Аннотация: Странной была эта планета, леса одевали ее единственный материк, на котором в мире и согласии обитали две расы — медведеподобные фейны и воинственные кланы людей. Вместе обрели они богатство и славу, вместе, увы, и вызвали злобную зависть всевластного мирового правительства Земли, и вообще — то недолюбливавшего слишком независимых колонистов дальнего космоса. И тогда Земля послала к планете могучую боевую силу — Звездный Флот. Но никто не подготовил жестоких завоевателей к тому, как неукротимо и яростно будут две расы отстаивать свою свободу...


---------------------------------------------


 Кристофер Раули
 Война за вечность


 Базилю и Элизабет — давшим мне так много



 PATIENTIA DEA BENEFICA


 К фундаментальной ошибке в понимании как самих фейнов, так и сверхъестественного порядка их мира привела характерная человеческая способность применять человеческие понятия к описанию систем, лежащих за пределами человеческого опыта. Даже религиозный мистицизм не подготовил нас к встрече с Фенриллем. Равным образом не обрела тогда наша раса добродетелей терпения, смирения, готовности к непредвзятому взгляду. И разумеется, никому нельзя поставить в вину неспособность охватить гигантский масштаб событий, происходивших на Фенрилле.
 Только в узком кругу старейших колонистов, детей граждан Астероидного Пояса, существовало хоть какое-то понимание истинного положения вещей, но даже им трудно было его принять. Туманным было восприятие реальности, затрудненное пропастью между людьми и фейнами.
 Но как еще объяснить существование планеты, опоясанной материком, словно обручем? Этот континент, превышающий размерами легендарную Пангею, на языке фейнов называется «Хоккх», что в переводе означает «Сустав Радости».
 «Фенрилль: Заключения», Папа Беа Паоло XXI




 МАХГАРА
 (исход)


 Вселенная обманула,
 Но замыслы Бога манили,
 Грядущее было мило…
 Тогда и призвали в Махгару.
 Были пески да скалы,
 Бога искали
 Дабы найти, что свято.
 Не есть, не спать,
 Но завершить свой путь
 В нетварном господнем свете.
 Время плясало,
 Путь искажая полетом — 
 Точно шесть тысяч мостов,
 Прошло шесть тысяч бакванов,
 И изменилась планета,
 И полюса
 Навек поменялись местами.
 Выжили обреченные — 
 Мир опоясан обручем,
 Лесами мир облачен.
 К чему продолжать путь?
 Пусть Вселенная — вздох Творца,
 Облачко пара из уст,
 Что остывает устало
 В темных безжалостных залах…
 Пусть Нечто
 Станет Ничто, у Бога — свои мерки.
 Но Аризели тки Фенрилль
 Решились выйти из мрака.
 Из Бытия. Из сути.
 Из сети Путей проторенных — +
 Воссесть у господнего трона.
 Чтоб ни побед, ни бед,
 Только блаженство НЕ БЫТЬ.




 Глава 1


 — Айох! Вон там! — выкрикнул фейн, указывая на черный силуэт, метнувшийся на краю просеки.
 — Сурт! Шпион! Догони, убей!
 Остроглазым воинам-фейнам в погоне равных не было.
 На Фенрилле суртом называли остроносого подвижного зверька, напоминавшего норку. На своих коротких ножках зверек метнулся под спасительную сень влажных джунглей.
 «Донесение! Срочное донесение Бг Рва…» — Стрела пронзила бедро сурта, причинив невыносимую боль.
 — Айох! — Фейны были уже рядом, выставив тяжелые и острые кифкеты для решительного броска.
 — Бг Рва! — взмолился зверек. — Спаси своего сурта!
 В отчаянии он метнулся к берегу реки, в высокую траву прибрежного луга. Среди валунов можно было укрыться от кифкета, но бросившиеся в погоню фейны раскинулись широкой петлей, готовой наглухо замкнуться в считанные секунды.
 — Айох! — Фейн появился прямо над ним, но тут же захрипел — стрела беззвучной молнией скользнула во мраке, попав прямо в горло преследователю. Почти одновременно с ним еще один фейн захрипел и повалился на землю, остальные мгновенно попрятались за камнями, выставив вперед ружья. Подумать только, на их стороне реки! Все-таки они решились на это!
 Бг Рва держал умирающего сурта своей огромной лапой.
 «Живи, мой сурт, — приказал он. — Проживи еще немного».
 Зверек прильнул к его шкуре, и Рва взметнулся над распухшей рекой Кайр — муссонным потоком двадцати метров шириной. Казалось, он плавно плыл над ней, постепенно мелкими шажками смещаясь к берегу и широко расставив руки; его хищное тело неслось над водой с грацией балерины.
 Преследователи выскочили на берег; один из фейнов указал на Рва, который уже почти добрался до противоположного берега по невидимой нити, протянутой через реку между двумя деревьями.
 Заряды девяностомиллиметровых автоматов вспенили поверхность воды, застучали по серым камням Скраун-мур, вздыбили фонтанчики прибрежного песка, но тщетно — Рва растворился в густой, как молоко, белой пелене.
 — Черт возьми, промазали. Кончай стрелять, а то накличешь их патрули на эту сторону позиций Догноблей.
 — Плевал я на этих Догноблей!
 — Я тоже, но они держат фронт, а тяжелый импи движется на север.
 На скале посреди потока, чуть пониже водопада, сурт передал свое послание Рва, и Рва дал ему умереть, а затем вверил его тело стремнине. Потом послал зашифрованный сигнал боевому управлению Абзена — вражеский тяжелый импи уже выступил в поход, и теперь пришла пора двигаться Второму Абзенскому импи.
 Война в горах на экваторе Континента-пояса повторялась с периодичностью муссонных дождей — под покровом штормов рейдеры проникали на вражескую территорию. Яблоком раздора служило «лекарство продления жизни», добывавшееся здесь из особого вида насекомых — хитина; за это огромное богатство и вели отчаянную борьбу живущие в горах люди и фейны — как против армий прибрежных обитателей, так и друг с другом.
 В Абзенской долине, вытянутой в форме буквы S у южной границы территории клана Фандан, шли одновременно две войны. На юге, в Митилиоксе, боевые отряды людей грабили хитиновые гнезда, одновременно отбиваясь от рассеянных сил Первого Абзенского импи — подразделения горцев, собранного кланом Фандан. Состоял отряд из пяти тысяч фейнов и двухтысячного вспомогательного отряда людей.
 На севере долины, в рощах джика, окружавших голые холмы Скраун-мур, вероломное вторжение молодого Прауда Фандана почти загнало командование Абзена в угол. Молодой Прауд, не отказываясь от своих претензий на долину Фандан на протяжении всех восьми лет войны, привел через перевал из Рамальской долины свой тяжелый импи и два отряда союзников с побережья — Догноблей и Шевалье.
 Теперь молодой Прауд наконец-то был готов раздавить проклятого выскочку, грязного и мерзкого сопляка. На севере маячили лишенные растительности холмы; Скраун-мур была обильно поперчена кроваво-алыми мекнотами — дурное предзнаменование для Абзенской долины. Истин порожденные Фанданы наконец-то могли победить.
 Лавин Фандин, средоточие ненависти молодого Прауда, пока что не бросал в бой свои импи. Три дня его быстрых маневров не дали молодому Прауду сосредоточить против них свои силы, но их положение ухудшалось. Перед Лавином, на противоположном берегу реки, — два вражеских отряда, а где-то в тылу готовился нанести решающий удар тяжелый импи молодого Прауда.
 Южнее, на левом фланге Лавина, располагались коммуникации и единственная пригодная посадочная площадка. Вражеские импи могли просто обойти его с юга и захлопнуть кольцо окружения. Ему остался бы лишь путь на север, в гиблые непроходимые торфяники; несколько минут ураганного огня — и шакалам достанется великолепная закуска из мяса фейнов.
 Лавин оборудовал командный пост в роще хоби-гоби — их огромные воронкообразные листья хоть немного защищали от непрекращающихся потоков воды. Рядом с ним находились шесть сотрудников информационной сети, направлявших в компьютер управления боем данные, приносимые разведчиками.
 Лавин постоянно сражался с компьютером, но результат всегда был один — соотношение сил двадцать тысяч против семи не оставляло Лавину почти никаких шансов. Его разведчики все еще изучали обстановку южнее, но неизбежного сокрушительного удара он ждал каждую минуту.
 Бг Рва, вождь всех фейнов Абзена, предсказуемые ответы компьютера презирал.
 — Прауд будет искать непредсказуемую тактику. Он всегда так действует — простые и очевидные решения его не интересуют.
 Лавин наполовину мог согласиться с этим — он достаточно хорошо знал молодого Прауда. После двух лет бок о бок в Академии в Гато и восьми лет войны друг с другом Лавин ждал какого-то непредсказуемого поступка, своеобразного романтического жеста. Для молодого Прауда война была бы ужасно скучна — если бы не элемент непредсказуемости. Он всегда стремился сбить своих противников с толку.
 Рва покинул командный пункт, чтобы лично произвести разведку.
 — Я пересеку поток. У меня отличные сурты.
 — Догнобли поймают тебя, и из твоей шкуры сделают плед для богатых сучек с Побережья Эс-икс.
 — Догнобли не увидят и не услышат Рва из Брелкилка. Они — куча мусора!
 Лавин отпустил его и смирил закравшийся в душу страх. Все равно не сегодня-завтра все они будут мертвы. И потом, вдруг Рва прав? Тогда лучше удостовериться в этом как можно скорее. В тоске он подумал, как было бы здорово стряхнуть этот проклятый тяжелый импи хоть настолько, чтобы успеть бросить Второй Абзенский импи против Догноблей — воинского отряда людей-расистов, набиравшего всякую накипь, какой немало на Побережье Эс-икс, и кулаками выковавшего из них солдат. На лбах у них у всех, мужчин и женщин, был выколот крупный идентификационный номер. Пленных они не брали, а с фейнов, попадавших в их лапы, просто сдирали кожу.
 Что фейны Рамальской долины могли выступить с ними бок о бок, было ударом для фейнов Абзена. Честь Рамальской долины упала в грязь на виду у всех — если, конечно, фейнов Абзена не уничтожит удар молодого Прауда.
 Еще больший позор претерпел клан Фандан. Молодой Прауд явно связал свою судьбу с прибрежными синдикатами, разрывая единый фронт семьи.
 По-прежнему не было известий с юга от тяжелого импи. Лавин принял крупинку фарамола — хорошего фандан-кристалла — и почувствовал, как по телу прошла знакомая волна омоложения. Тикали секунды, и в душе стала разгораться надежда. А вдруг Рва все-таки прав и молодой Прауд разыграет представление вместо простого сокрушающего удара?
 Вызов от Рва снял напряжение неизвестности.
 Ряды абзенцев зашевелились. Лавин разделил силы и вместе с главными силами импи направился на северо-запад.
 — Все было как вы и ожидали, господин, — сообщил Рва, когда они ехали верхом сквозь заросли джика.
 — Как я ожидал, мсее? — Лавин заметил искорку в огромных желтых глазах Рва.
 — Он рискнул бросить импи сквозь торфяные болота.
 — И направляется в долину Блейли, зайти нам в тыл! Внезапный удар и полное уничтожение — если бы не то…
 — Что мы будем ждать его.
 — Да. И тогда посмотрим, улыбнется ли на этот раз счастье Брелкилкам.
 — Брелкилк кладет на головы тяжелого импи — они утратили честь!
 Командный пункт они снова развернули в долине Блейли, откуда открывался вид на раскинувшиеся к северу торфяные болота. Корделия Фандин-9, однако, была обеспокоена. Подвесив экран своего монитора, она обернулась к Лавину:
 — Что там с Догноблями и Шевалье, сэр?
 — Предки испражняются на головы Догноблей и Шевалье. Они увидят перед собой Нг Кароффа с его кланом и не посмеют высунуться из нор.
 — Если бы только заманить Догноблей на нашу сторону реки, — мечтательно произнес Счастливчик Фандин со своего поста в коммуникационном модуле.
 — Если бы, — согласился Лавин.
 — Тогда бы их точно обкакали, — согласилась Корделия Фандин-9.
 Абзенский импи Лавина поджидал врага на хорошо замаскированных позициях над нешироким ручейком Блейли. Артиллерия окопалась на огневых точках, корректировщики нашли места с отличным обзором.
 Вскоре появились первые вражеские разведчики, продвигавшиеся вперед нервными шагами. Сурты настороженно принюхивались.
 Лавин спокойно выжидал. Молодой Прауд рискнул все поставить на карту в дурацкой игре и должен был теперь поплатиться за свою самоуверенность.
 Внезапно у входа в долину появилась темная масса; сомкнутым строем шагал вперед тяжелый импи. Лавин подождал, пока они достаточно не углубились в долину, а затем кивнул Счастливчику Фандину:
 — Теперь пора. Открыть огонь! Дать все, что у нас есть.
 Второй Абзенский внезапно ожил, разрывы пушечных снарядов покрыли долину наподобие ударов бича какого-нибудь местного Аполлона. Конусы разрывов и несущаяся с огромной скоростью сталь вспороли плотные ряды у реки.
 Невероятно, но тяжелый импи не распался. Фейны припали к земле и разбились на мелкие группы, которые попытались стремительным броском захватить позиции абзенцев. Долину заволокло клубами дымовых завес. Лавин хмыкнул.
 — А те фейны молодцы, чувствуется фанданская закалка, — сказал он и сурово улыбнулся. — Но у них нет никаких шансов.
 Прошло всего несколько минут, и тяжелый импи молодого Прауда, не выдержав удара, отступил по долине, преследуемый фейнами Абзена, теснившими его к торфяникам. Тяжелый импи потерял сотни бойцов. На торфяниках его можно будет добить.
 Второй Абзенский не давал противнику времени оправиться от внезапного удара. Он безжалостно выдавливал врага на открытую пустошь, хотя фейны Рамаля в отчаянии пытались вскарабкаться на склоны Скраун-мур, сражаясь за каждый дюйм. Вскоре все было кончено. Тяжелый импи оказался на открытом пространстве.
 Смерть могла настигнуть их в любую минуту — как только артиллерия Абзена займет новые позиции. Воины тяжелого импи собрались с духом. Они решили, что на этот раз духи были не на их стороне — возможно, из-за позорного союза с Догноблями. Они оскорбили предков, и теперь фейны Рамальской долины будут уничтожены врагами. Они стоически ждали, перезаряжая ружья. Если уж смерть неминуема, нужно забрать с собой побольше жизней вонючих фейнов Абзена.
 Солнце выглянуло на мгновение из-за облаков; фейны смотрели вниз, на деревья, и ждали своей судьбы. Секунды пролетали одна за другой, но пушки Абзена хранили молчание.
 Вместо них тишину нарушил долгий, протяжный вой и улюлюканье — абзенцы точно рассчитали удар. Деревня Брелкилк предала позору фейнов Рамаля. Им оставили жизнь, но честь отняли навеки.
 Воины тяжелого импи устало поднимались на ноги, бросая оружие, и плелись на север по оставленному им проходу. Теперь они могли вступить в битву, лишь полностью смыв с себя позор. По многим лицам ручьями струились слезы. Многие предпочли бы смерть.
 Позади, на берегах реки Кайр, судя по всему, кипел ожесточеннейший бой. Абзенские импи выступили из Блейли, как только весть о случившемся перелетела через пустошь. И только Нг Кароффа с девятьюстами своими фейнами и несколькими мобильными пушками остался маневрировать, чтобы создать у Догноблей впечатление о готовящейся атаке полного импи.
 Фейны маленькими отрядами выходили к берегу Кайра, и оборонительный огонь Догноблей стал сильнее, как только вперед выдвинулась саперная понтонная бронетехника. Молодой Прауд в бешеном приступе ненависти, ругая на чем свет стоит свои импи, приказал отрядам Шевалье выйти на позиции бок о бок с Догноблями и любой ценой не допустить переправы.
 Нг Кароффа с блеском отвлек внимание на себя, перемещая орудия после каждого залпа, и вскоре подошли усталые и заляпанные грязью с ног до головы, но торжествующие подразделения Второго Абзенского. Вслед за ними прискакал Лавин вместе со своим штабом.
 Несколькими минутами позднее половина Второго Абзенского импи, тяжело дыша после десятикилометрового марш-броска из долины Блейли, молниеносным ударом форсировала Кайр и ураганом промчалась сквозь позиции Шевалье. И задолго до полудня остатки Догноблей и Шевалье в панике бежали на север. Молодой Прауд, поняв, что все надежды на победу рухнули в одночасье, сбежал на вертолете Рамаля, бросив свои отряды на произвол судьбы.
 Фейны отпраздновали победу плотным завтраком. Рва присел у костра со своими близкими родственниками из Брелкилка и уделил серьезное внимание лепешкам и вяленому мясу. Пошла по кругу разогретая в мехах гвасса, поднимая настроение. Насытившись наконец. Рва отправился на встречу с Лавином Фандином. Предстояло еще одно сражение — на этот раз далеко на юге.
 Рва быстро шел по виляющей через пустошь тропе. Скалы перед ним вздымались отвесными стенами, исчезая в облаках, и пустошь казалась подвешенной между стенами, окружавшими ее с трех сторон, и отделенной от мира наверху серым потолком. Рва задумчиво рыгнул, сплюнул и с тоской обнаружил, что весь покрыт грязью — с лап до морды. Вряд ли можно в таком виде нанести визит матери — не говоря уже о священной просеке; однако мешкать нельзя было ни секунды, и отмываться было некогда. Распорядок дня был составлен по-человечески — конечно, так было необходимо, — однако дух фейна глубоко в душе Рва протестовал против этого. Сейчас нужно было бы плотно поесть, выпить гвассы и поспать, а наутро побывать в святилище.
 Тяжелые облака опустились еще ниже; из них вынырнули санитарные вертолеты, вернувшиеся из Оранка. Шум рассекаемого лопастями воздуха, подхваченный ветром, слился с эхом от стен ущелья.
 Рва понюхал воздух, запах крови фейнов, химическую вонь дымовых завес. Но ветер нес и вкус победы, славной победы Абзена над древнейшим и самым яростным противником. Для фейнов Абзена это был великий день, достойный быть прославленным в веках — в песнях под барабанную дробь, в стали и бронзе.
 Его молодые солдаты уже принялись осматривать поле сражения, разыскивая убитых — чужих и своих — и срезая у них пучки волос с ушей. Внезапный свист сзади заставил его обернуться; он увернулся от отряда мобильной артиллерии, которую волокли на себе земные мулы со свирепыми глазами. Вокруг мулов клубился пар выдыхаемого воздуха. Рядом с ними плелись люди в защитном камуфляже Фанданов. Узнав высокого пестрого предводителя фейнов, они прошли мимо, отдавая честь; Рва кивнул им в ответ. Орудия — длинные трубы на четырех дутых шинах — проколыхались мимо, обдав его грязью. Он слегка охнул, досадливо сплюнул и пошел дальше.
 Снова стал накрапывать дождь, и опять каменные стены поглотила пелена. Рва обрадовался принесенной ветром воде, очищающей его тело, смывающей следы крови с земли и травы. Дождь принес свежие запахи, напоминавшие о дальних местах, давних временах. Рва полной грудью вдохнул воздух и почувствовал прилив новых сил.
 Он постоял у края ущелья, превратившегося в кладбище фейнов из тяжелого импи. Больше десятка трупов — пестрых, черных и даже серых агути — валялись, где упали, вокруг артиллерийской позиции и останков двух людей-операторов. Фейны сражались до тех пор, пока не кончились снаряды, а тогда встретили людей огнем своих пистолетов. Все они сражались плечом к плечу до конца, пока не пали под натиском фейнов Абзена. Ярко-желтые перья скрина, которые носили за правым ухом воины тяжелого импи, — единственное, что можно было четко различить на дожде, и Рва сосчитал их, прежде чем продолжил путь.
 Почесавшись сквозь переплетение портупей, он протяжно зевнул. Потери были велики, но в основном со стороны Рамаля; потери Абзена составили от силы одну десятую. Многих фейнов не досчитаются у костров в лесах Рамаля, некому будет охотиться для их детенышей, кроме матерей, и кровная вражда между Абзеном и Рамалем лишь усилится. Конца кровопролитию Рва не видел, но спокойно принял эту мысль — точно так же он никогда не задумывался о судьбе, заставившей людей и фейнов вместе сражаться против пришельцев в горных долинах. Они вместе держали в руках лекарство продления жизни, и лишь благодаря ему существовала их сила. Так жило уже не одно поколение народа Рва, и численность его не уменьшалась, а поселения процветали.
 Стук копыт вновь заставил его обернуться. На тропе появился Лавин Фандин в серо-зеленом плаще и широкополой шляпе от дождя, за ним скакали двое из его штаба. Приблизившись к Рва, он осадил коня, и тот нежно коснулся фейна мордой. Любовь между фейнами и лошадьми можно было сравнить лишь с любовью между быстрыми земными четвероногими и людьми. Рва взглянул в глаза Лавина и прочел там лишь суровость.
 Какое-то время мрачные глаза Лавина выдерживали пристальный взгляд ярко-желтых глаз фейна, затем он сплюнул и с недовольным видом соскочил с коня, — Я замечаю, что герой Брелкилка рад сегодняшней уверенной победе.
 — Господин, они ведь агрессоры. Мы просто защищали нашу долину.
 — Но откажется ли когда-нибудь молодой истиннорожденный Прауд Фандан от дальнейших попыток? — произнес Лавин, с особенной желчью выделив «истиннорожденный». — Или нам придется возиться с ним вечно? Меня тошнит от его вероломства.
 Рва пожал массивными плечами; хвост фейна затрепетал, выражая сложную гамму эмоций — гнева, безутешности, горечи утраты, радости. Фейны склонны были смотреть на действительность с благоговейным прагматизмом, воспринимая все происходящее с нарочито непредсказуемым самовыражением. Им было проще танцевать на лезвии ножа, не выпускать меч из лап и сгорать в огне великой страсти, воспринимая боль и смерть как нечто неизбежное и не придавая им особого значения.
 — Тяжелый импи отступил; мы смотрели им вслед с гордо поднятыми головами. Мы могли бы положить их здесь всех до единого, и кости их белели бы на пустоши. Боевая песнь этих краев стала длинной и наполнилась пурпуром и золотом победы фейнов Абзена. Никогда Брелкилк не забудет ее.
 — Полагаю, что точно так же не забудут ее и Фанданы, в особенности род Прауда Фандана. — Взгляд, брошенный в ущелье, уперся в останки героев, сражавшихся до конца у батареи Рамаля. Лавин брезгливо поморщился. — Там были Фанданы — фейны и люди, точно так же как ты — Фандан-фейн, а я — Фандан-человек. Междоусобная война отнимает впустую множество жизней, и я намерен положить этому конец. У нас и без того немало врагов.
 Его лошадь — смуглая кобыла по кличке Нэнси — внезапно фыркнула, почуяв запах смерти, и готова была заржать, но Лавин крепко схватил ее под уздцы и что-то ласково зашептал ей в ухо, пока та не успокоилась. Лавин и Рва принялись чесать ее под челюстью и за ушами; затем Лавин передал ее одному из шталмейстеров — курсанту второго курса Фанданского военного училища.
 — Хек, — произнес Лавин, — отведи ее в конюшни на дороге в Оранк. Когда импи будет переформировываться, я хочу, чтобы ты спустился в Треснувшую Скалу и взял трехдневный отпуск — для того, чтобы отоспаться, ни для чего другого. И возьми с собой Нестора. Похоже, что он уже спит.
 Ребята кое-как отсалютовали и ускакали прочь. Лавин повернулся к Рва.
 — У нас с тобой еще немало работы, мсее, и теперь предстоит самая печальная. — Лавин стянул с себя капюшон, и Рва увидел свежую рану на его левом предплечье. Летный комбинезон был срезан ниже локтя, и рука была обмотана медпластом с полным биопаком.
 — Что-нибудь серьезное, господин?
 — Док Олантер сказал, что несколько дней будет болеть, но кости остались целы. Шальная пуля — почти на излете.
 Фарамол такие раны залечивал быстро, но беспокойство не покинуло Рва. Он восемь лет был телохранителем и заботился о здоровье своего господина, как мать — о собственных детенышах. Он внимательно осмотрел одежду, вынюхивая малейший запах гнили.
 — Я ее чуть позже сам осмотрю. Может быть, потребуется порошок из наших трав. И что еще — так это хорошая пища. Давно ты глядел на себя 8 зеркало? Ты же себя голодом моришь — так исхудал, что кости выпирают. Не завтракал ведь, да? А поесть надо, я на этом настаиваю. Ты ведешь себя» как мотылек, который питается нектаром, порхает по воздуху и живет всего неделю. Одну неделю! — Рва поднял вверх один палец. — Все эти снадобья, лекарства, они ведь не пища.
 За многие годы Лавин привык к ворчливому тону Рва и теперь коротко кивнул и обещал при первой же возможности плотно поесть.
 — Хорошо, тогда я подстрелю молодого гзана, Убанкини сварит крепкую гвассу, мы присядем у костра и вспомним старинные легенды, да? А затем вытащим трубку и вместе покурим теоэинта в честь победы, да?
 Рва нарисовал заманчивую картину. Праздничный обед в деревне Брелкилк, во дворе Убанкини, под сенью деревьев кликхолли… Неторопливо потягивая трубку, взвесить все снова… И затем? Лавин настолько выдохся, что был готов свалиться и поспать этак с месяц.
 Но сейчас вершились великие события, и времени для отдыха не было. Совещание в верхах между горскими кланами и Мировым Правительством Земли могло начаться в любой день. Второй Абзенский, находившийся под командованием Лавина, был назначен обеспечить безопасность делегации и вождей кланов. Как только импи переформируется, он начнет спуск по долине на воздушных шарах и переход по равнине к месту встречи.
 В то же время четырехдневная война с молодым Праудом вызвала настоящий кризис в нижней долине. Митилиокский лес был обобран дочиста. На миллиарды кредитов протеинов хитина, еще не снятых с брюшек замороженных визирей, лопатами загружали в реактивные транспортные самолеты.
 — Да, мсее, мы поохотимся вместе, а затем будем пировать во дворе и готовить печень в глиняной печи — да, ты абсолютно прав, именно этим и следовало бы заняться прямо сейчас, но… — Лавин беспомощно взглянул на струи дождя, косо хлещущего через пустошь. Почти машинально он положил на язык крупинку фарамола и почувствовал, как она растворяется, разнося тепло по всему телу. Мозг его мгновенно прояснился, решимость окрепла. — Пировать во дворе Убанкини мы будем послезавтра. Если сможем к тому времени спасти положение в Митилиоксе.
 Рва приготовился отстоять мысль о свежем мясе, да и одного упоминания про Убанкини было достаточно, чтобы сделать огромного фейна упрямым и неподатливым, к тому же он сам нуждался в отдыхе не меньше хозяина, но не хуже его самого Рва понимал, какая катастрофа может произойти на юге.
 С левого фланга главный нейлик Нг Тунг доложил, что контакт с бегущим тяжелым импи потерян. Второй Абзенский отступил на переформирование вдоль дороги на Оранк.
 Дождь усилился, и Рва натянул плащ, нахлобучив капюшон; уши его высовывались из разрезов.
 — Это ведь муссон, старина, — хрипло сказал Лавин. — Скоро он закончится, так что нельзя терять времени даром.
 Они медленно побрели через пустошь, и вскоре их настигли гонцы Рва с маленькими конвертами, в которых находились волосы погибших. Конверты с желтыми перьями взял себе Рва — в качестве победных трофеев. Волосы фейнов Фанданов в конвертах с зелеными эмблемами достались Лавину. Он разложил личные бирки по карманам плаща, а волосы аккуратно вложил в один большой конверт.
 Зеленых было очень много — меньше, чем желтых, но все-таки слишком много, и сдержаться Лавин не смог. Он задрожал и принялся гневным шепотом проклинать молодого Прауда. Он, истинная кровь линии Фандана, столь надменен, что не может принять поражения. Лавин осыпал проклятиями его чертовы истинные гены. С каждым новым пакетиком гнев Лавина возрастал все больше, и вскоре усилием воли он заставил себя остановиться и выкинуть все из головы, пока ужас и отвращение не сказались на его рассудке.
 Несколькими минутами позднее они наткнулись на двух молодых женщин, склонившихся над лежащим у вершины холма телом Юн Рва — кровного родича Бг Рва. Ему оторвало лапу до локтя взрывом гранаты; он ослабел и умирал от потери крови. Молодые медички в зеленой униформе Фандана суетились вокруг него, ставя капельницы для переливания крови и плазмы. Обрубок уже перевязали и кровотечение остановили. Юн жалобно просил их позволить ему умереть, пока не поймал на себе взгляд Бг Рва.
 — Брат, дай мне твой клинок, — прохрипел он, — не хочу жить калекой. Отправь меня к духам, мсее. Мне место в тариорах.
 Пестрая морда Юна скривилась при этих словах гримасой боли, и клыки застыли в предсмертном оскале почерневших губ.
 Рва вопросительно взглянул на Лавина, положив лапу на кифкет, но тот молча покачал головой. Это минутная слабость, и она пройдет. Юн выживет, вернется в Брелкилк, и вскоре ему подберут подходящую искусственную переднюю конечность.
 — Нет, боюсь. Юн должен жить. Лежи спокойно, Юн, скоро врачи закончат работу, и ты отправишься домой, к Рещишими. Что скажет она мне, если я позволю тебе умереть? Подумай о ней, о ее детенышах — кто станет охотиться для них, если ты собираешься умереть?
 Рва убрал руку с рукоятки клинка. Желание Юна умереть было ему вполне понятно. Фейны испытывали непреодолимый ужас при мысли об ампутации или потере конечностей — гораздо больший, чем люди, привыкшие за долгие столетия к совершенной медицине. Но он все же согласился с Лавином; его также обеспокоило то, что его родич может просить такой легкой смерти.
 — Ты будешь жить, Юн. Тебе дадут новую лапу. Юн потрясенно взглянул на Рва.
 — И что. Юн из Брелкилка станет фейном с механической лапой? Что же духи предков скажут на это, мсее?
 — Скажи спасибо, что не яйца потерял, глупый Юн. Их не заменишь. Господин Лавин прав — ради чего тебе умирать? И оставить здесь Реши, да еще с тремя детенышами на руках? Ты оскорбляешь нашу кровь, Юн. Реши — из рода Рва, и я — предводитель рода. И ты еще можешь думать о том, чтобы оставить ее? Не клялся ли ты защищать ее всю жизнь? Кто будет для нее охотиться?
 Юн горестно отвел морду; его огромные глаза были закрыты. Тело его тряслось, как в предсмертной агонии. Рва помедлил мгновение, усмехнулся, и хвост его возбужденно затрепетал.
 — Честно говоря, Юн, хоть ты мне и родственник, но есть у меня кое-кто на примете, кто сможет не хуже тебя приносить добычу Реши и ее детенышам.
 Глаза Юна широко распахнулись, морда возмущенно приподнялась. Рва захохотал.
 — Кто? — проревел Юн. — Скажи мне его имя! Врачи не могли удержать его. Рва вновь захохотал:
 — И ты просил нож, чтобы покинуть Реши, да? Счастливчик ты. Юн, и останешься жить. Вон вертолет летит.
 Рва встал, а Лавин дал вертолету команду снизиться. Они с Рва смотрели, как медики погрузили Юна и еще десяток раненых, и вертолет улетел.
 — Этой битвы можно было избежать. Во всем виновата неуемная гордыня молодого Прауда; в ней нет ни правды, ни чести.
 Рва с этим не согласился, мотнув тяжелой головой:
 — Да, но ведь для нас это была великая и славная битва — фейны с фейнами, честь или смерть. Чистая война — без ядов, людских денег, без алчности и корысти. Другая война — грязная.
 Лапа корысти лежит на ней, какие бы слова ни говорились.
 — Но мы защищаем самих себя и хитин, чтобы сохранить контроль над богатством, которое необходимо нам для защиты. Пока мы действуем решительно, мы побеждаем врагов и сохраняем нашу жизнь такой, как она есть. Жизнь свободную, дикую, жизнь с гордостью и для фейнов, и для семей. Эта война необходима — если мы капитулируем перед прибрежниками, то неизбежно все погибнем.
 Они спорили об этом уже не первый год, и Рва старался показать юному господину Абзена всю красоту битвы во имя чести и славы. Красоту битвы за чистую жизнь, не запятнанную корыстью или властолюбием. Дабы духи предков проводили время за чтением волос — Рва придерживался «расширенного» вероучения, утверждавшего, что со временем волосы людей тоже могут быть взяты и прочитаны в тайных чертогах, где пребывают Аризели тки Фенрилль. Пятна корысти не пройдут мимо их взора, и дух, зараженный ею, будет рассеян. В этом мире чего-то стоила лишь истинная жизнь, чистая и простая, проводимая в охоте и битвах за честь, все остальное — лишь иллюзия. Фейны сражались, чтобы сохранить чистые луга для пасущихся на них гзанов, леса — для деревьев, воздевающих громадные ветви к небу. Без истинной жизни для фейнов было бы лучше завершить долгую главу своего пребывания на Фенрилле и возвратиться ко Всему.
 Теперь же Бг Рва просто вздохнул, попробовав воздух на вкус. Бесконечные философские споры у костра напоминали бессмысленную полемику о курице и яйце: что было вначале — приготовление лекарства долгой жизни из хитина или же необходимость защищать горные долины от тех, кто хотел уничтожить их ради этого самого хитина? Все было запятнано жадностью, спущенной с привязи безумной одержимостью вечной жизни, что так сжигала людей. Война с Прибрежными армиями длилась уже не одно столетие, и теперь уже ни один фейн не мог бы сказать в точности, с чего все началось.
 Лавин произнес команду в наручный коммуникатор, и сразу же Грюнесс, пилот самолета с вертикальным взлетом, направил аппарат вниз. Он вынырнул из облаков под рев реактивных двигателей, превратившийся в нестерпимый вой за несколько метров от земли.




 Глава 2


 Сенатор Айра Ганвик возлежал в мягком изгибе кушетки, позабыв обо всем — кроме ритмичных движений рта сексуального объекта. Руки его изредка спускались вниз — к блестящей шапке платиново-стальных кудрей, расположившейся у него между ногами. Что и говорить, хороша была девка — вполне стоила восьми тысяч фунтов, что пришлось заплатить по договору.
 Его тело застыло в экстазе…
 Затем он минутку передохнул, а Сайя поднялась и приготовила возбудитель из тестостерона и комплекса белков. Когда она возвратилась, он перевернулся и, пока она всаживала иглу ему в ягодицу, украдкой бросил в рот крупицу фарамола, почувствовав, как она растворяется на языке.
 Удовлетворенный сенатор вновь откинулся на кушетке, и сексуальный объект опять быстро и привычно заняла то место, которое досталось ей в этой жизни.
 Время шло. Девочка была просто великолепна, она нежно причмокивала, упиваясь происходящим, и иногда сильно надавливала. Сенатор крепко вцепился руками в кушетку и томно задвигал задом из стороны в сторону, наслаждаясь каждым мимолетным прикосновением. Большая резиновая пустышка у него во рту была мягкой и успокаивающей; он присосался к ней со всей страстью, какую только мог возбудить сосок в стосемидеся-тивосьмилетнем младенце.
 Внезапно блаженные касания языка девушки прекратились, послышались настойчивые сигналы зуммера — сначала их зарегистрировала лишь периферия его сознания, но вскоре раздражающий звук механической цивилизации бесцеремонно вторгся в сердцевину мозга, разрушив блаженное полузабытье младенчества.
 Сенатор выругался, Сайя отшатнулась, легонько вскрикнув от страха, но Айра схватился за коммуникатор.
 — Что там еще? Надеюсь, причина серьезная?
 — Весьма сожалею, сенатор, получено сообщение с приоритетным кодом. Прибыл некто по имени Термас Хит для встречи с вами. Говорит, что по очень срочному делу.
 Сенатор выругался вновь. Из всех маловероятных помех эта была самой маловероятной. Но делать нечего, раз Хит дал сообщение с таким приоритетом.
 Раздраженно одеваясь, он думал о том, что же могло понадобиться Хиту. Обычно парень если и беспокоил его, то по действительно срочным поводам, так что дело наверняка серьезное. Неужели прорыв? От этой мысли Ганвик возбужденно вздрогнул Они встретились в небольшой круглой комнате под жестким наблюдением экрана безопасности. Молодой человек явно нервничал, и сбивчиво произносимые им слова в спешке обгоняли одно другое.
 — При последнем испытании этих последовательностей мы обнаружили, что дельта-протеины воспроизводятся вне среды роста, укрепляющий катализатор действительно сработал, но не совсем так, как мы ожидали. Оказалось, что наибольший выход — на четыреста процентов выше первого запуска — дают тройные последовательности. Результаты усредненные, разброс в пределах допустимого.
 — Значит, все получилось.
 Ганвик выключил проектор, и голографическое изображение исчезло.
 Молодой человек неловко шевельнулся в кресле и энергично кивнул. Все получилось, и его сумасшедшая идея использовать информационные протеины хитина для воспроизводства самих себя с помощью искусственных энзимов могла увеличить производство в десятки раз. Что, в свою очередь, резко увеличило бы количество исходного продукта, необходимого для производства лекарств продления жизни. Зашифрованную память визирей хитина и доступ к этой памяти через фантастически запутанные белковые цепочки скопировать в лабораторных условиях считалось невозможным.
 — Да, да, все работает. Как минимум десятикратное увеличение производства. — Хит с силой сцепил руки. — Послушайте, сенатор, взорвется все устройство человеческого общества! Все изменится, каждый получит доступ к лекарству вечной жизни. Только подумайте! Все человечество сможет жить вечно!
 Ганвик кашлянул, прочищая горло:
 — По крайней мере покуда оптимол или агунол смогут поддерживать их живыми — так ведь?
 — Да, да, конечно, но ведь…
 — Расскажите мне вот что, — поджал губы Ганвик. — Сколько копий вы уже успели сделать?
 Сенатор держал в руке крошечный чип матрицы данных.
 — Две — для вас и для себя.
 — Что вы сделали со своей? Нервозность гостя еще больше возросла.
 — Я.., она в надежном месте, — заикаясь, пробормотал он.
 Ганвик выбрался из тени сенсогенератора и похлопал химика по плечу.
 — Я потому спросил, — сказал он, — что это должно оставаться в тайне еще какое-то время, пока…
 — Как можно сохранить в тайне такое открытие, как бессмертие всего человечества?
 Хит был измучен, чуть не в истерике оттого, что его работа завершилась таким сногсшибательным результатом, которого он не мог даже и вообразить. Низкосортный оптимол мог стать доступным для каждого, а это означало долгую жизнь для всех.
 Голос сенатора стал тише:
 — Теперь, разумеется, это выйдет наружу, деваться некуда — я понимаю. Человечество жаждет этого открытия, и жажда эта будет утолена. Вы совершенно правы, мой дорогой друг, это изменит очень многое. Вся Галактика изменится — мы наконец-то сможем добраться до дальних звезд.
 Ганвик заметил, что сам охвачен излишним возбуждением, и попытался не выдать этого голосом.
 — Но прежде чем мы огорошим этим открытием ничего не подозревающий мир, оно будет в наших руках — пусть даже очень недолго. Тогда ваш труд получит достойную награду. Сколько вы работали над этой темой — лет семь, так ведь? Семь лет вы положили на это, семь полных тщетных усилий и разочарований лет, и наконец — с моей помощью — прошли весь путь до конца. У вас не было ни кредита, ни исследовательских грантов — я дал вам лабораторию и все, что требовалось.
 — Да, да, ну что вы, я ни о чем не забыл. Еще бы он забыл! Ганвик спас его. Глаза Термаса метнулись по комнате, как если бы он искал путь к бегству. Дебби умоляла его не ходить к Ганвику и вообще не ставить его в известность об открытии. А он никак не мог унять дрожь при одной только мысли о том, чему был свидетелем — невообразимо запутанные клубки информационных протеинов реплицировались в лаборатории, в пробирке!
 Окончательное решение было продиктовано семейной гордостью Хитов. Их семья не была связана договорными обязательствами, и члены ее сохраняли полную свободу. Они пришли со второй волной, хотя в самом ее начале, и сумели сохранить свою гордость, несмотря ни на что. Термас был должен Вавилонскому Синдикату за все семь лет финансовой поддержки и крушения надежд, а также Айре Ганвику — за веру сенатора в конечный успех его усилий. Мысль о том, чтобы сбежать теперь из-под опеки Ганвика, казалась ему настолько подлой и презренной, что он ее всерьез даже не рассматривал.
 — Думаю, ваши чувства, как и мои, подсказывают вам, что вам следует что-то получить от своего открытия. Э-э-э, кругленькую сумму — прежде чем вы выпустите его из рук. — Ганвик потер переносицу.
 У Термаса блеснули глаза. Значит, он не ошибался насчет сенатора! Вавилонский Синдикат не станет скрывать изобретение — в самом деле, зачем? — он не хотел ничего подобного, чего бы это ни стоило.
 К стене был прикреплен круглый магнитный сейф. Ганвик встал и запахнул багровый бархатный халат. Открыв сейф, он извлек из него плоскую коробочку нержавеющей стали. Включив систему подачи, открыл коробочку и вытряхнул из нее пакетик фарамола — микроконтейнер с сотней крупинок пурпурных кристалликов, приносящих радость, и положил чип с данными в трубку поверх стопки из сотни таких же микроконтейнеров.
 Сенатор протянул Хиту крошечный пакетик и нехотя пробормотал себе под нос, что запасы фарамола нужно продать как можно скорее — как и необходимые ингредиенты протеинов; рынок наверняка рухнет, как только поступит известие об открытии. Действовать нужно очень осторожно. Конечно, все должно было измениться, и теперь он, Айра Ганвик, обязан получить максимальную выгоду от собственного преимущества. Он вполне может стать богатейшим и могущественнейшим человеком во Вселенной. Сенатор взглянул на молодого химика. Тот явно нервничал, наверняка заранее предвидя возможные последствия, но не уклонившись от них под действием странного чувства чести, воодушевлявшего первых колонистов. Айра фыркнул:
 — Ну что ты, нечего смотреть на них, мой мальчик! Попробуй — это высококачественный продукт Сприков, из Слэйд-Маунтин.
 Хит неуверенно раскрыл пакет и с опаской положил крупинку на язык.
 — Это для начала. Ты скоро узнаешь, как платит Айра Ганвик за верную службу. Теперь это твое — как и практически все, что пожелаешь. Ты получишь великолепный кредит — это я сделаю прямо сегодня. Линию прямо на Вавилон. Кроме того, тебе необходимо отдохнуть. Ты много работал, я вижу это по твоему лицу.
 Термас почувствовал блаженное спокойствие, как будто он парил над собственным телом. В самом деле, немного отдохнуть не мешало бы. Взять отпуск. Первый отпуск за семь лет или даже больше.
 — Так что отправляйся теперь домой и готовься к настоящим каникулам. Куда бы ты хотел отправиться? На Серф-рокс? Или Оракл-рокс, или курорт Гедон? Великолепные места, по-настоящему фешенебельные и изысканные. Ты только скажи, где тебе хотелось бы побывать, и я установлю кредит. У Вавилона имеются отели почти на всех лучших курортах.
 Ганвик нетерпеливо прошелся из угла в угол, подбирая наиболее красноречивые и убедительные слова. Парень попался ему на ладошку — теперь он мог делать с ним что угодно.
 — Или вот какая идея. Отдохни здесь, на Побережье Эс-икс. Мой друг Марцеллус Апроприер пытается продать сексуальный объект, который ты наверняка полюбишь. Она пробыла у него только три месяца, но уже истощила до последней степени. Я куплю ее для тебя. Ты сможешь остановиться в моей небольшой вилле на берегу моря, моем маленьком курортике на острове Греха. Отдохни там, расслабься, пока я займусь делами и позабочусь о том, чтобы мы получили из этого открытия максимальную выгоду. Пришла пора стать богатым, не так ли? Ты ведь хочешь стать богатым, да? Богаче всех на свете?
 Хит позволил себе улыбнуться, охватившее его ощущение облегчения сменилось радостью, когда он понял, что Ганвик не шутит. Он получит все, что только пожелает.
 — Благодарю вас за все, сенатор. Вы терпеливо ждали все эти долгие годы, когда, бывало, я сам частенько терял веру в успех. Очень рад, что все окончилось так хорошо. Я, знаете, слегка ошеломлен. Но только я бы хотел провести отпуск в тишине. Съездить к своим, в Косткаунти.
 — Ну что же, если ты предпочитаешь это забавам с пышной блондинкой Марцеллуса — пожалуйста. В самом деле, неплохая идея — повидать семью. Но будь бдителен — нельзя давать повода для слухов, некоторое время нужно соблюдать строжайшую тайну. Хотя бы немного, пару недель. Побережем голосовые связки для интервью и пресс-конференций, да? Лучше подготовься к презентации, это очень важно. А твоя подружка, она, конечно, поедет с тобой? Она понимает, что нужно будет хранить полнейшую тайну?
 Девчонку, конечно, нужно будет разыскать немедленно. Лишь после этого он сможет начать думать о неожиданном благодеянии, которым будет осчастливлено человечество. Ему нужно время, чтобы позволить воображению оценить ситуацию и рассмотреть все возможности.
 Айре хотелось прыгать и кричать от радости. Такая невзрачная тема на периферии серьезной химии хитина… Как пришлось отстаивать ее…
 Кто бы мог подумать? Что скажет Синдикат, когда он сообщит об открытии? Можно представить себе их лица… Внезапно он сообразил, что Хит что-то говорит ему:
 — Полагаю, мы поедем домой вместе. Мы с Деб выросли по соседству.
 — Хорошо, отлично. Так, а почему бы не выдать тебе, э-э-э, скажем, тысяч пятьдесят на ближайшие пару дней, пока я не улажу дела с кредитом? Оставь свой будущий адрес, и я буду постоянно держать тебя в курсе дел. А пока что отдыхай, развлекайся! Ты станешь немыслимо богатым молодым человеком. Вселенная будет валяться у твоих ног, все станет тебе по плечу.
 Лицо Термаса трогательно светилось — как будто он стал свидетелем религиозного чуда.
 — Благодарю вас, сенатор, очень вам признателен, — проговорил он.
 Оставшись вновь в одиночестве, Ганвик набрал секретный шифр на своем коммуникаторе.
 — Слушаю, сэр, — устало произнес мрачный голос.
 — Из купола развлечений только что вышел молодой человек в светло-серой куртке и белых спортивных туфлях — примерный портрет сейчас поступит на твой экран. Слушай меня, слушай внимательно — это исключительно ответственная работа, нельзя допустить ни малейшей ошибки.
 — Понимаю.
 — Отлично. Следуй за ним до дома и убей, как только он окажется внутри. Затем ты должен уничтожить все, что обнаружишь в доме. Все без исключения. Я хочу, чтобы он исчез бесследно, чтобы не осталось никаких свидетельств того, что он когда-либо существовал. Пепел сбрось в Блади-Баб или же утопи в океане. Затем доложи мне.
 — А тело?
 —  — Пепел! И сделай так, чтобы он исчез. Полностью.
 Ганвик отключил коммуникатор и рухнул обратно на кушетку.




 Глава 3


 Девушка скрипнула зубами и собралась для новой попытки. Она с трудом балансировала на вспомогательном кронштейне солнечных батарей, окружавших купол Развлечений Вавилонского Синдиката на тринадцатом уровне. Под ней извивались вдоль отмелей Побережья Эс-икс бетонные змеи пешеходных тропинок. За мотыльковыми деревьями на фоне начинающего темнеть неба зажигались неоновые огни огромных зданий, стоящих вдоль Взморья Любви. Над водой поднималась Бледная Луна. С моря дул нежный ветерок, и девушка чувствовала запах соли моря и соли пота, струившегося по ее лицу.
 Над ее головой маячил нижний край одной из вентиляционных панелей купола. Панель была раскрыта градусов на пятнадцать, и если бы ей удалось вскарабкаться по гладкой металлической поверхности, можно было бы проникнуть в вентиляционную систему всего купола. Это было опасно, но другого пути в накрытые защитным экраном верхние этажи не было.
 Трудность была в том, что девушка могла бы дотянуться до нижнего края вытяжного отверстия, лишь приподнявшись на цыпочках на узком кронштейне, а она знала наверняка, что потеряет равновесие и улетит вниз, если не удастся зацепиться наручными присосками.
 — Черт возьми, панель проклятая, дай только добраться до тебя… — прошипела девушка, набрала побольше воздуху, пружинистым рывком бросила свое тело к панели и отчаянным ударом шлепнула обеими руками по ее поверхности. Присоска на правой руке ударилась слишком сильно и отскочила, и рука слабо скользнула в сторону. Какую-то тошнотворную секунду Армада была уверена, что сейчас полетит вниз, на камни, но левая присоска все же смогла зацепиться, и, вместо того чтобы свинцовым грузилом нестись вниз, Армада повисла на ремешке, обмотанном вокруг запястья, а каблуки ее болтались в воздухе. В состоянии, близком к панике, она замолотила правой рукой, и наконец с третьей попытки присоска зашипела и прилипла. Теперь Армада болталась в воздухе» вися на двух руках.
 Секунду, не больше, она расслабленно висела на присосках, затем сделала глубокий облегченный вздох. Пот жег ей лицо, и она содрогнулась еще раз, подумав, что только что была на волосок от смерти. С огромным усилием девушка подтянулась на руках, так что плечи ее оказались на одном уровне с руками. Прижав локтевую присоску на правой руке к стене и проверив захват, она освободила присоску на запястье и передвинула ее чуть выше, затем проделала ту же операцию с левой рукой. Локтевые присоски были установлены на вращающихся шарнирах, позволявших свободно двигать рукой; приводились они в действие с помощью крошечного пульта в кольце, надетом на указательный палец девушки.
 Она медленно ползла по пятнадцатиметровой панели, словно гигантская муха. Добравшись до края, Армада перекинула через него ногу и уселась на панель верхом. Рыжие волосы, доходившие ей до плеч, теперь развевал поток входящего воздуха, и их приходилось постоянно поправлять. Слева над ней находился осмотровый лаз в стене купола, и Армада начала медленно продвигаться вдоль ребра по направлению к нему. Если только она сумеет добраться до него, путь к сердцу вентиляционной системы будет открыт.
 Когда она остановилась, чтобы еще раз свериться со схемой вентиляции, то обнаружила, что ее бьет дрожь. Она осторожно сняла присоски и положила их рядом. Добраться сюда она смогла лишь благодаря долгой подготовке и тщательному плану. Теперь Армада Бутте свершит свою месть. Теперь они заплатят за боль и унижение, которые ей причинили.
 Она знала, что находится под стояками, ведущими к помещениям четырнадцатого этажа с четными номерами. Заранее запомнив все расстояния, все изгибы и повороты воздуховодов, теперь она ползла к цели, почти не задумываясь.
 Еще через пару минут она замерла в ожидании за небольшой вентиляционной решеткой, сквозь которую виднелся холодильник, стоящий в углу кухни. Места для маневра у Армады было очень мало, и чувство клаустрофобии, с которым она боролась с того самого момента, как пробралась в воздуховод, еще более усилилось. Выбраться обратно, извиваясь по тем же воздуховодам, было бы практически невозможно, но путь ее лежал вперед.
 Армада осторожно просунула сквозь решетку крошечный стебелек микрофона; он не зарегистрировал ничего, кроме обычных звуков, раздающихся на кухне, и приглушенного воя движущегося лифта.
 При помощи ювелирного лазера она прорезала углы решетки и втащила ее внутрь трубы, засунув под себя. Если бы удалось просунуть плечи в узкое отверстие, она могла бы опереться на холодильник, пока вытягивала бы остальную часть туловища. Чтобы пролезть в дыру, ей пришлось крепко вдавиться одним боком в стенку.
 Вытянув руки вперед, она принялась выбираться из вентиляции.
 Внезапно где-то неподалеку хлопнула открытая дверь, и на кухне послышались шаги. Армада застыла, но тут же принялась лихорадочно протискиваться обратно в трубу. Закрыть отверстие крышкой она уже не успела — дверь открылась, и в помещение вошла девушка с огромной шапкой курчавых волос, отливающих стальным цветом. Она направилась к холодильнику, открыла дверцу, достала две бутылки моки и тут же удалилась, даже не включив свет.
 Армада прождала в кромешной мгле и невыносимой тесноте несколько мгновений. Значит, здесь появился новый сексуальный объект. Ничего вокруг не меняется — только секс-объекты сменяют друг друга. Эта мысль почему-то заставила ее улыбнуться. Что же, тем слаще будет месть.
 Выбраться наружу оказалось гораздо труднее, чем казалось вначале. Плечи в дыру пролезли, но теперь застряли бедра. Пару секунд казалось, что она обречена так вот и застрять в проклятой дыре; мысль о том, что она попадет в лапы охранников, привела ее в такое неистовство, что откуда только взялись новые силы. Изогнувшись штопором, Армада стала выдавливаться вниз, к вожделенной свободе.
 Наконец она плюхнулась на холодильник, словно рожденная домом, с ног до головы залитая потом, как родовыми водами. Зародыш мщения.
 Еще через секунду Армада уже стояла на ногах, зажав в руке крошечный ювелирный лазер. Она чутко вслушалась в тишину, но никаких звуков не доносилось. Армада взглянула на часы — еще целый час до смены охранников. С тоской она подумала, что расписание охраны отпечаталось в ее памяти навечно. Забыть его она уже не сможет. По нечетным неделям дежурит Хорст, а Леко спит.
 Армада бесшумно вышла в коридор и направилась к комнате отдыха охранников. Дверь Хорста была открыта — память ее не подвела. Затем она попробовала открыть дверь Леко, и та бесшумно скользнула в сторону. Непростительная ошибка для того, кого так ненавидят. Но, успела подумать она, у них слишком долго тянулась легкая жизнь, и они потеряли хватку.
 Леко лежал в кровати, широко раскинувшись, и рот его был приоткрыт; он слегка похрапывал. Короткий проблеск луча лазера, с интенсивностью резки — и голова Леко наполовину отделилась от плеч. Тело подскочило вверх, затряслось в агонии и выгнулось дугой, разбрызгивая кровь по всей комнате. Так Леко и не узнал, где сон его перешел в смерть, а сумерки стали кромешной мглой.
 У Армады будто камень с плеч свалился, но затем с легким испугом она заметила, что забрызгана кровью жертвы. Трудно было подумать, что ее окажется так много. Кровь была на кровати и на стене, большими пятнами запачкала ее костюм цвета хаки. Армада была готова то ли засмеяться, то ли закричать, и пришлось укусить руку до крови, чтобы привести себя в чувство.
 Теперь она просто стала ждать Хорста, зная, что он должен зайти разбудить Леко за пару минут до сигнала смены караульных. Она еще помнила, как Леко жаловался своим грубым, брюзгливым голосом на частоту смен. Тогда Хорст, естественно, просто выволакивал ее из постели Леко за цепь и тащил в собственную… Ее решимость окрепла. Случайно глянув в зеркало, она вдруг увидела выражение, которого сроду не бывало на ее девятнадцатилетнем лице, и даже испугалась. Решимость страшная, неумолимая.
 Наконец пришел Хорст, открыл дверь и вошел внутрь, не зажигая свет. Петли гибких мускулов, мягко свалившейся ему на плечи, он даже не увидел — она моментально обвила его глотку. Сперва он почувствовал что-то скользкое на шее и попытался схватить странный предмет рукой; та нащупала нечто скользкое и твердое. Хорст попытался разжать петлю своими огромными ручищами, но петля сдавливалась все туже и туже. Хрипя и задыхаясь, он попытался нащупать какой-нибудь предмет — поддеть невыносимо тугую петлю.
 Он грохнулся на колени, судорожно пытаясь схватить ртом воздух, и в это мгновение из темноты появилась стройная фигурка, озаренная светом. Он увидел ее глаза, узнал их и вскрикнул бы — но ему уже больше не привелось кричать. Червь-силок не разжимал хватки еще долго после того, как жертва была мертва. Предоставленный сам себе, он обертывался вокруг тела и начинал процесс пищеварения.
 Оставив Хорста умирать. Армада направилась через холл к палатам Ганвика. При ней была охранная карта Леко, открывавшая замки дверей во внутренние покои сенатора.
 Ганвик полудремал, размышляя о новой эре всеобщего бессмертия, начало которой он мог объявить. Новое лекарство назовут в его честь; по крайней мере он может потребовать, чтобы вся последующая история именовалось Эрой Ганвика. Он будет править империей из множества планет, и все их обитатели станут его рабами. Его владычеству не будет конца в самом прямом смысле; он будет путешествовать по Галактике во главе всемогущего флота. Это будет настоящий Золотой Век! Сладко улыбнувшись от мыслей о собственном грядущем величии, он устроился поудобнее, чтобы заснуть.
 Сайя смотрела видео — «Оллболл поздней ночью». Зрелище здоровенных мужиков, вымолачивающих друг друга в синтетические маты, одновременно отупляло и странным образом возбуждало. Сайя с ненавистью подумала о своем арендаторе. Хорошо хоть старая свинья заснула, так что в оральных утехах наступил перерыв. До завтра.
 Форвард прорвался сквозь защитную линию Каугаров и был брошен на мат подсечкой и ударом. В действии наступила пауза, к форварду, ничком лежащему на поле, подбежали медики. Особенно Сайе нравилось, когда раненых было побольше.
 Она не услышала, как Армада открыла дверь и проскользнула внутрь; даже когда та прокралась мимо и притаилась рядом со спящим сенатором — Сайя и тогда ничего не заметила. Армада поднесла шприц-тюбик к голой руке сенатора и обездвижила его, введя дозу нервно-паралитического вещества. Ганвик проснулся, и Армада ясно увидела в его глазах ужас, когда он узнал ее. Но доза была лошадиной, и сенатор мог шевельнуть лишь губами. Армада встала над ним и улыбнулась.
 — Я же обещала тебе, что отплачу, грязный мерзавец, и сейчас я это сделаю. — Голос ее разорвал тишину, как удар кнута.
 Сайя подпрыгнула на месте, завизжав от неожиданности.
 — Ты кто?! — ошарашенно пробормотала она. Налетчица была очень красива, и сенатор, лежавший возле нее, казался вполне довольным. — Что происходит? Как ты попала сюда? Что тебе надо?
 Девушка торжествующе улыбнулась и откинула прямые рыжие волоса от лица. Сайя обратила внимание на пятна крови, покрывавшие ее костюм.
 — Скажем, я пришла сюда, чтобы возвратить старый должок. Отомстить.
 — Что с сенатором? Что ты с ним сделала?
 — О, ничего особенного. Он в полном сознании, только шевельнуться пока что не может. И не сможет — по крайней мере час.
 Сайя бросила взгляд на дверь.
 — Нет, не ходи, не надо беспокоить охрану. Они оба мертвы, а сигнализацию я отключила. Сиди, смотри и наслаждайся — ты сможешь увидеть, как фейны успокаивают быков гзанов перед жертвоприношением. Невообразимое сексуальное влечение гзанов может сделать их поведение в неволе совершенно неконтролируемым. — Армада подняла светящуюся проволочную петлю.
 Сайя увидела ее, все поняла, и ей захотелось засмеяться. Хорст и Леко были мертвы, сенатор вскоре не будет испытывать в ней какой-либо потребности — значит, ее продадут! Одна эта мысль вселила радость в ее сердце.
 — Вот так, сенатор, встретились мы снова, как я и обещала. Вы сделали свое дело, осквернив мое тело грязными, извращенными мерзостями. Я умоляла вас пощадить меня, но в ответ слышала лишь презрительный хохот; вы издевались надо мной, уничтожали меня… — Армаду захлестнули чувства. Она резко обернулась к Сайе. — Скажи-ка, дорогая, сколько ты уже здесь.., э-э-э.., работаешь?
 — Почти пять месяцев, — нервно ответила Сайя.
 — Бедняжка, и старый козел делал с тобой что хотел?
 Копна платиново-стальных волос коротко кивнула.
 — Ну так вот, а перед этим твой мерзкий старый хозяин выкрал меня прямо с вечеринки — потому, что я обыграла его в секс-шарады и отказалась с ним спать. Долгие дни я была его пленницей, и он позволял еще этим подонкам иметь меня, когда захотят. Вот почему они теперь мертвы, а он вот-вот изменит половое состояние.
 — О Боже! — Шепот Сайи повис в воздухе; Ганвик беззвучно закричал.
 — А это что такое? — спросила Армада, заметив магнитный сейф, лежащий на столе. Не долго думая она вскрыла его при помощи охранной карточки Ганвика, достала стальную канистру и заглянула в нее. Внутри неясно поблескивало множество пакетиков с крошечными крупинками фарамола. — М-м-м, думаю, это я тоже прихвачу с собой.
 Вытряхнув одну крупинку, она положила ее в рот. Поверх фарамола лежал крошечный чип с данными, и Армада его чуть не выбросила, но затем решила на всякий случай прихватить с собой и посмотреть, что это.
 — Я думаю, что за свою работу здесь я заслужила компенсацию. — Она улыбнулась сенатору улыбкой бесенка, и глаза Ганвика закатились под лоб.
 Процедура заняла всего лишь несколько секунд, и сенатор потерял сознание еще в самой ее середине. Армада вышла из зала, связав предварительно секс-объект. При помощи охранной карты она поднялась на персональном лифте на крышу и вызвала аэрокеб. Одежда Сайи оказалась немного тесноватой, но зато чистой. Входя в кеб. Армада вышвырнула карточку и глядела, как она, кувыркаясь, летит в волны прибоя.




 Глава 4


 Пилот Грюнесс посадил самолет Лавина Фан-дина на крошечной посадочной площадке, и струи тормозных двигателей подняли облака пыли со скал. Лавин повернулся и с чересчур радушной улыбкой похлопал Рва по плечу. Рва скрутился в клубок на полу — он ненавидел полеты.
 Страх фейнов перед реактивными аппаратами всегда озадачивал Лавина. Они не колеблясь рисковали своими жизнями в бою, вооруженные лишь кифкетами с острыми как бритва лезвиями, могли не сгибаясь идти в атаку под шквальным огнем, но едва только фейны отрывались от земли, их становилось просто жалко.
 На высоких склонах горы Мифлин задувал свирепый ветер. Лавин и Рва быстро выбрались из люка и нырнули в узкую, длинную пещеру, которая вела к тайной просеке.
 Обогнув пропасть Долгой Тьмы, они вскоре очутились у начала просеки — на дне тесного разлома, прорезавшего горный массив. Здесь, в тропическом микроклимате, на высоте четырех тысяч метров над уровнем моря, в изобилии произрастал буйный высокогорный лес.
 Вокруг них сверкал, тревожно перешептываясь, алый скрин, желтоглазые фенрилльские ящерицы тревожно рассматривали гостей. Крошечный грызун бросился прочь в поисках укрытия, и даже хищный сухопутный моллюск на всякий случай скрылся в своей раковине.
 Деревья были массивными, достигали двадцати метров в окружности и росли на корнях друг у друга, образуя сплошной массив. За ними никогда не ухаживали вудвосы, и деревья-паразиты с экзотическими цветами можно было увидеть буквально повсюду.
 Появился накрытый серым капюшоном Най'пьюп, фейн-адепт из Гато, главной штаб-квартиры Фанданов, и повел их вперед. Старческие глаза Най'пьюпа, в которых поблескивали алые отблески, буквально пробуравили Лавина — эта церемония была непременной.
 — Все в сборе. Властитель. Все ожидают вас.
 Они направились вперед по узкой тропинке, проложенной прямо по корням деревьев. На просеке было тепло, и Лавин расстегнул летный костюм и снял шлем. Как и обычно, казалось, что тепло здесь от жаркого дыхания, исходящего из живой глотки планеты. Воздух был невыносимо влажным, Лавин почувствовал, как по телу ручьями заструился пот. Рана на руке заныла вновь — нужно было сменить биопак.
 Неожиданно для самого себя он обнаружил, что опирается на Рва, и, если бы не крепкая лапа фейна, наверняка упал бы — обычная кратковременная потеря сознания, следствие неумеренного потребления фарамола многие сутки напролет, без сна и еды. Он постоял немного, дожидаясь, пока пройдет головокружение.
 — Ну теперь-то послушаешься меня? — проворчал Рва. — Нужно остановиться и поесть, прежде чем мы окажемся в Брелкилке.
 Лавин стряхнул с себя тошноту, подавил позывы к рвоте и бросил на язык пару крупинок фарамола. Силы тут же вернулись к нему.
 — Пошли дальше. У нас очень мало времени. Рва пробормотал в ответ что-то о важности здоровья и соблюдения диеты, но Лавин дискутировать не стал.
 — Пора, Властитель, — прошептал Най'пьюп. — Приближаемся к бассейну. — Старик наклонился еще ближе, и его капюшон почти накрыл лицо Лавина. — Завтра, Властитель, я встречу вас на Одинокой Скале. Тогда Мать Справедливая будет под нашей защитой. Она сказала, что встреча очень важна.
 — Так и есть, мсее среди мсее, и мы тоже позаботимся, чтобы все было безопасно.
 Донесся тихий шум, похожий на бой часов; казалось, он отражается от темной воды в бассейне, находившемся в самом низком месте просеки. Из чащи окружающих деревьев выступили древние фейны. У каждого из них в руке был глопод — или даже два, — излучавший мягкий зеленый свет. Адепт рассеял лепестки ксантии над поверхностью воды и, пока они медленно падали, внимательно следил за ними. Когда все лепестки достигли поверхности, он воздел над головой свой посох.
 Послышалось шипение, шепот множества невидимых уст, собравшихся вокруг них в темноте.
 Сотни древних фейнов, все — адепты Духа, взывали к нему из чащи окрестных деревьев.
 Шепот, похожий на легкий шорох, медленно вырастал в церемониальный гимн, в главное причитание народа фейнов: «Те, кто остался позади». Как только шепот добрался до «Неужели они забыты Могущественным?», пилот Грюнесс почувствовал знакомое уже ему благоговение. Прилежное изучение фейнов в Академии Гато открыло ему глаза на самих фейнов и на их древнюю, очень древнюю историю. Некоторые события, упоминающиеся в их молитвах, произошли еще до того, как далекие предки людей на Земле превратились в высших — или даже низших — обезьян.
 Грюнесс прошептал слова, которые запомнил наизусть еще в Младшей Академии, и во все глаза уставился на бассейн. За церемонией внимательно следили все полевые офицеры клана Фандан.
 Поверхность бассейна взволновалась, и крошечные лепестки стали тонуть в маленьких волнах, появившихся непонятно откуда, ведь воздух был абсолютно неподвижен — ни малейшего намека на ветерок. Почувствовалось растущее напряжение, воздух электризовался.
 Лавин подошел к краю бассейна и передал Най'пьюпу продолговатый белый конверт; тот передал его хранителю бассейна. Лавин находился достаточно близко, чтобы почувствовать тошнотворно-сладкий запах цветков карниллы, которые старцы ели на завтрак. В конверте находились волосы, заботливо собранные у павших на пустоши Скраун-мур.
 — Исст, — шепнул прислужник, когда на свет из конверта был извлечен последний пучок, и он зажал их все иссохшей рукой. Последовала долгая тишина.
 Внезапно старец вскинул голову и завыл, и вой его в то же мгновение подхватил утробный рев всех фейнов, собравшихся среди деревьев; продолжался он до тех пор, пока не отразился долгим эхом от скалистых вершин гор. Грюнесс и Лавин скорее почувствовали, чем услышали, бас Бг Рва в общем хоре.
 Закончился вой долгим плачущим криком, и в последовавшей затем тишине старец распростер руки и швырнул волосы в плотный влажный воздух над бассейном. Они сначала повисли, покачиваясь из стороны в сторону, затем завращались и стали падать вниз, как листья, попавшие в воздушные вихри.
 — Пигаз, — сказал алхимик, и вокруг него послышался плотный хор голосов, шепотом повторявших:
 — Нурррум-нурррум-нурррум.
 Каждый волос, приближавшийся к поверхности воды в бассейне, моментально исчезал; не коснулся ее ни один.
 Когда исчез последний, у каждого будто огромный камень свалился с души. Вновь порывами задул ветер, путаясь и превращаясь в вихри в могучих стволах. Влажность резко уменьшилась, заметно посвежело.
 — Опять волосы отправились к Аризелям, — пожал плечами Грюнесс. Они были на войне и дрались за выживание.
 — Они все будут сосчитаны, ты же знаешь, — быстро сказал Лавин. — Их было слишком много. Каждый раз их слишком много.
 Он глядел вперед на свою жизнь — на многие столетия, а возможно и тысячелетия, в которых ему предстоит вести кровавые сражения по два раза в год, отправляя сотни, тысячи, миллионы на верную смерть. Он уже восьмой год управлял Абзеном. К горлу его подступил комок, и он быстро отвернулся, чтобы Грюнесс ничего не заметил.
 — Пошли, — сказал он наконец. — У Брелкилка идет бой, и наше место там.




 Глава 5


 Над Брелкилком из-под пелены моросящего дождя нависала горная гряда Бэдлек. Погодные условия не позволяли нанести эффективный воздушный удар. Тягачи, с ревом двигавшиеся мимо разрушенных многодневным обстрелом усадеб, превращали травянистое дорожное покрытие в грязное месиво. Первый Абзенский импи наконец объединился, чтобы встретить захватчиков в Митилиокском лесу. Боевые отряды были вышвырнуты из Брелкилка и укрепились на горах за ним, за которыми находился Митилиокский лес, но восемнадцатитысячную армию, окопавшуюся на двухсотпятидесятиметровой высоте Бэдлека, не смог бы выбить даже Первый импи — тем более при минимальной поддержке с воздуха.
 Однако ждать улучшения погоды было нельзя — на посадочной площадке на противоположной стороне Бэдлека теснились реактивные аппараты, в которые загружался всепланетный урожай необработанного хитинового протеина, еще не отделенного от отравленной газами визиревой массы. Поутру, вне зависимости от погоды, самолеты вылетят на Побережье Эс-икс.
 Лавин Фандин и Бг Рва ехали к линии фронта на тяжелых платформах на воздушной подушке. По пути им попалось на глаза несколько трупов солдат Фланиана, в характерной сине-зеленой униформе, лежавших на обочине.
 — Мерзкие убийцы детенышей, — промолвил Най'пьюп, недавно назначенный главным нейликом Первого импи.
 За околицей деревни в густо посаженном общественном лесу до них донесся грохот полевой артиллерии, а чуть позднее, когда громоздкие платформы продирались сквозь заросли глоб-глоба, стало отчетливо слышно резкое стаккато стрелкового оружия.
 — В этом секторе действует Умпиил. Вчера они в бой не вступили, задержались на переправе.
 — У моего старого друга Умпиила, должно быть, руки чешутся. Могу себе представить.
 Лавин увидел, как Рва и Най'пьюп обменялись ухмылками, обнажив клыки. Умпиил и его Беспощадный Седьмой отряд слыли легендой в Абзене — отчаянные эффертелли, фейны из деревни отверженных, мужчины без женщин. Редко бывая в своих усадьбах, они искали славной смерти на поле брани, нападали на кого угодно и где угодно.
 Снаряды противника стали рваться вокруг в зарослях, и Лавин разместил командный пункт в просеке среди пурпурных глоб-глобов. Штабная группа заново развернула компьютерную сеть.
 Военачальники обступили голографическую карту. Обстановка была — хуже не придумаешь. Гряда Бэдлек на южном берегу реки фактически перерезала нижнюю часть долины пополам. Враг оседлал хребет, и выбить его оттуда было практически невозможно. Правда, тяжелые орудия Абзена, установленные на Треснувшей Скале, били по хребту прямой наводкой, однако укрыться за гребнем было нетрудно, а дистанция в сто пятьдесят километров в плохую погоду не позволяла надеяться на высокую эффективность огня.
 — Какие будут предложения?
 Помня о вежливости. Лавин повернулся к Най'пьюпу.
 «Най'пьюп сильно вырос по службе за последние пять лет…»
 — Я разведал седловину. Кстати, боевой компьютер тоже предложил действовать на ней. Ее удерживают Фланиане. Мы сильно давили на них вчера до поздней ночи. Они устали, да и склон там не такой крутой.
 Бг Рва фыркнул в ответ:
 — У них на обеих сторонах лучевые орудия и пулеметы. И они тоже ждут атаки именно на этом направлении.
 Глаза Най'пьюпа вспыхнули. Старый мсее Брелкилка снова рвался в бой.
 — С другой стороны, фланг у реки держат «Боевые Орлы». Можно их атаковать, взобравшись на скалы Бэдлек — уверен, что мсее Брелкилка сочтет такую атаку более приличной для почетного самоубийства.
 Рва усмехнулся. Тот же старый Най'пьюп, упрямый и гордый, как все Дайини.
 Лавин внимательно всмотрелся в расположение боевых порядков. На длинном склоне хребта при обстреле снизу нашлись бы мертвые зоны. Рядом с седловиной возвышался сглаженный каменистый конус Варт-Рок полторы тысячи метров высотой. Что-то зашевелилось в памяти Лавина, и он вывел на компьютер крупный план окрестностей горы.
 Рядом с Лавином сейчас мог бы находиться Второй импи, и боевым отрядам просто не позволили бы с ходу занять столь выгодные позиции, однако внезапной атакой молодой Прауд отвлек на себя половину сил.
 — Стоящий в центре отряд называется «Шайка Дургана», — сказал Най'пьюп.
 — Кто такие? — подал голос Рва, точивший кифкет об изношенный мыльный камень.
 Свой дождевик он повесил над собой наподобие тента, и теперь вода стекала ему на спину.
 — Только что сколоченное подразделение, — объяснил Лавин. — С Побережья Эс-икс, организовал его Вавилонский Синдикат. Множество контрактников по трехлетним договорам плюс остатки рейдеров Ковея. Еще не обстреляны.
 — Да? — Рва сплюнул на шелковистую сталь и проткнул кифкет сквозь одежду. — Тогда это просто сброд. И прямо в середине их боевых порядков.
 — В самом деле, — согласился с ним Лавин. Что-то насчет Варт-Рок по-прежнему вертелось в голове, однако уловить мысль не удавалось. Эх, если бы он не был так измотан… Пять дней боев, и за все это время во рту он не держал практически ничего — кроме фарамола, пива да питательной смеси для поддержания сил. Он сосредоточился.
 Рва заметил, как внезапно на лице у Лавина появилось отсутствующее выражение. Темные глаза были открыты, но смотрели в пространство. Этот взгляд был знаком Рва — Гато, йога-матнас. Поиск в памяти. Рва коротким взмахом руки остановил Най'пьюпа, собиравшегося что-то спросить.
 Они принялись ждать, дождь тем временем усилился. Все промокли до нитки даже под дождевиками — муссоны были беспощадны. Для Най'пьюпа зрелище это было непривычным — он удивленно уставился на командира.
 Справа от них в зарослях кустарника разорвался снаряд, но Лавин был недвижим, как поверхность воды в Бассейне Духа.
 — С ним все в порядке? — шепотом спросил Най'пьюп. Он внезапно поежился.
 Рва сделал предостерегающий жест, хвост его застыл трубой.
 — Этому учат в Гато, там много знают. Ты был там когда-нибудь в святилище ветра?
 — Видел снизу много раз, но за время нашей подготовки там разрешили побывать лишь немногим.
 — Так ты, значит, учился в Гато? На Рва это произвело впечатление.
 — Ты же знаешь, не только Брелкилки посещают школы в Гато, — пояснил Най'пьюп, дрожь у него прошла. — Дайины там учатся так же давно.
 — Полагаю, времена изменились, друг мой Дайин. Все теперь не так, как помнилось мне. Но ты же знаешь Брелкилков, усердных в охоте, покрывающих широкие пути, первых путешественников.
 — И больших обжор, — добавил Най'пьюп. Он увидел, как Лавин пошевелился, и облегченно вздохнул. Не придется слушать почти бесконечное хвастовство Рва своим родом.
 — Они думают, что там, наверху, они в безопасности, — произнес Лавин глухим, сиплым голосом. Он схватил бутылку с водой и сделал глоток. Медитация закончилась. — Но они очень ошибаются.
 Он с жадностью проглотил крупинку фарамола. Холодные ветры фара разбили решаемую задачу на четкие логические фрагменты, и пальцы Лавина застучали по заляпанной грязью микроконсоли компьютера управления боем. В переносной памяти содержался огромный запас географических данных, но необходимые Лавину для подтверждения его догадки подробности отсутствовали. Сопровождаемый идущими вплотную Рва и Най'пьюпом, Лавин подошел к платформе и подключился к ее консоли интерфейса данных. Боевой компьютер быстро связался с огромной базой данных форта Треснувшей Скалы, и предположения Лавина подтвердились.
 Лавин приказал послать сотню или больше лошадей на левый фланг, к седловине, и направил платформу вперед. Най'пьюпу было поручено отобрать в импи сотню лучших всадников. Затем они обогнули холм, по которому противник вел огонь, и оказались в боевых порядках Умпиила. Рва знал, что Лавин разрабатывает стратегическую комбинацию, но Най'пьюп был заинтригован. На долину пала тьма, и под низкими тучами в пелене несмолкающего дождя не было видно ни зги.
 — Он что-то задумал, не беспокойся, — прошептал Рва. Най'пьюп сделал вид, что не слышал. Из темноты в сопровождении трех своих нейликов выехал Свирепый Умпиил. Они были в полном снаряжении для биологической войны и в огромных фейновских противогазах были похожи на монстров из человеческих кошмаров. Несколько противогазов они держали в руках.
 — В этом секторе повсюду противопехотные мины, — сказал Умпиил. — Хотя бы противогазы нужно надеть обязательно.
 С этими словами огромный, охряного цвета вождь агути Беспощадного Седьмого раздал противогазы людям и фейнам. Лавин и его спутники покинули платформу и направились в сгустившейся тьме во влажный подлесок.
 Умпиил сразу почуял, что в его секторе готовится наступление, и всеми силами старался сам принять в нем участие. Он с радостью повел гостей вперед, пока они не опустились на корточки за огромными обломками скал, в беспорядке наваленными у подножия Варт-Рок — растрескавшиеся валуны размером примерно пять на десять метров. Ближе к Варт-Рок камни были навалены один на другой, как исполинские строительные кубики.
 В темноте позднего вечера Варт-Рок представлялся сплошной стеной, терявшейся в тумане низко нависающих облаков. Пробираясь по кладбищенским тропам среди замшелых камней, они обошли Варт-Рок у основания, пока Лавин не обнаружил расщелину — пролом в несколько метров шириной, глубоко вдававшийся в скалу. Они осторожно вошли в него. Видимость уменьшилась до нескольких ярдов, но у снайперов наверху были прицелы, для которых тьма не была помехой.
 В нескольких местах они пересекли тропу — следы трех или четырех фейнов, двигавшихся в большой спешке.
 — Должно быть, разведчики эффертелли, — сказал Рва, — или кто-то еще, понятия не имеющий, как ходить. Посмотрите на эти следы.
 Умпиил чуть не задрожал от этих слов. Глаза его будто остекленели, язык крепко спрятался за зубами. Будь он проклят, если ляпнет хоть что-нибудь — проклятый Брелкилк все равно вывернет на свою сторону.
 Най'пьюп от комментариев воздержался. Работая с эффертелли бок о бок каждый день, он лучше понимал ситуацию. Неосторожные слова могли обойтись дорого.
 Лавин прервал паузу, взволнованно указав на то, что так долго искал.
 — Предки вбили колья в стены Варт-Рок. На гору поднимались адепты, потому что на вершине ее обитал дух. Как мы видим, подниматься могли как минимум трое одновременно — значит, дух был важный. Он оставил скалу тысячи лет назад, но все отверстия по-прежнему целы!
 На скале отчетливо виднелись парные отверстия для кольев, находящиеся на расстоянии трети метра друг от друга и в метре — от следующей пары. Три дорожки поднимались отдельно, сходясь в камине верхней части расселины и расходясь вновь на гладкой поверхности скалы над нею.
 — Так нам предстоит карабкаться по трое? — недоверчиво проговорил Най'пьюп. — И атаковать их на подготовленных позициях?
 Лавин поймал затаенную улыбку Рва и позволил себе сделать то же самое. Най'пьюпу придется кое-чему научиться.
 — Первые фейны возьмут с собой достаточно кольев, чтобы проложить путь для всех. Нужно набрать добровольцев из горных деревень, которые всю жизнь лазали с кольями вверх и вниз по утесам, гоняясь за горными байотами. — Лавин повернулся к Умпиилу. — А теперь спросим Умпиила, как быстро его группа героев эффертелли сможет вскарабкаться на скалу, если по всему пути вбиты колья?
 Из тьмы над головами по-прежнему капал дождь, но в тусклом свете можно было различить, что отверстия были достаточно ровными. Любители неприличных шуток и подковырок могли бы еще отметить, что они чистые.
 — Так мы что, поднимемся и выпотрошим их в темноте? — спросил Умпиил с затаенной радостью в голосе.
 — Мне это нравится, — сказал Рва. — Они будут в шоке.
 Лавин продолжил осматривать следы.
 — Вы должны двигаться бесшумно, как привидения, — сказал он.
 — Мы будем самыми бесшумными привидениями из тех, кто носит кифкеты, — прошелестел Умпиил. Хвост его выгнулся дугой, уши навострились.
 Ринус Ван Рельт, командующий войсками Синдиката-три в низовьях Абзенской долины, посетил боевые порядки Шайки Дургана вскоре после заката. Настроение у него было превосходное, и он уже предвкушал, как выведет из гор экспедицию со многими тоннами добычи. Дождаться бы только улучшения погоды — и он будет уже далеко. Такого успеха у него прежде не было.
 Но пока что Ван Рельт обходил позиции. В середине дня он прошел над боевыми порядками Фланиан. Там, на седловине, он особенно был озабочен тем, что ему предстояло сообщить лорду Дургану. Шайка должна быть готова прийти на помощь Фланианам, если атака на седловину примет угрожающий оборот.
 Ван Рельту была известна репутация Дургана — невозможный хвастун с огромным брюхом и еще более огромной головой, одержимый страстью к приключениям и потому покинувший свое безопасное, но до невозможности скучное место в синдикате и сделавший войну смыслом своей жизни. Дурган был одним из богатейших людей на Побережье Эс-икс — крупным торговцем хитином, так что война была его хобби, а не ремеслом. Шайка его была собрана лишь недавно: три дивизиона рабов по контракту, профессиональные наемники, отчаявшиеся найти работу, и последняя пара бригад из рейдеров Ковея — отряда, от которого осталась едва половина после удара импи Черной Наковальни Эрвила Сприка.
 Дурган любил глубокие рейды, в них была своя особенная прелесть. Занимаемые им позиции на гребне хребта были столь неуязвимы, что он оставил свой личный реактивный самолет внизу, на посадочной полосе, а не стал держать его поблизости собственного командного пункта.
 Вчера им довелось наблюдать бой у Брелкилка, в котором Фланиане были вынуждены отступить. Дурган организовал для ближайших друзей стайку сексуальных объектов и несколько контейнеров с отменной пищей и вином, которое предусмотрительно завез сюда в собственном багаже. Они провели изумительный день, занимаясь с шайкой учебной подготовкой — заставляя рыть траншеи и осуществлять учебные маневры в карликовом кустарнике, покрывавшем гребень гряды. Шампанское заметно приподняло общее настроение, а фейны и бой, кипевший у подножия, казались очень далекими и совершенно неопасными — вплоть до ужина, когда к их костру подсели несколько офицеров-фланиан. Их вид, грязные мундиры, свежие раны у некоторых, глаза, в которых отражались еще отблески боя, показались глубоко романтичными друзьям Дургана, приветствовавшим нового вожака шлемами, заполненными шампанским. На углях жарился гзан из Митилиокского леса, костер радостно потрескивал на слабо моросящем дожде, а для кружка особо приближенных к лорду Дургану доступно было столько фарамола, сколько хотелось.
 Собственно говоря, единственными жалобами, которые довелось услышать Ван Рельту, были жалобы на погоду — «просто зверскую».
 Ван Рельт в темно-серой униформе чувствовал себя не в своей тарелке среди сочных кошечек и красавцев, которые, казалось, заполнили все пространство вокруг костра. Он и несколько офицеров шайки, также присутствовавших здесь, были единственными людьми в форме. Они обменялись взглядами, исполненными целой гаммы эмоций, и Ван Рельт не смог подавить презрения. В прежние дни никто из людей Дургана у него в Кампф-Коммандо минуты не прослужил бы Он повернулся к Дургану:
 — Разумеется, «зверская погода» делает эту операцию намного проще.
 В этот момент лорд Дурган в золотой тоге и сенсо-обруче прижимал к себе славную мисси Помпанусси.
 Мысль Ринуса явно поразила его.
 — Но с какой это стати, мой дорогой друг? Если бы не она, мы смогли бы спуститься и встретиться с противником на поле боя, вместо того чтобы торчать здесь в обороне. И отплатить им за то, что они сделали с нашими братьями, настоящими героями Фланианами.
 Офицеры-фланиане были заняты разглядыванием мисси Помпанусси в серебристой прозрачной форме, но и их задела за живое произнесенная Дурганом фраза.
 — Мы скоро вернемся на свои позиции — как только закончится этот проклятый дождь.
 — Совершенно с вами согласен и нисколько в этом не сомневаюсь, — ответил Ван Рельт. — Но все дело в том, что из-за дождя противник не может эффективно применять авиацию, и, кроме того, дождь задерживает их войска и в других местах. Из-за бури прекратилась битва в северной части долины.
 — Что я слышу, Ван Рельт? Нас атаковали, не так ли? Внизу ведь шел настоящий бой, мы наблюдали отсюда за ним — замечательное было зрелище, — сказала мисси Помпанусси с головокружительной улыбкой.
 — Мы столкнулись с Первым Абзенским импи. Когда мы появились, они были рассеяны, а проливные дожди помешали им перестроиться. Так вот, вчера здесь появился целый импи — что это означало для Фланиан, сами видите. — Ван Рельт сделал паузу, чтобы отхлебнуть вина. — Вино великолепно, мессир. Вы были очень предусмотрительны, что захватили его сюда.
 — Да, да, да! — задвигал челюстями лорд Дурган. — Это «Бланк-де-Бланк» Клевьера, но они переименовали его для меня в «Безумие Дургана». Возьмите еще, но продолжайте — вы объясняли нам вопросы стратегии.
 Ван Рельт сделал еще глоток, и ноздри его затрепетали от будоражащего аромата.
 — Да, Первый импи собрался воедино по приказу их главнокомандующего. Бой на севере прекратился, мы получили сообщение об этом час назад. Можно предположить, что противник готовит новую атаку. Что-нибудь он наверняка предпримет уже этой ночью. Я сомневаюсь, что они предпримут что-либо против нашего центра, — попытался он успокоить собравшихся, заметив, как вздрогнули изысканные прелести мисси Помпанусси.
 Шайка окопалась на высоком крутом гребне, и, если не считать атаки с воздуха, позиция казалась неуязвимой. Однако мысль о фейнах, врывающихся на командный пункт лорда Дургана, все-таки возникла у него в мозгу — стать свидетелем чего-то подобного он почти что желал.
 — Но, мессир, я хочу, чтобы вы были готовы усилить Фланиан, которые могут не выдержать удара — как, подозреваю, и случится.
 Это замечание раздразнило Дургана.
 — Но мы ведь находимся на неуязвимых позициях, не так ли? Зачем нам нужно спускаться отсюда — да еще туда, где так опасно? Почему бы Фланианам не подняться сюда и таким образом усилить нас? Это было бы намного безопаснее.
 Ринус оставался совершенно спокоен.
 — Фланиане удерживают седловину и дальнюю сторону хребта, — объяснил он. — Таким образом, мы контролируем всю гряду и лишаем противника возможности флангового маневра. Это очень важно для удержания занимаемых нами рубежей. Так что если давление на Фланиан станет слишком уж сильным, я хотел бы, чтобы вы направили туда пару ваших подразделений, чтобы заткнуть бреши в обороне. Удержать эту вершину может и пара сотен человек, и, честно говоря, я был бы рад позволить «Боевым Орлам» растянуть свои порядки досюда, а вас всех перевести вниз, на помощь Фланианам.
 — Но мы не можем двигаться сейчас.
 — Почему нет? Это может быть необходимо.
 — Но не сейчас, когда мы так хорошо сидим… — Лорд Дурган указал рукой на пиршество. — Столько времени понадобилось, чтобы такой костер разжечь — наши идиоты накидали сначала слишком много зелени. И кроме того, все ведь голодны.
 Ван Рельт тяжело вздохнул. Он возблагодарил неизменных богов за две доставшиеся ему нормальные боевые единицы. Просил он три, зная, что рейд в Абзен будет крупнейшим в этом сезоне. Но для успеха его плана следовало действовать энергично. Он получил «Боевых Орлов» — первоклассное подразделение — и Фланиан, знающих службу ветеранов. Затем вмешалась политика, и ему досталось еще одно в высшей степени странное подразделение — кое-как скроенная Шайка Дургана. Однако теперь он чувствовал, что его задача увенчается успехом. Транспорты уже были доверху загружены добытым при помощи динамита хитином. Кредиторы смогли бы оценить более чем двадцатикратное увеличение вложенных средств. Да и он мог бы теперь наконец выйти в отставку и поселиться в роскошных апартаментах, которые давно присмотрел себе на Серф-рокс.
 — Я все это понимаю и не прошу двигаться именно вас. Однако для нас жизненно важно, чтобы этой ночью у Фланиан было хорошее подкрепление. Если они не выдержат атаки.., ну хорошо, не буду понапрасну пугать вас, но отсюда до взлетной полосы пять миль, и вполне возможно, что ночью мы все будем нестись туда сломя голову. Мы вошли в самый опасный период экспедиции. Противник пришел в себя, разрабатывает свой план действий и очень скоро нанесет удар — в противном случае он просто упустит нас. Поймите, вы должны с этого момента постоянно иметь бригаду, находящуюся в полной готовности двинуться на помощь Фланианам, как только потребуется.
 Дурган не знал, что и сказать. Посылать бригаду на помощь Фланианам ему совершенно не хотелось — как и вообще хоть чем-либо помогать им: слишком много ему пришлось натерпеться от старших офицеров-фланиан во время марша. С другой стороны, одна мысль о перспективе ночного панического бегства к взлетной площадке приводила его в ужас. Не лучше ли бежать прямо сейчас, если им в самом деле грозит такая ужасная опасность? Дурган решил про себя, что теперь будет чувствовать себя спокойно только тогда, когда собственный реактивный самолет будет всегда находиться у него под рукой.
 — Ужасно, конечно, что мы в такой опасности, но если вы настаиваете, я подготовлю бригаду, которая будет готова оказать помощь Фланианам, если храбрость изменит им и они побегут от противника.
 — Фланиане побегут только тогда, когда ситуация станет уже совершенно безнадежной. Они упорны и неподатливы. Я видел их в деле в анклаве Трайф.
 При упоминании о выдающемся рейде суперкоманды на мягком розовом лице Дургана не шелохнулся ни один мускул. Ринус с отвращением фыркнул.
 — Ладно, не в этом дело. Просто имейте в виду, что им может потребоваться помощь. — Он отхлебнул немного вина и сделал знак своему штабу, что пора отправляться.
 На передовой капитан Шайн обходил раз за разом вершину Варт-Рок. Давно уже его часть не занимала столь неприступных позиций, но как старый солдат, он знал, что счастье на поле боя переменчиво и обстановка может измениться в любой момент. Вокруг, под влажными листьями леса, невидимого во тьме внизу, находились тысячи фейнов, Сержант Менгез и его отделение зарылись под прикрытием палаток, выстроившихся вдоль верхушки гребня, откуда днем открывался наилучший обзор. Там горел костер и готовился ужин. Менгез вместе с Шайном вышли на короткий обход горы. Тьма и непрерывное одеяло туч сделали свое дело, и теперь ничего не было видно даже на шаг. На занятую Менгезом позицию напасть не мог никто, кроме птиц, так что они с Шайном вскоре возвратились к костру. Сопротивляться аромату жареных ребер гзана было невозможно, и капитан решил остаться на ужин с пивом.
 Вскоре небо далеко на севере возле реки осветилось вспышками, затем ветер донес грохот артиллерийских залпов, еле различимый на фоне дождя. Вдалеке над рекой появились яркие вспышки; сверкнули голубые молнии.
 — Что это, сэр? — спросил молодой солдат из отделения Мендеза.
 — Похоже, что противник собирается напасть на «Боевых Орлов», — ответил Шайн.
 Капрал Эмо сверился с картой и позвонил на КП.
 — Сэр, по позициям «Боевых Орлов» у реки был нанесен ракетный удар, — доложил он. — Можно ожидать, что за этим последует атака.
 Шайн надвинул шлем и подключился к сети КП.
 — Начинается полномасштабная атака на «Боевых Орлов», бой идет у реки.
 Артиллерия словно обезумела. Шелестящее завывание ускорителей масс высоким аккордом плыло над звуками глухих ударов разрывающихся кинетических снарядов. На фронт «Боевых Орлов» стали падать баллистические снаряды, выпущенные из форта Треснувшей Скалы.
 Взрывы раздавались и позади, поблизости от взлетной полосы, хотя и не на ней. Единственным местом, куда противник сам не хотел бы попасть, была эта полоса — на ней было на многие миллиарды хитиновых визирей.
 Сама уязвимость операции, проводимой Синдикатом, оказалась источником силы, и от этой иронии плотно сжатые губы капитана скривились в легкой улыбке.
 — Ну что же, если «Боевые Орлы» примут удар на себя, полагаю, нас это не коснется. Зря, наверное, мы здесь такие груды земли перерыли. — Мендез кивнул на траншеи и отхлебнул пива.
 — Я из-за этого огорчаться не буду, — подал голос капрал Эмо.
 Где-то внизу засверкали ярко-зеленые вспышки, и земля содрогнулась от мощных взрывов.
 — Пока проклятые «Орлы» не побегут и не пропустят их в наш тыл, — проворчал Шайн. Остальные с живейшим интересом уставились на вспышки.
 Когда первые разрывы возвестили о начале атаки, Ван Рельт все еще находился у палатки лорда Дургана. Он тут же вернулся в свою палатку и уселся у радиостанции. Противопехотные ракеты уже вовсю утюжили позиции «Боевых Орлов», за ними последовали вспышки и грохот разрывов артиллерийских снарядов. Ван Рельт пытался оценить силы, брошенные противником в наступление.
 Если противник и в самом деле решил именно на этом направлении нанести главный удар — тогда Ван Рельт был бы просто счастлив: «Боевые Орлы» были его лучшим отрядом, а позиции их были почти столь же неуязвимы, как и позиции лорда Дургана.
 Вслед за мощной артподготовкой стали поступать сообщения о начале атаки. У основания горы появились небольшие группы фейнов, и лес внизу осветился множеством искр.
 Все увиденное почти убедило Ван Рельта, и он собирался уже отдать приказ об усилении слабого левого фланга «Орлов» Шайкой Дургана, но в последний момент сдержался. Старый Ринус почувствовал, что здесь дело нечисто. Следуя смутным предчувствиям, он связался с командиром Фланиан О'Рорти и в конце концов неохотно отдал тому приказ усилить патрулирование своего участка фронта.
 Командующий Фанданов явно собирался нанести удар по седловине, чего Ван Рельт одновременно и ожидал, и боялся. Он быстро перебросил резервную бригаду Дургана на правый фланг, на помощь Фланианам.
 — Следите за седловиной, мессир. Там вот-вот произойдет взрыв. Наш фанданский друг далеко не дурак, действует он великолепно. Действия против «Орлов» — это лишь демонстрация, отвлекающий маневр. Главный удар он нанесет здесь, против Фланиан.
 Лорд Дурган сделал судорожный глоток, затем приказал объявить тревогу. Он готов был приказать отступить к посадочной полосе, и сдержало его лишь присутствие Ван Рельта.
 Ринус ликовал: план врага ему удалось разгадать в самом зародыше! Фланиане будут готовы к нападению и получат подкрепление. Они смогут выстоять. Но он признался себе не без уважения, что его противник исключительно смел и решителен. Силы Фандина в центре пришлось сильно растянуть. Располагая всего лишь одним импи, он сам вряд ли смог бы организовать такой блестящий отвлекающий маневр против «Боевых Орлов», напасть на Фланиан и держать одновременно с этим хоть что-либо адекватное в центре. Если Ван Рельту удастся найти спуск с горы, он даже силами жалкой Шайки Дургана сможет разрезать пополам боевые порядки Абзенского импи.
 Когда поступил приказ наблюдать за седловиной и сержант Мендез вместе с капитаном Шайном организовали наблюдение, артиллерия противника сместила прицел, и снаряды стали рваться на склоне под ними. По нему бросились в атаку небольшими отрядами фейны, на окопы Фланиан обрушился град снарядов, пуль и противопехотных ракет.
 — Вашу в бога душу! — ошарашенно произнес кто-то.
 — Не богохульствуй и не употребляй имя Господа твоего всуе, — возразил другой голос. У костра послышался стон.
 — Кто-нибудь там, возьмите Гоббса за его проклятую религиозную глотку и заткните ее чем-нибудь! — прорычал Эмо.
 — Господь не благословит наше оружие, если мы будем богохульствовать. Это страшное кощунство, — снова донесся из темноты голос непоколебимого и твердого в вере Гоббса — воина Христа-Космонавта.
 Примерно в этот момент все стали сдвигаться направо — получше рассмотреть разрывы бомб на рубежах Фланиан.
 — Да, парни, не хотел бы я оказаться на их месте. Похоже, это и в самом деле главный удар.
 — «Препояшь чресла свои, воин, и знай, что я буду помогать тебе в бою». Так изрек Господь в мудрости глубокого космоса.
 Все зацыкали на Гоббса, кто-то предложил оставить его, привязав к дереву, — «Пусть обращает этих поганых язычников в истинную веру». Все вдоволь посмеялись над этим достойным внимания предложением, когда дикий крик из палаток заставил взвод обернуться. У всех волосы встали дыбом.
 Вдоль края самого крутого из утесов Варт-Рок они увидели зрелище, которое никто из них уже никогда не смог бы забыть: с десяток или больше неуклюжих фигур в противохимических костюмах карабкались к палаткам, через край обрыва переваливались следом другие. Под ними тяжелыми виноградными гроздьями свисали целые полчища фейнов. Никто не успел шевельнуться, как двоих людей уже не стало.
 Над утесом взлетел тройной крюк «кошки» и впился в грязь рядом с ними.
 — Фейны атакуют!!! — пронзительно закричал кто-то, и началось паническое бегство.
 Менгез и еще несколько человек выстроились в цепь и открыли яростный огонь по наступающим фейнам, но атакующие были уже среди них. Лучевое оружие резало дождь, людей и фейнов, взрывы гранат образовывали зияющие бреши в редких рядах обороняющихся, бешено сверкали кифкеты в ближнем бою, и треск выстрелов перемежался проклятиями, звуками ударов и криками.
 Когда упал капрал Эмо, пронзенный кифкетом в грудь, взвод не выдержал и побежал. Менгез едва успел сообщить в штаб бригады о безнадежности положения, как пуля в голову заставила его замолчать навеки. Шайн обнаружил мертвого радиста и попытался было предупредить лорда Дургана, но вблизи разорвалась газовая граната. Он лежал парализованный, но сознания не терял и слышал из наушников истерические крики командира шайки.
 Увидев, что осталось от взвода Менгеза, командир бригады утратил присутствие духа и приказал отойти на рубеж, проходивший прямо у командирской палатки лорда Дургана.
 Фейны быстро продвигались вперед, проносясь сквозь заросли кустарника на гребне и обходя траншеи. Умпиил приказал наступать с грозным ревом по трем направлениям одновременно, и Шайка Дургана быстро осознала, что совершенно не готова к войне такого рода.
 Дурган настолько обезумел от ярости, что приказал арестовать командиров бригад и немедленно повесить. Ван Рельт сдержал побагровевшего лорда и отправил командиров заниматься своим делом — руководить боем. Приказ его был прост — держаться любой ценой.
 Сам Ринус лихорадочно пытался связаться с руководством «Орлов» и Фланиан, требуя сомкнуть ряды в центре и оказать помощь Дургану. Сначала никто не мог поверить его словам — в самом деле, он и сам не смог бы объяснить, как противнику удалось неожиданно подняться по отвесной полукилометровой скале. Фейны Абзена подошли близко, и пули уже щелкали по верхушке палатки. Наконец «Орлы» направили на подмогу резерв и подразделения, снятые с линии фронта.
 Время стремительно уходило, Седьмой септ Умпиила соединился с Шестым «Железноногим» септом Уул Коа, и они вместе быстро обошли бригаду с флангов и принялись выкуривать противника из траншей. С флангов на окруженную и деморализованную бригаду набросились широкоглазые эффертелли — они вели шквальный огонь из винтовок и сверкали смертоносными кифкетами.
 Фланги были смяты, и сдержать фейнов Абзена больше не могло уже ничто. Обороняющиеся мгновенно поняли безнадежность своего положения и бросились бежать к посадочной площадке — сначала медленно, как будто и не помышляли о позорном бегстве, но в кустах припустили во весь опор.
 В палатке лорда Дургана, посреди остатков великолепного пиршества, Ринус Ван Рельт уже посадил голос, пытаясь докричаться до тупоголового начальника Фланиан О'Рорти. И что еще хуже, радисты ошалели от фейновской гвассы, и добиться чего-либо вразумительного от них было невозможно. И когда подойдут «Орлы», также оставалось лишь гадать. Ван Рельт прекрасно понимал, что Шайке Дургана недолго удастся простоять.
 Покачивающаяся фигура, закутанная в коричневый плащ, стала пробираться к двери; ее преследовали три девушки в пестрых костюмах. Лорд Дурган решил добираться до полосы инкогнито. Сексуальные объекты умоляли взять их с собой, кидаясь к ногам и цепляясь за полы плаща, пока он не отшвырнул их пинками.
 Палатку прошил град пуль, обезглавленный труп одной из девушек в голубом облегающем костюме рухнул вниз, остальные в страхе сами повалились на пол. Взрыв гранаты распорол брезент, свет погас. Ван Рельт в темноте пополз к образовавшейся дыре, но вынужден был распластаться на земле, когда два фейна, похожие на причудливых монстров в неуклюжих костюмах и противогазах, заглянули в нее и посветили фонарем. Поглядев на беспорядок внутри и перепуганных секс-объектов, они сокрушенно покачали головами и исчезли в ночи. Ван Рельт переждал несколько мгновений, затем выскользнул вслед за ними.
 Снаружи творился настоящий ад. Шайка была уничтожена, и теперь обезумевшие толпы в ужасе неслись прочь с позиций. Бегущие по гребню хребта остановили и заблокировали продвижение «Орлов». Несущиеся вниз по склону по направлению к посадочной полосе в слепом ужасе метались в деревьях вперемешку с передовыми отрядами фейнов. Окружавшие Ринуса подразделения фейнов продвигались вдоль гряды и в тыл, к посадочной полосе.
 Ван Рельт почувствовал, что сходит с ума, иссушающее недоумение поглощало его без остатка. Только одна мысль, побуждающая к действию, помогла ему сохранить рассудок — необходимость найти лорда Дургана и пристрелить пузатого дегенерата. Это единственное, что было еще в его власти. Теперь участь Фланиан была предрешена — хотел того проклятый О'Рорти или нет, скоро это должно было дойти до каждого. Ван Рельт нырнул в укрытие и взглянул на дорогу вниз, ведущую к взлетной полосе — к спасению.
 Когда септ Умпиила начал подъем на Варт-Рок, Лавин Фандин привел в действие силы, предназначенные для решающего удара, призванного гарантировать победу. Сотни всадников-фейнов верхом на скакунах с пастбищ Брелкилка были готовы ринуться в бой.
 Под седловиной находились Первый, Второй и Пятый септы, готовые броситься на Фланиан в тот момент, когда те начнут отступать. Седловина была примерно в милю шириной, и ручьи с обеих ее сторон кое-где поросли плотным кустарником. Рощица деревьев инакау с пурпурными листьями и созревшими стручками отмечала гребень. Склон горы был плотно заминирован, так что продвижение по нему не могло быть быстрым. Оо Пап послал вперед передовой отряд — группу специалистов, лучших в импи, и теперь они расчищали проход.
 Лавин не хотел полагаться только лишь на штурм высоты. В разгроме Фланиан он был уверен и знал, что лучшим моментом для нападения был бы тот короткий промежуток, когда враг бросит подготовленные позиции и начнет отступать. Однако септы находились на большом расстоянии от противника, так что Фланиане могли закрепиться вновь и оказать ожесточенный отпор — голые склоны полностью простреливались, и на них нельзя было найти ни единого укрытия.
 Когда Лавин объяснил свой план Рва, телохранитель стал возражать против неоправданного риска, которому подвергся бы его господин, но Лавин отверг все протесты и вскарабкался в седло светло-серой кобылы из Брелкилка. Он повел отряд всадников в четырехмильный обход по узкой охотничьей тропе, которая вела к скале Литтл-Тамб-Рок, нависавшей над седловиной с противоположной стороны Варт-Рок. Лошади были привычными, шагали устойчиво и легко выдерживали вес взрослого фейна. Кроме того, продвигались они практически бесшумно, и отряду удалось проскользнуть к скале мимо патрулей Фланиан незамеченным.
 В зарослях глоб-глоба они рассредоточились и медленно, на ощупь двинулись к внешнему краю вражеских пикетов.
 Пот ручьями стекал с лица Лавина, кожа прилипала к противохимическому костюму. Вскоре они сделали короткую остановку — достаточную, чтобы кинуть в рот пару зерен фарамола. Отряд соблюдал режим радиомолчания, так что связи с остальными силами импи не было. Лавин ждал возвращения передовой разведгруппы, прислушиваясь к звукам атаки Умпиила.
 Над Литтл-Тамб-Рок сверкали вспышки и доносился грохот тяжелых разрывов — Оо Пап обстреливал Фланиан, огромные пушки Треснувшей Скалы вели огонь по седловине. Лавин смог рассмотреть Умпиила и Седьмой септ, карабкающийся по отвесному склону Варт-Рок, и постарался не думать о том, что будет, если их обнаружат.
 Пришло известие от разведчиков. Растянутая линия передовых застав лежала в трехстах метрах впереди, вплотную к основным силам. Фланиане меньше всего ожидали флангового обхода, пока продолжался обстрел и на опушке леса были видны фейны Оо Папа.
 Пора. Умпиил и его неистовые эффертелли либо врезались в центр вражеских порядков, либо их всех уже сбросили с обрыва. Лавин ждал. Наступал решающий момент…
 Наконец издалека донесся негромкий, заглушаемый грохотом артобстрела треск автоматов и чуть более громкое пощелкивание фанданских «миротворцев».
 Разведка доложила об очередном изменении позиций Фланиан. Пикеты отошли еще дальше — теперь Лавин был уверен в успехе атаки. Умпиил ввязался в бой и отвлек на себя все внимание — теперь враг был обеспокоен тем, что отряды фейнов отрезали его от посадочной полосы. Вместе с Рва Лавин поднялся к разведчикам, но они не смогли различить ничего во мраке, кроме кустов и кочек.
 — Их там нет, — донесся из темноты голос вернувшегося разведчика.
 — Тогда пора и нам воздать им по заслугам, — сказал Лавин. Сотня конных фейнов растянулась на километровом фронте, но они стремительно продвигались к противнику сквозь заросли глоб-глоба, желая схватки.
 Когда Ринус Ван Рельт совершил последний рывок к огням посадочной площадки и заметил, что на многих бегущих форма Фланиан, он понял, что случилось самое худшее.
 Его серый мундир командующего был разодран в клочья и весь измазан в грязи, сам он промок до нитки. Единственным его отличительным знаком оставались погоны, и он уже не раз использовал их, приказывая людям убраться с дороги. В лесах попрятались раненые — многие с переломанными в паническом бегстве лодыжками и вывихнутыми коленями.
 То, что творилось на посадочной полосе, вообще не поддавалось описанию. Толпы бывших бойцов Шайки Дургана осаждали транспортные машины. Экипажи и взвод охраны отгоняли их от люков, угрожая оружием, но давление нарастало, и порядок долго не продержался бы.
 По крайней мере большие самолеты были готовы к отлету. Вид охваченных ужасом бойцов подстегнул пилотов, и несколько машин уже выруливало на полосу.
 Ван Рельт нашел начальника охраны и взял командование в свои руки. Срочно снятые с позиций «Боевые Орлы» уже были на подходе. Первые машины с грузом хитина на борту были готовы в любой момент подняться в воздух. Хотя погода была по-прежнему нелетной, буря стала ослабевать, и медлить нельзя было ни секунды. Постичь это разумом было невозможно, но факт оставался фактом — величайший триумф Ван Рельта в самый последний момент ускользнул из рук, а сама операция закончилась неслыханным разгромом.
 Он посмотрел на полосу из крохотного модуля управления. В смутном свете прожекторов, прорывавшемся сквозь пелену дождя, виднелись толпы людей, ожесточенно штурмующих трапы. Борьба, кипевшая на летном поле, казалась шевелением плотной массы, какого-то безжалостного дегенеративного создания — бессмысленного и упорного существа, истязающего самого себя и истекающего кровью. Презрение Ван Рельта к этим людям выросло еще на одно деление, и он чуть не потерял сознание от приступа тошноты, вызванной отвратительным зрелищем. Сопротивляться желанию пристрелить толстого и никчемного великана Дургана не было сил…
 Зловещий пунктир автоматных очередей и разрывы на дальнем конце летного поля мгновенно привели его в чувство. Появившиеся на поле всадники-фейны стреляли прямо из седел, целясь в пилотов. Кабина первой машины исчезла в ослепительной вспышке метко положенной гранаты. В отчаянии Ван Рельт приказал охране очистить поле от фейнов. Куда же подевались чертовы «Боевые Орлы»?
 Вслед за этим летное поле захлестнула новая волна людей — остатки разбитой Шайки Дургана и Фланиан. Они в бешенстве, при помощи оружия и ни на что уже не обращая внимания, прокладывали себе путь на пока еще относительно безопасную территорию. Сзади на них давили фейны, пули щелкали по листьям и завывали среди деревьев. К машинам прорвались всадники, и все возможности сколько-нибудь организованного отхода исчезли в мгновение ока.
 Пилоты бросились самостоятельно, не прислушиваясь ни к каким командам, маневрировать по полю, объезжая застрявшие и поврежденные машины, не дожидаясь, пока затихнет борьба у трапов. Несколько машин оторвалось от земли с десятками людей, повисших на дверях грузовых люков, шасси и даже на хвостовых стабилизаторах.
 Лишь считанным машинам удалось уйти: снайперы фейнов открыли прицельный огонь по пилотам или по шинам. Задолго до подхода основных сил Первый импи взял ситуацию под свой контроль и принял капитуляцию пятнадцатитысячной группировки, остававшейся под командованием Ван Рельта.
 К тому времени Лавин Фандин уже дремал в палатке на седловине, а Бг Рва сидел на корточках у разожженного неподалеку костра, свежуя только что убитого им гзана.




 Глава 6


 Флер Кевилла, заместитель посла Совета Земли, выглянула из окна терминала аэропорта, разместившегося на гудронированном шоссе огромным блестящим насекомым, и почувствовала, как ее захлестнула волна такого знакомого гнева. Даже после трех лет, проведенных на работе в Фенрилле, посол Блейк считал ее врагом. Угрозой, которую необходимо нейтрализовывать при каждой возможности. Встречу в верхах в Стройнз-Рок он использовал как очередную возможность держать Флер как можно дальше от принимающих решения кругов. Блейк сперва заявил, что отправится на встречу не с ней, а со своим помощником Вермилом. Сама мысль о том, что Блейк вместе со стариком Вермилом смогут выполнить необходимый для такой встречи объем работ была столь смехотворна, что Флер даже жаловаться не стала. Вместо этого она организовала стоившую ее потраченного дня видимость активности, поиграв в мелочные игры самого Блейка и выдвинув несколько пунктов, которые заставили старика попросить Флер вместе с ее штабом взять на себя нагрузку по переговорам Блейк вел себя на одном из важнейших дипломатических постов во всем заселенном человечеством космосе как ленивый мелкий бизнесмен — владелец прогоревшего ресторана или убогого отеля для туристов где-нибудь на задворках. Жил он, как плейбой, развлекаясь вызванными фарамолом дебошами в притонах прибрежных городов. В течение длительного процесса подготовки встречи Блейк читал лишь ее еженедельные доклады и теперь попытался лишить ее доступа к переговорам!
 Флер вспомнилось, что второй реактивный самолет посольства Вермил передал своей сестре для двухдневного круиза на Серф-рокс, и гнев охватил ее с новой силой. Первый забрал, разумеется, Блейк, и он ни за что не взял бы Флер и ее людей на борт. Им пришлось нанять коммерческий аппарат, и Вермил все интересовался насчет цены. Человек этот был настоящей змеей; Флер была уверена, что это именно он испортил их отношения с Блейком с самого начала. И еще у нее было чувство, что изначальная ненависть Вермила к ней имела очень глубокие корни. Административные дрязги, затеваемые им, всерьез ставили под угрозу успех дипломатии Земли на встрече — самом важном дипломатическом совещании за последние несколько сотен лет.
 Флер уже подала официальную жалобу и требование отставки Вермила. Эти документы должны были отправиться на Землю для регистрации — но требовались многие годы, чтобы диппочта добралась до адресата. Правда, современная система связи через минус-пространство могла существенно снизить время в пути после постройки передающей станции у сингулярности черной дыры д04441, но это означало, что, если Блейк отклонит ее протест, как на самом деле и случилось, она сможет использовать эти документы как свидетельство давности конфликта. Борьба могла отнять у нее лет пятьдесят, а то и больше.
 Конечно, из этого ничего не могло выйти — Флер была слишком наивна, надеясь на это. Пока Блейк был ее начальником, она находилась как в захлопнувшемся капкане и никак не могла изменить ситуацию. Человек этот погряз в коррупции и гедонизме. Будущее казалось совершенно безнадежным; наверное, проще всего было бы прекратить бессмысленную борьбу и позволить Блейку вершить дела к выгоде его хозяев с острова Удовольствий. Синдикаты по-своему держали ситуацию под контролем; почему бы им этого и не позволить?
 Эта мысль заставила Флер непроизвольно сжать челюсти и заскрипеть зубами. Она часто заморгала, чтобы не разреветься, и решительно встряхнулась, пытаясь избавиться от ощущения безнадежности. Слезами делу не поможешь. Она могла бы бросить им обвинения — подразумеваемые с момента ее появления, — что не соответствует должности только из-за того, что она женщина. Пусть это займет сотню лет, но она обязана добиться отставки Андрея Блейка.
 Если же встреча закончится провалом, то в ее распоряжении может и не оказаться ста лет.
 Зафрахтованный реактивный самолет был маленьким и невероятно шумным, но доставить Флер с помощниками к месту встречи мог без опозданий. И то хорошо — на субзвуковой машине не удалось бы и этого. Пилот поднял свою машину отвесно вверх, наслаждаясь огромным ускорением — видно, он получал особое удовольствие, издеваясь над землянами. На высоте тридцати пяти тысяч футов аппарат вышел из облаков, на пятидесяти пяти тысячах выровнялся и взял курс на северо-восток, в самое сердце Континента-пояса.
 Во время полета Флер погрузилась в раздумья и вернулась в мыслях к загадке, занимавшей ее в последние дни: каким образом связаны между собой девушка с Побережья, короткий фильм о человеке по имени Термас Хит, который рассказывал об открытии, способном перевернуть мир, и таинственный кризис, разразившийся в самом сердце Вавилонского Синдиката? Вряд ли кто-то вообще мог связать эти разрозненные факты в единое целое.
 Тан Убу повернулся к Флер, церемонно держа в руках бумаги. Заметив выражение лица шефа, он моментально понял, что мысли ее заняты Блейком, и попытался непринужденно отвернуться опять, но она остановила его:
 — Тан, ты? Я в полном порядке, честно. Он протянул ей распечатку.
 — Места за столом и очередность выступления полностью согласованы. Получено определенное преимущество. Однако Блейк сделал несколько изменений с нашей стороны — вот, взгляни.
 — Спасибо, Тан. Где мы? Все-таки в зале?
 — Есть чему удивиться. Что-то случилось, Флер взяла листок и провела по нему взглядом, поглощая информацию.
 — О Боже! — внезапно воскликнула она. — Мы сидим прямо напротив Справедливой Фандан и Эрвила Сприка. А Блейк — в конце стола, рядом с адмиралом космофлота с «Гагарина».
 — Наконец-то мы его увидим, кем бы он ни был.
 — Слухи ходят любопытные, не так ли? Сомневаюсь, что этот план — в самом деле идея Блейка. Думаю, что в этом видна незаметная, но твердая рука космического командования.
 — Совершенно верно, — кивнул Тан своим мальчишеским угловатым подбородком.
 Она знала, что Убу не просто ее развлекает. Худощавый африканец провел пять лет в патруле космической разведки, прежде чем перешел на работу в дипкорпус.
 Флер вспомнила, что Тан за последние несколько месяцев стал даже более ценным приобретением. Прибытие «Гагарина» для поддержки флота Фенрилля добавляло в ситуацию новые, прежде неизвестные элементы. Говорили, будто прежний командующий, адмирал Шранц, готовил бунт против таинственного адмирала Енкова. О Енкове ходили слухи самые разные — от непристойных до насмешливых. Флер знала лишь, что в лабораториях Патруля на Тритоне из видоизмененных человеческих генов были созданы модернизированные члены космического экипажа.
 — Мне говорили, что они совсем не похожи на людей, — сказала она. — Тем более — на офицеров.
 Тан пожал плечами и ослабил воротничок своей кремовой рубашки. Он по-прежнему носил униформу — еще одно свидетельство его консерватизма. Флер иногда задумывалась, поддался ли он на всевозможные соблазны, которыми славилось Побережье Эс-икс. Ей вспомнилась его искренняя ненависть к здешнему обществу — местная демонстративная сексуальность его злила.
 — Экипаж боевого звездолета должен выдерживать огромные перегрузки, на которые человеческий организм не рассчитан. Но управлять кораблем должны люди — это нельзя доверить компьютерам. Не имеет значения, сколько работы будет переложено на автоматы — все равно необходимо иметь человеческий фактор.
 Флер вздохнула:
 — Как, должно быть, им это не нравится. Тан уселся в свое кресло, оставив ее проверять свежие данные. Кланы Фандан и Сприк должны были доложить позицию кланов на пленарном заседании, Блейк открывал встречу и был ее ведущим. Здесь все было понятно — встреча проводилась под эгидой Правительства Земли, а безопасность обеспечивалась кланом Фандан, что могло означать лишь одно — вокруг будет множество солдат-фейнов. Справедливая Фандан называла цифру в несколько тысяч. Флер знала, что древняя родоначальница клана Фандан заботилась о собственной безопасности, как параноик, но приводить на дипломатическое совещание целую армию казалось чрезмерным для воспитанной по-земному Флер. Но оказалось, что согласие отдать контроль за безопасностью клану Фандан намного облегчило отношения с другими кланами и склонило их к участию во встрече. Все они были помешаны на безопасности, но раз уж Фанданы приняли приглашение, остальные тоже согласились.
 Флер была слегка взволнована — с момента прибытия она лишь пару раз мельком видела фейнов. Они были так прекрасны, хотя и так непохожи на людей. Фейны, похожие на огромных мандрилов или исполинских кошкообразных бабуинов с человеческими плечами и ростом за два с половиной метра, редко появлялись в прибрежных городах — разве что в ужасных гладиаторских шоу по телевизору. Про них ходило множество легенд, но наиболее экстремистские политические партии требовали их уничтожения как единственного средства лишить горские кланы их мощи. Праворадикальная партия Силы проповедовала, что фейны на самом деле не являются разумными — они лишь отлично тренированные орудия в руках горских кланов, — а следовательно, их уничтожение не явилось бы геноцидом. На другом полюсе находились всевозможные мистики, изучавшие загадки и секреты фейнов. Существовало множество таинственных культов, многие из них отстаивали право на неограниченное потребление лекарства теозинта, вызывавшего чувство необыкновенного восторга и другие эффекты, менее изученные.
 Только здесь, на конференции. Флер впервые предоставлялась возможность увидеть множество фейнов, целые горские армии. Она ожидала их появления с растущими надеждами и не без нетерпения.
 Флер обратила внимание, что Енков представлял одновременно и Мировое Правительство Солнечной системы, и Космический Флот Фенрилля. Значит, Шранца выжили совсем, и так быстро. Она подумала, с чего это вдруг Мировое Правительство потребовало собственного представительства, помимо дипломатов Земли. Енков родом был с одного из внешних спутников, и кто знает, с какими нюансами борьбы за власть в Солнечной системе было связано его появление? Но ей было еще интересно, почему они фактически не контактировали с новым адмиралом со времени прибытия «Гагарина» на Фенрилль-три месяца тому назад.
 Она нахмурилась, заметив место, отведенное Куермверу — дородному президенту хитинового банка и активному члену синдикатов Побережья Эс-икс, щупальца которых протянулись повсюду и лезли в каждую дырку, играя на дефиците лекарства продления жизни.
 Помимо Куермвера, присутствовал Асгуд Вит, лидер Береговой Партии Свободы и член правящей коалиции — Флер знала, что эта партия являлась лишь фасадом, за которым скрывались большие синдикаты вроде Вавилона и Ниневии.
 — Смотри-ка, Блейк сюда Куермвера и Вита засунул!
 Тан отвел глаза от картотеки и повернулся:
 — Мы и не думали, что он сможет избавиться от них. Иначе он столкнулся бы с массой проблем.
 Флер со вздохом положила листок перед собой и пожала плечами:
 — Семействам это не понравится, ну да черт с ними, по крайней мере мы обеспечили присутствие каждого. Понимаешь, хорошо, что никто потом не станет скулить и жаловаться, что его не пригласили. Все вопросы можно будет обсудить, а это уже неплохо.
 Два месяца отчаянной борьбы и нечеловеческих усилий ушло на то, чтобы организовать и подготовить встречу, но теперь кости были уже брошены, и никто не мог сказать с уверенностью, как все повернется, — и менее всего Флер Кевилла.




 Глава 7


 Исполинскую стамеску Стройнз-Рок, на три тысячи футов возносящуюся над зеленым пологом самых высоких деревьев, рассветные лучи солнца осветили намного раньше, чем лес под ней. Когда-то гора была сердцевиной действующего вулкана, извергавшего огонь и лаву в эпоху интенсивного горообразования, приведшего к формированию экваториального горного пояса. Процессы муссонного выветривания уничтожили давно потухший вулкан, оставив от него лишь каменистый остов. Плоская площадка на вершине скалы площадью около пятидесяти акров и завладевшая этим естественным навесом над лесом экосистема Фенрилля воспроизводили в уменьшенном масштабе биосистему, характерную для высокогорных долин. Эсперм-гиганты не достигали здесь в высоту и двухсот футов, у лианы Лиисса не развивались дочерние побеги, а смертоносные грибки спруип и другие не дающие жить паразиты отсутствовали вообще. А что было особенно важно для потенциальных обитателей из числа людей — отвесные стены со всех сторон не позволяли вудвосам подниматься сюда, чтобы ухаживать за деревьями. Те же отвесные стены не допускали сюда блуждающие деревья и защищали от диких хитинов. Из-за разрыва в базовой экоцепи между вудвосами и эсперм-гигантами деревья здесь особенно страдали от древесных паразитов и червей.
 Но свобода от вудвосов, грибка и блуждающих деревьев делала клочок земли на вершине скалы драгоценным и очень редким товаром на Континенте-поясе — потенциальным местом для фермы или по крайней мере пригодным к заселению местом на обширных пространствах девственных лесов. А следовательно, уже в первое столетие она была колонизирована накатывавшими друг за другом волнами потенциальных фермеров. Однако площадь участка оказалась слишком мала для экономически выгодного производства, и все попытки закончились ничем.
 В конце концов Стройнзы — семейство выскочек из окружения Сприков — заселили скалу и попытались вступить в соревнование с великими семействами, разводя насекомых хитинов ради их драгоценных сложных белков. Однако Стройнзов было немного, а опыта в обращении с насекомыми не было у них никакого. Вскоре гнезда выросли из установленных Стройнзами пределов и скрытно заполонили всю почву. Из хитиновых фермеров Стройнзы стали жертвой хитина — в одну мрачной памяти ночь насекомые проникли в их дома и пожрали всех членов семейства, которые отныне превратились в персонажей легенд. Вскоре вырвавшиеся на свободу гнезда поглотили на вершине скалы все живое и умерли от голода — их визиревая масса так разрослась, что преодолеть отвесные склоны не могла.
 Лавин Фандин и Второй Абзенский импи появились наверху с первыми лучами солнца, окрасившими золотом сине-черную скалу. Пока транспортные аэростаты опускались с экваториальных вершин, проплывая над крутыми гранитными стенами, глубокими, спрятанными от посторонних глаз долинами — во многие из них еще не ступала нога человека — и стремительными горными реками, переполненными муссонными дождями, флайеры кружили в чистом, прозрачном небе на высоте сорока тысяч футов.
 Огромные зеленые виноградины аэростатов плыли к блестящему серпантину реки Ирурупуп, достигавшей четырех миль в ширину на высоте нескольких тысяч футов над уровнем моря. Вдали за рекой высилась скала — темный шпиль, увенчанный золотой короной. Вскоре транспорты были уже над ней и, закрепившись якорями, плавно подтянулись к вершине.
 Второй Абзенский стал разворачиваться с ходу. Как только пилот Грюнесс опустил флайер Лавина на голую скалу, фейны веером рассыпались по площадке. Пока Лавин и Бг Рва торопливо совещались с нейликами передовых отрядов, тяжелые вертолеты доставили бульдозер. Лавин просмотрел несколько вариантов и выбрал место для конференц-холла. Строители возвели легкие временные помещения для штабов делегаций, охраны и вспомогательных служб. Прибыла полевая кухня, и Лавин выпил наконец-то так необходимую ему кружку кофе. Вскоре повара стали готовить завтрак на весь импи — септу за септом: пряные мучные торты, жареные лепешки из мяса гзана и кружки горячей гвассы. Фейны приступили к строительству взлетно-посадочной полосы, разделившей площадку пополам, и рев тяжелых двигателей и завывание цепных пил нарушили девственную тишину.
 Как только были очищены и прокатаны первые сотни футов полосы, на нее начали садиться самолеты. Времени оставалось немного, а подготовка к обеспечению безопасности была далеко не закончена.
 Старый Най'пьюп с дюжиной юных причетников прибыл одним из первых. Их самолет, принадлежащий школе Гато, был оснащен чувствительным оборудованием для обнаружения работы несанкционированных средств связи.
 Присутствие Най'пьюпа и его серых капюшонов, как хорошо знал Лавин, обеспечит надежную защиту методами школы Гато. Как только надули большой пузырь купола конференц-холла, специалисты ринулись внутрь и принялись наметанным глазом дотошно проверять каждый фрагмент оборудования, мебели, машин в поисках малейших подозрительных деталей. Затем все было разобрано на части и тщательно проверено вновь. Найти ничего не удалось, и это обрадовало старину Най'пьюпа, хоть он и не подал виду.
 Все шло точно по расписанию. Лавин сканировал южный сектор неба. Первые гости были уже отчетливо видны — маленькие точки, движущиеся на фоне джунглей, подразделения личной охраны из трех-четырех человек, направленные вперед большими шишками с Побережья. Временное чувство облегчения у Лавина моментально улетучилось, возросшее напряжение напомнило каждому, что предстоит день решающих испытаний, где фейнам придется показать все, на что они способны.
 Некоторые члены профессиональных команд — Квигхорна, работавшего в интересах Куермвера, хитинового банкира, — были одновременно и профессиональными гладиаторами: они убивали безоружных фейнов в ямах-аренах перед камерами берегового телевидения. Большинство гладиаторов — среди них была и одна женщина — были наполовину роботами, в их тела добавлялись искусственные мышцы, кости армировались сталью, нервы помещались в специальные чехлы. Несмотря на это, профессия гладиатора оставалась исключительно опасной — взрослый фейн весом в три сотни фунтов вполне мог склонить чашу весов в свою пользу. Даже усиленный сталью позвоночник не всегда выдерживал.
 У фейнов Абзена закипела кровь: многих они узнали в лицо — телевизионные передачи были одни и те же в горах и на Побережье. Телевидение вообще было одним из самых неожиданных приобретений, которые принес великий альянс между фейнами и первыми колонистами — кланами горцев.
 Лавин собирался уже направить Бг Рва в командирскую палатку фейнов, как вдруг какой-то неотесанный болван-начальник из чьей-то охраны попытался оттолкнуть героя Брелкилка прочь с дороги. Помимо усиливающих протезов, детина имел бионический усилитель мускульной мощи, и даже широкая грудь Рва могла бы не выдержать, но мгновенно заплясавший в лапе фейна кифкет заставил обидчика замереть на месте.
 Огромные желтые глаза вспыхнули недобрым блеском, и детина ошарашенно уставился в них, облизывая моментально пересохшие губы. Лавин почувствовал, что еще мгновение — и голова самоуверенного идиота скатится на не предназначавшееся для этого покрытие, и резко скомандовал:
 — Мсее — нет!!!
 Но лезвие сверкало так быстро, что человеческий глаз не мог уследить за ним, и верзила решил не искушать судьбу, быстро отступил на несколько шагов назад и только после этого взглянул на Лавина. На парне была униформа Лиги Человеческого Превосходства.
 — Вы не прикажете этой твари пропустить меня? — поинтересовался он.
 Лавин выдержал недолгую, но весомую паузу.
 — Пока вы находитесь здесь, будете сами просить моих фейнов пропустить вас, и просить вежливо — понятно? Гору контролирует Второй Абзенский импи, и вам лучше не забывать об этом ни на секунду.
 Поймав вопросительный взгляд Нг Тунга, Лавин собрал всех командиров септов.
 — Все обязаны соблюдать выдержку и хладнокровие, — приказал он. — Службы безопасности будут здесь весь день, и мы должны позволить им делать свою работу. Никаких кровопролитий! Есть вопросы?
 Большие желтые глаза вспыхнули, лапы непроизвольно дернулись, но приказ есть приказ, и фейны успокоились.
 Струк Стааль из Лиги флибустьеров попал сюда, заключив контракт с Асгудом Витом, политическим боссом с Побережья Эс-икс. Стааль встречался с Лавином и прежде в прибрежных местечках — на вечеринках и прочих увеселениях.
 — Так ты еще жив, Фандин? — насмешливо поинтересовался он на этот раз, завидев Лавина.
 — К чему такой вопрос, Стааль? Разве я давал повод в этом сомневаться?
 — По телевизору говорилось о заварушке в Абзенской долине. На этот раз у синдикатов был очень необычный союзник, — хохотнул Стааль.
 Предательство молодого Прауда ни для кого не являлось секретом. Лавин не показал, как переживает он из-за того, что пятно позора легло на клан Фандан. Вместо этого он улыбнулся.
 — Должно быть, флибустьерам нужны контрактники? У меня загоны для рабов переполнены. Стааль еще раз усмехнулся:
 — Но Догноблей там нет, держу пари. Их косточки белеют на Кирриме, а?
 — У меня есть другие, — пожал плечами Лавин. — Может, тебе нужны «Боевые Орлы»? Или Фланиане?
 Стааль засмеялся, покачал головой:
 — Да, твои горцы и в самом деле ребята что надо. Но нет, флибустьеры — люди свободные, нам контрактников не надо. Это против хартии нашей Лиги. Продашь их кому-нибудь еще.
 — После кастрации, ты хотел сказать, Стааль непонимающе взглянул на Лавина, губы которого изогнулись в сардонической улыбке.
 — Это новая политика Абзена. Чтоб другим неповадно было. Полное удаление половых органов, что мужских, что женских.
 Стааль вздрогнул и отправился по своим делам.
 Флайеры прибывали и прибывали. Из одного выпрыгнули несколько офицеров космофлота в голубой униформе и странная маленькая женщина, представившаяся как Эпсила, помощник заместителя посла Земли. Она привезла несколько новейших устройств для обнаружения микрожучков и других шпионских штучек. Похожая на эльфа Эпсила фыркнула: увидев, как работают одновременно десятки команд ее коллег, пересматривая все без исключения и выискивая «жучков» в самых немыслимых местах. Это напоминало шахматную партию, в которой участвовало сразу множество игроков.
 Патрульные офицеры спокойно взирали на суету и просто делали свою работу. Они смотрели на встречу как на пустую трату времени, считая, что позиции сторон слишком еще далеки.
 Внутри конференц-холла простиралось пустое пространство — наверное, метров сорок в поперечнике, покрытое одним толстым куском белого пенотуфа. Эпсила привычно и спокойно осмотрела поверхность простых холщовых кресел и плоскую плиту подсвеченного акрила, служившую рабочим столом. Ее микросканеры принялись выискивать мельчайшие магнитные аномалии под куполом. Она опустила искатель под пенотуф и запустила несколько машинок, которые юркими металлическими ящерицами поползли по внутренней поверхности здания, выискивая искажения конфигурации магнитного поля.
 Лавин, в свою очередь, хотел узнать как можно больше о новом флагмане космофлота, тяжелом крейсере «Гагарин», недавно присоединившемся к флоту адмирала Шранца в Системе Бени.
 — Да, эта штуковина просто огромная, — сообщил один из двух техников, тот, что повыше, по имени Хал. — Когда я был на борту «Чикамоги» в прошлом месяце, мы встретились с ним на лунной орбите. «Большой Чика» — так мы его называли — в две мили длиной и с экипажем в две тысячи человек, понимаешь — да в пыль ему рассыпаться, если этот «Гагарин» не был раз в десять больше на вид. Раза в три длиннее, и один Космос знает, сколько у него экипажа.
 Другой очевидец, Гриффитс, только головой покачал:
 — Знаешь, скажу тебе.., покидал я Красную Луну, когда увидел случайно их знаменитую новую команду. Так вот, они кто угодно, только не люди, понял? Я имею в виду, что они слишком безобразны, чтобы на людей быть похожими, скорее каких-то пауков напоминают. Ходят очень быстро и смотрят на тебя так странно… Да я с радостью на старые корабли пойду — пусть они не такие быстрые, но зато не требуется менять свое мясо на пластмассовое, чтобы ими управлять.
 «Ящерицы» Эпсилы не нашли ни одного «жучка» — ни в крыше, ни под полом. Место для совещания было абсолютно чистым.
 — Ну что же, ваших людей из службы безопасности можно поздравить, — обратилась она к Лавину. — Замечательная работа — особенно если учесть условия.
 Лавин проводил Эпсилу и ее сотрудников мимо Най'пьюпа в палатку службы безопасности, где их уже поджидали горячий кофе и булочки. Когда он вернулся на командный пункт, струи тормозных двигателей самолетов вертикального взлета возвестили о прибытии вождей горских кланов. Их аппараты кружили над горой, пока пункт управления воздушным движением не разрешил посадку. Несколько трехсотлетних глав кланов не стали дожидаться своей очереди, когда фанданский «щенок», которому не было еще и тридцати, позволит им опуститься. Каждый аппарат приземлялся, как только бульдозер очищал пригодную для этого площадку, и вскоре фешенебельные личные аппараты пылились вместе со всеми на грубой запыленной полосе.
 Эрвил Сприк, прибыл на своем штурмовике, и фейны из его личной охраны повыпрыгивали на полосу, как только аппарат коснулся земли. Сприк не спешил выходить и появился перед самым началом конференции — он определенно полагал, что появление на территории, контролируемой Фанданами, ставит его в опасное положение. Трехсоттридцатитрехлетний опыт в таких делах заставлял его в вопросах личной безопасности не полагаться ни на кого.
 Лавин предусмотрительно ограничился простым «Добро пожаловать!». Более пространное послание могло бы задеть чрезмерное чувство собственного достоинства Сприка и вызвать в его памяти неприятные воспоминания о рейде восьмилетней давности.
 Тем временем служба контроля за воздушным движением — парень и девушка из Гато — сообщила о появлении на большой высоте полудюжины перехватчиков Сприка, которые принялись кружить среди машин Лавина на высоте пятидесяти тысяч футов.
 Куда приятнее было видеть, что Рогниус Бутте лично посадил свой пурпурно-глазурный старглайдер на посадочную площадку. Бутте и Фанданы были союзниками и постоянно враждовали со Сприками и Хэкстами.
 — Ну здравствуй, здравствуй, Фандин-победитель! Новости распространяются быстро, молодой человек, особенно если такое место, как Новый Брелкилк, празднует свое коллективное освобождение! В Бутте Маноре ни о чем больше не говорят, Все поражены, как это тебе удалось. — Краснолицый Рогниус, лысый и крепкий, как огромное дерево, порывисто сжал Лавина в объятиях. — Говорят, ты взял целых три отряда в плен, в том числе и «Боевых Орлов».
 Рогниус хитро взглянул на него из-под прищуренных бровей. Лавин ждал, хорошо зная, что последует дальше.
 — Если хочешь знать, мой мальчик, именно «Боевые Орлы» захватили моего Летти во время рейда в двадцать девятом. Мы, Бутте, их хорошо запомнили. — Он замолчал на мгновение и смахнул нитку с пурпурного жилета, усеянного золотой хитиновой вышивкой.
 — Ну что же, дедушка, я протестировал всех плененных «Орлов». Вам будет приятно узнать, что пятеро из них принимали участие в том рейде на Бутте Манор в двадцать девятом. Я переправлю их вам в ближайшие дни.
 — Замечательно. Мы знаем, что с ними делать. — Массивные челюсти Рогниуса задрожали от перспективы скорой долгожданной мести, но через мгновение лицо его омрачила другая мысль. Он положил мясистую длань на руку Лавина. — Армада? Что-нибудь слышно о ней?
 — Ничего за последние дни, — утомленно ответил Лавин. Своеволие Армады когда-то сводило его с ума. — Думаю, надо будет мне отправиться на Побережье Эс-икс на поиски — она наверняка где-то там.
 Рогниуса это обеспокоило.
 — Слишком она еще молода для этого. Шляться вместе с прибрежными подонками позорно даже для стариков, а молодой девушке ее воспитания, которой и двадцати нет, — и вовсе немыслимо. Боюсь я за нее — все семейство боится. Мы надеялись, что сможем хоть как-то добраться до нее, поговорить, выслушать ее объяснения.
 На лице патриарха клана Бутте появилось смешанное выражение непонимания и боли оттого, что самая любимая дочь выбрала путь отверженной.
 — Она по духу мятежница, дедушка. В ее возрасте это обычное дело. Наверное, ее можно было бы отправить в военную академию — под другой фамилией. Вы могли бы послать ее в Гато. Еще не поздно.
 Лавин полагал, что этим он сможет перебросить мостик через пропасть и объяснить Рогниусу причины, по которым его дочь покинула семью. Но старик, хотя и пошла ему уже третья сотня лет, сохранил прямолинейность и слегка самодовольную морализаторскую точку зрения, сформировавшуюся еще в двадцатилетнем возрасте. В саду, полном причудливых сорняков-уродов, он так и остался мощным и прочным дубом.
 — Это ненормально — вот так вот сбежать от нас. Она была совершенно счастлива, имела все что хотела. Что еще могли мы сделать? Ее окружали десятки молодых людей, готовых составить ей компанию, — не говоря уже о всем семействе Бутте. Откуда это стремление побывать в развратных притонах Побережья Эс-икс? И эти ужасные обвинения, которые она бросила моему брату Силасу! В этом-то и была причина того, что она улетела к тебе. Ни одного слова объяснения, никакой надежды на брак с тобой — хотя ты знаешь, мы все так мечтали об этом! И ты — ты сам? — Рогниус с отвращением махнул рукой. — Вся эта история — сплошная загадка, даже не знаю, что и думать.
 Рогниус дал волю чувствам. Свою своенравную, дикую дочь старый отец совершенно не мог понять закосневшим рассудком. Как и многие из его современников, он глубоко свыкся с собственными предрассудками и привык к ритму десятилетий, проводя их в безопасности своих горных твердынь.
 — Я уже говорил вам, дедушка, что лучше всего было бы позволить ей поступать по-своему. Она все равно свое возьмет, ее ведь не переспоришь. — Лавин замолчал, осторожно подбирая самые подходящие слова. — И насколько я понял ее, возвращаться она не намерена. По крайней мере до тех пор, пока жив Силас.
 Лицо Рогниуса вновь омрачила боль.
 — Да, наверное, ты прав, — согласился он наконец. — Куда, ты сказал? В Гато?
 Он покачал головой. Рогниусу немало довелось слышать о Гато и о тамошних таинственных школах, про которые ходили легенды. Фанданы глубоко копали прошлое своей планеты, кропотливо исследуя знания и учения фейнов, нащупывая глубокий тайный смысл их ритуалов. Бутте взирали на эти вещи с некоторым подозрением. В Бутте Маноре гораздо лучше сохранился аромат далекого прошлого, когда колонисты жили вдоль береговой линии и еще не начался процесс экваториальной миграции и объединения с фейнами.
 — Если я отправлю ее в Гато, что помешает ей стать одной из тех ведьм, а? Ты знаешь, что я имею в виду, мой мальчик, — наше семейство недолюбливает эти вещи. Мы, Бутте, остаемся христианами, настоящими богобоязненными христианами. Не хочу сказать ничего дурного про твоих наставников, но боюсь, Армада настолько сильная духом девчонка, что может заразиться, если станет барахтаться в фейновском мистицизме. Кто может поручиться, что если я отправлю ее в Гато, она вернется потом к нам обратно, а? — Рогниус помолчал, затем понизил голос:
 — Ты же понимаешь, чего я хочу, мой мальчик?
 Лавин вопросительно поднял глаза.
 — Я хочу, чтобы она нашла себе какого-нибудь молодого парня, вышла замуж по христианскому обычаю и стала бы растить детей. Именно теперь, пока она молода и гены у нее в отличном состоянии. Когда ты достигнешь моего возраста, тебе придется избавляться от большей части своего потомства, поскольку гены уже не те — понимаешь, о чем я? Только подумай, что значило бы для наших семейств недоброкачественное потомство! Ведь дети — это главное, в чем мы нуждаемся. А ты сам-то не задумываешься об этом временами? Стать отцом, дать жизнь детям?
 Рогниус никак не мог расстаться с мыслью о любовном союзе между Армадой и Лавином, да и сам Лавин, вспоминая тот день, когда Армада примчалась к нему на самолете, ища спасения от Си-ласа Бутте, сам хотел этого — хотя и понимал прекрасно, что никакой надежды нет. Они проводили много времени вместе, и Лавин слушал ее рассказы о Христе и Иерусалиме — она только что стала пылким приверженцем Церкви Христа-Космонавта, — а она внимала его планам и мечтам относительно Абзенской долины и крепости Треснувшей Скалы.
 Но дети? Армаде мысль о материнстве была совершенно чужда. Лавину не встречалась прежде девушка, настолько знающая толк в любовной технике и настолько мало интересующаяся любовью как чувством. Нет, на роль матери она явно не годилась.
 Рогниус взглянул на Лавина и похлопал его на прощание по плечу. Вслед за ним появился Эрнст Хэкст, который лишь слегка кивнул, проходя мимо.
 На полосу приземлился штурмовик с целой армией флибустьеров из Гильдии, и в люке появилось огромное колышущееся тело банкира Куермвера, затянутое в багровую мантию. Тело покоилось в кресле, и несли его два здоровенных кастрата — их обязанностью было носить хозяина в кресле повсюду. Но у дверной мембраны они поставили кресло на выдвинувшиеся из него колесики, и легким прикосновением к ручке управления Куермвер включил моторы. Лавин ощутил, как его захлестнула волна отвращения. На горцев обжорство и выставленное напоказ рабство производили отталкивающее впечатление, воплощая упадок, который они презирали и без устали проклинали публично, хотя многих в душе влекло к нему, как мотыльков к огню.
 У дверей командного пункта Куермвер дал знак поднести его к Лавину, и тот лишь слегка наклонил голову, не находя в себе сил более дипломатично выразить уважение своему врагу.
 — Вы стали просто новым Юлием Цезарем, молодой человек! Мне говорили, что вы переписали учебники по тактике. Все оценивают ваш маневр у Хрустального Озера как учебный пример полководческого таланта. Какая жалость, что мы не можем переманить вас на свою сторону, а? Я уверен что командующий Ван Рельт не возражал бы, а? — Он смачно хохотнул.
 Лавин позволил себе еле заметно улыбнуться:
 — Мистер Ван Рельт будет выставлен на продажу вместе с остальными. Не хотите ли приобрести его? Можно было бы договориться о деталях.
 Куермвер затрясся в приступе утробного хохота; источник хохота находился где-то в глубинах необъятного туловища, под толстыми слоями жировых отложений.
 — Нет, вряд ли, — произнес он, — Вряд ли. Он въехал в дверную мембрану и исчез из виду. Прибыли посол Земли и его ассистент; их сопроводили к конференц-холлу. Вскоре после этого на посадочную полосу шлепнулся коммерческий аппарат, доставивший Флер Кевилла и остальных сотрудников дипломатической миссии Земли. Флер увидела длинные ряды машин на летном поле, увидела сотни фейнов, и напряжение, которое она старалась подавить, поднялось темным облаком и замутило стройный ход ее мыслей. Задача была столь огромной, а позиции сторон столь несовместимы… Она начала было спускаться на пыльную землю, но вынуждена была остановиться, чтобы взять себя в руки. После этого она внимательно осмотрелась.
 Вид с вершины Стройнз-Рок вызвал у нее легкое головокружение. Повсюду, сколько хватало глаз, до самого горизонта тянулась зелень нехоженых джунглей. Флер впервые оказалась на дикой природе и впервые столкнулась с таким количеством фейнов одновременно.
 Тан и Эпсила извлекли из самолета информационный терминал и процессор, и всю технику придирчиво осмотрели подошедшие фейны из службы безопасности. Фейны были повсюду — группами по десять они патрулировали летное поле, проносились поодиночке с поручениями, несли охрану по всему периметру конференц-холла. Никогда Флер не видела их так много и так близко — настолько, что она смогла ощутить легкий цитрусовый аромат, исходивший от их тел.
 Холеная шерсть, лоснящаяся черным, серо-коричневого цвета в полоску и кое-где даже в крапинку, желтые глаза и высокие, немыслимо широкоплечие фигуры окружали ее повсюду. Почему-то в восторг привели ее хвосты фейнов — свернутые кольцами, приподнятые и ровные, мотающиеся из стороны в сторону или просто свисающие вниз с живущим своей жизнью кончиком. Фейны были перетянуты портупеями с лямками защитного цвета, за Плечами висели тяжелые штурмовые винтовки. На некоторых были лишь отдельные фрагменты полной камуфляжной униформы. У всех из-за ушей торчали зеленые перья. Позднее ей попалось несколько фейнов с перьями других цветов и какими-то устройствами над ушами, а затем — и другой тип фейнов, одетых в серые балахоны с натянутыми на головы капюшонами.
 Когда фейны с искрами зеленых перьев за ушами закончили выискивать подслушивающие устройства, они отвели прибывших по аккуратно укатанной дорожке к командному пункту из пластиловых плит., расположенному неподалеку от купола конференц-холла. Молодой командующий был вполне дружелюбен и вежлив. Флер едва уловила его имя, хотя что-то в нем самом ее заинтересовало — свободная манера поведения, речь и непокорная копна черных волос смутно напомнили ей о чем-то. Флер показалось, что она видела его раньше, но где именно? У мембраны незнакомец пожелал ей всего доброго; она сделала глубокий вздох и вошла. «Как в пасть льва», — почему-то пришло ей на ум.
 Почти тотчас же приземлился черный как смоль «Гермес», и за широкими спинами трех телохранителей-фейнов появилась Справедливая Фандан.
 Лавин выстроил Первый септ импи двумя сходящимися шпалерами, и между ними прошла к конференц-холлу Мать Справедливая.
 Одетая в обычное белое платье с одной зеленой полоской, она была так ослепительна, что смотреть на нее было невозможно. Белое сенсооблако закрывало вуалью ее ноги и тянулось вслед за ней фосфоресцирующим шлейфом, лицо обрамляла темная масса курчавых волос, в которых бледно-зеленые искры сенсозвездочек блестели ярче любых бриллиантов. Лица фейнов Первого септа светились гордостью и почтением: перед ними предстала сама Мать клана Фандан, приносящая спасение и новую жизнь. Когда она остановилась, чтобы поздравить Юфта Редица, старшего офицера-нейлика, с рождением двойни у его подруги Кла, глаза всех фейнов-офицеров вспыхнули, как желтые угольки. По рядам пошел шепот: «Мать знает все. Редиц Кла родила двойняшек на рассвете, и даже Нг Тунг еще не знал об этом».
 Возле Лавина она остановилась еще раз и оказала ему почтение, произнеся несколько слов во всеуслышание:
 — Командующий, должна отметить, что Первый септ Второго Абзенского выглядит в парадном строю великолепно, как никогда. — Ее голос услышали даже в последних рядах, глаза ее смотрели на Лавина не отрываясь. — Теперь я уверена, что, пока эти фейны здесь, вершина Стройнз-Рок — самое безопасное место в мире!
 Она приветливо махнула им рукой — легчайшее движение, но спины окаменели в стойке, а уши приподнялись еще острее. Оказанную ему в эту минуту честь септ не забудет никогда. Мать уже миновала их, но глаза всех еще горели гордостью.
 По дороге к мембране, улучив момент. Справедливая заговорила вновь.
 — Похоже, вы совершили еще одно чудо, молодой человек, — сказала она. — Примите мои поздравления, хотя должна отметить, что компьютеры Гато не одобрили штурм Варт-Рок — слишком велик был риск.
 — У нас было очень мало времени, Мать Справедливая, — запинаясь, пробормотал Лавин.
 Мать какое-то мгновение наслаждалась вызванным ею смущением. Она прекрасно сознавала всю мощь легенд и сполна использовала их. Ее глаза были самыми зоркими, уши слышали звук падения мельчайшего кусочка хитина. Шпионы ее были повсюду.
 Она изучающе посмотрела на Лавина. Надо же, кто бы мог подумать! Физически похож на нее меньше всех, а оказался самым способным!
 «Какой страшный удар ждет тебя, мой мальчик, моя возлюбленная плоть, мой генерал…» На мгновение лицо ее омрачилось, и это озадачило его.
 «Времени мало, молодой человек, подрастай быстрее, будь искренним и сильным — вскоре ты очень понадобишься мне. Кризис не за горами».
 — И вы в самом деле захватили множество пленных? — спросила она наконец.
 — Да, мадам, в моих загонах на Треснувшей Скале их больше пятнадцати тысяч. Придется вскоре избавиться от них — места не хватает, никто прежде и не предполагал, что их может быть так много. Полагаю, цены на рынке контрактников сильно упадут, когда мы выведем добычу на продажу. Кроме того, мы захватили множество полезной техники и оборудования. Мой аэродром так переполнен реактивными самолетами, что я думаю устроить аукцион.
 Мать не смогла скрыть удовольствия; она легонько похлопала его по щеке рукой в белой перчатке.
 — Великолепно. Я пошлю на аукцион Гарта и Инзагаваля. Продолжайте, командующий. Прощайте.
 Лавин вскинулся в энергичном салюте, но она уже проскользнула сквозь защитную мембрану в конференц-холл.
 Внутри, за длинным эллипсом стола, сидела затаив дыхание Флер Кевилла. Напряжение в воздухе было столь ощутимым, что отсутствие шаровых молний можно было считать странным. За столом собрались представители всех хитиновых кланов, Восточная группа — Таммото, Робуки, Чанги, Куо и Коссодо; западные — Хэксты, Клэи, а также Сприки; а в середине, как раз напротив Флер, восседала Справедливая Фандан, предводительница и родоначальница крупнейшего клана. Прибыл даже Исо Ругхоч, эксцентричный анахорет из Долины Погоста — он яростно спорил о чем-то с Эрвилом Сприком. Оба они, абсолютно лысые, сидели рядом, и у обоих был одинаковый ведьмин румянец под кожей — признак злоупотребления фарамолом; больше всего они напоминали страшные древние мумии. Когда из хитина было получено лекарство, оба они были далеко уже не молодыми людьми, и хотя лекарство продлило им жизнь, молодость вернуть оно не могло.
 Флер обратила внимание на отсутствие сенсополей среди представителей кланов. Тайный покров сенсо, столь распространенный у власть имущих с Побережья, здесь не был принят. Вместо этого кланы предпочитали хитиновые маски, украшенные драгоценными камнями антенны, золотых скарабеев из хитина, цепочки серебряного хитина — неизменно присутствовал мотив гигантских насекомых. Глаза Эбеллы Чанг закрывала маска из пурпурного хитина, антенны маски были золотыми, их кончики украшали изумруды. Справедливая Фандан надела галстук из тяжелого золотого хитина. Она была совершенно спокойна и смотрела вдаль прямо перед собой; мысли ее определенно витали где-то очень далеко, за многие тысячи миль отсюда.
 Флер вместе с Таном и Эпсилой сидела за терминалом данных в самой середине стола. Посол Блейк и Вермил занимали места на дальнем конце эллипса, рядом с пустым креслом звездного адмирала Сигимира Енкова. Флер попросила Эпсилу поинтересоваться у Блейка, куда запропастился адмирал и есть ли смысл ожидать его появления — совещание должно было начаться с минуты на минуту, и протокол требовал, чтобы все участники в момент торжественной церемонии открытия находились на своих местах. Насмешливый взгляд Вермиладал ей понять, что он расположился таким образом, чтобы дистанцироваться и от посла Блейка, и от Флер с ее командой. Пока она сидит среди врагов, они будут сидеть рядом со звездным адмиралом.
 Флер почувствовала предательский румянец на щеках и быстро потупила взор. Будь он проклят! Будь они оба прокляты! Этот случай слишком важен, чтобы заниматься такими мелочными играми.
 — Блейк сообщил, что Енков прибудет вовремя, — прошептала возвратившаяся Эпсила на ухо Флер.
 — Так уже давно пора, — поймал ее взгляд Тан. — Что происходит?
 Флер увидела, что он по компьютеру связывается непосредственно с бортом «Гагарина».
 — Он только что покинул орбиту, — прошептал Убу через несколько мгновений. — Без корабля.
 — Ну, тогда он опоздает. Это будет просто катастрофа. — Флер подняла глаза и в отчаянии подумала, что сказать, чтобы предотвратить назревающий взрыв. Ей помогла Справедливая Фандан.
 — Я вижу, что присутствуют все, кроме представителя Космических Сил. Есть этому какое-то объяснение? — Справедливая говорила негромким голосом, однако лицо ее было мрачнее тучи.
 Справедливая Фандан никого не ждет! Такое оскорбление было просто невозможно себе представить — распорядок совещания был расписан секунда в секунду. И кроме того, отсутствие адмирала могло означать вполне реальную угрозу. Незаменимая элита планеты собралась в одном месте и стала уязвимой для атаки. Флер почувствовала, как глубоко внутри зашевелился страх. Что, если новый адмирал и собрал-то их здесь именно с этой целью? Сиди теперь дурак дураком, в ожидании одной-единственной ракеты… Она попыталась прогнать прочь эти мысли; то, что ее священная персона, ее собственная плоть оказалась в такой опасности, заставила мгновенно заледенеть сердце.
 Ответ застрял у Флер в глотке, но тут начал что-то говорить с елейной улыбкой сам Блейк. Флер не стала мешать ему — пусть сам сует голову под гильотину, если хочет — Э-э-э, по всей видимости, адмирал появится с секунды на секунду. Должно быть, задержка связана со вполне уважительными причинами И кроме того, он прибывает издалека.
 Ответ не произвел на Справедливую никакого впечатления.
 — Мы все советовались о времени начала конференции; если уж нам всем удалось прибыть вовремя, почему того же не сделал адмирал с его куда большими возможностями? — Голос ее стал угрожающим. — И кроме того, посол, не кажется ли вам, что адмирал может просто стереть с лица земли этот кусок скалы со всеми главами кланов и всем дипломатическим корпусом? — Она сделала паузу, чтобы дать всем возможность поразмыслить над сказанным. — Полагаю, подобную задержку ничем нельзя извинить. Конференция представляет собой желанную цель, и я согласилась прибыть сюда потому лишь, что понадеялась на ваши гарантии того, что все участники прибудут вовремя.
 Выражение лица Блейка стало почти смешным; внезапно до него дошло, что адмирал при желании может одним махом убрать все ключевые фигуры планеты. Вермил тут же сломя голову бросился к центру связи. Блейк попытался было произнести что-то, затем в отчаянии посмотрел на Флер. Остальные горцы тоже с трудом сдерживали себя. Многие готовы были тут же ринуться к своим флайерам, а случись это — повторить такую встречу было бы уже невозможно.
 Флер встретилась с Блейком глазами.
 «Ну что, Андрей, теперь и я понадобилась?» Она решительно откашлялась.
 — Кгм, м-да, почему бы нам тем не менее не начать совещание? Я абсолютно уверена, что адмирал может появиться в любой момент и сразу же войдет в курс дела. Так как Мировое Правительство все равно должно представить свою точку зрения первым, можно предположить, что он уже знает многое из того, о чем мы услышим сегодня.
 Сдвинув классические брови. Справедливая уставилась на нее в упор. Флер почувствовала себя самоуверенной до наглости и предельно бестактной. Кто она вообще такая, чтобы раскрывать рот, да еще и вносить предложения? Но судьба всего совещания в этот миг висела на волоске, так что Флер откашлялась, взяла в руки документ с изложением позиции Мирового Правительства и стала его зачитывать.
 Справедливая еще мгновение раздумывала, не броситься ли на летное поле, затем отвергла эту мысль. Если они обречены погибнуть, то скорее всего остались считанные секунды и суетиться уже поздно, а погибать перепуганной тварью определенно хуже, чем спокойно, не теряя достоинства. Нужно было подождать — и если удастся выжить, сделать необходимые выводы. Никогда больше не предоставит она никакому врагу такой великолепной возможности расправиться с ней.
 Она перевела взгляд на молодую женщину в дурацкой форме Правительства Земли — официальном брючном костюме белого цвета с накладными погонами, указывавшими ранг. Все эти земляне одинаковы — невежественные, жадные и сексуально ненасытные. Правда, эта женщина выгодно отличалась от олуха Блейка присутствием духа. Речь ее была вполне убедительной, и ей все-таки удалось спасти конференцию — по крайней мере никто не покинул своих мест.
 — Все мы сознаем проблему, вставшую перед заселенными людьми планетами, — начала Флер, однако вожди кланов продолжали оживленно перешептываться.
 — По-моему, сейчас самое подходящее время, чтобы выслушать позицию Мирового Правительства, — произнесла Справедливая, и от ее голоса, ничуть не более громкого, чем у Флер, шум как отрезало. Воцарилась полная тишина.
 Флер взглянула на Справедливую Фандан, затем быстро отвела глаза вниз. Она слишком нервничала, чтобы сделать выводы — предводительница клана Фандан произнесла фразу от имени конференции! Флер заставила себя продолжать чтение:
 — Спрос на хитиновые протеины и средства продления жизни, из них добываемые, непрерывно растет. Производство же в лучшем случае поддерживается на стабильном уровне. Все попытки выращивания или окультуривания хитина закончились неудачей. Эти насекомые не могут правильно развиваться ни в какой природной среде, кроме фенрилльской. Сами протеины, как оказалось, имеют чрезвычайно сложные молекулы, строить которые может лишь визиревая масса хитина. Попытки лабораторного синтеза подобных белковых групп также не дали результата. В настоящее время принято считать, что визири хитина модулируют эти протеины с помощью широкой и разнообразной группы энзимов, выделяемых железами, расположенными у ротовой части. Эти энзимы также совершенно чужды земной биохимии, и механизм их воздействия на белковые цепи является предметом напряженных исследований. Однако постоянный рост цен на лекарства продления жизни повсеместно истощает энергетические ресурсы экономики.
 Кое-кто из сидящих за столом осторожно кивнул.
 — Политическое давление, вызванное таким положением, постоянно растет, и его невозможно не принимать во внимание. Мировое Правительство Солнечной системы выработало по этому вопросу единое мнение. Общим требованием народных масс по всей Солнечной системе является открытая аннексия Фенрилля и размещение на нем военного гарнизона.
 Лица многих сидящих за столом исказил гнев. , — Что за чушь? — фыркнул Куермвер.
 — Черт побери! — внезапно громко произнес Сприк. — Здесь и так находится гарнизон! Чем же еще, черт возьми, являются крейсера адмирала Шранца?
 Флер замолчала, ожидая, когда улягутся страсти. Люди повскакивали с мест, что естественно, но — спасибо Справедливой Фандан — не бросились искать спасения в бегстве. Флер кашлянула, и все опустились на свои места, чтобы выслушать самое худшее. Когда она уже открыла рот, в зал вошел Вермил и прошептал что-то на ухо Блейку. Андрей вздохнул, будто у него груз с плеч свалился.
 — Сожалею, мессир Сприк, — начала Флер, когда вновь воцарилась тишина, — но по нашей информации речь идет о намного большем флоте и о размещении значительных сухопутных сил.
 Это означало, что старый адмирал Шранц и три его толстопузых крейсера будут направлены на разукомплектование и консервацию. Появился новый агент, и теперь волю элиты родной Солнечной системы будет исполнять адмирал Енков.
 Пока Флер продолжала говорить, Сприк нервно вертел в руках карандаш, с трудом сдерживая гнев.
 — Нам предстоит обсудить очень широкий круг вопросов, и я уверена, что позиция Мирового Правительства окажется достаточно гибкой — в определенных пределах. Однако оно настаивает на изменениях в производстве и распределении лекарства продления жизни. По его расчетам, любая иная политика приведет к росту социальной нестабильности по всей гегемонии.
 Флер решила обойтись без околичностей: пусть они с самого начала поймут, сколь могущественные силы выступили против них. Важно, чтобы гордые семейства, столетиями не знавшие над собой никакой власти, смирились перед растущим напором и согласились с предложенным решением.
 — Население Солнечной системы оценивается сейчас в семнадцать миллиардов человек. Из них восемь миллиардов обитают на Земле, пять — на спутниках Внешних Планет, остальные — на нескольких тысячах орбитальных поселений, лун и астероидов. Поддержка позиции Мирового Правительства по вопросу лекарства продления жизни позволила экспансионистской фракции получить контроль над Общественным Союзом Земли.
 В настоящее время строится новый космический флот; планируется начать исследование звездных систем, расположенных глубже в спиральном рукаве Галактики. Предполагается, что в направлении созвездия Киля находится более высокоразвитая раса вышедших в космос разумных существ. Эта непредвиденная угроза заставляет Мировое Правительство добиваться большего единства в гегемонии, чем на протяжении последних столетий.
 По имеющимся оценкам, более миллиарда людей в Солнечной системе в настоящее время потребляют либо оптимол, либо одно из других средств, получаемых из протеинов хитина. К счастью, требуемые дозы очень невелики, а количество потребителей ограниченно.
 Из этого миллиарда примерно двести миллионов — элита планет и поселений, вступающая сейчас в восемнадцатое-девятнадцатое десятилетие своей жизни; без ежедневной дозы лекарства продления жизни они не смогут жить. Таким образом, их потребность в этом лекарстве происходит из известного нам всем источника — стремления к жизни. Оно чрезвычайно сильно и не выносит отказов.
 Флер глубоко вздохнула, прежде чем продолжить:
 — Предложения Мирового Правительства касаются двух вопросов — разведения хитиновых насекомых и распространения средств продления жизни. Мировое Правительство полагает, что проблема производства требует изменений в собственности на средства производства. В настоящий момент они монополизированы семействами горцев. Обычно правительство не считает нужным вмешиваться во внутренние дела вышеупомянутых семейств, однако контроль за производством лекарства продления жизни, от ежедневного наличия которого зависит теперь жизнь такого огромного количества людей, стал слишком важен дли всей гегемонии, чтобы оставаться в руках столь немногочисленной и нерепрезентативной группы.
 Лица помрачнели, приближалась гроза. Сприк стал пунцовым от прилива крови, толстые, как сардельки, пальцы нервно теребили листки бумаги. Хэкст гневно тряс головой. Рогниус Бутте гневно прорычал что-то Хэксту, и оба мрачно закивали. Однако Справедливая Фандан по-прежнему прямо сидела в кресле, как если бы смертельно скучала и мечтала лишь об одном — чтобы переговоры завершились как можно скорее.
 — Таким образом, Мировое Правительство предлагает план акционирования прав собственности и управления средствами производства сырого протеина хитина. Детальнее план представлен на страницах три и четыре предлагаемых документов. Хотела бы добавить, что он одобрен поселениями Центавра, пленарной ассамблеей Тау Кита, парламентом Нового Сиона, Эпсилоном Эридана. Фактически вся человеческая раса ждет от нас решения проблемы — самой острой со времен ранней ядерной эры.
 Присутствующие принялись читать план, и отовсюду послышались гневные возгласы и взрывы ругательств. Особенно когда дошли до предложения лишить их ежегодных процентов.
 «В первый год каждое из семейств отказывается от одной десятой части своего урожая; вырученные средства пойдут на открытие новых школ заклинателей хитина. Число заклинателей должно расти для увеличения производства. МП убеждено, что оба процесса должны идти рука об руку, в частности из-за ожидающегося роста безработицы в прибрежных городах.
 На второй и третий годы отчуждается дополнительно еще пять процентов урожая. Управленческий персонал, вышедший из вышеупомянутых хитиновых школ, присоединится к семействам для управления долинами и обеспечения роста производства. Начинают развертываться крупномасштабные исследовательские программы, нацеленные на повышение урожайности и расширение ареала гнезд.
 В четвертый, пятый и шестой годы дополнительно отчуждается еще десять процентов, и секции долин передаются в общественную собственность. Размер компенсации будет определяться на переговорах с заинтересованными семействами.
 В то же время программа МП предполагает полномасштабную программу всеобщего разоружения на планете. Боевые отряды прибрежных городов распускаются, вооружение их подлежит конфискации. Армии фейнов в горских кланах также сдают свое вооружение, размер компенсации за сданное оружие будет определяться на переговорах с семействами горцев».
 Вожди мрачно молчали, глаза их пылали недобрым блеском. Представители синдикатов чувствовали себя ничуть не лучше. Флер угрюмо продолжала чтение, определенно решив выложить перед ними всю правду. Никакие умолчания не помогут решить вставшую проблему, и, несмотря на всю ее болезненность, решение должно быть найдено.
 — Мировое Правительство полагает, что в вопросе распространения лекарства необходимы даже более срочные меры по реорганизации.
 Головы представителей синдикатов вскинулись, как по команде.
 — В настоящее время система построена хаотически. С момента доставки сырого протеина на берег и до отгрузки его с планеты он проходит последовательно несколько слоев посредников. Значительная часть тратится непосредственно в прибрежных городах в целях, которые вряд ли можно назвать оправданными. Слишком значительная часть этого драгоценного товара потребляется здесь же, на Фенрилле. По одной из оценок — должна отметить, что она особенно часто упоминается в кругах, близких к МП, — пятнадцать миллионов обитателей Фенрилля потребляют как минимум треть всего совокупного производства средств продления жизни. Еще пятнадцать процентов уходит на черный рынок и контрабандой вывозится из Системы. Организованная преступность пожинает чудовищный урожай, и в результате инфляция в Солнечной системе начинает выходить из-под контроля.
 На Асгуда Вита жалко было смотреть, его помощники с беспокойством вслушивались в детали.
 — Мировое Правительство намерено контролировать рынок хитинового протеина и поддерживать на нем порядок. Контрактные поставки по договорам, заключенным между производителями и их дилерами, должны поступать перед отгрузкой в Солнечную систему на принадлежащие МП склады с целью обработки и хранения. Рынки хитина будут закрыты для любых посторонних, сложная структура брокеров, дилеров и аукционов демонтируется. МП полагает, что это позволит спасти еще как минимум тридцать процентов валового производства хитина, который в настоящее время теряется или исчезает на черном рынке. Это само по себе поможет остановить инфляционную спираль, охватившую Солнечную систему.
 Больше Куермвер сдерживаться не мог.
 — А Мировое Правительство понимает хоть, что с рынком произойдет? — выкрикнул он. — Какая паника возникнет, как все начнут товар припрятывать?
 Каждый квадратный дюйм студнеобразного тела банкира сотрясался бешеным гневом.
 Флер попыталась выразить голосом максимум сочувствия:
 — Подробности плана будут оговорены и согласованы впоследствии. Сегодня перед нами стоит задача выслушать различные мнения и обсудить встречные предложения. МП отдает себе отчет о глубоких различиях в мнениях разных сторон по этому поводу, но, повторяю, исключительность ситуации заставляет нас действовать немедленно. Не должно быть сомнений, что МП применит силу, если потребуется.
 Справедливая ожидала именно этого, не меньше. Кроме того, она отлично понимала суть дилеммы, вставшей перед правящим классом Солнечной системы, — однако понимание это не вызвало у нее симпатий ни к ним, ни к массам короткоживущих из Солнечной системы. Мировоззрение Справедливой за столетия изменилось, и будущее, предвидимое ею для себя и своего семейства, не включало других представителей собственной расы.
 Теперь над столом поплыли гневные напряженные голоса. Внезапно они потонули в реве ракетных двигателей хлестнувших ударной волной, как гигантским кнутом, по Стройнз-Рок. Прибыл адмирал.
 Экраны радаров на командном пункте неожиданно покрылись интерференционным туманом Все электромагнитные системы были подавлены системами шумоподавления орбитальных истребителей, пронесшихся над усевшимися на вершине горы флайерами Фанданов со скоростью семь тысяч миль в час, как ястребы над стаей голубей. Вслед за истребителями с грохотом опустился тупорылый ракетный полубаркас. Мощности его двигателей хватило бы, чтобы поднять аппарат с поверхности Сатурна.
 Лавин смотрел на тепловой щит посадочного аппарата, яркими огненными штрихами вспыхивавший в верхних слоях атмосферы. Затем включились тормозные двигатели, аппарат стал медленно опускаться на столбе пламени и среди оглушающего грома выпустил первые парашюты.
 За несколько мгновений до посадки вся скала задрожала от ударов струй тормозных двигателей с силой тяги сто пятьдесят тонн. Воздух наполнился раскаленными газами, пылью и кусками скальной породы, с огромной скоростью улетавшими в джунгли. Фейны зажали уши и отвернули носы от дыма.
 Через несколько минут двигатели последний раз пыхнули и замолкли, и воцарилась мертвая тишина. Даже дикие животные настолько испугались, что затаились беззвучно. Аппарат представлял собой толстую сигару, переходившую снизу в широкий двигательный отсек раза в два большего диаметра. Тепловой щит в нескольких местах обгорел до металла.
 Раздался треск, и в середине корпуса открылся люк. Броня отошла, из нее выдвинулось несколько посадочных аппарелей, и по ним тут же спрыгнули на землю неуклюжие фигуры. Они несколько раз подпрыгнули после касания, как будто были на пружинах, и хотя гуманоидными этих роботов можно было назвать лишь с большой натяжкой, Лавин распознал их с первого взгляда.
 — Космическая пехота, — шепнул он на ухо Нг Тунгу.
 Пехотинцы рассыпались веером вокруг корабля, заняв оборонительные позиции. Лавин зачарованно наблюдал за ними. Скрывавшиеся внутри бронескафандров люди искусно передвигались короткими, почти человеческими шажками. Сами скафандры предназначались для стометровых прыжков и с трудом управлялись в условиях слабой гравитации, отсутствия ускорения или разреженной атмосферы. Пехотинцы засеменили короткими шажками, включили сервомоторы на обратный ход и сбросили мощь двигателей.
 Над их головами из корабля выплыл новый громоздкий объект и опустился на грунт. Это был второй боевой робот, которого Лавин видел собственными глазами, — первый был музейным экспонатом. Робот был почти трех метров ростом и внешне напоминал человека. Цилиндрический корпус усеивали орудийные порты и другие боевые системы; из него же выходили три характерные руки. Голова робота была бы похожа на огромный грейфер — если бы ее верхнюю поверхность не усеивало множество антенн; они вращались, и каждый раз, когда установленные на роботе сканеры облучали пост управления, вся электроника на нем выходила из строя.
 Нг Тунг тихо выругался.
 — Значит, эти демоны наконец появились и здесь. Нас ведь предупреждали об этом.
 — Да нет, не демоны это, — фыркнул Лавин. Привычку фейнов видеть демонов в любом новом устройстве не исправил даже трехсотлетний альянс с людьми. — Это обычный боевой робот. Смертельно опасный — бьюсь об заклад, он намного подвижнее, чем кажется. Внутрь брони встроено огромное количество систем вооружения; вон те трубы, на спине, наверняка для распыления газов, а на груди — стволы малого калибра, и так далее.
 Корпус робота был блестящим, темно-зеленого цвета, разделенным на части и сегменты орудийными комплексами и закруглениями обводов. Грейфер развернулся, и камера подробно запечатлела обстановку. Среди мегабайт всевозможной информации она зарегистрировала частоту пульса каждого человека и каждого фейна, оказавшегося в ее поле зрения.
 Фейнов и машина, и космические пехотинцы заинтересовали не меньше. Среди них циркулировало множество упрощенных идей относительно принятых у «демонов» способов размножения и извержения продуктов жизнедеятельности. В то, что чудовища эти представляют опасность, верилось фейнам с трудом — слишком неуклюжими и заметными на поле боя они казались. Гораздо больше заинтересовало их появление команды службы безопасности флота, спустившейся из корабля на землю.
 Сигимир Енков, первый адмирал Флота Фенрилля, капитан крейсера «Гагарин», уверенно сошел с платформы и по грузовому трапу вслед за группой телохранителей спустился вниз. На нем была простая темно-голубая форма Флота безо всяких украшений — за исключением пары серебряных звезд да еще ордена Чанга, которым были отмечены его победы у Каллисто и на Нептуне. Он был без сенсомаски, не делая уступок политическому этикету, принятому в старой Солнечной системе. Оснований скрывать самого себя у него не было — пусть видят все.
 Он поплыл вниз прямо за клином охранников. В воздухе висело странное ожидание. В его команде ощущалась неуверенность — они были обеспокоены и напряжены. Каждый из них был первоклассным бойцом, но космические пехотинцы привыкли чувствовать себя более уверенно под защитой брони. На открытом пространстве, без своих укрытий-панцирей и внешнего скелета они чувствовали себя голыми и непривычно уязвимыми.
 Источник неуверенности телохранителей открыто взирал на них со всех сторон: рота фейнов, построенная повзводно, непринужденно и с откровенным любопытством рассматривала прибывших, шепотом обсуждая невиданное зрелище, несмотря на призывы нейликов к тишине.
 «Так вот какие они, эти фейны, — подумалось Сигимиру. — Хоть увидеть их удалось наяву, во ПЛОТИ».
 Его глаз моментально уловил различия в окрасе шкур и маркировке, затем внимание привлекло их сильно изношенное снаряжение, тусклый блеск истертого металла оружия, покрытые пылью и сажей портупеи. Лица их казались спокойными, привычными, хотя и вряд ли их можно было назвать по-парадному надутыми и непроницаемыми. Дисциплина и чувство строя наверняка были их второй натурой.
 Это были прекрасные создания — высокие, красивые животные. Сигимиру вспомнились трансильванские мастифы, которых так любил председатель Вей. Трудно поверить, но он залюбовался. Ленты и голограммы не могли передать природу чужаков столь ярко и отчетливо.
 Офицер — молодой человек в полевой форме — шагнул вперед и молодцевато отдал салют. К нему присоединились два фейна, один в бело-зеленой шапочке и без знаков различия. Другой, значительно превосходящий первого по размерам, все время стоял непосредственно за спиной молодого офицера.
 Сигимир быстро прикинул в уме, как бы закончился для него поединок с подобной тварью. Конечно, он быстрее раза в два, наверняка намного прочнее, но вот как насчет силы? Вдруг подобный бой закончился бы не в его пользу?
 У молодого человека вид гостей вызвал неприкрытое удивление и недоверие, прежде он наверняка ни разу не видел биоусовершенствованных космонавтов. Ну что же, надо дать им время, подумалось Сигимиру. К новым хозяевам нужно привыкнуть. Когда молодой человек отрапортовал ему, Сигимир спокойно и сдержанно ответил:
 — Благодарю вас за теплый прием, командующий. От имени команды крейсера «Гагарин» и от себя лично должен сказать, что ваши солдаты произвели на меня незабываемое впечатление. Надеюсь теперь здесь, на новой должности, познакомиться с фейнами поближе.
 С офицером-фейном он разговаривал на его собственном языке — приветствие он заучил заранее.
 — Долгое время, — произнес он, — за многие световые годы отсюда я часто размышлял о том, кто же такие фейны Фенрилля. Теперь, когда нам удалось наконец-то встретиться, должен сказать, что я горд оказанной мне честью, и могу отметить, что ваши войска произвели на меня даже большее впечатление, чем я мог себе вообразить.
 Нг Тунг был немало удивлен тем, что слышит речь адмирала на своем родном языке. Не так-то много людей знают его настолько хорошо, чтобы разговаривать. Он вежливо ответил адмиралу, не переставая удивляться внешнему виду новых людей.
 Туловища их, внешне очень похожие на человеческие, были более вытянутыми, так что больше напоминали фейновские, однако мускулы конечностей были заметно туже у суставов, торс был уже, и в целом люди эти были выше, чем давно известный фейнам тип. Особенно сбивал с толку необычный кожный покров: полупрозрачный, но матовый и не совсем белый, так что под ним виднелись кровеносные сосуды, испещренный пятнышками красных узелков, образовывавших линии вдоль подбородка, у бровей и вокруг глаз.
 Лица обрамляли сильно выдающиеся надбровные дуги и скулы — это были человеческие лица, но непривычно суровые, жесткие, без выражения, с узкими щелочками глаз, безгубыми ртами и крепко сжатыми клювообразными челюстями.
 Тела новых людей были сверхъестественно напряжены. Опытный глаз Нг видел, как хорошо обучены они для боя, но различал и еще что-то, лежащее глубже, чем истерическая жажда битвы.
 Когда адмирал подошел к конференц-холлу, телохранители встали по обе стороны от входа и замерли по стойке смирно. На командном пункте Лавин обернулся к Нг Тунгу:
 — Ну так что, дружище, думаешь ты о новом адмирале?
 Нг Тунг выразительно закатил желтые глаза; кисточки его ушей вздернулись вверх.




 Глава 8


 Шепот ужаса, пронесшийся над акриловым эллипсом стола, забавно порадовал Сиги-мира Енкова. После стольких лет соблюдения этикета, необходимости ходить в маске и сенсооблаке, скрывавших его космическую плоть от непривычной к подобным зрелищам элиты родной Системы, он был рад представившейся возможности показать свое собственное лицо и увидеть, как все содрогнулись.
 Потребовалось немало времени, чтобы в зале вновь воцарилась тишина. Флер немало слышала о биоусовершенствованных космонавтах и прежде, но действительность превзошла все ожидания. Некоторое время она потрясение взирала, открыв рот, на красные пятнышки, белую кожу и выпирающий из-под нее крепкий остов, затем взяла себя в руки и огляделась. Посол Блейк представил собравшимся адмирала, и тот взял слово. Он не стал ни извиняться за опоздание, ни упоминать о шоке, вызванном его появлением.
 Но Справедливая Фандан немедленно поставила все на свои места, решительно его перебив:
 — Как уже отражено в протоколе встречи, мы выражаем протест против вашего опоздания. В протоколах было определено точное время прибытия. Несколько минут назад здесь уже были все без исключения. Мы хотим услышать ваши объяснения.
 В зале повисла напряженная тишина. Енков был захвачен врасплох. Собравшиеся кипели от гнева, потрясая варварскими масками и шлемами, украшенными драгоценными камнями. Он бросил взгляд вниз, на посла Блейка. В средствах коммуникации произошла авария, что-то в водянистых глазах Блейка и его хилой плоти свидетельствовало о злоупотреблении функшуном. Не он ли был здесь слабым звеном?
 — Разве вас не поставил в известность посол? Задержка прибытия была связана с непредвиденной проблемой при подходе к вспомогательному танкеру; в результате я опоздал в регидратационный танк… Но, посол Блейк, вы ведь были проинформированы заранее. Вы предупредили всех собравшихся?
 Все глаза уставились на Блейка, который зачем-то изобразил дурацкую улыбку.
 — Э-э-э, да, в самом деле… Вы отправили сообщение, которое мы получили сегодня утром. В нем был использован новый ключ. Мы не смогли расшифровать его и отправили повторный запрос, но вы к тому времени уже находились за радиогоризонтом.
 Кожа похожей на пулю головы Енкова налилась кровью, лицо пересекли морщины.
 — Ключ был направлен в ваш офис три стандартных временных периода назад, я лично распорядился об этом!
 В адмиральском голосе отчетливо послышались очень неприятные отголоски.
 Блейк скрючился, жадно глотая ртом воздух.
 Сидящие за столом были ошеломлены. Флер просто окаменела. Посольство Мирового Правительства оказалось в абсолютно дурацком положении, расписавшись в своей полной некомпетентности. Она с болью и отвращением поняла, что код содержался в телеграмме с грифом наивысшей секретности, которую Блейк так и не показал ей вчера.
 «Что, Андрей, так был занят, что даже для новых шифров времени не нашлось? Проклятый самодовольный дурак настолько погряз в фарамоле и функшуне, что даже не знает, какой сегодня день».
 Блейк что-то буркнул Вермилу, и сначала казалось, что тот огрызнется в ответ, но он проглотил слюну и принял вину на себя. Какую-то минуту казалось, что холодный гнев взорвется вспышкой ярости, но снова заговорила Справедливая:
 — Складывается впечатление, что коммуникации Мирового Правительства нуждаются в срочном улучшении. Возможно, адмиралу придется проверить эффективность работы посольства на Побережье Эс-икс. Однако, — она откашлялась, — давайте перейдем к делу, из-за которого мы здесь и собрались. Мы уже услышали суть предложений Мирового Правительства, которые любезно сообщила нам заместитель посла, — Флер вспыхнула, — и теперь, думаю, пришла пора ответить на них.
 Справедливая выступила первой. Она какое-то мгновение массировала виски, подавляя гнев и раздумывая, как разыграть имеющиеся на руках карты. Когтистые лапы рока крепко сжались вокруг Фенрилля; во тьме притаилось немало опасностей, и будущее клана Фандан могло оказаться под угрозой.
 — Прошло более пяти столетий с того момента, как мой предок Дэйн Фандан покинул родную Систему, гонимый Космическим Флотом Земли, фанданы всегда были в первых рядах первопроходцев космоса, но каждый раз, как только мы пытались где-нибудь осесть, за нами приходила Земля. Мы приобрели богатство в поясе астероидов, но богатство наше было отнято силой оружия. Тогда мы отправились на Уран и построили в нем плавающие города, наподобие знаменитого Барбункля. С помощью энергий Внешних Планет мы построили первые межзвездные корабли и тогда, с девятью тысячами пятьюдесятью четырьмя пассажирами на борту, принадлежащими к ста четырнадцати семействам, — включая предков всех кланов, присутствующих здесь, — покинули родную Систему. Нам надоело преследование продажного правительства Земли. Наша колония была достаточно многолюдной, чтобы сохранять генетическую стабильность; мы подыскивали себе новую планету — достаточно далекую, чтобы расстояние защищало нас от атак жадной родной планеты. Вот почему наши предки пришли именно сюда, к Бени. Именно здесь находилась звезда класса G, сама Система располагалась в пятидесяти световых годах от Солнца — достаточное расстояние, чтобы отбить охоту у преследователей. Мы не собирались становиться колонией Земли — мы искали полной независимости от остальных представителей собственной расы.
 Многие головы утвердительно закивали, голова Сприка — особенно энергично. Редко когда Эрвил мог в чем-нибудь полностью согласиться со (Справедливой Фандан.
 — Когда наши предки прибыли сюда, они нашли здесь почти что мыслимый рай — хотя и несколько обескураживающий. Огромное сходство с Землей по множеству параметров — океаны, голубое небо, огромные массивы джунглей и горы, — однако и у этой планеты имелись свои секреты, постичь которые сразу мы не смогли. Мы попытались покорить ее, вырубая леса и возделывая землю. Конечно, мы были обречены — нас убивали вудвосы, фермеров и их урожай пожирал хитин, а смертоносные грибы и насекомые-пилильщики убили людей еще больше. Даже строительство стационарных домов было опасно из-за блуждающих деревьев и вудвосов. В конце концов те из нас, кто сохранил технические знания, стали готовиться покинуть планету — и вот тогда мы открыли секрет хитина.
 Прекрасная планета, открытая Дэйном Фанданом, превратилась в ад для моего предка, и он умер еще до того, как лекарства из хитина изменили все вокруг. Но мы учились, несмотря на кровь и жертвы, и собирали урожай визиревой массы хитина, так что могли жить сколь угодно долго. Затем фейны проявили к нам жалость и предоставили место среди них, в горах, и мы покинули побережье и равнины.
 Справедливая вздохнула. Она родилась как раз перед миграцией и мало что помнила о прошлой жизни, но ее поколение унаследовало истинный рай, которого так и не поняли бедный Дэйн Фандан и остальные.
 — Мы жили среди фейнов, вели привычный им образ жизни охотников и собирателей и постепенно собирали урожай с горных хитинов, что гораздо безопаснее работы со зрелыми гнездами в джунглях.
 Ошибка наша состояла в том, что мы оповестили о сделанном открытии родную Систему. Я выступала против этого, но тогда горячие головы победили — молодежь увидела возможность торговать с Солнечной системой и тем самым совершенствовать нашу технологию, не развивая промышленную базу. Они предвкушали пользу, которую принесло бы обитателям других звездных систем лекарство продления жизни, никто и не подозревал, насколько испортились нравы обитателей прежней Системы и Земли за прошедшие столетия.
 Адмирал внимательно изучал Справедливую Фандан. Дикость горских кланов была и в самом деле замечательна.
 — Увы, долгожительство стоит дорого, и из-за хитиновых лекарств люди тут же снова бросились вслед за нами. За сотню лет небо нашей планеты наполнилось кораблями, привозившими новых поселенцев. Города на Побережье росли как на дрожжах, и армии алчных и кровожадных человекообразных хищников принялись опустошать наши долины, убивать фейнов, грабить нас список их зверств бесконечен, и в итоге он должен был бы привести к нашему полному истреблению, как и к истреблению фейнов. — Голос Справедливой задрожал от ненависти. — Когда: мы вернулись в разоренные долины, то вооружили фейнов и развили собственную военную технологию. Чаша весов склонилась на нашу сторону, мы изгнали паразитов с наших гор и больше никого туда не пускаем. Мы стали воинами. Каждое полугодие, во время муссона, они приходят вновь, и тогда мы либо изгоняем их, либо уничтожаем. Наши охотничьи угодья пропитаны кровью наших фейнов и наших детей.
 Лица вождей кланов пылали от возбуждения, Речи Справедливой их воодушевили.
 — Мы открыли секрет хитина и собственными жизнями оплатили это знание. Чтобы защищаться от разбойников, мы которое уж столетие ведем непрерывную войну, мы кровью повязаны с нашими землями. И вот теперь Солнечная система решила угрожать нам силой, чтобы заставить нас отдать нашу священную землю. Требует контроля над урожаем хитина. Требует, чтобы мы вновь подчинились ей — и для чего? Чтобы та же самая коррумпированная элита, из-за которой мы в свое время и ушли сюда, могла контролировать хитин в своих собственных целях?
 Справедливая помолчала; Флер подумала, что она похожа на императрицу, готовую отправить на плаху возможного узурпатора престола. Затем, совершенно неожиданно, она заговорила спокойнее:
 — И тем не менее мой ответ на ваши предложения не будет целиком негативным. Мы ведь тоже живем в реальном мире. Мы торгуем хитином уже столетия ради того, чтобы выжить. Если в хитине нуждаетесь вы, то мы — в чем-то ином. Возможно, мы сможем повысить собираемый урожай. Разумеется, мы будем рады помочь в упорядочении прибрежных рынков и положить конец чудовищным потерям продукта. Мы могли бы иметь дело непосредственно с Мировым Правительством и таким образом вообще обойти хитиновые рынки.
 На этом Справедливая закончила свое выступление.
 Куермвер усмехнулся, его челюсти задрожали. Они думают, что смогут обойтись без рынков, смогут поддерживать на хитин такую цену! И положить конец коррупции в заливе! Он сдержал хохоток восторга. Какие же они безмозглые тупицы, конченые идиоты!
 Флер также обрадовалась, но по совершенно иным причинам. Справедливая сообразила, какую единственно верную игру можно вести в сложившейся ситуации. Она согласна на переговоры! Это само по себе было огромным шагом вперед по сравнению с первоначальной позицией клана. Флер посмотрела на Блейка. Тот, казалось, был не очень рад близкому соседству с адмиралом. Встреча началась для него неудачно, и теперь он, публично униженный, удалился в состояние транса при помощи функшуна. Их с Вермилом расчет оказался неверен, такого поступка от адмирала они не ожидали. Похоже, новый командующий Космическими Силами оказался неподкупен.
 Отключившись от внешнего мира, Андрей позабыл и о своих обязанностях ведущего. Справедливая Фандан уже закончила свое выступление, а он так и продолжать пребывать в золотых снах. Осторожно откашлявшись, Флер прыгнула в образовавшийся пролом.
 — Ну что же, мы должны поблагодарить Справедливую Фандан за изложение ее собственных предложений. Как она указала, наши глубокие затруднения уходят корнями в глубь истории, и нам нужно иметь в виду, что история — не что иное, как записи результатов переговоров, которые вели между собой различные группы в поисках решения собственных проблем. Мировое Правительство и в самом деле полагает, что компромисс возможен и здесь, как и во множестве иных, на первый взгляд неразрешимых конфронтации.
 Справедливая явно обрадовалась, что кто-то перехватил у нее инициативу, — идиот Блейк действовать был явно не способен. Флер решила позволить себе дополнительный учтивый жест — адмирал все равно опоздал, и теперь было бы неплохо предоставить слово Сприку.
 — Мессир Сприк, вы не хотели бы что-нибудь добавить?
 Эрвил Сприк как раз машинально клал на кончик языка крупинку пятизвездочного фарамола ценой около трех тысяч кредитов. Крупинка растворилась, и по телу пронеслась будоражащая волна, возвращающая молодость его древней нервной системе.
 — Я бы хотел внести лишь несколько уточнений. Например, что нужду мы испытываем в основном в области современных технологий. Мы слишком много провели времени в изоляции на поверхности планеты и в результате лишились прямого доступа в космос. Множество посредников, через руки которых проходит продукт перед погрузкой в шаттлы, не только дорогостоящее удовольствие, но и очень досадный для нас фактор. В общем, шаттлы нам нужны собственные — это точно. Собственно говоря, нам нужно вновь обрести свободный выход в космос. Что же касается оборонительных систем, я могу передать вам список того, в чем мы особенно нуждаемся, — и в первую очередь это, безусловно, орбитальные истребители. Об этом можно вести переговоры.
 Эрвил потер огромные ручищи друг о друга и улыбнулся, как акула. Флер вдруг обратила внимание, как странно выглядят человеческие пальцы без ногтей. Да, так вот просто и прямо… Старине Эрвилу вообще-то ничего не нужно, вот только орбитальные истребители… А что дальше? Крейсера? Межзвездные транспорты? Одна мысль о том, чтобы позволить хитиновым семействам контролировать космические пути сообщений, вызывала у МП нервную дрожь. Этих замечательных людей нельзя вновь выпускать из рук. МП определенно намеревалось взять их на короткий поводок — жестко и быстро.
 Куермвер подал знак, что хотел бы выступить следующим. Это было бы очередным нарушением установленного протокола, и Флер вопросительно взглянула на адмирала, но не смогла ничего прочитать на его лице. Енков и в самом деле намеревался услышать как можно больше разных мнений, особенно после нелепого рассказа Справедливой о том, как ее преступное семейство сбежало когда-то от правосудия. Сигимир не был вполне уверен, что эти люди говорят серьезно. Да, странный народ. Он уже десятилетиями не слыхал таких открытых выступлений напоказ.
 — Мессир Куермвер, — объявила Флер. Банкир поднял голову. Поросячьи глазки, как бусинки, заблестели на его уродливо огромном лице.
 — Да, конечно, благодарю вас, заместитель посла, — начал он с недвусмысленным упреком Блейку. — С большим удовольствием ответил бы на некоторые обвинения, которыми здесь все так кидаются, хотя, признаться, должен согласиться с описанием прошлого, которое дала леди Фандан. Однако подобная ситуация раз за разом повторяется в человеческой истории, и те из нас, кто достаточно дальновиден, — тут он сделал паузу и обвел глазами зал, — верят, что контроль за упомянутыми средствами производства неизбежно будет рассредоточиваться по мере того, как все больше и больше представителей человеческой расы будут устремляться в эту жизненно важную область. Однако сразу возникают проблемы — не только в контроле за производством, но и в рынках, на которых определяются цены и объемы производства. Собственно говоря, проблемы есть в каждой области. У нас по крайней мере есть система, обеспечивающая поставку огромных количеств лекарства продления жизни. Недостаточно — ну так увеличьте предложение. Избавьтесь от посредников, почистите систему. Кто-нибудь представляет себе хоть на мгновение, к каким экономическим эффектам в прибрежных городах приведет закрытие рынков? Или закрытие хитиновых банков? Или принудительный роспуск боевых отрядов? Да самое ничтожное из ваших действий может вызвать бешеную безработицу! Экономику постигнет катастрофа, и хрупкая структура, поддерживающая жизнь в наших блестящих городах в невыносимых условиях Фенрилля, разлетится вдребезги; начнется хаос. А как без прибрежных городов очищать, перерабатывать и экспортировать хитиновый протеин за пределы планеты? Отдаете ли вы себе отчет в том, что только на Побережье Эс-икс в исследования хитина, в особенности возможностей его синтеза, вовлечено около двадцати тысяч лабораторий? У горцев, я полагаю, их не более пятидесяти. А кто, кроме банков, будет вкладывать средства в эти исследования? Кто будет снабжать горцев всем необходимым, что они сами произвести не в состоянии? Все — от бинтов до самолетов — производится на прибрежных фабриках, расположенных на песчаных отмелях либо на крутых утесах. — Банкир позволил им мгновение осмыслить сказанное, затем продолжил чуть тише:
 — И что самое важное — кто позаботится об этих миллионах молодых мужчин, которые сейчас являются членами боевых отрядов?
 В самом деле, задумалась Флер, кто? Сложная структура общества прибрежных городов зависела от хитина не меньше, чем жизнь горцев. Если бы конференция проводилась демократически, кланы наверняка потерпели бы поражение — горцев ведь было от силы несколько тысяч, даже на Побережье Эс-икс населения больше. Они, конечно, о демократии и не помышляли. Справедливая Фандан, как и остальные, не была демократом или фашистом, республиканцем или социалистом — она была аристократкой и вполне довольствовалась этим титулом.
 Вытащить боевые отряды на ковер? Такое вряд ли возможно. Как адмирал представлял себе выполнение такого приказа? Все немедленно полетело бы в тартарары; неужели «Гагарин» и космические пехотинцы смогли бы обеспечить жизнедеятельность городов и упорядочить торговлю? Или же МП настроено объявить войну кланам и бросить космических пехотинцев против армий фейнов? Если оно установит контроль над производством, тогда все остальные проблемы отпадут сами собой.
 Именно этого и ожидала Справедливая — самых первых признаков, по которым можно будет угадать направление удара. Флер поняла это мгновенно. Справедливая была в отчаянии, кланы оказались в смертельной ловушке. Сохранению статус-кво всегда угрожал огромный численный перевес жителей побережья, а теперь еще вдруг появились космические пехотинцы.
 Затем выступили другие вожди кланов. Рогниус Бутте направил на адмирала палец, как будто целился в него из пистолета.
 — Антихрист, — проревел он, — тебя послал безбожный коммунистический режим Земли! Мы узнали тебя — ты представитель Сатаны!
 Флер понимала, что у кланов есть основания для обиды. Во время войн за ресурсы с их предками обошлись круто. Теперь их трагедия состояла в том, что лекарство, сделавшее горцев столь могущественными, привлекло к себе внимание Мирового Правительства.
 Наконец дошла очередь и до Сигимира Енкова.
 — Я внимательно выслушал приведенные здесь данные и скоро закончу обрабатывать услышанные предложения, — заявил он. — Но сначала мне хотелось бы затронуть проблему антисоциалистических выпадов, которые все мы только что слышали. Эти антиобщественные выкрики мы слышали, естественно, и прежде, однако они не смогут помешать исполнению выраженной воли народов Земли, изложенной Мировым Правительством — орудием народа. МП является высшим представителем человеческой расы во всех уголках Вселенной; утверждать что-либо иное просто бессмысленно.
 — Тогда объясните мне, черт подери, — взорвался Эрвил Сприк, — что в нем пользы! Когда нас осаждали прибрежные банды, никакой помощи от Мирового Правительства я не получал. Тогда ваших кораблей почему-то поблизости не было!
 Адмирал Енков подождал секунду, вращая шестеренками в мозгу и не обращая внимания на Сприка.
 — Мы разворачиваем программу строительства вооруженных сил, и это вызвано открытием новой формы жизни в созвездии Киля. Поскольку звезды, входящие в это образование, расположены от нас на расстоянии более одной тысячи световых лет, можно предполагать, что контакт с ними в ближайшие два столетия установлен не будет. Однако обнаруженное образование очень агрессивно и осуществляет стратегию экспансии. У нас в запасе достаточно времени, чтобы перевести экономику на менее инфляционный путь и вооружиться в преддверии неизбежного конфликта. Инфляция должна быть остановлена, запасы лекарства продления жизни — увеличены.
 Его прервал Гэвин Офгэрбейд, стройный и напоминающий ястреба вождь клана:
 — И вы утверждаете, что из-за предполагаемой угрозы от неизвестных инопланетян, находящихся в тысяче световых лет, вы имеете право выкрасть у нас наши земли, ввести на них отродье с побережья, да еще и устроить резню среди фейнов? Фейны столь же разумны, как и мы, они намного старше человечества и очень многому научили нас. И их нужно уничтожить из-за того, что вы перепугались других чужаков, которые находятся так далеко? Да это же сумасшествие! — Глаза Гэвина бешено пылали, он крепко сжал кулаки.
 — Это не по теме, но я все же отвечу, — сказал Енков, откашлявшись и подняв глаза. — У нас нет намерений истреблять фейнов. Если это окажется необходимым, они будут помещены в резервации, но убивать их не придется.
 Никто ему, конечно, не поверил. Все присутствующие хорошо представляли себе, чем заканчиваются обычно благие пожелания, видели коврики из шкур фейнов и гладиаторские представления по телевидению Побережья Эс-икс.
 Посреди общего взрыва эмоций адмирал оставался спокоен.
 — В общем, для увеличения производства необходимы определенные изменения. Вы ознакомились с нашими предложениями. Вряд ли можно назвать их излишне жесткими — наоборот, они настолько либеральны, что нам пришлось изрядно побороться, чтобы Совет Мирового Правительства их одобрил. Массового переселения горцев не будет. Не будут проводиться и аресты по обвинениям в военных преступлениях против жителей прибрежных городов.
 Это была крупная ошибка; Флер увидела, как ощетинились остальные.
 — Собственность будет не изыматься, а выкупаться, — продолжал адмирал, будто объяснял положения корабельного устава. — Каждый год общественная доля в общем производстве будет возрастать. Мы будем контролировать хитин на всем цикле его переработки и сможем избавиться от потерь. По мере роста участия МП в производстве капиталистические рынки будут иссякать. В конце концов, разумеется, кланы потеряют контроль над производственным процессом, и тогда в самом деле их, возможно, придется переместить из долин. Однако Мировое Правительство уполномочило меня обеспечить внедрение технологий, необходимых для расчистки леса, организации сельскохозяйственного процесса и появления более рациональных общественных форм, чем существующие в данный момент на Фенрилле.
 — Сволочи проклятые! — воскликнул Эрвил Сприк, точно выразив всеобщее настроение.
 — Но, как я уже говорил, кланы получат компенсацию и смогут купить себе новые участки земли, очищенные от леса, и начать вести сельскохозяйственный образ жизни. Они сменят свое сегодняшнее шаткое и ненадежное положение на крепкую и достойную радость труда на земле в современной и человечной социалистической системе.
 — Безбожный коммунистический выродок, — только и смог вымолвить красный от гнева Рогниус Бутте.
 Флер метнула взгляд на Куермвера и Асгуда Вита. Похоже, их тоже услышанное повергло в уныние. Речью своей адмирал много друзей не приобрел. Флер посмотрела на Блейка и Вермила; они выглядели беспомощными, как трупы, уже истлевающие в гробу. Встреча не приведет к единству, поняла теперь она, хрупкое согласие не сможет выдержать напора страстей, необдуманно разбуженных адмиралом. Тупость Енкова зашла уже слишком далеко. Пусть адмирал был самым крутым воякой за всю историю звездных войн, но как политик вел себя совершенно неадекватно. Если только МП не отправило сюда его специально, чтобы… Мысль о том, что он сознательно идет на саботаж переговоров, ничего хорошего в будущем не сулила. Потеря результатов адской работы нескольких месяцев сама по себе приводила в уныние, а о том, каких усилий потребует созыв новой встречи, Флер даже думать не хотела.
 Однако Справедливая Фандан по-прежнему казалась заинтересованной и вмешалась в разговор, так как Рогниус не нашел в себе сил закончить свою образно выраженную мысль.
 — Гх-м, адмирал, я уже упоминала об определенной гибкости нашей позиции и сейчас опять подтверждаю это. Меня интересует, будет ли ваша реакция на наши предложения аналогичной. Предположим, мы увеличим производство протеина хитина — какие формы переговоров откроются тогда для нас? Что касается торговли — могли бы мы договориться о прямых поставках? Что мы получим в обмен на увеличение производства протеина, который пойдет непосредственно Мировому Правительству?
 Адмирал Енков снова немного поразмыслил над вопросом, прежде чем ответил:
 — Наиболее удобным способом было бы поручить руководству Фенрилля, уполномоченному и сформированному Мировым Правительством, распределить права владения и права собственности на новые земли, что будут расчищены для сельскохозяйственного использования. Это будут акции, гарантирующие держателю, что соответствующая земля после расчистки поступает в его или ее владение. Таким образом будет гарантировано обеспеченное сельскохозяйственное будущее кланов.
 — И он думает кого-то этим купить? — прошептал Тан Убу на ухо Флер. Она в ответ печально покачала головой. Над овальным столом повисло ощущение нереальности происходящего.
 Справедливая насмешливо улыбнулась:
 — Давайте подытожим. Вы предлагаете нам обязательства на земли, которые вы собираетесь очистить от джунглей и превратить в фермы. А мы тут же превращаемся в мелких крестьян и смиряемся со своей участью?! Хотела бы я посмотреть. Вы понимаете, что это совсем не то, что мы намеревались услышать от вас, не так ли?
 Енков попытался добавить в голос воодушевления:
 — Здесь появятся поля и виноградники. Фенрилль станет настоящим садом для его обитателей.
 — А по саду этому будут расхаживать вудвосы, — произнес кто-то, и все радостно захихикали.
 — Похоже, вы даже не задумывались над тем, почему это до сих пор сельского хозяйства на Фенрилле не существует — за исключением морских ферм и рыбного промысла на Побережье, — холодным тоном произнесла Справедливая. — Если же вы не воспользуетесь уроками истории и все-таки попытаетесь заняться садоводством, природа преподаст вам урок, и очень тяжелый. Экосистемы будут сопротивляться; они неумолимы. Чтобы выжить здесь, люди должны сосуществовать с системами, формировавшимися исключительно долго. Даже не думайте, что раз эта планета так похожа на Землю, то она и ведет себя, как Земля. Глубоко в сердце планеты действуют таинственные магические силы — на Земле ни с чем подобным вы не встретитесь. Понимаете, Земля — молодая планета, а человечество находится еще в младенческом возрасте. Фенрилльже необыкновенно, чудовищно стар. Если вы зайдете слишком далеко и повредите природную среду, эти силы оживут, и тогда само небо не спасет ни вас, ни нас — а может быть, угроза нависнет над всем человечеством. Вы вмешиваетесь в совершено непонятные вам процессы. Пока вы не наделали глупостей, я вам настоятельно советую не делать ничего.
 Адмирал прервал ее коротким взмахом руки.
 — Чтобы приспособиться к растущему населению, необходимы определенные изменения. По нашим оценкам, Фенрилль может обеспечить средствами к существованию несколько миллиардов людей даже при частичной вырубке лесов. Меры по защите дикой природы и фейнов можно будет оговорить отдельно. Конечно, для ваших предков экосистемы представлялись чем-то чудовищным и непостижимым. Они проиграли битву с природой потому, что были разобщены и действовали в одиночку либо в своих семейных группах. Если мы вернемся к мыслям Председателя Мао Цзэдуна, великого вдохновителя социалистических идей двадцатого столетия, то увидим, какая великая сила народ, боровшийся за освобождение Китая — обширной территории на континенте Азия — от засух и наводнений. Пока труд не был совместным, единственное, на что были способны люди, — это рыть неглубокие колодцы и возводить маленькие дамбы; после того как все объединили свои усилия для достижения единой цели, коммунам стали по плечу глубокие скважины и колоссальные дамбы — засухи и наводнения ушли в прошлое. Джунгли Фенрилля — не исключение. Мои корабли развернут на орбите огромные рефлекторы, которые лишат деревья света. Наши люди будут работать вместе с вами на вырубке лесов и очистке их от паразитов и диких животных. Затем мы вместе займемся мирным и прекрасным трудом — будем сады выращивать.
 Справедливая с трудом сдержала свое нетерпение: адмирал никак не хотел коснуться главного.
 — Извините, все это, конечно, замечательно, ну а вдруг мы скажем, что знать не хотим ваших бумажек на обещанные сельскохозяйственные угодья? Вы ведь слышали — нас интересуют современные технологии, в первую очередь бустеры, шаттлы, космические корабли.
 — Это дурацкая просьба, — холодно посмотрел ей в глаза адмирал.
 — Дурацкая или нет, но мы хотим говорить именно об этом. Если вы хотите иметь дело с нами на рациональной основе, мы, в свою очередь, готовы сотрудничать с вами в деле уменьшения потерь продукта в прибрежных городах, на которые вы жалуетесь. Мы будем направлять нашу продукцию непосредственно вам, и таким образом вы сами начнете контролировать рынок. Что вы станете делать с ними потом — ваше личное дело, но мы ожидаем как минимум некоторой помощи в отражении нападений беспощадных банд с Побережья. Это само по себе увеличит поставки продукции с планеты на сто процентов.
 Куермвер насмешливо фыркнул и заслужил взгляд Справедливой, исполненный презрения. Слизняк! Неужели он ничего не понимает? Речь идет о будущем планет, галактик и уж наверняка о судьбе человечества. Справедливая подавила дрожь. Наступил давно предвиденный кризис — время полета во тьму, как предрекали служители Далекой Клешни. Опасность шла по пятам семьи, и теперь следовало соблюдать максимальную осторожность.
 — Ваша готовность к сотрудничеству отмечена. Однако для реализации выбран именно тот план, о котором я рассказал, — распространение контроля над производством параллельно с распространением контроля над рынком.
 — Что имеется в виду под «для реализации выбран»? — взорвался Сприк. — Мы здесь на пере говоры собрались, а вы кладете свои требования на стол и предлагаете принять их такими как есть. По-моему, на переговоры это совсем не похоже.
 Адмирал Енков переварил сказанное, брови его нахмурились.
 — Все необходимые изменения уже внесены, — сказал он, — Программа сформулирована. О ней и без того достаточно дискутировали, теперь ее нужно исполнять. Что тут еще говорить?
 — Вы что, смеетесь над нами, да? — поинтересовался Эрнст Хэкст. — Неопределенное обещание предоставить в далеком будущем земли, очищенные от джунглей и эсперм-гигантов, не может рассматриваться всерьез как предложение. Я просто не могу поверить, что Мировое Правительство вздумало оскорбить нас так нагло и откровенно.
 — В самом деле, скажите нам, что вы пошутили, — сказала Справедливая Фандан, теперь абсолютно уверенная в том, что удар будет нанесен против кланов.
 — Нет, шутить не входит в мои намерения. Прошу простить меня, если я выразился недостаточно определенно. Возможно, дело в дикой нереальности вашего прекрасного мира. Я больше привык к способам уговоров, принятым на борту корабля, — если вы меня понимаете. Никаких шуток — программа была всесторонне оценена. Ее разработал Институт Социальных Технологий, и предназначена она для обеспечения максимальной пользы возможно большему числу людей, максимальной компенсации кланам горцев и избавления от коррумпированности, свойственной капиталистическому рынку лекарственных средств. В 6 Война за вечность общем, — Енков подался вперед и раскинул огромные руки; красные пятнышки при этом ярко засветились на крабовой коже, — в общем, это хороший план, и, как было сказано, я уполномочен привести его в действие. Собственно, лучше всего было бы начать действовать прямо сейчас. Может быть, есть смысл здесь же, сейчас, обсудить другие аспекты предложений? Например, я бы хотел прямо сейчас составить график развертывания, чтобы наблюдатели и офицеры разведки появились в ваших долинах как можно раньше — предстоит много работы, и информационный поток будет огромным.
 Сприк перестал сдерживать себя и рассмеялся адмиралу в лицо; к нему присоединились Хэкст и, как заметила Флер, Куермвер. Хохот их перешел в истерику, Флер незаметно вздохнула. Вся ее работа — долгие месяцы тяжелых и болезненных переговоров — теперь пошла насмарку, и все из-за неожиданно появившегося на сцене тупицы-адмирала и его упрямого нежелания менять собственную позицию. Сами по себе требования должны обеспечивать основу для первоначальных переговоров, медленно склоняя семейства горцев к сотрудничеству. Теперь же переговорам точно пришел конец.
 Слово взяла Справедливая Фандан; она с яростью ткнула в стол перед собой указательным пальцем.
 — Похоже, это действительно не было шуткой. Мы полностью отвергаем ваши предложения, они совершенно неприемлемы для нас. Вам известны наша готовность к переговорам и те области, которые нам было бы интересно обсудить. Но мы уж по крайней мере я — не имеем ни малейшего желания и дальше выслушивать весь этот бред. — Она поднялась, чтобы идти; Сприк и Хэкст, а за ними и остальные последовали ее примеру.
 — Стоять! Всем оставаться на местах! Пока совещание не закончено, я запрещаю кому-либо покидать зал! — заорал адмирал, как на строевом смотру. — Каждый, кто покинет зал, немедленно будет арестован!
 Флер задохнулась от негодования, горцы тревожно оглянулись вокруг. В руке Сприка внезапно появилась крошечная стальная игла, и он явно готов был при необходимости пустить ее в ход. Справедливая быстро поднялась из-за стола и пошла к выходу.
 — Стоять! Никому не выходить! — орал Енков.
 — Весьма сожалею, адмирал, но вряд ли кто-либо прислушается к вашим словам, — спокойно заметила Флер.
 Енков быстро оглянулся по сторонам со злобным удовлетворением во взгляде — Совещание было ошибкой; теперь я вижу, что здесь необходимы более крутые меры. Повторяю приказ: каждый, кто выйдет отсюда, немедленно будет арестован космическими пехотинцами!
 — Да здесь четырехтысячная армия фейнов, адмирал, — умиротворяюще произнесла Флер. — Неужели вы думаете, что дюжина пехотинцев сможет справиться с ними? Подумайте об этом, пока больше ничего не сказали.
 Вожди кланов двинулись к выходу и пропороли мембранный вход. На лице адмирала отобразилась тяжелая внутренняя борьба, которая внезапно завершилась. Он поднялся с места и вышел вслед за вождями кланов.
 — Вы сделали все возможное, Флер. Может быть, вам удалось спихнуть наконец старого Блейка.
 — Спасибо, Тан, но я боюсь этого адмирала. Как ты считаешь, ему прежде приходилось исполнять дипломатические поручения — вести важные переговоры или что-нибудь в этом роде?
 Убу громко расхохотался, и его африканские губы обнажили безукоризненно белые зубы.
 — Боюсь, что нет — разве что требовать безоговорочной капитуляции. У него дар управлять боевыми кораблями.
 — Вот именно этого я и боялась.
 Проводы были короткими, и скоро небо над скалой заполнилось покидающими площадку машинами.
 Космические пехотинцы и сам адмирал Енков удалились на борт с помощью тех же самых лебедок, на которых и спустились. Полубаркас рванулся со скалы в разрывающем воздух треске ударной волны и исчез в небе. В зените появилась яркая звезда, без труда различимая даже на дневном небе, которая быстро приблизилась и пересекла траекторию мчащегося пулей полубаркаса.
 Земные дипломаты покидали площадку одними из последних. С Лавином Фандином они попрощались на краю взлетной полосы. Фейны уже демонтировали палатки и оборудование; Лавин обратил внимание, что заместитель посла определенно была подавлена случившимся.
 И тем не менее она бросила на него взгляд и ослепительно улыбнулась.
 — Вспомнила где! — произнесла она, подперев подбородок рукой.
 — Что где, заместитель посла? — Лавин учтиво кивнул Тану, который лишь холодно взглянул на него.
 — Где я встречалась с вами.
 — Со мной? — улыбнулся Лавин. Ему случалось время от времени бывать на Побережье Эс-икс, но столь привлекательного, величаво-торжественного и внутренне свободного дипломата припомнить он не мог. У нее было действительно красивое лицо благородного человека, хрупкие изящные ноздри, огромные и томные глаза и большой рот с непринужденно изогнутой линией губ.
 — Возможно, вы позабыли, хотя это было очень пикантное приключение, вечеринку на яхте Мими Зизи.., и девчонку в костюме арлекина? — Флер увидела, как в глазах Лавина заскользили извлеченные из закоулков памяти воспоминания.
 — Так это вы были арлекином? — не скрывая удивления, пробормотал Лавин.
 — Никогда в жизни не танцевала я так много и не веселилась так бешено, — изумилась самой себе Флер. Только что у нее на глазах рухнула работа многих месяцев, но почему-то на сердце стало легко.
 — Как же, конечно, помню. Мы совсем выбились из сил на танцевальном паркете, а потом вы дали мне свой номер телефона. И представляете, что произошло?
 На лице Флер вспыхнула улыбка.
 — Вернулся я домой, включил свет — и чернила мгновенно исчезли.
 — Этим старым трюком пользуются все арлекины.
 — Но откуда вообще заместитель посла Земли может знать о Мими Зизи? — задал Лавин вопрос, мучивший его с самого начала.
 — Э, знаете ли, — произнесла Флер с теплой улыбкой, — мы поговорим об этом как-нибудь в другой раз. Это в самом деле долгая история, а сейчас я на долгие беседы не настроена.
 Лавин понял ее. Он и сам мог заключить о результате переговоров по одному виду старейшин, разбегавшихся из конференц-холла, как стадо перепуганных гзанов.
 Теперь опустевшее сооружение медленно оседало на землю, превращаясь в мягкую нейлоновую пленку.
 — Значит, мало чего удалось достичь, — сказал он. — Судя по тому, что мне довелось услышать, переговоры закончились плохо.
 Флер молча кивнула, а Тан неловко переступил с ноги на ногу. Ему хотелось поскорее убраться отсюда — среди горских самцов-оленей он всегда чувствовал себя не очень уверенно; немало их пьяных дебошей довелось повидать ему на Побережье Эс-икс. Он и до этого знал о приверженности своей начальницы к весьма своеобразным и экстравагантным развлечениям, но то, что ей понравился командир горцев, удивило даже его. Эти парни обычно не знали ничего, кроме тактики боя и искусства убивать. Боевые псы на поводке войны.
 — Даже не представляю себе, как после этого вновь собрать их за круглым столом, но тем не менее придется это сделать, — сказала Флер, взглянув на Тана. Она чувствовала, что вот-вот истерически расхохочется или заплачет. — Иного выхода нет. Решение нужно выработать на переговорах.
 Она понимала нетерпение Тана, но помедлила еще немного. В таких условиях может пригодиться любой контакт с кланами. Кроме того, она полагала, что беспокойство Тана связано с его преувеличенной неприязнью к военным. Прижиться в космофлоте он не смог. И к тому же молодой командующий выглядел как бог, да и танцевать умел — она помнила — как ангел. А его глаза невероятно напоминали глаза Справедливой Фандан. И такие же были у него высокие скулы, широкое лицо, густые брови. Может быть, все Фанданы на одно лицо?
 — Но о каких переговорах может идти речь, если одна сторона просто кладет на стол свои требования и не собирается считаться с чужим мнением?
 — В этом, мой друг, и заключается наша проблема. Как вести переговоры в подобных условиях? Меня приятно удивила гибкость, которую проявили представители горцев. Это хороший признак прогресса, и можно надеяться на… — Она замялась. — В общем, нужно будет еще раз каким угодно способом собрать их всех вместе.
 — Может быть, решения не существует в принципе?
 Флер задумалась.
 — Должно существовать. Иначе — война.
 — Ну и что? — пожал плечами Лавин. — У нас война и так никогда не кончается. Чуть больше войны, чуть меньше — какая разница?
 Непринужденность и самоуверенность молодого офицера не понравились Тану, и он резко вмешался в беседу, выплеснув наружу свое раздражение.
 — Разница огромна — вы это сразу поймете, когда на ваши головы с неба посыпаются космические пехотинцы и боевые роботы. Над вами будут боевые истребители, да и о тяжелом вооружении не забывайте. «Гагарин» по огневой мощи примерно соответствует планетарной крепости. Воевать с ним — это не совсем то же, что участвовать в стычках с прибрежными бандами.
 Лавин согласно кивнул; он был достаточно реалистичен, чтобы уже направить в Гато план, в котором рассматривал возможности отхода в глубокие леса и ведения партизанской войны.
 — Да, боюсь, что вы правы. Отбить их нам будет нелегко, особенно если учесть, что противник контролирует воздушное и околопланетное пространство. Однако если война действительно начнется, мы окажемся для них куда более твердым орешком, чем им сейчас кажется.
 Разговоры о войне вновь повергли Флер в уныние.
 — Ее нужно избежать, — бесцветным голосом произнесла она.
 — Это будет нелегко сделать, — заметил Лавин Фандин.
 — Это еще мягко сказано, — добавил Убу, внимательно разглядывая Лавина. Впервые встретился ему горец, в котором ничего не было от обычного надменного высокомерия и несносности других представителей горских кланов. Флер почувствовала себя несколько неловко — пора было идти.
 — День-то еще только начался — даже не верится, что полдень миновал. Впереди еще целый день, а кажется, будто двое суток прошло.
 — Ну, тогда до свидания. Надеюсь, увидимся снова, веселый арлекин?
 — Я тоже надеюсь, командующий. Лично я была бы не против. — Она повернулась и бросилась догонять Убу.




 Глава 9


 В святилище ветра высоко в горах Гато царила мгла. Муссонные ветры причудливыми вихрями задували в святилище, и каменная скорлупа стонала, будто кто-то играл гаммы на флейте. Фейны-адепты открыли все входные трубы на максимум для Вечерней Песни и теперь играли нежные высокие переходы. Выстраиваясь причудливым рисунком в узких ветровых штольнях, они добавляли к песне ветра игру тонов и почти неуловимые оттенки.
 Несколько руководителей клана Фандан были приглашены в святилище на встречу к Матери Справедливой, и теперь Суэлла Фандан поднималась по витой лестнице на самый верхний этаж, в круглую камеру футов двадцати в поперечнике, венчавшей святилище, которое расходилось от нее вниз, как раковины колонии огромных улиток.
 В почти полном мраке Суэлла могла различить мерцание хитина во плоти Матери Справедливой, точно такое же мерцание Суэлла видела и на собственной коже — в ту ужасную ночь, когда она до утра осматривала свое тело в своей квартире на Побережье Эс-икс: тогда она заревела от одного вида этого блеска. Второе ее столетие только-только начиналось, но волосы и ногти уже исчезли, а скоро отомрут и яичники.
 Справедливая Фандан сидела обнаженная в высоком кресле из резного камня — без парика, накладных ногтей или хоть крохотного фигового листика для скромности. На вид Мать Справедливая производила впечатление женщины средних лет или чуть старше; бюст ее уже обвис и был хирургически подтянут, живот покрыт морщинами, лицо слегка исхудало и казалось изможденным. Суэлла почувствовала древний, первобытный страх перед ней — Справедливая была ее матерью, и больше, чем матерью. Но снова всплыл из глубины души гнев, и Суэлла опустилась в кресло, вновь придя в себя.
 Долгое время, узнав правду, Суэлла думала, что Справедливая — сумасшедшая и извращенно жестокая, но этот период миновал. Просто к Справедливой нельзя было подходить с той же меркой, что и к остальным людям.
 — Суэлла здесь, — прошептала Справедливая. — Я слышала, как она входила, — третий тон выходной трубы никогда не лжет. Отлично, значит, все мои шпионы уже собрались здесь — мои верные и проницательные глаза и уши. И здесь никто не подслушает нас — благодаря песням ветра.
 Суэлла едва могла разглядеть лица остальных — однако понимала, что все они показались бы ей на одно лицо: жутко одинаковые темноволосые женщины с задумчивыми глазами.., точно такие же, как сама Суэлла. И как Справедливая Фандан.
 Справедливая наклонилась и пожала руку Суэллы.
 — О моя плоть, прекраснейший мой эксперимент… Как ты себя чувствуешь? Восстановила наконец силы после небольшого иммигрантского приключения?
 Даже в темноте Суэлла почувствовала, как краска залила ей лицо. Справедливая знала все — даже неудачные романы Суэллы.
 — Ничего страшного, дорогая моя. Я люблю тебя по-прежнему. — Она освободила ее руку и нажала на скрытую кнопку. В поле зрения появилась яркая голограмма. Суэлла увидела сначала высокого мужчину, очень широкого в плечах, ведущего себя несколько странно. Затем появилось увеличенное изображение, и она вздрогнула при виде непривычного обтекаемого лица, жесткого и непроницаемого; лицо покрывали алые пятнышки. Изображение растворилось, и на его месте возникла группка похожих людей, заснятых за выпивкой в баре на Красной Луне. Суэлла была высококлассной и трудолюбивой проституткой с более чем столетним стажем и знала каждое подобное заведение в Системе Бени.
 — Кто они. Мать Справедливая?
 — Эти создания, дорогая моя, стали важным фактором, влияющим на ситуацию вокруг клана Фандан. Слушайте меня внимательно. Мы должны изучить их — я хочу знать абсолютно все, абсолютно…
 После ужасного дня Флер на удивление легко уступила Тану и позволила пригласить себя на ужин с выпивкой, чтобы попытаться забыть хоть на время о случившемся. И она разрешила заманить себя в «Голден Краубол», поддавшись обещаниям «соевого бифштекса со вкусом настоящего рака, тебе он так понравится…».
 Они заказали немного чертовски дорогого вина, выращенного на орбитальном спутнике, но Флер совершенно не озаботила бирка «33 кредита» на бутылке — лишь бы помогла заглушить боль.
 Но едва успели они расправиться с мясом, как ей принесли телефон: звонил ее случайный агент с полуострова Эсфелас, из трущоб под названием «Взморье Любви».
 Сообщение мгновенно вымело Флер и Тана из «Голден Краубол» как метлой. Они помчались сначала в посольство, из него — на транзитную станцию масс-передачи. Через минуту они с шумом неслись по прозрачной трубе, проложенной в десяти метрах над волнами широкого устья реки Ирурупуп. Тан глядел на проносящиеся назад темные воды, освещенные Бледной Луной, и размышлял о том, что же заставило их стремглав нестись на это Взморье Любви. Ноздри его все еще будоражил запах супа из раков.
 Впереди замерцали огоньки теснящихся друг среди друга домиков предместья Эсфеласа. Зашипел сжатый воздух, состав сбросил скорость и сделал первую остановку. Из него вышли обитатели Эсфеласа — в основном повара да прислуга богатых домов, возвращавшаяся домой, и вошли другие — народ, ищущий развлечений в куполе Зоны Аномалий в конце линии Отбитой Головы.
 Еще пять остановок, каждый раз в районе все более плотной застройки, и наконец они оказались на Взморье Любви. Когда Тан и Флер выбрались из кабинки, первым делом им бросилась в глаза Стена Вудвосов — сооружение высотой в сто пятьдесят метров, перегораживавшее полуостров и блокирующее джунгли.
 Станция располагалась на бетонном пилоне, как на насесте, с тротуарами ее соединяли эскалаторы. Здесь царили постоянная давка и грязь, стены исписаны граффити, оставленными бандами подростков. Под ногами лежал толстый слой мусора. Ниже тротуаров вокруг больших куполов рассыпались по всему полуострову хибарки бидонвиля.
 — Ого! — воскликнула Флер. — И без кондиционеров?
 Несмотря на годы, проведенные на Фенрилле, она так и не свыклась с мыслью, что кто-то может жить в невыносимо жарком тропическом климате за пределами куполов.
 — Это город Жажды Смерти, босс. Здесь нет ни кондиционеров, ни законов — только здесь и могут обитать неимущие.
 Флер сморщила нос от отвратительного запаха.
 — Фабрики по разведению водорослей и рыбная промышленность, — подсказал Тан.
 На тротуарах там и сям попадались дыры, пару раз им пришлось преодолеть провалы в разрушенном бетоне по шатким деревянным мосткам.
 — Что в этом секторе случилось? — удивленно спросила Флер. — Банды здесь вроде бы не воевали, а?
 Тан пристально поглядел на нее. Для столь информированного человека, как его босс, незнание города, где она живет, было просто поразительным.
 — Здесь прорвались вудвосы. Всего пару месяцев назад.
 — Да ну?! Что-то не припомню ничего подобного.
 — Об этом не сообщали по телевизору. Сенат запретил. Через стену прорвались шесть взрослых экземпляров, убитых и раненых считали сотнями.
 Флер представила себе, как вудвосы свободно разгуливают по эту сторону стены, и непроизвольно содрогнулась. Она старалась никогда не думать о кошмарных тварях, обитающих в джунглях за стеной.
 — Хорошо хоть я на острове живу, — пробормотала она.
 Вскоре они добрались до купола 125-С, расположенного в конце линии куполов, составлявших Взморье Любви. За ним находились двух— и трехэтажные постройки города Жажды Смерти, тянувшиеся до самого подножия стены.
 — Да как здесь вообще можно жить? — Лицо Флер скривилось от отвращения.
 — Нам не понять, босс. Для многих это единственно возможная жизнь, другой они просто не знают.
 Бар Барти оказался на первом этаже, прямо возле лифтов. Дверь находящейся рядом лавки была сожжена, обгоревшие остатки покрывали каракули, оставленные бандами подростков. В одном из углов был выплавлен значок Барти — как будто из огнемета.
 — Настоящий бандитский район, — пробормотала Флер.
 — Неплохое место для тех, кто хочет скрыться, — сказал Тан.
 Флер согласилась с ним, отчаянно надеясь, что здесь может найтись ниточка к тайне Термаса Хита и его подружки Дебби, которая принесла ей короткий фильм, а затем бесследно исчезла.
 — Айра Ганвик в госпитале, — сказала она. — Это уже наводит на некоторые мысли.
 — За ее голову назначена награда в сто тысяч кредитов — неплохо, правда?
 Заведение Барти оказалось унылым местом с поломанными столами и стульями, освещенным парой мерцающих флюоресценток, пропитанным запахом мочи и перегара. Сидели там в основном рабочие с водорослевых ферм, и от них разило удобрениями. Трое мужчин в грязных спецовках мрачно вливали в себя алкоголь возле стойки бара у правой стены зала. Из скрытых динамиков оглушительно гремели пульсирующие звуки поп-музыки.
 Флер присела на расшатанный стул у стойки, бросив взгляд на пару потрепанных шлюх более чем среднего возраста, пытающихся подцепить клиентов.
 — Именно в такие места приходит умирать народ, который не может заработать на оптимол, — горько заметил Тан, Бармен был одет в изорванную в клочья военную униформу, у него недоставало одной руки. На нагрудном кармане Флер заметила отличительный знак боевого отряда Фланиан.
 — Чего пожелаете? — грубо произнес он. Ясно было, что в баре Барти нечасто бывают леди, одетые, как Флер Кевилла, к тому же свою дозу сегодня он уже принял, и не один раз.
 — А что здесь обычно пьют? — спросила Флер, стараясь вести себя дипломатично.
 — Обычно приходят за чаг-а-лугом из морских водорослей, — был ответ.
 Флер заметила бутылки стодвадцатиградусной водки за стойкой, и в который уже раз за день по телу ее пробежала дрожь. Вмешался Тан.
 — Пожалуйста, две моки, — попросил он. Варево появилось на стойке, по стенкам бутылок закапал конденсат.
 — Вы что, и стаканы хотите? — угрюмо поинтересовался бармен.
 — Они нам необходимы, — холодно произнес Тан.
 Появились и стаканы, и Флер с Таном принялись не спеша потягивать холодную моку, пока Флер высматривала самого Барти. Она заметила надпись «Офис» на внутренней двери и уже собиралась было окликнуть бармена, как внезапно слева раздался шум.
 Ссору затеяли трое водорослеводов. Слишком пьяные, чтобы определить, кто именно из них должен оплатить очередную порцию, они принялись мрачно выяснять отношения. Бармен отправился успокаивать их, но один уже закусил удила. Когда ему велели убраться, он выхватил короткоствольный автомат и открыл беспорядочный огонь.
 Началась дикая паника, и, как только над головами затренькали пули. Флер и Тан рухнули прямо на грязный пол. Флер осторожно подняла глаза и увидела, как мужчина с дряблым лицом профессионального пропойцы и налитыми гневом глазами целится в нее, определенно произнося при этом «сука». Она успела подумать, как абсурдна будет ее смерть.
 И в этот момент комната наполнилась специфическим запахом озона, и внезапный выстрел огнемета начисто слизал голову пьяного автоматчика.




 Глава 10


 Невысокий коренастый мужчина с непропорционально огромной головой и таким же гигантским огнеметом в руках возник как из-под земли. Тан помог Флер подняться на ноги; костюм ее был безнадежно испорчен — невероятная грязь на коленях и рукавах, пятна от моки, но зато она осталась живой.
 — Благодарю вас, мессир. Вы мне жизнь спасли. Коренастый мужчина коротко взглянул на нее.
 — Черт подери, леди, вы меня простите, но я не мог его убрать, пока Джейк не заснял это на видео. — Он повернул голову — казалось, что повернулась башня танка, — и рявкнул бармену:
 — Дерьмо водорослевое, какого черта ты столько копался? Мы чуть леди не потеряли! Чего ты возился?
 Джейк изобразил оскорбленную невинность, но Флер не была уверена, что угрюмый бармен был бы так уж против, если бы ее пристрелили.
 — Я ничего не мог сделать, босс, — произнес бармен, защищаясь. — У этой камеры черт знает какой спуск: хочет — работает, хочет — нет.
 — Ладно, я теперь на тебя глаз положил, Джейк, — помни! Ты у меня под надзором, понял? Еще одна дурацкая ошибка — и окажешься на улице, дошло? — Барти покачал своей тяжелой головой и перебросил предохранитель огнемета.
 Флер взглянула на то, что осталось от пьяного водорослевода, и почувствовала неодолимую, отчаянную потребность посетить туалет — прямо сейчас, пока не вывернула на двадцать кредитов соевого бифштекса себе же на туфли. Она бросилась к грязной голубой двери уборной, и прежде чем та закрылась за ней, Флер услышала, как Барти разговаривает с полицейским.
 Когда она появилась в зале вновь, ее еще слегка трясло, однако тошнота ее оставила — вместе с остатками обеда. Ее поджидал Тан, тело уже унесли, а бармен убирал следы грязно-серой шваброй, издававшей едкий нашатырный запах. Теперь он вслух рассуждал о том, чтобы бросить проклятую работу.
 — Это уже четвертый раз за неделю такое. Знаете, брошу я эту работу. Каждый раз получаю нагоняй из-за проклятой камеры и каждый раз объясняю, что она поломана, — да разве он пальцем пошевелит, чтобы сдать ее в ремонт?
 Казалось, у Джейка есть определенные сомнения насчет того, работала ли эта камера когда-нибудь вообще.
 — Барти нас ждет у себя, — сказал Тан. — Ты как, в порядке? Флер кивнула:
 — Да, спасибо. Думаю, все будет нормально. Это был просто шок, ничего больше. А я уж в самом деле подумала было, что пришел мне конец.
 — Ты не одна так подумала.
 Они прошли в глубь зала и, открыв дверь с надписью «посторонним вход воспрещен», попали в кабинет Барти.
 Барти восседал за большим столом с металлической крышкой, на вращающемся кресле, жалобно скрипевшем при каждом движении. Перед ним находились телемониторы внутренней охраны — на их мерцающих экранах видно было все происходящее в баре, а на столе под рукой у него лежала труба огнемета, не раз бывавшая в деле.
 — Первым делом, леди, я должен извиниться перед вами — не знаю, что нашло на Джейка. Он время от времени замирает как вкопанный и совершенно отключается. А я стараюсь не стрелять ни в кого до тех пор, пока мы не получим ясных видеосъемок для полиции. Они очень не любят, когда мы убиваем кого-нибудь без ясных на то причин — массу бумаги приходится исписывать, компьютеры страшно начинают сбоить.
 — Мистер Барти, давайте сразу перейдем к делу. Вы вызывали меня по поводу какой-то интересной информации, касающейся рыжеволосой девушки.
 — Да, именно так, леди. Синдикаты разыскивают эту девушку так отчаянно, что перелопатили уже каждую кучу дерьма отсюда до самого Южного Города. Судя по описаниям — девушка с длинными рыжими волосами, очень красивая. Похоже, какая-то дикая горянка.
 — Да, мистер Барти, похоже, вы не ошиблись. Барти сложил вместе ладони, и кресло жалобно пискнуло.
 — Да, в общем, вы знаете, что я всегда давал представительству Земли любую информацию, какую мог. Я сам родом оттуда и считаю такую помощь своим долгом, обязанностью патриота и все такое прочее.
 — Вы абсолютно правы, мистер Барти, ваша информация часто оказывалась очень полезной для нас. Мы ценим вашу помощь, я несколько раз упоминала вас в донесениях.
 Лицо Барти просветлело.
 — Что-что? Вы обо мне сообщали в посланиях на нашу родину? О, это просто замечательно, этого мы друг от друга и ждем — мы, земляне. Правда ведь?
 — Абсолютная правда, мистер Барти, — улыбнулась Флер. — Скажите, у вас есть какие-нибудь доказательства того, что эта девушка в самом деле побывала здесь?
 Барти выдвинул ящичек стола и передал Флер фотокарточку. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы убедиться — они вышли на верный след. Правда, коричневая водорослеводческая спецовка не особенно красила ее, но девушка в самом деле была красивой, стройной, а рыжие волосы были собраны в пучок — именно на них Флер бросила взгляд первым делом.
 Наступило молчание, Барти, был погружен в размышления.
 — Да, кстати, они пообещали за девчонку чертовски соблазнительную награду. Синдикаты намерены заполучить ее любой ценой. Такие цифры называли, что просто диву даешься.., вы понимаете, что я имею в виду?
 Флер и Тан прекрасно поняли его. Патриотические чувства мистера Барти к далекой Земле — одно, а сто тысяч кредитов — совсем другое.
 — Что верно, то верно — синдикаты щедры на обещания наград, — рассудительно произнес Тан, подвинувшись в кресле, — хотя каждый знает — с выплатой их дело обстоит гораздо хуже. Куда проще убрать человека, чем выплачивать то, что ему причитается, да и замолкнет он сразу и навсегда. Их соблазнительные предложения стали уже давать обратный эффект — люди просто боятся того, что может случиться с ними потом.
 Флер сразу поняла — Тан попал в самое больное для ее информатора место. Он и впрямь мог сообщить эту же информацию в синдикат, но какие шансы получить награду и прожить после этого достаточно времени, чтобы успеть ее потратить?
 — Поверьте, — сказал Барти, — я прекрасно понимаю о чем вы. Сам уже столько таких историй наслушался…
 Тан сомневался в душе, мог ли Барти слышать подобные истории, не имея собственной сети информаторов, раскиданных по всему Побережью Эс-икс. Он помнил, с какой самоотверженностью Флер создавала эту сеть. Такая самоотверженность да еще безукоризненная честность поражали его во Флер больше всего.
 Но тут Барти произнес нечто, заставившее их обоих выпрямиться в креслах и обменяться удивленными взглядами.
 — Да, черт возьми, чуть не забыл — сразу после моего звонка вам, когда вы пообещали срочно приехать, мне позвонили из вашего офиса — звонивший не представился.
 — Да ну! — встревоженно произнесла Флер. — И что он хотел?
 — Интересовался, о чем я с вами говорил. Сказал, что он — что-то вроде вашего старшего начальника.
 — И что вы ему ответили? — спросил Тан.
 — Сказал, что разговариваю лишь непосредственно с леди, она очень добра ко мне, а таких людей в мире немного. Мне все это не понравилось, и я спросил, как его зовут, он отвечать отказался, ну, я и повесил трубку.
 Флер нахмурилась и задумчиво посмотрела на Тана.
 — Вермил, — вздохнула она.
 — Когда это он успел засунуть «жучок» в наши телефоны? Я все проверял только на прошлой неделе.
 — Похоже, речь идет не о «жучке», а о трассере на внешней линии. Содержания разговора он не узнал, но зато выяснил, откуда звонили.
 Тан согласно кивнул, лицо его стало еще суровее, чем обычно.
 — Если Вермил знает, где мы, то кому еще он успел рассказать?
 Флер повернулась к Барти, с интересом следившим за разговором.
 — Мессир Барти, если я предложу вам десять тысяч наличными прямо сейчас, сможете вы отвести нас к девушке, а после этого — немедленно выехать в отпуск куда-нибудь на Серф-рокс?
 При упоминании о наличных лицо Барти осветилось, но затем опять нахмурилось — как только до него дошло, из-за чего понадобилось немедленно уезжать в отпуск. Тан Убу вопросительно посмотрел на босса — десять тысяч проделают в бюджете департамента такую дыру, что сквозь нее мог бы пробраться вудвос. Зачем Флер так понадобилась эта девчонка?
 — Вы полагаете, мне может что-то угрожать?
 — Я совершенно уверена, что ваша жизнь уже сейчас подвергается величайшей опасности.
 — И что же мне делать?
 Тан не без презрения посмотрел на патриота:
 — Ладно, Барти, вы сами знаете, как обстоят дела. Правила этой игры устанавливают синдикаты, и они же их нарушают как хотят. Но с десятью тысячами в кармане вы сможете бесследно исчезнуть на многие месяцы. А когда вы вернетесь, все изменится — вряд ли они даже вспомнят, как вас зовут.
 — И к тому же, — добавила Флер, — быть может, нам удастся подбросить вам к тому времени еще немного денег — настоящих денег, а не обещаний синдикатчиков.
 — Ага, — произнес Барти, страшась невидимых барьеров, воздвигаемых вокруг по совершенно непонятным ему самому причинам. Простой телефонный звонок принес ему куда больше затруднений, чем предполагалось. — А этот звонивший, кто он? — Барти явно приготовился к худшему.
 — Боюсь, он нам не друг, — ответила Флер. — Думаю, для вас было бы лучше как можно скорее принять наше предложение. Всем нам нужно действовать, не теряя ни секунды. Каждое мгновение на счету.
 Барти скорчил гримасу отвращения, воздев руки в воздух.
 — Проклятие! Так что, синдикатчики идут сюда, за мной?
 Он вскочил с кресла, распахнул шкаф и быстро наполнил небольшую сумку, на самый верх положив огнемет.
 — Леди, терпеть не могу задавать вопросы, но о каких там деньгах вы говорили?
 Флер врасплох он не застал. Она немедленно отсчитала десять больших светло-зеленых тысячных купюр, полученных в хитиновом банке.
 — Отлично, — пробормотал Барти, хватая бумажки. — Теперь пошли. Она на девятом этаже, прямо над нами. Живет вместе с бригадиром водорослеводов по имени Сквибб. Номер восемь-восемь-В.
 Девятый этаж еле освещался парой мерцающих флюоресценток, одна из которых находилась на противоположном конце длинного пустынного коридора. Граффити и очевидные свидетельства попыток взломов украшали каждую дверь.
 Они подошли к двери номера восемь-восемь-В, и Тан настойчиво постучал — Флер в это время молча молилась, чтобы кто-нибудь был внутри. После паузы Тан постучал еще — громче.
 На этот раз дверь отворилась и брюзжащий голос проворчал:
 — Какого черта вам нужно?
 — Вы Сквибб? — спросил Тан.
 — А если да, то что?
 — Тогда, мистер Сквибб, мы бы хотели поговорить с вами о финансовом наследстве, правами на которое вы обладаете.
 — Что еще за наследство?
 — Речь идет о тысячах кредитов — примерно. Дверь широко распахнулась, и Сквибб — безобразный мускулистый парень со смуглой кожей воинственно высунул голову наружу.
 — Ты зачем это лапшу мне на уши вешаешь?
 Тан бросил взгляд на Флер, и она быстро кивнула — нельзя было терять времени. Он дважды ударил Сквибба — сначала в солнечное сплетение, затем ребром ладони по шее, и Сквибб на удивление бесшумно свалился в дверном проеме.
 Они осторожно вошли в небольшой убогий номер. Внутри царил полный хаос — бумага, всевозможный хлам и многие метры упаковок от водорослей валялись повсюду. На кухне весело кружилось множество мух, в раковине громоздились грязные тарелки и стаканы.
 Флер толкнула дверь в спальню и внезапно окаменела: у горла ее оказалось дуло мощного лучевого резака.
 — Кто ты? — требовательно произнес голос — определенно женский.
 Лгать или ходить вокруг да около не было смысла.
 — Я — Флер Кевилла, заместитель посла Земли. Я разыскиваю ту самую рыжеволосую девушку, которая нужна и Вавилонскому Синдикату — так нужна, что он готов отвалить сотню тысяч кредитов.
 — С каких это пор дипломаты с Земли охотятся за премиями синдикатов? — последовал вопрос.
 Флер не могла пошевелить головой, чтобы разглядеть собеседницу, так как резак еще крепче вдавился в ее кожу. Одна ошибка — и голова ее в тот же момент отскочит от туловища.
 — Я не ищу премию, а хочу спасти девушку. Нам нужен контакт с семействами горцев. Она — горянка, и у нее также до черта проблем.
 — Да ну, все так просто, оказывается? Флер судорожно глотнула — возможно, последний раз в жизни, подумалось ей.
 — Да, у нас нет иной возможности. Но времени в обрез, синдикатчики висят у нас на хвосте.
 Запертая в зловонной норе под защитой всего лишь одной двери, девушка просто не имела иного выхода, кроме как все передумать заново.
 — Документы! — резко приказала она после нескольких секунд молчания.
 Флер вытащила свое удостоверение личности, возблагодарив судьбу за то, что успела на прошлой неделе вклеить новую фотографию.
 — М-м-м, да, это действительно вы. Чем вы можете мне помочь?
 — Отвезем вас в наш офис. Вы получите дипломатический иммунитет, а мы тем временем найдем способ отправить вас домой.
 — Кто такие «мы»? Кто еще здесь? — Мой помощник. Нам можно верить. Честное слово, мы не хотим причинить вам вред — только помочь.
 Армада не колебалась долго с решением. Если уж дипломаты Земли смогли ее разыскать — то же самое могут сделать и синдикаты. Нужно было уходить. Она смертельно устала от Сквибба, вечного бардака, вони водорослей и мусора.
 — Ну ладно, пошли.




 Глава 11


 Дорога обратно на остров Удовольствий по транзитке масс-передачи показалась ей кошмарным сном. На Армаде была спецовка водорослевода цвета хаки, а приметные волосы были спрятаны под фуражку. И тем не менее по гладкой коже, безукоризненной внешности и мягким рукам любой мог безошибочно определить — к водорослям она не имеет никакого отношения. Кроме того, Флер и Тана тоже нетрудно было узнать по мундиру.
 Добравшись наконец до острова Удовольствий после утомительного полета над бесконечными гребнями волн. Флер настояла, чтобы они первым делом отправились в ночной бутик, и купила там Армаде новую одежду — широкополую шляпу с голубой вуалью, скрывающую яркие волосы, и черную шелковую пижаму с тапочками. Сумку Армады, пропахшую водорослями, она выбросила и купила новую из тщательно выделанной шкуры нахри. Через десять минут они уже покинули магазин и неспешным шагом подходили к дому, в котором жила Флер. Сама Флер была поражена той скоростью, с которой девушка сменила гардероб — у нее явно была практическая жилка.
 Оказавшись в куполе под защитой его охраны, Флер позволила себе расслабиться. Они добрались до ее апартаментов и, пройдя три охранные системы, вошли внутрь.
 У себя в квартире Флер первым делом налила выпить. Армада присоединилась к ней и приготовила себе гигантский чаг-а-луг, но тщетно искала водорослевку.
 — Водорослевки у вас нет? Флер смущенно улыбнулась.
 — Да ведь она довольно противная? — спросила она в каком-то глупом приливе материнского чувства.
 Армада посмотрела на нее затуманенным взором.
 — Мой день начался очень рано, — объяснила она, — и если бы вы не побеспокоили нас, я бы успела принять уже не одну дозу. Попробуйте-ка поработать на морских грядках в ночную смену — и хорошо еще, если нет кровососов. В воде их трудно увидеть.
 — О, — сказала Флер, — раз уж такое дело… Но вы должны рассказать мне кое-что. Во-первых — ваше истинное имя, а во-вторых — что это умудрилась натворить такая юная особа, что привлекла к себе столь пристальное внимание Вавилонского Синдиката?
 Армада залпом выпила свой бокал, затем сделала себе еще одну порцию и поставила ее на подоконник.
 — Я взяла кое-что у сенатора Айры Ганвика — знаете такого? Вы наверняка — да что там вы, каждый знает эту старую свинью. Ну так вот, я позаимствовала кое-что для него очень ценное.
 Флер скрыла свое разочарование:
 — Так вы воровка — прекрасная воровка, спустившаяся с гор? Из какого семейства? И как вас зовут?
 — Зачем это вам? — холодно блеснула глазами Армада.
 — Мне просто будет спокойнее, если я буду знать, кого именно я спасла от сенатора Ганвика. К тому же должна добавить, это спасение нам дорого обошлось.
 Десять тысяч кредитов, доставшихся Барти, были жестом, о котором она могла сожалеть потом всю жизнь, однако с самого начала Флер преследовало чувство, что непонятная история с Ганвиком каким-то образом связана с другой тайной — странным убийством молодого химика Термаса Хита. В безопасном укромном уголке своего кабинета Флер хранила ленту, которую передала ей молодая женщина — подружка Хита. Судя по ленте, имелись поводы для беспокойства. После передачи пленки Флер потеряла контакт с женщиной, которая как будто бесследно исчезла. С тех пор Флер осторожно наводила справки о ней, но теперь она решила, что ошиблась — судя по всему, девушка оказалась просто-напросто высококлассным сексуальным объектом.
 — Позволю себе не согласиться. Я не знаю вас, так что не вижу причин, по которым могла бы назвать вам свое имя. Мы из различных обществ — разве вы не с Земли родом?
 Слово «Земля» девушка произнесла с презрением, заставившим изогнуться ее губы и покраснеть щеки Флер.
 — Ее зовут Армада Бутте, она дочь Рогниуса Бутте; в наших банках памяти хранится пухлое досье на нее, — сказал Тан Убу, встав из-за консоли, скрытой в дальнем углу комнаты за декоративной багровой лианой лииссы.
 — Ну что же, отлично. Значит, Армада Бутте. Как себя чувствуете. Армада? Рада с вами познакомиться. Прошу извинить меня за недостойное поведение, да к тому же я с Земли — но тут уж ничего не поделаешь. Если вам не нравится, можете идти и сами улаживать свои дела с синдикатом.
 Армада фыркнула. Желания этой женщины были совершенно очевидными, к тому же она делала макияж, чтобы уменьшить дисгармонию ее изможденного лица. Она определенно решила, что Армада — мелкая воровка. Ну что же, пусть увидит доказательства.
 — Дайте мне мою сумку, — велела она Тану не терпящим возражений голосом.
 Тан замер как вкопанный, услышав ее странную интонацию. После минутного замешательства он сходил за сумкой и принес ее Армаде, которая взяла ее, не удостоив Тана даже взглядом. Он удивленно приподнял бровь.
 — Земляне, — вырвалось у Флер.
 Армада запустила внутрь руку и вытащила наружу небольшой кожаный мешочек, разрисованный у горловины узором из зеленых линий и покрытый буро-коричневыми пятнами, а завязан он был алым ремешком — Флер сразу узнала знакомые отметки фейнов. Мешочек назывался куилови джуи-джи; хранились в таких мешочках доказательства великих подвигов. По кроваво-алому цвету ремешка Флер поняла, что подвиг был и в самом деле из ряда вон выходящим.
 — Если хотите, можете взглянуть. Я заклятие наложила, так что ни один демон не нападет.
 Демоны?! Черт возьми, о каких еще демонах она толкует?
 — Что там? — Флер опасалась еще раз услышать презрительное: «Земляне».
 — Яйца сенатора Ганвика.
 Флер тупо уставилась на нее. Улыбнувшись, она что-то бессвязно пробормотала и посмотрела на Тана, который старался подавить рвотный позыв. Десять тысяч!
 — Что вы сказали?
 — Что слышали. Старая свинья надругалась надо мной — мерзко и вероломно, вот я и кастрировала его в отместку.
 — Теперь понятно, почему сенатор в госпитале, — сказал Тан с окаменевшим лицом.
 У Флер комок застрял в горле. Неудивительно, что голову девчонки оценили в сотню тысяч.
 После минутной растерянности Флер сумела взять себя в руки.
 — Теперь главная наша проблема — доставить тебя домой живой. Сейчас я не очень понимаю, как это сделать, — у Вавилонского Синдиката в этом городе длинные руки.
 Армада утомленно вздохнула.
 — Разве я не знаю? Надо было его убить — вот в чем главная ошибка; его убить и тот сексуальный объект — тогда бы долго никто тревогу не поднимал. А когда я пришла на взлетное поле, то увидела у своего самолета охрану.
 — Это действительно похоже на ошибку, — сухо прокомментировал Тан.
 — Но как, ради всей Земли, как тебе удалось добраться до Ганвика? — спросила Флер. Всем было известно, как охраняются старые монстры из синдикатов.
 — Ради Земли, говорите? — язвительно расхохоталась Армада, после чего вкратце рассказала, каким образом проникла в купол и как расправилась с охраной.
 — А почему ты решила скрыться именно среди водорослеводов? — спросил Тан, когда она закончила.
 — Да просто больше некуда было деваться. Все коммерческие полеты строго-настрого контролируются, и во всех аэропортах наверняка кишели люди Вавилона. Ну, я и отправилась в транзитную трубу, вышла в Эсфеласе и направилась было на поиски рыбацкой лодки — хотела добраться до Южного Города, но затем сообразила, что и причалы тоже под колпаком синдиката. Думала скрыться на рыбоферме, но ведь синдикаты и цены на рыбу контролируют…
 — Да, это точно, — подтвердил Тан; рассказ девушки произвел на него впечатление. — Знаете, какие сейчас цены на мясо-рыбу?
 — Я догадалась, что в этом бизнесе уйма людей синдиката, а я как раз хотела избежать встречи с ними. Тогда пришлось пойти прямо на Взморье Любви. Я бы отправилась прямо в Жажду Смерти, да встретила Сквибби, а он спрятал меня в своей артели. Синдикаты мало интересуются водорослями, цена на них остается низкой, а за труд почти совсем не платят. Там синдикатам нечего ловить.
 Мысли бешено крутились в голове у Флер. Ну и наглость у этой девчонки! Она только что занималась рабским трудом на плантациях водорослей, перед этим кастрировала главного мафиози и теперь смотрит на них с Таном свысока, задрав нос лишь только потому, что они — «земляне».
 — Значит, вы прятались среди работников плантаций?
 — Да, последние восемь дней и, кроме того, каждую ночь, возвратившись с работы, возилась со Сквибби.
 — А, это тот воинственный сопляк, которого мне пришлось уложить?
 Тан приготовил себе выпивку — тоник со льдом. День выдался долгим и трудным, а теперь, кажется, еще не собирается кончаться.
 — Ненавидела я его, тупицу и болвана, но зато контролировать его было совсем нетрудно. — Девушка с таким выражением произнесла слово «контролировать», что у Тана мурашки пробежали по коже. Великолепное юное создание говорило с авторитетностью распутницы раз в десять ее старше.
 — Похоже, теперь мы с вами вляпались в один и тот же суп. Синдикат не успокоится, пока не доберется до вас. Слава Всевышнему, что мы смогли спрятать вас в офисе — эта территория пользуется дипломатическим иммунитетом, и здесь вы в безопасности.
 Сама Флер лихорадочно искала выход из ситуации.
 — Может, отправить ее в космос? — предложил Тан.
 Милое личико Армады нахмурилось.
 — Нет, только не это. Кровь моя принадлежит этой планете, а кости — если я умру — должны лежать на Горе Бутте.
 — Милочка, это ведь временно, — успокоила ее Флер. — Мы только вышвырнем тебя на орбиту, а затем опустим обратно — прямо к тебе домой. Сама посуди — это самый быстрый путь: восемь минут на подъем, десять — на спуск и где-то полчаса между ними.
 — Уж наверняка привлекательнее, чем полет на самолете, — у меня сзади все еще болит после сегодняшних приключений.
 — Я умру прежде, чем покину Фенрилль, — просто сказала Армада.
 — Ну что же, — пожала плечами Флер, — давай рассмотрим другие варианты, может быть, удастся что-нибудь подыскать. — Она взглянула на часы. Время близилось к полуночи. — Думаю, нужно отправиться в офис, там мы тоже сможем поспать не хуже, чем здесь. Уже больше часа прошло, как мы покинули Барти, — времени достаточно, чтобы они смогли по кусочкам полностью восстановить события, а там мы будем в большей безопасности, чем здесь.
 Они быстро собрали самые необходимые вещи, Тан вручил Флер маленький энергетический разрядник.
 — Это станнер очень небольшого радиуса действия — так, на всякий случай. Кто знает, что там еще случится.
 Флер с отвращением посмотрела на пушку: неужели придется пустить в ход и это серебристое яичко с подавляющим мозговую деятельность полем?
 Коридор был пуст, но в лифте кто-то был. Двери открылись, и Флер увидела знакомое лицо.
 — Мистер Барти! — успела произнести она, прежде чем мертвое тело повалилось вперед и упало на ковер о глухим стуком. Кабинки других лифтов приближались к их этажу.
 — Быстро, — сказал Тан, — по пожарной лестнице на заднюю сторону палубы А. И вниз, в гараж.
 Они бросились бежать по коридорам на палубу, подвешенную внутри пустого здания. Флер обнаружила, что ее шок прошел. Барти был мертв, и она уже ничего не понимала…
 — Почему, Тан? Почему они сделали это?
 — Чтобы мы испугались, — ответил Тан. — Чтобы загнать нас обратно в номер — значит, пока что у них недостаточно сил. Возможно, Барти хотел предупредить нас.
 По бетонным ступеням они бросились вниз. Палуба Флер была одним из четырнадцати соединенных между собой этажей этого уровня — внизу таких уровней было еще десять. Чтобы добраться до цели, им потребовалась пара минут на подъемы и спуски на лифтах. Опасность была близка.
 Из лабиринта пожарных туннелей они выбрались в туннель гаража. Снаружи кто-то ждал.
 — Здесь только один.
 — Вижу, — прошептала Флер. — Нужно взять две машины.
 Они бросились к припаркованным автомобилям — небольшим четырехместным машинам, которыми могли пользоваться жильцы дома. Они всегда были открыты и заправлены. Армада вместе с Флер запрыгнула в одну из них, а Тан тем временем завел другую. Его машина неожиданно выскочила на пандус, Флер держалась вплотную. Охранник едва успел увернуться из-под колес, и посланный им вдогонку выстрел не достиг цели.
 Движение на автомобильной магистрали, спрятанной в бетонном желобе под пешеходными тротуарами, полностью управлялось компьютером — плотность населения на Побережье Эс-икс была слишком велика, чтобы позволить роскошь независимо управляемых транспортных средств. Вскоре они уже легли на маршрут к Взморью Любви, где размещалось посольство — до него была примерно миля.
 Армада с унынием и страхом наблюдала за бетоном, проносящимся над их головами и с обеих сторон. Чувство клаустрофобии было почти таким же сильным, как и в вентиляционной трубе резиденции Ганвика.
 — Терпеть не могу быть зажатой бетоном, как тисками. Надеюсь, ехать недолго?
 — Теперь уже меньше мили. Стисни зубы, закрой глаза и молись.
 — Молись? А я думала что земляне все атеисты, враги духа и даже антихристы.
 Флер снова поразилась; девушка явно была очень религиозной — странная характеристика для столь аморального ребенка.
 — Да-да, конечно, это просто риторическая фигура.
 В туннеле зажегся красный свет, и поток машин стал тормозиться.
 — Ого, что там еще?
 Машины остановились. Красный свет появился ближе.
 Тан выпрыгнул из передней машины. Флер и Армада распахнули двери.
 — Ремонтная машина, должно быть, прямо перед нами.
 Тан уже бежал назад, вниз по туннелю. Женщины последовали за ним к служебной лестнице, которая вела наверх, к пешеходному тротуару, и вскарабкались по ней.
 — Главное — чтобы люк не был заперт снаружи, — сказала Флер, перескакивая через металлические ступеньки и вспоминая занятия гимнастикой.
 Люк был заперт. Убу стал бороться с дверью, но ее механизм был запечатан снаружи.
 — Ну какого черта с той стороны замки поставили? — в отчаянии прорычала Флер.
 — Перестань, нет проблем. Пусти-ка. — За ее спиной уже стояла Армада.
 Она выхватила лазерный резак и приставила его к засову. Тьму прорезал нестерпимо яркий бело-голубой луч, и металл стал исчезать.
 Внизу под ними ремонтная машина подняла их автомобили и загремела дальше, к началу трапа.
 — Они очень скоро будут здесь, — нервно сказала Флер.
 Тан держал свой станнер наготове, но и он чувствовал себя беспомощным и уязвимым.
 Ремонтная машина подъехала к служебному колодцу и остановилась, зашипев мощной гидравликой. На дороге послышались шаги, и внизу появились двое из службы безопасности с огнеметами в руках.
 — Не хочу огорчать тебя, дорогая, — тихо сказала Флер Армаде, — но у нас появились компаньоны.
 Армада сплюнула и приставила резак к замку.
 — Это ненадолго, — сказала она, сделала еще одно отверстие, и наконец дверь люка тяжело поддалась. Все трое пролезли сквозь дыру и внезапно оказались на залитом ярким светом внутреннем тротуаре здания Вавилонского Синдиката.
 — Вот как раз сюда мы меньше всего стремились, — мрачно отметила Флер.
 — Назад, идем до поворота и обходим затем по садам Навуходоносора. Срезаем путь прямо к остановке транзитки за куполом Феба.
 Тан уже бросился вперед, и они побежали за ним, оглядываясь на бегу и не обращая внимания на удивленные взоры прогуливающихся. Когда дверца люка открылась вновь, они как раз достигли выхода и тут же нырнули в ряды декоративных глоб-глобов, цветы которых светились необычайно ярким желтым светом.
 В садах Навуходоносора полно было, как обычно, сибаритов, шлюх и уголовников. Тяжеловесные рабы-контрактники несли на своих плечах над толпой нескольких особо богатых плутократов. Перед небольшой толпой женщина в блестящем костюме из рыбьей чешуи произносила речь в защиту похорон в море. Уличный торговец необычным нервным тоном во весь голос рекламировал свой товар, и вторило ему эхо детского хора, громко разучивавшего музыкальные гаммы.
 Они быстро миновали толчею, стараясь не привлекать внимания, и застряли в карнавальной процессии: несколько доминанток вели на длинных поводках половых рабов. За этим великолепием шел оркестр, наяривавший самбу для поддержания ритма.
 В конце концов процессия добралась до фонтана де Сада — сложного произведения в стиле рококо из железобетона, установленного посреди металлических розовых кустов, и возник просвет, в который и нырнули трое беглецов. Флер, однако, рванулась вперед слишком рано, и к ней тут же подскочили двое абсолютно голых мужиков, но их гневное рычание превратилось в хрип, как только натянулись поводки.
 Возмущенная доминантка — могучая женщина в облегающем костюме из черного шелка, с превосходящим всякое разумение бюстом и гордо выставленными напоказ ягодицами, при помощи кнута водворила на место своих мужчин и гневно глянула на Флер.
 — Хочешь процессию разрушить, да? — проорала она. — Ты кто? Саботажница из Демонов Кнута? — Выведенная из себя мадам рванула поводки, зажатые в кулаке, и двинулась вперед, окруженная неистово лающими рабами.
 В конце концов троице удалось благополучно миновать сады и спуститься к маленькому куполу транзитки.
 Кабинки поездов были полупусты, но людей все-таки было слишком много, чтобы преследователи рискнули напасть на них прямо здесь. Через две остановки они достигли Взморья Любви и вышли на тротуар напротив купола Западного Ветра, в котором и размещалось посольство Земли.
 Тротуар был заполнен прогуливающимися парами, и людей синдиката нигде не было видно. Все трое в волнении направились к зданию. На полпути Армада чуть не вскрикнула, когда маленький дротик застрял в ее вуали. Флер быстро оглянулась: одни быстро приближались к ним, другие метали дротики.
 — Бежим! — закричала она. Армада выхватила лазер и открыла огонь.
 Дротик вонзился возле уха Флер, когда до дверей посольства оставалось всего несколько шагов. Бежавшая позади Армада увидела, как Флер споткнулась, ускорила бег, схватила раненую Флер под мышки и втащила на себе за спасительную дверь вслед за изумленным Тан Убу. Он задвинул дверь и запер ее, когда погоня была уже менее чем в двадцати футах. Дождь дротиков забарабанил по стеклу.
 — Наверх, быстро, нужно выяснить, что было на дротике! — Тан подхватил Флер за ноги, и вдвоем они потащили ее к лифту.
 Прикосновением большого пальца к замку Тан открыл дверь посольства. Тут же появилась пошатывающаяся и сонно протирающая глаза Эпсила — она работала в последнюю смену и дремала у коммутатора в приемной. Увидев раненую Флер и странную девушку в черном костюме и под вуалью, она проснулась окончательно.
 Посольство занимало четверть двадцатого этажа старинного, но достойного купола Западного Ветра. В нем имелось много жилых помещений, большей частью пустующих, небольшая закусочная, коридор с рядами офисов, а в конце коридора — маленькая лаборатория. Как только Флер положили на лабораторный стол, Тан занялся соскабливанием вещества с острия дротика и его анализом. Эпсила быстро оглядела Флер и взяла пробу крови на анализ; перебросившись парой слов с Таном, она поспешила к Армаде, которая проверяла двери, окна и стены.
 — Где они могут прорваться? — спросила Армада первым делом у невысокой хрупкой женщины в белой униформе дипкорпуса Земли.
 — О, это исключено, — засмеялась Эпсила. — Как бы они ни бесились, полностью игнорировать межпланетное законодательство они не станут. Такое нападение станет фактическим объявлением войны, понимаете?
 — Полагаю, да. — Армада с сомнением посмотрела на экраны мониторов наружного обзора.
 С минуту Армада в волнении расхаживала по приемной, а затем объявила, что желает немного подремать, и тут же растянулась прямо в приемной, накрыв голову подушкой. Приглядывать за обстановкой осталась Эпсила. Она еще раз проверила силы безопасности здания, а затем отправилась посмотреть, чем занимается Тан.
 — Думаешь, тебе удастся выяснить, что это? — спросила она, ввалившись в маленькую лабораторию.
 — Это куда проще, когда тебе не мешают! — раздраженно ответил Тан. — Извини, но сейчас самая кропотливая часть работы. Как только я засуну образец в анализатор, у нас появятся идеи. Надеюсь, это не что-либо слишком уж сложное.
 — А не слишком ли это самоуверенно — и удивительно — со стороны синдикатов устроить все это? Может быть, следует немедленно сообщить Космическим Силам?
 — Я думаю, что лучше не надо, Эпсила. Если нам повезет, она сама сможет рассказать обо всем.
 Затем Тан рассказал Эпсиле про десять тысяч кредитов, доставшихся Барти. Тан начинал подозревать, что случившееся может подорвать карьеру его начальницы. Блейк боялся ее, так что с этой стороны не следовало ждать ничего, кроме враждебности. Если она невольно окажется замешанной в кровавую разборку между синдикатами и горским кланом, это может стать источником политических осложнений, что приведет к ее переводу на другое место или к отставке. Янкс Вермил не проложил бы себе путь наверх, оказавшись в результате рядом с Блейком, не приобретя вполне заслуженной репутации безжалостного врага. Совершенно неожиданно у Флер оказалось слишком много врагов.
 Убу по-прежнему не понимал причин, по которым Флер так заинтересовалась рыжеволосой девчонкой. За нее была назначена неслыханная награда, но в прошлом немало беглецов удостаивалось наград синдикатов, назначенных за их поимку, и Флер никогда не проявляла охоты заслужить их. Как только весть о появлении девчонки достигла ее ушей, она действовала так быстро, будто ее розыск был делом межпланетной важности. И это несмотря на то что соевые бифштексы в «Голден Краубол» были лучшими на Побережье.
 Он понимал, что какие-то основания действовать именно так у Флер были. За годы работы с ней он сумел оценить ее страсть к информации и к проведению политики только на основе самого надежного, самого достоверного ее анализа. Он понимал и разделял ее одержимость карьерой, потому что разделял ее чувство личной ответственности за успех дипломатических усилий, в которые они оказались вовлечены. Искренний энтузиазм Флер Кевилла, с которым она пыталась разрешить общечеловеческие вопросы, поражал его. Его собственное глубокое разочарование в жизни и презрение к самому себе после долгих лет, проведенных в разведслужбе Флота, не выдержали столкновения с представлением Флер Кевилла о мире. Она обратила его — как будто речь шла о вере — в свою религию, научила патрицианским представлениям о своем долге и своей ответственности. Конечно, Кевилла была дочерью первого межпланетного посла-женщины и не по капризу судьбы оказалась именно на такой работе, на одном из самых опасных и уязвимых постов в дипломатической службе. Однако Убу все равно вдохновлялся ее примером и принимал искреннее участие в ее делах. Враждебность Вавилонского Синдиката, в котором никогда не забывали своих врагов, не так-то легко пережить.
 Через пятнадцать минут он прочитал результаты анализа и вздохнул с облегчением. Вещество оказалось простым — скорее всего широко распространенным «стангардом», применявшимся в сотнях автоматических охранных систем богачами и людьми, помешанными на собственной безопасности. Доза была небольшой, и эффект должен был пройти в течение часа. Правда, противоядия у них не было.
 Флер удобно уложили на диван, подложив под голову подушку. Тан оставил ее и направился в приемную. Вошел он в нее как раз в тот момент, когда послышался телефонный звонок и перед носом дремлющей Эпсилы замигала лампочка.
 — Да?
 — Простите, могу я побеседовать с заместителем посла?
 — Боюсь, она не может сейчас подойти к телефону.
 — Именно этого ответа я и ждал. Тогда придется поговорить с вами.
 Тан быстро включил запись и направил звук на компьютерный анализ; изображение собеседника на экране не появилось.
 — Кстати, отследить этот звонок вам не удастся, а голос мой искажен, так что и не беспокойтесь на этот счет.
 — Кто говорит? — полунасмешливо поинтересовался Тан.
 — Это не имеет никакого отношения к делу, важно лишь одно — девчонка. Отдайте ее нам, и немедленно. Ждать слишком долго мы не будем.
 — Это звучит как угроза. Вы угрожаете посольству Правительства Земли?
 — Вот это мне нравится! Именно это мы и делаем, черт побери! Отдайте девчонку — или пеняйте на себя.
 — А вы понимаете, что посольство экстерриториально и любые действия против него или угроза таких действий могут быть восприняты как объявление войны?
 — Ну, тогда звони в полицию, посмотрим, приедет ли она. Потом открой дверь, посади девчонку в лифт вместе с вещами, и после этого мы все забудем, как кошмарный сон.
 — Вы, очевидно, забыли, что один человек убит, а заместитель посла подверглась нападению и ранена.
 — Вы мне собираетесь нотации читать? Так держите их при себе. А мне скажите, получим ли мы и когда именно эту девчонку. Даже нет — только когда, потому что, упрямый вы дурак, мы получим ее все равно, любой ценой. Но поспешите — мы особым терпением никогда не отличались, а сейчас и так уже ждем слишком долго.
 — Это сенатор Ганвик?
 Тана начинал охватывать гнев. Молчание в трубке… Тан подождал.
 — Вы хотите умереть, молодой человек? — сказал голос.
 Это было недвусмысленной угрозой. Тан почувствовал это и заколебался, слова застыли у него на губах. Он был практически один. Они вполне могут атаковать посольство — поступок Армады Бутте, безусловно, сделал ее кровным врагом Вавилонского Синдиката, а Братья Мардука врагами были безжалостными.
 Голос замолчал. Тан явственно ощутил, как растет напряжение — тисками сжимает его, готовится отделить его голову от плеч. Для помощника заместителя посла спасения не было — особенно если шеф подвергнется немилости.
 А если его выгонят с позором — что тогда? Синдикаты контролировали всю экономическую жизнь — за исключением разве что плантаций водорослей и хитиновых долин. Как много потребуется ему времени, чтобы окончательно опуститься и осесть на Взморье Любви или в Жажде Смерти? Все, что от него требуется, — выдать им девчонку. Тан дико оглянулся вокруг. Голос в трубке по-прежнему молчал, он мог бы убить Эпсилу, рассказать потом Флер, что они подверглись нападению, — и никто уже не узнает, как все обстояло на самом деле.
 Он заколебался, начиная думать, что фактически больше ничего-то и сделать нельзя — слишком уж безнадежным было положение. Не мог же он остановить полчища бойцов синдиката?
 — Ну, — произнес голос, — больше мы ждать не можем.
 — Что вы от меня хотите?
 — Посадите девчонку в лифт. Это все, потом возвращайтесь и ждите, когда ваш босс очухается — примерно через пятнадцать минут она придет в себя. Затем объясните ей, что местная политика — грубая игра и в ней иногда приходится пренебрегать правилами. Она очень разумный человек, понятливый, она поймет неизбежность того, что случилось. После этого вы сможете делать все, что хотите. Вы допустили ошибку, вот и все — вляпались в ситуацию, в которой дипломатия бессильна.
 Внутри у Тана все опустилось, но он попытался не подавать виду.
 — То, о чем вы просите, дипломатически невозможно. Ставится под угрозу вся структура дипломатических отношений, растаптывается право убежища — неужели вы этого не понимаете?
 Тану нужно было выиграть время — но его собеседник прекрасно понимал это.
 — Так это и есть ваш ответ? — произнес мерзкий голос. — Ну что же, я вас предупредил, юный герой. Плохо не иметь мозгов, да?
 В трубке послышались гудки. Тан положил ее, чувствуя внезапную слабость. Затем он разбудил Армаду и Эпсилу.
 Девушка из семейства Бутте принялась действовать столь проворно и энергично, что немало удивила его. Представляя себе горских аристократов, Тан не брал в расчет непрерывную воинскую подготовку, начинавшуюся уже с пятилетнего возраста.
 Первым делом они опустили металлические шторы на окнах. Затем забаррикадировали дверь, хотя Армада возражала против этого, предпочитая сохранить контроль над этажом и кабинами лифтов. Однако Тан решил, что на это сил у них троих точно не хватит, и они с Эпсилой не склонны были полагаться на крепость стен посольства. Никто из них в глубине души не верил в серьезность угрозы.
 Телемониторы, показывавшие коридор, внезапно отключились, и послышался шум движущихся лифтов. Защитники проверили боеприпасы, Тан открыл арсенал посольства и вооружил всех револьверами тридцать восьмого калибра и пластиковыми пулями; еще имелись газовые гранаты и противогазы. Эпсила вышла, чтобы взглянуть на Флер и надеть противогаз и на нее.
 Они приготовились к обороне и замерли, выжидая и прислушиваясь к звукам. Армада становилась все неугомоннее — она терпеть не могла торчать в обороне, предоставляя всю инициативу противнику. Через минуту она не выдержала, поднялась и двинулась вдоль стен офиса, внимательно прислушиваясь к звукам, — но ничего не было слышно.
 Она вернулась обратно, но какая-то мысль продолжала крутиться у нее в голове.
 — Ну как, слышно что-нибудь? — спросил Тан.
 — Нет.., но что-то происходит, и я никак не могу сообразить что именно.
 В противогазах все они выглядели ужасно — как роботы или отвратительные циклопические насекомые. Армада бросила взгляд на гранаты; когда они метнут их, весь воздух в доме…
 — Ну конечно! — вдруг вскричала она. — Я же сама так поступила! Они решили пробраться внутрь через вентиляционную систему!
 Тан подскочил как ужаленный. Собрав гранаты, он выбежал в коридор.
 — Основная шахта проходит прямо над нами, выше кабинетов!
 Они побежали и оказались на месте, когда эхо донесло звуки тихих ругательств, доносящихся откуда-то из глубин воздухопровода.
 Армада ловкими движениями открутила болты решетки, Тан снял гранаты с предохранителей и вкатил их в воздуховод, а Эпсила поставила переключатель кондиционера в положение «ВЕНТИЛЯЦИЯ»; воздух потянуло из коридора в трубу.
 Металлические стены заглушили хлопки негромких взрывов, отдаленные крики и быстро смолкнувшие ругательства.
 Теперь некоторое время атаки через вентиляционную систему можно было не опасаться, и удовлетворенные защитники посольства вернулись к двери. Тан обратил внимание, что саму дверь можно разрушить огнем из бластера, и они стащили все столы из кабинетов и устроили импровизированную баррикаду поперек входа в коридор. Если бы теперь дверь была разрушена, им пришлось бы отказаться от половины территории посольства, но поскольку сам коридор шел под прямым углом к входной двери, выстрелов из огнемета можно было не опасаться. По крайней мере — некоторое время.
 Эпсила еще раз вышла к Флер и обнаружила, что та уже пришла в себя и с трудом пытается сесть. Противогаз она стащила с лица. Через несколько минут Флер с чашкой кофе в руке присоединилась к ним.
 Тан вкратце обрисовал ей положение дел, и Флер попыталась слабо кашлянуть, когда он рассказал о неудавшемся плане проникновения в посольство через систему вентиляции.
 — Значит, они думают, что межпланетная политика — грязная игра? А мы, слабаки с Земли, и понятия не имеем о подобных играх, да?
 Она с отвращением огляделась вокруг. Дипломатия — основной род занятий семейства Кевилла на протяжении вот уже нескольких поколений — основывалась на принципе неприкосновенности дипломатических представительств.
 — Все дикие режимы в истории, нарушавшие неприкосновенность посольств, оставались на обочине прогресса. Это признак распада общества и нестабильности.
 Огнеметный выстрел опалил дверь; в комнату влетели деревянные щепки экрана безопасности.
 — Похоже, у местных синдикатов книги по истории особой популярностью не пользуются, — прокомментировал Тан, слабо улыбнувшись.
 Флер заметила, что Армаду сотрясает лихорадка боя. Ни к чему горцы так не стремились, как к сражениям.
 — Не беспокойтесь, заместитель посла, им потребуется время, чтобы пробиться сюда.
 — Понимаю, дорогая моя, но и нам оно потребуется, чтобы отсюда выбраться. — Она посмотрела на Убу. — Позвони Блейку, он должен вмешаться и остановить все это.
 — Конечно, — нерешительно произнес он. — А если он откажется?
 — Да нет, — отвергла такую мысль Флер. — Он ведь в конце концов посол.
 Тан позвонил, на другом конце линии включился автоответчик. Он позвонил в клуб Блейка и узнал, что посол «не сможет выйти на контакт», пока находится с визитом на яхте знаменитой Лалы Пмур, которая назначила на эту ночь интимную вечеринку для близких друзей.
 У Вермила тоже отозвался лишь автоответчик. Вопрос о дальнейших звонках отпал сам собой, когда мощный взрыв сотряс здание, сбив всех с ног. Коридор заполнился пылью и дымом.
 — Что еще за чертовщина? — стремглав выскочила в коридор Армада.
 В конце его она открыла дверь одного из офисов; во внешней его стене зияла огромная дыра со струйками пара по краям, все в комнате тлело. Через отверстие был виден вертолет, готовый к высадке десантной группы.
 Армада выпрямилась, прицелилась, как учили ее в Бутте Маноре, и положила одну за другой шесть пуль в кабину вертолета, стараясь попасть в пилота. Вертолет сильно накренился, стал терять высоту и исчез из виду.
 — Готов! — восхищенно закричала Армада. Внизу раздался еще один взрыв, тяжелее предыдущего.
 — Да, в самом деле, — произнес Тан с оттенком удивления в голосе.
 — Да что они, с ума посходили? — закричала Флер. — Дырявить стены посольства — это уже слишком!
 — Не для них, судя по тому, что я о них слышал, — заметил Тан.
 С места падения вертолета поднимались клубы густого черного дыма. Сквозь щебенку, которой оказалась заполнена комната, Тан и Армада осторожно пробрались к краю образовавшегося отверстия, и перед ними предстала изуродованная ткань купола с волокнистыми трубками и хрупкими стальными каналами посреди обожженных поверхностей. Армада пробралась дальше других и обожгла руку о подпорку, к которой прилип дымящийся кусок жидкостно-пластмассовой изоляции.
 Они подобрались к краю и выглянули вниз. Вертолет упал на фундамент купола, и от первого этажа поднималось пламя.
 Вдалеке послышалось завывание сирен.
 — Если уж здание загорелось, надо уходить, — бодрым голосом сообщила Армада. — Не хотелось бы это вам говорить, но другого выхода нет.
 Флер обратила внимание, как лицо Армады исказила гримаса боли, когда она коснулась раскаленной изоляции, и решила воздержаться от путешествия к самому краю отверстия. Клубы дыма становились все гуще, было ясно, что горел не только вертолет.
 — Пожарники подъезжают.
 — Тогда у нас есть шанс выбраться отсюда, — сказала Армада. — Отлично. Я готова идти, ненавижу торчать в западне. — Заметив, что лицо Флер омрачилось, она настойчиво произнесла:
 — Нет никаких причин здесь торчать, неужели непонятно? Для нас вообще нет убежища на этом берегу — разве вы не видите? Нужно выбираться из города.
 Флер осознала невероятную действительность. Дипломатам миссии Земли угрожала опасность погибнуть в кровной мести, причиной которой была кастрация главаря мафии.
 — Даже поверить в это не могу. Вся вселенная Флер, базировавшаяся на жестком фундаменте законности и порядка и управлявшаяся исключительно посредством переговоров, словно выскользнула из рук, — Ну хорошо, выгляни тогда и скажи сама, насколько мы здесь в безопасности.
 Замешательство Флер никак не проходило, и только крик Эпсилы вывел ее из оцепенения. Они бросились обратно по коридору, входные двери еле сдерживали удары.
 — Последняя атака! Они хотят любой ценой добраться до нас, пока не приехали пожарные. Будьте готовы и, если двери не выдержат, стреляйте сразу.
 В жилах Армады текла огненная кровь Бутте. Она перезарядила оружие и приготовила газовые гранаты.
 Флер недовольно скривилась. Противогаз она сдвинула на лоб, и теперь он напоминал странную шляпку.
 — Мы что, в самом деле собираемся применить вот это?
 — Если они есть, то почему бы и нет? Они не смертельны и очень могут пригодиться снаружи, чтобы задержать синдикатчиков, — одной такой штукой можно запросто очистить комнату.
 Двери стали поддаваться. Флер взяла в руки револьвер и содрогнулась.
 — Нет, не могу, — решительно сказала она.
 — Что ты не можешь? — сердито спросила Армада.
 — Я не могу убить человека, я пацифистка.
 — Осмелюсь заявить, сейчас не время пацифизм проповедовать, — пробормотал Тан.
 — Ничего не могу с собой поделать. Я воспитана в определенном духе, и этот дух не подразумевает стрельбы по людям на поражение.
 — Ты что, серьезно? — Голос Армады стал почти истерическим.
 Она-то готова была начать стрельбу, и в таком настроении Флер вполне могла стать ее первой целью.
 Флер молча кивнула. Когда речь заходила об оружии, она была очень серьезна.
 — Они же хотят убить нас, кстати, и тебя в том числе. Да и вообще, знаешь что? Если бы вы оставили меня на Взморье Любви со Сквибби, я бы намного лучше позаботилась о себе, чем тут с вами. Черт возьми, во имя всех святых безбожного коммунизма — какого дьявола вы затеяли все это?
 Флер попыталась что-то ответить.
 — Они же убьют нас всех, а значит, и меня, и все это из-за тебя. А теперь ты не хочешь даже помочь нам спасти собственные жизни. Ну о какой чести тут можно говорить?
 В конце концов Эпсила нашла соломоново решение и вручила Флер станнер дальнего радиуса действия.
 — Из этого ты хоть стрелять сможешь, а?
 — Да, конечно, да! — схватилась за предложенную соломинку Флер. — Я имела в виду только револьверы — они ведь стреляют пулями!
 Она хорошо знала, что пули делают с людьми. Двери наконец не выдержали и распахнулись. Последовало секундное затишье — и затем внутрь ввалились коммандос.
 — Огонь! — выкрикнула Армада. Все как один поднялись из-за столов и разрядили в плотную толпу перед собой три револьвера и один лучевой станнер, ударивший в лицо нападавшего и спасший ему жизнь.
 Коммандос оказались в западне — такой плотности огня они не ожидали и почти растерялись. В первые же несколько секунд девять нападающих повалились вниз и пули полетели сквозь дверной проем, а остальные коммандос мгновенно попрятались за что придется и потихоньку выползли из зоны огня обороняющихся.
 Тан и Армада швырнули газовые гранаты сквозь остатки двери. Оттуда послышалась какая-то суматоха и вслед затем хлопки разрывов. В это же время Эпсила перезарядила оружие с такой охотой, что Флер стало почти противно.
 Они подождали немного, но второй атаки не последовало. Уже подъехали пожарные машины, а коммандос не рисковали нарываться на конфликты с пожарными: если уж и было на Побережье Эс-икс что-то святое, то это — Пожарный Департамент.
 Даже Вавилонский Синдикат не рискнул бы ранить пожарника — при столь высокой плотности населения здесь о пожарниках вспоминали не иначе как с чисто религиозным благоговением.
 Если бы коммандос были обнаружены пожарными, объяснить их появление было бы невозможно, и политические издержки операции возросли бы необычайно.
 Все складывалось не в пользу синдиката — потеряны двадцать человек, вертолет, и вся операция оказалась полностью проваленной. Когда о случившемся доложили Айре Ганвику, возмущению его не было предела.
 И тем не менее огонь распространялся по зданию, и вышедшим из схватки победителями защитникам посольства нужно было покинуть укрытие — оставаться в здании дольше было невозможно, а в темноте, на тротуарах, синдикат обязательно попытался бы взять реванш.
 Армада решила, что ей лучше всего бросить «земляшек» и покинуть Побережье Эс-икс.
 — Вашим, людям вообще ничего угрожать не будет, если вы просто оставите меня одну. У меня своя дорога. По крайней мере я знаю, как выжить и избавить себя от затруднений.
 Тана восхитило боевое искусство Армады, а ее умение обращаться с оружием он нашел просто невероятным.
 — Ну и куда вы отправитесь теперь? — усмехнулся он. — На Взморье Любви?
 — У меня не было никаких проблем, пока вы не появились. Что теперь делать с вами, ума не приложу. — Армада подхватила свою сумку и удалилась через разбитую дверь.
 В самом деле, что же будет с ними? Тан хотел вслух задать этот невысказанный вопрос, но не мог. По крайней мере пока. Флер не хотела отпускать Армаду, так что остальные вынуждены были последовать за ней.
 Лифты не работали, а по верхним коридорам уже стелился дым. Армада направилась к дальнему концу здания, открыла аварийный выход и начала спускаться вниз по узкой пожарной лестнице. Купол Западного Ветра был одним из первых сооружений второй волны — его пожарные лестницы находились снаружи, и состояние их было просто удручающим. Испытывавшая страх высоты Флер за всю жизнь никогда не чувствовала себя так близко от гибели. Каждый пролет шатких металлических перекладин таил в себе страх и неизвестность, а посмотреть вниз на собственные ноги означало также взглянуть сквозь узкие полоски металла на далекую землю. От таких взглядов у Флер начинала кружиться голова, и она опасалась, что руки разожмутся и она полетит в воздух вверх тормашками.
 Почти уже добравшись до земли, они оказались в компании пожарных, поднимавшихся вверх и приветствовавших их криками «давайте отсюда» и «это же лестница не для вас, сами знаете». Однако им удалось благополучно разминуться, и Армада привела дипломатов на служебную площадку здания. Какое-то мгновение все неуверенно молчали, не зная, что делать дальше.
 — Отлично, похоже, по крайней мере здесь нас никто не ждал, — сказала наконец Флер, пытаясь хоть как-то поднять настроение.
 — По-моему, еще слишком рано говорить об этом с уверенностью, — заметил Тан, внимательно оглядываясь вокруг. — Вряд ли они сдались бы так просто. Наверняка все дороги уже перекрыты.
 Армада провела разведку у выхода, вернулась и сообщила, что тротуары вокруг здания свободны — внизу лишь пожарные.
 — Вокруг дома стоят пять машин и подъемник, — сказала она. — Должно быть, пожар очень большой. — Она жестом указала в направлении ворот. — Не знаю как вы, а я ухожу прямо сейчас. А если мы будем крутиться поблизости, наверняка нас тут же схватят.
 — Есть вопрос, — тихонько произнесла Эпсила. — Кто-нибудь представляет себе, где мы могли бы укрыться? Я боюсь, и ничего на ум не приходит.
 Флер задумалась, и лицо ее помрачнело. Эпсила подняла самый сложный вопрос: список мест, куда Флер могла бы ввалиться в столь поздний час в надежде найти укрытие от синдиката, был сильно ограничен.
 — Да, вот это действительно вопрос, — тихо сказал Тан. — Если уж синдикаты посольство штурмовать решились, можно предположить, что безопасных мест для нас нет. Черт возьми, куда мы могли бы отправиться за помощью?
 Армада уперла руки в бока и уставилась на них широко раскрытыми глазами. Гнев только красил ее; кроме того, ситуация была действительно напряженной.
 — Значит, вместо того чтобы спасать меня, вы хотите теперь, чтобы я спасла вас?!
 — Я ничего подобного не говорила, — сказала уязвленная Флер.
 — Вы — нет, заместитель посла. Но я своими собственными глазами вижу, что ваши люди не имеют ни малейшего представления о том, что же делать дальше. Это все немного не по вашей специальности. Ну да ладно, думаю, что все же могла бы простить вас, задержаться и помочь вам.
 — Простить нас? — спросил потрясенный Тан.
 — Конечно. Я была бы сейчас в полной безопасности в доме один двадцать пять, если бы не ваша глупость. Какого черта вы приперлись и нарушили мою маскировку, я понять не в состоянии. Все земляшки таковы — вечно суют свой нос куда не надо.
 — Ну вот, опять к «земляшкам» возвратились. Я знаю, что вы не очень-то высокого мнения о родной планете, но не надо забывать, что все мы родом оттуда — в конечном счете. И здесь мы тоже вместе. Почему бы не сосредоточиться на наших проблемах и не перестать пререкаться и обзываться? — Флер тяжело дышала.
 Она тоже стремилась что-то делать, куда-то идти. Она была согласна с Армадой, что промедление было смертельно опасно. Неясно было лишь, куда идти.
 — Вообще-то я живу в Старой Гоморре — это на Побережье Эс-икс, — тихонько произнесла Эпсила. — Места там немного, но вполне возможно, мы смогли бы все поместиться.
 — Давно ты там живешь? — поинтересовался Тан.
 — О, уже несколько лет. Квартирка невзрачная, но зато стоит очень дешево. Есть, конечно, три комнатки и крошечная душевая, но эта часть Побережья очень уединенная, ты же знаешь.
 Эпсила, судя по голосу, гордилась столь дешевым жильем.
 — Забудь об этом. Синдикат давно уже заполучил наши адреса.
 Тан мрачно посмотрел на Флер. Ужасное чувство беспомощности стало потихоньку овладевать и им.
 Эпсила тоже посмотрела на нее. Мысль о том, что в ее милой квартирке давно хозяйничают наемники синдиката, готовые ее убить, заставила ее вдруг вскипеть.
 — Ты прости меня, Эпсила, — начала Флер, увидев, как изменилось лицо помощницы, но Армада неожиданно прервала ее.
 — Стоп, — сказала она. — Есть идея. Мы спрячемся в «А-3»!
 «Ну и ну», — подумал Тан. Влипли они в чей-то заговор, призванный унизить их окончательно и навсегда. «А-3» было самым дном Побережья Эс-икс.
 — Аном-Зона, ну конечно!
 Судьба их была решена.
 Первую остановку они сделали у сенсорынка ближайшего торгового центра. На Побережье Эс-икс сенсонаряды продавались по двадцать четыре часа в сутки.
 — Все, что от нас потребуется, — это ночь продержаться. На рассвете я уже сама во всем разберусь, — сказала Армада.
 В голове Тана роились вопросы. Прикрытые сенсополями и голограммами доспехов из пластин желтого металла, они вновь ехали в трубе масс-передачи и казались всем боевой сенсокомандой, направляющейся в А-3, другие пассажиры от них шарахались. Четверо рыцарей в неопределенных желтых доспехах ехали почти всю дорогу без спутников. Тан мрачно взирал на волны под дорогой. Ирурупуп наполнился муссонными дождями, и теперь поверхность воды приблизилась к трубе на несколько футов. Самому Тану их бегство от синдиката казалось таким же неспланированным и неорганизованным, как хаотичные потоки внизу. Они с самого начала потеряли душевное равновесие. С того самого момента, когда Флер вознамерилась найти девчонку, какими бы странными ни были побудившие ее к этому причины.
 На конечной станции, внутри огромного купола Развлечений, один этаж которого занимала Аном-Зона, они вышли из вагончика и по эскалатору поднялись в приемный зал А-3. Их окружили люди в таких же сенсонарядах. Здесь были любые костюмы, какие только можно вообразить, — от имитационно-скульптурных до простых облачных форм. Многие были в боевых сенсодоспехах.
 У портала корпорация «А-3 холдинг» предупредила их, что согласно действующему законодательству Побережья Эс-икс они находятся вне любых ограничений закона или защиты как со стороны упомянутой корпорации, так и правительства города.
 Инженер по голограммам разглядел в маленькой сумочке Армады контейнер с фарамолом и потребовал досмотра. Пока Армада отвинчивала крышку, Флер с Таном затаили дыхание. Охранник при виде фарамола судорожно вздохнул. На следующем вдохе Армада сунула ему взятку и, облегченная на пять крупинок фарамола, прошла сквозь защитную мембрану — никто так и не понял, заметил ли он детали револьвера, спрятанные среди одежды Армады вместе с патронами.
 Остальные последовали за ней, стараясь держаться друг друга. Тан задохнулся от неожиданности, Флер сперва закачалась, а Эпсила прикрыла рукой глаза. В зоне было темно, если не считать света беспорядочно раскиданных голограмм и неоновых ламп, а еще — гигантских телеэкранов с бесчисленной рекламой самых невообразимых вещей.
 Весь этаж был разделен на участки трех-, четырех— и пятиярусными модульными постройками. Здесь и там вздымались уступами огромные сооружения. На верхних этажах высились огромные вывески казино, сверкавшие полноцветным изображением происходящего внутри.
 Нельзя было метнуть взгляд, чтобы он не уперся в какую-нибудь рекламу.
 ВЫПЕЙ В ПОЛНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ В ХАУЗ-А-ШЕМ РОК, БЕЗОПАСНОСТЬ ГАРАНТИРУЕТСЯ — ЮМБА-ЮМБА, БОНД-А-БОНЗ, ТЫ НИКОГДА НЕ ЛЮБИЛ ИХ ПРЕЖДЕ -200199 — СТОПРОЦЕНТНО БЕЗОПАСНЫЕ НАПИТКИ — ПЕЙ, ПЕЙ, ПЕЙ!
 Одна из аллей была битком забита салонами электронных игр, предлагавшими полномасштабную игровую среду и огромные призы наличными победителям. Выигрыш приносил ощутимый доход, но проигрыш означал боль — ожог лазером или сломанные кости. Из них вы выходили обратно в А-3 — мимо слюнтяев, толкущихся у дверей. Здесь бизнес был оживленным — да и где, скажите, еще вы могли получить три тысячи кредитов только за то, что обыграли тупого робота в космической войне?
 СЕГОДНЯ У НАС БЛААТ ВСЕМОГУЩИЙ! ПОСМОТРИ, КАК БЛААТ УБЬЕТ НЕОСТОРОЖНОГО! ЭТОЙ НОЧЬЮ ВСЕГО ЗА 600 КРЕДИТОВ ВЫ СМОЖЕТЕ СТАТЬ СВИДЕТЕЛЯМИ, КАК УЖАСНЫЙ БЛААТ ОТПРАВИТ НА ТОТ СВЕТ ДЕСЯТЕРЫХ ИЗ ТЕХ, КОГО СХВАТИТ СЕГОДНЯ В БОЕВОМ ЛАБИРИНТЕ! В БЛЕСТЯЩЕМ ОКРУЖЕНИИ, С ПОЛНЫМ СЕРВИСОМ В БАРАХ, С БОЛЕЕ ЧЕМ ДВУМЯ СОТНЯМИ ПАЛАТОК ДЛЯ УДОВЛЕТВОРЕНИЯ СРОЧНЫХ ПОЛОВЫХ НУЖД! БЕЗОПАСНЫЕ НАПИТКИ В БЕЗОПАСНОМ ОКРУЖЕНИИ! ТАУЭРЛИТ!
 Они взяли «Хауз-а-Шем Рок», и Тан с наслаждением схватил двумя руками бокал. Армада выложила вторую часть своего плана, Тан заказал еще одну порцию и горько засмеялся. План был настоящим сумасшествием.
 — Послушай, но ведь до твоего дома в горах отсюда семь тысяч километров! Желаемое принимаешь за действительное.
 — Я почти такое делала и прежде, — резко парировала Армада. — Мне это по силам. Я уже несколько раз летала на таких штуковинах.
 — Но не над континентом. — Тан вышел за очередной порцией. — Чаг-а-луг, две водорослевки, — сказал он бармену.
 Армада нахмурилась и вышла вслед за ним, чтобы осмотреться. Оказавшись снаружи, она отключила свой сенсооблик и смешалась с толпой. Вокруг огромного комплекса баров «Хауз-а-Шем Рок» теснилось множество иных сооружений. Соседняя дверь вела в «Комнату развлечений и пыток де Сада». Армада заглянула туда. На стойке бара стояла клетка с абсолютно голым молодым человеком внутри, который на что-то жаловался в микрофон. Его воплям аккомпанировала тяжелая электронная музыка. На слушателях были сенсомаски, скрывавшие лица.
 Выйдя снова на улицу, Армада наткнулась на два почти одинаковых борделя, пару маленьких баров — сильной охраны нигде вроде бы не было — и вернулась в «Хауз-а-Шем Рок».
 У входа с официантом обсуждала что-то группа из четырех человек в боевых сенсомасках. Появился менеджер. Он что-то показал им на экране.
 Должно быть, охранник, пропустивший ее, разболтал про девушку, набитую фарамолом. Армада поискала глазами боковые выходы и присоединилась к остальным.
 — Быстро, они поджидают нас у входа. Все трое последовали за ней и через запасной выход ушли еще глубже в А-3 — ближе к зонам реального боя.
 Погони вроде бы не было, но Армада сохраняла предельную осторожность. Они зашли в зону третьего уровня, где полквартала занимал боевой клуб. «Боевая ложа Шок-Доктора», — гласила вывеска.
 — Подписываемся на схватку в сто кредитов, но на уровень Б. Это самое главное, — уверенно сказала Армада — Почему? — спросила Флер. Несколько коротких линий вели к палаткам для участников боя.
 — Потому что на уровне А заведение само отбирает тебе противников. На уровне Б оно может выбрать только оружие.
 — Почему бы нам просто не усесться сверху и не наблюдать, чем выставлять себя дураками? — спросила Эпсила. — Это же ужасно. Я не хочу ни с кем драться. Я вообще не умею драться.
 — Можешь использовать пистолет.
 — Это меняет дело!
 — Ты просто отступай, — нетерпеливо сказала Армада. — И жми на курок или на что там они тебе дадут.
 Чувства Эпсилы вполне разделяли Тан и Флер. Меньше всего им хотелось развлекаться в эту ночь поединками с неизвестными противниками.
 Флер подошла к палатке и выдержала испытующий взгляд молодой девушки-медика.
 — Слегка худощава для подобных забав, а, дорогуша? — поинтересовалась та.
 — Не ваше дело, — буркнула Флер Она слегка дрожала, когда получала бирку.
 — Вставь бирку, когда будет назван твой номер, и узнаешь, какое у тебя будет оружие и время схватки.
 Вместе с десятками таких же людей в сенсомасках они принялись ждать, наблюдая за огромными экранами, где показывали схватку на арене. Галереи были забиты народом. Бои были на любой вкус — от кик-боксинга летального и квазилетального уровней до использования разнообразного квазилетального оружия, которое иной раз весьма изобретательно использовалось в шутливых боях. Излюбленными были бои между представителями различных полов, оружием в которых служили подбитые резиной перекладины. Мужчин накачивали наркотиками, чтобы снизить их время реакции.
 Номера им достались очень дальние, и очередь должна была подойти только к утру. Чтобы убить время, каждый разрабатывал свою собственную стратегию. Армада изучила территорию клуба, открытую для участников боев, затем придирчиво понаблюдала за соревнованиями по сублетальному кик-боксингу, в которые записалась и сама. Тан не отрывался от экранов, наблюдая за тактикой боев, а Эпсила просто тупо глядела на экран, и слезы катились из ее глаз. Флер уставилась в потолок и думала лишь о том, как бы скорее выбраться из этого ужасного болота.
 Армаду позвали на бой первой, она появилась на треугольном ринге для кик-боксинга. Противниками ее были худощавый молодой человек и внушительных форм женщина. Парень обездвижил гигантскую женщину немыслимо быстрой комбинацией ударов по лицу обеими ногами. Затем он попытался покончить с Армадой, но она ударом ноги снизу повредила ему колено. Поднявшись, он стал вести себя уже более осторожно, и схватка превратилась в скучно-оборонительную. Зрители стали выражать неодобрение. Парень попытался атаковать вновь, но Армада отбила атаку и нанесла ему изрядный удар ногой в низ живота. Скорчившись, он свалился, и поединок был признан оконченным.
 Следующим на помост вызвали Тана. Оказавшись на четырехугольном поле, он сначала расправился с одним из противников, но тут же был повержен ударом сзади. Валялся он достаточно долго, чтобы быть удаленным с поля без особых повреждений, кроме ушибленных плеч.
 Часы шли, ожидание нарастало. Флер задремала и очнулась оттого, что Армада толкнула ее в бок:
 — Давай, ты следующая. Вот гранула фарамола, она тебе увидишь как поможет.
 Флер бросила взгляд на запрещенный химический продукт. «Счастье продления жизни в каждой крупинке».
 — Нет, я не могу.
 — Не будь идиоткой, бери. Возьмешь — и точно победишь, вот увидишь. Тебе достались в качестве оружия глисты.
 — Что? — с отвращением вскричала Флер.
 — Ты попала на игровой поединок, но если проиграешь, они отложат в тебя свои яйца.
 — Брр!
 Флер содрогнулась от одной мысли оказаться хозяином гельминта — они были несмертельны и питались болотной тиной, но нуждались в теплокровном хозяине для откладки яиц.
 Армада потрясла ее за плечо:
 — Проснитесь, леди, давайте. И совет на дорогу — крепко держи своего собственного червяка, смотри, чтобы он тебя не укусил ненароком.
 — О нет — не знаю, смогу ли я пройти через это, — отчаянно взмолилась Флер.
 — Придется, — свирепо произнесла Армада. Флер схватила крупинку фарамола.
 Через некоторое время Флер обнаружила, что стоит на ринге и три переполненные галереи отчаянно хохочут и глумятся над ней. И она, и ее противник — тоже женщина — стояли абсолютно нагие.
 — Две сухопарые ведьмы! — ликующе объявил конферансье. — А теперь, дорогие участники, сюрприз — coup-de-grace
 для наших участниц! Два взрослых глиста были выловлены этим утром в водах Динджа. Они переполнены яйцами.
 Зрители взорвались от хохота. Флер почувствовала, как ненавидит всех тех, кто способен платить деньги за созерцание подобных зрелищ.
 Она крепко схватила червя за неопасный конец, но он извивался, вырываясь, стараясь дотянуться сосцеподобными жалами до ее кожи. Флер заставила себя подавить отвращение, подмывавшее ее с воплем броситься с ринга. Ее противница потрясала в воздухе своим червем, изрыгая оскорбления.
 Послышался удар гонга, толпа взревела, и блондинка с изможденным лицом пошла в наступление. Флер инстинктивно сжала своего червя изо всех сил. Тут же она поняла, что испытание состоит в том, кто дольше удержит своего червя, поскольку он был ужасно силен, а держать его было трудно. Одно неверное движение — и она парализована, а червь заберется в ее внутренности. Заполучить червя себе в кишки — несмертельно, но ощущение это потом не забыть. Оно часто характеризовалось как «невыносимо отвратительное».
 Противница с прямыми светлыми волосами заученным движением поднырнула, уходя от удара вытянутой руки Флер, и ответила ударом в плечо. Флер отскочила с неожиданной для самой себя быстротой реакции. Потом уже она вспомнила про фарамол и мысленно поблагодарила Армаду.
 Так продолжалось раз за разом: блондинка старалась приблизиться к Флер, та отступала. Долго так тянуться не могло. Наконец Флер споткнулась и растянулась на ринге во весь рост. Толпа взорвалась смехом, но Флер сумела не выпустить червя. Блондинка с застывшей улыбкой на лице приблизилась, занеся червя для последнего удара.
 Флер стала отползать назад, но времени подняться на ноги уже не оставалось. Одно касание этих жал — и в следующие три дня она будет жалеть, что родилась на свет.
 Противница сделала выпад, и Флер в отчаянии сделала единственное, что ей с самого начала говорили не делать ни в коем случае, — метнула своего червя. В воздухе он инстинктивно втянул жала, и потому его яд не причинил блондинке вреда. Зато она с криком ужаса отскочила назад, когда червь задел ее плечо, и стала тереть место удара.
 Флер вскочила на ноги. Освобожденный червь вертелся на ринге, выискивая подходящую жертву — вонзить жала.
 Блондинка снова наступала, и снова Флер пятилась по всему рингу, поглядывая на второго червя, извивающегося в углу. Очень скоро она оказалась меж двух врагов. Женщина с червем бросилась вперед, и Флер, пригнувшись, инстинктивно ткнула ее в солнечное сплетение. Ее червь прошел на волосок от Флер, но сама она поскользнулась и села прямо на второго червя.
 Дикий гогот сотряс галереи. Флер отскочила в сторону, когда упавшая противница выпустила из ослабевшей руки своего червя и тут же получила весь яд из его жал вдобавок к яду того, на котором сидела. Обе твари начали жадно искать отверстие, куда вползти.
 Флер выскочила с ринга и бросилась в душ Лишь через десять минут она смогла унять дрожь.
 — Я знала, что ты победишь, — сказала ей Армада, обняв за плечи. — Ты все, что можно, сделала не правильно, но все-таки победила. Мои поздравления. — Она подняла бокал. — Ты должна это выпить — здесь море витаминов, а нам они еще понадобятся.
 На лице Эпсилы застыла маска гнева и страха: ей достался тот же поединок, что и Флер.
 — Я не знаю, почему мы здесь, и это мне все равно, — сухо сказала она — Не знаю и знать не хочу, какое все это имеет ко мне отношение.
 Флер попыталась объяснить ей, что Армада каким-то образом связана с делом Хита, но номер Эпсилы уже вспыхнул на табло.
 — Твой выход, Эпсила, — сказала Армада. — Проглоти фарамол. — Она протянула крупинку, та взяла ее и исчезла в дверях. Все уставились на экран, однако Эпсила на ринге не появилась, и через пару минут Армада выругалась и стала собирать револьвер. Вскоре он был уже собран, заряжен и спрятан у нее за поясом. Тану Убу вновь осталось только поразиться: дети горцев рождались воинами — точно так же, как и умирали. Они вырастали с оружием в руках.
 — Эпсила сбежала — наверное, попытается домой пробраться, — сказала Армада. Флер согласно кивнула. — Значит, и нам пора двигать отсюда. Ее возьмут на станции или даже в охранной мембране. В любом случае времени у нас мало и нужно ехать на лифте.
 Они беспрепятственно покинули клуб и уже подходили к охранной мембране, как запротестовал Тан:
 — Это же семь тысяч километров над джунглями, в которых негде сесть, да еще и на солнцелете — на планере, ничего ведь больше нет. Это же сумасшествие!
 Армада была непоколебима.
 Внезапно дорогу им преградили два охранника с жезлами. Невзирая на протесты, беглецы были силой водворены в лифт. Охранники вошли следом, и кабина полетела вверх.
 — Куда они нас? — спросила Флер. — Я хочу знать!
 — Все в порядке. Флер. Они нас на верхний этаж везут. И кажется, я понимаю зачем.
 Наверху их поджидали Куермвер и Асгуд Вит. Завидев Армаду, они приветствовали ее безжалостными ухмылками.
 — Какая радость, наконец мы снова вместе! Дьявольская кошечка все-таки угодила в ловушку!
 — Ты, нелепый червяк, не смей так разговаривать со мной! Запомни — я видела тебя, Куермвер!
 Оплывшая морда банкира расщепилась в некоем подобии довольной улыбки.
 — Да, дорогуша, так и есть, я об этом с огромным удовольствием вспоминаю. Старый Айра Ганвик всегда был очень любезен со мной.
 Армада внезапно сплюнула, и охранники схватили ее за руки, заломив их за спину.
 Вит нагнулся и взял контейнер с фарамолом, выпавший из потайного мешочка Армады.
 — Айра будет рад получить его обратно целым и невредимым.
 — Жаль, что не все к нему вернется, правда? — фыркнула Армада.
 Вит вспыхнул:
 — Когда они покончат с тобой, у тебя будет масса времени, чтобы помечтать о том, как вернуть ему и все остальное. Мессир Ганвик основательно подготовился, и методы он выбрал почти что экстремальные.
 Вдруг Армаде сделалось дурно; она побледнела и свалилась в обморок — прямо на Тана, который удержал ее и подхватил под руку.
 — Сзади, — коротко шепнула она ему. Тан помог ей встать на ноги, почувствовав сталь револьвера у нее за поясом. Охранники меньше всего ожидали увидеть оружие. В следующее мгновение револьвер вылетел из кобуры и был приставлен Куермверу между глаз.
 — Хватит болтать, — сказал Тан. — Освободите ее! — приказал он охранникам. — Поспеши-ка, парень, а то он получит первую, а ты — вторую.
 Охранники освободили Армаду, и та первым делом забрала у них силовые жезлы и передала один Флер. После этого тыльной стороной ладони Армада хлестнула Асгуда Вита по лицу, и тот отлетел в угол.
 Быстро обыскав Асгуда, пока Флер держала жезл над его головой. Армада приставила к его голове вытащенный у него же тупоносый автоматический пистолет.
 Под пристальным наблюдением Армады охранники связали Куермвера и Вита, а затем были связаны сами такими же нейлоновыми наручниками. Довершили работу четыре импровизированных кляпа.
 Затем Армада подобрала фарамол и вместе с Флер и Таном поднялась на крышу. С нее маленький лифт доставил их на скалистый утес, где стояли солнцелеты и планеры аэроклуба Побережья Эс-икс.
 Охранник потребовал у них документы. Пока он изучал удостоверение Флер, Армада приставила к его затылку револьвер, и вскоре связанный охранник уже валялся в одном из ангаров.
 В глубоко врезанных в скалу пещерах стояло множество летательных аппаратов — странного вида планеров и самолетов, предназначавшихся для полетов на короткие расстояния. Взлетная бетонка висела прямо над бездной. Аппараты, приземлившиеся на воду, возвращали наверх при помощи системы лебедок.
 До рассвета оставались считанные минуты, и на площадке не было ни души — за исключением того самого единственного охранника. Беглецы побывали в полудюжине ангаров в поисках подходящего аппарата. Две машины сразу привлекли к себе внимание Армады, но затем она обнаружила огромные дыры в крыльях одного из них. Второй — окрашенный в черные и желтые полосы «шершень» — оказался гоночным планером, предназначенным для полетов на скорость и дальность.
 Армада продолжила поиски и наконец наткнулась на то, что искала Она выкатила на поле планер гораздо больших размеров, хотя и такой же невесомый. Это была двухместная машина с восьмидесятифутовым размахом крыльев и мускульным приводом для питания двигателя — помимо аккумуляторов и солнечных батарей.
 — Это как раз то, что я искала. По-настоящему дальняя машина — морской рыборазведчик.
 Флер без всякого энтузиазма оглядела хлипкое сооружение. На вид оно было таким хилым, что она без труда могла бы продавить в нем дыры пальцем. Места пилотов под самым крылом представляли собой несколько тоненьких реек с обивкой из мягкого пеноматериала, на которых нужно был? лежать лицом вперед бок о бок. Впереди размещался крохотный электромотор с высоким кпд, который вращал расположенный сзади винт. Для провизии места не было — только для воды. Армада наполнила несколько шестилитровых контейнеров и засунула их под пилотский лежак.
 — Это все, конечно, очень хорошо, — проворчал Тан, отказывавшийся до сих пор принимать всерьез всю затею, — но что есть-то ты собираешься? Плоды срывать с деревьев? Так не забывай — там всего один вид деревьев, и ничего съедобного на них не растет.
 Армада пресекла его гастрономические рассуждения веселым жестом.
 — Да ты не беспокойся — у меня еще осталось как минимум граммов тридцать фарамола. Мы его разделим, и этого хватит нам по крайней мере на пару недель. Пищи вообще не потребуется, хотя мы и потеряем немного в весе.
 — Ты собираешься жить на фарамоле и воде?
 — Ну и что, и это еще очень неплохо, — пожала плечами Армада. — Давай, чего ты? Или предпочитаешь остаться и драться с синдикатами до победного конца?
 Тан в нерешительности помолчал.
 — Но это же просто сумасшествие какое-то, — сказал он наконец. — Мне с трудом верится, что все это случилось со мной. Еще несколько часов назад я был уважаемым дипломатом, занимал важный пост — а теперь должен подвергать свою жизнь опасности вот в этой посудине. — В его голосе появился гнев. — Нет, ты только подумай: семь тысяч километров! Да ты никогда их на ней не сделаешь!
 — Ну хватит, Тан! — вмешалась Флер. — А что еще нам остается делать? Они убьют нас — это они ясно дали понять. Слишком мы опасны для них, чтобы они сохранили нам жизнь.
 — Можно пойти к Андрею и попросить доставить нас на орбиту. Можно прямо сейчас спуститься вниз и отправиться к нему по трубе. Прежде чем Вит и Куермвер освободятся.
 — Нет, есть у меня предчувствие, что Блейк не захочет помогать нам. А даже если бы и захотел, сомневаюсь, что ему бы это удалось. Нет, теперь у нас только один путь, и я рискну. Пусть даже это смахивает на сумасшествие…
 «Это очень смахивает на сумасшествие. Это сумасшествие и есть, но что еще нам остается?» — закончила она мысленно.
 — Ты готова? Солнце встает, нужно стартовать как можно раньше — потом все бросятся в погоню, и нам нужно хотя бы несколько часов форы.
 Флер сбросила с себя сенсообруч и всю лишнюю одежду.
 — На каком полечу я? — спросила она у Армады.
 — Здесь, вместе со мной. А он возьмет «шершня».
 Флер открыла хрупкую дверцу и забралась в узкую, подбитую пеноматериалом колыбель, в которой ей предстояло теперь провести как минимум неделю. Армада закрыла люк, убрала башмаки из-под колес и выкатила машину на взлет. На резко уходящей вниз дорожке с трамплином в конце им предстояло набрать достаточную для взлета скорость.
 Тан смотрел на них, закрыв рукой глаза от рассветного солнца.
 — Ты идешь? — спросила его Армада, обернувшись.
 Что-то как будто щелкнуло у него в мозгу.
 — Нет, — коротко бросил он, повернулся и направился к лифту.
 Армада поглядела ему вслед, затем бросила взгляд на Флер, отчаянно обхватившую рычаг управления так, что пальцы у нее побелели. Пожав плечами, Армада разогнала аппарат, на ходу запрыгнула на сиденье и захлопнула за собой дверцу.
 Солнцелет прогромыхал по полосе, взмыл по трамплину и взлетел. Они поплыли в воздухе, мимо свистел ветер, далеко внизу синел океан.
 Флер поначалу издала испуганный вопль, но Армада указала на пропеллер. Он уже стал проворачиваться, завыл под нагрузкой мотор. Вскоре огромная машина с невесомыми крыльями набрала скорость и стала медленно набирать высоту в потоках легкого бриза. Они описали широкую дугу над морем и направились в глубь материка. Попутный утренний бриз прибавил им скорости, и векоре они уже делали вполне удовлетворительные семьдесят километров в час, держа высоту две тысячи метров.
 — А где Тан? — спустя некоторое время спросила Флер.
 — Остался там. В самолет не сел.
 Почему-то Флер этого и ожидала. Поскольку возвращаться все равно было уже поздно, она заставила себя о нем не думать. Если ей удастся выжить, когда-нибудь она вернется за Таном Убу, но пока что он был предоставлен самому себе.
 Стоя на площадке у лифта, Тан смотрел, как огромный неуклюжий планер развернулся над морем и исчез над материком. Тан проверил револьвер, ощутил тяжесть патронов в кармане и отправился на лифте вниз.




 Глава 12


 В зеленеющем свете клонящегося к вечеру дня в кустарниках, подходящих к самому берегу реки, эхом отдавался сонный крик калантера. Кровавые мекноты, цветы муссонов, распустились алым изобилием, и их островки под глоб-глобами и кустами джика почти сливались в сплошной ковер.
 В рощах лискалов ветви были усеяны серо-голубыми цветами, вокруг них жужжали насекомые. На лугах выискивали себе корм сверкающие хитины с зелеными ободками. Нежно-оливковый свет Бени слегка затенялся несколькими полосками высоких перистых облаков на безоблачном сине-зеленом небосводе. Освеженная муссонными дождями природа оживала. У корней деревьев велись брачные игры грызунов, с сумерками наступала пора сармер маке. В прозрачном воздухе отчетливо виднелись темные силуэты гор, недвижные и спокойные.
 В рощах лискалов шла охота на гзанов — стадо из шести взрослых особей и стольких же детенышей. Воздух был напоен мускусным ароматом серо-голубых цветов, однако Бг Рва, периодически останавливаясь и припадая чутким носом к земле, ни разу не сбился со следа. В нескольких километрах отсюда, на водопое у реки, они нашли помет гзанов, и теперь охотники быстро нагоняли стадо, беззвучно проскальзывая по открытым участкам и замирая на мгновения за стволом каждого дерева.
 Рва почувствовал, что впереди что-то движется. Он подал сигнал, и Лавин, с арбалетом, заряженным обоймой ромбовидных стрел, крабьим движением соскользнул вбок с тропы под небольшое скрюченное дерево джика. Рва скрылся в кустах по другую сторону тропы.
 Вожак стада, матерый бык, быстрым шагом вошел в поле зрения чуть поодаль, ближе к берегу. Он явно почуял близкую опасность и теперь нервничал. Остановившись, он понюхал воздух, но охотники находились от него с подветренной стороны. Это был великолепный экземпляр: наспинные пластины уже полностью развились, позвоночник отмечен был багряными шипами, тяжелые носовые короны свидетельствовали о владении большим гаремом.
 Охотники стали ждать — они не собирались нападать на такого быка, огромного двухтонного бегемота, да он им был и ни к чему. Убанкини заказала жирного теленка, весом не более пары сотен фунтов, чтобы отбивные на ее особенном очаге получились на славу.
 Позади плелись шесть маленьких телят, сдерживавших все стадо, из-за чего и нервничал бык-вожак. Потеря одного только облегчила бы путь всем остальным. Возможно, двое могли бы пережить следующий муссонный период и стать взрослыми скорее, чем остальные. Именно так подумал Бг Рва, прежде чем решил преследовать стадо.
 У следующего водопоя вдоль по берегу бык исчез в зарослях глоб-глоба.
 — Он сейчас в засаде. Нас дожидается.
 Лавин кивнул и направился к воде, беззвучно скользнул в воду и так же беззвучно поплыл, как гигантский сармер маке, держа над водой арбалет и коммуникатор.
 Рва взял выше, обходя затаившегося в зарослях быка, нетерпеливо дожидающегося появления врагов, чтобы атаковать и растоптать их.
 Стадо они обнаружили на небольшом лужке, окруженном широкой излучиной реки.
 Пока телята резвились, пять самок, среди них пара стельных, паслись в сочной траве. Рва скользнул в заросли кустарника, отрезая путь к бегству. Лавин занял позицию у берега, замаскировавшись в поросшем тростником болотце, и взял арбалет на изготовку.
 Рва стрелой выскочил из укрытия — черта темного меха на цветном бархате луга. Гзаны в то же мгновение метнулись к берегу реки, но, добежав до него, вынуждены были повернуть вправо, навстречу стремительно приближающемуся Рва.
 Все произошло в одно мгновение. Рва подбежал достаточно близко, чтобы перехватить передовую самку, но замедлил шаг, удовлетворенный тем, что смог бы добыть гзана, если бы в том была необходимость. Даже без помощи кифкета.
 Но стадо уже недосчитывалось одного теленка. Небольшой самец лежал у самого берега. Из горла и из бока его торчали три стрелы. Рва заметил, что теленок был самым толстым из всех, самым упитанным и наверняка стал бы добычей нахри или гигантской кошки. Не ускользнула от его внимания и меткость стрельбы. Стрела Лавина Фандина, как и всегда, точно нашла цель.
 Часом позднее они выбрались из чащи с набитыми свежей телятиной рюкзаками и обнаружили дремлющего пилота Грюнесса там же, где его и оставили, — рядом с аппаратом на воздушной подушке.
 — Эй, пилот, не хочешь перекусить вместе с нами? Вытерпев самую скучную часть охоты, ты заслужил себе место на пиру.
 Грюнесс, довольный перепавшим ему мирным днем в лесу, с радостью принял приглашение. Попировать вместе с фейнами во дворе усадьбы — такой чести удостаивались немногие из людей.
 — Рва, ты думаешь, Убанкини обрадуется, увидев пилота у себя дома?
 Рва напустил на себя сокрушенный вид.
 — Думаю, она будет просто в восторге! Она хочет узнать все о самолетах и давно уже требовала привести в гости какого-нибудь пилота. Может быть, она и сама захочет на пилота выучиться.
 Лавин усмехнулся от мысли о том, что Убанкини, родоначальница четырех выводков, захочет полетать на самолете с вертикальным взлетом. Даже Рва содрогался при виде этих штуковин — он не любил полетов на аэростатах импи.
 Подпрыгивая на воздушной подушке, они направились обратно в деревню Брелкилк, гораздо больше похожую на ухоженный лес, чем на любое поселение людей. Двор Убанкини был огорожен частоколом из деревьев-остролистов, и им пришлось продираться сквозь них, пока они не достигли недавно выстроенной продолговатой хижины. Со времени встречи на Стройнз-Рок Рва выстроил уже целый комплекс навесов и складов. Строил он их в традиционной манере, подрезая и подгоняя джиковые балки и стенные столбы, пока детеныши плели циновки из волокна древесной коры и листьев глоб-глоба, а затем обмазывали их глиной и обжигали на углях до крепости камня. Пытаясь заставить четвертый выводок Убанкини — троих диких мальчишек и пару надменных девчонок — работать как следует. Рва чуть из себя не выходил. Но все же, почти по расписанию, хижина была построена — вместе с навесами для лошадей Убанкини и складами. Старые строения пошли на дрова.
 Убанкини созвала на пиршество множество родственников Рва и вместе со своими детенышами трудилась весь день не покладая рук, разделывая кучи семян, орехов и фруктов для салатов и самых разных видов кулинарной обработки.
 Убанкини придирчиво осмотрела доставленную добычу, ощупывая окорока и заглядывая в зубы теленка. Придраться было не к чему. Конечно, она поблагодарила Бг Рва за отличный выбор. Телятина была тут же разделана и подготовлена для жаренья. Грюнесса пригласили выкурить трубку теозинта и выпить крепкой гвассы со старейшинами семьи Рва, как только с обычным ритуалом и шутками разожгли костер. По торжественному случаю мужчины-фейны были одеты в длинные, до земли, передники, называвшиеся дмембль, и у каждого был кифкет, отвечающий его имени и месту в роду. Ножны кифкетов были украшены прихотливыми орнаментами и эмблемами ритуальных фетишей.
 Грюнесс, окруженный огромными высокими фейнами, чувствовал себя как эльф среди великанов, но принял трубку, когда очередь дошла до него, и, собравшись с духом, сделал глоток гвассы. Он опорожнил кубок до дна, и в то же мгновение по его телу распространилось приятное тепло. Затем он наполнил легкие дымом теозинта и постепенно начал понимать шутки и насмешливые замечания, которыми перебрасывались друг с другом мужчины.
 Кто-то поинтересовался у него, почему люди зачастую бывают вегетарианцами, и Грюнесс попытался ответить, признав, что и сам вегетарианец. Его ответы вряд ли удовлетворили фейнов из рода Рва, и каждый так или иначе высказался о непостижимости людских путей.
 Пока все пили гвассу, пламя ярко сверкало, а когда оно затухло, Убанкини и Бг Рва уложили на круглую решетку, установленную над тлеющими угольями, котлеты, бифштексы и отбивные из мяса гзана. Для вегетарианцев было приготовлено множество блюд с салатами и кушаньями из овощей, и Грюнесс быстро наполнил свою тарелку, а затем присоединился к остальным, сидящим вокруг костра.
 Убанкини руководила трапезой, сидя у кувшина с гвассой — традиционное место хозяйки двора, где идет пир. Она управляла потоками гвассы и предохраняла от чрезмерности тех, кто склонен был хватить лишку. Лавин Фандин сидел рядом с ней, на почетном месте для уважаемых гостей.
 Гросс Рва, старейший из дядей Убанкини, мсее для всех остальных, был потрясен чем-то увиденным по телевизору, который его дочь Фиулили получила от своего возлюбленного. Через костер он обратился к Лавину:
 — Это верно, что фейну понять человека гораздо труднее, чем человеку — фейна. Мы ведем правильную жизнь, которой жили и наши предки, мы охотимся, ибо в этом состоит наше предназначение. Поэтому нас не так много — всего две сотни бакванов фейнов во всем мире, или, если считать по-вашему, чуть больше миллиона. Наша жизнь проста, но люди ведут жизнь, которую адепты называют жизнью «теней» — как запертые в стойле животные, лишенные возможности видеть небо. Они лишены света, они блуждают в великой тьме между планетами, они эксплуатируют планету ради собственной выгоды — кроме тех друзей фейнов, с которыми мы живем как один род.
 Мне случалось читать, что прежде и люди были охотниками, возможно, как и мы сами, и должен добавить, что я — десятый среди Гросс Рва, который умеет читать, и этому мы научились у людей, хотя адепты и утверждают, будто некогда и сами фейны умели читать или расшифровывать древние тексты тайного знания. Но с Махгарой — с Исходом — все эти знания стали увядать, и к тому времени, когда лапы наши ступили на поверхность вот этого мира, все было забыто окончательно. Потому что истинная жизнь, жизнь духа, всегда должна быть жизнью деревьев и звезд. Чтобы можно было ходить под ними и взирать на Славу, в которой растворился Создатель.
 Бг Рва закашлялся. Гросс Рва был потрясающе говорливым мсее из мсее.
 — Да, так вот, как я и сказал, мне доводилось читал о пристрастии людей к охоте, но теперь я увидел, что они вытворяют в лесах близ Побережья, что называют «охотой» они и что я бы никогда не стал называть этим словом. У моей крошки Фиулили есть один из этих чертовых ящиков, к которому она привыкла в Гато, и я видел эту «охоту» — люди уходят в леса на машинах, вооруженные современнейшим оружием, чтобы охотиться на зверей вроде нахри или гнирров, или даже на вудвосов. Дичь нужна им только в качестве трофеев — мясо у этого зверья несъедобное, и нет никакого проку охотиться на них, если только они не угрожают твоей жизни. И вот тогда я удивился и продолжаю удивляться до сих пор: почему они делают вещи, которые кажутся столь неестественными?
 У многих затрепетали хвосты — сама идея об охоте на вудвосов казалась фейнам совершенно немыслимой.
 Голос Убанкини заглушил ропот.
 — Все мы помним, — сказала она, — как они пришли сюда, чтобы охотиться на фейнов — убивать их и забирать себе только лишь шкуры. Никогда не охотились они, соблюдая милосердие по отношению к планете — но всегда использовали современнейшее оружие. Они были истинной антижизнью, нарушителями благодати и осквернителями Всего Сущего. Но нам повезло — к тому времени здесь уже жили иные люди, друзья фейнов, долгоживущие, те, кто встал на нашу сторону.
 Грюнесс весь раздулся от гордости. Неровный свет костра играл бликами на сморщенном лице и выдававшейся вперед пасти Убанкини, мерцали в его свете желтые кружки ее ясных глаз. Стекающий с отбивных жир потрескивал в костре. Сидящие у костра разобрали мясо, и Убанкини пустила по кругу новый кувшин с гвассой.
 Кончик хвоста старого Гросса трепетал дольше других, наконец старейшина произнес:
 — Они помогли нам своим оружием и не щадили собственной крови, и теперь между друзьями фейнов и жителями Побережья — лишь взаимная ненависть и смерть. Как я уже говорил и скажу еще раз, это верно, что фейны должны изо всех сил стараться понять людей; человеку понять фейна намного проще.
 Лавин отложил в сторону обглоданную кость и вытер губы. Старина Гросс, слегка соперничавший с Бг Рва за превосходство в роду Рва, ждал публичного ответа.
 — Это верно, мсее, в самом деле трудно постичь людей — ибо они подобны великой Ирурупуп, в то время как фейны — реке Абзен, где-нибудь у Серых скал по весне, когда ее можно запросто перешагнуть, не замочив при этом ноги. Фейны — одноцветная нить в ткацком станке Всего Сущего, а люди — это миллионы бакванов цветов, и они отличны друг от друга и все же одинаковы.
 Что же касается так называемой охоты, которой занимаются прибрежники, то они — отнюдь не все человечество. Далеко не все люди стали бы так охотиться, особенно те из них, которые живут истинной жизнью, жизнью духа, как и фейны, на протяжении сотен лет. И хотя это еще даже не бакван — шесть тысяч лет, но человечество — это поток, огромная река, взрывающаяся наводнениями, отдельные капельки которой просто невозможно сосчитать, поскольку возьми ты бакваны и бакваны бакванов — и это все равно гораздо меньше, чем живет в мире людей… Но хотя человечество огромно по численности, оно по возрасту ничтожно. Фейнам уже больше десяти тысяч бакванов лет, в то время как человечество на родной планете прожило не более пяти сотен бакванов.
 Люди — это дети восприятия, они обладают огромной силой, но очень слабыми навыками самоконтроля. В этом смысле они прямая противоположность фейнам, и они сами о себе мало знают. Но что верно, то верно — когда-то мы охотились, как фейны, только ради пищи. Охота была лишь частью нашей жизни, точно так же, как это всегда было у фейнов. В этом, как лично я верю, мы видим смысл миропорядка, распространяющегося на огромные расстояния между мирами. Формообразование использует одни и те же стихии, управляется едиными принципами, происходит в идентичных процессах и развивается похожими способами. Но внутри Всего, кроме сходства, всегда существуют и различия. Человечество стремилось распространяться в пространстве, разведывать Вселенную в поисках новых миров. Здесь, на Фенрилле, некоторые люди стали друзьями фейнов. Теперь здесь появились и другие люди, но они принесли с собой образ жизни принадлежащих людям планет, ничего не зная ни о фейнах, ни о Фенрилле. Поскольку они ограниченны, поскольку живут лишь ради лекарства продления жизни, постольку в их жизни нет места духу, а города их существуют лишь ради развлечений — и ради убийств. Эта так называемая охота — лишь еще одна форма бегства от самих себя. Они называют ее спортом, но все это чепуха, далеко не все люди стали бы так охотиться. Я считаю, что это просто насмешка над истинной охотой.
 По голосу Лавина каждый мог догадаться, что говорит тот абсолютно искренне. Грюнесс пожалел даже, что сам является человеком, — настолько отвратительными показались ему прибрежники.
 Лавин снова заговорил, и теперь уже в его голосе не столь отчетливо слышался гнев.
 — Но в этом есть и другая сторона — некоторые из людей уходят на охоту в джунгли, вооруженные лишь луком или винтовкой. Они не боятся руки вудвоса, охотясь на нахри и гнирров — эти зверюги столь сильны, опасны и свирепы, что сражение с ними — настоящее испытание для любого. Человечество — молодая раса, и люди еще способны испытывать азарт во время охоты. Но сколько фейнов, будь они людьми, стали бы охотиться в одиночку в великих лесах?
 Глаза слушателей расширились, старому Гроссу стало слегка неловко.
 — Сами видите, что они идут на огромный риск ради того, что считают доблестью, и, возможно, в этом есть правда.
 Что и говорить — каждый детеныш рвался поохотиться в нехоженом лесу с одним лишь луком и кифкетом. Презирающий опасности Обвод, старший отпрыск Убанкини в четвертом выводке, решил вмешаться:
 — А что же страшного в длинноногом вудвосе? Ему фейна не поймать. Лавин сухо усмехнулся:
 — Пока что Обвод бегает от длинноногих только пешком под стол. Хотелось бы мне быть здесь, когда Обвод нахально пройдет среди вудвосовых деревьев, не испытывая страха.
 Убанкини засмеялась, благодаря господина Лавина за то, как умело он свел на нет попытку Гросса затеять риффчесс.
 — Скоро этот день наступит для моего милого, пухленького Обвода, и он побежит от длинноногих, в год муссона увидите, как он шагнет в лес. А может, еще до начала дождей. Судя по тому, как он докучает женщинам, ему уже давно пора в лес.
 Бг Рва вынес бочонок с домашним пивом, сваренным самой Убанкини, и пустил его по кругу.
 Лавин уже успел осушить первую кружку пива, когда его коммуникатор пронзительно завизжал в режиме тревоги. Он передал сообщение, транслированное из форта Треснувшей Скалы боевому компьютеру платформы на воздушной подушке.
 В долине Сприк высадились космические пехотинцы, и теперь вокруг Сприк-Холда шли тяжелые бои. Над всей планетой повисли в боевых порядках орбитальные истребители, мощные датчики принялись прощупывать системы безопасности компьютеров, на всем континенте разгоралась война.
 Новость быстро облетела сидящих у костра. Извинившись перед Убанкини, Лавин покинул ее в сопровождении Грюнесса и Бг Рва. Остальные члены клана Рва, нейлики Второго импи, тоже стали вскоре расходиться, спеша на свои посты.




 Глава 13


 Война в горных экваториальных долинах началась с того, что Космические Силы провели разведку боем обороны горцев, пытаясь нащупать слабые места.
 Силы противников были неравны — так по крайней мере казалось вначале. Космический Флот с технологиями тридцать первого века настолько очевидно превосходил армии кланов, что высшее командование на борту «Гагарина» было твердо уверено в скором и победоносном завершении конфликта. Боевые корабли перешли на низкие орбиты, чтобы развернуть эскадрильи орбитальных истребителей, а затем забрать их обратно. С борта «Гагарина» стартовало несколько посадочных модулей с космической пехотой, которой предстояло провести рейды в долинах.
 Огромное количество зондов, датчиков, передатчиков одновременно заработало над горами во всю свою мощь. Вскоре компьютеры «Гагарина» стали перерабатывать потоки данных. Мощные пучки заряженных частиц вывели из строя всю защитную электронику оборонявшихся и ослепили их радары. В некоторых долинах мощные пучки и качество разведки Космических Сил оказались неприятной неожиданностью. Компьютеры, радары, оборудование связи — все это вскоре превратилось в бесполезные груды дымящегося пластика.
 Успешность действий подразделений космических пехотинцев сильно отличалась от места к месту. В Багряной долине Чунга Им Тен Чунг со своим импи Двенадцати Ветров оказался запертым у входа в ущелье. Одиннадцать десантных модулей с космическими пехотинцами свалились на него в классическом маневре «падающего квадрата». После массированного огня на подавление с борта «Гагарина» и налета орбитальных самолетов от огромной крепости Чунга на горе Болун осталась лишь груда дымящихся развалин.
 Лишенный поддержки артиллерии и прикрытия с воздуха, импи Двенадцати Ветров был вынужден вступить в бой с космическими пехотинцами в непроходимых зарослях джика. Понеся огромные потери и оставив на поле боя несколько сотен убитых фейнов, потрепанный импи отступил и укрылся в пещерах Глэй.
 Оставшиеся победителями пехотинцы перестроились и в бронескафандрах, стометровыми прыжками направились к небольшой крепости Тилэ, которая служила штаб-квартирой Им Тен Чунга.
 Защитники приготовились к бою, однако возникшие невесть откуда орбитальные истребители заставили их орудия замолчать. Пехотинцы прорвали жидкий заслон фейнов и подступили к железобетонным стенам. Затем они содрали уцелевшие внешние экраны и уложили ранцевые заряды пластиковой взрывчатки у основания главной башни. Все было кончено за несколько минут. Стены не выдержали, и рухнувшая башня похоронила под собой масс-энергетическую пушку. Захватив множество пленных, пехотинцы неспешной походкой отошли к месту сбора.
 Вскоре небо на востоке озарилось резким светом нового солнца — прямо на них опустился тяжелый шаттл. Пока в небе проносилась еще одна эскадрилья орбитальных истребителей, разрывая воздух, как гигантские бичи, пехотинцы быстро погрузились в шаттл и умчались в небеса на двенадцати g.
 На горе Гато шло ожесточенное сражение между третьим батальоном космических пехотинцев мощностью шестьсот пятьдесят единиц и Девятым, Десятым, Четвертым и Двенадцатым импи Гато. Временами битва длилась целый час, прежде чем пехотинцы отступали, чтобы уйти от медленно окружавшей их цепи подразделений фейнов и поддерживавшего их артиллерийского огня. На пустоши Северная Уип, вне зоны поражения масс-энергетических пушек горы Гато, они перегруппировались в новые боевые порядки.
 На третий день войны «Гагарин» отошел к югу от экватора и очистил Абзенскую долину от всех незащищенных радаров. Россыпь ядерных боеголовок взорвалась в космическом пространстве, за пределами атмосферы, но электромагнитные импульсы взрывов сожгли бросками напряжения всю неэкранированную электронику в долине.
 Затем над горизонтом пронесся «Креси» и выпустил эскадрилью орбитальных истребителей, которые пронеслись над долиной на скорости, составлявшей сорок процентов от орбитальной, оставив после себя след из оранжевых шаровых молний, незамолкающего эха сверхзвуковых ударных волн и спиралевидных облаков дыма, медленно поднимающихся над долиной.
 — Ну, собирайтесь с духом, — сказал Лавин Фандин, наблюдая за грейфером, крутившимся по крепости Треснувшей Скалы, создавая защитный барьер от ударных волн толщиной восемь метров. Под огнем противника весь форт содрогался, слегка покачиваясь, смещаясь по водоносному слою и отдавая большую часть полученной энергии.
 В верхних слоях атмосферы уже оставили огненные росчерки десантные аппараты Космического Флота. Вскоре парашюты пехотинцев и боевых роботов покрыли все небо над Абзеном. Уязвимые антенны радаров непрерывно отслеживали медленно спускающееся облако парашютов, помех и ловушек. Поток данных устремился в компьютеры Треснувшей Скалы, выискивавшие в этой мещанине реальные цели.
 А на поверхности, над компьютерами, укрытыми в полостях Фарадея внутри скального вещества на глубине нескольких сотен метров, Лавин Фандин смотрел, как пронесшиеся в последний раз над крепостью орбитальные истребители начали набирать высоту, возвращаясь на прежнюю орбиту. В тот же миг он привел в действие грейфер, Взревели моторы, и три тысячи тонн железобетона мягко повернулись, а внешние щиты поднялись, словно забрало шлема, открывая сердце крепости — многоствольную масс-энергетическую пушку. В большой центральной шахте завизжали, словно демоны горы, магнитные ворота, и гидравлика плавно подняла пушку в башню.
 Работу пушки, которая по командам с компьютера обрушила на снижающегося врага град картечи, снарядов и конусов трассеров, выдавали лишь удары по цели. Скорострельность была такова, что миллионы их в течение одной секунды слились в сплошной оглушающий рев.
 Над стенами гор пронеслась новая волна самолетов, и из их фюзеляжей вылетели ракеты. Железобетонный щит повернулся снова. Вся крепость задрожала от непрерывной череды взрывов. Когда пушку снова можно будет привести в боевое положение, пехотинцы окажутся уже на земле. Лавин и Бг Рва рванулись к лифтам. Пилот Грюнесс дожидался их на взлетной полосе, не глуша моторы, и еще через минуту они были уже в воздухе. Четыре посадочных модуля с космическими пехотинцами уже опустились в лесу Оранк поблизости от лугов Эббл, рядом с большим радаром и станцией связи у отмели Битараф.
 Пока Грюнесс вел машину, едва не срезая верхушки деревьев. Лавин напряженно вглядывался в экран радара, на котором в любое мгновение могла появиться засветка орбитального истребителя — от их инфракрасных датчиков у самолетов горцев не было никакой защиты. Лавин с растущим интересом изучал обстановку у Оранка. Роботы космических пехотинцев подавили связь и стали посылать в эфир дезинформацию.
 — Там есть всего одна цель, к которой они могут стремиться. Вопрос: как они нашли Битараф? Он ведь полностью скрыт, находится под скалами, вся информация о нем засекречена. Рва хмыкнул и насмешливо оскалил зубы:
 — Ты, наверное, забыл о тех штучках, которые я тебе показывал, — шпионские глаза. Они здесь повсюду.
 Лавин угрюмо кивнул головой. Наверняка все дело в вездесущей подслушивающей электронике. Это было дурным предзнаменованием: как можно рассчитывать хоть на какую-то внезапность, находясь под неусыпным ежесекундным контролем миллионов микроскопических камер, большинство из которых мобильны и снуют вокруг крошечными металлическими насекомыми, непрерывно передавая полученные изображения наверх? Инженеры из форта Треснувшей Скалы обещали уничтожить их излучателями электромагнитных импульсов, однако потребуется несколько дней, прежде чем будет достигнута желаемая эффективность. Тем не менее Лавин присвоил этой работе наивысший приоритет.
 Под ними темными вспышками проносился джиковый лес. Лавин повернулся к Бг Рва:
 — Какие силы у нас есть в этом районе? Голос Лавина выдавал его беспокойство. Бг Рва схватил боевой компьютер, и его огромные волосатые пальцы деликатно застучали по маленьким квадратным клавишам ручного модуля, на экране появились необходимые данные.
 — У каменного моста ниже отмели Битараф стоит Первый септ Второго импи. Они охраняют мост и прочно заняли оборону. В Битарафском лесу стоят защитные посты Девятого септа Второго импи. Непосредственную поддержку Битарафу оказывает также подразделение третьего артдивизиона — три орудия, расчет из восьми человек. Они находятся на Северном Эббле.
 Радио по-прежнему оставалось практически бесполезным, все частоты были заполнены треском статики и излучением немыслимо мощных вражеских глушителей.
 — Кто командует артиллерией? — спросил Лавин, припоминая рельеф Битарафа и все более хмурясь.
 — Младший лейтенант Глор Фандан, стаж три года.
 Брови Лавина удивленно приподнялись.
 — Юная Глор, неужели? Ну что же, будем надеяться, у нее хватит разума, чтобы оценить грозящую нам опасность. Эти пушки нам еще пригодятся.
 Они пронеслись над водами реки Абзен и альпийскими лугами Эббл. Леса Эббл лежали впереди.
 — И что получается? Это все, что есть у нас между четырьмя десантными группами противника и нашим вторым по значимости радаром? — с гневом произнес Лавин.
 — Ну, — сглотнул Рва, — там же находится отряд заклинателей хитина и батальон курсантов — они возвращаются в форт Треснувшей Скалы после учений в горах, поднимались на Киррим за день до того, как мы разбили молодого Прауда у Скраун-мур. Стали лагерем вместе с заклинателями хитина у Битарафа.
 Лавин поджал губы, понимающе кивнул, затем погрузился в размышления. Самолет, Рва, Грюнесс — все отошло на задний план и померкло, он сосредоточился только на одном: план местности и имеющиеся силы.
 Пять сотен молодых свежеиспеченных выпускников школ Гато, без сомнения, измотанных до предела тяжелым и долгим переходом, — и новый марш по горам. Не бог весть что, но благодаря капризу судьбы они оказались в нужном месте, и если хитиновая команда сообразит, что произошло, это будет еще шанс. Особенности местности — тоже дополнительный шанс.
 Он бросил взгляд на хронометр. Менее чем через четверть часа подойдут космические пехотинцы.
 С ревом моторов Грюнесс доставил их к мосту Эббл. Нейлик первой ступени Второго импи Дистинги из Фуфлафу уже ожидал их. Высокий фейн с черной шкурой и редко встречающимися бирюзовыми глазами, Дистинги встретил Лавина с готовым и детально проработанным планом сражения и перечнем уже выполняемых действий. Оказалось, что во многом он предвосхитил план Лавина. Основные силы Первого септа вместе со сторожевыми заставами уже продвигались в глубь Битарафского леса. Все подразделения были подняты по тревоге, все получили координаты вражеских позиций. Вдобавок ко всему Дистинги смог установить связь с Глор Фандан, и теперь ее орудия уже продвигались к Битарафу.
 — Я всегда знал, что Дистинги Фуфлафу не без оснований столь стремительно взлетал по служебной лестнице, — сказал Лавин, когда они с ревом уносились прочь под завывание стартовых ускорителей.
 — Дистинги линял-то всего четыре раза, еще совсем подросток, а уже претендует на командование септом Ударов. Кто бы мог подумать, что такое по силам зеленоглазому? Да еще из Фуфлафу?
 Лавин усмехнулся желтоглазым предрассудкам Рва.
 — Через несколько лет Нг Тунгу придется смотреть за ним в оба. Он потребует риффчесса.
 — Странная нынче пошла молодежь, — скривился Рва. — Возможно, таково уж наше время, но все равно старому мсее прямого пути они кажутся непонятными.
 — Умение надо поощрять. Только так мы выживем.
 — Господин, да ты только вообрази, как септ Удара станет септом Дистинги из Фуфлафу? Каждое утро на тебя пялятся эти зеленые глаза, сопляк придирается и выговаривает за каждую мелочь… Риффчесс, говоришь? Да я лучше за больным гзаном стану охотиться!
 Лавин покрутил в руках пару электронных подслушивающих устройств, которые дал ему Дистинги. Каждое было выведено из строя ударом кифкета. Всю первую половину дня септ трудился не покладая рук, очищая леса вокруг моста от миниатюрных электронных шпионов. Это была медленная работа, особенно если учесть масштаб задачи — по всей долине их было буквально миллионы, причем множество различных типов. Одно из них, которое он держал в руках, было размером с большой палец, могло перемещаться на четырех паучьих ножках и было сплошь усыпано датчиками.
 — А что собой представляет хитиновая команда в Битарафе? — спросил он.
 — Шевалье из Квикзотика, — сообщил Рва, взглянув на экран. — Передовая группа, в тройке лучших.
 — Отлично. Я их хорошо знаю — в самом деле инициативный и предприимчивый отряд. В прошлом году вышли на третье место в хитиновых испытаниях. И, если мне память не изменяет, в четвертьфинале разбили Буллионов Брелкилка.
 Лавин ухмыльнулся в сторону, но Рва сделал вид, что не обратил внимания. Герой Брелкилка не хотел вспоминать о целом табуне, который потерял, поставив на Буллионов.
 Они приземлились и обнаружили, что Шевалье уже поджидали их: двадцать человек, облаченные в традиционные наряды заклинателей хитина — леггинсы, просторные рубахи, головные уборы со знаками различия и квалификации. Смелые, загорелые люди, ведущие себя с той непринужденностью, что свойственна живущим на природе, и с уверенностью людей, имеющих на банковском счету миллионы кредитов. При первых же звуках боя они воодушевились — и это передалось новичкам из батальона обеспечения. Все хитиновые команды были вооружены и имели доступ к тайным складам боеприпасов и легкого вооружения по всей долине, и теперь вспомогательный отряд, построенный в маршевую колонну, тоже был хорошо вооружен.
 — Мы предлагаем занять господствующие высоты над Битарафом. Там прекрасные сектора обстрела, — сказал Линн Стингли, координатор Шевалье. — Все переправы — как на ладони.
 — Абсолютно верно. Выполняйте, — согласился Лавин. — Мы присоединимся к вам. Враг приземлился довольно далеко от намеченной цели, однако вскоре начнет продвижение. Надо его опередить. Поспешим.
 Они двинулись вперед. Лавин взял штурмовую винтовку, Рва взвалил на себя пулемет «келчворта» девяностого калибра и целую коробку патронных лент. Пилот Грюнесс остался на прогалине у своего самолета, ожидая, пока пролетят орбитальные истребители.
 На лесных полянах по всему Северному Эбблу замерли самолеты с вертикальным взлетом, ожидая сигнала к атаке. На деревьях вокруг были развешаны датчики микроволнового излучения.
 К дороге над Битарафом они вышли как раз вовремя, чтобы заметить артиллерийские батареи, с трудом продвигающиеся вперед на запыхавшихся мулах.
 Глор Фандан, идя рядом со своей батареей, вскинула руку в салюте.
 — Максимально рассредоточьтесь, лейтенант, — крикнул Лавин, когда артиллерия проезжала мимо. — Расставьте орудия как можно дальше друг от друга!
 Они заняли позиции за кустарником, окаймлявшим голый склон над переправой Эббла. Рва с Лавином расположили курсантов на расстоянии шести шагов друг от друга двумя длинными цепями вдоль гребня Битараф. В двух сотнях метров внизу мелководье разбивало быстрый Эббл на мириады блестящих полосок.
 Первый септ занял позиции на левом фланге, усилив уже расположившиеся в лесу пикеты. Космические пехотинцы могли форсировать Эббл либо здесь, на мелководном участке, либо отправиться вниз по течению, к мосту. Лавин был уверен, что они выберут прямой путь. Конечно, перепрыгнуть мелкие ручейки не составило бы для космических пехотинцев никакого труда, однако сейчас Эббл вздулся и даже здесь превратился в широкую и глубокую реку, неудержимым потоком несущуюся к слиянию со своей сестрой — рекой Абзен.
 Лавин подсчитал, что им предстояло удерживать космических пехотинцев всего несколько минут — затем в небе появятся его самолеты, поскольку орбитальным истребителям придется выйти в космическое пространство для дозаправки. Застигнутые на открытой местности, космические пехотинцы оказались бы под угрозой полного уничтожения.
 — Вот они идут, — объявил Рва.
 Он зарылся в яму под деревом и выставил из-под перевитого корня спаренные стволы «келчворта» девяностого калибра. Вдруг показались металлические фигуры в камуфляжной окраске, парящие в длинных высоких прыжках над самыми кронами деревьев на противоположном берегу реки.
 Лавин быстрым шагом обошел курсантов, приказывая им держаться во что бы то ни стало, ободрил артиллеристов, испытующе оглядывая при этом наметанным глазом каждую позицию. Времени зарываться в землю уже не оставалось, и нужно было с максимальной пользой для себя использовать рельеф местности. Пробегая мимо них, он чувствовал на себе напряженные взгляды. День выдался теплым и солнечным, однако до бушующего урагана смерти оставались лишь считанные секунды. Напряжение сковало всех, словно силовое поле.
 — А теперь держитесь, — предупредил он их негромким, нехорошо поставленным голосом. — Стрелять только наверняка, целиться в забрало шлема или в стык воротника. Это самые уязвимые места. Беречь боеприпасы — чего в начале боя кажется навалом, к концу может оказаться слишком мало.
 Уверенный голос Лавина успокоил новичков, и они вновь устремили взоры на запад.
 — Отлично, теперь целиться наверняка, они пойдут прямо через мелководье. Для этого им придется сосредоточиться у Сторожевой скалы в середине потока, так что основной огонь направьте туда.
 Космические пехотинцы бросились вперед, оставив позади спасительную маскировку зеленого леса. На открытой местности неуклюжие фигуры, осторожно ступавшие по скользким камням отмели, перемещались медленно и стали уязвимы. И тогда со склонов горы на них обрушилась стена огня, и звуки стрельбы слились в один сплошной рев, на фоне которого выделялось лишь мелкое стрекотание «келчворта» и разрывы вакуумных снарядов полевой артиллерии.
 Ничего подобного пехотинцы не ожидали — они так быстро продвигались вперед, не встречая отпора, что, видимо, уже полагали, что так и будет до самой цели.
 Обороняющиеся вели плотный огонь, и на такой дистанции каждое прямое попадание из штурмовой винтовки было как удар мула копытом. Очень быстро броня пехотинцев покрылась выбоинами и царапинами от прямых попаданий и рикошетов. Пули «келчворта» были еще менее приятны и могли вывести из строя даже солдата с броней Шнисса.
 Офицеры пехотинцев быстро оценили ситуацию, и отряд отступил под прикрытие леса, запросив поддержку с воздуха, а тем временем позиции Фандана принялись обстреливать минометным огнем боевых роботов. Однако для подхода орбитальных истребителей с любого из больших кораблей требовалось не меньше тысячи двухсот секунд. За это время защитники вполне могли поднять в воздух свои самолеты вертикального взлета, и тогда скорость продвижения пехотинцев стала бы черепашьей.
 Космические пехотинцы вновь пошли вперед, пытаясь подавить огневые точки противника огнем из винтовок и гранатометов. Однако при первых же разрывах мин Лавин отвел артиллеристов от гребня горы, оставив на позициях лишь нескольких наблюдателей, но, как только пехотинцы добрались до Сторожевой скалы в середине течения, приказал всем вернуться обратно.
 Теперь интенсивность огня обороняющихся еще более возросла. Когда пехотинцам удалось наконец достичь противоположного берега, по ним открыли огонь стальными снарядами мобильные масс-ускорительные пушки. Их кумулятивные снаряды, попадая в броню под прямым углом, разбивали ее, как яичную скорлупу. Уже двое пехотинцев упали навзничь, пораженные бронебойными снарядами насмерть. Еще один получил очередь из «келчворта» прямо в забрало шлема. Другой оступился, упал в воду и был смыт быстрым течением, прежде чем сумел подняться на ноги. К полю боя приближалось множество самолетов.
 Потеряв четырех человек убитыми, одного — пропавшим без вести и имея еще двоих бойцов с поврежденными скафандрами, командир отряда вынужден был отдать приказ об отступлении в запасной район сосредоточения. Пока машины Фандана господствовали в небе, пехотинцы вынуждены были ползти под сенью деревьев. Движение было очень медленным, однако в конце концов потрепанные и удрученные неудачей коммандос, собравшиеся вместе, увидели яркую звезду, вспыхнувшую среди дня в западной части неба — с «Гагарина» стартовал шаттл, который должен был их забрать.
 Лавин со смешанными чувствами наблюдал за их уходом.
 — Господин? — произнес Рва вопросительным тоном.
 — Нам удалось остановить их, но это просто везение, — пояснил Лавин, указывая на ликующую толпу юнцов. — Что, если бы эти ребята всего лишь на сутки задержались в горах?
 О других обстоятельствах, более зловещих, он не стал упоминать. Если бы противник был лучше прикрыт с воздуха, все они давно уже были бы мертвы.
 Подбежали артиллеристы, радостно крича и распевая его имя, и Лавин позволил им несколько минут повеселиться.
 Глухой удар и последовавший за ним грохот, от которого содрогнулась земля, оповестили бойцов, что шаттл оторвался от земли, а орбитальные истребители снова принялись утюжить Треснувшую Скалу.
 Лавин поднял руки. Радостно веселящаяся толпа постепенно затихла.
 — Ну что же, сегодня мы одержали победу — здесь, на отмели Битараф. Но не будем обманывать себя — все могло закончиться совсем по-иному. Нам повезло благодаря, во-первых, рельефу местности и отсутствию у противника поддержки с воздуха — во-вторых. И кроме того, у нас были три артиллерийские установки — это оказалось решающим.
 Он обвел глазами бойцов, и его охватил гнев при мысли об убитых, хотя потери его отряда и были незначительны.
 — Борьба еще только началась. Мы должны сохранять оптимизм и держать оружие наготове. А теперь на максимальной скорости — к мосту через Эббл.
 Через несколько мгновений он находился уже на борту аппарата, уносившего его к Треснувшей Скале.




 Глава 14


 Известие о битве повергло хитиновую биржу Побережья Эс-икс в панику. Как только на следующий день двери распахнулись, народ заполнил биржу до предела. Все контракты были расторгнуты, торги о долгосрочных поставках отменены, хитин не продавал никто — ни за какие деньги. Курсы ценных бумаг и акций компаний, боевых отрядов и синдикатов рухнули вниз. В середине дня Куермвер, по лицу которого ручьями струился пот, сидел в кабинете Джона Фримена над завывающей внизу толпой брокеров. Выражение лица президента биржи было мертвенно-бледным. «Нью-билдинг», в котором размещалась биржа вот уже столетие, не видел в своих стенах ничего подобного. Личные сбережения президента, вложенные в ценные бумаги боевых отрядов, мгновенно обесценились; он был разорен. Куермвер отчаянно пытался докричаться до президента, погруженного в трясину собственных мыслей. Джон Фримен должен был действовать, пока не разорились все остальные.
 Невзирая на протесты помощника Фримена, в кабинет вошли Рекс Сонгбриг и Асгуд Вит. Они сели рядом с Куермвером и совместными усилиями принялись приводить Фримена в чувство.
 За пять минут до полудня потрясенный Фримен вышел из кабинета к колоколу, и биржа была закрыта. Брокеры отчаянно дрались с сотрудниками биржи, но двери закрылись, и работа биржи досрочно прекратилась.
 Вездесущее телевидение раз за разом сообщало все новые и новые подробности происшедшего, и во всех прибрежных городах повисали осязаемая тревога и беспокойство. Все говорили только об одном.
 Солнце опустилось за горизонт, скрытое далекой дымкой, образовавшейся в высоких широтах из дрейфующих на юг выхлопных газов шаттлов и истребителей. Бени алым шаром опустилось в сплошную багровую тучу и исчезло в ней. Кровавые тени затопили города, и многие закрыли окна и ушли с балконов.
 Защищенный канал затрещал, сказав кодовую фразу «Мать прибыла», и Суэлла принялась действовать. Космический пехотинец, которого она подобрала во Дворце Удовольствий, уже дремал. Она прижала к его шее шприц с нервно-паралитическим ядом, и хотя он успел до нее дотянуться, тут же потерял сознание, успев оставить ей лишь синяки на шее. Однако она не ожидала такого риска и слегка дрожала, когда скользнула в душ и встала под струю горячей воды.
 Для людей из службы безопасности Справедливой это была редкая возможность отличиться. За шестьдесят лет, минувших со дня ее последнего визита на Побережье Эс-икс, им впервые выпала честь охранять Мать Справедливую.
 Справедливая оделась по этому случаю в обычную одежду добропорядочной матроны с Побережья Эс-икс. Бело-зеленый полотняный брючный костюм, белая вуаль с мерцающими зелеными звездочками. Еле заметное действие сенсо расцвечивало вуаль. Путь Справедливой из аэропорта к терминалу космопорта и далее к шаттлу прикрывали сотрудники службы безопасности, действовавшие под разными масками. Теперь все они собрались у трубы прибытия на Красной Луне.
 Руководитель группы Фрик Фандин был облачен в серую униформу сотрудника орбитальной таможни, позволявшую ему носить и использовать переговорное устройство, рельефно выдававшееся у него на плече.
 Гэй Фандин, одетый в бело-голубую униформу сотрудника службы орбитального технического обслуживания, работал у информационного терминала.
 Люси Фандин летела в той же группе пассажиров, что и Мать Справедливая, и заметила шпиона синдиката еще в самом начале полета. Его лицо заставило работать память, и внезапно она нашла его имя в длинном списке подобных имен и лиц, которые приходится заучивать наизусть каждому сотруднику службы безопасности.
 Когда пассажиры покидали шаттл, Люси сделала Справедливой Фандан знак, чтобы та задержалась на несколько критических мгновений, и шпиону пришлось выходить первым. В тот же момент сигнал тревоги, посланный Люси, дошел до Фрика.
 Люси пошла к выходу впереди Справедливой, держась за шпионом синдиката.
 Шпион развернулся, когда Фрик попытался задержать его у таможенной стойки, и бросился бежать назад по трубе. На пути у него оказался лишь Гэй Фандин — Люси успела вывести Справедливую через служебный вход. Гэй поймал синдикатчика, обезоружил его и оглушил, затем поднял на руки, отнес к техническому шлюзу и вышвырнул в открытый космос. Зашифрованная информация обошла всех членов команды безопасности Флер по всему орбитальному городу.
 Суэлла открыла дверь лишь после пятого точно отмеренного стука в дверь. Одета была Справедливая, как обычная туристка — вульгарная тетка из прибрежного округа. Суэлла подавила улыбку. Справедливая проскользнула внутрь в сопровождении девушки из службы безопасности.
 — Приветствую тебя, Мать Справедливая, — прошептала Суэлла, оказавшись в ее объятиях. Справедливая явно была взволнована.
 — Знаешь, дитя, я не покидала планету уже двести лет! Это так восхитительно, что я не могла усидеть на месте даже во время ускорения. Это единственная вещь, которая не улучшилась за все это время.
 Тем не менее Справедливая нашла, что половинная сила тяжести на станции действует успокаивающе; она чувствовала себя готовой ко всему.
 Суэлла представила технические данные, которые ей удалось собрать за время своих сеансов со многими космическими пехотинцами.
 — Но это все ерунда. Надо бы поговорить вот с этим. У него один из первых номеров в службе связи — это нечто вроде командования Гато. Весь их старший персонал имеет порядковые номера от одного до ста. Остальные номера для низших чинов.
 — Дорогая моя, тебе, должно быть, пришлось видеть чудеса.
 Справедливая сняла вуаль с блестящего черного парика. Суэлла улыбнулась. Меньше всего она ожидала подобного энтузиазма от Справедливой, которая, насколько ей было известно, десятилетиями не покидала гор Гато.
 — Да, можно и так сказать. — Она неловко двинулась к небольшой двери, ведущей в пространство для сна. — Он там. Я его недавно слегка оглушила. Хотите взглянуть — или сначала выпить?
 Справедливая на минуту задумалась. Девушка из охраны достала тем временем несколько инструментов для допроса.
 — Сперва взглянуть, потом выпить, — сказала Справедливая.
 Суэлла распахнула дверь, и Справедливая осмотрела оглушенного космического пехотинца.
 — Выпить, — произнесла затем она и обернулась, чтобы рассмотреть поближе.
 Когда сознание вновь вернулось к Флер Кевилла, весь мир был наполнен болью. Болело все ее тело, и каждая его часть, соприкасавшаяся с промокшей пенообивкой, была покрыта синяками и кровоподтеками. Ноги ее настолько устали, что теперь мелко дрожали и болели постоянной тупой, пульсирующей болью. Она хотела, чтобы можно было спать вечно и хоть в забытье укрыться от боли. Но снова наступило утро, и теперь спать должна была Армада. Армада осунулась настолько, что стала похожа на ведьму, и если этот бесконечный перелет довел до такого состояния двадцатилетнюю девушку. Флер даже думать не хотелось о том, как же выглядит она сама. Она на ощупь положила в рот две крупинки фарамола и стала с нетерпением ожидать его действия.
 Когда она забыла про боль, осталось лишь чувство голода и жажды. Хуже всего был голод — вода еще была, так как они практически не двигались и хорошо сохраняли влагу. Но голод не проходил ни на секунду, сжирая все резервы организма и горя под ложечкой неугасающим огнем.
 Флер лежала в этой пыточной машине, подвешенная между небесами и бескрайним коричневато-зеленым лесом внизу. Ад упорядоченного пространства, бесконечно уходящего за горизонт.
 Фарамол подействовал, и она ощутила слабый приток сил. Армада уже спала, обхватив руками колени и повернувшись лицом к Флер.
 Они летели на высоте две тысячи метров, минуя стаи стервятников, кругами парящих в восходящих тепловых потоках над джунглями. Стервятники, лениво взмахнув крыльями, подлетали к вторгшемуся в их пределы флайеру, но, решив, что солнце-лет несъедобен и неопасен, быстро теряли к нему интерес.
 Шел восьмой день полета, а на дразнящем горизонте не было ни малейших признаков гор, которые они так отчаянно высматривали. Флер почувствовала, как дернулись рычаги управления, когда порыв ветра отбросил их в сторону. Компьютер среагировал и изменил геометрию несущих поверхностей, чтобы воспользоваться ветром.
 Восьмые сутки в аду. Флер удивилась, как они еще живы, затем вспомнила первый день. Тогда все казалось совсем не так плохо, и возбуждающее чувство новизны держало их в приподнятом настроении. Весь день они шли в глубь материка под облаками, и самолеты-разведчики синдиката их так и не обнаружили. Уже через несколько часов полета позади остались все следы деятельности человека; последним из них был огромный каменный крест, воздвигнутый Арвадом Бутте в память о двух с лишним сотнях Бутте, погибших здесь когда-то.
 — Его построил мой двоюродный дед, — лаконично заметила Армада, когда они прошли немного западнее двухкилометрового креста из скрепленных бетонных блоков. Их монтировали с аэростатов специально подготовленные команды аэронавтов.
 Флер попыталась представить себе прошлое. Первые поселенцы привыкли обживать астероиды. Они путешествовали среди звезд. Но они потерпели неудачу на Фенрилле — от неумолимых джунглей. Арвад пытался устрашить джунгли своим последним, сумасшедшим жестом. И все же крест, несмотря на свои колоссальные размеры, казался карликом на фоне раскинувшегося до самого горизонта леса. Более того, нижняя часть креста уже была скрыта плотной паутиной лиан. Джунгли протянули свои зеленые пальцы, чтобы повергнуть надменного пришельца.
 Потом она задремала ненадолго, а открыв глаза, увидела перед собой серо-зеленые грязевые поля, возвещающие появление петли великой реки Ирурупуп, самую широкую в этом месте из всех, куда доставали приливы. С тем же успехом река могла быть и океаном — больше двух часов летели они над ней, не видя ничего, кроме коричневой шири воды, неудержимо стремящейся к морю.
 По ходу полета они поупражнялись во вращении воздушного винта при помощи педалей и, к большому облегчению Армады, обнаружили, что благодаря эффективной системе передач могут развить приличную тягу на пропеллере.
 Солнце уже спускалось к бахроме леса на западном горизонте, когда они пересекли последнее грязевое поле и вновь под ними оказались только деревья. Обнаружив последний слабеющий восходящий поток, они в сопровождении стервятников поплыли над кратером давно потухшего вулкана. Пока солнцелет широкими плавными кругами набирал высоту, лес внизу наполнился гулкими криками сармер маке и пронзительным посвистом литипупов. Они пролетели мимо стервятников, проводивших их взглядами черных, похожих на бусинки глаз из-под розовых и багровых бровей. Две птицы щелкнули хищными клювами вслед медленно набирающему высоту аппарату, затем спустилась ночь, и Армада проверила свое умение управлять планированием большой, громоздкой и вместе с тем легкой как пушинка машины. В ту ночь дул сильный порывистый кормовой ветер, и они сумели не только сохранить высоту, но еще и пролететь много километров. Лишь в предрассветные часы ветер утих, и пришлось включить аккумуляторные батареи, пока не поднялось Бени. Заряда аккумуляторов хватало на четыре часа полета, так что у них оставался запас энергии.
 В течение долгого сонного дня они рассказывали друг другу о себе, о собственной жизни. Флер пыталась объяснить, почему она покинула Землю и подалась в невообразимую даль, на Фенрилль. Армада, в свою очередь, говорила о перспективе собственной карьеры.
 — Теперь, когда я смыла пятно позора со своей чести, мне предстоит найти более серьезную цель.
 — Это значит где-то осесть и заняться выращиванием хитина?
 Армада рассмеялась:
 — Нет, хитин не «выращивают», его «обманывают». — Увидев недоуменное лицо Флер, девушка снова усмехнулась:
 — Нет, я не заклинатель хитина — это я поняла, когда еще ребенком не смогла попасть в хитиновую школу на Бутте Манор.
 Флер удивилась, что грозная мисс Бутте могла потерпеть неудачу в чем бы то ни было.
 — О да, боюсь, что я просто не могу достаточно убедительно врать — а может, просто не питаю в душе к этим насекомым никакой симпатии, а в этом деле без искренней симпатии никак нельзя. Понимаешь, хитин нужно уговорить отдать заклинателю визиревую массу. Гнездо полагает, что человек — его раб и что он поможет ему найти новые гнезда с молодыми королевами и управляющими-визирями. Гнезда очень нервозно относятся к поиску новых гнезд — в диких джунглях это для них очень трудно и опасно. Ну так вот, заклинатели должны научиться любить насекомых и одновременно предавать их, но гнездо, разумеется, не должно догадываться об этом, иначе оно просто убьет тебя, а смерть в хитиновом гнезде — ужасная смерть, страшнее не придумаешь.
 Услышанное просто поразило Флер.
 — Так ты говоришь, что заклинатели в самом деле проникают внутрь гнезда?
 — Ну конечно, а как же еще заклинатель может «любить» визиревую массу? Тебе приходится ежедневно ходить в гнездо и делать ему какие-нибудь маленькие подарки — что-нибудь из того, что понравилось бы визирям и королевам. У гнезд очень высокомерный разум — спустя какое-то время оно привыкает к заклинателю и решает использовать человека для поисков нового поколения. Ну и разумеется, как только тебе удается выманить часть визирей из гнезда, ты их убиваешь и получаешь из их организмов информационные протеины.
 Флер судорожно вздохнула:
 — И что, именно так получают из хитина все эти лекарства продления жизни?
 — Ну конечно. В этом — секрет Фенрилля, который мы строго храним. Наверное, не следовало бы мне все это рассказывать, однако тебе, кажется, можно доверять.
 Некоторое время Флер молчала, размышляя об удивительном секрете производства хитина.
 Звезды на небе высыпали сразу и засияли на небесном своде, как самоцветы на черном бархате. Чтобы скоротать время. Флер назвала Армаде не которые из них. Интерес Флер к астрономии начался еще в Новом Багдаде, в тот вторник, вечер которого она провела в городском астрономическом обществе. Сначала она просто хотела взглянуть на Бени в двадцатидюймовый рефлектор, однако затем вошла во вкус и заинтересовалась другими звездами и планетами Солнечной системы.
 Конечно, ярко сверкавшие на ночном небосводе Фенрилля звезды располагались по-иному, чем на Земле, созвездия были иными, и к тому же некоторые звезды, вроде соседнего Монара, светили ярче, чем любая звезда на земном небосклоне. Однако Флер уже на Фенрилле немало времени провела у телескопа и научилась разыскивать Солнце среди других звезд. Когда взошел Сириус, она указала на далекую яркую звезду, светившую пронзительным белым светом. Чуть сбоку и снизу от него, за туманностью, находилось Солнце — небольшая желтая звездочка, трудноразличимая невооруженным глазом.
 Неизбежно речь зашла о родной планете. Армада ругала Землю, и Флер спросила почему.
 — Да потому, что она предает нас, потому, что всегда за нами охотится. Я много читала о Земле и даже хотела побывать на ней. Я думала, что она похожа на Фенрилль — разве что с другой средой обитания, без лесов. А затем увидела видео о том, что происходит там в наши дни, под властью коммунистов, — все плодятся, как грызуны, и каждый дюйм поверхности покрыт зданиями. Смотреть страшно. Там просто дышать негде. Я о таком даже думать не хочу.
 — И вовсе не вся она покрыта зданиями, — воскликнула Флер, заражаясь страстным напором Армады. — И к тому же я не знаю, что ты подразумеваешь под «коммунистами». Их немного, настоящие коммунисты в последние две-три сотни лет — исчезающий вид.
 Ответ Армады был холодным и рассудительным, как если бы спорила она с упрямым ребенком.
 — Не стоит меня дурачить. Чтобы узнать коммуниста, мне достаточно его увидеть — а ты сама коммунистка. Каждый, кто работает в Мировом Правительстве, должен быть коммунистом.
 — Боже всемогущий, — только и смогла недоверчиво вымолвить Флер, чем вызвала немедленный гнев Армады.
 — И кощунствовать тоже незачем! Я знаю, кто ты, и знаю, что ты не веришь ни в Бога, ни в Духов. Ты вроде этих тупых прибрежников — не в том смысле, что ты такая же тупая, как они, но ты такая же безбожница! — И вдруг лицо Армады осветилось лучезарной улыбкой. — Да ладно, ты мне все равно нравишься, хотя будь ты на самом деле умна, то оставила бы меня там, где нашла, — на Взморье Любви.
 Они рассмеялись вместе. Между молодой аристократкой с Бутте Манор и тощей дипломаткой со скромным земным происхождением образовалась странная связь.
 Позднее Флер попыталась то ли защитить себя, то ли точнее сформулировать собственные взгляды — сама не вполне понимая что именно.
 — Понимаешь, ты должна все правильно представлять себе — я не коммунист, а социалист, а это разные вещи. — Армада покачала головой, но Флер продолжала:
 — Ты просто помни, что это вопрос крайностей. Если хочешь, вопрос той степени принуждения, которая должна быть применена к классу собственников, чтобы обеспечить разумное удовлетворение потребностей всех людей. Я лично всегда поддерживала идею смешанной экономики, находящейся под контролем выборной власти. Варианты централизованной экономики под управлением государства, которые ты имеешь в виду, остались в далеком прошлом. Они работали только во время войны, поскольку подавляли инициативу и права человека во имя необходимости. Это и не давало им развиваться. Нет, я верю в политические свободы, в свободу личности и определенный общественный контроль над жизненно важными секторами экономики.
 Глаза у Армады стали круглыми, как блюдца.
 — Ты что, в самом деле веришь в свободу? — спросила она таким оскорбительным тоном, что Флер горько подумала, как глубока пропасть непонимания между горцами и прибрежниками.
 — Да, — сказала она наконец утомленно, — я верю в свободу. Даже если мои взгляды в родной Системе в настоящее время критикуют.
 Армада с удивлением узнала о том, что среди масс рабов Социального Союза Земли жива идея свободы, в особенности политической свободы. Рогниус Кирк во время проповедей с кафедры церкви Христа-Космонавта Седьмого Дня рисовал Землю в совсем иных красках.
 — Ну хорошо, — спросила наконец Армада, — если там и в самом деле существовали свободы, как ты говоришь, почему же они теперь подвергаются нападкам?
 Флер вкратце поведала ей о кризисе Мирового Правительства, возникшем в связи с поставками хитинового протеина.
 Ответ Армады был вполне типичен для мышления горцев.
 — Почему же тогда не распределить его по справедливости? — поинтересовалась она. — Или вообще отказаться от него и просто быть самими собой? Все равно его недостаточно, чтобы дать бессмертие всем, и нельзя добывать его больше, чем мы сейчас. У нас сейчас максимальная производительность.
 Когда Флер ответила. Армада погрузилась в долгое раздумье. Маячила перспектива войны с Космическими Силами, возможно, она уже шла, и ее семейство, ее народ оказался препятствием для остальной расы — горстка людей, стоящая между огромным человечеством и лекарством продления жизни, к которому оно неудержимо стремилось, Порыв ветра подбросил флайер, он качнулся и вывел Флер из мечтательных раздумий. Скоро — очень скоро — вызванная действием фарамола эйфория прошла, и она почувствовала, что силы покидают ее. До ее следующей вахты воды не будет, и нечем было смочить иссохший рот. Она подставила лицо ветру, надеясь хоть так получить немного влаги, — но тщетно. «Ой, что с моей кожей будет от обезвоживания!» — подумала Флер и тут же самой стало смешно: что толку беспокоиться из-за морщин, если следующего дня наверняка не пережить? «Сил уже не осталось, и мы наверняка сбились с курса. Иначе бы уже хоть что-то увидели…» Флер с почти физической болью подумала о проклятых, сводящих с ума и неуловимых горах. Куда они делись? Убегают и убегают за горизонт?
 Она открыла новый пакет с фарамолом и достала крупинку.
 Это было восхитительное вещество — неудивительно, что из-за него сражались миры. Флер заметила, что стала с нетерпением ждать очередного приема. Мягкое, прекрасное чувство контроля над собой, благополучия и силы вернулось сразу же, как только фарамол проник в кровь. Снова она забыла про боль и жажду. Но снова вернулось прежнее чувство вины, забавно — перед ней выросло лицо Тана Убу и его указующий перст. На этот раз Флер избавилась от него легче. Чтобы выжить, нужно принимать пурпурные зернышки. Другого способа нет.
 На пятые сутки путешествие стало настоящей пыткой. Армада и Флер были истощены, ремни и пластинки, удерживавшие их, впились в тело. На плечах и бедрах Армады пролежни превратились в язвы. У Флер не хватало сил даже повернуть штурвал — она оставила это компьютеру. В тот день им не удалось найти хорошего вечернего восходящего потока, чтобы подняться повыше для ночного планирующего полета. Еще задолго до рассвета им пришлось разрядить батареи, чтобы удержаться над огромным водным пространством, смутно маячившим внизу в лунном свете, а затем начать крутить педали, отчаянно напрягая уставшие ноги и выжимая из обессиленных тел все, что можно.
 С первыми лучами рассвета они обнаружили, что барахтаются над самой верхушкой поросшего лесом холма. Рельеф изменился, однако в предрассветной мгле трудно было сказать как именно. Впереди находился еще один холм, и в низких рваных облаках прятались верхушки нескольких высоких деревьев. Крутя педали изо всех сил, Флер видела, что им предстоит зацепить верхние ветви. Маячившие впереди темные контуры возносились над окрестным лесом на три сотни метров, и черные ветви готовы были вцепиться. Флер почувствовала, как замерло сердце. Вместе с Армадой они нажали на педали; малейшее касание о ветви — и крошечный аппаратик неизбежно рухнул бы вниз.
 И тут стало ясно, что Флер полностью исчерпала силы. Даже фарамол не мог заставить ее ноги крутить педали, и, хотя Армада крутила пропеллер, они не набирали высоту, хотя и не теряли, но этого было явно недостаточно.
 Вдруг из глотки Флер вырвался рев, крик вызова, хоть и на высоких нотах, — это открылись скрытые резервы, которых она и подозревать у себя не могла. Крик ее слился с воем Армады, и обе они, вопя, как коты в драке, как-то увеличили скорость. Но деревья приближались, и вдруг в последний момент порыв попутного ветра подбросил их на несколько спасительных метров.
 Оказавшись снова над деревьями, они пересекли затем ущелье, в гранитных стенах которого стремился к Ирурупуп один из его огромных притоков. Небо стало светлее, и вскоре заработали солнечные батареи на крыльях.
 Весь тоскливый восьмой день Флер не сводила глаз с горизонта на севере, выискивая хоть какие-нибудь признаки гор, — но не видела ничего, кроме леса, и ни о чем не могла думать, как только о пульсирующей боли в тех местах, где тело ее опиралось на провонявшую обивку. Попытки подвинуться или повернуться не помогали — непрерывная боль не утихала. И во сне, и наяву, а чаще между явью и сном висящая в аппарате Флер чувствовала, что горизонт их дразнит. В ее тюремной камере было так тесно, что ни коснуться ног и ни почесаться, но решетку можно было выломать голыми руками, а за ней манил к себе бескрайний зеленый мир.
 Когда Бени в очередной раз начало клониться к горизонту, они принялись выискивать кружащих в восходящих потоках стервятников. В очередной раз поднялись они в более холодный воздух в лучах уже меркнущего света, и когда флайер выбросило из термального потока вверх, Армада заметила на горизонте на севере яркие зазубрины, от которых все еще отражались лучи Бени.
 — Смотри, — хрипло прошептала она трясущейся от холода Флер, ослабевшей и больной. — Это вершина горы Фандан — мы почти у цели.
 Однако когда Флер подняла голову, последние отблески уже исчезли, и лишь тусклый свет Бледной Луны, уже высоко поднявшейся на востоке, освещал горизонт.
 На десятый день кончилась вода, а от запасов фарамола осталась половина. Обе женщины были на грани забытья. Флер не могла больше поднять голову, и Армада, явно более сильная, стала беспокоиться, не задохнется ли ее спутница, уткнувшись лицом в обивку. Но разбудить Флер было невозможно, а Армада не могла тратить силы ни на что, кроме управления аппаратом.
 Теперь они умирали, на десять дней отодвинув с помощью фарамола свою судьбу. Горы — прекрасные бело-голубые складчатые громадины — перестали дразнить их издали, как делали весь девятый день, оставаясь на бесконечном неясном горизонте. Они явно выросли в размерах, приняв очертания огромной стены экваториального хребта, где вздымались почти на двадцатикилометровую высоту такие вершины, как Олд-Сприк и Маунт-Стэнли.
 К полудню они летели между заросшими лесом отрогами, и Армада стала думать, где попробовать сесть. У нее и Флер уже двадцать четыре часа не было ни капли воды, и за десятидневную голодовку они ослабели настолько, что не в силах были бы после посадки искать воду. Армада решила лететь, пока не покажется вода, — если не начнет терять сознание.
 Во второй половине дня они пролетели сквозь облако тумана, а когда вышли из него, местность неузнаваемо изменилась. Бесконечные джунгли уступили место голым, лишенным растительности скалам, напоминавшим исполинские клешни самой планеты, прорвавшие собой сплошной лесной ковер. Стали появляться протяженные хребты, крутые склоны и нагорья. Они вошли в широкую горную долину, над ними высились скальные стены, а еще дальше величественные горные хребты терялись в безбрежной синеве.




 Глава 15


 Во тьме ветрового святилища не звучали в ту ночь песни. Адепты, созванные со всех долин экваториального высокогорья планеты, тесно сгрудились у основной трубы. Перед ними, освещенная глоподами, стояла Справедливая Фандан. За ней встали представители остальных кланов. Она заговорила:
 — Соразмерно этой планете и по благоволению Аризелей тки Фенрилль наши семейства поселились здесь и стали процветать — бок о бок с ау фейнами. Истинно — мы одно с вами и со всей планетой.
 Справедливая замолчала. Послышалось одобрительное перешептывание.
 — Но теперь перед нами встала великая угроза. Мощь, превышающая нашу, заполнила небеса и собирается опустошить наши долины. Я побывала на самой Красной Луне… — послышались изумленные вздохи и перешептывание, — и изучила ту силу, которая угрожает нам всем. Увидев ее, пришла к выводу, что было бы глупо открыто встать на ее пути, если это не будет абсолютно неизбежно. У нас не хватит военной силы, чтобы победить противника, и потому нам остается либо погибнуть с оружием в руках, либо покориться, либо бежать.
 Вновь послышался оживленный шепот. Глаза адептов яркими желтыми звездами сияли в плотной толпе, обступившей стоящую в центре стройную фигуру Справедливой и не сводящей с нее глаз.
 — Лишь наша гордость — гордость людей и фейнов — может понудить нас встать на защиту и погибнуть в наших долинах, и если другого выхода и в самом деле нет, то я предпочла бы смерть. Однако нет неизбежности в таком суровом решении. Если мы уйдем из долин и найдем убежища в глубоком лесу, противник не обнаружит целей для удара, и через некоторое время, как я верю, ему придется вести переговоры.
 Справедливая сделала глубокий вдох.
 — Поэтому сегодня ночью я отправляю приказ всем командирам долины Фандан. Мы отступим в лес. — Ее голос стал громче, в нем прозвучала нотка вызова. — Через сорок дней мы встретимся на вершинах Махра. Хотят ли фейны быть с нами?
 Колебаний не было. Адепты взвыли в знак согласия, и звуки их трелей долгим эхом отразились в трубе.
 Хитиновая команда Южного Митилиокса возвращалась в район сбора. Весь этот мрачный день они устраняли повреждения, оставшиеся после налета огромного боевого отряда. Было разрушено много построенных гнезд — их вскрывали динамитом, и в толщу визиревой массы вгрызались замораживающие машины. То, что после этого оставалось в гнездах, уничтожалось газами, чтобы обезопасить людей. Взорванные гнезда торчали безобразными язвами посреди зеленого ковра долины.
 Члены команды, одетые в традиционные краги из тонкой кожи гзана и хлопчатобумажные рубашки с зелеными полосами, занимались в основном закладкой новых гнезд, внося в них молодых королев подвида Слэйд-Маунтин-Грин, который хорошо себя зарекомендовал в смешанных Митилиокских лесах. Однако годы пройдут, пока королевы произведут огромное потомство, необходимое для поддержания жизни полного хитинового гнезда со всеми его кастами рабочих, воинов и мыслителей.
 Было и несколько опасных моментов при подавлении старых разрушенных гнезд, в которых королевы выжили и смогли собрать вокруг себя воинов. Кое-где были гнезда, не замеченные захватчиками; эти гнезда наблюдали устроенный людьми погром от начала до конца, и теперь их подозрительность переросла в паранойю. И здесь были случаи, требовавшие высшего искусства, — случаи, о которых старые заклинатели хитина любят рассказывать благоговейно внимающим новичкам. Рассказывать, как спускаются обнаженными прямо в гнездо по главному стволу, подвергая себя опасности мучительной смерти по малейшей прихоти медленного, настороженного разума гнезда, пытаясь восстановить эмоциональный контакт и вновь добиться доверия со стороны коллективного разума визиревой массы.
 Но более всего осложняло задачу то, что дело приходилось иметь с королевами. Тщеславные, высокомерные, полуразумные, но имеющие различное с общим разумом гнезда сознание, королевы бывали очень злобными. Коллективный разум визирей был склонен к стабильности и осознанному, свирепому и беспощадному эгоцентризму, доходившему до нарциссизма. Но даже самая грубая лесть не всегда могла спасти заклинателя от криков нестерпимой боли, причиненной по капризу королевы.
 Оказаться усыпанным хитиновыми воинами с жвалами размером в дюйм и такими же жалами — значило для заклинателя оказаться лицом к лицу с неописуемо ужасной и мучительной смертью. Выбраться из такого отчаянного положения могли лишь опытные заклинатели, обладавшие хитростью, коварством и умением успокоить разум насекомых, установив с ними эмоциональную, почти телепатическую связь, а такое умение вырабатывалось лишь длительной тренировкой. Чтобы обвести разум визирей вокруг пальца, заклинатель должен был полюбить его, использовать нежность и ласку, восхваление и лесть, обещать всевозможные лакомства — охапки лепестков джика и бочки спелых плодов глоб-глоба. Заклинатель должен был знать, когда идти вперед и начинать поглаживать визирей и предлагать плоды королевам, а когда притормозить и лишь умолять надменных насекомых о помощи.
 В команде Южного Митилиокса были сплошь ветераны, лучшие из лучших. Получая за свой труд определенный процент добытого фарамола, каждый из членов команды уже имел лекарства продления жизни не на одну тысячу лет. У некоторых были честолюбивые планы однажды бросить работу и эмигрировать к звездам. Другие, более скромные, намеревались выйти в отставку и дожить остаток дней в какой-нибудь необитаемой горной долине. Для заклинателя, имеющего в своем распоряжении десяток гнезд, будущее казалось не только безоблачным, но и бесконечным.
 Перейдя ручей Лэйр, команда увидела объект, медленно приближающийся к долине на высоте не более сотни метров. В напряженной обстановке ожидания возвращения космических пехотинцев переход к действию был мгновенным. Забравшись на деревья для лучшего обзора, заклинатели увидели, что аппарат опустился в лес на дальнем берегу реки Димпль. Они дали радиограмму в форт Треснувшей Скалы, там немедленно подняли по тревоге отряды фейнов и послали прочесать леса в поисках шпионов.
 Вскоре после этого из форта Треснувшей Скалы был вызван вертолет. Когда он возвратился на базу, Лавин Фандин покинул командный пункт и отправился в отсек срочной помощи лазарета. Туда доставили двух женщин, находившихся на борту флайера, — обе они были без сознания и истощены до последней степени. Доктор Олантер, высокий, как ссутулившаяся цапля, человек с острыми глазами, был поражен.
 — По правилам они должны были уже умереть. Обезвоживание зашло очень далеко, и я думаю, они не ели неделю или даже больше, но сильнее всего меня беспокоит именно обезвоживание.
 Лавин поднял стальной контейнер — единственный груз с планера, обнаруженного в зарослях глоб-глоба у реки Димпль.
 — В нем еще осталось примерно тринадцать граммов фарамола. Я полагаю, именно его они использовали вместо пищи. И разумеется, он стал намного легче.
 Олантер кивнул, поглаживая свою козлиную бородку цвета соли с перцем.
 — Да, конечно, видно множество симптомов острого отравления фарамолом. Возможно, в начале пути контейнер был полон. Если предположить, что всего он вмещает двадцать восемь граммов — что-то около одной унции в старых мерах, — это могло бы объяснить некоторые последствия. Конечно, в этом случае они приняли его в тысячи раз больше допустимых доз. Забавно, но именно отравление фарамолом помогло им пережить обезвоживание.
 Внезапное появление Армады из голубой пустоты было для Лавина еще одним сюрпризом. Он-то было подумал, что, где бы она ни была, она там и останется до конца войны. И очень было удивительно ее появление вместе с Флер Кевилла, дипломатом с Земли. Как ни думай, а более невероятную пару спутников и представить себе нельзя.
 Проверив пульс Армады, Олантер поставил капельницу.
 — Что и говорить, сложения она просто атлетического. Она всегда была такой же сильной телом, как и духом. — Отчеты о состоянии Армады после предыдущего возвращения с Побережья Эс-икс Олантер никогда Лавину не показывал. — Полагаю, она будет жить, по крайней мере пока ее снова не занесет в этот богомерзкий город.
 Лавин кивнул с мрачным выражением на лице. Олантер накрыл Армаду простыней, выпрямился и сплел пальцы рук.
 — Знаете, жаль мне вас, молодой человек, — сказал он. — С этой дикаркой никому не справиться. Ваша задача совершенно безнадежна — так почему бы не отправить ее в школы Гато прямо сейчас? Сейчас, пока не поздно?
 Лавин неопределенно пожал плечами. Армада могла сделать все, что ей только в голову взбредет. В принципе он за нее в ответе, однако Олантер абсолютно прав — она действительно неуправляема. Но сам Лавин еще достаточно молод, чтобы симпатизировать ее необузданному нраву. Он сам чувствовал влекущие призывы Побережья Эс-икс и общества людей вне жестких рамок клана Фандан. Временами он тоже удирал из гор и проводил день-другой где-нибудь на острове Удовольствий или на яхте Мими Зизи. И кроме того, школ Гато больше не было, так что даже если бы она согласилась, отправить ее было бы некуда.
 — А что с другой?
 Они посмотрели на изнуренное тело Флер. От нее остались лишь кожа да кости, и кожа обтягивала череп и скулы в смертельном объятии. Олантер взглянул на экран медицинского компьютера.
 — Эта пациентка постарше, ее биологический возраст где-то под сорок лет. За левым ухом имеется маленькая родинка. Учитывая возраст, состояние ее лучше, чем можно было бы ожидать. Однако не могу сказать с уверенностью, удастся ли ей выбраться. Она пробыла в коме как минимум двенадцать часов.
 — Когда их можно будет транспортировать?
 — Не ранее чем через сорок восемь часов, да и то лишь в случае крайней необходимости.
 Лавин помолчал немного, глядя в палату за спиной Олантера. Там было еще несколько пациентов.
 — Вы слышали о новом приказе Справедливой Фандан?
 — Да, меня проинформировали, — кивнул Олантер. — Все мы должны эвакуироваться в течение трех дней. Сегодня утром я собрал медиков и проинструктировал их. Лазарет форта Треснувшей Скалы будет готов к указанному времени.
 — Этих двух мы не будем трогать до самого последнего момента.
 — Разумеется. Им нужно как можно дольше отдохнуть. Вы знаете, мне приходилось лечить людей по всей этой планете, и в прибрежных городах, и в высокогорных долинах, однако я никогда прежде не бывал в лесной глуши. Должен признаться, мне одновременно и интересно, и тревожно. Как мы выживем в джунглях?
 Лавин улыбнулся:
 — Придется научиться осторожности. И там, внизу, можно жить. Нам придется быть осторожными, как гзаны, и свирепыми, как гнирры. Адепты помогут ускользнуть от вудвосов.
 Лавин повернулся и вышел, оставив доктора Олантера заниматься своими делами.
 Однако когда через несколько часов Армада вновь открыла глаза, первое, что она увидела, было лицо Лавина Фандина, стоявшего у больничной койки. Склонившись над небольшим компьютером, он сосредоточенно изучал медицинский диагноз. На нем был заляпанный камуфляж, ремень был увешан оружием и снаряжением, грязная обувь растоптана, и это было самое успокаивающее зрелище в мире.
 Она была жива. Нечто подобное Армада смутно подозревала и прежде, чувствуя, что лежит где-то на спине, ощущая мягкое прикосновение простыни. Но она не только была жива, но и попала на территорию Фанданов! Все-таки они не сбились с курса! Она попыталась радостно заорать, но губы ее были как резиновые, а онемелый язык совершенно не слушался. Из груди вылетел лишь печальный каркающий звук.
 Однако он привлек внимание Лавина. Он быстро обернулся, глаза его заблестели.
 — Ага, вот она, проснулась наконец и полностью в моей власти! Сообладательница рекорда по межгалактическим и трансконтинентальным перелетам на солнечной энергии! Придется сообщить на Землю, в институт Гиннесса.
 Он был разгневан и хотел держаться с ней сурово — это Армада поняла мгновенно. И потому ждала, не открывая глаз. Через минуту-другую он поостынет, как всегда. И в самом деле, когда она вновь открыла глаза, гроза уже прошла и на лице Лавина осталось лишь выражение неподдельного недоумения.
 — Ну? Ты, наверное, хочешь мне что-то рассказать?
 — Пожалуйста, Лавин, не сейчас.
 Это было трудно. Неужели он не может осознать, каких усилий стоит ей каждое слово?
 Он наклонился над ней и всунул в уголок рта трубку подачи воды, одарив ее при этом угрюмым взглядом из-под нахмуренных бровей.
 — Пожалуйста, — сказала она, — я не хотела бы говорить об этом.
 — О! — Он свел руки в замок и принялся вышагивать по комнате. — Ты не хотела бы говорить об этом! Отлично — но я хочу. Это противоречие легко разрешимо. Я буду говорить — а ты слушай. — Он резко обернулся и жестом указал на нее. — Ну так вот, ты вновь взяла самолет без разрешения и помчалась на Побережье Эс-икс. Не было тебя несколько недель, и я не знал о тебе абсолютно ничего, несмотря на все твои обещания. Насколько я знаю, ты могла погибнуть, ты могла плавать где-нибудь в глубоком синем море. Затем ты внезапно появляешься вновь, на три четверти мертвая, да еще на солнцелете планерного клуба Побережья Эс-икс. И ты думаешь, что сможешь уйти отсюда, ничего не сказав?
 Армада не могла позволить себе подавленного настроения — так замечательно было узнать, что она все-таки осталась жива! Одна зеленая полоска, марка Фандана, которая бросалась в глаза повсюду — на дверях, на мебели, на униформе сиделок, — была для нее, как маяк долгожданной свободы.
 — Я знаю, это прозвучит ужасно, но… — На мгновение она позволила самой себе излучить чувство любви к нему: так это было удивительно, чтобы он, Лавин, заботился о ней. Да, призналась она себе, не стоила она такой заботы.
 — Можешь объяснить? О да, уверен, что можешь. На этот раз тебе лучше было бы запастись уважительными причинами. Ты ведь понимаешь, что означает этот твой маленький тур в поисках приключений, не так ли? Мы не только вляпались в полномасштабную войну, так что теперь каждый самолет для нас — вопрос жизни и смерти, но вдобавок твой папаша каждый день сидит у меня на шее, требуя объяснить, почему о тебе ни слуху ни духу и когда я смогу дать ответ на этот вопрос.
 Самый момент был покаяться в содеянном, и Армада постаралась ничем не выдать своего ликования.
 — Ты знаешь. Лавин, мне так жаль, правда… Но я должна была отправиться туда. Понимаешь, это вопрос чести, а ты же знаешь, что для Бутте нет ничего важнее чести. Но теперь уже все позади, и больше я туда не вернусь.
 Брови Лавина вопросительно приподнялись.
 — Честно, я должна была… Ты бы на моем месте поступил точно так же. Лавин подавил улыбку.
 — Почему-то мне трудно в это поверить, но пока забудем. Отбросим эмоции и будем разумными. Только объясни — зачем ты решила поставить рекорд дальности на солнечном флайере и где ты нашла своего второго пилота?
 — Э-э… — Армада замялась. Слишком долго было бы рассказывать, к тому же об истинной причине говорить было нельзя. — Понимаешь, у нас просто не было иного выхода. Пришлось лететь на планере. Синдикат гнался за нами по пятам, и все аэропорты были под наблюдением… Кстати, ее зовут Флер Кевилла. Она говорила, что знакома с тобой, — это правда?
 — Да, — кивнул Лавин.
 — Ну так вот, синдикат нас поймал в ловушку, так что единственное, что нам оставалось, — это выкрасть планер с горы Отбитой Головы. Флер сначала не хотела лететь, но в конце концов передумала. Вероятно, без ее помощи мне бы это не удалось… Я полагаю, она слишком умна, чтобы хотеть умереть…
 Слова следовали друг за другом в беспорядке, и Армада понимала, что в них нет никакого смысла. Однако она подробно, насколько это было возможно, рассказала об их бегстве через весь город, пока не зашлась приступом кашля и вновь не припала к шлангу с водой. Лавин по-прежнему хмурился. Вскоре Армада вспомнила, о чем он упомянул мимоходом, и приподнялась на локте.
 — Слушай, что ты говорил про войну? Эта та самая война, о которой она мне твердила?
 — Да, боюсь, что так, и это не та война, где у нас может быть надежда на победу.
 — Что случилось?
 Как могли они проиграть — хитиновые короли Фенрилля?
 — Нет, ничего в этом нет эффектного — только непрерывные рейды космических пехотинцев и непрерывные бомбежки. Только небольшие удары, локальные разрушения — они методично, шаг за шагом уничтожают все наше оборудование. Космические пехотинцы передвигаются столь быстро, что нам очень редко удается нанести им ответный удар, да к тому же у них мощнейшая поддержка с воздуха, и мы не отваживаемся дать им сражение вне зоны досягаемости главных орудий. В некоторых местах разрушения очень серьезны, некоторые крепости полностью разрушены. Очень большие потери.
 — Но почему? Почему они начали эту войну?
 — Им нужны наши долины, они хотят полностью завладеть хитином — а мы им не нужны.
 — А фейны?
 — Они на нашей стороне. Справедливая попросила адептов Гато опросить фейнов. И фейны не видят шансов выжить под управлением Мирового Правительства. Они помнят времена власти прибрежников. Фейны помогут нам уйти глубоко в лес и оставить горы врагам. Как только хитин перестанет поступать на рынки, Мировому Правительству придется идти на переговоры, а не продолжать войну.
 — Ясно, значит, нужно сматываться отсюда как можно скорее. А как Флер? Пришла в себя?
 — Нет, она в фарамоловой коме. Олантер опасается возможных повреждений мозга.
 — О, дай Бог, чтобы все обошлось, она такая смелая! Она отлично держалась, когда мы уже думали, что погибли.
 Армада попыталась сесть, но была еще очень слаба и рухнула на койку.
 Лавин заботливо укрыл ее простыней.
 — Отдохни как следует, пока есть возможность Олантер сказал, что ты была на грани острого отравления фарамолом. Ты остановилась у самого предела, а она, очевидно, превысила лимит. Это, конечно, замечательный способ путешествовать, однако вряд ли доктор согласится со мной.
 Внезапно вспомнив что-то. Армада ощупала шею, но мешочка на ней не оказалось. Ее глаза округлились. Лавин усмехнулся:
 — Не волнуйся, в госпитале Треснувшей Скалы учитываются все личные вещи пациентов. А поскольку мешочек был, по сути дела, единственным твоим багажом, уверен, что ты сможешь найти его под своей койкой. Твое фарамоловое сокровище и чип памяти я спрятал в сейф у себя наверху, в крепости. Ты сможешь получить их, когда захочешь, хотя Олантер полагает, что ты не должна прикасаться к фарамолу как минимум год. Конечно, интересно, где ты столько раздобыла — его там было тринадцать граммов. Я затрудняюсь назвать его подлинную цену, рынок уже несколько дней в хаосе, однако она наверняка семизначная.
 Его усмешка взбесила ее.
 — Черт возьми, мне дорога моя честь!
 — Но надо ли было так далеко заходить? Я, конечно, понимаю — пылкая страсть и все такое…
 — Черт возьми, оставь меня в покое! Она была просто сумасшедшей, она всегда была такой и еще — изумительно красивой, хотя исхудала до костей. Лавин наклонился, достал из шкафчика маленький мешочек и подал его Армаде. Она крепко схватила его, как будто защищаясь. По крайней мере Ганвику она отомстила; в Вавилонском Синдикате клан Бутте не забудут.
 Сигнал коммуникатора заставил Лавина обернуться.
 — Да, Фандин слушает.
 Тихий голос сообщил зловещие новости: в непосредственной близости от них, в Рамальской долине действовали семь групп пехотинцев при поддержке боевых роботов и небольших флайеров с вертикальным взлетом. Молодой Прауд Фандан подвергся мощной атаке.
 — Я отправляюсь на командный пункт. Разыщите Нг Тунга и держите его на связи. — Он отключил коммуникатор. — У молодого Прауда серьезные проблемы. Своими силами ему не справиться.
 — И ты поможешь ему, если он по законам клана попросит о помощи?
 Лавин задумался, затем сухо усмехнулся:
 — Думаю, молодой Прауд предпочтет погибнуть, чем обратиться ко мне за помощью, но если все же решится — я подумаю. Черт возьми, вряд ли Брелкилки мне простят, если я упущу такую возможность — такой риффчесс, что вся их шайка будет год ходить с задранным носом.
 Оказавшись на командном пункте. Лавин быстро пробежал поступающую информацию из Рамальской долины, которую противник, очевидно, выбрал как слабое место, подходящее для массированного удара. За мощной бомбардировкой последовала высадка большого десанта, и теперь пехотинцы под прикрытием своих самолетов вертикального взлета шли на Башню Прауда.
 Молодой Прауд выставил на пути врага импи Рамаля. В чащах долины произошла жестокая, но не решающая схватка, а поскольку их авиация не давала работать самолетам молодого Прауда, пехотинцы, имея свободу маневра, просочились сквозь заслоны и засады фейнов с минимальными потерями. Молодой Прауд оказался запертым в своей башне вместе с тяжелым импи, который еще не восстановился после ошеломительного разгрома на пустоши Скраун-мур.
 Из недр главной башни Гато, прикрытой мощным бетонным щитом, Справедливая Фандан ответила на просьбу молодого Прауда о помощи, посоветовав ему покинуть Рамальскую долину и укрыться в лесу, куда так или иначе придется уходить всем. Поскольку численности космических пехотинцев не хватило бы на окружение, молодой Прауд мог без труда уйти вниз по долине.
 Молодой Прауд с презрением отверг этот совет и вместо этого потребовал прислать новые импи — изгнать захватчиков, прежде чем он покинет долину. Он отказался «удирать из собственного дома, как ниббла от вера».
 Справедливая Фандан несколько раз повторила приказ, направленный всем командирам долины Фандан: немедленная и полная эвакуация. Столкновений с космическими пехотинцами следовало избегать, поскольку они привели бы к бессмысленным потерям жизней в ничего не решающих боях. С исходом кланов и заклинателей хитина кризис должен был принять иную форму. И без того паника на Побережье Эс-икс обратила в хаос рынок лекарств продления жизни. В первые десять дней цены удвоились и скоро могли снова вырасти вдвое. Инфляция, вызванная дефицитом лекарств продления жизни, представлявшая проблему и для Солнечной системы, будет только расти. Адмиралу Енкову придется пойти на переговоры.
 В Рамальской долине события приняли трагический оборот. Космические пехотинцы умелыми действиями постепенно подавили сопротивление защитников. Потом ранцевыми атомными зарядами разрушили щит Башни Прауда. Военно-воздушные силы молодого Прауда были сбиты на лету усовершенствованными ракетами. Теперь самолеты пехотинцев могли свободно бомбить крепость, уничтожая орудия.
 Отбивая атаки Рамальского импи с тыла, пехотинцы штурмом ворвались в крепость по трупам фейнов и людей. Если бы молодой Прауд в последний момент не ускользнул на спрятанном самолете с вертикальным взлетом, он и сам мог оказаться в числе пленных.
 Башню Прауда сровняли с землей, взлетную полосу разбили, потом бустерные шаттлы с «Гагарина» забрали экспедиционные силы и сотни пленных. Когда последний из них исчез в небе, молодой Прауд собрал остатки своих импи и направился на юго-запад, в святилище в бассейне Ирурупуп.
 Когда весть о постигшей молодого Прауда катастрофе дошла до старого Прауда, он рухнул на землю и зарыдал. Потом он впал в угрюмое забытье, своих подчиненных слушать отказывался. В этой ситуации его командующий войсками в долине связался с Гато и согласился подчинить войска долины Финтрал центральному командованию семейства.
 В своем сообщении Справедливая Фандан объявила: «Наши войска постигла катастрофа, подобной которой мы не знали вот уже двести лет. Однако из этой трагедии явился на свет нежный росток семейного единства. Мы вновь едины, Финтрал снова с нами. Наш клан опять стал единым целым».
 Справедливая обошла молчанием тот очевидный факт, что молодой Прауд никогда не подчинится, даже если на это согласился старый Прауд. Перед лицом катастрофы в Рамальской долине важно было сделать акцент на единстве.
 Для Флер пробуждение в военном госпитале Фандана было первым событием в цепи новых удивительных событий. Последнюю часть полета она помнила слабо, однако серьезных повреждений тканей мозга у нее не было, и большей частью память ее осталась неповрежденной. Доктор Олантер заявил, что ее выздоровление — настоящее «медицинское чудо», и, как только она окрепла настолько, чтобы отвечать на вопросы, приступил к ее тщательному обследованию. Когда же он обнаружил, что Флер, зарабатывавшая на дипломатической службе очень мало, прежде ни разу не пробовала фарамола, то заключил, что ей повезло — счастье новичков. Ее организм мог поглотить значительно большую дозу лекарства, чем издавна привыкшая к его приему биосистема.
 Флер и Армада для восстановления сил находились на обогащенной белками диете. Но когда пришел приказ эвакуироваться вниз по долине к базовому лагерю. Флер была еще слишком слаба, чтобы передвигаться самостоятельно, так что ее пришлось вынести из крепости на носилках. Армада шла рядом с ней. На щеках девушки вновь заиграл румянец, и она быстро восстанавливала вес. День был замечательный, и недолгий переход по залитой солнцем гряде, соединявшей громаду Треснувшей Скалы с остальным хребтом, показался Флер чудом. Виды были просто великолепные, несмотря на то что лишь изредка ей удавалось бросить взгляд сквозь плотные ряды людей и фейнов, торопливо снующих между крепостью и вертолетными площадками.
 Лавина они видели лишь мельком, когда тот выскочил из кабины только что приземлившегося вертолета. Несмотря на ужасную занятость, он на секунду остановился возле ожидающих погрузки на борт Флер и Армады. Солнечные фильтры на шлеме он поднял, летный костюм промок от пота. Казалось, что он не переодевался и не брился уже суток двое, не меньше. И так оно и было. Организация упорядоченного отхода из Абзенской долины в глубокие леса была в смысле снабжения столь же сложной, как и сражение на два фронта.
 Флер погрузили на вертолет. Армада и доктор Олантер сели рядом с ней. Заглянул Лавин, чтобы пожелать им удачи, помахал рукой и вернулся в водоворот решений и приказов. Лопасти набрали скорость, машина оторвалась от земли, крепость стала быстро уменьшаться в размерах, пока не превратилась в округлый белый гриб, примостившийся на склоне горы.
 Уже в воздухе Армада, вооружившись иголкой и ниткой, принялась подгонять для Флер стандартную униформу Фанданов. Она ушила ее в талии и прикрепила пояс для оружия, а также принесла пару широкополых водозащитных шляп.
 У Армады был небольшой ранец с абсолютно необходимыми вещами. В него она положила револьвер тридцать восьмого калибра и коробку патронов к нему, расческу и зубную щетку, дезинфекторы, шампунь, добавила семейную Библию Бутте, а также аудиоплеер с наушниками и комплектом музыкальных чипов. Музыкальные пристрастия Армады были простыми и делились на две непримиримые части. При чтении Библии или во время медитаций она предпочитала старинную органную музыку с Земли — религиозные произведения, особенно Иоганна Себастьяна Баха. В остальное время она слушала громкую ритмическую музыку, предпочитая стиль пульц.
 Опустошив ганвиковский контейнер для фарамола, она проверила содержимое чипа с белой каймой и обнаружила в нем множество сложных химических формул. Самой Армаде в этой информации не было никакого проку, однако прирожденная бережливость Бутте заставила ее сохранить информацию, перебросив ее в основной банк данных. После этого она записала на чип мелодию в любимом стиле пульц.
 Теперь у нее было целых шесть музыкальных чипов, а емкость нового, с белым краем, оказалась большей, чем у ее собственных голубых микросхем. Теперь можно будет записать новые мелодии, которые крутили коротковолновые станции, и блаженствовать — предстоявший им переход обещал быть невообразимо скучным. Только музыка могла помочь ей не свихнуться.
 Она переложила фарамол в два маленьких контейнера, вырезанных из дерева джик в форме притаившихся ниббл. Один из них она отдала Флер, которая тут же вернула его обратно, заявив, что не хочет «этой дряни» рядом с собой.
 Флер смотрела сквозь иллюминатор на проносящуюся под ними долину и внезапно ощутила, как будто все это уже было с ней однажды. Она снова летела в этом пыточном снаряде, пойманная в ловушку в середине неба. Затем странное чувство прошло, Флер, все еще дрожа, закрыла глаза и вспомнила, что жива. Они выбрались.
 По крайней мере она надеялась, что выбрались.




 Глава 16


 Зал Заседаний Справедливой Фандан в Гато должен был поразить каждого, кто вступал под его огромные, как в кафедральном соборе, своды. Инженеры Фандана расширили основание естественной пещеры — одной из каскада карстовых известняковых пещер в Гато — и очистили большую часть ее поверхности от сталагмитов. Пол зала был отполирован, а свисающие со сводов сталактиты использовались сенсоинженером Справедливой для создания эффекта великолепия.
 На этот раз сенсо было отключено, в зале находились лишь командиры долины Фандан, и они не сводили глаз с рельефной голограммы, расположенной перед Справедливой. Голограмма отображала северную часть бассейна реки Ирурупуп.
 С кафедрального возвышения Справедливая обратилась к ним.
 — Сравнив наши мнения, — заявила она, — мы пришли к пониманию одного факта — мы не можем сражаться с космическими пехотинцами, не уничтожив тем самым фейнов, Фейны — наш священный долг. Любой серьезный вред, причиненный им, любая угроза продолжению их рода могут навлечь на нас всех гнев самих Аризелей. Удар по нашей человеческой гордости мы выдержим. — Справедливая сверкающим взглядом обвела собравшихся — все знали, как велика гордость Фанданов. — И хотя всем нам больно, мы должны помнить, что у клана Фандан есть обязанности поважнее, чем забота о собственной гордости.
 Сколь мрачным и зловещим показался собравшимся акцент на гордости — сейчас, когда молодому Прауду пришлось спасаться бегством, а старый Прауд упал духом!
 — Мы всегда можем выйти из леса, и восстановить крепости, и завести новые гнезда. Но мы не сможем так же просто восстановить численность фейнов. Значит; мы должны изменить тактику и перейти к партизанской войне. Мы будем плавать в лесном океане, как рыбы плавают в море.
 Справедливая сомкнула ладони и заговорила другим тоном:
 — Однако действовать мы должны без промедления. После вчерашнего разрушения Башни Прауда флот больше не атаковал. Мы предприняли дипломатические усилия, чтобы продлить этот мораторий, однако нет никакой надежды, что он не будет нарушен ближе к полудню. Это значит, что уже сегодня ночью нужно перевезти из долин в базовые лагеря все, что удастся, все, что возможно. Завтра мы должны закончить эвакуацию и направить наших людей в леса. Как вам известно из предварительного инструктажа, группы адептов уже очищают для нас безопасные тропы, к тому же они будут идти во главе колонн во время марша, чтобы быть уверенными в установлении хороших отношений с вудвосами. А теперь, если нет важных вопросов, хочу пожелать вам всем спокойной ночи и попрощаться. До встречи на Вершинах Махра!
 На обратном пути Лавин получил от древнего фейна в сером капюшоне записку. Его приглашали посетить Мать Справедливую в ее собственных покоях! Он быстро поднялся на пятьсот метров на вырубленном в скале лифте к апартаментам Справедливой, выходящим на северный склон. Выйдя из лифта, Лавин оказался перед круглой стальной дверью, медленно распахнувшейся при его приближении. За дверью находилась большая просторная комната, окрашенная в белое с зеленоватой отделкой; освещалась она сквозь стеклянную крышу естественным светом. Пол из полированного дерева был укрыт изящными ковриками, а стены украшали высокие панели с вышивкой, изображавшей различные моменты истории клана Фандан.
 Повсюду в зале стояли охранники — люди и фейны. Один из них пригласил Лавина следовать за ним сквозь высокие двойные деревянные двери. Вслед за приземистым охранником Лавин прошел по спиралевидному коридору мимо рядов комнат с окнами, смотревшими на запад и на восток; на переднем плане виднелись широкие просторы долины Лютер. За ней кольцом, опоясывающим более низкую вершину Гато, располагались настоящие великаны — гора Фандан на юго-востоке, Олд-Сприк точно на востоке, гора Йеллоумэн и вершина Дэйн на севере и, наконец, высочайшая вершина — гора Бутте высотой более двадцати километров. Каждый гигант опирался на более низкие горы высотой менее десяти километров. Из Гато меньший пик виднелся точно посреди широкой долины Лютер, казалось, он находится на дне огромной чаши, стены которой снежные шапки окрасили в белый цвет.
 Комнаты резко контрастировали между собой — некоторые были практически совершенно пустыми, другие заставлены роскошной мебелью, на стенах висели яркие картины и гобелены. Лавин мог сделать единственный вывод — Мать Справедливая использовала каждую из них, руководствуясь лишь собственным настроением, что настроения у нее постоянно сменяются и бывают исключительно прихотливы.
 В конце коридора отворились двери, и они вошли в огромный зал, наполненный гулом десятков перешептывающихся охранников и советников. Мать Справедливая, погруженная в раздумья, стояла отдельно. На ней было простое белое одеяние и вуаль, усеянная множеством зеленых огоньков. Лавин был представлен, и несколько мгновений она изучала его, слегка наклонив голову набок. Затем она позволила гвардейцам и советникам удалиться и приказала принести чаю.
 В пустой комнате царил спартанский дух. Помимо стола и двух стульев, простого белого коврика и небольшого столика, на котором стоял коммуникатор, в ней не было ничего. За окном маячила гора Фандан — белоснежный титан, увенчанный сверху черной скалой.
 — Приветствую тебя. Лавин Фандин, герой Абзенской долины! Известия о твоем успехе на отмели Битараф пришли сразу же вслед за вестью о победе на Бедлек-ридж. Яркими вспышками света и надежды ты раскалываешь тьму, которой окутали нас наши враги.
 Она внимательно изучала его; ее взгляд подсказал ему, что нужно вести себя осторожно. Справедливая села и показала Лавину, что тот может занять место за полированным деревянным столом напротив нее.
 — Это слишком официальные слова для семейного дела, однако наши обстоятельства диктуются превратностями войны. Мы должны составить план действий. Дела обстоят так, что у нас мало времени, и я предпочитаю отвести для беседы вечер целиком, поэтому говорить будем за ужином в моих апартаментах. Мне нужно многое рассказать тебе. В самом деле, вполне возможно, что я допустила ошибку, не сказав тебе раньше, однако не имеет смысла сожалеть о несделанном.
 Лавин почувствовал себя неудобно и ощутил напряжение в ее голосе. Это была не та Мать Справедливая, которую он знал прежде, которая в том или ином виде всю жизнь была его водительницей, проведшей его от детской до поста Главнокомандующего вооруженными силами Фанданов.
 Она приподняла вуаль. Темные глаза смотрели пристально, сверля Лавина насквозь. «Что же она ищет?» — подумал он.
 — Скажи мне, молодой человек, что ты думаешь о моем плане? И вообще о моей стратегии? Помни, что я не на трибуне перед семейством. Ты можешь быть откровенным — собственно говоря, именно этого я от тебя и жду.
 Ее губы слегка дрожали, когда она смотрела на него. На нее нашло трудное, горькое настроение багровой меланхолии, от которого избавиться не удавалось, несмотря на все усилия.
 Кризис развивался к той точке, которой она страшилась более всего, — узловой точке, предсказанной лесным адептом Иззума Таа. Полтора столетия она делала все, чтобы избежать предсказанного, но, несмотря на все ее усилия, пророчество сбывалось.
 — Итак? — сказала она. В голосе слышалось осуждение его нерешительности.
 Сотни учебных фильмов, в которых Мать Справедливая поселяла поколения детей в ясли Фанданов, хлынули к нему в память при звуках ее голоса. Нерешительность, как и другое страшное пугало — неэффективность, и была свойством, ведущим лишь к провалу. Однако было что-то жутковатое в том, чтобы сидеть за одним столом с человеком, сформировавшим его жизнь, человеком, перед которым он благоговел всю жизнь и за которого сражался. Трудно было свыкнуться с мыслью, что Мать Справедливая все-таки человек.
 — Замысел плана превосходен. Я рад, что мы сможем спасти свой личный состав от дальнейших потерь.
 Справедливая убрала с парика серебряные шпильки с изумрудными хитиновыми масками на кончиках и сняла вуаль. Длинные темные волосы рассыпались по плечам.
 — Так, значит, ты его одобряешь! Отлично, я рада. Я беспокоилась, хотя и не сильно, что тебе он не понравится — ты самый воинственный из моих командиров.
 Лавин немедленно попытался ее поправить:
 — На самом деле я бы не назвал себя воинственным. Полагаю, что многого можно добиться при помощи переговоров. Вы, должно быть, имели в виду молодого Прауда. Вот кто по-настоящему воинственная личность.
 — Ты говоришь как истинный Фандан, — усмехнулась Справедливая. — Как осторожный и предусмотрительный Фандан. Дорогой мой, я очень рада сообщить тебе, что у тебя есть подлинное искусство Фандана — то самое искусство, что обеспечило нашему семейству процветание и величие: это искусство — гибкость. Вместе с гибкостью приходит умение избегать жесткого, линейного образа мышления и добиваться тактической внезапности, находить истинную динамику в любой ситуации. Вместе с гибкостью приходит способность правильно слушать и анализировать. Умение видеть ситуацию такой, какая она есть на самом деле, а не такой, какой нам ее хочется видеть.
 Она немного помолчала, затем продолжила речь:
 — Однажды наши предки оказались лицом к лицу с необходимостью сделать выбор: борьба за свою родную планету или же бегство от превосходящего их противника. Клан Фандан мог остаться, чтобы умереть за Принципат Астероида Фандан, — большинство других обитателей пояса астероидов поступили именно так, и они были разгромлены. Затем, после эмиграции на Внешние Планеты, большая часть населявших пояс семейств приняла решение остаться и заняться разработкой водородных ресурсов. Они великолепно обустроились — там были Кислородные Короли Европы, Десять Семейств Водорода, Нептунианская Империя Барбунклей — да что там, все новоявленные богачи внешней Солнечной системы купались в богатстве и в имперских мечтах. Но Фанданы лучше разобрались в ситуации, они поняли, что угроза со стороны Внутренних Планет будет постоянно расти — вплоть до тех пор, пока они не смогут добраться и завладеть всем, что им понравится. Мы распродали свои ресурсы, объединились с другими пионерскими кланами и построили звездолет. Над нами смеялись — точно так же, как в свое время обитатели пояса над теми семействами, которые малодушно решили спасаться бегством. Но что же стало с ними? Что стало с Великим Барбунклем — бриллиантом, сверкавшим в газовых облаках Нептуна? Теперь мы знаем, что Земля создала военную мощь, сокрушившую космонитов и Властелинов Снега.
 Девушка-ординарец в облегающей зеленой униформе Фандана принесла чай и подала его им в изящных бело-зеленых фарфоровых чашечках Гато.
 — Так что, как видишь, это то самое качество, способность разглядеть далекую перспективу, которое мы ищем в учениках наших школ. Именно благодаря ему нам удалось выжить.
 От меланхолии избавиться не удалось, но Справедливая пожала плечами. Пора было запускать в Лавине процесс самореализации. Ему предстояло еще многое узнать, однако Справедливая почувствовала, что он достаточно стоек и уверен в самом себе.
 — Теперь я должна рассказать тебе нечто чрезвычайно важное, о чем никогда прежде тебе слышать не приходилось. Я должна пригласить тебя во внутреннее семейство и объяснить кое-что о твоем истинном положении здесь. Ты, разумеется, помнишь Младшую Академию?
 Лавин кивнул в ответ, из глубин подсознания всплыли воспоминания. Он лежал на старенькой койке в Общежитии номер пять и смотрел голографический фильм о Матери Справедливой, показывавшей детям, как нужно завязывать шнурки и обучавшей их детской песенке про шнурки. Когда фильм закончился, нянька выключила проектор и приказала им спеть песенку и отправиться спать.
 — Теперь я знаю, что в молодости тебе, вероятно, пришлось получить немало наказаний и двоек от моего имени — пожалуйста, прими мои извинения за это, однако наша система детского образования являлась сердцем всей программы рекрутирования, да к тому же нет иного способа вырастить детей так, чтобы они стали квалифицированными членами семейства. Полагаю, Мать Справедливая тебе до смерти надоела.
 — Да что там мне — каждому, видимо, годам к девяти, — засмеялся Лавин. — Но я переступил через это и по-прежнему помню песню завязывания шнурков.
 Она улыбнулась, чувствуя сверлящую грусть в глубине сердца.
 — Хорошо, но скажи мне, не обижался ли ты на истиннорожденных, пока был молодым? Ненавидел ли их за то, что сам был Фандин, а не Фандан?
 Лавин поколебался — вдруг это очередная проверка его преданности? — а затем отбросил эту мысль как абсурдную.
 — Да, в самом деле, но только уже позднее, когда вступил в рейнджеры. Вплоть до этого момента различия между нами ничего не значили. В Младшей Академии все мы были равны.
 — А среди молодых рейнджеров равенства разве не было?
 — Возможно, и было, — ответил Лавин, неопределенно пожав плечами и поерзав в кресле, — но только не в подразделении молодого Прауда Фандана. Под его командованием все определяли суффиксы, и Фандины чистили обувь Фанданам.
 Глаза Справедливой слегка прищурились; она прекрасно понимала проклятие Фандана.
 — Увы, боюсь, что слова твои — правда. Система допускает злоупотребления. Эксцессы Овулы Бутте, например, имеют параллели среди Фанданов. Гордыня, высокомерная гордыня — это наша погибель. Однако оставим в стороне несправедливость… Решился бы ты в корне изменить свою жизнь, если бы имел право выбора? Чего бы тебе хотелось больше всего, о чем ты мечтаешь? Хотел бы, например, покинуть Фенрилль?
 Мать Справедливая интересуется его мечтами? Говорит о рассеянии клана Фандан? О его поражении и бегстве с Фенрилля?
 — Ну что же, я не знаю другой жизни, кроме как в наших долинах, однако мое образование не ограничивалось военным искусством. Нас заставляли много читать, осознавать наше место во Вселенной, в культуре человечества. В принципе да, я предпочел бы жить в мире, но у меня иной жребий. Мне выпало защищать принадлежащую клану Фандан Абзенскую долину, и я буду делать это до последнего.
 Внезапная страстность Лавина удивила Справедливую.
 — Нельзя воспринимать все так болезненно, мой молодой генерал… Такие мысли — романтизм, который мы не можем себе позволить. Нужно иметь ясную голову, если мы хотим проложить себе дорогу в будущее, когда повсюду — мрак неизвестности и опасность.
 Однако ты говорил честно! Хорошо, именно этого я и ожидала, Лавин Фандин. Я также предпочла бы жить в мире, однако прежде мы должны пройти через этот кризис. Я верю, что на выходе нас ждет желанный мир и конец этого конфликта. Но как ты сейчас относишься к истиннорожденным? Ты не обижаешься на нас?
 — Немного. Я обижаюсь на молодого Прауда за его упрямство и агрессивность и за всех тех, кого я потерял из-за него.
 — Конечно, но ведь твоя ненависть не распространяется на всех нас.., или по крайней мере среди нас есть и те, кто тебе симпатичен?
 Она почувствовала, как в его мозгу сформировался вопрос, однако времени было мало, и ей пришлось прервать паузу:
 — А что, если я скажу тебе, что ты был рожден с генами Фандана? И что ты истинный Лавин Фандан — истиннорожденный Фандан — и что твой суффикс неверен?
 Лавин уставился на Справедливую. Это предположение в корне противоречило всем его представлениям о самом себе.
 — Это правда, мой дорогой, ты — истиннорожденный. Но тебя пришлось спрятать — слишком много врагов на этой планете, не только прибрежные подонки. Так что твое рождение держалось в секрете, а твои настоящие родители ничего не знали о тебе. Поступить по-другому — значило подвергнуть тебя смертельной опасности. Скажу лишь, что твой предшественник был убит в первый же год пребывания в военной Академии.
 В его сердце черным дымом поднялась завеса беспричинного страха. Он никогда и не подозревал, что сможет узнать своих родителей. Всегда предполагалось, что его родословная утрачена, и только в клане, только в Матери Справедливой он может найти источник воодушевления. Теперь фундамент зашатался, и весь мир перевернулся вверх тормашками.
 — Моя мать, мой отец, кто они? Они живы? Справедливая опустила глаза. Об этом заводить разговор было пока что еще рано.
 — К сожалению, сейчас не позволяют обстоятельства, однако, когда придет время, ты узнаешь обо всем и тогда, возможно, простишь нас. И поймешь, почему было необходимо поступить именно так.
 Он горько улыбнулся, почувствовав, что к горлу подступает комок. По щекам потекло что-то мокрое, взгляд затуманился.
 — Похоже, тебя обеспокоили эти известия. Тебе трудно?
 — Нет, — взмахнул он рукой. — Я должен поблагодарить вас, я знаю — это изменило столь многое в моей жизни, что…
 — Вот, выпей еще чаю.
 Она налила ему вторую чашку. Им всем приходилось проходить через нечто подобное, и одним это было гораздо труднее, чем другим. Но очень существенной она была — вторая фаза перед окончательным пониманием. И все же она могла попытаться провести его сквозь эти подводные камни, несмотря на то что времени оставалось очень мало. Она поняла, что он должен оказаться более ранимым, чем другие. Его крайняя прямолинейность — качество, отличавшее его военную карьеру, — и острота, сравнимая разве что с заточенным лезвием кифкета и позволявшая ему достигать такой высочайшей сосредоточенности, теперь угрожали ему. Его могло так заклинить на, этом вопросе, что он просто разорвется на куски в поисках ответов там, где их нет. По крайней мере: таких, которые можно бы ему сейчас дать.
 Хотя Справедливая планировала хорошо, но еще предстояло сделать очень многое, столько, что самому главному ее человеческому объекту будет не до самоанализа. Она включила голопроектор и вызвала карту южных долин.
 — Смотри внимательно, я еще многое должна тебе рассказать…




 Глава 17


 Как раз в тот момент, когда Справедливая совещалась с Лавином в горе Гато, обширный комплекс из туннелей, фортов и тропинок вокруг них кипел, как потревоженное гнездо хитина. Пустели хитиновые школы, военная Академия, промышленные и научно-исследовательские объекты. Упаковывались легкое оборудование, машины и память компьютеров, которые требовалось спрятать в тайниках, все остальное — даже замечательных лошадей Гато — придется бросить.
 К югу потянулись нескончаемые колонны фейнов и людей. Многие радовались путешествию, давно мечтая увидеть великий лес. Многие с горечью думали о накопленном добре, оставленном неведомому врагу, хотя их и утешала мысль о том, как их далекие потомки будут рассказывать повесть о Великом Походе Фанданов. Элан военной организации Фандана по-прежнему находился в добром здравии, и все чувствовали доверие друг к другу — и бойцы, и командиры.
 Их встретил пароход «Лютер Фандан», за которым тянулась цепочка барж. Долгий поход вниз по течению реки Лютер должен был, по всей видимости, стать для него последним.
 Беженцы направились на запад, затем повернули на юг и вскоре достигли водопада Маделина — конечной точки маршрута «Лютера Фандана», Ниже каскада порогов и стремнин воды реки Лютер сливались с водами Ирурупуп. Лес над водопадом был типично альпийским и состоял преимущественно из джиковых деревьев и зарослей глоб-глоба.
 Ниже водопада местность совершенно преображалась. Посреди вечного тумана высилась роща гигантских деревьев трехсотметровой высоты, закрывавших небо миллионами листьев в форме сердечка. Ниже по течению росли лишь эти деревья, от гор и вплоть до далекого океана земля была покрыта их мощными корнями. Это были айеирл, дерево мира Сустава Радости, и за всеми ними неусыпно приглядывали гигантские стражи — вудвосы.
 Два дня Флер приходилось нести, но на третий она надела зеленую униформу Фандана, которую прихватила для нее Армада, и сделала первые неуверенные шаги. Лихо заломив зеленую непромокаемую шляпу и сделав все от нее зависящее, чтобы казаться прогуливающейся, а не ковыляющей, она выбралась из палатки.
 На следующий день ей намного полегчало, хотя и чувствовала себя она более усталой и разбитой, чем на борту звездолета «Гермес» во время первого, долгого и ужасного, периода ускорения. Она шла пешком почти все утро и села верхом лишь после категорического приказа доктора Олантера. Он также непрерывно понуждал ее есть свежее мясо — в огромных количествах.
 — Когда углубимся в лес, придется перейти только на вяленое, — пояснил он ей, — так что вы должны получить его как можно больше, пока есть такая возможность.
 — Знаете, доктор, я ведь вегетарианка, — слабо сопротивлялась Флер.
 — Это все, конечно, очень хорошо, — высокомерно произнес Олантер, — но я ведь говорю о вашем здоровье. Вам нужны белки, а если получать их только из растительной пищи, быстро поправить здоровье вам не удастся. Кроме того, в лесной чаще нездоровая атмосфера. Мы, разумеется, будем ежедневно принимать альвостерин, чтобы избежать заражения микозом крови — эта зараза может убить человека менее чем за сутки. И не забывайте про насекомых. Фенрилльские мухи прокусывают даже одежду, так что, как бы вы хорошо ни защитились, сражения с местными бактериями и вирусами не избежать. К счастью, у нас есть хорошие препараты, и, кроме того, человеческое тело можно приучить вырабатывать необходимые для защиты антитела, но на это нужно время, а вы пока еще очень слабы. Так что от мясной диеты не отвертеться.
 Флер попыталась отрезать кусочек огромной отбивной из мяса гзана, которую принесла ей Армада. Желудок Флер моментально отреагировал на запах животного жира и волокнистого мяса, наполненного не иначе как кровью, так что она едва успела выскочить из палатки и скрыться за деревьями.
 Олантеру не оставалось ничего иного, как предложить ей тошнотворную стряпню из дрожжей и сыворотки бобовых стручков. Ничего аппетитного в ней не было, но по крайней мере такую пищу можно было рассматривать как лекарство. О том, чтобы положить в рот кусок мяса. Флер даже помыслить не могла.
 В конце концов они достигли южной оконечности джикового леса; здесь Абзенская долина переходила в огромный бассейн реки Ирурупуп. Эсперм-гиганты, становившиеся все выше по мере продвижения на юг, начинали вытеснять джик, миндаль и альпийскую растительность. Под серо-зелеными кронами гигантов, тесно сплетенными друг с другом, отряд сделал последний привал в Абзенской долине.
 Неподалеку встали лагерем подростки из яслей Абзена. Ими руководили Най'пьюп и с десяток молодых офицеров-людей из форта Треснувшей Скалы, призванных помочь персоналу яслей, заведовала которыми доктор Роллас Фандин. Сами ясли представляли собой общую школу семейства, в которой учились сотни две мальчиков и девочек. Все дети были Фандинами — даже сироты, доставленные сюда из приютов Побережья Эс-икс. В школе царил шум и гам, а саму ее вряд ли можно было назвать образцовым учебным заведением — она больше напоминала огромную семью, в которой действовали крайне мягкие правила поведения, к тому же часто нарушаемые. Молодые офицеры непрерывно орали во весь голос, однако, судя по всему, на непрестанное мельтешение двухсот подростков повлиять могли лишь в очень малой степени. Роллас Фандин — дородная женщина, чьи редкие седые волосы неопровержимо свидетельствовали о том, что принимать фарамол она начала уже в зрелом возрасте, — действовала более эффективно: где коротким словом, а где и затрещиной. Флер обратила внимание, что Роллас непрерывно пасла детей, не спуская с них глаз во время маршей, пресекая побоища, обучая их и перевязывая раны. Она явно была сверхчеловеком. Энергия ее, похоже, не иссякала ни на мгновение. Флер покинула школу озадаченной — ясно было, что за день ее могло измотать даже одно из этих маленьких чудовищ.
 Тем вечером они маркировали и заново упаковывали медицинское снаряжение. Флер расположилась в кресле и выписывала ярлыки. Примерно через час неожиданно пришли Лавин Фандин и Бг Рва.
 При их появлении все вытянулись в приветствии, что удивило Флер, но затем она вспомнила, что находится в воинской части и Лавин в ней командир. Лавин ответил на приветствие и присел рядом с ней. Рва извлек бутылку гвассы и предложил ее Флер. Она приняла бутылку, обреченно подумав, что в первый раз в жизни лев предлагает ей виски.
 Она сделала глоток. Напиток был необычным — не алкогольным: она припомнила, что делали его из корней деревьев или чего-то в этом роде. Вслед за этим она почувствовала прилив бодрости.
 — Спасибо, — сказала она Рва, который озарился широкой улыбкой, обнажив клыки, и пожал ей руку. Ее слегка поразило, что такая огромная лапа могла быть такой нежной.
 — Вновь наши дорожки пересеклись. Впереди широчайшее раздолье. Пью за это. — Герой Брелкилка сделал огромный глоток и передал бутыль дальше.
 Лавин взял ручку.
 — Я тоже буду писать бирки, — сказал он и улыбнулся.
 — Ну, тогда напишите побольше альвостерина. Его нужно очень много. Лавин ухмыльнулся:
 — С этого момента он нам нужен как воздух. Надеюсь, вам уже выдали суппозитории?
 — Да, я знаю, следует защитить все естественные отверстия. Доктор каждый день твердит мне о грибах и о насекомых.
 Перед ними высились кипы ярлыков. Упаковки с медикаментами были вскрыты, и из темноты регулярно появлялись фейны, уносившие с собой небольшие аптечки. Один из них — молодой Юн из Брелкилка — оказался близким родичем Бг Рва. Его разглядел Лавин.
 — О, никак сюда привидение пожаловало? Гоните его отсюда! Тьфу на старого призрака!
 Рва сначала заключил племянника в объятия, а затем пожал его механическую руку.
 — Слушай, Юн, так ты стал полуфейном-полуроботом?
 Металлопластмассовый протез мало напоминал человеческую руку, но Юн радостно взмахнул им.
 — Он управляется по прямой биосвязи моими нервами! — воскликнул он. — И намного сильнее моей прежней лапы.
 Глаза Лавина на мгновение помрачнели.
 — Эх, Юн, ты казался мне более красивым с прежней.
 Рва усмехнулся:
 — Думаю, Решишими должна радоваться, что Юн снова охотится для нее. И выглядит рука достаточно сильной для лука.
 — Верно, мсее, рука очень сильна, а что касается Реши… — тут его голос перешел на лукавый шепоток, — то вообще чудеса! Я и не подозревал, что моя Реши столь усердна по ночам! Скоро у нас появится пара новых детенышей!
 По цепочке фейнов пронесся смешок.
 Вскоре действие гвассы заставило фейнов запеть. Это была старинная песня ау фейнов, дошедшая из седой древности.
 Флер слабо знала язык фейнов и уловить могла разве что отдельные фразы, однако Лавин пересказал ей содержание песни.
 Затянули новую, в которой постоянно повторялся припев «мудрый молодой дурак».
 — Это — Эфелесса Уммултиз, история об Эфе-лессе из мифической деревушки Брель. Эта песня — родовая для Брелкилков, и Эфелесса всегда пытался стать первым во всем племени. Как бы то ни было, он стал также первым фейном, обошедшим вокруг всего материка Сустава Радости. Он плыл вдоль северного берега.
 Флер вздрогнула:
 — А зачем это понадобилось?
 — О, Эфелесса был по духу искателем приключений, очень «широкоходящим», как выразился бы фейн. Он был не согласен с ортодоксальной точкой зрения, господствовавшей в его деревне. Согласно ей, предки выровняли землю и протянули ее между двумя полюсами, расположенными бесконечно далеко от суши. Тщетно он указывал на движение небесных светил. Жрецы не верили ему, что мир круглый. Он доказал, что они ошибались.
 Момент был просто волшебный, однако, как только взошла Бледная Луна, Лавин увидел, что Флер заснула прямо в кресле. Тут же появилась Армада.
 — Она еще недостаточно окрепла, сам знаешь. Ей надо уже было быть в палатке.
 — Да, да, я забыл — или, точнее, мы оба. Боюсь, я ей наскучил, и она заснула.
 — Нет, кузен, — улыбнулась Армада, — не думаю, что нашему дипломату с тобой скучно.
 Проснувшись, Флер обнаружила, что лежит в палатке на собственной койке. Бени высоко поднялось над горизонтом, и лагерь уже снимали. Флер не успела натянуть униформу, как появилась Армада с чашкой клубневой сыворотки и блюдом с приправленным вяленым мясом гзана.
 Флер нашла сыворотку просто великолепной. По консистенции она напоминала мороженое, а по вкусу — ореховые драчены. С мясом возникло больше проблем. Флер уставилась на мясо, стараясь не думать о его животном происхождении. Вид Армады, пожирающей свою порцию с нескрываемым удовольствием, ее не вдохновил.
 — Нам предстоит съесть еще очень много вяленого мяса. Оно легкое, легко возобновляемое — и очень питательное, — вот и все, что смогла произнести Армада.
 Флер решилась попробовать, положила кусочек мяса в рот, ощутила вкус соли, но внезапное отвращение оказалось слишком сильным. Мясо она оставила на тарелке.
 Они вновь построились в колонну за доктором Олантером, и передовой отряд фейнов скрылся под кронами джиков. Фейнами командовали нейлики септа Р'Пьюп и Пепаз, рыжевато-коричневая пара из деревни Брелкилк. При знакомстве Флер видела, как рука ее исчезала в их чудовищных лапах, а затем каким-то таинственным образом появлялась вновь совершенно неповрежденной. Она попыталась отметить знаки различия. Р'Пьюп был менее пестрым, чем Пепаз, хвост его был не так плотно обвязан лентами, однако морщинок возле глаз и на морде было заметно больше. Наконец она смогла различать фейнов в лицо — их морды были столь же неповторимыми, как и человеческие лица.
 Путь их лежал под гору, и Флер опрометчиво призналась доктору Олантеру, что хочет идти весь день самостоятельно. Он посмотрел на нее сверху вниз и грубовато посоветовал не тратить зря силы и в любом случае есть вяленое мясо.
 — Для вас жизненно важно получить достаточно белков. Теперь мы будем двигаться слишком быстро, чтобы успевать запастись достаточным количеством растительной пищи. Нам придется жить, как фейнам, а это значит жить на мясе гзанов.
 У Флер такая перспектива вызвала некоторую озабоченность.
 Вскоре они достигли ущелья Гарзен, где река Абзен огромными водопадами и порогами вливалась в воды Ирурупупа. Джиковый лес исчез. Его сменила сочная, буйная тропическая растительность — гигантские глоб-глобы и хоби-гоби, возносящиеся над плотным переплетением лиан. Вокруг огромных желтых и пурпурных глянцевитых цветков вьющихся растений роились тучи медоносов. Когда они обошли излучину, тропка пошла круто вверх, выводя из туманной дымки и джунглей. Перед ними открылся вид на бескрайние лесные просторы.
 Серо-зеленые листья эсперм-гигантов скрывали планету от лучей Бени. У Флер всплыли в памяти странные воспоминания. На лице Армады она увидела нерешительную улыбку.
 — Да, я на миг почувствовала то же самое. Deja vu.
 — Мы уже были здесь, — сказала Флер.




 Глава 18


 Вскоре они отдалились от подножия гор, и теперь их окружали лишь громады эсперм-гигантов, становившиеся все крупнее и крупнее с каждым шагом спуска вниз. Почву покрывал лабиринт огромных узловатых корней. Иногда корни соперничающих гигантов переплетались, застыв в безмолвной борьбе.
 Стволы у деревьев были исполинскими. Флер прикинула, что в диаметре многие из них были как минимум в сотню метров, а кроны деревьев уходили в высоту на триста метров и более. Флер чувствовала себя, как мышка в стране великанов.
 Тропинка, которой они двигались, извивалась под корнями, образовывавшими арки у них над головами, переходя местами в длинные туннели, которые приходилось преодолевать согнувшись в три погибели. Свет Бени, проходя через сотни слоев листьев, превращался в матовое зеленоватое свечение, и запах леса, сырости и затхлости, влажной почвы, тонн гниющей мертвой древесины бил в ноздри Фанданам. Флер попыталась представить, какие чудовища могут населять эти мрачные джунгли. В конце концов она решила, что, какими бы они ни были, в этом мраке они должны были чувствовать себя как дома.
 Вскоре появились первые видимые следы фауны, населяющей нижние ярусы леса. Рядом с тропинкой лежал, замаскировавшись под корень дерева, огромный краб-убийца с мощными клешнями-захватами. Маленькие стрелы, которые фейны обычно смазывали ядом, пробили панцирь чудовища у основания клешней. Армада показала Флер, как фейны вскрыли его брюшную полость и извлекли нежное, вкусное мясо. Спираль его раковины была коричневого и черного цвета, глаза висели красными бусинками на черных стебельках. Распластавшись на камне, эта тварь была совершенно невидима. Размером она была с хорошую ищейку.
 В другом месте они обнаружили фейна-адепта, облаченного в серое и спокойно сидящего возле тропинки. Древний старик пожевывал цветок ксантина, не спеша поглощая каждый лепесток вплоть до семенной коробочки. Он остановился здесь, чтобы предупредить их держаться подальше от возбужденного и враждебно настроенного хитинового гнезда, обитающего на ближайшей поляне.
 Отряд Флер стороной обошел указанное место, следуя по новой, но уже хорошо протоптанной ногами тысяч беженцев из Абзена, двигавшихся впереди, тропке. Отмечена она была фосфоресцирующими метками, нанесенными на корни деревьев. Когда наконец-то отряд остановился на привал, Флер с огромной радостью уселась на землю и сбросила с плеч рюкзак. Она с жадностью проглотила порцию галет, а затем напополам с Армадой они опустошили тюбик с бобовой сывороткой.
 — Ты не жалеешь, Флер?
 — А, о том, что отправилась с тобой? — Флер выразительно покачала головой. — Мне незачем было возвращаться на Побережье Эс-икс — разве что погибнуть от рук агентов синдиката. Моя миссия закончилась в тот самый момент, когда раздались первые выстрелы этой войны. Думаю, я могла бы принести больше пользы, путешествуя с Фанданами. Как только появится шанс начать переговоры, я буду тут как тут.
 Она показала рукой на деревья.
 — Знаешь, похоже, что здесь куда спокойнее, чем я запомнила. Пока мы летели, из джунглей иногда доносилось немало звуков. Но вот здесь совсем тихо, почти как в гробнице. А я думала, что здешний лес напоминает тропические джунгли на Земле — те просто наполнены звуками.
 — Ну, по ночам и здесь кипит жизнь, однако большинство дневных обитателей джунглей действительно соблюдают тишину. На ночлег мы будем забираться на деревья, чтобы не напали хищники, и для нашей защиты адептам придется убедить вудвосов, что мы не причиним вреда деревьям. В дневное время шумные животные концентрируются в верхней кроне, а ночью, когда они спят, на охоту выходят хищники, и вот они-то действуют совершенно бесшумно — полная противоположность наземным обитателям. Как будто два разных мира.
 Приправленные бобы очень быстро стали излюбленным блюдом Флер в меню горцев. Ей нравился и сливочный ореховый десерт, но приправа к бобам была непохожа на все, что Флер доводилось пробовать прежде.
 — Слушай, а зачем нам пришлось обходить стороной хитиновое гнездо? Среди нас ведь так много заклинателей хитина, разве они не смогли бы подружиться с ним? Я полагала, что это им всегда по силам.
 — Не к каждому гнезду можно подступиться. И не забывай, что гнезда здесь и в горных долинах отличаются — горные всегда недоразвиты. Поскольку в горах холоднее, а запасы пищи ограниченны, они никогда не достигают по-настоящему зрелого возраста. Взрослыми гнездами управлять чрезвычайно трудно, они невероятно подозрительны. Некоторые из них живут многие сотни, а возможно, и тысячи лет. Они заменяют королев по мере их истощения, а визиревую массу накапливают до тех пор, пока не приобретут неограниченные резервы памяти. Но такие старые гнезда воспринимают все, что движется или растет, лишь как потенциальную добычу — и не более.
 — Как же можно определить, что хитиновым гнездом можно управлять или даже просто вступить с ним в переговоры? В прежние времена это было, должно быть, невероятно опасно.
 — Да, так и было, — ответила Армада, как будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся. — Конечно же. Сперва на установление доверительных отношений с гнездом уходили годы, и даже тогда утверждать, что ты сможешь выбраться наружу, спустившись в гнездо, можно было лишь с вероятностью пятьдесят на пятьдесят. Ты слышала предание про старика Генри Мак-Джинти?
 Флер призналась, что нет.
 — Ну так вот, среди первых заклинателей старик Мак-Джинти был одним из лучших. Он бросил свое семейство, ферму и все время посвятил общению с гнездами. Разумеется, он был удачлив и стал очень богат. Однажды фермер попросил Мак-Джинти переговорить с гнездом, которое устраивало набеги на его посевы и опустошало поля. Ну, запасся старик Мак-Джинти всеми своими хитростями и уловками и отправился надело. Он скормил гнезду излюбленные лакомства и предложил предметы, которые, как он знал, были приятны на ощупь и на запах визиревой массе. Продвигался он очень осторожно, не спеша — у него на глазах в гнездах погибали друзья, и последовать их примеру он совсем не собирался. И гнездо позволило ему приблизиться к нему. Он целый день пролежал прямо возле основного выхода и гладил всех воинов и визирей, выходящих наружу. Постепенно он расположился прямо над камерой королевы и уже подумывал о том, чтобы забраться внутрь, как гнездо послало рабочих соорудить небольшую стену вокруг него. Радости Мак-Джинти не было предела. Он приходил туда каждый день, удивлял их, пел песни, а стена тем временем все росла и росла. В конце концов она достигла пяти футов в высоту, и остался лишь единственный маленький вход внутрь. В один прекрасный день он забрался внутрь и обнаружил, что выход блокирован воинами. Его полностью замуровали и надстроили над ним сверху крышу. Он оказался пленником гнезда, которое его кормило и непрерывно изучало. Через несколько дней фермер заметил, что Мак-Джинти нигде не видно, и поднял тревогу. С помощью газа удалось проникнуть в гнездо и вытащить Мак-Джинти оттуда живым, однако он совершенно лишился рассудка. Остаток своих дней он провел полным идиотом.
 Флер содрогнулась.
 — Теперь, конечно, все это осталось в далеком прошлом, тогда все было по-другому. Ты должна знать древнюю историю. — Флер кивнула, и Армада продолжила:
 — Так вот, колония была на грани краха. Сельское хозяйство находилось в безнадежном состоянии, заниматься им было слишком опасно, чтобы можно было рассчитывать на экономический эффект, а наши роботы с вудвосами ничего не могли поделать — точно так же, как и мы сами. Так что когда отчаянные люди вроде Сумасшедшего Августина, которого нарекли Святым, выяснили, что можно спуститься в хитиновое гнездо и выбраться оттуда с молодой королевой на руках и в сопровождении преданной армии визирей, семенящей следом, — тогда фермеры уже были готовы рискнуть. Конечно, это требовало навыков, многолетних усилий — если только ты не настоящий святой, — и в результате множество пионеров хитина погибло по неопытности. Однако те, кому удалось выжить, разработали наилучшие стратегии, кланы выжили и двинулись в горы.
 Флер слушала ее рассказ, размышляя о том, что процесс превращения неудачливых фермеров-хлеборобов в немыслимо богатых охотников за хитином хорошо описывается теорией Дарвина. Выживали сильнейшие.
 После недолгого часового отдыха они вновь поднялись на ноги и двинулись вниз по узкой тропинке, извивающейся среди колоссальных корневых систем. Фейны семьями шли перед медотрядом, однако и за ним тоже шла цепь фейнов-солдат. В течение дня медотряд отставал все больше и больше, поскольку доктору Олантеру и Флер двигаться становилось все труднее.
 Под вечер они вышли на крутой обрыв, оказавшись на вершине почти отвесно уходящей вниз скальной стены, образовавшейся в результате тектонического сдвига. В нескольких сотнях метров под ними находилась узкая долина, наполовину заполненная серо-зелеными кронами эсперм-гигантов. Скала ослепительно блестела под солнцем, и глазам путешественников потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к внезапному изменению освещенности.
 Утес был опутан коричневыми лианами, и Флер как раз рассматривала одну из них в тот момент, как глаза ее заметили какое-то движение. Когда оно повторилось. Флер различила контуры существа с длинным цилиндрическим туловищем, во много раз превосходящего по размеру человека, которое перемещалось по склону при помощи, чудовищно длинных рук и ног. Тварь была покрыта спутанной мешаниной темно-коричневого древесного волокна, так плавно переходящего в коричневатый фон, что существо было невидимым, когда не двигалось.
 Она мгновенно поняла, что это, и сердце ее замерло. Она показала Армаде рукой.
 — Что там? — спросила Армада. Она посмотрела в том направлении, куда указывала Флер, и чуть не задохнулась от изумления.
 Вудвос был метрах в ста под ними и еще в сотне метров в сторону по склону обрыва. Флер могла без труда различить широкую треугольную голову, располагавшуюся на цилиндрическом туловище, как танковая башня. Можно было разглядеть даже семь круглых черных глаз, стеклянными бусинками покрывавших верхнюю поверхность.
 Удар Пепаз, сержант арьергарда фейнов, немедленно передал сигнал тревоги передовому отряду, находившемуся уже более чем в километре от них, чтобы выяснить, могут ли адепты приблизиться и умиротворить вудвоса. Он впервые встретился на их пути, и Пепаза это взволновало, потому что вудвосы, мимо которых они проходили раньше, прятались от них. Адепты несколько дней работали вдоль тропинки, но участки вудвосов часто бывали очень обширны, и одного из них могли пропустить.
 Флер смотрела с ужасом и очарованием. Вудвос рылся в лианах, разыскивая древесных паразитов. Когда он обнаруживал что-то, пытавшееся от него уйти, за добычей вытягивалась длинная рука и хватала жертву так быстро, что глаз не успевал проследить за движением. Добыча подвергалась внимательному осмотру и либо отбрасывалась в сторону, либо попадала в широко разверстый рот, находившийся прямо под треугольной головой.
 — Он нас видел, — зашептала Армада. — Быстро назад! Бегом, он приближается. — Все бросились к деревьям. Ни одно живое существо, за исключением адептов тайны, не рисковало добровольно предстать перед вудвосом.
 Когда вудвос вскарабкался на утес и встал на две ноги, приняв вертикальное положение, они уже добрались до лабиринта переплетающихся древесных корней. Флер оглянулась назад. Тварь моментально потеряла их из виду, так как они уже находились в тени, а ее глаза еще не свыклись с царящим в лесу полумраком. Флер ошеломленно смотрела, как чудовище подняло вверх огромные руки — оно было самое меньшее метров двадцати пяти ростом — и стало вглядываться, заслонив глаза ладонями. Затем оно зашагало по направлению к ним походкой заводного механизма, со сверхъестественной быстротой, заставившей Флер подумать, что это исполинское насекомое. Армада рывком чуть не сбила ее с ног, и Флер вновь бросилась бежать.
 В кустах справа послышался громкий треск. В первое мгновение Флер подумала, что они пропали, и подняла руки к голове, но Армада подтолкнула ее.
 — Это просто прайд нахри, — объяснила она. — Мы их вспугнули. Быстрее, вудвос приближается.
 Пепаз нашел глубокую нору под переплетением трех огромных корней, и они не раздумывая нырнули в нее. Внутри было тепло, воняло зверьем, но они заползли вглубь и присоединились к остальным.
 — Молитесь, чтобы Умпиил побыстрее доставил адепта, — объявил Пепаз сгрудившимся вместе шестерым фейнам и девятерым людям из медотряда. Джейн Фандин-22, ординарец, была на грани истерики, и ей пришлось засунуть пальцы в рот, чтобы не закричать. Доктор Олантер осветил ее фонариком, мгновенно поставил диагноз и полез за успокоительным, но прежде чем успел дать его ей, тьму разорвал истерический вопль Джейн, исполненный ужаса. Флер показалось, что он заглушил бы сирены, установленные на противовудвосовой стене в Эсфеласе.
 Земля содрогалась от тяжелой поступи. Флер обхватила голову руками и упала лицом в грязь, обнаружив, что непроизвольно повторяет слова молитв Аллаху, Иисусу, Кришне и Богам, в которых у нее прежде никогда не возникало нужды.
 Точным движением, слишком быстрым для глаза, длинная рука с восемью пальцами на конце пробралась сквозь переплетения корней и безошибочно схватила несчастную Джейн Фандин-22, которая с воплем ужаса, искаженным допплеровским эффектом, в мгновение ока исчезла снаружи. Леденящий крик длился и длился и вдруг резко оборвался булькающими звуками.
 Флер распростерлась в грязи, пытаясь зарыться в нее, и непрерывно молилась о спасении. О подобной смерти она боялась и помыслить.
 Фейны выхватили кифкеты и, сцепившись руками, образовали узел у входного отверстия. Вудвос не стал бы их есть, но, возбужденный присутствием людей, все равно мог убить.
 Рука появилась вновь, проскользнув мимо заслона из фейнов и не обращая внимания на удары кифкетов, с каждым из которых от нее отскакивал очередной кусок невероятно крепкой волокнистой шкуры в треть метра длиной. Рука схватила одного из медиков и оторвала от корневища, за которое он цеплялся, как спелую виноградину. Предсмертный визг Рорбаха был милосердно недолгим.
 Вжавшись в почву древнего Фенрилля, они ждали своей судьбы, молясь о спасении и замерев в страхе, как загнанная вером в нору ниббла.
 Наступила тишина. Казалось, вудвос чего-то ожидал. Задумался? Или же просто решил поиграть с ними в кошки-мышки? Ни то, ни другое не вязалось с тем, что Флер приходилось слышать о вудвосах прежде. Их реакция на чужаков всегда была молниеносной, тотальной и беспощадной — и столь же автоматической, как действие иммунной системы человека.
 Затем снаружи донесся звук — длинное мягкое уханье, похожее на крик совы или звук трубы из-за плотной завесы. Он повторился, и на этот раз источник его находился определенно ближе.
 — Еще один вудвос, — прошептала Армада. — Наверное… — Остальную часть фразы вжавшаяся в грязь с головой Флер не расслышала, но уже стало ясно, что на пиршество спешил второй вудвос.
 Она не услышала обмена криками, происходившего прямо над ними, — низкими и мрачными вперемежку с высокими звуками, странно напоминавшими пароходные гудки. Когда все закончилось, Армада попыталась обнять Флер, но та при прикосновении скорчилась, как от боли, и потеряла сознание.
 Когда Флер пришла в себя, высоко над головой у нее висел зеленый шатер древесных крон. Она поднялась на ноги, удивляясь, что жива. Остальные находились неподалеку, образовав кружок вокруг каменной пирамидки. Она подошла ближе. Ее заметила Армада и ввела в круг, обняв за плечи, как бы защищая.
 Флер увидела, как доктор Олантер закончил надписывать имена Джейн Фандин-22 и доктора Рорбаха на двух камнях, которые затем он положил в пирамидку. Все вместе они произнесли слова короткой заупокойной молитвы, а затем вернулись к своим пожиткам. Во время марша Армада пояснила Флер, что случилось.
 — Вудвос, который наткнулся на нас, был новичком в этих местах и не успел пообщаться с адептами. Другой же вудвос знал о нас и пришел сюда, чтобы спасти нас. Они знают, чем занимаются их сородичи, — некоторые адепты утверждают, что вудвосы используют телепатическую связь. В общем, они долго пересвистывались друг с другом, а затем потопали на поиск больных деревьев.
 В конце концов, измотанные и истощенные, в состоянии, близком к истерике и истекая потом, они остановились на привал. Кусачие мухи были повсюду, и непрерывно слышалось их раздражающее жужжание. Однако фейны нашли дерево, отмеченное светящимся пятном. Оно означало, что вудвос, следящий за этим леском, специально выделил это дерево для их ночлега.
 — Почему они столь разборчивы? — спросила Флер у Армады. — Вокруг столько деревьев, почему им понадобилось специально отводить нам место для ночлега?
 — Деревья существуют во имя духов Аризель. Вудвосы обязаны следить за ними. Никто не знает, почему на некоторые деревья можно забираться, а на другие строго запрещается. Что известно с точностью — так это то, что если ты вскарабкаешься не на то дерево, вудвос почувствует это и будет здесь в мгновение ока. Деревья для них столь же священны, как и собственная плоть — или даже больше.
 — Понимаю, — сказала Флер.
 Даже не глядя на другие деревья, она вслед за доктором Олантером полезла на предназначенный для них эсперм-гигант. Кора была очень толстой и грубой, так что упоров для рук и ног было вполне достаточно, к тому же через каждые несколько метров фейны втыкали в кору кинжалы. Подъем вверх оказался тяжелым, и силы Флер начали иссякать, когда до нижних ветвей дерева оставалось еще метров тридцать. Она крепко вцепилась руками в кору и прижала лоб к дереву, стараясь не смотреть вниз. Через несколько мгновений она собралась с силами и вновь поползла вверх. Когда до цели оставалось рукой подать, силы вновь начали оставлять ее, но тут чьи-то крепкие руки обхватили ее за запястья и помогли проделать оставшийся путь.
 Свет Бени был уже настолько тусклым, что в нем окружающий лес казался гаргантюанским храмом, в котором каждый исполинский древесный ствол служил колонной, подпиравшей широкие своды. Ветвь дерева, на которой стояла Флер, была метров пятнадцати толщиной и более чем в сотню метров длиной, однако при этом была далеко не самой крупной. Метрах в пятидесяти над ними начинались крупные ветви, и каждая из них была раза в два толще и во много раз длиннее, чем эта.
 Они с Армадой нашли себе место и улеглись рядом со своими рюкзаками. С речного берега стал доноситься рев сармер маке, моментально наступили сумерки. Но даже если бы сармер маке вопили прямо под деревом. Флер они не разбудили бы — она провалилась в мертвый сон, как только тело ее приняло горизонтальное положение.
 Когда Армада разбудила ее. Флер показалось что сон длился всего лишь несколько мгновений, однако Армада была настойчива:
 — Флер, вставай, пора завтракать. Нужно поесть, чтобы сохранить силы.
 С трудом приподнявшись, Флер заглянула в миску. Армада была права, она чувствовала себя очень слабой.
 — Сколько я спала?
 — Несколько часов. Луны уже поднялись. — Армада протягивала ей миску сыворотки с какими-то длинными зелеными плодами.
 — Это еще что такое. Армада?
 — Сиписпирр спирр — они очень богаты важными витаминами. В особенности витамином С.
 Творог был холодным, однако Флер вскоре опустошила чашку. Армада протянула ей палочку вяленого мяса, и Флер недовольно сморщилась.
 — О нет, — запротестовала она, — из меня все остальное наружу полезет!
 — Ну давай же, Флер, тебе нужны белки. Док Олантер настаивает.
 Флер слабо подняла руку вверх.
 — Ну хорошо, попытаюсь — только позволь мне первую попытку сделать на твердой земле. — Армада нахмурилась. — Ладно?
 — Хорошо, Флер, но ты должна попробовать поесть еще перед сном. — Армада достала пару свежесорванных глоподов. — Света будет больше, если ты сожмешь луковичку внизу. При таком свете можно ходить, только надо соблюдать осторожность.
 Флер наконец огляделась вокруг; после еды по всему телу распространилось приятное тепло. Флер подумала, не съесть ли еще сыворотки, и даже решила, что и мяса можно попробовать. Затем она обратила внимание на слабое мерцание снизу.
 Ночной лес был настоящей фосфоресцирующей сказкой. Во тьме сновали туда-сюда насекомые и ядовитые твари, объявляя о себе ярким сиянием. Даже сами деревья, особенно корни, были покрыты светящимися наростами. Флер заметила странные искорки на древесной коре и подумала сначала, что это какой-то обман зрения, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что они есть на самом деле. Странные золотые искорки и короткоживущие мерцания зеленоватого свечения. Флер внимательно осмотрела кору. В глубоких трещинах светились перламутровые пятна; под ними плясали крошечные золотые искорки.
 — Это еще что такое. Армада? — Флер была очарована сверхъестественным сиянием. — Это фосфоресценция?
 Улыбка Армады при свете глопода показалась улыбкой привидения.
 — Нет, глупышка, я же тебе говорила, деревья передают энергию духам.
 По-прежнему потрясенная трансформацией леса в призрачный мир мягкого свечения и вспышек, Флер решила последовать совету Армады и отправилась за дополнительной порцией. Она направилась вдоль по ветке мимо спящих фейнов и людей и возле самого ствола обнаружила кухню. Самки фейнов готовили творожную массу на несколько дней вперед и на походных плитах подогревали смесь высушенной крови и фруктов, которую феины называли сури. Флер взяла себе еще сыворотки, но от сури отказалась.
 Трое караульных фейнов во главе с Пепазом из септа Удар подошли и присели рядом с ней. Пепаз уже рассказывал другим об эпическом перелете Флер и Армады на флайере. Теперь они забросали ее вопросами, на которые Флер пыталась отвечать с набитым ртом.
 Внезапно их беседу прервали доносившиеся снизу звуки — чьи-то когти царапали кору. Пепаз заворчал, все трое схватили луки и вставили стрелы.
 Резкий кашляющий рык прорезал ночь, и в свет освещавших кухню огней впрыгнули два мускулистых нахри. Каждый был двух метров ростом, но телосложением намного крепче фейна. Оранжевые глаза тварей светились диким любопытством. Они фыркали, энергично принюхиваясь к запахам пищи. Фейны недвусмысленно натянули луки.
 Нахри издали разочарованный стон, взревели и подняли тяжелые лапы. Фейны не подавали признаков беспокойства. Пепаз навел стрелу на одного из нахри.
 Нахри с шипением отступили и спустились вниз.
 Отрезвленная внезапным вторжением нахри, которые запросто могут проглотить человека, Флер пожелала всем доброй ночи и возвратилась к месту ночлега.




 Глава 19


 В центре управления на горе Гато царила тишина. Он был совершенно пуст, как и весь гигантский комплекс. Работал единственный телевизионный монитор. Экран его был пуст. Квадрат света отбрасывал тени на дальние стены и разными лучами спектра играл на доспехах космических пехотинцев, осторожно продвигавшихся в глубь зала.
 — Пустой, как и все остальные. — Капитан шагнул в командный модуль — круглое кольцо консолей и мониторов с возвышением в центре. — И все работает, готов побиться об заклад. Как будто они собирались вернуться на следующий день.
 — На это надежды нет, — проворчал сержант Иннес. Его потрясение размером крепости, которую они заняли столь легко, по-прежнему не прошло. — Подумай, что всем вот этим владело одно лишь проклятое семейство. Этот объект оснащен лучше, чем все пиратские города на Тритоне, вместе взятые. А они просто поднялись и ушли отсюда. Хотел бы я знать, куда они направились.
 Он щелкнул несколькими переключателями на панели, и на мониторах появились изображения пустых комнат и коридоров.
 — Черт меня побери, но я страшно рад, что сюда нам не пришлось пробиваться с боями.
 — Черт, капитан, вряд ли это потребовалось. Высшее командование могло бы просто разнести это сооружение в пух и прах, так что на его месте остался бы один кратер. Штурм его закончился бы чудовищными потерями.
 Капитан Шторм с отсутствующим видом кивнул. Вероятно, Иннес был прав. Адмирал Енков не мог позволить себе разбрасываться пехотинцами — ресурсы были ограниченными, а потери и без того слишком велики. Шторм изучил панели, нашел компьютерную секцию и попытался оживить системы главного компьютера, которые, как ему было известно, были захоронены где-то неподалеку. На экране появилось лишь одно короткое сообщение — основная память была демонтирована. После еще одной тщетной попытки он связался с бортом «Гагарина».
 Новости сообщили Енкову, который сидел за одним столом с Куермвером, Асгудом Витом и Айрой Ганвиком — самыми могущественными представителями синдикатов Побережья Эс-икс.
 — Великолепно! — Енков скрестил руки. — Джентльмены, отличные известия. Мы овладели штаб-квартирой Фанданов. Теперь мы контролируем все крупные нервные центры, расположенные в горах, и горцам придется отказаться от борьбы.
 — Вы взяли пленных? — спросил Ганвик.
 — Этого не потребовалось — семейства бежали, прихватив с собой фейнов. Все до единого. Они покинули горы, и мы полагаем, что сейчас они направляются в лесные массивы, примыкающие к ранее принадлежавшим им территориям. Ясно, что они предпочитают жить как партизаны или дикари, чем сдаться. Ну что же, позволим им это. Теперь, когда мы овладели источником хитинового протеина, мы можем развернуть нашу программу.
 — За исключением того, что теперь у вас нет ни души, которая снабжала бы вас хитиновым протеином, — прохныкал Асгуд Вит.
 — Если вы припомните, мой дорогой адмирал, — едко заметил Куермвер, — именно об этом я вас предупреждал.
 Айра Ганвик, только что поднятый с больничной койки, но сидящий на несколько шагов ближе остальных, оглянулся на Куермвера — сейчас было не время злить чудовище. Его нужно морочить, а не демонстрировать ему собственные эмоции. А для этого нужна тончайшая лесть…
 Куермвер почувствовал настроение сенатора и быстро прекратил свои жалобы. После «инцидента» Айра стал более раздражительным и вдвойне деспотичнее, чем прежде. Теперь им овладело новое стремление — столь сильное, что Куермвер беспокоился, как бы оно не сказалось на способности Айры к трезвому суждению. Куермвер сочувствовал ему. Сексуальное облегчение было одним из важнейших удовольствий в жизни, однако имелись и иные, и устраивать по этому поводу такой крестовый поход, быть одержимым таким чувством мести — это было неадекватно.
 Куермвер возвысился так высоко благодаря тому, что доверял решениям Айры Ганвика, и время от времени видел, что пошедшие против Айры превращались в пыль. Если и придется, он в этом первым не будет.
 Адмирал, однако, был забывчив.
 — Единственный важный вопрос теперь — это как быстро поднять производство, — продолжил он с обычным безразличием. — Что могут сделать ваши люди?
 Он был уверен в себе.
 Ганвик заколебался. Пустой породы было столько — хоть бульдозером греби, но есть шанс наткнуться и на самородное золото. Хотя завладеть им нет практически никаких шансов. Или все-таки есть? Мысли Айры завертелись в голове, и он несколько мгновений неопределенно мычал, пока не вмешался Асгуд Вит.
 — Кланы ушли с фейнами — это значит, что они взяли с собой и заклинателей хитина. Без них получить визиревую массу можно, лишь убив гнездо. Таким способом можно собрать хороший урожай в течение одного сезона, однако затем придется ждать девять лет или даже больше, пока визиревая масса не вырастет опять в новых гнездах.
 Адмирал раздраженно прищурился. В проклятой ситуации было задействовано больше факторов, чем в задаче четырех тел с гогоплектарными величинами.
 — Совершенно ясно, что наша стратегия может обеспечить быстрые результаты, — произнес он неопределенно-недовольным голосом. — Откровенно говоря, я устал выслушивать критику от людей, которые мало что сделали в жизни, если не считать получения барышей от наркоторговли, которая так опустошила Солнечную систему. Все компьютерные расчеты предполагали, что кланы окажутся достаточно воинственными, согласятся принять бой и, потерпев поражение, согласятся на наши условия. Это согласуется и с психологическими профилями, и с экономической статистикой, которую мы рассматривали. Они унесли с собой невероятное богатство — к слову сказать, у них с собой должно быть неимоверное количество фарамола. Теперь необходимо принять во внимание новые обстоятельства. Они определенно собираются остаться вне зоны досягаемости законов Мирового Правительства, ведя в джунглях кочевой образ жизни. Ну что же, мы позволим им это. Мы захватим долины и приобретем контроль над средствами производства.
 — Но… — начал в отчаянии Куермвер. Почему этот дурак не хочет понять? Вне кланов нет настоящих заклинателей хитина — в лучшем случае горстка. Нет заклинателей, кроме тех, кто прошел через школы кланов и освоил искусство того, как добиваться сотрудничества с плотоядными насекомыми.
 — Никаких но! — сказал Айра Ганвик. Он выпрямился в кресле и положил руки на стол, заставив Куермвера замолчать. — Мы на Побережье Эс-икс немедленно начнем готовить армию заклинателей хитина. Найдутся тысячи тех, кто согласится на риск за долю добычи.
 Адмирал мгновенно повеселел. Наконец-то удалось достигнуть ощутимого прогресса.
 Ганвик подавил улыбку, чтобы не дать ей выказать его истинные чувства. Адмирал покинул свои глубины. Теперь он безнадежно застрял в ограниченной и безжалостной логике космической войны, в бесконечных согласованиях орбит, в шахматах, ограниченных кривыми и орбитами и управляемых числами. Все это очень хорошо за пределами атмосферы, когда в вашем распоряжении есть космический крейсер, но столь прямолинейная логика и жестокие орудия войны могут привести лишь к ограниченному эффекту в человеческом конфликте на поверхности планеты.
 Енков был бодр. Внезапная сдача противником долин как раз в тот момент, когда его потери стали вызывать сомнения в успешном завершении проводимой им кампании, подняла его настроение. Кроме того, он чувствовал, что должен наконец обзавестись союзником на Побережье Эс-икс. Вроде этого Ганвика. Он был толков, предприимчив, и что самое главное — умел слушать. Это умение было наиважнейшей способностью, которую следовало искать в потенциальных подчиненных. Сигимир быстро обрисовал в общих чертах, что по его представлениям следовало предпринять теперь. Вит и Куермвер, правильно расценив то, как на них поглядывал Айра, откинулись в креслах и хранили молчание, лишь обмениваясь вопросительными взглядами в темноте.
 Айра Ганвик оказался прав в своих оценках относительно количества людей, желающих наняться заклинателями хитина. В течение нескольких часов после того, как объявление впервые появилось на телевидении Побережья Эс-икс, перед куполом Вавилон выстроились длинные очереди. Тысячи людей, утративших надежду на долю лучшую, чем лачуга и недолгая жизнь в тени противовудвосовой стены, начали стекаться из сектора Жажды Смерти.
 Услышав, что набирают кого попало, даже не требуя удостоверения личности, Тан Убу оставил работу счетовода в борделе в Жажде Смерти, попрощался с неряшливой комнатенкой и отправился в путь. Если повезет, думал он, ему удастся получить достаточно кредиток, чтобы сделать хорошую пластическую операцию. А если очень повезет, то достаточно, чтобы купить у синдиката помилование.
 Щеголяя в густой бороде и изношенной, дырявой одежде, как все обитатели Жажды Смерти и Взморья Любви, Тан не сильно беспокоился о том, что его вычислят агенты синдикатов. С тех пор как началась война, они были слишком заняты поддержанием порядка в прибрежных городах. Потенциал для истеричного хаоса скрывался прямо под видимой поверхностью моря социального неравенства, которое и поддерживало на плаву синдикаты.
 В куполе Вавилон он быстро прошел все процедуры, поскольку был достаточно молод и обладал достаточным интеллектом для успешной сдачи устных и письменных экзаменов. Вместе с пятьюдесятью другими учащимися, в большинстве своем молодыми людьми, находившимися в отчаянном положении, он прошел «подготовку».
 После второго дня занятий он начал осознавать истину. Весь день напролет они изучали строение хитина. Профессор биологии прочитал лекцию о достоинствах различных типов хитина. На другой лекции, которую прочитала женщина-доктор, основательно изучившая химию хитина, учащиеся утонули в сериях транспозиции метоксиглюраанта и альдегидных мегагруппах.
 На третий день, посвященный рытью ям в земле различными инструментами, начиная с маленьких механических лопат и кончая старомодными ручными, подозрения его выкристаллизовались окончательно.
 Уже на следующее утро они получили в качестве старшего инструктора цветущую молодую женщину крепкого телосложения, одетую в коричневую униформу боевых отрядов. На учащихся была собственная форма — костюмы из серого сиклота неподходящих размеров. После этого они час занимались строевой подготовкой под руководством коренастой молодой женщины и мужчины — тоже офицера боевых отрядов, старшего сержанта. Старомодная муштра, очевидно, предназначалась для превращения подразделения-47 в некое подобие сплоченной группы. Тану в свое время в Академии пришлось пройти муштру куда строже, но некоторые курсанты были попросту безнадежны.
 После строевой подготовки они строем отправились в столовую, располагавшуюся в подвальном этаже купола Вавилон. Пока учащиеся занимались самообслуживанием и поглощали жареную рыбу и соевый творог, Тан внимательно прислушивался к разговорам вокруг, однако никто не подтвердил его подозрений. Возможно, он и ошибся, решил Тан, хотя это и сомнительно.
 Сразу после ленча они строем вышли из здания, погрузились в транспортные вертолеты и отправились в аэропорт. Еще через двадцать минут реактивный транспорт с подразделением-47 на борту взмыл в воздух и взял курс на север. Внизу расстилался бесконечный лес.
 Тан сидел рядом с еще одним темнокожим землянином. Они подшутили друг над другом. Такая встреча была большой редкостью.
 — У тебя тоже американские корни, да? — спросил Трансфорд Джей.
 — Нет, африканские, — ответил Тан. — Восточная Африка. Я — чистопородный Кикуйю. Найроби.
 — О! — с уважением сказал Трансфорд Джей. Тан улыбнулся. С коричневокожими американцами всегда так. Встреча с настоящим африканцем вызывает у них сложные чувства, нечто почти ритуальное для американцев.
 Однако постепенно доверие между ними стало более крепким, и Тан решил рискнуть:
 — Слушай, у тебя нет такого подозрения, что они ни хрена сами не знают, что делают?
 Трансфорд на секунду задумался, затем озадаченно тряхнул головой:
 — Не понял, брат. Что ты имеешь в виду — «не знают, что делают»?
 — Видишь ли, последние дни мы изучили все, что им известно о хитине, в том числе и всю эту фигню о химии протеина, которую я не усек.
 Трансфорд усмехнулся. Вряд ли хотя бы один человек из отряда смог понять хотя бы одно слово из лекции химички.
 — Однако они ни слова не сказали нам о разговорах с хитином, о том, как надо входить и вступать в контакт с гнездом.
 Трансфорд медленно кивнул, на этот раз задумчиво.
 — Ну, они же выдали нам эти кубики сахара в качестве угощения.
 — Угу.
 Полет продолжался, но и у Тана, и у Трансфорда пропала охота беседовать. Десятью часами позднее их самолет совершил посадку у горы Гато. Тан вышел из самолета в лучи блистающего, сверхъестественного света горной долины и с разинутым ртом уставился на колоссальные горные вершины, окружавшие его. Они находились на донышке чаши высотой тридцать тысяч футов, в огромной зеленой долине, поросшей карликовыми деревьями и джиком.
 В тот вечер их разместили на ночлег в здании, которое еще недавно было своего рода школой. Все здания были невысокими, врытыми в землю убежищами из литого бетона. Стоя в центре комплекса школ, заводов, лабораторий, все, что он мог видеть, были декоративные деревья, цветочные клумбы и крытые древесиной низкие крыши, никогда не поднимавшиеся над землей выше чем на метр. Внутреннее убранство было спартанским. Фанданы забрали все, что не было гвоздями прибито.
 На следующее утро после завтрака, вооружившись лопатами и легкими механическими бурами, они отправились в лес. У каждого с собой был большой мешок с колотым сахаром.
 Хитиновые гнезда были повсюду. Куда бы ни посмотрел Тан, везде виднелись коричневые массы плотно утрамбованной земли. Каждая куча представляла собой вентиляционную систему гнезда и отмечала основные выходы. Некоторые вентиляционные люки, формой напоминавшие плавники, достигали трех метров в высоту.
 Капитан Вотс, тучная женщина с цветущим лицом, приказала выбрать гнезда и приблизиться к ним командами из трех человек.
 Тан, Трансфорд и миловидная соломенная блондинка, представившаяся как Джессилоу Рик, образовали команду и отправились на поиски своего гнезда. Обнаружив одно, они приблизились к нему. Хитина поблизости не было видно, гнездо хранило молчание, выжидая — все замерло в неподвижности. Они переступили с ноги на ногу, вспомнив про куски сахара и лопаты. Затем Трансфорд начал хихикать:
 — Что это все значит? Что же мы теперь должны делать?
 Тан усмехнулся и кашлянул.
 — Ну что, прав я оказался? Миниатюрное натянутое личико Джессилоу недоуменно нахмурилось.
 — Над чем вы смеяться вздумали? Вы что, думаете взять это гнездо под контроль, хохоча над ним? — Уперев руки в бедра, она пристально посмотрела на них. Тану это показалось еще более смешным, но постепенно он успокоился, и все трое уставились на выбранное гнездо.
 — Ну что же, думаю, нам нужно установить контакт, — заявил наконец Трансфорд.
 Они медленно двинулись по направлению к скоплению не правильных коричневато-пыльных колонн и холмиков. Под плавником радиатора просматривались очертания пяти центральных туннелей, свидетельствовавших о размере гнезда и его возрасте — около двух сотен лет. Ему уже хорошо было знакома поступь каждого живого существа, и в особенности звуки шагов человека.
 Гнездо находилось в центре области безо всякой растительности. Круг был примерно метров тридцать в диаметре. Когда они ступили на голую землю, норы за их спинами открылись и наружу высыпали воины хитина.
 Первым заметил появившийся вокруг них эскорт Трансфорд.
 — Эй, взгляните-ка на это, — произнес он глухим голосом.
 Полоска грунта шириной метров пять и в метр глубиной позади них была покрыта ковром коричневого и зеленого хитина. Насекомые двигались прямо на них. В намерениях гнезда никаких сомнений не оставалось — им надлежало подойти ближе. Когда они прошли мимо грязно-коричневых башен, на поверхность высыпали новые полчища хитина. Свободной от насекомых оставалась лишь узкая тропинка, которая вела прямо к главному отверстию.
 — И что мы теперь должны делать? — спросила Джессилоу.
 Трансфорд озадаченно смотрел на насекомых, Тан обливался потом. Воины были четырех дюймов в длину, а челюсти — не меньше дюйма. Они могли применять две различные кислоты — одну слабодействующую, вызывавшую появление опухолей на коже жертвы, другую ядовитую, поражавшую нервную систему человека, зачастую вызывавшую слепоту.
 — Ну что же, мы должны установить контакт с визирями гнезда. Это значит, что нам нужно подружиться.
 Трансфорд вытащил несколько кусков сахара, наклонился и поставил их перед воинами. Несколько воинов прыгнули вперед, не обращая внимания на сахар, и щелкнули мандибулами с довольно громким звуком. Трансфорд отпрянул назад.
 — Подружиться?! — ошарашенно повторила Джессилоу, Они остановились, и то же сделали насекомые. Последовала долгая пауза, а затем из-под земли появилось около десятка других хитинов — более коротких, толстых шмелеподобных насекомых с радужными брюшками, блестевших спрятанными внутри разноцветными протеинами.
 — Хитиновые визири, они вышли нас встретить. Визиры подошли непосредственно к Трансфорду, который склонился и предложил руку. Одно из насекомых немедленно взобралось к нему на ладонь. Трансфорд поднял его и нежно почесал спинку.
 — Теперь все это не кажется таким уж сложным, — сказал Трансфорд, не прекращая почесывать трехдюймовое насекомое, сидевшее у него на ладони.
 Воины двинулись вперед и сомкнулись уже за Трансфордом. Пока он стоял на месте, передние воины проворно вскарабкались на его туфли и укусили его за лодыжку. Трансфорд завопил от боли и прыгнул вперед, а позади него образовался сплошной копошащийся ковер коричневого цвета. Тан и Джессилоу остались окруженными кольцом воинов футов в шесть толщиной.
 «Их достаточно, чтобы убить нас, если мы попытаемся бежать». Тан чувствовал, как пот ручьями струился по его спине и по рукам. Из последних сил он попытался сохранить невозмутимый вид, чтобы не пугать Джессилоу.
 Вскоре Трансфорд, оказавшийся посреди коричневых колонн, почти уже скрылся из виду, однако продолжал комментировать события высоким взвинченным голосом:
 — О, парень, слушай — они взбираются на меня. Их десятки, но они отличаются от остальных — намного меньше, в дюйм длиной, и у них небольшие рты… О, знаешь что? Они пожирают мою одежду! Можешь себе представить? Одежды лишают! Слушай, парень, здесь слишком горячо для, Ти-Джея! Ой-ой-ой!!!
 Тан попытался говорить ободряюще:
 — Верно, это часть ритуала. Тебя выбрали для того, чтобы спуститься в гнездо. Видишь большую дыру, в которую может человек пролезть?
 — Да, сэр, — отозвался Трансфорд, на этот раз слегка неуверенным голосом, — да, нечто подобное вот тут, прямо передо мной. Они сейчас поедают мои брюки. Черт! И обувь тоже прогрызают. Одно могу сказать точно — жуют они быстро.
 — Отлично, теперь полезай в нее, Ти-Джей, именно там ты вступишь в контакт с визиревой массой.
 После этих слов Трансфорд замолчал. Справа донесся долгий, рыдающий крик. Он длился несколько секунд. У Тана от него мурашки поползли по коже.
 — Черт возьми, что это было, парень? — быстро спросил Трансфорд.
 — Лезь в дыру, Трансфорд, — сказала Джессилоу.
 — Ладно, не уверен, правда, что мне в самом деле этого хочется. Не думаю, что нам следовало так быстро добиться такой близости, если только ты понимаешь, что я имею в виду. Они сожрали всю мою одежду и, похоже, теперь выжидают.
 Секундой позднее он пронзительно взвизгнул от боли.
 — Да, да, я уже в дыре! О Боже, не знаю, справлюсь ли я… Заберите меня! Кто-нибудь, спасите меня!!! С меня довольно! Эта дыра очень, очень глубока! О нет, Боже, нет! Они заставляют меня спускаться еще глубже, прямо в дыру! О Боже, дыра полна ими, их тут миллионы, и очень темно, о, о, о!!! Они ползут по мне, слышишь, ползут по моему телу, по лицу.., сотни их!
 — Не волнуйся. Трансфорд, расслабься и ни о чем не беспокойся! Позволь им изучить тебя, они хотят просто тебя проверить. В общем, расслабься и по возможности не шевелись, — посоветовал Тан, чувствуя собственную беспомощность и излишнюю многоречивость.
 На этом этапе обученный заклинатель хитина должен был бы выражать восхищение всем своим существом, поглаживать визирей, издавать негромкие любовные звуки, кудахтать и попискивать, стараться излучать поток любви и тепла на холодный и предельно эгоистичный рассудок гнезда.
 Однако мало кто знал об этом за пределами высокогорных кланов. А Трансфорд Джей, разумеется, вообще ничего не смыслил в искусстве любви к насекомым. Если он что-либо и испытывал, то только отвращение.
 Со своей стороны гнездо вскоре устало от холодного и безответного человека, которого ему удалось заполучить. Сперва оно решило пожрать его, но затем вспомнило Теплую и Любящую Женщину, которая всегда приносила сладкие ягоды и знала, как первым делом правильно пощекотать подбрюшье насекомого — именно там, где этого хочется каждому визирю. Теплая и Любящая Женщина была бы расстроена, если бы холодный человек был съеден, и память гнезда подтвердила это предположение. Уже было несколько прецедентов.
 Обратная дорога над Трансфордом Джеем расчистилась, как по мановению волшебной палочки. Визири отступили в глубокие туннели. Воины укусили его за ноги и погнали наружу большими шагами под крики боли.
 Круг вокруг них распался, и все трое бросились бежать к деревьям.
 На ногах и руках Трансфорда имелись десятки припухлостей в местах укуса насекомых, а на лице — больше страха, чем у десятерых людей, которым грозит смерть.
 — В жизни больше не подойду ни к одному проклятому хитиновому гнезду, — с чувством сказал он.
 Остальные в этом были полностью солидарны с ним.
 Уже в комплексе Гато они стали свидетелями бурной сцены. Офицеры боевого отряда, в том числе и капитан Вотс, с пистолетами в руках стояли перед центральным зданием. Перед ними бушевала толпа облаченных в серое новоиспеченных заклинателей хитина, требовавших немедленного возврата на Побережье Эс-икс.
 Офицеры отвергли требования и направили стволы на бунтовщиков. Из толпы полетели камни; офицеры открыли огонь, застрелив несколько человек. Затем они отступили и укрылись в здании, а толпа бросилась к взлетно-посадочной полосе и завладела самолетами.
 Тан Убу побежал вместе со всеми и сумел попасть на борт второго самолета. На Побережье Эс-икс их поджидали вооруженные группы из членов боевых отрядов, однако никому и в голову не пришло приказать арестовать их. Тан быстро избавился от серой униформы и помчался на Взморье Любви. Его прежняя комнатенка в лачуге на пляже Жажды Смерти еще никем не была занята, и он тут же опять поселился в ней.
 Тану и первой группе вообще еще повезло — точнее, тем из них, кто не был съеден в первый же день операции. Вторая группа добровольцев обнаружила, что все существенно изменилось. Синдикатам удалось отобрать несколько шарлатанов, которые теперь обучали своим методам общения с насекомыми остальных. Они знали по крайней мере то, что метод поощрения и вознаграждения являлся основой всего искусства «общения». Они собирали незрелые и горькие плоды глоб-глоба, посылали учащихся за орехами и цветами. Некоторые перемешивали сахарный сироп и поливали им соевые лепешки.
 Затем вторую группу добровольцев под охраной космических пехотинцев подвели к гнездам и приказали спуститься в них. Отказчиков расстреливали.




 Глава 20


 На семнадцатые сутки во время ночлега медотряд Абзена вновь оказался на краю гибели — на этот раз слепой и случайной. Именно из-за такой смерти лес заслужил репутацию мира, в котором свирепствуют стихии, мира, в котором человек бессилен.
 Дерево, предоставленное им в ту ночь, было древним гигантом, столь старым, что кора его была увешана гирляндами мха, а несколько верхних ветвей были мертвы — их уничтожили колонии грибков, против которых вудвосы были бессильны. Судя по всему, вскоре оно должно было рухнуть. Они вновь вскарабкались на нижнюю ветвь, на высоту сто метров или выше, расстелили на ней спальные мешки и на скорую руку перекусили.
 Весь день накрапывал дождик, и они двигались вперед сквозь безбрежные заросли кустов глоб-глоба и лиан с трудом и в полном молчании. Флер отчаянно мечтала о том, чтобы съесть кусок тушеного вяленого мяса, забраться в расщелину в коре и провалиться в сон. Под пристальным взглядом Олантера и благодаря диете, содержащей в больших количествах витамины, минералы и легко усваиваемые белки, ее состояние непрерывно улучшалось, даже несмотря на ежедневные тридцати-, сорокакилометровые пешие переходы. Однако по вечерам она валилась с ног от усталости.
 Дождь не прекращался, и никто не усаживался с глоподом или теозинтом в руках, чтобы поболтать или спеть песни. Все забились в спальные мешки, пытаясь не обращать внимания на сырость и на накрапывающий дождь. Вскоре Флер уже снился южный океан, яхта под всеми парусами и спинакером, подгоняемая свежим западным ветром. Ярко светило солнце, и не было видно ни одного дерева.
 Проснулась она от сильного смятения и смутной тревоги. Ветвь, на которой она лежала, дрожала. Как будто невидимый гигант хлестал в воздухе огромным бичом. Затем она увидела, как во тьму скользнуло щупальце двух метров толщиной, обхватившее затем ветвь в двух метрах от нее. Удар был, как от падающего дерева, и ветвь подпрыгнула под ней. Упавшее щупальце напряглось, как огромная живая пружина, утолщаясь и связываясь в пучок. Еще немного — и ее бы размозжило, как виноградину под прессом.
 Армада вскочила на ноги, схватив свой рюкзак. Она пару секунд смотрела через край, затем обернулась и подтолкнула Флер:
 — Давай, Флер, бежим, спасаемся! Сюда идет блуждающее дерево, и идет быстро!
 Они бросились бежать по ветви прочь от ствола и вскоре напоролись на одно из толстых щупальцев. Оно было покрыто чем-то вроде глянцевитой коры, усеянной побегами. Захватив ветвь, оно достаточно выровнялось, и они смогли перебраться через препятствие и продолжить бег. Вместе с фейнами и доктором Олантером они бросились бежать к дальнему краю ветви.
 Вдруг ветвь начала дрожать и раскачиваться, и они крепко вцепились в нее. Пару раз ноги Флер взлетали в воздух, и у нее перехватывало дыхание, когда она вновь восстанавливала контакт. Затем ужасающая тряска ослабла. Ветвь продолжала дрожать и сотрясаться, но колебания становились все слабее. Вскоре она замерла, и беглецы поднялись на ноги.
 Фейны обеспокоенно поглядели вверх.
 — Что стряслось? — спросила Флер.
 — Вудвос разыскивает блуждающее дерево — ну, знаешь, древесный паразит, внешне похожий на обычную ветвь. Вудвосы преследовали его, но оно нашло наше дерево и забралось на него — на дереве оно имеет преимущество в скорости по сравнению с вудвосами. К несчастью, мы оказались на их пути.
 Флер почувствовала себя дурно — потрясение было слишком внезапным. Ее мучила тошнота, и она легла вновь, дожидаясь, пока приступ пройдет. Армада присела рядом с ней.
 Внезапно фейны подняли тревогу.
 — Хватайтесь за дерево! — крикнули они, и все вновь распластались на коре.
 С громоподобным треском сухая и давно мертвая верхняя ветвь отделилась от ствола и полетела вниз, отламывая в полете меньшие ветви. Тысячи тонн дерева, листьев и незадачливых животных устремились вниз огромным ливнем. Беспорядочная масса налетела на их ветвь, но та смогла выдержать удар.
 Грохот удара далеко внизу эхом разнесся по всему лесу. До них донеслись посвистывания вудвоса и звуки напряженной борьбы.
 — Ветвь сломалась под тяжестью блуждающего дерева. Теперь вудвос разорвет его на кусочки. — Армада порылась в ранце в поисках осветительного патрона и швырнула его во тьму под ними. В недолгой световой вспышке Флер увидела блуждающее дерево, усеянный наростами и утолщениями толстый ствол, опирающийся на огромные щелкающие корни, свивающиеся и скручивающиеся, как щупальца. Ветвей на стволе не было; заканчивался он обширным пищеварительным мешком. Чудовище было окружено шестью или семью вудвосами. Они одновременно набрасывались на противника, ускользая от хлещущих корней и разрывая блуждающее дерево на части когтями, острыми, как алмазные лезвия. Затем вновь воцарилась тьма, и Флер оставалось лишь предположить по звукам ожесточенной борьбы, доносившимся снизу, — они достигли апогея через пару минут, а затем сменились ликующими посвистываниями вудвосов, — что стражи леса успешно покончили с самым ненавистным врагом всех деревьев.
 На тридцатый день путешествия по лесу Лавин Фандин, Бг Рва и быстроходный Первый септ Первого импи нагнали медотряд. Они остановились выпить чаю и перекусить походными галетами и вяленым мясом.
 Лавин был в хорошей форме и казался менее измученным и уставшим, чем в базовом лагере. Он получил множество новостей из Абзена, и Первый септ остался позади с целью сбора информации для Справедливой Фандан и центрального командования семейства. Он также прикрывал отступление и пытался уничтожить следы, высаживая за собой семена быстрорастущих растений.
 Однако их встреча с вудвосом и блуждающим деревом показалась Лавину более важной. Он выслушал рассказ о случившемся со все более мрачневшим выражением лица.
 — В чем дело. Лавин? — спросила наконец Армада.
 В конце концов они ведь остались в живых — чего же еще надо?
 — Извини, я просто подумал обо всех наших потерях. Нам сейчас трудно, но если мы сделаем выводы из случившегося, то, возможно, сможем предупредить подобные события в будущем.
 Всю ночь они провели у костра, горевшего в портативном медном очаге. Фейны пели песни и срезали мясо с остовов двух гзанов. Вскоре туши были освежеваны, и мясо разложили у костра.
 Лавин и Флер беседовали о войне и о том, что может принести будущее, пока не взошла Бледная Луна. В конце концов Лавин поднялся на ноги.
 — Очень устал, — признался он. — Спокойной ночи, — добавил он. Их взгляды встретились, и он добавил, перейдя на шепот:
 — Маска арлекина!
 Ее улыбка стояла у него перед глазами, когда он залезал в спальный мешок, и сопровождала всю ночь. Когда поутру Флер проснулась. Первый септ Первого импи и Лавин уже покинули место стоянки.
 — Не расстраивайся. Флер, — сказала Армада с лукавой улыбкой, — мы снова встретимся на Вершинах Махра. Всего через несколько дней.
 Когда через пару деньков Флер спустилась с очередного дерева, вдалеке на тропинке плотной кучкой стояла еще одна группа беженцев Фанданов.
 Флер сразу поняла, что что-то неладно. Пепаз из септа Удар определенно с трудом сдерживал себя, хвост напрягся, рука лежала на кобуре. Его фейны тоже волновались. На дальнем конце стояла группка фейнов, сто или больше, с желтыми перьями за ушами и патронташами, со штурмовыми винтовками в руках. Чуть поодаль находилась примерно такая же группа людей, тоже одетых в камуфляжную форму Фанданов, но с одной желтой полосой.
 — Войска Рамальской долины, армия молодого Прауда Фандана, — прошептала Армада, спустившись на землю.
 Флер недоуменно посмотрела на нее. Почему же тогда они смотрят друг на друга, как собаки на кошек?
 — Молодой Прауд — кровный» враг Лавина. Прауды Фанданы никогда не признавали прав Лавина на Абзенскую долину.
 Флер все поняла. Кровавая вражда между двумя родами — обычное дело у горцев, она могла тянуться не одно столетие.
 — Они будут драться? — поинтересовалась Флер, не в силах сама поверить в это.
 Но Армада просто пожала плечами:
 — Кто знает? Молодой Прауд очень вспыльчив и склонен к непредсказуемым действиям.
 — Они и нас могут убить тоже?
 — Да, конечно.
 Флер посмотрела в сторону противника — фейны с желтыми отметинами сжимали ружья, но не целились в них, даже старательно отводили глаза — и поняла, что те хотели бы быть атакованными первыми.
 В рядах противника послышались команды, фейны Рамаля построились в колонны и быстрым шагом двинулись вперед, оставив позади Пепаза и его фейнов, и быстро скрылись из виду. За фейнами потянулись люди, обслуживающий персонал и медики.
 Флер рассказала об удрученных взглядах фейнов Рамаля Удару Пепазу.
 — Это тяжелый импи. Их родичи не так давно залили собственной кровью нашу долину. Они должны снова драться с нами либо умереть от позора, лишенные благодати, однако у них с нами нет состязания и они не могут напасть первыми на такой маленький отряд, как наш, без позора. Встретиться взглядами — значит послать вызов, вот им и было приказано пройти мимо, опустив глаза.
 Она была рада, что Пепаз приказал подождать им некоторое время, пока группа молодого Прауда уйдет подальше вперед.
 На следующий день во второй половине дня они пришли в район сбора — к Вершинам Махр. Над лесом возвышалась длинная цепь древних гранитных скал и огромных выступающих над осадочными породами гор. Скалистые вершины сгрудились у главного хребта горного плато, которое предстояло пересечь отряду. Вдали земля резко спускалась прямо к долине реки. В полусотне километров змеилась огромная река Ирурупуп.
 Едва они добрались до первых скал, им повстречалась еще одна группа фейнов Абзена, сопровождавшая сотню заклинателей хитина — рейнджеров Абзена. Обе группы слились, и вскоре выяснилось, что рейнджеры добрались без особых приключений — «скучно», объяснили они сами. У них был лишь один раненый — человек, который поскользнулся и, упав с дерева, сломал себе руку. Рассказ Флер о блуждающем дереве и его уничтожении среди рейнджеров вызвал оживленные комментарии.
 Вскоре они столкнулись и с другими группами. Некоторые шли из Абзенской долины, остальные — из других долин: фейны с пурпурными, аквамариновыми и оранжевыми перьями, люди в форме любых мыслимых оттенков основного зеленого цвета Фанданов.
 В начале узкой просеки был установлен командный пункт — палатка и длинный стол рядом с ней. Группам по мере прибытия сообщались районы, — в которых им следовало разбить лагерь, и давались дальнейшие инструкции.
 Тропа, которая на самом деле состояла из многих тропинок, вновь разветвлялась наподобие речной дельты и развела войска Фанданов в разные точки горного плато.
 Медотряду предстояло разбить лагерь на усеянном валунами поле, покрывавшем выступы крутого гранитного утеса. Над серо-зелеными палатками, расположенными среди гранитных глыб, трепетали зеленые вымпелы септа. С запада поле оканчивалось крутым обрывом.
 Разбив палатку. Флер предложила Армаде забраться на высшую точку гряды. Когда они наконец добрались до цели, солнце уже садилось и в западной части небосвода бушевали красные и золотые цвета.
 — Взгляни-ка на юго-восток, точнее, на восток-юго-восток. Видишь что-нибудь?
 Армада внимательно посмотрела на горизонт, но не, смогла разглядеть ничего, за исключением узкой линии посреди лесного моря, отмечавшей русло далекой реки. Флер достала мощный бинокль, взятый на время у доктора Олантера, и принялась внимательно смотреть вдаль, пока не разглядела на самом горизонте в юго-восточном направлении узкую колонну или скалу, на которой играли последние отблески лучей Бени. Стройнз-Рок! Взволнованная Флер передала бинокль Армаде.
 — Ну что же, мадам посол, похоже, что это каменное горлышко вновь тянет вас к себе, не так ли? Нам предстоит на девятый день форсировать реку где-нибудь неподалеку.
 Флер вздохнула. Именно на Стройнз-Рок она впервые встретилась с Лавином Фандином — по крайней мере лицом к лицу, а не как с призрачным видением на вечеринке.
 — Великий лес Фенрилля… Кто бы мог подумать, что меня когда-нибудь занесет сюда?
 — Флер, тобой движут духи. Возможно, это твоя судьба. — Армада вновь заговорила серьезно. Флер улыбнулась:
 — Как бы там ни было, думаю, это уже не особенно важно. — Она чувствовала, необычное удовлетворение.
 Уже закричали сармер маке, пора было возвращаться. Флер с Армадой полезли вниз.




 Глава 21


 К исходу третьей недели попыток синдиката восстановить производство протеина всем окончательно стало ясно, что они потерпели полный провал. Боевой дух в так называемых хитиновых корпусах был нулевой. По Побережью Эс-икс поползли слухи, и добровольцев как ветром сдуло. Теперь для поддержания численности корпусов боевые отряды стали предпринимать набеги на Эсфелас и Взморье Любви. Как следствие этого, ночные улицы опустели, а большая часть народа стала ходить с оружием, намереваясь лучше уж погибнуть на Побережье, чем быть насильственно завербованным на добычу хитина.
 В горах, несмотря на отчаянные усилия, лишь шесть процентов гнезд стали давать сырье. Несколько человек, вооруженных накопленной мудростью знахарей и шарлатанов синдиката, пытались раскрыть секреты заклинателей хитина. Они заново открыли сексуальный аспект процедуры, силу эмоциональной, волнующей и возбуждающей любви, при правильном использовании приводящей гнездо в состояние, когда оно будет трепетать от волнения при контакте между визиревой массой и человеком, — профессиональные заклинатели хитина из горцев называли этот феномен «мурлыканьем».
 Восстановление добычи хитина на уровне шести процентов от прежнего стоило многих сотен человеческих жизней. Многие гнезда распробовали человечину и стали совершенно неуправляемыми. Одичав, они превратились в смертельно опасный капкан для любого человека, рискнувшего приблизиться к ним.
 Однако это было еще не самым худшим — по крайней мере для адмирала Енкова и высшего командования. Перед лицом истерии спроса на лекарство продления жизни, уже заявившей о себе на Побережье, командиры хитиновых корпусов принялись тайком взрывать гнезда динамитом, сбывая добытое варварским способом сырье на черном рынке.
 Дело зашло так далеко, что Енкову вскоре предстояло бы на постоянной основе развернуть силы космических пехотинцев для контроля за ходом операции. Добыча хитина взрывным способом лишала дальнейшее культивирование хитина в долинах всяких перспектив; кропотливый труд многих поколений заклинателей хитина был загублен, а деморализованный личный состав хитиновых корпусов по-прежнему обладал разве что самыми рудиментарными сведениями об искусстве установления контакта с хитином.
 Айра Ганвик не был особенно удивлен, когда получил повестку, но удивился, что ему предстояло явиться в собственный конференц-зал, расположенный на верхнем этаже купола Вавилон. Адмирал Енков в сопровождении полусотни космических пехотинцев в боевых доспехах лично спустился на поверхность планеты и неожиданно объявился возле купола, прежде чем в боевом строю запрыгать по переходам, рассеивая перепуганных обывателей.
 Пехотинцы захватили контроль над всеми ключевыми пунктами здания, заставив разгневанных сотрудников службы охраны синдиката отступить.
 Енков снял шлем и уселся среди магнатов Вавилонского Синдиката. Он был очень разгневан и еще более резок, чем обычно.
 — Провал ваших хитиновых корпусов абсолютно нетерпим. Я приказал распустить этот несчастный бордель, погрузить всех подонков на самолеты и отправить их обратно к вам. Хлопот с ними больше, чем пользы от них. Вижу, что я серьезно ошибся, поверив вашим обещаниям в этом отношении. Весь этот проклятый город — не что иное, как помойная яма, заполненная всякой слизью и взяточниками. А командиры этих проклятых корпусов занимаются тем, что нещадно грабят гнезда, как только повернешься к ним спиной, Айра был спокоен — он пресмыкался:
 — Я очень сожалею, адмирал. Мы сделали все, что было в наших силах. Вы забываете, что мы никаких чудес не обещали и лишь согласились набрать армию людей для подготовки их в качестве заклинателей хитина. И мы сделали это, однако необходимые задатки, как оказалось, имелись лишь у очень немногих. Вы должны помнить, что горцы в свои хитиновые школы набирали детей. Затем они в двенадцатилетнем возрасте отбрасывали тех, кто психологически не подходил, и максимально интенсивно тренировали оставшихся. Ясно, что мы в настоящий момент не в состоянии воспроизвести их методы, но через некоторое время, по всей видимости, сможем подготовить замену.
 Енков почувствовал, что почва уходит у него из-под ног. Казалось, что он скользит в болото, в трясину коррупции и обмана, в котором добиться не удастся уже ничего. Интуиция подсказала ему, что гордиев узел должен быть разрублен.
 — Однако, — продолжил Ганвик льстивым голосом, — мы должны в ближайшее время обеспечить поставку хитина на рынок. Паника на рынке разрушает города.
 — Ну и что? — рявкнул Енков. — Почему я должен заботиться об этих городах? Почему не оставить вас разбираться самих? — Неприкрытый гнев адмирала моментально сбил спесь со всех сидящих за столом. На лице Куермвера появился оттенок, близкий к зеленому.
 Енков помолчал с минуту, медленно покачал головой и решил немного сбавить тон:
 — Ладно, возможно, я слишком суров. Мы рассмотрим ваши проблемы, но преобразования в этих городах давно просрочены. Я намерен объявить военное положение во всех населенных людьми зонах этой планеты. За проводимой в городах политикой будет надзирать военная разведка, и все проступки — мародерство, стрельба, подрывная деятельность — будут караться расстрелом на месте.
 Над столом пошел гул — сидящие принялись строить планы далеких путешествий.
 Айра Ганвик сложил ладони вместе и попытался изобразить улыбку:
 — Ну-ну, давайте про военное положение говорить не будем! Это тема другого разговора, административные детали можно рассмотреть и позднее. Реальная проблема, стоящая перед нами, — это нехватка заклинателей хитина. Почему бы нам не обсудить именно этот вопрос и не попытаться найти решение?
 Енков только глянул в ответ. Они его подвели, и второго шанса он им не даст.
 — У меня уже есть план действий. Мы приступаем к поиску горцев.
 Ганвик снисходительно усмехнулся:
 — Это не напоминает вам поиски иголки в стоге сена?
 — Конечно, нет. На борту «Гагарина» есть поисковая аппаратура, с помощью которой с орбиты можно сосчитать волосы на вашей макушке — если только они у вас есть. — Енков угрюмо огляделся по сторонам. Все шефы синдиката были лысыми, все — стариками и все определенно зависели от фарамола — незаконного, баснословно дорогого фарамола.
 — Ясно, — сказал Ганвик. — И что вы собираетесь делать после того, как отыщете кланы?
 — Потребовать их заклинателей хитина; они смогут вернуться к своим гнездам, и производство будет восстановлено.
 — Вы же понимаете, что они будут сопротивляться. — Ганвик подавил смешок.
 — Мы их уже побеждали, и они сбежали от дальнейших битв. Они хорошо знают, что сопротивляться бессмысленно.
 У вулканических скал Махра клан Фандан в последний раз собрался вместе. За несколько дней весь клан был разделен на небольшие группы — семейства фейнов и отряды людей со своими семьями, у кого они имелись. У Махра Справедливая Фандан осмотрела каждое подразделение — от заклинателей хитина до импи, септ за септом. Работа была изнурительной. Она оставляла для сна один час из восьми, а сотрудникам ее штаба спать приходилось обычно на ходу. Однако Справедливая не обращала внимания на усталость. Вполне возможно, что клан последний раз собирался вместе.
 Остальные кланы уже разделились. Многие рассеялись по лесным просторам. Вскоре и Фанданам предстояло мелкими группами рассеяться на сотнях или тысячах квадратных километров джунглей.
 Однако Справедливая намеревалась извлечь выгоду из своего партизанского положения. Несколько первоклассных подразделений из Гато укрылись в лесах неподалеку от гор. На потайных озерах плавали закамуфлированные транспорты. Она убрала свои фигуры с доски и теперь могла наблюдать, как давление переносится на остальных игроков. Хитиновый рынок обезумел, цены на нем удваивались и удваивались. Как только эта новость достигнет передающей станции у черной дыры А04411, адмирала начнут дергать за ниточки. Солнечная система начнет сотрясаться в судорогах, как и города Побережья.
 Это случилось на третий день инспекции сил клана, когда Справедливая посещала войска Абзена, готовые разделиться на отряды и отправиться на плато.
 Сообщение от Космических Сил было получено во время ленча.
 Клан Фандан становился целью немедленной атаки — если только все заклинатели хитина не будут переданы в распоряжение космофлота. Справедливая отдала всем войскам Фанданов приказ немедленно рассредоточиться. Она и ее штаб сели на специально обученных нахри и растворилась среди деревьев.
 Над головами проносились орбитальные штурмовики, их бомбы огромными шарами оранжевого огня взрывались между стволов. Над джунглями поднялись столбы черного дыма, в подлеске начались пожары.
 Через весь Хокхх пронесся яростный вопль всех вудвосов, где бы они ни были.
 В шести километрах к западу от Вершин Махр группа, в составе которой находились Флер и Армада, медленно спускалась по тропе.
 Где-то впереди них почва содрогнулась от взрыва. В двухстах метрах вспыхнул огромный огненный шар. За ним другие, и цепочка разрывов потянулась к ним. Потом разрывы стали греметь сзади. Они поднялись на ноги и увидели, что сквозь проделанные в кронах деревьев дыры на парашютах спускаются космические пехотинцы.
 Они падали с безоблачного неба, не встречая никаких помех или огня с земли, однако ни с чем подобным приземлению в подобной местности они явно прежде не сталкивались ни разу. На тускло освещенном лесном дне они столкнулись с кошмарным лабиринтом лиан, образовывавшим джунгли высотой до десяти метров. Сквозь них было трудно передвигаться прыжками, но еще труднее оказалось приземляться. Немало времени прошло, прежде чем космопехота сумела построиться в боевые порядки, однако тут им пришлось столкнуться с новой проблемой, о которой на инструктаже перед операцией никто не обмолвился ни словом.
 Взбешенные учиненным в лесу опустошением, на пехотинцев двинулись вудвосы.
 Капитан Лико Родрик едва успел построить свой взвод и пресечь жалобы на рельеф, на деревья, на непролазные дебри лиан, как внезапный крик заставил его обернуться. К нему приближалось исполинскими шагами лесное чудовище невероятных размеров, на веретенообразных ногах, похожее на гибрид гигантского аиста с обезьяной двадцатиметрового роста. Великолепная цепочка Родрика развернулась, ожили штурмовые винтовки, и он увидел клубы пыли, древесные волокна и струи крови, хлынувшей из тех мест, куда попали девятимиллиметровые пули. К удивлению Родрика, эта тварь приняла на себя полную обойму, а потом зажала его руками размером с дверь. Не веря собственным глазам, он включил автоматику прыжка, решив противопоставить силе рук чудовища восьмисотсильные двигатели «Граатчен-250». Однако тварь лишь крепче обхватила его, прижав к забрызганному кровью туловищу, как футбольный мяч. Затем она с разворота ударила им — тонна брони и моторов — о древесный ствол так, что скафандр не выдержал. Когда чудовище замахнулось им для нового удара, в голову Родрика пришла последняя в его жизни мысль: он теперь знал, что чувствует насекомое, раздавленное ногой.
 Остатки взвода усилили огонь. Двадцатимиллиметровые пушечные снаряды и бронебойные гранаты в конце концов сделали свое дело. Потрясенные случившимся, пехотинцы сгрудились у дымящихся, подергивающихся в последних судорогах останков.
 — Черт побери, что это такое?
 — Я всадил в него целый магазин девятого калибра, а ему хоть бы что!
 — А ты видел, что оно сделало с капитаном? Командование приняла на себя лейтенант Марион Клиппс. Она действовала решительно, стремясь переломить ход событий.
 — Пошли вперед, ребята, пошли отсюда. Мы и так уже отстаем от графика.
 — А что с Родриком?
 — Он мертв, оставьте его.
 Они пошли прыжками, прокладывая себе путь сквозь переплетения лиан. То и дело заросли становились такими плотными, что им приходилось останавливаться и пробивать дорогу лучевыми резаками и огнеметами. Впереди джунгли казались еще гуще.
 Клиппс сообщила руководству операции о возникших трудностях. Ей было ведено двигаться в западном направлении, в обход заросшего лианами района. Там было чище, и тропы фейнов вели на запад.
 Вскоре они наткнулись на небольшие группы фейнов. Клиппс видела, что случилось с Родриком, и чувствовала, как в душе ее просыпается первобытный безотчетный страх, что было противно. Ей очень хотелось кого-нибудь убить, злость разгоралась ярко и сильно.
 Пехотинцы открыли огонь, но фейны, словно лесные духи, растворились в джунглях.
 Капрал Ле-Бланк вломился в заросли багровых глоб-глобов и опрокинулся в оранжевой вспышке противопехотной мины. Из зарослей открыли шквальный огонь, пули шлепали по лианам и громко рикошетили от боевых скафандров.
 Клиппс получила в бок две обоймы и свалилась, гудя гироскопами. Когда ей все же удалось подняться на ноги, она все еще пыталась перевести дыхание. Клиппс повела свой отряд дальше, но уже осторожнее. Вокруг по-прежнему свистели пули, иногда ударяя в скафандр с такой силой, что он весь гудел.
 Пехотинцы давно отстали от графика, и у некоторых патроны уже подходили к концу, когда им удалось наконец пробиться сквозь переплетения лиан и обнаружить фейновскую тропу. Теперь они могли значительно увеличить скорость, двигаясь большими прыжками.
 За очередным поворотом они столкнулись с небольшой группой идущих по тропе людей в камуфляжной форме. После секундного замешательства девушка с огненными волосами выхватила пистолет и, направив его двумя руками, точно попала в визор лейтенанта Клиппс — у той голова качнулась назад от оглушающего удара. Ее спутники мгновенно рассеялись.
 Пехотинцы бросились следом и догнали некоторых в кустах возле тропинки, потеряв остальных в непролазной чащобе. От Клиппс удирала девушка с рыжими волосами, та самая, которая сделала такой меткий выстрел; громко ругаясь, она застряла в зарослях глоб-глоба. Во второй раз Марион не сплоховала — она прыгнула, и девушка оказалась у нее прямо в руках. В то же мгновение Марион набросила ей на голову ловчую сеть. Резким рывком она затянула сетку и опрокинула девушку, затолкала ее в сеть и закинула сеть за плечо.
 Взвод построился снова. У половины за плечами висели такие же свертки, откуда летела ругань беспомощных пленников. Взвод продолжил движение по заданному маршруту. Еще раз пехотинцам пришлось перепрыгнуть через группу массивных лесных тварей, вылезших из-под деревьев. Вскоре взвод добрался до точки сбора, имея за плечами с десяток пленных. Взвод потерял трех человек.
 У других подразделений, собравшихся в точке сбора, тоже было что рассказать. Глубоко увязнув в погоне за неуловимыми солдатами-фейнами в зарослях лиан, они были раз за разом атакованы вудвосами. Многие никак не могли забыть крики товарищей, которых чудовища извлекли из скорлупы скафандров и бросили в широко разверстые рты. Уцелевшие с нездоровым блеском в глазах требовали отправить их с ближайшим шаттлом.
 Как только пленные оказались на борту «Гагарина», их тут же изолировали в отдельных камерах и немедленно приступили к допросам. Однако среди них оказалось лишь пятеро заклинателей хитина, и те наотрез отказались сотрудничать. Армаду Бутте допросили. Ее волосы и взгляды сразу вызвали комментарии солдат. Как только личность ее была установлена, о ней доложили адмиралу Енкову. Он сразу же приказал доставить ее к нему.
 Армада с пленением не смирилась. В лифте она пыталась ударить ногой в живот женщину-охранника, и ее пришлось усмирять силой. Во время борьбы с Армадой офицер мысленно поблагодарила своих создателей за избыточную физическую силу. Когда охраннице наконец удалось справиться с Армадой и связать ей руки за спиной, лицо было красным от напряжения и гнева не только у девушки.
 Армаду пристегнули к креслу. Женщина-офицер вбросила ее личные вещи — рюкзак и оружие с боеприпасами, упакованными отдельно, и вышла.
 — Успокойтесь, — усмехнулся адмирал, — бежать отсюда некуда, если только вы не захотите вернуться домой в шлюпке.
 Армада вспыхнула.
 — Ну перестаньте, перестаньте, — усмехнулся адмирал еще раз. — Я хотел встретиться именно с вами — до этого я имел счастье повстречаться со многими вашими горцами. Они посоветовали мне не упустить возможности пообщаться с вами. Рассказали они и о том, насколько вы дики, но умолчали о том, насколько красивы.
 Армада плюнула в него, затем прошипела:
 — Требую вернуть меня на поверхность. У вас нет никаких прав задерживать меня подобным образом.
 Он улыбнулся ей, однако настроение его было не шутливым.
 — Напротив, у меня все права. Это мой корабль, и с его помощью я взял на себя ответственность за целую Систему. И я могу удержать эту Систему под своей властью — вопреки чему угодно. Я здесь последний судья всех споров, и я здесь высшая власть. Собственно говоря, вы теперь живете на моей планете. Времена хитиновых королей миновали. Наступает эра императора.
 Армада уставилась на него. Судя по всему, это был тот самый адмирал Енков, о котором рассказывала Флер.
 — Те из вас, кто вовремя поймет, будут награждены землями и титулами. Вы, например, — если окажетесь полезны мне. В моих силах поставить вас выше Справедливой Фандан. Вы можете очень далеко пойти — но только если я позволю.
 — Вы с ума сошли! Верните меня на землю! Каждая секунда за ее пределами — это нарушение моего обета. Вы не имеете права…
 Енков прервал ее гневным жестом.
 — Вы вернетесь очень скоро, если откажетесь сотрудничать.
 — Тогда убейте меня, если этим вы мне угрожаете. Лучше погибнуть, чем служить вам или кому-нибудь похожему на вас. Вы даже не человек — вы носитель смерти, убийца деревьев, враг Фенрилля.
 «Даже не человек» — отозвалось у него в ушах. Он подумал, не показать ли ей обратное, но подавил свою слабость. Позже можно будет себе позволить любую прихоть. А сейчас надо использовать каждое преимущество.
 Адмирал снова улыбнулся, но глаза его лгали. Над ними подрагивали красные узелки.
 — Что за чушь вы все несете — даже забавно! Я только что говорил со Справедливой Фандан.
 Она умоляла меня пощадить деревья и начать переговоры о мире. Вам бы послушать ее причитания о погибших деревьях!
 Он вышел из сенсомаски и наклонился к ящику, вытащил оттуда пакет с холодным питьем и припал к соломинке.
 Армада посмотрела на танец красных узелков на его коже, на нечеловеческое кольцо мускулов на шее. Рот ее скривился в отвращении.
 — Каким образом вам придали такой мерзкий вид?
 Енков нахмурился.
 — Да, вы меня ненавидите, — произнес он отвратительным голосом. — Все ненавидите, я знаю! Но вам не остановить меня на пути к победе. И меня ждет триумф, можете не сомневаться. Всей своей мощью я буду давить на ваш народ, и вам придется склониться и стать моими слугами.
 — Это вы так говорите, но сперва вам придется разыскать их и вытащить под пыткой из заклинателей хитина их секреты — а все, что они скажут вам, будет заведомой ложью. Они лучшие в мире лгуны. И вам никогда не победить. Производство хитина замрет на годы, а тогда вашим хозяевам придется вас заменить.
 Енков вынужден был признать, что она великолепна. Он уже почти решился послать к черту всякую дипломатию и силой овладеть ею. Можно это сделать прямо здесь. Но он оттолкнул эту мысль. Женщину придется отдать подонкам с Побережья, а свое он получит позже и без насилия.
 — Тут-то вы и ошибаетесь, милочка. Задолго до того я склоню фейнов к благоразумию, им придется прийти за стол переговоров самим. Они откажутся от кланов, а это заставит заклинателей хитина подумать об условиях сдачи. Тогда и я проявлю великодушие.
 Да, теперь он понял их секрет, сквозивший в полном отчаяния голосе Справедливой Фандан:
 «Не вредите деревьям. Мы готовы вести переговоры любыми средствами, но только не трогайте больше деревьев».
 — Да, — сказал Енков торжествующим голосом, — я раскрыл ваш маленький секрет. Это было нетрудно.
 — Вы псих! Фейны ни за что не предадут нас! Енков расхохотался.
 — Посмотрим, посмотрим.
 Он приказал убрать ее вместе с перепачканным грязью рюкзаком, но пистолет оставил себе как сувенир. Когда ее увели, он позвонил в купол Вавилон Айре Ганвику.
 Вскоре лицо Ганвика появилось на экране. Они обсудили положение — дела на Побережье Эс-икс шли все хуже и хуже. Теперь личные запасы хитинового лекарства стали желанной целью для офицеров и солдат боевых отрядов, орудующих либо в форме, либо откровенно по-бандитски. Число грабежей, разбоев и убийств в богатых предместьях росло.
 Айра сделал все от него зависящее, чтобы вынудить адмирала вступить в переговоры с кланами. Енков с ходу отверг такую возможность и раскрыл свой новый план действий.
 — Их так беспокоит судьба деревьев, что они умоляют меня не вредить им. Деревьев этих миллионы и миллионы, так почему же Справедливая Фандан так волнуется о том, что мы повредили несколько сотен?
 Ганвик неопределенно пожал плечами, одернув мантию. На острове Удовольствий вновь завыли сирены. Закон и порядок были близки к полному коллапсу.
 — Культ деревьев и их почитание являются важной частью мифологии фейнов, — торжествующе объявил адмирал. — Фейны отождествляют деревья с духами своих предков.
 — Да, в самом деле, — согласился Ганвик, почесав висок. Его вновь терзала головная боль. Если бы только проклятый космический адмирал не был таким идиотом… — В самом деле, я помню, у первобытных людей тоже было что-то вроде этого в эпоху плейстоцена. Помните, мы тоже когда-то забирались в темные пещеры, чтобы нарисовать магическое изображение оленя.
 — В самом деле? — Сигимир Енков хихикнул. — Магический олень… Ну хорошо, хорошо, фейны — охотники-собиратели и поклоняются там деревьям или просто своим предкам, но Справедливая Фандан не примитивна. С чего бы ей молить меня о деревьях, как не от страха разрушить свой союз с фейнами?
 Ганвик поразмыслил. Что же, возможно, в словах адмирала есть доля истины.
 На лице Енкова появилась злобная и хитрая улыбка.
 — У меня есть для вас еще одна новость. Мне сообщили, что наши войска захватили в плен некую девчонку-горянку с огненными волосами, настоящего звереныша, за которую, как я слышал, ваш синдикат назначил цену пятьсот тысяч кредитов.
 У Айры глаза на лоб полезли. Не веря своим ушам, он наклонился к экрану.
 — Она у вас?!
 Улыбка Енкова была оскорбительной и бесила его, но Ганвик сумел взять себя в руки. Во рту от предвкушения пересохло.
 — Да, она самая. Молодая женщина по имени Армада Бутте. Сто семьдесят восемь сантиметров, шестьдесят килограммов чистой злости. Клянусь, что она не переставала шипеть на меня все время, пока я с ней говорил. Так что я решил передать ее вам, но по своей цене.
 — Сколько?
 Ответ последовал исключительно быстро — в тот же миг, — и, вспомнив о содержимом мешочка, Енков подавил веселый хохот.
 — Сумма немалая — скажем, два с половиной центнера оптимола. Хватит, чтобы выиграть время до восстановления производства в долинах.
 — Согласен, — шепотом произнес Ганвик, уже не видя перед собой экрана.




 Глава 22


 Флер брела по узкой тропинке, напряженно вслушиваясь и выискивая глазами признаки жизни вокруг себя. В тусклом зеленом свете солнца, уже клонящегося к закату, виднелись лишь деревья, увешанные гирляндами лиан. Стволы деревьев подпирали небо из листьев. Где-то вдалеке слева неизвестный зверь издал длинный рыдающий крик, эхом повторившийся во мраке.
 Уже несколько часов — с тех пор, как ей удалось скрыться от космических пехотинцев в зарослях глоб-глоба, — Флер шла по тропинке, не зная точно, куда она ведет, однако убежденная, что эта тропинка выведет ее на другую и рано или поздно поможет ей вновь встретиться с силами Фанданов.
 Однако тропа, казалось, никуда не вела. Она змеилась между деревьями. Местами она превращалась в туннели между лианами лииссы, явно проделанные множеством животных. Мысль о том, что тропинка может привести ее прямо к логову какого-нибудь плотоядного зверя, возможно, даже к прайду нахри, пугала ее и почти что склонила к идее повернуть и вернуться обратно той же дорогой. Однако в подсознании притаилась еще менее привлекательная мысль: что, если там ее обнаружит вудвос?
 Как только стемнело и она достала фонарь, Флер обнаружила, что при бегстве от пехотинцев потеряла свой револьвер. Все, что осталось при ней, — это две коробки патронов. Включив малый свет, Флер пошла дальше по тропинке, напряженно вслушиваясь в звуки впереди.
 С наступлением темноты нужно была забраться на дерево, но сначала надо было найти дерево, помеченное фейнами. Вскарабкаться на непомеченное дерево означало риск привлечь внимание вудвоса, и одна только мысль об этом заставила двигаться быстрее.
 Как только Бени скрылось за горизонтом, начали кричать сармер маке, и среди деревьев зазвучало эхо длинных, причитающих криков. Флер знала, что вскоре в своих логовах зашевелятся сотни ночных хищников, принюхиваясь к вечернему воздуху и готовясь к охоте.
 От вглядывания в полумрак у нее заболели глаза, а быстрый шаг сменился медленной, пошатывающейся походкой. Мгла душила ее. Казалось, каждая дорога в гнетущей бескрайности леса оканчивалась грозными тенями и таящимися силуэтами. В темноте ее страхи стали усиливаться воображением, и в конце концов она лишь крайним усилием воли могла сдержать истерику.
 И тут Флер скорее Ощутила, чем увидела массивный корень, вздымавшийся у нее на пути, и привалилась к нему. Скоро будет слишком темно, чтобы идти дальше, но взобраться на дерево она не отважилась. Остаться здесь значило привлечь неведомую опасность, подняться наверх — привлечь вудвоса. Флер вспомнила Джейн Фандин-22 и тихо застонала.
 Почти рядом с ней мигнул огонек, и Флер подпрыгнула от испуга. Но ее тихий вскрик, тут же оборвавшийся, растаял в воздухе, и она увидела накидку с серым капюшоном и старые желтые глаза адепта, сидящего на вершине корня.
 Древний старик, с убеленной годами мордой и без передних зубов, протянул ей иссохшую лапу.
 — Пожалуйте сюда, леди. — К ее удивлению, он отлично говорил на интеринглише. — Дорога впереди опасна, лес сотрясается от гнева вудвосов. Следуйте за мной.
 Он двинулся по тропинке, Флер постаралась идти за ним вплотную.
 В одном месте он сделал крюк, взобравшись на невысокий корень и обогнув по нему скопище лиан, в которых копошилось что-то живое. Они перебрались через узел, обогнули еще один гигантский ствол и наткнулись на патруль из восьми фейнов с белыми перьями Гато. Фейны посоветовали им побыстрее вскарабкаться на дерево, которое они охраняли.
 — Поднимайтесь быстрее, сегодня ночь гнева вудвосов.
 Флер подгонять не требовалось, и она двинулась вверх по вбитым в кору кинжалам, образовывавшим подобие винтовой лестницы. Они уже проделали примерно половину пути до первой большой ветви, когда адепт приказал ей остановиться. По стволу вверх очень быстро побежали огни. Флер увидела тройку огромных нахри, которые поднимались следом за ними, впиваясь когтями в кору. Ее глаза удивленно округлились, когда она увидела, что верхом на нахри сидят Справедливая Фандан и пара фейнов-охранников. Справедливая сидела в небольшом плечевом седле и управляла животным при помощи вожжей и стремян. Фейны-охранники сидели верхом без всяких седел, однако держали вожжи, с помощью которых проще было управлять своенравными, но очень быстрыми скакунами.
 Флер и Справедливая обменялись взглядами, затем Справедливая скрылась из виду — нахри взбирались на дерево, как исполинские обезьяны. Еще раз удивившись, Флер полезла дальше.
 В конце концов она добралась до ветви, где получила немного еды и место для ночлега. Она поинтересовалась у окружающих, не знает ли кто-нибудь, где находятся Абзенские импи, однако оказавшиеся на той же ветви заклинатели хитина из Гато не имели об этом ни малейшего представления. Они посоветовали ей подождать до утра, а затем спросить об этом группу связи, находившуюся на следующей за ними ветви. После этого заклинатели хитина вернулись к игре «подними листик».
 Флер заснула в то же мгновение, как коснулась головой подушки. Вскоре к ней вернулись мрачные сновидения с дождем, джунглями и невообразимыми ужасами, подступающими из темноты. Затем кто-то мягко коснулся ее плеча. Легонько всхлипнув, она проснулась.
 Рядом с ней сидели двое фейнов с серыми капюшонами, казавшихся даже более древними, чем тот, что вел ее по тропинке. Было темно, но с момента, когда Флер легла спать, прошло какое-то время. Сармер маке уже перестали кричать. Похолодало, и воздух стал заметно суше.
 — Пойдемте с нами, — сказали ей адепты. — Вас хочет видеть Мать Справедливая.
 Мать Справедливая? Флер наспех влезла в одежду, уверенная, что выглядит как пугало, однако не в силах что-либо с этим поделать. Она последовала за адептами и взобралась вместе в ними на одну из ветвей, расположенную высоко вверху. Ветвь была усеяна глоподами, на ней кипела жизнь. За столами склонились над картами десятки людей в зеленой униформе Фанданов, другие работали с портативными компьютерами.
 Дальше глоподов стало еще больше. На ветви была разбита большая палатка. Проходя мимо, Флер увидела, что это было стойло для трех огромных нахри, мурлыкавших во сне, как огромные котята.
 Мать Справедливая дожидалась ее, сидя на красном диване. Вокруг Справедливой стояла группа штабных, оживленно беседовавших с несколькими фейнами в капюшонах. По обе стороны от нее два высоких фейна-охранника, вооруженные кифкетами, винтовками и с полными патронташами.
 Справедливая заметила Флер и тут же с ней поздоровалась:
 — Добро пожаловать, заместитель посла Флер Кевилла, добро пожаловать в наше лесное пристанище. И расскажите мне, пожалуйста, как получилось, что из всех обитателей этой несчастной планеты именно вы взобрались на мое дерево на ночлег?
 Услышав эту речь, все посмотрели на Флер, и она собралась для ответа:
 — Боюсь, это слишком длинная история, но, собственно говоря, все дело в том, что после вчерашнего сражения я заблудилась. Охотившиеся за мной пехотинцы загнали меня в заросли глоб-глоба, и я просидела там до тех пор, пока стрельба не прекратилась. Затем я пошла по первой же попавшейся на глаза тропинке, но она привела меня сюда, а не к тем людям, с которыми я была.
 — В самом деле? — спросила Справедливая. На ней была зеленая униформа Фанданов, как и на простом солдате, однако на утреннем холоде она куталась в шаль из черного бархата. — И что же это за люди?
 — Медотряд доктора Олантера из форта Треснувшей Скалы. Я была с ними с тех пор, как мы покинули долины несколько недель назад.
 Брови Справедливой удивленно приподнялись.
 — И что же смогло заставить вас присоединиться к моему семейству в этом долгом и трудном походе? Почему вы не на Побережье Эс-икс, почему не пытаетесь начать переговоры? — Гнев Справедливой, казалось, был неподдельным.
 — Сожалею, мадам. По странному стечению обстоятельств и собственной глупости я больше не являюсь членом дипломатической миссии Земли на Фенрилле. Собственно говоря, я уверена в том, что и сама миссия отныне не в состоянии выполнять возложенные на нее задачи. И разумеется, ее полезная роль завершена. Я была вынуждена с риском для жизни бежать с Побережья Эс-икс. Странная цепь событий, в реальность которых мне самой уже верится с трудом, застигла меня врасплох.
 Флер не смогла выдержать пристальный взгляд Справедливой и посмотрела на людей, сидящих за невысоким столом слева от нее. Среди них была молодая женщина двадцати с лишним лет, с золотистого цвета волосами, завязанными в пучок, вид которой внезапно напомнил ей о чем-то. Флер уставилась на нее, а затем неожиданно издала возглас изумления:
 — Простите меня, но где вы нашли эту молодую женщину? Ее, если не ошибаюсь, зовут Дебби? Она была подружкой Термаса Хита. Я ее искала повсюду.
 — А как вы узнали про мистера Хита, госпожа посол?
 — Она обратилась ко мне за помощью, однако я была слишком занята, чтобы уделить ей достаточно времени, — это было как раз перед встречей на Стройнз-Рок. Но она оставила мне короткий фильм и несколько картинок. Конечно, как только я увидела фильм, то тут же бросилась разыскивать ее, но к тому времени Термас был уже мертв, а она исчезла.
 Справедливая подозвала к себе девушку из-за стола, за которым та работала. Дебби улыбнулась:
 — Посол, но почему же вы…
 — Знаю, знаю, это поразительно. Но что вы делаете здесь?
 — Видите ли, посол, я не имела уже никакого шанса вернуться назад после того, как вы любезно согласились встретиться со мной. Все произошло слишком быстро. Мне пришлось покинуть Побережье Эс-икс — они убили Термаса, — глаза ее потускнели, — впрочем, я думаю, вы уже знаете об этом.
 — Мне очень жаль, Дебби. Я была ужасно, чертовски занята. Если бы я не допустила эту ошибку, этого бы не случилось.
 — Нет, госпожа посол, в происшедшем нет вашей вины. — Дебби протянула ей руку. — У нас просто совсем не было времени. Термас твердо решил пойти к ним. Я умоляла его не делать этого, но он был родом из благородного семейства — все Хиты придерживались старомодных приличий.
 И всего-то немного времени не хватило . Флер продолжала мысленно казнить себя. Она посмотрела на Справедливую.
 — Так вам известно, что передал Термас Хит Вавилонскому Синдикату? — Справедливая понимающе слегка кивнула головой. Флер повернулась к Дебби. — Но вы сами каким образом попали сюда?
 Дебби снова улыбнулась.
 — Я скрылась из Прибрежного Города, держа путь к своим родственникам, однако вскоре люди Вавилона напали на мой след, и мне пришлось бежать. Друг нашего семейства свел меня с агентом Фанданов, и тот помог мне бежать в горы Гато. С тех пор я нахожусь под защитой Справедливой.
 Выходит, легендарная шпионская организация Справедливой поймала в свои сети крупную добычу… Флер вновь посмотрела на Справедливую Фандан. Та все знала. Может быть, и еще что-нибудь?
 — Но тогда объясните, почему Вавилонский Синдикат не раскрыл формулу или не стал самостоятельно использовать ее? Если в их распоряжении находится секрет самовоспроизводящегося катализа, они могут в десятки раз увеличить производство оптимола!
 Справедливая свела ладони вместе.
 — Я разделяю ваше удивление. Паника на рынках уничтожает города на Побережье, так что я убеждена в том, что они бы использовали секрет, если бы имели его. Для его раскрытия я даже вынашивала планы захвата купола Вавилон штурмом, но теперь переменила свое мнение. У них нет формулы. Помимо этого, мне стало известно из моих источников, что приказ убить Термаса отдал Айра Ганвик. Здесь недостает какого-то кусочка, но я не могу понять, чего именно.
 Она вздохнула и положила руки на колени.
 — Если бы только Термас сделал больше двух копий, — вздохнула Дебби.
 — Двух копий чего? — спросила Флер.
 — Термас записал всю программу — формулу и полученные им результаты — в чип памяти. Затем он сделал копию и передал ее Айре Ганвику. Тот долгие годы помогал Термасу. Собственно говоря, это он основал лабораторию и семь лет финансировал исследования, и несколько раз поддерживал Термаса, когда тот готов был уже бросить исследования. В общем, из-за собственного благородства Термас не захотел посмотреть на ситуацию трезво. Он сделал всего лишь одну копию данных — помимо той, что осталась в лаборатории, в его сейфе. После того как агенты синдиката убили Термаса, они полностью разрушили его лабораторию. Ничего обнаружить не удалось. Вы знаете, что даже тела Термаса не нашли? Его родители не смогли прийти в себя от горя.
 Флер внезапно взглянула ей прямо в глаза; у нее перехватило дыхание.
 — В чипе памяти? В чипе памяти с белой каймой хранилась вся информация? — Она подняла большой и указательный пальцы, как будто держала между ними крошечную микросхему.
 — Верно, чип был белый, — кивнула Дебби.
 — О Боже… — Флер почувствовала, что колени ее подкашиваются. Этот чип она видела — и даже много раз держала в собственной руке. Теперь все можно было расставить по местам. — Я знаю, где находится этот чип. И где он находился все это время.
 Справедливая вскинула голову. Ее темные глаза, казалось, пришпилили Флер к ночи, как насекомое к черному бархату коллекционной коробки.
 — Что?!
 — Да, я уверена — и это все объясняет. Этот чип находился в сейфе Ганвика. Он спрятал его в самое, как ему казалось, надежное место. Догадываетесь, что он еще хранил там? Правильно, запас фарамола. Ну так вот, Армада Бутте, подопечная одного из ваших командиров…
 Справедливая прервала ее:
 — Да-да, верно — за ней присматривал Лавин Фандин. У нее были враги в собственном семействе, но какое она имеет к этому отношение?
 — Этот чип у нее. В тот самый день, когда был убит Термас, Армада проникла в личные апартаменты Айры Ганвика и кастрировала его. Должна пояснить, что это был акт мести, а она очень щепетильно относится к вопросам собственной чести.
 — Да, могу себе представить, если принять во внимание историю ее семейства. Но продолжайте.
 — Ну вот, она прихватила также с собой контейнер с примерно тридцатью граммами фарамола в маленьких пластиковых упаковках. Сверху в этом контейнере лежал чип памяти с белой каймой. Я знаю об этом, потому что мы использовали этот фарамол в качестве пищи во время совместного побега.
 Брови Справедливой удивленно приподнялись снова, однако она лишь коротко спросила:
 — Где же он сейчас? По-прежнему у нее? — Она подалась вперед в ожидании ответа.
 — Да, контейнер по-прежнему у нее.., по крайней мере был вчера. Во время сражения мы потеряли друг друга, однако могу предположить, что он по-прежнему у нее.
 Справедливая уже вышла из-за стола и направилась к радиостанции.
 — Дайте мне Лавина Фандина.
 Не прошло и двадцати секунд, как в динамиках послышался усталый, сонный, но тем не менее узнаваемый голос Лавина Фандина. Но услышав последние новости. Флер тут же перестала улыбаться:
 Армада попала в плен либо погибла. Плен был более вероятен. Таков был рапорт очевидцев.
 Сумасшедшая надежда, внезапно сверкнувшая во тьме, рассеялась столь же внезапно, как и появилась. Флер всхлипнула, но тут же взяла себя в руки.
 — Нужно немедленно связаться с адмиралом, сообщить ему о том, что имеет при себе Армада Бутте. Оповестить об этом весь мир. Возможно, что-то нам удастся спасти.
 Справедливая слегка склонила голову в раздумье, как будто прислушиваясь к одной ей слышимому голосу, и покачала головой:
 — Нет-нет, это бессмысленно… Флер была в шоке. Справедливая не хочет воспользоваться шансом?
 Но тут Справедливая выпрямилась и улыбнулась.
 — Ну конечно, конечно, вы совершенно правы, — кивнула она. — Все остальное бессмысленно. Тем не менее вызывать их отсюда нельзя — при такой длительной связи они могут засечь наши координаты. Нельзя забывать, что мы по-прежнему находимся в состоянии войны. Нужно ехать к передатчику на лысое дерево и выйти на связь оттуда.
 Ехать? Флер молча удивилась. Справедливая подала знак бойцам, держащим нахри, и вскоре они уже сидели верхом на огромных бабуинообразных животных, резво взбиравшихся на деревья. Флер мысленно возблагодарила небеса за то, что всегда была хорошей наездницей, крепко обхватила ногами бочкообразную грудь нахри и изо всех сил вцепилась в шкуру животного, когда то, набирая скорость, взбиралось вверх по дереву. Прошло не больше минуты, прежде чем нахри добрались до верхних ветвей и проворно запрыгали от одного дерева к другому, заставляя шарахаться со своего пути более мелких животных, выныривающих из листвы под треск сучков и шум сотрясающихся листьев.
 В какой-то момент Флер поняла, что аллюр нахри при перемещении от одного дерева к другому вполне предсказуем. Сложными для наездника были лишь редкие прыжки с одной ветви на другую. Нахри двигались по невидимой тропе, проходящей по ветвям деревьев. Похоже было, что они хорошо знали место назначения. Затем внезапно они остановились на мертвом дереве — гиганте, еще не готовом упасть, но уже давно убитом грибами. Ветви без листьев казались клешнями, тянущимися к звездам. Над головой ярко сверкал Млечный Путь. Прямо над лесистым горизонтом виднелась Красная Луна.
 Коммуникационный центр состоял из множества портативных устройств. Персонал центра отслеживал движение Космических Сил и слушал связь между кораблями. Он также служил ретрансляционным центром для всех остальных групп Фанданов, что мешало их обнаружению противником.
 Адмирал Енков моментально вышел на связь.
 — Так вы решили согласиться на мои условия? Сдаете нам заклинателей хитина?
 — Ни в коем случае. Я не для того вышла на связь, чтобы объявить о капитуляции. Однако в ситуации появился новый фактор, который вы должны принять во внимание.
 — В самом деле? Что же это могло бы быть? Возможно, я догадываюсь. Ваши фейны подняли мятеж из-за того, что их священные деревья пострадали! Хорошо, что вы связались со мной именно сейчас, потому что всего лишь через несколько часов я собираюсь продемонстрировать вам нашу силу. Вы сделаете серьезную ошибку, если не согласитесь на мои условия прямо сейчас.
 Эти бесплодные повторения одного и того же прервала Флер:
 — Адмирал, говорит Флер Кевилла — вы должны помнить меня, я сотрудник дипломатической миссии Земли.
 Последовало короткое молчание.
 — Да-да, конечно, но что вы там делаете? Решили объединить усилия с Фанданами? Посол Блейк докладывал, что вы опустились до бандитизм ма или чего-то подобного, но это звучало слишком фантастично, чтобы поверить. Этот человек живет в непрерывном наркотическом сне. Однако я теперь даже не знаю, что сказать.
 — Адмирал, я не стала бандитом и обещаю вам когда-нибудь рассказать о всех своих приключениях — слава Богу, у меня их было предостаточно. Но сейчас возникли новые обстоятельства, которые необходимо немедленно рассмотреть. Они могут полностью изменить течение конфликта.
 — В самом деле?
 — Вы захватили вчера пленных?
 — Да.
 — Была среди них девушка лет двадцати с рыжими волосами?
 Адмирал засмеялся:
 — Да, клянусь пустотой — маленькая ведьма по имени Армада Бутте. И почему это она так нужна всем в этой проклятой Системе? И к слову сказать, зачем это вам она понадобилась?
 У Флер внутри все оборвалось.
 — Ее ранец при ней? Я имею в виду заплечный мешок. Он у вас?
 — Совершенно не понимаю, какое это может иметь значение.
 — У нее в рюкзаке находятся данные чрезвычайной важности. Чип с данными, которые могли бы положить конец всему этому кризису.
 Енков связался со службой безопасности, затем нахмурился.
 — Сожалею. Что бы вы там ни пытались сделать, это бессмысленно. Девушка направлена на Побережье Эс-икс. При ней находилось огромное количество оптимола, который я собираюсь отправить в ближайшее время в Солнечную систему. Ее личные вещи отправлены вместе с ней в купол Вавилон.
 Флер охнула от разочарования. Адмирал знал, зачем синдикат так хотел заполучить Армаду! Он заслуживал самого сурового наказания. Она судорожно схватилась за микрофон.
 — Адмирал, слушайте меня внимательно! Этот чип содержит формулу химического процесса, который может позволить увеличить выход хитинового протеина в десятки раз! Это огромный прорыв вперед. Неужели вы не понимаете, что мы должны получить этот чип!
 Адмирал нахмурился еще больше.
 — Все это чепуха! Если у вас был этот микро-чип — который, как я убежден, просто должен сбить меня с толку, — какого черта вы нам об этом раньше не сказали?
 Флер попыталась объяснить, однако рассказ получился сбивчивым. Раздраженный Енков отказался слушать.
 — Это все какая-то нелепица, давайте к делу!
 — Но вы могли бы по крайней мере позвонить Айре Ганвику и спросить, есть ли у него этот чип.
 — Да, только он еще не получил эту девушку. Она должна приземлиться примерно секунд через десять. Но я вскоре позвоню ему.
 — Спасибо, адмирал.
 Енков попросил передать микрофон Справедливой.
 — Мадам Фандан, я повторяю свое требование о выдаче заклинателей хитина клана Фандан. Соберите их в одном месте и подготовьте к переправке в долины. Если вы не согласитесь, я вынужден буду прибегнуть к крайним мерам.
 — Вам никогда нас не победить, — вспыхнула Справедливая, — никогда, слышите? Мы растворимся в лесах, где вы нас не достанете, и в ближайшие годы вас сметет волна возмущения. Тирания, о которой вы мечтаете, построена на песке. Вы сами увидите.
 Енков оставался непоколебим.
 — Как раз наоборот, надменная леди, мы выследим и захватим вас, и с гротескной феодальной мощью вашего семейства будет покончено раз и навсегда. Сдавайтесь, пока не поздно.
 Справедливая прервала связь и немедленно приказала отправить по секретному каналу сообщение на север. Задав код сигнала, она опять повернулась к Флер:
 — Теперь каждое мгновение на счету. Мисс Армада в огромной опасности, но что еще более важно — этот чип может по-прежнему находиться у нее. Мы должны действовать немедленно. Мы и без того готовились к такой операции — решающему удару. Если счастье нам улыбнется, мы выправим свое положение.
 В штаб-квартире Справедливой их уже ожидал Лавин Фандин. Рядом с ним стоял Бг Рва. Справедливая стала обсуждать с ними детали задания. План фактически остался неизменным. Когда адепты собрались, Лавин и Рва распрощались и решили уходить.
 Сама удивленная своим неожиданным желанием подвергнуться личной опасности, Флер вызвалась участвовать в задании.
 Справедливая отвергла эту идею немедленно:
 — Что за глупости, вы не подготовлены для такого рода вещей. И кроме того, я хочу использовать вас в иной роли, дорогая. Недалеко отсюда расположен южный Фиднмед, зал величия. Если я смогу добиться вашего понимания, моя дорогая, вы, возможно, сможете объяснить космическому адмиралу положение вещей и спасти нас всех.
 Прежде чем покинуть штаб-квартиру, Лавин повернулся к Флер, и у той что-то дрогнуло в голосе, когда она просила его быть осторожным. Лавин улыбнулся:
 — Не беспокойтесь, мы вызволим ее. И если этот чип у нее, то и его тоже. — Он печально качнул головой. — Только подумать, что эта штуковина столько дней пролежала в моем сейфе!
 — До встречи, — прошептала Флер. Лавин отсалютовал Флер, повернулся и вышел. Вскоре солнце окрасило небосвод на востоке бирюзой, и начался новый день.




 Глава 23


 Из соображений безопасности Армада была отправлена на орбиту под большой дозой успокоительного, и когда пехотинцы внесли ее внутрь и носилки окружили люди Вавилона, она была все еще без сознания. Айра Ганвик буквально светился от счастья, пожирая ее глазами. Он уже приготовил такой изысканный, утонченный и прелестный план! Затем он с беспокойством принялся рыться в скудных пожитках Армады, пока не отыскал стальной контейнер. Дрожащими руками открыл его. Половины фарамола не было! Он выругался.
 Потом он проверил, на месте ли чип. Микросхема лежала в пластиковой коробочке рядом с другими чипами — крохотными микросхемами с голубыми краями. Айра выхватил схему из контейнера и поцеловал. Теперь у него есть козырь на любых переговорах. Подумать только, что адмирал Енков позволил ей просочиться сквозь пальцы ради двух с половиной центнеров оптимола! Ганвик заревел от радости:
 — Теперь он у нас!
 Он засунул чип в приемную щель ручного компьютера и нажал кнопку вывода данных на экран.
 Последовало недолгое молчание, затем на экране компьютера появились ноты и слова «Пульц-тайм ин лоулайт»; включилась аудиосистема, и из динамиков донеслось несколько тактов третьей мелодии из горячей сотни Побережья Эс-икс прошлой недели.
 Ганвик в ужасе заколотил по клавишам, однако в чипе оказалось лишь несколько десятков мелодий в стиле «пульц-данс» — и каждая новая была оглушительнее и энергичнее предыдущей.
 Издав нечленораздельный яростный рев, Айра что есть силы швырнул компьютерный модуль о стену.
 — Девку ко мне! — прорычал он.
 Ганвику хотелось закричать от досады, но он сумел сдержаться. Однако при этом пообещал самому себе, что Армада станет послушнейшей и бессловеснейшей домашней живой игрушкой в мире — когда он с ней закончит.
 Медики подсоединили капельницы и начали откачивать из крови транквилизаторы. Армаде ввели стимулятор. Глаза ее широко раскрылись. Кольцо мужских лиц вокруг нее осветилось улыбками, некоторые засмеялись.
 — А теперь повеселимся, — произнес глубокий голос.
 Армада с бешеным рычанием села и двумя пальцами ткнула точно в затуманенные страстью глаза Асгуда Вита. Тот заорал и повалился на спину, прижав руки к лицу. Армада уже спрыгнула с носилок и бежала прочь.
 — Ид-диоты, хватайте ее! — почти бессвязно пробормотал Ганвик. — Нельзя же все терять дважды!
 Армаду окружили. Ударом карате она вдвинула ногу в брюхо одного из нападавших, и все отступили. У этих стариков сердца были куда тверже мышц. Они подождали, пока подоспеют охранники с веревками и наручниками.
 Армада увидела восторг на лице Ганвика и решила, что не умрет у него в руках и не будет стонать по его прихоти. Она прорвалась сквозь заслон сенаторов на противоположном конце кольца и прыгнула в окно головой вперед. Пятнадцатый этаж — этого хватит. Они от нее ничего не получат.
 Ганвик торжествующе хохотал, когда охранники рванулись за ней. Эти окна никогда не разбить. Армада нырнула в то, что считала стеклом, и отлетела от окна, перевернувшись в воздухе и ударившись головой о пол.
 Улыбка исчезла с лица Ганвика. Он заорал в тревоге, призывая врачей, и бросился к недвижному телу.
 В чаще джикового леса на южных границах Гато по сигналу Справедливой Фандан пришел в движение секретный отряд. Люди и фейны бросились снимать маскировку со спрятанных реактивных транспортов, болтающихся на поплавках на просторах реки Лютер. Самолеты быстро заправили и подняли в воздух.
 Ближе к полудню над Ирурупуп появились транспорты дальнего радиуса действия. Три из них служили заправщиками и кружили в воздухе, а остальные резко снизились и сели на участок спокойной воды возле Вершин Махр. В них разместился отряд добровольцев из героев эффертелли Умпиила под командованием Лавина Фандина.
 Через несколько часов они были уже в нескольких тысячах километров к югу от излучины Ирурупуп, а к закату достигли Побережья Эс-икс. Четыре самолета сбросили скорость, на небольшой высоте незаметно для радаров пересекли Диндж и приземлились в солоноватых водах прибрежного лимана. Пятый ушел в море, затем развернулся и лег на курс, параллельный Побережью Эс-икс. Сбросив парашютистов и надувные плоты, он ушел на юг и присоединился к остальным, пустив рябь по хмурым водам Динджа.
 Пилоты сгрудились вместе и стали пить моку, в задумчивости созерцая гнетущий пейзаж — кошмар зыбучих песков и небольших островков, поросших кустарником и болотными деревьями. Невдалеке к небу устремил мощные лиственные кроны лес эсперм-гигантов. Пилоты посмотрели на юго-восток. Где-то там, в направлении Отбитой Головы, Лавин Фандин и его фейны в этот момент крались мимо вудвосов. От одной мысли об этом пилоты зябко поежились.
 На юго-западе пилотам была видна полоска огней Побережья Эс-икс на горизонте.
 Время шло. Пилоты пили моку и говорили о войне. Все были на взводе, никто и не думал спать. Было далеко уже за полночь, когда крик совы и приглушенный свист сообщили, что фейны вернулись.
 Лавин Фандин рвался начать движение.
 — На исходной позиции мы должны быть через сорок минут, — сказал он. — Все начнется с восходом Бледной Луны.
 Про себя Лавин думал, жива ли еще Армада. Она была в лапах синдиката целый день. Прозондировав ее мозг или найдя чип, они наверняка ее убьют. Он старался не думать о смертных пытках, которые устроит ей Айра Ганвик, однако твердо решил отплатить синдикату мерой за меру.
 Когда адмирал Енков в ту ночь наконец смог связаться с Ганвиком, пробившись сквозь долгую череду секретарей, то увидел, что сенатор потрясен и не может сдержать дрожи.
 — Значит, чип бесполезен? — спросил он спустя мгновение.
 Ганвик едва смог кивнуть в знак согласия.
 — Вам повезло. Если бы ваш заговор сработал, я вынужден был бы арестовать вас. Этот чип по праву должен принадлежать нам. Это мы захватили девушку.
 Ганвик посмотрел на экран с каменным выражением лица.
 — Нет, изначально чип принадлежал мне. Зачем мне нужно было объявлять о его существовании? Однако теперь уже это не имеет никакого значения. — Он судорожным движением сжал небольшой мешочек, который держал в руках, — куилови джуи-джи. Это было небезопасно и вредно для сердца — так поддаваться эмоциям, однако гнев требовал выхода.
 — Ладно, девушка у вас, но она в коме. А человека в коме даже и пытать невозможно — как я вам сочувствую! Чип пуст, а от вас мне никакой пользы. Я даже не знаю, арестовать вас всех и бросить в трюм или забыть весь этот шум вокруг микросхем и магических формул. Я направляю для надзора команду врачей и охраны. Хочу быть уверен, что вы не лжете.
 У Ганвика физиономия приобрела кислый вид.
 — На эту тему я бы лгать не стал. Была бы у меня формула, мы бы тут же ее использовали для спасения рынков, и вы это знаете.
 — Ничего я не знаю и знать не хочу! Эта планета — болото лжи и ведьм. Я возвращаюсь к собственному плану.
 Енков прервал связь.
 Когда Флер на рассвете вызвали к Справедливой, она никак не могла проснуться. Справедливая протянула Флер золотое яйцо фарамола.
 — Освежитесь, моя дорогая, сейчас мы верхом поедем на север.
 Флер уставилась на яйцо, в ушах у нее зазвучали слова доктора Олантера. Затем она поддалась искушению и еще раз почувствовала прилив сил и остроты восприятия, вызванный действием фандан-кристалла.
 Они снова отправились в путь верхом на нахри. Однако на этот раз движение по вершинам деревьев заняло не один час, так что, когда наконец они остановились, Флер уже начала уставать.
 — Мы почти у цели, — объявила Справедливая со странным блеском в глазах. — Священная роща находится за этим подъемом.
 — А я думала, что все деревья священны, — удивленно произнесла Флер.
 — Верно — но не для фейнов. Для них такими являются деревья Фиднмеда.
 Они спустились к основанию первого дерева и дальше пошли пешком.
 — Нахри не дозволено пройти сквозь эзотерическую мембрану, — пояснила Справедливая. — Их мозг слишком примитивен.
 Они пересекли невысокий пригорок и вошли в лесную долину, деревья в которой с виду не отличались от остальных гигантов. Только здесь тишину не нарушали крики животных.
 — Как будто по библиотеке идем. Почему так тихо?
 Справедливая остановилась, ожидая, в густой тени. Фейны-охранники стояли рядом, сложив лапы на груди.
 — Скажите, дорогая, насколько вы хорошо понимаете мифологию фейнов? Флер пожала плечами.
 — Я читала Буррупа и Херсона. И Ксангпьяо изучала, конечно, — о первом контакте с культурой фейнов. А на звездолете я читала «Буддистские размышления о тайне фейнов» Эмми Голдберг — вам она не попадалась? Просто великолепная книга!
 — Нет, — покачала головой Справедливая. — Но зато мне довелось прочитать ужасные труды Буррупа и Херсона. Эти господа не имеют ни малейшего представления о том, о чем пишут. Но достаточно, что вы что-то читали и понимаете, что мифы эти очень древние.
 Флер кивнула.
 — Собственно говоря, эта мифология окончательно выродилась — она настолько древняя, что сами фейны уже не имеют ясного представления о значении самых тонких мест. — Справедливая заметила шокированное выражение лица Флер. — Нет, это правда, мифология такая же сенильная, как и сами фейны — они чрезвычайно стары, как видите. Здешняя экосистема просуществовала без изменений пятьдесят миллионов лет.
 — Бурруп и Херсон придерживаются иного мнения на этот счет, — заметила Флер.
 — Эти дураки ничего не поняли. Слушайте внимательно. Например, вот это место, где мы сейчас находимся, было для фейнов особенным в течение пяти миллионов лет. Подобные места есть, но они существуют не постоянно. Периодически они меняют местоположение, возможно, вместе с полюсами — никто не может сказать в точности, — и прежние теряют силу, а вместо них появляются новые.
 — А что здесь особенного?
 — Концентрация энергии в странных формах. Смотрите, я покажу вам самый очевидный эффект. Приготовьтесь к необычным ощущениям, но запомните: ничто из того, что случится, вам нисколько не повредит.
 Они прошли вниз по тропе, утрамбованной местами до твердости камня. Она расширилась и вывела их под карнизы Фиднмеда. Флер немедленно почувствовала покалывание и легкость в голове, из-за которой ей захотелось засмеяться или громко закричать без всякой причины.
 Тропа вышла к группе кругов, свободных от арбля.
 — Первые узлы далеко действующих активистов. — Справедливая знаком предложила Флер зайти в круги. Как только нога Флер ступила в центр круга, кровь ее начала пульсировать, а перед глазами замелькали мимолетные образы. Неописуемые изображения и фигуры запрыгали, как в калейдоскопе. Флер обернулась к Справедливой:
 — Что это? — Справедливая мелькала среди взбесившихся желтых вымпелов с черными прямоугольниками. — Что со мной происходит?
 — Идите дальше по узлам. Все откроется само.
 Флер сделала еще шаг. Мир вокруг померк, и вместо него Флер оказалась в пустыне с зеленым песком под прочерченным оранжевыми полосами небом. Затем изображение померкло, и Флер вновь очутилась среди деревьев. Она сделала еще один шаг и повисла в космосе. Планета вращалась под ней, и поверхность ее была скрыта под алыми облаками.
 Каждый шаг вызывал новый мираж. Некоторые из них описать было невозможно. Один состоял только из мрака, ужасного чувства слабости и нестерпимого запаха, исходящего изо рта.
 Флер пересекла весь круг.
 — Хорошо, теперь объясните мне. Что это такое?
 — Разве вы не поняли? Каждый мираж — это изображение определенного места, ни одно из которых не повторяется. Ощутите энергию этого места. Здесь сплетение миллиардов передач энергии. Сюда приходят ау фейны, когда хотят лицезреть чудеса, обнаруженные Аризелями тки Фенрилль в их великом поиске.
 — Кто такие Аризели? И что они ищут?
 Флер недоумевала. В академическом труде Буррупа и Херсона «Мифы и магия фейнов» Аризели рассматривались как духи предков, обитающие вблизи очага. Они исследовали небеса в поисках Создателя. Поиски были, разумеется, бесконечными и считались символом охоты.
 — Аризели, дорогая моя, — это творцы нашей планеты. Пройдите по главной тропе в полном течении, пройдите по узлам группы Экспансионистов. Вы увидите больше.
 Флер взглянула на деревья, такие молчаливые, попавшие в западню своей неприступной растительной твердости. Она вошла в больший круг, голый и ровный.
 Щелчок — и она оказалась на берегу кипящего моря охряной серы. Не надо было вдыхать в себя свинцовый, нестерпимо жаркий воздух, чтобы понять невозможность для человека жить здесь вне герметичной камеры. Видение исчезло, и это сохранило ей жизнь. Даже кожа ее не нагрелась.
 Укол боли, почти морозящий — не более того, — и она увидела перед собой ледяное поле, искривленный горизонт за ним и небо, заполненное газовым гигантом, чьи цветные прожилки разделили небо на зеленые, оранжевые и желтые полосы.
 И тут Флер полностью встала на узел Экспансионистов, и перед ней заплясал калейдоскоп планет и миров, сменившийся парадом галактик: каждое изображение представляло собой панораму новой галактики — спиральной, эллиптической, не правильной — с разных углов зрения. Выйдя в конце концов за пределы узла, Флер свалилась бы в заросли арбля, но Справедливая прижала ее к себе. Флер была слишком потрясена и ошеломлена, чтобы сконфузиться от такой близости к родоначальнице клана Фандан.
 — Откуда берутся эти образы? Почему именно здесь?
 Справедливая помогла ей выпрямиться.
 — Где бы ни странствовали далекие Аризели, пересекая миллионы вселенных, плывущих в Чертогах Всего, они записывают, что видят. Здесь смешиваются эти изображения — таковы особенности используемых Аризелями силовых полей.
 — Так, значит, они живы? Боги этой планеты до сих пор живы?
 — Не в такой форме, как мы. Они принимают любую физическую форму, которая им нравится. Для жизни они используют энергию деревьев, — Справедливая показала рукой. — Эти деревья, все великие деревья — это их источник энергии.
 — Вы хотите сказать, что все это, все леса Фенрилля растут, лишь чтобы снабжать энергией духов предков?
 — Они пересекают вселенные, проходят между вселенными только на этой неуловимой энергии. Она слаба в сравнении с физическими силами, которыми мы управляем, — электромагнетизмом, ядерными силами, — но, когда ее используют обладающие специальными навыками адепты Фенрилля, она превосходит все остальные.
 — Но какая у всего этого цель?
 — Они ищут Создателя. Посмотрите, как расположена суша на этой планете. В песне Махгара фейны поют, что «четыре тысячи бакванов нужно было, чтобы изменить планету — передвинуть север на юг и юг на север». Один бакван — это примерно шесть тысяч лет, а значит, фейны описывают не что иное, как сознательное, управляемое движение континентов, из которых был образован единый Континент-пояс. Фрагменты слились воедино примерно за миллион лет.
 По телу Флер прошла дрожь. Управляемый дрейф континентов!..
 — Но даже если это и возможно, зачем такая работа? Чем плохо было прежнее положение континентов?
 — В экваториальном поясе более подходящий климат, и выращиваемый ими лес буйно разросся. Они создали оптимальные условия для роста эсперм-гигантов. А на базе деревьев организовали экосистему с неимоверной способностью самоподдержания. Эта система сопротивляется мутациям и любым видам вторжений чужаков.
 — Ну конечно, вудвосы! Флер провела рукой по лбу.
 — Вселенных — миллионы. Создателем — кем бы или чем бы ни являлась эта сущность — постоянно творятся новые. Каждая вселенная располагается внутри всех остальных, окруженная оболочками всех других, однако занимаемое каждой пространство громадно и материя присутствует в них в очень разреженной форме. Если сделать вселенную слишком «тяжелой», она немедленно сколлапсирует в черную дыру и всплывет где-то в другом месте системы вселенных. Все вселенные уникальны — они как цветы, распускающиеся посреди бесконечной пустоты, и как цветы, они не могут существовать вечно. Даже материя, из которой они состоят, в конце концов гибнет, когда распадаются протоны.
 Флер помолчала несколько секунд, оцепенев от потока образов, галактик, планет и вселенных.
 — Почему же это место остается в секрете? Почему здесь не было ученых с Земли?
 — Это хороший вопрос, поскольку мне известно, что Юдит Сприк, как и другие, послала на Землю множество сообщений на эту тему. Возможно, ее сочли недостаточно компетентной в вопросах науки, хотя должна заметить, что для семейства Сприк наука является наивысшим приоритетом. Скорее всего земным мудрецам ее сообщения показались слишком фантастичными — бредом экзотической колонистки.
 — Пытался ли кто-нибудь установить контакт с этими существами?
 Справедливая пожала плечами, в глазах ее появилась грусть.
 — Боюсь, что впервые за долгие годы это предстоит сделать нам. Мы посылали им волосы наших павших в сражениях. Как утверждают фейны, наше существование запечатлелось на них, и потому они уже много лет знают о нас, хотя прежде мы ни разу не беспокоили их просьбами о защите. До этого дня. Сейчас адмирал уничтожает деревья. Он не ведает, что творит.
 — Так вот почему вы привели меня сюда, — сказала Флер, понимая, что это должно стать величайшим событием за всю историю человечества.
 Справедливая развела руками — без ногтей на пальцах они казались необычно слабыми и уязвимыми.
 — Я должна объяснить это космическому адмиралу, однако боюсь, что мы не сможем понять друг друга. Сомневаюсь, будет ли он вообще меня слушать. Если вы сможете привлечь его внимание, а может быть, даже убедить его прибыть сюда… Если он сам пройдет по узлам, то сразу все поймет.
 Флер уловила в голосе Справедливой новый оттенок отчаяния. Перед ней, имевшей все, даже вечную жизнь, теперь разверзлась бездна.
 Позднее, когда они вернулись в лагерь и попивали подогретую гвассу, Флер поинтересовалась у Справедливой, как она сама впервые познакомилась с Фиднмедом.
 — Когда я была еще маленькой, мой отец, Лютер Фандан, взял меня на церемонию волос погибших. Никогда не забуду тот день в святилище Гато. Я стала изучать таинства. Вскоре я отправилась на скалу Оракул вместе с адептом, который терпел мое присутствие лишь потому, что я тащила вверх его провиант.
 — Это таинственная скала, отвечающая на вопросы песнями ветра? Говорят, что это легенда и ее местонахождение уже тысячи лет забыто.
 Справедливая улыбнулась:
 — Не забыто, но скрыто, и найти ее не так-то легко. Но это тоже одно из проявлений Аризелей. Должна добавить, что популярное представление не совсем верно. Скала Оракул не только отвечает на вопросы, но и задает их.
 Позже, когда я повзрослела и лучше стала говорить по-фейнски, я просила адептов святынь ветра допустить меня в Фиднмед. Но я по-прежнему не могла проникнуть сквозь завесы — манера у адептов мягкая, но их стиль мышления более подобен стилю Аризелей или их общих предков, чем фейнов. Они становятся отстраненными, и вопросы людей к ним не проникают. В их любовь к миру прокрадывается двусмысленность. Они готовятся к смерти со счастливым сердцем.
 Спустя много лет я вернулась к тому же исканию, и на этот раз я знала достаточно, чтобы расшифровать ответы адептов. Я нашла это место и ступила на узлы. Но это случилось уже на сотни лет позже, и было слишком поздно, чтобы это могло хоть как-то помочь.
 В голосе Справедливой отчетливо звучала горечь. Флер долго не могла заснуть, в ее мозгу вертелись вопросы. Наконец на западе взошла Бледная Луна и осветила лес своими медными лучами. Флер провалилась в беспокойную дремоту.




 Глава 24


 Когда слухи о массовых расстрелах в хитиновых войсках синдиката пронеслись по трущобам Жажды Смерти, Тан Убу тщательно оценил собственное положение. Он понял, что синдикаты, отчаянно нуждаясь в новых рекрутах, могут направить в трущобы банды для их вылова.
 Однажды вечером он взобрался на крышу «ветхого трехэтажного строения, в котором размещался дешевый секс-бар, где он служил одновременно счетоводом и барменом. В здании находились также десятки убогих квартирок, выходивших окнами на узенькую улочку с дешевыми неоновыми огнями и ночлежками, прилепившимися к массивному фундаменту нависавшей над ними противо-вудвосовей стены.
 Это была улица Адова Дыхания — зловонная дыра с самыми дешевыми притонами и борделями во всей Жажде Смерти. Над двух— и трехэтажными строениями нависала стена, вздымающаяся на высоту сто пятьдесят метров, сооруженная в основном из бетонных плит, скрепленных друг с другом стальными балками. Контур стены был не правильным, виднелось множество заплат на местах срочного ремонта. Из-за железобетонных пластырей и заплат из кирпичей и цемента стена казалась почти живой.
 Тан ощутил желание исследовать эту стену. Взобраться на нее было нетрудно. Многочисленные зазоры между сместившимися бетонными блоками, через каждые двадцать метров большие карнизы и выступы. Поднявшись выше, он обнаружил, что уступов стало еще больше. Нижняя часть стены была построена сразу, когда началась колонизация Эсфеласа. Потом к стене в разное время добавлялись дополнительные секции. Это был лабиринт заплат, некоторые секции в верхней части были пустотелыми и служили лишь для отвода глаз, никакой реальной защиты не обеспечивая.
 С вершины стены открывался великолепный вид. На переднем плане на западе теснились своды зданий полуострова. Вдалеке под звездами — темный океан. На юге виднелись огни Побережья Эс-икс и острова Удовольствий. На севере лежали топи дельты великой Ирурупуп — тысячи квадратных километров поросшего травой болота под названием Диндж.
 Вид на восток был закрыт самой стеной и полосой других стен, ловушек и проволочных заграждений глубиной в несколько сотен метров.
 Когда группы солдат из боевых отрядов стали появляться в Жажде Смерти для захвата рекрутов в хитиновые войска, Тан истратил вечерний сбор секс-бара на консервированную пищу и водосборник и полез в лабиринт противовудвосовой стены.
 На внутренней поверхности высокой стены он обнаружил укрытие, напоминающее небольшую комнату с подобием окон-бойниц, выходивших на обе стороны стены. Чтобы добраться до него, Тану пришлось пройти тридцать шагов по разбитому кирпичному карнизу шириной не более человеческой ступни. Сверху убежище не было скрыто нависающим над ним искривленным полуразрушенным парапетом.
 С этого момента Тан проводил свои дни, исследуя запутанный лабиринт стены, а по ночам предпринимал вылазки, добывая себе пищу и узнавая новости.
 События на Побережье Эс-икс разворачивались стремительно. Чтобы предупредить введение Космическими Силами военного положения, синдикаты перевели боевые отряды в ранг официально сформированных полицейских сил. На всех жителей были заведены компьютерные досье с фотографиями. Было объявлено, что волнения и призывы к бунту отныне караются смертной казнью.
 Однажды вечером вскоре после этого Тан занимался исследованием внешней стороны стены — ячеек разрушенных сооружений, которые, судя по всему, многократно восстанавливались и снова разрушались. Искореженные глыбы бута, зачастую со стальными балками, торчащими как огромные колючки, лежали в беспорядке, оставив между собой неровные пятна голой земли.
 Тан осторожно двигался по галерее из Т-образных бетонных блоков, подпиравших железобетонные плиты, когда впереди послышался шум. Тан осторожно пробрался вперед сквозь кучи щебенки, засыпанной под опорные блоки. Внизу на открытом месте притаились на песке темные фигуры.
 Глаза Тана широко раскрылись. Приземистые фигуры были слишком мощными и могли быть только фейнами. У каждого из них был радиоминоискатель. Обнаружив очередную мину, фейны осторожно выкапывали ее длинными ножами и разряжали. Они казались полностью поглощенными своей работой, и никаких постов наблюдения Тан не заметил.
 В мозгу у него пронеслись десятки вопросов. Зачем фейны извлекали мины? Не столкнулись ли они с нехваткой боеприпасов?
 На гребне кучи щебня появилась еще одна фигура — стройная, легкая как пушинка по сравнению с дородными фейнами, — несомненно, офицер из людей. В меркнущем свете Тан разглядел, что фейны одеты в зеленую камуфляжную униформу. Такую носили лишь фейны Чунгов или Фанданов.
 Они расчищали пространство между стенами, и Тан пошевелился, решив забиться поглубже в тень, чтобы не попасться им на глаза. Внезапно что-то острое и холодное укололо его в шею.
 — Пигаз, — прошептал резкий голос ему на ухо. Запахло апельсинами.
 На руках у него оказались наручники, и его без всяких церемоний закинули на широкую спину, покрытую коричневатой шерстью, а потом с пугающей скоростью потащили вниз.
 Его поставили на ноги возле куска бетона, более всего похожего на гигантское надгробие. Вперед вышел человек в форме, губы его были плотно сжаты, глаза прищурены.
 — Что это за проныра? Вылез поползать вечером перед сном?
 Тан узнал человека с первого взгляда.
 — Лавин Фандин, не так ли? Командир Абзенской долины?
 Глаза Лавина сузились.
 — Вы, может быть, произнесли свой приговор, милейший. Кто вы? И откуда меня знаете?
 Тан нервно сглотнул. Фейны окружили его сплошным забором мышц и пылающих желтых глаз. Что же, смерть будет хотя бы быстрой.
 — Мы встречались с вами на Стройнз-Рок. Я входил в состав дипломатической миссии Земли. Вы еще разговаривали с моей бывшей начальницей, заместителем посла Флер Кевилла.
 На лице Лавина отразилось узнавание, потом он вспомнил рассказ Армады.
 — Значит, это вы сопровождали их во время бегства от синдиката. Если не ошибаюсь, вас зовут Тан Убу. — Лавин улыбнулся, а затем похлопал Тана по плечу. — Поздравляю, что остались в живых. Они обе выражали надежду, что вы выживете.
 Тана как громом поразило.
 — Вы хотите сказать, что им это удалось? Что этот ее сумасшедший план сработал? Ну, это просто…
 Его удивление было очевидным и неподдельным.
 Лавин усмехнулся:
 — Им, конечно, пришлось нелегко. Однако на всем пути им повезло с погодой, а маршрут они проложили буквально безупречно. — Он вздохнул, лицо его помрачнело. — Однако встретились мы не в добрый час — усилия их оказались напрасными. Находящаяся под моей опекой Армада была взята в плен космическими пехотинцами и отправлена Вавилонскому Синдикату в обмен на кучу фарамола. Этой ночью мы либо вернем ее обратно, либо отомстим за нее. Когда взойдет Бледная Луна, стена будет взорвана. В возникшей суматохе мы нанесем удар.
 — Вы хотите пропустить этих чудовищ за стену? Но ведь начнется настоящая бойня! Погибнут сотни невинных людей.
 — Эти люди оккупируют нашу планету и, с нашей точки зрения, никаких прав жить здесь не имеют. Однако мы намереваемся минимизировать людские потери. Я дал адептам указание обратиться к вудвосам с просьбой о милосердии Они будут преимущественно разрушать здания, а не убивать людей.
 Тан был совсем сбит с толку. Насколько он знал, вудвосы атаковали все, что двигалось. Ни один человек не мог приблизиться к ним, не подвергнувшись моментальной атаке. И более того, если Армада в очередной раз оказалась в лапах Айры Ганвика, маловероятно, чтобы она до сих пор была жива.
 — Кто пойдет к вудвосам? Как они общаются? Это невероятно.
 — Адепты, разумеется, — те, кто может разговаривать с деревьями. Деревья их узнают и позволяют обращаться к вудвосам.
 Тан сделал судорожный глоток.
 — Мне показалось, будто бы вы сказали, что деревья их узнают и позволяют обращаться к вудвосам. Как это дерево может позволить кому-либо сделать что-либо? Деревья — это пассивные живые организмы, просто растения!
 Лавин мрачно усмехнулся, лицо его во мраке тени, отбрасываемой стеной, казалось мертвенно-бледным.
 — Росянки питаются насекомыми — и здесь, и на Земле. Подобные агрессивные растения — универсальный феномен, и он едва ли свидетельствует о пассивности растений. Однако сейчас у меня нет времени обсуждать с вами подобные вопросы. Возможно, в один прекрасный день, если нам удастся выжить, мы прогуляемся вместе в лесную чащу. Поверьте, там можно увидеть удивительные вещи. Однако сейчас времени в обрез, а мне нужно еще решить, что делать с вами. Если я отпущу вас, вы можете поднять тревогу, а это означает не только верную смерть для Армады, но и предоставит Ганвику сокровище, с помощью которого он сможет захватить власть на планете. Именно это важно.
 На глазах Тана Убу фейны установили взрывные заряды в расщелинах стены. Замысел их был чудовищен. Могли погибнуть сотни людей, даже если бы вудвосов убедили беречь человеческие жизни — в последнее Тану поверить было очень трудно. Кроме того, он чувствовал, что не правильный ответ может стоить ему одного взмаха кифкетом. Они не шутили.
 — Мне бы хотелось, чтобы не мне пришлось это решать. Если я не смогу, вы меня, я полагаю, убьете.
 Лавин смотрел на него молча, непроницаемо. Спустя мгновение Тан сдался:
 — Я не подниму тревоги. Буду просто спасать собственную шкуру.
 Он потупил взгляд. Оставаться в своей комнатенке или вообще где бы то ни было на полуострове было бы неразумно. Ему нужно было добраться до острова Удовольствий, будут на масс-приводном транзите контрольные проверки или нет. Там он будет в безопасности. Возможно, ему удастся выйти на контакт с Флер, где бы та ни находилась.
 — Мы бы не стали этого делать, если бы имелся иной путь и если бы не крайняя необходимость. Но другого пути у нас нет. — Лавин отвернулся, отпуская землянина на все четыре стороны.
 Фейны будто растаяли, и через мгновение от них не осталось и следа. Тан еще секунду стоял неподвижно, в мозгу его вертелась сумасшедшая идея. Его нормальное, осторожное и предусмотрительное «я» делало все возможное, чтобы прогнать сумасшедшую мысль прочь, но она не уходила.
 Он бросился в свое убежище, быстро проглотил какую-то еду, запив ее чашкой солоноватой воды из водосборника, зарядил и проверил пистолет и после этого покинул стену.
 Шум двигателей самолетов медленно затих вдали, оставив штурмовой отряд болтаться на океанской зыби. Фейны поплыли размеренным и плавным брассом и вскоре добрались до поджидающих их надувных шлюпок. Перевалившись через борт, Лавин сверился с часами. Пока что все шло почти точно по расписанию. До восхода Луны оставалось меньше минуты. Лавин включил бортовой телевизионный монитор. В этот час эфир был забит развлекательными передачами, хотя по спортивному каналу показывали чемпионат зоны по оллболлу. Лавин с сожалением подумал, что в любой другой вечер в свободное время он бы с удовольствием посмотрел игру. Однако фейны уже опустили весла в воду, и лодка, движимая точными гребками, помчалась к берегу.
 В нескольких километрах от них в небо вздымались купола Побережья Эс-икс, освещаемые вспышками огней — ярко-красные, изумрудно-зеленые, ослепительно-багровые и голубые — сверкающая нитка заморских самоцветов на фоне непроницаемой черноты Континента-пояса.
 Выкатился и повис над океаном диск Бледной Луны, и к лодкам протянулась блестящая дорожка из рыжевато-коричневых серпиков. Издалека донеслись приглушенные влажным воздухом звуки серии мощных взрывов. Фейны гребли к линии прибоя.
 На Жажде Смерти взрывы заставили задрожать здания и разбили в них стекла. Все население мгновенно выскочило на улицы. Тонны щебня взлетели в воздух над улицей Адова Дыхания, но осели на землю прямо перед зданиями и хибарками. Сквозь дым и тучи пыли стала видна огромная зияющая дыра в стене примерно на уровне половины ее высоты.
 Вскоре паника достигла Взморья Любви, а затем и Элефеласа, расположенного в нескольких километрах выше на том же полуострове, и его жители высыпали на балконы, пристально вглядываясь на восток. Когда стали слышны далекие крики и вопли о помощи, люди бросились к лифтам. Пешеходные тротуары заполнились людьми, спешащими на запад, к станциям масс-приводного транзита. Крики сзади стали более отчетливыми, их заглушал доносимый ветром грохот ломаемых зданий. Толпа нервно подалась вперед, кто-то побежал, выкрикивая «Они близко!!!», и в считанные мгновения обезумевшая от страха толпа рванулась на станции.
 Тан Убу озабоченно глядел в телевизор, поигрывая бутылкой охлажденной моки. В новом темно-коричневом костюме, снятом с прохожего в саду Навуходоносора под дулом пистолета, Тан был просто неотразим. Костюм был слегка не впору и жал под мышками и в промежности, однако выглядел очень прилично в отличие от его собственного наряда. Тан сидел в баре «Вид на океан», принадлежащем на паях Вавилонскому Синдикату.
 Бледная Луна уже взошла, как можно было понять, выглянув из окна на пляж. Ждать новостей оставалось недолго; Тан был уверен, что никто не отважится их скрыть.
 Он оглянулся. В паре сотен метров выше пляжа стоял купол Вавилон, и сверкающие огни клуба «Висячих садов» отбрасывали на песок багровые и золотистые отсветы.
 Как только грянули первые ошеломляющие известия, все в баре уставились на экран. Появился репортер, камера скользнула по куполам Эсфеласа, показав поднимающиеся в отдалении клубы дыма и языки пламени. Изображение приблизилось, дыма в поле зрения стало еще больше, сотни людей бежали куда-то с выражением ужаса на лицах. Камера подпрыгнула и качнулась. Секунду ничего не было видно, затем на экране появилось изображение двадцатиметрового вудвоса, словно теннисной ракеткой размахивающего длинной армированной балкой и пробивающего дыры во внешней стене купола — будто разбивал огромное яйцо.
 Чудовище с паучьими глазами и огромным пеликаньим клювом было столь чуждым, что казалось немыслимым порождением болезненной фантазии. Как могло возникнуть нечто подобное? Тан с трудом смог отвести глаза от экрана, но, взглянув на пляж, увидел, что по песку быстро бегут темные фигуры.
 Ну конечно же!
 Тан уважительно присвистнул, оценив достоинства плана Лавина. Они просто поджидали невдалеке от берега, пока не услышали передачу новостей. Теперь, когда все уставились в экраны, они высадились.
 Он резко собрался — пора было действовать. Тан почувствовал успокаивающую тяжесть револьвера в наплечной сумке, расплатился за выпивку и вышел прочь.
 Не более сотни стремительных прыжков потребовалось фейнам, чтобы преодолеть пространство между белым песком пляжа и куполом Вавилон. Транспортный въезд ниже по аллее, проходивший под клубом «Висячих садов», позволил им попасть на складской этаж. Дверь легко поддалась плечам Бг Рва и Умпиила, и отряд быстро проскочил в тускло освещенный коридор. Вдоль всего коридора тянулись вентиляционные трубы, с одной стороны коридора располагалась большая прачечная. Лавин заглянул в дверь — у работающих стиральных машин возились две женщины. Без единого звука фейны на цыпочках проскочили мимо двери. До лифтов они добрались незамеченными, но тут двери распахнулись, и в дальнем конце коридора появились четыре охранника.
 Лавин подал фейнам знак скрыться в прачечной. Женщины у машин, заслышав движение, обернулись и обнаружили, что комната заполнена двухметровыми фейнами со свирепыми глазами. Одна рухнула в обморок, другую быстро обездвижили с помощью оглушающего пузырька.
 В прачечной стояло с десяток тележек для белья — объемистые плетеные корзины, в которых привозили стирку из ресторанов купола. Фейны уложили потерявших сознание прачек под стопки белья, а сами забрались в тележки. Пока Лавин Фандин смотрел, как прятались остальные, охранники приблизились, и он спрятался сам. Охранники бегло заглянули в прачечную, но машины продолжали работать, и они прошли мимо.
 Когда охранники ушли с этажа, атакующие выбрались из укрытий и забились в лифт, который выгрузил их на двенадцатом этаже в облицованном желтой плиткой коридоре, по которому уборщики толкали тележки с грязной посудой со столов «Голубого попугая». На кухне «Попугая» повара оторвали взгляды от редкого деликатеса — связанных пучков энконтодермы из южного океана. Недоумение и изумление выразились на их лицах, пока они отступали спиной к стене с поднятыми вверх руками. Скользнув сквозь плотную цепь широкоплечих фейнов. Лавин прикоснулся оглушающим пузырьком к шеям поваров. Фейны подхватили обмякшие тела и аккуратно уложили их под разделочными столами.
 Довольно долго фейны во все глаза рассматривали колючую энконтодерму, сервированную пряными растениями. Она извивалась последними свободными придатками — длинными спинными щупальцами, которые шеф-повар не успел удалить кухонными ножницами. Фейны прежде такой твари не видывали, и ее съедобность немедленно вызвала ожесточенные споры. Умпиил, фыркнув от отвращения, положил им конец, освободив кинжалом животное от связывавших его пут.
 — Может быть, оно найдет путь к океану, где ему и место, — сказал нейлик Лиссиом, когда энконтодерма медленно заковыляла вниз по служебному коридору.
 — Почему кто-то может захотеть съесть подобную тварь, не представляю, — сказал Умпиил.
 Производивший разведку в «Голубом попугае» Лавин возвратился и увидел фейнов, столпившихся у дверей кухни и глядящих вслед освобожденной энконтодерме.
 Бг Рва хрюкнул. Все резко обернулись и виновато потупили головы, встретив взгляд Лавина. Он посмотрел на пустое блюдо, разбросанные травы и закатил глаза.
 В «Голубом попугае» посетители собирались уже поздним вечером, и сейчас в интерьере из натуральной кожи красных и коричневых тонов не было ни одного клиента. Отряд зашел в дверь. Лавин еще раз описал им план помещений, в которые предстояло проникнуть. Внутрь, к оси здания и главным лифтам, вели ряды радиальных коридоров. В трех местах радиальные коридоры пересекались концентрическими кольцевыми. Ведомые Лавином фейны быстро и бесшумно двинулись по покрытому ковром переходу.
 Они прошли по облицованному плиткой коридору, ведущему к уборным. Заглянув за очередной поворот. Лавин увидел патруль из пяти охранников, медленно приближавшийся к ним по кольцевому коридору. Он быстро нырнул обратно и вместе с фейнами отступил в покрытый кафелем проход, который вел в уборные.
 Появились весело подшучивающие друг над другом охранники, идущие к уборным. Лавин дал фейнам знак отступить внутрь, и они закрылись в кабинках. Сам Лавин спрятался за диагностическим шкафом.
 Секунды шли, и вот дверь распахнулась, охранники зашли внутрь и направились к писсуарам. У Лавина перехватило дыхание: глянув вниз, он увидел, что дверцы кабинок сантиметров на тридцать не достают до пола. И коренастые икры и мохнатые лапы фейнов были ясно видны.
 Охранники закончили процедуру, вымыли руки и причесали волосы, прежде чем вновь надеть фуражки. На выходе они шутливо говорили о предстоящих соревнованиях по оллболлу, и один из охранников успел уже выйти за дверь, когда последний случайно выронил расческу. Он наклонился, чтобы поднять ее, и издал слабый, почти комичный вопль.
 Фейны мгновенно выскочили из кабинок и успели схватить четырех охранников — тех, что были в уборной. Но один сумел удрать. Через секунду будет поднята тревога. В отчаянии Лавин рванул дверь и выскочил с пистолетом в руке.
 Охранник изо всех сил бежал по коридору. До угла он успел добраться прежде, чем Лавин смог открыть огонь. Вдруг он почему-то остановился и попятился обратно в коридор с поднятыми вверх руками, потом повернулся и медленно побрел к уборной. Вслед за ним в коридор скользнул кто-то еще.
 Тан Убу крепко прижимал револьвер к шее охранника. Он махнул Лавину рукой.
 — Я подумал, надо бы посмотреть, не нужна ли вам поддержка. Влезать в это дело по-настоящему я не хотел, но на всякий случай тоже пришел сюда через «Голубой попугай», и тут я увидел, как этот друг выпрыгнул и понесся, будто дьявол за ним гонится, я догадался, что самое время действовать.
 — Мы в долгу у вас, землянин.
 Лавин торжественно коснулся охранника оглушающим пузырьком и повернулся к африканцу, посмотрев на него с уважением. Лавин протянул руку, и они обменялись рукопожатием.
 — Вам нужно попасть на четырнадцатый этаж, я так понял, — сказал Тан.
 — Там расположены личные апартаменты сенатора Ганвика, и мы абсолютно уверены, что и Армада там же.
 — Лифты охраняются. Я насчитал пятнадцать человек.
 Лавин поджал губы.
 — Пятнадцать так пятнадцать. Мы не можем здесь долго оставаться необнаруженными. Тан согласно кивнул.
 — Но у меня есть план, навеянный тактикой Армады при нашей попытке отрыва от синдикатчиков.
 Лавин включил план здания, и наручный компьютер спроецировал изображение на стену. Тан вкратце обрисовал свою идею, и в широко раскрытых глазах фейнов прочитал одобрение. Даже Лавин с неохотой согласился с тем, что в этом есть смысл.
 Они вернулись обратно через «Голубого попугая», и Лавин вызвал машину. К счастью, она оказалась пустой. Они набились в нее и поехали на складской этаж. Там они пересели в служебный лифт, шахта которого размещалась возле шахт скоростных лифтов.
 Поскольку был объявлен усиленный режим охраны, охранники разместились возле выходов из лифтов на каждом этаже, однако этот режим держался уже три недели, и внимание охраны притупилось. Когда неожиданно распахнулись двери служебного лифта — на двенадцатом этаже он останавливался нечасто, — они не успели повернуть головы.
 Лишь пронзительный визг медсестры, ожидавшей лифта, предупредил охранников, но Бг Рва уже рухнул на них сверху. Охранники едва успели удивиться, как в них врезались триста фунтов разъяренного фейна, разбрасывая их в стороны, словно кегли. За Бг Рва следовали Умпиил, Пепаз и остальные.
 Совершенно сбитые с толку конторщики, прислуга и посыльные, ожидавшие лифтов, забились в углы, а фейны после короткой рукопашной схватки с охранниками, не сделав ни единого выстрела, оставили своих противников недвижно лежать на земле без признаков жизни. Время для оружия еще не пришло. Слышны были лишь звуки ударов, тяжелое дыхание и грохот, с которым тела врезались в стены и двери лифтов.
 Тан вызвал лифт с четырнадцатого этажа, и они туда набились. Фейны дышали чуть чаще, чем обычно, глаза их были широко раскрыты, кисточки на ушах подняты. Запах пота моментально превратил лифт в апельсиновую рощу.
 На четырнадцатый этаж они попали как раз в тот момент, когда заревела сирена тревоги.
 Охранники у дверей лифта потянулись к своим пистолетам, а один успел даже сделать три выстрела в потолок, прежде чем его настигла пуля Лавина; эффертелли и Рва расправились с остальными.
 Сирена тревоги продолжала завывать. Отряд бросился вперед по изумрудному ковру коридора.
 Из боковой двери вышел невысокий лысый толстяк в позолоченном халате, свободно завязанном на животе. Его рот раскрылся в безмолвном вопле ужаса, и он попытался тут же отступить обратно, однако Лавин не слишком нежно приставил к его голове ствол пистолета.
 — Мирус Спластин, — произнес Тан Убу, — главная шишка Теоклитанского Синдиката. Почти все время они работают на Вавилон.
 — Отлично, — сказал Лавин железным голосом, — тогда он знает подробности.
 Он вплотную наклонился к пухленькому лицу дона синдиката, на котором все отчетливее проступал страх.
 — Где она?
 Глаза Спластина закатились, голос куда-то пропал.
 — Т-т-т-там, — удалось наконец вымолвить ему. — В м-м-м-медотсеке.
 — В медотсеке, говоришь? Значит, она жива?! Спластин жадно глотнул воздух, издав при этом «да».
 — Ее пытали?!
 — Нет, с ней обращались хорошо… — Голос его тут же перешел в шипение на вдохе, когда Лавин легонько постучал по его щеке стволом.
 — Только соври, червяк, и я сам тебя убью.
 — Я не соврал, она на самом лучшем попечении врачей. Пыток не было, правда, она без сознания, в коме. Она сильно ушиблась при попытке самоубийства.
 Пухлый толстяк, без сомнения, говорил правду. По лбу его струился пот.
 Лавин хотел пристрелить его прямо на месте без всяких угрызений совести.
 — Кома. Конечно, самая лучшая медицина… Они просто не могут прозондировать ее мозг и не могут пытать, пока она в состоянии комы.
 — Почему вы обвиняете нас в пытках? Мы не палачи, и ни о каких пытках и речи не было. Нам нужна лишь информация. Ваша точка зрения демонстрирует варварскую, недалекую враждебность.
 — В самом деле? — произнес Лавин, ничуть не интересуясь мнением Мируса Спластина. — Где чип? У кого он?
 Лицо Спластина превратилось в маску отчаяния.
 — Увы, он у нас, но он совершенно бесполезен. Она очистила его и записала поп-музыку. Есть, конечно, шанс, что она сохранила информацию где-нибудь еще, но только она сама может сказать где, а она пока что лежит в состоянии комы. Это наша последняя надежда восстановить формулу.
 Внезапно над ними выросла фигура Умпиила.
 — Идут еще охранники!
 — Ясно, идем. В медотсек. — Лавин толчком подогнал Мируса Спластина вперед. — Давай, крыса, ты теперь с Первым импи Абзена, а мы не можем терять время.
 Они бросились по коридору и сквозь распахивающиеся двери и сенсотуман ворвались в большую приемную, набитую магнатами всех прибрежных синдикатов. При виде фейнов, раскрасневшегося от напряжения Мируса Спластина и штурмовых винтовок девяностого калибра челюсти магнатов отвисли.
 Двойные белые двери явно вели в медотсек. Лавин приказал магнатам построиться в линию поперек комнаты. Фейны из-за их спин выставили вперед стволы, как из-за каменного бруствера.
 Ворвавшиеся в помещение охранники замерли на месте. Их хозяева отчаянно завопили, приказывая немедленно отступить и не открывать огонь.
 Лавин и Бг Рва ворвались в медотсек. Два доктора подняли глаза в притворном изумлении. За ними на носилках лежала Армада, окруженная всевозможной медицинской электроникой.
 Лавин почуял первым, оттолкнул Бг Рва в сторону и сам нырнул вниз. Послышался хлопок выстрела, и Рва, плечо которого обожгла пуля, метнул свое тело кувырком вперед, а Лавин дважды выстрелил с колена. Из ниши вывалилось тело охранника. Лавин направил ствол на врачей.
 — Следующая ваша…
 — Там еще трое, — быстро произнес более молодой доктор. Он сделал жест поднятыми над головой руками. — В препараторской.
 Рва показал, что он не ранен; Лавин выстрелил в замок и ударом ноги распахнул дверцу.
 — Быстро выбросить оружие и выходить с поднятыми руками. Быстро! Второй раз мы просить не будем.
 Из темноты донеслись проклятия, затем наружу вылетели два пистолета. Из дверей, положив руки за голову, вышли два охранника. Лавин приказал им лечь на пол.
 В темноте что-то зашевелилось. Рва засунул внутрь свою длинную руку и дернул за что-то мясистое. Раздался вой. «Что-то» на поверку оказалось толстым и бледным окороком Айры Ганвика. Кричащий о пощаде сенатор был извлечен наружу.
 Его втащили в другую комнату, и Лавин несильно ткнул в бок сенатора револьвером, чтобы тот перестал орать.
 Он обратил внимание на оборудование для мозгового зондирования, свисающее с Г-образного кронштейна. Помимо этого, здесь же лежали наручники и электроразрядник. «Медотсек» в самом деле оборудован был неплохо. Судя по всему, немало врагов Ганвика распрощалось здесь с жизнью, вопя о пощаде.
 У находящейся между жизнью и смертью Армады был тот безмятежный вид, что присущ всем находящимся в коме больным. Но увидев бинт у нее на лице. Лавин не смог сдержать гневное подергивание губ. В общем, девочка, весь твой отчаянный героизм во имя собственной чести ни к чему не привел, Жизнь вдруг показалась Лавину невыносимо горькой.
 — Каково ее состояние? — внезапно спросил он у врачей.
 Те взглянули на сенатора Ганвика.
 — Отвечать на мои вопросы, или этот козел распрощается с жизнью. Поняли?
 Они все поняли; то же понял и Ганвик.
 — У нее сотрясение мозга, вызванное ударом головой о бронированное стекло. Есть несколько ушибов. В черепе имеются микротрещины, но никаких серьезных физиологических повреждений не обнаружено. Однако из комы она не выходит уже четырнадцать часов. Имеется несколько слабых флуктуации, однако показатели электроэнцефалограммы держатся на низком уровне. Активность мозга минимальная.
 — Ее мозг умер? Быстро!
 — Нет, не думаю, — сказал один из врачей. Другой пожал плечами.
 — Ваш прогноз?
 Они неуверенно развели руками.
 — Мы как раз говорили об этом, когда вы.., к нам присоединились.
 Лавин поджал губы, продолжая крепко прижимать ствол пистолета к лысому черепу Ганвика. Оба доктора были палачами и мучителями; по справедливости надо бы пристрелить их обоих.
 — Девушка молодая, выносливая. Господь одарил ее очень крепкой головой. Здоровье у нее отличное, только некоторый дефицит веса. Мы оба полагаем, что при условии полного отдыха и при бережном уходе она полностью выздоровеет. Но кома — это очень плохой признак. Мы не обнаружили серьезных повреждений мозга или закупорки сосудов, однако возможности нашего оборудования ограниченны. Возможно, в больничных условиях мы смогли бы провести обследование более подробно. Пока что ясно одно: чем дольше будет длиться кома, тем меньше у нее шансов.
 — Она транспортабельна?
 Медики отвечать на вопрос явно не были расположены. Лавин что-то мягко рыкнул Бг Рва, и тот аккуратно прижал лезвие кифкета к шее молодого врача.
 — Я повторяю вопрос.
 — Н-н-нет, — запинаясь, выговорил тот. — Двигать ее нельзя ни в коем случае. В другом случае я разве что посоветовал бы перевезти ее в больницу.
 — Есть еще что-нибудь, помимо комы? Медики нервно зашевелились. Рва сверкнул кифкетом.
 — Нет, ничего серьезного, — пробормотал один. Лавин погрузился в раздумья. Оставаться здесь значило поставить на карту все, и в том числе жизни своих фейнов. Взять Армаду с собой значило поставить под угрозу ее жизнь и возможность восстановить информацию. Оставить ее здесь было просто немыслимо. Он взглянул на нее. Армада уже находилась по ту сторону — и жизни, и смерти. Он с силой схватил Ганвика за грудки.
 — Сенатор, если она умрет от ран, я вернусь за вашей головой. Сейчас я считаю, что потери содержимого чипа памяти — из-за вашей жадности не меньше, чем по другим причинам, — с вас хватит. Но помните мои слова и знайте, что это правда: нет на этой планете такого места, где вы можете от меня спрятаться. Если она погибнет…
 Прикрываясь магнатами, как щитом, фейны вернулись на пляж и на лодках ушли в море.
 Тем временем собралась большая толпа, приехали телерепортеры. Подразделения новой полиции не знали, что предпринять, и потому попытались запретить съемку. Но людей собралось слишком много, а открывать огонь по репортерам значило спровоцировать фейнов, которые продолжали держать магнатов под пистолетами и кифкетами. Стоя до безумия близко, толпа смотрела, как команда фейнов столкнула лодки на воду и запрыгнула в них. Умпиил и Бг Рва внесли носилки с Армадой в прибой и держали их над головой, пока лодка не отошла подальше от разбивающихся о берег океанских волн и Армаду стало возможным положить в лодку, не качнув.
 Пока последний из самолетов не опустился на поплавки и не принял на борт Лавина и Рва, те не отпускали магнатов. Затем Лавин метнул Ганвику весло и указал на ожидающую на берегу толпу:
 — А теперь иди объясни им, как ты лишил их возможности обрести бессмертие. И запомните вы все, жирные паразиты, — если она умрет, мы вернемся, и тогда вам никому не удрать.
 Пилот Грюнесс дал газ, самолет задрожал, плавно взмыл в воздух и полетел за остальными.




 Глава 25


 Известия поступили, когда Справедливая Фандан спала. Она прочитала короткую ленту шифровки и отправила сотрудников штаба отдыхать. Охватившее ее отчаяние она смогла скрыть.
 Старый Най'пьюп еще не ушел. Он выбивал свою трубку, внимательно следя, чтобы последние тлеющие угольки ненароком не упали на древесную кору.
 — Молодая женщина мертва? — Его низкий, мягкий пульсирующий голос отвлек ее от собственных мыслей.
 — Нет, не мертва. — Ей не удалось сдержать горечь в голосе. — Однако она лежит в коме — во сне, который не сон и от которого нельзя проснуться. Информация, которую мы ищем, либо утеряна, либо где-то ею спрятана.
 — А разбудить ее невозможно? Справедливая кивнула в ответ.
 — И тебе придется пойти на сделку с врагами?
 — Ты же знаешь, что мы дошли до крайности. «И мы должны расти, клан Фандан должен жить дальше, в эволюции человечества у нас важнейшая роль. Следующий шаг — к дальним звездным полям, и сделать его должен клан Фандан. Таков наш удел».
 И когда-нибудь среди ее собственной плоти, ее клонированных потомков так разовьется способность к восприятию эмоций, что перерастет в телепатию. И конечно, тело Справедливой Фандан может еще тогда существовать. Она не страшилась размышлять о далеком грядущем, планируя при необходимости на ближайшие двадцать пять тысяч лет. И это лишь за счет находящегося в ее личном распоряжении фарамола.
 «Если бы только выбраться за пределы досягаемости этих плодящихся и пакостящих вселенную орд, которые никогда не оставят нас в покое… И бросить фейнов? Придется. Фейны никогда доброй волей не покинут Фенрилль».
 — Ты попытаешься получить от них корабль? — Най'пьюп ясно понимал, что будет делать Справедливая.
 — Да, у нас нет иного пути.
 — Ты покинешь Фенрилль? — В глазах Най'пьюпа сквозила тревога.
 — Я.., я не знаю. Это будет нелегко, мсее. Подул ветерок, качнулись ветви, скрипнуло дерево, зашелестели листья, Бледная Луна подсветила облака на западе, и болью отозвалась в душе красота этого мира.
 — Но у клана Фандан есть долг. Наши враги будут только усиливаться, они не смогут остановиться, пока не завладеют всем хитином. Клан должен уйти, пока это возможно, пока нас не уничтожат и не бросят обратно в генетическое болото, из которого мы поднялись.
 Она стиснула руки. Най'пьюп ожидал; он знал.
 — И если нам придется уйти, чтобы выжить, последуют ли за нами ау фейны?
 Его старый хвост, обильно посыпанный белым, задрожал от напряжения. Най'пьюп тихо глотнул воздух и, навострив уши, уставился на деревья.
 — Такое опустошение вынести будет трудно. Нас учили принимать потерю того, что дорого, жало горечи в сладости мира, но это трудно, очень трудно… Ты знаешь, что мы сможем не уйти. Мы не такие, как вы, люди, — молодые, нелепые, рвущиеся сквозь звезды. У нас это давно позади, затеряно во временах до Махгары. И Аризели этого не позволят. Они вернутся.
 Да, именно такой ответ предвидела Справедливая. И пробуждать интерес Аризелей тки Фенрилль будет чрезвычайно неразумно. «Мы — мыши, — подумала она, — нибблы в амбарах расы великанов. Пока мы им не мешаем». Она положила подбородок на руки и прикрыла глаза.
 Най'пьюп вывел ее из мрачных раздумий.
 — До Фиднмеда рукой подать. Мы можем взять девушку и положиться на друзей-фейнов. Зачастую неизлечимо больные фейны отправляются в священные места и исполняют обряд. После этого они либо выздоравливают, либо принимают легкую смерть. Я сам знал фейна с глистами в глазах, который отправился в Фиднмед в сопровождении своих детенышей. Однако не помню, вернулся ли он оттуда.
 Во тьме появилась надежда. Она была слабой, однако, вполне возможно, могла к чему-то привести.
 — Но ведь она — человек. И кроме того, кома — это таинственное состояние, своего рода шок мозга. Бесконечное бессознательное состояние, следствие травмы мозга. Зачем духам Фиднмеда заботиться о людях, а если даже и так, откуда им знать, что именно нужно делать? Им ведь ничего не известно о мозге человека.
 — Если это Экспансионисты, тогда они помогут, если смогут. Они щедро тратят свое время и с уважением относятся к «маленьким» людям. Если это Эксклюзионисты, тогда они просто не ответят. Мы можем вызвать духов гор, которые являются нашими особенными друзьями. Они отзовутся.
 Справедливая на мгновение задумалась. В худшем случае это отнимет время, но даст хоть какую-то надежду. А за надежду можно заплатить. Данные чипа, если они все еще не утеряны, давали единственный шанс избежать расставленных для нее сетей.
 На рассвете она послала за Флер Кевилла, чтобы та явилась на радиостанцию. Для незаметной связи с удаленным радиопередатчиком, расположенным на голом дереве, поставили микроволновую релейную линию.
 Флер, не совсем еще очнувшись от сна, терла глаза и хлопала себя по щекам.
 Справедливая Фандан встретила ее с серьезным видом. Когда Флер зевнула, она нахмурилась.
 — Дорогая, мне нужно, чтобы у вас была свежая голова. Нам нужно попытаться выиграть у адмирала еще немного времени. Возьмите.
 Она протянула Флер золотое яйцо. Из щели в гладкой поверхности яйца под действием скрытого механизма выдвинулась крошечная ложечка с багровым зернышком.
 Флер хотела отказаться, но в предложении Справедливой был очевидный смысл. Флер отчаянно устала, и сейчас останавливаться было бы глупо. Она взяла крупинку языком, наклонившись вперед и как будто целуя руку Справедливой, и подумала о том, что манера, в которой ей предлагают фарамол, была отражением иерархических отношений в кланах.
 «В былые времена мы преклоняли колено…»
 Знакомая энергия лекарства хлынула в тело. Флер почувствовала, как у нее расправляются плечи и поднимается голова.
 Справедливая одобрительно посмотрела на нее.
 — Во-первых, должна вам сообщить, что мисс Армада успешно вызволена из рук Вавилонского Синдиката.
 Флер была буквально ошеломлена скоростью, с которой миссия была завершена. Она не смогла сдержать свою радость.
 — О, это так здорово, так здорово! Когда она вернется? Не дождусь, когда вновь увижу ее.
 «Боже мой, как точно и верно бьете вы в цель, Мать Справедливая», — подумалось ей.
 Однако глаза Справедливой выдавали ее уныние. Она мрачно нахмурилась.
 — К несчастью, чип оказался стертым. Это сделала Армада, а сама она без сознания после сотрясения мозга. Она пыталась покончить с собой, но ее спасло пуленепробиваемое пластиковое окно.
 Воспарившие надежды Флер шлепнулись на землю. Внезапно она восприняла ту ауру отчаяния, что окутала Справедливую, как облако — горную вершину. Королева была загнана в угол. Флер увидела тени, залегшие у Справедливой в углах губ. Она глядела в разверзшуюся перед ней бездну.
 Справедливая объяснила Флер свое понимание ситуации и далеким голосом, как бы заставляя себя говорить, описала свой план на случай наихудшего развития событий. Она готова была отказаться от контроля за поставкой хитина в обмен на спасение клана Фандан.
 С объяснениями Справедливой отчаяние в сердце Флер усиливалось. В душе росла скорбь. Несчастная леди. Рассмотрев свое положение, она поняла его безнадежность. Она считает, что это — наихудший возможный сценарий, но недооценивает своих врагов. Клан Фандан уже не раз вставал против целой расы, и этого больше не допустят.
 Девушка в зеленой униформе Фанданов подтвердила контакт с Космическими Силами. На портативном мониторе появилось лицо адмирала Енкова.
 — Ну наконец-то, взялись за ум, — сказал он и нагнулся к камере, — У меня есть новые предложения, — сказала Справедливая. Она воздела руку, как будто желая отгородиться от него, от этой демонической говорящей головы. — И я хочу сообщить новую и важную информацию.
 Странно изогнутые брови на лице адмирала Енкова слегка наклонились.
 — Объяснитесь, пожалуйста.
 — Наши силы освободили из плена юную леди, Армаду Бутте, о которой мы не так давно с вами беседовали.
 Енков улыбнулся, и на рубцах его лица заиграли красные узелки.
 — 0-хо-хо! Да, на это наверняка стоило бы посмотреть. Настроение моего друга сенатора Ганвика в данный момент должно быть очень интересным. Но вы должны понимать, что я отлично знаю, что девушка в состоянии комы, данные в чипе стерты, и ждать нам больше нечего, кроме очередных химер.
 Флер выдохнула воздух из легких. Ну конечно, он все знал, было бы глупо думать иначе, однако было бы интересно узнать, насколько тесно адмирал связан с Вавилонским Синдикатом. Они могли бы стать хорошими партнерами при диктатуре — Флер чувствовала, что она наступит тут же, как только Енков расправится с кланами.
 Поскольку выполнять роль посредника полагалось ей, Флер вмешалась в разговор. Взаимопонимание между адмиралом и Справедливой оставляло желать лучшего. Если бы только уговорить Енкова сесть за серьезные переговоры…
 — Если мне позволено будет сказать нечто во имя дипломатии, то, как мне кажется, сейчас отличный момент для начала переговорного процесса.
 — Возможно.
 — Обе стороны обнаружили ограничения и затруднения в собственных первоначальных позициях; я глубоко убеждена, что имеется потенциал для прорыва. Без всякого дальнейшего кровопролития. Вы согласны со мной, адмирал?
 По лицу Енкова не промелькнуло ни тени.
 — Благодарю вас, мисс Кевилла, мы прекрасно отдаем себе отчет в позициях друг друга; спасибо вам за это. Моя рука выше — собственно говоря, все карты у меня. Говорить не о чем, кроме как о согласовании времени безоговорочной капитуляции.
 — Адмирал, это вряд ли может быть предметом переговоров. Зачем выпячивать противоречия, если их можно решить в ходе дискуссии?
 — Я не вижу большой нужды в дискуссии.
 — У нас есть несколько новых предложений, — сказала Справедливая.
 — В самом деле? — почти скучающим голосом произнес Енков. — Ну и что же это за предложения? Подробнее, пожалуйста.
 Справедливая свела руки вместе; самообладание, самообладание. Она постаралась, чтобы в ее голосе не сквозил гнев.
 — Перед нами стоит следующий выбор — капитуляция, на которой настаиваете вы, мирные переговоры или же длительная партизанская война, которая приведет лишь к полному ухудшению всех аспектов проблемы. Так как вы полностью исключили любую возможность позволить нам сохранить наши наследственные земельные права и положение в наших долинах, мы оказались перед выбором — либо бороться до смерти, либо согласиться на растворение в коррумпированном прибрежном обществе. Однако на самом деле имеется еще один выход.
 Если мы поможем вам заново открыть хитиновые школы, позволим нашим заклинателям хитина продолжить свою работу — тем из них, разумеется, кто согласится продолжить работу под вашим руководством, — мы хотели бы взамен получить космический корабль, желательно крейсер класса «Креси». Корабль, который сможет увезти нас далеко, достаточно далеко от человеческой гегемонии. Мы найдем себе новую планету, свободную от угнетения человеком. Однако на этот раз мы разделим себя и остальную расу множеством, великим множеством лет.
 Выражение лица Енкова все то время, пока говорила Справедливая, оставалось неизменным.
 — Ого! — Он подался от камеры назад. — Вы неизлечимо романтичны. Вы должны осознать свое истинное положение. У меня нет полномочий, чтобы разбрасываться собственными кораблями. Кто я, по-вашему, какой-нибудь блаженный бюрократ? Не вижу я также причин, почему бы вашему семейству не расстаться с собственной гордостью и с частными армиями. Вновь объединиться с человечеством, отказаться от бесконечного стремления к императорскому пурпуру. Сейчас эпоха просвещения, а не феодальной знати. Мало кто воспарил выше и дальше вас, однако теперь вы должны смирить свою гордыню перед ходом истории.
 И кроме того, заключил про себя Енков, новая власть — это он. Там, где ты была королевой Фенрилля, подумалось ему, я стану императором. Сигимир видел, что теперь дорога ему открыта. Либо они капитулируют перед ним сейчас же, либо в ближайшие несколько часов их к этому вынудят. Новая операция уже была спланирована, расписана и теперь обрабатывалась компьютерами «Гагарина». После нового удара фейны взбунтуются, и заклинатели хитина будут доставлены к его ногам, захочет того эта старая ведьма или нет.
 Справедливая заговорила, полностью овладев собой:
 — Я предлагаю вам положить конец вражде без дальнейшей гибели людей, и все это — ценой одного старого корабля, находящегося в вашем распоряжении. Неужели и это «вздор»? Или вы полагаете, что нас так легко уничтожить? Повторяю, что, если мы рассеемся, вы нас в лесу больше никогда не найдете. Если мы уйдем, то и другие семейства сделают то же самое. Многие уже так и поступили.
 — Вы уже это говорили. — Угловатая голова склонилась вбок. — Однако я знаю вашу основную слабость и собираюсь ее в полной мере использовать. Теперь я повторяю свое предложение. Капитуляция, согласие поселиться на новых землях — и я буду милосерден. Отказ — и вы подвергнете себя чудовищной опасности.
 Явно удовлетворенный перспективой, он скрестил руки.
 — Адмирал, — поспешно сказала Флер, — информация, которой должна обладать эта девушка, может решительно изменить ситуацию. Могли бы вы хотя бы отложить боевые действия до тех пор, пока не станет ясно, обладает она информацией или нет?
 — Этой морковкой вы уже размахивали, больше я за ней гоняться не собираюсь. Сколько еще вы собираетесь вешать мне на уши эту лапшу? Сперва предполагалось, что у девчонки в руках необычайно важный чип. Затем выяснилось, что он пуст, К вашей удаче, этот идиот Ганвик дал ей шанс на самоубийство, и теперь она без сознания. Было ли в том чипе хоть что-то? Об этом знает только она сама, а мы понятия не имеем, придет ли она в сознание. Нет, сейчас вопрос стоит так: хочет ли клан Фандан спастись и капитулировать немедленно или же он сделает то же самое через пять часов? Сдавайтесь, и я передам девушку в руки моих специалистов на «Гагарине».
 Однако даже если мы установим эту магическую формулу, вы не должны воображать, что это серьезно изменит положение. Мировое Правительство все равно будет настаивать на контроле за производством хитинового протеина.
 Справедливая почувствовала, как похолодело сердце. Из ловушки не было выхода, за исключением самого трудного — полного растворения в лесах. И если потребуется, на годы. Этот человек отверг даже ее готовность капитулировать в обмен на возможность покинуть Систему. Ничто не помогало, оставался лишь самый трудный путь.
 Флер попыталась оттянуть разговор с помощью обтекаемых фраз о «ранее согласованных положениях», однако терпению Енкова пришел конец.
 — С меня хватит. Я хочу с этим покончить. У нас подавляющее военное превосходство. Сдавайтесь немедленно — или страдайте от последствий отказа. Через шесть часов вы будете уничтожены. Я сделаю семейство Фанданов примером для всех остальных.
 Связь прервалась.
 Справедливая подняла глаза. Лицо ее было пепельного цвета.
 — У нас нет выбора.
 Она высохла и постарела в одно мгновение.
 — А что с Армадой? — спросила Флер, чтобы сменить тему разговора.
 Справедливая развела руками и пожала плечами.
 — Да, в самом деле, это наш единственный шанс. Они по-прежнему хотят заполучить эту формулу. Пойдем, нужно спешить. Пока атака не началась.
 Она начала отдавать приказы, по которым должны были рассеяться в лесах многие тысячи Фанданов, и фейнов, и людей, по-прежнему сосредоточенных в лесу неподалеку. Всем септам и бригадам техобслуживания предстояло разбиться на маленькие группы. Раздавались радиошифры и списки будущих точек встречи. Команды планировщиков и тыловиков были завалены работой.
 Возвращающемуся спасательному отряду были посланы новые инструкции.
 Несколькими часами позднее Справедливая, Флер и медотряд в сопровождении охраны Справедливой и старого Най'пьюпа направились на встречу с группой Лавина. Выстроенные в колонну нахри прыгали по верхушкам деревьев, и всадникам приходилось низко пригибаться от ветвей и листьев.




 Глава 26


 Утренний туман еще обволакивал деревья, тонкими вымпелами развеваясь между деревьями и сучьями, и от лесной подстилки поднимались извилистые струи пара. Флер удивлялась, как Най'пьюп узнавал путь, когда не было видно никаких ориентиров, однако быстрые фигуры нахри летели вперед без колебаний и остановок. В голове колонны, отдельно от всех, ехала Справедливая, далеко унесясь печальной мыслью.
 Бени поднялось над горизонтом, и голубизна утра сменилась синевой дня. Туман рассеялся под его лучами. День снова выдался погожим, без единого облачка в небе.
 Они добрались до места встречи, где Лавин Фандин уже поджидал их. Бг Рва сидел на корточках у носилок, на которых лежала Армада, другие фейны стояли вокруг нее. Справедливая спешилась и обняла Лавина.
 — Самым славным образом сбылись наши надежды. О твоем подвиге будут помнить в веках. — Она обернулась к Бг Рва, и Флер с удивлением заметила, что в глазах Справедливой стоят слезы. — И никогда, никогда мы не забудем героя Брелкилка и мужественных фейнов Абзена.
 Она утонула в объятиях огромного фейна. Флер нерешительно вышла вперед.
 — Я так рада, что вы невредимы, — начала было она, но тут ее взгляд упал на Армаду и у Флер перехватило дыхание от волнения.
 Лавин взял ее за руки, и несколько мгновений они глядели прямо в глаза друг другу. Флер пришла в себя, нервно склонила голову, слабо улыбнулась и отвернулась, но Лавин удержал ее.
 — Нет, подождите минутку. Он указал на еще одного человека, и тот вышел вперед.
 Флер едва не задохнулась от неожиданности.
 — Тан Убу! Неужели это ты — да еще с такой ужасной бородой? Не могу поверить! — Два дипломата обнялись и заплакали от счастья на плечах друг у друга. — А я была уверена, что тебя убили.
 — Так ты думала, что меня уже нет на свете? Ничего подобного, босс: ты просто улетела, а я просто ушел.
 — Да, конечно, никто бы не поверил, что нам это удастся, однако вышло! А ты, как ты выжил?
 — Если сказать одним словом, — он дернул себя за бороду, — маскируясь, Я укрылся в Жажде Смерти. Там совсем другой мир.
 Врачи провели быстрые анализы состояния Армады и доложили Справедливой, что, хотя девушка и в коме, остальные жизненные показатели нормальны. Справедливая выслушала это известие все с тем же мрачным выражением на лице, не покидавшим ее все утро. Глубоко вздохнув, она обратилась к Най'пьюпу:
 — В таком случае попробуем Фиднмед, старый мсее. Лучше уж привлечь внимание Аризеля к мелочам, хотя уже и сейчас вред непростителен.
 Справедливую не покидали опасения, что теперь клан Фандан и все, ради спасения чего она боролась так долго, повисли капелькой Всего на губе Судьбы. В Фиднмеде их мог ждать чрезмерный успех — такой, что небеса разверзнутся.
 Дальше они пошли пешком. Флер и Тан брели рядом, и Флер услышала про разрушение вудвосовой стены и про последующее вторжение вудвосов на Взморье Любви. Поежившись от воспоминания, она рассказала Тану о собственной встрече с вудвосом.
 Тан допытывался о подробностях ее приключений, и Флер заколебалась, не зная, с чего начать. Со времени рассвета на Отбитой Голове так много всего произошло… Но не успела она собраться с мыслями, как Никуза, который вел в поводу всех нахри, пронзительно крикнул и указал вверх сквозь листву. Над головой быстро пролетели несколько ярких объектов.
 — Очень высоко, — произнес Тан. — Должно быть, орбитальные самолеты.
 — Адмирал Енков угрожал вновь атаковать нас.
 — В самом деле, это не самолеты Фанданов — слишком уж быстрые, — согласился Тан. — Смотри, как летят.
 По лесу прокатилась ударная волна, и яркие точки удалились.
 Через минуту или около того, когда уже никто не смотрел на небо, первая же вспышка осветила собой все вокруг, превратив предметы в собственные негативы. Черное стало белым, и все закричали — нахри, люди, да и фейны тоже — и рухнули на землю. Флер заплакала, прикрыв локтем обожженные глаза. И тут послышались разрывы.
 По лесу разнесся ужасающий грохот — далекий, но приближающийся. Деревья задрожали. Задул ураганный ветер. Выросло огромное облако, а рядом с ним еще, и еще, и еще — линия уходила вдаль, словно это были огненные столбы, низверженные на землю разгневанным Богом. К крыше этого храма разбушевавшихся энергий быстро поднялись шляпки огромных грибов.
 — Разрывы дойдут до нас? — с интересом и с ужасом спросила Флер.
 Лавин и Рва неистово работали с боевым компьютером, когда поднявшийся ветер донес странное зловоние. Оно становилось все сильнее, и вскоре все заполнил собой рев, принеся темноту и привкус соли во рту Флер, а ветер превратился в пронзительный визг.
 — Нет, мы в безопасности, — выкрикнул Лавин, и сразу после его слов ветер стал понемногу стихать. Небо, однако, продолжало оставаться темным из-за огромных облаков, поднявшихся на востоке над огромным заревом огня.
 Все поднялись на ноги, за исключением Справедливой Фандан.
 — Дождь будет радиоактивным, — сказала Флер.
 — Но не так уж сильно, — возразил Тан. — Стандартное вооружение космофлота, чистые боеголовки. — Он нахмурился. — Но почему? Почему ядерное оружие? Почему? — Голос его прервался.
 Лавин обернулся, готовый произнести что-то яростное, глаза его смотрели жестко и тяжело. Он увидел Флер и, ничего не говоря, просто смотрел ей в глаза, радуясь той силе, что была в них.
 Флер в его глазах увидела загнанное выражение — как у огромного зверя, оказавшегося в конце концов в западне.
 «Вот, значит, как это бывает! Неужели нет выхода?»
 Даже великий клан Фандан не мог победить Солнечную систему или противостоять всему человечеству.
 Справедливая Фандан сорвала с себя шелковистый парик и разорвала тщательно пригнанную униформу. Не вставая с колен, она громко вскрикнула по-фейнски, и фейны хором завыли. Поднялся свежий ветер, дующий в сторону огненной бури.
 На вершине широкой облачной стены громоздились огромные грозовые тучи цвета соли с перцем. Океан пламени заливал миллионы деревьев.
 Справедливая Фандан схватила Флер за руку; лицо ее было пепельно-серым, губы побледнели.
 — Они зазвонили в колокол Судного дня. Наша судьба отныне не в наших руках.
 На землю уже падали первые капли дождя.
 Они вновь пустились в путь под темными нависшими небесами. Накатил запах гари, и их догнала волна бегущих животных. Ядро бегущего стада образовали веры, нибблы, ярко окрашенные скрины — все пронеслось вихрем.
 Флер начала различать и другие звуки — глубокий бас, громыхающий снова и снова, как будто бог огненного моря раз за разом ударял по струне фортепиано и та отдавалась неослабевающим эхом где-то на пороге слышимости.
 — Деревья поют, — вот и все, что ответила Справедливая на встревоженный вопрос Флер. Потом она обернула голову шалью и поднялась. — Если принять достаточно фарамола, — сказала она, — можно подавить воздействие излучения, однако это выйдет недешево.
 Она отвернулась, будто поглощенная какой-то частной беседой.
 Когда отряд достиг окраин Фиднмеда, они уже промокли до нитки и были облеплены горячей грязью, изливавшейся с небес в струях дождя. Лес, погруженный во мрак, показался Флер еще более первозданным, чем прежде. Странный бас по-прежнему не затихал. Скорее, он стал даже сильнее.
 Слева от них с резким звуком что-то разорвалось. Флер замерла на месте, все обернулись, а фейны подняли винтовки. Но больше никаких звуков не последовало, и фейны пошли дальше, напряженно оглядываясь. По шкурам и лицам текла грязь.
 Уже в самом Фиднмеде сквозь тишину и звук дождя раздался еще один резкий треск. Флер показалось, что он был ближе, чем прежде. Кто-то их выслеживает? Затем в воздухе, на высоте примерно двух метров над землей, начали появляться крошечные оранжевые пузырьки. Они возникали словно из ниоткуда, медленно оседали вниз и лопались. Потом исчезли.
 Воздух вокруг них гудел от напряжения. У Флер волосы встали дыбом, спину стало покалывать. Со всех сторон послышались треск и хлопки, как от каких-то странных хлопушек. Раздались громкие щелчки, напоминающие звуки мощных электрических разрядов.
 Деревья были, видимо, пропитаны энергией, и глянцевитые пятнышки светились перламутровым светом. На коре жемчужными полосками проявились жилы.
 Оказавшись у узлов, Най'пьюп и Справедливая Фандан приблизились к ним и начали церемонию вызова Духа Абзена.
 Сначала Флер стояла выпрямившись, а затем подошла к большому корню, нависавшему над тропинкой. Она прикоснулась к дереву и с ужасающей внезапностью оказалась в другом месте, подчиняясь законам неведомой геометрии, сдвигающихся форм и еще чего-то, что ее мозг был не в состоянии постичь. Она вскрикнула и отдернула руку назад. Раздался хлопок, она почувствовала, что неведомая сила отпустила ее и теперь она в объятиях Лавина Фандина.
 — Ты почувствовала силу.
 — Почувствовала? Да это же уму непостижимо! Что вообще здесь происходит?
 Най'пьюп громкими криками призывал Духа; неожиданно он встал на ноги и исполнил небольшой танец, мелкими виляющими шажками перемещаясь взад и вперед и выбрасывая руки перед собой и за спину. Затем он рухнул на землю прямо над узлом и повторил долгое заклинание.
 Воздух по-прежнему был наполнен хлопками и писком, вызванными необъяснимой энергией, но звуки бури утихли. Воздух стал тяжел, потом еще тяжелее и абсолютно неподвижен. Ветер стих. Флер почувствовала внезапное неодолимое ощущение того, что рядом что-то есть, как будто неподалеку стоял кто-то невидимый, но огромный. От чувства ожидания, растущего вместе с разлитым в воздухе спокойствием, возникла дрожь, от которой зазвучали хроматической гаммой невидимые во мраке струны, и они будто дразнили ее мозг никогда не испытанным ощущением. Будто что-то рокотом прошло через нее, обращаясь к ее нутру, к чреву и утробе и через них — к самой ее сущности.
 — Что это? — спросила она во внезапном ужасе. Лавин обнял ее за плечи, покрепче прижав к себе.
 — Дух нисходит.
 Послышались звуки легкого дуновения, беспокойные переменчивые звуки, ускользавшие от человеческого слуха. Губы Флер непроизвольно сжались, руки свело судорогой, и неожиданно она ощутила дикий, первобытный ужас, от которого ей захотелось подпрыгнуть вспугнутым кроликом и броситься со всех ног спасать свою жизнь. «Прочь, прочь! — кричал ее внутренний голос. — Прочь от этого ужаса!»
 Затем Флер обнаружила, что бьется в объятиях Лавина и всхлипывает, тяжело дыша.
 — Спокойнее, — сказал он, продолжая прижимать ее к себе, — тебе нечего бояться. И к тому же это добрый дух, и он ничем нам не повредит.
 Тан уставился прямо перед собой, пытаясь понять природу мерцания над фигурами Справедливой и Най'пьюпа, стоящими на коленях на голой земле узла.
 Присутствие чего-то среди них ощущалось все сильнее, влажность возросла, и пот заструился по лицу Флер, смешиваясь с дождинками и грязью. Пляски огней и силы продолжались. Вдруг вспыхивали голубыми искорками слабые отблески, как будто неизвестное невидимое существо то входило в реальный мир, то тут же покидало его. Флер увлекло это впечатление странной хореографии частей, движений, напоминающих ход поршней во чреве циклопического мотора. Справедливая встала и воздела руки в мольбе. С резким щелчком тело ее окостенело и застыло неподвижно на несколько долгих, заполненных тишиной секунд. Потом она закружилась и рухнула оземь.
 Най'пьюп остался ничком лежать на земле, тело его находилось прямо на узле.
 Флер ощутила нечто слишком чудовищное для восприятия, стучащееся в двери самых сокровенных уголков ее мозга.
 Это было невозможно! Она инстинктивно вскрикнула, испустила долгий безотчетный вопль ужаса. Что-то враждебное коснулось затаеннейших глубин ее существа, недоступных прежде никому, кроме нее самой. Она содрогнулась от не имеющего имени отвращения. Подобного насилия невозможно было вообразить.
 Постукивания стали более настойчивыми и требовательными, что-то пыталось установить с ней контакт непосредственно через центр сознания. Она вся должна была стать жертвой его жадного любопытства. По коже поползли мурашки; мозг ее подвергался насилию со стороны чуждого субъекта, обладающего безграничной властью. Она ощутила, как оно обволакивает ее мозг, сжимая так, что глаза Флер чуть не выкатились из орбит. И затем с отвратительной легкостью, как будто существо это просто нащупало дверную ручку и повернуло ее, оно открыло двери мозга Флер и вошло внутрь.
 Крик Флер оборвался в припадке удушья. Она поглядела вниз и увидела себя, глядящую вверх. Завертелся калейдоскопический вихрь, залп зеленых, багровых и золотых искр, полностью застлавший ей глаза. Она посмотрела на самое себя чужими глазами и увидела золото, пылающее тягучими каплями перед ее взором.
 Справедливая приподнялась на локте. Изможденным взглядом она посмотрела на Флер.
 «Здравствуй, маленькая, — послышалось у нее в мозгу, и вспыхнуло изображение Флер в виде маленькой девочки, Справедливая говорила прямо у нее в мозгу, но не словами, а скорее посредством прямой передачи образов. — Это глифы путей Аризель. Я обучена этому Духом, который отозвался на наш призыв. Это Дух-предпочитающий-двигаться-медленно, страж Абзенской долины. Сейчас говорить будет он сам, прямо внутри тебя».
 Страх вновь охватил Флер подобно облаку. Чужак завладел мозгом Флер, и нечеловеческие образы понеслись по внутренним горизонтам ее собственного сознания. Без всякого предупреждения тело ее напряглось и ее вырвало, но она едва это заметила. Ощущение тела было абсолютно нереальным, будто она уходила куда-то в Ничто. «Может быть, у меня лучевая болезнь, начальный бред?» — пришла утешительная мысль.
 Затем проникшее внутрь ее существа нечто «заговорило», глифы зашелестели у нее в мозгу, как громадные пузырьки, поднимающиеся из центра сознания. «Ты — Флер». Брызнули образы цветов, и она почувствовала комплимент, даже доброту, и это сделало присутствие чуждого существа внутри нее менее тревожным. Может быть, и менее чуждым. Дрожь отвращения прекратилась.
 Вместо нее она почувствовала и увидела моментальные снимки своего прошлого — десятки более молодых Флер, которые гуляли, бегали, сидели в учебных классах, занимались любовью, мечтали о невозможном, строили телескоп. «Ты никогда не сможешь стать такой, как прежде. Все будущее стерто и будет построено заново. Смирись с этим».
 Глифы были серебряными, посыпанными смыслами, ярко блестящими. «Ты молода, все еще заперта в границах материи вселенной. Когда-то и я был точно таким же. Когда-то, но это было очень давно».
 Все прочее исчезло в трепете серой статики, и только глифы сияли. Они следовали один за другим, постепенно убыстряясь, образуя узор, сообщавший отрывки из истории поисков Создателя вселенных, предпринятых Духом-предпочитающим-двигаться-медленно. Поиск и в самом деле оказался долгим. «Я иду медленно, но долго», — пропульсировал последний глиф.
 И вновь Флер услышала «голос», слабо мелькнувший от Справедливой Фандан, и вновь она почувствовала, как ее мозг смешался с мозгом Справедливой, увидела тайные мысли Справедливой — виды, поразившие ее. Флер повернулась, не дожидаясь, пока погаснут последние глифы Справедливой в ее мозгу, и с открытым ртом уставилась на Лавина Фандина.
 — Да, Флер, ты заглянула внутрь меня, до самых глубинных тайн, — передала Справедливая. — Но сейчас время храбрости и самообладания. Все личное нужно отложить. Ты нужна нам.
 Твоя любовь должна подождать, а вместе с ней и все вопросы и ответы, которые ты ищешь. Я знаю лишь половину истории, ты же должна сообщить нам другую — Аризель ждет.
 — А он знает? — вдруг спросила Флер. Вопрос поднялся в небеса могильным камнем.
 — Нет. Пока еще нет.
 У Флер было достаточно времени, чтобы осмыслить ответ, прежде чем Дух окончательно расположился внутри нее и снова началось тошнотворное ощущение высасываемых мозгов. Вместе с ним пришло и головокружение. Что-то читало ее память без всякой избирательности, но с быстротой мощнейшего компьютера. Когда это закончилось, ее отпустило, как будто щелкнула сжатая пружина. Чужеродное присутствие исчезло. Флер качнулась назад. Волна необычайно ярких воспоминаний продолжала наводнять ее мысли.
 Мгновением позднее «голос» вновь ожил шепотом глифов. «Теперь ситуация для меня несколько прояснилась. Существует серьезная опасность, деревьям нанесены ужасающие повреждения».
 И страшно ярко вспыхнул глиф повреждения деревьев.
 «Эксклюзионисты будут стремиться к вынесению приговора и будут ссылаться на опыт девятисотого баквана как на прецедент. Единый акт очищения послужит предотвращению повторного заражения. Боюсь, что в наши зоны Истребители слишком усердствуют». Очищение?
 «Лишь Прагматиксты Испытующие могут создать полностью новое решение, не требующее уничтожения чего бы то ни было. Одна дорога открыта нам. Например, мы можем запросить новые защитные оболочки для Сустава Радости».
 Флер ощутила, что надежда все же есть.
 «Однако следует смотреть правде в глаза. Прагматиксты — небольшая группа, и ее влияние в элите весьма незначительно. Ныне Эксклюзионисты куда сильнее, чем прежде; некоторые духи стали в древности своей слишком мстительными. Среди Эксклюзионистов существует Фракция Очищения, которая набирает силу и влияние и наверняка будет настаивать на суровых мерах.
 К несчастью, эта проблема может возникнуть из некоего аспекта решения Компромиссных Экспансионистов, принятого по великой проблеме девятисотого баквана. Предводительствовать Эксклюзионистами будет Разделитель, и это именно его мнение отвергли в предыдущем голосовании об Очищении».
 — Делитель? — вслух спросила Флер, не уверенная, что правильно поняла глиф. Последовал еще один глиф:
 «Хороший фермер — жестокий фермер». — Флер послышались зловещие нотки уважения, окрашенного беспокойством, и появилось изображение двух Разделителей, приносящих Вселенную в жертву правосудию.
 Флер поняла, что именно на это намекала ей прежде. Справедливая Фандан — только сейчас Флер вполне поняла ее. Глифы Аризелей вроде «очищения» с явными обертонами «очистки дома от тараканов». Глиф для «повреждений деревьев» был невыносимо свиреп. Затем последовала новая серия глифов.
 «Следует обратить внимание на конкретную проблему — молодая женщина с поражением мозга, физическая травма, приведшая к подобному смерти трансу. Теперь я это понимаю. Физиология подобна физиологии наших предков, задача ясна. Посмотрим, что можно сделать».
 Глифы прекратились, над прогалиной повисла тишина. Флер обменялась взглядами с Лавином.
 «Кое-что тебе еще неизвестно, дорогой Лавин, — подумала она, — и это „кое-что“ может погубить тебя. Я молюсь, чтобы этого не произошло. Не встало между нами».
 Сейчас Флер это почувствовала. Для Справедливой он был уже обвенчан, был компонентом ее сумасшедших мечтаний. Теперь Флер понимала весь размах легендарного эксперимента, поставленного Справедливой в своем семействе. А может ли найтись в мечте Фанданов место для постороннего человека?
 — Видишь, я же говорил, что Дух нам не сделает ничего дурного, — сказал Лавин.
 — От этих глифов я вся в ужасе. Над нами будет суд? Что это может значить?
 — Смотри, Армада пошевелилась.
 В самом деле. Армада встряхнула головой и что-то выкрикнула, веки ее распахнулись, она попыталась приподняться на локте и заговорить. Глаза девушки были широко открыты, взгляд застыл, но она льнула к Духу, снизошедшему в нее, как ребенок, доверчиво и беспомощно вцепляющийся в руку взрослого в глубокой воде. Кома прошла.
 «Память ее не повреждена, необратимых повреждений нет», — сообщил глиф.
 — Она помнит! Слава Духу, она помнит! — воскликнула Справедливая, склонившись к Армаде. — : Девочка, ты чудо!
 Родоначальница клана Фандан обняла Армаду и крепко поцеловала в лоб.
 — Мать Справедливая, — произнесла наконец! Армада, — что случилось? И как я здесь оказалась?
 Справедливая рассмеялась глубоким смехом облегчения.
 — Это, дорогая моя, довольно долгая история, и я тебе ее с удовольствием расскажу — пока скажу; лишь, что мы вызволили тебя, а Дух вернул тебе разум. А благодаря полученному тобой прекрасному горскому воспитанию ты — хранительница нашего последнего шанса. Никогда ничего не выбрасывай — вдруг это пригодится, так ведь? Разве не так учат в Бутте Маноре?
 — Но я стерла чип. Вся информация в основной памяти, в Треснувшей Скале.
 — Молодец, дорогая моя, это то, что надо. Основная память Треснувшей Скалы — она ведь вся? в нашей оперативной памяти? — Справедливая посмотрела на Лавина, и тот утвердительно кивнул.
 — Отлично. Шансы слегка возросли, но все равно час суда близится.




 Глава 27


 Дух-предпочитающий-двигаться-медленно продолжал парить над ними и внутри них. Затем он вновь ожил, и Флер почувствовала, что ее будто наполнило светом, опустошая мысли и память, пока ее сознание не заплясало в океане тьмы, по-прежнему текучей.
 «Я море под тобой», — гласил глиф, взошедший и прошедший сквозь ее существо и воспаривший вне ее, устремляясь к далеким звездам. «Я звезды над тобой», — сказал другой глиф, и звезды разгорелись, пока не озарили небосвод светом множества солнц.
 «Кто же я (в этой схеме мироздания)?» — непроизвольно создала глиф Флер. Он вылетел из нее сам собой. «Ты Флер».
 За ответом последовал длинный ряд глифов-образов, извлеченных из ее памяти. Они смешались с другими, кратко отобразившими ключевые моменты истории человечества.
 Теперь она сильнее ощутила присутствие других разумов, парящих неподалеку. Она увидела их как множество звезд — маленьких звездочек, сверкающих оранжевым и ослепительно белым цветом.
 Они двигались, определенно двигались. Флер повернулась к оранжевой звезде, зная, что это — звезда разума фейна.
 «Оранжевые — это фейны?» — мысленно произнесла она.
 «Они — старая раса, и огня в них осталось немного. А вы еще молоды», — сообщило ей главное центральное солнце.
 Флер была на орбите, как и остальные, и, глядя на каждую из звезд-разумов, она получала представление о том, кто это. Особенно привлекла ее внимание одна из звезд, и в ней неожиданно оказались глаза Лавина, а в них — отражение ее собственных глаз, а в них — его глаза, и цепь отражений уходила в бесконечность.
 Видение пропало, но они по-прежнему были вместе под нависающим корнем. В ее сердце неудержимо вырос пузырь глифа, и она почти желала удержать и скрыть его, но минутное колебание — и он вырвался. Она почувствовала страшное смущение, чуть было не заставившее ее отвернуться, но сумела сдержаться и увидела, что точно такой же глиф поднялся и из него.
 «Я люблю тебя», — говорил глиф, теплый и золотой. За ним выплыл еще один глиф, и его трудно; было прочесть, будто он был скрыт маской. «Маска Арлекина»; Она звонко рассмеялась вместе с ним.
 Где-то под и одновременно над ними послышался радостный смех Духа.
 «Я люблю тебя, люблю», — послала она глиф Лавину, а затем спросила: «Но как мы общаемся и где мы?»
 Он неопределенно пожал плечами, улыбнулся.
 «Похоже, от нас это мало зависит. К чему беспокоиться?»
 Она засмеялась и подумала о том, как это все невыносимо приятно, и о том, что эта неповторимая минута когда-то кончится, и от последней мысли ей на глаза навернулись слезы. Но она не отвела от него взгляда.
 «Как приятно случайно увидеть любовный разговор молодой расы!» — пришел негромкий глиф, поднявшись над ними в облаке благоволения.
 «Когда-то знал и я сияние любви, но это доступно лишь созданиям из грубой материи. Погоня за Махгарой обращает это счастье в прах, но я вижу красоту в порыве вашей расы к любви и воспитанию потомства. Конечно, такое возвышение функции пола свойственно не только вашему виду. Я наблюдал это на тысячах планет под тысячами солнц, и в этом тоже милость Создателя».
 Сквозь их сознание проплыл глиф умиротворенной нирваны, таинственно явившейся в пустоте улыбки.
 Флер взглянула на Лавина. Бедный, он до сих пор не знает про секрет Справедливой. Не ей ли выпало предупредить его? Скрыть секрет от него она не сможет.
 И тут все мысли сжались до черных дыр от ужасающего вопля, и все затмила вспышка белого глифа. Флер ощутила, как Дух вскрикнул. Он исчез, и Флер еще раз увидела Фиднмед, залитый светом далекой ядерной вспышки.
 — О нет, — прошептала она.
 — На этот раз дальше, — спокойно произнес стоящий рядом Лавин.
 — Господин, я насчитал десять вспышек, — хрипло шепнул Бг Рва.
 — Как далеко? — Они смотрели по компьютеру. Флер повернулась посмотреть.
 — Девяносто пять километров, новая линия ударов.
 Грохот вдали становился все сильнее и сильнее.
 — Тогда это на той стороне Махра.
 — Они пытаются запереть Фанданов в окрестности Махра.
 Дух вернулся.
 «Это более нетерпимо! — Глиф был резким и черным, горячим от гнева. — Подобная деятельность, подобное повреждение деревьев следует пресечь немедленно!» Глиф о «повреждении деревьев» буквально каплями крови проник в сознание Флер. Вспыхнувшая в чужом существе свирепость напомнила орлицу с горящими глазами и когтями наготове, защищающую гнездо с орлятами.
 — Мы должны убедить космического адмирала прекратить бомбежку. Ты же видишь, он не знает!
 — Тогда нужно ему сказать, или реакция Аризелей тки Фенрилль будет очень бурной.
 «ВЕРНО», — произнес «голос» в протяжно звенящем глифе.
 «Мы больше не одни», — донесся глиф Духа-, предпочитающего-передвигаться-медленно.
 «ТОЖЕ ВЕРНО».
 Флер почувствовала присутствие кого-то иного, что-то мерцающее в воздухе.
 «МЕНЯ МОЖНО НАЗЫВАТЬ СЫЩИКОМ. Я ПРЕДВЕСТНИК ВЕЛИКОГО ЧАКА 404040». -Глифы нового духа звучали резким буйволиным ревом в мраморной камере.
 «УСПОКОЙТЕСЬ. ИНСПЕКЦИЯ. Я — ИНСПЕКТОР-НАБЛЮДАТЕЛЬ. Я ДОЛЖЕН ВСЕ ПРОВЕРИТЬ. ВОЗМУЩЕНИЕ. ПОВРЕЖДЕНИЕ ДЕРЕВЬЕВ. ПОВРЕЖДЕНИЕ ДЕРЕВЬЕВ. ПОВРЕЖДЕНИЕ ДЕРЕВЬЕВ…» — Глиф о повреждении деревьев звучал так резко, что Флер была потрясена силой описываемого им преступления.
 «ВСЕ ПЯТНА ОТ ЗЛЫХ НЕОПОЗНАВАЕМЫХ БУДУТ ПОДВЕРГНУТЫ ДЕЗИНФЕКЦИИ. НЕ ПРОПУСКАТЬ ПРИЗНАКОВ ЖАДНОСТИ. НИЧТО НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ СКРЫТО. ВСЕХ ЗЛЫХ НЕОПОЗНАВАЕМЫХ».
 Разум Аризеля добрался до них. Флер ощутила, как он коснулся ее. Это был тяжелый и холодный разум, как жезл или дубинка, обернутые в холодную кожу.
 Затем появился глиф:
 «Постойте. В этом нет нужды. У меня есть все данные, которые вам потребуются. Ваш хозяин будет удовлетворен».
 «ЧТО? ТЫ СТАНОВИШЬСЯ МЕЖДУ АГЕНТОМ ВЕЛИКОГО ЧАКА 404040 И ЭТИМИ ТРАНСАГРЕССОРАМИ/НЕОПОЗНАВАЕМЫМИ/ПЛАНЕТНЫМИ ВШАМИ? НЕТЕРПИМОЕ БЕССТЫДСТВО! ТЫ ВСЕГО ЛИШЬ ГОРНЫЙ ЭЛЬФ. ВЕРНИСЬ В СВОИ ПРОМЕРЗШИЕ ЛУГА. МЕДИТИРУЙ О ВЕЛИЧИИ ВЕЛИКОГО ЧАКА 404040 И ЕГО ДЕВЯТНАДЦАТИУРОВНЕВОГО АНАЛИЗА. А ТЕПЕРЬ УДАЛИСЬ. Я ДОЛЖЕН ИССЛЕДОВАТЬ ЭТИ СОЗДАНИЯ».
 Вновь что-то обволокло их мозги. Флер ощутила это, как будто на ее череп легла великанская рука. Она разыскивала вход. Флер почувствовала, как к ней возвращаются безотчетный ужас, страх быть застигнутой врасплох в самом невозможном месте. Ее ощупывали сильные холодные пальцы. Она попыталась отстраниться, и они потянулись за ней. Вскоре они смогут добраться до цели, и тогда она пропала. Потом другая сила проникла внутрь нее и захлопнула вокруг Флер защитную стену, отбросив прочь темные зонды.
 «Остановитесь», — пришел еще один глиф.
 Они спорили из-за нее — холодная тяжесть Аризеля с буйволиным голосом против Духа-предпочитающего-двигаться-медленно. У Флер возникло впечатление сразу многих уровней борьбы, танца, почти шахматной игры со скоростью компьютера и с ходами, которые делаются сразу во множестве мест и даже времен. С этим впечатлением пришло ощущение, насколько мелкими и несущественными должны казаться таким сущностям дела людей и фейнов.
 «Авторитетнейшее исследование Буррупа и Херсона о Фенрилле подлежит пересмотру», — решила про себя Флер.
 Затем борьба прекратилась. Другая сила попятилась назад. Флер увидела едва заметные физические образы, поверхности, перемещающиеся на пороге восприятия.
 «ДОСТАТОЧНО, ГОРНЫЙ ЭЛЬФ. ТАК, ЗНАЧИТ, ЭТИ НЕОПОЗНАВАЕМЫЕ/СОЗДАНИЯ ПРИНАДЛЕЖАТ ТЕБЕ? Я ПЕРЕДАМ ВЕЛИКОМУ ЧАКУ 404040 ТВОЮ ПРЕТЕНЗИЮ. МОЖЕТ БЫТЬ, ОН ВЕЛИТ ЗАБРАТЬ ИХ У ТЕБЯ. ПОКА ЧТО МОЖЕШЬ ОСТАВИТЬ ИХ ПРИ СЕБЕ. ТЫ ОТДАЛ ВСЮ НЕОБХОДИМУЮ ИНФОРМАЦИЮ».
 «Как прикажете», — донеслось от Духа с легкими нотками подчеркнутого облегчения, как от взволнованного ребенка.
 «БОЛЕЕ ПОДРОБНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ БУДЕТ ПРОВЕДЕНО ПОЗДНЕЕ. И Я ДОЛЖЕН БУДУ СКАЗАТЬ О ТЕБЕ ЭКСКЛЮЗИОНИСТАМ. ДОЛЖЕН БЫТЬ ВЫНЕСЕН ПРИГОВОР. ТЫ ПОНИМАЕШЬ ЭТО, НЕ ТАК ЛИ?»
 «Да», — ответил глиф Духа.
 «ТОГДА ЖДИ СВОЕЙ СКОРОЙ СУДЬБЫ».
 Буйволиный голос исчез. Послышался громкий хлопок, на прогалину хлынул воздух.
 «Теперь мы снова одни», — прошептал глиф Духа. После грубой мощи аргументов Аризеля глиф от Справедливой Фандан показался совсем незначительным.
 «Аризель должен вернуться?»
 «Да, деревьям причинен огромный вред».
 «И приговор?»
 «Все будет зависеть от существа вопроса. Должны быть представлены доказательства, исследованы мотивы преступления, устранена угроза дальнейших повреждений. Последний подобный прецедент, единственный, разумеется, случай, имел место тридцать три миллиона триста сорок одну тысячу восемьсот шесть планетарных лет назад. Тогда причиной послужила деятельность хитиновых насекомых, которые в то время были технологически развитыми существами родом со звезды, находящейся отсюда в восьми сотнях световых лет в направлении внутренней границы местного звездного скопления вблизи главной ветви. Хитиновая колония развернула на Фенрилле кипучую деятельность. Все местные формы жизни уничтожались как несущественные. Аризели попытались договориться с ульями-колонистами, а также с ульями их родной планеты.
 — И что случилось? — не удержавшись, выпалила вслух Флер.
 Последовало короткое молчание. «Было сделано несколько коррекций — и сфера , интересов хитина была уменьшена. Здесь, на Суставе Радости, хитин был инкорпорирован в экосистему. В настоящее время гнезда обретаются повсюду в лесной почве и играют важную и полезную роль в кругообороте гниющих останков животных и отбракованных древесных паразитов».
 Флер увидела лицо Тана; он был потрясен. Тридцать три миллиона лет! И что значит «коррекции»? Флер открыла было рот, но Дух внезапно оповестил их, что удаляется.
 «Я должен исследовать остальные элементы сложившейся ситуации. Время драгоценно. Пожалуйста, оставайтесь здесь все это время».
 Неожиданно резко нечто, что облегало ее мозг, как речные берега облегают русло реки, исчезло. Воздух взвихрился, задул ветерок, дождь пошел сильнее, заклубились над головой тучи, образовавшиеся при ядерных взрывах. Не прошло и получаса, как ход времени разбился вдребезги — а вместе с ним и прежние представления Флер о мироздании.




 Глава 28


 Ядерный удар был редким зрелищем даже для командного состава «Гагарина». Офицеры не отрывались от экранов, где раз за разом повторялись взрывы, и жадно взирали на зрелище.
 — Напоминает мне конец Барбункля, — сказал Третий.
 — Чепуха — в нептунианской кампании ты вряд ли мог хоть что-то видеть. Все было скрыто облаками.
 — И кроме того, это же точечные боеголовки — Марк IX; совсем не то, что было у нас на вооружении в старые добрые времена. Адмирал Енков выразил свое удовлетворение: клан Фандан был заперт стеной огня и дыма. Наконец-то он их поймал в ловушку.
 — Сколько времени до возможной радиосвязи с поверхностью? — поинтересовался он у связистов. Адмиральское кресло на гидродомкратах было поднято вверх, ближе к сферическому экрану капитанского мостика.
 — При следующем прохождении, сэр, — доложил Третий связист.
 — Отлично, тогда давайте отвлечемся и приготовимся к церемонии принятия капитуляции. Отстегивайтесь.
 Он стал отсоединять мириады человеко-машинных разъемов, осуществлявших связь с черепным интерфейсом, надетым на адмирала, как огромный череп внешнего скелета. Все находившиеся на мостике тоже отстегнулись.
 — Наконец-то эта программа входит хоть в какое-то расписание, — удовлетворенно сказал Сигимир, вынимая микроразъемы из черепа. — Думаю, это надо отметить. Пусть кто-нибудь принесет шампанское.
 — Слушаюсь, сэр, — сказал Первый, исчезая в туннеле грузового отсека.
 Енков включил бортовую трансляцию.
 — О'кей, парни, похоже, что мы наконец-то взяли события под контроль; по-моему, это означает, что мы в конце концов получим увольнение на берег. Так что примем капитуляцию и положим конец этой небольшой ссоре на такой на удивление замечательной маленькой планете, а затем отправимся на Красную Луну и немного побезобразничаем. Уже много лет мне хочется посмотреть на тамошние знаменитые бордели.
 Весь экипаж воодушевился.
 Празднование началось. Первой была откупорена бутылка «Бланк-де-Бланк» космической колонии, и уже подняли бокалы, как вдруг по всему кораблю заревели сигналы тревоги.
 — Что за чертовщина? — рявкнул Енков, когда датчики тревоги сменили цвет с желтого на красный.
 — Компьютер сходит с ума, сэр. Утверждает, что в него что-то проникло.
 — Что?! — Енков повернулся к ближайшему монитору. Экран опустел, мигнул каким-то изображением и тут же опустел вновь.
 — Я получаю очень странную информацию с инженерных уровней. Какая-то чертовщина с термоядерными двигателями.
 Енков почувствовал, как похолодело сердце. Он и Первый обменялись взглядами — сначала удивленными, затем тревожными.
 — Компьютер уничтожает информацию в базах данных, мы теряем контроль.
 Первый попытался вывести информацию на монитор.
 — Систематический распад данных. Идет вторжение какого-то чужеродного разума.
 — Ты с ума сошел! — прорычал Енков. Оттолкнув Первого в сторону, он уставился на изображение, в конце концов появившееся на мониторе. Группы концентрических окружностей появлялись одна в другой, растворялись и меняли форму.
 — Если мы потеряем управление двигателями, то потеряем и корабль, — зловеще произнес Первый.
 Адмирал Енков взглянул на него.
 — Ты имеешь в виду?..
 Они оба глотнули воздух. Затем голосом, напоминающим хруст гравия под паровым катком, Енков приказал подготовить термоядерные двигатели к взрыву.
 — Если надо будет, мы взорвем корабль. Мгновение на мостике длилась тягостная пауза, затем все с удвоенными усилиями принялись отыскивать причину неожиданно возникшего хаоса.
 Но все мониторы показывали одно и то же. Компьютер превратился в слабоумного идиота. Продолжали пронзительно реветь сигналы тревоги. Шампанское выдохлось, и ослепший «Гагарин», лишившийся баз данных, затрясся в тисках неизвестного.
 На прогалине в Фиднмеде наступило долгое молчание. Никому не хотелось первым нарушить тишину в отсутствие глифов. Фейны окоченели почти в экстазе, потрясенные присутствием Духа Абзенской долины.
 Флер взглянула на Справедливую, однако та набросила шаль на голову и погрузилась в глубокую медитацию. Тогда она обернулась к Лавину, зная, что он смотрит прямо на нее.
 — Дорогой, любимый мой, как же это могло случиться с нами? Мы ведь еще так молоды, Рука Флер прикоснулась к его лицу.
 — Кого ты имела в виду — только себя и меня или все человечество? — переспросил Лавин.
 — Только нас с тобой, нас одних — Как давно ты знаешь об этом?
 — Кажется, уже целую вечность, но на самом деле всего лишь несколько часов. С тех пор как я поняла, что ты отправился вызволять Армаду из Вавилона. Я думала, что ты идешь на верную смерть. Я вообразить не могла, что десяток фейнов с Лавином Фандином могут просто так прогуляться по Побережью Эс-икс и вернуться обратно с вожделенным пленником синдиката. Я думала, что ты погиб, и так горевала. А затем, когда услышала, что ты вернулся, я уже знала. Знала вновь.
 По лицу Лавина промелькнула улыбка, он потер двухдневную щетину на подбородке.
 — А ты, — спросила его Флер, — когда ты сам все понял?
 — Ну, трудно сказать. Но в любом случае раньше.
 — Случаем не во время той чертовой вечеринки на яхте у Мими Зизи? — спросила она с вызовом. Лавин усмехнулся и наклонился ее поцеловать.
 — А теперь времени у нас нет, это правда? Так сказал Дух. Будет приговор. — Она прижалась к нему, пытаясь найти защиту от собственного страха. — Они это сделают? Они настолько могущественны?
 — Думаю, да, — ответил Лавин. , Они отошли в сторону от остальных и прижались друг к другу, укрывшись от дождя под нависающим корнем. Флер вся промокла до нитки, одежда ее была покрыта грязью, а волосы превратились в клубок спутанных змей. В голове ее раз за разом проплывали глифы: «Жестокий фермер — это хороший фермер… Очищение.., коррекция хитина…»
 Ее захлестнула волна столь сильного и необоримого желания, что перед лицом гибели всего и всех она не могла не схватиться за последний момент любви. Она обернулась к Лавину — тот уже ждал.
 — Ты всегда опережаешь меня, — сказала она изумленно.
 — Да, конечно, я ведь учился в Академии в Гато. Но в самом деле, почему бы и нет? Пока еще у нас есть такая возможность.
 Он взял ее за руку и отвел в теплое сухое местечко под корнями. Там было пусто — обычные обитатели леса обходили Фиднмед стороной.
 Они занимались любовью, как будто намеревались зажечь последний путеводный маяк для человечества от огня, разгоревшегося между ними. Пламя любви, отчаянная храбрость перед лицом сгущающейся тьмы.
 Потом они сидели в темноте, опершись спинами на большой корень и положив ноги на другой. Флер перемазалась, ее покрывали слой грязи и налипшие пластины коры. Но ощущение от струйки любовной воды, стекавшей по бедру, наполняло ее удовлетворением.
 Если им предстояло погибнуть, то хотя бы любовь их не погибла, так и не начавшись. Удовлетворение медленно ослабевало, и окружающий мир пробился в ее мысли вновь. Она беспокойно зашевелилась.
 — Попытайся не думать об этом, все равно мы здесь уже бессильны.
 — Я не могу, я сойду с ума.
 — Не надо.
 — Легче сказать, чем сделать.
 — Сам знаю, — устало произнес Лавин.
 — Слушай, а мы в самом деле большой вред нанесли? — спросила она. — Я имею в виду площадь разрушений.
 — Мы?!
 — Ну, я имею в виду Космические Силы, разумеется.
 — По нашим оценкам, уничтожено как минимум восемьсот квадратных километров леса. Многое будет зависеть от уровня остаточной радиации.
 — Так вроде бы немало, если только забыть, что площадь всего континента — сто сорок миллионов квадратных километров. Что такое несколько сотен в сравнении с этим числом? Вряд ли такие разрушения заслуживают войны между Землей и Аризелями. Особенно если учесть, что войска землян не понимали, то есть не знали. То есть они же не собирались нападать на Аризелей? Тогда это не причина, чтобы нас всех уничтожить.
 — Для нас — нет, но по всему видно, что они могут считать иначе.
 Флер покачала головой и в кромешной тьме еще крепче прижалась к Лавину. Она уже много раз с того злополучного дня, когда ей пришло в голову желание выследить рыжую девчонку, смотрела в лицо смерти. Но смотреть в лицо смерти от лап вудвоса — это одно, а очутиться перед реальной опасностью уничтожения всего человечества — совсем другое. Это была пустота, которую ничем не заполнить, яма, в которой не увидеть дна. И сделать ничего нельзя — решение предстояло принимать не им. Флер попыталась отвлечься на другие мысли.
 — Как тогда ты можешь это описать?
 — Что описать?
 — Что мы только что делали, глупый.
 — Чудо посреди отчаяния. — Голос Лавина не выдал ощущаемой им тяжести близкого рока.
 Флер нахмурилась. «Отчаяние» — слишком точно, но ей хотелось услышать совсем не это.
 — Значит, я не такая уж тощая? Лавин хмыкнул:
 — Возможно, Бг Рва тобой займется. Ты тогда будешь есть печень гзана по два раза в день и выпивать больше травяного чая, чем можешь вообразить.
 — Печень, скажешь тоже! Я ее и в рот взять не смогу.
 — Он умеет быть невероятно убедительным.
 Флер вздохнула и стерла испарину с бровей. Воздух был неподвижен и влажен, как в парной.
 Первый глиф пришел совершенно неожиданно. Флер от испуга подпрыгнула, а Лавин резко приподнял голову, стукнувшись ею о нависающий сверху корень.
 «Простите», — сообщил глиф.
 Флер снова ощутила присутствие Духа, но на этот раз он пробрался внутрь нее столь тихо, что она этого даже не заметила. Сколько же времени он уже находился в ней?
 «Еще раз прошу прощения. Мы вторглись в вас, но времени очень мало, а я должен создать различное „оружие“ для предстоящего конфликта. Кроме того, мой спутник мог присоединиться ко мне для наблюдения за вами лишь на очень короткое время».
 Выходит, за ними подглядывали! Флер почувствовала, как запылала ее кожа под слоем грязи и коры.
 «Простите, но мы наблюдали за вами дольше, чем я предполагал первоначально. Вначале это было ненамеренно, но мой спутник так давно не был свидетелем столь нежных занятий, что упросил меня не прерывать вас».
 — Раз вы собираетесь истребить нас, надо ли было изображать соглядатаев? — Гнев Флер показался громким и резким ее собственным ушам.
 Ответный глиф возник с окраской извинения:
 «Я не буду голосовать ни за ваше истребление, ни за что-либо в этом роде. Другие могут быть менее снисходительными. Вот почему я здесь».
 Затем стало очевидным присутствие другого сознания — пошевелился скрытый прежде спутник. Флер почувствовала его, и в первое мгновение чувство его огромности и явное отличие от другого испугали ее. Он был таким огромным, что в сознании Флер маячил его образ, размером больший, чем сама планета. Лежа на спине под корнями, она думала лишь о колоссе, перекатывающемся над ней, о массе, способной полностью уничтожить ее, как тьма уничтожает свет.
 На этот раз не было ни холодных зондов, ни рук, нащупывающих скрытые двери. Огромный Аризель, намеревавшийся вкатиться в двери, просто снес бы и их, и любые другие барьеры. Однако в последний момент двери пропустили его, и в следующее мгновение панического страха Флер как не бывало. Она вновь взяла себя в руки, рот жадными глотками хватал воздух.
 «Это Стойкий-в-преследовании Дух». — Глиф спокойно возник в их головах. — «Теперь ты многое узнаешь, и этот обмен будет выгоден нам обоим».
 Флер получила множество описательных глифов, из которых многие не поддавались расшифровке, — их потоком излучал новый Аризель. И вместе с ними пришло чувство почти неописуемого экстаза, будто бы ей вдруг позволили сесть в кабину невероятно совершенной машины и управлять ею.
 Стойкий-в-преследовании сильно отличался от Духа-предпочитающего-двигаться-медленно, и Флер это поразило. Ощущение личности, ощущавшееся в глифах Духа Абзена, полностью отсутствовало. Новый Аризель казался скорее похожим на огромную машину, лишенную всяких свойств, не связанных с ее предназначением. Часть сознания этой машины, которая могла быть предназначена для дел, подобных их делу, была незначительной — легкий блик на фоне сияющего сгустка энергии.
 «Теперь он уходит», — сообщил Дух-предпочитающий-двигаться-медленно, и Флер в самом деле почувствовала, как что-то вновь повернулось. Стойкий-в-преследовании повернулся — столь же неумолимо, как сам Фенрилль, — и уплыл прочь, послав последний прощальный глиф:
 «Еще раз прошу прощения за вторжение в вашу интимную жизнь, но на суде нам нужен любой союзник, которого удастся привлечь».
 «А Стойкий-в-преследовании — хороший союзник?»
 «Лучше не придумаешь — он самый старый из всех».
 «Из всех Аризелей?»
 «Верно. Но пора — суд не за горами, начинается возвращение».
 — Он… — Флер схватилась за Лавина.
 — Слушай, — произнес он. Над ними, в самом сердце леса, послышалось биение.
 Они выбрались из древесной пещеры, почистились, как смогли, и оделись.
 Лес ожил. Слышалось непрерывное потрескивание, почти что несмолкаемый рев, ярко и пронзительно светили обычно тусклые огоньки, превращавшие деревья по ночам в ажурные шедевры.
 Сияя под корой, они покрывали деревья сетью алых и золотых жил. На корнях сияли необычными цветами узелки и пятнышки, и на маслянистом свечении то и дело вспыхивали зеленые огоньки.
 — Они вернулись, — сказал Лавин, застегивая униформу. — Все они. Теперь вся их мощь сконцентрировалась в лесу, из которого она исходила изначально. Ты можешь почувствовать их — это почти как электрический заряд. Собственно говоря, это на самом деле заряды, и теперь от металлических предметов можно получить удар тока, так что их лучше не трогать. Но Аризели слабее всего в электромагнитном спектре — точнее сказать, электромагнетизмом они умеют управлять только в экстремальных обстоятельствах.
 — Почему ты так считаешь?
 — В Башне Сприков установили, что Аризели могут управлять всеми четырьмя разновидностями сил творения, но что лучше всего владеют гравитацией. Каким-то образом они используют биологическую энергию — слабые электрические поля сложной конфигурации — для управления гравитацией, для изменения ее в любой точке. В отношении других сил, например ядерных или электромагнитных, их контроль куда менее точен.
 Влажная одежда Флер прилипла к телу, однако щелчки и потрескивание в воздухе, пульсирующие светящиеся вены на деревьях заставили ее позабыть о неудобстве. Из-за этого ей оказалось труднее следить за дорогой, и она несколько раз споткнулась.
 На центральной прогалине шум был сильнее всего. Фейны ждали, стоя тесной группкой, с широко раскрытыми глазами и напряженно приподнятыми хвостами. Рва сделал шаг вперед.
 — Они пришли, господин. Великие пришли. — Глаза Рва слегка остекленели; он был потрясен поворотом событий. Возвращение Аризелей на памяти любого фейна было чудом — но в его собственной жизни? Это было больше, чем мог даже мечтать герой Брелкилка.
 Странный басовый аккорд постепенно усиливался, превращаясь в непрерывно гудящее нескончаемое профундо, и на его фоне то и дело раздавался короткий сухой треск.
 Рва и Лавин пожали руки друг другу, и худощавое загорелое запястье Лавина исчезло в гигантской рукавице темно-полосатой шерсти. Они переглянулись, но слова были не нужны.
 Потом Лавин заметил, что старый Най'пьюп лежит на боку и над ним склонилась Справедливая Фандан.
 — Что со стариком? — спросил Лавин.
 — Он скончался в великий момент, — обернулся к нему Умпиил. — Я и не думал, что доживу до такого, чтобы это увидеть.
 Эффертелли застыли, даже кончики хвостов были недвижны. Только глаза и уши жили, наблюдая возвращение.
 Бас изменился, слегка изменив модуляцию и резко прибавив в громкости. Появились ритмические тональные пассажи — своеобразная музыка, только исключительно медленная и величественная. Насколько могла судить Флер, мотивы никогда не повторялись, и вскоре в музыкальную ткань стали вторгаться высокие ноты, затем гармоники, отдаленное эхо и странные аккорды. Потом звуки с волнующим вибрато, как у синтезатора в режиме скрипки, стали медленно складываться в простую мелодию. Мелодия ожила, и к ней присоединились другие голоса — сначала их было немного, затем десятки, сотни, сотни.., пока таких «инструментов» не стало множество, и вот уже миллионы их наполнили звуками всю планету, разрывая небеса, пока не зазвучали скалы самого континента.
 Они заткнули уши руками. Флер почувствовала, как мощь звука прижимает ее к земле. Мощь росла, и Флер ощутила, что, вынь она пальцы из ушей — и оглохнет навсегда. Столь невыносимо громок и торжествен был звук, что казался более стихийным, чем даже муссон.
 Деревья Фиднмеда пульсировали светом, вспыхивали на коре золотые искры, ярко пылали красные и золотые ажурные следы. Аризели тки Фенрилль, странники небес, возвращались на свой древний трон славы. Деревья звенели, возвещая о величайшем событии, и земля дрожала от мощи громоподобных звуков.
 Как только вековое единство собралось вновь, Аризели соединились для великой последовательности глифов: первых песнопений Илблсса, оды Создателю и песни благодарения Махгары.
 Глифы ошеломляли. Флер чувствовала, как они взрывались в ее мозгу с фанфарами и знаменами — чудовищные прокламации восторга, почитания и воли Создателя.
 Теперь ей стали понятны тревожные предчувствия Справедливой Фандан. Не зря ау фейны называли Аризелей тки Фенрилль не иначе как «Могущественными».
 А глифы шли, музыка стала угасать, и когда глифы понеслись быстрее и среди них появились исторические образы, смысл которых от Флер большей частью ускользал, звуки стихли почти совсем.
 Но трассы глифов дрожали от напряжения, пропуская сквозь себя миллионы глифов в секунду, потому что каждый Аризель вносил что-то свое в создаваемое ими огромное полотно. Блестящие образы, необъяснимые картины с ошеломляющей скоростью мелькали в мозгу людей, упавших на колени и обхвативших головы руками, пытаясь хоть как-то защититься от невыносимой перегрузки.
 Их поток достиг совершенно невыносимого уровня и вдруг закончился одним протяженным громадным глифом, который, казалось, длился бесконечно долго в прошлом и будущем, таинственным образом вырастая из точки в центре сознания с неторопливостью планеты, вращающейся вокруг своей оси. Флер поняла, что в известном смысле это был сам Фенрилль — история планеты была представлена в одном огромном глифе. В нем в столь многочисленных подробностях, что человек никогда не смог бы их разобрать, заключалась вся история небесного тела и ее медленное течение — от культуры к культуре, до той всепланетной культуры, просуществовавшей так долго, что смогла дать начало самим Аризелям. История, уходившая в прошлое вплоть до эпохи динозавров.
 Когда огромный глиф наконец исчез, наступила тишина. После музыки и водопада образов это дало небольшую передышку, позволившую прийти в себя. Справедливая Фандан посерела и осунулась, Тан Убу был совершенно оглушен. Первым очнулся Лавин. Он помог Флер подняться на ноги. Тишина вокруг них была наполнена ожиданием. Флер ясно ощутила, что за ней наблюдают мириады исключительно проницательных умов, ожидая, чтобы она заговорила.
 В сознании спокойно всплыл новый глиф:
 «Назначенный Совет Инквизиции приступает к рассмотрению дела. Ныне должно выйти на свет все скрытое. Да будет известно, что приговор будет вынесен справедливо и исполнен немедленно. В погоне за справедливостью мы беспощадны».
 Флер глотнула ртом воздух. Беспощадны? Лавин крепко сжал ее руку; она повернулась к нему.
 — С тем же успехом можем держаться друг к другу поближе, — сказал он, прижимая ее крепче к себе. — Времени может быть очень мало.
 Она улыбнулась, стараясь сдержать подступающие слезы. Настоящая жизнь только-только начинается. Все предшествовавшее — теперь она это ясно понимала — было лишь прелюдией этого момента. А скоро это отнимут и все остальное тоже.
 Появилась последовательность глифов, представлявших членов Совета. Первый из них назвался Переселенцем-из-залов-всего. Быстрый глиф, суровый и непреклонный, исполненный мощи. За ним последовал Ушедший-в-себя — совершенно бесстрастный, будто полностью лишенный своего «я», как машина, преследующая свою цель.
 За Ушедшим-в-себя последовал совершенно непохожий на него дух. Сверкающий глиф Эндиклава Прекраснейшего, исполненный чувства ответственности и долга, но также и доброжелательности и даже своеобразного юмора, почти что взорвался в сознании Флер. После него появился изящный глиф Дальнего Странника, напоминавший парусник в океанах космоса.
 За короткой паузой последовал почти грубый глиф Источников Смирения, хлесткий и безобразный, и Флер почувствовала призыв к полному смирению перед лицом Всего.
 Глиф, который мог послать лишь Эндиклав Прекраснейший, возвестил:
 «Мы — представители Эксклюзионистов в Совете, и я говорю за всех».
 После паузы последовал новый глиф — невероятно подробный, очерчивавший некоторое математическое открытие, которым прославился его отправитель — великий Чак 404040. Эта сущность извещала о холодной готовности и непреклонной воле определить нанесенные деревьям повреждения и тех, кто в этом виновен.
 Как только глиф великого Чака 404040 исчез, его сменил другой. Он был совершенно непостижим. Собственное ощущение Флер смогла выразить словами как «В образцовом хозяйстве лишь жестокий фермер режет живность, отделяя лучших».
 Другой аспект этого глифа, казалось, говорил, что «жестокий фермер режет живность и разделяет источник». В человеческих терминах невозможно описать этот процесс, но Флер поняла принцип деления, бесконечно повторявшийся в утомительно долгой последовательности математических символов. Символы дао, чем меньше, тем темнее, разделяли глиф до бесконечности. Затем появилась сущность, казавшаяся завершенной, — Разделитель. Имя задержалось на несколько мгновений.
 Еще одна короткая пауза, за которой последовал короткий яростный глиф, мало что содержавший, помимо безудержной мощи и напора, — сущность, стремящаяся вдаль, за пределы галактик. Все, что осталось для обозначения этой сущности, были звукоподражательная форма и скопление красных солнц — Красные Солнца Брррп-43, Затем глиф с неподражаемыми интонациями Разделителя возвестил:
 «Мы — представители Эксклюзионистов в Совете, и я говорю за всех. Пересылайте глифы».
 «О повреждении деревьев должен быть вынесен приговор», — заявил Эндиклав Прекраснейший.
 Вновь появился пугающе напряженный глиф повреждений, нанесенных деревьям «Кто в курсе происшедшего?» — спросил Эндиклав.
 «Я, — прошептал знакомый источник глифов, — Дух-предпочитающий-двигаться-медленно». «Проинформируй нас».
 Быстро промелькнула цепочка глифов, которыми Дух-предпочитающий-двигаться-медленно описывал причины кризиса и нанесенный деревьям вред. Когда рассказ подошел к концу, на несколько мгновений наступила тишина. Совет, казалось, размышлял об услышанном, после чего Чак 404040 взорвался гневными глифами, содрогаясь от ярости:
 «ВРЕД ДЕРЕВЬЯМ, ЯДЕРНОЕ ОРУЖИЕ, ИЗЛУЧЕНИЕ, НЕПОПРАВИМЫЙ УРОН ЛЕСУ. НЕОБХОДИМЫ ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЕ МЕРЫ. ОТ ИМЕНИ ФРАКЦИИ ОЧИЩЕНИЯ Я НАСТАИВАЮ НА НЕМЕДЛЕННОМ ГОЛОСОВАНИИ ВОПРОСА О ВНЕСУДЕБНОМ УНИЧТОЖЕНИИ ВТОРГШИХСЯ ЧУЖАКОВ».
 Эндиклав в ответ объявил голосование. Ядерный удар, причинивший такой ущерб деревьям, был непростителен; должно было последовать возмездие. Решено было, что Чак 404040 и Разделитель изложат аргументы, согласно которым человеческую расу надлежит уничтожить. Следовало найти того, кто будет говорить от имени людей.
 Флер поняла, что процесс идет ужасно быстро и в самом ужасном направлении.
 — А мы не слишком быстро все это делаем? — заикнулась она.
 И не устыдилась звуков человеческой речи, обращенной к величественным глифам.
 «Суд верен и может быть скор», — ответил Эндиклав.
 — Но в первую очередь верен. Вы должны услышать всю правду, прежде чем осудить нас. Мотивы тех, кто нанес вред деревьям, к примеру.
 Справедливая Фандан энергично кивнула в подтверждение, хотя и была слишком истощена, чтобы говорить самой.
 «В словах человека есть смысл. Нам следует допросить истинных свершителей деяния», — известил Разделитель.
 «В деле имеются также иные составляющие», — сообщил спокойный глиф Духа-предпочитающего-двигаться-медленно.
 «ИЗЛИШНИЕ ЭЛЕМЕНТЫ МОГУТ ЛИШЬ ЗАТМИТЬ ВЗГЛЯД ПРАВОСУДИЯ И ВСТАТЬ НА ПУТИ ЕСТЕСТВЕННОГО ВОЗМЕЗДИЯ».
 «Пока что мы вряд ли рассмотрели много элементов», — заметил Дух.
 Чак 404040 не удостоил его ответом. «В первую очередь нужно послать за свершителями деяния, — продолжил Дух. — Для удобства, полагаю, нам следовало бы направить к ним кого-нибудь из этих людей в качестве курьеров. Их быстрее поймут, чем кого-либо из нас, — по крайней мере в первый момент. Я выяснил, что люди в большинстве своем не знают ни о нашем существовании, ни вообще о том, что бывает жизнь вне чувственных пределов их восприятия. Они еще очень молодая раса».
 Эндиклав добавил к этому посланию свою рекомендацию:
 «Достойная мысль. Дух Гор. Давно уже никто из твоего яруса не держал речь перед этим Советом. Она принята с благосклонностью».
 Эндиклав быстро опросил членов Совета и стал действовать.




 Глава 29


 На борту «Гагарина» все напряженно смотрели на мониторы. Корабль вновь стал управляем, хотя компьютер по-прежнему находился в плачевном состоянии. Как зачарованные все смотрели на стратосферу планеты, озаренную заревами, гало и гигантскими шаровыми молниями.
 — Наши зонды на поверхности планеты регистрируют что-то очень странное, сэр, — сказал Третий Связист. — Вывожу информацию на ваш правый экран.
 — Тут снова что-то не в порядке. Снизу контраст.
 — Простите, сэр, это не неисправность. Именно это мы получаем от наземных датчиков. Деревья светились странной энергией. Пульсировали золотые жилы.
 — Большая часть акустических датчиков также выведена из строя. Что-то так шумит, что барабанные перепонки могут лопнуть. Более сотни децибел.
 Енков подключил всех, вплоть до Пятых, для военного совета.
 — Итак, с чем же мы столкнулись? У кого есть блестящие идеи?
 Идей не оказалось ни у кого — ни блестящих, ни каких бы то ни было. Но заговорил Первый:
 — Мы получаем множество сигналов SOS из городов побережья.
 — Чего они хотят?
 — Немедленной эвакуации.
 — Ого! — фыркнул Енков. — Там же два десятка миллионов людей. Они с ума сошли. Даже если мы сможем поднять их на орбиту, где их всех разместить, они подумали?
 — Только не на Красной Луне, она и так перенаселена.
 — Ну и черт с ними. — Енков был непреклонен. — Мы для них ничего сделать не можем. Пусть сами выпутываются. Сами там поселились. А все-таки что там стряслось?
 — Я не смог найти в сообщении ничего вразумительного, сэр.
 Первый собрался было вступиться за интересы прибрежных обитателей, но внезапно завыли сигналы тревоги и раздался неожиданный хлопок, как от гигантской пробки из-под шампанского. Совершенно из ниоткуда появились и зависли в командном модуле, не касаясь пола, две человеческие фигуры.
 Мгновенно ожили системы безопасности, вскинулись стволы орудий, к незваным гостям бросились офицеры, Енков узнал Флер Кевилла, хотя она была так растрепана и перемазана, что с нее в буквальном смысле сыпались грязь, кора и песок. Ее спутник был столь же грязным, но в нем сразу можно было узнать мужчину — высокого молодого человека, частично одетого в униформу Фанданов.
 Сотрудники службы безопасности не стали стрелять без приказа, поскольку нарушители были без оружия и не двигались. Плывшие к ним люди вдруг были оттолкнуты в сторону, будто невидимой рукой.
 «На это времени уже не осталось», — произнесло нечто, распустившееся в их сознании наподобие цветка. Енков с расширенными от неожиданности глазами увидел, что ту же фразу услышали и все остальные.
 — Это еще что такое? — пробормотал он. «Не стреляй, — возникло в мозгу. — Бессмысленно пытаться причинить вред нашим послам к тебе. Открой свою душу свету».
 — Адмирал Енков, — заговорила Флер, — нас направили сюда Духи Аризель. Они требуют вашего присутствия на суде. Я знаю, что это больше похоже на бред, но это абсолютно реально — они в настоящее время проводят суд над всем человечеством, и вы нужны в качестве свидетеля, как я полагаю. Важного свидетеля. Очень важного. Вы должны пойти с нами.
 — Да она же сумасшедшая, просто сумасшедшая, — сказал Енков.
 Двое незваных гостей продолжали висеть посреди рубки, распространяя вокруг себя тучу лесной грязи.
 — Но как же они, космический черт их подери, сюда попали?
 Лавин в упор посмотрел на Второго.
 — Применение вами ядерного оружия заставило Аризелей вернуться. Сейчас они судят человечество за вред, нанесенный деревьям. Для них нет ничего важнее.
 — Аризели тки Фенрилль, где же я слышал о них? Не так ли звали богов-предков культа фейнов? — расхохотался Второй.
 — Они не боги.
 — Странно, а я думал, что да. У Буррупа и Херсона ясно сказано, что им поклоняются как предкам фейнов.
 — У Буррупа и Херсона очень много неверного.
 — Отставить! — взбешенно прокричал Енков. — Что здесь вообще происходит?
 — Вы должны пойти с нами, адмирал, — сказал Лавин, — поскольку причинили вред деревьям, как видите. Лес является источником энергии, которую используют Аризели. Они требуют вас к ответу.
 — О горе мне, — сказал Енков, — идиоты! Меня окружают одни придурки. И все равно я не понимаю, как вы сюда попали. Ладно, все равно. Охрана! Взять этих двоих и поместить в лазарет. Пусть их помоют как следует и проверят на наличие опасных паразитов, а потом я сам их допрошу. Один космос знает, что они там задумали.
 «Стой, — пришел настойчивый глиф. — Мы ведь с тобой уже встречались, помнишь?» — В разуме возникли откуда-то изображения экранов мониторов, на которых образовывались и тут же исчезали странные круги и окружности. Глиф расщепился на изображения десятков одинаковых мониторов, на каждом из которых были изображены круги.
 — О Господи, — пробормотал Третий.
 — Но это же чепуха какая-то, — чуть не задохнулся от негодования Второй. — Как эти люди сюда попали?
 Ему быстро ответил еще один глиф:
 «Их доставил сюда Совет Инквизиции, который сидит и ждет адмирала. А теперь, как вам уже объяснили, такой же перелет совершит и адмирал».
 Раздался громкий хлопок, как будто гигант хлопнул в ладоши, и Енков исчез с обоими пришельцами.
 — Датчики, отсканировать это! Компьютер, ради всего для тебя святого, сообщи информацию. Куда они подевались? — выкрикнул Первый, бешено стуча по клавиатуре.
 Айра Ганвик на четырнадцатом этаже купола Вавилон, скорчившись, прошмыгнул в кухоньку. Что-то громко чмокнуло о мешок с песком в дальнем конце анфилады, и Айра рухнул на пол, ожидая еще одной снайперской очереди из разбитого купола Теоклитана. Он был захвачен боевым отрядом «Апачей». Теперь купол Вавилон от них защищали только Фланиане. Бой кипел уже в садах Навуходоносора. Все рушилось.
 Айра забаррикадировался в углу, запасшись провизией, водой и боеприпасами в изобилии. Он начал действовать первым, перестреляв свою охрану в тот самый день, когда пал Теоклитан. Теперь их тела валялись на мешках с песком, заботливо уложенных ими же самими.
 Но свиста пятидесятимиллиметровых снарядов он не услышал. Вместо них раздалось сообщение, прозвучавшее так, как будто сказал его кто-то в самой комнате.
 — Можешь подняться с пола, — звучно произнес голос, вызвавший в памяти какие-то воспоминания.
 Айра приподнял голову и задрожал. Если голос был галлюцинацией, то исключительно правдоподобной. Если голограммой, то он был полностью во власти врагов. Как бы там ни было, у сенатора перехватило дыхание.
 Затем это двинулось прямо на него, и он понял, что это она, на самом деле она! Издав нечленораздельный рев, Айра поднял винтовку. Галлюцинация или нет, он ее убьет. Это казалось единственно разумным.
 Его палец застыл на спусковом крючке.
 «Постой, — сказало что-то светящееся, пробиравшееся в его мозг. Серебристыми вспышками и кристальной ясностью оно всплыло на поверхность его мыслей. — Можешь не стрелять. Она принесла тебе исключительно важные новости».
 — Ну и хрен с ними, — хихикнул Ганвик, прицелился и нажал на курок. Он даже не шевельнулся. Айра положил на него другой палец и что есть силы надавил — бесполезно. — Заела, зараза, но у меня другие есть.
 «Все твое оружие в настоящий момент не способно работать».
 — Слушай меня хорошенько, старая жаба! — рявкнула Армада. — Тебя вызывают в суд, который сейчас ведут Аризели, Великие Духи вернулись из-за ядерной атаки. Сейчас под судом все человечество.
 — Аризели? Духи? О чем это ты лепечешь? Как могут возвратиться тотемы предков? И куда они возвратились, кстати сказать?
 — Они живы, ты еще не почувствовал их мощи? Они сотрясают сейчас целый континент.
 — Ты хочешь сказать что это все — их работа… — Голос Айры потускнел. — Но…
 — Никаких «но». Пошли. — Армада подошла, схватила его за руку и протащила за собой сквозь дверь, возникшую из ниоткуда и ведшую в непроглядную тьму.
 Рот его по-прежнему был открыт от изумления, когда в следующее мгновение он оказался в лесу Фиднмеда. Вверху неясно маячили огромные деревья, освещаемые изнутри так красочно, будто их украшали неоновые трубки. Суматоха мыслей в голове сопровождалась эхом мириадов глифов, проходивших в этот момент среди Аризелей. Поляна резонировала странными звуками. Айра встряхнулся, сильно ущипнул себя за щеку, но видение не исчезло.
 — Что это?
 Неподалеку стояла группа фейнов и вместе с ними несколько человек. На него смотрела Армада Бутте.
 — Конец света, сенатор, только и всего. Убить ее он не мог, винтовка не работала.
 — Как я здесь очутился? — взвыл он, и на его глазах показались слезы.
 «Молчание! — щелкнул, как бичом, глиф Эндиклава Прекраснейшего. — Мы — Совет Инквизиции, назначенный из представителей доминирующих тенденций Аризелей тки Фенрилль. Внесено предложение, согласно которому все человечество должно быть уничтожено. Предложение внесено тенденцией Эксклюзионистов. Ее представители допросят вас, если захотят, когда я закончу свой допрос. Меня по очевидным причинам зовут Эндиклав Прекраснейший, и я буду допрашивать вас от имени тенденции Экспансионистов.
 Мы в первую очередь интересуемся любыми сведениями, которые вы можете дать по процессу синтеза. Вы обладали чипом памяти. Все, что нам требуется от вас, — чтобы вы вызвали в себе воспоминания, а мы прозондируем их в поисках подробностей».
 Ганвик заметил, что неподалеку от него из воздуха возник адмирал Енков. На лице его застыла маска удивления.
 Появились новые глифы — адресовались они Енкову, но возникали также и в мозгу Ганвика. Совет, где бы он ни находился, заявил о своих целях.
 — У меня вопрос, — произнес наконец Ганвик Он увидел Справедливую Фандан — без парика, завернувшуюся в шаль и стоящую одиноко на краю поляны. — Где вы? Я понимаю голоса, которые вы проецируете в мой мозг, но кто вы и что вы? Я вас не вижу.
 «Взгляни на деревья, там ты увидишь нас».
 Айра Ганвик, бледный как привидение, поднял глаза на деревья, на ажурное переплетение золотого, красного и сверкающих искр. Он увидел лица чуждые лица. Они были холодны и суровы, как ястребы, с широко посаженными глазами фейнов, с ушами, маленькими чашечками, посаженными высоко по бокам выпуклого черепа.
 — Так вы не фейны?
 — Конечно, нет. Разве они вам не говорили? Они — ау фейны, те, кто остался. По некоторым причинам большинство нашего народа решило остаться здесь, на Фенрилле, а не искать милости Создателя. Они были определенным образом модифицированы, чтобы удобно вписаться в основанную нами новую экосистему.
 Снова обрушился огромный исторический глиф об истории Фенрилля, однако на этот раз акцент был сделан на последних днях Великой Планетарной Культуры.
 Над городами, раскинувшимися как парки, высились грациозные луковицы куполов. В воздухе постоянно носились самолеты и дирижабли. Проводилось ограниченное освоение космоса. К другим планетам Системы Бени направлялись миниатюрные зонды. Столетие проработал орбитальный телескоп, составив небесную карту удивительной четкости. Наконец глиф померк.
 «Это был наш мир. Время угасания нашей культуры. Тогда стало окончательно ясно, что нам осталась лишь одна задача».
 Вновь появился глиф Махгары, излучая вокруг славу и почтение.
 Когда он наконец также поблек, допрос начался всерьез.
 Для ответов были отобраны Ганвик, Справедливая и Флер. С их помощью Совет вскоре вошел в суть всех нюансов проблемы лекарства продления жизни.
 Улучив момент, в разговор тонким журчащим голосом вмешалась Справедливая Фандан:
 — Великие Властители Фенрилля, в свете того, что вы теперь знаете о белках долгой жизни, вы понимаете, что, в сущности, людям в горах нужно очень немногое. Биосферу это вряд ли затронет.
 «ВСЕ ЭТО ОЧЕНЬ ХОРОШО, ОДНАКО ДЕРЕВЬЯМ БЫЛ ПРИЧИНЕН ВРЕД», — мгновенно прогремел в ответ глиф.
 — Такого больше не повторится, — ответила Справедливая. — Необходимо помнить, что ущерб был причинен больше из-за невежества, чем по злому умыслу.
 «Готов признать, что это очень похоже на правду», — сказал глиф Эндиклава.
 — Тогда существует ли необходимость в уничтожении всего человечества? Если хитиновые протеины могут производиться синтетическим путем, тогда вообще прекратится борьба интересов, приведшая к этому кризису. На Фенрилль вновь вернется мир.
 «В самом деле, — быстро последовал глиф Эндиклава, — мне кажется, что это предложение заслуживает внимания. Я вношу его на рассмотрение моих коллег по Совету Инквизиции. Что вы можете сказать?»
 «ЖЕНЩИНА ЗЛА, НЕЕСТЕСТВЕННА, ПОГРЯЗЛА В ЕВГЕНИЧЕСКОМ СХЕМАТИЗМЕ. ДОЛЖНА БЫТЬ ВЫЧИЩЕНА. ЛЮДИ ТОЖЕ. ОНИ НЕНАСЫТНО ЖАДНЫ И РАЗРУШИТЕЛЬНЫ. НАБЛЮДАЙ».
 Чак 404040 приступил к допросу Ганвика. Когда мозг его подвергся зондированию и все секреты стали явью, у Ганвика глаза вылезли из орбит.
 «ОТ ЭТОГО СУЩЕСТВА СМЕРДИТ РАЗВРАЩЕННОСТЬЮ И УБИЙСТВОМ, — объявил Чак 404040. — ХИМИЧЕСКИЙ СИНТЕЗ, КОТОРЫМ ОН ЗАВЛАДЕЛ, БЫЛ ПОЛУЧЕН БЛАГОДАРЯ СПЛАНИРОВАННОМУ УБИЙСТВУ ЕГО ИЗОБРЕТАТЕЛЯ, УЧЕНОГО. СУЩЕСТВО УБИЛО УЧЕНОГО ИЗ ЖАДНОСТИ. ЭТО ОГРОМНОЕ ЗЛО — УБИЙСТВО ИЗОБРЕТЕНИЯ, ПОПИРАЮЩЕЕ СВЯЩЕННОЕ ПРАВО НАУЧНОГО ПОИСКА».
 Чак 404040 был вне себя от ярости, глифы были столь яростными и гневными, что сверкали всеми цветами радуги.
 «ТАКИМ ОБРАЗОМ, СИТУАЦИЯ ДОЛЖНА БЫТЬ ВЫПРАВЛЕНА. ЭТИ СУЩЕСТВА АСОЦИАЛЬНЫ И ДЕСТРУКТИВНЫ. ИХ РОДНАЯ ЗВЕЗДА РАСПОЛОЖЕНА ДОСТАТОЧНО БЛИЗКО, ЧТОБЫ ДОПУСТИТЬ ЗНАКОМСТВО С МЕЖЗВЕЗДНЫМИ ПЕРЕЛЕТАМИ. НУЖНО ЛИБО СДВИНУТЬ ФЕНРИЛЛЬ С ЕГО СВЯЩЕННОЙ ОРБИТЫ, ЛИБО УНИЧТОЖИТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО И ПОЛОЖИТЬ КОНЕЦ ИХ ПРОНИКНОВЕНИЮ В НАШ МИР».
 Наступила очередь адмирала Енкова скривиться от боли и закричать.
 «В МОЗГУ ЭТОГО СУЩЕСТВА Я ПРОЧИТАЛ ЖЕЛАНИЕ СОЗДАТЬ И ВОЗГЛАВИТЬ ВСЕПЛАНЕТНУЮ ИМПЕРИЮ. СОБСТВЕННУЮ РАСУ ОН ЖЕЛАЕТ ПРЕВРАТИТЬ В СВОИХ РАБОВ. УДОВЛЕТВОРИТЬ ЕГО НЕ СМОЖЕТ НИЧТО, КРОМЕ ИМПЕРСКОГО ВЛАДЫЧЕСТВА. ОН ГОРИТ ЖЕЛАНИЕМ ОТОМСТИТЬ ТЕМ, КТО ПОСЛАЛ ЕГО СЮДА, ОТОМСТИТЬ ВСЕМ НОРМАЛЬНЫМ ЛЮДЯМ. ОН НЕНАВИДИТ ИХ. ТЫСЯЧИ КРОХОТНЫХ УКОЛОВ И ОСКОРБЛЕНИЙ ПОДПИТЫВАЮТ ЕГО ЯРОСТЬ. ОН НЕНАВИДИТ ЛЮДЕЙ, НЕНАВИДИТ ВСЕХ БЕЗ ИСКЛЮЧЕНИЯ, ПОСКОЛЬКУ ОН ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ ОСТАЛЬНЫХ. НЕНАВИСТЬ БУРЛИТ У НЕГО В ГРУДИ, КАК ВОДЯНОЙ ПАР НАД ВУЛКАНИЧЕСКОЙ ЛАВОЙ. СУЩЕСТВО ИЩЕТ СПАСЕНИЯ В УНИЧТОЖЕНИИ ВСЕХ, КТО ПРОТИВОСТОИТ ЕМУ. ДАЖЕ СЕЙЧАС ОН ВЫЧИСЛЯЕТ ВОЗМОЖНОСТЬ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ СВОЕГО КОРАБЛЯ ДЛЯ НАНЕСЕНИЯ ЯДЕРНОГО УДАРА ПО НАМ, ЧТОБЫ УНИЧТОЖИТЬ АРИЗЕЛЕЙ ТКИ ФЕНРИЛЛЬ.
 СОДЕРЖИМОЕ ЭТИХ ДВУХ РАЗУМОВ ВКУПЕ СО СТРАННЫМ ИССТУПЛЕННЫМ ВОСТОРГОМ И УЖАСНЫМИ ГЕНЕТИЧЕСКИМИ ЭКСПЕРИМЕНТАМИ СТАРОЙ ЖЕНЩИНЫ ФАНДАН ЯРКО ДЕМОНСТРИРУЕТ НЕОБХОДИМОСТЬ ИСТРЕБЛЕНИЯ ОТВРАТИТЕЛЬНОЙ РАСЫ ПЛАНЕТАРНЫХ ПАРАЗИТОВ. ИХ ЭВОЛЮЦИЯ ИДЕТ ОШИБОЧНЫМ ПУТЕМ. ОЧЕНЬ СКОРО ОНИ НАЧНУТ ПОПИРАТЬ КОСМИЧЕСКИЕ ПУТИ. ОНИ ДОЛЖНЫ БЫТЬ УНИЧТОЖЕНЫ».
 Флер содрогнулась от мощи этих глифов. Чак 404040 наверняка говорил от чистого сердца. И тем не менее она не смогла сдержать улыбки при мысли о том, что Аризель назвал Справедливую Фандан «старой женщиной».
 «Мы уже давно разделились в своих пророчествах», — последовал глиф Разделителя.
 Флер вновь ощутила жуткое чувство беспристрастности, поучительной крайности, отстраненности и холодности.
 «При таком разделении вещей мы предлагаем тезис, что в одной галактике не может быть более одной разумной и доминирующей расы. Наши исследователи в других галактиках обнаружили свидетельства в пользу того, что этот тезис является выражением всеобщего вселенского принципа. Таким образом, мы либо должны уничтожить потенциально способную доставить нам затруднения в будущем расу, либо пресечь ей путь к межзвездным полетам и основанию собственной космической империи. Как только мы откажемся от контроля за грубой материей, мы откажемся от претензий стать доминирующей расой в нашей галактике. Таким образом, трудно избежать вывода о том, что мы должны прибегнуть либо к исключительной мере, либо к каким-то формам сдерживания человеческой расы».
 «Какие формы сдерживания можно предложить?» — поинтересовался Эндиклав Прекраснейший.
 «Не желая вдаваться в детали, я бы предложил обратить внимание на возможность передвигаться в космосе. Следует разрушить их техническую культуру».
 «Средства?»
 «Разнообразные. Например, нетрудно заметить; что они — воинственная раса. Как и всем молодым разумным расам, им еще только предстоит овладеть своей животной натурой. Их можно спровоцировать на ведение войны друг с другом».
 «Я РЕКОМЕНДУЮ ПЕРЕМЕСТИТЬ ЧЕРНУЮ ДЫРУ С МАССОЙ. РАВНОЙ ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ ДВУМ СОЛНЕЧНЫМ МАССАМ, НА РАССТОЯНИЕ НЕ БОЛЕЕ ПЯТИ СОЛНЕЧНЫХ РАДИУСОВ И НА ДОСТАТОЧНО ДОЛГИ И ПЕРИОД ДЛЯ ПРЕВРАЩЕНИЯ ИХ ЗВЕЗДЫ В СВЕРХНОВУЮ. ЭТО ОЧИСТИТ ВСЮ СИСТЕМУ ОТ ЭТИХ ОПАСНЫХ СОЗДАНИЙ».
 «Это, наверное, слишком крайняя мера», — возразил Эндиклав.
 «Возможно, нет», — ответил Разделитель.
 Эндиклав помедлил мгновение, затем согласился. В голосе его чувствовалось легкое нежелание:
 «Я внесу обе ваши рекомендации в список для голосования».
 У Флер все опустилось внутри. Она поняла, что события развиваются быстро и все так же неумолимо. Голосование Аризелей по любому предложению займет не более нескольких секунд, и так же скоро будет приведен в исполнение приговор.
 «Есть иные точки зрения, которые следовало бы рассмотреть?» — спросил Эндиклав.
 «Я представлю идею, предложенную Прагматикстами», — сообщил Дух-предпочитающий-двигаться-медленно с необычной скоростью и уверенностью.
 «В самом деле?» — с удивлением и некоторой снисходительностью поинтересовался Эндиклав.
 «НАСКОЛЬКО ШИРОКА ПОДДЕРЖКА ЭТОЙ ФРАКЦИИ?» — протрубил Чак 404040.
 «В некотором смысле ограниченная», — признал Дух-предпочитающий-двигаться-медленно.
 «ПОЧЕМУ ФРАКЦИИ ОЧИСТИТЕЛЕЙ НЕ БЫЛО ПОЗВОЛЕНО ИЗЛОЖИТЬ СВОЕ ВИДЕНИЕ, ХОТЯ ГРУППЕ ПРАГМАТИКСТОВ ПРЕДОСТАВЛЕНА ТАКАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ?»
 «Вы хотите получить столько же времени?»
 «КОНЕЧНО, НЕТ. ДАВАЙТЕ ПОСКОРЕЕ ПОКОНЧИМ С ЭТИМ ДЕЛОМ — У НАС ВПЕРЕДИ МНОГО БОЛЕЕ ВАЖНЫХ ДЕЛ».
 «Давайте разделим, чтобы властвовать, — предложил Делитель. — Будем слушать аргументы Прагматикстов?»
 Эндиклав внес предложение, и оно было отвергнуто за считанные секунды. Предложение Духа-предпочитающего-двигаться-медленно отвергли — группа Прагматикстов была слишком мала, чтобы привлечь к себе внимание большинства Аризелей. Это большинство по-прежнему жаждало демократически простого и прямого решения — обрекающего человечество на ужасную гибель.
 Внезапность будет полной, и времени спастись не хватит никому. Черная дыра в такой близости от Солнца возмутит внутренность старого Солнца, и оно вспыхнет сверхновой. Такая грандиозная вспышка сожжет Землю в считанные минуты, самое большее часы, ее океаны выкипят. Космические поселения в Солнечной системе также будут сожжены или уничтожены огромными протуберанцами, которые последуют за вспышкой.
 Внешняя система, слабо заселенная группами специалистов, без помощи родной планеты и поселений во внутренней Солнечной системе встанет перед серьезнейшими проблемами выживания — даже если уцелеет при взрыве звезды. Да и радиация будет смертельной — только массивное экранирование может оставить людям хоть какую-то надежду.
 Эндиклав приступил к изложению точки зрения тенденции Экспансионистов.
 «Мы отметили два решения, предложенных Эксклюзионистской тенденцией. Прежде чем приступить к голосованию, необходимо обратить внимание на точку зрения Экспансионистов. Было бы не мудро разбрасываться материалами Творца. Молодые расы скоро станут более многочисленными. Наша галактика приближается к исключительно плодотворному периоду. Соперничающие расы уже начали выходить на космические трассы. Неужели мы собираемся уничтожить их всех и стерилизовать оставшуюся часть нашей Галактики, чтобы обеспечить безопасность собственной планеты? Именно так сейчас стоит вопрос. За людьми придут другие дети планет Из систем желтых звезд.
 Эти люди столь, молоды и столь быстро развиваются, что несут в себе поразительно противоречивые устремления. Однако нам нужно решить, что же с ними делать. Оставить их так нельзя. Они жаждут лекарств продления жизни, приготовляемых из хитина. Значит, добровольно они не уйдут. Нам нужно будет следить, чтобы они не вернулись. Люди уже научились управлять электромагнитными силами и учатся управлять силами ядерными. Они прошли долгий путь дорогой силы, связанной с иллюзиями материального мира. Золотой путь им неизвестен — они могут вообще не найти его, раз уж так целеустремленно направились по иной дороге.
 Для контроля за ними потребуется технология, которой мы не имеем. Мы никогда не были настолько организованы технически; наши сородичи рано ступили на Золотой путь и никогда не стремились к звездам. Вместо звезд мы стремимся к Создателю Звезд.
 И теперь мы должны действовать. Конечно, мы, Экспансионисты, предпочитаем находить альтернативы насилию и уничтожению. Следовательно, мы должны поддержать идею об изгнании. Человечество будет изгнано, установлен распорядок дежурств, и каждый Аризель будет тратить часть времени на охрану нашей планеты. Разумеется, подобные вахты в любом случае скоро станут необходимыми — человечество лишь предвосхитило ход событий. Скоро галактика очнется от спячки, и появится много новых космических путешественников. Их нужно держать подальше от Фенрилля».
 Среди Аризелей пронесся недовольный ропот. Мысль о космических вахтах, необходимости воплощаться в грубую материю и терять зря время, и что еще хуже — необходимости возвратиться на Фенрилль, популярной стать не могла. Было очевидно, что призыв Экспансионистов к организации охраны серьезной политической поддержки не получит.
 Казалось, эта идея не по душе и самому Эндиклаву.
 «Подобные вахты будут очень обременительными, я знаю, но я против того, чтобы уничтожать иную расу. Она — не хитин, а то, что мы сделали с родной планетой хитина, — страшное преступление против жизни. Песнь великих Ульев Херксса прервалась в вопле ненависти, адресованном нам. Смертное проклятие, посланное целой планетой, — вы не подумали, что его обязательно услышит Создатель? А кто среди нас готов дискутировать с Ним? Я хорошо запомнил этот вопль».
 Эндиклав продемонстрировал всем тот глиф, исполненный яростным гневом бессильного отчаяния. Солнце исчезло во вторгшемся теле, вспышка, испепеляющая буря, съеживающиеся в огне поселения ульев… Смерть, горящие континенты, обгоревшая до базальтового основания обращенная к солнцу сторона планеты, неумолимо пожирающий все на своем пути огонь… Последний вопль Ульев Херксса перед гибелью…
 «И это Чак 404040 хочет повторить вновь. Это просто, это грубо, и это чрезмерное наказание. Оно кажется слишком простым выходом из сложившейся ситуации, и мы не должны следовать этим путем».
 Эндиклав закончил свою речь, однако гибель родины хитина воспринималась Аризелями с мрачной удовлетворенностью. Закоснелый хитин преследовал свои цели с упорством насекомого, и в конце концов терпение Аризелей кончилось. Насекомые пытались уничтожить их, и все случившееся стало просто актом самообороны. Пусть все другие расы знают, что нападение на Фенрилль станет для них последним. Теперь Аризели пылали слепой яростью из-за гибели деревьев и жаждали расплаты.
 «Перед нами есть три возможности. Первая, очевидная, — Экспансионисты настаивают на изгнании людей и организации вахт. Давайте голосовать».
 Идея о вахтах популярности не завоевала; ее поддержало чуть больше сорока процентов Аризелей, большинство было против.
 «Теперь, — мрачным тоном произнес Эндиклав, — давайте проголосуем за предложение Разделителя — уничтожение человеческой культуры путем провоцирования войны людей друг с другом либо путем уничтожения их родной системы».
 Предложение Разделителя получило большую поддержку. За него проголосовало семьдесят пять процентов, и соотношение голосов стало два к одному в его пользу.
 «И наконец, у нас есть предложение Чака 404040 — использовать черную дыру, с помощью которой мы сможем навсегда избавиться от угрозы со стороны человечества».
 Флер поняла, что это конец. Слишком много Духов очевидно хотели покончить с человечеством — тратить время на то, чтобы поразмыслить о значимости человечества, им не хотелось. Все, что имело для них смысл, — это их направленная внутрь себя сага.
 «За предложение Чака 404040…»
 «Стойте», — поступил новый глиф, раскрывшийся в сознании каждого присутствующего, будто он всплывал откуда-то из глубины — глубже любого, что являлся до сих пор среди Аризелей. Флер мгновенно почувствовала его масштаб и значимость.
 «Стойкий-в-преследовании нарушит молчание, длившееся восемь тысяч бакванов, чтобы обратиться к юной расе. Я наблюдал за ними. Они еще способны любить — большинство нас уже забыло Про любовь, Любовь — одно из прекраснейших качеств, если только не самое прекрасное. Неужели мы растопчем эту красоту столь небрежно? Отважимся ли изменить вселенные Создателя столь бездумно, что согласимся уничтожить молодую расу второпях, не желая потратить чуть больше времени на рассмотрение вопроса? Давайте выслушаем Прагматикстов. Немного затраченного времени — это не так много, а уничтожение социально развившейся расы — серьезный шаг. В нашей галактике за все время, прошедшее в Залах Всего, возникло не более десятка подобных рас. Мы — первенцы и несем ответственность за тех, кто идет следом».
 В настроении Аризелей произошел сдвиг, вызванный уважением к старейшему и мудрейшему из всех и пристыженностью тех, кто до этого настаивал на уничтожении.
 «Вы можете внести свои предложения, — быстро сообщил Эндиклав, — если только Эксклюзионисты не будут против».
 Возражать Стойкому-в-преследовании не стал даже Чак 404040.
 «Но будьте лаконичны, — продолжил Эндиклав. — И пожалуйста, без экстравагантной риторики, увещеваний или песнопений».
 «Благодарю собравшихся за благожелательное отношение к новому повороту. — Дух-предпочитающий-двигаться-медленно занял место в середине сцены. — Вновь Фенрилль и наш священный лес подверглись нападению. Огромные космические корабли появились на орбите вокруг планеты и принялись сеять разрушения. Мы не забыли про предыдущий подобный случай».
 В самом деле, многие не забыли про наглость хитина.
 «К тому же на этот раз имеется ужасающее различие — было применено ядерное оружие. Это приведет к небольшому, но невозместимому ущербу для леса. Мы лишились небольшой доли нашего могущества».
 Упоминание о могуществе вызвало несколько неожиданную автоматическую реакцию Аризелей, и Флер так и осталась в недоумении, почему раз за разом повторялся глиф «золотая дорога к могуществу, золотая дорога к могуществу».
 Когда волнение утихло, Дух продолжил свою речь:
 «В обоих случаях наша реакция была вызвана действиями агрессивных рас, прибывших из космоса в поисках планет для колонизации, — чуждых нам рас, преследующих здесь свои собственные интересы. Теперь по серьезным основаниям мы не объявляем о своем существовании, желая сохранить нашу планету в тайне. Наша экосистема сконструирована так, чтобы отталкивать пришлых колонизаторов и сопротивляться изменениям или мутациям. Замысел удался — система сохраняет себя в исключительно стабильном состоянии. Наш поиск длится уже во много раз дольше, чем мы предполагали, когда только отправлялись в путь, — все это время лес противостоял изменениям. Значит, защита оказалась успешной, хотя и дважды мы были вынуждены вернуться, чтобы защитить ее».
 «Это наводит Прагматикстов на определенную мысль».
 Мнения летели потоками между Аризелями. Оратор явно затронул важную проблему.
 «К тому же наша фракция Прагматикстов не хочет когда-нибудь быть вынужденной признать перед Создателем, что мы уничтожили хоть один вид из Его творения».
 Вновь возникло безошибочно узнаваемое ощущение перемены мнений Аризелей.
 «Человечество создало здесь уникальную форму колонии. Они заселили лишь прибрежные зоны, где не растут айеирл. Их замысел большой колонии провалился. Теперь все, что им нужно от нашей планеты, — это лекарство, от поставок которого они зависят и которое добывают в высокогорных районах. Поставки лекарства жизненно важны для них, и мы в конечном итоге контролируем его. Таким образом, людей нетрудно убедить не причинять вреда деревьям.
 Мы убеждены, что люди смогут быстро понять суть дела и что в результате они будут с нами сотрудничать. Следовательно, мы предлагаем их использовать, вместо того чтобы истреблять их или изгонять. Поскольку мы уже дважды подвергались нападению колонизаторов, пришедших к нам из космоса, можно предположить, что это будет повторяться и впредь. В галактике пробуждается жизнь, и лишь теперь появились подходящие звездные группы, прошедшие необходимую эволюцию. Таким образом, мы предлагаем использовать людей в качестве ответственных за охрану нашей планеты и нашего леса. Мы просто добавим их к вудвосам в качестве защитников деревьев.
 В качестве платы за службу им будет позволено продолжать культивировать хитин для производства лекарства продления жизни.
 Такое внедрение людей в нашу систему позволит использовать в целях нашей обороны необходимые технологии. Интересы обеих сторон будут соблюдены в равной мере. Мы избавимся от этих возвращений, отвлекающих нас от жизненно важного поиска. Они будут обеспечены своим лекарством продления жизни, и в то же время мы избежим обременительной ответственности за уничтожение этой молодой разумной расы».
 Последовала пауза, возникло чувство все шире распространяющегося одобрения. Затем — медленно нарастающий шепот позитивно окрашенных глифов. Он был резко оборван.
 «НУЖНО РАССМОТРЕТЬ ДРУГУЮ ТОЧКУ ЗРЕНИЯ, — проревел глиф от Чака 404040. — ЛЮДИ ОБЛАДАЮТ ТЕХНОЛОГИЕЙ ЯДЕРНОГО ОРУЖИЯ, КОТОРОЕ МОЖЕТ БЕЗ ТРУДА УНИЧТОЖИТЬ ФЕНРИЛЛЬ НЕОЖИДАННОЙ АТАКОЙ. ЧТО, ЕСЛИ ОНИ ОБРАТЯТСЯ ПРОТИВ НАС И УНИЧТОЖАТ НАШ ЛЕС?»
 Сдвиг в мнениях резко прекратился. Флер смогла почувствовать страх и неуверенность. Однако тут же появился глиф Духа-предпочитающего-двигаться-медленно.
 «Подобная атака маловероятна, если учесть, что она приведет к прекращению поставок лекарства продления жизни. Однако мы можем поставить горские кланы в качестве надсмотрщиков над людьми. Подобное решение явно смыкается с их интересами, так что они станут нашими верными союзниками. Они будут служить нам в качестве руководителей оборонительных сил вокруг Фенрилля и сами будут пресекать возможные заговоры».
 Вновь Аризелей захлестнула волна согласия.
 «Хочет ли Разделитель высказаться против предложенного Духом-предпочитающим-двигаться-медленно решения?»
 Все выждали момент в почтительном равнодушии; многие были удивлены, когда появился глиф Разделителя.
 «Нет, мы в самом деле полагаем, что в этой идее есть достоинства. Люди легко могут быть разделены и поставлены под контроль. Они крайне зависят от лекарства продления жизни. Его можно получать только из хитина Фенрилля, и следовательно, люди будут зависеть от нас, как хитин — от людей.
 Однако люди — это очень молодая форма жизни, довольно низкого порядка. Можем ли мы утверждать, что они в состоянии защитить нашу планету? Способны ли экипажи их кораблей действовать эффективно? Хорошо ли сконструированы их космические корабли?»
 «Я проверил их, — поступил глиф Духа-предпочитающего-двигаться-медленно. — Адмирал и его корабль столкнулись с невероятным противником». — Глиф сопровождало ощущение мимолетной встречи «Гагарина» с чужаком. Среди деревьев распространилось чувство странного журчания — Аризели хохотали!
 «В кульминационный момент, когда угроза для них была наиболее велика, я обнаружил, что они готовятся уничтожить самих себя, взорвав свои термоядерные двигатели. Подобная отчаянность в достижении своей цели кажется мне идеально подходящей для нашей задачи. Кроме того, команды кораблей евгенически усовершенствованы и способны переносить большие ускорения, корабли мощные, команды обучены. В целом полагаю, что они вполне способны защитить нашу планету».
 «ОДНАКО КОМАНДУЮЩИЙ ФЛОТОМ СОВЕРШЕННО НЕПРИЕМЛЕМ ДЛЯ НАС, — выпалил Чак 404040, видя, что чаша весов клонится в другую сторону. — НЕЛЬЗЯ ПОЗВОЛИТЬ ЕМУ ОСТАТЬСЯ НА СВОЕМ ПОСТУ. ФРАКЦИЯ ОЧИЩЕНИЯ БУДЕТ НАСТАИВАТЬ НА ЛИШЕНИИ ЕГО ЖИЗНИ. ЭТОГО ТРЕБУЕТ ПРИЧИНЕННЫЙ ИМ УЩЕРБ ДЕРЕВЬЯМ. ЕГО ЖИЗНЬ МОЖЕТ УТОЛИТЬ БОЛЬ ПОВРЕЖДЕННЫХ КОРНЕЙ».
 «Лишение жизни необходимо?» — поинтересовался Эндиклав.
 «ТАК УТВЕРЖДАЕТСЯ В ДЕВЯТОМ ПЕСНОПЕНИИ ИЛБЛССА. МЫ ДОЛЖНЫ УТОЛЯТЬ ПОВРЕЖДЕНИЯ ЖИЗНЯМИ. МЫ ВНОВЬ БУДЕМ ТРЕБОВАТЬ ЖИЗНЬ ДЛЯ ОБНОВЛЕНИЯ МАХГАРЫ. НЕ ЗАБЫВАЙ. ЧТО МЫ ВСЕ ЗДЕСЬ, ДАЖЕ СТОЙКИЙ-В-ПРЕСЛЕДОВАНИИ. ТАКИМ ОБРАЗОМ, НАШИ ШАНСЫ РАВНЫ. НИКТО НЕ СКРЫЛСЯ В ДЫРАХ ПУСТОТЫ».
 «Да, вы правы», — согласился Эндиклав.
 «КОНЕЧНО, ПРАВ», — снисходительно ответил Чак.
 Енков, содрогнувшись, глотнул воздух. Убить его — за то, что он сломал несколько деревьев? Да он еще несколько минут назад даже не подозревал о существовании этих созданий, а теперь его хотят принести им в жертву!
 «Это создает проблему, — сообщил Дух-предпочитающий-двигаться-медленно. — Адмирала нужно сохранить, даже если вред деревьям причинил именно он».
 «ЧЕПУХА. ОН ДОЛЖЕН УМЕРЕТЬ И СВОЕЙ СМЕРТЬЮ КОМПЕНСИРУЕТ ВРЕД, ПРИЧИНЕННЫЙ ДЕРЕВЬЯМ».
 «Дело в том, что нам потребуется послать его обратно, на родную планету. Ее верховное руководство согласится выслушать только его — любой иной будет объявлен фантазером и сочтен психически больным. А поскольку возвратим его мы, то тем самым мы непосредственно продемонстрируем собственное могущество. Они вынуждены будут слушать».
 Последовавшее за этими словами молчание было чревато разными возможностями. Нарушил его Разделитель:
 «Кажется, это интересный прогноз. Углубляй мысль».
 Флер обратила внимание на то, что глифы от Разделителя, казалось, обрушивались прямо в сознание, придавая всем мыслям своеобразный оттенок.
 «Мы должны получить от руководителей человечества их формальное согласие служить нам в обмен на наше позволение добывать лекарство продления жизни. Мы можем усовершенствовать связь между Фенриллем и Землей, если придвинем ближе к их Системе черную дыру. Они обладают технологиями, необходимыми для высокоскоростной связи, однако им препятствует в этом отсутствие черной дыры по соседству с их Системой».
 «ВЕРНО. К ТОМУ ЖЕ ЧЕРНАЯ ДЫРА ОКАЖЕТСЯ КАК РАЗ ПОД РУКОЙ, ЕСЛИ ВОЗНИКНЕТ ПОТРЕБНОСТЬ УНИЧТОЖИТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО».
 Комментировать это заявление никто не стал.
 «К тому же я полагаю, что мы затребуем дополнительно несколько космических кораблей для флота Фенрилля. Еще один корабль класса „Гагарин“ и несколько кораблей поменьше. Мы должны быть уверены в качестве защиты. Галактика пробуждается, и вскоре появятся новые космоплаватели».
 «Конечно, — согласился Эндиклав Прекраснейший. — Если мы решим использовать людей таким образом, мы приобретем надежную защиту. Похоже, что больше скрываться мы не сможем, так что флот должен быть хорошо укомплектован».
 Эндиклав воспринял идею Прагматикстов с явным энтузиазмом.
 Вновь задул ветер мнений.
 «Итак, можно ли выносить на голосование предложение, вынесенное Эксклюзионистами?»
 Все согласились, и когда голосование завершилось, Разделитель мрачно отметил:
 «Наше предложение отклонено. Мы управляемся посредством деления, как и всегда».
 И Разделитель ушел.
 Теперь центром пристального внимания стал адмирал Енков.
 «Мы читаем ваши мысли, возможность лжи исключена, — предупредил Эндиклав. — Вы знаете об этом, как узнали теперь и нас».
 Енкова все еще пошатывало, он старался отбросить мысль о насильственном вторжении в свое сознание.
 «Мы возвратим вас на Землю, к председателю Вею, и вы объясните ему, что с вами случилось и какая теперь сложилась обстановка».
 — Да он же не поверит!
 «Вы убедите его. С вами мы отправим сенатора Ганвика. Он послужит важным вещественным доказательством. С вами отправится также и эмиссар Аризелей. Мы должны исследовать вашу культуру. Судя по всему, она обширна и исключительно сильна. Предпринятые вами столь дальние путешествия на кораблях из грубой материи при том, что вы остаетесь столь неосведомленными о более высоких уровнях, говорит о незаурядной силе и энергичности вашей расы. Нет смысла рассуждать об уже причиненном зле, тем более что мы видим, насколько вы молоды — просто дети. Возникли вы всего шесть сотен бакванов тому назад».
 — Кто будет командовать «Гагариным»? — спросил Енков, хватаясь за последнюю соломинку. Всего несколько минут назад он, судя по всему, обдумывал окончательную победу и начало триумфального марша к Империи. Мысли его с трудом возвращались к реальности.
 «Ваш помощник офицер Урск — он отлично справится с такой задачей. Я увидел, что вы считали его лучшим офицером, чем вы сами. Карьера его была разбита по политическим причинам, в то время как вы непрерывно росли. Он станет способным командиром. А вы должны помнить о необходимости убедить председателя в серьезности наших требований предоставить нам дополнительные космические корабли. Он, разумеется, поймет наше желание, а также новости о синтезе хитинового протеина».
 — Как же я попаду на Землю? — завопил Енков. — Если вы заберете мой корабль, я здесь застряну.
 «Чепуха, мы все устроим. Хозяева мы Единого Взаимодействия или нет? Помните, вы находитесь перед Верховным Советом Аризелей. Ведите себя соответствен но»
 Енков мгновение боролся с новыми идеями, затем сдался. Плечи его поникли.
 — Что я скажу председателю Вею? «Что дальнейшее существование человечества в настоящий момент зависит от строгой защиты этой звездной системы от внешнего вмешательства. Мы знаем, что проблема нехватки лекарства продления жизни может быть в значительной мере снята благодаря применению формулы Хита. Конечно, сама проблема не решится — по крайней мере до тех пор, пока человечество не научится обходиться вовсе без продления жизни; судя по нашему опыту, на это может уйти очень много времени. Флот, базирующийся здесь, должен быть усилен, как мы уже упоминали, и личный состав будет контролироваться горскими кланами. Мы назначаем кланы нашими охранниками».
 — Кланы? — вскричали взбешенные и потрясенные Енков и Ганвик.
 «Конечно, именно они и являются подлинными людьми Фенрилля. Мы принимаем их в нашу экосистему».
 — А что будет с прибрежными городами? — выкрикнул, едва сдерживая слезы, Ганвик.
 «Они очень перенаселены, и эмиграция их жителей будет поощряться. Либо они будут внедряться в структуры кланов. Мы хотим покончить с боевыми отрядами и с корыстными операциями синдикатов. Внешние планеты Солнечной системы по большей части не разработаны. Ваша раса обладает технологиями, необходимыми для их адаптации либо для строительства орбитальных поселений возле них. Однако население, которому будет позволено проживать на Фенрилле, будет меньше сегодняшнего, и руководство кланов будет следить за запретом».
 — Вы не считаете, что это слишком суровый приговор? — взмолился Ганвик. «Нет».
 — Почему именно я должен быть послан на Землю? Как я смогу там выжить?
 «Вы найдете способ. И для нас вы станете идеальным представителем».
 Сбитый с толку Ганвик сдержал очередной готовый вырваться вопль мольбы. В сравнении с уничтожением всего человечества, рассматривавшимся всего несколько минут назад, приговор и в самом деле был легким. Несмотря на то что города будут искореняться и миллионам людей придется покинуть планету.
 Эндиклав еще раз быстро повторил предложение перед окончательным голосованием, и оно было принято подавляющим большинством, несмотря на резкое несогласие Чака 404040 и фракции Очищения.
 Уязвленные двумя подряд победами фракции Экспансионистов, сторонники Очищения сменили тему обсуждения.
 «ВСЕ РАВНО НУЖНО ЖИЗНЬЮ РАСПЛАТИТЬСЯ ЗА НАНЕСЕННЫЙ ДЕРЕВЬЯМ ВРЕД».
 «Конечно, таков принцип; он должен быть выполнен, увы. Песнь утверждает, что одной добровольно предоставленной жизни будет достаточно».
 «НАШЕ ПРЕДЫДУЩЕЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ НА ПЛАНЕТУ ЗАКОНЧИЛОСЬ УНИЧТОЖЕНИЕМ РОДНОЙ ПЛАНЕТЫ АГРЕССИВНОГО ХИТИНА. НАНЕСЕННЫЙ ДЕРЕВЬЯМ ВРЕД БЫЛ ИСКУПЛЕН НЕМЕДЛЕННО. ВЗОРВАННЫЕ И РАЗРУШЕННЫЕ КОРНИ БЫЛИ ПОЛИТЫ».
 «Что потребуется на этот раз?» — спросил Эндиклав.
 «ЖИЗНЬ ЧЕЛОВЕКА, РАЗУМЕЕТСЯ».
 — Прибрежные города? — проговорил дрожащим голосом Ганвик. — Вы сказали, что уничтожите их?
 Флер не смогла скрыть дрожь. Аризелям это было вполне по силам. Неужели они готовы скрепить соглашение миллионами жизней? И после этого спокойно приказать человечеству охранять их?
 «НА ОБДУМЫВАНИЕ. НАСЕЛЕНИЯ ГОРОДОВ ДОСТАТОЧНО ДЛЯ РАСПЛАТЫ ЗА НАНЕСЕННЫЙ ДЕРЕВЬЯМ ВРЕД».
 — Но ведь там миллионы людей, миллионы. Не можете же вы уничтожить их всех? — спросил Ганвик.
 «ВПОЛНЕ МОЖЕМ. БЛЕДНАЯ ЛУНА МОЖЕТ БЫТЬ ПЕРЕМЕЩЕНА НА РАССТОЯНИЕ ДОСТАТОЧНО БЛИЗКОЕ, ЧТОБЫ ПОДНЯТЬ ПРИДИВНУЮ ВОЛНУ И ОЧИСТИТЬ НАШИ ПОБЕРЕЖЬЯ ОТ ПОСЕЛЕНИЙ ЛЮДЕЙ».
 — Но разве можно вот так просто лишать людей жизни?
 «ПРИ ПРОВЕРКЕ ВАШЕГО МОЗГА Я НАШЕЛ ОЧЕНЬ МАЛО ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ТОГО, ЧТО ВЫ КОЛЕБАЛИСЬ, КОГДА ЧЬЯ-ТО СМЕРТЬ БЫЛА В ВАШИХ ИНТЕРЕСАХ».
 — Но… — лицо Ганвика посерело.
 «Тогда доброволец, — сказал Эндиклав. — Жизни одного добровольца будет достаточно. Наша доминантная тенденция будет удовлетворена этим».
 Ганвик замолчал. Он все равно попадет на Землю, за много световых лет отсюда, и, вероятно, обречен будет остаться там. Зачем ему заботиться о прибрежниках? Ну и черт с ними, пусть погибнут в волнах. Он пожал плечами.
 «Итак… — произнес Эндиклав ледяным голосом. — Если Других дел нет, давайте покончим с этим».
 Флер, как сквозь сон, почувствовала, что шагнула вперед. Это был не осознанный выбор, не сознательно принятое решение — просто она сделала это. Как будто в этом состоял ее долг, о котором ей часто твердили родители в их маленькой квартирке в Нью-Соук, где она училась читать и набирать слово «дипломат» на компьютере.
 — Тогда я буду добровольцем; кто-то же должен. И по крайней мере я могу заявить свои права на то, чтобы представлять здесь Землю.
 Аризели замолчали и обратили свое внимание на нее. Интенсивность исследования была столь велика, что Флер почувствовала слабость в ногах, однако удержалась и стояла прямо до тех пор, пока подскочивший сзади Лавин едва не задушил ее в объятиях, зажав Флер рот рукой.
 — Хватит, она для этого не годится. Она слишком необходима для связи между Землей и Фенриллем как дипломат, понимающий и трезво оценивающий реальную ситуацию, как представитель Земли, встретившийся с Аризелями тки Фенрилль. Разве вы не видите?
 Аризель продолжали молча наблюдать за происходящим.
 — Вместо нее пойду я. Мое предназначение в жизни ограничивалось ведением войн. А поскольку войн больше не будет, моя работа не нужна. Берите меня.
 Флер попыталась вырваться, но Лавин был намного сильнее.
 — Дорогая моя, так надо, — прошептал он.
 «Смерть будет быстрой и безболезненной, — объявил сияющий глиф Эндиклава. — И дух твой присоединится к нам. Твоя теперешняя жизнь покажется тебе бледной и бессмысленной в сравнении с тем, что откроется перед тобой».
 Началось ритуальное песнопение гимна смерти. Глифы Аризелей были жесткими, резкими и холодными.
 Однако в их стройный лад вклинился другой глиф, источником которого, без сомнения, был человек. Потрясенные Аризели остановились.
 «Стойте, — сказал глиф Справедливой Фандан. — Подобные решения — удел адептов, а эти молодые люди лишь только начинают жить. Смерть любого из них была бы печальной ошибкой. Я знаю теперь, что все, к чему я стремилась, завершено, будущее клана Фандан обеспечено. Моя задача выполнена, и теперь я тоже желаю уйти навеки, отдав жизнь во имя вашего великого служения. Ничто иное — кроме смерти во имя Создателя — не будет лучше. Кроме того, эти молодые люди — моя плоть, а значит, я продолжу жить среди них. Воистину лучший момент, чтобы покинуть смертный мир».
 Справедливая поймала взгляд широко раскрытых глаз Флер и спокойно улыбнулась:
 «Нет.., дорогая моя, все верно. Поверь, я наконец все поняла».
 Взгляд ее глаз устремился к далекому невидимому горизонту.
 «Я исполнила все, что намеревалась исполнить. Моего мира больше нет. Но есть новый, созидать который предстоит вам. Видишь ли, дорогая моя, думаю, что я поняла наконец, что люди должны уходить из жизни, что после недолгого периода ты теряешь перспективу и путаешь продолжение своего дела и продолжение своей жизни. Я попалась в эту ловушку так крепко, что воссоздала самое себя, чтобы обеспечить непрерывность. Теперь моим преемником станет моя собственная плоть, мое дело завершено. Чего еще желать?
 А если я останусь? Я могу лишь катиться к закату и продолжать мелкие дрязги с такими людьми, как Эрвил Сприк или молодой Прауд. Нет, да и кроме того, я лишь буду стоять на вашем пути, поскольку Лавину предстоит мое место. Он возьмет власть потому, что он такой же, как я, так же не знает покоя, пока все не будет правильно, — так, как я хотела бы.
 И ты поможешь ему, дорогая моя Флер, ты с твоим практическим умом будешь на его стороне. Чьи руки более достойны взять вожжи клана Фандан? Ты ведь поможешь ему, не так ли, Флер?»
 — Конечно, Мать Справедливая, конечно… — Флер почувствовала, что из глаз ее хлынули слезы.
 Все остальные потрясенно наблюдали за ними. Справедливая, родоначальница клана Фандан, добровольно решила умереть, прожив всего триста девять лет?
 Но все они были еще молоды — даже Айра Ганвик, в сущности, был еще ребенком, — они не знали ничего, абсолютно ничего о Золотом пути. И лишь Справедливая знала, что может принести смерть, предложенная Аризелями.
 Свою великую задачу Справедливая видела в том, чтобы провести клан Фандан сквозь этот последний кризис. И осознание этого привело к новому пониманию: пришло время умирать. И этот момент предоставлял ей величайшую возможность.
 — Мать Справедливая, — шепнул Лавин, протянув руку, чтобы прикоснуться к ее глазам. И к его сознанию пришел ее глиф, пульсируя той силой, чьи секреты узнала Справедливая.
 «Следуй Золотым путем, Лавин. Изучай секреты таинства. Всегда советуйся со старцами и знай, что я — это ты и ты — это я. Мы с тобой — одна плоть. Я не могла сказать тебе раньше, но сейчас должна. Ты — это я, моя плоть, возрожденная в вечной свадьбе генов. Для той цели, к которой я стремилась, для вечной безопасности клана Фандан и новых, высших форм, которые когда-нибудь из него выйдут, создала я тебя».
 Лавин все понял с ослепительной ясностью. Она же говорила «истиннорожденный Фандан»! Он был самой Матерью Справедливой, только с полом, измененным на противоположный. Истиннорожденный! Он был потрясен. Тайна его происхождения перестала быть тайной. Открылась правда, которой он никогда не предполагал. Он не знал, сможет ли это принять, вся его суть восстала против такого.
 «Но ты гораздо больше, чем просто повторение, мой Лавин. — Глиф Справедливой пришел быстро — раньше, чем могла возникнуть эмоциональная реакция. — На полях сражений Абзена ты доказал это; твой собственный гений вышел на первый план. Ты пойдешь дальше и средства, которые я тебе дала, поднимешь так высоко, как я даже не в силах вообразить. Не горюй обо мне и не проклинай меня. Помни только, что я дала тебе жизнь, а теперь даю тебе клан Фандан. Тебе придется править им, когда меня не будет, делай это достойно. И не забывай идти по Золотому пути. Он ведет к могуществу».
 Новый глиф Справедливой был адресован старому Най'пьюпу, который лежал, умирая, на краю поляны:
 «Прощай, старец, учитель мой».
 Ее прервал быстро вклинившийся глиф Духа-предпочитающего-двигаться-медленно:
 «Скоро я возьму волосы адепта Най'пьюпа. Его время пришло».
 «Мы пойдем с ним рядом в смерти, как шли в жизни».
 От умирающего сознания Най'пьюпа взлетела вспышка довольства.
 «Тогда еще раз», — выставил свой глиф Эндиклав Прекраснейший. Аризели вернулись к делам, которые предстояло выполнить.
 С громким хлопком адмирал Енков и Айра Ганвик исчезли.
 «Дистанция велика, а нагрузка мала. Требуется большая аккуратность», — сообщил глиф Эндиклава. И затем: «Готово. Теперь они будут учиться своему новому предназначению».
 «Я добровольно готов присматривать за людьми, — объявил Дух-предпочитающий-двигаться-медленно. — Чтобы помочь им в понимании».
 «Твое предложение принимается Советом», — сообщил Эндиклав.
 Аризели снова обратились к фигуре Справедливой Фандан. Лицо ее было застывшим и напряженным, она встала в центр поляны.
 «Возвращение окончено, — объявил Эндиклав Прекраснейший. — Мы вновь уходим на священный путь».
 С величественным глифом Махгары Аризели сфокусировались на Справедливой, и ее тело засверкало изнутри золотыми искрами. Свет становился все ярче и ярче, пока на нее не стало больно смотреть; тело ее засияло и стало прозрачным. Затем она исчезла в яркой вспышке — столь яркой, как будто на поляне зажглось маленькое солнце.
 Вместе с ней ушли Аризели тки Фенрилль.
 Удары грома вслед за ними затихли, и вместе с их эхом исчезла энергия, которой были заряжены деревья. Сверкающие жилы потухли, узелки и блестки вновь стали обыкновенными кусочками коры. Фиднмед, ставший сценой величественных событий, вновь погрузился в тишину. Деревья неясно маячили, как прежде, молчаливые гиганты закрывали собой небо.
 Лавин поднял глаза и увидел, что Тан Убу устремил взор вверх, на своды крон над ними. Судьба человечества полностью изменилась. Новое знание потребует длительного привыкания. Многим трудно окажется принять случившееся.
 Бг Рва вежливо поджидал Лавина. Эффертелли выходили из транса. Пора было отправляться в путь.
 Флер крепко сжала руку Лавина. Ее стройному телу было хорошо рядом с ним. Именно в нем так нуждался Лавин, чтобы жизнь его в Абзенской долине стала полной.
 — Много работы нам предстоит, да, любимый?
 — Много больше, чем мы сможем довести до конца, много больше.
 — Похоже, меня это очень радует, — заключила Флер.




 ПОСТСКРИПТУМ


 В висячих садах над председательским дворцом в Новом Багдаде председатель Вей на исходе дня подрезал свои смоковницы. Неподалеку от него в воздухе раздался оглушительный хлопок, как будто взорвалась гигантская петарда. Он быстро, с удивительным для дважды безвозрастного проворством обернулся, готовый увидеть подосланного убийцу, к появлению которого был готов всегда. Вместо убийцы он обнаружил Сиги-мира Енкова с выпученными глазами и плотно сжатым ртом в компании с лысым пузатым человечком с точно таким же выражением потрясения на лице. Председатель Вей, готовый нанести разящий удар садовыми ножницами, сдержался.
 Енков подозрительно огляделся вокруг и, тихо охнув, присел на краешек деревянной кадки, облицованной красным мрамором.
 — Что вы тут делаете? — спросил председатель. Енков дико осмотрелся, развел руками.
 — Эту историю быстро не рассказать. Приготовьтесь к большому сюрпризу, председатель…