Аннотация: Данный перевод был впервые опубликован на сайте http://beyond.babylonfive.ru/


 The spectacular space epic continues, as the techno-mages face the growing threat of the Shadows ...
 As Elric and his student Galen watch with taut anticipation, dragons, angels, and shooting stars rain from the sky, heralding the arrival of the techno-mages on the planet Soom. It's the first time Elric-a member of the ruling Circle-has hosted such a gathering, and if all goes well, Galen and the other apprentices will emerge triumphant from the grueling initiation rites, ready to embrace their roles as full mages among the most powerful beings in the known universe.
 But rumors fly of approaching danger and Galen and his young lover, Isabelle, are chosen to investigate the dark tidings. An ancient race has awakened after a thousand years, thirsty for war, slaughter, and annihilation. Will the techno-mages be the deciding factor in the war ahead? Or the first casualties?


---------------------------------------------


 Джин Кавелос
 Закат Техномагов: Отбрасывая Тени


 Лео Ф. Феррису, первым показавшему мне магию


 – Who are you? – Кто ты?


 Многие люди впервые видели себя во сне

    Аноним



 НОЯБРЬ 2258 ГОДА



 Глава 1

 Скоро разразится война.
 С восторженным криком Анна устремилась к безжизненной луне, ее сестры последовали за ней. Пока ее блестящее тело разрезало наполненный энергией вакуум космоса, она нетерпеливо изучала место тренировки. Она жаждала боя. Око обозначило координаты места, куда должен быть нанесен удар. Это упражнение нужно было выполнять на близком расстоянии, хирургически точно.
 Анна любила тренироваться, изучать свои возможности, оттачивать мастерство. Она познала головокружительную радость движения, веселье прыжков в гиперпространство, грацию гибкости, восторг боевого клича. Она научилась выпускать огромные, разрушительные снаряды, рассчитывать самый эффективный вариант атаки, вступать в бой и никогда не отступать, никогда не останавливаться до тех пор, пока враг не будет окончательно уничтожен.
 Ей предстояло впервые издать свой боевой клич. Выходя на цель, Анна полностью контролировала свое тело. Она чувствовала себя неуязвимой, не знающей усталости. Машина была такой прекрасной, такой элегантной. Идеальная грация, идеальное управление, форма и содержание, слитые в неразрывную цепь, замкнутая вселенная. Все системы машины контролировались ею, она была ее сердцем, она была ее мозгом, она была машиной. Она следила за тем, чтобы нейроны посылали сигналы в полной гармонии друг с другом. Она синхронизировала очищение и циркуляцию, заставляя все системы этой огромной машины работать как единое целое. Вместе с комплексной, многоуровневой системой пела марш, в котором никогда не изменится ни одна нота. Кожа машины была ее кожей, плоть и кровь машины – ее плотью и кровью. Она и машина были единым целым: могучим орудием хаоса и разрушения.
 Луна увеличилась в размерах, ее коричневая, каменистая поверхность приблизилась настолько, что можно было подробно рассмотреть ее. Анна засекла семь целей: семь валунов внутри неглубокого, обширного кратера. Ей и шести ее сестрам предстояло уничтожить по одной цели. Она сконцентрировалась на своей мишени, привела в соответствие курс и скорость. В ее глотке скопилось возбуждение. Она нырнула в кратер и исторгла свой боевой клич. Ее тело устремилось вперед в экстазе огня. Ярко-красным потоком энергия полилась из ее уст. Валун испарился.
 Вокруг нее сестры устремились к своим целям, их уста испускали разрушение.
  «Война служит хаосу, – говорило Око. –  Кровопролитие продвигает эволюцию. Победой достигается совершенство». 
 Одна из целей была уничтожена не полностью – уцелел фрагмент. Анна устремилась к нему, ей не терпелось вновь издать боевой клич. Она прицелилась и исторгла из себя хаос. Веселье волной пронеслось сквозь нее. Цель была уничтожена, в поверхности луны, в том месте, где находился валун, возникла опаленная дыра.
 Возбужденные атакой, ее сестры налетели на поверженную цель, завизжали какафонией хаоса. Куски камня взлетали вверх, пока они, стреляя снова и снова, прожигали в поверхности луны огромную дыру. Анна вспышкой красного света выдохнула из своих уст энергию.
  «Величайшее возбуждение – в трепете битвы, – говорило Око. –  А величайшая радость – восторг победы». 
 Величайшим желанием Анны было ощутить это. И она знала, что ее желание скоро сбудется.
 Ибо скоро разразится война.
 Корабль пел песню о красоте порядка, совершенной симметрии и идеального спокойствия. Он скользил по спокойной черноте космоса, впитывая ее. В его лепестках в регулярном ритме циркулировала энергия. Безмятежность его молчаливого движения, единство функционирования его систем, чувство удовлетворения своим служением сплетались в мелодии его песни.
 Впереди во тьме пылал бело-голубой шар – цель его путешествия. Корабль скользил к нему сквозь спокойствие пространства, усердно выполняя указания Коша. Послушание было для него величайшей радостью.
 Кош присоединил свою мелодию к песне корабля, приказав ему уменьшить скорость и остановиться на безопасном расстоянии от планеты. Обитатели планеты называли ее Суум. Хотя большинство жителей планеты находились на низком уровне развития, среди них было двое, служивших им защитниками – двое лицедеев, которые смогут обнаружить его присутствие, если он приблизится.
 Скоро сюда прибудут другие: лицедеи собираются на свою ассамблею. Кош давно наблюдал за ними – в течение трехсот тридцати трех таких ассамблей. Наблюдал за тем, как различные расы захватывали влияние в группе – самыми последними были земляне. Наблюдал за тем, как лицедеи постепенно продвигались от анархии к порядку. Они достигли некоторых достойных восхищения целей, создавали скоротечные моменты великой красоты.
 Но сейчас вселенная готовилась заполыхать великим пожаром. Силы хаоса вернулись в свою древнюю обитель и начали приготовления к войне. Ворлонцы, и Кош среди них, тоже готовились. Лицедеи не сознавали опасности своего положения. Они обладали великой силой. И они могут оказаться рычагом, который повернет ход великой войны.
 Многие среди ворлонцев считали, что пришло время действовать. Они не доверяли лицедеям. Тем не менее, Кош чувствовал, что они должны еще немного понаблюдать. Лицедеям придется столкнуться с очень сложной ситуацией, и им нужно дать возможность сделать выбор. Если они примут неверное решение, то умрут. Но пусть вначале выберут. Огромная сила несет в себе как огромную опасность, так и огромные возможности.
 Кош изменил песню корабля, приказал сбросить несколько зондов, которые займут позицию вокруг планеты, и будут наблюдать. А он вернется на Вавилон 5. И будет оттуда наблюдать за этой последней ассамблеей.
 Гален закрыл глаза и сосредоточился на уравнении. Он представлял все свои заклинания в виде уравнений, хотя они не были похожи на традиционные математические. Элементы его уравнений были сложными, неясными и своеобразными, их нельзя было сократить или изменить. Однако для него они олицетворяли действия и свойства предметов, и если он мог сформировать в своем разуме образ уравнения, он мог воплотить то, что уравнение представляло.
 Подобно большинству других заклинаний, то, с которым Гален сейчас работал, состояло из многих элементов: несколько для того, чтобы создать прозрачную, розоватого оттенка, сферу диаметром в три дюйма; еще одно – чтобы заполнить ее энергией; еще несколько элементов – чтобы придать энергии вид изящного пламени. Он проделывал это множество раз.
 Глубоко вздохнув, Гален представил свой разум в виде чистого экрана, визуализировал написанное на нем уравнение. Кризалис, прикрепленный к голове и позвоночнику Галена, распознал уравнение и отразил его. Гален открыл глаза. Перед ним в воздухе плавал энергетический шар.
 – Вокруг зала, – приказал стоящий позади Галена Элрик. Он держал похожий на хвост сегмент кризалиса, спускавшийся вдоль позвоночника Галена.
 Голос наставника, глубокий и густой, обладал силой, которая на первых порах пугала Галена. Позднее, когда Элрик научил его известным техномагам приемам модуляции голоса, голос Элрика и искусство, с которым тот его использовал, стали вызывать у Галена изумление. Элрик растягивал определенные звуки, делал в определенных местах паузы и менял интонации так, что добивался почти гипнотического эффекта. В результате все, что он говорил, приобретало огромную силу и важность.
 Твердо удерживая перед своим мысленным взглядом исходное уравнение, Гален добавил к нему еще одно: заклинание движения. Это уравнение заставило сгусток энергии переместиться из центра скромного тренировочного зала, где он висел перед Галеном, к каменной стене. Следующее уравнение заставило шар начать описывать круги вокруг зала. Он крутился в нескольких футах от соломенного свода, еще ближе к потолку плавало несколько светящихся шаров, созданных Элриком для освещения зала.
 – Второй шар, – скомандовал Элрик.
 Удерживая перед мысленным взглядом исходное уравнение и уравнения для кругового движения, Гален создал вторую шаровую молнию. Кризалис эхом откликнулся на заклинание, отражая мысли Галена.
 – Замени пламя на цветы, – произнес Элрик.
 Гален сосредоточился на уравнении для второго шара, выделил элементы уравнения, отвечавшие за создание пламени. Визуализировал под ними элементы, необходимые для получения белых цветов ква. Потом заменил старую часть уравнения на вновь составленную. Пламя внутри шара превратилось в цветы.
 – Увеличь скорость первого шара втрое.
 Напрягшись, Гален продолжал удерживать в своем разуме два уравнения для двух шаров, одновременно изменил уравнение движения для первого шара, утроив скорость его движения по кругу. От усилий его дыхание участилось.
 – Заставь второй шар двигаться вверх-вниз.
 Удерживая на воображаемом экране образы трех заклинаний, Гален сформулировал уравнение, пославшее второй шар вверх, к соломе потолка, потом новое, заставившее шар прыгать вверх и вниз, между потолком и сплетенным из травы матом, покрывавшим пол. Шар с цветами внутри начал скакать вверх-вниз.
 – Третий шар, с кусочком корпия внутри.
 Гален сохранял концентрацию. Элрик, давая странные задания, пытался сбить его, заставить потерять ее. Но Гален не потеряет концентрации. Он сформулировал уравнение для третьего шара, сделав его темным внутри для того, чтобы можно было разглядеть в шаре маленькое белое пятнышко корпия. Появился третий шар. Гален тяжело дышал. Сегодняшнее задание было самым сложным из всех, что Гален выполнял раньше.
 – Заставь его кружиться вокруг твоей головы.
 Удерживая в голове три уравнения для трех шаров, и два уравнения для движения, Гален принялся формулировать уравнение движения для третьего шара. Он рассчитал траекторию движения вокруг своей головы, хотя его разум  поплыл. Множественные сигналы, подобные шуму в голове и ощущению комка в животе, проносились сквозь его мозг. Контроль терялся, уравнения путались. Гален проклинал самого себя.
 Шар с корпием внутри внезапно исчез со звуком, похожим на хлопок. Первый шар, вспыхнув, пронесся вдоль каменной стены зала и врезался в нее. Второй отпрыгнул от потолка не вниз, а под углом, и с визгом ринулся к ним.
 Гален поспешно пытался сформулировать гасящее заклинание, которое должно было рассеять энергию внутри шара, уничтожить его. Но заклинание должно быть связано с положением объекта. Объект в данный момент пронесся мимо его лица и летел прямо на Элрика. Почему Элрик не возьмет на себя управление его кризалисом, как он всегда делал, когда дела шли вкривь и вкось?
 Гален отчаянно сосредоточился на местонахождении шара, включил его в уравнение. Сфера находилась примерно в двух дюймах от глаз Элрика, когда ее поверхность вспыхнула волной блеска, и шар мгновенно исчез.
 Гален, тяжело дыша, отвел взгляд, он был измотан от напряжения. Пот ручьями стекал по коже под черным балахоном. Элрик отпустил хвост кризалиса для того, чтобы Гален мог повернуться к нему. Гален неохотно повернулся.
 Элрик, как всегда, был сама строгость: черный, без украшений, балахон с высоким воротником, полностью обритая в знак уважения к Кодексу голова, губы, сжатые в узкую прямую линию. Элрик стоял прямо, опустив руки вдоль туловища.
 Его жесты несли в себе столько же мощи, сколько и его голос. На его лице обычно появлялось всего два выражения: разочарование и серьезное разочарование. Их можно было различить по количеству морщин между бровями.
 Две морщины означали разочарование, а три – серьезное разочарование.
 Сейчас морщин было три.
 – Почему ты не отключил меня? – спросил Гален, все еще задыхаясь.
 Кризалис был сконструирован таким образом, что посвященный техномаг мог нейтрализовать его в любой момент, мгновенно и полностью уничтожив все активированные заклинания. Чтобы осуществить это, маг держал рукой хвостовую часть кризалиса, которая спускалась по позвоночнику ученика, сенсоры в кончиках пальцев мага вступали в контакт с биотеком кризалиса. Это позволяло наставнику в случае необходимости разрывать связь между учеником и кризалисом. Предполагалось, что ученик сам может уничтожить или закончить заклинание – если, конечно, он способен наложить вовремя заклинание нейтрализации, но он не обладал способностью мгновенно отменять действие всех своих заклинаний, каковая имелась у наставника.
 – Через два дня, – ответил Элрик, – никто не сможет отключить тебя. Тогда тебе самому придется расхлебывать свои ошибки.
 Через два дня Гален пройдет обряд посвящения и получит имплантанты, которые сделают его техномагом. Этого он желал больше всего. И, тем не менее, сегодня он опять не смог удержать контроль над своими заклинаниями, опять подвел Элрика. Он не был готов. Он не годился для того, чтобы быть техномагом. Его мастерство было ничтожно по сравнению с искусством Элрика, и Гален не знал, сравнится ли он когда-нибудь в мастерстве со своим учителем.
 – Ты концентрируешься на познании и понимании, – сказал Элрик. – Это две высочайшие цели, к которым может стремиться маг. Тем не менее, в основе всего, что мы делаем, лежит одно, важнейшее условие – контроль. Ты должен полностью подчинить себе биотек. Он должен делать все, что ты прикажешь ему. А тебе придется контролировать его действия. При любых обстоятельствах. Несмотря ни на что.
 Гален кивнул. Он знал, что Элрик постоянно работал со множеством заклинаний: принимал данные с зондов, размещенных по всему Сууму, укреплял заклинания защиты, выполнял различные просьбы обитателей планеты. Те не менее, казалось, что Элрик никогда не отвлекался. Он никогда не  плыл. 
 – Расскажи мне о других слабых местах в твоей работе, – потребовал Элрик, растягивая слово «слабых». Это была одна из самых любимых тем Элрика.
 – Представление.
 – Почему?
 Элрик подошел к грубому деревянному столу, стоящему в углу зала, на который Гален поставил кувшин с водой и две деревянные чашки. Вдоль одной из стен располагалась простая деревянная скамья. Стол и скамья являлись единственными предметами обстановки в каменном зале.
 Гален прошел следом за учителем, кризалис был прикреплен к его макушке и позвоночнику и дергал кожу во время ходьбы.
 – Я больше сосредотачиваюсь на заклинаниях, чем на эффектах, которые они оказывают на окружающих. Я концентрируюсь на внутреннем, а не на внешнем.
 – Ты должен контролировать ощущения людей, – сказал Элрик. Наполнил водой две чашки, подал одну из них Галену. – Величайшие из нас: Вирден, Гали-Гали, Келл, так великолепно управляли ощущениями окружающих, что те во многих случаях и не догадывались, что имели дело с техномагией. Они даже не подозревали, что рядом с ними находится маг.
 Гален заметил крошечного черного жучка, плавающего в его кружке; лапки насекомого дергались.
 – Публичное использование техномагии представляет собой состязание в хитрости и сообразительности между магом и наблюдателями. Маг должен вступить в контакт с наблюдателями, проанализировать и оценить их реакцию, и начать манипулировать ими.
 – Я изучал приемы, – ответил Гален, – но до сих пор не понимаю, почему можно так легко манипулировать ощущениями людей?
 Он снова взглянул в свою кружку и понял, что плавающий там крошечный черный объект не был настоящим жучком – это был просто кусочек грязи, формой напоминавший насекомое.
 – Большинство разумных существ испытывает дискомфорт, живя в состоянии неуверенности. Их мозг автоматически корректирует то, что они видят, дополняет увиденное деталями, которых никогда не существовало. Они подгоняют события под рамки своего понимания.
 Гален потянулся к кружке, чтобы вытащить мусор, и увидел, что его первое предположение было верным: это был жучок. Гален мог ясно разглядеть дрыгающиеся ножки и был поражен, уловив трепет. Жучок расправил крылышки и взлетел.
 Сел на раскрытую ладонь Элрика. Элрик сжал руку в кулак.
 – Вместо того, чтобы примириться с неуверенностью, люди скорей откажутся поверить в то, что им говорят их ощущения.
 Элрик поднял бровь:
 – Хочешь воды из этой чашки?
 Гален взглянул в свою кружку – она была пуста.
 Жадно выпив несколько глотков воды, он приготовился встретиться со своей величайшей слабостью.
 – Оригинальность, – произнес Гален в то время, как Элрик снова взялся за его кризалис.
 Гален месяцами сражался с этим. Каждый маг культивировал собственный уникальный стиль, особые виды заклинаний, которые он применял, и характерный почерк, который проявлялся при их наложении. Элрик учил, что чары, накладываемые магом, являются продолжением его личности. Они должны обнажать, выражать ее и придавать ей законченность.
 Однако Гален до сих пор не мог развить свой собственный стиль, обрести собственный почерк. Гален предпочитал скорее воспроизводить заклинания других, нежели создавать собственные. У него не так хорошо получалось изобретать свои заклинания, и, когда Гален принимался думать о чем-нибудь новом, часто оказывалось, что такое заклинание уже было найдено до него. Заклинание оказывалось неоригинальным. Еще несколько раз Гален отбрасывал придуманные им заклинания, посчитав их недостойными и глупыми в сравнении с работами великих. И хотя это соответствовало действительности, дело было не только в этом. Что-то еще заставляло Галена колебаться, мешало ему развивать собственный стиль заклинаний. Сама идея выразить нечто, находившееся внутри него, что-то личное, вызывала у Галена сильный дискомфорт. Он осознал, что не желает раскрываться.
 Ему надо найти решение, которое удовлетворит Элрика, и поможет обрести собственный стиль. Наконец, поразмыслив, Гален решил отдать дань уважения Вирден.
 Он закрыл на секунду глаза, успокоился и снова представил свой мозг чистым экраном, на котором можно писать уравнения. Потом Гален открыл глаза, полный решимости устроить лучшее представление.
 Вытянул руку. Из кончиков его пальцев вырвались пять узких лучей, лучи протянулись вверх, образовали круг диаметром в три фута. В центре круга Гален создал изображение Вирден высотой в фут, той самой, что тысячу лет назад объединила магов в орден. Она была представителем древней, ныне вымершей расы – таратимудов. У нее были большие жесткие крылья, складками свисавшие с ее рук, и длинные клиновидные когти вместо пальцев. Образ, созданный Галеном, был одет в черный балахон без рукавов, золотые крылья сложены поверх балахона. Она заговорила на языке таратимудов, который знали все маги:
 – Пятеро мудрейших из нас образуют Круг, который будет править техномагами и указывать им путь. Пять – число равновесия.
 Ее голос, реконструированный Галеном по древним записям, был высоким, но, тем не менее, звучным.
 Гален растягивал лучи в высоту и в ширину до тех пор, пока они не превратились в круг из семи вертикально стоявших валунов, горевших внутренним светом. В центре круга стояла Вирден. На каждом валуне были начертаны руны языка таратимудов, горевшие различными оттенками синего цвета. Гален вращал изображение, чтобы Элрик мог увидеть все руны. Вирден изрекла:
 – Но превыше всего будет Кодекс, семь принципов техномагии: солидарность, скрытность, таинство, магия, наука, знание, благо.
 Гален удовлетворенно отметил, что у него получилось заставить изображение каменного кольца вращаться так, что когда Вирден называла принципы техномагии, Элрик мог видеть обозначающие их руны.
 – Семь – число понимания.
 Стоящие камни увеличились в размерах, вытянулись вверх и вниз, образовав большую светящуюся сферу. Внутри сферы появилось лицо Вирден. Черты ее лица говорили о мудрости, а темная кожа вокруг глаз всегда заставляла Галена думать, что она чем-то опечалена.
 – Да начнется эпоха единства техномагов. И пусть никто не осмелится нарушить Кодекс.
 Гален сжал сферу в узкий, светящийся ярким светом, цилиндр, заставил светить на соломенный потолок. Он старательно добивался создания такого эффекта, будто свет проникает сквозь потолок и уходит вверх, в небеса, хотя, на самом деле, свет не проникал сквозь крышу.
 Гален облегченно отменил последнее заклинание. Это было самым тщательно проработанным его творением. Элрик отпустил его кризалис, заставив Галена слегка покачнуться.
 – Разделение, – скомандовал Элрик.
 Гален, едва дыша, кивнул и сосредоточился на уравнении, разрывающем связь между кризалисом и имплантантом, вживленным ему в основание черепа. Этот имплантант, значительно проще тех, которыми владеют настоящие техномаги, он получил три года тому назад, когда Гален вступил на стадию кризалиса. Когда связь между кризалисом и имплантантами была активирована, кризалис оставался соединенным с телом ученика. Его передняя часть была надета на голову подобно хомуту, а нижняя часть прикреплялась к позвоночнику, будучи отделена от тела тонкой тканью балахона. Удерживался кризалис благодаря имплантанту, который до вживления в организм ученика был частью самого кризалиса.
 Гален успешно разорвал связь, чувствуя знакомое облегчение, когда давление на его тело уменьшилось. Взвизгнув, устройство расслабилось, и Элрик снял его. Надевая кризалис, Гален всегда испытывал наполненность энергией, подсознательное ощущение вибрации или резонанса. Сейчас он ощущал сопровождающий разделение энергетический спад. Холодный воздух покалывал его разгоряченную кожу. Гален провел рукой по своим коротким волосам, прилипшим к голове.
 Гален прошел вслед за Элриком к скамье, где наставник опустил кризалис в контейнер-канистру. Помещенный в жидкость кризалис походил на земную медузу. Зонтикообразная верхняя часть, которая прикреплялась к голове, напоминала тело медузы, а вытянутый фрагмент, спускавшийся по позвоночнику, казался одним из ее длинных щупальцев.
 За три года, что Гален тренировался с кризалисом, он стал толще и шире, а его полупрозрачная кожица приобрела серебристый блеск. Как объяснил Элрик, к тому моменту, когда Гален начал с ним работать, кризалис сформировался лишь частично. Именно поэтому в течение первого года пребывания на стадии кризалиса обучение сводилось лишь к визуализации различных заклинаний, а не наложении их. За это время кризалис приспосабливался к организму ученика, к его образу мыслей, словно обучаясь отражать своего носителя, как зеркало.
 Когда ученик начинал накладывать заклинания, процесс приспособления продолжался, и отклик кризалиса становился все отчетливее.
 Кризалис, как и Гален, тренировался.
 Гален снова поразился гениальности таратимудов. Они создали технологии, способные улавливать чужие желания и воплощать их из ничего. Они достигли невероятных высот в научном познании и восприятии красоты и магии. Никто даже представить не мог, какие заклинания они умели накладывать. Когда в глобальном катаклизме погибли почти все таратимуды, была уничтожена большая часть их знаний. Несколько уцелевших, среди них была Вирден, решили поделиться с другими расами технологиями, которыми они обладали, и тайной их воспроизведения.
 Вирден создала Круг и утвердила Кодекс, и так родилось сообщество техномагов в его нынешнем виде. Однако знания, позволившие создать биотек, были полностью утрачены. Гален опасался, что магам никогда не достигнуть уровня своих предшественников.
 – Своим заклинанием ты почтил дело Вирден, – сказал Элрик, закрывая канистру.
 – Да.
 – Хорошая и благая идея, но какова  твоя работа?
 Гален не знал. Его родители были магами, они погибли, когда ему исполнилось десять лет. С тех пор он хотел стать целителем. Он мечтал об этом до восемнадцати лет, до последней ассамблеи магов. Тогда он вступил на стадию кризалиса и принял имя Гален, имя древнегреческого целителя и философа.
 Но за прошедшие с тех пор три года он осознал, что не обладает способностью к целительству. Его потуги в целительстве в худшем случае оказывались неэффективными, в лучшем – некомпетентными.
 Сейчас Гален чувствовал, что ответ на вопрос Элрика может лежать в трудах древних, очаровывавших его, но не знал, удастся ли ему внести свой вклад в эту великую работу. Его заклинания были просто данью свершениям Вирден, они не показывали, какое отношение к ним имели его собственные работы. Он не смог создать ничего оригинального. Гален уставился в пол.
 – Я не уверен, – ответил, наконец, он.
 Элрик направился к двери.
 – Хорошая техника и точность, – быстро произнес он.
 Голова Галена дернулась вверх. Элрик поклялся всегда говорить ему правду, и за все одиннадцать лет, что Элрик учил его, Гален всего два раза удостоился похвалы учителя, не считая этого.
 Элрик остановился около двери.
 – Ты поразмышлял над вопросом, который я задал тебе вчера?
 Голос Элрика снова стал глубоким и размеренным.
 Всем ученикам, завершившим обучение на стадии кризалиса, предстояло ответить на вопрос  «Почему ты стал техномагом?». Это будет частью церемонии посвящения. Ответ часто помогал определить, над чем маг предполагает работать. Если Гален сможет ответить на этот вопрос, то все его заклинания обретут направленность.
 – Мне надо подумать еще немного, – ответил Гален.
 – А какие-нибудь мысли на это счет у тебя есть?
 – Изучать работы древних и продолжить их там, где я смогу.
 – Продолжить  их работу?
 – Это видится мне более достойным занятием, чем любая другая работа, какую я могу представить.
 – Это достойно. Но ты должен делать это по-своему.
 Элрик взялся рукой за дверную щеколду и произнес пароль:
 – Архимед.
 Созданное Элриком ограждающее поле удерживало посторонних снаружи, а энергию – внутри.
 – Завтра утром ты покажешь мне что-нибудь оригинальное.
 Элрик вышел.
 Гален взял контейнер и вышел следом. Ему больше нечего было показать Элрику. Все свое умение Гален вложил в работу – посвящение Вирден. Он не мог придумать ничего, действительно оригинального, ничего, равного работам, которыми он восхищался.
 Солнце стояло высоко, и тонкий слой тумана смутно-блестящей дымкой лежал на окружающих предметах. Свежий морской бриз остужал мокрую от пота кожу Галена. Обширная, поросшая травой равнина, на которой то тут, то там возвышались покрытые мхом каменные валуны, сегодня сверкала лимонно-зеленым цветом. Примерно в ста футах от них сквозь туман можно было разглядеть край огромного каменного кольца, обозначавшего границы места силы Элрика. Каменное кольцо состояло из семи шестиметровых валунов, каждый из которых был отмечен своей руной Кодекса. Замшелые, они казались естественными скальными образованиями. Внизу, под каменным кольцом, в высеченной в скале келье находилось место силы Элрика, где его способности усиливались и подпитывались новой энергией. Место силы связывало Элрика с самой планетой.
 Элрик взглянул туда, где все было подготовлено для проведения ассамблеи, – на участок равнины, ограниченный с одной стороны утесом, обрывающимся в море. За последние дни Элрик с Галеном установили множество соединенных между собой белых куполообразных палаток. Там пройдут разнообразные встречи. Элрик отметил каждую палатку светящимися рунами и символами, указывающими на их различное предназначение. Закончив установку палаток, Элрик с Галеном переключились на наблюдение за доставкой в лагерь припасов и за прибытием рабочих.
 При подготовке ассамблеи Элрик руководствовался принципом: чем проще – тем лучше. Большинство привлеченных им рабочих были жителями соседнего городка Лок, хотя большая часть продуктов и несколько специалистов были доставлены из другого города – Тайна. Устроить все так, чтобы пять сотен магов оставались довольными условиями на протяжении тридцати пяти дней ассамблеи, было делом нелегким.
 Хотя Гален мог уловить лишь намеки на движение среди окутанных туманом палаток, он знал, что в лагере сейчас должна кипеть бурная деятельность. Этим утром все шло по расписанию, но Гален знал, что Элрик обеспокоен. Ассамблеи устраивались поочередно на планетах, где жили маги – члены Великого Круга.
 На этот раз ассамблея впервые пройдет на планете, где жил Элрик. Конечно, это не означало, что Элрик отменит тренировочное занятие, даже несмотря на то, что маги должны были прибыть сюда всего через несколько часов.
 Элрик строго взглянул на Галена.
 – Как сообщество, мы стремимся к мудрости. Но, как личности, мы бываем эксцентричными, раздражительными, странными, упрямыми, склонными лезть в драку по малейшему поводу. Веди себя сдержанно. Будь вежлив. Нам, магам, лучше всего держаться друг от друга как можно дальше.
 На каждой ассамблее бывали стычки, маги бросали вызов друг другу. В прошлом ты был под моей защитой. Когда ты пройдешь посвящение и станешь магом, я больше не смогу защищать тебя. Тебя могут вызвать, чтобы проверить твою силу или продемонстрировать свою собственную. Не принимай глупых вызовов, чтобы самому не оказаться глупцом.
 Элрик выпрямился.
 – Вон идет твоя подруга.
 Гален обернулся. Позади него сквозь туман виднелось оранжевое пятно. Оранжевый был любимым цветом Фа, она практически всегда одевалась в оранжевое. Ее оранжевый джемпер первым появился из-за стены тумана. Затем – ее конечности и лицо, частично скрытое прядями светлых волос. Ножки Фа были маленькими и нежными, ей исполнилось всего восемь местных лет, что равнялось десяти стандартным земным. Тем не менее, она проворно передвигалась по неровной, каменистой поверхности равнины босиком. Внешне ее раса – суумы – была удивительно похожа на людей. Больше всего бросалось в глаза одно отличие в строении ног: ее коленные суставы обладали способностью больше гнуться назад, чем вперед. То же самое можно было сказать об остальных видах, населяющих эту планету. Гален прожил здесь так долго, что иногда собственные ноги казались ему странными.
 Фа бежала к нему. Она махала рукой. Гален научил ее этому жесту, и Фа с большим удовольствием его использовала.
 – Гале! Гале!
 – Не хочешь ли ты, чтобы я проверил, как идут дела? – спросил Гален у Элрика.
 – Не кажется ли тебе, что нам надо подождать и выслушать, что собирается рассказать нам твоя подруга?
 Гален вздохнул.
 По мере приближения к ним, Фа все сильнее менялась. Он всегда нервничала, если Элрик был неподалеку.
 – Добрый день, Фа, – поздоровался Элрик на языке суумов.
 Они с Галеном хорошо знали этот язык: Гален прожил здесь одиннадцать лет, а Элрик – больше тридцати.
 Фа выпрямилась, она гордилась тем, как сильно выросла, сейчас ее макушка находилась на уровне пояса Галена, и коротко кивнула в знак уважения.
 – Добрый день, Почтенный Эл, – произнесла она.
 Она переводила взгляд с Галена на Элрика, потом прекратила важничать, и новости потоком хлынули из нее.
 – В городе большая драка. Фермеры Джа и Ни могут убить друг друга. Вы должны вмешаться. Меня просили привести вас как можно быстрее.
 Город Лок находился примерно в четверти мили отсюда. От того места, где они стояли, равнина простиралась еще на сотню ярдов от моря, а потом постепенно переходила в возвышенность, поросшую травой. Элрик с легкостью мог наложить заклинание движения вперед и создать летающую платформу, но не было никакого резона спешить: фермеры Джа и Ни дрались регулярно, и самым страшным методом боевых действий у них являлось метание на поля друг друга комков навоза. Гален знал, что Элрик не станет создавать летающую платформу. Наставник не любил демонстрировать свое могущество жителям Лока. Он специально построил свой дом и тренировочный зал так, чтобы они как можно больше напоминали обычные постройки на Сууме. Находясь в окружении суумов, Элрик использовал только несколько заклинаний: он не хотел, чтобы они боялись его или благоговели перед ним.
 Они считали его мудрецом, что соответствовало истине, и приглашали разрешать споры. А в праздники он радовал их веселыми иллюзиями.
 Сдерживание своей мощи в присутствии суумов было единственным вопросом, в котором Гален не соглашался с Элриком. Элрик потратил всю жизнь на то, чтобы развивать и совершенствовать свои способности. Почему бы не использовать их? И почему бы не позволить людям уважать себя за то, кем он являлся? Даже не просто техномагом, а членом великого Круга?
 – Мы поспешим, – сказал Элрик и направился к городу.
 – Я должна идти с вами! Я должна идти с вами! – захныкала Фа.
 – Ты сможешь пробежать это расстояние? – спросил Элрик.
 Гален знал, что за этим последует.
 Фа повернулась к нему, подняла руки.
 – Гале сможет нести меня.
 – Гален понесет тебя, – согласился Элрик, строгое выражение лица мага указывало на то, что спорить бесполезно. Он взял у Галена контейнер.
 Фа запрыгнула на Галена, обхватив его руками и ногами так, что ему стало трудно дышать. Фа слишком выросла, чтобы носить ее. Элрик побежал по лимонно-зеленому ковру мха. Гален – за ним.
 – Как твои тренировки? – спросила Фа, ее голова болталась около уха Галена, а светлые волосы щекотали его кожу. – Ты показал ему свет Вирден? Ему понравилось?
 – Он сказал, что я должен работать упорнее, – Гален ощутил себя дураком, потому что не смог скрыть разочарование, прозвучавшее в его голосе.
 Фа лизнула его в щеку, Гален раздраженно мотнул головой.
 – Он любит тебя, Гале. Он хочет, чтобы ты лучше учился.
 – Знаю, – ответил Гален.
 Она не понимает. Гален не верил, что сможет сделать то, о чем просил Элрик.
 – Завтра ты покажешь лучше.
 Гален кивнул. Он поудобнее схватил Фа, сильнее прижал ее к себе и побежал сквозь туман.
 – Я же предупреждал тебя, чтобы ты держал свою проклятую Джаб подальше от моей земли! – орал фермер Джа.
 Гален обогнул амбар Джа и проложил себе дорогу сквозь толпу, собравшуюся у границы, разделяющей владения фермеров Джа и Ни. Тяжесть Фа давила на него и, когда они приблизились к окраинам Лока, ему пришлось снизить скорость. Поэтому Элрик добрался до города раньше него.
 – Моя Джаб не тронула бы твоего грязного свуга, даже если бы была в стельку пьяна! – отвечал фермер Ни.
 Гален пробрался вперед. Фа вывернулась из его рук, спрыгнула и встала рядом с ним. Джа и Элрик стояли у ближней стороны невысокой стены, служившей границей, Ни – у дальней. Разница между их владениями была разительной. Во дворе Джа, у амбара, было чисто, инвентарь аккуратно сложен. Двор Ни был завален разбросанными ржавыми инструментами, засохшими на корню всходами и хитроумными поделками – таков был стиль его жизни. Видимо, до настоящего момента метание комков навоза велось с высокой интенсивностью – оба фермера были заляпаны оливкового цвета кляксами. Мелкие кусочки навоза цеплялись за их рабочую одежду, кусок побольше висел на вьющейся белой пряди волос, свисавшей на щеку фермера Ни, явно отрицая законы гравитации.
 Элрик повернулся, поднял руку.
 – Теперь помолчите. Пусть выскажется фермер Джа.
 Фермер Ни пробурчал что-то, протестуя, но взгляд Элрика заставил его умолкнуть.
 – Почтенный Эл, – фермер причмокнул губами, собираясь с мыслями. – Сегодня, ближе к полудню, я зашел накормить Деса. Он лежал на боку и отказался вставать. Он не съел свой завтрак.
 Свуг Дес, гордость фермера Джа, был причиной многих споров. Джа фанатично заботился о нем, четыре раза в день кормил отборными морскими водорослями, купал в морской воде и втирал цветы ква в его шишковатую кожу, чтобы сделать менее заметной его крапчатую окраску. Деревенские жители говорили, что он просто помешался на своем свуге. Джа был убежден, что любая необычная деятельность затевалась поблизости только для того, чтобы навредить Десу, что это был заговор тех, кто завидовал тому, что у него, Джа, был такой отличный свуг.
 – Он ничего не ест последние три дня. Он всегда ел. Он начал терять свой цвет. Выставка была всего два месяца тому назад. Я знаю, кто стоит за этим. Четыре дня назад я засек Джаб, уходящую от моего амбара. Я знаю, что она ужалила Деса.
 Джа указал на Ни:
 – Он угробил моего Деса!
 Джаб стояла у ног Ни, веревочная привязь, на которой ее удерживал фермер, натянулась. Джаб мечтала ринуться во владения Джа. Это было невысокое животное с длинным, цилиндрической формы, телом, и мускулистыми ногами. Ее чешуйчатая кожа розоватого цвета почти всегда была покрыта слоем грязи. Иглообразное жало – причина большинства неурядиц – сейчас было втянуто внутрь ее лба. Слава о этом животном гремела по всему Локу. Фермер Ни, гнавший самогон из мха, предоставлял ей возможность гулять, где заблагорассудится, а гулять ей нравилось в таких местах, где ее появление становилось причиной многочисленных скандалов. Гален не мог понять, зачем Элрику понапрасну растрачивать силы, занимаясь урегулированием очередного злоключения Джаб. И, тем не менее, он знал, что Элрик искренне радовался этим проделкам, потому что тот часто обсуждал подобные инциденты с местными жителями. Это были те редкие моменты, когда Гален видел своего учителя улыбающимся или смеющимся.
 Джа с угрожающим видом шагнул к Ни.
 – Тебе следует запретить держать это животное! Ты не можешь следить за ней! Она – угроза для всего города!
 Элрик встал на его пути.
 – Благодарю вас, фермер Джа. Теперь мы выслушаем мнение фермера Ни.
 – Да нет у него никакого мнения! – заорал Джа, ткнув пальцем в сторону Ни. – Бездарь завистливый! Лентяй!
 Ни хитро придержал за спиной последний комок навоза и сейчас метнул его в Джа. С громким шлепком комок попал в лоб Элрику и упал на землю, оставив на балахоне мага пятно. Гален судорожно вздохнул, толпа развеселилась и принялась выкрикивать оскорбления в адрес Ни. Элрик опустил голову, но Гален мог видеть, что его учитель улыбается.
 Гален не понимал этого.
 Ни коротко кивнул:
 – Приношу свои извинения, Почтенный Эл.
 Элрик поднял голову, и Гален обрадовался. Лицо Элрика выражало серьезное разочарование.
 – В течение двух следующих месяцев ты отправишь три бочки своего лучшего самогона на фестиваль.
 Ни задумался, его лицо скривилось. Наконец он неохотно кивнул, окружающие засмеялись.
 – Вам есть, что сказать, фермер Ни?
 – Моя Джаб не жалила его Деса. Да она этого и не захотела бы.
 – Хорошо сказано. Сейчас мы осмотрим Деса, – Элрик махнул рукой и указал в направлении амбара Джа.
 Толпа раздвинулась, и Элрик прошел по образовавшемуся коридору к каменному амбару, за ним Гален, фермер Джа и большинство горожан. Относительно фермера Ни разгорелся спор, в результате его заставили оставить Джаб снаружи. Собравшиеся опустились вокруг свуга, лежавшего на боку на подстилке из свежескошенной травы. Воздух наполнял удушающий гнилостный запах. Элрик создал несколько небольших светящихся шаров. Горожане видели его световые представления в ночном небе, так что сейчас его действия вызвали лишь легкое любопытство. Гален знал, что местных жителей больше всего интересовало то, кто был прав в нынешнем споре, как Элрик выяснит это, и как стороны на это отреагируют. Сегодняшний инцидент на месяцы станет главной темой для пересудов.
 Элрик наклонился над свугом. Положил руки на его крапчатый бок, и начал методично передвигать их, ощупывая животное. Если бы Джаб ужалила Деса, то под его кожей прорастали бы крошечные личинки. Ее вид размножался, откладывая яйца под кожу другим животным. Один из ранних исследовательских проектов Галена был посвящен именно этой теме. Яйца развивались внутри другого животного, питаясь им, пока из них не вылуплялись крошечные личинки, которые затем выбирались, проколов кожу животного.
 Это было неприятно, но не смертельно. Но не только яйца джаб проникали в тело. Вместе с яйцами носителю вводился какой-то вирус, подавлявший иммунную систему животного, чтобы то не могло уничтожить яйца. Насколько было известно Галену, до сих пор ни одна джаб не жалила свуга, поэтому симптомы действия вируса не были ему известны. Обычно джабы в качестве живых инкубаторов выбирали животных других видов, но джаб фермера Ни была невменяема и любила пускать в ход жало. Она уже жалила нескольких горожан, обеспечив им несколько дней рвоты и поноса и, в конце, бурное извержение личинок.
 Элрик взглядом нашел Галена, вытянул руку, указывая на правую переднюю ногу Деса. Гален приподнял мясистую ногу, демонстрируя всем бледную, шишкообразную опухоль. Элрик основательно прощупал ее обширную поверхность, потом снова указал Галену на свуга. Учитель определенно хотел, чтобы Гален перевернул животное на другой бок. Сначала Гален не мог сообразить, как это сделать. Он взялся за две передние ноги и потянул. Дес слегка повернулся, но его крупное тело с места не сдвинулось. Гален отпустил одну переднюю ногу, схватив вместо нее заднюю, снова потянул. Ноги животного вытянулись в его направлении, но свуг с места не сдвинулся. Гален попытался воспользоваться одной ногой животного, как рычагом. Краем глаза он заметил, как фермер Джа смеется, прикрывая лицо рукой.
 Фермер Джа облизал губы и откашлялся:
 – Давай!
 Он ухватился за хвост Дес и начал переворачивать животное. Горожане, видимо ждавшие продолжения веселья, присоединились и помогли перевернуть свуга. С тяжелым стуком животное рухнуло на другой бок.
 Элрик еще раз осмотрел Дес: его голову, шею, спину. Махнул рукой:
 – Его не ужалили.
 Фермер Джа недовольно дернул себя за волосы на лбу.
 – Я так и знал, – сказал Ни. – Моя маленькая Джаб не связалась бы с этим жирным боровом.
 Собравшиеся заставили его замолчать, всем очень хотелось послушать Элрика.
 Элрик наверняка с самого начала знал, что Джаб здесь не при чем. Один из множества зондов, рассеянных Элриком по всему Сууму, был на Джаб. У нее был такой нюх на неприятности, что, по словам Элрика, от этого зонда приходило больше полезной информации, чем от всех остальных, вместе взятых. Микроэлектронное устройство передавало информацию месту силы Элрика, откуда он при необходимости мог получить заинтересовавшую его запись. Если бы Джаб ужалила Деса, Элрик мог бы увидеть это, просмотрев записи с зонда. Но если Джаб была не при чем, то что же с Десом?
 Элрик встал:
 – Тебе следует изменить его рацион.
 – Нет, – ответил Джа. – Я кормил его только самым лучшим. Собирал в пещерах водоросли.
 Джа произнес это с гордостью.
 Элрик извлек из своего балахона большую чашу, заставив горожан вздохнуть.
 – Это не морские водоросли.
 Тяжелая зеленая чаша была заляпана чем-то вонючим.
 – Это из города.
 Гален злился на себя за то, что не предугадал действий Элрика. Он должен был научиться методам работы мага: информация, подготовка, контроль. Он проиграл в обратном порядке последовательность событий, пытаясь сообразить, когда Элрик припрятал в складках балахона чашу. Элрик прибежал раньше Галена. Должно быть, он сначала зашел в амбар, осмотрел Деса, обнаружил странный корм и положил чашу рядом со входом, откуда он мог легко взять ее и спрятать, когда привел в амбар местных жителей. Быстрый химический анализ мог дать ему информацию о составе корма, и он мог сопоставить ее со сведениями, касающимися ухода за свугами. Сенсоры Элрика могли обнаружить у Деса любое кишечное расстройство или запор.
 Джа апеллировал к собравшимся:
 – Я купил корм у торговца. Он сказал, что все победители в городе едят такой. Он улучшает цвет свуга.
 – Дес заболел из-за этого корма.
 – Нет! – волосы фермера Джа встали дыбом. Он пришел в ужас.
 – Вы подвергли опасности его жизнь, чтобы выиграть приз. Вы не знали этого чужака, и, тем не менее, доверились ему. Вы знаете своего соседа, и, тем не менее, вы обвинили его.
 Фермер Джа опустился рядом с Десом, взял в руки его голову.
 – Он выживет?
 – Три дня ты должен кормить его только корнями чал. И в течение этих трех дней ты должен встречаться с фермером Ни и выпивать с ним по три чаши его самогона.
 Фермер Джа лизнул Деса в щеку:
 – Мой мальчик. Ты будешь в порядке. Мой большой цветочек.
 Горожане засмеялись. Фермер Джа заметил, что Элрик странно смотрит на него. Он встал и подошел к фермеру Ни.
 – Я несправедливо обвинил тебя. Это пятно на моем собственном имени. Я прошу прощения.
 Ни привел с улицы Джаб, указал на животное. Джа неохотно наклонился:
 – Я несправедливо обвинил тебя. Это пятно на моем собственном имени. Я прошу прощения.
 Ноздри Джаб расширились, она опустила жало. Жало вытянулось во всю длину, и Джаб, рванувшись что есть сил, бросилась на Джа. Гален схватил Джа за руку и оттолкнул назад. Тот споткнулся и упал, жало Джаб пролетело всего в дюйме от его ноги. Гален взмахнул рукой, чтобы сохранить равновесие, но было поздно. Он свалился вместе с Джа, приземлился на Деса, свуг громко рыгнул.
 Атаковать дальше Джаб не позволил ремень. Ни, удовлетворенно улыбаясь, удерживал ее. Фермер Джа поднял голову. Оказалось, что он точно попал головой в чашу с вонючей массой.
 – Мы смыли пятно, – сказал Ни. Он повернулся и потащил Джаб вон. Горожане пошли следом за ним, останавливаясь, чтобы поклониться в знак уважения Элрику.
 – Глядите! – закричала Фа. Гален потерял ее из виду. Оказалось, она стояла в дверном проеме и указывала вверх. – С неба сыплются чудеса!
 Гален слез со свуга и стал пробираться сквозь толпу наружу. Туман рассеялся, конечно, это была работа Элрика. Солнце висело низко, и на фоне бледно-голубого неба Гален увидел то, что показалось ему длинным красным вымпелом. Вымпел, кружась, летел вниз. Над ним лениво спускался по спирали крылатый конь. Маги начали прибывать.
 Элрик положил руку на плечо Галену:
 – Мы их встретим.
 Сейчас между бровей Элрика была всего одна складка, а тонкие губы растянулись в легкой улыбке.
 Гален ждал начала ассамблеи со смесью возбуждения и страха. Ассамблея давала возможность возобновить старые дружеские отношения, поучиться у мудрых и самых искусных. На ней также состоится его посвящение, и он станет техномагом. Об этом Гален мечтал с тех пор, как себя помнил.
 Но, сказать правду, он не считал себя готовым. Он пока не заслуживал того, чтобы стать одним из них. Он не создал ничего действительно оригинального для Элрика.
 – Ты дал мне задание до завтра, – сказал Гален. Фа схватила его за руку, и дернула, увлекая в направлении садящихся кораблей.
 Вторая складка пролегла между бровей Элрика:
 – Тебе необходимо время для подготовки.
 Гален знал, что должен вместе с Элриком приветствовать магов. Элрик внушил ему, что он – такой же хозяин на этой ассамблее. Но время было ему необходимо.
 – Я не хочу разочаровать тебя.
 – Ты меня не разочаруешь, – это прозвучало, как нечто среднее между уверенным заявлением и угрозой. – Иди.
 Гален наклонился к Фа.
 – Стой. Я с тобой не пойду. Мне надо работать. Иди с Элриком.
 Фа неохотно отпустила его руку, и Гален побежал домой.
 Ангелы, драконы и падающие звезды дождем лились с неба.

 Глава 2

 Солнце уже село, а маги все продолжали прибывать. Элрик стоял на равнине перед палатками. Как всегда, он присутствовал не только здесь, но и во многих других местах, наблюдал не за одним, а за многими событиями. Повсюду вокруг него планета жила и дышала. Циркулировала магма, извергались вулканы, журчала вода, жизнь дышала. Элрик отдавал Сууму самого себя, сроднившись с этой планетой. Пока жила она, жил он.
 Его место силы находилось всего в паре сотен метров отсюда, под обширным кругом из каменных валунов. Какая-то часть его постоянно пребывала там, внутри тихой кельи, высеченной в скале, внутри самого Суума, связанная с планетой, отдавая ей свой живой дух. Связь осуществлялась благодаря большому фрагменту кризалиса, с которым он тренировался много лет назад. Этот фрагмент находился в самом сердце святилища Элрика, и за прошедшие годы разросся и пустил ростки глубоко внутрь планеты. Он был частью организма Элрика, но одновременно и частью самой планеты. Переплетаясь со множеством самых разнообразных устройств, он создавал место силы, которое позволяло Элрику не только ощущать свою духовную связь с домом и планетой, но и усиливать свои способности и могущество.
 Там, внутри базы данных, он хранил информацию об этой планете: о ее истории и эволюции. Отсюда Элрик координировал работу массы других устройств, размещенных по всей планете, которые он совершенствовал на протяжении многих лет: устройств, которые управляли климатом планеты, направляли течение рек, рассеивали мощь землетрясений, ощущали затрагивающие Элрика изменения во Вселенной и помогали ему продвигаться в научных изысканиях.
 Отсюда Элрик связывался с передатчиком сверхсветовых сигналов, расположенным на орбите Суума, который был частью обширной сети, созданной магами. Передатчики располагались вокруг планет, на которых жили маги, и в других местах, привлекших к себе их внимание, и позволяли магам связываться друг с другом на огромных расстояниях. Пользуясь энергией места силы – энергией, генерируемой его кризалисом, – Элрик на протяжении дней, месяцев, лет поддерживал действие заклинаний и записывал данные, собираемые множеством микроскопических зондов, разбросанных им по всему Сууму. Элрик постоянно отслеживал показания зондов, укрепляя свою связь с этой планетой и со всем, что на ней находилось.
 На противоположной стороне планеты стадо диких таков рысью направлялось к реке Ланг. Их густые гривы блестели в лучах рассветного солнца.
 На другом конце континента пустынный город Дел жарился под палящими лучами высоко стоящего солнца. Под ним, глубоко в недрах планеты, были безопасно рассеяны напряжения в планетарной коре, таким образом, было предотвращено катастрофическое землетрясение.
 Ближе к Элрику приморский город Тайн погружался в сумерки. Тайн был одним из самых крупных городов Суума. Это был торговый центр, в котором процветала, в основном, морская торговля, и в меньшей степени, он являлся центром торговли с другими мирами. В единственном на всю планету космопорте царила тишина: лишь ряд мелких торговых кораблей выстроился на поросшем травой поле. Коррумпированный правитель этого города – Тур Тайнский, любивший, чтобы его называли Ваша Возвышенность, казался необычайно задумчивым, энергично пережевывая свой ужин – суфле из свуга.
 В находившемся неподалеку городке Лок, который Элрик сделал своим домом, улочки были тихими, а небо над ним – ясным. Элрик повлиял на погоду таким образом, чтобы туман не мешал прибытию магов. Многие горожане вышли в поле, чтобы посмотреть на удивительные картины в небе и на садящиеся корабли. Их пригласили на сегодняшнюю ночь – ночь открытия ассамблеи. После этого ассамблея станет для них закрытой.
 Спрятавшись за пологом палатки рядом с Элриком, Фа наблюдала за происходящим. Хотя из уважения к личной жизни магов Элрик не разместил в палатках ни одного зонда, он знал, что внутри палаток повара, слуги и уборщики, нанятые в Локе и Тайне, заканчивали приготовления к праздничному пиру.
 Все это он узнавал моментально и наблюдал за всем одновременно. Тем не менее, за одной картиной он наблюдал постоянно, по сравнению с ней все остальные отходили на задний план. Элрик отключился от разнообразных зондов, дав себе возможность сосредоточиться на красоте происходящего здесь и сейчас.
 Каждый корабль, приближаясь к месту посадки, маскировал себя какими-либо прекрасными иллюзиями. Серебряная рыба плыла среди вечерних звезд, исполняя известную арию. Парусник, оседлавший воздушные течения. Золотой дракон, из пасти которого вылетали букеты цветов. Величаво спускающаяся гигантская модель атома. Огненные колеса, движущиеся по спирали в ночной темноте. Мечтатели и ваятели, певцы и творцы.
 Давным-давно их было множество. Но, тем не менее, многие из них тогда искали не знаний, а могущества и власти. Сейчас их было пятьсот, посвятивших себя познанию, красоте магии и благу. В настоящее время среди магов не было серьезных нарушений Кодекса, длительной взаимной вражды, способной привести к насилию. Несомненно, они были далеки от совершенства – эксцентричные, упрямые, ревнивые, быстро впадающие в ярость, – но никогда Элрик так не гордился ими.
 Когда девять лет тому назад он был избран в Круг, его чувства по отношению к магам слегка изменились. До того момента они были его коллегами, его орденом, его кланом, его семьей. А теперь он был за них в ответе. Быть членом Круга было великой честью, но также и огромным бременем, в том смысле, какого он не мог предвидеть до этого. Прошлое магов и их будущее теперь были вверены ему. В его обязанности входило обеспечение безопасности магов, единства их ордена и поддержание в них уважения к Кодексу. Сейчас он остро ощущал эту ответственность.
 Ассамблеи были важны для единения техномагов и подтверждения их верности традициям, а эта ассамблея, вероятно, будет даже более важной, чем все прочие. Элрик не мог сказать этого наверняка, потому что предзнаменования были слишком смутными, но в нем росло ощущение, что все изменяется, тихо, но бесповоротно, не только здесь, на Сууме, но и повсюду. Тьма сгущалась. Маги должны оставаться преданными своей цели и едиными духом, чтобы быть готовыми к отражению любой возможной угрозы.
 И, если не возникнет никакой угрозы, он радостно посмеется над тем, каким глупцом он был.
 При приземлении иллюзии исчезали, открывая взору гладкие, треугольные корабли техномагов. С помощью своих сенсоров Элрик сканировал три известные ему частоты в ультрафиолетовом диапазоне, на которых маги скрывали свои отличительные знаки. Сигналы, посылаемые на каждой из трех частот, надо было правильно скомбинировать для того, чтобы обнаружить этот знак. Такая система позволяла магам маркировать различные объекты, в том числе их корабли, знаками, которые никто, кроме них, видеть не мог. Каждый корабль был отмечен руной, представлявшей его владельца.
 Маги начали выходить из своих кораблей. Они пересекали поле, чтобы поприветствовать Элрика, их путь освещали созданные им светящиеся шары, плавающие над головами.
 Элрик по очереди поприветствовал каждого. Первым подошел Келл, величайший из них. Келл был из линии Вирден. Между ними не было никакой связи на генетическом уровне, но Вирден передала знания и мудрость своему ученику, а тот – своему, и так далее. Эта цепочка привела к Келлу, а теперь – к ученикам Келла. Хотя все члены Круга, как предполагалось, были равноправны, мнение Келла всегда было самым весомым, его планы одобрялись чаще остальных. Он был неофициальным лидером Круга, руководившим магами на протяжении почти пятидесяти лет своего пребывания в Круге. Это были относительно спокойные времена, когда ему удавалось поддерживать среди магов верность Кодексу.
 Элрик был потрясен, заметив, как ослабел Келл. В свою лучшую пору он был силен телом и разумом: великий техномаг, живая, харизматическая личность, полная энергии, верная долгу и излучающая мудрость. Но сейчас Келлу исполнилось сто земных лет, и последние шесть лет Элрик наблюдал признаки старения. Походка Келла, когда-то уверенная и быстрая, изменилась – шаги стали медленнее и короче. Плечи сгорбились, морщинистое черное лицо было напряжено в усилии осознать события, понимание которых раньше не составляло для него никакого труда. Могущество Келла как техномага тоже должно было ослабеть, но Элрик не наблюдал никаких признаков этого. Когда корабль Келла прокладывал свой путь к поверхности планеты, его падающая звезда горела также ярко, как и всегда.
 Келл всегда использовал этот символ на ассамблеях, как это делали многие другие в его честь. Келл верил, что падающая звезда была у каждой разумной расы воплощением идей магии и науки. Разве представители каждой разумной расы не смотрели вверх, гадая, что это за загадочный знак – сверкающий объект, несущийся по ночному небу? Разве не пытались потом объяснить его природу?
 Келл носил простой черный балахон и короткую белую меховую пелерину поверх него. Он опирался на посох из слоновой кости с вырезанным на нем замысловатым узором. Пелерину Келл получил в качестве награды несколько лет назад от Шана с Зафрана 8. Келл служил у него советником. В знак уважения к Кодексу Келл брил голову наголо, но всегда носил бородку, подстриженную так, что она приобретала форму руны знания. За последние годы бородка поседела.
 За Келлом следовали два его ученика – Элизар и Разил. Они, также как и Гален, были членами группы из пятнадцати учеников в стадии кризалиса, кому на этой ассамблее предстояло пройти посвящение в техномаги. Это были брат и сестра – оба темноволосые, с нежной кожей. Они попали к Келлу еще детьми в качестве платы за услуги: таким способом многие техномаги находили себе учеников. На них была чрезмерно яркая одежда: богатые бархатные одежды, золотые цепи и кружева, что, по мнению Элрика, не подобало ученикам. Но они жили в другом мире и были в большей степени втянуты в происходящие в галактике события. Не каждый выберет образ жизни, подобный образу жизни Элрика.
 Келл обнял Элрика.
 – Рад тебя видеть. Какое благоприятное время для нас обоих, не правда ли? Мы наконец-то освободимся от своих неуправляемых неучей, – выверенным жестом Келл указал на Элизара и Разил. Его голос был силен и энергичен. – А где Гален? Ты что, заставил его подсчитывать число атомов на булавочной головке?
 – Нет, кое-что другое, – ответил Элрик.
 – Какой воздух. Какой удивительный запах, – Келл повернулся к Элизару. – Чувствуешь? Свежий воздух.
 – Разве вы не хотите рассказать ему о ящиках? – в тоне Элизара послышался намек на вызов.
 Келл внешне никак на это не отреагировал.
 – Конечно, – произнес он, снова поворачиваясь к Элрику. – Я захватил с собой кое-что освежающее для праздничного пира. Если хочешь, ящики в моем корабле.
 – Благодарю тебя, – ответил Элрик, прекрасно зная, что находится в ящиках. – На случай, если вам захочется расслабиться, мы устроили в лагере помещение для банкета.
 – У меня для тебя в запасе несколько удивительных историй, – сказал Келл.
 – У меня для тебя тоже, – ответил Элрик.
 Келл снова обнял его.
 – Мы скоро поговорим.
 Он широким шагом направился к палаткам, Элизар и Разил – за ним. Его шаги были медленнее, чем раньше.
 Элрик пришел в ужас от мысли, что настанет день, когда Келл покинет этот мир. Элрик боялся не просто потерять Келла, он страшился того, что станет после этого с техномагами. Келл был тем, кто объединял их, не позволяя мелким ссорам и политическим разногласиям взять верх. Во многом орден не раскололся из-за того, что техномаги хотели быть в ордене, членом которого был Келл. Никто из Круга, включая Элрика, не обладал такой же притягательностью, как Келл. Потеря Келла грозила стать серьезной угрозой их единству. Элрик боялся, что маги могут навсегда расколоться на различные группы, и власть Круга и Кодекса будет утрачена. Такое уже случалось в прошлом, хотя в тех случаях впоследствии всегда удавалось зарастить трещины.
 Элрик надеялся, что тревога напрасна. Келл мог жить и служить техномагам еще много лет, а за это время, возможно, Элизар вырастет и сможет занять место Келла.
 Подошли другие члены Круга. Самой старшей среди них была Инг-Ради, которой было почти двести лет. Она была достаточно стара даже для кайтау, ее расы, но почти не выказывала признаков старения. Она протянула все свои четыре оранжевые руки ладонями вверх, положила ладони одну поверх другой и склонила голову. Потом наклонилась, чтобы в знак приветствия обнять Элрика. От ее оранжевой кожи исходило ощущение комфорта, которое чувствовалось даже сквозь балахон. Инг-Ради была лучшей целительницей из всех техномагов, и Элрик часто считал ее самой искусной из них. Она исцеляла даже там где, казалось, не было видно ран.
 – Добро пожаловать, – произнес Элрик.
 – Расслабься. Здесь, – она коснулась задней стороны его шеи. Мускулы расслабились, напряжение исчезло. Ее длинные узкие зрачки внимательно уставились на него.
 – Ты занят. Мы поговорим позже.
 – Буду рад поговорить.
 Она улыбнулась Элрику.
 – Я рада наконец-то увидеть твой дом. Он очень похож на тебя.
 Она еще раз слегка поклонилась и двинулась дальше.
 Следующей была Херазад со своим учеником Федерико. Она слыла самой либеральной среди членов Круга, и это отражалось в ее внешнем виде. Она носила элегантное сари, ее густые волосы были длинными. Пока они обменивались приветствиями, с неба спикировал золотой дракон, пронесшись над их головами. Элрик полюбовался отлично смоделированной чешуей и элегантно изогнутыми когтями. Олвин определенно внес улучшения.
 Когда Элрик опустил глаза, перед ним стоял Блейлок.
 – Кажется, прибыл твой друг, – произнес он.
 – Кажется.
 Олвин никогда не упускал случая подколоть Блейлока – самыми разными способами. Лучше всего это удавалось ему благодаря знаменитой страсти Олвина к вину, женщинам и песням.
 Блейлок был единственным среди магов, рядом с которым Элрик ощущал себя прожигателем жизни. Уступая своим влиянием лишь Келлу, Блейлок верил, что аскетичный стиль жизни – единственно подобающий для техномага. На его теле вообще не было волос, он удалил даже брови, от чего его бледное лицо и высокий лоб казались впечатляюще голыми на фоне черной, сшитой точно по его голове, войлочной шапочки. Шапочка закрывала ту часть головы Блейлока, на которой могли бы расти волосы. Он считал, что сбрил все свои волосы в знак почитания Кодекса, но выглядело это признаком высокомерия. Его худая фигура в простом черном балахоне всегда, казалось, укоряла остальных магов.
 Блейлок верил, что маги лишь тогда смогут обрести истинное единство с биотеком, имплантированным в их тела, когда откажутся от всех физиологических удовольствий, сосредоточившись только на своей внутренней жизни. Он проповедовал идею, что техномаги должны стать отшельниками, изолировать себя от других. Ожидая, когда же остальные техномаги проникнутся этой идеей, он и его многочисленные последователи научились накладывать заклинания, которые отключали различные центры восприятия: вкус, осязание, слух и даже зрение. Перед едой они полностью нейтрализовали свое восприятие вкуса и запаха. Если им доводилось видеть что-либо прекрасное, они отключали зрение. Блейлок внушал своим последователям, что биотек – это благословение, это ключ к основам могущества Вселенной. Цель каждого техномага, по мнению Блейлока, – достижение полного духовного единения с биотеком, а через него – со Вселенной.
 Элрик испытывал уважение к его способностям, но считал, что нельзя обрести знание, отрезав себя от жизни. В самоотречении не было необходимости, достаточно было дисциплины и подчинения Кодексу.
 – Да благословит тебя Вирден, – произнес Блейлок, поклонившись. Эти же слова эхом повторил его ученик – Гауэн.
 – Добро пожаловать, Блейлок. Надеюсь, что это место не слишком прекрасно, чтобы доставить тебе неудобство.
 – Я думаю, что от места будет меньше неприятностей, чем от людей, – ответил Блейлок.
 – Если бы только мы могли закрыть глаза и сделать так, чтобы они исчезли, – сказал Элрик.
 – Жду твоих инструкций по этому вопросу.
 Блейлок поклонился и удалился, его ученик поспешил за ним.
 Затем последовал целый поток магов. Дьядьямок плыл по небу, поджав под себя ноги, концы тюрбана извивались вокруг головы, как змеи. Маскелин каждые несколько секунд изменяла свои лицо и тело, создавая иллюзии, скрывавшие ее истинный облик. Группа последователей Блейлока прошествовала организованной, торжественной процессией. Цирцея в высокой остроконечной шляпе приветствовала Элрика разнообразием новых микрозондов, которые она собиралась предложить магам, и пригласила его поговорить на эту тему. Видимо, она намеревалась объяснить, какие усовершенствования она сделала, но сейчас было определенно неподходящее время для длительной беседы.
 Кинетические гримлисы явились в виде вспышек света. Они носили мерцающие пурпурные туники и длинные белые накидки из перьев. Гримлисы представляли собой единственную группу среди техномагов, которая существовала в течение длительного времени. С тех пор, как Элрик в последний раз видел их, несколько членов этой группы отделились из-за разногласий, и несколько новых присоединились к ним. Один из них подпрыгнул и успешно исполнил в воздухе несколько кульбитов, перелетел над палатками и исчез из поля зрения. Другие демонстрировали головокружительные акробатические номера. Гримлисы изготавливали корабли, которые использовали все маги. Они были помешаны на движении, но их разработки были гениальными. После обряда посвящения они передавали ученикам корабли и обучали пилотажу.
 Элрик поприветствовал многих других: одни маги носили изысканные одежды, другие – простые балахоны, третьи держали посохи, волшебные палочки или талисманы, у четвертых – обриты головы, пятых сопровождали ученики разного возраста. Ночь наполнилась цветом и жизнью, энергией и огнем.
 В этом бурлящем водовороте возник чужак: в череду магов вклинился невысокий, темноволосый человек.
 – Простите, что побеспокоил вас в такое суматошное время. Вы – Элрик?
 В ответ на кивок Элрика он коротко поклонился, сложил руки перед собой.
 – Я привез приветствие от Его Возвышенности, Тура Тайнского. Он просил меня передать, что ему очень приятно то, что ваша глубокоуважаемая группа выбрала для своей встречи его дом.
 – Да-да, – ответил Элрик, наблюдая за тем, как один из крутящихся гримлисов едва не врезался в слугу, тащившего корзину, полную пирожных. Ему было не до Тура.
 – Он просил меня официально поприветствовать всех вас и сказать, что гостеприимство Тура распространяется и на вас. Он шлет вам пятьдесят лучших пектов из Тайна.
 Человек вручил Элрику запечатанное письмо и жестом указал на группу жителей Суума, держащих на своих плечах корзины. Они бродили среди магов, и от этого хаос только усиливался.
 К раздражению Элрика, один из них уронил корзину, пекты высыпались и, пронзительно крича, разбежались в разные стороны.
 – Несите их в палатки, – прокричал Элрик на их языке. – Уберите их отсюда.
 – Если Его Возвышенность может предпринять что-либо полезное для вашей встречи, я уполномочен сделать это, – голос незнакомца был ровным, а речь полностью контролировалась, что было несколько необычно для не-мага.
 Секунду Элрик пристально рассматривал человека. На нем был темный, хорошо сшитый костюм, на шее – кулон, темный камень на цепочке. Его манеры были почтительными, но что-то в нем беспокоило Элрика. Более того: Элрик был хорошо осведомлен о том, что происходило в Тайне, – у Тура не было ни советника-землянина, ни посла с Земли. Он быстро раскрыл письмо и бегло просмотрел подобострастное послание, стиль которого был ему хорошо знаком.
 – А вы кем приходитесь Туру?
 – Я – его специальный представитель, – человек еще раз поклонился и улыбнулся. – Мистер Морден.
 Элрик бросил взгляд на дату в конце письма. Оно было написано всего два дня тому назад. Элрик связался со своим местом силы и отдал приказ просмотреть записи, сделанные в тот день зондом, находящимся в офисе Тура, и поискать мистера Мордена. Запись быстро обнаружилась, и Элрик увидел Мордена, разговаривающего с Туром. Было ясно, что Тур пытался увеличить свою власть, включив человека в группу своих коррумпированных приверженцев.
 Сейчас Тур подлизывался к магам, собираясь попросить чего-либо взамен. В последний раз, пять лет назад, он попросил наложить заклинание импотенции на своего врага. Элрик отказался в резкой форме. Он ожидал, что у Тура еще несколько лет не будет хватать наглости попросить у него чего-либо.
 Пект подпрыгнул в воздух, и гримлис врезался прямо в него: перья полетели в разные стороны. Один из юных учеников вскрикнул.
 – Мистер Морден, отведите ваших помощников в палатки, – сказал Элрик, бросаясь наводить порядок.
 После того как всех пектов наконец-то переловили, а гримлисов увели к дальним палаткам, подошел Олвин. На нем было разноцветное одеяние, поверх него – длинная черная накидка. С тех пор, как Элрик в последний раз видел его, седые волосы Олвина начали редеть, а морщины под глазами стали глубже.
 – Когти дракона здорово получились, – сказал Элрик.
 – Ты так считаешь? Меня вдохновила женщина, с которой я недавно познакомился. Прекрасное создание, но с такими длинными ногтями, – Олвин наклонился поближе. – Что, кто-то уже что-то натворил?
 – Они являли собой образцы восхитительного самообладания.
 – Подожди еще часок. И дай им всем чуть-чуть выпить – ну, конечно, кроме Блейлока. Мне бы очень хотелось увидеть его пьющим. Да отрастут его волосы.
 Элрик улыбнулся.
 – Думаю, тебе может показаться, что на этой ассамблее не хватает споров и волнений. Я же полон решимости сделать так, чтобы здесь не было кризисных ситуаций.
 – И что ты будешь делать дальше, Всемогущий?
 Подбежала, задыхаясь, ученица Олвина – центаврианка Карвин. Олвин опять ускользнул от нее. Она поспешно поклонилась, волосы, собранные в хвост, били ее по лицу и спине. Мешки под глазами Олвина сморщились: он пытался скрыть улыбку. Элрик знал, что он очень гордился Карвин, а наибольшей радостью для него было дразнить ее. Будучи ребенком, она своим живым умом привлекла внимание Олвина, который находился с визитом на Приме Центавра. Техномаг забрал ее с родной планеты, где, учитывая центаврианские традиции, у нее не было никаких шансов реализовать свои способности. Сейчас она, как и Гален, находилась на стадии кризалиса.
 – Не хочешь ли ты на сей раз составить мне компанию – устроить какую-нибудь провокацию? – спросил Олвин Элрика.
 – Не думаю, что тебе потребуется помощь.
 Элрик снова задумался над тем, почему они с Олвином оставались друзьями. Олвин был другом отца Галена, а для самого Галена – эксцентричным дядюшкой. Когда Гален стал жить у Элрика, Олвин начал прилетать к ним в гости. Он и Карвин вносили в их аскетичное существование ощущение семьи. По большинству вопросов Элрик не соглашался с Олвином, одновременно уважая его. Олвин был очень предан Регуле 4 – планете, которую он сделал своим домом, так же, как Элрик – своему Сууму. А еще Олвин обладал способностью безошибочно чувствовать любое лицемерие среди техномагов и членов Круга и достаточной смелостью, чтобы регулярно и публично говорить об этом.
 Олвин повернулся к полю, на котором стояли корабли.
 – Ох, неприятности не заставят себя ждать, – он потер ладони.
 Между кораблями по направлению к Элрику двигалась процессия. Мужчины, идущие двумя колоннами по пятьдесят человек в каждой: мускулистые, намазанные маслом и абсолютно нагие. Большинство из них несли шесты, горящие магическим огнем. В центре процессии четверо мужчин несли на своих плечах изукрашенное кресло-паланкин. В нем сидела Бурелл. На ней было такое роскошное платье из золотых чешуек, которому бы позавидовала сама Клеопатра. Ее иллюзорная прическа представляла собой поднимающийся вверх темный каскад связанных между собой золотых рыбок и звездных блесток. Глаза были подведены резкими черными линиями в стиле Древнего Египта. Она махнула им, как толпе поклонников.
 Элрик считал ее мастерство исключительным. Способность мага создавать реалистичные иллюзии быстро таяла с увеличением расстояния, как и все остальные возможности. Иллюзия тела, обволакивающая мага, подобно второй коже, могла быть настолько реалистичной, что выдерживала даже самую тщательную проверку. Тем не менее, при увеличении расстояния от мага иллюзии становились грубее и выглядели все более и более неестественно. Однако рабы, стоявшие первыми в строю на расстоянии в добрых пятьдесят метров от Бурелл, с их хорошо очерченными мускулами и блестящей кожей, выглядели довольно убедительно. Элрик заметил всего лишь намек на резкие, угловатые грани и сияющие искусственные текстуры, которыми отличались большинство работ магов на таком расстоянии.
 Олвин взглянул через плечо Элрика.
 – Надеюсь, что Блейлок это видит.
 Он повернулся назад, и его рот открылся в изумлении.
 – О чем она думает? Подать себя с такой пышностью! Да это разъярит ее врагов еще больше!
 Элрик промолчал. Бурелл и без того была фигурой, вызывающей серьезные разногласия. Некоторые поддерживали ее, другие осуждали за научные исследования биотека.
 В дополнение к этому расхождению во мнениях, ее окружал ореол таинственности. Она еще не достигла старости, но была серьезно больна уже протяжении почти четырех последних лет и пропустила из-за болезни прошлую ассамблею. Маги болели мало, потому что их имплантанты автоматически вырабатывали микроскопические органеллы, способствующие исцелению. Маги не знали, как именно действуют органеллы, но им было известно, что микроскопические целители гораздо лучше справляются с ранами, чем с продолжительными болезнями. Тем не менее, неспособность Бурелл излечиться самостоятельно оказалась неожиданной и непонятной. Это было очень странно.
 Элрик знал, что Инг-Ради предлагала Бурелл свою помощь в лечении болезни, но та отказалась. Когда он услышал, что Бурелл собирается появиться на этой ассамблее, он предположил, что она выздоровела, по крайней мере, частично. Хотя она всегда была неравнодушна к созданию при случае нагих рабов, нынешняя помпезная демонстрация намного превосходила все то, что она делала раньше. Очевидно, все это было создано для того, чтобы скрыть ее истинное состояние. Она не могла ходить.
 Шедший впереди процессии раб прошел мимо Элрика с Олвином, повернул в сторону палаток. Когда Бурелл появилась перед Элриком, рабы остановились и опустили ее паланкин на землю. Она положила руки на подлокотники кресла, собираясь встать. Предупреждая ее намерение, Элрик опустился на колени.
 – Моя королева.
 Он взял ее руку и поцеловал. Бурелл была самолюбива, а может и чуть более, чем самолюбива.
 Ее глаза округлились.
 – Если бы я знала, что это вызовет у тебя такую реакцию, то я проделала бы такое лет двадцать назад, – сказала она.
 – Если бы я знал, что тебе хотелось добиться от меня подобной реакции, то ты бы получила ее.
 Элрик поборол побуждение использовать свои сенсоры для того, чтобы просканировать, в каком она состоянии. Среди техномагов было не принято тайно применять свои способности к другому техномагу. Если бы это основное требование этикета не соблюдалось, маги отказались бы встречаться друг с другом.
 Бурелл заметила, что вокруг них собралась толпа и, отдернув руку, понизила голос.
 – О том, что я должна рассказать тебе, лучше всего говорить наедине.
 Она стиснула руки, лежащие на коленях.
 – Я знаю, что ты занят, но это очень серьезный вопрос.
 – Приду, как только освобожусь, – Элрик встал, обеспокоенный.
 Бурелл произнесла громче:
 – Полагаю, ты не забыл мою ученицу – Изабель.
 Молодая женщина возникла рядом с Бурелл. У Изабель были светлые с рыжеватым оттенком волосы, тонкие выгнутые вверх брови, изящные руки. Она держала сверток. Изабель была дочерью Бурелл от связи с не-магом – то был другой общепринятый способ обретения учеников. Изабель сильно выросла с тех пор, как Элрик в последний раз ее видел, поскольку ни Изабель, ни Бурелл не присутствовали на предыдущей ассамблее. Он вспомнил, что Бурелл, проходя посвящение через несколько лет после него, выглядела примерно также. В те дни она была причиной многих стычек между техномагами-мужчинами.
 – Да, я помню, – сказал Элрик. – Рад снова видеть тебя.
 Изабель поклонилась.
 – Это для меня честь. Я так восхищаюсь вашей работой.
 Изабель вздохнула. Она хорошо контролировала свой голос, но, определенно, сильно нервничала.
 – Я сделала это для вас. Мне хочется отблагодарить вас за то, что вы подготовили ассамблею, на которой я стану техномагом.
 Она протянула Элрику сверток.
 – Туда вплетены гиперпространственные течения, которые вы описали во время нашего прошлого разговора.
 Элрик, поклонившись, взял сверток.
 – Благодарю тебя за такой щедрый подарок.
 Изабель кивнула с явным облегчением. Бурелл знаком приказала несуществующим рабам поднять ее кресло, и процессия двинулась дальше. Большую часть рабов она отправила вокруг палаток, где они могли исчезнуть, не разрушая иллюзии. Оставшиеся четыре раба внесли ее кресло в палатку. Остальные маги, споря между собой, разошлись.
 С Элриком осталась Карвин – ученица Олвина. Она внезапно повернулась и обнаружила, что Олвин исчез.
 – Проклятье! – выругалась она, потом обратилась к Элрику: – Извините.
 Элрик сам, пока разговаривал с Бурелл, потерял из виду Олвина. Глаза Карвин впились в нагого раба, удалявшегося в обход палаток.
 – Нашла!
 Она побежала за ним.
 Элрик остался один. Взглянул на поле, где стояли корабли. Смех и шум голосов доносились из палаток эфемерными, призрачными волнами, разносимыми порывами морского бриза. Кто-то произнес музыкальное заклинание, и басы эхом отдавались в ночи.
 Снаружи все было спокойно. Воздух по-прежнему оставался прозрачным, на небе сияли звезды. В свете созданных магами шаров на мох ложились мягкие тени от кораблей. Справа от него в темноте возвышался его круг камней – твердый, надежный, прочная связь с местом, которое он любил.
 Он глубоко вдохнул морской воздух. Было прохладно, как он и любил. Ночь казалась бесконечно прекрасной, этот коротенький отрезок времени, кусочек бесконечности на этой крошечной планете, затерявшейся в безбрежном пространстве. Какой бы незначительной ни была эта ночь по меркам Вселенной, ей суждено прийти только раз, и для Элрика она представляла огромную ценность.
 «Надо радоваться жизни, пока могу», – подумал он. Воистину, это было великим благословением. Делая упор на дисциплину и контроль, он не сумел научить этому Галена. Радоваться жизни. Радоваться ей, пока можно.
 Гален сидел в своей спальне, сгорбившись перед дисплеем. В одной руке он зажал прядь волос и раскачивался взад-вперед. Заклинания на экране превратились в неразбериху. Его мозг отключился несколько часов тому назад. Он мог сейчас думать лишь о том, как завтра утром на лице Элрика появится выражение серьезного разочарования.
 Минула почти тысяча лет с тех пор, как Вирден основала Круг, и все стоящие внимания и возможные заклинания уже были открыты. В течение последних нескольких веков новые заклинания строились на основе других, они переплетались, изменялись с поразительной изобретательностью. Маги изменяли структуру заклинания, создавали различные эффекты, добавляли изящные завитушки и росчерки, отображавшие уникальность их личности.
 Однако эти все усложнявшиеся заклинания нельзя было назвать оригинальными. Гален нашел по-настоящему оригинальные заклинания в истории магов: развернутый щит, открытый Гали-Гали, переход Мажу от электронного воплощения к заклинаниям исцеления. По-настоящему оригинальное заклинание должно быть равно заклинаниям великих, но изобрести такое было выше его сил.
 Гален усердно изучал те великие заклинания. Трудностью, с которой сталкивался каждый маг, был перевод существующих заклинаний на свой собственный язык. Каждый маг должен открыть и развить свой собственный язык заклинаний, потому что заклинание, которое срабатывает у одного мага, может оказаться непригодным для другого. Элрик объяснял это тем, что биотек настолько тесно связан с телом и разумом индивида, что процесс создания заклинания зависит от того, как функционирует мозг техномага. Раз процесс мышления у каждого индивида организован по-своему, то маги добиваются наилучших результатов разными способами. В процессе обучения ученик учится добиваться полной ясности мыслей, и предпочитаемый образ мышления формирует его язык заклинаний. Кризалис адаптируется, чтобы соответствовать разрабатываемому языку, и, когда ученик получает биотек, эта информация передается в него через уже существующий имплантант у основания черепа.
 Язык заклинаний Галена был языком уравнений. Сначала Элрик беспокоился по этому поводу. Большинство языков заклинаний были более интуитивными, более гибкими, менее рациональными. Но Гален по своей природе не был тем мыслителем, который перепрыгивает от одного к другому, интуитивно обнаруживая связь между ними. Его мышление отличалось прямолинейностью и последовательностью: каждая мысль логично и неуклонно приводила к следующей. Элрик опасался, что язык Галена будет неуклюжим и негибким. Однако, пока Элрик работал с Галеном, он видел, сколько заклинаний удалось Галену перевести на свой язык, и его опасения развеялись.
 Перевод был одним из самых трудных заданий для любого мага. Лишь изучив множество заклинаний того или иного мага, Гален мог понять, как язык их автора соотносится с его собственным, а потом – перевести их. Ему удалось перевести почти все заклинания Вирден и Гали-Гали. Более или менее успешно он перевел заклинания для создания иллюзий, для летающих платформ; он мог создавать щиты, огненные шары, посылать сообщения другим магам, контролировать сенсоры, которые вскоре будут в него имплантированы, получать доступ и мысленно обрабатывать данные, получать доступ к внешним базам данных и многое другое.
 Он запомнил все эти заклинания.
 Но поскольку любой язык заклинаний обладал присущими ему сильными и слабыми сторонами, Гален обнаружил, что некоторые заклинания не поддаются переводу на его язык: например, заклинания исцеления. Были и другие заклинания – например, для создания щитов, – в отношении которых Гален был уверен в правильности перевода, однако результаты применения им этих заклинаний оставляли желать лучшего. Гален уже не в первый раз размышлял над тем, не подавлял ли избранный им язык заклинаний его попытки создать нечто оригинальное. Поскольку его ход мыслей был прямолинейным, его заклинания располагались по порядку – уравнение за уравнением. В рамках его языка приукрашивать заклинание не имело смысла: оно должно быть практичным и осмысленным с точки зрения применения, каждый элемент уравнения должен обладать установленными свойствами и особенностями. Как же ему открыть уравнение, каким-то образом отражающее и раскрывающее его? Он чувствовал себя неловко при одной мысли об раскрытии себя, но сейчас эта нерешительность меркла, становилась незначительной по сравнению с неизбежной необходимостью – он не имеет права разочаровать Элрика.
 Гален вывел на экран другую часть текста – его переводы некоторых заклинаний Вирден. Они различались по сложности и включали в себя множество различных элементов, некоторые из них многократно использовались в заклинаниях, а другие – только единожды. Снова ему показалось, что невозможно придумать по-настоящему оригинальное заклинание, можно лишь создать что-то усложненное. Разочарованный Гален принялся перестраивать порядок заклинаний на экране. Он разместил их по принципу от простого – к сложному. Завершив перестроение, он заметил, что некоторые заклинания образовали прогрессию. Заклинание из двух элементов создавало прозрачную сферу. Заклинание, в котором к этим двум элементам прибавлялся третий, создавало сферу, наполненную внутри энергией. Заклинание в виде уравнения, где к этим трем членам добавляли четвертый, создавало шар, наполненный энергией в виде света. Еще один элемент – и получалась сфера, заполненная светом и теплом. И так далее.
 Несколько заклинаний Гали-Гали продолжали ряд, усложняясь все более. Если он сумеет разобраться с последними заклинаниями прогрессии, сможет ли он придумать следующее?
 Но не будет ли это тем, что делают остальные, – простым построением на основе прежних более искусных заклинаний, заклинанием, в котором нет ничего действительно оригинального? Он не знал, задумывались ли над этим другие маги: поскольку их заклинания не были уравнениями, они не состояли из различных членов. Гален знал, что Элрик действует очень просто: он просто представлял себе то, что должно произойти, и это происходило, если находилось в пределах его возможностей. Всего лишь простая визуализация для любого заклинания.
 Взгляд Галена вернулся к началу списка, к заклинанию, состоящему всего из двух членов. Почему не было заклинания из одного элемента? Среди работ Вирден таких не существовало. Не было таких заклинаний и среди работ других магов, которые он к настоящему времени перевел. Большинство заклинаний состояло из множества элементов. Собственно говоря, он не смог даже вспомнить больше ни одного уравнения, состоящего только из двух элементов.
 Вероятно, в заклинании  должно быть более одного элемента. Но почему? Он всмотрелся в уравнение из двух элементов, являющееся началом прогрессии. Если в этой серии было первоначальное заклинание, заклинание, состоящее всего из одного элемента, то тогда из какого именно?
 Первый из двух элементов был общим – он использовался не только в этой прогрессии. Гален пришел к мысли, что это был в каком-то роде стабилизирующий элемент, необходимый повсюду для равновесия, но сам по себе он не создавал ничего значительного.
 Но второй элемент существовал только в этой прогрессии. По крайней мере, насколько ему было известно сейчас. Это выглядело весьма странным. Наверняка, у него было и другое применение.
 Тогда этот второй элемент мог оказаться определяющей характеристикой прогрессии, и для первоначального уравнения этой прогрессии, очевидно, следовало выбрать именно его. Но что этот элемент сделает, если использовать его отдельно?
 Возможно, произойдет то же самое, как в случае со вторым уравнением – возникнет прозрачная сфера. Если стабилизирующий элемент действительно не имел особого значения, то так и должно произойти. Сама по себе сфера, он обсуждал это с Элриком, была довольно странной конструкцией. Она не являлась силовым полем, как могло показаться вначале. На самом деле, она не удерживала ничего внутри и не препятствовала проникновению в нее снаружи. Она просто ограничивала участок пространства, внутри которого можно было что-либо сделать.
 А если стабилизирующий элемент создавал определенный эффект, то что будет, если его убрать? Возможно, сфера не возникнет вовсе. Возможно, она будет опаловой, или будет иметь какие либо другие особенности. Или, возможно, она каким-то образом деформируется. В любом случае, это будет не слишком впечатляюще.
 Гален заставил себя сделать перерыв. Он убрал дисплей, потянулся. За кругом света от лампы, стоявшей на его рабочем столе, остальная часть комнаты была погружена во тьму. В тусклом свете стены, сложенные из камня, теряли свои очертания. Грубый деревянный шкаф, тумбочка и кровать казались смутными объектами неопределенной формы.
 На стене над рабочим столом в тени скрывались четыре длинные полки. Все свои работы и вещи Гален держал там. У каждой вещицы было свое место. Гален обнаружил, что не способен сосредоточиться, когда вещи оставались на рабочем столе или находились в беспорядке. На нижней полке лежали предметы, имевшие отношение к его недавним исследовательским проектам: созданные им микроскопические зонды и для сравнения – зонды Элрика и Цирцеи, инфокристаллы, на которых было записаны последние переведенные им заклинания, вещицы, которые он изобрел для создания различных небольших иллюзий. На второй полке Гален держал то, что касалось его предыдущих проектов: порошки и зелья, кристаллы и всевозможные микрочипы, предметы и любопытные вещицы. На двух верхних были его самые старые работы и другие вещи, он не был уверен, что найдет для них применение: результаты его медицинских поисков, различные примитивные изобретения. Устройство, способное воспроизводить удостоверения личности граждан двадцати трех крупнейших держав. Карта-ключ, подаренная ему Олвином на прошлый день рождения. Олвин обещал, что эта карта может открыть любую дверь.
 Яркие всполохи снаружи привлекла его внимание. Он встал из-за грубого деревянного стола и подошел к окну.
 Над равниной лился золотой дождь. Дождь исчез, на смену ему пришла длинная красная змея, ползущая вверх по звездному небу. Ночное празднование открытия ассамблеи. Гален оперся ладонями о холодную каменную стену, глядя в окно.
 Сможет ли он стать одним из них? Достаточно ли он искусен? Змея толкнула носом звезду, та устремилась по дуге вниз. Потом рептилия свернулась в кольцо и принялась кусать себя за хвост. Символ жизни в смерти, символ возрождения. Кольцо стало сжиматься. По всему небу одна звезда за другой взрывались сверкающими цветами.
 По другую сторону окна возникла темная фигура.
 Гален отпрыгнул:
 – Фа!
 Она энергично махнула рукой и вскарабкалась в окно.
 – Ты все пропустишь! Они свалились с неба. Существа, яркий свет, ленты. Прелестные картины. Они все, как Почтенный Эл. Они могут создавать светящиеся видения.
 Она повернулась и встала рядом с ним, уставившись в окно. Глаза широко распахнуты, рот открыт. Облизнула верхнюю губу. Она была очарована. Но, как и большинство обитателей Суума, она понятия не имела об истинном могуществе и знаниях магов. Вероятно, она считала их мудрыми и, возможно, умелыми, но она не имела понятия о дисциплине, о нелегкой учебе, о том, сколько усилий надо было приложить, как упорно надо работать над развитием своих способностей для того, чтобы суметь достичь того, что они сейчас демонстрировали.
 – Гляди! – воскликнула Фа, указывая на радугу из переплетенных между собой светящихся разноцветных полос над головой.
 – Мне надо работать, – ответил Гален и вернулся к столу. Уставился на дисплей невидящим взором. Гален размышлял о том, что техномагов недооценивают не только здесь, но и повсеместно.
 Элизар, который, будучи учеником Келла, гораздо больше путешествовал, на прошлой ассамблее рассказывал ему о некоторых мирах, где о техномагах совсем забыли. На других планетах память о них сохранялась лишь в легендах, в сказках, рассказываемых детям на ночь. Почти ничего не было известно о славной истории техномагов: о Вирден, создавшей орден, о Гали-Гали, уничтожившем угрозы Зрада и его службе в качестве правой руки императрицы Нарё ради обеспечения столетнего мира; о Мажу, ценой собственной жизни закрывшего гиперпространственный разлом Лау, угрожавший уничтожить миллиарды жизней.
 Техномаги были советниками великих предводителей и иногда сами становились великими вождями. Они находились в самом центре важнейших событий. Они были военачальниками, изобретателями, героями, вершителями судеб. В те времена ассамблеи были местом, где не-маги выказывали свое уважение и благодарность техномагам. Целые миры праздновали начало новой ассамблеи.
 Сейчас они собирались в одиночестве, в их адрес не звучало хвалебных гимнов.
 Гален обрадовался, найдя на прошлой ассамблее того, кто разделял его обеспокоенность. Вступив в стадию кризалиса, они с Элизаром стали друзьями. С тех пор они регулярно обменивались сообщениями. Их объединяло желание снова сделать магов значимыми фигурами на галактической арене, вернуть им известность и уважение, которыми они когда-то обладали. Если у них не было надежд восстановить утраченные знания таратимудов, то они могли надеяться хотя бы на это.
 Видимо, Элизар обладал собственным видением будущего техномагов, и Гален надеялся, что тот сможет реализовать свои идеи. Однако на протяжении прошедшего года послания от Элизара приходили все реже. В течение последних четырех месяцев Гален вообще не получал от него сообщений. Гален знал о том, что Элизар занят, и собирался поговорить со своим другом на ассамблее.
 Фа ткнулась головой в его руку.
 – Что ты делаешь?
 – Я же сказал тебе. Я работаю.
 Она вскарабкалась с мокрыми ногами ему на колени, оттуда – на стол, уселась там на корточках. Он передвинул лампу на другой край стола. Она, как всегда, взяла кольцо.
 – Я же просил тебя не играть с ним, – сказал Гален.
 Она надела кольцо на мизинец. Палец был достаточно толстым, чтобы кольцо отца Галена превосходно сидело на нем.
 Поверхность камня казалась шероховатой, он был абсолютно черен. Камень удерживался на широком серебряном ободе креплениями в виде острых когтей. Почему-то, сколько бы Фа не обследовала его комнату, она всегда обращала внимание на это кольцо. Кольцо было единственной вещью, которую ему не хотелось видеть. Он не хотел смотреть на него, не хотел думать о нем.
 – Я его не сломаю, – сказала она, помахивая пальцем взад-вперед.
 – Что это такое? – она указала на уравнения на дисплее.
 – То, что мне нужно сделать к завтрашнему утру, – ответил Гален.
 – Это же не буквы.
 – Нет, это символы, представляющие собой различные элементы наших заклинаний.
 – Это заклинание?
 – Да.
 Может быть, если она увидит, насколько сложны заклинания, она станет больше уважать магов.
 – Смотри, это заклинание состоит из двух элементов, а в этом – те же самые два и еще один.
 Гален объяснял ей прогрессию, а она качала головой, глядя на дисплей.
 – И что дальше? – спросила она после того, как Гален вывел последнее, самое сложное уравнение.
 – Не знаю. Но, думаю, что гораздо интереснее узнать, каким будет первое уравнение? Почему нет ни одного заклинания, состоящего из одного элемента?
 – Почему?
 – Я не знаю.
 Вероятно потому, что посредством заклинания из одного элемента не удастся ничего создать. В этом случае, оно не произведет особого впечатления на Элрика. Гален сохранил результат своих изысканий и выключил компьютер.
 – Тебе разве не пора спать?
 Она улыбнулась.
 – А ты не должен работать?
 Он снял ее со стола и опустил на пол.
 – Иди. Мотай отсюда.
 Она подбежала к окну, обернулась.
 – Гале, ты уедешь отсюда? Когда ты, – она с трудом вспомнила иностранное слово, – пройдешь посвящение?
 Он еще не задумывался об этом. Он всеми силами стремился к этому моменту. Он до сих пор не мог поверить в то, что скоро станет техномагом. Но, даже если он им станет, еще три года он будет считаться начинающим техномагом. В течение этого времени Элрик будет продолжать присматривать за ним.
 – Нет, я не уеду. По крайней мере, еще некоторое время. А сейчас иди домой.
 Она подняла руку и изогнула пальцы, блеснув кольцом. Гален протянул руку. Она сняла кольцо с пальца, подняла его вверх и опустила в большой передний карман своего оранжевого свитера. Подняла вверх пустые руки.
 – Ничего нет. А что у тебя за ухом?
 Она потянулась к уху Галена, продемонстрировала кольцо в своей руке.
 – Странное место для кольца.
 С такими толстыми пальцами исполнять фокусы было трудным делом, но у нее это получалось все лучше и лучше. Она тренировалась.
 – Уже лучше, – сказал Гален, забрал у нее кольцо, взмахнув рукой для того, чтобы отвлечь ее внимание.
 – Что у тебя самой за ухом?
 – Что? – Фа крутила головой из стороны в сторону, как будто это могло помочь ей увидеть.
 Гален потянулся к ее уху, создал маленький гладкий камушек. У него был целый тайник, наполненный такими штуковинами в крошечном пакетике, прикрепленном снизу к крышке его стола. Она схватила камешек, но Гален сжал руку, а когда разжал, камешка уже не было: он зажал камешек между пальцами. Снова сжал ладонь, взмахнул другой для того, чтобы отвлечь внимание Фа, а когда раскрыл – камешек опять лежал на его ладони. На этот раз Фа схватила камешек. С торжествующим выражением на лице она подбежала к окну и выпрыгнула наружу. Махнула на прощание рукой и убежала.
 Гален заставил свою руку разжаться. На ладони лежало кольцо.
 Он сам наблюдал за тем, как мать делала его. Она встроила в серебряный обод электрическую микросхему, создала выглядевший натуральным черный самоцвет, который на самом деле представлял собой множество слоев кристаллов, скрепленных друг с другом в соответствии с четко определенной конструкцией. Его родители были могущественными магами, очень уважаемыми, действовавшими как правая и левая руки единого существа, достигшего значительного влияния. Хотя учителем Галена был отец, в тот день его учила мать.
 Кольцо было подарком матери Галена его отцу на день рождения. Основной функцией кольца было копирование содержимого всех инфокристаллов, вблизи которых оно оказывалось. Это кольцо блестело на пальце его отца в тот день, когда его родители отправились в праздничное космическое путешествие в свете полночных звезд. Галена они оставили с гостившим у них Элриком.
 Элрик появился из пламени катастрофы, окруженный защитным щитом, удерживающимся вокруг него, подобно второй коже. Щит придавал его лицу холодный голубоватый оттенок. Суровые манеры и черный балахон делали его похожим на саму смерть. Позади него в воздухе плыли две лежащие фигуры, покрытые простынями – они были окружены щитом. Фигуры под простынями были неправильными, неровными, слишком маленькими. Элрик остановился перед Галеном и протянул руку. На его ладони было кольцо.
 Гален сжал кольцо в руке. Часто он чувствовал, будто его жизнь началась в тот день, когда Элрик вышел из огня, а позади мага плыли тела родителей. Гален предпочитал не вспоминать о них. Он повернулся спиной к воспоминаниям, лишь их тяжесть давила на него. Гален надеялся, что воспоминания со временем станут слабее и исчезнут. Исчезнут прежде, чем ему придется взглянуть им в лицо.
 Гален подошел к тумбочке, кинул кольцо в плетеную коробочку.
 До него донесся звук закрываемой Элриком входной двери. Небеса больше не светились. Было уже поздно. Он не знал, каков будет эффект от применения открытого им заклинания. Он не знал, произойдет ли вообще что-нибудь. Он не хотел разочаровать Элрика. Но ему, как ученику, находящемуся на стадии кризалиса, было запрещено накладывать заклинания в отсутствие учителя.
 Он подумал о том, что, по крайней мере, это заклинание было оригинальным. Оригинальным не просто потому, что, насколько ему было известно, не применялось ранее, а еще и потому, что являлось началом прогрессии, чем-то фундаментальным в техномагии. Базовым постулатом.
 Даже если попытка наложить это заклинание окажется глупостью, Элрик все равно оценит его старания.
 Однако Гален не мог представить, каким образом это заклинание сделает то, чего ожидал Элрик, – раскроет, выразит и наполнит самого Галена. Оно не возникло из каких-то фантазий. Оно было выведено простым, логическим путем. Возможно, его язык заклинаний был чересчур механическим для того, чтобы раскрыть его внутреннюю сущность. Гален знал, что его язык, как и он сам, был ограниченным. Ему хотелось быть лучшим учеником, чем он был на самом деле. Ради Элрика.
 В любом случае он старался. Его посвящение Вирден не было тем, что требовалось Элрику. Но Гален не мог придумать ничего другого.

 Глава 3

 Проснувшись, Гален увидел на своем столе контейнер-канистру, в которой находился его кризалис. Неподвижно застывший в прозрачной жидкости, с прозрачной, серебристой кожицей, на которой играли солнечные блики. Гален склонился над ним. Сегодня он наденет его в последний раз. Ему никогда раньше не позволялось носить кризалис, если рядом не было Элрика, но сегодня, в последний день и последнюю ночь перед посвящением, он будет носить его как символ своего статуса. Завтра утром на церемонии Элрик снимет его. Сегодняшний день будет днем поста и подготовки.
 С тревогой Гален осознал, что проспал. Ему еще столько нужно было сделать, и первым в длинном списке было тренировочное занятие с Элриком. Он быстро надел тускло-черный балахон и ботинки. Положил в карман сенсорное записывающее устройство на случай, если подвернется что-нибудь интересное. Потом открыл канистру.
 Обычно, пока Гален визуализировал команду соединения, его кризалис держал Элрик. На сей раз Гален в одиночку осторожно вытащил нежный кризалис из жидкости. Поместил на макушку зонтикообразную верхнюю часть, позволил его вытянутой части опуститься вдоль спины. Визуализировал уравнение.
 Кризалис выпрыгнул из его рук и мертвой хваткой вцепился в голову и позвоночник. Устройство задвигалось на спине Галена, быстро приспосабливаясь к ее изгибам, чтобы обеспечить наилучший контакт. Соединение эхом отдалось в нем, породив едва различимые энергетические колебания. Он стер со лба жидкость.
 Пока Гален быстро шел к тренировочному залу сквозь плотную, ослепительно белую пелену тумана, ему пришла на ум одна идея. Раз на нем кризалис, можно попытаться наложить новое, открытое прошлой ночью, заклинание сейчас, до встречи с Элриком. Тогда он будет знать, как оно работает. Конечно, наложение заклинаний в отсутствие учителя запрещалось. И наверняка то, что ученику накануне посвящения предоставлялась такая возможность, было проверкой. Искушением. Он ее выдержит. Помимо этого, какая разница, узнает ли он то, что делает его заклинание или нет? Ему все равно больше нечего предложить.
 К тому же он опаздывал.
 Гален удивился, увидев множество магов и учеников, собравшихся вокруг тренировочного зала. Потом он понял, что, должно быть, все остальные ученики тоже тренировались там этим утром. Внутри их должно было быть еще больше. Это означало, что он не будет, как ожидал, заниматься один на один с Элриком. Гален замер, представив себе провал на глазах у всех собравшихся. Слабое эхо от кризалиса было ответом на его волнение.
 Подошел Федерико, ученик Херазад.
 – Привет. Ты выглядишь так, будто тебе кирпич на голову упал.
 Гален попытался стереть со своего лица выражение беспокойства. Фед ткнул большим пальцем за плечо, указывая на собравшихся.
 – Немалая собралась толпа посмотреть на нас, а?
 Гален знал о том, что Федерико любил, когда его звали Фед, но ему не нравилось столь фамильярное обращение. Особенно потому, что Фед всегда вел себя слишком вольно по отношению к нему. Гален ощущал себя неловко среди людей, и потому его ответ прозвучал более сухо, чем он намеревался.
 – Рад видеть тебя, Федерико.
 Гален всегда страшился того, что люди, особенно маги, увидят в нем то, что он не собирался никому показывать. Пытаясь предотвратить это, он вел себя в присутствии других зажато или излишне формально. По крайней мере, до тех пор, пока он не узнавал их как следует.
 – Ты прилетел прошлой ночью?
 Фед кивнул. Почему-то кризалис Феда казался надетым набекрень, что придавало ему сходство с лихо надвинутой кепкой. Густые, похожие на проволоку волосы Феда выбивались из-под него, перепутываясь с непричесанной бородой. Сущий дикарь.
 – Если ты ищешь Элрика, то он внутри.
 – Да, – ответил Гален, заставив себя двинуться по направлению к залу.
 – Где ты был прошлой ночью? Ты такое пропустил…
 – Мне надо было работать.
 – Все работают, и никто не играет. Раз уж зашла речь о работе, первым сегодня был Гауэн. Странный парень конечно, но как можно его обвинять, он же ученик Блейлока. Да я бы от него через день сбежал.
 Пока они с Федом шли, Гален поприветствовал многих магов. Он был благодарен Элрику за то, что тот повторил с ним все их имена.
 – Так или иначе, но он сотворил эту сверхъестественную иллюзию – небеса распахнулись над ним, запел хор, с неба протянулась рука и опустила кризалис ему на голову. Воистину странная иллюзия.
 Галену показалось, что они слишком быстро добрались до двери зала. Но если дверь окажется, как обычно, запертой, то они не смогут войти.
 – Как весь народ попал внутрь?
 – Элрик запрограммировал дверь таким образом, что в то время, когда не накладывается никаких заклинаний, она остается открытой.
 Фед взялся за щеколду и распахнул дверь. Они вошли.
 Вдоль передней каменной стены была устроена прямоугольная галерея, шириной примерно в шесть футов, откуда можно было наблюдать за тренировками. Там собралось множество магов и учеников. От тренировочной площадки их отделял светящийся голубоватым светом щит, который должен был закрывать собравшихся от случайных выбросов энергии. Гален с Федом протолкались поближе к щиту, чтобы лучше видеть происходящее. Они встали у самого щита позади длинной деревянной скамьи, на которой теснились зрители.
 Внутри участка, огороженного щитом, Олвин готовился работать со своей ученицей – центаврианкой Карвин. Олвин оглянулся и улыбнулся Галену. Тот поднял руку в знак приветствия. Кроме Элрика, Олвин был единственным магом, близким Галену. Олвин часто гостил у них и помогал Галену изучать рунический язык таратимудов. Их обоих интересовала эта древняя раса. Методы обучения Олвина были нетрадиционными. Гален сам был немного знаком с ними и был наслышан о них от Карвин. Олвин прятался от нее, или раз за разом повторял один и тот же трюк до тех пор, пока она его не разгадывала. От ученицы ожидалось, что она будет отвечать ему тем же. Гален не мог представить себя, проделывающим что-то подобное с Элриком.
 Пока Олвин гостил у них, Гален занимался вместе с Карвин. Она была очень старательной ученицей, отчасти потому, что, на данный момент, являлась единственной представительницей своей расы, готовящейся стать магом. Центаврианин по имени Тилар, учившийся до нее, не прошел посвящение на прошлой ассамблее и был изгнан. Кризалис у него отобрали и уничтожили.
 Карвин разделяла взгляды Галена на принципы техномагии, но каким-то образом ей удавалось сочетать дисциплинированность с поразительной жизнерадостностью. Она всегда казалась Галену удивительно бесстрашной – страстная, отзывчивая, открытая.
 Карвин подняла руки, требуя тишины. Она умела великолепно играть на публику: ее разноцветные центаврианские шелка притягивали взгляд, помогая сбивать зрителей с толку. Сначала она попросила Олвина снять ботинки. Олвин прищурился, довольный столь неожиданной просьбой. Он нагнулся, снял потрескавшиеся, выцветшие башмаки.
 – Не обещаю приятного запаха.
 Потом он отдал ботинки и взялся за ее кризалис, а Карвин начала одной рукой жонглировать ботинками. Она обладала отличной координацией, каковой Гален никогда не отличался. Взмахнув рукой, Карвин создала иллюзию балетного тапочка и добавила его к двум ботинкам. Теперь она жонглировала уже тремя предметами. Язык заклинаний Карвин был языком тела. Ее заклинания были сочетаниями особенных, точных движений и сопровождавших их мысленных импульсов.
 Еще один, слегка отличный от предыдущего, взмах руки – появилась сандалия, потом туфля с пряжкой. Теперь Карвин жонглировала двумя руками. Потом у нее, казалось, закончились предметы для жонглирования, но весь этот набор реальной и иллюзорной обуви не желал падать. Ботинки плавали над ее головой, вытянувшись в линию, переворачиваясь и проходя друг сквозь друга. Потрясающая смесь реальности и иллюзии. Она могла с легкостью жонглировать иллюзорными ботинками с помощью заклинаний. Но настоящие ботинки можно было удержать в воздухе, только создав прозрачные летающие платформы – задача, трудная на любом расстоянии.
 Под одним ботинком Олвина Гален смог разглядеть область волнообразных искажений примерно в дюйм шириной. Искажение слегка изменялось, когда летающая платформа наклонялась и поворачивалась так, чтобы создать иллюзию движения башмака, стоящего на ней.
 Карвин вытянула руки вправо и качнула ими влево. Обувь закружилась вокруг нее с Олвином. Взмахом руки Карвин заставила один ботинок описать полукруг над ее головой и присоединиться к хороводу обуви с другой стороны. Затем настала очередь следующего. Вскоре все ботинки двигались по сложной траектории, а она сама шаталась, ее руки вычерчивали замысловатые заклинания. Движения Карвин, одетой в разноцветные шелка, казалось, стали частью магии.
 Наконец, все ботинки снова оказались в руках Карвин, продолжавшей жонглировать ими. Она принялась уничтожать иллюзии одну за другой до тех пор, пока в ее руках не осталось всего два ботинка. Она уничтожила и эти две иллюзии. Больше ботинок не осталось. Олвин удивленно кашлянул – она надула его. Зрители, включая Галена и Феда, зааплодировали. Карвин игриво поклонилась.
 Олвин отпустил ее кризалис.
 – Ты что, хочешь, чтобы я прошелся по этой грязи… я имел в виду траву, босиком?
 Карвин взяла его за руку и развернула. Там, у стены аккуратно стояли оба его ботинка. В какой-то момент она заменила реальные ботинки на иллюзорные, а Гален даже не заметил подмены. Глаза Олвина вылезли на лоб, он оценивающе кивнул:
 – Я вырастил гения.
 В глубине галереи Гален заметил Элрика. На нем был балахон, какого Гален еще ни разу не видел. Балахон с высоким, как любил Элрик, воротником, но на груди на черном фоне мерцали серебряные и медные нити, образуя замысловатый узор. Украшение совсем не в стиле Элрика. Гален гадал, где Элрик мог раздобыть этот балахон и зачем надел его сегодня.
 Элрик разговаривал с Цирцеей, и Гален не решился привлечь его внимание. Да в этом и не было необходимости. Элрик наверняка знал, что он здесь, Элрик почти всегда знал, где он находится. Гален понял, что им надо дождаться своей очереди. Он бы предпочел пройти через это как можно быстрее. Но делать нечего, надо ждать.
 Щит исчез. Рядом с ними возникла Херазад в своем ярко-голубом сари. Она поприветствовала Галена и подтолкнула Феда рукой в спину, направив его вокруг скамьи к тренировочной площадке.
 – Пошли, поглядим, что ты умеешь.
 Фед оглянулся, и на его лице мелькнуло паническое выражение. Подошли Олвин с Карвин.
 – Где же ты был прошлой ночью? – сказал Олвин, обнимая Галена.
 Хоть это было всего лишь дружеским приветствием, близкий контакт доставил Галену неудобство. Элрик не обнимал его. Снова возник щит. Олвин отпустил его.
 – Рад вас видеть, – сказал Гален. – Мои поздравления, Карвин. Это было превосходно. Здорово.
 – Не говори так, – ответил Олвин. – А то она зазнается. И кто знает, какой предмет моего туалета исчезнет по ее милости в следующий раз.
 – У меня уже появилась идея на этот счет, – заметила Карвин.
 – Гален, а ты еще не тренировался? – спросил Олвин.
 Гален покачал головой.
 – Мне надо глотнуть этого восхитительного местного самогона. Я постараюсь вернуться к твоей тренировке.
 – Не спешите, – ответил Гален.
 Олвин улыбнулся.
 – Ты отлично выступишь. Элрик не даст тебе выступить хуже, чем на отлично.
 Олвин повернулся к Карвин.
 – Ты составишь мне компанию прогуляться до палаток?
 Карвин побежала к двери, Олвин – за ней.
 По другую сторону щита Фед создал летающую платформу, и они с Херазад воспарили над полом. По легкому искажению Гален сделал вывод о размерах платформы – примерно два на три фута, – и о ее стандартной прямоугольной форме. О трюках Феда с летающими платформами ходила дурная слава, поговаривали, что Херазад однажды грохнулась с его платформы в грязную лужу. Платформа была, в каком-то смысле, продолжением мага, создававшего ее, поэтому создатель обладал инстинктивной способностью балансировать на ней с помощью различных приемов. Практикуясь, можно было развить свои способности, научиться сохранять равновесие при ускорении и торможении платформы примерно так же, как это делает опытный наездник.
 Конечно, можно было создать более безопасную платформу в виде кресла, колесницы, скутера, но традиция плоских прямоугольных платформ была сильна. Однако любому их пассажиру следовало держаться как можно ближе к магу-создателю, или надеяться на медленный полет. Херазад одной рукой держала кризалис Феда. Когда платформа стала вращаться, ей пришлось обхватить талию Феда свободной рукой.
 Гален восторгался талантом Феда, но он тоже достаточно уверенно работал с летающими платформами и поэтому решил взглянуть, кто еще был в зале. Он повернулся к галерее. Элрик приучил его подмечать все вокруг себя. Из наблюдений вырастают знание и понимание. А знание и понимание необходимы для мудрого использования биотека.
 Гален считал себя неплохим наблюдателем за природными феноменами, способным делать научные заключения, но ему было трудно понимать разумные существа. Мотивы их поведения и чувства часто представлялись ему непостижимой тайной.
 Цирцея разговаривала с Блейлоком. Она сотворила в воздухе между ними какую-то схему и, указывая на различные участки, наблюдала за реакцией Блейлока, явно ожидая его одобрения. Блейлок в ответ не выказывал никаких эмоций, сохраняя на лице неизменно строгое выражение. Гален не мог сказать, одобряет он сказанное Цирцеей, или нет.
 Позади них стоял Келл со своими учениками: Элизаром и Разил. Хотя в галерее было шумно, а говорил он тихо, вибрация от его великолепно поставленного голоса распространялась по всему помещению. Могучее телосложение Келла и отточенные жесты олицетворяли собой могущество и контроль. Черная кожа и белоснежная бородка в форме руны знания делали его вид необыкновенно эффектным. Его достижения уже превратились в легенду, наиболее известными его деяниями были помощь жертвам засухи на Вискусе 4 и грандиозная хитрость в отношении дрази.
 Гален еще ни разу не разговаривал с Келлом, хотя на предыдущей ассамблее заметил, что маг наблюдал за ним. Он предположил, что Келла интересовали все ученики. Элрик с тревогой обсуждал с Олвином старение Келла, но Гален считал, что тот по-прежнему был лучшим из них.
 Теперь мудрость Келла, мудрость Вирден, перенимали Элизар и Разил. Мысли об этом вызывали у Галена зависть. Но он не променял бы Элрика ни на одного другого наставника. К тому же, быть лидером – а ученик Келла должен быть лидером – не его призвание. Элизар подходил для этой роли. Что-то в наклоне головы Элизара придавало его серебристому кризалису вид древнего шлема. В своем длинном бархатном пальто каштанового цвета с расшитой золотыми узорами жилеткой под ним он выглядел по-царски. Подражая Келлу, он даже отрастил темную бородку, которой придал форму руны магии.
 Однако сегодня Элизар казался рассеянным. Он оглядывался на других магов; кисть правой руки слегка сжата, большой палец потирал остальные четыре. Разил опустила глаза, как будто уйдя в себя. Элрик никогда бы не позволил Галену так себя вести. Он все время требовал от Галена полной концентрации. Однако Келл продолжал говорить, как будто ничего не замечал.
 Элизар оглянулся и заметил Галена. Он спросил у Келла разрешения и пошел по галерее, останавливаясь чтобы поздороваться с магами, мимо которых проходил. Что-то в его манерах изменилось. Как прежде, его широкие шаги были уверенными, подбородок задран вверх. Тем не менее, его беспокойство бросалось в глаза. Что-то было в его манере наклоняться, чтобы обняться с другими магами, в напряженности, с которой он их приветствовал. Казалось, будто он боялся потерять симпатию и уважение магов. Большой палец Элизара снова и снова описывал круги по кончикам пальцев. Гален понял, что его внимание было сосредоточено вовсе не на других магах.
 Элизар протянул руки.
 – Гален, дружище. Мы так давно не виделись.
 Элизар обнял Галена.
 – Извини, что пропал надолго.
 Положив руку на плечи Галену, Элизар потащил его прочь от щита.
 – Я вовсе не собирался прерывать твоей разговор с Келлом, – сказал Гален.
 – А, ничего страшного.
 Гален был шокирован тем, что Элизар так говорит о Келле и, видимо, Элизар заметил это. Он быстро добавил:
 – Да он просто подбадривал нас. Разил это нужно намного больше, чем мне.
 Это уже больше походило на Элизара. Он никогда не страдал от неуверенности в себе.
 – По твоему совету я прочитал воспоминания Гали-Гали, – сказал Гален. – Спасибо тебе. Он был самым выдающимся мыслителем из всех, которые были мне известны. Его стратегия в войне с Зрадом была гениальной.
 Элизар улыбнулся.
 – Я и забыл об этом. У него была удивительная жизнь. Мне нравится история об его посвящении, об испытании и о том, что это испытание значило для него.
 Они остановились в тихом уголке, и Элизар наконец-то убрал руку с плеча Галена.
 – Ну что, ты готов к посвящению? – спросил Гален.
 – Без сомнений. Не то что эти жалкие недоучки.
 Элизар быстро кивнул головой, указывая на трех учеников, находящихся на стадии кризалиса, стоящих в нескольких шагах от них.
 – Кейн и его дружки-идиоты даже не заслуживают того, чтобы пройти посвящение. Их мечта – поселиться на планете, чьи обитатели пребывают в каменном веке, и поражать их воображение огненными шарами. Как мужественно. А с воображением у них так же, как и со знаниями.
 Элизар пристально оглядел зал.
 – Карвин могла бы преуспеть в роли фокусника. Вдруг Ребо и Зути понадобится помощница?
 Элизар имел склонность презрительно относиться к ученикам магов, не являющихся членами Круга. Гален привык к этому, и, хотя не был согласен с такой точкой зрения, он чувствовал, что Элизару, представителю линии Вирден, все остальные значительно уступали.
 – Мы с тобой, Гален, да горстка других учеников, – вот от кого будет зависеть будущее техномагов, когда мы пройдем посвящение. – Большой палец Элизара возобновил круговые движения. – После этого необходимо будет принять множество решений. Решить, кем мы собираемся быть.
 – Боюсь, что я мало размышлял на эту тему, – ответил Гален. – Когда я обрету достаточно опыта, я буду рад заняться тем, о чем нам говорили, – творить благо, изменять мир к лучшему и способствовать возрождению славы техномагов.
 – Жизнь не всегда предоставляет нам время, необходимое для подготовки.
 Что-то сильно беспокоило его друга.
 – Полагаю, что так и есть.
 Элизар подошел ближе, понизил голос. Его темно-синие глаза впились в Галена.
 – На меня легла огромная тяжесть, Гален. Возможно, ты не понимаешь. От меня ждут, что я займу место Келла и поведу нас дальше. Но куда? Мы сейчас зациклились на оттачивании техники: нами больше владеют мысли о росчерках и иллюзиях, чем о нашем влиянии.
 Он стукнул кулаком о ладонь.
 – Мы развлекаем, мы просвещаем, но кто знает, каким могуществом мы в действительности обладаем? Маги древности, таратимуды, обладали властью. И они мудро и уверенно пользовались своим могуществом. Они знали, как изготавливать биотек и как его использовать. Сколько всего мы утратили! А что до той малой толики знаний, которой мы обладаем, то я уверен, что важнейшие сведения утаиваются от нас Кругом. Возможно, Круг является хранителем таких тайн, о каких большинство магов даже представить не могут.
 Гален был потрясен обвинениями, выдвинутыми его другом. В прошлом Элизар сетовал на излишнюю, на его взгляд, консервативность Круга, но он всегда признавал их мудрость и право на лидерство.
 – Тайн какого рода?
 – Сам толком не знаю. Почти наверняка, тайны могущества. Наших способностей, о которых мы не подозреваем. Но самое важное…, – Элизар оглянулся, наклонился поближе к Галену. – Представь себе, Гален, над нами нависла угроза. Не только над нами, над всеми. Эта угроза может уничтожить наш орден. А информацию о ней от нас скрывают!
 – Круг? Но почему?
 – Я думаю, они боятся, сравнительно спокойные и безопасные времена сделали их самодовольными. Думаю, они вынуждены бездействовать из-за того, что они знают. И они не готовы сделать то, что должны.
 Маги разразились смехом – видимо Фед снова начал паясничать.
 Гален не мог поверить в то, что Элрик скрывал информацию об опасности, грозящей магам, или о том, как защититься от нее.
 – Если дело обстоит так, – сказал он, – то мы должны высказать все это Кругу.
 – Круг будет все отрицать.
 – Тогда мы сами расскажем обо всем магам.
 – Они нам не поверят.
 – Какие у тебя есть доказательства?
 Элизар бросил быстрый взгляд на Келла.
 – Мы обязательно обсудим это позже. Но говорю тебе, Келл не готов и не способен справиться с надвигающейся угрозой. Нам понадобится новый лидер.
 Многие маги были мудрее и опытнее Элизара, и с его стороны было весьма самонадеянно считать себя единственной кандидатурой. Ему предстоит вступить в Круг спустя много лет. Но почему один Элизар подозревал о существовании этой угрозы? Гален не знал, что сказать.
 – Пройдет немало лет, прежде чем Келл покинет Круг.
 – Он – старик. Ты не знаешь, Гален. Он не тот, кем был прежде. Среди членов Круга всегда был один представитель линии Вирден. Если это не Келл, то это должна быть Разил, или я, и…
 Он пожал плечами, отвергая кандидатуру Разил.
 – Но самым молодым из магов в Круг избрали Элрика, а ему тогда было пятьдесят.
 Выборы в Круг не проводились до тех пор, пока один из его членов не умрет или не подаст в отставку, причем отставка обычно происходила незадолго до смерти.
 – Келл слишком поздно взял ученика. Он должен был сделать это еще много лет назад. И он должен был взять только одного. Но он считал себя непогрешимым. Я не виноват в том, что слишком молод. И я не могу оправдывать этим свое бездействие. Настала пора для решительных поступков. Так уж вышло, что только у меня есть возможность так действовать. Надеюсь на то, что когда придет время, ты меня поддержишь.
 – Какого рода действия?
 – Тайны, – Элизар провел рукой по губам, – должны быть раскрыты. Мы должны восстановить наше былое могущество. От этого будет зависеть выживание магов.
 Он криво улыбнулся, посмотрев куда-то в сторону, как будто видел будущее, которое предсказывал. Подобно ученику, собирающемуся наложить свое первое заклинание, он казался испуганным и возбужденным одновременно. Потом взгляд Элизара снова вернулся к Галену, и ученик Келла положил руку на плечо ученику Элрика.
 – Пожелай мне удачи. И не рассказывай об этом никому.
 Гален кивнул.
 Элизар двинулся дальше, приветствуя других магов и обнимаясь с ними с той же тревожной напряженностью.
 Элизар должен ошибаться, подумал Гален. Элрик рассказал бы ему о любой опасности. И, если бы эта опасность существовала, Круг сделал бы все, что в их силах, чтобы подготовить магов ко встрече с ней.
 Гален двинулся по направлению к щиту. Сейчас по ту сторону щита тренировалась Разил под наблюдением Келла. Гален мало что помнил о ней по предыдущим ассамблеям. Она почти всегда ходила за Элизаром, словно бледная тень своего брата. Лучше всего Галену запомнилось то, что на каждой ассамблее она одевалась по-разному, красила волосы в разные цвета, а ее одежды отражали обычаи различных культур с различных планет в разные исторические периоды. Словно она постоянно примеряла на себя разные личности. И, несмотря на все эти внешние изменения, в любом образе она всегда казалась потерянной.
 На этот раз ее волосы были естественного, темно-каштанового цвета, а покрой бархатного платья совпадал по стилю с одеждой Элизара. Возможно, она нашла себя, или на этот раз она, вероятно, уступила их просьбам. Однако платье висело бесформенным мешком на ее тонкой, гибкой фигурке. Даже эта личность ей не подошла.
 Келл возвышался позади нее. Глаза Разил были опущены вниз, руки висели вдоль тела. Гален не смог припомнить, как звучит ее голос, он даже не помнил, слышал ли когда-нибудь, как она говорила. Однако сейчас ее маленькие губки шевелились в безмолвном произнесении заклинаний.
 Светящиеся шары, плавающие в воздухе, потускнели. На тренировочной площадке потемнело. С плетеных матов, покрывающих пол, стал подниматься туман. Туман быстро заполнил пространство внутри щита, скрывая темные фигуры Келла и Разил. Где-то в глубине тумана возник свет, начал распространяться во всех направлениях. В пульсирующем свете появились неясные темные фигуры, меняющие свое место в промежутках между вспышками света. Они слегка напоминали голодемонов, время от времени создаваемых Олвином, но были чем-то совсем другим, чем-то тревожащим. При каждой вспышке света они, казалось, чуть-чуть изменяли свою форму, трансформировались. Тем не менее, центральной частью каждой фигуры неизменно являлось отверстие, заполненное абсолютной тьмой, – рот.
 Быстрой серией прыжков фигуры устремились к щиту, их темные ротовые отверстия превратились в выпуклости. Гален отступил на шаг. Фигуры поглощали сами себя, разражаясь мучительным визгливым криком.
 Потом свет шаров вернулся, показались Келл и Разил, окруженные туманной дымкой. Финальное движение губ Разил – и туман медленно втянулся обратно в мат.
 Со стороны магов раздались редкие аплодисменты. Что-то ударило Галена в спину, он подпрыгнул. Но это оказался всего лишь Фед.
 – Слушай, наша группа закончивших обучение вправду страннее обычного, или мне одному так кажется?
 Меньше всего на свете Галену хотелось сейчас трепаться. Он должен выяснить, о чем говорил Элизар, и готовиться к собственной тренировке. Ждать оставалось недолго.
 Щит опустился, маги, пользуясь моментом, входили и выходили из зала. Гален заметил на скамье свободное место.
 – Пойду, сяду, – сказал он Феду.
 Фед пошел следом.
 – Ты слышал, что Разил сказала Карвин? Она сказала, что ее кризалис разговаривает с ней!
 Гален пытался сообразить, шутит Фед или нет. Похоже, что нет.
 – Она не имела в виду то, что кризалис эхом повторяет ее мысли?
 – Нет, она сказала, что именно разговаривает со своим кризалисом. Я в этом не уверен. Конечно, есть Гауэн, считающий биотек божьим даром, так что, если она вправду может слышать свой кризалис, то, может быть, с его помощью, она сможет выиграть в лотерее Нью-Вегаса.
 Гален опустился на скамью.
 Фед втиснулся слева.
 – Я тут размышлял, не заняться ли мне изучением номеров лотереи, факторов вероятности в случайном выпадении номеров, чтобы уменьшить количество неудачников, играющих в лотерею.
 Фед постоянно размышлял о различных исследовательских проектах. И, насколько Галену было известно, он до сих пор не довел до конца ни одного из них.
 – Должно же быть какое-то вознаграждение за всю проделанную нами работу, не так ли, Гален? И за боль. Я слыхал, что посвящение – очень болезненная процедура. И предупреждаю тебя, я могу орать, как девчонка. Но если бы все это было безболезненным, то все бы захотели стать магами, ведь так?
 – Полагаю, что так.
 Фед продолжал болтать. Келл вызвал Элизара на тренировочную площадку, и щит снова поднялся. От щита исходило слабое, еле слышное жужжание. Элизар начал с самых простых упражнений. Что бы там Элизар ни думал о том, что Круг утаивает информацию, он не предпримет ничего, что поставило бы под вопрос его посвящение.
 Сейчас, когда щит оказался так близко, Гален впервые обратил на него внимание. Щит был однородный, твердый, недурно сконструированный. Галену не давались щиты. Он несколько раз пытался создать самый простой щит, повторяющий контуры тела подобно второй коже. Его щиты оказывались нестабильными и почти не защищали его. Спустя всего несколько минут энергия его колеблющегося щита стекала, образуя пятно на полу. Он так и не смог научиться отделять создаваемый щит от своего тела и поддерживать его на некотором расстоянии от себя. Может быть, изучение этого щита поможет ему?
 Гален достал свое сенсорное устройство, увеличил изображение щита в десять тысяч раз. При таком увеличении он мог разглядеть структуру щита, степень его целостности и любые аномалии. К примеру, щиты самого Галена – до того, как они разрушались, – выглядели, как жесткая голубая сеть с отчетливыми квадратными дырами в ней. Но сейчас он видел на своем экране твердое голубое поле.
 Заинтригованный, он еще в сто раз увеличил изображение. Голубоватая поверхность щита осталась твердой, но сейчас он разглядел, что щит состоял из тончайших энергетических нитей. Они так тесно переплетались между собой, что отверстий в этой сетке практически не было. Прочность, элегантность и простота щита заворожили его. Плетеный щит был автономным, законченным – тонкая работа. Он понятия не имел, как именно этот щит был создан, но концепция такого щита сейчас обрела для него новое значение.
 С помощью сенсорного устройства Гален поискал канал, связывающий создателя и щит. Возможно, он узнает больше подробностей от того, кто это сотворил. Гален обнаружил тонкую энергетическую нить, тянущуюся из щита, осторожно проследил, куда она ведет. Ниточка привела к переплетенным между собой рукам человека, сидевшего справа от него. Сильные, тонкие пальцы совершали небольшие движения, с неустанной заботой поддерживая щит. На девушке-маге был черный балахон, и Гален поразился, увидев на ее голове кризалис. Она была таким же учеником, как и он сам. Тем не менее он не узнал ее. Длинные, светло-каштановые волосы убраны за уши, некоторые пряди свисали под странным углом. Мускулы на шее напряжены. Она повернулась к нему с выражением любопытства на лице.
 – Здравствуй, – сказала она.
 Внезапно ему захотелось узнать о ней все: о заклинаниях, которые она накладывала и о том, как она научилась этому, о ее любимых блюдах, о том, как она видела звезды, любила ли она когда-нибудь и почему захотела стать техномагом. Он влюбился в ее изящные уши, в теплые серые глаза, в ее сильные тонкие руки. И он не хотел мешать ей, не хотел нарушить ее заклинание.
 У него вдруг засосало под ложечкой. Кажется, он влип.
 – Здравствуй, – ответил он.
 – Ты, должно быть, Гален.
 – Ты можешь говорить?
 – Я делаю это довольно часто.
 Она улыбнулась, ее губки сжались загадочным, очаровательным образом. У него возникло ощущение, что она знает о нем все, но его это почему-то не встревожило. Казалось то, что она узнала, нравилось ей.
 – Я… имел в виду щит.
 – Ничего страшного. Это не помеха. Это сродни вязанию.
 – Какая прекрасная работа.
 – Спасибо. Щиты – мой конек. Я стараюсь совершенствоваться.
 Ему следовало бы более внимательно изучить список прибывших магов.
 – Извини, но не я узнал тебя.
 – Изабель, ученица Бурелл.
 Конечно! Как мог он быть таким идиотом? Как же мало внимания он уделял людям.
 – Я пропустила прошлую ассамблею, – продолжала она. – Бурелл была больна, и мы остались дома. Келл прилетел к нам вместе с Элизаром и Разил, – она замолчала и сосредоточилась на заклинании, – и провел для меня церемонию вступления в стадию кризалиса. Когда мы в последний раз виделись, мне было пятнадцать, и я предпочитала компанию девочек.
 Наконец-то он ее вспомнил.
 – Так это ты все время вязала?
 Она снова загадочно улыбнулась, не разжимая губ.
 – Да. А ты все время читал.
 – Ага.
 Странные мысли роились у него в голове. Чувствовала ли она что-либо по отношению к нему? И, если они оба станут магами, то смогут ли они жить вместе? За последние двести лет всего одна пара магов сумела поддерживать между собой отношения на протяжении многих лет. И то вскоре они закончились.
 – Скоро начнется твоя тренировка? – спросила она.
 – Куда я денусь.
 До него дошло, что Изабель накладывает заклинание в отсутствии наставника. Он поискал взглядом Бурелл, но не увидел ее.
 – Как же тебе разрешили работать без Бурелл?
 – Она была здесь утром. Я начала с ней. Но она почувствовала себя не очень хорошо, поэтому договорилась с Элриком. Ему понравилось, как я создаю щиты. Мне запретили делать что-либо еще без присмотра.
 В комнате стало шумно, и ей пришлось говорить громче. Гален повернулся к тренировочной площадке. В центре вращающегося роя стоял Элизар. Он слегка наклонился вперед и поднес сложенные руки ко рту, будто хотел согреть их. Дернувшись, он выкрикнул что-то, какой-то протяжный слог. Тонкий темный дротик вылетел из его рук, поплыл вокруг комнаты, присоединился к рою. Дротики издавали громкий металлический лязг. Выплеск энергии следовал за выплеском, Элизар создавал один дротик за другим до тех пор, пока они не образовали вихрь вокруг него.
 Келл прошептал что-то на ухо Элизару, Элизар покачал головой. Его шатало, пот ручьями стекал по его бледному, тонкому лицу.
 Элизар испустил глубокий протяжный звук. Изменяющийся тон на мгновение звоном отдался в ушах Галена. Элизар оборвал звук, дернулся. В едином порыве дротики, как живые, ринулись к границам тренировочной площадки.
 С трех сторон тренировочная площадка была ограничена каменными стенами зала, усиленными поддерживающим заклинанием Элрика. Дротики вонзились в них и увязли, подобно дротикам дартса в мишени. Они медленно погрузились внутрь и исчезли, их энергию поглотило заклинание Элрика.
 С четвертой стороны площадку ограничивал щит Изабель. Он также остановил дротики, но с внешней его стороны появились крошечные выпуклости. Элизар один за другим испускал неприятные звуки, дротики вращались, подобно крошечным сверлам, продавливаясь в щит. Гален повернулся к Изабель. Глаза ее были закрыты, лицо пылало, пальцы двигались с бешеной скоростью. Дротики вонзались в щит все глубже.
 Но Элизар уставал. Его вопли стали хриплыми, а дергающиеся движения тела слабыми. Ему приходилось сейчас сражаться и с Элриком и с Изабель, поэтому на соперничество с Изабель у него оставалось мало энергии. Элрик предупреждал о том, что некоторые испытают свои силы на других, и Гален сам много раз наблюдал за подобными сражениями на прошлых ассамблеях. Но Гален не понимал, зачем Элизар затеял это и почему результат поединка был так важен для него. Пытался ли он подготовиться к угрозе, о которой рассказывал? Он был пока еще на стадии кризалиса, его сила никак не могла равняться силе Элрика.
 Один из дротиков рядом с Галеном исчез. За ним – следующий, потом еще один… Элизар терял концентрацию. Гален подумал что, похоже, сражение закончено. Но затем щит Изабель начал вибрировать. Он взглянул вниз и заметил, что до сих пор держит в руках сенсорное устройство. На экране были видны порванные энергетические нити и образовавшиеся крошечные отверстия. Щит расплелся.
 Элизар издал последний, утробный крик, эхо смолкло. Дротики исчезли.
 Пальцы Изабель шевельнулись в последний раз, распуская щит, потом ее ладони бессильно опустились. Тяжело вздохнув, она выпрямилась и пристально посмотрела на Элизара.
 Маги разразились аплодисментами.
 – Вы хорошо сражались, – произнес Келл. – Поздравляю обоих.
 Элизар вытер лицо тыльной стороной ладони. Он коротко поклонился, вытянул руку по направлению к Изабель. Она кивнула. Когда Элизар покидал тренировочную площадку, его глаза встретились с глазами Изабель. Гален думал, что увидит во взгляде Элизара гнев или разочарование, но, вместо этого, заметил лишь сильный интерес.
 Элрик шагнул на тренировочную площадку.
 Гален встал, его страхи нахлынули на него с прежней силой. После всего, что было сделано до него, он сотворит кривую сферу? Изабель взяла из его рук сенсорное устройство.
 – Прости меня, – сказал Гален и вышел на тренировочную площадку.
 Келл занял его место на скамье и обменялся несколькими словами с Изабель. Та кивнула, и он создал щит вместо нее.
 Элрик взялся за кризалис Галена.
 – Контроль. Представление. Оригинальность.
 Гален внутренне сосредоточился, замедляя дыхание, расслабляя мускулы, выпрямляясь. Закрыл глаза, представил свой разум пустым экраном, на котором можно было писать уравнения.
 Сначала он проделал разогревающее упражнение, создав огненный шар. Он сохранял контроль, несмотря на сидящего прямо перед ним Келла, пристальный взгляд которого отвлекал его.
 Гален постарался не замечать взгляда мага и продолжил представление, которым хотел отдать дань уважения Вирден. Он знал, что заставляет Элрика ждать, но ему хотелось показать Келлу и Изабель что он кое на что способен. Изабель, держа сенсорное устройство, изучала его работу. Посвящение Вирден вышло превосходно. Изабель и некоторые зрители захлопали, Келл внешне никак не отреагировал на увиденное.
 Элрик нетерпеливо кашлянул. Гален мог легко представить три морщины меж его бровей. Нет смысла тянуть дальше, пора попробовать открытое им уравнение – уравнение из одного единственного элемента.
 Он не стал размениваться на красивые жесты. Если заклинание окажется пустым, так он будет выглядеть менее идиотски. Он закрыл глаза, представил чистый экран и написал на нем простое уравнение.
 Он ожидал, что кризалис ответит ему слабым подтверждающим эхом. Вместо этого, в тот самый момент, когда он визуализировал уравнение, громадная, ошеломляющая волна энергии нахлынула на него. Какой-то момент энергия, казалось, накапливалась. Потом она обрушилась на него: волна за волной, волна за волной. Энергия с удушающей концентрацией ударила по нему. Он судорожно дышал, моргая.
 Молекулы воздуха каким-то образом оказались невероятно далекими друг от друга. Он не чувствовал пола под ногами, не ощущал даже собственного веса.
 Стремительным броском энергия вырвалась из него, отбросив его назад на Элрика. Гален снова ощутил вес своего тела. Он зашатался, восстанавливая равновесие. Энергия начала концентрироваться там, где он и хотел, на том месте появилась красная, постепенно темнеющая сфера.
 Но он по-прежнему не ощущал своего тела, так, как должно было быть, более того, весь зал воспринимался как-то ненормально. Воздух казался насыщенным энергией, само время ощущалось иначе, как будто оно вдруг замедлилось и исказилось. Сферическая область пространства темнела, лица Келла и Изабель за ней стали казаться странно искаженными, как будто он видел их сквозь мыльный пузырь. Себя он также ощущал искаженным: левая нога стала длиннее правой, левый глаз выпятился наружу, как будто его тело стало эластичным. Что-то искажало пространство и время.
 Это был не прозрачный шар, какой создавало уравнение из двух элементов. Не волшебная мечта, воплощенная посредством древней технологии. Это было что-то бесформенное и ужасно опасное. Казалось, его мысли стали рыхлыми, рассеянными. Гален осознал, что должен это остановить. Он несет ответственность за это. Это его творение. Но отменяющее заклинание могло сработать только после того, как первое заклинание создавало что-либо. В странно искаженном времени его заклинание все еще сохраняло форму, продолжая что-то создавать. Что оно создавало, Гален не знал.
 Он в отчаянии сосредоточился, визуализировал уравнение подключения к сенсорам, встроенным в кризалис. Левая сторона его головы, казалось, разбухала. Наконец, кризалис эхом отреагировал на уравнение, Гален смог взглянуть на данные сенсоров. Сенсоры отмечали повсюду вокруг него огромную энергию и огромную нестабильность.
 Внутренность сферы приобрела красно-серый цвет, он больше не мог видеть Келла и Изабель. Как будто их больше не существовало.
  «Элрик должен прекратить действие заклинания», – в отчаянии подумал Гален. Только ему под силу остановить заклинание в процессе наложения. Но Гален не мог с уверенностью сказать, был ли Элрик все еще здесь, за его спиной, или превратился во что-то, искаженное до неузнаваемости.
 Потом темная поверхность сферы начала сжиматься, серый цвет внутри ее – блекнуть. Когда сфера стала уменьшаться, время восстановило свой нормальный ход. Сфера свернулась внутрь себя, исчезла. Его тело вернуло свою форму, и Гален внезапно почувствовал, что может дышать.
 Когда он жадно втягивал в себя воздух, его слегка подбросило вверх. Мгновение он чувствовал себя полностью дезориентированным. Часть его разума, часть его тела казались недоступными, как будто их парализовало. Железная хватка удерживала его от того, чтобы развалиться на части. Уравнение было стерто из его разума. Сила, связывающая его с уравнением, покинула его.
 Это ощущение не было похоже на то, что возникало при разделении. Он не был отделен от кризалиса, тот по-прежнему был его частью, однако, эта его часть была парализована. Ранее Гален несколько раз испытывал подобное, и всегда это доставляло ему неприятные ощущения.
 Элрик отключил его биотек.
 Зал потряс раскат грома – энергия, образовавшая сферу, исчезла так же быстро, как и возникла.
 Чувство равновесия изменило Галену, и он, судорожно дыша, рухнул на пол. Элрик двинулся к нему, удерживая его кризалис.
 – Не сопротивляйся, – сказал он.
 Гален не мог заставить свое тело слушаться. Его сердце бешено билось, рот был заполнен слюной.
 За щитом молчаливыми рядами стояли маги. На лицах ясно читалась их реакция. Они смотрели на него, как на чужака, явившегося им в первый раз. Как будто сейчас они увидели его – истинного и поняли, что он им не чета, что он совсем, совсем другой.
 В центре сидел Келл, его темные глаза изучали Галена.

 Глава 4

 Гален сидел за грубым деревянным столом в главной комнате их дома. Его лицо было бледным, руки лежали на коленях. Элрик внимательно осмотрел его. Сейчас его дыхание и сердцебиение были лишь слегка выше нормы. Тем не менее, взгляд Галена до сих пор был прикован к какой-то, находящейся не очень далеко от него, точке. Элрик не мог проследить, куда был устремлен его взгляд, но он знал, что его ученик шокирован вызванной им огромной, разрушительной силой.
 Сразу же, как только это стало возможным, Элрик увел его из зала. Маг знал о том, что Галену потребуется время на восстановление после дезориентирующего отключения кризалиса. Подобное всегда было тяжелым испытанием. К тому же заклинание, наложенное Галеном, им надо было обсудить наедине.
 Гален почти восстановился физически, но выглядел ошеломленным, погруженным в свои мысли. Элрик давно заметил, что, сильно расстроившись, Гален становился очень спокойным. Так было в течение нескольких дней после похорон его родителей: Гален часами неподвижно сидел на стуле у камина, сложив руки.
 В такое время Элрик начинал сомневаться в том, подходит ли он Галену в качестве наставника. Он долгое время жил один, и одиночество стало для него естественным. Роль учителя и отца была ему не свойственна. Он не испытывал желания завести детей, испытывая при их виде лишь раздражение, потому что они были непредсказуемыми, недисциплинированными. Во время своих визитов к родителям Галена, визитов, касающихся дел магов, Элрик со временем заметил, что Гален раздражает его меньше, чем другие дети. Тем не менее, взяв мальчика в ученики, он чувствовал себя неловко, опасаясь, что может не справиться с этой задачей.
 Элрик был удивлен, обнаружив, что их характеры очень подходят друг к другу, и каким-то образом Гален вырос в многообещающего ученика. Хотя временами Элрик задумывался над тем, не было бы Галену лучше с наставником, который проявлял бы к нему больше родительских чувств.
 Элрик поставил на стол перед Галеном чашку с водой, и это наконец вернуло того к жизни. Он взглянул на Элрика большими, жаждущими ответа, глазами.
 – Что это было?
 – Я не знаю.
 – Оно было опасным.
 – Похоже, что так. Я никогда раньше не имел дела с заклинанием такой силы.
 – Я не терял контроль.
 – И это, – произнес Элрик, – тревожит больше всего.
 В начале обучения на стадии кризалиса ученики часто теряли контроль, что порождало мощные энергетические всплески. Но сегодня Элрик наблюдал другое. Заклинание Галена было сфокусированным, контролируемым. Оно не было выбросом непослушной энергии. Это было точно рассчитанное, направленное высвобождение огромной энергии. Элрик едва сумел вовремя остановить это.
 Гален покачал головой.
 – Я не знал…, что произойдет.
 – Я это понял. Расскажи, как ты открыл это заклинание.
 Гален принес из спальни экран и объяснил Элрику прогрессию уравнений, выведенную им из переводов на его язык заклинаний работ Вирден и Гали-Гали. Пока Гален рассказывал, Элрик радовался, заметив его оживление.
 – Я понял, что в прогрессии отсутствует первое уравнение, уравнение из одного-единственного элемента. Его-то я и воспроизвел.
 Элрик сел рядом с ним.
 – Идея первого уравнения прогрессии. В твоем языке заклинаний оно обладает огромным значением. Но в моем языке ему нет аналога.
 Гален был гениален в своем открытии. Хотя Элрик помогал Галену разрабатывать и развивать язык заклинаний, его язык сильно отличался от языка самого Элрика. Язык Галена был куда более сложным и упорядоченным. Элрик считал, что это может ограничивать возможности Галена, он представить себе не мог, что это приведет к новым открытиям.
 – Я подумал, что это уравнение случайно в моем языке, что, может быть, оно вообще не сработает. Но оно… сработало.
 Подобные заклинания могут объяснить некоторые загадки из истории техномагов. Но последствия применения этого заклинания тревожили Элрика.
 – Оно порождает огромную энергию и нестабильность.
 Гален вцепился руками в края экрана. Его до сих пор беспокоило то, что он натворил и как он пришел к этому заклинанию.
 – Второй элемент должен стабилизировать первый. Вероятно, второй создает какого-то рода противодействующую силу.
 – Невозможно было предвидеть результат применения этого заклинания, – сказал Элрик.
 Гален повернулся к нему, несчастные ярко-голубые глаза смотрели, не моргая.
 – Именно мой язык заклинаний привел к нему?
 – Так же, как изучение атома привело к созданию атомной бомбы, а изучение свойств света – к созданию лазера. Возможность существовала давно. Ты просто реализовал ее.
 – Я не хотел причинить вред, – сказал Гален.
 – И ты должен убедиться, что никогда не причинишь его.
 Своим открытием Гален взвалил на себя тяжелое бремя. Элрику очень хотелось, чтобы Галену не пришлось нести его, он даже не знал,  сможет ли Гален вынести такую ношу. Если бы Элрик не давил на него, не подталкивал его, сурово и неумолимо, Галену, быть может, никогда бы не пришлось нести ее. Но однажды полученное знание невозможно забыть, просто пожелав этого. Элрик встал, глядя в глаза Галену.
 – Ты сейчас взвалил на себя огромную ответственность, бремя, которое тебе придется нести всю оставшуюся жизнь. Пойми, ты никогда больше не должен использовать это заклинание.
 Гален отключил экран.
 – Да.
 – Ни при каких обстоятельствах. Ни в коем случае.
 – Да.
 – Мы не знаем, каковы будут последствия его применения, и какая область пространства окажется во власти его действия.
 – Да.
 – Маги поклялись использовать свое могущество ради блага, а не для того, чтобы нести смерть и разрушения.
 – Да.
 – И ты никогда никому, не должен открывать, каким образом ты пришел к этому заклинанию.
 – Да.
 Элрик лишь кивнул. Гален говорил решительно, но он пока еще не понимал, какая тяжесть обрушилась на него. Элрик сам до конца не понимал этого. Все маги обладали огромным могуществом и были обязаны научиться контролировать его, чтобы следовать положениям Кодекса и действовать лишь во благо. Магу приходилось контролировать не только биотек, но и самого себя, свои порывы. Такой контроль требовал постоянной дисциплины.
 К несчастью, многие маги время от времени теряли контроль. Возникали драки, метались огненные шары, но, обычно, это не приводило к непоправимым последствиям. Потом можно было принести извинения, и инцидент считался исчерпанным.
 Но Гален не сможет позволить себе вступать в конфликт. Элрик учил его дисциплине и контролю. Гален научился этому даже лучше, чем Элрик думал. Тем не менее, ни один маг не обладал совершенным контролем. Если, разозлившись, Гален использует свое заклинание, то это может привести к значительным разрушениям. Элрик не знал, какой был бы эффект от этого заклинания, не останови он его вовремя.
 Хорошо еще, что заклинание было наложено учеником. В этом случае происшедшее останется между ними – между учителем и учеником, у Круга не будет формальных оснований для вмешательства. Вмешайся Круг, Галену пришлось бы выслушать множество вопросов. У Элрика не было сомнений в том, что Гален встревожен произошедшим. Он знал, что Гален прилагает все усилия для того, чтобы подчиняться командам Элрика и следовать положениям Кодекса. Он был упорным в достижении своей цели искусным учеником и обещал стать исключительным магом.
 Наверняка, Круг захочет неофициально разузнать о случившемся у Элрика, некоторые могут даже поставить под вопрос посвящение Галена. Но Гален не причинил никому вреда и, поэтому, должен быть допущен к прохождению обряда посвящения. Так казалось Элрику.
 Гален унес в спальню свой экран и вернулся обратно в комнату. Наклонил голову, как всегда это делал, когда собирался задать вопрос.
 – Наверняка кто-то открывал это заклинание до меня. Такое возможно? Может ли Круг утаивать подобные сведения?
 Сомневаться в действиях Круга – это было не похоже на Галена.
 – Мне не известно о подобных открытиях. Я думаю, что ты просто не осознавал, насколько уникален твой язык заклинаний и то, что он тебе показывает. Но, если это заклинание и обнаруживали в прошлом, его первооткрыватель мог погибнуть, попытавшись наложить его.
 Хотя среди магов, не входящих в Круг, нас считают всеведущими, а некоторые из нас любят казаться такими, наши архивы далеко не полны. Маги передавали в архивы лишь те данные, которыми они желали поделиться с остальными. Если в недавнем прошлом они передавали большую часть своих знаний, то раньше многие предпочитали делиться своими открытиями лишь с теми, кого избрали сами.
 Гален кивнул. Хотя инцидент до сих пор явно беспокоил его, он уже выглядел лучше. С лица сошла бледность и он, кажется, пришел в себя.
 – Я должен вернуться на ассамблею, – сказал Элрик. – Ты готов?
 – Да.
 – Хорошо. Я хочу, чтобы ты подготовил все необходимое для Становления.
 Они вышли из дома и пошли через поле. Туман, по сравнению с утром, поредел, ярко светило солнце. Даже издалека Элрик увидел, что у палаток все пришло в движение. Воспользовавшись местом силы, он связался с многочисленными зондами, чтобы посмотреть, не нужен ли он где-нибудь. Зонд, находящийся у края палаток, выходящего на море, передал изображение группы учеников, достигших стадии кризалиса, смотрящих с утеса на море. Это напомнило Элрику о том вопросе, который ему следовало давно обсудить с Галеном, но который он постоянно откладывал. Элрик считал эту тему намного сложнее только что обсужденной. Но увидев этим утром выражение лица Галена, Элрик понял, что тянуть больше нельзя. Возможно, перемена темы благотворно подействует на Галена.
 – На прошлых ассамблеях, – начал Элрик, – тебя окружали земляне твоего возраста, в том числе и женского пола. Теперь ты стал взрослым, и девушки могут вызвать у тебя определенное возбуждение. Много раз маги завязывали отношения между собой. Но, почти всегда, они длились недолго. Как тебе известно, давным-давно мы обнаружили, что из отношений магов друг с другом не выходит ничего хорошего. Мы чересчур страстны, чересчур горячи. Возникают ссоры, из них – обиды. Практически любая попытка завязать какие-либо длительные, глубокие отношения заканчивалась печально, – он взглянул на Галена. – Я рассказываю это просто из предосторожности.
 – Ее щит бесподобен, – сказал Гален.
 – Да. Но здесь много исключительно искусных магов.
 Некоторое время они шли молча. Гален опустил голову, и Элрик понял, что им снова завладело беспокойство. Однако, спустя минуту, Гален, казалось, усилием воли встряхнулся, глубоко вздохнул и устремил взгляд вперед, на равнину.
 – Вы слышали, что у Элизара есть собственный корабль? – спросил Гален.
 Элрик с прошлой ночи ждал этого вопроса.
 – Я его видел.
 – Должно быть, Келл уверен, что тот готов к этому.
 – По-видимому.
 Гален странно наклонил голову, и, спустя секунду Элрик заметил, что его ученик понял, что не стоило больше ломать копья по этому поводу. Элрик ясно дал понять Галену, что он сможет получить корабль и начать летать только после посвящения. Раз уж до этого события оставался всего день, то факт, что Элизар получил корабль раньше, уже не был темой для обсуждения.
 – Откуда у тебя этот балахон? – спросил Гален.
 – Мне подарил его один из учеников. Подарок устроителю ассамблеи.
 Гален шагнул назад, рассматривая балахон, и Элрик снова восхитился подарком. Спереди он был украшен рельефным узором из изогнутых серебряных и медных нитей, внутри изгибов узора нити переплетались между собой, образуя более сложный, тонкий узор.
 – Гиперпространственные течения, – сказал Гален.
 – Очень хорошо выполненное двухмерное изображение.
 – Изабель.
 Элрик кивнул, и Гален пошел рядом с ним. Элрик не носил украшений, но этот подарок был изготовлен специально для него, у балахона даже был его любимый, высокий воротник, и Элрик чувствовал необыкновенное удовольствие, нося его. Но ему не доставляло особой радости видеть Галена увлеченным другим магом. Гален не был искушен в делах любви так же, как и во многих других. Его жизнь здесь была суровой, быть может, ему недоставало теплой, семейной обстановки, но здесь он был в безопасности. Его большие глаза, приученные наблюдать, стремящиеся к знаниям, были открыты миру, делали его уязвимым.
 После посвящения Элрик больше не сможет защищать Галена. Возможно, он оказал Галену медвежью услугу, излишне опекая его до сих пор. Галену придется встретиться с жизненными испытаниями и сохранить при этом дисциплину и контроль. Пока он будет считаться начинающим магом, ему предстоит много путешествовать, выбирать свои собственные цели, искать свое место. Скоро он станет полностью независимым. Он больше не будет внимательным учеником, повторяющим каждое движение Элрика.
 И Элрик останется один.
 Гауэн укладывал на землю плетеные маты так, чтобы образовался круг. При встрече с ним Гален всегда вспоминал о монахах – возможно, что-то было в его круглом постоянно спокойном лице, в его благоговейном отношении к биотеку. Гауэн обещал стать хорошим целителем, и Гален желал ему успехов.
 Гален тоже держал в руках стопку матов и выкладывал другую половину круга из пятнадцати матов. После разговора с Элриком он чувствовал себя лучше, но ему не хотелось возвращаться на ассамблею, не хотелось никого видеть. Гауэн и Карвин, по крайней мере, отнеслись к нему нормально. Как только он подошел к ним, Карвин выдала короткий, добродушный комментарий о случавшихся на тренировках катастрофах, и они оставили эту тему. За это он был им признателен.
 Гален до сих пор ощущал неловкость, его мучили угрызения совести. Он-то думал, что его заклинание, в лучшем случае, создаст простой шар. Вместо этого, заклинание высвободило громадную энергию и породило такую нестабильность, что запросто могло их всех убить. Он думал, что уравнение, состоящее из одного элемента, может оказаться нестабильным, но ему никогда не приходило в голову, что оно может заключать в себе такую огромную мощь. Он был благодарен Элрику за то, что тот вовремя остановил действие заклинания, перехватил контроль над его кризалисом и стер заклинание.
 Маги так уставились на него, как будто он открыл им что-то о себе, что-то ужасное. Возможно, воспоминания Галена были не совсем верными. Заклинание так потрясло его, а отключение его от кризалиса оказалось настолько дезориентирующим, что он мог неправильно оценить выражения их лиц.
 Тем не менее, заклинание родилось из его языка, из его стиля мышления. Заклинание в каком-то смысле открывало его самого?
 Дурацкая идея. Заклинание было выведено логическим путем. И, как сказал Элрик, там была скрыта огромная мощь. Гален лишь открыл ее.
 Видимо, для стабильности заклинания, необходимы, по крайней мере, два элемента. Заклинания других магов всегда переводились на его язык в виде уравнений из многих элементов. Уравнение из одного элемента было отличительной особенностью его языка. Гален решил, что оно изначально не было предназначено для применения на практике.
 Элрик сравнил его открытие с изобретением атомной бомбы. Вероятно, как атомная бомба была создана путем расщепления ядра, так и грандиозная темная энергетическая сфера в тренировочном зале была создана путем расщепления заклинаний.
 Гален понятия не имел, что именно там образовалось. Энергия была направленной, она накопилась в сфере, в результате сфера сначала потемнела, потом поблекла. Чем бы это ни было, оно должно было или потерять свою когерентность и превратиться в выброс необузданной энергии, или, в конце концов, могло образовать какую-то стабильную конструкцию вроде черной дыры, или чего-нибудь еще более экзотического. Он не знал.
 Если бы научные познания таратимудов не были утеряны магами, то они бы знали, что это.
 Гален уложил последний мат.
 – Как тебе? – спросил Гауэн.
 Уперев руки в боки, Карвин окинула взглядом маты.
 – Вот этот, – она указала на последний, из положенных Галеном матов, – немного вылезает наружу.
 Гален нагнулся, кризалис натянулся на нем, и поправил мат.
 – Стоп, – сказала Карвин. – Отлично.
 – Теперь жаровня не в центре, – сказал Гауэн.
 Гален переступил через маты в центр круга и двигал жаровню до тех пор, пока Карвин и Гауэн не оказались удовлетворенными ее положением. Теперь все было превосходно.
 Они готовили все необходимое для Становления на дальнем от кораблей краю лагеря, рядом с утесом, возвышавшимся над морем. Сквозь облака и туман доносилось эхо прибоя. Прекрасное место, они обнаружили там естественную неглубокую чашеобразную впадину, превосходно подходящую для церемонии. Этой ночью пятнадцать учеников, находившихся на стадии кризалиса, усядутся вокруг магического огня, и каждый из них заявит о себе, как о техномаге.
 Гален шагнул назад через маты и вышел из круга. На краю утеса молча стояла Разил. Ветер трепал ее слишком большое платье и бросал тонкие, темные волосы ей в лицо. Другие избегали ее, возможно, кто-то сегодня ночью также будет избегать его.
 Гален подошел, встал рядом с ней и посмотрел с утеса. Окутанное туманом солнце опускалось в море, туман стал темнеть, внизу он образовал плотное одеяло.
 – Я только однажды смог разглядеть море внизу, – сказал он.
 – То, что мы видим – иллюзия, – ее голос оказался сильнее и глубже, чем он ожидал. – Реальность – это звук.
 – Несколько раз, когда я был далеко отсюда, мне не хватало этого звука.
 – Это звук смерти, – сказала она.
 Гален не знал, что на это ответить.
 – Ты не хочешь пройти к палаткам? Там звук станет тише.
 – Нет.
 Галену хотелось знать, вправду ли она, как говорил Фед, может слышать биотек? Если биотек говорит, то какие удивительные вещи сможет он рассказать, какими секретами захочет поделиться? Такая связь может быть признаком того самого слияния мага и биотека, к которому стремился Блейлок, но которого никто до сих пор не достиг. Скорее всего, Разил слышит саму себя, эхо своих собственных мыслей.
 Элрик велел Галену после того, как он подготовит огненный круг, пойти проверить, как дела у магов в палатках, посмотреть, не нужно ли им что-нибудь. Поваров и слуг на ночь отослали, всем чужакам было запрещено появляться на ассамблее до того, как будет завершен обряд посвящения – до завтрашнего утра.
 – Извини, – сказал Гален, – я должен идти.
 Она не ответила, ее лица не было видно за растрепанными ветром волосами. Гален вернулся к огненному кругу. Сейчас, когда работа была закончена, явился Фед. Он стоял вместе с Карвин и Гауэном.
 Меньше всего Галену хотелось сейчас пересказывать для Феда историю о том, что случилось в тренировочном зале. Гален махнул им рукой.
 – Я должен идти в лагерь.
 Карвин кивнула.
 Гален направился к лабиринту палаток. По периметру лагеря стояли большие столы с едой и питьем. Еды было столько, чтобы хватило до возвращения поваров и рабочих, которые должны вернуться завтра, после восхода солнца. Еды было в изобилии, и она была хорошо приготовлена, такое разнообразие блюд Гален видел только на предыдущих ассамблеях. У него слюнки потекли, когда он подсчитал, сколько еще оставалось времени до завтрашнего утра, когда он сможет это попробовать.
 Он углубился на территорию лагеря. Маги приспособили палатки для своих нужд, обозначили различные участки лагеря рунами и другими знаками. В палатках устраивались семинары по различным научным вопросам, работали инженерные мастерские, проходили круглые столы на тему ловкости рук и других традиционных магических приемов, читались лекции по колдовскому искусству. Гален останавливался у каждой палатки, смотрел, не нужно ли там что-нибудь.
 Гален помнил, что почти на всех предыдущих ассамблеях собрания и семинары выбивались из расписания и затягивались далеко заполночь. Как высокие кружки периодически наполнялись и пустели, воздух густел от выделяющейся энергии, так и маги, казавшиеся такими строгими и дисциплинированными днем, смеялись над своими ошибками, спорили о магических техниках и рассказывали самые скандальные истории о своих похождениях. Предполагалось, что большинство этих собраний будут проходить приватно, поэтому маги для создания атмосферы уединения будут применять щиты и иллюзии стен. Хотя был еще ранний вечер, некоторые такие собрания уже начались. Гален посетил столько собраний, сколько смог, проверяя участников, принося, если просили, выпивку или жареные куриные крылышки.
 Но, в конце концов, Гален окончательно заблудился среди магических стен и палаток. Пошел в одну сторону, уперся в тупик, повернул назад только для того, чтобы убедиться, что и этот путь сейчас тоже вел в тупик.
 Одинокий светящийся шар освещал этот заканчивающийся тупиком проход. Гален полез в карман за сенсорным устройством, оно должно было дать лучшее представление о том, с чем он столкнулся. Но в кармане его не оказалось. Оно осталось у Изабель.
 – Здравствуйте, – сказал он, обращаясь к внезапно возникшей на его пути стене палатки. Из-за нее доносился какой-то слабый шум. – Я пришел поглядеть, не нуждаетесь ли вы в чем-либо. А вы заперли меня здесь. Мне нужно выйти отсюда.
 Потрогал пальцем «стену палатки». Она была твердой на ощупь, скользкой. Щит.
 – Есть здесь кто-нибудь?
 Они не хотели, чтобы их беспокоили. Они могли даже блокировать все внешние звуки, тогда, как бы громко он не кричал, они его не услышат. Гален решил более тщательно поискать проход. Некоторые стены должны быть настоящими пологами палаток, их можно будет распахнуть или пролезть под ними. Пробираясь по проходу, Гален обнаружил что-то, показавшееся ему пологом палатки. Он расстегнул полог.
 – Здравствуйте, я только хотел посмотреть, не нужно ли вам что-нибудь?
 – Мне ничего не нужно, – ответил высокий голос.
 Гален нагнулся и скользнул в отверстие.
 – Мне не хочется вас беспокоить, – сказал он, – но я, кажется, оказался в ловушке.
 Маленькая неправильной формы комната занимала небольшой участок в изменяющемся строю палаток. На влажной земле, завернувшись в накидку с капюшоном, кто-то сидел. Комната освещалась лишь светом, просачивающимся из прохода за его спиной.
 – Я могу подыскать вам лучшую комнату для работы, – сказал Гален.
 Сидевший перед ним поднял глаза, откинул назад капюшон. Своей странной, со сжатыми губами, улыбкой ему улыбалась Изабель.
 – Ты застрял, и еще хочешь поискать для меня комнату получше? – спросила она, заговорив теперь своим обычным голосом. Он был рад тому, что она по-прежнему улыбается ему.
 – Проход сейчас, кажется, превратился в милую комнату.
 – Я люблю уединение.
 – Прошу прощения. Через минуту я исчезну.
 Гален провел пальцами по стене, ища выход. Он чувствовал себя полным идиотом.
 Спустя минуту неловкого молчания Изабель заговорила:
 – Бурелл на нашем корабле, а меня, куда бы я ни пошла, преследует Элизар. Это место показалось мне безопасным.
 – Почему?
 Снова воцарилось неловкое молчание. Потом, наконец, она продолжила:
 – Веришь ли ты в то, что наши способности могут быть объяснены с научной точки зрения?
 Спокойный голос не мог утаить того, что для нее этот вопрос был очень важен. Гален прекратил исследование палатки, но остался спиной к ней, боясь, что она замолчит, если он повернется к ней лицом.
 – Не мы. Не сейчас.
 – Но, веришь ли ты в то, что когда-нибудь мы сможем дать научное объяснение тому, что такое биотек, достигнем уровня тех, кто его изобрел?
 – Когда-нибудь – да.
 – Но сколько сил уйдет на это? Неужели мы не имеем права на изучение того, что нам дано?
 Гален верил, что это знание лежит далеко за гранью их понимания. Поэтому он не собирался изучать принципы работы биотека. Он знал, что ему предстоит очень многое выучить, прежде чем пытаться этим заняться. На данный момент он сосредоточился на овладении биотеком, на контроле и дисциплине, на осмыслении и развитии своего языка заклинаний. Если даже он сумеет освоить это, он лишь научится тому, как контролировать биотек. Но он так и не узнает ничего о том, как это работает. Тем не менее, понять принцип действия биотека было достойной целью, а научные исследования являлись самой важной частью жизни мага.
 – Никогда не было ничего плохого в стремлении к знаниям. Нам говорили, что биотек выходит за рамки нашего понимания. Слишком много знаний было утеряно, и мы должны шаг за шагом вновь их обрести.
 Внезапно она встала рядом с ним. От нее пахло сыростью и мхом, и, еще сильнее, тонким сочетанием запахов притираний и пота – ее уникальным ароматом. Она подняла экран, на котором было какое-то изображение.
 – Знаешь, что это такое?
 Изображение казалось очень сильно увеличенным. Гален узнал пирамидальные клетки нейронов. Клетки были желтоватого цвета, они плотно прижимались друг к другу. Их окружали темные дендриты, разветвляющиеся отростки, которые соединяют нейроны друг с другом. Все клетки были тесно связаны. Внешне картина очень напоминала обычный мозг живых существ за исключением того, что здесь все клетки казались непривычно одинаковыми, единообразными. Все они имели единую форму и размер, образовывая повторяющийся узор, и располагались в строго определенном порядке – за пирамидкой, направленной вверх, следовала пирамидка, направленная вниз, и так далее. Казалось, они были расположены так, чтобы наибольшее количество клеток поместилось в ограниченном пространстве.
 – Ты вырастила какую-то ткань? – спросил он.
 – Это – кусочек кризалиса.
 Он коснулся изображения рукой, удивляясь тому, что не смог узнать то, с чем был так тесно связан.
 – Я знаю, что некоторые не одобряют подобных исследований, но тебе не надо прятаться.
 – Бурелл запретила мне исследовать биотек. Она сама годами подвергалась гонениям за свои исследования. Келл и Элизар смеялись над ней, Блейлок осуждал ее. Круг даже наложил на нее взыскание за это. Она слишком поздно поняла, что надо скрывать информацию о подобных исследованиях. Она утратила свое влияние. Она потеряла здоровье. И она не хочет, чтобы то же самое случилось со мной.
 Изабель снова уселась на землю, положив экран на колени, и наклонила голову. Гален сел рядом.
 Он знал о том, что некоторые маги, включая Блейлока и его последователей, провели жесткую границу между научными исследованиями вселенной и исследованием биотека. По их мнению, биотек настолько превосходил их знания и возможности, что его функционирование не просто  казалось магией, – биотек ничем не отличался от магии и потому  являлся магией.
 Вскрытие биотека казалось им кощунством, равносильным взятию образца ДНК из облатки во время литургии для того, чтобы посмотреть, действительно ли она превратилась из хлеба во плоть. В любом случае, все, кто в прошлом пытался разобраться в биотеке, потерпели неудачу. Поэтому большинство магов пришло к выводу, что, прежде всего, следует работать над изучением процессов, происходящих во Вселенной. Поскольку Круг обладал тайной воспроизводства биотека, необходимой для появления новых техномагов, маги вполне могли существовать и без этого знания.
 – Тебе удалось хоть немного разобраться в том, как он работает? – спросил он.
 Она взглянула на него, ее лицо слегка скрывала тень.
 – Не много. Еще нет. Но Бурелл это удалось. Я сумела прочитать несколько ее заметок. Бурелл удалось узнать, что биотек получает доступ к энергии мага, чтобы поддерживать свое существование, однако при наложении заклинаний в качестве практически неиссякаемого источника энергии биотек использует энергию нулевых колебаний космоса. Это всего лишь верхушка айсберга. Но это начало.
 – Как она заполучила биотек для изучения?
 Круг тщательно охранял биотек и держал в тайне технологию их создания или воспроизводства, чтобы сделать невозможным появление техномагов-отступников. Когда техномаг умирал, его биотек вместе с самим магом предавались магическому пламени.
 – Она, так же, как и я, использовала мой кризалис.
 Изабель наклонилась к нему, ее щеки коснулась полоса света, падающего из прохода.
 – Но у меня, есть идея, как добыть больше. Кладезь Вечности.
 Это название она произнесла с особым почтением.
 – Ты что, собираешься отыскать его?
 Многие искали это место, и все потерпели неудачу. Кладезь был легендарным местом захоронений первых техномагов, может быть, даже самой Вирден. Место сосредоточения безграничной силы, хранилище великого знания – и биотека. Его местонахождение, если Кладезь и вправду существовал, было забыто много лет назад.
 Она подняла брови, голос стал энергичнее.
 – Я  найду его. А когда я сделаю это, у меня будет достаточно биотека, и я буду вооружена древними знаниями для того, чтобы понять, как он работает.
 Ее смелые мечты и уверенность, с которой она говорила о них, покорили его и заставили почувствовать себя таким слабым. Она знала, кем она была, чего она хотела, зачем она станет техномагом. Он все еще силился получить ответы на эти вопросы.
 Неожиданно он подумал о Становлении, на церемонии ему придется ответить на эти вопросы. Церемония начнется менее, чем через час. Он вскочил на ноги. Элрик убьет его.
 – Мне надо идти. Извини, у тебя мое сенсорное устройство? Оно поможет мне обнаружить кратчайший путь отсюда.
 Изабель поднялась и достала из кармана прибор.
 – Как я могла так потерять ощущение времени? Мне надо проведать Бурелл. Вот оно. Я воспользовалась им сегодня во время твоей тренировки. Я записала энергетические характеристики твоего последнего заклинания. Ты не поверишь!
 Гален высунул голову в проход, обнаружил, что стена, ранее превращавшая его в тупик, исчезла, и вылез наружу из-под полога палатки. Изабель последовала за ним.
 – Мне сюда, – произнес Гален, поворачивая направо.
 – Мне сюда, – Изабель повернула налево.
 – Увидимся на Становлении, – сказал Гален и трусцой побежал обратно. Изабель слегка повернулась и помахала ему вослед.
 Гален наблюдал за ней до тех пор, пока она не скрылась из виду, эхо кризалиса вторило бешеному ритму стука его сердца. Он чувствовал, что возвращается к жизни.
 Через десять минут он подумал, что уже подошел достаточно близко к краю лагеря. Он проверил несколько комнат для встреч, но все они оказались пустыми. Ученики были на Становлении, а маги собрались для проведения своей церемонии – Бытия.
 Гален завернул за угол и подумал, что уже делал это раньше, возможно, он пробегал здесь несколько раз. Проход впереди был темнее, чем повсюду, его освещал лишь свет руны знания, изображенной на дальней стене палатки. Кто-то шел перед ним, загораживая собой свет. Гален резко остановился. Перед ним стоял темный силуэт. Мужчина, голова и плечи которого были едва различимы.
 – Могу ли я вам помочь? – спросил Гален.
 – Могу ли я помочь  вам ? – ответил человек, подходя ближе. Он не был магом и его голос не был тренирован, однако, этот ровный голос обладал угрожающей силой. Человек приблизился, и свет из-за спины Галена позволил ученику мага лучше разглядеть чужака. Невысокий, темные волосы, темный, хорошо сшитый костюм. На шее незнакомца блеснула серебряная цепочка. Правая рука убрана в карман, а левая согнута в локте, кисть вытянута в сторону Галена.
 – Вы что-нибудь ищете? – спросил Гален.
 –  Вы ищете что-нибудь? – ответил незнакомец.
 Гален выдохнул. У него не было времени на подобную чепуху.
 – Чего вы хотите?
 Незнакомец улыбнулся, обнажив ряд превосходных, белых зубов.
 – Именно этот вопрос я и собирался вам задать.
 Элрик поднялся на борт корабля Бурелл. Внутри корабля царила тьма. Как только шлюз позади него закрылся, внутренние помещения корабля залил свет. Пространство трансформировалось в обширный портик, украшенный вертикальными линиями. На полу были высечены египетские иероглифы. Элрик взглянул вдоль рядов каменных колонн и смог разглядеть вдали трепещущее от зноя голубое вечернее небо Египта. Он ощутил дуновение бриза и с удовольствием уловил в воздухе ароматы мирры, корицы и кунжута. Какая восхитительная иллюзия!
 Бурелл появилась в кресле, она плотно завернулась в покрывало темно-вишневого цвета, темные волосы распущены и украшены маленькими, золотыми блесками. Полуголые рабы построились полукругом позади нее, двое из них обмахивали ее опахалами, один держал для нее виноград.
 Элрик опустился рядом с ней в украшенное кресло.
 – Я благодарен тебе за то, что ты одела своих рабов.
 – Знак того, что я оценила твой визит.
 Взмах руки, и раб с виноградом удалился.
 – Прошу прощения за то, что вынудила тебя оставить ассамблею. Понимаю, что для тебя это, должно быть, очень напряженная пора.
 – Ты хотела что-то обсудить.
 – Да.
 Элрик заметил, как она глубоко вздохнула, собираясь с силами. Она плохо себя чувствовала. Возможно, она передумала насчет лечения.
 – Я хочу поговорить о моей планете, – сказала Бурелл, удивив его. – Я заметила какую-то лихорадочную деятельность вокруг космопорта на Зафране 8. Движение там не слишком оживленное, по крайней мере, таким оно было раньше, по двум причинам. Мы находимся на одном из периферийных гиперпространственных маршрутов, вдалеке от проторенного пути. Да и те торговые корабли, что используют нашу зону перехода, садятся в космопорту Зафрана 7, который намного современнее нашего. У нас на Зафране 8 больше контрабанды, чем Зафране 7. Портовые чиновники коррумпированы, да и сам порт отвратительно управляется. Очень легко протащить грузы, избежав вопросов, или используя фальшивые документы.
 Элрик кивнул. В молодости Бурелл радовалась атмосфере вседозволенности и свободы на той планете, что стала ее домом. Возможно, теперь ей хочется чего-нибудь поспокойнее.
 – Только Келл может рассказать о деятельности на Зафране 7, но я заметила, что грузооборот на Зафране 8 существенно увеличился. Сейчас у нас бывает в пять раз больше кораблей, чем обычно. И дело не просто в их количестве. Конструкция многих кораблей мне незнакома. С них сходят представители тех рас, которых мы не встречали в течение многих столетий. Дракхи, стрейбы, вурты. Даже подделанные бортовые журналы и фальшивые документы не помогают скрыть происходящего: идет массовое перемещение разумных существ и ресурсов к последней зоне перехода на нашем гиперпространственном маршруте, – зоне, самой близкой к Пределу.
 До Элрика и других членов Круга в течении последних двух лет доходили кое-какие слухи, они наблюдали некоторые признаки… Но признаки были смутными, ничего не доказывающими. Большинство членов Круга отмахивалось от их, как от чего-то незначительного. Элрик надеялся, что его страхи окажутся безосновательными, или, если основания для них были, то, хотя бы, преждевременными.
 Бурелл положила ладони на подлокотники кресла и заставила себя выпрямиться.
 – Я не могу точно сказать, куда они летят. Но, используя свои зонды и прочие источники информации, мне удалось услышать некие разговоры: разговоры о планете у Предела, которая известна по легендам как темное место. За'ха'дум.
 Мне известно, что существование этой планеты никогда не было подтверждено, но записи древних подтверждают, что За'ха'дум и о его обитатели – Тени – существуют.
 Бурелл сжала его руку. Ее рука была холодной.
 – Темные силы действуют на Зафране 8, Элрик. И, похоже, это только начало. История предсказывает, что грядет – «время хаоса и смерти». Нам необходимо собирать информацию. Мы должны готовиться к битве.
 Элрик припомнил свой первый день после того, как его избрали членом Круга. Это была большая честь – служить так, как это делали до него многие великие техномаги. Зная о временах раздора, случавшихся в прошлом, он был рад тому, что стал членом Круга в период относительного спокойствия. В такое время он мог творить благо, мог создавать для техномагов лучшее будущее. Тем не менее, он неожиданно для себя ощутил смешанный с гордостью и радостью ужас. Как и остальные члены Круга, он теперь отвечал за магов, должен был стать их лидером в любых кризисных ситуациях. От его мудрости, от того, как он ответит на возникающие вопросы, будет зависеть будущее магов. Ему оставалось лишь уповать на то, что за время его пребывания в Круге никакого кризиса не случится.
 – Если Тени вернулись, это означает галактическую войну. Все, что было построено, разлетится в клочья.
 – Круг не очень-то меня жалует, – сдержано и сухо сказала Бурелл. – Если я представлю им эти свидетельства, боюсь, мои данные не будут иметь особого веса в их глазах. Я не знаю, наблюдали ли остальные подобные признаки, но я знаю, что именно я видела, и я знаю, что нам необходимо действовать. Чтобы убедить Круг, мне понадобится твоя поддержка.
 – Их всегда было трудно убедить в чем-либо. Только очевидные, неоспоримые улики вынудят большинство начать действовать.
 – Вот все, что мне известно.
 Имплантанты Элрика проинформировали его о полученном сообщении. Оно было от Бурелл. Он мысленно открыл письмо. Послание содержало все собранные ею данные. Элрик быстро просмотрел их. Списки кораблей, пассажиров, оборудования. Гиперпространственные маршруты. Подпольная деятельность. Он не знал, убедит ли это остальных, но для него лично страхи двух последних лет обрели конкретное воплощение и форму – Тьмы и Теней.
 – Я выступлю вместе с тобой перед Кругом.
 – Благодарю тебя, Элрик, – она убрала руку, неловко замялась.
 – Мы сможем встретиться с ними завтра, после посвящения. А сейчас – время для Бытия. Ты готова?
 Бытие являлось центральной частью каждой ассамблеи. Но это было время истины, а не иллюзий. Элрик не знал, будет ли Бурелл присутствовать там.
 Очень осторожно Бурелл спустила ноги с кресла, будто сосредоточившись на том, чтобы заставить их подчиняться. Оттолкнувшись от ручек кресла, она заставила себя встать. Элрик тоже встал. Внезапно они оказались стоящими в темной комнате, освещаемой одним-единственным светящимся шаром. Вишневая туника Бурелл превратилась в гладкий, черный балахон. Волосы кофейного цвета исчезли, открыв лысую голову. Плечи сгорблены, тело перекошено, будто оно утратило симметрию. На ее лице также была заметна асимметрия, будто все его части не были подогнаны друг к другу. Элрик снова подивился тому, что за болезнь подкосила ее.
 Бурелл потянулась во тьму и нащупала свой посох. Оперлась им об пол. Элрик предложил ей руку для дополнительной поддержки. Она взяла его руку, тяжело оперлась на нее, и они шагнули из корабля в сумерки планеты.
 Ученики, завершившие обучение на стадии кризалиса, собрались для обряда Становления. Гален стоял около круга из матов, ожидая прибытия Келла, который должен был зажечь магический огонь в их жаровне. Элрик сказал Галену, что тот должен быть хозяином на этой церемонии. Когда Келл разожжет огонь, он присоединится к остальным магам, которые соберутся в своем круге для Бытия, и ученики останутся предоставленными самим себе. Мышцы ног Галена до сих пор ныли после марафонского забега по лагерю. Он беспокойно оглядывался. Туман не был плотным, в ночи горели светящиеся шары. Несколько учеников до сих пор не подошли, но, через несколько минут, они должны будут начать церемонию. Он увидел Фа, притаившуюся в тени палатки. Гален прошел мимо. Подбородком она опиралась на кулаки, и, казалось, сидела там уже давно.
 – Ты должна вернуться в город. Сейчас здесь могут присутствовать только маги. Тебе сюда нельзя.
 Она даже не взглянула на него.
 – Ты пройдешь обряд посвящения?
 – Это – начало обряда. Иди домой. Сейчас же.
 Гален прогнал Фа, и она побежала к городу. Гален решил было вернуться к кругу, когда увидел в отдалении, на углу лагеря, Элизара и Изабель. Они стояли на обширном открытом пространстве между лагерем и утесом, обрывающимся в море. Элрик с Галеном устроили там прогулочную дорожку, освещенную светящимися шарами. Сейчас на дорожке никого не было, за исключением Элизара и Изабель. На фоне погруженной во тьму равнины, их фигуры, казалось, светились.
 Изабель стояла к нему спиной, как будто направлялась к кораблям и Бурелл. Похоже ей никогда туда не добраться. Элизар стоял, наклонившись к ней. Его руки совершали резкие, рубящие движения.
 Гален подошел к ним. При встрече Изабель сказала, что Элизар преследовал ее. Пытался ли он заручиться и ее поддержкой? Или его интересовала прошедшая тренировка? Галена вдруг обуял страх. Что если Элизар увлекся Изабель?
 – Щит не может быть заключать в себе такую мощь, – Элизар рубанул рукой воздух, его тон был резким. – Ни один из известных нам щитов.
 Он был так увлечен спором с Изабель, что не замечал Галена до тех пор, пока тот не возник рядом с ними.
 Лицо Изабель пылало, глаза были широко раскрыты. Руки стиснуты.
 – Не знаю, что еще тебе сказать. Я не утаиваю от тебя никаких важных секретов. Мой щит не мощнее других.
 Элизар, широко размахивая руками, кругами ходил вокруг нее.
 – Тогда я должен был пробить его своим оружием. Дротики такого размера и мощности были способны на это.
 Сердце Галена забилось быстрее. Они оба были возбуждены. Гален чувствовал, что должен сказать что-то, чтобы их успокоить, но не знал, что сказать. Болезненное чувство страха овладело им, чувство из прошлого.
 Изабель взглянула на Галена.
 – Переплетение нитей в моих щитах очень плотное. Возможно, в этом-то и дело. В большинстве случаев тонкий дротик может проскочить через отверстия.
 – Это так, – сказал Гален. – Я наблюдал это на экране моего сенсорного устройства…, – он вытащил прибор из кармана, – …энергетические нити были переплетены так плотно, что дротики не смогли проникнуть сквозь щит. Тебя остановила не мощь, заключенная в щите, а его цельность. Твоя стратегия неплохо сработала бы на большинстве щитов, но, если хочешь пробить щит Изабель, тебе стоило сконцентрировать всю энергию в одной точке. Если твоя энергия окажется больше энергии щита, щит рухнет.
 Элизар выпрямился, опустив руки вдоль тела.
 – Значит, ты не обнаружила секрета более мощного щита.
 – Нет, – ответила Изабель, – но хотела бы.
 Голос Элизара смягчился.
 – Мне бы тоже этого хотелось.
 Гален облегченно вздохнул, полагая, что спор окончен.
 – Мы должны идти к кругу.
 Взгляд Элизара уперся в сенсорное устройство в руке Галена.
 – Когда Гален тренировался, ты что-то записала, не так ли? – спросил он у Изабель.
 – Кое-что, – ответила она, – у меня пока не было времени просмотреть эту запись.
 Гален знал, что она лжет. Но почему? Из записей было невозможно вывести само заклинание. К тому же заклинание не успело даже полностью сформироваться. Тем не менее, эти данные так встревожили Изабель, что она почувствовала: их следует держать в тайне.
 Но сработает ли эта ложь? Хотя предполагалось, что Элизар не должен пользоваться кризалисом в отсутствии Келла, в таком раздражении он мог все-таки сделать это. Искусный маг способен зафиксировать ложь при помощи своих сенсоров, отслеживающих сердцебиение, дыхание, приливы крови к коже, размер зрачка, напряжение голоса. Некоторые маги могли регулировать эти функции организма, и, таким образом, скрывать свою ложь. Гален пока что в этом не преуспел, а о способностях Изабель он не знал. Однако для Элизара даже наблюдение за Изабель – ибо один маг подозревал другого во лжи – показало бы, насколько значим этот разговор и как далеко они зашли. И Гален не мог понять, в чем дело.
 Кисть руки Элизара слегка сжалась, большой палец стал описывать круги, касаясь ногтей остальных четырех.
 – Вы с Бурелл стоите друг друга. Вы заявляете о том, что способны с помощью научных исследований прийти к пониманию сущности биотека. Но что вам удалось обнаружить? К тому времени, когда вы откроете хоть что-нибудь полезное, будет уже слишком поздно!
 Элизару было известно об угрозе, как он говорил:  «угрозе не только нам, но и всему живому», и он отчаянно пытался отыскать оружие, способное противостоять этой угрозе. Но в его настойчивости не было смысла.
 Он действовал так, будто эта угроза уже существовала в настоящем. Но, если бы дела обстояли именно так, другие маги знали бы об этом. Гален заметил, что тяжело дышит, что весь натянут, как струна. Кризалис эхом отвечал ему.
 Резкое лицо Элизара повернулось к Галену:
 – Что за заклинание ты наложил сегодня утром, в тренировочном зале?
 Галену хотелось помочь другу, но он не мог. Оказалось, что заклинание несло слишком большую разрушительную силу. Его нельзя больше использовать. Гален покачал головой:
 – Я… я толком не знаю.
 – Гален, это невозможно! – закричал Элизар. – Ты всегда знаешь. Я говорил тебе этим утром, что от нас утаивают важные секреты. Теперь ты сам утаиваешь один из тех секретов. Почему ты это делаешь? Почему вы оба утаиваете что-то от меня?
 Элизар переводил взгляд с Галена на Изабель, его грудь вздымалась, рот открылся – то ли от страха, то ли от гнева.
 Волна адреналина ударила в голову Галену. Его сердце бешено стучало, этому стуку вторило эхо от кризалиса – эхо ожидания и готовности.
 – Дай мне взглянуть на записи, – сказал Элизар, протягивая руку. – Возможно,  я смогу найти время для того, чтобы просмотреть их.
 Гален отступил на шаг.
 – В чем дело? – голос Элизара сорвался.
 – Это слишком опасно, – ответил Гален.
 Элизар усмехнулся, взмахнул руками:
 – Слишком опасно! Да ты понятия не имеешь о том, что происходит! И большинство из нас тоже. Они заняты своими миленькими магическими трюками, и похлопыванием друг друга по спине. Они понятия не имеют о нашем истинном потенциале.
 Элизар наклонился к Галену, отчетливо, с пугающей силой, произнося слова:
 – Мы, Гален, обладаем большим могуществом, чем нам известно. Если мы хотим пережить то, что надвигается на нас, хотим все изменить, хотим возродить славу техномагов, то нам нужно до конца выяснить предел нашего могущества. Мы должны познать секреты биотека. Если мы не разберемся в этом…
 Рука Элизара сжалась в кулак.
 – Когда я узнал о том, что Келл и Круг утаивают такую важную информацию…, мне показалось, будто я потерял родителей. А теперь – тебя. Здесь нет никого, кому бы я мог доверять. Никого.
 Элизар широким шагом направился прочь, остановился, повернулся к ним лицом – бледная фигура на фоне тьмы.
 – Вы ищете власти для себя, не так ли?
 – Нет, – ответил Гален.
 Глаза Элизара сузились.
 – Конечно нет, как ты можешь! Ты не обладаешь ни амбициями, ни воображением! Ты – техник! – презрительно крикнул он Галену.
 – А ты, – обратился он к Изабель, – бесполезная научная крыса! Вы уткнулись носами в свои исследования и играетесь в колдунов. Завели секреты. Делаете то, что велит вам Круг. Вы можете летать, а вместо этого – ползаете! Но вам известно, что случается с теми, кто ползает? Их давят!
 Элизар поднес руки ко рту. Из глубины его глотки вырвался протяжный звук.
 – Нет! – вскрикнула Изабель.
 Гален ощутил, что его кризалис эхом отреагировал на заклинание даже прежде, чем он сам решил его наложить. Он моментально отреагировал, повинуясь инстинкту. Он должен прервать атаку, защитить себя и Изабель, поэтому его мозг мгновенно выдал уравнение, примененное им сегодня, – первое уравнение из прогрессии. При таком высоком уровне адреналина кризалис отреагировал мгновенно.
 Он ощутил удушающее давление энергии, а потом она вырвалась. Гален споткнулся, его голова дернулась вверх и в направлении Элизара, и он моментально осознал, какую величайшую ошибку совершил. Сфера вокруг Элизара начала краснеть и темнеть.
 Гален мог наложить отменяющее заклинание, но оно не начнет растворять сферу до тех пор, пока та не будет полностью сформирована. К тому времени будет уже слишком поздно. Но, если он не может уничтожить заклинание, то, возможно, ему удастся ослабить его действие. Гален отчаянным усилием визуализировал второй, стабилизирующий элемент уравнения.
 Время начало замедляться, искажаться, и рука Галена, сжимающая сенсорное устройство, вдруг удлинилась до такой степени, что прибор ударился об землю. Тело Элизара внутри красноватой сферы деформировалось, как будто Гален видел его сквозь искажающие линзы. Его голова и руки растянулись, пальцы то уменьшались, то удлинялись. Потом из рук Элизара что-то вырвалось. Это был вовсе не дротик, а бесформенное растянутое, качающееся в воздухе изображение: изображение места силы Элрика – круг из покрытых мхом рухнувших валунов, крошащихся в пыль.
 Кризалис эхом отреагировал на новую команду Галена, но эхо было искажено, превратившись в смазанную комбинацию первого и второго уравнений. Раздался режущий ухо звук, и сфера вокруг Элизара пошла рябью. Элизар убрал руку ото рта, открывая взглядам то, что некогда было ртом, но больше не могло им называться: темный провал в пустоту, перекрученный и растянутый, и закрученный внутрь себя странным абстрактным узором, не выглядевшим больше человеческим.
 Вибрация усиливалась, Гален подумал, что само пространство вот-вот разорвет на части, вместе со всеми ними. Потом правая сторона сферы с грохотом лопнула, подобно темному цветку. Из отверстия с треском вырвался поток огня.
 Пространство и время рывком вернулись в обычное состояние, и Гален понял, что летит кубарем в воздухе. Он ударился о землю, перекувырнувшись назад через голову, упал на спину и увидел объятого пламенем, кричащего Элизара.

 Глава 5

 Гален помчался к Элизару и Элрику. Слева от него, неподалеку от обрыва, там, куда ее отшвырнуло, сидела во тьме Изабель, неуклюже подвернув ноги. Справа среди палаток бушевал огонь.
 Создав летающую платформу, Элрик появился на месте взрыва в считанные секунды. Он опустился на колени рядом с Элизаром. Гален остановился позади него. Запах горелого мяса наполнял воздух. Не оборачиваясь, Элрик протянул назад руку, схватил ею руку Галена и заставил того опуститься на колени рядом с Элизаром. Гален был шокирован, видя, что Элизар выглядел только оглушенным. Его взгляд был прикован к какой-то точке на небосводе, он поверхностно и часто дышал.
 – Я что, ничему тебя не научил? – прошипел Элрик.
 Голова Элрика была наклонена вниз. Гален проследил за направлением его взгляда, и увидел левую руку Элизара – она была черной. Сначала Гален не понял, что увидел. Потом до него дошло, что рукав куртки Элизара сгорел весь. От руки Элизара осталась лишь тонкая, почти скелетообразная, покрытая кожей черная поверхность. Его кисть была похожа на окаменелую клешню. В свете огня она неестественно блестела.
 Вот откуда разносился запах горелого мяса.
 Вокруг них стали собираться остальные маги. Инг-Ради сразу же опустилась рядом с Элизаром. Ее узкие глаза быстро скользнули по Галену, и четыре оранжевые руки протянулись к Элизару.
 – Нет, – прошептал Элрик, – это должен сделать Гален.
 Впервые за все время, что Гален знал его, лицо Элрика утратило свою строгость. Даже когда Элрик бывал в хорошем настроении, в выражении его лица всегда чувствовалась строгость и собранность, как будто он все время кого-то экзаменовал, что-то оценивал. Но сейчас его лицо было полностью расслабленным: ни морщин меж бровями, ни сурово поджатых губ. Будто он потерял контроль над собой, был сейчас очень далеко от Галена, от данного момента, даже от своего тела.
 Гален осознал, что собственными руками лишил себя возможности стать техномагом, что его поступок противоречил всем принципам техномагов. Он даже не в состоянии исполнить последнее задание Элрика.
 – Я не могу, – сказал Гален.
 Лицо Элрика от этих слов снова стало суровым.
 – Сможешь.
 Элрик положил руки на предплечье Элизара, передавая от себя Элизару армаду микроскопических органелл. Он достал из кармана кристалл на серебряной цепочке, положил кристалл на ладонь Галена. Затем Элрик встал и занял свое место позади ученика, взялся за кризалис Галена.
 Здоровая рука Элизара приподнялась на несколько дюймов, шлепнулась обратно.
 – Я могу, – каждый слог сопровождался тяжелым вздохом, – сам сделать это.
 Его лицо было бледным, как мел.
 Элизар был не в состоянии лечить себя сам. У Галена не было выбора. Он должен попытаться. Гален закрыл глаза и визуализировал уравнение подключения к кристаллу, осуществлявшему связь с органеллами. Кристалл потребовал ввести пароль Элрика: секретный символ, знание которого позволит Галену управлять кристаллом. Элрик использовал один и тот же пароль ко всем зондам и устройствам, если он хотел, чтобы Гален имел к ним доступ. Гален визуализировал пароль и получил доступ к кристаллу.
 Он расположил кристалл, висящий на конце цепочки, над рукой Элизара. Органеллы были очень слабыми передатчиками и не могли передавать информацию от одного тела к другому без помощи устройства, усиливающего сигнал. Кристалл был создан магами именно для этой цели.
 Мозг Галена принимал изображения и данные с органелл, по мере их движения по поврежденному участку. Кожа была сожжена полностью. Ближе к поверхности раны преобладали слои мертвой мышечной и жировой ткани, выглядевшие очень похожими на вареное мясо. В некоторых местах жир послужил защитой для расположенных под ним мышц, но в других, таких, как кисть, мышечные ткани были серьезно обожжены. Нервные окончания погибли или были перегружены противоречивыми сигналами. Капилляры были либо разорваны, либо закупорены, либо расплавились.
 Здоровые клетки сохранились глубоко внизу. Новые ткани могли нарасти. Применяя традиционные методы лечения, спустя некоторое время Элизар вылечился бы, хотя его конечность никогда не восстановилась бы полностью.
 Из ранних этапов обучения, когда Гален еще не пришел к выводу о том, что у него нет способностей к целительству, он имел представление о том, что надо делать. Сначала надо блокировать нервные импульсы к поврежденному участку. Необходимо стимулировать рост здоровых клеток кожи на краях обожженного участка так, чтобы закрыть рану. Это удержит влагу внутри и предохранит от проникновения микроорганизмов. Одновременно, для кровоснабжения новой кожи необходимо было создать капилляры, продолжив кровяные русла на краях обожженного участка. Всю мертвую плоть требуется расплавить и вывести из-под новой кожи, тогда в нижележащем пространстве должны вырасти мышцы, нервы, сухожилия, вены, артерии. Последнее – убрать нервную блокировку.
 Проблема была в том, что лечение происходило иначе. Не было заклинания для блокировки нервных импульсов, или для стимуляции роста кожи над поврежденным участком. Из всего, что Гален прочитал, из дискуссий с Элриком, Инг-Ради и другими, он так и не понял, в чем заключалась конкретная связь между задачами, которые было необходимо выполнить для лечения различных повреждений, и заклинаниями, применявшимися для этого. Поэтому Гален не преуспел в переводе на свой язык уравнений ни одного заклинания исцеления. Заклинания исцеления были наиболее сложными из применяемых магами заклинаний. Инг-Ради, например, мурлыкала песенку, слегка изменяя громкость и тон звука. Ее объяснения, как это работает, были столь же туманными.  Ты должен разобраться в повреждении. Ты должен определить форму того, что необходимо сделать. И ты должен стать этой формой. В ее случае форма была звуком.
 Гален смог сделать первый шаг: определить повреждение. Но он не знал, как необходимые для лечения действия могут заключать в себе «форму», или как ему самому стать этой «формой».
 В прошлом, когда он пытался переводить заклинания исцеления, ни одна попытка не возымела значительного эффекта. Но, если это будет его последним действием в качестве ученика мага, то он изо всех сил постарается сделать то, чего от него требовали, чтобы, по крайней мере, хоть чуть-чуть исправить тот ужасный вред, который он нанес.
 Он глубоко вздохнул и очистил свой разум. Мысленно визуализировал переданную ему органеллами информацию о повреждениях руки Элизара. Визуализировал то, что необходимо сделать: нервы, кожу, капилляры. Поискал форму для лечения: звук, слово, уравнение. Представил себе двигающиеся микроскопические органеллы. В них, как и в случае с кризалисом и с имплантируемым биотеком, применялась органическая технология. Они были гибридом биологии и электроники. Гален мысленно представил, как они химически блокируют нервные сигналы, стимулируют отдельные клетки к делению, собирают и расплавляют мертвые клетки. Но кризалис Галена не ответил эхом, не возникло ощущения, что его команда была принята и выполнялась.
 Гален снова просто представил лечение в виде задания вместо того, чтобы каким-то образом увидеть его целостной формой. Он попробовал еще раз: очистил свой разум, в надежде увидеть хоть какой-то знак, какой-то способ помочь. Он потерял своих родителей в огне и страстно желал стать целителем, чтобы лечить такие повреждения. Вместо этого, он сам принес огонь.
 Он не смог найти никакой «формы» для лечения. Вероятно, это было самым важным уроком его ученичества. Он хотел стать целителем, но так и не стал им. Он ранил друга и сейчас не смог помочь ему.
 Перед ним на траве лежала черная, блестящая рука Элизара. Его дыхание по-прежнему было частым и неглубоким. Взгляд был устремлен на Галена.
 – Прости, – сказал Гален, – прости, прости за то, что я ранил тебя. Прости за то, что я не могу вылечить тебя. Не знаю, как.
 Гален почувствовал, что Элрик отпустил его кризалис, повернулся и увидел, что его учитель удаляется.
 Инг-Ради склонилась над Элизаром и прикоснулась ладонями к его руке. Ее кристалл висел на длинной цепочке, и, пока она работала, раскачивался над телом Элизара. Через несколько секунд она закрыла глаза и начала мурлыкать. Дыхание Элизара стало замедляться, лицо слегка порозовело. Гален пытался отслеживать легкие изменения в тоне и громкости звука. Он сумел различить несколько мотивов, накладывающихся друг на друга. Мотивы переплетались между собой так запутанно, что общий мотив невозможно было распознать. Мурлыканье казалось немелодичным, бесформенным, но Гален осознал, что захвачен им и что понятия не имеет, как долго слушает его.
 Бледная, безволосая кожа принялась расти, начиная с плеча, покрывая обугленную руку, подобно рукаву. Инг-Ради сейчас не только стимулировала деление нужных типов клеток, но и выстраивала их в нужном порядке, правильным узором – невообразимо сложная работа. Кожа выросла до локтя, покрыла предплечье, запястье, клешню кисти, сомкнулась вокруг пальцев.
 После этого внешне мало что изменилось. Потом чуть выше локтя Элизара появилась узкая трещина, оттуда стал вытекать желто-коричневый гной. Несколько других трещин появились выше и ниже по руке Элизара, открывая дорогу еще большему количеству расплавленных тканей. От гноя воняло протухшим жиром. По мере того, как вытекали мертвые ткани, новая кожа становилась мешковатой и морщинистой, остатки руки как бы висели внутри нее.
 Наконец весь гной вытек, тонкие трещины закрылись. Теперь структуры под новой кожей начали восстанавливаться: нервные окончания росли вдоль их старых направлений, из следов коллагена формировались основания сухожилий, из неповрежденных остатков начали расти мышцы. Рука начала восстанавливать прежнюю форму и объем, складки на коже разгладились. К коже вернулся розоватый цвет. Наконец кисть разжалась, пальцы расслабились.
 Инг-Ради, наконец, выпрямилась, мурлыкание смолкло. Рука казалась странной: слишком единообразной, слишком мягкой, и, тем не менее, она выглядела восстановленной. Элизар спал, его дыхание было ровным, цвет лица нормальным.
 Изабель вздохнула, когда Инг-Ради рухнула ей на руки.
 – Как вы себя чувствуете? – спросила она. – Вам что-нибудь нужно?
 – Все в порядке, – ответила Инг-Ради.
 Но ее кожа была не обычного оранжевого цвета, а бледно-оранжевого, и она, казалось, была не в состоянии выпрямиться.
 – Ей нужен отдых, – произнес Келл. – Блейлок, если вас не затруднит…
 Блейлок коротко кивнул и опустился на колени рядом с Инг-Ради, забирая ее у Изабель.
 Гален почувствовал, что от сидения у него отсохли ноги, и окоченело все тело. С тех пор, как Инг-Ради начала лечение, прошло много часов. Каким-то образом ее песня так захватила его, что он потерял ощущение времени. Большинство магов к настоящему моменту или ушли, или их попросили уйти. Оставались лишь члены Круга, за исключением Элрика, и он с Изабель.
 Блейлок создал под собой и Инг-Ради летающую платформу и полетел к ее кораблю.
 Келл создал платформу под Элизаром, поднял ее на несколько футов над землей. Хотя лицо Келла скрывала тень, Гален чувствовал, что темные глаза Келла изучают его. Из темноты донесся тяжелый вздох.
 – Вы не ранены? – спросил он.
 – Нет, – ответил Гален, Изабель эхом вторила ему.
 – Мы обсудим все это утром, – сказал Келл.
 Тяжело шагая, он удалился вместе с Элизаром и Херазад.
 У Галена не было никакого желания вставать. Да и вообще двигаться.
 – Я тоже подумала, что он собирался напасть на нас, – сказала Изабель. – Он был очень зол. Все время, пока мы разговаривали, мои руки были готовы создать щит.
 Гален припомнил ее руки, которые она держала стиснутыми перед собой, припомнил легкие движения, создавшие щит в тренировочном зале. Теперь он понял, что она все время готова была развернуть щит. Ему вообще незачем было действовать.
 – Ты появился в середине разговора, и не был готов так, как я.
 – Мне в голову не приходило, что он может напасть на нас до тех пор, пока он не поднес руки ко рту. Дальше я действовал инстинктивно, – сказал Гален. – Почему-то я, не задумываясь, отреагировал именно таким образом. Моим первым побуждением было убить его. Я не знаю, почему.
 – Но ведь ты что-то сделал, да? Что-то, остановившее действие заклинания. На этот раз все было не так, как в тренировочном зале.
 – Я пытался сделать так, чтобы оно не причинило вреда. Я опоздал.
 Несколько минут прошло в молчании. Потом Изабель протянула к нему руку. В руке было сенсорное устройство.
 – Ты уронил его. При взрыве.
 Гален взял прибор. Он не знал, что сказать.
 – Я пойду. А то Бурелл будет волноваться.
 Гален кивнул. Темная фигурка Изабель исчезла в тумане.
 Сейчас он не может пойти домой, ему не под силу выдержать встречу с Элриком. Назавтра он уйдет, когда сделает так, чтобы Изабель и Элизара не обвинили в случившемся. Он сможет отправиться в город, найти там работу. Выбросит из головы все мечты о том, чтобы контролировать события вокруг себя, о том, чтобы управлять своей силой и применять ее во благо.
 Лучше заняться чем-нибудь безвредным.
 Ветер утих и лишь шум моря раздавался в ночи.  «Шум смерти», как назвала его Разил.
 Гален безразлично взглянул на экран сенсорного устройства, принялся, не задумываясь, нажимать на его кнопки, вызвал запись того, что он натворил в тренировочном зале. Устройство зафиксировало тот же громадный энергетический всплеск, ту же гигантскую нестабильность, что обнаружили его сенсоры. Однако, запись содержала еще кое-какие подробности. Устройство не только обладало хитрым набором встроенных сенсоров, но и собирало информацию с разбросанных по всей планете сенсоров Элрика.
 Сначала Гален думал, что сфера могла быть черной дырой, основой сферы были искажения пространства-времени. Однако, черная дыра должна была затягивать все окружающие объекты, чего в данном случае не произошло. Некоторые показания наводили на мысль о гиперпространственном туннеле или о точке перехода, однако, они излучали бы энергию, а сфера – нет. Согласно данным сенсоров, энергия, которую он первым делом засек повсюду вокруг себя, скопилась на мембране сферы. Пока сфера формировалась, она, казалось, все сильнее отгораживала себя от окружающего пространства зала. Келла и Изабель, находившихся позади сферы, сначала можно было разглядеть сквозь нее, а позже – нет. Свету, заключенному в сферической области пространства в момент наложения заклинания, становилось все труднее и труднее проникать сквозь нее, поэтому сфера казалась все темнее и темнее. Покраснение света наводило на мысль о доплеровском смещении, как будто сфера с большой скоростью удалялась от них.
 Прямо перед тем, как Элрик прервал действие заклинания, сфера начала блекнуть и сжиматься. Энергия начала уменьшаться и вернулась к более-менее нормальному уровню, как будто мембрана и все, что содержалось внутри нее, просто исчезли.
 Но энергия не может просто взять и исчезнуть. Она перетекла куда-то еще. По мнению Галена потускнение было финальным логическим шагом в процессе отгораживания сферой самой себя от внешнего мира. Она отгораживалась не только от света и энергии зала, но от пространства и времени зала. Сфера заключала себя в отдельной вселенной.
 Хотя он не мог с уверенностью сказать, что именно означало потускнение и возвращение к норме. Но почему в конце сфера стала уменьшаться? Записанные прибором гравитационные волны говорили о гигантской нестабильности. Созданная вселенная выглядела сильно нестабильной, казалось, находилась в состоянии коллапса.
 Второй элемент уравнения должен стабилизировать сферу, создать баланс между условиями внутри сферы и вне ее, и дать возможность энергии, пространству и времени свободно проходить сквозь сферу. В отсутствии этого элемента, сфера пыталась отграничиться от всего, и при этом уничтожила саму себя.
 Он вновь мысленно увидел красноватую, постепенно темнеющую сферу, которая смыкалась вокруг Элизара. Как он мог применить это заклинание против своего друга? Если бы он не смог ослабить действие заклинания, оказался бы Элизар запертым в своей собственной вселенной, сжимающейся вселенной, сокрушившей бы его в ничто?
 Он не был уверен. Он до сих пор не видел результата действия заклинания. Возможно, мембрана, отгораживающая нестабильную вселенную, не выдержала бы, и энергия вырвалась бы подобно Большому Взрыву в миниатюре. Содержимое двух вселенных перемешалось бы и, если физические константы и законы физики, действующие в них, оказались бы отличными друг от друга, то это могло бы в результате привести к глобальной цепной реакции уничтожения.
 Да, случалось, что другие маги дрались, но обычно они применяли звуки и ярость, огненные шары и щиты, как в поединке Элизара и Изабель в зале. За сотни лет ни один маг не умер не своей смертью, разве что от старости.
 Постепенно Гален понял, что кроме постоянного шума моря, слышит еще один звук – тихое рыдание. Он поискал того, кто плачет, и заметил в тумане темный силуэт. Он неуклюже поднялся на ноги. Сначала ноги отказывались двигаться, до тех пор, пока в них не восстановилось кровообращение. Когда ноги стало покалывать, он двинулся на звук, переставляя их вперед шаг за шагом.
 Остановился невдалеке от фигуры, все еще неуверенно держась на ногах.
 – Фа?
 Он же велел ей идти домой.
 – Этот человек был в огне.
 Он едва мог разглядеть ее в темноте да еще в тумане. Она прижалась к земле.
 – Да.
 – Зачем он сделал это?
 – Это не он, – ответил Гален, – это я сделал.
 Она вытерла глаза.
 – Я больше не хочу видеть людей в огне.
 – Тогда тебе лучше пойти домой.
 Он понял, как сейчас поздно, и как она устала и перепугалась. Он наклонился и развел руки:
 – Я могу тебя понести.
 Она шарахнулась от него.
 – Нет. Я сама могу идти.
 Он хотел, чтобы она уважала могущество магов. И он этого добился. Теперь она до ужаса боялась его.
 – Я не причиню тебе вреда.
 Она вскочила на ноги и убежала в ночь.
 Он остался в одиночестве.
 Ему стало еще хуже при мысли об Элрике. Элрик не смог выбрать себе ученика, а вместо этого взвалил на себя заботы о Галене. Одиннадцать лет своей жизни он посвятил обучению Галена, и все это только для того, чтобы его недостойный ученик так опозорил себя в ночь перед посвящением. Гален хотел, чтобы все знали – это не вина Элрика. Элрик был лучшим учителем, какого только мог пожелать себе ученик.
 А он подвел его. Гален размахнулся и швырнул устройство с утеса. Оно исчезло без звука.
 Элрик несся на летающей платформе над равниной, опаздывая на собрание Круга. Он был вне себя. Он потерял ощущение времени, просидев всю ночь, и дошел до того, что чуть не забыл побрить голову.
 От его места силы, как обычно бывало по утрам, поступили доклады о различных выполненных заданиях и свежие данные. Место силы передавало ему информацию о процессах, за которыми он вел наблюдение, собирало вместе изображения со всех зондов, то есть, предоставляло в его распоряжение данные, которые он имел обыкновение просматривать по утрам. Каждое утро, как и каждый вечер, ему доставляло удовольствие связываться с разбросанными по всей планете зондами, проверять, все ли в порядке в месте, которое он сделал частью себя самого, поддерживать эту крепкую связь, при необходимости помогать планете и ее обитателям.
 Однако сегодня утром он изменил своим привычкам. У него не было времени любоваться красотой утра, солнцем, туманом, наслаждаться дуновениями морского бриза. Он не мог сосредоточиться, всего одна мысль владела его разумом.
 Элрик влетел в лагерь и направился к тому месту, где уже собрались члены Круга. Сперва Элрик устроил чуть в стороне просторный шатер для собраний Круга, но сегодня Круг собрался в маленькой, едва достигавшей двадцати футов в диаметре, палатке. Прошлой ночью пожар уничтожил почти треть лагеря. После того как огонь, в конце концов, был потушен, лагерь пришлось устраивать заново, используя сохранившиеся палатки. Маги будут сильно стеснены. Потребуется снова обустраивать лагерь и доставлять припасы. Ему придется этим заняться.
 Элрик долетел до палатки Круга, уничтожил платформу, откинул в сторону полог и вошел внутрь. Четверо других членов Круга уже находились там.
 – Приношу извинения за опоздание, – сказал Элрик.
 Как обычно, Инг-Ради создала иллюзию огромного каменного амфитеатра, в котором, как гласила легенда, Вирден встречалась с первыми членами Круга. Трава, на которой стоял Элрик, превратилась в пол, вокруг образовался каменный амфитеатр, над ним – купол сине-зеленого неба и видневшееся в вышине бледно-желтое солнце. Для того, чтобы он уместился в палатке, диаметр амфитеатра был меньше обычного, но, тем не менее, иллюзия создавала впечатление более обширного пространства, чем то, в котором Элрик реально находился.
 Свет несуществующего солнца падал вниз под углом, освещая пол и нижние уровни противоположной стороны амфитеатра. Даже в воздухе ощущалась сухость, как будто Элрик стоял на поверхности другой планеты. Вдоль нижнего уровня амфитеатра горели семь рун, представлявших семь принципов Кодекса.
 Эти декорации напоминали всем об истории Круга и об ответственности, которую каждый из них возложил на себя, став его членом. Эту ответственность Элрик воспринимал очень серьезно, и впервые она требовала от него действий, о которых ему даже страшно было подумать.
 Он создал летающую платформу и придал ей форму большого каменного кресла. Сел и поднял кресло на восемь футов вверх, создав иллюзию того, что кресло находилось на первом уровне амфитеатра. Другие сделали то же самое. Кресла расположились полукругом: в центре – Келл, слева от него – Инг-Ради и Элрик, справа – Блейлок и Херазад.
 Келл поднялся, опираясь на посох из слоновой кости. Он выглядел усталым, его плечи сгорбились больше обычного, морщины вокруг глаз стали глубже. Инцидент сильно расстроил его. Как обычно, он начал собрание, его энергичный голос сопровождало легкое эхо – часть иллюзии Инг-Ради.
 – Мы, члены Круга, собрались здесь, во имя солидарности, скрытности, таинства, магии, науки, знания, блага.
 Келл любил Элизара с младенчества, радовался его первым шагам, первым словам, как отец радовался бы успехам сына. Но Келл также гордился Элизаром, как учитель – учеником. Он через многое прошел, чтобы вырастить Элизара лидером, способным думать независимо, действовать решительно для того, чтобы однажды повести за собой техномагов. Любые достижения Элизара он воспринимал с большой радостью. Когда-то Келл убедил Элрика в том, что видит в нем что-то – какой-то знак будущего величия.
 Сам Элрик считал самой восхитительной чертой Элизара его страсть к истории и преклонение перед свершениями техномагов. Это притягивало к нему Галена. Однако, по мнению Элрика, Элизар воспринимал свое предстоящее лидерство чересчур серьезно. Элрик видел у ученика Келла признаки высокомерия. Хотя эта черта характера не была среди техномагов редкостью, для лидера это было дурное качество. Элрик просмотрел записи с зонда, сделанные прошлой ночью, и то, как вел себя Элизар, очень сильно его встревожило.
 Тем не менее, Элрик надеялся, что в чем-то Келл был прав, и что Элизар сможет стать великим лидером и занять место Келла. Он знал, что Элизар значил для Келла. Почти то же, что значил Гален для него самого.
 Келл попросил Инг-Ради рассказать о состоянии здоровья Элизара и сел.
 Инг-Ради сложила все четыре руки одну поверх другой ладонями вверх, и склонила голову. Вернула руки обратно на четыре подлокотника кресла. Ее движения были грациозными, завораживающими.
 – Очень серьезные ожоги. Останутся шрамы и внутри и снаружи. Он сможет разработать восстановленные мышцы. Сможет добиться восстановления чувствительности заново выращенных нервных окончаний. Сможет работать над восстановлением прежней физической формы. В ближайшее время он лишь частично сможет пользоваться рукой. И она вряд ли восстановится полностью.
 Келл наклонился вперед в своем кресле.
 – Когда он получит имплантанты, они не помогут в дальнейшем лечении?
 – Все, что можно было сделать, я уже сделала. Извини.
 Вызвали троих учеников. Хотя Элрик предоставил остальным членам Круга возможность ознакомиться с записью, сделанной его зондом, так что им было известно о происшедшем, все участники должны быть допрошены, чтобы убедиться, насколько они искренни.
 Щеки Галена были покрыты темной щетиной. Промокший балахон мешком висел на нем. Должно быть, он просидел на траве всю ночь. Даже его кризалис, казалось, слегка потускнел и кое-где чуть пожелтел. Он занял свое место перед Кругом рядом с остальными учениками и стоял абсолютно спокойно, наклонив голову. Элрик понял, что Гален ждет, что его выгонят. А чего еще ему ожидать?
 Балахон Изабель был измят, но она выглядела умытой и решительной. Элрик задействовал свои сенсоры. Ее сердце колотилось, а дыхание было учащенным – почти наверняка вследствие сильного волнения.
 Из них троих лучше всех выглядел Элизар. На нем была чистая одежда из голубого бархата, и это означало, что он на время снимал с себя кризалис – в нарушение обычая. Левая рука бессильно висела вдоль тела. Элрик знал, что парень наверняка сильно измотан, потому что процесс лечения был огромной нагрузкой на организм. Однако он держался с достоинством.
 – Нам нужно выяснить, что произошло ночью между вами тремя, – проговорил Келл. Точно выверенным движением он вытянул в сторону Изабель два пальца.
 – Говори.
 Изабель кивнула. Она начала рассказывать о случившемся, и Элрик поймал себя на том, что думает о Тиларе, которого Круг изгнал тремя годами ранее, прямо перед посвящением. Подобное было очень редким явлением, потому что ученики, которые не были достойны стать магами, отсеивались значительно раньше. Тилар был учеником Риганы. Она была хорошим техномагом, хотя оказалась слепа к недостаткам своего ученика.
 Сейчас Ригана стала похожей на привидение, утратив энергию, волю и жизнерадостность. Провал Тилара, которому она посвятила большую часть своей жизни, опустошил ее. После его изгнания поддерживать какие-либо отношения с ним было запрещено. Впервые Элрик задумался о том, что же с ним стало.
 – Элизар настаивал на том, что мой щит – особенный, – продолжала Изабель. – Он требовал, чтобы я открыла ему секрет моего щита. Я сказала ему, что никакого секрета нет, но он не поверил. Он вспылил. Меня встревожила его горячность, его настойчивость. Он был обеспокоен чем-то очень серьезным. Он был уверен, что магам что-то угрожает. Я не…
 – Если Элизар чем-то так сильно обеспокоен, – вмешался Келл, – то он может высказать это Кругу.
 Келл провел указательным пальцем по бородке – один из немногих его не отрепетированных, непроизвольных жестов. Элрик видел подобное всего несколько раз, когда Келл бывал глубоко расстроенным.
 – Пожалуйста, говори об инциденте.
 Элрика внезапно поразила мысль, что вчерашний случай – это не просто драка между двумя недисциплинированными магами. Элизар говорил об опасности, об угрозе для их выживания. Но что могло так его напугать? У него имелись доказательства возвращения Теней? Если он знал об этом, и Келл знал, почему тогда Келл пытается утаить эту информацию от остальных членов Круга?
 В случае с техномагами ничто не являлось тем, чем представлялось на первый взгляд. Всегда слой за слоем, круг за кругом. Как в великолепной игре Карвин с ботинками Олвина – везде были свои хитрости.
 Изабель вздохнула, явно разочарованная тем, что не могла рассказать о беспокойстве Элизара. Затем она продолжила.
 – Как я говорила, Элизар был очень возбужден. Я была уверена в том, что он может напасть на меня, и была готова создать щит.
 Келл никак на это не отреагировал, однако Элрик знал, что тот наверняка разочарован поведением Элизара.
 – Когда к нам подошел Гален, я испытала облегчение. Гален убеждал Элизара в том, что в моем щите нет ничего особенного. Но потом Элизар начал расспрашивать Галена о заклинании, которое он применил на тренировке. Элизар хотел знать, как он его получил.
 Голос Изабель зазвучал сильнее, она умышленно заговорила отчетливее.
 – Казалось, ему очень срочно была необходима эта информация. Он обвинил нас в том, что мы ищем могущества для самих себя, в том, что по воле Круга мы утаиваем информацию. Он сказал, что мы хотим ползать, когда можем летать, а, тех, кто ползает – давят.
 Блейлок разочарованно проворчал что-то.
 – Потом он поднес руки ко рту, как в тренировочном зале, и я была уверена в том, что он собирается атаковать. Я была готова развернуть щит и сделала это. Я думаю, что Гален был потрясен сильнее меня, и потому инстинктивно наложил контратакующее заклинание. Думаю, что наблюдала те же самые эффекты, что возникли в тренировочном зале, когда он применил свое заклинание. Вокруг Элизара образовалась темнеющая сфера. Но потом она изменилась: сфера исказилась, и оттуда вырвался поток огня. Позднее Гален сказал мне, что пытался изменить заклинание, нейтрализовать его действие, но, видимо, лишь отчасти преуспел в этом.
 Элрик находился в другом месте, готовясь к Бытию, когда все это произошло. Он быстро просматривал изображения, передаваемые зондами, ища каких-нибудь припозднившихся магов, и только потом взялся проверять данные с зондов, находившихся с другой стороны лагеря, выходившей на море. Он видел только финальную часть конфликта, и, без промедления, помчался к ним. Его ужаснула мысль о том, что Гален может пострадать.
 Позднее Элрик просмотрел записи, сделанные зондом, которые хранились в архиве его места силы. Тогда он проследил за развитием конфликта с самого начала. Как и говорила Изабель, Элизар был чрезмерно возбужден, и Гален, не раздумывая, атаковал. Элрик ночью снова и снова просматривал запись, его угнетали воспоминания. Инстинкты Галена сослужили ему дурную службу, как это не раз бывало с другими магами. А в данном случае, еще и бесконечно опасную.
 Чуть ли не при сотом просмотре Элрик заметил резкое уменьшение энергии, порожденной заклинанием Галена. Элрик вычленил момент наложения заклинания, проверил данные об энергии через каждую десятую долю секунды, потом через каждую сотую, потом через каждую тысячную. Так он засек попытку Галена изменить заклинание: энергетические колебания, сильно вышедшие из-под контроля. Гален пытался остановить уничтожение, исправить свою ошибку. Но он опоздал.
 Изабель по очереди взглянула в глаза всем членам Круга.
 – Когда Элизар в первый раз заговорил со мной, я должна была обратиться к Бурелл, или кому-нибудь еще, а не думать о защите с помощью кризалиса, что запрещено. Я заявляю, что сама виновата в том, что конфликт зашел так далеко.
 Бурелл вырастила воистину выдающегося мага. Изабель обладала умением, целеустремленностью и благородством.
 – Мы благодарим тебя за правдивые показания, – сказал Келл. – Гален, ты хочешь что-нибудь добавить?
 Гален поднял голову. Его глаза на заросших щеках были похожи на впадины.
 – Да. Изабель ошибается. В происшедшем виноват я один. Я неправильно оценил ситуацию и отреагировал необдуманно, прибегнул к насилию.
 Он продолжал смотреть на Келла, избегая встречаться глазами с Элриком.
 – Элрик запретил мне впредь применять это заклинание. Мы оба поняли, что оно может причинить огромные разрушения. Я нарушил указания Элрика. Я нарушил Кодекс. Я ранил Элизара, я подверг опасности жизни всех магов и, более того, я подверг опасности все живое.
 Он полностью взял вину на себя, как учил его Элрик. Гален опустил голову, не в силах больше смотреть ни на кого из присутствующих.
 – Элизар, – произнес Келл, – тебе есть, что сказать?
 Элизар сосредоточено изучал Галена, и у него ушла целая секунда на то, чтобы понять, что к нему обратились. Он повернулся лицом к Кругу, низко поклонился, его левая рука болталась.
 – Уважаемые маги. Я лишь стремился получить знания от моих товарищей-учеников. Приношу извинения за то, что моя тяга к знаниям оказалась столь сильной, что каким-то образом превратилась в страстное желание. Я слишком серьезно воспринял лозунг «узнать все, что можно познать». Я очень расстроился из-за того, что они отказались поделиться информацией, и поэтому действовал неподобающим образом, воспользовался кризалисом для того, чтобы создать образ, который, как я надеялся, может напомнить им о необходимости солидарности и сотрудничества. У меня никогда и в мыслях не было атаковать Изабель или Галена.
 Элизар на секунду замялся, потом поднял здоровую руку ладонью вверх.
 – Я хотел бы просить о снисходительности к Галену и к Изабель. Как пострадавшая сторона, я не держу зла на них. Мы все молоды и глупы. Мы все сожалеем о том, что случилось. И Гален, и Изабель представляют для магов ценность и не должны быть изгнаны. Об этом я смиренно умоляю вас.
 Элизар снова поклонился.
 Один сюрприз за другим, подумал Элрик. Надоедать Галену и Изабель в поисках секретов могущества, а потом обвинить их в том, что они ищут могущества для самих себя. И потом, будучи атакованным, умолять о снисхождении к ним. Возможно, Элизар испытывал большее сожаление, чем показал. Естественно, если Галена с Изабель выгонят, ему никогда не узнать их секретов.
 – Требуется ли Кругу какая-либо дополнительная информация? – спросил Келл.
 Если бы все шло, как обычно, Блейлок выдал бы что-нибудь вызывающее или непонятное. Блейлок и Келл часто расходились во мнениях, и Элрик многое почерпнул из их дискуссий, не принимая в них непосредственного участия. Элрик надеялся, что интуиция Блейлока не подведет его и на этот раз.
 Блейлок поднялся. Он выглядел суровым в своей черной шапочке и с осунувшимся лицом. Он был бледен, вся растительность с головы, включая брови, сбрита, из-за чего его бледная кожа приобрела почти восковой блеск. Для того чтобы говорить, Блейлоку не обязательно было вставать, сам Элрик вставал только тогда, когда собирался сообщить что-нибудь особо важное. Тем не менее Блейлок вставал всегда и говорил до ужаса медленно, делая паузы даже в тех случаях, когда собирался произнести лишь одно слово.
 – Изабель говорила об опасности для магов, – произнес Блейлок, вновь поднимая тему, которую Келл пытался замять. – Элизар, что это за опасность?
 Сердце Элизара бешено забилось, правая рука слегка сжалась, большой палец принялся нервно описывать круги, касаясь ногтей остальных четырех пальцев. Он поклонился, его дыхание на мгновение сбилось. Он не рискнул бы лгать, зная, что его ложь могут обнаружить, но ловкому человеку не было нужды прибегать к откровенной лжи для того, чтобы кого-либо обмануть.
 – Вы можете счесть мои комментарии дерзостью, но я верю, что техномагам грозит упадок. Число наше уменьшается, наши свершения мельчают, наша репутация блекнет. Я боюсь, что мы отстали от галактики. Вместо того, чтобы тратить нашу энергию на хитрые магические трюки, нам стоило бы использовать наше могущество для влияния на людей и планеты, чтобы сделать жизнь лучше, и своими поступками заслужить уважение.
 Блейлок, прищурив глаза, кивнул. Он так делал всегда, когда видел перед глазами жертву.
 – И для того, чтобы сражаться с упадком, чтобы сделать жизнь лучше, тебе необходимо заклинание разрушения, открытое Галеном.
 Сердце Элизара снова подпрыгнуло, дыхание тоже участилось.
 – Нам необходимо в совершенстве владеть биотеком. Заклинание Галена раскрывает неизвестный до этого потенциал.
 Было очевидно, что Элизар что-то скрывает. Если для того чтобы противостоять угрозе, требовалось оружие, то такая угроза исходила извне, а не изнутри.
 Но Келл и Элизар пытались скрыть информацию. Если угрозой действительно являлись Тени, зачем было скрывать это? Они были уверены, что кому-то из членов Круга нельзя доверять? В таком случае конспирация была слишком примитивной. В прошлом Келл проявил себя необыкновенно умелым и опытным именно в искусстве конспирации и искажения информации. Если существовало что-либо, что Келл хотел бы скрыть от Круга, они не узнали бы об этом до тех пор, пока он не счел их готовыми.
 Элизар сглупил, сообщив об этой угрозе Галену и Изабель. Как мог Келл доверить столь опасную информацию ученику? Что, Келл начал терять рассудок? Элрик не наблюдал признаков этого.
 Возможно угроза, о которой говорил Элизар, вовсе не была связана с Тенями. Возможно, Элрик видел их присутствие там, где их не существовало.
 – Еще вопросы будут? – спросил Келл.
 Вопросы, оставшиеся у Элрика, были адресованы лично Келлу, и вряд ли он получит на них ответы.
 – Ждите нашего решения, – сказал Келл.
 Трое учеников покинули амфитеатр. Гален вышел последним, опустив голову. Неужели сегодняшний день окажется последним днем, когда Элрик видит его?
 Келл запечатал помещение и попросил их сначала вынести решение относительно Изабель. Они быстро сошлись на умеренном внушении, что было стандартным наказанием для ученика на стадии кризалиса, который наложил заклинание в отсутствие своего учителя, но не нанес этим серьезный вред.
 Потом они перешли к обсуждению действий Элизара.
 – Я предлагаю его так же наказать умеренным внушением, – сказал Келл. – Он не должен был использовать кризалис, однако, он не нанес своими действиями никакого вреда. И то, что он простил Галена и Изабель, достойно похвалы.
 Следующей заговорила Херазад. Она сменила свое обычное сари на черный балахон и собрала густые черные волосы в пучок на макушке.
 – Я согласна. Однако я нахожу его суждения относительно будущего техномагов оскорбительными и неверными. Возвращение к древнему стремлению к могуществу и славе – шаг назад, а не вперед. Однако мы не наказываем магов за глупые мнения. Если бы мы так поступали, то, действительно, превратились бы в маленькую группку. За свои действия Элизар заслужил умеренное внушение.
 Херазад была членом Круга всего два года, но Элрик с трудом верил в то, что она действительно так глупа, какой казалась. Данный случай был одним из многих, когда она полностью упускала суть разговора, полностью сосредоточившись на собственных планах: развивать орден техномагов таким образом, чтобы он стал более близок к обычным людям, поставить во главу угла социальную роль техномагов.
 Все время, пока говорила Херазад, Блейлок барабанил пальцами по подлокотнику кресла. Как только она закончила, он встал. Его голос звучал резко и уверенно.
 – Это идиотизм. Поведение Элизара сумасбродно и чрезмерно эмоционально. Он заявляет об угрозе для магов. Он использует это заявление для того, чтобы попытаться заполучить секреты могущества и уничтожения. Однако когда его спрашивают об этой угрозе, он уходит от ответа.
 Он ищет могущества для себя. Он ищет оружие для себя. Я уверен, что он выдумал эту угрозу. Если же нет, то существует всего одна причина, по которой он не рассказал нам о характере угрозы: он ищет способа извлечь для себя выгоду из сложившихся обстоятельств.  Он – угроза магам, возможно, величайшая из всех угроз, с которыми мы сталкивались за много лет. И то, что вы не можете разглядеть этого, пугает меня больше всего.
 Блейлок для пущего эффекта выдержал паузу, высокий, худой, похожий на приведение.
 – Мы должны изгнать Элизара, – Блейлок сел.
 В глазах Келла вспыхнула тревога.
 – Твои выводы не имеют под собой оснований. Элизар не сделал ничего опасного для магов.
 Элрик встал. Все свелось к вопросу о доверии каждого Келлу. То, что сказал Блейлок, могло быть правдой. Однако это не объясняло того, почему Келл поддерживал Элизара, почему он искал способ уклониться от обсуждения этой темы. Это наводило на мысль о том, что Келл обладал какой-то дополнительной информацией, знанием, которым на данный момент по какой-то причине не мог поделиться с Кругом. Блейлок серьезно расходился с Келлом во мнениях по философским вопросам, и он не верил в то, что Келл разбирался в этом лучше его. Но Элрик знал, что конспирация иногда необходима. И он доверял Келлу.
 – Я голосую за умеренное внушение, – сказал он и сел.
 Инг-Ради наклонила голову. Будучи старейшей среди них, она сформировала свои представления очень давно, и они не подходили ни к одному из сегментов нынешнего политического спектра. Но она всегда склонялась к сочувствию и осторожности.
 – Я согласна, – сказала Инг-Ради.
 Волей большинства Круг вынес решение относительно Элизара: умеренное внушение.
 Элрик обнаружил, что ему поступило сообщение. Мысленно он открыл его: простое текстовое сообщение. Конечно же, послание было от Блейлока.  «Ты же сам сомневаешься в Элизаре. Почему ты не поддержал меня?» 
 Во время собраний Круга было не принято обмениваться посланиями. Но Блейлок не принадлежал к числу тех, кто считался с условностями.
 Элрик мысленно представил чистый экран. Написал:  «Я доверяю Келлу. Вот и все». Представил себе, как его сообщение разбивается на биты информации, по воздуху преодолевает расстояние до Блейлока и снова собирается в текст.
 Келл вновь заговорил.
 – Теперь мы должны обсудить судьбу Галена. Элрик, расскажи нам, что тебе известно об его заклинании.
 Элрик пересказал Кругу рассказ Галена о том, как тот вывел это заклинание из прогрессии. Потом описал свои выводы, сделанные им на основании анализа записей, полученных от своих собственных сенсоров и зондов.
 – Этот громадный выброс энергии и обширная нестабильность, кажется, образуют единое целое и создают новую, нестабильную вселенную. Сферическая область нашей собственной вселенной вырезается из нее, а в том месте создается другая. Тогда, в тренировочном зале, когда сформировалась эта вселенная-вкладыш, она также начала коллапсировать. Но ее разрушение произошло в то время, когда я работал над тем, чтобы стереть заклинание. Я не уверен, произошло ли разрушение из-за моего вмешательства, или это было частью заклинания.
 – Когда Гален применил это заклинание во второй раз, – сказал Келл, – он изменил его в процессе осуществления, так что нам до сих пор не известны окончательные последствия его действия.
 – Да. Новая вселенная смогла полностью сформироваться, отделиться от нашей, исчезнуть из нее и не оказывать на нее больше никакого влияния, кроме как захватить маленькую частицу нашей вселенной. Или же мембрана, отделяющая нашу вселенную от этой новообразованной, разрушилась бы, что привело бы к гигантскому выбросу энергии, чья разрушительная мощь нам неизвестна, но потенциально разрушениям могла подвергнуться значительная область пространства.
 – Есть ли предел у размеров сферы?
 Любопытный вопрос, подумал Элрик. Энергетические сферы, которые обычно создавали магами, не превышали двенадцати футов в диаметре, и Элрик задумался, была ли сфера Галена подвержена подобным ограничениям? Если нет, то способна ли она поглотить целый флот, целую планету? Элрик с трудом верил в то, что такая разрушительная мощь может быть подвластна техномагу. То, что было под силу создать магам, в большинстве своем имело ограниченные размеры, и действовать техномаги могли лишь на коротких расстояниях. Но его интересовало, что думает об этом Келл.
 – Я уверен, что мы можем выяснить это лишь экспериментальным путем.
 Келл привычным жестом руки сменил тему.
 – Тогда что вы предлагаете относительно Галена?
 Именно этот вопрос занимал все мысли Элрика с тех пор, как он увидел обожженную руку Элизара. Когда Гален применил свое заклинание в тренировочном зале, Элрик осознал его опасность. Однако он надеялся, что Гален окажется способен держать себя в руках на протяжении всей жизни. С таким бременем, какое нес Гален, другого выбора не было. Что ж, по всей вероятности, его надежды оказались несбыточными. Однако, если эти надежды исчезнут, ему придется рекомендовать Кругу изгнать Галена.
 Итак, мог ли он сейчас надеяться на то, что Гален сможет держать себя в руках? Ученикам, находящимся на стадии кризалиса, предоставлялась возможность носить свои кризалисы целый день перед посвящением. Это было тестом на контроль. За долгие годы многие ученики не прошли этого теста, подобно Изабель с Элизаром. Тем не менее, они все отделались умеренным внушением и впоследствии оказались отличными магами.
 Но эти стандарты были неприменимы к Галену. Гален не просто не сумел сохранить контроль. Он атаковал, тем самым нарушив Кодекс. И использовал при этом потенциально очень опасное и разрушительное оружие.
 Элрик собрался с силами. Как член Круга, он был обязан говорить.
 – Гален виноват во всем, в чем он признался. Маги дрались в прошлом и будут драться в будущем. Но ни один ученик, находящийся на стадии кризалиса, никогда не применял столь мощного оружия. Нам не известно, как он будет себя вести, когда станет настоящим магом. Мы не смеем… – Элрик понял, что не в силах продолжить. Он не может произнести вслух, что Галена следует изгнать. – Я не могу голосовать по этому вопросу.
 – Можно поинтересоваться, – вмешалась Инг-Ради, – Гален ранее отвечал на что-либо насилием?
 – Нет, никогда.
 – Изгнание всего лишь за один проступок кажется мне поспешным решением.
 Херазад сложила ладони вместе.
 – Вероятно, ранее он никогда не оказывался в ситуации, в которой проявилась бы его склонность к насилию. Элрик, ощущал ли Гален когда-либо, что ему угрожают?
 – Нет, никогда.
 Элрик знал, что Херазад ненавидела насилие, даже если оно являлось оправданным. Она будет голосовать за изгнание. Блейлок, скорее всего, тоже. Келл посвятил свою жизнь тому, чтобы превратить Кодекс из набора слов в реальный свод законов и правил, которым верило и подчинялось бы большинство магов. Он стремился отвлечь их от стремления к власти и междоусобицам и привить им идеалы знания, красоты и блага. Он делал это частично благодаря силе своей личности, частично применяя свою власть, частично используя отсев неугодных учеников, а иногда – с помощью жестких карательных мер. За время его пребывания в Круге он превратил многочисленные прежде случаи нарушения Кодекса в единичные.
 Пришло время для наглядного урока, понял Элрик. Тремя голосами Круг проголосует за изгнание Галена.
 Блейлок встал.
 – Когда мы берем учеников, то ставим себе целью выяснить, достойны ли они того, чтобы стать одними из нас. Ученик, нарушивший Кодекс, не заслуживает того, чтобы стать магом.
 Он взглянул в глаза Элрику. Элрик знал, что прячется за этим суровым взглядом. Блейлок сожалел о том, что ему нужно сделать.
 – Я не могу голосовать иначе.
 Он сел.
 Келл погладил бородку.
 – Я бы с этим поспорил, – медленно произнес он. – С огромным могуществом приходит огромный потенциал. Мы должны изгнать обладателя такого огромного потенциала лишь в том случае, если мы будем уверены в том, что он будет использовать свои возможности во зло. Я наблюдал за развитием Галена и нахожу его искусным, дисциплинированным и уважающим Кодекс. Его язык заклинаний уникален и сейчас он привел Галена к началу дороги, на которую, быть может, ни один из нас до сих пор не ступал. Изгнать кого-либо, обладающего способностями Галена, если мы полностью не уверены в том, что он не пригоден, было бы глупо.
 Теперь Элрик знал, что выводы, к которым пришла Бурелл, верны. Тени вернулись, и Келл знает об этом. Он знает, и он напуган. На случай, если они окажутся втянутыми в войну, Келлу нужно оружие. Ему нужен Гален.
 – Если Круг согласится, – сказал Келл, отработанным жестом взмахнув рукой, – я лично буду наблюдать за посвящением Галена. Это будет испытанием его личных качеств и послужит ему уроком. Его первое задание в качестве мага станет для него серьезным испытанием. Мы поручим ему такое задание, выполнение которого может толкнуть его на темную дорогу, и проверим его реакцию.
 Его нападение на Элизара случилось из-за серьезной ошибки в оценке ситуации. Мы обязаны знать, не сделает ли он подобной ошибки снова. Если он использует запрещенное оружие или отреагирует на ситуацию неподобающим насильственным образом, то будет вычищен.
 Элрик вздрогнул и испугался того, что потерял контроль над собой. «Вычистить» означало удалить имплантанты техномага. Однако имплантанты быстро внедряются в организм техномага и становятся его частью, так что в последствии их невозможно удалить без одновременного изъятия значительной доли важнейших органов – в первую очередь головного и спинного мозга. Если эта операция производится вскоре после посвящения, маг в лучшем случае становится лишь подобием себя прежнего, пустой оболочкой с поврежденным мозгом. А если сделать ее через месяц-два – смерть неизбежна.
 Элрик подумал, что изгнание, возможно, окажется для Галена лучшим выходом. Со временем он сможет обрести новую цель жизни, овладеть новой профессией. Ему не придется нести бремя своего открытия, не придется пройти испытания, назначенного Кругом. Но Элрик знал, что изгнание убьет Галена. Жизнь мага уже стала частью его жизни, если отрезать его от магов, то это будет означать почти то же самое, что и удаление имплантантов.
 – Он не должен знать об испытании, – сказала Инг-Ради, – в противном случае он изменит свои действия.
 – Он должен пройти испытание, как только восстановится после посвящения, – добавила Херазад, – чтобы опасность не висела над нами долгое время.
 – Да, – согласился Келл. – Мы объявим ему выговор, самый строгий выговор.
 Келл, Инг-Ради и Херазад пришли к соглашению. Пока они обсуждали формулировку выговора, Элриком овладело странное чувство: смесь облегчения и страха. Гален не будет изгнан. Он пройдет посвящение, отправится в мир Теней, столкнется с испытанием и разрушением. Он будет нести бремя своего могущества. Либо он научится контролировать его, либо его имплантанты будут удалены. Он сам должен справиться со своими порывами. Но если бы был какой-либо другой способ, чтобы помочь Галену, Элрик сделал бы все, что в его силах.
 Блейлок кивнул ему с противоположной стороны зала.

 Глава 6

 Гален сидел прямо на траве в маленькой комнате внутри палатки, скрестив по-турецки ноги и положив руки на колени. Он глубоко дышал, выполняя упражнения для мысленного сосредоточения, которым его научил Элрик. Визуализировать на экране алфавит, букву за буквой, в правильной последовательности, и удерживать все появившиеся буквы перед своим мысленным взглядом. То же самое проделать с числами от единицы до тысячи. Создать мнемоническое дерево из сотни объектов и переставить их в обратном порядке, вернуть к изначальной последовательности, переставить каждый третий элемент, переставить все элементы, переставить все элементы, содержащие букву Т, переставить элементы, попадающие в ритм его сердца.
 Но он не мог обманывать себя. Скоро он будет изгнан.
 Элизар вернулся из соседней комнаты, где заседал Круг. Энергия, которую он демонстрировал ранее, во время допроса, испарилась. Элизар ловил ртом воздух, и своей здоровой рукой прижимал к боку раненую.
 – Мне объявили внушение, – сказал он.
 Гален поднялся.
 – Прости, это я виноват.
 Темно-синие глаза Элизара уставились на Галена.
 – Я вел себя сумасбродно. Я не должен был говорить… того, что наговорил и как наговорил.
 – Понимаю. Мне хотелось бы в это верить.
 – Я знаю такие вещи, Гален, какие мне не положено знать, и не могу ни с кем поделиться своим знанием, – Элизар оглянулся на полог позади себя. – Если бы ты знал то, что известно мне, если бы ты обладал моими возможностями, ты сделал бы то же самое.
 – И что же ты делаешь?
 Элизар отвел взгляд, пожал плечами.
 – Пытаюсь спасти нас всех.
 На поверхности полога загорелась руна, обозначающая имя Галена. Гален двинулся к соседней комнате.
 – Моя очередь. Какое бы решение они не приняли, благодарю тебя за твою просьбу о снисхождении. Это было благородно с твоей стороны.
 Элизар ответил, стоя к нему спиной.
 – Ты помнишь, как мы мечтали о том, как отправимся навстречу великим приключениям, совершим геройские подвиги?
 – Мы должны были отправиться как друзья.
 – Я понял сейчас, Гален, что цель некоторых приключений – не поиски какого-то нового, большого блага. Их цель – спасти столько, сколько удастся спасти до того, как все будет потеряно. И заниматься некоторыми поисками человек должен в одиночку. Хотелось бы, чтобы все вышло иначе, – Элизар вздохнул и повернулся лицом к Галену. – Прости меня за то, что я обозвал тебя техником. Я знаю, что ты не ищешь могущества для себя. Я…, – он покачал головой. – Это не важно. Не важно.
 Тяжело шагая, Элизар вышел через проход в дальней стене палатки.
 Гален прошел под горевшей огнем руной для того, чтобы предстать перед Кругом. Он снова оказался в огромном амфитеатре, в том месте, где изначально собирался Круг. На стенах амфитеатра горели руны Кодекса. Каменные ярусы поднимались вверх и скрывались в тени. Гален испытывал благоговение оттого, что находился в этом месте, перед великими магами. Но причина, по которой он здесь оказался, вызывала у Галена стыд. Он не сумел жить по законам Кодекса.
 Круг возвышался над ним, Элрик сидел дальше всех с правой стороны. Гален заставил себя взглянуть в глаза Элрику и остальным членам Круга: Инг-Ради, Келлу, Блейлоку, Херазад. Эти пятеро были лучшими среди магов. Они совершили великие подвиги, раскрыли сокровенные тайны, вели магов к миру и познанию. Он не достоин быть одним из них.
 Гален не смог прочитать никаких эмоций на их лицах. Он сосредоточился на том, чтобы контролировать свой голос, заставить его звучать ровно.
 – Если мне будет позволено, я хотел бы кое-что сказать.
 Когда объявят об изгнании, ему будет запрещено говорить.
 – Мы не станем слушать мольбы о пощаде, – произнес Келл.
 – Мне не о чем умолять. Я буду краток.
 Келл кивнул:
 – Хорошо, говори.
 – Я приношу свои извинения техномагам и Кругу за то, что я не сумел жить согласно Кодексу. Техномаги благородны и добры, они носители красоты и таинства. Я недостоин того, чтобы оставаться среди них. Я прошу извинения за то, что отнял у Круга столько времени, и ценю мудрость, с которой вы пришли к решению этой проблемы. Я с благодарностью приму ваше решение. Самые глубокие извинения я приношу моему учителю, Элрику, который дал мне все, о чем только ученик…  или сын… может просить.
 Гален глубоко вздохнул, стараясь контролировать свой голос, и взглянул в глаза Элрику.
 – Как бы я хотел оказаться более достойным учеником. Как бы я хотел не подводить вас. Мой поступок бросает тень только на меня. Если бы я мог вернуть вам все то время, которое я у вас отнял, я бы это сделал.
 Гален поклонился, потом заставил себя стоять ровно и спокойно. Он выслушает их решение и уйдет.
 Лицо Элрика было строгим: вероятно, он счел слова Галена неподобающими.
 Келл заставил себя подняться на ноги. Хотя он был стар, его черную кожу испещряли морщины, а плечи сгорбились, он, тем не менее, держался, как подобает великому лидеру. Его могучая фигура, казалось, источала властность, а короткая белая накидка поверх балахона добавляла ему внушительности. Он энергично заговорил:
 – Первая заповедь Кодекса техномагов – солидарность. Именно ради солидарности мы собираемся вместе, объединенные общим предназначением, общими идеалами, общими целями. Мы стремимся к пониманию, к созиданию красоты и таинства, стремимся творить благо. Если наше единство нарушится, если мы погрязнем в драках друг с другом, то наши цели затеряются среди воцарившейся анархии.
 Ты атаковал мага, не разобравшись в его намерениях. Ты ударил из страха, а не утратив контроль. Маг должен быть хозяином своего биотека, хозяином своего могущества. Он должен все время контролировать биотек. Лишь сохраняя контроль, ты сможешь творить благо, как гласит последняя заповедь Кодекса. Кем ты являешься, если не творишь благо?
 Пристальный взгляд Келла, казалось, прожигал Галена насквозь, казалось, Келл знает о нем то, чего Гален сам о себе не знал. Очень неприятное ощущение.
 – Ты вел себя опрометчиво, – продолжал Келл. – Ты использовал свой кризалис в отсутствие наставника. Ты атаковал другого мага безо всяких провокаций с его стороны. Ты наложил заклинание, которое тебе было запрещено использовать. Ты ранил мага. Ты нарушил Кодекс.
 Но нанесенный тобой вред мог быть намного более серьезным. Конечный результат действия использованного тобой заклинания остается для нас тайной, но его разрушительная сила обладает огромным потенциалом. Ты мог уничтожить нас всех, уничтожить всё всего лишь одной своей импульсивной атакой.
 Тебе запрещается использовать твое заклинание уничтожения. Тебе запрещается рассказывать кому-либо, кроме членов Круга о том, как это заклинание накладывается.
 Если в дальнейшем мы обнаружим свидетельства, подтверждающие такое твое поведение, мы будем действовать без промедления и разбирательств. Твои имплантанты будут удалены.
 Келл сделал паузу, давая прочувствовать значимость своих слов.
 – Ты понял?
 Его не выгонят. Он не мог в это поверить. Они предоставили ему еще один шанс. Еще один шанс стать магом.
 Элрик сурово взглянул на него.
 – Да, – ответил Гален, – я понял.
 – За твое поведение Круг объявляет тебе выговор. Ты пал в наших глазах. Ты опозорен. Мы разочарованы твоим вопиющим нарушением Кодекса и разгневаны твоим безрассудством. Не испытывай больше нашего терпения.
 Гален чувствовал себя так, будто снова вернулся к жизни. Он был изумлен великодушием, проявленным Кругом, и поклялся оправдать их доверие.
 – Этого не повторится, – произнес Гален. – Неважно, что может случиться, я больше никогда не подведу вас.
 Гален чувствовал, будто он плывет, отделившись от своего тела, в ночном тумане. Он был истощен двухдневным постом и ощущал необыкновенную легкость в мыслях. Но он находился здесь, на церемонии Становления, к которой он стремился всю свою жизнь.
 Они сидели вокруг магического огня: все ученики, прошедшие стадию кризалиса и готовые стать магами. Свет отражался на их лицах: полных надежды, решительных, испуганных, одухотворенных. Этой ночью они все по очереди зададут вопросы друг другу. Ответы на эти вопросы определят, кто они такие в качестве техномагов.
 Заглушая ровный шум прибоя, Элизар заявил, что пора начинать. Он повернулся влево, к Галену, и первым задал вопрос:
 – Кто ты?
 – Гален.
 Гален осторожно визуализировал уравнение, почувствовал, как кризалис эхом ответил на его команду. Поднял руку и начертил в воздухе огненную руну, обозначавшую его имя.
 – Что ты такое?
 – Я – техномаг.
 Он заставил руну, обозначавшую его имя, превратиться в руну, символизирующую магов.
 – Что такое техномаг?
 За прошедшие годы он множество раз прорепетировал свои ответы.
 – Техномаг – тот, кто превращает науку в магию. Тот, кто знает все, что можно познать. Тот, кто не уничтожает. Тот, кто поддерживает иллюзии, кто хранит тайну. Обособленный клан, древнее братство, зародившееся в стремлении к познанию, подчиняющееся дисциплине, достигшее высот в техномагии.
 – Почему ты стал техномагом?
 На этот вопрос каждый должен был дать ответ самостоятельно, и поэтому, он был самым трудным для Галена.
 Элрик задавал ему этот вопрос и ответ Галена – продолжать дело древних – ему не понравился. Элрик заявил, что Гален должен найти свой собственный путь. Но попытка Галена найти что-то оригинальное закончилась провалом, и у него не было иного ответа:
 – Чтобы чтить и хранить традиции древних. Посвятить свою жизнь изучению их наследия и стараться продолжить начатое ими. Овладеть биотеком. Творить благо там, где могу.
 Он повернулся влево, к Изабель. Она нервно улыбнулась.
 – Кто ты? – спросил Гален.
 Он задавал положенные вопросы, а она давала соответствующие ответы. Но Галену было любопытно, как она ответит на последний вопрос.
 – Почему ты стала техномагом?
 Изабель уверенно выпрямилась, подняла брови:
 – Чтобы проникнуть в тайну магии, увидеть ее полной и неприкрашенной, показать, что императору не нужно носить магические одежды, чтобы внушать преданность и поклонение.
 Каждый из них задавал эти вопросы своему соседу, и каждый отвечал, ради чего он собирается стать техномагом.
 Карвин улыбнулась:
 – Порождать радость и чудо, таинство и откровение.
 Гауэн положил руки на сердце и поклонился:
 – Быть хранителем великого благословения таратимудов. Чтить их имя и охранять их благодеяния.
 Фед оглядел круг и пожал плечами:
 – Сделать остальных хорошо выглядящими.
 Гауэн неодобрительно хрюкнул, по мнению Галена, в точности, как его учитель – Блейлок.
 Разил закрыла глаза:
 – Утолить потребности биотека.
 Элизар вытер губы и внимательно всмотрелся в огонь:
 – Изменить ход событий в наступающие темные времена. Открыть истинную мощь техномагов и помочь им достигнуть эпохи всеобщего поклонения.
 Пять сотен магов собрались, выстроившись спиралью, внутри обширного круга из каменных валунов, отмечавших границы места силы Элрика. Хотя на этот счет не существовало никакого формального правила, самые молодые маги образовывали внешние витки спирали, старейшие же находились в центре. Один за другим, начиная с молодых, каждый громко произносил свой девиз, а остальные молча слушали. Они снова отвечали на вопросы, с которыми были вынуждены постоянно сталкиваться, на вопросы, в ответы на которые постоянно вносила поправки жизнь.
 Элрик стоял почти в центре спирали и думал о Галене, находящимся сейчас в таком же круге. Гордость переполняла его сердце. Утром Гален станет магом.
 Наконец, очередь дошла до него. Блейлок задавал ему вопросы, он отвечал, глядя поверх голов магов, которых он считал своей большой семьей: своими коллегами, своим духовным орденом, своей национальностью, своей расой.
 – Использовать свое могущество во благо по собственному усмотрению. Отвергать тех, кто пытается использовать меня во зло. Хранить знания техномагов и защищать это братство, среди которого я обрел дом и цель жизни.
 Рядом с Элриком стоял Олвин, чьи ответы всегда были оригинальными:
 – Помогать тем, кто этого заслуживает, вбивать разум в тех, кто просит об этом, наказывать тех, кто этого требует. Дурачить глупцов, путать запутавшихся, защищать права праведников, а в целом – быть занудой.
 Келл последним отвечал на вопросы, его глубокий голос грохотал над собравшимися магами:
 – Отдать сердце, разум, душу и биотек служению нашему великому братству. Непрестанно продолжать поиски знания во вселенной тайн. Почитать Кодекс превыше всего. Делать все, чтобы наше будущее было безопасным.
 Элрик осознал, что последней фразы он раньше не слышал.


* * *

 Гален сидел, расслабленно положив руки на колени, на краю утеса, утопавшем в тумане. Позади него светящиеся шары Элрика тускло освещали пространство, их свет, мерцая, отражался от влажного мха и обнаженных прибрежных скал. Перед глазами Галена проплывали бледные, призрачные пятна тумана.
 После того, как ученики ответили на все вопросы, они разошлись. Каждый направился куда-то в ночь, чтобы там, в одиночестве, медитировать и ждать. Ждать мага, который должен прийти, взяться за кризалис ученика и устроить ему испытание. Элрик ничего не рассказывал ему о характере испытаний, и Гален понятия не имел, чего ему ожидать. Он лишь слышал о том, что они являлись не испытанием способностей мага, а проверкой его характера. Олвин говорил, что они часто помогали магу определиться в своем будущем и в своем предназначении. За всю историю магов несколько учеников не выдержали испытания. Гален знал только об одном таком, Тиларе, который был изгнан после своего провала. Но после инцидента с Элизаром Гален не хотел допустить даже малейшей ошибки.
 Беспокойство Галена приглушила усталость, хотя, выполнив короткое упражнение на сосредоточение, он быстро вошел в состояние медитации. Он сливался с переменчивыми клубами тумана, с ритмичным шумом волн. Туман блестел в тусклом свете и казалось, что он того и гляди заговорит с Галеном. Потом туман отступил, и перед Галеном возник стол. На столе лежал черный, прямоугольный электронный блокнот. На его экране желтым светом горело сообщение. Блокнот, казалось, раздулся от важности, как будто хранил какой-то огромный секрет, одновременно и пугавший и притягивавший Галена. Секрет, касавшийся его самого. Раскроешь его – и все изменится навсегда.
 Как только Гален осознал глубинное значение происходящего, он понял, что в действительности с ним происходит. Маг испытывал его, стимулируя височные доли мозга. При подобной стимуляции возникали поразительно яркие, эмоционально окрашенные видения. Гален читал о заклинании, необходимом для этого, и, по его просьбе, Элрик вкратце продемонстрировал ему действие такого заклинания. Гален узнал этот ощущение: как будто действительность становится ярче, фантастическое ощущение важности происходящего. Однако оттого, что он понял смысл происходящего, видение ни на йоту не стало менее реальным.
 Гален подошел к столу, взял электронный блокнот. Горевшие желтым цветом слова врезались в его разум. «Прятаться от других – искусство магии. Прятаться от самого себя – глупость».
 Слова несли в себе откровение. Мудрость, которой он избегал всю свою жизнь. Он прятался от самого себя. Гален не знал, всегда ли он был таким, но, с тех пор, как он себя помнил, он поступал именно так. Он читал, учился, тренировался. Делал все, как ему говорили. Сосредотачивался на настоящем, старался не вспоминать прошлого, не заглядывать в будущее, не видеть всей панорамы, которая могла бы ему открыться, выйди он за рамки.
 Иногда он расстраивался или боялся, но те эмоции ощущались, как послания из далекой галактики, как слабые намеки на неисследованное пространство, скрывающееся глубоко внутри него. Гален предпочитал не заглядывать глубоко, не обращать внимания на эти сигналы, приходящие издалека, старался оставаться спокойным, пока это не пройдет. Он заставлял себя успокоиться так, чтобы эти сигналы не могли найти его, сигналы, посылаемые им самим самому себе. Он не хотел слушать их.
 Он прятался от самого себя.
 Электронный блокнот шлепнулся на стол. Гален держал его в руках, но прибор прошел сквозь его руки, сквозь его пальцы, будто был призраком. Он поднес руки поближе друг к другу, и тут его плоть начала бледнеть, растворяться в тумане. Он потерял тело, потерял материальную форму.
 Гален закричал, но у него не было рта, не было голоса. Он слишком хорошо прятался от себя самого. Он потерялся.
 Позади стола возник протяженный серый коридор. Он понесся по коридору в поисках своего тела. Коридор окончился Т-образной развилкой, предлагавшей ему на выбор два пути. Развилка была отмечена руной, обозначавшей невежество. Гален выбрал правый коридор, помчался вперед. Следующая развилка предложила три дороги, последующая – четыре. Гален выбирал направления, не задумываясь, он спешил: запутанный лабиринт поглощал его. Завернув за угол, Гален заметил промелькнувшую впереди фигуру в балахоне, с накинутым на голову капюшоном. Фигура завернула за угол. Гален бросился вперед, но, когда он добежал до угла, фигура уже скрылась дальше по коридору. Он устремился вперед, пытаясь снова увидеть незнакомца.
 Коридоры становились все более запутанными, лабиринт разветвлялся и занимал уже не один уровень – коридоры расходились теперь не только в стороны, но и вели вверх и вниз на разные этажи. В очередной раз завернув за угол, Гален снова краем глаза заметил фигуру в черном балахоне. Заметил лишь для того, чтобы опять потерять ее на следующем повороте. Гален заставил себя успокоиться, прекратить паниковать. Рассудок говорил ему, что если он будет продолжать действовать таким образом, то никогда не поймает незнакомца в балахоне. Если у него нет тела, то лабиринту его не удержать. Он устремился вверх, преодолел бессчетные уровни лабиринта и вырвался из него. Во время своего полета Гален понял, что именно находится под ним – микросхема. Коридоры лабиринта были дорожками схемы. Каким-то образом Гален мог видеть сквозь многочисленные серые уровни проходы, испещряющие ее внутренности, горевшие золотым светом. В одном из проходов он заметил бегущую крошечную фигурку в черном балахоне.
 Гален понял, что незнакомец тоже потерялся. И что он боится. Они больше не могли прятаться друг от друга.
 Гален внезапно, непостижимым образом, как бывает только во сне, понял, что может воздействовать на проходы внутри схемы. Он заблокировал коридор перед черной фигурой, а когда тот повернул назад, заблокировал и этот путь. Потом он полетел вниз, сквозь множество уровней, туда, где стоял незнакомец.
 Незнакомец, оказавшийся напротив него, откинул капюшон. Это был Келл, только в возрасте Галена и с волосами. Взгляд темных глаз Келла пронизывал Галена.
 – Ты не такой, как мы.
 Гулкое эхо придало его словам еще большую значимость.
 Хотя Гален не имел ни тела, ни голоса, он понял, что может сейчас говорить.
 – Я еще недостаточно искусен. Мне не хватает контроля. Мне не хватает оригинальности. Мне никогда не сравниться с вами.
 – Все заклинания мага должны быть продолжением его самого. Они должны раскрывать, выражать и наполнять его. Ты прячешься за своими заклинаниями. Строишь их правильными рядами для того, чтобы не позволить частичке себя запачкать их. Точно так же ты строишь свои мысли, держишь их в узде. Ты так хорошо спрятался, что еще чуть-чуть, и ты мог бы потеряться окончательно. Ты стал этими правильными проходами и местами, в которые они ведут. Но ты этого не осознаешь. Ты не знаешь, кто ты, и потому не знаешь, что ты такое и зачем ты живешь.
 Келл шагнул к нему, он стал выше и шире.
 – Кто ты, Гален?
 В том месте, где должен был бы находиться ответ, Гален ощущал лишь великую пустоту. Вопрос эхом отдавался в этой пустоте. Он должен заполнить ее:
 – Я – ученик. Я учусь…
 – Но завтра ты уже не будешь учеником. Ты пройдешь обряд посвящения. С завтрашнего дня ты уже не будешь изучать жизнь, ты будешь жить ею. Кем ты будешь тогда?
 – Я – техномаг.
 Келл приблизился еще на шаг, теперь его фигура была огромной, Гален был по сравнению с ним карликом.
 – Роль.
 – Я – Гален.
 – Имя.
 Келл подошел еще ближе. Все, что мог видеть сейчас Гален, это недовольное лицо Келла, занимающее все поле зрения Галена.
 – Я тот, кто желал быть целителем и не сумел им стать.
 Келл кивнул.
 – И кто же ты теперь?
 Его голос разносился по коридору.
 – Я – искатель.
 – И что же ты нашел?
 Гален был не в состоянии думать.
 – Многое.
 – Что ты нашел?
 – Я изучал наследие Вирден.
 – Что ты нашел?
 Снова прозвучал вопрос.
 – Я научился контролировать сферы.
 – Что ты нашел?
 – Вывел прогрессию заклинаний.
 – И что же ты нашел?
 Подобно обуху по голове, на него обрушилось понимание. Он нашел всего одну важную вещь. Единственную, которая заслонила все остальное в его жизни.
 – Я нашел тайну уничтожения.
 – И кем тебя сделал этот секрет? Кто ты?
 – Я – техномаг, обладающий тайной уничтожения. Тайной, которая никогда не может быть использована.
 Тело Келла поблекло и растворилось в тумане. Гален взглянул вниз и обнаружил свое собственное тело, формирующееся из тумана. Его руки сначала стали белыми, потом приобрели цвет и материальность. Голос Келла гремел в коридоре:
 – Заруби это себе на носу, мальчик.
 Гален осознал, что стоит вместе с остальными учениками, выстроившимися широким кругом. Он знал, что не спал, но не понимал, как здесь оказался. По выражениям лиц остальных – Элизара, Разил, Карвин, Гауэна, Феда, Изабель, – он догадался, что они испытывают те же самые чувства.
 Они находились внутри обширного каменного кольца Элрика. Камни соединялись между собой сияющими ярко-зелеными энергетическими потоками. Позади каждого ученика стоял его учитель. Гален узнал твердую хватку Элрика на своем кризалисе. Осмотрелся, проверяя, все ли пятнадцать учеников находятся сейчас здесь. Все.
 Каким-то образом он понял, что пришло время произнести слова Кодекса. Они заговорили одновременно:
 – Солидарность.
 Гален закрыл глаза и визуализировал необходимое уравнение. Огненная руна, обозначавшая солидарность на языке таратимудов, вспыхнула в воздухе перед ним.
 Заставил руну переместиться к центру круга, где она присоединилась к рунам, созданным остальными учениками.
 – Скрытность.
 Он снова создал руну и отправил ее в центр круга.
 – Таинство.
 Руны сплетались между собой, образуя замысловатый шар, наполненный энергией.
 – Магия.
 Оранжево-красное свечение рун усилилось. Галену пришлось сощуриться.
 – Наука.
 Сейчас Гален уже не мог разглядеть за слепящим огненным шаром противоположной части круга. Его сердце бешено забилось.
 – Знание.
 Сквозь него волной адреналина прокатилось ощущение красоты жизни мага, жизни в соответствии с Кодексом. Он не желал ничего, кроме этого. Ничего, кроме того, чтобы оказаться достойным этой жизни.
 – Благо.
 Изучая язык таратимудов, Гален обнаружил, что в нем отсутствовала руна, обозначающая благо, хотя знали об этом, кроме него, наверное, немногие. Та руна, которую маги использовали для обозначения понятия «благо», на самом деле означала полезность. Гален создал руну, послал ее в центр круга.
 Свет усилился до такой степени, что он был вынужден закрыть глаза.
 Сквозь неплотно сомкнутые веки Гален наблюдал, как замысловатый энергетический шар взлетел над их головами. Келл управлял им.
 – Разделение, – скомандовал ему Элрик.
 Гален визуализировал уравнение, разрывавшее связь с кризалисом. Кризалис эхом ответил на команду, потом затих. Элрик снял его.
 Проносив кризалис два дня, не снимая, Гален почувствовал себя без него ущербным, как будто лишился конечности или органа. Прищурив глаза, Гален наблюдал за тем, как Элрик и остальные учителя вынесли кризалисы из круга. Для того чтобы они могли пройти через энергетическое кольцо, соединяющее камни, образовался портал, закрывшийся позади них.
 Пришло время пройти обряд очищения Кодексом, который они выбрали. Они снова заговорили:
 – Солидарность.
 Из огненного шара над их головами вырвался сноп огня, окутав их. Огонь обрушился на тело Галена подобно раскаленной лаве, обжигая его. Гален судорожно вздохнул. Некоторые вскрикнули. Гален почувствовал, что огонь сжег его одежду и ботинки. Они исчезли бесследно. Гален заставил себя собраться.
 – Скрытность.
 Второй поток огня обрушился на них. Жар сверху вниз пронесся по телу Галена, спалил волосы с его головы и тела. Гален задыхался.
 – Таинство.
 Верхний слой его кожи исчез. Кто-то закричал.
 – Магия.
 Огонь выжигал полосы на еще остававшейся коже Галена.
 – Наука.
 На этот раз одновременно закричало несколько человек. Обожженная плоть Галена затрепетала.
 – Знание.
 Либо больше никто не кричал, либо Гален больше не мог слышать. Он сосредоточился на том, чтобы стоять прямо, чтобы заставить свои обожженные губы произнести последнее слово.
 – Благо.
 Поток огня обрушился на них в последний раз.
 В зеленом огненном кольце снова открылся портал. Ученики по одному, друг за другом, вытягиваясь в ряд, двинулись туда. Пройдя портал, Гален понял, что находится на тропе, по обеим сторонам которой стояли маги. Тропа вела в стоявшую отдельно от других палатку, которой он до этого не видел. Там произойдет его трансформация.
 Внутри палатки было темно. Войдя туда, Гален обнаружил, что остался один. Казалось, ни впереди него, ни сзади никого не было. В дальней от него части палатки возник светящийся шар. Шар осветил стол из темного горного хрусталя.
 В слабом свете Гален разглядел у входа несколько канистр. Канистры были меньше тех, в которых хранились кризалисы: примерно два фута в высоту и один в ширину. Все канистры имели внешнюю оболочку опалового цвета, украшенную выгравированными на ней рунами. Должно быть, так Круг хранил имплантанты после их изготовления. Гален изумился тому, что нечто столь сложное и могущественное оказалось таким маленьким.
 Гален подошел к столу и пощупал его рукой. Поверхность ошпарила холодом его обожженную кожу. Видимо, он должен лечь на стол. Гален опустился на него. Как только его спина коснулась поверхности, он почувствовал, как будто невидимая рука с огромной силой прижала его к столу. Он оказался распростертым на холодной поверхности. Гален судорожно дышал. Он не мог двинуться. И под таким давлением его легкие не могли нормально работать.
 Свет над ним потух. В тишине раздавалось лишь его тяжелое дыхание. Тьму над ним прорезала огненная полоса, превратившаяся затем в руну, обозначающую солидарность. Руна опускалась вниз до тех пор, пока не зависла прямо над ним. Она была размером с его тело. От жара его кожа заболела еще сильнее. Гален попытался повернуть голову, чтобы не смотреть на руну, но он не мог шевельнуться.
 Потом руна начала разворачиваться в огненную полосу. Огонь хлестнул в стороны и вниз, прожигая его плечо. Гален закричал.
 Огонь прожигал в его руке дорожку микроскопической толщины. Дойдя до запястья, дорожка разделилась на три, прорезавшие его большой, указательный и средний пальцы до самых кончиков. Три огненных лезвия поднялись и снова погрузились в кончики пальцев его второй руки, поднялись по ней к плечу, проделывая операцию, аналогичную предыдущей. Дыхание Галена участилось. Огонь поднялся вверх и потух.
 Гален лежал в темноте, перед его глазами плясали огненные полосы, и ждал появления следующей руны. Он не знал, выдержит ли еще шесть. Вспомнилась мрачная шутка Феда:  «Если бы это было безболезненно, то каждый захотел бы этого, не так ли?» Сейчас Фед испытывал то же самое, что и он.
 Если Фед сможет это выдержать, то и он сможет.
 Однако, пока он лежал во тьме, что-то тихо шурша, скользнуло по его обожженному плечу. Гален дернулся, но его мышцы ничего не смогли противопоставить силе, прижимавшей его к столу. Что-то тонкое, ледяное и влажное проникло в крошечные, прожженные огнем отверстия. Это нечто проникало все глубже и глубже в его тело, вызывая ощущение тупого покалывания, похожего на гусиные щипки, которое распространилось вниз по руке. Вслед за этим нечто с плеча Галена стало погружаться в отверстия, то сжимаясь, то растягиваясь. Это своеобразное движение распространилось до бицепса, потом до локтя, неся с собой ощущение холода.
 То же самое коснулось другого плеча, проникло внутрь тела. Это было совсем не похоже на то, что Гален чувствовал, когда переходил на стадию кризалиса. Тогда ему у основания черепа был вживлен имплантант. Во время процедуры он спал, и, проснувшись, ощущал лишь смутную боль в голове. Он никогда раньше не чувствовал внутри себя что-то еще, что-то чужое.
 Новые имплантанты должны будут вступить в контакт с теми, что уже находились в его теле, и получить доступ ко всей информации, которая собиралась в течение всего времени его пребывания на стадии кризалиса. Однако ощущения от новых имплантантов были иными. То, что сейчас двигалось внутри него, не являлось его частью, было чуждым. Оно не принадлежало ему.
 Наконец, оба ледяных червяка разделились на три и добрались до кончиков пальцев Галена. Их движение замедлилось, прекратилось. Предплечья и кисти покалывало от холода. Теперь биотек находился внутри него, ожидая чего-то.
 В воздухе над Галеном возникла огненная полоса и превратилась в руну, обозначавшую скрытность. Сила, прижимавшая его к столу, внезапно исчезла. Гален задышал глубоко и неровно. Он почти поддался неодолимому желанию убежать, хотя чувствовал себя слишком слабым, чтобы двигаться. Они предоставляли ему возможность уйти, или это было очередным испытанием?
 Руна опустилась и превратилась в огненное лезвие, край этого лезвия приблизился, готовый вонзиться в него. Гален понял, чего от него хотят. Упираясь онемевшими пальцами, он перевернулся на живот, и снова могучая сила прижала его к столу. Огонь снова опалил его.
 С каждой следующей руной Кодекса все повторялось заново. Гален, прижатый к столу, задыхался и смотрел на изображения рун, отражавшихся на поверхности стола. Огонь прожег двойные туннели вдоль плеч по спине, по одному вдоль позвоночника с обеих сторон, и по четыре отверстия с каждой стороны у основания черепа, проникшие ему в мозг.
 Всякий раз после образования туннеля, ледяная, влажная, тонкая струя биотека проникала в его тело; то сжимаясь, то растягиваясь, прокладывала себе дорогу внутрь; растягивала кожу на его спине, выпуская тонкие, похожие на иглы, шипы, шла вниз вдоль позвоночника; по замысловатой спирали холодом вползала в его мозг, устраиваясь там, делая его тело своим домом.
 Потом Гален что-то почувствовал: отголосок эха, отдаленно напоминающий то, что он чувствовал, когда носил кризалис. Чувство отвращения Галена эхом вернулось к нему.
 Давление на него уменьшилось, и голова Галена облегченно склонилась набок. Его тело онемело.
 Он был не тем, кем был раньше. Он больше не был самим собой. Он стал чем-то, состоящим частично из него и частично из чего-то другого.
 Он стал техномагом.




 ДЕКАБРЬ 2258 ГОДА



 Глава 7

 Гален сидел в своей комнате, сгорбившись над экраном, раскачиваясь взад-вперед и потирая рукой лысую голову. Он никогда не думал, что отсутствие волос может вызывать такое странное ощущение. Не только голова Галена стала лысой, все его тело лишилось волос. Из-за этого он чувствовал себя голым и уязвимым. Прикосновение ткани балахона к телу раздражало его. Вероятно, одной из причин такой раздражительности являлось то, что его кожа до сих пор не совсем зажила после инициации.
 Самые глубокие раны были залечены Кругом сразу после имплантации биотека. Оставшиеся быстро заживали под действием органелл, вырабатывавшихся теперь его биотеком. Галену было сказано, что волосы начнут расти уже через несколько дней. Он собирался регулярно брить голову в память об обряде посвящения, через который он прошел и в знак уважения к Кодексу, который этот обряд воплощал. Тем не менее, он был бы рад восстановлению волос на теле.
 Однако он боялся, что даже после этого не будет чувствовать себя так, как прежде. После посвящения его собственное тело стало для него чужим. Он-то думал, что имплантанты работают только при наложении заклинаний. Но оказалось, что любое действие, будь то дыхание, ходьба или жевание теперь ощущалось как-то иначе. Гален не мог описать своих ощущений. Он чувствовал, что его тело изменилось, ощущал возбуждающее действие энергии, бурлящей глубоко внутри него. Ощущения были беспокоящими, дезориентирующими. Поэтому Гален до сих пор оставался дома, хотя был уже здоров. Он не ощущал себя хозяином своего тела. Гален знал, что его организм приспосабливается к биотеку, но сам процесс приспособления вызывал дискомфорт. Со времени посвящения его преследовало неприятное ощущение: биотек проникает в его тело, погружаясь в него все глубже и глубже. Такое вторжение напомнило ему удар жала Джаб, откладывание ею яиц, и вирус, которым она при этом заражала жертву. Он представил, как сейчас вирус размножается, заражая его, яйца начинают развиваться, выпускать извивающиеся личинки, быстро двигающиеся по его организму.
 Гален взглянул на канистру, стоящую на его рабочем столе. В канистре плавал кризалис, серебристый, с желтыми пятнышками. Он, казалось, чего-то ждал. Кризалис приспособился к его организму. И сейчас мог служить дополнительным резервом биотека, связывающим его тело с разнообразными системами, построенными с применением менее сложной технологии, такими как корабль, место силы, посох. Как будто из его тела удалили орган, но, тем не менее, связь с ним сохранилась. Где бы ни находился кризалис, там будет и Гален.
 И что-то новое было вживлено в его тело. Из данных, собранных старым имплантантом, находившемся у основания черепа, биотек получил информацию об организме, стиле мышления, языке заклинаний. Биотек разрастался, вплетался в различные органы, соединялся с ними, становился частью Галена. Биотек невозможно было снять и закрыть в канистре. Биотек не являлся чем-то, к чему Гален мог получить доступ только под наблюдением Элрика. Биотек был в нем сейчас и останется там до конца его жизни, готовый в любой момент исполнить любой его приказ. Элрик говорил ему об этом, но раньше Гален не понимал, что это будет означать в действительности.
 Он взял с полки маленькое, квадратное зеркальце. Снял балахон с одного плеча. По мере развития биотека кожа на его спине вдоль лопаток и позвоночника должна будет обесцветиться в тех местах, где биотек близко подходил к коже. Гален наблюдал подобное у Элрика: замысловатый пунктирный узор коричневого цвета, очень похожий на искусно сделанную татуировку. Гален поднес зеркальце к спине, повернул голову так, чтобы видеть изображение в зеркале. Кожа пока не сильно обесцветилась, но замысловатый узор уже образовался. Гален наклонил зеркальце и увидел узор, спускающийся вдоль всего позвоночника.
 После имплантации биотека он еще не наложил ни одного заклинания. Гален убеждал себя, что в этом нет необходимости, но правда заключалась в том, что ему не хотелось будить биотек.
 Странно, но Элрик не требовал от него ни использовать биотек, ни возвращаться на ассамблею. Если бы Гален не знал его настолько хорошо, то мог бы подумать, что Элрик бросил его обучение. После нападения на Элизара Гален боялся, что их отношениям придет конец. Хотя Круг и предоставил ему еще один шанс, Гален знал, что очень сильно разочаровал Элрика. Гален не знал, считает ли Элрик, что он достоин того, чтобы тот учил или заботился о нем.
 Однако Элрик следил за восстановлением Галена, как будто ничего не изменилось. Ежедневно, поздним вечером, выполнив свои ежедневные обязанности на ассамблее, Элрик неотступно заставлял его часами проделывать упражнения на сосредоточение, призванные улучшить его ментальную дисциплину и контроль.
 Днем Элрик удивлял его тестами, различными сбивающими с толку приемами, проверяя его способность контролировать свои порывы. Например, бросал в него что-нибудь: иногда иллюзорные предметы, а иногда настоящие, чтобы проверить его реакцию. Постоянные тренировки позволили Галену вновь обрести уверенность. Элрик все еще хочет учить его. Элрик дает ему еще один шанс. Гален был полон решимости больше не разочаровывать своего наставника.
 Дабы доказать, что он достоин второго шанса, Гален больше никогда не должен использовать заклинание уничтожения. После того, как Гален наложил это заклинание в тренировочном зале, у него и в мыслях не было снова применить его. Он думал, что рассудок не позволит ему сделать что-то настолько глупое. Однако рассудок в какую-то долю секунды не сработал. Он действовал инстинктивно.
 Гален думал, что заклинание не имело отношения к нему лично, что оно просто выведено логическим путем. Однако слова Келла были правдой, и Гален не мог прятаться от нее, как бы сильно ему того ни хотелось. Его мысли двигались узкими выверенными тропинками. Его методичный язык заклинаний являлся отражением этого стиля мышления, отражением его самого. Заклинание, полученное с помощью этого языка, тоже отражало его личность. А применение подобного заклинания выявило, наконец, того, кем он был. Человеком, напавшим на друга. Тем, кто готов нанести удар ошеломляющей мощи. Тем, чьим основным инстинктом было убивать.
 Неугомонная энергия биотека бурлила внутри него. Гален вернулся к столу, пытаясь игнорировать ее, заняться своей работой по переводу некоторых новых заклинаний. Но возбуждение внутри не позволяло ему сосредоточиться. Биотек рос.
 Спустя несколько мгновений он заметил заглядывающую в его окно Фа. Гален почувствовал облегчение оттого, что его отвлекли. Все еще глядя на экран, он тихонько опустил руку под стол, нащупал прикрепленный им там небольшой мешочек и вытащил маленькую безделушку.
 – Ты знаешь, что случается с теми, кто подглядывает за техномагом в окно?
 – Их приглашают войти.
 Гален повернулся и ободряюще кивнул. Она осталась снаружи, сжимая толстыми пальцами подоконник. Гален впервые видел Фа после того, как напал на Элизара. Похоже, она до сих пор боялась его, однако все-таки пришла.
 Гален подошел к окну и скривился от солнечного света. При каждом движении он как-то странно ощущал свое тело: оно казалось чужим.
 – Что у тебя там?
 Он провел рукой у нее за ухом и вытащил безделушку.
 – Ах!
 – Какая миленькая, – сказал он, притворяясь, что видит это в первый раз. Вручил безделушку ей.
 Фа в смятении уставилась на его лысую голову, такого выражения на ее лице он никогда раньше не видел.
 – Тот человек, Элизар, который горел, – проговорил Гален, – с ним все будет в порядке. Я не хотел сделать ему больно. Я попросил у него прощения.
 Фа опустила глаза, кивнула. Галена осенило, что ему следовало бы навестить Элизара. В последний раз, когда им представилась возможность поговорить, Гален был убежден, что будет изгнан. Раз этого не произошло, подумал Гален, он должен удостовериться, что пропасть между ними исчезла. Ему хотелось бы вернуть друга, и, если какая-либо угроза магам действительно существует, то, возможно, Элизар расскажет ему. Может быть, Гален сможет помочь.
 Но сначала ему надо восстановить отношения с Фа. Угол книжного переплета выглядывал из большого кармана в передней части ее оранжевого свитера.
 – Почитаем твою книгу? – спросил Гален.
 Фа вытащила книгу, вручила ему. Это была ее любимая книга: «Мирм – самый пятнистый свуг». Он знал ее наизусть. Открыл потертый, ручной работы переплет и положил книгу на подоконнике между ними. Перевернул заглавную страницу, на которой красовалось нарисованное вручную изображение Мирм, нашел начало повествования.
 «Мирм был самым большим и самым пятнистым свугом во всем мире. Его окраска была…»
 – Гале! – Фа потянула его за рукав, указывая на туман за окном.
 Скользя над землей на летающей платформе, к ним приближалась Изабель. Она сидела на платформе, скрестив ноги, и держала корзинку. Платформа была больше, чем обычно, примерно метр на полтора, и походила на ковер-самолет: черный с вытканными на нем золотыми узорами. Края его колыхались на ветру. Гален не мог сказать точно, настоящий ли ковер или это была иллюзия. Положил книгу на подоконник. Его изумило то, что Изабель уже пользовалась своим биотеком.
 Она остановилась перед окном, не опуская ковер на землю.
 – Добрый день, – сказала она Фа, – меня зовут Изабель.
 Гален перевел ее слова Фа. Казалось, ковер заворожил Фа, и Галену пришлось ответить вместо нее.
 – Это Фа.
 Изабель кивнула. Она прекрасно выглядела без волос. Обритая голова особенно подчеркивала сияющие серые глаза, выступающие уши. Гален находил их очаровательными. Изабель, казалось, полностью восстановилась после инициации.
 – Я узнала, что ты еще не выходил из дома. Твое затворничество слишком затянулось, и я пришла, чтобы пригласить тебя, вместе с Фа, на пикник.
 Гален испытал облегчение оттого, что его нападение на Элизара не оттолкнуло ее от него. Казалось, ей хорошо с ним. Ему бы хотелось стряхнуть неловкость и почувствовать себя с ней так же комфортно. И больше всего на свете ему хотелось отправиться с ней.
 – Благодарю тебя за столь любезное приглашение. Но сначала мне надо зайти к Элизару. Я должен предложить ему свою помощь.
 – Элизар улетел, – ответила Изабель. – Сегодня утром. Он сказал Келлу что дома он сможет лучше восстановиться и попросил разрешения улететь пораньше.
 Гален не мог в это поверить. Элизар еще не предстал перед магами и не был формально принят ими, как один из них.
 – Но приветственная церемония…?
 – Знаю. Келл дал Элизару посох, который изготовил как подарок на посвящение. И отправил вместе с ним Разил – на случай, если Элизар устанет, пилотируя корабль.
 Прячась дома, Гален упустил возможность встретиться с Элизаром. Улетел ли он в гневе? Или же он улетел из-за опасности, о которой говорил? Он намеревался встретить ее в одиночку?
 – Я прихватила несколько жирных куриных крылышек для пикника, – продолжала Изабель. – Последний остававшийся у них десяток. Полагаю, что ты не откажешься.
 Хотя Фа не понимала слов Изабель, она определенно уловила общий смысл сказанного. Она отвела глаза от Изабель и взглянула на Галена полным надежды взглядом.
 – Тебе все равно нужно иногда выходить из дома, – сказала Изабель.
 Гален отодвинул Фа в сторону и полез через окно. Из-за биотека каждое движение вызывало у него неловкость и казалось неуклюжим.
 – Не уверен. Каждый, кого мне захочется увидеть, сам приходит к моему окну.
 Гален поднял Фа на ковер, потом забрался сам. Провел рукой по пламенеющему узору из черно-золотых солнц. Гален ощутил текстуру ковра – он не был иллюзорным. Гали-Гали первым сумел соединить летающую платформу с обыкновенным ковром. Такая платформа производила неподдельное ощущение волшебства.
 Изабель заставила платформу двигаться спокойно, и, для того, чтобы не испугать Фа, приподняла ее всего на метр над поверхностью. Фа стояла, наполовину согнувшись, подняв лицо вверх, бриз трепал пряди ее вьющихся волос. С помощью Галена Изабель расспросила ее, какое место лучше выбрать для пикника, и Фа указала им дорогу к полю, заросшему высокой травой и цветами. Ковер опустился на землю, невидимая платформа под ним исчезла, и вскоре Изабель начала раздавать еду.
 Туман был плотным, в его массе отражались солнечные лучи, из-за чего он искрился ярко-белым сиянием. Морской бриз шевелил траву.
 Фа съела всего несколько кусочков, она снова и снова проводила рукой по ковру, а потом смотрела на Изабель. Через несколько минут она убежала собирать цветы, ее оранжевый свитер исчез в тумане.
 – Прелестная девочка, – заметила Изабель.
 – А так же идеальный раздражитель, – добавил Гален.
 – У нее есть старшие братья или сестры, не так ли?
 Гален нахмурился.
 – Есть. Но откуда ты знаешь?
 Она загадочно улыбнулась, поджав губки.
 – Я всегда права. Конечно же, за исключением тех случаев, когда я не права.
 Брови Изабель поднялись.
 – Почему ты до сих пор не используешь биотек?
 Гален улыбнулся, пытаясь замаскировать свою неловкость:
 – Ты разговаривала с Элриком?
 – Мы всего лишь обменялись с ним приветствиями, когда он зашел за Бурелл, чтобы отправиться на собрание Круга.
 – У нее есть дела с Кругом?
 Изабель кивнула.
 – Весьма изысканное вешание лапши на уши. Но тебе не удастся так легко сбить меня с темы.
 – С какой?
 – Почему ты не используешь биотек.
 Гален предпочел бы разговор на другую тему, но ему нравилось разговаривать с Изабель, он смог бы проговорить с ней вечность. Гален до сих пор стеснялся и испытывал неловкость, но то была неловкость, которую он был готов переносить с радостью.
 – Я занимался.
 – Угу.
 – Что угу?
 – Так вот как выглядит ложь. Сенсоры биотека намного мощнее и разнообразнее сенсоров кризалиса. Ритм твоего сердцебиения резко участился, прилив крови к коже и напряжение в голосе выдали тебя. Ты должен попробовать.
 – Врать?
 – Использовать биотек, – Изабель улыбнулась, решительно возвращая разговор к интересующей ее теме.
 Гален почувствовал, что сам улыбается.
 – Расскажи мне побольше о том, что ты мне тогда показывала. Изображение кризалиса. Нейроны. Биотек сделан из них?
 Она внимательно посмотрела на него, потом кивнула.
 – Я не уверена насчет имплантантов, потому что в качестве образца для изучения использовала свой собственный. Чем дольше я им пользовалась, тем сильнее менялась его структура. Изображение кризалиса, которое я тебе показывала, сделано недавно, после того, как он полностью сформировался. Когда я только получила кризалис, он состоял всего из нескольких нейронов и намного большего количества других клеток – недифференцированных клеток. Я убеждена, что они чем-то похожи на стволовые или камбиальные клетки. По мере использования кризалиса, эти стволовые клетки развиваются в различные виды специализированных клеток – в основном, в нейроны.
 Изучение медицины дало Галену значительные познания о стволовых клетках. Стволовые клетки представляли собой недифференцированные клетки, зародыши, из которых возникали все остальные виды клеток. В самом начале эмбрионы состоят из стволовых клеток; по мере деления некоторые из вновь образовавшихся клеток остаются стволовыми, а большинство новообразованных клеток начинают выполнять различные функции организма. В теле человека стволовые клетки превращаются в более чем двести видов: нервные, мышечные, клетки крови и так далее.
 – И что управляет их развитием? – спросил Гален.
 – Точно не знаю. Клетки моего кризалиса содержали мою ДНК, но и какую-то другую. ДНК должна управлять развитием клеток кризалиса, подобно тому, как наша ДНК управляет развитием нашего организма. Но использование кризалиса во время обучения также играет свою роль. В противном случае мы получали бы уже полностью сформировавшийся кризалис. Полагаю, что, когда мы визуализируем различные заклинания, нейроны кризалиса устанавливают связи друг с другом, создавая и усиливая пути для передачи сигнала, которые отражают наш образ мыслей.
 – Помимо сети нейронов, в кризалисе представлена мышечная ткань, которая позволяет ему прикрепляться к телу ученика, и система кровообращения. Некоторым образом строение кризалиса напоминает строение мозга. Он – то, что принимает и эхом отражает наш мысли, а потом…, – Изабель пожала плечами. – Я все очень сильно упрощаю. Там много разноуровневых технологий, тесно переплетенных со структурой кризалиса. Мне не представилось возможности разобраться в этом. И я до сих пор не понимаю, как он работает.
 – То, что ты обнаружила, завораживает. Думаю, что биотек, скорее всего, устроен похожим образом.
 Мысль о том, что биотек состоит из стволовых клеткок, содержащих – хотя бы частично – его ДНК, изменила его взгляд на биотек. Биотек стал казаться Галену менее опасным, менее похожим на чуждую ему жизненную форму-захватчика. Но, казалось, что биотек обладает собственной волей, желанием внедриться в его тело. Должно быть, Кругу каким-то образом удалось запрограммировать биотек, заставить его выполнять определенные указания и директивы. Он задался вопросом, насколько хорошо они разбирались в том, что делали.
 – Ну, так почему ты еще не пробовал его? – спросила Изабель.
 Прибежала Фа с венками из цветов вокруг головы, запястий, лодыжек.
 Изабель засмеялась живым, мелодичным смехом.
 – Она похожа на букет.
 Гален перевел ее слова для Фа.
 – Она смеется, – сказала Фа.
 – Ну и что? – спросил Гален.
 – Я думала, что вам не разрешено смеяться.
 Изабель переводила взгляд с Галена на Фа.
 – Что она говорит?
 Гален почувствовал неловкость, объясняя ситуацию.
 – Фа удивляется тому, что ты смеешься. Она думала, что магам не разрешено смеяться.
 Это еще сильнее рассмешило Изабель.
 – Раз она встречалась только с тобой и с Элриком, – ее смех смолк, – могу себе представить, почему у нее сложилось такое впечатление.
 Неугомонная энергия биотека усилила дискомфорт Галена. Он подумал о том, что его согласие отправиться на пикник было ошибкой. Фа застенчиво двинулась к нему, спрятав руку в карман. Галену было знакомо это движение – она явно готовилась показать фокус. Ему надо было объяснить ей, что она должна проделывать это быстрее – она выдавала свои намерения.
 – Что у тебя за ухом? – спросила она у него.
 – Что? – Гален поворачивал голову из стороны в сторону, симулируя раздражение. Он радовался перемене темы.
 Фа протянула руку ему за ухо и продемонстрировала желтый цветок.
 – Как он туда попал? – спросил Гален.
 Фа вручила ему цветок.
 – Странное место для цветка.
 Ее рука быстро метнулась в карман, и Фа нерешительно двинулась к Изабель. Подняла руки.
 – Смотри, здесь ничего нет.
 Гален перевел ее слова.
 – А что у тебя за ухом?
 Фа потянулась к уху Изабель, вытащила голубой цветок.
 – Ой! – Изабель хлопнула в ладоши, – Это восхитительно! Спасибо. Какая ты ловкая!
 Изабель взяла цветок и обняла Фа. Фа вздрогнула и лизнула ее в щеку.
 До Галена дошло, что он никогда не обнимал Фа, ни разу за все те годы, что знал ее. Он никогда не был приветлив с людьми. Он всегда говорил себе, что ему не достает способностей ладить с людьми, но, вероятно, истина была в том, что он всегда был сдержанным, прячась не только от них, но и от самого себя. Он не хотел, чтобы они видели то, что он не хотел видеть. Гален не знал, почему он предпочитает так поступать, но это было его старой, прочно укоренившейся привычкой. Давным-давно он образовал глубоко внутри себя скрытое место и спрятал там самого себя.
 Даже сейчас, когда заклинание уничтожения открыло ему его суть, и Келл заставил его взглянуть этому в глаза, он все равно прятался. Прятался в своей комнате. Прятался от биотека. Прятаться было его инстинктом, таким же, как инстинкт убивать.
 Но он должен попробовать поработать с биотеком, и, более того, он должен признаться самому себе, почему он до сих пор не сделал этого. Честно говоря, Гален не хотел будить биотек не потому, что не доверял ему, а потому что не доверял самому себе. Однако Круг предоставил ему второй шанс. Элрик предоставил ему второй шанс. Должно быть, они были уверены в том, что он может себя контролировать.
 И он должен верить в себя. Раз уж нельзя изменить его инстинкты, по крайней мере, можно попытаться их контролировать. Раньше он не был готов к этому. Теперь, когда он полностью осознает опасность, он будет настороже и не наложит ни одного заклинания, не контролируя себя полностью. Он поклялся самому себе, и он должен себе верить. Потому что если он не может доверять себе, у него нет никакого права быть техномагом.
 Гален закрыл глаза, визуализировал чистый экран. Написал на экране уравнение создания сообщения. Биотек мгновенно отреагировал на его команду мощным эхом. Ни сферы уничтожения, ни пламени, взметнувшегося над полем. Никакого ощущения независимой воли биотека, никакого ощущения чего-то чуждого, действующего внутри него.
  «Спасибо за пикник», – написал он. Подумал, ни прибавить ли чего, решил, что не стоит. Визуализировал уравнение для отправки сообщения. Биотек подчинялся еще быстрее, еще эффективнее, чем кризалис. Наложение заклинания не требовало практически никаких усилий с его стороны. Внезапно ему захотелось работать с биотеком, начать исследовать свои способности и пределы своих возможностей.
 Изабель, начавшая собирать остатки еды, замялась, принимая сообщение. Гален заметил, как она сосредоточилась. Изабель возобновила сборы. Гален сильно удивился, обнаружив ответное сообщение. Открыл его.
  «Не за что». 
 Элрик стоял рядом с Бурелл в центре амфитеатра Круга. Ему нужно доказать членам Круга то, что уже было известно их лидеру и о чем тот отказывался говорить: факт возвращения Теней.
 Ирония жизни техномага. Элрик не намеревался препятствовать осуществлению планов Келла, но, одновременно, необходимо было дать понять Келлу, что он слишком долго держит в секрете информацию о возвращении Теней, и что настала пора поделиться своими знаниями.
 – До сих пор, – начал Элрик, – наши свидетельства были смутными и неподтвержденными. Но, как вы могли видеть, последние данные ясны и неоспоримы. Они определенно наводят на мысль о том, что Тени вернулись на За'ха'дум и накапливают ресурсы для развязывания войны.
 Данные, представленные Бурелл, были достаточно убедительными. Человек без предрассудков не стал бы ставить их под сомнение. Но члены Круга не всегда были свободны от предрассудков, и этому утверждению они готовы возражать сильнее обычного. Они не желали верить в то, что их мирным временам приходит конец, что грядущая война похоронит все их планы, затмит все свершения, поставит крест на всех их мечтах. Все изменится, и очень многое из построенного ими наверняка будет уничтожено. Они больше не будут творцами истории, история сама будет творить их судьбы, история низвергнет их.
 Элрик тоже не хотел мириться с такой судьбой. Но, если Тени вернулись, то эта высокоразвитая раса бросит магам величайший вызов из всех, с какими они когда-либо сталкивались. И хотя маги предпочитали применять свои способности на поприще науки и магии, они являлись одними из самых могущественных на данный момент разумных существ. Среди всех рас, за исключением ворлонцев, – высокомерных и недоступных – у магов были наибольшие шансы в войне против Теней.
 И Тени, конечно же, знали об этом.
 Бурелл кивнула ему, предлагая продолжать. Они условились, что она будет говорить как можно меньше, чтобы предубеждения, касающиеся ее репутации, не влияли на обсуждение. Бурелл даже пошла на то, чтобы предстать перед Кругом такой, какая есть. Она стояла, опираясь на посох, расставив ноги таким образом, чтобы вместе с посохом образовывать неправильный треножник для поддержания равновесия. Ощущение того, что ее тело стало асимметричным, увеличилось, казалось, его части стали несогласованными между собой. На правой половине лица линия губ резко опускалась вниз. Бурелл выглядела даже хуже, чем в последний раз, когда во время церемонии Бытия она отбросила покрывало иллюзии.
 Путешествия, связанные с удалением от места силы, сказывались на любом маге. Путешествие на ассамблею могло оказаться чрезмерным напряжением для организма Бурелл, она, быть может, не восстановится после него. Элрик был полон решимости всячески помогать ей.
 – Во время последней войны с Тенями орден техномагов только зарождался, – продолжил Элрик, – поэтому у нас почти не сохранилось записей о ней. Но возвращение Теней предсказывают пророчества минбарцев, нарнов, пак'ма'ра и многих других. Древнейшие источники гласят, что Тени появляются циклически. Много раз на протяжении истории Галактики они заявляли о себе, сея хаос.
 Мы знаем все, что можно познать, поэтому нам известно, что однажды Тени вернутся. Этот день настал. Мы должны известить магов. Нам надо заняться созданием обширной разведывательной сети. Нам необходимо разработать планы и найти союзников. Мы должны действовать. В противном случае хаос и смерть могут все поглотить.
 Элрик просканировал членов Круга. Они сосредоточенно внимали ему, за исключением Келла, сидевшего в глубокой задумчивости.
 Херазад наклонилась вперед. Элик не мог придумать для нее мотива, в соответствии с которым она станет возражать, но предполагал, что она найдет таковой.
 – Это не может быть правдой, – заявила она. – Тени были разгромлены в войне, бушевавшей тысячу лет назад. Я не вижу как никаких причин для их возвращения, – как и доказательств, подтверждающих сей факт. Мне представляется, что около Предела развиваются какие-то новые поселения. Я не вижу никаких оснований для дальнейшего обсуждения этой темы. Нам нет никакой необходимости действовать.
 Бурелл замялась, и Элрик почувствовал, что она вот-вот взорвется. Он послал ей краткое сообщение.  «Молчи. От твоего гнева нам будет только хуже». 
 Ответ Бурелл поступил мгновенно.  «Она культивирует невежество так же, как остальные из нас культивируют знание. Как ты сумел выдержать все собрания Круга и не убить ее?» 
  «Она всего два года в Круге», – ответил Элрик.
 Блейлок встал, его лицо было непроницаемо.
 – Ты принес нам зловещие вести, Элрик. Тени возвращаются. Однако твои рекомендации неверны. Мы не можем оказаться на передовой этой войны, если война неизбежна. Нас мало, мы посвятили себя познанию. Нам пришлось изрядно потрудиться, чтобы среди нас самих воцарился мир. Мы – обладатели священного благословения, и наша задача стать с ним единым целым. Мы созданы не для того, чтобы стать солдатами. Насилие, кровь, политика, война – все это отвлекает нас, уводит в сторону от нашего пути. Мы не можем допустить, чтобы благословение, сошедшее на нас, исчезло.
 Он сел.
 Инг-Ради сложила все четыре оранжевые руки друг на друга ладонями вверх и поклонилась.
 – Я все еще не уверена в возвращении Теней. Я голосую за небольшое, скрытное расследование. Чтобы собрать больше информации на планете Бурелл, Зафране 8. Ничего больше. Мы должны действовать осмотрительно.
 Она боится. Они все боятся. Они не хотят открыто выступить против Теней. Но как долго они сумеют поддерживать нейтралитет? И как невежество и бездействие помогут им?
 Келл встал. Элрик надеялся, что теперь он откроет то, что ему известно. Такой лидер, как Келл, сможет убедить их преодолеть свое нежелание и принять очевидные факты. Тогда они смогут заняться составлением плана действий.
 Массивная фигура Келла выпрямилась. С возрастом его глаза стали слегка косить, тем не менее, его голос сохранил свою звучность и силу:
 – Бурелл, собрав эту информацию, ты оказала нам огромную услугу. Благодарю тебя за твою работу и выражаю признательность Элрику за то, что он представил нам собранные тобой сведения.
 Новость серьезно обеспокоила меня. Если Тени действительно вернулись и готовятся к войне, то союза с нами будут добиваться обе стороны. Наши корабли – одни из самых быстрых, мы обладаем способностями, которых больше ни у кого нет. Тот, кому мы откажем в союзе, станет считать нас своим врагом. И, какими бы могущественными мы ни были, такой противник, как Тени, уничтожит нас. Я согласен с Инг-Ради, что нашим девизом должна стать осторожность. Перед тем, как мы предпримем какие-либо действия, мы должны точно удостовериться в том, что Тени вернулись. Я поддерживаю предложение Инг-Ради отправить небольшую группу разведчиков для дальнейшего изучения ситуации на Зафране 8. Им нужно будет собрать неопровержимые доказательства возвращения Теней.
 Келл не поделится своими знаниями. Его собственный план уже реализовывался. И он хотел еще некоторое время действовать в одиночку.
 – Я поддерживаю это решение, – заявила Херазад. Ее заявление означало то, что Круг большинством голосов принял это предложение.
 Расследование подтвердит то, что они уже знали, что выявили доказательства Бурелл. Все, что угодно, дабы оттянуть момент признания истины.
 Глаза Блейлока сузились. Ответ Келла расстроил его даже больше, чем слова Элрика. Келл не успел вернуться на свое место, как Блейлок встал, бросая ему вызов:
 – Келл, ты живешь на Зафране 7, рядом с Зафраном 8. Разве ты не замечал там никаких признаков подозрительной активности? Очевидно, что такие массированные перемещения должны были затронуть и Зафран 7. Могут ли Тени быть той угрозой, о которой говорил Элизар?
 Келл бросил взгляд на Блейлока:
 – Я слышал разговоры.
 Взмахом руки он отмел все дальнейшие разговоры на эту тему.
 – Но не видел никаких свидетельств подобного.
 Элрик заметил, что внимательно отслеживает состояние организма Келла. Никогда раньше он не делал ничего подобного. Конечно, Келл в совершенстве контролировал свое тело, и сканирование ничего не дало. Но сам факт того, что Элрик пошел на подобное, являлся доказательством его растущих сомнений. Одно обсуждение возможности возвращения Теней уже породило среди них несогласие и споры. И это было только началом хаоса.
 – Что касается Элизара, – сказал Келл, – он выступил по собственной инициативе и от своего имени.
 Блейлок медленно сел.
 Келл взглянул поверх их голов.
 – Сейчас мы должны обсудить миссию на Зафран 8 и решить, кого мы направим для выполнения этого задания. Элрик и Бурелл, вы представили нам эту информацию. Кого бы вы рекомендовали?
 Келл сел.
  «Рекомендуй меня», прочел Элрик сообщение Бурелл.
 Элрик знал, что Круг никогда не согласится с этим, хотя Бурелл, несмотря на ее болезнь, являлась лучшей кандидатурой для выполнения этого задания. Она была слишком противоречивой фигурой для того, чтобы Круг избрал ее. К тому же в случае выбора Бурелл ненужность этой миссии станет еще более очевидной. Зачем посылать ее собирать доказательства, которые она уже собрала? Тем не менее, он должен предложить ее кандидатуру, ведь в противном случае она сама сделает это.
 – Бурелл была бы рада продолжить свое расследование, теперь от имени Круга. Зафран 8 – ее место силы. Она глубоко связана с ним, имеет зонды во всех районах планеты, представляющих интерес, обладает полезными источниками информации. Ее присутствие там – явление обычное и не привлечет внимания.
 – Полагаю, что мы уже достаточно расспросили Бурелл, – сказала Инг-Ради, ее узкие длинные зрачки избегали встречи с глазами Бурелл и Элрика. – Я присоединюсь к Келлу и поблагодарю ее за проделанную работу. Возможно, удастся собрать больше информации, если использовать иные методы.
 – Однако было бы мудро поручить эту миссию Изабель, – сказал Келл. – Она не привлечет внимания.
 Элрик осознал, что неопытному магу потребуется больше времени на сбор информации.
  «Не желаю, чтобы ее втягивали в это!» – прочитал Элрик послание Бурелл.
  «Сделаю все, что смогу», – ответил он.
 Элрик обдумывал, не предложить ли ему себя, но он знал, что будет неприемлемой кандидатурой. Член Круга, как и любой другой могущественный маг, вызовет подозрения у возможных наблюдателей.
 – Конечно же, ей потребуется помощник, – продолжала Инг-Ради.
 – Я предлагаю отправить Элизара, – предложил Келл. – Раз уж он живет поблизости, дружеский визит не покажется неуместным.
 Отслеживание состояния Келла не показало никаких серьезных отклонений, но Элрик неожиданно испугался. Такого ощущения он не испытывал долгие годы. Келл хочет обеспечить контроль над доказательствами, которые будут представлены Кругу. Ранее Элрик сказал Блейлоку:  «Я доверяю Келлу. Вот и все». Не ошибся ли он тогда? Не было ли ошибочным его видение вселенной, всю жизнь определявшее его поступки?
 Блейлок встал.
 – Элизар ранен, и ему необходимо время для выздоровления. – Он произнес это тоном, не оставляющим никому возможности с этим поспорить. – Мы проглядели очевидного кандидата. Я говорю о Галене. Мы собирались отправить его на задание сразу после инициации, на задание, которое будет опасным для него, чтобы проверить его реакцию. Это задание кажется мне идеальным вариантом.
 Суровое лицо Блейлока повернулось к Элрику. Блейлок желал изгнания Галена. Теперь, когда Гален стал магом, Блейлок хочет сделать его первой жертвой войны.
 – Как друг Изабель, он может прилететь в гости так же легко, как и Элизар. Мы можем даже допустить утечку информации о болезни Бурелл, тогда Гален будет направлен для того, чтобы помочь ей.
 Инг-Ради кивнула.
 – Я согласна. Если второй маг будет новичком, как Изабель, это вызовет меньше подозрений. И, если Гален опасен для магов, мы должны выяснить это сейчас. До того, как он войдет в полную силу мага.
 Элрик видел, что Херазад готова согласиться с остальными. Она считала эту миссию ненужной, и ей было безразлично, кто именно будет послан. И ей не было никакого дела до того, что первым магом, кому придется встретиться с Тенями, будет Гален. И ей было безразлично, останется ли он в живых или нет.
 – Подождите, – Элрик шагнул вперед. – Возможно, это задание будет самым важным из всех, с которыми маги сталкивались за прошедшую тысячу лет. Нельзя посылать новичков туда, где требуются опытные маги. Я могу, замаскировавшись, отправиться на Зафран 8. Никто не поймет, что я – маг. Мне известны доказательства Бурелл. Я смогу быстро и незаметно выяснить то, что необходимо нам. Меня не обнаружат.
 Инг-Ради наклонила голову, и в разрезе ее рта Элрик смог прочитать жалость.
 – Если там находятся Тени, то они, возможно, сумеют проникнуть сквозь твою маскировку. Тогда они выяснят, что расследованием занимается член Круга. Мы не можем пойти на такой риск.
 – Я согласна с предложением отправить Галена и Изабель, – сказала Херазад.
 Таким образом, Круг большинством голосов принял решение.
  «Они заполучили обоих наших детей», – написала Бурелл.
 – Давайте отправим их немедленно, – предложил Блейлок, – еще до окончания ассамблеи. Мы можем пустить слух, что Бурелл стало хуже, и она возвращается к своему месту силы.
 Херазад и Инг-Ради согласились.
 – Хорошо, – произнес Келл. – Элрик, ты объяснишь Галену и Изабель их задание?
 У Галена не будет времени на то, чтобы привыкнуть к своим имплантантам. На то, чтобы улучшить свой контроль до того, как он столкнется с опасностью. Элрик кивнул.
 – Посмотрим, что они обнаружат.
 Пока Круг проводил церемонию закрытия совещания, Элрику поступило послание от Блейлока:  «Ты не можешь избавить Галена от неминуемого испытания». 
 Элрик быстро составил ответ:  «Вы посылаете против Теней его, только из кризалиса» [1] . 
  «Он вполне в состоянии постоять за себя». 
  «Если он это сделает, вы вычистите его». 
  «Если он применит насилие там, где в том не будет необходимости, или применит запрещенное ему заклинание, то да. Это испытание справедливо. Ты полагаешь, что он не справится?» 
 Элрик подал руку Бурелл и помог ей покинуть комнату. Она наклонилась к нему и тихо прошипела:
 – Они все ублюдки. Все.
 – Ночью там холодно, – сказал Элрик. – Ты захватил пальто?
 Гален, продолжая собирать дорожную сумку, оглянулся через плечо. Элрик странно вел себя.
 – Да.
 Он положил в сумку пальто, балахоны, брюки, рубашки, нижнее белье, туалетные принадлежности; упаковал свой ноутбук и коробочку с инфокристаллами; захватил вещички, которые могут помочь ему при создании простых иллюзий; карту-отмычку, подаренную Олвином, которая должна была открыть любую дверь; микроскопические зонды, сделанные собственноручно, и зонды Цирцеи на случай, если его собственные не сработают должным образом; и еще кучу всякой всячины просто на всякий случай. В довершение всего он загрузил в свой биотек все программы, которые показались ему хоть немного полезными, для облегчения доступа к ним. Гален набрал слишком много вещей. И, вместо того, чтобы исправить ошибку ученика, что было в обычае Элрика, тот поощрял его взять еще больше.
 Возбуждающий поток энергии от имплантантов вызывал у Галена зуд по всему телу. Он осмотрел свою комнату. Помимо кризалиса, на полках, где хранились результаты его прошлых работ, различные детали и химические реактивы, он не заметил ничего, что казалось бы необходимым. Маленькая, сплетенная из травы, коробочка лежала на самой нижней полке в углу комнаты. Гален взял ее, положил в сумку.
 – Ты берешь кольцо? – спросил Элрик.
 – Я поместил в него один из моих зондов. Я подумал, может быть, сумею хоть как-то использовать его.
 После того, как Элрик сказал ему, что он избран Кругом для выполнения этого важного задания, Гален просидел всю прошлую ночь, оцепенело уставившись на кольцо. Кольцо отца, изготовленное его матерью. Кольцо было частью его самого. Той частью, от которой он прятался. Сейчас он был магом, как и они. Хотя он предпочел бы больше никогда не видеть этого кольца, может быть, настало время перестать прятаться.
 Гален перепробовал различные уравнения, отдавая кольцу разнообразные команды, которые позволили бы ему выполнять те задания, что выполнял его отец и получить доступ к собранным отцом данным. Но кольцо не реагировало на команды. Подобно зондам Элрика, к которым мог получить доступ лишь он сам и те, кто знал его код, кольцо было запрограммировано отвечать только на запросы его владельца – отца Галена. Со странным чувством облегчения, Гален, в конце концов, сдался и добавил в кольцо свой собственный зонд. К этому зонду имел доступ лишь он сам.
 Маги научились делать очень маленькие и хитроумные зонды. Для зондов не требовалось биотека таратимудов. Но по сравнению с зондами, которые могли скрытно наблюдать за окружающим пространством и записывать информацию, кольцо было довольно громоздким устройством. На данный момент можно было изготовить зонд размером с пылинку. Зонды, изготовленные Цирцеей и некоторыми другими магами, могли прицепляться к любой поверхности или двигаться к хорошо освещенным местам, или исполнять другие приказы. Кольцо было намного более подозрительным и совсем непрактичным. Тем не менее, возможно, он сможет найти для кольца какое-нибудь применение.
 Гален силой заставил свой переполненный чемодан закрыться и защелкнул замки.
 – Тебе понадобится еще кое-что, – сказал Элрик.
 – Сюда больше ничего не влезет, – ответил Гален, поворачиваясь к Элрику.
 На раскрытой ладони Элрика лежал посох. Во время приветственной церемонии, завершающей ассамблею, каждый из бывших учеников получал посох или другой подарок от своего учителя как признание того, что теперь он является посвященным техномагом. Элрик кивнул.
 Посох был чуть более метра в длину, глянцевито-черный, с филигранно выгравированными контурами. Он удобно лежал в руке Галена: теплый, гладкий, превосходно сбалансированный. У Галена будто выросла еще одна конечность.
 – Соединение, – скомандовал Элрик.
 Гален взглянул на кризалис, лежавший в канистре на его столе, и заметил, что на кончике «хвоста» кризалиса не достает кусочка. Элрик встроил фрагмент кризалиса в посох, превратив посох в частицу Галена, в его продолжение. Посох представлял собой комбинацию биотека таратимудов, которая подпитывала его энергией и обеспечивала связь с техномагом, и технологий, уже доступных ордену, – с помощью этих технологий они встраивали в посох различные устройства.
 Гален закрыл глаза и сосредоточился на посохе. Визуализировал уравнение соединения.
 Посох пробудился, эхом ответив на заклинание. Гален ощутил слабые энергетические колебания. Имплантанты эхом отразили вибрацию посоха, а посох, в свою очередь, эхо имплантантов. Эхо убыстрялось, становилось все сильнее и отчетливее, отражалось, подобно биению языка колокола, постепенно учащаясь. Мысли Галена путались. Он не знал, сможет ли подчинить себе посох. Необузданная энергия могла вырваться. И Элрик мог пострадать. Он не мог разочаровать Элрика. Галену необходимо найти способ это предотвратить. Гален не может этого допустить. Но что будет, если он не выполнит задания Круга? Если он провалится? Однажды он уже провалился. Изабель, скорее всего, не любит его. Как может она любить его? Как он сможет справиться с этим?
 И что с ним происходит?
 Энергия кризалиса объединялась со скрытой энергией биотека и создавала нервный импульс, подобный резкому всплеску адреналина в крови. Он читал об этом эффекте – парралелизме и знал, что со временем техномаг привыкал к этому эффекту.
 Гален медленно и осторожно представил в уме ряд чисел. Упорядоченность прогрессии породила эхо, успокоившее его. Вибрация осталась, но ее интенсивность уменьшилась.
 Теперь посох был частью его, его новой конечностью. Перед его мысленным взглядом появилось обычное для техномагов меню. Гален изучил его. При помощи посоха можно было контролировать энергию, удерживать и направлять ее по определенным каналам. Посох мог вести наблюдение и запись происходящего. В случае необходимости посох мог самоуничтожиться.
 Гален закрыл глаза, осторожно визуализировал уравнение разделения. Связь прервалась, вибрация стихла. Его «конечность» заснула.
 Однако поток скрытой энергии от имплантантов ощущался сильнее, чем прежде. Гален понял, что начал привыкать к этому. Сейчас, приспособившись, он начал понимать, насколько сильной была эта энергия, связь была глубже и тоньше, чем с кризалисом, который быстро стал его частью. Поток энергии от имплантантов был мощным и постоянным, биотек мгновенно реагировал на команды. Неудивительно, что между магами столь часто случались стычки. Он должен был постоянно контролировать биотек.
 – Со временем ты привыкнешь к посоху, – сказал Элрик.
 Гален кивнул, держа гладкий спящий посох подальше от себя.
 – Спасибо.
 – Ты поймешь, что в большинстве случаев посох не является необходимым, однако он очень полезен тогда, когда существует необходимость в создании изощренного канала передачи энергии.
 Гален заметил на лице Элрика знакомое натянутое выражение, но за ним скрывалось что-то еще. Когда он говорил, челюсть Элрика почти не двигалась. Гален раньше замечал за Элриком подобное, когда тот злился. Но сейчас Элрик не злился, по крайней мере, Гален так не думал.
 Галену внезапно показалось странным, что Элрик, который неукоснительно придерживался обычаев техномагов, который убеждал Галена, что тот не может начать работу со своим кораблем до тех пор, пока не станет магом, с такой легкостью подарил ему посох до официальной церемонии, совсем как Келл – Элизару.
 – Ты хочешь меня избаловать? – спросил Гален.
 – Если хочешь, я могу его забрать.
 – Нет-нет.
 Гален взял свой чемодан и глянул в окно.
 – Твоя подруга хотела попрощаться.
 – Я же сказал ей, когда улетаю.
 – У нее свой взгляд на вещи. Она может встретиться с нами у корабля. У нас нет времени на задержки.
 Гален в последний раз оглядел свою комнату, кивнул. Он должен вернуться через несколько недель, хорошо бы до конца ассамблеи, которая должна завершиться в конце года по земному календарю. Но он вернется начинающим техномагом, а не учеником. Потом он начнет отдаляться от Элрика, искать свое собственное предназначение, искать место для своего места силы. Гален подумал, что это путешествие станет первым шагом на этом пути. Он впервые покидал Элрика с тех пор, как тот взял его к себе жить одиннадцать лет назад. Все изменилось.
 Гален вышел вслед за Элриком из дома и, пока они шли через поле, Гален периодически оглядывался на медленно исчезающий в тумане скромный каменный домик.
 – Я просмотрел данные, собранные Бурелл. Они показались мне абсолютно убедительными.
 Элрик нахмурился.
 – Необходимо собрать неоспоримые доказательства. Те, которые не оставят места сомнениям. Которые докажут, что за этой миграцией, за перемещением к Пределу различных существ и ресурсов стоят Тени. Потому что если останутся хоть малейшие сомнения в этом, некоторые будут упрямо цепляться за них.
 – Я добуду доказательства. Я не подведу Круг.
  «И я не подведу тебя», – подумал Гален.
 – Ты читал древние тексты. Тени предпочитают работать тихо, незаметно для остальных. Они ищут тех, кто будет выполнять их распоряжения. Они так хорошо скрываются, что мы очень мало знаем о них и том, на что они способны. – Элрик взглянул на него. – Об их способностях нам известно лишь то, что они велики. Быть может, они сумеют обнаружить присутствие мага или засечь энергию его заклинаний. Возможно, у них даже есть приемы защиты от наших заклинаний.
 – Но ты считаешь, что все-таки можно собрать доказательства.
 – Да, это возможно. Тому, кто действует очень хитро и тонко. Ты должен отследить ниточки от марионетки к хозяину.
 Галену хорошо были известны собственные слабости. Он был сообразителен, но образ его мышления был чрезмерно методичен, прямолинеен. Хитрость и утонченность не были его сильными сторонами, и Элрику хорошо известно об этом.
 – Ты говорил, что для выполнения этого задания Круг искал сверстника Изабель, кого-нибудь, кто не привлечет внимания. Но ты не сказал, почему Круг выбрал именно меня.
 – Предпочтения Круга – его дело.
 Снова Гален заметил стиснутую челюсть, злость в выражении лица Элрика. Но злился учитель не на него, а на Круг.
 Они дошли до корабля Бурелл. Гален положил свой чемодан и посох. В отдалении он заметил оранжевое пятно, мелькнувшее в тумане. Пятно двигалось к ним. Элрик повернулся к нему, гневное выражение исчезло с его лица. Глаза мага были широко раскрыты, губы сжаты в тонкую, прямую линию.
 – Помни, что самые мудрые маги действуют так, что никто и не догадывается об этом. Будь готов ко всему. Манипулируй восприятием окружающих. Всегда сохраняй контроль над ситуацией. Действуй осмотрительно. И будь осторожен.
 Гален кивнул, не зная, как реагировать на беспокойство Элрика.
 – Хорошо.
 Гален понял, что Элрик не хочет, чтобы он летел. Элрик не уверен, что он успешно выполнит задание.
 Потом он услышал крик Фа:
 – Гале! Гале!
 Элрик отошел, чтобы поговорить с вышедшей из корабля Изабель.
 Перед Галеном возникла запыхавшаяся Фа.
 – Я думала, что ты улетел.
 – Пока нет, – ответил Гален. – В любом случае, я улетаю ненадолго. Я скоро вернусь.
 – Скоро – это когда?
 Гален взглянул на Элрика.
 – Скоро – это позже, чем завтра, и раньше, чем долго.
 – Когда?
 – Жди меня, – сказал Гален, глядя на нее, – и увидишь.
 Она быстро нахмурилась.
 – Что у тебя за ухом?
 Фа показала пальцем, и Гален нагнулся, чтобы она смогла дотянуться до него.
 Фа протянула руку к его лицу и разжала ладонь. На ладони лежала сплетеная из травы звезда.
 – Странное место для звезды, – сказала Фа и вручила ее Галену. На сей раз он не заметил, как она достала предмет из кармана.
 – Спасибо, – ответил он. У Галена не было ничего, чтобы подарить Фа. И сейчас он понял, что должен сделать. Она не верила в то, что он вернется. Она будет беспокоиться каждую ночь, и ждать его каждый день. Она будет чувствовать себя лучше, если у нее будет что-то, принадлежащее ему, что-то, что будет залогом его возвращения. Тут Гален понял, что именно ему надо подарить. Подумав об этом предмете, Гален испытал чувство облегчения. С Фа оно будет на своем месте. От обладания им Гален испытывал дискомфорт. Прошлой ночью он достал кольцо. Если он подарит кольцо, то ему не нужно будет прятаться от самого себя. И Галену показалось, что сейчас, когда он улетает, будет правильно провести ритуал, обратный тому, что они проделывали много раз. Не она подарит ему кольцо, а он ей.
 Он сжал звезду в ладони, визуализировал уравнение, создающее образ звезды, потом подбросил фальшивую звезду в воздух.
 – Она улетает. Лови ее, Фа.
 Фа побежала вдогонку, и Гален направил звезду за спины Элрика и Изабель. Быстро открыл чемодан, вытащил кольцо из коробочки и снова закрыл чемодан. Воспроизвел заклинание, необходимое для получения доступа к зонду в кольце через крошечный передатчик, встроенный в него. Добавил кольцу новую программу. Держа в руке кольцо, Гален направил иллюзорную звезду назад, к себе. Фа побежала следом, протягивая вверх руки. Неожиданно звезда понеслась вниз, Гален протянул руку и сделал вид, будто поймал ее.
 Фа скептически отреагировала на это:
 – Странный ветер.
 – Великой магией нельзя злоупотреблять, – сказал Гален, держа кулак перед собой. – Ее можно использовать лишь при серьезной необходимости.
 Теперь Фа смотрела на его руку с огромным интересом.
 – Тот, кто владеет таким предметом, должен быть мудр. Он не должен обращаться к нему по пустякам.
 Фа подошла поближе, переводя взгляд с кулака на лицо Галена.
 – Если она не станет злоупотреблять этим, то оно всегда будет наблюдать за ней. И, если возникнет серьезная необходимость, то пусть она трижды произнесет мое имя, и я приду.
 Фа мечтательно, с надеждой взглянула на него. Пока Фа смотрела на его лицо, Гален опустил кольцо ей в карман и снова быстро сжал кулак.
 – Произнеси эти слова сейчас и больше никогда не говори, пока не придет время.
 Гален активировал записывающее устройство зонда.
 – Гале! Гале! Гале! – прокричала Фа.
 Элрик взглянул в их сторону.
 Гален ввел запись ее слов в программу. Теперь, если она произнесет эти слова, он узнает об этом.
 – Береги его.
 – Да, да.
 – И не злоупотребляй им.
 – Да!
 Гален разжал кулак. На ладони ничего не было.
 – Ах! – вскрикнула Фа.
 – Что? – сказал Гален. – Где оно?
 Гален наклонился, стал искать что-то на земле.
 Фа наполовину возбужденно, наполовину обеспокоено наблюдала за ним.
 – Оно у тебя? – спросил Гален.
 Фа нагнулась было, потом остановилась, положила руку на карман. На ее лице появилось выражение изумления. Опустила руку в карман, вытащила кольцо.
 – Ох!
 Как его мать подарила это кольцо отцу, он подарил его Фа. Освободившись, наконец, от кольца, Гален испытал чувство огромного облегчения.
 Гален выпрямился, взял чемодан и посох. Фа взглянула на него, потом на чемодан, ее лицо омрачилось. Она побежала прочь. Гален наблюдал за тем, как ее оранжевый джемпер исчезал в тумане.
 Гален подошел к Элрику и Изабель. У Изабель он заметил маленький золотой амулет: око, окруженное изогнутыми языками пламени. На каждом из них был выгравирован символ. Гален гадал, не был ли этот амулет подарком Бурелл, так же, как его посох был подарком Элрика.
 – Бурелл внутри, – произнес Элрик. – Она готова.
 Гален кивнул, Изабель по трапу начала подниматься на борт корабля.
 – Ежедневно связывайся со мной, – продолжал Элрик. – Я буду информировать Круг о результатах ваших поисков.
 – Ясно.
 Гален уже собирался шагнуть по трапу, когда Элрик крепко обнял его. Гален неуклюже замялся, стремясь сохранить равновесие, держа в руках посох и чемодан. Он испытывал дискомфорт от близкого контакта. Он не мог припомнить того, чтобы Элрик обнимал его, даже в день гибели его родителей. За все одиннадцать лет Элрик лишь несколько раз клал руку ему на плечо. Гален рос, привыкая к тому, что другие скупо выражают свои эмоции, и привык не показывать своих. Для него так было лучше.
 В знак приветствия или прощания, Элрик, конечно же, обнимал других магов. Но это было равнозначно дружескому рукопожатию. Гален подумал, что это объятие значило намного больше, несло в себе эмоции, которых он не хотел признавать.
 Элрик мягко произнес:
 – Помни выговор Круга.
 Гален удивленно отшатнулся. Почему Элрик сказал это здесь и сейчас? Элрик знал, что Гален поклялся подчиняться Кругу, сохранять контроль, никогда не накладывать и не разглашать заклинание уничтожения. Гален подумал о Круге и Элрике, которые дали ему второй шанс, потому что они верили, что он справится. Неужели Элрик боялся, что он не справится?
 Гален попятился и опустил руки по швам:
 – Обязательно, – сказал он.
 Элрик кивнул. Гален повернулся и поднялся по трапу на борт корабля. Изабель указала ему место в простом темном помещении внутри корабля, и менее чем через минуту корабль начал взлет. Странное чувство овладело Галеном – он впервые покидал Суум без Элрика. Как будто он забыл что-то очень нужное.
 Гален визуализировал уравнение, посредством которого он мог получить доступ к одному из зондов Элрика, код к которым дал ему наставник. К зонду, находившемуся с западной стороны обширного круга из валунов, обозначавшего границы места силы Элрика. Зонд запросил пароль, Гален ввел его. Перед мысленным взором Галена возникло изображение. Равнина, простиравшаяся в сторону моря, туман, сверкающий в лучах утреннего солнца.
 И на этой равнине, окутанный туманом, одиноко стоял Элрик.

 Глава 8

 – Перед тем, как я позволю тебе войти, – сказала Бурелл, стоя перед дверью, – мне нужны гарантии.
 – Я даю их.
 – Я не знала, что вернусь вместе с гостем. Я могу устроить так, что ты поживешь в другом месте, но это будет очень неудобно, и я буду все время беспокоиться о тебе.
 Гален кивнул, надеясь, что в дальнейшем она пояснит свою просьбу.
 Бурелл вздохнула, поняв, что Гален до сих пор не осознал, зачем это надо.
 – У меня есть… кое-что… не предназначенное для чужих глаз. Ты должен дать мне слово, что никому не расскажешь о том, что увидишь.
 Ее исследования, понял Гален. Должно быть, Бурелл продвинулась намного дальше, чем думали другие маги, и, если о ее работе станет известно, многие начнут осуждать ее.
 – Даю слово. Никому.
 – Хорошо.
 Она протянула руку, и дверь в ее жилище отворилась.
 – Добро пожаловать.
 Бурелл вошла первой, вернее, въехала в кресле на колесах – иллюзии, которую она создала после того, как ее корабль занял свое место в частном ангаре космопорта. Она согласилась придерживаться легенды, что Гален прилетел с ними из-за ее плохого самочувствия. Но она не желала, чтобы люди, которые повстречаются в порту и по дороге к дому, видели ее истинное состояние. Гален до сих пор сам не видел Бурелл такой, какой она была на самом деле, хотя ему было известно от Изабель, что ее мать серьезно больна. Путешествие на Суум сильно ухудшило ее состояние. Изабель надеялась, что возвращение Бурелл к месту силы улучшит ее здоровье.
 В порту Бурелл сменила свой обычную эффектную внешность на иллюзию мертвенной бледности, слежавшихся грязных волос и невыносимого запаха. Проходя таможню, Гален заметил, что запах сделал свое дело: таможенники оставили ее в покое и разговаривали с Изабель шепотом. Бурелл с удовольствием играла свою роль. По пути домой в вагоне монорельса она так кашляла, что, казалось, вот-вот умрет.
 Гален последовал за Бурелл, Изабель вошла последней и закрыла за ними дверь. Гален испытал облегчение оттого, что запах, исходящий от Бурелл, мгновенно исчез вместе с бледностью и грязными волосами. Бурелл выглядела вполне здоровой в своем облегающем красном платье, ее короткие черные волосы были уложенны в сложную прическу. Взамен инвалидного появилось желтое кресло, плавающее в полуметре от пола.
 – Прошу прощения за беспорядок, – сказала Бурелл, направляясь к экрану, висящему на дальней стене.
 Квартира Бурелл отличалась от простого, в спартанском стиле, дома Элрика настолько, насколько это было вообще возможно. Гостиная, служившая одновременно кухней, была просторной, но очень захламленной. Засаленный кожаный диван и несколько хаотично расставленных кресел, на которых были навалены коробки, газеты, журналы, детали приборов, трубки и другие непонятные предметы. Вперемешку с мебелью, типичной для гостиной, в комнате было множество разнообразных сложных приборов. Гален узнал мюонный микроскоп, обработчик изображений, синтезатор последовательностей генов, портативный магнитно-резонансный визуализатор, амплитудный усилитель, и компактный ускоритель частиц. На полу валялись коробки и кипы папок с результатами экспериментов, и Галену пришлось лавировать между ними, чтобы пересечь комнату. Единственным намеком на то, что когда-то эту комнату пытались украсить, были цветные гобелены на стенах. Гален догадался, что это, должно быть, Изабель выткала их, так же как узор на балахоне Элрика и ковер, на котором они устраивали пикник.
 Гален всегда поддерживал в своей комнате идеальный порядок. Беспорядок ужаснул его. Неутихающий поток энергии от имплантантов усиливал дискомфорт.
 Сзади к нему подошла Изабель.
 – Ты можешь остановиться в моей комнате. Первая дверь.
 Она указала на узкий коридор слева от них. Гален, сообразив, как пройти через захламленную гостиную, направился туда. Изабель последовала за ним.
 Ее комната являла собой маленький островок порядка среди хаоса. Ткацкий станок занимал дальнюю половину комнаты. Простая кровать, покрытая покрывалом из грубой шерсти, стояла вдоль правой стены. Над кроватью – несколько полок с мотками пряжи разных цветов и различными материалами. Мотки располагались странным симметричным узором, которого Гален не мог понять. На каждой стене висели гобелены, на полу лежал ковер.
 Изабель открыла шкаф, в его правой части находился ряд выдвижных ящиков. Она вытащила пару свитеров из верхнего ящика и переложила в нижний.
 – Ты можешь положить некоторые свои вещи сюда и повесить в шкаф то, что тебе понадобится.
 На перекладине висело несколько черных балахонов и пара простых платьев.
 Он ни разу не жил у кого-либо дома. Когда они с Элриком путешествовали, то, обычно, ночевали на корабле. А когда не могли сделать этого, то жили в отеле. Жить в комнате Изабель казалось Галену ужасным вторжением в ее личную жизнь.
 – Я могу остаться на корабле, – предложил Гален.
 За несколько дней полета брови Изабель начали расти заново и сейчас, когда она нахмурилась, сошлись у переносицы.
 – Для нас будет безопаснее держаться вместе. Помимо того, этот дом крепко связан с местом силы Бурелл, находящимся под ним. Здесь нам легче всего получать информацию о том, что происходит в других частях планеты.
 Казалось, Изабель слегка рассердилась, и Гален понял, что ляпнул что-то не то.
 – Мне ненавистна мысль о том, что я выгоняю тебя из собственной комнаты.
 – Все нормально. Я поживу с Бурелл. Я часто бываю нужна ей по ночам, к тому же Бурелл устала от путешествия, и мне самой будет спокойнее, если я буду рядом с ней.
 Она взглянула в сторону гостиной, нервно сплетая пальцы. Гален попытался представить себе, что было бы, если бы Элрик серьезно заболел. Подобное было трудно представить, потому что Элрик никогда не болел. Однако спустя много лет настанет время, когда возраст возьмет свое, и органеллы не смогут поправить дело.
 Гален попытался отвлечь ее:
 – Твой амулет. Ты можешь установить связь с ним?
 Изабель улыбнулась, прикоснулась к кольцу.
 – Да. Как и ты со своим посохом, полагаю. Бурелл сделала его для меня.
 После этих слов на ее лице снова появилось обеспокоенное выражение:
 – Можешь оставить здесь свои вещи, – сказала она и пошла в гостиную.
 Гален опустил на пол чемодан, поставил посох в угол и последовал за ней.
 – Вы готовы взяться за работу? – спросила Бурелл. – У меня есть кое-какое оружие, и я поделюсь с вами его секретами.
 Ее желтое кресло зависло в воздухе напротив большого экрана, встроенного в стену. Экран был разделен на двенадцать прямоугольников, каждый из которых демонстрировал различное изображение. Изабель встала с одной стороны экрана, Гален, перешагнув через всякую всячину, встал позади нее. Отрастающие волосы подчеркивали элегантную форму ее головы и изящную шею. Гален споткнулся о корзину с инфокристаллами и чуть не опрокинул ее.
 Бурелл повернула к ним голову, но совсем немного, словно была ограничена в своих движениях. Краем глаза она взглянула на Галена.
 – Как хорошо известно Изабель, я тщательно охраняю свои секреты. Вы уже ознакомились с собранными мной доказательствами. Раз уж вы будете продолжать мою работу, я научу вас некоторым своим методам сбора данных.
 В течение следующих нескольких минут Бурелл обрушила на них поток информации. Они получили допуск к некоторым ее информационным системам. Бурелл продемонстрировала им обширную сеть зондов, установленных в общественных местах и частных владениях, в приличных и в неприличных местах. Ее зонды были в космопорту, в резиденции губернатора, в домах министров, в складах и цехах, в игорных домах. Даже в украшении на пупке самой популярной в порту исполнительницы танца живота.
 Бурелл указала на те из них, которые могли бы оказаться наиболее полезными, потом продемонстрировала записи, касающиеся прибытия и отбытия кораблей и перемещения пассажиров и грузов. Поделилась именами тех, кто предоставлял ей полезную информацию: вольно или невольно.
 – Последнее, но отнюдь не бесполезное. Гален, позволь представить созданного мной небольшого компьютерного демона. Это он нашел способ добраться до архивов космопорта и предоставить мне всю содержащуюся в них информацию. Он будет вам очень полезен. Он – упорный работник и недурно выглядит. Джонни?
 Большой экран потемнел, в его центре возникла мужская фигура. Опустилась на колено, склонила голову.
 – Я к вашим услугам, чародейка.
 Он встал. На нем не было ничего за исключением красных плавок. Фигура культуриста с огромными руками и ногами, и прорисованным прессом.
 – Приветствую тебя, дочь чародейки.
 Изабель кивнула, слегка улыбнувшись.
 – Ты обнаружил что-нибудь, Джонни? – спросила Бурелл.
 – «Кхакхата» прибыл вчера. Согласно портовым записям, он следует к последней, ближайшей к Пределу, зоне перехода нашего направления. Корабль простоит в порту четыре дня, потом продолжит свой путь. Команда состоит из нарнов, они остановились в отеле «Штраус». «Кхакхата» – транспортник, его груз: тяжелая строительная техника и оборудование. Но, по крайней мере, в нескольких грузовых трюмах перевозятся пассажиры. Я не смог раздобыть никакой информации о них. Они не покидали корабля.
 Галену показались знакомыми лицо и голос Джонни. Присмотревшись, он заметил, что голова и тело компьютерного демона не подходили друг другу. Лицо имело нормальный человеческий вид, не вяжущийся с лишенным жировой прослойки телом культуриста, и чуть более светлый оттенок кожи.
 Джонни сообщил о других кораблях, прилетевших и улетевших за время отсутствия Бурелл. Закончив, он снова опустился на колено.
 – Благодарю тебя, Джонни, – произнесла Бурелл.
 – Не стоит благодарности, чародейка.
 – До свидания, Джонни, – попрощалась Изабель.
 Джонни исчез, на экране появилось прежнее изображение.
 – Его лицо… – начал Гален.
 – Он красив, не так ли? Тело Тудора Пуентеса, чемпиона по бодибилдингу среди людей. А лицо и голос принадлежат военному, я видела его в новостях, и он мне понравился. Капитан Космофлота Земного Содружества Джон Шеридан.
 В новостях его называли героем Минбарской войны. Гален припомнил характеристику, данную Шеридану Элриком: «достойный человек, сражавшийся в гнусной войне». А Бурелл добавила его голову к телу культуриста. Гален, должно быть, выглядел несколько ошарашено, потому что Бурелл усмехнулась.
 – Даже старухам нужны развлечения.
 – Бурелл, – сказала Изабель, – почему бы тебе не показать ему отель «Штраус»?
 – Да-да.
 Изображение на экране изменилось.
 – Мы с Изабель часто бываем в этом отеле. Большинство тамошних постояльцев – члены экипажей кораблей и торговцы. Некоторое время я даже занималась предсказанием судьбы постояльцев в холле отеля. Это отличный метод сбора информации.
 На экране возникали изображения вестибюля, холла, ресторана и различных номеров отеля. Бурелл быстро меняла их.
 – В основном я работала, не выходя из дома, наблюдая с помощью зондов и слушая сплетни управляющего отеля Кадмуса Уилкокса. Он простофиля, но наблюдателен, один из тех немногих, кто заметил, что за последние несколько месяцев кое-что здесь изменилось.
 Бурелл оперлась ладонями о подлокотники кресла, приподнялась, чтобы изменить позу.
 – Он связался со мной за несколько недель до ассамблеи и умолял наложить на отель защитное заклятие. Он боялся некоторых опасных на вид клиентов. Я послала Изабель разместить в отеле зонды, сенсоры и звуковые генераторы. Естественно, мы сказали Кадмусу, что Изабель необходимо для наложения заклятия зайти в каждую комнату отеля.
 Система настроена таким образом, что выстрел из PPG или использование другого сложного оружия включит акустические генераторы, а создаваемые ими звуковые волны достаточно мощны, чтобы вызвать вибрацию внутренних органов у большинства разумных видов, парализовать их, вызвать спазмы и усиленную перистальтику кишечника. Конечно, Кадмус перегибает палку, я не думаю, что его постояльцы захотят привлечь внимание к себе. Но так ему лучше спится по ночам, а у меня там появилась более совершенная система для сбора информации.
 Изабель указала на одну из секций экрана.
 – Смотрите – нарн.
 Зонд, установленный в одном из номеров, передал изображение нарнийки, стоящей перед зеркалом. У нее был мрачный вид. Ее переносицу пересекал бледный шрам.
 – Хотелось бы знать, о чем она думает, – сказала Изабель.
 В течение секунды Бурелл нашла свой архив по нарнской транспортной организации и, поместив базу данных рядом с изображением нарнийки, просмотрела ее. Нарнийку звали Г'Лил, и она была старшим помощником на «Кхакхате».
 – Интересно, – произнесла Бурелл, постукивая по губам вытянутым указательным пальцем.
 Изабель прочитала досье на Г'Лил:
 – Она служит на транспортниках семь лет. Несколько месяцев назад перешла на работу в инопланетную транспортную компанию, базирующуюся на Стаботе 5. Где это?
 – Я сталкивалась с этой компанией раньше, – сказала Бурелл. – Они осуществляли кое-какие перевозки, за которыми я проследила. Стабота 5 наводит на определенные мысли. На этой планете ничего нет, кроме колонии нудистов-дрази. Тамошняя транспортная фирма – всего лишь перевалочный пункт. Я не смогла проследить истинный источник сигнала, что наводит на мысль о том, что там не обошлось без очень сложной технологии.
 Изабель продолжила чтение досье:
 – Ее жалование возросло втрое, не считая премиальных. Ближайшие родственники – родители, живущие на Нарне. Они в случае чего получат ее страховку.
 Г'Лил подошла к двери номера. За дверью стояли несколько нарнов, пребывавших в веселом расположении духа. Бурелл включила звук. Нарны обменялись репликами на родном языке, и Г'Лил вышла с ними из номера.
 – Ты говоришь по-нарнски? – спросила Бурелл.
 – Нет, – ответил Гален.
 – Ты должен его выучить. Но, пока что ты должен хотя бы понимать их речь. Изабель, дай ему программу.
 Изабель сложила вместе сильные, изящные руки, ее пальцы слегка зашевелились. Гален обнаружил, что получил сообщение. Оно содержало несколько слов на нарнском, и прикрепленный файл с программой-переводчиком. Он вошел в программу и перевел сообщение. Оно гласило:  «Я тоже не говорю по-нарнски». 
 Время полета с Суума Гален потратил на изучение всей известной информации о Тенях и сведений, собранных Бурелл на Зафране 8. Он не думал, что изучение нарнского языка станет приоритетной задачей.
 С помощью программы-переводчика он мог переводить тексты и разговоры, перевод возникал перед его мысленным взором. Это было не так хорошо, как знание языка, но Гален подумал, что этого хватит.
 Связываясь с разнообразными зондами, Бурелл проследила за нарнами до холла. Они казались варварами: одетые в темную кожаную форму и открыто демонстрирующие оружие. По пути к бару они расталкивали других постояльцев. Похоже, что они собирались пить всю ночь.
 Бурелл развернула свое кресло к Галену и Изабель. Даже замаскированное иллюзией, ее лицо выглядело высохшим и утомленным.
 – Я дала вам все, что могла. Сейчас ваша забота найти доказательства, требуемые Кругом. Не в моих силах сделать больше, если только моя помощь не будет жизненно необходимой.
 Она снова оперлась руками о подлокотники, пошевелилась.
 – Тени – величайшая из опасностей Вселенной. Действуйте с огромной осторожностью.
 Она переводила взгляд с Галена на Изабель, подняв брови. Гален видел такое выражение у Изабель.
 – Сейчас вы должны составить план.
 Они вышли со станции монорельса и направились к отелю «Штраус». Изабель указывала дорогу. На этот раз на ее затылке не было заметно растущих волос, потому что сегодня утром она, впервые после посвящения, сбрила их.
 Гален, независимо от нее, сделал то же самое после того, как обнаружил, что его брови стали почти такими, какими были раньше, а вся голова покрыта короткими волосами. Его кожа, наконец-то, восстановилась, и он решил, что она выдержит очищение. Гален решил сбрить только волосы с головы, не трогая брови. Он продекламировал слова Кодекса, после чего визуализировал уравнение, посредством которого он мог обрушить на самого себя волну очищающей энергии. Сильная боль потрясла его. Однако после Гален ощутил себя чистым и более сосредоточенным. То, что Изабель решила сделать то же самое, заставило Галена сильнее поверить в то, что они созданы друг для друга.
 В утренний час пик дороги были забиты народом. Было шумно, и Гален ощущал разнообразные запахи. Воздух на этой планете был сухим и спокойным, поэтому грязь и вонь, казалось, висели облаком над головами, затемняя бледно-зеленое небо. Вместо запаха моря – вонь тухлятины и отбросов. На фасадах зданий то и дело вспыхивали рекламные сообщения, смысл которых терялся в окружающем хаосе. Мимо них двигались представители различных разумных рас: местные вичады, пак'ма'ра, люди, кинботалы. Гален старался не встречаться с ними взглядом, предпочитая смотреть вниз на дорогу или глазеть на витрины магазинов.
 Изабель, казалось, была воодушевлена этой суетой, она указывала на различные сооружения и спешила вперед. Конечно, эта планета была ее родным домом, и она с детства должна была привыкнуть к толпе и суматохе, – так же, как он привык к обширным равнинам и чистому морскому бризу.
 Раньше Гален бывал в городах, но с каждым шагом этот казался ему особенно грязным и обветшалым. Из-за сухости воздуха здесь было холоднее, словно дополнительный, удерживающий тепло слой атмосферы был смыт напрочь. Чтобы сохранить тепло, Гален скрестил руки на груди.
 Он чувствовал себя попавшим под обстрел. Снова дала о себе знать скрытая энергия имплантантов, генерируемые ими волны беспокойства вызывали зуд. Вероятно из-за этого Гален чувствовал себя здесь так нехорошо. Он был полон решимости держать биотек под постоянным, надежным контролем, сдерживать неуемную энергию, накладывать заклинания осторожно, хорошо все обдумав. Он не должен действовать инстинктивно. Он не должен снова подвести магов.
 Изабель указала на изогнутую мерцающую вывеску дальше по улице – отель «Штраус». Фасад семиэтажного здания был грязно-белого цвета, за исключением пространства непосредственно под вывеской, где ряд белых пятен показывал, что там когда-то было написано его прежнее название на местном языке. Вход в отель был скромно оформлен, над дверью – небольшой черный навес. «Тишина, комфорт, удобство» – гласила ярко-желтая надпись на навесе.
 Они вошли и тут же услышали громкое, хриплое пение. Слова песни и даже язык терялись в общем шуме. Однако Гален сразу узнал язык. Он прошлой ночью засиделся допоздна, слушая его. Пьянка нарнов все еще продолжалась. Казалось, они могли пить до второго пришествия.
 Пение доносилось из холла справа от вестибюля. Несколько нарнов показались в проходе. Гален узнал двух трюмных рабочих с «Кхакхаты».
 Они надеялись, что наблюдение за нарнами наведет их на мысль о том, что именно предпринять, как узнать, что за пассажиры находились на борту транспорта, кто все это оплачивает, и где находится пункт назначения «Кхакхаты». Гален с Изабель изучили данные о команде в поисках чего-нибудь подходящего для их целей. Обнаружили они ничтожно мало. Из десяти членов экипажа у восьмерых не было ни семьи, ни близких. Это были авантюристы и преступники. Некоторые из них во время войны Земли с Минбаром занимались поставками землянам оружия, многие давно служили у капитана Ко'Вина. Их сплоченная группа почти все делала сообща.
 Обмануть их для того, чтобы раскрыть их связь с Тенями, когда они могли и не знать об этом, будет трудным делом. А если они и знали о Тенях, то как их принудить предать своих могущественных, состоятельных нанимателей? Простой обман не сработает, сложный – невозможен, поскольку Гален и Изабель знали о Тенях и о методах их работы очень мало.
 Гален начал понимать, как слабо они подготовлены. Элрик учил его последовательности: информация, подготовка, контроль. Они обладали лишь поверхностной информацией, их подготовка была минимальной, а возможности контроля были очень невелики.
 Вестибюль имел скромные размеры, мебель старая, потертая, плюс выцветший ковер с узорами в виде цветов. Они подошли к стойке, за которой стоял сам Кадмус Уилкокс. Брови Уилкокса нависали над глазами так низко, что создавалось впечатление, будто он постоянно боится. Его тонкие редкие волосы были зачесаны набок, одна прядь вилась по лбу, косматые усы как у моржа полностью скрывали губы. Он стоял в центре пространства, ограниченного стойкой, и смотрел в сторону холла, как одинокий командир, находящийся за передней линией окопов.
 Гален изучил досье Уилкокса и знал, что тот работает в «Штраусе» двенадцать лет – с тех пор, как отель сменил владельцев. Восемь лет он был управляющим отеля, и, казалось, его мало волновало что-либо, помимо работы. Домом ему служила скромная квартирка в двух кварталах от отеля, но большую часть своего времени он проводил в отеле. Обедал он в своем кабинете, располагавшемся за стойкой, за дверью которого он держал раскладушку, и на ней он все чаще и чаще ночевал. Казалось, Кадмус очень беспокоится об отеле и его служащих, хотя он не был в состоянии предпринять что-либо, дабы облегчить свое беспокойство.
 Увидев их, Кадмус отскочил на шаг назад. Потом, когда он узнал Изабель, его челюсть отвисла, и Гален краем глаза заметил отлипшую от усов нижнюю губу управляющего.
 – Я так рад вас видеть, – проговорил он высоким, гнусавым голосом. – Я думал, вы нас покинули. С этой толпой народу…, – он вышел из-за стойки, наклонился к Изабель и понизил голос, – …они полностью вышли из-под контроля. Вчера устроили две поножовщины. Предложили одной из моих сотрудниц пятьдесят кредитов за то, чтобы жениться на ней, а другой – две сотни за то, чтобы она пощекотала его нос соломинкой для коктейлей. Они выдвигали жутко оскорбительные требования, сорили деньгами, как будто деньги для них – ничто. А их капитан заявил, что платит тысячу кредов, если наша кухня приготовит для него настоящий нарнский брин. Когда мы ответили, что не сможем, он пригрозил выпустить нашему шеф-повару кишки. Мне капитан рассказал, что управляющий отеля «Рибиси» не угодил ему в прошлый раз, когда они заходили в наш порт. Я знаю этого управляющего. Он до сих пор в больнице.
 Кадмус нервно оглядел вестибюль.
 – Я могу нажать на кнопку и вызвать портовые службы, но когда они прибудут сюда, может оказаться слишком поздно. Я знаю, что ваша мать наложила на отель защитное заклятье, и у меня нет слов, чтобы выразить ей благодарность за это. Но даже если здесь никого не убьют, я не знаю, смогу ли справиться со стрессом!
 Изабель положила руку на стойку, ее голос звучал размеренно, успокаивающе.
 – Моя мать понимает. Ей известно, в какой ситуации вы оказались, поэтому она послала сюда нас. Теперь я сама – маг, а это Гален, очень искусный член нашего ордена.
 Кадмус нервно взглянул на него. Гален кивнул, ему польстила характеристика, данная Изабель.
 – А… – он как-то странно передернул плечами, – …что случилось с вашими волосами?
 – Это наш обычай. Моя мать решила, что мы можем на некоторое время побыть здесь до тех пор, пока нарны не улетят, чтобы помочь вам в это трудное время.
 Снова показалась нижняя губа Кадмуса.
 – Ох, я буду вам так признателен за это. Я беспокоюсь не о самом себе. Я могу быть таким же жестким, как и любой парень.
 Нервно поглядывая в сторону холла, Кадмус протянул руку под стойку, и достал PPG, держа его большим и указательным пальцами. Быстро спрятал оружие обратно.
 – Но я беспокоюсь об остальных служащих.
 Гален подумал, что если Кадмус даже и попытается в кого-то выстрелить, он почти наверняка попадет себе в ногу.
 – Конечно, – сказала Изабель. – Мы подумали, что сможем занять столик в холле и предсказывать судьбу, как это обычно делала здесь моя мать. Тогда при необходимости мы окажемся поблизости.
 – Это было бы здорово. Превосходно. Если вам что-то будет нужно, я сделаю все, что в моих силах, просто дайте знать.
 Изабель наклонилась к нему, и Гален подумал, что Кадмус польщен таким вниманием.
 – Вы окажете нам услугу, если распространите слух о том, что наши предсказания сбываются. Особенно среди нарнов, и особенно нас интересует старший помощник капитана Г'Лил. Вы ее знаете?
 – У нее… – Кадмус провел пальцем по носу.
 – Да. Вы вообще разговаривали с ней?
 – Только однажды, когда попросил ее отойти в сторону, чтобы рабочий смог убрать ту гадость, которую она… после того, как выпила лишнего.
 Кадмус осторожно указательным пальцем поправил прядь волос.
 – Но я могу вам сказать, что она записала письмо, чтобы послать его домой, на Нарн, а потом передумала отправлять его.
 Изабель положила ладонь на его руку:
 – Это очень полезная информация. И вы очень хорошо справляетесь со стрессом. Уверена, что вы вовсе не нуждаетесь в нашей помощи. Но мы рады предложить ее вам.
 Усы Кадмуса зашевелились, Гален предположил, что тот улыбнулся.
 – Изабель, можете вы рассказать мне о моем будущем?
 – Возьмите меня за руки.
 Кадмус взял ее руки. Изабель наклонила голову и закрыла глаза. По лицу Кадмуса Гален мог увидеть тот момент, когда ее глаза открылись. Она полностью завладела его вниманием. Его нервный взгляд был зафиксирован на ней, лицо расслабилось, с него исчезло выражение беспокойства. Осталась лишь надежда. Контакт казался ужасно близким.
 – Вы всегда знали, что отличаетесь от других, что остальные зависят от вас. У вас впереди трудные недели. Вам предстоят самые тяжелые испытания в вашей жизни. Когда настанет время, вы обнаружите в себе нечто, о чем даже не подозревали: отвагу и силу духа, до сих пор спрятанную глубоко внутри вас. Вы вступите в бой за правое дело. Вы встанете на защиту вашего отеля и ваших людей. Вы поступите благородно. И с того момента ваша жизнь изменится. Отвага навсегда останется с вами, ее уже будет невозможно скрывать. И это принесет вам успех, процветание и любовь.
 Изабель великолепно владела голосом. Напряжение, ритм и повторы поразительно сочетались, что создавало почти гипнотический эффект. Еще несколько секунд Изабель продолжала смотреть Кадмусу в глаза, понимающе улыбаясь. Он улыбался вместе с ней. Она мягко разорвала контакт и слегка толкнула его назад.
 – Полагаю, что лучшего я и пожелать не мог, – сказал Кадмус, выпрямляясь. Его глаза снова начали нервно бегать. – Позвольте мне показать вам столик в холле.
 Гален никогда бы не смог сделать то, что сделала Изабель. Он никогда не устанавливал ни с кем такой глубокой связи, не добивался такого близкого контакта. Он всегда сдерживался. Вот почему, как постоянно напоминал ему Элрик, его представление было слабым. Он не хотел связываться с другими людьми. Не хотел, чтобы они узнали что-либо о нем.
 Предсказание, конечно, было порождением воображения Изабель. Но Кадмус, кажется, ему поверил.
 Уилкокс протолкался в холл сквозь группу нарнов, которые начали понемногу расходиться после ночной попойки. Гален сунул руку в карман, опустил палец в пакет, в котором, по ощущениям, находилась горсть пыли. Задев по пути нескольких нарнов, он прилепил им зонды на руки, куртки, на любую попавшуюся поверхность. Он знал, что Изабель сделала то же самое.
 Холл оказался тоже скромных размеров, с баром в одном конце и с маленькими, тесно стоящими столиками – в другом. Выцветший коврик с узором в виде цветов не сочетался с обоями в зеленую и желтую полоску. Освещение было тусклым, из-за чего возникало ощущение вечной ночи. Вокруг бара и ближайших к нему столиков собрались нарны в своей кожаной форме. Соревнование по выпивке закончилось, но сама пьянка – еще нет. Но нарны уже выглядели слегка утомленными: они держались друг за друга, пошатывались, их пятнистые, желто-черные головы начали клониться набок. Один сполз вдоль стойки бара и грохнулся на пол.
 Услышав этот звук, Кадмус подпрыгнул.
 – Ох.
 Он указал им на столик в углу, и, пошушукавшись еще несколько минут с Изабель, удалился.
 – Оптимистичное предсказание, не так ли? – спросил Гален, – Кадмус не очень похож на героя.
 – Если он поверит в предсказание, то оно станет реальностью. И я предпочла бы, чтобы он поверил во что-то положительное, сыграл бы роль в создании позитивной реальности, чем стал бы частью реальности негативной.
 Гален всмотрелся в ее загадочные серые глаза, надеясь увидеть там позитивное будущее и для них.
 – Что если он не поверит?
 – Скептики не просят предсказать им будущее. А если просят, то им следует вежливо, но твердо отказать.
 – Есть ли у тебя предсказание, касающееся успешного выполнения нашего задания?
 Она улыбнулась:
 – Да.
 Внезапно голова Изабель повернулась к бару, она, не глядя, схватила Галена за руку:
 – Гален, смотри, Тилар.
 В дальнем конце бара на стуле сидел Тилар собственной персоной. Тот самый ученик-центаврианин, которого выгнали три года тому назад. До этого момента его загораживали несколько стоявших нарнов, и Гален его не заметил.
 На Тиларе был камзол, украшенный орнаментом и белоснежная сорочка. Он сделал большой глоток из своего стакана, при этом его тонкий нос почти погрузился в алкоголь. Он мало изменился за эти годы и выглядел почти таким же, каким Гален его помнил. Хотя он коротко обрезал свой гребень, а остальные волосы – еще короче. Встреча с ним, здесь и сейчас, казалась более чем странной. Как правило, техномаги не верили в такие совпадения, исключая те, которые устраивали сами. Увидев Тилара, Гален подумал о старом приеме магов: неожиданно оказаться в нужном месте, будто вы прибыли раньше того, с кем задумали встретиться. Много раз Гален уходил прогуляться к утесу только для того, чтобы обнаружить там уже ждущего его Элрика. Тилар, конечно, не был магом. Но он знал много разных приемов.
 Тилар повернулся в их направлении, и Гален увидел удивление, замешательство, а потом радость на его лице. Центаврианин сполз со стула и нетвердой походкой направился к ним. Когда он приблизился, Гален ощутил неловкость. Разговаривать с теми, кого выгнали, не запрещалось, но поддерживать с ними отношения было запрещено. Гален не хотел узнать, что делал Тилар с тех пор, как его изгнали, не хотел воскрешать мысли о своем собственном провале. Если бы Круг проголосовал иначе, Гален был бы изгнан. Он сейчас сидел бы у бара в рубашке, с волосами на голове и думал бы лишь о своем провале.
 – Гален! Изабель? Я еле узнал вас без… – он провел рукой над головой. – Так здорово видеть вас!
 Он наклонился, и, держа в руке стакан, по очереди обнял их обоих, обдав запахом спиртного.
 – Что вы делаете на Зафране 8?
 Тилар подтащил от стоявшего сзади столика кресло и рухнул в него.
 – Я здесь живу, – ответила Изабель. – А Гален прилетел в гости.
 Сейчас, когда Тилар был рядом, Гален смог разглядеть несколько пятен на его лбу – свидетельство чрезмерного увлечения алкоголем у центавриан. Тело Тилара замерло в кресле в изогнутой позе. Гален никогда близко не общался с Тиларом, который был на несколько лет старше, но помнил, как наблюдал за тренировкой Тилара на предыдущей ассамблее и счел тогда его искусство впечатляющим.
 Гален взглянул на Изабель, не зная, как расценивать появление Тилара. Он узнал об их прибытии и подкараулил в попытке возобновить некоторые контакты с магами?
 – Я забыл, что ты здесь живешь, – сказал Тилар. – Ты всегда жила здесь?
 – Да, – ответила Изабель, – вместе с Бурелл.
 – Так здорово видеть вас.
 Тилар перевел взгляд с Изабель на Галена.
 – Когда вы получили…, – он снова махнул рукой над головой.
 – Всего несколько недель назад, – ответил Гален.
 – Несколько недель. Здорово. Третья годовщина моего изгнания.
 Произнося слово  «изгнание», Тилар поднял стакан и выпил его содержимое. Искоса взглянул на них.
 – Разве вы не должны… все еще быть на… ассамблее?
 Гален отвлекся на раздавшийся в баре шум. Последние нарны, шатаясь, вываливались прочь. Они с Изабель упустили возможность поговорить с ними до наступления вечера.
 Им нужно проследить за нарнами, послушать их разговоры. Вдруг они услышат какую-нибудь ценную информацию. Помня о своем решении с осмотрительностью накладывать заклинания, Гален сосредоточился, перед его мысленным взглядом возник чистый экран, визуализировал на нем уравнение связи с зондами Бурелл. Биотек отреагировал на уравнение сильным эхом. Сеть зондов потребовала код доступа Бурелл, Гален ввел его. Перед мысленным взором Галена возникло меню сети, он выбрал два зонда, находящихся в вестибюле. Зонды передали изображение: нарны, спотыкаясь, плелись к лифту. Видимо, они все направлялись в свои номера.
 Гален получил сообщение от Изабель.  «Я им займусь, если ты проследишь за нарнами». 
  «Да» – ответил он. Визуализировал уравнение отправки сообщения, одновременно просматривая данные с нескольких зондов Бурелл и следя за разговором. Ему показалось, будто он вернулся назад, в тренировочный зал и должен удержать в воздухе четыре шара.
 – Мы покинули ассамблею до ее окончания потому, что Бурелл совсем разболелась, – сказала Изабель. – Она нездорова уже некоторое время, поэтому годами не удалялась от своего места силы. Напряжение очень сильно подействовало на нее. Мы подумали, что лучше всего будет немедленно вернуться. Гален прилетел с нами на случай, если мне понадобится помощь в уходе за Бурелл.
 Изабель, конечно, была права, не раскрыв Тилару правды. Однако Галена интересовало, не обладает ли центаврианин какой-либо полезной для них информацией. Если бы его самого изгнали, то он был бы рад помочь магам.
 – Мне грустно слышать это, – сказал Тилар. – Неужели ее нельзя вылечить?
 Нарны ввалились в лифт, один из них затянул пьяную песню. Гален переключился на зонд, находящийся в лифте.
 – Нет, – ответила Изабель.
 Воцарилось молчание.
 Сохраняя концентрацию, чтобы не потерять связи с зондами, Гален вынудил себя заговорить.
 – Тилар, что привело тебя сюда? – спросил он. Наложил заклинание, активирующее сенсоры. Галену было неприятно из-за того, что он не доверял бывшему члену их ордена, но он помнил наказ Элрика: быть осторожными. Поэтому появился еще один, пятый шар, которыму нельзя дать упасть.
 Стакан Тилара описывал круги.
 – О, я столько путешествовал! Побывал на Приме Центавра, но задержался там ненадолго, потому что понял, что не смогу жить среди своих спесивых и чванливых соплеменников. Я использовал все знания ученика техномага, и правильно вложив свои деньги, получил кое-какую прибыль. Потом я все потерял. Могу предположить, что в те дни вы звали бы меня мошенником. Со мной не приключилось ничего более возбуждающего, чем стать техномагом.
 Когда он произносил последнюю фразу, его пульс резко участился, но Гален подумал, что это почти наверняка из-за переживаний Тилара по поводу своего провала.
  «Он сказал правду, – написала Изабель. –  Но ему известно о том, что мы можем обнаружить ложь». 
 – Вам заказать выпить? – Тилар махнул официантке.
 – Нет, – ответил Гален. Он проследил за тем, как нарны добрались до своих комнат, легли спать.  «Они все улеглись, на несколько часов, по крайней мере», написал он Изабель. И он не дал ни одному шару упасть. Если бы он работал с кризалисом, он бы сейчас едва дышал и весь вспотел бы от усилий, требовавшихся для наложения такого числа заклинаний. Сейчас физические усилия были минимальными.
 Но оставались ментальные усилия, и, хотя он не ощущал физического утомления, он понял, что подверг свой разум серьезному испытанию, испытал свою способность сохранять концентрацию и поддерживать контроль. Он не должен переоценивать свои возможности и подвергать себя риску потерять контроль.
 Подошла официантка, и Тилар заказал еще выпивки. Когда Изабель тоже отказалась пить, Тилар с любопытством взглянул на их пустой стол.
 – Мы пришли по поручению Бурелл, – объяснила Изабель. – У нее давние отношения со здешним управляющим, Кадмусом Уилкоксом. Он нервничает из-за некоторых варваров, – она кивнула в направлении бара, – поэтому мы пришли предложить защиту.
 – Они любят выпить, – Тилар оправил камзол. – Но разве все мы этого не любим?
 Хотя его голова моталась взад и вперед, его глаза неотрывно жадно смотрели на Галена.
 – На что это похоже – быть техномагом?
 Возбуждающее действие скрытой энергии биотека, необходимость в постоянном контроле, легкость наложения заклинаний, собственное мгновенное эхо – ни о чем из этого перечня Гален никому не хотел рассказывать. Он покачал головой.
 – Это трудно описать.
 Тилар фыркнул.
 – Мы все еще учимся, – сказала Изабель. – Это похоже на кризалис, но связь намного лучше и прочнее.
 Официантка принесла заказ Тилара.
 Он наклонился к столу, сжал в ладонях стакан и уставился в него.
 – Расскажите мне об обряде посвящения. На что он похож? Что вы сказали, когда отвечали на вопрос, почему ты стал техномагом?
 Снова воцарилось неловкое молчание.
 – Не думаю, что нам можно рассказывать об этом, – сказала Изабель.
 Тилар сверкнул глазами.
 – Мне нужно это знать. Весь первый год я каждую ночь только об этом и думал. Как бы я ответил на этот вопрос.
 Гален представил самого себя за этим занятием.
 – Я сказал, что хочу продолжать дело древних. Овладеть контролем над биотеком. Творить благо там, где могу.
 – А ты, Изабель? – Тилар повернул голову к ней. – Что ты сказала?
 Взгляд серых глаз Изабель встретился со взглядом Галена.  «Не нравятся мне его вопросы» – написала она.
 – Я сказала, что хочу проникнуть в тайны биотека. Понять, как он работает.
 – Вы и вправду этого хотите? Больше, чем чего-либо еще?
 Его сердце бешено билось.
 – Не пойму, что ты имеешь в виду, – сказала Изабель.
 Тилар выпрямился, и Гален увидел, что в нем еще осталось что-то от ученика техномага – это проявлялось во властной фигуре, в строгом выражении лица, в его настойчивом желании получить ответы.
 – Я имею в виду то, что, если бы ваше могущество было беспредельно, если бы не существовало никаких ограничений, то чего бы вы хотели? На что бы вы употребили свою силу?
 Разговор неожиданно ушел от темы сожаления и любопытства Тилара и переключился на нечто такое, чего Гален не понимал.
 – Может ли что-то быть для техномага важнее, – сказал он, – чем контроль над биотеком?
 – Именно об этом я и спрашиваю, – ответил Тилар.
 Руки Изабель сжались в кулаки.
 – Я бы вылечила мою мать.
 Тилар улыбнулся. Сейчас он не казался и наполовину таким пьяным, как раньше.
 – Я всегда мечтал править империей, как Ква-кири и Нелдоник. Или быть хотя бы как Фразур, который дал свое благословение первому императору Центаврианской Республики и стал «серым кардиналом». Как он говорил: «Магия дает возможность сообразительным властвовать над другими, становиться королями, издавать законы, а после смерти быть причисленными к сонму богов».
 Он пристально, не отрываясь, смотрел на Галена. Могло показаться, что Тилар бросает ему вызов. Потом он сделал большой глоток из своего стакана.
 – Вместо этого я получаю приказы от всякого сброда.
 Изабель внимательно изучала свои кулаки.
 – Нам надо идти, – сказал Гален. – На данный момент отель, кажется, в безопасности, да и Бурелл должна скоро проснуться.
 Изабель встала.
 – Да. Мы должны вернуться к ней.
 – Вероятно, я еще вас увижу, – сказал Тилар.
 – Ты долго пробудешь на Зафране 8? – спросил Гален.
 – Мое расписание непредсказуемо. Но я могу предположить, что пробуду здесь еще несколько дней, по крайней мере.
 Гален опустил палец в пакет с зондами. Он понял, что должен был раньше поместить на Тиларе зонд, когда тот только появился. Центавриане очень подозрительно относятся к любому физическому контакту. Элрик всегда твердил, что все нужно продумывать заранее. Но Гален, увидев Тилара, был так удивлен, что не подумал о зонде.
 – Было приятно снова увидеть тебя, – сказал Гален.
 – Извините меня за то, что я не могу встать, – ответил Тилар. – Мои ноги, кажется, не действуют.
 Изабель положила руку ему на плечо.
 – Тебе помощь не нужна?
 – Со мной все будет в порядке. Я просто посижу здесь немного, сам себе хозяин.
 Они попрощались. Выйдя наружу, Гален повернулся к Изабель:
 – Это бы…
 Она строго взглянула на него, подняв брови. Гален обнаружил, что получил сообщение.  «Проверь, нет ли на тебе зондов». 
 Тилар мог обладать достаточными знаниями для изготовления собственных зондов, как это делал Гален. Зондами можно управлять не только с помощью имплантантов мага. Они легко могут транслировать свои наблюдения в базу данных. Подойдя, Тилар обнял их обоих. Конечно, он должен знать, что все его зонды со временем засекут.
 Гален просканировал свое тело, ища чужеродные передачи или электронную активность.
  «Я ничего не нашел», – написал он.
 – Я тоже, – сказала она. – Но что все это значило?
 – Я не знаю. Уверен, что он заранее спланировал встречу с нами. Может быть, он просто искал ответы на некоторые вопросы?
 Изабель кивнула.
 – Если не для себя, то для кого?

 Глава 9

 Элрик закрыл за собой дверь, радуясь, что хоть раз вернулся домой до полуночи. После посвящения учеников работа ассамблеи пошла более гладко, хотя надо было каждый день разрешать какие-нибудь возникавшие проблемы и приспосабливаться к изменениям. Элрик выступил с сообщением об открытых им ранее неизвестных гиперпространственных течениях, решил проблему нехватки продовольствия и прекратил драку, затеянную двумя кинетическими гримлисами. Нашел уединенное место для проведения Блейлоком и его последователями ритуала смирения, так распределил места для собраний, чтобы враждующие группировки не могли столкнуться друг с другом, и дважды выгнал Джаб с заседаний.
 Цирцея расстроилась из-за того, что он пропустил ее лекцию, но во всем остальном, маги, вопреки ожиданиям, казались довольными собой. Юные ученики играли и учились, те, кто только что получил кризалис, проводили первые неуклюжие тренировки. Начинающие маги работали с кинетическими гримлисами: помещали частички кризалисов в свои корабли и учились управлять ими. Остальные маги болтали, хвастались, смеялись и спорили.
 Такие встречи всегда радовали Элрика, но эта ассамблея отличалась от других. После отлета Галена Элрик ощущал себя очень одиноким. Все происходящие события воспринимались им как голографические иллюзии, ничто не волновало его. Он будто жил в мире Теней и обреченности, и был единственным, кто способен заметить их наступление. Элрик знал, что Блейлок чувствует то же самое, но это было слабым утешением. Ведь не его ученика отправили навстречу смертельной опасности.
 Элрик стоял в центре гостиной. Свет не горел, огонь в камине тоже. Дом был тихим, пустым. И, возможно, таким он и останется.
 Элрик отогнал грустные мысли, включил кое-какое освещение и зажег магический огонь в очаге. Он подарил Галену посох, рассказал ему все, что мог. Круг решил, что Гален с Изабель должны выполнить это задание самостоятельно. Мог ли он сделать еще что-нибудь?
 Сев за стол, понял, что бессознательно запросил контакт с зондом, который записал драку Галена с Элизаром. В ту ночь он множество раз прокрутил запись, столько раз, что почти выучил ее наизусть. Но с той ночи Элрик ни разу не просматривал эту запись.
 Зонд, установленный в палатке, располагался сзади, поэтому Элрик мог видеть лишь спину и бок Элизара, а Гален и Изабель стояли лицом к нему. В свете освещавших ночь светящихся шаров их лица казались плоскими, размытыми.
 Элизар поднес руки ко рту и издал протяжный звук, накладывая заклинание.
 – Нет, – произнесла Изабель. Ее пальцы задвигались, накладывая заклинание, создающее щит.
 Глаза Галена расширились, и Элрик смог увидеть тот момент, когда было наложено заклинание: инстинктивный импульс, передавшийся от мозга Галена кризалису. Гален действовал, как хорошо тренированный фехтовальщик, инстинктивно парирующий удары. Драки вроде этой не являлись чем-то необычным. Необычной была сила, с которой Гален защитился. Его контратака могла уничтожить противника, а, возможно, и не его одного.
 Но разве это означало, что Галена, едва успевшего стать магом, надо было посылать навстречу Теням, то есть, вероятно, на смерть?
 Почти в то же мгновение лицо Галена напряглось, он сосредоточился, и Элрик мог видеть, как Гален пытался изменить заклинание, превратить его во что-то менее опасное.
 Внезапно внимание Элрика привлекло кое-что еще. Позади Галена, вдалеке от них, скрываясь в тени утеса, кто-то стоял. Элрик подивился тому, что раньше не заметил этого. Он так увлеченно следил за Галеном, что больше ни на что не обращал внимания.
 Элрик убрал часть картинки, увеличил изображение стоящей фигуры. Разрешение вышло плохим, освещение тусклым, но Элрик смог различить, что это был человек: мужчина среднего роста. Темные волосы, темный костюм вместо черного балахона. Если бы этот человек был магом, то при таком разрешении Элрик бы его узнал. Но незнакомец магом не был.
 Элрик вспомнил человека, которого Тур Тайнский прислал в качестве специального посланника, доставившего на ассамблею корзины с пектами. Морден. Человек, изображение которого записал зонд, был на него похож. Хотя Морден появился в ночь открытия ассамблеи, а драка случилась на следующую – ночь Становления, когда все чужаки были удалены с ассамблеи. Но он был здесь, следил.
 Элрик вспомнил, что нечто в Мордене встревожило его. Но они общались очень недолго, а вокруг царил такой хаос, что Элрик так и не определил, что же именно его обеспокоило.
 Элрик связался с архивом своего места силы, вызвал запись ночи открытия ассамблеи. Быстро поискал нужную запись, и вот перед его мысленным взглядом возник Морден: гладкий голос, послание от Тура и корзины пектов. Теперь, просматривая запись тех событий, Элрик поразился: все произошедшее показалось ему грубой попыткой отвлечь внимание. Устроить хаос, чтобы избежать проверки. Элрику стало стыдно, что такой простой прием сработал.
 Но почему Морден стремился избежать проверки? Он действительно был посланцем Тура. Он боялся, что при проверке Элрик что-то обнаружит?
 Элрик отметил изображение Мордена, поискал его по всем записям со всех зондов за время ассамблеи. Но, так как из уважения к личной жизни магов Элрик не устанавливал зондов внутри палаток, его возможности были ограничены.
 Однако получилось сорок записей, на которых определенно был Морден, и намного больше тех, где его нельзя было идентифицировать наверняка, но можно было предположить с большой долей вероятности, что на них был все-таки он. Морден прибыл на ассамблею в ночь открытия и, судя по записям, оставался там в течение двух следующих дней. По-видимому, он улетел утром третьего дня, во время посвящения.
 Элрик просмотрел сорок записей. Морден появлялся, заходил в палатки. Вот он выходит, разговаривая с одним из кинетических гримлисов. Этот маг представляет его другим. За первую ночь Морден переговорил со многими магами, хотя Элрик заметил, что он старался держаться подальше от членов Круга. При удобном случае он отводил кого-нибудь из магов в сторонку, и там, в тени, разговаривал с ними наедине. Его собеседниками были Цирцея, Дьядьямонк, Маскелин и многие другие. В ночь открытия было так шумно, что Элрик не смог услышать, о чем они говорили.
 Ранним утром второго дня, когда большинство магов вернулись на свои корабли, чтобы несколько часов отдохнуть, Морден вошел в лагерь. Он не показывался до сумерек, когда неожиданно оказался рядом с Галеном и двумя другими учениками. Он наблюдал за спором, видел, как Гален атаковал с ошеломляющей силой, потом ретировался.
 Мордена не было видно до следующего полудня, когда он опять разговаривал с магами у палаток. Круг собрался решать судьбу Галена, Становление было отложено до вынесения решения, и поэтому никто не выгнал чужака. На этот раз он отвел в сторонку Олвина.
 Теперь Элрик узнает, о чем он говорил. Кроме Галена, именно Олвину – саркастичному, открыто выражающему свое мнение, бескомпромиссному, честному, Элрик доверял больше, чем любому другому магу. Этой ночью Элрик оставил его, наполовину пьяного, в середине соревнования на тему, чей зонд дальше плюнет. Возможно, Элрик сумеет узнать хотя бы ту толику истины, которую вспомнит Олвин.
 Он составил сообщение.  «Олвин, ты разговаривал с этим человеком». Вставил изображение Мордена.  «Что он тебе говорил?» 
 Элрик нетерпеливо ждал ответа, продолжая просматривать записи зондов, обнаружил запись того, как Морден ушел в Лок вечером третьего дня. Связался с зондом, находящемся на вокзале Лока. Этот зонд записал, как Морден отправился обратно в Тайн. Рассчитав время прибытия Мордена в Тайн, Элрик проверил, что записали зонды, установленные в офисе и в доме Тура. Морден там не появлялся.
 Вместо этого он отправился в космопорт Тайна. Космопорт – это громко сказано. На самом деле это было всего лишь большое, ровное поле, вокруг которого располагались многочисленные магазинчики и офисы, имеющие отношение к небольшой по объему торговле Тайна с другими системами. Небольшое здание, внутри которого находились службы, занимающиеся прибывшими инопланетниками, чья работа состояла в основном из выжимания взяток и ведения списка прибывших инопланетников. У Элрика было несколько зондов внутри и снаружи здания. Морден прибыл спустя примерно пол-дня после отъезда из Лока и направился прямо на поле, где его ожидал небольшой личный корабль. Элрик с чувством облегчения наблюдал за тем, как корабль поднимается в воздух. Морден улетел.
 Элрик получил ответное сообщение от Олвина.
  «Как тебе известно, тут в самом разгаре кое-что ВАЖНОЕ. Я веду три очка! Фед сделал „бычий глаз“, но его вырвало, и я Феда дисквалифицировал. Молодежь не умеет пить. 
  Я смутно помню того человека. Он представлял кого-то из… откуда-то еще. Приветствовал нас здесь, сказал, что его, как его там?.. наниматель?.. интересовался магами. Спрашивал: зачем я делаю то, что делаю? Чего я хочу? Я ответил стандартно, о… Подожди минутку». 
 Сообщение закончилось. Элрик вздохнул, стал ждать следующего. Оно пришло спустя минуту.
  «Жесткое здесь соревнование. Что до того, да, я ответил стандартно, в духе познать все, что можно познать, порождать, благоговение, создавать чудеса, – Круг должен гордиться мной! – но, припоминаю, что его, кажется, не удовлетворил мой ответ. Он снова меня спросил: чего я хочу? Я не могу точно вспомнить, что было дальше, но помню, что в конце я сказал, что хочу, чтобы грехи всех лицемеров были показаны в новостях ISN, а потом их бы заставили в одном белье отвечать на вопросы журналистов. Это его не развеселило. Думаю, что я, наоборот, расстроил его. Вот и все. 
  А теперь я поставлю этих бездельников на место». 
 Сообщение закончилось.
 Элрик начинал все больше и больше беспокоиться. Некто явился на их ассамблею, задавал им вопросы, наблюдал за ними, и что дальше? Морден каким-то образом вошел в доверие к Туру и добился от него полномочий, но ответы на вопросы были ему нужны не для Тура. Ответы передавались куда-то еще.
 Элрик достал послание от Тура, радуясь тому, что инстинктивно сохранил его. На конверте он, с помощью сенсоров, обнаружил отпечаток человеческого большого пальца. Отпечаток был не его. Элрик связался с земными архивами, поискал все записи, касающиеся Мордена. К счастью, это имя не было широко распространенным. В списках налогоплательщиков, в архивах банков, в списках пенсионеров обнаружились всего тысяча двести одиннадцать Морденов. Из них пятьсот девяносто один мужчина, из которых семьдесят три были в возрасте от двадцати восьми до тридцати восьми лет, и всего у девятнадцати цвет волос, рост и вес совпадали с приметами того Мордена, что был здесь. Но обнаруженный на конверте, отпечаток пальца не принадлежал ни одному из них, и лица не совпали.
 Элрик решил продолжить поиски. Он просмотрел все записи о рождениях, относящиеся к наиболее вероятному временному интервалу. Отбросив всех Морденов, которых он уже проверил, Элрик обнаружил всего одну оставшуюся запись о рождении: 25 мая 2223 года, Саммит, штат Нью-Джерси. Элрик начал копать дальше и отследил накопительный пенсионный счет, который Морден открыл, будучи тинейджером. Отпечаток пальца, оставленный на счете совпал с тем, что был на конверте, и лицо, хотя на снимке было лицо юноши, принадлежало тому человеку, с которым встречался Элрик. Первой работой Мордена была служба в книжном магазине Мичиганского государственного университета. Элрик проверил записи, касающиеся его учебы, и был удивлен, обнаружив, что Морден защитил диссертацию по археологии, его специализацией была археолингвистика. После окончания университета он поступил на службу в Отдел новых технологий Космофлота. После этого данные о нем были засекречены. Элрик создал компьютерного демона для того, чтобы он обошел защиту и достал нужную информацию.
 Элрик нашел фотографию взрослого Мордена с его удостоверения личности. Это определенно был тот самый человек. По данным с пенсионного счета, в июне 2248 года он женился. В октябре 2250 года у него родилась дочь Сара. Жена и дочь погибли в мае 2256 года. В январе 2257 года пенсионный счет Мордена был закрыт, а сам он был признан погибшим.
 Все это никак не проясняло ситуацию. Что делал на их ассамблее мертвый археолог?
 Олвин сказал, что настроение Мордена ухудшилось при упоминании ISN – «Межзвездных новостей». Элрик уцепился за это и добрался до открытых архивов ISN. Поискал имя  «Морден», нашел несколько записей, относящихся к маю 2256 года. Начал вызывать их в хронологическом порядке. В первой записи журналистка сообщила о взрыве террористами зоны перехода у Ио. В момент взрыва лайнер, на борту которого находилось более пятисот пассажиров, как раз входил в зону перехода. Когда она заговорила о скорбящих родственниках, на экране возникла картинка: Морден в окружении толпы репортеров. И все они выкрикивали один вопрос: что вы чувствуете, узнав о смерти вашей жены и дочери? Что бы вы сказали террористам? Морден набросился на них, оттолкнул, крутанулся вокруг своей оси, будто хотел расчистить для себя место.
 – Прекратите! Прекратите! Прекратите! – кричал Морден, его лицо пылало. Испуганные репортеры поспешно отступили, толкая друг друга, но продолжали выкрикивать вопросы. В центре образовавшегося пространства Морден медленно повернулся, заткнул руками уши и закричал.
 Олвин писал:  «Я в конце сказал, что хотел бы, чтобы грехи всех лицемеров показали в новостях ISN, а потом бы их заставили в одном белье отвечать на вопросы журналистов». 
 Могло ли это быть грехом Мордена? Мог ли он убить свою жену и пятилетнюю дочь вместе с остальными пассажирами, бывшими на борту лайнера? Если так, то какие могущественные сообщники способны помочь археологу уничтожить зону перехода?
 Во время встречи Морден внимательно следил за собой, за своим голосом, жестами, походкой, выражением лица. Он отвлек внимание, чтобы избежать проверки.
 Что он скрывает?
 Элрик выключил изображение перед мысленным взглядом. Все его вопросы были просто попытками уйти от вопроса, который он боялся задать, на который боялся ответить. Он был уверен, что сейчас сможет ответить на этот вопрос.
 Элрик знал, что они действовали за кулисами. Знал, что они искали для себя исполнителей – слуг тьмы, соблазненных обещанием выполнения их желаний. И он знал, что слуги тьмы постоянно ищут для своих хозяев новых слуг.
 Был ли Морден посланником Теней?
 Из этого вопроса неизбежно вытекал следующий. Знают ли сейчас Тени о силе Галена?
 Элрик обнаружил, что получил новое сообщение. От Галена. Волнуясь, открыл сообщение, понял, что с тех пор, как вернулся домой, мечтал получить именно его. Надеялся узнать, что Гален в безопасности, особенно теперь, когда он обнаружил эту новую опасность.
  «Нам надо о многом тебе рассказать, – гласило сообщение Галена. –  Ты согласен на электронное воплощение?» 
  «Да, – незамедлительно ответил Элрик. –  Немедленно». 
 Элрик хорошо понимал, как посылается сообщение. Их сеть ретрансляторов отслеживала местонахождение каждого мага, находившегося на расстоянии, на котором система могла засечь энергию, исходящую от него, и эта сеть транслировала сообщение тому, кому оно предназначалось. Но электронное воплощение было более таинственным процессом. Вместо того, чтобы отправить Галену сообщение, Элрик почувствовал, будто он сам перенесся к Галену. Ощущение, похожее на сон.
 Элрик закрыл глаза, сосредоточился. Мысленно представил, что покидает свое тело, визуализировал маршрут долгого путешествия: вверх, сквозь атмосферу Суума, мимо ярко-оранжевой внешней планеты, из местной солнечной системы в черную пустоту пространства, которое принялось укачивать его подобно люльке из черного бархата. Он летел мимо звездных систем и туманностей, отмечавших его путь. Увидел звезду Зафран, сверкающий маяк в ночи космоса, восьмую, зеленовато-коричневую планету ее системы, широко раскинувшийся портовый город, дом, где жила Бурелл, ее квартиру. Мысленным взором он видел, что квартира пуста. Однако он знал, что Гален и Изабель там. Поискал следы магической энергии Галена, ощутил вибрацию, приблизившись к ее источнику. Визуализировал изображение своей руки, протянувшейся к энергетическому потоку, и втянул этот поток внутрь себя. Потом Элрик поискал Изабель и сделал то же самое.
 В качестве места встречи Элрик выбрал свое кольцо из стоящих валунов в теплый и ясный день. Сверкающий туман, бриз, резкий запах океана обычно радовали его. Все внутри воплощения несло отпечаток крайней напряженности и значительности. Провел рукой по заросшему мхом камню позади себя. Влажный, бархатистый камень был частью планеты, частью его самого.
 Гален и Изабель стояли в нескольких шагах от него. Элрик видел не их самих, а их образы, то, какими они представляли самих себя. Он обрадовался, увидев, что они обрили головы, – следование Кодексу стало частью их личностей. Как обычно, эти образы оказались на несколько лет моложе, чем они были на самом деле. Щеки Галена были более пухлыми, по-юношески округлыми, как тогда, когда ему было восемнадцать. Элрик вспомнил его тогдашнего, только что получившего кризалис, так сильно желавшего начать, наконец, делать то, чему так долго учился.
 Они выглядели неплохо, и это обрадовало Элрика. Он был уверен, что если бы случилось что-то ужасное, то это отразилось бы на их образах.
 – Вы в порядке? – спросил Элрик.
 – Да, – ответил Гален. – Мы встретились с управляющим отеля «Штраус» и приступили к наблюдению за командой нарнского транспорта «Кхаткхата».
 Беспокойство Элрика не позволило ему ждать дольше. Он вытянул руку и создал изображение Мордена, стоявшего пред ним.
 – Вы видели его?
 – Нет, – ответила Изабель.
 Но Гален кивнул, и сердце Элрика подпрыгнуло.
 – Я видел его в палатке, на ассамблее. Всего минуту.
 – Ты с ним разговаривал?
 – Походя. Я подумал, что он, быть может, заблудился. Я спросил, не нужно ли ему помочь, а он спросил, не нужна ли мне помощь. Это было так странно. Я спешил, и поэтому ушел.
 Гален жадно уставился на изображение Мордена.
 – Кто он?
 – Его зовут Морден. Я уверен, что он – слуга Теней. Если вы когда-либо его увидите, немедленно сообщите мне об этом. И не приближайтесь к нему.
 – Что он делал на ассамблее? – спросила Изабель.
 – Наблюдал за нами, искал союзников, способа разъединить нас. Он задавал вопросы многим из нас. Он спрашивал: почему ты стал техномагом? И: что вы хотите?
 Элрик надеялся, что поиски Мордена оказались безрезультатными. Техномаги должны держаться вместе, или они погибнут.
 Гален с Изабель переглянулись, их взгляды сказали Элрику, что они стали ближе друг другу. К несчастью, сейчас с этим ничего не поделаешь. И в нынешних обстоятельствах это беспокоило Элрика меньше всего.
 – У нас тут только что вышел разговор вроде этого.
 Теням было известно, что Гален может стать либо их главным врагом, либо их главным союзником. Его положение было смертельно опасным. А Элрик больше ничем не мог помочь. Гален должен сам пройти испытание.
 – Вы разговаривали с Морденом? – спросил Элрик.
 – Нет.
 Гален замялся, и это подсказало Элрику, что это будет не тот ответ, который ему захотелось бы услышать.
 – С Тиларом.
 Следующие два дня Гален с Изабель проводили лучшее время суток, сидя за столиком в холле отеля, предсказывая желающим будущее, наблюдая за происходящим с помощью зондов и добывая информацию. Желающих узнать о своей судьбе оказалось много, они имели возможность подивиться невероятной способности одних личностей пить, оценить ловкость рук других, но ни один нарн к ним не подошел. Гален подумал о том, что их с Элизаром опасения оказались полностью оправданными: маги утратили уважение со стороны многих рас.
 Пытаясь заманить к себе нарнов, они с Изабель раздобыли некоторые принадлежности, обычно используемые нарнскими предсказателями судьбы. Стол был накрыт черным кружевным покрывалом. Стоящая в его центре невысокая подставка задрапирована белым платком. На подставке лежала колода нарнских гадальных карт.
 Нарны смеялись, пели, пили, дрались, сорили деньгами, но не подходили к ним.
 Через находящиеся по всему отелю зонды они слушали, как другие постояльцы разговаривали о том, как делать деньги, как получить власть. Но ни слова о Тенях. Они узнали о незаконных операциях, о перевозках к Пределу, проследили, куда они ведут, обнаружили некоторые связи, но ничего о Тенях.
 Тилара они тоже больше не видели. Зонд Изабель в итоге оказался в мусоре либо потому, что его плохо прикрепили к одежде Тилара, и он свалился, что было маловероятно, либо Тилар догадался, что на него повесили зонд, нашел его и снял.
 Элрик был сильно встревожен, когда они рассказали ему о встрече с Тиларом. Он решил, что Тилар, подобно Мордену, стал слугой Теней. Если он не ошибся, то, значит, агенты Теней были повсюду. Мысль о том, что Тилар после того, как его изгнали, пал так низко, шокировала Галена. Тилар почти что стал техномагом. Он знал магов, знал их обычаи. Если он стал слугой Теней, то Теням, должно быть, многое известно.
 Бурелл взялась проследить за перемещениями Тилара, но не обнаружилось записей ни о его прилете, ни об отлете. Согласно записям, Тилар нигде не останавливался, не тратил денег. Фактически в архивах не оказалось данных о какой-либо его деятельности на планете и вне ее в течение последних полутора лет.
 Они сумели довести до конца лишь одно дело – не вызвав подозрений, разместили зонды на всех нарнах. Однако разговоры нарнов наедине мало чем отличались от тех, что они вели на публике. Нарны обсуждали свои сексуальные победы, спорили насчет того, как лучше потратить большие деньги и сравнивали самые отвратительные вещи, когда-либо виденные ими.
 С зондов удалось получить множество видов корабля – но, так как нарны охраняли свой корабль посменно, было всего несколько изображений внутренних помещений корабля. Гален с Изабель надеялись, что вскоре получат изображения пассажиров, которые, казалось, были предоставлены сами себе в трюме. И, в конце концов, если все остальные поиски не дадут результатов, они выяснят, куда корабль направится, когда он достигнет последней зоны перехода, и кому предназначается груз.
 Микроэлектронные зонды были недостаточно мощными, чтобы передавать информацию на большие расстояния, однако маги обычно использовали передатчики, способные отправлять сигналы со скоростью, превышающей скорость света. Площадь таких передатчиков составляла чуть меньше квадратного метра в основании, а толщина – несколько сантиметров. Они размещались на орбите планеты, за которой предполагалось вести наблюдение. В случае с кораблем передатчик обычно располагался либо внутри, либо прикреплялся к корпусу. Он собирал данные зондов и хранил информацию до тех пор, пока техномаг не отправлял команду передать собранные данные.
 Но как установить передатчик на корабле? Когда они с Изабель обсуждали различные способы, Гален вспомнил классический пример – когда-то Мажу встроил передатчик в подарок, предназначенный для важного пассажира корабля. У Изабель ушла всего секунда на то, чтобы модернизировать идею применительно к их ситуации. Кадмус Уилкокс вручит подарок капитану транпорта – Ко'Вину. Подарок должен быть очень ценным. Очень желанным. Брин.
 Из-за этой идеи Гален находился сейчас в затруднительном положении.
 – Хватит притворяться сильно занятым. Иди сюда и попробуй это, – позвала Изабель с другой стороны кухни. Она держала в руках маленькую тарелку, на которой лежал одинокий коричневый шар, политый подливкой.
 Гален воткнул ложку в свою чашу, которая была наполнена мерзко пахнущей коричневатой пастой. Результат его последней попытки получить что-то, напоминающее по вкусу брин. В массе, которая получилась у него, даже ложка стояла.
 Гален с опаской подошел к предложенной ему Изабель тарелке. Ни одна тренировка никогда не вызывала у него такого душевного трепета. Он уже съел, по меньшей мере, дюжину жирных, острых на вкус, шариков, причем каждый из них был хуже предыдущего.
 На этом подливка выглядела более густой, как будто она начала свертываться. Наклонив голову, Гален увидел, что это нечто желеобразное и блестящее. То, что скрывалось под подливкой, оставалось загадкой. Гален попытался вспомнить, не был ли в этот образец замешан дополнительный обработанный протеин, который они добавили для получения нужной текстуры, или здесь он был заменен искусственным протеином с местной разновидностью личинки хрущака – мучным червем. Хотя, какая разница?
 Тонкие брови Изабель взлетели, и она, ручкой вперед, подала Галену вилку. Сейчас он желал бы научиться, подобно Блейлоку, отключать участок мозга, воспринимающий вкусовые ощущения. Наколол шарик на вилку, повертел им в подливке и запихнул в рот. Закрыл глаза, сосредотачиваясь на текстуре, которую они так старательно пытались воспроизвести. Нарнские поваренные книги гласили, что текстура брина должна быть очень глубокой и сложной. Когда пробуешь отлично приготовленный брин, то должно возникнуть ощущение «легкого намека на хруст, за которым последует ощущение несравненной, сочной, мясной влажности». Книги также предупреждали, что «брин не должен быть ни слишком рассыпчатым и рыхлым, ни слишком плотным и тяжелым».
 Гален постарался хотя бы не подавиться. Спустя некоторое время, показавшееся необыкновенно долгим, ему, наконец, удалось проглотить мясной шарик.
 – Кажется, на этот раз я это почувствовал.
 Гален открыл глаза.
 – Хрустящую корочку. Сочную мясную влажность.
 – Точно? Ты думаешь, это оно?
 Изабель вытерла лоб тыльной стороной кисти, на лбу осталось коричневое пятно. Ее балахон, как и его, был весь в порошках и пятнах.
 – Думаю, что я это почувствовал. Попробуй.
 На лице Изабель появилось выражение ужаса, сменившееся согласием. Она пихнула мясной шарик, лежащий на сковородке, повертела в подливке, положила в рот. Ее лицо скривилось. В этот момент дверь открылась. В кухню на своем желтом кресле влетела Бурелл.
 Изабель прекратила жевать, обеспокоено взглянула на Галена. Гален – на нее. С тех пор, как они вернулись, Бурелл плохо спала, и, хотя она хорошо скрывала свое истинное состояние здоровья, Гален чувствовал, что оно ухудшается. Беспокойство Изабель подтверждало его подозрения.
 На Бурелл был элегантный, золотистого цвета балахон, прическа и грим являлись безукоризненно созданной иллюзией. Галену не хотелось бы ее будить, но было четыре часа утра. Около часу ночи они покинули отель и начали готовить брин. Согласно расписанию, «Кхаткхата» должен был улететь в четыре часа пополудни.
 – Что здесь происходит? – Бурелл обогнула стол и подлетела к плите. – Я чувствую, – ее лицо сморщилось, – что-то.
 Пока Изабель дожевывала, Гален объяснил Бурелл, в чем дело.
 Бурелл глянула на сковородку, потом отлетела на несколько шагов назад.
 – Значит, вы используете искусственные эквиваленты нарнских ингридиентов и пытаетесь добиться необходимой текстуры?
 Изабель кивнула, она все никак не могла проглотить мясной шарик.
 – Но как вы узнаете, что именно у вас получилось?
 – Мы нашли описание брина в лучших нарнских кулинарных книгах, – ответил Гален. – И мы сравниваем внешний вид и консистенцию того, что у нас получается, с ними.
 Бурелл оглядела устроенный ими беспорядок.
 – Ненавижу приносить дурные новости, но книга не сможет сказать вам, хорош ваш брин, или нет. Нарны фанатично любят брин. Они посвящают ему стихи. Если брин приготовлен хоть чуточку не так, как положено, они к нему не притронутся. Единственный способ проверить ваш брин – это дать его попробовать нарну.
 Гален сразу понял, что она права. Они были глупцами, думая, что сами смогут справиться с этим.
 Изабель перевела взгляд с Галена на Бурелл, наклонилась над раковиной и выплюнула последний оставшийся кусок брина. Гримаса исказила ее лицо.
 – Почему мы не подумали об этом два часа назад?
 – Вы – маги и должны знать, – сказала Бурелл, – что, если работа не выполнена превосходно, то обман не сработает.
 Несколько минут они совещались, Бурелл бросала на брин взгляды, в которых отвращение смешивалось с интересом, а потом отправилась спать.
 У Галена с Изабель осталось всего несколько часов на то, чтобы получить настоящий брин. Еще вчера они изготовили контейнер для брина, с двойным дном, где можно было спрятать передатчик. Изабель украсила контейнер, выгравировав на нем узор, чтобы контейнер не выбросили после того, как брин будет съеден. Однако, если брин окажется никудышным, то нарны, скорее всего, в гневе вышвырнут контейнер за борт. Они должны быть уверенными в качестве своего брина. Для этого им нужен нарн. Нарн должен жить поблизости, но не слишком близко, не иметь никаких связей ни в порту, ни с командой «Кхаткхаты».
 Нарны были редкостью на Зафране 8, а жившие далеко от порта – еще большей редкостью. Пока Гален занимался поисками подходящего нарна, Изабель составляла план.
 Менее чем через час они стояли на пороге дорогой квартиры в городке, расположенном к западу от порта. В этой квартире жил Ко'Дан, инженер на пенсии, оставивший Нарн и поселившийся на Зафране 8 три года назад. На протяжении своей карьеры он много путешествовал, даже довольно долгое время жил на Земле, и в переводчике не было необходимости. Если его выбор места жительства после выхода на пенсию и был необычным, для их целей он подходил великолепно.
 – Готов? – спросила Изабель.
 У них с собой было несколько сумок с ингридиентами и кухонные принадлежности. Все это стояло вокруг них. Позади магов в воздухе парила иллюзия камеры – блин размером с тарелку. Обещание того, что его покажут в новостях, должно подтолкнуть Ко'Дана к сотрудничеству. Гален с Изабель окружили себя иллюзиями, представлявшими их в виде поваров, в традиционных белых куртках, штанах и в белых колпаках. Они оба создали иллюзии волос на своих головах. Волосы Изабель были зачесаны назад и аккуратно перевязаны шнурком. Странно было видеть Изабель в белом после того, как она так долго носила черное. Ее лицо, казалось, сияло. Гален держал в руках сертификат и термос с оставшимися порциями приготовленного ими брина. Он задержал дыхание, снял крышку и кивнул.
 Изабель нажала на звонок. Спустя минуту она нажала снова. В первый раз в своей жизни они по-настоящему пытались обманывать. Гален нервничал. Когда в динамике домофона раздался голос, Изабель подпрыгнула.
 – Кто там?
 – Я – Изабель, из института искусственной кулинарии.
 Ее голос был сильным, уверенным, но руки от волнения были сжаты.
 – Я рада сообщить вам, что вы только что выиграли главный приз в тотализаторе «Большой объедаловки брином». Для…
 – Я сплю. Идите… Вы сказали  брин ?
 – Да, сэр, сказала. Мы у ваших дверей с большой миской брина, и мы приготовим для вас еще больше, намного больше. За три следующих часа мы приготовим для вас столько брина, сколько вы сможете съесть. Это все…
 – Я иду.
 Изабель нервно улыбнулась Галену, потом выпрямилась, опустила руки вдоль тела.
 Дверь открылась. В дверном проеме стоял Ко'Дан в халате и штанах.
 – Поздравляем! – завопили Гален с Изабель. Камера взмыла к лицу Ко'Дана, он резко отшатнулся.
 Изабель взяла у Галена сертификат и подала его Ко'Дану.
 – Вы выиграли главный приз «Большой объедаловки брином». За три следующих часа мы приготовим для вас столько брина, сколько вы сможете съесть, используя нашу запатентованную технологию приготовления.
 Ко'Дан взглянул на сертификат, потом на Изабель, потом на камеру.
 – Все это… я должен сказать… огромное спасибо. Я ошеломлен, – он покачал головой. – Я даже не знал, что участвую в розыгрыше.
 Гален протянул ему вилку и брин. Ко'Дан охотно наколол кусочек и положил его в рот. Гален представил, как челюсти нарна сжимаются вокруг кусочка, как лопается хрустящая корочка, и рот наполняет сочная мясная влажность. Ко'Дан попытался жевать, перестал, стараясь оценить вкус.
 – Ужасно. Правда, ужасно.
 Изабель заявила, что брин мог испортиться за время доставки и предложила приготовить свежий. Вскоре они сидели в просторной, со вкусом обставленной кухне Ко'Дана. На столе стояла большая фотография умершей супруги Ко'Дана – На'Рад. В тусклом свете квартира казалась обставленной скорее в земном, чем в нарнском стиле. Вероятно, нарн привык к такой обстановке за время, проведенное на Земле.
 Время заставило побледнеть пятна на голове и груди Ко'Дана, но он, казалось, пребывал в добром здравии и в хорошем расположении духа. Он с любопытством наблюдал за тем, как они распаковывали свои ингридиенты.
 – Что это за порошок? Вам не приготовить брин из порошка. Где мясо?
 Изабель распаковывала их сковородки и чаши.
 – Целью работы института искусственной кулинарии является воссоздание кулинарных деликатесов без использования натуральных ингридиентов. Мы используем искусственные эквиваленты продуктов и добиваемся того, чтобы блюда из них не отличались от натуральных.
 – Зачем?
 – Чтобы люди, вроде вас, живущие вдали от дома, могли наслаждаться домашними деликатесами.
 Ко'Дан упер руки в бока и, нахмурившись, изучал ингридиенты.
 Вскоре после того, как он попробовал вторую порцию их брина, он взял процесс приготовления в свои руки. Хотя ингридиенты были необычными для него, Ко'Дан быстро начал что-то менять и импровизировать, чтобы добиться желаемого результата. Личинки мучного хрущака, обнаруженные им в сумке, больше всего возбудили его.
 – Настоящее мясо! – воскликнул он, потерев одну из них между пальцами.
 Ко'Дан очень любил брин и принялся рассказывать Галену и Изабель о том, как его готовить.
 – Снаружи брин должен быть твердым, но не слишком. А внутри должен быть, определенно, мясным.
 Гален встал с одной стороны от нарна, Изабель – с другой. Их взгляды встретились. Изабель улыбнулась.
 Одна за другой выбрасывались порции, не соответствующие стандартам Ко'Дана. Но он был настроен решительно. Раз уж он начал, то он разгадает секрет приготовления настоящего брина. Под его руководством, пока Изабель жарила предыдущую, Гален замешивал следующую порцию. Ко'Дан опускал ложку в чашу Галена и проверял на вкус получившуюся массу, его язык то и дело высовывался изо рта.
 – Думаю, что это лучшая смесь из приготовленных вами.
 Протянул руку и взял со сковороды один из жарящихся шариков. Сдавил пальцами.
 – Лучше. Мы приближаемся к правильному сочетанию – «влажный и мясной».
 Гален прекратил мешать.
 – Но я думал, что лучшей будет слегка хрустящая корочка, а внутри – сочная мясная влажность.
 – Нет, нет, – Ко'Дан покачал головой. – Нет. Нет. Не надо никакого хруста. Никакой корочки вовсе. Влажный и мясной. Вот главное. Влажный и мясной.
 Ко'Дан взмахнул ложкой, измазанной приготовленной для жарки массой, для того, чтобы придать вес своим словам. При этом с ложки сорвался кусок массы и шлепнулся на щеку Галену. Гален тряхнул головой. Кусок остался на месте. Ко'Дан пальцем снял его, внимательно рассмотрел.
 – Влажный и мясной.
 Изабель рассмеялась, ее тело сотрясалось от хохота. Лицо и уши пылали. Она смеялась до изнеможения. Гален сам ощутил безудержное желание засмеяться, какую-то необыкновенную легкость во всем теле и не смог сдержаться. Он чувствовал, что его внутренние органы готовы разорваться от смеха. Но остановиться он не мог. Гален согнулся пополам. Ко'Дан посмотрел на них, пожал плечами и вернулся к стряпне.
 Гален с Изабель уже должны были овладеть собой и перестать смеяться, но тут их внимание привлекло нечто новенькое: шарик, политый подливкой, настолько густой, что она покачивалась на тарелке, вновь изготовленный брин, который надо было попробовать, соответствует ли он критерию «влажный и мясной». Ко'Дан предложил Изабель хотя бы «укусить», и смех начался по-новой. За всю свою жизнь Гален никогда так не смеялся. Он решил, что это вызвано недостатком сна.
 В 07:10 утра Ко'Дан объявил, что они добились победы. У него получился «превосходный брин, не имеющий себе равных за всю историю кулинарии». Когда он уселся за стол с бутылкой вина, чтобы отметить это, Изабель с Галеном снова принялись хохотать, на этот раз без особой на то причины. Гален просто взглянул на Изабель и не смог сдержать смех. Он оперся локтями о кухонный стол и судорожно глотал воздух, рядом с ним тоже самое делала Изабель. Ее рука коснулась его руки. Спустя несколько мгновений ее рука накрыла руку Галена.
 Он прекратил смеяться, повернулся к ней, а она – к нему. Серые глаза Изабель сияли, она смеялась и жадно ловила ртом воздух. Гален глубоко вздохнул, чувствуя такую привязанность к ней, какой не ощущал ни к кому другому. Ему снова захотелось смеяться. Когда она вздохнула, он тоже вздохнул, пораженный тем, как сильно он любит ее.
 – Вы должны попробовать кусочек, – позвал Ко'Дан. – Я не могу взять весь этот неподражаемый брин себе.
 Они снова расхохотались. Изабель сжала руку Галена, потом отпустила ее, и они уселись за стол рядом с Ко'Даном.
 Ко'Дан предложил им выпить вместе с ним. Когда они подняли стаканы, он произнес:
 – За старую и новую любовь.
 Кивнул в сторону портрета супруги и выпил.
 – Я приехал сюда, чтобы сбежать от воспоминаний о ней. Однако в этих воспоминаниях я нахожу самую большую радость в моей жизни.
 Взгляд Ко'Дана остановился на портрете. Гален попытался представить себе, что он будет делать, если когда-нибудь потеряет Изабель. Этого не будет, решил он. Они умрут вместе, как и его родители. Он не позволит ей оставить его в одиночестве.
 К восьми утра Ко'Дан приготовил достаточно своего «превосходного брина», чтобы наесться, и осталось еще более чем достаточно для подарка нарнскому капитану. Ко'Дан отдал им остатки в качестве «образцов» и снова напомнил им главную идею приготовления отличного брина.
 Оставшиеся ингридиенты они оставили нарну, и он пожелал им счастья и долгой жизни.
 В дверях Изабель замялась:
 – Вы были когда-нибудь у предсказателя судьбы?
 – Странный вопрос, – ответил Ко'Дан. – Я ходил к предсказательнице только один раз, в ту ночь, когда встретил На'Рад. Я спросил, полюбит ли она меня. Предсказательница ответила, что да, если я буду чаще мыться! И до тех пор, пока она не согласилась выйти за меня, я мылся по три-четыре раза за день.
 Изабель улыбнулась.
 – Вы пришли именно к этой прорицательнице по какой-то особой причине?
 Глаза Ко'Дана сузились от любопытства:
 – Эта прорицательница не была широко известной, но я каждый день, когда заходил в магазин, проходил мимо ее стола. Стол был ничем не украшен, никаких принадлежностей: карт, шнурков, прочего, не было. Все побрякушки – плод центаврианского влияния. Раз их не было, то у меня появилось ощущение, что этой предсказательнице можно доверять.
 Гален с Изабель растерянно переглянулись. Им бы следовало внимательнее изучать традиции.
 – Я здесь не знаю ни одной предсказательницы судьбы, – продолжал Ко'Дан. – А вы хотели бы получить предсказание?
 – Я спросила просто из любопытства, – ответила Изабель.
 – Я с одного взгляда могу заявить, что вы будете очень счастливы вместе, – сказал он.
 – Благодарю вас, – ответила Изабель.
 Когда дверь дома Ко'Дана закрылась за ними, они снова рассмеялись. Просто так. Потом поспешили к монорельсу со своим бесценным брином. Было уже утро, и пока они бежали по холодным, заполненным народом улицам, Гален заметил, что не может согнать с лица улыбку.

 Глава 10

 Пройдет четыре часа, и «Кхаткхата» продолжит свое путешествие к Пределу.
 Они опять сидели за столом в холле отеля. На этот раз на столе не было ни кружев, ни подставки, ни гадальных карт. С помощью зонда, установленного в вестибюле, Гален наблюдал за тем, как нарны, группами по двое и больше, рассчитывались и отправлялись на свой корабль. Сейчас в отеле их оставалось всего двое: капитан Ко'Вин и старший помощник Г'Лил. Осталось всего два шанса вытянуть из нарнов информацию до их отлета.
 Контейнер с брином они отдали Кадмусу, который нервничал из-за этого подарка и боялся, что нарны будут им недовольны, что бы ни лежало в контейнере. Однако он чувствовал облегчение от того, что нарны покидают отель, и его недовольство было лишь наполовину искренним.
 В холл вошла тучная дама в ярком топе и штанах, проскользнула мимо обедающих и направилась к их столику. Она не проживала в отеле, хотя днем раньше, тоже в обеденное время, Гален видел ее здесь.
 Изабель была занята наблюдением за Г'Лил с помощью зонда, находящегося в номере нарнийки. Гален знал, что Изабель до сих пор надеялась на то, что старший помощник со шрамом от ножа поперек носа захочет узнать о своем будущем, и подойдет к ним.  «Когда она была в баре, она часто смотрела в нашу сторону, – говорила Изабель. –  Но она не подойдет, пока остальные нарны здесь». Руки Изабель были плотно сжаты, большие пальцы нервно барабанили друг о друга.
 Тучная дама остановилась возле их столика:
 – Вы предсказываете будущее?
 До сих пор все предсказания делала Изабель. Она прекратила стучать пальцами и выразительно взглянула на него, подняв брови.
 – Да, – ответил Гален. – Предсказываем. Пожалуйста, присаживайтесь.
 Женщина осталась стоять.
 – Сколько это будет стоить?
 Бурелл рассказывала, что большинство людей не верят предсказателям, если те предсказывают судьбу бесплатно. А слишком низкая цена увеличивает их сомнения.
 – Пять кредитов, – ответил Гален.
 Женщина кивнула, раскрыла маленькую дамскую сумочку и, прижав ее к животу, принялась тщательно перебирать лежавшие там обтрепанные бумаги.
 Гален с волнением рассматривал ее. Он понимал принцип того, как собирать информацию о людях, но, основываясь на собранной информации, он частенько делал неправильные выводы. По крайней мере, его выводы часто противоречили суждениям Изабель. Ее «предсказания» появлялись, казалось, с потолка, но, тем не менее, ее клиенты всегда изумлялись их точности.
 Конечно, Галену было известно, что, если люди желают видеть связь между чем-нибудь, например, между своей жизнью и предсказанием прорицателя, то они ее найдут. Они проигнорируют десяток неуместных, на их взгляд, предсказаний и выберут то, которое больше всего вяжется с тем, что их беспокоит, и будут удивляться точности предсказателя. Но Гален не был уверен, что сможет дать верное предсказание.
 В прошлом он всего несколько раз пробовал свои силы в предсказании будущего, предпочитая концентрировать свои усилия на работе с биотеком, чем тратить их на то, что мог научиться делать и не-маг. Для предсказателя судьбы главными качествами являлись умение производить впечатление на окружающих и знание человеческой природы. В этом Гален силен не был.
 Женщина вручила ему кредитную карту. Гален опустил ее в считывающее устройство на столе, взглянул на появившееся на дисплее имя и номер счета. Визуализировал уравнение для входа в базы данных и, зная имя и номер счета, поискал там информацию о женщине.
 Она села. Гален снял пять кредитов с ее карты и вернул карту женщине. Она осторожно убрала карту в сумочку.
 Женщину звали Мэри Стейн. Сорок шесть лет, замужем. Гален быстро проверил состояние ее финансов. На счету было сто семнадцать кредитов.
 – Пожалуйста, глубоко вдохните. Очистите свой разум. Отлично.
 Мысленно Гален услышал голос Элрика, бранившего его за слабое представление. Гален подождал секунду, сосредоточился на своем голосе.
 – Взгляните, – он протянул руку, создал на ладони сферу, – в этот шар света. В нем сходятся временные линии. Прошлое, настоящее и будущее.
 Взмахнул рукой вокруг сферы. Женщина внимательно смотрела на шар.
 Гален собирался быстренько просмотреть остальную информацию, касающуюся ее финансов, когда обнаружил, что всего две недели назад на ее счете было двенадцать тысяч кредитов. Всю сумму с него сняли одновременно. На следующий день со счета было стерто имя ее мужа. Гален поискал информацию в данных о заключении браков и разводах.
 – У вас затруднения, – сказал он. – Вы должны принять трудное решение.
 Большинство людей сталкиваются с затруднениями, а среди тех, кто приходит к предсказателям, таких еще больше. Беспроигрышное начало для предсказания.
 – Да, – удивленно ответила она. – Я не знаю, что мне делать.
 Последние девятнадцать лет она была гражданкой Зафрана 8. Согласно архивным данным, она три раза была замужем, первые два замужества также завершились разводом.
 – У вас финансовые затруднения, и проблемы в личной жизни.
 – Деньги меня не так сильно беспокоят.
 Она повернулась к Галену.
 – Мой муж.
 Ее лицо задрожало, и она зарыдала.
 Гален взял с соседнего стола салфетку и быстро поискал информацию о ее муже. Альберт Стейн был барменом в ресторане, располагавшемся в следующем здании на той же улице, что и отель. Он тоже был трижды женат, хотя записей о разводах Гален не обнаружил. На Земле он числился в розыске за то, что украл деньги у своей второй жены и улетел с планеты.
 Мэри осторожно вытерла глаза.
 Гален обнаружил, что Альберт Стейн купил билет на корабль, покинувший планету вчера. Он взял ее деньги и бросил ее. Гален мог понять, почему Мэри на него злится.
 – Ваш муж ограбил вас и дурно поступил с вами. Сейчас он далеко отсюда. Он должен заплатить за то, что натворил, но вам предстоит нелегкая борьба за то, чтобы добиться правосудия.
 Мэри покачала головой.
 – Не хочу я правосудия. Я хочу вернуть мужа. Смогу ли я вернуть его?
 Она взяла его за руку.
 – Пожалуйста, скажите, смогу ли я вернуть его?
 Галену захотелось, чтобы ее внимание вновь обратилось на шар. Гален испытывал неловкость от напора ее эмоций, и он не знал, что ему сказать. Очевидно, что возвращение мужа было самым худшим из того, что могло с ней случиться. Гален быстро просмотрел данные на ее двух бывших мужей и нашел, что у них обоих было криминальное прошлое. Записи о разводах открыли, что они ее предали, ограбили ее.
 – Вам не вернуть его. Он любит деньги больше, чем вас, и сейчас, заполучив ваши, он исчез.
 Ее рыдания возобновились с новой силой, своей горячей рукой она сжимала руку Галена. Гален заметил, что Изабель обратила на него внимание.
 – Почему это постоянно случается со мной? – спросила Мэри.
 Что он мог сказать? Ответ прозвучал более отстранено, чем Гален намеревался:
 – Вы влюбляетесь в мужчин, которые не любят вас. Вы будете продолжать влюбляться, а мужчины снова будут разбивать ваше сердце. Ваша жизнь не изменится.
 Женщина выпустила руку Галена и вскочила на ноги, опрокинув стул.
 – Он любил меня. Кто вам это сказал? Кто вы?
 Она, пошатываясь, поплелась к выходу из холла, вытянув для равновесия руку, держащую сумочку. Обедающие уставились на нее.
 Гален бранил себя. У нее и так хватало проблем. Если бы он не знал, что сделает только хуже, он догнал бы ее. Он не понимал людей. И никогда не будет понимать.
 Изабель продолжала внимательно смотреть на него.
 – Знаю, – произнес Гален. – Я ужасно общаюсь с людьми. Меня следовало бы запереть где-нибудь в лаборатории.
 – Откуда ты знаешь, – спросила Изабель, – что она не сможет измениться?
 – Люди таковы, какие они есть.
 Гален взял скомканную салфетку, взглянул на дверь.
 – Она трижды выходила замуж за людей, злоупотребивших ее доверием. Она не изменится. Я плохо работаю с людьми. Я не изменюсь.
 – Ты не веришь, что люди могут меняться? Что они могут учиться, расти и становится лучше, чем были раньше?
 – Я верю, что мы можем учиться. Но я верю, что в основе своей мы остаемся прежними.
 – А я верю в то, что люди способны превзойти самих себя, – сказала Изабель. – Фактически, я верю, что Вселенная создана для того, чтобы помочь людям в этом.
 Гален повернулся к ней.
 – Ты говоришь, что веришь в Бога?
 – Если мы называем Богом разум, создавший вселенную, то – да.
 Смерть родителей приучила Галена считать, что Бога нет.
 – Как ты можешь верить в Бога? Мы притворяемся, что творим чудеса. Мы создаем видимость магии. Мы лучше многих других понимаем, что настоящей магии не существует.
 – Истинная магия, – возразила Изабель, – это наука. Наука раскрывает связность, замысел, лежащий в основе всего. Я во всем каждый день вижу проявления Бога. Вселенная не возникла случайно. Это узор. Я бы хотела научиться вязать его.
 – Но существование законов природы не подразумевает, что где-то должен быть Бог. Законы природы диктует сама материя.
 – Что есть материя, если не выражение Бога?
 В дискуссии с Изабель о существовании Бога, как в любом другом совместном с ней деле, было нечто, доставлявшее ему удовольствие. Но тема этой дискуссии всегда доставляла ему неудобство. Даже злила его. Бог убил его родителей, чтобы выполнить какое-то космическое предназначение? Биотек внутри него эхом ответил на гнев Галена, внутри него закипела энергия. Гален резко, отчетливо произнес:
 – Ты признаешь что, возможно,  видишь узор событий, потому что  веришь в то, что это узор событий, так же как клиент прорицателя видит правду в сказанном ему?
 Изабель улыбнулась.
 – Дорогой Гален, я вижу узор потому, что он там есть. Женщина продолжает встречать мужчин, использующих ее, потому что Вселенная пытается помочь ей увидеть проблему и справиться с ней. Точно так же Вселенная направила ее к тебе, чтобы помочь тебе справиться со своей проблемой.
 – Послушать тебя, и можно подумать что, Вселенная – это огромное бюро знакомств.
 Брови Изабель взлетели, она задумалась над этой мыслью Галена.
 – Возможно.
 – Тогда в чем проблема? – спросил Гален, поймав ее на слове. – Ты говоришь, что мне надо изменить себя?
 Взгляд Изабель метнулся в сторону двери:
 – Она здесь.
 Г'Лил стояла в дверях холла, оглядываясь на вестибюль. Через зонды в вестибюле Гален мог видеть, что там, за исключением Кадмуса Уилкокса, никого не было. В холле заканчивали обедать несколько постояльцев, но ни одного нарна. Г'Лил подошла к ним.
 На ней была черная кожаная туника без рукавов, кожаные штаны и перчатки, в кобуре, пристегнутой на талии, висело оружие. Пятнистые мускулистые руки. Ее плечи двигались вперед в такт шагам. Она держалась прямо, никакой расхлябанности. Нарнийка слегка ударила костяшками пальцев по краю их столика.
 – Я слышала, что вы предсказываете будущее.
 – Да, – ответила Изабель. – Пожалуйста, присядьте.
 Г'Лил подобрала опрокинутый Мэри Стейн стул, вернула его в нормальное положение и поставила спинкой к столу.
 – Видно ваш клиент остался доволен…
 Нарнийка уселась верхом на стул так, чтобы спинка стула образовала невысокий барьер между ней и Галеном с Изабель.
 – Мы говорим правду, – ответила Изабель, – а не то, что люди желают услышать. Некоторые не желают знать правду.
 – Таких большинство, поверьте моему опыту, – сказала Г'Лил, и Гален понял, что Изабель правильно повела разговор. – Вы техномаги?
 – Да. Мы посвятили себя познанию всего, что можно познать.
 – И как вы это делаете? – шрам поперек переносицы белой полосой выделялся на желто-коричневой коже.
 – Наш орден разработал свои, секретные методы. Научные методы и методы техномагии.
 Г'Лил вытащила из кожаной повязки на бицепсе кредитную карту и подала ее Изабель.
 – Вы мне больше понравились в первый день, когда пришли сюда, когда вы еще не притащили с собой всю эту ерунду, – Г'Лил стукнула пальцами по столу. – Я рада, что вы избавились от этого.
 – Чтобы клиенты поверили предсказаниям, часто бывает необходимо завладеть их воображением. Некоторые верят только тогда, когда заплатят.
 Изабель вернула нарнийке карту, не сняв с нее ни одного кредита.
 На лице Г'Лил промелькнуло выражение, которого Гален не смог понять.
 – Ладно, тогда начнем. Расскажите мне о моем будущем.
 Гален дал команду сенсорам начать запись, чтобы вся информация, которую им удастся получить, могла быть передана Кругу.
 – Я могу говорить лишь о возможном будущем. Вам решать, какой из вариантов выбрать.
 – Ну и что вы видите?
 – Г'Лил, как нам обоим хорошо известно, вы находитесь на перепутье.
 Губы Г'Лил сжались. Изабель не брала ее руки, потому что нарнийка наверняка посчитала бы это глупостью. Голова Г'Лил слегка наклонилась вперед, они с Изабель пристально смотрели в глаза друг другу.
 – Вы доставляете людей и грузы к Пределу и получаете за это деньги. Но эти ресурсы используются для создания гигантской военной машины, которая, если ее не остановить, поглотит миллиарды жизней. Вам щедро платят за вашу работу, и вы убеждаете себя, что с вами ничего не случится, что вы тут не при чем. Но вы-то знаете, что это не так. Вы слышите кое-что о том, что делается. Вы видите намеки на то, что будет. Вы видите, что за грузы вы перевозите, вы знаете, как их можно использовать. Вы видите, как нечто накапливает силы, и знаете, что однажды процесс подготовки должен завершиться. И это нечто придет в движение.
 Руки Г'Лил, затянутые в перчатки, вцепились в спинку стула.
 – У вас две возможности. Вы можете продолжать помогать тем, кто стремится к гибели миллиардов. Тогда вы будете отвечать за все их деяния наравне с ними. Кровь жертв будет и на ваших руках. Или, в противном случае, вы можете вступить с ними в схватку, сделать все, что в ваших силах, чтобы остановить это, пока еще не поздно.
 Спинка стула сломалась. Потрясенная Г'Лил взглянула на обломки, как на появившийся неизвестно откуда инопланетный артефакт. Она встала и швырнула обломки на стол. Наклонилась и отрывисто прошептала, обращаясь к Изабель:
 – И что же  мне делать? Как же  я могу остановить это великое нашествие?
 – Вы можете остановить это, – ответила Изабель, – с помощью других. Вы можете остановить это, рассказав нам все, что вам известно.
 Красные глаза Г'Лил расширились, несколько секунд она простояла, нависая над ними, тяжело дыша. Потом она села.
 – Почему он так на меня смотрит? – Г'Лил дернула подбородком в направлении Галена. – У него такие большие глаза. Он вообще моргает?
 – Он смотрит так на всех, – ответила Изабель. – Он изучает все так, будто от этого зависит его жизнь.
 Гален, озадаченный таким поворотом разговора, отвел взгляд. Ему стало не по себе, как и всегда, когда кто-нибудь говорил в его присутствии что-то, о чем он не подозревал.
 – Я не хотел никого обидеть.
 – Он еще и говорить умеет, – промолвила Г'Лил.
 Гален снова посмотрел на нее.
 – А вы можете опоздать по глупости.
 Гален поднял руки, в воздухе между ними появился светящийся шар.
 – Когда темные силы в последний раз пронеслись по галактике, десятки разумных рас были уничтожены, погибли сотни миллиардов живых существ. Нарны тогда тоже подверглись нападению, были убиты все нарнские мыслестранники. Сколько еще времени осталось до того, когда на Нарн снова нападут?
 Внутрь шара Гален поместил заранее созданное им изображение: город Ка'Пул на Нарне. Красное солнце окрашивало в медный цвет невысокие массивные городские строения. Между зданиями можно было увидеть нарнов, идущих по своим делам. Но когда изображение города приблизилось, стало заметно, что некоторые нарны замерли, смотря в небо. Один закричал. Тень пробежала по их лицам. Масштаб изображения опять изменился, теперь в толпе выделялись двое – родители Г'Лил. На их лицах застыло выражение ужаса.
 Взмахом руки Гален заставил изображение исчезнуть.
 Г'Лил глубоко вздохнула.
 – Это будущее? – спросила она Изабель.
 – Это возможное будущее.
 – Уже поздно просить вас показать мне такое будущее, какое я хотела бы видеть?
 Изабель улыбнулась.
 – Начните действовать. Вы – достойная личность. Вы ведь хотите так поступить.
 Г'Лил опустила голову. Руками в перчатках обхватила сломанную спинку стула.
 – Я трижды побывала в системе Тенотк у Предела. Этого названия нет ни на одной из наших карт. Одному нашему капитану известны координаты системы. Я понятия не имею, в какой из тысяч расположенных у Предела звездных систем побывала.
 Когда мы добирались до последней зоны перехода, он отправлял нас всех по каютам. Мы летели четыре дня до тех пор, пока не оказывались вдалеке от всего, тогда мы встречались с другим кораблем. Он открывал для нас точку перехода, мы входили в гиперпространство и летели на Тенотк. Я предполагаю, что было именно так, судя по раздававшимся на корабле звукам. Но мне надо было увидеть то, что капитан Ко'Вин скрывает от нас. Во время прошлого рейса я вышла из каюты. Корабль, встречавший нас – я могу поклясться, что он кричал, хотя это и невозможно. Он был черный, как космос, и ощетинившийся щупальцами.
 Гален поднял руки, визуализировал уравнение для создания в воздухе изображения. Между руками техномага появилось нечто темное, усеянное щупальцами.
 Г'Лил подняла глаза, увидела его.
 – Нет, это не он. У того щупальца были по бокам и сзади, а не спереди. Длинные, сужающиеся к кончикам. И центральная часть более ровная. Да. Это он. А как он двигался, я толком не могу объяснить. Он казался живым.
 Между его руками было изображение гладкого, чужого корабля. От него исходило ощущение тревоги. Тем не менее, корабль был знакомым. В древней нарнской священной книге, «Книге Г'Квана», было изображено нечто похожее. Оно ассоциировалось с тьмой, сошедшей на землю. Если это были корабли Теней, то, значит, им удалось добыть важную информацию. Гален убрал иллюзию.
 – Вам не знакомо это изображение? – спросила Изабель.
 Г'Лил нахмурилась.
 – Знакомо ли мне это? Нет.
 Нарнийка то и дело переводила взгляд с одного техномага на другого.
 – На четвертой планете системы Тенотк строится огромный город. Всякий раз, когда мы туда прилетали, он оказывался в пятьдесят раз больше, чем в прошлый раз. Туда переселяются миллионы живых существ. Там масса тех, кого зовут дракхами. А некоторых доставляют в город против воли. В наших трюмах двадцать анабиозных камер, в каждой из которых находится мыслестранник – землянин. Телепат. Я не знаю, для чего их захватили. Но мне это не нравится.
 На самой планете я видела нескольких людей, нарнов и дрази. Но большинство жителей – представители рас, каких я раньше не видела. В барах, где мы проводим большую часть времени, витают разговоры о войне. И я слышала название, не знаю, значит ли оно что-нибудь. Тени.
 Взгляды Галена и Изабель встретились.  «У нас появились некоторые доказательства, – написал он. –  Наконец-то». 
  «Этого Бурелл и боялась». 
 – Что это? – спросила Г'Лил. – Кто такие Тени?
 – Древняя раса, – ответила Изабель. – Проведшая в спячке тысячу лет. Их могущество намного превосходит наше, и они жаждут войны. Сейчас они снова проснулись. О них рассказывает «Книга Г'Квана», корабль, описанный вами, изображен в ней.
 – Вы всерьез воспринимаете религиозные мифы?
 – Мифы порождает история.
 Г'Лил вытерла пальцем губы.
 – Я – не любитель чтения. Но если бы я знала, что там есть картинки…
 Воспользовавшись зондами Бурелл, Гален увидел выходящего из лифта в вестибюль капитана Ко'Вина. Он понял, что на разговор с Г'Лил у них остается не более двух минут.
 – Вы слышали о планете, называемой За'ха'дум? О легендарной родине Теней?
 – Я слышала это слово. Но не знала, что оно означает место.
 – Как вы думаете, когда Тени будут готовы к войне?
 Г'Лил покачала головой. Она услышала голос капитана и оглянулась в сторону вестибюля. Кадмус вручал капитану подарок. У них еще было время.
 – Кто может знать? – спросила Изабель. – Кто отдает приказы вашему капитану?
 – Здесь, в порту, есть дракх. Дракх готовит для нас грузы и планирует расписание. Однажды капитан сказал мне, как ему ненавистна работа с дракхом. Думаю, что дракх пугает его.
 Знания Галена о дракхах ограничивались тем, что, согласно легендам, дракхи были союзниками Теней.
 – Где живет этот дракх? – спросил он.
 – Я не знаю. Он не показывается. Но Ко'Вин должен встретиться с ним до отлета. Он задолжал нам, а капитан никогда не забывает получить гонорар.
 Г'Лил оглянулась через плечо, посмотрела назад.
 – Вы когда-нибудь встречались с дракхами?
 – Нет, – ответила Изабель.
 – В них что-то  чуждое. Они отличаются от нас. Будьте осторожны.
 Она отвела взгляд от Изабель, посмотрела на Галена, покачала головой.
 – Вы слишком молоды для этого.
 Г'Лил встала, Изабель положила руки поверх ее рук.
 – Вы – достойная личность. Вы внесете важный вклад в грядущую битву. Вы уже очень помогли.
 Губы Г'Лил сжались, она втянула воздух. Когда она выдохнула, ее твердая фигура слегка расслабилась. Она испытывала облегчение, рассказав им то, что ей было известно. Изабель заранее знала, что так и будет.
 В холл вошел капитан Ко'Вин. Он обратился к Г'Лил на нарнском, программа-переводчик перевела его слова.  «Г'Лил, вот где ты. Мне нужно, чтобы ты отнесла на корабль кое-что для меня. Ты не поверишь!» 
  «Иду», – ответила Г'Лил.
 Капитан вышел за дверь, потом прислонился спиной к дверному проему.
  «Слушаешь предсказания о своем будущем? Г'Лил, если ты жаждешь моей любви, ты просто скажи». 
 Г'Лил закатила глаза.
 – Надеюсь, что помогла вам, – выдохнула она. Она повернулась и широким шагом направилась через холл к капитану.
 Когда Г'Лил и Ко'Вин вышли в вестибюль, Гален занялся прослушиванием их разговора с помощью зонда, установленного в вестибюле. Программа переводила.
  «Менеджер подарил нам немного брина. Каждый раз, когда мы будем прилетать сюда, мы будем останавливаться здесь, чтобы получить еще. Если, конечно, брин окажется неплохим. Иначе мы вернемся, чтобы наказать его». 
 Они засмеялись.
 Гален взял Изабель за руку.
 – Мы добыли первые доказательства! Наконец-то появилось что-то конкретное, что мы сможем передать Элрику.
 Изабель улыбнулась не как обычно, загадочно, не разжимая губ, а во весь рот.
 – Я знала, что мы сможем!
 – Еще одно позитивное предсказание?
 – Я же говорила тебе, что всегда права. За исключением тех случаев, когда я не права.
 Они представляли собой странную компанию. В огромном кресле сидела Изабель, поджав под себя ноги и обхватив руками колени. На ней было коричневое платье, подол которого был украшен вышитыми рунами. Похоже, что ей нравилось носить дома именно это платье. Хотя Изабель смотрела прямо на Галена, она его не видела. Она следила за дракхом.
 Гален примостился рядом с ней на софе, вернее на том крошечном кусочке софы, который он умудрился освободить для себя. Он снова просматривал записи, сделанные компьютерным демоном Джонни, добытые в базе данных дракхов. Джонни оказался очень хитрым демоном, хотя Гален все еще не привык к его странной внешности, даже если тот был всего лишь искусственным интеллектом.
 Рядом с ними в воздухе парило желтое кресло, где сидела Бурелл. Уже третий день подряд она была занята экспериментом с микроскопическим приемопередатчиком. Гален сгорал от любопытства по поводу того, что же именно она делала, но она до сих пор отмахивалась от всех вопросов.
 После возвращения к своему месту силы здоровье Бурелл не улучшилось. Хотя она изо всех сил скрывала свое истинное состояние, она все больше времени проводила в постели, а когда вставала, они видели, что она сильно страдает. Последние несколько дней Изабель выходила из дому все более неохотно. Когда Бурелл спала, Изабель регулярно заходила к ней. А когда Бурелл бодрствовала, Изабель постоянно оборачивалась к ней.
 Гален чувствовал, что им надо что-то предпринять, но не знал, что именно. Органеллы Бурелл оказались неспособными излечить ее, и Изабель рассказывала, что она отказалась принять чью-либо помощь. Органеллы плохо справлялись с хроническими заболеваниями, но, тем не менее, почему она отказывалась хотя бы попытаться? Может, Бурелл что-то скрывала?
 Как будто прочитав его мысли, Бурелл пристально взглянула на него, подняв брови. Временами выражение ее лица было точь в точь, как у Изабель.
 Гален мысленно вернулся к просмотру сведений о дракхах. Они должны каким-то образом добыть больше информации, добыть доказательства того, что за всем происходящим стоят Тени. Он боялся, что они уже получили всю информацию, которую можно было получить без особого риска и, для того, чтобы узнать больше, им придется серьезно рискнуть.
 С помощью зонда, размещенного ими на капитане Ко'Вине, три дня тому назад они наблюдали за тем, как он отослал Г'Лил на корабль, а сам двинулся в противоположном направлении. Зонд был прикреплен прямо в центре лба Ко'Вина – Изабель рассказала, что нарн был пьян, и зонд можно было прилепить куда угодно. Поэтому, когда изображение перемещалось взад-вперед, они могли предположить, что капитан нервно оглядывается через плечо.
 Капитан вышел из отеля, прошел дальше по улице мимо нескольких домов и свернул в длинный темный переулок. Стоило свернуть с главных улиц, служивших для привлечения инопланетного бизнеса, населенных, в основном, инопланетянами, как все признаки процветания сразу же исчезли.
 Зонд передавал изображение квартала, населенного местными жителями – вичадами. В припортовом городе вичады были меньшинством, низведенным до положения прислуги. По правой стороне переулка стояли заброшенные двух– и трехэтажные дома. Окна в них были выбиты, фасады потрескались, краска облупилась. По левой стороне обветшалые домишки из фибролита прижимались друг к другу, чтобы не упасть. Сточные воды текли прямо по улице. Люки подземных коммуникаций были открыты, вниз тянулись кабели, незаконно подсоединенные к энергетическим сетям. По переулку в обе стороны двигалось несколько вичадов, другие слонялись без дела около своих домов. Гален заметил одну странность: все вичады держались левой стороны переулка.
 Пройдя некоторое расстояние, капитан Ко'Вин подошел к одному из заброшенных домов, стоявшему справа. Когда нарн приблизился к зданию, Гален обнаружил, что это определенно не развалина: окна закрыты чем-то непрозрачным, на двери виднеется сложное охранное устройство.
 Ко'Вин нажал на кнопку звонка, дверь открылась, и нарн вошел внутрь. Подошел к лестнице, спустился на один пролет и оказался в маленькой, тускло освещенной комнате. Гален смог разглядеть окрашенные в светлые тона стены и темные очертания мебели.
 Мужской голос произнес что-то. Гален подумал, что неизвестный говорит по-нарнски. Программа перевела:  «Садитесь». 
 Поблизости от единственного источника света в комнате Ко'Вин нашел, на что сесть. Он нервно озирался в темной комнате.
  «Груз у вас, как мы и договаривались». Гален засек движение в темноте. Двигался тот, кто говорил. Гален мысленно переключил камеру зонда на инфракрасный диапазон. Как только он сделал это, объекты, излучающие тепло, стали видимыми. Они стали отображаться красноватыми пятнами. На тусклом фоне выделялись два ярко-красных очертания: одно более яркое, другое – менее. Напротив Ко'Вина находилась менее яркая красная фигура, напоминавшая силуэтом человека. Человек двигался, говоря по-нарнски.
  «Очередное ваше вознаграждение у нас». 
 В углу показался более яркий силуэт. Судя по очертаниям – гуманоид, но такой головы Гален никогда раньше не видел. Должно быть, это – дракх. На затылке у существа находились два рога с острыми, неровными кончиками, поднимавшиеся один над другим назад и вверх. Гален задумался, какой отдел мозга должен располагаться в этой части головы.
 Голова Ко'Вина повернулась в направлении угла комнаты. Возможно, нарн почувствовал присутствие дракха, скрывающегося в темноте. Человек и нарнский капитан быстро покончили с делами. Ко'Вин подал человеку кредитную карту, человек опустил карту в свое устройство, перевел на нее деньги.
 Казалось, Ко'Вин потерял весь свой гонор. Фактически, с тех пор, как он вошел в здание, нарн не произнес ни слова.
  «Как обычно, вы образцово выполнили задание», сказал человек, возвращая капитану кредитную карту.
 Ко'Вин быстро встал.
 Потом из угла раздался голос дракха, похожий на порыв сухого ветра.  «Скрытность». 
 Ко'Вин поспешно кивнул, изображение при этом закачалось, потом торопливо поднялся вверх по лестнице.
 Итак, Гален и Изабель обнаружили, что с перевозками к Пределу связаны легендарные союзники Теней – дракхи. Теперь они должны выяснить, заправляют ли дракхи всей этой деятельностью по собственной воле, или над ними кто-то стоит.
 Когда «Кхаткхата» продолжила свое путешествие к Пределу, Гален с Изабель, замаскировавшись под ремонтных рабочих, прогулялись в квартал, где жил дракх. Они создали иллюзию внешности двоих рабочих, часто посылаемых в этот квартал для того, чтобы отсоединить кабели, незаконно подключенные к энергосетям, и проверить дома на предмет опасных источников энергии. Забравшись в шахту, они прикрепили к кабелю маленькое устройство, которое позволит им обесточить весь квартал тогда, когда это понадобится.
 Они двигались от дома к дому. Остановившись ненадолго для того, чтобы стукнуть в дверь запертого здания и двинуться дальше, они оценили его защиту. Все окна были в целости и заперты, дверь была всего одна. Все возможные входы охранялись системой защиты высочайшего класса. По обеим сторонам двери располагались камеры. Дверь была заперта на сложный замок, открывавшийся только при использовании специальной карты.
 Гален с Изабель закрепили на двери и вокруг нее огромное количество мобильных зондов Цирцеи. Эти зонды были сложнее и крупнее, чем те, что изготавливал Гален, но они все равно не превосходили размером мельчашие частицы пыли. Тем не менее, это были микророботы, обладавшие огромной степенью гибкости и эластичности – но и непредсказуемости. Эти зонды могли прилипать к объектам на некоторое время, затем самостоятельно освобождаться при определенных условиях. Привлекаемые быстрыми изменениями освещенности или звука, они могли двигаться самостоятельно – хотя и очень медленно – чтобы занять более выгодную позицию. Если некто, входящий в дом, наступил бы на зонд и пронес его внутрь на подошве своей обуви, то, оказавшись внутри, зонд мог бы отсоединится и начать поиск. Гален настроил зонды так, чтобы их притягивал более тусклый, нежели обычный, свет, кажется, предпочитаемый дракхом, и ввел в устройство управления зонда изображение головы дракха в качестве цели.
 Через два дня внутри здания находилось одиннадцать зондов. Все, кроме одного, расположились тесной группой на полу темной комнаты, в которой побывал Ко'Вин. Последний зонд оказался в другой комнате, в которой не было окон, освещение почти отсутствовало, а на полу в в одном из углов лежал тонкий мат. У стены – аккуратная стопка одинаковых коричневых балахонов. Здесь дракх спал.
 Пока маги ожидали проникновения зондов в здание, они послали Джонни внедриться в базы данных дракха. Джонни доложил, что они хорошо защищены и «странные». У него ушел целый день на то, чтобы проникнуть туда. Когда Джонни, наконец, влез в систему, он обнаружил лишь расписание кораблей, но никаких финансовых документов, никаких данных, раскрывающих связь дракха с различными транспортными компаниями, вообще больше ничего. Обнаруженные записи были на нарнском языке, вероятно, чтобы замаскировать присутствие здесь дракха на случай взлома системы.
 Записями занимался человек по фамилии Браун – тот, кто встречался с Ко'Вином. Все контакты велись через него. Последние шесть месяцев они с дракхом координировали перемещение миллионов разумных существ и огромного количества грузов. Судя по числу отправившихся к Пределу живых существ, в некоторых случаях можно было подумать, что мигрируют целые расы: дракхи, стрейбы, вурты, и еще некоторые, названия которых Гален не знал. В других случаях переправлялись небольшие группы. Среди отправленных грузов было много строительного и производственного оборудования. Но было отправлено также большое количество разнообразной готовой продукции, судя по объемам поставок, в ней была громадная потребность.
 В расписании перелетов не было указано конечной точки маршрутов, за исключением слова  «кива», которое переводилось как  «планета удачи». На картах Гален не обнаружил ничего подобного.
 Гален визуализировал нужное уравнение, закрыл файл с данными по перевозкам. Самым странным в базе данных дракха было не то, что Джонни обнаружил, а то, чего он там не обнаружил. В базе данных не содержалось никаких записей о сеансах связи с Пределом.
 Чтобы установить связь Теней с происходящим, им придется более тесно поработать с Брауном и дракхом. Сначала Гален с Изабель надеялись, что Браун выведет их на Теней. Они выследили его и разместили на нем зонд. За последние три дня зонд не обнаружил ничего интересного – только сведения о том, где и как Браун предпочитает проводить свое свободное время. Наблюдая за работой Брауна и дракха, Гален с Изабель пришли к заключению, что Браун – всего лишь прикрытие. Он ежедневно появлялся в здании, но всего лишь на несколько послеполуденных часов. Браун выполнял приказы, ему хорошо платили, и откровенно демонстрировал полное отсутствие любопытства. Они с дракхом ни разу не говорили о Тенях.
 – Снова эти помехи, – сказала Изабель.
 Гален связался с находящимися в доме дракха зондами. Дракх находился в той же самой темной комнате, где он встречался с Ко'Вином. Браун уже ушел. В инфракрасных лучах фигура дракха выделялась ярко-красным цветом на туском фоне. Изображение, получаемое с зонда, было повернутым, потому что зонд находился на полу, – Галену казалось, что он лежит на полу и смотрит на дракха снизу вверх. Через неравные промежутки времени передача картинки прерывалась статическими помехами. Иногда помехи закрывали все изображение целиком, иногда – часть его.
 Помехи то и дело возникали и исчезали с того самого момента, как зонды оказались в здании. Чтобы убрать их, Гален с Изабель перепробовали множество способов, но, казалось, помехи появлялись и пропадали по собственной воле. Они не смогли засечь ни источника энергии, ни излучения, ни объекта, который мог вызывать помехи.
 Дракх прошел в свою спальню, и, когда Гален переключился на находящийся в ней зонд, помехи исчезли. Дракх снял свой балахон, аккуратно сложил его, положил поверх стопки таких же балахонов и улегся на мат. Было только около шести часов вечера, но, казалось, что дракх живет по своим часам. Последние полтора дня дракх ложился примерно в это время и вставал около часу ночи, может быть, это было его обычное расписание. В подвальном этаже не было окон, и дракха не волновало, светлое сейчас время суток, или темное.
 – Зачем он это делает? – спросил Гален, прервав контакт с зондом и возвращаясь к начатому ранее разговору.
 Сделав быстрое движение пальцами, Изабель также отключила связь с зондом. Вытянула ноги и потянулась.
 – Он работает с нарнами с «Кхаткхаты» и, вероятно, с другими, им подобными, но он так сильно отличается от всех, что дальше некуда. Ни алкоголя, ни секса, никаких излишеств в еде, не бросается деньгами.
 – На его счету более пяти миллионов кредов. Браун получает щедрое жалование, но себе дракх ничего не берет. Как посредник, он имеет великолепную возможность делать на этом деньги.
 – Все, что он делает, – работает, ест и спит, – сказала Изабель.
 – Вы описываете монаха, – произнесла Бурелл, не отрываясь от обработчика изображений.
 Гален и Изабель повернулись к ней.
 – Поведение и мотивация точно такие. Он посвятил свою жизнь служению. Оно – его святая цель. Никаких удовольствий, никаких вещей, отвлекающих внимание от главного. Он ведет себя в точности как монах. Или как Блейлок.
 Гален удивился, как он этого не заметил раньше. Все признаки налицо.
 – Как помощь Теням в развязывании войны и погружении галактики в хаос может являться его святой целью? – спросила Изабель.
 – Он – дракх. А Тени – повелители дракхов.
 Гален изумился:
 – Как вы об этом узнали?
 Бурелл оторвалась от объектива.
 – Чтобы быть хорошим техномагом, – отвечала она, – ты должен знать все обо всем.
 Она перевела взгляд с него на Изабель.
 – Как мне нравится выражение ваших физиономий.
 – Откуда у тебя эти сведения? – спросила Изабель.
 – Вы слышали о техномаге по имени Осийрин?
 – Современнике Вирден? – вопросом на вопрос ответил Гален.
 – Он несколько старше, но, да, они жили примерно в одно время. Осийрин интересовался драхками, которые уже в те времена представляли собой загадку. Он изучал их, конечно, тайно, и собрал много интересных данных. Его архивы доступны для изучения.
 – Как ты узнала о его работе? – спросила Изабель.
 – Если не брать в расчет мой девиз узнать все обо всем?
 – Если не брать, – ответила Изабель. – Твое любопытство не вызывает у нас вопросов.
 – Позднее он стал первым магом, получившим выговор от Круга, – вскоре после того, как Вирден создала Круг. Когда-то, после того, как я в первый раз получила выговор от Круга, я заинтересовалась, удостаивался ли кто-нибудь до меня такой чести, и, если да, то за что. Я не очень внимательно просмотрела довольно длинный и позорный список, – со вступлением в который я поздравляю тебя, Гален, сейчас ты в нем последний, – но дошла до Осийрина, чье имя стояло там первым.
 Однако записи о разбирательстве в Круге оказались засекреченными. Раз мне не удалось выяснить, за что он был наказан, я заглянула в его труды, решив, что, вероятно, они и послужили причиной наказания. Исследование дракхов показалось мне самой необычной из его работ. Не знаю, за что в этой работе ему могли вынести выговор, но я понятия не имею, почему Круг делает то, что делает. Полагаю, они испугались того, что дракхам может стать известно о работе Осийрина, и, в результате, на техномагов обрушится гнев Теней.
 – Мы можем ознакомиться с его работами? – спросил Гален и заметил, что получил сообщение.
 – Вот они. И пусть это будет для вас уроком. Стремитесь узнать все.
 Последнюю фразу в унисон с Бурелл произнесла Изабель, и Бурелл криво улыбнулась ей.
 Бурелл вернулась к своим экспериментам, но Изабель продолжала смотреть на свою мать, на ее лице появилось выражение беспокойства. Через несколько секунд она осознала, что Гален наблюдает за ней.
 – Читай первую часть работ Осийрина, а я – вторую, – сказала она. – Прочтем – поговорим.
 Гален кивнул, открыл документ перед своим мысленным взглядом. Текст был написан на древнем руническом языке таратимудов, основы которого он выучил, изучая работы Вирден. Решив, что у него уйдет очень много времени на прочтение документа на языке оригинала, Гален воспользовался своей программой-переводчиком с языка таратимудов.
 Маг быстро пробежал глазами текст. Он оказался коротким – всего тридцать восемь страниц, но, казалось, содержал огромное количество важной информации. Изображения дракхов, данные об их анатомии, описание их языка, культуры, верований.
 – Позволь мне сделать это! – раздался крик Изабель. – Я помогу тебе.
 Изабель обхватила рукой плечи Бурелл. Желтое кресло то становилось прозрачным, то восстанавливало свой цвет. Точно так же иллюзия, за которой Бурелл скрывала свой внешний вид, то появлялась, то пропадала. Бурелл то оказывалась в красном шелковом платье – то в черном балахоне, то со сложной прической на голове – то лысой, то ее лицо было юным и здоровым… а то появлялось такое… лицо ненормальное, неправильное…
 Гален вскочил, неуверенный, сможет ли он чем-нибудь помочь. Изабель пыталась заменить кресло-иллюзию, созданное Бурелл, на собственную иллюзию.
 – Подожди.
 Лицо Бурелл скачкообразно менялось: здоровое-перекошенное, здоровое-перекошенное, как будто в ней боролись Джекил и Хайд. Она закрыла глаза, сосредоточилась.
 – Я могу… (здоровое выражение) вернуть это… (перекошенное) назад.
 Желтое кресло медленно растворялось. Внешность Бурелл теперь менялась не так быстро: черный балахон и лысая голова оставались видимыми все дольше и дольше. С каждым циклом красное платье и сложная прическа появлялись на все более короткое время. Продолжительность циклов укорачивалась, сильно напоминая последние рывки при выжимании тряпки, или последние сокращения истощенного сердца. Наконец кресло исчезло, и Бурелл упала примерно на дюйм, прямо в прозрачное кресло, созданное Изабель.
 – Нет! – закричала Бурелл.
 Изабель горячо обняла ее. Потом Бурелл издала крик, Гален не хотел бы услышать его еще раз. Высокое, глухое рыдание – крик человека, потерявшего часть своего тела, часть самого себя; крик человека, который теперь был наполовину мертв, и, тем не менее, оставался наполовину живым.
 Гален стоял, вытянув руки по швам. Он знал, что Бурелл слабела, что ей становилось хуже, но ему никогда даже в кошмарном сне не могло присниться, что Бурелл может потерять свою силу.
 Сначала, вскоре после получения имплантантов, у Галена с ними были проблемы, но он понял, что теперь уже начал пользоваться ими автоматически, так же, как глазами или ушами. Гален представить себе не мог, как будет себя ощущать тот, кто прожил с имплантантами и пользовался ими двадцать пять лет, а теперь теряет их.
 – Отойди, – сказала Бурелл, отталкивая Изабель. – Отойди.
 Изабель попятилась, открывая взгляду Галена осевшее, перекошенное тело Бурелл.
 – Я должна рассказать вам кое о чем, – проговорила Бурелл. Ее лицо было изломанным, неправильной формы. – Если вы захотите услышать об этом.

 Глава 11

 Руки Бурелл были слишком тонкими, а кожа – желтой, почти прозрачной. Ее тело под балахоном было сгорблено, левое плечо перекошено вверх. Лицо казалось собранным из нескольких отдельных фрагментов. Линия губ разрезала его под странным углом, из-за чего рот больше не мог закрыться. Перекошенный правый глаз находился левее и ниже нормального. Левая бровь растянута до самого лба. Кожа щек обвисла и была похожа на бумагу. Гален подумал, что она выглядит так, будто ее поразил удар. Именно это Бурелл и пыталась скрыть от всех?
 – Тебе надо отдохнуть, – сказала Изабель.
 – Нет, я не могу больше молчать, – голос Бурелл утратил свою глубину и силу.
 Но она каким-то образом умудрялась отчетливо выговаривать слова перекошенными губами. Потирала руки, ее голова болталась, как привязанная.
 – Я много лет держала в тайне от тебя мою работу, потому что не желала тебе такой жизни – жизни изгоя, осуждаемого другими, получающего выговоры от Круга. Но я слишком хорошо научила тебя другому – задавать вопросы, исследовать и не отступать до тех пор, пока не добьешься ответа. И я, вероятно, пару раз проболталась тебе о своей работе, хотя мне стоило хранить молчание. Так трудно удержаться от того, чтобы не рассказать все до конца.
 Я знаю, что ты сумела получить доступ к некоторым моим файлам. Я знаю, что ты самостоятельно проводила эксперименты. И я знаю, что мне не удастся направить твое любопытство в более безопасное русло. Осознав это, я одновременно обрадовалась и огорчилась.
 Бурелл сделала паузу, ее перекошенные плечи поднимались и опадали при каждом тяжелом вздохе. Она подняла взгляд на Изабель, хотя ее голова по-прежнему оставалась опущенной.
 – Раз ты изучаешь биотек, то я должна рассказать тебе обо всем, что узнала сама. Возможно, тогда ты добьешься успеха там, где меня постигла неудача. Может, так я смогу уберечь тебя от того, что случилось со мной.
 Изабель взяла ее за руку.
 – Мы вместе будем продолжать твою работу.
 Бурелл криво улыбнулась ей в ответ.
 – Я не могу сказать, что полностью разобралась в принципах работы биотека. Все, что я могу – указать на некоторые фрагменты, которые, как мне кажется, я понимаю, и проигнорировать то, в чем я не разобралась.
 Она быстро перевела взгляд несимметрично расположенных глаз на Галена.
 – Как выяснила моя изобретательная дочь, большая часть биотека состоит из стволовых клеток. По мере развития они превращаются в различные узкоспециализированные клетки, из которых формируется дополнительная система, охватывающая весь организм, словно вторая нервная. Она сложным образом соединяется с остальными системами организма и, в некотором роде, становится отражением мозга техномага, реагирующим на все внутренние процессы и усиливающим их. Нашей ДНК соответствует примерно половина генов в этих клетках, происхождение второй половины мне не удалось выяснить. Это может быть ДНК неизвестной мне расы, или это – искусственно созданная ДНК.
 – Клетки также несут в себе то, что можно назвать небиологическими элементами. Очень сложные микросхемы в цитоплазме и в самой клеточной мембране. Микросхемы, находящиеся в мембране, очень напоминают, – Бурелл подняла иссохшую руку и махнула ей в сторону своего плеча, где имплантанты вызвали обесцвечивание кожи в районе позвоночника, – но только они намного меньше. Мне кажется, микросхемы управляют ростом и функционированием имплантантов, контролируют каждую клетку.
 Гален припомнил, какой дискомфорт он ощущал первое время после имплантации биотека, он чувствовал, что имплантанты обладают собственной волей, имеют собственные устремления. Возможно, он реагировал на работу этих микросхем.
 Исследования Бурелл казались важными и ценными, но, тем не менее, Гален представить себе не мог, где ей удалось раздобыть образцы биотека для изучения.
 – Бурелл, – спросил Гален, – как вам удалось так глубоко проникнуть в тайны биотека?
 – Маг использует то, что осталось от другого. Вы помните Крайселнек? Эту мрачную старуху? Она умерла лет восемь назад. Я прилетела, чтобы почтить ее память до того, как прибыли члены Круга. Когда они прибыли для того, чтобы наблюдать за сожжением ее останков, она уже лишилась некоторых кусочков.
 – Вы взяли ее имплантанты? – ужаснулся Гален.
 – Я взяла лишь несколько крошечных образцов. Теперь жалею, что не взяла больше.
 Судорога пробежала по перекошенному лицу Бурелл, у нее перехватило дыхание. Она с силой сжала рукой руку Изабель.
 Спустя несколько мгновений рука Бурелл расслабилась, дыхание восстановилось. Она продолжила, как будто ничего не произошло.
 – В имплантантах содержится много других элементов: скопления микросхем, подобные кистам, которые взаимосвязаны с нейронами; приемопередатчики, реле, конденсаторы. Биочипы, которые функционируют как сенсоры. Некоторые стволовые клетки развились в узкоспециализированные клетки, представляющие собой на самом деле крошечные заводы по производству органелл. Другие развились в такие клетки, подобных которым я никогда раньше не видела. Я даже предположить не могу, каково их предназначение.
 Бурелл отпустила руку Изабель, и, опершись ладонями о подлокотники кресла, попыталась переменить позу. Ее руки оказались слишком слабыми и соскользнули. Бурелл осела на бок.
 Изабель изменила форму подлокотников созданного ею кресла: сделала их повыше, чтобы Бурелл могла сидеть прямо.
 – Ты можешь закончить рассказ позднее, – предложила она. – Или дай нам доступ к твоим файлам. Тебе надо отдохнуть.
 Голова Бурелл свесилась на плечо. Она одним глазом взглянула на них с Галеном.
 – Я должна рассказать вам еще об одном.
 Бурелл, сжав зубы, огромным усилием подняла голову и продолжила рассказ. Ее голос зазвучал слабее, чем раньше, но слова она произносила по-прежнему ясно и отчетливо.
 – Я должна рассказать вам о приемопередатчиках. В биотеке находится несколько передатчиков, которые позволяют связываться с другими магами, местами силы, дают возможность принимать определенные сигналы. Все они соединены с областями биотека, где плотность нейронов повышена, так что они могут отвечать на наши команды. Они находятся в мозге, шее, плечах и верхней части позвоночника. Все, кроме одного.
 Этот передатчик с виду такой же, как и все остальные, но расположен у основания позвоночника, вдали от наиболее развитых областей биотека. Он по-прежнему связан с биотеком, однако, находится не в самом удобном месте, чтобы получать команды. Мне стало интересно, для каких видов сигналов он предназначен. Один из фрагментов биотека, взятого у Крайселнек, содержал этот трансивер. Я посылала ему различные сигналы из своего места силы и с зондов, но он не принял ни одного из них. У меня сложилось ощущение, что этот трансивер предназначен для приема строго определенного сигнала.
 После длительных экспериментов, во время которых я пробовала все более экзотические сигналы, мне удалось заставить передатчик отреагировать – это был очень сложный и мощный сигнал в радиодиапазоне. В ответ трансивер Крайселнек послал изощренный сигнал, однако сам биотек, казалось, никак не отреагировал на происходящее. Если бы это был обычный сигнал, вроде тех, что посылало Крайселнек ее место силы, сигнал был бы перенаправлен в ее мозг для передачи информации.
 На второй такой же сигнал передатчик не отреагировал. И после этого имплантанты Крайселнек перестали нормально функционировать: какие-то элементы были парализованы, в то время как другие продолжали работать нормально. Я подумала, что это, возможно, было вызвано тем, что имплантанты Крайселнек уже довольно долгое время находились вне тела. К тому времени прошло уже три года с момента ее смерти.
 Я изо всех сил боролась со своим любопытством. Думаю, что сдерживала себя почти год. Потом я рискнула. Послала сигнал моему собственному передатчику.
 Изабель чуть качнула головой.
 – Все остальное, как говорится, было идиотизмом. Когда я послала сигнал в первый раз, он послал ответный. Во второй раз – я месяц сдерживалась перед тем, как сделать это – примерно треть моих имплантантов перестала функционировать. С тех пор я стала держать тебя подальше от своих глупых исследований. Я слегка запаниковала. Некоторое время я вообще не могла пользоваться имплантантами. Хотя некоторые имплантанты продолжали функционировать, мне пришлось заново учиться связываться с ними.
 Однако способность контролировать имплантанты не вернулась ко мне полностью. Мне пришлось заплатить за это. Определенным системам моего организма пришлось передавать сигналы, предназначенные для биотека. Тело человека не предназначено для этого. Со временем мне становилось все труднее и труднее заставлять биотек реагировать на мои команды.
 Гален подумал, что его первое впечатление о состоянии ее здоровья оказалось не таким далеким от истины. Бурелл была частично парализована, прямо как человек, перенесший инсульт. Ей удалось восстановить некоторые свои способности, лишь научившись тому, как управлять своим телом, минуя нефункционирующие нервные пути.
 Гален припомнил болезненное ощущение паралича, возникшее у него в тот момент, когда Элрик перехватил управление его кризалисом. Видимо, это было лишь бледной тенью того, что испытала Бурелл.
 – Должен же быть какой-то способ, нейтрализовать эффект этого сигнала, – сказал он.
 Голова Бурелл поднималась и опадала при каждом вдохе.
 – Последние четыре года я экспериментировала с имплантантами Крайселнек. Ничего не вышло. Должно быть, посланный мной сигнал перегрузил передатчик. В результате систему замкнуло. Не существует способа снова заставить ее работать.
 – Вы дадите нам доступ к вашим исследованиям? – спросил Гален. – Возможно, мы сумеем найти способ помочь вам.
 – Дайте мне электронный блокнот, – последнее слово Бурелл прозвучало совсем неразборчиво. Она еще глубже опустилась в кресле. Бурелл больше даже не пыталась поднять на них взгляд.
 – Я дам вам ключ ко всем моим работам. Я храню данные в моем месте силы. Но я даю вам их не для того, чтобы вы пытались помочь мне. Мне уже ничто не поможет. Я даю вам ключ для того, чтобы помочь вам в ваших собственных исследованиях.
 Изабель положила блокнот на колени Бурелл и вложила в ее руку стило. Бурелл резким конвульсивным движением опустила его на экран, чтобы начертить диаграмму, являвшуюся ключом к ее самым секретным файлам. Исхудавшая рука Бурелл дрожала, пока она старалась точно изобразить символы. В тишине раздавался лишь звук ее тяжелого дыхания.
 В верхней части экрана она нарисовала стилизованную солнечную систему, под ней – несколько строчек текста. Гален узнал несколько букв из алфавита вичадов.
 Когда Бурелл закончила, Изабель коротко вздохнула.
 – Что это означает? – спросил он.
 Изабель по памяти процитировала:
 – «Я не верю, что тот самый Бог, который наделил нас разумом, чувствами и интеллектом, запрещает нам пользоваться ими».
 Гален узнал цитату: это были слова Галилея.
 Изабель забрала у Бурелл блокнот и стило, и, когда она повернулась, чтобы положить их на место, Бурелл начала заваливаться вперед. Гален поспешно подхватил ее за плечи, удерживая в вертикальном положении.
 – Я в порядке, – сказала Бурелл.
 – Опять! Мне все равно, что ты скажешь.
 Изабель что-то вытащила из кармана и обхватила голову Бурелл руками. Между ее пальцев раскачивался кристалл на цепочке.
 – Я попытаюсь тебя вылечить.
 Изабель закрыла глаза, ее пальцы слегка перемещались по коже Бурелл.
 – Гален, останови ее! – Бурелл махнула рукой в сторону Изабель. – Если она установит связь с моими имплантантами, то ее имплантанты тоже может парализовать.
 Бурелл умоляюще смотрела на него зелеными, неровно расположенными глазами.
 Охваченный паникой, Гален схватил Изабель, толкнул ее на столик, заваленный оборудованием.
 – Постой! – сказал он. – Остановись!
 – Мы должны попробовать! Я должна попробовать!
 Изабель высвободила руки. Вокруг нее возник щит, светящийся голубым сиянием. Быстрое движение пальцев – и на ее ладони возник огненный шар. Ее глаза сияли отраженным светом, губы двигались с яростной точностью.
 – Не стой у меня на пути.
 Инстинкт самосохранения требовал от Галена действовать, защищаться – прямо, как в стычке с Элизаром. Он не был искусен в создании щитов. Единственным методом защиты для него была контратака. Гален сражался с подстегивающей его внезапно возникшей волной энергии, водопадом нахлынувшей на него.
 – Ты будешь лечить меня против моей воли? – спросила Бурелл.
 – Я не позволю тебе умереть. Я должна вылечить тебя. Я и так слишком долго тянула, – лицо Изабель пылало.
 Жар огненного шара обжигал кожу Галена. Он с трудом сдерживал энергию, стремящуюся вырваться наружу. Ему нужно сохранять контроль.
 Волна гнева поднялась внутри него, гнева на нее, за то, что она посмела угрожать ему. Изабель знала, на что он способен. Ее щит здесь не поможет. Тогда зачем она искушает его?
 – Изабель, ты не сможешь меня вылечить. Больно не мое тело. А если ты попытаешься лечить мои имплантанты, если твой биотек установит связь с моим, то твой биотек парализует так же, как и мой.
 – Ты этого не знаешь, – взмолилась Изабель. – Ты должна позволить мне попытаться.
 – Я не могу. Если я потеряю тебя, то я этого не переживу. Ты – единственный прекрасный цветок, распустившийся в моей жизни. Единственная, ради кого я живу. Я так горжусь тобой.
 Мое время заканчивается. А ваше – только наступает. В этом моя великая радость. Пожалуйста, не лишай меня ее.
 Изабель зажмурилась, слезы гнева потекли по ее лицу. Она сложила руки, убирая огненный шар. Щит исчез.
 Опасность миновала.
 Энергия внутри Галена замедлила свой бег, утихла. Он понимал, какую сильную боль должна испытывать Изабель, наблюдая за тем, как ее мать и учитель умирает. Он был шокирован тем гневом, который испытал всего несколько секунд назад. Как он мог? Ведь он чуть было не напал на ее…
 Гален отошел в сторону, дав Изабель снова подойти к Бурелл. Изабель стиснула рукой мерцающий подлокотник кресла. Бурелл хлопнула ее по руке.
 – Изабель – ты самое дорогое мне существо.
 Изабель наклонила голову.
 – Что, если я не стану пытаться лечить тебя, – мягко сказала она. – Что, если я просто передам тебе часть своих органелл, вдруг это поможет?
 Изабель оглянулась на Галена, с ее лица исчезло жесткое выражение.
 – Гален тоже может передать тебе часть своих органелл.
 Гален подошел к Изабель.
 – Если часть вашего биотека парализована, – сказал он Бурелл, – тогда, вероятно, ваш биотек производит меньше органелл, чем обычно. Нагрузка могла оказаться для них чрезмерной. Дополнительные органеллы не излечат вас, но помогут вам справиться со стрессом.
 Взглянув на искривленные губы Бурелл, Гален решил, что она уверена в том, что ничего хорошего из затеи Изабель не выйдет. Однако, она продолжала пристально смотреть на Изабель, и, наконец, сказала:
 – Возможно, вы правы. Кто знает, вдруг это поможет.
 Изабель вытерла слезы.
 – Да. Может быть, это поможет. Может быть… Гален?
 Изабель засучила рукав Бурелл, положила одну ладонь на ее руку, а вторую – на затылок. Гален обошел иллюзорное кресло, встал с другой стороны и сделал то же самое. Предплечье Бурелл показалось ему холодной веткой. Он визуализировал заклинание, необходимое для передачи органелл.
 Гален почувствовал зуд в руках и странное ощущение, будто что-то двигалось внутри него. Примерно то же самое он чувствовал по утрам, вставая с постели, когда в его теле восстанавливалась циркуляция крови. Это длилось мгновение, потом Гален убрал руки.
 Изабель попыталась улыбнуться.
 – Теперь тебе надо отдохнуть.
 Бурелл глубоко вздохнула:
 – Да.
 Изабель прошла вслед за Бурелл в спальню. Когда они обе покинули комнату, Гален попытался взяться за изучение исследований Осийрина, но быстро понял, что не может на них сосредоточиться. Он слишком обеспокоен своей недавней вспышкой гнева, направленной на Изабель. На мгновение их отношение друг к другу изменилось. Причина срыва Изабель понятна: она слишком устала, разрываясь между их работой и заботой об ухудшающемся здоровье Бурелл. Но какие могут быть оправдания у него?
 Неугомонная энергия биотека? Но он уже привык к постоянному возбуждающему потоку скрытой энергии, которая, казалось, стала частью его самого. Мог ли он винить биотек в этой вспышке гнева? Или импульс возник внутри него? В любом случае, мог ли он лучше контролировать себя?
 Изабель вышла из спальни. Сейчас она выглядела намного лучше. Она умылась, ее лицо снова выражало умиротворение.
 – Она сразу заснула, – сказала Изабель. – Обычно она плохо засыпает из-за боли. Думаю, что это – хороший признак.
 Гален, огибая коробки и кипы бумаг, подошел к Изабель. Взял ее за руку.
 – Я оттолкнул тебя, потому что испугался того, что с тобой случится то же самое, что и с Бурелл.
 – Знаю. Прости за огненный шар.
 Гален кивнул.
 – Полагаю, что это была наша первая ссора, – сказала Изабель.
 Гален отпустил ее руку.
 – Пора нам заняться чем-то более приятным, – она вздохнула, успокаиваясь, заставила себя говорить дальше. – Например, отметим наше первое зимнее солнцестояние.
 – Что?
 – Дорогой Гален, ты, может быть, и потерял счет времени, но я – нет. Сегодня по земному календарю двадцать второе декабря, день, когда Солнце достигает самой далекой точки южнее экватора. Это поворотное время, время перемен. Наши предки считали этот день днем силы. Это день, когда Солнце перестает удаляться и начинает снова приближаться. Начиная с этого дня, дни становятся все длиннее, свет прогоняет тьму, надежда прогоняет отчаяние. Мы с Бурелл всегда… отмечали этот день.
 – И как же мы будем его отмечать?
 – Для начала я приготовила тебе подарок.
 Изабель вышла в кухню, залезла в сервант и вытащила оттуда коробочку в яркой упаковке.
 – Но у меня для тебя ничего нет.
 – Это самое подходящее время для того, чтобы дарить подарки, разве нет? Когда ты не ожидаешь этого?
 Изабель усадила его на софу, сама с трудом уместилась рядом с ним на маленьком кусочке софы, свободном от всякой всячины. Ему нравилось чувствовать ее тело, прижавшееся к нему. Изабель вручила ему коробочку.
 Гален открыл ее. Внутри оказалось нечто вязаное, окрашенное в светло коричневый цвет. Гален вытащил подарок. Шарф.
 – С ним тебе будет теплее.
 Изабель выхватила у Галена шарф и обвязала вокруг его шеи, его окутал тонкий аромат. Изабель отклонилась назад, поджала губки.
 – Тебе очень идет.
 – Ты сама его связала?
 Шарф был странным на ощупь. По всей его площади хаотично располагались выпуклости.
 Изабель положила руку на его плечо:
 – Конечно.
 – Значит, в этот шарф ввязано заклинание? – Гален ощупал рукой выпуклости, будто читая на языке Брайля.
 – Попробуй расшифровать.
 Они молча просидели несколько минут, пока Гален ломал голову над загадкой. Ребра Изабель вдавливались в него при каждом ее вдохе.
 – И что дальше? – спросил Гален.
 – Осталось еще одно. Тост.
 Изабель, опершись рукой о грудь Галена, поднялась с софы. Гален пожалел о том, что задал этот вопрос. Прошел следом за ней на кухню, где она налила два бокала вина. Изабель наклонила голову, по натянутым мышцам ее шеи можно было понять, что она напряжена.
 – Когда мне было всего девять лет, я впервые прочитала о Кладезе Вечности. Я знала, что Бурелл было нелегко доставать образцы биотека для изучения, и предложила ей, чтобы мы отправились к Кладезю. Когда она рассказала мне, что данные о местонахождении этого места погребения самых первых техномагов, огромного хранилища биотека и знаний, были утеряны, мной завладело страстное желание найти его.
 Изабель вручила ему стакан.
 – Каждый год в день зимнего солнцестояния мы с Бурелл поднимали бокалы и произносили тост – «в следующем году мы найдем его». Теперь ты – вместо…
 Голос Изабель сорвался, она отвернулась.
 – Если бы Круг предоставил ей образцы биотека для изучения, ей не пришлось бы ставить эксперименты на себе. Она бы не… умирала сейчас, – Изабель с трудом выдавила из себя последние слова.
 Она взяла бокал и повернулась к Галену, на ее лице застыла горькая улыбка.
 Подняла бокал и взглядом указала Галену, что он должен сделать то же самое. Ему было очень неприятно видеть страдание, застывшее на ее лице. Тем не менее, он понял, что Изабель не собиралась сдаваться, и в следующий момент почувствовал свое родство с ней. Она не смогла найти Кладезь вовремя, чтобы помочь Бурелл, но это лишь придало ей решимости искать, точно так же, как его собственное нарушение Кодекса заставляло Галена стараться доказать, что он достоин быть магом. Возможно, ему удастся ей помочь, и, если у них получится, если они отыщут утерянные фрагменты прошлого магов, то, может быть, с ее лица исчезнет выражение отчаяния.
 Они в унисон произнесли:
 – В следующем году мы найдем его.
 – Тебе приходилось раньше пользоваться такой карточкой? – спросила Изабель.
 – Ты не могла спросить об этом раньше? – Гален сунул карточку в прорезь замка.
 – В данный момент этот вопрос кажется очень уместным. Ну?
 – Нет.
 Гален извлек карточку, выругался, попробовал еще раз.
 – А ты?
 – Нет. Может быть, нам следовало лучше продумать, как проникнуть сюда.
 – Олвин сказал мне, что она в любом случае сработает, – Гален вытащил карточку из замка. Дверь упрямо отказывалась открываться.
 – Нет ничего такого, что работало бы в  любом случае. 
 Когда Изабель говорила, ее спина, касавшаяся его спины, слегка зашевелилась. Изабель окружила себя щитом, и при ее движении Гален почувствовал укол, похожий на удар тока. Пока он возился с замком, запирающим жилище дракха, Изабель продолжала вести наблюдение.
 Квартал был погружен во тьму, потому что они отключили его от сети, тем самым, вырубив мониторы и охранные системы дракха. Но замки всегда работают от автономных источников питания.
 – Мы должны попробовать другой способ. Может, взломаем дверь?
 – Так мы только все испортим, – Гален лихорадочно соображал. Он чувствовал себя идиотом. Он старался успокоиться, сохранять контроль.
 – Тепло? Электрический импульс? – перебирала варианты Изабель.
 – Это откроет замок?
 – Понятия не имею, – ответила она.
 Гален перевернул карточку, снова ставил ее в устройство. Дверь открылась.
 – Гениально! – воскликнула Изабель.
 Они поспешно вошли, дверь мягко закрылась позади них, и они погрузились во тьму. Щит вокруг Изабель слабо светился голубым сиянием. Она попыталась убедить Галена тоже создать щит, но он ответил, что, если будет занят поддержанием щита, то больше ни на чем не сможет сосредоточиться. В любом случае, если все пойдет по плану, они войдут и выйдут отсюда незамеченными, как их учил Элрик.
 План был слегка сумасшедшим, но они не смогли придумать ничего лучшего. Скорее всего, дракх был единственным на Зафране 8, кто знал, были ли замешаны в происходящем Тени. Но он никогда не выходил из здания, а их зонды не зарегистрировали никаких сеансов связи с Пределом, которые они могли бы перехватить. Единственный способ узнать правду – это услышать ее от самого дракха.
 Перед мысленным взором Гален появилось изображение с зонда, находившегося на фасаде здания. В инфракрасном диапазоне он наблюдал за тем, как по другой стороне прохода брел вичад, направлявшийся к главным, освещенным улицам. Никто не видел, как они вошли.
 Зонд в спальне дракха показывал, что тот до сих пор спит. Было пять минут одиннадцатого. Он был в здании один.
 Гален переключил свои сенсоры на инфракрасный диапазон, чтобы видеть дорогу. Изабель спускалась впереди него по лестнице. Он проверил, как открывается дверь, не возникнет ли у них проблем с выходом из здания. Потом последовал за Изабель.
 Комната дракха, находившаяся под землей, из которой нельзя было быстро удрать, была для них не самым удобным местом. Но, судя по данным, полученным Галеном и Изабель на настоящий момент, оружия у дракха не было. Хотя дракх был достаточно сильным физически, Гален был уверен в том, что они с ним справятся. Гален недоумевал, почему капитан Ко'Вин, всегда имевший при себе оружие, так боялся дракха.
 Изабель стояла перед комнатой дракха, ее руки двигались, создавая туман. Перед мысленным взором туман был похож на красные зернистые клочья. Изабель в черном балахоне и с окрашенной в бледно красный цвет кожей, казалось, парила в воздухе, подобно призраку.
 Туман быстро заполнил спальню дракха. Гален осторожно пробрался сквозь него. Он глубоко дышал, повторяя про себя клятву соблюдать Кодекс и выполнять распоряжения Круга. Он не наложит ни единого заклинания инстинктивно, он, напротив, все осторожно взвесит перед тем, как визуализировать какое-либо заклинание. Рука Галена коснулась кармана, нащупала специально приготовленную ими для данного случая таблетку транквилизатора. Они воспользуются ею после того, как получат ответы на интересующие их вопросы, или раньше, если их план начнет рушиться. Гален разглядел ярко-красное пятно тела дракха, опустился на колени рядом с его головой.
 Изабель вошла в комнату и встала рядом с дверью. Кивнула ему. Она запишет все, что скажет и сделает дракх. Пальцы Изабель зашевелились, и тусклый свет осветил туман. Гален выключил сенсоры, теперь ему хватало нормального зрения.
 Дракх лежал на спине, вытянув руки по швам, лицом вверх. Под шею он положил толстую цилиндрическую подушку, предохранявшую его голову от соприкосновения с матом. Дракх сейчас показался Галену даже крупнее, чем когда он наблюдал за существом через зонд, и, в каком-то смысле, более реальным. В воздухе вокруг него был рассеян легкий запах плесени. Кожа дракха была полосатой: черные и коричневые полосы делали ее похожей больше на камень, чем на живую плоть. Из затылочной части черепа торчали два зазубренных, похожих на рога, выроста, покрытые плавными бороздками. У Галена возникла ассоциация с застывшей лавой.
 Он мысленно вызвал файл, содержащий информацию, полученную Осийрином при сканировании мозга дракха. Нашел ту область мозга дракха, которая, как считал Осийрин, соответствовала височной доле. В соответствии с данными Осийрина, мозг дракхов не отличался от мозга других разумных рас: височные доли должны быть расположены в верхнем выступе черепа. Нижний выступ в задней части головы был характерен только для дракхов. Ни у одной другой расы не было ничего подобного, так что Осийрину не удалось узнать, для чего предназначены находившиеся там отделы мозга.
 Гален сомкнул руки вокруг верхнего рогообразного выступа так, чтобы ладони почти касались головы дракха. Если Осийрин не ошибся, то это должно сработать.
 Гален закрыл глаза и визуализировал уравнение стимуляции височных долей мозга. Не так давно Келл проделал то же самое с ним самим, когда испытывал его галлюцинацией. Стимуляция височных долей мозга приводила к возникновению видений и очень сильных эмоциональных переживаний, дезориентирующих и поражающих воображение. Каждая секунда, казалось, приобретала особую важность. Гален хотел испробовать этот прием на дракхе.
 Уголок рта дракха начал судорожно подергиваться.
 Гален посмотрел вверх. В тумане, заполнившем комнату, Изабель казалась призраком. Он не мог разглядеть ее рук, но знал, что они должны сейчас двигаться, создавая внутри туманной завесы пятно тьмы. Над ложем дракха сформировалась туманная фигура: черная, неопределенной формы, с изменчивыми очертаниями и заостряющимися к концам конечностями, протянувшимися в различных направлениях. Они решили, что очертания фигуры должны оставаться неясными, потому что описание бога дракхов, оставленное Осийрином, было слегка неопределенным. Созданное ими изображение сильно напоминало черное солнце, обрамленное извивающими языками короны. В центре этого солнца находилиось четыре яркие светящиеся точки – в этой части описания они были уверены. По мнению Осийрина, бог дракхов не был Тенью – скорее, он был повелителем Теней, а сами Тени являлись его верховными служителями. А дракхи служили Теням.
 Дракх зашевелился.
 Бог сухо заговорил. Слабое эхо сопровождало его слова. Изабель очень постаралась: голос походил на голос самого дракха, но был более звучным. Бог говорил, пользуясь скудным словарем языка дракхов, составленным Осийрином. Перевод возникал перед мысленным взглядом Галена.
 –  Ты заслужил мой гнев. 
 Дракх резко дернулся, просыпаясь. Его руки упали на мат, вцепились в него, как будто дракх отчаянно пытался сохранить равновесие. Рот дракха открылся. Гален надеялся, что это означало благоговение.
 –  Ты не подготовил путь. Ты не способствовал выполнению моих замыслов. Ты не достоин. 
 Дракх боролся с дезориентацией, его голова качалась взад-вперед. Гален изо всех сил пытался не касаться черепа дракха, хотя и сомневался в том, что дракх в данный момент способен это заметить.
 Губы дракха беззвучно зашевелились. Потом раздался шепот. Программа-переводчик, опираясь на словарь Осийрина, перевела:
 –  Я пытался. Я посвятил жизнь выполнению ваших замыслов. 
 Бог заговорил громче.
 –  Ты слишком медлишь. Ты излишне осторожен. Пришло время протянуть дальше мою руку. 
 –  Я работаю ради грядущего великого поход, – шептал дракх. –  Планы (слово неизвестно). 
 –  Ты слишком медлишь. 
 –  Ваши верховные служители осторожны, но они приведут нас к победе. 
 –  Слишком поздно. 
 –  Нет, – произнес дракх, взволнованно жестикулируя. –  Мы копим силы. Мы вербуем союзников. Мы добились огромного прогресса. В течение ближайших недель мы начнем провокации. Не пройдет и года, как война охватит галактику. Воцарится хаос. 
 Дракх оттолкнувшись руками от мата, сел. Его голова выскользнула из рук Галена. Сердце Галена бешено забилось, он запаниковал. Биотек эхом отреагировал на это. Гален потянулся за таблеткой транквилизатора, оглянулся на Изабель. Он не смог разглядеть выражение ее лица, но она продолжала поддерживать иллюзию.
 –  Я не вижу союзников, – произнес бог. –  Где они? 
 Сейчас, когда дракх видел происходящее неискаженным, он, озадаченный, оглядел комнату. Резким голосом он произнес какое-то слово: длинное, замысловатое, прозвучавшее подобно шороху бумаги на ветру.
  (Слово неизвестно). 
 Если они собираются продолжать в том же духе, то нельзя позволить дракху сосредоточиться. Гален вскочил на ноги и обхватил вырост на черепе дракха. Его переполняла энергия. Гален изо всех сил сосредоточился на визуализации единственного уравнения. Он больше не допустит провала.
 Дракх взмахнул руками, пытаясь отразить нападение, но снова был захвачен чувством дезориентации и благоговения.
 –  Кто эти союзники? – спросило божество.
 Дракх продолжал отмахиваться и ударил Галена локтем в бок. Он снова произнес длинное, замысловатое слово.
 –  Что у вас с магиками? – выпалила Изабель последний из запланированных ими вопросов.
 Но Гален понял, что дракх им больше ничего не скажет. Он визуализировал уравнение, чтобы прекратить стимуляцию височных долей мозга дракха, быстро вытащил таблетку транквилизатора и с силой прилепил ее дракху на шею в тот самый миг, когда дракх повернулся и взглянул ему прямо в лицо.
 Гален шагнул назад и, спустя буквально считанные секунды, дракх сонно рухнул на ложе. Он будет без сознания несколько часов. Сердце Галена перестало бешено колотиться. Он повернулся и увидел, что Изабель стоит рядом с ним.
  «Здесь, рядом с дверью, что-то есть, – прочитал Гален ее сообщение.  Мои сенсоры обнаружили… нечто. Помехи, которые мы уже засекали раньше». 
 Гален направил сенсоры на участок комнаты рядом с дверью, просканировал его в различных диапазонах. У самой верхней границы инфракрасного диапазона он обнаружил статические помехи. То, что зонды могли лишь грубо передать, его сенсоры отобразили более точно. Статические помехи не были вызваны влиянием какого-то источника энергии, находящегося в этом месте. Если бы это было так, то помехи распространились бы гораздо шире. Но облако тумана, плавающее напротив двери, его сенсоры отображали ясно, без всяких помех. Нечто находилось в дверном проеме, нечто, объятое туманом, и именно оно служило источником помех.
 Дракх сел.
 – Вы оказались весьма ловкими, – сухо проговорил он.
 Он говорил по-английски.
 – Хвалю.
 Глаза дракха скрывала тень, и Гален не мог сказать, открыты они или нет. Но дракх не мог проснуться. Транквилизатор был сильнодействующим и должен был – как они думали – заставить дракха проспать полдня.
 – Я сказал вам то, что, по моим расчетам, вы хотели услышать, – продолжал дракх. – Надеюсь, вы не в обиде. Я нашел ваши вопросы интригующими. Мне хотелось узнать, о чем еще вы спросите. А теперь я буду спрашивать. Зачем вы пришли сюда? Зачем задавали мне эти вопросы?
 Дракх оставался абсолютно неподвижным, лишь его губы двигались. Голова его свешивалась вперед, руки болтались. Он выглядел, как марионетка, удерживаемая единственной веревочкой. Элрик говорил им:  «Вы должны двигаться вдоль веревочки и от марионетки добраться до хозяина». 
 – Это была шутка, – произнесла Изабель дрожащим голосом.
 Сердце Галена бешено билось. Гален просканировал диапазон высоких частот в поисках какого-либо потока энергии, удерживающего дракха в вертикальном положении и дающего ему возможность говорить. Гален едва не пропустил его, настолько узкой была полоса частот. Точно направленный поток энергии возбуждал доли мозга дракха, расположенные в нижнем выступе черепа, те самые доли, предназначение которых Осийрин оказался не в состоянии определить.
 – Вы молоды, – сказал дракх. – Забудьте об этом случае, и он будет забыт. Если вы воистину ищете знания, то присоединяйтесь ко мне. Мои союзники могут предложить вам великое знание. Тайны Вселенной. Разве не это – цель каждого техномага?
 Мерцающий голубым светом щит, окружавший Изабель, вдруг развернулся и перегородил комнату, создав некое подобие барьера между ними и дверью. Сквозь облако тумана по направлению к ним двигался силуэт, выглядевший, как область статических помех. Пальцы Изабель двигались с бешеной скоростью.
 Мерцающий статикой силуэт достиг щита, и, лишь мгновение поколебавшись, прошел сквозь него.
 Гален схватил Изабель за руку. Щит исчез. Одним усилием мысли Гален визуализировал уравнение для создания под ними летающей платформы. Схватил Изабель за талию. Воспроизвел заклинание движения, потом еще и еще. Платформа обогнула мерцающую фигуру, выскользнула в дверь и взлетела вверх по лестнице. Они ударились о дверь и рухнули на пол.
 Изабель ухватилась за дверную ручку, потянула, заставляя дверь открыться, стукнув при этом Галена по голове. Он убрал платформу, вскочил на ноги. Они выбежали во тьму.
 Они неслись по длинному переулку к свету и оживлению главной улицы, пробежали по ней еще несколько кварталов, расталкивая прохожих, и только потом, наконец, замедлили свой бег и пошли шагом. Гален оглянулся. Улица была заполнена искателями ночных развлечений, предлагаемых портовым городом.
 Энергия волнами перекатывалась сквозь него, отказываясь успокаиваться. Опасность казалась ему близкой, неминуемой. Он не мог поверить в то, что они вырвались.
  «Это была Тень, да?» – написала Изабель. Где-то по дороге они взялись за руки, и Галену не хотелось отпускать руку Изабель.
  «Не знаю, – ответил он. –  Никогда не видел ничего подобного». 
  «Они позволили нам сбежать? Почему?» 
  «Не знаю». 
 Они были слишком потрясены, чтобы пытаться дальше накладывать заклинания, поэтому решили добираться домой на монорельсе. Изабель сказала, что ей нужно время для того, чтобы успокоиться, перед тем, как увидеть Бурелл. Гален надеялся на то, что нервная энергия, бурлящая внутри него, начнет рассеиваться. Несмотря на все наложенных им заклинания энергия внутри не выказывала никаких признаков спада. Он даже не запыхался. Тем не менее, его мозг был утомлен.
 Они вошли на станцию, вложили свои кредитные карточки в считывающее устройство. Поезд, должно быть, только что ушел, потому что платформа была пуста. Они молча стояли в конце платформы, думая о том, что случилось.
 Свет на платформе потускнел. Перед ними возникла голубая энергетическая сфера, примерно в метр диаметром. Творение техномага. Гален быстро повернулся, уверенный в том, что увидит Элрика, или Бурелл, или кого-то другого, кто пришел помочь им.
 Но платформа оставалась пустой.
 Внутри сферы появилось лицо Изабель, потом лицо Галена.
 – Нам известны ваши методы, – произнес голос внутри сферы. Искусственный голос, притом не очень умело созданный. Голос, который должен казаться глубоким и мощным, имел легкий дребезжащий оттенок, полностью разрушавший весь замысел. Элрик никогда бы не принял такой некачественной работы.
 Изабель создала щит.
 – Вы стремитесь к знанию, – продолжал голос. – У нас есть знание.
 Внутри сферы одно за другим вспыхивали уравнения и диаграммы.
 – Наши технологии намного опередили ваши. Но, среди всех юных рас, ваша группа наиболее близка к нам по уровню знаний. Мы сочли вас достойными того, чтобы поделиться с вами нашими знаниями.
 Круговерть образов растворилась, сменилась изображением галактики.
 – Надвигается буря. Мы не желаем вам зла. Вот почему вам позволили сбежать. Мы должны быть союзниками.
  «У входа в тоннель», написала Изабель.  «Смотри». 
 Гален взглянул на конец платформы. Там, скрываясь в тени, стояла темная фигура.
 – Кто вы? – требовательно спросила Изабель.
 – Мы – друзья, – ответила сфера.
 – Мы предпочитаем быть сами по себе, – сказал Гален. – Мы заключаем союзы, когда хотим, и с кем хотим.
 – Гален, ты пытаешься раскрыть секрет, обнаруженный тобой. Мы можем тебе помочь.
 У Галена перехватило дыхание.
 – Какой секрет?
 – Твои собратья боятся тебя и твоей силы, и даже надеются на то, что ты погибнешь. Вот почему они отправили тебя к нам. Ты показал им, какими они могли бы стать, но не стали. Мы так же демонстрируем Вселенную такой, какой она должна была бы стать, но не стала. Многие предпочитают уничтожать тех, кто превосходит их, вместо того, чтобы признать свою отсталость.
 – Не понимаю, о чем вы говорите, – сказал Гален, одновременно задумываясь, а что если сказанное ими – правда?
 Элрик считал, что он не способен выполнить задание, назначенное ему Кругом. Что, если Круг отправил его на это задание в надежде, что его убьют? Они позволили ему стать магом только для того, чтобы использовать в качестве пушечного мяса? Гален не мог в это поверить.
 – Мы одобряем твое открытие вместо того, чтобы осуждать его. И мы могли бы помочь тебе в твоей работе, откроем тебе хранилища знаний, какие ты с трудом можешь вообразить.
 Элрик говорил Галену, что Тени ищут для себя марионеток, что они действуют из-за кулис, создают конфликты и разжигают войны.
 – Вы ищете способ разобщить техномагов, – сказал Гален, – так же, как вы ищете способ разбить на части галактику, заставить нас воевать друг с другом, погрузить все в хаос. Но нас не разобщить. Кодекс объединяет нас.
 – Вы уже разобщены, – заявила сфера.
 Галена охватил ужас, он почувствовал бешеное стремление действовать, жаждал ответить на эту угрозу. С трудом сдержавшись, он просканировал фигуру, прячущуюся в тоннеле. Судя по энергетическим параметрам это был техномаг, но некоторые обычные характеристики отсутствовали. Потом Гален понял, что этот некто не являлся настоящим магом, что на нем был кризалис. Один из только что вступивших на стадию кризалиса учеников присоединился к Теням? Именно это они подразумевали под расколом? Или там было нечто более глубокое?
 – Изабель, – произнесла сфера, – ты бьешься над получением ответов, найденных давным-давно. Ты ищешь для изучения образцы великого биотека. Ты ищешь древнее место силы – Кладезь Вечности. Мы знаем, где оно находится. Мы можем отвезти тебя туда. Сегодня. Завтра. Когда пожелаешь. Там ты отыщешь древние знания техномагов. Ты найдешь необходимый тебе для завершения исследований материал. И там ты найдешь способ спасти твою мать.
 Внутри сферы возник образ Бурелл: изломанное, деформированное лицо.
 Изабель судорожно вздохнула.
 – Вы, ублюдки!
 До того, как Гален понял, что произошло, она создала огненный шар и метнула его в фигуру в тоннеле.
 Перед тем, как шар достиг цели, фигуру окружило тусклое голубое сияние. Огонь побежал по поверхности, а из той точки, где шар коснулся щита, где его энергия вступила в контакт с внешними слоями щита, подобно кругам на воде растеклась красно-желтая волна. Освещенное тускнеющей вспышкой лицо фигуры, казалось, на мгновение застыло.
 Рот распахнут в ужасе, глаза расширены. Это был Тилар. На его голове был кризалис. По его лицу пробежала желто-красная волна, потускнела, исчезла. Наконец осталось лишь голубое свечение. Щит выдержал. Тусклое голубое сияние исчезло, Тилар скрылся во тьме.
 Изабель создала летающую платформу и погналась за ним. Гален быстро последовал за ней. В тоннеле они создали светящиеся шары, но не увидели никаких следов Тилара. На случай, если он замаскировался, маги задействовали сенсоры, но ничего не обнаружили.
 Гален не понимал, как это могло случиться. Как у Тилара оказался кризалис? И как он пронюхал о секрете Галена и о мечте Изабель? Они же не говорили ему об этом.
 Изабель, качая головой, забралась дальше в тоннель.
 – Ублюдок. Ублюдок. Ублюдок.
 Гален обернулся. В тоннеле поднялся ветер.
 – Изабель, поезд идет.
 – Ублюдок, – повторила Изабель, – ублюдок.
 Гален сформулировал уравнение движения, поспешил к ней. Ветер усилился.
 – Мы должны вернуться. Мы должны рассказать Элрику о том, что мы обнаружили.
 Изабель, качая головой, сканировала пространство перед собой.
 – Нам надо проверить, как там Бурелл.
 Она резко обернулась, ее застывшее лицо пылало гневом. На мгновение Галену показалось, что она может напасть на его. Ветер трепал их балахоны. Потом ее брови поднялись, и, на мгновение, он увидел, что ее гнев на Тилара обернулся гневом на саму себя.
 – Что же я наделала? – произнесла она.
 Она отвергла единственный шанс спасти Бурелл. Она приняла верное решение. Но что он мог сказать? Гален попытался взять ее за руку, но она была окружена щитом. Гален почувствовал легкий укол, его пальцы отбросило.
 Они полетели обратно к станции. Только когда появился поезд, Изабель убрала щит. Потом она взяла его за руку.
 Всю дорогу до дома они молчали, рука Изабель лежала в его руке. Дважды он слышал, как она тяжело вздыхала. Она пыталась успокоиться перед встречей с Бурелл. Галену тоже необходимо было успокоиться, унять бешеный поток энергии. Он принялся выполнять упражнения на сосредоточение, но понял, что не может сконцентрироваться.
 Биотек строго охранялся Кругом, а секрет его создания был известен только им. Как же могло случиться, что тот, кто был изгнан по решению Круга, признан ими недостойным, до сих пор имел доступ к кризалису? Откуда у Тилара кризалис?
  «Вы уже разобщены». 
 Тени позволили им уйти. Тилар, говоривший от имени Теней, предложил им союз. Тени думали, что Гален и Изабель присоединятся к ним потому, что это уже сделал Тилар? Или были еще маги?
 Тилару были известны их секреты, поэтому он знал, что им предложить. Гален считал, что они с Изабель проводят расследование, выясняют достоверность информации о возвращении Теней. Но сейчас ему показалось, что Тени тоже проводят расследование. И объект их расследования – техномаги. Магам грозит опасность.
 И дракх сказал, что осталось всего пара недель до того, как Тени начнут войну.

 Глава 12

 – Вы в порядке? – спросил Элрик.
 Они снова стояли внутри круга замшелых валунов Элрика, ощущая дуновение свежего морского бриза. Из-за странного ощущения нереальности, возникающего в электронном воплощении, резко очерченная на фоне туманной дымки фигура Элрика казалась Галену вырезанной из бумаги.
 – Да, – ответил Гален. – Наш план был плохо продуман и отвратительно исполнен, но мы сумели остаться в живых.
 Изабель переслала Элрику сделанные ею записи. Галену стало стыдно при мысли, что Элрик, просматривая запись, увидит, как быстро их план полетел ко всем чертям.
 – Трудно было подготовиться к тому, с чем вы столкнулись, – сказал Элрик. – Вы собрали ценную информацию. И вы хорошо держались в неожиданной и трудной ситуации.
 Гален, пораженный похвалой, потерял дар речи.
 – Спасибо, – ответила Изабель.
 Элрик подошел к ним, его фигура стала выглядеть более объемной.
 – Вы пытались определить местонахождение Тилара после того, как он ушел от вас?
 Гален кивнул.
 – Пока он находился в тоннеле, мы определили его энергетические характеристики, но потом, сколько мы не искали, мы не обнаружили никаких следов. Он мог снять кризалис и таким образом скрыться от нас.
 – Как Тилару удалось так много узнать? – лицо Изабель до сих пор хранило следы сурового выражения, которое Гален заметил тогда, в тоннеле. Она все еще злилась на Тилара и на себя. – Я плохо его знала, и мы мало что рассказали ему при встрече. Если он не поддерживал отношений с магами, то где источник его знаний?
 – Кое-что, – ответил Элрик, – он мог узнать от Мордена. Но я не уверен в том, что это его единственный источник информации.
 Гален внезапно увидел симметрию.
 – Тени отправили Мордена проводить расследование, касающееся магов, точно так же, как Круг послал нас с Изабель вести расследование по Теням.
 – Да, – ответил Элрик. – Обе стороны послали разведчиков. Сейчас пришло время для следующего шага.
 Морден искал на ассамблее союзников, то же самое они с Изабель делали в порту. Они нашли Г'Лил, и та многое рассказала им. Нашел ли Морден кого-нибудь?
 Когда их посылали на Зафран 8, ситуация выглядела намного проще. Угроза исходила не снаружи, а изнутри. Но сейчас все изменилось.
 – Как Тилару удалось достать кризалис? – спросил Гален.
 Губы Элрика сжались в тонкую, жесткую линию.
 – Это меня больше всего тревожит. Круг должен немедленно начать расследование.
 Но где еще Тилар мог взять кризалис, как не у одного из членов Круга? Гален доверял Кругу, верил в него. Он знал, что обвинения Тилара не могут быть правдой, не может быть, чтобы Элрик и остальные желали его гибели. Тилар смешал правду с ложью, как и учили маги. Он не убедил Галена.
 Тем не менее, Гален знал, что Элрик не верил в то, что ему удастся справиться с этим заданием. И он помнил, как Элрик злился на Круг, когда он, Гален, улетал на Зафран 8. Из-за чего Элрик так злился? И почему именно Галена выбрали для выполнения этого задания?
 Элрик отказался дать объяснения. Круг мог просто запретить ему это. Однако Гален чувствовал, что нуждается в объяснениях, чтобы обрести хоть какую-нибудь уверенность.
 Изабель с любопытством взглянула на него. Повернулась к Элрику.
 – Вы думаете, собранной нами информации окажется достаточно для того, чтобы убедить Круг в том, что Тени вернулись?
 – Трудно сказать, – ответил Элрик. – Я уверен, что собранные вами доказательства не оставляют места для сомнений. Я думаю, что сейчас они должны будут принять правду.
 – Я доверяю Кругу, – сказал Гален, – но я требую кое-чего. Объяснения. Ты никогда не говорил, почему именно меня отправили на Зафран 8. Я знаю, что я – не самая лучшая кандидатура для этого. Я знаю, что ты был не в восторге от выбора Круга. Тогда почему же послали именно меня?
 Между бровями Элрика появились две морщины. Его голос стал тверже.
 – Мы уже говорили об этом. У тебя есть что еще сказать по этому поводу?
 Гален продолжил, надеясь, что Элрик поймет, почему ему необходимо услышать объяснения:
 – Тилар сказал, что Круг боится моей силы. Сказал, что они надеются на то, что я погибну. Сказал, что именно поэтому они и послали меня сюда.
 Элрик заговорил сквозь зубы.
 – Чего боятся члены Круга, и на что они надеются – это их личное дело. Тебя выбрали, и ты отправился добровольно.
 Элрик сверлил Галена суровым взглядом, заставляя Галена поверить его словам.
 – Ты доказал, что искусен и способен контролировать свою силу. Если раньше и были какие-либо сомнения в том, стоило ли допускать тебя к посвящению, то теперь ты начал их развеивать.
 Они сомневались в нем. Вот о чем говорил Элрик, не называя вещи своими именами. Задание было для него проверкой. Хотя они сделали его магом, они в него не верили. Они боялись, что он снова станет действовать инстинктивно, сделает то, что они запретили ему делать, что он высвободит силу, которой нельзя давать волю.
 Неуверенность Галена испарилась, сменившись стыдом. Им стоит бояться его. Им стоит сомневаться в нем. Возможно, им даже стоит надеяться на его гибель. Биотек был неугомонным образцом хитроумной технологии, и, если Гален на мгновение потеряет контроль, он может рефлекторно вызвать заклинание уничтожения.
 Гален взглянул в суровые глаза Элрика.
 – Клянусь, я оправдаю их доверие.
 – Так и должно быть, – сказал Элрик. – На данный момент вы достаточно потрудились. Хотелось бы мне, чтобы вы не обнаружили то, что нашли. Но мы выбрали целью нашей жизни знание, а не невежество. Сейчас мы знаем, что ситуация тяжелая. Я посоветую Кругу объявить ваше задание выполненным и потребую вашего незамедлительного отзыва. Я с вами скоро свяжусь.
 Элрик посмотрел на Изабель, поколебавшись, задал вопрос:
 – Как твоя мать?
 – Плохо, – ответила Изабель.
 – Остается ли в таком случае ваш дом защищенным?
 Гален даже не подумал об этом. Тилар знал Изабель и мог найти ее жилище. Большинство домов и мест силы магов обладали мощными охранными системами, но Гален не знал, какие именно системы установила у себя Бурелл, и работали ли они сейчас, когда она была больна.
 – Да, – ответила Изабель. – На случай, если потребуется внести в систему защиты какие-либо изменения, она дала мне полный доступ к системе.
 Элрик кивнул.
 – Будьте осторожны. Вы уязвимы. Если понадоблюсь, я буду здесь.
 Круг, образованный валунами, внезапно утратил свою глубину, стал бледным и размытым, как проекция. Потом все поглотила тьма, и, на какой-то момент Гален оказался во власти ужасного, головокружительного ощущения, будто его органы чувств перестали принимать все внешние сигналы, как будто он был отрезан от всего внешнего мира. Наконец, Гален снова почувствовал, что сидит на софе в доме Бурелл, а Изабель сидит рядом с ним. В нормальном времени их разговор с Элриком длился всего мгновение.
 Изабель отодвинулась к краю софы, повернулась к Галену, и мягко заговорила.
 – Неважно, почему Круг послал именно тебя. Неважно, надеялись ли они на то, что ты выполнишь задание, или на то, что не выполнишь. Тебе не стоит беспокоиться о том, что Круг мешает тебе заниматься тем, что необходимо. Ты должен позаботиться о том, что самому себе не позволяешь сделать необходимое.
 Галена осенило.
 – У тебя та же проблема.
 – Я долгие годы наблюдала за тем, как Бурелл борется с этим, и я полна решимости справиться с этой проблемой другим способом.
 Она обвила его рукой и прижалась к нему. Гален не успел отреагировать, как она уже отпустила его и встала.
 – Пожалуй, пойду, посмотрю на Бурелл.
 Когда Изабель вышла, Гален взглянул на входную дверь. Какие бы охранные системы ни установила у себя Бурелл, Гален сомневался, что они смогут защитить дом от Теней. Одна-единственная Тень с легкостью пробила щит Изабель.
 Решив, что лекарством от беспокойства является действие, Гален принялся изучать запись, сделанную Изабель прошлой ночью. Когда дракх был разбужен появившимся образом своего божества, он, казалось, был убежден в реальности иллюзии. Гален верил, что он, несмотря на его позднейшие заявления, честно отвечал на вопросы. Когда же дракху ввели транквилизатор, все изменилось. Тень манипулировала находящимся без сознания дракхом, как марионеткой, пытаясь исправить его оплошность. Тени контролировали его посредством какого-то канала связи.
 Гален мысленно вернулся к тому моменту, когда на изображении, передаваемом зондами, возникли помехи – Тень находилась в комнате, сумев каким-то образом спрятаться, наблюдая за дракхом, руководя им.
 Изабель вернулась из спальни, тихо прикрыла за собой дверь.
 – Она не спит, но отдыхает. Кажется, ей стало лучше.
 Изабель скромно, с надеждой улыбнулась ему.
 – Хорошо.
 Гален улыбнулся в ответ, радуясь тому, что с ее лица исчезли признаки злости.
 – Я тут подумал о тех моментах, когда мы засекли на изображениях с зондов статические помехи. Дракх никогда не разговаривал с Тенью.
 Изабель кивнула.
 – Кроме одного слова – непереводимого, произнесенного им в тот самый момент, когда он обнаружил иллюзию. Я думаю, что он позвал Тень.
 – Я тоже так думаю. Но тогда он был не в себе. Что, если передача, которую я засек – их обычный метод связи? Передача, нацеленная в нижний выступ мозга дракха?
 Изабель сложила руки, ее пальцы задвигались. Он знал, что она включает ту запись.
 – В таком случае, если мы сможем перехватывать и декодировать эти передачи, – сказала она, – то нам удастся узнать содержание их самых секретных сообщений.
 Изабель скользнула в кресло, стоявшее рядом с софой.
 – Если ты займешься перехватом, я займусь дешифровкой.
 Гален вернулся к просмотру записи, сосредоточившись на том, что возбуждало мозг дракха. Энергия, вызывающая возбуждение мозга дракха, которое засекли сенсоры Галена, передавалась в узком диапазоне частот. Гален проанализировал частоты и амплитуды передачи. Сигнал был сжат, поэтому то, что в начале показалось простым, оказалось невообразимо сложным: треск хаотичных импульсов больше всего походил на случайные помехи. Казалось, сигнал было невозможно декодировать. Но это он оставит Изабель.
 Изабель уже погрузилась в работу. Было поздно, им обоим следовало идти спать, но Гален был слишком возбужден, чтобы заснуть. В любом случае, Элрик говорил, что скоро свяжется с ними. И Гален чувствовал себя намного спокойнее, наблюдая за дверью.
 Со временем они, быть может, найдут способ перехватывать передачи Теней. Гален мысленно обрабатывал запись. Он изучал комнату дракха. Если Тень транслировала сигнал во всех направлениях, его было бы легко засечь с любого места комнаты. Если сигнал был мощным, то его легко можно было бы засечь даже с большого расстояния, как радиотрансляцию. Тогда они смогут, оставаясь дома, в безопасности, подслушивать Теней.
 Но во всей комнате не обнаружилось признаков подобного излучения. Должно быть, сигнал шел узким, точно направленным лучом от Тени к дракху. Если только он не просканирует источник или получателя сигнала, или не окажется прямо на траектории сигнала, Гален не сможет перехватить его.
 Оказаться между дракхом и Тенью вряд ли было хорошей идеей. Вероятно, самым простым методом было бы сканирование дракха. Однажды Гален уже перехватывал этот сигнал. Но тогда он находился всего в нескольких шагах от дракха. Можно ли засечь сигнал с большего расстояния?
 Гален обратился к записям, сделанным зондами в доме дракха, ища моменты, когда появлялись статические помехи. Потом он просканировал узкую полосу частот передачи. Гален просмотрел несколько часов записей, но ничего не обнаружил. Потом он засек – импульс.
 Передача длилась недолго, по сравнению с тем сигналом, который они засекли, когда Тень контролировала дракха. Импульс продолжительностью всего в миллисекунду. Гален вырезал сигнал из записи, послал его Изабель. Даже если ей удастся найти хоть какую-нибудь закономерность в более длинной передаче, ее нельзя будет декодировать, не имея других образцов для сравнения. Поэтому Гален стал искать дальше.
 Просмотрев все записи, сделанные ими на данный момент, Гален обнаружил восемнадцать передач: все они были короткими, все велись в том же узком диапазоне. И во всех случаях, когда зонд засекал сигнал, дракх находился в радиусе метра от зонда. Когда дракх отходил дальше, зонды сигнал не ловили. Это сильно усложнит им жизнь.
 Галену очень хотелось добыть больше образцов, поэтому он напрямую связался с зондами, находившимися в доме дракха, чтобы посмотреть, что они записали на данный момент. Но ни один из зондов на его сигнал не ответил. Зонды были либо выключены, либо уничтожены. Тилар мог посодействовать этому.
 Дверь в комнату Бурелл открылась, и она, сидя в своем желтом кресле, вплыла в гостиную.
 Гален подпрыгнул.
 – Бурелл!!
 Кресло медленно сделало оборот вокруг оси.
 – Как я выгляжу?
 – Очень хорошо.
 Кресло выглядело твердым. Но Бурелл не стала снова окружать себя иллюзией. Она берегла энергию. Гален повернулся к Изабель. Та, казалось, с головой ушла в работу, ее пальцы двигались с бешеной скоростью, плечи слегка шевелились, как будто она распутать этот сигнал, как нить. Тем не менее, на ее лице заиграла улыбка.
 – Не пытайся отвлечь ее, когда у нее такой вид, – сказала Бурелл. – Она невыносима.
 – Я слышу это.
 Внимание Галена снова переключилось на Бурелл. Хотя ее внешность не изменилась, она выглядела сильнее, сидела в кресле прямо, с поднятой головой. Видимо дополнительные органеллы чем-то ей помогли, позволили ей установить связь хотя бы с частью ее биотека. Гален гадал, как долго это продлится.
 – Вы двое просто чудо, – сказала Бурелл, – я давно уже не чувствовала себя так хорошо.
 Когда она перебралась на кухню и занялась приготовлением кофе, Гален взглянул на часы. Было четыре часа утра. У них всех был странный режим дня.
 Гален проследовал за Бурелл на кухню, рассказал обо всем, что случилось. Бурелл была шокирована тем, что они обнаружили присутствие Тени на Зафране 8. Но предложение Тилара вылечить ее привело Бурелл в ярость.
 – Как этот ублюдок посмел искушать Изабель моим здоровьем!
 Гален издал короткий смешок.
 – Именно так и отреагировала Изабель.
 Бурелл пристально взглянула на него зелеными, косо расположенными глазами.
 – Я вырастила ее для того, чтобы она творила благо, даже если Круг иногда видит благо в другом. Она – самое ценное, что есть в моей жизни.
 Гален почувствовал, что тема разговора неожиданно изменилась. Они говорили не о событиях прошлой ночи, они говорили о будущем.
 – Я знаю.
  «Мне она тоже дорога», подумал он, но не смог произнести эти слова вслух.
 – Есть! – раздался крик Изабель. Она вскочила с кресла, вскинув вверх руки. – Я – гений! Я – гений!
 Изабель влетела к ним, остановилась у противоположной стороны стойки. Хлопнула по ней рукой.
 – Эврика!
 Она широко улыбнулась им.
 – Не может быть, – сказал Гален.
 – Я сделала это! Я нашла – ладно, пару элементов я не разобрала – но я знаю, что это сработает. Я знаю, как расшифровать передачи.
 Ты послал мне записи, сделанные зондами, и они помогли мне разобраться. Несколько гармоник пропущены – зонды не записали передачу в полном объеме. Но они помогли мне разложить сигнал на составляющие.
 Единственной полной передачей, попавшей к нам в руки, была запись, сделанная нами самими в комнате дракха. Полагаю, что мои сенсоры оказались в состоянии поймать ее в полном объеме. Или, хотя бы, в объеме, достаточном для работы. Я даже смогла расшифровать часть передачи. Я решила: то, что дракх говорил, когда его накачали транквилизатором, должно быть, передавала ему Тень. Поэтому я стала искать связь между словами дракха и сигналом, и кое-где это обнаружила. Это был голос, произносивший те же самые слова, что сказал нам дракх.
 Но передача одновременно содержала другие компоненты, которых я пока не понимаю.
 Гален почувствовал, что улыбается.
 – Ты – гений!
 Изабель, не разжимая губ, улыбнулась в ответ своей загадочной улыбкой. Казалось, улыбка предназначалась ему одному. Она обошла вокруг стойки и обняла Бурелл.
 – Я так рада тому, что тебе лучше.
 Они обнялись, и Гален припомнил, как Изабель обнимала его. Ему хотелось обнять ее в ответ.
 Изабель отпустила Бурелл и налила себе чашку кофе.
 – Теперь нам нужно записать как можно больше таких передач для дальнейшей расшифровки. Нам надо выяснить, что они задумали.
 Основа стратегии магов – знать больше противника.
 – Сейчас они наверняка говорят о нас, – сказал Гален. – Если у них есть планы, связанные с магами, то они могут проявиться.
 – Возвращаться туда, где тебя уже обнаружили, – возразила Бурелл, – никогда не было умно. Если бы я была членом Круга, хотя, конечно, я не член Круга, то я бы уже приказала вам покинуть систему, по крайней мере, до тех пор, пока здесь все не успокоится.
 Изабель провела рукой по голове Бурелл.
 – Я никуда не улечу.
 Гален знал, что Бурелл права. Отправиться еще раз в дом дракха было бы глупо. Но у них не было ответов на множество вопросов, и кто знает, представится ли им подобная возможность снова. Круг может приказать прекратить расследование, дракх может перебраться в другое место, после того, как его присутствие и деятельность раскрыли. У них уйдет время на то, чтобы засечь еще одну Тень, а пока они будут этим заниматься, Тени могут много чего натворить.
 Они сказали, что маги уже разобщены. Возможно, им с Изабель удастся узнать, что они имели в виду, смогут узнать, где Тилар взял кризалис. Дракх сказал, что остались считанные недели до начала их провокаций. Если они с Изабель смогут раскрыть планы Теней, то, возможно, им удастся остановить войну до того, как она начнется. Кроме того, Круг еще не объявил, что их задание завершено. Стало быть, они обязаны продолжать расследование.
 – Они уничтожили все наши зонды, – сказал Гален. – Мы не можем видеть, что там происходит.
 – Зонды в любом случае не записывали передачи в полном объеме, – ответила Изабель. – Нам придется отправиться туда самим. Нам необходимо приблизиться настолько, чтобы наши сенсоры смогли засечь передачи Тени.
 – Достаточно близко, – заметил Гален. – Примерно на метр.
 Изабель внимательно посмотрела ему в глаза, и Гален заметил, что она уже обдумывает, как это сделать.
 – Если Тилар там, – сказала Бурелл, – он сможет засечь ваше присутствие.
 Сенсоры кризалиса не были так совершенны, как сенсоры мага, но, если они подойдут достаточно близко, Тилар сможет засечь их.
 – Если Тилар там, – заявила Изабель, – то он об этом пожалеет.
 Гален вспомнил, как Элрик говорил о том, что Кругу надо предоставить конкретные доказательства, не оставляющие места сомнениям. Элрик считал, что они достали такие доказательства, но, казалось, все еще не был уверен, что ему удастся убедить остальных членов Круга. Некоторые могут счесть заявление дракха ложью. Они могут усомниться в том, действительно ли надвигается война. Они могут подвергнуть сомнению даже тот факт, что Тень вынудила дракха сказать все это. Тень, которая в их записях была видна лишь в виде статических помех.  «Если останется возможность для сомнения, – говорил Элрик, –  то некоторые, самые упрямые, вцепятся в нее». 
 Гален поклялся не подвести ни Круг, ни Элрика. Сейчас они с Изабель могут добыть абсолютные доказательства, и, возможно, собрать сведения, которые помогут магам сражаться с Тенями. Открытие Изабель дает им потрясающую возможность. Могут ли они упустить ее?
 – Нам нужен план действий, – сказал Гален. – И на этот раз, действительно хороший план.
 – Это – последнее из доказательств, собранных к настоящему времени Галеном и Изабель, – сказал Элрик, прекращая демонстрацию записей. Он стоял перед своим креслом в обширном каменном амфитеатре. – Я рекомендую следующее. Похвалить обоих магов за выполненную работу и отозвать их из опасного места. Начать расследование, цель которого – выяснить, откуда у Тилара кризалис. И сформировать обширную разведывательную сеть для того, чтобы следить за передвижением Теней. Если у вас остались вопросы, я буду рад ответить на них.
 Элрик остался стоять, глядя поверх голов остальных, сидевших полукругом. Инг-Ради, Келл, Блейлок, Херазад – все они, потрясенные, сидели молча.
 Они не приняли всерьез его подозрения насчет Мордена. Информация, собранная Галеном с Изабель в портовых и банковских архивах, тоже не произвела на них впечатления. Рассказ нарнийки Г'Лил, ее описание корабля Теней заставил некоторых зашевелиться, но другие оставались настроенными скептически. После демонстрации записи встречи нарнского капитана и дракха Херазад принялась активно отстаивать свою позицию. Вывод, к которому она, недолго думая, пришла, звучал так: за всем этим стоят дракхи, а не Тени.
 Однако следующая запись, запись допроса дракха Галеном и Изабель, не оставила от этой теории и камня на камне. Элрику было ясно, что Тень лично вошла в комнату и завладела контролем над телом дракха. Он не знал, как еще можно было объяснить те события, хотя предполагал, что вскоре это услышит. Стычка с фигурой, заполненной статикой, вела прямо к появлению Тилара. Хотя Тилар был осторожен и не назвал Теней по имени, его заявления о «юных расах» и буре позволяли уверенно предположить, что он говорил от имени Теней.
 Далее было продемонстрировано самое тревожное свидетельство – наличие у Тилара кризалиса. Этот факт потряс их до глубины души. Даже Келла.
 Теперь Элрик нетерпеливо ждал. Прошло около пяти часов с тех пор, как он в последний раз связывался с Галеном и Изабель. Он не мог собрать Круг раньше. А с каждым моментом опасность возрастала.
 Наконец, Блейлок встал со своего места.
 – Выражаю похвалу Галену и Изабель за успешное выполнение трудного задания. Они обнаружили улики, определенно свидетельствующие о возвращении Теней.
 Обычно Блейлок говорил резко и уверенно, но на этот раз он запинался.
 – Но перед тем как мы предпримем какие-либо действия, мы должны узнать, где именно Тилар взял кризалис.
 Блейлок заговорил быстрее, к его голосу вернулась сила.
 – То, что изгой, тот, кого мы выгнали, использует техномагию, оскорбляет нас, вызывает отвращение. Если все кризалисы находятся под нашим контролем, и тщательно сосчитаны, тогда как подобное могло произойти?
 – Да, – вставила Херазад, – как это могло произойти?
 Келл успокаивающе поднял руку. Блейлок неохотно сел.
 – Я тоже очень сильно расстроен подобным развитием событий, – сказал Келл. – Самое тревожное во всей этой истории то, что каждый кризалис у нас на учете. Кризалис, с которым тренировался Тилар, вместе с имплантантами, предназначенными для него, были уничтожены три года назад на церемонии изгнания. Мы все в ней участвовали. В этом году двенадцать учеников получили кризалисы. Все они до сих пор здесь, все тренировались сегодня утром, каждый со своим кризалисом.
 Единственным разумным предположением было существование нового кризалиса. Каждый кризалис развивался вместе со своим хозяином, приобретал специфические черты, свойственные ученику, что делало невозможным использование его кем-то другим. Старые кризалисы, хранящиеся у начинающих и опытных магов, были слишком специфическими, чтобы их мог использовать кто-то еще. К тому же Тилар был центаврианином, следовательно, он мог работать только с кризалисом, предназначенным для центаврианина.
 – А Карвин? – спросила Херазад.
 – Что Карвин? – ответил Элрик. Он разозлился из-за того, что речь зашла о лучшей ученице Олвина, и расстроился, потому что предвидел это.
 – Она – единственная центаврианка, прошедшая посвящение за последние несколько лет. Она получила кризалис в то же самое время, когда кризалис Тилара был у него отобран. Возможно, они заключили между собой какое-то соглашение…
 – Мне это кажется невозможным, – заявил Келл. – Но мы проверим. Мы проверим всех начинающих магов. Мы заново проверим всех учеников, вступивших на стадию кризалиса. И, когда в результате мы ничего не обнаружим, нам придется иметь дело с тем самым, неприемлемым для нас ответом.
 Келл сел, его плечи сгорбились, лицо напряглось. Он выглядел усталым, как будто страдал от потери в войне, которую вел долгое время. Элрик подумал: что бы он ни знал о Тенях, как бы он ни надеялся сражаться с ними, Келл определенно не собирался раскрывать свои карты.
 Остальные погрузились в молчание, как будто боялись высказать свои мысли вслух. Элрик чувствовал, что он один готов иметь дело с реальностью, что он один понимает, чем они рискуют.
 – Если нашим следующим шагом будет поиск источника кризалиса Тилара, – начал Элрик, – то давайте объявим Галену и Изабель, что их задание выполнено. На Зафране 8 они подвергаются огромной опасности и должны быть отозваны для доклада. Мы расспросим их о том, что они обнаружили.
 – Да, – согласилась растерянная Инг-Ради. – Отзовем их.
 Херазад ответила своим обычным недовольным взглядом. Элрик подумал: наконец-то они услышат ее мнение по поводу доказательств.
 – Не могут ли они собрать для нас более конкретные доказательства того, именно Тени, а не дракхи, стоят за тем, что сейчас происходит? Я до сих пор не верю в возвращение Теней. Я видела участок, заполненный статическими помехами, и я видела дракха, предположительно говорившего под действием транквилизатора. Мы мало знаем о дракхах. Они обладают своеобразным строением мозга, и тот факт, что участок мозга дракха, казалось, вибрировал, якобы принимая сигнал, совершенно не означает, что он в действительности принимал сигнал. Возможно, этот участок мозга активен во время сна. Возможно, говорил сам дракх, или он делал это бессознательно. Возможно, транквилизатор для дракха был изготовлен неправильно. Без неоспоримых улик я не готова делать какие-либо выводы.
 В течение всей ее речи Блейлок нервно барабанил пальцами по подлокотнику кресла. Однако, когда она закончила, он ничего не сказал. Сомнений у него не было, но он предпочитал, чтобы Гален с Изабель оставались на Зафране 8. Дальнейшая проверка контроля Галена.
 – Отзовем их, – сказал Келл. – Они хорошо поработали. Сейчас, когда их раскрыли, они в опасности.
 Келл хотел защитить свое оружие и держать его поблизости.
 – Я немедленно сообщу им, – Элрик сел, мгновенно вызвал сообщение, уже ожидающее отправки.  «Круг благодарит вас за работу и требует вашего немедленного возвращения. Вылетайте как можно скорее. Если сможете, возьмите с собой Бурелл. Если нет, пусть она остается. Без вас она будет в большей безопасности, чем с вами. Ответьте немедленно». Элрик отправил сообщение обоим молодым магам.
 Пока Элрик с нетерпением ожидал ответа, Круг обсудил детали расследования, касающегося кризалиса, и принял решение собраться на следующий день. Время, достаточное для того, чтобы ответить, прошло, но ответа Элрик не получил.
 Члены Круга вышли, Блейлок напоследок оглянулся. Иллюзия обширного амфитеатра вокруг Элрика исчезла. Он сидел в одиночестве в маленькой комнатке, устроенной в палатке. Элрик закрыл глаза, глубоко вздохнул, и начал процесс электронного воплощения. Он никогда не вступал в электронное воплощение, не получив предварительно согласия другого участника. Но ему нужно узнать, почему Гален с Изабель не ответили.
 Он снова представил, что пролетает огромное расстояние, достигает Зафрана 8, космопорта, фешенебельной квартиры Бурелл. В квартире не обнаружилось никаких признаков Галена и Изабель. Он может поискать их в других местах планеты, но на это уйдет время.
 Элрик засек в квартире слабую энергию, исходящую от Бурелл. Она должна знать, куда они отправились. Он захватил ее энергию, втянул в себя.
 Кольцо валунов обозначилось вокруг Элрика. У него не было времени на создание комфортных условий. Бурелл стояла в нескольких шагах от него. Ее облик не был ни прекрасной иллюзией, при помощи которой она скрывалась от других, ни ее истинным, истощенно-болезненным видом, который она скрывала. Сейчас Бурелл выглядела так же, как несколько лет назад, до болезни. Она была прекрасна, более того, она была сильна. Косые линии ее темных бровей, сверкающие зеленые глаза. В ее глазах светилась воля, которой никому никогда не сломить; любопытство, которое никогда не удовлетворится полностью; и личность, которая всегда стремилась узнать правду. Ее дух не был сломлен, и Элрик был рад этому.
 – Элрик. Я думала, что сплю. Если ты решил прыгнуть ко мне в кровать, то ты мог сначала спросить разрешения.
 – Извини, – ответил Элрик. – Я беспокоюсь за Галена и Изабель. Они нарушили мое распоряжение.
 Она двинулась к нему, ноги подчинились ей, и удивленная улыбка возникла на ее лице. Подул морской бриз.
 – Что насчет Галена и Изабель?
 – Круг отозвал их. Я отправил им сообщение, но не получил ответа. Где они?
 Бурелл сощурилась.
 – Будь проклят Круг! Они должны были отозвать Галена с Изабель раньше. Они отправились обратно, чтобы вытянуть из дракха больше информации. Изабель открыла…
 – Ты сможешь сходить за ними?
 Они не прочли его сообщение. А если и прочли, то все равно собирались закончить начатое. Гален чувствовал себя недостойным, особенно после последнего разговора с Элриком. Он хотел, чтобы Кругу было представлено больше доказательств.
 – Ты сможешь найти их и убедить немедленно убраться отсюда? Или сама вытащить их?
 Бурелл колебалась лишь секунду.
 – Да. Я могу это сделать.
 Что-то в выражении ее тщательно контролируемого лица, сказало ему, насколько трудным будет это для Бурелл.
 Элрик пожалел о том, что попросил ее об этом, но другого выхода не было. Он взял руку Бурелл, поцеловал ее.
 – Благодарю вас, моя королева.
 Она улыбнулась, и Элрик убрал ее образ, вернул ее энергию на то место, откуда взял. Ему не оставалось ничего другого, как вернуться в свое тело, в одинокое кресло, стоящее в пустой комнате. И ждать.

 Глава 13

 Вернувшись туда, где был расположен дом дракха, они обнаружили, что квартал до сих пор погружен во тьму. Они сами отключили его от городской сети перед своей первой попыткой забраться в дом и забыли подключить квартал обратно. Если какие-нибудь ремонтные рабочие и появлялись здесь, решение проблемы явно оказалось им не под силу. Значит, охранная система дома дракха до сих пор не работала. Они подлетели прямо к окну верхнего этажа в задней части здания. На Галене был шарф Изабель, туго обвязанный вокруг шеи и спрятанный под мантию. С шарфом было теплее, и Гален этому радовался. Город был погружен в предрассветную тьму, было сухо и холодно. Рядом с Галеном светилась слабым голубым светом фигура окруженной щитом Изабель.
  «Я бы хотела, чтобы ты воспользовался щитом», – написала Изабель.
  «Если бы я мог, то так и сделал бы. Но я гораздо лучше умею отбиваться от опасности, чем заслоняться от нее щитом». 
 В темноте он мог разглядеть ее лицо, она бросила на него пристальный взгляд. У Галена сложилось впечатление, что она поняла, что он не умеет создавать щиты, и почему-то этот факт заставил ее задуматься, стоит ли ей самой пользоваться щитом.
  «Хотел бы я быть таким искусным, как ты», – добавил он.
 Она повернулась к окну, так же, как и он. Гален просканировал здание в поисках энергии мага.
  «Я не чувствую Тилара», – написала Изабель. Они заранее договорились: если Тилар внутри, то они возвращаются домой.
 На этот раз Гален захватил с собой посох и сейчас сжимал его обеими руками. Неопределенно теплый, наполненный энергией, он больше всего походил на спящую змею. Ему надо научиться управлять этой змеей, змеей, которая была его частью. Он вздохнул, чтобы успокоиться, и визуализировал уравнение соединения.
 Посох пробудился, эхом отреагировав на уравнение. Гален собрался, приготовился к появлению ощущения сильного параллелизма, с чем он сталкивался раньше, и эхо посоха стало ответом на его опасения. Его беспокойство возросло – усилилась и отдача посоха. Эхо бродило туда-обратно, все быстрее и быстрее, с возрастающей интенсивностью, Гален почувствовал страх.
 Он выполнил упражнение на сосредоточение, подавляя волну энергии и адреналина. К его удивлению, успокоить энергию посоха оказалось легким делом. Гален понял, что дополнительная энергия посоха в меньшей мере являлась причиной нестабильности, в большей мере она возникла из-за внезапности связи, парралелизм создавал ощущение дополнительного эха. Имплантанты были намного сильнее посоха. Жизнь с ними, привычка иметь дело со скрытым течением их неугомонной энергии, делала управление посохом более легкой работой.
 Перед его мысленным взором появилось меню посоха. Если посох был чем-то вроде дополнительной руки, то меню было перечнем инструментов, которые она могла взять. Гален прислонил конец посоха к окну, выбрал узкий луч малой мощности. Посох эхом отреагировал на команду, из конца его вырвался узкий желтый луч и бесшумно прорезал метастекло.
 Пока Гален этим занимался, он заметил, что получил сообщение. От Элрика. Гален решил не открывать его. Каковы бы ни были новости, они могут подождать до тех пор, пока задание не будет выполнено.
 Под окном внутри комнаты он создал летающую платформу, опустил на нее вырезанное стекло, аккуратно прислонил к стене. Потом Гален забрался внутрь, Изабель – за ним. Гален, готовый ко всему, активировал все сенсоры. Эхо биотека стало ответом на его беспокойство. Он осторожно визуализировал уравнение записи, таким образом, все обнаруженные ими улики можно будет переслать Кругу.
 Внутри дома было еще темнее, чем снаружи, поэтому Гален переключился на инфракрасный диапазон.
  «Я ничего не вижу на этом этаже», – получил он сообщение Изабель. Ее щит в инфракрасном диапазоне выглядел светящимся пятном бледно-красного цвета на более темном фоне.
 Они находились на четвертом этаже. Если дракх не притворялся все то время, пока они наблюдали его через зонды, он должен был находиться в подвале. Чтобы тихо спуститься по лестнице на третий этаж, они воспользовались летающими платформами.
  «Здесь никого нет», – написала Изабель.
 Они медленно спустились на второй этаж. Сенсоры Галена начали регистрировать какие-то сигналы. Слабый свет, струившийся из подвала. Раз квартал был отрезан от городской сети, значит, здесь был задействован альтернативный источник энергии. До Галена донесся голос. Он активировал словарь Осийрина.
 Гален с Изабель обнаружили выход вентиляционной шахты, подходящий для их целей, – рядом с потолком в несущей стене. Изучая записи, сделанные зондом, они обнаружили в подвале соответствующее вентиляционное отверстие – прямо под первым. Гален прислонил посох к стене, они поднялись в воздух, добрались решетки. Изабель создала звуконепроницаемый щит, и они сняли защитную сетку с отверстия шахты.
 Она убрала звуконепроницаемый щит, оставив только защитный, вытащила из кармана амулет. Из шахты доносились негромкие голоса. Амулет излучал слабое тепло, Гален видел его, как тускло-красное пятно. В центре амулета находился большой глаз, окруженный светящимися изогнутыми языками короны. К задней стороне амулета они привязали шнур. Изабель сложила пальцы и сделала быстрое движение, устанавливая связь с частью кризалиса, находящейся внутри.
 Ее глаза расширились, и Гален понял, что контакт установлен. Сейчас амулет был частью ее, частью, которую она могла послать куда-либо, куда ей самой отправляться не хотелось. Частью ее, которая окажется в трех футах от дракха, причем он этого не заметит.
 Гален, разматывая шнур, опустил амулет в вентиляционную шахту, осторожно удерживая его от столкновения со стенками. Снизу в шахту проникал тусклый красный свет. Ушло почти четыре метра шнура, и он почти закончился, когда Изабель подняла вверх руку.
  «Тилар. Он здесь. Без кризалиса». Изабель, сосредотачиваясь, закрыла глаза. Мускулы на ее шее напряглись.  «Браун тоже здесь. И дракх». Ее красные глаза открылись, и секунду они молча смотрели друг на друга. Они заранее уговорились отступить, если ситуация покажется слишком опасной. Однако, они были здесь, были так близки к тому, чтобы до конца выполнить порученное им задание. Брови Изабель поднялись, она коротко кивнула.
 Гален кивнул в ответ.
 Она снова закрыла глаза.  «Не вмешивайся. Жди. Оно там». 
 Гален осторожно положил руку на край отверстия шахты, звук его неглубокого дыхания, улавливаемый сенсорами, показался ему громом. В первый раз Тень позволила им уйти. Что произойдет, если она снова их заметит?
 – Они напали на меня, – донесся из шахты голос Тилара. – Они не присоединятся к вам. Почему вы не убьете их?
  «Дракх принимает сигнал, – написала Изабель. –  Засекла его. Постараюсь расшифровать». 
 Пальцы Изабель снова зашевелились, они проделывали сложные продолжительные движения. Дыхание Изабель стало прерывистым, слабое красное сияние ее щита исчезло. Голова Изабель резко дернулась назад. Ее губы растянулись так широко, что голова начала трястись. Потом мускулы ее шеи свело судорогой, казалось, будто под ее кожей двигались червяки.
 Он потянулся к ней, и тут ее платформа исчезла, и Изабель с шумом рухнула на пол. Ее тело одеревенело, скорчившись в припадке. Она быстро, судорожно дышала, широко открытый рот волнообразно двигался. Ее изогнувшиеся губы начали произносить слова глубоким, раскатистым голосом. Голосом дракха. Программа автоматически переводила.
  «Скажи Тилару, что они либо присоединятся к нам, либо умрут». 
 Гален выронил конец шнура и быстро опустился на пол рядом с Изабель. Изо всех сил концентрируясь, он визуализировал уравнение, растянул свою платформу так, чтобы она оказалась под ними обоими. Обхватил руками ее сведенные судорогой плечи, схватил посох, визуализировал уравнение движения, пославшее платформу к передней двери. Ее губы двигались, странные слова слетали с них. С яростью одержимой она выкрикивала слова – тайные указания Тени, обращенные к дракху.
  «Кто говорит? Магики наверху!» 
 Гален остановил платформу и взялся за ручку двери, когда позади него загрохотали шаги. Перед его мысленным взором возникло меню посоха. Он выбрал шоковую волну высокой интенсивности, стукнул посохом об пол. Грохот разнесся по зданию, стены задрожали. Гален услышал, как кто-то упал на лестнице внизу. Он заставил дверь распахнуться, платформа вылетела в переулок. Изабель прокричала короткий приказ дракха.
  «Убить их». 
 Светало, из-за тусклого света использовать инфракрасный диапазон стало неудобно. Он летел по длинному переулку, переключившись обратно на видимый свет. Гален удалился от здания не более, чем на десяток метров, когда его сенсоры засекли множественные выбросы энергии позади. Оружие. Они стреляли.
 Гален рвался к главной улице, яростно формулируя одно уравнение движения за другим, добиваясь того, чтобы платформа прыгала вверх-вниз, затрудняя им прицеливание. Но до улицы оставалось еще несколько секунд полета, а Тилар активировал свой кризалис, создал летающую платформу, и сейчас на ней летело несколько преследователей.
 Мостовая справа от Галена взорвалась, его платформу отбросило влево. Гален едва сумел выровнять ее, они с Изабель чуть не свалились. На восстановление равновесия ушло время, что позволило Тилару и остальным преследователям приблизиться к Галену. Гален тратил всю свою концентрацию на визуализацию уравнений движения и на удержание Изабель на платформе. У него не осталось сил на то, чтобы создать щит. Гален рванулся вперед, его спина напряглась в ожидании удара.
 Потом что-то спикировало сверху, пролетело над ним – что-то большое, черно-желтое пронеслось в противоположном направлении. Гален оглянулся. Это была Бурелл в своем желтом кресле. Или, точнее, это были шесть Бурелл, все пикировали с разных сторон, образуя ряд поперек переулка, отрезая преследователей от Галена и Изабель. Шесть Бурелл подняли правые руки, создавая огненные шары.
  «Бегите», – прочел Гален сообщение Бурелл.
 Изабель выкрикнула на языке дракхов.
  «Та, что слева», – перевела программа.
 Его сенсоры на мгновение вышли из строя от вспышки плазменного оружия позади. Гален быстро оглянулся через левое плечо: Бурелл пошатнулась от удара, ее руки отбросило назад, как у тряпичной куклы. Остальные Бурелл мигнули и исчезли. Кресло под безвольным телом Бурелл исчезло, и она рухнула на мостовую. Они снова выстрелили – ее тело подпрыгнуло. Они стреляли снова и снова.
 И они вновь устремились за Галеном и Изабель.
 Гален достиг главной улицы и свернул направо, его тело было словно охвачено пламенем – избыток энергии, паника и горе переполняли его. Он из последних сил сражался с собой, чтобы сохранить контроль. Улицы заполнялись народом, спешащим на работу. Он взлетел над пешеходами – они останавливались и указывали на него.
 Сражаться в открытую стало слишком опасно. На то, чтобы спрятаться, не было времени, – преследователи находились всего в нескольких секундах от них, да и Тилар легко мог обнаружить их на таком небольшом расстоянии. Справа от Галена возник черный навес отеля «Штраус». Гален сосредоточился, воспроизвел уравнение движения и влетел в отель. Он молился, чтобы Изабель оказалась права, чтобы у Кадмуса Уилкокса обнаружилась отвага, бродящая где-то в глубине его трусливой душонки.
 Кадмус стоял за стойкой, оглядывая свои владения. Увидев летящих в его сторону Галена и Изабель, он подпрыгнул.
 – Сейчас здесь появятся бандиты, – сказал Гален. Он облетел стойку и скрылся за ней. Ликвидировал платформу, положил окоченевшее тело Изабель на выцветший ковер рядом с посохом.
 – Ждите, пока они все не войдут, – сказал он Кадмусу. – Потом стреляйте – у вас есть PPG. Просто стреляйте.
 Кадмус уставился на Галена, как будто тот говорил на языке дракхов, из-под косматых моржовых усов показалась его влажная нижняя губа.
 Гален нашел под стойкой PPG Кадмуса и вложил оружие ему в руку. Попытался говорить убедительно.
 – Настал тот момент, о котором говорила Изабель. Момент, когда вы спасете ее и всех, находящихся здесь.
 Гален скрючился под стойкой рядом с Изабель, закрыл глаза, собрал оставшуюся энергию и визуализировал уравнение, создав вокруг них обоих звуконепроницаемый щит. Показания сенсоров подтвердили, что его попытка увенчалась успехом, по крайней мере, на время. Щит не устоит против энергетического оружия, но он будет достаточно надежно блокировать звуковые волны. Когда они войдут в вестибюль, из-под стойки не будет доноситься ни звука, и ни один звук снаружи не преодолеет щит. Гален установил связь с зондами, находящимися в вестибюле, чтобы слышать и видеть происходящее.
 Кадмус неподвижно стоял за стойкой, низко опущенные брови придавали его лицу постоянно испуганное выражение. Он нервно отбросил со лба прядь волос. Зонд, расположенный с внешней стороны дверей передал картинку: Тилар убрал летающую платформу. Он использовал кризалис и тяжело дышал от напряжения, его лицо покраснело. Он, дракх и Браун осторожно подошли к двери, все с оружием наготове. У Галена не было времени прочесать все частоты в поисках статических помех, но он был уверен, что Тень с ними.
 Дракх и Браун вошли, но Тилар задержался снаружи, подозрительно оглядывая отель. Он, вероятно, задействовал сенсоры кризалиса в поисках чего-либо необычного. Изабель говорила ему, что Бурелл давно поддерживала отношения с управляющим отеля.
 Кадмус в вестибюле задрожал.
 – Чем я могу помочь вам? – спросил он дракха и Брауна.
 Внутри звуконепроницаемого щита раздался голос Изабель, и эхо вторило ей. Следующее сообщение Тени дракху.
  «Они прячутся за этим землянином». 
 Дракх уже не находился в трех шагах от амулета. Он не находился даже в трех шагах от Изабель. Но она до сих пор переводила слова Тени.
 Дракх подошел к стойке, навел на Кадмуса оружие. Его тело, покрытое коричневыми и черными пятнами, было массивным, и двигался он странно скованно, будто движение было для него чем-то необычным. Кадмус нервно взглянул на дверь. Тилар стоял прямо за порогом, наблюдая за остальными.
 Браун повернулся к нему:
 – Боишься нескольких  настоящих техномагов?
 Тилар выпрямился.
 – Только идиот не боялся бы их, – сказал он и шагнул внутрь.
 Гален отключил идущий с зонда радиосигнал.
 Дракх перегнулся через стойку. Обнаружив добычу, он навел оружие на Галена и Изабель.
 Гален заставил себя сосредоточиться лишь на уравнении, создающем щит, не накладывая больше никаких заклинаний.
 Моржовые усы Кадмуса растянулись, его лицо перекосила гримаса. Он поднес PPG к голове дракха практически в упор, закрыл глаза и выстрелил.
 Но он не был бы Кадмусом, если бы не промахнулся.
 Зарегистрировав сильный энергетический всплеск, зонды Бурелл мгновенно задействовали защитное заклинание. По всему отелю звуковые генераторы начали издавать такие звуки, чтобы заставить вибрировать внутренние органы постояльцев, оглушить их, заставить их корчиться в судорогах, вызвать у них спазмы кишечника.
 Тилар прижал руки к животу и согнулся пополам. С его губ сорвалось ругательство. Потом он потерял сознание. Спустя секунду отключился и Браун. Дракх резко выпрямился, задергался. Он принялся палить в потолок, с которого дождем посыпались кусочки пластмассы. Судорога свела его тело, дракх рухнул на пол.
 Голова Кадмуса дернулась назад, и он сполз под стойку.
 Генераторы работали в течение тридцати секунд. Потом заклинание прекратило действовать. Гален понятия не имел, как долго окружающие будут ощущать на себе его действие. Бурелл не говорила об этом. Он убрал щит. В вестибюле было тихо.
 Изабель неподвижно лежала на его руках, ее рот был открыт, глаза расширены, она не воспринимала ничего, кроме сигналов Тени. Гален положил ее на ковер и поднялся. Из-за стойки оглядел вестибюль. Дракх корчился на полу. Остальные лежали неподвижно. Гален действовал быстро, помня, как Тень манипулировала телом дракха. Он вырвал оружие из скрюченных пальцев дракха, потом забрал PPG у Тилара и Брауна. Положил все отобранное оружие на полку, на которой Кадмус держал свой PPG. С краю на полке была кнопка сигнализации, при нажатии на нее портовым властям поступал сигнал тревоги. Гален нажал на кнопку.
 Потом Гален поднял стул и устроил на нем неприятно пахнущее тело Кадмуса, вложил ему в руку PPG. Понадеялся на то, что случившееся послужит для нападавших уроком, и они, очнувшись, исчезнут отсюда.
 Дракх хрюкнул и подтянул под себя ноги, пытаясь подняться. Надо было поторапливаться. Гален опустился на колени рядом с Изабель, обнял ее одной рукой, а другой схватил посох. Визуализировал уравнение для летающей платформы.
 Когда они поднимались из-за стойки, грудь Изабель напряглась, речь Тени снова захватила ее, слова сорвались с губ. На этот раз она заговорила по-английски:
  «Вы присоединитесь к нам. Вы все. Или умрете». 
 Гален сильнее обнял ее, сформулировал уравнение движения. Они вылетели из отеля. Свернул, чтобы не врезаться в двоих пешеходов, потом устремился вверх, пролетел над их головами, поднялся на уровень крыши. Над горизонтом всходило местное солнце, освещая все резким светом.
 Тело Изабель внезапно расслабилось, обмякло в его руках. Шарф, который она ему подарила, выбился из-под его одежды и одним концом накрыл ее. Гален перебросил конец шарфа через плечо. Лицо Изабель было усталым, глаза закрыты. Однако ее дыхание и сердцебиение вернулись к норме. Сигналы Тени наконец-то прекратили властвовать над ней.
  «Ты в порядке?» – написал он.
 Ответа не последовало.
 Им нужно покинуть планету. Он должен найти безопасный способ выбраться с ней отсюда. Но они не могут оставить тело Бурелл. И плохо было то, что у Тилара кризалис. Они не могут позволить Тилару и Теням заполучить в свои руки образец биотека.
 Гален сформулировал уравнение, пролетел по переулку, опустился рядом с телом Бурелл. Она лежала на спине, мантия накрывала ее тонкие, хрупкие конечности. Следы обширных ожогов покрывали ее грудь и ноги, в тех местах мантия была вплавлена в кожу. Голова была повернута в его сторону, шея и ухо с одной стороны обожжены. Ее неровно расположенные зеленые глаза смотрели на него.
 Он не подготовился должным образом ко вторжению в дом дракха. Он не остановился даже тогда, когда узнал, что дракх в доме не один. Он не владел ситуацией. Бурелл заплатила жизнью за его ошибки.
 И Изабель тоже – она безвольно лежала у него на руках.
 Гален заметил, что быстро и неглубоко дышит. Он вымотался, но, одновременно, его переполняла энергия, контроль стал неустойчивым. Он заставил себя сосредоточиться, осторожно растянул платформу так, чтобы Бурелл оказалась на ней. Обхватил руками ее тело и подтянул ближе к себе.
 Изабель коснулась тела Бурелл, зашевелилась, заставила себя подняться. Облегчение, которое Гален испытал, увидев, что с ней все в порядке, при взгляде на ее лицо исчезло. Изабель медленно осознавала, что произошло.
 – Что? Нет! Нет!
 Гален вспомнил, как Элрик вышел из пламени, в котором сгорел космический корабль, позади мага над землей плыли останки его родителей. Отчаянно стараясь удержать контроль, Гален визуализировал уравнение движения, послал платформу вверх – в бледно-зеленое небо.
 Изабель обняла Бурелл. На тыльной стороне ее руки напряглись сухожилия. Голова ее слегка раскачивалась взад-вперед в такт произносимым снова и снова словам.
 – Нет. Нет. Нет.
 Губы Изабель растянулись, открывая стиснутые зубы. Ее страдания были глубоко личными, но Гален не мог отвести от нее взгляда.
 Когда Изабель подтянула тело Бурелл ближе к себе, то заметила, что ухо ее матери обожжено. Она зарыдала, а потом, поколебавшись, провела по нему рукой.
 Гален направил платформу к порту. Он толком не знал, что им следует делать дальше, но чувствовал, что его способность к сосредоточению быстро ослабевает. Гален вспомнил о сообщении Элрика, открыл его.
  «Круг благодарит вас за работу и требует, чтобы вы незамедлительно возвращались. Улетайте, как только сможете. Если сможете, забирайте с собой Бурелл. Если нет, то пусть остается. Без вас она будет находиться в большей безопасности, чем с вами. Отвечайте немедленно». 
 Гален резко выдохнул. Несомненно, без них она была бы в большей безопасности, чем с ними. Она была бы жива.
 Изабель опустила тело Бурелл на платформу, медленно исследуя ее раны.
 – Изабель, мне нужна твоя помощь.
 Она не слышала, продолжая осматривать Бурелл.
 – Изабель, мне нужна твоя помощь.
 Она погрузила палец в рану, вытащила обратно. Палец был покрыт пеплом. Изабель растерла пепел между большим и указательным пальцами, задействовав сенсоры, провела его химический анализ.
 – Оружие какого типа они использовали? – спросила она слабым голосом, как во сне.
 – У Тилара и Брауна были при себе PPG. У дракха было плазменное оружие. Я такого никогда раньше не видел.
 – Значит, дракх убил ее, – Изабель отсутствующе повернулась к нему, подняв брови. Ее лицо было залито слезами. – Я  убью его.
 – Я тебе помогу, – ответил Гален. – Но сейчас мы должны улететь. Сейчас мы бежим, сражаться будем потом.
 Взгляд Изабель блуждал.
 – Место силы Бурелл должно быть уничтожено. Так же, как и наш дом со всеми имеющимися там образцами биотека. Мы не можем допустить, чтобы они достались Тилару или Теням.
 – Ваша система запрограммирована на самоуничтожение?
 – Да. Я должна связаться с Джонни.
 Изабель сложила кисти рук вместе, вяло шевельнула пальцами.
 Над телом Бурелл возникла сфера, внутри которой находился Джонни. Он опустился на одно колено, наклонил голову.
 – Приветствую тебя, дочь чародейки.
 Он встал, улыбнулся. На нем были лишь красные плавки.
 – Твоя чародейка мертва, – ответила Изабель.
 Джонни посмотрел вниз, увидел тело Бурелл. Улыбка исчезла с его лица.
 – Она говорила мне, что собирается умереть. О, черт.
 – Говорила ли она тебе о том, что следует сделать в этом случае?
 Джонни поднял голову, линия его подбородка обозначилась резче, он стал очень похож на капитана Космофлота Земного Содружества, послужившего моделью для компьютерного демона.
 – Все, что принадлежало ей, должно быть уничтожено. Эта сила не должна попасть в чужие руки.
 – А ты сам?
 – Я тоже должен умереть.
 – Прости, Джонни.
 Джонни покачал головой.
 – Я жил, чтобы служить ей. Я счастлив умереть вместе с ней.
 – Сначала передай мне копии всех ее файлов.
 Изабель закрыла глаза, Гален понял, что она визуализирует ключ Бурелл. Она повернулась к Галену, он не смог определить, что за выражение появилось на ее лице.
 – Перешли копии и Галену.
 Она боялась, что с ней что-нибудь случится. Гален закрыл глаза, визуализировал ключ. Получил файлы, содержащие данные об исследованиях Бурелл, за которые Круг объявил ей выговор.
 – Пора, – произнесла Изабель, – это нужно сделать немедленно. Прощай, Джонни.
 Джонни опустился на одно колено.
 – С превеликим удовольствием, дочь чародейки.
 Джонни исчез, Изабель уничтожила сферу.
 Гален вспомнил, что необходимо уничтожить еще один образец биотека.
 – Твой амулет, – сказал он Изабель. – Я оставил его в доме дракха.
 Амулет был частичкой Изабель, конечностью, которая сейчас должна быть отрезана.
 Изабель отсутствующе кивнула, закрыла глаза.
 Гален посмотрел в направлении жилища Бурелл, дом виднелся на горизонте в лучах солнечного света. Квартира находилась на верхнем этаже здания. Гален с помощью сенсоров увеличил изображение, но не обнаружил никакой необычной активности или энергетических излучений внутри квартиры до тех пор, пока не добрался до правого углового окна. Внутри, за окном что-то вспыхнуло: сильный, ярко-голубой всплеск энергии. Рама вылетела, голубое пламя, вихрясь, вырвалось наружу и растворилось в бледно-зеленом небе. Гален заглянул внутрь, прибавив увеличение. Внутри квартиры бушевал огненный шторм, поглощая все.
 Квартира, казалось, дрожала, Гален уменьшил увеличение, заметил, что здание слегка зашаталось. Он оглядел город, наблюдая за тем, как распространялась взрывная волна, заставляя шататься здание за зданием. Когда волна достигла их, с поверхности послышался низкий гул. Потом волна прошла дальше, к порту. Бурелл рассказывала, что ее место силы расположено под землей. Должно быть, оно было уничтожено.
 Показались ангары космопорта. Когда они прилетели сюда, Бурелл оставила свой корабль в личном ангаре, защищенном ею от вторжения. Сейчас его тоже поглощало голубое пламя.
 Гален заметил поблизости от порта свободный от народа переулок, сформулировал уравнение, бросил платформу вниз. Он слишком рано убрал ее. Они с Изабель упали на землю с высоты нескольких дюймов. Гален обнаружил, что стоит на четвереньках на грязном, мокром тротуаре. Его шарф полоскался в луже коричневой грязной жижи.
 Галена переполняла энергия, она бесконечной волной бурлила внутри него. Но его тело было измотано. Ноги сводило от усилий, затраченных на удержание равновесия на платформе. И, более того, его мозг устал, устал от нескончаемого, яростного сосредоточения, требующегося для сохранения контроля.
 Переулок оканчивался тупиком. Изабель оттащила тело Бурелл от лужи, выпрямила ей конечности. Галену хотелось сейчас лишь одного – просто посидеть здесь с ней, успокоиться и попытаться забыть, как его глупость и невнимательность стоили жизни Бурелл. Но у него были обязанности, обязанности перед Кругом.
 Гален попытался сосредоточиться.
 – Нам нужно выбраться отсюда. Нам нужны фальшивые удостоверения личности. И надо замаскировать тело Бурелл.
 Изабель, будто не слыша его, поправила голову Бурелл. Гален схватил ее за руку.
 Изабель подняла на него глаза, Галену показалось, будто она впервые увидела его с тех пор, как обнаружила тело Бурелл. Она судорожно вздохнула, ее лицо напряглось, восстанавливая контроль. Галена потрясло то, какое облегчение он испытал, увидев, что Изабель пришла в себя. Она была нужна ему.
 Изабель кивнула, решительно сплетая свои сильные пальцы.
 – Через час в систему Бренсил отправляется корабль.
 – Отправить их туда было ошибкой. Придется это признать.
 Херазад, кажется, наконец, прониклась серьезностью ситуации, подумал Элрик. После просмотра последней посланной Галеном записи, она наконец-то пожелала признать факт возвращения Теней.
 Улики не оставляли места сомнениям. Сообщения, которые Изабель перехватила и расшифровала, исходили от существа, чьи приказы дракх беспрекословно выполнял, существа, способного сделать себя невидимым, существа, которое могло проникать через их щиты и видеть сквозь их иллюзии. Оно распознало иллюзию Бурелл, и поэтому она была убита.
 На их памяти ни один техномаг не был убит. Даже Инг-Ради, которой было почти двести лет, не смогла вспомнить ничего подобного. Смерть Бурелл ошеломила их.  «Вы присоединитесь к нам. Все вы. Или умрете», – сказала Тень. Смерть Бурелл доказала, что они в состоянии привести свою угрозу в исполнение.
 Она пожертвовала собой, чтобы спасти Галена и Изабель. Элрик послал ее на смерть, и ему придется жить с этим. Если бы он ее не послал, то, возможно, погибли бы Гален и Изабель. Или, возможно, они бы вырвались, а Бурелл была бы жива. Этого ему никогда не узнать.
 Последнее сообщение Галена, с прикрепленными к нему новыми записями, так обеспокоило Элрика, что он не знал, что сказать.
  «Бурелл мертва. У нас ее тело. Через два дня мы прибудем в систему Бренсил. Может быть, кто-нибудь сможет нас встретить?» 
 Конечно, Гален винил себя. Таким Элрик его вырастил. Они оба были такими. Однако когда Гален бывал сильно расстроен, он становился странно тихим, отключившимся, что совсем не было похоже на Элрика, который упрямо двигался вперед.
 Элрик представил себе Галена таким, каким он был в дни после похорон его родителей: часами сидящим неподвижно на стуле у камина, сложив руки. В сообщении Галена Элрик смог уловить спокойствие. Как будто любое движение приведет к следующей катастрофе.
 Когда он только получил сообщение Галена, Элрику захотелось взять корабль и улететь с ассамблеи к системе Бренсил. Элрику необходимо было лично убедиться, что с Галеном все в порядке.
 Но вместо этого он созвал чрезвычайное заседание Круга. У него были обязанности, будь они прокляты!
 Херазад продолжала свою нескончаемую речь.
 – Пытаясь собрать нужную нам информацию, мы вторглись в тайны Теней и разозлили их. Я предлагаю, прежде чем начнутся военные действия, устроить встречу с Тенями, извиниться за наше вторжение, и предложить им наш вариант: мы займем позицию нейтралитета в любом грядущем конфликте. Мы можем объяснить…
 Блейлок, как обычно, постукивал рукой по подлокотнику кресла, но тут он громко хлопнул ею.
 – Сколько можно слушать этот бред?
 – Если мы объясним, – продолжала Херазад, – что мы за последние триста лет не примыкали ни к одной из сторон ни в одном конфликте, они поймут нас. Таков наш обычай.
 Блейлок встал, хмуро взглянул на Херазад и выпалил ей в лицо:
 – Они не поймут! Таков их обычай!
 Казалось, он был готов продолжить, но замолчал и повернулся спиной к ней, а к остальным членам Круга – лицом.
 – Настало время решать, как мы будем действовать дальше. Намерения Теней ясны. Сейчас мы должны прояснить свою позицию. У нас три возможности. Мы можем присоединиться к Теням. Мы можем сразиться с Тенями. Мы можем поискать безопасное место, чтобы там переждать это грозное время.
 Первые две возможности я нахожу неприемлемыми. Если мы присоединимся к Теням, то мы нарушим Кодекс. Если мы станем сражаться с Тенями, то мы превратимся в тех, кем мы никогда не намеревались становиться, – в солдат. На нас лежит особое благословение. У нас особая судьба. Мы не созданы для войны. Если мы станем воевать, то это будет означать, что мы движемся в неверном направлении. Если мы хотим выжить, то, я считаю, мы должны создать убежище, где можно укрыться, где никто не сможет найти нас до тех пор, пока мы не поймем, что опасность миновала.
 Блейлок сел.
 Херазад уставилась на него, открыв рот, удивленная его мрачным советом. Келл и Инг-Ради удивились меньше, но предложение Блейлока явно не вызвало у них восторга.
 Келл рывком поднялся на ноги.
 – Твое предложение, Блейлок, кажется мне несколько преждевременным. Равно как и предложение Элрика искать союзников и готовиться к войне с Тенями. Изабель нашла для нас многообещающее оружие против Теней – возможность прослушивать их сообщения. Мы не знаем, какое еще оружие можно будет использовать против Теней. И мы не знаем, какое оружие они используют против нас. Наши иллюзии они, кажется, пробивают с легкостью.
 Келл замялся, взглянул вниз, на пол амфитеатра. Никогда раньше Келл не запинался.
 Он думает, что нам сказать, догадался Элрик. Раскрыть ли секрет, хранимый им, рассказать, что ему известно о Тенях. Келл поднял взгляд, скосив глаза, пристально изучая членов Круга. Справа от него сидели Херазад и Блейлок, а Инг-Ради и Элрик – слева. Неужели Келл больше не доверял им? Тилар заявил, что маги разобщены. Морден во время своего визита искал среди них союзников. Нашел ли он кого-нибудь?
 Келл откашлялся и продолжил:
 – Сейчас, когда мы знаем, что Тени проснулись, я уверен, что вскоре мы сможем получить больше информации. До того, как мы предпримем что-либо, нам следует, по крайней мере, лично допросить Галена и Изабель.
 Снова он тянет время. Но на этот раз Келл сказал больше, чем намеревался. Он ждал новой информации. Его план, каким бы он ни был, должен был привести к получению ими более полной информации о Тенях. Но не сразу. Он тянул время, и это уже стоило жизни Бурелл.
 Инг-Ради наклонила голову.
 – Я согласна. Давайте сначала простимся с Бурелл. Потом поговорим с Изабель и Галеном. Тогда мы сможем принять лучшее решение.
 Элрик встал.
 – Мы еще не приняли решения по вопросу, требующему немедленного ответа. Кто из нас встретит Галена и Изабель в системе Бренсил и доставит сюда? Я предлагаю свою кандидатуру.
 Инг-Ради протянула к нему оранжевую руку.
 – Элрик, ты нужен здесь. Помимо того, до системы Бренсил три дня лету. Гален с Изабель окажутся там менее чем через два дня. Будет намного безопаснее перехватить их сразу по прибытии туда, на случай, если их преследуют. Нельзя ли зафрахтовать корабль для того, чтобы забрать их?
 – Пока мы зафрахтуем корабль, пока он туда прибудет… – ответил Элрик. Он был готов к такому повороту разговора. – Бренсил – мало посещаемая система. Нам не зафрахтовать там корабля. Те, кто владел собственным кораблем, покинули систему после закрытия местной добывающей колонии.
 Келл провел указательным пальцем по седой бородке, тем самым выдавая свое беспокойство.
 – Вероятно, мы сможем поручить это Элизару.
 Келл говорил медленно, неохотно.
 – На своем корабле он сможет совершить перелет с Зафрана 8 на Бренсил достаточно быстро и будет там раньше Галена и Изабель. Тогда они смогут тотчас же покинуть систему Бренсил.
 – Как его здоровье? – вызывающе спросил Блейлок. Смысл вопроса был ясен – если Элизар смог так быстро поправиться, то он не должен был покидать ассамблею.
 – Он поправился.
 Секунду Блейлок неодобрительно молчал, потом ответил.
 – Очень хорошо.
 – Лучше всего забрать их быстро, – сказала Инг-Ради.
 Келл повернулся к Элрику.
 – Пусть Гален незамедлительно свяжется с Элизаром. Посмотрим, смогут ли они договориться.
 Сейчас Келл, кажется, смотрел на свой план с большей уверенностью.
 Элрик кивнул. Если Элизар заодно с Келлом занимался сбором информации о Тенях, это объяснило бы ту неохоту, с какой Келл отрывал своего ученика от выполнения задания. Но Элизар мог быстрее всех добраться до Бренсила, и, несмотря на высокомерие, Элизар оставался искусным молодым магом. Он сможет помочь Галену преодолеть возможные затруднения.
 Элрик составил сообщение.  «Круг приказывает тебе связаться с Элизаром. Он сейчас на Зафране 7 и сможет достичь Бренсила быстрее всех. Попробуй договориться с ним и доложи нам». Он отослал сообщение.
 Келл кивнул.
 – Так будет лучше. Им представится возможность наладить отношения, преодолеть разобщенность, возникшую между ними троими.
 Далее Инг-Ради начала обсуждать изменения, которые необходимо будет внести в расписание ассамблеи, чтобы провести обряд похорон Бурелл, а Элрик заметил, что с беспокойством ожидает ответа Галена. Если Гален сумеет связаться с Элизаром, то скоро он будет дома, в безопасности. Сейчас это было для него гораздо важнее, чем все, связанное с Тенями: что они существуют, что с ними придется воевать. Важнее, чем выяснение, есть ли у Теней союзники среди магов. Ему будет легче иметь дело со всем этим, когда Гален будет дома, в безопасности.
 Наконец, ответ пришел.  «Я связался с Элизаром. Он в порядке и сможет встретить нас на Бренсиле. Он сказал, что сможет прилететь туда даже раньше нас, тогда мы тотчас отправимся на Суум». 
 Элрик заметил, что его сердце бешено бьется, и замедлил его ритм.
 Новость была хорошей – скоро Гален будет дома. И это новое сообщение Галена не несло в себе отпечатка мертвенного спокойствия. Гален приходил в себя. Через пять дней Элрик сможет лично встретиться с Галеном, убедиться, что с ним все в порядке.
 Блейлок пристально наблюдал за ним с другого края комнаты. Элрик получил сообщение, Блейлок слегка кивнул.  «Твой ученик хорошо держался». 

 Глава 14

 Гален уже на борту транспорта прочитал сообщение Элрика.
 – Круг хочет, чтобы мы связались с Элизаром. Он ближе всех магов к нам.
 – Конечно, – ответила Изабель. – Мне следовало самой подумать о нем. Если только здоровье позволит ему лететь.
 Она сидела на коленях рядом с вентиляционной решеткой на стене, обернув вокруг ног подол своего коричневого платья. Изабель нажала на выключатель рядом с решеткой, из нее вылетело облачко пыли, за которым последовал поток свежего воздуха.
 По внешнему виду каюты казалось, что ею не использовались годами. Она была крошечной и предназначалась для команды, а не для пассажиров. Всего две койки у левой переборки, маленький столик и ящик для хранения одежды справа. Все было покрыто толстым слоем пыли. Единственная лампочка на потолке, испускавшая резкий слепящий свет, освещала царившее здесь запустение.
 Раз в месяц этот корабль доставлял продовольствие и прочие грузы в добывающие колонии на Бренсил 4 и в другие поселения, находившиеся на грани закрытия. Грузов бывало гораздо меньше, чем корабль был способен перевезти, и чтобы компенсировать убытки, капитан принялся экономить на всем подряд. Этим кораблем должна управлять более многочисленная команда, но, кроме капитана, на борту находилось всего три члена экипажа. Поэтому одна каюта оставалась незанятой. Она располагалась в узкой вращающейся секции в центральной части корабля. По глухому шуму и вибрации, сотрясающей весь корпус транспорта, Гален сделал вывод, что на обслуживании двигателей капитан тоже экономил.
 Гален закончил заправлять верхнюю койку. Чистые простыни им дал капитан.
 – Я свяжусь с Элизаром.
 Ему не хотелось просить Элизара отложить на время заботы о своем здоровье. Но, если их каким-то образом выследили, то, учитывая черепашью скорость их корабля, Тилар, Браун и дракх легко смогут обогнать их и устроить засаду на Бренсиле 4.
 Они использовали для маскировки купленную второпях одежду и парики. Они не стали создавать полные иллюзии, опасаясь, что Тени могли следить за портом. Энергия могла привлечь их внимание, а Галену с Изабель уже было известно, с какой легкостью Тени пробивают их иллюзии.
 Изабель надела коричневое платье, а Галену пришлось терпеть коричневый свитер и штаны. Парики кишели вшами, и маги сбросили их, едва поднявшись на борт.
 Но, даже если их маскировка была удачной, успех не был гарантирован. Этот корабль улетал с Зафрана 8 одним из первых после стычки с прислужниками Теней, и было логичным, что Тени обратят на него свое внимание. Галену не хотелось попасть в ловушку на Бренсиле 4 – фактически, голой скале. Он на всякий случай изучил план поселения, устроенного на планете под куполом, но надеялся, что их не вынудят там драться. Бренсил 4 не был для них идеальным местом – кроме корабля, летающего туда раз в месяц, в местный порт мало кто заходил. Им был бы полезнее более оживленный порт. Но корабль отправлялся тогда, когда им надо было улетать, и капитан не задавал лишних вопросов.
 Гален понял, что неосознанно тянет время. Он должен связаться с Элизаром. Гален знал, что если Элизар в состоянии помочь им, то он охотно возьмется за это. Возможно, дело было в том, что Галену не хотелось встречаться с тем, кто напоминал ему о провале.
 Он составил сообщение.  «Элизар, Круг посоветовал мне связаться с тобой. Меня вместе с Изабель отправили выполнять задание на Зафран 8. У нас возникли проблемы. Бурелл убита, а мы с Изабель бежали с планеты на транспорте, направляющемся на Бренсил 4. Возможно, нас преследуют. Мы прибудем на место через два дня, и нам нужно добраться до Суума. Я не знаю, как твое здоровье. Если ты плохо себя чувствуешь, то ни в коем случае не лети к нам. Но, если это не помешает твоему выздоровлению, то мы будем признательны тебе за помощь». 
 Гален визуализировал уравнение отправки сообщения.
 Изабель наблюдала за ним.
 – Элизар знал, что маги в опасности. Он предупреждал меня. И угроза эта – вовсе не опасность вырождения, как он заявил Кругу.
 – «Угроза не только нам, но и всем остальным» – так он мне сказал. Возможно, он видел те же признаки, что и Бурелл.
 Изабель направилась к столу и стульям. Для этого ей надо было миновать Галена. Гален попытался отодвинуться, уступить ей дорогу, но каюта была настолько узкой, что он коснулся бедром живота Изабель. Прикосновение было возбуждающим.
 Изабель выдвинула стул и села, внешне оставаясь равнодушной.
 – Зачем ему лгать Кругу?
 Гален сел на нижнюю койку. Их колени соприкоснулись.
 – Он говорил, что Келл не желает или не способен противостоять этой угрозе.
 – Он так сказал?
 Гален кивнул.
 – Если это правда, если Келл и Круг не могут сражаться с Тенями, тогда никто из нас не сможет.
 – Круг, – сказала Изабель, – вовсе не панацея от всех бед.
 Она быстро, резко вздохнула и отвела взгляд.
 Гален знал, что она думает о Бурелл. Каждые несколько минут она будто заново осознавала, что Бурелл мертва. Он видел это по расслабленности ее лица, в пустоте ее взгляда. Потом чувство утраты переходило в гнев, челюсти Изабель сжимались, мускулы на ее шее судорожно напрягались. Они продолжали говорить, и, со временем, ее гнев угасал, она становилась более похожей на саму себя.
 Гален был изумлен тем, как легко ему удавалось угадывать ее мысли. Никогда раньше он не мог так уверенно судить о чувствах других, даже Элрика.
 Но, даже понимая то, что она чувствовала, он не знал, что сказать, чтобы утешить ее. Бурелл сейчас лежала в криокамере. Если бы он сразу прочитал сообщение Элрика, если бы они немедленно улетели, то Бурелл была бы сейчас жива.
 Пришел ответ от Элизара.  «Глубоко опечален известием о смерти Бурелл. Пожалуйста, передай Изабель мои соболезнования. Друг мой, я, конечно же, вылетаю на Бренсил. Я чувствую себя достаточно хорошо. Я полечу как можно быстрее и прибуду намного раньше вас. Возможно, тогда вы расскажете мне о том, с чем вы столкнулись». 
 Гален составил краткое сообщение для Элрика, уведомив его об ответе Элизара.
 – Элизар летит к нам, – сказал он Изабель.
 Она отсутствующе кивнула.
 – Мы должны устроить ей грандиозные похороны.
 – Что? – не понял Гален.
 – Она часто говорила об этом, а перед нашим отлетом на ассамблею даже чаще обычного. Я пыталась остановить ее. Я думала, что это связано с психическими проблемами из-за болезни.
 Она издала короткий смешок, и Гален взял ее за руку.
 – Пятьсот нагих рабов, – продолжала Изабель, – и все будут плакать, и рвать на себе волосы. Дождь из красных маковых цветов, падающий с неба. Мое тело – совершенный цветок здоровья. Она рассказывала обо всем, что планировала, даже о посмертных речах. Она хотела быть уверенной в том, что перед самым уходом плюнет в глаза членам Круга.
 Изабель сжала его руку.
 – Я должна сделать все в точности, как она планировала. Это ее обрадует.
 – Я помогу тебе.
 – Как смириться с этим, Гален? С тем, что кого-то, кто всегда был с тобой, кто являлся опорой, смыслом твоей жизни, больше нет?
 Гален с изумлением понял, что Изабель спрашивает о его родителях. Она не знала, что он никогда не говорил об этом. И, хотя Гален знал, что прячется от самого себя, ему совершенно не хотелось говорить на эту тему.
 Гален высвободил руку.
 – Ты привыкнешь. У тебя нет выбора.
 Изабель взглянула на него пронизывающим взглядом, заставляющим Галена подумать, что она знает о нем все.
 – Ты до сих пор злишься на Вселенную за то, что она убила их.
 – А ты нет?
 Тонкие брови Изабель взлетели вверх.
 – Нет. Я злюсь на Тилара. Я злюсь на дракха. Но я не злюсь на Вселенную. Почему я должна на нее злиться?
 – Я не злюсь, – ответил Гален, подавляя эмоции. – Я разочарован. Я разочарован тем, что мы живем во Вселенной, полной случайных радостей и случайного отчаяния. Я разочарован тем, что мы навечно затеряны в постоянно меняющемся вакууме бессердечного космоса. И я разочарован тем, что в ней нет никакой великой цели.
 – Но гибель твоих родителей вовсе не является доказательством, что никакого великого предназначения нет. Смерть Бурелл более чем что-либо, убедила меня в том, что есть не только цель, есть высшее предназначение.
 – Как ты можешь верить в это? Как ты можешь верить в бога, погубившего ее лишь для того, чтобы исполнить какую-то абстрактную цель?
 Изабель положила руку ему на колено.
 – Агония Бурелл длилась четыре года. Ей хотелось наблюдать за моим обучением, за тем, как я расту, и ей это удалось. Она прилетела на ассамблею, прекрасно зная, чего ей это будет стоить. В том, что она умерла сейчас, что ей не пришлось испытывать ужасную боль еще несколько месяцев, я вижу акт милосердия. А то, что она погибла, спасая нас, я уверена, доставило ей огромное удовлетворение. То, что у нее нашлись силы на то, чтобы добраться до нас, чтобы в последний раз применить свои способности техномага, доказывает нашу способность к преодолению границ, сковывающих нас.
 Слова потоком хлынули из Галена.
 – А если бы ее смерть была несчастным случаем, если бы она никого не спасала, то что бы это продемонстрировало? Что у нее не хватило способностей преодолеть эти границы?
 – Нет, Гален. Нет. Я не утверждаю, что мне понятно абсолютно все, но я верю, что Бог действует по своему плану, и этот план пересекается с другими планами, из-за чего в жизни всегда много различных вариантов. И я уверена, что один из этих планов дает нам шанс изменить себя к лучшему.
 Гален заметил, что с трудом контролирует свои интонации. Он опустил голову, не желая говорить.
 – Ты должен признать, что я права. А я всегда права, кроме тех случаев, когда я не права.
 Изабель наклонилась вперед, прижалась своим лбом к его лбу.
 Гален почувствовал, что улыбается.
 – Ты была права насчет Кадмуса. Он был готов защищать свой отель до последнего вздоха.
 – Ему присуще сильно развитое чувство преданности.
 Гален припомнил Мэри Стейн, женщину, чье будущее он предсказал, ту, которая продолжала выходить замуж за людей, не любивших ее. Изабель говорила, что Вселенная посылает ей таких людей для того, чтобы она смогла понять, в чем ее проблема. И Вселенная привела ее к Галену для того, чтобы помочь ему справиться со своей проблемой. Он поднял голову. Лицо Изабель находилось всего в нескольких дюймах от его лица.
 – Ты говорила, что есть проблемы, которые мне нужно преодолеть.
 Ее губы растянулись в улыбке.
 – Мне нужно угадать?
 – Проблемы – неподходящее слово.
 Ее глубокий голос завораживал его.
 – Но, если бы я предсказывала твое будущее, я бы сказала, что ты должен превзойти себя самого тремя способами.
 – Значит, у меня  три проблемы?
 – Для начала, ты должен открыться перед другими.
 Ее голова быстро наклонилась вперед, и ее губы встретились с его губами. Прикосновение было нежным, тепло ее губ и ощущение близости действовали на Галена, как наркотик. Изабель откинулась назад, оценивая его реакцию, ее лицо пылало.
 – А во-вторых? – затаив дыхание, спросил Гален.
 Изабель покачала головой. Ее губы снова коснулись его губ, и, на этот раз, он провел рукой по ее лицу. Его палец дотронулся до ее уха. Гален упивался легким запахом ее духов, и пота, выступившего на ее коже – этим особым ароматом, привлекающим его. Он вдыхал и впитывал в себя ее сущность. Никогда в жизни он ничего не хотел так сильно.
 Изабель положила его руку так, чтобы рука оказалась на ее шее, там, где билась артерия. Ее сердце билось в унисон с его сердцем.
  «Сначала первое», прочитал он ее сообщение.
 То была магия.
 – Эта рубашка определенно вам подходит, мистер Уилкокс, – сказала Изабель.
 – Благодарю вас, миссис Уилкокс, – ответил Гален. – Могу сказать то же самое о вашем восхитительном платье.
 – Ты можешь…
 Они паковали свои скудные пожитки, готовясь к прибытию на Бренсил 4. Последние два дня они провели, занимаясь совершенно несерьезными делами, и были безмерно счастливы. На время полета Гален с Изабель отбросили в сторону все проблемы, зная, что довольно скоро им снова придется столкнуться с ними – когда они встретятся с Кругом.
 Гален чувствовал себя странно. На его лице постоянно сияла улыбка, а скрытая энергия, исходящая от имплантантов больше не казалась ему неугомонной и вызывающей раздражение. Последние два дня эта энергия будто текла в глубоком, огражденном тоннеле, заставляя его чувствовать себя могущественным и необыкновенно живым.
 Гален закрыл две сумки, где лежали их мантии и те немногие вещи, которые им удалось купить до отлета с Зафрана 8. Они снова надели уличную одежду. Изабель великолепно смотрелась в коричневом платье с белым, украшенном коричневым узором шарфом на шее. Гален натянул на себя синтетический свитер. Прикосновение мягкого дорогого материала к коже вызывало непривычное ощущение. Шею Гален обернул шарфом, подаренным ему Изабель. Они шутили, что они – муж и жена, как обычные люди, оба с шарфами.
 Вместо выброшенных париков они создали на своих головах иллюзию волос. «Волосы» Галена были темными и короткими. Изабель создала иллюзию длинных, светло-каштановых волос, какие она носила до посвящения в техномаги. Некоторые иллюзорные локоны были убраны назад и закреплены там заколками, что придавало им правдоподобия.
 Если Элизар уже ждет их на Бренсиле 4, то в маскировке вряд ли будет необходимость. Но сейчас они осторожничали. Гален создал иллюзию для посоха, выдавая его за сверток, потом поднял сумки.
 – Не пора ли нам, миссис Уилкокс? – Гален подал руку Изабель.
 – Определенно, мистер Уилкокс, – Изабель взяла его руку.
 Они направились прогулочным шагом по узкому коридору к шлюзу. То, что рядом с ним Изабель, доставляло ему удовольствие. Гален знал, что Элрик не одобрит этого, но они с Изабель были созданы друг для друга. Их чувства со временем не угаснут.
 На корабле еще продолжались разгрузочные работы, поэтому капитан и команда были заняты. Около шлюза никого не было, на тележке стоял контейнер с телом Бурелл.
 Энергия волной прокатилась по телу Галена, когда он увидел его.
 Изабель положила руки на контейнер. Гален понял, что время, которое они провели наедине друг с другом, закончилось, что они снова должны стать внимательными и осторожными. Он снова поклялся себе сохранять самый строгий контроль, не накладывать никаких заклинаний инстинктивно.
 Шлюз открылся, и они выкатили тележку в пассажирскую галерею. Грузовой причал находился ниже уровнем. Галерея была широкой, с блестящим малахитовым полом, напоминавшем о некогда богатом месторождении. Высоко над головой сквозь купол колонии виднелись звезды. Когда в шахтах кипела работа, галерея, вероятно, была заполнена теми, кто прилетал сюда в поисках работы, новых возможностей или легких денег. Но теперь, когда шахты закрылись, колония превратилась в глухомань на отшибе: зона перехода, планета и горсточка почти пустых куполов поселения. Здесь оставались только те, кто не мог улететь.
 Зафран 8 казался Галену грязным, многолюдным и неприятным, но эта колония не понравилась ему еще больше. Обширные, пустые купола колонии казались отражением холода Вселенной.
 Он поискал следы энергии, излучаемой магом, и обнаружил, что источником такой энергии была фигура, приближающаяся к ним по галерее. Гален узнал широкий шаг и коричневое бархатное пальто Элизара. К своему удивлению, он засек энергию, излучаемую еще одним магом, находившимся поодаль. Неужели Элрик каким-то образом смог так быстро прилететь сюда?
 Они покатили тележку к Элизару. Он выглядел неплохо. За время, прошедшее после обряда посвящения, Элизар заново отрастил бородку, придав ей форму руны, обозначающей магию. Голова его оставалась лысой. Элизар шел, размахивая руками, и Гален не увидел никакой разницы между движениями правой и левой рук. Он надеялся, что все это – признаки быстрого выздоровления руки Элизара.
 Они встретились, Элизар обнял Изабель. Гален заметил, что Элизар казался таким же сильно обеспокоенным, как и на ассамблее. Элизар отпустил Изабель и, взяв ее руки в свои, взглянул ей в глаза.
 – Изабель, я искренне опечален твоей потерей. Я сознаю, что в прошлом резко отзывался о Бурелл. Я прошу прощения. Мое поведение было вызвано влиянием Келла. Теперь я понимаю, какой отважной она была, чтобы не обращать внимания на Круг и продолжать свои исследования, несмотря ни на что. И я осознаю, насколько отважна ты, раз решилась продолжить ее труд.
 Изабель выглядела потрясенной.
 – Благодарю тебя.
 – Гален, дружище.
 Элизар обнял его обеими руками.
 – Хотелось бы, чтобы мы встретились при более благоприятных обстоятельствах.
 – Твоя рука, – удивленно произнес Гален.
 Элизар согнул руку.
 – Да. Рука сейчас работает отлично. Инг-Ради вылечила меня намного лучше, чем сама думала.
 Элизар был здоров. С Галена будто свалилось тяжелое бремя, он улыбнулся.
 – Рад видеть, что ты здоров.
 – Теперь нашу дружбу не будет омрачать ни гнев, ни вина.
 – Ты один? – спросила Изабель.
 – Со мной Разил. Она готовит корабль к отлету. Ждет нас на следующей галерее.
 Элизар показал дорогу к широкому проходу, связывающему между собой галереи. Они двинулись в том направлении.
 – Я не заметил никаких подозрительных приезжих. Согласно записям портовых властей, за последние восемь дней сюда не прибыл ни один корабль. Вы выбрали не слишком оживленное место, здесь что-либо необычное было бы сразу замечено. Думаю, что самым странным существом, увиденном местными жителями за последнее время, была Разил.
 Тем не менее, Гален сохранял настороженность, но на галерее находилось всего несколько человек, и те в рабочей одежде, шагавшие ленивой походкой местных жителей. С одной стороны галереи располагались магазины, но сейчас все они были закрыты.
 – Как случилось, что вам досталось это злополучное задание? – спросил Элизар.
 – Круг захотел послать на Зафран 8 двух магов для выяснения причин необычной активности, – ответил Гален. – Они захотели послать тех, кто не вызовет подозрений.
 – Необычная активность – в это понятие были включены перевозки к Пределу?
 Гален с изумлением посмотрел на своего друга.
 – Да.
 – Ты предупреждал нас об угрозе, – сказала Изабель. – Ты знал о Тенях.
 – А раз и вы теперь знаете, – продолжал Элизар, – то мы, наконец, сможем о них поговорить.
 – Но как… – начала Изабель.
 – Мы должны остановиться и поесть чего-нибудь, – сказал Элизар и указал на единственную открытую дверь с одной стороны галереи. Таверна, маленькая и темная. – У меня на борту не так много провизии. Получив сообщение, я сразу вылетел к вам.
 Гален оглядел галерею. Прямо за тем местом, где они остановились, была уже другая галерея. Там должен был находиться корабль Элизара. Гален не заметил ничего необычного.
 – Я позову Разил, – сказал Элизар. – Она доставит на корабль тело Бурелл и потом сможет присоединиться к нам.
 Изабель пристально осмотрела таверну.
 Гален активировал сенсоры и тоже принялся изучать ее. Ресторан казался совершенно непримечательным – никаких странных источников энергии, сканеры не засекли ничего необычного. Внутри таверны находилось двое людей.
 – Благодарю тебя за то, что прилетел за нами, – сказал Гален. – Надеюсь, мы не помешали ни твоему выздоровлению, ни твоему поиску.
 – Помнишь, я говорил, что должен сделать это один, – сказал Элизар. – Надеюсь, что ошибался.
 С галереи подошла Разил, бледная и неприметная, тонкие короткие темные волосы свисали с головы, как солома. Гален был уверен в том, что платье из синего бархата, которое было на ней, отличалось от тех, что он видел раньше. Но оно так же висело на Разил, будто было ей слишком велико. В отсутствии волос, закрывавших лицо Разил, Гален рассмотрел, что у нее большие глаза и синева под ними, словно она мало спала. Разил переводила взгляд с Галена на Изабель.
  «Мои соболезнования», – прочитал он ее сообщение.
 – Не хотите, чтобы она забрала что-нибудь из ваших вещей? – спросил Элизар.
 Гален поставил две сумки на крышку контейнера, но посох оставил у себя. Разил взялась за тележку и покатила ее к галерее.
 Элизар положил руку на плечо Галена.
 – Пошли внутрь. Там мы наконец-то сможем поговорить.
 Гален с Элизаром вошли, Изабель последовала за ними. С внутренней стороны стены таверны были выложены темным камнем, освещение было тусклым. Вдоль левой стены тянулась стойка бара, справа стояли столики. За стойкой стоял человек.
 – Садитесь, куда хотите, – произнес он.
 Они выбрали столик у правой стены. Гален прислонил к стене посох, бармен подошел к ним.
 – Будете заказывать что-нибудь, или только выпивку?
 – Раз уж это ресторан, то мы поедим, – сказал Элизар. – Если это для вас не слишком обременительно.
 Бармен нахмурился, вручил им меню. Они быстро сделали заказ, бармен явно с трудом пытался запомнить заказанные блюда.
 – Пойду, разбужу повара, – сказал он и исчез в задних помещениях.
 – Как ты узнал о Тенях? – спросила Изабель.
 – Келлу известно о том, что они вернулись, – тихо ответил Элизар. – Он знает об этом уже некоторое время. Вас послали выполнять абсолютно ненужное задание. Открывать то, что уже было ему известно.
 Элизар замолчал, ожидая, когда до них дойдет смысл сказанного. Если сказанное Элизаром – правда, подумал Гален, то Бурелл погибла напрасно. Взглянул на Изабель и увидел, что на ее лице написано то же самое.
 – Тебе рассказал о них Келл? – требовательно спросил Гален.
 – Нет, – ответил Элизар.
 – Тогда откуда ты знаешь?
 – Около года тому назад Келл при мне упомянул о том, что Карвин разгадала ключ Олвина и получила доступ к его месту силы. Это был всего лишь трюк, к придумыванию которых Олвин сам побуждал Карвин. Но я задумался, хватит ли у меня способностей проделать то же самое с Келлом. Я попробовал и получил частичный доступ к месту силы Келла. Там я нашел информацию о Тенях, собранные Келлом свидетельства, раскрывавшие их могущество, которое с некоторого времени вновь начало расти… и многое другое.
 Элизар перевел взгляд с Галена на Изабель.
 – Если бы он поделился своим знанием… Но, благодаря вам, теперь об этом знает не только Келл. Теперь это известно вам и должно быть передано всем магам, – Элизар наклонился к ним. – Но как вам удалось открыть, что все эти перевозки в сторону Предела имеют отношение к Теням?
 – Слежка вывела нас на дракха, руководившего перевозками, – ответил Гален. – А вместе с дракхом мы увидели Тень: она воспринималась нашими сенсорами как помехи. Потом мы проследили за сигналами, посылаемыми Тенью дракху, и Изабель нашла способ расшифровать эти сигналы. Понятия не имею, как она это сделала, но потенциально это могучее оружие, необходимое нам, чтобы разгромить Теней.
 Кисть Элизара слегка сжалась, большой палец принялся описывать бесконечные круги вдоль остальных четырех.
 – Вы действительно можете понять, что они говорят?
 – Пока метод далек от совершенства, – ответила Изабель.
 – Но это – оружие, – Элизар посмотрел в сторону подсобных помещений ресторана, наклонился ближе к ним. – Вы должны выслушать меня, и быстро.
 Пока он говорил, Гален с Изабель получили сообщение. Должно быть, Элизар составил его заранее.  «Мне известно больше, намного больше, чем я рассказал. Если я расскажу вам об этом, то это перевернет вверх ногами все ваши представления о Вселенной. Именно из-за этого Келл так долго хранил в тайне свои знания. Именно поэтому выполнять это задание отправили вас, а не более опытных магов. Вы не должны были влезать в это дело. Как и Бурелл». 
 Гален почувствовал, как забурлила его энергия в ответ на слова Элизара. На что это он намекает? Что Келл в сговоре с Тенями? Элрик ясно дал понять, что Гален был избран Кругом для этого задания, чтобы проверить, сможет ли он контролировать себя. Могло ли за этим выбором стоять нечто большее? Могла ли у Келла быть другая причина для того, чтобы выбрать его? Мог ли Келл отправить их в надежде, что они ничего не обнаружат? Гален сильнее сосредоточился на контроле за своей беспокойно бурлящей энергией, стараясь успокоиться.
  «Я уважаю вас и доверяю вам двоим больше, чем всем остальным. И говорю вам, что Круг ведет нас по ложному пути. Они лгали нам, и продолжают лгать снова и снова. Они настолько ограничили наше могущество, что мы сейчас лишь тени того, кем мы были когда-то. Если мы собираемся возродить величие техномагов, то грядущая война – самое подходящее время. Но этого нельзя сделать, не рискуя. И этого нельзя сделать, поддерживая Круг. 
  Я хочу поделиться с вами знанием. Если мы трое будем действовать сообща, то сможем объяснить остальным, что же в действительности происходит. Вместе мы сможем сплотить их для битвы, чтобы там ни говорил Круг. Мы трое можем овладеть секретами могущества, необходимыми нам для того, чтобы освободиться, начать все заново, без господ, подавляющих нас. 
  Но я не могу ничего рассказать магам, которые поклялись в верности Келлу и Кругу. Я молчал так долго, потому что боялся того, что может случиться, если я заговорю один. Келл стар, но он до сих пор грозный противник. Для того, чтобы раскрыть правду, у нас будет всего одна попытка, и мне нужны союзники, на которых я могу положиться. Мне нужно, чтобы вы сейчас поклялись в верности мне и нашей общей цели – истине, свободе и славе». 
 Сообщение закончилось.
 Гален был потрясен. Он не мог поверить, что Круг и Элрик способны на такое. Как мог Элизар обвинять Круг и ожидать от них, что они поверят его обвинениям без доказательств? Со времен Вирден Келл был их величайшим лидером. Он не стал бы держать в тайне от них подобные сведения, не отправил бы их на опасное задание, если бы оно было бессмысленным.
 Однако одновременно Гален понял, что Элизар был прав, когда предупреждал его об угрозе. Что, если его нынешние обвинения тоже были правдой? Сердце Галена бешено забилось.
 – Где твои доказательства? – прошипела Изабель. – Где доказательства того, что Круг послал нас… и позволил, чтобы Бурелл погибла… бессмысленно? Искать свидетельства того, что им уже было известно?
 Раньше Изабель говорила, что причины, по которым Круг выбрал их для этого задания, были неважны. Они согласились отправиться выполнять его. Однако, если не было необходимости отправлять их, если они согласились, потому что им лгали, если Бурелл погибла напрасно, то это меняло все.
 – Доказательства в файлах Келла, я могу показать их вам прямо сейчас. Все, что вам нужно сделать, это поклясться мне в верности. Без этого я не посмею показать вам файлы, потому что вы можете передать это Келлу, а он тогда сможет все скрыть.
 Этот аргумент Элизара звучал не очень правдиво. Если у Элизара были доказательства, то почему бы просто не продемонстрировать их? Почему бы не продемонстрировать их всем магам? Чем больше магов будет знать об этом, тем труднее будет Келлу все отрицать. Но, когда Элизар сообщит информацию всем, тогда он, ее источник, перестанет быть важной фигурой. А если он придержит информацию и, возможно, убедит нескольких магов поклясться ему, то обретет власть. Он сможет использовать информацию, как основу для будущего своего могущества, собирая союзников для будущей схватки с Келлом.
 Тем не менее, было похоже на то, что Элизар говорит правду, что у него есть улики против Келла и Круга. А если это так, то почему бы им не поддержать его?
 – В прошлом я была не согласна с некоторыми решениями Круга, – сказала Изабель, – однако, я не могу поверить в то, что они виноваты во всем, в чем ты их обвиняешь. Они консервативны, упрямы и любят держать все в тайне. Но отправить нас безо всякой необходимости, надеясь на то, что мы не справимся – я должна увидеть доказательства. Покажи мне их. Покажи мне их, и, если они подтвердят твои заявления, я поклянусь быть тебе верной до последнего дыхания.
 Элизар вытер губы тыльной стороной ладони.
 – Сначала вы должны поклясться. Вы знаете, что можете доверять мне. Солгав вам, я ничего не выигрываю. Если у меня нет доказательств, то вы достаточно быстро откажетесь от своей клятвы. Вы должны поверить мне. В противном случае вам никогда не узнать истинной причины смерти Бурелл.
 Гален протянул руку под столом, коснулся ее руки. Рука Изабель была сжата в кулак.  «Не делай этого», – написал он ей. Какую бы информацию ни обнаружил Элизар, он, должно быть, неверно ее интерпретировал. Круг не мог быть виновным в том, в чем его обвинил Элизар.
 – В течение долгого времени Келл был величайшим из нас, – сказал Гален. – Он происходит от линии Вирден. Он принес нам мир и побуждал нас к познанию. Даже если я поверю тому, что ты рассказал о нем, я не смогу поверить в то, что подобное можно сказать обо всем Круге. Я знаю Элрика  (лучше, чем я знал собственного отца), он никогда бы добровольно не отправил меня и Изабель выполнять бессмысленное, но опасное задание. Он бы не солгал. Он живет в соответствии с заповедями Кодекса. В этом я уверен больше, чем во всех остальных своих знаниях.
 Элизар успокаивающе протянул руку.
 – Возможно, я ошибся насчет Элрика. Возможно, ему известно так же мало, как и всем остальным.
 – Тогда лети с нами и представь ему свои доказательства.
 Элизар слегка покачал головой.
 – Ты должен присоединиться ко мне. Это единственная альтернатива для тебя. Без меня тебе никогда не узнать правды.
 Галена внезапно захватило ощущение того, что его друг делает ужасную ошибку.
  «Он что-то знает, – написала Изабель. –  И я выясню, что именно, если есть какой-либо способ это узнать. Но я не стану клясться в верности Элизару. Я доверяю ему меньше, чем Кругу. Я боюсь что, если ты расскажешь ему, как накладывать твое заклинание-оружие, а я расскажу, как прослушивать сообщения Теней, то потом мы станем ему не нужны». 
 – Я знаю, что ты открыл нечто важное, – сказал Гален. – Так покажи это нам. Выступи с нами перед Кругом, выложи это им в лицо. Я тебя поддержу. Я встану рядом с тобой и потребую открыть правду. Предоставь им шанс ответить на твои обвинения. Без этого ты не должен рвать с ними. В себе я уверен – я не смогу так поступить. Они сделали меня тем, кем я являюсь. Они дали мне все, что у меня есть. Я поклялся оправдать их доверие.
 Элизар грохнул кулаком по столу.
 – Нет! Это невозможно! Я же сказал вам, что Бурелл  мертва по вине Круга. Они дорожили своими секретами больше, чем ее жизнью. Ты должен присоединиться ко мне. Для магов это единственный способ выжить.
 Элизар пристально смотрел на Галена темно-синими глазами.
 – Гален, мы делились друг с другом мечтами. Мы хотели одного и того же. Мы хотели, чтобы маги несли благо, а не растрачивали жизнь попусту на милые магические пустяки. Вы с Изабель и я вместе составим новый Круг. Я говорил тебе, что наступит время, когда мне будет необходима твоя помощь. Время пришло. Ты нужен мне, а я – тебе. И я – ваше единственное спасение.
 – Я не могу сделать то, о чем ты просишь. Возвращайся с нами к Кругу. Вместе мы сможем раскрыть правду. А с оружием Изабель мы сможем убедить их выступить против Теней.
 Элизар повернулся к Изабель.
 – Изабель, это твоя мать погибла. Ты ли это?
 Изабель под столом коснулась руками рук Галена.
 – Нет.
 Рот Элизара открылся в кривой гримасе. Он выглядел потерянным. Потом его губы сморщились, рот закрылся, его взгляд перебегал от Галена к Изабель. Уверенность, с которой, как казалось, он всегда действовал, испарилась. Он зашептал:
 – Вы не понимаете. Вы можете слышать то, что они говорят. Они не позволят вам поделиться этой силой с… – Элизар рывком выпрямился. – Нет! Нет! Рано!
 Гален и Изабель вскочили на ноги. Что-то пролетело над Галеном, и заряд плазмы желтым пятном расцвел на его груди, волной распространяясь по поверхности щита, которым Изабель прикрыла их обоих.
 В дверном проеме стояла темная фигура, чей силуэт нельзя было спутать ни с чьим другим: из затылочной части головы выходили два рогообразных отростка, располагавшихся один над другим. На фоне темной фигуры одна за другой возникали вспышки ярко-желтого света – дракх стрелял в них. Заряды плазмы тонули во внешнем слое щита на уровне груди, подобно желтым камешкам, брошенным в пруд, заставляя тела магов сотрясаться.
 Неистовая энергия забурлила внутри Галена. Он отчаянно хотел защититься, ответить со смертоносной силой. Гален схватил посох, и, сосредоточившись изо всех сил, заставил свой разум успокоиться, а мысленный экран – оставаться пустым. Он не подвергнет опасности Изабель и всех обитателей колонии, да и всех живых существ во Вселенной, выпустив некую неподвластную контролю силу. Он не нарушит Кодекс. Он не повторит своей ошибки.
 – Ты предоставил им последний шанс, – произнес голос из задней части таверны. – Они – глупцы.
 В дверном проеме, ведущем в кухню, стоял Тилар с кризалисом, прикрепленным к голове, окруженный бледно-голубым сиянием, с PPG в руке. Позади него Гален увидел еще одного, может быть, двоих.
 На станции монорельса Тилар открыл, что знает о них все: о провале Галена, о мечтах Изабель. Но только потому, что ему рассказал об этом Элизар.
 Тилар начал стрелять, Элизар отскочил, вокруг его тела замерцал щит. Теперь заряды плазмы летели в щит Изабель с двух сторон. Она закрыла глаза, ее пальцы двигались с огромной скоростью.
 Гален понял, что их единственным шансом было бежать. Слишком много противников для того, чтобы сразиться с ними. Тилар продвинулся дальше вглубь комнаты, его позицию в проходе заняла Разил.
 Гален обеими руками взял посох. Из-за щита посох казался скользким. Гален крепко сжал его, визуализировал уравнение соединения. Он хотел пробить дыру в стене. Выбрал в меню ударную волну высокой интенсивности, размахнулся посохом и ударил им по стене.
 Действие возымело моментальный эффект. Казалось, сама стена отбросила его назад, мощная энергетическая волна подбросила Галена вверх, он полетел назад, переворачиваясь в воздухе. Свалился на стол, сломал его и рухнул на пол. Энергетическая волна распространялась, комната задрожала, как при землетрясении. Со стен посыпались картины. Столы падали и переворачивались. Из бара посыпались бутылки, они вдребезги разбивались об пол, их содержимое разливалось.
 Гален пытался встать, но, казалось, тело было не в состоянии реагировать на его команды. Он не мог сказать, комната ли до сих пор трясется, или это его самого трясет, но постепенно дрожь прекратилась.
 Гален поднял голову. Изабель уже была на ногах, ее пальцы двигались, поддерживая щит. Стена позади нее осталась неповрежденной. Она отразила удар полностью. Пока Гален силился встать на колени, он задействовал сенсоры. Хотя когда они входили в таверну, стена была самой обыкновенной, сейчас кое-что изменилось. Ее усилили поддерживающим заклинанием, аналогичным тому, каким Элрик укрепил стены тренировочного зала для того, чтобы не допустить выброса энергии наружу. Сейчас стена стала непреодолимым барьером.
 Гален неуверенно поднялся на ноги, быстро осмотрел другие стены, пол, потолок. Все они были усилены.
 Они с Изабель были заперты внутри таверны.

 Глава 15

 – Комната запечатана, – сообщил Гален.
 Лицо Изабель застыло в напряжении: она сосредоточилась на поддержании вокруг них щита и никак не отреагировала на слова Галена. Плазменные заряды продолжали разлетаться брызгами по поверхности щита.
 Выйти из комнаты можно было лишь через переднюю или заднюю дверь. Переднюю перекрывал дракх, заднюю – Тилар. В голове Галена с бешеной скоростью проносились мысли. Отчаянно сосредоточившись, он визуализировал уравнение, создающее туман. Облако тумана поднялось вокруг щита и распространилось по комнате. Они должны попытаться прорваться через один из этих выходов, а туман поможет им скрыть побег. Но на то, чтобы он заполнил таверну, уйдет несколько минут. За это время Гален должен расчистить путь.
 Он визуализировал уравнение, создающее прозрачную сферу, закачал туда столько энергии, сколько смог, но не слишком много, чтобы сфера сразу не взорвалась. Шар засиял голубым светом. Уравнение движения – и шар полетел в дракха.
 У дракха не было времени на то, чтобы отреагировать. Возможно, он не ожидал получить от них отпор. Возможно, он был просто глупцом, потому и подставился. Возможно, он не был воином. Гален не знал.
 Шар ударил дракха в грудь, тот рухнул на спину. Сияющая голубым светом энергетическая сфера начала жечь его, дракх хрипло закричал. Интенсивность света возрастала до тех пор, пока из груди дракха не стало вырываться белое пламя. Крик смолк, подобно стихающему порыву ветра. Когда сфера прожгла дракха насквозь, сияние медленно потухло.
 К тому времени туман окутал окружающие предметы. За телом упавшего дракха Гален увидел темную фигуру, заглянувшую в дверной проем. Фигура выстрелила и быстро отступила назад, под прикрытие косяка двери. Гален создал еще одну сферу. Уравнение движения. Огонь по фигуре! Шар вылетел в дверной проем, свернул, чтобы ударить туда, где, по мнению Галена, прятался стрелок. Гален не смог сказать, попал он или нет.
 Элизар занял позицию в дверном проеме. Поможет ли он им сбежать? Быстрым движением он подал сигнал кому-то, находящемуся снаружи. Фигура, прятавшаяся за дверью, поднялась. Браун. Элизар прикрыл его своим щитом. Браун улыбнулся, навел PPG на Галена, сделал один за другим несколько выстрелов.
 Гален повернулся к задней двери. Сейчас она была скрыта туманом, но Гален смог разобрать, что дверь защищали Тилар и Разил. Тилар раз за разом стрелял в них. Губы Разил шевелились, в тумане вокруг нее возникали пятна тьмы неопределенной формы.
 Гален создал еще одну энергетическую сферу. Новое уравнение движения. Гален метнул сферу в Тилара. Сфера ударила его в середину груди, он вздрогнул, встревожено отступил на шаг назад, по поверхности его щита разошлись красно-желтые волны: щит старался поглотить энергию. Прошло несколько секунд, и щит снова засиял привычным синим светом. Гален подумал, что еще несколько ударов – и он пробьет щит. Однако, пока он будет этим заниматься, сколько еще ударов придется выдержать щиту Изабель?
 Он не знал, но не мог придумать ничего лучшего. Он должен убрать Тилара. Гален визуализировал перед своим мысленным взглядом чистый экран. Яростно сосредоточившись, он писал на нем уравнение за уравнением. Энергетическая сфера. Метнуть ее в Тилара. Еще сфера. Бросок. Сфера. Бросок. Ему слышался голос Элрика: контроль, контроль.
 Пылавшая в тумане красно-желтым светом фигура Тилара прошмыгнула мимо Разил, отступила в кухню.
 Разил едва виднелась в тумане, смутной, светящейся слабым синим цветом, фигурой. Гален создал сферу, метнул в нее. За ней – следующую. Переливающиеся пятна света, возникающие на ее поверхности после каждого попадания, исчезали практически сразу. Гален заметил, что энергия бурлит в нем, что его контроль становится все более шатким.
  «Я долго не продержусь», – прочел Гален сообщение Изабель. Ее тело напряженно застыло, лицо пылало, зубы стиснуты, пальцы быстро двигались.
 Гален обхватил ее одной рукой. Они должны ринуться на Тилара и Разил. Тилар сейчас может оказаться слишком слабым для того, чтобы оказать им сопротивление, а Разил еще не была готова к серьезной атаке.
 – Давай, – скомандовал Гален, подталкивая Изабель. Потом он остановился, оглянулся через плечо.
 Там что-то зазвенело.
 Из тумана вылетела туча тонких острых, темных дротиков. Элизар атаковал их.
 Хотя туман должен был помешать ему направить оружие точно в цель, дротики, казалось, знали, куда именно им стремиться, они ориентировались по излучаемой Галеном и Изабель магической энергии. Дротики воткнулись в щит Изабель в сотне мест, ударили им в ноги, головы, верхнюю часть тела, начали пробиваться сквозь щит.
 В тренировочном зале Изабель смогла выдержать атаку Элизара, но сейчас она устала. Гален пытался вспомнить их старый разговор. Ее узор был очень плотным, именно так она удерживала дротики. На поддержание щита Изабель требовалась вся ее концентрация. Сейчас он не мог заставить ее двигаться, иначе щит не выдержит.
 Отчаянно манипулируя неистовой энергией биотека, Гален создавал шар за шаром, метал их в щит Элизара. Его щиты никогда не были особо прочными, но сейчас щит Элизара не выказывал никаких признаков ослабления.
 Им нужен план. Они должны найти другой способ сбежать отсюда.
 Им нужно проломиться сквозь стену. Может быть, усиление стены, сделанное Элизаром, не было таким мощным, как должно было быть. Если его энергетический щит был сплетен не так плотно, как щит Изабель, то, возможно, что-нибудь маленькое сможет пройти сквозь стену, создать крошечное отверстие, которое затем можно было бы расширить.
 Гален поднял с пола посох, направил его концом в стену. Дротики прокладывали себе путь вверх-вниз по его рукам, по его телу, ища слабое место.
 Гален создал узкий луч, похожий на тот, каким он прорезал отверстие в окне дракха, но более узкий и более интенсивный. Бриллиантовая нить света врезалась в стену, прорезала ее. Гален попытался увеличить диаметр луча. Он смог чуть-чуть расширить отверстие. Дальнейшие его попытки свело на нет заклинание, усиливающее стену. Гален выключил луч. Он смог проделать отверстие примерно восьми дюймов диаметром.
 Он быстро послал сообщение Изабель.  «Я проделал крошечную дыру в стене. Если ты сможешь пропихнуть свой щит сквозь нее, ты, может быть, сумеешь пробить дыру побольше». 
 Глаза Изабель расширились, она повернулась к нему. Ее пылающее лицо блестело от пота, мускулы на шее вздулись от напряжения. Дротики скатывались по поверхности ее щита. Изабель взглянула на стену. Сверкающий голубым светом щит протянулся к дыре, потек сквозь нее.
 Гудение дротиков усилилось. Потом, неожиданно, они прекратили свою безуспешную атаку, исчезли в тумане. Гален выставил посох в направлении передней двери. Если его луч смог пробить усиленную стену, то, возможно, он сможет так же пробить щит Элизара. Комната была настолько наполнена энергией и активностью, что от сенсоров Галена было мало толку, но он был уверен, что Элизар все еще там.
 Гален выстрелил лучом.
 Что-то потекло по телу Галена, подобно шарфу, скользнувшему по его лицу. Щит Изабель, понял он. Щит больше не защищал их. Стена позади него затрещала. Пол зашатался. Гален оглянулся через плечо, и тут стена взорвалась, осыпалась градом обломков. Он быстро отвернул голову, закрыл ее руками. Что-то тяжелое ударило его.
 Гален понял, что опять лежит на полу, который сейчас, кажется, качался под ним. В ушах у него звенело, в воздухе было полно пыли. Из его посоха все еще исходил луч. Гален отключил луч, схватил посох и выбрался из-под обломков.
  «Изабель», – написал он.
 Она тоже вылезла из-под обломков. В тусклом свете Гален заметил струйку крови, стекающую по ее лицу. Он разбросал вокруг нее обломки, взглянул на стену. Дыра была на высоте примерно в фут над полом, достаточно большая для того, чтобы пролезть сквозь нее.  «Идем», – написал Гален.
 Он подтолкнул Изабель к дыре, и сам полез следом, оглядываясь через плечо.
 Облако тумана и пыли, заполнявшее комнату, поредело. Гален увидел у входа стоящего Элизара. Сверкающий голубым светом щит защищал его. Щеки Элизара еще больше напряглись, уголки рта опустились. Глаза магов встретились, и на мгновение Галену показалось, что он увидел во взгляде Элизара сожаление.
 Элизар наклонился вперед, поднес руки ко рту. Дернувшись, он резко, протяжно выкрикнул. Из его рук вылетел один-единственный тонкий дротик. Он не был таким же коротким, как предыдущие, он вытягивался все больше, пока не вытянулся почти на полметра. Дротик звенел и интенсивно вибрировал. Элизар убрал руки ото рта, выпрямился. Дротик понесся к ним.
 Вдруг Гален вспомнил, как объяснял Элизару, почему его дротики не пробивали щит Изабель.  «Твоя стратегия хороша против большинства типов щитов, но, в случае со щитом Изабель, лучше всего атаковать, сконцентрировав всю энергию в одной точке. Если энергия оружия окажется выше энергии щита, то щит не выдержит». 
 Гален упал на колени лицом к Элизару, создал огненный шар, метнул ее в дротик Элизара. Но тот пронзил заполненную энергией сферу безо всяких последствий для себя.
 Заклинание уничтожения. Оно сможет остановить дротик. Гален заставил экран перед своим мысленным взглядом оставаться чистым. Заклинание было слишком опасным. И он поклялся себе и Кругу больше не использовать его. Он не позволит себе нарушить данное слово.
 Гален упал на Изабель, закрывая ее собой. Его руки соскользнули, и Гален понял, что она сумела восстановить щит вокруг себя. Она не окончательно выбилась из сил. Дротик вонзится в него, но она, может быть, сумеет сбежать до того, как Элизар создаст еще один.
 Гален прижал руки к полу с обеих сторон от Изабель, не оставляя открытым ни единого отверстия, куда мог бы проникнуть дротик. Но что-то было не так. Его руки скользнули по полу.
 Его руки соскользнули с тела Изабель. Щит не окружал их обоих – он был между ними.
 В тот миг, когда Гален понял, что она сделала, дротик ударил в него. Он скользнул по поверхности щита, завертелся, ища источник магической энергии, не прикрытый щитом. Гален, как мог плотнее, прижался к Изабель.
  «Нет, – подумал он. Как она могла так поступить? –  Этого не может быть. Этого не может быть». 
 Дротик заплясал на его плече, потом двинулся вниз, протискиваясь между рукой и телом Галена, чувствуя внизу Изабель, не защищенную щитом. Изабель, которая, чтобы защитить его, оставила себя без защиты. Гален прижал ее к себе, зная, что дротик ему никак не остановить.
 Пощекотав ему руку, дротик вонзился в цель. Тело Изабель судорожно дернулось, она отрывисто вскрикнула. Он закричал вместе с ней. Она прижалась к нему, ее дыхание стало быстрым и неглубоким. Потом ее тело перестало быть скользким и их больше ничего не разделяло друг от друга, за исключением того, что она была ранена, а он был цел.
 Тело Галена пылало: ярость, скорбь, желание уничтожить их всех, разнести все. Он почувствовал, как в его разуме формируется уравнение. Гален, приложив все силы, заставил свой разум отвлечься.
 Изабель была еще жива. Ее еще можно спасти. Он должен унести ее отсюда.
 Он сам стал огнем. На чистом экране перед своим мысленным взором Гален одно за другим рисовал уравнения пламени. Огненный шар. Бросок. Шар. Бросок. Шар. Бросок. Гален выстреливал их один за другим. Направление значения не имело, лишь бы защитить Изабель.
 Он хотел окружить себя пламенем. Сжечь это место, создать такой хаос, в котором их невозможно будет преследовать. В подсобном помещении взорвалось спиртное, образовав стену огня. Столы, занавеси – все загорелось. Пламя охватило таверну.
 Пока огненные уравнения вспыхивали одно за другим, Гален создал платформу под Изабель, провел ее сквозь дыру. Чтобы последовать за ней, ему пришлось прекратить метание огненных шаров, но Гален заметил, что его тело горит, все процессы в организме ускорились.
 Гален заставил свой разум постепенно уменьшить скорость составления уравнений: формирование огненных шаров, их метание, создание, бросок… интервалы между шарами все время увеличивались. Он сосредоточился на Изабель. Ей нужна помощь. Огнем он ей не поможет. Он должен убраться отсюда с ней, немедленно.
 Наконец уравнения огненных шаров перестали вспыхивать перед его мысленным взором. Его контроль стал шатким, неуверенным. Гален схватил посох и на подгибающихся ногах выбрался через дыру.
 По ту сторону стены оказалась темная, пустая комната. В тусклом свете было заметно, как часто и тяжело дышит Изабель, скорчившись на платформе. Гален запретил себе долго смотреть на нее. Он должен двигаться быстро, пока они снова не оказались в ловушке. Элизар, вероятно, ждал их на галерее снаружи. Гален расширил платформу, встал на нее рядом с Изабель.
 Его сообщение Элрику было кратким.  «Изабель ранена. Элизар и Разил предали нас». 
 Потом он грохнул посохом об пол, помещение затряслось. Огромные каменные плиты трескались, раскалывались. Трещины расходились во всех направлениях, разделили комнату на части, расширились, превратившись в провалы. Крупные куски пола дождем посыпались на нижний уровень.
 У них оставался всего один шанс убраться отсюда – вернуться обратно на транспорт. Он сможет заставить команду улететь немедленно, обратиться за медицинской помощью. Изабель должны помочь. Элизар легко сможет уничтожить транспорт, воспользовавшись своим кораблем, но Гален надеялся, что Элизар не нападет открыто. Он думал, что новым партнерам Элизара это не понравится. Тени предпочитали действовать без шума.
 Гален направил платформу сквозь самую широкую трещину и оказался в обширном складе. Там никого не было. Вдали рабочие управляли погрузчиками, заставленными контейнерами. Рабочие смотрели только вверх, испугавшись, что в космопорте произошла какая-то авария.
 Гален пролетел мимо них, следуя вдоль погрузчиков, в противоположном движению рабочих направлении, к галерее, расположенной одним уровнем ниже той, на которую они высадились. Туда, где разгружали транспорт.
 Гален вылетел со склада на галерею. Капитан стоял рядом с большим грузовым шлюзом, из которого выдвигался подъемник с грузом. Гален просканировал галерею, ища признаки присутствия Элизара или его союзников. Ничего. Он сформулировал уравнение движения, платформа понеслась к капитану.
 Едва подъемник выехал из шлюза, в проеме люка показались язычки пламени. Гален подумал, что ему это мерещится, но последовавший сильный удар потряс корабль и галерею. У Галена заложило уши, плитки с пола отрывались и взлетали вверх, формируя быстро расходящуюся во всех направлениях волну. Воздух как будто высасывало, и на мгновение Галену показалось, что стены ходят ходуном.
 Поток огня вырвался из шлюза, ринулся по галерее и мгновенно сжег подъемник. Гален крутанул платформу влево, закрыл собой Изабель. Как это могло случиться? Они убили всех этих людей просто для того, чтобы Гален с Изабель не смогли сбежать? Просто чтобы убить ее наверняка?
 Когда он на огромной скорости понесся прочь от корабля, второй взрыв разбросал по галерее огромные куски металла и пластика. Взрывная волна потрясла платформу, обломки забарабанили по спине Галена. Металлический осколок угодил в рабочего впереди и отшвырнул его прямо к ним на дорогу. Уравнение движения. Уравнение движения. Гален обогнул рабочего. Что-то ужалило его в щеку.
 Он пригнулся над Изабель и полетел прочь от галереи. Ее спина вздымалась и опускалась в такт быстрым вдохам. Тело Галена трясло от переполнявшей его яростной, отчаянной энергии.
 Он больше не мог концентрироваться. Он чувствовал, как его способность к концентрации испаряется. Он ничего не смог сделать. Не смог найти пути к бегству.
 Он должен спрятаться, там, где Элизару их никогда не найти.
 Гален передал еще часть своих органелл Изабель, почувствовал покалывание в кончиках пальцев, вызванное этим процессом.
 – Это не поможет, – сказала Изабель. – Такую рану тебе не вылечить. Дротик внутри меня.
 Гален не обратил внимания на ее слова. Он дрожал, его тело все еще находилось в боевом трансе, разум был измотан постоянной концентрацией, необходимой для контроля над биотеком. Но он не мог сдаться. Он не мог позволить себе потерять ее.
 Гален, стоя на коленях на холодном каменном полу, поднял с пола посох и занес его над Изабель. Для того, чтобы направлять органеллы, ему нужен был кристалл. Не имея кристалла, Гален пытался использовать для этой цели посох. Он снова вспомнил слова Инг-Ради:
  «Ты должен определить характер повреждений. Ты должен найти образ того, что необходимо сделать. И ты должен стать этим образом». 
 Гален определил повреждения. Фактически, когда он впервые увидел их с помощью своих сенсоров, увиденное заставило его успокоиться и очистить свой разум лучше любого упражнения на сосредоточение. Дротик вонзился Изабель в бок и двигался внутри ее тела. Пробил кишечник и добрался до позвоночника, где, проскользнув между позвонком и диском, вошел в сам столб и начал подниматься по нему вверх, повреждая по пути нервы и артерии.
 Пробитое дротиком маленькое отверстие привело к быстрому развитию перитонита. Температура Изабель резко поднялась, и, несмотря на ее попытки унять боль, Гален знал, что боль была ужасной. Когда дротик достиг позвоночника, боль уменьшилась – Изабель просто перестала чувствовать свое тело ниже того места, куда вошел дротик. Он поднимался, вызывая прогрессирующий паралич. Сейчас все тело Изабель ниже уровня груди было парализовано.
 Согласно данным, полученным от сенсоров, отверстие, пробитое дротиком в боку Изабель, было уже залечено. Порез на лбу над правой бровью – тоже. Но дротик наносил повреждения гораздо быстрее, чем органеллы могли вылечить их. И, что более важно, дротик, поднимаясь вверх, одновременно делал органеллы бессильными.
 Дротик достиг шестого шейного позвонка С6, расположенного чуть выше плеч. Когда она дойдет до С5, Изабель не сможет владеть кистями рук. Хуже того, дротик начал перерезать грудные нервы, заставляющие двигаться диафрагму. Регулярное напряжение и расслабление диафрагмы обеспечивает работу легких. Когда дротик достигнет С3, грудные нервы полностью перестанут выполнять свою задачу, и легкие Изабель перестанут дышать.
 Если бы у него было соответствующее медицинское оборудование, он сумел бы заставить ее легкие продолжать работать, поддерживал бы в ней жизнь. Однако, даже это не помогло бы. Цель дротика была ясна – когда он пройдет С1, то войдет в мозг. И не было ничего, что могло бы спасти Изабель от этого.
 Дротик оказался намного более сложным оружием, чем Гален мог себе вообразить. Он бы подумал, что он значительно превосходит способности Элизара. Однако Элизар прогрессировал очень быстро. Он заполучил секрет могущества.
  «Ты должен найти образ того, что необходимо сделать. И ты должен стать этим образом». 
 Держа посох над Изабель, Гален визуализировал изображение дротика, движущегося вверх по ее позвоночнику. Представил себе органеллы, образующие стену на пути дротика, останавливающие его продвижение. Представил, как органеллы выдавливают дротик из позвоночника Изабель, и затем, из ее тела.
 Но дротик медленно, неуклонно поднимался вверх.
 – Гален, пожалуйста, поговори со мной.
 Гален отложил посох, визуализировал уравнение разделения. Он не мог смотреть на нее. Изабель лежала на узкой койке в одной из комнат, где когда-то жили шахтеры. Уезжая, они бросили здесь ненужный им скарб: несколько одеял, сгнивших от сырости, белую занавеску, в которой гнездились насекомые, два колченогих стола и несколько свечей.
 Гален предпочел свечи магическому огню, он хотел полностью сосредоточиться на Изабель. Ради всего хорошего, что они совершили. Он не был целителем.
 Они находились очень глубоко – примерно в двух милях ниже уровня поверхности планеты. Элизар не сможет найти их здесь. Гален перестал ощущать присутствие Элизара и Разил после того, как спустился на полмили ниже поверхности. Но одновременно это означало, что ближайшее к ним устройство системы, созданной магами, тоже не найдет их. Гален не сможет ни отправлять, ни получать сообщения. Только тот, кто проведет тщательное сканирование каждого кубометра планеты, со временем сможет засечь их. Они хорошо спрятались. Но какой был во всем этом смысл? Он принес ее сюда просто чтобы понаблюдать за тем, как она умирает?
 Гален получил сообщение от Изабель. К сообщению были прикреплены файлы: ее исследования, ее заклинания. Ему это было не нужно. Ему была нужна она.
 – Благодарю за то, что отомстил за меня: убил дракха, – проговорила Изабель. – Я была… занята.
 Ему не стоило доверять Элизару. Он должен был найти выход быстрее. А она не должна была защищать его своим щитом.
 – Ты злишься на меня.
 Галену пришлось поднять глаза и посмотреть на нее. Руки Изабель были сложены вместе, мускулы шеи напряжены. Даже сейчас на ее голове сохранялись иллюзорные волосы. Изабель, чтобы не поддаться боли, изо всех сил сохраняла контроль.
 – Нет. Не на тебя. Я никогда не буду злиться на тебя.
 – Значит, ты злишься на Вселенную. И на бога.
 Если бы сейчас Бог явился Галену, то Гален с радостью превратил бы его в пепел.
 – Ты хочешь сказать, что это тоже часть его замысла?
 Она пристально взглянула на него своими серыми глазами:
 – Да.
 Гален взглянул в направлении темного коридора, неугомонная энергия бушевала внутри него. Это не было частью  его замысла. Он рассчитывал, что они умрут вместе, спустя много лет, ни один из них не покинет другого.
 – Ты знаешь, что я хотела создавать с самого детства? – спросила она. Шея Изабель напряглась, чтобы она могла видеть Галена, стоявшего на коленях.
 Гален сел на соседнюю койку и покачал головой.
 – Щит. С тех пор, как я себя помню, щиты больше всего занимали меня. Мной владела идея создания барьера, который защитил бы меня ото всего, чтобы никто не мог тронуть меня, чтобы я всегда оставалась в безопасности.
 Голос Изабель срывался, ей приходилось время от времени делать паузы, чтобы унять боль. Брови Изабель поднялись, добавляя выразительности ее словам, чего не могло больше передать ее тело. Она до сих пор старалась держать голову поднятой, чтобы быть как можно ближе к нему, чтобы донести до него важность своих слов. Гален представить не мог, что может быть важным перед лицом одного, вобравшего в себя все факта – того, что она умирает.
 – Когда я получила кризалис, то первым делом создала щит, чтобы прикрыть мое тело. Внутри образованного им кокона я чувствовала себя в безопасности. Каждый раз, одевая кризалис, я всегда создавала щит. Думаю, что я страшилась болезни Бурелл, а щит давал мне ощущение безопасности. Но более важной была моя мысленная установка: «Защита самой себя превыше всего. Держись от других на безопасном расстоянии». Постепенно я поняла, что не хочу прожить жизнь, следуя этому девизу. Я не хотела быть такой. Мне нужно было измениться.
 Так я начала шаг за шагом вылезать из своего кокона. Когда ты сел рядом со мной в тренировочном зале, ты, за которым я долгое время наблюдала и кем восхищалась, я поняла, что мы должны быть вместе. Я быстро полюбила тебя – я не представляла себе, что могу так быстро влюбиться в кого-то.
  «И я люблю тебя», – подумал Гален, но не смог произнести этих слов. Как она смогла проникнуть в его скрытое место? Как она пробудила его чувства к ней?
 – Когда стало ясно, что я смогу защитить лишь одного из нас, я знала, что должна защищать тебя. Впервые я думала не о себе. Я не смогла бы жить со знанием того, что не защитила тебя.
  «А как я смогу жить?» – подумал Гален. Слова полились из его уст:
 – Тогда изменить себя означает, что один должен умереть?
 Изабель слабо улыбнулась.
 – Мне просто… не повезло.
 Мускулы на ее шее напряглись от боли, она закрыла глаза, и позволила своей голове откинуться назад. Взгляд Галена был прикован к ее сжатым рукам. Пальцы Изабель, вопреки ее воле, один за другим разжимались, расслаблялись, становились безвольными. Она больше не владела ими. Изабель дышала теперь с большим трудом. Дыхание ее стало неглубоким. Дротик достиг С5.
 Боль, наконец, утихла, ее шея расслабилась, губы разжались. Он хотел, чтобы ее глаза оставались открытыми.
 – Ты говорила, что я должен изменить себя тремя способами, – сказал Гален.
 Она подняла на него глаза.
 – Да. Ты должен открыть себя другим. Это первое. Затем ты должен перестать прятаться от самого себя. Наконец, ты должен открыть себя Богу. Его замыслам.
 Гален покачал головой. Единственное, что он способен был видеть сейчас, – это собственный провал. Он хотел стать целителем. Вместо этого он открыл оружие: оружие, которое не помогло ему спасти Изабель. Если это было замыслом Бога, то Гален не желал быть частью такого замысла.
 – Не думаю, что смогу, – сказал он.
 – Я оказалась права насчет Кадмуса. И я права в твоем случае. Гален, я знаю, что ты можешь это сделать. Именно поэтому я вошла в твою жизнь.
 Галену послышался какой-то шум в коридоре, слабое эхо какого-то звука. Чтобы повысить чувствительность своих органов чувств, он задействовал сенсоры. Стук тяжелых, размеренных шагов, отдававшихся эхом в пустом коридоре. Изабель пока не слышала их.
 Он встал.
 – Я схожу к шахте. Посмотрю, не смогу ли я оттуда послать сообщение Элрику.
 Гален заметил, что она испугалась.
 – Я всего на несколько минут. Отдыхай, я быстро вернусь.
 До того, как она успела ответить, Гален задернул белую занавеску, изъеденную насекомыми, отгораживая ее кровать. Снял шарф, подаренный ею, шарф упал на пол. Шагнул в коридор и закрыл за собой дверь.
 В коридоре не царила, как раньше, кромешная тьма. Свет пробивался из того места, где коридор отделялся от главной галереи, ведущей вниз. Фигура достигла развилки и шагнула в темный коридор. Свет вспыхивал то вверху, то внизу. Гален припомнил видение, внушенное ему Келлом, как он искал себя в сером тумане, искал часть самого себя, от которой он скрывался.
 Это был человек: невысокий мужчина с темными волосами. Гален видел его на ассамблее, среди палаток.  «Его имя – Морден, – говорил Элрик. –  Я уверен в том, что он – слуга Теней. Если ты когда-либо встретишь его, то должен немедленно сообщить мне. Не приближайся к нему». 
 Морден шел на встречу, и Гален поступил так же. Возможно, они с Изабель смогут умереть вместе. Энергия забурлила внутри него, стремясь вырваться наружу.
 Они встретились на глубине двух миль от поверхности, в коридоре со стенами бледно-серого, металлического цвета, освещаемом резким светом потолочных светильников.
 Морден сложил руки на груди.
 – Ее все еще можно спасти.
 Эхо разнесло по коридору звук его ровного голоса.
 Гален ждал нападения, а не предложения. Понял, что не может ответить. Ему предложили все, что он хотел, то, что он желал больше всего, желал настолько сильно, что все остальное становилось по сравнению с этим несущественным. И, возможно, они могли сделать это. Элрик говорил, что их могущество велико. Гален представил себе здоровую Изабель, идущую рядом с ним рука об руку, улыбающуюся своей особенной, знакомой улыбкой.
 Еще одно предложение, такое же, как предложение Тилара.
 Отвергнуть предложение Тилара было легко: он предлагал только знания, а Гален был уверен, что сам способен получить их. Но то, что ему предлагали сейчас… Этого Гален самостоятельно сделать не мог.
 Морден улыбался, изображая любопытство:
 – Разве вы не этого хотите?
 Это сделали с ней Тени. А теперь они предлагали сделать обратное. Энергия Галена закипела от гнева.
 – Вы предлагаете вылечить ее! Вы, после того, как дали Элизару…
 – Элизар сказал, что вы поклянетесь ему в верности. Это нужно нам. Но он был глупцом.
 – И что же вы просите взамен?
 Гален не мог поверить в то, что произнес эти слова. Он вел переговоры с Тенями: с теми, кто убил Бурелл.
 – Просто когда-нибудь в будущем мы можем прийти к вам и попросить вас о равнозначной ответной услуге.
 Что это будет за услуга? Воевать на стороне Теней? Убить другого мага? Низвергнуть Круг? Они могут попросить его уничтожить Вселенную, но даже это не сравнится по важности с тем, что они предлагают ему сейчас.
 И что будет с его клятвой, данной Кругу? Если они умышленно обрекли их с Изабель на неудачу и смерть, он все равно убьет их, одного за другим, даже Элрика. Гнев бурлил в нем, побуждая действовать. Гален собрался, не позволяя своей разрушительной силе вырваться наружу.
 Лицо Мордена посерьезнело, в его глазах бродили тени.
 – Выбирай обдуманно, Гален. Многие отдали бы все за подобную возможность.
 Гален с легкостью отверг предложение Тилара. Это Изабель пришлось страдать из-за необходимости отказаться от надежды спасти Бурелл. Теперь он оказался на ее месте.
 Но Изабель знала, что следует выбрать, и Гален неожиданно для себя осознал, что сейчас сделает то же самое. Она выбрала смерть Бурелл, и он должен выбрать ее смерть. Если он сделает иначе, Изабель никогда не простит его. Помимо того, он точно знал, что сказала бы Изабель, будь она здесь. Если он примет предложение Мордена, это разрушит весь замысел Вселенной.
 Но, возможно, этот замысел включает в себя и его смерть.
 – Я отвергаю предложение.
 Морден слегка нахмурился, Гален напрягся, ожидая нападения. Он не станет защищать себя. Он не станет драться.
 – Хотелось бы знать, – сказал Морден, – сможешь ли ты жить с этим решением.
 Он повернулся и пошел назад по коридору таким же твердым размеренным шагом.
 – Почему ты не убил меня? – выкрикнул вдогонку ему Гален.
 Он больше не мог сдерживать гнев, жаркая волна вырвалась наружу. Как его могли просто оставить здесь?
 Гален создал огненный шар, метнул его в левую стену. Вспыхнув, огненный шар взорвался.
 Морден вздрогнул, но продолжил свой путь.
 – Почему ты не убил меня? – прокричал Гален.
 Создал еще один шар, метнул его в правую стену.
 Морден продолжал идти.
 –  Почему ты не убил меня? 
 Огонь вспыхнул на потолке над головой Мордена.
 Морден остановился, обернулся – темный силуэт на огненном фоне. Хотя он говорил нормальным голосом, его слова прогремели на весь коридор.
 – Потому что ты уже один из нас.
 Сказав это, Морден повернулся и двинулся дальше. Дошел до развилки и пропал из виду.
 Свет в коридоре потух, Гален остался в темноте, источниками света оставались лишь догорающие огненные шары.
 Гален остыл. Он тяжело дышал. Внезапно им овладело ощущение, что, атаковав Мордена, он сделал ужасную ошибку.
 Что Морден имел в виду?
 Огненные шары медленно догорали, Гален повернулся и пошел назад, к Изабель. Дрожащий свет свечи пробивался из-за двери ее комнаты, комнаты, в которой она умирала. Реальность последствий своего решения потрясла Галена. Он зажал рот руками, чтобы заглушить рыдания. Как сможет он жить с этим решением? Как сможет он жить, зная, что мог спасти ее и не спас?
 Он должен вернуться к ней. Должен сделать что-нибудь. Должен спасти ее. Все не должно закончиться так. Гален сжал челюсти, отчаянно успокаивая себя. Он должен идти к ней.
 Заставил себя шагать. Открыл дверь, подошел к кровати, отдернул занавеску.
 Глаза Изабель открылись.
 – Ты смог пробиться?
 Последние два слова были просто вздохами. Ее грудь тяжело поднималась, с усилием втягивая воздух. Гален неохотно задействовал сенсоры. За то недолгое время, пока он отсутствовал, дротик успел достигнуть С4.
 Он сел рядом с ней.
 – Мы не сможем позвать на помощь. Мы застряли на этой жалкой скале и должны ждать, пока наши не появятся здесь.
 Гален задвинул за собой занавеску, отделяя их обоих от остальной части комнаты. Возможно, это не даст запаху горелого металла проникнуть из коридора сюда.
 Он чувствовал неодолимое стремление действовать, сделать что-нибудь.
 – Пойду в ближайший поселок. Вдруг нам повезет и окажется, что они еще ничего не слышали о происшедшем.
 До закрытия шахт здесь было очень много рабочих. Осматривая это место, Гален понял, что некоторые тоннели уходят так далеко, что, пройдя по ним, можно попасть в следующий купол. Возможно, там он сможет получить помощь.
 Конечно, она стала спорить с ним. Она скоро умрет – они оба знали это. А на поход к следующему поселку у него уйдет несколько часов.
 Гален отчаянно старался сохранять контроль, не желая сорваться перед ней. Он отверг ее единственный шанс на спасение. Тем не менее, Гален продолжал спорить, будто еще можно было найти способ спасти ее.
 – Я умираю, – сказала Изабель. – Рана слишком глубока. Мой час настал.
 – Не говори так. Я оказываюсь принять мироздание, если оно решило отнять тебя у меня теперь, когда мы нашли друг друга.
 Изабель снова подняла голову, стараясь смотреть прямо на него.
 – Как невероятно то, что мы все-таки встретились и полюбили друг друга, хотя и провели вместе так мало времени. Да, Гален? Так было предрешено, и мы такая же часть этого замысла, как и моя любовь к тебе.
 И он был частью этого. Никакой это не замысел. Лишь случайность, хаос и отчаяние.
 Голос Изабель зазвучал сильнее:
 – Никто здесь не может изменить того, что уже произошло. Не оставляй меня умирать в одиночестве.
 Зачем он спорил с ней, когда знал, что она говорит правду?
 – Я не уйду, – сказал Гален. – Не уйду.
 Он опустился на колени, обнял рукой ее голову, надеясь, что Изабель успокоится и расслабится.
 – Мне холодно. Возьми мою руку.
 Гален коснулся ее сложенных безвольных ладоней, взял одну из них в свою, обхватил тонкие пальцы Изабель своими.
 Ее шея оставалась напряженной, пытаясь удержать голову хотя бы слегка приподнятой. Брови Изабель поднялись.
 – Слушай меня, Гален. Моя любовь. Ты сделал меня счастливой и гордой, и я ни о чем не жалею. Но мне будет жаль… если этот огонь, который я вижу в твоих глазах сейчас, превратит твою душу в пепел в будущем. Твоя душа слишком прекрасна.
 Изабель задыхалась, она дышала судорожно.
 – Когда-нибудь ты должен научиться прощать Бога за его решения.
 Изабель снова не хватило воздуха. Она закрыла глаза, ее слова зазвучали тише, почти как вздохи.
 – Я уверена, после этого Ему станет легче.
 Изабель дышала сейчас быстро и неглубоко. Дротик достиг С3, отрезав от позвоночника последние грудные нервы, связывающие его с диафрагмой. Галену хотелось, чтобы ее глаза открылись. Изабель открыла глаза. Все ее силы уходили на то, чтобы дышать, чтобы оставаться с ним.
 – И, если есть цель, если есть план, если есть путь, то, когда я уйду, я окликну тебя…. назову твое имя…. пошлю тебе весточку… и ты поймешь, что я была права, – ее глаза снова закрылись. – Как всегда.
 Губы Изабель сжались, она слегка улыбнулась ему. Потом она взглянула на него, и Гален понял, что она не может больше дышать.
 Он видел, что она умирает, свет ее серых глаз тускнел. Изабель едва слышно прошептала:
 – Поцелуй меня на прощание.
 Гален наклонился и поцеловал ее мягкие, дорогие ему губы. Ее последний вздох проник в него, и Гален пытался убедить себя, что это ее душа вошла в него, что она всегда будет с ним. Но потом его оттолкнуло, голова Изабель упала набок, в ее глазах была пустота, лицо расслабилось. Гален понял, что она умерла. Дротик достиг ее мозга.
 Несколько мгновений сердце Изабель еще билось, потом сердцебиение замедлилось, стало неровным, прекратилось. Иллюзия волос исчезла с ее головы. Все, чем она была, все, чем она могла стать, исчезло. Не будет никакой весточки.
 Он зарыдал.
 Гален закрыл глаза, спасаясь от света. Свечи сгорели давным-давно, и он успел привыкнуть к темноте. Он будет сидеть здесь, рядом с ней часы, дни, годы, вечность – все равно. Ему некуда идти. Нечего больше делать.
 И стал свет. И бриз. Гален моргнул. Он сидел на скамье, снаружи. Его левая рука оставалась вытянутой. Но руки Изабель в ней не было.
 Гален осторожно приоткрыл глаза. В воздухе пахло морем и домом. Под его ногами простиралась поросшая травой равнина, вокруг него возвышались замшелые валуны, отмечающие место силы Элрика. Элрик стоял в нескольких футах от него, наблюдая за ним.
 Гален не желал, чтобы его вытаскивали. Не хотел больше смотреть, говорить, делать что-либо. Он хотел умереть. Здесь, рядом с Изабель в этом огромном каменном склепе. Гален положил руки на колени, и принялся ждать.
 – Изабель мертва, – заключил Элрик.
 Гален не ответил.
 Губы Элрика сжались в тонкую прямую линию, он помолчал некоторое время. Наконец, он заговорил.
 – Потеря ее – огромная трагедия. Наступают темные времена. Я сожалею, Гален, обо всем, что тебе пришлось вынести. Я бы поберег тебя. Если бы я мог.
 Гален опустил голову. Он не хотел слушать. Ему сейчас было легче злиться на Элрика, чем узнать правду.
 Элрик подошел на шаг.
 – Карвин на Бренсиле 4. Она прилетела забрать вас с Изабель домой. Но она не смогла найти вас. Я искал тебя с тех пор, как получил твое последнее сообщение – почти три дня тому назад. Ты хорошо спрятался. Настало время выйти. Элизар и Разил улетели.
 Элрик сделал еще один шаг вперед, наклонился к Галену.
 – Пора проститься с Изабель.
 Их глаза встретились.
 – И я должен столько рассказать тебе.
 Гален ждал.
 – И ты должен многое рассказать нам. Мы должны знать, что произошло с Элизаром, Разил и с Тенями. Только ты можешь рассказать нам об этом. Только тогда мы сможем решить, что нам следует предпринять.
 Гален разумом понимал слова Элрика. Они звучали для него отдаленно, не вызывая никаких эмоций. Предательство Элизара и Разил должно быть разоблачено. Роль Теней должна быть раскрыта. Разве не это он поклялся сделать? Тем не менее, он не мог найти в себе сил двигаться. Его взгляд скользнул, остановился на руках, сложенных на коленях. Они были безвольными, как и ее руки.
 – Ты мне нужен.
 Голос был совсем не похож на голос Элрика. Он был мягким, слабым. Гален взглянул на него. Рот Элрика был раскрыт, он выглядел неуверенным, морщины между бровями, обозначавшие разочарование, исчезли. Элрик выглядел ужасно уязвимым. Внезапно у Галена появились силы двигаться. Он должен сделать так, чтобы с лица Элрика исчезло это выражение. Это – самое важное.
 Он встал.
 – Спасибо тебе, – сказал Элрик, и его голос, и круг, состоящий из валунов, исчезли, сменились темнотой.
 Рука Изабель снова была в его руке.
 Гален погладил холодные, окоченевшие пальцы. Это уже не была Изабель. Она умерла. Она покинула его.
 Гален создал внутри пространства, отгороженного занавеской, тускло светящуюся сферу. Лицо Изабель было расслабленным, восковым. Гален поднял шарф, связанный для него Изабель. Шарф бесполезной полосой ткани болтался в его руках. Потом он создал под Изабель платформу и двинулся вперед. Яркий свет сферы освещал ему путь. Изабель следовала за ним, как тень.
 В конце концов, Гален обнаружил, что выбрался из шахты.
 Карвин рванулась к нему.
 – Гален, это здорово… – она увидела Изабель, ее руки, готовые обнять его, опустились. – Ох. Они сказали мне, но я не могла…
 Карвин зарыдала.
 Гален предположил, что ее корабль стоит в космопорту. Он двинулся в направлении порта, Изабель – за ним.

 Глава 16

 Анна вынырнула из гиперпространства в черноту квадранта 37. Ей нравилось ощущение, сопровождавшее выход в обычное пространство: прыжок из крутящегося красного хаоса гиперпространства, прохождение сквозь мерцающую мембрану в необъятное черное спокойствие. Она быстро исследовала окружающее пространство, жаждая схватки.
 Око сообщило ей, что здесь должны быть нарны и этих нарнов нужно уничтожить. Анна так долго ждала этого дня, тренировалась, совершала тайные перелеты, собирала информацию. Она пылко слушала то, что Око говорило ей о дрожи битвы, о возбуждающем хаосе конфликта, об экстазе победы.
 Она обнаружила три тяжелых крейсера и десять истребителей, как обычно, круживших вокруг аванпоста нарнов на орбите голубовато-серой планеты. Раскинув похожие на лепестки антенны, по геосинхронной орбите двигалась станция прослушивания. Неважно. На значительном удалении от планеты во тьме плыл зонд.
 Один из истребителей патруля возник прямо на ее пути. В ее горле набрало силу возбуждение. Тихоходный, неповоротливый кораблик едва успел засечь ее до того, как она нанесла удар. Анна испустила боевой клич, энергия вырвалась из ее уст. Луч пронзил корабль, уничтожив его.
 Ее сестры мерцали рядом с ней на черном фоне космоса. Она завертелась, победно крича, радуясь своему первому убийству. Вместе они обрушились на нарнские корабли, их рты изрыгали разрушение, их тела разрезали бодрящий вакуум, вертясь в головокружительном танце смерти.
 Вскоре зонд и нарнские корабли разлетелись в пыль. Анна с сестрами ликовали, наслаждаясь своей мощью. Око показало Анне, что она должна делать дальше: находящийся внизу аванпост, все его строения в огне, все уничтожены. Анна кликнула сестер и понеслась к планете, к базе, расположенной на сером континенте.
 Она великолепно управляла своим телом. Нейроны передавали сигналы в полной гармонии друг с другом. Процессы очищения и циркуляции были синхронизированы воедино. Сложные, многоуровневые системы выбивали марш, в котором никогда не изменится ни одна нота. Кожа машины была ее кожей, плоть и кровь машины – ее плотью и кровью. Они с машиной были единым целым. Она чувствовала себя неутомимой, неуязвимой.
 База находилась далеко внизу, тем не менее, Анна смогла определить расположение ее зданий, генераторов, обнаружить нарнов, которых там было более десяти тысяч. Вычислила, какие из строений, разбросанных далеко друг от друга, больше всего подходят в качестве целей для нанесения колонии максимальных разрушений. Скорректировала курс и скорость. Никто не должен остаться в живых.
 Слабый энергетический луч поразил ее сзади. Один мелкий истребитель уцелел. Он недостоин ее внимания. Она с сестрами пали на базу подобно теням, разразившись ликующими криками, выпустив огромные разрушительные снаряды. Их крики сливались в ораторию, воспевающую эволюцию через кровопролитие. Снаряды отвесно падали в атмосферу – далеко внизу строения взрывались в волнах аннигиляции.
 Один из лучей истребителя коснулся ее нижней части, на краткий миг вызвав ощущение, подобное щекотке. Боевой клич Анны стих. Ее собственное тело, о котором она почти забыла, лежало в сердце машины, холодное, жаждущее прикосновения. Она захотела повернуться, снова ощутить прикосновение луча.
 Марш, выстукиваемый сердцем машины, сбился, и мысли о машине завладели ею. Она была такой прекрасной, такой элегантной. Идеальная грация, идеальное управление, форма и содержание, слитые в неразрывную цепь, замкнутая вселенная. Все системы машины контролировались ею, она была ее сердцем, она была ее мозгом, она была машиной. Она следила за тем, чтобы нейроны посылали сигналы в полной гармонии друг с другом. Она синхронизировала очищение и циркуляцию в работе машины. Пела вместе с комплексной, многоуровневой системой марш, в котором никогда не изменится ни одна нота. Кожа машины была ее кожей, плоть и кровь машины – ее плотью и кровью. Она и машина были одним целым: могучим носителем хаоса и уничтожения.
 Она развернулась лицом к истребителю, накапливая энергию в своей глотке. Крик – и истребитель разрезало пополам. В ее глотке накопилось столько энергии, что она обратила внимание на станцию прослушивания и разнесла ее на мелкие кусочки. И только после этого она почувствовала удовлетворение.
 Они с сестрами пронеслись вдоль и поперек над базой. Чистая работа – ничто не уцелело. Не уцелело ни единого строения, не осталось ни единого живого нарна. Они танцевали в ночных облаках, и Анна ощутила экстаз победы. Битва была полностью выиграна, но это было лишь начало…
 Теперь начнется война.
 На краю утеса, обращенном в сторону заходящего солнца, горело тело Изабель. Синее пламя магического огня яростно кружилось, ревело диким зверем, поглощая все.
 Гален уже не видел ее, хотя знал, что она там. Она лежала на простом ровном камне, в платье Карвин, рукава которого были ей коротки. Руки сложены вместе, пальцы сплетены. Ее голова была лысой. За время обратного пути на голове Изабель отросло несколько прядок волос, и Гален со всей осторожностью сбрил их, зная, что именно этого она хотела. Она жила, подчиняясь Кодексу, и она умерла во имя его.
 Вокруг стояли маги, похожие на призраков в тумане, пламя время от времени освещало их лица. В реве огня тонули все звуки, но Гален видел, что некоторые, подобно Карвин, дрожали, по их лицам текли слезы. Большинство магов выглядели напуганными.
 Элрик стоял рядом с Галеном, так же, как после смерти его родителей. Хотя они не касались друг друга, Гален чувствовал, что он в случае необходимости всегда может опереться на Элрика как на каменную стену. Если Элрик будет рядом, Гален сможет стоять прямо, сможет идти дальше.
 Не было обнаженных рабов, не было дождя из красных лепестков, сыпавшихся с неба. Да, таково было желание Бурелл, но для Бурелл не будет похорон. Ее тело захватил Элизар.
 Гален пытался забыться, наблюдая за гипнотизирующим танцем пламени, не думать ни о чем, быть ничем. Когда погибли его родители, рядом пылало два таких огня. Гален всегда считал, что должен был быть один огонь, что их надо было сжечь вместе, чтобы их тела, наконец-то, слились, обращаясь в прах.
 Пламя высоко взметнулось, забушевало с новой силой: огонь добрался до биотека Изабель. Огонь по спирали опускался вниз, создавая водоворот пламени вокруг того места, где должно было лежать тело Изабель.
 Он желал шагнуть в это пламя, забраться на камень и лечь рядом с ней. Огонь соединил бы их. Но он знал, что лежащее в огне тело – это уже не Изабель. Нет никакой возможности соединиться с ней. Ее больше не было.
 Гален заметил, что пламя почти погасло, а большинство магов – разошлись. Он наконец-то преуспел в своем желании забыться, хотя бы ненадолго. Тьму рассеивал лишь пробивавшийся сквозь туман свет от светящихся шаров. Рядом с ним был Элрик, который простоял так всю ночь.
 Элрик повернулся к Галену.
 – Теперь нам нужно встретиться с Кругом. Ты должен рассказать о том, что произошло. Тебе нужно приготовиться?
 Гален смутно припомнил, что Элрик задавал ему этот вопрос сегодня после полудня, когда они с Карвин готовили Изабель к похоронам. Однако, тогда единственным его желанием было оставаться с Изабель, не оставляя ее ни на секунду до того момента, когда ему придется положить ее тело на камень. Когда он, наконец, будет отделен от нее, тогда он пойдет с Элриком.
 Постепенно до Галена дошел смысл вопроса Элрика. Он окинул себя взглядом. На нем были те же самые одежды, которые он носил, будучи «мистером Уилкоксом». Они с Изабель смеялись над этим миллион лет назад. Вокруг шеи был повязан ее коричневый шарф, сейчас испачканный серой грязью. Коричневая водолазка так же была перепачкана серым – он измазался о камни. Он был немыт, голова и лицо – небриты. Ему не хотелось предстать перед Кругом в таком виде. Тем не менее, у него не было сил на то, чтобы привести себя в порядок.
 Когда Гален подумал, что они могут счесть такой вид неуважением, тлеющие угольки его гнева снова вспыхнули. Они послали его и Изабель на это задание – так теперь пусть полюбуются на результаты.
 – Пусть видят меня таким, какой я есть, – ответил Гален и направился к палаткам.
 Элрик пошел следом.
 Он прошел мимо нескольких магов: Олвина, Феда, Гауэна. Гален старался не смотреть им в лицо.
 В тени у входа в шатер скрючилась Фа. На ней был обычный оранжевый джемпер, кулаками она подпирала подбородок. Фа заметила его и нерешительно помахала.
 Гален молча прошел мимо.
 Внутри Гален остановился и стоял неподвижно перед входом в комнату Круга, ожидая их вызова. Его разум был таким же пустым и чистым, как окружавшие его белые стены шатра.
 Наконец его позвали, и он ступил в огромный каменный амфитеатр, остановился перед магами, которых он считал лучшими из всех: Херазад, Блейлоком, Келлом, Инг-Ради, Элриком. Однако теперь к его благоговению примешивалась тень сомнения. Элизар выдвинул много обвинений против Круга и Келла. Сердцем Гален чувствовал, что эти обвинения скорей всего лживые, но что-то внутри него упрямо цеплялось за них. Любой техномаг знает, что обман лучше всего действует, если ложь смешать с правдой. Разве Элизар смог бы сочинить всю свою историю, опираясь лишь на обман?
 Келл взглянул на него с высоты, темные глаза мага пристально изучали Галена. Гален вспомнил о мудрости Келла, сквозившей в вызове, брошенном ему магом во время инициации, о великодушии – Келл позволил ему стать магом даже после столь серьезного проступка. За то время, в течение которого Келл возглавлял орден, он превратил орден из сообщества магов, произносивших слова Кодекса, в сообщество тех, кто действительно верил в заповеди Кодекса и жил, следуя им. Гален не мог поверить, что Келл скрывал известную ему информацию о Тенях, когда отправлял его с Изабель на поиски их следов. Гален не мог поверить, что Келл ведет магов по неверному пути.
 Чтобы подняться на ноги, Келлу пришлось воспользоваться резным посохом, сделанным из слоновой кости. Он выглядел утомленным, но его осанка по-прежнему была гордой, как и подобало великому лидеру. Короткая белая накидка поверх мантии добавляла ему солидности.
 – Гален, мы все сожалеем, – сказал Келл, – о том, через что тебе пришлось пройти, выполняя наше задание. Мы не знали, насколько опасной была ситуация, иначе мы бы не отправили тебя.
 Келл помолчал, погладил бородку указательным пальцем. У Галена создалось странное впечатление: ему показалось, что Келл боится.
 Келл продолжил свою речь, и это впечатление исчезло.
 – Расскажи нам о том, что случилось после смерти Бурелл.
 Келл отточенным жестом вытянул два пальца по направлению к Галену, потом сел, сгорбившись, и приготовился внимательно слушать.
 Гален не хотел быть здесь, не хотел вспоминать, не хотел говорить об этом. Тем не менее, он, к своему удивлению, заметил, что подробно рассказывает о случившемся ровным, бесстрастным голосом. Но внутри него тихо бурлила неутомимая энергия, гнев и сожаление росли в нем, пока он рассказывал о событиях, приведших к смерти Изабель. Разве Келл не нес ответственности за действия своих учеников?
 Члены Круга никак не реагировали на рассказ Галена до тех пор, пока он не дошел до обвинений, брошенных в адрес Келла Элизаром.
 – Элизар сказал, что Келл уже больше года знает о возвращении Теней. Элизар сказал, что у Келла были причины для того, чтобы держать в тайне свои сведения.
 Лицо Келла оставалось бесстрастным. Однако остальные маги смотрели сейчас на Келла, а не на Галена.
 Гален заметил, что повысил голос.
 – Элизар сказал мне, что есть причина, по которой Круг послал на это задание не опытных магов, а меня с Изабель. Он сказал, что нас не должны были вмешивать в это дело.
 Элрик повернулся к нему, отрывисто кивнул, подбадривая.
 – Элизар сказал, что мы должны нарушить клятву, данную Кругу, и поклясться в верности ему. Только после этого он обещал продемонстрировать нам доказательства, добытые им в месте силы Келла.
 Блейлок фыркнул.
 – Когда мы отказались, Элизар сказал, что мы не останемся в живых после того, как Изабель открыла способ декодирования сигналов Теней. Нас атаковала троица с Зафрана 8: Тилар, дракх и Браун. Элизар пытался убедить их не делать этого – пока не делать – но они все равно напали.
 Плечи Келла распрямились, он как будто почувствовал облегчение, услышав о действиях Элизара. Гален знал, что это ненадолго.
 – Сначала Элизар и Разил не нападали. Но они усилили стены таверны, чтобы мы не могли сбежать. После того, как я убил дракха и вырубил Тилара, Элизар и Разил вступили в бой. Щит Изабель подвергся столь яростной бомбардировке, что она больше не могла защищать нас обоих. Она выбрала… меня.
 Гален вспомнил, как Элизар поднес сложенные руки ко рту, дернулся, исторгая долгий, смертоносный звук. В нем вспыхнул гнев. Слова полились из него потоком:
 – Дротик Элизара, – он швырнул эти слова в Келла, – именно он убил Изабель.
 Глаза Келла резко округлились, сейчас они пылали ярким огнем. Он вскочил на ноги, наставил посох на Галена.
 – Отвратительная ложь! Элизар невиновен! Он не мог…
 В ответ на угрозу волны энергии забушевали внутри Галена. Но Гален сдерживался, жадно ожидая нападения. Келл сник. Его жесты, слова, выражение лица всегда были превосходно выверены. Сейчас это все исчезло.
 Келл развел руки, апеллируя к Кругу.
 – Это невозможно. Элизар бы… – он хлестнул Галена яростным взглядом, как будто пытаясь выжечь ложь. Гален выдержал его взгляд, желая, чтобы правда вонзилась прямо в душу Келла.
 Очень медленно Келл опустил руки, они бессильно повисли. Пламя в его глазах потухло. А потом его резкое, темное лицо задрожало, как будто не могло больше удерживать прежнюю маску. Гален вспомнил образ, созданный давным-давно Элизаром – видение, в котором валуны, очерчивающие границы места силы Элрика, крошились и падали. Лицо Келла раскрошилось и опало.
 Келл покачал головой.
 – Ты, должно быть, ошибся. Этого не может быть. Элизар никогда бы не смог, не смог… – посох выпал из его рук, откатился прочь.
 Он с громким, мучительным стоном рухнул на колени.
 – Нет! Нет. Как я мог быть таким глупцом?
 Келл поднял глаза на Круг, открыв в отчаянии рот. Платформа в форме огромного каменного кресла осела на землю, растворилась.
 Гален стоял неподвижно, пока остальные опускались на землю вокруг Келла. Внутри кипело бешенство, угрожая сокрушить его. Он должен повернуться к гневу спиной, не должен поддаваться ему, гнев нес слишком много боли. Он не утратит контроль. Он не должен говорить, не должен шевелиться. Он должен сохранять спокойствие. Он не должен ничего чувствовать. Он должен стать ничем.
 Келл скорчился на земле, вцепившись руками в колени. Хотя все члены Круга собрались вокруг него, он выглядел сломленным и одиноким.
 – Ты пытался защитить нас от Теней, – сказал Элрик. – Скажи нам, что пошло не так?
 Келл поднял глаза на Галена, протянул руку.
 – Прости меня, мальчик. Я ошибся. Я ошибся. Я старый глупец.
 Гален не двинулся с места.
 – Расскажи нам всем, – потребовал Блейлок.
 Инг-Ради подала Келлу его посох, Келл оперся на него и поднялся на ноги. Вес его тела, казалось, сейчас был для него непосильным бременем. Он по очереди посмотрел на них всех. Взгляд Келла был полон боли, но оставался по-прежнему выразительным. Он заговорил. Ни один жест не сопровождал его слова. Одной рукой Келл держал посох, другая висела вдоль тела. Хотя его голос сохранил свою звучность, в нем не было больше уверенности и убежденности.
 – Все началось именно так, как рассказал Элизар. Примерно два года тому назад я обнаружил первые признаки возвращения Теней, начал расследование и выяснил намного больше. Я знал, что это значит для нас, и что оно будет означать для всех. Все мы читали древние тексты. Я понял, что в сражении с Тенями у нас нет шансов на победу, если мы не раскроем их секреты, не найдем источники их могущества, не выявим их слабые места.
 Элизар говорил, что ему известно такое, от чего в голове Галена перевернутся вверх дном все представления об устройстве Вселенной. Он не лгал. Их задание было бессмысленным. Изабель и Бурелл погибли, пытаясь узнать то, что уже было известно.
 Гален хотел громко проклясть Келла, сжечь его огнем, горевшим в глазах, сломать его. Но Келл уже был сломлен. Предательство Элизара сокрушило его. И Гален должен сохранять спокойствие, или боль обрушится на него.
 Келл продолжал:
 – Раскрыть их секреты можно было лишь одним способом. Один из нас должен был притвориться союзником Теней. Время поджимало, и действовать надо было без промедления, пока Тени были уверены в том, что об их возвращении никому не известно. Но такой фокус нельзя было проделать, если планировать и совещаться. Я опасался того, что если нашего агента раскроют, то Тени выяснят, кто его послал, и обернутся против нас. Как всегда, лучше было послать того, кто понятия не имел бы о том, что его используют. Если его раскроют, то он скажет, что действовал в одиночку, по собственному желанию. И нас нельзя будет привлечь к ответу.
 Глаза Блейлока сузились:
 – И ты манипулировал Элизаром, своим собственным учеником, так, будто он был чужаком?
 Келл только кивнул.
 – Я завлек Элизара историей о том, как Карвин проникла в место силы Олвина. Я знал, что он не сможет не принять вызова, – глаза Келла прищурились от гордости. – Я позволил ему заполучить доступ к определенным файлам, чтобы он сам узнал о возвращении Теней и… – Келл быстро взглянул на Галена, – …о том, что оно будет означать для техномагов. Он разозлился на меня за то, что я скрывал все это от него, но прямо ничего не сказал. Однако я никогда не сомневался в том, что он действует ради блага всех техномагов, что он придет к тем же самым выводам, что и я, и сделает то, что необходимо: будет собирать информацию для нас. Он всегда мечтал сразиться за правое дело, мечтал о возрождении нашей славы.
 Я оставил ему ниточки, намеки, опираясь на которые, он мог бы связаться с прислужниками Теней. Он так и сделал. Он начал выуживать у них информацию, которую я тайно узнавал, залезая в его файлы. Они немного ему рассказывали, но все время обещали дать больше после того, как Элизар станет магом.
 И здесь Элизар сказал правду, хотя лишь с той стороны, с какой она была ему известна. Гален изучал различные методы манипуляции – прием Келла был одним из классических. Но по отношению к собственному ученику это было нарушением доверия. Гален представить себе не мог, чтобы Элрик так поступил с ним.
 – Я знал, что его союз с Тенями был притворным, по крайней мере, сначала. Мы все слышали, что Гален и… Изабель… рассказали о том, как Элизар предупреждал их об угрозе, что он так страстно желал узнать их заклинания для того, чтобы получить силу противостоять этой угрозе.
 – Или могущества для себя и для Теней, – вставил Блейлок.
 Келл стиснул посох.
 – Когда Блейлок стал расспрашивать Элизара об этой угрозе, я постарался сменить тему разговора. Стоило правде выплыть наружу, Элизар был бы скомпрометирован и оказался бы бесполезным в качестве нашего орудия. Когда Бурелл представила нам собранные ею доказательства, я предложил послать двух неопытных магов в надежде, что им не удастся ничего обнаружить. Как только Круг получил бы ясные доказательства возвращения Теней, маги были бы вынуждены действовать, но в то время мы не были готовы действовать. У нас не было достаточной информации о Тенях. И до сих пор нет. Но, тем не менее, теперь нам придется действовать.
 Значит, и здесь Элизар сказал правду. Келл послал их, надеясь на неудачу. Келл думал, что сможет манипулировать всеми, сможет получать информацию от одного, и придерживать ее от остальных. Он думал, что сможет контролировать все, контролировать Теней, контролировать хаос. Он думал, что сможет создавать вселенную по своему усмотрению. И его высокомерие стоило Бурелл и Изабель жизни.
 – Так же было важно, чтобы неопытные маги провалили задание, – продолжал Келл. – Потому что, если бы другие маги вошли в непосредственный контакт с Тенями, то Тени тоже были бы вынуждены действовать. Тогда Элизару пришлось бы выбирать ту или другую сторону, и он больше не смог бы оставаться нашим информатором.
 – Он выбрал, – сказала Инг-Ради. – Но не ту сторону, которую ты ожидал.
 Келл поднял глаза к потолку, на его лице было написано отчаяние.
 – Даже сейчас я не могу в это поверить.
 Гален не мог сказать, задумывал ли Элизар это с самого начала, или его намерения в какой-то момент изменились. Его вера в товарища, его уверенность в том, что Элизар ему друг, рухнула.
 Но какое это имело значение? Если Элизар и планировал предать Теней и предоставить собранные им знания магам, то в какой-то момент – быть может, когда он читал файлы Келла, или когда сидел за столом в таверне, притворяясь их другом, – он решил воспользоваться знаниями в своих интересах. В правде, рассказанной им, пряталась лишь одна ложь. Элизар лгал, говоря, что все, сделанное им, делалось ради блага всех магов.
 Гален, по крайней мере, верил, что именно благо было целью Келла, хотя его методы были ошибочными. Гален и Изабель оказались между ними: между ложью одного и ложью другого. А тем временем Тени оставались на заднем плане, в безопасности. Они были истинными врагами: они и их слуга – Элизар. Гален сосредоточился на нем. Удобный объект для того, чтобы направить на него свой гнев, не опасаясь разбудить боль. Теперь маги посвятят себя тому, чтобы сражаться с Тенями, остановить развязанную ими войну. И они отыщут Элизара и вычистят его.
 – А как насчет кризалиса Тилара? – спросил Блейлок.
 – Мне ничего не известно об этом, – ответил Келл.
 Голос Блейлока стал резким и уверенным.
 – Твоя хитрость с Элизаром – нарушение солидарности и, более того, это разрушило связь между учителем и учеником. И ты обманул нас, остальных членов Круга, тем самым не просто нарушив Кодекс, но подорвал авторитет Круга.
 – Я был уверен, что действую во благо всех нас, – ответил Келл. – И я был уверен, что лучше всего действовать тайно. Элизар – не единственный маг, союз с которым Тени стараются сохранить в тайне.
 «Келл прав», подумал Гален. Элрик говорил, что Морден со многими разговаривал на ассамблее. Если кто-либо из них тоже стал союзником Теней, то их надо разоблачить и уничтожить.
 – Возможно, это избыток самоуверенности, – продолжал Келл. – Я верил, что мы с Элизаром спасем магов.
 – Действительно, это самоуверенность, – заметил Блейлок, – сомневаться в том, можно ли доверять членам Круга, и довериться собственному ученику, который сдружился с Тенями.
 Элрик шагнул вперед. Гален заметил, что он при этом странно замялся. Голос Элрика, тем не менее, был сильным и грозным:
 – Ты играл, как шахматными фигурками, жизнями тех, кто доверился нам. Чтобы сохранить свой секрет, ты отправил на опасное задание двух юнцов, только что вылезших из кризалиса. Ты послал их в лапы Теней, когда в этом не было ни малейшей необходимости. И, когда мы стояли здесь и голосовали по поводу того, посылать их или нет, ты утаивал информацию, потому что твой план был для тебя важнее, – губы Элрика растянулись в мрачной ухмылке. – Тогда ты должен был рассказать нам все. Ты должен был остановить это.
 Келл склонил голову, сгорбился.
 – Мудрые слова. Тем не менее, я никогда… никогда представить себе не мог…
 Келл выпрямился, взглянул по очереди в глаза каждому из них. Когда его темные глаза встретились с глазами Галена, Гален понял, что все они что-то потеряли. Ушло что-то фундаментальное для магов, то, что никогда не восстановится.
 – Сейчас наступает самое отчаянное время за всю историю магов, а я еще больше усугубил положение. Два мага погибли, а двое других присоединились к Теням. Я стал причиной одной трагедии, а сколько их еще впереди, я не знаю. Я больше не член Круга. Я не достоин того, чтобы быть им.
 Сказав это, Келл широким шагом вышел из амфитеатра.
 Элрик хотел последовать за ним, но Блейлок схватил его за руку.
 – Он прав. Пусть уходит.
 Элрик повернулся к Блейлоку, его глаза сузились, между бровями появились три морщины.
 – Отпусти меня.
 Блейлок отпустил его руку и склонил голову.
 – Прошу прощения.
 Элрик поглядел вслед Келлу, но не пошел за ним.
 Невзирая на все, что натворил Келл, Гален не мог поверить, что тот оставил Круг. Он вел магов почти пятьдесят лет: в течение всей жизни Галена и почти всей жизни Элрика. Оставшись без него, и без Элизара и Разил, они потеряли линию Вирден.
 – Мы должны, – Херазад была потрясена, – мы должны решить, что будем делать дальше.
 – Есть всего одно решение, – сказал Блейлок. – Нам нужно бежать.
 Элрик отвернулся от каменной арки, обозначавшей выход.
 – Мы еще не выслушали все, что собирался сказать нам Гален. Среди нас он наиболее осведомлен. Наверное, стоит выслушать его, прежде чем решать судьбу нашего ордена?
 Собрание возобновило свою работу, но теперь в полукруге кресел зияла дыра, пустота в его центре. Глядя в эту пустоту, Гален мысленно вернулся в тот день, на то место, к тому дротику, к хрупкому телу, судорожно сжавшемуся рядом с ним. Гален старался говорить так же спокойно, как в начале рассказа. Чтобы успокоиться, Гален представил себе, как он вонзает дротик в глотку Элизара.
 Но даже это не смогло защитить его от боли. Он отстранился от своих слов, от своего тела. Он должен сбежать куда-нибудь, в то место глубоко внутри, где он скрывался от самого себя.
 Он рассказал Кругу о том, как вырвался из таверны, о взрыве корабля, о предложении Мордена, о смерти Изабель. Когда он описывал ее смерть, ему показалось, что палатки должны рухнуть, край утеса обвалиться. Но все осталось прежним, за исключением того, что ее больше не было. И предполагалось, что ему придется жить дальше.
 Галена отпустили, и он вышел из лагеря в ночь, отстранено наблюдая за тем, как корабль мага поднимался в небо. Задействовав сенсоры, Гален просканировал три частоты в верхней части ультрафиолетового диапазона. Корабль был отмечен руной Келла. Он стрелой поднимался вверх. Келл покидал их.
 Гален заметил, что остановился в нескольких шагах от лагеря. Все изменилось. Да, палатки не рухнули, утес не обрушился. Но маги никогда не будут такими, как прежде. Они потеряли Изабель и Бурелл. Круг потерял своего лидера. Тени вернулись, и Морден бродил среди магов, вербуя союзников. Гален чувствовал, что, сделай он еще шаг, все рухнет.
 Карвин подошла к нему, тревожно округлив глаза. Без хвоста, мотавшегося туда-сюда на ее затылке, она выглядела странно. Казалось, часть ее исчезла. Когда они встретились на Бренсиле, Гален этого не заметил.
 – Круг закончил разговаривать с тобой? – спросила она.
 – Да.
 Карвин была на несколько дюймов ниже Изабель. Вот почему запястья Изабель так торчали из рукавов ее платья. Карвин сцепила руки. Пальцы Изабель были длиннее и сильнее.
 – Цирцея уверена, что ассамблея не закроется, как положено по расписанию, к утру. Ты слышал что-нибудь об этом?
 – Нет.
 Гален сообразил, что по земному календарю сегодняшняя ночь была новогодней. Последней ночью ассамблеи.
 Она странно взглянула на него, округлив глаза, поджав губы, будто не знала, следует ли ей говорить. Галену пришел в голову вопрос.
 – Ты знаешь, почему тебя отправили за нами на Бренсил? – спросил он.
 – Олвин послал меня на поиски какой-то ерунды, чтобы я привыкла к своему кораблю. Так случилось, что я оказалась на полдня пути ближе к Бренсилу, чем любой из нас в тот день, когда мы получили твое сообщение.
 Карвин замялась.
 – Я рада, что смогла найти тебя.
 Любопытство Галена было удовлетворено. Он больше ничего не сказал. Карвин продолжала стоять перед ним, снова поджав губы. Гален не знал, что еще сказать.
 Наконец, Карвин заговорила:
 – Ты знаешь наш обычай.
 Она говорила медленно, будто осторожно подводя Галена к тому, что собиралась сказать.
 – Когда умирает взрослый техноммаг, выполняется то, что было завещано им. Если он ничего не говорил, то часто используют место силы, или передают ученику, если ушел тот, у кого были ученики….
 Карвин потерла руки. Она опустила руку в карман, вытащила маленький сосуд.
 Он лежал на ее ладони – окончательно сокрушающая все реальность.
 Они с Элриком развеяли прах его родителей над их соединенными местами силы. Гален подбрасывал их пепел в воздух, надеясь, что вместе с пеплом он сможет избавиться от воспоминаний о них, предаст их забвению. Но воспоминания до сих пор тревожили его.
 А сейчас, что ему делать с Изабель? Он будет лелеять воспоминания о ней до тех пор, пока будет в состоянии помнить. Но в этом сосуде с прахом не было воспоминаний о ней.
 Изабель умерла слишком юной, чтобы иметь место силы или учеников. А дом ее был уничтожен.
 Потом он понял, что у Изабель было особенное место, место силы, которое когда-нибудь, останься она в живых, стало бы ее местом. Кладезь Вечности. Он найдет это место для нее: этот источник биотека и знаний, и, когда сделает это, он рассыпет прах Изабель на этой священной земле, где было похоронено столько магов. И он воспользуется знанием, доставшимся ему от Бурелл и Изабель, чтобы попытаться ответить на вопросы, на которые она так мечтала ответить.
 Он взял сосуд у Карвин.
 – Спасибо тебе.
 – Пожалуйста, – ответила Карвин и быстро ушла.
 Он никому не сказал, что является обладателем крупинок знания, собранного ими. Никому, даже Кругу. Он унаследовал эти знания, и, хотя это были всего лишь частички их мыслей, их знаний, сейчас они принадлежали ему.
 Гален открыл сосуд, ногтем коснулся верхнего слоя пепла. Он смутно припомнил, как Изабель говорила, что не хочет, чтобы его душа обратилась в пепел. Тем не менее, пепел был здесь. Гален поднял палец. К коже прилипло несколько гранул. Гален растер их между большим и указательным пальцами, определил их химический состав. Он вспомнил, как провел пальцами по ее виску, собирая изысканные химические компоненты, заключавшие в себе ее сущность. Ни одного из них не было в нескольких высохших крупинках пепла. Кальций из костей, следы фосфора, немножко углеродных остатков, не сгоревших полностью. Все эти частички были перемешаны между собой. Они потеряли порядок, узор, который сохраняли при жизни. Все превратилось в хаос. Ее больше не было.
 Круг лишился своего центра. Мудрость Келла была силой, сдерживающей их крайности. Его свершения вызывали у них уважение, а мудрость озаряла их поступки. Они были планетами, вращавшимися вокруг солнца, удерживавшего их вместе силой притяжения. Теперь это солнце исчезло. Что будет удерживать планеты вместе? Без него им грозила участь разлететься в разные стороны.
 Элрик жалел о том, что не вычислил план Келла несколькими неделями раньше. У него в руках были все части мозаики, но ему не могло прийти в голову, что Келл использовал Элизара, как марионетку. Такой прием по отношению к ученику являлся, как верно заметил Блейлок, кошмарным попранием связи между учителем и учеником. И сама идея отправить одного ученика к Теням и ждать, что он спасет магов, была глупостью. Но, зная Келла, Элрик мог сказать, что ему эта идея казалась здравой. Келл связывал с Элизаром столько надежд. Он оказался слеп и не видел пороков Элизара.
 Со стороны Келла было глупостью посылать Галена с Изабель выполнять бессмысленное, но опасное задание. Результатом стала гибель Бурелл и Изабель. Также в результате этого Тени заполучили двух магов-союзников, которые смогут многое рассказать об ордене техномагов и об их обычаях.
 Как бы сильно поступки Келла ни злили Элрика, будущее без Келла пугало его еще сильнее. Элрик не знал, смогут ли маги сохранить единство без своего лидера. Келл удерживал их вместе. Сейчас, когда им угрожают Тени, без объединяющей силы Круга и без необходимости подчиняться Кодексу, они скатятся в хаос.
 Элрик пытался сосредоточиться на обсуждении, но перед его глазами стояло лицо Галена. Со вчерашнего полудня, когда Гален вернулся с телом Изабель, он выглядел оглушенным, его большие глаза смотрели, не мигая, будто он силился постичь нечто непостижимое.
 Сражаясь с Элизаром и Тенями, Гален проявил себя очень искусным магом, и, самое важное, он сумел сохранить контроль. Он не поддался импульсивному желанию уничтожать, которое, Элрик был практически уверен, у него возникало. Он хорошо справлялся со своим бременем. Все его раны, казалось, зажили, хотя рубашку на спине во множестве мест покрывали мелкие дыры и пятна засохшей крови. Но его разум был далек от исцеления. Гален отступил в какое-то далекое убежище – так же, как после смерти его родителей. Но сейчас расстояние, казалось, грозило превратиться в непреодолимую пропасть. Когда Гален выступал перед Кругом, Элрик видел, с какой силой он старался держаться отстранено. Видеть на лице Галена эту уязвимость было для Элрика почти невыносимо.
 Галену потребовались годы на то, чтобы прийти в себя после смерти родителей, если он вообще пришел в себя. Как долго будет заживать нынешняя рана, Элрик понятия не имел. Гален любил ее, Элрик понял это тогда, когда в последний раз вошел с ним в электронное воплощение.
 А сколько еще ран и смертей принесут им Тени? Элрик боялся, что Гален не выдержит испытаний.
 – Мы должны избрать нового члена Круга, – сказала Инг-Ради. – До того, как мы предпримем еще что-либо. Нас должно быть пятеро. Пять – число равновесия.
 – У нас нет времени, – Херазад сидела на краю своего кресла, ее руки безостановочно двигались. – Может быть, прямо сейчас Элизар ведет Теней в атаку на нас. А он расскажет им все.
 Сейчас она поверила в Теней. И ее обуял ужас.
 – Тени так не поступают.
 Блейлок, казалось, вообще не садился, будто его несгибаемая фигура могла усилием воли удержать Круг вместе. Резкое заявление было признаком того, что терпение Блейлока на исходе.
 – Они не нападают в открытую. И, как рассказал Гален, Тени все еще надеются, что мы станем их союзниками. Смысл послания Теней в том, что мы должны либо присоединиться к ним, либо умереть. Я думаю, что у нас еще есть время до того момента, когда у нас останется только один выбор.
 Элрик встал, надеясь замедлить бешеную скорость дискуссии.
 – Я согласен с тем, что у нас, похоже, еще есть время, пока Тени собираются с силами, хотя сколько его осталось, невозможно точно сказать. Мы должны воспользоваться этим бесценным временем так, чтобы извлечь из него максимальную выгоду. Сейчас мы должны составить план. Если мы займемся выборами, отложив решение этих вопросов на потом, то нанесем себе непоправимый урон.
 Я снова предлагаю активно выступить против Теней: собирать информацию, искать союзников, делиться знанием с другими и готовиться к войне.
 Элрик знал: если будет война с Тенями, то в ней погибнет много магов, и, возможно, наступит конец всего ордена, но иной альтернативы он не видел. Возможно, такова была их судьба.
 Херазад покачала головой:
 – Келл сказал, что мы не готовы действовать. Мы мало знаем о Тенях. Если они, как в случае с Бурелл, могут с такой легкостью пробивать наши иллюзии, сами оставаясь при этом невидимыми, если их могущество настолько превосходит наше, то как же мы сможем сражаться с ними?
 Легко быть отважными и творить благо, когда они были самыми могущественными разумными существами в Галактике – кроме ворлонцев, – столь изумительно скрывающих свою истинную силу и применяющих ее столь редко, что об этом знают только по легендам. Сейчас, когда магам угрожает превосходящая их сила, многие впадут в отчаяние, как Херазад. Все ее представления о благожелательной Вселенной, в которой могущественные маги действовали во благо тех, кому меньше повезло с могуществом, теперь, когда маги в одно мгновение оказались не самыми могущественными, а Вселенная больше не была к ним благожелательна, потеряли смысл.
 Элрик знал, что Блейлок будет голосовать за то, чтобы найти безопасное место и там переждать войну. Он считал, что маги не должны стать воинами. Он верил, что таким образом они пойдут против своей судьбы. Блейлок уже давно отстаивал идею о том, что маги должны изолировать себя от других. Элрик знал, что Блейлок так сильно верил в это, что готов был добровольно навсегда покинуть свое место силы. Пришествие Теней лишь добавило силы его убежденности.
 Это означало, что Элрик должен убедить и Херазад, и Инг-Ради драться с Тенями, что было делом чрезвычайно сложным. Херазад обуял ужас, потому что она была не готова. Она не верила во Вселенную, в которой существуют Тени. Инг-Ради, напротив, была готова. Она знала, с какой угрозой они столкнулись, и хорошо знала, что все они могут погибнуть, сражаясь с ней. Ее можно убедить, если только удастся доказать то, что у них есть шанс. Элрик использовал единственный довод, который, по его мнению, мог их убедить. Он пошел на отчаянный гамбит.
 – Мы можем вступить союз с ворлонцами, – сказал он. – Легенды гласят, что они – давние враги Теней.
 Блейлок помрачнел:
 – Ворлонцам нельзя доверять. На протяжении всей нашей истории они относились к нам не иначе, как с презрением. Нам нужна информация, а не туманные пророчества.
 – Я однажды встретилась с ворлонцем, – сказала Инг-Ради. Впервые за все время, что Элрик ее знал, ее зрачки сузились в гневе. – Знаете ли вы, как они зовут нас? Лицедеями. Сказочниками. Обманщиками.
 Херазад отмахнулась от его предложения.
 – Если мы вступим в союз с ворлонцами, то просто дадим Теням еще один повод к нападению. Они не решатся напасть непосредственно на могущественных ворлонцев. Вместо них Тени нападут на нас, как на более слабых союзников ворлонцев.
 Элрик почувствовал, что Кодекс, все, ради чего он жил, во что верил, рушится.
 Элрик получил сообщение от Олвина. Быстро прочитал и открыл прикрепленные файлы с записями. После их просмотра надежды у Элрика практически не осталось.
 Тени начали действовать. Сорвавшаяся с цепи анархия обрушилась на Галактику.
 – Тогда мы найдем других союзников, – сказал Элрик. – Найдется много достойных представителей различных рас, которые встанут рядом с нами. Люди, минбарцы, нарны. Мы в ответе за них. На мне лежит ответственность – я должен творить благо. Разве благо не является последним и самым важным словом Кодекса?
 Элрик сделал паузу, заставляя Круг задуматься над его последними словами.
 – Олвин только что сообщил мне о том, что нарнский аванпост в квадранте 37 уничтожен. Погибло десять тысяч нарнов. Зонд Олвина успел записать все это, прежде чем был уничтожен.
 Элрик продемонстрировал им изображение, переданное Олвином. То самое, что описывала нарнийка Г'Лил: черный корабль, ожившая легенда. Паукообразный силуэт на фоне серо-голубой планеты, он крутился, как живой, стреляя мощными энергетическими лучами.
 – Какие шансы будут у нарнов и у всех остальных, если мы бросим их на произвол судьбы?
 Члены Круга молчали. У Элрика зародилась надежда, что новое развитие событий подтолкнет их к решению вступить в бой с Тенями. Он надеялся на то, что его представление о техномагах соответствовало реальности. Если маги покинут Галактику сейчас, когда они, как никогда, нужны, то, орден, в том виде, каким его представлял Элрик, прекратит свое существование.
 Во время демонстрации записи Олвина Блейлок отвел взгляд. Сейчас он поднял глаза, его мрачное лицо выглядело потрясенным. Блейлок медленно заговорил:
 – Элрик, я понимаю тебя. Тяжело наблюдать за тем, как галактика скатывается к хаосу и войне, и бездействовать. Меня тоже беспокоит судьба всех разумных существ. Тем не менее, война и хаос наступят независимо оттого, вмешаемся мы или нет. Они приходили раньше, и они придут снова. Мы посвятили себя познанию. Если сейчас мы оставим свою цель ради того, чтобы вступить в войну, кто же тогда откроет тайны Вселенной? Кто разорвет круг войны и смерти?
 Элрик подумал, что у Блейлока были великие мечты, но реальность была такова, что могут погибнуть миллионы, а Блейлок предлагает магам стоять в сторонке и ничего не делать.
 – Я не думаю, – заявил Элрик, – что круг будет когда-либо разорван. Нам остается одно. Мы должны творить благо в пределах своих возможностей. А что до понимания, которое мы когда-нибудь предложим Вселенной, – Элрик выпрямился, решившись, наконец, сказать то, что никто из них сказать не решится, – то сейчас мне кажется, что все пути ведут к нашей гибели.
 Херазад сложила ладони вместе, поднесла руки к губам, будто читая молитву.
 – Я поддерживаю план Блейлока. Создать безопасное убежище, куда мы как можно быстрее должны отправиться.
 – Я согласна с этим, – поддержала Инг-Ради. Она протянула руку к Элрику. – Извини, Элрик. Мы отвечаем за наш орден, за безопасность магов. Я уверена, что у нас нет шансов в борьбе против Теней.
 – Тогда решение принято, – сказал Элрик.
 Они спрячутся, и пусть галактика горит синим пламенем. Его представление о техномагах, если оно когда-то и соответствовало реальности, теперь рухнуло. Элрик чувствовал, что его тянет уйти прочь от них, хотя он знал, что не должен этого делать. Надо сохранить Круг.
 Голос Блейлока снова стал резким и уверенным.
 – Маги разлетятся по домам, чтобы собрать вещи и уничтожить все следы их присутствия.
 Инг-Ради опустила глаза. Без сомнений, она думала о своем месте силы.
 – Нельзя оставить после себя ни кусочка биотека, ни крупицы знаний, чтобы их нельзя было использовать во зло.
 – Мы сможем покинуть ассамблею завтра, – сказал Блейлок, – как обычно, чтобы никто ничего не заподозрил. Нам нужно как можно быстрее собраться в тайном месте, где мы спокойно займемся подготовкой к миграции.
 Элрик чувствовал, что, если бы Келл остался здесь, то решение могло бы быть другим. Но Элрик не смог составить подходящий план, не смог найти аргументы, которые бы их убедили.
 Круг принял план действий, и на этом собрание завершилось.
 Элрик опустил свою платформу к земле, уничтожил ее, чтобы еще раз ощутить под своими ногами мягкую, родную траву. Пока остальные члены Круга, собравшись кучкой, разговаривали, Элрик вышел из амфитеатра. Связался со своим местом силы, просмотрел данные с различных зондов. На противоположной стороне планеты стоял день. Дикие таки скрывались от жары, погрузившись в воды реки Ланг. Криты быстро проносились над опаленными солнцем скалами. На противоположной стороне континента город Дрел, расположенный в пустыне, возвращался к жизни с закатом солнца. Его жители в разноцветных одеждах заполняли узкие улочки и базары.
 На той стороне планеты, где находился Элрик, стояла ночь. Приморский город Тайн затих, шумно было лишь в прилегающем к порту районе, где попойки и драки моряков затягивались далеко за полночь. Вид города Лок производил ощущение спокойствия и ожидания. Джаб мирно спала, устроившись на обширном животе Деса. Некоторые жители сидели на открытом воздухе, ожидая обещанного полуночного светового шоу, знаменующего собой последнюю ночь ассамблеи. Маги уже на час задерживались. Другие жители ждали, разлегшись на траве и смотря в небо. Фермеры Джа и Ни стояли рядом и выпивали.
 Планета вокруг Элрика жила и дышала. Магма циркулировала, извергались вулканы, вода текла, жизнь развивалась. Он представить себе не мог, что покинет Суум, что не будет больше чувствовать под ногами мягкого мшистого ковра, не будет дышать воздухом, наполненным запахом моря. Он представить себе не мог, как сможет покинуть этот город и его жителей. Он глубоко врос своими корнями в эту планету. Сейчас планета была такой же частью его самого, как его сердце.
 Но как сможет он остаться вопреки решению Круга?
 Элрик получил сообщение от созданного им компьютерного демона. К сообщению были прикреплены файлы, полученные в Департаменте новых технологий Космофлота. Информация о Мордене. Элрик помедлил секунду, потом просмотрел их. Сейчас полученная информация не имела большого значения. Он быстро добрался до конца, проверил, не содержится ли в файлах какой-либо информации о мнимой смерти Мордена.
 На тот момент, когда его признали мертвым, Морден временно работал на IPX, «Межпланетные Экспедиции». Во время организованных IPX раскопок корабль экспедиции взорвался, никого не осталось в живых. Такова была официальная версия. Взрывы всюду преследовали Мордена. Может быть, он сам организовал и гибель своих коллег, и гибель своей семьи? В файле не содержалось подробной информации о раскопках, лишь место их проведения: Альфа Омега 3. Планета у Предела исследованного космоса, один из тысяч пограничных миров, легендарный родной мир Теней.
 Элрик продолжит свое расследование позднее. Сейчас его беспокоили не грехи Мордена. Его беспокоила одна из жертв Мордена.
 Выйдя из лагеря, Элрик увидел Галена, неподвижно стоящего в ночи в нескольких шагах от него. Вокруг Галена кипела деятельность. Элрик инстинктивно понял, что Гален стоит здесь с тех пор, как Круг отпустил его.
 Элрик встал перед ним. Лицо Галена ничего не выражало, глаза смотрели куда-то вдаль. Элрик не знал, как Гален отреагирует на решение Круга. Без сомнений, оно Галена не обрадует. Но примет ли Гален решение Круга отрешенно, или продемонстрирует вспышку гнева, как при разговоре с Келлом, Элрик не знал. Элрику не хотелось добавлять к ноше Галена разочарование.
 – Круг принял решение, – сообщил Элрик. – Мы построим тайное убежище и удалимся туда. Мы оставляем освоенный космос. Мы улетаем.
 Гален резко изменил направление взгляда. Он внимательно посмотрел на Элрика. Гален находился в своем собственном скрытом месте, но новость заставила его выйти оттуда.
 – А Тени? А Элизар? Мы же должны драться с ними! Мы должны уничтожить их!
 – Круг решил, что опасность для нас слишком велика. Мы должны позаботиться о себе.
 – Они решили дать Элизару возможность уйти от расплаты? – Гален тяжело дышал, его небритые щеки пылали. – А Война Теней? Дракх сказал, что их провокации начнутся в ближайшие недели.
 Элрик предпочел бы сам тысячу раз пережить то, что пришлось испытать Галену, чем один раз видеть его страдания.
 – Их провокации уже начались, – ответил он. – Поэтому Круг счел, что мы должны улететь как можно быстрее.
 Лицо Галена напряглось, Элрик подыскивал слова, которые смогут заставить его принять решение Круга.
 – Тени знают о нас все. Мы о них не знаем почти ничего. Такая ситуация грозит катастрофой.
 С губ Галена сорвались слова:
 – Тогда мы должны узнать о них больше.
 Элрик заметил, что повторяет аргументы Круга.
 – Они предложили нам выбор. Присоединиться к ним или умереть.
 – Они пытаются запугать нас. Но мы можем драться с ними.
 – Могущество Теней велико. Нас мало, и они легко смогут нас уничтожить. Также они могут перетянуть на свою сторону многих из нас обещаниями, угрозами, или силой.
 – Как мы можем сбежать и оставить всех на произвол судьбы? Разве подобное есть в Кодексе?
 – Члены Круга боятся, Гален. За всю их жизнь ни один маг не был убит. Всего несколько дней тому назад все изменилось. Сейчас у нас двое погибших. Это произошло слишком быстро. И еще двое присоединились к Теням. Мы привыкли быть самыми могущественными из всех разумных существ. Мы использовали свое могущество, чтобы контролировать события, манипулировать ими. Но Тени вернулись, и теперь они манипулируют нами.
 Гнев Галена, казалось, стих. Его лицо ничего не выражало.
 – Ты голосовал за бегство?
 – Нет.
 Гален заговорил громче, с отчаянной надеждой в голосе:
 – Может ли тогда кто-нибудь из нас остаться? Я останусь с тобой. И найдутся еще маги, желающие сражаться. Мы сможем…
 – Нет. Разъединение пойдет на лишь пользу Теням. Мы должны оставаться едиными – это превыше всего. Солидарность, – Элрик ответил, произнеся одно из слов Кодекса. За ним стояли годы истории, годы были отданы ему, и Элрик понял, что нашел правильные слова для Галена… и для себя. – Наше единственное спасение – в подчинении Кругу и Кодексу. Только благодаря им мы остаемся орденом. Уход Келла уже ослабил Круг. В нем, впервые за нашу историю, больше не представлена линия наследников Вирден. Мы должны всеми силами поддерживать Круг, иначе он распадется. Тогда магов поглотит хаос. А значит, Тени победят.
 Элрик отдал Кругу Галена, когда он им понадобился для выполнения задания, теперь Элрик отдаст им место силы… Так и должно быть. Гален тоже должен это понять.
 – Я знаю, что ты веришь в Круг и в Кодекс, – сказал Элрик. – Ты будешь жить согласно их обычаям, и подчиняться их правилам. Я знаю, это нелегко. Сейчас мы оба должны довериться мудрости Круга.
 Гален подошел ближе, понизил голос. Элрик боролся с желанием отвести взгляд, чтобы не смотреть в горящие глаза Галена.
 – Когда Элизар напал на нас, я чуть было не применил заклинание уничтожения. Не знаю, что бы я тогда натворил. Не знаю, убил бы я его, или же погубил бы всех нас.
 Губы Галена странно искривились, похоже, ему хотелось, чтобы его заклинание убило их всех.
 Потом Гален опустил глаза, его губы напряглись знакомым Элрику образом. Гален принялся за упражнение на сосредоточение, изо всех сил стараясь вернуть себе отрешенность и спокойствие.
 – Ты правильно поступил, не воспользовавшись им. Опасность слишком велика. И, может быть, именно на это надеялся Элизар, провоцируя тебя наложить это заклинание. Возможно, он был уверен, что сможет каким-то образом выжить и раскрыть секрет твоего заклинания.
 Элрик заколебался, не зная продолжать ли ему или нет, но понял, что подчинение Галена Кругу было ключом, позволяющим понять его действия сейчас и тогда.
 – В самый страшный час ты следовал заповедям Кодекса и приказам Круга. Не подведи их сейчас.
 Когда Гален поднял глаза, его лицо было спокойным, сдержанным. Но голос выдал, как важно было для Галена услышать ответ на свой вопрос.
 – Значит, Элизар не поплатится за содеянное?
 Элрик пришел в бешенство, видя как глубоки раны Галена. Он процедил сквозь зубы:
 – Обещаю тебе, Гален. Если Элизар переживет эту войну, то мы найдем его и убьем.
 Рядом с ними остановился Блейлок, и Элрик постарался скрыть свой гнев, молча кивнув в знак приветствия. Незачем так беспардонно встревать в разговор. Галену это не нужно. Блейлок, определенно, хочет убедиться в их преданности.
 – Ты вел себя достойно, Гален, – сказал Блейлок. – Элрик сделал тебя искусным магом. Информация, добытая тобой, может оказаться спасением для всех нас. Надеюсь, теперь ты отдохнешь. Мы зависим от тебя. Чтобы безопасно добраться до тайного убежища, нам понадобится твоя помощь.
 Голос Галена прозвучал спокойно. Как и выражение его лица, голос Галена был ровным, контролируемым:
 – Я помогу вам, – сказал Гален. – Хотелось бы знать, кто поможет всем остальным.




 ЯНВАРЬ 2259 ГОДА



 Глава 17

 В своих аппартаментах на Вавилоне 5 Кош наблюдал и ждал. По земному календарю это была новогодняя ночь – завершение одного года и начало следующего. Люди праздновали наступление Нового Года, а в это время одно за другим происходили события, являющиеся прелюдией к войне.
 Ворлонские зонды песней выражали свои ощущения. Кош слушал и плыл в потоках истории. Следуя за их мелодией, Кош путешествовал от планеты к планете, наблюдал, собирал информацию. У Предела адепты хаоса собирались в своей древней обители, их силы быстро росли. Сейчас они распространили свое влияние на окружающие системы. Черная буря собиралась с силами, жаждая поглотить все.
 На Приме Центавра центавриане праздновали уничтожение нарнской базы в квадранте 37, не понимая, кто именно расправился с их врагом. После этого разгрома они с новой силой запели старую песню о завоеваниях и славе. Они говорили о возвращении утраченных нарнийских территорий, о том, чтобы поставить на место своих давних врагов. Мечты о буре поражали их как чума.
 В метрополии нарнов ужас, испытанный после известия о гибели десяти тысяч соотечественников, сменился яростью. Нарны достаточно настрадались за свою историю и не желали страдать больше. Они были полны решимости отомстить.
 На Земле был объявлен траур по убитому президенту. Его смерть выдавалась за несчастный случай, к власти пришел новый президент, присягнувший Тьме.
 Даже здесь, на Вавилоне 5, свободно бродил некто по имени Морден, вербуя союзников и распространяя хаос, подобно заразе.
 Тем не менее, силы порядка тоже крепли. В данный момент Синклер получал приказ оставить командование Вавилоном 5 и принять пост посла Земли на Минбаре. На Минбаре легче контролировать события, там его развитие продолжится, и он станет главой рейнджеров, оплота Света, сил, созданных для борьбы с Тьмой.
 Деленн находилась в процессе трансформации. С исполнением пророчества откроется связь между людьми и минбарцами, порядок, лежащий в основе мироздания. Это открытие побудит людей вступить в союз с минбарцами, а так же с ворлонцами. И ключом к новому союзу станет новый командир Вавилона 5 капитан Шеридан.
 Перемещаясь от одной песни к другой, Кош добрался до зондов, наблюдающих за теми, кто балансировал между хаосом и порядком. Их могущество могло бы стать тем рычагом, который повернул бы ход войны. Картинки, передаваемые этими зондами, были менее четкими, чем поступающие из других мест, потому что зонды пришлось расположить на большей, чем обычно, дистанции, чтобы избежать их обнаружения. Но лицедеи весьма интенсивно обменивались сообщениями, а Кош после более чем тысячи лет наблюдения за ними научился перехватывать их сообщения. От зондов Кош получил ясную информацию о передвижениях лицедеев и их кораблей.
 Кош пробежался по потокам данных, воссоздавая для себя образ-песню ассамблеи лицедеев. Зараза по имени Морден бродила среди них. Потом была энергетическая вспышка, по мощи сравнимая только с энергией, имевшейся в распоряжении ворлонцев. Кто-то из лицедеев теперь овладел великой силой.
 Два корабля улетели. Совсем недавно один из этих кораблей прибыл в систему у Предела, затронутую тьмой. Корабль был помечен символом ученика почитаемого лицедеями предводителя – Келла.
 Сегодня ночью, чуть ранее, на ассамблее зажегся погребальный огонь, отмечающий смерть юного создания, слишком молодого, чтобы умереть. После похорон ассамблея затихла, веселье сменилось унынием. Их предводитель улетел искать своего потерянного ученика. Оставшиеся четверо лидеров лицедеев встретились без него и решили, что они будут делать. Они собрали всех и сообщили мрачную новость. Они не примут ничью сторону в грядущей войне. Они покидают освоенный космос.
 Кош выскользнул из песни и снова оказался в одиночестве в своей скромной резиденции. В среде ворлонцев преобладало глубокое недоверие к лицедеям, поэтому некоторые будут сомневаться в правдивости объявленного решения, будучи уверены в том, что это – всего лишь трюк, обман. Некоторые даже станут поддерживать идею уничтожить всех лицедеев, пока те не присоединились к древнему врагу. Чтобы успокоить сомневающихся, Кош будет продолжать наблюдать за лицедеями, пока те не отправятся в полет к своему тайному убежищу.
 Но большинство его соплеменников почувствуют облегчение, узнав о решении лицедеев. Пусть улетают. Пусть их забудут.
 Что же до Коша, их уход опечалит его.
 То был конец ассамблеи и конец 2258 земного года. Однако Гален чувствовал, что настал конец чего-то большего.
 Последняя ночь ассамблеи обычно сопровождалась празднованием, демонстрацией огромных возможностей магов, яростными драками и поспешным примирением. Тем не менее, сегодняшняя ночь прошла тихо, маги стояли молча, их творения в ясных ночных небесах были печальными, мрачными. Элрик координировал выступление магов, прислушиваясь к мнению Галена. Для Изабель в небе был соткан яркий ковер. Для Бурелл – пылающие золотым светом искры и дождь из красных цветочных лепестков. Несколько падающих звезд выглядели, как слезинки.
 Часом раньше Круг собрал всех магов, рассказал о возвращении Теней, об отставке Келла, о предательстве Элизара и Разил. Они объяснили необходимость отступления в тайное убежище и объявили магам план, в соответствии с которым те должны будут уничтожить свои дома и места силы и собраться в безопасном месте, где они будут готовиться к отлету.
 Гален чувствовал неуверенность и страх магов. Смерть Бурелл и Изабель ужаснула их. Они согласились с планом. Они будут подчиняться Кругу даже в отсутствие Келла.
 Как и Гален. Он не боялся ни смерти, ни Теней. Но у него были обязательства перед магами. Он поклялся в верности Кругу. Он произнес слова Кодекса. Невзирая на обман Келла и на все, к чему это привело, Гален чувствовал себя связанным своей клятвой. Элрик говорил верно. Даже когда вопрос стоял о жизни Изабель, Гален не нарушил Кодекс. Как же он сможет нарушить его теперь?
 Но ты собирался умереть вместе с Изабель, упрямо твердил он себе. Ему это не удалось, и это было последним звеном в длинной цепи неудач: неудач в искусстве техномагии, провалившихся планов, проблем с характером. Изабель говорила, что он должен изменить себя. Она говорила, что он сделает первый шаг к этому, открыв себя другому. Но и в этом Гален не преуспел. Он так и не сказал Изабель, что любит ее.
 Гален вспомнил утро в доме Ко'Дана, как они смеялись, когда ели брин. Он не понимал, как счастлив тогда был. Сейчас Гален оставил все это позади, как Ко'Дан, некогда переселившийся на Зафран 8, чтобы сбежать от воспоминаний об умершей жене.  «Тем не менее, воспоминания о ней для меня – сейчас самая большая радость.» 
 В воспоминаниях об Изабель Гален находил только боль, но он все равно будет лелеять каждое из них.
 Гален вспомнил ее улыбку в то утро и задумался, что же случилось с брином, и находится ли до сих пор на борту «Кхаткхаты» контейнер со встроенным передатчиком. Если он там, то Гален сможет связаться с зондами, которые они с Изабель имплантировали на нарнскую команду, даже если нарны находились в системе Тенотк у Предела.
 Гален закрыл глаза, отгораживаясь от горящего огнями небесного гобелена, визуализировал уравнение связи с передатчиком, чтобы получить доступ к изображениям, записанным зондами. Передатчик ответил, и Гален потребовал показать ему изображение, передаваемое зондами в данный момент. Команда корабля состояла из десяти нарнов, и перед мысленным взором Галена возникло десять картинок.
 Зонды передавали картинки под разными углами, в зависимости от того, где они были закреплены: на лбах, на руках. Нарны двигались, и изображения сменяли друг друга. Несколько секунд Гален привыкал к зрелищу. Нарны в кожаной форме, похоже, работали в трюме, выгружая анабиозные контейнеры, о которых рассказывала Г'Лил. Видимо, корабль прибыл на Тенотк.
 Гален запросил координаты передатчика и обнаружил, что «Кхаткхата» находилась в секторе Омега, у границы исследованного космоса. Система была известна под названием Тау Омега. Она не являлась родиной Теней, но, должно быть, находилась неподалеку от нее.
 Работали все, даже Г'Лил с капитаном. Все ворчали вслух, Гален перевел и выяснил, что нарны были недовольны тем, что им самим пришлось заниматься выгрузкой.
 –  Не наша это работа, – заявил один.
 –  Мы вообще не должны были соглашаться везти этих чертовых мыслестранников, – сказал другой. Он пнул контейнер. –  Она, может быть, знает, кто я. Она придет за мной, когда проснется. Разве не это с ней собираются сделать? Они хотят разбудить ее? 
 –  За те деньги, что нам заплатили, – ответил Ко'Вин, –  вы, должно быть, продали бы родную мать. Теперь прекратите ныть! 
 Один из контейнеров упал на палубу.
 –  Он шевельнулся, – сказал первый нарн. –  Могу поклясться. 
 –  Не будь идиотом, – ответил Ко'Вин. –  Покончим с этим и закатимся куда-нибудь. 
 Первый нарн затащил контейнер на колесную тележку, толкнул ее к шлюзу. Тень упала на него, нарн подпрыгнул.
 – Где ваш капитан?
 Гален вздрогнул.
 Нарн указал через плечо.
 – Мне мало помогут твои указания, если ты не уберешься с дороги.
 Голос Элизара.
 Нарн попятился. Элизар широким шагом вошел в трюм, опираясь на платиновый посох. За ним следовал Тилар. Рядом с Элизаром он казался старательным помощником.
 – Вы капитан? – спросил Элизар.
 – Да, сэр, – ответил Ко'Вин.
 – Вы положили этот груз не на ту тележку. Вы должны переправить их в мой подъемник, который слева, – отточенным жестом двух пальцев Элизар указал в направлении шлюза.
 – Но, сэр, – Ко'Вин указал на Тилара, – этот сказал нам, что на ваш подъемник нужно положить лишь один контейнер.
 – Он ошибся, – Элизар повернулся к Тилару.
 – Да, – подтвердил Тилар, – я ошибся.
 Элизар снова повернулся к капитану.
 – Один из этих забракованных, – взмахом руки он указал на контейнер, – будет моим слугой. Моим секретным оружием. Но чтобы найти нужного, мне придется проверить их всех. Мне повезет, если среди привезенных сегодня я найду того, чьи качества мне подходят. Вы не можете привезти больше?
 – Это все, что нам дали, – ответил Ко'Вин.
 Элизар просканировал трюм.
 – Хорошо. Быстро вытаскивайте их.
 – Да, сэр.
 Элизар, широко шагая, покинул трюм, Тилар последовал за ним.
 –  Вытаскивайте их, – заорал Ко'Вин, –  если не хотите, чтобы вас превратили в спу! Это же техномаг! Один из тех, кто не предсказывает судьбы, а разрушает их! 
 Гален разорвал связь с зондом, но его глаза оставались плотно зажмуренными.
 Он не был готов к тому, чтобы еще раз увидеть Элизара. Неугомонная энергия бурлила внутри него, и Гален понял, что дрожит. Жизнь Элизара продолжалась, как будто ничего не случилось. Он был на другом конце галактики, но впечатление было такое, будто Элизар находится в соседней комнате. Гален мечтал войти в соседнюю комнату и сокрушить Элизара в его собственной вселенной.
 Как может Гален улететь, зная, что Элизар все еще жив и творит свое черное дело?
 Гален открыл глаза, взглянул в ночное небо. Изабель сказала, что пошлет ему знак. Глупое обещание. Гален решил, что с его стороны было глупостью даже подумать об этом. Во Вселенной не было ни плана, ни смысла, ни правосудия. Вселенной было наплевать на то, что Элизар жив, а Изабель мертва. Победят ли Тени, погибнут ли маги. Вся Вселенная была хаосом.
 Внутри него накопилась энергия, ждущая его команды. Галену захотелось наложить заклинание уничтожения на всю Вселенную. Убить ее, эту проклятую, равнодушную Вселенную. Убить самого себя. Убить Изабель, пожертвовавшую собой ради него. Как она посмела?
 Гален подумал, что Морден был прав. Он был таким же, как Тени. Он желал лишь одного – уничтожения.
 Что-то коснулось его, Гален отпрыгнул.
 Фа. Ее рука схватила его, на ее самом маленьком пальце блеснуло кольцо его отца.
 Энергия внутри Галена была готова вырваться наружу, ей оставалось только указать цель.
 – Уходи, – прошептал Гален.
 Фа попятилась, со страхом глядя на него.
 Его отец и мать погибли бессмысленно. Безо всякой причины или цели. Люди видели цель потому, что им хотелось увидеть ее, точно так же, как люди верят в то, что он может предсказывать судьбу, потому что хотят верить в то, что он это может.
 Если бы он только мог предвидеть будущее!
 Он знал различные приемы, знал, что надо сказать или сделать, чтобы убедить кого-нибудь в том, что он может предсказывать будущее, или изменять настоящее. Но это были всего лишь уловки, а не истинное волшебство. Люди хотят верить в волшебство, и они его видят.
 Даже магам нравилось разыгрывать друг друга, маскировать свои действия росчерками и театральными нарядами, делать все, чтобы результаты действия технологии выглядели как настоящая магия. Превратить простую голограмму в видение, звуковую волну в заклинание защиты.
 Гален подумал, что маги были простыми смертными, желавшими выглядеть богами.
 Он хотел этого так же сильно, как и остальные. Он хотел управлять событиями, внушать преклонение и удивление, творить то, что казалось чудом. Но что-то внутри него изменилось. То, что когда-то восхищало его, теперь казалось бессмысленным и тщетным. Не было никакой магии. Маги не управляли событиями. Они не боги. Они не вечны.
 Сейчас он видел, что именно скрывается за иллюзями и отвлекающими маневрами, за манипуляциями и тайным сбором информации, за фокусами-покусами и мумбо-юмбо. Его не сбивали с толку посохи, капюшоны, руны и каменные круги. В основе всего этого лежит одна простая сила. Сила биотека. Сила уничтожения.
 Он выстроил свои мысли и заклинания ровными, правильными колоннами, и там, в основании колонн, он нашел заклинание уничтожения – фундамент, на котором строились все остальные заклинания, силу, которая позволяла им притворяться богами. Элизар знал о важности силы. С ее помощью маг может летать по воздуху. Может устроить дождь из цветочных лепестков. Или убивать. Каждый делает выбор сам.
 Сейчас, когда огонь полыхал в небесах, Гален понял, кто он такой. Келл подсказал ему лишь часть ответа. Келл заставил его понять, что он – техномаг, владеющий секретом уничтожения, который он никогда не должен использовать. Тем не менее, за этим скрывалось нечто большее. Сейчас Гален нашел недостающую часть ответа, узнал правду о том, кем он был: он был магом, владеющим силой уничтожения, который, вместо того, чтобы воспользоваться ею, позволил Изабель умереть.


 Конец