Аннотация: Что общего между Маком Боланом и полковником Джоном Фениксом? На первый взгляд — ничего. На самом же деле у этих имен один хозяин и одно прошлое. Теперь Мак Болан с благословения Белого Дома возглавляет группу по борьбе с международным терроризмом «Каменный Человек» и противостоит фанатикам из арабской террористической организации «Орлы Революции», которой руководит честолюбивый лидер Хатиб аль-Сулейман, рассчитывающий, ни много ни мало, увести из под носа американцев их спутник связи!


---------------------------------------------


 «Дон Пендлтон» (Сол Верник)
 Новая война (Ураган над Колумбией)



 Пролог


 Мак Болан вздохнул, зажег сигарету, встал и обратил взгляд на расположенную в горах крепость «Стоуни Мэн Фарм», которую он про себя окрестил «фермой каменных людей». Да, война начнется прямо отсюда. И прямо сейчас. Это будет новая война с очень старым врагом — врагом, возможно, имеющим на этот раз другое лицо и скрывающимся под другим именем, но все равно врагом таким же извечно старым, как и само человечество.
 Этот враг — человек-зверь... во всех его обличиях. Болан слишком хорошо был знаком с этим хитрым и коварным дикарем, который не питал уважения к цивилизованному человеческому духу, с этим тупым хищником в человеческом облике, который не останавливался перед террором и уничтожением всего, что стоит на пути и мешает достижению его корыстной цели. Болан также знал единственный разумный и достойный ответ на это варварство: хорошая, настоящая война. В таких войнах, конечно, лучшие бойцы обычно погибали. Но такова была цена человеческого прогресса в этом наполовину диком мире. Так было всегда. А Мак Болан давно смирился с участью павшего в сражении воина.
 Не выглядело ли это слишком претенциозно для мужчины — замахиваться так высоко и пытаться добиться столь многого? Для некоторых, возможно, да. Но Болан знал, что человеческий дух, когда ему бросают вызов, способен поднять мужчину на невероятную высоту, придать ему невиданную силу. Человек не может прыгнуть выше отметки, которую сам себе установил, так почему же эта отметка должна соответствовать минимуму, а не максимуму? Те, кто надеется получить много, должны быть готовы и рисковать многим. Работая вполсилы, ничего не достигнешь. А Мак Болан был из тех, кто в самой обычной обстановке готов к невозможному. Хотя, несмотря на все это, он оставался реалистом.
 Прошло время, когда американцы могли позволить себе сидеть сложа руки и наблюдать, как мир катится в пропасть, охваченный настолько разрушительным фанатизмом, что это могло означать конец добра и справедливости.
 Сумасбродные животные, называемые террористами, хотели, чтобы мы поверили, будто они руководствуются высокими мотивами — религиозным пылом, патриотизмом, заботой об угнетенных, устранением последствий зла, причиненного колониальным народам. В действительности же они не более чем обыкновенные преступники, которыми руководит сумасшедшая жажда власти и самовозвышения. Они безжалостны. Опасны точно так же, как опасна бешеная собака, и, как бешеные собаки, они должны быть уничтожены для спасения остального мира.
 Конечно, действия солдата контролируются, ему официально ставятся всяческие препоны — со стороны нашего правительства и мирового общественного мнения, — однако ясно, что наступило время действовать кому-нибудь вроде Мак Болана. Кому-то вроде Болана, кто уже доказал эффективность принятия прямых силовых, целеустремленных до конца действий против злоумышленников, совершающих преступления против нашего народа.
 Идет война с врагом не только нашей страны, а с врагом всех свободных граждан мира... с врагом человечества.
 В этом мире не быть жертвой — первейшее право каждой личности. Это право имеет преимущество перед всеми остальными правами...
 Именно за это право и ведет войну Мак Болан.
 Да, это Новая война.
 Да, эту войну будет трудно выиграть, шансы на выигрыш минимальные, но это война, которую нужно выиграть несмотря ни на что.




 Глава 1


 Мак Болан снова собирался в бой. Сидя в кресле второго пилота в вертолете ВМС США, несущемся в южноамериканском небе над нещадно заливаемым дождями тропическим лесом, он пристально вглядывался в сырой туман, силясь разглядеть проплывавший под вертолетом пейзаж.
 Конечно, на такое задание опытный боец никогда не согласился бы по доброй воле, но если уж говорить начистоту, разве у Мака Болана когда-нибудь была возможность выбирать? В том беспощадном мире, в котором он жил вот уже столько лет, обычно задание выбирало своего исполнителя, и никогда не бывало наоборот. Вот и сегодняшняя миссия не являлась исключением. Впрочем, Болан без колебаний и лишних вопросов ответил согласием, потому что, как всегда, больше никого не было, а приказ исходил из Овального кабинета Белого дома в Вашингтоне. Причем приказ предельно краткий, но ясный и конкретный: «Разыскать Лаконию и доставить его живым, а в случае невозможности — ликвидировать».
 Самой сложной, естественно, была первая часть задания. Так думал Болан, рассматривая непроницаемую чащу тропического леса, на который низвергались потоки дождя. Разыскать здесь Лаконию будет далеко не просто...
 На конях Апокалипсиса скакали теперь новые всадники, и Болану это было известно. Если прежние звались Голод, Чума, Война и Смерть, то у новых были новые имена: Фанатизм, Революция, Террор и Молох технической революции...
 В большинстве случаев это были террористические группировки, жестокость и фанатизм которых граничили с безумием. Движимые дикой ненавистью, они стремились уничтожить все организации и политические структуры, которые веками создавались человечеством для того, чтобы разные народы могли жить в мире.
 Но, слава Богу, Болан боролся против этих современных дикарей уже не в одиночку. Рядом с ним были друзья, мужчины и женщины, которых он со временем полюбил, как собственную семью, погибшую нелепой смертью в самом начале его кровавой войны с мафией. Эти люди разделяли его веру и идеи и так же, как он, были убеждены, что мир сотворен не для человека, а самим человеком.
 Огромный вертолет поднялся в воздух за два часа до рассвета с вертолетоносца, бороздившего воды Карибского моря в районе залива Ураба. Он ненадолго приземлился чуть севернее Аканди на колумбийском побережье недалеко от границы с Панамой и с первыми лучами солнца взял курс на юг. И вот теперь винтокрылая машина летела на небольшой высоте над узкой долиной, тянущейся от восточного склона Сьерры дель Дарьен в глубь Колумбии. По обе стороны реки возвышались почти вертикально уходящие к небу скалы, а ущелье иногда так сужалось, что вертолет вынужден был закладывать крутые виражи, чтобы придерживаться заданного самой природой маршрута, ибо река была их единственным ориентиром в густом океане растительности.
 Время от времени взгляд Болана скользил по глади реки, русло которой иногда так глубоко уходило в склон горы, что ее не было видно даже с небольшой высоты.
 — Слышу слабый сигнал на заданной частоте, — повернулся к нему радист, — и он постепенно усиливается.
 Болан заговорщически переглянулся с пилотом и встал, чтобы приготовиться к высадке. Немного погодя вертолет завис над верхушками деревьев, и пилот доложил:
 — Мы в точке высадки, полковник. Ниже я не могу спуститься.
 Суетившиеся в задней части вертолета два члена экипажа виновато улыбнулись и раскрыли люк для десантирования. Болан, одетый в зеленый маскировочный комбинезон, с равнодушным видом прошествовал в грузовой отсек, чтобы забрать свою боевую экипировку.
 — Удачи, сэр, — пожелал ему один из вертолетчиков, когда Мак шагнул к открытому люку.
 Тот лишь натянуто улыбнулся в ответ...
 Несколькими секундами позже он уже сидел верхом на самой высокой ветке гигантского дерева. Еще немного — и он с быстротой и ловкостью хищника спустился на землю.
 И сразу же на него навалился сладковатый, с примесью гнильцы запах тропического леса. Знакомые по Вьетнаму запахи душных испарений и тины, казалось, обволакивали его, проникали в малейшие поры тела. Палач глубоко вдохнул тяжелый, дурманящий воздух: да, он снова попал в привычную обстановку. Хозяин джунглей возвращался в свои владения, в мир, где царил извечный закон сильнейшего, в мир, который сформировал и вскормил Палача, сделав из него того, кем он сегодня был.
 Мак Болан вернулся на свою территорию.
 Лианы, деревья и кустарники сплетались в один пышущий жизнью зеленый организм, взметнувшийся высоко в небо в своем извечном стремлении к свету. Земля под ногами раскисла от проливных дождей. Пальмы, палисандры, бальзамические тополя и эвкалипты достигали поистине чудовищных размеров, и верхушки их переплетались, образуя густой непроницаемый шатер, а огромные стволы перевили змееподобные лианы, среди которых яркими огоньками полыхали цветы диких орхидей и якаранды. Но самым неповторимым был, конечно, аромат джунглей: в нем чувствовался сладковатый привкус тлена, гниения и тины. Здесь умирали деревья, лианы, звери, и приторный запах разложения витал повсюду, многократно усиленный вязкой тропической духотой.
 Впервые Болан встретился со смертью, разрушением и одиночеством в джунглях Вьетнама, когда столкнулся с жестоким и беспощадным врагом. Там-то он и научился искусству выживания в любых условиях. И вот теперь он снова оказался в джунглях, как две капли воды похожих на зеленый ад Вьетнама.
 Ему нужно было во что бы то ни стало разыскать Лаконию, затерявшегося в этом диком мире, спасти его от уготованной ему участи и вывезти в Штаты. А если не получится, прикончить его... даже с риском для собственной жизни...
 Такова была суть миссии Болана, столь отвратительной для честного и справедливого человека, но от которой он все-таки не мог отказаться. Мак Болан выполнит задание, не рассуждая, но постарается применить все свои знания и силы для того, чтобы спасти Лаконии жизнь.




 Глава 2


 Роза Эйприл встретила представителя Белого дома Гарольда Броньолу взглядом большущих блестящих глаз.
 — Он начал действовать, — озабоченным тоном сообщила она.
 Броньола устремился к экрану компьютера и дважды перечитал светившееся на нем сообщение, затем перекинул в другой уголок рта незажженную сигару и проворчал:
 — От этой операции я не жду ничего хорошего.
 — По-моему, она с самого начала обречена на провал, — вздохнула Роза, — но разве с ним поспоришь?
 Взгляд Броньолы смягчился, он с симпатией взглянул на Розу, но тут же спрятал свои эмоции за маской непоколебимого и холодного чиновника.
 — Все собрались? — вполголоса спросил он.
 — Все, кроме Гримальди. Он должен прилететь ночью. Остальные ждут в оперативном зале.
 Броньола улыбнулся:
 — Ну что ж, пошли обсудим наши дела!
 Глядя на них обоих, трудно было представить, кем они являлись на самом деле. Девушка, высокая и изящная, легко могла бы сойти за манекенщицу с обложки журнала мод или даже за киноактрису. На самом же деле она имела степень доктора физических наук и занимала ответственный пост в криминальном отделе Министерства юстиции, а с недавних пор получила официальное задание оказывать Болану помощь в кровавой битве против мафии.
 Броньола имел вид типичного высокопоставленного правительственного чиновника: всегда в безупречном костюме, ухоженный и холеный, он был симпатичным и приятным в общении мужчиной лет сорока, которого легко можно было представить размахивающим ракеткой на кортах какого-нибудь элитного теннисного клуба. В действительности же он был выходцем из бедной семьи, которая обосновалась в Штатах всего сорок — пятьдесят лет тому назад. Ему пришлось крепко вкалывать, чтобы оплатить учебу на юридическом факультете, закончив который, он прошел по конкурсу в академию ФБР. После выпуска его назначили территориальным представителем Бюро в одном из штатов, а позже он попал в высокие сферы Министерства юстиции и возглавил отдел по тайным операциям. Почувствовав себя на своем месте, Броньола повел решительное наступление на организованную преступность. Таким образом, его встреча с Боланом была предопределена. А о том, что из этого получилось, догадывались лишь немногие. Они составили команду, в которой один был вхож в Белый дом и руководил ФБР, а другой уничтожал постоянно меняющийся ад под названием мафия, не пользуясь при этом, естественно, никакой официальной поддержкой. Сложился исключительно эффективный тандем, ибо ему удалось сокрушить все жизненно важные центры мафии, которая рухнула, как плохо поставленные костяшки домино.
 После этого Мак Болан перестал существовать, по крайней мере, в книгах записи актов гражданского состояния и в архивах Пентагона. Компьютеры в Вашингтоне создали вместо него некоего Джона Маклина Феникса, полковника в отставке. Однако программа «Феникс» считалась сверхсекретной операцией, о которой ни слова не упоминалось в официальных документах и которая была искусно сокрыта под необъятной грудой бюрократических бумаг. Болан-Феникс, по сути дела, получил карт-бланш на создание своей собственной команды, которая будет действовать по его усмотрению. Что касается Броньолы, то он должен был заботиться о том, чтобы этот карт-бланш не оказался пустым звуком всякий раз, когда Болану и его людям требовалась официальная поддержка.
 Одна немаловажная деталь все-таки проходила по документам в Вашингтоне: оперативный штаб Болана и его команды — так называемая ферма «Каменный человек» — официально числилась как база по переподготовке федеральных агентов. Она принадлежала ЦРУ и, соответственно, была снабжена сверхсовременной системой безопасности.
 Эта ферма, занимавшая площадь около пятидесяти гектаров в горах Вирджинии, в самом начале холодной войны была тренировочным центром ЦРУ. Все до сих пор ее постройки сохранились в прекрасном состоянии. Там хватало места, чтобы разместить более двухсот человек, для которых были оборудованы спортивный и зрительный залы, а также множество открытых спортивных площадок. В последнее время на ферме установили самую современную систему связи, что позволяло через спутник выходить на компьютеры в Вашингтоне. Лучшее место для работы трудно было найти, и его отвели для людей, задействованных по программе «Феникс» и отобранных самим Боланом.
 Первым приехал Карл Лайонс. Он прибыл на ранчо сразу после полудня и на самую малость разминулся с Боланом, улетевшим самолетом ВМС, чтобы высадиться на борт вертолетоносца, базировавшегося в Карибском море. Когда-то Лайонс служил в полиции Лос-Анджелеса, где по воле случая он и познакомился с грозным воином в черном. В то время Лайонс и Броньола вместе участвовали в широкомасштабной операции, предпринятой полицией с целью поимки Болана. И совершенно неожиданно для себя они оба решили поддержать Палача — естественно, неофициально — вместо того, чтобы охотиться за ним. С тех пор Болан уже не раз спасал Лайонсу жизнь. При этом он не требовал от того никакой признательности, а уж тем паче участия в команде «Каменный человек», хотя предложение такое он ему сделал. Ответ Лайонса полностью соответствовал духу объединявших их отношений: он сразу же, не задавая лишних вопросов, прибыл в лагерь.
 Джек Гримальди должен был приехать ночью. Бывший военный летчик, воевавший во Вьетнаме, приобрел славу настоящего аса и воздушного акробата. Он мог летать на чем угодно и при любой погоде. По возвращении из Индокитая он стал работать на мафию в качестве воздушного извозчика. В один далеко не прекрасный день их пути пересеклись, и Болан предоставил Джеку возможность снова стать порядочным человеком. Гримальди, не долго думая, воспользовался предоставившейся возможностью. С тех пор жизнь его перестала казаться сладкой карамелькой, но бывший пилот мафии не жаловался. В любое время дня и ночи он готов был доставить Мака Болана на борту своего самолета куда угодно, не спрашивая у него зачем и почему.
 Самыми старыми друзьями Болана были Пол Бланканалес и Гаджет Шварц — такие же ветераны, как и сам Палач. Во Вьетнаме они входили в его пресловутую команду «Эйбл Тим», работавшую глубоко в тылу вьетконговцев. Да и после войны они постоянно оказывали Маку помощь в его кровавой битве против мафии. Шварц считался гением в области создания разных электронных штучек, предназначенных, прежде всего, для шпионажа и электронной контрразведки. Бланканалес зарекомендовал себя во Вьетнаме как первоклассный специалист по спецпропаганде на оккупированных территориях. Он был прирожденным администратором и дипломатом, благодаря чему получил кличку Политик, или попросту Пол для близких друзей. Позже Шварц и Бланканалес основали небольшую фирму «Системы XX», которая специализировалась на борьбе с промышленным шпионажем. И они добились отличных результатов! Однако, когда Болан предложил им примкнуть к команде «Каменный человек», они оба не устояли перед соблазном вспомнить былое и все бросили, чтобы последовать за Палачом. В тот вечер они прибыли на ферму в числе первых.
 Так же оперативно отозвался на призыв Болана и еще один человек — Лео Таррин!
 В отличие от остальных его роль в новой организации была предопределена. Таррин так давно делил с Палачом его полную опасностей жизнь, что даже мысль о том, что пути этих людей однажды могут разойтись, казалась немыслимой. На протяжении всей войны Болана против мафии Лео Таррин действовал как тайный агент ФБР, занимая при этом пост одного из боссов мафии. Но после решающего штурма штаб-квартиры Организации в Нью-Йорке Таррин больше не мог пользоваться этим прикрытием по той простой причине, что мафия была почти полностью разгромлена. Таким образом, теперь Лео вел вполне спокойное существование отставного мафиозного босса без своей территории, хотя на самом деле жизнь его была не так проста, как казалось, и складывалась из трех аспектов. С одной стороны, он действительно был как бы на пенсии. С другой стороны, его хорошо знали в Вашингтоне, где у него оставалось множество связей, а в-третьих, Лео был одним из руководителей программы «Феникс». Первые две стороны его жизни служили, само собой разумеется, прикрытием для третьей. Судьба Лео Таррина была неразрывно связана с судьбой Мака Болана.
 Вот эти-то пять человек и составляли костяк команды «Каменный человек». Команды тем более грозной, ибо она пользовалась полной поддержкой Белого дома.
 Пока они собирались для знакомства, их командир высаживался в полных опасностей тропических джунглях Колумбии.
 Роза Эйприл вкратце обрисовала ситуацию.
 — Страйкер сейчас находится где-то на севере Колумбии. Он отыскал базу человека, известного под именем Лакония. Но тот исчез при невыясненных обстоятельствах, а его база была разгромлена. Нашим разведывательным самолетам удалось обнаружить нечто вроде военного лагеря, расположенного неподалеку в горах, и Страйкер отправился на его розыски. Он отослал вертолет назад на корабль и направляется к цели своим ходом. Местность представляет собой непроходимые джунгли, затопленные в результате проливных дождей. ВМС попытаются вывезти оттуда Страйкера ровно через сорок восемь часов после высадки. Больше нам пока ничего не известно.
 После ее слов наступило долгое молчание, которое нарушил наконец Лео Таррин:
 — Что вы имеете в виду, когда говорите, что «ВМС попытаются его оттуда вывезти»?
 Роза взглянула на Броньолу.
 — Синоптики обещают шторм в районе Панамы.
 — Естественно, там формируется ураган Фредерик! — проворчал Лео Таррин.
 — Вы уверены? — почти шепотом спросила Роза, и у нее от волнения перехватило дыхание. — Мне казалось, что он должен пройти несколько дальше...
 — Ни в чем нельзя быть уверенным, когда имеешь дело, с ураганом, — глухо отозвался Таррин. — Еще двадцать минут назад предполагалось, что он направляется в сторону Никарагуа.
 — Отличная новость, — заметил Броньола. — Никарагуа это совсем в стороне от...
 — Брось, Гарольд, — досадливо поморщился Таррин. — Тебе же отлично известно, что с ураганом ничего нельзя предугадать заранее. Особенно, когда он еще в стадии образования. Сначала он тычется во все стороны, как слепой щенок, а потом вдруг срывается с места со скоростью курьерского поезда и мчится туда, где его совсем не ждут.
 Его перебил Бланканалес:
 — Мы с Гаджетом чего-то недопонимаем. Кто такой этот Лакония и чего с ним так носятся?
 — Лакония — кодовое имя, — ответил Броньола. — Речь идет о сверхсекретном агенте, который действовал на Ближнем Востоке.
 — Посланник дьявола, — тихонько заметил Лайонс.
 — Я это и сам отлично знаю, — ответил Политик. — Только как он оказался в Колумбии, если должен работать на Ближнем Востоке?
 Броньола, не торопясь, раскурил сигару и только тогда ответил:
 — Хороший вопрос. Именно по этой причине мы так интересуемся им. Вы правильно заметили, что зоной его действия является Ближний Восток.
 — Но почему он оказался именно в Колумбии? — стоял на своем Бланканалес.
 На сей раз в его голосе не слышалось вопросительных ноток.
 — И в самом деле, почему? — вздохнул Броньола.
 — Возможно, он преследует преступников, — предположил Лайонс.
 — Да их везде хватает, — подвел черту Бланканалес.
 Снова заговорил Броньола:
 — Мы передали Страйкеру всю имевшуюся в нашем распоряжении информацию и фотоснимки военного лагеря, сделанные с воздуха. Теперь он знает, что Лакония находится там в плену, и исходит из того, что, если ему удастся его разыскать, он, тем самым, найдет ответ на многие вопросы. Страйкер намерен действовать немедленно и в одиночку. Но это вы и сами хорошо знаете.
 Лео Таррин поднялся со своего места и бросил озабоченный взгляд на Гарольда Броньолу.
 — Я попытаюсь кое с кем связаться, — мягко сказал он. — У меня полно знакомых в Боготе. Да и в Панаме тоже.
 — Отличная мысль, — согласился Броньола.
 — А я дождусь Джека Гримальди, — с отрешенным видом заявил Лайонс. — Может, он захочет полететь...
 Шварц тоже встал и улыбнулся Розе:
 — Мы с Полом обдумаем, что сможем сделать. Возможно, кое-что интересное и удастся придумать.
 Броньола для виду попытался протестовать:
 — Не знаю, одобрил ли бы ваши действия Страйкер... Ему хотелось, чтобы вы создали организацию для...
 Но Роза Эйприл тут же перебила его:
 — Сейчас не время мучиться угрызениями совести! Наоборот, мы должны действовать сообща.
 — Ага, — чуть заметно улыбнулся Таррин.
 Броньола рассмеялся.
 — Ладно! Действуйте, как считаете нужным. А я займусь всем остальным.
 Именно на такую реакцию этих людей он и надеялся с самого начала... Однако он не мог напрямую просить их броситься очертя голову в драку с неведомым противником. Потому-то и позволил им самим принять решение.
 Лео ясно понимал, какие мысли витали в голове директора ФБР. Он взял его под руку и отвел в сторонку:
 — Гарольд, ты же не просил Болана атаковать их, не так ли?
 — Конечно, нет, — суховато ответил Броньола. — Я только объяснил ему, в чем заключается наша проблема. Он сам решил немедленно вылететь на место.
 — Тогда и нас ни о чем не проси. Ладно? — проворчал Таррин, тем самым давая понять, что люди, собравшиеся на ферме, привыкли сами принимать решения...




 Глава 3


 Когда на землю опустилась ночная тьма, джунгли остались позади, и теперь Болан поднимался на самый верх плато. В течение двух часов он даже не пытался искать лагерь врага, который видел на полученных от Броньолы снимках. Прежде всего, Мак начал с рекогносцировки на местности. Висевший в небе тонкий серп луны помогал ему ориентироваться, пока он искал ведущую во вражеский лагерь дорогу, ибо, судя по тому, что он видел на снимках, такая дорога обязательно должна была быть. Ведь иначе, как на грузовиках, все громоздкое оборудование, ясно различимое на материалах аэрофотосъемки, перевезти просто не представлялось возможным.
 Мак обнаружил дорогу перед самой ночью. Дальше все пошло относительно быстро. Болан шел по дороге, пока не очутился в окрестностях лагеря. Он добрался до него незадолго до рассвета и, залегши на почтительном расстоянии от въездных ворот, вытащил бинокль.
 На нем был просторный зеленый маскировочный комбинезон, а тщательно сложенный черный лежал в рюкзаке. Здоровенный «отомаг», как всегда, висел на правом бедре, а «беретта» с глушителем — в кожаной кобуре под левой подмышкой. В брезентовом мешке на поясе хранились запасные обоймы к обоим пистолетам и патроны к автоматической винтовке «стоунер», лежащей на земле под боком у Болана. Пока Маку хотелось собрать максимум информации, а драка будет потом... тогда, когда он посчитает, что для этого наступил подходящий момент.
 Прежде всего, нужно было выяснить, где держат Лаконию. А заодно и убедиться, что он еще жив. Пока это не будет сделано, о штурме лагеря не могло быть и речи.
 Лежа на животе в траве, Мак поднес к глазам бинокль ночного видения. Он навел его сначала на ворота, которые, равно как и пролет металлического забора, охранял часовой. Забор, по всей видимости, окружал лагерь со всех сторон.
 Здесь, на высоте тысячи пятисот метров над уровнем моря, воздух был свеж и прозрачен. Тонкий серп луны отбрасывал достаточно света, и видимость в бинокле была вполне четкой.
 Болан перевел бинокль на виднеющиеся за забором строения. Вначале стояли два длинных, похожих на казармы барака из гофрированного железа, чуть правее виднелись две сторожевые будки. Слева просматривалось какое-то невысокое, напоминавшее куб сооружение из бетона. До него было довольно далеко, но чуткое тренированное ухо Болана уловило приглушенный равномерный рокот работающего электрогенератора.
 Возвышаясь над всеми зданиями, на стальной мачте с кабельными расчалками медленно вращалась радарная антенна в форме вогнутого диска. Болан отложил бинокль и замер, лежа в траве и тщательно прислушиваясь к звукам ночи, которые, словно усиленные специальным прибором, отдавались у него в ушах: непрерывный стрекот ночных насекомых, тихий посвист ветра в кронах деревьев и легкий, шелест чуть колеблющихся листьев... Какой-то небольшой грызун юркнул в траву в нескольких сантиметрах от Мака и тут же исчез.
 В общем, все было в порядке.
 Болан поднялся и, чуть пригнувшись, бесшумно, словно привидение в царстве теней, направился к забору, оставив тщательно замаскированные в высокой траве «стоунер» и рюкзак.
 Он дождался, когда часовой окажется в самой удаленной точке своего маршрута и, проскользнув к металлической сетке забора, достал из кармана миниатюрный тестер. В мгновение ока Мак закрепил «крокодилом» щуп прибора на проволоке и нетерпеливо посмотрел на шкалу.
 Ничего. Стрелка даже не дернулась. Значит, ограждение лагеря не электрифицировано. Что ж, это уже неплохо.
 Часовой развернулся и пошел в сторону ворот. Болан снова залег и по-пластунски пополз к тому месту, где оставил рюкзак и «стоунер». Отыскав свои вещи, он снова неподвижно замер в высокой траве, прислушиваясь к тому, что происходит вокруг.
 Небо на востоке начало светлеть, возвещая раннюю зарю.


* * *

 В трехстах километрах юго-западнее Кубы заканчивалось формирование тропического урагана. Сильнейшие ветры закручивались вихрем, а длинные ленты облаков свивались над Карибским бассейном в колоссальную спираль диаметром в многие сотни километров.
 Чтобы окончательно сформироваться, урагану Фредерик понадобилось целых пять суток. Тропические ураганы или тайфуны, формирующиеся в этом районе, обычно перемещаются по дуге к северу, проходя над Мексиканским заливом в сторону Техаса и Луизианы. Иногда их путь пролегает через Флориду или Джорджию и теряется в зонах пониженного давления над Атлантикой.
 Но ураган Фредерик не вписывался в привычные рамки.
 В течение многих недель тонны морской воды испарялись под тропическим солнцем и, поднимаемые восходящими потоками воздуха, конденсировались, образуя огромные тучи, которые мало-помалу собрались в огромную воронку с просветом посередине. Вначале это массовое перемещение облаков было обусловлено ветрами, затем, по мере нарастания их массы, скорость движения резко возросла, и теперь тысячи тонн водяных паров вихрем кружились в воздухе, порождая шквалы и дожди неслыханной силы, сопровождавшиеся страшными грозами. В результате каждого разряда над Карибским морем высвобождалась чудовищная энергия в десятки миллионов вольт, а страшные черные облака с дикой скоростью вращались в небе, похожем на дьявольский котел.
 Еще не начав своего разрушительного шествия, ураган Фредерик уже приводил в ужас своей необузданной мощью.
 Он отправился в путь по привычному маршруту, но час от часу набирал силу и крепчал. Разбушевавшиеся вихри рвали небо и вздыбливали поверхность океана на протяжении многих тысяч квадратных километров. Затем внезапно и без всякой видимой причины Фредерик повернул почти прямо на юг.
 К Панаме. К Колумбии.
 На Мака Болана.




 Глава 4


 Иногда настоящее настолько похоже на прошлое, что кажется, будто события, переживаемые в данный момент, уже происходили много лет назад.
 Приблизительно такое чувство испытывал сейчас Мак Болан. Снова на нем была камуфлированная полевая форма «зеленого берета», и снова он прятался в высокой траве на подступах к вражеским укреплениям. И в который уже раз он действовал в одиночку...
 Во Вьетнаме он, случалось, целыми днями напролет наблюдал в бинокль за жителями деревень, подмечая все, что они делали, при этом от него не укрывалось и то, как менялось их поведение при появлении в деревне отряда вьетконговцев.
 Все, что он делал сегодня, удивительно напоминало ему прошлое. Укрывшись за стволом поваленного дерева, Болан благодаря мощному биноклю фирмы «Боуч энд Ломбз» наблюдал за тем, что творилось во вражеском лагере.
 Про себя Мак отметил, хотя это и не представляло особого интереса, что новый часовой, заступивший на пост у ворот, был еще совсем молодым, прыщавым пареньком. Солдатом он был никудышным. Об этом свидетельствовал покрытый пятнами ржавчины ствол его автомата АК-47.
 Стало совсем светло, и из бараков начали появляться люди. Они вяло потягивались, чтобы стряхнуть остатки сна, и брели к умывальникам, оборудованным за первым строением из гофрированного железа. Второе такое строение, судя по всему, служило столовой.
 Болан автоматически, в силу давней привычки, принялся считать солдат и менее чем за пять минут насчитал их более пятидесяти. Почти все они, за исключением одного-двух, были совсем молодыми пацанами, едва вышедшими из подросткового возраста. Никому нельзя было дать больше восемнадцати.
 Когда солнце полностью вышло из-за гор, Болан внимательно рассмотрел все строения лагеря, подолгу задерживая взгляд на каждом из них. Особенно долго он изучал радарную антенну в форме вогнутого диска, которая возвышалась над всеми остальными сооружениями в лагере. Броньола утверждал, что она тщательно замаскирована. Но сегодня, по неизвестным пока причинам, маскировку сняли. Огромный диск смотрел в небо и медленно поворачивался вокруг своей оси. От подножия мачты, на которой он был установлен, отходили два толстых кабеля, подключенные к разъему, закрепленному на внешней стороне стены квадратного бетонного сооружения.
 По другую сторону основания мачты просматривалась будка генератора, выкрашенная серой краской. Прямо над ней была закреплена цистерна с горючим. Генератор приводился в действие дизельным двигателем: об этом свидетельствовал неторопливый и глухой рокот, нарушавший относительную тишину лагеря. Болан знал, что такой генератор способен вырабатывать уйму энергии... но, черт подери, для чего? Чего ради стараться, затаскивая в эту глушь такой мощный генератор?
 Конечно же, не для освещения лагеря. Для этого вполне бы хватило переносного генератора.
 В чем же дело? Может быть, приводные радиомаяки? Болан снова прошелся взглядом по всему лагерю: никакого намека на радиомаяки. Возможно, для питания электродвигателей, приводящих в движение параболическую антенну? Нет. Для этого хватило бы простенькой трансмиссии: приемные радарные антенны потребляют самый минимум энергии. Даже большая тарелка, принимая слабый сигнал, нуждается всего в нескольких ваттах энергии для его усиления и расшифровки.
 Оставалось предположить только одно: огромный, медленно вращающийся диск не только улавливал сигналы, но и передавал их!
 Да, именно так оно и было!
 В данный момент радар засек что-то высоко в небе, и огромные, несущиеся с запада тучи нисколько ему не мешали... Параболическая антенна неотступно следовала за своей добычей, ни на секунду не выпуская ее из виду. Скорее всего, это был один из спутников — космических копилок информации, стоящей дороже всех богатств мира!
 Дверь одной из маленьких хижин открылась, и Болан тотчас же навел на нее бинокль. На пороге появился размахивающий руками и что-то разгневанно выкрикивающий человек довольно крепкого телосложения, и хотя он был далеко и Болан не мог расслышать, что он кричит, мощный бинокль позволил увидеть, что он вне себя от ярости и орет на кого-то, оставшегося внутри хижины.
 Его лицо уже знакомо Болану. Он видел его фото двумя днями раньше на ферме «Каменный человек», когда Броньола проводил инструктаж. Загорелое, довольно красивое лицо, теперь, правда, искаженное гневом... Хатиб аль-Сулейман.
 На мгновение Боланом овладело искушение: достаточно было вскинуть «стоунер», прицелиться и нажать на спусковой крючок... Легко... Конечно же, легко... Остальное доделала бы за него экспансивная крупнокалиберная пуля. Болан почувствовал бы только сильную отдачу и увидел бы, как голова Хатиба разлетается, словно спелая дыня после удара молотком...
 Однако это искушение длилось всего секунду: Хатиб аль-Сулейман был далеко не главной целью его задания.
 Прежде всего, Маку был нужен Лакония. Во что бы то ни стало следовало отыскать тайного агента и спасти его! В противном случае...
 Хатиб пошел по территории лагеря. Второй араб, покоренастее и пониже ростом, вышел из той же хижины и догнал его. Оба остановились, и между ними завязался, судя по выражению их лиц, не очень приятный разговор, затем арабы двинулись дальше. Болан, не отрываясь, наблюдал за ними в бинокль. Вскоре к ним присоединился третий человек.
 Болан заморгал, потом подкрутил верньер резкости бинокля, спрашивая себя, уж не приснилось ли ему...
 Но нет. Это действительно была девушка! Ее длинные черные волосы, заплетенные в тугую косу, лежали на спине, а не по росту большой рабочий комбинезон не мог скрыть от взгляда Болана ее длинные стройные ноги. Просторная мужская рубашка защитного цвета временами лишь подчеркивала изящную линию ничем не поддерживаемой груди...
 Девушка появилась откуда-то сбоку, так что Болану не сразу удалось рассмотреть ее лицо. Но теперь она повернулась, обращаясь к мужчинам, и Палачу представилась возможность как следует рассмотреть ее. Довольно смуглая кожа и глубоко посаженные черные глаза, которые удивительно сверкали, когда она говорила, придавали ей восточный колорит. Нос ее был слегка длинноват, но зато тонок, а сочные губы придавали лицу неповторимую прелесть. Короче говоря, изумительная девушка.
 Но, черт побери, что делало подобное создание в компании такого фанатичного убийцы, как Хатиб аль-Сулейман?
 Она разговаривала с мужчинами с почти яростной решимостью. Судя по всему, ей что-то пришлось не по душе. Все трое остановились и о чем-то яростно заспорили, а затем направились к отдаленной хижине, притулившейся на самом краю лагеря.
 Болан проследил за ними до тех пор, пока они не исчезли за дверью.
 Не там ли террористы держали Лаконию? Болан отложил бинокль.
 Этим лагерем, как ему было известно, командовал Хатиб. Но если двое остальных позволяли себе перечить ему, значит, они были здесь не последними фигурами, иначе смиренно склонили бы головы, стоило только Хатибу начать на них орать.
 Теперь вся троица находилась в хижине. Мак подумал, что на нее стоило бы взглянуть поближе.
 Палач подхватил свой рюкзак и «стоунер» и углубился в заросли. Он намеревался обойти вокруг лагеря, не очень, однако, от него отдаляясь. Нужно было получше ознакомиться с местностью.
 Убежище арабов находилось на небольшом плато под самым гребнем горы. Мак решил, что как только он закончит разведку, то заберется наверх. Таким образом он получит отличный обзор всего орлиного гнезда, в котором засел противник. И одному Богу известно, какую брешь в системе обороны этих проклятых фанатиков ему тогда удастся найти!




 Глава 5


 Хатиб аль-Сулейман злобно смотрел на трех находившихся с ним в хижине человек. Наконец, взгляд его остановился на том, кто встретил его у входа.
 — Ну так что, Фуад, — вкрадчиво спросил он, — ты узнал еще что-нибудь интересное?
 Фуад пожал плечами.
 — Ничего нового, брат мой. Вот уже несколько часов, как он потерял сознание. Думаю, ему больше нечего нам сообщить...
 — Ах, ты думаешь! — заорал Хатиб, сатанея от ярости. — Кто тебя просит думать? Мне нужно знать наверняка! — резко повернувшись, он бросил: — Ахмад!
 — Да? — отозвался тот, продолжая подпирать стену в глубине хижины.
 — Пленник тебе что-нибудь сказал?
 — О! Массу вещей, Хатиб, — ощерился Ахмад.
 Вытащив из кожаных ножен кинжал, он поиграл им, пуская блики отточенным, как бритва, лезвием, и добавил:
 — Он говорил, а скорее, стонал, просил, умолял. Однако...
 — Однако что?
 — Возможно, он знает еще кое-что, что могло бы нас заинтересовать. Мы устроим ему еще один небольшой сеанс...
 — Нет!
 Крик этот вырвался у девушки, казалось, из глубины сердца. Трое мужчин обернулись в ее сторону и недоуменно уставились на нее.
 — Сорайя! В чем дело? Неужели ты не хочешь, чтобы мы удостоверились в том, что пленнику нам больше нечего сказать? — спросил Хатиб.
 — Вот именно! Он нам уже выложил все, что ему было известно, я в этом уверена. Он всю ночь кричал от боли и стонал, как умирающее животное. От боли он уже потерял рассудок. Он бы уже все давно сказал, если бы что-то знал...
 — Я так не думаю, — перебил ее Ахмад. — Мне часто приходилось сталкиваться с такими людьми, как он!
 — А я столкнулась с этим один раз, и с меня достаточно! Похоже, ты получаешь особое удовольствие, истязая свои жертвы!
 Хатиб вдруг вспомнил, что Сорайя — бедуинка, но родилась и выросла не в пустыне, Ахмад же был туарегом, а, как известно, туареги отличаются гораздо большей жестокостью, чем бедуины. Взяв в плен врага, они испытывают ни с чем не сравнимое удовольствие, пытая его дни и ночи напролет, наслаждаясь криками и стонами своей жертвы. С садистской изощренностью они поддерживают жизнь в теле пленника так долго, насколько возможно, кромсая и уродуя его своими острыми ножами сантиметр за сантиметром. И чаще всего несчастный сходит с ума задолго до того, как душа покинет его тело.
 — У тебя слишком мягкое сердце, сестричка, — проворчал Ахмад. — Разве ты забыла, что наше дело требует быть твердым и телом, и душой?
 — Я предана нашему делу не меньше, чем ты! — сорвалась на крик Сорайя. — Но мы же не животные! Во всяком случае, не я!
 — Хватит! — грубо оборвал ее Хатиб. — Слушая вас, можно подумать, что вы забыли о самом главном. Прежде всего, мы должны удостовериться в том, что пленный сказал все, что ему известно о нас. А еще мы должны знать, что он доложил своему начальству в Вашингтоне. Мы слишком близки к цели и не имеем права поставить под угрозу наше дело.
 Ахмад недовольно произнес:
 — В Вашингтоне знают о нашем существовании, но им пока не известно, кто мы такие и чем занимаемся. Кроме того, американцы не знают о существовании этой базы.
 — В это с трудом верится, — задумчиво возразил Хатиб. — Пленный сознался, что каждую неделю отправлял отчеты своему начальству. А мы его взяли уже здесь. Почему же не допустить, что он доложил своим шефам, куда и с какой целью направляется?
 Ахмад не успел ответить, так как заговорил Фуад. — Так что ты предлагаешь, Хатиб? Провести еще один допрос?
 — Конечно! И даже несколько, если понадобится. Мы должны окончательно убедиться, что он от нас ничего не утаил!
 Сорайя тотчас же возразила, но Хатиб яростно сверкнул на нее жестким взглядом. Девушка с трудом сдержалась и только нервно прикусила нижнюю губу, затем резко развернулась и направилась к двери.
 — Ты куда? — окрикнул ее Хатиб.
 — Я ухожу! — срывающимся голосом выкрикнула Сорайя и, хлопнув дверью, вышла из хижины.


* * *

 Болан устроился на возвышающейся над лагерем скале и не отрывал глаз от бинокля. Со своего поста, который находился метрах в четырехстах от забора, он видел весь лагерь как на ладони.
 Он медленно обвел взглядом строения: сначала два барака, затем несколько будок из оцинкованной жести и, наконец, низкое бетонное сооружение, в котором невесть что находилось.
 Мак плотнее прижал окуляры бинокля к глазам, вновь и вновь осматривая бетонные стены, и вдруг замер.
 С губ его непроизвольно сорвалось проклятие.
 На одной из бетонных перегородок был распят человек. Его ноги и руки палачи привязали веревками к четырем вбитым в стену крюкам. Голова его безжизненно свисла на грудь, и Болан не мог рассмотреть лица распятого.
 Вне всякого сомнения, это был Лакония. Кто же еще? Кого здесь могли так истязать и оставить истекать кровью, распятым на стене?
 Болан снова выругался, чувствуя, как в нем закипает дикая ярость против извращенных чудовищ, способных так обращаться с человеческим существом.
 Боковым зрением Мак вдруг заметил, как из крайней хижины кто-то вышел и чуть не бегом направился к цистерне с водой.
 Болан перевел бинокль на этого человека, и крупным планом увидел девушку, которая совсем недавно яростно спорила с Хатибом аль-Сулейманом.
 Подойдя к цистерне, она достала из кармана складной пластиковый стаканчик и набрала воды, после чего пошла назад, бережно держа перед собой полный стакан. Болан проследил за ней и увидел, как она обогнула бетонное здание и остановилась перед стеной, на которой был распят пленник. Некоторое время она с жалостью смотрела на него, а затем приподняла его голову и поднесла к губам стаканчик с водой.
 Увидев лицо пленника, Болан тут же опознал его. Лакония! Мак видел его фотографию во время брифинга, который проводил Броньола на ферме «Каменный человек». Но теперь лицо этого человека осунулось и стало почти неузнаваемым от боли и зверских пыток. На щеках виднелись страшные раны, в которых запеклась кровь. Нос был перебит и жутко распух. Глаза его лихорадочно блестели, устремленные в пустоту, и все же чувствовалось, что этот человек еще не сломлен окончательно.
 При виде девушки Лакония изобразил подобие улыбки и набросился на воду, как измученное жаждой животное.
 Болан видел, как девушка поддерживала ему голову, помогая пить. Когда стаканчик почти опустел, она смочила носовой платок остатками воды и протерла пленнику лицо.
 Черт побери! Что это значит? По всей видимости, Лакония еще не выложил все, что ему было известно. В противном случае его бы уже не было в живых. Девушка, наверное, надеялась, что он заговорит, и обращалась с ним ласково, используя метод пряника.
 Болан пожал плечами: какое, собственно, это имело значение? Первая фаза его задания была выполнена: ему удалось отыскать Лаконию!
 В памяти Палача всплыли последние слова, произнесенные Броньолой перед самым отъездом: «Если не сможешь вытащить Лаконию из лагеря, ликвидируй его».
 Настало время обстоятельно обдумать сложившуюся ситуацию. Первое: лагерь обнесен металлической оградой и охраняется по всему периметру как минимум дюжиной часовых. Второе: арабские террористы, которых он насчитал, по меньшей мере, пятьдесят человек, вооружены автоматами АК-47 и, не колеблясь, воспользуются ими, как только возникнет критическая ситуация. Прежде чем принимать какое-либо решение, Болан привык тщательно анализировать данные, полученные в результате разведки.
 Было бы сущим безумием пытаться в одиночку атаковать такой хорошо защищенный лагерь. Но даже если отбросить мысль об атаке, суть проблемы оставалась все той же: как проникнуть в лагерь, освободить раненого, обессиленного человека и унести с ним ноги от своры фанатиков? Такая операция казалась чистым самоубийством. И вопиющей глупостью. А Болан не любил корчить из себя героя и без толку рисковать. Одно дело — идти на риск по тонкому расчету. Палачу не раз приходилось это делать в ходе кровавой войны с мафией. Но это всегда был хорошо просчитанный риск, когда вероятность проигрыша сводилась к минимуму благодаря тщательному анализу слабых звеньев в обороне противника. Но сегодняшняя операция казалась ему проигранной заранее. Однако полученный приказ был предельно ясным: «Не сможешь вытащить — ликвидируй!».
 Болана, укрывшегося на вершине горы, отделяли от Лаконии всего каких-то четыреста метров. Он легко мог бы его прикончить, будь у него сейчас карабин «уэзерби» MK.V. Оптический прицел, установленный на этом мощном карабине, позволял без промаха поражать цели, находящиеся даже на вдвое большем удалении. Но «уэзерби» у него не было. Никто и не предполагал, что он может ему понадобиться. Что касается «стоунера», то у него не было достаточной точности боя на таком расстоянии. Значит, оставалось одно — подобраться поближе!
 Бетонное здание находилось приблизительно в сорока метрах от забора. Болан прикинул, что ему придется приблизиться к ограждению менее чем на восемьдесят метров, а то и ближе, если только это будет возможно.
 Палач осторожно вышел из укрытия и спустился по склону горы легким шагом пехотинца, которому его научила война в зеленых джунглях Вьетнама, а затем в каменных джунглях Америки.
 Наступило время действовать. Была половина десятого утра.




 Глава 6


 В то же время в Вирджинии огромный, взятый напрокат «понтиак» подъехал к воротам фермы «Каменный человек». С виду ворота, как, впрочем, и все ограждение, выглядели вполне безобидно. Все пятьдесят гектаров земли, на которой раскинулась ферма, были обнесены забором. От ворот в глубь территории вела гравийная дорога, круто вилявшая вправо за густой рощей старых берез.
 Но ворота и забор были далеко не так безобидны, как казалось на первый взгляд. Они с обеих сторон были густо нашпигованы фотоэлементами и миниатюрными радиодетекторами, подключенными, к центральному компьютеру в зале связи. Компьютер фиксировал чужое присутствие в охраняемой зоне даже тогда, когда поблизости пробегали маленькие зверюшки. Он автоматически определяли их вес и размеры, не поднимая при этом тревоги. Короче говоря, фауне ничто не угрожало.
 Но как только поблизости появлялся объект с параметрами, близкими к человеческим, или транспортное средство, все обстояло совершенно по-иному. Моментально срабатывали различные средства защиты, на ограждение тут же подавалось высокое напряжение и подавался сигнал тревоги до тех пор, пока компьютер не заканчивал процесс опознания объекта. Если его коды соответствовали тем, которые были занесены в память машины, тревога отменялась, и тем самым санкционировался проезд на территорию фермы.
 Человек, сидевший за рулем «понтиака», даже не пытался выйти из машины. Он просто ждал, не выключая двигатель.
 Во всех помещениях фермы «Каменный человек» негромко завыла сирена. В зале связи засветился экран монитора, и по экрану поползли белые строчки:
 МАШИНА «ПОНТИАК» БЕЗ ОПОЗНАВАТЕЛЬНОГО КОДА. ВОДИТЕЛЬ — ДЖЕК ГРИМ. ЛИЧН. ОПОЗНАВ. КОД — 301. ОПОЗНАНИЕ ПОЛОЖИТЕЛЬНОЕ. В МАШИНЕ — ОДИН. ПРОСИТ РАЗРЕШИТЬ ВЪЕЗД.
 Гаджет Шварц озабоченно взглянул на Розу.
 — Приехал Джек Гримальди? Но ведь мы ждали его только следующей ночью. Он должен сейчас находиться в Аризоне.
 — Мне об этом известно не больше вашего, — ответила девушка.
 — К тому же, мне что-то не нравится эта тачка без опознавательного кода, — проворчал Гаджет.
 — Проверьте ее еще раз!
 Гаджет склонился над клавиатурой компьютера и пробежал пальцами по нескольким клавишам. Сообщение на экране исчезло и вместо него появилось другое:
 КОД 25. КОД 25. А — О'КЕЙ. А — О'КЕЙ.
 — Все в порядке. Это машина, взятая на прокат, — с облегчением вздохнул Шварц.
 — Тогда впускай.
 Гаджет нажал на кнопку дистанционного управления воротами, и компьютер выдал соответствующую команду.
 В восьмистах метрах от зала связи обе створки ворот автоматически разошлись в стороны, пропуская машину. Джек Гримальди поспешно включил первую передачу и въехал на гравийку, затем врубил вторую скорость, тут же третью и помчался к ферме, не обращая внимание на визг шин.
 Роза и Шварц следили за его продвижением по контрольному монитору, подключенному локальной компьютерной сети.
 — Что это он так торопится? — заметил Гаджет.
 — Действительно, — согласилась Роза. — И, похоже, он сильно нервничает. Пойду встречу его и узнаю, в чем дело.
 Гримальди резко затормозил перед крыльцом большого дома и, выскочив из машины, бросился к входной двери. Но он не успел даже нажать на кнопку звонка: дверь перед ним распахнулась, и на пороге возникла Роза Эйприл.
 — Привет, Джек.
 Гримальди остановился как вкопанный и бросил испепеляющий взгляд на Розу.
 — Что означает весь этот бордель? — спросил он голосом, в котором звучала плохо сдерживаемая злость. — Почему меня отстранили от дела?
 Роза постаралась взять себя в руки.
 — От какого дела?
 — Только не надо пудрить мне мозги, дорогуша! Тебе отлично известно, что я имею в виду. Мак отправился на задание. Пилот ВМС доставил его на борт вертолетоносца, который болтается в районе Карибского моря, а оттуда его переправили куда-то дальше. Мне известно, что этой ночью за Маком должны отправить вертолет и забрать его. Как видите, у меня с информацией полный порядок. Так почему же меня не поставили в известность раньше?
 — Не успели, — ответила девушка. — Но что же мы стоим на пороге, заходи! Сейчас мы тебе сообщим все, что нам известно.
 Гримальди последовал за ней, невнятно буркнул «привет» в адрес Шварца и чуть заметно кивнул Бланканалесу, после чего плюхнулся в кресло и сказал:
 — О'кей! Валяйте рассказывайте. Я весь внимание.
 — Начну с того, что с самого начала у нас совершенно не было времени.
 — Не очень убедительно. Я был в Аризоне на испытаниях нового самолета. Это всего в двух часах лету отсюда. Могли бы меня дождаться!
 — Гарольд сказал, что нельзя было терять ни минуты. А Болан вылетел отсюда за сорок пять минут до появления Броньолы. Что касается ВМС, то они подготовили самолеты и предоставили летчиков еще до того, как Броньола ввел в курс дела Мака.
 Но Гримальди, похоже, не очень-то им поверил. С тех пор как он стал личным пилотом Болана, его восхищение этим человеком мало-помалу переросло в некоторое подобие поклонения, и он никак не мог смириться с мыслью, что его кумира доверили какому-то другому летчику, тем более, что и задание на этот раз было какое-то не совсем понятное. Но больше всего его выводила из себя мысль, что он опоздал.
 Если у Гаджета Шварца был врожденный талант электронщика, то Гримальди родился пилотом. Он мог летать на чем угодно, лишь бы были крылья и мотор. Джека вполне обоснованно считали настоящим воздушным акробатом, магом и кудесником неба.
 В разговор вмешался Бланканалес:
 — Ты разговаривал с Гарольдом?
 — Да! Он встретил меня в аэропорту и вкратце объяснил ситуацию.
 — Тогда тебе известно, что мы не в силах что-либо предпринять, — протянула Роза. — Теперь ты останешься с нами и будешь, как и мы, считать каждую прошедшую минуту.
 Но Гримальди упрямо тряхнул головой:
 — Меня это не устраивает! Я отправляюсь туда, не теряя ни минуты.
 — Какой в этом смысл, Джек? Будешь смотреть на часы там, а не здесь. Вот и все.
 И тут Гримальди взорвался:
 — Вы что, ничего не понимаете? Я буду всего в трехстах километрах от него. Согласен, мне придется томиться ожиданием, но, если вдруг с ним что-нибудь случится, я смогу прийти ему на помощь!
 Роза озабоченно взглянула на Гаджета. Она хорошо понимала, какие чувства движут Гримальди. Она тоже любила Болана и отдала бы все на свете, чтобы оказаться сейчас рядом с ним.
 Бланканалес вступил в разговор. В конце концов, он не зря заработал свое прозвище Политик.
 — Послушай-ка, Джек. Я думаю, что ты зря так кипятишься. Позвони лучше Гарольду. Ведь решать-то ему. Или мы другого мнения?
 Видно было, что Гримальди колеблется, и Роза схватила его за руку.
 — О Джек! Я прошу тебя, — взмолилась она, — позвони Броньоле!
 В конце концов пилот уступил и как бы с сожалением кивнул:
 — Ладно, где тут у вас телефон?


* * *

 Спустя два часа с базы ВВС Эндрюс, задрав к небу хищный нос, в воздух поднялся истребитель «Фантом» F-4. Набрав нужную высоту, летчик включил автопилот.
 Погодные условия были просто отвратительные, и за время полета до авиабазы Говард, что на тихоокеанском побережье зоны панамского канала, они, вне всякого сомнения, станут еще хуже. Но Джек Гримальди плевать хотел на плохую погоду: он чувствовал себя счастливым человеком!
 Оставаться на ферме в Вирджинии и рвать на себе волосы в ожидании новостей? Нет, это не для него! Особенно, если он способен прийти на помощь Маку. И, хвала Всевышнему, Гарольд Броньола все понял...
 У Гримальди пела душа, когда он летел в далеко не безоблачном небе, а следом за ним из Вашингтона полетела кодированная телеграмма, которая через спутник связи почти сразу же попала по назначению. Не прошло и двух секунд, как шифровка уже светилась на дисплее компьютера авиабазы ВВС США-Говард. Через несколько минут она была расшифрована и в конверте вручена начальнику базы.
 В ней говорилось следующее:
  Начальнику авиабазы Говард. Зона Панамского канала. 
  Агент «Каменный человек-2», в настоящее время находится в пути на борту самолета ВМС. Его задача: оказать поддержку «Каменному человеку-1» в операции по освобождению Лаконии. Вашингтон просит оказать максимальную помощь и поддержку: удовлетворить любые запросы в людях, снаряжении, информации. 
 Под телеграммой стояла подпись четырехзвездного генерала.




 Глава 7


 На протяжении всего утра ураган Фредерик неуклонно продвигался в юго-западном направлении, а вихри, бушевавшие в его центре, набирали сумасшедшую скорость.
 Шторм обрушился на Панамский перешеек, когда сам ураган был еще в сотнях километров от него. Огромные черные тучи затянули небо, и на землю хлынули потоки воды.
 Ближе к центру урагана, над малыми Карибскими островами, шторм разгулялся вовсю. Шквальные порывы ветра, скорость которых достигала двухсот километров в час, разрушали все на своем пути, а проливные дожди безжалостно заливали избитую, изуродованную землю.
 Центр чудовищного урагана перемещался с такой скоростью, что уже с первыми лучами солнца должен был достигнуть Панамского перешейка и пройти как раз над тем районом, где действовал Болан...


* * *

 Он присел на корточки у подножия склона, всего в нескольких десятках метров от окружающего лагерь металлического ограждения. Теперь Палач и без бинокля видел распластанного на бетонной стене Лаконию.
 С такого расстояния с помощью «стоунера» Мак вполне мог решить все проблемы.
 Полученный им приказ был достаточно ясным и не оставлял Болану никакого выбора.
 Впрочем, никто в Вашингтоне — и прежде всего сам Гарольд Броньола — не рассчитывал, что Палач, как камикадзе, ринется в атаку на вооруженный лагерь и совершит чудо — спасет тайного агента! Одним словом, Лаконию следовало ликвидировать.
 Болан вскинул «стоунер» к плечу и посмотрел сквозь прорезь прицела на неподвижное тело того, кого должен был убить.
 Девушка ушла, и Лакония снова потерял сознание. Голова его упала на грудь, и веревки, которыми он был привязан к вмурованным в стену крючьям, глубоко впились в его запястья. Легкое нажатие на спусковой крючок, и Лакония даже не почувствует, что пуля навсегда погрузила его в непроглядную пучину смерти... Возможно, это было бы самым лучшим решением: прикончить его сейчас же и дело с концом. Ведь одному Богу известно, какие увечья причинили ему террористы! Бедняге, конечно же, не выжить, даже если каким-то чудом Болану и удалось бы вытащить его.
 И тем не менее Палач на спусковой крючок не нажал...
 Болан с самого начала знал, что не убьет Лаконию. По крайней мере, до тех пор, пока не испробует все средства для его спасения. А это существенно меняло положение дел.
 Палач горько улыбнулся: просмотрев все данные и проанализировав их, оставалось только принять решение. Но почему оно всегда должно основываться на логике? Для Мака Болана существовало еще кое-что несравненно более важное, чем логика, и называлось оно нравственностью. Ей он посвятил всю жизнь и во имя ее ему, по всей видимости, однажды суждено было погибнуть. Именно это чувство подсказывало ему, что нельзя вот так за здорово живешь лишить человека Божьего дара, которым является жизнь, особенно если человек этот находится по ту же сторону баррикады, что и ты.
 Болан опустил «стоунер», по-крабьи отполз бочком в сторону и снова двинулся вдоль забора лагеря.
 Небо совсем потемнело: ураган Фредерик, о котором предупреждали парни из ВМС, был совсем недалеко. У Болана мелькнула мысль: «Станет ли стихия ждать, пока он закончит спасательную операцию?» А Лакония? Будет ли он еще жив к тому моменту, когда Болан проникнет в лагерь?
 Мак отогнал от себя эти мысли. К чему задавать столько бесполезных вопросов? Уж лучше сосредоточиться на проведении эффективной разведки. И Палач пополз дальше, время от времени останавливаясь, чтобы рассмотреть в мощный бинокль интересующие его объекты.




 Глава 8


 Проведение операции по спасению Лаконии предполагало несколько этапов. Во-первых, Болану предстояло проникнуть на территорию вражеского лагеря, выбраться из него с Лаконией и к утру добраться до того места, где его будет ждать вертолет ВМС. Впрочем, ему нужно было предусмотреть еще и запасной вариант отхода — на тот случай, если противник вдруг разгадает его замысел. Богатый боевой опыт научил Болана избегать таких ситуаций, когда отсутствовал альтернативный выход из создавшегося положения.
 Незадолго до захода солнца он вышел на небольшую поляну приблизительно в километре от места предполагаемой встречи с вертолетом. С одного края поляны к деревьям приткнулась убогая лачуга с крышей из жердей. Тропа, которая к ней вела, заросла лианами, что свидетельствовало о том, что по ней давно никто не ходил. У одной из стен хижины возвышалась аккуратно сложенная поленница кем-то заготовленных дров.
 Болан со «стоунером» в руках резким ударом ноги распахнул хлипкую дверь: в хижине никого не было. В ней царил зловещий полумрак, и с потолка свисали огромные сети паутины, затянувшей даже примитивный очаг. Оглядевшись, Мак подумал, что хижина служила прибежищем лесорубам. Но очевидно было и другое: тот, кто обычно пользовался этим жилищем, не появлялся здесь уже целую вечность. Болан улыбнулся. Это его вполне устраивало, в конце концов, во Вьетнаме бывало и хуже! По крайней мере, в этой хижине можно было укрыться от припустившего дождя, а уж сколько воды прольется с неба с приближением Фредерика, нетрудно было догадаться.
 Палач взглянул на часы: половина восьмого вечера. День пролетел совершенно незаметно, но вместе с тем оказался довольно результативным. Теперь Мак в мельчайших подробностях знал все неровности рельефа в радиусе трех километров вокруг вражеского лагеря. И, скорее всего, даже лучше, чем сами арабы...
 * *  * 
 Хатиб аль-Сулейман был один в маленькой хижине, служившей ему одновременно и квартирой, и штабом. Он спал на узеньком, брошенном прямо на пол в глубине хижины матрасе, а письменный стол ему заменяла доска, положенная на два чурбана.
 Ахмад и Фуад находились сейчас в бетонном бункере, где прорабатывали последние детали программы, которая вот-вот будет загружена в мощный компьютер. Что до Сорайи, то одному Аллаху было известно, где она сейчас бродила. Хатиб с горечью подумал, что в последние дни она сильно изменилась. Что осталось от той несдержанной, неистовой и страстной молодой ливанки, с которой он познакомился два года тому назад? Она перестала походить на саму себя с тех пор, как изловили этого проклятого американского шпиона и Ахмад подверг его пыткам, чтобы развязать ему язык...
 Хатиб с трудом сдержался, чтобы не выругаться, и постарался выбросить мысли о Сорайе из головы.
 Его ждали важные дела! Завтра, возможно, его усилия увенчаются успехом и его планы претворятся в жизнь. Тогда имя Хатиба аль-Сулеймана станет известным всему исламскому миру!
 При этой мысли он самодовольно улыбнулся.
 Хатибу аль-Сулейману исполнилось двадцать девять лет. Родился он в секторе Газы в семье палестинских беженцев. Позже родители перебрались в Сирию. О! Хатиб не забыл свои детские годы, проведенные в нищете и унижении! Сколько он себя помнил, ему ни разу не доводилось поесть досыта... В школе — жалкой вонючей лачуге из гофрированного железа — он научился читать и писать по-арабски. А также ненавидеть израильтян... Помимо той науки, что преподавали ему седобородые наставники, он еще в школе научился стрелять из автомата.
 Когда Хатибу было десять лет, федаины показали ему, как пользоваться автоматом Калашникова АК-47, и он очень быстро научился разбирать и собирать его всего за несколько секунд.
 В тот год, когда ему исполнилось четырнадцать, он совершил первый набег на кибуц на Голанских высотах. В рейд ушли пятеро, но вернулся живым только Хатиб. В лагере он всем растрезвонил, что ему удалось убить троих евреев. Только он никому не сказал, что это были двое детишек и дряхлая старуха.
 В шестнадцать лет он подложил заряды пластиковой взрывчатки на автобусных станциях в Тель-Авиве и Иерусалиме. В результате этих покушений погибли, по меньшей мере, человек пятьдесят. Но, увы, около двенадцати из них были арабы.
 Но Хатиб был наделен и блестящим умом. В возрасте девятнадцати лет он поступил в Бейрутский университет и всего через год заработал право на стипендию и продолжил учебу в Лондонском высшем экономическом колледже. В двадцать три года он получил диплом с отличием, но не стал возвращаться в Сирию. Организация освобождения Палестины показалась ему просто тихим омутом. Снедавший его изнутри неистовый мятежный дух рвался наружу, словно шампанское из бутылки. Работа в ООП его не устраивала — Хатиб жаждал активных, решительных действий.
 Спустя некоторое время «Моссад» — израильская спецслужба, аналогичная американскому ЦРУ, — напала на его след в Германии, где у Хатиба имелись более или менее тесные связи с бандой Бадера. Еще позже его имя упоминалось в связи с некоторыми событиями, за которыми стояла итальянская «Красная бригада». Хатиб аль-Сулейман никогда не оставлял за собой достаточно четких следов, но о нем часто и почтительно говорили в террористических кругах. Ему приписывали блестящий ум и сатанинское умение предвидеть последствия каждого своего шага. И вдруг он полностью исчез с горизонта. Как раз тогда Хатиб встретился с Сорайей Насер.
 Хвала Аллаху, какая это была женщина! Нет, она не одевалась на европейский манер, как многие ливанки, и не носила просторную джеллабу, в которую стыдливо кутаются сирийские женщины, чтобы укрыться от похотливых взглядов мужчин. Нет, Сорайя одевалась в мужское платье и действовала, как мужчина: в ее сердце пылала такая же ненависть, как и в сердце Хатиба. К тому же Сорайя была просто сказочной любовницей. Никогда еще Хатибу не доводилось обладать такой женщиной, как она. Ему повезло, что она выбрала его, и он это знал.
 Именно Сорайя побудила его взяться за осуществление этого грандиозного проекта. Конечно, сама идея принадлежала ему, но она сумела открыть ему глаза на те сказочные перспективы, которые открывались перед ними. Если их план удастся, организация «Орлы революции» превратится в самую могущественную и знаменитую террористическую группу.
 Прежде всего, они станут несказанно богаты и перестанут зависеть от добровольных, но не слишком частых пожертвований какого-нибудь арабского шейха, не говоря уже об этом ливийском фанатике Каддафи, у которого давно крыша поехала.
 Хатиб и Сорайя нашли необходимых им людей, среди которых особое внимание к себе привлекали Ахмад Машир и Фуад аль-Шавва.
 Ахмад родился в сердце пустыни с неутолимой жаждой крови, которой всегда отличались его предки туареги. Но Ахмад, тем не менее, закончил Кембридж и имел диплом инженера.
 Фуад аль-Шавва был молодым коренастым мужчиной крепкого сложения с лицом, усеянным следами оспы, и сердцем, твердым, как кремень. Внешне он напоминал отпетого головореза с городского дна, хотя закончил Стэндфордский университет и имел диплом инженера-электронщика по специальности вычислительная техника. Именно он разработал проект установки, смонтированной в бетонном бункере, и гигантскую параболическую антенну, которая сейчас медленно вращалась над лагерем, пытаясь захватить американский спутник, недавно выведенный на орбиту.
 Но это произойдет завтра...
 Сигналы с земли заставят спутник сойти со своей орбиты и отдать всю собранную им сверхсекретную информацию, способную всего за несколько часов нарушить баланс сил в мире...
 Когда Хатибу удастся расшифровать эту информацию, он будет точно знать, куда и когда запустить пять имевшихся в его распоряжении смертоносных ракет... И тогда Америка, кичащаяся своим богатством и военной мощью, Америка, покорившая космос, будет валяться у него в ногах, взывая к милосердию Аллаха и умоляя, чтобы ей продали хотя бы каплю нефти...




 Глава 9


 Всю вторую половину дня ураган Фредерик продвигался вперед. Небо теперь было сплошь затянуто угрожающими черными тучами, и хотя дождь пока еще только слегка моросил, все вокруг уже разбухло от избытка влаги, насытившей атмосферу. К тому же, недавно поднявшийся ветер яростно трепал мокрую листву деревьев.
 Девять часов. Палач приготовился к выходу: Для Мака Болана вновь пришло время ставить на карту свою жизнь... А ведь он мог выполнить задание, не подвергая жизнь опасности, — достаточно было принять решение ликвидировать Лаконию. Но сначала неосознанно, а затем вполне обдуманно Мак решил спасти тайного агента. А это значит, что ему снова придется бросить вызов сильному и беспощадному врагу.
 Болан горько улыбнулся. Эта война — с новым противником — не очень-то отличалась от тех кровавых битв, в которых ему уже довелось до сих пор участвовать.
 Он вышел из лачуги и растворился в непроглядной влажной темноте. На спине у него висел плотно подогнанный армейский рюкзак, а правую руку оттягивал потяжелевший «стоунер», снаряженный магазинами, связанными скотчем попарно и вмещавшими сто пятьдесят патронов с экспансивными утяжеленными пулями.
 Мак глубоко вздохнул и посмотрел на компас, чтобы не сбиться с пути. Он хотел выйти на вершину горы в двух километрах отсюда. Болан быстро и бесшумно шел по лесу, изредка светя себе под ноги узким лучом карманного фонарика размером с обычную авторучку. Минут через сорок он уже сидел в траве метрах в пятнадцати от металлического ограждения лагеря. На этот раз его надежно укрывала ночная темень.
 Перед выходом Мак одел черный боевой комбинезон и черные кроссовки, на лицо и руки нанес черную камуфляжную краску, которой обычно пользуются коммандос. Огромный «отомаг» занимал свое привычное место в кобуре на правом бедре, а «беретта-бригадир» с глушителем висела слева под мышкой. В специальном мешке на поясе лежали запасные обоймы для пистолетов, а по карманам комбинезона были рассованы всякие полезные штучки, вроде удавок, стилетов и прочего снаряжения.
 Болан оставил рюкзак и «стоунер» под засохшим деревом метрах в пятидесяти от ограды. Он собирался проникнуть в лагерь, не поднимая лишнего шума, и вытащить оттуда Лаконию так, чтобы террористы не сразу заметили его исчезновение. Ибо, если начнется стрельба, все его шансы выбраться из лагеря живым растают, словно туман, а вместе с ними и надежды на спасение тайного агента.
 Мак тщательно протер запотевшие стекла бинокля и принялся наблюдать за часовыми. Они стояли на тех же постах, что и утром, только теперь они промокли до нитки и ходили, отворачиваясь от яростных порывов ветра и втягивая головы в плечи.
 И эти люди называли себя часовыми? Да они больше походили на несчастных жертвенных агнцев, ожидающих заклания...
 Но не сейчас. Возможно, чуть позже...
 Похожий на бесплотную тень в своем черном комбинезоне, Болан бесшумно обошел неприятельский лагерь, держась метрах в двадцати от металлической сетки ограждения. Минут через тридцать он оказался на склоне горы у тыльной стороны лагеря террористов.
 Болан присел на корточки и, достав бинокль, навел его на заднюю стену бетонного бункера. Ту, на которой он видел утром распятого бандитами Лаконию.
 Мак медленно обвел взглядом стену, недоуменно поднял брови и тронул верньер настройки резкости.
 Черт побери! На стене никого не было!
 Лакония исчез. Болан снова осмотрел бетонную стену и обнаружил на своем месте все четыре крюка, к которым несколькими часами раньше был привязан американец. Когда же его оттуда сняли и зачем?
 Болан почувствовал, как его охватывает неистовая ярость: неужели он провалил задание? Дав волю своим чувствам, он, возможно, позволил врагу выбить из Лаконии ту информацию, которую так хотели сохранить в тайне политики из Вашингтона.
 Жив ли еще Лакония или его сняли со стены как раз потому, что он умер?
 Болан вполголоса выругался. Ему приходилось начинать все с самого начата: снова искать Лаконию!
 Мак вложил бинокль в футляр, висевший у него на поясе, и бесшумно подобрался вплотную к ограде, предварительно убедившись, что часовой находится в отдаленном конце охраняемого участка.
 Палач залег в траве и, вытащив кусачки, принялся проделывать брешь в сетке ограды. Действовал он решительно и уверенно, ибо еще утром убедился, что по проволоке не пропущен электроток.
 Менее чем за три минуты он прорезал достаточно широкую брешь, чтобы ползком проникнуть на территорию лагеря.
 Пробравшись за сетку, Мак встал и бегом преодолел открытый участок между ограждением и бетонным кубом. Он бежал со всех ног почти уверенный, что его никто не засек, как вдруг заметил в траве что-то блестящее. Мак быстро нагнулся и прощупал руками холодный металл. Два параллельных металлических бруса: да это же рельсы! Болан выпрямился и стал вглядываться в темноту, пытаясь определить, откуда и куда они вели.
 Слева в метрах в двадцати от него возвышались два странных предмета неопределенной формы. В них было метров шесть-семь высоты, и их темная масса выделялась даже на фоне ночного неба, словно два расплывчатых и угрожающих тотема.
 Порыв сырого ветра донес до Болана резкий запах промасленного брезента, которым были тщательно накрыты оба «столба», как назвал их про себя Мак. И вдруг у него в мозгу словно щелкнуло невидимое реле, ему все стало понятно: под брезентом, укрытые от непогоды и посторонних глаз, стояли два великолепных изделия, изящные и в то же время хищные в своей красоте — ракеты класса «земля-воздух»!
 Чуть поодаль взгляд Болана различил еще несколько таких же зачехленных объектов: всего их было пять или шесть. Едкий запах ракетного топлива, к которому примешивался запах нитроглицерина, ясно указывал на то, что смертоносные изделия были готовы стартовать и поразить выбранную цель...
 Судя по размерам, ракеты обладали огромной разрушительной силой и радиусом действия не менее трехсот километров. Маку пришла в голову мысль, что они выглядят как-то не совсем уместно в этом Богом забытом уголке колумбийских джунглей.
 Практически незаметный в ночи, Болан скользнул к бетонному сооружению. Из окошка-бойницы, проделанного в монолите на уровне полутора метров от земли, выбивался неяркий луч желтого света. Палач присел под окном и, осторожно вытянув шею, заглянул внутрь бункера.
 Открывавшееся его взору помещение было под завязку набито вычислительной техникой: вдоль двух стен тянулись большие металлические шкафы, выкрашенные в серый цвет. Там же располагались два лазерных принтера и пара вводных терминалов.
 Вот так сюрприз! Этот лагерь все больше и больше напоминал Маку пещеру Али Бабы. Однако не успел Болан как следует проанализировать свою находку, как его чуткое ухо уловило шорох приближающихся шагов: часовой шел по назначенному ему маршруту.
 «Беретта» с глушителем сама собой, появилась в руке Болана, и он машинально снял ее с предохранителя. Когда часовой появился из-за угла бункера, Болан был уже готов к встрече. Однако он не торопился нажимать на спусковой крючок, ибо с самого начала хотел, если позволят обстоятельства, обойтись без лишнего шума. А если часового быстро хватятся, то большого шума не миновать.
 Однако событиям суждено было развиваться не совсем так, как предпочел бы Болан.
 Часовой брел против ветра, низко опустив голову. Вдруг он остановился и, выпрямившись, посмотрел по сторонам, водя перед собой стволом автомата.
 Болан услышал щелчок предохранителя. Теперь у него не оставалось выбора: либо он, либо часовой. И счет уже шел на доли секунды.
 «Беретта» чуть слышно кашлянула, и 9-миллиметровая разрывная пуля выписала арабскому террористу путевку в царство вечного блаженства. Наконец-то он получил возможность проверить, на самом ли деле рай населяли гурии, как это рассказывали ему в детстве муллы.
 Болан устремился вперед и, прежде чем араб упал на землю, подхватил его автомат. Часовой мягко осел, затем вытянулся на спине, запрокинув голову и раскинув в стороны руки.
 Мак склонился над трупом: у того прямо посреди лба зияло небольшое аккуратное отверстие, зато сзади отсутствовала большая часть черепной коробки. Что касается мозга, то серо-фиолетовые кляксы щедро заляпали траву вокруг тела убитого.
 За свою жизнь Болан повидал немало смертей, все они были чем-то схожи, и Мак не стал терять драгоценное время на рассуждения об ущербе, который наносит девятимиллиметровая пуля, попав человеку в голову. Он ограничился тем, что оттащил труп с тропы к подножию бетонной стены, чтобы его не сразу обнаружили другие бандиты.
 Теперь, не теряя ни минуты, нужно было разыскать Лаконию. Ведь кто-нибудь да заметит, что не хватает одного часового! Во всяком случае, его хватятся при смене караула.
 Так где же арабы спрятали тайного агента?
 Естественно, не в двух похожих на казармы бараках. Для этой цели больше подходила бы одна из хижин, стоявших поодаль. В двух из них, впрочем, горел свет, а вот третья была погружена в темноту.
 Болан осмотрелся вокруг и направился к той, что была ближе и где горел свет.
 Подобравшись к хижине, Мак спиной прислонился к стене и заглянул в маленькое окно. И тут же отпрянул назад.
 Вот уже второй раз за эти сутки он сталкивался с Хатибом аль-Сулейманом, человеком, фотографию которого ему показывал Броньола, объясняя суть предстоящего задания.
 Араб в одиночестве сидел за импровизированным столом и что-то сосредоточенно писал.
 У Болана появилась прекрасная возможность навсегда избавить человечество от этого кровожадного типа. Достаточно было легкого нажатия на спусковой крючок «беретты». Вот только цель его задания заключалась вовсе не в этом. Во что бы то ни стало нужно было отыскать и спасти Лаконию.
 Вашингтону требовались сведения, которыми располагал Лакония. И немедленно. Так что с убийством Хатиба аль-Сулеймана можно было повременить.
 Кроме того, если Болан убьет главаря арабских террористов, то первый, кто войдет в хижину, тотчас же поднимет тревогу, и тогда шансы Палача выбраться из лагеря живым да еще с израненным человеком на плечах сведутся практически к нулю.
 К тому же, Болану очень хотелось поближе познакомиться с Хатибом аль-Сулейманом и его бандой. Он всегда считал, что знание — это сила. А уничтожить боевиков никогда не поздно.
 С какой именно террористической группой он имел сейчас дело? И откуда у них такие деньги, чтобы создать в сердце Колумбии тайную базу, оснащенную несколькими ракетами класса «земля-воздух», станцией слежения за искусственными спутниками земли, мощной вычислительной техникой и генератором, способным обеспечить электроэнергией целый поселок?
 Планировка лагеря напоминала Маку планировку некоторых станций спутниковой связи. Эти станции с начала семидесятых годов стали объектом самого пристального внимания разведок как восточного, так и западного блоков.
 Для команды «Каменный человек» эти станции давно уже не составляли секрета. Они были главными козырями в играх великих держав, и поэтому люди Болана в свое время проявляли к ним большой интерес. Но обнаружить подобную станцию в самом центре Колумбии да еще созданную и бесконтрольно эксплуатируемую группой террористов!.. Тут было над чем задуматься.
 Но, увы, времени на раздумья не оставалось. Болан осторожно обошел хижину и очутился на куче строительного мусора, за которой стоял небольшой, скудно освещенный сборно-щитовой домик с маленьким окошком.
 Соблюдая крайнюю осторожность, Мак заглянул внутрь. Слабая лампочка отбрасывала тусклый свет на тюки камуфлированной полевой формы, картонные ящики, коробки, объемные пакеты, завернутые в пластик. Мак понял, что наткнулся на склад террористов, и решил осмотреть его более внимательно.
 Плохо подогнанная дверь открылась на удивление тихо. Войдя в каптерку, Болан быстро обшарил все полки и к своему удивлению обнаружил неожиданные для колумбийских джунглей предметы: электронный эхолот, оборудование для гидролокатора, надувные резиновые лодки и ящик с восемью донными минами...
 Короче говоря, на дощатых стеллажах лежало современное снаряжение боевых пловцов-диверсантов.
 Что касается униформы, то она, похоже, попала сюда прямо со складов советских вооруженных сил. Однако обитатели этого лагеря вовсе не были коммунистами. У Болана не было и тени сомнений в том, что они являлись независимыми арабскими террористами. Тогда откуда здесь эта форма? Нет, все это, по меньшей мере, странно!
 Впрочем, само существование этой базы было невероятным и, надо признать, неприятным фактором. Вот уж действительно, ищешь одно, а находишь другое! В джунглях Колумбии тикала, ожидая своего часа, настоящая бомба, которая не преминет взорваться, как только кому-то покажется, что для этого пришло время. Болан предпочел бы ее немедленно уничтожить, стереть с лица земли еще до того, как она накроет своими смертоносными осколками ни в чем не повинных людей...
 Спокойствие! Не надо поддаваться эмоциям, сказал себе Мак. Все следует продумать, предупредить, спланировать... и только затем переходить к решительным действиям.
 Палач вышел из каптерки и вернулся к хижине Хатиба аль-Сулеймана. Он выудил из кармана миниатюрный радиопередатчик — последнюю разработку Гаджета Шварца, называвшего свои «произведения» размером с пуговицу от пиджака «тараканами». Это электронное чудо прилипало к любой поверхности и передавало сигнал на дальность до тысячи метров.
 Болан приклеил «таракана» в нижнем углу оконной рамы. Стекло не должно было сильно повлиять на качество звукового сигнала.
 Палач снова осмотрел видимую ему территорию лагеря. Часовых поблизости не было, и он подумал, что противник ведет себя опрометчиво, не выставив постов у объектов базы. Стараясь не выходить из глубокой тени, Болан подобрался к освещенному окну второй такой же хижины. Заглянув в окно, он увидел двух человек. Одного из них он видел сегодня утром в компании Хатиба аль-Сулеймана, второй был ему незнаком. Арабы что-то оживленно обсуждали.
 Болану понадобилась только пара секунд, чтобы установить второго «таракана» на окне хижины. После этого он достал из нагрудного кармана мини-наушник, соединенный с приемным устройством, не превышавшим размерами пачки сигарет, и вставил его в ухо.
 Действительно, мужчины в хижине оживленно беседовали, но... на арабском языке! Болан разочарованно хмыкнул: а чего он еще ожидал? Чтобы они разговаривали по-английски?
 Во всяком случае, и в этой хижине Лаконии не было. Для того чтобы в этом убедиться, Болану хватило одного беглого взгляда.
 Оставалась погруженная во мрак хижина.
 Времени оставалось в обрез, тем более что вскоре должны были хватиться отсутствующего часового.
 Болан в третий раз внимательно осмотрел центральную часть лагеря. Неосвещенная хижина находилась на противоположной стороне. Значит, ему снова придется перебегать в открытое, пространство уповая на то, что его никто не заметит.
 Но Мак не хотел бессмысленно рисковать. Сначала он убедился, что тело часового по-прежнему лежит там, где он его оставил, и только после этого, сделав глубокий вдох, со всех ног бросился в сторону хижины, надеясь, что завывания разбушевавшегося ветра заглушат топот ног.
 Добравшись до маленького строения из гофрированного железа, Мак присел на корточки, чтобы перевести дыхание. Внутри было абсолютно темно, в окно даже не стоило заглядывать, но у Болана имелся другой способ получить интересующую его информацию: третий жучок немедленно занял свое место на стекле, а мини-наушник — в ухе высокого человека в черном.
 Бормотание... Мягкий, нежный голос... Легкое позвякивание ложки в стакане воды. Голос принадлежал женщине, и она говорила по-английски:
 — ...Я их ненавижу... Ни за что... я бы ни за что не поверила, что они так поступят... Успокойтесь... Отдыхайте... Я обмою вам лицо.
 Болан услышал едва слышное бульканье воды. Послышался хриплый и слабый мужской голос:
 — ...А что же вы думали?..
 Говоривший чуть слышно застонал от боли, потом продолжил:
 — Думали, все будет по-другому?..
 — Не знаю. У меня голова была забита великими идеями... Революция. Справедливость. Свобода... Сплошная философия. Голая теория...
 — Но, тем не менее, вы же знали, что будете... убивать.
 — Это так легко на словах! О да! Смерть людей, угнетающих мой народ, меня не пугала. Но... до сих пор... я ни разу не видела...
 — Пыток, вы хотите сказать?
 Лакония! Сомнений быть не могло: это он!
 — То... то, что они с вами сделали... это просто ужасно... бесчеловечно... Я пыталась заткнуть уши... но всему есть предел!
 Девушка теперь почти плакала.
 — Я... Я не знала, что я... ну, такая чувствительная. Мне за себя стыдно... Я думала, мы сражаемся за настоящую справедливость, за то, чтобы людей не пытала тайная полиция... Но мы не лучше, чем другие... Вы мне не верите?
 Лакония снова застонал, и девушка печально сказала:
 — Мне бы так хотелось облегчить ваши страдания!
 — Вы и так уже столько для меня сделали... Спасибо...
 Лакония с трудом ворочал языком. Что касается Болана, то он услышал достаточно, чтобы приступить к активным действиям.
 Он быстро обогнул маленькую хижину и, неслышно переступив порог приоткрытой двери, очутился в кромешной тьме.
 — Если хотите помочь этому человеку, — произнес он холодным, не терпящим возражения тоном, — помогите мне вынести его за пределы лагеря.
 Он услышал, как девушка вскрикнула от удивления и испуга. Он тотчас же зажег фонарик, и тонкий луч света выхватил из темноты ошеломленное лицо арабки, которую он видел сегодня утром в компании с Хатибом аль-Сулейманом.
 Она смотрела на него широко раскрытыми от испуга глазами, не отрывая взгляд от черного комбинезона, увешанного смертоносным арсеналом. Затем она открыла рот, словно собираясь закричать от ужаса, но Болан остановил ее властным жестом:
 — Тихо, ни звука! Если хотите что-то сказать, говорите шепотом.
 — Кто... кто вы такой? — пробормотала наконец Сорайя.
 — Друг. Вы согласны помочь мне вынести этого человека из лагеря?
 — Я...
 Ясное дело, она колебалась. Говорить — это одно дело, а вот действовать — совершенно другое.
 — Да или нет? — настаивал Болан.
 В этот момент Лакония с трудом приподнялся на локте и, глядя на высокую фигуру в черном, чуть слышным голосом спросил:
 — Кто... кто вы?
 — Полковник Джон Феникс, — ответил Болан, не сводя с девушки жесткого взгляда.
 — Имя... кодовое имя? — удалось выговорить раненому.
 — "Каменный человек". Я — «Каменный человек-1».
 Лакония бессильно откинулся на матрас.
 — Благодарю тебя, Господи! — вздохнул он.
 — Ну так что? — Болан продолжал пристально смотреть на девушку. — Я жду вашего ответа. Она печально покачала головой.
 — Я... я не могу вам помочь. Если Хатибу станет известно, что я предала его, он меня убьет. Но я не стану ничего делать, чтобы вам помешать.
 — Она... она говорит правду, — с трудом пробормотал Лакония.
 — Но она может поднять тревогу, когда мы уйдем, — сухо заметил Болан.
 — Обещаю, что не сделаю ничего такого, что могло бы поставить под сомнение вашу безопасность! — воскликнула девушка. — Могу поклясться в этом даже на Святом Коране!
 Ее взгляд умолял Болана поверить ей и тем самым вверить свою жизнь и жизнь пленника в ее руки.
 И все-таки она была революционеркой. Настоящей. Более того, она сражалась бок о бок с одним из самых беспощадных главарей террористов — Хатибом аль-Сулейманом. А Болану было известно, что женщины, участвующие в революционных движениях, бывают еще более фанатичными, чем мужчины.
 И тем не менее...
 Он был свидетелем того, как эта девушка открыто перечила самому аль-Сулейману, как она подносила воду изнуренному пытками американцу и как сегодня вечером она пыталась облегчить его страдания.
 Но самым убедительным доводом стал подслушанный им разговор."
 Ведь она не подозревала, что он слышит ее. А может, она была не такой закаленной революционеркой, как ей казалось? Впервые в жизни ей довелось присутствовать при пытках человека, и, вне всякого сомнения, это чудовищное зрелище перевернуло ее сознание.
 Да, конечно, в свое время ее научили подкладывать бомбы в здания с ни в чем не повинными людьми. Но там все было гораздо проще. В момент совершения теракта она находилась далеко от места взрыва и никогда не видела, к каким ужасающим последствиям он приводил. Но наблюдать воочию за человеческими страданиями — это совсем другое дело. Смотреть не моргнув глазом, как режут человеческую плоть, как ее рвут на куски, жгут и увечат, видеть, как жертва постепенно сходит с ума от боли, способны немногие.
 Сорайя, по всей видимости, не смогла остаться равнодушной к чужим страданиям.
 В ее огромных черных глазах горел огонек надежды, и Болан внезапно понял, что если ей сейчас поверит, то это будет означать, что и она тоже вверяет ему свою жизнь.
 Взаимное доверие. В конечном счете, почему бы и нет?
 — Как вас зовут?
 — Сорайя. Сорайя Насер.
 — Ладно, Сорайя, я вам верю. Как по-вашему, пленника можно переносить?
 Она пожала плечами.
 — Ему очень досталось, а мне даже нечем его перевязать. Но я, тем не менее, сделала все, что было в моих силах. Теперь его жизнь зависит от Аллаха... и от вас.
 Высокий человек в черном опустился на колени рядом с матрасом. Он осторожно поднял Лаконию и аккуратно взвалил его себе на плечо, как это делают пожарники, выносящие из огня пострадавшего.
 Сорайя подошла к двери и в нерешительности остановилась. Затем, обернувшись к Болану, спросила:
 — А как вы проникли в лагерь?
 — Прорезал проход в ограждении позади бетонного бункера.
 — И, я полагаю, вы хотели бы выбраться тем же путем?
 — Точно.
 — В таком случае, я выйду первой. Если я что-нибудь замечу, я подам голос, и вы поймете, что вам грозит опасность.
 Не дожидаясь ответа, она исчезла в ночи.
 Болан понял, что, несмотря на свои слова, она все же поможет им выбраться из лагеря. Если, конечно, не соврет.
 Мак, в свою очередь, подошел к двери. Снаружи не было видно ни огонька. Шел косой дождь, продолжая поливать и без того раскисшую землю. Сорайи нигде не было видно. Она, скорее всего, скрылась за хижиной.
 Настало время действовать, время выходить под Дождь, чтобы убедиться в правдивости или лживости ее слов...
 Мак вынул из кобуры огромный серебристый «отомаг» и снял его с предохранителя, затем осторожно, стараясь не делать резких движений, выскользнул в чернильно-черную ночь.




 Глава 10


 Яростные порывы ветра больно хлестнули Палача по лицу струями дождя. Мак провел ладонью по глазам, смахивая воду, и, скользя в раскисшей грязи, направился к бетонному кубу, от которого было уже рукой подать до бреши в ограде — единственному выходу из лагеря террористов.
 Сорайи по-прежнему нигде не было видно.
 Болан покрепче сжал рукоятку «отомага» и прислушался, пытаясь расслышать в шуме ветра и дождя голос девушки.
 Ничего...
 Он добрался до стены бетонного сооружения. Тело Лаконии мешком висело у него на плече. Бедняга снова потерял сознание, но так, возможно, для него было лучше. По крайней мере, он не так мучился.
 Тело часового валялось в том же самом месте, где он его оставил.
 Высокий человек в черном набрал полные легкие воздуха и приготовился пробежать последний открытый участок, отделявший его от проделанного в ограждении прохода.
 И тут он услышал слабый, едва слышный шум. Он немедленно застыл на месте, приподняв ствол «отомага» и положив палец на спусковой крючок.
 — Это я... Сорайя.
 В темноте из-за сетки дождя появился смутный силуэт девушки.
 — Я вас едва не убил, — пробормотал Болан хриплым голосом.
 Она бесшумно подошла поближе.
 — Это было бы равносильно самоубийству, — прошептала она. — Выстрелив, вы бы подняли на ноги весь лагерь. — И, показав рукой на тело убитого часового, добавила: — Вам нельзя оставлять его здесь. Его быстро обнаружат, и тогда вам погони не миновать.
 — У меня нет ни малейшего желания оставлять его здесь, — с едва заметной улыбкой ответил Болан. — Но сначала я хочу отнести этого бедолагу в безопасное место.
 — О'кей. А теперь мне надо уходить. И да хранит вас Аллах!
 Сорайя снова растворилась в ночи, и шум ее шагов слился с шумом ветра и плеском дождя.
 Болан слегка подбросил плечом тело Лаконии, чтобы поудобнее взять его, и осторожно выглянул за угол: часовой по-прежнему торчал на своем посту и глядел в другую сторону — самый подходящий момент, чтобы добежать до ограждения.
 Мак покрыл это расстояние за шесть размашистых бесшумных шагов. Став на колени у сетки, он осторожно положил Лаконию на мокрую землю, уверенным движением отвел в сторону вырезанную еще раньше сетку и, проскользнув через брешь на ту сторону, вытащил за собой безжизненное тело тайного агента.
 Затем Болан осторожно взял его на руки и пошел по склону горы, чтобы спрятать свою драгоценную ношу за скалами на самом верху.
 Тяжело дыша, он забрался на вершину, снова опустил тело Лаконии прямо на землю и не сдержал вздох облегчения: по крайней мере, большую часть своей миссии он уже сделал!
 Сделал? Лицо Болана непроизвольно искривилось в злой гримасе: еще нужно было вытащить из проклятого лагеря труп часового...
 Двадцать минут спустя Болан столкнул в небольшой овраг неподалеку от ограждения уже окоченевший труп арабского террориста.
 Он выпрямился, чтобы перевести дух: вторая ходка в лагерь прошла на одном дыхании. Мак вернулся на территорию лагеря, подполз к трупу часового, забрал его АК-47, а потом замотал его простреленную голову его же курткой. Покончив с этим, Палач подхватил тело на руки и бросился к проходу в ограждении. Он уложился в рекордно короткое время: часовой еще не успел дойти до конца своего маршрута. В эту ночь Бог был милостив к Болану: ему удалось выйти и вынести свой груз таким же образом, как и в первый раз. А всего в тридцати метрах от ограды как нельзя кстати подвернулся этот овражек, что позволило Маку быстро отделаться от трупа, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести: одним кровожадным фанатиком меньше. Никто не заставлял его соваться на другой конец света, чтобы во имя жестоких и сомнительных идеалов сеять там смерть и разрушение.
 Болан поднялся на гребень горы, где оставил Лаконию, который за это время так и не пришел в сознание. Он снова взвалил его на плечо, посмотрел на часы, а затем сверился с компасом. Чтобы добраться до хижины дровосека, надо было идти на юго-запад и как можно скорее. Тем более, что окружавшая ее поляна была вполне пригодна для посадки и находилась неподалеку от условленного места встречи, где его будет ждать вертолет ВМС. Возможно, вертолету удастся сесть возле хижины, чтобы забрать раненого.
 Но основная проблема заключалась не в этом. Сколько времени понадобится урагану, чтобы достичь этих мест? Каковы были шансы Лаконии остаться в живых, учитывая его незавидное состояние? Вот два главных вопроса, которые не давали Маку покоя.
 Размышляя о том, как может сложиться оперативная обстановка, Болан обогнул вражеский лагерь и теперь спускался по склону холма. Идти стало легче, но он чувствовал, как с каждым его шагом напрягается от боли тело Лаконии.
 Его состояние было далеко не блестящим. Следовало как можно скорее доставить его в хижину и оказать посильную медицинскую помощь.
 Болан ускорил шаг, стараясь при этом ступать мягко и осторожно. Он был полон решимости вытащить Лаконию из джунглей живым. Но что он мог сделать в этих непролазных тропических лесах, насквозь промоченных ни на минуту не прекращающимся ливнем?
 Прошло немногим более сорока восьми часов с тех пор, как Гарольд Броньола объяснил Болану суть задания, которое поручил ему хозяин Овального кабинета.
 Разыскать Лаконию... О'кей.
 Спасти Лаконию... О'кей.
 Или прикончить его!
 Теперь такая альтернатива не стояла, потому что на данный момент тайный агент был спасен.
 Но Болану предстояло еще донести его до хижины и оказать неотложную помощь, чтобы дать бедняге хоть какие-то шансы на выживание, если, конечно, ураган не доберется сюда раньше вертолета ВМС, а террористы не хватятся исчезнувшего пленника и не отправятся на охоту за ним.
 Так что миссия Болана была еще далека до завершения. По правде говоря, она только еще начиналась и будет завершена тогда, когда тайный агент окажется в безопасности в Вашингтоне и сможет доложить своему начальству то, что ему удалось узнать во время жуткого путешествия по преисподней.
 Ну а для Болана операция будет завершена по-настоящему только тогда, когда он сметет с лица земли проклятый лагерь террористов...
 Он пригнул голову навстречу ветру: дождь хлестал теперь гораздо сильнее, а порывы ветра так и норовили свалить с ног.
 Ураган приближался...




 Глава 11


 Фредерик неуклонно продвигался в сторону Южной Америки и уже вплотную приблизился к Панамскому перешейку. В эпицентре циклона царило относительное затишье, но зато вокруг на площади в многие тысячи квадратных километров разбушевавшиеся ветры неслись по кругу со скоростью до двухсот километров в час Давление упало до самого нижнего предела.
 Черные кучевые облака клубились высоко в небе. На высоте шести-семи тысяч метров температура воздуха была около пятидесяти градусов ниже нуля, и вода, которой, словно губка, были насыщены облака, моментально превращалась в кристаллы льда, которые под собственным весом падали на тысячи метров вниз, таяли под воздействием более теплых слоев воздуха, а мощнейшие порывы ветра подхватывали водяную взвесь и снова возносили ее наверх, где вновь образовывались ледяные кристаллы, с каждым разом становясь все крупнее и крупнее.
 В Карибском море нет больших глубин, поэтому разбушевавшиеся ветры вздымали на его поверхности огромные волны до двадцати метров высотой, с которых срывали пенящиеся гребни, образуя целые облака пены, которые летали во воле ветра во всех направлениях.
 Шторм не щадил никого.
 На маленьких островках, разбросанных в Карибском заливе, ветры сеяли смерть и разрушение, вырывая с корнем деревья, сметая хижины и постройки, унося их обитателей, чтобы потом с силой швырнуть их обратно, словно негодные тряпичные куклы.
 Шум ветра напоминал разнузданный дьявольский вой, дикий, словно предсмертный крик внезапно сошедший с ума природы.
 Метеостанции североамериканского континента отслеживали продвижение урагана на картах, составленных с помощью информации, полученной с искусственных спутников Земли. И специалисты ясно видели, по какой траектории перемещается стихия, равно как и скорость ее перемещения. И они благодарили Всевышнего за то, что Фредерик взял курс на юг, а не на север, где он принес бы опустошение на значительной части территории США.
 Но Мак Болан, увы, находился на юге, и Фредерик должен был обрушится на Панамский перешеек всего через несколько часов...


* * *

 На ферме «Каменный человек» Роза Эйприл с тревогой смотрела на экран настенного монитора, на котором была воспроизведена метеокарта Центральной Америки.
 Стоящий позади нее Гарольд Броньола не отрывал взгляд от клубившихся на экране огромных облачных масс.
 — Откровенно говоря, это зрелище нисколько меня не утешает, — упавшим голосом произнесла Роза.
 Глава федеральной полиции искоса взглянул на нее и заметил, с какой тревогой она наблюдает за экраном.
 — Как вы думаете, сколько времени есть еще в его распоряжении? — вдруг спросил он.
 — Гораздо меньше, чем вы полагали, когда знакомили его с предстоящим заданием, — ответила она, не отрывая взгляда от экрана. — Ураган движется гораздо быстрее, чем предполагалось.
 Они находились в оперативном зале в компании с Бланканалесом и Шварцем, которые, несмотря на снедавшую их тревогу, внешне старались казаться спокойными.
 — Мы же не знали, что ураган направится на юг, — заметил Броньола почти извиняющимся тоном.
 Роза резко обернулась. В глазах ее сверкнули искорки гнева.
 — Даже если бы вам было об этом известно, вы бы все равно приказали ему отправиться туда!
 Броньола кивнул:
 — Да.
 — Неужели этот проклятый Лакония так важен для вас?
 — Дело не в самом Лаконии, а в той информации, которой он располагает.
 — Вы хотите сказать, что она важнее, чем жизнь Мака Болана?
 Броньола заметил, что Роза с трудом сдерживает слезы. Она страстно любила Мака, и он это знал. Впрочем, это ни для кого не было секретом. Гарольд испытывал страшную неловкость от того, что косвенным образом стал причиной ее страданий. Но, в конце концов, он тоже любил Болана. Конечно, это было совсем другое чувство, но все равно для него было вовсе не просто приказывать Болану в очередной раз рисковать своей шкурой. Но, увы, когда занимаешь такой пост, иногда приходится наступать себе на горло. Особенно тогда, когда просишь других — своих подчиненных или друзей — отправиться на задание с ничтожно малыми шансами на успех... А Болан для Гарольда значил гораздо больше, чем просто друг.
 Роза тронула Гарольда за руку.
 — Извините меня! — печально вздохнула она. — Я задаю вам дурацкие вопросы.
 Броньола ласково похлопал ее по руке.
 — Ничего, Роза. Я хорошо понимаю, какие чувства вы испытываете.
 В разговор вступил Бланканалес:
 — Когда Мака должен забрать вертолет ВМС?
 — Они уже вылетели за ним, — ответила Роза, — но... — спазм в горле помешал ей закончить фразу.
 — Но?.. — переспросил Бланканалес.
 — Вертолету пришлось вылететь раньше предусмотренного времени из-за непредвиденного изменения направления урагана. Мы даже не знаем, удастся ли пилоту установить радиосвязь с Маком, чтобы убедиться, что он будет в назначенное время в том месте, где они будут его ждать.
 Шварц пробормотал:
 — Если Мак будет в радиусе семидесяти километров, он услышит их радиосигналы. Его миниатюрный приемник — самый лучший из существующих в мире. Надо знать, кто делал! — не без тщеславия добавил он.
 — Проблема не в этом, — живо возразила Роза. — Боюсь, что из-за шторма вертолет не сможет приблизиться к нему даже на такое расстояние. Вы представляете, что будет твориться в трехстах километрах от фронта урагана Фредерик?
 Шварц отрицательно затряс головой.
 — Ну так вот, там будет сущий ад, — ответила девушка и коротко обрисовала, как выглядит торнадо, бушующее перед приходом самого урагана.
 Когда она умолкла, в оперативном зале наступила гнетущая тишина.
 Ее прервал Бланканалес:
 — Но ведь туда полетел Джек Гримальди.
 — Он очень далеко от Болана! Джек сейчас на военно-воздушной базе Говард, это в трехстах километрах к северо-западу от того места, где, по нашим предположениям, действует сейчас Палач.
 Все замолчали. Что тут еще скажешь? Тем более, когда не знаешь, что предпринять.
 Оставалось только ждать и надеяться на лучшее...




 Глава 12


 У хижины было, по крайней мере, одно преимущество: в ней можно было укрыться от дождя. Болан осторожно опустил тело так и не пришедшего в сознание Лаконии на пол. Прежде всего его следовало обсушить и согреть.
 Десять минут спустя в примитивном очаге уже весело потрескивал огонь. Скоро в хижине станет совсем тепло. Болан выждал еще немного, прежде чем снять с разведчика насквозь промокшую одежду. Он внимательно изучил следы пыток, которым его подвергали террористы, — длинные глубокие порезы, сделанные рукой садиста с помощью остро заточенного ножа...
 Болан перевязал его, как умел, использовав все перевязочные материалы из походной аптечки. Раны, на которые у него не хватило бинтов, он обработал противовоспалительной мазью и одел Лаконию в свой пятнистый комбинезон коммандос, который еще до начала операции Мак положил в рюкзак, переодевшись в черное.
 Сам он тоже промок до нитки, но не обращал на это внимание. Прежде всего нужно было довести до толка раненого.
 Болан осторожно прикоснулся рукой ко лбу лежавшего без сознания человека: у того явно была высокая температура. Однако до тех пор, пока он не пришел в себя, лучше не давать ему воды.
 Болану оставалось только ждать и надеяться, что тот все же скоро придет в себя.


* * *

 Огромный вертолет ВМС США — «Си Стэллион RH-53» — с трудом пробивался сквозь непогоду. Его экипаж делал все возможное, чтобы стабилизировать тяжелую машину, несмотря на шквальные порывы ветра. Дождь потоками заливал остекление кабины и тысячью молоточков стучал по обшивке вертолета. Несмотря на солидные размеры машины, ее болтало как соломинку, а толчки едва не выбрасывали из кресел членов экипажа.
 Пилоты вот уже два часа боролись со стихией, чтобы добраться до берега. Они взлетели с вертолетоносца задолго до предусмотренного планом времени в силу двух основных причин. Во-первых, вертолетоносец должен был успеть уйти от надвигавшегося с севера урагана. А во-вторых, они знали, что крайне неблагоприятные метеоусловия помешают тяжелой машине лететь с достаточной скоростью, а к точке встречи с Боланом нужно было добраться до того, как туда нагрянет Фредерик.
 И тем не менее, пилоты все больше и больше теряли уверенность в том, что им вообще удастся выйти к месту встречи с агентом по имени «Каменный человек-1». Стрелки приборов плясали, словно ошалевшие. Они то стремительно прыгали вперед, то отскакивали на самую нижнюю отметку.
 Командиру с трудом удавалось удержать машину в относительном равновесии. Сидевший рядом второй пилот следил за показаниями приборов и вносил постоянные поправки, время от времени поглядывая на бушующее внизу море.
 — Ну и дерьмо! — воскликнул он. — Никогда не видел ничего подобного!
 — То ли еще будет, — отозвался командир. — Обещаю тебе массу развлечений!
 В течение следующих тридцати минут они не обменялись больше ни словом. В машине стоял ужасный грохот: надсадно ревели турбины двигателя, и к их реву добавлялся вой ветра и гулкий стук дождя по металлической обшивке фюзеляжа.
 Наконец второй пилот воскликнул:
 — Кажется, под нами береговая линия, сэр.
 — Ага, вижу. Попробуй определить наше местонахождение, а то я не знаю, где мы.
 — Мы на заданном курсе, сэр — почти тотчас же объявил второй пилот, указывая на отметку вертолета на экране бортового радара.
 Тяжелая машина пронеслась над береговой линией, и пилоты увидели, как огромные волны с грохотом обрушиваются на землю, словно стремясь уничтожить и поглотить ее.
 — Теперь берем курс на юг, — проревел пилот в микрофон.
 Вертолет тяжело отвернул влево, словно подхваченная порывом ветра чудовищная стрекоза. Несмотря на все усилия пилотов держать машину на заданной высоте, ее то и дело швыряло то вверх, то вниз.
 Теперь они летели над перешейком, ветер немного поутих, и условия полета заметно улучшились.
 Очень скоро впереди замаячила темная масса гор, вершины которых прятались под огромными черными шапками облаков, в то время как мутная пелена дождя скрывала от глаз лежащую ниже долину.
 Вертолет сильно тряхнуло ударившим в бок шквальным порывом ветра, и пилоту пришлось вцепиться в ручку управления обеими руками, чтобы удержать машину на курсе. Двигатель пронзительно взвыл, и стрелка тахометра прыгнула к красному сектору, затем тут же упала почти до минимума.
 Оба пилота не проронили ни слова. Они отлично понимали свое бессилие перед разбушевавшейся стихией и мечтали лишь о том, чтобы поскорее посадить машину на землю.
 — Попытайся выйти с ним на связь, — приказал командир экипажа второму пилоту.
 Тот поднес ко рту микрофон и перешел на специальную частоту.
 — "Синяя птица" вызывает «Каменного человека-1». «Синяя птица» вызывает «Каменного человека-1». Как слышите? Перехожу на прием.
 В наушниках слышался только беспрерывный треск атмосферных помех.
 — Попытайся еще раз, — сказал командир. — И продолжай вызывать до тех пор, пока он не ответит.
 — "Синяя птица" вызывает «Каменного человека-1». «Синяя птица» вызывает «Каменного человека-1». Как слышите меня? Отвечайте! Прием! — второй пилот без устали монотонным голосом повторял одно и то же, словно заезженная пластинка.


* * *

 Болан уже довольно долго стоял на коленях возле Лаконии и напряженно вглядывался в его лицо. Вдруг веки разведчика дрогнули, и медленно открыв глаза, он обвел хижину недоуменным взглядом.
 — Не беспокойтесь, — спокойно и бесстрастно произнес Болан. — Теперь вам ничто не угрожает. Так что можете расслабиться.
 Лакония попытался привстать, но не смог — он был слишком слаб для этого. Болан подхватил его рукой под шею и помог лечь поудобнее.
 — Вы... вы... пол... полковник Феникс? — наконец удалось выговорить раненому.
 — Да, это я. Послушайте меня, дружище, я не умею лгать, да и не хочу делать этого, особенно по отношению к вам. Ваше положение довольно серьезное, и я даже не уверен, протяните ли вы до приезда в Вашингтон. Думаю, будет лучше, если вы, не откладывая, расскажете мне обо всем, что вам удалось узнать. Я передам информацию строго по назначению.
 Лакония слабо улыбнулся.
 — Вы... вы думаете... мне конец? Ладно... Я сейчас... сейчас вам все расскажу... это очень важно... нужно им объяснить... очень серьезно... действовать быстро...
 Болан не мог не восхищаться этим парнем, который, зная, что балансирует на грани жизни и смерти, все-таки сохранял хладнокровие. Крепкий и отважный парень. Впрочем, он это уже и так доказал, выдержав пытки и ничего не сказав террористам.
 — Рассказывайте, — сказал Болан. — Что же вам удалось узнать?
 Лакония набрал полные легкие воздуха, и лицо его исказилось от боли. Пытаясь сдержать стоны, он принялся рассказывать тихим, едва слышным голосом.
 — Я последовал за ними... до... как это глупо... я потерял бдительность... и тогда... они меня прихватили... — голос его перешел в хрип.
 — Хорошо, хорошо, — поспешил успокоить его Болан. — Скажите, что они замышляют предпринять с помощью станции слежения за спутниками? Чего им, на самом деле, надо?
 Лакония что-то пробормотал, и Болан едва расслышал его слова.
 — ...они... контролировать... спутники... перехватить один наш...
 Разведчик снова затих, и Болан понял, что тот впал в забытье. Маку было искренне жаль его. Он познал все ужасы ада и, конечно же, заслужил право на отдых... Но не теперь...
 Болан приложил к его лицу смоченный водой носовой платок и слегка похлопал его по щекам. Через пару минут Лакония медленно открыл воспаленные глаза.
 — Зачем они хотят перехватить один из наших спутников? — немедленно спросил Болан. — И какие средства они планируют для этого использовать? Ну давай, дружище, соберись!
 Лакония сделал над собой сверхчеловеческое усилие.
 — ...хотят отклонить его с орбиты... им известен... код само... разрушения...
 Болан почувствовал, как по спине у него побежали ледяные мурашки. Черт побери! Неужели этим сумасшедшим террористам действительно удалось проникнуть в самую хитроумную систему для сбора и хранения информации? Что им было известно на самом деле? Потенциал стоящих вне закона террористов начал серьезно беспокоить Палача, и в нем все больше крепло страстное желание уничтожить их раз и навсегда.
 Он вперил взгляд в расширенные зрачки агента ЦРУ, в которых плавала боль.
 — Скажите, — настойчиво спросил Палач, — какую цель преследует эта операция? Зачем им нужен спутник?
 — Хотят... тот, что... информацию о... движении... нефть... узнают таким образом... прибытии следующего... танкера... гигантского... Панаму... чтобы взорвать...
 — Какого танкера?
 — Супертанкера... следующего, который... затопят в канале...
 У Лаконии в горле забулькало, и он закрыл глаза, но все-таки нашел в себе силы пробормотать: располагают... подводные ядерные заряды... возможно...
 — А откуда у них все это? Скажите мне, прошу вас! — голос Болана сделался почти умоляющим, но сознание разведчика угасало, его веки сомкнулись.
 — ...хотят... войну... орлы... — чуть заметно шевельнулись губы умирающего.
 И все.
 Теперь Болан знал достаточно много и был просто потрясен планами террористов. Сейчас у него не было ни времени, ни возможности передать эти разведданные в Вашингтон. Да это только еще больше осложнило бы и без того взрывоопасную обстановку.
 Получив контроль над спутником и подвергнув ракетной атаке супертанкер в Панамском канале, арабские террористы готовились устроить ужасный кровавый карнавал... Дорога была каждая минута, не могло быть и речи о том, чтобы ждать положительной санкции Вашингтона на проведение превентивной операции. Страдающих манией величия мерзавцев следовало уничтожить, не дав им опомниться... Мак понял, что должен действовать немедленно... Действовать так, как только он умел делать...




 Глава 13


 Время и погодные условия выступали против него, но тут уж он ничего не мог поделать.
 Ему снова нужно было проникнуть во вражеский лагерь и сделать это до того, как ураган всей своей силой обрушится на горы. Конечно же, если бы он дождался урагана, у него появилось бы больше шансов остаться незамеченным на фоне общего замешательства. Но Болану уже доводилось наблюдать тайфуны в Азии, и он знал, что никто и ничто не может устоять против них. Оставалось надеяться только на неслыханное везение. Лучшее, что можно было сделать с приходом урагана, — это найти достаточно глубокую нору и забиться в нее, уповая на то, что разбушевавшаяся стихия не вытащит тебя оттуда и не швырнет на землю за многие сотни метров от убежища.
 К тому же, если даже не принимать во внимание ураган Фредерик, Болан ни за что не хотел пропустить встречу с вертолетом ВМС. Без основательной медицинской помощи Лакония долго не протянет. Так что не может быть и речь о том, чтобы застрять тут надолго.
 На мгновение Болан с тревогой подумал, что террористы уже заметили исчезновение пленника. В таком случае лагерь должен быть взбудоражен, как опасное гнездо. Но он тут же безразлично пожал плечами: в конце концов, как говорится, чему бывать — того не миновать... За время своей войны с мафией ему не раз приходилось проникать в ее кишащие вооруженными убийцами крепости, так что сегодня ночью он еще раз сделает то, что уже неоднократно делал в прошлом...
 Мак проверил оружие. Не то, чтобы он собирался предпринять открытую атаку, просто он не любил попадать впросак ни при каких обстоятельствах.
 «Стоунер» М63 А1 напоминал стандартную автоматическую винтовку М-16. Но в его рожке помещалось сто пятьдесят патронов, и с запасным магазином вес автомата ощутимо увеличивался, однако он обладал замечательной убойной силой и большой продолжительностью стрельбы без перезарядки.
 Огромный «отомаг», как всегда, покоился в кобуре на правом бедре. Его 11-миллиметровые экспансивные пули, похожие на крупные оливки, пробивали любое препятствие, вплоть до толстой листовой стали. А таким преимуществом никак нельзя было пренебрегать.
 Что касается «беретты», то основным ее преимуществом был глушитель, разработанный и сделанный самим Боланом. Благодаря этой самоделке прекрасный итальянский пистолет изрыгал верную смерть настолько тихо, что его жертвы умирали, даже не поняв, что с ними случилось.
 В висевший на поясе брезентовый подсумок Болан не забыл также уложить некоторый запас зажигательных и осколочных гранат. И все-таки, даже несмотря на удивительную для одного человека огневую мощь, Палач отлично понимал, что он не сможет перебить всех террористов в арабском лагере...
 В любом случае ему понадобится немного удачи и много-много отваги...
 Спустя двадцать минут, когда он был уже почти у самой дороги, ведущий в лагерь, его тренированное ухо уловило знакомый звук. Мак замер, прислушался, и на его лице появилась довольная улыбка.
 Да, удача не отвернулась от него! Со стороны дороги доносился натужный рев дизельного двигателя, работающего на малых оборотах. Машина с трудом карабкалась по чересчур крутому склону.
 Болан двинул напрямую через кусты и всего через пару минут уже сидел на корточках, спрятавшись за стволом дерева в том месте, где дорога делала довольно крутой поворот.
 Дождь лил не переставая, а ветер трепал низкие ветки деревьев. Болану даже не было нужды прятаться: из-за дождя шофер все равно не увидел бы его.
 Вскоре из-за поворота показался грузовик, и Болан затаил дыхание: это был армейский полноприводной грузовик, крытый брезентовым тентом. Его фары светили больше вверх и не очень хорошо освещали дорогу.
 Дворники равномерно елозили по стеклу, и Болан заметил напряженное лицо водителя, судорожно вцепившегося в баранку, чтобы удержать грузовик на дороге и не дать ему забуксовать в жидкой глине.
 Кабина грузовика проплыла мимо, и шофер его так и не заметил Болана. Тот выпрыгнул из своего укрытия и в два прыжка поравнялся с задним бортом грузовика. Ухватившись за боковые металлические стойки, он одним рывком забросил свое тело в кузов, приземлился на живот и несколько раз перекатился по полу. Машину страшно трясло: чувствовалось, что амортизаторы уже давно свое отходили. Мотор стонал, пыхтел, но грузовик все же продолжал карабкаться по склону под проливным дождем.
 Болан быстро осмотрелся: ведь кузов грузовика был завален ящиками и коробками. Несмотря на тряску, ему удалось отодвинуть несколько ящиков в сторону и спрятаться в образовавшейся нише. Сверху Мак натянул на себя кусок брезента. Теперь оставалось только ждать. Ждать и молить Бога, чтобы часовые у ворот оказались такими же безалаберными, как и те, за которыми он наблюдал предыдущей ночью. Ибо, если охрана проверит кузов грузовика, что по логике вещей они обязаны делать, Болан мог распрощаться с жизнью... Только эти люди были убийцами, а не солдатами. И в этом заключалась вся разница...
 Спустя некоторое время Болан заметил, что мотор ревет не так натужно и грузовик едет чуточку побыстрее. Значит, он уже выбрался на плато и подъезжает к лагерю. Очень скоро водитель сбросил скорость до минимума, и тишину ночи разорвал чей-то гортанный окрик. Грузовик остановился.
 Вовсе незачем знать арабский язык, чтобы понять, почему спорил водитель с часовым. Так всегда бывало во всех военных лагерях мира, когда стояла отвратительная погода. Шофер грузовика не хотел выходить из кабины, чтобы предъявить пропуск часовому. Кто-то вспрыгнул на подножку рядом с водителем, и снова до Болана донеслись недовольные голоса.
 Мак снял «стоунер» с предохранителя и положил палец на спусковой крючок. Но тут мотор снова взревел, и Болан услышал скрип открываемых ворот. Грузовик дернулся и въехал на территорию лагеря.
 Палач подавил вздох облегчения: он знал, что радоваться пока нечему. Он сам себе напоминал сейчас укротителя львов, который кладет голову в пасть зверя и хорошо знает, что самое трудное — извлечь ее оттуда.
 Болан нисколько не обольщался: одно дело проникнуть в лагерь и совсем другое — выбраться из него с языком-арабом!




 Глава 14


 Болан почувствовал, что грузовик останавливается. Шофер выключил зажигание и открыл дверцу. Его окликнул часовой, и они снова начали о чем-то ожесточенно спорить.
 Болан бесшумно выбрался из своего укрытия. Теперь ему достаточно было и тента над головой. Мак присел на корточки у заднего борта, выжидая удобный момент, чтобы соскочить на землю.
 Одного мимолетного взгляда ему хватило, чтобы увидеть, как ему не повезло на этот раз: грузовик остановился у бетонного бункера, напичканного компьютерами, а Болану надо было в первую очередь подобраться к хижине Хатиба аль-Сулеймана.
 Воин в черном принял решение действовать. Действовать быстро и без шума — этих основных принципов он всегда придерживался во время выполнения задания.
 Гибкий и бесшумный, словно дикий кот, он соскользнул на землю, сжимая в руке рукоятку любимой «беретты», которую нежно называл «красавицей». Мак забыл снять ее с предохранителя, покидая кузов грузовика, и его оружие было готово к бою.
 Шофер стоял к Болану спиной. Но вот часовой, к несчастью, заметил высокого человека в черном. Он вскинул автомат и его ствол угрожающе уставился на Болана. Но тот уже успел среагировать на опасность, и «красавица» вздохнула, выплюнув из ствола молчаливую смерть. Словно в немом кино, пуля впилась часовому в лоб над левой бровью и вышла сзади из черепа с брызгами крови и ошметками мозга.
 Шофер еще не сообразил, что произошло, как «беретта» снова дернулась в руке человека в черном, и новая жертва, нелепо взмахнув руками, отлетела в сторону. Водитель грузовика умер раньше, чем успел коснуться земли.
 Болан метнулся вперед, мгновенно подхватил оба автомата АК-47 и, передернув в одном из них затвор, присел в боевой позе, готовый в любой момент открыть огонь. Но вокруг царил полный покой. За исключением нескольких часовых, на территории лагеря никого больше не было, остальные террористы из-за дождя предпочитали оставаться в казармах. Болан внимательно осмотрел весь лагерь: кое-где желтоватый свет тусклых лампочек выхватывал из темноты залитую дождем землю. Что касается хижины Хатиба аль-Сулеймана, она, увы, находилась на противоположном краю лагеря...
 Пересекать в открытую весь лагерь было бы, по меньшей мере, безрассудством, если не сказать безумием. Но Болан при всей его отваге и мужестве не был ни безрассудным, ни чокнутым. Тем более, что средство, позволяющее ему достичь намеченной цели, было у него практически под рукой...
 Мак проскользнул к заднему борту грузовика и аккуратно положил в кузов «стоунер» и два тяжелых автомата АК-47. Имелось еще два трупа, и их не стоило оставлять на всеобщее обозрение. Одного за другим Болан закинул их в кузов и прикрыл куском брезента. Может, они и не очень удобно там устроились, но уж жаловаться точно не станут...
 Болан забрался в кабину — ключ торчал в замке зажигания. Мак завел двигатель, закрыл дверцу и, включив первую передачу, слегка прижал педаль газа. Грузовик тронулся с места и медленно пополз по территории лагеря.
 Болан с трудом сдерживал себя, чтобы не поехать быстрее, нервы его были натянуты как струны. Он то и дело поглядывал в зеркало заднего вида. Больше всего он опасался, что к нему пристанет какой-нибудь часовой. Ведь если тот заговорит, его придется прикончить, а это всегда чревато неприятностями.
 Еще во время первого рейда на территорию лагеря до него дошло, что Броньола, как, впрочем, и он сам, допустил одну ошибку. Причем ошибку, которая теперь могла стоить ему жизни: террористы здесь говорили исключительно по-арабски. А Болан говорил только по-английски. Иначе говоря, если случайно его кто-нибудь окликнет, ответить он сможет только одним способом: открыв огонь и уничтожив все, что подвернется под руку.
 Поездке по лагерю, казалось, не будет конца. Мак все время ожидал, что вот-вот кто-нибудь выскочит из темноты, чтобы заставить его остановиться. Но, слава Богу, ничего такого не произошло.
 Он остановил грузовик за хижиной, расположенной по соседству с той, в которой жил Хатиб, и выключил зажигание. Болан выскользнул из кабины и... замер.
 У ворот зажегся свет, и оттуда донесся шум двигателя другой машины. Вскоре в створе ворот показался автомобиль, на который тотчас же направили луч прожектора. Это был «лендровер» темно-синего цвета, заляпанный грязью до самой крыши.
 Мак увидел, как к машине подошел часовой и, заглянув внутрь, выпрямился, отдавая честь. «Лендровер» въехал на территорию лагеря и повернул туда, где находился Болан!
 Высокий человек в черном бесшумно нырнул под грузовик.
 Но «лендровер» остановился перед хижиной Хатиба аль-Сулеймана. Водитель, приземистый смуглявый тип с густыми черными бровями, выскочил из машины и, обогнув ее, распахнул дверцу перед своим пассажиром. Почти в то же время распахнулась дверь хижины, и на «лендровер» упал поток света. Из заляпанной грязью машины вышел высокий мужчина в прозрачном дождевике, наброшенном поверх безупречного городского костюма, и в два прыжка скрылся за дверью хижины. Та тотчас же закрылась.
 Болан, который по-прежнему прятался под грузовиком, успел рассмотреть вновь прибывшего. В отличие от остальных обитателей лагеря — чистокровных арабов — человек, только что вошедший в хижину, был европейцем.
 Кто же, интересно, отважился на поездку через превратившиеся в болото джунгли, отделявшие лагерь от городка Пуэрто Обалдиа? Вне всякого сомнения, важная шишка, судя по тому, с каким почтением приветствовал его часовой у въезда в лагерь. Это была еще одна загадка, разгадать которую предстояло Палачу.
 Во время первого рейда в лагерь Болан установил жучки на окнах трех хижин. Радиус их действия составлял примерно восемьсот метров. Так что притаившийся под грузовиком Болан чувствовал себя сидящим в первых рядах партера. Он вытащил из кармана крохотный приемник, выдвинул коротенькую антенну и вставил наушник в ухо. Мак включил аппарат — ничего! Он перешел на другую частоту, в наушнике по-прежнему было тихо. Болан переключил селектор еще на одно деление... и едва не оглох от грома голосов. Покачав головой, он уменьшил звук, стекло, к которому был приклеен жучок здорово усиливало голоса. Черт побери! Игрушка Гаджета Шварца работала бесподобно! У Болана появилось впечатление, будто он находится в одной комнате с бандитами. И вместе с тем, он вполголоса выматерился: те изъяснялись на арабском языке!
 Судя по повышенному тону и резким интонациям, между людьми, находившимися в хижине, шла яростная перебранка.
 Наконец гость сухо и безапелляционно положил конец этому спору.
 — Хватит! — воскликнул он по-английски. — Вам отлично известно, что я не все понимаю из этой вашей трескотни. Так что соблаговолите говорить по-английски. Вы все им владеете!
 В ответ раздалось глухое ворчание, а затем мужской голос с сильным акцентом произнес:
 — Мы обсуждаем между собой то, что вас абсолютно не касается. Так что не волнуйтесь, то, о чем мы говорим, не представляет для вас никакого интереса.
 — Не имеет значения, — живо возразил европеец. — Зато мне нужно сообщить вам очень важные вещи; так что кончайте спорить и выслушайте меня. Вы меня поняли, Хатиб?
 Главарь террористов ответил ему издевательским тоном:
 — К чему такой неожиданный визит, Спинни? Вы что, считаете нас мальчишками, которым нужно постоянно вытирать сопли?
 — Не наглейте, Хатиб! Я приехал сюда, потому что мы вложили большие бабки в это дело: кучу денег плюс информационное обеспечение и оборудование, которое, как вы знаете, не купишь в первой попавшейся скобяной лавке! Не говоря уже о пяти ракетах «Скад В», которые к вам попали прямо с русских заводов. Теперь мы бы хотели получить определенные дивиденды! И немедленно!
 Араб зычно рассмеялся.
 — Вы, западные люди, все время смешите меня! Вы считаете себя большими начальниками! Вас послушать, так можно принять за членов ОПЕК, хотя на самом деле вы всего лишь ее клиенты и зависите от нее, как собака от своего хозяина.
 — Перестаньте городить чепуху, Хатиб! Вы сами знаете, что это далеко не так и наше влияние достаточно велико. Нам известны коды спутников, танкеры, которые они отслеживают, и мы прекрасно ориентируемся в современном рынке нефти. К тому же нам известно, что произойдет на международной арене в том случае, если супертанкер пойдет ко дну в Панамском канале и перекроет его. Конечно, у вас, арабов, гораздо больше нефти, чем у нас, и вы отважнее нас... спору нет. Но не это главное. Я приехал сегодня к вам потому, что настало время платить по векселям, Хатиб. Да-да, пора выполнить ваши обязательства по контракту и в предусмотренные нами, а не вами, сроки!
 — Мы готовы нанести удар, — процедил Хатиб. — Нам это ничего не стоит сделать, все давно готово, и только такие слепцы, как вы, могли этого не заметить! Разве вы не заметили, как выглядит база сегодня? Мы не сидели без дела.
 Болан подумал, что Хатиб сейчас, должно быть, улыбается. По его тону нетрудно было догадаться, что он настроен действовать по своему усмотрению, а не так, как хочется этому белокурому гяуру.
 — Да что на вас нашло, — возмутился вдруг Спинни. — Вы что, чокнулись?
 Почуяв неладное, Болан выполз из-под грузовика и в несколько прыжков оказался у окна хижины Хатиба.
 Белокурый европеец по имени Спинни стоял, прижавшись спиной к стене. Приземистый и крепкий на вид бандит держал его одной рукой за отвороты пиджака, а другой водил по его шее кончиком остро отточенного сверкающего ножа.
 — Оставь его в покое, Ахмад! — рявкнул Хатиб.
 Бандит с разочарованным видом опустил нож, и в этот момент Болан заметил Сорайю, которая, стоя в одном из углов хижины, наблюдала за происходящим широко раскрытыми от ужаса глазами.
 Спинни одернул пиджак, и Хатиб разразился демоническим смехом.
 — Надеюсь, вы все-таки не боитесь Ахмада?
 — Вы настоящие дикари, но я никого из вас не боюсь, можете быть в этом уверены!
 — Нельзя ли немного повежливее? — осклабился Хатиб. — Почему вы позволяете себе оскорблять нас?
 — Потому что вы сами нарываетесь! Ведете себя, как дикие звери!
 — Заткнитесь! — грубо оборван его Хатиб. — Все, что мы делаем, делается во имя Аллаха, и вам это отлично известно. Нами движет Аллах, а также его пророк Мухаммед!
 Спинни горько улыбнулся.
 — Да бросьте врать, Хатиб! А деньги вам что, до лампочки? Вы сами знаете, как, впрочем, и все остальные, что вами движет жажда наживы. Мне на вас смешно смотреть. Тоже мне, орлы революции! А теперь вернемся к делу: прекратите заниматься самодеятельностью с перехватом спутника и все внимание уделите операции в канале. Это приказ!
 — А как же провести операцию в канале, не располагая информацией со спутника? — вне себя от ярости воскликнул Хатиб.
 — Раздобудьте информацию, где хотите, мне на это наплевать. Нам нужна «черная» паника и блокированный канал. И в темпе! Так что вы пустите ко дну супертанкер, который должен пройти по третьему каналу, и устроите так, чтобы миллионы тонн нефти разлились по всему морю и сделали невозможным дальнейшее использование канала. Тогда весь западный мир будет поставлен на колени и...
 — Знаю, знаю, — пробормотал Хатиб. — Но только нас прежде всего интересует спутник. Представьте себе, какое унижение испытают американцы, когда мы уведем у них из-под носа их космическое сокровище! Вот это будет пощечина!
 — Вам что, больше делать нечего! — взвизгнул Спинни. — Пощечина, унижение! Какая чушь, если думать, что танкер будет в канале всего через несколько часов! А вы, чокнутые арабы, пялитесь в небо, и голова ваша забита всякой чепухой из «Тысячи и одной ночи»! Но мне надо возвращаться в Пуэрто Обалдиа, чтобы доложить обстановку и...
 Того, что услышал Болан, было вполне достаточно. По крайней мере, на данный момент.
 Теперь он знал, что в Панамском канапе замышляется грандиозное преступление с целью блокирования канала. Это создало бы взрывоопасную обстановку во всем западном мире. Если нефть, поставляемая с Аляски и из Калифорнии, останется в цистернах нефтеперерабатывающих заводов западного побережья из-за закрытия канала, арабы смогут диктовать свою волю и ОПЕК, и всему миру. А если к тому же они и спутник у американцев умыкнут, тогда...
 Однако Болан не знал, как в точности должна развиваться операция. Зато Спинни это было отлично известно. Значит, ему следовало развязать язык. А Болан сумеет его убедить, что молчание — не всегда золото.
 Он сказал, что возвращается в Пуэрто Обалдиа? Отлично. Из лагеря вела одна-единственная дорога... Так что у Мака Болана был шанс перехватить его по дороге...




 Глава 15


 Болан уже открывал дверцу грузовика, собираясь сесть за руль, когда услышал чей-то окрик. Сомневаться не приходилось: кричали ему, вот только что? Поди узнай! Может, часовой хотел, чтобы он убрал машину с середины дорога, а может, спрашивал, почему он здесь, а не там, где ему положено быть. Впрочем, это было не так и важно: Болан не мог ему ответить и понимал, что никакие уловки здесь не помогут. Но хоть Мак и не говорил по-арабски, у него имелась одна штучка, которая говорила на одном универсальном для всего человечества языке.
 Он схватил лежавший на сиденье «стоунер» и, круто развернувшись на голос, положил палец на спусковой крючок.
 Террористов было трое. Три шустрых негодяя наставили на него свои автоматы, но не открыли огонь лишь потому, что еще не знали, их ли человек стоит возле грузовика.
 Через секунду они это узнают... Но Мак Болан не дал им этой секунды. Легкое движение руки, и обжигающий веер злых ос калибра 5.56 вырвался из дула «стоунера», прочертив в дождливой ночи невидимую смертоносную линию. Первому бандиту пули пришлись в верхнюю часть туловища, буквально разрезав его наискосок от правого плеча до левого бедра. Нелепо дергаясь под ударами пуль, он попятился и рухнул на землю.
 Он еще не успел коснуться земли, как вторая очередь настигла следующего террориста: град раскаленных кусочков металла прошил его сверху донизу.
 Третий араб успел нажать на спусковой крючок, но то ли стрелок он был никудышный, то ли позицию выбрал неудачную, как бы то ни было, автоматная очередь прошла далеко от цели.
 На этот раз Болан ограничился коротенькой очередью, вполне, однако, достаточной, чтобы отправить сына пустыни прямиком в рай, обещанный ему пророком Мухаммедом.
 Высокий человек в черном выпустил всего три короткие очереди. Каждая длилась не больше секунды, но шума вполне хватило, чтобы в лагере поднялась тревога. Четкое стаккато «стоунера» разорвало тишину ночи, возвестив террористам, населявшим лагерь, о том, что к ним пробрался враг. Враг, который исполнял еще более жестокий и убийственный романс, чем они сами!
 Боковым зрением Болан заметил четырех бандитов, вылетевших из барака справа. Он присел и, прижавшись плечом к колесу грузовика, снова нажал на спуск «стоунера».
 Град пуль обрушился на выбегавших гуськом террористов, которые, казалось, принялись исполнять танец святого Витта. Они дергались, несуразно размахивая руками, словно механические игрушки, у которых внутри что-то окончательно разладилось. Их тела покрывались расплывчатыми пятнами алого цвета, разраставшимися прямо на глазах...
 Теперь по всему лагерю метались люди. Они вопили, окликая друг друга, а может, просто ругались.
 Те из них, что были ближе к грузовику, бросились на землю, чтобы открыть ответный огонь. Другие, менее опытные, бежали со всех ног в ту сторону, откуда, по их мнению, доносилась стрельба.
 Болан чертыхнулся: этих сволочей было слишком много, чтобы перебить их разом и в одиночку. Да и времени у него почти не оставалось, нужно было в темноте сматываться из этого растревоженного осиного гнезда.
 Мак опустился на колено и, почти не целясь, выпустил длинную очередь, прочертив перед собой стволом широкий полукруг. «Стоунер» ритмично подрагивал в его крепких руках, выплевывая смерть, а уж целей ему хватало с избытком.
 Крики боли и предсмертные стоны сопровождали треск «стоунера», которому вторил более глухой стук автоматов Калашникова. Фонтанчики грязи, взбитые пулями, стали все чаще расцветать в опасной близи к укрытию Болана, и он подумал, что пора уносить ноги, но делать это расчетливо, с умом, нанося противнику максимальный урон. Во всяком случае, другого выбора у Болана не было.
 Он открыл дверцу грузовика и запрыгнул в кабину. Двигатель, слава Богу, завелся с пол-оборота, и Мак вихрем рванул с места. Автоматная очередь прочертила ветровое стекло, и оно разлетелось вдребезги.
 Грузовик козлом скакал по ухабам, унося Болана из-под обстрела. Вцепившись обеими руками в руль, Мак резко крутанул его влево и свернул за хижину, служившую штабом Хатибу аль-Сулейману. Палач криво улыбнулся, ибо треск Калашниковых сразу прекратился: террористы не осмелились подвергать опасности жизнь своего главаря. Началась бешеная гонка по грязи под проливным дождем. Держа руль рукой и напряженно глядя перед собой, Болан расстегнул другой рукой подсумок с гранатами. Достав одну гранату, он зубами вырвал чеку и немного подождал. Грузовик находился теперь на краю лагеря, и прямо перед ним возвышалась решетчатая мачта с параболической антенной.
 Грузовик прошел впритирку с металлической опорой. В тот же момент Болан по пояс высунулся из окна и швырнул гранату так высоко, как только мог, надеясь, что она упадет в тарелку антенны. Грузовик помчался дальше...
 Мак механически считал: один... два... три!
 Темноту ночи всколыхнула вспышка взрыва, но... граната взорвалась, скатившись к подножию металлической опоры!
 На этот раз Болан в сердцах выругался во весь голос. Ведь граната угодила-таки в тарелку, но выкатилась из нее и упала на землю! А грузовик был уже слишком далеко, чтобы сделать еще одну попытку.
 В руке Палача, словно по волшебству, появилась еще одна граната. Он выплюнул в окно выдернутое зубами кольцо и, как только грузовик поравнялся с одним из бараков из гофрированного железа, Мак рассчитанным движением бросил ее точно в окно барака-казармы и тут же до предела нажал педаль газа.
 Ба-бах! Сзади долбануло так, что грузовик даже подбросило. На этот раз взрыв озарил все небо, а куски рваного металла разлетелись во все стороны. Казалось, казарма встала на дыбы, затем разверзлась посередине, и к небу взлетели куски тел, оторванные конечности — все то, что еще несколько мгновений тому назад было вполне целыми людьми.
 Мак с недоумением глянул в зеркало заднего вида. Взрыв оказался гораздо мощнее, чем можно было ожидать от простой гранаты. Напрашивалось одно возможное объяснение: скорее всего граната Болана угодила в склад взрывчатки. В любом случае, от барака практически ничего не осталось.
 Палач с издевкой улыбнулся: и эта мразь называет себя террористами? Попались в свою собственную западню, как дети!


* * *

 При первых же звуках выстрелов Хатиб аль-Сулейман выскочил из своего штаба в сопровождении Ахмада и Фуада. И первый, кого он заметил метрах в сорока от хижины, был высокий широкоплечий атлет, одетый в черный комбинезон и увешанный оружием. Он походил на демона мщения из старинных арабских сказок. Больше всего Хатиба поразило то, что у него не было лица. Чудовищный черный силуэт сеял смерть, и она приходила безликая и оттого еще более страшная.
 Ахмад повалил командира на землю и прикрыл его своим телом, не обращая внимание на его вопли. И тут же над самыми их головами, едва не задевая волосы, просвистел целый рой свинцовых, жалящих насмерть пчел. Фуад метнулся в хижину за своим автоматом. Вне себя от ярости Хатиб оттолкнул в сторону Ахмада и поднялся на ноги. Дьявол в черном уже скрылся в кабине грузовика. Хатиб разочарованно взвыл и бессильно погрозил ему вслед кулаком.
 Грузовик вихрем сорвался с места и скрылся в темноте. Хатиб побежал за ним и споткнулся об одного их своих людей, сидевшего на корточках за углом хижины. Главарь схватил его за шиворот и заставил подняться. Он изо всех сил ударил его по лицу, не переставая нанизывать одно на другое замысловатые арабские ругательства.
 — Ты, сукин сын! И мать твоя шлюха из пустыни! — в бешенстве орал он, и в уголках его рта выступила пена. — Трусливая собака! Гнусная помесь осла и гиены! Отдай мне свое оружие!
 Он вырвал автомат из рук парня и побежал в ту сторону, где скрылся грузовик. Фуад выскочил из хижины и, увидев бегущего Хатиба, бросился за ним вдогонку.
 В свою очередь, из домика хотела выйти и Сорайя, но властная рука белокурого гостя остановила ее на пороге.
 — Оставайтесь в укрытии, — приказал Спинни. — Вы пока ничем не можете им помочь.
 — Сами прячьтесь, если боитесь! — с презрением бросила девушка, отталкивая его руку.
 Спинни криво улыбнулся.
 — Я не боюсь, дорогуша, — ответил он, с интересом разглядывая ее стройную фигурку. — Просто эта стычка меня не касается. Сегодня ночью мне надо вернуться на побережье. Хотите поехать со мной?
 Сорайя с отвращением посмотрела на него и отвернулась. Как раз в этот момент в хижину ворвался запыхавшийся Ахмад. Он схватил девушку за плечи и принялся остервенело трясти, как грушу.
 — Где пленник? — ревел араб, не переставая трясти девушку. — Что ты с ним сделала? Говори, сучка!
 Сорайя смело заехала ему по искаженной яростью физиономии.
 — Выбирай выражения, паршивый пес, — сухо бросила она. — Какое право ты имеешь так со мной обращаться?
 — Куда ты дела пленника? — не унимался Ахмад.
 — Никуда! — вскричала Сорайя. — Он был в своей хижине, когда я вышла, чтобы присутствовать при разговоре со Спинни. Клянусь тебе!
 Ахмад отпустил ее и, воздев руки к потолку, заорал:
 — Он удрал, исчез, улетучился! И если ты ему помогла, то еще пожалеешь об этом!
 Окна хижины жалобно зазвенели от близкого взрыва гранаты.
 Ахмад повернулся к двери как ужаленный. Взрыв грохнул прямо у основания его любимого детища — параболической антенны. Забыв и о Сорайе, и об исчезнувшем пленнике, он выскочил наружу и, словно сумасшедший, помчался к антенне.
 Грузовик пронесся мимо мачты антенны и, разбрызгивая грязь, проехал вплотную с одним из бараков-казарм, после чего круто вильнул в сторону. На глазах у Сорайи второй взрыв разорвал небо. Здание из гофрированного железа буквально приподнялось над землей, прежде чем расколоться надвое, наподобие того, как в кино благодаря ускоренной съемке показывают, как распускается цветок. Обломки обшивки и арматуры взлетели в небо, окрасившееся в оранжево-красный цвет. Девушка с ужасом видела как в огненных вихрях летают обезображенные куски человеческих тел: туловища с оторванными головами, руки, ноги... Впервые в жизни страх сковал ее так, что она буквально приросла к земле. До нее только теперь дошло, насколько она сама уязвима перед лицом чужой воли, пробудившей такую стихию.
 Крик ужаса вырвался из ее груди. Спинни схватил ее за руку, но она вырвалась и, не помня себя, побежала навстречу мчавшемуся обратно грузовику. Ею владела одна только мысль: бежать, бежать как можно дальше от Хатиба аль-Сулеймана, Фуада и Ахмада, от всех... Если они узнают, что она способствовала побегу пленника, ее убьют, как собаку! Ибо, помогая спасти американца, она, сама того не ведая, участвовала в подготовке этого налета. Сорайя бежала все быстрее, подгоняемая глубоким отчаянием, — она хотела жить!


* * *

 Болан заметил, как кто-то бросился наперерез грузовику, и немного повернул руль, чтобы зацепить бампером бегущего. «Еще одним террористом будет меньше», — мелькнуло у него в голове.
 Он уже не слышал ничего, кроме оглушительного рева двигателя и дробного стука автоматов Калашникова. Охваченные огнем останки взорванного барака освещали эту часть лагеря, который выглядел словно поле, на котором в яростной схватке схлестнулись бесовские силы.
 Когда до бегущего наперерез грузовику человека оставалось каких-то восемь — десять метров, Мак понял, что это девушка. С его губ сорвалось проклятие, руки непроизвольно заложили руль вправо, чтобы избежать столкновения, а ноги вдавили педали тормоза и сцепления в пол. Девушка застыла на месте, глядя, как тяжелый грузовик пошел юзом по скользкой грязи.
 В самый последний момент она сделала попытку отпрыгнуть в сторону, но поскользнулась на раскисшей земле и упала. Грузовик каким-то чудом остановился всего в нескольких сантиметрах от ее ног.
 Сорайя тут же встала на колени и крикнула Болану:
 — У... умоляю вас... заберите меня с собой!
 Эти слова вызвали у Болана острое чувство жалости. Он затянул ручной тормоз и спрыгнул на землю, отчетливо понимая, что это граничит с безумием и что он должен как можно скорее покинуть взбаламученный лагерь. В конечном счете, Сорайя ведь тоже террористка. Какое ему дело до ее судьбы?
 Но умоляющий голос девушки проник ему прямо в сердце. Она смотрела на него широко раскрытыми в надежде глазами, и во взгляде ее читалась немая мольба. Мак наклонился к перепачканной в грязи девушке, ловко подхватил ее и втащил в кабину грузовика.
 Темнота и дождь, секущий в лицо, мешали ему видеть дорогу перед собой. Поэтому Болан сбавил скорость, подъезжая к воротам, которые, к счастью, охранял лишь один часовой. Тот опустился на одно колено и вскинул к плечу приклад своего АК-47.
 Болан выхватил огромный серебристый «отомаг», снял его с предохранителя и, почти не целясь, нажал на курок. 11-миллиметровая экспансивная пуля попала бандиту прямо в грудь. Тело со страшной силой отбросило к одному из столбов, на которых висели ворота, и оно, как большая тряпичная кукла, осело на землю.
 Болан врубил четвертую скорость и прибавил газу, до отказа вжав педаль в пол. Из-под шин машины фонтаном выплеснулась жидкая грязь, и грузовик на всем ходу протаранил створки ворот. Они легко подались и смялись, словно пустой спичечный коробок от удара кулаком. Грузовик вырвался за пределы лагеря и продолжил свою бешеную гонку.
 Под яростный аккомпанемент автоматов террористов Болан помчался вниз по склону и более-менее удачно вписался в первый поворот. Еще несколько секунд — и лагерь арабских террористов исчез из зеркала заднего вида машины.




 Глава 16


 Болан сбросил скорость и включил фары. Проложенная по склону горы дорога представляла собой нескончаемую череду крутых поворотов. Кроме того, она была совсем узкой и требовала чрезвычайно аккуратной и неторопливой езды. В дождь же по такой дороге вообще ездить не стоило.
 Приблизительно через километр Болан остановил, грузовик. Теперь он мог позволить себе небольшую передышку. Минут пять, если не больше. Там, наверху, в лагере, террористам потребуется время, чтобы организовать преследование.
 Болан повернулся к девушке, сжавшейся в комок на сиденье рядом с ним.
 — Ну ладно. Объясните-ка мне, с чего это вы вдруг передумали. Если бы вы ушли со мной, когда я выносил из лагеря пленника, вы бы не подвергали себя опасности заработать дырку в голове, как это с вами только что произошло.
 Он увидел, как она задрожала, хотя ей было абсолютно не холодно.
 — Они... в общем, Ахмад обнаружил, что... ваш шпион...
 — Лакония?
 — Его так зовут? А мы и не знали. Ахмад обнаружил его исчезновение... Он просто кровожадный псих. Он бы меня убил, если в только узнал, что... ну, что я вам немножко помогла.
 Болан ничего не ответил. Ему не оставалось ничего иного, как поверить Сорайе на слово. Впрочем, один раз он уже ей доверился, и она не обманула, однако теперь обстановка изменилась. Мак готовился вступить в бой и хотел быть абсолютно уверенным в Сорайе. Она сказала, что спасалась бегством из лагеря террористов, потому что боялась за свою жизнь. Но этого было явно недостаточно.
 Словно читая мысли своего спасителя, девушка торопливо заговорила.
 — Я... я не могла там больше оставаться. Когда вы ушли со своим человеком, я очень много размышляла, припомнила, как бесчеловечно Ахмад пытал пленника, и поняла, что они ведут себя, как... хищные звери... как дикари! — она словно выплюнула эти последние слова, немного помолчала и продолжала: — С самого раннего детства мне внушали, что израильтяне — подлые твари, которых нужно истреблять при любом удобном случае. Они захватили земли арабов, убивают, грабят, опустошают все вокруг себя! А значит, наша борьба против них является священной войной — джихадом. Но теперь-то я поняла, что мы ничем не лучше своих врагов. А может, даже хуже. Истязать живого человека, как это делал на моих глазах Ахмад, подкладывать бомбы в магазины, в автобусы, где полно ни в чем не повинных людей... Это ужасно и отвратительно!
 Болан слушал ее, не перебивая, и Сорайя выложила все, что накипело у нее на душе. Ей казалось, что уже тот факт, что она высказывала свои самые сокровенные чувства, снимал с нее часть вины.
 — Я больше не в силах участвовать в их человеконенавистнических планах. Я потеряла веру в Хатиба. Поняла, что он лжет. Он утверждает, что действует во имя нашего народа, но на самом деле он все делает ради денег. Кстати, Спинни ему об этом так и сказал, и Хатиб даже не стал возражать. Но еще больше, чем о деньгах, Хатиб мечтает о власти, и чтобы заполучить ее, он ни перед чем не остановится: ни перед убийством, ни перед пытками, взрывами, покушениями, ни перед чем, если только это позволит ему стать заметной фигурой в арабском мире. Что же до нашего дела, то для него это всего лишь способ удовлетворить свои собственные амбиции. — Она глубоко вздохнула и сорвалась на крик: — О, как я его ненавижу! Его и все, что он собой олицетворяет!
 — Однако же вы сражались за те идеалы, что и он, — мягко возразил Болан.
 Девушка гордо вскинула голову и посмотрела ему прямо в глаза.
 — Мой идеал — это мой народ, — торжественно произнесла она. — Я считаю, что моему народу должно быть возвращено то, что у него отняли. Я верю в то, что палестинцы имеют право на свою Родину. Но добиться этого жестокостью и насилием им не удастся. Убийство тысяч ни в чем не повинных людей, бесчеловечные покушения, бомбы — все это не принесет никакой пользы нашему делу. Мы должны поступать как разумные, здравомыслящие существа, мы должны научиться решать наши проблемы за столом переговоров. Только так мы сможем добиться прочного мира и согласия.
 — Готовы ли вы помочь мне сорвать операцию, разработанную Хатибом и его террористами? — в упор спросил Болан.
 Сорайя на мгновение заколебалась, потом кивнула.
 — Да-да. Это мой долг.
 — Тогда объясните мне, в чем суть плана Хатиба. Он установил антенну для слежения за спутниками и наблюдает с ее помощью за одним из американских космических аппаратов. Я правильно говорю?
 — Да, это так.
 — Какие цели он преследует?
 — Спутник получает и передает на Землю всю информацию о перевозках американской нефти.
 — Но откуда он знает коды, используемые нашими специалистами по космической связи?
 — От Спинни и его команды. У этих людей отличные источники информации в кругах, близких к вашему правительству. Кстати, именно они финансировали вывод на орбиту этого спутника год тому назад.
 — А вам известен дальнейший ход осуществления операции? — спросил Болан, глядя Сорайе прямо в глаза.
 — Нет. Я только знаю, что Хатиб одержим одной идеей: уничтожить американский спутник. Он давно об этом мечтает. А Спинни требует, чтобы мы нанесли удар по Панамскому каналу. Он хочет, чтобы Хатиб разбомбил его ракетами «Скад», которые сам же нам и поставил. Они все с ума посходили. До меня это дошло со всей очевидностью только сегодня.
 — Полностью с вами согласен, девушка, — натянуто улыбнулся Болан.
 Однако размах операции Хатиба аль-Сулеймана начинал всерьез беспокоить его. Чтобы уничтожить этого страдающего манией величия психа, действовать следовало быстро, очень быстро. На организацию военной акции по всем правилам уйдет слишком много времени... Таким образом, остается только одно решение: Палач вступает в бой один против всех.
 Дождь гулко молотил по крыше грузовика, затекая в кабину через выбитое лобовое стекло. Но несмотря на этот шум, тренированное ухо Болана вскоре различило довольно слабый, но равномерный звук — с горы медленно спускалась машина!
 Спинни говорил, что ему сегодня ночью надо быть в Пуэрто Обалдиа. Но, судя по отдаленному гулу моторов, Спинни был не один. Его сопровождал, должно быть, целый эскорт.
 Болан завел двигатель и включил первую передачу. Он понимал, что у него есть все шансы опередить террористов и приехать к подножию горы раньше них, чтобы устроить там засаду. Существовал еще один вариант дальнейших действий: он мог бросить грузовик на дороге и пойти с девушкой за Лаконией. Слишком легкое решение! Он и так уже здорово рискнул, зачем же удирать от врага теперь, когда представлялась возможность нанести ему удар прямо в солнечное сплетение!
 Мак включил заднюю передачу и, немного сдав назад, поставил грузовик поперек дороги, уперев его задним бортом в склон горы. Огромная машина перекрыла дорогу по всей ее ширине. А поскольку она стояла сразу за поворотом, Спинни и его эскорт могли заметить ее только в самый последний момент. А если они будут ехать чересчур быстро... Ну да это уже их проблемы.
 Болан подхватил «стоунер», лежавший на сиденье между ним и Сорайей, и приказал:
 — Пошли!
 Но Сорайя мягко придержала его за рукав.
 — Подождите, — застенчиво попросила она.
 Высокий человек в черном с подозрением посмотрел на нее: неужели она снова передумала?
 — Я обещала вам помочь, — прошептала девушка, — и я сдержу свое слово. Но я не могу...
 — Чего не можете?
 — Не могу стрелять в... своих братьев.
 Болан ответил ей с холодной улыбкой на губах:
 — Не стоит беспокоиться, милочка, стрельбой займусь я. А вы будете только наблюдать, втянув голову в плечи. Это вас устраивает?
 Она слегка помялась и согласилась.
 Болан выпрыгнул из грузовика со «стоунером» в руках. Сзади в кузове лежали тела двух убитых им часовых, а также два их автомата АК-47. Они-то могли оказаться как нельзя кстати... Мак достал их из-под брезента и забросил за плечо. Сорайя ждала, стоя под секущим дождем, и ее бил озноб.
 — Идите за мной, — коротко приказал Палач, устремляясь вверх по склону горы.
 Девушка с трудом карабкалась позади него, цепляясь за каждый выступ, чтобы не съехать вниз. Пару раз Мак останавливался, чтобы помочь ей преодолеть наиболее трудные участки подъема.
 Они добрались до скалистого выступа, нависшего над дорогой на высоте десяти метров. Болан перешагнул через камни и подтянул к себе Сорайю. Указав ей место среди больших валунов, он сказал:
 — Здесь вам ничего не грозит. Но не забывайте втягивать голову в плечи.
 Он едва успел залечь, положив два русских автомата рядом с собой, как из-за дальнего поворота показались фары машин. Мак передернул затвор «стоунера» и прижался щекой к его мокрому ложу.




 Глава 17


 Первым из-за поворота показался грузовик. Он ехал слишком быстро для такой узкой и скользкой дорога. За ним следовал заляпанный грязью «лендровер» Спинни. Замыкал колонну еще один грузовик, как две капли воды похожий на тот, что Болан поставил поперек дороги. Его фары насквозь просвечивали идущий впереди «лендровер». Отлично, значит, Спинни тоже участвовал в торжествах. Ошибки не было, он сидел рядом с водителем «лендровера».
 Водитель головного грузовика заметил перекрывшую дорогу машину лишь в последний момент. Болану даже показалось, будто он видит его ошарашенный взгляд. Вне всякого сомнения, бедняга изо всех сил пытался затормозить, но тяжелый грузовик и не думал останавливаться.
 Болан нажал на спуск «стоунера». Словно разъяренные осы, пули калибра 5.65 разнесли вдребезги лобовое стекло грузовика и угодили шоферу в голову, превращая его череп в кровавое месиво мозгов и осколков костей.
 Первой же очереди хватило, чтобы на дороге начался адский хаос. Ее эхо еще отдавалось в пропитанном дождем воздухе, когда грузовик со всего маху протаранил машину, поставленную Боланом поперек дороги. Раздался ужасающий скрежет сминаемого металла. Удар был такой силы, что грузовик Болана покачнулся и, медленно перевернувшись на бок, полетел в пропасть по правую сторону дорога.
 За ним последовал и второй грузовик. В темноте послышались душераздирающие вопли: кричали террористы, сидевшие в кузове машины, которая в свободном падении летела на дно пропасти, увлекая с собой пассажиров. Но Болану некогда было расстраиваться из-за печальной участи головорезов Хатиба.
 Он выпустил короткую очередь по передним колесам «лендровера», а когда вездеход остановился, дал вторую по двигателю. Оставался грузовик, замыкавший колонну. И снова «стоунер» исполнил свою дьявольскую песню, отбивая прикладом такт по плечу Болана. Во все стороны брызнули осколки стекла, пронзительно завизжали тормоза грузовика. Он пошел юзом сначала к одной обочине, затем к другой, словно краб, очутившийся на мелководье во время отлива. Уткнувшись в «лендровер», грузовик остановился, и через задний борт на дорогу посыпались обезумевшие террористы с автоматами з руках. Никуда не спешил только уткнувшийся лицом в баранку шофер с несколькими дырками в груди.
 Болан прицелился в ближайшую группу террористов. «Стоунер» коротко татакнул и... замолчал. В магазине больше не было патронов. Мак отбросил бесполезный «стоунер» в сторону и схватил ближайший АК-47. Так было быстрее, чем перезаряжать «стоунер», тем более что запасной магазин к нему лежал в застегнутом подсумке на поясе Палача. Теперь крики осатаневших террористов перекрывал глухой стук Калашникова, который отлично справлялся со своей смертоносной работой. Пользоваться этим превосходным автоматом Болану доводилось еще во время боев во Вьетнаме.
 Палач хладнокровно расстрелял все тридцать патронов калибра 7.62, выпустив шесть коротких очередей, предназначавшихся самым храбрым террористам. Точность стрельбы из автомата его вполне устраивала, хотя отдача была сильнее, чем у «стоунера». В сильных руках Болана автомат не скакал, как необъезженный жеребец, норовя вырваться, и когда его боек сухо щелкнул, Мак подхватил с земли его брата-близнеца и продолжил вести огонь. Подстреленные бандиты, неестественно размахивая руками, падали на землю, отовсюду слышались крики раненых, которые тонули в грохоте автоматных очередей.
 Но очень скоро растерянность от внезапной атаки прошла, и террористы организовали оборону. Из-за грузовика невидимые стрелки открыли ответный огонь. Их пули со свистом проносились чуть выше головы Болана и впивались в склон горы. Не желая рисковать, он достал из подсумка две осколочные гранаты и заученным движением вырвал чеки. Воспользовавшись секундным молчанием противника, бандиты вдвое усилили плотность огня. Некоторые воспользовались временным затишьем и выскочили из-за грузовика, служившего им надежным прикрытием. Прикрывая друг друга, они с безумной отвагой побежали, скользя на раскисшей от дождя и крови земле, к выступу, на котором засел Болан. Тот увидел искаженные ненавистью лица и услышал их боевой клич:
 — Аллах акбар! Аллах акбар!
 Болан метнул обе гранаты почти одновременно. Первая, описав в воздухе дугу, приземлилась точно под грузовиком. Вторая же попала в бампер. Они взорвались почти одновременно, и со стороны могло показаться, что пелену дождя разорвало пополам, а огромный грузовик, приподнявшись над землей, тяжело грохнулся на пробитые колеса. Прятавшиеся за ним люди разлетелись в стороны, словно капли воды от падения камня в лужу.
 Двое из них все-таки вскочили на ноги и, несмотря на контузию, бросились в атаку, потрясая своими автоматами.
 Болан выхватил из кобуры огромный «отомаг» и спокойно, словно в тире, сделал два выстрела. Их оказалось вполне достаточно. Крупнокалиберные разрывные пули пронзили влажный ночной воздух и поразили обоих нападавших в голову, превращая их черепа в бесформенную массу.
 Вдруг все стихло. В такую подозрительную тишину с трудом верилось после оглушительного автоматного треска и грохота гранат. Создавалось впечатление, что вокруг не осталось ни одной живой души...
 Болан услышал, как прерывисто дышит спрятавшаяся за его спиной девушка.
 — Все кончено, — буркнул он. — Но пока сидите и не высовывайтесь. Я сейчас...
 Он быстренько спустился со скалистого выступа и, не опуская «отомаг», пошел к дороге.
 Фары «лендровера» еще горели, выхватывая из темноты ужасающую картину побоища... Повсюду в покрасневшей от крови грязи в самых неестественных позах лежали изуродованные тела погибших террористов... Посреди дороги валялись труды двух арабов, которые попытались штурмовать позицию Болана.
 Болан прошел мимо «лендровера». В кабине грузовика, уткнувшись лицом в руль, лежал окровавленный труп водителя. Пули калибра 5.56 со смещенным центром тяжести превратили его спину в некое подобие фарша. Рядом с ним, свалившись на пол кабины, лежал труп еще одного террориста.
 Болан заглянул в кузов грузовика: за исключением одного раненого террориста, живых там не было, да и тот, пожалуй, уже отходил. Болан запрыгнул в кузов и опустился рядом с умирающим на колени. Тот был совсем еще юнец. Он приоткрыл веки, и Болан увидел, что даже в последние минуты жизни в глазах его горит лютая ненависть.
 Мак с сожалением посмотрел на юношу и приставил ствол «отомага» к его виску. Он мягко нажал на спуск, и голова агонизирующего террориста превратилась в кашу. Акт милосердия, если разобраться...
 Теперь ночной покой нарушал только шум дождя. Болан вернулся к «лендроверу» и заглянул в салон через разбитое ветровое стекло. Водитель был мертв. Рядом с ним, откинувшись на спинку сиденья и запрокинув голову, сидел Спинни. Болан взял его за руку, чтобы послушать пульс. По слабому биению вены он понял, что подельщик террористов еще жив. Мак вытащил Спинни из машины и положил на землю у заднего колеса «лендровера». Дождь хлестал раненому в лицо, и Болан стал терпеливо ждать. Спустя несколько минут блондин вяло заморгал и приоткрыл глаза. Он смотрел перед собой мутным взглядом, не соображая, что с ним произошло.
 Болан приставил ствол «отомага» ко лбу Спинни.
 — Мне бы хотелось с тобой поговорить, — произнес он серьезным тоном, — о планах Хатиба.
 Глаза Спинни медленно закрылись. Болан похлопал его по щекам.
 — Говори, приятель, — рявкнул он.
 Но тот лишь захрипел и на губах у него запузырилась розовая пена.
 Мак просунул руку ему под затылок и приподнял повыше голову.
 — Ну давай же, выкладывай... — на этом Болан осекся и замолчал.
 Говорить! Слишком многого он требовал от Спинни. Он больше ничего не скажет ни Болану, ни кому бы то ни было другому. Из рваной раны на Спинни обильно струилась кровь, а в глубине раны блестел кусок металла с зазубренными краями.
 Болан опустил его, и голова Спинни опустилась в грязь.
 Палач обошел убитых террористов и собрал с полдюжины снаряженных магазинов к своим Калашниковым, после чего полез на свою скалу, чтобы забрать оттуда оружие и девушку. Он оставлял после себя усеянное трупами поле боя: красноречивое послание Хатибу аль-Сулейману.
 Сорайя стояла, выпрямившись во весь рост, и Болан, подойдя ближе, увидел на ее лице выражение неподдельного ужаса. Нервы ее были на пределе, и она дрожала как осиновый лист.
 — Ну что, пойдем? — спокойно спросит он.
 Девушка кивнула, не в силах произнести ни слова.
 Болан подобрал с земли оба АК-47 и «стоунер». Он сверился с компасом: до хижины дровосека, где он оставил Лаконию, было немного больше двух километров.
 Он тронулся в путь, и Сорайя покорно поплелась следом за ним. Дождь вскоре отмоет лежащие на дороге трупы, а ураган навсегда унесет их прочь с людских глаз. Но чтобы смыть с их проклятых душ все грехи и преступления, понадобилось бы нечто большее, чем гнев разбушевавшейся стихии.




 Глава 18


 Первое, что услышал Болан, войдя в хижину, был глухой прерывистый хрип Лаконии. Он включил фонарик: разведчик по-прежнему лежал на полу. Под головой у него была свернутая защитная куртка, которую перед уходом Болан подложил ему вместо подушки.
 Сорайя устремилась к раненому и, встав на колени, положила ему на лоб прохладную руку.
 — Да он же просто горит! — воскликнула она. — У вас не найдется чего-нибудь, чтобы...
 — Я уже ввел ему пенициллин и обработал раны противовоспалительной мазью, — ответил Болан. — Положите ему на лоб влажную тряпку.
 Палач разложил на земляном полу хижины свое оружие. Он расстегивал ремень с амуницией, когда пронзительно запищала мини-рация, лежавшая в кармане его черного комбинезона. Болан нажал на кнопку «прием». В динамике послышался треск атмосферных помех, а затем едва различимые слова:
 — "...человек-1"... «Синяя птица»... вызывает «Каменного человека-1»... Как слышите меня? Перехожу на прием.
 Болан поднес микрофон ко рту:
 — "Каменный человек-1" слушает... «Каменный человек-1» вызывает «Синюю птицу»... Вас слышу... Перехожу на прием.
 Он повторил эти слова еще раз. В динамике снова затрещало, и Мак услышал:
 — ...определитель... положения... — Из-за помех невозможно было разобрать остальные слова, но их повторили еще раз: — Включите... определитель положения...
 Болан даже не стал отвечать, чтобы подтвердить прием. Покопавшись в рюкзаке, он достал черную коробочку величиной не больше сигаретной пачки, вытащил из нее небольшую телескопическую антенну и, выйдя под дождь, оставил коробочку на земле неподалеку от хижины.
 В радиоприемнике снова раздался треск, но на этот раз Мак услышал довольно отчетливо:
 — "Синяя птица" вызывает «Каменного человека-1»... Ваше местоположение определили... Рассчитываем прибыть... приблизительно десять минут... Подтвердите прием.
 — О'кей, — ответил Болан. — Прибываете через десять минут.
 — "Синяя птица" «Каменному человеку-1»... Мы вас теперь отлично слышим... Вы готовы к подъему на борт... с пассажиром?
 Болан ответил, ни секунды не раздумывая.
 — С пассажиром нет вопросов. Забирайте его.
 На этот раз отозвался новый голос:
 — "Каменный человек-1", говорит командир вертолета... Нам приказано забрать двух человек...
 Неожиданно связь прервалась. Болан поспешно прокричал в микрофон:
 — "Синяя птица", жду вас... Вы слышите меня, «Синяя птица»?..
 Тишина. И наконец через треск разрядов пробился голос:
 — "Каменный человек-1"... «Каменный человек-1»... Говорит «Синяя птица»... Зажгите сигнальные факелы... Зажгите сигнальные факелы...
 Болан отлично расслышал тревогу в голосе второго пилота. Он порылся в рюкзаке и вытащил два осветительных факела, когда снова послышался голос второго пилота:
 — "Синяя птица" вызывает базу... «Синяя птица» вызывает базу... У нас возникли серьезные проблемы... Как слышите меня? Прием!
 Молчание.
 Болан воткнул первый факел в землю и нажал на кнопку запала. К небу взметнулись высокие языки оранжево-красного пламени. Он отбежал метров на двадцать в сторону и проделал то же самое со вторым факелом. Все это время из динамика доносилось:
 — Так точно, база... привод ротора... попытаемся сесть на авторотации.
 Снова молчание, затем:
 — Так точно, база... не сможем снова взлететь...
 Теперь радио вертолета было слышно гораздо лучше. Прислушавшись, Болан различил даже гул вертолетного двигателя.
 — "Синяя птица", — сказал он в микрофон, — вы находитесь к юго-востоку от меня.
 — О'кей, «Каменный человек-1»... Слышим вас прекрасно... отчетливо видим факелы... Но у нас серьезная неисправность...
 Голос умолк. Болан присел на корточки у порога хижины, вглядываясь сквозь пелену дождя в ночное небо на юго-востоке.
 На поляне факелы по-прежнему выбрасывали высоко в небо ослепительные фонтаны огня.
 Наконец до слуха Болана донесся сначала слабый, но все время крепнущий посвист лопастей винтов вертолета. Но звук этот был на удивление неравномерный... Несколько мгновений спустя Болан различил огромную машину, буквально вывалившуюся из пелены облаков.
 «Си Стэллион» летел на высоте не более тридцати метров и заходил на поляну боком, борясь с мощными порывами ветра.
 Рев двигателей и шум винта заполнили всю поляну, но, похоже, с вертолетом что-то было неладно, и по мере того, как он приближался к земле, шум этот перерастал в адский свист. Внезапно тяжелая машина провалилась вниз сразу метров на десять и опасно накренилась на бок.
 Болан понял, что катастрофа неминуема, и громко выругался. Но пилот ВМС был профессионалом и к тому же чертовски везучим парнем.
 Машина тяжело выпрямилась, взмыла вверх, а затем почти плавно опустилась на землю и тут же со скрежетом мнущейся обшивки завалилась на бок.
 Болан сорвался с места и вихрем помчался к поврежденной металлической стрекозе. Подбежав поближе, он увидел, что шасси вертолета с одной стороны отсутствуют, а лопасти неподвижного винта странно покорежены. Из поврежденных баков на землю хлестало горючее.
 Болан вскарабкался на фюзеляж вертолета и, ухватившись двумя руками за ручку двери кабины пилотов, изо всех сил потянул ее на себя. И дверца, хвала Господу, уступила его усилиям.
 Просунув голову внутрь, Мак прямо перед собой увидел окровавленное лицо пилота. Тот был, похоже, без сознания. Болан подхватил его под мышки и вытащил из машины.
 — Второй пилот... — пробормотал тот, приходя в себя. — Вытащите его...
 Болан снова нырнул в кабину и обнаружил там повисшего на ремнях безопасности второго пилота.
 Тот тоже был без сознания. Болан быстро освободил его от ремней и подтащил к открытой двери. Затем он вылез из вертолета и, подставив плечо, взвалил на него летчика.
 Первый пилот уже встал на ноги и держался одной рукой за окровавленную голову.
 — Нужно скорее уходить, — прохрипел он. — У машины пробиты баки. Горючее может рвануть в любую минуту.
 Болан поправил на плече тело второго пилота и побежал прочь с места катастрофы. За ним по пятам мчался командир вертолета.
 Огромная машина, словно доисторическое насекомое, лежало на боку. И вдруг в небо взметнулся гигантский оранжево-красный огненный шар...
 Ударная волна швырнула Болана на землю. Он немедленно вскочил на ноги и бережно поднял тело второго пилота, упавшего вместе с ним.
 — Ну как... как он? — встревоженно спросил командир вертолета.
 Болан опытной рукой ощупал безжизненное тело.
 — Он ранен и, похоже, довольно тяжело.
 Пилот посмотрел на свою руку, которой только что ощупывал голову: она была в крови. Вторая рука плетью висела вдоль тела.
 — Вот дерьмо! — в отчаянии воскликнул он. — Что же нам теперь делать?




 Глава 19


 На военно-воздушной базе Говард, расположенной с тихоокеанской стороны зоны канала, Джек Гримальди нервно расхаживал взад и вперед по отведенному ему кабинету. Вот уже больше часа он ждал вестей о вертолете ВМС, вылетевшем за Боланом. В который уже раз он посмотрел на часы: черт побери, стрелки, казалось, застыли на одном месте...
 В дверь тихонько постучали.
 — Войдите! — гаркнул Гримальди.
 В комнату вошел молоденький лейтенант.
 — Ну что? — обрушился на него пилот, не дав офицеру раскрыть рта.
 — Командир хотел бы поговорить с вами, сэр, — очень вежливо произнес лейтенант. — Не угодно ли вам последовать за мной?
 — Черт побери! Вам что-нибудь известно?
 — Командир желает говорить с вами лично, — спокойно ответил лейтенант. — Будьте любезны, сэр, пожалуйста, сюда...
 Командир базы был приземистым, крепко сбитым человеком с волевым и решительным лицом. На его груди красовалась целая коллекция разноцветных наградных ленточек, свидетельствовавших о славном боевом прошлом. Их количество произвело большое впечатление даже на Гримальди, воевавшего во Вьетнаме. Однако вид у командира базы был совсем не радостный.
 — У нас есть новости, — объявил он, как только Гримальди переступил порог его кабинета, — и не очень хорошие.
 Одну из стен кабинета занимала огромная карта Панамского канала и северной части Колумбии. Командир, подошел к ней и ткнул пальцем в точку северо-восточнее залива Ураба.
 — Несколько часов назад отсюда вылетел транспортно-десантный вертолет «Си Стэллион». Метеоусловия ухудшались с каждой минутой, и вертолетоносцу пришлось покинуть этот сектор, — офицер провел пальцем линию в юго-западном направлении до Аканди и продолжал: — Вертолет должен был пересечь береговую линию приблизительно здесь, а затем лететь к месту высадки «Каменного человека-1».
 Гримальди слушал, не пропуская ни одного слова, мысленно готовясь к самому худшему. Командир базы продолжал:
 — Таким образом, машина должна была забрать «Каменного человека-1» и его пассажира, а затем взять курс на западный сектор Панамского залива, чтобы уйти от урагана. Там патрулирует легкий вертолетоносец, специально посланный для их встречи. Вот туда они и должны были лететь.
 — Но они там так и не появились, да? — напрямик спросил Гримальди.
 Командир ушел от прямого ответа.
 — Экипаж вертолета, «Каменный человек» и корабль все время поддерживали связь то ли через спутник связи, то ли через самолет, барражирующий на большой высоте. Несколько минут назад мы получили вот это. Последнее сообщение, которое удалось перехватить радистами вертолетоносца.
 Командир базы включил стоящий на его письменном столе магнитофон. Комнату заполнил треск эфирных помех, затем послышались голоса, и Гримальди прослушал последний разговор Мака Болана с экипажем «Си Стэллиона». Разговор прервался совершенно неожиданно.
 Офицер выключил магнитофон, но последние слова с борта вертолета зловещим набатом стучали в голове Гримальди:
 — Мэй дэй! Мэй дэй!.. У нас проблема с...
 Да, похоже, они попали в передрягу, и бывший военный летчик Гримальди не нуждался ни в каких комментариях. После вьетнамской компании он испытывал к таким людям чувство сострадания и почтения: они умели ставить на карту жизнь ради выполнения долга.
 Командир базы продолжал свой рассказ.
 — Мы сообщили в Вашингтон, и тамошний офицер приказал поставить вас в известность о том, как развиваются события. — После некоторого, замешательства он добавил: — Я очень сожалею, сэр. Если я правильно понял, «Каменный человек-1» был вашим другом...
 — Что вы хотите этим сказать? — резко перебил его Гримальди. — Он не погиб! Во всяком случае, пока еще.
 — Это, к сожалению, ничего не меняет, — пробормотал командир базы. — Теперь, когда вертолет пропал без вести, мы больше ничего не можем сделать, чтобы вернуть вашего человека. А тут еще этот проклятый ураган несется сюда на всех парусах...
 — Погодите... погодите! Кто сказал, что их нельзя вернуть?
 Командир с недоумевающим видом посмотрел на Гримальди.
 — По правде говоря, сэр, — холодно возразил он, — я не думаю, что мы можем рисковать еще одним экипажем ради весьма проблематичной операции по спасению...
 Но Гримальди его больше не слушал. Он подскочил к висевшей на стене карте и принялся внимательно изучать ее. Джек измерил расстояние между базой Говард и Сьеррой дель Дарьен: никаких проблем — всего четыреста километров. Это обеспечивало ему полную автономию. На острове Тобога, в пятнадцати километрах к юго-востоку от базы Говард, находилась станция контроля воздушного движения, а еще дальше на восток, по другую сторону Панамского залива, — станция слежения за воздушным пространством в Ла Палме. Значит, он мог лететь в полной безопасности. Вполне удовлетворенный своими выводами, он повернулся к командиру базы.
 — Командир, вы знакомы с содержанием телеграммы, присланной из Вашингтона в связи с моим прибытием к вам?
 — Конечно, я ее читал. Мы должны оказывать вам всяческую помощь и содействие.
 Гримальди ехидно улыбнулся.
 — Вот именно. Ну так вот, через полчаса мне нужен вертолет «Хью Кобра». С полными баками горючего и полным боекомплектом.
 Командир базы хотел возразить, но Гримальди не дал ему сказать и слова:
 — Делайте, что вам говорят, — рявкнул он, — и не теряйте времени на пустые споры. Если я вдруг проговорюсь в Вашингтоне, что вы отказали мне в помощи, поверьте, вам не сдобровать. Понимаете? И раз уж мы об этом говорим, предупредите людей на складе боеприпасов, что я к ним загляну минут через пять. Хочу прихватить с собой кое-какие безделушки.
 — Но это же чистое самоубийство! — воскликнул командир. — Вам ни за что не прорваться туда из-за урагана! Да еще на таком маленьком вертолете... Черт подери! Послушайте, старик! Если вам угодно отправиться на тот свет, лучше пустите себе пулю в лоб. Так будет проще, быстрее и дешевле!
 Но Гримальди был уже далеко. Он мчался в свою комнату, чтобы забрать летное снаряжение.
 Счет для него теперь шел на минуты. Сначала нужно было забрать штурманские карты, разработать план полета и заскочить к метеорологам, затем подключить к радиостанции «Кобры» маленький кварцевый передатчик, работающий на той же частоте, что и аппарат Болана, и наконец взять со склада боеприпасов кое-какие игрушки, которые наверняка пригодятся Маку.
 Полчаса — не такое уж большое время. Однако Джек сгорал от нетерпения, эти тридцать минут казались ему целой вечностью...


* * *

 Стрелки часов показывали половину пятого утра. На ферме «Каменный человек» никто не ложился спать, но за ночь пришло всего лишь несколько противоречивых сообщений.
 Шварц положил на рычаг трубку внутреннего телефона, связанного с залом связи, и повернулся к Броньоле.
 — Звонили из Пентагона. Они просто вне себя от злости. Гримальди вынудил командира авиабазы Говард дать ему вертолет «Хью Кобра». Генерал, с которым я только что разговаривал, буквально задыхался от возмущения. По его словам, когда они говорили «всяческую помощь», это вовсе не означало дать вооруженный до зубов боевой вертолет стоимостью больше миллиона долларов.
 — Как это — вооруженный до зубов? — удивился Броньола.
 — Вы не знаете, что представляет из себя «Хью Кобра», Гарольд? — отозвался Шварц. — Это вертолет огневой поддержки, настоящий штурмовик. А в умелых руках — смертоносное оружие, настоящая кобра, можете мне поверить. Этой машине по силам буквально все. Когда она пикирует прямо на вас, плюясь огнем, хочется со всех ног бежать куда глаза глядят. — Он ехидно улыбнулся и добавил: — А уж на Гримальди можно положиться. Готов биться об заклад, что он превратил свою «Кобру» в летающий арсенал. Уверен, что он даже прихватил несколько ракет класса «воздух-земля».
 — Черт побери! — взорвался Броньола. — Но что...
 — Я думаю, что Джек отправился в одиночку на поиски Мака, — перебил его Шварц, сияя ангельской улыбкой.
 — Но он сошел с ума! — воскликнула не на шутку встревоженная Роза. — Даже если он и доберется до Мака, ему ни за что не справиться с ураганом. Во всяком случае, на этом вертолете. Они оба погибнут!
 Бланканалес подошел к девушке и мягко положил ей руку на плечо.
 — Ну будет вам... Успокойтесь, Роза. Не отчаивайтесь! Если кто-нибудь сейчас может спасти Болана, так это только Гримальди и никто другой.
 Роза повернулась к нему.
 — Пол, вам известно не хуже моего: у них только один шанс из тысячи выбраться из этой переделки живыми и...
 Но Бланканалес приложил палец к ее губам.
 — Тс-с! Слово «невозможно» для Палача не существует. Как, впрочем, и для Джека, особенно когда Маку приходится туго.
 Он заметил, что на глаза Розы навернулись слезы, но девушка живо отвернулась.
 В глубине души Бланканалес испытывал такую же тревогу. Только зачем это показывать остальным? Лучше уж помолиться, что, как известно, еще никому не принесло вреда...




 Глава 20


 Хатиб аль-Сулейман буквально брызгал слюной от душившей его ярости. В его темных глазах проскакивали опасные молнии, когда он метался взад и вперед по крохотной комнате, служившей ему штабом.
 — Дерьмо верблюжье, помет паршивых шакалов, вот вы кто! — проревел он по-арабски, обращаясь к своим помощникам.
 От такого оскорбления Ахмад покраснел как рак, и пальцы его непроизвольно сжались вокруг рукояти длинного ножа. Но стоящий рядом Фуад успокаивающе взял его под руку.
 — Мы сделали все, что могли, — возразил он.
 Хатиб наградил его убийственным взглядом и снова заорал:
 — Один человек! Один-единственный! А посмотрите, на что мы сейчас похожи!
 Фуад кусал губы, готовый провалиться сквозь землю, так ему было стыдно.
 — Как он проник в лагерь? — не унимался их командир. — За безопасность отвечаешь ты, Ахмад. Ответь мне, как это ему удалось?
 — Он прорезал лаз в ограждении, — ответил террорист. — Мы обнаружили место, где он порезал сетку.
 — Да нет же! — воскликнул ошеломленный Фуад. — Он проник на территорию лагеря вместе с грузовиком, который возит продукты. Спрятался в кузове и застал часовых врасплох, когда спрыгнул на землю. И в этом нет ничего удивительного: у нас бдительно несут службу только часовые у ворот, а те, что стоят на внутренних постах, гуляют просто для виду.
 — Погоди-ка, — воскликнул Хатиб и повернулся к Ахмаду. — Расскажи-ка мне про этот проход в ограждении.
 Тот пожал плечами.
 — Мы нашли место, где была перерезана сетка ограждения. Вот я и подумал, что он таким образом проник в лагерь.
 — Да ты знаешь, что на самом деле означает этот лаз?
 — Да. Кто-то тайком проник к нам в лагерь...
 — Вот именно, — взревел Хатиб. — Кто-то проник в лагерь без нашего ведома. Более того, этот пес... этот сукин сын потом вернулся, спрятавшись в кузове грузовика! Он дважды провел за нос нашу охрану! Дважды! Ты слышишь, Ахмад? И все по твоей вине! Ты отвечаешь за безопасность лагеря!
 Хатиб повернул к Фуаду побледневшее от ярости лицо.
 — Сколько мы потеряли людей? Назови мне точную цифру.
 — Восемнадцать, — медленно протянул тот, — и еще семь тяжелораненых.
 — Двадцать пять человек! — взревел Хатиб, и в уголках рта у него показалась пена. — Мы потеряли двадцать пять наших братьев только потому, что вы пренебрегли своим долгом!
 — Я был занят наладкой компьютера, — возразил Ахмад. — Остальные могли бы...
 — Я поручил тебе отвечать за безопасность, да или нет? — вскричал Хатиб. — К тому же, я велел тебе присматривать за Сорайей!
 Ахмад ничего не ответил, но молчание еще больше взбесило Хатиба.
 — Кстати, где Сорайя? — снова заорал он. — Что с ней случилось?
 Фуад вытянул вперед руки, пытаясь успокоить своего командира, но Ахмад по-прежнему молчал, только лицо его осунулось и помрачнело.
 Хатиб снова загремел:
 — Конечно же, никто этого не знает! А последний, кто ее видел, уверяет, будто детина в черном комбинезоне уволок ее с собой! Она теперь его пленница, это же и дураку ясно! Если, конечно, она еще жива, — добавил он с сатанинской улыбкой на губах.
 Он резко развернулся. Никто из его заместителей не осмеливался даже моргнуть. Они хорошо знали, на что способен Хатиб во время таких приступов безумной ярости. Тогда он полностью терял над собой контроль и мог зарезать первого, кто подвернется ему под руку.
 Хатиб метался по хижине, словно лев в клетке, бормоча какие-то несвязные слова.
 — Он похитил нашего пленника... Забрал Сорайю... Значит ему известно, зачем мы здесь находимся... Он знает о нашем проекте... Иншалла! Это судьба! — Он задержал дыхание, чтобы немного успокоиться, и заявил: — Клянусь Аллахом, нас ничто не остановит! В назначенное время я дам команду, чтобы заставить спутник сойти с орбиты!
 — Если все будет в порядке, — пробормотал Фуад.
 Хатиб подпрыгнул как ужаленный и, ухватив молодого араба за ворот защитного комбинезона, принялся трясти его, как тряпичную куклу. Подтянув его вплотную к себе, он вперил в него взгляд безумных глаз.
 — Ничто нас не остановит! — прорычал он. — Ничто! Слышишь, Фуад? Слишком много времени, сил и средств я отдал подготовке этой операции. Два года жизни! Никто не помешает мне довести ее до триумфального конца! Никто не сможет отобрать у меня мой успех! Сегодня же утром, на рассвете, я нажму на кнопку, чтобы заставить спутник сойти с орбиты!
 Он так отшвырнул Фуада, что тот упал на колени, а когда поднялся, Хатиб уже потерял к нему всякий интерес. Он смотрел на Ахмада.
 — Ты что-нибудь имеешь против того, что я только что сказал, Ахмад?
 Араб затряс головой, и рот его растянула злая улыбка.
 — Конечно же, нет, брат мой! Я полностью тебя поддерживаю. Я буду рядом с тобой, когда мы начнем атаку!
 — Осталось потерпеть еще несколько часов, — выдохнул Хатиб, — и тогда мы им всем покажем!
 — Да, — подхватил Ахмад, — они увидят, на что мы способны во имя Аллаха! Ислам воцарится, наконец, во всем мире!
 И, не сговариваясь, они хором закричали:
 — Аллах! Аллах велик!




 Глава 21


 Летчика ВМС звали Кениг. Он помог Болану перенести так и не приходящего в сознание второго пилота в хижину. Сам майор отделался кровоточащей ссадиной на голове и травмой руки.
 Сорайя опустилась на колени возле раненого и, приподняв ему веки, посветила лучом фонарика в глаза. Зрачки пилота никак не среагировали на свет.
 — Думаете, у него мозговая травма? — с тревогой спросил майор Кениг.
 Девушка кивнула.
 — Похоже, он пострадал очень серьезно, — сказала она. — Ему срочно нужен врач.
 Кениг поднял взгляд на Мака Болана, и тот, понимая, какой вопрос мучает майора, отрицательно покачал головой.
 — Мы ничего не сможем для него сделать, пока не выберемся отсюда, майор. У меня нет даже походной аптечки. Я свою уже всю использовал.
 — Но, черт побери, не можем же мы дать ему умереть! Ему нужно помочь!
 — Да и вам тоже, — отозвался Болан. — Как ваша рука?
 Пилот пожал плечами.
 — Зверски болит. Скорее всего, сломана. Я не могу ею пошевелить.
 — Давайте я вам сделаю поддерживающую перевязь, — тотчас же предложила Сорайя.
 Девушка помогла Кенигу снять рубашку и оторвала от нее рукава. Связав их вместе, она изготовила из них перевязь для сломанной руки пилота.
 Все это время Болан смотрел, как сыпется с неба дождь, пытаясь найти выход из создавшегося положения.
 Ветер крепчал, и ураган был уже совсем близко. На помощь извне рассчитывать не приходилось. В который уже раз ему придется полагаться только на свои силы.
 Они не могли сидеть в хижине целую вечность. Второй пилот, как и разведчик, был в очень плохом состоянии. Обоим грозила смерть, если в самое ближайшее время им не будет оказана квалифицированная медицинская помощь. Мак на мгновение подумал о грузовике, с помощью которого устроил засаду Спинни. Если бы у него имелось какое-либо транспортное средство! По крайней мере, было бы на чем отвезти всех на побережье до Пуэрто Обалдиа. Но что бы это ему дало? Долгие часы тряски в кузове... Смогут ли Лакония и второй пилот вынести такое испытание? Ну хорошо, допустим, они доберутся до Пуэрто Обалдиа, что тогда? Город находился как раз на пути урагана. Как в таких условиях эвакуировать раненых? Вопросы, вопросы, вопросы... Однако добраться до Обалдиа было бы все-таки лучше, чем сидеть и ждать, сложа руки... Значит, нужно найти транспорт. Первый грузовик был бесповоротно потерян. Ладно! Но ведь Мак знал, где раздобыть еще один. Это означало новую наступательную операцию, в ходе которой предстояло выполнить две задачи: во-первых, взорвать чертову антенну, а во-вторых, угнать грузовик.
 Вот уж, действительно, операция далеко выходила за рамки, обозначенные Гарольдом Броньолой. Болану предстояло снова проникнуть во вражеский лагерь, возвратиться в змеиное гнездо, обитатели которого ждали его с оружием в руках и жаждой мести в сердце, потому что он страшно их унизил. Он явился причиной гибели их братьев, превратил лагерь в пылающий ад и, мало того, устроив засаду Спинни, перебил всех сопровождавших его людей.
 Да, все, кто находился в лагере террористов, готовы были отдать свою жизнь ради того, чтобы рассчитаться с Маком Боланом.
 И Палач собирался предоставить им такой шанс...
 Как бы то ни было, это был единственный путь к выполнению стоящих перед ним задач.


* * *

 Ураган бушевал над Мексиканским заливом, сметая все на своем пути. Но здесь, в небе над Панамским заливом, царило относительное затишье: горная ряда на востоке не давала разгуляться ветрам в полную силу. Но Гримальди знал, что, как только перевалит за гребень Сьерры, его встретит жесточайший шторм.
 Он настроился на радиомаяк станций контроля за воздушными судами на острове Тобога сразу же после взлета с военно-воздушной базы Говард. По плану полета он должен был пройти над островом Рей в Панамском заливе, затем над заливом Сан Хуан и наконец чуть южнее станции слежения за воздушной обстановкой в Ла Палме.
 Приблизительно в семидесяти километрах от берега Джек обнаружил легкий вертолетоносец и увидел, как с его палубы тяжело взлетел транспортно-десантный вертолет «Си Стэллион».
 Гримальди ощутил первые проявления бури, как только полетел над сушей в сторону горного хребта. Его «Кобра» была раз в пять легче, чем «Си Стэллион», поэтому яростные порывы ветра нещадно швыряли маленький вертолет. Горные отроги Сьерры тонули в грозном море черных клубящихся облаков. По фонарю кабины снова забарабанил дождь.
 Когда до горного хребта оставалось не более шестидесяти километров, Гримальди включил систему радиосвязи, но решил выйти в эфир только после того, как перевалит через вершины гор. Болан находился на восточном склоне, а это значит, что горы не дадут ему принять радиосигналы «Кобры».
 Вертолет был еще километрах в тридцати от подножия Сьерры, когда густая облачность заставила Гримальди снизиться до пятидесяти метров. Порывы ветра трепали машину и постоянно сносили с, курса. Видимость была практически нулевой, и если бы на «Кобре» не было бортового радара, Джеку давно пришлось бы совершить вынужденную посадку.
 Вертолет тряхнуло особенно сильно, и Гримальди впервые усомнился в правильности своих действий: какой приступ сумасшествия заставил его отправиться в полет, когда военные считали, что это равносильно самоубийству? Как он мог усомниться в их опыте и отваге? Или ему показалось, что он опытнее и смелее их?
 Нет, не смелее. Вот разве что более дерзок, неистов и готов рискнуть своей шкурой... На то существовала одна очень веская причина: его товарищ оказался в беде и нуждается в помощи. Это чувство хорошо знакомо каждому солдату: плевать на опасность, когда нужно спасать товарища. Тогда даже смерть не страшна! А Мак Болан был для него больше, чем просто товарищем. Он был его другом...
 Гримальди продолжал пробиваться к Болану сквозь ночь и непогоду.




 Глава 22


 Прежде всего Болан занялся проверкой оружия — гаранта своего выживания. «Отомаг» и «беретта» с глушителем попали под дождь и теперь нуждались в обслуживании. Мак разоблачил их, тщательно почистил и смазал каждую деталь; ствол, затвор, пружину бойка... Затем он собрал пистолеты и проверил, как они работают. Палач не любил незавершенности, особенно в тех делах, когда от любой мелочи зависела его жизнь. Снарядив обоймы к обоим пистолетам, Мак четким ударом ладони вогнал их в рукоятки «беретты» и «отомага».
 Затем настала очередь «стоунера». Болан обшарил карманы комбинезона и собрал все патроны, что у него остались. Хватило как раз на один полный рожок — сто пятьдесят патронов калибра 5.65 миллиметра. Наконец дошел черед и до русских АК-47. Автоматы Калашникова считались одними из самых лучших автоматов в мире. Не довольствуясь их поставкой в «дружественные» страны, русские помогли своим сателлитам наладить собственное производство, и теперь в мире насчитывалось более тридцати пяти миллионов единиц этого оружия.
 Автомат АК-47 был рассчитан на магазин с тридцатью патронами калибра 7.62 миллиметра и обеспечивал скорострельность до восьмисот выстрелов в минуту. Да, очень опасная игрушка, у которой все-таки имелись незначительные неудобства, и Болан о них знал. В отличие от автоматов американского производства у АК-47 не было системы автоматической блокировки, срабатывавшей, когда из рожка выходил последний патрон. Он просто переставал стрелять в самый неподходящий момент, так что стрелку приходилось еще и учитывать, сколько выстрелов он сделал, чтобы не прозевать момент, когда нужно доставать новый магазин.
 Болан разобрал оба Калашникова с тем же тщанием, что и остальное оружие, смазал все детали и, собирая автоматы, отдал должное русскому конструктору. Как оружейник он прекрасно понимал, какой труд и талант скрывались под кажущейся простотой и функциональностью этого горького оружия.
 Покончив с автоматами, Болан пересчитал и для удобства отложил осколочные гранаты отдельно от зажигательных. Так было меньше шансов перепутать их в бою. Несмотря на весь свой профессионализм и сноровку, на проверку всего арсенала у него ушел час времени.
 Нельзя сказать, что у него имелось все необходимое, чтобы в одиночку справиться с двумя десятками вооруженных до зубов арабских террористов. Конечно, добрую половину их он уже обезвредил, но человек двадцать, а то и двадцать пять представляли собой очень серьезную угрозу, с которой нельзя было не считаться.
 Болан отлично понимал, какой опасности он себя подвергает. Были ли у него шансы остаться в живых? Весьма незначительные, если не сказать никаких. Он напрасно ломал голову, однако не смог придумать ничего дельного, что позволило бы застать террористов врасплох. Время поджимало, и обстоятельства складывались драматически. Маку оставалось рассчитывать лишь на лобовую атаку против двух десятков вооруженных до зубов террористов, движимых мстительной ненавистью, фанатизмом и жаждой крови...


* * *

 Чтобы достичь восточного склона Сьерры, Гримальди пришлось лететь между гор на очень малой высоте. Он не мог войти в клубящиеся свинцово-черные тучи, в которых тонули вершины гор: его «Кобра» не была оборудована приборами инфракрасного видения и соответствующими навигационными приборами.
 В узких ущельях господствовали ужасные вихри, которые с безумной силой сотрясали маленькую машину. Гримальди двумя руками вцепился в ручку управления, а ноги его буквально плясали на педалях. Видимость была если не нулевой, то, по крайней мере, минимальной из-за дождя, хлеставшего теперь с удесятеренной силой. Джек с такой силой сжимал ручку управления, что у него уже начало сводить судорогой запястья. Но он старался об этом не думать, все внимание уделяя тому, чтобы не сбиться с заданного курса. Лоб его покрылся испариной, а рубашка буквально прилипла к делу.
 «Кобра» совершала абсолютно непредсказуемые прыжки: то становилась на дыбы, то проваливалась носом вниз по воле разбушевавшейся стихии. Не отрывая глаз от светящихся приборов, Гримальди старался не думать о том, какие нагрузки испытывают сейчас лопасти винта, да и вся конструкция вертолета...
 Три четверти часа спустя машина прорвалась наконец на восточный склон горной гряды. Ветер там бушевал еще сильнее, и «Кобра» с трудом прокладывала дорогу среди разгулявшихся ветров после того, как Гримальди взял курс на север.
 Джек включил УКВ-передатчик, и в эфир полетел его отчаянный призыв:
 — "Каменный человек-1"... «Каменный человек-1»... Вас вызывает «Летучий голландец»... Ответьте, «Каменный человек-1»...
 Он без устали повторял эти фразы, моля про себя Бога, чтобы Мак Болан наконец отозвался...


* * *

 Сквозь густую пелену облаков едва заметно начинал пробиваться рассвет.
 Мак Болан вышел из хижины с рюкзаком на плечах и «стоунером» в руках. Майор Кениг и Сорайя вышли на порог, чтобы проводить его. Никто не произнес ни слова. Когда Болан объяснил им, что собирается сделать, пилот воскликнул:
 — Черт побери, я бы предпочел пойти с вами!
 Высокий человек в черном был уже почти на самом краю поляны, когда его рация тонко запищала. Торопливо сняв с пояса аппарат, Болан включил его как раз вовремя, чтобы услышать:
 — "...человек-1", ответьте... «Каменный человек-1»...
 Болан даже не поверил своим ушам. Он узнал этот голос!
 — Говорит «Летучий голландец»... Ответьте, «Каменный человек-1»...
 «Летучий голландец»! Джек Гримальди! Болан не нуждался ни в каких позывных, чтобы по голосу узнать своего друга. Улыбаясь, он поднес ко рту микрофон.
 — Говорит «Каменный человек-1», — прокричал он. — Слышу тебя, «Летучий голландец»! Что ты здесь делаешь?
 Сквозь треск помех до него донеслось:
 — Да вот, случайно болтался тут без дела. Ну и подумал, а не заскочить ли поздороваться с тобой... Зажги-ка свечечку, чтоб было легче тебя найти...
 Болан ухмыльнулся — свечечку! Может, в честь прибытия приготовить еще и яичницу с ветчиной? Он порылся в рюкзаке и, вынув миниатюрный радиомаяк, установил его на поляне.
 Почти тотчас же до него донесся голос Гримальди:
 — Отлично... вижу тебя отчетливо, как солнце, «Каменный человек-1»... Минут через пять буду у тебя...
 Не прошло и пяти минут, как Болан услышал рев двигателя и посвист лопастей, рассекавших густой, насыщенный влагой воздух. Вскоре в небе появился тонкий, хищный профиль боевого вертолета.
 Машина пролетела над Боланом, развернулась почти на месте, на секунду зависла над ним, а затем мягко села чуть в стороне.
 Гримальди выскочил из кабины, не дожидаясь, когда остановится винт «Кобры». Болан бросился ему навстречу.
 — Ну что, отвезти тебя домой, шеф? — в глазах Гримальди плясал бесовский огонек.
 Болан растроганно схватил его за плечи, но тут же серьезно объявил, махнув рукой в сторону хижины:
 — Вон там, в хижине, трое раненых. Двое из них без сознания. У третьего сломана рука. И еще девушка в придачу.
 Гримальди удивленно вскинул брови.
 — Джек, сможешь всех загрузить в свою стрекозу? — Болан с надеждой ждал ответа, но Гримальди с сожалением покачал головой.
 — Невозможно! И не только из-за веса: я мог бы взять и больше, но нет места. Это же боевой вертолет! Тут есть место для штурмана-стрелка и все, старик. Вдобавок ко всему погода портится на глазах. А что ты собирался делать, если бы не появился я?
 Болан вкратце объяснил ему свой план.
 — Бог мой! — присвистнул Гримальди. — Прекрасный способ отправиться на тот свет!
 — Но теперь соотношение сил изменилось. Твое появление и этот вертолет в корне меняют дело.
 — Не забывай об игрушках, которые я тебе привез, — улыбнулся Гримальди. — Штучки, о которых можно только мечтать, — эти противотанковые ракеты с системой дистанционного управления! Годится?
 — Ага, — ухмыльнулся Болан.
 — Не забывай, что и «Кобра» снаряжена полным боекомплектом, — продолжал Гримальди. — Трехствольная 20-миллиметровая пушка и два блока неуправляемых реактивных снарядов кое-что да значат! А теперь расскажи мне, что это за лагерь.
 Болан выбрал место посуше, присел на корточки и нарисовал на земле план лагеря со всеми постройками. Гримальди внимательно слушал его пояснения.
 Майор Кениг, видевший, как приземлился вертолет, подошел к ним. Гримальди поднял голову, и Болан представил их друг другу:
 — Это майор Кениг. Майор, позвольте вам представить моего друга Джека Гримальди.
 Пилот ВМС посмотрел на Гримальди, затем озадаченно перевел взгляд на «Кобру». На Гримальди не было формы, и майор не сразу связал человека в штатском с боевым вертолетом.
 Пилоты обменялись рукопожатием, и Кениг заметил:
 — Думаю, лучше не спрашивать, под чьим началом вы служите?
 Гримальди открыл было рот, собираясь что-то ответить, но ему помешал прерывистый писк радиоприемника Болана. Тот немедленно схватил аппарат, но не успел еще включить его на прием, как все трое уже услышали характерный гул приближающегося вертолета.
 Гримальди развернулся и задрал голову в небо, но первым винтокрылую машину заметил Болан: она приближалась с запада.
 — Вон она! — прокричал он.
 Гримальди хотел было броситься к своей «Кобре», но майор Кениг остановил его:
 — Не волнуйтесь, Джек! Это свой, из нашего отряда!
 Гримальди замер, не отрывая взгляд от огромной стрекозы, появившейся над поляной и севшей метрах в тридцати от его маленькой, но, когда надо, больно жалящей осы. Рядом с огромным «Си Стэллионом» «Кобра» выглядела, как игрушка.
 Едва колеса «Си Стэллиона» коснулись земли, из него выскочили люди.
 — Молодцы, ребята! — воскликнул Кениг. — Я знал, что они не оставят нас в беде!
 Первым к ним подбежал круглощекий пилот и лихо отдал честь.
 Майор показал на хижину и пояснил:
 — Заберите там двух тяжелораненых.
 Пилот отдал приказ своим людям. Те немедленно вытащили из чрева вертолета пару носилок и побежали к хижине. Несколько минут спустя на пороге хижины появились люди с носилками, на которых лежало безжизненное тело Лаконии, завернутое в одеяло. Сразу же за ним вынесли носилки с телом второго пилота из экипажа Кенига. Последней вышла Сорайя.
 Она подошла к Болану и Гримальди. Пилот с удовольствием осмотрел ее с головы до пят, но от комментариев воздержался.
 Болан сказал:
 — Майор Кениг, я думаю, вы возьмете на себя дальнейшее командование спасательной операцией. — Офицер кивнул, и Болан продолжил, указав рукой на носилки с телом разведчика, которого как раз грузили на борт «Си Стэллиона»: — Крайне важно как можно скорее доставить этого человека в Вашингтон. Поступайте как хотите, но постарайтесь довезти его живым.
 Кениг вскинул руку к пилотке и повернулся к Сорайе.
 — Идемте, мисс. Они уже готовы к вылету.
 Сорайя замялась, словно не хотела улетать, и бросила на Болана умоляющий взгляд. Но тот приказал ей тоном, не терпящим возражения:
 — Вы должны лететь с ними. Это ваш единственный шанс.
 Понимая, что настаивать бесполезно. Сорайя последовала за Кенигом, который уже бежал к огромному вертолету. Едва они взобрались на борт, как тяжелая дверь тут же захлопнулась, мощно взревел двигатель и спустя несколько секунд металлическая стрекоза оторвалась от земли. Она описала над поляной полукруг и скрылась в свинцовом небе. Пилоты взяли курс на запад, чтобы обойти ураган и вернуться на вертолетоносец, курсировавший в Панамском заливе.
 Болан тронул за руку Гримальди и снова присел над планом, который набросал прутиком на мокрой земле.
 — А теперь, — сказал он, — слушай, как мы сделаем...




 Глава 23


 Болан занял место штурмана, впереди и чуть ниже Гримальди. Пилот оторвал «Кобру» от земли, машина описала над поляной круг и затем, согласно полученным от Болана указаниям, Гримальди взял курс на лагерь террористов. Порывы ветра вперемешку с дождем стегали по остеклению кабины боевого вертолета.
 Бывший военный летчик, ветеран Вьетнама, Гримальди старался держать машину на малой высоте и летел, практически касаясь верхушек деревьев. Вскоре показалась дорога, ведущая в лагерь. Гримальди сбросил скорость, опустился еще ниже, и хищный профиль «Хью Кобры» пролетел над полем боя, которое оставил после себя Болан. Разбитый грузовик по-прежнему загромождал дорогу. Но трупы исчезли все до единого.
 Вертолет мчался над самой дорогой. Болан показал рукой на замаячивший впереди ориентир — скалу в форме лошадиной головы.
 — Вот там. Еще пару километров, и ты меня высадишь, — произнес он в микрофон.
 Лыжи вертолета коснулись раскисшей земли. Джек не глушил двигатель, внимательно поглядывая вокруг и ожидая, когда Болан заберет свой груз: огромный рюкзак с ПТУРСами и пусковую установку к ним.
 Гримальди улыбнулся и, помахав рукой, прокричал, стараясь перекрыть шум винта:
 — Передай им пламенный привет от самого дьявола, Мак!
 Болан улыбнулся в ответ и, показывая на ракетницу, висящую у него на поясе, крикнул:
 — Через десять минут! Следи за небом, ты должен отсюда увидеть ракету.
 Гримальди растопырил два пальца в виде буквы V. Болан закинул за спину рюкзак, взял в правую руку «стоунер» с магазином на сто пятьдесят патронов и перекинул через плечо ремень АК-47. Мак пошевелил плечами, проверяя подгонку рюкзака, показал большой палец Гримальди и с неожиданной для такой внушительной фигуры легкостью пошел прочь от вертолета, затянутый в черный боевой комбинезон, облегающий его, словно вторая кожа.
 Спустя несколько секунд он растворился в туманной пелене дождя.
 Запах джунглей снова навалился на него, а вместе с ним — воспоминания о войне. «Интересно, — подумал Мак, — придет ли, наконец, время, когда люди смогут свободно предаваться мечтам, забыв о том, что нужно брать в руки оружие, отстаивая право на достойное существование? Да и каково оно на самом деле это достойное существование? Стоило ли за него сражаться, вести вечную, постоянно возобновляющуюся войну?»
 Мак Болан подумал, что человек сражался за выживание с доисторических времен, и эта битва позволила ему занять свое место в жестоком мире, где выжить может только сильнейший.




 Глава 24


 Болан лежал на краю открытого пространства перед вражеским лагерем. Его нисколько не смущали ни мокрая земля, ни сыплющийся с неба дождь. Не отрываясь, от мощного полевого бинокля, он внимательно наблюдал за всем, что происходило в лагере. Мак предпочел бы пробраться к лагерю с тыла, чтобы получше рассмотреть основание огромной параболической антенны, но в лагере была объявлена повышенная боевая готовность, и часовые патрулировали даже склон горы.
 Ворота охраняли четыре человека, остальные часовые стояли на постах по двое. Возле единственной уцелевшей казармы стояли два грузовика. Двигатели их работали на холостых оборотах, а в кабинах сидели водители. Болан знал, что с случае тревоги вооруженные террористы выскочат из казармы и, запрыгнув в грузовики, помчатся в горячую точку.
 Разведка подходила к концу, и он не заметил ничего, что могло бы заставить его изменить первоначальный план, разработанный совместно с Гримальди. Мысленно Мак уже начал обратный отсчет времени. Он отполз на несколько метров назад, прячась в высокой траве, чтобы подготовить пусковую установку для запуска ПТУРСов. Простиравшееся перед ним пространство было достаточно открыто для прицельной стрельбы. Мак установил на место оптический прицел и, подключив провода, прильнул глазом к окуляру: казалось, цель можно было пощупать — только протяни руку.
 Удовлетворенный результатом, он вставил первую противотанковую ракету в трубу. Гримальди привез ему пять таких смертоносных игрушек. Четыре остальные Болан аккуратно разложил рядом с собой.
 В качестве первых двух целей он выбрал стоявшие возле казармы грузовики. Третьей должна была стать сама казарма, четвертой — бетонный бункер с установленными в нем компьютерами, а пятой — огромная параболическая антенна. Правда, ее Болан собирался подорвать только тогда, когда будет уже в лагере, — он хотел сделать это наверняка. Зато у него не было ни малейшего желания трогать ракеты «Скад». В любом случае, лишившись информационной базы, террористы не смогут запустить свои смертоносные птички. Если вывести из строя электронику, обеспечивающую функционирование систем ракеты такого типа, никто и ни за что на свете не сможет заставить ее оторваться от земли. Кроме того, разрушительная сила русских «Скадов» была столь велика, что, взорвись они здесь, на воздух взлетели бы и сама гора, и Гримальди со своей «Коброй...», да и сам Болан вместе с ними. Нет, Палач должен был поражать цели, стоявшие как можно дальше от «Скадов», если не хотел отправиться прямиком на небеса, причем без обратного билета...
 Болан достал ракетницу и, вставив в нее сигнальный патрон, положил перед собой. Затем лег рядом с пусковой установкой и прильнул глазом к окуляру прицела.
 Огонь! Палец его нажал на спуск.
 Комок огня, словно шаровая молния, вырвался из жерла пусковой установки и помчался вперед, оставляя за собой тонкий дымный след.
 Не теряя времени, Болан схватил «стоунер» и выпустил две короткие очереди по часовым у ворот. Пули сразили их, когда они с выражением удивления на лице обернулись на гулкий звук выстрела из противотанкового гранатомета.
 Все четверо рухнул на землю, но Болан для гарантии полоснул из «стоунера» по неподвижным телам: он хотел быть уверенным, что в спину ему уже никто не выстрелит.
 Палач отложил «стоунер» и схватил ракетницу. Вытянув руку над головой, он нажал на спуск. Оставляя дымный след, сигнальная ракета устремилась ввысь и с сухим хлопком лопнула в небе, разбросав алые брызги. Мак чувствовал, с каким нетерпением Гримальди ждет этот сигнал. Сейчас взревет мощный мотор «Кобры», лопасти винта начнут все быстрее и быстрее молотить воздух, и вертолет-истребитель ринется в бой.
 А во вражеском лагере царил ужасный переполох. ПТУРС вдребезги разнес головной грузовик, и за взрывом сразу же последовали автоматные очереди.
 Из казармы, толкаясь и пиная друг друга, выскакивали бандиты, чтобы поскорее занять свое место в уцелевшем грузовике. Именно на это Болан и рассчитывал. Из пусковой установки вылетел второй ПТУРС и огненной птицей устремился к цели. Реактивный снаряд поразил грузовик прямо в лобовое стекло и рванул в кузове, где было полно террористов. Машина взорвалась, как перезрелый гранат. И ничего удивительного — игрушки, привезенные Гримальди, были рассчитаны на уничтожение танков!
 Обломки железа и изуродованные тела, объятые оранжевыми языками пламени, взлетели в небо. Болан сдержал свое слово: лагерь террористов превратился в форменный ад. Но Палач еще не закончил свое дело.
 Он тщательно прицелился в третью цель и плавно нажал на спуск. С нескрываемым удовлетворением Мак наблюдал за полетом огненной птицы, которая вонзилась в стену и взорвалась внутри казармы.
 Террористы с воплями метались по лагерю, пытаясь найти защиту от огня.
 Наступила очередь цели номер четыре — бетонного бункера с компьютерами. Болан уже положил палец на спусковую скобу, но, не закончив движение, громко выругался.
 Под рев турбин над лагерем появилась «Кобра» и принялась поливать огнем 20-миллиметровой трехствольной пушки «Аден» все, что еще двигалось.
 Болан не осмелился выпустить четвертую ракету: осколки бетона и арматуры могли повредить вертолет, который завис почти над самым бункером.
 На несколько секунд Болан забыл, что тоже участвует в этом бою, и с восхищением наблюдал, как мастерски Гримальди заставлял свою машину то плясать на одном месте, то описывать широкие круги, выбирая лучшую позицию для обстрела. Отличная работа, ничего не скажешь! Террористы падали как подкошенные под ужасающим свинцовым дождем, который прижимал их к земле и рвал в клочья.
 Болан схватился за «стоунер»: какой-то отчаянный араб выскочил на открытое место, пытаясь поймать вертолет на мушку своего АК-47. Но он не успел выстрелить. Длинная очередь из «стоунера» почти перебила его пополам и швырнула на землю.
 «Хью Кобра» сделала крутой вираж и унеслась в сторону гор, значит, снова наступила очередь Мака Болана вступить в бой.
 Неожиданно из-за рощицы в глубине лагеря показался третий, абсолютно целый грузовик. Болан посмотрел на него с бьющимся сердцем. Шофер на малой скорости отъехал подальше от хижин, а затем, прибавив газу, помчался в сторону ворот.
 Болан прикинул, что в грузовике должно находиться еще как минимум десять — двенадцать вооруженных террористов. Он никак не ожидал, что в лагере их окажется так много. Выходило, что в своих оценках сил противника он допустил ошибку. Мак понял, что придется вносить коррективы в план боя по ходу дела. В такой ситуации он не мог позволить себе пойти в лобовую атаку.
 Палач растянулся на земле у пусковой установки и прицелился в радиатор грузовика.
 Поравнявшись с воротами, машина притормозила, чтобы объехать трупы часовых, лежащие поперек дороги. В этот момент Болан запустил очередной ПТУРС. Разматывая за собой тонкую стальную нить, ракета устремилась к грузовику, ведомая системой дистанционного управления. Удар смертоносного снаряда пришелся точно в центр радиатора. Полыхнувший в ту же секунду огненный шар скрыл грузовик из вида. Потом Мак увидел, как он завалился на бок и снова исчез в ревущем пламени.
 Палач выпрямился во весь рост.
 В небе вспыхнула зеленая сигнальная ракета: «Кобра» вернулась для второго захода, чтобы прикрыть высокого человека в черном, который готовился пересечь открытую зону и ворваться во вражеский лагерь.
 Сжимая в руках «стоунер», Болан перепрыгнул через трупы часовых у ворот и побежал за дымящиеся руины казармы, в то время как Гримальди методично обрабатывал остальную территорию лагеря убийственным пушечным огнем.




 Глава 25


 Когда первый взрыв, словно удар грома, потряс лагерь, Хатиб аль-Сулейман вместе с Фуадом метался по хижине в нервном ожидании: Ахмад вот-вот должен был сообщить о готовности к началу операции по выводу американского спутника из-под контроля НАС А.
 Оба террориста бросились к двери и успели увидеть, как набитый вооруженными людьми грузовик встал на дыбы и превратился в бесформенный клубок пламени, из которого во все стороны полетели обломки машины вперемешку с кусками человеческих тел.
 Лагерь сразу превратился в кромешный ад.
 Выскочивший из облаков боевой вертолет «Хью Кобра» с белыми звездами на бортах описывал над лагерем широкие круги, поливая все свинцом и превращая лагерь в сцену апокалипсиса. Люди падали на землю, отчаянно пытались найти укрытие, но, к несчастью, подходящих укрытий от крылатой смерти, реющей над ними, не было.
 Хатиб прижался к стене хижины, дожидаясь конца атаки, и, как только «Кобра» улетела, сломя голову помчался к бетонному бункеру. За ним по пятам бежал ополоумевший от страха Фуад. Хатиб вихрем влетел в компьютерный зал и лоб в лоб столкнулся с Ахмадом. Тот держал в руках автомат, и в глазах его плясал огонек безумной жажды крови.
 Хатиб схватил его за руку:
 — Куда ты собрался, идиот?
 — Готовить «Скады» к запуску!
 Начальник лагеря вырвал у него из рук оружие.
 — Кретин! — воскликнул он. — Ты мне нужен здесь! Сколько еще потребуется времени, чтобы увести проклятый спутник с орбиты?
 — Верни мне оружие! — взревел Ахмад, пытаясь вырваться.
 Хатиб что было силы влепил ему пощечину.
 — Отвечай на мой вопрос!
 Фуад скороговоркой выпалил, не дожидаясь ответа Ахмада:
 — Двадцать минут. Мы столько продержимся?
 — Нет, — отпустив Ахмада, Хатиб повернулся к Фуаду. — А нельзя ли послать сигнал на перехват немного раньше?
 — Это будет бесполезно. Спутник еще не выйдет в нужную точку.
 Хатиб на секунду замолк, но тут же взорвался:
 — Тем хуже! Все равно посылай сигнал! И пошевеливайся!
 Фуад пожал плечами и подошел к пульту управления. Хатиб повернулся к Ахмаду, но тот уже исчез. Вместе со своим автоматом! Фанатичный революционер не мог устоять против зова крови и жажды боя.
 Положение Палача было незавидное: уцелевших террористов оказалось гораздо больше, чем он рассчитывал. Двое из них выскочили справа, когда он был уже у ворот лагеря. Мак заметил их боковым зрением и, инстинктивно развернувшись, полоснул по ним из автомата. Справа от него больше никто не шевелился.
 Болан побежал дальше влетел в лужу и, поскользнувшись в жидкой грязи, вытянулся во весь рост в раскисшей глине. Это-то его и спасло: рой свинцовых пчел с гудением пронесся у него над головой. Сквозь пелену дождя Мак заметил ствол автомата, торчащий из разбитого окна одной из хижин. Палач молниеносно выхватил осколочную гранату и, вырвав чеку, швырнул ее в окно. Хибара раскололась, словно спелый грецкий орех, и внутри ее заплясали языки красно-желтого пламени. Перед Боланом показалась, наконец, его главная цель: бетонный куб, начиненный компьютерами, — центр управления станцией слежения и пуска ракет. Если он разрушит его, антенна не передаст сигналы, которые приведут в действие двигатели коррекции и уведут спутник с его орбиты.
 Словно чертик из сувенирной коробки, на пути Болана возник коренастый араб с автоматом в руках и фанатичным огнем в глазах. «Стоунер» выплюнул всего одну пулю и... пустой магазин вылетел из своего гнезда!
 Болан в считанные доли секунды выхватил из расстегнутой кобуры «отомаг» и выстрелил в террориста, вскинувшего свой АК-47 к плечу. Тяжелая пуля «магнум 44» угодила в грудь арабу с такой силой, что тот подлетел в воздух и рухнул на спину в грязь. Ахмаду так и не удалось заметить момента своего перехода в вечность...
 Калашниковы оправившихся от неожиданного нападения террористов строчили теперь с удвоенной силой. Палач нырнул под укрытие бетонного бункера и выпустил еще одну сигнальную ракету. Почти тотчас же, словно дожидаясь этого сигнала, узкий силуэт «Кобры» вырвался из пелены серо-свинцовых облаков и обрушил на лагерь море огня, заставляя террористов искать укрытие. Не прекращая стрельбу, вертолет круто развернулся и лихо пошел на снижение. Болан все понял и со всех ног помчался к вертолету. Едва лыжи «Кобры» коснулись земли, как Гримальди распахнул фонарь кокпита, и Мак, подтянувшись, ввалился на место штурмана. Он не успел даже убрать ноги с борта вертолета, как Гримальди оторвал свою смертоносную стрекозу от земли. Террористы открыли по взлетающему вертолету ураганный огонь, но тот свечой взмыл в небо и скрылся в спасительной пелене облаков.




 Глава 26


 Невзирая на сильный встречный ветер, Гримальди вел «Кобру» подальше от плато и проклятого лагеря, превращенного в руины и усеянного телами раненых и убитых. Даже если там и остался кто-то в живых, он не сможет изменить ход событий.
 Пилот удовлетворенно улыбнулся и включил интерфон.
 — Ну что, шеф, теперь домой?
 Ответ Болана его поразил:
 — Нет, Джек, возвращаемся в лагерь! Работа еще не закончена.


* * *

 Ливень, хлеставший над арабским лагерем, смывал кровь с трупов и раненых, валявшихся в грязи, и вода, собираясь в ручейки, постепенно приобретала красноватый оттенок. Немногие оставшиеся в живых, словно пришибленные, молча подсчитывали потери.
 После яростного грохота боя тишина, нарушаемая лишь стонами раненых и шумом дождя, казалась неестественной.
 Мохаммед Шахадех брел по лагерю, когда слабый гул, доносившийся с неба, заставил его остановиться и прислушаться. Он быстро сообразил, в чем дело, и помчался дальше, вопя что было сил:
 — Они возвращаются, братья! Они возвращаются!


* * *

 Болан выставил большой палец, призывая Гримальди быть особо внимательным, и произнес:
 — Цель номер один — параболическая антенна, цель номер два — бетонное здание центра управления. Понятно?
 — Так точно, — отозвался Гримальди.
 — Работаем по первой цели до тех пор, пока она не будет полностью уничтожена. Все ясно?
 Сидя чуть впереди и ниже Гримальди, Болан старался скорее увидеть землю сквозь облачность и пелену дождя.


* * *

 С сидящего перед пультом управления Фуада градом катился пот. Склонившийся над ним Хатиб не позволял ему расслабиться ни на секунду.
 — Ну, у тебя уже все готово? — торопил аль-Сулейман компьютерщика.
 — Готово, готово! — огрызнулся Фуад и, обратив к нему возбужденное лицо, добавил: — Мне нужно еще тридцать секунд — и ты сможешь послать сигнал своей собственной рукой, брат.


* * *

 «Кобра» вывалилась из облаков над самым лагерем террористов. Пилот вертолета моментально сориентировался в обстановке и бросил машину в боевой разворот...


* * *

 — Все! — вскричал Фуад, вскакивая со своего места. — Мы готовы!
 Хатиб резко отстранил его и сел на место оператора перед пультом управления.
 — Покажи мне! — коротко приказал он.
 Фуад перегнулся через его плечо:
 — Вот клавиши, которые вводят команду на начало выполнения программы, — пояснил он сдавленным от волнения голосом. — Этой клавишей вводится вторая команда. И наконец третья клавиша. Когда ты нажмешь ее...
 — Знаю! — дико вращая глазами, вскричал Хатиб. — А теперь, Фуад, оставь меня одного! Можешь делать с ракетами Спинни все, что хочешь. Запустишь ты их на канал или нет, мне наплевать! Моя судьба решается здесь! Я стану первым человеком, которому удастся похитить настоящий спутник...


* * *

 Вертолет устремился к огромной параболической антенне, нацеленной в небо. Гримальди снял с предохранителя гашетку пуска НУРСов из кассеты, подвешенной к правому пилону. На приборной доске под силуэтом вертолета справа замигал красный огонек.
 — Давай! — заорал в микрофон Болан.
 Гримальди нажал на гашетку; из кассеты один за другим с шипением вырвались неуправляемые реактивные снаряды и, оставляя за собой свивающиеся спиралью белые дымные следы, понеслись к цели.


* * *

 Хатиб аль-Сулейман нажал на вторую клавишу и смотрел, как на дисплее высвечивается вторая часть программы. Не в силах сдерживаться, он потянулся к третьей клавише...


* * *

 Первая серия НУРСов пролетела мимо тросов-растяжек, поддерживающих мачту антенны, и взорвалась метрах в десяти — двадцати от цели. Гримальди развернул вертолет, чтобы повторить заход.
 — Целься в основание мачты! — прокричал Болан.
 Гримальди на несколько градусов опустил нос «Кобры», совместил маркер прицела с основанием мачты и зафиксировал захват цели электроникой вертолета.
 Новый залп НУРСов встряхнул «Кобру», и Болану показалось, что она на мгновение неподвижно зависла в воздухе.


* * *

 Вторая команда исчезла с экрана монитора. С ликующим воплем Хатиб нажал третью клавишу...


* * *

 Реактивные снаряды оглушительным грохотом взорвались в самом центре основания антенны, разбрасывая на десятки метров вокруг обломки бетона и металла. И антенна, и мачта, возносившая ее высоко над землей, в одночасье перестали существовать, словно их никогда и не было.
 Экран монитора, от которого не отрывал взгляд Хатиб, вдруг стал матово-белым. Глава террористической группы снова лихорадочно ткнул пальцем в третью клавишу, и... крик ликования застрял у него в горле. Вытаращив глаза, Хатиб недоуменно смотрел на безжизненный экран, но грохот сливающихся воедино разрывов все поставил на свои места.
 Взвыв от ярости, палестинец вскочил со стула, грохнул кулаком по бесполезному теперь экрану монитора и бросился к двери, схватив по дороге автомат Фуада.


* * *

 — Цель номер два? — спросил Гримальди.
 — Точно, — отозвался Болан. — Цель номер два.
 Вертолет на бреющем полете пронесся над лагерем, взмыл вверх и, развернувшись, снова лег на боевой курс. Сидя у курсового пулемета, Мак увидел, как из бетонного бункера выскочил человек в защитном комбинезоне. Он поймал его в прицел и нажал на спуск. Светящаяся трасса прошла мимо цели. Мак поморщился. Ничего, главное — точно послать ракеты.
 Вертолет снова сильно встряхнуло, и новая стайка НУРСов устремилась к цели. На месте уродливого бетонного сооружения вспух клубящийся огненный шар, подмявший под себя замешкавшуюся фигуру в защитном комбинезоне.
 Вертолет подпрыгнул высоко в небо и круто отвернул в сторону.
 — Ну так что, босс, возвращаемся домой? — переспросил Гримальди.
 Слабая улыбка тронула губы Болана:
 — Да. Поехали!




 Эпилог


 — Нам повезло, — пояснил Болан, спокойно улыбаясь. — Мы успели унести ноги до прихода Фредерика. — Он откинулся на спинку кресла и продолжил: — Гримальди доставил меня на базу Говард, и там — хотите верьте, хотите нет — нас ждала Сорайя!
 В оперативном зале на ферме «Каменный человек» собрались все: Гарольд Броньола, Розарио Бланканалес, Гаджет Шварц, Лео Таррин, Карл Лайонс и, конечно же, крошка Роза Эйприл. Она сидела на почетном месте рядом с Боланом, вложив свою тонкую руку в его широкую ладонь с въевшимися в кожу следами пороховой гари.
 — Врачи оптимистично настроены в отношении Лаконии, — сообщил Гарольд Броньола.
 — Тем лучше, — отозвался Болан. — Бедняге и в самом деле здорово досталось.
 Директор ФБР продолжил:
 — А кто-нибудь знает, куда подевался Гримальди?
 — Во всяком случае не я, — сказал Болан. — Я оставил его в компании Сорайи на авиабазе Говард, когда получил твое послание с приказом как можно скорее вернуться сюда.
 Роза хитро улыбнулась:
 — Сказать по правде, я только что получила телеграмму от Джека. Она отправлена из одного весьма приличного отеля на мексиканском побережье. Джек сообщает, что его несколько дней не будет по причине медового месяца. Так что с ним все в порядке...
 Сообщение Розы было встречено громовым хохотом, затем, чуть успокоившись, Болан обратился к Броньоле:
 — Ну что, Гарольд, когда мне на следующее задание?
 — Раньше, чем ты думаешь, Страйкер. — Броньола вздохнул и, щелкнув замком кейса, достал из его недр толстый коричневый конверт.
 Услышав свое кодовое имя, Болан внутренне напрягся.
 — Ты вызвал меня, чтобы ввести в курс дела?
 Директор ФБР утвердительно кивнул:
 — Да, и времени, как всегда, в обрез...