---------------------------------------------


 Кэтрин Куртц
 Возвышение Дерини



 Глава 1


 С вершины холма, опершись о луку седла, Брион Халдан, король Гвинеда, принц Невры, лорд Пурпурного Марта окинул взглядом расстилавшуюся перед ним равнину.
 Он не был высок ростом, но весь его облик, его величественная осанка, его смуглое лицо, обрамленное черной густой бородой, внушали неподдельное почтение к королю Гвинеда каждому, кто хоть раз имел возможность оказаться с ним рядом. Когда он говорил, то ли грозно повелевая, то ли вкрадчиво убеждая, все окружающие беспрекословно подчинялись.
 Если же ласковые слова не достигали цели, то наступал черед холодной стали: широкий меч в ножнах и узкий стилет на поясе короля служили нешуточным предупреждением для строптивых. Рука, сдерживающая горячего боевого коня, мягко, но уверенно лежала на поводьях из красной кожи: то были руки бойца, руки человека, привыкшего повелевать.
 Но при более внимательном взгляде на Бриона Халдана первоначальное впечатление о нем, как о короле-воине, отступало на второй план. В больших серых глазах Бриона читалось гораздо большее, чем отвага, мощь и доблесть бойца: в них светился изощренный ум государственного деятеля, которого знали, которым восхищались во всех Одиннадцати королевствах.
 Вокруг него царила атмосфера тайны, тайны запретной магии, того что могло обсуждаться только шепотом. В свои тридцать девять Брион поддерживал мир в Гвинеде уже четверть века.
 Было раннее утро, и клочья тумана поднимались от земли. Легкая кольчуга под туникой короля, несмотря на кожаную охотничью одежду, настолько впитала холод ночного воздуха, что стала ледяной, и от ее стылого прикосновения уже не спасала даже шелковая нижняя рубашка.
 Король поплотнее закутался в мягкую шерсть пледа, сжал пальцы в перчатках и надвинул на лоб ярко-красную охотничью шапку. Белое перо на ней лениво колыхалось в безветренном воздухе.
 Крики, лай собак, звуки рогов, ржание лошадей, стук копыт заставили его обернуться, и с высоты холма король увидел тени скачущих сквозь туман хорошо откормленных лошадей и разодетых в бархатную мягкую кожу всадников.
 Брион улыбнулся: зрелище было блестящим. Однако король был уверен, что всадники внизу вряд ли больше наслаждаются охотой, чем он. Отвратительная погода, вместо ожидаемого наслаждения, делала эту охоту сплошным мучением. Зачем, о зачем пообещал он Дженане, что на ее столе вечером будет оленина? И все же нарушать обещание, данное леди, непозволительно, в особенности если она обожаемая королева и мать наследника престола.
 Низкие, заунывные звуки охотничьих рогов подтвердили его подозрение, что след оленя потерян, и Брион безнадежно вздохнул. К тому же, если погода не переменится, то и мало надежды собрать рассеявшуюся свору за полчаса. Да что полчаса! Этих молодых неопытных собак не собрать и за день, за неделю!
 Он покачал головой и хмыкнул при мысли об Эване — тот был так горд своей новой сворой! Старый лорд почти всю неделю говорил о предстоящей охоте. Теперь ему придется извиняться и терпеть насмешки, несомненно — заслуженные. Дюку Клейберну непростительно выводить столь неопытных собак на королевскую охоту!
 Бедняги, они наверняка никогда не видели оленя!
 Приближающийся звук лошадиных копыт привлек внимание короля, и он повернулся в седле: молодой всадник в ярко-красной коже вынырнул из тумана и направил лошадь вверх по склону. Брион с гордостью посмотрел на всадника, когда тот пустил лошадь шагом и подъехал к нему вплотную.
 — Лорд Эван просил передать, что придется немного подождать, сэр,
 — доложил подъехавший всадник — совсем мальчик. В его глазах светились возбуждение и охотничий азарт. — Собаки погнались за кроликами.
 — Кролики! — расхохотался Брион. — Ты хочешь сказать, что после хвастовства, которое мы терпели целую неделю, Эван собирается заставить нас мерзнуть, пока он собирает своих глупых псов?
 — Выходит так, сэр, — ухмыльнулся Келсон. — Но чтобы утешить Вас, могу сказать, что каждый из нас чувствует то же самое, что и Вы.
 У него улыбка матери, с теплотой подумал Брион. Но глаза, глаза и волосы мои. Он кажется таким маленьким. Неужели ему почти 14 лет? Ах, Келсон, если бы я мог уберечь тебя от всех опасностей, что ждут впереди!
 Улыбнувшись, Брион отогнал от себя эти невеселые мысли.
 — Нет, почему же? Мне гораздо лучше, чем всем остальным, — зевнув, сказал он, потянулся, а затем принял расслабленную позу, и седло заскрипело под его весом.
 Брион вздохнул.
 — Ах, если бы Морган был здесь. Туман, не туман, но я думаю, что он своими чарами загнал бы оленя прямо в городские ворота.
 — Неужели? — спросил Келсон.
 — Ну, может, и не совсем так, но он действительно может воздействовать на животных… Да и на многое другое тоже, — с внезапной задумчивостью произнес король, а его рука в перчатке как бы непроизвольно легла на рукоять меча, и Келсон заметил, что настроение короля резко изменилось. Его отец мало говорил о Моргане в последнее время, и Келсон решил идти напрямик.
 — Сэр, простите меня, если мой вопрос неуместен, но почему Вы не отзываете Моргана с границы?
 Брион напрягся, с трудом заставил себя скрыть удивление. Откуда мальчик знает об этом? Местонахождение Моргана тщательно скрывалось в течение последних двух месяцев. Даже в Совете не знали, где он и зачем послан.
 — Почему ты спрашиваешь, сын?
 — Я не хотел вмешиваться не в свои дела, сэр, — ответил мальчик, — я уверен, что у Вас есть причины, о которых не должен знать даже Совет. Я спрашиваю потому, что мне его просто не хватает. Думаю, и Вам тоже.
 Черт возьми! Мальчик так восприимчив! Как будто читает чужие мысли, и если он хочет избегнуть вопросов о Моргане, то ему следует побыстрее сменить тему разговора.
 Брион позволил себе улыбнуться.
 — Благодарю за доверие. Думаю, что мы с тобой одни из немногих, кому его действительно не хватает. Я уверен — тебя беспокоят слухи, появившиеся на прошлой неделе.
 — О том, что Морган скрылся и намеревается сместить тебя с престола? — Но ты же сам не веришь этому? Ведь не для этого же он сейчас находится в Кардоссе?
 Нервно пощелкивая хлыстом по левой ноге, Брион краешком глаза наблюдал за Келсоном. Мальчик не мог об этом знать. Даже про Кардоссу. У него хороший источник информации, и он очень настойчив. Келсон решительно не желает уклониться от разговора об отсутствии Моргана, несмотря на все попытки отца. Возможно, он недооценивает мальчика. Он забывает, что ему уже 14 лет, вполне зрелый возраст. Он сам стал королем, когда был лишь немногим старше.
 — Нет, конечно. Я сейчас не могу сказать тебе всего, сын. Но в Кардоссе назревает кризис, и Морган там необходим. Венсит из Торента стремится захватить город и для этого уже нарушил несколько договоров. На следующую весну он скорее всего объявит нам войну. — Король помолчал и спросил. — Ты не боишься?
 Келсон внимательно изучал поводья, медлил с ответом, потом пожал плечами.
 — Я никогда не видел настоящей войны, — неторопливо произнес он, скользя взглядом по равнине. — С тех пор, как я появился на свет, в Одиннадцати королевствах всегда царил мир. Я думал, что за 15 лет мира люди забыли, что такое война.
 Брион засмеялся и подумал, что ему, кажется, удалось наконец увести разговор от Моргана.
 — Они никогда не забудут. Такова человеческая натура. Мне очень неприятно говорить об этом.
 — Да, конечно, — ответил Келсон.
 Он наклонился, потрепал лошадь по шее, расправил ее спутанную гриву, а затем большими серыми глазами взглянул прямо в лицо отца.
 — Это опять Та, Которая в Тени, отец?
 Эта простая фраза буквально обрушилась на Бриона. Он был готов к любому вопросу, к любому замечанию — но только не к тому, что его сын упомянет о Той, Которая в Тени: совсем не хорошо, что молодой человек уже знает о мрачной реальности. Откуда Келсон знает об угрозе, исходящей от Той, которая в Тени? По-видимому, мальчик обладает какими-то необычными, исключительными способностями!
 — Тебе еще рано знать об этом! — отчаянно стараясь справиться с волнением, воскликнул король, будучи не в состоянии собраться с мыслями и дать более связный и вразумительный ответ.
 Келсон был поражен реакцией отца. Он отпрянул назад, но взгляда не отвел. В его голосе прозвучал вызов, почти открытое неповиновение.
 — Много вещей, о которых мне рано знать, сэр. Но никто не запрещает мне учиться и узнавать. Разве вы хотели бы, чтобы было иначе?
 — Нет, — прошептал Брион. Он нерешительно опустил глаза, подыскивая подходящие слова для следующего вопроса, и наконец спросил:
 — Ты узнал об этом от Моргана?
 Увидев, что роли переменились, что он завяз в беседе глубже, чем предполагал, Келсон неспокойно поерзал в седле: это была его собственная ошибка, это же он настаивал на продолжении разговора, и теперь отец не успокоится, пока не получит ответы на все свои вопросы. Мальчик прокашлялся.
 — Да, это он рассказал перед тем, как уехать, — ответил Келсон нерешительно. — Он боялся, что Вы будете недовольны. Он … он также упоминал о Вашем могуществе, о Вашей власти — и о том, на чем она основывается.
 Брион нахмурился. Этот Морган!
 Он был недоволен, что не распознал этого раньше, он должен был предполагать, что подобное должно рано или поздно случиться. Однако мальчик тщательно скрывал, что многое знает. Он может хранить тайны! Возможно, Морган и был прав, доверившись ему.
 — Что еще сказал тебе Морган? Скажи мне, сын? — спокойно попросил Брион.
 — Слишком много, я думаю — достаточно для того, чтобы вы рассердились, и слишком мало для того, чтобы удовлетворить меня, — с неохотной признался мальчик. — Вы сердитесь, сэр?
 — Сержусь?
 Своим вопросом Брион попытался замаскировать чувство облегчения. Сержусь ли? Искусство, с которым сын вел разговор, направляя его в нужное ему русло, — разве не для этого он и Морган работали все эти годы? Сержусь ли? О, боги, почему я должен сердиться?
 Брион перегнулся в седле и с чувством похлопал сына по плечу.
 — Ну, Келсон, конечно же, не сержусь, — сказал он. — Если бы ты только знал, какую снял с моей души тяжесть. Хотя я и пережил несколько неприятных минут, но зато теперь я, как никогда, уверен в правильности сделанного выбора. Но я хочу, чтобы ты обещал мне одну вещь.
 — Все, что угодно, — явно колеблясь, сказал в ответ Келсон.
 — Почему так угрюмо, сын? — воскликнул Брион, улыбаясь и, чтобы вселить в сына уверенность, хлопая его по плечу. — Это вовсе не трудная просьба. Если что-нибудь случится со мной, я хочу, чтобы ты немедленно послал за Морганом. Я думаю, что он единственный, кто может быть твоим надежным и преданным помощником. Ты сделаешь это для меня?
 Келсон с облегчением вздохнул и улыбнулся.
 — Конечно, сэр. Это будет первым, что я сделаю. Морган очень много знает обо всем.
 — Ну и отлично, — засмеялся Брион.
 Он выпрямился в седле и собрал поводья в руку.
 — Смотри, солнце восходит. Поедем, быть может, Эван уже собрал своих собак!
 Небо совсем посветлело, солнце появилось из-за горизонта, и когда всадники спустились с холма, то их тени, скользившие перед ними, стали совсем короткими. В лесу, теперь пронизанном лучами солнца, также стало светло, и Брион с интересом рассматривал кавалькаду всадников, к которой они с Келсоном медленно подъезжали.
 Здесь был Роджер, граф Фаллоне, одетый в темно-зеленый бархат и сидевший на великолепном сером жеребце, которого Брион у него раньше не видел. Роджер был погружен в оживленную беседу с молодым, горячим епископом Арлианом, а третьим собеседником — цвета клана Мак Лэйнов указывали на это — был Кован, младший лорд Мак Лэйнов. Обычно Кован не общался с Роджером. Впрочем, немногие с ним общались. Король попытался предположить, что же могло объединить эту столь разношерстную троицу, какую они нашли общую тему для столь оживленного разговора, однако продвинуться в своих предположениях ему не удалось. Всеобщее внимание было привлечено громоподобным голосом Дюка Клейборна. Лорд Эван, топорща сверкающую в лучах восходящего солнца огненно-рыжую бороду, кого-то распекал, что на такой неудачной охоте не было неожиданным.
 Брион привстал на стременах, чтобы получше видеть происходящее. Как он и думал, гнев Эвана был направлен на одного из слуг. Бедный слуга! Его вины в неудачной охоте вовсе не было: ведь собаки действительно оказались неопытными, но Эван, чтобы свалить с себя вину, всегда должен был кого-нибудь обругать.
 Брион добродушно засмеялся и, обратив внимание сына на эту сцену, послал его выручать охотника и успокаивать Эвана. Келсон поехал вперед, а Брион продолжал рассматривать собравшихся в лесу охотников. Наконец, он увидел того, кого очень хотел увидеть больше других.
 Он пришпорил лошадь и направил ее к высокому молодому человеку, одетому в белые и пурпурные цвета дома Фиана, который пил из оправленной в роскошный кожаный футляр, фляги.
 — Что я вижу! Молодой Колин из Фианы, как обычно, пьет свое лучшее вино и намерен выпить все сам! Как насчет нескольких капель для вашего бедного окоченевшего короля, мой друг!? — остановившись рядом с Колином и посмотрев на флягу, произнес Брион.
 Колин улыбнулся, вытер горлышко фляги своим рукавом и подал ее королю с шутливым поклоном.
 — Доброе утро, сэр. Вы же знаете, что мое вино — всегда ваше.
 Роджер подскакал к ним и искусно осадил коня в нескольких шагах от вороной лошади короля.
 — Доброе утро, монсеньор, — низко кланяясь, сказал он, — Мой господин ловко нашел самое лучшее место во всей нашей компании! Это восхитительный дар!
 Король запрокинул голову, сделал большой глоток, опустил флягу и вздохнул.
 — Это не секрет, что отец Колина держит самые лучшие подвалы во всех Одиннадцати королевствах. Приношу свои комплименты, Колин, как обычно! — Он поднял флягу и сделал еще глоток.
 Колин шаловливо рассмеялся и облокотился на луку седла.
 — Ах, Ваше величество, теперь я понимаю, что вы просто льстите мне, чтобы мой отец послал вам вина. Это вовсе не вино Фианы. Прекрасная леди дала мне его сегодня утром.
 — Леди? — Брион с беспокойством опустил флягу. — Колин, я бы никогда не попросил у тебя подарка твоей леди.
 Колин не громко расхохотался.
 — Она не моя дама, сэр. Я никогда ее раньше не видел. Она просто дала мне вино. Она несомненно будет польщена, когда узнает, что вы оказали честь, попробовав и похвалив это вино.
 Брион вернул флягу и вытер усы и бороду тыльной стороной руки в перчатке.
 — Не надо извиняться, Колин, — сказал он. — Это я допустил промах. Поезжай рядом со мной. И за ужином твое место будет справа от меня. Даже король может извиниться, когда невольно совершит ошибку.
 Келсон спокойно ехал чуть позади отца. За его спиной Эван и главный егерь достигли наконец согласия в том, что свора собак вроде бы снова находится под контролем и слуги, держа их в одной стае, ожидают приказа короля о начале охоты. Но у собак, вероятно, были свои собственные планы, в которые вовсе не входило ожидание приказов короля или лордов, и было неясно, как долго слуги смогут их удерживать вместе.
 Внезапно на глаза Келсону попался голубой цвет, и он сразу же узнал своего дядю, Дюка Картимора.
 Брат короля и высший пэр государства князь Нигель был ответственен за обучение тридцати юных пажей для королевского двора. Как обычно, при нем было несколько его воспитанников и, как обычно, он вел с ними нескончаемую войну, стараясь обучить их хоть чему-нибудь полезному. Сегодня с ним на охоте было шестеро, и Келсон, проезжая мимо, по выражению лица своего дяди смог понять, что это не самые лучшие его воспитанники.
 Лорд Джаред, патриарх клана Мак Лэйнов, подавал полезные советы со стороны, но мальчики, казалось, совершенно не желали понимать, чего же от них хочет Нигель.
 — Нет, нет, нет, — говорил Нигель, — если вы вдруг в обществе обратитесь к графу и назовете его «сэр», то он отрубит вам голову и будет совершенно прав. И вы должны помнить, что епископ — это «Ваше преосвященство». Ну, Ятхем, как ты обратишься к принцу королевской крови?
 Келсон улыбнулся и помахал рукой в знак приветствия. Ведь совсем недавно и он сам был под железной рукой Дюка, и теперь хорошо понимал мальчиков: настоящий Халдан, Нигель никогда не просил и не давал пощады, был ли он в бою или обучал пажей. И хотя обучение было суровым, и иногда даже чересчур, пажи, прошедшие через его руки, имели великолепные манеры и превосходно знали все тонкости придворного этикета.
 Когда он подъехал к отцу, Брион прервал беседу с Колином и Роджером и, приветствуя сына, поднял руку.
 — Ну, что там, сын?
 — Думаю, что лорд Эван уже все наладил и взял под контроль, сэр, — ответил Келсон. — Я уверен, что он ждет только вашего приказа.
 — Все верно, молодой господин! — загрохотал сзади голос Эвана.
 Эван снял свою шляпу, цвет которой был зеленым в соответствии с цветом клана Линкольнов, и махнул ею перед собой в знак почтения королю.
 — Сэр, все готово! И на этот раз егерь заверил меня, что все будет в порядке.
 Он натянул шляпу на свои жесткие рыжие волосы, а затем добавил:
 — А если не будет, то он пожалеет об этом сегодня вечером. Я прикажу его жестоко наказать.
 Брион расхохотался, откинувшись назад и хлопая в восторге себя по ляжкам.
 — Эван, это же всего лишь охота! И я вовсе не желаю, чтобы кого-нибудь наказывали из-за меня. Ну, вперед! — Все еще смеясь, он дернул поводья и послал лошадь вперед.
 Эван встал на стременах, поднял руку, и в ответ по всему лесу прозвучали охотничьи рога. Заливаясь лаем, собаки устремились вперед, а за ними поскакали всадники: по холмам, сквозь густые заросли и чистые поляны неслись собаки и всадники — охота началась.
 И в возбуждении гонки никто не заметил, как один из всадников вдруг повернул лошадь и поскакал назад к опушке.
 Юзеф Моор спокойно и неподвижно стоял на краю леса, его узкие загорелые руки легко и уверенно держали поводья лошади.
 Яркие краски зеленых и красных — из-за мороза, который внезапно ударил на прошлой неделе, — листьев, как и все вокруг, были приглушены игрой теней и мраком, сгустившимся среди толстых деревьев. Здесь, среди этих великанов, всегда было сумрачно. Даже зимой сюда не проникали солнечные лучи, а черная одежда Юзефа, смешиваясь с тенями, растворялась в них. Черные глаза Юзефа были как бы бесстрастны, словно не замечали ничего вокруг.
 Еще трое человек стояли позади Юзефа: двое из них были Мооры, как и он. Их смуглые лица были укрыты под капюшонами черных бархатных плащей. Только сверкали глаза — темные, безжалостные и настороженные.
 Один из них, повыше ростом, слегка повернулся, чтобы взглянуть через поляну на Юзефа, а затем , скрестив руки на груди, снова устремил внимательный взгляд в противоположном направлении. Во время движения черный бархат слегка распахнулся, и из-под него выглянуло серебро богатой перевязи для меча.
 У его ног, с наклоненной головой, плотно закрытой серебристо-серой вуалью, на подушке из серого бархата сидела леди Чарисса, герцогиня Толака, леди Серебряных туманов — Та, Которая в Тени: тонкая фигурка, закутанная в роскошный бархат и богатые меха, руки в перчатках из оленьей кожи, отделанной драгоценностями, сложены на коленях. Из-под вуали внимательно смотрели бледно-голубые глаза. Они пробежали по поляне и с удовлетворением отметили закутанного в черное Юзефа.
 Не поворачивая головы, она могла различить и неясные темные очертания двух других Мооров. Она подняла голову и произнесла низким музыкальным голосом:
 — Он идет, Мустафа.
 Пока ничего не было слышно — даже предательского шуршания сухих листьев под ногами — ничего, что могло бы указать на то, что к поляне кто-то приближается. Но Мооры даже и не подумали задать какой-либо вопрос своей леди: рука в широком черном рукаве появилась справа, чтобы помочь ей подняться на ноги. Другой — тот, что стоял слева — сделал несколько шагов вперед, занял позицию на половине расстояния от госпожи до лошадей и остановился бдительным стражем, положив руку на рукоятку своего меча.
 Ленивыми движениями Чарисса стряхнула сухие листья с плаща, поправила воротник вокруг шеи. Наконец шуршание листьев и треск сучьев возвестили о прибытии того, кого ждали. Слабый ветерок слегка тронул вуаль леди. Одна из лошадей мягко заржала и стукнула копытом, но была быстро успокоена Моором.
 На поляну, бросив поводья, выехал всадник. Мооры, бывшие в напряжении и готовые к обороне, расслабились: всадник на гнедом жеребце был им хорошо знаком.
 На вновь прибывшем тоже был серый капюшон. Но когда он сбросил его и расстегнул плащ, сверкнули глубокие желто-золотистые цвета, а когда он поднял руку, чтобы погладить своего гнедого жеребца, из-под плаща холодно сверкнула отделанная драгоценностями серо-золотая туника.
 Высокий, стройный, лорд Ян Ховел смотрел на мир темно-карими глазами, аккуратно подстриженные усы и борода обрамляли его тонкие губы. Высокие же скулы делали его глаза как бы чуть раскосыми, глаза, спорившие по силе блеска с драгоценностями, украшавшими ожерелье на шее.
 Лорд Ховел быстро окинул взглядом Моора, который подошел к нему, а затем посмотрел на серые очертания женской фигуры.
 — Ты задерживаешься, Ян, — с нотками порицания в голосе сказала женщина, твердо встретила его взгляд, а увидев, что Ян не собирается спешиваться, медленно подняла вуаль и открыла свои светлые вьющиеся волосы. Взгляд ее еще больше ожесточился, но она промолчала.
 Ян лениво улыбнулся, соскочил с лошади и легко двинулся к Чариссе. Он коротко кивнул Мустафе, стоящему рядом с ней, а затем одним движением закинул плащ себе на плечо.
 — Ну? — нетерпеливо спросила Чарисса.
 — Все в порядке, дорогая, — нежно сказал Ян. — Король выпил вино, Колин ничего не подозревает, а охота сейчас идет по ложному следу. Они должны быть здесь примерно через час.
 — Великолепно. А принц Келсон?
 — О, он в безопасности, — ответил Ян. — Но, по-моему, смешно сейчас беспокоиться о безопасности Келсона, потому что он все равно будет убит позднее. Это не похоже на тебя, Чарисса, демонстрировать милосердие к врагам. — Взгляд темно-карих глаз встретился со взглядом голубых, и в темно-карих была насмешка.
 — Милосердие? — повторила Чарисса, как бы оценивая брошенные ей слова.
 Она отвела свой взгляд и медленно пошла по поляне, а Ян пошел рядом с ней.
 — Не беспокойся, Ян, — продолжила Чарисса. — Относительно принца у меня свои планы. А кроме того, мне не заманить Моргана в ловушку без соответствующей приманки. Как ты думаешь, зачем я настойчиво распространяла в течение нескольких месяцев слухи о нем?
 — Я думал, что это просто твоя злоба против него, — ответил он.
 Они дошли до края поляны, и Ян лениво, сложив руки на груди, встал перед ней.
 — Ну, конечно, Морган — особое дело, не правда ли? Алярик Энтони Морган. Дюк Корвина. Генерал армии Его Величества — и полукровка Дерини, кого приняли люди. Я иногда думаю, что это беспокоит тебя больше всего.
 — Осторожнее, Ян, — предупредила она.
 — О, я прошу прощения, моя леди! — кривляясь Ян, как будто вымаливая прощение, воздел руки кверху. — Это всего лишь маленькое убийство? Или наказание? Я что-то забыл.
 — Есть одно, о чем ты не должен никогда забывать, Ян, — ледяным голосом сказала Чарисса. — Морган убил моего отца 15 лет назад, и ты об этом знаешь. Мы тогда оба были детьми: ему — 14, а мне несколькими годами меньше. Я никогда не прощу ему этого, — ее голос сорвался до хриплого шепота. — Он продал свою кровь Дерини и вошел с ними в союз, а не с нами. Он с Брионом, он пренебрег Советом Камбера ради того, чтобы встать на сторону смертных. Я видела, как они зарубили моего отца Марлука. И это сделал Морган, с его хитростью Дерини. Он показал Бриону путь, я никогда не забуду этого, Ян.
 Ян пожал плечами.
 — Не беспокойся, курочка. У меня есть свои причины желать ему смерти. Ты помнишь? Герцогство Корвин граничит с моим графством. Я только думаю, как долго ты позволишь Моргану жить?
 — Самое большое несколько недель, — сказала Чарисса. — И я хочу видеть, как он будет страдать и мучиться перед смертью. Сегодня Брион умрет при помощи магии Дерини, и Морган сразу узнает, что это я. Это само по себе ранит Моргана больше, чем что-либо другое. А затем я буду уничтожать всех, кто ему дорог.
 — А принца Келсона? — спросил Ян.
 — Не будь так алчен, Ян, — зловеще засмеялась она. — Ты получишь свой Корвин, все в свое время. А я буду править Гвинедом, как и все мои предки. Увидишь!
 Она повернулась на каблуках и, повелительно махнув рукой Мустафе, пошла через поляну назад. Тот расстелил на земле плотную ткань, и Чарисса расположилась на ней, глядя на пологий склон, уходивший в глубь леса. В слабом свете утреннего солнца все было тихо и спокойно.
 После некоторой паузы Ян подошел к Чариссе и обнял ее за плечи.
 — Должен сказать, что твой план мне нравится, моя курочка, — прошептал он. — Твое хитроумие продолжает изумлять меня. — Он задумчиво посмотрел на нее сквозь темные длинные ресницы. — Однако ты уверена, что, кроме Моргана, никто ничего не заподозрит? Я имею в виду самого Бриона?
 Чарисса самодовольно улыбнулась и, опершись о его грудь, откинулась назад.
 — Ты слишком мнителен, — промурлыкала она. — Мераша, подмешанная в вино, затуманит мозг Бриона. Он ничего не почувствует, пока моя рука не сожмет его сердце. Что касается Колина, то Мераша на него не подействует, если в нем нет ни капли крови Дерини. А если и есть, то все равно с ним ничего не случится, если он будет подальше от Бриона, когда придет час.
 — Колина нужно убрать подальше на всякий случай, — заметил Ян. Он снял травинку с плеча Чариссы и продолжал: — Я очень долго обхаживал этого дворянина. И могу сказать, что ему очень льстило мое внимание.
 Чарисса с раздражением его оттолкнула.
 — Ян, ты очень надоедлив. Если ты собираешься и впредь быть таким напыщенно-помпезным, то тебе лучше вернуться в королевскую свиту. Там атмосфера больше подходит для самовосхвалений и дурацкого обмена любезностями. Ведь тебе это очень нравится!
 Ничего не ответив, Ян поднял тонкую бровь, встал и пошел к лошади. Он начал поправлять стремена и когда закончил, то поверх седла бросил короткий взгляд на Чариссу.
 — Могу я передать привет от тебя его Величеству? — спросил он. Зловещая улыбка играла в уголках его рта.
 Чарисса медленно улыбнулась и пошла через поляну к нему. Ян обогнул лошадь, а Чарисса взяла поводья и кивнула стоявшему в ожидании Моору.
 — Ну? — спросил Ян, когда Моор с поклоном удалился.
 — Я думаю, что на этот раз тебе не следует упоминать обо мне, — промурлыкала она, пробежав рукой по гриве гнедого, и завязала на ней какой-то замысловатый узелок. — Тебе сейчас лучше поехать туда. Охота скоро будет здесь.
 — Слушаюсь и повинуюсь, моя леди, — сказал Ян и вскочил в седло.
 Он взял поводья, посмотрел на нее и затем протянул ей левую руку. Не говоря ни слова, Чарисса вложила свою руку в его. Он наклонился и приложил губы к мягкой коже.
 — Удачной охоты, моя леди, — сказал он.
 Он легко пожал ей руку, выпустил ее, а затем направил лошадь в заросли, по тому пути, по которому приехал сюда.
 Та, Которая в Тени, провожала его взглядом пока он не исчез из виду, а затем вернулась к своему молчаливому ожиданию.
 Присоединившись к охоте, Ян постепенно начал пробираться вперед к королевской свите. Они скакали сейчас по мелколесью, так что он мог видеть далеко вперед. Он направил лошадь поближе к Колину и, приветствуя его, поднял руку.
 — Лорд Ян! — воскликнул Колин, когда тот поравнялся с ним. — Какая превосходная скачка со сворой!
 Ян подарил юноше сердечную улыбку:
 — Неподражаемо, мой друг!
 Он сместил весь свой вес на одну сторону и с удовлетворением почувствовал, что стременной ремень лопнул.
 — Черт возьми, — в сердцах выругался он, — кажется, охота для меня закончена!
 Он отъехал в сторону, чтобы дать дорогу охотникам, а затем наклонился, чтобы освободить стремя, все еще висевшее на его сапоге, и улыбнулся Колину, который вернулся к нему. Когда все всадники промчались мимо, Ян соскочил на землю и стал рассматривать седло. Колин сочувственно смотрел на него.
 — Я же говорил этой свинье груму, чтобы он заменил ремень, — ругался Ян, — У вас нечем заменить его, Колин?
 — По-моему, есть, — сказал Колин и спрыгнул с седла.
 Пока тот копался в седельной сумке, Ян украдкой посмотрел вперед. Время было выбрано превосходно. Именно сейчас свора выбежит в центр дуги, и след будет снова потерян .
 Слуги отчаянно старались собрать собак и заставить их слушаться. Брион со злостью щелкал кнутом по сапогу.
 — Эван, ваши собаки опять разбежались, — сказал он. — Келсон, поезжай вперед, попытайся узнать, что же случилось. Не могли же они потерять след в чистом поле? Эван, вы оставайтесь.
 Когда Келсон отъехал, Эван привстал на стременах и затем сел, что-то бормоча себе под нос, что-то, что полностью выражало его отношение к собакам и к слугам, к погоде и оленю, и ко многому другому.
 — Проклятые звери посходили с ума — наконец прорычал он. — Ну, подождите, сейчас я…
 — Не надо, Эван, — мягко возразил Брион. — Не утруждайте себя, вероятно, сегодня просто не судьба… Ох!
 Брион внезапно оборвал фразу и застыл. Его серые глаза расширились от боли.
 — О, боже! — прошептал он, медленно, как будто был не в силах переносить эту боль, закрывая глаза. Кнут и поводья выскользнули из его руки, он схватился за грудь и, испуская стоны, упал вперед на шею лошади.
 — Сэр! — закричал Эван.
 Брион начал соскальзывать с седла. Роджер и Эван подхватили его и осторожно опустили на землю. Другие быстро спешились и поторопились им на помощь. Откуда-то появился князь Нигель и без слов положил голову короля себе на колени.
 Роджер и Эван осторожно опустились на землю рядом с ним. Дикая, ослепляющая волна боли отпустила короля, и он слабым голосом позвал:
 — Келсон!
 Келсон был далеко впереди, когда увидел, что в центре королевской свиты произошло что-то серьезное, и поспешил обратно галопом. Когда он приблизился, то обнаружил своего отца, распростертым на земле. Он резко осадил коня, соскочил с него и, расталкивая придворных, бросился к отцу.
 Дыхание Бриона было тяжелым, он судорожно стискивал зубы, так как жуткая боль усиливалась с каждым ударом сердца. Его глаза лихорадочно искали сына, и он совершенно не замечал усилий Эвана, Роджера, епископа Арлиана, пытавшихся хоть как-то помочь ему, облегчить его страдания.
 Келсон встал перед ним на колени. Король ахнул, схватил руку сына, и Келсон почувствовал, как волны боли пробегают по телу Бриона.
 — Так скоро! — попытался он прошептать, судорожно, до боли стискивая руку Келсона. — Помни…
 Его рука выпустила руку Келсона, глаза полузакрылись, по телу пробежала последняя судорога, и затем оно спокойно вытянулось.
 Пока Нигель и Эван в безумной спешке искали пульс или хоть какие-нибудь признаки жизни, Келсон смотрел и не верил тому, что его отец умер. Однако придворные поднялись, в молчании опустив головы. И со сдавленными рыданиями Келсон прижался лбом к руке отца.
 Епископ Арлиан пересилил себя и начал читать молитву. Его голос звучал тихо в наступившей жуткой тишине. Все, кто был вокруг, опустились на колени один за другим и повторяли за епископом слова молитвы:
 — Подари нам вечную жизнь. О, боже, пусть всегда будет свет сиять над ним.
 Келсон позволил молитве как бы влиться в себя. Слова молитвы притупили сосущую боль, судорога, перехватившая горло, ослабла и, через некоторое время он уже смог поднять голову и осмотреться.
 Нигель казался совершенно спокойным, почти умиротворенным. Он стоял на коленях, безжизненная голова короля лежала у него на руках. Снова и снова его длинные пальцы мягко и нежно разглаживали прямые, черные волосы на чистом безмятежном лбу, а, судя по взгляду, его мысли блуждали где-то далеко, а где — об этом знал только сам Нигель.
 Роджер следил за пальцами Нигеля, его губы автоматически повторяли слова молитвы, но он не понимал, что видит и что говорит.
 Но о том, что делал Эван, молодой принц вспомнил много позже, когда другие подробности этого дня милосердно стерлись из его памяти. Почему-то Эван держал в руках красную шляпу Бриона, и это яркое пятно было совершенно неуместным в смятении и ужасе последних мгновений.
 Каким-то чудом белое перо на шляпе осталось неповрежденным, его белоснежная чистота была незапятнанной. И когда Эван импульсивно прижимал шляпу к сердцу, перо качалось перед глазами Келсона, гипнотически притягивая его взгляд.
 Эван заметил взгляд Келсона и смутился. Он так посмотрел на шляпу и колыхающееся перо, как будто увидел их впервые. Секунду Эван колебался, затем медленно взял перо в огромную ручищу и стал его сгибать, пока оно не сломалось.
 — Король умер, сэр, — глухо проговорил Эван. Его лицо казалось пепельным по сравнению с яркокрасной бородой и усами. Он медленно разжал пальцы, и обломанный конец пера медленно спланировал на плечо Бриона.
 — Я знаю, — медленно ответил Келсон.
 — Если… — голос Эвана оборвался, затем, справившись с собой, он начал снова: — Если… — но закончить не смог и, уткнувшись лицом в шляпу Бриона, зарыдал.
 Нигель оторвал взгляд от лица брата и посмотрел на Эвана. Затем он дотронулся до плеча старого воина.
 — Все нормально, Эван, — мягко сказал он. Его рука бессильно опустилась, и он снова взглянул в лицо Бриона. Затем его глаза встретились с глазами племянника.
 — Ты теперь король, Келсон, — сказал он. — Какие будут приказания?
 Келсон еще раз взглянул на мертвого отца, затем сложил его руки на груди.
 — Прежде всего, — сказал он непреклонно, — пошлите за генералом Морганом.




 Глава 2


 Несколькими неделями позже Морган и его адъютант, оба — в голубых плащах, въезжали через северные ворота Ремута, столицы королевства Бриона. Хотя еще было утро, лошади были совсем уставшими, в морозном воздухе их тяжелое дыхание создавало клубы белого пара.
 В Ремуте начинался базарный день, и улицы были полны народа. Назначенная на завтра коронация также привлекала в город путешественников из всех Одиннадцати королевств: они заполняли узкие извилистые улицы города, постепенно делая их совершенно непригодными для передвижения.
 Повозки с товарами, роскошные экипажи, купеческие караваны, уличные продавцы различных безделушек, скучающие дворяне с многочисленной свитой — все смешалось в пестром калейдоскопе цветов, звуков, запахов, бурлящем в лабиринте улиц города.
 Ремут Прекрасный — так его называли. И это не было преувеличением, каждый мог в этом убедиться.
 Когда Морган пробирался на своей уставшей лошади среди пешеходов вслед за лордом Дерри по направлению к главным воротам дворца, он смотрел на свою скромную одежду, так различавшуюся с кричащим великолепием, окружавшим его. Пыльный черный камзол поверх кольчуги, тяжелый черный шерстяной плащ, закрывавший всю его фигуру от шлема до колен, голубая накидка, забрызганная грязью.
 Странно, как быстро меняется атмосфера в городе. Он был уверен, что всего несколько недель назад эти горожане, окружавшие его сейчас, были одеты одинаково — они были погружены в траур по случаю кончины своего монарха. Теперь же все вокруг было в атмосфере веселья, праздника, в ожидании предстоящей коронации.
 Что это — короткая память или благословенная способность людей забывать? Почему возбуждение от предстоящей коронации заставило простых людей забыть все свои заботы и дела? А может, для тех, кто знал Бриона, это всего лишь изменение имени, нужно только поставить другое имя после титула «король».
 Другое имя… другой король… королевство без Бриона.
 Воспоминания… девять долгих дней… сумерки, четверо всадников въехали в лагерь в Кардоссе… почерневшие. Печаль на лицах лорда Ралсона, Колина, двух солдат, когда они принесли ужасные вести… отчаянные безуспешные попытки преодолеть огромное расстояние и коснуться разума того, кто больше не мог отозваться, даже если бы был близко… Оцепенение, владевшее ими, когда они пустились в башенную скачку в Ремут… загоняли лошадей, брали по пути новых, кошмар в густых зарослях… западня, резня, из которой только он и Дерри смогли вырваться живыми… опять нескончаемая скачка, долгие мили…
 И теперь мучительное сознание того, что все действительно так и есть, что Брион умер, его время прошло, что никогда они не будут скакать вместе по холмам Гвинеда.
 Вся полнота горя обрушилась на Моргана, как что-то физическое, материальное, это грозило поглотить его полностью, захлестнуть, такого с ним не было во время долгих дней скачки сюда, в Ремут.
 Охнув, он ухватился за луку седла, чтобы удержаться.
 — Нет!
 Он не должен позволить эмоциям овладеть им, его ждет впереди работа. Там впереди власть, которую нужно сберечь, король, которого нужно перековать, битва, которую нужно выиграть. Он заставил себя расслабиться, дышать глубоко и ровно, подавить в себе почти физическую боль, обрушившуюся на него. Потом будет время для личных переживаний, а может, такое время и не наступит, если он проиграет и присоединится к Бриону. Но хватит об этом. Теперь все переживания — это роскошь, которую он не может себе позволить.
 Момент слабости миновал, Морган полностью овладел собой и взглянул на Дерри: не заметил ли тот внутренней борьбы, которую он вел с собой.
 Не заметил, или — не подал вида. Молодой лорд Марчер был слишком занят. Огибая горожан, которые потоком текли по улицам, он изо всех сил старался удержаться в седле и не мог обращать внимания на что-либо еще. Морган знал, что раны молодого лорда были достаточно серьезны и, подъехав поближе к товарищу, хотел с ним заговорить, как вдруг лошадь Дерри споткнулась. Морган подхватил поводья, и лошадь чудом удержалась на ногах, но Дерри тяжело упал на луку седла.
 — Дерри, что с тобой? — с тревогой спросил Морган, отпуская поводья и поддерживая Дерри за плечо.
 Они остановились посреди улицы. Дерри медленно выпрямился, на его лице было выражение нестерпимой боли. Он осторожно взял забинтованную левую руку в правую, закрыл глаза, сделал глубокий вдох. Затем он снова открыл глаза и слабо кивнул.
 — Сейчас все будет нормально, милорд, — прошептал он. Он снова просунул забинтованную руку в черную шелковую перевязь и покрепче уселся в седле.
 Морган решил посмотреть раненую руку товарища, но тут возле его уха раздался громкий голос:
 — Дорогу королю Хауица! Дорогу Его Величеству! — и затем немного потише: — Вы не могли бы найти другое место, чтобы держаться за руки?!
 В то же мгновение кнут щелкнул по лошади Моргана. Лошадь с энергией, которой Морган в ней уже не подозревал, отскочила в сторону, толкнув лошадь Дерри прямо в кучу кричащих пешеходов.
 Глаза Дерри загорелись диким огнем, но Морган знаком попросил его молчать. Он изобразил на своем лице то, что собирался выдать за выражение миролюбия, и показал Дерри, чтобы тот сделал бы то же самое.
 Это был семифунтовый гигант, закованный в бронзу и одетый в одежду фиолетовых цветов Объединенного Королевства Хаувица и Лекеда. И один он выглядел устрашающе, а его сопровождали еще семеро таких же. Дерри был ранен, и соотношение сил не позволяло ввязываться в бой. Кроме того, Морган вовсе не горел желанием попасть в тюрьму: ставка была слишком высока.
 Морган с нескрываемым интересом наблюдал, как эти гиганты проезжали мимо. Он обратил внимание на густые черные бороды и спутанные, длинные волосы, на шлемы, украшенные перьями, которые указывали на их принадлежность к наемникам Концанта, на фиолетово-зеленые ливреи, украшенные гербами Хаувица, длинные мечи на поясах, витые кнуты в руках.
 Никаких указаний на то, что один их них — король Хаувица, не было, но гиганты экскортировали конные носилки, которые несли четыре серые лошади. Гобелены, закрывавшие носилки, были разукрашены вызывающими головную боль зелеными и оранжевыми розами. Еще шесть свирепых гиганта сопровождали носилки сзади. По всему было видно, что ближе подобраться к носилкам и заглянуть внутрь Моргану вряд ли удастся.
 Ну и ладно, Морган уже отметил про себя того, кто нагло именует себя Его Величеством. Он не забудет короля Хаувица и его свиту.
 Очевидно, Дерри думал о том же. Когда кортеж проехал, он наклонился к Моргану и спросил с кривой ухмылкой:
 — Во имя всех дьяволов ада, кто это «король Хаувица»?
 — Я не уверен, — громким шепотом ответил Морган, — но, думаю, это какой-нибудь посол, страдающий манией величия и преувеличивающий собственную важность.
 Морган хотел, чтобы его услышали и достиг своей цели: вокруг них раздался хохот. Последний гигант строго посмотрел на них, но Морган сделал невинную физиономию и поклонился. Гигант проследовал мимо.
 — Ну что ж, кто бы он ни был, — сказал Дерри, когда они поехали дальше, — слуги у него очень плохо воспитаны. Кто-нибудь должен их проучить.
 На этот раз Морган ухмыльнулся.
 — Я сам этим займусь, — сказал он и кивнул вперед, туда, где процессия уже была готова повернуть за угол. Первый гигант без устали работал кнутом, ударяя им направо и налево, разгоняя людей и расчищая дорогу.
 И вдруг случилась странная вещь. Длинный черный кнут, которым гигант действовал с таким искусством, как бы приобрел собственный разум. Возвращаясь после пренебрежительного удара по уличным зевакам, он внезапно и необъяснимым образом обвился вокруг передних ног лошади гиганта.
 Прежде чем кто-либо смог понять, что произошло, лошадь и всадник, с грохотом и металлическим лязгом, покатились по мощеной улице.
 Когда гигант, вне себя от ярости, поднялся, он был встречен смехом, насмешками и улюлюканьем, а чтобы освободить ноги лошади, ему пришлось разрезать свой кнут. Процессия, сопровождаемая свитой, двинулась дальше.
 Морган, удовлетворенно улыбнувшись, кивнул Дерри, чтобы тот ехал за ним, и свернул на менее оживленную улочку.
 Дерри искоса посмотрел на своего командира, когда они доехали до конца улицы.
 — Очень приятно, что этот гигант запутался в своем собственном кнуте, милорд, — сказал Дерри с восхищением в голосе. — Уж очень он неуклюж, верно?
 Морган поднял брови.
 — Ты думаешь, что это я устроил инцидент? Я знаю, что гиганты часто страдают плохой координацией движений. Думаю, это от того, что у них мало мозгов, а кроме того, я терпеть не могу людей, которые бьют других кнутом.
 Главный двор королевского дворца был переполнен народом. Такого количества людей здесь Морган не мог припомнить со времен своего детства. Единственное, что им с Дерри оставалось, это протискиваться через бурлящие толпы.
 Очевидно, что многие из гостей завтрашней коронации обосновались в самом дворце. Вся площадь перед главной лестницей была заполнена экипажами, каретами, вьючными животными. Дворяне, их жены, дети, слуги
 — все бурлило, шумело, кричало. Гам и вонь вызывали головокружение и тошноту.
 Морган был поражен, что так много дворян из Одиннадцати королевств решили принять участие в празднике. Конечно, коронация — выдающееся событие, но его удивляло то, что здесь добровольно собрались дворяне, люто враждовавшие между собой, да и по отношению к королевской власти бывшие серьезными противниками. Он подумал, что будет еще более удивлен, если здесь до конца праздника не разразится хотя бы одна серьезная ссора с кровопролитием.
 Вот уже две группы слуг ожесточенно спорят, чей хозяин займет более почетное место за королевским столом. Интересно, почему они так ревниво относятся к положению своих хозяев? Ведь по отношению к другим лордам они будут занимать более чем скромные места. Все пять Штатов Форони находятся под защитой и экономическим контролем Хорта из Орсаля. Флаг Орсаля уже развивался над башнями главного управления. Представители Хортов будут сидеть намного впереди всех посланцев Штатов Форони.
 Сам Орсаль, который контролировал всю торговлю в Южных морях, скорее всего, не собирался прибыть сюда. Его отношения с Ркасси на юге уже давно не были дружественными. И старый морской лев решил, что будет благоразумнее остаться дома и охранять свои порты: таков старый Орсаль.
 Но молодой Орсаль был здесь. Справа развивались его флаги цвета морской волны, а его слуги занимались перегрузкой багажа.
 Морган подумал, что завтра после коронации ему следует встретиться с молодым Орсалем: если сам он, конечно, останется жив. И если Орсаль не погибнет, что вполне вероятно, учитывая их сложные отношения со Штатами Форони. Может, удастся завтра добиться приемлемого соглашения. Во всяком случае, Орсаль должен знать его точку зрения: Корвин и Штат Хорт всегда поддерживали хорошие отношения.
 Морган кивнул в знак приветствия, когда мимо проходил лорд-канцлер Торонта, но он больше не думал об иностранных эмиссарах. В первую очередь ему сегодня следует встретиться с лордами Регентского Совета.
 Морган заметил ярко-оранжевый бархат лорда Эвана, его огненно-рыжую шевелюру: лорд входил в главные двери на самом верху лестницы.
 Слева от себя он увидел пажа, ведущего в королевские конюшни двух лошадей с попонами цвета Мак Лейнов. Значит здесь есть поддержка, на которую он может рассчитывать. Лорд Джаред, его обожаемый дядя, правил почти пятой частью Гвинеда, если считать и графство Корни его старшего сына. Сам граф Корни, Кевин, уже давно был другом Моргана, а скоро станет его родственником. Да еще можно вспомнить о младшем Мак Лейне Дункане, на которого тоже можно положиться.
 Кивнув Дерри, чтобы тот следовал за ним, Морган поехал сквозь толпу к лестнице. Там они спешились. Ласково погладив лошадь, Морган бросил поводья Дерри, снял шлем и стал рассеянно приглаживать свои светлые волосы, отыскивая взглядом знакомые лица.
 — О, Ричард Фиц-Вильямс! — закричал он, подняв руку в перчатке.
 Высокий темноволосый юноша в королевской ливрее обернулся на звук своего имени, улыбнулся, узнав Моргана, но его улыбка, пока он быстро пробирался к Моргану, быстро сменилась на тревожное выражение лица.
 — Лорд Алярик, — поспешно поклонившись, прошептал он. — Вам не следовало бы появляться здесь. Говорят, что Совет настроен против вас.
 Его глаза нервно оглядывали Моргана и Дерри. Дерри, привязывая шлем к седлу, как бы застыл, но, встретив короткий выразительный взгляд Моргана, вернулся к своему занятию. Морган снова обратился к Ричарду:
 — Значит, Совет планирует действовать против меня? — спросил он, изображая полнейшее недоумение. — А почему?
 Ричард поежился и отвел свой взгляд от испытующего взгляда Моргана. Он когда-то обучался под его руководством и всегда восхищался им, но сейчас он не хотел быть первым, кто расскажет Моргану обо всех неприятностях.
 — Я … я мало знаю, — пробормотал он. — Они … да вы же слышали, какие здесь ходят слухи? — и он со страхом посмотрел на Моргана.
 — Да, я слышал, Ричард, — вздохнул тот. — Ты им веришь?
 Ричард отчаянно замотал головой.
 Морган в возбуждении хлопнул свою лошадь по шее, и животное от неожиданности отшатнулась.
 — Дьявол их побери! — сказал он. — Это именно то, чего я боялся! Дерри, ты помнишь, что я говорил тебе о Регентском Совете?
 Дерри кивнул.
 — Отлично! — сказал Морган. — И как тебе понравится, если ты пойдешь и постараешься умиротворить лордов Совета, а я пока пойду и улажу кое-что?
 — Но вы же не собираетесь долго задерживаться, сэр?
 Морган расхохотался.
 — Дерри, мальчик! Мне нравится, как ты мыслишь. Напомни мне, чтобы я подумал о соответствующей награде для тебя.
 — Да, сэр.
 Морган повернулся к Ричарду, подал ему поводья и шлем.
 — Ричард, ты посмотришь за нашими лошадьми?
 — Конечно, милорд, — ответил слуга, с удивлением глядя на двух смеющихся людей. — Но будьте осторожны, сэр.
 Морган с благодарностью кивнул, а затем решительно направился вверх по ступенькам лестницы, сопровождаемый спешащим за ним Дерри.
 Лестница и вход во дворец были заполнены дворянами и их женами в роскошных одеждах. Морган опять подумал, что он выглядит среди них настоящим бродягой, однако он вскоре понял, что одежда вовсе не главное. Когда он проходил мимо, все разговоры моментально прекращались, а когда он отвечал на настороженные взгляды окружающих своей обычной улыбкой и легким поклоном, женщины отшатывались как от прокаженного, а руки мужчин непроизвольно тянулись к оружию.
 Теперь он понял все! Несмотря на его долгое отсутствие, его узнавали сразу и сразу вспоминали дикие слухи о Дерини, связанные с ним: кто-то хорошо поработал, чтобы запачкать его имя. Эти люди действительно верят, что он злой колдун Дерини из старинных легенд!
 Отлично! Пусть верят. Он будет играть ту роль, которую они приписали ему. Если они желают увидеть перед собой вкрадчивого, самоуверенного, смутноугрожающего лорда Дерини — он доставит им это удовольствие!
 Он остановился перед дверью, чтобы стряхнуть пыль с одежды и придать себе соответствующий вид. Он поправил одежду так, чтобы его меч и кольчуга зловеще сверкали из-под плаща, а его волосы блестели, как полированное золото в свете яркого солнца. Его вид должен производить впечатление, и, чувствуя, что он достиг желаемого результата, Морган, как шаловливый мальчишка, повернулся на каблуках и вошел в холл. За ним неотступной голубой тенью проскользнул Дерри.
 Морган стремился не думать о владениях старых Морганов. Много поместий было разбросано по всем Одиннадцати королевствам, но все они предназначались в приданное его сестре Бронвин, собиравшейся будущей весной выйти замуж за Кевина Мак Лэйна. Когда это случится, то только имя и двойное сплетение трав на знамени останутся у него от предков.
 Внезапно кто-то окликнул его и этим отвлек от горьких размышлений. Оглянувшись, Морган увидел лорда Роджера: Роджер прокладывал себе путь через толпы дворян. На его тонком лице было написано беспокойство, узкие усики словно шевелились от нетерпения.
 — Морган, мы уже давно ждем вас! Что случилось?! — Он, нервно взглянув на Дерри, очевидно, не узнав его. — Где лорд Ралсон и Колин?
 Морган не ответил и заметил Эвана, Бран Кориса и Яна Ховела. Если он дождется этих троих, то ему не придется повторять рассказ дважды. А повторять ему было мучительно: он был близок с Ралсоном.
 Когда он пробрался к этим троим, то слева от него появился и Кевин Мак Лэйн, который похлопал его по плечу в знак приветствия. Роджер почти бежал за ним вне себя от ярости.
 — Но, Морган! — кричал он. — Вы не ответили на мои вопросы. Что с ними случилось?
 Морган, приветствуя группу дворян, поклонился.
 — Роджер, мне неприятно говорить об этом, но Ралсон, Колин, два охранника и три лучших офицера — все погибли.
 — Погибли! — ахнул Эван.
 — О боже, — прошептал Кевин. — Алярик, что случилось?
 Морган заложил руки за спину и приготовился к испытаниям.
 — Я был в Кардоссе, когда пришли печальные вести о кончине короля. Я взял эскорт — Дерри и моих людей, и мы немедленно выехали в Ремут. После двух дней пути мы попали в засаду. Думаю, что это было где-то близ Валорета. Ралсон и эскорт были убиты в бою. Колин умер от раны на следующий день. Дерри, возможно, потеряет левую руку, но он остался жив, во всяком случае.
 Ян, изображая озабоченность и беспокойство, нахмурился и погладил бороду.
 — Это ужасно, Морган, это очень плохо. И сколько человек, вы сказали, напало на вас?
 — Я не называл цифр, — ответил Морган без всякого выражения. Он с подозрением посмотрел на Яна, пытаясь понять подоплеку вопроса. — Но я полагаю, их было десять или двенадцать человек. Ты согласен со мной, Дерри?
 — Вы убили восьмерых, милорд, — заявил Дерри. — Остальные разбежались.
 — Хм… — фыркнул Эван. — Девять воинов Гвинеда убили только восьмерых бродяг, напавших на них? Полагаю, что вы могли бы сделать лучше свое дело.
 — И я тоже, — добавил Ян, складывая руки на груди. — Я не претендую на роль специалиста в таких делах, как лорд Эван, но мне кажется, что это был плохой бой. Конечно, никто из нас там не был…
 Он пожал плечами и многозначительно замолчал.
 — Это верно, — сказал Бран Корис, и его глаза прищурились. — Никого из нас там не было. Как мы можем быть уверены в том, что все случилось именно так, как вы рассказываете? Почему вы, Морган, не использовали свое могущество Дерини, чтобы спасти их? А может, вы и не хотели их спасать?
 Морган напрягся и взглянул на Брана. Если этот идиот не замолчит, то может произойти непоправимое, а Моргану вовсе не хотелось ввязываться в кровавое столкновение прямо здесь, в холле королевского дворца.
 — Я не слышал этого замечания, — сказал он с нажимом. Черт возьми! Уже во второй раз за сегодняшний день ему приходится уклоняться от хорошего боя! — Я повиновался приказу моего короля и я приехал. Кевин, ты не знаешь, где сейчас Келсон?
 — Я доложу ему, что вы уже здесь, — ответил Кевин и, ускользнув от рук Брана, который его хотел задержать, отошел.
 Бран опустил руку на рукоять меча и посмотрел на Моргана.
 — Ловко придумано, Морган, но семь смертей — слишком большая цена за ваше присутствие здесь!
 Он начал вынимать меч, но Эван остановил его руку.
 — Опомнитесь, Бран! — воскликнул он. — А вы, Алярик, лучше бы здесь не появлялись. К тому же и королева не хотела, чтобы за вами посылали. Я не думаю, что вы сможете увидеть мальчика до того, как переговорите с Ее Величеством.
 — Я польщен тем, что королева помнит обо мне, Эван, — мягко ответил Морган. — Но, к счастью, меня не заботит, что она обо мне думает. Я дал слово королю Бриону, и я сдержу его. — Он посмотрел вокруг, — И я не думаю, что Брион был бы доволен, если бы узнал о вызове меня в Совет. Именно за этим вы здесь собрались, не так ли?
 Лорды Совета обменялись недоуменными взглядами, пытаясь угадать, кто же из них выдал планы Совета Моргану. В другом конце холла Морган увидел князя Нигеля, который, обменявшись несколькими словами с Кевином, направился к Моргану.
 — Ты должен понять, Морган, — мягко сказал Роджер, — никто из нас ничего не имеет против тебя. Но королева — она очень плохо перенесла смерть Бриона.
 — И я тоже, Роджер, — быстро ответил Морган, и его серые глаза решительно сверкнули.
 Подошел Нигель, встал между Роджером и Эваном, и протянул руку Моргану.
 — Алярик, я очень рад тебя видеть. И лорда Дерри тоже.
 Дерри с благодарностью поклонился: он был польщен, что Дюк королевской крови узнал его, и был рад тому, что вражде положен конец. Все остальные тоже поклонились.
 — Я хотел бы просить вас о милости, — продолжал Нигель, играя роль гостеприимного хозяина. — Не могли бы вы занять место Алярика в Совете, Дерри? У него есть кое-какие важные дела.
 — С удовольствием, Ваше Высочество.
 — Отлично. Вы нас простите, джентльмены? — сказал Нигель, подхватывая Моргана под руку и направляясь вместе с ним в ту же сторону, куда ушел Кевин.
 Когда Нигель и Морган исчезли в направлении королевских покоев, Ян мысленно поздравил Нигеля с той ловкостью, с которой тот осуществил этот маневр. Но это еще не конец дела: даже если Морган сможет переговорить с Келсоном, а Ян уже не имел возможности предотвратить эту встречу, то все равно лорда Дерини еще ожидает несколько сюрпризов.
 Теперь следовало заняться этим лордом Дерри. К тому же, Бран Корис тоже преподнес отличный подарок. Ян знал, что партия Моргана в Совете уменьшилась на один голос со смертью Ралсона. А теперь оказывается, что и Бран Корис тоже выступает против него. Интересно, что же побудило его к этому: ведь в прошлом он всегда занимал нейтральную позицию.
 Шагая рядом с Нигелем, Морган удивился той разительной перемене, что произошла в младшем брате Бриона за последние два месяца. Хотя Дюку было всего тридцать с небольшим, он казался старше, по крайней мере вдвое.
 Причем это было не физической старостью: никаких признаков седины в иссиня черных волосах, Нигель не сутулился, не шаркал ногами. Они шли по широкому, вымощенными мраморными плитами коридору, и Морган понял, что все перемены обусловлены выражением глаз. Нигель всегда был более спокойным, более уравновешенным, чем его царствующий брат, но теперь что-то новое — испуг? — появилось в его взгляде, то, чего Морган никогда раньше не замечал.
 Как только они отошли подальше, где их не могли ни видеть, ни слышать, с лица Нигеля исчезла искусственная улыбка, и он с тревогой посмотрел на Моргана.
 — Нам нужно торопиться, — прошептал он. Его широкие шаги отдавались многократным эхом в пространстве коридора. — Дженана готова выступить перед Советом и предъявить вам обвинения. А я не могу припомнить, чтобы лорды Совета были в более плохом настроении. Они, по-моему, верят в эти слухи относительно смерти Бриона.
 — Они, конечно, верят им, — сказал Морган. — Они действительно думают, что я убил Бриона с помощью магии Дерини прямо из Кардоссы. Даже чистокровный Дерини не сможет сделать этого. — Он хмыкнул. — А еще есть легковерные, которые считают, что он умер от сердечного приступа.
 Они дошли до перекрестка, и Нигель свернул в правый коридор, ведущий в дворцовый сад.
 — Обсуждались обе версии. Но нет доказательств. Правда, у Келсона имеется своя версия — и я склонен согласиться с ним: Чарисса!
 — Возможно, он прав, — сказал Морган. — А что касается Совета — вы можете держать его в руках?
 — Вряд ли, — нахмурился Нигель. — Во всяком случае, не долго.
 Они прошли мимо часового, и Нигель рассеянно отсалютовал.
 — Видите ли, — продолжал он, — было бы совсем по-другому, если бы Келсон был настоящим королем в зрелом возрасте. Он тогда запретил бы Совету разбираться с обвинениями против вас, если у них нет конкретных доказательств. Но он не король и не может так поступить. И до тех пор, пока он не достигнет совершеннолетия, Совет Регентов будет иметь всю полноту власти, которой Келсон противиться не сможет. Они предложат ему свою версию и при голосовании простым большинством вас осудят. Добьются ли они в этом успеха, во многом зависит от того, как Келсон сможет провести голосование.
 — А он может что-либо сделать? — спросил Морган, когда они поднялись в сад.
 — Этого я не знаю, Алярик, — ответил Нигель. — Он, конечно, хорош, очень хорош, но все же я ничего не могу сказать. К тому же вы видели настроение лордов Совета. После смерти Ралсона и открытого обвинения Брана Кориса все выглядит очень плохо.
 — Об этом я знал еще в Кардоссе.
 Они остановились возле увитого розами летнего домика на краю дубовой рощицы, и Морган, испытующе оглядевшись, мысленно одобрил место встречи.
 — А эти попытки Дженаны дискредитировать меня, Нигель. Какие обвинения она собирается выдвинуть?
 Нигель поставил ногу на каменную скамью и угрюмо посмотрел на Моргана.
 — Государственная измена и ересь, — сказал он спокойно. — И это не предположение.
 — Измена? — вскричал Морган. — Черт побери, Нигель, ведь если она не позволит мне помочь Келсону, то он погибнет! Разве она не понимает этого?!
 Нигель безнадежно пожал плечами.
 — Кто может сказать, что она понимает, а что нет? Я только знаю, что наш дорогой лорд Роджер собирается выступить с обвинением в измене. И нет ни одного шанса, что архиепископ Корриган откажется поддержать обвинение в ереси. Дженана вызвала ему в помощь из Валорета кого-то, не помню его имени. Ну тот, который прославился суровыми гонениями Дерини на севере.
 — Лорис, — прошипел Морган и сплюнул как от омерзения.
 Испытывая внутреннею дрожь, он смотрел на кусты роз вокруг домика и на дубовую рощу, в которой деревья были высажены так, что проходы меж ними образовывали лабиринт: Морган не видел его запутанных ответвлений, но внезапно понял, что лабиринт как бы символизирует все те проблемы, что встали перед ним. Все было запутано, загадочно, за каждым поворотом его ждали непредсказуемые трудности. Однако из дубового лабиринта выход был, а из его лабиринта?
 Овладев собой, он снова повернулся к Нигелю.
 — Нигель, я уверяю вас, что Келсон мог бы победить Чариссу раз и навсегда, если бы он обладал могуществом Бриона. Неужели Дженана не знает, что ему предстоит, если он выступит против Чариссы без этого могущества? Вы же следующий наследник трона, вы знаете, о чем я говорю?
 — Если она и знает, то не показывает этого, — вздохнул Нигель. — Я хочу попытаться снова поговорить с ней, если вы думаете, что это может помочь. По крайней мере, мы хоть выиграем время.
 — Хорошо, — кивнул Морган. — И если на нее не подействует логика, то принуди ее.
 — Я сделаю, что смогу, — угрюмо кивнул Нигель, отходя от Моргана.
 — Я надеюсь, — сказал Морган почти про себя, так как Дюк уже почти скрылся за поворотом дорожки.
 Морган печально улыбнулся и пошел к летнему домику, где он собирался ждать Келсона. Лично у него не было надежды на то, что кто-то сможет умиротворить вдову Бриона, а меньше всего — на Нигеля, который, правда, всегда выступал на стороне Моргана.
 С другой стороны, Нигель был ее родственником, а это кое-что значило. Кто знает? Ведь в этом мире, где боги восстают из мертвых и где квазимертвая раса собрала все силы Добра и Зла, может произойти все, даже самое невероятное.
 Однако он не мог понять позицию Дженаны. Морган знал, что она основывалась на древнем и враждебном страхе перед магией Дерини. И этот переходящий в ненависть страх усиливался во многих поколениях в связи с тем, что церковь ополчилась на все оккультные искусства и науки. Но в ненависти Дженаны есть что-то еще.
 Конечно, когда-то были причины ненавидеть Дерини, и Морган первый бы признал это. Но ведь прошло уже триста лет с начала царствования Дерини, когда Одиннадцать королевств почти три поколения были под их диктаторским правлением. И это время кончилось двести лет назад.
 И даже когда власть Дерини была в расцвете, существовала только горстка братьев, проповедующих мрачную жестокость. А в противовес им были тысячи Дерини, которые под руководством Камбера Кулди обнаружили, что при тщательно подобранных условиях в некоторых индивидуумах можно собрать весь набор сил и могуществ Дерини. Могущество Дерини может быть приобретено человеком!
 Началась революция, которой руководил Камбер, и царствование Дерини тут же рухнуло. Тираны были казнены своими собственными слугами, и правление было возвращено наследникам старых правителей — людей.
 Но вскоре люди и воинствующая церковь забыли, что освобождение им принесли лорды Дерини, и перестали делать различие между разными группами Дерини.
 Через пятнадцать лет после Восстания — даже не прошло еще одного поколения! — братство Дерини оказалось жертвой самого кровавого преследования, которое когда-либо видели глаза цивилизованного человека. Очистительный огонь костров инквизиции уменьшил количество Дерини до одной трети от первоначального количества. Те, кто выжил в этом кошмаре, теперь скрывались, отказавшись от своего наследства, или жили в постоянном страхе под защитой тех немногих дворян, которые еще не забыли, как все происходило в действительности.
 С годами все стирается из памяти, и очистительный огонь остался в памяти только немногих закоренелых фанатиков. Некоторые семьи Дерини возвысились и заняли достаточно высокие посты в государстве. Но магия, если она использовалась, применялась с крайней осторожностью, а многие Дерини вообще отказались пользоваться ею в любом случае.
 Однако среди людей магии дар, который они получили во время Восстановления, тщательно сохранялся. И уже многие постепенно признали, что правители Гвинеда и некоторые другие правители Одиннадцати королевств обладают специальным могуществом, которое каким-то таинственным образом вселяется в них, подтверждая божественное право на власть, на престол.
 О том, что источник этого могущества — Дерини, старались не говорить. Но это было именно то могущество, оно передавалось посредством специально разработанных ритуалов от отца к сыну в течение двухсот лет. Это было могущество, что помогло Бриону сокрушить Марлука пятнадцать лет назад.
 Однако вражда Дженаны с Морганом началась еще до этой исторической битвы.
 Когда Брион впервые привел медноволосую красавицу принцессу домой, Морган радовался со всем Гвинедом. Молодая королева вскружила ему голову, как и всем молодым людям при дворе. Морган обожал ее со всей юношеской пылкостью и страстью: Дженана принесла с собой новое веселье и роскошь в королевский дворец Ремута.
 Затем пришел день, когда король случайно проговорился, что Морган наполовину Дерини. Лицо Дженаны смертельно побледнело. А после этого началась война, исход которой мог оказаться роковым, война с Марлуком.
 Он все еще хорошо помнил тот день — хотя прошло уже пятнадцать лет, — когда он и Брион, вне себя от радости после победы над Марлуком, ехали назад в Ремут во главе торжествующей армии.
 Он помнил, как Брион гордился Морганом, которому только что исполнилось четырнадцать лет, как они вбежали в покои Дженаны, громогласно хвастаясь своей победой, и он помнит ее ужас и отчаяние, когда она поняла, что ее муж сохранил престол и одержал победу при помощи магии Дерини.
 Сразу же после этого Дженана отправилась в паломничество на два месяца и добровольно заточила себя в аббатстве Святого Жиля близ Женрис Меер. Затем она и Брион вроде бы примирились, она снова вернулась в Ремут, но Моргана она старалась избегать. И когда на следующий год родился Келсон, она совершенно недвусмысленно дала понять, что не хочет иметь ничего общего с юным лордом Дерини.
 Ее решение, конечно, не повлияло на положение Моргана при дворе. Его дружба с Брионом оставалась крепкой, и к радости Бриона он принял активное участие в обучении Келсона.
 Постепенно Брион и Морган поняли, что все попытки примирения с Дженаной обречены на провал. И по истечении нескольких лет Брион привык к этому факту, к тому, что его обожаемая королева ненавидит его самого лучшего друга, того, кому он доверял больше всех.
 Теперь Морган никогда не встречался с королевой, за исключением официальных приемов. И эти редкие встречи проходили в непрерывных словесных поединках и уколах, язвительных замечаниях, упреках. Зная женщин, Морган понимал, что такое положение вряд ли когда-нибудь изменится и что отношения между ними не наладятся.
 Скрип шагов по гравию разорвал тишину сада. Морган оглянулся, а затем выскользнул из зарослей, где сидел в ожидании. Келсон и Кевин уже обогнули клумбу на главной аллее и остановились у летнего домика.
 Келсон был в одежде ярко-красных королевских цветов. Его лицо, над воротником из чернобурой лисы, было сумрачным, напряженным, сосредоточенным. Он подрос за те месяцы, пока Морган его не видел, а его тренированный глаз различил кольчугу под роскошной шелковой туникой Келсона. Одна черная креповая повязка была на рукаве, чуть повыше локтя, а другая свисала с пояса.
 Больше всего в Келсоне Моргана поразило сходство с Брионом: он смотрел на Келсона и видел Бриона, видел большие серые глаза под черным бархатом прямых волос, величественную посадку гордой головы, непринужденность, с которой Келсон носил королевскую одежду. Он заметил кажущуюся хрупкость худощавого тела, вспомнил стальные мышцы, которые скрывала она, вспомнил часы, долгие часы тренировок с оружием.
 Это был Брион — Серые смеющиеся глаза, Брион — Разящий меч, Брион
 — Задумчивый разум. Морган обучал его скакать и фехтовать, выполнять все королевские церемонии, даже учил ходить. И вот теперь он смотрел на него, и в нем путались Келсон и Брион, светлый и темный.
 Теперь перед ним Келсон. И Брион, который просит своего ближайшего друга поклясться, что мальчик всегда будет иметь защитника, если с ним что-нибудь случится.
 Брион всего за несколько месяцев до смерти доверил ему ключ от своей божественной силы и могущества, и вот теперь перед ним — его сын.
 Келсон неуверенно опустил глаза. Ему хотелось подбежать к Моргану, как это он делал будучи ребенком, обхватить его руками, излить ему всю боль, весь ужас, все кошмары этих последних двух недель, позволить Моргану успокоить себя, успокоить взбудораженный разум с помощью магии Дерини. Он всегда чувствовал себя в безопасности рядом с Морганом. Если бы он только мог… Но он не мог.
 Он стал мужчиной, или считалось, что стал им, и более того — он Король. Может быть, Морган поможет ему выжить в этом кошмаре!
 Сухо, чувствуя неловкость своей новой роли, Келсон поднял глаза и встретил взгляд друга отца, своего друга.
 — Морган? — он кивнул, пытаясь выглядеть более уверенным, чем был на самом деле.
 Морган улыбнулся медленной, все понимающей улыбкой и спокойно пошел к нему. Он хотел встать на колени, как этого требовал этикет, но чувствовал, что мальчика это стеснит, и решил просто поздороваться.
 — Мой принц — сказал он.
 Кевин Мак Лэйн, который был на несколько шагов позади, не пропустил напряженной ситуации. Он откашлялся и посмотрел на Моргана.
 — Дункан просил передать вам, что будет ожидать в Сейнт Хинари, когда вы будете готовы, Алярик. А я … я, пожалуй, вернусь в Совет. Думаю, что там я буду более полезен.
 Морган кивнул Кевину, но не отвел взгляда от Келсона. Кевин отвесил поклон и поспешил прочь по главной аллее.
 Когда звук его шагов исчез вдали, Келсон посмотрел на мозаичный пол летнего домика и носком сапога нарисовал что-то на земле.
 — Лорд Кевин рассказал мне о Колине, лорде Ралсоне и других, — наконец сказал он. — Я … я чувствую, что виноват в их смерти. Ведь это я настаивал на том, чтобы они поехали за вами.
 — Кому-то все равно было нужно — ответил Морган и положил руку на плечо Келсона. — Я знаю, что вы должны чувствовать при этом известии. Тела я передал в аббатство Святого Марка. Когда это кончится, вы сможете сделать что-нибудь для семей погибших, может — государственное погребение.
 — Небольшое утешение — государственное погребение. — задумчиво произнес Келсон. — И все же вы правы: кто-то должен был поехать.
 — Молодец, — засмеялся Морган. — Пойдем погуляем.
 Кевин Мак Лэйн быстро осмотрел холл и затем пошел туда, где у дверей в комнату Совета одиноко стоял Дерри.
 — Они еще не собрались? — подходя, спросил Кевин.
 — Нет. Ждут опоздавших. Надеюсь, они задержатся подольше, если, конечно, они не из наших.
 Кевин рассмеялся.
 — Я — Кевин Мак Лэйн, кузен Моргана. И если ты друг Алярика, то давай без формальностей. — Он протянул руку юноше, и тот крепко пожал ее.
 — Син Дерри — помощник Моргана.
 Кевин кивнул и осмотрелся.
 — Не слышно каких-нибудь сплетен? Думаю, что в Ремуте уже каждый знает, что Морган вернулся.
 — Я в этом не сомневаюсь, — ответил Дерри. — О чем ты думаешь?
 — О чем я думаю? — спросил Кевин, показывая на себя пальцем. — Мой друг, думаю, что мы все в большой опасности. Ты знаешь, какие обвинения выдвигаются против него?
 — Боюсь, что да.
 Кевин загнул один палец.
 — Во-первых, ересь. А во-вторых? — Он загнул второй палец. — Государственная измена. Можешь ты предположить, какое наказание предстоит за эти два проступка?
 Дерри вздохнул, плечи его опустились.
 — Смерть — прошептал он.




 Глава 3


 Пока парикмахер укладывал ее медные волосы в прическу и закреплял их филигранными булавками, Дженана критически рассматривала свое отражение в зеркале.
 Брион не любил стиля ее прически. Она казалась ему слишком простой, даже грубой для ее точеных, тонких черт лица. Прическа подчеркивала ее высокие скулы, ее острый подбородок, она оставляла единственное живое место на бледном лице — ее дымчато-зеленые глаза.
 Да и черный цвет не шел ей. Текущий черный шелк и бархат делали ее много старше тридцати двух лет.
 Нет, Бриону бы все это не понравилось.
 Он, конечно, ничего бы не сказал, думала она, пока парикмахер закрывал ее блестящую косу тонкой вуалью, нет, не сказал бы. Он просто протянул бы руку к ее волосам, вытащил булавки и распустил волосы блестящим каскадом на спине, взял бы тонкими нежными пальцами ее за подбородок и поцеловал в губы.
 При этих мыслях ее пальцы сжались и задрожали, спрятанные в длинных узких рукавах. Она заставила себя отогнать готовые навернуться слезы: сейчас она не должна думать о Брионе. Для ее сегодняшнего появления есть очень важная причина. И когда она будет стоять сегодня перед Советом и говорить им о угрозе для жизни Келсона, они не должны считать ее просто глупой женщиной. Она все еще королева Гвинеда, во всяком случае до завтра. Она должна быть уверена, что Совет поймет: она требует жизнь Моргана.
 Ее рука задрожала, когда она коснулась золотой короны на туалетном столике, но она заставила себя успокоиться и твердой рукой возложить диадему на голову поверх траурной вуали. То, что она намеревалась сделать сегодня, было ей неприятно. Каковы бы ни были ее личные чувства к этому проклятому Моргану и его запретному могуществу Дерини, он ведь был ближайшим другом и доверенным лицом Бриона. Если бы Брион знал, что она собирается сделать…
 Она встала и нетерпеливым жестом отослала служанок прочь.
 Брион не сможет узнать. Хотя ее сердце разбивалось при этой мысли, но он мертв и уже почти две недели в гробнице. Несмотря на все старые легенды о могуществе Дерини — могуществе таком чужом, что она не пыталась понять и признать его — пути из могилы не было даже для тех, кто им пользовался. И даже смерть Моргана была необходима, чтобы доказать это, а ее единственный сын будет править как смертный, без помощи проклятых магических сил. Этого необходимо добиться, какова бы ни была цена.
 Она решительно пересекла комнату и остановилась на пороге Солнечной комнаты. В ней юный менестрель пощипывал струны своей лютни, сделанной из драгоценного белого дерева. Вокруг него сидели с полдюжины одетых в черное девушек. Одни из них занимались вышиванием, другие, отложив работу, слушали траурные мелодии. Над их головами, на фоне ясного безоблачного осеннего неба четко вырисовывались розы, синие и фиолетовые. Причудливые тени играли на мозаичном полу. Когда на пороге появилась Дженана, все взгляды устремились на нее в ожидании приказаний, и даже менестрель прекратил игру.
 Дженана жестом приказала им, чтобы они продолжали. Менестрель возобновил мягкое пощипывание струн, и Дженана медленно пошла в противоположный конец комнаты. Сорвав розу с одной из веток, она опустилась на затянутую черным крепом скамью.
 Может быть, здесь, среди солнца и роз, которые так любил Брион, в ней установится мир, в котором она так нуждалась. Может, ей удастся собрать силы и мужество для того, чтобы совершить то, что она задумала и что должно быть сделано.
 Внезапно дрожь прошла по ее хрупкому телу, и она плотнее закуталась в накидку: она никогда не убивала человека — даже Дерини.
 Нигель нетерпеливо, уже в пятый раз, дернул за шнурок звонка у дверей в покои королевы, и в его глазах загорелся гнев: если кто-нибудь не откроет дверь, то через три секунды он… Он поднял руку, чтобы дернуть за шнурок в шестой и последний раз, как за дверью раздался шорох. Он отступил назад и увидел, что глазок в двери открылся.
 — Кто там? — спросил Нигель, в свою очередь приникая к отверстию, и увидел молоденькую служанку.
 — Девушка, если ты сейчас же не откроешь дверь, то я ее вышибу, — вкрадчиво сказал Нигель.
 Глаза девушки расширились, когда она узнала его голос, и она сразу же повиновалась. Нигель услышал звук открываемого засова, без колебаний толкнул дверь и вошел в комнату.
 — Где королева? — спросил он. Его тренированные глаза пробежали по комнате, не упуская ни одной подробности. Закончив свой осмотр, он резко повернулся, и схватив девушку за руку, притянул к себе. Она продолжала смотреть в пол. Он поднял ее лицо за подбородок и заглянул ей в глаза.
 — Ну? Говори, девочка. Я тебя не укушу.
 Девушка попыталась освободиться.
 — Пожалуйста, Ваше Высочество, — пробормотала она. — Мне больно.
 Нигель ослабил хватку, но девушку не выпустил.
 — Я жду, — сказал он нетерпеливо.
 — Она … она … в Солнечной комнате, Ваше Высочество, — опустив глаза, прошептала девушка.
 Кивнув, Нигель отпустил девушку и быстро пошел к выходу в сад: он знал, что Солнечная комната примыкала к покоям королевы, но также имела и выход в сад. Быстро пройдя по садовой дорожке, посыпанной гравием, он остановился перед увитыми розами железными воротами. Подойдя ближе, он заглянул сквозь переплетения ветвей в комнату за ними.
 Там он увидел Дженану, с удивлением выслушивающую только что вбежавшую в комнату испуганную служанку. Выслушав ее, Дженана опустила розу, которую держала у лица, и выжидающе посмотрела в сторону ворот.
 Выражение удивления на ее лице исчезло, когда Нигель решительно потянул засов, открыл ворота, а через мгновение уже стоял перед королевой.
 — Дженана, — сказал он.
 Королева нерешительно опустила взгляд и стала изучать мозаичный рисунок пола.
 — Я … я не могу сейчас ни о чем говорить, Нигель. То,
 с чем вы пришли, не может подождать?
 — Нет, не думаю. Можем мы остаться одни?
 Губы Дженаны сжались. Она взглянула на Нигеля, на своих приближенных. Опустив снова взор, она заметила, что все еще держит в руках розу, и с раздражением отшвырнула ее в сторону, а затем аккуратно сложила руки на коленях.
 — Вам нечего мне сказать такого, что не могли бы слышать мои девушки, Нигель. Вы знаете, что я собираюсь сделать. И не пытайтесь меня отговаривать или мне мешать.
 Нигель не ответил, и королева выжидающе посмотрела на него. Нигель не двинулся с места, его серые глаза сверкнули опасным блеском: совсем, как у Бриона, когда тот был в плохом настроении. Он смотрел на не, не говоря ни слова, и Дженана отвернулась.
 — Нигель, вы не поняли? Я ничего не желаю обсуждать. Я знаю, зачем вы пришли, но вы ничего не добьетесь. Вы не сможете изменить моего решения.
 Она скорее почувствовала, чем заметила его приближение. Край его плаща коснулся ее руки, когда он наклонился.
 — Дженана, — прошептал он, так, что слышать его могла только она.
 — Я хочу, чтобы вы отказались от вашего намерения. И если вы не отошлете своих девушек, я начну говорить при них. А это было бы очень неприятно для нас обоих. Я не верю, что вы хотите обсуждать свои намерения относительно Моргана при них … или причину смерти Бриона.
 Ее голова дернулась, как от удара.
 — Вы не посмеете!
 — Я не посмею?!
 Она встретилась с ним взглядом и несколько мгновений пыталась выдержать его. Затем отвернулась и махнула рукой девушкам.
 — Оставьте нас!
 — Но, Морган, я не понимаю, почему она хочет это сделать?
 Морган и Келсон шли по дорожкам сада вдоль ограды лабиринта, приближаясь к сверкающему в солнечных лучах бассейну.
 Морган посмотрел на Келсона и улыбнулся.
 — Ты спрашиваешь, почему женщина делает что-то, мой принц? Если бы я мог понять, то я был бы самым могущественным на свете, таким могущественным, как мне и не снилось. После того, как твоя мать узнала о моем происхождении, она не дала мне ни одного шанса поговорить с ней и выяснить отношения.
 — Я знаю, — вздохнул Келсон, — Морган, но почему вы поссорились с матерью в последний раз?
 — В самый последний?
 — Да.
 — Я помню, как это тебя встревожило, — ответил Морган и опустил свой взор. — Я всего лишь сказал, что ты уже вырос и когда-нибудь будешь королем. Я не думал, что это будет так скоро.
 Келсон усмехнулся.
 — Она думает, что я все еще маленький мальчик. Разве можно убедить мать, что ее ребенок уже вырос.
 Они остановились у бассейна.
 — Я не знаю, мой принц. Моя мать умерла, когда мне было 4 года. А моя тетка, которая растила меня, леди Вера Мак Лэйн, не очень утруждала себя моим воспитанием. Когда умер мой отец, мне уже было 9 лет, и я стал пажем при дворе твоего отца. А королевские пажи в таком возрасте уже не дети.
 — Интересно, почему с принцами по-другому? — прошептал Келсон.
 — Да, у принцев детство длится дольше, — заметил Морган. — Ведь они растут, чтобы стать королями.
 — Если вырастают… — опять прошептал Келсон.
 Мальчик опустился на плоский камень на берегу бассейна и начал бросать в воду камни. Его серые глаза внимательно смотрели на расходившиеся по воде круги, постепенно превращающиеся в ничто.
 Морган понимал нынешнее настроение Келсона и знал, что сейчас лучше не вмешиваться: это был момент глубочайшей отрешенности и задумчивости, и схожее состояние Морган часто наблюдал у Бриона. Это была часть натуры Халданов, так же, как и серые глаза, сильные руки, изощренный ум. Это все было отцовским. И этим же обладал в полной мере брат Бриона Нигель, который мог бы стать могущественнейшим королем, если бы не случайность рождения, которая сделала его вторым младшим братом, а не старшим. И теперь в самом юном Халдане Морган видел все наследственные черты этого древнего рода.
 После долгого молчания мальчик наконец поднял голову и посмотрел на него.
 — Морган, — сказал он спокойно. — Ты знаешь меня с самого рождения. Ты знаешь моего отца лучше, чем кто-либо, кого знаю я. Как ты думаешь, я могу … могу я заменить его?
 — Заменить его? — повторил Морган, стараясь не показать вспыхнувшую боль: как кто-то может заменить опустевшее сердце, как можно заменить того, кто так долго был отцом, братом, другом?
 Он швырнул камень в воду и повернулся к своему … сыну.
 — Я солгу, если скажу, что ты сможешь заменить Бриона, мой принц. Никто не сможет. Но ты будешь хорошим королем, может, даже великим, если я правильно читаю знамения. — Его голос приобрел твердость, уверенность. — Брион хорошо потрудился над тобой. С того момента, как ты сел без посторонней помощи, он ежедневно сажал тебя на коня. Твои мастера фехтования были самыми лучшими, твое искусство владения мечом намного превосходит искусство юноши вдвое старше тебя. Ты изучал всемирную историю, стратегию, языки, философию, математику, медицину. И он, вопреки желанию твоей матери, позволил тебе даже коснуться оккультных наук, которые когда-нибудь станут важной частью твоей жизни. Брион не забывал о практической стороне твоего воспитания. Была мудрость в его решении позволить тебе присутствовать на заседаниях Совета. Хотя тебе это и не всегда нравилось, но там ты приобрел зачатки риторики и логики, что всегда было сильной стороной Бриона, как бы отличительной особенностью, как, впрочем, и его великолепное владение оружием. Ты научился выслушивать советы и сам давать их. А кроме того, ты усвоил, что мудрый король никогда не говорит в гневе и никогда не судит, не имея перед собой всех фактов.
 Морган замолчал и посмотрел на полную пригоршню камешков, как бы удивляясь, что все еще держит их. Он осторожно разжал пальцы, и они с мягким шорохом упали на землю.
 — Возможно, мне пока не следовало говорить этого тебе, Келсон, но во многом ты гораздо лучше подготовлен к тому, чтобы стать королем, чем был в свое время Брион. У тебя есть какая-то чувствительность, понимание жизни, так можно это назвать. Брион этим не обладал. Конечно, это не делало его плохим королем. Он с интересом выслушивал и воинов, и философов, но я никогда не чувствовал, что он их действительно понимает. Я думаю, что у тебя не так.
 Келсон упорно смотрел вниз, на землю, сдерживая рвущиеся наружу слезы. Затем он поднял голову и снова посмотрел на воду.
 — Я понимаю, что ты хочешь убедить меня, что я могу стать королем. Но это не то, что я хотел услышать. Вернее, это ответ на мой вопрос, но я не так спросил. Я имел в виду, что хочу узнать все о том, какую роль играет Та, Которая в Тени, во всем этом?
 Морган удивленно подал брови вверх:
 — В чем ?
 Келсон с отчаянием вздохнул.
 — Морган, если ты начнешь изворачиваться, то мы никуда не придем. Я знаю, что отец победил и сохранил престол отчасти благодаря магии. Ты сам говорил мне об этом. И я знаю, почему ты был в Кардоссе целых три месяца после того, как был подписан новый договор. За всем этим стоит она, и я не понимаю, почему все становятся такими несговорчивыми, когда речь заходит об этом. Я не ребенок.
 Морган неспокойно задвигался. Это был критический момент. Если перед мальчиком нарисовать картину того, что произошло, то это шанс для успеха нынешнего ожидания. Осторожно он взглянул на Келсона, спросил:
 — Это Брион сказал, что здесь замешана Та, Которая в Тени?
 — Не так конкретно, но он и не отрицал этого.
 — И …? — спросил Морган.
 — И … — начал Келсон и замолчал, подыскивая слова. — Морган, я не думаю, что мой отец умер от простого сердечного приступа. Я думаю, что здесь кто-то замешан. Я думаю, — Та, Которая в Тени…
 — Продолжай.
 — Я думаю, что Та, Которая в Тени убила моего отца с помощью магии, — наконец выпалил мальчик.
 Морган мысленно улыбнулся и кивнул головой. На лице Келсона появилась растерянность.
 — Ты уже знаешь? — спросил он с удивлением и недоверием.
 — Я подозревал, — сказал Морган.
 Он расслабился и уселся поудобнее.
 — Нигель сказал мне, что вы обсуждали этот вопрос с ним. Теперь ты должен рассказать мне как можно подробнее обо всех событиях, которые произошли на охоте. Постарайся вспомнить все, каждую деталь этого дня.
 Когда все девушки покинули комнату, Дженана поднялась и встретила решительный взгляд Нигеля.
 — Ты играешь в опасную игру, Нигель, — мягко сказала она. — Пусть ты брат Бриона, но я напоминаю, что я еще королева.
 — А Келсон — мой король, — спокойно ответил Нигель. — И то, что вы собираетесь сделать, уничтожив Моргана, граничит с предательством.
 — Предательством? — спросила Дженана. — А я думала, что мы согласились подвесить этот ярлык на Моргане.
 — Я не давал согласия на такой ярлык, — ответил Нигель ровным тоном. — Но я назову предательством любое действие, которое угрожает опасностью Келсону. Вы же знаете, что без могущества Бриона у него нет шансов выжить. А Морган — это единственный человек, который может помочь ему достичь этого могущества.
 — Могущество Бриона не спасло его самого!
 — Да, но оно может спасти Келсона.
 — Я этого не вижу, — сказала Дженана. Ее голос изменился. — Я вижу только то, что Морган — единственный человек, который может испортить моего сына, разрушить его душу. И я вижу, что дьявольское влияние Моргана развратило и погубило Бриона — эта проклятая магия Дерини пачкала все, к чему Морган притрагивался. И я не хочу спокойно сидеть и видеть, как то же самое происходит с моим сыном.
 — Дженана, ради любви к Всевышнему… — начал Нигель.
 Дженана повернулась к нему в холодной ярости, в ее глазах горел дикий огонь, который он видел у нее первый раз в жизни.
 — Не призывай Бога в это дело, Нигель! Ты не имеешь права называть Его имя. Если ты защищаешь Моргана, ты способствуешь распространению ереси Дерини. И я должна предположить, дорогой братец, что твоя собственная душа находится в опасности, так как ты чересчур близок с этим человеком. — Она резко отвернулась от него.
 Нигель закусил губу и заставил себя погасить гнев. Дискуссия и сегодня протекала так же, как всегда, за исключением того, что религиозный вопрос задел самые чувствительные струны Дженаны. Он с самого начала знал, что аргументы ни к чему не приведут, результат будет очевиден. Может, грубый напор будет лучшей тактикой в данном случае?
 — Я не буду спорить по теологическим проблемам, — сказал он упрямо. — Но кое-что о Брионе ты должна знать, прежде чем приготовишь его душу к аду, предназначенному для заподозренных и уличенных в ереси. Во-первых, могущество Бриона было его собственное, а не полученное откуда-то из внешнего источника, Дерини или какого-нибудь другого. То, чем владел Брион, передается в нашем роду по мужской линии со времен Камбера и Восстановления. Конечно, Морган помог Бриону осознать свое могущество и научил им пользоваться. Но могущество самого Бриона родилось с ним и рождается с каждым ребенком мужского пола в роду Халданов, как оно родилось во мне, в моем сыне и в Келсоне.
 — Это чепуха, — упрямо сказала Дженана. — Такое могущество не может передаваться по наследству.
 — Я не говорил, что оно переходит автоматически — передается только способность к нему. Одновременно владеть могуществом несколько человек из рода Халданов не могут — сейчас очередь Келсона.
 — Нет, этого я не допущу.
 — А почему вы не хотите, чтобы все решал сам Келсон?
 — Потому что Келсон еще ребенок, — нетерпеливо сказала Дженана. — Он сам не знает, что для него хорошо, а что плохо.
 — Келсон — король, и будет коронован завтра в соборе Святого Георгия. Вы собираетесь лишить его права носить корону после коронации, Дженана?
 — Кто посмеет забрать ее у него?
 Нигель засмеялся.
 — Не я, Дженана. Ведь вы думаете обо мне, не правда ли? Я вполне доволен своим положением Дюка Картмура. Этого же хотел и Брион.
 — А если бы ты не был доволен своим положением Дюка Картмура, тогда что? Чего хотел Брион в этом случае?
 Нигель вновь засмеялся.
 — Думаю, что вы не поняли. Брион был моим братом и моим королем. Если бы я не принял титул Дюка Картмура, я не имел бы никакого титула, вы же знаете. Брион как старший сын получал в наследство все, и даже любовь к брату не связала меня, меня связала бы клятва моего отца. Я поклялся не нарушать мир в королевстве. Я любил Бриона как короля и как брата, Дженана.
 — Я тоже любила его, — защищаясь, сказала Дженана.
 — Вы выбрали странный способ доказательства своей любви.
 — Я могу любить человека, но ненавидеть его дела.
 — Можете? — спросил Нигель. — У нас с вами разные представления о любви, Дженана. По-моему мнению, это не просто какое-то туманное чувство к другому человеку. Тот, кто любит, принимает предмет своей любви полностью, со всеми его достоинствами и с тем, что он вовсе не одобряет. Но вы на это не способны, не так ли? Потому что в противном случае вы бы с самого начала признали, что он маг и что это могущество ему дано для того, чтобы он поддерживал мир и процветание в этой стране, которую он так любил.
 Он взглянул ей в лицо.
 — Если вы подумаете, то не припомните ни одного случая, чтобы он использовал свою магию для достижения какой-то недостойной цели. То же самое можно сказать и о Моргане. Никогда за все эти годы, когда они были вместе, их могущество не использовалось ни для чего другого, кроме процветания государства.
 Например, когда Брион убил Марлука, Дженана, я был вместе с ним и Морганом. Неужели вы сомневаетесь, что они совершили правое дело? Подумайте, что было бы сейчас с нами, если бы победил Марлук?
 Дженана нервно ломала пальцы, перебирая в голове прошедшие годы: Брион никогда не говорил об этом с ней.
 — Он знал ваши чувства к Моргану, — ответил Нигель и повернул ее к себе лицом. — Неужели вы не помните те моменты, когда он упоминал о своем королевском могуществе? Это были не просто легенды, которые придуманы для того, чтобы доказать право на власть.
 — Ну, а почему нет? — упрямо спросила она. — Ведь то же самое при всех королевских дворах. Все короли объявляют, что их право на власть от Бога.
 Нигель в странном возбуждении всплеснул руками.
 — Дженана, вы меня не слушаете? Вы не слышали ни одного слова из того, что я сказал. Я пытаюсь вдолбить вам, что даже если вам отвратительно могущество Дерини в Моргане — и вы не пытаетесь скрыть это, — оно не имеет никакого отношения к Бриону. Могущество Бриона было его собственное.
 Наступила тишина, потом Дженана посмотрела на него. Ее лицо было холодно и неподвижно.
 — Я тебе не верю. Потому что если бы я поверила, то вынуждена была бы признать, что Брион был чем-то большим, чем человек, что он получил свое могущество откуда-то извне и каким-то путем, который недоступен человеку. А это не так. Он мог быть развращен при жизни твоим драгоценным Морганом, но сам Брион был без этой заразы. Он был человеком!
 — Дженана…
 — Нет! Брион был обыкновенным нормальным человеком. И несмотря на проклятую заразу Дерини, он умер естественной смертью, предаваясь обычным удовольствиям, но он накликал на себя Божий гнев, исповедуя черные искусства Моргана.
 — Естественной смертью? — Нигель нацелился на эту фразу, как орел на мышь. — Да? Расскажи мне об этом, Дженана. Что ты увидела естественного в том, как умер Брион?
 Дженана застыла, ее лицо стало мертвенно-бледным.
 — Что ты имеешь в виду? — прошептала она, как бы предчувствуя что-то ужасное. — Это — сердце. Его сердце остановилось.
 Нигель медленно кивнул.
 — От этого умирают почти все, не правда ли?
 — Что ты имеешь в виду? — вскрикнула Дженана.
 Нигель сложил руки на груди и осторожно посмотрел на нее. Возможно, что это как раз то, чего он добивался. Очевидно, Дженана даже на рассматривала такую возможность, что смерть Бриона вовсе не обусловлена обычными причинами. Он мысленно одернул себя, чтобы сдержаться и не обрушить не нее все сразу. И он начал медленно и выжидающе.
 — Скажите, Дженана, разве естественно, что Брион, будучи в расцвете всех своих сил, вдруг умер от сердечного приступа? Вспомните, ведь ему было всего 39, а в нашей семье мужчины живут долго.
 — Но врачи сказали…
 — Его врачи мало сведущи в таких делах, Дженана.
 Она хотела возразить, он он, подняв руку, остановил ее.
 — Вы ничего не спрашиваете о лорде Ралсоне и о Колине. Разве вы не знали, что Келсон посла их за Морганом?
 — Против моей… — она опустила глаза. — А что случилось?
 — Возле Валорета они попали в западню. Все были убиты, кроме Моргана и молодого лорда Дерри.
 Ее рука прижалась ко рту, чтобы скрыть выражение ужаса на лице.
 Глаза Нигеля сузились.
 — Морган уверен, что тот, или те, кто организовал нападение, и совершили убийство Бриона.
 — Убийство! — воскликнула Дженана. — Ты пытаешься доказать мне, что кто-то совершил убийство Бриона и замаскировал его так, что можно было бы приписать смерть приступу?
 — А вам не приходит в голову, что это Та, Которая в Тени начала свою борьбу за власть? — спросил Нигель. — Она знает, что не смогла бы устоять в борьбе против Бриона. Но Келсон, он же еще мальчик. И если она помешает Моргану помочь мальчику обрести могущество Бриона, то Келсон не будет для нее препятствием. Ведь благодаря вам Келсон совсем новичок в таких делах. У мальчика-человека нет ни одного шанса выстоять в борьбе с чистокровным колдуном Дерини.
 — Ты сошел с ума, — прошептала Дженана. Ее бледное лицо побледнело еще больше и теперь выделялось ослепительным пятном на фоне траурной одежды. — Это твоя глубокая скорбь внушает тебе такое заблуждение.
 — Это не заблуждение, Дженана.
 — Вон отсюда! Вон, или я вызову охрану… Если это не заблуждение, то значит злонамеренная попытка разрушить сплоченность Совета. Это граничит с изменой, брат моего мужа! А теперь вон!
 — Отлично, — сказал Нигель, отступая назад и слегка кланяясь. — Я знал, что вы не будете слушать и не захотите понять, но я должен был попытаться. Во всяком случае, когда все случится, вы не сможете сказать, что я вас не предупреждал. — Он повернулся и направился к двери. — Я подожду вас, чтобы сопровождать в Совет. Вы же не захотите заставлять ждать палачей?
 Когда он вышел из комнаты, Дженана вздохнула с облегчением и попыталась унять дрожь в пальцах. Теперь, после того, как она выслушала рассказ Нигеля, она еще больше утвердилась в своем решении совершить задуманное: Келсон должен править как простой смертный. Теперь, если она не допустит Келсона на Совет и не позволит ему открыто выступить против нее…
 Она решительно дернула шнур звонка, вызывая слуг. Келсона следует отослать сейчас же. Нельзя терять времени…
 Келсон уселся поудобнее на своем камне. Солнце скрылось за облаками, и холодный влажный воздух сада сгустился вокруг него.
 — Значит, ты сам не осматривал труп? — с угрюмым лицом спросил Морган.
 Келсон покачал головой.
 — Нет. Тело оставалось для прощания всего два дня, и около него постоянно дежурили три охранника, которые не допускали никого ближе, чем на двадцать шагов. Даже меня! И когда я спросил мать, к чему такая охрана и зачем такая спешка с похоронами, она не ответила. Она только сказала, что так надо и что потом я сам пойму. Теперь я начинаю понимать, что она торопилась похоронить его до твоего приезда. Она знала, что это причинит тебе боль.
 — Не буду спорить, — согласился Морган. — Но я думаю, что здесь были и другие соображения. Возможно, она все же подозревала, что в действительности произошло на охоте, хотя не решалась сама себе в этом признаться. И, следовательно, никогда никто не мог быть допущен так близко к телу. И, вероятно, поэтому тебе не разрешили вызвать Дункана, пока не стало слишком поздно. В мое отсутствие он, пожалуй, единственный человек, который мог бы с уверенностью сказать, замешана здесь магия или нет.
 — Ты думаешь: она знает о том, что отец Дункан обучал меня?
 — О, я уверен, что знает, — сказал Морган, — но она не знает, чему он тебя обучал…
 Келсон засмеялся.
 — Это было бы для нее еще одним поводом для беспокойства.
 — Без сомнения, — согласился Морган. — Но есть еще кое-что, что следует принять во внимание, Келсон. Это только предположение, и я не хотел бы упоминать об этом, но есть ли хоть доля вероятности, что твоя мать каким-то образом замешана в этом?
 — Мать? — Келсон резко выпрямился. — Неужели ты думаешь?..
 — Я не знаю этого. Но сейчас есть только три человека, которым я могу полностью довериться. Двое из них сейчас сидят здесь, а…
 — Я… я не знаю, что и сказать, — пробормотал Келсон. — Она была очень…
 — Келсон, не двигайся!
 — Что?!…
 — Ни слова и не двигайся, — прошептал Морган, а его рука медленно потянулась к мечу. — Здесь огромное, очень ядовитое многоглавое создание, всего в двух дюймах от твоей правой руки. Если ты двинешься, оно убьет тебя.
 Меч тихо прошелестел, выходя из ножен. Морган потихоньку переместил вес на одно колено и осторожно занес лезвие. Келсон, полностью доверившись Моргану, сидел неподвижно, и только его глаза выдавали волнение: они то перебегали с лица Моргана на лезвие меча, то пытались осторожно, так, чтобы голова не шевельнулась, разглядеть происходящее справа.
 Сверкнув, как молния, лезвие опустилось, и тут же женский крик разорвал тишину.
 В одно мгновение Келсон вскочил на ноги, и узкий стилет уже был в его руке. Но при одном взгляде на извивающееся страшилище, он замер и смотрел, как меч Моргана опускался раз за разом на это адово создание.
 У Келсона создалось впечатление, что он видит ярко-красное бородавчатое тело размером с человека, покрытое голубыми пятнами. Многочисленные ноги яростно отбивались от ударов меча Моргана, две пары клешней злобно скрежетали.
 Затем чудовище превратилось в груду красной и оранжевой плоти, и уже невозможно было сказать, что же это было на самом деле.
 Морган ткнул его в последний раз кончиком меча, и Келсон наконец вспомнил о пронзительном женском крике. Он стряхнул с себя оцепенение, охватившее его при виде чудовища, и вдруг увидел больше дюжины охранников, бегущих через сад к ним. За ними бежала женщина в черном. Они окружили Моргана и принца, а Морган, тяжело дыша, приготовился к бою.
 — Бросьте оружие, сэр! — скомандовал капитан. Женщина, чьи крики созвали охранников, наполовину укрылась за капитаном. Ее глаза были полны ужаса.
 — Я видела его! Я видела его! — кричала она, в истерике указывая на Моргана. — Он хотел убить принца Келсона! Он околдовал его и был готов уже зарубить его, когда я крикнула!
 — Я сказал, бросьте оружие! — повторил капитан, делая угрожающий жест. — Сэр, пожалуйста, отойдите он него.
 Морган не шевельнулся и не бросил оружия. Келсон вышел вперед и встал перед Морганом спиной к нему.
 — Все в порядке, капитан, — сказал он спокойно, махнув рукой. Охранники замерли, увидев, что он стоит совершенно незащищенным от меча Моргана. — Леди Эльвира, это вовсе не то, что вы подумали. Вы просто ничего не поняли.
 — Не поняла! — взвизгнула женщина. — Ваше Высочество, вы, должно быть, еще околдованы. Он же чуть не убил вас, когда вы сидели. Только мой крик, который я издала в самый последний момент, заставил его промахнуться.
 — Мадам, — голос Моргана был спокоен и холоден, он врезался в царящее здесь смятение, как нож. — То, что я хотел ударить, то я ударил. И ни один глупый женский крик не заставит меня промахнуться! — Величественным жестом он воткнул меч в мягкую землю, и тот стоял там, покачиваясь и подтверждая его слова.
 Обескураженные охранники опустили свое оружие во время этого разговора и затем по приказу капитана вложили его в ножны.
 — Сэр, простите, но все выглядело, как…
 — Я знаю, как это выглядело, — сказал Келсон нетерпеливо. — Не надо извинений. Ты и твои люди хотели меня защитить. Но как вы можете видеть сами, — он отступил в сторону так, чтобы остатки чудовища стали видны всем. — Что это за дьявол, Морган?
 Морган взял свой меч и вложил его в ножны. Затем он подошел ближе к отвратительному пятну на траве. Охранники тоже стали подходить поближе, хотя и старались сохранить расстояние от человека в черном. Они слышали, что Келсон упомянул имя Моргана, и им вовсе не хотелось проверять правдивость слухов, которые ходили в народе.
 — Это стенракт, — ответил Морган, трогая труп носком сапога. — И если бы я промахнулся, — он посмотрел на женщину, — и чудовище укусило бы тебя, то вторым ударом пришлось бы отрубить тебе руку. Против укуса стенракта нет противоядий.
 Солдаты неспокойно зашевелились, и некоторые из них отошли подальше. Как говорили в народе, стенракт — это сверхъестественное мифическое существо, созданное в момент сотворения мира из огня и адской серы. Из всех существ, реальных и воображаемых, не было более ужасного. И хотя никто из них не видел раньше стенракта — и если бы их спросили, то они сказали бы, что такое существо не живет в реальном мире, — но все они знали легенды о нем и о его смертельных укусах. Никто не сомневался, что их принц был очень близок к жуткой и неминуемой смерти в мучениях.
 Капитан наконец оправился от шока, в который вверг его вид стенракта, и осознал, что человек, убивший чудовище, сам генерал Морган, тоже легендарная личность. И капитан с ужасом понял, что он оскорбил могущественного лорда Дерини. А это более опасно, чем столкнуться со стенрактом, если хоть доля слухов о нем справедлива.
 Нервно поклонившись, он обратился к Моргану:
 — Приношу свои извинения, Ваша милость. Если бы я знал, что его Высочество находится под защитой вашего меча, то не спешил бы сюда со своими людьми. Ваша репутация известна всем, — он кивком приказал охранникам удалиться.
 Морган поклонился в ответ, скрывая улыбку.
 — Ничего, капитан, я понимаю ваше положение.
 Капитан смущенно откланялся и обратился к Келсону.
 — Приношу извинения еще раз, сэр. Разрешите мне сопровождать леди Эльвиру в ее покои?
 — Конечно, капитан, — сказал Келсон, глядя на леди. — Если, конечно, леди не пожелает остаться и еще раз посмотреть на стенракта.
 Женщина побледнела и отступила, в ужасе тряся головой.
 — О нет, Ваше Высочество! Я не хотела ничего плохого. Я просто не узнала его Милость издали, я… — Она в замешательстве замолчала.
 — Ваши преданность и усердие замечены, леди Эльвира, — сказал Келсон и жестом разрешил ей удалиться.
 Леди отвесила поклон и, быстро уходя прочь, ухватилась за руку капитана. Когда они уже поворачивали за угол, она бросила через плечо любопытный взгляд. Нетрудно было представить, что будет предметом их беседы с капитаном.
 Когда они исчезли, Морган хмыкнул и сказал:
 — Ваши придворные и солдаты, кажется, следят за вами, мой принц.
 Келсон фыркнул.
 — У леди Эльвиры слишком богатое воображение. Ее уже предупреждали. А что касается охраны, то они настолько бдительны, что готовы зарубить все, что движется.
 Морган криво усмехнулся.
 — Меня больше беспокоит стенракт.
 Келсон кивнул:
 — Это действительно он? Я всегда считал, что это только сказка.
 — Да нет, они вполне реальны, да ты и сам видел. Я только очень удивлен, как же он мог оказаться здесь, в саду! Ведь они ночные существа, и требуется большая сила, чтобы вызвать его на дневной свет. Чарисса, конечно, могла бы, но я не вижу в этом смысла.
 — Значит, ты думаешь, что меня не собирались убивать?
 — Думаю, что хотели напугать, а не убить, — сказал Морган. Он осмотрелся, а затем взял Келсона под руку и повел его к дальним воротам. — Думаю, что здесь не место для того, чтобы без помех обсуждать ситуацию. После этого небольшого происшествия гораздо лучше находиться под защитой четырех стен и крыши. Теперь, когда совершено покушение на твою жизнь, серьезно это или нет…
 Келсон открыл ворота и провел Моргана через них.
 — Куда мы собираемся идти теперь?
 — К Дункану, — сказал Морган, направляясь к внутреннему дворику. — Добрый отец сможет найти кое-что, что обезопасит тебя.
 — Значит, у тебя есть ключи к могуществу отца Дункана? — воскликнул Келсон. — Почему ты не сказал об этом раньше? Ты не говорил, а я боялся спросить.
 — Я хотел посмотреть, как ты сам будешь заботиться о себе, — улыбнулся Морган.
 — О-о! Ваше Высочество! — раздался молодой женский голос. — Это вы!
 Морган остановился, как вкопанный. Келсон повернулся и воскликнул:
 — О, не может быть!
 — Келсон, — сквозь зубы пробормотал Морган, — если ты скажешь, что это опять впечатлительная леди Эльвира, то я…
 — Очень жаль, но придется тебя разочаровать, — прошептал Келсон, стараясь сохранить строгое выражения лица, — на этот раз легкомысленная и сверхвозбудимая леди Эстер. — Он сложил руки на груди. — В чем дело, леди Эстер?
 Морган повернулся как раз тогда, когда молоденькая пухленькая запыхавшаяся девушка подбежала к ним и поклонилась.
 — О! Ваше Высочество! — защебетала она. — Королева-мать прислала меня к вам. Она искала вас везде, а вы же знаете, что она очень не любит, когда вы остаетесь один. И это очень опасно!
 — Ты слышишь, Морган, — сказал Келсон, глядя на друга. — Это опасно.
 — Да? — спросил Морган, подняв бровь. — А я и не заметил.
 Как только леди Эстер попыталась вмешаться в разговор, Келсон повернулся к ней.
 — Дорогая леди Эстер, будьте так любезны, сообщите моей матери, что я в совершенной безопасности с моим другом лордом Морганом.
 Глаза леди Эстер округлились, как будто она только что узнала собеседника Келсона, пухленькая ручка прижалась ко рту, чтобы скрыть восклицание.
 Она снова поклонилась и прошептала:
 — Я не узнала вас, Ваша Милость.
 Морган нахмурился и повернулся к Келсону:
 — Черт возьми, Келсон, неужели я так изменился? Сегодня это уже двадцатый человек, который не узнает меня. Какой прок в известности, если меня никто не узнает?
 — Может быть, потому, что ты сегодня не надел свои рога и копыта,
 — сухо заметил Келсон.
 — Хм… да, наверное. Скажите мне, леди Эстер, вы и вашего короля не узнали?
 — Прощу прощения, Ваша Милость, я не понимаю…
 Морган вздохнул и сложил руки на груди.
 — Леди Эстер, — терпеливо продолжил он. — Я думаю, что вы находитесь при дворе достаточно долго, и у вас было время научиться, как обращаться к вашему королю. Ваше теперешнее появление никоим образом нельзя считать образцом этикета. В будущем вы должны думать о том, что следует демонстрировать большее почтение. Вам ясно?
 — Да, Ваша Милость, — прошептала она, проглатывая комок в горле.
 Келсон посмотрел на Моргана, как бы спрашивая, закончил ли он, и Морган еле заметно кивнул. Келсон повернулся к нервничавшей леди Эстер. — Ну, кроме того, что моя мать беспокоится обо мне, вам есть еще что сказать?
 Леди Эстер поклонилась.
 — Она приказала сказать вам, что Совет начинается прямо сейчас, Ваше Величество. Она просит, чтобы вы немедленно явились.
 — Морган? — Келсон взглянул на генерала. — Что вы скажете?
 — Позже, мой принц. Мы должны сделать еще одно, не терпящее отлагательства дело. Леди Эстер, вы можете передать королеве, что его Величество задержится.
 — А также то, что я в полной безопасности, — добавил Келсон. — Вы можете идти.
 Когда леди, поклонившись, удалилась, Келсон вздохнул.
 — Ты видишь, в каких я условиях? Совершенно бесполезно убеждать мать, что я уже не ребенок. За мной следят все, от дворян до слуг! — Он хмыкнул. — Я буду с тобой в безопасности, Морган?
 Морган засмеялся:
 — От убийц и стенрактов — да. Только не проси меня отбиваться сегодня от какой-нибудь леди. Мне больше на выдержать.
 Келсон радостно засмеялся.
 — А! Значит есть то, чего ты боишься, Морган! Я не думал, что ты когда-нибудь признаешься в этом.
 — Если ты кому-нибудь расскажешь, то я отрекусь от своих слов! — сказал Морган. — Пошли скорее. Нам надо найти Дункана.
 Как только Дженана, опираясь на руку Нигеля, появилась в комнате Совета, все разговоры прекратились. Люди, сидевшие вокруг длинного полированного стола, встали как один. Они ждали, пока Нигель не отведет королеву на ее место и сам не займет свое на противоположном конце стола. Все заметили, что ни королева, ни Нигель не смотрели друг на друга. Но это не было неожиданностью: все в этой комнате знали, что они расходятся во мнении относительно того вопроса, который будет рассматриваться сегодня. Сегодняшнее заседание Совета обещало быть необычным, так как ни одна из сторон не собиралась уступать без борьбы. Необычным было также и то, что Келсон еще не появился.
 Дженана беспокойно осмотрелась вокруг, заняв место возле пустующего трона Бриона. Она вспомнила счастливые времена, когда Брион был жив и они вместе входили в эту комнату, и все лица, которые встречали их улыбками, были лицами друзей.
 Тогда она не чувствовала себя такой одинокой. Тогда отделанные темными деревянными панелями стены и высокие сводчатые потолки не были такими угрюмыми. Но дело было вовсе не в комнате. Солнечный свет заливал ее, проникая через огромные окна, занимающие всю стену. А если кому-то недоставало дневного света, то по всей длине стола стояли канделябры со свечами. И все же огромная комната казалась темной и давящей. Возможно, ей не нравилось, что здесь собралось много людей в черных траурных одеждах.
 Дженана наблюдала за тем, как по толстой свече медленно сползает капля желтого воска. Ее пальцы автоматически нащупывали зазубринку на столе — след удара кинжала Бриона, — когда он на одном из заседаний Совета старался убедить его членов в том, что принятое им решение правильное. Она с трудом заставила себя посмотреть сначала на стол, а затем поднять глаза на бледные вопрошающие лица людей, занявших свои места и смотревших на нее.
 Все места были заполнены, за исключением кресел Бриона, Келсона и погибшего лорда Ралсона. Она с беспокойством заметила, что кто-то занял место Моргана между троном Бриона и креслом лорда Ралсона. Она не была полностью уверена, но предположила, что место Моргана занял молодой лорд Дерри, помощник Моргана, — человек с непослушной копной темно-русых волос. Несомненно, это Нигель дал ему разрешение заменить Моргана на заседании Совета.
 Пусть, подумала она, продолжая осматривать сидящих за столом людей. Если юный лорд Марчер думает, что он имеет право голоса вместо отсутствующего Моргана, она быстро поставит его на место. Она вовсе не собиралась допустить, чтобы приверженцы Моргана или Нигеля сорвали заседание Совета.
 Дженана опустила взгляд на стол и затем перевела его на Нигеля, на Брана Кориса, на Яна, который, как всегда, имел самодовольный вид, на лорда Роджера, на епископа Арлиана и на Эвана. Королева приветливо кивнула архиепископу Корригану, сидевшему слева от нее, а затем посмотрела на Дюка Джареда и его сына Кевина.
 Их она не приветствовала. Рядом с Нигелем сидели двое Мак Лэйнов, которые были самыми верными приверженцами Моргана в Совете. Ей бы не хотелось сегодня видеть их здесь.
 Она повернулась к Эвану:
 — Лорд Эван, — ее голос был ясен и спокоен. — Не откроете ли вы заседание Совета? Нам до полудня предстоит обсудить и решить важные вопросы, и я думаю, что больше ждать не стоит.
 Прежде чем Эван успел подняться, вскочил Нигель и жестом попросил его снова сесть.
 — Прощу прощения, Ваше Величество, но Его Королевское Величество попросил меня отложить начало заседания, так как его задержали важные, не терпящие отлагательств дела. Он хотел бы присутствовать на заседании Совета, когда на его рассмотрение будут выдвинуты обвинения против Моргана.
 Дженана не обратила внимания на эту просьбу и повернулась к лорду Эвану:
 — Мой лорд, пожалуйста…
 — Я жду ответа, — сказал Нигель.
 — Лорд Эван, продолжайте.
 Лорд Эван неуверенно поднялся, посмотрел на Нигеля, на пустое кресло Келсона и беспокойно откашлялся.
 — Ваше Величество, если вы, конечно, желаете, я открою заседание Совета в отсутствие принца Келсона. Но если Его Королевское Величество хочет присутствовать, то дворцовый этикет обязывает…
 — На этом заседании дворцовый этикет соблюдать не нужно, лорд Эван, — резко оборвала его Дженана. — Принцу Келсону было объявлено о заседании Совета полчаса назад. Он счел возможным не появляться, и значит, не считает его достаточно важным. У него, оказывается, есть другие дела, более важные, чем заседание в Совете лордов. Я могу только принести извинения за его безответственное поведение и надеяться, что со временем он будет мудрее. А сегодня у нас заседание Регентского Совета, и его присутствие не нем совершенно необязательно. Есть еще вопросы?
 Началась оживленная дискуссия, которая велась шепотом, а Нигель уселся на свое место, осознав, что он сделал все, что мог. Дженана просто проигнорировала отсутствие Келсона! Это было плохое начало заседания, и оно не предвещало в дальнейшем ничего хорошего.
 Эван беспомощно осмотрел всех собравшихся, нервно кашлянул и поклонился королеве.
 — Вопросов нет, Ваше Величество, — сказал он без всякого выражения. — Если все обстоит так, как сказали вы, то я не вижу причин откладывать заседание… Как лорд-маршал Королевского Совета Гвинеда я объявляю сегодняшнее заседание Регентского Совета открытым. Пусть справедливость и милосердие диктуют нам наши приговоры.
 Как только он уселся на место, тут же по комнате пронесся шепот, прекратившийся сразу, как только поднялась королева.
 — Мои лорды, — начала она. Ее лицо было бледным на фоне траурного убранства. — Мне было мучительно трудно прийти сегодня сюда, к вам. Мучительно потому, что мне приходится признать здесь, перед вами, что мой муж и господин не был так безупречен, непогрешим, как я о нем думала. Мой господин Брион однажды совершил ошибку: он возвысил человека, который был и есть предатель и еретик. Даже сейчас он плетет интриги против законного наследника Бриона. Вот почему принц Келсон сегодня не с нами.
 Ее взгляд пробежал по напряженным лицам лордов, в зеленой глубине ее глаз появилась туманная дымка.
 — Этот человек вам хорошо известен, мои лорды! Это — Дюк Корвин, лорд-генерал Алярик Энтони Морган-Дерини!




 Глава 4


 «И я дам ему утреннюю звезду».
 Апокалипсис
 Задумчиво глядя, как пузырящаяся вода заполняет мраморный бассейн, монсеньор Дункан Мак Лэйн рассеянно размышлял.
 Времени оставалось уже мало: Алярик давно должен был быть здесь — несколько часов назад. Дункана очень беспокоило, что он не имел связи с ним уже в течение нескольких месяцев. Возможно, Морган еще на приезжал. А может, до него не дошли вести о кончине Бриона, хотя они разнеслись почти во все концы Одиннадцати королевств.
 Когда вода поднялась до края бассейна, Дункан вдруг на секунду застыл: Алярик с молодым принцем! Ощущение их приближения, о котором настоятельно сообщали ему его чувства, было безошибочным.
 Дункан быстро подошел к открытой двери западного портала, быстрым движением поправил сутану, а затем вышел на солнечный свет и, приставив руки ко лбу, защитил глаза от яркого солнечного света.
 Вдали, на фоне серой стены, он увидел ярко-красную одежду Келсона и рядом с ним — темную фигуру. Длинные ноги идущих как бы пожирали пространство, разделяющее их и Дункана. Когда они подошли к ступенькам крыльца, Дункан ощутил эманацию, всегда исходившую от кузена. Он с облегчением вздохнул и вышел приветствовать их.
 — Клянусь Святым Георгием и Камбером, вы пришли вовремя, — сказал он, затаскивая Моргана и принца в тень. — Почему вы задержались? Я беспокоился.
 — Я потом объясню, — Морган внимательно осмотрел внутренность храма. — За вами наблюдали?
 Дункан кивнул:
 — Думаю, что да. Здесь, в базилике, с момента похорон Бриона, был поставлен по приказу королевы охранник. Но я не думаю, что они подозревают меня. Я исповедник Келсона, и они могли только предполагать, что вы придете сюда.
 Морган вздохнул.
 — Надеюсь, что вы правы. Потому что если бы они в чем-либо вас подозревали, вы были бы уже мертвы.
 — Давайте тогда соблюдать осторожность, — сказал Дункан и повел их в боковой ход храма. — Если нас остановят, то вы пришли сюда на исповедь для отпущения грехов. Я не думаю, что они вмешаются в это святое дело.
 Пока они медленно шли по храму, Морган рассматривал прихожан, стараясь не выглядеть чересчур заинтересованным. Дункан был прав относительно королевских охранников. Они были здесь, и не один, а по крайней мере, трое или четверо в толпе молящихся. И судя по тем взглядам, которые они бросали на него, вовсе не набожность и благочестие привели их сюда, к святому Хилери.
 Все трое остановились перед главным алтарем, чтобы с почтением поклониться, и Морган постарался изобразить на лице соответствующее выражение. И, очевидно, преуспел в этом, так как никто не сделал попытки задержать их, когда они направились к боковой двери.
 Они прошли в личный кабинет Дункана. С характерным звуком за ними защелкнулся засов, и Морган осмотрел обстановку кабинета.
 Это была небольшая комната, размером двенадцать на пятнадцать футов. Вдоль стен стояли невысокие стеллажи с книгами и висели роскошные гобелены, на которых были изображены сцены охоты из придворной жизни. На дальней стене кабинета, против двери, было окно, закрытое свисающим от потолка до пола пурпурным бархатом. У той стены, где была дверь, находился огромный камин из серого камня. На нем не было украшений, за исключением двух старинных подсвечников с желтыми толстыми свечами и маленькой иконы с изображением Святого Хилари, покровителя храма.
 Справа от окна, в углу, стояло вырезанное из слоновой кости распятие. По обе стороны от него горели две рубиновые лампадки. Перед окном стоял стол черного полированного дерева, весь заваленный старыми документами и книгами.
 В центре комнаты, в нескольких шагах от камина, располагался огромный круглый стол из мореного дуба. Его ножки, вырезанные в виде лап хищного зверя, опирались о мраморный пол. У стола, друг перед другом, стояли два стула с высокими спинками. Несколько таких же стульев стояли у камина. Громадный ковер покрывал пол между столом и камином.
 Морган предложил один из стульев Келсону и взял стул для себя. Дункан поставил пустой сосуд на стол и начал открывать тяжелый занавес на окне.
 — Разумно ли это? — спросил Морган, глядя на него.
 Дункан повернулся к нему и затем посмотрел сквозь стекло янтарного цвета.
 — Я думаю, что это вполне безопасно, — наконец сказал он. — Сквозь стекло и при дневном свете не видно, что здесь делается, да и стекло искажает. — Он вернулся к столу и сел на свое место. — А мы сможем видеть тех, кто идет сюда. Это очень важно. Нам нужно еще примерно полчаса, если я правильно рассчитал.
 — Так много? — спросил Морган, доставая маленький замшевый мешочек. — У нас мало времени. — И стал развязывать кожаный шнур на мешочке.
 — Мне нужен свет, Дункан, если вы не возражаете. А кроме того, не наберете ли вы святой воды? Святые отцы предпочитают это делать сами.
 Дункан насмешливо фыркнул, но взял со своего стола большой канделябр и поставил его перед Морганом. Затем он снова сел за стол.
 — Кузен, вы не знаете, что все мои помощники находятся в соборе, готовятся к завтрашней коронации Келсона. — Он улыбнулся юноше. — И я думаю, что вам известно, где сейчас архиепископ. Я получил специальное разрешение находиться здесь, чтобы служить Келсону, — и я действительно собираюсь служить ему, хотя и не так, как думает архиепископ.
 Он и Морган понимающе улыбнулись друг другу, и Морган наконец закончил возиться с узлами: он достал из мешочка кольцо с малиново-золотым, похожим на огонек камнем и положил его себе на ладонь.
 У Келсона вырвался возглас удивления — он узнал кольцо. Морган протянул ладонь с лежащим не ней кольцом мальчику.
 — Ты знаешь это кольцо, мой принц? Не прикасайся к нему! Ты пока не защищен.
 Келсон тихо выдохнул и отдернул руку. В его глазах зажегся благоговейный трепещущий свет.
 — Это кольцо огня, символ могущества моего отца. Где ты его взял?
 — Брион передал мне его на хранение, когда я уезжал в Кардоссу, — ответил Морган, любуясь игрой камня.
 — Можно мне? — спросил Дункан, доставая шелковый платок из рукава и протягивая руку к кольцу.
 Обернув шелком пальцы, Дункан осторожно взял кольцо с протянутой руки Моргана и поднес его ближе к огню. Он поворачивал его, и яркие лучи, отраженные гранями, падали на трех мужчин и на обитые гобеленами стены.
 Дункан внимательно рассмотрел кольцо и положил его в центр стола, оставив в складках белого шелка.
 — Это подлинный камень, — сказал он с облегчением, — я ощущаю остатки могущества в нем. Печать у тебя?
 Морган кивнул и стал снимать перчатки.
 — Боюсь, что нам придется возвращаться, Дункан. Я не могу приблизиться к алтарю, когда там вокруг кишат шпионы Дженаны. — Он снял с пальца кольцо с печаткой и держал его в руке.
 Келсон наклонился, чтобы осмотреть его.
 — Великий грифон — это старый герб Корвина, да, Морган?
 — Верно, — согласился Морган. — Брион сделал это очень давно. И так как это герб моей матери, то он решил, что этот герб больше всего подходит для того, чтобы служить ключом е его могуществу. — Он снова обратился к Дункану. — Я настрою его на вас. Вы готовы?
 — А он… — Дункан кивком головы показал на Келсона.
 Морган посмотрел на мальчика, потом снова на кузена, и легкая улыбка промелькнула по его лицу.
 — Думаю, что все будет нормально. Он пока ничего не подозревает, но все равно скоро узнает обо всем. Полагаю, что он сохранит нашу тайну.
 — Ну, хорошо, — Дункан кивнул, а затем с улыбкой обратился к Келсону. — В этом нет ничего таинственного, Келсон. Этот грифон, если его соответствующим образом активизировать, откроет потайную камеру в алтаре. Много лет назад твой отец настроил его на Алярика для того, чтобы когда придет время, он мог передать то, что лежит там, тебе. Ты видишь, что грифон светится, когда Алярик держит его. Это происходит от того, что грифон настроен на него. Если же другой кто-нибудь попытается воспользоваться им, вроде меня или тебя, он не сработает. — Он повернулся к Моргану, хотя продолжал говорить для Келсона. — Я должен добавить, что только немногие из людей могут быть настроены на него. В том числе я и Алярик.
 Прежде чем смысл этих слов дошел до Келсона, Морган положил грифон между собой и Дунканом.
 — Ты готов?
 Дункан кивнул, и они оба начали смотреть пристальным взглядом на грифона.
 Онемевший Келсон наблюдал, как они сначала всматривались в кольцо, а затем медленно закрыли глаза. Наступила тишина, в которой слышалось только хриплое дыхание Келсона. Затем рука Дункана медленно потянулась к кольцу. Глаза его все еще были закрыты.
 Когда его рука была совсем близко, между ней и кольцом проскочили искры, а затем Дункан взял кольцо в руку. Оба открыли глаза. Грифон светился в руке Дункана.
 — Он светится, — прошептал Келсон. Его слова были скорее вопросом, чем утверждением.
 — Конечно, — ответил Дункан, — возьми его в руки и посмотри сам.
 Келсон осторожно протянул руку, слегка вздрогнул, когда кольцо опустилось на ладонь. Он ощутил холод прикосновения, хотя кольцо было нагрето до температуры человеческого тела. Он взглянул на грифона и быстро положил кольцо на стол.
 — Он не светится! Я что-то сделал с ним?
 Дункан щелкнул пальцами и засмеялся.
 — Нет, я просто забыл! Ты же не настроен не него. — Он снова взял кольцо и поднес его к глазам Келсона. Мальчик смог увидеть слабое свечение. Он радостно улыбнулся.
 Дункан встал, подбросил кольцо в воздух, ловко подхватил его на лету.
 — Я скоро вернусь.
 Келсон с благоговейным трепетом смотрел на уходящего священника, а затем повернулся к Моргану.
 — Морган, я не ослышался? Дункан — Дерини? Вы же родственники по матери, а не по отцу.
 — И по матери, и по отцу, — сказал Морган. — Мы дальние родственники по отцовской линии. И к тому же наши матери — сестры. Конечно, это должно храниться в тайне. Кровь Дерини в жилах Дункана помешает ему идти вверх по церковной лестнице. Есть еще те из нас, кто помнит жестокие преследования и избиения Дерини в течение ста лет. Память о тех годах осталась еще и сегодня.
 — Но ты-то не боишься, что люди знают: ты — Дерини, — сказал Келсон.
 — Я — исключение, как ты знаешь, мой принц, — ответил Морган. — Для большинства считается, что быть Дерини значит отказаться от будущего. Поэтому многие из наших скрывают свое происхождение и не желают показывать свое могущество и использовать его для добрых дел. — Он печально склонил голову. — Тут возникает основной конфликт. С одной стороны, желание использовать свои прирожденные способности, а с другой — риск подвергнуться обвинению со стороны церкви и государства.
 — И ты сделал выбор, — сказал Келсон.
 — Да. Я с самого начала решил пользоваться своим даром открыто и послал к черту всю осторожность и страх. И мне чрезвычайно везло. Твой отец взял меня под свою защиту и покровительствовал мне до тех пор, пока я не стал сам заботиться о себе. — Он взглянул на руку. — Хотя мне помогает только половина моей крови, та, что принадлежит Дерини.
 — А Дункан? — спросил спокойно Келсон.
 Морган засмеялся.
 — Дункан выбрал другой путь. Он стал священником.
 Дункан остановился у двери, чтобы заглянуть в глазок и осмотреть внутренность храма. Он подумал, предполагали ли строители храма то, что этот глазок будет использоваться для подобных целей. Наверняка они не это имели в виду, когда устанавливали глазок, но Дункан решил, что они бы не стали возражать, если бы узнали, что он просто посмотрит, чтобы оценить обстановку.
 Он видел почти весь храм — от задних рядов кресел до передних, и от левого придела до правого. И то, что он увидел, подтвердило его опасения: задача не так проста, как он в душе надеялся.
 Королевские охранники вместе с теми двумя, которые следили за ним в течение двух последних недель, были здесь. Они были из личной охраны королевы и наверняка подозревали его и следили за ним. Хотя он был уверен, что не сделал ничего такого, что могло бы укрепить их подозрения. В их глазах он должен был оставаться личным духовником Келсона и кузеном Моргана. Но кто знает…
 Он поправил шелковый шарф вокруг шеи. Раз в храме столько королевских ищеек, то ему нельзя просто войти, открыть потайной ящик в алтаре и достать оттуда содержимое. Они будут следить за ним с того момента, как он войдет в храм. Он должен что-то придумать.
 Дункан снова посмотрел в глазок и обдумал порядок действий.
 Отлично. Пусть они следят. Если охранники хотят осложнить ему задачу, он сделает то же самое. Он не постесняется совершить священный обряд, чтобы замаскировать свои намерения. А если у него и не получится, то он как-никак священник высокого ранга и может с достоинством отступить. Когда имеешь дело с такими, как эти, то их можно напугать, особенно угрозой отлучить от церкви и предать анафеме.
 Глубоко вздохнув, чтобы собраться с силами, Дункан открыл дверь и вошел в храм. Как он и предполагал, один из шпионов тут же покинул свое место и поспешил поближе к нему.
 Отлично, подумал Дункан, совершая, чтобы дать шпиону возможность подойти поближе, коленопреклонение. Он один. Посмотрим, что он будет делать.
 Когда Дункан поднялся с колен, он прислушался к звуку приближающихся шагов. Его рука скользнула к поясу и достала из кошелька ключ от тайника. Затем, когда он почувствовал, что шпион совсем рядом, он позволил ключу выпасть из пальцев. Точно рассчитанная попытка подхватить ключ отбросила его еще дальше, и он заскакал по мраморным ступенькам прямо к ногам удивленного охранника.
 Дункан обратил на шпиона свои невинные голубые глаза, чувство смущения отразилось на его лице. Он пошел вниз по ступенькам. Поведение священника несколько обезоружило охранника, и к тому времени, когда Дункан приблизился к нему, солдат наклонился и поднял ключ, сам не сознавая, что делает. Со смущенной улыбкой он опустил ключ в ладонь Дункана.
 — Благодарю тебя, сын мой, — проговорил Дункан профессиональным тоном священника, но солдат явно не собирался уходить.
 — Что вы хотите? — спросил Дункан у переминавшегося с ноги на ногу солдата.
 — Монсеньор, мне бы хотелось спросил вас, генерал Морган с вами?
 — Вы хотите сказать, в моем кабинете? — терпеливо спросил Дункан: его простодушие достигло максимальной точки.
 Солдат кивнул.
 — Генерал Морган пришел ко мне как кающийся блудный сын, — мягко сказал Дункан. — Он хотел получить отпущение грехов. И принц Келсон тоже. В этом есть что-нибудь плохое?
 Объяснения Дункана повергли охранника в изумление. Очевидно, мысль о том, что Морган может оказаться кем-то иным, кроме как богохульником и неверным, никогда не приходила ему в голову: это было вовсе не то, что он предполагал услышать. А кто мог, кто имел право вмешиваться в дело спасения души? Все подозрения охранника были сняты таким простым объяснением. Он склонил голову, поклонился и пошел прочь. Дункан направился к главному алтарю, а охранник, присоединившись к своим коллегам, начал истово креститься.
 Дункан поднялся к алтарю. Он знал, что за ним наблюдают и что человек, с которым он говорил, сообщает своим напарникам обо всей их беседе, хотя со стороны казалось, что они погружены в молитву. Однако он был уверен, что они не будут вмешиваться в его действия, если он не будет ничего делать противоречащего обычному порядку. Конечно, кто-нибудь из них помчится сообщить кому следует о местонахождении Моргана и Келсона, но тут он ничего не мог сделать.
 Дункан наклонился перед дарохранительницей, а затем осторожно раздвинул занавес зеленого шелка перед золотыми дверцами. Пока его правая рука открывала замок, левая рука сжимала кольцо с грифоном. Затем, когда он одной рукой достал закрытый тканью кубок, совсем просто оказалось коснуться волшебным кольцом камня в алтаре.
 При этом прикосновении перед Дунканом в алтаре бесшумно открылся небольшой ящик, в котором лежала плоская черная коробочка. Затем, стараясь сделать все быстрее, он взял два кубка и освободил один из них, переложив его содержимое в другой. Плоская коробочка уже переместилась в пустой кубок, и Дункан закрыл его зеленым шелком.
 После этого он поставил на место два кубка и, запирая дверцу ключом, другой рукой закрыл потайной ящик. Взяв кубок, закрытый зеленым шелком, он поклонился и покинул священное место. Вся операция заняла не более двух минут.
 Закрыв за собой двери, Дункан приник к глазку. Как он и предполагал, один из охранников был у выхода из храма — несомненно, он спешил доложить обо всем королеве. Но, по всей видимости, особых подозрений Дункан не возбудил: никто из оставшихся не поинтересовался, куда же пошел Дункан, все остались на своих местах.
 Дункан сунул коробочку в свой кошелек, оставил пустой кубок, вернулся в кабинет и запер за собой дверь.
 — Ну как? — спросил Морган.
 — Все нормально, — ответил Дункан, доставая коробочку и кладя ее на стол. Он отдал кольцо с грифоном Моргану и сел на свое место. — К Дженане уже отправился посланец, чтобы доложить, где вы.
 Морган пожал плечами.
 — Этого следовало ожидать. Давайте посмотрим, что здесь. — И он взял коробочку.
 — Она тоже открывается с помощью грифона? — спросил Келсон, подвигаясь поближе к Моргану. — Посмотри, он изображен на крышке.
 Морган коснулся крышки коробочки кольцом грифона, и крышка с музыкальным звуком открылась. Внутри были свернутый в несколько раз кусок пергамента и совсем маленькая коробочка в красном бархате, запечатанная печатью с золотым львом.
 Дункан взял пергамент, а Морган достал коробочку и внимательно осмотрел ее.
 — Здесь совсем другая печать, Дункан. — сказал он и положил коробочку на стол рядом с кольцом. — А там инструкции?
 — Да, вроде того, — сказал Дункан, разглядывая пергамент и поднося его к огню. — Давай прочтем.
 Он начал читать:
 Как сыну перейти на этот путь?
 Представитель Бесконечности
 Должен направить
 Темного Защитника руку, чтобы
 Кровь пролить,
 Которая осветит Глаза Рома в
 Ночи.
 Эта же кровь должна напоить
 Кольцо Огня.
 Но Осторожно, чтобы не возбудить
 Гнев Дьявола.
 Если рука слишком быстро
 Сорвет пояс девственности,
 Только возмездие будет ждать.
 И теперь, когда Глаз Рома
 Увидит свет,
 Освободите малинового Льва в Ночи
 Непреклонной зловещей рукой.
 Зубы льва вонзятся в плоть,
 И появится Могущество.
 Итак, Глаз, Огонь и Лев утолят
 Свою страсть.
 Утолится непримиримая вражда со
 Злом.
 Знак Защитника закрепит Могущество,
 И никакие силы не смогут
 Воспрепятствовать Моей воле!
 Морган откинулся на спинку стула и присвистнул:
 — Это написал Брион?
 — Да, почерк его, — ответил Дункан, бросив пергамент на стол и постукивая по нему пальцем. — Посмотри сам.
 Морган наклонился к столу, стал внимательно рассматривать пергамент, а потом со вздохом откинулся на спинку кресла.
 — Мы знали, что ритуал могущества Бриона очень сложен и непонятен…
 Келсон, который следил за их разговором, широко раскрыв глаза, сдерживаться больше не мог:
 — Ты думаешь, что это еще не ритуал?
 — Ритуал изменяется каждый раз, с каждым наследником, — кивнул Дункан. — Это предосторожность, чтобы Могущество не попало в чужие руки. В противном случае кто-либо мог бы теоретически изучить технику, собрать все предметы, необходимые для ритуала, и обрести Могущество. Короче говоря, ритуал должен быть таким, чтобы Могущество передавалось только законному наследнику.
 — О, — голос Келсона был тих и неуверен. — Тогда как можно понять все это и начать ритуал? — Он осторожно поднял пергамент, как будто это было живое существо, могущее укусить, а затем снова бросил на стол.
 — Алярик? — спросил Дункан.
 — Давай ты. В таких вопросах ты понимаешь больше, чем я.
 Откашлявшись, Дункан снова придвинул к себе пергамент.
 — Хорошо. С такими стихами следует поступать так: надо разбить их на компоненты, основные элементы ритуала. В нашем случае мы имеем два трио в одну кварту. Три человека: Сын, Представитель Бесконечности и Темный Защитник — ты, Келсон, я и Алярик. Они названы в первом куплете и они представляют человеческие элементы.
 — Неплохо, кузен, — прищелкнув пальцами, сказал Морган.
 Дункан многозначительно поднял бровь.
 — Три человека, — сказал Келсон, нетерпеливо подтолкнув Дункана. — А дальше?
 Дункан кивнул.
 — Также мы видим в стихах три предмета: Глаз Рома, Кольцо огня и малиновый Лев. Это наши…
 — Подожди, — Морган резко выпрямился. — Я только что подумал об одной ужасной возможности, Келсон. Где Глаз Рома?
 Келсон побледнел.
 — Я не знаю, Морган. Скажи мне, что это такое и, может быть, я скажу тебе, где он.
 Дункан взглянул на Моргана.
 — Это темный рубин размером с мой ноготь. Брион носил его всегда в правом ухе. Ты должен был его видеть.
 Келсон вспомнил, и на его лице отразился страх.
 — О, если это то, о чем я думаю, то он похоронен вместе с отцом. Я не знал, что камень так важен.
 Морган сжал губы и в молчании водил ногтем по золотому Льву на коробочке. Затем он вопросительно посмотрел на Дункана.
 — Вскроем гробницу?
 — У нас нет выбора.
 — Вскроете гробницу? — с ужасом спросил Келсон. — Но вы не можете! Морган, вы же не можете!
 — Боюсь, что это необходимо, — ответил спокойно Дункан. — Нам нужен Глаз Рома, в противном случае ритуал соблюсти не удастся. — Он опустил глаза. — Но если Чарисса приложила руку к смерти Бриона — а у нас есть все основания так думать — тогда… тогда есть вероятность, что он не полностью свободен.
 Глаза Келсона расширились еще больше, и вся кровь отхлынула от лица.
 — Вы имеете в виду, что его душа…
 — Где он погребен? — резко оборвав Келсона, спросил Морган. — Мы должны составить план действий, которого необходимо будет придерживаться, когда мы разделимся.
 — Он в королевской усыпальнице под собором, — ответил Дункан. — Насколько я знаю, там круглосуточно дежурят четыре стражника. У них приказ никого не пускать. Так что гробницу невозможно увидеть даже издали.
 Глаза Моргана сузились. Он поигрывал кольцом, вертя его на пальцах.
 — Четыре стражника? Ночью их, наверное, меньше, как ты думаешь? После того, как ворота храма запираются, нет нужды в сильной охране. Я думаю, мы справимся с этим.
 Келсон с изумлением смотрел на Моргана. Краска постепенно возвращалась на его лицо.
 — Морган, ты действительно собираешься открыть гроб? — задыхаясь, спросил он.
 Ответ Моргана был прерван начавшимся во дворе шумом. Дункан вскочил, выглянул в окно, а затем начал поспешно задергивать занавески.
 Морган быстро подошел к окну и стал смотреть через небольшую щель, оставленную Дунканом.
 — Кто это?
 — Архиепископ Лорис, — сказал Дункан. — И по размеру его эскорта невозможно сказать, то ли он просто прибыл в город, то ли приехал за тобой.
 — Он за мной. Посмотри, как он расставляет людей. Он знает, что мы здесь. Через минуту мы будет окружены.
 Келсон тоже подошел к окну. На лице его появилась тревога.
 — Что нам теперь делать?
 — Мне придется сдаться, — сказал Морган, пожав плечами.
 — Сдаться? Морган! Нет! — воскликнул Келсон.
 — Морган прав! — возразил Дункан и повел мальчика к столу. — Если Алярик скроется от вызова в Совет, в твой Совет, он преступит закон, который поклялся соблюдать как лорд Совета. — Он усадил мальчика. — А если ты пренебрежешь своими обязанностями как глава этого Совета то получится то же самое.
 — Но это еще не мой Совет, — возразил Келсон. — Это Совет моей матери. Она пытается убить Моргана.
 — Нет, это твой Совет, Келсон. Но ты должен напомнить им об этом. А кроме того, до вечера мы все равно не сможем ничего сделать. Чем дольше ты будешь оставаться в Совете, тем меньше шансов, что нам будут строить козни. Я думаю, что самые злейшие враги сейчас сидят в Совете, и лучше, если они будут у тебя на виду, ты будешь знать, где они и что они делают. — Он положил все предметы ритуала в потайной ящик в стене и закрыл его. — Здесь они будут в безопасности до вечера.
 Но Келсон еще сопротивлялся:
 — Предположим, что они признают Моргана виновным. А может, уже признали. Я же не могу встать и подписать ему приговор.
 — Если так случится, то тебе придется, — сказал Морган, похлопывая его по плечу. — Но помни, я еще не осужден и даже не разоружен. Дерини имеют достаточно силы, чтобы защитить себя.
 — Но, Морган…
 — Не спорь, мой принц, — сказал Морган и мягко, но настойчиво повел его к двери. — Ты должен верить: я знаю, что делаю.
 — Надеюсь, это так, — кивнул головой Келсон.
 Дункан отодвинул засов и открыл дверь.
 — Ну, до вечера, Алярик.
 — Если это случится, то я сообщу, — кивнул Морган.
 — Я и сам все узнаю, — улыбнулся Дункан. — С Богом, кузен.
 Морган с благодарностью кивнул и повел упирающегося Келсона к двери. Когда они прошли по коридору и вышли во двор, то услышали ободряющее благословение Дункана и звук закрывающейся двери. Моргану было приятно сознавать, что он может рассчитывать на Дункана.
 Как только они вышли во двор, их немедленно окружили солдаты с оружием наготове. Келсон взглянул на солдат, и они, узнав его, отвернули лезвия. Морган же старался, чтобы его руки были подальше от рукоятки меча и видны всем. Случайный удар мечом, нанесенный невыдержанным солдатом, мог навсегда положить конец всем надеждам Келсона и его жизни, не говоря уж о жизни самого Моргана. Он заметил, что Келсон подошел поближе к нему, бледный, но решительный, когда увидел, что к ним едет архиепископ Лорис.
 Архиепископ Лорис был еще в дорожной одежде. Его черный плащ был измят и пропылен. Но даже после такого пути и в такой жалкой одежде он производил впечатление. Хотя Морган ненавидел человека, ответственного за гонения и уничтожение Дерини на севере, он должен был признать, что Лорис относится к тем редким людям, которые как будто излучают власть и могущество, которые самим провидением предназначены для вершения великих дел, как добрых, так и злых.
 В блестящих голубых глазах Лориса светился огонь религиозного фанатизма, тонкие седые волосы образовывали нимб вокруг гордо посаженной головы. Левая рука сжимала свиток пергамента, скрепленный печатями из красного и зеленого воска. В правой руке сверкала аметистовая печать высшего духовного лорда.
 Он слегка поклонился Моргану и сделал движение, как будто хотел указать пальцем на него. Но принц подчеркнуто пренебрежительно не обратил на него внимания. Лорис опустил руку и посмотрел на Моргана, но не сделал движения, чтобы указать кольцом с печатью на генерала.
 — Ваше Королевское Высочество, — сказал он, все еще глядя на генерала. — Надеюсь, вы, конечно, в полном здравии?
 — Я отлично чувствовал себя, пока вы не прибыли сюда, архиепископ,
 — резко ответил Келсон. — Что вам нужно?
 Лорис слегка поклонился и полностью переключил внимание на Келсона.
 — Если бы вы были на заседании Совета, как этого требовал ваш долг, то вы бы не задали этого вопроса, Ваше Высочество, — ответил Лорис. — Но сейчас не время говорить об этом. У меня ордер на арест Его Милости лорд-генерала Алярика Энтони Моргана, Дюка Корвина. Я думал, что он с вами, Ваше Высочество.
 Морган лениво улыбнулся и сложил руки на груди.
 — Полагаю, что это более чем очевидно, милорд. Если у вас ко мне дело, то можете обращаться прямо ко мне. Не делайте вид, что меня здесь нет, только потому, что вам хочется, чтобы меня здесь не было.
 Лорис повернулся к Моргану. В его глазах сверкнула ярость.
 — Генерал Морган, я имею приказ королевы и ее лордов доставить вас немедленно на заседание Совета, чтобы вы ответили на обвинения, выдвинутые против вас.
 — Вижу, — спокойно сказал Морган. — А какие обвинения, милорд?
 — Ересь и измена королю, — величественно изрек Лорис. — Вы отрицаете их?
 — Конечно, — ответил Морган. Он потянулся к свитку, но тут же застыл на месте, так как дюжина мечей устремилась е его горлу. Он иронически улыбнулся. — Могу я прочесть ордер, милорд?
 Лорис дал знак, и солдаты опустили мечи. Морган взял ордер и быстро просмотрел, держа так, чтобы Келсон мог прочесть через его плечо. Затем он снова скатал ордер и протянул Лорису.
 — Я считаю ваш ордер на арест всего лишь просьбой явиться, — сказал он спокойно, — Однако с приведенными фактами и их интерпретацией можно поспорить. — Он отстегнул от пояса свой меч. — Вызов на заседание Совета составлен правильно, и я добровольно отдаю себя на суд Совета.
 Он протянул меч удивленному архиепископу и затем протянул перед ним руки.
 — Вы желаете связать меня, милорд? Или моего слова будет достаточно?
 Лорис испуганно отпрянул назад, левая руки стиснула нагрудный крест.
 — Морган, если это штучки Дерини, — прошипел он. — Я предупреждаю вас…
 — Никаких штучек, милорд, — заявил Морган, держа руки ладонями вверх. — Я даже отдам вам свое личное оружие в доказательство доброй воли.
 Он шевельнул левой рукой, и в ней оказался узкий стилет. Раньше, чем Лорис и его люди успели среагировать, он через плечо подал его Келсону рукояткой вперед, — Возьми, мой принц.
 Не говоря ни слова, Келсон взял кинжал и прицепил его к поясу. Лорис, наконец, среагировал.
 — Смотрите, Морган! Если вы думаете, что это шутка или игра, то вы ошибаетесь.
 — Архиепископ, — оборвал его Келсон, — я не буду слушать угрозы ни от вас, ни от него. Генерал Морган продемонстрировал свою добрую волю. Полагаю, теперь ваша очередь. Должен вам напомнить, что этот кинжал мог найти путь к вашей груди так же просто, как он нашел его к моей руке.
 — Он бы не осмелился…
 Келсон пожал плечами.
 — Это вы так думаете. Ну, давайте кончать с этим фарсом. У меня есть более важные дела.
 — Такие, как общение с этим последователем дьявола, Ваше Высочество? — прошипел Лорис.
 — Ваша терминология оставляет желать лучшего, архиепископ, — ответил Келсон.
 Лорис, сделав глубокий вдох, постарался взять себя в руки.
 — Перед тем, как выдать ордер на арест, в Совете был проделаны все процедуры, предусмотренные законом, Ваше Высочество. Я думаю, что на этот раз у него мало шансов избежать наказания.
 — Слова, милорд, — сказал Морган.
 Лорис со злостью сжал кулаки и подозвал двух солдат.
 — Свяжите его. — Солдаты подошли к Моргану, завели ему руки за спину и связали. Лорис обратился к Келсону: — Ваше Высочество, я понимаю, что вы были утомлены в последнее время, и я предлагаю забыть те слова, которыми мы только что обменялись. И если вы желаете сейчас вернуться в свои покои и отдохнуть, я уверен, что Совет проявит понимание по этому поводу.
 — Какому поводу, архиепископ? — Келсон вспыхнул. — Неужели вы думаете, что я оставлю Моргана на вашу милость или милость моей матери? Я думаю, что будущий король Гвинеда обязан присутствовать на заседаниях Совета, на которых решаются вопросы чрезвычайной важности. Вы согласны, архиепископ?
 Глаза Лориса сверкнули, но он понял, что спорить глупо. Он наконец проникся тем фактом, что мальчик, стоящий перед ним, действительно будущий король Гвинеда, каковы бы ни были его мысли и идеи.
 Лорис низко поклонился, но в его глазах были вызов и неповиновение.
 — Как пожелаете, Ваше Высочество, — это все, что можно было расслышать из его шепота.




 Глава 5


 Когда Келсон с Морганом прибыли в Совет, там стоял ужасный шум. Дженана дала разрешение присутствовать на Совете нескольким дюжинам советников Бриона. Сейчас все они были здесь в ожидании последнего столкновения с Морганом. Стулья для них стояли за креслами постоянных членов Совета, но на них никто не сидел, так как те, для кого они были предназначены, расселись по всей комнате и неистово спорили, стараясь перекричать друг друга. Темой для всех разговоров был могущественный лорд Дерини, и хотя все они не имели права голоса, тем не менее с жаром обсуждали, что же следует с ним сделать, какому наказанию подвергнуть. Разные чувства возбуждал лорд Дерини в людях, только равнодушными он никого не оставлял.
 Во главе стола Совета спокойно сидела Дженана, стараясь казаться увереннее, чем была на самом деле. Время от времени она смотрела на свои лежащие на коленях бледные руки и вертела золотой обруч на левой руке.
 Она старалась не обращать внимания на слова епископа Арлиана, сидящего справа от нее. Она по опыту знала, что молодой прелат может быть чрезвычайно убедителен в своих речах, особенно когда дело касается того, в чем он заинтересован. Он уже показал во время предварительного голосования, где лежат его симпатии. Да, здесь было несколько приверженцев и сторонников Моргана, упрямых и неистовых в своем пристрастии.
 Как только Келсон вошел в зал заседаний в сопровождении Лориса и стражников, разговоры моментально прекратились. Те, кто был на ногах, почтительно поклонились Келсону, когда он проходил мимо, а остальные поспешно поднимались. Келсон сел за стол рядом со своим дядей Нигелем, а Лорис медленно прошел к Дженане.
 Но ни Келсон, ни Лорис не были сегодня предметом всеобщего обсуждения. Когда Морган вошел в комнату в окружении четырех солдат Лориса, все взоры обратились к нему и сопровождали его, пока он проходил по комнате. Послышались споры и шепот, когда все увидели, что он связан. Моргана посадили справа и чуть сзади кресла Келсона, и лорды обменялись подозрительными взглядами. Лицо же Келсона было угрюмым.
 Все заняли свои места. Лорис поклонился королеве и положил на стол перед ней свиток. Восковые печати на шнурках ударились о стол. Это был единственный звук в притихшей комнате, где только что стоял такой шум, как на городском базаре.
 — Я выполнил поручение Совета и, как вы приказали, королева, доставил арестованного, — сказал Лорис. Он повернулся к помощнику и взял меч Моргана. — Я приношу меч как доказательство, что он сдался и прибыл сюда под моим конвоем…
 — Архиепископ! — голос Келсона, как гром, раздался в комнате.
 Лорис застыл, а затем медленно повернулся к Келсону, и их глаза встретились. Келсон встал.
 — Вы принесете меч мне, архиепископ, — сказал Келсон повелительным тоном. — Морган мой пленник.
 В голосе Келсона звучало столько уверенности, что он всем напомнил голос Бриона. Лорис дернулся, чтобы повиноваться. Затем он опомнился и нервно откашлялся.
 — Ваше Величество? — спросил он, повернувшись к Дженане и ожидая у нее поддержки.
 Дженана в упор посмотрела на сына.
 — Келсон, если ты думаешь…
 — Архиепископ принесет меч мне, мать — оборвал ее Келсон. — По законам и обычаям это мое право. Я глава Совета, пусть только по названию.
 — Пусть так, — ответила Дженана. В ее глазах был гнев. — Но это не спасет его, ты же знаешь.
 — Увидим, — ответил Келсон и сел на свое место.
 Лорис принес меч Моргана и положил его на стол перед Келсоном с легким поклоном. Когда он вернулся на свое место между Дженаной и архиепископом Корриганом, Келсон искоса посмотрел на Моргана.
 Морган, как вошел в комнату, не произнес ни слова, но он с интересом и одобрением слушал Келсона. Его лицо оставалось бесстрастным. Члены Совета сидели молча, откинувшись на спинки кресел. Они ждали следующего выступления Келсона. Эти люди, которые вершили правосудие, нелегко поддавались словам, поколебать их было сложно. Однако законным путем одержать победу было невозможно, а теперь лорды могли использовать только именно законные пути.
 Морган ощутил кожаный шнур, который держал его руки за спиной, и повел плечами. Было интересно посмотреть, сможет ли Келсон извлечь что-либо полезное из этой ситуации.
 Келсон оглядел комнату с нескрываемым неудовольствием, щелкнув пальцами, как это делал Брион, когда ему что-то не нравилось. Его взгляд испытующе останавливался на лицах лордов, а потом вернулся к лицу матери, сидевшей напротив.
 — Нигель, — сказал он, не отрывая от матери глаз, — я уверен, что вы передали мою просьбу задержать начало заседания Совета, пока я не приду. Может, вы плохо объяснили?
 Нигель тоже посмотрел через стол на Дженану. Он был уверен: Келсон знал, что он пытался задержать начало Совета, а слова Келсона сейчас были на руку лордам, сидящим за столом Совета.
 Он холодно ответил:
 — Я информировал Совет, что вы просили подождать. Но здесь были те, кто пренебрег вашей просьбой. Ее Величество королева сообщила нам, что вы заняты важными делами. Она настаивала, чтобы мы начинали, не дожидаясь вас.
 Дженана опустила глаза, а Келсон нахмурился.
 — Это правда, мать?
 — Конечно, это правда, — выкрикнула Дженана, вскочив на ноги. — Необходимо было сделать то, что должно было быть сделано много лет назад. Совет провел голосование, и победил здравый смысл: твой драгоценный Морган признан предателем пятью голосами против четырех.
 Келсон хотел разразиться горячей тирадой, но затем решил получше обдумать линию поведения. Он ощущал за собой Моргана. Когда тот чуть пошевелился, его плащ зацепился за колено Келсона. Келсон заставил себя расслабиться и снова стал рассматривать членов Совета.
 — Ну что ж, мои лорды, — сказал он ровным тоном. — Похоже на то, что любые мои слова не изменят вашего намерения в этом вопросе.
 Уголком глаза он заметил, что Дженана села на свое место с торжествующим видом, и продолжал:
 — Но я хотел бы одной милости, прежде чем подтвердить ваше решение. Я требую повторения голосования. — Его глаза продолжали рассматривать лица членов Совета, и в них был вызов. — Как я понял, вы сомневаетесь в верности Моргана мне и Государству. Я хотел бы посмотреть, кто из вас верит и поддерживает эту гнусную ложь.
 Лорд Роджер беспокойно встал и обратился к Келсону:
 — Вы в чем-то сомневаетесь, Ваше Высочество?
 — Нет, — коротко ответил Келсон. — Но я все же хочу убедиться, что ваш вердикт вынесен законным путем. Ну, джентльмены, мы теряем драгоценное время. Что вы скажете? Нигель!
 Нигель встал:
 — Лорд Алярик невиновен, Ваше Высочество.
 — Благодарю, дядя, — Келсон кивнул.
 Нигель сел на место.
 — А вы, лорд Эван?
 — Виновен, Ваше Высочество.
 — Лорд Ян?
 — Виновен, Ваше Высочество.
 — Роджер?
 — Виновен, Ваше Высочество.
 Келсон нахмурился.
 — Мой лорд епископ Арлиан, что вы скажете?
 — Он невиновен, Ваше Высочество, — уверенно ответил Арлиан, игнорируя взгляды Корригана и Лориса, устремленные на него через стол.
 — Ну, лорд Бран?
 После долгих колебаний пришел ответ:
 — Виновен, Ваше Высочество.
 Келсон с участием кивнул и, обойдя взглядом мать, обратился с вопросом к архиепископу Корригану. Сомнений в ответе прелата у него не было.
 — Лорд архиепископ?
 Корриган уверенно встретил взгляд Келсона.
 — Виновен, Ваше Высочество. И мы еще не начинали рассматривать его грехи Дерини.
 — Простого слова «виновен» достаточно, — резко сказал Келсон. — Здесь судят не его принадлежность к расе Дерини. Судят человека. И я должен добавить, человека, который много сделал для Гвинеда.
 — Кто много сделал для Гвинеда? — съязвил Корриган.
 — Хватит, архиепископ! — оборвал его Келсон. Он остановил его ледяным взглядом, а затем перевел глаза на Мак Лэйна. Его взгляд потеплел при виде нескольких дружеских лиц.
 — Дюк Джаред?
 — Невиновен, сэр, — ответил Дюк.
 — А лорд Кевин?
 — Невиновен, Ваше Высочество.
 Келсон кивнул, мысленно подсчитав голоса.
 — Я уверен, что лорд Дерри тоже проголосовал за Моргана, так что пять против пяти. — Он посмотрел на мать. — Я думаю, что подозрения не подтвердились, мать.
 Дженана взорвалась.
 — Лорду Дерри не разрешили голосовать, Келсон. Он не член Совета.
 Глаза Келсона сузились. В них загорелся опасный огонек. Некоторые члены Совета скорчились от страха: в мальчике они узнали Халдана, вызывающего страх и уважение. Неужели он пойдет по стопам своего отца? Это означает, что присутствующих ждут большие неприятности.
 Келсон медленно кивнул.
 — Хорошо. Я настаивал, чтобы лорд Дерри голосовал за Моргана в его отсутствие, но раз уж Морган здесь, он сам может проголосовать. Я думаю, что это всем понятно.
 — Морган не может голосовать, — сказала Дженана. — Он под следствием.
 — Но он остается членом Совета до тех пор, пока его не осудят, мать. Пока он не будет официально лишен всех своих званий, вы не можете лишить его права голоса, особенно после того, как ему не позволили высказаться в свою защиту.
 Дженана вскочила на ноги. Ее лицо горело от гнева.
 — А если вы не можете лишить его права голоса, то не можете лишить и меня! И раз вы явились на Совет и приняли руководство им, то я теперь свободна. Я скажу, что он виновен по всем, в чем его обвиняют, и тогда у нас будет шесть против пяти. Ваш драгоценный Морган будет осужден, Келсон! Что вы на это скажете?!
 Оглушенный Келсон опустился в кресло. Его лицо побелело, как будто на него обрушилась непомерная тяжесть слов матери. Он не мог видеть высокую фигуру, которая наподобие статуи стояла справа от него. Он не мог заставить себя посмотреть в эти серые глаза и признаться в поражении. В отчаянии он снова рассматривал лица членов Совета. И вдруг его взгляд упал на пустое место рядом с лордом Дерри — место лорда Ралсона! И тут же в его голове стал вырисовываться неясный план.
 Он заставил свои глаза как бы бродить по комнате, бесцельно, отсутствующе. В них не должно мелькнуть ничего такого, что дало бы возможность его врагам понять, что у него созрел план. Он еще не слышал, чтобы колокол пробил три раза, и пока он не услышит ударов, он должен тянуть время, тянуть, насколько возможно.
 Он скрестил руки на груди и изобразил на лице смущение и покорность.
 — Мои лорды, — начал он, стараясь, чтобы в его голосе слышалось утомление. — Кажется, что мы проиграли. — Он сделал жест, показывающий, что в слово «мы» он включает и Моргана, и Нигеля. — Я прошу вашей милости еще в одном вопросе, прежде чем произнесу приговор. Я прошу, чтобы все обвинения против генерала Моргана были зачитаны. Есть возражения?
 Дженана с трудом сдержала улыбку торжества и села.
 — Конечно, Келсон, — сказала она, поднимая свиток и протягивая его Эвану. — Лорд Эван, прочтите полный список преступлений Моргана.
 — Его милости, лорду Алярику Энтони Моргану, Дюку Корвина, лорду-генералу королевской армии. От королевы и лордов Регентского Совета, собравшегося на двадцатый день правления Келсона Сипила Риса Биони Халдана, короля Гвинеда, принца Маеры, Лорда Пурпурного Марта.
 Ваша милость, вы вызываетесь, чтобы предстать перед Королевским Советом Гвинеда, чтобы ответить на обвинения в деяниях, которые вы совершили против короны. А именно, вы…
 Пока Эван читал список обвинений, Келсон наконец рискнул взглянуть на Моргана. Он удивился, почему за это время Морган даже не сделал попытки выступить в свою защиту. Но затем он понял, что любая защита, даже самая искусная, была бы сегодня бессмысленна, учитывая настроение членов Совета. Морган не мог бы сказать ничего, чтобы убедить их в своей невиновности.
 Сейчас его голова была склонена, глаза прикрыты длинными ресницами. Келсон видел, что генерал понимает свое положение. И он, вероятно, сейчас строит самые фантастические планы побега, собирает свое могущество Дерини, чтоб обрести свободу — свободу, которую он должен получить любой ценой, если он хочет помочь своему юному королю, и, конечно, он не знает, что у Келсона есть план.
 Но Келсон понял, что план его может сорваться. Ведь если Морган начнет раньше, чем Келсон, — а Келсон не мог начать до того, как пробьет колокол, — тогда все надежды на законное решение вопроса рухнут.
 Осторожно Келсон подвинул ногу так, чтобы она была на расстоянии нескольких дюймов от ноги Моргана. Затем, когда Эван начал завершать чтение, Келсон заворочался на своем месте и легонько толкнул ногу Моргана.
 Морган взглянул на мальчика, увидел почти незаметный кивок головой и кивнул в ответ. У мальчика был план. Он должен дать ему попытаться.
 — .. передо мной сегодня, Дженана Регина милостью Божьей, — голос Эвана затих, и он сел на место. Тут же, как только он сел, зазвонил, отбивая время, колокол храма.
 Один, два, три, четыре.
 Келсон слушал удары и мысленно стукнул себя, когда услышал четвертый удар. Четыре пополудни. Он ждал трех, а три давно уже прошли. Он давно уже мог действовать, а не ждать.
 Молча он встал, все еще стараясь, чтобы по его лицу невозможно было прочесть, что он намерен делать.
 — Мои лорды, Ваше Величество, — начал он официально, слегка поклонившись матери. — Мы прослушали обвинения против нашего генерала.
 — Он заметил, что на лице Дженаны появилось выражение подозрения при слове «мы» — она поняла, что это значит.
 Келсон указал рукой на Моргана и продолжал:
 — Мы также услышали пожелания, нет, требования членов Совета по этому вопросу. Но нам кажется, что следует сделать еще кое-что, прежде чем вынести суждение по этому делу.
 Среди членов Совета прошелестел недоуменный шепот, и Келсон заметил на лице матери плохо скрытое удивление.
 — Так уж получилось, — продолжал Келсон тем же размеренным, повествовательным тоном, — что мы лишились нашего хорошего и преданного слуги, лорда Ралсона Эверенга. — Он указал жестом на пустое кресло Ралсона и перекрестился. Весь Совет слушал его внимательно, с любопытством ожидая, куда он клонит. — И мы решили, — продолжал Келсон, — назначить нового члена Совета, чтобы заменить его.
 — Вы не можете сделать этого! — закричала Дженана, вскакивая с места.
 — Мы знаем, что лорда Ралсона, обладающего многими достоинствами, заменить трудно и даже невозможно, но мы также уверены, что лорд Дерри достоин этого почетного поста. Сэр лорд Дерри.
 Члены Совета были потрясены таким поворотом событий. Келсон знаком приказал Дерри подняться. Юноша посмотрел на Моргана, как бы прося совета, но Морган был удивлен не меньше остальных.
 Келсон поднял руку, требуя тишины и, не дождавшись ее, стукнул по столу рукояткой меча Моргана.
 — Келсон, вы не можете этого сделать! — наконец прокричала Дженана, дождавшись относительного спокойствия. — У тебя нет права! Ты знаешь, что не можешь назначить нового члена Совета без одобрения регентов. Ты еще на достиг совершеннолетия!
 В глазах Келсона воцарился холод. Они стали серо-стальными. И когда он взглянул на лордов, в комнате установилась гробовая тишина.
 — Лорды Совета, моя драгоценная мать, вероятно, забыла, что ровно 14 лет назад плюс один час в другой комнате этого же самого дворца она принесла в мир сына — Келсона Сипила Энтони Халдана. Когда она закончила свою миссию и врачи дали ей сына в руки, колокол пробил три часа пополудни.
 Лицо Дженаны стало серо-пепельным. Она рухнула в кресло, медленно кивая головой. Ее глаза бесцельно блуждали по комнате, ничего не видя.
 — А вы, мои лорды, из-за того, что Коронация назначена на завтра вместо сегодняшнего дня, забыли про это. Как вам известно, по законам Гвинеда король не может быть коронован, пока не достигнет совершеннолетия. А так как мое совершеннолетие должно было наступить сегодня в три часа, коронация была отложена на завтра, но в королевские права я вступил сегодня. Я — король!
 Никто не двинулся с места и не произнес ни слова, пока Келсон не закончил свою речь. Они просто смотрели, ошарашенные, как Келсон подозвал Дерри к себе. И когда тот с поклоном подошел, Келсон поднял меч Моргана рукояткой вверх и так держал его перед Дерри.
 — Сэр лорд Дерри, ты клянешься на этом кресте, что всегда будешь честен, справедлив и предан на Королевском Совете?
 Дерри упал на одно колено и положил руку на рукоять меча.
 — Торжественно клянусь в этом, монсеньор.
 Келсон склонил меч, Дерри поцеловал его и поднялся на ноги.
 — А что вы скажете по поводу того дела, которое рассматривается сейчас, лорд Дерри? — спросил Келсон. — Виновен Морган или нет?
 Дерри торжествующе посмотрел на Моргана, затем на Келсона. Голос его был ясен и тверд.
 — Лорд Алярик невиновен, Ваше Величество!
 — Невиновен, — повторил Келсон, с удовольствием произнося это слово, смакуя его. — Это приводит нас при следующем туре голосования к шести против шести. — Он посмотрел на мать, которая все еще не могла оправиться от неожиданного удара. — И следовательно, я объявляю лорда Алярика Энтони Моргана, Дюка Корвина и лорда-генерала королевской армии невиновным в тех грехах, в которых его обвинили здесь. Если кто-либо послезавтра пожелает возобновить рассмотрение дела и сможет представить доказательства, я готов рассмотреть их. А сейчас заседание Совета закрывается.
 После этих слов он снял с пояса кинжал Моргана и разрезал стягивающие генерала веревки. Затем, вернув Моргану меч, он поклонился Совету и вышел из комнаты. Морган и Дерри шли за ним.
 Как только дверь за ними закрылась, тишина, царившая там, взорвалась шумом, спорами, криками. Не вызывало сомнений, что все, сделанное Келсоном, было законно, но это был совершенно неожиданный удар. И все соглашались с тем, что этот удар был нанесен в лучших традициях Бриона, искусно и в самый неожиданный момент. Происшедшее вызывало смешанные эмоции: и восхищение ловким ходом Келсона, и досаду от того, что им не удалось избавиться от Моргана.
 Для Дженаны то, что началось довольно уверенной победой над ненавистными Дерини, превратилось в сокрушительное поражение. Она была в отчаянии, а Морган был свободен.
 И хуже того, Келсон стоял перед Советом и боролся с ним не бессильными детскими угрозами, а разумными решительными действиями. Это было открытием для нее, открытием, к которому она не была готова, и это беспокоило ее гораздо больше, чем освобождение Моргана. Если бы Келсон выказал нерешительность, сомнения в своей защите Моргана, она могла бы еще надеяться, предположить, что еще есть возможность повлиять на него. Но теперь, когда Келсон стал королем, настоящим королем, а не просто по названию, как же теперь освободить его от дьявольского влияния Моргана? Это было для нее полной неожиданностью — ее мальчик вырос и стал мужчиной-королем.
 Ян смотрел на все происходящее с интересом. Было трудно сделать какой-то конкретный вывод из этого хаоса, который возник после эффективного выступления и ухода Келсона. Однако было совершенно очевидно, что Келсон приобрел не одного сторонника из числа лордов, которые раньше были противниками. Даже в криках Роджера и Брана Кориса ощущалась немалая доля уважения. Хотя Ян был вынужден признать поражение в этом столкновении с Келсоном и гордым полукровкой Дерини, он не собирался объявлять открытую войну.
 По правде говоря, он и не предполагал выиграть этот раунд. По тому, с каким спокойствием вошел Морган в зал, было ясно, что у него есть план. Морган бы никогда не позволил себя арестовать, если бы у него была хоть тень сомнения в том, что ему не удастся освободиться в любой момент, когда он пожелает.
 Однако он не думал, что все заседание прошло по сценарию, задуманному генералом. Он был почти убежден, что все это дело рук Келсона, основанное на простом и удачном стечении обстоятельств. Действительно, вряд ли можно было всерьез надеяться, что выступление Келсона завершится победой и Морган окажется на свободе.
 В том, что Келсон действовал не по заранее задуманному плану, сомневаться не приходилось. И это следовало принять во внимание. Келсона уже нельзя недооценивать, сбрасывать со счетов. Ну, а сейчас нужно многое сделать. Раз Морган опять на свободе, совсем не вредно продолжать распространять слухи, чернившие его имя. Да и Чариссу нужно поскорее информировать о внезапном повороте событий на заседании Совета.
 Оставив Бран Кориса и Роджера, Ян незаметно выскользнул из зала заседаний и направился к казармам. Его ждала работа, много работы, так что терять время на споры не имело смысла.
 Морган в восторге хлопнул в ладоши, когда он, Келсон и Дерри спешили через внутренний дворик к королевским покоям.
 — Келсон, ты был великолепен! — сказал он, обняв мальчика за плечи. — Ты все сделал в лучших традициях Бриона. Ты даже меня удивил!
 — Правда? — спросил Келсон. Он явно наслаждался успехом. На его лице играла улыбка. Он все время оглядывался, идут ли они за ним, а сам почти вприпрыжку забегал вперед и, снова останавливаясь, поджидал их. Часовые, которые встретились им по пути, с любопытством смотрели на них, но, насколько Морган мог заметить, никто за ними не следил.
 — Я не знаю, что чувствовал ты, — продолжал мальчик, — но я все время ужасно боялся. А когда часы пробили четыре вместо трех, у меня чуть не остановилось сердце.
 — Радуйся, что не случилось обратное, — фыркнул Морган. — Представь, что было бы, если бы колокол пробил вместо трех два.
 Келсон засмеялся.
 — Я думал об этом.
 — И еще, — продолжал Морган. — Я не хочу умалить значение того, что ты назначил лорда Дерри новым членом Совета, но они могли воспротивиться новому голосу, так как голосование было проведено до твоего совершеннолетия. Ты просто задавил их.
 — Я знаю, — ответил Келсон. — Но это ничего. Я полагаю, что никто из них не сможет сказать, что я действовал незаконно.
 — Рискованная штука, — сказал Морган. — И все же я скажу, что во всем этом было много возбуждающего, а это мне по вкусу. Жить с риском
 — это хорошо, но…
 — А если вы спросите меня, милорд, — сказал Дерри, — то я скажу, что по мне лучше бы поменьше риска. Я был бы рад, если бы с самого начала знал, что все кончится хорошо.
 Келсон засмеялся.
 — Должен сказать, что я согласен с Дерри. Я вовсе не ощущаю никакой уверенности в благополучном исходе. — Он искоса посмотрел на Моргана. — А ты не думаешь, что нам следует послать сообщение отцу Дункану? Ты же обещал дать ему знать обо всем, что случится.
 — Верно, — кивнул Морган. — Дерри, не сможешь ли ты сходить в храм Святого Хилари и рассказать отцу Дункану о том, что случилось? — Он улыбнулся и продолжал: — Ты скажи ему, что все хорошо и мы собираемся отдохнуть до назначенного срока.
 — Хорошо, милорд, — сказал Дерри. — А мне обратно возвращаться, когда я выполню поручение?
 Морган кивнул:
 — Сперва отдохни. Я хочу, чтобы ты командовал охраной у покоев Келсона всю ночь, если, конечно, у тебя нет других планов. Я знаю, что тебе я могу доверять.
 — Слушаюсь и повинуюсь, милорд, — ответил Дерри с улыбкой. — А вы постарайтесь остаться живыми, пока я вернусь и возьму на себя вашу охрану.
 Морган только улыбнулся, кивнул ему головой, и Дерри тут же исчез.
 Ян уже почти достиг того места, куда он направлялся. Он находился в самом сердце дворца. Он шел по бесчисленным лестницам, извилистым коридорам. Он по-кошачьи неслышно и мягко пробирался по холодным каменным плитам. В его глазах горел опасный огонь, когда он проходил мимо часовых. Часовые его не останавливали: Яна здесь знали.
 Наконец он остановился, немного не доходя до поворота в узкий коридор. Он положил руку на рукоятку меча и стал дюйм за дюймом пробираться вперед, пока не дошел до самого поворота.
 Отлично. Часовой на месте, как он и ожидал. Улыбнувшись про себя, он завернул за угол и неслышно приблизился к часовому. Тот не заметил Яна, пока он не подошел совсем близко — их разделяло не более двух футов, и только тогда часовой увидел его.
 — Милорд! Что-нибудь случилось?
 — Нет, конечно, нет, — невинно приподняв одну бровь ответил Ян. — А почему ты так решил?
 Часовой успокоился и улыбнулся.
 — Милорд, — ответил он, — меня поразило ваше появление здесь, ведь сюда почти никто не приходит, пока что-нибудь не случится.
 Ян засмеялся. Он поднял руку и перед глазами часового появился палец.
 — Как твое имя?
 Глаза часового против его воли следили за движением пальца, и он отсутствующим тоном сказал:
 — Майкл де Ферест, милорд.
 — Майкл де Ферест, — повторил Ян, медленно двигая пальцем перед лицом часового. — Ты видишь мой палец, Майкл?
 — Да-а, милорд, — пробормотал Майкл. Его глаза были прикованы к пальцу Яна. — Милорд, я… что вы делаете?
 — Ты только следи за моим пальцем, Майкл, — прошептал Ян. Его голос был тих, но в нем появилась угроза. — Ты следи… и ты уснешь.
 Как только он произнес слово «уснешь», его палец легонько коснулся лба часового между глаз, и глаза Майкла закрылись. Произнесенная Яном фраза углубила состояние транса. Ян спокойно подошел к Майклу и, взяв из его рук копье, прислонил к стене.
 Оглядевшись вокруг, чтобы убедиться, что за это время к ним никто не подошел, он подтащил Майкла к стене, затем, положив пальцы на его виски, закрыл глаза.
 Постепенно из головы Яна стало исходить бледно-голубое излучение. Оно распространилось на его тело, ноги, руки, стало охватывать голову часового, который содрогнулся, как будто сделал последнее усилие, чтобы освободиться от темных чар, связавших его, а когда сияние охватило все тело, расслабился. Теперь, когда они оба оказались в голубом фосфоресцирующем сиянии, Ян заговорил:
 — Чарисса?
 Сначала была тишина, прерываемая лишь дыханием двух мужчин: легким
 — Яна и тяжелым, прерывистым — Майкла.
 Затем губы часового вздрогнули:
 — Я слышу, — ответил Майкл шепотом.
 Ян улыбнулся и заговорил:
 — Хорошо. Сожалею, но у меня для тебя плохие известия, дорогая. Наш замысел провалился. Келсон объявил себя совершеннолетним, на место Ралсона назначил нового члена и затем как король отменил результаты предыдущего голосования. Я ничего не мог сделать. Попытка со стенрактом тоже не удалась, как ты, вероятно, знаешь.
 — Я слышала, что он умер, — ответил голос часового. — А что теперь с Морганом?
 — Я не знаю, — Ян поджал губы. — Он и Келсон ушли в покои Келсона на ночь. И наш юный принц, вероятно, не желает, чтобы что-нибудь случилось с его любимчиком. Так что пока они не ждут никакой беды, я планирую несколько попыток, на которые им придется истратить драгоценное время и энергию, вплоть до завтрашнего утра. Согласна?
 — Очень хорошо, — прошептал часовой.
 — Неужели тебе не хочется спросить, что я задумал? — поинтересовался Ян. Когда Чарисса ответила, впервые в бесстрастном голосе появились какие-то следы эмоций.
 — А тебе бы очень хотелось этого, да? — слова ее были полны сарказма. — Это для тебя возможность похвастаться своим умом? Ни к чему. Если ты что-то задумал, то тебе лучше закончить сеанс связи, прежде чем ты выдохнешься и доведешь этого субъекта до того, что он не сможет восстановиться.
 — Как знаешь, моя курочка, — засмеялся Ян. — Хотя я не думаю, что ты как-то беспокоишься о нашем медиуме. У меня относительно него свои соображения. Хорошей охоты, Чарисса!
 — И тебе, — последовал ответ.
 После этого свет, в котором находились он и часовой, исчез. Ян опустил руки и через некоторое время смог открыть глаза. Часовой уже уверенно стоял у стены, но глаза его все еще были закрыты. Ян не выпускал его из-под своего контроля.
 Ян осмотрелся, а затем взял часового за руку и повел на пост.
 — Милорд, — мямлил Майкл, тряся головой в попытках избавиться от тумана в голове. — Что случилось? Что вы…
 — Ничего особенного, Майкл, — ответил Ян, доставая из-под голенища узкий кинжал. — Ты ничего не почувствуешь.
 Как только Майкл увидел блеск стали, он собрал последние остатки сил и начал бороться, чтобы вырваться из рук Яна. Но бесполезно. Его сопротивление было слишком слабым, и оно потихоньку прекратилось. Он безвольно стоял там, где поставил его Ян, и завороженно смотрел на приближающуюся сталь.
 Со спокойствием хирурга Ян откинул ворот кольчуги и приложил острие кинжала к груди, чуть левее середины, а затем легким движением, чтобы поразить сердце, вонзил кинжал точно между ребер.
 Когда он выдернул кинжал из сердца часового, глаза того закатились, помутнели, и он со сдавленным стоном опустился на пол. Кровь алым фонтаном хлынула из раны, одежда его быстро намокла, и под ним стала образовываться лужа крови. Но сердце все еще продолжало биться, пронзенные легкие с хрипом вдыхали и выдыхали воздух, продлевая мучительную агонию.
 Ян нахмурился и склонился над умирающим. Это не чистое убийство. Морган не сделал бы такой оплошности. А хуже всего то, что теперь ему придется прикончить человека не земле.
 Он задумчиво прикусил губу, рассматривая раненого. Потом он вновь вонзил в старую рану кинжал и повернул его. На этот раз, когда он выдернул кинжал, сердце остановилось и часовой был мертв.
 Удовлетворенно хмыкнув, Ян вытер кинжал о плащ убитого и повернул его на бок, стараясь не ступить в лужу крови под ним. А затем, взяв его руку в свою, он окунул пальцы мертвого в кровь и на камне над головой убитого начертил грубый рисунок — изображение грифона.
 Ян постоял, обозревая свою работу, кивнул с удовлетворением и положил свой кинжал снова в голенище сапога. Он тщательно осмотрел себя, не осталось ли на нем каких-либо следов. После этого он положил копье рядом с трупом, последний раз окинул всю сцену взглядом и повернулся, чтобы уйти.
 Теперь, когда солдаты наткнутся на труп своего товарища, не будет сомнений в том, что они подумают. Хладнокровное убийство на фоне всех остальных обвинений против генерала Моргана должно быть достаточным, чтобы поднять людей на восстание против него. Ясно, что труп будет сегодня же обнаружен. А если Келсон падет в предстоящем мятеже? Ян пожал плечами. Ну что же, значит, ему не повезет.




 Глава 6


 Когда колокола, звонившие к вечерне, замолчали, Морган внезапно проснулся. Его потревожило то, что он проспал гораздо больше, чем планировал, а, кроме того, он замерз: огонь в очаге совсем погас, в золе виднелись только отдельные светящиеся точки углей. Посмотрев налево, он увидел, что двери террасы открыты и что надвигается буря. Неудивительно, что в комнате так похолодало.
 С легким стоном он поднялся из глубокого кресла с высокой спинкой, которое служило ему постелью в течение трех часов, и пошел к двери на балкон. На улице было спокойно и слишком темно для такого раннего часа. Воздух был тяжелый, заряженный энергией приближавшейся бури. Несомненно, что еще до полуночи пойдет дождь, а может, и снег — этого всегда следует ожидать, если ночью предстоит много работы.
 Осторожно он закрыл стеклянные двери террасы, на мгновение застыл, прижавшись лбом к стеклу.
 Он так устал, Боже! Как он устал! Тупая боль в костях после недельной скачки, сегодняшнее напряжение — этого нельзя было излечить несколькими часами сна. А впереди столько надо сделать и так мало времени! И теперь ему нужно спуститься в библиотеку Бриона и поискать там кое-что, что должно облегчить ту работу, которую предстоит сделать сегодня.
 То, что его поиски увенчаются успехом, было маловероятно. Брион был очень осторожен и не оставлял ничего важного там, где это мог найти любой человек. Но все же надо посмотреть. И прежде всего следует убедиться, что с Келсоном все в порядке.
 Он оглянулся на запертые двери, собрал все свои силы и приложил левую руку к глазам, сконцентрировавшись на том, чтобы слабость покинула его тело. Это сработало, как обычно: он почувствовал прилив сил, но, однако, понимал, что улучшение состояния ненадолго. Рано или поздно он должен как следует поспать, иначе он будет ни на что не годен. Может, сегодня ночью, когда они все закончат?
 Морган закрыл голубые шторы на стеклянных дверях. Затем вернулся к очагу и подложил дров. Когда огонь разгорелся, Морган стал в неверном свете огня ходить по комнате и наконец обнаружил то, что искал.
 У стены он увидел свою черную сумку, которую Дерри принес сюда после заседания Совета. Морган подтащил ее к огню и поспешно расстегнул ремень, чувствуя пальцами гладкую поверхность хорошо выделанной кожи.
 — Вот!
 Он нащупал на дне сумки знакомую форму красного кожаного кошелька и почувствовал радость от того, что его содержимое еще на месте, что оно никуда на исчезло.
 Морган бросил кошелек на кресло и направился к гардеробу Келсона, где стал подыскивать себе какую-нибудь одежду. Ему было холодно. К тому же предстояло ходить по дворцу в такую плохую погоду. Так что он решил, что ему следует потеплее одеться.
 Он нашел голубой шерстяной плащ с отделанным мехом воротом и рукавами. Морган надел плащ и вернулся к огню. Рукава доходили почти до локтей, а полы — до колен. В остальном же плащ подходил по размерам, и он решил, что этого будет достаточно.
 Со стола он взял канделябр с толстой желтой свечой, зажег ее от очага, взял красный кошелек и подошел к постели Келсона.
 Келсон спал на животе, почти поперек кровати, уткнувшись лицом в сгиб локтя левой руки. Одеяло сбилось, и Морган осторожно накрыл им обнаженные ноги мальчика. Поставив канделябр и кошелек на пол возле постели, он опустился на колени и высыпал содержимое кошелька на пол.
 В кошельке было восемь рубинов. «Охраняющие» — так называли их профессиональные маги: четыре белых и четыре черных, каждый не больше мизинца, и каждый — в форме кубика. Он аккуратно расположил их соответствующим образом: четыре белых квадратом и по углам — четыре черных, так, чтобы они не касались белых. Затем, начав с белого кубика в левом верхнем углу, он начал прикасаться к ним поочередно, тихо приговаривая слова, которые означали их положение в системе защиты.
 — Прима, — и первый куб начал светиться.
 — Секунда, — он коснулся правого верхнего куба, и тот тоже засветился молочным сиянием.
 — Терция, кварта, — все белые кубики зажглись, образовав единый белый квадрат, испускающий белый прозрачный свет.
 Затем черные:
 — Квинта, Секста, Септима, Октава, — черные кубики зажглись темно-зеленым, исходившим изнутри светом.
 Теперь самое главное: надо соединить белые и черные кубики в единую конструкцию, в магическую конструкцию, которая защитит спящего Келсона от любой опасности, от всего, что может причинить вред.
 Морган протянул руки ладонями вниз над черными и белыми кубиками, а затем поднял первый. Он очень осторожно коснулся им его черного соседа, кварты.
 — Примус!
 Послышался мягкий щелчок, и кубики, сросшись в одно целое, стали светиться серебряно-белым светом.
 Морган нервно облизнул губы и, подняв Секунду, соединил его с Секстой. — Секундус!
 Опять щелчок и серебряное свечение.
 Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул, собирая силы для следующего шага. Процедура отнимала много сил, и так истощенных, но у него не было другого выбора, кроме этого, если он хотел осмотреть библиотеку. Келсона нельзя было оставить без защиты. Он поднял Терцию и коснулся им Септимы.
 — Терцикс!
 Когда пара засветилась, Келсон заворочался и открыл глаза.
 — Что… Морган, что ты делаешь? — Он приподнялся, наклонился над кубиками и посмотрел на Моргана.
 Морган с удивлением поднял бровь, а затем, положив подбородок на руку, сказал смущенно:
 — Я думал, что ты спишь.
 Мальчик смотрел на него, как будто не был уверен, что проснулся. Он потихоньку протянул руку к кубикам.
 — Не трогай! — скомандовал Морган, отталкивая руку Келсона. — Подожди!
 С глубоким вздохом он соединил последнюю пару вместе.
 — Квартус!
 Морган положил соединенную пару вместе с остальными и вздохнул с облегчением.
 — Ну, а теперь, — сказал он, глядя на Келсона. — Почему ты проснулся?
 Келсон перекатился к краю постели.
 — Я слышал, что ты бубнишь что-то по-латыни мне прямо в ухо. А что это такое? — спросил он, с любопытством глядя на светящиеся кубики.
 — Это компоненты Главного Охранения, — поднимаясь, сказал Морган.
 — Мне нужно ненадолго уйти, и я не хочу оставлять тебя без защиты. Когда выставлены эти кубики, только я могу их снять. С ними ты будешь в полной безопасности.
 — Подожди, — сказал Келсон, поднимаясь с постели. — Куда ты? Я пойду с тобой.
 — Ничего подобного, — ответил Морган, укладывая мальчика на подушку. — Ты будешь спать, а я пойду в библиотеку твоего отца искать ключи к ритуалу. Поверь мне, что если бы было можно, я бы тоже спал. Тебе нужно как следует отдохнуть перед сегодняшней ночью.
 — Но я бы мог тебе помочь, — слабо запротестовал Келсон, удивляясь, что он снова лежит. — Да мне больше и не заснуть.
 — Ну, это-то я устрою, — засмеялся Морган и положил руку на лоб мальчика. — Ты только расслабься и мечтай. Забудь об опасности. Забудь о страхе. Спи. Думай о чем-нибудь хорошем. Спи глубоко, мой принц, спи в безопасности.
 Пока он говорил, ресницы мальчика затрепетали, дыхание стало ровным и глубоким: он погрузился в сон. Морган тихо засмеялся, погладил спутанные черные волосы, а потом протянул руку к кубикам-хранителям.
 — Примус, Секундус, Терцикс, Квартус! Фиат люкс!
 Мгновенно в кубиках возникла новая жизнь. Они создали вокруг спящего Келсона кокон из туманного свечения, а Морган направился к двери.
 Проведя в библиотеке полчаса, Морган не нашел ничего интересного и полезного. Он просматривал каждую книгу и коллекцию Бриона, каждый манускрипт на полке — все бесполезно.
 Найти хотя бы что-нибудь: отмеченное предложение в книге, указание на то, как составлены ритуальные стихи, любой намек, как приблизиться к решению проблемы. Конечно, они могли справиться с задачей и без посторонней помощи, но Морган хотел иметь полную уверенность в успехе.
 Ритуал должен быть совершен. Если нет, то Келсон погибнет. А Морган и Дункан погибнут вместе с ним.
 Если бы он мог припомнить привычки Бриона, его любимые книги, то он, вероятно, знал бы, где искать. Что-нибудь должно быть, где-то Брион оставил след, ведь он наверняка знал, что его друг будет искать указания. Может, ключ лежит в самих стихах?
 Он устало сел за стол Бриона, положил голову на руки. Он должен найти ключ. Ключ, который наверняка оставлен Брионом.
 Его глаза уже в который раз осматривали комнату, и вдруг взгляд упал на печать с зеленым грифоном. Он однажды читал о лорде Дерини, который использовал такое кольцо как фокус для глубокой концентрации — техника Турипа, названная по имени Риса Турипа, который впервые ввел ее в арсенал магии Дерини. Морган пробовал это много раз, правда, в других случаях, и у него получалось. Может получиться и сейчас.
 Сфокусировав все свое внимание на кольце, Морган начал концентрироваться, освобождать разум от всяких мыслей, тревог, забот, начал отключаться от восприятий и ощущений. Глаза его медленно закрылись, дыхание замедлилось, стало менее глубоким. Напряженные пальцы расслабились.
 Сфокусировав внимание на кольце, он полностью очистил свой разум, создал в мыслях образ Бриона и постарался проникнуть в него, чтобы найти то, что так страстно хотел получить.
 Внезапно изображение Бриона мелькнуло и пропало. Вместо него в воображении Моргана разлился мрак, в котором непрерывно вращались какие-то неясные тени. Постепенно сформировалось неустойчивое изображение человеческого лица под капюшоном, лица странного, но хорошо знакомого — и через мгновение все пропало. Ничего не осталось. Только ошеломленный молодой человек сидел за столом в библиотеке с закрытыми глазами.
 Морган открыл глаза и быстро осмотрелся. Но в библиотеке никого не было.
 Хасада! Изображение было таким реальным! Он никогда не получал такого эффекта. Он не мог припомнить, где же он видел странное лицо.
 Морган рассеянно побрел к шкафу с любимыми книгами Бриона и наугад вытащил одну из них.
 — Жития святых Тальбота, — прочитал он.
 Он с тоской перелистывал страницы, пока не попал на место, отмеченное полоской на пергаменте. На пергаменте было что-то записано, несомненно, рукой Бриона, но то, что он увидел в книге на заложенной странице, заставило его забыть о надписи на пергаменте. Слева в красках он заметил портрет того человека, чье лицо только что являлось ему во время транса.
 Затаив дыхание, он наклонился поближе и прочел надпись под портретом: «Святой Камбер Кулди. Отец магии Дерини».
 Морган, опустив книгу, нервно оглянулся вокруг. Сомнений не было — он видел именно это лицо, когда находился в трансе.
 Его глаза уже в который раз осматривали комнату. Абсурд! Он не верил в святых, или, по крайней мере, считал, что не верил. А кроме того, Камбер умер почти 200 лет назад, что толку от его святости?
 Но почему же Камбер явился к нему именно сейчас? Может, Брион когда-нибудь сказал что-нибудь такое об этом святом, что запало в память Моргану и оставалось там все эти годы, ничем не проявляя себя, пока не пришло время, пока цепь событий не привела к тому, что Камбер возник в его сознании? Вопрос: что же он знает о Камбере Кулди? Ответ: совсем немного. До этого дня информация о нем казалась Моргану совершенно бесполезной.
 Раздраженный, он понял, что надо узнать о нем подробнее. Морган взял толстый том, придвинулся ближе к свече, рассеяно сунув в карман кусок пергамента. Он прочел:
 «Святой Камбер Кулди (846-905). Легендарный граф Кулди, чистокровный лорд Дерини, живший во времена царствования Дерини. Камбер открыл, что при определенных условиях некоторые люди могут воспринимать полный набор способностей Дерини и приобретать их могущество. Камбер был тем, кто помог наследникам старых человеческих правителей приобрести это могущество. Камбер был тем, кто возглавил восстание, приведшее к лишению власти Дерини и воцарению законных правителей».
 Морган нетерпеливо перевернул страницу. Все это ему известно. Это из общего курса истории. А ему нужны факты, касающиеся святости Камбера, способные объяснить то, что произошло с ним несколько минут назад. Он продолжал читать:
 «Теперь к оккультным наукам относились терпимо и в благодарность за то, что Камбер сделал для человечества, Совет Епископов причислил его к лицу святых. Но этим не кончилось. Пятнадцатью годами позже начались жестокие преследования Дерини и предметов их магии. И вскоре имя Камбера Кулди было вычеркнуто из списков святых. Большое количество ранних эдиктов Совета было аннулировано и вместе с ними эдикт о святости Камбера.
 Камбера чтили как отца оккультных наук и как защитника человечества. Однако, когда Совет вычеркнул Камбера из списков святых, он же предал анафеме все оккультные науки. Имя Камбера стало символом зла. Каждое злодеяние, совершенное лордами Дерини во времена царствования, приписывалось ему, и народу было запрещено упоминать это имя, кроме как для хулы и проклятий.
 Однако ложь трудно поддерживать в течение веков, и разговоры о Камбере постепенно утихли. Но распространялись многочисленные слухи, подливающие масла в огонь: утверждают, что Камбер не умер в 905 году, как официально утверждают, и что он скрылся в убежище и ждет возможности появиться вновь и вновь работать в области магии. Правда это ли нет — неизвестно, да и вряд ли будет известно в ближайшем будущем. Однако с достоверностью известно, что еще осталось несколько высших лордов Дерини, которые находятся вне закона и занимаются магией. Но очень маловероятно, что Камбер среди них. Жить более двухсот лет — это чересчур даже для Дерини. И все же слухи ходят. А те несколько живых Дерини ничего не говорят ни в подтверждение их, ни в опровержение».
 Закончив чтение, Морган перевернул страницу, чтобы снова посмотреть на портрет. Камбер Кулди. Интересно. Теперь он был уверен, что никогда раньше не видел этого лица. И ничего подобного не читал. В противном случае он бы вспомнил.
 Но что же он узнал? И как применить новое знание к тому, что с ним случилось? И почему это лицо кажется ему знакомым, хотя он уверен, что никогда раньше его не видел.
 Он закрыл книгу и услышал, как сзади мягко открылась дверь библиотеки. Он осторожно повернулся и увидел чью-то серую тень, скользнувшую из коридора в комнату: это была женщина. И когда она повернулась, чтобы закрыть за собой дверь, он увидел, что это Чарисса!
 Морган откинулся в кресле, желая увидеть, как она отреагирует на его присутствие. Он видел, как ее взгляд скользит по комнате, и вот она заметила свет его свечи.
 — Добрый вечер, Чарисса, — сказал он мягко, не двигаясь с места. — Ты ищешь кого-то или что-то?
 Чарисса вздрогнула от удивления, осторожно обошла вокруг стола и встала перед Морганом. Морган кивнул в знак приветствия, когда она вступила в освещенное пространство, но она ему не ответила.
 — Что ты здесь делаешь? — спросила Чарисса. Голос ее был низкий, почти хриплый.
 Морган лениво встал и сделал вид, что потягивается, с трудом подавляя зевок.
 — Я искал что-нибудь почитать, если тебя действительно это интересует. Несмотря на то, что я очень устал от твоих козней, которые ты строила против меня последние несколько дней, я обнаружил, что не могу заснуть. Разве это не странно?
 — Очень странно, — ответила она осторожно. Но неуверенность уже прошла. — Но почему ты думаешь, что я — причина твоей бессонницы?
 Морган сделал протестующий жест рукой.
 — О, нет, не бессонницы, моя дорогая. Моей усталости. Я уверен, что ты замешана в распространении грязных слухов обо мне, в том, что ты настроила Совет против меня, устроила западню по дороге сюда. Кроме того, я подозреваю, что ты приложила руку к смерти Бриона. Конечно, это я пока доказать не могу.
 Глаза Чариссы сузились. Она внимательно смотрела на Моргана, пытаясь понять, блефует он или нет.
 — Я думаю, что тебе будет трудно, пока ты будешь собирать доказательства для своих обвинений, мой дорогой Морган. И я думаю, что в конце концов ты обнаружишь, что все эти грехи приписываются тебе.
 Морган пожал плечами.
 — А что касается твоего заявления о моей причастности к смерти Бриона, — продолжала Чарисса, — то это абсурд. все знают, что он умер от сердечного приступа.
 — Я этого не знаю, — сказал Морган. — Я ничего такого не знаю. Но я знаю, что одному человеку из его свиты, утром, перед охотой, дали фляжку вина. Очень странно, но он описал того, кто дал ему вино как прекрасную женщину со светлыми волосами. И из этой фляги пили только Брион и Колин.
 — Ну так что? — спросила Чарисса. — Ты меня обвиняешь в том, что я отравила Бриона? Давай-давай. Ты мог бы придумать что-нибудь получше.
 — Я и придумал, — сказал Морган. — Мне посчастливилось узнать, что ты разработала затуманивающий голову наркотик — мерашу — несколько лет назад, и этот препарат действует только на тех, в ком течет кровь Дерини.
 — Но, Морган, ты заблуждаешься.
 — Да? Ты знала, что Бриона можно поразить таким путем, что он, будучи смертным, не мог определить присутствие наркотика в себе, пока не стало слишком поздно. — Он встал и с высоты своего роста угрожающе посмотрел на нее. — Почему ты на вызвала его на честный бой, Чарисса? Ты должна была победить. Он ведь всего лишь простой смертный.
 — И рисковать своей репутацией, своим могуществом в этой совсем ненужной битве с человеком, с простым смертным?
 — Ты собираешься вступить в поединок с человеком завтра?
 Она улыбнулась медленно, лениво:
 — Да, но это другое дело. Я могу проиграть Келсону. Он всего лишь мальчик и не имеет могущества своего отца. Да и ты не будешь иметь возможности помочь ему, как ты помогал 15 лет назад в битве Бриона с моим отцом.
 — Не будь слишком самоуверенна, — возразил Морган. — В нем много от отца. И, кроме того, я прослежу, чтобы ты не прибегла к вероломству и предательству.
 — О, Морган, что ты говоришь? Неужели ты думаешь испугать меня? Я загляну к твоему драгоценному принцу даже раньше, сегодня вечером.
 Морган насторожился.
 — Сейчас он в полной безопасности от тебя. Все темные силы не могут пробить мою защиту.
 — Возможно, — согласилась она. — Ты устанавливаешь очень сильную защиту. Даже я поражена твоим искусством. Я всегда считала, что полукровка Дерини не способен на такое.
 Морган с трудом сдержал свой гнев.
 — Ты утверждаешь, что с этим Халданом сделаешь все, что угодно. Ну, у тебя ничего не получится!
 — О, это звучит как вызов, мой маленький Морган, — промурлыкала Чарисса. — Это наглость. Ну что ж, завтра начнется битва, а, может быть, сегодня ночью. — Она посмотрела на свои ногти. — Я предупреждаю тебя, пощады не будет. — Ее глаза сузились. — Я заставлю тебя заплатить за то, что ты сделал с моим отцом. Я сделаю это, уничтожив всех, кого ты любишь. Медленно, одного за другим. И тебе, милый Морган, не сделать ничего, чтобы помешать мне.
 Морган долго стоял молча и смотрел на прекрасную и злую женщину в сером.
 — Посмотрим, — прошептал он. — Посмотрим.
 Когда он медленно шел к двери, следя за каждым движением ее ресниц, шевелением складок одежды, она томно улыбнулась.
 — Помни мои слова, Морган, никакой пощады. И еще, присматривай за принцем. Может быть, ты ему скоро понадобишься.
 Морган открыл дверь и пошел по коридору, не отводя глаз от ужасной женщины в сером. Наконец, дверь за ним зарылась, а Чарисса пошла туда, где только что сидел Морган, и взяла книгу, которую он читал. «Жития Святых»? Что же могло привлечь Моргана в этой книге?
 Она нахмурилась: Морган не зря смотрел эту книгу, у него были свои причины. Но какие?
 Книга не дала ей ответа. Это не укладывалось в рамки тех действий Моргана, которые она могла предвидеть, а Чарисса не любила, когда что-нибудь идет не так, как она сама планирует.




 Глава 7


 Подойдя к покоям Келсона, Морган почувствовал прилив волны страха. А что, если Чарисса не лгала, вдруг она нашла способ проникнуть через защитные барьеры? А может, она уже убила Келсона?
 Сегодня охраной командовал Дерри, и он неслышно появился рядом с Морганом, когда тот подошел к двери.
 — Что-нибудь случилось, милорд?
 — Пока не знаю, — тихо сказал Морган и знаком приказал стражникам отойти в сторону. — Пока меня не было, вы никого не видели?
 — Нет, сэр. Я перекрыл здесь все крыло. — Он посмотрел на Моргана и взялся за ручку двери. — Мне войти с вами, милорд?
 — Не обязательно, — покачал головой Морган.
 Он осторожно открыл дверь, ровно настолько, чтобы пройти, и тотчас же закрыл ее за собой. Он стоял, прижавшись спиной к двери, и в темноте пытался определить — жив ли Келсон.
 Ему не было нужды беспокоиться: никакие силы не могут проникнуть через защиту, он же сам хвастался. Он приблизился к кровати и смог различить защитное светящееся поле, окружавшее Келсона. Он мог также ощутить непотревоженные сновидения Келсона.
 Он не стал будить его. Мальчик жив, и это все, что ему сейчас нужно. Он сел в кресло у огня, пошевелил поленья кочергой, а когда огонь разгорелся, встал и потянулся.
 Скоро пробьют часы, и им надо будет трогаться в путь. Морган не хотел торопиться. Спешка ведет к невнимательности, а это сейчас роскошь, которую они не могут себе позволить.
 Он скинул с себя накидку, бросил ее в кресло и снова надел свой темный тяжелый плащ. Послышался звук защелкивающихся застежек. Затем он встал на колени у постели принца. Толстая свеча на полу все еще горела, бросая желтый свет на спящего мальчика.
 Морган с удовольствием посмотрел на установленные им охранные кубики. Они хорошо послужили сегодня. Теперь ими нельзя будет пользоваться несколько недель, пока они не перезарядятся, но ничего: он нечасто их использовал — только тогда, когда возникала неотложная нужда. А теперь он не оставит Келсона одного на на минуту, вплоть до завтрашней коронации.
 Поднявшись, он протянул руки ладонями вверх над спящим мальчиком и начал шептать новые заклинания, медленно поворачивая ладони вниз. Свечение медленно угасло, и когда он закончил, кубики погасли, и теперь они были всего лишь обычными кубиками: четыре белых и четыре черных, зачем-то поставленных попарно по углам кровати.
 Морган начал убирать кубики, и тут Келсон открыл глаза и осмотрелся.
 — Я, должно быть, очень крепко спал, — сказал он, приподнявшись на локте. — Уже пора?
 Морган сложил кубики в красный кошелек.
 — Почти, — ответил он, подняв канделябр и вернувшись к огню. — Ты выспался?
 — Думаю, что да, — Келсон встал, протер глаза и подошел к Моргану.
 — Мне хотелось бы узнать, как ты сделал это?
 — Что сделал, мой принц? — рассеянно спросил Морган, потягиваясь в кресле.
 — Усыпил меня, конечно, — ответил мальчик. Он уселся на меховой коврик у огня и стал надевать сапоги. — Я действительно хотел пойти с тобой, но когда ты коснулся моего лба, я почувствовал, что не могу открыть глаз.
 Морган засмеялся и потрепал его по голове.
 — Ты просто устал, мой принц, — сказал он.
 Келсон закончил возиться с сапогами и полез в шкаф за теплой одеждой. На улице стало холодно. Морган слышал далекий свист ледяного ветра за дверями на террасу.
 Наконец Келсон нашел малиновый плащ с капюшоном на меховой подкладке и натянул его на себя. После этого он взял меч, поданный Морганом, и прицепил его к поясу. Морган встал и вложил свой меч в ножны.
 — Ты готов, мой принц?
 Келсон кивнул и первым направился к двери.
 — Не сюда, — сказал Морган и подтолкнул мальчика обратно к огню.
 Келсон удивился, но подчинился и смотрел, как Морган отмерил точное расстояние от очага по стене и затем нарисовал в воздухе пальцем какую-то сложную фигуру. Часть стены с легким шумом исчезла, и перед ними открылась темная лестница, опускающаяся в холодный ночной воздух. Келсон ахнул от изумления.
 — Откуда она здесь взялась?
 — Думаю, что ее кто-то построил, — сказал Морган. Он взял свечу и жестом указал Келсону, что тот может идти. — Ты действительно не знал об этой лестнице?
 Мальчик покачал головой. Морган протянул ему руку и повел его в темный коридор. Дверь за ними с мягким звуком закрылась, и теперь их шаги гулко отдавались в темноте.
 Когда они спускались по темным ступенькам, Келсон старался держаться поближе к Моргану. В холоде и мраке слабенький кружок света их свечи придавал ему уверенность. Он боялся даже заговорить, пока они не добрались до площадки, и даже здесь его голос был тихим и робким.
 — Здесь много таких потайных ходов, Морган? — спросил он, когда они завернули за поворот коридора и уперлись в стену. Они остановились, и Морган передал свечу Келсону.
 — Их достаточно, чтобы пройти незамеченным в любое место дворца, если, конечно, знаешь, куда идти. Будь готов погасить свечу. Теперь нам осталось пересечь площадь перед собором.
 Морган нажал на скрытую кнопку, и на уровне глаз обозначился прямоугольник. Морган припал глазами к этому отверстию, а затем снова нажал кнопку.
 — Все в порядке. Гаси свечу и положи ее на пол справа от себя.
 Келсон повиновался, и вокруг воцарился мрак. Послышался мягкий звук, и Келсон почувствовал на лице порывы холодного ветра. Постепенно глаза его привыкли к темноте, и он увидел перед собой во мраке чуть более светлое прямоугольное отверстие. Морган взял его за руку и повел вперед. Выход закрылся за ними. Сразу же на них набросился холодный влажный ветер, который проник сквозь теплую одежду. Келсон натянул на голову капюшон и прижался к стене рядом с Морганом.
 Площадь была пустынна. В ночном небе высилась темная громада собора, вдали они услышали звон колоколов, возвещавших о конце службы. Через площадь из собора шли горожане. Тут и там были видны солдаты, шедшие по двое или трое. Они спешили, стараясь побыстрее добраться до места, где могли бы укрыться от холода.
 Келсон с Морганом, укрывшись в тени, ждали примерно пять минут, пока площадь совсем не опустела. Затем Морган взял Келсона за руку и повел к собору. Тут они снова задержались и ждали, по мнению Келсона, очень долго, почти вечность. Наконец они незаметно проскользнули в одну из боковых дверей собора. Там было тихо и пусто, как и надеялся Морган. Мрак рассеивался только слабым светом нескольких свечей, бросавших красные и желтые блики на каменные плиты пола и на цветные стекла окон.
 На алтаре горела одна-единственная лампада: она создавала таинственный розовый полумрак в этом святом месте. Когда они тихо двинулись в боковой придел, из тени алтаря выступила закутанная в темное фигура, почтительно поклонилась алтарю и вышла им навстречу.
 — Все в порядке? — прошептал Дункан, когда провел их в свой кабинет и закрыл дверь.
 — Ничего достойного упоминания, — ответил Морган. Он подошел к закрытому шторами окну, выглянул на улицу, вернулся и сел за стол в центре комнаты. Келсон сел тоже и, полный страха, оглядел своих двух спутников. Дункан садиться не стал. Наоборот, он взял со стула свой плащ и накинул его на плечи.
 — Вы займитесь пока сами, я покину вас на некоторое время. Нам придется воспользоваться старым переходом, чтобы добраться отсюда в собор. Он остался еще с тех времен, когда магия Дерини была вполне почтенным занятием. — Он некоторое время возился с застежками плаща. — Я хочу проверить выход, прежде чем мы отправимся вместе. И нам так феноменально везет, что наверняка кто-нибудь окажется в ризнице, когда мы там появимся.
 Он прошел в угол комнаты и коснулся в определенном порядке нескольких скрытых кнопок. Открылась такая секция стены, чтобы как раз пройти человеку.
 Махнув рукой на прощание, Дункан вошел в образовавшуюся в стене нишу и исчез.
 Келсон раскрыл рот от удивления.
 — Как он сделал это, Морган? Клянусь, я не спускал с него глаз. И что это за переход?
 Морган улыбнулся и откинулся на спинку кресла.
 — Келсон, ты сейчас был свидетелем демонстрации старого, почти забытого искусства — перехода. Ты увидишь, когда больше узнаешь о нем, что наш Дункан — это человек, обладающий многими замечательными талантами. Он очень эффектно разрешил этот конфликт, о котором мы говорили раньше. Он объявил, что его могущество — это богом данный дар, чтобы делать людям добро.
 — И поэтому он стал священником?
 Морган пожал плечами:
 — По-своему, Дункан очень верующий и религиозный человек.
 Дункан появился в ризнице собора Святого Георгия. Здесь не было никакого света, кроме двух небольших лампад в дальнем углу. И насколько он мог судить по предварительному осмотру, здесь никого не было.
 Он уже хотел вздохнуть с облегчением и вернуться за Морганом и Келсоном, как вдруг услышал звук у двери. Чей-то голос просил:
 — Кто здесь?
 Дункан, недоумевая, медленно повернулся. Постепенно его глаза привыкли к темноте, и он смог различить возле двери сутулую фигуру человека.
 — Я думал, что все ушли, — продолжал голос. Незнакомец зажег тонкую свечу и поднял ее кверху. — О, это вы, монсеньор Мак Лэйн. Я брат Джером, ризничий, Вы помните меня?
 Дункан с облегчением вздохнул и выпрямился. Слава Богу! Это брат Джером! Старый монах был полуслеп и совсем дряхл. И если что-нибудь и увидит в таком тусклом свете, то ему все равно никто не поверит. Дункан подошел к брату Джерому с ласковой улыбкой на лице.
 — Брат Джером, ты меня удивил, — сказал он мягко. — Почему ты бродишь ночью?
 — Да, я даже напугал вас, — фыркнул старик. — Когда я окликнул вас, вы чуть не выскочили из своей кожи! — И он опять фыркнул, но уже тихо, и Дункан подумал, не знает ли он больше, чем говорит, или его уже совсем поразил склероз?
 — Ты меня очень удивил, брат Джером, — сказал Дункан. — Я был уверен, что я здесь один. Я пришел сюда, чтобы еще раз проверить, все ли готово к завтрашней коронации. Весь день я был занят, его Высочество вызывал меня.
 Брат Джером проковылял в специальное помещение, где хранилась торжественная одежда, и похлопал по шкафу.
 — Вам не стоит беспокоиться, монсеньор. Я все храню в порядке уже в течение сорока пяти лет. Это уже не первый король, которого будут короновать при мне. Наш молодой принц будет хорошим королем, если переживет эту ночь.
 Дункан весь напрягся, его руки сами потянулись к груди.
 — Что ты имеешь в виду, говоря «переживет эту ночь?»
 — О, неужели вы не слышали разных слухов? Говорят, что по улицам Ремута в эту ночь будут рыскать темные силы в поисках молодого принца,
 — господь, защити его! — Джером истово перекрестился. — Говорят, что магия Дерини ведет их к нему.
 — Магия Дерини? — переспросил Дункан. — Кто тебе сказал это, брат Джером? Все лорды Дерини сейчас находятся в дружбе с Халданами.
 — Не все Дерини, милорд, — возразил старый монах. — Говорят, что дух мертвого колдуна Дерини, которого отец принца, упокой господь его душу, убил в том ужасном поединке много лет назад, вернулся для того, чтобы отомстить. И говорят, что дочь колдуна Чарисса — Темная Леди Севера — хочет убить нашего принца и сесть на трон в Гвинеде. А другие говорят, что все темные и злые силы объединились, чтобы уничтожить принца, стереть с лица земли наше государство за то, что мы не платили им выкуп. Но я думаю — много тех, кто согласен со мной, — что все это Морган, в котором, наконец, победила его кровь Дерини. Поверьте, это Морган. Вот за кем надо смотреть и смотреть!
 Дункан принужденно засмеялся, хотя его очень беспокоило все услышанное. И пусть эта старческая болтовня была дикой смесью старых суеверий, которыми увлекались наиболее фанатичные из горожан, какая-то доля истины во всем этом была. Чарисса была замешана здесь, и дух ее отца тоже, если принять во внимание, что дух родителей возрождается в детях. И он не сомневался также в том, что силы тьмы собрались и готовы двинуться на мир, как только падет могущество Гвинеда.
 А что касается рассказов про Алярика, то он уже их слышал. Часть этих слухов была чистейшей чепухой. Уж в этом он должен был постараться переубедить брата Джерома.
 Он подошел поближе к монаху.
 — Брат Джером, ты же не веришь во всю эту чепуху относительно Моргана?
 — А почему? Ведь это все правда.
 Дункан неодобрительно покачал головой.
 — Нет. Думаю, тебя ввели в заблуждение. Я могу тебе сказать с уверенностью, что лорд Алярик вовсе не тот злодей. Я видел его сегодня, и поверь мне, он заботится только о принце, все интересы принца в его сердце.
 Глаза Джерома сузились.
 — Вы можете это доказать?
 — Могу, если нарушу клятву священника, — спокойно ответил Дункан.
 На лице Джерома мелькнуло понимание.
 — Ах, да. Вы же его исповедник. — Он помолчал, размышляя. — Но вы можете быть уверены, что он вам говорил правду?
 — Конечно, могу, — засмеялся Дункан. — Ведь я его давно знаю, брат.
 Джером пожал плечами:
 — Ну что ж, вам лучше знать. Но слухи-то ходят? А дыма без огня не бывает. Но, во всяком случае, эту проблему мы здесь не разрешим. Если вы не возражаете, я пойду. Охранники выпустят вас, когда вы захотите уйти.
 Он потихоньку стал ковылять к двери. Дункан взял свечу, которую зажег монах, и проводил его до двери.
 — Хорошо, брат Джером… Да, постой!
 — Да? — рука старого монаха уже легла на ручку двери.
 — Ты видишь эту свечу, брат Джером?
 Глаза Джерома устремились на свечу и остановились на ней.
 — Да, — прошептал он.
 Голос Дункана стал тихим, мягким, а глаза начали светиться изнутри.
 — Ты лучше возьми эту свечу с собой, Джером. Потому что там темно. А здесь не было никого, кроме тебя, так что тебе на нужно оставлять здесь горящую свечу. Она же может сжечь собор, а это ужасно, правда?
 — Да, — прошептал Джером.
 — А ты здесь никого не видел, верно, Джером? Сегодня вечером здесь, в ризнице, никого не было, кроме тебя. Ты ни с кем не говорил. Ты понял?
 Старый монах кивнул, и Джером отпустил его руку.
 — Тебе лучше идти, Джером. Все будет так, как должно быть. Ты выполнил свой долг. А меня ты сегодня вечером не видел. Иди.
 Не говоря ни слова, Джером открыл дверь, спокойно вышел и закрыл ее за собой. Теперь он никому ничего не скажет о том, что случилось здесь сегодня вечером.
 Дункан вернулся на то место, где он материализовался. Он немного постоял, чтобы собраться с мыслями, и снова оказался в своем кабинете.
 Как только Дункан появился в нише своего кабинета, Келсон вскочил и подбежал к нему.
 — Все хорошо, отец Дункан. Вас так долго не было. Мы боялись, что произошло что-то ужасное.
 Морган тоже подошел к нише.
 — Келсон очень волновался, Дункан. Ты задержался. Что-нибудь случилось?
 — Не совсем, — ответил Дункан, качая головой. — Я просто встретил старого знакомого. В ризнице был брат Джером. Он проверял, все ли готово. Я не думаю, что он видел мое появление. А, кроме того, он слишком стар и дряхл и вряд ли сможет сообразить, что я очутился там каким-нибудь магическим образом. У него очень любопытные взгляды на текущую ситуацию. Напомните мне, чтобы я как-нибудь рассказал вам об этом.
 Дункан снова вошел в нишу для перехода и пригласил туда Келсона и Моргана. Там был тесно, и они с трудом разместились. Морган и Дункан обняли Келсона за плечи.
 — Готовы? — спросил Дункан.
 Морган кивнул:
 — Келсон, я хочу, чтобы ты сейчас расслабился и полностью освободил свой мозг. Пока ты не можешь самостоятельно перемещаться, поэтому мы просто перетащим тебя, как корзину с помидорами.
 — Хорошо, — ответил Келсон.
 Дункан взглянул на Келсона, внезапно осознав, что тот говорит как король, дающий согласие, хотя его и не спрашивали о том, согласен ли он, и подумал, заметил ли это Алярик.
 Келсон закрыл глаза, стараясь ни о чем не думать. Он пытался представить полнейшую темноту, отрешиться от всего тревожного. Он почувствовал, что рука Моргана стиснула ему плечо. Затем он ощутил чувство падения, легкое головокружение и сосущее чувство в желудке.
 Келсон открыл глаза. Они были в темноте — и уже не в кабинете.
 Дункан внимательно осмотрелся. Ризница была такой же, какой он ее оставил. Пустынно, темно. Он пригласил выйти Моргана и Келсона, а сам пошел к двери и выглянул: в храме тоже никого не было.
 Морган выглянул через его плечо и показал на гробницу.
 — Обойдем вокруг? — почти беззвучно сказал он.
 Дункан кивнул и показал на противоположный край гробницы, где был вход в королевскую усыпальницу.
 — Я пойду справа, а вы идите слева.
 Морган кивнул в знак согласия, и они втроем пошли вдоль гробницы по направлению к выходу. Когда они почти достигли цели, Дункан скользнул вправо и растаял в темноте. Келсон застыл на месте совсем рядом со входом и мог видеть Моргана, который приближался к еле видимому в темноте охраннику.
 Морган крался, как привидение, перемещаясь от одной тени к другой, с каждым шагом все ближе подходя к стражу королевской гробницы. Наконец он был уже в нескольких ядрах от ничего не подозревающего человека.
 Осторожно, чтобы не произвести ни малейшего шума, Морган подобрался еще ближе, протянул руки к шее охранника. Затем его пальцы легонько коснулись шеи.
 При его приближении солдат застыл. Морган смотрел на него несколько секунд и, убедившись, что тот в полном трансе, махнул Келсону, чтобы тот подошел. Вскоре подошел Дункан. Келсон с восхищением смотрел на них.
 — Ну, как? — тихо спросил Морган.
 — Он ничего не вспомнит, — кивнул Дункан.
 — Идем, — сказал Морган и направился к входу в гробницу.
 Ворота были массивные. Это был могучий барьер, отделяющий царство живых от царства мертвых. Ворота имели восемь футов в высоту и были сделаны из толстых медных прутьев, скрепленных золотыми кольцами.
 Морган быстро коснулся пальцами решетки, одновременно глядя внутрь гробницы: в конце короткого коридора стоял простой алтарь, предназначенный для тех, кто приходил оплакивать короля. Далее коридор поворачивал налево в саму гробницу, и вдоль поворота были установлены свечи, бросающие свой свет на полированный мраморный пол и на алтарь. И тут же за поворотом стояла гробница — цель сегодняшней экспедиции.
 Морган ощупал пальцами замок, затем опустился на колени, чтобы осмотреть его внимательнее. Дункан ушел, чтобы проверить, в каком состоянии охранники, а Келсон вертелся возле Моргана, стараясь заглянуть ему через плечо.
 — Ты сможешь открыть замок? — прошептал мальчик, нервно оглядываясь вокруг.
 Морган прижал палец к губам, заставляя его замолчать, а затем его чувствительные пальцы продолжили трудиться над замком. Он весь ушел в изучение каждой части сложнейшего механизма, Келсон затаил дыхание, и тут послышался один мягкий щелчок, затем другой, и Морган осторожно надавил на ворота. Они легко распахнулись.
 Морган, раскрыв ворота, встал и оглянулся, чтобы посмотреть, не идет ли Дункан, и вдруг застыл, положив руку на плечо Келсона.
 — Добрый вечер, Роджер, — сказал он спокойно. Его пальцы стиснули плечо мальчика, когда тот встрепенулся в тревоге.
 Роджер стоял в угрожающей позе у самого входа в склеп. Ярость и негодование были написаны у него на лице. Он не верил своим глазам. Его темно-зеленый бархатный плащ светился каким-то зловещим излучением, исходившим от него и бросавшим сверхъестественные блики на лицо и волосы. Свет факелов на стенах еще более усиливал это жуткое призрачное впечатление.
 — Ты, — прошипел тихо Роджер, но в тишине храма этот голос был страшен и звучал подобно грому. — Какого дьявола ты тут делаешь?
 Морган пожал плечами.
 — Я не мог уснуть, Роджер. И Келсон тоже. Так что мы решили пойти и навестить Бриона. Я ведь не видел его почти три месяца, и я подумал, что надо прочесть пару молитв над его гробом. Ты не присоединишься к нам?
 Глаза Роджера сузились, и рука потянулась к мечу.
 — Как ты можешь! — прошептал он, выдавливая каждое слово сквозь тонкие плотно сжатые губы. — Как ты можешь! После того, как ты одурачил сегодня весь Совет, после того, как ты распространил ложь проклятых Дерини на всю страну, ты осмелился нагло провести Его Высочество сюда, в это святое место, только дьявол знает с какой целью. И…
 Когда Роджер начал вынимать свой меч из ножен, глаза Моргана сверкнули: позади Роджера он увидел легкое движение какой-то тени и отступил на шаг назад, чтобы выиграть время. И как только меч Роджера показался в свете факелов, пальцы Дункана легко коснулись его шеи.
 При этом прикосновении Роджер застыл на мгновение, а затем, расслабившись, начал сползать на пол. Когда он уже был на полу, Морган подхватил меч, чтобы он при падении не лязгнул о каменные плиты, а Дункан приподнял безвольное тело и подтащил его к стене.
 — Что он здесь делал? — выдохнул Келсон, с неприязнью глядя на Роджера. — Вы знаете, что это она послала его?
 Морган прошел через ворота к королевской гробнице и поманил их за собой.
 — Ты имеешь в виду Чариссу или мать? — спросил Морган, закрывая за ними ворота. — Скорее всего, он сегодня на дежурстве и проверял посты. Тревожиться нечего. И он, и охранники ничего не вспомнят. Пошли.
 Пройдя немного, они уже был за фамильным алтарем, в усыпальнице Халданов.
 Склеп был огромен. Высота потолка равнялась двум человеческим ростам. Громадные камни фундамента собора образовывали внутренние стены. И в этих стенах, прямо в камнях, были вырублены ниши по размеру гробов. В нишах покоились останки далеких предков Келсона. Они были завернуты в истлевшие ткани, пустые глазницы смотрели в каменный потолок. Далее лежали короли и королевы Гвинеда, правящие последние 400 лет. Каждый последующий гроб был более роскошен, чем предыдущий, под каждой нишей были выбиты имя и годы правления того, кто лежал в ней.
 Слева стоял новый гроб, освещенный огнем большого количества свечей. Келсон остановился и долго смотрел на него, а затем повел Моргана и Дункана туда, где лежал его отец.
 Когда они приблизились к гробнице, Морган остановил их, а сам пошел вперед. Дункан и Келсон смотрели на него молча.
 Морган постоял безмолвно перед усыпальницей, а затем медленно положил руку на покрывало усыпальницы саркофага. Жизнь Бриона была коротка, он много сделал добра, на большее ему не хватило времени. Почему? Почему ему пришлось умереть?
 Ты был отцом и братом мне, печально думал Морган. Если бы я был с тобой в тот день, я или разделил бы с тобой твою судьбу, или не допустил бы твоей гибели. А теперь, когда тебя нет…
 Он взял себя в руки, жестом подозвал к себе Дункана и Келсона. Когда-то между ним и Брионом была дружба, и даже любовь. Возможно, это все повторится в будущем. Но теперь он должен взять себя в руки.
 Осторожно он и Дункан подняли крышку саркофага, слегка повернув ее, чтобы сломать печать. Затем они подвинули ее вперед примерно на фут, пока не открылся квадратный ярд внутренности саркофага. Внутри лежало холодное неподвижное тело, завернутое в саван.
 Морган подождал, пока Келсон поднесет поближе свечу, а затем чуткими пальцами отвернул шелковый саван, закрывавший лицо.
 Он увидел то, что поразило его душу, ледяной рукой стиснуло сердце, жутким ознобом пробежало по телу. Он смотрел на открывшееся лицо, не веря своим глазам. Келсон наклонился поближе со свечой, и сдавленным голосом проговорил:
 — О, мой Бог!
 Ошеломленный Дункан еще нашел в себе силы перекреститься дрожащей рукой.
 В саркофаге лежал не Брион!




 Глава 8


 Не веря своим глазам, Морган, чтобы повнимательнее рассмотреть его, наклонился над телом. Однако было и так видно, что это не Брион. Лицо, которое он увидел, было лицом старика, бородатого и седого. Возможно, это какой-нибудь из давно умерших королей, но не Брион.
 Потрясенный Морган опять закрыл лицо шелком, уперся обеими руками о край саркофага и склонил голову в раздумье. Он все еще не мог поверить тому, что увидел.
 — Ну что же, — сказал он ровным голосом. — То, что мы увидели, невероятно. Но, тем не менее, это так. Келсон, ты уверен, что твой отец погребен именно здесь?
 Келсон медленно кивнул:
 — Я смотрел, как тело укладывали сюда. Это точно то место.
 Дункан, задумавшись, сложил руки на груди, затем потер рукой лоб.
 — Нам приходится признать, что перед нами не Брион. Кто-нибудь из вас знает этого человека?
 Оба его спутника отрицательно покачали головами.
 — Ну что же, отлично, — продолжал Дункан размышлять вслух. — Давайте попытаемся взглянуть на это под другим углом. Дано: Келсон видел, что тело укладывали именно в этот саркофаг, но то, что мы увидели, — не останки Бриона. Дано: охранники стоят на посту у склепа с самого погребения. Гипотеза: следует признать, учитывая все это, что тело из склепа невозможно вынести без того, чтобы кто-нибудь этого не заметил. Вам это о чем-нибудь говорит?
 Морган кивнул:
 — Я вижу, куда ты клонишь. Возможное заключение: тело Бриона наверняка еще здесь, но спрятано в другом саркофаге, возможно, в одну из ниш. Нам надо найти его.
 Келсон следил за беседой, но теперь он беспокойно задвигался.
 — Я не хочу выглядеть пессимистом, но предположим, что тело вынесли отсюда. Я имею в виду, что если мы вошли сюда незамеченными, то же самое мог сделать и кто-нибудь другой.
 — Он прав, — вздохнул Дункан, без особой надежды склоняясь над следующим саркофагом. — Если здесь замешана Чарисса, то она вполне могла сделать это.
 Морган задумчиво поджал губы, а затем покачал головой.
 — Нет, не думаю, что Чарисса имеет к этому отношение. У нее нет причин думать, что его тело очень важно для нас. Мы и сами не знали об этом до сегодняшнего дня. Но Дженана — это другое дело. Она так обеспокоена моей связью с Брионом, что могла спрятать тело, чтобы я не мог влиять на него и после его смерти. Должен сказать, что она меня очень переоценивает.
 — Значит, ты думаешь, что тело все еще где-то здесь, в склепе? — спросил Дункан.
 — Я думаю, что мы должны это проверить, — ответил Морган. — Других вариантов у нас нет. Так что я предлагаю начать работу.
 Дункан кивнул в знак согласия. Тогда Морган вынул из канделябра, принесенного Келсоном, одну из свечей и подал ее мальчику. Дункан взял другую и направился по склепу осматривать саркофаги. Келсон пошел проверять стенные ниши. Морган еще раз взглянул на завернутого в шелк обитателя саркофага Бриона и затем, взяв с собой свечу, пошел по другой стороне склепа.
 Это было занятие, не доставляющее удовольствия. Морган открывал крышки одну за другой и находил только истлевшие кости и сгнившие остатки. Он был уверен, что и Дункан, и Келсон, двигающиеся по противоположной стороне, находят мало удовольствия в этом деле.
 Взгляд на мальчика подтвердил его мысли. Он осматривал ниши одну за другой, сжимая свечу в потной ладони, двигаясь нервно, глаза его боязливо двигались по сторонам при каждом шорохе, при каждом мерцании свечи.
 Морган сдвинул следующую крышку саркофага. Он с горечью осознал, что Келсону приходится делать самую неприятную часть работы — заглядывать в открытые ниши. Но выбора не было. У Келсона не хватило бы силы сдвигать тяжелые крышки.
 Один взгляд внутрь саркофага убеждал его, что там опять не Брион, и он снова задвинул крышку. Уже было проверено почти треть всех саркофагов, и становилось ясно, что в остальных вряд ли они что-нибудь обнаружат.
 Может быть, действительно, кто-нибудь утащил его отсюда? Где же здесь его можно спрятать, если не в этих саркофагах? А может быть, здесь и в самом деле была Чарисса? Но откуда она могла знать о том, что тело Бриона им понадобится? Морган подумал, может быть, она просто хотела напакостить? А может, ответ лежит где-то на поверхности и более прост, чем он думает? Действительно, может быть, тело Бриона вовсе не убирали из саркофага?
 Туманное подозрение превратилось в твердое убеждение. Он бегом вернулся к саркофагу и сдернул шелковое покрывало.
 — Дункан, Келсон! — Позвал он, пристально глядя в лицо мертвеца. — Идите сюда! Я думаю, что знаю, где Брион!
 Дункан и мальчик быстро подошли к нему.
 — О чем ты говоришь? — спросил Дункан.
 — Я думаю, что он у нас под носом, — ответил Морган, не отводя глаз от трупа. Его никто не убирал. Я думаю, что он еще здесь.
 — Но это же не… — начал Келсон.
 — Подожди, Келсон, — прервал мальчика Дункан. Его скептицизм постепенно таял. — Ты думаешь, что здесь иллюзия, перемена облика?
 — Посмотри сам, — кивнул Морган. — Я уверен, что это Брион.
 Дункан нахмурился, вставил свечу обратно в канделябр и вытер руки. Держа руки ладонями вниз в полудюйме от тела, он начал водить над ним руками. Глаза его были полузакрыты. Через некоторое время он выпрямился, открыл глаза, опустил руки и глубоко вздохнул.
 — Ну? — спросил Морган. — Что ты думаешь?
 — Ты прав, — кивнул Морган. — Это иллюзия. Здесь Брион. Перемена облика сделана мастерски. — Он покачал головой. — Не уверен, что иллюзию можно устранить. Ты будешь снимать заклинание или я?
 Морган посмотрел на тело.
 — Ты сделаешь это. Думаю, что заклинание быстрее поддастся священнику.
 Дункан глубоко вздохнул, затем выдохнул и положил руку на лоб мертвеца. Через несколько секунд глаза его закрылись, дыхание стало более частым и хриплым.
 Келсон, который слушал разговор лордов Дерини с благоговейным трепетом, хотя и мало что понимал, искоса взглянул на Моргана, а затем с дрожью посмотрел на священника. Он не был уверен, что ему нравится то, что здесь происходит, и был бы рад, когда бы все быстрее закончилось.
 Дункан дышал все чаще и чаще. Несмотря на могильный холод склепа, капли пота покрывали его лоб. Мальчик и Морган смотрели на черты лица, которые под руками Моргана начали колебаться, подергиваться дымкой прямо у них на глазах. Наконец Дункан ахнул, застыл, и в то же время лицо незнакомца превратилось в лицо Бриона. Дункан резко отдернул руки, отступил назад, его лицо стало бледным, усталым, изможденным.
 — С тобой все нормально? — спросил Морган, спеша поддержать своего родственника.
 Дункан слабо кивнул, стараясь успокоить дыхание.
 — Это было… очень трудно, Алярик, — пробормотал Дункан. — Он не был полностью свободен, и узы, связывающие его, были очень крепки. И когда я его освободил, я почувствовал, что он умер. Это… это невозможно передать словами.
 Судорога потрясла тело Дункана, и Морган подставил ему плечо для опоры. Между ними покоилось тело Бриона, его серые глаза были закрыты навсегда, губы расслаблены, жесткие суровые черты его лица смягчились. Смерть стерла выражение настороженности, властности, которое всегда было на его лице при жизни.
 Морган опустился на колени перед саркофагом и снял Глаз Рома, который сверкал в правом ухе Бриона. Он долго всматривался в глубину камня, а затем положил его в свой кошелек.
 Потрясенный всем увиденным, онемевший от ужаса, Келсон наконец пришел в себя и шевельнулся. Он наклонился, коснулся руки своего отца, и сдержанное рыдание сорвалось с его губ. Затем он овладел собой и умоляюще посмотрел на Дункана.
 — Теперь он полностью свободен, отец Дункан? — прошептал он страстно, желая услышать утвердительный ответ. — Ведь она не может повредить ему больше?
 Дункан покачал головой.
 — Он свободен, мой принц. Даю тебе слово. И никто ему больше не сможет сделать ничего дурного.
 Келсон снова взглянул на своего отца и продолжал тихим голосом:
 — Может, мы поступаем неправильно, взяв Глаз Рома и ничего не оставив взамен? Может, мы… — Он неуверенно замолчал.
 Дункан кивнул.
 — Может, вот это? — Он полез в карман рясы и достал маленькое золотое распятие.
 Келсон радостно улыбнулся, взял распятие и вложил его в руки отца.
 — Благодарю вас, — прошептал он. Его глаза были полны непрошеных слез. — Я думаю, что ему бы это понравилось.
 Мальчик отошел в сторону. Его согнутые плечи содрогались от сдерживаемых рыданий. Морган посмотрел на кузена и вопросительно поднял бровь. Дункан кивнул, а затем перекрестил тело Бриона. После этого они с Морганом поставили крышку на место. Дункан погасил те свечи, которые они зажгли, и поставил канделябр на место. Затем он и Морган повели мальчика из склепа и через ворота.
 Когда ворота закрылись за ними и послышался легкий щелчок замка, Дункан подошел осторожно к тому месту, где они оставили Роджера и легко коснулся его лба. Роджер сразу же поднялся, но еще оставался под контролем. Дункан вложил его меч в ножны и легким прикосновением отправил его туда, куда он шел до встречи с ними. Затем Дункан присоединился к своим друзьям: пора было возвращаться в кабинет.
 Дункан открыл шкаф, куда он спрятал Кольцо Огня и другие предметы ритуала, и перенес их на стол в центр комнаты. Морган тоже подошел к шкафу и стал там долго копаться, пока не нашел то, что искал, — футляр с хирургическими инструментами. Вернувшись к столу, он открыл футляр и высыпал инструменты, а затем достал кошелек и вынул оттуда Глаз Рома.
 Келсон с любопытством смотрел на Моргана, а затем подбородком указал на инструменты.
 — Что ты собираешься с ними делать?
 — Я хочу проткнуть тебе ухо, — бодро ответил Морган. Он открыл бутылочку с бледно-зеленой жидкостью и смочил ею тряпочку. Затем он взял Глаз Рома, аккуратно протер его со всех сторон, особое внимание обратив на золотой стерженек, которым он крепился к уху Бриона.
 — Дункан, прочти мне два первых куплета ритуальных стихов. Я хочу убедиться, что делаю то, что надо. — Он взял серебряную иглу и стал ее тщательно протирать, пока Дункан читал стихи.
 Выслушав стихи, Морган кивнул и положил иглу на стол, на чистый лоскут ткани.
 — Хорошо. Ты следи за мной, а я проткну ухо Келсону, и капля крови окропит Глаз Рома. Затем мы коснемся этой же кровью Кольца Огня, но будь осторожен, не бери кольцо голыми руками.
 Дункан поднялся и встал за креслом Келсона.
 — Хорошо. Что я должен делать?
 Морган пододвинулся поближе к Келсону и взял другой лоскуток ткани, снова смочив его зеленоватой жидкостью.
 — Ты только придерживай его голову, чтобы он не мог двинуть ею, — сказал он, улыбнувшись Келсону, чтобы подбодрить его. — Мы не хотим, чтобы в его ухе образовалась дыра с палец величиной.
 Келсон слабо улыбнулся, но ничего не сказал. Рукой в перчатке он взял в руку Кольцо Огня, стараясь, чтобы его обнаженная кожа не соприкоснулась с металлом или камнем. Гранатово-красные камни сверкнули, отразив темный блеск Глаза Рома, лежащего на столе перед ним.
 Холодные руки Дункана обхватили голову мальчика, а Морган протер правое ухо зеленоватой жидкостью. У Келсона возникло ощущение холода. Затем была пауза, в течение которой он чувствовал, как Морган направляет иглу, и слабый толчок, когда игла проколола кожу, войдя внутрь уха, а затем второй, когда игла вышла с другой стороны. Боли не было.
 Морган выдохнул и наклонился, чтобы посмотреть на свою работу. Прокол был хороший, игла была там, где надо. Легким движением Морган выдернул иглу и вытер ухо. Затем он увидел две капельки крови на входном и выходном отверстиях. Он поднял Глаз Рома и коснулся камнем одной из капелек крови, затем опустил его так, чтобы Келсон мог его видеть.
 Темный камень в оправе постепенно изменялся. Если раньше рубин был дымчатым и холодным, то теперь он потеплел и в нем загорелся внутренний свет. Морган вспомнил, что таким он был всегда в ухе Бриона.
 Как только глаз Рома закончил свое неожиданное превращение, Морган коснулся им Кольца Огня, которое держал Келсон. В полном соответствии со своим названием Кольцо начало светиться глубоким гранатовым блеском, который излучал каждый из камней кольца.
 Морган вздохнул, вытер ухо Келсона еще раз и вставил туда Глаз Рома. Огромный рубин как будто вобрал в себя всю кровь. Он горел в ухе Келсона — первое выполнение требований ритуала — первый признак приходящего могущества.
 Дункан взял светящееся Кольцо Огня из рук Келсона и осторожно завернул его в шелковую ткань. До завтрашней коронации оно не понадобится, так что Дункан спрятал его в потайной ящик и запер. Возвратившись к столу, он увидел, что Келсон рассматривает коробочку с малиновым Львом на крышке.
 Морган разложил пергамент со стихами на столе и внимательно читал третий куплет.
 — Так мы откроем коробочку, Морган? — спросил мальчик, осторожно вертя ее в руках и прислушиваясь к каким-то звукам, которые, вероятно, могли бы дать ключ к тайне коробочки.
 Мальчик поднес ее к уху, и она начала издавать какой-то музыкальный фон, который тут же прекратился, когда удивленный Келсон опустил руку.
 Дункан подошел поближе.
 — Попробуй еще раз, Келсон.
 — Что?
 — Поверти ее в руках.
 Келсон повторил все движения, но на этот раз более осторожно и не поднося коробочку близко к голове. Морган заметил это.
 — Поднеси ее к Глазу Рома, Келсон, — предложил он.
 Келсон поднес, и коробочка опять зазвучала.
 — Теперь дотронься до Глаза Рома, — приказал Морган.
 Келсон повиновался, и тут же послышался мягкий музыкальный щелчок. Это открылась крышка коробочки. Келсон опустил ее и полностью открыл крышку. Там был малиновый Лев. Все трое смотрели на него с трепетом.
 Малиновый Лев в действительности не был малиновым. Просто какой-то хранитель королевских драгоценностей в древности спутал номер в каталоге. Хранитель давно ушел из этого мира, а его ошибка осталась.
 В действительности, это был герб Халданов, Золотой Лев, стоящий на задних лапах. Фоном для него служила малиновая эмаль. Это была массивная брошь размером с человеческий кулак с тяжелой застежкой на тыльной стороне — работа ювелиров Конкардина.
 Келсон осторожно поднял брошь, вынув ее из футляра черного бархата. Дункан сел за стол и разложил пергамент со стихами перед собой.
 И теперь, когда Глаз Рома
 Увидит свет, освободите
 Малинового Льва в ночи
 Непреклонной зловещей рукой.
 Зубы Льва вонзятся в плоть
 И появится Могущество.
 Келсон вертел брошь, затем взял ее в левую руку.
 — Непреклонной зловещей рукой… я это понимаю, но… — Он положил брошь на стол. — Посмотри, Морган, Гвинедский Лев стоит на задних лапах. Он смотрит на нас.
 Морган был озадачен:
 — Ну и что?
 — Разве ты не видишь? — продолжал Келсон, — у него же нет зубов, их не видно.
 Гвинедский лев и без зубов!
 Морган нахмурился и поднял бровь.
 — Нет зубов? Но это невозможно. Если у него нет зубов, нет ритуала. А если нет ритуала…
 Келсон осторожно коснулся броши, а затем невидящими глазами посмотрел на полированный стол. Моргану не было необходимости заканчивать фразу, так как Келсон знал ответ. И смысл его был ужасен, он вызвал холодную дрожь во всем теле Келсона. Тут был только один вариант, чтобы закончить фразу: «Если нет ритуала, он должен погибнуть».




 Глава 9


 У Гвинедского Льва нет зубов! Малиновый Лев без зубов!
 Дункан наклонился над брошью, взял ее в руки и стал вертеть, внимательно ее рассматривая.
 — Где-то должен быть выход, — сказал он. Он не мог припомнить, где именно, возможно, в каких-нибудь древних рукописях по высшей магии, которые он читал много лет назад, он слышал о подобных вещах, о двойном смысле, игре слов, стандартных терминах, непонятных для непосвященных… Ну, конечно!
 Перевернув брошь, он легонько потрогал пальцами иглу застежки.
 — Ну, конечно. Всегда возникают барьеры, препятствия, для преодоления которых требуется мужество.
 Морган встал, на его лице появилось сознание того, что он тоже понял смысл ритуальных стихов.
 — Зубы Льва — это застежка? — прошептал он.
 — Да.
 Келсон встал и провел своими пальцами вдоль трехдюймовой золотой иглы. Он с трудом спросил:
 — И вот этим нужно проткнуть мне руку?
 Дункан бесстрастно кивнул:
 — Это единственный путь, Келсон. Все, что было раньше, — только подготовка к этому. И это должно быть сделано тобой в одиночестве. Мы можем охранять тебя сейчас и дальше. Но это ты должен сделать сам. Ты понимаешь?
 Келсон помолчал, потом кивнул:
 — Я понимаю, — спокойно сказал он. — Я сделаю все, что нужно. — Его голос прервался. — Я… мне бы хотелось немного подумать. Если, конечно, есть время…
 Он посмотрел на Дункана своими огромными испуганными серыми глазами — он снова стал мальчиком, — и Дункан согласился.
 — Конечно, мой принц, — мягко ответил священник, поднявшись и приглашая Моргана следовать за ним к двери. — У тебя столько времени, сколько тебе надо. Алярик, помоги мне одеться для церемонии.
 Когда они вышли из комнаты, Дункан закрыл за собой дверь и они пошли по коридору. Они пришли в темную ризницу, Дункан удостоверился, что здесь никого нет, а затем зажег свечу и оперся обеими руками о шкаф с одеждой.
 — Мне не нужно никакой помощи, Алярик, — наконец сказал он. — А мальчику нужно несколько минут, чтобы собраться с силами. Надеюсь, что мы все делаем правильно.
 Морган ходил по комнате, нервно сжимая и разжимая кулаки.
 — Я тоже. Мне становится все более тревожно. Я не говорил тебе, что случилось перед тем, как мы пришли сюда?
 Дункан посмотрел на него.
 — Сначала, — продолжал Морган, не дав сказать Дункану, — сначала я хочу спросить тебя, где ты думаешь закончить это дело с брошью — в кабинете?
 — В секретной часовне за кабинетом, — ответил осторожно Дункан. — Почему ты меня спрашиваешь?
 Морган поджал губы.
 — Это часовня Святого Камбера?
 Дункан кивнул.
 — Святой Камбер является отцом магии Дерини, ты же знаешь это. Но какое значение это имеет к тому, что случилось? Давай, говори.
 — Хорошо, — сказал Морган. Он глубоко вздохнул, как будто ему не хотелось заканчивать то, что он начал. — Дункан, поверишь ли ты мне, если я скажу, что имел видение?
 — Продолжай, — ответил Дункан, внимательно слушая его.
 Морган снова вздохнул.
 — Прежде чем идти сюда, я оставил спящего Келсона под защитой, а сам пошел вниз, в библиотеку Бриона, чтобы покопаться в книгах и бумагах. Я надеялся найти какие-нибудь ключи, которые помогли бы нам расшифровать ритуальные стихи, а может, даже какие-нибудь заметки, сделанные им, когда он готовил эти стихи.
 Долгое время я ничего не мог найти и решил воспользоваться техникой Дерини Турина, надеясь, что мне удастся воспринять остаточную энергию, которая даст мне полезную идею. Я использовал грифона в качестве фокусирующего устройства.
 Он махнул рукой, стараясь подыскать нужные слова.
 — Я помню, что мои глаза закрылись, и внезапно я увидел лицо высокого мужчины в рясе на фоне мрака. И в то же время я почувствовал отчетливое впечатление убежденности, настойчивой убежденности. Я открыл глаза, но видение исчезло. В комнате никого не было.
 — А дальше? — спросил Дункан: он сосредоточенно слушал и размышлял.
 Морган смотрел на пол.
 — Я решил еще раз просмотреть книги, просто так, на всякий случай, и первый же том, который попал мне в руки был «Жития Святых Тальбота». Старая книга, и она открылась у меня в руках — о, Боже! — я же совсем забыл об этом!
 Дункан с интересом смотрел, как Морган начал яростно копаться в карманах.
 — Это место в книге было заложено кусочком пергамента, — продолжал возбужденно Морган. — Я так удивился, найдя его в книге, что сунул в карман, не читая. А, вот он!
 Он нашел пергамент во внутреннем кармане туники и поднял его с торжеством. Он даже не развернул его. Пальцы Моргана дрожали от возбуждения. Дункан спокойно приблизился к нему, взял пергамент и подошел к свече.
 — А что же было в книге, что показалось тебе важнее, чем это? — спросил Дункан, разглаживая пергамент и поднося его к свету.
 — Этот человек, которого я видел, — рассеянно сказал Морган, стараясь заглянуть через плечо Дункана. — И самое удивительное — это то, что раздел книги был посвящен Святому Камберу.
 — Святому Камберу? — спросил с удивлением Дункан. — Ты видел Святого Камбера?
 Морган кивнул и с нетерпением потянулся к бумаге.
 — Да, да. Ну, что там?
 Дункан повернулся к обрывку пергамента. Морган смотрел через его плечо. На одной стороне рукой самого Бриона было написано его полное имя. Эти круглые буквы нельзя было не узнать, и Дункан перевернул листок. Его рука задрожала, когда он прочел то, что там было написано:
 — Святой Камбер Кулди, защити нас от зла! — прошептал Морган, повторяя слова, которые Дункан произнес про себя. — Мой бог, Дункан, неужели у меня действительно было видение?
 Дункан угрюмо покачал головой и отдал листок Моргану.
 — Я не знаю, — прошептал он, бессознательно вытирая вспотевшие ладони о рясу. — Алярик, это… это придает совершенно новое освещение тому, что мы делаем. Мне надо немного подумать об этом.
 Отвернувшись от Моргана, Дункан закрыл лицо руками, чтобы успокоиться.
 Теперь он потерял уверенность. И как священник, и как Дерини, он очень хорошо знал, как узка и непрочна граница между Добром и Злом. Как Дерини, он не сомневался, что Камбер Кулди был спасителем народа в темные времена после захвата власти Дерини. Ведь это Камбер открыл, что могущество Дерини может при определенных обстоятельствах быть передано человеку. И именно это покончило с царствованием Ужаса Дерини почти 200 лет назад, именно это позволило людям типа Бриона Халдана выступить против сил Зла и сокрушить мрачное могущество Марлука.
 Но одно имя Камбера Кулди приводило в ужас ту часть его существа, которая принадлежала церкви. И хотя лорд Дерини был действительно причислен к лику святых после смерти или исчезновения, это решение было уже давно отменено могущественной церковью, которая объявила всю магию и могущество Дерини запретным злом.
 Его охватило непреодолимое желание перекреститься, чтобы защитить себя от этого проклятого имени, но он взял себя в руки.
 Святой Камбер Кулди или демон, но его, несомненно, чтил Брион Халдан. А если Брион, так много сделавший добра для всего народа, вместо бога обращается с просьбой о защите к Камберу — Святому Камберу! — то вряд ли Зло связано с именем Камбера.
 А что касается видения Алярика, то он подумает и составит свое мнение по этому поводу позднее. Он не был склонен верить в то, что это было видение. Да, иногда случаются очень странные вещи…
 Он снова повернулся к Моргану. На его лице застыло виноватое выражение.
 — Ну? — выжидательно спросил Морган. Он не старался проникнуть в мысли своего кузена.
 Дункан виновато пожал плечами:
 — Со мной все нормально. Это во мне опять воевали Дерини и священник. — Он слабо улыбнулся и кратко пересказал Моргану то, что он пережил в себе.
 Морган криво усмехнулся.
 — Ясно, — сказал он. — Но мне бы хотелось побольше уверенности в том, что мы делает. У меня такое ощущение, что мы блуждаем в потемках.
 — И у меня тоже, — согласился Дункан, — но нам ничего не остается, как продолжать. Если Келсон встретится с Чариссой, не имея могущества Бриона, какова бы природа его ни была, он погибнет. Это неоспоримо. А, с другой стороны, сам процесс передачи могущества может убить его. Если мы сделает ошибку или же сделали, то нам останется только взять его и отнести Чариссе со словами: «Вот и мы, миледи. Возьми его. Мы хотим, чтобы ты вечно правила Гвинедом». — Он повернулся, взял тяжелый шарф из шкафа, поднес его к губам и накинул себе на плечи.
 — Но все же, — добавил он, обернувшись к Моргану. — Мы никогда ничего не узнаем, пока не попытаемся, не правда ли? — Он подошел к свече, приставил к пламени ладонь. — Ты готов?
 Морган покорно кивнул.
 — Тогда пошли, — сказал Дункан. Он задул пламя и пропустил Моргана в дверь ризницы. — Ты знаешь, все это очень нелепо. Я, священник и колдун — еретик Дерини, — помогаю лорду Дерини передать запретное могущество смертному королю Гвинеда. Должно быть, я сошел с ума!
 Келсон сидел в кабинете. Руки его были сложены на коленях, немигающий взгляд устремлен на огонь свечи. За свечой в футляре, на подушке из черного бархата, лежал малиновый Лев, бросая танцующие блики желтого огня на лицо и руки мальчика.
 Но беспокойство Келсона в данный момент вызывали не свеча и не Лев: он с тревогой думал о том, что все его будущее и даже сама жизнь зависит сейчас от того, как он будет вести себя в ближайшие полчаса.
 Эти мысли были тревожны, но избавиться от них он не мог. Страх — это такая вещь, которой надо смотреть в лицо, и только тогда его можно преодолеть, только тогда он исчезнет, растает, испарится. Брион вдалбливал это ему в голову с тех пор, как он помнил себя, и он должен сделать то, что сейчас требуется от него. Келсон стиснул пальцы и позволил образу Моргана возникнуть в пламени свечи.
 Морган бы не боялся, окажись он в таком же положении. Келсон был уверен, что, какова бы ни была опасность, мудрый и могущественный лорд Дерини не позволил бы показать и тени страха.
 И отец Дункан — он бы тоже не боялся. Ведь кроме того, что он Дерини, он человек Бога, священник. Имея на своей стороне могущество Дерини и могущество Бога, он может быть уверен, что в его присутствии никакое Зло не посмеет высунуть голову. И эти два человека защищают его. Что может ему повредить в таком случае? Вот если бы только не позволить страху овладеть им…
 Он положил подбородок на сложенные руки и начал внимательно изучать брошь. Да, в том, что ему предстоит сделать, нет ничего трудного. Он перевернул брошь и положил ее так, чтобы видеть иглу. Потом снова положил подбородок на руки.
 Нет, это не должно быть слишком больно, ведь он уже не раз в своей жизни царапался, получал на охоте небольшие раны. Они наверняка были гораздо более болезненны, чем укол трехдюймовый тонкой золотой иглы.
 Он не знал, что с ним будет после того, как он совершит то, что требуется. В соответствии с тем, что он читал, случиться может все, что угодно. Но ритуал изобрел его отец, который хотел, чтобы он приобрел могущество. Келсон был уверен, что ничего плохого не случится. Брион заботился о нем, нет, любил его — в этом он не сомневался.
 Келсон мысленно поздравил себя с такой превосходной логикой, и тут открылась дверь, и вошли Морган с Дунканом. Их лица были уверены и спокойны. Это для него, подумал Келсон. Однако он почувствовал их внутреннее напряжение, хотя они и пытались вселить в него уверенность. Они знали, что он нервничает.
 Келсон выпрямился и небрежно улыбнулся, чтобы показать им, что больше не боится.
 Дункан взял свечу со стола и, проходя мимо, потрепал его по плечу. Морган посмотрел, как Дункан встал на колени перед алтарем, а затем взял со стола брошь и бутылку с зеленоватой жидкостью. Он взглянул на Келсона:
 — Дункан все подготовил, мой принц. Ты готов? — спросил он спокойно.
 Келсон кивнул и поднялся.
 — Я готов.
 Дункан протянул руку за распятием и нажал несколько потайных кнопок. Сразу же часть стены исчезла, и в образовавшееся отверстие потоком воздуха засосало гобелен, висевший рядом. Когда давление уравновесилось, гобелен спокойно повис. Дункан поднялся с колен и пригласил Келсона и Моргана войти.
 Часовня была очень маленькой, вдвое меньше кабинета. Когда отверстие закрылось за ними и Дункан пошел в другой конец зажечь свечу, Келсон и Морган увидели, что боковые стены и потолок расписаны сценами из жизни различных святых. В живописи преобладала золотая краска, которая отражала то небольшое количество света, которое было в часовне, и создавала впечатление, что фрески светятся изнутри сами по себе.
 За маленьким алтарем стена была раскрашена в темно-голубой цвет с множеством серебряных звездочек на ней. С потолка на тонких шнурах свисало черное полированное распятие. Казалось, что оно парит в небесах над алтарем. Дункан зажег дополнительные свечи у алтаря, а свет лампады, висящей на цепи слева от алтаря, бросал малиновые блики на распятие.
 Келсон и Морган заняли места в центре часовни, Дункан склонился в глубоком поклоне перед алтарем.
 Морган положил брошь и бутылочку на пол, затем отстегнул свой меч и тоже положил рядом с собой. Он подал знак Келсону сделать то же самое. Морган не думал, что это действительно необходимо, но традиция требовала, чтобы входящий в дом Бога был безоружен. Вероятно, где-то когда-то в этом был смысл и была необходимость.
 Когда Келсон положил свой меч на каменный пол, Дункан закончил молитву и присоединился к ним.
 — Я думаю, что можно начинать, — тихо сказал он, опускаясь на колено перед мальчиком и Морганом. — Алярик, ты подготовил брошь… — Он жестом указал на бутылочку. — Ну, а теперь, Келсон, я начну читать короткие молитвы, а вы с Морганом будете давать соответствующие ответы. Затем я пойду сюда и благословлю тебя. После этого я вернусь к алтарю и скажу: «Боже, пусть все совершится по твоей воле». Это сигнал для тебя.
 Морган протер иглу жидкостью и закрыл ее тоненькой тканью для защиты от пыли.
 — А я? — спросил он, взяв левую руку Келсона и протирая ее жидкостью. — А что делать мне?
 Дункан покачал головой.
 — Ничего. И что бы ни случилось, не касайся его и не пытайся поддержать, пока все не кончится. Мы здесь имеем дело с фантастическим количеством энергии, и если ты вмешаешься, она может убить его.
 — Я понял, — сказал Морган.
 — Хорошо. Есть вопросы, Келсон?
 — Нет.
 — Хорошо.
 Дункан поднялся, посмотрел на Келсона, потом поклонился. А после этого он повернулся и пошел к алтарю.
 Келсон широко раскрытыми глазами смотрел, как Дункан встал на колени, поцеловав алтарь, и приготовился вознести молитву Богу.
 — Господь Вседержитель с Духом Святым! Помолимся!
 Губы Дункана шевелились в молитве. Морган украдкой бросил взгляд на Келсона. Мальчик стоял на коленях и казался совсем спокойным, таким ужасно молодым и уязвимым. Морган не боялся за себя. Он был уверен, что он и Дункан сумеют защитить себя от любого зла, которое будет вызвано тем, что они собираются сделать. Но Келсон, обыкновенный мальчик, человек без всякой защиты…
 Конечно, возможно, что для тревоги нет оснований, а может быть, Глаз Рома, сверкающий в ухе мальчика, как-то защитит его, если для этого возникнет необходимость. Но все же… Келсон так молод, так доверчив… Морган был рад, что мальчик ничего не знает о тех сомнениях, которые одолевали его и Дункана час назад. То, что мальчик должен был сделать сейчас, требовало полнейшей уверенности. Места для сомнений здесь не должно быть.
 Морган перевел взгляд на алтарь и увидел, что Дункан уже закончил свою молитву. Он низко поклонился перед алтарем и повернулся к ним.
 — Господь, Отец Святой, — нараспев произнес он на латыни.
 — Амен, — торжественно ответили Морган и Келсон.
 После этого Дункан повернулся к столу и встал перед коленопреклоненным Келсоном. Затем, положив обе руки ему на голову, он заговорил снова. Голос его был тих, но в тишине комнаты все слова были хорошо слышны.
 — Келсон Сипил Рис Энтони Халдан. Хотя сети ада окружают тебя, хотя смертельные ловушки расставлены вокруг тебя, ты не должен бояться, крылья Бога закроют тебя, под ними ты будешь в безопасности.
 — Он перекрестил голову мальчика. — Во имя Отца, Сына и Святого Духа, амен.
 Когда мальчик поднял голову, Дункан взял из рук Моргана брошь, снял защитную тряпочку с иглы и вложил брошь в правую руку Келсона.
 — Господи Боже, укрепи нас!
 Пора!
 Рука Келсона дрожала, когда он приложил острие иглы к левой ладони. Он колебался, но только мгновение, он мысленно готовил себя к той боли, которая поджидала его.
 Затем он вонзил иглу в ладонь.
 Боль! Обжигающая боль! Дикая боль!
 Внезапно его раненая рука стала отдельным существом, передающим дикую боль в его мозг, которая вонзилась в него, как искра от свирепого костра, как обжигающий свет ослепительного солнца действует на незащищенные глаза. Он ощущал, как боль пронизывает его руку, точно удар меча. Холод. Жар. Острая игла бесконечно долго находила себе путь сквозь связки, мышцы, между костей ладони. И наконец он ее увидел. На наружной стороне ладони показался конец иглы, теперь уже темного цвета.
 Непроизвольный стон вырвался из его горла. Брошь держалась на его ладони, как будто приросла к ней. Он согнулся вдвое, мыча от боли, крепко сжав глаза, так как боль, рождающаяся взрывами внутри головы, вырывалась изнутри через глаза, причиняя необыкновенные мучения.
 Морган изо всех сил старался сдержать себя и не кинуться на помощь принцу. На лице мальчика было написано страдание, все его тело пронизывала боль. Никогда он не выглядел таким беспомощным, таким беззащитным.
 Дункан тоже смотрел на мальчика. Коротким взглядом он напомнил Моргану, чтобы тот не смел вмешиваться.
 Стоящий на коленях Келсон сел на пятки, прижимая раненую руку к груди. Он начал излучать прозрачный бледно-золотой цвет. Сияние постепенно усиливалось, и вдруг мальчик застыл и перестал стонать. Мужчины смотрели на него, не дыша. Глаза молодого короля широко раскрылись, они смотрели куда-то в неведомое, видели то, что только он мог видеть.
 Яркость… боль… кружение цвета… боль пульсирует… холодная дрожь, от чего? Боль проходит… теперь лучше… что-то холодное в руке… Смотри!… лицо… светлое, темное… свет угасает, лицо… становится темнее… вращающийся мрак… Отец! — Мрак…
 Внезапно тело мальчика мягко опустилось на пол. Свет вокруг него погас.
 — Келсон! — крикнул Морган. Он быстро повернул лицо мальчика к свету, стараясь найти пульс. — Келсон, что с тобой?
 Дункан тоже встал на колени перед неподвижным мальчиком. Пальцы Моргана наконец нащупали пульс, который с каждым ударом становился все ровнее. Морган приподнял веко Келсона и обнаружил, что мальчик реагирует на свет. Пульс становился все ровнее.
 — Десница Господня сильно ударила его, — прошептал Дункан, перекрестившись. — Но он не умрет, он будет жить.
 Он взял левую руку мальчика, осторожно вынул брошь и замотал руку шелковым платком.
 — Ты думаешь, что все получилось? — осторожно спросил Морган, поднимая голову и плечи мальчика и плотно укутывая его в малиновый плащ.
 — Думаю, да. Еще рано говорить с полной уверенностью, но признаки того, что все проходит нормально, налицо. — Он коснулся губами шарфа и положил его на алтарь. Затем он направился к потайной двери. — Но об одном можно сказать сейчас с уверенностью. С ним произошло нечто большее, чем простая дырка в руке. Когда он очнется, то его надо расспросить.
 Когда Дункан открыл дверь, Морган поднял бесчувственного Келсона на руки и плотнее закутал его в плащ. Дункан взял меч с пола, еще раз обвел часовню взглядом, а затем отодвинул гобелен, чтобы войти в кабинет.
 Немного погодя он и Морган уже шли по тайным коридорам в апартаменты Келсона.
 — Я не могу понять, как он мог пройти незамеченным.
 Говорящий зажег спичку и поднес ее к свече у постели Келсона, а затем обернулся к двум своим компаньонам.
 — Я был уверен, что ты уследишь, Лоуренс.
 Лоуренс вложил меч в ножны и снял капюшон с головы.
 — Я не могу этого объяснить, милорд. Я не видел, чтобы кто-нибудь входил или выходил отсюда до тех пор, как принц и Его милость вошли сюда. — Он подошел к камину, потрогал угли носком сапога, а затем подбросил несколько поленьев.
 — А если бы вы спросили меня, — сказал третий, тоже опустив меч, — то я сказал бы, что рад, что их здесь нет. Мне не нравится это дело — убивать лорда Алярика. Ведь мы же ему присягали. — Он осторожно сел на край королевской постели, осторожно ее ощупал и под жестким взглядом Лоуренса торопливо поднялся.
 — Может, здесь есть другой выход? — с подозрением спросил Лоуренс, осматривая комнату со своего удобного наблюдательного пункта у камина.
 — Кажется, есть какие-то слухи о секретных ходах. Может быть, они ушли отсюда по такому ходу?
 Эдгар, первый из говоривших, нахмурившись, задумался над этим. Хотя он был из дворян и вассалов Моргана, но не отличался сообразительностью. Он был хорошо известен как хороший боец, но там, где требовалось пораскинуть мозгами, Эдгар испытывал затруднения. Наконец он кивнул головой и вытащил меч из ножен.
 — Это вполне возможно. Если это так, то они могут вернуться в любую минуту.
 Он начал обыскивать комнату, тыча мечом во все подозрительные щели. Третий человек осторожно подошел к камину.
 — Ты действительно думаешь, что лорд Алярик поработил нашего молодого короля, как все говорят? Это плохо, что он убил солдата короля, но то, что он угрожает жизни самого короля, — это еще хуже, это совсем другое дело.
 — И то, и другое преступление исходит из его греховной натуры! — сказал Эдгар, который ходил по комнате, как посаженный в клетку зверь.
 — Он не может…
 — Тихо! — сказал внезапно Лоуренс, подняв вверх руку. — Мне кажется, я что-то слышу.
 — Гарольд, встань здесь, — приказал Эдгар, показав третьему место у стены слева от камина.
 От стены исходили слабые звуки, похожие на осторожные шаги. Все трое быстро погасили свечи и отступили в тень, держа оружие наготове.
 Они увидели, что стена слегка, с легким звуком, качнулась, а затем скользнула вперед. В образовавшемся отверстии возник слабый свет, а затем — Морган, несущий на руках принца, а за ним — Дункан.
 Как только они вошли в комнату, то сразу почувствовали присутствие чужих, скрывшихся в тени.
 — Вы, демоны, — прошипел Эдгар из темноты. — Что вы сделали с Его Высочеством?
 Три человека вступили в круг, освещенный лампой у стола, и с ненавистью посмотрели на Моргана и Дункана. Их оружие было наготове, лица скрыты под капюшонами темных плащей, на головах стальные шлемы.
 — Вам нечего ответить, монстры? — с яростью повторил Эдгар. — Становитесь и защищайтесь!




 Глава 10


 Эти слова побудили Моргана и Дункана к действиям. Дункан поставил свечу на пол и подал Моргану его меч. Морган уже положил бесчувственного Келсона у своих ног и теперь быстрым, как молния, движением выхватил меч из ножен. Дункан же обнажил меч Келсона и приготовился к борьбе.
 Немедленно самый младший из троих нападающих завязал бой и прижал к стене Дункана. Остальные двое одновременно напали на Моргана. Один из них был вооружен шпагой, а второй — тяжелым широким двуручным мечом. Их удары обрушились на Моргана, как удары молота на наковальню.
 Отразив первый бешеный натиск, Морган стал действовать более осторожно, более методично, больше думая о том, чтобы защитить неподвижное тело Келсона, лежащее у его ног, чем поразить нападающих. Узкий стилет, появившийся в его левой руке, он использовал для того, чтобы отражать удары шпаги. Но он, конечно, был совсем неэффективным при защите от ударов тяжелого меча, которые градом сыпались на него.
 Кроме того, он был ограничен в свободе маневра, так как не мог удалиться от тела Келсона. Он не знал, кто на них напал, и не мог оставить Келсона совершенно без защиты. Морган посмотрел в сторону и увидел, что от Дункана помощи ждать нечего.
 Зажатый в углу, Дункан лицом к лицу столкнулся со своим противником. Меч Келсона был легче и короче того, к которому он привык. Поэтому он был в трудном положении. Ему пришлось драться непривычным для него оружием против противника, который превосходил его силой, весом, боевым опытом.
 Но в искусстве боя Дункан ему не уступал. Он был сыном дворянина, был рожден и вскормлен в лучших боевых традициях и прошел хорошую школу фехтования. Но это искусство он не любил: он имел оружие только для того, чтобы защитить себя, а не убивать самому. Люди редко обнажают оружие против священника, особенно такого высокого сана, как у него.
 Не устрашенный натиском, Дункан продолжал обороняться, поджидая удобного момента. И дождался.
 Его противник, чувствуя свое преимущество, будучи уверенным в победе, стал менее осторожен, менее быстр в движениях — и это стоило ему жизни.
 Меч Дункана стремительно метнулся вперед, пронзил сердце солдата, и тот рухнул на пол с выражением удивления на лице.
 Бросив окровавленный меч Келсона на пол, Дункан посмотрел на бой Моргана, стараясь понять, кого из двух его соперников следует вывести из строя. Решить это было несложно. Моргану было все труднее отражать удары двуручного меча. И один из них наверняка скоро будет роковым для Моргана.
 Неслышно приблизившись к этому солдату сзади, Дункан протянул руки вперед ладонями вместе, а затем медленно развел их в стороны. При этом в воздухе появился шар зеленого огня, который направился к затылку солдата. Когда он коснулся его шлема, вспыхнула дуга зеленого пламени. Человек вскрикнул и рухнул на пол. Это настолько поразило его товарища, что тот потерял всякую способность защищаться, и Морган, обезоружив, прижал его к стене.
 За дверями покоев послышался шум. Это прибыли охранники. Они поняли, что их товарищи проиграли бой, и начали стучать в дверь, причем стук и грохот становились все более настойчивыми.
 — Сэр! — послышался сквозь шум чей-то голос. — Сэр, у вас все нормально? Что случилось, генерал Морган? Откройте двери, иначе мы их взломаем!
 Морган повелительно указал на пленника острием меча, а сам бросился к двери. Дункан кивнул. Прежде чем пленник успел отреагировать, Дункан уже был рядом и дотронулся до его лба, произнесся что-то тихим голосом. Глаза пленника потеряли всякое выражение, руки опустились, и он больше не сопротивлялся.
 — Ты не видишь меня, — прошептал Дункан, глядя ему в глаза. — Ты видишь только принца и Его милость. Ты понимаешь меня?
 Человек медленно кивнул.
 Дункан опустил руки и пошел к двери на балкон, кивнув Моргану. Он был уверен, что этот человек о нем ничего не скажет. Ведь объяснить его присутствие здесь в такой час было бы очень сложно.
 Морган отодвинул засов на двери, его стилет скользнул в ножны. Он услышал слабый звук из того угла комнаты, где лежал Келсон. Морган отступил в центр комнаты, когда дверь распахнулась и в комнату ввалились вооруженные люди.
 Капитан стражников — тот самый, что был в саду днем — быстро пробежал взглядом по комнате, а его люди взяли под свою опеку пленника Моргана. Затем капитан направился к Моргану. Его оружие было наготове.
 — Стойте на месте, генерал Морган, и бросьте оружие, — сказал он. Его меч следовал за каждым движением Моргана. — Где Его Высочество?
 Моргану не было необходимости оглядываться, чтобы убедиться в том, что он окружен и что число его врагов очень велико. Пожав плечами, он уронил меч на пол, а потом повернулся и повел туда, где лежал Келсон. Никто не пытался остановить его, когда он встал на колени перед мальчиком.
 — Как ты себя чувствуешь, мой принц? — спросил он, помогая мальчику подняться на ноги.
 Келсон слабо кивнул и оперся на руку Моргана.
 — Все нормально, — прошептал он, тяжело дыша и стараясь собраться с силами.
 Он осмотрел комнату, увидел трупы и множество вооруженных солдат и инстинктивно понял, что правду говорить не стоит. Его не поймут.
 Он снова глубоко вздохнул и повернулся к капитану:
 — Почему эти люди здесь, капитан?
 Капитан сразу же ушел в оборону.
 — Я не знаю, сэр. Очевидно, они напали на наружную охрану. Там трое убитых, по меньшей мере четверо тяжело ранены.
 Келсон кивнул. Очевидно, они напали на наружную охрану. Там трое убитых и много раненых. Для него в этой ситуации кое-что прояснилось.
 — Ясно. И кто же напал на вас, Морган?
 Морган подошел к пленнику, который все еще оставался на ногах, и сдернул с него шлем. На него взглянуло хмурое лицо.
 — Лорд Эдгар Магельвейт! — воскликнул Келсон.
 — Это один из ваших вассалов, генерал Морган? — спросил капитан. Его меч угрожающе поднялся.
 Морган чувствовал угрожающие нотки в его голосе и предупредительно держал руки на виду, когда рванулся к нему для ответа.
 — Да, капитан, это мой человек. — Он повернулся к Эдгару. — Ты не хочешь рассказать нам, что все это значит, Эдгар? Я полагаю, что у тебя есть веские причины для того, чтобы ты решился изменить своему королю?
 Эдгар смутился, а затем виновато посмотрел на Келсона.
 — Мы только выполняли приказ, Ваша милость.
 — Чей приказ, Эдгар?
 Эдгар поежился.
 — В… ваш приказ, милорд.
 — Мой приказ?..
 — Морган приказал вам убить короля? — негодующе воскликнул капитан. Его меч направился к лорду Моргану.
 — Достаточно! — приказал Келсон. Он схватил руку капитана и оттолкнул ее в сторону. — Лорд Эдгар, расскажите поподробнее!
 Эдгар переминался с ноги на ногу. Затем он рухнул на колени, склонил голову и протянул руки, моля о пощаде.
 — Пожалуйста, сэр, простите меня! — закричал он. — Я не предполагал сделать это. И никто из нас тоже. Лорд Алярик заставил нас сделать это. Он… он имеет власть над людьми. Он может сделать с нами все, что хочет. Он…
 — Стоп! — рявкнул Келсон. В его глазах зажегся огонь.
 — Сэр, — заговорил капитан, стараясь приблизиться к Моргану. — Позвольте мне арестовать его. Вы теперь сами убедились, что все, кто говорит о нем, говорят правду — он убийца, монстр!..
 — Этот человек лжет, — сказал Келсон, устремив холодные глаза Халдана на капитана. — Морган не предатель!
 — Сэр, я клянусь вам, — начал Эдгар. Его взгляд стал диким, умоляющим.
 — Тихо!
 В комнате стало тихо. Тишина нарушалась лишь хриплым дыханием Эдгара.
 Принц взглянул на Моргана, ожидая какого-нибудь указания, но Морган едва заметно кивнул головой, предоставляя Келсону самому искать выход из создавшейся ситуации. Что бы сейчас ни сказал или ни сделал Морган, это только осложнило бы все дело.
 Келсон посмотрел на Эдгара у своих ног.
 — Встань.
 Когда он встал, Келсон пробежал взглядом по лицам солдат и обратился к ним.
 — Вы все уверены, что лжет Морган. И вы думаете, что я защищаю Моргана, потому что он обманывает меня, но я, в отличие от вас, верю ему. — Он снова посмотрел на Эдгара. — Но вам скажу, что Морган никому не приказывал убить меня. Он дал торжественную клятву моему отцу, а он человек слова.
 Он посмотрел на Моргана и продолжал:
 — Нет, лжет Эдгар. И теперь нам нужно узнать, почему и для чего. Я могу попросить Моргана допросить его. Вы все знаете, что он обладает могуществом Дерини, и вы все знаете, что он может узнать правду. Но так как вы ему не доверяете, то будете подозревать, что это он сам подсказывает ответы и заставляет их произносить.
 Он отвел глаза от Моргана и подошел поближе к Эдгару. В наступившей тишине он долго и пристально смотрел на него.
 — Джентльмены, я сын своего отца, который обладал могуществом. И я тоже знаю, когда человек лжет. И я тоже могу заставить его говорить правду!
 Он посмотрел прямо в глаза Эдгару:
 — Лорд Эдгар, смотри на меня, — приказал он. — Кто я такой?
 Эдгар не мог отвести глаз от Келсона. Морган смотрел на него с удивлением. Наверное, Дункан обучил его мысленному зрению.
 — Кто я? — повторил Келсон.
 — Ты принц Келсон Халдан, законный наследник короля Бриона, — спокойным тоном ответил Эдгар.
 — А это кто? — спросил Келсон, указывая на Моргана.
 — Лорд-генерал Алярик Энтони Морган, мой хозяин, сэр.
 — Ладно, — сказал Келсон. Его глаза сузились. Он сосредоточился. — Лорд Эдгар, это Морган приказал убить меня?
 Эдгар ответил кратко, не отводя глаз:
 — Нет, сэр.
 Охранники неспокойно задвигались. По комнате пронесся шепот. Капитан был изумлен.
 — Тогда кто же, лорд Эдгар?
 Глаза Эдгара расширились, как будто в нем происходила внутренняя борьба, а затем он кашлянул и воскликнул:
 — Мы пришли сюда убивать не вас, сэр. Мы пришли убить лорда Алярика! Надо убивать таких, как он, тех, кто губит беспомощных людей!
 Он вырвался из рук охранников и бросился на Моргана, стараясь схватить его за горло. Морган уклонился и вернул Эдгара в руки охранников. Эдгар продолжал вырываться. Келсон поднял руку, требуя тишины.
 — Объясни, Эдгар, — сказал он, подходя ближе к нему. — Кто губит беспомощных людей? О чем ты говоришь?
 — Морган знает, — крикнул пленник. — Спросите его, как Майкл де Форест нашел свою смерть на кончике кинжала, когда стоял на посту, охраняя дворец. Спросите его, как же он допустил оплошность и у юного де Фореста осталось достаточно сил, чтобы написать кровью на стене знак убийцы — грифон Корвина!
 — Что? — ахнул капитан.
 Опять по комнате пробежал шум разговоров, на этот раз уже громче. Ошеломленный Келсон повернулся к Моргану.
 — Ты знаешь, о чем он говорит? — прошептал мальчик.
 Вокруг них прекратились сразу все разговоры. Охранники ждали ответа Моргана. После заявления Эдгара все мечи снова были направлены на него.
 Морган наклонил голову.
 — Попытайся прощупать поглубже, Келсон. Я понятия не имею, о чем он говорит.
 — Ну, еще бы! — прошептал кто-то из солдат.
 Келсон резко повернулся в направлении голоса, затем снова повернулся к Эдгару, глядя ему в глаза.
 — Лорд Эдгар, почему ты решил, что это правда?
 Эдгар успокоился под его взглядом.
 — Лорд Лоуренс, Гарольд Мапмартан и я видели это.
 — Убийцу или труп? — настаивал Келсон. — А как вы туда попали Эдгар?
 — Мы… были…
 — Продолжай, — сказал Келсон.
 — М-м… нам сказали, что нужно сходить туда, — неохотно сказал Эдгар.
 — И кто же вам это сказал? — настаивал Келсон. — Тот, кто знал об этом, поэтому и послал вас?
 — Пожалуйста, сэр, — задрожал Эдгар. — Не заставляйте меня…
 — Кто приказал вам пойти туда? — спросил повелительно Келсон. В его глазах загорелся гнев.
 — Сэр, я…
 Внезапно, прежде чем кто-либо смог остановить его, Эдгар повернулся и выхватил кинжал у одного из охранников. И хотя Морган тут же бросился на него, понимая, что сейчас произойдет, он знал, что не сможет остановить его.
 Когда руки Моргана коснулись его, было уже поздно. Кинжал вонзился в живот Эдгара, и он, согнувшись вдвое, упал на пол. А Морган и ошеломленные охранники смотрели на тело, лежащее на полу. Капитан был в ужасе от того, что произошло.
 — Он покончил с собой, сэр, — прошептал капитан, глядя на Моргана.
 — Вот что темные силы делают с человеком.
 — Уберите его отсюда, — приказал Келсон. — И его дружков тоже. Нас сегодня больше не беспокоить.
 Он отвернулся. Охранники повиновались, испуганно озираясь, а Морган вышел в коридор.
 Дерри, помоги ему бог. Он должен быть где-то здесь. Если он выполнил его приказ, а Морган не имел основания сомневаться в этом, то он должен знать, как же всего три человека прорвались через целый отряд охранников. Трое мертвы и по меньшей мере четверо тяжело ранены, сказал капитан. Если бы Дерри был среди живых…
 То, что он увидел в коридоре, напоминало бойню. Везде валялись тела, толпились солдаты. Кого-то несли на носилках. Морган взглянул на носилки, но это был не Дерри.
 Он стал рассматривать тех, кто еще лежал здесь, пока не увидел знакомый голубой плащ у стены. Хирург, осматривающий рану, только что поднялся и повернул свое темное от усталости лицо, когда Морган приблизился к нему.
 — Я очень сожалею, но боюсь, что ничего не смогу сделать для этого человека, милорд, — сказал он, печально склоняя голову. — Он умрет через несколько минут. Я лучше пойду к тем, кому могу помочь. — Он повернулся и пошел к другим раненым.
 Морган встал на колени перед телом, отвернул край плаща, который закрывал лицо. Это был Дерри.
 Когда он посмотрел на него, он вспомнил слова женщины в сером: «Я хочу, чтобы ты заплатил за все, и я уничтожу всех, кого ты любишь. Медленно, одного за другим…»
 Первым был Брион, затем лорд Ралсон, молодой Колин, его люди. И теперь Дерри. И он ничего не может сделать!
 Он взял холодную руку Дерри, поднял его безжизненное веко: Дерри был еще жив, но на самом краю смерти. Ужасная рана зияла в боку. Вероятно, пробита печень, и из раны толчками била алая кровь.
 Морган достал из рукава платок и прижал к ране, стараясь остановить кровотечение, хотя знал, что это бесполезно. Если бы он мог сделать что-нибудь… если бы он мог вызвать какие-нибудь силы, залечивающие раны…
 Внезапно он резко выпрямился: когда-то давно он читал о таких силах, залечивающих раны, которые были у Дерини. В старые времена даже были люди, которые занимались только этим делом.
 Но нет. Это же были чистокровные Дерини, хорошо обученные, имеющие в своем распоряжении все могущество, а не такие полукровки, как он. И времена изменились. Теперь люди верят в чудеса, а силы Бога не так-то просто вызвать и направить.
 И все же, если у Дерри есть хоть малейший шанс выжить, то он, Морган, попробует вызвать забытые силы из прошлого — и только Бог знает, как…
 Он должен попытаться.
 Положив руки на лоб Дерри, он начал концентрировать умственную энергию, очищать свой мозг. В качестве фокусирующего камня он использовал своего грифона, как он уже делал это раньше, когда вызывал видение.
 Он закрыл глаза и сосредоточился на вызове вылечивающих сил, на том, что Дерри должен выздороветь. В коридоре, где он стоял на коленях, было холодно, но пот стекал с его лба и каплями падал с подбородка. Он ощущал, как теплая влага испарины покрыла его руки.
 И затем это случилось. В какое-то мгновение он ощутил, что его что-то коснулось, что-то чужое прошло сквозь него, подарило жизнь и силы безжизненному телу, которого он касался руками.
 Его глаза в изумлении широко раскрылись. Дерри глубоко вздохнул. Его веки задрожали, и дыхание изменилось. Казалось, что он спит глубоким сном.
 Удивленный, Морган убрал руки со лба юноши и потянулся за платком, закрывающим рану. Он колебался, боясь разрушить заклинания, но затем осмелился и снял платок с раны.
 Раны не было! Она исчезла, залечилась — без какого-либо шрама, отметки — ничего! Морган, не веря своим глазам, смотрел на это. Затем он поспешно снял бинт с перевязанной руки. И эта рана залечилась! Он присел на пятки, не в силах понять, что произошло.
 Затем позади него раздался голос, который превратил его кровь в лед, а волосы его зашевелись.
 — Отлично сделано, Морган, — сказал голос.




 Глава 11


 Морган резко повернулся и принял оборонительную позу, ожидая увидеть лицо из своего видения.
 Но тот, кто подошел к нему, вовсе не был седой, давно умерший Камбер, а просто самодовольный Бран Корис. А вместе с ним были Эван, Нигель, Ян и другие придворные дворяне, которые поспешили сюда, услышав о том, что здесь произошло. Позади всех стояла разгневанная Дженана в окружении придворных дам.
 — Да, да. Отлично сделано, — продолжал Бран. — Теперь ты закончил свое дело, не правда ли? Ведь теперь остался только ты один, кто знает, что же произошло по дороге в Ремут.
 Морган был спокоен. В это время все подошли и образовали вокруг него тесный круг. Морган старался овладеть собой, успокоиться и дать соответствующий ответ.
 — Сожалею, что приходится разочаровать тебя, лорд Бран, — ответил он. — Позови одного из врачей, чтобы тот позаботился о Дерри. Он не мертв. Он просто без сознания и даже не ранен. Не сомневаюсь, что кто-то хотел устроить тут небольшой спектакль. — Морган не собирался сообщать здесь о своей новой способности. Это бы вызвало еще больше подозрительности и недоверия.
 Дженана протолкнулась сквозь толпу, окружающую Моргана, и остановилась между лордом Эваном и, как всегда, элегантным Яном.
 Морган никогда не видел ее такой красивой, как сейчас. Ее длинные каштановые волосы были распущены по спине, и Морган очень пожалел о том, что не смог наладить дружеские отношения с гордой и прекрасной королевой.
 На ней поверх ночной рубашки было накинуто что-то прозрачное, светлое. Она поддерживала эту накидку у шеи тонкой бледной рукой, на пальцах которой сверкали драгоценные камни.
 — Ваше Величество, — поклонился Морган, пытаясь избежать столкновения. — Я сожалею об этом шуме, особенно в такой поздний час. Но я тут ни при чем.
 Лицо Дженаны было суровым, а в глазах светился зеленый лед.
 — Вы тут ни при чем? Морган, вы принимаете меня за идиотку? Вы думаете, что я не знаю об убийстве солдата в моем дворце? Полагаю, что вы дадите мне объяснение прежде, чем вас арестуют и осудят за убийство!
 В это время в дверях появился Келсон. Он выглядел усталым и измученным, но очень решительным.
 — Морган дал все необходимые объяснения мне, мать, — сказал он спокойно и подошел к Моргану. — И к тому же не может быть никаких арестов и судов без моего приказа. Это ясно?
 Все, кроме Дженаны, почтительно поклонились Келсону. Мальчик окинул всех собравшихся решительным взглядом.
 — Джентльмены, вы недоумеваете по поводу ночного покушения на мою жизнь. И я тоже. — Он помолчал и продолжал ровным голосом. — Без сомнения, мы узнаем все подробности в свое время. Но я хочу вас предупредить. Любая попытка помешать мне в оставшиеся до коронации часы будет рассматриваться как измена. Я больше не желаю выслушивать обвинения против Моргана и сомнения в его преданности мне. Вам понятно? Если вы не будете повиноваться мне, то вам придется узнать, что отец хорошо обучал меня тому, как быть настоящим королем Гвинеда.
 Все почтительно, за исключением Дженаны, слушали его слова. Дженана же стояла неподвижно и смотрела на Келсона.
 — Келсон, ты можешь для меня сделать то, что очень важно и от чего зависит твое будущее? — прошептала она.
 Келсон был тверд.
 — Идите в свои покои, матушка. Я не хочу спорить с вами в присутствии всего двора.
 Она молчала. Келсон обратился к капитану, который закончил осмотр кабинета и теперь выстроил своих людей в коридоре.
 — Капитан, я иду спать. Позаботьтесь, чтобы меня не беспокоили. Генерал Морган останется со мной.
 — Слушаюсь, Ваше Высочество, — сказал капитан.
 — Идите отдыхать, джентльмены, — продолжал Келсон. — Увидимся завтра утром. Нам всем нужно отдохнуть, ведь завтра необычный день.
 Повернувшись, он вошел в свои покои, Морган проследовал за ним. Щелкнул засов. Королева после минутного колебания смиренно пошла по направлению к своим покоям. Ян в сопровождении группы придворных и лордов устремился в боковой коридор, дав знак охраннику следовать за ним.
 Когда дверь закрылась за ними, Келсон в изнеможении ухватился за плащ Моргана и опустился у его ног. Морган нахмурился, поднял его и понес на постель. Дункан появился из своего убежища на террасе.
 — На улице очень холодно, — сказал он, дыша на руки и потирая их. Затем он подошел к постели. — Ну как?
 — С ним будет все хорошо, — сказал Морган, расстегивая Келсону ворот и расстилая постель. — Он истратил много сил. Ты ведь сказал, что он будет спать до утра.
 Дункан потрогал лоб мальчика, а затем принялся забинтовывать раненую руку.
 — Хорошо, что он проснулся. Тебе бы пришлось очень туго, не будь он рядом. Все объяснить им было бы очень трудно.
 Он хмыкнул и снова стал забинтовывать руку. Морган попытался снять одежду с Келсона. Когда его пришлось приподнять, он открыл глаза.
 — Морган? Отец Дункан? — слабым голосом спросил он.
 — Мы здесь, мой принц, — ответил Морган, укладывая его на подушки.
 Келсон повернул голову и посмотрел на Моргана.
 — Морган, как я действовал? — спросил он почти шепотом. — Боюсь, что я был чересчур мягок.
 — Ты действовал великолепно. Брион тобой бы гордился.
 Келсон слабо улыбнулся и устремил взгляд на потолок.
 — Я видел его, Морган, и я слышал его голос. Он позвал меня и затем… — Он повернулся к Дункану. — Я видел все как будто через тонкий шелк в слабом лунном свете. И там был кто-то еще, отец Дункан. Человек с сияющим лицом и золотыми волосами — но это был не ты, Морган. Я помню, что испугался, но потом…
 — Успокойся, мой принц, — сказал Морган. — Ты должен отдохнуть. Спи, мой принц, я буду спать рядом.
 Пока он говорил, веки Келсона затрепетали, а затем закрылись, и его дыхание стало спокойным и глубоким: Келсон уснул. Морган помог Дункану снять с мальчика сапоги. Затем они укрыли его, поставили свет у постели и направились к камину.
 Морган прислонился к каминной полке и задумчиво посмотрел на пламя.
 — Случилось что-то странное, — сказал он, когда Дункан встал рядом с ним. — Мне кажется, я знаю, чье лицо видел Келсон во время ритуала.
 — Святого Камбера? — спросил Дункан. Он отступил назад и встал прямо, сложив руки за спиной. Морган поднял голову и встретился с ним взглядом.
 — Да, — сказал Морган, — есть еще кое-что, что поразит тебя. В бою у дверей был тяжело ранен Дерри. Он был на краю смерти, когда я нашел его. В боку была такая рана, что в нее можно было просунуть кулак. И я излечил его.
 — Ты излечил?
 — Я знаю, что это звучит смешно, — продолжал Морган. — Но я вспомнил, что в старые времена некоторые Дерини призывали тайные силы для излечения ран и болезней. И я решил попытаться, хотя надежды было мало, очень мало. Я даже не думал, что у меня получится.
 Как мог я, полукровка-Дерини, вызвать эти старые силы, которые теперь не подчиняются и чистокровным Дерини?
 Во всяком случае, я попытался. Я использовал в качестве фокуса грифона, как я уже пробовал это в библиотеке. Я положил руки ему на лоб, закрыл глаза. И потом, внезапно, я почувствовал чье-то присутствие рядом, чью-то пару рук, которые коснулись меня, чью-то силу, которая прошла через меня, но не исходила от меня.
 Он сделал глубокий вдох.
 — Дункан, клянусь всем, что для меня свято, я никогда раньше не делал ничего подобного. Когда я открыл глаза — поверь мне, — Дерри уже дышал нормально, как будто спал! Я открыл раны — они были излечены, исчезли без всякого следа!
 Дункан, раскрыв рот, смотрел на Моргана.
 — Клянусь тебе, Дункан, — продолжал Морган почти про себя. — Он был излечен полностью, без шрамов и отметин. Даже его рука излечилась. И… — Его голос изменился. — Ты же специалист по чудесам, святой отец. Объясни мне, что же произошло?
 Дункан пришел в себя настолько, что сообразил закрыть рот. Затем он недоверчиво покачал головой.
 — Я не знаю. Я не могу объяснить тебе этого, Алярик. Ты думаешь, что к тебе приходил тот же, кого ты видел в библиотеке?
 — Я этого не знаю, — Морган оперся руками о спинку кресла и покачал головой. — Но как будто кто-то вкладывал знание в мою голову, знание, над которым я не властен. И это хорошие знания, которые идут нам на пользу. Может быть, Камбер Кулди помогает нам. Приняв это за истину, я готов поверить почти всему, даже самому невероятному. — Он подошел к двери на террасу, отодвинул шторы и устремил взгляд в темное небо. — Что может Дерини-полукровка знать о невидимых силах?
 Дункан подошел к нему и тоже посмотрел на небо.
 — Всему этому наверняка есть какое-нибудь правдоподобное объяснение, Алярик. И, может быть, все станет ясно, когда закончится борьба с темными силами.
 — Хорошо, — кивнул Морган. — Считай так, как тебе нравится. А у меня другое мнение. Тебя что-нибудь беспокоит в этом ночном происшествии?
 — Ты имеешь в виду нападение лорда Эдгара или обвинения против тебя?
 — И то, и другое, — ответил Морган. — И то, что Келсон обнаружил в себе способность видеть правду. Я хотел бы, чтобы ты обучил меня этому. Это спасло бы меня от многих неприятностей.
 — Я? — изумился Дункан. — Ты думаешь, что это я научил его?
 Морган опустил штору и повернулся к Дункану.
 — Конечно, ты! — он задумался. — А может Брион, обучил его?
 — Это исключено, — ответил Дункан. — Брион не Дерини, а только Дерини может научить человека таким вещам.
 — А Келсон когда-нибудь видел, как ты делал это?
 — Никогда. Я до сегодняшнего дня не показывал ничего Келсону. Вспомни, он даже не знал, кто я. А может, он видел, как делал ты?
 — Конечно, он мог видеть. Десятки раз. Но не имея могущества Эрпала, он не смог бы использовать полученную информацию… Дункан, у меня возникла одна мысль. А может, в мальчике есть кровь Дерини?
 — Не думаю, — подумал Дункан. — Брион был человеком. В этом нет никаких сомнений. Ты полагаешь, что Брион не отец ему? Это чепуха!
 Морган покачал головой.
 — Нет. Брион его отец, это точно. Достаточно взглянуть на мальчика, чтобы убедиться в этом. Ты не думаешь, что Дженана…
 Его глаза сузились, а голос замолк. Он посмотрел на Дункана, на лице которого отразились те же чувства, что и на его лице.
 Дункан глубоко вздохнул и покачал головой.
 — Королева Дерини? Если это так, то это могло бы объяснить многое: ее сверхчувствительность к могуществу Бриона, ее непримиримая ненависть к тебе, внешне основанная на религиозном фанатизме… Ты думаешь, она понимает?
 — Может быть, и нет, — сказал задумчиво Морган. — Ты не знаешь, как опасно быть Дерини. Я уверен, что существует много Дерини, которые решили, что гораздо более безопасно не говорить своим детям, кто они. И в мире, где гражданские и церковные законы запрещают заниматься оккультными науками, как можно узнать, что в тебе кровь Дерини? Если ты знаешь, что ты Дерини, тогда другое дело. Всегда можно найти наставника, который поможет тебе развить способности. Только нужно быть очень осторожным. Но если ты не знаешь, кто ты, то на все попытки определить свои способности смотрят косо. Я не говорю, что Дженана именно в такой ситуации. Возможно, существуют тысячи Дерини, которые не знают, кто они.
 — Я не буду спорить, — согласился Дункан. — Если Дженана Дерини, то она будет нам завтра опорой, в которой мы будем нуждаться. Ведь если мы как-то нарушили последовательность ритуала, то невозможно сказать, на что способен Келсон, если будет опираться только на собственные силы.
 Морган покачал головой.
 — Мне не нравится то, что Келсон совсем не обучен. Предполагалось, что умение придет к нему вместе с могуществом Бриона. — Он помолчал. — Интересно, предполагал ли Брион, что он оставляет нас. Я даже не знаю, ругаться мне или благословить Бриона за это.
 Дункан улыбнулся и подошел к камину.
 — Разве мы приняли поручение Бриона, потому что были уверены, что оно будет легким? А, может, просто потому, что любили его, любим его сына и, наконец, потому, что были уверены в том, что это нужно.
 — Ну, конечно, Дункан. — Он стиснул руки, бессознательно поглаживая грифона. — Но ты должен признать, что появилось много новых обстоятельств: собственное могущество Келсона, Дженана — будет ли она спокойно смотреть, как погибает ее сын? И еще: во дворце предатель.
 — Предатель?
 — Да, в самом дворце. И, вероятно, занимающий высокий пост. Ведь не сама же Чарисса послала Эдгара, как ты думаешь? Наверняка, на нее кто-то работает.
 — Ну, раз уж ты начал, то скажу, что есть и еще повод для беспокойства, — сказал Дункан. — Предположим, что Чарисса победит завтра. А это может случиться при неблагоприятном для нас стечении обстоятельств. Что же будет с Келсоном? С королевством? И что произойдет с теми, кто поддерживал Бриона, а теперь — Келсона, вроде нас?
 Морган поднял бровь.
 — Если Чарисса победит, то твоя раса не защитит тебя. Как исповедник Келсона и мой родственник, ты будешь сразу же приговорен. А твое участие в коронации только закрепит твой приговор.
 — Ты боишься? — засмеялся Дункан.
 — Конечно, — фыркнул Морган. — Я был бы идиотом, если бы не боялся. Но я еще не достиг этого блаженного состояния. Ну, во всяком случае, наши разговоры не рассеют наши сомнения относительно дальнейших событий. Не знаю, как ты, но я засыпаю прямо стоя.
 — Ну что ж, закончим, — согласился Дункан. — Да и мне уже пора идти. Если я потороплюсь, то успею вовремя и меня не хватятся. Я не думаю, что мой драгоценный архиепископ похвалит меня за ночные прогулки. — Он взглянул на спящего Келсона и направился к потайной двери. — Думаю, что я истратил сегодня столько сил, сколько не тратил за последние десять лет.
 — Это полезно для тебя, ты должен делать это почаще, — засмеялся Морган, открывая потайную дверь и подавая Дункану зажженную свечу.
 Та половина Дункана, которая принадлежала церкви, говорила ему, что он должен проигнорировать это замечание, но все же он, входя в темную пустоту тайного коридора, не смог сдержать мягкую улыбку.
 — Тебе нужно еще что-нибудь? — спросил он, задерживаясь у входа. — Келсон должен спать до утра, но…
 — Это ты говорил и раньше, — фыркнул Морган.
 — Но, Алярик, ты же знаешь, что я тут ни при чем, — прошептал Дункан шутливо-серьезным тоном. — А, кроме того, я думаю, что у тебя побывало много гостей за ночь. Я слишком устал от такого количества народа.
 Прежде чем Морган успел придумать ответ, Дункан повернулся и исчез в коридоре. Морган покачал головой, закрыл тщательно дверь, а затем направился к камину.
 Это был длинный день — длинные две недели. И хотя конец был близок, он знал, что самое трудное впереди.
 Он потер руками глаза и постарался освободить мозг от всяких мыслей. Коли он хочет быть способен оказать Келсону помощь утром, он должен поспать.
 Он подтащил кресло к кровати Келсона, отстегнул плащ и бросился на мягкие подушки. Как только он коснулся их, на него нахлынула волна сна, куда-то непреодолимо унося его. Все, что он успел сделать, — это скинуть сапоги и натянуть на себя плащ, прежде чем сон одолел его окончательно. Сознание уже покинуло его, но он отметил в уме, что единственный шум в комнате — это дыхание Келсона и что если тут что-нибудь изменится, то он должен немедленно проснуться.
 После этого он заснул.
 Однако для лорда Яна Ховела ночь только начиналась. Когда он открыл дверь в свои покои, то пригласил войти туда и охранника, который его сопровождал.
 — Как твое имя, друг мой?
 — Джон Элсуорт, милорд, — ответил польщенный охранник.
 Он не был похож на первого охранника, которого Ян использовал в своих дьявольских замыслах. Джон был низенький, плотный пожилой человек, давно служивший в охране королевского дворца. Он был очень силен — и именно поэтому Ян выбрал его.
 Ян потаенно улыбался, когда шел к столу. Он налил себе стакан вина и повернулся к охраннику.
 — Очень хорошо. Я хочу, чтобы ты сейчас для меня кое-что сделал.
 — Слушаю, милорд.
 Он подошел к охраннику и посмотрел ему в глаза.
 — Смотри на меня, Джон, — приказал он. Глаза охранника, слегка удивленные, встретились с глазами Яна. Тот поднял палец.
 — Ты видишь мой палец? — спросил он, медленно водя им перед лицом Джона.
 — Да, милорд, — ответил тот, следя глазами за пальцем.
 Затем Ян пальцем коснулся лба охранника и прошептал:
 — Спи, — и глаза охранника закрылись. Потребовалось совсем немного времени, чтобы сосредоточиться и установить со своей сообщницей связь, хотя она находилась за много миль отсюда. Эманация исходила от Яна, и его невольный медиум отбрасывал причудливую призрачную тень на обитую гобеленами стену.
 — Чарисса, ты слышишь меня?
 Губы Джона задвигались, и прозвучал ответ:
 — Я слышу.
 Ян улыбнулся.
 — Они были в гробнице, как ты и предсказывала, моя дорогая. На Келсоне уже Глаз Рома. Я не думаю, что кто-нибудь заметил это, кроме меня. Я не могу сказать, успешно ли прошла передача могущества. Мальчик был очень усталый, но этого и следовало ожидать.
 Наступила пауза, и затем охранник заговорил. Голос его был низок и глух, но интонации явно принадлежали Чариссе.
 — Хорошо, но процесс передачи еще не закончен. Он должен завершиться на коронации или каком-нибудь важном публичном собрании. Так что у нас еще есть пути воспрепятствовать этому. Ты знаешь, что нужно делать в соборе?
 — Конечно.
 — Хорошо. И сделай так, чтобы не было сомнения в том, на кого возложить вину. Я уже получила еще одно предостережение от Совета Дамберханцев, запрещающее мне вмешиваться. Естественно, я не собираюсь следовать их указаниям. Но не вредно подурачить их подольше. Кроме того, Морган наполовину Дерини. Вполне возможно, что Совет обвинит его и в этом, если мы все тщательно спланируем и выполним.
 — Это смешно, — фыркнул Ян. — Совет дает указание дочери Марлука! Кем себя считает этот Каран?
 Он уловил самодовольный смешок, и затем голос ответил:
 — Не в этом суть, Ян. Ты лучше иди и делай свое дело, прежде чем ты вымотаешь медиума до того, что не сможешь вернуть его к жизни. Его смерть вызовет подозрения, а тебе еще не время раскрывать себя.
 — Не бойся, моя курочка! — хихикнул Ян. — Пока.
 — Пока, — ответил голос.
 Эманация исчезла, и Ян открыл глаза, все еще держа медиума под контролем.
 — Джон, ты слышишь меня?
 — Да.
 Ян сдвинул пальцы на веки Джона и легонько надавил на них.
 — Ты не будешь ничего помнить о том, что произошло. Ясно? Когда я освобожу тебя, ты будешь помнить только то, что я просил проводить меня в свои покои.
 Охранник еле заметно кивнул головой.
 — Хорошо, — пробормотал Ян, опустив руки. — Ты очнешься и ничего не будешь помнить.
 После этого Ян вернулся к столу и взял стакан с вином. Джон открыл глаза и посмотрел на Яна.
 — Нужно еще что-нибудь?
 Ян покачал головой и сделал глоток вина.
 — Нет. Но если ты будешь так добр и постоишь на посту у дверей, то я не забуду тебя. Как видно, по коридорам дворца ходят убийцы, и мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь из них оказался у моей постели.
 — Хорошо, милорд, — поклонился Джон. — Я посмотрю, чтобы вас никто не потревожил.
 Ян поднял стакан, опорожнил его и, когда дверь за охранником закрылась, поставил на стол. Теперь за дело. И больше никаких обычных убийств. Согласен, это будет противно и даже утомительно, так как там будут участвовать трое. Но серьезных затруднений у него не будет.
 Он сожалел, что сил у него едва хватит и на то, чтобы выдержать только до собора, но это ничего. Чарисса даст ему новые силы взамен использованных, когда он вернется. И в самом деле, все уже подготовлено, и небольшая прогулка для него даже полезна. Она поможет ему проветриться. Ничто лучше, чем конная прогулка в ноябре, не может очистить человека от мыслей об убийствах и привести его в более приятное состояние духа.
 Он быстро встал в центр комнаты, плотно запахнул плащ вокруг себя, проговорив слова заклинания, которому научила его Чарисса, сделал нужные пассы в воздухе перед собой — и исчез.
 Позднее — много позднее — Ян бросил поводья в лесу севернее Ремута. Он прислушался, а затем послал лошадь шагом, предоставив ей самой находить дорогу в темной безлунной ночи. Пошел снег, и Ян плотнее закутался в длинный плащ, продолжая свой путь в кромешной тьме.
 Наконец он обнаружил, что едет вдоль каменного утеса, такого высокого, что его вершины даже не были видны. Он проехал с полмили, и внезапно его окликнул грубый голос:
 — Кто едет?
 — Лорд Ян. Я приехал повидаться с Ее милостью.
 Слева кто-то чиркнул кремнем, и в темноте вспыхнул факел. Человек поднял его и подошел к Яну. Ян смог различить с полдюжины людей вокруг него, а когда человек с факелом подошел вплотную к Яну, другой взял лошадь Яна под уздцы.
 — Прошу прощения, милорд, — сказал он хриплым голосом. — Мы не ждали вас сегодня ночью.
 Ян скинул капюшон, спешился, посмотрел, как говоривший передал поводья другому человеку, который увел его лошадь в стойло. Ян начал снимать перчатки и осмотрелся вокруг.
 — Леди еще здесь?
 — Да, милорд, — ответил капитан, трогая камень перед собой. — Но я не уверен, ждет ли она вас.
 Часть каменной громады сдвинулась и образовала проход, ведущий в самое сердце утеса. Ян вошел туда, сопровождаемый капитаном и несколькими охранниками.
 — Она ждет меня, — сказал он с усмешкой, которую в темноте коридора не могли видеть стражники. Он подождал, пока его глаза не привыкли к темноте, затем уверенно направился по длинному коридору на тусклый свет факела вдали.
 На ходу он мягко ударял снятыми перчатками по ладони. Его шаги гулко звучали по каменному полу. Тяжелый плащ шуршал, задевая полами за кожу сапог.
 Да, иногда, когда требуется достичь какой-либо цели, образуются очень странные альянсы. У него и в мыслях не было войти в союз с этой бешеной Чариссой. А теперь дочь Марлука полностью доверяет ему и согласилась объединиться с ним для достижения общей цели. Разве мог он мечтать всего год назад, что он, Ян Ховел, станет хозяином Корвина?
 Он улыбнулся про себя и даже позволил своим мечтам пойти несколько дальше, но когда имеешь дело с такими, как Чарисса, мечты лучше от себя отгонять. Вот когда Келсон и Морган будут мертвы и он станет настоящим хозяином Корвина… Тогда можно будет подумать и о дальнейшем. А пока…
 Серебряные искры весело сыпались из-под сапог, когда он спускался по гранитным ступеням, факелы бросали малиновые блики на его каштановые волосы, и эти блики вполне соответствовали кровавым мыслям этого человека, который так уверенно спускался вниз.
 Он прошел мимо поста охраны и с отработанной четкостью приветствовал стражников. Затем он подошел к золоченым дверям, возле которых стояли два высоких Моора…
 Однако они не сдвинулись с места, чтобы его остановить, он прошел в дверь без звука и устремил взгляд на женщину, расчесывавшую свои длинные белокурые волосы.
 — Ну, Ян? — спросила она. Ее голос был низким, чуть с хрипотцой, ее полные губы скривились в легкой саркастической усмешке.
 Ян беззаботно подошел к ней.
 — Все идет так, как надо, моя курочка, — сказал он шелковым голосом, нежно проводя рукой по ее плечам. — А ты думала, что все будет по-другому?
 Он остановился, чтобы налить вина из графина. Затем осушил бокал и снова наполнил его, чтобы отнести на низенький столик, стоявший у огромной широкой кровати.
 — Ты так умен, что у тебя все получается, как ты хочешь, Ян, — не преминула поддеть его Чарисса.
 Ян отстегнул свой тяжелый плащ, бросил его на скамью. Затем снял пояс с мечом и положил его на пол, а сам опустился на постель.
 — Значит, завтра не будет никаких проблем, Ян? — спросила Чарисса. Она положила серебряный гребень на туалетный столик и поднялась, поправив складки своего тонкого пеньюара, так что он образовал вокруг нее мягкое ажурное облако.
 — Думаю, что нет, — засмеялся Ян, встав на одно колено и подняв бокал с вином. — Келсон отдал приказ не беспокоить его до завтрашнего утра. Если он до утра куда-нибудь и пойдет, то нас немедленно проинформируют об этом. Я оставил человека следить за ним. — Его карие глаза, пока она шла к нему, жадно следили за каждым движением ее прекрасного тела: прозрачная ткань скорее обнажала его, чем скрывала.
 — Значит, он отдал приказ, чтобы его не беспокоили до утра? — Она дотронулась тонкими пальцами до его плеча и улыбнулась. — Полагаю, что я должна тоже отдать такое приказание.




 Глава 12


 Ранним утром тишина в комнате была нарушена ударами в дверь. Морган мгновенно проснулся и открыл глаза. Яркий утренний свет означал, что уже настало время вставать. Быстрая оценка своего состояния убедила Моргана, что короткий сон хорошо восстановил его силы. Что бы ни случилось, он был готов ко всему.
 Поднявшись на ноги, он подошел к двери, положил осторожно руку на засов, а в другой ладони уже была круглая рукоять стилета.
 — Кто там? — тихим голосом спросил он.
 — Редри, Ваша Милость, — ответили снаружи. Королевские слуги хотят знать, когда Его Высочество будет готов принять ванну и одеться. Ведь уже много времени.
 Морган вернул стилет в ножны и открыл дверь. За дверью стоял полный, одетый в темно-красный бархат седовласый человек. Он почтительно поклонился Моргану.
 — Что, уже пора? — спокойно спросил Морган.
 — Конечно, Ваша милость. Я должен был бы разбудить вас еще раньше, но решил, что вам обоим нужно поспать. Церемония начнется примерно через час.
 — Благодарю, лорд Редри, — засмеялся Морган. — Передайте слугам Келсона, что он скоро будет. А также посмотрите, если сможете найти его, как дела у моего помощника лорда Дерри. Я не могу сам сделать этого. Ведь если я пойду на коронацию в таком виде, то все, несомненно, будут считать меня именно таким негодяем, как обо мне говорят.
 Он потрогал свой щетинистый подбородок, а лорд Редри улыбнулся. Он и Морган были старыми друзьями, еще с тех пор, как Морган впервые появился при дворе Бриона в качестве пажа. Редри уже тогда был при королевском гардеробе, маленький золотоволосый паж завоевал сердце Редри, и Редри до сих пор еще обожал мальчика, который теперь стал мужчиной.
 Он посмотрел в глаза Моргана.
 — Еще у Вашей милости есть поручения для меня?
 Морган покачал головой и вдруг щелкнул пальцами, вспомнив кое-что важное.
 — Да. Пошлите за монсеньором Мак Лэйном. Келсон хочет увидеть его перед тем, как пойдет в собор.
 — Слушаюсь, Ваша милость.
 Когда Морган запер за ним дверь на засов, он вдруг понял, что в комнате холодно, и босыми ногами пошлепал к камину. Там он расшевелил угли и подложил новых поленьев. Убедившись, что огонь разгорелся, то пошел к двери на террасу, приплясывая от холода, когда его босые ноги наступали на каменные плиты пола.
 Он откинул тяжелые шторы, и солнечный свет хлынул в комнату. И тут Морган ощутил, что за ним подсматривают. Он повернулся и улыбнулся Келсону. Затем подошел к нему и сел рядом.
 — Доброе утро, мой принц, — сказал он. — Как ты себя чувствуешь?
 Келсон сел в постели и завернулся в одеяло.
 — Я замерз. И я голоден. Сколько времени?
 Морган засмеялся, пощупал лоб мальчика и начал снимать бинт с руки.
 — Еще не так поздно, как ты думаешь, мой принц, — усмехнулся он. — Твое тело чешется и просится в ванну, и ты хорошо знаешь, что до коронации тебе есть запрещается.
 Келсон в отчаянии снова бросился в постель, но тут же сел, чтобы посмотреть на руку, которую разбинтовал Морган. Кроме слабых розовых пятен на обеих сторонах руки, ничего не было, никаких признаков вчерашнего испытания. Морган сгибал и тер руку, и Келсон был удивлен, когда не почувствовал никаких признаков боли, которой он со страхом ожидал.
 Он с тревогой посмотрел на Моргана, когда тот отпустил руку и стал складывать бинт.
 — Все нормально?
 Морган похлопал мальчика по плечу.
 — Все хорошо. Ты можешь даже играть на скрипке.
 Келсон засмеялся и приготовился спрыгнуть с постели.
 — Значит, нет причин оставаться в постели?
 — Никаких!
 Морган взял одежду Келсона, поднялся и держал ее так, чтобы Келсон мог сразу вскочить в нее. Келсон быстро оделся и поспешил к камину. Там он бросился на меховой коврик, чтобы согреться.
 — Хорошо, — сказал он, разглаживая растрепанные волосы. — Что дальше?
 Морган подошел к нему и пошевелил огонь.
 — Прежде всего — ванна. Она уже готова для тебя. А затем я пошлю слуг, чтобы они помогли тебе быстрее одеться.
 Келсон сморщил нос с неудовольствием.
 — Зачем это? Я сам могу одеться.
 — Перед коронацией короля должны одевать слуги, — сказал Морган, протянув мальчику руку и поднимая его на ноги. — Такова традиция. А кроме того, тебе не следует забивать мозги сложной механикой этой странной одежды, которая предназначена для коронации. Тебе уже надо думать об обязанностях короля!
 Он подтолкнул мальчика к двери, ведущей в гардеробную.
 Келсон остановился и с подозрением оглянулся на Моргана.
 — Значит, меня будут одевать слуги? И сколько их?
 — О, я думаю, человек шесть, — ответил Морган с невинным выражением на лице.
 — Шесть! — негодующе воскликнул Келсон. — Морган, мне не нужно шесть слуг для одевания.
 — Это восстание? — спросил Морган, не успев спрятать улыбку.
 Он знал, как Келсон относится к личным слугам, да и сам не терпел их. Но временами этого избежать нельзя. Келсон знал это. Выражение его лица ясно говорило, что он сознает этот факт. Но были признаки того, что Келсон еще не сказал последнего слова.
 Когда мальчик открыл дверь и посмотрел в соседнюю комнату, он внезапно повернулся и посмотрел на Моргана с выражением испуганного негодования.
 — Я все же думаю, — сказал он величественно, — что ты все это устроил умышленно.
 — Да, я все это устроил умышленно, чтобы сделать тебя королем. — Терпение Моргана начало иссякать. — Теперь быстрее туда!
 Он сделал вид, что хочет схватить мальчика, и тот быстро шмыгнул к двери. Дверь закрылась за ним, но он все же успел высунуть голову и показать язык.
 Морган поднял глаза к небу в молчаливом призыве к тому святому, который руководит капризами принцев — наследников престола. Вся зрелость принца, которую он проявил ночью, вдруг исчезла полностью. Оставалось только надеяться, что он не собирается быть таким весь день.
 Прежде чем он обдумал весь порядок дальнейших действий, послышался стук в дверь.
 — Кто там?
 — Дерри, милорд, — ответил знакомый голос.
 Морган быстро подошел к двери и откинул засов, чтобы впустить Дерри. Вместе с ним были двое слуг, которые несли горячую воду, полотенца и одежду. Сам Дерри выглядел посвежевшим и отдохнувшим в своем хрустящем от крахмала костюме.
 — Рад видеть тебя полностью здоровым, — заметил Морган.
 — Да. Странная вещь, не правда ли, милорд? — сухо ответил Дерри. — Я не думал, что вы…
 — Потом, Дерри, — прервал его Морган. — Сейчас мне нужно другое, я чувствую необходимость в горячей ванне.
 — Слушаюсь, милорд, — ответил Дерри, делая знак сопровождающим его слугам. — Прошу вас следовать за мной. Я покажу вам, как следует все делать, чтобы это понравилось Его милости.
 Морган покачал головой и хмыкнул, видя, что Дерри все взял в свои руки. Затем он последовал за ними. В конце концов, не может же он появиться на коронации, как легендарный Дикий Человек из Торента. Объяснение с Дерри может подождать до более благоприятного времени.
 А в это время во дворце в другом месте другой человек готовился к своему делу — тот, чей день начался несколькими часами раньше. Из объятий ужасающе прекрасной и дьявольски злой женщины он на крыльях заклинания Дерини перенесся сюда, чтобы завершить свое гнусное дело и вернуться.
 В нише одного из главных коридоров он скрывался и поджидал того, кто ему был нужен. Мимо него прошла группа пажей и слуг в ливреях, которые несли бело=золотые одежды, наверняка принадлежащие Келсону. Но это были не те, кого он поджидал.
 Когда процессия проходила мимо, он изобразил, что чистит плащ. Когда они прошли, он возобновил свое наблюдение.
 После десяти минут ожидания и трехкратного повторения возни с плащом, наконец, появились те, кого он ждал. И он знал, что это они: двое королевских слуг, которые несли блестящий бархатный плащ и деревянный ларец для драгоценностей.
 Ян все рассчитал великолепно: он вышел из своего убежища как раз тогда, когда они поравнялись с ним. При этом одного из них он сбил с ног, как — и намеревался. И затем Ян, сердечно извиняясь, помог слуге собрать все драгоценности, выпавшие из ларца, и подняться.
 Слуге не пришло бы и в голову проверять содержимое ларца после столкновения, он не мог даже вообразить, что великий лорд Ян может подменить Чемпиона Короля — символ королевского дворца.
 В покоях Келсона Морган в последний раз осмотрел себя в ручное зеркальце, когда Дерри вытирал остатки мыльной пены с его подбородка и ушей. После ванны и бритья он почувствовал себя совсем другим человеком. А ощущение нового камзола и чистых штанов было таким приятным, он не мог припомнить такого ощущения уже много месяцев: оно даже позволило ему оценить преимущество своего благородного происхождения.
 Когда Дерри отпустил слуг, помогавших ему, мимо него в комнату вошел Дункан, сделав предостерегающий жест рукой, чтобы Дерри ничего не говорил Моргану. Он скользнул за спину Моргана и начал вместо Дерри чистить его одежду.
 — Отлично, отлично! Блудный сын желает облагородить свой облик!
 Морган резко повернулся, схватившись за свой меч, но затем, узнав Дункана, расслабился. Движением руки он отослал Дерри заниматься своими делами, а сам уселся в кресло. Дункан прошел к камину.
 — Не советую тебе в следующий раз так подбираться ко мне, — сказал Морган. — Если бы здесь не было Дерри, я бы отрубил тебе голову раньше, чем понял бы, что это ты.
 Дункан засмеялся и сел на ручку кресла.
 — Но ты же вовремя увидел меня, — сказал он спокойно. — Ночь прошла без событий после моего ухода, не так ли?
 — А что еще могло случиться? — спросил Морган.
 — Как что? А землетрясение, наводнение или тысячи других вещей, — пожал плечами Дункан. — И все-таки у меня для тебя есть сюрприз.
 — Ты уверен, что удивишь меня? — с сомнением сказал Морган. — После всего того, что было за последние двадцать четыре часа, я уверен, что готов ко всему.
 — О, это небольшой сюрприз, — ответил Дункан с улыбкой. Он полез в карман, достал оттуда что-то небольшое, завернутое в бархат, и отдал в руки Моргана. — Келсон попросил это передать тебе. Кажется, он хочет чтобы ты был его Чемпионом.
 — Его Чемпионом? — воскликнул Морган, с изумлением глядя на Дункана. — Почему ты так решил?
 — Прежде всего, Келсон кое-что говорил мне, — сказал Дункан, глядя с невинным видом в потолок. — А потом, кому же быть Чемпионом, как не тебе, старая боевая лошадь? Не мне же?
 Морган засмеялся и покачал головой, а затем развернул бархат. Там было массивное кольцо с печаткой из оникса с вытравленным на его поверхности Золотым Львом Гвинеда.
 Морган с восхищением посмотрел на него, а затем подышал на камень, вытер его о бархат и надел кольцо на правый указательный палец, а затем вытянул обе руки ладонями вниз. Лев Гвинеда и Грифон Корвина на свету засверкали золотым и зеленым блеском.
 — Действительно, я не ожидал этого, — наконец произнес Морган, опустив руки. — Я до сих пор не понимаю, как это он сделал, ведь пост Чемпиона — наследственный пост.
 Он снова посмотрел на кольцо, как бы не в силах поверить в это, а затем легонько покачал головой.
 Дункан засмеялся и осмотрел комнату.
 — А где же Келсон?
 — В ванной, — ответил Морган, поднимая один сапог и принимаясь за его чистку. — Он был немного зол, что у него сегодня столько слуг для того, чтобы помочь одеться. Он не в силах понять, почему не мог одеться сам. Я ответил, что это одно из неудобств, которые испытывают короли, и что ему придется примириться с этим. И, кажется, такой ответ удовлетворил его.
 Дункан поднял другой сапог Моргана и засмеялся.
 — Когда он увидит, сколько ему надо одеваться сегодня, то будет рад, что у него столько слуг. Сколько раз я был благодарен даже за одного помощника, который помогал мне одеваться при важных церемониях.
 — Он испустил вздох. — Там столько пуговиц, шнурков и завязочек…
 Морган отобрал у него свой сапог и фыркнул:
 — Ха! Да тебе ведь это очень нравится! — Он начал энергично натирать сапог. — Но все же, никаких происшествий за ночь не было?
 — Никаких, — ответил Дункан. Морган сунул в кольчугу голову и руки и одел ее поверх новой шелковой рубашки. Затем он расправил ее кольца на груди и плечах.
 Поверх кольчуги он надел алый шелковый камзол и начал зашнуровывать его на груди.
 Дункан помог ему зашнуровать рукава, а затем подал бархатный камзол, отделанный золотым шитьем и жемчугом. Морган присвистнул при виде такого великолепия, но затем стал одеваться без всяких замечаний.
 Он подогнул рукава верхнего камзола, чтобы были видны алые рукава нижнего, шелкового. После этого ему пришлось поднять руки вверх, пока Дункан обматывал его широким поясом.
 Затем он взял свой меч в широких кожаных ножнах и прикрепил его к кольцу, спрятанному в поясе. Дункан отступил назад, чтобы оценить его внешность. Он посмотрел долгим придирчивым взглядом, а затем покачал головой и поднял брови в шутливом отчаянии:
 — Я уверен, что ты будешь самым красивым Чемпионом еще очень долго! Мимо тебя просто невозможно пройти!
 — Ты совершенно прав, — согласился Морган, приняв горделивую позу.
 — И ты будешь самым хвастливым Чемпионом, — продолжал кузен.
 — Что?!
 Дункан пригрозил пальцем.
 — Алярик, не забывайся! Я твой духовный отец. И говорю с тобой так для твоей же пользы.
 Больше невозможно было выдержать этот серьезный тон, и Морган первым расхохотался от всей души, беспомощно уронив руки. Почти сразу же взорвался смехом и Дункан, упав в кресло и не в силах больше сдерживать себя.
 В дверь просунул голову слуга в красной ливрее. На его лице было написано неодобрение, так как он слышал взрывы хохота, даже находясь за дверью. Он обратился к лордам весьма холодным тоном:
 — Что-нибудь случилось, Ваша милость?
 Морган с трудом сдержал смех и движением руки отослал его прочь. Затем, отсмеявшись, он крикнул:
 — А что, Его Высочество еще на готов? Монсеньор Мак Лэйн уже скоро направится в собор.
 — Я готов, — сказал Келсон, входя в комнату.
 Морган с удивлением вытянулся во весь рост, а Дункан вскочил на ноги. Они с трудом поверили, что этот мальчик в бело-зеленой одежде — тот самый испуганный малыш, который стоял перед ними на коленях.
 Весь в шелку, он стоял перед ними, как молодой ангел. Кремовая белизна его одежды оттенялась причудливой игрой золота и рубинов. Сверху на нем был плащ цвета слоновой кости, отделанный золотыми и серебряными украшениями. В руках он держал пару чистейших перчаток и золотые шпоры. Голова его была обнажена, как полагается некоронованному монарху.
 — Я вижу, что ты уже информирован о своем новом титуле, — сказал он, глядя с одобрением на роскошную одежду Моргана. Затем подал ему шпоры. — Это тоже для тебя.
 Морган встал на колено и склонил голову.
 — Мой принц, у меня нет слов.
 — Чепуха, — ответил Келсон. — Ты лучше ищи слова, когда у меня возникнет нужда в том.
 Келсон поднял Моргана, а затем повернулся к слуге, который стоял в дверях.
 — Жиль, подайте остальные регалии генерала Моргана.
 Слуга кивнул и просигналил кому-то в дверь. Вошли трое слуг. Двое несли регалии, за которыми охотился Ян утром в коридоре. А третий нес широкую красную кожаную перевязь для меча, отделанную золотом по краям. Вся троица встала в ряд, ожидая приказаний.
 Келсон повернулся к Моргану:
 — Как Чемпиону Короля тебе полагается одеть несколько знаков твоего положения, — сказал он. — Я уверен, что ты будешь возражать, если мои слуги помогут тебе одеться, поэтому я категорически приказываю тебе слушаться меня. А я пока буду беседовать с отцом Дунканом.
 Когда трое слуг окружили Моргана со всеми регалиями, Келсон дал знак Дункану следовать за ним. Они вышли, прошли на террасу и закрыли за собой дверь. Через стекло они могли видеть, как слуги суетятся вокруг встревоженного Моргана. Келсон искоса на это посмотрел, а затем повернулся к Дункану.
 — Как вы думаете, отец Дункан, он не очень на меня сердится?
 — Сомневаюсь, мой принц. Он был слишком горд той честью, которую вы ему оказали, так что он не будет долго сердиться.
 Келсон посмотрел на город, облокотившись на каменные плиты террасы. Холодный ветер трепал его волосы, но плащ был неподвижен: он был слишком тяжел для такого ветра. По небу неслись облака, угрожая вскоре закрыть солнце. Воздух внезапно стал серым.
 Келсон скрестил руки на груди, посмотрел вниз и спросил тихим голосом:
 — Отец, что делает человека королем?
 Дункан подумал, а затем тоже облокотился на перила рядом с мальчиком.
 — Я не думаю, чтобы кто-нибудь тебе ответил на это, сын мой. Вполне возможно, что короли не очень-то отличаются от простых людей. Конечно, за исключением того, что на них лежит большая ответственность. Я думаю, что на этот счет тебе можно не беспокоиться.
 — Но некоторые короли — необычные люди, отец, — спокойно сказал Келсон. — И к ним предъявляются повышенные требования. А предположим, что король обнаруживает, что он самый обыкновенный человек. Что же ему тогда делать, когда…
 — Ты не обычный человек, Келсон, — сказал спокойно Дункан. — И ты будешь необычным королем. Не сомневайся в этом. И никогда не забывай этого.
 Келсон долго обдумывал ответ, а затем повернулся и упал на колени у ног священника.
 — Отец, дайте мне ваше благословение, — прошептал он с опущенной головой. — Необычный или нет, но я боюсь. Я вовсе не чувствую себя королем.
 Морган был зол, когда королевские слуги суетились вокруг него. Но он старался сохранять спокойствие и принимать все это с достоинством, так как знал, что Келсон может видеть его с террасы. Но это было трудно. Его выводили из себя эти слуги.
 Двое из них стояли на коленях у его ног и прикрепляли шпоры к сапогам. Затем они начали наводить глянец на его и без того чистые сапоги. Тот, кого звали Жиль, снял меч Моргана и передал одному из слуг. Сам же он взял красную перевязь и надел на Моргана. Когда он прицепил к ней меч, Морган вздохнул с облегчением: ведь без него он чувствовал себя голым. А узкий стилет, который оставался у него, был бы бесполезен, если кто-нибудь из этих слуг решил освободить мир еще от одного Дерини.
 Когда Морган поправил поудобнее рукоятку меча, Жиль подошел к деревянному ларцу и достал оттуда цепь темного золота со знаком.
 Однако Моргану уже надоели эти церемонии. Он взял цепь из рук Жиля и сам повесил ее на шею, не позволив никому помочь себе. Чем скорее он пройдет через это, тем лучше.
 Двое слуг, стоявших у его ног на коленях, провели последний раз по сверкающим сапогам, затем поднялись и по меньшей мере в третий раз принялись поправлять рукава камзола. Затем они подвели его к огромному зеркалу, которое держал Жиль, и слуги накинули на него роскошный плащ черного бархата, с воротником чернобурой лисы, отделанный малиновым шелком.
 Морган с изумлением поднял брови, увидев себя впервые в жизни в такой роскошной одежде. Слуги снова засуетились, поправляя цепь так, чтобы она не задевала воротник. Морган был вынужден признать, что впечатление он производил очень сильное.
 Он повернулся, чтобы полюбоваться в зеркало своим профилем, как вдруг раздался сильный стук в дверь. Рука Моргана скользнула к мечу. Стук прекратился, а затем возобновился с новой силой.
 — Алярик! Алярик! Ты еще здесь? Мне нужно поговорить с тобой! — это был голос Нигеля.
 Морган в четыре прыжка подскочил к двери, откинул засов. Как только дверь открылась, в комнату ввалился Нигель и запер ее за собой. Он был сильно взволнован.
 — Где же Келсон? — спросил он, обшаривая комнату глазами и отходя от двери. — А вы, — приказал он слугам, — все прочь!
 Когда слуги выскочили, Морган подошел к двери на террасу и постучал по стеклу, Дункан оглянулся, заметил серьезное выражение лица Моргана. Нигель уже стоял за ним, кивая. Когда Келсон поднялся с колен, Морган открыл дверь и впустил их.
 — В чем дело, дядя? — с тревогой спросил Келсон. Он увидел суровое лицо Нигеля и почувствовал, что сейчас услышит нечто важное.
 Нигель прикусил губу и нахмурился. Как ему сказать мальчику, что он видел? И еще, как сказать это, чтобы оно не звучало обвинением?
 — Келсон, — начал он, не смотря никому в глаза. — Мне нужно кое-что сказать тебе. Это очень трудно произнести…
 — Ближе к делу, — прервал его Морган.
 Нигель кивнул и с трудом перевел дыхание. Затем он снова начал:
 — Ладно. Кто-то прошлой ночью взломал гробницу Бриона.
 Келсон быстро взглянул на Моргана и Дункана, а затем снова на Нигеля.
 — Продолжай.
 Нигель коротко взглянул на Келсона, а затем опустил взгляд в легком недоумении, так как мальчик вовсе не был удивлен новостью. Может ли быть…
 — Кто-то взломал гробницу и открыл саркофаг, — продолжал осторожно Нигель. — Воры содрали с него все драгоценности и одежду. — Его голос сорвался. — А затем бросили его голым лежать на каменном полу. — Его голос уже перешел на шепот.
 Два охранника были найдены на своих постах с перерезанными глотками, без всяких следов борьбы. И Роджер у самой гробницы с рукой на рукояти кинжала, с ужасным выражением на лице, как будто он боролся с преступниками.
 Лицо Келсона побелело и он схватил за руку Дункана для поддержки. Дункан тоже весь побелел, а Морган смотрел в пол.
 — Ты хочешь спросить, не мы ли это сделали? — спокойно спросил Морган.
 — Вы? — голос Нигеля сорвался. — Боже, я знаю, что вы тут ни при чем, Алярик. — Он смотрел вниз и переминался с ноги на ногу, чувствуя себя еще более неуверенным. — Но вы же знаете, что скажут люди!
 — Что в этом повинен проклятый Дерини? — спокойно сказал Дункан. — И будет почти невозможно доказать обратное, потому что мы были там ночью.
 — Я знаю, — Нигель медленно кивнул.
 — Ты знаешь? — переспросил Дункан.
 Нигель вздохнул, и его плечи безнадежно опустились.
 — Да. И боюсь, что на этот раз в деле замешан не один Алярик. Когда я сказал, что нашли мертвого Роджера с рукой на рукоятке кинжала, я не упомянул, что было у него в другой руке.
 Все трое старались не пропустить ни слова из рассказа Нигеля.
 — Это было позолоченное распятие — твое, Дункан!




 Глава 13


 У священника перехватило дыхание. Спасения от обвинения не было, так как распятие принадлежало ему. Он не мог отрицать этого. То, что было положено в гробницу вместе с Брионом, было описано. Теперь эта гробница ограблена, и на месте преступления найдено распятие, которого не должно там быть.
 Дункан внезапно понял, что он задержал дыхание, и сделал глубокий вдох. Ситуация бесконечно осложнялась. Теперь не только бесчисленные допросы о случившемся ждут его, но и сама жизнь под угрозой.
 Он знал, что пока только Алярик и Келсон знают о том, что в его жилах течет кровь Дерини. Он бы предпочел, чтобы это так и оставалось в дальнейшем.
 Но теперь ему не избежать вопросов о его родственных связях с Аляриком. Он мало что мог сказать, чтобы удовлетворительно объяснить свое участие в ночной вылазке.
 Он откашлялся и наконец решил, что ему следует что-то сообщить Нигелю. Во всяком случае, он может обязать Дюка хранить его секрет, пока не наступит время, когда можно будет сказать все.
 — Мы были в гробнице прошлой ночью, Нигель. И мы открывали саркофаг Бриона, — медленно начал Дункан. — Я даже не буду пытаться отрицать это. — Он нервно стиснул руки. — Когда мы ушли, гробница была закрыта, а Роджер и охранники были живы. Нет нужды говорить, что мы невиновны в их гибели.
 Нигель подозрительно покачал головой.
 — Но зачем, Дункан, зачем вы открывали гробницу? Вот этого я не могу понять.
 — Мы подверглись бы большей опасности, если бы не открыли ее, — вмешался Морган. — Ритуал Бриона требовал наличия того, что было погребено с ним по ошибке. Нам надо было это добыть, другого выхода не было. Поэтому нам пришлось открыть гробницу. — Он посмотрел на руки, на которых сверкало два кольца. — И это было хорошо, что мы решились на это. Брион был под заклятием — его облик изменен и его душа была связана. Мы смогли разрушить заклятие и освободить его.
 — О, мой бог! — прошептал Нигель. — И вы уверены, что это все, что вы сделали?
 — Нет? — продолжал Морган, — мы еще взяли то, за чем пришли в первую очередь: Глаз Рома. Дункан дал Келсону распятие, чтобы мальчик оставил его отцу взамен. Мы даже не предполагали, что кто-то откроет гробницу после нашего ухода.
 — И все же так случилось, — прошептал Нигель, качая головой. — Бедный Брион, несчастный Келсон. Вас будут порицать за это, несмотря на то, что вы мне рассказали. Алярик, что ты собираешься предпринять?
 Прежде чем Алярик смог ответить, раздался стук в дверь, и Нигель встревоженно поднял голову.
 — О боже! Это, наверное, Дженана! И она уже все узнала про распятие. Лучше пустить ее сюда, пока она не выломала дверь!
 Келсон, раньше чем кто-нибудь успел сдвинуться с места, подошел к двери и открыл засов. Как и предполагалось, в комнату влетела разгневанная Дженана. Но Келсон моментально запер за ней дверь, не дав войти в комнату ее сопровождающим. Дженана была в такой ярости, что не заметила этого. Она сразу же набросилась на Моргана и Дункана, обрушив на них поток брани:
 — Как вы посмели! — прошипела она сквозь зубы. — И вы, отец Дункан! — Она повернулась к священнику. — Вы называете себя человеком Бога. Убийцы не имеют права на такое имя!
 Она вытянула левую руку, на ладони которой лежало позолоченное распятие Дункана, теперь имеющее темный кровавый оттенок, и повертела им перед лицом священника.
 — Что вы можете сказать относительно этого? — произнесла она, не поднимая свой голос выше того свистящего шепота, с которого она начала. — Я требую от вас разумных объяснений тому, что вы совершили.
 Так как Дункан молчал, она повернулась к Моргану, чтобы продолжить свои обвинения. И тут она заметила в ухе Келсона Глаз Рома. Она замерла, не в силах поверить своим глазам, а затем в холодном гневе повернулась к Келсону.
 — Ты чудовище! — закричала она. — Ты порождение мрака! Ты осквернил гробницу своего отца, ты убил, чтобы получить могущество! О, Келсон, посмотри, куда эта грязная магия Дерини привела тебя!
 Келсон молчал, потрясенный. Как она могла подумать о нем такое? Как она могла связать все эти жуткие события в соборе с именами его и Моргана?
 — Дженана, — спокойно сказал Морган. — Ты ошибаешься. Мы были…
 Дженана повернулась к нему. Гнев выплескивался из нее.
 — Я не желаю слушать об этом! — закричала она. — Ты гнусный дьявол! Сначала ты развратил моего мужа, возможно, даже привел его к смерти, а теперь ты собираешься сделать то же самое с моим единственным сыном. И Роджер — бедный, ни в чем не повинный Роджер — был зверски убит, когда охранял останки своего короля от поругания. — Ее голос сорвался. — Ну, теперь тебе придется все делать самому, Дерини. Потому что я не собираюсь оказывать во всех твоих делах ни малейшей поддержки. А что касается тебя, Келсон, то я желала бы, чтобы ты никогда не родился!
 Келсон стал белым.
 — Мать!
 — Не называй меня так, — сказала она, отворачиваясь от него и направляясь к двери. — Я не желаю иметь с тобой ничего общего. Пусть Морган ведет тебя на коронацию. Я не хочу видеть, как трон захватывает Дерини…
 Она зарыдала, спрятав лицо в ладони и повернувшись к ним спиной. Келсон хотел подойти к ней и попытаться успокоить, но Морган остановил его коротким взглядом. Если есть хоть малейший шанс получить поддержку Дженаны, надо попытаться использовать его, пусть даже и при таких обстоятельствах. Настало время пойти с козырной карты.
 — Дженана! — позвал он мягко.
 — Оставьте меня, — всхлипнула она.
 Морган подошел к ней и стал тихо говорить:
 — Ну хорошо, Дженана. Нам надо сейчас кое-что обсудить. Времени у нас нет. Келсон невиновен в том, в чем ты его обвиняешь.
 — Прибереги свою ложь Дерини для кого-нибудь другого, — ответила она, вытирая глаза и потянувшись к двери.
 Морган встал перед ней, прислонившись к дверям и глядя ей прямо в глаза.
 — Ложь Дерини, Дженана? — спросил он спокойно. — Не слишком ли ты часто используешь это слово? Как ты думаешь? Тебе бы не следовало делать этого.
 Дженана застыла. Замешательство отразилось на ее лице.
 — Что ты имеешь в виду?
 — Не делай невинное лицо. Ты знаешь, о чем я говорю. Я только удивляюсь, что не догадался об этом раньше. Тогда бы мне стало понятно твое поведение все эти годы.
 — О чем ты говоришь? — спросила Дженана, прямо на глазах теряя уверенность.
 — Конечно, о твоей крови Дерини, — сказал Морган. — Скажи, откуда она у тебя: со стороны матери или со стороны отца? А может, обоих?
 — Моя кровь Де… Морган, ты сошел с ума, — прошептала она. Глаза ее были полны страха, который выдавал возникшие в ее мозгу сомнения.
 Морган медленно улыбнулся.
 — Да нет, я в полном рассудке. Келсон проявил некоторые способности Дерини, а мы знаем, что это не со стороны Бриона.
 Дженана изобразила улыбку:
 — Это самая смехотворная вещь, какую я только слышала. Все знают мое отношение к Дерини.
 — Самые непримиримые гонители Дерини — это сами Дерини, Дженана. Или же имеющие примесь крови Дерини. Те, кто изучает такие явления, говорят, что это происходит из-за комплекса вины. Это случается, когда люди поколениями скрывают свое я, подавляя свою сущность, отрицают свою истинную природу.
 — Нет! — закричала Дженана. — Это неправда! Если бы было так, то я бы знала!
 — А может быть, ты всегда знала?
 — Нет! Никогда…
 — Ты можешь это доказать? — спросил Морган. — Ты знаешь, что способ есть?
 — Что? — спросила Дженана, отшатнувшись от него.
 Морган взял ее за руку и притянул к себе.
 — Позволь мне проделать сеанс мысленного видения, Дженана, позволь мне прояснить этот вопрос раз и навсегда.
 В ее глазах застыл ужас, она старалась вырваться от него.
 — Нет! Нет, пожалуйста!
 Морган не отпускал ее.
 — Тогда давай договоримся, Дженана.
 — О чем? — прошептала она.
 — Я думаю, что мы оба знаем, что обнаружил бы я в этом сеансе мысленного видения, — спокойно сказал Морган. — Но чтобы не травмировать тебя, я хочу, чтобы ты сохранила свою маленькую иллюзию подольше — но при одном условии.
 — Каком?
 — Ты пойдешь на коронацию и поддержишь Келсона. А кроме того, ты не будешь делать попыток вмешиваться во все, что будет сегодня происходить. Согласна?
 — Это угроза? — часть мужества вернулась к ней.
 — Если хочешь, — ответил Морган спокойно. — Ну так что? Я провожу сеанс или ты сотрудничаешь с нами, по крайней мере, сегодня?
 Дженана отвела взгляд от Моргана и посмотрела на Келсона. Угроза Моргана была очень серьезной, а так как Дженана подозревала, что все происходящее не так уж чисто и не отбрасывала вероятность крови Дерини в своих жилах, эта угроза была еще страшнее. Она еще не была готова признать это. И, следовательно, коронация — это меньшее из двух зол.
 Она подняла голову.
 — Хорошо, — сказала она. Ее голос был тих, но в тишине комнаты звучал отчетливо.
 — Что хорошо? — настаивал Морган.
 — Хорошо, я пойду на коронацию, — сказала она неохотно.
 — И не будешь мешать нам? Не будешь устраивать сцен? Я обещаю тебе, Дженана, все разрешится к твоему удовлетворению. Ты не будешь разочарована. Доверься нам.
 — Довериться тебе? — прошептала она. — Хорошо, сейчас у меня нет выбора. — она опустила глаза. — Я не буду устраивать сцен.
 Морган кивнул и отпустил ее.
 — Благодарю тебя, Дженана.
 — Не благодари меня, Морган, — прошептала она, открывая дверь. — Помни, что я действовала по принуждению, против своей воли. Меня тошнит от того, что должно произойти. Теперь, если вы отпускаете меня, я пойду. Встретимся позднее, на церемонии.
 По сигналу Моргана Нигель пошел сопровождать королеву. Морган мягко закрыл дверь за ними. После короткой паузы он повернулся к Келсону и Дункану и вздохнул.
 — Да, теперь нам придется действовать в соответствии с тем, как будут разворачиваться события. Никаких приготовлений мы уже не успеем сделать. Мне жаль, что пришлось быть таким грубым с твоей матушкой, Келсон, но это было необходимо.
 — А что, действительно есть возможность того, что во мне есть кровь Дерини? — спросил мальчик. — Почему это пришло тебе в голову? А может, это просто уловка, чтобы заставить мать сотрудничать с вами?
 Морган пожал плечами и повел их к дверям.
 — Я не могу сказать с уверенностью, Келсон. Но есть сильное подтверждение этому, а в таком случае я могу использовать мысленное видение, чтобы убедиться в этом. Но я не думаю, что вам сейчас стоит тратить энергию на простое удовлетворение любопытства. Нам многое еще предстоит сделать сегодня, чтобы тебе передалось могущество Бриона.
 — Я понимаю, — сказал Келсон.
 — Хорошо. Тогда начнем церемонию, — заключил Морган. — Дункан!
 — Я готов, — ответил священник.
 — Мой принц?
 Келсон глубоко вздохнул.
 — Давай, начнем, — сказал он.
 Чарисса подняла голову и оторвала взгляд от кристалла, в который она смотрела.
 — Значит, королева является Дерини, — прошептала она. — Ян, ты не можешь прекратить ходьбу взад-вперед? Это меня раздражает.
 Ян остановился на полушаге и поклонился в сторону Чариссы:
 — Прошу прощения, моя курочка, — ответил он добродушно. — Но ты же знаешь, что я ненавижу ожидание. Я дожидался этого дня в течение долгих месяцев.
 — Я помню об этом, — сказала Чарисса, поправляя сапфировую корону на белокурых волосах. — Если ты будешь достаточно терпелив, то будешь вознагражден.
 Ян кивнул и поднял кубок с вином.
 — Благодарю тебя, любовь моя. А Дженана? Ты думаешь, что она Дерини?
 — Если и Дерини, то я все равно сокрушу ее, — пренебрежительно пожала плечами Чарисса. — Меньше всего меня сейчас беспокоят необученные Дерини от неизвестных родителей, да еще отказывающиеся признать свое происхождение.
 Ян встал, прицепил свой меч, затем взял в руки плащ.
 — Хорошо, тогда я пошел. Процессия уже формируется. Ты уверена, что я не должен открывать себя до последней минуты?
 Чарисса улыбнулась.
 — Нет, ты не должен появляться одновременно со мной, — сказала она. — Но если я позову тебя мне помочь открыто, ты должен будешь уничтожить Моргана во что бы то ни стало. Ясно?
 — Абсолютно, любимая, — сказал Ян, подмигнув. Он помедлил, держась за дверную ручку. — Увидимся в соборе.
 Когда за ним закрылась дверь, Чарисса снова обратилась к кристаллу, лежавшему на столике перед ней. В нем она видела то, что видел Морган, — двойник кристалла находился в большом камне генеральского знака. Перед ней мелькнул Келсон в карете, слева от него Дункан, а затем она стала смотреть вперед, между ушей вороного коня, на котором ехал Морган. Скоро они уже будут в соборе. Пора собираться и ей.
 Когда Морган отпустил поводья коня у собора Святого Георгия, он осмотрелся, как делал это не раз на протяжении всей медленной поездки к собору. Впереди него остановилась открытая карета Келсона. Его сопровождали три епископа и два архиепископа, чтобы провести Келсона из кареты к тому месту, где формировалась новая процессия.
 Архиепископы Корриган и Лорис были угрюмы — Морган предполагал, что им уже известно об осквернении гробницы, — но, по крайней мере, епископ Арлиан тепло улыбнулся молодому королю. Дункан стоял позади архиепископа, стараясь быть рядом с Келсоном, чтобы оказать ему моральную поддержку, и в то же время не попадаться на глаза своим начальникам.
 Морган спрыгнул с лошади и знаком подозвал Дерри, который обозревал толпу. Тот поспешил к нему.
 — Что-нибудь случилось? — спросил Дерри.
 — Пока нет, — ответил Морган и указал кивком в направлении Келсона и архиепископа. — Есть что-нибудь необычное?
 — Никаких признаков Чариссы, если вы это имеете в виду, милорд, — сказал Дерри. — Толпа, однако, ведет себя странно. Как будто они знают: что-то должно случиться.
 — Они не ошибаются в этом, — ответил Морган. — Что-то случится. — Он посмотрел на здания вокруг и повернулся к Дерри. — Ты видишь часовую башню рядом с собором? Я хочу, чтобы ты забрался туда и посмотрел вокруг. Она приведет с собой отряд, так что ее появление не будет внезапным, и ты сможешь предупредить нас, по крайней мере, за пять минут до того, как она появится в соборе.
 — Верно, — кивнул Дерри. — А когда она примерно появится, как вы полагаете?
 — Возможно, через час, — сказал Морган, — насколько я знаю Чариссу, она дождется начала коронации, а уж потом вмешается. Она знает, что нам известно о ее предстоящем нападении. Так что она будет выжидать, чтобы долгое ожидание увеличило наш страх.
 Дерри исчез, направившись на свой наблюдательный пост, а Морган направился к Дункану, протискиваясь через толпу служителей и тоже стараясь не попадаться на глаза Корригану и Лорису.
 — Что случилось? — тихо спросил он, приблизившись к кузену.
 Дункан поднял брови.
 — Мой друг, ты не поверишь в то, что я расскажу тебе. Корриган был так разгневан поруганием гробницы, что угрожал отменить коронацию. А затем вступил Лорис, угрожая арестовать тебя, повесить меня, а Келсона отдать под суд по обвинению в ереси.
 — Боже, ну и что дальше? — прошептал Морган, у которого перехватило дыхание.
 — Не беспокойся, — ответил Дункан. — Келсон поставил их на место. Он пригрозил отстранить их от власти и лишить всех прав. Тебе бы следовало посмотреть на Корригана в этот момент. Одна мысль о том, что Арлиан и другие епископы будут править Ремутом и другими провинциями, заставила его проглотить язык.
 Морган вздохнул с облегчением.
 — Ты думаешь, что от них не будет больших неприятностей? Не хватало нам сегодня еще и религиозных расправ.
 Дункан покачал головой.
 — Думаю, что нет. Они, конечно, будут за спиной болтать о ереси, святотатстве и так далее. И я могу гарантировать, что им вовсе не по душе мое участие в церемонии. Но они ничего не смогут сделать из страха лишиться всех своих постов. И даже Лорис со всем его фанатизмом.
 — Надеюсь, что ты прав, — сказал Морган. — Думаю, что тебе следует держаться подальше от них, пока мы не прибудем.
 — Только при помощи разных уловок. Мне самому хочется избежать беседы с ними.
 Мальчик из собора в красной рясе и белой накидке подбежал к Дункану и потянул его за рукав. Дункан поспешил на свое место в процессии. Тут же появился паж с Государственным мечом и указал, где должен встать Морган.
 Когда мимо проходил на свое место Келсон, Морган послал ему одобряющую улыбку, но мальчик был так взволнован, что не заметил ее. Лорис и Корриган шли рядом с ним. Они сурово посмотрели на Моргана, однако Арлиан, шедший за ними, с улыбкой кивнул Моргану, как бы говоря, чтобы тот не волновался.
 Черт бы побрал этих архиепископов! Они не имеют права так обращаться с мальчиком. Он и так слишком много перенес за эти дни — больше, чем нужно для четырнадцатилетнего мальчика, а эти два злобных и враждебных архиепископа ничего не делают, чтобы успокоить и подбодрить его.
 Вероятно, кто-то подал сигнал, так как хор мальчиков во главе колонны начал петь, а затем выступила группа мальчиков с тщательно вымытыми лицами, в белоснежных накидках на ярко-красных рясах. Они несли высокие свечи в сверкающих серебряных подсвечниках.
 За ними шел мальчик постарше, размахивая кадильницей на толстой золотой цепи. После него шел дьякон, который нес тяжелый позолоченный крест архиепископа Ремутского. А за ним шел сам архиепископ в роскошной бело-золотой одежде с большим распятием в руках. Украшенная драгоценными камнями митра делала его на несколько футов выше. Лицо под митрой было угрюмым и сосредоточенным.
 Далее шел Келсон под золотым навесом, который держали четверо дворян в алой одежде. Рядом шли архиепископ Лорис и Арлиан в такой же белоснежной одежде, как и у Корригана. На головах митры. За ними шли четверо других епископов.
 А за ними шел Дункан. Он занимал почетное место королевского исповедника. Он нес Кольцо Огня на маленьком резном подносе. Кольцо и поднос отбрасывали яркие блики на его белоснежную накидку, одетую поверх рясы, и на его сосредоточенное торжественное лицо.
 Морган шел, неся перед собой Государственный меч в ножнах.
 А за ним шел бледный и торжественный Нигель, несший Государственную корону на бархатной подушке. За ним в два ряда шли Дженана и Эван, Дюк Джаред и лорд Мак Лэйн, лорд Ян Ховел и лорд Бран Корис, а также другие дворяне, которым была оказана честь присутствовать в церемонии. Многие, конечно, и понятия не имели о том, какое грозовое напряжение таится под поверхностью всего происходящего.
 Передняя часть процессии уже достигла главного алтаря собора, а мысли Келсона продолжали бешеную гонку. Он выбросил из головы ссору с архиепископами Корриганом и Лорисом, как не заслуживающую внимания, когда есть более важные поводы для беспокойства. Он пока не видел никаких признаков появления ужасной Чариссы, но не сомневался, что она появится еще до того, как церемония завершится.
 Келсон встал на колени справа от алтаря и попытался помолиться, пока остальная часть процессии вливалась в собор и занимала свои места. Но он понял, что все это бесполезно. Мальчик не мог сосредоточиться на словах молитвы, которую произносил. Он поминутно посматривал в разные стороны сквозь пальцы, прикрывающие его глаза.
 — Где же она?
 Он подумал, как все было бы, если не угроза нападения Той, Которая в Тени? Он исследовал свои ощущения и понял, что даже при благоприятных условиях ему было бы трудно полностью отдаться молитве. Мальчик почувствовал себя виновным в том, что не может справиться с собой. Как только церемония начнется, твердо решил Келсон, он постарается взять себя в руки.
 Когда хор закончил пение и все заняли свои места, Арлиан и Лорис подошли к нему и встали с двух сторон. Пора, подумал Келсон. Глубоко вздохнув, он перекрестился, поднял голову и позволил двум прелатам помочь ему встать на ноги. Когда они повернулись к народу, архиепископ встал перед ним и поднял левую руку.
 — Лорды! — Разнесся голос Корригана, чистый и уверенный. — Я привел вам Келсона, вашего короля. Будете ли вы подчиняться ему и служить ему?
 — Храни бог нашего короля! — прогудела толпа.
 Поклонившись толпе, Корриган жестом показал на алтарь. Лорис и Арлиан повели теперь уже признанного народом Келсона по алтарным ступеням. Все одновременно поклонились, и затем уже только Келсон с Корриганом поднялись на три верхние ступеньки алтаря. Корриган положил правую руку Келсона на святое писание и начал читать клятву коронации.
 — Мой лорд Келсон, согласен ли ты принести клятву коронации?
 — Я согласен, — ответил Келсон и выпрямился во весь рост.
 — Келсон Синил Рис Энтони Халдан, перед Богом и людьми неоспоримый наследник нашего обожаемого короля Бриона, ты торжественно обещаешь и клянешься в том, что будешь хранить мир в Гвинеде и управлять своими подданными в соответствии с древними законами и обычаями?
 — Торжественно обещаю.
 — Будешь ли ты всеми своими силами служить Закону, Справедливости и Милосердию?
 — Буду, — Келсон посмотрел на собравшийся народ.
 — Обещаешь ли ты, что Зло и Несправедливость будут караться тобой, а Законы Добра всячески поддерживаться и укрепляться?
 — Обещаю.
 Корриган положил текст торжественной клятвы на алтарь. Келсон опять осмотрелся и, когда он заметил одобряющий взгляд Моргана, почувствовал, что уверенность возвращается к нему. С сильно бьющимся сердцем он поставил свою подпись под клятвой, затем взял документ в левую руку и поднял его вверх. Правая рука оставалась на святом писании.
 — Все то, в чем я клялся, я обещаю выполнять. Да поможет мне Бог!
 Он передал документ в руки дожидавшегося священника, а затем позволил себя отвести на прежнее место к алтарю. Когда он опять опустился на колени, то заметил справа от себя какое-то движение. Взглянув туда, он увидел, что Дерри бесцеремонно проталкивается через толпу к Моргану. Затем они начали о чем-то тихо совещаться. Голос архиепископа разнесся по всему собору, и традиционная молитва в честь нового короля прозвучала над толпой. Келсон старался расслышать, что же Дерри сказал Моргану. В отчаянии он прикусил себе губу, так как ничего не смог разобрать.
 Однако смысл был достаточно ясен. Он бросил встревоженный взгляд на Дункана и по его виду понял, что же сказал Дерри: явилась Чарисса. Дерри заметил ее приближение с башни. До столкновения им оставалось, примерно, минут десять.
 Молитвы во славу короля закончились, а Келсон не слышал из них ни слова. Два прелата снова подвели его к алтарю, на сей раз для того, чтобы провести освящение.
 Хор начал петь следующий гимн, а Келсон распростерся перед алтарем на коврике. Длинное покрывало цвета слоновой кости закрывало его целиком, за исключением головы и кончиков сапог. Все священники вокруг него встали на колени. Их губы шевелились в молитве.
 Келсон сжал кулаки и молился о силе, чувствуя, как холодный ужас стискивает его затылок. Он старался внушить себе, что он сможет устоять против всего, что бы ни выбрала на сей раз Та, Которая в Тени, надеясь сокрушить полноправного короля Гвинеда.
 Гимн кончился, и прелаты, накинув на него покрывало, подняли Келсона на ноги. Затем четыре дворянина с балдахином подошли к алтарю, а Келсон снова опустился на колени перед алтарем, чтобы получить помазание, которое сделает его настоящим королем Гвинеда.
 Морган с гордостью смотрел на Келсона, стараясь не тревожиться о той, что сейчас приближалась к собору. Когда помазание окончилось и хор запел следующий гимн, Морган снаружи услышал шум. Он весь напрягся, когда посторонние звуки смешались со звуками литургии: он уже слышал холодный звон копыт по булыжникам мостовой.
 Келсон поднялся, чтобы принять символы своей власти. Священники закрепили на его плечах алую, украшенную драгоценностями мантию, символически коснулись его сапог золотыми шпорами. Архиепископ Корриган принял Кольцо Огня от Дункана, прошептал над ним благословение, подержал его в поднятой руке, а затем надел на палец Келсону.
 После этого он повел Келсона к Государственному мечу. Это был тот момент, которого ждал Морган, так как Кольцо Огня уже на руке Келсона, но никакой магии не будет, пока Келсон не будет подкреплен знаком Защитника. Подойдя к Келсону, Морган вынул из ножен большой Меч и вложил его в руки Корригана. Он с беспокойством смотрел, как архиепископ произносит над Мечом молитвы, чтобы тот служил только праведным и справедливым делам.
 Наконец, Корриган передал Меч Келсону, и Келсон, глядя на Моргана, поцеловал Меч и подал его Моргану. За время передачи Меча Келсон легонько коснулся кольца с грифоном и затем застыл в полнейшем разочаровании, так как не ощутил прилива сил, могущества, всего того, что было ему предсказано ритуальными стихами Бриона. Его страдальческие глаза пытались поймать взгляд Моргана, и Морган тоже ощутил сосущее неприятное чувство, которое родилось где-то внутри его и поднялось до самого горла.
 Где-то что-то они сделали на так. Очевидно, грифон Моргана вовсе не был знаком Защитника!
 На улице перед собором послышались громкие шаги, и народ зашушукался, со страхом чего-то ожидая. Когда Корриган, ничего не замечая, продолжил церемонию передачи символов власти и поднял украшенный драгоценностями скипетр Гвинеда, двери собора с треском распахнулись и в собор ворвался и засвистел ледяной ветер.
 Морган повернул голову, не сомневаясь в том, что он увидит. И он не был разочарован.
 Он посмотрел и увидел Чариссу, герцогиню Толана, леди Серебряных Туманов, Ту, Которая в Тени. Ее силуэт выделялся на фоне открытой двери. Она была закутана в белоснежное и голубое одеяние, которое клубилось вокруг нее живым туманом, создавая зловещее сияние.




 Глава 14


 Келсон даже не шевельнулся, когда дверь чуть не сорвалась с петель, хотя его так и подмывало повернуть голову. Но когда грохот разорвал тишину, он понял, что если удовлетворит свое любопытство, то потеряет самообладание. Он никогда не видел Чариссу и не был уверен, что будет так спокойно реагировать, увидя ее.
 Оставаться на коленях спиной к врагу не рекомендовалось — и он об этом знал. Он не мог оказаться в таком положении, когда враг вплотную приблизился к нему, и при других обстоятельствах он не допустил бы такой оплошности. Но так как теперь он все равно был беспомощен, то разницы в этом не было никакой. Это была ситуация, когда теория пасует перед практикой. Келсон не мог придумать, что же ему делать, когда он встанет и повернется.
 У него было время подумать. Если он собирается победить, то ему следует иметь четкую и ясную цель, а не просто пассивно наблюдать за происходящим. Он не думал, что застынет от ужаса при виде ее, но никогда нельзя искушать судьбу. Так всегда учил его отец.
 Он слышал шаги в церкви и знал, что противник приближается, что он не один. Он увидел, что рука Моргана потянулась к мечу. Он посмотрел налево и увидел, что Дункан показывает знаками архиепископу, чтобы тот продолжал церемонию.
 Келсон одобрил это решение. Дункан прав. Чем дальше зайдет церемония, тем сильнее законные права Келсона на престол и тем больше у него шансов найти выход из этого сложного и опасного положения.
 Архиепископ Корриган взял Корону Гвинеда с бархатной подушки и поднял ее над головой Келсона. Шаги стали уже слишком близки, и Келсон увидел, как глаза Корригана посмотрели через его голову, увидел, как он нервно облизнул губы, когда начал церемонию возложения короны.
 Справа он увидел лицо Дженаны, которое стало совсем белым, когда зловещие шаги остановились у него за спиной.
 — Благослови, о Боже, мы молим тебя… — начал Корриган.
 — Стоп! — скомандовал низкий женский голос.
 Корриган застыл с короной над головой Келсона. Затем корона медленно опустилась, и он виновато посмотрел на Келсона. Затем он снова посмотрел поверх его головы и отступил назад. Послышался звон стали по ступеням — и снова тишина. Осторожно Келсон поднялся с колен, чтобы взглянуть в лица пришельцев.
 За женщиной в проходе выстроились вооруженные люди. Их было около тридцати человек. Некоторые из них были в черной одежде подданных Чариссы, другие были одеты в обычную боевую одежду. Два Моора стояли справа и слева от Чариссы. Руки бесстрастно сложены на груди, лица темны и угрюмы под черными бархатными шляпами.
 Но внимание Келсона снова и снова возвращалось к женщине. Потому что она была совсем не похожа на ту, которую он себе представлял. Он даже не мог этого предположить, но Чарисса была прекрасна!
 Было очевидно, что Чарисса ожидала такой реакции, рассчитывала на нее. Она все планировала так, чтобы ее появление произвело эффект.
 Одежда из серо-голубого шелка стекала с высокого, отделанного жемчугом воротника, облегающего шею, цвета слоновой кости. Поверх был накинут теплый плащ из темно-серого бархата и чернобурых лисиц. Длинные белокурые волосы были уложены высоко, их венчала маленькая сапфировая корона. Тончайшая голубая вуаль обрамляла ее лицо и смягчала жесткое выражение губ. И это выражение привело Келсона в чувство, заставило его переоценить свое первое впечатление. Хотя причесанные волосы Чариссы лишь казались тяжелой золотой короной, закутанной в тончайшую голубую вуаль, тем не менее это был символ. Без сомнения, это был символ того, что еще до захода солнца она надеется надеть на себя настоящую корону.
 Когда их глаза встретились, она приветливо кивнула Келсону, а затем многозначительно показала на боевую перчатку, брошенную ею и теперь лежащую между ними на ступенях.
 Келсон поднял ее и внезапно рассердился. Он знал, что должен пока оставаться спокойным, по крайней мере, до тех пор, пока не найдет способ бороться с ней.
 — Что тебе нужно в доме Господа? — спокойно спросил он. План начал понемногу вырисовываться. Его серые глаза загорелись огнем, как у старого Бриона. Казалось, что негодование вдвое увеличило его возраст.
 Чарисса в удивлении подняла одну бровь, а затем шутовски поклонилась. Мальчик напомнил ей Бриона двадцать лет назад. Он показался ей удивительно зрелым для своего возраста. Как жаль, что ему не придется жить дальше.
 — Что я хочу? — спросила она шелковым голосом. — Твоей смерти, Келсон. Ты же сам знаешь об этом. Или твой Чемпион не предупредил тебя?
 Она с мягкой улыбкой повернулась к Моргану, а затем снова к Келсону. Келсон не был обескуражен.
 — Такие слова не приветствуются здесь, так же, как и ты сама, — холодно ответил Келсон. — Веди себя прилично, а то наше терпение лопнет. Вооруженные бродяги не нужны в этом доме Господа.
 Чарисса беззаботно рассмеялась.
 — Хвастливые слова, мой благородный принц, — она снова показала на перчатку. — К несчастью, ты не можешь так просто отделаться от меня. Я оспариваю у тебя право на правление Гвинедом. И согласись, что я не могу покинуть этот дом, пока мое требование не будет удовлетворено.
 Взгляд Келсона пробежал по рядам вооруженных людей за Чариссой, а затем снова вернулся к ней. Он знал, что Чарисса пытается вызвать его на дуэль. Но он также знал, что без могущества своего отца он неминуемо проиграет. К счастью, существовал способ оттянуть дуэль и сохранить свою честь. Тем временем, возможно, он соберется с мыслями и подготовится к решительному поединку, который обязательно состоится.
 Он снова посмотрел на людей Чариссы и принял решение.
 — Хорошо. Как король Гвинеда я принимаю вызов. А по древним обычаям наш Чемпион должен драться с твоим секундантом в том месте и в такое время, какие будут при дальнейших переговорах приняты. Согласна?
 — Он был уверен, что Морган легко побьет любого из воинов из окружения Чариссы.
 Искорка гнева блеснула на лице Чариссы. Но только на одно мгновение; она быстро скрыла свое недовольство. Чарисса надеялась оставить Моргана в живых подольше, чтобы он подольше страдал, видя, как на его глазах погибают друзья и близкие. Однако это несущественно. Ее больше тревожило то, что Ян может проиграть бой этому полукровке-Дерини.
 Она снова посмотрела на перчатку, а затем кивнула:
 — Хорошо, Келсон. Но ты отсрочил нашу дуэль на пять минут.
 — Нет, если мой Чемпион устоит! — оборвал ее Келсон.
 — Ну, это можно легко поправить, — продолжала Чарисса. — Прежде всего решим вопрос о времени и месте дуэли. Никаких дальнейших переговоров. Время и место — здесь и теперь же. У тебя нет выбора. Далее, я не хочу доверять свою судьбу тем, кто стоит за мной. Мой Чемпион, который будет защищать меня, стоит вон там.
 И она указала на первый ряд дворян. Ян вышел вперед с презрительной улыбкой на лице и подошел к Чариссе. Его рука легла на рукоять меча, когда он взглядом смерил расстояние, разделяющее его и Келсона.
 Келсон был поражен, что в рядах его дворянства нашелся предатель. Он всегда считал молодого графа своим преданным приверженцем. А то, что он оказался предателем, объясняло многие происшествия, которые случились во дворце после приезда Моргана. Занимая такое высокое положение, Ян мог без труда и без риска устраивать всякие каверзы: подослать стенракта, убить охранника, устроить резню и святотатство в гробнице.
 И когда он подумал обо все этом, то понял, что это Ян завязывал все сплетни. Эти нескончаемые заявления, эти злые намеки — ну, конечно! Да и в его мотивах нет ничего загадочного: каждый знает, что его Истмарт граничит с Корвином Моргана.
 Однако на лице Келсона не отразилось ничего. Только его глаза сузились, когда он обратился к Яну. Голос его был тих и угрожающ.
 — И ты рискнешь обнажить оружие против меня, Ян? Здесь, в этом доме?
 — Да, и в тысяче таких домов тоже, — ответил Ян. Сталь с тихим шелестом выскочила из ножен. Ян вежливо поклонился. — Ну, а теперь. — он взмахнул мечом. — Ваш Чемпион выйдет на бой? Или я должен подойти и зарубить его там, где он стоит?
 Морган по-кошачьи выскользнул вперед, на ходу вынимая свой меч.
 — Побереги свои слова до того момента, когда ты победишь, предатель! — крикнул он и, подцепив перчатку концом лезвия меча, швырнул ее к ногам Чариссы.
 — Я принимаю твой вызов во имя Келсона, короля Гвинеда!
 — Не будь так уверен в себе, — сказал Ян, направляясь к нему.
 Люди Чариссы подались назад, чтобы освободить пространство для поединка. Ян внимательно следил за Морганом. Кончик его меча почти лениво описывал круги в воздухе, а Ян изучал каждое движение соперника.
 Морган тоже изучал соперника, его серые глаза фиксировали каждое перемещение, каждое еле заметное движение смертоносного меча Яна. Он никогда до этого не скрещивал с ним оружия, но, очевидно, граф был более искусен в этом деле, чем показывал это на людях. Все это заставило Моргана постоянно держаться наготове.
 Морган не боялся этой дуэли. Он был великолепным фехтовальщиком и знал это. Он никогда в своей жизни не уклонялся от боя, но сейчас он выжидал. Он не знал, насколько искусен Ян, и теперь медлил, чтобы оценить, каково искусство того, с кем он имеет дело. Он должен выиграть этот бой для Келсона. Какова бы ни была цена победы, он заплатит ее.
 Они кружили уже достаточно долго. Со свирепым выдохом Ян ринулся в атаку, намереваясь пробить защиту Моргана в первые же минуты боя. Но Моргана ему не удалось одурачить. Парируя удары, он с легкостью уходил от них, а затем и сам перешел в атаку. Но сразу же прекратив ее, когда понял, что это будет нелегкий бой. Терпеливо он плел вокруг себя сверкающую сеть из стали, легко отражая все новые и новые атаки Яна, а сам в это время изучал его технику.
 Внезапно он увидел то, что искал, и тут же нанес удар. Его лезвие распороло роскошный бархатный камзол Яна и поранило левое плечо. Кровь окрасила камзол, а граф отскочил назад.
 Он был взбешен эти ударом. Хотя он всегда скрывал это, но он считал себя непревзойденным фехтовальщиком. И то, что в этом первом бою на публике он получил рану, пусть даже небольшую, вовсе его не устраивало. Ему это очень не понравилось.
 Он снова бросился в бой, и теперь в его действиях было больше горячности, чем разума. Морган же этого и добивался. Наконец Ян дал шанс Моргану, которого тот дожидался: он открыл себя слева больше, чем следовало. И хотя он парировал первый удар Моргана, но при отражении удара открыл себя справа, и лезвие Моргана нанесло ему глубокую рану в боку.
 Когда меч выпал из руки Яна и кровь отхлынула от его лица, Морган опустил меч и отступил назад. Ян шатался некоторое время, в его блуждающем взоре читались удивление и страх. Наконец он опустился на пол. Морган с презрением покачал головой, вытер окровавленный меч о его золотой плащ, а затем повернулся и спокойно пошел к Чариссе, держа меч в руке.
 Глаза Чариссы горели гневом, когда Морган приближался к ней, но она знала, что Морган не может видеть того, что видит она, — движение человека на полу сзади него.
 — Ну, так кто теперь правитель Гвинеда? — крикнул Морган, приставив лезвие к ее горлу.
 Сзади него Чарисса видела движение руки, видела блеск любимого кинжала Яна, когда он вырвался из его ладони. Ее пальцы уже двигались в быстром заклинании, когда кто-то крикнул:
 — Морган!
 Морган резко повернулся. Кинжал уже был в воздухе. Морган резко рванулся в сторону, чтобы уклониться от удара, но когда он начал движение, золотая цепь на его шее как будто ожила. Она обвилась вокруг его шеи и стала душить. Морган оступился.
 Лезвие погрузилось в его плечо, меч выпал из его руки, со звоном ударившись о мраморные плиты пола. Когда он опустился на колено, Дункан и двое священников бросились ему на помощь. Морган с трудом сорвал цепь с шеи здоровой рукой и швырнул ее в сторону Чариссы. Он сморщился от боли, когда Дункан и священники подняли его на ступени. Чарисса начала хохотать.
 — Ну, так кто же теперь правитель Гвинеда, мой гордый друг? — сквозь смех проговорила она, проходя туда, где Ян все еще корчился на полу. — Я думала, что ты достаточно опытен и никогда не повернешься спиной к раненому врагу.
 Келсон, Нигель и остальные друзья Моргана с оружием окружили раненого. Чарисса посмотрела на Яна и шевельнула его носком сапога. Ян издал громкий стон, и Чарисса наклонилась над ним, чтобы посмотреть в его глаза.
 — Хорошо сделано, Ян, — прошептала она. — Жаль, что тебя не будет здесь, и ты не увидишь, чем кончится наш маленький заговор. Твоя рана чересчур серьезна, и я не хочу тратить ни времени, ни сил на то, чтобы спасти тебя.
 Ян сморщился от боли.
 — Чарисса, ты же обещала! Ты говорила, что я буду править Корвином, что мы будем…
 — Я очень сожалею, мой дорогой, но тебе на повезло. Очень жаль. Ты был хорош во многом другом…
 — Чарисса, пожалуйста…
 Чарисса приложила пальцы к губам.
 — Ты же знаешь, что я терпеть не могу жалоб и хныканья. Я не могу тебе помочь, вот и все. Я сожалею о тебе, Ян, хотя ты и думал со временем победить меня.
 Ян снова попытался заговорить. Глаза его были полны ужаса, так как он понял, что Чарисса знает о его тайных намерениях. Чарисса сделала пальцами заклинание. Через несколько секунд Ян начал задыхаться, его пальцы судорожно вцепились в плащ, а затем он спокойно вытянулся, и жизнь покинула его. Чарисса поднялась на ноги.
 — Ну, Келсон, — сказала она с насмешкой в голосе, — кажется, что эта дуэль ничего не решила. Мой Чемпион мертв, а твой тяжело ранен, жизнь его в опасности. Я снова должна вызвать тебя.
 Морган резко оглянулся при этих словах и сморщился, так как это движение причинило ему сильную боль. Сдержанный стон вырвался у него, когда Дункан исследовал рану своими чуткими пальцами. Морган сделал знак Келсону, чтобы тот наклонился к нему.
 Келсон собрал свой роскошный плащ на руку и встал на колени рядом с Морганом. В его глазах было сочувствие к раненому Моргану.
 — Келсон, — пробормотал Морган сквозь сжатые зубы, еле сдерживая стон, пока Дункан выдергивал кинжал из раны. — Келсон, будь осторожен. Она попытается обмануть тебя. Твоя единственная надежда сейчас — это выиграть время и попытаться найти ключ к своему могуществу. Я уверен, что он спрятан где-то здесь, и мы просто просмотрели его.
 — Я попытаюсь, Алярик, — сказал Келсон.
 — Я хотел бы, чтобы мы оказали тебе побольше помощи, мой принц, — продолжал Морган. Он откинулся назад и почти потерял сознание. Келсон наклонился к нему, успокаивающим жестом дотронувшись до его руки.
 — Не беспокойся.
 Келсон встал, расправив свою алую мантию. Он чувствовал, что все глаза устремлены на него, когда он шел назад. Он чувствовал, что все освобождают ему дорогу, очищая пространство вокруг него для битвы.
 Он осмотрелся, увидел напряженные лица в толпе, угрожающие лица вооруженных людей, стоявших позади Чариссы, увидел одобрение в глазах Нигеля, стоящего рядом с матерью, и Дженану, бледную и напряженную в зловещей тишине церкви.
 — Ну, Келсон, — в тишине церкви вновь раздался низкий голос Чариссы, многократно отразившийся от сводов потолка и толстых стен. — Ты, кажется, колеблешься, мой драгоценный принц? В чем же дело? — Ее полные губы скривились в презрительной усмешке.
 Келсон спокойно встретил ее взгляд.
 — Будет лучше всего, если ты уйдешь отсюда, Чарисса, — сказал он.
 — Мой Чемпион жив и он победил твоего.
 Чарисса зловеще расхохоталась и покачала головой.
 — Боюсь, что все не так просто, Келсон. Если тебе не ясно, то я снова вызываю тебя на смертельный бой — здесь и прямо сейчас — поединок магий, то, что я хотела с самого начала. Тебе от этого не уйти так просто. Твой отец должен был тебе сказать, о чем я говорю.
 Келсон слегка смутился, но его лицо ничего не выражало.
 — Мой отец по необходимости должен был убивать, Чарисса. Должен признать, что я в таких делах опыта не имею. Но за прошедшие недели было уже достаточно убийств. Я не хотел бы добавлять тебя к этому списку.
 — А, — одобрительно сказала Чарисса. — Сын Льва полон отваги, как и его отец. — Она медленно улыбнулась. — Но я думаю, что сходство здесь и кончается. Мой юный принц говорит очень хвастливые слова. Можно подумать, что за его хвастовством стоит могущество. — Ее ледяной взгляд смерил Келсона с ног до головы. — Но мы все знаем, что могущество Бриона умерло вместе с ним в полях Кандор Ри.
 Келсон обрел почву под ногами.
 — Умерло ли оно, Чарисса?
 Чарисса пожала плечами.
 — Значит, ты считаешь, что оно умерло? — продолжал Келсон. — Мой отец победил твоего и лишил его могущества. Разумно предполагать, что если у меня могущество Бриона, то я знаю и тайну твоего. А в этом случае тебя ждет судьба твоего печально известного отца.
 — Если у тебя есть могущество, — согласилась Чарисса. — Но я убила Бриона, и я думаю, что это все меняет, не правда ли?
 Дженана не могла больше сдерживать себя.
 — Нет! — закричала она, врываясь в пространство между сыном и колдуньей Дерини. — Нет, ты не можешь! Не Келсон! Не Келсон!
 Та некоторое время смотрела на нее, затем рассмеялась.
 — Ах, моя бедная Дженана, — проворковала она. — Теперь уже поздно, моя дорогая. Это стало поздно еще много лет назад, когда ты решила отказаться от лучшей части своего существа и стать только человеком. Теперь ты ни на что не можешь повлиять. Отойди в сторону.
 Дженана выпрямилась во весь рост, ее зеленые глаза потемнели и стали излучать странный свет.
 — Ты не уничтожишь моего сына, Чарисса, — прошептала она ледяным тоном. — Пусть я попаду в ворота ада, но ты не получишь его. Бог свидетель этому!
 Когда Чарисса разразилась презрительным смехом, Дженана стала внезапно расплываться в воздухе. Ее очертания стали нечеткими, подрагивающими. Ошеломленный Келсон хотел взять ее за руку, но оказалось, что он не может прикасаться к ней. Дженана подняла руки и вытянула их в направлении Чариссы. Длинные зеленые молнии срывались с ее пальцев и устремлялись к испуганной женщине в сером. Внезапно все нерастраченные силы чистокровной Дерини обрушились на Ту, Которая в Тени. Они направлялись только отчаянием матери, которая, совершенно забыв о себе, пыталась спасти своего единственного сына.
 Но могущество Дженаны было нетренировано. Многолетнее отречение от Дерини сделало ее совершенно не способной использовать свое могущество оптимальным образом, управлять им. А Чарисса была именно тем, чем могла бы быть Дженана, — чистокровной колдуньей Дерини, хорошо обученной, умеющей использовать весь обширный арсенал сил, имеющихся в ее распоряжении. И Дженана даже не предполагала, насколько он велик.
 Так что Чарисса не беспокоилась. Она быстро оправилась от первоначального шока и сплела вокруг себя защитную сеть, которая могла отразить любые удары Дженаны. Затем она начала сосредотачивать свои силы, чтобы уничтожить эту дерзкую незаконнорожденную Дерини, которая осмелилась на нее напасть.
 Воздух между женщинами светился. Раздались ужасные раскаты грома, когда сталкивались и разряжались фантастические количества энергии. Келсон широко раскрытыми глаза смотрел на мать, которая сразилась с самой Чариссой. Но Дункан и Морган уже заметили западню, которую готовила Чарисса. Они лихорадочно работали, чтобы отразить ту смертоносную силу, которую Чарисса готовилась обрушить на свою соперницу.
 Затем все кончилось. Дженана опустилась на пол и осталась лежать там, как ребенок на роскошном ковре. Келсон бросился к ней, но Дункан уже был рядом. Он опустился перед ней на колени, нащупывая пульс. Его губы горестно сжались, когда он обнаружил то, чего боялся.
 Качая головой, он подозвал Эвана и Нигеля, чтобы отнести Дженану в сторону. Остаточная энергия слабо потрескивала, когда они несли ее в безопасное место. Дункан помог мальчику встать на ноги, тот обратил свои раскрытые глаза на Дункана, но Дункан покачал головой.
 — Она не мертва, — прошептал он так, чтобы никто, кроме Келсона, не мог расслышать. — Алярик и я смогли отразить самый сильный удар. — Он посмотрел в ту сторону, где лежал Морган, а затем его взгляд обратился к Дженане. — Я могу сказать, что она находится в трансе, который управляется Чариссой. С ней все будет хорошо, если мы снимем заклинание. Но все дело в том, что только Чарисса может освободить ее
 — или по собственной воле, или после смерти. Первое вряд ли возможно. Так что надо попытаться сделать второе. Теперь у тебя появилось еще одно, за что тебе нужно бороться.
 Келсон угрюмо кивнул. Он обдумывал то, что узнал за прошедшие несколько минут. Он же наполовину Дерини! Неожиданное вступление в борьбу Дженаны показало ему, что он тоже кое-что может сделать. Ведь он же обучался применять эти силы, управлять ими. И теперь, если он использует принципы, которым он обучен…
 И могущество Бриона… оно ведь должно проявиться. Они, вероятно, что-то просмотрели, может быть, даже в стихах. Печать Моргана вовсе не знак Защитника. Значит, что-то другое. А что может быть знаком Защитника?
 Чарисса вернулась на свое место и показала на перчатку, валявшуюся на том же самом месте, куда ее отшвырнул Морган. На ее губах играла усмешка, так как у нее уже не было сомнения в том, что она одержит вверх. Келсон не имеет могущества Бриона. В противном случае он бы использовал его, чтобы защитить мать. Мальчик не так испорчен и циничен, чтобы принести в жертву мать, пусть и ради своей будущей победы. Кроме того, она была уверена, что тот сгусток энергии, который спас Дженану от смерти, пришел не из мозга Келсона.
 Она кивнула Келсону, когда тот занял свое место на ступеньках.
 — Ну, а теперь, Келсон, сын Бриона, ты примешь мой вызов на бой по старым и честным традициям наших предков Дерини? Или я должна ударить тебя там, где ты стоишь, без борьбы превратить тебя в мученика?
 Она презрительно улыбнулась.
 — Ну, давай, Келсон. Ты был полон гордых слов совсем недавно. Давай, или я назову тебя трусом и хвастуном!




 Глава 15


 Мозг Келсона бешено работал: он искал ключ. Келсон стиснул руки вместе, пальцы начали рассеянно тереть Кольцо Огня. Он внезапно вспомнил ритуальные стихи: «Знак Защитника закрепит могущество… Знак Защитника закрепит… Знак Защитника…» Внезапно его глаза упали на пол, туда, где стояла Чарисса. Он никогда раньше не замечал этого, но в мраморный пол были вделаны знаки — знаки Святых — знаки всех Святых! Может ли это быть?
 Пытаясь скрыть охватившее его возбуждение, он позволил рассеянному взгляду скользнуть по большому кругу знаков, ища тот, о котором он даже боялся подумать. Если бы это была новая церковь, то ему нечего было бы и надеяться найти его. Но Святой Георгий — О, Боже, вот он! Знак Святого Камбера, того, кого много лет назад называли Лефонсар Хомокум — Защитник Людей!
 С торжеством он окинул взглядом собор, лежащий перед ним. Он нашел его! А другого ответа быть не должно! Они невольно приравнивали Защитника из первой части стихов к Защитнику из второй части и тем самым полностью нарушали весь ритуал. Но теперь…
 Он уверенным взглядом посмотрел на Чариссу, долго изучая ее, прежде чем заговорить. Теперь он должен подготовить сцену для того, что ему предстоит сделать.
 — Ты сказала, что я боюсь драться с тобой, Чарисса, — сказал он ровным тоном. — Ты призналась в убийстве Бриона. Ты была причиной того, что тот, кого я уважаю как отца, лежит тяжело раненный. И ты ранила мою мать, которая в отчаянной попытке пыталась предотвратить наше столкновение. Время пустых разговоров прошло. — Он окинул всех уверенным взглядом. — И прошло время пощады и милости, которую я хотел предложить тебе, несмотря на все то, что ты говорила. И теперь я тебя предупреждаю, Чарисса, что я принимаю твой вызов и согласен драться с тобой, хотя делаю это в доме Бога с большой неохотой. Но ты принуждаешь меня к этому, и я не дам тебе никакой пощады. Тебя ждет возмездие.
 Чарисса покачала головой.
 — Та, Которая в Тени не нуждается в твоей милости, Келсон. Твои слова всего лишь похвальба. Спускайся вниз, если ты не трус, я жду тебя.
 Келсон с ненавистью посмотрел на нее, а затем оглянулся на Моргана и Дункана, слегка кивнув им. Его рука потянулась к горлу, чтобы отстегнуть тяжелую мантию. Нигель был уже рядом и принял ее. Беспокойство и надежда смешались в нем при виде такой уверенности Келсона. Келсон бросил ободряющий взгляд на дядю и стал медленно спускаться по ступеням. Нигель, держа мантию в руках, присоединился к Моргану и Дункану.
 Келсон медленно спустился, определил точную последовательность своих перемещений, которые должны были привести его к знаку Камбера наиболее быстро. Уголком глаза он видел свою цель, которая находилась примерно на двадцать футов впереди и немного влево.
 Он прошел к Чариссе с перчаткой, немного отклоняясь влево, так, чтобы его путь совпал со знаком. Затем перед тем, как наступить на него, он бросил перчатку вперед и вправо. Когда она упала на мраморную плиту, он наступил на знак.
 Морган и Дункан смотрели на эту сцену с растущим беспокойством, так как мальчик вел игру, которая могла иметь ужасные последствия. Они не знали, что у него на уме, но в том, что у него был план, не сомневались. Они поняли это из взгляда, который он бросил на них перед тем, как начал спускаться по лестнице. Когда же он приблизился к знаку, они решили, что разум покинул мальчика.
 Чарисса посмотрела на перчатку долгим взглядом, и та влетела ей в руку. Она швырнула ее своим охранникам. Затем поклонилась и на несколько шагов приблизилась к Келсону. Никогда еще Келсон не выглядел таким ужасно юным и одиноким.
 — Ты готов начать, мой лорд Келсон? — произнесла Чарисса старую ритуальную фразу.
 Келсон кивнул:
 — Я готов, моя леди Чарисса.
 Чарисса отступила назад на несколько шагов. Она подняла руки, шепча заклинание. Мгновенно за ней возник полукруг голубого огня, четкая линия сапфирового цвета, которая наполовину охватила круг знаков Святых.
 Она опустила руки и отступила на несколько шагов, сделав жест в сторону Келсона.
 Келсон сделал глубокий вздох. Теперь — решающая часть испытания. Если он не сможет ответить на заклинание Чариссы, значит, он проиграл, значит, он не обладает могуществом. Когда он вступил в знак, он ничего не почувствовал. Вероятно, он не узнает о том, получил ли он могущество, пока не попробует его на деле.
 Произнеся про себя молитву святому, на знаке которого он стоял, Келсон поднял руки над головой, полностью копируя движения Чариссы.
 И странные, незнакомые слова пришли к нему, сорвались с его губ, слова, которых раньше он никогда не слышал, низкая песня, которая заставила воздух вокруг него затрещать, которая сформировала малиновое пламя. Две арки сошлись вместе, образовав полный круг, наполовину голубой, наполовину малиновый. В этом кругу стояли двое.
 Келсон с трудом сдержал улыбку. Он опустил руки и ощутил, как внутри его переливаются силы, теснятся мириады заклинаний, с помощью которых он мог управлять своим могуществом, о чем он даже не мог мечтать. Вокруг него все вздохнули с облегчением, поняв, что он и в самом деле обладает могуществом Халданов.
 Но это было еще не все. Где-то в глубине своего разума Келсон чувствовал присутствие двух других — Моргана и Дункана. Они, одобряя, посылали ему поздравления. Все это мелькнуло в нем и исчезло.
 Он позволил себе послать легкую саркастическую улыбку Чариссе. Она подняла бровь в знак удивления тому, что он смог ответить на ее заклинание. Затем она раскинула руки и приготовилась к следующему заклинанию, а Келсон, слушая ее и готовя ответ, сосредоточился. Это был язык, который он понимал, и ответ сам собой пришел к нему.
 Голос Чариссы был низким, но чистым и отчетливо слышался в тишине храма:
 — Во имя земли и воды, огня и воздуха я собрала силы
 и сотворила этот круг.
 Я очистила его. Пусть все остерегаются.
 Через него не пройдет ничто живое.
 Когда Чарисса закончила стих, Нигель дернул за рукав Дункана:
 — Дункан, знает ли Келсон, что она делает? Если она закончит заклинание и сомкнет круг…
 — Я знаю, — прошептал угрюмо Дункан. — Если она это сделает, круг не разомкнется, пока кто-нибудь из них двоих не умрет. Таким путем совершаются все древние дуэли Дерини.
 — Но…
 — Это, отчасти, для безопасности зрителей, Нигель, — добавил Морган слабым голосом. — Без этого круга заклинание может выйти из под их контроля. Они ведь будут использовать гигантское количество энергии.
 — Но, во всяком случае, мы видим, что у Келсона теперь могущество Дерини, — заметил Дункан, глядя как Келсон распростер руки подобно Чариссе. — Ведь его этому никто не обучал.
 Голос Келсона был низок, в нем звучала уверенность, и он ответил на заклинание Чариссы:
 — Внутри подвижны время и пространство.
 Отсюда ничто не может выйти или сюда войти.
 Круг кончится, когда один из двух будет свободен.
 Когда Келсон закончил, там, где соединялись две арки, вспыхнуло фиолетовое пламя. Оно подчеркивало неразрывный круг диаметром сорок футов, где стояли двое дуэлянтов. Как будто по заранее установленному сигналу, эти двое разошлись по противоположным сторонам круга.
 Чарисса быстро пробежала взглядом по окружности, а затем поклонилась. Ее голос прозвучал гулко в пространстве, ограниченном магическим кругом.
 — Мой лорд Келсон, как вызываемый ты имеешь право на первый удар. Воспользуешься ли ты этим правом или предоставишь его мне?
 Келсон поклонился в ответ:
 — Моя леди Чарисса, как вызываемый я действительно имею право на нанесение первого удара. Однако перед лицом такой красоты, как твоя, я отказываюсь от этого права. Первый удар твой…
 Чарисса улыбнулась и поклонилась.
 Нигель опять толкнул Дункана.
 — Какого дьявола он это делает? — спросил он хриплым шепотом. — Он не должен предоставлять ей никаких преимуществ, у нее и так их предостаточно.
 — Так надо, — прошептал Дункан. — Келсон согласился бороться по правилам, а одно из них гласит, что мужчина должен уступить право первого удара женщине. Не беспокойся. Первые заклинания только проверочные.
 В дальнем конце круга Чарисса выставила руки перед собой ладонями вниз. Затем, бормоча что-то неразборчивое, она медленно развела их в стороны. При этом перед ней в воздухе вспыхнуло голубое пламя в виде небольшой сферы. Сфера стала увеличиваться в размерах. Ее границы непрерывно изменялись. Вскоре она достигла размеров человека, в ней можно было различить человеческую фигуру.
 Затем, когда форма стабилизировалась, из сферы появился голубой воин в голубой кольчуге со сверкающем мечом в руке и голубым щитом в другой. Он медленно осмотрелся вокруг и заметил Келсона. Приготовив голубое огненное оружие, он наклонил голову и стал приближаться к молодому королю.
 Келсон колебался одно мгновение. Затем он правой рукой выхватил из сжатой в кулак ладони светящийся огненно-малиновый меч. Как только голубой воин приблизился на достаточно близкое расстояние, из левой руки Келсона вырвалась молния, отразила удар голубого меча, а малиновый меч Келсона отрубил голову воина. Она упала на пол с гулким звоном. Затем это создание Чариссы, как и оружие Келсона, исчезли. Только клочья голубого тумана еще висели в воздухе некоторое время.
 В толпе послышались одобрительные возгласы в честь молодого короля, и затем все погрузились в напряженную тишину, когда гибкие пальцы Чариссы завертелись, творя новое заклинание. Еще до того, как она начала песнопение, темный туман начал клубиться вокруг нее, постепенно принимая форму дракона.
 Дракон растет,
 Сила прибывает.
 Все побеждает
 Чувства ослепляет.
 Прежде чем она успела начать второй куплет, Келсон тоже начал петь. Туман стал рассеиваться.
 Дракона убиваю.
 Сила исчезает.
 Чувства спокойны,
 Завоеватель побежден.
 Глаза Чариссы угрожающе потемнели, но она ничего не сказала. Она надеялась и была уверена в легкой победе, но, очевидно, мальчик знает много больше, чем она рассчитывала. Она, конечно, не сомневалась в исходе битвы. Не может же начинающий, с только что приобретенным могуществом, победить чистокровного колдуна Дерини, который тренировался в использовании своих сил годами. Но она должна увеличить мощь своих ударов!
 Терпеливо, чтобы не истощать свои жизненные силы, она начала серию стандартных заклинаний, предназначенных для определения слабых точек противника.
 Заклинания метались внутри круга: атака и контратака, выпад и парирование. Люди Чариссы смотрели на все это бесстрастно. Они долго служили ей и теперь беспокоились только о том, чтобы дуэль не затянулась дольше, чем необходимо. Только с полдюжины людей Мооров смотрели на это с возрастающим интересом. Они тоже занимались магией и теперь хотели увидеть и услышать новые заклинания.
 Однако среди наблюдателей были и те, в головах которых начинали бродить мрачные мысли. Нигель смотрел на дуэль с ужасом. Он боялся того, что может случиться, но не мог отвести свой взор. Морган поднял голову, а затем здоровой рукой тронул Дункана.
 — Дункан…
 Дункан с участием посмотрел на него, так как лицо Моргана стало еще белее, чем раньше. Боль вырезала на его лице глубокие морщины.
 — Что случилось? Тебе очень больно?
 Морган стиснул зубы и с трудом проговорил:
 — Я потерял много крови, Дункан. Я чувствую, что силы покидают меня. Та энергия, которую мы использовали для спасения Дженаны, прикончила меня.
 Дункан кивнул:
 — Что мне сделать? Чем я могу помочь?
 Морган постарался устроиться поудобнее на жестких ступенях, морщась при каждом движении.
 — Ты помнишь, я рассказывал тебе об излечении Дерри прошлой ночью? Я хочу попытаться совершить это еще раз. — Он поднял свою левую руку, чтобы видеть грифона. — Мне кажется, я знаю, как все делать, но ты должен мне помочь. Поддержи меня, усиль направление моих мыслей, но не вмешивайся сам. Я это говорю потому, что мне кажется, что я проникаю в те области, которые…
 Дункан слабо улыбнулся:
 — Ты хочешь сказать, что имеешь дело с запретными силами, с ересью, Алярик?
 — Возможно, — прошептал Морган.
 Морган посмотрел на круг, где происходила дуэль, одобрительно улыбнулся, когда Келсон лихо расправился с каким-то чудовищем, извлеченным Чариссой из самих недр Ада, а затем повернулся к своему кольцу и начал сосредотачиваться. Его глаза заблестели, когда он вошел в первую стадию транса. Как только он погрузился достаточно глубоко, Дункан тоже стал всматриваться в камень. Он легко вошел в транс и позволил своим мыслям слиться с мыслями своего кузена, он позволил себе плыть по течению мыслей Моргана, снабжая его новыми силами. Нигель, сидящий совсем рядом с ними, даже не заметил, что происходит сейчас с его соседями.
 Для Келсона время тянулось бесконечно: все его успешные схватки прошли, как жуткие кошмары давно забытых снов.
 Драконы всех размеров и мастей, грифоны, извергающие огонь, стенракты, подобные тому, которого он видел в саду, и много других чудовищ. Даже сейчас Чарисса создавала какой-то новый ужас, который он должен отразить и сокрушить.
 Он выпрямился и заставил себя сосредоточиться. Он внезапно понял, что это последнее заклинание, которое готовит Чарисса. Это уже серьезно, это уже не те проверочные заклинания, что были раньше.
 Когда ее пальцы стали двигаться, совершая серию новых пассов, Келсон почувствовал, что это заклинание темнее и непонятнее предыдущих, он изо всех сил старался уловить слова.
 Порождение Дагона, дорогой Бэль,
 Услышь мой зов, исходящий отсюда.
 Дитя грома, услышь мой приказ.
 Приди — я вызываю тебя!
 Порази этого юного принца,
 Окутай его облаком огня.
 Помоги мне завоевать власть,
 Которая Чариссе принадлежит по праву!
 Когда она закончила, у нее за спиной раздались жуткие раскаты грома. Плотный черный пар стал преображаться во что-то высокое, темное, смутно напоминающее человека, но с длинными зубами и когтями, покрытого чешуей.
 Чудовище стояло, часто мигая от яркого света, к которому оно, очевидно, не привыкло. Келсон хлопнул руками перед собой, когда понял, что у него под рукой нет соответствующего заклинания. Жуткие предчувствия охватили его. Когда чудовище оправилось, оно начало передвигаться, по кругу приближаясь к нему. Келсон быстро произнес несколько заклинаний, но без успеха.
 Вызывающе завывая и рявкая, чудовище медленно продолжало двигаться к нему, извергая голубой дым и пламя, а его глаза горели свирепым красным огнем.
 Когда оно, ревя, прошло уже половину пути, Келсон начал паниковать.
 Как раз в этот момент солнце вынырнуло из облаков. Его лучи проникли сквозь цветные стекла окон собора и создали сверкающие многоцветные пятна на полу, в том месте, куда указывали его руки.
 Келсон стоял на месте, а приближающееся чудовище попало в этот бассейн света и начало извиваться, извергая пламя и дым. Оно рычало от гнева и боли, извиваясь у самых ног Келсона, но оно было не в силах выбраться из этого пятна света и броситься на принца.
 Вскоре все прекратилось, чудовище растаяло, превратившись в остатки голубого вонючего дыма. А на полу все так же играли золотые и алые пятна света.
 Келсон опустил руку, на которой зловеще сверкнуло Кольцо Огня. Солнце воспользовалось моментом и снова скрылось за облаками. Тихий вздох облегчения пронесся по собору. Келсон поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с Чариссой. Он сделал несколько шагов вперед, чтобы обратиться к ней, и иронически отметил, что место, где погибло чудовище, было знаком Святого Камбера. Он про себя послал благодарность тому, кто помогает ему.
 Его глаза светились уверенностью в победе, когда он пел новое заклинание.
 Когда он его закончил, в соборе стало темно. И через открытые двери в конце прохода он видел, что небеса действительно потемнели, хотя был еще полдень.
 Чарисса с трудом проглотила подступивший к горлу комок. Впервые за все время по ее лицу пробежала волна волнения и неуверенности. Она боялась этого испытания, но у нее не было иного выхода. Ее пальцы снова шевелились, творя новое заклинание; она запела.
 С последним словом две половинки круга подернулись голубым и красным туманом, и над ними образовалась полусфера. Там, где встретились два цвета, в темноте мерцала фиолетовая граница — единственный свет в соборе, кроме свечей и вечно горящих лампад.
 Двое противоборствующих стояли на своих местах, а фиолетовая граница начала распространяться то в одном, то в другом направлении в соответствии с тем, кто пересиливал в данный момент. Но затем фиолетовая граница начала неотвратимо перемещаться в сторону Чариссы.
 По мере того, как полусфера медленно меняла свой цвет с голубого на малиновый, на лице Чариссы появилось выражение страха, переходящего в ужас. Граница между ее силами и силами Келсона все время передвигалась к ней. Ее глаза становились все больше и испуганнее. Она была вынуждена отступить, так как граница ее могущества непрерывно приближалась к ней. Наконец, она уперлась спиной в барьер и остановилась, не способная двинуться дальше, а малиновый цвет полностью поглотил ее. Она издала долгий крик, полный боли и ярости, который медленно, пока совсем не исчез, поднялся вверх, к сводам собора.
 Наконец, она исчезла. И кольцо, и малиновое излучение, и сфера тоже пропали. Все, что осталось, — это молодой король, стоящий в своей сверкающей бело-золотой одежде на знаке давно забытого святого. Он был слишком потрясен своей победой, чтобы слышать радостные крики, которые вырвались из толпы народа. Народа, который наблюдал за поединком и надеялся на победу своего короля.
 Под эти торжествующие крики Морган открыл глаза и улыбнулся. Он потянулся левой рукой к правому плечу и обнаружил, что оно зажило. Пока Морган с удовлетворением смотрел на дело рук своих, Дункан тоже открыл глаза. Он посмотрел на Келсона, затем помог Моргану подняться на ноги. Морган подошел к Келсону, все еще не пришедшему в себя, и мягко дотронулся до его плеча.
 Прикосновение привело Келсона в нормальное состояние, и он с удивлением взглянул на Моргана.
 — Морган! Но ты же…
 — После, мой принц, — прошептал Морган и показал рукой на толпу. Он засмеялся. — Нужно ведь завершить церемонию коронации.
 Он взял Келсона за руку и повел вверх по ступеням, туда, где все еще стоял и ждал остолбеневший от всего увиденного архиепископ. Когда стихли приветственные крики, вперед выступил Нигель с королевской мантией. Он гордо возложил ее на плечи юного короля, бережно расправив каждую складку. И Дженана, освобожденная от заклинаний смертью Чариссы, встала со своего места, с некоторой грустью и нежностью посмотрев на своего сына.
 Келсон почувствовал ее взгляд и вырвался из рук тех, кто его окружал. Он легко сбежал со ступенек и нерешительно остановился возле нее. Затем он опустился на колени у ее ног.
 — Ты очень страдала, — прошептал он, боясь дотронуться до нее. — Можешь ли ты простить меня? Ведь я действовал против твоего желания…
 Всхлипывая, Дженана наклонилась, взяла его руку, сжала в своих объятиях и порывисто прижала к губам:
 — Пожалуйста, не спрашивай меня об этом сейчас, — прошептала она, и ее слезы увлажнили руку Келсона. — Позволь мне радоваться тому, что ты жив.
 Келсон гладил ее руки, едва сдерживая слезы. Затем он поднялся на ноги. Он улыбнулся ей и, отойдя на несколько шагов, низко поклонился. Потом он повернулся и пошел к алтарю.
 Келсон встал на колени перед алтарем. Все, кроме архиепископов и епископов, тоже упали на колени. Затем архиепископы Корриган и Лорис, епископ Арлиан подняли корону Гвинеда, читая старую формулу коронации.
 — Молим тебя, Господи, благослови эту корону. И освяти святого слугу Келсона, на голову которого ты возлагаешь сегодня как знак королевского величия корону. Во имя Отца и Сына и Святого Духа, во веки веков. Амен.
 Это было то, что люди видели и слышали.
 Но для тех, в ком текла кровь Дерини, было совсем другое видение. Они видели, что корону поддерживает четвертый — высокий блондин в сверкающей золотой одежде древнего высшего лорда Дерини. И для тех, в ком текла кровь Дерини, на стандартную формулу коронации накладывалась другая. Сверкающий незнакомец использовал формулу Дерини, которая предполагала другое предназначение для отважного юного короля.
 — Келсон Сипил Рис Энтони Халдан, я короную от имени Всемогущего, который знает все, и от имени того, кто долго назывался Защитником Человечества. Келсон Халдан, ты будешь королем для людей и для Дерини. Живи и процветай, король Гвинеда!
 Когда корона коснулась головы Келсона, видение Дерини исчезло. Морган и остальные начали облачать его в другие одежды, приличествовавшие его королевскому сану.
 Морган повернулся к Дункану и прошептал:
 — Ты видел?
 Дункан еле заметно кивнул.
 — Ты знаешь, кто это был? — спросил Морган.
 Дункан посмотрел на него краешком глаза, а затем снова обратился к процессии. Прелаты уже приносили присягу. Скоро все должно будет кончиться.
 — Дай мне подумать, — прошептал Дункан. — Это был тот, кто являлся тебе в видениях?
 Теперь была очередь Моргана молча кивнуть. Но он все же спросил:
 — Не думаешь ли ты, что это был сам Камбер?
 Дункан наклонился и нахмурился.
 — Он говорил от имени Камбера, что вносит во все это тайну.
 Морган вздохнул и поправил свой плащ: если его сдвинуть чуточку в сторону, то он почти закроет рваную дыру в тунике и кровавый след на боку.
 — Я рад, что это был не святой Камбер, — прошептал он, начиная подниматься по ступенькам, чтобы принести присягу новому королю. — Я не хочу ждать милости от небес. Это заставляет слишком на многое надеяться.
 С этим он приблизился к Келсону и опустился перед ним на колено. Голос его был сильным и ясным: он отчетливо звучал в соборе, когда Морган произносил древнюю присягу преданности и верности.
 После этого Морган поднялся и попал в королевские объятия. Затем другие дворяне — Нигель, Эван, лорд Джаред, Кевин Мак Лэйн, Дерри — все повторяли слова присяги, кланяясь и клянясь в верности новому королю.
 Морган снова поднял Государственный меч, держа его вынутым из ножен. И все знатные люди и бароны провинций подходили и клялись в верности своему новому королю. Затем они начали собираться в процессию, чтобы выйти из собора.
 Все священники прошли вниз и начали собираться в проходе. Люди Чариссы после ее поражения исчезли, растворились в толпе, и теперь весь народ в один голос приветствовал короля. Как только Келсон и его свита дошли до выхода, из-за туч опять выглянуло солнце.
 И опять его лучи, пройдя сквозь цветные стекла, образовали цветное пятно у ног Келсона. Келсон остановился, и все в соборе со страхом замерли, глядя на своего молодого короля. Ведь только что это пятно света принесло смерть.
 Келсон взглянул на окно и засмеялся, а затем посмотрел на море взволнованных лиц. После этого он спокойно наступил на это цветное пятно.
 По всему собору, до этого хранившему гробовое молчание, прошелестел долгий вздох удивления и восторга: теперь свет солнца сверкал в драгоценностях короны Келсона, как тысяча ослепительных солнц.
 Келсон повернулся к Моргану и Дункану, стоявшим рядом, и пригласил их тоже вступить в цветное пятно света. Они без колебаний повиновались.
 Этот свет зажег золотом волосы Моргана и его роскошный бархатный плащ, превратил снежную белизну накидки Дункана в многоцветную радугу. И затем все трое пошли дальше по проходу.
 Процессия двигалась по городу. В толпе звучали приветственные крики, сердечные поздравления: «Храни Господь короля Келсона! Долгой жизни королю!»
 И король Гвинеда шел дальше, чтобы показать себя восторженному народу.