, а аккуратно ставила на бортики тротуаров. Серега, правда, ворчал, что на аллеях парка там и сям шляются наряды милиции, но стражи порядка пока что были настроены непривычно благодушно и трудиться не мешали. Звучали песни, плясали на сцене танцевальные ансамбли, работа спорилась, и если бы не некоторые воспоминания, отравляющие жизнь мага, все складывалось бы просто прекрасно. Он оттащил очередной туго набитый пакет в кусты, издалека заприметил стоявшую на бордюре пустую поллитровку и только протянул руку, как вдруг кто-то оттолкнул его и цапнул бутылку первым. Тильвус поднял глаза и с изумлением обнаружил непрошеных гостей: парочку знакомых бомжей, проживающих в скверике возле вокзала.
 – Сидор! – гаркнул великий маг. – Гляди, конкуренты!
 Сидор появился как из-под земли. Следом тут же нарисовался и Серега с полной сумкой.
 – А, – голосом, не предвещавшим ничего хорошего, начал Сидор. – Здорово, жулики! Явились, это самое, на чужие грядки! А разрешения спросить забыли?
 – Вот-вот, – поддакнул Серега, высовываясь из-за плеча приятеля. – Чего явились? Может, по шее хотите?
 – У нас не заржавеет! – поддержал друзей Тильвус. – Мигом оформим!
 Парочка переглянулась.
 – А чего сразу «по шее»? – нахально спросил один конкурент, одетый в женскую вязаную кофту, когда-то зеленую, а сейчас бурую, заляпанную жирными пятнами. – Мимо шли, дай, думаем, заглянем. А что, нельзя?
 – Нечего сюда заглядывать, – перебил Тильвус. – Мы к вам на вокзал не ходим, вот и вы тоже к нам…
 – Точно! – снова подал голос Серега, благоразумно держась за спиной Сидора. – И вы к нам тоже не ходите! А то плохо будет!
 – Кому? – двусмысленно спросил второй конкурент, лысый, с лиловым фингалом под глазом.
 – А вот, значить, тогда и узнаешь кому… Мы с вами, это самое, делов никаких иметь не хочем.
 – Валите, валите отсюда! – поддержал Тильвус. – А то мы сейчас вам накостыляем!
 – Да! И пусть валят! – осмелел Серега.
 Конкуренты, бормоча ругательства, неохотно удалились.
 Приятели бдительно следили за их отступлением. Когда парочка исчезла за чугунной оградой, компания забралась в кусты и приступила к совещанию. Часть бутылок, припрятанных в канаве, решено было сдать немедленно, а остальные – отнести в ларек после окончания фестиваля.
 – Мы, значить, с Серегой в киоску пойдем, – деловито распоряжался Сидор, набивая пакеты добычей. – А ты тута постой, покарауль, это самое. Серегу-то тут оставлять – дело гиблое, – сообщил он Тильвусу, понизив голос. – Вернутся, это самое, вокзальные-то, в зубы ему дадут и бутылки-то все и заберут. И денежки наши тю-тю! А ты, если что…
 – Точно, – согласился Тильвус, поддергивая штаны. – А я, если что, по шеям им сразу! Пусть на вокзале работают, а то ишь! Явились…
 – По шеям, это самое, не помешало бы…
 Вскоре приятели, нагруженные пакетами, бодрой рысцой удалились в сторону выхода. Тильвус же занялся делом: переложил все бутылки в пакеты, поставил мешки под дерево, потом присел на бортик тротуара и принялся дожидаться приятелей, поглядывая на киоск с вывеской «Горячие пирожки», что виднелся неподалеку. До него было рукой подать, но оставлять без присмотра добычу не хотелось.
 Звонко хлопая крыльями, на асфальт опустился толстый сизый голубь и принялся разгуливать по дорожке, косясь оранжевым глазом на Тильвуса.
 – Чего тебе? – рассеянно спросил маг. – Нету у меня ничего. И булки нет. И хлеба. И семечек, да. А вот так, нету и все. Ты на главную площадь отправляйся, там пенсионеры сидят. Они вашего пернатого брата день-деньской булками кормят! Я бы тоже сейчас не отказался. Есть хочу, как голодный гоблин… – Тильвус снова посмотрел в сторону киоска с пирожками. – Чего – «полетели вместе»? Куда это? На площадь? Думаешь, меня тоже булками кормить будут? Это, брат ты мой, еще большой вопрос… Тогда ты один полетишь? Ладно, пока…
 Тильвус проводил взглядом голубя и снова задумался. Над головой раздалось насмешливое карканье, и черный блестящий ворон, слетев с дерева на асфальт, неторопливо прошелся перед магом.
 – Кто дурак? – переспросил он, отвлекаясь от своих мыслей. – Голубь? А чего ты его так? Дармоед? Да ладно тебе… Чего дармоедом-то не быть при жизни такой? Когда всяк тебя норовит булкой угостить…
 Великий маг посмотрел на ворона и усмехнулся:
 – Я-то? А что, не знаешь, кто я? Знаешь? А чего тогда спрашиваешь? Из вежливости? Ишь ты, вежливый какой…
 Он поскреб в бороде.
 – А? Да так… мысли всякие одолевают. Чего? Наплевать? Хорошо бы, да не поможет ни фига. Потому и сижу вот, думаю… Тебе рассказать? Зачем? Как ты мне поможешь? Умным советом? – Маг покосился на ворона. – Я смотрю, от скромности ты не помрешь…
 Птица согласно наклонила голову и уставилась на мага черными блестящими глазами.
 Тильвус подумал немного и махнул рукой.
 – Ну ладно, слушай. Есть тут у меня знакомая одна… чего? Нет. Нет, говорю! Просто… гм… знакомая. Ну блин, да откуда у тебя такие мысли? – с досадой пробубнил Тильвус. – Что?! А ты бы поменьше смотрел, что по вечерам в парке делается. Слушай дальше. И вот приходит она ко мне… что? Вчера вечером. Нет, поговорили просто, ничего такого… а? Что значит «это ты зря»? А что я должен был делать? Что?! Ну ты даешь… – Великий маг крякнул и поскреб в бороде. – Нет, я даже и не думал. Совсем. Честно тебе говорю! Чего «врешь?» Ничего я не вру. Ну может, подумал один разочек, что такого? А потом не до того стало. Почему? Да потому, блин, что приходит она и объявляет, что видит мои сны! Представляешь? – Тильвус посмотрел на ворона. – Человек! Видит мои сны!
 Ворон каркнул.
 – Да уж, – согласился маг. – Офигел, это мягко сказано… нет, не все подряд, а только те, которые… в общем, особые это сны. Опасные для человека. Что? Ну молодая… и что с того? Красивая ли? Ну как сказать… не то чтобы красавица, но… гм… – Он замялся, потом кашлянул в кулак. – В общем, это к делу не относится. Что тебе понятно? Глупости всякие выдумываешь… дальше слушай. И вот сидит она передо мной и спокойненько так выкладывает, что видела Битву небес на Восточном рубеже, меня, а главное, видела, как Странник забирает чужую душу. По Страннику-то и догадалась… И, блин, не волнуется ни капли! Спокойна, как дракон!
 Он посмотрел на ворона, тот каркнул.
 – Вот именно. Не боится, понимаешь? Что? Смелая? Скажешь тоже… Нет, это она не догадывается, что происходит. Не понимает, куда угодила.
 Великий маг тяжело вздохнул:
 – Ну я, понятное дело, ей говорю, что это ерунда, тьфу, пустяковое дело, я быстренько во всем разберусь, выясню, почему так произошло, и… чего? Да ну глупости… мы и знакомы-то всего ничего. Познакомиться поближе? А «поближе» – это как? Что?! Нет, не надо, не рассказывай… Почему-почему… потому!
 Тильвус поковырял дырку на поле джинсовой куртки и снова вздохнул.
 – Да какая тебе разница, как она выглядит? Что значит «интересно»? Что тебе интересно, не понимаю… Ну невысокая, стройная, волосы темные. Глаза тоже темные. А? Нет, знаешь, насчет ног ничего не могу тебе сказать, она в джинсах все время. Но, думаю, с этим все в порядке… а? Да не видел я ее в юбке, говорю же. Многое потерял, ага… Я тоже так считаю… что?! – Великий маг смущенно кашлянул. – Размер чего? А… нет, я в такие подробности не вдавался… не до этого пока что. Может, попозже… Я думаю, как такое произойти могло? Такие сны никто, кроме меня, видеть не должен. Для меня тоже ничего хорошего, знаешь… всякое произойти может. Но для человека… Ну я прикинул, конечно, что дальше делать… ни с того ни с сего такие вещи не происходят. Тут кто-то руку приложил… а я распутать это дело должен как можно быстрее. Иначе недолго она мои сны видеть будет. Почему? А потому, что…
 Договорить Тильвус не успел. В конце дорожки показались приятели – Сидор и Серега. Вид у обоих был довольный, стало быть, финансовую операцию по превращению стеклотары в звонкую монету они провернули успешно. Сидор увлеченно объяснял что-то Сереге, загибая пальцы, не иначе подсчитывал прибыль, которую принесет им такое замечательное мероприятие, как пивной фестиваль. Однако по мере приближения Сидор отчего-то стал меняться в лице. Сначала он выпучил глаза и физиономия его пошла красными пятнами, потом приятель принялся махать руками, словно ветряная мельница. Тильвус привстал и удивленно захлопал глазами. Сидор завопил что-то, но что именно – маг не расслышал. Вслед за Сидором принялся бушевать и Серега, и вдруг оба они сорвались с места и помчались вперед.
 – Держи их! – гаркнул Сидор, с топотом проносясь мимо.
 Тильвус оглянулся. По аллее во весь дух улепетывала давешняя парочка вокзальных бомжей с тяжелыми мешками в руках. Великий маг подскочил и глянул в канаву. Так и есть! Пока он беседовал с вороном, пока размышлял, подлые конкуренты подкрались втихомолку и стащили чужую добычу!
 За нечистыми на руку конкурентами с криками и проклятиями неслась погоня: Сидор и Серега. Тильвус подтянул штаны и бросился следом. Вороватые коллеги с вокзала с похищенным расставаться не желали, проскочили асфальтовый пятачок, где торговали квасом и мороженым, пересекли аллею, нырнули в кусты и вдруг с шумом рухнули в канаву.
 – Бутылки побьют! – в ужасе вскричал Серега.
 – Я им, это самое… морды… морды сейчас побью! – свирепо пообещал Сидор, проламываясь сквозь заросли.
 – Точно! – на бегу поддакнул Тильвус, чувствуя свою вину. – Эй, ворюги! Бросайте мешки!
 Ворюга, точно расслышав обещание Сидора, поспешно выкарабкались из канавы и припустили еще быстрей.
 – Упустим! – отчаянно завопил Серега.
 Помощь пришла самым неожиданным образом: в конце аллеи показался милицейский патруль. Похитители, заметив стражей порядка, заметались по дорожке, кинулись назад, увидели преследователей, бросили пакеты на песок, шмыгнули за павильон аттракционов и были таковы.
 Первым подбежал Сидор и торопливо заглянул в пакеты.
 – Цело? – беспокойно спросил запыхавшийся Серега.
 – Цело, цело. – Сидор бросил взгляд в сторону приближавшегося патруля. – А ну значить, тащи в кусты, быстро!
 Подоспевший Тильвус подхватил мешки, и приятели нырнули в заросли.
 – Не разбили, это самое, ничего, – объявил Сидор, исследовав оба пакета. – Это, значить, хорошо. А то бы плакали денежки-то наши.
 Он сурово посмотрел на Тильвуса.
 – Отвлекся малость, – виновато сказал тот. – Со знакомым заболтался.
 И он покосился в сторону. Сидевший на дереве ворон насмешливо каркнул.
 Сати еще с утра предчувствовала, что денек будет богат на события – и как в воду глядела. Не успела она появиться в конторе, как в редакцию ввалился водитель Борисыч.
 – Сати! – заорал он так, что старенький телефон на столе испуганно звякнул. – Куда мы с утра едем? А! Вспомнил! Центр красоты! Гы-гы! Поехали! Небось омолодиться хочешь?
 Сати встревожилась.
 – Думаешь, пора? – Она поспешно глянула в зеркало и успокоилась: с омоложением можно было пока не торопиться.
 – Борисыч, имей в виду, мы должны быть в Центре через десять минут. Успеешь? Ты вообще быстро ездить умеешь?
 – А резина? Покрышки? – завопил Борисыч. – Шеф за амортизацию платить не хочет, а машина у меня не казенная! Она у меня собственная!
 – Надоел ты мне со своей машиной! – заорала Сати в ответ и вылетела из кабинета. Водитель вывалился следом, на ходу громогласно пересказывая в лицах последнюю беседу с шефом относительно платы за амортизацию. Борисыч, когда дело касалось денег, умел настоять на своем, но и шеф был тертый калач, поэтому их финансовые разборки всегда напоминали схватку двух титанов.
 О последней схватке негодующий Барбарисыч пожелал поведать подробно. Эпитеты он использовал сочные, красочные, поведение шефа обличал гневно и бурно и умолк лишь тогда, когда машина подкатила к парадному входу современного здания с зеркальными стеклами. Центр красоты «Купава» открылся совсем недавно и сразу же стал необыкновенно популярен среди состоятельных горожанок: на страже молодости там стояла целая армия прекрасно обученных специалистов, от косметологов и пластических хирургов до фитнес-тренеров и массажистов.
 – Давай, омолаживайся тут, – во всеуслышание объявил водитель, не смущаясь прохожих, оглянувшихся на его слова. – А я пока сигарет куплю да газетку с кроссвордом почитаю.
 Сати кивнула и направилась к входу, старательно припоминая имя-отчество ведущего косметолога, с которым предстояло побеседовать. На ступенях крыльца она остановилась и полезла в рюкзак за блокнотом: имя вспомнилось, зато номер кабинета начисто исчез из памяти!
 К крыльцу бесшумно подкатила блестящая машина, из салона выпорхнула нарядная рыжеволосая дама. Сати тут же узнала в ней актрису театра музыкальной комедии примадонну Похвальбищеву. Прима грациозно взбежала по ступенькам, рассыпая улыбки прохожим, остановившимся поглазеть на местную знаменитость, и в это мгновение зеркальные двери бесшумно разъехались и на пороге появилась высокая эффектная блондинка – актриса того же театра Сорокина. Столкнувшись нос к носу, дамы застыли.
 Сати, как и все в городе, была наслышана о сложных отношениях двух див, поэтому тоже замерла, уставившись на соперниц во все глаза.
 Первой опомнилась Похвальбищева.
 – Какая встреча! – пропела она сладким голосом. – Не знала, что ты сюда заглядываешь! Наверное, на пластическую операцию записалась? На процедуры по омоложению?
 – Мне это не нужно, возраст еще не тот, – с большим достоинством ответила Сорокина. – Я гораздо моложе своих лет выгляжу, мне все это говорят. А вот кое-кому бы не помешало. – Она окинула пренебрежительным взглядом пышную фигуру примадонны. – Лишний вес старит. А ведь ты и так старше меня на пять лет!
 – На четыре с половиной года, – ласково улыбнулась Похвальбищева. – А лишнего веса у меня нет. Так, разве совсем чуть-чуть. Кстати, я недавно похудела на… на три кило! Хоть и не старалась. Как-то само собой.
 – Похудела? – Сорокина поджала губы. – Оно и видно. Вон и морщинки на лице сразу же появились…
 – Что?! Где?! – Похвальбищева тревожно глянула в зеркальное стекло. – Ах да, действительно… Это мимические морщинки, от смеха, – пояснила прима. – Как вспомню, что от тебя муж ушел, так хохотать начинаю…
 Сорокина сделала вид, что не расслышала.
 – Возраст, возраст, – притворно вздохнула она. – Оперетта, знаешь ли, искусство молодых. Антиквариат, он только в музее ценится. – Сорокина бросила на Похвальбищеву выразительный взгляд. – А вот я, например, хотела бы умереть молодой и красивой!
 Примадонна улыбнулась еще ласковей.
 – Молодой и красивой? Ты уже опоздала. Вон и в клинику красоты зачастила…
 – Подругу навещала, – поспешно сказала Сорокина. – Билет занесла на премьеру.
 – А кем твоя подруга работает? Наверное, силиконовых дел мастер? – Прима выразительно посмотрела на роскошный бюст соперницы, туго обтянутый шелковой блузкой. – Что-то, я смотрю, он у тебя увеличился в последнее время.
 – Это наследственное, – тут же заявила Сорокина. – Наследственное, настоящее и никакого силикона! У моей бабушки знаешь, какой бюст был?
 И она, изящно округлив руки, показала размер.
 – Вот такой! Все восхищались. И цвет волос – тоже от нее. Она натуральная блондинка была.
 – У бабушки? Такой бюст? Бедная старушка. – Похвальбищева небрежно поправила пальчиком рыжий локон. – Нет, мое воображение такую грудь даже представить не может. Это что-то из фильма ужасов получается.
 Сорокина с досадой фыркнула, дернула плечиком и пошла к лестнице.
 – Прекрасная краска для волос, – подпустила яду в голосе Похвальбищева вслед и направилась к дверям центра, торжествуя победу.
 Сати наконец нашарила в рюкзаке нужную бумажку и следом за театральной примой вошла в вестибюль.
 Когда часы на башне Центрального универмага медленно и звучно пробили двенадцать часов, Сати подняла глаза от разложенных па столе бумажек.
 – Уж полдень близится, – проговорила она и обвела взглядом пустой кабинет. – А в дорогой редакции никого, кроме меня, нет. К чему бы это? К дождю, что ли…
 Она вздохнула и снова уставилась в монитор.
 – «Опытные специалисты, имеющие стаж работы в области косметологии более 13 лет, исправят все недостатки вашего внешнего облика. Накопленный ими опыт, умения и знания современной косметологии могут гарантировать вам…» Гм… как бы самой понять, что они гарантируют? Вечную молодость?
 Сати пробежала глазами пожелания заказчика, нацарапанные на старом мятом абонементе в фитнес-клуб, и пожала плечами.
 Опытные специалисты модного Центра красоты уверенно гарантировали только одно: изъятие крупной суммы денег у клиенток.
 – Напишу-ка лучше «Центр красоты уверенно смотрит в будущее!» – решила она. – И все будут рады.
 Сати торопливо дописала последнюю строчку и откинулась на спинку стула.
 – Ну вот. Совсем другое дело с будущим-то! – И она направилась в рекламный отдел.
 У рекламщиков все было как обычно, но на фоне непрекращающейся суеты и мелких локальных конфликтов с другими отделами начинали клубиться интриги и неотвратимо назревали крупные военные события. Без всего этого жизнь начальнику рекламы казалась слишком уж пресной.
 Готовился к боевым действиям и его «заместитель». Сегодня Порфирий был одет в бронежилет и пятнистый военный бушлат, а на голове у него красовалась низко надвинутая каска. На столе перед «заместителем» лежали армейский бинокль и фляжка в чехле защитного цвета.
 – Ого! – воскликнула Сати и обошла Порфирия Петровича со всех сторон, чтобы разглядеть получше. – Откуда костюмчик? В штабе округа раздобыли?
 – Барбарисыч привез, – не поднимая головы, пояснил начальник и ткнул карандашом в сторону водителя: вернувшийся с очередного выезда Борисыч резался на компьютере в карты с начальником типографии.
 – Хотел еще рацию притащить, – сообщил водитель. – Но не нашел. Завтра посмотрю, валялась где-то в гараже…
 – Рацию? – удивилась Сати. – Откуда у тебя рация, Барбарисыч?
 – По случаю досталась, – туманно ответил он.
 Сати обменялась с начальником рекламы понимающим взглядом. В пору своей армейской карьеры Борисыч заведовал военным складом, поэтому в хозяйстве у него иной раз обнаруживались самые неожиданные вещи.
 Внезапно начальник отдела встрепенулся.
 – А гаубицы у тебя нет? – неожиданно спросил он и посмотрел в окно. На соседней пятиэтажке красовалась вывеска с наглой надписью «Рекламное агентство „Нимфа“. – Или пулемета?
 – Для хорошего человека найдется, – многообещающе проговорил Борисыч и снова уставился в монитор. – А! Проиграл! – завопил он вдруг и громко захохотал. – Проиграл! Пиво с тебя! Давай беги, тут на бульваре свеженькое продают.
 – Блин, – сказал расстроенный начальник типографии, поднялся из-за стола и покинул кабинет.
 Борисыч, довольно потирая руки, немедленно двинулся следом.
 Начальник рекламного отдела захлопнул папку и откинулся на спинку кресла.
 – Ну вот, отчет готов. Все утро сидел. – Он потянулся. Потом заприметил на чьем-то столе румяный пирожок в целлофановой упаковке, поднялся и прошелся по кабинету туда-сюда. – Теперь можно и конкурентами заняться. – Начальник цапнул пирожок и принялся сдирать целлофановую упаковку.
 – Займись, – поддержала Сати, по-хозяйски роясь в папках на его столе. – Ты куда заявку магазину «Башмачок» дел? Обязательно займись. А то ишь, явилась «Нимфа» какая-то… на нашу голову!
 – Конечно, мы мирные люди, – жуя чужой пирожок, говорил начальник отдела, меряя комнату энергичными шагами. – Но наш бронепоезд… – он посмотрел в окно, на вывеску «Нимфы» и прищурился, – стоит на запасном пути и уже под парами. Вот об этом не мешало бы всем конкурентам помнить.
 Начальник откусил полпирожка и продолжил с набитым ртом:
 – Если эта самая «Нимфа» желает наружной рекламой заниматься, пожалуйста, мы не против. Полиграфией? На здоровье! Но если они посягнут на святое, на рекламодателей, прикормленных лично нами… – Начальник перестал жевать и сделал зловещую паузу.
 Менеджеры все разом тяжело вздохнули.
 Рекламодатели в городе отличались доверчивостью и неискушенностью. Они легко поддавались чужому внушению, и их ничего не стоило убедить, что реклама, к примеру, на городском транспорте выгодней рекламы в газете. Поддавшийся коварному влиянию конкурентов предприниматель или производитель снимал газетные заказы, и на счет рекламного отдела тут же переставали поступать деньги. Так как зарплата начальника отдела и его подчиненных напрямую зависела от количества заказчиков, к возможной потере клиентов начальник относился весьма болезненно.
 – Нужно их прощупать, – размышлял он вслух, доедая пирожок. – Узнать, что за контора такая. Правда, Порфирий?
 Порфирий Петрович промолчал, размышляя о свалившейся как снег на голову «Нимфе».
 – Со всеми остальными мы договорились. Поделили охотничьи угодья, так сказать. Но эти? Откуда они взялись?
 – Выясняю, – деловым тоном откликнулась менеджер по объявлениям Светлана. Она с утра обзванивала подруг, трудившихся на ниве рекламного бизнеса, собирая сведения о таинственной «Нимфе». Закончив телефонный разговор, она положила трубку и придвинула поближе пачку печенья.
 – Узнать удалось немного, – доложила Светлана, намазывая печенье джемом. – Говорят, из другого города приехали. Только вот из какого?
 Внезапно она замерла, не донеся печенье до рта.
 – Уж не приморцы ли? А что? Они запросто могли открыть филиал у нас в городе! А? Тайно! И переманивать наших клиентов!
 – Переманивать?! – Начальник хлопнул ладонью по столу, да так, что Порфирий подпрыгнул в кресле и щелкнул челюстью. – Пусть попробуют!
 На пороге отдела появился криминальный корреспондент, как всегда бодрый и жизнерадостный.
 – Это вы о чем? – поинтересовался он. – А, «Нимфа» покоя не дает? Браконьеры? – Он принял из рук Светланы стакан чая, взял печенье и уселся в кресло начальника. – А я только что с вызова приехал. Оч-чень интересное разбойное нападение произошло ночью на улице Речников. Наконец-то! – Корреспондент счастливо улыбнулся. – Наконец-то в городе произошло хоть что-то, о чем не стыдно написать в «Криминальной хронике»! А уж я постараюсь, распишу все подробненько!
 Хамер отхлебнул чаю и принялся шарить по карманам. Сати с интересом наблюдала за поисками.
 – Что ищешь? – невинно осведомилась она. – Если сигареты, что ты припрятал, так нету их.
 Он смутился.
 – Какие сигареты, скажешь тоже… Жвачку ищу…
 – А такие. – Сати подошла поближе и скрестила руки на груди, сверля криминального корреспондента уничтожающим взглядом. – Те, что ты тайно купил и спрятал! Но имей в виду, Люся все твои карманы утром обшарила и сигареты изъяла в свою пользу. И в папке для бумаг заначку нашла, и за горшком цветочным, и под книгой «Хромой ниндзя на тропе войны». Ясно? От Люси не спрячешь!
 – Черт, – с досадой пробормотал криминальный корреспондент и потянулся за стаканом.
 – Минздрав предупреждает, понял? – неумолимо продолжала Сати. – Вон, гляди, Порфирий Петрович не курит и как сохранился, а? Посмотри, как выглядит. – Она окинула взглядом скелет. – Как огурчик! И ты так же выглядеть будешь, уж мы постараемся!
 Хамер покосился на «заместителя» и поспешно перевел разговор на другое:
 – Ладно, ладно… Так «Нимфа» – это приморцы? Браконьеры, точно! Пришли промышлять на чужие охотничьи угодья. Свои-то окучили уже, вот и…
 Начальник отдела сверкнул глазами:
 – Сидеть сложа руки и дожидаться, пока они переманят всех наших клиентов, мы не станем! – Он энергично прошелся по кабинету. – Что бы нам предпринять, а, Порфирий?
 Некоторое время он выжидающе смотрел на «заместителя», потом кивнул:
 – Молодец, Порфирий. – Начальник взял со стола армейский полевой бинокль и повесил себе на шею. – Ты совершенно прав! Надо с ними поговорить… посмотреть, что за люди, то-се… а потом – заключить договор. – Он многозначительно поднял вверх указательный палец. – И не просто договор – конвенцию! Оговорить все подробно: вот это ваши клиенты, а это – наши. К примеру, кондитерский комбинат – это наш клиент и только мы его окучиваем. И больше – никто! А цех сладкой выпечки предпринимателя Плюшкина можете взять себе, так и быть. А мы посмотрим, как вам его охмурить удастся. А чего? – Начальник отдела посмотрел на подчиненных. – Пусть берут Плюшкина, мы не жадные!
 По кабинету пронесся тоскливый вздох менеджеров. Предприниматель Плюшкин вел дела с большим размахом, продукция его была в каждой булочной города. Но при этом Плюшкин проявлял невиданную прижимистость, скупость и категорически не желал тратить и рубля на рекламу.
 – Конвенция, – со вкусом произнес начальник, поднес к глазам бинокль и посмотрел в окно, на ярко-синюю вывеску «Нимфы». – И пусть они ее подпишут и на наших рекламодателей не покушаются!
 – Ну-ну, – скептически проговорила Сати, пластиковой вилкой выгребая из банки остатки джема. – Размечтались вы с Порфирием. Так они тебе ее и подпишут, конвенцию-то. Она для них – тьфу! Пустой звук.
 Начальник заволновался.
 – Конвенция – пустой звук? – Он опустил бинокль. – Это мы еще посмотрим! Если что, пусть пеняют сами на себя. Мы будем действовать жестко!
 И он сдвинул брови так грозно, что Сати и Хамер переглянулись.
 – Что, военное положение объявишь? – иронически поинтересовался криминальный корреспондент. – Всеобщую мобилизацию проведешь? Рытье окопов организуешь?
 – Хорошая мысль… – проговорил начальник. – Рытье окопов…
 Он снова уставился в окно. К рекламному агентству «Нимфа» беспрестанно подкатывали автомобили, и начальнику отдела тут же представилось, что в каждой машине сидят щедрые и доверчивые рекламодатели с толстыми пачками денег в руках.
 Он решительно выпрямился и застегнул пиджак на все пуговицы.
 – Нельзя терять ни минуты! – отчеканил начальник. – Пора лично посмотреть, что за «Нимфа» такая! – Он ринулся к двери, едва не сбив с ног Хамера. – Все – за мной!
 – Порфирия брать? – покорно прошелестели подчиненные.
 Начальник рекламы удивился:
 – Что за вопрос? Как же я без заместителя?
 Менеджеры подхватили Порфирия и все разом бросились к выходу, устроив в дверях небольшую свалку.
 Сати. и Хамер кинулись к окну.
 К рекламному агентству «Нимфа» направлялась удивительнейшая процессия. Впереди чеканил шаг начальник отдела, за ним робко семенили менеджеры. Замыкал шествие Порфирий Петрович в бронежилете и каске, небрежно помахивая рукой потрясенным водителям, по пояс высунувшимся из окон машин.
 Делегация пересекла двор и скрылась за дверьми с табличкой «Рекламное агентство „Нимфа“.
 Сати проводила взглядом последнего менеджера, нырнувшего в подъезд, и покачала головой.
 – Ничего себе… А может, надо было с ними пойти, посмотреть? Интересно, какое впечатление Порфирий произведет?
 – Доиграются они с этим Порфирием, – пророчески заметил Хамер. – Вот увидишь, в один прекрасный день кто-нибудь из рекламодателей инфаркт получит.
 – Брось, наши рекламодатели – народ крепкий. – Сати пошарила в столе у начальника, нашла припрятанную коробку печенья и с треском распечатала. – Скажи лучше, что за интересный грабеж произошел на улице Речников? Что ограбили?
 – Табачный магазин, – сказал Хамер, не сдержав вздох. – Трубки, элитные сорта табака, сигары, – мечтательным голосом перечислил он. – Но что странно – дешевые сигареты не тронули.
 – Вор нынче образованный пошел, – назидательно сказала Сати, набивая карманы чужим печеньем. – Что попало и воровать не станет, как ни проси. Не возьмет – и все тут! Ему что получше подавай: сигары кубинские, трубки английские… – Она поставила наполовину опустевшую коробку на место и прикрыла листом заявки, чтобы кража обнаружилась не сразу.
 – Ладно, Игорь… ты в редакцию идешь? А мне еще к секретарю зайти надо, макет своей полосы посмотреть. Слушай, давай к рекламщикам через пару часиков заглянем? Узнаем, что к чему. Я так думаю, они долго с «Нимфой» толковать будут. Раз даже Порфирия на подмогу взяли…
 Обсудив с секретарем все, что нужно, Сати направилась наверх. Еще на площадке второго этажа она услышала, как дребезжит телефон в редакции, и заторопилась. Из компьютерного отдела выскочил Хамер с пачкой фотографий в руках и со всех ног бросился наверх, пытаясь опередить Сати, однако та изловчилась и успела первой.
 – Редакция газеты «Вечерний проспект», – выпалила она, ухватив трубку одной рукой, а другой – распутывая телефонный провод. – Вам кого?
 В трубке послышался недовольный голос Никиты:
 – Газеты-шмазеты… Просил же вчера сотовый не отключать! Весь день дозвониться не мог.
 Сати махнула рукой Хамеру, топтавшемуся неподалеку.
 – Прокуратура? – встрепенулся криминальный корреспондент. – Мне должны позвонить вот-вот…
 – Никита.
 Хамер разочарованно вздохнул и отошел.
 – Батарейки в мобильнике сели, потому ты и не дозвонился. Ты, Никита, сейчас мне на сотовый перезвони, а то редакционный телефон Игорю нужен, ему прокуроры звонить должны. Понял? Давай, звони скорее, новости у меня, ух какие новости!
 Не успела Сати положить трубку, как из-под руки выплеснулся новый телефонный звонок.
 – Никита, ну я же просила на мобиль…
 – Окружная прокуратура! – рявкнул бодрый голос. – Кто у аппарата?
 Сати поспешно сунула трубку криминальному корреспонденту и убралась на свое место.
 Через минуту запиликал сотовый телефон. Сати нажала кнопку.
 – Никита? Наконец-то! У меня новости, а ты где-то шляешься! А ты сейчас где? Опять в баре?
 – В баре-шмаре… рассказывай, что за новости. Небось опять шеф какое-то новшество внедряет?
 – Нет, я не про шефа. Я про другое, про вчерашнее. Как думаешь, кто мне снился?
 В трубке повисла пауза.
 – Откуда ж я знаю? – озадаченно спросил сисадмин. – Рекламодатели?
 От такой недогадливости Сати расстроилась.
 – Какие еще рекламодатели? Они-то тут при чем? Ну помнишь, я рассказывала, что несколько раз подряд мне какой-то мужик снился? Снится и снится! Снится и снится! Как будто я кино гляжу. Он живет свой жизнью, а я смотрю!
 – Помню. И что?
 – А вчера, – предквушая изумление приятеля, продолжала Сати, – он снова приснился. Ну я рассказывала… только он с мечуганом на этот раз был. А теперь слушай внимательно! – Сати понизила голос. – У мечугана рукоять такая: голова дракона, а вместо глаз два камня зеленых.
 – Что?!
 – Да, да! – возбужденно тараторила Сати, подпрыгивая на стуле. – Вот именно! Вечный Странник! Мы с тобой на бульваре его видели, помнишь? Когда он из ржавой железяки преобразился и стал настоящим! Я, знаешь, на всю жизнь его запомнила! – Она спохватилась и оглянулась на Хамера: криминальный корреспондент, зажав плечом телефонную трубку, лихорадочно строчил в блокноте.
 – Ни фига себе, – проговорил пораженный сисадмин после долгой паузы.
 – Да, да! А хозяин его – Тильвус, – продолжила Сати шепотом. – Потому что больше некому, понимаешь?
 В голосе Никиты послышалось сомнение:
 – Да? А может, другой кто-то? Мало ли…
 – Ты до конца меня дослушай, а потом говори! – зашипела в трубку Сати. – Ну он, конечно, не похож абсолютно. – Она проводила взглядом Хамера, выскочившего из комнаты. – Господин великий маг-то как выглядит? Седой, лохматый, волосы – дыбом, борода – веником. Хорошо в наш социум вписался, нечего сказать. Встретишь такого на улице, пройдешь – и внимания не обратишь. А тот, что во сне – другой совсем. Молодой! Волосы темные, глаза синие! Ничего так, – подумав, заключила она. – Хоть не в моем вкусе. Я вначале конечно, тоже не уверена была… Потом подумала и решила – чего гадать-то? Надо с господином великим магом встретиться да и спросить. Пусть, во-первых, скажет, он это или не он, а во-вторых, объяснение даст, по какой такой причине я вдруг сны из его жизни видеть начала!
 – И что?
 – А вот слушай. Приезжаю я туда, а там…
 Никита, слушая ее рассказ, только хмыкал от удивления.
 – Жаль, не видел ты, какое у него лицо было, когда он узнал, что я сны его вижу! Я уж думала, его удар хватит. Но потом ничего, опомнился вроде, расспрашивать начал, сколько раз сны такие снились, слышу ли я голоса, чувствую ли запахи в этих снах. Ну я и говорю, что, мол, сперва как немое кино было, а потом и звук появился. Тут он призадумался. Думал-думал, а потом говорит: «Ну ничего особенного, бывает, я разберусь, что к чему, а пока и беспокоиться не о чем. Наверное, путаница в заклятиях, дело обычное». Я говорю: «А я-то тут при чем?» А он: «Вот это я и выясню на днях».
 – Путаница-шмутаница… – проворчал сисадмин. – Пусть бы дедуля твой поторопился с расследованием-то, а то с какой стати ты к его снам неограниченный доступ получила?
 – А чего? Я не против такие сны глядеть, интересно же! Как в кино. Я тоже у него выведала кое-что, хотя он отмалчивался больше, все из него вытягивать пришлось. Крепость та, что мне снилась, называется Лиллас, а сражение, которое видела, «Битва небес» называлось. Война там у них была, в царстве-государстве, с колдунами какими-то сражались, они защитников крепости с неба атаковали.
 – Тоже мне, истребители, – хмыкнул приятель.
 – Во-во. Магическая авиация, точно. Но крепость-то сдавать никак нельзя было, вот и подтянулись на ее защиту несколько сильных магов, и Тильвус в том числе. Они сначала делали так, чтоб крепость ночью исчезала и появлялась только утром, потому что колдуны в темноте орудовать любили. Но когда хитрость-то с исчезновением раскусили, Тильвус применил зеркальное заклинание. Создал отражение!
 – Это еще что такое?
 – Ну я точно сказать не могу, он не очень-то распространялся. Иллюзия отражения – заклинание сложное и очень трудное. Тильвус создал изображение крепости вовсе не там, где она была на самом деле, а совсем в другом месте. То есть то, что я видела во сне, – это и была иллюзия, отражение! – Сати задумалась, вспоминая. – Качественная иллюзия, знаешь… Я ж возле стены стояла, рассматривала. А ее на самом деле и не было! Магическую иллюзию можно в разных случаях применять. Наступает, скажем, армия, вдруг – бац! – а перед ней река! Или горы! Или лес дремучий! Что армия делает?
 – Откуда я знаю? Я ж не полководец.
 – Идет в обход! Теряет время, а потом и вовсе может заблудиться да с голоду помереть. Ну а если не помрет, то уж боевой-то дух будет сильно подорван! Бери такую армию голыми руками, она и сопротивляться не сможет. А все – дело рук одного-единственного мага.
 – Иллюзионист твой дедуля, – неопределенно заметил сисадмин. – Ему бы только в цирке выступать.
 – Во-во. Эти зеркальные иллюзии только пара-тройка специалистов и умеет делать. Они очень много сил магических забирают. – Сати подумала. – То-то Тильвус как выжатый лимон был… В общем, дело магов – не мечом махать, они по-другому воюют.
 – Дурит он народ…
 – Дурит. Качественно дурит, на высшем уровне. С таким заклинанием что угодно изобразить можно – хоть горы, хоть пустыню, хоть крепость, хоть чудовище какое. Не всякий маг догадается, что это иллюзия, хотя, раз это всего лишь отражение, можно через него пройти, например, и хоть бы что! Ну она через какое-то время сама по себе рассеивается, конечно. Эх, – размечталась Сати, – мне б научиться так делать! Я б каждое утро на пути шефа иллюзии какие-нибудь создавала. То кошку черную, то женщину с пустым ведром, пусть радуется.
 – Кошку-шмошку… не помешало бы.
 – Я еще спросила, что за существо Странник прикончил в моем сне, а Тильвус сказал, что…
 Никита вдруг спохватился.
 – Погоди. Про кошку – потом. Значит, дедуля-то твой, оказывается, на самом деле не дедуля, а молодой мужик?
 – Вот именно! – воскликнула Сати и тут же прикусила язык: на пороге появился Игорь Хамер. Криминальный корреспондент уселся за стол и принялся названивать по телефону в какое-то отделение милиции и требовать, чтоб ему срочно разыскали проводника служебно-розыскной собаки по кличке Салтан.
 – Але, дежурный! – вопил Хамер так, что в далеком отделении милиции его, наверное, прекрасно слышали и без телефона. – Салтана, да! Нет, это кличка собаки, а не фамилия! Собаки, говорю! Собаки!
 Сати прикрыла трубку ладонью, чтобы крики не мешали беседе, и продолжила:
 – Помнишь, в прошлый-то раз Хокум спрашивал, зачем, мол, ты внешность такую взял? Помнишь? Я еще тогда догадывалась, что он иначе как-то выглядит.
 – А чего это он из своего царства свалил и здесь в таком виде околачивается? – подозрительно спросил Никита.
 – Мне тоже это интересно. Я уж выпытывала у него, да он только отмахивался и про сны расспрашивал. Мы знаешь, долго там, в парке-то сидели. Отошли, конечно, подальше от центральной аллеи, чтоб не увидел никто, там такие заросли боярышника – джунгли, одно слово! Ну потом стемнело, а фонарей в этом парке отродясь не было.
 – Стемнело? Ты что, всю ночь с ним разговаривала? – уточнил он.
 – Почти. И он сказал, что…
 – Погоди. Ночью? – Сисадмин отчего-то заволновался. – Сидела в кустах с каким-то молодым мужиком?
 Сати не выдержала. Она поспешно вытащила из ящика книгу «Ураган любви» и открыла на середине – юная маркиза с нежным именем Флоренция как раз сообщала родителям, что отныне сердце ее принадлежит загадочному незнакомцу. Сати откашлялась:
 – «Я понимаю, наша любовь запретна, но ведь чувствам не прикажешь! Безудержная страсть овладела нами, пламя, которое вспыхнуло с первого взгляда». Ну может, со второго, но это неважно, – добавила она уже от себя. – «И вчера под звездным небом мы поклялись друг другу в вечной любви, – прочитала она с выражением, сделала паузу и перевернула страницу. – Даже смерть не разлучит нас». Понял?
 – Да? – мрачным тоном осведомился Никита. – Не разлучит, значит?
 – Даже не сомневайся, настоящая любовь неподвластна смерти! – Сати захлопнула книжку и сунула обратно в стол. – Тем более что он в общем-то ничего, симпатичный.
 – Симпатичный? – кисло переспросил приятель. – Да он старше тебя на тыщу лет, забыла?
 – Ну так уж и на тыщу… А хоть бы и так! Ладно уж, открою секрет. – Сати понизила голос и оглянулась на Хамера. Криминальный корреспондент сидел, сосредоточенно уставившись в монитор, и грыз колпачок фломастера. – Меня всегда влекли к себе мужчины постарше. Такие, знаешь, надежные, основательные, хорошо пожившие…
 – Он не блондин, – угрюмо напомнил сисадмин.
 – Ну так что? Я к блондинам со вчерашнего дня охладела, – сообщила Сати. – Как раз хотела сказать тебе, но не успела.
 Никита откашлялся.
 – Ладно, – сказал он недовольно. – Некогда мне тут с тобой болтать. Дел полно…
 – Какие это у тебя дела в отпуске? Погоди, я ж тебе ничего не рассказала!
 – В другой раз расскажешь. А сейчас – пора мне.
 – Никита! – заторопилась Сати. – А про сон-то, где Тильвус убил тень! Я ж ничего не… обязательно позвони вечером, понял? Обязательно! Я тебе все подробненько расскажу.
 – Может, и позвоню, если время будет, – сухо сказал Никита. – Пока. – И он отключился.




 ГЛАВА 5


 – «Полчища змей атакуют город, – с выражением читал криминальный корреспондент, поглядывая на Сати. – И что же делают городские власти?! Стараются оградить жителей от ядовитых гадов? Организуют операцию по поимке опасных пресмыкающихся? Нет и нет! Увы, мы вынуждены признать: мэрия бездействует!»
 Хамер свернул газету и бросил на стол.
 – Проклятые конкуренты! Мало того что мой эксклюзив из-под носа увели, так теперь в каждом номере об этом пишут! Бередят раны! Сыплют соль!
 Сати махнула рукой.
 – Да у них новостей-то других нет, вот они про змей и пишут. А у тебя? У тебя-то что ни статья, то – сенсация! Вот вчера – отличную заметку про табачный магазин написал.
 Хамер приосанился.
 – Да, правда. Далеко им до меня, – заметил он скромно. – А ты о чем пишешь?
 – О творожных сырках, – сказала она и поморщилась.
 Сати терпеть не могла сырки, но работа есть работа, предстояло как можно быстрее написать хвалебную статью и сдать начальнику рекламы. После этого можно было гулять смело и заниматься чем угодно, например, пойти в парк на набережную, куда обещался подойти Тильвус «часика в три», как небрежно сообщил он накануне. Часы на городском универмаге недавно пробили два раза, поэтому Сати торопилась. Она повертела в руках рекламный буклет – на фотографиях счастливые дети уписывали глазированные сырки за обе щеки – и вздохнула. Заказчик требовал оригинальности, полета фантазии, поэзии, а в голову, как назло, ничего стоящего не приходило.
 – Поэзию ему подавай, – с досадой проворчала Сати, припомнив пожелания клиента. – Полет фантазии…
 Она поглядела на часы, потом сняла трубку и набрала номер компьютерного отдела.
 – Але, – загудел в трубке бас главного художника.
 – Привет, живописец. А новый сисадмин где? Нету? Нет, не нужен… Слушай, загляни в стол к Никите, ноутбук на месте? Там? – Сати повеселела. – Я сейчас к вам зайду, заберу. Ну что «зачем», что «зачем»… надо! Пойду в парк, сяду на лавочку и буду текст сочинять, про сырки, чтоб они провалились. Нет, в редакции не могу, маляры мешают. Бегают туда-сюда и все норовят покрасить что-нибудь. А заказчик поэзии требует… Что? Сам попробуй! Рекламные тексты писать, это тебе не коллажики ляпать! Тут оригинальность нужна, полет фантазии!
 Она шмякнула трубку, поднялась, прошла в маленькую комнатку, служившую журналистам кухней, и открыла холодильник. Оттуда повеяло арктическим холодом. Сати обшарила полки, выдвинула один контейнер, другой и наконец обнаружила несколько завалявшихся сырков, тех самых, которые и предстояло воспеть в рекламном тексте. Оглядев их брезгливо, как дохлых мышей, бросила в рюкзак, прихватила рекламный буклет и направилась в компьютерный отдел.
 – А сисадмина все нет? – поинтересовалась она у главного художника, с неприязнью оглядывая разложенные на столе Никиты чужие вещи. – И где он? Его вчера секретарь искал… до сих пор не нашел, наверное.
 Художник, не отрываясь от работы, пожал плечами:
 – Утром из бухгалтерии звонили, говорили, что компьютер у них гудит сильно, так может, он там? Или принтер чинит у рекламщиков.
 – Чинит, как же, – недовольно проворчала Сати.
 Она достала ноутбук, сунула в рюкзак и понеслась на первый этаж. Вверх по лестнице неторопливо поднимался сисадмин, жуя на ходу пирожок.
 – Ты когда нам чайник починишь? – напала на него Сати. – Хамер тебе записку вчера на стол положил, читал?
 Взгляд у сисадмина сделался снисходительным и усталым.
 – Подумать надо. – Он откусил от пирожка. – Чайник, говоришь? Не знаю… и без того работы много. Ломать не будете, тогда и чинить не придется, – назидательно заметил он. – С техникой аккуратно обращаться нужно.
 – О! Аккуратно! Можно подумать, мы с ней неаккуратно обращаемся! Чинить вовремя надо, ясно? Попробуй только не отремонтировать, попробуй! Мы… мы тебя отравим, понял?
 Сисадмин покосился на пирожок.
 – Вот именно! Вот этими пирожками и отравим. Сейчас же пойду завхозу заявку напишу, пусть кило яду привезет…
 На вахте сидел дед Илья.
 – Куда торопишься? Небось на свидание? – проницательно поинтересовался он, прерывая треньканье на гитаре.
 Сати остановилась.
 – С чего это вы взяли? – с досадой спросила она. – Свидание… скажете тоже. Никуда я не тороплюсь. Так, на набережную иду, по делам. Свидание, ага…
 – Вон, гляди, объявление завхоз наш вывесил, просил записывать, кому чего нужно. Ручки, блокноты, скрепки, бумагу… Он после обеда на склад едет. Тебе что надо?
 Сати подошла к доске объявлений.
 – Мне много чего надо, – задумчиво ответила она, изучая список.
 Со второго этажа, цокая каблуками, прибежала секретарша шефа.
 – Привет, Сати! Где список? Вот он… так… чего бы попросить? Пусть стаканов одноразовых привезут побольше. У шефа посетители постоянно… то поставщики чаи распивают, то деловые партнеры кофе угощаются. Все бы ничего, только чашки сервизные пропадают почему-то. – Она пожала плечами. – И куда они делись? То ли шеф после очередной планерки весь сервиз переколотил, то ли гости прихватили. И ведь с виду такая приличная публика…
 Подошли рекламные менеджеры, долго шушукались, оглядывались по сторонам, писали, зачеркивали, потом расхрабрились и потребовали пять пачек бумаги для заявок.
 Прыгая через две ступеньки, прибежал Хамер, прочитал объявление, хмыкнул, вытащил ручку, под словами завхоза «Пишите, кому чего надо» написал крупно: «Денег!» – и исчез в отделе рекламы.
 Следом явились делегаты из типографии. Они пришли вдвоем, поддерживая друг друга, стараясь держаться очень прямо и не дышать на окружающих, долго изучали список необходимых предметов, глубокомысленно размышляли, потом громким шепотом попросили у деда Ильи карандаш, неровными печатными буквами нацарапали на листке: «Купите штопор» и, пошатываясь, удалились.
 Написав заявку завхозу, Сати решила заглянуть на пару минут в рекламный отдел – узнать последние новости.
 – Привет, – рассеянно буркнул начальник. Он был занят важным делом: вот уже третий час составлял текст конвенции, время от времени поглядывая в окно и бормоча нелестные эпитеты по адресу конкурентов. – Текст про сырки готов?
 – В общих чертах. Как дела с «Нимфой»? – спросила Сати, ловко уводя разговор о сырках в другое русло. Менеджер по объявлениям Светлана тяжело вздохнула и приступила к подробному рассказу.
 Во-первых, «Нимфа» действительно оказалась филиалом приморского рекламного агентства, что само по себе было крайне неприятно. Во-вторых, новоявленные конкуренты сразу же проявили невиданную алчность и за каждого крупного рекламодателя торговались отчаянно. Прошло несколько часов, прежде чем удалось наконец договориться и поделить по справедливости все крупные фирмы и предприятия города. Теперь, после устного соглашения, раздел охотничьих угодий следовало закрепить документально. Над этим и работал начальник отдела, яростно грызя колпачок дорогой перьевой ручки.
 За столом напротив сидел Порфирий Петрович. «Заместитель» прекрасно понимал важность момента и экипировался соответственно: был облачен в полосатый пиджак с поднятым воротником, черный галстук и низко надвинутую шляпу. Дополняли гардероб темные очки. На столе перед Порфирием лежала афиша с рекламой нового фильма про Джеймса Бонда: кинотеатр «Иллюзион» старательно поддерживал с прессой хорошие отношения и информировал обо всех новинках. «Заместитель» изучал каталог фильмов, время от времени отвлекаясь на разговор с начальником рекламы.
 – Ну а что ты скажешь, Порфирий, о рыбоперерабатывающем заводе? – вопрошал тот, нацелившись ручкой на листок бумаги. – Что? Совершенно верно, Порфирий. Ты – голова! Я бы тебе палец в рот не положил… Не отдадим завод – и точка!
 Он делал на бумаге несколько росчерков и снова устремлял взгляд на «заместителя».
 – А теперь, Порфирий, изложи свое мнение о швейной фабрике «Золотая игла». Что? Правильно. И я так думаю. Пусть забирают эту «Иглу», нам не жалко. Наплачутся потом…
 К крыльцу редакции подкатил сверкающий черный джип.
 – О! – Светлана подпрыгнула на стуле. – Неужели клиент?! Наконец-то! А кто?
 Сати посмотрела на номера машины.
 – Кто-то из штаба округа…
 Из джипа выскочил водитель и поспешно открыл пассажирскую дверцу. Показалась пожилая дама в шелковом брючном костюме. Она окинула взглядом двор, поправила серебристый локон, взяла под мышку старинную сумку крокодиловой кожи и решительно двинулась к крыльцу.
 – А! – Сати узнала известную гадалку и обрадовалась. – Это же Адель Михайловна! Не иначе рекламу продлить хочет. Мы в прошлом месяце ее гадальный салон рекламировали…
 – Светлана, оформи продление заказа и дай скидку… – Начальник рекламы на мгновение задумался, не поднимая головы от бумаг. – Двадцать процентов. Как постоянному клиенту.
 Светлана встретила «постоянного клиента» на пороге, усадила в лучшее кресло и принялась заполнять документы, одновременно болтая с экс-генеральшей о событиях в городе. Главной новостью, которая очень волновала всех, было начало строительства в соседнем приморском городе дельфинария. Это был сильный козырь приморцев, и ответить горожанам на него было пока нечем. Меж тем негласная борьба двух городов за звание столицы края перешла в финальную стадию и всякое промедление было опасно.
 – Даже не знаю, Адель Михайловна, о чем губернатор-то наш думает? – говорила Светлана, привычно оформляя бланк заказа. – Нужно же что-то предпринять… сделать что-то!
 – Дельфинарий, слыхали? – кипятилась Сати. – Они думают, если у них дельфинарий появится, так они могут столицей края себя объявить? Не-э-эт, не на таких напали… мы тоже построим у себя что-нибудь!
 – Понимаю, деточка, – говорила гадалка, тоже всерьез озабоченная неожиданным строительным размахом приморцев.
 – Вы бы поговорили с губернатором-то? – Светлана протянул ей бланк. – Вот приедет он к вам гадать, вы и посоветуйте ему, пусть срочно строит что-нибудь… а?
 – Это же тайна, деточка!
 – Строительство дельфинария – тайна? – удивился Хамер, наливая чай экс-генеральше.
 – Адель Михална, у нас в приморском городе сисадмин отдыхает, он лично на место строительства ездил. Ну разумеется, инкогнито, чтоб не узнал никто, – встряла Сати. – Говорит, уже котлован выкопали и стройка день и ночь ведется. Это заговор, понимаете? Интриги против нашего города!
 – То, что губернатор ко мне гадать ездит, – тайна, – пояснила та, принимая стакан с чаем и ласково улыбаясь Хамеру: симпатичный криминальный корреспондент пользовался у противоположного пола необыкновенным успехом, без разбору пленяя всех, кто попадал в поле его зрения.
 – Тайна? Да все равно это весь город знает, – махнула рукой Светлана. – Готово… сейчас начальник отдела подпишет – и все.
 Начальник не глядя подмахнул бумажку.
 – Поставим, Адель Михайловна, на лучшую полосу, – заверил он, на минуту отрываясь от составления договора. – И фотографии хорошие подберем, об этом даже не беспокойтесь. Если, конечно, «заместитель» возражать не станет, – неожиданно брякнул он и ткнул ручкой в сторону.
 Знаменитая гадалка удивилась.
 – Кто, простите? – переспросила она. Менеджеры выжидающе притихли, а рассерженная Сати показала начальнику кулак: шутки шутками, а пугать людей преклонного возраста Порфирием все же не годилось.
 Однако экс-генеральша, обнаружив сидящий за столом скелет, и глазом не моргнула.
 – У вас новый сотрудник? – осведомилась она светским тоном, с интересом разглядывая «заместителя». – Какой импозантный мужчина! А можно узнать имя-отчество? Порфирий Петрович? Приятно познакомиться…
 Она положила перед Порфирием бланк и пододвинула поближе.
 – Вы уж не возражайте, голубчик, – ласково сказала она скелету. – Подпишите. И скидочку не забудьте.
 И, попрощавшись со всеми, генеральша покинула кабинет.
 Распрощавшись с рекламщиками, Сати вышла на улицу и поднялась на Красную линию. Главная улица города, прямая, как стрела, тянулась от площади до площади. Первая, вымощенная серым мрамором, украшенная фонтанами и цветниками, была излюбленным местом студентов – там, прямо под окнами губернаторского кабинета, постоянно устраивались фестивали, молодежные дискотеки и фейерверки. Вторую площадь, тихую, уютную, возле самой реки, облюбовали горожане постарше. Им нравилось, что с годами площадь не меняется и остается точно такой же, как и много лет тому назад. Пенсионеры проводили тут целые дни, сидя на лавочках, обсуждая новости и кормя толстых ленивых голубей. Птицы были головной болью городского Управления благоустройства и приводили коммунальные службы в отчаяние. Голуби выбрали для отдыха памятник партизанам, что стоял в центре площади, и согнать их оттуда не было никакой возможности. В результате монумент постоянно был украшен белыми потеками, отчего бронзовый партизан с пулеметом вид имел самый двусмысленный.
 Сати пересекла площадь и прошла под белой аркой центральных ворот парка. От ворот разбегались в разные стороны посыпанные песком дорожки: к каруселям, качелям-лодочкам, беседкам, киоскам с мороженым.
 Старый парк тянулся вдоль реки на несколько километров, и, если забраться вглубь, можно было оказаться в настоящих дебрях, до расчистки которых у службы благоустройства никак не доходили руки. Народу в этой части парка было немного, разве что забредали влюбленные парочки да трусили по дорожкам любители бега. Тем не менее кто-то не пожалел сил и времени, притащив с центральных аллей скамейку и поставив ее у высокого обрыва, чтобы любоваться рекой, далеким берегом и синими сопками. Впрочем, сейчас никаких влюбленных парочек и спортсменов в заброшенном уголке парка не было и в помине. На краденой лавочке сидел человек в потертой джинсовой куртке и лениво беседовал, как показалось Сати, со старым, вывороченным зимней бурей деревом. Она прислушалась.
 – Проваливай обратно, – щурясь на солнце, говорил человек. – Дел у меня других нет… в Доршате полным-полно магов, которые смогут это сделать. За определенную плату, само собой.
 Сати подошла поближе и навострила уши.
 – Тильвус… – осторожно проговорила она. Было совершенно ясно, что мага настигла какая-то непонятная болезнь, иначе с чего бы он стал вести разговоры с деревом?
 – Что с тобой? С кем это ты…
 – «Проваливай обратно, проваливай обратно!» – вдруг горячо заговорило дерево. Сати подскочила от неожиданности и уставилась на поваленный, поросший мхом ствол. – Я бы рад провалить обратно, но, понимаешь… я не надеялся, конечно, но… словом, у меня еще осталась крошечная, совсем малюсенькая надежда-Возможно, у великого мага появится минутка-другая свободного времени? Свободного от великих свершений, от размышлений и дум? И он вспомнит про меня и мою крошечную просьбу…
 Тильвус хмыкнул:
 – Крошечную? Послушай, Джулис, это очень сложное заклятие. Ты что, не видел, что оно тебе не по зубам?
 – Я боролся за свою жизнь! В такой ситуации все средства хороши! Выложил за заклятие все мои сбережения… – сокрушенно отозвалось «дерево». – Ну почти все… – тут же поправилось оно. – Я и подумать не мог, что все так обернется! Хотя, частично оно все же сработало… – «Дерево» умолкло.
 Тильвус откинулся на спинку скамьи и заложил руки за голову.
 – Частично, – с выражением повторил он. – Бестолочь, ты же умудрился сделать все шиворот-навыворот! Теперь нужно думать, как распутать целый клубок заклятий. А чуток собьешься – и готово! На ближайшую сотню лет ты превратишься в чернильницу или в улитку. Помнишь, что было с Таберусом?
 – Но это же потому, что он сам пытался распутать заклинание, – поспешно проговорило «дерево». – Вот и превратился в гриб, а потом его случайно съели со свежей зеленью. Но я и пытаться не стал, я же поспешил за помощью к тебе!
 Тильвус пожал плечами.
 – Ты не вовремя, очень не вовремя. Вали обратно и…
 – В Доршате никто не взялся мне помочь, – снова забубнил невидимый Джулис. – Все маги, к которым я обращался, кряхтели, мялись, а потом признавались, что такое им не по плечу. И только ты…
 Великий маг хмыкнул:
 – Я понятия не имею, как снять с тебя невидимость. Над этим надо поразмыслить, пораскинуть мозгами, а у меня сейчас времени нет…
 – Но, может быть, ты как-нибудь… когда-нибудь… снизойдешь? – со слабой надеждой забормотало «дерево». – Я бы подождал. Не могу же я вечно оставаться в таком…
 Сати решила, что настало наконец время вмешаться.
 – Тильвус, что это? – боязливо проговорила она, стараясь держаться подальше от разговорчивого дерева. – Разговариваешь с тополем? Знаешь, вдруг служба благоустройства решит все-таки расчистить парк полностью и наткнется на говорящее дерево… что, по-твоему, произойдет? – Она уставилась на Тильвуса. – Они сойдут с ума всем отделом! А сумасшедшая коммунальная служба нашему городу совершенно не нужна.
 – Как же, – отозвался великий маг. – Сойдут они с ума, жди. Да и опасаться-то нечего, это не дерево говорит, а Джулис.
 – Какой еще Джулис? – недоверчиво спросила Сати. – И где же он?
 – Теперь до конца моих дней я обречен слушать этот вопрос, – плачущим голосом заныло «дерево». – «Где же он? Где же он? Где? Где?»
 – Он невидим, – пояснил Тильвус. – Джулис, маг из Доршаты.
 Сати вытаращила глаза:
 – Еще один маг? Только этого нам не хвата… ой, извини. А зачем он сюда явился-то?
 – Джулис, зачем ты сюда явился? – поинтересовался Тильвус.
 «Дерево» тяжело вздохнуло.
 – Попал в переделку, – не дождавшись ответа, пояснил великий маг. – Не завидую я ему теперь. Он – нежелательный свидетель, понимаешь?
 – Все произошло случайно, совершенно случайно… – испуганно пролепетал Джулис.
 – Сунул свой любопытный нос куда не следовало, разузнал кое-какие тайны. Ему бы держать язык за зубами, так нет, решил немного подзаработать, денег потребовал за молчание. Джулис, ты дурак, каких свет не видывал.
 – А, шантажист! – обрадованно догадалась Сати. – А дальше-то что?
 – О, не стоит, совершенно не стоит утомлять девицу подробностями. Я раскаиваюсь, я глубоко раскаиваюсь… Но что мне оставалось делать? Купил охранное заклинание… Торговец говорил, оно предупреждает о появлении врагов. – Послышался сокрушенный вздох. – «Всегда, говорит, успеешь ноги унести»! Чтоб его сожрал голодный кобольд, этого пройдоху! Говорил, что все заклинания в его лавке подлинные! Заломил такую цену! А результат?! – с отчаянием воскликнул голос. – Я – невидимка!
 – Так это же неплохо, – одобрительно сказала Сати. – Теперь тебя и обнаружить-то невозможно!
 Со стороны дерева донеслось сердитое сопение.
 – Как бы не так, – бессердечно заметил Тильвус. – Магам совершенно все равно, невидимка он или нет.
 – Как это?
 – Обыкновенно. Они-то его видят.
 – А, так он пытался шантажировать магов? – сообразила Сати. – Вот это да! А ты его видишь?
 – Конечно.
 Сати подумала немного.
 – Понятно. – Она покосилась на дерево. – Горе-вымогатель решил пересидеть трудное время в нашем мире? Не возвращаться до тех пор, пока о нем все не забудут и не перестанут искать? Так? А если за ним сюда явятся? Нет? Точно? Это хорошо. А он, значит, невидим? И что теперь?
 – «И что теперь? И что теперь?» – горестным эхом повторило дерево. – Вот и я постоянно задаюсь этим вопросом. – Что теперь? С огромным трудом, скрываясь и опасаясь всех и вся, я разузнал, где находится великий маг, которому под силу снять это заклятие! Думаете, легко было это узнать?
 Сати посмотрела на Тильвуса, тот пожал плечами.
 – Пришлось заплатить, и немало, знаете, заплатил за такие сведения. Отдал все, что осталось у меня от покупки заклятия. Все! Я практически разорен. Нищ! Беднее гоблина!
 – Я каждый месяц перед зарплатой бываю беднее гоблина, – заметила Сати.
 Голос недовольно кашлянул.
 – Далее, – продолжил он, слегка подвывая для пущей торжественности, – я отыскал того, кто позволил мне воспользоваться порталом. На одну минуту, не больше… но и за это с меня содрали три шкуры! Забрали последнее и вывернули карманы!
 – Ты ж говорил, у тебя ничего не было? – уточнила Сати. – Ты был беден, как… как кто?
 – До этого я был беден, как гоблин. А теперь я беден, как блоха мантикоры.
 – Как блоха… кого?
 – Мантикоры. Конечно, мне не хотелось беспокоить великого мага, нарушать его уединение, мешать размышлениям, но обстоятельства…
 – Размышлениям? – удивилась Сати и уставилась на Тильвуса. – Каким еще размышлениям? А, так ты, оказывается…
 – Джулис, – поспешно сказал великий маг. – Вали-ка ты отсюда и не попадайся мне на глаза!
 – О, я не попадусь! – поспешно заверил невидимка. – Не буду тебе мешать. Можешь даже пока не торопиться снимать заклятие… Я потерплю. Мне и так хорошо. Я останусь тут ненадолго, пока все не уляжется… Словом, когда ты вдруг решишь немного помочь мне, я – тут как тут!
 – Исчезни, Джулис!
 – «Исчезни, Джулис, исчезни, Джулис!» Я был бы счастлив исполнить твою просьбу, да вот беда: я ведь и так уже исчез!
 Сати засмеялась:
 – Точно! Я его не вижу!
 – Зато я вижу, – поморщился маг. – Не хватало еще, чтоб он постоянно околачивался поблизости.
 – Не стану надоедать, – почтительно проговорил голос. – Но я могу надеяться?
 – Ладно, ладно…
 Послышалось шуршание, Тильвус проводил кого-то взглядом и облегченно вздохнул.
 – Ох, как же он мне надоел, – пробормотал он, встал со скамейки и пересел на поваленный ствол, опершись спиной о могучий вывороченный корень.
 – Расколдуй его – и все дела, – посоветовала Сати. Она устроилась на скамейке и вытащила из рюкзака ноутбук Никиты.
 – Придется, – вздохнул Тильвус. – А то не отвяжется. Да вот беда, с заклинанием невидимости он такого натворил!
 – Еще одно запутанное заклятие? Кстати, сегодня мне не снился сон. Ну про… про тебя. Почему?
 – Понятия не имею.
 – Ты еще не разобрался, что к чему? А почему? Чем ты Целый день занимался? Кстати, ты вчера обещал мне рассказать, как будешь с заклинанием разбираться. Обещал? Рассказывай.
 Тильвус пожал плечами.
 – Да и рассказывать-то нечего. Обычное заклинание. Я связался кое с кем… с одним… э… с одним специалистом по заклинаниям сновидений. Лучший маг в своей области! Никто в мире не знает о сновидениях больше, чем он. Прибудет на днях, мы с ним посоветуемся, подумаем… случай-то пустяковый.
 Сати открыла ноутбук, потом вытряхнула на скамейку пару сырков в ярких блестящих упаковках.
 – Если случай пустяковый, зачем нужен лучший в мире специалист? – резонно спросила она.
 Тильвус сорвал травинку и засунул в рот.
 – Это мой хороший друг, вот и все, – объявил он. – Решил меня навестить, у него как раз и время свободное появилось. Приятно будет повидаться после стольких лет! Заодно доставит пару нужных свитков с заклинаниями по сновидениям, просто чтоб освежить память. Посидим, поговорим… люблю встречаться со старыми друзьями!
 – Кто ж не любит. – Сати потыкала в кнопки. – Ты, главное, выясни, как могло получиться так, что именно я твои сны вижу. Я-то к магии никакого отношения не имею. Хотя, конечно, интересно такие сны смотреть, совсем как кино!
 Тильвус задумчиво поглядел на нее, потом перевел взгляд на реку.
 – Надо мне сейчас тоже чем-то вроде магии заняться, – озабоченно сообщила Сати. – Нужно написать такой волшебный текст, чтоб все, кто его прочтет, немедленно кинулись в магазин и купили вот это… – Она кивнула на сырки.
 – Что это?
 – Попробуй. Гадость, но вдруг тебе понравится?
 Тильвус разорвал упаковку, откусил облитый шоколадом сырок и тут же выплюнул.
 – На вкус точь-в-точь как зелье ночного зрения!
 Сати удивилась:
 – Его тоже готовят из творога?
 – Экстракт паслена, сушеная кровь кобры и толченые когти летучей мыши, – перечислил Тильвус. – Можно добавить немного мяты, для запаха.
 – Понятно. Вкусно небось… но сырки-то хвалить придется, никуда не денешься.
 Она устроилась на скамейке поудобнее и задумчиво посмотрела на блестевшую реку и на ярко-зеленый остров посередине.
 – Начать надо как-нибудь… как-нибудь этак. Например, что у детей загораются глаза, когда они видят на прилавке эти дурацкие сырки. Читатель должен поверить, что нет большего счастья для родителей, чем кормить ими детей. А потом пойти в магазин – и купить.
 – Чушь, – решительно сказал Тильвус.
 – Это почему же? – недовольно осведомилась Сати. – Сам попробуй! Рекламные тексты писать – это тебе не волшебной палочкой махать… тут думать надо.
 Тильвус удивился:
 – Какой еще волшебной палочкой?
 – Погоди, не мешай…
 Сати пристроила ноутбук на колени, быстро написала первую строчку и с выражением прочитала вслух:
 – «Загораются глаза», прекрасно… а дальше вот так: «Родители с удовольствием покупают детям вкусные сырки с разными добавками и наполнителями: вареной сгущенкой, джемом, ягодами». А, как? Хорошо?
 – «Загораются глаза»? Ничего хорошего. – Тильвус покосился на надкушенный сырок. – Как-то видел я горящие глаза. Совершенно случайно наткнулся на дракона… много лет назад. Он решил, что обед в кои-то веки сам явился к нему, и вот тут-то глаза у него и загорелись, точно помню.
 Сати подняла брови.
 – Кажется, ты говорил, что дракон твой друг? Странная у вас дружба.
 – Другой дракон. Они разные бывают, – пояснил маг. – Большинство из них – опасные твари. Ладно, читай дальше про сырки. Неужели дети их едят?
 – С вареной-то сгущенкой и я что угодно съем. Так… надо обязательно написать, что завод оснащен новым оборудованием, директор очень просил. И о поточной линии упомянуть.
 Тильвус задумчиво поскреб в бороде.
 – Что такое «поточная линия»?
 – Да я толком и не поняла, – призналась Сати, быстро набирая текст. – Что-то техническое вроде?
 – Не знаешь? А как же ты писать об этом будешь?
 Она удивилась.
 – В первый раз, что ли? Напишу в общих чертах, что поточная линия – это ого-го как здорово! И все будут счастливы, особенно директор.
 – Ну раз счастливы…
 Сати написала еще пару строк и подняла глаза от монитора.
 – Слушай, я вот о чем подумала. Когда твой друг здесь появится? Завтра? Отлично. А где? Тут, в парке?
 Тильвус кивнул.
 – Я, наверное, тоже подойду, – объявила Сати. – А что? Хорошая идея, по-моему. Я ведь как-никак лицо заинтересованное! Так что послушаю, о чем вы толковать будете.
 Великий маг открыл было рот и тут же закрыл. Потом посмотрел на верхушки тополей, на реку, на далекие сопки и кашлянул в кулак.
 – Э… я… да тебе неинтересно будет, – скучным голосом проговорил он, продолжая внимательно рассматривать речные дали. – Только время зря потратишь. Мы всего-то пару свитков проглядим да обсудим кое-что.
 – Ничего не зря, – непреклонно отозвалась Сати, не отрываясь от работы. – Я про заклинания хочу послушать, про сновидения. Да и с другом твоим познакомлюсь. Ты сам говорил, что он – суперспециалист по заклинаниям сновидений. А ведь заклинания-то эти меня в первую очередь касаются, как ни крути! Согласен?
 Тильвус беспокойно заерзал на неудобном сиденье.
 – Касаются, конечно. Но…
 – Вот то-то! Так что не спорь, – твердо сказала Сати. – «Покупателям предлагаются свежие сырки и творог собственного изготовления»…
 – Да я разве спорю! Я просто подумал… понимаешь, дело-то в чем… – Он замялся, словно подбирая слова. – Мой друг, он, понимаешь… он… это… с большими странностями человек, – заговорщицки сообщил маг, понизив голос. – Скажу по большому секрету: в юности у него была несчастная любовь. Очень несчастная.
 Сати уставилась на Тильвуса, мигом позабыв про сырки:
 – Несчастная любовь?!
 – Э… да. Он любил всей душой, пылал всем сердцем, но был очень… э… очень небогат. Небогат, точно. И его возлюбленная, она… в общем, накануне свадьбы она сбежала.
 Сати затаила дыхание.
 – А дальше? – шепотом спросила она.
 – Сбежала к другому, богатому и весьма… э… в общем, весьма. И вот с тех пор мой друг терпеть не может женщин. Кто бы мог подумать, столько лет прошло! Но ничего не может с собой поделать! После такого вероломства просто не выносит их. Стал женоненавистником. Так что при тебе он и говорить ничего не станет!
 – Вот это да, – выдохнула Сати, с горящими глазами слушая рассказ. – Наверное, он до сих пор ее любит, свою невесту-то? – Она покачала головой. – Совсем как в кино. Надо же! А еще говорят, что нет на свете любви.
 – Есть, есть, – поспешно откликнулся Тильвус. – Кто это такие глупости говорит?
 – Да дураки всякие… – неопределенным тоном отозвалась Сати.
 Тильвус поскреб в бороде.
 – Так не придешь? – уточнил он с некоторой опаской. – Сама понимаешь, не стоит бередить раны моего старого друга.
 – Не приду, – пообещала Сати, с сожалением, но твердо. – Но ты мне потом все расскажешь, ладно?
 – Расскажу.
 – «Новая поточная линия, установленная в цехе…»
 Сати с досадой отодвинула ноутбук.
 – Чтоб они провалились, эти сырки! Кто их вообще ест? Гадость, а ведь некоторые любят.
 – Некоторые и жареные уши троллей любят.
 – Шутишь? – спросила Сати недоверчиво.
 – Какое «шутишь»! Сам видел, как их едят.
 Она задумчиво покусала ноготь на большом пальце.
 – А что, тролли съедобны? А я думала…
 – Только уши. Деликатес в некотором роде.
 – Деликатес? – Сати озадаченно уставилась на мага, пытаясь понять, шутит он или говорит правду, но по лицу Тильвуса понять это было совершенно невозможно.
 – Ну и дрянь у вас там едят, – вздохнула она и покосилась на монитор.
 – Можно подумать, у вас тут лучше. Одна лапша в коробках чего стоит…
 – «Продукцию этого завода горожане давно оценили по достоинству»… по достоинству. А твой друг, ну тот, от которого сбежала его возлюбленная, он что, так больше никого и не любил?
 – Никого, – твердо сказал великий маг. – Такая уж у него натура. «Не люблю, говорит, никого – и точка!»
 – Однолюб, – мечтательно вздохнула Сати. – Я про таких только в книжках читала. «Ураган любви», например. Там тоже…
 Она выжидательно уставилась на Тильвуса. Ей очень хотелось рассказать о романтической истории, описанной в книжке, но Тильвус, вместо того чтобы слушать, снова жевал травинку и, сдвинув брови, размышлял о чем-то.
 – Что молчишь? – недовольно спросила Сати. – Я про «Ураган любви» говорю, а ты?
 – Думаю.
 – Об ушах троллей?
 – Нет, о другом.
 Сати пожала плечами. Она закрыла ноутбук и сунула в рюкзак.
 – Ладно, думай, а мне пора. Ты завтра, когда со своим другом поговоришь, все мне расскажи, понял? Я про это заклинание все-все знать хочу.
 Тильвус снова замялся:
 – Да я вот и собираюсь…
 Сати насторожилась: в голосе мага слышалось что-то похожее на смущение.
 – Но тут вот какая заковыка… как у вас говорят, «побочное явление»… Как бы тебе это растолковать попонятней? – Он тяжело вздохнул. – У некоторых заклинаний сновидений проявляются со временем неожиданные свойства… то есть сначала вроде бы ничего, а потом внезапно…
 – Что за свойства? – рассеянно поинтересовалась Сати.
 – Неожиданные свойства, это… я как раз рассказать тебе собирался. Иногда они появляются, а иногда – нет, угадать сложно… Сновидения – это такая штука… материя тонкая, не каждый маг разберется.
 – И что? – спросила она. – Ты не увиливай, ты прямо говори. Какие еще побочные явления?
 Тильвус почесал в бороде.
 – Например, люди получают возможность во сне совершать поступки, которые окажут влияние на жизнь наяву. Бывало такое, да… или, к примеру, читать мысли другого человека. Или видеть чужие воспоминания.
 – Этого еще не хватало, – пробурчала Сати. Она помолчала немного, теребя ремешок рюкзака, и вдруг встрепенулась: – Но это же не про меня, правда? Или ты хочешь сказать, что сейчас, вот с этого самого момента, я буду не только видеть твои сны, но и мысли твои слышать?! А ты мои – тоже?
 Тильвус отрицательно покачал головой.
 – Фу, слава богу. А то я уж испугалась. Ну не то чтоб испугалась, а…
 – Не мысли, – уточнил маг. – Воспоминания.
 Сати подскочила на скамейке, едва не сбросив на землю рюкзак.
 – Что?! Как это?
 – Пока заклинание не распутано, на какое-то время появится способность… – он запнулся, подбирая слова, – воспринимать сильные ощущения другого человека. Видеть его воспоминания. Ощутить настроение. Но не обыденные ежеминутные мысли.
 Сати ответила ему недовольным взглядом.
 – Чушь какая-то, – пробурчала она и задумалась. – Вечно от тебя одни неприятности. Видеть, значит? Как в телевизоре, что ли?
 Тильвус развел руками:
 – Не знаю, как в телевизоре. А при заклинании… иной раз видишь четко, а иной раз – смутно. Это от многого зависит: от силы эмоций, от ясности мысли… да даже от погоды, как ни странно!
 Сати добросовестно прислушалась к ощущениям, рассеянно разглядывая бредущую по заросшей дорожке пожилую женщину с метлой на плече: судя по всему, городская служба благоустройства все-таки намеревалась привести парк в порядок.
 – В дождь и туман всегда почему-то…
 Сати тряхнула головой.
 – Подожди-ка, – бесцеремонно перебила она мага. – Значит, все, что я с этой минуты вспомню, сразу – раз! – и тебе известно?
 – Вроде того. Но это же не навсегда! На время. Пока я разберусь…
 – Ну ничего себе… этого еще не хватало! Теперь и подумать ни о чем этаком нельзя!
 Тильвус постарался сдержаться, но не выдержал и ухмыльнулся:
 – А тебе есть что скрывать?
 – Твое какое дело?! – разъярилась Сати.
 – Значит, есть, – довольно сказал маг. – Отлично!
 – Свинья ты, а не великий маг, – сердито буркнула Сати и отвернулась.
 Женщина остановилась и переложила метлу с одного плеча на другое.
 – Постеснялась бы, девушка, на старого человека кричать, – осуждающе проговорила она. – Он тебе в дедушки годится, а ты?
 Сати умолкла, продолжая сверлить Тильвуса сердитым взглядом.
 – Да какой он мне дедушка, – процедила она сквозь зубы. – Был бы у меня такой дедушка, я б его… своими руками…
 Она снова замолчала. Налетевший ветерок шелестел листвой старых тополей.
 – Ничего хорошего от тебя, – наконец проговорила Сати, рассматривая носки своих ботинок. – Одни только гадости. А нельзя, чтоб это происходило… мм… в одностороннем порядке? – с надеждой спросила она. – Например, я могу твои воспоминания видеть, мысли твои читать, а ты мои – нет? Меня бы это вполне устроило.
 – Ну еще бы, – скептически отозвался Тильвус.
 Сати перевела взгляд на реку, долго смотрела на воду, на гряду синих сопок вдали.
 – Ладно уж… если это ненадолго… Но все равно как-то неприятно.
 Она покосилась на Тильвуса.
 – А там, у себя, в своем мире, ты чужие мысли мог читать? По-настоящему, при помощи какого-нибудь заклинания?
 – Конечно, – ответил он, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.
 – Ничего себе, – пробурчала Сати. – От вас, магов, никакого спасения… Даже в мыслях.
 – Думаешь, это интересно? – хмыкнул Тильвус. – Как бы не так. Большинство людей думает о всякой ерунде, такие мысли читать – занятие утомительное. Сильно выматывает. Так что обычно этим не злоупотребляют, разве что в исключительных ситуациях.
 – А маги? Ваши мысли тоже можно вот так взять да и подслушать?
 Тильвус усмехнулся:
 – Дураков нет. Смертельные-то заклятия еще никто не отменял.
 – Понятно, – недовольно пробормотала Сати. – Хорошо устроились, нечего сказать. – Она уставилась на реку. – Имей в виду, – сердито проговорила Сати. – От меня ты никаких воспоминаний не дождешься! Не буду ничего вспоминать – и точка!
 Тильвус выразительно кашлянул.
 – Да, да. Не буду думать, да и все. Вообще не буду.
 – Ага.
 Сати покосилась на него:
 – Думаешь, не получится? Как же все-таки неприятно, когда кто-то посторонний вот так, безо всякого зазрения совести лезет в твои воспоминания!
 – Согласен. – Тильвус поскреб в бороде. – А что у тебя прошлым летом приключилось?
 – О, уже начал… Я и подумала-то одну секунду, а ты тут как тут. Хоть бы постеснялся… – Сати поковыряла ногтем спинку скамейки. – Ну роман. Неудачный. Что, у тебя в жизни неудачных романов не было?
 Великий маг задумчиво почесал в затылке:
 – Подумаю на досуге. Может, и были.
 – Обычный роман с одним очень симпатичным мол-челом из другого города. Очень бурный, знаешь ли. – Она взяла надкушенный сырок, прицелилась и бросила в ствол дерева.
 – Промахнулась. Молчел – это кто?
 – Молодой человек. Это так говорят сейчас. – Сати вытащила из рюкзака еще один сырок. – И вот решила я как-то раз на выходных приехать без предупреждения. Сюрприз решила сделать. – Сати пожала плечами. – Знаешь, во всем, что касается отношений с другим полом, надо запомнить твердо: никаких сюрпризов. Никаких! – Она прицелилась и запустила сырком в тополь. – А то узнаешь то, чего лучше и не знать.
 – Точно, – подумав, согласился маг, провожая взглядом сырок. Тот шлепнулся о ствол и упал в траву.
 – Во-во. Теперь и я с этим согласна. Ну а тогда не знала. В результате оказалась и без бойфренда, и без денег. В другом городе, заметь! Еще и мобильник стащили на вокзале. Съездила, называется… Еле-еле денег наскребла на телеграмму Никите.
 – И чего?
 – Ну чего… он мне денег выслал, я приехала обратно. Вот и все. – Она перевела взгляд на Тильвуса: – А где твои воспоминания? Давай-давай! Хочу узнать о тебе что-нибудь компрометирующее.
 – Это вряд ли, – отозвался он.
 – Почему? Ты что, вел очень высокоморальный образ жизни?
 Тильвус поднял брови:
 – С чего ты взяла? Неужели похоже?
 – Не очень. Но почему же я не вижу твоих…
 – Потому что я умею держать мысли под контролем. Ясно?
 Сати захлопала глазами.
 – Умеешь держать? Вот как?! Ах ты… – возмущенно начала она и вскочила со скамейки. – Ну ты и гад! А я-то…
 Маг выплюнул травинку.
 – Ладно-ладно, – примирительно сказал он. – Из-за чего сыр-бор?
 – Из-за того, что ты поступаешь, как последний…
 Тильвус вздохнул:
 – Как последний? Ладно… обещаю тоже вспомнить что-нибудь этакое… при случае.
 – При каком еще случае? – сердито поинтересовалась Сати. – Знаю я твои обещания. Вспоминай прямо сейчас!
 – И что?
 Сати с готовностью отставила рюкзак и уселась обратно.
 – О любви? – с надеждой спросила она. – Первая любовь, прогулки, поцелуи под луной и все такое?
 – Ну да, конечно, – иронически отозвался Тильвус. – Размечталась.
 Сати вздохнула и подперла щеку рукой.
 – Не хочешь? Зря… тогда подумать надо.
 Мгновение она сосредоточенно молчала, потом оживилась.
 – Давай что-нибудь о своем мире. Где ты жил раньше? Откуда появился? Не с неба же упал? Ну давай, начинай.
 Тильвус покачал головой, поскреб в бороде, рассеянно поглядывая на блестевшую под солнцем реку. Сати нетерпеливо ждала, но минута текла за минутой, и ничего не происходило.
 Она разочарованно посмотрела на мага и только открыла рот, чтобы сказать что-нибудь, как вдруг мир вспыхнул, рассыпался разноцветными брызгами калейдоскопа и понесся навстречу со скоростью, от которой захватывало дух.
 До самого горизонта, насколько глаза хватало, расстилалось море, прозрачно-зеленоватое у берега, синее, глубокое у горизонта. Соленый ветер нес запахи водорослей, цветущих деревьев, пряных трав, нагретых на солнце камней. Возле огромной зеленой горы, у самой воды, лежал город-крепость: подвесные мосты, стены и башни из серого песчаника, узкие улицы, вымощенные каменными истертыми плитами, дома с изъеденными солеными ветрами фасадами. С высоты птичьего полета виднелось множество маленьких городков и поселений, разбросанных по серым равнинам, блестящие ленты рек, нити дорог. Вдалеке вставали горы, чернели глубокие каменистые ущелья, неслись вниз стремительные холодные реки. В ущельях, раскинув крылья, парили невиданные создания с львиными туловищами и головами орлов, оглашая воздух странными клекочущими звуками.
 В стороне от ущелий, по крутым горным тропам двигались существа, отдаленно напоминающие людей, низкорослые, уродливые, с плоскими желтыми лицами, в непривычных глазу одеждах. Еще выше блеснули снежные вершины гор, окрашенные розовым закатным солнцем, показались провалы бездонных пропастей, куда никогда не заглядывали солнечные лучи. На скалистом уступе сидело необыкновенное существо: огромный дракон в серебряной чешуе, словно в боевой броне, созерцая мир, что лежал перед ним. Внезапно, будто почувствовав чей-то взгляд, дракон медленно повернул голову, блеснув прозрачными зелеными глазами, отыскивая чужака, осмелившегося нарушить его покой. Но горы уже остались позади, а далеко внизу, словно бесконечный свиток, разматывались дороги, тянулись караванные пути и тени облаков скользили по равнине, по зеленым склонам холмов, поросших деревьями. Промелькнул небольшой город, река, по которой шли тяжело груженные корабли, открылось поле, уставленное длинными рядами палаток, и какой-то темноволосый человек шел мимо, на ходу вскрывая запечатанный сургучом конверт и чему-то улыбаясь.
 Потом солнце скрылось за зубцами черных гор, стемнело, и сказочный, никогда не виданный мир накрыла ночь. В маленькой каморке, похожей на монастырскую келью, за дощатым столом сидел мальчишка-подросток, положив подбородок на кулаки, и, не отрываясь, смотрел на огонек горевшей перед ним свечи. В распахнутое оконце заглядывала звезда, будто наблюдая за ним, внезапно огонь свечи взвился, затрепетал и угас, скрыв во мраке лицо мальчишки. Лицо это показалось Сати смутно знакомым, и она хотела бы разглядеть получше, но зовущий голос Тильвуса разом вернул ее обратно. Сати широко распахнула глаза, задыхаясь, чувствуя, что сердце вот-вот вырвется из груди. Она уставилась на Тильвуса, пытаясь прийти в себя.
 – Ух ты… здорово. – Сати огляделась вокруг. – Необыкновенно и… будто сказка! Там дракон, настоящий, как в кино. Он так смотрел на меня, будто видел.
 – Конечно, видел, – кивнул маг.
 – А в горах летали такие странные существа, огромные, крылья, как у птицы, а голова…
 – Грифоны.
 – Ну и страшилища! Опасные?
 – Иногда. Они на лошадей охотятся, а людей не едят. Но из-за лошади могут и на всадника напасть. Норлоки их приручают.
 – Лошадей?
 – Грифонов. Используют в своей армии.
 – Кто это – норлоки? Люди?
 Он отрицательно мотнул головой.
 – А в горах… такие странные существа, немного похожие на людей, только очень уж свирепые на вид. Кто это?
 – Гоблины.
 – Они существуют?!
 – А куда же они денутся? – удивился Тильвус. – Конечно, существуют. Норлоки загнали их в горы, когда очищали Доршату, там они и живут.
 – Эти ваши норлоки какие-то расисты, – заметила Сати.
 – Не без того, – согласился Тильвус. – Серьезные ребята.
 – Что такое Доршата?
 – Страна… место, где пытаются ужиться люди, магические и прочие существа. Не всегда это удается…
 – А мальчик? – Она поглядела на Тильвуса. – Это же был ты? Сколько лет тебе тогда было? И что ты делал?
 – Пытался погасить свечу взглядом. Самое простое упражнение, с которого начинают все ученики магов. Эх, давно это было, – протянул он и улыбнулся. – В пятнадцать лет поздновато, конечно, начинать серьезно заниматься магией. Я только-только получил Странника и пришел в монастырь Ордена Квенти, слышал, что там самая сильная школа магии и они иной раз берут учеников… Думал, меня вытолкают взашей, но нет…
 – Странно как-то было все это видеть. – Сати понемногу успокаивалась и возвращалась в обычное состояние. Она хотела добавить еще что-то, но вдруг услыхала чьи-то голоса и смех и подняла голову.
 По заросшей дорожке брела компания загорелых мускулистых студентов Академии физкультуры, расположенной неподалеку от набережной. Их занятия обычно включали пробежку по парку, но студенты чаще всего ею не злоупотребляли: скрывшись за поворотом, они неторопливо прогуливались в тенечке, потом сокращали путь, продираясь сквозь кусты, и бегом возвращались к академии.
 Сати рассеянно поглядела им вслед, Тильвус выразительно кашлянул.
 – Богатая фантазия, нечего сказать, – ехидно протянул он.
 Она встрепенулась:
 – А, что? Фантазия-то тут при чем? Я ни о чем таком и не думала. Так, посмотрела просто.
 Тильвус засмеялся. Сати недовольно покосилась на него.
 – К твоему сведению, современные люди думают о сексе каждые пять минут, ясно? – свысока сообщила она. – Это я в. какой-то газете читала.
 – О поточной линии думай, – посоветовал Тильвус. – И о сырках.
 – Тебя спросить забыла. – Сати встала и потянулась за рюкзаком. – Ладно, пора мне. Дел в конторе невпроворот.
 Она направилась к тропинке, но вдруг остановилась.
 – Кстати, – произнесла Сати официальным тоном, не глядя на Тильвуса, – могу попросить тебя кое о чем?
 Великий маг насторожился, чувствуя подвох.
 – Конечно, – сказал он так же официально.
 – Перестань представлять меня в мини-юбке.
 Распрощавшись с Тильвусом, Сати отправилась в редакцию —.до работы с Красной линии было рукой подать.
 По дороге она хмуро размышляла о побочном эффекте неведомого ей заклинания. Конечно, человек порядочный и воспитанный, получив такую пикантную возможность, не станет ею пользоваться, но… что-то подсказывало Сати, что от господина великого мага подобной деликатности ей не дождаться.
 – Ну и ладно, – с досадой пробормотала она, решив при первом же удобном случае тоже заглянуть в воспоминания Тильвуса. – И пусть пеняет на себя!
 Сати так углубилась в свои мысли, что, когда над ухом внезапно раздался незнакомый голос, подскочила от неожиданности, рюкзак соскользнул с плеча.
 – Неужели в вашем мире есть невидимки? Ты что-то не очень удивилась моему появлению.
 – О черт! – выругалась Сати, поднимая рюкзак. – Чтоб ты провалился! Если с ноутбуком случится что-нибудь, Никита меня убьет!
 Она заглянула в рюкзак и немного успокоилась.
 – Вроде все в порядке… Проклятый шантажист, вымогатель, чужое имущество из-за тебя чуть не испортила! Эй, как тебя?
 – «Эй, как тебя, эй, как тебя!» Мое имя Джулис. Могла бы запомнить.
 – С какой стати? – искренне удивилась Сати. Она достала из рюкзака пластиковую бутылочку с водой и отхлебнула. – И чему удивляться-то? Я и кино такое смотрела – «Человек-невидимка». Хорошее, только главного героя плохо видно было. А ты, – Сати посмотрела по сторонам, стараясь определить, где находится невидимый «шантажист», – чтоб больше так не подкрадывался, ясно?
 Она закрутила пробку и пошла дальше.
 Ветерок с реки колыхал тенты уличных кафе, ярко блестела на солнце река. От пристани к острову сновали маленькие белые речные трамвайчики. Сати рассеянно оглядела знакомую и привычную с детства картину, вздохнула с досадой и остановилась.
 – Эй, ты, раб лампы… Джудис? Или как там тебя? Ты тут?
 – «Или как там тебя? Или как там тебя?» – недовольным голосом отозвался невидимка. – Ну и манеры у здешних девиц… Мое имя – Джулис.
 – Ты мои манеры в покое оставь. Скажи лучше, зачем за мной тащишься? Чего тебе надо?
 – Что за неподобающее обращение – «раб лампы»? Я не раб и не принадлежу никакой лампе. С чего бы я был ее рабом?
 Сати сделала несколько шагов и снова оглянулась:
 – Ты опять?!
 – Откуда ты знаешь, что я здесь? – как ни в чем не бывало откликнулся невидимка. На этот раз голос звучал справа. – Ты же не можешь меня видеть! Узреть невидимое под силу лишь магам, а ты… – Он сделал паузу, явно намереваясь отомстить за «раба лампы». – Не маг. Это и гоблину понятно.
 – Сам ты гоблин, – проворчала Сати. – Сопишь, как медведь, потому и знаю. Да и шаги твои слышу. Отправляйся к Тильвусу. Он твой знакомый, а не я, его и допекай.
 – «Отправляйся к Тильвусу! Отправляйся к Тильвусу!» Вижу, ты кичишься знакомством с великим магом? Напрасно. Между прочим, Тильвус – мой лучший друг. – В голосе невидимки сквозило высокомерие. – Я его давным-давно знаю.
 – Кичусь?!
 – Многие хотели бы иметь в друзьях великого мага, – не слушая ее, продолжал Джулис. – Но до простых людей вроде тебя они редко снисходят.
 – До «простых людей»?
 Сати фыркнула и двинулась дальше.
 – До «простых людей»! Снисходит он… кто до кого снисходит – это еще большой вопрос.
 – Мы с ним друзья с незапамятных времен, – небрежно сообщил невидимка. – В скольких битвах сражались рука об руку! В скольких сражениях! Словом, покрыли себя неувядаемой славой, и память о нас останется в веках.
 – От скромности ты не помрешь, – заметила Сати.
 Она снова отхлебнула воды и вздохнула: похоже, невидимый гость даже не помышлял о том, чтобы оставить ее в покое!
 – Слушай, раб лампы. Если ты такой суперпуперколдун, так чего ж ты не расколдуешься? Как тебя вообще угораздило превратиться в невидимку? Тильвус говорил, ты в какие-то магические разборки вляпался, а потом пытался кого-то шантажи…
 – «Так чего ж ты не расколдуешься? Так чего ж ты не расколдуешься?» Люди, не одаренные магией, чудовищно невежественны, – важно проговорил Джулис. – И ты тому пример. Тебе не дано понимать самых простых вещей, так что не пытайся и рассуждать о них.
 Услыхав такое, Сати остановилась.
 – Ах вот как? Ты-то, конечно, в области магии непревзойденный специалист! – начала она, но ирония пропала впустую – невидимка принял ее слова за чистую монету.
 – Конечно. Наконец-то ты это поняла. Мое превращение в невидимку – это же просто забавное происшествие, досадная случайность! Я даже не придаю подобным пустякам какого-либо значения. Думаешь, я не смог бы снять заклятие самостоятельно? – надменно вопросил он. – Конечно, смог бы. Но решил прибыть сюда, пусть дружище Тильвус тряхнет стариной! Хотелось сделать ему приятное, он так любит возиться со сложными заклинаниями. Кстати, – многозначительно прибавил Джулис, – я там прогуливался по дорожке неподалеку, наблюдал… Похоже, ты чем-то порядком его расстроила?
 – Расстроила?! Твой дружище Тильвус внезапно обнаружил, что я могу его воспоминания видеть, ясно? А, возможно, и мысли читать! – покривила душой Сати. – Понятное дело, он не обрадовался.
 – Воспоминания?! – ужаснулся Джулис. – Куда катится мир? Какой-то простолюдин запросто проникает в мысли великого мага? Да если б ты проделала этот фокус в Доршате, любой чародей уничтожил бы тебя, прежде чем ты рот успела бы открыть!
 – А как насчет того, что он лазит в чужие мысли? – разъярилась Сати. – А? Что скажешь?
 – Да это же пустяки, – пренебрежительно отозвался «раб лампы». – Что там интересного в твоих мыслях? Это ни одного мага не заинтересует.
 – Неужели?!
 – Конечно.
 – И прекрасно! – воскликнула Сати, швырнула пустую бутылку в урну и пошла вдоль набережной, твердо решив больше не вступать с невидимкой в разговоры. Сбоку тотчас же послышались шаги.
 – Убирайся отсюда, – проговорила Сати сквозь зубы. – Вали к своему лучшему…
 – Где ты получила столь дурное воспитание? – осуждающе спросил невидимка.
 – Пошел вон!
 – «Пошел вон! Пошел вон!» Я с удовольствием пойду вон… немного попозже. А пока не хочу надоедать своему другу Тильвусу. Он удручен – и все по твоей вине! Пусть немного побудет в одиночестве, успокоится.
 – Удручен?! Он лезет, куда его не просят, и я же еще и виновата?!
 – Конечно. Если б такое произошло в Доршате… Имей в виду, почти все великие маги отличаются скверным характером, – многозначительно проговорил Джулис. – И Тильвус – не исключение. Под горячую руку лучше ему не попадать. Смотри, смотри! Что это?!
 – Велосипед, – буркнула Сати. – Скверным характером… видали! И что он сделает, твой великий друг? В лягушку превратит? Пусть только попробует.
 Она сердито фыркнула и пошла дальше. Вверх по течению реки медленно поднимался теплоход «Василий Поярков». На палубе толпились пассажиры, важно прохаживались матросы, а в застекленной кабине за штурвалом стоял капитан – настоящий речной волк. Сати тут же представила себе старого капитана, мужественного, седого, с обветренным загорелым лицом и с зажатой в зубах прокуренной трубкой.
 – Кстати, насчет скверного характера, – задумчиво проговорила она, провожая взглядом красавец-теплоход. – А какие еще качества присущи великим магам?
 Тут Сати подумалось, что речной волк совершенно не обязан быть старым, и воображение тотчас же нарисовало молодого стройного капитана в белоснежном кителе. Она мечтательно вздохнула.
 Рядом послышалось сопение, потом – такой звук, будто невидимый собеседник чешет в затылке.
 – Злопамятность, – помявшись, сообщил Джулис. – Все маги ужасно злопамятны. Могут сотни лет помнить какую-нибудь обиду. А потом, при первом же удобном случае – раз! – и вот ты уже лягушка, сидишь на болоте и понимаешь, что в ближайшую тыщу лет у тебя только одно занятие: квакать да раздумывать, за что, собственно говоря, тебя наказали. То ли сделал что-то не то, то ли у великого мага просто было плохое настроение, а ты не вовремя ему на глаза попался.
 Сати остановилась и вытаращила глаза на куст шиповника – голос раздавался именно оттуда, словно невидимка залез в середину колючих зарослей.
 – Вот это да! А я-то думала, мудрость… или доброта, ну как в сказках. А Тильвус… разве он тоже злопамятен? – недоверчиво спросила она. – Не замечала за ним такого…
 Сати пожала плечами и двинулась дальше, размышляя об услышанном.
 – Хотя, я ведь его толком и не знаю. Он как-никак великий маг, а они, как ты сам сказал, до простых смертных редко снисходят. Разве когда украсть чего надо, тогда, конечно, снизойдет. А так – он с другими великими общается, что в сквере возле музкомедии живут. Я их видела как-то…
 Задумавшись, она подошла к широкой лестнице, что вела с набережной на площадь, и тут только спохватилась.
 – Эй, раб лампы! Ты все еще тут? Что тебе от меня надо? Почему ты не идешь к Тильвусу?
 – «Почему ты не идешь к Тильвусу? Почему ты не идешь к Тильвусу?» Вижу, здешние жители не знают, что такое долг гостеприимства? – укоризненно спросил «раб лампы». – А тебе конечно же неизвестно чувство сострадания? Ты готова бросить меня на произвол судьбы в чужом негостеприимном мире? В огромном городе, где на каждом шагу доверчивого путника подстерегают ужасные опасности?
 Неожиданное красноречие Джулиса поставило Сати в тупик.
 – «Долг гостеприимства»? – повторила она озадаченно. – Что ты мелешь? Люди у нас гостеприимные, это все знают. Но… какие в нашем городе тебя могут опасности подстерегать? Тебя же и увидеть-то невозможно!
 – «Тебя же и увидеть-то невозможно! Тебя же и увидеть-то невозможно!» Значит, законы гостеприимства здесь не для всех? Так бы сразу и сказала, а не рассказывала сказки эльфов про гостеприимных людей. – Невидимка тяжело вздохнул. – Позор, а не город. Что ж, пойду к Тильвусу. Надеюсь, он уже остыл после того, как ты его расстроила. Но если он под горячую руку превратит меня во что-нибудь неподобающее, это будет на твоей совести.
 Джулиса Сати было совсем не жалко, но нападок на родной город она снести не могла.
 – Ладно, ладно, – без особого восторга проговорила она. – Что с тобой делать-то? Ну можешь немного посидеть у нас в конторе, если хочешь. Только имей в виду – недолго! А я пока текст ресторану «Таежный» допишу…
 Она поднялась по лестнице на площадь и остановилась.
 – Но смотри мне, чтоб в конторе – молчок! Чтоб никто даже не догадался, что по редакции у нас шастает невидимый нелегал из другого мира! Ясно?
 – Конечно! – тут же откликнулся «нелегал». Голос у него был подозрительно довольный.
 Распугивая ленивых голубей, Сати пересекла площадь и направилась к бульвару. Возле бара «Калинка» толпился народ – там шла дегустация новых сортов пива, и каждый прохожий считал своим долгом отведать угощения.
 – Эй, раб лампы! Ты еще тут?
 – Я не…
 – Ладно, ладно. Не раб, я поняла. Я только спросить хотела. – Сати поколебалась немного. – А как это – быть невидимкой?
 Джулис посопел.
 – Зачем тебе это знать? – высокомерно поинтересовался он. – Вряд ли ты поймешь, но уж так и быть… – Он кашлянул. – Невидимость бывает разная. В одном случае достаточно слиться с окружающим пейзажем, как поступают эльфы, и тебя уже не видно. Есть еще более простые способы…
 – Это как?
 – «Это как? Это как?» Говорю же, человек не слишком образованный не в состоянии такое понять. Если ты не вызываешь у других никаких мыслей, чувств и эмоций – они не замечают тебя!
 Сати подумала.
 – Разве это волшебство? Я вот на планерке иной раз сижу тише воды, ниже травы, так шеф меня и безо всякой магии не замечает.
 – Дойдем и до магии, – важно проговорил Джулис. – Наконец, применив заклинания, можно обрести полную невидимость. Полную! Человек может пройти сквозь тебя, не заметив этого – ты бесплотен, как тень!
 – То есть это ты сейчас бесплотен, как тень? – уточнила Сати.
 – Нет, у меня-то как раз другой вид невидимости. Я невидим, но не бесплотен. Хочешь, потрогай меня, убедись! Протяни руку и…
 – Нет уж, спасибо, – отказалась она. – Была охота тебя трогать. И говори, пожалуйста, потише, а то люди оглядываются…
 Возле крыльца редакции Сати остановилась и тяжело вздохнула.
 – Слушай, раб лампы. Мы сейчас зайдем в контору. Если там кто-то есть, ты – ни звука, понял?! Ни звука! Чтоб никто даже не догадался!
 – «Слушай, раб лампы! Слушай, раб лампы!» Я смотрю, тебе понравилось считать меня рабом какой-то Лампы. А я ее и в глаза не видел… Но я, в отличие от великих магов, не злопамятен и отплачу тебе добром за твое гостеприимство. Когда-нибудь.
 – Умолкни! – перебила его Сати и взбежала по ступенькам.
 В редакции было пусто. Сати тихонько вздохнула с облегчением.
 – Ну вот, – сказала она. – Повезло тебе, народ разошелся уже. Ладно… сядь куда-нибудь и не шуми. А у меня – работа. И вообще, я тебя развлекать не собираюсь…
 Сати включила компьютер и открыла файл, где, как она предполагала, был почти готовый текст ресторану «Таежный». Оказалось, однако, что «почти готовый текст» состоит из одной-единственной строчки: «Этот чудесный ресторан находится на одной из самых красивых улиц нашего города».
 Сати была так удивлена этим неприятным открытием, что тут же забыла и о Тильвусе, и о невидимке.
 – Вот это да, вот это да, – расстроенно бормотала она, отыскивая среди бумаг рекламную заявку. – Как же так? Да если я этот текст сегодня не напишу, начальник отдела, пожалуй, меня саму в этом ресторане подаст как главное блюдо…
 Она нашла заявку и принялась торопливо печатать, время от времени заглядывая в листок.
 В редакции меж тем раздавались шаги: «невидимый нелегал» обследовал комнату. Потом шаги прошлепали в кухню, там что-то стукнуло, звякнуло, и невидимка вернулся обратно. Слышно было, как он подобрался к столу фотокорреспондента Аверченко и надолго притих, доносилось только напряженное сопение.
 В самый разгар работы над текстом Сати вдруг вспомнила про гостя и спохватилась.
 – Раб лампы! Эй, раб лампы! Ты где?
 – Тут, – после паузы выдавил Джулис. Сати повернулась на стуле и уставилась на стол Аверченко. Там среди бумаг валялся свежий номер «Интим-газеты», раскрытый на полосе фотографий.
 – Что это? – сдавленно проговорил «раб лампы».
 – Где? – Сати рассеянно посмотрела на полуобнаженную красотку, которая зазывно улыбалась с разворота. – А-а… газета. Что, газет не видел? Это Аверченко у нас читает. Ходит в дружественную редакцию и берет на халяву. Ладно, не до тебя мне… – Она повернулась к монитору.
 – «Ресторан „Таежный“ славится своей изысканной кухней, которая… которая»… господи, есть-то как хочется…
 – Картинки… – просипел невидимка.
 – Какие еще картинки? – недовольно спросила Сати. – Где? А… фотографии. Ты что, картинок не видал?
 – Да, но…
 – «В нашем ресторане вы всегда сможете отведать изысканные блюда…» – Сати развернула буклет. – Кролик, тушенный в сметане… Оленина под брусничным соусом… нет, это издевательство какое-то… кулебяка… еще и кулебяка!
 Она пошарила в рюкзаке, вытащила конфету, сунула в рот и покосилась на стол Аверченко. Там сами собой, с тихим шелестом переворачивались газетные листы и слышалось сосредоточенное сопение.
 Сати вернулась к работе.
 – «Особенно широко представлены рыбные блюда»… так… блюда… «Лосось, запеченный с картофелем и свежим укропом, будет украшением любого стола»…
 Шелест страниц прекратился, потом раздался долгий негромкий вздох.
 Сати оторвала взгляд от текста.
 – Слушай, раб лампы, – раздраженно сказала она, – прекрати завывать! Я работаю!
 Она снова уткнулась в монитор, но через минуту не выдержала и снова повернулась на стуле.
 – Что притих? Нравится? Хочешь, я тебе целую подшивку из кладовки притащу? Такого насмотришься!
 – Да… нет… – пробормотал полузадушенным голосом невидимка. – Фу… Жарко тут у вас что-то… мне надо на воздух. На свежий воздух, глоток прохладного воздуха… чтобы успокоиться. Я, пожалуй, пойду… Где у вас выход?
 – Во-во, – обрадовалась Сати. – Иди, иди, голубчик. Некогда мне с тобой возиться…
 Она ткнула пальцем в окно.
 – Улицу видишь? Это Красная линия. Если пойдешь по ней все прямо и прямо… никуда не сворачивая, то справа будет такое красивое здание с вывеской «Театр музыкальной комедии». Обогнешь его и в сквере, вполне возможно, отыщешь своего друга, великого мага Тильвуса.
 – Там его владения? – спросил невидимка слабым голосом, следуя к двери и натыкаясь на стулья.
 – Что? А… Точно. Хорошее слово подобрал. Именно владения! Он на широкую ногу живет. Давай, двигай отсюда. И если ты заблудишься в городе и помрешь с голоду, пытаясь отыскать своего друга, меня это не касается. Я свой долг гостеприимства выполнила.
 И она снова уткнулась в монитор.
 Ночь опустилась на город, шумные улицы опустели, под светом желтых фонарей дремала пустынная Красная линия, светились витрины магазинов, недвижно стояли манекены в гулких торговых залах. Свежий ветер с реки шумел в кронах тополей, мигали огоньки бакенов на фарватере.
 Сати спала спокойно, потому что в эту ночь чужие сны не беспокоили ее, но и без того виделось ей нечто удивительное.
 Снилось, что туман, укрывающий реку, затянул набережную, пополз вверх по широкой каменной лестнице и поднялся на площадь. В белой мгле скрылись дома и памятники, цветники и скамейки, затейливый старинный особняк Управления пароходства и безликий стеклянный дворец профсоюзов. И когда все это исчезло, произошли странные вещи: вместе с речным туманом в город вошли маги. Первыми вынырнули из тумана маленькие бородатые существа с метлами – гномы-мусорщики. У них был озабоченный и недовольный вид. Они принялись шаркать метлами по брусчатке, сметая обрывки газет, стаканчики из-под кофе, целлофановые пакеты. Один из гномов зашел в стеклянный куб остановки, вытащил из-под лавочки пластиковую бутылку и, ворча что-то себе под нос, бросил в урну. Во всех зданиях на Красной линии сам собой вспыхнул свет, и оказалось, что и в домах, и на улице полным-полно самого разного народа. Зазвенел колокольчик над дверью аптеки, сквозь большое зеркальное стекло видно было, как, стоя на табуретке, хлопочет за кассой маленький человечек с длинной седой бородой, в колпаке со звездами. Время от времени он спрыгивал с табурета, бежал за каким-нибудь снадобьем, потом снова оказывался за прилавком, тыча пальцами в кнопки сверкающего кассового аппарата «Самсунг». Человечек подхватил серебряный совок, запустил в плетеный короб, насыпал в маленький пакетик мерцающий фиолетовый порошок, ловко перевязал пакет шнурочком и с поклоном протянул посетителю.
 Стуча деревянными башмаками, через мостовую пробирался кобольд, странное существо с собачьей головой, маленькими рожками и длинным крысиным хвостом. Кутаясь в красные лохмотья, кобольд перебежал дорогу, сердито оскалился на гнома и нырнул в дверь с табличкой «Управление геологии. Разработка месторождений и полезных ископаемых».
 За столиками уличного кафе сидели люди с нездешними лицами, с глазами такими древними, словно они видели, как рождался этот мир, а перед ними на пластиковом столе плясало небольшое пламя, в котором безостановочно сновала саламандра, то свиваясь кольцом, то выгибаясь, то выбрасывая целый сноп холодных белых искр. Допив кофе, посетители поднялись, один из них небрежно смахнул ладонью пламя и сунул саламандру вместе с языком огня в карман.
 Из переулка верхом на грифоне выехал темноволосый человек, огляделся, спрыгнул на землю, привязал поводья к перилам лестницы возле таблички «Парковка для спецтранспорта» и направился через улицу к зданию военной комендатуры.
 А посредине площади стоял светловолосый человек с зелеными глазами, в кольчуге в виде чешуи дракона, рассматривал город и чему-то улыбался.
 В приморском городе спал Никита, слушая сквозь сон шум прибоя. Сны ему снились обычно двух видов, о детстве или о работе. Сейчас он видел производственный сон: в конторе наступил золотой век. Локальная сетка не собиралась падать, менеджеры из отдела доставки твердо запомнили, что для того, чтобы принтер заработал, его нужно включить в сеть, главный бухгалтер научилась сохранять документы в своем компьютере, а отдел рекламы, наоборот, разучился качать из сети порнофильмы за счет конторы. Шеф разрешил пить на работе пиво, а потом и вовсе уехал куда-то в командировку на полгода, и в редакции воцарились благодать, тишина и покой. Тут Никита испытал небольшое беспокойство оттого, что Сати до сих пор не несет на верстку рекламные полосы, и проснулся.
 В музыкальном магазинчике, на партитуре «Спящей красавицы» чутко дремал серый кот Скрябин, на душе у него было неспокойно. Он постоянно возвращался мыслями к вчерашней встрече. Возможно, люди ничего особенного и не заметили, что с них взять, но он, кот, сразу раскусил, что за фрукт этот случайный прохожий, и теперь жалел, что не унес лапы вовремя, да еще по привычке нахамил. А хамить таким личностям – дело опасное.
 Потому-то весь день настроение у Скрябина было неважное, и кот пытался выразить это как мог: разодрал газету «Музыкальная жизнь края», демонстративно использовал в качестве туалета вазу с пальмой, а когда сотрудники магазина позвали его обедать, постарался донести до них очень важную мысль – у него плохое настроение и все, все они в этом виноваты!
 И чтобы им было понятнее, кот наотрез отказался обедать, съел только немного свежего лосося, отведал домашнего паштета из печенки, половину вареного яйца, две оливки, ломтик курицы, рыбную котлетку и кружок колбасы. А к остальному и не притронулся. Увидев такое, музыковеды встревожились не на шутку и позвали заведующую. Прибежала полная белокурая дама, увидела почти нетронутый обед, переполошилась и подхватила кота на руки.
 – Скрябин ничего не ест! Скрябин ничего не ест! – причитала она, прижимая его к груди. – Заболел! Может, отравился? Может, врача? Промывание желудка?
 Сотрудники магазина, как по команде, выглянули в окно: на другой стороне улицы над белым особнячком виднелась вывеска «Скорая ветеринарная помощь».
 «Еще чего, – мрачно подумал Скрябин, выворачиваясь из рук и мягко прыгая на пол. – Нашла дурака. Ладно уж, поем, так и быть…»
 Но на всякий случай он решил обождать и пару дней не выходить из магазина, чтоб не попасться на глаза кому не надо. Особенно той неприятной личности…
 А «неприятная личность» коротала ночь на берегу реки: с наступлением теплых дней место ночевки из сквера возле музкомедии частенько переносилось на галечную косу.
 Сидор, завернувшись поплотнее в бушлат, давно спал возле погасшего костра, а Тильвус все бродил по берегу, швыряя в реку плоские голыши и считая, сколько раз они подскочат на воде. Раньше к этому занятию подключался и Серега, но теперь Тильвус был один, а соревноваться с самим собой было глупо. Он швырнул очередной камешек и долго смотрел, как тот прыгает с волны на волну.
 В черном небе плыла круглая луна, «волчье солнце», как называли ее оборотни, дети луны, нетерпеливо дожидающиеся полнолуния, чтобы перейти из одной сущности в другую.
 Тильвус дошел до темной громады дебаркадера, где покачивались на волне маленькие речные трамвайчики и побрел обратно. Возле лодочной станции он остановился, постоял, нашарил под ногами плоский камень и отправил его в путешествие по воде. Через пару минут камень булькнул и затонул. Тильвус вздохнул и посмотрел на небо, глухое, черное. До утра было еще далеко.




 ГЛАВА 6


 На бульваре ранним утром было немноголюдно: сидели на лавочках пенсионеры да прогуливалась кривоногая такса, волоча на поводке хозяйку. Сати пересекла бульвар, и, оказавшись во дворе редакции, покосилась на синюю вывеску «Рекламное агентство „Нимфа“.
 – Проклятые конкуренты, – пробормотала Сати. – Браконьеры и хапуги…
 «Браконьеры и хапуги» в полном составе стояли возле входа в агентство и курили. Сати сделала вид, что не замечает их, и с независимым видом проследовала к своему крыльцу.
 Внезапно дверь конторы с грохотом распахнулась, вылетел взъерошенный курьер с вытаращенными глазами и кубарем скатился по ступенькам.
 Сати вздохнула.
 По соседству с редакцией находилось солидное заведение – Управление железной дороги. Курьеры, особенно новенькие, частенько путали дома и норовили занести толстые пакеты с гербовыми печатями на вахту редакции. Дед Илья, отличающийся нечеловеческим терпением, каждый раз доброжелательно объяснял заблудившемуся курьеру, что донесение прибыло не по адресу.
 Но сегодня…
 Сати поглядела вслед курьеру, который улепетывал так, словно за ним по пятам несся начальник рекламного отдела с шашкой наголо, и покачала головой: не иначе, сегодня вместо деда Ильи беднягу встретил кто-то другой.
 Она поднялась на крыльцо и потянула на себя дверь. Так и есть! За столом, вместо всеми уважаемого и известного барда, сидел развалясь Порфирий Петрович. Он был одет в потертую джинсовую куртку, на голове у него красовалось старое сомбреро, а завершала картину привязанная ватная борода Деда Мороза. Порфирий нежно обнимал костяной рукой гитару деда Ильи и поглядывал в нотные листы, разбросанные по всему столу.
 – Неплохо, – признала Сати, полюбовавшись картиной. – Рекламщики, а куда вы деда Илью дели?
 – Он на бульвар пошел, – доложил один из менеджеров, появляясь как из-под земли. – За пирожками к чаю. Вот и попросил Порфирия подменить его ненадолго. – Он поправил на «заместителе» сомбреро. – Видела, как курьер отсюда вылетел?
 – Еще бы!
 Сати достала из рюкзака плитку шоколада, распечатала, откусила большущий кусок и направилась к лестнице.
 Утро начиналось как нельзя лучше. Омрачала его лишь необходимость поскорее написать очередной рекламный текст. Заказчиком выступала адвокатская контора «Фемида», поэтому затягивать с работой Сати по многим причинам не хотела.
 Она отгрызла от шоколадки еще кусочек, раздумывая над сложными взаимоотношениями с некоторыми клиентами, как вдруг прямо над ухом раздался негромкий вкрадчивый голос:
 – Нельзя ли еще посмотреть эти интересные картинки?
 Он неожиданности Сати подскочила, выронила плитку на ступеньки и громко выругалась:
 – Проклятый раб лампы! Чтоб тебя!
 – «Чтоб тебя! Чтоб тебя!» Люди, знакомые с хорошими манерами, обычно приветствуют друг друга иными словами, – осуждающе промолвил невидимка. – Да, впрочем, что с тебя взять. Я, между прочим, поджидаю тебя здесь с рассвета, а ты что-то не торопишься.
 – Поджидаешь? Зачем? Только тебя тут не хватало. – Сати подняла шоколадку, повертела в руках и заколебалась: съесть или отправить в мусорную корзину?
 – Завтрака вот из-за тебя лишилась, – пробурчала она недовольно.
 – Почему же? Съешь! – посоветовал Джулис.
 – После того как я ее с пола подняла? Знаешь, когда наша уборщица мыла лестницу в последний раз? Вполне возможно, что зимой… Она у нас чистотой не злоупотребляет.
 Сати вздохнула, бросила шоколад в мусорную корзину, что стояла в углу на площадке второго этажа, и пошла дальше.
 – А я думала, ты уже благополучно расколдовался и отбыл в эту… как ее? На историческую родину, словом.
 Она вошла в пустую редакцию, Джулис, судя по звуку шагов, не отставал.
 – Расколдовался? – Кресло фотокорреспондента Аверченко скрипнуло. – Нет пока что. Мы с моим другом Тильвусом решили, что спешить в таком деле ни к чему.
 – Вот это зря, – осуждающе проговорила Сати. Она бросила рюкзак на свой стол и открыла окно настежь. С бульвара повеяло ароматом молодой тополиной листвы, омытой ночным дождем. – Что тянуть-то? Вы же с ним мегаколдуны! Супермаги! Снимайте заклятие – и дело в шляпе. – Она включила компьютер. – А Тильвус что сказал?
 – Точно не знаю, – уклончиво отвечал невидимка. – Не видел его.
 Сати насторожилась:
 – Ты что, так и не пошел к нему? Почему? А где ж ты шлялся?
 Невидимка сделал вид, что не расслышал последнего вопроса.
 – Попозже наведаюсь, – небрежно сообщил он, перебирая газеты на столе Аверченко. – А пока, если ты не против, я немного побуду здесь, в вашем прекрасном доме.
 – С какой стати? – без особой радости отозвалась Сати. – Конечно, я против.
 – Посижу, посмотрю картинки, понаблюдаю со стороны за здешней жизнью, это всегда познавательно для путешественника, – не слушая ее, продолжал Джулис. Сати открыла было рот, но невидимка ее опередил: – Благодарю, что не отказала. Гостеприимство, присущее…
 Сати тяжело вздохнула:
 – Шустрые в вашем царстве-государстве шантажисты, нечего сказать… А, может, все-таки пойдешь к своему лучшему другу Тильвусу? – с надеждой спросила она. – Знаешь, у нас-то здесь, в конторе, ничего познавательного не происходит. А вот у него, в сквере возле муз-комедии…
 – Мой лучший друг Тильвус занят важными делами, – строго ответил голос. – Не хочется его беспокоить. Как только освободится, с радостью придет мне на помощь. Он, знаешь ли, большой специалист в области заклятий невидимости.
 – Еще бы, – проворчала Сати, уселась за стол и приступила к поискам заявки от адвокатской конторы «Фемида». – За что ни возьмись – во всем он большой специалист.
 – Конечно. Как и я, впрочем. Нам по плечу многое, – скромно заметил невидимка. Кресло покачнулось, и Сати догадалась, что Джулис поудобнее устраивается на прежнем месте. – Я, собственно, и прибыл-то сюда просто чтоб развеяться слегка.
 – Слышала я вчера о твоих похождениях, вымогатель несчастный, – проворчала Сати.
 – Утомился я немного от магических дел. Бремя славы и все такое… Думаю, дай-ка навещу великого мага, попрошу совета в кое-каких делах… пусть порадуется. Я бы рассказал тебе, да ты все равно ничего не поймешь. Ну что сидишь? – недовольно осведомился он. – Никакого уважения к гостю… Давай, неси эту… как ее? Газету с картинками.
 Сати нехотя вылезла из-за стола…
 – Имей в виду, раб лампы, – кисло сказала она. – Если собираешься торчать в конторе – веди себя тише воды, ниже травы. Ясно? Подшивку «Интим-газеты» сейчас принесу, так уж и быть. Она в кладовке.
 Через пару минут Сати бухнула на стол Аверченко пыльную пачку газет.
 – Вот, просвещайся. А я буду текст адвокатам писать. Они дотошные такие, ужас… к каждому слову цепляются. Им бы прокурорами работать, а не адвокатами…
 Она открыла новый файл, подумала и написала первую строчку: – «Уже пять лет адвокатская контора „Фемида“…
 Зазвонил телефон внутренней связи.
 – Здравствуй, Сати, – скорбным голосом произнес ответственный секретарь. – Поздновато на работу являешься. А знаешь ли ты, что уровень безработицы растет и растет? Миллионы людей вынуждены влачить нищенское существование, в то время как ты…
 – Миллионы безработных журналистов, ага… – проворчала она, не отрывая взгляда от текста. – Вечно ты преувеличиваешь. Говори лучше, что надо?
 – Со студии кинохроники звонили. Ты о них юбилейный материал пишешь?
 – Я, я… и что?
 – Отправляйся сейчас на студию, они какие-то редкие снимки приготовили, хотят статью проиллюстрировать. Выбери что получше.
 – Прямо сейчас? Да некогда мне, – заныла Сати, вытаскивая из папки рекламную заявку, вдоль и поперек исчерканную ужасным почерком начальника рекламного отдела. – Мне еще про адвокатскую контору «Фемида» писать нужно и про магазин «Твой телевизор»! Завтра схожу, с утра.
 Но секретарь был неумолим.
 – Студия кинохроники в десяти минутах ходьбы, – напомнил он. – Спустишься на набережную, забежишь к киношникам, возьмешь что нужно – и назад!
 Сати вздохнула.
 – Ишь как у тебя все просто… ну ладно уж, – пробурчала она. – Ты ж не отвяжешься. Иду, иду…
 Она положила трубку и принялась собираться.
 – Нашел курьера, блин, – сердито бормотала она, запихивая в рюкзак блокнот. – Сам бы сходил!
 – Чудесные картинки, – внезапно промурлыкал голос рядом. От неожиданности Сати выронила рюкзак.
 – Тьфу ты! Опять я про тебя забыла. Ты эти штучки брось! Взял моду подкрадываться!
 Внезапно она задумалась.
 – Вот что, раб лампы. Гм… халтурит наша уборщица, пылищи-то сколько под столом, рюкзак запачкался. Тут вот какое дело: я сейчас ухожу ненадолго… слышал, наверное? А тебя один на один с интимом я в конторе оставить никак не могу, уж извини. – Сати покосилась на подшивку газет. – Зайдет кто-нибудь в редакцию, увидит, что страницы сами собой переворачиваются – и что? Решит, что галлюцинации у него начались. Расстройство психическое, белая горячка! А это, как говорит Дед, редактор наш, профессиональная болезнь работников СМИ, понял? Никто, говорит, от нее не застрахован. Так что выметайся-ка из конторы. Проваливай к Тильвусу.
 Проваливать к великому магу «раб лампы» почему-то не захотел и увязался за Сати. Она с досадой вздохнула, но препираться было некогда.
 По улице, круто вверх поднимающейся к Красной линии, Сати вышла на площадь, пересекла ее, распугивая ленивых голубей, и по широкой лестнице сбежала на набережную.
 Среди зелени старого парка она отыскала взглядом одноэтажный белый особнячок студии кинохроники, что находился в самом конце набережной, и прибавила шагу. Остался позади дебаркадер, причалы, шумные толпы дачников, штурмующих речные трамвайчики, потянулась полоса пляжа Река еще не успела прогреться однако самые нетерпеливые купальщики уже открыли сезон. Правда, желающих поплавать в холодной воде оказалось немного, большинство предпочитало поваляться на песке, позагорать на ласковом солнышке. Сати спустилась с набережной и пошла вдоль пляжа, выглядывая продавцов мороженого: знаменитый городской пломбир «Золотая тайга» вполне мог скрасить визит на студию.
 – Ух, – внезапно послышалось рядом. Сати вздрогнула, но тут же взяла себя в руки.
 – Ты опять?! Послушай, раб лампы. Ты не должен…
 – Как-то мне… не по себе как-то… – пролепетал голос.
 – Ну что еще? – с досадой спросила она.
 Вместо ответа раздалось громкое сопение. Сати остановилась.
 – Навязался на мою голову… Ты где, кстати?
 – Тут, возле камня… Какой жаркий день, – с трудом выдавил невидимка. – Солнце так и печет…
 – Жаркий? – Сати уставилась на серый камень-валун, лежавший на песке. – Ну не скажи… вот в июле жара начнется – ужас! Дышать нечем будет. Но ты, конечно, до июля-то к себе отбудешь, ведь правда? – с надеждой спросила она.
 – «Дышать нечем будет! Дышать нечем будет!» Мне и сейчас дышать нечем… будто по мне стадо гиппогрифов пробежало… уф… причем несколько раз подряд. Помутилось все перед глазами, – слабеющим голосом бормотал Джулис. – Все плывет… И река, и ты, и эти… э… Наверное, у меня солнечный удар!
 – Солнечный удар? – Сати с сомнением поглядела на облачное небо. – Глупости, какой еще солнечный удар!
 Она пожала плечами.
 – Слушай, раб лампы, некогда мне. Что с тобой такое приключилось? Может, тебя на станцию спасателей отвести? Там врач должен быть. А, черт! – спохватилась она тут же. – Как же он тебя полечит, ты же… Ну что с тобой делать?
 Сати обвела взглядом пляж с зонтиками и лежаками, песок, усеянный загорелыми телами, и неожиданно задумалась. Потом перевела глаза на серый камень-валун.
 – Эй, ты жив еще? Что молчишь?
 – Жив, жив…
 – Отлично. Я, кажется, знаю, что с тобой. В глазах, говоришь, потемнело? И голова кругом идет? – Она наградила камень выразительным взглядом. – Понятно, понятно… А скажи-ка, ты когда-нибудь раньше видел женщин в купальниках?
 Она покосилась на пляж. Веяния моды требовали, чтобы купальники в нынешнем сезоне были максимально открытыми, и загорающие дамы неукоснительно соблюдали требования.
 – Ну э… – сопя выдавил Джулис. – Уф… не приходилось как-то…
 – Понятно, – с усмешкой процедила Сати. – Это, голубчик, не солнечный удар, это эротический шок. У вас ведь там небось полуобнаженные девушки на берегу не валяются? А?
 – Ух, – просипел невидимка. – Голова кружится… и ноги… Ноги не держат, можно, я обопрусь на тебя? – В голосе его прозвучала надежда.
 – Еще чего! – отрезала Сати.
 – Тогда скамейка… я присяду на лавочку, чтоб прийти в себя… Вон на ту, что ближе к воде, там свежий ветерок…
 – Ближе к воде? – понимающе переспросила Сати. – Ближе к пляжу, ты хочешь сказать? Чтоб разглядеть получше?
 – «Разглядеть получше, разглядеть получше!» Что за бесчувственность! Девушка должна быть доброй, милой, говорить то, что хотят от нее услышать. А ты?! Я твержу, что дышать трудно, в глазах потемнело, не вижу почти ничего. Так, кое-что… совсем немного. А ты и помочь не желаешь! Словом, мне нужно прийти в себя, отдохнуть, набраться сил. Пожалуй, посижу здесь подольше… – Голос у невидимки как-то очень быстро окреп. – А ты, помнится, куда-то торопилась? – спохватился он. – Что ж, дела – прежде всего! Давай-давай, иди отсюда… обо мне не беспокойся.
 Под невидимыми ногами хрустнули ракушки, и Сати поняла, что Джулис бодрым шагом устремился к пляжу.
 Вернувшись со студии кинохроники, Сати влетела в кабинет секретаря и шлепнула ему на стол пачку черно-белых фотографий.
 – Вот, держи. И запомни, я тебе не курьер! Нужны фотографии – сам сходи. А мне еще текст адвокатам писать надо!
 Секретарь потянулся за фотографиями.
 – Гм… а почему же нельзя было отсканировать и переслать? – резонно спросил он. – Почему киношники так хотели, чтоб ты за ними лично явилась?
 Сати нашарила в сумке шоколадный батончик, купленный по дороге, и принялась сдирать обертку.
 – Ты не поверишь, они сканером пользоваться не умеют! Там же ветераны кинохроники работают, молодежь-то поувольнялась давно. Сидят, знаешь, такие бабушки да дедушки… хотела им высказать все, что думаю, да язык не повернулся. – Она махнула рукой. – Ладно, пойду я…
 Жуя батончик, Сати поднялась в редакцию, уселась за стол и открыла файл.
 – Так… «Фемида», чтоб она провалилась. Ну что ж, приступим.
 Задребезжал телефон.
 Сати оторвалась от работы и подозрительно уставилась на аппарат. Телефон так надрывался, бренчал и подпрыгивал, что становилось совершенно ясно: звонит начальник рекламного отдела.
 – Але, – обреченно сказала она в трубку.
 – Сати! – заорал начальник. – Директор «Радуницы» тебе звонила только что! Ты же у нее должна через десять минут быть!
 Сати глянула на часы и подскочила.
 – О черт! Забыла! Скажи Борисычу, пусть таратайку свою заводит!
 Она схватила рюкзак и сломя голову понеслась вниз.
 Директор Центра психологического здоровья «Радуница» была дамой серьезной, увлекалась народной медициной, популярной психологией, диагностикой кармы и опозданий на встречу не любила, утверждала, что от этого страдает ее ментальное тело. Допустить страдания ментального тела человека, оплатившего большую статью на самой дорогой полосе газеты, Сати не могла и поэтому за время поездки разругалась с водителем вдрызг: Барбарисыч упрямо талдычил про амортизацию и прибавлять скорость отказывался категорически.
 Тем не менее на встречу они приехали вовремя. Следующий час получился насыщенным, Сати выслушала подробную лекцию об исцелении всех болезней при помощи обычного керосина, записала пожелания заказчицы, горячо пообещала лечиться отныне только керосином и ничем больше и наконец, вытирая пот со лба, покинула офис, на ходу запихивая в рюкзак пачку газет и распечатанных на принтере листовок с лекциями по оздоровлению.
 Водитель Борисыч сидел развалясь в машине и, бормоча что-то себе под нос, разгадывал кроссворд.
 – Как назывался административный центр Аляски, когда она была русской колонией? – спросил он как ни в чем не бывало.
 Сати вздохнула: сердиться на Барбарисыча было совершенно невозможно.
 – Не знаю.
 – Ничего ты не знаешь… Ладно, садись, поехали в контору.
 Сати плюхнулась на сиденье.
 – Как же он назывался, этот проклятый центр? – бормотал водитель, ловко выруливая со стоянки. – Весь кроссворд отгадал, кроме этого слова.
 – В Интернете посмотри, – посоветовала Сати.
 Борисыч не согласился.
 – Ну что в Интернете! Так не интересно. Надо или самому голову поломать, или узнать у кого-то. Я вот у тебя спрашиваю уж который раз, да толку от тебя никакого.
 Сати подумала.
 – Тогда у Хамера поинтересуйся. Он-то, наверное, знает.
 – Точно, – обрадовался водитель. – А у меня еще один кроссвордик есть, по военной тематике. Хочешь, тебе отдам?
 – Надоел ты мне, Борисыч, со своими кроссвордами! – с досадой воскликнула Сати. – Останови машину, я на площади выйду.
 – Зачем это тебе на площадь? – удивился он, однако притормозил у тротуара. – А в контору не пойдешь?
 – По парку пройтись захотелось, воздухом свежим подышать, – уклончиво ответила Сати. – Сяду вот на лавочку сейчас, текст сочиню… у меня и ноутбук в рюкзаке. Так, захватила на всякий случай. Рекламные тексты сочинять, это тебе не баранку крутить, запомни!
 Возле входа в парк Сати замедлила шаг. Сегодня ночью ничего особенного ей не снилось, а вот накануне… Она остановилась возле центральных ворот и задумалась, припоминая обрывки сновидений.
 В тот раз, погружаясь в чужой сон, она словно летела в пустоте, в бескрайнем ледяном пространстве. Стужа выжигала глаза, морозный ветер выбивал слезы, которые сразу же замерзали на щеках, но сон тащил вперед, не давая передохнуть.
 Потом под ногами оказалась земля. Вокруг раскинулась прежняя равнина, а неподалеку, будто спины громадных животных, погруженных в волшебный сон, лежали темные холмы, вдалеке чернел лес. Облака тумана поредели, стало видно фигуры людей – воины стояли не шевелясь, но их глаза смотрели холодно и угрожающе. А через мгновение все они исчезли в тумане, проскользнув между холмов бесшумно, как призраки.
 Сати вздохнула. Ей хотелось расспросить Тильвуса, что это за люди и куда они направлялись. Казалось почему-то, что воины уходят в полный опасностей путь, такой далекий, что обратно они вернутся уже совсем другими…
 Она постояла у центральных ворот еще немного, подумала и решила все-таки прогуляться до того места, где они с Тильвусом разговаривали вчера – просто чтобы убедиться, что там никого нет.
 В парке по случаю буднего дня народу было немного: сидели на лавочках пенсионеры да прогуливался по аллеям мужик в футболке с эмблемой городского зоопарка, ведя в поводу небольшого оленя с кроткими влажными глазами. Проходя мимо Сати, олень покосился на нее и фыркнул.
 – Чего тебе, животное? – поинтересовалась она.
 Животное пренебрежительно качнуло рогами и проследовало дальше.
 В киоске Сати купила мороженое и побрела по аллее, рассеянно поглядывая по сторонам. Возле аттракциона «Ромашка» возились рабочие, один красил стены павильона, другой обдирал с рекламной тумбы прошлогодние афиши. «Приглашаем на вечеринку, посвященную празднику Хэллоуин», успела прочитать Сати, хмыкнула, откусила половину пломбира и пошла по тропинке, размышляя, что делать, если Тильвуса на месте не обнаружится. Сати ожидала, что благодаря побочному эффекту заклинания она каким-то образом станет чувствовать его присутствие, но ничего подобного не происходило. Некоторое время она сосредоточенно обдумывала мысль, будет ли уместно наведаться в сквер возле театра, но потом решила с визитом повременить. Сати свернула на боковую аллею, заброшенную и густо заросшую боярышником, и остановилась.
 Великий маг, расположившись на поваленном стволе, листал мятую газету и покатывался со смеху.
 Сати насторожилась.
 – Ты что, анекдоты читаешь? – подозрительно спросила она вместо приветствия. – Или тебя так развеселила моя заметка о птицефабрике? Что смешного?
 Тильвус свернул газету.
 – С тобой никаких анекдотов не надо, – двусмысленно заявил он. – Ну-ка расскажи, чем там дело кончилось?
 – Какое дело? Где?
 – На какой-то вечеринке, прошлой осенью.
 Сати с размаху швырнула рюкзак на скамейку.
 – Опять?! Что за бесцеремонность, что за свинство, лазить в чужие воспоминания?!
 – Да брось, – отмахнулся маг. – Зато смешно. Рассказывай, ты же только что об этом вспоминала.
 – Не дождешься, – проворчала Сати. Она заглянула в рюкзак. – Черт, чуть нотубук из-за тебя не разбила…
 – Давай-давай. Я и так уже почти все знаю.
 Сати поколебалась, потом вздохнула.
 – Ну что… ну поехали мы всей конторой в ночной клуб, развлечься. Как раз Хэллоуин был… праздник такой дурацкий, когда все переодеваются в ведьм, чертей и прочую нечисть…
 – Действительно дурацкий, – согласился маг.
 – Теперь-то и я так думаю… А когда веселье было в самом разгаре, мы тоже пошутить решили. Игорь Хамер – это наш криминальный корреспондент – переоделся в форму милиционера, фуражку нацепил, кобуру пустую… он все заранее раздобыл, решил почему-то, что это смешно будет. Сперва просто по клубу ходил и документы у всех проверял, а потом начал требовать, чтоб нас в баре угощали бесплатно и на лимузине по домам развезли, иначе всех арестовать грозился. В общем, когда народ разобрался, что к чему, мы еле ноги оттуда унесли.
 Тильвус захохотал.
 – Тебе смешно, а нас побить хотели, – укоризненно сказала Сати. Она уселась на скамейку. – Мне, конечно, хочется что-нибудь достойное вспомнить, раз уж ты в воспоминаниях моих, как у себя дома… да не получается, и все тут. Какая-то чепуха в голову лезет! Ты, по крайней мере, читай не все подряд. Пропускай побольше. Ясно?
 – Постараюсь, – пообещал Тильвус.
 – Старайся. – Сати поерзала на скамейке, устраиваясь поудобней. – Э… я хотела спросить. Это насчет недавнего сна… ну ты знаешь. Кто эти люди? Я, кажется, и тебя там видела. Это же ты был, правда? Куда вы направлялись?
 Говорить о снах Тильвус был почему-то не расположен.
 – Ничего особенного, – небрежно отмахнулся он. – Ну я, я это был… Сама понимаешь, у великих магов не очень-то спокойная жизнь. Куча добрых дел, которые приходится делать, зло, которое надо побеждать, разные темные властелины, которые без конца вызывают на смертельную битву… а если попробуешь отказаться, сразу же начинают распускать о тебе всякие небылицы, клеветать, что ты утратил свою магическую силу. Само собой, приходится их уничтожать, чтоб не болтали лишнего. Все это отнимает массу времени.
 – Я не думала, что тебе так часто сражаться приходилось, – удивилась Сати, принимая его слова за чистую монету. – Я думала, что маги – это те, что сидят где-нибудь в башнях, колдуют себе, а врагов побеждают исключительно при помощи заклинаний. Ну скажут там «крибле-крабле-бумс» – и готово! Враг повержен. А во сне…
 – Это магическая битва, – неохотно пояснил Тильвус. – Все воины, которых ты видела, – чародеи.
 – Как это?
 Он закатил глаза:
 – Люди с магией в крови. Так понятней?
 Сати обиделась:
 – Что ж непонятного? Сказки-то все читали в свое время. Просто интересно, как он ее чувствует, эту магию в крови. Об этом в сказках ничего не…
 Договорить она не успела. Неожиданно в лицо повеяло холодным свежим ветром, напоенным запахом соленой воды и водорослями. Мир помчался навстречу, все быстрее и быстрее, сливаясь в одну сплошную цветную полосу: серые скалы, подземные реки, прозрачное море, тени рыб в глубине, лестницы с истертыми ступенями, гранитные арки, разрушенные крепости, темно-зеленый плющ, блеск стали. Широко распахнулось небо, одинокая птица скользила в воздушных потоках, поднимаясь все выше и выше, мелькнули золотые стрелки циферблатов, послышалось тиканье часов. Странные видения становились явью, оживали заброшенные города, поднимались из руин разрушенные крепости, давно умершие люди садились к костру дожидаться рассвета и неведомые существа, умевшие говорить с огнем и водой, дождем и солнцем, с пролетевшим ветром, с травой и камнями, побегом плюща и лунным светом, кружились рядом. Словно открылись невидимые врата, впуская в сердце что-то неизъяснимое, то, чему не было названия ни в одном из существующих на земле языков.
 А потом волшебный свет стал меркнуть, распахнутые створки врат – закрываться, и сквозь мерцающую дымку медленно проступил привычный и знакомый мир. Сати растерянно поморгала.
 Ощущение магии накатило – и ушло, оставив такое чувство, словно она только что рухнула с огромной высоты.
 – Ого… – проговорила Сати, понемногу приходя в себя. – Вот как? Необычно и… не знаю.
 Она посмотрела на широкую реку, на зеленый остров посередине и задумалась. От дебаркадера к острову спешил маленький белый теплоходик.
 – Почему я вижу эти сны?
 Тильвус подавил вздох.
 – Сновидения – вещь тонкая, до конца даже магами не изучена, – уклончиво сказал он. – Есть, знаешь, такие чародеи, которые только их и изучают.
 – Этот твой старый друг, которого ты ожидаешь, он как раз в этой области специалист?
 Тильвус задумчиво поскреб в бороде.
 – Старый друг, – с непонятным выражением повторил он. – Он… э… гм… да. Конечно. Приятно будет повидаться… Уж он-то о заклинании сновидений все знает. Всю жизнь ими занимается. Вот потолкуем с ним, да и разберемся, что к чему.
 – Чем занимается? Снами?
 – Заклинаниями. Каждое конкретное заклинание состоит из определенных элементов, – пояснил Тильвус, сорвал травинку и засунул в рот. – Каждый элемент имеет свое значение. Правильно определить значение – это очень важно, иначе все заклинание может сработать совсем не так, как ты рассчитывал.
 – И что произойдет? – поинтересовалась Сати, включая ноутбук. – Я вчера краем уха слышала что-то про волшебника, который превратился в гриб, а потом его съели. Какая гадкая смерть… Не хватало еще закончить свои дни таким образом!
 Тильвус махнул рукой.
 – Заклинание сновидения, что тебя коснулось, пустяк, никакой опасности не представляет. Да и с волшебником ничего страшного не произошло. Ну превратился в гриб, с кем не бывает…
 – А дальше-то, дальше?! Его же съели!
 – Ерунда. Съели, ну и что? Через пару часов его удалось восстановить из… э… из определенной субстанции… – Тильвус замялся. – В общем, тебе это неинтересно будет.
 – Да, – поспешно сказала Сати после краткого раздумья. – Дальше можешь не рассказывать. Даже думать не хочу, из какой субстанции пришлось его восстанавливать…
 – Так что, – заключил Тильвус, – главное – определить значение элементов. А в чарах сновидений, как я уже говорил, никто в мире не разбирается лучше моего старого друга. Жду его завтра.
 Сати пожала плечами.
 – Против снов-то я ничего не имею, это даже интересно, а вот воспоминания… неприятно как-то, что ты разгуливаешь в глубинах моего подсознания.
 Услыхав такой оборот, Тильвус поднял брови.
 – Что? Это я с заказчицей сегодня пообщалась, нахваталась умных слов. Продвинутая дама, большой знаток народной медицины. Лечит всех направо и налево, а в свободное время с космосом общается да глубины подсознания исследует. Вот, газетку мне дала…
 Сати вытащила мятую брошюру.
 – «Сам себе психолог» называется. Тут и про чтение мыслей есть! Вот слушай: «Как разрешить трудную жизненную ситуацию». – Она посмотрела на мага. – Ситуацию с воспоминаниями вполне можно назвать трудной, а?
 – Что тут трудного? Обычное заклинание на трех уровнях…
 – Однако ты друга-специалиста ждешь? А сам-то не можешь… наверное, учился плохо. Так хоть послушай, что умные люди советуют.
 – Ну-ну, – он заложил руки за голову. – Читай.
 – «Обратись к своему подсознанию с вопросом, готово ли оно сообщить тебе о том, какое твое поведение, какие черты характера, какие мысли и эмоции привели к этой ситуации?» – с выражением прочитала Сати. – Обращайся быстрей. Ну как?
 Тильвус добросовестно прислушался к чему-то.
 – Молчит мое подсознание, – вздохнул великий маг.
 – Вот и мое что-то не слишком разговорчиво, – озабоченно сказала Сати. – Или ему и сказать мне нечего? Этак мы далеко не уедем.
 Она полистала газету.
 – Мне статью надо писать для Центра психологического здоровья «Радуница». Слышал про такой Центр? Нет? Ну ты даешь… там экстрасенсы всякие работают, ясновидящие да целители. Ладно, я текст сочинять стану, а ты будешь моим консультантом по магическим вопросам, понял?
 Сати пристроила ноутбук на колени, написала первую строчку и с выражением прочитала вслух.
 – «Центр психологического здоровья „Радуница“ хорошо известен горожанам». Я все статьи так начинаю. Прекрасно… а дальше-то что? – Она заглянула в брошюру. – А, да тут и объявления есть: «Потомственная колдунья баба Нюра вылечит все за сто баксов». Видишь, какие в «Радунице» специалисты? Ты-то уж наверняка все лечить не умеешь?
 – Где уж мне, – отозвался великий маг.
 – Ну вот. А потомственная колдунья – запросто. Были бы сто баксов. Она и проконсультировать может если что, вот слушай: «Измены. Ревность. Непонимание. Сексуальная неудовлетворенность». – Сати пожала плечами. – Так и написано: «Сексуальная…»
 – Я понял, дальше читай.
 – Дальше: «Обучение методам энергетического самовосстановления. Увеличение дохода». О, вот это интересно! – Сати оживилась и отодвинула ноутбук. – Это прямо для меня! Слушай, что пишет ведущий специалист Центра: «Если вы хотите, чтоб ваш доход стал больше, все, что вам надо, это прийти ко мне и сказать об этом!» А, как думаешь? Я, пожалуй, схожу.
 Великий маг кивнул, изо всех сил стараясь сохранить серьезное выражение лица.
 – «Вы получите магическую поддержку вашего бизнеса и удачу в делах и платите по факту ежемесячно всего лишь двадцать процентов от получаемого вами суммарного дохода», – прочитала Сати, опустила газету и задумалась.
 – Двадцать процентов? Ничего себе… Я думала, он бесплатно…
 Тильвус не выдержал и захохотал.
 – Чего смешного, не понимаю, – с досадой пробормотала Сати. – А ты небось тоже дерешь с клиентов три шкуры? За свои магические услуги?
 – Смотря какой клиент, – солидно отозвался Тильвус. – Смотря какие услуги. За защитные чары или за заклинание слежения – одна цена, за уничтожение флотилии противника или огненный дождь с неба – другая.
 Сати придвинула ноутбук.
 – Ну и услуги у вас. «Пелагея прекрасно разбирается в целебных свойствах трав, потому что лечение одной только магией весьма ненадежно». Это почему же? – высокомерным тоном поинтересовался великий маг.
 – Не спорь со специалистом, дилетант… Сказано – «ненадежно», значит, ненадежно. «Пелагея Ивановна создает многоуровневые защиты, пентакли, магические таблички». – Сати посмотрела на Тильвуса. – Что это такое – «магические таблички»?
 – Не знаю, – признался Тильвус.
 Сати вздохнула:
 – Как ты вообще чародеем стал? Ты ж ничего не знаешь! Пользы от тебя как от магического консультанта – ноль…
 Она свернула газету и сунула в рюкзак.
 – А я вот кино недавно смотрела, фэнтези. Вот там маги были – вот это я понимаю! Не тебе чета. И по воздуху летали, и по воде разгуливали, и в другие существа превращались, и сквозь стены проходили! – Сати придвинула ноутбук поближе. – А ты сквозь стены проходить можешь?
 Тильвус пожал плечами.
 – Могу. Что тут особенного? Главное – сосредоточиться, собраться мысленно и не отвлекаться. А то недолго и в стене застрять.
 – А превращения? Ты в кого-нибудь другого превратиться можешь? Ну чтоб это был не ты, а, к примеру, совсем другой человек?
 Минуту Тильвус смотрел на нее, потом засмеялся. Сати смутилась:
 – Ну я глупость сказала… и что такого? Можно подумать, ты ничего глупого в своей жизни не делал! Если тебе нравится в таком виде по городу разгуливать – дело твое… – Она потыкала в кнопки ноутбука. – Вообще-то я фэнтези не очень люблю, вот ужастики – совсем другое дело! Я вот смотрела как-то, там ровно в полночь на кладбище… – Сати припомнила посмотренный недавно фильм и оживилась. – А зомби, зомби ты можешь вызвать?
 – Каких еще зомби?
 – Оживших мертвецов!
 – Мертвецов? Делать мне больше нечего, – недовольно сказал Тильвус, снова разворачивая мятую газету. – С ними потом хлопот не оберешься, шляются, пугают всех и никак их обратно в могилу не загонишь… Зачем они тебе понадобились?
 – Ну можешь? Или нет?
 – Могу, могу. Сколько тебе нужно?
 Сати уставилась на него во все глаза, но великий маг казался абсолютно серьезным, и она струхнула.
 – Нет, это я так. Не надо… напишу-ка лучше последнюю фразу. «Центр психологического здоровья „Радуница“ уверенно смотрит в будущее», а остальной текст потом придумаю. – Она покосилась на Тильвуса. – А ты бы, чем «Криминальную хронику» читать, лучше вспомнил что-нибудь интересное. А то, как в моих воспоминаниях шастать – ты тут как тут, а как самому что-нибудь вспомнить, так молчок. Несправедливо.
 Великий маг оживился.
 – Кстати, – сказал он, – твоя история с ухажером мне очень понравилась. Изобретательный ты человек! Молодец.
 – С каким еще ухажером? – насторожилась Сати.
 – Которого вы напугать решили.
 Она помрачнела.
 – А, ты уже и это знаешь… блин. Ну а что мне делать-то было, по-твоему? Нам частное охранное предприятие рекламу заказало, я туда поехала, а ихний главный охранник за мной поухаживать решил. И никак от него не отвяжешься! Говоришь ему доступным языком – пошел вон! А он не понимает. Приезжает к редакции и ждет. Мы всей конторой на планерке обсуждали, как бы мне от него отвязаться и рекламодателя при этом не потерять.
 Тильвус фыркнул.
 – Что смешного?! – раздосадованно воскликнула Сати. – Хамер предлагал милицию вызвать, ну чтоб ухажера побили немного, да у нас каждый рекламодатель – на вес золота, так что пришлось от этой идеи отказаться. Шеф сказал, негуманно клиентов бить.
 – А с чего бы милиция стала его бить?
 – Ну блин, ты как будто первый день на свете живешь, – недовольно пробурчала Сати. – У Хамера вся милиция знакомая, неужели б ему отказали? Что им, трудно побить кого-то, что ли?
 Тильвус хмыкнул.
 – В общем, решили своими силами бороться. Решили мне кавалера найти, да такого, чтоб его главный охранник испугался. А у нас в городе как раз чемпионат Азии по борьбе сумо проходил. Победитель на местном телеканале выступал. Ну телевизионщики нам его напрокат и отдали, в качестве моего кавалера, – нехотя продолжала она, поглядывая на Тильвуса. Тот изо всех сил сдерживал смех.
 – Мы его уговорили переодеться, очки черные надеть, куртку кожаную и к конторе вечером подъехать. А он из машины вылазить стал, да и застрял! Мужик-то здоровенный, борец сумо! Ни туда, ни сюда, еле мы его вытащили! В общем, главный охранник как его увидел, так и исчез. Больше я его не видела.
 Великий маг захохотал так, что с дерева сорвалась стайка воробьев и мгновенно рассыпалась по кустам. Сати рассердилась.
 – Ну что ты ржешь? Лазишь в чужих воспоминаниях, а потом смеешься!
 Но Тильвус все не унимался, и она разозлилась не на шутку, вскочила со скамейки, схватила рюкзак и напрямик, через кусты ринулась к выходу из парка.
 – Вот гад, – сердито бормотала Сати, взбегая по лестнице на залитую солнцем площадь. – А еще великий маг! Возомнил о себе невесть что!
 В рюкзаке запиликал сотовый телефон.
 На ходу Сати достала телефон и поднесла к уху:
 – Привет, Никита! Как дела?
 – Дела-шмела… нормально.
 – Блин, хоть у кого-то все нормально! Хоть у кого-то! А ты где? Опять в баре сидишь?
 – Сижу. А ты?
 – В контору иду. Злая, как… как не знаю кто!
 – Небось с дедулей виделась? – понимающе хмыкнул сисадмин. – Вы же теперь ежедневно общаетесь? И как встречи проходят?
 – Прекрасно они проходят, – буркнула Сати и пнула подвернувшуюся под ноги пластиковую бутылку. – Вначале он глумится надо мной, пока не надоест, потом становится добрым и рассказывает что-нибудь интересное. Потом вытаскивает на свет божий очередную дурацкую историю, о которой я и думать забыла – и глумление продолжается. Так что под конец я поневоле начинаю мечтать о том, что бы я с ним сделала, попадись он мне в руки связанным. Ух, я бы его тогда!
 – Даже так? – озадачился сисадмин. – Ты что, «Интим-газеты» начиталась? У тебя какие-то странные фантазии появились…
 – А в конторе у нас проклятый раб лампы сидит, – не слушая его, продолжала Сати. – Сидит, подлец, и уходить не хочет! А завтра еще какой-то магический специалист прибудет, старый друг Тильвуса. Вот посмотришь, тоже окопается здесь на месячишко-другой! – Она вздохнула. – Когда уже ты приедешь?
 – Лампы-шмампы… Скоро, – отозвался Никита. – На невидимку глянуть охота.
 – Как это ты на него глянешь, интересно?
 – Я в одной книжке про ниндзя читал, так они говорили, что человек запросто способен стать невидимым для других. Никто внимания на тебя не обращает – вот ты и невидим.
 – И где ты это вычитал? – поинтересовалась Сати, спускаясь по переулку на бульвар. – Опять, наверное, у Хамера книжку брал? «Похождения хромого ниндзя», или что вы там с ним читать любите?
 – Нет, это «Хромой ниндзя и томагавк войны». Не читала?
 – А про любовь там есть? Нет? Тогда и читать не стану. Но раб-то лампы – настоящий невидимка, ваш ниндзя ему и в подметки не годится.
 Тут Сати остановилась, прислушиваясь к звону курантов на башне городского универмага.
 – Черт! Уже пять часов, а у меня еще текст адвокатской конторе не дописан! Всего одну строчку и сочинила: «Здесь работают опытные юристы, настоящие профессионалы своего дела». Маловато как-то, а?
 – Напиши «опытнейшие», – посоветовал приятель.
 – «Опытнейшие», точно…
 Вечером, покончив наконец-то с адвокатской конторой «Фемида» и вручив текст начальнику рекламы, Сати уселась за свой стол и приготовилась провести время не без приятности: вытащила из сумки бутерброд с колбасой и распечатала выпрошенный в отделе доставки дорогой глянцевый журнал. Устроившись поудобнее, она вцепилась в бутерброд и, прожевывая кусок, залюбовалась фотографией красавца актера, сыгравшего недавно главного героя в популярном фильме. Актер был прекрасен: высок, мускулист, в меру небрит. Его волнистые каштановые волосы развевал ветер, голубые глаза, прищурившись, смотрели вдаль. Сати отложила бутерброд и с минуту придирчиво разглядывала красавца, поворачивая журнал то так, то эдак. Пристрастный осмотр не выявил у красавца ни одного изъяна, он был хорош просто до неправдоподобия! Сати, вздохнув, потянулась за бутербродом, не сводя восхищенного взгляда с фотографии. Потом, вспомнив кое-что, повернулась вместе с креслом:
 – Эй, раб лампы! Ты здесь?
 Ответом была тишина.
 – Чего молчишь? – с набитым ртом поинтересовалась Сати. – Думаешь, не знаю, что ты где-то поблизости околачиваешься?
 – «Думаешь, не знаю, думаешь, не знаю», – недовольно откликнулся Джулис. Голос его доносился со стороны рабочего места Игоря Хамера. – Сколько можно повторять, не называй меня «раб лампы»! Мне это не нравится.
 Послышалась возня, словно кто-то выбирался из кресла.
 – Твои дурные манеры… – теперь голос зазвучал возле стола Сати.
 – Ты мои манеры в покое оставь. Скажи лучше вот что: отдел доставки сегодня с утра кастрюлю с борщом искал. Пообедать хотели, поставили разогревать, а она – бац! – и пропала. Не знаешь, куда делась?
 – Понятия не имею, – с достоинством ответил Джулис. Шаги прошлепали на кухню, звякнул стакан, послышался звук льющейся воды – невидимка чувствовал себя в редакции совершенно как дома.
 – Ну кастрюлю-то они потом нашли, а вот борщ…
 – И слушать не хочу.
 – Стало быть, ты с утра в конторе околачивался? И ночевал тут?! Нашел гостиницу!
 – Отказать усталому путнику в ночлеге – это жестокосердно. А это кто? – Теперь голос раздавался рядом. – Твой возлюбленный?
 Сати покосилась на журнал.
 – Возлюбленный, ага… только не мой. Вернее, не только мой. – Поняв, что запуталась, она махнула рукой. – В общем, неважно. Слушай, раб… э… ой, случайно вырвалось. Извини. Я хотела спросить…
 – Спрашивай.
 Звук шагов затих у стола Хамера, кресло само собой отодвинулось.
 – Как ты выглядишь?
 В редакции наступила тишина. Сати терпеливо ждала.
 – Как я выгляжу?
 Сати устроилась поудобнее, подперла щеку ладонью и уставилась на пустое кресло Хамера: голос снова доносился именно оттуда.
 – Ну да. Какие у тебя глаза, волосы… в общем, опиши-ка свою внешность!
 Джулис немного помолчал, потом кашлянул.
 – А зачем? – подозрительно спросил он.
 – Да просто так. По крайней мере, я буду представлять тебя, а то как-то странно, говоришь с человеком, а как он выглядит – не знаешь.
 Кресло скрипнуло, бумаги на столе криминального корреспондента отъехали на самый край.
 – Осторожней, раб лампы! – всполошилась Сати. – Если уронишь папки Хамера, он тебя убьет! У него там вся документация в определенном порядке разложена.
 – Опять?!
 – Ну извини, извини! Нечаянно как-то вырвалось. Обещаю, что больше – никогда. Ну так как насчет внешности? Рассказывай!
 Джулис снова откашлялся.
 – Ну… я – молодой мужчина… довольно высокого роста, – начал он неуверенно.
 – Хорошо, – одобрила Сати. – Люблю высоких мужчин. Дальше?
 – Волосы у меня темные… немного волнистые. – Голос невидимки обретал силу и вдохновение. – Брови…
 – Волосы длинные или короткие?
 – Э… средние. Не перебивай. Глаза – голубые. Знала бы ты, сколько красоток пленялось моими глазами, я уж и считать перестал. Ничего не могу поделать, так и летят, как мотыльки на огонек! Мой друг Тильвус, конечно, тоже имеет большой успех у женщин, но…
 Сати запихала в рот остатки бутерброда.
 – Он-то тут при чем? – невнятно спросила она.
 – Так, к слову. Просто у него всегда был большой выбор, ведь женщинам нравится, когда мужчина – лучший в своем деле, их притягивает успех! – В голосе Джулиса проскользнула зависть. – Они так и летят, как мотыльки на…
 – Повторяешься, – заметила Сати, очень недовольная тем, что разговор ушел в сторону. – Про мотыльков ты уже говорил. Давай дальше.
 – Как-то раз одна хорошенькая колдунья добивалась его благосклонности почти девяносто лет. Он тогда только-только закончил школу магов при Ордене Квенти и…
 – Вы что, вместе учились?
 – Э… нет… не совсем… но это неважно. Так вот, она преследовала его буквально…
 – Не желаю слушать про его шашни с колдуньями, – поспешно перебила Сати. – И знать про него ничего не хочу. Надоело! Про себя рассказывай.
 – Хорошо. Я молод, нахожусь в самом расцвете сил. Недурен собой, как понимаешь, – скромно присовокупил невидимка. – Мускулистое тело, широкая грудь… привык, конечно, к женскому восхищению…
 – Еще бы… а что, та колдунья, которая девяносто лет добивалась благосклонности, – небрежно поинтересовалась Сати, листая журнал, – она… э… ну в общем… чем дело-то закончилось?
 – «Чем дело-то закончилось, чем дело-то закончилось», – проворчал Джулис, недовольный, что его перебили. – Не годится благовоспитанной девице так себя вести, ты же и слова мне не даешь вымолвить! Если хочешь узнать, как я выгляжу, то слушай!
 – Я не благовоспитанная девица.
 – Оно и видно. Закончилось тем, что, устав от многолетней осады, мой друг Тильвус счел за лучшее сдаться. «С женщинами лучше не спорить», сказал он мне как-то в доверительной беседе и был совершенно прав.
 – Тоже мне, Казанова, – с досадой пробормотала Сати. – Ладно, давай лучше про себя.
 – Да. Так вот…
 Сати перевернула страницу и замерла над очередным снимком. На нем красавец-актер был запечатлен с красавицей-женой, и она принялась придирчиво изучать внешность и гардероб супруги.
 – И зачем такие фотографии публиковать? Ну есть у тебя жена, так пусть бы она дома сидела, зачем же другим настроение портить? Я бы красивым мужчинам законодательно запрещала жениться на всех, кроме меня. Нечего!
 – У меня густые темные брови, широкие плечи…
 Сати отвлеклась от фотографии и подняла голову. Портрет Джулиса все больше и больше напоминал ей кого-то. Она перевернула страницу обратно.
 – Волнистые волосы? Густые брови? Голубые глаза? – переспросила Сати, искоса посматривая на глянцевую фотографию красавца-актера. – Понятно, понятно… – Она пригляделась к красавцу повнимательней. – А нет ли у тебя ямочки на подбородке?
 – Конечно есть, – снисходительно откликнулся невидимка. – Словом, все красавицы Доршаты знают меня. Я уж говорю, бывало: «Милые дамы! Вас же много, а я один». Так нет! Летят и летят, словно мотыльки на…
 – Так я и думала. – Сати пошарила в карманах в надежде обнаружить конфету. – Видела я вашу Доршату недавно, ничего особенного. Красавиц, кстати, что-то не заметила.
 «Раб лампы», недовольный, что его перебили на самом интересном месте, переспросил:
 – Видела?
 Сати пожала плечами и снова принялась листать журнал.
 – Мы же с Тильвусом можем иной раз заглянуть в воспоминания друг друга, забыл?
 – Недопустимо! Совершенно недопустимо! Он все-таки великий маг, а ты?
 – А я, знаешь, тоже не в восторге, – пробурчала Сати, вновь рассматривая платье красотки в журнале. Потом перевела взгляд на мужественного загорелого красавца и вздохнула:
 – Эх, сколько на свете красивых мужиков, и все они не мои… Ладно, успокойся, раб лампы. К чтению мыслей это никакого отношения не имеет. Говорю же – воспоминания! И я как бы проваливаюсь туда… это будто короткие вспышки. И вот как-то он показал мне… эту, как ее? Доршату. Только и всего.
 – «Только и всего! Только и всего!» – проворчал невидимка. – Надеюсь, ты поняла, что тебе была оказана огромная честь?
 – Поняла, поняла, – рассеянно ответила Сати. Она перевернула страницу, впившись глазами в очередную фотографию кинозвезды. Известная актриса улыбалась так широко и старательно, что, казалось, во рту у нее не тридцать два зуба, а гораздо больше. Звезда уверяла читателей, что в жизни не делала ни одной операции по омоложению, а прекрасная внешность и молодость, не поддающаяся времени, – результат правильного образа жизни и позитивного отношения к миру.
 – Как же, как же, – злорадно пробормотала Сати, припоминая свое недавнее интервью с ведущим пластическим хирургом города.
 – Великий маг делится с тобой воспоминаниями, ты должна гордиться этим, – объявил Джулис, немного завывая для пущей торжественности.
 – Ладно-ладно, только умолкни, а то что-то ты разошелся. Займись чем-нибудь… вон у Хамера под газетами «Плейбой» новый припрятан, посмотри. Делится он воспоминаниями, ага… – проворчала она. – Всего пару раз и поделился, ничего особенного. Я вот сегодня статью писала про экстрасенсов, а Тильвуса консультантом назначила, так он и посоветовать ничего не мог. Тоже мне специалист… Не понимаю, как с такими познаниями он великим магом умудрился стать.
 – Есть вещи, постичь которые тебе не под силу, – высокомерно объявил «раб лампы». – Так что можешь и не пытаться. Мой друг Тильвус стал известен после Битвы небес. Поражение в той битве грозило нам ужасными бедами. Весь мир мог погрузиться в пучину тьмы! – Голос Джулиса снова приобрел завывающие интонации.
 – Да ну? – без особого почтения к подвигам великого мага переспросила Сати. – В пучину тьмы, значит? А что, кроме Тильвуса у вас магов-то не было?
 – Были. Не перебивай. Лучшие маги-воины помогали оборонять нашу пограничную крепость Лиллас. Мы знали – если она падет, зло хлынет на наши земли!
 – Вот как? А ты тоже там был?
 Джулис недовольно засопел:
 – Сколько можно говорить – не перебивай! Я… э… я не принимал участия в этой битве, отсутствовал по… э… по очень важным причинам. Вел сражение в… в другом месте. – Он откашлялся и продолжил: – Но противник был силен и коварен, ему удалось уничтожить наших магов, одного за другим! Положение стало поистине ужасным!
 – Слушай, раб лампы, ты потише завывай, а то на третьем этаже слышно. Сейчас секретарь прибежит.
 – И тогда ответственность за исход битвы легла на плечи Тильвуса. Он в одиночку стал создавать зеркальные иллюзии, чтобы ввести противника в заблуждение. А это, чтоб ты знала, дело сложное и опасное, ведь ему пришлось сражаться не с обычными людьми, а с колдунами. Он едва не погиб тогда.
 – Почему?
 Джулис завозился в кресле.
 – Истратил все силы за один раз, а ведь магическая энергия с неба не падает. Она должна откуда-то взяться. А он был слишком молод и неопытен, чтоб уметь правильно ее расходовать… Так что он попросту выплеснул магию из себя самого, исчерпал себя до дна. – «Раб лампы» сокрушенно вздохнул. – Остался в живых только чудом… но, – тут голос невидимки окреп, – мой друг Тильвус выжил и покрыл себя… мы оба покрыли себя неувядаемой славой!
 Сати покачала головой и перевернула очередную страницу.
 – Что-то про эту крепость он говорил, помню… А против кого же вы с лучшим другом Тильвусом войну вели?
 – Против нас сражались аркабские колдуны, – понизив голос, сообщил Джулис.
 – Против вас двоих? – удивилась Сати. – Чем вы им так насолили?
 – Против Доршаты. Аркаб – страна, где живут только маги, оттуда расползается по свету зло. Они изучают сновидения и…
 – Кто?
 Невидимка умолк на полуслове и раздраженно засопел.
 – Ну извини, извини, я опять перебила, – поспешно сказала Сати. – Просто спросить хотела, кто что изучает. Ты как-то непонятно выразился, совсем как наш шеф. Он тоже ляпнет что-нибудь на планерке, а мы потом голову ломаем, что он имел в виду.
 – Ты на редкость несообразительна, – недовольным тоном объявил Джулис. – Аркабские маги, о них я веду речь. Они изучают природу сновидений и знают о снах все. Сны – это область, в которой они традиционно сильны. Они путешествуют, ведут битвы и захватывают мир, создают иллюзии реальности – и все это во сне.
 – Почему именно во сне?
 Джулис помолчал.
 – Потому что во сне все мы беззащитны и уязвимы. Наш разум спит, наши души парят над миром. О, аркабские колдуны веками оттачивали свое умение! Но наш мир охраняли Воины Сновидении, маги, которые ведут битвы во снах.
 – Кого у вас там только нет, – заметила Сати, рассматривая очередную фотографию. – И как можно вести сражения во сне?
 – Ты все равно не поймешь, – уклончиво ответил Джулис. – Это не так-то просто, конечно. Они проходили специальное обучение и…
 – А чему они учились?
 – «Чему они учились? Чему они учились»? Зачем тебе такие подробности? Да я и сам не… точно никто не знает. Большая часть сведений до сих пор держится в секрете, я тебе открыть их не могу. Скажу только, что обучение длилось много лет. – Папки и бумаги Хамера сами собой отъехали в сторону, словно кто-то по-хозяйски устраивался за столом криминального корреспондента. – Будущие Воины изучали природу сна, совершенствовали умения, учились проникать за Завесу сна, не теряя при этом контроля над собой. Это особенно важно! И когда они овладевали всеми премудростями, они были готовы занять свое место в тайной войне, которая велась сотни лет, – с пафосом произнес «раб лампы».
 Сати подперла рукой щеку и задумалась.
 – Значит, ваша Битва небес происходила в сновидениях? – уточнила она.
 – Да, и после этой битвы мы покрыли себя неувяда…
 – Погоди. А Тильвус – он что, тоже? – недоверчиво спросила она. – Или нет?
 – Конечно, – откликнулся Джулис. – Ты можешь гордиться таким знакомством. Он был самым молодым Воином Сновидений за всю историю!
 – Надо же…
 Размышляя над словами Джулиса, Сати перевернула очередную страницу. На большой фотографии красавец актер держал на руках хорошенькую кудрявую девочку, похожую на него как две капли воды.
 – Ну вот… – вконец расстроилась Сати. – И жена, и дети… куда это годится?
 Она перевела взгляд на пустое кресло за столом Хамера.
 – Странно, что он мне этого не говорил. И про Битву небес – буквально пару слов…
 Из пачки газет сам собой выполз свежий номер «Плейбоя» и шлепнулся на клавиатуру.
 – Вот. – В голосе невидимки появились назидательные интонации. – Хоть пару слов, да сказал все же! Рассказывая о столь важных событиях, он пытается восполнить позорный пробел в твоих скудных познаниях. Оно, конечно, образование девицу только портит, но все же кое-какие сведения не будут лишними, чтобы поддержать беседу в приличном обществе. Впрочем, туда ты вряд ли попадешь когда-нибудь. Но если вдруг такое случится, запомни: не приличествует девице швырять огрызки яблок в окно. А ты сегодня уже два раза…
 – Отстань. Это у вас не приличествует, а у нас – очень даже. Иллюзия, надо же… И крепость, и люди – все как настоящее! В жизни не подумала бы, что на самом деле этого ничего не было. Я же видела своими глазами, стояла рядом, а мне и в голову прийти не могло, что это – отражение! Да, качественная работа, – признала Сати. – И Тильвуса видела. Сначала не поняла, правда, что это он, а потом Вечного Странника узнала. Так и догадалась.
 Сати поколебалась, отодрала от журнальной страницы пробники тонального крема и спрятала в ящик.
 – А я и не знала, что он этот… как его? Воин снов? – Она задумалась на минуту. – Гм… так может, я эти самые битвы и вижу, что во сне происходят. Или нет? Спрошу завтра у Тильвуса.
 Джулис ничего не ответил.
 – Раб лампы! Эй, раб лампы! Чего молчишь? А, да ты обиделся, что я тебя так назвала… ну хорошо, извини, не раб. Джулис. Теперь доволен?
 – Ты видела Битву небес, крепость, Тильвуса и его меч? – медленно проговорил невидимка. – Как? Когда?
 – Во сне, – ответила Сати, потянувшись за яблоком, припрятанным в ящике стола. – С чего вся эта история-то началась – я ни с того ни с сего вдруг стала видеть какие-то странные сны. С чего бы это, думаю? Потом Тильвуса увидела. Ну я не знала, что это он, а потом догадалась. А на следующий день пошла в скверик, где он обитает, да и рассказала. Вот уж он удивился! – Сати хмыкнула и с хрустом откусила яблоко. Сок брызнул на монитор, Сати чертыхнулась и принялась искать салфетку.
 Джулис снова надолго замолчал, а она, не найдя салфетки, вытерла монитор рукавом рубашки, перевернула страницу и погрузилась в чтение рубрики «Вакансии для журналистов, пишущих на темы гламура».
 – И что он… что он делает в этих снах? – неожиданно просипел невидимка задушенным голосом.
 – Кто? «Требуется журналист с желанием работать»… с желанием работать?! Ничего себе, запросы у них! Отвяжись, а? – Сати решительно захлопнула журнал и убрала в стол. – Воюет он, чем ему еще заниматься. Вот Битву небес я так и видела… Все, пора за дело. Так… кто на очереди? – Она посмотрела в рекламную заявку и скривилась. – Рубероидный завод, чтоб ему провалиться…
 Газета отъехала в сторону, кресло сдвинулось, шаги невидимки прошлепали по линолеуму и затихли возле стола Сати.
 – Давно ты их видишь? – Голос у Джулиса был встревоженный.
 – Не очень, – сказала Сати, изучая записанные на клочке бумаги пожелания рубероидного завода. – Незадолго до того, как ты тут появился. Ого, чего они хотят! А денег-то заплатят с гулькин нос… Ничего, кстати, интересные сны. Все, отвали, мне текст писать надо.
 – Ты видишь сны Воина Сновидений?
 Сати потеряла терпение.
 – Откуда я знаю, как они называются?! – рявкнула она. – Какая мне разница? Я сказала Тильвусу, он сказал, что разберется! Все!
 Послышался негромкий стон.
 Сати захлопала глазами.
 – Ты что? – удивленно спросила она.
 Шаги прошлепали куда-то в сторону, раздался такой звук, словно невидимка несколько раз стукнулся головой о стену.
 Сати отложила надкушенное яблоко.
 – Эй, раб лампы, – обеспокоенно окликнула она. – Да что с тобой?
 – «Да что с тобой? Да что с тобой?» Меня ждет смерть от… от руки одного мага в самом ближайшем будущем, вот что со мной! Знаешь, как он изобретателен в таких вещах?
 – Откуда ж мне знать? Какая смерть? За что?
 – Ни за что, совершенно ни за что, но кто же будет в этом разбираться? Кому есть дело до меня, когда…
 – Да что произошло-то? Если ты про сны, так Тильвус говорит, что это – тьфу, ерунда, беспокоиться не о чем. Он разберется не сегодня завтра.
 – Он так говорит? – переспросил невидимка и снова умолк.
 – Конечно. Да и сны-то мне не часто снятся.
 Послышался такой звук, будто кто-то стучал зубами.
 – Это потому, что он не спит, – пробормотал Джулис. – Но даже маги не могут совсем обходиться без сна.
 Джулис рухнул в кресло и обхватил руками голову, чего девица видеть, конечно, не могла. Тем не менее она подошла ближе и уставилась на кресло, которое казалось пустым.
 – Эй, – нахально сказала она. – Ты где?
 Что за манера обращаться? Будто собачонку подзывает. Джулис решил оставить вопрос без внимания, и без того было о чем подумать.
 Проклятая невидимость! А сначала так все хорошо начиналось! Случайно, совершенно случайно довелось услышать кое-какой разговор. Понятно, что для чужих ушей он не предназначался, но не уходить же не дослушав? Сразу возникла отличная идея: за чужие тайны всегда хорошо платят, так не найти ли покупателя? Отчего не попробовать?
 Джулис тяжело вздохнул. Лучше бы не пробовал, лучше бы прислушался к внутреннему голосу. Хотя с внутренним голосом отношения складывались непростые, но, как ни крути, голос-то тогда был прав. Прислушался бы к нему – и не попал бы в ужасную историю, из которой теперь уж так просто не выпутаешься.
 Голова пошла кругом.
 Чтобы не сболтнуть девице лишнего, Джулис решил: молчать – и точка. Она его все равно не видит, так что пусть думает, что он ушел, и не лезет с расспросами, не мешает раздумывать.
 И он затаился.
 Девица сидела за своим столом и смотрела на пустое кресло, ждала, что дальше будет. Вот ведь настырная…
 Джулис осторожно выбрался из кресла и на цыпочках направился к двери. Тихо, как мышь, преодолел почти половину комнаты, воспрял духом, заторопился, задел плечом книжную полку, и проклятые книги с грохотом посыпались на пол. Проклятье!
 – Эй, раб лампы. – Голос у девицы был удивленный. – Ты что, на стеллаж налетел? Что с тобой? Сходи на кухню, водички выпей.
 Джулис рассердился. Если ей хочется проявить сочувствие, так хоть бы «рабом» не обзывалась!
 – «Что с тобой, что с тобой?» Ничего!
 Он повернул обратно, снова задел стеллаж, так что и остальные книжки на полу оказались. Как нарочно!
 – Все против меня! Что делать?
 – Собери книги и обратно поставь, а то наш секретарь завтра полдня пилить нас будет, – командирским тоном велела плохо воспитанная девица.
 Вместо ответа Джулис пнул стул, оказавшийся на пути.
 – Я пропал!
 Глупая девица удивилась еще больше.
 – Почему это ты пропал?
 Объясняться с ней не было никакой охоты, потому что впереди маячило другое объяснение – посерьезней. Выход виделся только один.
 – Пойду-ка я, пожалуй… пойду, пройдусь… может, соберусь с духом и утоплюсь в реке.
 Внутренний голос издевательски хмыкнул. Джулис рассердился и сказал громко:
 – Да-да! Думаешь, не сделаю?! Сказал «утоплюсь» – и слово свое сдержу!
 Обращался-то он к голосу, но девица ни с того ни с сего приняла сказанное на свой счет. Проворней гоблина она выскочила из-за стола и захлопнула дверь прямо у него перед носом.
 И заявила:
 – Никуда ты не пойдешь!
 И что с ней делать прикажете? От двери оттаскивать, что ли? Невоспитанная особа. Простолюдинка, одно слово.
 С другой стороны, это же она за него так волнуется, думает, что он и вправду сейчас к реке побежит. Вот так-то! Джулис, даже невидимый, продолжает покорять женские сердца! Лестно, что и говорить. Но девица тут же все испортила.
 Сказала бесцеремонно:
 – Хочешь утопиться? Топись на здоровье. Только сначала книги на место поставь. Тут у нас прислуги нет, убирать за тобой некому.
 Каково? Экая бесчувственность. Не успел Джулис опомниться, как девица добавила:
 – И объясни, в чем дело! Из-за чего тебя так колба-сит? Из-за моих снов? С чего бы это?!
 Вот оно как. Она, оказывается, не за него, Джулиса так разволновалась. Не то чтобы она ему нравилась, но все равно досадно.
 – Ни в чем!
 – Говори, проклятый раб лампы! А из-за чего ты топиться собрался? Из-за своей невидимости?
 Еще и обзывается. А неплохо бы узнать при случае, что за Лампа такая? Если женщина симпатичная и, главное, небедная, можно свести знакомство покороче. Ничто так не делает жизнь приятной, как выгодная женитьба. Это Джулис знал твердо.
 А девица все не унималась:
 – Скоро Тильвус распутает заклятие снов и за твое примется. Я его попрошу, чтоб он побыстрей.
 Нет, какая самонадеянность и невежество!
 – «Распутает заклятие, распутает заклятие»! Торопить великого мага?! Твое счастье, что ты и понятия не имеешь, о чем говоришь!
 Девица оскорбилась:
 – А что такого? Почему бы ему не поторопиться?
 Джулис себя считал человеком выдержанным, хладнокровным, словом, таким, каким и подобает быть настоящему мужчине – воину и магу. Но иной раз, признаться, давал маху. Так и на этот раз. Не успел подумать, как слова сами слетели с языка:
 – Потому что заклятие сновидения необратимо! Оно распадается, только…
 Хорошо еще, что опомнился и прикусил язык.
 А тут и внутренний голос в беседу ввязался. Сказал кратко: «Джулис, ты – дурак» и снова умолк.
 Вот спасибо.
 Зато девица насторожилась. Стояла по-прежнему в дверях, мимо не прошмыгнешь. Вдруг на столе у нее что-то зазвенело, затрезвонило, Джулис даже подскочил от испуга, но девица и с места не сдвинулась. Подождала, пока трезвон прекратится, и сказала многозначительно:
 – Та-а-ак! Вот, значит, как? Необратимо? Ну-ка говори, голубчик, говори дальше! Когда оно распадается?
 Джулис притих и решил рта больше вообще не открывать.
 Тогда она рассердилась и топнула ногой. Вот как себя местные девицы ведут, кому рассказать – не поверят.
 – Говори, гад! Хуже будет!
 Ну и выражения!
 Джулис сердито засопел. На сердце стало так тяжело, что захотелось вдруг сказать всю правду, а там – будь что будет. Но сдержался и произнес только:
 – Мои дни сочтены!
 Получилось довольно мрачно. Но невоспитанная девица лишь плечами пожала:
 – Похоже на то. И если ты не скажешь, в чем дело, я тебя прямо тут своими руками…
 Поразительное бессердечие. Только о себе и думает, нет, чтобы посочувствовать!
 – Почему необратимо это дурацкое заклятие? Что такое со снами?
 Как бы все-таки улизнуть от нее?
 – Погоди-ка… – Она на мгновение задумалась. – А уже бывали случаи, когда человек попадал в сны Воина Сновидений?
 Додумалась-таки… плохо дело, Джулис.
 – Ты же должен такие вещи знать, если ты маг?
 Джулис сделал шажок к окну, но девица тут же прикрикнула:
 – Стой! В окно удрать решил? И не надейся. Говори!
 Нет, не отвяжется. Нечего и мечтать.
 Пришлось ответить:
 – Бывали. Нечасто, но бывали…
 – И что происходило?
 – Происходило?
 Девица разъярилась, как весенний тролль.
 – Идиот, перестань за мной повторять! По делу говори!
 Надо будет выяснить, что значит слово «идиот». Ничего хорошего, по всей видимости.
 – Если я скажу, великий маг растерзает меня на мелкие кусочки. У него и заклятие для этого подходящее есть.
 Вот это, между прочим, чистая правда.
 – Брось, ничего он тебе не сделает, – самонадеянно заявила девица. – Здесь магией пользоваться нельзя. Ну может, по уху съездит – да и все. Говори! Я ему не скажу, честное слово. Навру, что сама узнала… в Интернете нашла.
 С такой-то хваткой ей бы только дознавателем быть. Кого угодно говорить заставит. Придется говорить…
 – «Что происходило, что происходило»… Заклятие распадается только со смертью, вот что происходит.
 – Э… что?! Почему?!
 Джулис набрал воздуху побольше и сказал, как в холодную воду прыгнул:
 – Волшебные сновидения обладают реальностью. Человек уязвим, потому что он – человек, а не маг. Сны Воина – смерть для него.
 «Джулис, тебе конец», – злорадно констатировал внутренний голос.
 Когда над городом уже висела теплая летняя ночь, в сквере возле театра появился Серега. Он был невесел и не особенно разговорчив, в другое время Сидор ни за что не полез бы к приятелю с разговором, но сегодня ему не терпелось выложить последние новости.
 – Приходила сюда эта-то, – многозначительно сказал Сидор, пододвигая приятелю холодные беляши: он был очень щепетилен во всем, что касалось правил хорошего тона и гостеприимства.
 Серега мгновенно понял, о ком идет речь.
 – И чего? Опять скандалила? – испуганно спросил он и на всякий случай оглянулся по сторонам.
 – Не. – Сидор откусил от беляша и прожевал. – Не скандалила и никого, значить, на этот раз не трогала. – Он покрутил головой. – Ну цирк был! Сидим, это самое, тихо, вечеряем… картошкой вареной разжились… вдруг машина! И дверца – хлоп! И шаги, будто бежит кто. Глядь – несется девица эта, буйнопомешанная! Увидела его, – Сидор указал глазами на Тильвуса, лежавшего под деревом. – И к нему – шасть!
 От ужаса Серега перестал жевать.
 – Побила?
 Сидор почесал в затылке:
 – Не, это самое, не побила. Остановилась напротив него, смотрит – и молчит. Так вот стояли друг против друга и друг на друга таращились. Цирк, одно слово! Жалко, ты не видел.
 – А потом? – с интересом спросил Серега.
 – А потом он, – Сидор снова кивнул на Тильвуса, – вдруг ни с того ни с сего и говорит ей: «Не кричи».
 Серега покачал головой и засунул в рот остатки беляша.
 – Так она ж вроде молчала? – проговорил он с набитым ртом.
 – Молчала, это самое, вот именно!
 – А дальше?
 – А дальше, значить, отошли они к бассейне и там чего-то говорили… Долго, часа два, это самое, не меньше. Ушла потом ненормальная-то эта… И он ушел куда-то, утром только явился.
 Сидор вздохнул.
 – Вот такие, значить, дела у нас, Серега, – невесело сказал он.




 ГЛАВА 7


 Утро выдалось солнечным и теплым и было бы совсем прекрасным, если б не омрачали его небольшие неприятности.
 Мрачнее тучи, Сати пересекла бульвар и направилась к крыльцу редакции. Толстые сизые голуби семенили прямо под ногами, не торопясь уступать дорогу, и совершенно не пугались, когда на них махали большим пакетом с логотипом модного магазина «Дамское счастье».
 – Я жду тебя с восхода солнца! – услышала вдруг Сати приглушенный голос. – Торчу здесь с рассвета!
 Она уже немного привыкла к тому, что голос Джулиса раздается из ниоткуда и в самый неподходящий момент, поэтому почти не испугалась.
 – Ждешь? – нелюбезно буркнула она. – И что тебе надо?
 – «И что тебе надо? И что тебе надо?» Тебе следовало бы являться пораньше, вот что мне надо! Не подобает девице…
 – Отвяжись. Пораньше… Знаешь, когда у нас рабочий день начинается? Вот то-то.
 Сати вытащила из кармана сотовый телефон и потыкала в кнопки.
 – Сейчас гляну, который час. Ой… М-да… Ну припозднилась немного, подумаешь. В магазин заехала по дороге.
 – В лавку?
 – В лавку, точно. Понимаешь, твой друг Тильвус, великий маг всех времен и народов, чтоб ему провалиться, устроил мне небольшой сюрприз – я, вполне возможно, помру скоро…
 – Сны Воина Сновидений? А что я говорил!
 – Помню. Так надо же успеть зарплату потратить! Вот и купила кое-что. А твоему лучшему другу Тильвусу я вчера сказала, что если увижу его еще хоть раз, неважно, во сне или наяву, то я его сама, своими руками…
 Дверь с грохотом распахнулась, на крыльцо вылетел криминальный корреспондент Игорь Хамер.
 – Привет, Сати! Я – на выезд! Звонили только что – таможня задержала партию фальшивых лекарств. Надо ехать срочно, пока телевизионщики не пронюхали!
 За Хамером неторопливо шел водитель Борисыч.
 – Борисыч! – отчаянно завопил криминальный корреспондент. – Быстрее! Конкуренты опередят!
 – Куда едем?
 – Переулок Портовый! Таможня!
 Водитель резко остановился.
 – Портовый?! Не поеду! Там перекопано все, машине – кранты!
 – Борисыч! – еще громче завопил Хамер, приплясывая возле автомобиля.
 – А амортизация? Мне шеф за амортизацию не платит!
 – Будет тебе амортизация, если я на происшествие опоздаю! – заорал вконец потерявший терпение криминальный корреспондент и присовокупил несколько крепких выражений. – Заводи драндулет!
 Машина сорвалась с места и скрылась за поворотом.
 Джулис тут же возобновил разговор:
 – Ты говорила вчера с Тильвусом?
 – Говорила, говорила, – сердито пробурчала Сати. – Какой негодяй, а еще великий маг! Все юлил, ходил вокруг да около, каждое слово из него вытягивать приходилось! Разве он не мог сразу все рассказать? Так ведь нет, молчал! Произошла, видите ли, ужасная путаница с заклятиями! По какой такой причине – непонятно. Такого, знаете ли, давненько не происходило. И он, верите ли, не хотел пугать меня раньше времени! Он, понимаете ли, разбирается, что к чему! Он, будьте уверены, не допустит, чтобы я…
 – Что, что? – разволновался невидимка. – Что дальше? Вдруг он умолк. – Погоди, – проговорил он осторожно. – Ты ведь не сказала ему, что это я проболта… поведал тебе про сны Воина Сновидений? Ты ведь сохранила мою тайну, как обещала? Ведь на тебя можно положиться, ты умеешь хранить чужие секреты?
 Сати замялась.
 – Ну… э… блин, – с досадой сказала она, пиная стену. – Ну я хотела, конечно, держать язык за зубами, да Тильвус…
 – Что?! Что?!
 – Расколол меня в два счета, я и опомниться не успела. – Сати виновато развела руками. – Извини, раб лампы, сама не знаю, как так получилось…
 Она умолкла, дожидаясь ответа, но невидимка как воды в рот набрал, и Сати забеспокоилась.
 – Раб ла… Джулис! Что молчишь? Скажи, что…
 – Мне конец, – убитым голосом проговорил «раб лампы». – Я умру в расцвете лет, в самом начале жизни – и все по твоей вине! Из-за твоего длинного языка!
 – Да я… Ничего не умрешь! Я взяла с него слово, что он тебя и пальцем не тронет! И он пообещал! Без особого восторга, само собой, но пообещал. Сперва-то он, конечно, сказал: «Ну я с ним разберусь!», но потом…
 Сати подождала немного, глядя на клумбу с цветами, откуда доносился голос. Долгое время оттуда не доносилось ни звука, потом «клумба» испуганно забормотала:
 – «Я с ним разберусь, я с ним разберусь!» Не знаешь ты, как они разбираются… А я видел как-то.
 – Кто, маги? А что ты видел?
 – Что надо, то и видел. Заклинание «паучьи лапы», например. Миленькое такое заклинаньице, медленное удушье, от которого выдавливает глаза из орбит. Или «слово крови» – в одно мгновение кровь вскипает в жилах, – перечислял Джулис, клацая зубами от ужаса. – А есть еще «ночной ветер». Подхватывает и уносит…
 – Куда?
 – Не знаю куда. Но потом с неба долго сыплется то что остается от несчастного… ноги, руки, пальцы и… э… все остальное.
 – Ужас, – медленно проговорила Сати, вытаращенными глазами уставившись на клумбу, где предположительно находился Джулис. – А что, Тильвус тоже… Нет, лучше не говори, я и знать не хочу! Спокойнее как-то…
 – Да чего там, – по-прежнему стуча зубами, пробормотал невидимка. – Он, знаешь ли, учился в монастыре Ордена Квенти. И его учителем был сам Тавул.
 – Кто это?
 – «Кто это? Кто это?» Весьма искусный маг, непревзойденный специалист в области отсроченных смертельных заклятий. Вот, к примеру, накладывают на тебя смертельное заклятие…
 Сати перепугалась:
 – А почему именно на меня? Я-то тут при чем?
 – Ни при чем, это я к слову. Наложили на кого-то смертельное заклятие и все – все! Жизнь закончилась, готовься к смерти. Умрешь таким способом, который клиент для тебя выбрал и оплатил.
 – Ой…
 – Само собой, никто этого до поры до времени не знает. Хотя иной раз, говорят, несчастные чувствуют наложенное заклятие, но что толку?! Сделать-то ничего не могут! Заклинаниям Тавула сопротивляться невозможно…
 – А потом? – шепотом спросила Сати, прижимая к груди пакет с логотипом, словно надеясь защититься от смертельного заклятия.
 – По-разному… Живешь год, два, пять лет – и ждешь, когда придет твое время. В нужный час заклинание активируется – и все! Заказчик счастлив.
 – Это какой-то утонченный садизм – ваши отсроченные заклятия, – вполголоса заметила Сати, озираясь по сторонам.
 – То-то и оно. А что делать? Такова жизнь: жена хочет избавиться от мужа, муж – от жены, купец – от более удачливого конкурента. Простые человеческие желания.
 – Понимаю. – Сати невольно покосилась в сторону рекламного агентства «Нимфа». – Может, и хорошо, что у нас тут такого нет. А то бы полгорода… Хотя и у нас тоже ликвидаторы имеются. За определенную плату безо всякого колдовства уберут. А этот маг, учитель Тильвуса, он сейчас где?
 – Давным-давно умер. Мирно скончался в своей постели, окруженный толпой безутешных родственников и рыдающих учеников. Конечно, и врагов у него было – хоть отбавляй…
 – Немудрено, с такой-то профессией, – заметила Сати.
 – Говорят, необыкновенной доброты был человек. Любил в свободное время покопаться в огородике…
 – В огородике?
 – Выращивал капусту для любимого кролика. Когда Тавул скончался, кролик вскоре тоже издох.
 – От смертельного заклятия?
 – От тоски по хозяину. Теперь поняла, что меня ждет из-за твоей болтливости?
 – Джулис, я тебе клянусь, что он тебя пальцем не тронет, я с него слово взяла!
 – Пальцем-то, может, и не тронет, – угрюмо проворчал невидимка. – А вот заклятием…
 Они помолчали.
 – А ты куда собрался-то? – спохватилась Сати. – Опять по городу разгуливать? Ну иди, а мне, пока я еще жива-здорова, работать надо. Иначе начальник рекламы меня из могилы выкопает и текст писать заставит. У него это – запросто.
 – Погоди-погоди, – заторопился невидимка. – Скажи мне, как можно подробней, что поведал тебе Тильвус? Он сильно разгневан на меня? Он говорил что-либо о путанице с заклинаниями?
 – Не помню. – Сати пожала плечами. – Кажется, больше он мне ничего не поведал. Да мне как-то не того было.
 – Что ж ты не спросила?! – набросился на нее Джулис. – Надо было узнать! Выяснить!
 – Сам иди да выясни! – рассердилась Сати. – А я больше с ним никаких дел иметь не желаю! Вечно из-за него в какие-то истории попадаешь! – Она подняла со ступеньки пакет и отряхнула. – А я ведь еще выпытать у него хотела, почему эти сны именно мне снятся, а не какому-нибудь коллеге его, магу или Воину Сновидений, да так разозлилась, что и забыла про все…
 – Да это-то и я тебе сказать могу, – пробормотал невидимка. – Когда заклятие нарушилось, ты, видно, рядом с великим магом стояла. Или за руку его держала, вот и…
 Сати удивилась:
 – Я?! За руку? Да ты что, раб лампы, сдурел, что ли?! С чего бы я за руку его держала? Скажешь тоже…
 – А я тебе говорю, так и было! Иначе заклятие б тебя не поразило! Сама посуди – ты человек самый обычный, к магии никакого отношения не имеешь…
 – И слава богу, что не имею. Все, раб лам… э… извини. Мне на работу пора.
 – А что Тильвус намерен делать дальше? – беспокойно осведомился Джулис. – Что? Припомни хорошенько.
 Сати вздохнула.
 – Разбираться. Мы сперва поругались немного, сам посуди, ведь это не шуточки – во сне тапки откинуть! Потом он мне про Воинов Сновидений рассказал, потом мы снова поругались, а потом я ушла.
 Она поднялась на крыльцо.
 – А за себя ты не волнуйся. Ничего он тебе не сделает.
 – Хорошо бы, – проговорил голос со стороны клумбы с левкоями. – Я-то, если подумать, тут ни при чем, ты же сама упросила меня про Воинов Сновидений рассказать! Я и говорить-то не хотел, а ты все вытянула. Стало быть, ты и виновата. Ладно… пойду пройдусь. Подышу воздухом, понаблюдаю за жизнью горожан, развеюсь. Буду, конечно, начеку, чтоб не встретить Тильвуса. – Джулис вздохнул. – Подумать только, из-за тебя и твоей болтливости наша многолетняя дружба омрачена!
 – Понаблюдай, понаблюдай… – проворчала Сати и потянула на себя тяжелую дверь. – К театру музкомедии близко не подходи, вот и не встретишь.
 На вахте редакции, изучая свежий номер газеты «Музыкальная жизнь края», сидел дед Илья.
 – Слыхала? – поинтересовался он, пока Сати расписывалась за ключ от редакции в толстой амбарной книге. – Рекламщики-то наши гостей сегодня ждут.
 – Из агентства «Нимфа»?
 – Оттуда, – солидно кивнул знаменитый бард. – С самого утра петицию какую-то сочиняют.
 Сати озадаченно уставилась на него.
 – Петицию? А! Это же договор! Конвенция. Пойти глянуть, что ли?
 Она поколебалась, подумала и решительно направилась к рекламному отделу.
 Атмосфера в отделе была предгрозовая. Еще радовало лазурью весеннее небо, еще сияло солнышко, но где-то за горизонтом уже ворочались черные тучи и многозначительно погромыхивал дальний гром.
 Начальник рекламного отдела закончил телефонный разговор с «Нимфой» и шмякнул трубку на рычаг.
 – Алчные гиены, – заклеймил он конкурентов. – Требуют отдать им Центр нетрадиционной медицины, ха! Как бы не так! – Он выскочил из-за стола и прошелся по кабинету. – Хотят медицину? Что ж пусть, забирают сеть стоматологических кабинетов «Жемчужина»!
 Менеджеры согласно закивали. Ни за какие коврижки они не желали больше иметь дело с прижимистой владелицей салонов «Жемчужина» и даже слышать о ней не хотели.
 – Пусть берут строительную компанию «Тантал»!
 Подчиненные снова закивали. Директор компании, как только дело доходило до оплаты, норовил рассчитаться бартером, предлагая то кирпичи, то цемент.
 – Но кондитерскую фабрику мы им не отдадим! Завод по производству сухого молока останется в наших руках! Ритуальное агентство «Земля и люди» – тоже!
 Начальник остановился и взглянул на Сати.
 – Кстати… Директор-то вроде очередной филиал открыл? Название такое… не припомню. «Харон» вроде? Кто такой?
 – Да ты что, «Мифы и легенды Древней Греции» не читал? – поинтересовалась Сати, плюхаясь в кресло. – Мужик такой был, частным извозом подрабатывал. Души умерших людей перевозил на лодке через реку Стикс. Как перевезет – так все! Обратной дороги нет. Изволь, голубчик, на кладбище!
 – Частным извозом? – удивился начальник. – Гм… а слоган, что директор заказал, готов?
 – Готов, готов, – со сдержанной гордостью ответила Сати. – Уже утвердили. Хорошо звучит, вот слушай: «Ритуальное агентство „Харон“. Приятного вам путешествия»! А что? – Она уставилась на начальника отдела. – Как? По-моему, отлично!
 – Неплохо… – неуверенно произнес он, пожал плечами и снова зашагал по кабинету. Потом схватил список, согласно которому часть предприятий должна была отойти к рекламному агентству «Нимфа», посмотрел в окно и прищурился. В логове конкурентов наблюдалось бурная деятельность.
 – Посмотри-ка, Порфирий, свежим взглядом, – обратился начальник к «заместителю» и сунул список ему под нос. – Как, по-твоему? Не слишком ли мы расщедрились, а?
 Порфирий Петрович ничего не ответил. Он был сегодня необыкновенно серьезен: в черном пиджаке ответственного секретаря, в шляпе, а на шее у него красовался черный галстук, повязанный строгим безукоризненным узлом. В зубах заместителя торчала сигарета, конфискованная Люсей у Хамера.
 – Что ты говоришь, Порфирий? – сдвинул брови начальник рекламы. – Не стоит отдавать муниципальные бани? – Он на мгновение задумался. – Ты прав! – Начальник наклонился и быстрым движением вычеркнул из списка одну строчку. – Ты, как всегда, прав! Не отдадим им бани! Самим нужны…
 Сати покачала головой. Было видно по всему: рекламный отдел к встрече конкурентов готовился серьезно.
 На столе у начальника лежал договор, отпечатанный в двух экземплярах. В одном списке ровными столбиками были перечислены все крупные фирмы и предприятия города, с которыми сотрудничал «Вечерний проспект». Другой список, предназначавшийся для «алчных гиен», оказался гораздо короче, и Сати сразу увидела, что рекламодатели, которые предназначались для конкурентов, были практически безнадежны – чего стоил один предприниматель Плюшкин!
 Хлопнула дверь, на пороге появился криминальный корреспондент и с тоской взглянул на сигарету в зубах Порфирия Петровича.
 – Сати, – сказал Хамер, – где ключ от редакции? Дед Илья сказал, что ты за него расписывалась только что.
 – У меня, – отозвалась та. – Вот, держи. А я тут посижу немного. Хочу поприсутствовать, понимаешь, при исторической встрече с агентством «Нимфа». Ведь не каждый день такое!
 – «Нимфа»? – удивился криминальный корреспондент, разом позабыв про ключ. – Ну тогда и я останусь!
 Он налил себе чаю, заметил на подоконнике коробку с печеньем и без зазрения совести запустил туда руку.
 – Оч-чень интересная кража произошла сегодня ночью в Прибрежном районе. – Хамер устроился за столом начальника отдела, высыпал пригоршню печенья прямо на папки с документами и придвинул поближе свежий номер журнала «Твой автомобиль». – Прикиньте, в двенадцать ночи поступает вневедомственной охране сигнал…
 Тут криминальный корреспондент открыл журнал и забыл обо всем на свете.
 – Ну – недовольно протянула Сати, так и не дождавшись продолжения истории. – И что дальше было?
 Но Хамер не откликался.
 – Идут! – воскликнула вдруг Светлана, подскочив на месте.
 Сати бросилась к окну: на крыльце, прямо под вывеской «Рекламное агентство „Нимфа“, появился низенький толстый гражданин – руководитель агентства. Он осмотрелся, глянул в сторону редакции и расправил длинные пышные усы. За его спиной сгрудились подчиненные. Усатый предводитель одернул пиджак и решительным шагом направился к серому четырехэтажному зданию.
 – Все по местам! – рявкнул начальник на менеджеров, прильнувших к стеклам.
 – Встреча двух титанов, – пробормотал Хамер. Прикрывшись журналом, он с большим интересом наблюдал за происходящим.
 – Порфирия, Порфирия посадите у дверей! – шипел начальник, лихорадочно заканчивая последние приготовления к визиту.
 В коридоре послышался голос деда Ильи, чьи-то шаги, короткий энергичный стук – и на пороге появились конкуренты.
 Увидев радушную улыбку «заместителя», руководитель «Нимфы» отпрянул, но тут же взял себя в руки и отважно ринулся на вражескую территорию.
 Сати и Хамер переглянулись и приготовились к увлекательному зрелищу.
 К сожалению, зрелище продлилось недолго.
 – Ну-с, – промолвил начальник рекламного отдела, пронзая конкурента орлиным взглядом. – Как говорится, не будем мешать друг другу собирать в житницы! Наши клиенты – это наши клиенты, а ваши клиенты – это наши… в общем, вот список. – Он протянул листок. – Поделено все честно, без обмана.
 Последние слова он произнес особенно твердо и глядя конкуренту прямо в глаза. Тот встрепенулся, выхватил договор и впился глазами в строчки.
 – Нам чужого не надо, – продолжал начальник отдела. – Мы…
 – Гм, – промычал конкурент, изучая перечень предприятий. – Тэк, глянем… Что-то негусто вы нам отвалили от щедрот своих, прямо скажем… негусто.
 – Да вы посмотрите, кого мы вам отдаем! – загорячился начальник рекламного отдела. Менеджеры торопливо закивали. – Цех сдобной выпечки предпринимателя Плюшкина! Процветающее предприятие, золотое дно! А сам Плюшкин? Приятнейший человек, щедрая душа! Покладист, сговорчив! Не рекламодатель – мечта!
 Услыхав такое о предпринимателе Плюшкине, Сати поперхнулась чаем.
 – О Плюшкине мы наслышаны, – сухо сказал конкурент. – Предприятие его и гроша выеденного не стоит!
 – А сеть стоматологических салонов «Жемчужина»? Золотая жила! Клондайк! Самородок в три кило весом! – не унимался начальник. – Владелица – святая женщина, сама доброта! Сотрудничать с ней одно удовольствие. Заказывает большую рекламу, оплачивает всегда наличкой, безо всяких, знаете, формальностей, с оформлением…
 Сати почувствовала, что изумление ее достигло каких-то космических масштабов.
 – Про «Жемчужину» мы справки навели, – сдержанно молвил руководитель «Нимфы». – Эта ваша святая женщина – акула с зубами в три ряда! Можете ее себе оставить, мы и ухом не моргнем. – Он подумал. – Нам кажется, списочек доработать нужно.
 Начальник отдела забеспокоился:
 – Как это – доработать?! Мы же договорились! Вы обещали, что подпишете!
 – А вы ввели нас в заблуждение! Воспользовались нашей неопытностью и незнанием города! Это кабальные условия!
 Конкурент потряс листом бумаги:
 – Почему тут нет мелькомбината? Почему нет завода хлебопродуктов? А? Почему? – Он оглянулся на подчиненных, те с готовностью закивали. – А бани? Мы хотим муниципальные бани! – зловеще отчеканил руководитель «Нимфы». – И ритуальное агентство! Отдайте нам агентство!
 – Еще чего! – не выдержала Сати. – Ритуальное агентство – наше!
 – Дайте хотя бы филиал!
 – Никаких филиалов! – отрезала она.
 Начальник рекламного отдела сделал знак молчать, и Сати умолкла, сердито поглядывая на пышноусого конкурента.
 – Так вы подписываете или нет? – поставил вопрос ребром начальник. – Я считаю, что все спорные вопросы мы в прошлый раз по телефону обсудили.
 – Мы подпишем, – недовольно сказал конкурент, поглядывая на Порфирия. – Мы подпишем, но имейте в виду, – тут он сделал паузу, – если дело у нас не пойдет, мы конвенцию нарушим! Мы посягнем на чужую территорию! Да!
 Начальник рекламы заволновался еще больше.
 – Как это – «нарушите»! Документ для вас – пустой звук? Вы же обещали…
 Наконец, после долгих препирательств, угроз, лести и шантажа бумага была подписана и сотрудники «Нимфы» удалились.
 – Конвенция, конвенция, – бормотала Сати несколькими минутами позже, уставившись в монитор и рассеянно тыча пальцами в клавиши. – Конвенция… какой смысл начинать работу, когда через полчаса – обед? Завтра обязательно вовремя в контору приеду… с первыми лучами солнца. Если доживу, конечно. А все Тильвус, чтоб ему! Такого я даже от него не ожидала!
 Тут она вспомнила кое-что и повернулась вместе с креслом.
 – Эй, раб лампы? Ты здесь? – Сати немного подождала. – Нет тебя? Ну и прекрасно. Конвенция… и чего она привязалась ко мне, эта проклятая конвенция!
 Запищал сотовый телефон. Сати вытащила мобильник и нажала кнопку.
 – Ну что? – не утруждая себя приветствием, спросил сисадмин. – Какие новости?
 – Привет, Никита. – Сати захлопнула папку с заявками и отодвинула подальше. – Все новости я тебе ночью рассказала. Ты извини, что я тебя разбудила. Но сам понимаешь, такое узнать! И ведь Тильвус, гад, еще и рассказывать не хотел! Но я его прижала, он и раскололся.
 – Так он, значит, Воин Сновидений? – сдержанным тоном поинтересовался Никита. – Воин-шмоин… отлично. А ты его сны видишь?
 – Именно! Кто-то, какой-то гад там, в ихнем царстве-государстве ухитрился напортачить с заклинаниями сновидений! Зачем он к ним полез – непонятно! Тильвус говорит, все магические документы, что Воинов Сновидений касаются, в библиотеке какого-то монастыря хранятся, посторонний туда не проберется. Там охрана…
 – Ну видно, нашелся хакер, – заметил сисадмин. – И что теперь дедуля делать собирается?
 – К коллективному разуму взывать, – мрачно ответила Сати. – Консилиум устраивать. Друга своего старого ждет, большого специалиста в области сновидений. А я-то удивлялась – зачем он его вызывает, если заклятие-то простенькое? Ну это Тильвус мне говорил, что простенькое, – пояснила она. – Врал напропалую. И ведь как врал! Даже я ему поверила. У него, наверное, опыт большой…
 Она вздохнула.
 – Опыт-шмопыт, – недовольным голосом проговорил Никита. – А ты что?
 Сати перевела взгляд в окно.
 – Умирать, наверное, готовиться надо, – задумчиво ответила она. – Или погодить еще немного? Тут дело такое: сначала ты эти сны, как кино в телевизоре смотришь… чудища-то всякие, что за Завесой сна обитают, тебя видеть не могут. Это Джулис мне рассказал, из господина великого мага клещами все вытягивать приходится! А чудовищ там бродит – видимо-невидимо… И чем больше человек в сны погружается, тем хуже для него. Потому что монстры-то эти его со временем чуять начинают, беспокоиться, искать! И в один прекрасный день обнаружат и того… сожрут живьем. Ну магов они, само собой, трогать опасаются, те своим чародейством защищены, а обычных-то людишек отчего не сожрать? Раб лампы говорит, такое бывало…
 Тильвус клянется, конечно, что распутает заклятие, но как ему верить-то теперь? Ух, убила б его, да ведь магов просто так не возьмешь! Надо в Интернете покопаться, узнать что-нибудь на этот счет… там должно быть.
 – А материалы на рекламную вкладку сдала? Сначала материалы сдай, а потом помирай. Не хватало еще премии по твоей вине лишиться.
 – Что материалы… – протянула она. – У меня сейчас другое в голове… – Сати посмотрела на дверь и на всякий случай понизила голос. – Если Тильвус не успеет до того, как… Блин, как же несправедливо – я помру, а господин великий маг как ни в чем не бывало свалит к себе в царство-государство, будет там жить-поживать! Приятного мало… Может, мне не спать? Но долго я не протяну. Что делать-то?
 – Ты раньше времени не паникуй, – строго сказал Никита. – А дедуле скажи, чтоб пошевеливался да заклятие распутывал побыстрей.
 Сати поежилась.
 – И вот чего я еще опасаюсь, – тревожным шепотом продолжила она, не слушая приятеля. – Вдруг, пока Тильвус с заклинанием разбирается, я свихнусь? Крыша поедет, да и все тут. И что тогда?
 – Психиатры знакомые есть? – осведомился сисадмин.
 – Есть…
 – А чего тогда переживаешь?
 – Да ну тебя, – рассердилась Сати. – Тебе-то хорошо! Ты небось снова в баре сидишь! А у нас тут черт знает что творится! По конторе невидимка шастает…
 – Ниндзя-невидимка?
 – Какой ниндзя?! Хуже, гораздо хуже! Приедешь – увидишь. То есть… тьфу, как же ты его увидишь-то? – Сати задумалась. – Я, знаешь, надеюсь, что к твоему приезду Тильвус его все же расколдует и он того… домой к себе отбудет.
 – Свалит-шмалит… интересно бы глянуть.
 – Ничего интересного. Проклятый раб лампы! Освоился в конторе, живет совершенно как у себя дома! Кастрюлю борща вчера у отдела доставки свистнул. Такое никакой супер-ниндзя сделать не сможет – кастрюлю горячего супа спереть. Квалификация не та. – Она окинула редакцию подозрительным взглядом. – Может, он и сейчас поблизости, затаился только… а-а, ладно.
 – А дедуля твой…
 – Ну что ты заладил: «дедуля» да «дедуля»! Не хочу даже говорить об этом вруне! И видеть – тоже. Когда уже ты приедешь?
 – Скоро, – ответил Никита, размышляя о чем-то.
 – Какое там «скоро». Приезжай, хоть чайник починишь. А то, знаешь, у сисадмина нового – мания величия в обостренной форме.
 – Это как? – заинтересовался приятель.
 – А вот так. Он, понимаешь, такое светило компьютерного прогресса, что к нему с вопросом об упавшей сетке и обращаться страшно. Не до этого ему! Он вопросы мироздания решает, а мы к нему со своими проблемами лезем. У нас теперь почти вся техника сломалась и работать не желает, так что в конторе нашей продолжение фильма «Восстание машин» запросто снимать можно…
 Зазвенел телефон внутренней связи.
 – Начальник рекламного отдела, – предположила Сати, покосившись на аппарат. – Спорим?
 – И спорить не буду, – отказался сисадмин. – И так слышу, что он.
 – Ладно, Никита, – сказала Сати, глядя на подпрыгивающий телефон и с большой неохотой заканчивая разговор с приятелем. – Наверное, мне на выезд пора. Я тебе потом позвоню.
 В редакцию Сати вернулась, когда часы на башне универмага пробили три часа пополудни.
 Она села за стол, подумала, вздохнула и вытащила из груды бумаг рекламную заявку автосервиса «Восточный». Работа предстояла небольшая и непыльная: тексты директор автосервиса принимал не читая, поэтому лишних усилий к сочинительству можно было не прилагать. Главное – начать с какой-нибудь эффектной фразы. Сати скосила глаза в окно, разглядывая сначала ясное небо, а потом – кусочек улицы, видневшийся из-за здания Управления железной дороги. Эффектная фраза не появлялась, возможно, потому, что за окном не происходило ровным счетом ничего интересного: маляры тащили корыто из-под краски, в Управление приехала очередная делегация, проехал по переулку черный сверкающий катафалк с надписью «Ритуальное агентство „Земля и люди“.
 – Черт, – с досадой пробормотала Сати, провожая взглядом катафалк. – Что за намек?! У меня еще и тексты на рекламную вкладку не готовы…
 Тут ей вспомнилось кое-что приятное: чтобы как-то отвлечься от грядущей возможной кончины, по дороге на работу пришлось купить новую блузку в недавно открывшемся бутике. Сати покосилась на заявку автосервиса, поколебалась и решила, что, раз эффектная фраза появляться не торопится, можно ненадолго отвлечься и примерить обновку.
 Она вытащила из пакета сверток, развернула, полюбовалась блузкой и, держа ее перед собой, направилась в кабинет ответственного секретаря: по какой-то неведомой причине примерять обновки дамы ходили именно сюда. Секретарь, озадаченный таким паломничеством, сперва протестовал, потом просил, чтобы на правах хозяина его не выгоняли из кабинета во время примерки, но в конце концов смирился. Модницы даже притащили туда большое зеркало, которое до поры до времени прятали за шкафом.
 Сейчас в кабинете никого не было, секретарь, как совершенно точно было известно, сидел в компьютерном отделе. Сати вошла в комнату, повернула ключ в замочной скважине и аккуратно положила блузку на стол. Потом вытащила из-за шкафа зеркало, прислонила к стене, взялась было за верхнюю пуговицу рубашки, но вдруг замерла и окинула пустой кабинет подозрительным взглядом.
 – Эй, раб лампы!
 В кабинете стояла тишина, лишь со двора доносились голоса и чей-то смех.
 – Джулис! Я с тобой говорю! – Сати повысила голос.
 На столе секретаря затрезвонил телефон внутренней связи и тут же умолк.
 Сати схватила с полки справочник «Все организации города» и с размаху швырнула в угол. Справочник тяжело ударился о стену и грохнулся на пол. В другой угол полетел старый том учебника «Газетное дело», в третий – «Орфографический словарь». Послышался сдавленный вскрик.
 – А, ты все-таки здесь?! Так я и знала! – разозлилась Сати.
 – «Так я и знала! Так я и знала!» Вижу, гостей у вас встречают с радушием троллей, так и норовят огреть чем-нибудь тяжелым, – забубнил невидимка. – По твоей милости у меня шишка на голове будет… А я вижу, ты идешь куда-то, ну и… дай, думаю, и я зайду. Просто так, за компанию. Нельзя?
 – Слушай ты, раб лампы…
 – Опять «Лампы»? Сколько раз говорить…
 – Убирайся отсюда. Мне надо переодеться, примерить кое-что.
 Старый венский стул возле окна сам собой отодвинулся.
 – Так в чем же дело? – живо поинтересовался невидимка. – Переодевайся.
 Стул громко заскрипел – видно, «раб лампы» устраивался поудобнее.
 – Давай, давай, – приглашающе сказал он. – Начинай.
 – Что «начинай»? – разъярилась Сати. – Убирайся отсюда, придурок невидимый! Проваливай к Тильвусу, и чтоб я тебя больше здесь не видела!
 Услыхав имя мага, «раб лампы» тут же пошел на попятный.
 – «Чтоб я тебя больше здесь не видела! Чтоб я тебя больше здесь не видела!» Ты меня и так не видишь. А вот я вижу, что тебе не присуща деликатность, которая должна быть у благовоспитанной девицы. Постоянно напоминать мне о моей невидимости, это…
 – Ты уходишь или нет?!
 – Ухожу. Напрасно ты кипятишься, – с достоинством произнес голос. – Намерения у меня были самые благородные. Я думал, может, помочь надо? Нет? Ну как знаешь… Что ж, пойду бродить по улицам города, жители которого так жестокосердны, что отвечают черной неблагодарностью на предложение помощи. Не забудь только, что из-за твоей болтливости на меня, возможно, падет гнев великого мага. Подумала бы лучше, как ты можешь загладить передо мной свою вину!
 Последние слова донеслись уже из-за двери.
 Некоторое время Сати подозрительно прислушивалась к тишине, потом подумала и решила отложить примерку.
 – Гнев великого мага на него падет, видали? – с досадой бормотала она, поднимаясь на четвертый этаж. – Я, оказывается, еще и виновата во всем!
 Через часик Сати дописала незатейливую рекламу автосервису «Восточный» и поставила точку.
 – «Автосервис уверенно смотрит в будущее!» – прочитала она вслух, распечатала текст и, прихватив рюкзак, направилась на первый этаж, на ходу просматривая сочиненный опус.
 Навстречу по лестнице поднимался ответственный секретарь. Завидев его, Сати круто повернула назад и попыталась скрыться в приемной шефа, но не успела.
 – Сати! Погоди-ка!
 Она вздохнула.
 Секретарь дождался, пока Сати подойдет поближе, открыл папку и вынул листок, испещренный пометками.
 – На этой неделе твоя очередь гороскоп делать. Когда сдашь? Полосу эту завтра утром верстают. – Он посмотрел на Сати поверх очков. – Готов гороскоп?
 – Ну не готов, не готов, – нехотя призналась она. – Но до вечера сделаю непременно. Сейчас только на набережную сбегаю быстренько, мороженое на обед куплю. Хоть поем напоследок.
 – Почему «напоследок»?
 – Да это я так, не обращай внимания. В общем, напишу твой дурацкий гороскоп. За мороженым схожу – и напишу.
 – Мороженое? – Секретарь скорбно покачал головой. – Знала бы ты, какую угрозу несет в себе этот привычный, казалось бы, продукт! Да и все остальные продукты – тоже. Человечество получает пестициды и тяжелые металлы в неограниченных количествах! А ведь это ведет к ужасным последствиям! Раковые заболевания, болезни печени, щитовидной железы…
 – Мне уже все равно, – мрачно объявила Сати. – Кстати, я мороженое ем только то, что наш молочный комбинат изготовляет. Нет там никакой гадости. Я, когда на комбинате была, лично у директора спрашивала. Он на здоровом образе жизни сдвинут, на работу на велосипеде ездит. Правда, правда! Катит себе на велосипеде, а следом – персональный джип с водителем едет.
 – Так сдашь гороскоп? – уточнил секретарь. – Вовремя?
 – Сдам, – уныло пообещала Сати и поплелась на первый этаж.
 На бульваре Сати остановилась и полной грудью вдохнула свежий воздух, благоухающий цветами и молодой листвой.
 – Красота, блин, – с выражением проговорила она. – Даже помирать неохота. Но придется, наверное.
 Она пошла к речному вокзалу, держа курс на бело-голубой киоск с надписью «Мороженое». Киоск, как точно было известно, работал круглосуточно, однако сегодня по какой-то неведомой причине оказался закрыт. Сати потопталась возле зарешеченного окошка, пожала плечами и отправилась дальше: на набережной возле дебаркадера виднелся еще один бело-голубой ларек.
 Через пять минут она уже стояла под закрытой на замок дверью и глубокомысленно изучала надпись на бумажке, прилепленной на окно: «Закрыто до 18.00».
 – Черт, черт! – расстроилась Сати. – Что ж мне теперь, до вечера не обедать, что ли?!
 Она задумалась, рассеянно пиная ботинком бортик тротуара. В ожидании возможной смерти аппетиту полагалось бы пропасть или хотя бы поуменьшиться, но не тут-то было, есть хотелось все сильнее и сильнее. Выход виделся только один: подняться с набережной к центральным воротам парка, где находились сразу три киоска, торгующих мороженым. Тащиться через весь парк не хотелось, но отложить обед из пломбира «Золотая тайга» было просто невозможно.
 – Три штуки возьму, – решила Сати, представляя себе знаменитый пломбир. – На первое, на второе и на третье!
 Она поправила рюкзак и решительно двинулась к главной аллее.
 Старый парк бы одним из любимейших мест горожан. Он тянулся вдоль реки, и все гости города старались непременно прокатиться на прогулочном теплоходе, чтобы полюбоваться прекрасной панорамой: величественным утесом, парком с ротондой, где по вечерам играл военный оркестр, крутой лестницей, ведущей на площадь с многоглавым собором, широкой Красной линией с красивыми домами. Сати прошлась по аллее, поглядывая вверх, где из-за зелени деревьев виднелась белая арка центрального входа, и прикинула, что если свернуть и пройти напрямик, то можно сократить путь почти вдвое. Так она и сделала: оставила аллею и побрела по высокой некошеной траве. Снизу, с набережной, доносились голоса, гудки теплоходов, а здесь, в глубине старого парка, было тихо, лишь жужжали пчелы да трещали кузнечики. Пахло нагретой на солнце травой, сладким ароматом цветов. Спотыкаясь о корни деревьев, Сати обогнула заросли боярышника и вдруг остановилась как вкопанная: посреди травы стояла лавочка, а на ней, спиной к Сати, сидел человек.
 Она замерла, потом оглянулась по сторонам, соображая, как бы исчезнуть быстро и незаметно, сделала маленький шажок назад, потом еще один и, когда она совсем уже собралась дать стрекача, человек, не оборачиваясь, произнес:
 – Давай-давай. Подходи, не стесняйся.
 Сати остановилась, вздохнула и нехотя побрела к скамейке.
 – Откуда знаешь, что это я? Наверное, при помощи каких-нибудь магических штучек обнаружил? Тильвус усмехнулся:
 – Духи.
 – Чего?
 – Запах твоих духов узнал, говорю.
 – А… опять врешь, наверное, – недовольно проворчала Сати. – Ну что? Как ты здесь оказался? В жизни не поверю, что случайно. А вообще-то, – спохватилась она и подозрительно уставилась на мага. – Погоди-ка… ты это специально устроил? Но как?!
 – Что?
 – А то, что все киоски с мороженым на набережной вдруг закрылись, как по команде? Твоих рук дело? Небось нарочно сделал, чтоб я через парк пошла и на тебя наткнулась?
 Тильвус поскреб в бороде.
 – Что за мысли? – удивился он. – С чего бы я закрывал киоски? Сама же бегаешь, ищешь меня по всему парку…
 – Я?! Ищу?!
 – Конечно. Иначе как ты тут очутилась? Искала, искала, не отпирайся.
 – Да я за мороженым…
 – Так я тебе и поверил. Неужели, чтобы его купить нужно обегать весь парк, обшарить все кусты? И вот я сижу себе, любуюсь рекой, и вдруг появляешься ты и с ходу начинаешь в чем-то обвинять! Очень мило.
 – Ах ты… – начала Сати, кипя от бессильной злости. – Знаешь, была б моя воля, я бы… я б хотела…
 – Чтоб я попал в твои руки связанным? Знаю, знаю, ты вчера это очень живо представляла. – Тильвус закусил губу, сдерживая веселье. – Ты поосторожней с фантазиями-то, а то ведь я от хохота и помереть могу.
 – Ах ты… ты такой негодяй, каких на белом свете еще не было! И вовсе я тебя не искала! Я с тобой после вчерашнего никаких дел больше иметь не хочу!
 – Это еще почему?
 – Потому, что ты врешь постоянно, вот почему!
 Тильвус пожал плечами.
 – Не вру, а недоговариваю, – рассудительно сказал он. – Это разные вещи. Но вчера-то все честно рассказал. Ну?
 Сати поколебалась, прикидывая, что лучше: остаться или удалиться с гордо поднятой головой – и решила остаться ненадолго.
 – Ладно уж… – недовольным тоном сказала она. – Так и быть. Может, и прощу тебя… временно. Только ты мне про аркабских колдунов расскажи. И про заклинание. А то ты вчера как-то коротко…
 Тильвус ненадолго задумался. Сати уселась на скамейку, поставила рядом рюкзак и скомандовала:
 – Рассказывай.
 – Да я уж вчера все рассказал, что ж еще? – Тильвус поскреб в бороде и вздохнул. – Аркаб – маленькая страна на юге Мглистого края. Оттуда прилетает ветер, который может погрузить в зачарованный сон целые города и государства. – Он вздохнул: рассказывать великому магу явно не хотелось. – А, может быть, и целые миры. Магия аркабцев древняя и очень опасная. Они изучают стихию снов, а сны-то ведь бывают разные – те, что успокаивают, и те, что пугают… и даже такие, что на реальную жизнь влияние оказывают.
 – Это как?
 – Ты что, никогда не слышала про вещие сны? Чему вас в школе учат?
 – Вещие? Слыхала. А Воины…
 – Дойдем и до них. Когда-то аркабские колдуны хотели захватить Доршату, плели сонные заклятия, пытались погрузить ее в сон. Потому-то и появились Воины Сновидений – маги, которые вели битвы за Завесой сна. Вот и все.
 Сати помолчала, обдумывая услышанное, а Тильвус, воспользовавшись паузой, ловко перевел разговор на другое.
 – Кстати, – небрежно поинтересовался он, разглядывая собственные видавшие виды кроссовки. – Все хотел спросить – куда делся твой оруженосец?
 – Какой еще оруженосец?
 – Тот, что все время таскался за тобой по пятам, такой… светловолосый, с голубыми глазами. Где он?
 – А, Никита… он в отпуск уехал, на море. И никакой он не оруженосец, что за глупости? – недовольно проворчала Сати. – Он системный администратор в нашей конторе. А это, между прочим, дело нелегкое. Сети администрировать, это тебе не отсроченные смертельные заклятия изучать, ясно?
 Великий маг поднял брови.
 – А про смертельные заклятия откуда знаешь? – осведомился он.
 Сати замялась.
 – Ну Джулис рассказал, – нехотя сообщила она. – И что?
 – Опять Джулис? Ага. Ты передай-ка ему, пусть он ко мне наведается. Потолковать надо.
 – Еще чего, – сердито отрезала Сати. – Ничего я передавать не собираюсь. А ты, между прочим, вчера обещал его не трогать. Обещал?
 – Ну обещал, обещал, – пробормотал он.
 – Вот и соблюдай уговор!
 – Так уж и быть… только пусть на глаза мне не попадается.
 – Да он и так… А сны Воинов Сновидений… ты точно распутаешь это заклинание? Точно? Уверен? А то Джулис говорил… – Тут Сати прикусила язык.
 – Уверен, – решительно проговорил Тильвус. – Что бы тебе ни наплел Джулис. Так что не волнуйся, а говори лучше, о чем сегодня сочинять будем? Снова про сырки или про целительниц да потомственных магов?
 – Нет, про сырки сочинять не надо. Гороскоп бы придумать… да побыстрей, а то секретарь меня, чего доброго, премии лишит!
 Тильвус кивнул:
 – Отлично. По части предсказаний я большой специалист!
 – Конечно, – пробурчала она, вынимая ноутбук. – Ты у нас во всем большой специалист, мне уж известно.
 – Снова Джулис? – догадался великий маг. – Ну точно, язык у него лишний.
 – Опять?!
 – Ладно, ладно, – примирительно проговорил он. – Это я так…
 – Гороскоп-то это ерунда, семечки. Его-то гораздо проще сляпать, чем рекламный текст…
 – В самом деле? – горячо заинтересовался маг. – Ну-ка, ну-ка, расскажи!
 В глазах его плясали смешинки, но Сати этого не заметила и принялась добросовестно объяснять.
 – Расскажу. – Она быстро открыла нужный файл и впилась глазами в столбики текста. – Смотри и учись, вот как это делается: берешь готовый гороскоп, лучше – с прошлого месяца, его уже все забыть успели, – она пощелкала по клавишам, – переделываешь, немного… ну текст там местами меняешь, к примеру, прогноз Близнецов ставишь Львам, предсказания Раков переносишь Овнам – и дело в шляпе!
 Тильвус хмыкнул.
 – Да-да! Вот слушай, что советуют звезды рожденным под знаком Скорпионов… это мы в позапрошлом месяце печатали. «На следующей неделе вам не стоит обращать внимания на пустяки. Действуйте энергичней, смелей, принимайте ответственные решения. Исключите из рациона мучное, жирное и соленое, ешьте больше овощей». Как тебе, а? – Сати посмотрела на мага. – По-моему, отлично. Кому бы поставить, а? Можно хоть кому, какая разница…
 Тильвус подумал немного.
 – Овнам поставь, – предложил он. – Пусть едят побольше овощей.
 – Овнам? Хорошо, – согласилась Сати. – Дальше слушай. «Неделя хороша для контактов с людьми, поездок и путешествий. Вам лучше не загружаться домашней работой, больше гуляйте, ходите по магазинам, покупайте новые одежды. Вас ждет приятное знакомство с противоположным полом, которое может перерасти в пылкую…» Гм… в пылкую… Это я, пожалуй, себе поставлю, – решительно сказала она. – Похожу по магазинам, новые одежды куплю. Давно пора. Да и приятное знакомство не помешает… А домашней работой я и так особо не утруждаюсь.
 Она поменяла местами куски текста и довольно улыбнулась.
 – Отлично! Едем дальше… «Вас ждут неприятности. Возможны большие убытки в делах, связанных с продажей и приобретением недвижимости, а покупка акций и другие капиталовложения не принесут желаемых результатов. Общий депрессивный настрой будет способствовать нарушению обмена веществ и возникновению психосоматических расстройств».
 – Каких? – озадаченно переспросил Тильвус.
 – Психосоматических. – Сати покусала ноготь на большом пальце. – Не знаю, что это такое… наверное, ничего хорошего. Да и весь прогноз как-то не очень … кому бы такой подарочек подсунуть? – Она на мгновение задумалась. – А! Нашему шефу! Пусть радуется.
 – Месть? – поинтересовался Тильвус. – Мелочно как-то. По-женски.
 – Мелочно, да – призналась Сати, размещая строчки текста. – Но удержаться не могу! Кстати, – она подняла голову, – Джулис сказал, я не вижу твоих снов из-за того, что ты не спишь. Это правда?
 Великий маг пробормотал что-то неразборчивое по адресу Джулиса.
 – Нельзя же совсем не спать. Хочешь, снотворное принесу? У меня подруга в аптеке работает, она хорошее достанет, импортное. Одна таблетка – и никаких снов. Хочешь?
 – Не подействуют на меня ваши таблетки, – отмахнулся Тильвус. Пиши лучше гороскоп. Что там дальше?
 – Дальше… – протянула Сати, но вдруг замолчала и вытаращила глаза.
 Внизу, по дорожке, посыпанной песком, шел экс-бойфренд Костя с девушкой под руку. Спутница экса была стройна, красива и висела на руке у Кости так, словно разучилась ходить самостоятельно.
 Тильвус искоса посмотрел на Сати.
 – Полюбуйся, – горько сказала она, провожая взглядом парочку. – Оставляешь парня без присмотра на каких-нибудь один-два… ну хорошо, на три-четыре месяца – и что?
 – Что?
 – А ты не видел? Не видел?!
 – Да ладно тебе. Ему же хуже.
 – С какой стати ему будет хуже?! Мой экс-бойфренд с новой пассией! А я-то?! Я?!
 Тильвус внезапно заинтересовался верхушками тополей.
 – Ну, – проговорил он, разглядывая деревья с огромным вниманием. – Ну… э… чего расстраиваешься-то? Да такая девушка, как ты… э… сколько угодно парней найдет. Да и вообще…
 Сати бросила на него недоверчивый взгляд.
 – Где это я их найду? Они под ногами не валяются… а что значит «девушка, как я»?
 – Ну… красивая и… и…
 – Вот как? Ты что, сексуальный извращенец, которого тянет к девушкам лет на сто помладше? – спросила она подозрительно.
 – На самом деле почти на триста, – отозвался маг, сильно приуменьшая собственный возраст.
 – Еще того не лучше! Тяжелый случай, очень тяжелый. Слушай, твой друг Джулис просветил меня насчет твоих похождений с колдуньями, так что знаешь…
 – Он мой друг? – отчего-то поразился великий маг. – Отлично, отлично… Представляю, что он наболтал!
 – Да так, ничего особенного. – Сати многозначительно кашлянула. – Давай-ка лучше вернемся к гороскопам. Вот слушай, что в прошлом месяце звезды обещали Водолеям. «Возможно новое приятное знакомство, получение положительных эмоций, подарков и похвалы. В любовных отношениях будет царить гармония». Гармония… Кому бы это?
 – Может, Тельцам?
 – Тельцам? Ладно. – Сати снова вспомнила неверного бойфренда и вздохнула. – Пусть хоть кто-то порадуется…
 Покончив с гороскопом, они побрели к центральному входу, напрямик по заросшим полянам, пробираясь сквозь кустарник. Путь лежал мимо полуразвалившейся веранды аттракциона «Автодром». Когда-то это был самый популярный у ребятни аттракцион, но с тех пор прошло много лет, и в последнее время на веранде собирались лишь местные алкоголики. Сейчас, впрочем, на «Автодроме» было пусто, но пластиковый белый стол, залитый чем-то липким, и стулья, явно похищенные из кафе с набережной, намекали, что по вечерам здесь собирается веселая компания.
 – Когда твой друг-то прибудет? – недовольным тоном говорила Сати. – Разбирайтесь с этим заклятием, потому что, ты уж извини, но помирать мне совсем не хочется. Я теперь спать боюсь… мало ли! А вы точно его распутаете? Точно? А скоро? Вы побыстрей, побыстрей… Жаль, конечно, что мне на вашей встрече поприсутствовать невозможно…
 – Совершенно невозможно, – твердо сказал маг.
 – Да, я понимаю… а что, невеста у него красивая была? Небось красавица, раз он ее до сих пор помнит?
 Тильвус хотел ответить что-то, но не успел.
 Воздух вдруг сгустился, замерцал, пошел мелкой рябью, как вода от брошенного камня, и на дорожку шагнул невысокий человек в темном костюме с кожаным пузатым портфелем в руках. Человек был деловит, сух и очень походил на руководителя средней руки.
 – О черт, – пробормотал великий маг. – Принесла нелегкая раньше времени…
 – Тильвус, – сказал гражданин, не обременяя себя приветствиями. – Я получил твое сообщение, в котором ты просил об оказании тебе «маленькой услуги». Честно говоря, не понял, что ты имел в виду, называя это «маленькой услугой».
 Сати тут же стало ясно, что это и есть друг Тильвуса, тот самый, что до сих пор хранил верность ветреной возлюбленной, которая так жестоко с ним обошлась. Она остановилась как вкопанная и уставилась на прибывшего мага во все глаза. Что ни говори, а мужчины, способные на такие глубокие чувства, встречаются нечасто! Однако внешность «однолюба» ее несколько разочаровала: ни высокого роста, ни широких плеч, ни голубых глаз, а в голосе совершенно не слышно радости по поводу встречи со старым другом.
 – Маленькая услуга, – пояснил великий маг, нисколько не удивившись неожиданному появлению. – Совсем крошечная, та, что не отнимает много времени у такого занятого чародея, как ты.
 Тильвус выразительно посмотрел на Сати, как бы намекая на кое-что, но та была так поглощена разглядыванием «засланца» с необыкновенно романтичным прошлым, что не обратила на выразительный взгляд никакого внимания.
 – Мне пришлось потратить два дня, чтобы перерыть всю библиотеку архива и найти интересующие тебя сведения. Если ты думаешь, что я сижу день-деньской, раздумывая, что бы мне сделать для тебя, то ты глубоко заблуждаешься.
 Он уставился на мага сердитыми черными глазами. Тот пожал плечами.
 – Еще полдня я убил на то, чтобы уломать архивариуса. Он ни за что не соглашался разрешить вынести из хранилища столь важные документы.
 Тильвус поскреб в бороде.
 – Заклятие «согласие»? – задумчиво предположил он. – Оно, конечно, предназначено большей частью для женщин, но, уверен, на архивариусов тоже действует. Только не подумай, будто я по личному опыту сужу! Ну да ладно. Он разрешил взять манускрипты?
 Человек сверкнул глазами.
 – Какая проницательность, – саркастически бросил он. – Да, в конце концов разрешил, но на очень короткое время. Часть из них нужно вернуть уже сегодня. Так что если они тебе нужны на более долгий срок, пойди и сам поговори с ним. Как ты помнишь, архивариус – отец одного из Воинов Сновидений, так что он безмерно будет рад встрече с тобой.
 Глаза Тильвуса словно бы заледенели на мгновение, но Сати тут же решила, что это ей показалось, потому что голос великого мага звучал по-прежнему ровно.
 – Ты что, сказал ему, для кого берешь свитки? – небрежно поинтересовался он, проигнорировав язвительный тон друга.
 «Однолюб» сердито фыркнул.
 Сати ощутила укол совести: само собой, маг раздражен из-за ее присутствия, как и предупреждал Тильвус. Находиться в компании женоненавистника было не очень-то приятно, но любопытство брало свое, и она решила задержаться еще буквально на минутку.
 – Нет, – отрезал старый друг. – Я сказал, что документы нужны лично мне. Упоминание твоего имени радости архивариусу не доставит.
 К удивлению Сати, Тильвус промолчал.
 – У меня нет никакого желания вести с тобой долгую беседу, – неприязненным тоном заявил специалист по заклятиям. – Так что перейдем к делу.
 Он огляделся по сторонам, заметил веранду «Автодрома» и направился прямиком туда. Сати поколебалась и неуверенно двинулась следом, глядя в спину Тильвусу и ступая на цыпочках, чтоб он не услышал и не оглянулся. Походило на то, что прибывший чародей раздражается с каждой минутой все больше и больше. Если б не было достоверно известно, что они с Тильвусом лучшие друзья, то можно было бы решить, что «засланец» терпеть не может великого мага.
 Подумав об этом, Сати пообещала самой себе, что только глянет разочек на волшебные свитки – и сразу же исчезнет. Пока что чародей не обращал на нее никакого внимания, обращаясь лишь к Тильвусу – наверное, сбежавшая когда-то невеста и впрямь на всю жизнь разбила ему сердце!
 На веранде маг уселся за стол и расстегнул туго набитый портфель.
 – Я доставил свитки с заклинаниями и кое-какие архивные документы, все, что касается чего-то необычного, связанного со снами Воинов, – отрывисто сообщил он.
 – Погоди-ка, – остановил его Тильвус и снова бросил на Сати выразительный взгляд.
 – Ухожу, – кротко сказала та – и осталась стоять на месте, нетерпеливо ожидая появления волшебных свитков. Но тут ее постигло огромное разочарование.
 – Само собой, пришлось их изменить, наложить чары, которые сделали бы их похожими на предметы этого мира, – объявил друг Тильвуса. – Не мог же я притащить их сюда в виде книг из саламандровой кожи или хрустальных скрижалей. – Он поджал губы. – Поэтому я превратил свитки в предметы, которые здесь ни у кого не вызовут подозрения.
 Он принялся выгружать содержимое портфеля. На столе появился потрепанный отрывной календарь десятилетней давности.
 – Здесь собрана информация обо всех странных случаях, которые происходили с Воинами Сновидений за все время их существования. Надо сказать, их было немало. Случай с единорогом, над которым так долго ломали голову маги, тоже здесь есть. Страница двести восемнадцать. Надеюсь, эта история вас многому научила. Хорошо, что удалось создать собственное заклинание. Иначе единорог-оборотень до сих пор бы разгуливал в сновидениях.
 – Да-да, я помню, что именно ты его создал, это заклинание, – отозвался Тильвус. – Посрамив целую гильдию магов, которая безуспешно над этим корпела.
 Человек недовольно фыркнул и снова полез в портфель. Следом за календарем на столе появилось несколько рулонов пухлой туалетной бумаги.
 – А здесь описаны случаи, похожие на то, о чем ты спрашивал: проникновение смертного в сны Воинов Сновидений. Таких случаев не так уж много и все они заканчивались примерно одинаково. Можешь обратить внимание на раздел «Использование артефактов в непредвиденных ситуациях».
 Он размотал один рулон и впился глазами в белоснежную полосу бумаги. Сати привстала на цыпочки и вытянула шею, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, но не было видно ни единой буковки. – Гм… Очень удобная бумага для записи, – одобрительно проговорил маг, сворачивая рулон. – Очень. Если размотать и заполнить письменами, то поместится огромное количество информации. Скатанная же в рулоны, занимает совсем немного места. Единственный недостаток – слишком мягкая. Чернила будут расплываться.
 – Это туалетная бумага, – сообщила Сати, давясь смехом. – На ней не пишут.
 – Ты все еще тут?! – спохватился Тильвус.
 – Ухожу, ухожу…
 Зато друг Тильвуса и не взглянул на Сати. Отложив бумагу, он выгрузил из портфеля связку квитанций, Сати рассмотрела верхнюю и даже успела прочитать на пожелтевшей бумаге слова: «Городская сберкасса уведомляет своих вкладчиков…»
 – Все о контрзаклинаниях. Случай с погружением в воспоминания тоже здесь. С этим разобраться будет не так сложно, но вот с человеком, который бродит по снам Воина…
 Он вынул свернутую в трубку афишу, затем старый журнал «Садоводство». Когда же на свет появился пухлый растрепанный «Справочник ветеринара», Сати всерьез заподозрила, что портфель специалиста по заклятиям бездонный: чародей достал из его недр столько вещей, что, появись вслед за справочником сам архивариус, она бы уже и не удивилась.
 – Твоя просьба о маленькой услуге, – язвительнейшим тоном проговорил чародей, – включала в себя предложение поразмышлять над тем, есть ли способ снять заклятие, чтобы вывести смертного из снов живым и невредимым. Так вот, ответ нужно искать вот в этом свитке. Если он там есть, конечно.
 Человек окинул неприязненным взглядом стол, заваленный всякой всячиной, так мало похожей на магические документы.
 – Имей в виду, все свитки я должен вернуть в целости и сохранности и как можно быстрее. Некоторые из них, повторяю, заберу с собой сразу же после того, как мы над ними поработаем.
 Он холодно взглянул на Тильвуса.
 – Если бы Воины Сновидений существовали до сих пор, то…
 – А куда же они делись? – не утерпела Сати. – Я думала…
 – В последней битве, – сухо сказал Тильвус, ни на кого не глядя, – аркабские колдуны были уничтожены. Нашим магам удалось создать мощное заклятие, которое охраняет Доршату уже много лет. Воины есть, но им больше нет необходимости вести битвы во снах.
 Человек неприятно улыбнулся.
 – Интересное изложение. Очень интересное. С удовольствием бы узнал подробности, если бы было лишнее время.
 – Да и я тоже, – снова влезла Сати. – Можно?
 – Тильвус, – человек достал из портфеля несколько листов чистой бумаги, полную чернильницу и перо, – будь любезен, уйми свою рабыню.
 Сидор разложил на газете холодные пирожки и жестом предложил Сереге угощаться. Он законы гостеприимства чтил и неукоснительно соблюдал. Заглянул на огонек старый приятель, стало быть, долг хозяина – накрыть стол, накормить гостя, завести приличествующий случаю разговор. Однако Сереге, поглощенному заботами о бабке, оказалось не до бесед, и он вяло ел угощение, рассеянно кивая в ответ. Несмотря на то что в последнее время жил бывший художник не в сквере, а в самой настоящей благоустроенной квартире, выглядел он неважно: похудел больше прежнего, а на лице появилось постоянное выражение озабоченности. Даже его неуемный аппетит, похоже, пропал.
 – А где дед-то наш? – мимоходом поинтересовался Серега.
 – Ушел, значить, куда-то с утра пораньше. А ты, это самое, дворником все работаешь? – степенно поинтересовался Сидор, разламывая пирожок с капустой. – Это хорошо. Это очень, значить, замечательно.
 – Хорошо, ага, – отозвался Серега, вяло жуя угощение. – Платят только мало. А бабку-то мою в больницу положат скоро. Вот когда деньги-то понадобятся! Передачку принести, кефирчику… то-се… человек она старый, а в больнице кормят-то сам знаешь.
 – Отлично в больнице кормят, – не согласился Сидор. – Каша пшенная каждый день, иногда даже на молоке. И чай горячий. Хлеб. На обед – капуста тушеная, с маслом постным. А иной раз и маргаринчиком приправят. – Он проглотил слюнки, вспомнив больничные разносолы. – Угощение-то просто царское, это самое. Зажрался ты, Серега, вот что я скажу, значить.
 – Да я-то что, – тоскливо протянул тот. – А вот бабка моя на таких харчах долго не протянет… Где б денег раздобыть?
 – Денег… – Сидор почесал лысину и задумался. – Деньги, это самое, сами к нам не приплывут. Их заработать надо.
 Серега кивнул.
 – Газеты читаешь? – спросил Сидор.
 Серега отрицательно мотнул головой.
 – А чего ж ты, значить, не читаешь? Ты читай… На дебаркадере-то вчера ночью пивная дискотека проводилась, это самое. Бутылок-то, значить, много осталось. Отлично, это самое, заработать можно.
 Бывший художник повеселел.
 – А когда идти?
 – Да прямо сейчас и пойдем.
 И, покончив с трапезой, приятели побрели по улице, держа курс на речной вокзал. Они спустились с Красной линии, миновав огромное помпезное здание Дворца бракосочетаний, оказались на тихом зеленом бульваре и здесь, возле городских прудов повстречали старого знакомого Адольфыча.
 Старый знакомый сидел на травке под деревом и сосредоточенно рылся в карманах потрепанного пиджака. Рядом стоял молодой папаша с коляской.
 – Как жизнь, Адольфыч? – с участием вопрошал он. – Может, тебе пивка купить? А то видок у тебя, прямо скажем…
 Адольфыч, худой, лохматый и небритый, перестал рыться в карманах, поднял глаза на новоиспеченного папашу, прищурился, что-то припоминая, и задумчиво поскреб заросший черной щетиной подбородок.
 – Колян, – сипло произнес он после паузы. – Менеджер магазина «Компьютерный мир». Женился прошлой весной. Невесту звать Оксана. Рыженькая такая.
 Колян просиял.
 – Точно! – воскликнул он. – Ну Адольфыч, у тебя и память! Как у разведчика, – прибавил он уважительно. – Так как насчет пивка? Купить? Я мигом сбегаю!
 Адольфыч отрицательно мотнул нечесаной головой.
 – Не… на пивко я щас и сам соображу… иди, куда шел. Супруге привет!
 Молодой папаша кивнул и покатил коляску дальше, оглядываясь на Адольфыча и улыбаясь во весь рот.
 Сидор и Серега переглянулись.
 В общем-то удивляться было нечему: не было в городе человека, который не знал бы Адольфыча.
 Когда-то он трудился фотографом и частенько слонялся по главной площади в компании таких же, как он, свободных художников, запечатлевая гостей города на фоне фонтанов, цветников, местного «Белого дома» и прочих достопримечательностей. Но Адольфыч, кроме того, специализировался на свадебных фотографиях и вот тут не имел себе равных. Заказы сыпались на него как из рога изобилия: все новобрачные желали, чтобы свадьбу снимал именно Адольфыч. На его фотографиях невесты получались прекрасными, как сказочные принцессы, а женихи выглядели так солидно и представительно, точно у причала их дожидалась свежекупленная океанская яхта.
 То, что иной раз он являлся на торжество сильно навеселе, никого не беспокоило. Не редкостью были случаи, когда свадьбу даже откладывали до того момента, когда фотограф выйдет наконец из очередного запоя. Решительно все – и новобрачные, и приглашенные – относились к ситуации с пониманием и соглашались ждать Адольфыча столько, сколько потребуется.
 Конечно, хороших фотографов в городе было сколько угодно, и каждый из них мог сделать прекрасные снимки, но всем был нужен именно Адольфыч: считалось почему-то, что присутствие на свадьбе этого помятого, потрепанного жизнью и не всегда трезвого фотографа приносит новобрачным счастье. Было ли это правдой или выдумкой, откуда вообще пошел такой слух – никто толком и не знал, но семьи, на свадьбе которых когда-то работал Адольфыч, и впрямь распадались редко.
 Супруга фотографа Варвара, женщина мужественная и решительная, долго боролась с пагубной привычкой благоверного ежедневно напиваться, изымая у него наличные, но борьба эта с самого начала была обречена на поражение. И дело было даже не в том, что всегда находились желающие его угостить, просто Адольфыч обладал удивительным и невероятным даром: он умел находить деньги. И Сидор, и Серега не раз видели это своими собственными глазами! Когда наличность у Адольфыча заканчивалась, а выпить хотелось нестерпимо, свадебный фотограф поднимался и брел на улицу. Ему достаточно было пройти пару кварталов – и он обязательно натыкался на кошелек или бумажник, поджидающий его прямо на асфальте! Промахов в этом деле он не знал. Потому-то мужественная женщина, супруга Адольфыча, вскоре поняла, что против потусторонних сил бороться бесполезно, и отступила.
 Правда, чудесный дар срабатывал только при двух условиях: если в карманах фотографа действительно не было ни гроша и если деньги нужны были именно на выпивку, а не на сигареты или пирожок. Когда же в кармане обнаруживалась хоть копейка, волшебство не срабатывало.
 Судя по тому, как тщательно Адольфыч обыскивал пиджак и исследовал вывернутые карманы брюк, он как раз готовился вот-вот приступить к поискам.
 – Сидор! – обрадовался фотограф, завидев приятелей. – Серега! Здорово, мужики! Выпить хотите?
 – Хорошо бы, это самое, – признался Сидор, с завистью поглядывая на столики кафе, где сидели граждане, наслаждающиеся холодным пивом. – Да в кармане-то, значить, вошь на аркане, как говорится. На набережную вот с Серегой идем, поработать надо, это самое.
 – Денег нету, – горестно подтвердил Серега.
 – Ерунда, – отмахнулся фотограф. Он засунул руку в прореху и принялся сосредоточенно шарить за подкладкой пиджака. – Адольфыч деньги всегда найдет!
 Приятели переглянулись.
 – Дела у нас, – степенно пояснил Сидор. – А то бы с радостью. Бутылки собрать надо, а то налетят конкуренты, соберут подчистую! Такая, значить, публика необразованная…
 Фотограф искренне огорчился.
 – Жаль, – сказал он. – Адольфыч думал, посидим вчетвером, поговорим…
 – Вчетвером? – удивленно переспросил Серега. – Подойти, что ль, кто-то должен?
 – Не. – Фотограф проверил нагрудный карман и повеселел: денег не было ни копейки. – С приятелем новым познакомить вас хотел. Я и сам-то с ним только вчера… Хороший человек!
 – И где он, это самое, приятель-то твой? – осведомился Сидор, подозрительно глядя на фотографа.
 – Да тут он, тут, – беспечно сообщил тот. – Только вы его не видите. Да Адольфыч и сам не видит.
 Серега понимающе вздохнул.
 – Понятно, – проговорил он с сочувствием. – Слышь, ты не обижайся только. – Бывший художник немного помялся. – Тебе снова в дурку ложиться не пора? Ты давай не тяни с этим делом, а то хуже будет. Помнишь, что весной было?
 – Точно, значить, – поддержал приятеля Сидор. – Голоса слышишь? А чертиков не видишь еще?
 – Чего – «голоса»? Один голос. Разговариваем мы. Интересно…
 Серега тут же со знанием дела поставил диагноз:
 – Белая горячка, точно! Допился. Сдавайся в дурку, Адольфыч! В заботливые руки докторов! Хочешь, мы с Сидором проводим тебя? Прямо сейчас?
 Но свадебный фотограф отказался:
 – Не, не хочу. Может, потом, к осени поближе. А вот зря вы, зря не верите. Разговаривать с ним интересно.
 – С кем, это самое?
 – С приятелем моим!
 Сидор снова переглянулся с Серегой.
 – Слышь, может, тебя домой отвести? – участливо спросил тот. – Тут близко. Нет? Ну как знаешь…
 – Пошли мы, значить, тогда… Дела у нас, это самое. Бутылки…
 И они ушли, оглядываясь на сидевшего под деревом Адольфыча.
 Фотограф проводил приятелей взглядом и вздохнул:
 – Не поверили! Правильно ты говорил.
 – «Правильно ты говорил, правильно ты говорил», – откликнулся голос. – Конечно правильно. Не верят – и не надо!
 – Ну что, – фотограф поднялся, – пора бы выпить. Отметить встречу, так сказать. А то Адольфычу, как хозяину, неудобно, ты все-таки гость города! Мне гостеприимство положено оказывать, с достопримечательностями тебя знакомить.
 Он отряхнул помятый пиджак.
 – Первая достопримечательность – ликеро-водочный комбинат «Багульник». Ассортимент большой, до вечера можем и не управиться. Сейчас Адольфыч тебе расскажет, на что особое внимание обратить.
 – Это бы хорошо, – с готовностью отозвался голос. – А деньги?
 – Адольфыч найдет! В первый раз, что ли? А потом сядем на бережку, посидим, выпьем культурно, поговорим… Ты еще чего-нибудь расскажешь. Ну что, пойдем?
 – Пойдем, – согласился голос.
 – Горло промочить не мешает. Адольфыч понимает! А вот сейчас выпьем по чуть-чуть, поговорим по душам.
 – Отлично! – отозвался голос.
 – Адольфыч дело говорит! Пошли!
 И свадебный фотограф, оживленно беседуя с кем-то невидимым, двинулся вдоль бульвара навстречу кошельку с деньгами.




 ГЛАВА 8


 – Ты представляешь? – возмущенно говорила Сати, зажав плечом мобильный телефон. Она пыталась нашарить в рюкзаке деньги, а над ней грозно нависала кондукторша с пузатой сумкой на груди. Кондукторша не сводила с пассажирки бдительных глаз, не иначе опасалась, что на остановке та шмыгнет в открывшуюся дверь – и поминай как звали!
 – Вот такими словами он и выразился!
 – Девушка, билетик брать будем?
 – Да погодите вы! – Сати отыскала наконец смятую купюру и сунула кондукторше. – Представляешь? Этот гад так и сказал «Уйми свою рабыню»! Вот в каком качестве он меня увидел! И заметь, Тильвус это даже не опроверг! Стоял и ржал, как ненормальный!
 Никита не выдержал и захохотал.
 – Ну а ты-то чего заливаешься? – с досадой спросила Сати. – Тоже считаешь, что я на рабыню похожа? – Она покосилась на кондукторшу.
 Та неторопливо отсчитывала сдачу, прислушиваясь к интересному разговору.
 – Билет дайте, – нелюбезно буркнула Сати, уселась на заднее сиденье и продолжила разговор: – Ну я разозлилась, конечно, и говорю: «А у нас, между прочим, все люди равны и рабства Давным-давно нет!» Тут Тильвус снова закатился… так хохотал, будто клоуна на обед съел. А этот гад, специалист по заклятиям, говорит: «И напрасно вы так поторопились». Представляешь?! Ну потом они начали заклятия обсуждать: разматывают рулон туалетной бумаги, тычут пальцами, будто там написано что-то… ну может, и написано, я-то этого видеть не могла, это уж только они, маги… а я думаю, ну хоть послушаю, все же, как ни крути, меня это тоже касается! Да не тут-то было: Тильвус спохватился и говорит: «Вали-ка ты, дорогая, отсюда, я тебе потом все расскажу в простой и доступной для рабынь форме». – Сати недовольно фыркнула. – Ну конечно, он не так сказал, а другими словами, повежливей, но смысл был именно такой.
 – Рабыня, – веселился сисадмин. – Ой, не могу! Рабыня!
 – Да пошел ты! – сердито сказала Сати.
 – Погоди, я кое-чего сказать хочу… – заторопился Никита, но она отключила телефон и уставилась в окно. За окном проплывали знакомые картины: серые пятиэтажки, городской дендрарий, блеснула за домами река, потом автобус свернул на бульвар и потянулись пейзажи поинтересней: старинные особняки, цветники, парки за коваными решетками.
 На остановке «Речной вокзал» Сати вышла из автобуса, пересекла бульвар, свернула во двор редакции и вдруг остановилась как вкопанная.
 На крыльце агентства «Нимфа» стоял руководитель, за его спиной столпились подчиненные. Напротив «Нимфы», на крыльце редакции размахивал руками начальник рекламы в окружении своих менеджеров. Тут же находился и Порфирий Петрович в щегольском кожаном пиджаке начальника отдела и в его же галстуке, привезенном из прошлогодней поездки во Францию.
 Два руководителя вели содержательную беседу.
 – А кто звонил вчера на мелькомбинат? Кто?! Думаете, мы не знаем? Мы все знаем! А мелькомбинат – это наш клиент! Наш! – надрывался начальник рекламного отдела, подпрыгивая на ступеньке.
 – Обвинения бездоказательны! – доносилось от дверей «Нимфы». – Мелькомбинат нам сам позвонил! У нас скидки больше! Кроме того, вы нас ввели в заблуждение! Отобрали лучших рекламодателей! А нам подсунули…
 – Мы все по-честному! Скажи, Порфирий!
 – Все вы там одного поля огурцы! Что вы, что ваш Порфирий!
 – А конвенция? Вы обещали!
 – Тьфу на вашу конвенцию!
 – Вот как?! Посмотрим!
 – Посмотрим!
 Начальник рекламы влетел в контору и захлопнул дверь с таким грохотом, что испуганные голуби сорвались с карнизов и взмыли в небо.
 Сати пожала плечами и поднялась на крыльцо.
 В редакции сидел криминальный корреспондент и перебирал в папке какие-то бумажки, густо украшенные всевозможными печатями.
 – Привет, Сати. Тебе из автосалона звонили.
 Она насторожилась.
 – Текстом, наверное, недовольны? Тоже мне, специалисты. Ничего не понимают в художественной литературе, а туда же! Ну и черт с ними, не до них мне теперь… вот, держи, дед Илья просил два письма тебе передать, ему почту принесли только что. От восторженных читательниц небось? Опять фотографию твою просить будут?
 – Всем довольны. Хотели на открытие автовыставки тебя пригласить и на банкет.
 – На банкет? – Она задумалась на минуту. – Ну это совсем другое дело. Гм… знаешь, хорошие все-таки люди в автосалоне-то этом работают! – Сати протянула Хамеру письма и вдруг насторожилась: – Ты что, курил? Сигаретами пахнет…
 Криминальный корреспондент возмутился.
 – Как можно?! – воскликнул он с негодованием. – Я же обещал коллективу! А слово я держу! Воля у меня железная, так что…
 Сати посмотрела в честные глаза коллеги, подумала, обогнула стол и бесцеремонно заглянула через плечо Хамера в ящик.
 – Ну? – самодовольно поинтересовался криминальный корреспондент, вскрывая конверт. – Сигареты ищешь? Ищи, ищи… нету! Я же сказал – бросаю курить. А мое слово, как говорится, тверже гороху! Вот так-то! И не отвлекай меня, сегодня что-то дел много. Через пять минут на брифинг еду.
 Сати заглянула за стол, проверила коробку, куда он складывал всякие мелкие предметы, пошарила на подоконнике и недоверчиво посмотрела на Хамера. Тот ответил твердым взглядом.
 – Молодец, – проговорила она, направляясь к своему столу. – Не зря шеф тебя на планерке всем в пример ставил.
 – Конечно, не зря, – согласился он, вытаскивая из конверта письмо и теряя бдительность. – Ну-ка, ну-ка, почитаем…
 Сати бросилась назад, оттолкнула Хамера и быстро провела рукой под крышкой стола.
 – Ага! Так я и знала!
 Она отлепила сигарету, приклеенную жвачкой, и сунула ему под нос.
 – Что это?! Что? Люся еще вчера тебя заподозрила! Мы с ней весь вечер голову ломали, где ты заначку припрятать можешь?! А ты…
 – А я – на брифинг! – поспешно объявил криминальный корреспондент, сунул письмо в стол и вылетел из редакции.
 Когда дверь захлопнулась, Сати подождала еще немного и окликнула вполголоса:
 – Раб лампы! Эй, раб лампы! Ты тут?
 Ответом было молчание.
 – Нет тебя, – подытожила Сати. – Ну и ладно.
 Зазвонил телефон внутренней связи.
 – Сати! – завопил в трубку начальник рекламного отдела. – Текст для салона готов?
 – Салона? – Сати стала лихорадочно перерывать груду бумаг на столе, пытаясь понять, о чем идет речь. – Э… готов, – соврала она.
 – Так неси мне! Обувной салон уже звонил!
 – Ах, обувной! – Сати обнаружила наконец заявку и уставилась на нее, не веря своим глазам. – Бутик «Разумная итальянская обувь»? Сейчас принесу, жди! – и, пресекая ненужные вопросы, брякнула трубку на рычаг. – Черт! Какой еще салон?! Откуда он взялся?! Помереть спокойно не дадут!
 Телефон тут же затрезвонил снова.
 – Сати! – с удвоенной энергией заорал начальник. – Погоди, это еще не все. А Центр красоты? Тебе оттуда не звонили еще?
 – Блин! – в ужасе воскликнула Сати и поспешно включила сотовый телефон. – Вроде нет пока. Ну позвонят, никуда не денутся. Господи, столько дел! Тут о вечном подумать пора да место на кладбище бронировать, а…
 Мобильник немедленно запиликал, словно только и дожидался, чтоб его включили.
 – Центр красоты? – встрепенулся начальник, услыхав трели сотового.
 Сати посмотрела на высветившийся номер.
 – Нет, – раздосадованно сказала она. – Это не рекламодатели. Ладно, жди, текст сейчас принесу.
 Сати не торопясь включила компьютер, открыла новый файл, написала первую строчку: «Этот обувной салон хорошо известен всем горожанам» и только потом нажала кнопку телефона.
 – Ну чего звонишь? Снова пообзываться захотелось? Нет? Ну то-то… чего делаешь? На пляже небось валяешься или в баре сидишь? А другие трудятся в это время, обувной салон восхваляют.
 – Салон-шмалон… Не на пляже и не в баре, – загадочно отозвался сисадмин.
 – А где?
 – На первом этаже, возле деда Ильи.
 Сати захлопала глазами.
 – Как это? – непонимающе спросила она. – На каком этаже? Где?!
 – В родной конторе. На вахте.
 – На вахте?! Ты же вроде в другом городе был?
 – Город-шмород… Сел вчера вечером в поезд да утром домой приехал, делов-то… Я это тебе и хотел сказать, да ты телефон отключила.
 – Шутишь, наверное? Погоди-ка…
 Сати выскочила из комнаты, перегнулась через перила, стараясь разглядеть площадку первого этажа.
 – А что ты заявился раньше времени? У тебя же отпуск. А семья где? На море осталась?
 В трубке послышался тяжелый вздох:
 – Может, подождешь, пока я в редакцию поднимусь?
 Сати спохватилась, отключила телефон и понеслась на первый этаж.
 Сисадмин повстречался на втором. Он поднимался по лестнице, одетый, как всегда, в джинсы и синюю футболку, со спортивной сумкой через плечо.
 – Никита! – бурно обрадовалась Сати. – Молодец, что приехал! У меня новостей столько!
 – Догадываюсь, – коротко ответил приятель. – Потому и приехал.
 Стукнула дверь, и появился ответственный секретарь.
 – Ты вроде сказала «Никита»? – осведомился он. – О, и правда Никита! На пляже отдыхал? В море купался? А известно ли тебе, что некоторые зарубежные страны коварно используют глубины океана для захоронения опасных высокоактивных отходов атомной промышленности? Морская фауна и флора заражена радиоактивными веществами!
 – Не купался я, – сообщил сисадмин. – Не до того было.
 – Это хорошо, – одобрительно сказал секретарь. – В отделе доставки принтер не работает, ты бы глянул?
 – Гляну, – пообещал Никита.
 Услыхав голоса, из соседнего кабинета выглянула главный бухгалтер.
 – Уже вернулся, отпускник? – Она окинула сисадмина взглядом от светлых, коротко стриженных волос до пыльных кроссовок. – А что это ты и не загорел совсем? На пляж не ходил, что ли?
 – В баре не загорают, – пробурчал «отпускник».
 – Сетка опять упала, – скорбно сообщила бухгалтерша. – Уже третий день лежит. Сделаешь?
 – Сделаю.
 – Не-э-эт, – протянула Сати, когда дверь закрылась. – Нам поговорить спокойно не дадут. У нас в конторе все сломалось, вообще все! Ты теперь целый месяц чинить будешь. Так что, если не хочешь к работе приступить немедленно, надо свалить куда-нибудь поскорее. Погоди, я только за сумкой в редакцию поднимусь.
 Тут на первом этаже раздался грохот, будто упал шкаф, потом послышался истошный вопль начальника рекламного отдела:
 – Сати! Сати!
 Она перегнулась через перила:
 – Чего?
 – Дед Илья сказал, Никита приехал?
 – Приехал!
 – Скажи, пусть он вместо Аверченко на выезд с тобой сегодня съездит! А то Аверченко такого наснимает!
 Сати уставилась на сисадмина.
 – Съезжу, – кивнул тот.
 На четвертом этаже было тихо и безлюдно.
 – Эх, Никита, – говорила Сати, запихивая в рюкзак блокноты и диктофон. – Хорошо все-таки, что ты приехал, а то, понимаешь, такая жизнь началась! Как в сказке, только страшнее. Пойдешь сегодня со мной к Тильвусу? Я, понимаешь, узнать хочу, что ему этот специалист по заклятиям-то сообщил.
 Вспомнив «специалиста», Сати снова разозлилась.
 – Гад! – мстительно сказала она и пнула ни в чем не повинный стол Люси. Стол крякнул. – Надо же – человека с высшим образованием за рабыню принял!
 – Кто здесь? – прохрипел из угла страдальческий голос. – А, это ты… А с тобой кто?
 Сисадмин подскочил и уставился на пустое кресло криминального корреспондента.
 – Ага, раб лампы заявился, – сказала Сати многозначительно. – И когда только успел? Что я тебе говорила, Никита? Это он, тот самый невидимка и есть. Я сначала тоже пугалась, потом малость привыкла.
 Никита кивнул, по-прежнему не сводя глаз с кресла.
 – Раб лампы! Эй, раб лампы! – Джулис не откликался, и Сати повысила голос. – Чего молчишь? Знакомься, это Никита. Помнишь, я тебе о нем говорила?
 – Помню, помню, – просипело кресло. – А зачем так кричать? Зачем голосить, как торговка на базаре? Потише, потише… помни, что тебе, как девице на выданье, надлежит говорить нежным тихим голосом, чтоб не спугнуть жениха столь вульгарными манерами… – Джулис страдальчески вздохнул. – Твержу, твержу, все без толку…
 – Вот, слышишь, Никита? Вот так он постоянно бубнит! То обвиняет меня в том, что у меня манер нет, то начинает учить, как должна себя вести благовоспитанная девица, чтоб заполучить жениха. Я что, похожа на благовоспитанную девицу?
 – Конечно нет, – поспешно сказал сисадмин. – Не похожа совсем. Даже и не расстраивайся.
 – Ох, опять? У меня и без того голова – как стеклянная. Кажется, вот-вот разлетится вдребезги от любого звука Каждое слово отдается в ней, точно эхо в пещере. А во рту… – Тут речь невидимки стала почти неразборчивой. – Во рту словно тролли нагадили… Ух, как плохо, как мне плохо…
 – Плохо-шмохо… ты что, заболел? – поинтересовался сисадмин, рассматривая кресло и безуспешно пытаясь различить невидимку. – Сати, что с ним?
 Та пожала плечами:
 – Понятия не имею. Вчера был, как огурчик. Весь день изводил меня расспросами о приданом, уточнял, сколько у меня овец да коз, сколько земли и слуг. Я уж думала, он жениться на мне решил. А сегодня – на тебе! Что ж с тобой такое случилось?
 – Случилось? Ну заболел, заболел, – угасающим голосом отозвался Джулис. – Ваш климат действует на меня губительно… Вот-вот погубит окончательно. Сведет в могилу… и тогда я… – голос его зазвучал торжественно и мрачно, – навсегда попрощаюсь с вашим жестоким миром…
 Сати забеспокоилась.
 – Слушай, раб лампы, – начала она, оглядываясь на дверь. – А ты не можешь попрощаться с жестоким миром на улице? Ведь гораздо лучше на свежем-то воздухе! Выйдешь на бульвар, ляжешь на лавочку – и прощайся сколько хочешь. Умрешь с комфортом, любуясь видами реки, набережной! – принялась уговаривать она. Потом заметила удивленный взгляд Никиты и принялась оправдываться: – Он же в кресле Хамера умирать вздумал! А Игорь вот-вот явится. Представь, что будет, если ему придет в голову плюхнуться в свое собственное кресло? У Игоря нервы, конечно, крепкие, все-таки криминальный корреспондент… но он, знаешь, сейчас курить бросает, так что иной раз немного не в себе…
 – Ты способна выгнать умирающего человека на улицу? – просипел Джулис. – Что ж… неудивительно… должен сказать тебе – жестокосердием ты не уступаешь и магам! А я-то терялся в догадках, как это тебе удалось найти общий язык с моим другом Тильвусом!
 Сати закатила глаза:
 – Теперь еще и жестокосердие приплел! Да я просто так спросила – долго ты будешь умирать? Спросить нельзя, что ли? Ты уж постарайся в пару часов уложиться, ладно? А то потом Хамер вернется, Люся приедет…
 – Торопиться не собираюсь, – отрезал невидимка. – У меня раскалывается голова, затылок ломит, будто меня огрели дубинкой, в глаза – точно песку насыпали… не до спешки.
 Никита кашлянул.
 – Знакомые симптомы, – сдержанно проговорил он. – Очень знакомые… Что отмечал?
 – «Что отмечал? Что отмечал?» – простонал Джулис. – Обязательно вопить, как взбесившийся гоблин?
 – А! – внезапно догадалась Сати. – Да он никак напился вчера! Ничего себе!
 – Я же только что просил… умолял… не кричать… почему бы не вести беседу негромко, как подобает воспитанным людям? Да, я познакомился с хорошим человеком. И мы немного выпили, – проговорил Джулис с большим достоинством. – Возможно, я чуток перебрал. Совсем чуть-чуть. С кем не бывает?
 Он повозился, отчего пустое кресло заскрипело и покачнулось. – Иногда, в теплой компании друзей, за приятной беседой даже мой друг Тильвус не прочь осушить…
 – Вот как? – кисло спросила Сати. – Не прочь, значит?
 – Да, но еще не родился тот маг, который смог бы его перепить! Он как-то всегда ухитряется и на ногах держаться, и голову ясную сохранить. Устойчивость к выпивке, – глубокомысленно заметил Джулис. – Вот что это такое. Хорошая устойчивость к выпивке. Или какое-то хитрое заклинание, которого я не знаю.
 – Чего только не услышишь, – процедила Сати, – о нашем общем друге Тильвусе. Мало того, что он за каждой юбкой волочился, так он, оказывается, и выпить не дурак!
 Никита хмыкнул.
 – А ты, раб лампы, перебирайся куда-нибудь из этого кресла, – посоветовал он. – А то и правда – явится Игорь раньше времени, будет тогда у нас в конторе бесплатный цирк…
 Кресло снова заскрипело, потом послышались шаркающие шаги.
 – «Раб лампы, раб лампы»… вижу, твоим воспитанием тоже никто не озаботился, – осуждающе пробубнил голос. – Никакого сострадания… Что ж… я приметил вон в той каморке скромное ложе. – Голос Джулиса удалялся в сторону небольшой комнатки, служившей журналистам кухней. – Пойду, лягу… Возможно, умру…
 – Какое это ты ложе заметил на кухне? – удивился сисадмин. – А, диван…
 – Давай, давай, – бессердечно добавила Сати. – Если решил умереть, не откладывай. А то когда еще снова соберешься.
 – Моя жизнь близится к концу, – прохрипел невидимка. Пружины старого продавленного дивана запели на все голоса. – Я уже чувствую, как силы покидают меня. Ох… голова прямо-таки раскалывается… конечно, если бы я был сейчас в своем мире, все было бы гораздо лучше. Одно простенькое заклинание, доступное даже начинающим магам – и похмелья как не бывало! Но здесь, на этой чужой негостеприимной земле… Ох…
 Сати и Никита переглянулись.
 – Может, в бухгалтерию сходить? – предложил жалостливый сисадмин. – Там в аптечке наверняка есть алка-зельтцер.
 – Только попробуй! – прошипела Сати. – Он только что сказал, что у нас нет сострадания! И вдобавок заявил, что наш город – негостеприимный. Вот и пусть мучается!
 Из кухни снова донесся слабый голос Джулиса:
 – Пока я еще не умер… ты не могла бы выполнить мою предсмертную просьбу?
 Он сделал паузу. Сати демонстративно молчала.
 – Даже осужденным на казнь разбойникам позволяют высказать предсмертную просьбу, – так и не дождавшись ответа, продолжил невидимка.
 – А ее выполняют? – поинтересовался Никита.
 – Мм… не всегда. Но попросить-то можно?
 Сати подумала.
 – Ладно, – нехотя сказала она. – Проси. Но только если просьба действительно будет предсмертной. То есть я хочу знать – ты точно потом умрешь? Не обманешь?
 Джулис оставил вопрос без ответа и перешел сразу к просьбе.
 – На столе я видел… кажется, ты говорила слово «журнал»? Да, именно! Журнал с картинками. Принеси-ка его сюда. Хочу скрасить последние минуты перед смертью.
 Сати недовольно хмыкнула, шагнула к столу Хамера и порылась в бумагах.
 – «Плейбой»? – не веря своим глазам, сказала она, вытаскивая новенький журнал из-под папки с надписью «Грабежи и разбойные нападения». – Вот что тебе нужно в последние минуты?
 – «В последние минуты, в последние минуты!» Вот именно! Не забудь, я умираю и это моя предсмертная просьба, – заторопился Джулис. – Ты обязана ее выполнить. Ну неси же, неси скорей, чего ты копаешься?
 – Сдается мне, он не то чтобы умирал, – проницательно заметил Никита, – а скорее наоборот…
 Сати прихватила журнал, направилась в кухню и, остановившись на пороге, с размаху прицельно швырнула журнал на диван.
 – Ой! – взвыл Джулис.
 Она удовлетворенно хмыкнула:
 – Все, раб лампы. Мы с Никитой по делам пошли, а ты гляди в оба! Как только кто в редакции появится – никаких журналов! Затаись, ясно? А то доведешь людей до инфаркта.
 – Ладно, ладно, – отозвался невидимка. – И не называй меня рабом Лампы, сколько можно говорить!
 Страницы журнала с тихим шорохом стали переворачиваться.
 Джулис проводил людей взглядом и принялся раздумывать – начинать ли паниковать прямо сейчас или подождать еще немного? Похоже было, что возвращение домой пока что откладывалось, попадаться на глаза великому магу как-то не хотелось. Девица же ничего важного не сообщила, судя по всему, беседам с Тильвусом никакого значения не придает. Не понимает, какой чести удостаивается! Маг оказывает ей огромную услугу, пытается вывести из снов Воина Сновидений, а она? Воспринимает как должное! Никакого почтения, никакого благоговения, словно каждый день общается с прославленными чародеями. Нужно будет внушить, чтоб она хотя бы кланялась ему при встрече, все-таки с великим магом общается, а не с шарлатаном-фокусником с ярмарки.
 А Тильвус… Тут Джулис невольно поежился и решил не додумывать. Себе дороже. Паниковать же решил начать чуток попозже, а пока, на всякий случай, выходить на улицу как можно реже, чтоб не столкнуться нос к носу с кем не надо. А если вдруг – то отпираться, твердить, что ушлая девица обманом вытянула сведения про сны Воинов, хоть он и не хотел ничего говорить. На этом и стоять.
 Устроился на ложе, открыл журнал, думал картинки посмотреть, успокоиться. Не тут-то было. Топот – девица несется обратно. Не к добру.
 – Черт, забыла совсем! Хотела же спросить у тебя кое-что.
 Что за вульгарная манера изъясняться? Ведь сто раз говорил…
 – Слушай, раб ла… Джулис. Вчера к Тильвусу являлся какой-то специалист по… по заклинаниям сновидений. Знаешь такого? Тильвус говорил, это его старый друг.
 Что еще за «старый друг»?
 Вслух уточнил:
 – Вчера к Тильвусу являлся кто-то из нашего мира?
 – Ну да. Какой-то человек. Ну то есть, может, это и не человек, кто его там разберет, но выглядел он вполне обычно. Я тебе еще вчера сказать хотела, да забыла.
 Забыла! А ведь должна бы догадаться, что для него, Джулиса, это важно! Нет, чтобы тотчас поспешить сюда и все рассказать. Все-таки «старый друг», явившийся к Тильвусу, это очень, очень плохой знак. Друзья великого мага – народ серьезный, опомниться не успеешь, как в оборот возьмут.
 – О чем они говорили?
 Девица замялась и вроде даже смутилась. Надо же!
 – Ну… Они так непонятно объяснялись друг с другом… это, знаешь, как разговор двух программистов.
 Двух… кого?! Надо бы уточнить, что за программисты такие. Небось иноземцы?
 – Вроде говорят на знакомом языке, а ты все равно ни слова понять не можешь. Вот я и не поняла.
 Ну что еще от нее ожидать. Необразованная особа, где ей понять, о чем толкуют маги. Но ведь могла бы запомнить и пересказать! А он, Джулис, прекрасно бы потом разобрался, что к чему. А теперь вот гадай.
 – А потом я ушла, дел много было, – продолжала девица, поглядывая на приятеля.
 – «Дел много было, дел много было»! А ты постарайся! Вспомни, о чем разговор шел?
 – Вот пристал… говорю же – не помню!
 Поразительная бестолковость. Глупей тролля.
 – Так кто это был? – Невысокий такой, среднего возраста, худой, с тонкими губами.
 Какое дремучее невежество. Не понимает даже, что внешность ни о чем не говорит, настоящий чародей может взять какую угодно наружность!
 Надо подумать, пораскинуть мозгами. Думалось лучше всего на ходу. Пришлось слезть с ложа и бродить из угла в угол: комнатенка тесная, не разбежишься.
 – Специалист по сложным заклятиям… хм… Магов такого уровня очень немного… а тех, кто вот так запросто может явиться сюда, и того меньше. Сейчас подумаю… Есть хороший чародей Мавикус, но он уже стар и терпеть не может путешествий, а уж уговорить его явиться сюда… Нет, ни за какие сокровища драконов. Есть Нигнус, но…
 Горло отчего-то пересохло, взял с окна стакан с водой, отхлебнул.
 Девица, конечно, не утерпела, влезла и нарушила размышления.
 – Тильвус говорил, что этот маг изучает природу сновидений. Говорил, что никто в мире не знает о, сновидениях больше, чем он.
 Такое сообщить! Чуть водой не подавился.
 – Он так сказал? Вот этими самыми словами?
 «Ну что? – многозначительно промолвил внутренний голос. – Догадывайся уже, кто это. Я-то сразу понял».
 Понял – и промолчал!
 – Это, наверное, сам Адрик!
 Добрался до ложа и рухнул. Пружины загудели и застонали, словно голодный упырь на болоте.
 – Аркабский маг. Точно, это он. Больше некому!
 Девица с приятелем переглянулись. Ладно, не до них сейчас. Дело-то получалось скверное! Еще хуже, чем вначале представлялось.
 Только погрузился в раздумья, как девице вздумалось поговорить:
 – Погоди. Тильвус вроде говорил как-то, что аркабские маги – ваши враги? Разве не с ними сражались Воины Сновидений?
 Нет, поразмышлять не дадут. Самое лучшее – спровадить их отсюда, и побыстрей.
 – С ними, с ними… но Адрик давным-давно перешел на нашу сторону… и хотя многие считают, что он до сих пор передает сведения в Аркаб, но это лишь слухи. – Подумал, вспомнил кое-что и добавил: – То есть я думаю, что это слухи.
 Выжидательно уставился на девицу: может, теперь уйдет все-таки? Не тут-то было. Она покачала головой:
 – Ну и ну. Никогда бы не подумала, что у Тильвуса такие друзья.
 Буркнул нелюбезно:
 – «Такие друзья, такие друзья»… Какие друзья? Они терпеть друг друга не могут.
 Девица захлопала глазами:
 – Как это? Тильвус говорил, что это его старый…
 Болтливость некоторых девиц достойна изумления. Неужели не понимает, что в присутствии мужчины должно помалкивать?
 – Не знаю, что он тебе говорил. Но об их вражде всем известно, она возникла много лет назад и не на пустом месте.
 – Даже так? Расскажи, раб ла… Джулис.
 А, вот и имя вспомнила. То-то же.
 – Тильвус повстречал Адрика в снах Воина Сновидений. Никто не знает, почему он сохранил ему жизнь, дал покинуть сны живым. Великие маги тоже иной раз совершают странные поступки. Справедливости ради замечу, что Тильвус тогда еще не был великим.
 Девица перебила:
 – И после этого Адрик его и невзлюбил?
 Джулис открыл было рот, но тут же прикусил язык. Нет уж, это ей пусть великий маг рассказывает. А он, Джулис, будет говорить вещи общеизвестные.
 – А ты чего хотела? Аркабские маги – гордецы, каких свет не видывал. Воин Сновидений не захотел об него и руки пачкать, а Адрик, понятное дело, счел это за страшное оскорбление. Вернуться в Аркаб он уже не мог, там бы его уничтожили каким-нибудь особо изощренным заклинанием… так что Тильвусу пришлось еще и хлопотать, чтоб Адрику разрешили остаться в Доршате. И вот теперь он занимается магической деятельностью, изучает сны и скрипит зубами при каждом упоминании имени моего друга Тильвуса.
 Девица отчего-то запечалилась:
 – Я в общем-то могу его понять. Очень неприятно чувствовать, что ты кому-то обязан… бедненький, еще и невеста от него сбежала! Тильвус мне все рассказал. Представляешь, Никита, Адрик этот много лет был влюблен, а невеста накануне свадьбы сбежала с другим!
 Невеста?! От Адрика?! Что она несет?
 Приятель сказал сдержанно:
 – Повезло мужику.
 О чем они?!
 А девица опять:
 – Но, может, это и не он вовсе? Может, кто-то другой? Как он выглядит, этот Адрик? Ты его видел?
 Видел, видел. Лучше бы не видел. Но пришлось описывать.
 – «Как он выглядит, как он выглядит». Высокий, волосы русые, глаза серые. Он довольно молод и…
 Глупая девица ни с того ни с сего обрадовалась:
 – А! Ну тогда это не он. Вчерашний-то человек по-другому совсем выглядел – такой, знаешь, неприметный, обычный, как клерк из похоронного бюро…
 Ну что с нее взять? Пришлось объяснять простейшие вещи:
 – Взял другую внешность, обычное дело… Но почему, почему же ты не могла выведать, о чем шла речь?
 О, понеслось! Интересно, отчего никто не разъяснил ей, что не подобает в разговоре так вопить и размахивать руками, подобно прачке?
 – Как же я выведаю, когда твой драгоценный Тильвус недвусмысленно дал мне понять, чтоб я свалила? Что ж я, должна была подслушивать, сидя в кустах?
 Спрашивается, чем плохо сидеть в кустах?! Залез – и слушай себе. Любой гоблин сообразил бы. Только хотел ей это объяснить, как ее приятель открыл рот:
 – Кусты-шмусты… Слушай, раб лампы, я гляжу, ты взбодрился, а? Голова больше не болит?
 И этот туда же! «Раб лампы»? Сразу видно, должного воспитания тоже не получил… Хотя чует сердце, с ним ухо востро держать надо. Слишком уж глаза у него внимательные… и смотрит он так, будто его, Джулиса, видит, несмотря на чары невидимости. А сам на наргалийца похож, такой же светловолосый, голубоглазый… Внешность неприметная, да уж больно взгляд цепкий – такие себе на уме, все замечают!
 Ладно, придется напомнить кое-что.
 – По вине этой болтливой девицы, из-за ее длинного языка нашей долгой дружбе с Тильвусом едва не пришел конец! Я-то сообщил ей кое-что по большому секрету, надеялся, что она сохранит все в тайне – и что же? Она навлекла на меня гнев великого мага!
 Девица мигом притихла.
 – Я же нечаянно! Получилось так…
 Нечаянно… Подумал и решил добавить:
 – Все-таки жаль, что ты не удосужилась послушать разговор магов… Хотелось бы узнать, что к чему. Неприятно, конечно, что ты попала в сны Воина… очень неприятно, но… Подумай лучше, сколько хлопот ты доставляешь моему другу Тильвусу. А ведь его жизнь поважней, чем твоя. Он совершил немало славных деяний, подвигов… а ты? Тут и сравнивать нечего.
 Полезно иногда сбить спесь с человека. Но девица, вместо того чтоб осознать собственную ничтожность, опять расшумелась:
 – Ах ты, гад! А я-то еще заступалась за тебя! Просила Тильвуса тебя пощадить! Он хотел тебя в летучую мышь превратить – и поделом!
 В летучую мышь?! Это серьезно.
 – Все вы, чародеи проклятые, одного поля ягода! Ох, если б я могла тебя видеть! Я бы тебя…
 Приятель ее насупился.
 – Сати, хочешь водички? С валерьянкой?
 – Нет. Хочу водки. У тебя нету? Жаль. Тогда надо в типографию сходить, у печатников должна быть. Пусть нальют стакан. Или два.
 Расстроилась, наконец-то. Может, уйдет все-таки? А насчет типографии – отличная мысль. Надо будет самому наведаться.
 – Стакан?! Да ты что? Тебе плохо будет!
 – Можно подумать, мне сейчас хорошо… Выпью – и сразу умру. Тильвус обрадуется – вот и проблема решена! Так как? Идем в типографию?
 Вот какая настырная. Заладила – идем да идем. Хорошо, что приятель ее отговорил:
 – Нету там водки. Я точно знаю. А у меня – только вода.
 В окно выглянул. Ну-ка, что там интересного? Ничего. Стоит эта… как ее? Машина. Слово новое, нужно хорошенько запомнить.
 – И бензин еще есть. Хочешь бензина? Могу налить.
 Девица на него тут же рассердилась:
 – Да ну тебя! Приехал на мою голову!
 И в другую комнату убежала. Наконец-то!
 Сати прошла в редакцию, села за стол, подперла щеку и задумалась. Ничего хорошего в голову не приходило, а будущая жизнь представлялась такой беспросветной, что и думать о ней не хотелось.
 – Ладно, Никита. Мы с тобой, кажется, в кафе сходить хотели? Ну пойдем, пообедаем где-нибудь. Чего тут-то сидеть? А потом на выезд пора: цех по производству мраморной крошки.
 – Пожалуй, и я отправлюсь в путь, – неожиданно прозвучал поблизости голос Джулиса. Сисадмин вздрогнул. «Плейбой» сам собой шлепнулся на стол Хамера и зарылся в бумаги.
 – Куда собрался, раб лампы? – поинтересовалась Сати.
 – «Куда собрался, куда собрался»! – недовольно проворчал «раб лампы». – Любопытство не красит девицу… приятеля проведаю.
 – Ишь ты! – Сати поджала губы. – Уже и приятелей тут завел! А умирать, стало быть, раздумал? А предсмертная просьба зачем была?
 Вопрос остался без ответа. Входная дверь сама по себе отворилась и тут же захлопнулась.
 – Ну и катись! – сердито пробурчала вслед Сати.
 Перекусить решили в кафе «Ясная поляна». Сати с Никитой заняли угловой столик и принялись ждать официантку, обсуждая новости и поглядывая на огромный портрет Льва Толстого, что висел на стене напротив. Бородатый классик смотрел на жующих граждан неодобрительно, как бы намекая о пище духовной, но проголодавшиеся посетители намеки игнорировали и отдавали должное котлетам «Графские», которыми славилось заведение.
 – Вроде лето, а заказов – хоть отбавляй, клиенты идут и идут, – мрачным голосом говорила Сати, сверля взглядом портрет. – Начальник рекламы радуется до упаду. Вот только «Нимфа»… ну да он с ней разберется. С этим-то все понятно. А вот с остальным!
 К столику подошла официантка, и Сати поспешно умолкла.
 Никита пододвинул поближе тарелку с двойной порцией пельменей и открыл баночку майонеза.
 – А Тильвус что говорит? – сдержанно поинтересовался он.
 – Ну что… – Сати посмотрела на две пухлые румяные котлеты, раздумывая, с какой начать. – Говорит, что разберется. А раб лампы слышал, что сказал? Вот то-то. Не знаю уже, кому и верить. Блин, за что мне все это? За какие грехи? Сходим, Никита, вечерком к Тильвусу, спросим, что специалист по заклятиям ему посоветовал…
 Она потянулась за горчицей.
 – А невидимка, как тебе невидимка? Это же какое-то стихийное бедствие! Шляется по редакции, таскает все, что плохо лежит… Вчера опять отдел реализации жаловался, что у них банка варенья пропала и домашние ватрушки. Куда делись, спрашивается, а? – Сати кромсала вилкой аппетитную котлету. – Да еще и ко мне цепляется постоянно: «Девица не должна то, девица не должна сё»! Приятелей каких-то себе завел… А начну его выгонять… сам посуди, он ведь не ко мне явился, а к Тильвусу! Так он сразу разговор на другое переводит, зубы заговаривает. Надоел… будто мне своих проблем мало. В конторе и без того – дым коромыслом. Хорошо, хоть ремонт закончился. Ну то есть не закончился, а просто маляры свалили куда-то и на работу не выходят. Шеф в бешенстве!
 Сисадмин отправил в рот пельмень.
 – Проблем-шмоблем… Да уж, удружил дедуля. – Голос у него был озабоченный.
 – Удружил, подлец! Быстрая безболезненная смерть в расцвете лет. Я теперь и спать боюсь. Уснешь вот так, да и…
 Сидевший за соседним столом полный мужчина, поглощавший оладьи со сметаной, недоуменно покосился в их сторону.
 Сати понизила голос.
 – Вообще-то он не говорил мне, что она будет быстрой, – уточнила она с набитым ртом. – Мы как-то обходили стороной эту тему. Не вдавались в детали, знаешь ли. Как только я об этом говорить начинаю, так он разговор в сторону уводит. Наверное, пугать не хочет. – Сати вздохнула. – А мне и без того не по себе как-то.
 – Ты же говорила, сны в последнее время не видела? А воспоминания?
 – Нет, слава богу. Это потому что…
 Она умолкла. В лицо ударил свежий ветер с каплями дождя, и Сати зажмурилась. Пропал зал кафе «Ясная поляна» с бородатым классиком на стене, исчез сисадмин, мир закружился разноцветными пятнами, Сати словно втянуло в воронку и швырнуло куда-то в сторону. Захлебнувшись холодным ветром, она закашлялась и открыла глаза.
 Этого места в своих снах и воспоминаниях Тильвуса она прежде не видела, поэтому осмотрелась с недоуменным любопытством. Словно сквозь пыльное мутное стекло видна была грязная окраинная улочка какого-то небогатого города, жалкие лачуги и покосившиеся заборы, возле которых бродили куры, разгребая кучи мусора в поисках корма. Пахло прибитой пылью, недавно прошедшим дождем, дымом очагов.
 Возле невысокой стены, сложенной из грубого камня, прямо на земле копошился старик в грязном сером балахоне с низко надвинутым капюшоном. Он рылся в котомке, и при каждом движении нашитые на одежду бубенцы негромко позвякивали. Старик вытряхивал из котомки свое скудное имущество: засохшие куски хлеба, кремень, огниво, пару медяков и совершенно не обращал никакого внимания на то, что происходило кругом. Неподалеку друг против друга стояли два человека. В одном Сати узнала Тильвуса, а в следующую секунду его чувства обрушились на нее лавиной: смесь ненависти, ярости и гнева. Другого человека – светловолосого, с узким лицом и темными глазами – она никогда не встречала ни в снах, ни в воспоминаниях, но он тоже был магом, и Сати не могла понять, каким образом это вдруг стало ей известно. От силы эмоций, захлестнувших Тильвуса, голова у нее шла кругом, точно она сидела на карусели, которая кружилась все быстрей и быстрей.
 Человек шевельнул губами, произнося еле слышное заклинание, однако Тильвус опередил его: Вечный Странник очутился в его руке словно бы сам собой, зеленые глаза-камни вспыхнули, к запаху пыли и дыма прибавился запах свежей горячей крови, и на лицо Сати брызнуло чем-то горячим.
 Мгновение Тильвус стоял, глядя холодными спокойными глазами на работу зачарованного меча, потом отвернулся.
 В ту же минуту Сати почувствовала, как карусель дрогнула, замедлила кружение и остановилась. Словно мягкая воздушная волна вытолкнула ее из чужих воспоминаний обратно в свой мир.
 – …Я с ним сам поговорю, пожалуй, – продолжал говорить Никита, пытаясь наколоть на вилку ускользающий пельмень. – Маг-шмаг… пусть объяснит, что к чему.
 Сати растерянно провела рукой по лицу, взглянула на ладонь, ожидая увидеть кровь. Рука оказалась чистой. Сати ошеломленно уставилась на сисадмина, перевела взгляд на тарелку, где дымились котлеты, источая аппетитный мясной запах, зажала ладонью рот и выскочила из-за стола, опрокинув стул.
 – Куда ты? Сати!
 Громко хлопнула дверь. Мужчина за соседним столом понимающе улыбнулся.
 – Нормальное дело, – добродушно сказал он и обмакнул в вазочку со сметаной пухлый оладушек. – У меня жену, когда она беременная была, постоянно тошнило. Все девять месяцев. Как только на еду посмотрит – так все! Так что привыкай, парень, – назидательно прибавил он и отправил кусок в рот. – Дело житейское!
 Сисадмин отодвинул тарелку и вышел из-за стола.
 После недолгих поисков он обнаружил Сати за углом кафе, она стояла, прислонившись к старому тополю, и вытирала рот носовым платком.
 – Что с тобой?
 – Фу, – сказала она с отвращением. – Сглазила, блин. Только сказала, что не вижу воспоминаний, как – на тебе! Не могу… такое увидела… врагу не пожелаешь.
 – Врагу-пшагу… что было-то? – Никита покосился на витрины кафе. – А котлеты доедать пойдешь?
 Сати с трудом сдержала подкативший к горлу позыв к тошноте.
 – Пожалуй, нет… – проговорила она с трудом. – И не говори больше про еду, ладно?
 – Ладно. – Сисадмин вспомнил о недоеденных пельменях и проглотил слюнки. – Тогда и я не пойду. А что видела-то?
 Вместо ответа Сати склонила голову набок, словно прислушиваясь к чему-то.
 – Тильвус, – пояснила она. – Сожалеет. Сначала разодрал кого-то на мелкие клочки, а теперь приносит глубочайшие извинения за то, что мне пришлось все это увидеть, так сказать, в прямой трансляции. Думал бы сначала, прежде чем вспоминать что попало! – сердито крикнула она в пространство.
 Никита понимающе хмыкнул:
 – Славно дедуля твой развлекается… Что на этот раз поделывал?
 Сати скомкала платок и сунула в карман.
 – Убил кого-то. Сказал волшебное слово… я говорила тебе, что он практику проходил у какого-то мага-киллера? Небось любимым учеником был, многому научился… сказал слово, мечуган выхватил – и бац, бац! Покромсал в капусту. Нету человека, одни кусочки остались. – Она поспешно полезла в карман и снова вытащила платок. – Тьфу, гадость…
 Сисадмин посмотрел на нее сочувственно.
 – Киллер-шмиллер… телепатически с дедулей разговариваете?
 – Нет, к счастью. Этого еще не хватало! Тут что-то другое… – Сати задумалась. – Я же рассказывала тебе, помнишь? Когда он что-то сильно чувствует, я это как будто вижу… будто окно открывается в какой-то другой мир… Вот и сейчас так. Ничего хорошего не увидела, правда.
 Она убрала платок в карман.
 – Надо будет спросить у него, что это за человек, которого он… – Сати поморщилась. – Блин, да я теперь неделю есть не смогу… Джулис мне недавно рассказывал про то, как маги друг с другом расправляются. Вот, видимо, как раз такой случай.
 – Спросим, спросим… – многообещающе процедил сисадмин, хмуря брови.
 – Ладно, Никита. Поехали на репортаж, что ли…
 Они сели в машину. Мимо поплыл зеленый тихий бульвар.
 Сати вынула из рюкзака абонемент в бассейн, исчерканный синим фломастером.
 – Где-то я записала фамилию заказчика. – Она развернула абонемент. – Но где, вот вопрос? А, вот он. Предприниматель Васнецов, завод по производству мраморной крошки.
 Она умолкла, изучая записи.
 – Чего притихла?
 – Думаю.
 – О ком? О предпринимателе Васнецове?
 – Нет, – рассеянно отозвалась Сати. – О заклинании. Странно как-то… Тильвус говорил, что сны Воина потому мне сниться стали, что в царстве-государстве какой-то идиот перепутал заклятия. А раб лампы сказал как-то, что для того, чтоб заклятие упало на обычного человека, у него с магом должен быть физический контакт в эту самую минуту, понимаешь?
 – Какой еще «физический контакт»? – напрягся сисадмин.
 Сати вздохнула.
 – Ну ты как маленький, честное слово. Например, за руку его держать.
 – И что?
 – А то, что Тильвуса-то мы с тобой когда в последний раз видели? Осенью. Когда я Сереге по морде заехала. Вот с кем у меня физический контакт был! Жаль только, мало. Надо было ему побольше морду начистить! Ворюга проклятый! – сказала она кровожадно. – Ишь, втерся в доверие! Жаль, вы меня оттащили тогда, я б его…
 Она вдруг умолкла.
 Никита притормозил на светофоре, пропуская пешеходов.
 – Вот тебе и физический контакт, – озадаченно сказал он. – Только не ты дедулю за руку держала, а он тебя – когда от Сереги оттаскивал.
 – Блин… – растерянно проговорила Сати. – Но это ж давным-давно было. А сны-то – они совсем недавно появились!
 Сисадмин покачал головой.
 – Помнишь, дедуля-то говорил как-то, что время у них там иначе идет? У нас – целая зима прошла с той поры, а у них, в царстве-государстве? А у них – фиг его знает, сколько. Может, пара дней всего…
 Сати подумала немного, скользя взглядом по проплывающим мимо улицам.
 – Ну да, – хмуро сказала она. – Точно…
 Она надолго умолкла, потом вздохнула.
 – А он повзрослел, кажется… я имею в виду, в этом воспоминании, что я видела только что. Немного изменился, как будто старше стал. Наверное, несколько лет прошло…
 – Понятно, – проговорил сисадмин неопределенным тоном. – А где он сейчас находится, знаешь?
 – В каком конкретно месте? – уточнила Сати. – Не всегда. Если он не хочет, то его и не обнаружишь.
 – Привык следы заметать, – констатировал Никита.
 Сати закрыла глаза. Тонкий солнечный луч, прямой и сияющий, словно лезвие меча, протянулся в кромешной тьме. Сначала в темноте ничего не было видно, потом в памяти всплыл старый парк, заросшие тропинки отдаленного уголка, обрыв. Тильвуса она не увидела, зато почувствовала его состояние: чувство вины, тревоги и досады.
 – Наверное, в парке на набережной, – предположила она, открывая глаза. – Попозже туда наведаемся, а сейчас, пока я еще не померла, придется делами заниматься. Денег немного заработать – на парадный саван, на гроб приличный. – Сати снова посмотрела на мятый абонемент. – Так, предприниматель Васнецов. Давай, Никита, рули к Партизанской площади. Там в сквере он нас и дожидается. – Она умолкла, разбирая собственные каракули. – Мраморную крошку он производит, ага… хорошо. Зачем она нужна, интересно?
 – Крошка-шмошка… Вот и спросишь.
 – Спрошу, конечно. Кажется, что-то я про этого предпринимателя слышала. – Сати задумалась. Сисадмин свернул в проулок и притормозил, пропуская пешеходов. – А, вспомнила. Три года назад он в автокатастрофу попал. В машину его пьяный придурок на самосвале врезался. Жена с ребенком погибли. – Сати отыскала в рюкзаке рекламный буклет и посмотрела на фотографию предпринимателя. – Мужик ничего, симпатичный. Слышала, женился недавно. Меценатствует, вот площадку детскую городу подарил. «Марина» называется. О площадке и писать будем, сейчас вроде как презентация идет. «Презентация»… слово какое-то дурацкое, а? Между прочим, уже минут двадцать как идет. Как бы мужик-то на нас не обиделся, а?
 Предприниматель Васнецов на опоздание не обиделся, а казалось, вовсе его и не заметил. Сати и Никита вслед за супругой мецената прошлись по площадке, осмотрели качели и карусели, встретили коллег с телевидения, которые явились делать репортаж. Интервью коллегам давала тоже супруга, дама красивая, ухоженная и очень разговорчивая. Сам предприниматель сидел на скамейке и терпеливо дожидался, когда презентация закончится.
 – В следующую среду заметка выйдет, – объявила ему Сати, когда сисадмин сделал снимки. – Фоторепортаж будет.
 Меценат рассеянно кивнул.
 Сати удивленно покосилась на него – особой радости по поводу открытия площадки у предпринимателя Васнецова что-то не наблюдалось.
 – Отличный подарок нашему городу, – добавила она уже менее уверенно. – Большое спасибо. А площадку вы в честь вашей жены назвали? – Сати посмотрела на молодую красивую женщину.
 – Нет, – коротко ответил меценат.
 Никита бросил на Сати выразительный взгляд, и она, вспомнив историю предпринимателя Васнецова, прикусила язык.
 – Э… да. Ну в общем, в следующую среду. Мы вам пришлем несколько экземпляров. Прекрасная у вас семья, – добавила она, чтобы сделать приятное меценату. – И жена красивая.
 Васнецов глубоко задумался. Сати помялась на месте: уходить было как-то неловко.
 – Я ее не люблю, – неожиданно сказал он. – Я люблю ту, первую.
 От такого ответа Сати вконец растерялась.
 – Она медсестрой в больнице работала, – сказал он. – В том отделении, где я после аварии лежал.
 – Ну… э… – Сати посмотрела на приятеля, как бы ожидая поддержки, тот пожал плечами. – Да. Но вы все-таки живете… это хорошо, это, знаете ли…
 – Я жду, – просто сказал меценат. – Срок отбываю.
 Он вопросительно посмотрел на Сати.
 – Наверное, там не примут раньше положенного?
 Васнецов задумчиво посмотрел в небо. Сати тоже подняла глаза. По летней лазури плыло одинокое облачко: видно, небесное руководство было начеку, следя, чтобы никто из живущих не явился к ним раньше, чем нужно. Она подумала про сны Воинов, которые затягивали человека все глубже и глубже, пока у смертного уже не хватало сил сопротивляться магии сновидений, и вздохнула.
 – Не примут, – твердо ответила Сати. – В приемной сидеть придется, своей очереди ждать.
 – Вот и я так думаю, – негромко сказал предприниматель Васнецов.
 В тихом переулке, возле чугунной ограды парка, сисадмин запарковал машину и вместе с Сати направился к центральному входу. Сати в десятый раз подробно описывала Никите увиденную сцену убийства и снова разозлилась:
 – Что вспоминает, а?! Нет бы что приятное! Ведь было же в его жизни что-нибудь хорошее?
 Чем дальше они уходили от ворот, тем безлюдней становились аллеи. Ухоженные клумбы и подстриженные кусты остались позади, а здесь, вдалеке от главных аллей, разросшийся кустарник стоял стеной, дорожки заросли травой, и старые деревья переплелись ветвями в высоте.
 Тильвус сидел, по своему обыкновению, на траве, привалившись спиной к поваленному дереву, и внимательнейшим образом изучал пожелтевший листок бумаги, заляпанный жирными пятнами.
 – Что это дедуля-то читает? – вполголоса осведомился Никита. Он прищурился. – Глазам своим не верю: «Меню столовой „Звездочка“ за тысячу девятьсот семьдесят восьмой год? Да он, похоже, умом тронулся.
 – Это не меню, – со знанием дела пояснила Сати. – То есть выглядит как меню, а на самом деле документ магический, ясно?
 – Меню-шменю…
 Маг поднял голову.
 – Знаешь, Тильвус, – сердито начала она, – это уж слишком!
 – Что?
 – Не прикидывайся! Что ты сделал сегодня? Что?
 Тильвус поскреб в бороде.
 – Сегодня? Гм… дай-ка подумать. Ну сначала у нас с Сидором дела кое-какие были, так, небольшая коммерческая операция. Мы ее провернули, потом он к приятелям пошел, а я – на пляж. Сидор со мной пойти не захотел, а зря! На дебаркадере конкурс «Мисс Бикини» был. – Тильвус вздохнул и проводил мечтательным взором одинокое облачко, плывущее по небу. – Хорошо, что я случайно мимо проходил. Удачно. Там были такие… э…
 – Ты мне зубы-то не заговаривай! Ты прекрасно знаешь, о чем я! Ты человека убил, я видела!
 Маг оторвался от созерцания облака.
 – И что?
 – «И что»?! Ты издеваешься надо мной? Что значит «и что»? Зачем все это вспоминать в таких подробностях? Ну вспомнил бы мимоходом… так, в общих чертах… и дальше думай себе о чем-нибудь приятном, например, о…
 – О конкурсе «Мисс Бикини», – с готовностью подсказал Никита.
 – Об этом-то я долго вспоминать буду, – согласился Тильвус. – Кстати, там завтра финал. Схожу, пожалуй. На дебаркадер-то не пустят, само собой, но и с берега все отлично видно.
 – А во сколько? – заинтересовался сисадмин. – В принципе, официально я завтра еще не работаю, так что тоже могу…
 – Заткнитесь вы оба! – рявкнула Сати.
 Они умолкли.
 – Тильвус, кто это был?
 – Точно не знаю. – Он пожал плечами. – Наверное, студентки? Такие, знаешь, загорелые, длинноногие, в купальниках.
 Сати набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула.
 – Я говорю о том человеке, которого ты разорвал на кусочки, – произнесла она раздельно. – В воспоминаниях.
 Тильвус вздохнул.
 – Ну это долгая история…
 Сати уселась на скамейку.
 – Рассказывай. Раз уж я это увидела, изволь объяснить, что к чему.
 Тильвус поскреб в бороде, рассказывать ему не очень-то хотелось.
 – Это было много лет назад, – начал он неохотно. – После того как последняя битва Воинов Сновидений с аркабскими колдунами закончилась. Прошло какое-то время, и маги-Воины стали погибать. Смерть каждый раз была естественной, не подкопаешься, поэтому сначала никто ничего не подозревал… да и следов магии обнаружить тоже не удавалось…
 – Разве маги не бессмертны? – удивилась Сати, восстанавливая в памяти скудные сведения о волшебниках, почерпнутые в основном из детских фильмов да из общения с Тильвусом и Джулисом.
 – Как сказать… Магия позволяет, конечно, жить долго, но насчет бессмертия… нет. Одним словом, когда мы догадались, что дело нечисто, семь Воинов уже были мертвы. Кто-то уничтожал их, одного за другим.
 Тильвус свернул бумаги и сунул в карман.
 – Я знал, что рано или поздно этот неизвестный охотник доберется и до меня. – Он пожал плечами. – Остальное ты видела. Вечный Странник получил еще одну душу.
 – И ты до сих пор не перестаешь его ненавидеть? – уточнила Сати, помнившая состояние ярости и ненависти, которое ей довелось только что пережить. – Сколько лет-то прошло с той поры?
 – Он убивал моих товарищей. Тех, с кем мы вместе сражались плечом к плечу. После битвы с аркабцами нас оставалось не так уж много.
 – Понятно, – проговорила Сати. Она помялась и перевела разговор на другое: – Как дела с заклинанием? Уже узнал, по чьей вине это произошло?
 Тильвус потянулся за листком меню.
 – Пока нет. Да сейчас не это главное. Главное – распутать его. А потом и того, кто это сделал, отыщем. Этим займется в Доршате мой старый друг.
 – Старый друг? – понимающе переспросила Сати, переглянувшись с Никитой. – А это, случайно, не Адрик? Друг, ага…
 Тильвус бросил на них быстрый взгляд:
 – Джулис не унимается?
 – Ты обещал его не трогать! И поклялся сделать видимым, как только закончишь с заклинанием, – поспешно напомнила Сати. – Так что держи слово!
 – Дал я маху с этим обещанием, – с досадой признался маг. – Что он опять наболтал?
 – Да так, ничего особенного, – как можно небрежнее сказала Сати. – Э… а… можно спросить?
 – Спрашивай, – обреченно вздохнул Тильвус. – Ты ж все равно не отстанешь…
 – Почему ты не убил Адрика? Он же враг? А ты позволил ему выйти живым из твоих снов.
 Тильвус открыл было рот, но тут же закрыл его. И Сати, и Никите показалось, что он хотел сказать что-то, но в самый последний момент передумал.
 – Просто так, – пожал он плечами. – Захотелось.
 – Адрик-шмадрик, – недовольно проворчал Никита. – Он-то вышел живым? А почему же… – Он посмотрел на Сати.
 – Адрик – чародей, – пояснил Тильвус. – Маг, а не обычный человек.
 – Понятно. – Сати уселась на скамейку. – Рассказывай, как идут дела с заклинанием. Скоро ты распутаешь его? А то страшновато как-то. – Она посмотрела на ворох пожелтевших бумаг. – Что там, в меню, такого ценного?
 Тильвус положил на колени листок.
 – Это одна из работ старины Адрика, – промолвил маг. – Будем справедливы: при всех его недостатках, в изучении сновидений ему нет равных.
 – Ну он же аркабский маг! – со знанием дела сказала Сати. – Все они…
 – В его присутствии лучше об этом не упоминать, – предупредил Тильвус. – То есть все, конечно, прекрасно знают, кто он такой, но стараются обходить стороной этот щекотливый вопрос. С его-то бешеным характером нелегко, я думаю, слушать любое упоминание об Аркабе. Так вот… – Тильвус провел пальцем по строчкам меню. – «Сонные яды, ранения, кровь спящих, вещие сны, серебро, ослабляющие сны, обессиливающие заклятия, кошмары… – Палец Тильвуса остановился на строчке „Шницель министерский“. – В кошмарах Адрик особенно силен. Запросто может создать такой, что человек умрет во сне от страха.
 – Сон-шмон… ничего себе!
 – «Природа путешествий во сне»… А это он зачем притащил? «Необратимые заклятия, иллюзия снов»…
 Сати вглядывалась в лицо мага.
 – Тильвус, – спросила она. – Ведь ты сможешь распутать это заклятие, правда? А то мне как-то не очень хочется…
 – Смогу, конечно, – твердо проговорил маг. – У большинства заклятий есть противоположные.
 Он достал отрывной календарь и принялся перелистывать его с задумчивым видом.
 – Дело только во времени. А его-то как раз…
 – У большинства?!
 – Да почти у всех, – спохватившись, ответил Тильвус.
 – Точно? – допытывалась она. – А то Джулис говорил…
 Маг вздохнул:
 – Снова Джулис? Передай ему, что, если он ляпнет еще что-нибудь, я попрошу Адрика создать для него персональный кошмар. Личный! Уверен, старый друг мне не откажет.
 Он полистал календарь.
 – «Магическое оружие Воинов Сновидений, защитные знаки, руны сна, руны дождя, руны луны»… гм. Никогда не был особенно силен в рунных заклятиях, – признался Тильвус.
 Сати кивнула на рулоны туалетной бумаги, видневшиеся в старом полиэтиленовом пакете.
 – А это что?
 – Манускрипты и книги, написанные Адриком. – Тильвус принялся перебирать рулоны. – «Сновидения: краткий справочник», «Сны оборотней и сны упырей: сравнительный анализ», «Медицина и сновидения: летаргические сны, лунатизм, быстрая и безболезненная смерть во сне», «Воины Сновидений: легенда и реальность». – Великий маг хмыкнул. – Я смотрю, он времени даром не теряет…
 – Какой он образованный, этот Адрик, – уважительно сказала Сати. – Люблю умных мужчин.
 Тильвус бросил на нее проницательный взгляд.
 – Высоких голубоглазых блондинов в очках? – ехидно уточнил он. – Ну что тебе сказать? Адрик, конечно, блондин, но…
 Сати подскочила.
 – Ты опять?! Опять?! Это просто гнусно – хозяйничать в моих мыслях как в своих собственных!
 – Ладно, ладно, я же только о блондинах, – примирительно сказал Тильвус. – Ты вчера составляла какое-то объявление в… кстати, куда? В службу знакомств, кажется, чтоб тебе подыскали подходящую кандидатуру?
 – Блин! Это был секрет! Мой секрет!
 Никита покосился на Тильвуса.
 – Служба знакомств? А мне ты об этом не говорила, – сказал он с обидой.
 – Я и ему не говорила! А он себя хорошими манерами не утруждает, влез в мои воспоминания да и узнал. Не понимаю, что в нем находила эта самая колдунья, которая его девяносто лет домогалась!
 Сисадмин вытаращил глаза:
 – Девяносто лет?!
 – Откуда тебе это известно? – насторожился Тильвус. – Ну конечно! Опять Джулис?
 – Джулис-шмулис… девяносто лет? Ого! Бойкая старушонка, должно быть? – Никита уважительно посмотрел на мага. – Когда женщина постарше, это всегда э… познавательно, но девяносто лет?!
 – Еще как познавательно! – подхватил Тильвус. – Вот помню, как-то раз…
 – Заткнитесь! – заорала Сати. Она схватила со скамейки связку квитанций и швырнула, стараясь попасть одновременно и в Никиту, и в Тильвуса.
 Тильвус небрежно поймал связку и разгладил:
 «Защитные руны и способы их применения». Хм… готов поклясться когтями дракона, Адрик прекрасно знает, что в рунах мне до него далеко, вот и не упустил случая ткнуть меня носом. Аркабский самоучка… Он что же, думает, я защитную руну нарисовать не смогу?
 – Неужели сможешь? – как можно язвительней поинтересовалась Сати.
 – Дед, а ты квалификацию-то не потерял? – небрежно поинтересовался Никита. – За то время, что здесь торчишь?
 – Квалификация у меня в порядке, – хвастливо сказал Тильвус. – Жаль, ни пера, ни бумаги под рукой, а то бы я…
 Сати блеснула глазами.
 – Никита! У тебя фломастер есть? Есть? Прекрасно… давай сюда. Пусть господин великий маг свое умение продемонстрирует.
 Тильвус повертел в руках фломастер.
 – А бумага? На книгах из библиотеки я рисовать не могу. Адрик мне такой кошмар нашлет, что любо-дорого! Бумаги-то нет. Ну на нет и суда нет. – Он протянул фломастер Никите. – В другой раз нарисую.
 Сати пошарила по карманам, подходящей бумажки не обнаружилось. Тогда она вытащила из рюкзака смятую купюру и разгладила.
 – Для такого дела последних наличных не пожалею… Рисуй!
 – Вот привязалась, – проворчал Тильвус. – С таким характером от тебя все блондины разбегутся…
 Он положил купюру на календарь, подумал, прищурил глаза и двумя быстрыми штрихами начертил ломаную угловатую руну.
 – Немного похожа на букву «алей» старого письма норлоков. Руны всегда рисуют начиная с ромба, направление – с юга на север.
 Он протянул фломастер Никите.
 – На самом деле рисовать руну можно чем угодно: пальцем, мелом, можно выкладывать из камней, травинок, веточек.
 – Ты ж говорил, что все забыл давным-давно? – разочарованно протянула Сати, переглянувшись с Никитой. – Старого написания нор… кого? Ну неважно. Я примерно так и думала. А от чего она защищает?
 – От тех, кто хочет принести тебе вред. Обычно ее над дверью выжигают, тогда зло не сможет войти в дом. Иногда руну отливали в серебре, само собой, делать это должны маги… наделяют ее защитными свойствами и носят как подвеску. С такой защитой опасаться нечего.
 Сати расправила купюру и взглянула на руну внимательней:
 – Полезная вещь. Жаль, что здесь она не действует.
 Тильвус пожал плечами:
 – Рунная магия – тонкая материя…
 Сати засунула купюру с нарисованной руной в карман и тут же забыла о ней.
 Свадебный фотограф Адольфыч сидел на траве под деревом и, прищурившись, задумчиво смотрел на городские пруды, на бульвар, на дома-высотки, что стояли напротив. Посредине пруда шумел фонтан, в каплях воды дрожала радуга. На балконе пятого этажа молодая женщина развешивала белье. Цветные простыни полоскались на ветру, точно флаги неведомых государств, и будили давние детские мечты о парусных кораблях и кругосветных путешествиях.
 Адолдьфыч прищурился на солнышко и улыбнулся: что ни говори, а жизнь прекрасна! По этому поводу очень хотелось выпить, и обстоятельства складывались как нельзя удачнее – денег не было совсем. На всякий случай фотограф обшарил карманы, потом засунул палец в прореху и хорошенечко проверил, не завалилась ли мелочь за подкладку.
 – Адольфыч… – плачущим голосом протянул парень, сидевший на лавочке неподалеку, и прижал к груди громадные, как пивные кружки, кулаки. Проходивший мимо старичок в очках опасливо покосился на накачанного, бритого наголо верзилу, но тот не отрываясь смотрел на Адольфыча умоляющими глазами. – Ну когда?
 – Скоро, скоро, – отмахнулся фотограф, ощупывая полу мятого пиджака: завались за подкладку одна-единственная копейка – и таинственное волшебство, которое позволяло блестяще решать материальные проблемы, не сработает. Это он знал совершенно точно, а почему так происходило – Адольфыч давно перестал ломать голову. Супруга Варвара, узнавшая вскоре после свадьбы о потрясающих способностях мужа, поначалу требовала, чтобы за счет удивительного таланта пополнялся семейный бюджет, но не тут-то было: волшебный дар затаился, притих, и в конце концов Варвара вынуждена была капитулировать.
 Проведя тщательную ревизию карманов, фотограф повеселел.
 – Адольфыч… – снова басом заныл парень. – Ну будь человеком… Второй раз из-за тебя свадьбу откладываем… Теща со свету сживает… Уже и ресторан заказан, и машины, и гости опять же…
 – И чего?
 – Ну чего… фотограф нужен…
 – А Адольфыч тебе сразу говорил – бери Уткина! Хороший фотограф и просит недорого.
 – Издеваешься?! Уткину только на похоронах работать! Уткина… Танька хочет, чтобы ты…
 Адольфыч вздохнул и почесал в затылке:
 – Танька – это кто?
 – Невеста моя. Слушай, ну будь человеком, а?
 Фотограф поковырял дырку на рукаве пиджака, подумал. Неведомую Таньку было отчего-то жаль.
 – Ладно! – решительно произнес он наконец. – Адольфыч сделает. Когда свадьба?
 – В следующую пятницу. – Парень вскочил со скамейки. – Не подведешь? А то теща меня – в бараний рог!
 – Если Адольфыч слово дал, – важно сказал фотограф, – то уж не волнуйся. Ясно? Ага. Ну все, иди отсюда. Невесте привет! Скажи, отсниму все в лучшем виде. Королева будет!
 Когда счастливый парень исчез, Адольфыч снова почесал в голове. Выпить хотелось все сильнее, но распитие бутылки в одиночку теряло всякий смысл. Хотелось не просто напиться, а провести время за приятной беседой с хорошим человеком.
 – Здорово, Адольфыч, – просипел над ухом чей-то голос. – Ух, как голова трещит… затылок ломит!
 Фотограф тут же догадался, что к нему явился вчерашний знакомый, и обрадовался.
 – Здорово, друг! А Адольфыч как раз сидел и думал: не пора ли отдохнуть культурно, поговорить, пообщаться! А тут и ты как раз! Что, говоришь, голова болит?
 Невидимость собеседника фотографа совершенно не смущала. Пил он давненько и уже привык к сюрпризам, которые время от времени преподносила белая горячка. Сейчас ему хотелось только одного: чтоб такой хороший собеседник не исчезал как можно дольше, а все остальное не так уж важно.
 – Ох… как будто тролль дубиной шарахнул…
 – А Адольфыч вечером тебе говорил: главное – меру знать! – назидательно проговорил фотограф. – А ты вчера, прямо скажем, малость перебрал. Ну да ничего! Я вчера тебя, как гостя города, с достопримечательностями знакомил, так?
 – Так…
 – Достопримечательность номер один – ликеро-водочный комбинат «Багульник». Ну это мы уже прошли… Сегодня у нас по плану достопримечательность номер два: пивзавод «Золотой тигр»! Не грусти, друг! – ободряюще протянул Адольфыч. – Пивка сейчас холодненького на разлив купим, полечим тебя! Сядем на бережку на набережной, потолкуем…
 Фотограф поднялся на ноги и решительно одернул старенький мятый пиджак.
 – Но сначала деньги найдем!
 Он спустился на бульвар и побрел по дорожке, внимательно глядя под ноги и по сторонам.
 – Голова болит – это дело такое… тяжелое, но поправимое! Адольфыч знает, как лечить… У Адольфыча дети живут в соседнем доме, дочь и сын. Взрослые уже, семьи свои. А нет-нет, да и прибегут среди ночи. «Папа, говорят, дай водки!» Дам. Что ж мне, своему ребенку водки жалко?!
 Он уходил все дальше от прудов, ведя оживленную беседу с невидимым собеседником. Фотограф любил поговорить, а супруга Варвара вечно куда-то торопилась и слушать его не желала.
 – Ты молодец, что к нам приехал! Мы гостей уважаем. Вот, гляди, знаешь, что это такое? Нет? Ну ты даешь… это памятник пограничникам. Адольфыч знаешь, кем в детстве быть хотел? Пограничником. Охранять рубежи родины, вот так-то! Как Карацупа… слыхал про такого?
 Выяснилось, что ни про Карацупу, ни про его овчарку невидимый гость города никогда не слыхал. Адольфыч ужасно расстроился.
 – Ну как же? Знаменитый пограничник. Мы с пацанами все детство в пограничников играли. Граница-то рядом, рукой подать. Все мальчишки пограничниками хотели стать… и обязательно чтоб овчарка была! А вот стал – фотографом. – Адольфыч крякнул и почесал в затылке. – Получилось так.
 Он поворошил ногой кучку прошлогодней листвы, по оплошности не убранной дворниками. Кошелька не обнаружилось, но Адольфыч не унывал.
 – А я вот… – кашлянув, проговорил невидимый собеседник сиплым голосом, – я вот тоже мечтал. Ну то есть не я, – тотчас поправился он, – а знакомый мой… приятель. Рассказать?
 – Конечно! Адольфыч хоть по сторонам смотрит, а на самом деле слушает!
 Фотограф, кряхтя, присел и заглянул под скамейку.
 – Нету… Ладно, идем дальше. Так что приятель-то твой?
 – Он… в общем, он с детства хотел быть… магом.
 – Магом? Это чего такое? Волшебник, что ли? Как в сказках? А что, дело хорошее, – одобрил Адольфыч, нимало не удивившись. – Ну а дальше что?
 – «А дальше что, а дальше что»… Он жил в маленьком городке, и один чародей средней руки обучил его кое-каким премудростям. В общем-то этот волшебник, что его учил, и сам звезд с неба не хватал, но… понимаешь, маги, ведь они разные бывают. Кто-то ходит по трактирам и выводит заклинаниями тараканов, а кто-то… – тут Адольфычу показалось, что его собеседник глубоко вздохнул. – А кто-то достиг большего, творит высшую магию… О таких чародеях все говорят, их все знают!
 – Адольфыч понимает, – важно кивнул фотограф. – Это как в нашем деле. Кто-то фотохудожником стал, галереи свои открывает, выставки персональные проводит. А кто-то гостей города на площади фотографирует. – Он пожал плечами. – Тоже дело нужное. А приятель-то твой…
 – Дело нужное, да… но больше всего ему нравилось слушать рассказы о подвигах великих магов. О битвах, которые были давно или совсем недавно. Представлять, что и он – тоже… – Судя по голосу, невидимка разволновался так, что даже забыл о том, что у него болит голова. – Но какие подвиги в маленьком городишке? Все предопределено: вступаешь в местную гильдию, покупаешь разрешение на использование заклятий, работаешь. Заклинание на хорошую погоду для крестьян, чары на попутный ветер для рыбаков, заклятие от мышей для знакомого торговца. Со временем женишься на дочке преуспевающего трактирщика…
 – Неплохо, – одобрил Адольфыч.
 – А подвиги-то?! А слава? Известность? – вскричал невидимый приятель. – И вот однажды… Однажды он побывал в другом городе. В столице! И там случайно увидел того, о ком так много говорили.
 – Это кого же?
 – Одного мага. Очень могущественного, очень сильного… покрывшего себя неувядаемой… – Невидимка сделал глубокий вздох, пытаясь справиться с волнением. – Он участвовал в магических битвах, имел зачарованный меч, его другом был дракон – Хранитель Равновесия в мире… Словом, высший маг! Помнишь, я тебе вчера о нем рассказывал? Он тоже в этом мире… Немного удалился от дел, утомился от бремени славы и решил отдохнуть… Теперь он – велик, а ведь когда-то он тоже был никому не известен!
 – Гм… – глубокомысленно произнес Адольфыч.
 – И тогда мой приятель потерял покой. Он решил: хватит сидеть в своем городишке, так славы не добьешься! Надо ехать в столицу и уж там… Конечно, все уговаривали его одуматься, но он был непреклонен!
 – Понятно, – кивнул фотограф, слушая историю с огромным интересом.
 – Но… знаешь… – В голосе невидимого друга вдруг послышалась тревога. – Он очень волновался: вдруг нет у него ни таланта, ни способностей? Ведь не каждый маг может стать великим?
 Фотограф задумался.
 – Вот чего тебе Адольфыч скажет, – проговорил он после недолгого раздумья. – Пусть приятель твой не отчаивается. Как сделал, так и сделал. А то всю жизнь жалеть будет, что струсил или побоялся все с нуля начать…
 – Но ведь можно и проиграть?
 – Очень даже можно, – согласился Адольфыч. – Но можно и выиграть.
 Он вытащил из-под лавочки потертый кошелек, обтер о пиджак, раскрыл и удовлетворенно хмыкнул.
 – Главное – попробовать. Не побояться.
 – А ты пробовал?
 – Нет, – с огорчением признался фотограф, проверяя наличность в чужом бумажнике. – Не пробовал. Потому и жалею сейчас. Пойдем-ка, пивка купим. Ты мне дальше про приятеля своего расскажешь – стал он великим-то?
 Невидимка отчего-то запнулся:
 – Он-то? Э… да. Стал, конечно, стал. Он рискнул – и выиграл! Совершил немало славных подвигов и тоже покрыл себя неувядаемой… неувядаемой славой.
 Фотограф искренне обрадовался, он любил, когда все заканчивалось хорошо.
 – Вот видишь! Я так и знал! Пойдем, друг, выпьем! Ты мне еще что-нибудь расскажешь. Расскажешь ведь?
 – Расскажу! – твердо пообещал невидимка.
 Несмотря на некоторые неприятности, он наслаждался жизнью в этом чудесном мире и совершенно не подозревал, что совсем скоро ей придет конец.




 ГЛАВА 9


 Сати вошла в пустую редакцию, изучая на ходу рекламную заявку. На четвертом этаже было по-утреннему тихо, безлюдно, от пачки газет на столе приятно пахло свежей типографской краской. Вчера поздно вечером типография отпечатала очередной номер еженедельника и, как и полагалась, доставила корреспондентам положенное количество экземпляров. Утро предстояло приятное: обычно после выхода газеты коллеги были настроены благодушно и, попивая кофе, читали собственные статьи и оценивали номер в целом. Сати выдернула из пачки газету и направилась к своему столу, чтобы внимательнейшим образом изучить полосу рекламы. Возле стола криминального корреспондента она замедлила шаг, потянула носом воздух и насторожилась. Ей показалось, что к привычному запаху свежих газет примешивается еще какой-то. Сати остановилась и уставилась на пустое кресло.
 – Эй, раб лампы, ты здесь?
 Ответом была тишина.
 – Чего молчишь? Я же чувствую, что…
 – Здесь я, здесь. – Судя по голосу, Джулис пребывал в прекрасном настроении. – Сколько раз я просил, не называй меня…
 – А чем ты тут занимаешься? Что делаешь?
 – «Что делаешь, что делаешь». Разве не ты гостеприимно пригласила меня сюда, чтобы скоротать время? – делано удивился Джулис. – Вот и коротаю. – На последних словах он почему-то громко икнул.
 Сати испуганно оглянулась на дверь.
 – Не увиливай. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. – Сати снова принюхалась, и подозрения ее переросли в твердую уверенность. – Говори!
 – А что? – нахально осведомился «раб лампы».
 – А то! – сердито зашипела Сати, опять беспокойно оглядываясь на дверь. – Что несет от тебя, как от винно-водочного комбината! Ты что, водку тут пьешь?
 Она распахнула дверцу тумбочки – на полке обнаружилась наполовину пустая пузатая бутылка с черной этикеткой – и ахнула.
 – Что?! – Сати схватила бутылку и уставилась на нее, не веря глазам. – Блин! Блин! Да это же коньяк для особо важных гостей! Из кабинета шефа! Как он к тебе-то попал?!
 – Ну… – самодовольно протянул Джулис, повозившись в кресле. – У невидимости, как ты понимаешь, есть свои преимущества!
 – Ты стащил из кабинета шефа самый дорогой коньяк?! Да ты идиот! Шеф эту бутылку из Франции привез в прошлом году, угощает только самых важных гостей! Партнеров по бизнесу! А приедет к нам кто-нибудь с визитом, представляешь, что будет?! Шеф полезет в бар и что обнаружит?!
 – Что?! – с интересом спросил Джулис.
 – Пропажу! Придурок ты невидимый! Разве нельзя было стащить что-нибудь попроще? Ликер или вино какое-нибудь? У шефа в баре всего завались! Так ведь нет! Ты слямзил коллекционный коньяк! Проклятый чародей! Ты зачем сюда явился? Коньяки воровать?! Мы пропали! Пропали!
 – О, я вижу, ты снова перешла к оскорблениям, – преспокойно заметил Джулис. – Из-за какой-то ерунды голосишь, как торговка. Я и выпил-то рюмочку, не больше.
 – Рюмочку?! – Сати покосилась на остатки коньяка.
 – Ну, может, две рюмочки. Или три… какая разница? Что такого? Я просто подумал: возможно, я наслаждаюсь последними днями жизни на этой земле, так почему бы…
 – Последними днями?! Это у нас у всех по твоей вине скоро наступят последние дни! Эх, если б я могла тебя чем-нибудь огреть, я бы сейчас… – Сати оглянулась по сторонам в поисках тяжелого предмета, но под рукой была лишь свежая газета. – Выпить полбутылки коньяка! Шеф говорил, он какой-то уникальный, редкий, как белый слон!
 – Что за слон? – В голосе невидимки появилось недовольство. – Испортила мне все настроение своими криками… вопишь, как детеныш гоблина. Не знал, что в вашем городе готовы сжить гостя со свету, если он выпил глоточек…
 – Пошел отсюда! – рявкнула Сати. – Чтоб я тебя в конторе больше не видела!
 Невидимка захихикал:
 – Можно подумать, ты меня видишь!
 Сати прихватила бутылку с остатками коньяка, уселась за свой стол и сердито уставилась в окно. Не хотелось и думать, что предпримет шеф, когда заглянет в бар и увидит, что «белый слон» пропал.
 Она уже собралась позвонить Никите, чтобы обсудить с ним ужасное происшествие, как вдруг в голову пришла блестящая мысль. Сати повернулась вместе с креслом и окинула пустую редакцию задумчивым взглядом.
 – Эй, – позвала она. – Проклятый раб лампы! Отзовись!
 – Опять? – заворчал невидимка. – Сколько можно…
 – Заткнись. Сегодня ты именно раб лампы, идиот безмозглый, который явился сюда, чтоб отравлять мне жизнь! Пьяный… как его? Пьяный гоблин, вот ты кто!
 – Но-но! – грозно сказал Джулис. – Какой я тебе гоблин?!
 – Слушай меня внимательно.
 Кресло Хамера заскрипело.
 – «Слушай меня внимательно, слушай меня внимательно»… Слушаю.
 – Раз ты стащил у шефа коньяк…
 – Ничего я не…
 – Умолкни. Стащил? Стащил. Теперь его нужно вернуть на место.
 – Зачем? – искренне удивился Джулис.
 – Затем, что, если шеф обнаружит кражу, нам всем не жить. Он же решит, что, пока он по командировкам ездил, подчиненные устроили дебош. Разбойное нападение на его кабинет! Взломали бар и выпили коньяк. Поэтому слушай.
 Сати покрутила в руках бутылку, жидкость булькнула.
 – Сколько было коньяка?
 Невидимка засопел.
 – Почти полная, – неохотно признался он. – И что? Мне нужно было выпить немного, успокоить нервы. Между прочим, по твоей вине я…
 – Почти полная?! Проклятый раб лампы! Чтоб тебя! – Тут Сати взяла себя в руки и продолжила: – Сделаем так: я сейчас долью бутылку, а ты отправляйся в кабинет шефа и поставь ее на место. Ясно?
 «Раб лампы» фыркнул, давясь смехом.
 – Чем это ты ее дольешь? Водой, что ли?
 Сати снова задумалась.
 – Нет, водой не годится, – проговорила она. – Сразу заметно будет. А чем же?
 – Понятия не имею, – преспокойно ответил Джулис. Свежий номер «Интим-газеты» лег на стол Хамера и развернулся на полосе «Эротическое фото». – Тебе надо, ты и думай.
 – Ах ты… – начала было Сати, но умолкла. Мгновение она думала и вдруг подскочила. – Придумала! Чай! Обычный чай! А, как тебе? Заварка-то по цвету от коньяка почти не отличается!
 – А по вкусу? – ехидно осведомился невидимка.
 – Ну по вкусу, конечно… – Сати покосилась на бутылку и вздохнула. – Да что делать-то? Другого выхода не вижу… А все ты виноват! Явился на мою голову!
 Она прошлась по комнате, обнаружила на столе у Люси стакан с холодным, недопитым накануне чаем и повеселела. Выбросила пакетик с заваркой в мусорную корзину и приступила к делу.
 – Только б никто на работу не приперся раньше времени, – бормотала Сати, осторожно переливая чай в бутылку. – А то удивятся, пожалуй, спрашивать начнут… Эй, алкоголик! Сколько коньяка было? – спросила она, нимало не сомневаясь, что Джулис околачивается где-то поблизости. – Столько? Или больше?
 – Хватит! – скомандовал невидимка, когда уровень жидкости достиг этикетки. Сати закупорила бутылку и хорошенько взболтала.
 – Ну вот, будем надеяться, сойдет с рук… Гости к шефу ездят приличные, культурные… удивятся, конечно, когда коньячку хлебнут, но виду не подадут, как и полагается воспитанным людям. А потом, кто его знает, может коллекционные-то коньяки на вкус такими и бывают?
 Она вернулась к столу и засунула бутылку в рюкзак.
 – Теперь, раб лампы, делаем так…
 – Кто?
 – Ну хорошо, хорошо, извини. Я сейчас позвоню секретарше и спрошу, на месте ли шеф. И если он еще не пришел, то хорошо. Пойдем к нему в кабинет, и пока я секретаршу отвлекаю, ты быстренько бутылку обратно поставь. Понял? И чтоб из бара у шефа ничего больше не таскал!
 – Понял, понял. – Голос у Джулиса был недовольный. – Я вижу, что жителям вашего города присуща необыкновенная скупость. Пожалеть усталому путнику глоток…
 – Гм… а как бы Маринку-то отвлечь? – не слушая его, продолжала Сати. – А! Подарю ей абонемент в кино. Жалко, конечно… мне его дирекция прислала в благодарность за статью про кинотеатр, да что делать! – Она подняла трубку.
 – Марина? Привет… а шеф на месте? Нету? Отлично… Ой, я хотела сказать, жаль… Слушай, у меня тут абонементик в «Иллюзион» завалялся… лишний, ага. Тебе не надо? Надо? Я принесу сейчас.
 Сати брякнула трубку.
 – Пойдем, ра… Джулис. И гляди мне, чтоб без фокусов! Пробираешься в кабинет, ставишь бутылку – и тут же обратно!
 – «И гляди мне! И гляди мне!» – проворчал голос рядом. – Я вижу, никто не обучил тебя вести пристойные беседы с мужчинами. Ладно уж, пойдем…
 От секретарши Сати вернулась в самом дурном расположении духа, было ужасно жаль абонемента, который пришлось только что своими собственными руками подарить секретарше.
 – Месячный абонемент, блин, – расстроенно бормотала Сати, поднимаясь по лестнице. – И все из-за этого проклятого гада!
 Она села за стол, тоскливо посмотрела на груду бумаг и вздохнула. Пора было приниматься за работу: писать рекламу книжному магазину «Букварь». Состряпать текст следовало как можно скорее, а Сати совершенно забыла про него и спохватилась лишь вчера, когда потерявший терпение начальник рекламного отдела позвонил и змеиным голосом поинтересовался, как продвигается работа.
 Сати вдохнула еще раз и взяла заявку.
 – Не до работы мне сейчас, но ладно… Так. – Она задумалась, соображая, что интересного можно написать о книжном магазине. – Что ж ты от меня хочешь, бриллиантовый ты мой заказчик? Самоцвет яхонтовый…
 Она пробежала глазами заметки. «Бриллиантовый заказчик» – магазин «Букварь» – желал поведать горожанам о школьном базаре, который открывался в его стенах.
 – Школьный базар в июне? – вслух удивилась Сати. – С другой стороны, готовь сани летом…
 Она перевела взгляд за окно, с интересом наблюдая, как в здании напротив хлопотливо снуют по этажам сотрудники.
 – «Готовь сани…» Отлично! Вот и заголовок готов!
 Она принялась барабанить по клавишам, время от времени сверяясь с написанными в заявке пожеланиями.
 В самый разгар работы на пороге показался Никита.
 – Привет, борзописец. – Он вытащил из кармана отвертку и моток изоленты. – Шеф велел чайник у вас починить. Где он?
 – Шеф?
 – Чайник! Шеф-то зачем… Я его только что видел, он по типографии бродит, печатников пугает.
 Никита отыскал чайник на кухне, за пачками старых газет, и принялся за ремонт.
 – И когда уже шеф новый купит? – привычно бормотал сисадмин, ловко орудуя отверткой. – Этот-то уже и чинить невозможно. Экономит все…
 – Никогда, – рассеянно отозвалась Сати, уставившись в монитор. – Вот разве что чайник короткое замыкание устроит и вся контора наша сгорит, вот тогда, пожалуй, да… Новый сисадмин ушел? Бухгалтерша говорила, зарплату ему выдала только что.
 – Ушел, ушел…
 – И хорошо. Туда ему и дорога. А насчет чайника… на дымящемся пепелище шеф, пожалуй, решит, что пора бы новый прикупить. Не раньше. А пока – чини!
 – Чайник-шмайник… что пишешь-то?
 – Рекламку, как обычно. Вот, слушай, прочитаю сейчас тебе. Заголовок такой: «Готовь сани летом, а телегу – зимой»! А? – Сати горделиво посмотрела на приятеля. – Как тебе? По-моему, неплохо. Цепляет! Так и хочется сразу же прочитать всю статью, правда?
 – Э… ну да, – неуверенно проговорил сисадмин, ковыряя отверткой чайник. – Наверное. А для кого текст? Кто заказчик? Городской ипподром?
 – Какой еще ипподром? – недовольно отозвалась она. – Книжный магазин «Букварь».
 – Книжный-шмижный…
 – Дальше слушай. «Магазин „Букварь“ предлагает к новому учебному году богатый выбор…»
 – Напиши «богатейший», – посоветовал Никита.
 – «Богатейший», точно… «Учебники, тетради и канцелярские товары ждут вас…»
 – А где этот… как его… невидимый эмиссар? – перебил сисадмин и оглянулся по сторонам.
 Сати умолкла и тоже огляделась.
 – Хорошо, что напомнил. Забыла совсем. Я тебе расскажу попозже кое-что о его похождениях. Он тут времени даром не теряет. Я абонемента в кино по его вине лишилась…
 Она повернулась в кресле и окинула комнату взглядом.
 – Раб лампы! Эй, раб лампы!
 В комнате стояла тишина, лишь залетевший с бульвара ветерок шелестел бумагами.
 – Я хотела у него уточнить кое-что про мага, того, что Тильвус замочил. Сам понимаешь, один источник информации хорошо, а два – еще лучше, – пояснила Сати.
 – Молчит. – Никита снова принялся ковыряться в чайнике. – Нету его, наверное.
 – Тут он где-то, голубчик. Уверена! Просто разговаривать со мной не желает. Эй, ра…
 – Сколько можно говорить! – зашипел разъяренный голос, и кресло криминального корреспондента покачнулось. – Я не раб лампы!
 Никита хмыкнул.
 – А чего молчал? – поинтересовалась Сати. – Обиделся? Нашел из-за чего дуться. Я же не всерьез, а так, к слову. Послушай, я просто хотела спросить у тебя кое-что. Вот ты постоянно твердишь, что знаком со всеми самыми могущественными магами Доршаты, так? Так или не так? Тогда скажи мне, кто это вчера… Джулис! Ты будешь говорить?
 Невидимка хранил молчание, и Сати догадалась, что он разобиделся всерьез.
 – Ладно, ладно… – примирительно сказала она. – Обещаю не называть тебя больше «раб лампы». Честное слово! А? Ну хочешь, я для тебя журнальчик новый выпрошу в отделе доставки? «Мужские грезы» называется. С картинками, – принялась Сати уламывать невидимку. – Картинки замечательные! Вон у Никиты спроси, он знает.
 – Да ладно тебе, – недовольно пробурчал сисадмин. Он отодвинул починенный чайник и спрятал отвертку в карман. – Я этот журнал по делу читал, ясно? А на картинки и не смотрел даже.
 – Вот видишь, – подхватила Сати. – Никите понравилось! И тебе понравится! Сейчас же схожу и принесу, если расскажешь про мага. И булочек для тебя в отделе доставки прихвачу, им курьерша постоянно булочки носит. А они ей за это все новые журналы бесплатно читать дают.
 Послышалось громкое сопение.
 – Спрашивай, – недовольно пробурчал Джулис, помолчав еще немного.
 – Я вчера видела кое-что… из воспоминаний Тильвуса. – Сати на всякий случай понизила голос и коротко пересказала Джулису то, что увидела.
 – Тильвус говорит, что этот чародей Воинов Сновидений уничтожал.
 Невидимка молчал так долго, что Сати потеряла терпение.
 – Да говори же наконец! Ты случайно подробностей не знаешь?
 – Случайно знаю, – наконец ответил он. Голос его звучал по-прежнему нелюбезно.
 – Ну так расскажи, а? И не дуйся. Ну подумаешь, назвали тебя пару раз «раб лампы». Что с того? Сам посуди – ведь у меня-то гораздо больше поводов жаловаться на жизнь! Ты всего-навсего невидим, эка беда! Рано или поздно Тильвус тебя расколдует и снова будешь таким, как все. А я? Мало того, что у меня текст магазину «Букварь» не дописан, так еще и… Забыл, что меня-то ждет?
 – Да, – повеселевшим голосом сказал невидимка. – Неприятность. Большая неприятность.
 Сати захлопала глазами:
 – Что?! Во дает! В первый раз слышу, чтобы смерть называли неприятностью. Слыхал, Никита? Хороша неприятность, нечего сказать!
 – Постарайся встретить ее достойно, – посоветовал Джулис и завозился, устраиваясь в кресле поудобней. – Погибнуть во снах великого мага – большая честь для тебя. Не каждый этого удостаивается.
 – Ближе к делу, раб лампы, – сквозь зубы произнесла Сати. – Что это за маг?
 Джулис засопел.
 – А что поведал вам мой друг Тильвус?
 – Твой друг Тильвус поведал, что какой-то мерзкий тип убивал Воинов Сновидений, – с небывалым для нее терпением повторила Сати. – А потом Тильвус его того… прикончил. Вот и все.
 – А больше он ничего не сказал? – уточнил невидимка.
 – Больше ничего.
 – Гм… дело-то давнее. – Пачка документов на столе отодвинулась в сторону, а пачка печенья, припасенная Хамером себе на обед, наоборот, подъехала поближе. – Ладно уж, скажу. Ты про журнальчик не забудь только. И булочек принеси побольше. Да, так вот. Темная история, очень темная! Этого мага звали Мор. Говорят, он родился где-то на окраине Доршаты и там же учился магии. У кого – неизвестно… но на свете много чародеев, готовых обучить тому, что умеют сами, за пару монет. Понятное дело, ничему особенному они его не научили, так, парочке простеньких заклинаний. Но когда Мор стал чуток постарше, то понял, что магии в крови у него больше, чем у многих, кто пытался его учить. У него был опасный дар – он умел расплетать чужие заклинания и уничтожать их. Даже самые сильные и могущественные!
 Обертка сама по себе разорвалась, и квадратики печенья высыпались на стол.
 – А потом он вдруг исчез. Пропал и появился лишь через несколько лет. Ходили слухи, что проходил выучку у аркабских магов. Не знаю, правда ли это. Мор, конечно, наполовину аркабец, но они не жалуют полукровок. А уж чтоб они взялись учить чужака магии – такого и быть не могло! Но так или иначе могущество и знания Мор получил. Особенно ему удавались заклинания, связанные со стихией огня и болезнями. Самые страшные болезни подчинялись ему! О, это тонкая материя… Необычный дар! А искусство разрушать чужие чары он со временем довел до совершенства.
 Невидимка захрустел печеньем.
 – Все его боялись, – признался он. – Говорят, именно Мор наслал как-то чуму на караван, что шел в Наргалию. «Караван смерти», так его потом назвали. Купцы везли шерсть и благовония, а привезли… – Он вздохнул. – Жуткое бедствие… От эпидемии вымер целый город. Пытались, конечно, выяснить, не причастен ли к этому кто из магов, да только так ничего и не узнали. А Мор, он умел, как у вас говорят, «выходить сухим из воды». Исчезнет – и нет его! Наверное, возвращался в Аркаб, а туда, во владения аркабских колдунов даже маги никогда нос не совали.
 Сати и Никита переглянулись.
 – А потом стали гибнуть Воины Сновидений. Не во снах, а наяву, потому что к тому времени уже завершена была последняя битва и Воины больше не вели сражений в снах. Я уже поведал вам про то, что мы, маги… разумеется, и я в том числе, – важным голосом добавил Джулис, – создали мощное заклинание, которое охраняло Доршату. И колдуны с тех пор не могли проникнуть в наши сны.
 – А Тильвус был в последней битве? – перебила Сати. – Он вчера рассказывал, но ничего толком не сообщил, как всегда.
 Невидимка умолк.
 – Ну… э… был, да, – замялся он. – Не перебивай. Но аркабские маги хотели отомстить и уничтожить всех Воинов. И, конечно, Тильвуса, потому что он-то как раз и…
 – Что?
 – Я… там был один случай… э… неважно. – Джулис поспешно набил рот печеньем и пробубнил: – Мы же говорим про Мора! Словом, он и его подручные, тоже аркабцы, охотились на Воинов. Думаю, аркабские маги хорошо ему заплатили за это дельце.
 – Платили? – удивилась Сати.
 – А что? Магам, как и всем смертным, нужны деньги.
 – А разве они не могут взять и наколдовать себе денег побольше? – недоверчиво спросила Сати. – Сделать так, чтоб они появлялись прямо из воздуха?
 Джулис тяжело вздохнул:
 – «Наколдовать побольше, наколдовать побольше»… Поразительное невежество…
 – Деньги-шменьги… подумай, что тогда с экономикой станет? – заметил Никита. – Если все начнут тугрики из воздуха добывать?
 Сати подумала:
 – Да, правда. А ваш Мор просто маньяк. Хорошо, что он мертвый, а то бы… Ну и обстановка у вас там, даже жить страшно!
 Никита покрутил головой.
 – Хорошо, что Тильвус его того…
 – Да уж… видел бы ты, как именно он его «того», – поежилась Сати. Она подумала, глядя в окно. – Ладно, Никита. Ты чайник починил? Отлично… ну пока я еще жива, пойду текст начальнику рекламы сдам. А то когда он разозлится, так ему никакой боевой маг и в подметки не годится… Он кого хочешь в порошок сотрет безо всяких заклинаний…
 На ходу читая свеженаписанный текст, Сати спускалась на первый этаж, и с каждым этажом собственный опус нравился ей все больше и больше. Становилось совершенно ясно, что он написан не просто профессионально, а, безусловно, ярко и талантливо, и все жители города, прочитав его, просто обязаны немедленно броситься закупать учебники и тетради.
 Навстречу вверх по лестнице несся криминальный корреспондент Игорь Хамер.
 – Привет, Сати! Если мне позвонят из пресс-службы аэропорта, скажи: я – на выезде! Сообщили только что! Оч-чень интересное ограбление в автосалоне «Зодиак»! И поджог! Красота! Сейчас и еду, только диктофон найду.
 – У людей горе, а ты радуешься, – мимоходом осудила Сати коллегу. – Тебе лишь бы «Криминальную хронику» сляпать! Слушай лучше, какой я текст написала магазину «Букварь». Называется так: «Готовь сани…»
 – Что для людей – горе, то для нас – информационный повод, – резонно заметил коллега. – А чего это ты про сани пишешь? Разве «Букварь» не книгами торгует?
 Из кабинета ответственного секретаря появилась главный бухгалтер с гонорарной ведомостью в руках.
 – Ольга Андреевна, аванс выпишете? – жалобно заныла Сати. – Очень надо…
 – Еще чего, – сурово ответила бухгалтер. – Отчет по командировке сначала сдай. Вторую неделю жду.
 Сати тут же притихла. Ольга Андреевна величественно проплыла мимо, но вдруг остановилась, повернула назад и окинула криминального корреспондента пронизывающим взглядом. Тот испуганно замер.
 – Немедленно отдай пачку сигарет, что у тебя спрятана в правом кармане, – отчеканила бухгалтерша. – Или о премий в этом месяце и не мечтай!
 Сати с возмущением уставилась на Хамера.
 – Ты что, курил?! Ты же обещал… поклялся на общей планерке! Ольга Андреевна, не давайте ему зарплату! Пусть знает!
 – Ничего подобного! Это не мои сигареты! Не знаю, как они ко мне попали! Подбросил кто-то, не иначе! Враги постарались! Злоумышленники!
 – Не твои? – не унималась Сати, выхватив у него из рук начатую пачку сигарет. – А окурки, окурки вот эти тоже не твои?!
 – Конечно не мои! Это сигареты такие… специально для тех, кто курить бросает! Они уже в виде окурков продаются!
 В рекламном отделе сгущались темные грозовые тучи, сверкали молнии и погромыхивал гром.
 Порфирий Петрович сидел в кресле возле окна, в тельняшке, в черном кителе, на груди его перекрещивались пулеметные ленты, а на голове красовалась бескозырка. Ветерок, залетавший через открытое окно, играл ленточками с золотыми буквами «Аврора». На столе перед Порфирием лежал маузер, издалека очень похожий на настоящий.
 Ни бескозырка, ни маузер Сати не удивили: пару дней назад она собственноручно доставила их из театра юного зрителя, выпросив в бутафорском цехе на неопределенное время.
 Начальник рекламы, увидав реквизит, обрадовался, как ребенок, и немедленно нашел повод заглянуть в рекламное агентство «Нимфа», где, небрежно поигрывая маузером, провел с конкурентами долгую содержательную беседу.
 Услыхав шаги, начальник отдела поднял голову.
 – А, Сати! Ты-то мне и нужна. Текст «Букварю» готов? Давай сюда. А еще только что звонили…
 – Нет, это ты мне нужен, – сердито перебила Сати. – Когда завод металлоконструкций деньги заплатит? Имей в виду, – пригрозила она, размахивая листом с текстом, – пока они мне бабки не перечислят, я для них писать ничего не…
 – Заплатят, – твердо пообещал начальник и откинулся в кресле. – Правда, Порфирий? – Он вопросительно посмотрел на «заместителя».
 Порфирий Петрович промолчал, он очень сомневался в платежеспособности завода. Начальник конечно же истолковал многозначительное молчание «зама» в свою пользу:
 – Ну вот видишь! Порфирий тоже говорит – заплатят! Это клиенты надежные, не пустышка какая-нибудь. Предприятие солидное, денежное. На днях перечислят, будь спокойна. А пока…
 Он порылся в папке и вытащил очередную заявку.
 – А! Вот послушай, Сати…
 Она села за чей-то стол, придвинула поближе коробку с печеньем и приготовилась слушать, но тут к столу начальника подскочил встревоженный менеджер. В одной руке он держал калькулятор, а в другой – список клиентов, исчерканный вдоль и поперек. Без лишних слов менеджер сунул список под нос начальнику и принялся что-то шептать на ухо. Тот, немедленно забыв про Сати, впился глазами в строчки и сдвинул брови.
 – Ага… – зловеще произнес начальник, изучив список, и перевел взгляд на окна рекламного агентства «Нимфа». Менеджеры тревожно зашушукались. Сати переглянулась со Светланой.
 Начальник прошелся по кабинету туда-сюда, прихватил со стола маузер и остановился напротив окна.
 – А я-то думаю, отчего это клиентов у нас вдруг поубавилось? – спросил он сам себя. – Комбинат хлебопродуктов что-то притих, завод по производству моющих средств заявку отозвал… А дело-то вон в чем…
 Он посмотрел в окна напротив. В офисе конкурентов кипела жизнь: сновали сотрудники, хватали телефонные трубки, швыряли на столы папки, рылись в бумагах, толпились возле ксерокса, а усатый предводитель, стоя посреди комнаты, руководил всей этой суетой, как дирижер – оркестром.
 Начальник рекламного отдела, кровожадно поглядывая в сторону «Нимфы», снял трубку и набрал номер.
 Суматоха в «Нимфе» усилилась. Было видно, как подпрыгивает, надрываясь, телефон на столе, но предводитель внезапно словно оглох.
 – Бери трубку! – рявкнул начальник, потеряв терпение. Конкурент, точно услышав, воровато глянул на окна редакции.
 – Давай, давай! – приглашающее сказал ему начальник рекламы и помахал маузером. Руководитель «Нимфы» поспешно отвернулся, а кто-то невидимый опустил жалюзи.
 – У, идолище поганое! Вот, значит, ты как?! – возмутился начальник. – Наших клиентов переманивать?! Ну погодите же теперь!
 – И что ты с ними сделаешь? – с любопытством спросила Сати.
 Начальник рекламы небрежно протер рукавом пистолет и положил перед Порфирием.
 – Разберусь по законам военного времени.
 Он сел за стол, подумал и вспомнил о деле.
 – Городской спецкомбинат рекламный блок заказал. Текстик небольшой и пару фотографий. Слышишь? Только это срочно нужно.
 – Слышу, слышу, – недовольно отозвалась Сати, вытряхивая из коробки последнее печенье. – У тебя все срочно… А больше у вас ничего вкусного нет? Жаль…
 – Сейчас же поезжайте с Никитой на кладбище и…
 Сати замерла.
 – Куда?! – с набитым ртом спросила она.
 – На Центральное кладбище, – бодро сказал начальник рекламы. – Спецкомбинат просил рассказать о секторе «Б». Не перепутай там!
 Сати задумалась, жуя печенье.
 – А что там такого особенного, в секторе «Б»?
 – Гм… – Начальник рекламы посмотрел в заявку. – Ну как тебе сказать… «В этом секторе производятся самые дешевые захоронения, доступные широким слоям населения. Возможно захоронение на льготных условиях, в рассрочку и кредит», – прочитал он.
 – А как можно захорониться в рассрочку? Мне это очень важно…
 – Вот и съезди, узнай. Пусть Никита пару могилок сфотографирует и общий план… А ты посмотри хорошенько, потом впечатления напишешь.
 – О том, как чудесно и замечательно лежать на Центральном кладбище в секторе «Б»? Интересно, а как кредит на это дело оформить? – Сати сняла трубку и набрала номер компьютерного отдела. – Никита? Что делаешь? Бросай все, едем на кладбище. Что значит: «Давно пора»? Кому пора? Дурацкие у тебя шутки… двигай в отдел рекламы. Да быстрей, а то у меня работы полно! Вот и я говорю – надоел этот отдел рекламы, особенно начальник. Ладно, собирайся… еще на набережную спустимся, пирожков купим, а то я с голоду помираю, а у рекламщиков ничего съедобного нет.
 Сати вышла в коридор и стала поджидать сисадмина возле доски объявлений, коротая время за чтением циркуляров и приказов.
 – Куда это ты собираешься? – промурлыкал над ухом голос.
 Сати вздрогнула, но тут же взяла себя в руки. Она покосилась на вахтера – тот с увлечением читал замусоленную брошюрку «Лечение облепиховым маслом» и не обращал никакого внимания на то, что происходило вокруг.
 – Куда надо, – негромко отозвалась Сати. Она говорила не двигая губами, словно чревовещатель в цирке. – Тебя не касается.
 – «Тебя не касается! Тебя не касается!» – передразнил Джулис, дыша ароматом драгоценного коньяка для важных гостей. – Досадно, что ты не получила должного…
 – Опять? Ну по делам, по делам! Только сначала на набережную схожу, пирожков куплю.
 – Куда?
 – На набережную, где пляж. Что, забыл? Там с тобой эротический шок приключился. Солнечный удар.
 Голос невидимки повеселел.
 – Помню, помню. Как же! Волнительное воспоминание… весьма волнительное. Единственное, что скрашивает последние дни моей жизни.
 – Последние? Это ещё почему? Неужели в свое царство-государство сваливаешь? Наконец-то!
 Джулис засопел.
 – Нельзя так откровенно радоваться, когда гости покидают твой дом, – назидательно проговорил он. – Схожу-ка я, пожалуй, с тобой.
 Сати поморщилась.
 – Только тебя мне… – и тут же забыла о нем: по лестнице сбегал Никита.
 – Фотоаппарат взял?
 – Взял, взял. Кто ж нас без фотоаппарата на кладбище пустит?
 Услыхав голоса, на площадку второго этажа выскочила секретарша шефа.
 – Никита! – закричала она отчаянным голосом, свесившись через перила. – У меня компьютер не работает! Что с ним? Он, понимаешь, гудит, как обычно, но экран почему-то черный! Что делать?!
 Сисадмин вздохнул.
 – Монитор включи, – сдержанно посоветовал он.
 Секретарша скрылась, и через минуту с третьего этажа послышались восторженные восклицания.
 – Ох, спасибо! – снова закричала она, появившись на лестнице. – Какой ты умный!
 – Да, он такой, – сдержанно подтвердила Сати. – Много фокусов знает. Пойдем, Копперфильд… нас на кладбище заждались. Но сначала – пирожки! Кстати, – добавила она, выходя во двор, – с нами еще раб ла… ну ты понял кто, правда?
 На набережной было довольно многолюдно. В беседке парка играл духовой оркестр, и музыка, летевшая над рекой, придавала буднему дню праздничность. Сати и Никита спустились по старой лестнице на берег: киоск «Бабушкины пирожки» стоял почти у самой воды, рядом со станцией спасателей. Открылся он недавно, но сразу стал популярным среди любителей выпечки: пирожки тут продавали просто замечательные – румяные, пухлые, с блестящей золотистой корочкой.
 – Возьмем штук пять, тогда можно и на кладбище ехать, – рассуждала Сати, глотая слюнки в предквушении пирожков. – А лучше – шесть. О, смотри, Никита, народ-то уже купается! А вода-то холодная еще, наверное… Эх, на пляже бы сейчас поваляться!
 – Хорошее изобретение – пляж! – подхватил разговор Джулис, предусмотрительно умолкая, когда навстречу попадался прохожий. – Я бы тоже… Но досадно, досадно, что женщины лишены удовольствия полюбоваться моей статной фигурой, мускулами, выразительными зелеными глазами! – Голос его приобрел завывающие интонации.
 – Зелеными? – переспросила Сати, отвлекаясь от подсчета наличных. – Вроде раньше ты говорил, что они у тебя голубые?
 Невидимка поперхнулся.
 – Разве? – спросил он обычным голосом. – Глупости! Я никак не мог сказать «голубые», потому что глаза у меня зеленые. Зеленые! А ты ослышалась – да и все. Ты, часом, не глуховата?
 – Сам ты глуховат, – пробурчала Сати, передавая деньги Никите.
 – Возьми шесть пирожков, – наказала она. – Или семь. С повидлом.
 – Повидло-шмавидло… лучше с мясом. А вкусно пирожками пахнет!
 Сати потянула носом и поморщилась.
 – Не только пирожками, – кислым тоном сказала она. – Я давно с тобой посоветоваться хотела… надо с этим что-то делать.
 Она оглянулась по сторонам:
 – Раб лампы! Мы о тебе говорим, между прочим.
 – Опять?!
 – Уймись. Лучше меня слушай. К нам вчера шеф заходил. Зашел, постоял, подумал, а потом весь день допытывался, чем это у нас так пахнет, не сдохла ли где-нибудь крыса. Обещал дезинфекцию вызвать. А все из-за тебя!
 – Это еще почему? И сколько раз говорите – никакой я не раб!
 – Ладно, ладно. Не обращай внимания. Я просто хотела сказать, не мешало бы тебе… гм, – она переглянулась с Никитой и продолжила уже решительней: – Словом, я тебе дам адресок муниципальных бань. Они – наши рекламодатели, кстати. Ты туда наведайся и…
 – Бань? Это еще зачем? – подозрительно спросил невидимка.
 – Зачем в баню ходят? – удивился сисадмин. – Помыться.
 – Тебе не помешает, – поддержала Сати. – А то перед клиентами неудобно. Заходят в редакцию – и давай принюхиваться! А в бане – парилка, горячая вода, мыло!
 – Главное – билет тебе не нужен, – сообщил Никита, еще раз пересчитывая деньги. – Раз невидимка – бесплатно пройдешь.
 Джулис недовольно засопел:
 – Все знают, что от мытья горячей водой начинают болеть зубы, – пробурчал он. – «Помыться»!
 – Зубы? – Сати и Никита снова переглянулись.
 – Конечно. Ваше невежество поразительно!
 – Ты наше невежество оставь в покое, – сказала Сати. – И разговор не переводи. Зубы-то небось от частого мытья болеть начинают? А ты, как мне кажется, этим делом не злоупотребляешь. Вот, скажи, когда ты в последний раз мылся?
 – Весной, – отрезал Джулис и добавил: – Раза четыре в год – вполне достаточно.
 – Зубы беречь надо, – совершенно серьезно согласился с ним сисадмин. – Новые не вырастут.
 – Почему? Вырастут. Только дорого очень – зубное заклинание покупать.
 – Может, все-таки рискнешь? Бани у нас хорошие. Я там, правда, не была ни разу, но кто ходил – хвалят. А зубы… могу устроить тебе визит к стоматологу. Бесплатно! У нашей конторы со стоматологической поликлиникой – бартер. Хочешь?
 – Кто это – «стоматолог»?
 – Зубной врач. Ну так как?
 Никита захохотал.
 – Чего ты?
 – Пусть лучше магией лечится. А то стоматолог с ума сойдет от таких клиентов!
 Невидимка кашлянул.
 – Нет, – решительно сказал он. – И не просите. Мыться не буду!
 Сати принюхалась – ветер как раз дул со стороны невидимки – и скривилась.
 – Тогда ноги твоей чтоб в конторе не было! – заявила она. – И никаких тебе журналов, ясно? Про «Интим-газету» и думать забудь. Проваливай отсюда!
 Звук шагов Джулиса стих. Некоторое время ветерок доносил только запах свежевыпеченных пирожков, потом Сати и Никита переглянулись: невидимка снова был где-то рядом…
 – Ладно уж, – пробурчал он. – Помоюсь я… раз у вас такие странные обычаи, мой долг гостя – их уважать. Я в отличие от вас знаком с хорошим воспитанием, с правилами хорошего тона. А вот вы…
 – Что – мы? Топай в бани и…
 – Но горячей водой мыться не буду! – поспешно сказал невидимка. – Ни за что!
 Сати остановилась:
 – А как же?
 – Помоюсь в реке.
 – Какой же толк от мытья в холодной воде? – кисло спросила она.
 – Пусть хоть так, – поспешно перебил Никита. – А то еще передумает.
 Сати посмотрела на волну, набегающую на песчаный берег, и махнула рукой.
 – Мойся в речке, черт с тобой…
 Послышалось сосредоточенное сопение и шуршание.
 – Жаль, у вас тут не растет мыльный корень! Вообще, к слову сказать, мытье…
 Сати растерянно заморгала глазами:
 – Ты что, раздеваешься?
 – А у вас моются одетыми? – удивился в свою очередь Джулис. – Конечно раздеваюсь.
 Сати забеспокоилась.
 – При мне? Ну Никита-то ладно, но я же… Я-то некоторым образом… э… А у нас мужчины не раздеваются при…
 Шуршание прекратилось.
 – Какая разница? – осведомился Джулис. Никита фыркнул, сдерживаясь из последних сил. – Ты же все равно меня не видишь. Проклятая невидимость! – воскликнул «раб лампы» с досадой. – Ты лишена возможности полюбоваться моей красотой, ведь я уверен, нечасто тебе выпадало подобное удовольствие! Ты бы оценила по достоинству мои…
 Сати покосилась на сисадмина.
 – Ты что, снял с себя всю одежду? Совсем всю?
 – Совершенно! – горделиво ответил невидимка. – Жаль, ты не видишь мои мускулистые плечи, руки, ну и, гм… все остальное. – Он многозначительно умолк.
 Никита захохотал во все горло.
 – Что смешного? – накинулась на него Сати. – Сам подумай, а если Тильвус расколдует его сейчас? Именно в этот момент?! А он, скажем прямо, не совсем одет!
 – «Именно в этот момент, именно в этот момент»! Да ты будешь вспоминать прекрасное зрелище до конца своих дней! Знала бы ты, чего ты лишена по причине моей невидимости! Нет, пора, пора домой, где дожидаются меня прелестнейшие из женщин! Если б мой друг Тильвус не был так поглощен распутываем заклятия сновидений, он поспешил бы мне помощь, я снова бы стал видимым и отправился в Доршату. Какая досада, что он так занят!
 Послышался плеск и довольное фырканье.
 – Ух, холодновато… Если ты меня увидишь сейчас, это будет лучший миг в твоей жизни! – самодовольно продолжал Джулис. – Есть на что посмотреть, есть!
 Сати сердито взглянула на Никиту, который покатывался со смеху.
 – Хватит ржать! Я вовсе не желаю любоваться прелестями заезжих магов. И, кстати, надо бы ему гардеробчик обновить, что ли? Попроси ребят из своего отдела, пусть шмоток притащат. Рубашку там, джинсы… Эй, раб лампы, какой у тебя размер?
 Плеск воды прекратился.
 – Чего?
 – Размер, размер… ну какого ты роста?
 – О! – В голосе Джулиса послышалось воодушевление. – Я – высокого роста. Очень высокого. У меня широкие плечи, мускулистые…
 – Ясно, – вздохнула Сати. – Пойдем, Никита, пирожков купим. Не могу слушать этот самодовольный бред!
 – Да и я бы все равно не мог надеть этот самый… гардеробчик, – сообщил невидимка, бултыхаясь в реке.
 – Это еще почему?
 – Да потому, что на моей одежде – заклятие невидимости.
 – Блин, – с досадой сказала Сати. – Я об этом как-то не подумала. Другую-то одежду на тебе, стало быть, видно будет? Жаль. Ну ты хоть постирай свои лохмотья, что ли…
 Плеск воды прекратился.
 – Стирать?! Еще чего, – высокомерно заявил Джулис. – Я не прачка, чтоб заниматься столь недостойными мага делами. Стирка – это удел женщин.
 – Размечтался, как же… «удел женщин»! Стирай шмотки, иначе в контору не пущу! Понял? То-то. Пойдем, Никита…
 На кладбище царила тишина и было безлюдно, лишь возле ворот сидел сторож и играл сам с собой в шахматы, да у большого красочного плаката озабоченно шушукались две старушки в платочках. Надпись на плакате гласила: «Дорогие члены кооператива „Прибрежный“! Нам выделен новый участок в Восточном секторе центрального кладбища. Все члены кооператива должны приложить максимум усилий для его скорейшего освоения!»
 Сати и Никита узнали у сторожа, где находится сектор «Б», и побрели по дорожкам, уходя от центрального входа все дальше и дальше.
 – Второй поворот направо, потом прямо, а потом снова направо, – деловито говорил сисадмин, расстегивая кофр фотоаппарата. – И зачем ехать надо было? В фотоархиве снимков кладбища – завались…
 – Снимков завались, а сектора «Б» нету, – не согласилась Сати. – А заказчик-то – спецкомбинат, для него кладбище – дом родной. Сразу поймут, если мы другую фотографию подсунем.
 – Сектор-шмектор… Ну и где он? Мы не там свернули, пошли назад.
 – А сторожа ты слушал? Он говорил, что сворачивать нужно… где? Я что-то забыла…
 – Записывать надо, вот и забывать не будешь.
 – Сейчас вспомню. Так…
 После бесцельных блужданий по пустым аллеям Сати остановилась: пришлось признать, что, несмотря на подробное объяснение сторожа, они умудрились сбиться с пути.
 – Дальше куда? – недовольно спросила она. – Не кладбище, а лабиринт какой-то! Надо карту на входе выдавать.
 – Карту-шмарту… Такому горе-путешественнику, как ты, никакая карта не поможет, – снисходительно произнес сисадмин. – Пойдем куда глаза глядят.
 И они принялись бесцельно бродить по дорожкам в надежде, что нужный сектор отыщется сам собой.
 Минут черед двадцать Сати снова остановилась.
 – Да мы тут уже были, – недовольно сказала она, покосившись на громадный памятник из дорогого белого мрамора. Памятник изображал сидящего в позолоченном кресле мужчину в натуральную величину. – Вот этого мужика я запомнила. – Сати внимательно осмотрела статую. – Мы мимо него раз пять прошли.
 Никита почесал в затылке.
 – Да… я тоже припоминаю, – нехотя признал он. – Кто это?
 Сати подошла поближе и принялась разбирать надпись на постаменте.
 – «Цыганский барон…» А разве они существуют? Я думала, только в оперетте… ну знаешь, «я – цыганский барон, я в цыганку влюблен»…
 – Как видишь, – сказал Никита. – Существовали, во всяком случае, совсем недавно.
 Сати окинула памятник критическим взглядом: цыганская диаспора любила устраивать похороны с большим размахом и роскошью, а представления о роскоши у нее были довольно экзотические.
 – Ладно, пойдем сектор «Б» искать, – напомнил Никита и двинулся по аллее. Сати поплелась следом.
 – Заблудились мы, понимаешь? Как в лесу. Сейчас начнем ходить по кругу, потом упадем и умрем от голода. Вот шеф обрадуется – никаких затрат на транспорт! Сами доставили собственные тела на место захоронения. – Она остановилась и из-под руки оглядела длинные ряды могил. – Эх, и спросить-то не у кого…
 Никита подумал.
 – Давай свернем вот сюда, а там посмотрим…
 – Заплутали мы, сворачивай не сворачивай… А как центральную аллею найти, ты помнишь? Нет?! И я тоже… Как же мы выход отыщем?
 Приятель пожал плечами.
 – Ну ладно, – упавшим голосом сказала Сати. – Пойдем куда глаза глядят. К ночи выбьемся из сил, потом у нас начнется бред и галлюцинации на почве голодания. Потом один из нас съест другого. Вот и все.
 Она вытащила из кармана бумажку, вдоль и поперек исчерканную ужасным почерком начальника рекламного отдела.
 – Западная аллея, сектор «Б». Где же ты, проклятый сектор «Б»?
 Никита поднял глаза на указатель.
 – Западная аллея – вот она. Пойдем вдоль, рано или поздно и до сектора доберемся.
 Они пошли по неширокой, посыпанной песком дорожке.
 – Знаешь, Никита, – понизив голос и озираясь по сторонам, проговорила Сати. – Я думаю, они нас просто видеть не хотят.
 – Кто?
 – Ну кто… те, к кому мы идем. Они нас не ждали, не приглашали, а мы явились, да еще и безо всякого предупреждения. Надо было хоть позвонить сначала. – Сати кивнула на ряды могил и прибавила: – Так в приличном обществе не принято – в гости без приглашения.
 – Общество-шмобщество… ладно, в следующий раз телеграмму пошлем. И потом, все приличное общество-то у знакомого твоего, владельца частного кладбища. А тут – не общество, тут – публика.
 – Да, не изысканно как-то…
 Они свернули на боковую аллею и отыскали еще один указатель.
 – А! Вот этот сектор «Б», наконец-то! – обрадовалась Сати.
 Никита вытащил фотоаппарат.
 – Ты быстрей снимай, – командовала она, присев на лавочку у оградки. – Не нравится мне здесь… Пусто как-то кругом, неуютно… А я недавно кино смотрела, так там ровно в полночь вылезали из могил…
 – А ты чего хотела на кладбище-то? – резонно поинтересовался сисадмин, щелкая фотоаппаратом. – Не бойся, до полуночи далеко еще.
 – Пока дорогу обратно найдем, как раз полночь настанет. И тогда из могил полезут эти самые… упыри да зомби. Сфотографировал? Пойдем отсюда скорее!
 – Начальник рекламы говорил, кажется, чтоб ты впечатлений набралась? – поинтересовался сисадмин, делая последний кадр. – Ну и как?
 – Впечатлений у меня уже выше крыши. – Сати поспешно вскочила со скамейки. – Вроде тихо кругом, а как-то не по себе. Да и Тильвус со своим заклятием… От этого тоже веселья не прибавляется, сам понимаешь… – Она вдруг насторожилась: – Слышишь? Вроде в кустах кто-то возится?
 – Выдумываешь все, – снисходительно проговорил Никита, зачехляя фотоаппарат. – Кто там возиться может? Собака, наверное…
 – Покойники, – шепотом предположила Сати. – Надо ноги уносить!
 – Ноги-шмоги… Пойдем. А что там дальше было-то, в кино? После того как живые мертвецы вылезли из могил?
 – Дальше? Вылезли, посовещались… их очень много было… да и двинулись в город. Захватили пиццерию, телеграф, телефон и студию телевидения…
 – Откуда у нас в городе пиццерия? Что им тут захватывать? Разве что центральный гастроном или пельменную какую…
 – Как знать… Хотя если они наше телевидение захватят, так сами же потом и наплачутся. Там народ работает ехидный, они любого зомби изведут насмешками…
 Внезапно кусты зашуршали, раздвинулись, под чьей-то ногой хрустнул гравий. Сати замерла. Из зарослей боярышника на дорожку шагнул старик.
 – Вот видишь? – снисходительным тоном проговорил Никита, кивая на него. – Дед какой-то. Небось приехал вчера могилку навестить, принял на грудь немного и не рассчитал. Развезло его, он и уснул в кустах. Да, похоже, он до сих пор на ногах плохо держится, – добавил сисадмин, заметив неуверенные движения пожилого человека. – А ты все: «покойники, покойники»…
 – Ну да, – неуверенно согласилась Сати, не сводя глаз с внезапно объявившегося старика. Что-то в его облике казалось ей странным. Человек сделал пару шагов, споткнулся и остановился, осматриваясь. Потом поднял руку, поднес ладонь к глазам, внимательно рассматривая ее, сжал и разжал пальцы, наклонил голову к одному плечу, потом к другому, разминая мышцы. Видимо, ощущения ему понравились, и он улыбнулся, медленно и осторожно ощупывая пальцами собственное лицо. Не сводя глаз со старика, Сати сделала шаг назад и наткнулась на Никиту.
 Старик расправил плечи, довольно усмехнулся и только тут обнаружил, что он не один. Он поднял голову и с интересом взглянул на людей. Сати заметила, что глаза у него вовсе не стариковские – темные, внимательные, словно затянутые льдом, глаза человека без возраста. И когда взгляд этих глаз остановился на ней, она взвизгнула и бросилась бежать сломя голову, не разбирая дороги.
 – Куда ты? – крикнул опешивший Никита.
 Сати пронеслась по дорожке, свернула на боковую аллею и оказалась возле знакомого уже памятника «цыганскому барону». Не раздумывая, она перепрыгнула через скамейку возле фонтанчика, пробежала по цветнику с левкоями, зацепилась ногой за корень и со всего размаха растянулась на земле. Что-то громко хрустнуло.
 Подошел Никита, присел рядом на корточки.
 – Слушай, я вот что сказать хотел, – серьезно проговорил он. – Ты бы прекращала ужастики на ночь смотреть, а? На кинокомедии переходи, а то насмотришься страшилок, вот потом и мерещится ерунда всякая. Ну чего ты припустила? Я тебя еле догнал.
 Сати пошевелилась и осторожно села.
 – Хрустнуло что-то, – растерянно сообщила она – Как думаешь, что?
 Сисадмин пожал плечами.
 – А! – воскликнула Сати в ужасе. – Наверное, я ногу сломала! Точно! Проклятые зомби! Все из-за них и из-за начальника рекламного отдела!
 Она ощупала ногу и поморщилась.
 – Больно?
 Сати прислушалась к ощущениям.
 – Пока нет, – честно призналась она. – Попозже заболит, наверное. Теперь надо в больницу срочно ехать. Пусть гипс наложат и костыли выдадут. Блин, теперь мне придется месяц или два таскаться на костылях! А на следующей неделе в дружественной редакции вечеринка. Что толку идти, если я даже не смогу танцевать!
 Она стукнула кулаком по земле.
 – Тяжелый случай, – согласился Никита. Он поднялся и посмотрел на нее сверху вниз. – Ну что? Будем сидеть здесь или двинем к машине?
 Сати разозлилась:
 – Как я двину со сломанной ногой?! Тоже мне, умник!
 Сисадмин огляделся:
 – Ну не ждать же, пока настанет полночь и зомби подтянутся… а, вон и центральный вход. Недалеко совсем. Держись!
 Сати почувствовала, как рука Никиты скользнула за ее спину, а вторая подхватила под колени, потом он выпрямился и, держа ее на руках, направился к воротам. Там по-прежнему сидел сторож, глубокомысленно разглядывая шахматную доску.
 – Небось суперменом себя считаешь? – высокомерно поинтересовалась Сати. – Это ты зря! До машины-то всего-навсего метров сто. Такое расстояние меня хоть кто пронесет.
 – Метров-шметров… Пешком сейчас пойдешь, ясно? Чего ты испугалась-то? Не бегала бы как угорелая, не пришлось бы о костылях переживать.
 Сати призадумалась.
 – Да старик этот, – нехотя проговорила она, – который из кустов вылез… какой-то он… Вот скажи, не показался он тебе каким-то… – Сати замешкалась, подбирая слово. – Странным каким-то? Зловещим?
 – Еще раз спрашиваю, какое кино вчера вечером смотрела?
 – Да ну тебя, – обиделась Сати.
 Возле ворот Никита осторожно опустил ее на скамейку.
 – Посиди пока, я машину подгоню поближе. Нога болит?
 Сати пошевелила ногой.
 – Нет… странно…
 – А встать можешь?
 Сати поколебалась, потом осторожно поднялась, сделала шаг, другой.
 – Фу… – сказала она с облегчением. – Кажется, нормально все… А что же тогда хрустнуло?
 Она схватила рюкзак и вытряхнула содержимое на скамейку. Вывалилась куча всякого добра: исписанные блокноты, ручки, огрызок шоколадки, мятые билеты в кино, пропуск в краевую Думу и диктофон с отскочившей передней панелью. Сати повертела его в руках.
 – Черт, черт! – расстроилась она, ковыряя треснувшую панель. – Это я на диктофон упала, он и хрустнул… сломался. Блин, жалко-то как… Надо у шефа деньги просить на новый… А, может, ты починишь?
 Никита усмехнулся:
 – Деньги-шменьги… починю. Иди в машину, пока снова зомби не привиделись.
 Странно было снова почувствовать себя в новом теле после того, в котором пришлось существовать много лет. Эта оболочка еще недавно принадлежала старику, человеку хорошо пожившему, но еще крепкому. Все было в относительном порядке: слух, зрение, руки-ноги, даже изношенное сердце, что исправно гнало кровь по венам.
 Первая обновка за добрую сотню лет… прошлое тело, впрочем, тоже принадлежало старику. Это, конечно, было не совсем удобно, люди не живут так долго, но выбирать не приходилось. Чтобы не примелькаться и не вызывать подозрений, нужно было скитаться, бродить из города в город – и на старого нищего за много лет никто не обратил внимания. Зато даже на самых неспокойных дорогах ни воры, ни убийцы не трогали его: видно было, что поживиться у путника нечем. Лишь однажды молодой да алчный глупец позарился на медяки, собранные подаянием, и подстерег нищего на дороге. Когда старик поковылял дальше, вор остался лежать на дороге со сломанной шеей. Грабитель, наверное, так и не понял, что произошло, лишь успел удивиться, отчего у бродяги оказались такие крепкие руки. Обошлось без магии – каждую каплю волшебства, медленно накапливавшегося в теле, следовало беречь. Он и без того ждал почти сотню лет, пока оно возвратится и появятся силы для перехода в другое, более молодое и подходящее тело. Время тянулось долго, но мысли о мести, размышления о том, как он расправится с тем, кто обрек его на такое существование, скрашивали годы, проведенные без магии, без былого могущества. Это придавало смысл жизни.
 Он попытался подняться, но ноги внезапно подогнулись под ним, и встать удалось лишь со второго раза. Воздух казался густым и вязким, пахло грозой и дымом, словно после пожара – привычный запах его собственной магии.
 Он улыбнулся: начиналась новая жизнь. Потом сделал неуверенный шаг, другой и побрел по дорожке.
 Да, тело оказалось немолодым, но это не беда. Через день-другой сил накопится столько, что можно будет выбрать любое. На свете полно здоровых и молодых людей, и каждый из них вполне подходит для задуманного. Приятная мысль скользнула и исчезла – об этом можно подумать после. Сейчас главным было то, что тот, ради кого он попал сюда, находился где-то здесь, в этом мире, и его предстояло отыскать.
 Он брел по дорожке, глядел по сторонам и пытался догадаться, куда забросил его портал, сооруженный на скорую руку. Длинные ряды холмиков обозначали, скорее всего, место захоронения. Или нет?
 Он вышел из ворот и остановился, с любопытством разглядывая картину, развернувшуюся перед ним: прямая улица, непривычные глазу дома, спешащие люди в странных одеждах. Само по себе проехало громоздкое сооружение синего цвета.
 – Троллейбус, – запнувшись, произнес он.
 Ему было известно это странное слово, хотя еще минуту назад он его не знал: сработала память старика, ничем не примечательного человека, мальчишкой приехавшего в большой город из деревни на берегу реки. Старик любил внуков и терпеть не мог молодых соседей в квартире напротив, которые шумели всю ночь и не давали уснуть. Все дни он проводил на даче и с нетерпением ждал конца недели, когда в гости приезжал сын. На кладбище старик заехал поглядеть, не надо ли покрасить оградку на могиле жены.
 Он брезгливо поморщился. Перебирать чужие убогие воспоминания было скучно, но необходимо, чтобы лучше разобраться в незнакомом мире и в чужом городе. Город казался большим, гораздо больше, чем он себе представлял, значит, отыскать того, кто нужен, будет нелегко.
 Он снова обратился к чужой памяти: что там дальше? Старик любил сидеть на бульваре, играть в шахматы с приятелями.
 Он еще сильнее углубился в мысли человека, пытаясь вытянуть как можно больше сведений о здешней жизни. Давние воспоминания были хаотичными, смутными, с возрастом память все чаще начинала подводить старика, и воспоминания-картинки появлялись и исчезали без всякого намека на разумность и последовательность. Тем не менее удалось узнать все, что нужно. Некоторое время он разглядывал дома, мостовую и прохожих, потом сошел по ступеням вниз и двинулся вдоль по улице. Люди не обращали на него никакого внимания.
 Возле здания с большими сверкающими стеклами он остановился.
 – Магазин, – пробормотал он словечко, услужливо подсунутое чужой памятью. – Витрина.
 Он подошел ближе, рассматривая отражение. Внешность у человека оказалась самая обычная: невыразительное лицо, изборожденное морщинами, выцветшие от старости глаза. Он выглядел потрепанным и неухоженным и, судя по всему, жил в непрестанной работе и нужде. Да, оболочка была самой обычной. Это хорошо. Старики, слабые и прожившие жизнь, ни у кого не вызывают подозрений.
 Он не ожидал, что ему удастся завладеть именно этим телом, однако оно само так и шло ему в руки: человек буквально наткнулся на него, едва растаял портал, глупо было бы не воспользоваться шансом. И оказалось, что все не так уж плохо, тело прослужит ему столько, сколько нужно, а вскоре можно будет отыскать кого-нибудь помоложе. На молодое тело обычно требовалось больше энергии.
 Непривычная одежда стесняла движения и слабо пахла каким-то лекарством. В правом кармане штанов обнаружился пузырек с какими-то таблетками. Он отыскал флакончик, и память тут же сообщила, что старик принимал их три раза в день.
 Он посмотрел на белые крупинки, пожал плечами и бросил пузырек в канаву.
 Потом покопался в памяти еще немного, вытянул новое слово «бульвар» и побрел вдоль улицы, разглядывая новый мир и его обитателей с холодным любопытством.
 Люди спешили куда-то, шли, болтали и совершенно не понимали убогости собственного существования. Они знали только один мир, ему же было известно куда больше. Он спустился по улице вниз, огляделся и понял, что попал на бульвар. Что делал здесь старик? Сидел на скамейке, любовался прудами, наблюдал за прохожими, встречался с приятелями, такими же старыми, пожившими.
 Он тоже опустился на скамью и огляделся, размышляя. Тратить много времени на поиски не хотелось, но, с другой стороны, он ждал так долго, что вполне может повременить еще день-другой.
 И тут небеса послали ему подарок.
 Это было настолько неожиданно, что он прищурил глаза, потом несколько раз моргнул, чтобы убедиться – не показалось ли? Не рассеется ли видение подобно чарам?
 Но чары не рассеялись: по бульвару действительно спешил некто, на ком мерцала серебристая паутинка заклятия невидимости. Лицо человека показалось ему смутно знакомым.
 Он поспешно обратился к памяти, на этот раз к своей собственной, покопался и вспомнил имя.
 О большей удаче и мечтать не приходилось.
 – Тильвус, – негромко проговорил он глуховатым, тусклым голосом старика, поднимаясь на ноги и не сводя глаз с приближающегося человека, – я снова охотник.
 Великий маг сидел под деревом и занимался тем, что рассовывал по карманам календари, пачки квитанций и обрывки аккуратно сложенных газет. Вид у него был озабоченный.
 – Я как раз собрался уходить, – сообщил он вместо приветствия. – Надо посоветоваться… э… кое с кем.
 – Ну значит, мы вовремя, – пожала плечами Сати. – Как дела на магическом фронте? Отчитайся.
 – Работаю над второй частью заклинания, – коротко «отчитался» Тильвус, листая пухлую пачку замусоленных пожелтевших листков.
 – Это не очень трудно?
 – Э… нет. Конечно нет. – Он выхватил из пачки один лист и впился в него взглядом. – Но дело идет не так быстро, как хотелось бы. Никогда такого не видел: все заклятие спутано в клубок… будто котенок играл с ним, все нити перепутаны! А распутывать их нужно с величайшей осторожностью, чтоб ни одна нить не оборвалась. От этого зависит… – Тильвус задумчиво поскреб в бороде. – В общем, многое зависит. Я бы сказал, заклятие попало в руки кому-то малосведущему в магии, вот он и напортачил. Но такого быть не может, в библиотеку монастыря нашего Ордена так просто не пробраться…
 – Зачем кому-то пробираться в библиотеку? – хмуро спросил Никита. Он был очень недоволен краткостью «отчета».
 – Выясню, – кивнул маг, не вдаваясь в подробности. Он свернул пачку листов вдвое, сунул в карман и поднялся. – Ладно, мне пора. Если что, завтра я…
 – «Завтра, завтра», – расстроилась Сати. – Мне жить страшно, а ты про «завтра»!
 Тильвус аккуратно сложил квитанции и перетянул резинкой.
 – Не бойся. – Он взглянул на Сати и неожиданно подмигнул. – С тобой ничего не случится. А когда я узнаю, из-за кого все это произошло, этот «кто-то» пожалеет, что на свет родился.
 Сати вздохнула:
 – Ладно… А какой день ты уже не спишь? Я, пожалуй, тоже-Вдруг она умолкла и уставилась себе под ноги.
 – Об этом не думай, – посоветовал великий маг. – Все, пора мне.
 – Там в траве кто-то есть, – напряженным голосом перебила его Сати. – Смотрите!
 – Зомби с кладбища, – с преувеличенным ужасом откликнулся Никита. – Ползут за тобой по пятам!
 – Я серьезно говорю! Смотри, трава возле кустов шевелится! Кто это?
 – Змея, – сказал Тильвус, мельком глянув в сторону кустов и пытаясь засунуть в карман ветхой джинсовой куртки рулон туалетной бумаги. – Гоблин его задери этого Адрика, неужели нельзя было превратить пергамент во что-нибудь маленькое?! Не люблю привлекать к себе внимание, но если я сейчас пойду по Красной линии с охапкой туалетной бумаги в руках, то…
 – Змея?!
 В траве скользнула быстрая тень, Сати проворно отскочила.
 – Откуда она в городе взялась? А! Это небось та самая, что из зоомагазина сбежала! Хамер писал.
 – Откуда? – удивился Никита.
 – Из зоомагазина, который возле вокзала. Ворюги его ограбили и террариум разбили впопыхах. Ядовитые змеи вырвались на свободу! Ты что, не читал нашу газету? Игорь там такого насочинял!
 Никита ногой поворошил траву.
 – Померещилось тебе…
 Он недоговорил. Что-то темное метнулось к его ногам и тут же исчезло в кустарнике. Сати вытаращила глаза:
 – Укусила? Она тебя укусила?
 – Змея-шмея… вроде нет, – растерянно проговорил сисадмин. – За джинсы цапнула, но не прокусила.
 – Точно? – недоверчиво спросила Сати. – У ядовитых тварей зубы знаешь какие?! Как у тигра. Тяпнет за ногу – и будешь потом, как в стихах про этого самого…
 – Про кого?
 – Про князя Олега. Не помнишь? Из черепа выползла змея и хвать его!
 – Так нечего всякую гадость руками цапать, – рассудительно заметил приятель. – Не взял бы череп, до сих пор бы был жив-здоров.
 – До сих пор? – Сати задумалась, напряженно припоминая поучительную историю древнерусского князя. – Никита, а ведь змеиный яд очень быстро распространяется. Возможно, тебя ужасная смерть ждет. Давай на всякий случай в больницу съездим?
 Тильвус вздохнул:
 – Да не ядовитая она…
 – Ты откуда знаешь? – набросилась на него Сати. – Ты что, врач? Нет? Вот то-то. А у нас в институте занятия по неотложной помощи были. И я точно знаю, что в первую очередь место укуса осмотреть надо, а потом – к врачу. А вдруг придется нам нового сисадмина искать? А хорошего-то системного администратора – днем с огнем! Она повернулась к Никите:
 – Снимай джинсы!
 – Это еще зачем? – насторожился тот.
 – Осмотр проведем. Надо точно выяснить, укусила она тебя или нет. Если укусила – срочно в больницу! Если не будем мешкать, то, может, выживешь. И не придется шефу нового сисадмина брать. Давай, не тяни!
 Но Никита подумал и решительно отказался.
 – Не хочешь? – зловещим голосом спросила Сати. – А знаешь, какой первый признак отравления змеиным ядом?
 – Какой?
 – Посинение трупа! – отчеканила она.
 Сисадмин призадумался.
 – Снимай штаны, идиот! – заорала Сати, потеряв терпение.
 Тильвус фыркнул, Никита выразительно покосился на него.
 – Э… прямо здесь? Ладно, уговорила, я с удовольствием… Только давай отойдем подальше. – Он повернулся к Тильвусу: – Слушай, дед, будь другом, исчезни, а? Свали куда-нибудь и приходи… мм… приходи… примерно минут через двадцать. А еще лучше – через полчаса. И пивка нам купи, как возвращаться будешь.
 Тильвус поглядел на взбешенную Сати, потом пошарил взглядом в траве, нагнулся и протянул руку. На ладонь скользнула маленькая пестрая змейка.
 – Это уж. Он никого не кусал.
 – Точно? – сердито спросила Сати, испепеляя змейку взглядом. – Не врет?
 Маг кивнул.
 – И, кстати, ему очень не понравилось, что ты назвала его «ядовитой тварью».
 – Блин, – разочарованно протянул сисадмин. – Кто тебя просил это выяснять? Кто за язык тянул? Будто промолчать не мог… – Он повернулся к Сати: – Так что? Мне снимать штаны или нет?
 – Нет! – рявкнула она.
 Никита укоризненно посмотрел на Тильвуса:
 – Доволен? Такой момент испортил! Такой момент! Четыре года мы работаем вместе, и четыре года я мечтал, что она скажет мне «снимай штаны». И вот она сказала – и что? Ты тут как тут со своими дурацкими объяснениями.
 Великий маг поскреб в бороде.
 – М-да, – с непонятным выражением проговорил он. – Ну не переживай. Может, она еще как-нибудь предложит тебе снять штаны.
 – Да идите вы оба, – процедила Сати. – Знаете куда?
 И поскольку Тильвус и Никита на этот вопрос отвечать не торопились, она повернулась и пошла прочь.
 Джулис на цыпочках спустился на первый этаж и сел на ступеньку лестницы.
 Теперь – дожидаться. Рано или поздно кому-нибудь понадобится выйти, с ним и проскользнуть на улицу. А просто так не выйдешь: за столом в коридоре сидит старик с белой бородой, точь-в-точь маг-архивариус. Удивится, наверное, если дверь сама собой откроется. Сидит, какие-то бумаги разглядывает.
 Джулис тоже как-то глянул, так, из интереса. Понять невозможно: закорючки, точки, палочки – хуже эльфийской грамоты.
 А старик понимает: читает, а иной раз шляпу сдвинет на затылок и тихонько напевать начинает.
 Когда же пройдет кто-нибудь? Чтобы скоротать ожидание, принялся размышлять, где бы еды раздобыть. В комнате, где сидит приятель девицы Никита? Там всякой снеди полно: лежат булки да пироги на подоконнике, бери – не хочу!
 Но народу много, так что днем – опасно.
 В типографии? Хлеб, странное кушанье под названием «винегрет», а на окне, как совершенно точно он, Джулис, узнал, стоит большая миска с холодными пельменями. Пельмени – еда непривычная, но вкусная. Обнаружился и тайник: местечко за старыми станками. Там «неприкосновенный запас» хранится – несколько бутылок.
 Почему запас назывался «неприкосновенным», вот вопрос? Прикасаются-то к бутылкам буквально каждый вечер.
 Бухгалтерия? Вот где самые вкусные яства! Жаль, проникнуть в комнату с табличкой «Бухгалтерия» так же просто, как, наверное, в драконье логово. Само собой, ни логова, ни драконов видеть не приходилось, драконы далеко от Доршаты живут, но это даже и к лучшему.
 При воспоминании о Доршате взгрустнулось. Слов нет, хорошо здесь, но скорей бы домой… эх, набраться бы смелости, явиться к великому магу и… будь что будет! Но смелость-то откуда взять? Ее в лавке не купишь…
 Если б не это, то на жизнь и жаловаться-то не стоило бы. Но. понятное дело, все это скоро закончится…
 «И не самым приятным для тебя образом, уж поверь».
 Внутренний голос в разговор влез, хоть и не просил никто.
 Нет, и правда все неплохо устроилось: мягкое ложе, еда. Разузнал, куда ключ от кладовки прячут, – под коврик у двери. Доверчивость местных жителей достойна удивления! А в кладовке-то настоящее сокровище: неиссякаемый запас прекрасной газеты с увлекательными картинками! Хорошо в каморку с самого утра забираться, особенно в день, который девица называла «сдача газеты». Пересидеть суматоху: с раннего утра все бегают по этажам, как тролли, мухоморов объевшиеся, топают ногами, размахивают листами бумаги и кричат друг на друга. Простолюдины, что с них взять. Общество не блестящее, но выбирать не приходится.
 Зато друг новый появился – замечательный человек по имени Адольфыч. Отличный собеседник, а рассказчик какой! С утра до вечера слушать можно. Много интересного поведал. Благодаря Адольфычу и в местной жизни разбираться стал, в обычаях, в укладе.
 Эх, вот кого жаль покидать будет!
 Хлопнула дверь, идет кто-то. Кто же? Женщина строгого вида, зовут – «главный бухгалтер». Только она дверь открыла, Джулис – раз! И на улице.
 Вот так-то. Всегда ловким был.
 На бульваре – красота! Воздух цветами пахнет, тихо, тенисто. Девушки, опять же, красивые ходят. И одеты так… В Доршате не поверит никто – мыслимое ли дело, в этаких нарядах на людях показываться? Он, Джулис, если бы супругой обзавелся, то строго-настрого запретил бы ей подобное надевать и по улицам ходить. Зато все остальные девушки – пусть непременно носят, короткие юбки очень глаз радуют.
 Девушки – это хорошо, но надо спешить, Адольфыч небось уж заждался. До прудов-то рукой подать, вон, в конце бульвара фонтаны видны.
 Возле дороги остановился: горит красный огонь, торопиться не стоит – тоже Адольфыч сказал. Зажегся зеленый – можно идти. Главное – по сторонам смотреть во все глаза, жизнь незнакомая, странная, но интересная.
 И вдруг голос. Словно окликнул кто-то?
 Окликнул? Но он же невидим?
 – Эй, Джулис!
 Невидимка замер. Голос был незнаком, но сердце ухнуло куда-то в живот и превратилось в кусок льда. Джулис обернулся: от скамеек под деревьями к нему направлялся старик. Вот он подошел ближе. Джулис увидел, что глаза у него вовсе не стариковские – темные, словно подернутые льдом – и в ту же минуту узнал его.
 – Здравствуй, Джулис, – сказал старик. – Не ожидал встретить тебя здесь.
 – Э… э… Мор?! – не веря своим глазам, пролепетал невидимка.




 ГЛАВА 10


 Мор сидел на скамейке под деревом, смотрел на кишащую людьми улицу и раздумывал. Иногда в размышления вкрадывалась мысль о том, что здесь, в этом городе, людей, пожалуй, слишком много. Если б не Хранители Равновесия, неплохо было б задержаться тут ненадолго и вспомнить прежние навыки. Но драконы мигом учуют использование магии в мире, далеком от волшебства, и кто-нибудь из них лично явится глянуть, в чем дело. А связываться с Хранителями кому же захочется? Они обычно долгими разбирательствами себя не утруждают.
 Мор прикрыл глаза, разум его наполнился образами смерти, болезней и страданий. Видения текли, как течет вода сквозь разрушенную дамбу, в памяти вставали картины городов, опустошенных чумой, селений, уничтоженных холерой, сотни и тысячи людей, пораженных проказой. Кто-то из них перед смертью взывал к богам, кто-то молил о пощаде, но большинство просто просило воды. Это было приятное, успокаивающее зрелище – созерцать сотворенное собственной магией.
 Конечно, не сразу удалось обрести могущество и такую власть – пришлось потратить долгие годы на обучение, но результат! Результат оправдал все ожидания.
 Мор откинулся на жесткую спинку скамейки и погрузился в воспоминания.
 Наргалию, маленькую небогатую страну, где он появился на свет и прожил первые годы жизни, он почти не помнил. Зато окраина Доршаты – караванный поселок на самой границе с Мглистым краем вставал перед глазами во всех подробностях – здесь он начинал учиться чародейству. Опасное место: приграничье, перекресток миров, где шлялся всякий сброд, люди и нелюди, все те, кому путь в Доршату был давным-давно заказан. В грязном трактире «Эльф и гоблин» кого только не встретишь, кого не увидишь! Недаром в трактире всегда было полутемно: среди посетителей попадались такие, что не выносили дневной свет, а кое-кто прекрасно видел даже в кромешной тьме.
 Здесь заключались незаконные сделки, проворачивались какие-то темные дела. Хозяин трактира помнил крепко: меньше знаешь, дольше проживешь. К представителям магических рас он относился без предубеждения, сам происходил из двойников, чье племя давным-давно рассеялось по бескрайним равнинам Мглистого края. Постоянные посетители не удивлялись, если за стойкой рядом с трактирщиком иной раз стоял человек, точь-в-точь похожий на него самого. Но частенько хозяин появлялся мрачнее тучи – он был трезвенником, а двойник любил выпить, однако похмелье наутро терзало их обоих. Впрочем, хозяин был человеком крепким – даже самое жестокое похмелье не мешало ему следить за порядком в трактире. В погребах имелось все: и только что освежеванные крысы, и птичьи яйца, и дичь, и летучие мыши, и свежая кровь, и мясо грифонов, а если кто-то из посетителей по привычке спрашивал человечину, то находилось и это. Даже змеиное мясо было, но предлагали его, конечно, только тогда, когда в трактир не заходили юнь-ти. Люди-змеи частенько забредали на окраину Доршаты из южных земель и подолгу сидели в трактире, переговариваясь вполголоса на шипящем наречии, вызывающе разглядывая других посетителей узкими холодными глазами. Расплачивались они старинными золотыми галеонами с изображениями драконов – Хранителей Равновесия в мире. Каким образом монеты попали к юнь-ти, хозяин предпочитал не думать. Иногда вместо галеонов на столе оставалась сухая змеиная шкурка, которую он убирал в надежное место, твердо зная, что в следующий раз юнь-ти непременно выкупят ее.
 Иной раз спускались с гор гоблины, дожидаясь в трактире перекупщиков, меняли на оружие связки дорогих шкур и золото, намытое в быстрых горных реках. Кроме оружия их ничто не интересовало. Много лет назад норлоки вытеснили гоблинов из Доршаты, и с тех пор плосконосые обитатели гор не могли думать ни о чем, кроме мести. Если б норлоки знали, с каким упорством гоблины скупали мечи, как, не торгуясь, покупали ножи, кинжалы и дорогие тисовые луки, они перестали бы спать по ночам. И уж совсем редко и ненадолго появлялись в трактире аркабские маги, загадочные и опасные повелители сновидений. На мальчишку слугу они обращали внимания не больше, чем на муху, жужжащую над столом, зато Мор смотрел на них во все глаза со смешанным чувством страха, зависти и восхищения.
 Аркаб был крошечным государством, затерянным на юге Мглистых земель, по слухам, совершенно непригодным для жизни: там были только скалы, горячий от вечного солнца песок и больше ничего. Но в этом бесплодном крае обитали самые могущественные чародеи мира. В последнюю войну магов они могли сровнять Доршату с землей, если бы в битву не вмешались драконы и не загнали колдунов обратно на скалы. Пока что заклинания драконов не позволяли аркабским магам ступать на земли Доршаты, поэтому дальше затерянной на границе деревушки ходу им не было. Хозяин трактира, завидев на пороге чародеев, сбивался с ног, стараясь угодить: молчаливые колдуны с лицами, словно обожженными солнцем, запросто могли погрузить кого угодно в волшебный сон лет на двести.
 Мор смотрел на них украдкой. Вот у кого поучиться бы магии, опасной, виртуозной, древней! Она завораживала его так же, как горячий ветер, зачарованный аркабскими магами, завораживал и погружал в вечный сон целые города. Но о том, чтобы овладеть аркабской магией, нечего было и мечтать.
 И все же, живя на этом перекрестке миров, он кое-чему научился. Бывало в трактир случайно забредали чародеи средней руки, те, что за пару монет изгоняли мышей из погребов да накладывали на крынки простенькое заклинание, чтоб молоко дольше не прокисало. Иногда за монетку-другую они объясняли мальчишке парочку заклятий: как отвадить кошек от горшков со сметаной, как мгновенно сделать дрова для очага сухими.
 – Парень, – снисходительно сказал как-то один маг, глядя, как он безуспешно пытается при помощи заклинания заставить убраться с кухни трактира тараканов. – Чтобы творить волшебство, недостаточно вызубрить парочку заклинаний. Магия должна быть в крови. Ты должен чувствовать это.
 Жирные наглые тараканы, несмотря на заклятие, продолжавшие преспокойно сидеть на стенах, кажется, были с ним совершенно согласны.
 Мальчишка расстроился. Что такое «магия в крови»? Иногда казалось – многое из того, что рассказывают ему чародеи, уже известно ему, словно из глубин памяти неожиданно всплывали полузабытые слова заклинаний. Может быть, это и было то, о чем говорил чародей? Спросить было не у кого, маг давным-давно покинул их трактир и ушел куда-то на север. Но мальчишка твердо знал одно: меньше всего ему хотелось стать одним из тех чародеев, что за небольшую плату выводят мышей и клопов или развлекают горожан на ярмарках. Есть и другая магия, думал он, провожая взглядом колдунов Аркаба, которые покидали трактир. Магия повелителей Сновидений.
 Рано утром тишину двора нарушил истошный петушиный крик. Петух орал так громко и самозабвенно, что Сати, проснувшись, тут же во всех подробностях стала представлять, как ловит проклятую птицу и сворачивает ей шею. Вскоре с воображаемым петухом было покончено раз и навсегда. Зато настоящий все не унимался, и, когда он заголосил в очередной раз, Сати вскочила с дивана и в ярости вылетела на балкон.
 Владелец «певчей птицы», бывший агроном, а ныне преподаватель сельхозтехникума Федор, проживающий в пятиэтажке напротив, расхаживал по собственному балкону при полном параде – в отглаженной рубашке, новом пиджаке, галстуке – и поливал помидорную рассаду. Клетка с петухом стояла рядом, на табурете.
 – Доброе утро, Сати, – чинно поздоровался Федор. Пятиэтажки во дворе стояли так близко, что соседи частенько беседовали друг с другом, не покидая собственных квартир.
 Увидев Федора в костюме и галстуке в семь часов утра, Сати сначала остолбенела, потом незаметно скосила глаза на соседний балкон. Так и есть! Там, подперев ладошкой пухлую щеку, сидела румяная, похожая на Василису из сказки, красавица в наброшенном на плечи цветастом платке с кистями.
 – Привет, Федор. А я вот… э… отличный петух у тебя! И поет так громко. – Сати бросила убийственный взгляд в сторону клетки.
 – Голосистый, – томно вздохнула «Василиса». – Обожаю. У нас в деревне, бывало, как петухи запоют… прямо соловьи, а не петухи!
 Услыхав такое, бывший агроном расцвел. Красавица трудилась продавщицей в универмаге, и Федор давным-давно вздыхал по ней. Нынешней весной он набрался наконец смелости, познакомился, и сейчас роман их был в самом разгаре. Само собой, Сати, как и остальные жильцы двух пятиэтажек, была в курсе того, как развиваются отношения. Выбор Федора все одобряли: «Василиса» была женщиной хозяйственной, домовитой и слыла отличной кулинаркой. Вдобавок она, как оказалось, обожала петушиное пение и ежедневно появлялась на утренней зорьке на балконе, чтобы послушать душераздирающие хриплые крики питомца Федора. Поэтому бывший агроном наряжался с утра пораньше в лучший костюм и прогуливался по балкону, бросая на красавицу пылкие взоры.
 Сати, однако, догадывалась, что подниматься ни свет ни заря обольстительнице из универмага не так уж и нравится, и подозревала, что выйдя замуж, она тут же положит конец петушиным песнопениям, поэтому не могла дождаться, когда Федор предпримет наконец решительные действия.
 – Слесари ходят, слышала? – сообщил тот, поливая рассаду.
 – С утра? Чего им надо?
 – Батареи проверяют. – Федор поставил лейку. – Готовят к отопительному сезону.
 – К отопительному?! Так он когда еще будет! Лето только-только началось.
 – Зима не за горами, – рассудительно заметил сосед. – Ты лучше денежки приготовь, а то они и глядеть на твои батареи не станут.
 – Еще и денежки? – горестно вздохнула Сати. – А сколько берут эти самые слесари-грабители? Много?
 Услыхав сумму, она присвистнула:
 – Кровопийцы! Вымогатели, разбойники с большой дороги! Ладно, чего уж там…
 Сати вернулась в комнату, посмотрела на будильник, вздохнула и принялась собираться на работу, решив явиться в контору раньше всех и тем самым поразить деда Илью.
 Через час Сати, мрачнее тучи, сидела в автобусе и сверлила сердитым взглядом ни в чем не повинных пассажиров: слесари-кровопийцы существенно подорвали ее и без того небогатый бюджет. Некоторое время она угрюмо размышляла, как дотянуть до зарплаты, прикидывала и так и эдак наконец чтобы отвлечься, принялась вспоминать сегодняшний сон. Он был коротким, как вспышка в ночи, обрывочным, точно Тильвус задремал ненадолго и тотчас проснулся.
 Сон был похож на падение с высоты в реку: тяжелая черная вода сомкнулась над головой, и Сати пронзило чувство тревоги, страха и безысходности. А потом появилось жуткое ощущение, что она тонет, захлебывается в этой тяжелой вязкой воде, так непохожей на обычную речную. От этого Сати проснулась в холодном поту, чувствуя отвращение и тошноту, подступающую к горлу, с чувством неопределенного, но непреодолимого отчаяния, пронзившего ее насквозь. Она догадалась, что это было, очевидно, состояние Тильвуса, а раз так, то события, увиденные во сне, имели для него огромное значение. Сати постаралась припомнить еще что-нибудь: кажется, мелькнуло какое-то сражение? Была битва, и были Воины Сновидений и… что-то еще? Она вздохнула – вспомнить подробности никак не удавалось. Но сон оставлял после себя неприятное гнетущее впечатление, будто там, за Завесой сна происходило что-то страшное, жуткое.
 Сати решила сегодня же, как можно скорее, наведаться к Тильвусу и все узнать. Если же господин великий маг начнет, по своему обыкновению, темнить и уклоняться, выспросить все у Джулиса – раз он его друг, то должен знать.
 Свадебный фотограф Адольфыч осторожно выскользнул из собственной квартиры и замер, прислушиваясь. Погони не было, но медлить нельзя было ни минуты. Поминутно оглядываясь, Адольфыч на цыпочках спустился вниз по лестнице, и только когда за ним захлопнулась тяжелая металлическая дверь подъезда, выпрямился, расправил плечи и вздохнул с облегчением.
 Улизнуть от супруги было не так-то просто, она прогулок не одобряла, так как прекрасно знала, что стоило мужу появиться на улице, как тут же появлялись и желающие его угостить – то кружечкой пива, а то и чем покрепче. Но даже бдительная Варвара не предполагала, что супруг смоется из дому с утра пораньше.
 Оказавшись во дворе, фотограф огляделся.
 Утро выдалось погожее, теплое, по тихому бульвару спешили прохожие, шаркали метлами дворники, над прудами шумели фонтаны, и ветерок шелестел молодой тополиной листвой. Старенькая машина, припаркованная неподалеку от детской площадки, была засыпана лиловыми лепестками поздней сирени. Машина принадлежала Адольфычу, но фотограф лет пять назад подарил ее сыну и с тех пор за руль не садился.
 – Красота, – с наслаждением проговорил Адольфыч, еще раз окинул взглядом бульвар и потянул носом: из открытого окна квартиры Зайцевых на первом этаже вкусно пахло чем-то горячим, жареным.
 – Блинчики, – завистливо пробормотал фотограф, принюхиваясь. – Небось со сметаной едят: С вареньицем домашним…
 Блины Адольфыч обожал с детства, но Варвара блюла фигуру, поэтому все мучное и жареное давным-давно было изгнано со стола.
 – Эх, – сокрушенно промолвил он, глотая слюнки. Воображение тут же нарисовало стопку горячих блинов, тоненьких, кружевных, мягких, а рядом – миску с густой сметаной. Адольфыч потоптался под окнами, подумал и решил как бы ненароком зайти к соседям. Оставалось только выдумать подходящий предлог, а уж там, он знал точно, хлебосольные Зайцевы ни за что не отпустят его без угощения.
 – Скажу им, что… нет, лучше спрошу…
 – Адольфыч, – просипел рядом знакомый голос. – А я тебя жду. Шел мимо, дай, думаю, постою, подожду, вдруг ты выйдешь.
 Фотограф тут же забыл о намерении нанести визит соседям Зайцевым.
 – Здорово, друг! – радостно воскликнул он. – Хорошо, что пришел! Айда на пруды, посидим, потолкуем!
 И Адольфыч по многолетней привычке тут же принялся обшаривать карманы, проверяя, не завалялось ли где монетки.
 – Сейчас найдем денег, купим пивка, устроимся на бережку. – Он сунул руку в карман пиджака. – Поговорим, отдохнем. Гляди, денек-то какой сегодня, а?! Красота!
 Настроение у фотографа и без того было почти всегда хорошим, а накануне запоя он и вовсе приходил в состояние безграничной любви ко всему человечеству. Адольфыч давно научился угадывать это состояние, понимал, что за ним последует, и беспокоился только насчет будущей пятницы – твердо знал, что обещал кому-то явиться во Дворец бракосочетания и отработать на свадьбе. Он толком не помнил, в каком именно Дворце будет происходить церемония, зато знал, что невесту зовут Танька. Этого было совершенно достаточно: все администраторы всех загсов города прекрасно знали Адольфыча и не раз помогали ему отыскать нужную свадьбу. Помогут и на сей раз.
 Сейчас же фотограф был несказанно рад, что его невидимый друг тоже, оказывается, ранняя пташка – явился в гости с утра пораньше! С ним так приятно пройтись по бульвару, попить пивка или чего покрепче, сидя на набережной, побеседовать. Он рассказывал удивительные истории о далеких неведомых странах, о волшебниках, о магических битвах, о чудовищах – в обычной жизни, конечно, такого быть не могло, но Адольфыч очень любил сказки.
 Тут фотограф спохватился: приятель почему-то молчал.
 – Ты чего, друг? Смурной какой-то… Или случилось чего? Скажи Адольфычу, вместе помозгуем!
 В ответ раздался вздох.
 – «Случилось чего, случилось чего», – тоскливо повторил невидимый собеседник. – Случилось… Такое началось – и пьяный гоблин не разберет…
 – По душам сейчас поговорим, подумаем. – Фотограф проверил карманы потрепанных штанов. – Разберемся. Одна голова – хорошо, а две?
 Он вывернул оба кармана: на асфальт посыпались крошки и обрывки автобусных билетов.
 – Две головы – лучше, – глубокомысленно заключил Адольфыч. – Идем!
 Они двинулись по направлению к прудам. По пути Адольфыч окончательно убедился в полном отсутствии денег и потому твердо рассчитывал на скорую финансовую помощь.
 – Не знаю, что и делать, – продолжал бормотать невидимый друг. – Что же делать? Что? Предлагаешь напиться?
 Фотограф подумал.
 – Напиться – это не то, – сказал он после недолгих размышлений. – Напиваются алкоголики. Мы же с тобой не алкоголики? Поэтому просто выпьем. Культурно примем по сто грамм, а потом еще по сто, а дальше – как масть пойдет. Торопиться некуда, весь день впереди.
 Он решил, что настало время вплотную приступить к поискам средств, и для начала заглянул в урну.
 – Дегустация-то наша вчера на чем остановилась? На самом интересном, на водке «Женьшень» производства спиртзавода. Тут работы у нас с тобой непочатый край. – Фотограф довольно потер руки. – У спиртзавода ассортимент большой! А ты расскажи пока, что стряслось? Может, Адольфыч посоветует что-нибудь?
 Послышался тяжелый вздох, потом невнятное бормотание.
 – «Посоветует что-нибудь, посоветует что-нибудь»… нет… да… пропал я, – упавшим голосом признался невидимый друг. – Ну то есть не я, а… знакомый мой один. Страшная история с ним приключилась… Рассказать?
 – Конечно! – воскликнул фотограф с горячим сочувствием. – Адольфыч уши навострил! Говори.
 Он еще раз обшарил взглядом обочину тротуара и приготовился слушать.
 Невидимка кашлянул.
 – Один мой знакомый… ну я про него тебе рассказывал как-то, он чародей, помнишь? Приехал из маленького городка в столицу, чтобы стать великим магом и покрыть себя неувядаемой… неувядаемой… ох…
 Невидимый собеседник тяжело вздохнул.
 – Лучше б он сидел в своей дыре и носа оттуда не казал… лучше б женился на дочке трактирщика… лучше б… да что теперь говорить!
 – Помню, – кивнул Адольфыч. Вид у него был такой, словно он всю жизнь только и делал, что слушал истории из жизни чародеев. – Интересная профессия. Но он, знакомый-то твой, тоже ведь стал великим?
 – Э… ну… стал, да… но дальше-то, дальше! – Невидимка неожиданно перешел на шепот: – Он завязал множество знакомств. Поскольку он чародей, то и знакомые у него тоже волшебники.
 – Друзья?
 – Н-не совсем. Просто знакомые, которых встречаешь то там, то сям. И вот один из них… он по-настоящему великий маг. Много подвигов совершил. Стал Воином Сновидений, помнишь, я вчера тебе говорил?
 – Это те, что во снах-то сражались?
 – Да, да! Потом была последняя битва. Этот маг… словом, благодаря ему мы победили. Дорогой ценой, очень дорогой. – Невидимка посопел, потом снова зашептал: – После нашим магам удалось создать заклинание, которое охраняло всю страну. Аркабские колдуны больше не могли проникать за Завесу сна. Но они не унимались! Жаждали мести, ведь в последней битве погибли их лучшие маги! Хотели уничтожить всех Воинов Сновидений… отомстить!
 – Тем, что участвовали в последней битве? – уточнил фотограф, немало почерпнувший из рассказов невидимого друга.
 – Нет. Те погибли, все до одного. Кроме великого мага… он уцелел. Но были и другие Воины, правда, немного, те, что не участвовали тогда в сражении. Вот их-то аркабские маги и решили уничтожить… тогда никто не смог бы противостоять им в зачарованных снах, ведь чтобы сделать из мага Воина, – нужно время, много времени! И, конечно, они хотели уничтожить того… того, кто помог одержать победу, понимаешь? За ним началась настоящая охота…
 Фотограф почесал в голове.
 – Понятно. Адольфыч помнит, что ты вчера рассказывал. Ты еще говорил, как за ним убийцы охотились. А он всех перехитрил и колдуна по имени Мор убил! Этим… как его… зачарованным мечом, так?
 – Адольфыч, – возбужденно зашептал невидимый собеседник, придвинувшись так близко, что фотограф почувствовал его дыхание. – В том-то и дело, что не погиб он!
 – Кто?
 – Мор, – прямо в ухо прошептал невидимка. – Он жив.
 – Как это? Его же уничтожили? Волшебным мечом?
 Невидимка на мгновение умолк. Адольфыч слышал, как быстро-быстро стучит его сердце, будто невидимый друг был чем-то сильно напуган.
 – Это все шутки Вечного Странника!
 Над Доршатой пролетело еще несколько лет. Происходили какие-то события, кипела жизнь, а здесь, в маленьком караванном поселке на краю света, все было по-прежнему и не менялось решительно ничего. Все чаще Мор думал, что пора покинуть это место и отправиться… куда? Куда-нибудь, где учат магии. Здесь же, на задворках страны знания приходилось собирать по крупицам, а уж о том, чтобы найти настоящего наставника, и мечтать нечего было. Оставалось учиться самому, интуитивно постигая суть, но Мор знал точно: он мог бы добиться гораздо большего, да не хватает знаний, азов магии, а своим умом не до всего дойдешь. Но он старался. Как-то почти целый год изучал стихию болезней. Великие эпидемии могли опустошать целые государства, и человек был совершенно беззащитен перед чумой или холерой. Потом стал интересоваться охранными заклинаниями – они имелись почти на каждом посетителе трактира, и вот тогда-то неожиданно для себя Мор сделал удивительное открытие: у него, оказывается, есть необыкновенный дар разрушать чужие заклинания! Расплести, разобрать сложную паутину на составные элементы, нити, а затем уничтожить стало для него увлекательным и захватывающим занятием. Несколько раз он попробовал свое умение на самых простых чарах, и каждый раз получалось!
 Хотелось попробовать что-нибудь более сложное, например, расплести чье-нибудь охранное заклинание.
 Случай представился довольно скоро. За столом трактира сидел какой-то забредший чародей из тех, что развлекают на ярмарках зевак. Мор почувствовал несколько заклинаний защиты – без охранных чар человек вряд ли отважился бы сунуться в такое место. Он посидел, посмотрел на чародея, подумал и неожиданно для себя принялся распутывать заклинания. Первое удалось снять на удивление легко – оно соскользнуло с человека, словно паутинка, а тот даже ничего не почувствовал. С вторым пришлось повозиться подольше, осторожно вытаскивая одну нить за другой.
 Когда маг допил пиво, на нем оставалось одно-единственное охранное заклинание. Через минуту и оно рассыпалось еле видной мерцающей пылью.
 Мор с задумчивым интересом посмотрел на чародея, ему было любопытно, сколько тот проживет здесь, в приграничье, лишившись защиты. К любопытству примешивалась гордость: заклинание было снято так аккуратно, что чародей даже не ощутил этого. Зато молчаливый хмурый мужчина, что сидел неподалеку, забеспокоился, почуяв беззащитного человека. Обшарил желтыми глазами оборотня весь трактир, впиваясь взглядом в каждого, и наконец наткнулся на мага. С минуту сверлил его изучающим взглядом, потом принял скучающий вид, поднялся и выскользнул за дверь – бесшумно, как дикий зверь.
 Да, похоже было, что беднягу-чародея на улице поджидала неприятность.
 Мор снова посмотрел на ничего не подозревающего чародея. Как-то совестно было забирать защиту, ничего не оставив взамен. Мор поколебался: творить собственную неумелую магию в кабаке, битком набитом людьми и нелюдью, было опасно, но и удержаться было невозможно. Он обмакнул пальцы в соль, потом опустил в кружку с остатками пива, незаметно нарисовал на грязном столе руну и пробормотал под нос одно-единственное слово, взывая к стихиям болезней.
 Проказа не заставила себя долго ждать. Человек, лишенный защиты, еще заканчивал ужин, а она уже принялась за дело. На коже обреченного появлялись пятна, образовывались бугорки, на которые он поначалу не обратит никакого внимания. Следом появятся язвы на ногах, кожа потеряет чувствительность, человека поразит слепота, и в конце концов он сгниет заживо.
 Мор подождал еще минуту, чувствуя, как проказа обживается в новом, только что подаренном ей теле, и откинулся на спинку стула. Вскоре чародей поднялся и побрел к выходу, натыкаясь на других. Мор проводил человека глазами, отодвинул пустую тарелку: пора было возвращаться к работе, хозяин и без того бросал в его сторону сердитые взгляды, недовольный тем, что помощник долго засиделся за едой.
 И вот тут-то это и произошло – кто-то положил руку ему на плечо, Мор чуть не подскочил от неожиданности. Он выждал секунду и обернулся. Аркабский маг! Их ни с кем не спутаешь: смуглая кожа, обожженная сухими жаркими ветрами, светлые прозрачные глаза Мор готов был поклясться, что мгновением раньше аркабца в трактире не было!
 – Хорошая работа, – сказал колдун вполголоса и посмотрел на дверь, за которой исчез человек, зараженный проказой. – Пойдем со мной, наргалиец. Поговорим.
 Над бульваром проплыл низкий тягучий гудок, сидевший на скамейке старик недовольно поморщился. В этом мире было невероятно шумно: оглушительно сигналили машины, громко болтали люди, без конца трезвонили трамваи и гудели теплоходы. Но, странное дело, сам старик – конечно, когда он был собой, а не аркабским колдуном – вовсе не замечал этого. Шум огромного города был для него чем-то привычным и успокаивающим. Мор покачал головой и снова погрузился в воспоминания.
 Летели годы, заполненные изучением аркабской магии. Он овладел искусством подчинять стихии почти всех существующих болезней, изучил природу сна, научился связывать сновидения с событиями реальной жизни, проникать за Завесу сна, путешествовать в снах. Его умение снимать чужие заклятия аркабские колдуны отшлифовали и возвели почти в искусство – самая сложная защита рассыпалась в пыль в считаные мгновения. Аркабцы обучили его забирать чужие тела. Менять собственную внешность умели многие чародеи, но получать тело со всем, что к нему прилагалось – с разумом, мыслями, воспоминаниями, прошлым, – было под силу немногим.
 Мор хорошо помнил самый первый раз, когда удалось овладеть чужой оболочкой. Припомнил ощущение нереальности, когда смотрел на свое – и вовсе не свое – лицо, на чужие, но теперь его руки…
 Все эти мелочи, вызывающие оторопь: и новые черты лица, и другой цвет глаз… Тысячи ошеломляющих открытий. Но все это было сущим пустяком по сравнению со взглядом в чужие, но теперь собственные глаза и осознанием, что за ними стоит чужой разум, чужой дух и чужая жизнь.
 Однако изучение природы сновидений оставалось все же главным. Мор знал: рано или поздно аркабская магия сломит магию Воинов, разрушит заклятие драконов и тогда путь на Доршату будет открыт. За этой страной лежал весь мир, огромный, манящий.
 Но все пошло иначе.
 О маге по имени Тильвус Мор, конечно, слышал. Битва небес, зеркальные иллюзии. Самый молодой Воин Сновидений. В последней битве, когда аркабские колдуны уже почти победили, именно ему удалось склонить чашу весов на сторону Воинов. Цена победы оказалась небывало высокой. Никто не предполагал, что он решится на такое, и никто даже подумать не мог, что самому магу удастся уцелеть.
 Но он остался жив, зато аркабских чародеев, что сражались в той битве, постигла участь куда более худшая, чем смерть. И Мор был совершенно согласен с решением высших аркабских магов – жить Воину после этого совершенно незачем.
 Оставалось лишь подумать, как поближе подобраться к тому, по чьей вине двадцать лучших аркабских магов обречены были вечно скитаться за Завесой сна.
 Проникнуть в Доршату было невозможно, потому как заклятие, охраняющее страну от аркабских магов, накрывало ее невидимой мерцающей сетью. Мор терпеливо ждал, когда Тильвус покинет пределы Доршаты, и вскоре удача улыбнулась ему: бывший Воин Сновидений отправился в Наргалию. В трактире на паромной переправе Мор наконец-то увидел того, кого предстояло уничтожить.
 Аркабский маг устроился в углу и принялся незаметно наблюдать за обреченным на смерть чародеем. Недооценивать противника опасно, а если этот противник маг, то опасность возрастает неимоверно. И, конечно, не стоило обманываться молодостью Воина: кто-кто, а уж аркабцы знали, на что он способен. С магом, который не колеблясь прибегает к Запретным заклятиям, не щадя ни своих, ни чужих, обращаться следовало очень осторожно.
 Мор делал вид, что смотрит в окно, боковым зрением продолжая внимательно разглядывать Воина Сновидений, которому Доршата обязана победой. На победителя он был похож мало: за столом сидел бледный и осунувшийся парень с потухшими глазами. Мор знал, что совсем недавно ему пришлось пройти через суд магов, где присутствовали и аркабские колдуны, и чародеи Доршаты, и, что самое неприятное, драконы – Хранители Равновесия. Бывали случаи, когда за использование Запретного заклятия драконы приводили приговор в исполнение, не откладывая: сжигали провинившегося огненным дыханием прямо в зале правосудия. Но в этот раз Хранители Равновесия рассудили иначе и, несмотря на протесты высших аркабских магов, добивавшихся смерти, признали Воина невиновным.
 Но драконы решили одно, а аркабские колдуны – другое.
 Мор снова скользнул взглядом по залу, задержав его на мече, который Воин положил рядом на скамью и прикрыл плащом. Он разглядел серебряную рукоять, два зеленых камня и еле заметно прищурился – Вечный Странник.
 О нем он уже кое-что знал. Зачарованным оружием можно убить почти всех: демонов, вампиров, бессмертных чудовищ, возможно, даже дракона. Но было известно и еще кое-что: не все волшебные мечи преданны своим хозяевам. Некоторые из них обладают такой волей и могуществом, что используют владельца в своих интересах – тогда участь человека незавидна.
 Мор отметил мысленно – прежде чем приступать к делу, надо бы узнать о Вечном Страннике побольше, – и снова бросил короткий взгляд в сторону Воина. Рядом с ним сидел высокий светловолосый человек в темно-зеленом плаще, под которым виднелась кольчуга в виде чешуи. Аркабец задумчиво посмотрел на человека, потом осторожно коснулся его охранных заклинаний и тотчас отпрянул, словно обжегшись. Дракон! Этого еще не хватало! Почуяв что-то, светловолосый человек повернул голову, зеленые внимательные глаза скользнули по комнате, разглядывая людей. Мор дождался, пока он отвернется, и выскользнул за дверь.
 Вскоре отыскался тот, кто согласился поведать ему кое-что о Вечном Страннике. Это был старый гоблин, знавший когда-то Абху, подмастерье мастера, выковавшего зачарованный клинок.
 Гоблин сидел за столом маленького придорожного трактира и хмуро смотрел в очаг, где в пламени плясала маленькая саламандра. Она так быстро сновала по горящим поленьям, что у гоблина зарябило в глазах. Он скривился и перевел взгляд на своего собеседника, молодого светловолосого человека с темными холодными глазами. Человек выглядел вполне обычно, но гоблин пожил на свете немало и знал, что за такой вот неприметной внешностью может скрываться кто угодно.
 – Я знаю только то, что рассказал мне Абха, – жестко предупредил гоблин. – А кобольд много не говорил. Под конец жизни бедняга собственной тени боялся. Окружил свое логово ловушками для незваных гостей. Не помогло. Гномы все-таки прикончили его. Им нужно было то же, что и тебе. Вечный Странник.
 Он беспокойно поерзал на скамье. От человека исходила еле уловимая угроза. Кроме того, чувствовалось присутствие его магии, такое сильное, что гоблину страстно захотелось побыстрее убраться как можно дальше. Но проклятый чародей был хитер и знал, чем можно взять гоблина: на скамье, завернутый в кусок мешковины, лежал прекрасный меч работы оружейников Пяти княжеств Дакена. Дакенцы знали толк в оружии, их небольшое государство славилось отличной школой мечников, поставляя наемных бойцов тем, кто мог хорошо заплатить.
 Гоблин посмотрел на собеседника, подавляя неприязнь, и нехотя продолжил рассказ, стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в висках:
 – Странника изготовил Ресиф, темный дракон. Видно, делал для себя. Наложил на клинок несколько сильных заклятий. Да что-то пошло не так. Меч обрел сущность, вышел из-под контроля, убил Ресифа. Забрал себе его душу. Так рассказывал кобольд Абха. Он был подмастерьем темного дракона. Сам видел это. Своими глазами!
 Парень разжал губы:
 – Какие заклятия?
 Подошел равнодушный краснолицый трактирщик, кинул на стол лепешку, брякнул плошку с тушеными овощами, пододвинул человеку. Перед гоблином же появилась деревянная тарелка с нарезанным крупными кусками мясом.
 Гоблин оглядел мясо, с подчеркнутым удовольствием отрезал кусок, отправил в рот и с вызовом посмотрел на собеседника. Но тот и глазом не моргнул, будто каждый день видел гоблинов, поедающих человечину.
 А может, так оно и было.
 – Кто знает? Заклинание «похитителя душ», к примеру. Слыхал? Когда Странник убивает, то забирает душу убитого себе. Никому не известно, сколько уже забрал. Много! Сотни, тысячи. Души смертных его мало интересуют. Хотя он и их берет. – Гоблин равнодушно глянул на парня. – Зато души магических существ для Странника – лакомство.
 Человек кивнул.
 Гоблин снова покосился на обещанный меч, на секунду задержав взгляд на клейме оружейников Пяти княжеств Дакена. Клинок пока что лежал под рукой парня, а тот смотрел темными льдистыми глазами и терпеливо ждал. Неужели этот глупец надеется завладеть Странником?
 Гоблин подавил раздраженный вздох.
 – Заклинание «истинного владельца». Теперешний хозяин Странника никак не может избавиться от меча. До тех пор, пока клинок сам не пожелает. А Странник захочет этого только тогда, когда получит душу своего теперешнего хозяина. Не раньше.
 Гоблин злорадно ухмыльнулся, глядя в тарелку. Люди глупы. Если этот маг хочет прибрать к рукам зачарованный меч, жить ему осталось совсем недолго. Как раз до того момента, когда он схватится за рукоять клинка. Странник прекрасно умел расправляться с теми, кто пытался присвоить его против собственной воли. Впрочем, об этом гоблин решил умолчать.
 – Уничтожит своего теперешнего хозяина, выберет следующего, – продолжил он. – Сам выберет. Сделает так, чтобы тот его взял. Заставит. Зачарованный меч, сильная магия – никто не устоит. Потому-то его и назвали Странником. Он странствует, переходя от одного хозяина к другому. Меч-проклятье. Хозяин никогда не знает, когда клинок решит его убить.
 Парень молчал. Гоблин припомнил Абху, старого кобольда с седой мордой и горящими красными глазами. Что он говорил?
 – У некоторых магов есть зачарованные мечи. Защищают своих хозяев. Предупреждают об опасности. Но не Странник. Этот не будет. Доподлинно известно: несколько раз, убивая чудовище, он не торопился забрать его душу, – гоблин понизил голос: – не спешил. Ждал, что будет. Понятное дело, хозяину тогда приходится несладко. Ведь душа магического существа может мгновенно вселиться в любое тело! Чаще – в то, что поблизости. А ближе всех владелец Странника!
 – Зачем он это делает?
 Гоблин фыркнул.
 – Развлекается. У зачарованных мечей своеобразное чувство юмора!
 – Почему же его хозяин жив до сих пор? – ровным голосом спросил человек.
 Гоблин откинулся на спинку скамьи.
 – Контроль над собой. Самообладание. Потеряй он его хоть на мгновение, так и произойдет, – буркнул он, изнемогая от чужой магии. – Душа чудовища овладеет им.
 Судя по тому, что хозяин меча еще жив, самообладания ему не занимать. Что ж, все до поры, до времени…
 – Железная выдержка. И чары дракона. Дело в них. Когда Странник попал к тому, у кого он сейчас, сам Фиренц снял с него заклятия. Не все, некоторые. Все чары снять невозможно. Фиренц наложил свои собственные. Они сдерживают меч. Страннику не под силу тягаться с драконом.
 Гоблин оттолкнул тарелку:
 – Это все, человек. Больше мне ничего не известно.
 Маг кивнул, и гоблин ушел, прихватив меч.
 Сидевший на бульваре старик поднялся и побрел к реке. Народу на улице стало больше, наверное, потому что к остановке подкатил битком набитый автобус. Люди, выбравшись из душного салона, устремились кто к речному вокзалу, кто к троллейбусной остановке на Красной линии – все это сообщила Мору память старика, продолжая исправно знакомить с чужим и на редкость неприятным миром. Впрочем, долго задерживаться здесь аркабец не собирался. Парочка небольших необременительных дел – и можно возвращаться.
 Мор усмехнулся. Какие неожиданности ждут Тильвуса, великого мага с зачарованным мечом по имени Вечный Странник!
 Вспомнив о Страннике, старик, бредущий по бульвару, рассмеялся.
 Прав был гоблин, когда говорил, что у волшебных мечей своеобразное чувство юмора!
 Прошло еще немного времени, и час настал. Мор скользил по пятам Воина Сновидений тенью, точно ветер аркабских пустынь. Охранные заклинания слетали одно за другим и таяли, беззвучно вспыхивая, прежде чем исчезнуть.
 Кончились богатые улицы, потянулись окраины.
 Пора было приступать к делу. На всякий случай Мор быстро оглянулся. Поблизости никого не было: лишь грязный нищий старик копошился, сидя в пыли на обочине.
 Мор быстро сплел собственное заклинание, и оно поплыло тонкой паутинкой, еле заметно мерцая в вечернем воздухе. Сейчас оно рассыплется, а через некоторое время…
 И тут произошло странное. Воин резко повернулся, в руке у него оказался неведомо как появившийся меч. Блеснула сталь, Вечный Странник прошел сквозь заклятие, рассекая его пополам, как сухую змеиную шкуру, а в следующую секунду, пробив невидимую броню из мощных охранных заклятий, вонзился аркабскому чародею в грудь.
 Адольфыч почувствовал, как его собственное сердце вдруг стукнуло и забилось быстрее.
 – И что? Дальше-то?
 – Меч – предатель, – зашептал невидимка. – Коварное и лживое существо! Когда Воин Сновидений уничтожил аркабского мага, Странник на мгновение замешкался… вместо того чтобы забрать душу Мора, дал ему ускользнуть! Думаешь, случайно?! Нет… Странник ничего не делает просто так… а Мор… он потерял почти все свое могущество, почти всю свою силу, но… но остался жив!
 – Вот это да! – Адольфыч с размаху шлепнул себя по коленке. – Но как?! Как?!
 – Поблизости случайно оказался человек… – прямо в ухо ему зашептал невидимка. – Старик, больной проказой… из тех, что бродят по дорогам в балахоне с нашитыми бубенчиками. И чародей…
 – Что? Что?
 – В последнее мгновение нырнул в чужое тело! И сделал это так ловко, что Воин не почувствовал, не заметил! А Вечный Странник держал это в тайне и ждал…
 Адольфыч досадливо крякнул.
 Невидимка на мгновение умолк, потом снова зашептал:
 – Много лет он жил в теле старика… не самое лучшее жилище, но ведь Мор лишился силы, которой обладал раньше. Годы шли, магия понемногу стала снова накапливаться в нем. Тут, знаешь, без аркабских колдунов не обошлось, это они помогли ему вернуть былое могущество. А сейчас они хотят попробовать на прочность заклинание… то, что охраняет Доршату. Если им удастся найти лазейку, все начнется сначала! Нашим магам снова придется вести сражение в снах, а это, Адольфыч, ужасно трудно, ведь сны – это стихия аркабцев…
 Адольфыч был так захвачен рассказом, что чуть не прошел мимо кошелька – тот лежал себе возле скамейки, дожидался. Фотограф спохватился, поднял кошелек и сунул в карман.
 – А эти-то… как их? Воины-то Сновидений? Те, что раньше сражались? Их уже нет?
 – Есть, но их мало и они не очень-то опытны, ведь им не приходилось вести постоянные битвы в сновидениях. Но есть Тильвус, он опытный Воин, могущественный чародей, и аркабцы-то, прежде чем развязать новую войну, хотят его уничтожить. Да-да! Свести с ним счеты! Вот Мор и разыскал его… Наверное, хотел какой-либо хитростью выманить отсюда великого мага, потому что, само собой, здесь, в вашем-то мире чародеям сражаться нельзя…
 – Милиция? – догадливо воскликнул фотограф.
 – Какая милиция, Адольфыч? Нельзя тут у вас волшебством-то пользоваться, здесь разве что портал разрешают соорудить на скорую руку, а уж битву с применением магии сразу же засекут Хранители Равновесия – драконы. С ними шутки плохи!
 Невидимка глубоко вздохнул:
 – Но слушай дальше. Мор явился сюда – и что ты думаешь?!
 – Что?! – испуганно выдохнул Адольфыч, уже подозревая что-то нехорошее.
 – Злая насмешка судьбы, шутки богов: в огромном городе, что гораздо больше Доршаты, где на улицах так и кишит самый разный люд, где человеку затеряться проще, чем песчинке, появляется Мор и буквально через несколько минут сталкивается с… с кем бы ты думал? С моим знакомым!
 Невидимка умолк.
 Фотограф вытаращил глаза.
 – Как такое могло быть? Город-то у нас немаленький! Тут и нарочно захочешь, да не встретишься запросто так!
 – «Как такое могло быть? Как такое могло быть?» Невезение, чудовищное невезение, – в отчаянии зашептал невидимый собеседник. – Всегда, всю жизнь моему приятелю не везло! – Он шмыгнул носом. – Ему так не везет, что просто смешно…
 – Ну бывает, бывает, – участливо забормотал Адольфыч, вконец расстроившись. – Мне вот тоже…
 – Дальше – хуже, теперь мой знакомый… просто знакомый, я его и знаю-то едва-едва… оказался втянут в черное дело! Стал участником зловещих планов аркабского мага! Что делать, Адольфыч?! Что делать?!
 – Зловещих планов? – Фотограф насторожился. – Как это?
 Невидимка замялся:
 – Понимаешь, я… то есть мой приятель так растерялся от неожиданности… сам посуди, каково это – столкнуться на улице с аркабским колдуном, которого уже лет сто все считают мертвым! Было отчего опешить… Словом, он и опомниться не успел, как Мор вытряс из него все, что тому было известно!
 – А что ему известно-то было?
 – «Что было известно, что было известно»… – уныло пробубнил невидимый друг. – Да ничего… ну сказал… что видел здесь великого мага…
 – Ну так что ж? – ободряюще промолвил Алольфыч. – Колдун-то это и без твоего знакомого знал, не зря ж сюда явился?
 – Да, но потом, потом… случайно, с перепугу, не иначе, с языка слетело, что маг занят сейчас распутыванием одного заклятия… и вот тут-то Мор и вцепился, как кобольд в крысу: «Какое, говорит, заклятие»?!
 – Молчать надо было, молчать! – в волнении вскричал свадебный фотограф. – Зачем он проболтался-то, приятель-то твой?
 – «Зачем проболтался, зачем проболтался»… С перепугу, говорю же, – упавшим голосом пробормотал невидимка. – Он не герой, чтоб сопротивляться аркабскому колдуну… С аркабцами, Адольфыч, шутки плохи… Эх, да что говорить!
 Невидимка снова шмыгнул носом.
 – Теперь Мор знает про заклинание Воинов Сновидений. Я про это тебе не говорил, но… в общем, один человек… девица одна… попала в сон Воина. И великий маг распутывает заклятие… хочет, чтоб она вышла из снов живой.
 – Благородный человек, – подумав, признал фотограф. – Как пограничник Карацупа.
 – Да…а… словом, вот это мой приятель Мору и рассказал. Не мог не рассказать, понимаешь? Потому что очень боялся. Струсил. Да, струсил! Так?
 – Так, – подумав, отозвался фотограф. – Но Адольфыч понимает. Не всем героями быть. Но…
 Невидимка поддал ногой пустую коробку из-под сока.
 – Приятель-то мой, чародей, прямо скажем, не ахти… многого не знает. Вот про заклинание Сновидения – тоже. Он думал, великий маг распутает аккуратненько, перестанет девица сны видеть – и все! А Мор-то усмехнулся: «Это заклятие, – говорит, – подарок богов мне!» Понимаешь?!
 Фотограф вытер о штаны вспотевшие ладони.
 – Адольфыч не понимает, – признался он.
 – Заклятие-то, оказывается, вовсе не такое простое! Не только девице опасность грозит, но и великому магу. Потому как, если она погибает… в настоящей жизни погибает, а не в зачарованном сне, то заклятие рвется! И тогда вот что получается: она остается в этих снах, а великий маг – здесь, в этом мире! Навечно! И дороги обратно ему больше нет! И магия бессильна! А я не знал этого, клянусь когтями дракона, не знал, – воскликнул он с отчаянием.
 – Да как же, как же?!
 – Адольфыч! – не своим голосом взвыл невидимка. – Приятель-то мой – самый обычный чародей, он заклинания высшей магии никак не мог знать! А если б знал, что так дело обернется, то нипочем бы Мору не проболтался, хоть режь ты его!
 Фотограф сокрушенно покачал головой.
 – Теперь он за дело возьмется, – прошептал невидимка ему на ухо. – Так все сделает, что и Хранители Равновесия не почувствуют. Очень осторожно, чтоб великий маг не насторожился раньше времени… Несчастный случай со смертным, к примеру, произойдет. Сам собой произойдет – чем плохо? Понесут вдруг лошади, и тяжелая карета…
 – У нас тут карет нету…
 – Неважно. Он придумает что-нибудь… какое-нибудь заклинание сплетет, что и не заподозрит никто до поры до времени… а уж потом… Сам посуди, каково будет великому магу знать, что в Доршате – война Сновидений, а он… ему дорога в волшебный мир навсегда закрыта!
 Свадебный фотограф вытер пот со лба.
 – Адольфыч что-то разволновался, – признался он. – Пойдем, примем по сто грамм. Успокоимся…
 Несколько шагов они сделали молча.
 – Адольфыч тебе вот что скажет! – решительно произнес фотограф, подумав хорошенько. – Пусть знакомый твой к магу идет и все-все ему расскажет! Пока не поздно!
 – Ты что! – в ужасе вскричал невидимка. – Да он же меня… его… моего знакомого – в порошок! За то, что Мору проболтался, – в порошок! Уничтожит каким-нибудь излюбленным смертельным заклятием! А уж если Мор узнает, так он запросто зачарованный сон нашлет лет этак на тыщу, а аркабцы, они мастера такие сны создавать, что уж лучше смерть, чем такой сон!
 – Пусть расскажет все, объяснит…
 – «Объяснит, объяснит»… это бы хорошо, да, – в панике забормотал невидимка. – Это бы прекрасно… но… тут выплывает еще кое-что… кое-что такое, о чем мой знакомый хотел бы умолчать… да, умолчать. Что же делать? С одной стороны – аркабский колдун, с другой – великий маг… так что мой знакомый – как кролик между двумя драконами, куда ни глянь – везде смерть!
 Адольфыч сокрушенно вздохнул:
 – Да… и что делать-то он будет, приятель-то твой?
 – «Что делать, что делать»… Не знает он…
 – Пришли уже. Вон киоск-то видишь? Сейчас – по сто грамм, потом – еще по сто, а потом…
 – Вижу, Адольфыч. – В голосе невидимки послышались умоляющие нотки. – Но ведь, если рассудить, приятель-то мой… ведь его дело – сторона? Ведь так? Ведь верно? Он и сказал-то всего ничего!
 Фотограф неопределенно пожал плечами, уставившись себе под ноги.
 – Понятно, – мрачно сказал голос. – Ты знаешь что, Адольфыч… ты сегодня давай без меня дегу… дегус… Ну короче, не могу я сегодня с тобой. Пойду, пожалуй. С приятелем потолкую…
 – Что так? А я думал, посидим, поговорим…
 Фотограф вытащил кошелек, привычно пересчитал наличность и сунул несколько купюр в карман рубашки.
 – Эй, ты тут?
 Ответа не было.
 – Друг, ты где? – повысил он голос и огляделся кругом, словно хотел увидеть кого-то.
 Приятель не откликался, и Адольфыч поник. Он вздохнул, ощупал деньги в кармане и побрел к киоску, размышляя над тем, что только что услышал.
 Еще издалека Джулис увидел, что входная дверь открыта настежь, да еще и подперта кирпичом. Кирпич дед Илья собственноручно притащил с ближайшей стройки: знаменитый бард любил свежий воздух и, как только наступали теплые деньки, старался держать дверь всегда открытой. Джулис поблагодарил небеса за то, что не придется сидеть под дверью и дожидаться, пока ее кто-нибудь откроет, прошмыгнул мимо вахтера и помчался вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. На площадке второго этажа он остановился как вкопанный, замер и даже дышать перестал – навстречу шел ответственный секретарь. Невидимка наблюдал за ним с беспокойством – тот обладал прямо-таки нечеловеческим чутьем и всякий раз, проходя мимо, начинал принюхиваться и бормотать: «Ну точно, крыса где-то сдохла! Надо бы уборщице сказать…» А как-то раз Джулис совершенно случайно задел папку, которую держал в руках секретарь, и листы бумаги разлетелись во все стороны. Секретарь долго их собирал, приговаривая какие-то непонятные слова. Джулис постарался все хорошенько запомнить и ввернуть пару словечек в разговоре с Сати. К его удивлению, она сначала переспросила, потом фыркнула и захохотала. И, как он ни просил, наотрез отказалась объяснять, в чем дело, посоветовала обратиться к Тильвусу, дескать, уж он-то знает. Но беспокоить великого мага Джулису не хотелось.
 Он дождался, пока секретарь исчезнет за дверью, и ринулся по лестнице на четвертый этаж.
 Сати сидела за столом и рылась в бумагах. Услыхав шаги, она подняла голову.
 – Эй, раб лампы! Это ты?
 – Я, я, – раздраженным голосом отозвался тот. – Надоело мне, что ты постоянно называешь меня рабом. Вижу, ты жива-здорова?
 – А мне надоело, что ты по конторе шляешься и тащишь все, что плохо лежит!
 – Ничего я не тащу!
 – А булочки? – уличила его Сати. – Главный бухгалтер вчера на планерке жаловалась, что из ее кабинета пакет с домашними булочками пропал и компота банка. Дизайнеров наших подозревала, чуть премии не лишила! А ведь это ты их слопал?
 – «Ты их слопал, ты их слопал»… Три булочки всего и съел, было бы о чем говорить…
 Невидимка прошлепал к столу Хамера и с размаху плюхнулся в кресло.
 – Три? Хоть бы мне одну принес, – пробурчала Сати и уставилась в монитор.
 – Обжорство не красит девицу, – угрюмо проговорил Джулис. – Девица должна кушать как птичка, дабы всегда оставаться стройной и…
 – Конечно! – раздосадованно перебила его Сати. – Обжорство только магов красит! Явился сюда нас объедать? Шел бы к Тильвусу…
 – Ну полно тебе. Сварливость тоже не красит девицу. А насчет Тильвуса… Я как раз хотел сказать тебе кое-что важное… за тем и явился…
 – Отвали, раб лампы, – перебила Сати и потянулась за телефоном. – Надоел. Только и знаешь, что гадости говорить.
 – Компьютерный отдел.
 – Привет, Никита. Чего делаешь? Работаешь? Понятно… да я вот тоже. Сижу и думаю: «А не поработать ли мне»? Давай-ка выскочим буквально минут на пятнадцать на бульвар, тут на речном вокзале открылась «Бутербродная», они заказали пару снимков и текст. Да какое там! Строчек десять, не больше. Вот и говорю, жмоты. Заказали бы статейку-другую, а то экономят все… Ладно, подходи сюда.
 Она брякнула трубку на рычаг.
 – Куда собралась? – напряженным голосом поинтересовался невидимка.
 – Куда надо, туда и собралась. Слышал же, закусочная поблизости открылась, надо сходить.
 – «Надо сходить, надо сходить»! А вот это зря, – заторопился Джулис. – Сидела бы тут, зачем тебе ходить куда-то? Не советую! Очень не советую!
 Сати подняла брови.
 – Да ты что, сдурел, что ли? Советовать он мне еще будет, видали?
 На пороге показался Никита с пакетом в руках.
 – Ты с кем это? А… догадываюсь. – Он бросил взгляд в сторону стола Игоря Хамера. – Кое-кто опять учит тебя хорошим манерам?
 – Хуже. – Сати бросила в рюкзак блокнот. – Теперь кое-кто мне не советует на улицу выходить. Умом тронулся, не иначе…
 – Улица-шмулица… пирожок будешь? Есть с вареньем, есть с мясом.
 Сати кивнула.
 – Эй, раб лампы, а ты? Хочешь пирожок? – поинтересовался Никита.
 – «Хочешь пирожок, хочешь пирожок»! – сердито буркнул невидимка. Сати и сисадмин озадаченно переглянулись. – Не годится вести серьезный разговор с набитым ртом!
 – А кто тут ведет серьезный разговор? – поинтересовался сисадмин.
 – Я. Хочу попросить ее кое о чем.
 Сати поспешно прожевала кусок.
 – Меня? Попросить? Гм… ну проси…
 – А ты обещай, что сделаешь!
 Сати откусила пирожок и подумала:
 – Глупости, еще обещать чего-то… говори!
 – Нет, ты дай слово, что сделаешь!
 – И не подумаю. Мало ли что в твою буйную голову придет.
 – Нет, ты обещай, обещай, – настаивал Джулис. – Это очень серьезно!
 Сати потеряла терпение:
 – Ну раз серьезно, так говори! А обещать я ничего не стану.
 – Что-то он сегодня не в себе, – сочувственно заметил Никита, приступая к второму пирожку.
 Джулис посопел, словно собираясь с духом.
 – Я вот подумал… ну просто так подумал, случайно совершенно в голову пришло. Ты не хочешь пожить в сквере у Тильвуса? – выпалил он.
 Сати подавилась куском и закашлялась до слез.
 – Что? – просипела она. – Где? В сквере?
 – Да, да, – горячо подхватил невидимка. – Там ведь прекрасно: природа, свежий воздух! Опять же великий маг всегда рядом!
 – Вот именно, – сдержанно проговорил сисадмин и отложил пирожок.
 – Да ты что, с ума сошел, что ли? – подозрительно спросила Сати, вытирая слезы. – С чего бы я стала жить в сквере?! С какой стати?
 Она покачала головой и откусила полпирожка, измазавшись вареньем.
 – Там только великие маги живут, знаешь ли, – пояснила она с набитым ртом. – А такие, как я, обычные смертные людишки, те недостойны рядом с великим магом проживать.
 – Вот именно! – горячо поддержал Сати сисадмин.
 – Ну подумай, подумай, – принялся уговаривать девушку Джулис. – Это же не навсегда, так, на некоторое время. Зато как было бы спокойно!
 – Спокойно? Что-то ты темнишь, раб лампы, – проговорил Никита.
 – Нет, вовсе нет. Просто я… тут кое-кто… Ну словом, так получилось… – Невидимка надолго умолк.
 Сати отыскала в столе салфетку и вытерла перепачканные руки.
 – Слушай, раб ла… Джулис, – начала она вкрадчивым голосом. – Насчет сквера я подумаю. А пока хочу спросить тебя кое о чем.
 Невидимка молчал.
 – Ну что притих? Джулис! Я сегодня кое-что во сне видела… так, обрывки. Тильвус, видно, задремал минут на пять – и вот. Я у него спрошу, конечно, что это было, но он же опять темнить начнет. Так, может, ты мне растолкуешь, что к чему.
 Послышалось сопение.
 – И не подумаю, – отрезал невидимка. – Твоя болтливость мне уже вышла боком однажды. Мой друг Тильвус разгневался на меня.
 – Не разгневался, честное слово, не разгневался! Ну пообещал лишить тебя языка, так это же ерунда! Он мне слово дал, что расколдует тебя сразу же, как только заклятие сновидения распутает. Думаешь, легко его уломать было? Господин великий маг упрям, как… как… очень упрям, в общем. Но он пообещал, что пальцем тебя не тронет! Между прочим, я каждый день ему об этом обещании напоминаю, потому что волнуюсь за тебя. А ведь могу и не напоминать, правда?
 Невидимка засопел еще громче.
 – Гнусный шантаж… чего от тебя еще ждать? Ладно уж, что видела? – угрюмо спросил он.
 Сати на мгновение задумалась.
 – Наверное, это происходило за Завесой сновидений? – неуверенно проговорила она. – Или как вы там это место называете? Дул очень сильный и очень горячий ветер, просто обжигающий…
 – Аркабская магия, – опасливо проговорил Джулис. – Этот ветер несет зачарованный сон.
 – Кажется, какая-то битва, шум, грохот, все перед глазами вертится. Потом слышу, кричит кто-то: «Быстрее, Тильвус, мы больше не можем их сдерживать»!
 – А дальше? – с интересом спросил сисадмин, жуя пирожок. – Что он сделал-то?
 – А потом я зажмурилась, потому что песок в глаза летел, – недовольно сообщила Сати. – Слышала только, что снова кто-то закричал: «Завеса рвется!» И грохот. Джулис, что это значит?
 Невидимка не отвечал, в молчании его чувствовалось напряжение. Сати выжидательно смотрела на пустое кресло, в котором устроился невидимка.
 – А потом он сказал…
 Она умолкла припоминая. В ушах все еще звучал голос Тильвуса, полный отчаяния: «Вы все останетесь здесь!», а кто-то, кого ей не удалось разглядеть, произнес: «Значит, так тому и быть».
 – Ух ты, – восхитился Никита. – Круто!
 – Круто-то круто, – согласилась Сати, – да не понять ничего. А потом я глаза открыла, глядь, а Тильвус-то совсем рядом… острием меча что-то на земле чертит… какой-то знак.
 Сати хотела сказать, как поразило ее выражение лица Тильвуса, когда он торопливо нацарапал на пыльной сухой земле непонятный знак, затем произнес несколько слов, которые, судя по всему, давались ему с огромным трудом, и закрыл глаза, будто не хотел видеть то, что творит Запретная магия.
 – Ух, – неожиданно произнес Джулис.
 – Ну что ты ухаешь, как филин? – недовольно спросила Сати, отвлекаясь от рассказа. – Объясни, что это было.
 – Не буду, – наотрез отказался он. – Вот об этом я рассказывать не стану. Ни за что! Спроси сама у моего друга великого мага.
 – Что он сделал? Применил Запретную магию против аркабцев?
 – Если бы только против них… – неосторожно проговорил невидимка и умолк, словно прикусил язык. – Ни слова больше не скажу!
 – Не скажешь? Ну тогда я сегодня же, сейчас же пойду к Тильвусу и скажу, чтоб он тебя… все про тебя расскажу, понял? Пусть он тебя в лягушку превратит.
 Пачка старых газет, лежавшая на полу, вдруг подпрыгнула, будто кто-то пнул ее со всего размаха.
 – Твоя бесцеремонность и гоблина удивит! Против аркабцев, конечно, против аркабцев, – в отчаянии забормотал Джулис. – Использовал Запретное заклятие, которое возвращает души магов в изначальные стихии, оставляя их тела на земле. Это произошло за Завесой – так что аркабские колдуны будут вечно скитаться во снах, лишенные своей магии. Ясно? Довольна? А теперь можешь поведать моему другу то, что я тебе рассказал, и полюбоваться, какую смерть он для меня выберет. Мне уже все равно!
 Сати вздохнула.
 – Нет… и слова ему не скажу. Я к нему схожу вечерком, конечно, но – по делу. Исключительно деловой визит, ясно? Вообще ничего говорить не буду! Запретная магия, вот это да… Зачем он ее использовал?
 – А что ему оставалось делать? – по-прежнему угрюмо буркнул Джулис и умолк.
 Сати переглянулась с Никитой, потом задумчиво уставилась в окно и очнулась только тогда, когда послышался звон курантов на башне центрального универмага.
 – Блин, – спохватилась Сати. – Нам же к заказчику пора! Пойдем, Никита! А ты, раб ла… Джулис, тут оставайся. Ты какой-то странный сегодня. Случилось, что ли, чего?
 – «Случилось, что ли, чего? Случилось, что ли, чего?» – забормотал невидимка. – Ничего не случилось!
 Сати встала и потянулась за рюкзаком.
 – Вот и отлично. Ну мы…
 Кресло отъехало от стола.
 – Я, пожалуй, с вами, – поспешно заявил Джулис. – Пройдусь ради компании. Пригляжу за вами, так, на всякий случай. Но лучше бы все-таки к Тильвусу… гораздо лучше! Возможно, мне удастся убедить тебя по дороге? Ну куда идем?
 – В кафе «Бутербродная». Хорошее место, бутерброды там продают фирменные – с копченой рыбой, с икрой, с колбаской всякой, с мясом, с ветчинкой…
 – Я буду рядом. Так, от нечего делать прогуляюсь.
 Сати насторожилась.
 – Ты смотри мне! Только попробуй там слямзить что-нибудь! Только попробуй!
 – «Слямзить! Слямзить!» Вижу, ты не удосужилась почерпнуть из бесед со мной ни толики хороших манер! Ничего удивительного, что в столь преклонных годах ты еще не обзавелась супругом! Кто же захочет брать в жены…
 Сати замерла на пороге:
 – Преклонных?!
 – А каких же? Разве тебе не минуло шестнадцать лет?
 – Минуло, – нехотя призналась Сати, искоса поглядывая на Никиту, который вдруг заинтересовался пейзажем за окном, – ей показалось, что приятель еле сдерживает смех. – И что?
 – Вот видишь! Минуло. А супруга у тебя меж тем нет, – благонравно заметил Джулис. – А почему?
 – Да отвяжись! – сердито сказала Сати и хлопнула дверью.
 «Бутербродная» находилась на первом этаже современного дома, Сати с Никитой отыскали ее без труда.
 Директор очень гордился своим кафе и долго водил гостей по просторному залу, уставленному столиками, демонстрировал подсобные помещения, потом подвел к стойке, где под прозрачной пленкой красовались аппетитные бутерброды.
 Кто-то рядом шумно проглотил слюнки. Сати покосилась на директора и незаметно показала этому «кому-то» кулак.
 Уже можно было возвращаться в редакцию, но словоохотливый директор все никак не мог успокоиться.
 – Заметьте, все оборудовано по последнему слову! Все в соответствии с санитарными нормами! – продолжал трещать он. – Не желаете ли взглянуть на наш цех для хранения продуктов? Нет? А я все-таки настаиваю! Вы взгляните!
 Сати переглянулась с Никитой и закатила глаза.
 Директор проворно отпер металлическую дверь. Из помещения повеяло холодом.
 – Холодильник-рефрижератор, – со сдержанной гордостью проговорил директор. – Обратите внимание, специально переоборудовали цех!
 – Очень… гм… очень познавательно, – поддакнула Сати, заглядывая внутрь. Небольшая комната с бетонным полом была набита всяким добром: на полках рядами лежали розовые окорока, колбасы, желтые глыбы сыров. На подносах возвышались груды сосисок, чуть дальше виднелись блестящие бока копченого лосося. – Сфотографируй, Никита, холодильник, пусть читатель на закрома родины посмотрит.
 – Свежий хлеб на бутерброды ежедневно привозят прямо из пекарни, – продолжал заливаться директор. – Сфотографировали? Не желаете ли взглянуть на наш цех полуфабрикатов? Нет? А я все же настаиваю! Прошу!
 Отделаться от говорливого заказчика Сати с Никитой удалось не скоро.
 Наконец они вышли на залитую солнцем набережную и переглянулись.
 – Ну и зануда, – проворчала Сати.
 Сисадмин не согласился.
 – Не зануда, а увлеченный человек. Надо будет сходить в эту самую «Бутербродную», как она откроется.
 – Сходим, сходим… Да это когда еще будет! Она только в следующем месяце откроется.
 Сати помолчала немного.
 – А ты сегодня с работы пораньше свалить можешь? – спросила она, обдумывая что-то.
 – Смотря зачем, – рассудительно ответил Никита.
 – К Тильвусу сходим. Во-первых, узнаем насчет заклятия. Долго он еще с ним возиться будет? А во-вторых… я все про сон этот думаю, что же это было-то? Тильвус воспользовался заклинанием Запретной магии. Так?
 – Так, так…
 – Аркабские маги навечно остались за Завесой… раб лампы-то что сказал? Слышал? «Лишенные разума, души и магии».
 – Магии-шмагии… слышал.
 Сати подумала еще немного.
 – А кому же Тильвус кричал: «Вы все останетесь тут»?
 Никита пожал плечами:
 – Понятия не имею…
 Они пересекли маленький скверик и вышли на бульвар.
 – Я вот думаю, – снова начала Сати. – А что если он…
 – Думаю-шмумаю… что-то много ты о дедуле думаешь в последнее время, – недовольным тоном заметил сисадмин. – И что надумала?
 Сати замялась:
 – Да ничего. Это я так… Сходим к нему после работы, ладно? Эй, раб лампы, пойдешь с нами?
 Ответа не было.
 – О, обиделся! Подумаешь… ну ладно, ладно, не раб. Джулис. Ну доволен? Теперь говори, пойдешь с нами к Тильвусу?
 Но Джулис по-прежнему молчал.
 – Не желаешь говорить? – Сати пожала плечами. – Ну и не надо, не больно-то и хотелось…
 На тенистом бульваре было тихо и немноголюдно. На автобусной остановке почти никого не было: стояла полная женщина с дачной сумкой на колесиках да поодаль сидел на парапете сгорбившийся старик в потрепанной одежде.
 – Ты, Никита, с версткой-то побыстрей заканчивай, – озабоченно говорила Сати. – А я пока текстик допишу, а то, чего доброго, начальник рекламного отдела смертельным заклятием в меня пульнет. Неврастеник… Вот уйду к конкурентам, буду для «Нимфы» рекламу писать, пожалеет тогда, да уж поздно будет!
 Старик снял кепку, бросил возле ног и пригладил остатки волос. Сати вздохнула: пожилых людей, вынужденных просить подаяние, ей всегда было ужасно жаль. Она порылась в кармане рюкзака, под руку попалась купюра, украшенная росчерком красного фломастера.
 – Вот, возьмите, – сказала Сати, протягивая деньги.
 Мор сидел на бульваре, поджидая ту, что видит сны Воина Сновидений. Найти ее оказалось проще, чем он думал: всякий человек, побывавший в зачарованных снах, нес на себе невидимую печать. Со временем сил у человека становилось все меньше, а печать сияла все ярче. Сидя в тени дерева, Мор без интереса наблюдал жизнь, кипевшую совсем рядом.
 «Автобус, – подсказывала чужая память. – Остановка. Машина». Подумав, он заставил чужую память замолчать и одно за другим отключил все свои чувства, кроме одного – того, что позволяло ему обнаружить то, что не присуще здешнему миру.
 Дуновение магии оказалось таким слабым, что даже Хранители Равновесия не почувствовали бы его. Но он уловил – и чужое сердце стукнуло в груди сильнее. Мор машинально стянул странный и нелепый головной убор и бросил на землю, впившись острым взглядом в проходившую мимо девушку.
 И вдруг та, что видит сны, остановилась и взглянула на него. Он замер. Что ей нужно? Она что-то протягивает ему. Мор срочно вернул память старика.
 «Деньги», – шепнула память.
 Деньги?
 Но внезапно старое изношенное сердце заколотилось так, словно собиралось проломить ребра и выскочить наружу. На бумажке, которую протягивала ему простолюдинка, пылала охранная руна.
 Охранная руна?!
 Мор лихорадочно размышлял. Очевидно, она понятия не имела, что означает руна. Но кто мог нанести на бумагу защитный знак? Тильвус? Кроме него сделать это было некому. Догадывался ли он, что руна сработает? Может быть, он сделал это специально, ограждая девушку от опасностей? Об этом нужно было хорошо подумать.
 – Что с вами? – Девушка наклонилась ниже, и чародей отпрянул, чувствуя, как невидимый огонь руны опаляет лицо. – Вам плохо? Вызвать «скорую»?
 Мор отполз в сторону и с досадой махнул рукой. Девица пожала плечами.
 – Извините, – растерянно сказала она. И ушла, унося с собой волшебную руну.
 Мор проводил девушку взглядом и погрузился в размышления.
 Магия руны Тильвуса работала в этом мире. Неизвестно, как и почему, но руна выполняла свое предназначение – защищала. И пока она у той, что видит сны, нечего и думать о том, чтобы приблизиться к ней.
 Мор ногой отодвинул странный головной убор подальше, продолжая размышлять.
 Она, видно, и не подозревает о силе руны, раз так легко готова расстаться с ней. Значит, всего-то нужно подождать немного…
 Лохматый курносый парень плюхнулся рядом, поставил перед собой бутылку с какой-то жидкостью, на колени пристроил маленькую черную коробку, ткнул пальцем в блестящую пуговицу на ней. Взревела невообразимая музыка, будто взбесившиеся тролли ударили дубинками в барабаны.
 Парень покрутил что-то, музыка стала тише.
 Мор не спеша вернул все чувства обратно. Парень рядом дергался в такт музыке, так, будто только что получил заклятие болотной лихорадки.
 – Слышь, дед, – бесцеремонно обратился он к Мору. – Автобус давно был?
 Чародей ничего не ответил, лишь посмотрел на него взглядом василиска. Такой взгляд поверг бы в трепет любого смертного, но глупый парень почему-то не устрашился.
 – Втыкай, дед, какой клевый музон! Эта группа в прошлом году…
 – Если ты сейчас же не исчезнешь, – в ярости прошипел Мор, в упор уставившись на парня ледяными глазами, – я сдеру с тебя кожу живьем. Медленно. Потом оторву твои пальцы, потом заставлю тебя съесть собственные уши…
 И вот тут произошло что-то непонятное. Парень, вместо того чтобы испугаться и убежать, вдруг обрадовался и хлопнул мага по плечу:
 – Дед! Ты тоже смотрел это кино?! И я тоже! Да ты молоток, что любишь такие фильмы?! А говорят, что только молодежь… – Он придвинулся поближе. – А помнишь, как главный герой попал в черный-черный дом? Я сразу понял, что дальше будет! И – в точку! Появился мертвый колдун и сказал точно таким же голосом…
 И парень процедил зловеще, точь-в-точь имитируя голос Мора:
 – «Я сдеру с тебя кожу, несчастный смертный!» Класс! Просто класс! А продолжение ты смотрел?
 Впервые в жизни аркабский колдун не поверил своим ушам. Что это? Может, человека поразила какая-то хворь, неведомая даже ему, повелителю болезней?! Это нужно было срочно обдумать.
 Парень, широко улыбаясь, протянул ему бутылку:
 – Дед! Хочешь пива?




 ГЛАВА 11


 Сати принялась за восхваление кафе «Бутербродная» и дописывала уже последнюю строчку, когда зазвонил телефон внутренней связи.
 Она не глядя нашарила трубку.
 – Але… чего тебе, Никита? Снимки закусочной готовы?
 – Снимки-шмимки… готовы. – Сисадмин чем-то пошуршал. – Я что спросить-то хотел. Этот… как его? Раб лампы… он где? В редакции?
 – Понятия не имею. – Сати на всякий случай окинула комнату взглядом. – Вроде нет. Он когда в конторе сидит, то обычно журналы у Аверченко смотрит или «Интим-газету» изучает.
 Она покосилась на стол фотокорреспондента. Журналы лежачи ровной стопкой.
 – А зачем он тебе понадобился-то?
 – Да так, – уклончиво ответил Никита. – Нужен.
 – Ну раз нужен… эй, раб лампы! – позвала Сати, повысив голос. – Джулис!
 Ветерок, залетевший с бульвара, разметал пачку заявок, Сати чертыхнулась.
 – Нету его. Шляется где-нибудь.
 – Нету-шмету… А в последний раз ты его когда видела?
 Она удивилась.
 – Видела? Как это я его увидеть могу?
 – Ладно, ладно… Когда в последний раз он с нами разговаривал?
 Сати задумалась:
 – Гм… дай-ка вспомнить… Он за нами увязался в закусочную… там он по пятам ходил, это я точно знаю. Ныл, что бутербродики такие аппетитные… А потом, когда директор холодильник нам показывал, ну комнату, набитую всякими ништяками, сырами да колбасками, он еще шепнул, что у него слюнки текут. И с тех пор я его не видела. Не слышала то есть. – Сати собрала с пола заявки, положила на стол и для верности придавила словарем. – Вообще он сегодня странный какой-то, а? Будто не в себе малость.
 Она еще раз окинула комнату внимательным взглядом.
 – Нету его, точно говорю.
 – Вот-вот, – многозначительно сказал Никита. – И как думаешь почему?
 Сати хмыкнула в трубку.
 – Да я откуда зна… – Внезапно она подскочила на стуле. – Блин! Неужели он, идиот невидимый, все-таки прошмыгнул в холодильник, чтоб чего-нибудь под шумок стянуть?!
 Она быстро глянула на часы, висевшие над дверью.
 – Времени порядочно прошло, – точно читая ее мысли, заметил сисадмин.
 – Не паникуй, он по городу разгуливает скорее всего. Или на пляже околачивается, девушек разглядывает. Он, знаешь, как женщин в купальниках в первый раз увидел, так и умом повредился!
 – А если нет?
 – Думаешь, он все-таки в холодильнике?! Вот и прекрасно, и пусть сидит! – заявила Сати. – Только вряд ли он там окочурится, он же как-никак маг! Так, померзнет немного… может, простынет? – с надеждой произнесла она. – Так ему и надо. Будет знать, как по чужим закромам шарить! Колбасы ему захотелось, видите ли!
 – Колбасы-шмалбасы… Он там уже часа три сидит, к твоему сведению.
 Сати разозлилась.
 – Блин, а я тут при чем?! Я его в холодильник запихивала, что ли? Сам залез!
 Никита промолчал.
 – Говорю же, шляется, наверное, где-то. Или к друзьям ушел, тут у него приятели какие-то появились. А то к Тильвусу в гости пожаловал.
 – Может, и так… – осторожно проговорил приятель.
 Сати снова начала закипать.
 – Ну хорошо, скажи тогда, что мы, по-твоему, должны делать? А? Снова идти в эту проклятую закусочную, да? И сказать директору: «Понимаете, у нас тут один знакомый маг потерялся, волнуемся, не у вас ли в холодильнике остался, часом. Может, сходим, проверим? Наверное, там сидит, колбасу вашу трескает. Только он невидимый, знаете ли». Так?!
 Сисадмин кашлянул.
 – Я могу сказать, что снимки не удались, снова фотографировать надо, – предложил он. – Давай сбегаем, это ж недалеко! Для очистки совести. Потому что, если его в рефрижераторе закрыли, он к утру того…
 – Того… Да ничего с ним не будет! Скажет волшебное слово – и порядок… разморозится. – Сати сердито фыркнула. – Ладно уж… спускайся вниз, я пока директору кафе позвоню, объявлю, что снимки не удались… Проклятый раб лампы, чтоб ему пусто было!
 До закусочной они добрались минут за десять. Директор, обрадованный возможностью еще раз рассказать о своем замечательном заведении, провел их к холодильнику, погремел ключами и широко распахнул дверь. Оттуда вырвалось морозное облако.
 Никита для вида пощелкал фотоаппаратом, Сати, изо всех сил делая заинтересованное лицо, выслушала рассказ о закупке самой свежей продукции и самого вкусного хлеба, наскоро поблагодарила директора и распрощалась. Они выскочили на солнечную улицу, завернули за угол и остановились.
 – Эй раб лампы! – вполголоса позвала Сати. – Ты здесь?
 Послышался какой-то странный звук. Она прислушалась: очень похоже было, что кто-то, совсем рядом, стучал зубами.
 – Раб лампы! Это ты или нет?
 – С-с-сколько м-м-мож-ж-ж-но г-г-говорить… – клацая зубами, проговорил Джулис. – Я-н-н-н-н…
 – А! Ты тут!
 – Ты где был? – приступил к допросу сисадмин. – В холодильнике?
 – В амбаре…
 – В каком еще амбаре? – перебила Сати. – Это у вас там где-то амбар, а у нас – холодильник!
 – Амбар-шмамбар… Зачем тебя туда понесло?
 Джулис громко щелкнул зубами и вдруг принялся икать.
 – Я тебе скажу, зачем его туда понесло! – сердито проговорила Сати. – За колбасой и за сыром! Слямзить хотел! А, что? Скажешь, не так?
 Ответом ей было громкое икание.
 – Тьфу! Разве от него сейчас хоть слова добьешься?
 Сати пошла по набережной, направляясь к бульвару.
 – Скажи спасибо Никите, это он догадался. Иначе сидеть бы тебе там до скончания века, придурок невидимый! Понял? Нет? Чего молчишь?
 – Х-х-холод-д-но, – стуча зубами, пробормотал Джулис.
 – Так тебе и надо! – сердито ответила Сати.
 До редакции они дошли в полном молчании и поднялись на третий этаж. На лестнице было тихо: недавно вернувшийся из очередной командировки шеф требовал от подчиненных небывалого энтузиазма, и неделю-другую в редакции действительно наблюдался трудовой подъем, а курилка на лестнице пустела.
 – Рубрику «Городские новости» скоро сдашь? – наконец-то открыл рот сисадмин. – Нам ее верстать завтра с утра.
 – Сдам, сдам, – проворчала Сати. – Сейчас перекушу что-нибудь и за городские новости примусь. – А ты, раб лампы, топай на кухню и сиди там на диване тише воды ниже травы, ясно? В редакции Хамер, гляди, чтоб он тебя не заметил.
 – Ясно, – просипел Джулис. – Согреться бы чем-нибудь…
 – Умолкни!
 Криминальный корреспондент действительно сидел на своем месте и разговаривал с кем-то по телефону:
 – Что? Нашли труп? А чей? Старика? Какого старика? Да ладно, тоже мне сенсация… плохо с сердцем стало, вот человек и… Нет, этого я в «Криминальную хронику» поставить не могу. Ты мне убийство подавай или грабеж, на худой конец, разбойное нападение! Откуда я знаю, где ты это возьмешь? Ты пресс-службой УВД руководишь, вот и позаботься, чтоб преступления были! – Хамер шмякнул трубку на рычаг и вытер пот со лба.
 – А, Сати. Тебе из Управления торговли звонили. Просили перезвонить.
 Сати уселась за свой стол.
 – Перезвоню, перезвоню… вот только «Городские новости» сдам, а то Никита ругаться будет. – Она повысила голос, стараясь заглушить возню Джулиса на кухне: тот, судя по всему, устраивался на диване.
 – А поесть у тебя ничего нету?
 – Жвачка антиникотиновая. Хочешь?
 Сати погрустнела.
 – Жвачку сам ешь…
 Хамер добросовестно пошарил в ящике стола, потом заглянул в пустую коробку из-под печенья.
 – Странно… вот только что было – и нету. Наверное, Аверченко слопал. Пойдем на бульвар сходим, тут рядом круглосуточный магазинчик открыли. Я тоже куплю что-нибудь, мне сегодня до ночи в конторе сидеть придется, отчет с брифинга обрабатывать.
 Сати обреченно вздохнула – идти в магазин очень не хотелось, да делать было нечего, так что пришлось снова отправляться на улицу.
 В маленьком магазине вкусно пахло бутербродами с копченой колбасой, однако Сати, узнав фамилию производителя, от бутербродов категорически отказалась и строго-настрого запретила Хамеру их покупать.
 – Чего брать-то будешь? – поинтересовался криминальный корреспондент, разглядывая тесно заставленную витрину.
 – А пирожки с вареньем есть? Нету… жаль. Надо было в центральный гастроном сходить. Там у них всегда выпечка свежая.
 В кармане у нее запиликал телефон.
 Сати поспешно сунула пару мятых купюр Хамеру и вытащила мобильный.
 – Игорь, возьми мне печенья и пачку сока, а я гляну, кто звонит. О Господи… начальник рекламы… ну сейчас начнется!
 Она нажала кнопку.
 – Сати! – заорал начальник так, что продавщица вздрогнула и покосилась на покупательницу. – Ты вчера на кладбище была?
 – На кладбище?
 Хамер выбрал упаковку печенья и показал Сати.
 – Такое пойдет?
 Она кивнула и ткнула пальцем в ярко-оранжевую пачку сока за стеклом.
 – Ну была, была я на твоем кладбище. Еле нашла нужные могилки. И что?
 – А текст? Где текст?!
 – У тебя на столе лежит!
 Криминальный корреспондент протянул продавщице деньги, та разгладила скомканные купюры и проворчала:
 – Что же вы, молодой человек, закорючки всякие на денежных знаках рисуете? – Она строго посмотрела на Хамера, потом на загадочный знак, нарисованный красным фломастером. – А с виду – образованный человек! А ну как у меня в банке их не примут?
 – Это не я, – отперся криминальный корреспондент, кивая на Сати. – Это вот она. Рисует и рисует, а то и слово нехорошее напишет. Ее хлебом не корми, дай только на деньгах нарисовать что-нибудь!
 Продавщица поджала губы и окинула Сати неодобрительным взглядом.
 – Оно и видно… народ совсем с ума сошел. То телефон, то адрес, то код от подъезда на купюре напишут… А недавно мужчина прибегал, верните, говорит, деньги срочно, я на них номер рейса записал, которым жена прилетает. Еле нашла, хорошо, хоть деньги сдать не успела.
 Сати меж тем продолжала разговор с начальником рекламы:
 – Как это – нету? А ты получше посмотри! Порфирия спроси, он, наверное, знает. И он не знает? Гм… под стол загляни, может, там? Ну что значит «откуда»? Оттуда… смахнул на пол нечаянно – и все дела. А я точно помню, что отдавала тебе текст! – заорала она, потеряв терпение. – А ты потерял! Потерял!
 Сати выхватила из рук Хамера печенье, засунула в рюкзак, запихала туда же пачку сока, неожиданно нашарила в боковом кармане листок мятой бумаги, вытащила, развернула и поперхнулась.
 – Не нашел? Гм… ну не ищи. Да чего тебе искать, трудиться… от работы отвлекаешься, наверное. А я сейчас приду и быстренько найду. Или новый распечатаю. Я-то? Минут через пять буду. Мы тут с Хамером в магазине на бульваре.
 Старик, неподвижно сидевший на бульваре на скамейке, вдруг поднялся. Он посмотрел вдоль бульвара, словно принюхивался к чему-то, и глаза его блеснули. Мгновением позже он уже быстро шел по бульвару к реке.
 Джулис залез на диван с ногами, устроился поближе к окну, пригрелся на солнышке и незаметно для себя задремал.
 Сны ему виделись тревожные, один другого страшнее: то Тильвус, то Мор хотели свести с ним счеты и придумывали самые жуткие наказания. В тот самый момент, когда великий маг уже совсем было собирался произнести ужасное заклятие «огненный шар», сквозняк оглушительно хлопнул дверью, невидимка вздрогнул и проснулся. Тут же пробудились и нехорошие предчувствия и принялись грызть душу, точно оголодавшие гоблины. Джулис осторожно, чтобы не загудели пружины, слез с дивана, на цыпочках подошел к двери и выглянул.
 В комнате никого не было.
 Джулис стрелой промчался к выходу и, кубарем скатившись на третий этаж, оказался перед белой дверью с табличкой «Компьютерный отдел». Там, как совершенно точно знал Джулис, можно было найти Никиту. Но как туда проникнуть?! Конечно, в собственном мире проходить сквозь закрытую дверь умеют даже шарлатаны, те, что развлекают горожан на площадях… само собой, если вход не охраняют заклятия от незваных гостей. Джулис осмотрел на всякий случай белую, выкрашенную масляной краской дверь – ни одного заклинания. Что за доверчивый народ! Даже чары от воров не накладывают.
 Он потоптался на лестничной площадке, размышляя, как быть. Вспомнил несколько выражений, которые почерпнул, общаясь с Адольфычем – надеялся щегольнуть ими, воротясь в Доршату, то-то все удивятся! Вдруг на лестнице послышались неторопливые шаги. Невидимка перегнулся через перила: поднимался молодой толстый парень. Джулиус припомнил, что Сати как-то раз разговаривала с ним, напрягся и вспомнил слово: «художник». На ходу распечатывая упаковку пряников, художник направился к двери. Невидимка на цыпочках двинулся следом и, как только дверь распахнулась, прошмыгнул внутрь.
 Никита сидел за столом, уставившись в мерцающий стеклянный ящик.
 Джулис знал, что ящик назывался каким-то мудреным словом. Вспоминать не стал – не до того.
 Он по привычке огляделся и пошел на цыпочках к Никите. И прямо ему в ухо, шепотом:
 – Эй!
 Мог бы и во все горло гаркнуть, все равно никто кроме него не услышал бы, уж очень громко у них музыка играет. То есть то, что они музыкой называют. Откуда ж у простолюдинов вкус хороший возьмется, да утонченность, да склонность к музицированию? Неоткуда столь тонким качествам взяться. Вот и слушают что ни попадя.
 Но, хоть и сказал шепотом, все равно нехорошо получилось.
 Никита подскочил, стукнулся коленом о крышку стола и выкрикнул что-то громкое, энергичное. Кое-что уже от Адольфыча известно было, но некоторые слова оказались совершенно незнакомыми. Одно словечко особенно по душе пришлось, запомнить нужно.
 Потом парень коленку потер и процедил сквозь зубы:
 – Ты что, сдурел, раб лампы?
 Ты им – доброе дело, а они тебя – рабом. Благодарности, видно, не дождешься.
 – Зачем сюда приперся? Чего тебе наверху не сидится? Сати уже вернулась?
 «Приперся», вот как. Ладно, запомним.
 Спросил шепотом:
 – А где она? Ушла в сквер? К Тильвусу?
 Подумал – хорошо бы, если б она наконец вняла советам и к великому магу отправилась. Но какое там!
 – Сквер-шмер… В магазин пошла, с Хамером.
 – Давно?
 – Минут пятнадцать назад. А что?
 Отвечать не стал – не до того. Ух, как тревожно стало, даже мурашки по коже!
 Никита тоже встревожился. Вылез из-за стола и скомандовал.
 – Топай в коридор, там поговорим.
 Потопал.
 А на лестнице-то народ шмыгает туда-сюда! Но, однако ж, выдалась спокойная минутка.
 – Ну говори, что тебе от нее надо?
 – Ничего. Так просто спросил. Зря, зря она не хочет перебраться в сквер! Чем плохо?
 Действительно – чем? Великий маг, конечно, такому соседству вряд ли обрадуется, но делать нечего. Главное, чтоб болтливая девица язык придержала и не брякнула, кто ей посоветовал в сквере пожить. С нее станется!
 – С какой стати она в сквер должна перебираться?
 Все ему знать надо.
 – Ни с какой!
 Сказал строго, как отрезал, и принялся по площадке ходить – раздумывать.
 – Слушай, мне с тобой тут лясы точить некогда… говори!
 Ну еще раз можно попробовать – и все. Не хотят понимать – не надо. Он, Джулис, что мог, сделал, а напрямик сказать – это уж извините. Своя шкура дороже.
 – Скажи ей, пусть идет в сквер! И поживет там, пока… пока…
 Парень прищурился:
 – Зачем? Темнишь ты что-то, раб лампы.
 – «Темнишь ты что-то, темнишь ты что-то!» Ничего не темню. В сквере будет гораздо лучше! Вот и все. Мне скрывать нечего, совесть моя чиста. В конце концов, я-то тут при чем?
 «Поздно, Джулис, – ехидно откликнулся внутренний голос. – Поздно. Вечно влипаешь во всякие истории».
 И ведь прав, проклятый голос, сто раз прав.
 Никита уже собрался вернуться в отдел, как вдруг заметил Сати.
 – Гляди, вон она идет. – Сисадмин ткнул пальцем в окно. Из окна третьего этажа было хорошо видно бульвар, небольшой отрезок дороги и автобусную остановку, на которой толпился народ.
 – Вижу, – прозвучал над ухом у сисадмина напряженный голос.
 Стулья возле окна скрипнули, консервная банка-пепельница сдвинулась, точно Джулис собрался залезть на подоконник.
 – Но что же я могу сделать? Ничего, ровным счетом ничего! Но, если вдуматься, я ведь и не обязан что-то делать?
 Сисадмин пожал плечами. Совершенно непонятно, с чего это раб лампы так разволновался: на бульваре протекала самая обычная жизнь, спешили прохожие, катили коляски мамаши, возле цветника играли дети. Сати направлялась к пешеходному переходу, рядом шел криминальный корреспондент, на ходу уплетая пирожок.
 – Вот он, – испуганно выдохнул невидимка и умолк.
 – Кто? Ладно, раб лампы, проваливай. Некогда мне, и без того с версткой опаздываем.
 В ответ послышалось испуганное бормотание:
 – Ты пропал, Джулис, ты пропал! Столько народу хочет твоей смерти! Маги, от них не скроешься. Весь вопрос в том, кто раньше доберется!
 – Маги-шмаги… – отмахнулся сисадмин. – Задержим номер, шеф нас безо всякой магии живьем съест. А почему задержим? А потому, что некоторые разгильдяи материал вовремя не сдают! – Он посмотрел в окно на Сати и строго сдвинул брови.
 – По магазинам гуляют. Сейчас спросим у нее…
 Он пошарил по карманам, выудил телефон и принялся набирать номер.
 – Меня ждет ужасная смерть! – истерически причитал Джулис. – И не только меня, но это уже другой разговор.
 Никита поднес телефон к уху, одновременно наблюдая в окно, как Сати и Хамер, жуя пирожки, бредут по дороге. На работу они явно не спешили. На остановке притормозил белый микроавтобус, пассажиры ринулись на штурм так, словно до вечера никакого транспорта больше не предвиделось. Хамер, воспользовавшись суматохой, отстал, ловко смешался с толпой пассажиров и юркнул за киоск с надписью «Сигареты-папиросы». Сисадмин хмыкнул: криминальный корреспондент, судя по всему, задумал нарушить данное коллективу обещание.
 Белый микроавтобус отошел от остановки и помчался по бульвару. Сати обнаружила пропажу Хамера, пожала плечами, потом, видно услышав звонок, принялась на ходу шарить в сумке. Через минуту лихорадочных поисков в руке у нее оказался мобильный телефон.
 Никита открыл было рот, чтобы поинтересоваться, почему она гуляет вместо того, чтобы срочно сдавать материал, но внезапно замер, уставившись в окно. Белая «маршрутка» набирала скорость, Сати по-прежнему не торопясь переходила дорогу, и ему вдруг стало совершенно ясно, что в следующее мгновение ее путь и путь автобуса, летящего на полной скорости, пересекутся в одной точке.
 Сати на ходу взглянула на высветившийся номер, замедлила шаг и поднесла телефон к уху. Микроавтобус стрелой пролетел вдоль бульвара, на долю секунды закрыв Сати, и сердце у Никиты оборвалось. Мгновение странным образом растянулось, удлинилось и тянулось бесконечно долго, точно кто-то всемогущий решил своей волей остановить время, чтобы помучить хорошенько неизвестностью и страхом.
 Через секунду микроавтобус пронесся мимо и исчез в конце улицы.
 – Блин, – только и смог выдавить сисадмин, по-прежнему держа телефон возле уха и глядя, как разъяренная Сати грозит кулаком пролетевшей машине.
 Он вытер о джинсы вспотевшие ладони, перевел дух и опустился на стул. Накатило жуткое ощущение, будто собственная смерть пролетела так близко, что повеяло ледяным ветром от ее крыльев.
 – Пронесло, – выдавил невидимка. – А я думал, в его деле осечек не бывает. А иногда и маги…
 Он замолк, точно прикусил язык.
 В телефоне раздался щелчок.
 – Блин! – Голос у Сати был сердитый. – Представляешь, меня сейчас какой-то придурок чуть не сбил! Идиоты у нас по дорогам ездят, клинические дебилы! Я всегда это говорила! Ездят и по сторонам не смотрят! Ну к тебе это не относится, конечно, – тут же поправилась она. – А вот все остальные! Ведь рядом просвистел! Хорошо, что я твой звонок услышала и остановилась. А то представляешь, сколько бы хлопот в конторе: деньги на похороны собирать, место на кладбище, опять же… А у меня еще текст магазину «Колосок» не дописан. А ты чего звонил-то?
 Никита сглотнул – в горле отчего-то пересохло.
 – Да я так… Спросить хотел… ладно, не к спеху.
 – Сейчас я подойду.
 Никита медленно сложил телефон и убрал в карман.
 Руки немного дрожали, футболка прилипла к спине, и он, чтобы успокоиться, несколько раз глубоко вздохнул. Вскоре внизу хлопнула дверь, и на лестнице послышались быстрые шаги.
 – Ты представляешь! – начала возмущаться Сати еще со второго этажа. – Только что какой-то…
 – Представляю, представляю, – сердито сказал сисадмин, уже успевший прийти в себя. – В окно видел. Ты бы по сторонам смотрела хоть иногда! Особенно когда дорогу переходишь.
 – Да смотрела я! Это псих какой-то…
 – Недописанной рекламы у тебя – весь стол завален. А нам через неделю приложение рекламное сдавать! А ты под машины кидаться вздумала!
 – Я?! Под машины?! Да ты что?! И вообще, что ты тут стоишь?
 – Тебя ждем.
 – Ждете? Что и раб ла… Джулис тут? Ладно, пошли в редакцию.
 В редакции «раб лампы» повел себя странно: принялся бегать из угла в угол и вполголоса что-то бормотать.
 – Нет, это невозможно, невозможно. – Голос его доносился то из кухни, то от окна. – Остаться и ждать? А что будет дальше? Джулис, ты прекрасно знаешь, что будет дальше. Он не отступит. А я?
 – Да замолчи ты! – прикрикнула на него Сати и обратилась к Никите: – Знаешь, надо заметку написать, заклеймить, так сказать! Жаль, я номер не заметила, а то быстренько бы выяснила, в каком автопарке этот лихач работает. Ты видел, как он мчался?! А я ведь на пешеходном переходе была! А если б ты не позвонил? Если б я не остановилась?!
 Никита снова почувствовал противный холодок под ложечкой.
 – Смотреть по сторонам надо, а не о блондинах мечтать! – отрезал он.
 – Блондины-то тут при чем?!
 Шаги Джулиса стихли.
 – Отчего ты не хочешь пожить в сквере у Тильвуса? – умоляющим голосом спросил он. – Недолго, пока все не… ну я хочу сказать…
 – Опять? – удивилась Сати. – Ты слышишь, Никита? Снова этот бред! С какой стати я должна жить в сквере?
 – Не хочешь? Не хочешь?
 – Конечно не хочу!
 – Ну тогда моя совесть чиста! Я сделал все, что мог! Я пытался… все видели, что я пытался? Так и передайте великому магу – Джулис пытался! В конце концов, собственная жизнь мне дороже!
 – Да что пытался-то? – насторожился сисадмин.
 – Неважно. Этого я не могу сказать. Иначе – смерть. Просто… просто один мой знакомый… нет, не могу!
 Он топнул ногой.
 – Больше я ничего сделать не могу! Да и вообще – с какой стати?! Главное – унести ноги. А вы тут – как хотите…
 Сати и Никита переглянулись.
 – По-моему, у него крыша поехала, – неуверенно предположила она. – Наша жизнь его доконала. Сам знаешь, у нас в конторе рано или поздно все умом трогаются. Ну кроме меня, само собой.
 – Пусть я лучше навек останусь невидимым, чем познаю гнев могущественных магов, – отчаянным голосом продолжал Джулис.
 – Каких еще магов? – удивилась Сати. – А ты-то тут при чем?
 – Да он, видать, боится чего-то, – сказал Никита. – Трясется, как заяц!
 – «Трясется, как заяц, трясется, как заяц»… Да, я, может быть, не очень смел, это так, – забормотал Джулис. – Но вы просто не знаете… Не всем же быть храбрецами, я же, в конце концов, не Воин Сновидений! Я не трус, я осторожный. А осторожные люди живут дольше, это всем известно. Словом, я покидаю вас, – объявил он решительно. – Ухожу прямо сейчас. Возможно, я все же попаду в Доршату и кто-нибудь сжалится надо мной и снимет заклинание… а потом я исчезну и буду жить так тихо, что никто меня и не найдет. И в конце концов все забудут о моем существовании. А мне только того и надо. Пора смываться! Это лучше, чем сидеть и дожидаться, пока меня прикончат!
 – Кто это тебя прикончит? – поинтересовался Никита. – Маги?
 – Вот именно! – воскликнул невидимка. – Они! Могущественные и безжалостные!
 Словно ураган пронесся по комнате, натыкаясь на столы, переворачивая и отшвыривая стулья. Папка на столе криминального корреспондента сама собой упала на пол, белые листы разлетелись по полу.
 – Не знаю, про каких ты магов сейчас толкуешь, но вот за это Хамер тебя точно убьет, – пообещала Сати, удивленно провожая глазами невидимый вихрь. – С особым цинизмом и жестокостью.
 – Я покидаю вас! Ухожу!
 Сати передернула плечами:
 – Покидай, плакать не будем. Только как ты уйдешь? Каким образом?
 – Очень просто, – продолжал бормотать невидимка. – Я видел у вас зеркало… а, вот оно…
 Голос замер, словно Джулис остановился напротив большого зеркала, висевшего на стене возле входа.
 – И что? Зеркало-то тебе чем поможет?
 – Вы – ничего не понимающие в магии люди, – продолжал бормотать невидимка. – Зеркало – это вход. Любое зеркало – это дверь в другой мир…
 – С чего ты взял? – удивился Никита. Он посмотрел на зеркало в простой светлой раме и пожал плечами. – Это, может быть, у вас, в царстве-государстве зеркало – это дверь. А у нас зеркало – это зеркало. Кусок стекла.
 – Да-да, – не слушая его, продолжал бормотать Джулис. – Как я раньше не подумал. Словом, оставайтесь, и будь что будет. А с меня хватит! Пусть даже я попаду не туда, это все равно лучше, чем… Я устал. Прощайте!
 Послышался звук удара, звон бьющегося стекла. Зеркало сорвалось со стены и разлетелось вдребезги, усеяв серебристыми осколками пол. Что-то тяжелое рухнуло возле стены, послышался негромкий стон.
 Сати вытаращила глаза.
 – Он что, попытался прыгнуть в зеркало?
 – Похоже на то, – сдержанно ответил сисадмин. Хрустя осколками стекла, он подошел к стене.
 – Слушай, придурок. Это было обычное зеркало, понятно? Самое обычное. Не врата в другой мир, не портал, не… что там еще у вас бывает? Просто стекло. А теперь его нет.
 – Черт! – расстроилась Сати. – Проклятый раб лампы! Мне по твоей милости придется с завхозом говорить, объяснять, почему у нас в редакции разбилось зеркало! Докладную писать!
 Невидимка снова застонал.
 – Да, не так-то просто уйти отсюда, – дрожащим голосом произнес он.
 – Прыгая в зеркала, ты точно далеко не уйдешь, – рассудительно заметил Никита. – Разве что до ближайшей психбольницы.
 – Он зачаровал это зеркало, – в отчаянии пробормотал невидимка. – Зачаровал, отрезал пути к отступлению. Он догадался, что я попытаюсь…
 – Ты о чем это? – спросила Сати, но невидимка не ответил. Послышалось шуршание, хруст стекла и неуверенные шаги.
 – Куда ты? – окликнула она. – Эй, Джулис! Ты куда?
 – В типографию, – раздался мрачный голос. – У них всегда есть «неприкосновенный запас», целых две бутылки. Я знаю, где они их прячут. А на улицу я больше ни ногой.
 – А что так?
 – Да так.
 – А есть ты что будешь? – поинтересовалась Сати. – Я тебя кормить не собираюсь.
 – Сам прокормлюсь, – буркнул Джулис.
 Сати и Никита переглянулись.
 – А ты, – добавил невидимка уже с порога, – все-таки иди в сквер к Тильвусу.
 Дверь открылась и тут же захлопнулась со всего размаху.
 Над городом витал теплый летний вечер.
 – Ну вот, – сказала Сати, из окна машины разглядывая ярко освещенный театр музыкальной комедии и нарядных граждан, спешивших к парадной двери. – Как и советовал наш полоумный раб лампы, мы идем к Тильвусу. Но жить в сквере я все равно не собираюсь! А что это народу так много кругом? – прибавила она с некоторым недоумением.
 Возле театра и в самом деле яблоку негде было упасть, а прилегающая к нему улица была плотно заставлена автомобилями.
 – Много-шмого… народ-то, это еще ничего, – проговорил Никита, заметив несколько человек в форме. – А вот ментов до фига, это уже хуже.
 – А! – вдруг догадалась Сати. – Забыла совсем! Закрытие сезона сегодня, последний спектакль, потому и народу столько. Да и губернатор приехал и прочие великие личности нашего города, весь бомонд! Вон джип губернаторский стоит, видишь?
 – Бомонд-шмомонд… не запаркуешься теперь, – недовольно проворчал Никита. – Придется где-нибудь в переулке…
 Откуда ни возьмись появился сержант, с некоторым недоумением оглядел облупившуюся «японку»-развалюху, которая среди сверкающих черных автомобилей выглядела, как старая кляча в табуне арабских скакунов, и строго спросил:
 – Вы, граждане, на спектакль? Нет? Тогда отъезжайте, отъезжайте… не задерживайте!
 – Отъезжай, Никита, – проворчала Сати, нащупывая ручку дверки. – Запаркуйся где-нибудь и в сквер подходи. А я пока пойду гляну, на месте ли господин великий маг. А то, может, он тоже на спектакль отправился. В губернаторской ложе небось сидит, коньяк хлещет…
 Она выбралась из машины и хлопнула дверцей.
 – Сколько раз говорил – не хлопай так! – заорал вслед сисадмин, уязвленный зрелищем новеньких «мерседесов» на парковке. – Стекло вывалится!
 – Ладно, ладно… забыла я, что в твоей таратайке все на честном слове держится!
 – «Таратайка», – недовольно пробурчал Никита, – Пешком будешь ходить, ясно? До тех пор, пока я «мерседес» не куплю…
 Сати махнула рукой вслед отъезжающей машине и направилась к театру, по пути с интересом рассматривая туалеты принарядившихся дам: закрытие сезона считалось в городе мероприятием светским и требовало соответствующей экипировки.
 За стеклами вестибюля клубилась оживленная толпа, слышалась музыка и смех, зато в сквере на задворках театра было тихо.
 Сати сбежала по выщербленным ступенькам и огляделась. Лысого гражданина, похожего на Тараса Бульбу, нигде не наблюдалось, вороватого Сереги, бывшего художника – тоже. Зато отыскался Тильвус – великий маг сидел под деревом и, сосредоточенно сдвинув брови, листал старый календарь. Неподалеку, на обломке камня восседал большой черный кот.
 Заслышав шаги, Тильвус поднял голову, на лице его мелькнуло что-то вроде досады.
 – Так приятно видеть, когда тебе рады, – сообщила Сати. Она остановилась неподалеку, глядя на мага сверху вниз. – Чем занят? Заклятие распутываешь?
 – Распутываю. – Тильвус закрыл календарь. – Как раз обсуждали одну интересную мысль.
 – С кем? С этим… как его? Со старым другом Адриком?
 – Нет. – Тильвус делал вид, что не услышал ехидных ноток в голосе, убрал календарь и кивнул на кота. – С ним.
 Сати перевела взгляд на кота.
 – С котом?
 – А что? Это Фауст. Он живет тут, в театре.
 – Ну и компания у тебя… А почему он не в губернаторской ложе? Там весь бомонд…
 – Говорит, уже видел этот спектакль восемь раз. Надоело.
 Сати посмотрела на кота и пожала плечами. Тот смерил ее высокомерным взглядом и отвернулся.
 Она подумала немного и решила приступить к делу, но не сразу, не напрямик, а окольными путями, усыпив хорошенечко бдительность собеседника.
 – А я вот кое-что спросить хотела, – небрежным тоном начала она.
 Глаза у мага стали жесткими.
 – Это тебя не касается, – отрезал он.
 Сати старательно изобразила недоумение.
 – Что меня не касается? Я про кота спросить хотела. Про кота. Узнать, каким образом вы с ним разговариваете – только и всего. Нельзя? А ты о чем?
 Тильвус недоверчиво покосился на нее.
 – А-а, ты, наверное, о том сне, что я сегодня… так я уж и забыла про него. А ты вот напомнил, спасибо. Ну раз уж начал, так расскажи…
 Великий маг демонстративно промолчал. Он вытащил из мятого пакета связку квитанций и принялся разглядывать.
 – Не хочешь говорить? Хорошо. Мне в общем-то и неинтересно даже. Правда, как ни крути, меня тоже касается, раз я погибнуть там могу. Но это же ерунда, правда? Об этом и говорить не стоит.
 Тильвус бросил на нее убийственный взгляд, но Сати не смутилась.
 – Скажи хоть, что такое Запретная магия?
 Она подождала немного, но великий маг упорно молчал, и Сати начала понемногу сердиться.
 – Что, в молчанку играешь? – с досадой спросила она. – Дело твое… а я и так знаю. Сегодня во сне… это же была последняя битва, правда? Та, где ты использовал Запретную магию?
 Молчание Тильвуса стало ледяным, казалось, еще немного – и пойдет снег. Сати поежилась, однако решила не отступать.
 – Кому ты кричал: «Вы все останетесь здесь»? Молчишь? Ну и не отвечай, – сказала она с досадой. – Я и так знаю. Воинам Сновидений.
 Тильвус отложил пачку бумаг и вздохнул.
 – Разве тебе не пора на работу? – с надеждой спросил он. – Иди, напиши что-нибудь… гороскоп или статейку о производстве макарон состряпай. В кино сходи, наконец. Где твой оруженосец? Этот… как его? Бойфренд?
 – Какой еще бойфренд? Никита? Скажешь тоже… он не бойфренд, а друг. Это совсем другое, ясно?
 – Ясно, ясно… друг, конечно, – с непонятной иронией отозвался мат. – Оно и видно.
 – Конечно. Это разные вещи, как ты не понимаешь! Друзей в бойфренды не стоит переводить.
 – Почему же?
 – Дружба кончится, вот почему, – нехотя сообщила Сати. – А чем тебе моя статья про макароны не понравилась? Отличная заметка, всем понравилась. Особенно заказчику.
 Тут она спохватилась: великий маг опять искусно уводил разговор в сторону.
 – Да ты не увиливай, ты по делу говори!
 – По какому еще делу? – недовольно сказал он. – Отправляйся домой. И вот мой тебе совет на будущее: не пытайся вытягивать клещами то, что человек не хочет говорить. Поняла?
 Сати отмахнулась.
 – Что, к совести моей взываешь? Бесполезно, – сообщила она. – Это даже шефу нашему не всегда удается. А почему ты говорить со мной не хочешь? Ну скажи хоть… они до сих пор там? За Завесой? Раб лампы говорил, что аркабские маги из-за твоего заклятия утратили магию. И… и Воины? Они тоже?
 Тут выражение глаз Тильвуса стало таким, что Сати не на шутку перепугалась.
 – Ты обещал Джулиса не трогать! Обещал?!
 Целую минуту тот молчал.
 – Хорошо, – с трудом выговорил он после паузы и взглянул на кота. – Не трону… наверное.
 Фауст коротко мяукнул, и Тильвус кивнул:
 – Да, это бы неплохо. Да я, сам видишь, связан обещанием. Но отличный совет, спасибо.
 Сати покосилась на кота.
 – Молчи, животное… твоих советов только не хватало!
 «Животное» смерило ее уничтожающим взглядом желтых глаз и отвернулось, всем своим видом выражая безграничное презрение.
 – Почему ты применил Запретное заклятие? Ну ответь же наконец! Пожалуйста…
 Тильвус снова замолчал и молчал так долго, что Сати потеряла терпение. Она уже открыла рот, чтобы спросить еще что-то, когда великий маг вдруг заговорил.
 – А что было делать? – проговорил он так тихо, что Сати еле расслышала его. – Я медлил до последнего. Надеялся на чудо. Но откуда ему было взяться? За Завесой сна не бывает чудес. Там никто не придет на помощь… Акрабцев становилось все больше, а Завеса – все тоньше… вот-вот порвется и весь мир погрузится в зачарованный сон. И тогда…
 – Заклятие?
 Тильвус кивнул, разглядывая собственные руки, сжатые в кулаки.
 – Решиться на такое было нелегко. Заклятие не действует выборочно. Оно настигает всех.
 – То, что произошло с аркабскими магами, произошло и с Воинами Сновидений? – догадалась Сати.
 Тильвус кивнул.
 Кот коротко мяукнул.
 – Заткнись! – бросила ему Сати.
 – Но… вы же… ты же… ты спасал свой мир! А Воины…
 – Да, – слишком спокойно произнес Тильвус. Это спокойствие пугало Сати. – Спасал. Но, наверное, честнее было бы разделить их участь. Проклятое заклятие уничтожает всех, кроме того, кто его произносит. Воины обречены вечно скитаться во снах. Обречены не аркабскими магами, а мною, своим товарищем, Воином Сновидений.
 Сати всплеснула руками.
 – Ну я не знаю, – в отчаянии проговорила она. – Не знаю, что вообще можно было сделать в такой ситуации! У тебя же не было другого выхода. Не было? Кто-то, кроме тебя, мог произнести заклятие?
 Тильвус отрицательно мотнул головой.
 – Это не простая магия. Не каждому по плечу.
 – Ну вот!
 Сати в растерянности умолкла, не зная, что сказать. Никита все не шел, не иначе парковал свою машину где-то на соседней улице.
 – Так ты поэтому живешь здесь? Ну что ты опять молчишь? – с досадой спросила она. – Брось, Тильвус, нельзя всю жизнь прожить с чувством вины. Это, – она обвела взглядом сквер, – не твоя жизнь и не твой мир. Я, конечно, понимаю…
 Терпение великого мага лопнуло.
 – Как ты можешь понять?! – взорвался он. – Как? Они надеялись на меня, на мою помощь, на мою магию! А что я им дал? Запретное заклятие! Как после это вернуться в свой мир?
 – Да! – заорала она в ответ. – Вот так – взять и вернуться! Это лучше, чем сидеть тут, жалеть себя да сокрушаться! Что тебе еще остается?! Обливаться слезами, вместо того чтобы делать что-нибудь! Ты… ты знаешь кто? Слабовольный пораженец! Вот ты кто!
 Она топнула ногой, повернулась и в ярости понеслась прочь из сквера. За углом театра нос к носу столкнулась с Никитой.
 – Еле запарковался, – сообщил тот. – На соседней улице. А ты куда это несешься? А дедуля где?
 Он всмотрелся в лицо Сати.
 – Что, поговорили уже? Так я и понял. Небось опять про блондинов беседовали?
 – Надоел! Тоже мне! Сидит, сам себя жалеет! Упивается чувством вины! Великий маг, блин! – бессвязно выкрикивала Сати, чем удивляла Никиту все больше и больше. – А я больше с ним никаких дел иметь не желаю! Нянчиться еще с ним… и Джулиса сейчас же из конторы выгоню!
 – Его-то за что?!
 – Всех магов гнать в шею!
 – Джулис-шмулис… хорошо, – покладисто сказал Никита, по горькому опыту знавший, что, когда Сати приходит в такое состояние, самое безопасное – во всем с ней соглашаться.
 – Выгоним. Вот прямо сейчас в контору вернемся – и выгоним. Пусть на вокзале живет. Поехали.
 – Поехали!
 Они вышли на площадь перед театром.
 Спектакль уже начался, и за стеклами вестибюля было пусто, лишь прохаживались строгого вида дамы-дежурные да пробегали рысцой озабоченные администраторы.
 – Тоже мне, печальный демон, дух изгнанья! – продолжала кипятиться Сати. – Скорбеть-то каждый может, большого ума не надо! А вот сделать что-нибудь, это…
 Внезапно она остановилась как вкопанная: чужие воспоминания и эмоции обрушились на нее, точно где-то в сердце прорвалась плотина и хлынули страх, отчаяние, горечь и боль.
 – Чего встала? – поинтересовался Никита, звякая в кармане ключами от машины.
 – Боже мой! – воскликнула Сати и понеслась обратно.
 Сисадмин вздохнул и направился следом.
 Сати кубарем скатилась по лестнице и кинулась в сквер.
 – Что такое?! – Она вцепилась в отвороты потрепанной джинсовой куртки Тильвуса. – О чем ты только что вспоминал?! Что это за ритуал? И ты об этом думал?!
 Великий маг отвел глаза.
 – Было дело, – нехотя признался он.
 – Как ты мог?!
 – Каждый раз, когда я думал о… о том, что они скитаются там, за Завесой… то… я проклинал свою магию, я хотел избавиться от нее. Пройти через специальный… но… но я не смог.
 Тильвус умолк.
 – Даже не думай об этом! Послушай, я знаю твои воспоминания, я вижу твои сны. – Она понизила голос до шепота, хотя в сквере кроме них никого не было. – Я знаю, что магия значит для тебя больше, чем жизнь.
 В глазах Тильвуса появилось знакомое насмешливое выражение.
 – Все-то ты знаешь… – заметил он. – Ну мне тоже кое-что про тебя известно!
 В первый раз Сати не рассердилась, услышав такое заявление.
 – Ну знаешь – и знай на здоровье, мне-то что. Все равно ты рано или поздно вернешься в свой мир, а кому там мои тайны интересны? Никому!
 – Как сказать, – туманно ответил великий маг, подумав.
 Послышались шаги: Никита сбежал по лестнице, обогнул пустой бассейн и приблизился к скверу.
 – Менты совсем с ума сошли, документы проверяют на каждом шагу. А все потому, что губернатор в театр приехал, – проворчал сисадмин, пряча в карман бумажник с документами.
 Он подошел ближе, покосился на кота, посмотрел на Тильвуса и Сати и удивленно заморгал глазами.
 – Гм… ты что-то тяжело дышишь, Тильвус. Что с тобой? Не заболел часом? – Никита бросил подозрительный взгляд на Сати. – А ты? Чем ты тут с ним занималась?
 Она поднялась с колен и отряхнула джинсы.
 – Да вот, подумала, уж не помирает ли он? Сам понимаешь, это бы многие проблемы решило. Ну чем я могу заниматься, как ты думаешь?!
 – Проблемы-шмоблемы… Для умирающего он вроде неплохо выглядит, – заметил Никита, все еще глядя на мага с недоверием.
 Тильвус ухмыльнулся в ответ, и сисадмин удивился еще больше.
 – Так ты умираешь или как?
 – Не решил пока что, – сообщил маг, искоса поглядывая на него. – Жизнь-то, оказывается, приятная штука! Так что, наверное, попозже как-нибудь.
 Сати и Никита, распрощавшись с Тильвусом, снова поднялись на площадь перед театром. На город опускались летние сумерки. В переулке возле киоска стояла машина Никиты.
 – Так что ты там с ним делала? – упорно допытывался сисадмин, терзаясь подозрениями. – Зачем вернулась?
 – Ну он чертовски сексуален, и я не могла пройти мимо такого мачо, как ты понимаешь, – сердито ответила Сати, выведенная из себя настойчивыми расспросами. – Перестань цепляться! Он вспомнил, как собирался пройти ритуал очищения от магии… ну после того случая с запрещенным заклятием. Хотел стать обычным человеком. Но в самый последний момент не смог, отказался. Тяжелое воспоминание… ну а я почувствовала. Потому и вернулась. Но мы общались дружески, ясно?
 – Обнимал он тебя далеко не дружески, – пробурчал. сисадмин, не глядя на нее.
 Сати остановилась.
 – Ты что, дурак?! Заводи-ка свою таратайку, мне домой пора!
 – «Таратайку»… – с досадой повторил приятель. – На ковре-самолете летай, если машина моя не нравится…
 За зарешеченными окнами совсем стемнело, в коридорах давно замолкли голоса, и продавщица маленького магазинчика, что ютился в двух комнатках на первом этаже, принялась пересчитывать деньги, готовясь сдавать выручку. За деньгами всегда приезжал сам хозяин. В городе у него было несколько ларьков, торгующих всякой всячиной, пока вечером все объедешь… Поэтому, хоть и положено было забирать выручку в восемь, являлся он гораздо позже.
 Продавщица перетянула пачку денег аптекарской резинкой и прислушалась: в коридоре послышались торопливые шаги. Она на всякий случай сунула пачку в коробку с печеньем – и вовремя. Дверь распахнулась, и на пороге показался незнакомый человек.
 – Деньги давай, живо! – рявкнул он.
 Продавщица испуганно заморгала глазами. Пистолет! А ну как настоящий?! Говорят, в минуту опасности перед человеком проносится вся его жизнь. Но жизнь проноситься что-то не торопилась, а вместо этого в голове толпились совершенно посторонние мысли: о том, что сейчас застрелят, а за квартиру она так и не заплатила, о том, что дома нет хлеба и купить уже, наверное, не придется, а самое главное – кто заберет дочку из садика? Она сидит там с воспитательницей, толстой раздражительной теткой из круглосуточной группы, дожидается. А никто не придет. И что с ней будет?
 Дрожащими руками продавщица вынула пачку денег, протянула грабителю. Поверх лежала купюра, исчерканная красным фломастером. Совсем не к месту вспомнилась покупательница, что любит рисовать на деньгах. Она приходила днем и еще орала в телефон что-то про кладбище.
 Увидев деньги, бандит повел себя странно. Затоптался на месте, не сводя глаз с толстой пачки, словно что-то мешало ему подойти ближе.
 И вдруг сунул пистолет за пояс и выскочил из магазина.
 Гулко прозвучали шаги по пустому коридору, хлопнула дверь, и все стихло.
 Продавщица постояла немного, сунула пачку денег в карман халата и без сил опустилась на табурет.




 ГЛАВА 12


 Утром Сати поднялась на крыльцо, вошла в прохладный и полутемный тамбур и направилась было к лестнице, но возле отдела рекламы невольно замедлила шаг. Из-за закрытой двери доносился такой гул, словно в отделе завелось гигантское гнездо ос. Осы зловеще гудели, явно замышляя что-то недоброе.
 Сати подумала мгновение и решила заглянуть на минутку – узнать, что к чему.
 В отделе оказалось полно народу. Начальник рекламы, мрачнее тучи, стоял посреди комнаты и внимательно изучал какой-то документ – ни дать ни взять главнокомандующий, получивший сводку военных действий. Сводка была тревожной: вражеская армия уже пересекла границу, вторглась на чужую территорию, бесчинствовала, притесняла мирное население и обозами вывозила награбленное. Менеджер, вручивший донесение, замер рядом, словно адъютант, и не сводил глаз с главнокомандующего, ожидая распоряжений.
 Услышав стук двери, начальник поднял глаза.
 – Привет, Сати, – сказал он и снова уткнулся в донесение. Она подождала немного, ожидая вопросов о ненаписанных текстах, потом пожала плечами: если начальник забыл поинтересоваться, как продвигается работа, значит, события происходят нешуточные.
 Сати окинула взглядом кабинет. За столом начальника отдела в милицейском мундире и фуражке сидел Порфирий Петрович. Вид у «заместителя» был задумчивый. В кресле для гостей обнаружился Хамер: криминальный корреспондент читал газету «На далеком рубеже» и недовольно хмурился. Сати присела рядом.
 – Что это начальник сегодня такой озабоченный? – поинтересовалась она.
 Хамер перевернул страницу.
 – «Нимфа», – пояснил он. – Конкуренты-то даром времени не теряли, втихушку почти всех самых крупных заказчиков у нашего отдела переманили. Уж и не знаю, какие скидки им наобещали, но только и мелькомбинат к «Нимфе» перебежал, и муниципальные бани ушли, и птицефабрика упорхнула!
 Сати подскочила на стуле.
 – Вот это да! Не может быть! Ай да конкуренты! А еще конвенцию подписали, браконьеры несчастные! А мелькомбинат?! Изменщики, а ведь с виду порядочные люди! А бани, бани?
 – Вот, сейчас начальнику список сбежавших рекламодателей подготовили, изучает. – Хамер покосился на приятеля и понизил голос: – Я уж хотел в редакцию подняться, дел невпроворот, да интересно посмотреть, что дальше будет.
 Сати кивнула, гадая, какие ужасы ожидают теперь «Нимфу», мало знакомую с темпераментом начальника отдела рекламы.
 – Точно, – вполголоса сказала она, устраиваясь поудобнее и придвигая к себе чью-то коробку с мармеладом. – Я, пожалуй, тоже останусь.
 Меж тем начальник дочитал сводку, смял листок и швырнул в корзину.
 – Вот, значит, как?! – зловеще проговорил он. – Наших рекламодателей переманивать?! Нам палки в колеса вставлять?! Конвенцию нарушать?
 Чеканным шагом он подошел к окну и окинул взглядом двор.
 Вероломная «Нимфа» могла торжествовать – нарушение конвенции принесло блестящие результаты. К крыльцу конкурентов беспрестанно подкатывали машины, откуда выскакивали суетливые менеджеры или важно, с достоинством появлялись солидные рекламодатели и исчезали за дверью с табличкой «Рекламное агентство». В кабинетах кипела жизнь, сотрудники носились как угорелые, натыкаясь друг на друга, толпились у ксерокса, размахивали папками, а усатый предводитель прохаживался туда-сюда, заложив руки за спину, и вид у него был самый довольный.
 – Порфирий, – зловещим голосом произнес начальник отдела после долгой паузы. – Знаешь ли ты, как поступают с мародерами в военное время?
 Порфирий Петрович многозначительно промолчал.
 – Правильно, – одобрил красноречивое молчание начальник. – С ними не церемонятся.
 – Расстрелять за амбаром, да и дело с концом, – поддержал Хамер.
 – Где ты в центре города амбар найдешь? – удивилась Сати. – А без амбара расстрелы как-то даже неприлично проводить. Не по правилам! Засмеют нас.
 Руководитель «мародеров» прошелся мимо окон раз, другой, делая вид, что не замечает взглядов, устремленных на него, но потом не утерпел, горделиво выпрямился и орлом глянул в сторону начальника отдела.
 – Каков нахал?! – возмущенно воскликнула Сати и погрозила предводителю кулаком. – Переманил всех клиентов, да еще и радуется! Хорошо, хоть кондитерский комбинат у нас остался! Я лично вчера с директоршей говорила, она сказала, что всю рекламу – только у нас и…
 Она не договорила. К крыльцу «Нимфы» подкатил синий микроавтобус с логотипом «Кондитерский комбинат „Восток“, из салона показалась сурового вида дама с папкой под мышкой и решительно направилась к входу.
 – Директорша… – растерянно пролепетала Сати, не веря своим глазам. – А как же… она же обещала…
 Предводитель «Нимфы» тоже узрел одного из крупнейших рекламодателей города, перевел взгляд на расстроенные физиономии сотрудников рекламного отдела, приосанился, расправил пышные усы и самодовольно усмехнулся.
 Делать этого ему не следовало.
 Начальник рекламы мгновенно вскипел и пулей вылетел за дверь. За ним ринулись гурьбой менеджеры, следом – Сати и Хамер, не желающие пропустить интересное зрелище. На крыльце их чуть не сбил с ног кто-то из рекламщиков: он бросился обратно в кабинет, схватил в охапку Порфирия Петровича и кинулся вдогонку за остальными.
 Усатый предводитель изменился в лице и исчез из окна.
 Начальник рекламы в три прыжка пересек двор, взлетел на крыльцо, рванул на себя дверь с табличкой «Рекламное агентство „Нимфа“ и столкнулся с предводителем – тот как раз торопился защелкнуть дверь на замок, но опоздал.
 Оказавшись нос к носу, руководители замерли. Первым пришел в себя начальник отдела.
 – Нарушаем? – голосом, не предвещающим ничего хорошего, начал он. – Подрывную работу ведем? Наших клиентов к себе переманиваем?
 Он сделал шаг вперед, заставив предводителя отступить, и оказался, таким образом, на вражеской территории. За ним в коридор тотчас же просочились менеджеры.
 – А кто обещал? Конвенцию кто подписывал?!
 Конкурент бросил взгляд на Порфирия в милицейской фуражке – «заместитель» приветливо помахал ему рукой.
 – Не знаю никакой конвенции, – принялся отрицать очевидные факты предводитель. – Ничего я не подписывал! Ваши рекламодатели к нам сами… Вы там на лаврах почиваете, а мы тут крутимся, как белки в мясорубке!
 – Будут вам сейчас белки! Будет вам сейчас мясорубка! Кто муниципальные бани увел? А мелькомбинат? Кто своровал мелькомбинат, я спрашиваю?!
 Усатый предводитель понял, что дело принимает нешуточный оборот.
 – Некогда мне тут с вами, – поспешно сказал он и отступил от разъяренного начальника отдела еще на шаг. – Дел полно! Рекламодатели звонят! Все телефоны оборвали!
 – Наши рекламодатели! – змеиным голосом уточнил начальник. – А вы – мародеры!
 Руководитель «Нимфы» сделал назад еще шажок и почувствовал себя в безопасности.
 – Были ваши, стали – наши! – торжествующе объявил он, повернулся и заспешил по коридору, оглядываясь на начальника через плечо.
 – Стой! – гаркнул тот во все горло.
 Конкурент припустил еще быстрее и вдруг побежал. Начальник бросился следом.
 – А кто хлебозавод переманил? Кто? – на ходу вопил он. – Комбинат сухого молока? Не вы?!
 – Не знаю никакого завода! – отпирался предводитель, улепетывающий по длинному коридору и преследуемый по пятам разъяренным начальником отдела.
 – Не знаешь?! А кто им звонил? Звонил кто? Мы все знаем!
 Менеджеры конкурентов, толпившиеся у окна, завидели приближавшуюся погоню и тоже припустили бегом. За ними по пятам с топотом несся начальник отдела.
 – Стой! Стой, хуже будет!
 Усатый предводитель прибавил скорости.
 – Мы в милицию! – отчаянно выкрикнул он. – В милицию на вас!
 – Ишь ты, – сказала Сати, с большим интересом наблюдая за погоней. – Еще и грозится!
 – Милицию я на себя возьму, – небрежно заметил Хамер. – Пусть вызывает.
 – А муниципальные бани? – продолжал обличать начальник отдела, наседая на конкурента. – Кто переманил муниципальные бани?! Кто?!
 – Бани мы вам не отдадим! – огрызнулся предводитель, пробегая мимо пожарного стенда, на котором красовались выкрашенные в красный цвет инструменты и висело ведро. – И конвенция ваша – тьфу! Я на вас жаловаться… жаловаться в прокуратуру!
 – В прокуратуре у нас тоже все схвачено, – скромно сказал криминальный корреспондент.
 – Не отдадите?!
 Начальник рекламы на бегу сорвал с пожарного стенда багор и, поднатужившись, метнул в конкурентов.
 Сати и Хамер застыли с открытыми ртами.
 Увидав летящий багор, конкуренты, как по команде, в ужасе рухнули на пол. Багор ударился в стену, отскочил и с деревянным стуком упал на пол, неподалеку от усатого предводителя.
 Мгновенно наступила мертвая тишина, лишь слышно было, как где-то бьется о стекло муха.
 Начальник рекламы остановился, оглядел лежащих на полу конкурентов, хмыкнул и перевел взгляд на «заместителя».
 – Пусть знают, Порфирий, – промолвил он как ни в чем не бывало и небрежно смахнул с лацкана пиджака несуществующую пылинку. – Так будет с каждым. С каждым, кто покусится!
 Он перешагнул через багор и направился к выходу.
 Когда переполох в рекламном отделе немного улегся, Сати вспомнила про собственные неотложные дела и поспешила на четвертый этаж.
 – Наконец-то! – услыхала она приглушенный голос Джулиса – невидимка дожидался ее возле курилки. – Ты… ты жива и… гм… жива и здорова? Ох…
 – А, это ты, раб лампы, – протянула Сати. – А почему я должна быть не жива и не здорова? Ты в последнее время загадками какими-то говоришь.
 Она заторопилась наверх, прыгая через две ступеньки, но вдруг остановилась.
 – Кстати, проходила я сейчас мимо типографии. Ты там вчера был?
 – Где?
 – Ты дураком-то не прикидывайся, прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Ты вчера вечером, после того как зеркало в редакции расколошматил, в типографию наведаться собирался. Так?
 – Совершенно не понимаю…
 – Ты не юли, не юли, ты прямо отвечай! Был или нет?
 Со стороны окна донеслось недовольное сопение.
 – Ну был. Зашел на минутку… уж не помню зачем. Так, заглянул…
 – Заглянул? Голову бы тебе оторвать, проклятый раб лампы! Сегодня печатники все утро искали две бутылки водки, банку соленых огурцов и миску пельменей! Твоих рук дело?
 – «Твоих рук дело, твоих рук дело»… Не понимаю, о чем ты. – В голосе Джулиса появились высокомерные нотки.
 – Брось, прекрасно понимаешь! Ты слямзил?
 – Слямзил?
 – Ты что, оглох?! – начала было Сати, но тут же замолчала: по лестнице поднимался менеджер отдела доставки. Она выждала, пока он скроется, и продолжила:
 – Печатники всю типографию перерыли! Говорят, поставили в надежное место, за старый станок, куда никто не сунется. А утром – нету! А миска пельменей? Куда делись пельмени из холодильника? Теперь типография отдел реализации подозревает! Печатники все утро раздумывали, как бы им отомстить. Кто стащил?
 – Понятия не имею. Может, шеф? – нахально предположил невидимка.
 – Конечно! Шеф, скажешь тоже! Да он и не догадывается, где водку прячут. Они же ее перепрятывают все время. Так в чем дело, а?
 – Я тут ни при чем, – твердо сказал Джулис. – Знать не знаю ни о какой водке и огурцах! – Он посопел. – Огурцы, кстати, гадость невероятная. Пища, достойная гоблинов! Уж лучше дохлого грифона сожрать, чем ваши огурцы.
 Тут он сообразил, что сказал лишнего, и умолк.
 – А! – торжествующе воскликнула Сати. – Я так и знала! Кроме тебя-то некому это сделать было!
 Она поднялась на площадку четвертого этажа и остановилась.
 – Но ты вот что, раб ла… Джулис. Эдак ты все отделы у нас перессоришь. Это никуда не годится, понимаешь? Так что ты еду себе где-нибудь в другом месте ищи, ясно?
 В редакции находились Люся и Хамер. Криминальный корреспондент в лицах пересказывал Люсе события в «Нимфе», а старейший журналист города, ведущая популярной рубрики «Советы целительницы Прасковьи» слушала его с открытым ртом, держа в руке горящую папиросу. Курить в редакции было строго запрещено, но Люся не обращала на запреты ни малейшего внимания.
 – Вот так-то, – закончил Хамер, с завистью поглядывая на папиросу.
 – Отлично! – кровожадно сверкнула глазами «целительница Прасковья», полностью одобряя действия начальника рекламы. – Давно пора было с «Нимфой» разобраться!
 Она затянулась папиросой и вышла.
 Сати бросила сумку на подоконник, включила компьютер и принялась изучать очередную заявку. Криминальный корреспондент меж тем сосредоточенно рылся в ящиках своего стола.
 – Странно, – удивленно проговорил Хамер. – Вчера вот сюда пачку печенья положил, а сегодня – нету. Куда она могла деться?
 Сати покосилась в сторону кухни.
 – Получше посмотри. Может, завалилась куда?
 Хамер пожал плечами.
 – Наверное, крысы опять завелись, – пробормотал он. – Я вчера допоздна задержался, слышал, вроде на кухне кто-то возится.
 – Показалось тебе…
 – И Люся жаловалась недавно, что у нее бутерброд со стола исчез, а в редакции ни души не было. Сама знаешь, Люся по вечерам работать любит, когда все по домам разойдутся.
 – Крысы, точно, – с готовностью поддержала Сати, незаметно грозя кулаком в сторону кухни. – Кроме них некому!
 Хамер прислушался:
 – Вот, слышишь? На кухне словно шуршит кто-то? Я в последнее время частенько замечаю.
 Сати кивнула:
 – Надо заявку на дезинфекцию написать. А то крысы эти, наглые и прожорливые, таскают все, что плохо лежит. Одна надежда, что надоест тут им у нас, они и свалят к себе, в свое царство-государство. Ты, Игорек, заявку-то напиши сам, а то мне еще рекламный текст сочинять.
 Она открыла файл и задумалась.
 – О чем текст-то? – поинтересовался криминальный корреспондент.
 – О свадьбах. Верней, о свадебных платьях, которыми салон «Белая лилия» торгует, мы туда с Аверченко на прошлой неделе ездили. Теперь вот вспомнить надо…
 Она перевела взгляд в окно. Необходимо было восстановить в памяти подробности визита в свадебный салон, но вспоминалось лишь то, как пришлось оттаскивать от накрытого стола прожорливого фотокорреспондента: к приезду гостей из газеты работники «Белой лилии» подготовились на славу. По этой причине воспоминания о салоне получались немного смазанными – вместо прекрасных белых платьев виделся Аверченко с бутербродом в зубах.
 Сати вздохнула и написала первую строчку: «Свадебный салон „Белая лилия“ хорошо известен всем горожанам».
 – Так, – промолвила она и снова вздохнула. – А дальше-то что?
 Сати полистала рекламный буклет салона, вчитываясь в подписи под фотографиями.
 – «Он попросил твоей руки, и ты с радостью согласилась», – с выражением прочитала она. – Гм… согласилась, надо же… а почему моей руки никто, блин, не просит? Я бы тоже с радостью…
 Криминальный корреспондент захохотал во все горло.
 Сати бросила на него обиженный взгляд.
 – Что смешного?
 Зазвенел телефон внутренней связи.
 Она сняла трубку.
 – Здорово, борзописец, – сказал Никита. – Что делаешь?
 – Да вот, Хамера уговариваю на мне жениться, – сказала Сати. – А он, гад, не желает! Я уж и так, и эдак… буду, говорю, на ночь тебе «Приключения хромого ниндзя читать», а он все равно не хочет!
 Сисадмин кашлянул.
 – Делать тебе больше нечего, – недовольно проговорил он. – Давай, собирайся, мы же к дедуле сходить хотели. Забыла? Ты про заклинание у него спросить хотела, потому что вчера забыла. Не до того тебе было… – неопределенным тоном сказал он. – В общем, если желаешь снова с дедулей пообниматься, то собирайся. Мне после обеда некогда будет.
 – Черт. – Сати поспешно вытащила из папки лист бумаги. – Мне еще текст в Управление геологии занести нужно, они до двенадцати дня его ждут. Ладно, Никита, топай вниз, я сейчас.
 Она вышла на лестничную клетку, на ходу проверяя, на месте ли диктофон и блокноты, и вдруг остановилась.
 – Раб лампы, это ты?
 Сати обвела взглядом пустую лестницу.
 – Сколько можно говорить! – неожиданно прошипел рядом рассерженный голос. – Я не…
 – Заткнись. Кто сожрал Люсин бутерброд? Кто стащил печенье у Хамера?
 Джулис недовольно засопел:
 – «Кто сожрал, кто стащил»… Мелочность твоей натуры…
 – Блин, при чем тут моя натура?! Ты же слышал – народ подозревать что-то начал! Я же говорила тебе, не таскай тут ничего, заметят! Говорила?! А ты?!
 – А я люблю иногда перекусить. Что такого?
 Сати стукнула кулаком по перилам.
 – Что такого?! Обжираешь ты всех подряд, вот что такое! Чтоб больше ничего в конторе не трогал, ясно?!
 В голосе Джулиса появились сварливые нотки:
 – Вот оно, ваше хваленое гостеприимство. Пожалеть путнику кусок хлеба, глоток воды! Что ж, не обессудьте, если слава о вашей скаредности разойдется по всему свету. «А, – станут говорить усталые путешественники, – это то самое место, где жители и черствой корки жалеют! Нет, тут и понятия не имеют о том, что такое радушие, с которым должно принимать гостей. Обойдем же стороной этот неприветливый город»!
 Сати замялась.
 – Гм… ну ты уж через край хватил. Народ у нас гостеприимный, только не любит, когда… ну словом, ладно. Я тебе завтра из дома принесу что-нибудь поесть. А в конторе больше не трогай ничего. И, пожалуйста, в своем царстве-государстве про наш город глупости всякие не говори. Ладно?
 – Ладно, – покладисто согласился Джулис. Голос у него был подозрительно довольный. – А куда это ты направляешься?
 – По делам я направляюсь.
 Он забеспокоился.
 – Зачем? Может, ты все-таки пойдешь к Тильвусу?
 – К нему-то я и пойду, – проворчала Сати. – А то вчера про заклинание-то толком и не спросила. Да и вообще, – прибавила она небрежно, – повидаться бы надо.
 – Вот! Это хорошо! Поживи в сквере несколько дней, под охраной моего друга Тильвуса. Я бы и сам, да…
 – Ты опять за старое? С чего бы это я жила в сквере? И от кого это он меня должен охранять?! И, кстати, Тильвус-то сейчас в парке на набережной, а не в сквере. Я, по-твоему, должна жить на набережной?!
 – Неужели нельзя, не выпытывая столь настойчиво чужие зловещие тайны, просто сделать то, о чем просят? – умоляюще воскликнул Джулис.
 Сати насторожилась.
 – Что еще за зловещие тайны? А, да ты, видно, вчера статейку «Удивительное – рядом» в нашей газете прочитал? Брось, все это Люся выдумала. Просто читатели любят, когда пострашней. Никаких зловещих тайн на самом деле не существует. Хотя нет, одна все же есть – куда деваются деньги сразу же после зарплаты? Но этого никто не знает, так что не стоит и голову ломать. Пойдем лучше вместе с нами к Тильвусу.
 – Я бы с радостью… – забормотал он. – Но… я хотел сказать… да. Нет. Я не могу. Не могу. А ты…
 Он шумно вздохнул.
 – Будь осторожна. – Голос невидимки понизился до шепота. – Опасности, кругом опасности, они подстерегают тебя на каждом шагу! Если б я мог все тебе рассказать! – воскликнул он в отчаянии. – Я бы… но…
 – Некогда, раб лампы, – перебила Сати. – В другой раз расскажешь. Поведаешь все свои зловещие тайны.
 И она понеслась вниз по лестнице.
 Рекламную статью для Управления геологии пришлось оставить на вахте дежурному, самого рекламодателя на месте не оказалось. Вахтер, на минуту оторвавшись от замусоленной газеты «Ваша дача», клятвенно заверил, что передаст текст в нужные руки, и вновь погрузился в чтение. Сати и Никита побрели к переулку, где возле детской площадки была припаркована машина сисадмина.
 – Запрещенное заклятие-то – штука хитрая, – со знанием дела рассказывала Сати сисадмину. – Обращать его против чародеев нельзя, а уж коли применил, готовься – неприятностей будет выше крыши! Тильвус-то после этого случая через суд магов прошел, и хорошо еще, что драконы… они там у них Хранителями Равновесия в мире работают, что ли… Джулис объяснял вчера, да я не очень поняла… В общем, драконы признали, что он невиновен. Но только потому, что заклятие было обращено и против Воинов Сновидений тоже. Так что, если б только аркабские маги были этим заклинанием уничтожены, боюсь, Тильвуса бы к высшей мере приговорили.
 – Мере-шмере… А кто приговор в исполнение приводит?
 – Джулис говорит – сами драконы. Дохнут огненным дыханием, и готово! Одни головешки от провинившегося остаются. Чтоб другим неповадно было.
 Они свернули в переулок, возле пятиэтажного серого дома виднелась облупившаяся иномарка Никиты.
 – Джулис-шмулис… – проговорил сисадмин, отыскивая в кармане ключи. – Почему он в зеркало-то вчера сиганул? Что говорит?
 – Молчит, гад! – с досадой воскликнула Сати. – Я уж и так к нему, и эдак… молчит! Только сопит да про какую-то «зловещую тайну» бормочет. Но, сам посуди, ведь просто так люди в зеркала не прыгают! – Последние слова она произнесла, повысив голос – где-то в пятиэтажке бушевал нешуточный скандал, и громкий женский голос обвинял кого-то во всех грехах. Мужской голос тоже присутствовал, бубня что-то покаянное, но его почти не было слышно.
 Сисадмин глянул на окна третьего этажа, откуда доносились крики, и слегка поежился.
 – Ну да скоро Тильвус его расколдует, надеюсь, – говорила Сати, тоже поглядывая наверх. – Пусть сваливает в свое царство-государство и там зеркала бьет. Надоел он мне…
 Мужской голос умолк окончательно, зато женский, наоборот, взлетел вверх на целую октаву, такому диапазону позавидовала бы даже звезда театра музыкальной комедии примадонна Похвальбищева.
 Хлопнула, звеня стеклом, дверь балкона – этажом ниже появился старичок в. майке и со стаканом чая в руке.
 – А, – скучным голосом проговорил он, ни к кому не обращаясь, и взглянул на окна, за которыми бушевал женский голос. – Опять ругаются с утра пораньше. К слову сказать, они каждый день так – сначала ссорятся, потом она его вещи выкидывает, потом мирятся и вместе идут имущество подбирать. – Старичок отхлебнул чай, посмотрел вниз, обнаружил Сати и Никиту и кивнул им, как старым знакомым. – Но она женщина умная, предусмотрительная, что попало вниз не бросает. Только то, что не разобьется. И это правильно. – Он одобрительно кивнул. – Если, к слову сказать, фарфоровые сервизы из окна швырять, так и фарфора не напасешься.
 Из окна вылетел чемодан и рухнул на клумбу, прямо в заросли левкоев. Старичок проводил его взглядом и покачал головой.
 – Вот, помню, у нас в Одессе была соседка – мадам Лисицына. Что за женщина! – произнес старичок мечтательно, вздохнул и снова отхлебнул из стакана. – Огонь! Порох! Как выйдет из себя, так швыряет в мужа уликами. Муж у нее следователем был и частенько работу на дом брал. Один раз заспиртованным младенцем швырнула, правда, не попала. Феерический темперамент! Сейчас такой редко встретишь.
 Сати тоже посмотрела наверх, где на третьем этаже оперным контральто выкрикивала нехорошие слова «мадам Лисицына», и пожала плечами.
 – Так дедуля-то поэтому здесь околачивается? – Никита снова вернулся к разговору о Тильвусе. – Из-за заклятия?
 – Конечно, – кивнула она. – Сам посуди, неприятно, когда за твоей спиной все шепчутся: «Смотри, это тот самый маг, который»… Но я считаю, это глупо! Нельзя же всю жизнь в другом мире отсиживаться да грызть себя за тот поступок! У него, если вдуматься, и выхода-то другого не было! Ведь не было? Не было?!
 – Не было, не было, – недовольным тоном проворчал сисадмин. – Чего ты за него так распереживалась? Под ноги лучше смотри, шнурок развязался, видишь? Завязала бы, а то растянешься сейчас.
 Сати опустилась на колено, затягивая шнурок.
 – И даже Хранители Равновесия признали, что он не виноват! А если б был виновен, то уж его давно бы кара небесная настигла… во всех книжках так. Читал? Нет? В умных книжках, Никита, пишут, что возмездие настигает мгновенно. Вот сделал человек что-то плохое, тут же – бац! – небесная кара! Мгновенно.
 Мимо её уха просвистело что-то увесистое и с грохотом ударилось об асфальт.
 Оторопевшая Сати подняла голову.
 «Мадам Лисицына» стояла на балконе с воздетыми к небу руками, замерев от ужаса.
 – Доигралась, – зловеще проговорил встрепанный муж, появляясь за ее спиной и окидывая взглядом Сати, Никиту и осколки разлетевшегося вдребезги большого увесистого горшка с геранью. – Человека чуть жизни не лишила. В тюрьму небось захотела? Ты лет на десять сядешь, в камере прохлаждаться будешь, а я – передачи тебе носи?
 – Извините, девушка, – выдавила «мадам Лисицына», обретая дар речи. – Не задела вас? Цветочек у меня с балкона упал… нечаянно. Я его просто в сторону отодвинуть хотела… собиралась, знаете, выбросить кое-что ненужное… а он…
 Старичок на соседнем балконе оживился, отставил стакан и перегнулся через перила.
 – Да, да! А он, к слову сказать, взял да и упал. Сам.
 «Мадам Лисицына» посмотрела на соседа с благодарностью. Старичок приосанился.
 – Тьфу! – в сердцах сказал муж, скрываясь за дверью.
 «Мадам Лисицына» встрепенулась и бросилась следом.
 Сати выпрямилась, оглядела расколотый горшок и подняла взгляд на небо, отыскивая маленькое белое облачко.
 – Кара небесная, говоришь? – поинтересовался Никита, но она его уже не слышала.
 – Большое спасибо, что ты обо мне вспомнил наконец! – разъяренным голосом крикнула Сати небесам и погрозила кулаком. – Значит, тебе приспичило вершить божественное правосудие?! Так пусть бы у меня не приняли статью! Или даже две! Но швыряться горшками – это уж слишком! За такие вещи отвечать надо!
 Она умолкла, выжидая, но небесное руководство безмолвствовало и объяснять свои поступки не собиралось.
 – Вот так всегда, – раздосадованно пробормотала Сати, пнула осколок, подвернувшийся под ноги, и пошла по переулку. Никита двинулся следом, на всякий случай бдительно поглядывая вверх, точно ожидая, что вот-вот с неба свалится еще что-нибудь.
 – Да это просто кошмар какой-то, – продолжала кипятиться Сати. – Вчера – автобус, сегодня – горшок на голову! А завтра-то что?! Бывали, конечно, у меня в жизни черные полосы, но чтоб вот так? Такого, блин, никогда еще не было!
 Сисадмин задумчиво посмотрел на небо.
 – Божественное правосудие? Делать им там больше нечего, как только правосудие по всяким пустякам вершить, – сказал он, зная, впрочем, о сложных отношениях Сати и руководства высших сфер. – А, может, это чья-то частная инициатива?
 – Чья же? Можно подумать, моя смерть кому-то нужна… я же не олигарх какой!
 – Ну, – рассудительно проговорил Никита. – Тогда, видать, высшие силы чокнулись из-за тебя. Достала ты их.
 Сати взглянула на крохотное белое облачко, застывшее на небосклоне.
 – Глупости, скажешь тоже! Если б Бог был таким слабонервным, он давно бы уж нянчиться с нашим братом перестал… Ладно, пойдем в парк, с Тильвусом повидаемся. Вежливо, но твердо потребуем, чтоб он нам отчет дал, как дела с заклинанием продвигаются.
 Сидевший на лавочке мужчина средних лет в синей яркой ветровке проводил Сати и Никиту долгим взглядом. К холодной злости, которая кипела в нем, примешивалась досада. Бумажки с защитной руной при смертной не было, это он знал совершенно точно, но вот уже второй раз его план терпел неудачу. В чем же дело? Он сжал пальцы в кулаки. Много лет назад аркабские маги научились фокусировать свою ярость, копить ее и в нужный момент направлять в нужное русло. Приведя мысли в порядок, мужчина поднялся со скамьи и медленно пошел вдоль по улице. Проходя мимо большой, освещенной изнутри витрины, он бросил взгляд на стекло. В зеркале мелькнул человек ничем не примечательной наружности, средних лет, темноволосый, невысокий. Мор довольно усмехнулся: магическая сила возвращалась. Возвращалось могущество, прежняя жизнь, власть над стихиями. Человек, в теле которого он сейчас находился, был молод, полон сил, крепок и вполне годился в качестве временного пристанища. Мор быстро исследовал поток чужой памяти: этот человек приехал откуда-то и совсем не знал города. Досадно, ориентироваться в хитросплетении улиц непросто.
 «Карта», – шепнула память.
 Он засунул руку в карман, вытащил сложенный вчетверо листок и развернул. Здешние карты оказались мудреней эльфийской грамоты – мгновение он пытался разобраться в буквах и знаках, потом с досадой скомкал карту и засунул обратно в карман.
 И побрел по улице, глядя себе под ноги и размышляя.
 Больше – никаких несчастных случаев. Время не ждет.
 Мор остановился, отключил одно за другим все чувства, закрыл глаза и попытался уловить слабое веяние магии, что исходило от человека, видящего зачарованные сны.
 Через мгновение мужчина в синей ветровке быстро шел по направлению к площади.
 Великий маг гостей явно не ожидал – он торопливо собирал разбросанные на траве листки бумаги и рассовывал по карманам. Увидев Сати и Никиту, он помахал им рукой, не прекращая своего занятия.
 – Дед, меняешь место дислокации? – осведомился сисадмин.
 – Какой он тебе дед? – недовольно проворчала Сати. – По человеческим-то меркам он тебя лет на пять всего и старше… А мы просто шли мимо и зашли на минутку, – громко объявила она. – Новости узнать, поздороваться, поговорить и все такое.
 – Поговорить? – Тильвус засунул в карман старый календарь. – Давай в другой раз, а сейчас тороплюсь я. Про вечеринку расскажешь.
 Сати тут же насторожилась:
 – Про какую такую вечеринку?
 – Да, про какую? – заинтересовался Никита.
 Тильвус задумчиво поскреб в бороде:
 – Ну куда ты недавно явилась в наводящем ужас красном платье?
 От возмущения Сати потеряла дар речи.
 – Как «наводящем ужас»?! – в ярости воскликнула она, напрочь забыв о своем решении разговаривать с Тильвусом «вежливо и твердо». – На кого это наводило ужас мое новое платье?!
 – На всех, кроме тебя, – честно сказал великий маг.
 – Что?! А ты… ты… ты знаешь, кто ты такой? Ты – бесцеремонный гад! Ничего в моде не понимаешь, а туда же! Ты хоть один глянцевый журнал в своей жизни читал?! Нет? Ну вот и помалкивай! Я это платье в бутике купила, две зарплаты отдала…
 Никита кашлянул в кулак.
 – Дед, тебя побьют сейчас, – вполголоса предупредил он очень серьезно. – Уноси ноги!
 – Итальянский эксклюзив, таких платьев на весь город раз, два, и…
 Тильвус немедленно пошел на попятный.
 – Да пошутил я! Пошутил! Чего ты разошлась-то?
 Сати умолкла и смерила его презрительным взглядом.
 – Пошутил?! За такие шуточки тебя пристрелить надо. Платье ему мое не понравилось, видали?! И нечего в мои воспоминания лазить, делать больше нечего, что ли?
 Маг подобрал с травы обрывок исписанного тетрадного листка, аккуратно сложил и убрал в карман.
 – Дел-то как раз хватает. Мы тут кое с кем разбираем последнюю часть заклинания, так что времени в обрез.
 – С кем? – спросил сисадмин.
 Тильвус сделал вид, что не расслышал.
 – Ладно, пора мне…
 – Скатертью дорога, – буркнула Сати, все еще раздосадованная замечанием о красном платье, и вдруг спохватилась: – Кстати, пока ты не исчез, скажи-ка, нет ли у этого заклинания еще кое-каких побочных действий? Кроме воспоминаний?
 Тильвус бросил на нее удивленный взгляд:
 – Нет. А что?
 – А то, – сердито сказала она, – что старушка с косой за мной по пятам ходит. Ясно?! Второй день подряд! Бодренькая такая старушонка, бегает следом, косой своей помахивает и покрикивает: «Зажилась ты, девушка! Пора и честь знать! А ну-ка, быстренько надевай парадный саван и бегом на кладбище! Там тебя заждались уже!» Два случая подряд – это уж слишком…
 Великий маг удивился еще больше:
 – Какие случаи?
 – Такие! Те, что человека на тот свет отправляют! Вчера я чуть под автобус не попала, сегодня – горшок на голову рухнул. Вот я и думаю, уж не твое ли это заклятие действует?! С тебя станется… Помру я, а ты потом скажешь с сожалением: «Да… побочный эффект заклятия. Надо же! Какая неожиданность. Кто бы мог подумать»!
 – Что?!
 Тильвус прекратил собирать замусоленные квитанции, подошел к Сати и уставился на нее так, словно видел в первый раз.
 – Никаких побочных эффектов у этого заклятия нет. С чего ты взяла?
 – С того, что твое чертово заклинание распадается со смертью, разве нет? – заорала она в ответ. – А я за последние два дня уже два раза чуть на тот свет не отправилась! Странное совпадение, а?!
 Великий маг перевел взгляд на верхушки тополей и поскреб в бороде:
 – Так, – пробормотал он озадаченно. – Это уже не смешно. А это точно? Про совпадения?
 Он посмотрел на сисадмина, тот кивнул.
 Ни с того ни с сего великий маг сделался вдруг необычайно серьезен.
 – Ты видел?
 – Своими глазами, – ответил Никита.
 Сати топнула ногой.
 – Перестаньте разговаривать так, будто меня тут нет!
 – Погоди, – остановил ее Тильвус. Он сдвинул брови, размышляя о чем-то.
 – Странно, странно… ничего себе побочный эффект… Где твоя машина? – обратился он к Никите.
 – В переулке, возле магазина «Дачник». Тут, возле площади парковки – днем с огнем…
 – Бери ее, – великий маг кивнул на Сати, – сядьте в машину и меня ждите. Я мигом. Не ездите никуда и из машины не выходите, на всякий случай.
 – Это еще почему? – сердито осведомилась Сати. – Мне в контору надо.
 – Подождет твоя контора, – отрезал Тильвус, собрал квитанции и засунул в карман. – Слышала, что я сказал? Сиди тихо, как мышь, и из машины – ни шагу!
 – А что… – начал было сисадмин, но умолк.
 Тильвус задумчиво покусал губы.
 – Не знаю, – признался он. – Не знаю, что происходит. Но думаю, что ничего хорошего. Чувство у меня такое.
 Он помолчал немного. Сати выжидательно смотрела на него.
 – Пригляди за ней, – велел Тильвус, отвлекаясь от раздумий и бросая взгляд на Никиту. – А я сейчас быстренько смотаюсь к… к одному человечку. Тут недалеко. Он над последней частью заклинания мозгует. Так что совсем скоро заклятие снимем. Мы вообще-то еще день-другой потратить на это хотели, но, видно, нету его, времени-то…
 Он снова посмотрел на сисадмина.
 – Минут десять-пятнадцать. Ясно?
 Тот кивнул.
 – С какой стати я в машине сидеть должна? – возмущенно спросила Сати. – Заклятие он снимет через десять минут, видали? Обещанием твоим – грош цена! – уничтожающим тоном добавила она. – Да и чего хорошего можно ожидать от человека, которому мое платье не понравилось?!
 Тильвус устало вздохнул:
 – Платье-то тут при чем? Мы ж вроде о другом говорили?
 – При том! – рявкнула Сати.
 – Платье-шматье, – вмешался в разговор сисадмин, поглядывая на мага. – Ладно, дед. Ты только быстрей там. Одна нога здесь, а другой и след простыл.
 Тильвус кивнул, вид у него был озабоченный.
 – Пойдемте-ка я до машины вас провожу.
 Через несколько минут Сати и Никита вышли из парка и пересекли площадь. Тут было многолюдно: сидели на скамейках пенсионеры, кроша булки ленивым упитанным голубям, слонялись фотографы, возле памятника стояла небольшая группа туристов, слушая объяснения экскурсовода. Темноволосый мужчина средних лет в яркой синей ветровке стоял посреди площади, изучая карту города. Завидев Сати, Никиту и Тильвуса, он поспешно отступил за угол дома и проводил их внимательным взглядом.
 – Что за дурацкая конспирация? – сердито сказала Сати, уставившись в окно машины. – Скорей бы уж вся эта история заканчивалась! И пусть Джулиса расколдовывает, а то я, честно говоря, не знаю, что с ним… то в зеркала прыгает, то еду таскает…
 – Да уж, скорей бы. Пусть бы свалил в свое царство-государство наконец, вместо того чтоб пялиться на тебя при каждом удобном случае, – пробурчал сисадмин.
 – Ты опять?! Что за глупости? Никто ни на кого не пялится, что ты выдумываешь?
 – Конечно…
 – Конечно. Имей в виду, все под контролем!
 Никита недовольно кашлянул:
 – «Под контролем», ага… Со стороны это так и выглядит.
 Сати окончательно рассердилась:
 – Твое какое дело?! Опять лезешь, куда не просят?
 Несколько минут они молчали, потом сисадмин пробормотал:
 – А интересно, с кем это Тильвус советуется?
 – Понятия не имею. Платье ему мое не нравится, видали? – Она раздосадованно фыркнула. – Можно подумать, он в моде разбирается… Ты же это платье помнишь? Правда, красивое? – Она с надеждой посмотрела на приятеля.
 – Красивое, – твердо сказал Никита. – Очень красивое.
 – Вот! И я так думаю. А кто думает иначе – тот дурак. Скоро ли он появится? – Сати посмотрела в окно. – Дел – куча…
 – Дел-шмел. – Сисадмин принялся рыться в карманах.
 – Закончится эта история, и не будет у тебя повода с дедулей обниматься, – не утерпел он.
 – Блин, ты опять? Стекла бы лучше в машине помыл!
 Никита вдруг задумался.
 – Стекла-шмокла… а батарейки-то я забыл купить. Отдел доставки меня живьем съест. – Сисадмин поколебался. – Вон киоск-то. Я отойду на минуту, куплю, а ты в машине сиди, ясно? Закройся и не открывай никому. Мало ли что… что-то вид у дедули больно серьезный сделался, как он истории твои услыхал про старушку с косой…
 – Ясно, ясно…
 – И стекло не опускай, поняла?
 – Ладно, ладно, – отмахнулась Сати. – Советовать он еще мне будет…
 Никита исчез. Сати откинулась на спинку сиденья и принялась хмуро разглядывать прохожих за окном. В салоне машины, нагревшейся на солнце, было жарко и душно. Пахло пылью, бензином и еще чем-то. Сати принюхалась: не иначе где-то в салоне валяется позабытый Никитой бутерброд.
 В стекло кто-то стукнул, она вздрогнула от неожиданности. Возле машины стоял человек в ярко-синей ветровке. В руке он держал карту города, отпечатанную, как мигом определила Сати, в типографии конкурентов, газеты «На далеком рубеже».
 – Что? – спросила Сати, нисколько не удивившись, – с наступлением лета туристов в городе было хоть отбавляй. – Заблудились, что ли? А вам куда надо?
 Заблудившийся турист беззвучно задвигал губами, тыча пальцем в карту. Сати вздохнула: небось на набережную направлялся, да ошибся и совсем в другую сторону пошел. Ну да с приезжих какой спрос?
 Турист снова ткнул пальцем в карту и вопросительно посмотрел на Сати. Глаза у него оказались неприятные – темные, будто ледяные.
 – Ишь, настырный, – вздохнула она. – Не отвяжется. Спросил бы у пенсионеров на площади, они для этого там и сидят…
 Вступать в беседу желания не было, но и уклониться от нее не было никакой возможности, чего доброго, гость города решит, что все местные жители неприветливы и не очень-то вежливы.
 Она вздохнула и нащупала ручку. Стекло со скрипом стало опускаться.
 Колян, менеджер магазина «Твой компьютер», чинно прогуливался возле городских прудов с коляской, в компании таких же, как и он, молодых папаш. Они уже несколько раз обошли небольшой скверик, прошлись туда-сюда возле самой воды, полюбовались фонтанами, потом друзья отправились по домам, а Коляну домой идти было еще рано: дочка должна дышать свежим воздухом еще час, не меньше. На прогулки уходил почти весь выходной, но Колян был не в претензии. Коллеги с работы, конечно, уехали с утра на левый берег пиво пить, загорать да играть в волейбол, но он теперь человек семейный, а у семейных людей и хлопоты иные – солидные. В волейбол-то можно и попозже поиграть – когда дочка подрастет.
 Колян закурил сигарету, предусмотрительно устроившись так, чтобы дым относило в сторону свежим ветерком, и окинул бульвар взглядом. Народу кругом – полно. Абитуриенты толкутся возле кафе-мороженого, играют с собакой подростки, а у воды под деревом сидит какой-то забулдыга. Небось уже наклюкался с утра пораньше? Ставший семьянином и отцом Колян времяпрепровождения за рюмкой не одобрял. Он пригляделся получше и вдруг просиял: никакой это не забулдыга, а Адольфыч, свадебный фотограф Адольфыч! Хороший человек, мастер золотые руки, только сильно пьющий.
 Он вспомнил, как проходила его собственная свадьба, как он рыскал по всему городу, разыскивая Адольфыча, без которого и свадьба – не свадьба, а фотограф как сквозь землю провалился! И он, вконец отчаявшись, уже совсем было решился наведаться к Адольфычу домой, потревожить супругу Варвару, хотя все друзья делать этого категорически не советовали, Варвара очень не любила таких визитов и, будучи женщиной решительной, могла запросто спустить незваного гостя с лестницы. И вот, когда он уже почти набрался смелости, появился школьный друг и сообщил, что Адольфыч нашелся!
 И они тут же не мешкая поехали на трамвае в городское наркологическое отделение, где вторую неделю отдыхал фотограф, и там, подкупив санитарку бутылкой итальянского вина, обо всем с Адольфычем переговорили. И оказалось, что приехали очень удачно, – он, как всегда после лечения, был покладист, сговорчив и как раз раздумывал, пробыть ли в отделении еще неделю или свалить домой пораньше. А раз появился предлог, работа на свадьбе, то можно и свалить. Колян подумал было, что «свалить», это значит сбежать из отделения прямо в больничном халате и тапках, и предложил съездить домой за одеждой, но оказалось, ничего подобного. Адольфыч завалился в кабинет главврача совершенно как к себе домой, и тот сразу же распорядился отвезти фотографа на собственном авто куда надо. Так что Колян с друганом еще и на «мерседесе» прокатились. Адольфыч потом рассказал, что лет десять назад работал на свадьбе у сына главврача. С его легкой руки семья получилась крепкая, дружная, а поэтому в наркологическом отделении Адольфычу всегда были рады.
 Колян снова улыбнулся, наблюдая за фотографом, а потом сдвинул брови и озабоченно покачал головой. Адольфыч-то скоро снова в дурку загремит. Все признаки налицо: сидит и сам с собой разговаривает. Руками размахивает, головой кивает, по коленке себя шлепает или замолкает, будто прислушивается к чьим-то словам.
 Тут Колян задумался: слово есть какое-то мудреное, что болезнь эту обозначает, но вот так с ходу и не припомнишь. Но когда человек сам с собой говорить начинает – дело табак.
 Колян сокрушенно покачал головой. Эх, Адольфыч, Адольфыч… жалко-то как. А ведь какой фотограф был, какой мастер! А теперь что же? Дальше-то как? Свадьбы в городе, конечно, будут, но без него что за свадьба?! Эх!
 Колян щелчком отправил окурок в урну, покрутил головой, бросил еще один взгляд в сторону Адольфыча – фотограф горячо объяснял что-то кому-то невидимому – и, тяжело вздохнув, повернул коляску к дому – дочку пора было кормить.
 Свадебный фотограф Адольфыч еще с раннего утра сидел на бережку и поджидал своего невидимого друга. Адольфычу очень хотелось выпить, но он крепился, только поглядывал нетерпеливо на две полуторалитровые бутылки, что нежились в воде возле берега – охлаждались. Объявится приятель, а Адольфыч ему пивка холодненького: угощайся, друг!
 Но тот все не торопился, и фотограф терпеливо ждал, только изредка поглядывая в сторону бутылок. Собственной выдержкой Адольфыч гордился. Она у него – ого-го! Как у знаменитого пограничника Карацупы.
 Так с утра он ждал, ждал и дождался наконец.
 Хрустнул под невидимой ногой сучок, прошуршала трава и раздался знакомый голос:
 – Здорово, Адольфыч…
 – Наконец-то! – обрадовался тот. – Адольфыч тебя заждался. Пиво-то, видишь, в пруду? С утра лежит… холодное уже.
 Фотограф поднялся, вытащил из воды одну бутылку, обтер полой пиджака и вернулся под дерево. Затем он вынул из одного кармана два пластиковых стаканчика, из другого – упаковку сушеных кальмаров, откупорил бутылку и довольно вздохнул: впереди расстилался еще один прекрасный день.
 – Как дела-то у тебя? – участливо осведомился он, разливая пиво. – А у друга твоего? Бери, угощайся, это кальмар. Пробовал раньше? Нет? А ты попробуй. С пивом хорошо.
 – У друга-то… – повторил невидимый собеседник и вздохнул так тяжело, что Адольфыч понял: дела у друга-невидимки идут вовсе не блестяще. Он отхлебнул пива и зажмурил глаза. Близилось особое состояние, когда все проблемы становились чем-то несущественным.
 – Рассказывай, – твердо сказал фотограф, открывая глаза. – Адольфыч слушать готов!
 Невидимый приятель с разговором не спешил, точно собирался с мыслями. Адольфыч не торопил, знал, что существуют вещи, которые вот так сразу и не расскажешь.
 – Ну что, – пробубнил наконец голос. – Помнишь, про мага-то я рассказывал? Что он человека одного убить хочет?
 – Адольфыч помнит.
 – Да… я вот не знаю, что и делать. Ведь если вдуматься, друг-то мой тут при чем? Ни при чем! Не пристало магам вмешиваться в дела смертных. Вот как идет все, так пусть и дальше… само по себе. Так?
 Фотограф подумал и кивнул.
 – Вот! И я думаю, что так! А если так – что переживать-то? Наше дело – сторона! Сторона – и все тут. Мой друг – не столь значительная личность. Он исчезнет… Исчезнет и все. К тому же он пытался, он один раз уже пытался помочь… предупредить! А она не поняла. Не поняла – и все тут! И что? Сама и виновата! Так? Так! А что делать? Своя жизнь дороже. Заиметь врагами могущественных магов – это, знаешь… у моего друга и так неприятностей, как блох на мантикоре. Куда уж больше? Нет, убраться куда подальше, а тут уж пусть сами… сами пусть, – бормотал невидимый друг.
 Фотограф крякнул.
 – Ну раз так, что ж? – проговорил он и отхлебнул пива. – Если друг твой уже все решил?
 Невидимка помолчал.
 – На душе как-то неспокойно, – нехотя пожаловался он. – У друга-то моего…
 – Кошки скребут?
 – Какие еще кошки?
 – Говорится так. Когда на душе неспокойно, то говорят «кошки скребут».
 Невидимый друг недовольно посопел.
 – Поскребут – и перестанут, – решительно заявил он. – И говорить об этом нечего!
 Он поерзал на траве.
 – А ты как считаешь? Трус мой друг, да? – с вызовом спросил он. – Трус?
 Фотограф подумал, почесал в голове:
 – Да уж не герой, конечно…
 Слова Алольфыча невидимого друга сильно обидели.
 – «Да уж не герой, да уж не герой»… Ошибаешься! Мой друг – герой! И он участвовал во многих магических битвах, где покрыл себя неувядаемой… неувядаемой славой! Не веришь?
 – Адольфыч верит, – невесело отозвался фотограф.
 – Да, да! А ввязываться в эту историю друг мой не желает! Потому что… потому… не знаешь ты, как Мор расправляется со своими врагами! Так что самое лучшее – исчезнуть потихоньку. Никто и не заметит, не вспомнит. А когда вспомнят, то я… приятель мой уж далеко будет. Вот так-то.
 – Сбежит?
 – Ну и сбежит! Зато живой будет. А тут – пусть сами как хотят…
 Они помолчали. Пиво нагревалось на летнем солнышке, фотограф поднялся, взял бутылку, пристроил ее в тенек между корнями дерева и снова уселся в траву.
 – Адольфыч тоже один раз… – начал он, глядя в пустой стакан так внимательно, словно на донышке было что-то написано. – Историю одну расскажу, хочешь? Приключилась она давно, лет десять назад, но…
 – Поведай, – согласился невидимка.
 Фотограф вздохнул:
 – Не про меня, а… тоже про друга. У Адольфыча старый приятель есть. Давно мы друг друга знаем, и вот…
 Он откашлялся и начал:
 – Рассказал он мне как-то. Ехал он как-то на машине, вот тоже такое же время было, начало лета. Ехал себе с рыбалки, ночь не спал, его и сморило малость за рулем. А тут откуда ни возьмись старушонка, чтоб ей пусто было, через дорогу ползет! Вот куда ей в пять утра приспичило?! Друг мой по тормозам, а уж поздно – сбил бабку… а за это у нас, знаешь… милиция, то да сё… тюрьма! А сидеть-то никому неохота. Притормозил приятель-то мой, глянул на бабку, по сторонам – никого кругом, пусто, час-то ранний… и как говорится, давай бог ноги! Смылся, короче… – Адольфыч хрустнул стаканом. – Ну потом узнал, однако… Бабку-то через час обнаружили дачники, на автобус торопились. Вызвали «скорую», а уж поздно. Но, однако, если б сразу ее в больницу отвезти, то может, годков несколько поскрипела бы…
 – И что? – напряженно спросил невидимка. Рассказ Адольфыча он понял не совсем, слова «дачники» и «скорая» были незнакомы, но смысл уловить удалось.
 – Ну что… вот и все. Машину-то друг мой сыну отдал. Не стал больше ездить. А сам живет-поживает. – Фотограф почесал в затылке. – Так что… трусость-то, она разная бывает, да результат, как говорится, всегда один. Но это Адольфыч так, к слову.
 Он потянулся за бутылкой.
 – Давай лучше пивка попьем. Налить тебе?
 Но невидимый друг не отвечал, доносилось только сосредоточенное сопение.
 Фотограф открутил пробку и наполнил стаканы.
 – Адольфыч говорить не мастак, – заметил он. – Но ты, друг, не грусти…
 Он недоговорил. Стакан с пивом вдруг сам собой опрокинулся, словно невидимка вскочил на ноги.
 – Ты вот что, Адольфыч, – отрывисто проговорил невидимка. – Дело у меня. Важное очень дело! Только что вспомнил. Бежать надо!
 Фотограф огорчился:
 – А вернешься?
 – Я-то? – Голос отчего-то дрогнул. – Вернусь… наверное.
 – Адольфыч ждать будет! – твердо заявил фотограф, потянувшись к бутылке.
 Послышались удаляющиеся шаги, шорох травы и все стихло.
 Адольфыч налил пива и принялся ждать.




 ГЛАВА 13


 Сидор проснулся оттого, что какая-то букашка забралась ему на нос. Сперва, пока она путешествовала по щеке, было щекотно, но терпимо, сквозь дрему он чувствовал, как крошечные лапки деловито маршируют по лицу, пробираются сквозь усы, исследуют лоб, а затем проклятая козявка подступила к носу – и вот тут-то о приятном послеобеденном сне пришлось позабыть. Сидор крепился изо всех сил, но букашка оказалась упорной: взобралась-таки на нос, передохнула малость и поползла в ноздрю. Тут Сидор громко чихнул, от души ругнул неугомонную путешественницу, открыл глаза и обнаружил, что в сквере не один: рядом под деревом сидел Серега.
 Сидор поднялся и протер глаза.
 – Здорово, это самое, – сиплым со сна голосом приветствовал он приятеля.
 Тот молча кивнул в ответ. Сидор немного удивился такой неприветливости, но все же принялся шарить по пакетам – Серега был гость, а гостя полагалось угощать и занимать приятными разговорами.
 Разносолы отыскались небогатые: две вареные картофелины и банка итальянских оливок. Картошкой с Сидором поделился вчера старый знакомый с овощебазы, а оливки еще на прошлой неделе презентовал приятель, обитающий в подвале ресторана «Золотой тигр». Сидор, нанеся визит, подробно осмотрел резиденцию и немного позавидовал: подвал сухой, чистый, во дворе – мусорные баки, где разве что птичьего молока нет… словом, приятель жил на широкую ногу, просто купался в роскоши. На прощанье друг преподнес банку оливок, но что с ними делать, Сидор не знал, никогда доселе не пробовал, а спросить про диковинный продукт постеснялся. Решил, что сам разберется, все же не деревня какая, в городе живет.
 Он разложил на газете картошку, потом подцепил корявым пальцем колечко на крышке банки и вскрыл. Внутри оказались крупные черные ягоды в рассоле.
 – Угощайся, Серега, – пригласил Сидор. – Картоха вот. И эти… как их… оливки, значить.
 Он хотел спросить, выписалась ли из больницы бабка, но пригляделся к выражению лица Сереги – и промолчал. Только пошарил взглядом по скверику, увидел старую котомку Сереги с его пожитками и все понял. Сидор крякнул понимающе и погладил лысину.
 – Помянуть-то, это самое, нечем, – сокрушенно проговорил он. – Ну да сходим сейчас, заработаем для такого дела. Ты ешь, Серега, ешь. Оливки пробуй.
 Он опасливо взял черную маслянистую ягоду, сунул в рот и тут же, выпучив глаза, выплюнул.
 – Отрава, это самое! Как есть отрава!
 Сидор взял банку, прищурился, пытаясь прочитать, что написано, но буквы были иностранные, непонятные.
 – Небось варить их надо, оливки-то эти… а мы – сырыми. Отварить чуток да поджарить, это самое, с картохой-то хорошо будет.
 Он вопросительно посмотрел на Серегу, но бывший художник только пожал плечами.
 Сидор вздохнул и отставил банку.
 – Ну вот что, это самое… ты, значить, котомку-то свою сюда вот припрячь, тута ее никто не найдет, и пошли, это самое, на набережную. Бутылок насобираем, сдадим, купим чего надо… Тута поблизости магазин вино-водочный открыли недавно… посидим, поговорим…
 И через минуту они уже брели по Красной линии, направляясь к набережной.
 На Красной линии находился сейчас и Тильвус, он со всех ног несся к парикмахерской «Алмаз». Салон пользовался среди горожан необыкновенной популярностью, главным образом потому, что там трудился самый знаменитый в городе парикмахер по имени Дориан, на стрижку к которому дамам приходилось записываться за два-три месяца. Все это великий маг знал, но торопился к «Алмазу» конечно же вовсе не для того, чтоб постричься.
 На главной улице города было полно гуляющего народа, и Тильвусу то и дело приходилось топать прямо по газонам, пропуская шумные веселые компании. Наметанным глазом он машинально примечал изобилие пустых бутылок возле кафе и пивных, однако заниматься сбором было совершенно некогда. Распутывание заклинания, сложного, перепутанного, как клубок ниток, с которым поиграл котенок, подходило к концу. С одной стороны, с распутыванием заклятия нужно было спешить, а с другой – поспешность в таком деле только вредила. Тильвус с отчаянием чувствовал, как драгоценное время уходит, просачиваясь, как вода между пальцев. История, рассказанная сегодня Сати, встревожила его не на шутку. Со всем этим, конечно, предстояло разобраться, но прежде – заклятие…
 Он перепрыгнул через невысокую чугунную ограду газона, пробежал по ровно постриженной травке, чтобы обогнать медленно идущую толпу туристов, и снова оказался на тротуаре.
 Ничего, через несколько минут все будет позади: и сны, и морока с заклятием… правда, причин для частых встреч тоже не будет, но уж это, как говорится… Тут великий маг некстати вспомнил о красном платье и не сдержал улыбки. Ничего, завтра он непременно придумает повод и ввернет при удобном случае, что это нелепое и неприлично короткое платье – наряд, достойный эльфийской королевы. Придется изрядно покривить душой, конечно, ну да чего не сделаешь для хорошего человека!
 Он, чертыхнувшись, снова свернул на обочину тротуара, пропуская оживленно болтающую толпу студентов, и поспешил дальше. В конце концов, эка важность – платье. Можно и соврать…
 Подумав так, Тильвус на ходу попытался настроиться на волну хозяйки красного платья – исключительно для того, чтобы выяснить, злится ли она до сих пор или уж и думать об этом забыла – и внезапно встал посреди шумного человеческого потока как вкопанный. Прохожие то и дело задевали его, старушка дачница проехала тележкой прямо но ногам, кто-то, налетев, обругал и толкнул, но Тильвус не замечал ничего. Он стоял, склонив голову набок, словно прислушиваясь к чему-то, и с каждым мгновением ему становилось все тревожнее и тревожнее. Чувством, которое он уловил, оказалась вовсе не злость. Им была паника.
 – Черт! – в ужасе воскликнул Тильвус, прибавил парочку непечатных ругательств на языке гоблинов и что было духу помчался к ближайшему переулку.
 Усадив Сати в машину и наказав на всякий случай закрыть все дверцы, Никита припустил к киоску. Продавщица читала свежую газету «Ваше здоровье» и так была увлечена, что сисадмину пришлось постучать в окошко раз, потом другой, прежде чем покупателя заметили.
 – Что вам? – неохотно поинтересовалась продавщица.
 – Батарейки есть? Есть? Штук десять дайте…
 Женщина тяжело вздохнула, свернула газету и полезла под прилавок. Никита сразу же почувствовал себя виноватым: пришел, отвлек человека от важного дела, заставил батарейки искать… но они и правда были нужны, без них хоть в конторе не появляйся.
 Расплатившись за покупку, сисадмин повернул назад к переулку. Он сбежал по выщербленным ступенькам, отыскал взглядом машину и вдруг насторожился: к его «японке» неторопливо направлялся какой-то человек. Возле машины человек остановился и развернул карту. Сисадмин хмыкнул – каждое лето туристов в городе пруд Пруди. Вот и этот… заблудился небось, хоть и с картой ходит.
 Вдруг ни с того ни с сего на душе у него стало тревожно. Он прибавил шагу, не сводя с «туриста» настороженных глаз. Тот опустил карту, поискал кого-то взглядом, подошел к машине и постучал в окно. Тут Никита с досадой убедился, что все обещания быть начеку Сати конечно же забыла. Небось размышляет о красном платье, которое, прямо скажем, было не фонтан… фонтан-шмон-тан… а ведь говорил ей не открывать окошко!
 Сати между тем принялась крутить ручку, опуская стекло. Механизм постоянно заедал, и стекло опускалось медленно, рывками. Никита припустил бегом – просто так, на всякий случай. Батарейки постукивали в кармане.
 Вдруг человек отбросил карту и просунул в окно руку.
 А дальше произошло что-то совершенно невероятное.
 С обочины дороги, из разросшихся кустов сам собой выполз здоровенный сук старого ильма, даже не сук, а увесистая дубина. Выполз, поднялся в воздух, помедлил секунду, а потом со всей силы обрушился человеку на голову.
 Мгновение тот стоял покачиваясь, потом рухнул перед машиной.
 Совсем некстати Никите вдруг припомнилась последняя прочитанная книга о похождениях хромого ниндзя: тот избавлялся от трупов врагов, бросая их в бездонную пропасть. Пропастей в окрестностях не наблюдалось, зато труп, похоже, уже имелся.
 И это было последнее, о чем он успел подумать, бросаясь к машине со всех ног.
 Плохо, очень плохо, что ни попрощаться с Адольфычем не получилось, ни объяснить ему толком, что происходит. Ну да Адольфыч, он настоящий друг, а потому не обидится. Настоящие друзья не обижаются. А на объяснения времени нет, это уж потом как-нибудь…
 Но все-таки, вмешаться или не вмешаться? Еще ведь не поздно… Или сказать: мое дело – сторона и все тут?
 Джулис прибавил ходу, проскочил мостик через пруд, ловко перепрыгнул через скамейку и не рассчитал малость – налетел на человека. Тот от неожиданности выронил мороженое и закрутил головой по сторонам, пытаясь понять, кто его толкнул. А Джулис уже несся по бульвару, только ветер в ушах свистел.
 Что же делать, что же делать? Найти Мора? А дальше что?
 Отыскать Тильвуса? Это было бы лучше всего, отыскать, рассказать все быстренько… ну или почти все… а там уж великий маг пусть сам. У него с Мором свои счеты. А пока суд да дело, он, Джулис, стоять и дожидаться, пока на него падет гнев великого мага, не станет. Скроется где-нибудь, да так, что никто его не отыщет!
 Ух, какие приятные картины сразу перед глазами замелькали: Доршата, серое море, корабль с поднятыми парусами, скромный путешественник на палубе. Поди узнай, куда он направляется! Сошел на берег в дальней стране – и был таков!
 Тут Джулис к огромному своему неудовольствию вспомнил, что он невидим, а Тильвус-то после разговора вряд ли поспешит его расколдовывать. Да уж, вряд ли… Ну так что ж?!
 Невидим, зато жив! Даже и преимущества кое-какие у невидимости-то: на билет можно не тратиться, отплыть в дальние и безопасные края совершенно бесплатно. Правда, существуют маги, которые его все еще ищут… Но ведь можно уплыть очень, очень далеко, затеряться в чужих краях.
 Это бы хорошо, это бы отлично… но все-таки, что же делать?!
 Джулис зайцем метнулся через оживленную дорогу и продолжил бег по бульвару.
 Быстро найти Тильвуса, в двух словах изложить ему дело и исчезнуть. Исчезнуть как можно быстрее, пока великий маг не успел ничего с ним сделать. А там пусть он разыскивает Мора и спасает свою знакомую. Может, и успеет.
 Джулис пронесся напрямик через клумбу, запутался в цветах и чуть не растянулся.
 А если не успеет?
 На душе заскребли кошки. Но спасать людей – не его, Джулиса, дело. Самому бы спастись…
 Тильвус скорее всего сейчас в парке возле реки либо в сквере у большого стеклянного здания. Отвратительное место – из окон постоянно голоса поющих людей слышно. С утра до ночи, с утра до ночи! Этак и свихнуться недолго. А великому магу вроде нравится.
 Вот-вот! Найти его, и пусть он сам… В конце концов, он, Джулис, тут ни при чем. Ну почти… так, сбоку припека, как иной раз говорила в сердцах девица.
 Джулис припустил еще быстрее. Даже хорошо, что он невидим, никто не увидит, как маг несется, сломя голову, как какой-то простолюдин.
 Проклятые кошки на душе прямо-таки ополоумели и старались изо всех сил. Проклятые твари, недаром он их никогда не любил. Себе на уме! Ишь, нашли развлечение, когти точить о чужую душу!
 Так что пусть великий маг сам…
 Тут Джулис на всем ходу завернул в тихий переулок, что вел к набережной, и остановился как вкопанный – заметил знакомую машину. Называется «драндулет». Это девица так ее называла. Драндулетов в городе было очень много и отличить один от другого нелегко, но этот-то приметный, вон большое ржавое пятно на боку. Неприятная встреча! Город большой, гораздо больше Доршаты, а вот поди ж ты! Столкнулись нос к носу.
 Однако ж они его не видят, вот и прекрасно. Девица тоже пока жива – отлично. Проскользнуть мимо и дальше, к Тильвусу.
 Но тут сердце с размаху рухнуло в живот и превратилось в глыбу льда.
 Опасность! Опасность он всегда чуял, и чутье еще ни разу не подводило, и он всегда к нему прислушивался.
 Гм… ну если честно, один раз не прислушался, когда решил подзаработать чуток на чужой тайне. Да и то сказать, внутренний голос тогда сперва шепнул, что лучше не связываться, а потом сказал громко и внятно, что дело кончится плохо. На что Джулис ответил еще громче, что деньги никогда не помешают. И внутренний голос умолк, пробормотав напоследок что-то вроде: «Пеняй на себя, дурак». И ведь прав оказался внутренний голос, ох как прав!
 Вот и сейчас внутренний голос шепнул: «Уноси ноги!»
 Джулис бы рад, да ноги-то словно примерзли к земле. К машине направлялся не кто иной, как Мор!
 Что же делать?!
 Джулис точно в оцепенение впал, как гоблин перед драконом: с места двинуться не может, только стоит да смотрит, как Мор подходит к драндулету, стучит в стекло, и бестолковая девица, вместо того чтобы испугаться и убежать, преспокойно открывает окно!
 Все, Джулис. Рассказывать что-то великому магу уже поздно, а значит, пора бежать. Бежать в портал, в Доршату и дальше – куда глаза глядят, на самый край света, где, как говорят, живут среди льдов волосатые люди. Или на юг, где в песках обитают люди-змеи. Неважно, лишь бы подальше. А со змеями найдем общий язык.
 Маг наклонился к окну и что-то спросил.
 Джулис стряхнул наконец оцепенение и прыг в кусты, чтобы Мор не заметил.
 «Торопись, дурак, – шепнул внутренний голос. – Не строй из себя героя. Какой ты герой? Трусы героями не бывают».
 – Заткнись! – сердито огрызнулся Джулис вслух. В последнее время внутренний голос совершенно распоясался, обнаглел и позволял себе много лишнего.
 Сердце запрыгало в груди, застучало, как барабан. Джулис в панике огляделся, обнаружил неподалеку обломок крепкой толстой ветки – точь-в-точь дубина тролля. Схватил ее покрепче, выскочил на дорогу, подкрался на цыпочках к машине. Помедлил, поколебался немного, собираясь с духом, а потом так страшно стало, что глаза сами собой зажмурились. А дубина тоже как-то сама собой с размаху – бац! – и опустилась на голову наклонившегося к девице Мора.
 «Тебе конец», – в очередной раз констатировал проклятый внутренний голос с каким-то даже удовлетворением.
 Сати, чертыхаясь, открыла наконец заедающее стекло.
 – Чего вам? – спросила она.
 В салон машины ворвался свежий воздух, но принес не ароматы цветущей липы или тополиной листвы, а странный запах близкого пожарища, точно от курившегося где-то поблизости пепелища. Сати посмотрела в глаза наклонившегося к ней человека – и тут же все мысли в одно мгновение вылетели у нее из головы. Невидимые ледяные пальцы раздирали грудную клетку изнутри, обнажая сердце, заставляя ее заходиться от боли и ужаса. Упала темнота, замелькали огни, сливаясь в одну сплошную желтую полосу, словно на взлетной полосе, когда самолет, перед тем как оторваться от земли, набирает скорость. Она почувствовала, как хрустят и крошатся кости, как плавится кожа и замерзает кровь. Огни взлетной полосы мелькнули и пропали, растворились во мраке, будто неведомая дверь захлопнулась с размаху, отсекая солнечный день, и обрушились мрак, холод и пустота.
 И вдруг все прекратилось. Ледяные пальцы разжались, сердце ожило и бешено заколотилось, и Сати потрясла головой, приходя в себя. Целый рой черных мошек вспорхнул и замельтешил перед глазами, руки тряслись, а в груди саднило так, точно она только что пробежала марафон. Накатило противное ощущение слабости и тошноты. Сати нашарила ручку дверцы, вывалилась наружу и закашлялась до слез.
 – Что-то мне фигово, – выдавила она подбежавшему сисадмину и снова тяжело закашлялась. Сати хотела добавить еще что-то, но тут увидела такое, что мигом позабыла обо всем: возле машины лежал незнакомый человек.
 – Это кто? – испуганно просипела она, горло першило так, будто там застрял кусок наждачной бумаги. – Что с ним? Может, «скорую»?
 Сисадмин выхватил из кармана сотовый телефон, но тут же опомнился.
 – Погоди-ка. – Он помог ей подняться и подозрительно огляделся по сторонам. – Здесь нечисто что-то. Сдается мне, тут раб лампы поблизости крутится. Это он его огрел, я видел. Ну то есть не видел, конечно, но дубины сами по себе по воздуху не летают.
 – Огрел?!
 – Ну да. Мужика этого, что в окно к тебе сунулся… что ему надо было, кстати?
 – Н-не помню, – призналась Сати, постепенно приходя в себя. – Он спросил что-то… кажется, как на набережную пройти… а потом… испугалась я… и что-то еще, кажется, было? Нет, не помню…
 – Помню-шмомню… Просил же не открывать никому! В общем, ни с того ни с сего вот эта дубина его по голове шарахнула.
 Сати тоже оглянулась.
 – Раб лампы, – откашлявшись, позвала она. – Джулис! Ты тут?
 – Тут, – раздался рядом дрожащий голос. – Но лучше б меня тут не было…
 – Твоих рук дело? Ты что натворил?! Белены объелся, что ли? Человека на тот свет отправил!
 – Погоди ты, – остановил сисадмин. – Дай ему хоть слово сказать.
 – Это Мор, – выдавил невидимка. – Аркабский маг, которого много лет назад убил великий маг…
 Сати и Никита переглянулись.
 – Какой еще Мор? – недоверчиво переспросила она. – Не слыхала о таком… А, помню! Ты рассказывал. Но я же сама видела, как Тильвус… ну… его ж убили, Мора-то?
 – Долго объяснять… – пролепетал Джулис. – Жив он…
 Сати опасливо пригляделась к человеку, лежавшему без сознания.
 – Знаешь, раб лампы, – с сомнением сказала она, рассматривая невыразительное бледное лицо, – я того колдуна помню, он совсем иначе выглядел. Перепутал ты, наверное?
 – «Перепутал ты, наверное, перепутал ты, наверное»… Ничего не перепутал! – стуча зубами, возразил «раб лампы». – Он в другом обличье. Мор умеет брать чужие тела, как и все аркабские маги, да так искусно, что Хранители Равновесия ничего пока что не почуяли. Иначе бы уж явились…
 – Но…
 – Да-да! Послушай, – голос невидимки упал до шепота, – ты говорила, что пару раз едва с жизнью не рассталась. Так это он…
 Сати оторопела:
 – Что – он?
 – Все дело в заклинании Сновидения, – заторопился Джулис. – Когда смертный погибает в настоящей жизни, а не в зачарованном сне, заклинание раз! – и разрывается. И ты навсегда осталась бы в снах, а великий маг – навечно в этом мире! Так оно бы сработало, заклинание-то! А аркабцам только того и надо! То есть ты-то, конечно, как особа незначительная, вряд ли кого-то из чародеев заинтересуешь, но вот то, что с твоей помощью можно было раз и навсегда закрыть Тильвусу дорогу в свой мир, это, знаешь ли…
 – Незначительная?!
 – Потому-то Мор и хотел тебя уничтожить. Да на твое счастье я был неподалеку, поспешил конечно же на помощь, презрев страшную опасность, и…
 – Что? – мрачно спросил Никита.
 Невидимка помялся:
 – Не стану хвалиться, но, кажется, мне удалось то, что не каждому магу по плечу. С одной стороны, ты прошла через смерть в своем собственном мире, стало быть, заклятие Сновидения распалось! Но, с другой стороны, ты ведь жива, значит, мой друг великий маг в любой миг может вернуться в Доршату!
 – Скорей бы уж… – процедил сисадмин.
 – Я помешал колдовству аркабского мага, подумать только! Я!
 Сати и Никита переглянулись.
 – А как ты, раб лампы, тут очутился? – спросила она, покосившись на дубину, при помощи которой Джулис «прервал» колдовство.
 – Случайно, – признался Джулис. Радость из его голоса тотчас улетучилась. – Эх… вот теперь мне точно конец! Моей смерти жаждут не только могущественные маги Доршаты, но теперь еще и аркабские колдуны… Знать бы, кто доберется первым?
 Он тяжело вздохнул.
 В переулке показалась старушка. Стуча палочкой, она доковыляла до машины и опасливо покосилась на неподвижное тело.
 – Что это он? Никак помер?
 – Помер-шмомер… Проходите, бабуля, – сдержанно посоветовал сисадмин. – Перебрал человек, не видите, что ли? Выпил лишку и отключился. Бывает.
 Старушка понимающе кивнула:
 – Выпил? Понятное дело! Уши ему потереть хорошенько, он и вскочит, – посоветовала она со знанием дела. – Я мужу-покойнику всегда так…
 Никита понял, что отделаться от словоохотливой старушки будет не так-то просто.
 – Бабуля, вы никуда не опаздываете? – с нажимом спросил он.
 Голос Джулиса звучал бесцветно и уныло:
 – Я попал в столь ужасную историю, какая и в кошмарах аркабских магов не привидится. Но… словом, пришла пора сказать правду. Да, я скажу! Ты и знаться со мной после этого не захочешь, ну и ладно…
 – Какую правду? – не поняла Сати.
 – Когда мне пришлось скрываться из Доршаты… как ты помнишь, моей жизни угрожала нешуточная опасность… спасти могло лишь хорошее охранное заклятие.
 – Помню, – кивнула Сати, глядя, как Никита пытается спровадить подальше не в меру любопытную старушку.
 – Но проклятый торговец оказался мошенником, когда я попытался воспользоваться заклинанием оно – бац! – сделало меня невидимым! Каково?! И ведь это только начало моих злоключений!
 – И что?
 – Что?! Да я обращался к лучшим магам Доршаты, и никто, никто не смог снять заклятие! Тут-то я вспомнил о Тильвусе…
 – Да, ты говорил. Вы же старые друзья!
 Голос Джулиса споткнулся:
 – Э… не совсем. Верней, я его считаю своим хорошим другом, а он…
 Терпение сисадмина понемногу заканчивалось.
 – Бабуля, – он шаг за шагом вежливо оттеснял ее на тротуар, потому что любопытная старушка так и норовила прошмыгнуть поближе к машине и увидеть собственными глазами, что происходит, – шли вы бы… э… по своим делам!
 – А можно еще нашатырю, нашатырю под нос. Вскочит, как миленький! Я мужу-покойнику всегда так. А выпил-то он сколько? Много? – Старушка вытянула шею, разглядывая место события. – А девчушка-то с кем разговаривает?
 – Сама с собой, – сквозь зубы пояснил Никита. – Болезнь у нее такая, редкая болезнь. Заразная!
 Он многозначительно посмотрел на старушку, но та не испугалась.
 – Зара-азная, – протянула она с уважением. – Бона что! А лечите-то чем?
 Сати захлопала глазами.
 – Как же так? – недоуменно спросила она. – Ты же твердил, что вы не разлей вода и совершили немало славных подвигов! Покрыли себя неувядаемой славой! Так ты врал?!
 Послышался громкий сокрушенный вздох.
 – Надо же, – сказала Сати, недоумевая все больше. – Ладно… дальше рассказывай.
 – Тильвус интересовался когда-то заклятиями невидимости, можно сказать, гоблина на этом съел… вот я и подумал… может, в его записях отыщется что-то подходящее?
 – И?
 – Отправился в монастырь Ордена Квенти, что мне оставалось делать?! Там хранятся книги великого мага, его записи, манускрипты. Думал, пороюсь в пергаментах, вдруг отыщется подходящее заклинание? И я смогу все распутать сам…
 Сати покачала головой.
 – Не забывай, я был в отчаянном положении! – заторопился Джулис. – Меня вот-вот должны были убить, я был невидим! Я хотел всего лишь снять заклятие, а потом исчезнуть, сесть на корабль и уплыть в другую страну! Исчезнуть – и все!
 – И тебе вот так запросто разрешили пользоваться книгами и записями Тильвуса? – недоверчиво спросила Сати.
 – Э… ну… нет, – неохотно выдавил Джулис. – Но, видишь ли, я бывал в монастыре один раз, меня знали, и… словом, пришлось сунуть кое-кому пару монет…
 Сати сурово посмотрела на то место, где предположительно стоял невидимка.
 – Подкупил кого-то?
 – Потом пробрался в библиотеку… ох, это было нелегко! Пошарил в манускриптах Тильвуса и ничего не нашел! Пришел в отчаяние! И потом случайно, совершенно случайно…
 – Небось стянул что-то?
 – «Небось стянул что-то, небось стянул что-то»… Ничего не стянул! Заметил магические документы… они касались Воинов Сновидений… архивы. И я подумал…
 – И ты конечно же полез в чужие документы?! А?! Что, скажешь, не так?
 – Я хотел просто посмотреть манускрипт о том, какое обучение проходят Воины Сновидений! Какие чары изучают, какие заклинания используют. Хотел на бумажку себе переписать, так, на всякий случай… может, попрактиковался бы потом… что тут такого?! – оскорбился Джулис. – Это была моя мечта, несбыточная мечта!
 – Залезть в библиотеку?! Ничего себе мечта…
 Дужлис замялся и вдруг выпалил:
 – Я хотел стать Воином Сновидений!
 Сисадмин набрал полную грудь воздуха, медленно сосчитал до десяти, выдохнул и проговорил:
 – Бабуля! Домой вам пора! Внуки небось заждались?
 Старушка отмахнулась.
 – А еще хорошо керосином лечиться, – с упоением рассказывала она.
 – От чего?!
 – От всего! Помазался на ночь, а наутро все как рукой снимает! Как рукой! Золотуху хорошо лечит. Ты сам-то золотухой не болел? Болел, я уж вижу! Ты, сынок, керосину возьми…
 – Бабуля, – утомленным голосом сказал Никита. – Какая у вас фантазия богатая…
 – Джулис… – растерянно проговорила Сати. – Я не знала. И что?
 Послышался тяжелый вздох.
 – Да… Словом, я не удержался. Развернул манускрипты Воинов, посмотрел карты, прочитал заклятия… Откуда я знал, что ткань сновидений нарушится?! – в отчаянии воскликнул он. – Это же все – в прошлом! То есть мне было известно, конечно, что сны – материальны, но я как-то не думал… Я же только посмотрел!
 Сати задумалась. В голове промелькнула кое-какая догадка.
 – Погоди-ка! Уж не из-за тебя ли…
 Джулис заторопился:
 – А потом я подумал: а в каком из миров сейчас Тильвус? Почему бы мне не пробраться туда? Пересидеть опасное время, а заодно найти великого мага и попросить снять невидимость! Конечно, в монастыре, само собой, никто не собирался сообщать мне, где маг, но деньги есть деньги! Кое-кто за кругленькую сумму все рассказал. Это обошлось мне недешево, – недовольно пробурчал Джулис. – Но клянусь, если б я знал, что так получится с заклинаниями Воинов, я бы и пальцем к ним не прикоснулся!
 Сати вытаращила глаза.
 – Что? Что?! Проклятый раб лампы! – заорала она. Старушка на обочине вздрогнула и обернулась. – Так это по твоей вине я чуть… Это ты натворил?! Ах ты, гад! Ох, если я тебя видела, я бы… я бы.!
 – Да я…
 – А я-то еще Тильвуса просила за тебя! А ты? Негодяй!
 – А я и сам был в отчаянии! – завопил в ответ «раб лампы». – Когда я попал сюда и понял, что к чему, я… я был в отчаянии! Лихорадочно размышлял, что делать! А потом еще Мор! Но поверь, – умоляюще сказал Джулис, – я вовсе не хотел твоей смерти. Но ведь все позади, сейчас-то заклятие распалось!
 – Вот спасибо! Вероломный гад! А еще прикидывался, что ни при чем! Сидел в конторе да чужие бутерброды трескал!
 Джулис громко засопел.
 – Я бы, конечно, мог напомнить, что ты спасена от заклятия и от Мора только благодаря мне, – с большим достоинством ответил он, – но моя скромность и благородство не позволяют мне даже намекать на это.
 – Не позволяют?! Да ты уже сказал!
 Сати умолкла, сверля яростным взглядом пустое место перед автомобилем – Джулис стоял где-то рядом с ним.
 – А как Мор узнал, что я вижу сны Воина Сновидений? – вдруг спросила она. – Откуда?
 Сопение стало еще громче.
 – Ну… э… понятия не имею… как-то узнал. Он же колдун. А ты уж не меня ли подозреваешь? Вон она, благодарность!
 Сати подумала и пожала плечами.
 – Кто тебя знает? Ну ладно уж… – нехотя проворчала она, остывая. – Спасибо.
 Джулис очень выразительно промолчал.
 – Ну что молчишь? Спасибо, говорю… а что не стал Воином Сновидений – не расстраивайся. Хотя жаль, конечно… но ты, в конце концов, без пяти минут великий маг. Это что-нибудь да значит!
 Джулис вздохнул:
 – Я скажу тебе всю правду, сколь бы горькой она ни была… – произнес он с мрачной решимостью.
 – Господи, что еще?!
 – Я… я… маг-неудачник. Я мечтал быть таким, как Тильвус… но… Мой удел – самая простая из всех существующих магий. Вывожу мышей, тараканов, блох на постоялых дворах. Иногда меня зовут в трактир – выгнать из погребов пикси. А это, знаешь, не так-то легко, они так и норовят превратиться в глиняный горшок. Но я всегда их обнаруживаю! – В голосе невидимки прозвучала гордость.
 – О… а… – растерянно произнесла Сати, обращаясь в пространство. – Вот как? А я думала…
 – Не всем же быть великими… – выдавил с трудом Джулис.
 – Ну не отчаивайся, – участливо забормотала Сати. – Не переживай так. Бывает! Вот Тильвус – великий маг, а что толку?
 – Ни битв, ни подвигов – ничего особенного, – сокрушенно бубнил невидимка, не слушая ее. – Это так обычно, так…
 – Джулис, ну полно, – принялась уговаривать невидимку Сати, тоже ужасно расстроившись. – Зато ты молод, красив собою, я же помню, как ты себя описывал! Небось девушки в твоем царстве-государстве за тобой по пятам бегают!
 – Красив, да… Бегают, – твердо сказал он.
 – Вот видишь!
 Подошел Никита, спровадивший наконец любознательную старушку.
 – Красив-шмасив… Не о том говорите! – Он озабоченно взглянул на бездыханное тело. – А с колдуном-то что делать? Он, не ровен час, очухается сейчас. Может, связать?
 – Не поможет, – пробурчал Джулис. – Что ему веревки?
 – И что же?
 – Выход один, нужно как можно скорее Тильвуса…
 Он вдруг поперхнулся, булькнул, и Сати снова явственно услышала стук зубов.
 – Джулис, что с тобой?
 Никита окинул взглядом проулок.
 – Гляди-ка, кто идет…
 К машине направлялся не кто иной, как Марксист. Знаменитый нищий шествовал не спеша, зажав под мышкой металлическую миску для подаяний, наслаждаясь теплым летним деньком, свежим воздухом и видом тихого тенистого переулка, поросшего высокими тополями.
 – Принесло на нашу голову, – с досадой пробормотала Сати, делая вид, что не замечает Марксиста, и изо всех сил надеясь, что он пройдет мимо.
 Тот, не торопясь, приблизился, окинул взглядом компанию, чуть задержал взгляд на валяющемся без сознания человеке, потом посмотрел на пустое место возле машины.
 – Джулис, – преспокойно сказал Марксист, пристраивая миску на капот. – У тебя такой вид, будто ты пережил восстание гоблинов.
 – Э… а… о… а разве ты не… – залепетал невидимка. – А я-то думал… да и все думали…
 – Раб лампы, откуда ты его знаешь? – Сати неприязненно покосилась на нищего. – Вы что, уже встречались? Это Марксист, человек без стыда, без совести. Городской нищий, местная достопримечательность. Туристы на него глазеть ходят.
 – Нищий, – забормотал голос. – Какой нищий?! – Казалось, что Джулис увидел перед собой не городского нищего, а по меньшей мере огнедышащего дракона. – Это Тавул, учитель Тильвуса, непревзойденный специалист в области отсроченных смертельных заклятий!
 Сати и Никита замерли как громом пораженные.
 – Кто-кто? – переспросила Сати, когда способность говорить снова вернулась к ней. – Джулис, да ты с ума…
 Марксист небрежно махнул рукой:
 – Потом.
 Джулис съежился и замер. А внутренний голос что-то разговорчив стал, разболтался – хуже пьяного гоблина. И ведь никто его не спрашивает, а он все равно! Мог бы и помолчать, и без него тошно… так ведь нет!
 Говорит вдруг нахально-пренахально: «Глянь-ка, Джулис! Разве это не великий маг бежит сюда со всех ног? Ну и денек у тебя выдался: тут тебе и Мор, тут тебе и Тильвус, тут и Тавул! Чудесная компания! И ведь каждому ты насолить умудрился. Если они сейчас все разом за тебя возьмутся, так ведь от тебя, пожалуй, и места мокрого не останется!»
 Каково? И это вместо того, чтобы поддержать, ободрить!
 Ну вообще-то он прав насчет мокрого места… но если вот тут за драндулетом присесть как бы невзначай… укрыться… может статься, никто его, Джулиса, и не приметит. Невелика шишка он, в конце концов. Зато из-за драндулета видно все прекрасно: и девицу с приятелем, что с открытыми ртами стоят, и великого мага, который с Тавулом о чем-то парой слов перекинулся, и Мора…
 Тут сердце в груди так и подпрыгнуло: только что аркабский маг на земле валялся, а вот уж на ногах стоит и глазами сверкает.
 Ну не станет же он сейчас выяснять, кто это его по голове огрел?! У него других дел полно, более важных – великого мага уничтожить. Чем не важное дело? В конце концов, зачем он в этот мир явился – Воина Сновидений уничтожать или выяснять, кто на него сзади с дубиной набросился? Вот и не отвлекался бы…
 Да и великий маг тоже… Его дело – с аркабским колдуном расправиться, а не выяснять, от кого Мор про заклинание Сновидения узнал. Вот и расправлялся бы, чего ж стоять и аркабца взглядом испепелять?
 Внутренний голос, само собой, промолчать не смог.
 Протянул ехидно: «Ну и жук же ты, Джулис…»
 Опять он разговорился… пришлось сказать строго: «Цыц! Своя шкура ближе к телу, ясно? Вот и помалкивай!»
 Он таких слов внутренний голос вроде как удивился:
 «Ишь ты? Ближе к телу? А девицу-то зачем же ты тогда спасать побежал?»
 Посмотрел на девицу, что в стороне стоит да глазами от удивления хлопает, подумал…
 Что б такое ответить, чтоб голос этот проклятый заткнулся раз и навсегда?
 А Тавул-то времени даром не терял, раз-раз – и портал в другой мир сотворил. Если человек не чародей, то и не заметит ничего – так, ветерок легкий закрутил сухие листья на обочине, да воздух у дороги замерцал серебряными точками, да холодком потянуло, как из приоткрытой двери.
 И шагнули туда одновременно аркабский колдун и маг из Доршаты, а вид у обоих такой, будто они вот-вот друг в друга вцепятся. Даже воздух в портале вроде как сгустился и искры посыпались огненным дождиком. В портале-то, само собой, оба мага тут же истинный облик обрели. Мор, хоть и полукровка, видом-то – настоящий аркабец: волосы цвета песка, лицо узкое, кожа смуглая, точно сухим ветром обожженная, только глаза не прозрачные, как у всех жителей колдовской страны, а темные, ледяные. На плечи куртка наброшена, под ней кольчуга тонкая, несерьезная на вид, но понятно сразу – заговоренная. Такую ничем не возьмешь… разве что мечом зачарованным.
 Но великий маг зачарованный-то меч вынимать что-то не спешил и правильно делал! Понял небось, кто Мору улизнуть дал!
 Невзначай на девицу покосился – та на великого мага глаза таращит… ну это понятно. Это уж как всегда. Он – мужчина хоть куда: высокий, синеглазый, темноволосый…
 Тьфу. Даже досадно как-то стало. Что она на него так таращится, могла бы и на него, Джулиса, внимание обратить… в конце концов, кто ее спас? Вот то-то.
 «О другом бы подумал, – ехидно напомнил внутренний голос. – Заварил ты, братец, кашу, не расхлебаешь!»
 Ну сил никаких нет его слушать!
 Тут воздух в портале рябью пошел, задрожал, искрами рассыпался – и исчезло все. Только пыль на обочине дороги взметнулась да листья сухие ветром раскидало.
 «А Тавул-то здесь остался, – довольно промурлыкал голос. – Так что конец тебе. От смертельного заклятия не отвертишься!»
 Так. Все. Кончилось терпение.
 Сказал решительно:
 – Да пошел ты!
 И добавил, куда именно голосу идти следует. Слышал от Адольфыча пару словечек и запомнил, вот и пригодилось.
 Голос-то, как адрес услышал, хрюкнул смущенно и умолк.
 Вот так-то!
 Сати и Никита переглянулись.
 На обочине дороги крошечный смерч кружил прошлогодние листья и травинки.
 – Сражение магов, – благоговейным голосом произнес невидимка. – Будет сражение магов! Надеюсь, Тильвус победит, иначе… – Тут он умолк, словно прикусил язык. – Ох… рад тебя видеть, Тавул… – робко пролепетал он. – Рад, что ты не…
 – Погоди-ка, – протянула Сати, рассматривая Марксиста. – А разве этот-как-его-там не умер? Брось, Джулис, ты что-то путаешь. Ты же сам говорил мне, что он скончался много лет назад в собственной постели, окруженный толпой безутешных родственников! – недоверчиво проговорила она.
 – Скончался, – пролепетал невидимка. – Окруженный. Но… как же? А… э…
 – Бедняга Джулис, – снисходительно проговорил знаменитый нищий. – Ну успокойся, я, как видишь, жив и умирать не собираюсь. Может, потом как-нибудь.
 – А как же толпа безутешных родственников? – настойчиво спросила Сати. – И смерть в своей постели?
 – Дались тебе эти родственники, – отмахнулся Марксист. – Ну явилась на мои похороны целая толпа, не выгонять же? А со смертью и того проще. Потрудился я за свою жизнь немало, смертельные заклятия всегда в цене… но тут такая штука: у всякого, кого я отправил на тот свет, обычно имелась целая куча родни! Братья, сестры, дяди, племянники… Все они почему-то желали свести счеты именно со мной, а не с тем, кто заказывал и платил за отсроченное заклятие! С годами я уж этакой несправедливости и удивляться перестал! Хотя, пока был молод, полон сил, меня это даже забавляло. Отправлял этих горе-мстителей на тот свет пачками, развлекался, да и квалификацию поддерживал. Но в конце концов это стало утомлять. Все время одно и то же! Подкуп слуг, наемные убийцы, яд… ну надоело! Бывало, ждешь, надеешься, вдруг кто-нибудь придумает что-то новенькое – ан нет! Все по старинке: яд, подкуп, наемники… сколько можно? А потом желающих свести счеты стало что-то многовато. Вот я и решил умереть, – философски сказал Марксист и пожал плечами. – Ну то есть это все так думали.
 – Кто же умер вместо тебя? – с опаской спросил Джулис.
 – А, – махнул рукой Марксист. – Один из этих мстителей. Я наделил его своей внешностью, уложил в постель, применил любимое заклятие, – городской нищий скромно улыбнулся. – И дело с концом!
 – Высшая магия, – благоговейно проговорил Джулис.
 – Непревзойденное искусство, ведь почтить твою память явилось немало магов, и никто, никто из них не заподозрил обмана!
 – Ну некоторые-то знали, – хмыкнул Марксист. – Тильвус, Фиренц, еще кое-кто.
 – Ничего себе! – проговорила изумленная Сати и переглянулась с Никитой. – Так ты, вы… наемный убийца? Истребитель магов? Может, ты еще и Воином Сновидений был? – подозрительно спросила она.
 – Скажешь тоже… Нет, Воином я не был. А маги… Ну умерли и умерли, делов-то. А вот кролика жаль… хороший кролик был. Ласковый.
 Сати и Никита переглянулись, вид у обоих был слегка ошарашенный.
 – Так это с тобой Тильвус советовался? – уточнил сисадмин.
 – Со мной, со мной. Странное дело: заклятие только что распалось само по себе! Никогда такого не видел.
 – А ведь это я… – робко начал невидимка.
 – Кстати, Джулис, – произнес Марксист небрежно, но в голосе его проскользнуло что-то такое, отчего зубы бедняги невидимки снова застучали. – Адрик мне сообщил кое-что. В прежние времена к магам, что пытались обманом выведать секреты чужих заклинаний, применяли заклятие «скрюченные руки». Простенько, но мучительно. Люблю такие.
 – Я… я не… я…
 – Это ты пробрался в библиотеку и нарушил заклинания?
 – Я… больше никогда!
 – Само собой. Во-первых, я посоветовал Адрику наложить режущие заклятия, так что следующий любопытный лишится пальцев, а во-вторых, что касается тебя…
 Со стороны невидимки донеслись нечленораздельные звуки, и Сати поняла, что настало время вмешаться.
 – Погодите, погодите! – решительно сказала она. – Марксист… или как там тебя? К твоему сведению, Джулис только что спас мне жизнь. Он самый настоящий герой. Правда, Джулис? Ну он что-то немного заикаться стал, не обращай внимания… Но тем не менее. Обещай, что ни ты, ни Тильвус пальцем его не тронете! Обещай! Слово мне дай. Ну «честное магическое» или что там у вас?
 Марксист тяжело вздохнул.
 – Погоди, это еще не все. Пожалуйста, сними с него заклятия. Долго ему невидимым мучиться? Сделай его видимым, и пусть он к себе отправляется. Что тебе, трудно, что ли?
 – Мне ничего не трудно, – ворчливо сказал знаменитый нищий, покосившись на невидимку. – Но это не положено. Он должен понести наказание, а я так давно не упражнялся в своем ремесле!
 – Наказание-шмаказание… На ком-нибудь другом поупражняйся.
 – Вот именно! А я тебе газеты свежие завтра принесу и журнальчик прихвачу. И каждую неделю носить стану, честное слово!
 Марксист посмотрел на Сати, на Никиту, поколебался и махнул рукой:
 – Так и быть. Ладно, Джулис, скажи спасибо, они только что сохранили твою шкуру. Но смотри, если проболтаешься в Доршате, что видел меня здесь… – Он помедлил и произнес многозначительно: – Я все еще непревзойденный специалист в области отсроченных смертельных заклятий, ясно?
 Невидимка заторопился.
 – Я не… никогда! Никогда! Никому! Буду нем!
 – Будешь, – снисходительно кивнул Марксист. – Проваливай. Чары невидимости исчезнут в портале.
 – Благодарю, – заторопился Джулис. – Благодарю! Еще минутка… – прибавил он извиняющимся тоном, и Сати почувствовала, как кто-то тянет ее за рукав. – Ты знаешь Адольфыча?
 – Адольфыча? Какого? А, этого… фотографа? Конечно знаю. Его все знают.
 – Передай ему привет. Он знает, от кого… и скажи, что я… что меня… что я не приду вечером.
 Она пожала плечами:
 – Ладно. Скажу, как встречу.
 – Ну, – помялся Джулис и шмыгнул носом. – Тогда прощай… Красавицы Доршаты уж заждались меня. Я же молод, хорош собой, строен… Такие всегда нарасхват!
 – Точно, – согласилась Сати и прибавила вполголоса: – Спасибо тебе.
 Послышались чьи-то шаги, зашуршала трава на обочине, засеребрился воздух, раздался хлопок, и Джулис обрел долгожданную видимость.
 Внутри портала мелькнул невысокий толстячок, лысоватый, с носом-уточкой, смущенно улыбнулся, взмахнул коротенькими ручками и исчез.
 – Джулис? – изумленно пробормотала Сати, но на обочине тротуара уже никого не было.
 Марксист дождался, пока погасли серебристые искры портала, и принялся шарить в карманах.
 – Мелочи у вас нету? – деловито осведомился он. – Пивка что-то хочется.
 Сати вздохнула и полезла в рюкзак.
 – Вот, держи. – Она высыпала горсть мелочи в подставленную ладонь.
 – Ладно, пойду я. – Марксист прихватил алюминиевую миску с капота. – Дел полно.
 Сати и Никита стояли возле машины и смотрели, как не спеша удаляется знаменитый городской нищий, маг, непревзойденный специалист по отсроченным смертельным заклятиям.
 – Кто бы мог подумать, – пробормотала Сати растерянно, когда Марксист исчез за углом. – Учитель Тильвуса… Ладно, Никита, пойдем в контору. Давай пешком пройдемся, а машину ты потом заберешь.
 Они неторопливо побрели по улице.
 – Так ваша мысленная связь – все? Разорвана? – спросил сисадмин.
 Сати кивнула. Они свернули в тихий пустой переулок, где старые дома прятались в разросшейся сирени, а потрескавшийся асфальт прорастал травой и одуванчиками.
 – Странные ощущения, – сказал она, подумав. – Как будто в моей голове кто-то свет выключил… Раз – и нету.
 Она долго молчала, а потом Никита услышал тяжелый вздох.
 – И даже не попрощался, – с обидой проговорила Сати. – Я бы на его месте хоть «до свидания» сказала…
 – Он за колдуном гнался, какие прощания? – резонно возразил приятель. – Догонит, разберется – и обратно.
 Сати покачала головой.
 – Нет, вряд ли… Он больше не вернется.
 – Откуда знаешь?
 – Чувствую, – задумчиво отозвалась Сати, глядя перед собой и окидывая мысленным взором весь город: многолюдные улицы, тихие переулки, просторные площади, старые парки, скверы, набережную, галечные отмели, окраину, заросшую одуванчиками.
 – Он говорил как-то, что странствует всю жизнь… и на свете еще много миров, где он не был. Я думаю, что Тильвус, он…
 Сати умолкла, подыскивая слова.
 Никита вопросительно посмотрел на нее.
 – Вечный Странник? – подсказал он, улыбаясь.
 – Точно.
 Они снова замолчали и в молчании дошли до бульвара, свернув на углу во двор редакции.
 Во дворе царила необыкновенная суматоха. Возле крыльца конкурентов стояла грузовая машина, и крепкие ребята в одинаковых синих комбинезонах вытаскивали мебель и грузили в кузов.
 – Что это? – удивился сисадмин.
 Один из грузчиков вытащил отвертку, подошел к крыльцу и принялся отвинчивать табличку «Рекламное агентство „Нимфа“.
 – «Нимфа»-то уезжает! – не веря своим глазам, воскликнул Никита. – Вот это да! С чего бы это?!
 – С чего? Я тебе рассказывала, как начальник рекламы пожарный багор в ихнего предводителя метнул? – поинтересовалась у него Сати. – Вот то-то… А там, на пожарном-то щите еще много чего висит: и лом, и лопата и, между прочим, топор настоящий. Вот «Нимфа», видать, и решила съехать – от греха подальше…
 Никита понимающе кивнул:
 – Нимфа-шмимфа… Накала борьбы не выдержали, слабаки!
 Он посмотрел на окна рекламного отдела газеты: там, судя по всему, царило веселье. За стеклом мелькало торжествующее лицо начальника отдела, менеджеров, потом на крыльце появился Порфирий Петрович, одетый почему-то в китель с погонами генералиссимуса, обвешанный бутафорскими орденами, с трубкой в руке и приветливо помахал Сати и Никите.
 Свадебный фотограф Адольфыч сидел под деревом возле городских прудов и ждал. В воде возле берега лежали две бутылки пива. Адольфычу очень хотелось выпить, но он твердо решил во что бы то ни стало дождаться друга, чтобы пить не просто так, а за приятной беседой. Приятель все не шел, и Адольфыч, коротая время, вспоминал его рассказы. Ему казалось, что приоткрылась дверь в какой-то неведомый сказочный мир, яркий, красочный, насквозь продуваемый солеными морскими ветрами. Там в синем небе кружил дракон, по морю бежали парусные корабли, и ветер играл пестрыми флагами на башнях. И от этого взрослый человек Адольфыч чувствовал себя совсем как в детстве, когда еще не разучился верить в чудеса.
 Он подпер ладонью щеку и принялся терпеливо ждать.




 ЭПИЛОГ


 Днем в трактире «Усталый путник» было немноголюдно – пара пожилых степенных купцов отдавали должное жареной свинине, несколько усталых паломников чинно вкушали вареные овощи, да сидел возле окна человек в темном дорожном плаще, неспешно потягивая пиво из глиняной кружки.
 Толстый румяный трактирщик оглядел зал: да, посетителей пока что негусто, но не беда, зато вечером-то, как обычно, яблоку негде будет упасть! Готовили в «Путнике» отменно, пиво варили хорошее, да и стоял трактир на бойком месте – прямо на въезде в столицу, так что жаловаться грех – дела шли прекрасно.
 Пользуясь свободной минутой, хозяин прошел за стойку и принялся царапать что-то на куске пергамента, время от времени покусывая перо и бдительно приглядывая за мальчишками-подручными, шнырявшими по трактиру – кто с грязной посудой, кто с охапкой дров.
 – У паломников, что идут к месту святынь, очистительный пост, – доложил один из мальчишек. – Что им подать?
 – «Что им подать, что им подать»! – беззлобно проворчал толстяк, обмакивая перо в чернильницу, сделанную из рога буйвола. – Околачиваешься в моем трактире почти полгода, пора бы уже и запомнить. Подай овощи, яйца и лепешки. Можешь добавить сыр. И упаси небо предлагать им мясо или рыбу! Ясно?! – Он сурово сдвинул брови.
 Мальчишка кивнул и убежал. Хозяина он нисколько не боялся, тот, хоть и ворчал все время, человеком был добрым и по пустякам не придирался. Иной раз, когда посетителей не было, даже развлекал ребятню, показывая маленькие чудеса – то заставлял мышей из погреба маршировать посреди трактира, то велел чашкам плясать на столах, в общем, был чародеем. Конечно, не тем, что повелевали высшими силами, а самым обычным. И магия его была домашней и совсем не страшной. Он умел заговаривать зубную боль, выводить блох и тараканов да накладывать заклятие на горшки с молоком, чтоб отвадить кошку. Когда же хозяин бывал в особо хорошем расположении духа, то обязательно рассказывал истории о другом мире, где ему довелось побывать как-то. Мальчишки его приключения наизусть знали, но каждый раз слушали с горящими глазами – так было интересно. Жаль только, что многие считали хозяина чудаком и рассказам его не верили. Да и то сказать, глядя на трактирщика, невысокого румяного толстяка с блестящей лысиной, трудно было поверить, что на его долю выпали такие удивительные приключения! Но хозяин, даже когда над ним посмеивались, не обижался.
 Вот и сейчас, пока народу в трактире почти не было, а хозяйка, которую побаивалась и прислуга, и сам хозяин, еще не вернулась из города, мальчишки юркнули за стойку: собирались дослушать историю, которую хозяин начал утром и прервал на самом интересном месте. Они уселись на пол, поближе к кухонным дверям – если вдруг появится хозяйка, всегда можно незаметно юркнуть в кухню.
 – А что было дальше? – спросил Миасс. Передних зубов у него не было, поэтому он отчаянно шепелявил. – Фто? Пофле того, как открылся портал и Мор фместе с великим магом ишшезли?
 – Сто раз уже слышали эту историю, – для порядка проворчал хозяин, однако глаза его заблестели. – Лучше меня знаете.
 Он посмотрел на ребят – на их лицах было написано нетерпеливое ожидание – и сдался.
 – Ладно, так уж и быть… – Хозяин отодвинул пергамент и чернильницу, кашлянул пару раз и приступил к рассказу:
 – После того как Мор и мой друг великий маг исчезли в портале, я понял: нельзя медлить ни минуты! Ведь другу могла понадобиться моя помощь! В мгновение ока я, сжимая свой верный меч, тоже прыгнул в портал, готовый к самому худшему. Я не знал, что меня ждет, – возможно, придется сражаться с ужасными чудовищами, порождениями аркабской магии, возможно, портал зашвырнет меня на земли, заселенные дракона-ми, но я был готов ко всему. Я спешил на помощь другу!
 Он умолк. Мальчишки, не отрываясь, смотрели на него горящими глазами.
 – Но, слава небесам, мы очутились в Доршате! – с воодушевлением воскликнул хозяин. – И сразу же, как только развеялись чары портала, началось сражение магов! Само собой, я тут же ввязался в битву, – небрежно добавил он, покосившись в сторону зала.
 – А дальше?
 Трактирщик сдвинул редкие светлые бровки и окинул слушателей пронзительным взглядом.
 – Небо заклубилось, точно зелье в котле аркабского колдуна, – продолжил он зловещим голосом. – Понеслись тучи, ударили молнии, загремел гром! Потом вдруг наступила полная тишина, даже ветер стих. Мор выкрикнул заклятие, и к великому магу помчался огненный шар размером с карету! Но на пути его внезапно выросла ледяная стена, огонь угас. Но Мор швырнул следующее заклятие, он же был отменный чародей, кроме того, по вине моего друга великого мага он просидел добрую сотню лет в теле старика, абсолютно без магии, поэтому просто кипел от ярости! Пара слов на аркабском… я бы сказал вам, что это было за заклинание, мне-то оно, конечно, известно, да вы все равно не поймете аркабского языка… И вот уже огромная черная змея, обнажив вот такие клыки, – хозяин схватил хлебный нож и взмахнул им, – летит прямо на великого мага!
 Кто-то из мальчишек испуганно пискнул.
 Круглое добродушное лицо хозяина сделалось мрачным, решительным.
 – Чудовище было уже рядом, когда великий маг выхватил волшебный меч и взмахнул им! – Хлебный нож со свистом разрубил воздух. – Вжик-вжик! Я видел своими глазами, как змея рухнула к его ногам, как брызнула во все стороны ядовитая кровь! О, битва чародеев была поистине ужасной! Огненные вспышки грозили выжечь глаза, заклятия смерти вспарывали воздух! Вода в ручьях вскипела, и повалил пар!
 Хозяин придвинул кружку, отхлебнул и утер губы пухлой ладонью.
 – Не могу сказать, сколько длилась эта схватка, ибо совершенно потерял счет времени. Но я своими глазами видел, как заклятие Мора сорвалось с его пальцев, подобно серебряным стрелам метнулось вперед, мой друг великий маг промедлил лишь мгновение, но этого оказалось достаточно. – Он сжал губы и покачал головой. – Заклятие поразило его правую руку чуть ниже плеча, пальцы бессильно разжались, меч выпал… все было кончено! Все!
 Тимба, самый младший из всех мальчишек, не удержался, всхлипнул, но тут же сделал вид, что закашлялся. Глаза его подозрительно блестели. Хозяин бросил взгляд на него и продолжил:
 – Да, друзья мои, великий маг упал, поверженный аркабским колдуном. Мор мог торжествовать победу! В клубах черного дыма, в блеске молний он приблизился, наслаждаясь зрелищем побежденного противника…
 Он сделал паузу. Мальчишки сидели затаив дыхание.
 – «Ты отправишься за Завесу сна, – страшным голосом прорычал аркабский маг. – И разделишь участь тех, кто скитается там!» И он приготовился произнести ужасное заклятие, самое страшное из всех существующих!
 От ужаса Тимба закрыл глаза. Но тут на лице хозяина появилась лукавая усмешка.
 – Но мой друг великий маг не из тех, кто сдается! Здоровой рукой он незаметно дотянулся до меча и, когда заклятие Мора устремилось к нему, взмахнул клинком!
 Трактирщик торжествующе улыбнулся.
 – Заклятие аркабского мага ударилось о сталь зачарованного меча, отразилось, словно в зеркале, и рикошетом ударило…
 – Прямо в Мора! – не выдержал Миасс. Он слышал эту историю столько раз, что мог рассказать не хуже хозяина.
 – Точно! – воскликнул трактирщик. – О, я никогда не забуду, что произошло потом! Хруст ломающихся костей, хрип оглушенного мага… и голос моего друга: «Нет, Мор, я не хочу, чтобы ты отправлялся за Завесу. Лучше смерть, чем вечное скитание в сновидениях!»
 Хозяин отвернулся и вытер глаза рукавом.
 – Какое благородство, – проговорил он дрогнувшим голосом. – Какое великодушие!
 – А потом?
 – Завывал ветер, клубился дым, – шмыгнув носом, продолжил хозяин. – Великий маг собрался с последними силами, взмахнул мечом, сверкнула сталь, и Вечный Странник получил еще одну душу, душу аркабского мага! Вы, конечно, слыхали про этот меч, могущественный волшебный клинок?
 – Конечно, – подхватил кто-то из мальчишек. – С рукоятью в виде головы дракона!
 – Мой друг рухнул бы без сил, но я поддержал его и помог прийти в себя. Потом мы добрались до ближайшего селения… Так с моей помощью была одержана победа над могущественным аркабским магом и вот так состоялось возвращение великого мага в Доршату после многолетних скитаний в других мирах, – скромно закончил хозяин. – И я… мы оба покрыли себя неувядаемой… неувядаемой славой! Кстати, потом мы свершили еще множество славных подвигов: расправились с колдунами-сновидцами, хорошенько укрепили заклинание, что охраняет нашу страну от…
 Хлопнула дверь, послышались чьи-то быстрые шаги.
 – Хозяйка идет!
 Мальчишки сорвались с места, как стайка испуганных воробьев, и бросились врассыпную. Миасс схватил тряпку и принялся начищать кастрюлю, высунув язык от усердия.
 На пороге появилась невысокая женщина с круглым лицом и решительными карими глазами.
 – А! – воскликнула она, тряхнув рыжими кудрями. – Лентяи, дармоеды, опять вы торчите возле кухни вместо того, чтобы работать! А ты? – Она взглянула на трактирщика. – Небось снова развлекал их сказками про другой мир?
 – «Развлекал сказками, развлекал сказками»! Даже и не думал, – царапая пером по пергаменту, отвечал тот. – Разве не видишь – я занят. Да и не пристало почтенному хозяину трактира развлекать мелюзгу какими-то историями. – Он отложил перо и свирепо поглядел на мальчишек: – Вон, вон, бездельники!
 Когда хозяйка исчезла, трактирщик покосился на притихших ребят и усмехнулся:
 – Опасность миновала! Миасс, оставь в покое кастрюлю, ты скоро протрешь ее до дыр. Иди-ка принеси дрова для очага. А ты, Тимба, собери грязную посуду да протри столы.
 Мальчишки разошлись. Сидевший в углу человек поднялся, подошел к стойке и посмотрел на хозяина насмешливыми синими глазами.
 – Джулис, из твоих рассказов я каждый раз узнаю о себе все больше и больше. Но ты опять все перепутал! С чего это ты взял, что Мор был убит Вечным Странником? Нет, после того как Странник дал ему улизнуть в первый раз, я не стал рисковать. Это был меч Мора.
 – Знаю, знаю, – вполголоса отозвался хозяин, покосившись на серебряную рукоять клинка, видневшуюся из-под плаща человека. – Я же видел вашу схватку своими глазами. Но, видишь ли… гм… история требует, чтоб все звучало именно так. Великий маг, знаменитый меч… словом, иной раз приходится пренебречь истиной. Приукрасить…
 – Приврать? – уточнил человек, сдерживая улыбку.
 – Не приврать, а… приукрасить. Это совсем другое дело.
 – А что ты там говорил насчет помощи? Давай начистоту: твоя помощь заключалась в том, что ты забился в кусты и, сидя там, вопил во все горло: «Давай, Тильвус! Круши его»!
 – Это была моральная поддержка, – с достоинством отозвался хозяин, передвигая по столу кувшины с пивом. – Моральная. Она помогла тебе одержать победу.
 Великий маг засмеялся:
 – Хороша помощь, что и говорить! А что это ты пишешь?
 Он прищурил глаза. На большом куске пергамента красными чернилами крупными буквами было выведено:
 – «Усталый путник» – любимый трактир великого мага Тильвуса! Здесь вы можете отведать его любимые блюда, о которых он мечтал, странствуя в иных мирах: жареную рыбу, свинину, оленину с можжевеловой подливкой»…
 – Что за бред?!
 «Что за бред, что за бред»… Реклама, – с еще большим достоинством отозвался хозяин, забирая у него пергамент. – Всякий захочет побывать в трактире, куда любит захаживать великий маг. Сам понимаешь, должен же я извлечь какую-то выгоду из твоих посещений? Вот я и придумал. Ведь не зря же я провел несколько незабываемых дней в обществе… гм… нашей общей знакомой? Признаться, я неоднократно помогал ей сочинять рекламные тексты, так что обладаю в этой области немалыми познаниями. Да что там! Скажу прямо: все лучшие рекламные статьи придумывал тогда не кто иной, как я!
 – Вот как? – с сомнением спросил великий маг. – Ты?
 – Конечно.
 Маг покосился на густо исписанный пергамент.
 – Я терпеть не могу можжевеловую подливку. И рыбу тоже.
 – Знаю. Но я напишу, что ты любишь все, что готовится на нашей кухне. Посетители будут охотно заказывать именно те блюда, которые любит великий маг. Небольшое преувеличение не помешает. Это тоже говорила мне одна наша знакомая.
 Трактирщик обмакнул перо в чернильницу:
 – Признаться, я частенько вспоминаю… гм… Все-таки это было неплохое приключение, а? И… ну словом, я был бы не прочь как-нибудь навестить… – Он вздохнул. – Так что если ты вдруг соберешься, я, пожалуй, отправлюсь с тобой. А? Согласен?
 Великий маг на мгновение задумался:
 – Может быть. Но с одним условием.
 – С каким?
 – Ты перестанешь сочинять обо мне всякие небылицы.
 Хозяин отложил перо и нахмурился.
 – «Всякие небылицы, всякие небылицы», – недовольно проворчал он. – Что тебе не нравится? Отличные истории. Ладно уж… так и быть.
 – Больше никогда?
 – Больше – никогда! – тараща честные глаза, ответил трактирщик.
 Когда великий маг покинул трактир, хозяин взял перо, нацарапал на пергаменте пару строчек и глубоко задумался.
 – А дальше? – услышал он и очнулся от воспоминаний. На полу за стойкой снова сидели мальчишки и смотрели на него во все глаза. – Что было дальше, после того как великий маг воскликнул: «Джулис, я знал, что могу рассчитывать лишь на тебя!»?
 Трактирщик бросил быстрый взгляд на дверь, за которой только что исчез маг, и заколебался.
 – Вообще-то я дал слово своему другу Тильвусу не рассказывать больше о наших подвигах, – сообщил он вполголоса. – Великий маг скромен и предпочитает оставаться в тени. Бремя славы утомляет его. Так что придется мне держать в тайне эти исключительно правдивые истории. – Он посмотрел на расстроенные лица мальчишек и махнул рукой. – Так и быть! Надеюсь, мой друг не обидится на меня.
 Трактирщик отодвинул подальше чернильницу и пергамент.
 – Что же рассказать? Снова эту удивительную историю, как я, надежно укрытый чарами невидимости, явился в другой мир и отыскал там великого мага, чтобы помочь ему? Да, скажу прямо, без меня ему пришлось бы туго! Само собой, не обошлось тогда и без прекрасной девицы, пленившей сердце моего друга. Ах, что это была за девица! – Он мечтательно зажмурил глаза. – С первого взгляда я понял, что она получила должное воспитание: манеры изысканные, нрав кроткий, голос тихий! Потому-то великий маг на красавиц Доршаты сейчас и глядеть не хочет, ведь ни одна не сравнится с той, что ждет его в далекой стране, за тысячи миров отсюда! – Он вздохнул и посмотрел на мальчишек. – Рассказать?
 И Джулис, поудобнее устроившись на табурете, приступил к рассказу.