Аннотация: Илья Муромец — в поединке с порождением коварных ацтеков Железным Воином Термидадором?! Да запросто! Гнусная мумия, заточенная в пирамиде, дабы губить своими эманациями героев, лезущих на поиски таинственной Книги? Сколько угодно!
 А вот как насчет загадочного вождя по имени Елена Прекрасная?! Как насчет «друидов-настармадусов», волшебных бумерангов и прочих веселых разностей?.. Интересно?
 Тогда читайте роман «Железный воин: Новые приключения Ильи Муромца».


---------------------------------------------


 Павел АНОРИН 
 ЖЕЛЕЗНЫЙ ВОИН:
 Новые приключения Ильи Муромца


 Мы рождены, чтоб сказку портить былью.

    В. Гараев


 Кто с мечом к нам придет, тот в орало и получит.

    А. Фоменков


 И шла война. Ковалось в кузницах оружие, горели погребальные костры, женщины оплакивали своих мужчин. И старый Нуйом мучился изжогой. А воины племени считали Нуйома воплощением своего божества. Воины надели на него гирлянды из цветов и всю ночь прыгали вокруг него, горланя военные марши. Только к утру угомонились, и старый ослик Нуйом смог пожевать сочной травы и растянуться на мягкой подстилке…

    Кокмунд. Летопись Латыньской земли. Книга вторая. Куплет пятый



 КОГДА УМИРАЮТ ЖРЕЦЫ


 На другом конце света, в далекой стране, где латынь никто не знает, но почему-то называют ту страну Латыньской землей, разразилась кровопролитная война между двумя самыми большими племенами — племенем Пернатого Змея и племенем Мохнатого Осла.
 Три года шла война, народу побили — не считано. И все чаще войска племени Пернатого Змея терпели поражение от отрядов племени Мохнатого Осла. Уже более половины своих владений потеряли «пернатые змеи», пришлось в горы отступать на верную погибель от холода и голода. А надо сказать, что у племени Мохнатого Осла был очень хитрый, коварный и смелый вождь, прирожденный полководец, звали его — Пахан Анеле.
 Видя, что у племени Пернатого Змея превосходство в людях, Анеле три года мотал им душу, засады устраивал, на небольшие крепости и караваны нападал. В общем, потрепал этого Змея, как хотел, и рога, то есть крылья, пообломал. К тому же союзников среди других племен нашел. Собрал все отряды в большую и сильную армию и давай враждебное племя в горы загонять. Восхитились враги полководческим талантом и организаторскими способностями Пахана Анеле и, в знак восторга, решили его убить.
 Ибо поняли: пока будет жив Анеле, не видать им победы, как не знать латыньского языка, не встретить настоящего пернатого змея, не посмотреть продолжение «Титаника» и не понять смысл легенды «Мать и матрица».
 Обратились вожди племени за помощью к своим жрецам и колдунам. Те, в свою очередь, призвали в священную пещеру лучших кузнецов. Семь дней, семь ночей все вместе — жрецы, колдуны, кузнецы и главный мастер племени по прозвищу Помощник Кому Делать Нечего — трудились без сна и отдыха.
 А на восьмой день перед изумленными взорами воинов племени предстал продукт титанических усилий — железный воин Термидадор. Это имя было взято из древнего сказания, такого древнего, что никто уже и не помнил, о чем там шла речь. Только помнили, что это было что-то жутко страшное и несокрушимое. Ростом выше на голову самого высокого человека, здоровенный, распираемый железными мускулами из заговоренной колдунами, немыслимо крепкой стали — нержавейки. Облаченный в черную непромокаемую несгораемую одежду, Термидадор молча стоял у входа в пещеру. Его питала энергия солнца, и для лучшего улавливания лучей на глаза железного человека были надеты очки из темного вулканического стекла.
 В голову Термидадора жрецы и колдуны концентрированной силой мысли вложили приказ: убить Пахана Анеле и разгромить его армию.
 Вооруженный огромной железной дубиной, Термидадор двинулся в сторону наступающих отрядов племени Мохнатого Осла.
 Очень скоро он вышел к большому лагерю враждебного племени. Подошел к первому попавшемуся на пути воину и спросил: «Ты не Анеле?» И, получив отрицательно-насмешливый ответ, размазал воина по песку.
 Что тут началось! Воины племени Мохнатого Осла едва не захлебнулись от такой наглости и стали швырять в Термидадора камнями, дротиками, топорами.
 Но только зря старались: от железного воина все отскакивало, как травинка от каменной крепости. Не обращая внимания на град метательных снарядов, Термидадор пошел молотить все вокруг себя, иногда спрашивая: «Ты не Анеле?»
 Один боец хотел спастись и на всякий случай крикнул: «Да, я вождь Анеле!»
 — Врешь, — ответил Термидадор и, выражая трусу и обманщику свое презрение, убил его не дубиной, а пнул беднягу так, что тот в горный хребет врезался и только рисунок на скале от него остался.
 И поняли воины племени Мохнатого Осла, что в очень плохом положении они оказались, прямо безвыходном.
 А поняв это, бросились бежать, оставив на поле боя сотен пять своих товарищей, измельченных дубиной ужасного непобедимого воина. А Термидадор за ними — бежит и долбит, бежит и долбит.
 Многие воины со скал срывались и в пропасть падали. А еще многих убили или взяли в плен ринувшиеся в погоню воины племени Пернатого Змея.
 И вдруг увидел Термидадор высокого воина в ярких перьях и догадался, что это и есть тот самый Анеле. Бросился за ним. Анеле — от него. Бегут, не разбирая дороги, все выше в гору. И почти уже догнал железный воин свою добычу, даже занес дубину для сокрушительного удара, как внезапно сорвался под тяжестью железного человека каменный выступ. И полетел Термидадор вниз, в пропасть. Летел железный воин долго. Вниз головой. И со страшной скоростью врезался в большой речной валун, который от удара раскололся пополам, а железная дубина плюхнулась где-то дальше, в бурные воды реки.
 Все, кто это видел, подумали — точно, убился, вернее — сломался.
 Но вскоре Термидадор поднялся и направился вверх по тропе.
 Видя, что железный воин от такого ужасного падения не пострадал и вскоре вновь будет здесь, вождь Анеле стал торопливо предлагать своим противникам мир на любых условиях. Верховный вождь племени Пернатого Змея Ткеоцаль Сомбреро Альмаго Текила так же очень быстро согласился на мир с условием освобождения захваченных земель, пленников и выплаты большого оброка.
 Многие, наверное, удивились, что Текила быстро пошел на мировую. Но у вождя племени Пернатого Змея была на то причина. Только он, обладающий невероятно острым зрением, заметил, как тупо и обескураженно плетется Термидадор в их сторону, словно больше не понимая, что он такое и какая у него боевая задача.
 Смутное подозрение зародилось в душе Текилы, какая-то необъяснимая тревога охватила его сердце. Нет, не напрасно жрецы учили своего вождя предчувствовать беду. Что-то здесь не так!
 И, пока не поздно, согласился на мир, приказав Анеле побыстрее убираться отсюда и уводить своих людей.
 Только остатки войска племени Мохнатого Осла исчезли за ближайшей скалой, к Текиле и его воинам подошел Термидадор. Чувство тревоги в душе Текилы росло.
 Термидадор, глядя жуткими стальными глазами (очки разлетелись вдребезги при ударе), сказал:
 — Я должен убить человека по имени Елена. Где этот человек?
 Все застыли. Термидадор повторил вопрос и железной хваткой взял за горло одного из воинов.
 Раздались крики ужаса и удивления. Никто не мог понять, что происходит. И только мудрый вождь Текила догадался: «Елена/ Да это же имя вождя Анеле, только произнесенное наоборот! Значит, от удара о камень имя врага в голове железного воина перевернулось».
 К тому же, железный воин должен был подчиняться вождю и главному жрецу, но, похоже, после аварии Термидадор зажил своей жизнью. В голове вождя моментально созрел хитроумный план.
 — Постой! — закричал Текила. — Отпусти его! Видишь пещеру в той скале? Там тебе скажут, где найти человека по имени Елена. Поднимайся туда, иди по этой тропе, и она приведет тебя к месту, где все узнаешь!
 Железные пальцы Термидадора разжались, и почти задохнувшийся воин упал на землю, жадно хватая воздух.
 Текила направил Термидадора в ту самую пещеру, где создавали железного воина и где находилась заветная колдовская книга, в которой говорилось не только о том, как создать, но и о том, как уничтожить железного воина.
 Правда, эту часть книги еще никто не читал, до сих пор никому из жрецов и колдунов это не было интересно. Каждый думал, что всему свое время — тогда все торопились железного воина сделать.
 Вождь указал Термидадору самую длинную дорогу, в обход скалы.
 Сам же, рискуя сорваться в пропасть, побежал в сторону пещеры напрямик, по узким отвесным тропам.
 «Что еще этому железному болвану придет в голову? А вдруг он решит, что все мы — войско человека по имени Елена и прячем его. Он же нас в муку сотрет! Ничего себе, помощничек!»
 Сбивая ноги в кровь, Текила летел по острым камням. Вождь молнией ворвался в пещеру и с облегчением обнаружил, что все жрецы и колдуны находятся здесь и обмывают маисовой настойкой завершение своей тяжелой недельной работы.
 В нескольких словах вождь объяснил суть проблемы и ясно дал понять, что сейчас сюда хоть и по длинной дороге, но быстро приближается металлургическое воплощение смерти. Все мгновенно протрезвели, схватили книгу и стали лихорадочно ее читать.
 Нужная глава начиналась словами: «Чтобы разрушить железного воина…» Далее шло описание ритуала, приводились магические слова, и… говорилось о каком-то амулете, как обязательном условии проведения всего колдовского действа. Амулета в пещере не было. Его вообще здесь никогда не видели!


* * *

 Закрывая своей исполинской фигурой вход в пещеру, на пороге стоял Термидадор. Никто в этом шумном, паническом поиске амулета не услышал его шагов.
 Все умолкли, потеряли дар речи и толпились, ожидая, что будет дальше.
 Термидадор произнес свой вопрос о человеке по имени Елена, но ответом была тишина. Вдруг один из жрецов, очень начитанный мужчина, вышел вперед и, обращаясь к Термидадору, сказал:
 — Я тебе все расскажу. Елена — это женщина. В наших краях нет женщин с таким именем. Но много их за океаном, в Европе и особенно на Руси.
 Жрец хотел выиграть время и отправить это чудовище прочь: может быть, удастся найти амулет или другой способ уничтожить Термидадора.
 — Это надо долго идти к океану, в ту сторону, — жрец махнул рукой.
 — Знаю, — ответил Термидадор.
 Текила подумал: «Надо же было жрецам вложить в эту железную голову знания не только по военному делу, но и по географии, судовождению, другим наукам. Пихали для интересу в него все подряд. Экспериментаторы хреновы!»
 Термидадор подошел к столу, взял запасные очки с темными стеклами, надел их. Взгляд железного воина упал на книгу, лежавшую здесь же, на столе. Книга была открыта. Самая верхняя строчка начиналась со слов: «Чтобы разрушить железного воина…» Термидадор все понял. Они собрались его убить, для этого и заманили сюда…
 Единственный, кто успел в отчаянном прыжке выскочить из пещеры, был вождь Текила.
 В пещере бушевала бойня, избиение младенцев, резня ягнят, крутые разборки…
 Последним, кого убил Термидадор, был жрец, поведавший железному человеку, где искать женщину по имени Елена.
 — Ты сказал правду? — спросил Термидадор жреца.
 — Правду, только правду и ничего, кроме правды! Пощади. Я могу еще рассказать…
 — Остальное я знаю, — сказал железный воин, сворачиваю шею жрецу.
 Термидадор взял факел, поджег книгу, бросил ее на каменный пол и стоял над ней до тех пор, пока от книги не остался пепел.
 Затем он сгреб пепел в железные руки, вышел из пещеры и подставил ладони ветру. Горный ветер смел пепел с рук. Термидадор повернулся лицом на восток и ледяным голосом произнес:
 — Я иду!
 И, действительно, пошел.




 ДЕЛИКАТЕСНАЯ ПОГАНКА


 По безбрежному мягко-голубому небу ровным клином, плавно и безмолвно летели верблюды.
 «Красиво идут, — подумала Лягушка-путешественница, — если бы я с ними, а не с этими тупыми утками летела (между горбами пристроилась бы), то, глядишь, и до Африки бы добралась! Только что они так рано отправились? Сейчас же середина лета! А они — уже на юг! И вообще, верблюды — не летают», — сказала сама себе Лягушка-путешественница .И проснулась.
 Небо было такое же ясное и мягкое, как и во сне. Стоял прекрасный солнечный день. В небе никого не было, зато перед мордой Лягушки лениво пролетел крупный комар. Лягушка им позавтракала.
 «Пора в путь», — решила путешественница и приготовилась к прыжку.
 — Какая мерзкая, зеленая, скользкая, — раздался где-то совсем рядом с Лягушкой тихий, чуть хрипловатый голос. Она обернулась на звук, но ничего не заметила. Ворчание возобновилось: — И кто бы мог подумать, что из нее можно приготовить роскошный деликатес.
 Лягушка застыла от страха и наконец-то заметила в густой траве гномика в бордовом колпачке, с короткой черной бородой.
 Ростом гном был чуть выше лягушки, он стоял к ней боком и что-то разглядывал.
 «Фу, — подумала путешественница, — это не про меня».
 Любопытство заставило подпрыгнуть к гному поближе.
 — Это ты про кого так? — спросила Лягушка.
 Гном вздрогнул и повернул голову, но, увидев Лягушку, успокоился: гномы и лягушки всегда относились друг к другу терпимо, во всяком случае, вражды между ними никогда не было.
 — Да вот, зеленая поганка. Мы из нее такие блюда делаем — закачаешься. Например, хмельной пирог, — ответил гном.
 И только тогда путешественница заметила неказистый гриб болотного цвета.
 — Тебя как зовут? — спросила Лягушка.
 — Гном Валио из пещеры Дак-Кары. Старший собиратель грибов, плодов и кореньев.
 — Значит, главный интендант. А я — Лягушка-путешественница.
 — И куда ты путешествуешь? — поинтересовался гном Валио, рубя топориком гриб под корень. После пятого удара поганка хрустнула и свалилась набок.
 — Домой возвращаюсь, — пояснила путешественница. — Прыгаю с позапрошлогодней осени. Немного осталось, к зиме должна добраться.
 — А где была? — полюбопытствовал гном, отделяя топориком шляпку от ножки.
 — Хотела на юге отдохнуть… — вздохнула Лягушка. — Все-таки жаль, что верблюды не летают.
 — Кто не летает? — не расслышал за работой гном.
 — Да это я так… выдаю нереальное за желаемое, — ответила Лягушка-путешественница.
 Валио прекратил махать топориком и уселся на ножку гриба. Пообщаться с представителем Светлого мира ему было интересно.
 — Наверное, много видела, много нового узнала, — продолжал расспрашивать гном.
 — Да, повидала. Впечатлений надолго хватит — диковины разные, звери чудные. И с людьми общаться приходилось. Один придурок услышал, что я по-человечески говорю: решил, что встретилась ему Царевна-лягушка — и ну давай меня лобызать всю с головы до лап. Ждал, пока я в царевну превращусь. А когда понял, что ошибся, давай гонять по всему полю, пока я в болото не упрыгала.
 — А в нашей пещере многие гномы про людей интересуются. Один все о богатырях знает! И мне рассказывал про Геракла, Антея, Конана, Рэмбо, Илью Муромца…
 — А ведь я в прошлом году у Ильи Муромца в погребе зимовала! — не выдержала, похвасталась Лягушка-путешественница.
 — Ты! У Ильи Муромца! Вот здорово! Расскажи про богатыря! — Гном Валио весь превратился в слух и не сводил с Лягушки глаз.
 — С октября по апрель я у него зимовала, Илья мне разрешил в погребе поселиться. Представляешь, какой богатырь образованный — он про меня слышал. Похоже, даже рад был гостье — все веселее зиму коротать. Да и его супруга с сыном ко мне хорошо относились. Правда, я почти всю зиму проспала и особо хозяев не обременяла. Но иной раз выбиралась из погреба поболтать с богатырем, рябиновой наливки выпить.
 — Пила с богатырем, ну надо же! — не унимался Валио.
 Лягушка-путешественница продолжала рассказывать:
 — Мужик он хороший — добрый, умный. Семьянин крепкий. Только больно скучал по ратному делу. Или еще какой-нибудь работенке… И вот долгими, зимними вечерами, когда совсем нечего делать, да и я не в спячке, баловались мы с ним рябиновой наливочкой. Терпкая такая, чуть кисленькая, чуть горьковатая. Ну, он-то ковшик откушает — и ничего. А я лакну разок — и готова. Сразу болтуха начинается, настроение — до небес! Как затяну:



   Большие города,
   Глухие хутора…
   Несем мы службу там, куда судьба забросит.
   Родимые глаза
   Мы видим лишь во сне.
   «Пишите чаще письма!» —
   Невест и жен мы просим.
   Дружиннику никто не пишет,
   Дружинника никто не ждет.
   Дружинник дембельнется скоро
   И новую невесту найдет…



 А Илья послушает-послушает, пропустит еще ковшик наливочки, запрокинет головушку и тоже давай петь:



   Доля. Русская доля.
   То сенокос, то война, то дефолт.
   Счастья — на крошку, горя — на плошку,
   Так, удивляя весь мир, и живем.
   Русская доля.
   Не сравнятся с тобой
   Ни египетский сфинкс,
   Вавилонская башня, золотое руно.
   Ни умом не понять,
   Ни пером описать.
   Здравствуй, русская доля,
   Ты мой вечный лабиринт…



 — Душевно поет, а я засыпаю… Так ни разу до конца и не дослушала, — махнула лапкой Лягушка-путешественница.
 За горизонтом грянул гром, на небо тяжело наползали тучи. Гном Валио спрыгнул с ножки гриба, засуетился вокруг своей добычи:
 — Интересно тебя слушать, да дождь вот-вот грянет: срубленная поганка от сырости вмиг загниет.
 Гном обвязал веревочками шляпку и ножку поганки, махнул Лягушке-путешественнице на прощание и потянул свою добычу к пещере. Хотя гриб был размером больше гнома, зато легкий. К тому же до пещеры — рукой подать, и Валио должен был успеть до дождя попасть домой.
 Лягушку приближение дождя не обеспокоило, даже обрадовало. Прыгать под дождем, по лужам куда приятнее, чем в зной, по сухой, твердой земле.
 «Разве может не радовать теплый ливень?» — думала Лягушка-путешественница.
 Не могла она знать, что эти грозовые тучи принес ветер из-за океана, тот самый ветер, что сдул с ладони железного воина пепел от сожженной колдовской книги.
 Ветер, предвещающий приближение беды.




 ВОИН ТЬМЫ


 Передовые отряды темной ночью овладели портовым городом Карта-Рико.
 Почти весь порт замер в тишине, только с испанского торгового судна «Сан-Антонио» доносились звуки разговоров подвыпившей команды, вернее, меньшей ее части. Большинство матросов кутили в одном из городских кабаков, а капитан судна, отобедав в лучшем ресторане города и, прихватив с собой местную красотку, уединился с ней в уютном номере гостиницы «У дядюшки Пиночета».
 На корабле остались десять матросов и, за старшего, боцман. Вчерашней ночью гуляли они. Впрочем, и на корабле было неплохо, правда, боцман следил, чтобы матросы не перебрали меру и к утру были как огурчики.
 На берегу возле самой воды возвышалась, тускло освещаемая лунным светом, мощная фигура железного воина в черных одеждах. Термидадору был необходим парусник. Конечно, железный воин мог направиться в Европу и пешком по дну океана. Его нержавеющая сталь и водоустойчивая одежда позволяли находиться под водой сколь угодно времени и на какой угодно глубине.
 Но Термидадор высчитал, что, преодолевая давление колоссальной толщи воды, вязнув в дне, сражаясь с океанскими чудовищами, он будет добираться до места назначения больше двух лет. И самое главное — воину для подпитки требуется энергия солнечных лучей. А ему пришлось бы многие месяцы находиться в кромешной тьме, куда ни один лучик не проникает. По расчетам Термидадора, без подзарядки он не протянет и два месяца. Правда, можно время от времени подниматься со дна на поверхность и заряжаться. Но при огромном весе железного чудовища больше энергии уйдет на то, чтобы подняться и удерживаться на поверхности воды.
 Термидадору нужен был парусник, и он выбрал один из самых крупных кораблей — «Сан-Антонио». По дну портового залива Термидадор направился к кораблю.


* * *

 Первым услышал звук грузно, но уверенно поднимающегося по якорной цепи Термидадора матрос Родригес. Но вскоре звук затих, и Родригес не стал утруждать себя дальним походом в пятнадцать пьяных шагов для проверки источника странных звуков. И вскоре поплатился за это.
 Железный воин появился перед матросом, словно выпрыгнул из ночного воздуха.
 — Ты кто? — мгновенно трезвея, выпалил Родригес с отвисшей челюстью.
 — Новый капитан и команда, — ответил незнакомец. — А вы все списаны.
 На этом разговор закончился: Термидадор движением руки смахнул беднягу Родригеса за борт.
 Со всех сторон к незнакомцу бросились матросы, а один поспешил спуститься в каюту за боцманом.
 «Это кто такой? Наверное, местный травки обкурился. Эй ты, медуза тебе в слуховой канал, щас огребешься!» — неслось со всех сторон. Подвыпившие матросы были даже рады возможности помахать кулаками. За такую драку боцман наказывать не станет, потому что и сам-то давно искал повод.
 Никто из них не подумал вооружиться, хотя противник, судя по внешнему виду, был очень сильный, но матросы ведь тоже не слабаки, к тому же вдесятером на одного.
 Но наглый незнакомец, казалось, их и не замечал. Он осматривал корабль, прикидывая, как ему одному поставить паруса и вывести его в открытый океан. Взбешенный таким пренебрежением, самый высокий и, очевидно, самый сильный матрос подошел к противнику почти вплотную и, целясь в ухо, выбросил камнеподобный кулак. Не долетев до цели всего каких-то пару сантиметров, кулак застыл в воздухе, запястье матроса вдруг оказалось в стальных тисках незнакомца. Термидадор без видимых усилий, спокойно вывернул руку матроса. Раздался треск ломающихся костей и рвущихся сухожилий, матрос заорал от боли. В следующее мгновение железный воин двинул своим кулаком в лоб матросу и, снеся полголовы, вышиб бедолаге мозги. Следующего противника Термидадор убил ударом ноги в грудь. Еще двоих схватил за горло и мгновенно удавил, как цыплят. Оставшиеся в живых матросы и боцман, вооружившись баграми, ножами, пошли на приступ.
 Один в прыжке рубанул Термидадора топором по голове, выбив при этом глухой металлический звук. Лезвие отскочило от головы, Термидадор легко вырвал у противника топор и со словами: «Показываю один раз» — всадил топор в голову несчастного по самую рукоять.
 Круша и убивая все живое вокруг себя, Термидадор, видимо, испытывал что-то похожее на дьявольский экстаз от своей мощи и неуязвимости. В пылу боя боцман не заметил, что остался совсем один. Он изо всех сил долбил багром Термидадора, но всякий раз лезвие упиралось во что-то невероятно прочное. «Ничего себе доспехи», — думал боцман. Откуда ему было знать, что все тело Термидадора — сверхпрочная броня.
 Наконец, заметив, что бьется один — все остальные погибли, — боцман решил последний раз попытать удачи, и если не получится — спрыгнуть за борт, добраться вплавь до порта, призвать на помощь береговую охрану, а может быть, и весь гарнизон города.
 Целясь лезвием багра в левый глаз проклятого незнакомца, боцман бросился в решительную атаку.
 Термидадор наклонил голову чуть в сторону, лезвие скользнуло почти у самого виска. Перехватив одной рукой прочное древко, железный воин одним движением кисти переломил багор, словно стебель камыша. Боцман бросился бежать, и когда он уже был возле самого борта, багор, превращенный Термидадором в дротик, пробил позвоночник морского волка и вышел из живота наружу.
 Застыв на мгновение, тело боцмана рухнуло в воду.
 Из всех, кто в тот вечер был на судне, в живых остался только матрос Родригес. Сброшенный сильным ударом железной руки за борт еще в самом начале схватки, он из последних сил добрался до берега.
 Когда он плыл, еще слышал шум борьбы и крики умирающих товарищей. Но у Родригеса не было сил даже на размышления о том, что же происходит. Едва добравшись до берега, Родригес потерял сознание и, пока приходил в себя, Термидадор поднял якорь и направил корабль в сторону Европы.




 СРОЧНЫЙ ВЫЗОВ


 В своей уютной деревне Илья Муромец жил тихо и степенно, со всеми был в дружбе, никому в помощи не отказывал. Его дом если чем и отличался от остальных, так только размерами. Сынок его хулиганил. Правда, чуть меньше других детей — рука у отца уж больно тяжелая
 Зато жена Елена — красоты невиданной. И ведь мог Илья, если бы захотел, найти себе супругу в краях далеких, среди смуглянок восточных или северных белянок, но выбрал девушку из соседнего села. Как первый раз увидел свою будущую супругу, так и назвал Прекрасной. Теперь ее все Еленой Прекрасной и величают.
 Зиму и весну богатырь провел в скуке и необременительных повседневных делах. На Руси в это время было спокойно. Друзья Ильи Муромца, богатыри Добрыня Никитич и Олег Попович, вместе с путешественником Афанасием Никитиным отправились на большой парусной ладье в круиз до Индии.
 Хозяйство у Муромца небольшое: корова, три десятка кур, петушок да надел земли. Держать большое хозяйство просто не было необходимости, да и некогда богатырю заниматься крестьянским трудом — Илья состоял в должности почетного воеводы, из княжеской казны ему исправно выплачивали хорошее жалованье. А вызывал Муромца на службу лично князь и только по самым серьезным ратным делам. Последнее такое дело случилось больше года назад, что для знаменитого на весь мир богатыря уже давненько было.
 Илья Муромец был рожден для славных битв и приключений. Грустен стал богатырь: хорошо дома, а душа тоскует. И если бы не доставленная почтовым голубем грамота срочная, вызов к князю, то и совсем бы зачах…
 Вести по миру разносятся быстро, и вскоре о том, что Илья Муромец собирается в поход, знала вся округа.
 — Не разучился за зиму верхом-то ездить? — не то шутя, не то серьезно спросила Елена, с трудом скрывая свою тревогу по поводу расставания.
 — Не разучился, Ленушка, — басил Илья, улыбаясь и осторожно пробуя указательным пальцем остроту лезвия своего тяжелого меча.
 И чем ярче сверкала на солнце сталь, чем больше серебрилась кольчуга, тем скорее наполнялись печалью глаза Елены Прекрасной. Понятное дело, не удержать ей супруга у своего подола, но и отпускать — страх-то какой!
 — Не переживай, — успокаивал Илья, — не на войну ведь. По делу. Может, молодежь поучить ратному искусству, какая сейчас война?
 — Известно, какие у князя к тебе дела. То Василису Премудрую спасать, то печенегов прогнать до самых Гималаев.
 — Зато подарки какие привезу, — подмигнул Илья
 — Подарки, подарки, — проворчала Елена. — Когда в последний раз лубки про героя Бэтмена привез, сын с друзьями всю черную ткань на крылья порвали.
 Тут и староста с поселянами подошел:
 — Не урони чести русской, вот что тебе скажу. Ежели кто посмеет — сразу в дыню.
 — Хорошо, отец, — ответил Илья.
 Богатырь потрепал по голове сынишку:
 — Ты, Руслан, один мужик теперь в доме остаешься. Помогай матери, учись хорошо.
 — Сейчас каникулы, пап, — напомнил Руслан.
 — Да, конечно… — кивнул Илья, так и не признавшись никому в своем предчувствии, что путь будет долгим и что за лето он не обернется.
 Из оружия богатырь взял с собой длинное копье, свой любимый меч, большой охотничий нож. Щит, копье и шлем Илья приладил к седлу.
 — Что же, до свидания, родные, — сказал на прощание Илья, обращаясь ко всем.
 И, поцеловав жену и сына, легко взобрался на своего богатырского коня.


* * *

 Теплый мягкий ветерок нежно ласкал густую травку лугов. Причудливо извиваясь, искрились родники, густой лес пел свою добрую песню.
 Высоко в небе плавно парили белоснежные лебеди.
 Что-то теплое и мягкое шлепнулось на плечо Ильи Муромца.
 — Ну, е-мое! Лебедь — птица безголосая. Вокруг простора на сотни верст, а ей надо свою переработку сбросить прямо на меня, — сокрушался Илья.
 Богатырь слез с лошади и поспешил к ближайшему ручью умыться, надеясь на то, что ни одна живая душа не видела случившегося конфуза.
 Но не тут-то было. Возле самой воды сидел Соловей-Разбойник и, напевая песенку, полоскал в ручье белье.
 Полоскал он умело, чувствовалось, что эта работа для него не впервой. С тех пор как Соловей-Разбойник женился, он перестал свистеть и наводить ужас на все окрестности, зато начал стирать свои вещи, чистить зубы и вообще походить не на чудище беспризорное, а на вполне ухоженного лешего.
 — Здорово, Соловушка.
 — Здорово, Илья, — прошепелявил Соловей, — видать, и у тебя судьба не сахар. Уконтрапупили.
 — Все мы одинаковы под синим небом. И на князей, и на разбойников падает без разбора. Подвинься.
 — Ты куда это так вырядился? — спросил Соловей. Последний раз Илью Муромца он видел при полном военном параде года три назад.
 — К князю. Повидаться решил, проветриться заодно, — об истинной цели визита Илья решил умолчать.
 — С мечом? В кольчуге? Ну-ну.
 Поняв, что таиться бесполезно, Илья рассказал о грамоте, высказал свои сомнения.
 — Думаешь, война собирается? — спросил Соловей с тревогой.
 — Ох, думаю. Князь просто так не позовет. Пойдешь со мной?
 — Да я бы с радостью, — вздохнул Соловей-Разбойник, — только я же скоро это… Тут Соловей замялся.
 — Чего?
 Соловей вздохнул:
 — Отцом стану, вот чего.
 — А не свистишь? — удивился Илья.
 — Зуб даю, — поклялся Соловей и показал, какой. Зуб оказался длинным и желтым.
 — Отец — дело домашнее, — согласился Муромец.
 Соловей-Разбойник встал, обтер руки о штаны, рассовал белье по карманам:
 — Пора мне. Домой. Знаешь, как хорошо в доме жить? Тепло, чисто, уютно. Жена… Ты ее видел? Может, она для кого и кикимора, но для меня прекрасней ее нет… Ты вот чего, — спохватился вдруг. — Возьми с собой вот это, пригодится.
 И протянул Илье свисток.
 — Зачем мне? — спросил Илья.
 — Это не простой свисток. Сотовый. Пчелы, по моей просьбе, делали. Где бы ты ни был, засвистишь, я услышу. Только не пользуйся часто: энергетическая пыльца быстро испаряется.
 — Спасибо, — растрогался Илья. — Ты уж извини меня, если что. Столько я тебе всяких бед причинил, гонял тебя, а ты мне помогаешь…
 — Ничего, — улыбнулся, вспоминая, Соловей-Разбойник, — ничего. Мы русские — это многое объясняет.
 Они обнялись, и каждый пошел своей дорогой. Соловей-Разбойник — к молодой жене, хоть и кикиморе, но самой прекрасной на свете. А Илью Муромца ждали новые приключения.




 БОГАТЫРЬ И КНЯЗЬ


 Князю Андрею Федоровичу доложили о прибытии Ильи Муромца в тот момент, когда правитель Руси подписывал разрешение на открытие в Суздале филиала мастерской пошивочной фирмы «Хого Босс».
 «Пожалуй, следует издать указ, чтобы названия иноземных фирм у нас везде по-русски писались. Вот „Хого Босс“ как будет? „Гоги-хозяин“? Тоже неплохо», — размышлял князь. И в этот момент сообщили о том, что Муромец уже в княжеских палатах.
 Князь аккуратно положил на стол свое любимое, покрытое тончайшим слоем золота гусиное перо «Парк Юр» и поспешил навстречу богатырю. Но Илья уже вошел в малахитовый кабинет князя.
 Кабинет действительно был малым хитом княжеских палат. Небольшой и уютный, отделанный ценными породами дерева, гранитом, мрамором, яшмой и янтарем. У большого окна стоял дубовый стол с золотым и серебряным орнаментом. Восхитительный атрибут стола — чернильница из зеленого малахита и горного хрусталя в виде двуглавого орла, восседавшего на троне.
 Кресло под стать столу. Из того же материала, но покрыто дорогими шкурами черной игуаны.
 Из остальной мебели — несколько стульев, скамья почти во всю стену и небольшой комод. В красном углу недалеко от стола — икона с лампадкой.
 — Приветствую тебя, князь Андрей!
 — Доброго здоровья, Илья!
 Они обнялись. Оба высокого роста, но богатырь все же повыше и в плечах заметно пошире.
 — Как добрался? Не устал с дороги? Прохор, скажи поварам, что сегодня с княжеской семьей Муромец обедать будет, пусть накрывают в большой гостиной. Да распорядись, чтобы баньку натопили!
 И вновь, обращаясь к богатырю:
 — Проходи, Илья, давай вот здесь на скамье и присядем.
 Муромец отвечал:
 — За хлеб-соль спасибо. И за баньку — с дороги благодать попариться. Добрался хорошо. Старых знакомых повидал, лесами-лугами полюбовался.
 О некоторых деталях путешествия богатырь предпочел не упоминать.
 — Как, князь, супруга твоя, дети? — спросил Илья.
 — Спасибо, живы-здоровы.
 — Сегодня с утра на ярмарке княжна Ольга прослышала, что завезли из Парижа толченые молодильные яблоки в тюбиках. Я ей говорю: возьми нашей малины, да грушу-дичку, да птичьего молока — лучше всяких иноземных средств. А она мне в ответ: «Ты — мужик, ничего не понимаешь! От моды отставать нельзя. Я испанские молодильные яблоки пробовала, а французские, говорят, лучше!» Так я дальше спорить не стал — пусть идет, все развлечение. Да заодно наказал лезвий брадобрейных купить, самых острых, с чудным названием… «камзол», что ли?
 — «Жилет», — подсказал Илья, — у нас в деревне такие тоже продают.
 Подали холодный медовый квас. Илья, зажмурившись от удовольствия, сделал несколько больших глотков ароматного напитка.
 — А у тебя, Илья, все живы-здоровы? Как жена, Елена Прекрасная? Сынок Руслан?
 — Слава Богу, все в порядке. Елена — прекраснеет день ото дня, сынок уже до школы дорос — буквы, числа зубрит.
 — Ух ты, время летит! А вроде еще вчера на твоей свадьбе гуляли! Ну, пусть Руслан таким же непобедимым и смышленым будет, как и его отец!
 Илья Муромец поблагодарил князя за добрые пожелания, но тут же перехватил инициативу разговора.
 — Андрей Федорович, я же по опыту знаю: если расхваливаешь меня, значит, поручение будет тяжелое и опасное. Давай о деле…
 Князь посерьезнел, выпрямился и, то глядя прямо перед собой, то бросая взор на богатыря, заговорил о деле, ради которого послал к Муромцу самого шустрого голубя.
 — Три дня назад срочным рейсом ковра-самолета от моего посла в Париже пришло большое письмо. Я эту грамоту три раза перечитывал… В Европе, Илья, сейчас такой переполох творится! А началось все с того, что в далекой Латыньской земле случилась большая война…
 Илья слушал внимательно рассказ князя, изредка кивая головой, очевидно, заочно оценивая силу и опасность потенциального противника. Князь продолжал рассказ:
 — Текила хоть и выскочил из пещеры, но тут же осторожно вернулся и заглянул внутрь. Он видел, как Термидадор убил последнего жреца и сжег колдовскую книгу. Был совсем рядом и ничего не мог сделать. Но он мог предупредить жителей портового города Карта-Рико, в сторону которого направился железный воин. Поверят Текиле или нет: сейчас это неважно.
 Андрей Федорович помолчал маленько, будто ожидая вопроса, потом продолжил:
 — У Термидадора в голове была географическая карта, на которой нанесены контуры материка, крупные реки, города и крепости. Деталей местности Термидадор не знал, поэтому просто двинулся напрямик через лес, сминая высокую траву, сокрушая кустарник, ломая малые деревья, обходя большие. А вождь племени Пернатого Змея знал все тропинки и дороги, ведущие через густой лес к побережью. Ему много раз приходилось водить торговые караваны под охраной своих отрядов. И теперь он бросился бежать самой короткой дорогой и вскоре обогнал Термидадора… Но железный воин мог идти без сна и отдыха, днем и ночью. А до побережья было более трехсот миль. Вождю приходилось иногда останавливаться на короткий отдых и сон. И как ни старался и ни спешил Текила, Термидадор достиг Карта-Рико раньше…
 Князь печально склонил голову.
 — Когда Текила вошел в город, едва держась на ногах, Карта-Рико стоял на ушах — воин в черном, перебив команду торгового парусника, отплыл на нем в неизвестном направлении, — продолжил он через минуту свой рассказ. — А вскоре все от Текилы узнали, кто такой Термидадор и для чего ему корабль.
 — А каким образом узнали об этом в Европе? Ведь, как я понял, эта клоунада случилась десять дней назад, — поинтересовался Илья Муромец.
 — Одиннадцать, если точнее. И сейчас корабль с Термидадором плывет в сторону Европы, и плыть ему еще больше месяца. А узнали благодаря посланцу сплетной грамоты «Их уха в ухо».
 — Это еще что? — удивился Илья Муромец.
 — О, эта забава сейчас очень популярна в Европе. Вот у нас что в грамотах пишут? Княжеские послания иноземным королям, указы, письма друзьям-родственникам. А в Европе, кроме этого, еще стали собирать всякие слухи, сплетни, рассказы путешественников, очевидцев происшествий, заносят все это красивыми буквами на пергамент или ткань, сворачивают в трубочку и продают. И называются такие грамоты «сплетными». Завелись даже сплетные конторы. «Из уха в ухо» — самая первая и самая богатая. Только в этой конторе работает полсотни писарей, каждый из них в день по десять копий снимает. Каждую неделю — новая грамота. Стоят они дорого, поэтому часто покупают их в складчину и читают потом по очереди или вслух. У самых крупных контор есть свои посланцы в других странах — собиратели рассказов, сплетен, новостей. У меня одна такая грамота есть, мне толмачи перевели и дословно переписали, — рассказывал князь, все дальше удаляясь от главной темы.
 Муромец, однако, не перебивал, а лишь задумался: «Чуть больше года в стольном граде Владимире не был, а в мире новая забава, да еще какая!»
 Князь, увлекшись, взял грамоту со стола и пробежал глазами:
 — Вот, например, в далекой, жаркой Индии живет такой народ — йоды. Чего они только не вытворяют! На дне реки часами сидят, на голове стоят, огнем плюются, даже спят, сидя задом на колу. Эта поза у них называется Свеча Мудрости Башгарамдур.
 — Надо же! — воскликнул Илья. — А я думал, только у нас все мысли и решения через это место приходят.
 — Ну, зачем ты так, — обиделся князь, — я считаю, что очень даже мудрые указы составляю. Налоги снизил, ремесла развиваю, образование…
 — Не обижайся, ну пошутил я, — примирительно похлопал богатырской рукой Илья по плечу князя.
 Андрей Федорович крякнул:
 — Ну и лапища!
 И, успокоившись, продолжал:
 — В эти грамоты состоятельные люди за деньги стали свои сообщения давать. Если кому что купить надо, обменять, продать. Так вот, к чему я это говорю… Ты знаешь, что ковры-самолеты очень дорогие, раньше их могли позволить себе только богатые короли, ростовщики, олигархи и почтовые компании. А теперь еще и магнаты сплетных контор. Есть ковер-самолет и у посланника «Из уха в ухо» в Латыньской земле. Мотается тот посланник по всему континенту, сплетни собирает о войне, о вождях и их женах, о животных чудных и раз в месяц доставляет все это в Европу. Чаще ему летать в Европу не разрешается — от полетов над океаном, сырости и влажного ветра срок годности ковра-самолета сокращается.
 Илья кивком подтвердил — самому приходилось летать не единожды, так что капризы этого чуда техники знакомы ему не понаслышке, а князь тем временем, продолжал:
 — И случилось так, что оказался посланник в порту Карта-Рико в один день с Термидадором. Выспросил он все подробно у Текилы и Родригеса и записал. А когда летел над океаном, видел корабль и человека в черном за штурвалом. В Европе сразу поднялся переполох. Мой посол в Париже, Митрофан, составил депешу и со скорым почтовым рейсом ковра-самолета переслал. Я его грамоту прочел, велел тебя вызвать и приготовить лучшую летательную ладью. К завтрашнему дню должны топливо подвезти.
 — Что, опять с топливом проблемы? — спросил f Илья.
 — Сам знаешь, в каких малых количествах оно добывается, с перегонного завода — прямо на ладьи. Никак не получается запасов сделать, — вздохнул, оправдываясь, князь. — Я бы тебе свой ковер-самолет отдал, да только в прошлом месяце отправил в далекую Кенгурию послов с договором о дружбе и торговле. А потом, если ты еще и своего коня с собой берешь, то ковер-самолет вас двоих не поднимет. А если и поднимет, то будете долго у самой земли ползти. А время не терпит.
 — Значит, как я понял, хочешь, князь, чтобы я этого самого Термидадора остановил? В подкову согнул, на металлолом раскатал, в иголки переплавил… Сильный противник, однако…
 Илья Муромец задумался. Впервые его просили сразиться с врагом не на родной земле, а в далеком зарубежье.
 — А что же, Андрей Федорович, думаешь, без меня там не справятся? Чай, в Европе свои богатыри имеются. Рыцари славные, легионеры могучие, наемники жадные, каскадеры рисковые, фанаты пьяные, красные бригады, крутые рокеры — вон бойцов-то сколько!
 — Да что ты, Илюша! Конечно, не справятся! В своем послании Митрофан сообщает, что тамошние волхвы-предсказатели, друиды-ностармадусы переворошили все свои пророческие книги и в одной из них отыскали древнее предсказание африканского племени догонов. Любимым занятием этого племени было в догонялки играть, Сириус разглядывать да по звездам будущее читать. И якобы говорится в том предсказании, что придет из великого моря огромный железный рыцарь ужаса и смерть сеять будет. Ни бесчисленные армии, ни заклинания, даже автоинспекция не остановят его. А может победить злодея лишь самый достойный рыцарь с Севера. Ты понимаешь, какое дело? Вся Европа ломает голову — кто он, этот рыцарь с Севера? Лично я думаю — это самый великий богатырь Руси Илья Муромец. Хотя викинги, кельты, бриты, саксы, финны думают, что это будет представитель их народа. Французы считают, что это рыцарь из северных провинций их страны.
 Князь иронически хмыкнул. Илья скромно потупил взор.
 — Вообще-то, легенда — африканская. Для славного племени догонов все, что севернее их местообитания, — северные страны. А значит, получается, что это может быть воин из любой европейской страны, и даже Северной Африки. Но я убежден, что это будет русский воин. Одним словом, требуется богатырь-одиночка. И, хотя все армии Европы приведены в полную боевую готовность, а на побережье перебрасываются тяжелые баллисты, катапульты и прочие боевые машины, хотя патрульные ковры-самолеты постоянно отслеживают маршрут движения корабля с железным воином, — никто не верит, что эту бестию можно остановить. Люди передают из уст в уста легенду догонов, прибавляя подробности о конце света.
 Илья повел плечами, будто говоря: слыхали уж не раз.
 — Европейские короли объявили, что победитель Термидадора получит десять тысяч золотых монет. Большие деньги, Илюша! — Князь стал перебирать грамоты на столе. — Как супостата одолеешь, награду получишь, тебе за труды — пятьсот монет, ну, а в казну то, что останется.
 Илья Муромец до денег был не жадный, но такой размер его доли богатыря возмутил.
 — Это что же получается, Андрей Федорович, — я работу сделаю, а тебе, считай, все деньги достанутся?
 — Не мне, а державе. — Князь потряс попавшимися под руку грамотами. — Знаешь, какие затраты нынче большие? Флот строить, дороги ремонтировать, дружине жалованье поднимать, отпускные учителям выплачивать…
 Голос князя стал баюкающим.
 — Да ты и эти деньги знать не будешь, куда девать. Построишь себе палаты новые, каменные, супруга твоя самый лучший товар на ярмарке купит, да еще на тысячу портков денег останется. Ну скажи, Илья, зачем тебе тысяча портков?
 Илья задумался:
 — Так-то оно так. Тысяча портков мне, вроде, ни к чему…
 И вдруг спохватился:
 — Постой! Какие портки! Я, может, в дело деньги вложу. Заводик и судоверфь куплю. А то и сплетную контору открою с сотней писарей и полестней посланников.
 — Ну какой из тебя олигарх, Илья?
 Илья махнул рукой:
 — Ладно. Понесло меня куда-то. Мне и вправду много не надо. Поспорить вдруг захотелось. Может, старею? Так ведь еще и сорока нет.
 И подвел итог разговора:
 — Тревожно на душе. Мою супругу ведь тоже Еленой зовут. А ну как железное чудовище и сюда доберется. Решено — еду!
 Князь искренне обрадовался:
 — Ну, вот и хорошо! Сейчас в баньку сходим, отобедаем. А завтра с утра — в путь!




 ДОРОГОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ


 На всей Руси ковер-самолет был только у князя. В Европе не каждый король мог позволить себе это транспортное средство. Даже на Востоке волшебные ковры были по карману лишь самым богатым султанам и ростовщикам. Причиной недоступности для широких масс являлась огромная стоимость изготовления ковров-самолетов.
 В самом начале изготовления берутся мотки обычных ковровых нитей и подкладываются в гнездо высокогорной белой петюги. Птичка не желает высиживать шерстяные клубочки и выталкивает их из гнезда. Специальные сборщики подбирают мотки и относят их в ткацкую мастерскую. Это абсолютно ничего не дает. Просто обычай такой.
 Придание пряже летных качеств начинается в мастерской. Клубки кладутся в фарфоровые чаши, обкуриваются благовониями. Для совершения магического обряда, за приличную оплату, приглашаются известные маги — Джин и Тоник. Иногда приходит кто-то один из них, но чаще они приходят вместе, помогают друг другу.
 Маг усаживается на пол в центре мастерской, расставляет фарфоровые чаши с шерстяными мотками вокруг себя и с полуночи до первых лучей солнца читает заклинание. Постороннему человеку невозможно понять содержание текста, а тем более запомнить. К тому же некоторые фразы, особо секретные, маг произносит так тихо, что и сам едва слышит. Так и бубнит всю ночь:



   Я отрываюсь от земли,
   И летю, летю, летю…
   В полночь — через солнце в зените,
   Утром — через приемную губернатора
   саратовской области,
   В обед — через избирательную комиссию,
   Вечером — через омоновский блокпост,
   После программы «Время» —
   через таможенный контроль…
   И пусть в подворотне ждет маньяк,
   А я сижу на крыше и жду трамвая…
   Это кара-кара-кара-кара-кум,
   Это кара-кара-кара-кара-кум…
   На вечернем сеансе, в небольшом городке
   Мне мама тихо говорила:
   «Орленок, орленок, взлети выше солнца
   И домой возвращайся скорей!»
   А дома тебя ждет холодная постель,
   Как айсберг в океане…
   Это кара-кара-кара-кара-кум,
   Это кара-кара-кара-кара-кум…
   Течет река Волга, конца и края нет,
   А я в воду войду и убью тебя, лодочник!..
   Как хорошо, что не наточены ножи…



 И так всю ночь. В этом магическом тексте более трехсот куплетов. Немудрено, что Джин с Тоником предпочитают работать вместе, меняясь каждый час. Один — ворожит, другой — отдыхает.
 На рассвете маги на носочках тихо-тихо выходят из мастерской, произнося главное заклинание: «Пусть получится не как всегда, как лучше, а лучше, как всегда!»
 Не медля ни секунды, маги садятся на свои ковры-самолеты и улетают.
 После магического обряда нити становятся необычайно легкими, приобретают шелковый отблеск и чуть уловимый запах персикового ликера. Сразу после отбытия магов мастерицы принимаются за работу.
 И обязательно поют. Потому что так легче работается, но самое главное — мелодичные звуковые волны благотворно влияют на ковровые нити.
 Особо популярна у ковроделов песня о богатыре Учкудуке Три Колодца.
 В одном ауле жил такой великан, он своими руками мог охватить сразу три колодца. Имея такие колоссальные размеры, богатырь отбрасывал тень, в которой могли спрятаться от солнца половина жителей аула.
 И когда крестьяне выходили на работу в поле, они просили великана в самую жару постоять и прикрыть их. Так и звали хором: «Учкудук Три Колодца, защити нас от солнца!» В конце концов с великаном случился солнечный удар, он послал всех на фиг и уехал в Египет на строительство пирамид.
 А в память о нем крестьяне сочинили веселую песню. В той деревне всегда сочиняли только веселые песни…
 Когда ковер соткан, его выносят на улицу, расстилают на траве, и вдова-девственница тридцати восьми лет должна попрыгать по ковру по девятнадцать раз на каждой ноге.
 Весь этот процесс хотя сложный и длительный, но не очень затратный. Стоимость производства продукции резко возрастает на заключительном этапе, когда требуется надежно закрепить летательные свойства ковра-самолета.
 Для этого берут ванну из чистого золота. Погружают в ванну ковер и заливают теплой водой. Ковер впитывает благородство и силу золота, становится прочным и управляемым. Но одновременно происходит процесс химической реакции магических свойств ковра и золота. В результате золото превращается в медь, и ванну для следующего ковра следует отливать заново.
 Вот это и есть настоящая плата за изготовление ковра-самолета — перевести на медь двести килограммов золота. Плюс другие расходы — таможенный сбор, акцизы, налог на продажу и прочее. И выходит стоимость одного стандартного ковра-самолета свыше трехсот килограммов золота.
 Но и это еще не все. Содержать ковер-самолет почти так же дорого, как и изготовить. Дело в том, что для продления срока эксплуатации, раз в два года, ковер надо опять вымачивать в золотой ванне, которая также превращается в медь. А если ковер используется очень интенсивно или в сложных метеорологических условиях, то переводить золото в медь приходится каждый год.
 И как ни бились лучшие алхимики, так ничего взамен золотой ванны не придумали. А без нее ковер-самолет не поднимет и пуда веса, не пролетит и одной мили.
 Поэтому и ткутся ковры-самолеты только по предварительным заказам по полтора-два десятка в год.
 К несомненным достоинствам ковра-самолета следует отнести простоту в управлении. В ковер вшиваются бронзовые или золотые пластины, нажатием на которые и управляется транспортное средство. Если пилот сидит в кресле, он нажимает пластины ногой, если прямо на ковре — рукой. Обучиться управлять ковром можно всего за пару часов практических занятий. Поэтому зачастую роль пилота выполняет сам пассажир. Дальность полета ковра-самолета — не ограничена. При бережном отношении и регулярном вымачивании в золотой ванне ковер-самолет может служить веками.




 В ДОРОГУ ДАЛЬНЮЮ


 Ничего еще не успело произойти на Руси в это раннее утро — ни плохого, ни хорошего. Только-только пропели первые петухи, и восходящее солнце еще не испарило прохладу ночи, а Илья Муромец уже был готов к походу, вернее, к полету. Он стоял в полном боевом облачении вместе со своим богатырским конем во внутреннем дворе княжеских палат.
 Совсем недавно двор был вымощен тщательно отшлифованными прямоугольными каменными плитами. Таким образом двор был превращен во взлетно-посадочную площадку для летающих ладей княжеского флота. Сейчас здесь была только одна ладья, самая большая из всего флота, и в нее загружали провизию, оружие, а также деньги и почту для посольства Руси в Париже.
 Доставили и самый ценный груз — бочку с пятью пудами топлива.
 Вышел во двор князь, он проснулся чуть позже богатыря. Оглядев Илью Муромца с ног до головы, Андрей Федорович, подводя итоги осмотра, зевая, изрек:
 — Имей в виду: даже твой знаменитый тяжелый меч Термидадора не возьмет, булава тоже. Копье железному воину — все равно что тростинка, а коня твоего он так пнет, что тот на Луну улетит.
 Илья смотрел на князя квадратными глазами:
 — Ну, спасибо тебе, Андрей Федорович, утешил. Так, может, мне прямо здесь повеситься, чего тащиться в такую даль?
 — Извини, Илья, не хотел обидеть. Просто бдительности нельзя терять. А ты железного воина обязательно одолеешь. Умом! Придумаешь что-нибудь.
 — Вот что, князь! — Илья подошел почти вплотную к правителю Руси и посмотрел ему прямо в глаза. — Если я не вернусь, ты о моих позаботься…
 Князь на такие слова богатыря, похоже, даже обиделся:
 — Мог бы и не говорить, Илья. Сам знаешь, мне твои Елена и Руслан все равно что родные. Ни в чем отказа знать не будут. А ежели этот чугунный болван и сюда доберется, спрячу я твоих и своих в глухой лес, а сам на бой выйду!.. Но уверен — не дойдет до этого! Я верю в твои силы, опыт, ум, способности. И в моей предвыборной программе… Тьфу ты, начитался всякой ерунды западной.
 Князь взял Муромца под руку, богатырь, в свою очередь, потянул за уздечку коня, так они все трое по наклонной платформе взошли на ладью.
 Старший княжеский приказчик Ермил доложил князю о готовности.
 Князь кивнул:
 — Ну вот, можно и отправляться. Что, Илья, тебе еще в дорогу дать? Слушай! Возьми скатерть-самобранку, пригодится.
 Богатырь поморщился и махнул рукой:
 — Да ну ее, Андрей Федорович. Когда в прошлый раз ездил воеводу Кудима из плена горных булгар вызволять, скатерть мне такое устроила! До сих пор помню!
 — А что такое?
 — Стелю ее, ладонью глажу, прошу накормить. А она мне — одни сладости выдала: пряники медовые, печенье сахарное, пастилу, финики, пирог яблочный, пирог клубничный, пирог сливовый, квас медово-клубничный (жуть, как приторный). Халва, лукум, булочки… Я в жизни с роду столько сладостей в одном месте не видел! Хоть бы кусочек мяса там, или цыпленка. Так и не допросился.
 Князь замахал руками:
 — Помню-помню, Илья. Скатерть выдает только то, что в этот день готовится на малой княжеской кухне. А мы тогда день рождения моего младшенького праздновали, друзей к нему много пришло — пацанов да девчонок. Вот и готовили на малой кухне детишкам сладости. Три дня гуляли!
 Илья затылок почесал:
 — Ну, вы даете: три дня сладости мять! Как же у них не слиплось?
 — Так ведь слиплось… Потом в баньке отпаривали.
 — Ну, ладно, в тот день понятно. А в другие дни как было? То пустую посуду выставит, то еду без посуды — все вперемешку, сплошная каша. Только один раз, когда я потребовал ржаного хлеба с ключевой водой, скатерть выполнила заказ. Да и то подбросила зачем-то кочан капусты с мандарином.
 — А что поделаешь, Илья? Ведь скатерти триста лет уже. Латана-перелатана. Вот и происходят сбои при вакуум-телепортации.
 — Ну и зачем мне такая портация нужна? Голодным сидеть? Лучше загрузи провизии да командировочных полный кошелек.
 — Как хочешь. А может, сапоги-скороходы?
 — Малы они мне, порву только. Одолжи-ка лучше чудо-ключ и серебряный бумеранг.
 Через несколько минут Ермил принес из особого хранилища требуемые предметы.
 Чудо-ключ открывал любые замки, а серебряный бумеранг (подарок аборигенов Кенгурии) — эффективное оружие против нечистой силы: вампиров, вурдалаков, упырей, ведьм, оборотней, гомункулов, маньяков, киллеров, хакеров…
 Илья почему-то решил, что они ему могут понадобиться.
 Вообще-то Муромец с нечистью и без бумерангов всегда справлялся, тем более что к этому оружию приспособиться надо. Его швырнешь, а оно — все норовит вернуться и тебе же в дыню дать. Но кто знает, что в Европе богатыря ожидает? Потому и решил Илья прихватить с собой и серебряный бумеранг.
 Все было готово к отправлению. Богатырского коня, опять же по наклонной платформе, увели в трюм, где для него было подготовлено место и отборный корм. Да, это была самая большая ладья. Почти целый летающий галеон, с самым мощным двигателем. Все остальные суда воздушного флота, по существу, — большие лодки с палубой и маленьким трюмом. Или просто без палубы и трюма — лодка, да и лодка.
 Своим внешним видом воздушные суда очень похожи на обычные ладьи. Только без весел, мачт и парусов. А по бокам у каждого летающего судна — небольшие треугольные крылья, сколоченные из реек и обтянутые парусиной.
 Илью Муромца на корабле встретил капитан судна — бородатый, как и положено капитану, мужчина среднего роста, лет сорока пяти, в белой холщовой рубашке и светло-серых штанах, заправленных в короткие и мягкие сапоги из шкуры заморской ламы.
 Рядом с капитаном крутился парнишка лет пятнадцати. Увидев Илью Муромца, парень замер и стал пожирать глазами легендарного богатыря, защитника земли русской. Капитан ладьи, кивнув в сторону парня, торопливо стал пояснять:
 — Сын мой, Кирилл. Уговорил взять с собой, он у меня моторист, за двигателем следит, за расходами топлива. Готовить умеет, за конем твоим присмотрит. Князь разрешил, парень-то большой уже.
 Капитан взглянул на князя и поклонился ему.
 — И я не против, — сказал Илья. — Мой Руслан тоже мечтает на ладье полетать. Сам-то я один раз всего по небу ходил, когда ладьи строили и испытания проводили. Как величать-то тебя?
 — Матвей. Матвей Русанов.
 Капитан оказался человеком простым, без зазнайства. А был из знаменитой семьи мореходов. Его предки издавна бороздили моря и океаны. А вот Матвею еще и выпала честь стать капитаном самой большой летающей ладьи княжеского флота.
 Обнявшись с князем на дорожку, попрощавшись со всеми, кто собрался его проводить, Илья махнул капитану рукой: «Поехали!»
 Матвей повернул один из рычагов возле штурвала, и корабль плавно стал подниматься вверх. Где-то в глубине корабля тихо гудел двигатель.
 Продолжая подъем, ладья стала набирать ход и уже через минуту плыла в небе на высоте орлиного полета со скоростью около восьмидесяти верст в час.
 — Можно и быстрее лететь, — заметил Матвей, — больше сотни верст за час делать. Но сильно увеличится расход топлива, а это — оптимальный режим.
 Капитан стоял за штурвалом и комментировал ходовые свойства корабля. Матвей мог управлять судном и сидя, для этого возле штурвала привинчивалось большое и высокое кресло, но капитан любил не сидеть, а стоять за штурвалом, поэтому кресло было снято и перенесено к левому борту. Сейчас в этом кресле удобно расположился Илья, предварительно сняв с себя кольчугу, шлем и вместе с оружием аккуратно сложив все это под кресло.
 — Пусть под рукой будет. Так вернее… — сказал сам себе богатырь.
 Высокое кресло, богатырский рост самого Ильи позволили ему, не вставая, любоваться изумительными видами родной земли. «Хорошая вещь — летающая ладья. Лучше их ковров-самолетов. Только бы топлива добывать побольше», — подумал Илья, погружаясь в мягкую дремоту, навеянную прохладным ветерком… Илье было чем гордиться, ведь к созданию летающей ладьи богатырь имел самое прямое отношение.




 СЕМЬСОТ САЖЕНЕЙ ПОД КИЛЕМ


 А дело было так…
 Повадился очередной Змей Горыныч пакостить на русской земле. Вообще, Змеи Горынычи — драконы по-иноземному — зарождаются и вылетают на белый свет из мрачного Подземелья с извержением вулканов. Но не из всякого вулкана, а только из тех, которые располагаются в зоне действия темных магических сил. Например, где ведьмы свои шабаши устраивают.
 И время от времени появляются эти гады во всех частях света и наводят ужас на целые государства: губят скотину, мирных путников и вооруженных воинов, разоряют деревни.
 Драконы бывают разные. Но даже самый маленький — крупнее слона. Не все способны плеваться огнем, но острые зубы и сокрушительный хвост есть у всех.
 И вот один из самых опасных видов — здоровенный, огнеметный, трехголовый — появился на западе русского княжества. И все, как положено у драконов, — на людей ужас наводит, скот пожирает.
 А как-то схватил прямо на поле двух девок и одного парня, поднял в своих когтях в небо и со словами: «Первый пошел! Второй пошел! Третий пошел!» — всех сбросил вниз. Хорошо, что угодили они в стог сена — живы остались, только до полусмерти перепугались.
 Изводить всякую нечисть, Русь защищать — для Ильи Муромца дело привычное. Только одному с трехголовым змеем не справиться. Это богатырь на личном опыте хорошо знал. А друзья его — Добрыня Никитич и Олег Попович — в то время с пограничной дружиной на южных рубежах отражали вторжение злобных тараканов. И задумался Илья: кого бы ему в напарники взять?
 Как раз в то время во Владимире проходили гастроли знаменитого Кача Корриса, по прозвищу Крутой Квакер. Герой Западной земли, Кач Коррис, был известен своим непоседливым образом жизни. Один год он у себя на родине работал начальником стражи тамошнего княжества Техас, гонял разбойников, опасных людей. А другой год разъезжал по своей стране, по другим землям и при большом скоплении зрителей устраивал вместе со своими друзьями лихие спектакли.
 Очень здорово получалось у Крутого Квакера арканить диких коней, а затем скакать на них верхом. На умение Кача Корриса управляться с лассо и обратил внимание Илья Муромец. Это было как раз то, что надо для воплощения замысла богатыря. На предложение сразиться со змеем Кач Коррис ответил согласием. Так и сказал: «Надерем этому скунсу задницу!»
 Оставалось найти еще одного смельчака. Такой нашелся сам. Слухи о том, что на битву со змеем вместе с легендарным богатырем отправляется и знаменитый Кач Коррис, моментально достигли посольства Поднебесной земли. Начальником охраны посла был шустрый малый Джаки Чиен. Отпросился Джаки у своего хозяина, пришел к Илье и стал упрашивать взять с собой. По настоящему делу, говорит, соскучился. И при этом ловко руками-ногами дрыгал.
 «Сгодится мне этот малый», — решил Илья. К тому же, как выяснилось, Джаки Чиен неплохо говорил на русском и западном языках, что облегчало выполнение боевой задачи.
 И вот трое наших героев на княжеском ковре-самолете за один день долетели до тех мест, где последний раз видели Змея Горыныча. Кач Коррис предложил атаковать Змея в небе, навязать ему воздушный бой. Но Илья объяснил Крутому Квакеру, что маневренность у дракона лучше, чем у ковра-самолета. А потому Змей легко увернется от атаки и ударом хвоста легко сбросит всех с ковра. Поэтому лучше брать Змея на земле.
 Илья объяснил свой план.
 Своих напарников богатырь спрятал возле дороги: Кача Корриса — за большим дубом, Джаки Чиена — в густой траве. А сам вышел на дорогу ждать врага. Для приманки Змея Горыныча богатырь распечатал флакончик с концентрированным русским духом — драконы его за десять верст чуют и летят на него, как коты на валерьянку.
 Не прошло и получаса, как примчался дракон. Опустился на землю в трех десятках шагов от Ильи, оглянулся всеми тремя головами по сторонам. И, похоже, даже огорчился, что против него вышел всего один воин, хотя и здоровенный. Настоящий богатырь.
 — Как зовут тебя, глупый смельчак? — загудела одна из голов.
 Имя русского богатыря дракону ничего не сказало. Молодой еще дракон, ратной службы не нюхал.
 — Ладно, — сказала другая голова, — пора начинать и заканчивать. Пока летели, я таких девок видел!
 — А может, мы ему фору дадим? — предложила третья голова. — Ну, пусть хотя бы меня отрубит.
 — Что время без толку переводить, — подвела обсуждение первая голова.
 Змей сделал два больших шага навстречу богатырю, вытянул шеи, средняя пасть открылась, и из нее вырвался столб огня. Прикрывшись щитом, Илья Муромец продвигался вперед. Крепкая сталь щита выдержала натиск пламени. Подбираясь все ближе и ближе к дракону, Илья удачно сыграл роль грузного неуклюжего увальня, с которым ничего не стоит разделаться. И, подобравшись к противнику вплотную, вдруг стремительно бросился к первой голове и сокрушительным ударом снес ее.
 В тот же миг из укрытия выпрыгнул Кач Коррис и захлестнул мертвой петлей своего лассо шею Змея почти у самого края. Туго-туго затянул, новой голове некуда расти.
 Змей Горыныч от такого трюка опешил. Илья воспользовался моментом и отсек вторую голову. Вновь дракона ожидал сюрприз. Кто-то быстро пробежал по хвосту и прыгнул на вторую обезглавленную шею. Это был Джаки Чиен. Шустрый малый ногами и руками железной хваткой сдавил мягкую шею дракона — и здесь некуда расти новой голове.
 Взлететь бы сейчас Змею Горынычу и скинуть с себя непрошеных гостей, да вот беда — организм драконов устроен так, что если отрубить хоть одну голову, то крылья теряют силу, и взлететь не получится до тех пор, пока не вырастет новая.
 Между тем хватка героев не ослабевала, а Илья Муромец со знанием дела готовился отсечь Горынычу последнюю голову. И тут произошло то, что богатырь меньше всего ожидал. Дракон попросил пощады — такого на памяти Муромца еще не было!
 Оставшаяся третья голова взмолилась:
 — Не губи, славный богатырь. Что хочешь для тебя сделаю!
 Илья, присматриваясь, как лучше ударить, отвечал:
 — Слово твое — гнилое. Порождению мрачного Подземелья доверия нет.
 — Я не такой, как другие драконы. Я вообще — незаконнорожденный! Возле того вулкана всего один раз лешие топтались, темной ауры почти не было. Я ведь ни одного человека не убил, только коров и коз ел. А тех троих, что с высоты сбросил… повеселиться хотел. Поэтому в стог их и зашвырнул, чтоб не разбились.
 — Ну и шуточки! — сказал Илья. — Вот я сейчас тоже пошучу — последнюю голову снесу.
 — Постой, богатырь! Клянусь яйцом первого птеродактиля, если сохранишь мне жизнь, я тебя научу, как летающую ладью построить!
 — Какую ладью? — Рука Ильи, занесенная для удара, повисла в воздухе.
 — Летающую. Будешь на ней по небу ходить, как по морю. Лучше ковра-самолета.
 — А не обманешь?
 — Обману — найдешь меня и убьешь. Не так разве?
 — И то правда. — Илья начал было опускать меч, да передумал. — Пакостить будешь?
 — Коров и баранов для пропитания сам разводить стану. Людей не трону. Заберусь подальше в глушь. Я ведь не кровожадный, случайно родился…
 — Говорил уже… — Илья обратился за советом к своим друзьям.
 — Ну что, поверим?
 — Я бы рискнул, — отозвался Кач Коррис, — ради технического прогресса и торжества демократии.
 — А в моей стране драконы разные бывают, — подхватил Джаки Чиен. — Некоторые даже служат в войске императора. В военно-воздушных силах. Да что там говорить, иной человек хуже дракона будет, и то иногда прощаем.
 — Ладно, — принял решение Илья и опустил-таки свой меч, — отпустите его шеи, но смотри у меня!
 Слово свое Змей Горыныч сдержал. Первую летающую ладью строили на обычной судовой верфи на Ильмень-озере.
 Сначала рабочие и мастера от дракона шарахались, не доверяли ему. Но постепенно привыкли, даже прозвище придумали — Змюганыч.
 Ладьи строили из отборной корабельной сосны и столетних дубов. Имелось много хитростей при сооружении летательных кораблей: способ обработки дерева, где какой материал использовать, в какое время суток какие работы выполнять.
 По чертежам Змюганыча соорудили двигатель размером с небольшую печь.
 Но главным секретом летающей ладьи оказалось топливо. А топливом может служить только сок летун-травы, которая растет лишь в одном месте — на большом лугу возле речки Киржуха в ста верстах от Китежграда. Там этой травы — хоть косой коси, что потом и стали делать.
 Выжатый сок травы по каплям поступает в специальный сосуд в двигателе, где под воздействием огня испаряется. Печка двигателя топится древесным углем или дубовыми дровами. Пары сока проникают по трубочкам из стволов бамбука, расположенным вдоль корпуса судна. И выделяют необычайно сильную энергию, которая поднимает корабль в воздух. Регулируя поступление сока, можно поднимать корабль, менять скорость, зависать в воздухе.
 Преимущества перед ковром-самолетом очевидны.
 Если самый большой ковер-самолет мог унести на себе десять человек или одного человека и груз, то малые ладьи могут нести на себе до пятнадцати пассажиров и груз. А уж крупная ладья — в три раза больше.
 Стоимость производства ладьи во много раз дешевле изготовления ковра-самолета.
 Но при всех достоинствах у летающей ладьи есть один недостаток — топливо. Летун-трава росла лишь на одном лугу и нигде больше. Разводить ее никак не получалось. Сок летун-травы также ничем заменить не получалось. Впрочем, знахари княжества продолжали свои исследования.
 А той травы, что собирают летом на чудном поле, хватает на три сотни пудов сока. И приходится это топливо экономить, поэтому стоят без движения многие ладьи целыми неделями. К тому же несколько судов в другие земли продали, а теперь еще, согласно договору, драгоценное топливо приходится поставлять владельцам этих судов по твердой цене. Тут себе не хватает…
 Вот такая история.
 А Змея Горыныча после того как он обучил русских мастеров строить летающие ладьи, действительно больше никто не видел и не слышал.




 МУЗЫКАЛЬНЫЕ РЭКЕТИРЫ


 — Хорошо вздремнул, два часика, — констатировал Матвей Русанов, заметив, что Илья проснулся.
 — Крепко на свежем воздухе спится, да еще под облаками, — согласился богатырь. Дремота слетела так же мгновенно, как и накатилась. Капитан только этого и ждал: уж очень ему хотелось поговорить, рассказать Муромцу морские истории о приключениях и переделках, в которых Матвею пришлось побывать. В следующий час Матвей выдал целую серию рассказов о морских чудищах, пиратах, далеких странствиях и ужасных штормах.
 — А вот еще, давным-давно случай был, — продолжал капитан, — я тогда юнгой ходил на большом торговом корабле…


Сказка о золотой рыбке

 Выгрузили мы свой товар в португальском порту, приняли груз и направились обратно в Неваград. Ну, считай, половину пути прошли, как случился штиль. Пропал ветер, хоть самим дуй в паруса! Время уходит, мы на месте стоим, а за опоздание неустойку платить придется.
 — И надо же, именно в мой день рождения такому случиться! — воскликнул капитан.
 Так вся команда узнала, что у капитана сегодня праздник. Было бы сказано! Тут же к имениннику направили делегацию с поздравлениями и прозрачными намеками. Капитан поздравления принял, намеки понял. Говорит, раз такое дело — ставьте якорь, гулять будем. Ну не то чтобы гулять, но по чарочке за свое здоровье принять разрешил. А там, где чарка, там и вторая, а третью не принять вообще грешно. И капитан не отстает, распорядился еще бочку выкатить. В общем, культурные именины организованно перешли в пьянку.
 И тут одному матросу загорелось порыбачить: у него всегда с собой небольшая сеть была. Спустился он в шлюпке на воду, отошел от корабля шагов на сорок, закинул невод. Скоро что-то там зашебуршилось. Вытянул. Глядь — рыбка золотая! И молвит человеческим голосом:
 — Ладно, поймал, старче, свои три желания! Только быстрее давай, некогда мне!
 Матрос за «старче» сначала обиделся, а потом понял, что рыбка так ко всем обращается. Наверное, крепко запала ей та история со стариком и его придурошной старухой. А с корабля уже кричат:
 — Почему только его желания? Матрос — член коллектива, а у капитана — сегодня день рождения!
 Шум поднялся. Рыбка видит, что на корабле могут беспорядки начаться, и говорит тогда:
 — Давайте так сделаем: даю вам полчаса, вы посовещайтесь и решите всей командой, какие три желания мне исполнять.
 Выпустил матрос рыбку из невода, мигом вернулся на корабль, и все спустились в трюм на большой корабельный совет. Думать было тяжело! Все успели напиться в дымину, особенно капитан.
 — Денег побольше! — одни кричат.
 — Ton-моделей прямо сюда и сейчас! — поднимают насущную проблему другие.
 А капитан хочет побыстрее в порту оказаться…
 На исходе тридцатой минуты еле сформулировали три желания: каждому — по мешку золота, затем каждому — по красавице на эту ночь, а с рассветом чтобы оказались мы вместе с кораблем и грузом в порту Неваграда. Но без девиц.
 Капитан принял еще полную чарку (лучше бы он этого не делал!), приказал всем оставаться в трюме, а сам пошел на палубу, заказ делать.
 Только я один рискнул последовать украдкой за ним.
 И вот, Илья, представь себе такую картину. Выбирается капитан на палубу, еле держась на ногах, бредет к борту судна. С трудом разглядев в воде рыбку, оттопыривает три пальца и, загибая их по очереди, борясь с непослушным языком, говорит:
 — Значит так, камбала ты моя ювелирная… Каждому — по мешку, в каждом мешке — по бабе, и всё это немедленно отправляй в Неваград. Вот так, минтай с напылением, выполняй!
 Я от услышанного застыл на месте. Вмешаться побоялся: под горячую руку пьяному капитану попадешься — зашибет. И только подумал к матросам бежать, как все вокруг потемнело, а когда через несколько мгновений стало светло, то увидел я, что стоим мы всей командой в центре Неваграда, возле каждого матроса большой мешок, а из мешков длинноногие красавицы вылезают и на шею матросам кидаются. Даже мне, мальцу, такая досталась. Слушай, у нее ноги выше, чем я! Гладит меня по голове и ласково так говорит:
 — Какой славненький Дэцл. Лапушечка.
 Я аж перепугался… Илья, а ты часом не знаешь, кто это такой — Дэцл?.. Нет?.. Вот и я не знаю…
 Так вот, стоим мы в центре города, а корабль-то в океане остался! Потому как насчет корабля никаких указаний не было, а рыбка все в точности исполнила. Шуму было! Позор! Жены отовсюду сбежались, своим мужьям такой скандал закатили! Капитана судовое начальство в матросы разжаловало, пришлось срочно за помощью к Садко обращаться. Садко на поклон к Нептуну пошел. Золотая рыбка, конечно, морскому царю подчиняется, но имеет особый статус и гордый характер. Сильно она обиделась, что капитан обзывал ее всяко-разно. Еле смилостивилась. Длинноногие красавицы испарились, а в порту у причала появился корабль с грузом. Так что, считай, еще легко обошлось.
 — Да, — молвил Илья, выслушав рассказ, — все дела надо вершить на трезвую голову.
 — Вот-вот, — согласился капитан ладьи, — сколько хороших людей на этом погорело.
 Матвей хотел еще что-то сказать, но вдруг его лицо исказилось от страха, глаза уставились в одну точку. Он ткнул пальцем куда-то в небо, вперед по курсу ладьи, и срывающимся голосом произнес:
 — Музыкальные рэкетиры! Откуда они здесь?
 — Кто-кто? — не понял Илья.
 — Небесные медузы! Они живут в облаках, точнее, спят там по несколько лет. А потом просыпаются и выходят на охоту: перехватывают путников на коврах-самолетах и летающих ладьях и требуют, чтобы их развлекли — спели, станцевали. Если понравится выступление, то пропускают и опять отправляются спать в облака. А если не понравится или кто откажется их развлекать, то медузы выпускают облако пара, которое превращает все живое в камень.
 Капитан резко сбросил ход, и вскоре ладья остановилась.
 — До сих пор их видели только в небе Северной Европы и Шотландии. В этих местах они впервые.
 Медузы быстро приближались. Теперь и Илья Муромец мог их хорошо рассмотреть.
 Их было три.
 Толстые, размером с большую бочку, какие-то прозрачно-белые с блестящим голубым отливом. На тонкой шее болталось что-то вроде плоской головы без глаз, но с большими круглыми ушами.
 Медузы подлетели к ладье на расстоянии десяти шагов и, зависнув на месте, резво помахали ушами.
 — Просят, — мрачно пояснил Матвей.
 — А может — в дыню? — предложил Илья, сжимая кулаки и рассматривая музыкальных рэкетиров.
 — Ты что, Илюша! Даже не думай об этом! Они свой пар выпустят раньше, чем ты размахнуться успеешь. Так и окаменеешь, выйдет статуя на тему «богатырь в поисках национальной идеи».
 Медузы вторично похлопали ушами.
 — Надо начинать, — засуетился Матвей, — третьего звонка не будет.
 Притоптывая и прихлопывая, Матвей заголосил:



   По реке; по Лимпопо.
   Плывет акула в кимоно.
   А за нею крокодил,
   Он ест один и в темноте.



 — Ты чего несешь, Матвей? — Илья решил, что у капитана от страха рассудок помутился.
 — Да они же ничего не понимают! — крикнул в ответ Матвей, продолжая плясать. — Они от природы не приспособлены к усвоению языков, так что мели все подряд, лишь бы ритмично было! Подключайся, Илья, считай, что это сражение!
 И хотя богатырь плясать не стал, но, махнув рукой, все же запел:



   Ненавижу вас, медузы,
   Дуры вы, противные.
   Я спою вам про арбуз
   И баклажаны синие.



 Матвей пошел в присядку, размахивая руками, и время от времени вскрикивая: «Эх!»
 Илья между тем пел про баклажаны, красных девиц, подвиги богатырей, энергетический кризис, Ваньку-Встаньку и его заграничного брата Доу-Джонса. Матвей иногда вставлял свои куплеты про теплые страны и обильные застолья.
 Медузы подпрыгивали вверх-вниз, как воздушные шарики, и восхищенно хлопали ушами.
 Илья уже охрип от пения, а Матвей устал изображать залихватский танец. Наши герои сделали паузу, медузы энергично захлопали ушами.
 — На бис просят, — сказал, тяжело дыша, Матвей.
 — Вот кровопийцы, — возмутился Илья.
 Матвей опять запел и пошел танцевать из последних сил, а Илья подумал: «Плохо деле, могут и не выпустить, замордуют. Видать, долго спали». И тут богатыря осенило: «Раз у них такие нежные, музыкальные уши, то стоит попробовать!»
 Муромец достал из кармана сотовый свисток — подарок Соловья-Разбойника — и дунул в него. Свисток издал мелодичную трель. Медузы, решив, что это музыкальное сопровождение, пришли в еще больший восторг и вновь стали подпрыгивать.
 — Лицом вниз и уши заткните! — раздалось за спиной богатыря.
 Муромец обернулся — в нескольких шагах от него с суровым лицом стоял Соловей-Разбойник.
 — И вправду услышал, — сказал Илья, бросив взгляд на свисток.
 — А то ж! — гордо кивнул Соловей и добавил: — Ну!
 Илья прыгнул на Матвея, свалил его на палубу лицом вниз, крикнул, чтобы тот зажал уши, сам еле успел закрыть свои, как раздался жуткий свист, больше похожий на вой трубы адского оркестра. Тяжелые звуковые волны прижимали к палубе, давили. И все-таки Илья поднял голову и посмотрел в небо.
 Обезумевшие медузы со свернутыми в трубочку ушами метались по небу, их туши приобрели лиловый оттенок и стремительно набухали. Они лопнули почти одновременно, выбросив в воздух серый пар и скользкие ошметки. Пар мгновенно окутал эти бело-лиловые останки и превратил их в булыжники и гравий, которые градом посыпались на землю.
 Наступившая тишина показалась Илье и Матвею самой сладкой музыкой за всю их жизнь.
 — У меня чуть голова не лопнула, — приходя в себя, вымолвил Матвей.
 — Спасибо, дружище, выручил! — сказал Илья, обращаясь к Соловью-Разбойнику.
 — Не стоит благодарностей, береги себя, — сказал Соловей. — Давай, отправляй меня обратно.
 — А как?
 — Дунь еще раз в свисток.
 Илья так и сделал. С первыми звуками трели Соловей-Разбойник исчез.
 — Привет жене, — крикнул Илья в воздух. Он подумал, что Соловей еще мог его услышать.




 СРАЖЕНИЕ В ОБЛАКАХ


 Почти полчаса они летели молча, наслаждаясь тишиной и приходя в себя от пережитого. Прервал молчание Илья.
 — Ну и что нас еще ожидает? — спросил богатырь капитана. — Саблезубые крылатые белки или пикирующие лапти?
 — Летающие кентавры, — серьезно ответил Матвей. — Я же собирался о них с тобой поговорить. Совсем меня затуркали эти медузы! Мы подлетаем к горным лугам Моравии, где обитают эти кентавры.
 — Впервые слышу о летающих кентаврах, — сказал Илья.
 — Такие только здесь живут. Колония у них небольшая, за пределы горных лугов далеко не забираются. Девять месяцев в году летать они не могут, нет у них крыльев. По вот в начале лета начинается гон: вырастают крылья и становятся они чудовищно агрессивные. И носятся эти люди-кони но небу, нападают на воздушный транспорт, грабят, жестоко убивают. Поэтому летом небесные путешественники большой крюк делают, чтобы на неприятности не нарваться.
 — Большой — это сколько? — спросил Илья.
 — Да верст пятьсот будет.
 Илья прикинул, сколько времени будет потеряно, а главное, топлива впустую потрачено.
 — А на большой скорости — проскочим? — спросил богатырь.
 — Может, проскочим, а может — и нет. Я ведь в Париж только один раз летал, в марте. Тогда этот маршрут был безопасным.
 — Ладно, Матвей, не будем из-за этих пони сок летун-травы переводить. Прибавь ходу, напрямик полетим.
 Матвей, вздохнув, движением рычага увеличил скорость и сказал:
 — Раз такое дело, я тогда сейчас штурвал на автопилот поставлю и схожу за оружием, а ты за небом приглядывай. Я быстро.
 Автопилотом оказался обыкновенный топор с длинной ручкой. Матвей сунул его в штурвал, и колесо управления заклинило. Корабль шел курсом, заданным ручкой топора.
 Илья Муромец осматривал небо. Далеко-далеко пролетали птички, и больше ничего не было, даже тучки. Благодать!
 Скоро капитан приволок лук и колчан, плотно набитый стрелами, поднес к богатырю и положил возле него.
 — Сейчас еще дротики принесу, — сказал Матвей и исчез в трюме корабля.
 Илья наклонился к луку и поднял его. Не очень большой, средней дальнобойности: лук как лук.
 «Сойдет», — подумал Муромец, натягивая тетиву.
 Левое ухо богатыря уловило чуть слышный свист. С удивительной для своих габаритов резвостью Илья прыгнул за спинку кресла. В сиденье, где миг назад сидел богатырь, впилась стрела. Муромец взглядом окинул небосвод.
 «Стоило совсем немного отвлечься, и упустил появление летающих кентавров!» — с горечью подумал Илья.
 Кентавры атаковали с левого борта ладьи. Илья выхватил из колчана пучок стрел и все, кроме одной, бросил возле себя. Лук не был любимым оружием Ильи. Вот Олег Попович — тому в стрельбе из лука равных не было: на лету комару хобот сшибает. Но все же тренироваться не забывал…
 Богатырь выпустил стрелу в кентавра, подлетевшего к ладье ближе всех. Стрела насквозь проткнула грудь чудовища, кентавр завис в воздухе, но уже через мгновение рухнул вниз.
 Их было не меньше двадцати — крупных, вооруженных дубинами и луками. Из спины каждого человека-коня росли небольшие, но очень сильные крылья, похожие на крылья летучих мышей. На палубу корабля посыпались стрелы, несколько из них вонзились в кресло, за которым держал оборону Муромец. Илья выстрелил еще дважды и сбил двух кентавров: первому стрела угодила в горло, второму попала в лошадиный бок.
 Осыпая ладью стрелами, кентавры стали окружать воздушный корабль с явным намерением взять его на абордаж. Илья оказался в трудном положении, лишь с одной стороны он был защищен бортом корабля и креслом. Несколько стрел вонзились совсем рядом с ним. В ответ богатырь выпустил стрелу и попал одному из нападавших в плечо. Резко обернувшись, Илья влепил стрелу в другого кентавра, который попытался напасть с тыла. Чудовище издало оглушительный рев и рухнуло на палубу в двух шагах от Муромца.
 — Еще два кентавра неслись на богатыря с разных сторон. Не долетев до Муромца нескольких шагов, один из них был внезапно пронзен дротиком и, продолжая двигаться по инерции, пронесся мимо богатыря и пошел камнем вниз. Второго кентавра Муромец расстрелял в упор, всадив в него три стрелы.
 На палубе, прикрывшись небольшим круглым щитом, стоял Матвей. В руке он держал дротик, еще с десяток дротиков лежало у его ног.
 — Я, кажется, вовремя! — крикнул капитан.
 — Ага, мы тут с лошадками в пятнашки играем, — подтвердил Илья.
 Кентавры предприняли новую яростную атаку. Илья выхватил из-под кресла свой меч и пропорол булатным лезвием брюхо атакующего сверху противника. Тот пытался зацепиться за борт, но, истекая кровью, зажимая руками ужасную рану, сорвался в бездну.
 Тем временем Матвей, увертываясь от стрел, копыт и дубинок кентавров, совершал почти цирковые кульбиты, катался по палубе, прыгал в разные стороны. В итоге изловчился проткнуть дротиком еще одного врага.
 А Муромец в рукопашной схватке отрубил руку, а затем снес голову самому большому кентавру, который руководил атакой.
 После гибели вожака отряда атака вмиг прекратилась. Немногие оставшиеся в живых кентавры поспешили к земле.
 — Отмахнулись, — сказал Илья, утирая пот со лба. — Как думаешь, не вернутся?
 — Вряд ли, потери у них слишком большие, да и залетели мы уже далеко: не догонят.
 Вдруг Матвей двинул себя ладонью по лбу:
 — Какая я все-таки сволочь безмозглая! Такому риску сына подверг! Если бы с ним что случилось — мне бы и на том свете покоя не было! Зачем согласился с собой взять?
 — Да не убивайся, Матвей, — успокаивал капитана Илья. — Все же обошлось.
 — Не думал, что медузы нам повстречаются, а от кентавров надеялся окружным путем уйти.
 — Ладно, не переживай. Доберемся до Парижа, оставим парня в посольстве… Давай лучше порядок на палубе наведем.
 Капитан с богатырем сбросили с корабля тела убитых кентавров, оттерли от крови палубу. Когда уже завершали уборку, с большим подносом в руках появился Петр.
 — Я вам обед разогрел, — сообщил сын капитана.
 — Здорово, — потирая руки, сказал Матвей. — Прямо здесь и откушаем.
 Сбросив скорость и поправив палку автопилота, капитан соорудил из ящиков обеденный стол и сидения.
 Трапезничать расположились втроем. Под яблочный квас и медовый сбитень хорошо пошли куски тушеной гусятины, копченые перепела, пироги с капустой, рулет с печенью, кулебяки с творогом.
 За обедом Матвей в подробностях рассказал сыну о встрече с медузами и схватке с кентаврами. Парень слушал и сокрушался, что пропустил самое интересное. И не слышал даже свиста Соловья-Разбойника. Выяснилось, что вскоре после отлета Петр нацепил на уши стереораковины своей музыкальной шкатулки и включил ее на полную громкость. Так и слушал все это время, поглядывая на двигатель, подбрасывая в печь топливо. А наслушавшись вдоволь, принялся на печке двигателя разогревать обед.
 — И хорошо, что ничего не слышал, а то обязательно влез бы куда-нибудь, ведь весь в меня, — облегченно вздохнул Матвей, запивая квасом кусок гусятины.
 Надежный корабль уверенно держал курс, проглатывая мили воздушного океана.
 — К ночи будем в небе Германского королевства, — сообщил капитан, разбирая обеденный стол.




 ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ОРЕШКИ


 Лететь собирались и ночью, инструкцией это дозволялось. Только следовало идти на малой скорости и зажечь большой масляный фонарь. Этого было достаточно, чтобы не столкнуться с другой ладьей, ковром-самолетом или крупной птицей.
 Но уже поздним вечером планы спутала сильная гроза, которая бушевала впереди по курсу корабля и стремительно приближалась, полыхая молниями. Капитан принял решение посадить ладью. Сделать это удалось не сразу, внизу простирались густые леса. Только через полчаса удалось найти поляну для приземления. Капитан и богатырь быстро установили громоотвод — длинную железную пику с цепью, последнее звено которой воткнули в землю. Спустившись внутрь корабля, плотно закрыли люк и вскоре, утомленные приключениями минувшего дня, под грозовые раскаты и шум дождя наши герои уснули…


* * *

 «Хорошо в лесу после дождя!..»
 Илья только что вышел на палубу и наслаждался влажным, утренним воздухом. Полоски солнечного света прорывали стройные ряды могучего леса, который тоже только пробудился и еще не наполнил свои владения пением птиц, стрекотом кузнечиков, ворчанием медведей.
 Зевая и лениво потягиваясь, на палубу выбрался Матвей, бормоча не то сам себе, не то Муромцу:
 — Спал бы да спал… Вчера умаялся. У нас после ужина кулебяки с капустой остались, пирожки с картошкой, окорок копченый еще есть… А это что за звуки, будто кто плачет?
 — Птица, наверное, — отозвался Илья, прислушиваясь, и тут же сам себя опроверг: — Нет, не птица. Может, какой лесной житель в беду попал? Пойду-ка прогуляюсь, посмотрю.
 — Может, мне с тобой? — предложил капитан.
 — Не стоит. Не родился ни в одном лесу еще такой зверь, с которым я бы голыми руками не справился. Видимо, здесь неподалеку — я быстренько.
 — Как знаешь, но все же осторожнее! Я пока завтрак приготовлю. И надо оно тебе… — продолжал ворчать Матвей.
 Илья не прошел по маленькой тропинке среди густого леса и сотни шагов, как увидел прямо перед собой оленя. Лесной красавец стоял, низко опустив голову в какую-то яму, и издавал звуки, похожие на громкий, надрывный плач. Богатырь подошел поближе. Олень, заслышал шаги богатыря, обернулся, но совсем не испугался, а лишь стал отчаянно мотать головой, прося человека подойти поближе.
 Илья подошел к самому краю ямы и посмотрел вниз. На дне ямы глубиной в рост человека беспомощно лежал маленький олененок. Его лапки были целыми, но он уже выбился из сил, безуспешно пытаясь выбраться.
 Илья встал на колени, наклонился и протянул руки к олененку.
 — Давай, малыш! — воскликнул богатырь, и олененок отчаянно ринулся ему навстречу. Илья подхватил детеныша и легко вытащил из ямы.
 Олень, радостно захрипев, бросился к своему малышу и принялся ласково его облизывать. Из глаз лесного красавца потекли слезы.
 — С утра доброе дело — к удаче, — заметил Илья и повернулся, собравшись уходить. Но олень одним прыжком опередил богатыря и встал у него на пути. Лесной красавец вытянул шею и подошел вплотную к Илье. На шее оленя висел небольшой холщовый мешочек.
 — Ты хочешь, чтобы я снял с тебя этот мешочек? — догадался Илья.
 Олень кивнул головой. Богатырь снял мешочек, но олень продолжал мотать головой и выразительно смотреть на Муромца. Илья открыл мешочек: он был полон земляных орехов. Подбадриваемый оленем, богатырь один орешек съел. Ядро было очень вкусным и сочным.
 — Спасибо тебе, богатырь, что спас сыночка, — услышал вдруг Илья.
 Богатырь от изумления открыл рот и вытаращил глаза на оленя.
 — Это ты говоришь?
 — Я, — олень кивнул головой.
 — А почему раньше… Это из-за орешков я теперь тебя слышу?
 — Да, это мой тебе подарок — лингвистические орешки. Мне они достались от подружки, белочки по имени Илона.
 — Значит, я смогу теперь понимать язык всех людей, зверей и птиц?
 — Людей — да. А зверей и птиц — только тех, кто умеет мыслить по-человечьи. Как тебе объяснить? Например, Лягушка-Путешественница или Петушок Золотой Гребешок умеют и мыслить, и говорить на человечьем языке. А я мыслить могу, а говорить по-вашему не умею. Поэтому меня без орешков люди не понимают. Вообще-то, большинство птиц и зверей не способны мыслить как люди, потому ты их язык не поймешь даже с помощью этих орешков. Понял?
 — Угу, — ответил Илья, а сам подумал: «Эка у вас все так запутано».
 — Да не грузись ты сильно, по ходу разберешься, — успокоил богатыря олень.
 — А тебя как звать-то? — спросил Муромец.
 — Олень-Серебряное Копытце.
 — Так вот ты какой! А что, правда — у тебя копытце серебряное?
 — Да нет. Это пошло оттого, что когда я браконьеров и волков копытами луплю, то у них из глаз серебряные искры салютами сыпятся. Потому и прозвали.
 — Понятно. Ну что же: спасибо за подарок, а мне пора.
 — Тебе за помощь спасибо, счастливого пути и удачи, богатырь!




 ГОРОД ПРАЗДНИКА И СТРАХА


 Вечером того же дня ладья летела над Парижем. Матвей даже в сумерках на высокой скорости вел корабль, ему уже приходилось один раз здесь бывать. Тогда над небом столицы французского королевства пришлось немного поплутать, пока к ладье не подлетел на маленьком ковре-самолете офицер королевской стражи и после проверки документов проводил корабль к русскому посольству. Только тогда не довелось с послом познакомиться.
 Вот и сейчас, еще на подлете к городу, патрульный офицер проверил охранную грамоту, но до цели назначения Матвей привел ладью сам, без сопровождения.
 Площадка для летательных ладей на территории посольства была совсем небольшая, и только что прибывший корабль занял ее почти полностью. Усадьба посольства находилась от площадки всего в двух десятках шагов. Высокий трехэтажный деревянный русский терем с мраморной облицовкой лестниц и колонн смотрелся несколько причудливо, но в то же время изящно и одновременно солидно. Илья даже отметил про себя, что внешне деревянное здание посольства почти не уступает каменным княжеским палатам.
 С корабля путешественники спустились по веревочной лестнице, а вот чтобы вывести коня, слугам и охране пришлось подкатить передвижную наклонную платформу. Богатырского коня увели в посольскую конюшню.
 Из терема вышел мужчина лет пятидесяти, среднего роста, с короткой, но густой бородой, в костюме, сшитом по европейской моде.
 — Посол Руси в Париже Митрофан Гаврилович Оболенский, — представился мужчина и протянул руку по очереди всем троим.
 — Илья Муромец, княжеский воевода.
 — Матвей Русанов, капитан ладьи.
 — Петр Русанов, сын капитана.
 — Очень приятно. Вот и посчастливилось мне знаменитого богатыря вживую лицезреть, а не на картинках лубочных. Как добрались?
 — Спасибо, не без приключений, но с Божией помощью добрались.
 — Прошу пожаловать в посольский терем, комнаты для гостей всегда готовы. Умоетесь с дороги, а затем все вместе отужинаем, — говорил Митрофан Гаврилович.
 Был прекрасный летний парижский вечер. Столица королевства предвкушала ночную жизнь. В то время как одни готовились к сладкому сну, другие только прибывали на балы и званые ужины. Казалось, здесь повсюду царят веселье и праздник. Хотя никуда не делись заботы, бедность, интриги и преступления.
 Но самое главное — страх. Он был сначала очень далеким и заглушался вином или воинственными высказываниями военачальников. Но по мере приближения к берегам Европы корабля с ужасным железным воином страх охватывал души людей все сильнее, рождая своих спутников — панику и бессилие. О чем бы в компании ни заходил разговор, он почти всегда сводился к Термидадору. Появление большого числа патрульных стражей на улицах Парижа, переброска на побережье войск, катапульт и баллист лишь усиливали напряжение, но не создавали впечатления надежной защиты. И все-таки атмосферу уютного праздника парижане пока еще старались сохранить.
 В большой столовой русского посольства подавали ужин: тушеный гусь, копченая телятина, вареные овощи, зелень, грибы в сметане, вареные раки, красное вино, фрукты.
 — Обычно мы трапезничаем гораздо скромнее, но в вашу честь я приказал подать представительские блюда, — пояснил Митрофан, приглашая гостей к столу.
 За ужином почетным гостям были представлены супруга посла, Катерина, — крупная женщина, ростом выше мужа на полголовы, и дочь Елена — пятнадцатилетняя стройная девушка в блестящем небесно-голубом платье.
 Петр так в нее впился глазами, что Матвею даже пришлось легонько и незаметно для окружающих хлопнуть сына ладонью по плечу.
 — Ты ее сейчас проглотишь, — шепнул Матвей Петру.
 Впрочем, девушка тоже обратила внимание на молодого человека, приветливо ему улыбнулась.
 Беседа за столом проходила тепло, по-домашнему. Выяснилось, что супругу с дочкой посол привозит в Париж на лето, а в остальное время Катерина и Елена живут на Родине, в Рязани. Дочь учится в гимназии, супруга хлопочет по хозяйству. Отпуск посол проводит на Родине и всегда — зимой.
 — А мы во Владимире живем, — рассказывал о своей семье Матвей. — Я до этого в основном на внутренних рейсах работал. В Европе всего один раз был, и вот теперь — ответственная командировка.
 Посол кашлянул и любезным, но твердым тоном обратился к супруге:
 — Голубушка, завтра тяжелый день, принимаем датского посла. Вам надо хорошо отдохнуть.
 Катерина поняла мужа с полуслова; супруга и дочь поднялись из-за стола, поклонились гостям, пожелали доброй ночи и удалились.
 — Тебе тоже пора на бочок, — сказал Матвей сыну.
 — Слуга проводит молодого человека. — Посол дал знак, и слуга с Петром покинули столовую.
 — Стараюсь при супруге и дочери не упоминать о Термидадоре. Понимаете, здесь и личное. Ведь мою девочку Леной зовут.
 — Я понимаю: имя моей супруги тоже Елена, — сказал Илья Муромец.
 — А теперь к делу, — продолжил Митрофан. — Все, желающие попытать счастья в схватке с железным чудовищем, направляются в Англию. Там, на окраине Лондона, находится штаб-квартира друидов. Верховный друид отбирает лишь очень немногих избранных: абсолютное большинство возвращаются обратно.
 — А каким образом узнают: кто избранный, а кто — нет? — поинтересовался Илья.
 — А это мне не известно так же, как и не известно — куда дальше лежит их путь.
 — Ладно, скоро все узнаем. Пожалуй, прямо сейчас и отправимся, — сказал богатырь.
 — Ни в коем случае, — запротестовал посол. — Ночь на дворе, темень, европейцы сейчас нервные, на побережье запросто могут вашу ладью обстрелять из зенитных катапульт. Отдохните, выспитесь хорошенько, а утром спокойно полетите. Пограничный патруль проверит ваши документы и проводит к месту посадки. У вас охранная грамота с собой?
 — А как же, князем подписана, все как положено, — ответил Муромец. — Ну, ладно. Может, и впрямь — утро вечера мудренее, останемся здесь на ночлег.
 — Митрофан Гаврилович, — обратился к послу капитан, — а почему бы не потопить корабль, на котором плывет Термидадор? Обстрелять его горящими стрелами с ковров-самолетов или летающей ладьи. Может быть, железный воин и сгинет в океанской пучине.
 — Нет ничего хуже неизвестности. Может, и сгинет, а может — и нет. Так хоть его путь можно отследить. А иначе — все мы будем обречены на мучительные гадания: где страшный враг, в каком месте он появится?
 — А еще вопрос у меня… — не очень уверенно начал Матвей.
 — Пожалуйста, — подбодрил капитана посол.
 — Сынок со мной напросился. Я-то думал — мы только до Парижа…
 — Нет вопросов, пусть здесь остается. Елена ему город покажет.
 — Огромное спасибо, Митрофан Гаврилович!
 — Не стоит благодарностей. На вас теперь вся Русь молится. Считаю за честь оказать вам любое содействие, — эти слова посол произнес уже стоя.
 Поблагодарив за славный ужин, Илья и Матвей направились в свои опочивальни. Поднимаясь по широкой деревянной лестнице с резными перилами на второй этаж, Илья вдруг остановился, Матвей чуть не уперся ему носом в спину.
 — Забыл чего? — поинтересовался Матвей.
 Илья повернулся к капитану и сказал:
 — Ты, Матвей, вот что… В Англию меня отвезешь, а сам тут же в Париж возвращайся. Жди известий от меня или, при худшем раскладе, обо мне. В случае чего, сади в ладью сына, посла, его семью, всех посольских работников и дуй во Владимир, а то еще дальше.
 Матвей взволнованно, но твердо ответил:
 — Нет, Илья. Никуда я не вернусь. Буду везде с тобой. А там пусть как судьба распорядится. А тебе от меня — все помощь какая.
 — У тебя — семья, сын, — пытался уговорить капитана богатырь.
 — И у тебя — семья, сын.
 — Мое дело — ратное.
 — Это и мое дело. Все мужчины на Руси — ратники. Да не бери ты в голову, Илья. Мой отец в таких случаях говорил: «Есть на свете страна, Русь называется. И этому засранцу она не по зубам!»
 Богатырь обнял друга:
 — Верно, говоришь! Никому Русь не по зубам! Она и нам-то частенько не по зубам.
 — Пойдем, Илья, отдыхать, — сказал Матвей, — а завтра — в путь. В страну туманов и мелодичного альбионского языка!




 ОРУЖЕНОСЕЦ ТРИНАДЦАТОГО ВОИНА


 Лондон встретил густым туманом и патрульным офицером на ковре-самолете. Проверив охранную грамоту, офицер проводил ладью прямо к штабу Адмиралтейства, неподалеку от которого нашлась удобная площадка для ладьи. К летающему кораблю приставили охрану, а Илья Муромец на своем коне и Матвей в легкой открытой повозке с эскортом направились на окраину города, в штаб-квартиру друидов. Перед поездкой богатырь и капитан не забыли скушать по волшебному орешку.
 Резиденция друидов оказалась замком с высокой крепостной стеной, большими дубовыми воротами и башнями с бойницами. Замок стоял на самой окраине Лондона, дальше простирался редкий лес, кустарники, овраги и холмы.
 Молодой человек в черном костюме встретил Илью и Матвея, провел их внутрь замка. По узкой винтовой лестнице они поднялись на второй этаж.
 — Проходите в кабинет, Верховный друид сейчас подойдет, — сказал молодой человек, открывая двери комнаты. Юноша пропустил гостей вперед, а сам удалился.
 Просторный кабинет с наступлением ночи освещался огромной люстрой с толстыми свечами. Люстра висела почти под самыми сводами высокого потолка. Но теперь был день, и помещение освещал солнечный свет, лившийся из двух окон. Первое, что бросилось в глаза Илье: расставленные несколько безалаберно стеллажи с книгами и свитками, длинный стол и полтора десятков стульев, кресел и скамеек, разбросанных по всей комнате.
 — Так, так, так, — раздался противный скрипучий голос. — Еще одни претенденты на спасение человечества!
 Почти в самом центре кабинета стояло большое кресло, украшенное резьбой и костяными фигурками животных и мифологических существ. В кресле полулежал странный маленький человек неопределенного возраста в коричневых штанах, желтом камзоле и красно-зеленом колпаке на голове. Странный человек, игнорировав приветствие богатыря и капитана, продолжал изъясняться:
 — Ты, большой воин, должен пройти испытание. А про тебя, маленький, я вообще не говорю. Можешь убираться прочь.
 Илья и Матвей оцепенели от такого приема, с ними так еще никто не разговаривал. Особенно обиделся Матвей, ведь коротышка в кресле был, как минимум, на голову ниже капитана. Все-таки Матвей не сдвинулся с места, решив, что уйти, хлопнув дверью, он всегда успеет.
 Коротышка в колпаке вновь обратился к Илье:
 — Отгадаешь три загадки — получишь доступ к следующему испытанию. Отвечай, где протекает сухая река? Без чего не испечешь хлеб? Кто в воде родится, а воды боится?
 — Ты опять — за свое! Поставь кресло на место и выйди из кабинета!
 Эти слова были сказаны высоким молодым мужчиной, который неожиданно появился из потайной двери в стене комнаты. На нем были надеты кожаные туфли, темно-синий европейский костюм и черная мантия. Лицо незнакомца было гладко выбрито, а длинные волосы покрывали плечи. Мужчина обратил свой взор на гостей.
 — Сколько раз ему говорил не трогать бабушкино кресло.
 — Память о бабушке. Понимаю, — кивнул Илья.
 — Бабушка жива, — сказал мужчина. — Живет в этом замке и ужасно не любит, когда лапают ее фамильное кресло. Да, я не представился: Том Арчэл, Верховный друид. А ты, как я понимаю, Илья Муромец? А твой спутник?
 — Матвей Русанов, — представился капитан.
 — Очень приятно.
 — А это кто? — спросил Илья, показывая на коротышку в колпаке, который в это время, пыхтя, толкал большое кресло на место, в дальний угол комнаты.
 — Крюшо. Бывший королевский шут. Он сильно обидел королеву, и за это его бросили в крепостную темницу. А я его пожалел и убедил королеву перевести шута в наш замок, под домашний арест.
 — На карте, без корки, соль, — вдруг громко сказал Муромец.
 — Что? — спросил Том Арчэл.
 — Что? — повернувшись, изумленно спросил Крюшо.
 — Ответы на вопросы шута, — пояснил Илья. — В моей деревне каждый ребенок такие загадки знает.
 — Браво! — воскликнул Верховный друид.
 Крюшо засопел, задвинул наконец кресло в угол и поспешил выйти из комнаты.
 — Прошу садиться, где вам удобно, — пригласил друид и сам уселся на ближайший к нему стул. Рядом, на крупных тяжелых стульях, расположились Илья и Матвей.
 — Я немного задержался, Крюшо меня чуть опередил, — сказал друид. — Он обожает выделывать подобные штучки. Позавчера я тоже задержался в обсерватории. Я, видите ли, пишу научный трактат «О наблюдении за Луной днем в период летних туманов».
 — Простите, а что — Луну разве видно? — поинтересовался Матвей.
 — Конечно, нет. Зато какой простор для воображения! — пояснил Том Арчэл и продолжил рассказывать: — Пока я спускался с крыши, Крюшо, выдавая себя за Верховного друида, устроил испытание лапландскому рыцарю. Заставлял его допрыгнуть до люстры и быстро произнести наоборот слово «реструктуризация». Естественно, у бедняги ничего не получилось, и он, чуть не плача, поспешил на выход. А ведь этот рыцарь был из числа избранных, я еле успел догнать его, уже за воротами замка.
 — И зачем тогда ты держишь у себя этого шута? — спросил Илья.
 — Он хорошо кроссворды отгадывает.
 — А ты и кроссвордами увлекаешься?
 — Я — нет. Это мой тесть без них жить не может. Тесть работает заместителем редактора сплетней конторы «Словесный поток». И рассказывает мне самые свежие новости со всего мира, даже те, которые не публикуются. Но рассказывает только, когда у него хорошее настроение. А если он не разгадал кроссворд, то настроение у него отвратительное, к нему не подступиться, уходит в себя и весь день молчит. Вот тут на помощь и приходит Крюшо. Еще ни разу не было, чтобы шут полностью кроссворд не разгадал.
 — А что, все друиды живут в этом замке? — продолжал расспрашивать богатырь.
 — Нет, что ты. Только я, моя родня, охрана и слуги. Остальные друиды живут в своих домах по всему Лондону.
 — А ваша знаменитая библиотека? — спросил Матвей.
 — Она в двух милях отсюда, на высоком скалистом холме.
 В дверь кабинета постучали. Вошел тот же молодой человек, что привел сюда гостей, в его руках был поднос, на котором стояли бутылка и три хрустальных бокала.
 Арчэл взял бутылку и наполнил бокалы.
 — Прошу: великолепное розовое итальянское вино!
 Вино действительно было прекрасно.
 — Что хотел спросить, — сказал Илья, пригубив из бокала. — Друиды и друиды-ностармадусы — это одно и то же?
 — Нет. Ностармадусы занимаются будущим, пытаются предсказать грядущее, среди них много астрологов. А мы занимаемся прошлым и настоящим. Предсказатели иногда нам неплохо помогают, но все же я считаю, что они должны называть себе просто ностармадусами, а истинные друиды — это наш клан друидов. Но даже не все друиды разделяют мое мнение. Демократия, знаете ли, сейчас в моде.
 Илья Муромец решил, что пора и о главном поговорить. Поставив бокал на стол, богатырь обратился к Верховному друиду.
 — Если я правильно понял: я в числе тех, кто может сразиться с железным воином?
 — В числе тех, у кого есть шанс его победить, — ответил Том Арчэл. — Ты — избранный.
 — А откуда известно, что я избранный?
 — Я это сразу чувствую, а потом, наверняка, совпадают все приметы.
 — Какие приметы? — удивился Илья.
 — Ты кормишь своего коня овсом?
 — А чем же еще?
 — У тебя в роду была прабабушка?
 — Ну, надо думать, была.
 — У тебя под правой мышкой есть родимое пятно?
 — Нету… — опешил Илья.
 — Ну, вот видишь! Все совпало! Ты — избранный рыцарь. Тринадцатый воин, двенадцать уже отправились в путь.
 Здесь друид обратился к Матвею.
 — А ты не рыцарь и не избранный. Ты не можешь ехать.
 — А я… я — оруженосец тринадцатого воина, — вдруг заявил Матвей, помахав перед глазами друида самым легким оружием из арсенала Муромца: серебряным бумерангом.
 — Оруженосец? — удивился друид.
 Илья был удивлен не меньше друида, но промолчал, не желая подводить друга.
 — Насчет оруженосцев никаких ограничений нет, вернее, о них в писании просто ничего не сказано, — размышлял Том Арчэл.
 — А что не запрещено, то — разрешено! — настаивал Матвей.
 — Ладно, пусть будет оруженосец. Ты тоже можешь лететь в Египет.
 — В Египет! — дружно воскликнули богатырь и капитан-оруженосец.
 — Да, в Египет. Дело в том, что книга, с помощью которой жрецы Латыньской земли создали Термидадора, лишь копия магической книги. А оригинал и амулет находятся в погребении египетского фараона Ранзеса Кровавого. Уничтожить железного воина можно лишь зная текст заклинания, зная ритуал и применив магический амулет Мартена, двоюродного брата повелителя огня Гефеста. У жрецов не было амулета, и они были обречены на неудачу. Как все это применить, я не знаю, но в книге все расписано.
 — А зачем запрятали книгу с амулетом в гробницу фараона? — спросил Матвей.
 — Ну, это отдельная история. Она случилась… восемь веков назад.
 Ранзес был действительно невероятно жестоким правителем. По его приказу рабов и пленных воинов подвергали чудовищным пыткам и казнили лютой смертью. Многие тысячи рабов погибли на строительстве каналов, дворцов и крепостей. Ко всему прочему, Ранзес был маниакально подозрителен, во всем ему чудились заговоры, измены и непокорность. Он подверг репрессиям даже свое окружение, верных слуг, полководцев, а затем добрался и до родственников. В страшных подвалах его дворца сгинули сестра, двоюродный брат и еще несколько родственников.
 И тогда на самом деле возник заговор. Оставшиеся в живых родственники и полководцы решили свергнуть кровавого правителя. Но боялись его убить, потому что верили: убийство фараона навлечет на них и весь египетский народ ужасное проклятие и неисчислимые бедствия.
 И тогда, по совету старейшего жреца, фараона крепко связали, завернули в саван, при соблюдении всех обрядов похоронили заживо в саркофаге и построили гробницу. А чтобы дух фараона не мог вырваться наружу, на погребальную плиту поставили сундук с магическим амулетом и книгой. Вроде получилось, что правителя не убили, а он умер сам от нехватки воздуха и суровой диеты.
 Никто не знал, что один из служащих храма сделал копию книги и сбежал вместе с ней в Латыньскую землю, где после его смерти копия попала в руки жрецов племени Пернатого Змея. А вот украсть амулет ему не удалось.
 — Да, но тогда выходит, что если из сундука забрать книгу и амулет, то дух фараона может вырваться из гробницы? — спросил Илья.
 — Обязательно вырвется, — подтвердил Верховный друид. — Но здесь я вам смогу помочь…
 Том Арчэл поставил бокал с вином на стол, встал и подошел к большому ящику. Открыв крышку, друид покопался в ящике и извлек маленький бумажный пакетик.
 — То, что надо, — произнес друид и вернулся на свое место. — Когда дух фараона вырвется на волю, вы должны разорвать этот пакетик, крикнуть: «Убирайся в царствие теней!» — и швырнуть пакет в лицо фараона.
 — А что там? — поинтересовался Матвей.
 — Смесь черного перца, красного перца и чайной пыли. Даю гарантию — дух исчезнет навсегда.
 Том Арчэл отдал пакетик богатырю, затем одним глотком допил вино, налил себе еще и продолжил инструктаж:
 — Но вам надо сделать все очень быстро. Если дух фараона вырвет сердце из груди живого человека и съест это сердце, то злобный дух обретет злобную плоть, фараон станет неуязвимым. И тогда всем хана!
 — Представляю себе славный дуэт: Термидадор и Ранзес Кровавый! — воскликнул Матвей.
 — И что, никакого средства нет? — спросил Илья.
 — Ну, может быть, в книге что-то об этом и сказано, но точно не знаю: врать не буду. А вы не зевайте! Только он из гробницы выскочит, хлоп, и пакетом — в морду. Затем хватайте книгу, амулет и летите сюда. А здесь все вместе разберемся, как нашему избранному богатырю железное чудище одолеть.
 — Может, это не я буду, а кто другой из рыцарей? — заметил Илья.
 Друид ничего не ответил, только поспешил налить себе в бокал вина.
 — Я беспокоюсь, — заговорил Матвей, — хватит ли топлива, чтобы долететь до Египта и вернуться. А еще мне нужны маршрутные карты, а то я в Египет ни по морю, ни по воздуху никогда не ходил.
 — Топливо мы сейчас просчитаем, — ответил друид. — Сколько топлива было в начале полета, и каков средний его расход за единицу расстояния?
 Капитан сообщил необходимую информацию. Том Арчэл, выпивший большую часть бутылки вина (Илья с Матвеем, памятуя о капитане, ограничились одним бокалом), слегка покачиваясь, вновь подошел к ящику, достал чемоданчик, уселся за стол и открыл его. Чемоданчик оказался ноутбуком.
 — Ну это уже слишком! — запротестовал богатырь. — Этот сочинитель совсем сдурел! У нас все-таки сказка, а не двадцать первый век.
 — И то верно, — кивнул головой друид, очевидно, разделяя мнение о сочинителе. И выбросил ноутбук в окно.
 Чемоданчик должен был разбить вдребезги стекло, но в последний момент окно настежь распахнулось. И закрылось, едва компьютер вылетел наружу.
 Том Арчэл достал из-под стола огромные счеты с деревянными костяшками на железных прутьях.
 — Итак, — громко стуча костяшками, сказал друид, — зная первоначальный объем топлива… Средний его расход на сотню верст… Соотношение версты к миле… Расстояние от Владимира до Парижа, от Парижа до Лондона, от Лондона до Александрии… Зная размер обуви Евгения Кафельникова и имя того, кто подставил кролика Роджера… Мы высчитываем, и получается, что… топлива вам хватит как раз долететь до Александрии.
 — А обратно? — спросил Матвей.
 — А обратно — не хватит.
 — Это я уже понял, а добираться-то как?
 — Ну, мужики, я же вам не транспортное агентство. Наймете ковер-самолет.
 — Ладно, — встрял в разговор Муромец, — а до гробницы фараона от Александрии далеко?
 — Больше трехсот миль на юго-запад.
 — Ого! Точно придется ковер-самолет нанимать или топливо для ладьи искать, — сделал вывод Матвей.
 — Туда не придется: все равно не улетите.
 — Это почему же? — в один голос спросили богатырь и капитан.
 — Представьте себе огромную прямоугольную площадку, меньшая сторона которой — сто миль, большая — двести. В центре этой площадки — захоронение фараона. Еще на этой территории живут люди, есть небольшие поселки. Но вот уже восемьсот лет прошло с тех пор, как был заживо погребен Ранзес Кровавый, здесь даже птицы не летают. А залетевшие случайно ковры-самолеты падали, а их пилоты разбивались.
 — Ну и дела… — насупился Илья. — Сложная клоунада получается.
 — Ничего сложного, — успокаивал Том Арчэл. — Верхом на коне доберетесь за неделю. А ладью оставите на охраняемой стоянке в Александрии.
 — А как насчет маршрутных карт? — не унимался Матвей.
 Вместо ответа Верховный друид полез под стол и извлек клетку с попугаем.
 — Вот вам и карты, и лоцман.
 Богатырь и капитан в недоумении уставились на попугая.
 — Он приведет ваш корабль прямо в Александрию.
 Подтверждая слова друида, попугай закричал:
 — Куда прешь, дубина! Два градуса влево! Держи азимут, тупица!
 — Манеры у него не очень… Но маршрут знает отлично, — похвастался друид. — Держите коробочку с кормом, его надо кормить три раза в день. Попугая мне вернете. И еще я вам кое-что дам в дорогу.
 Друид опять направился к большому ящику и стал копаться в нем. Казалось, ящик у друида был безразмерным.
 — Да, это пригодится, — сам себе сказал друид и вытащил из ящика деревянный посох. — Возьмите с собой.
 — А зачем нам посох? — удивился богатырь.
 — Это малая буровая установка. В египетской пустыне пригодится. Воткнете в землю, поверните ручку посоха по часовой стрелке: из земли ударит фонтан и будет бить ровно три минуты. Посох заряжен на сто скважин, более чем достаточно для вашего похода. Только обязательно верните посох и попугая.
 — Будем живы — вернем, — заверил богатырь.
 — До Александрии доберетесь, — продолжал наставлять Том Арчэл, — найдете моего друга, Ибрагима. Он живет возле базара. Старенький уже, но еще держится. Отдадите ему на хранение попугая и вот эту записку. В записке я прощу Ибрагима еще кое-что выдать вам для похода. Ну, а так вроде все — можете отправляться.
 Верховный друид крепко пожал руки Илье и Матвею и пожелал им счастливого пути. Уже когда выходили из кабинета, друид вдруг окликнул Илью и попросил его задержаться на минуту.
 — Я буду ждать тебя у ворот, — сказал Матвей богатырю и, засунув за пояс бумеранг, держа в руках посох и клетку, капитан-оруженосец пошел вниз по лестнице. А Муромец вернулся.
 — Еще одна вещь, чуть не забыл. — Том Арчэл извлек из своего безразмерного ящика моток туго свернутой шерстяной ткани.
 — А это что?
 — Шкура неубитого медведя, — пояснил друид. — В пустыне ночью холодно, укрывайтесь этой шкурой. Не вздумайте ее делить. Когда развернете, увидите: ее хватит, чтобы с головой укрыть и вас, и коня.
 — Шкуру тоже вернуть? — спросил Илья, засовывая шерстяной моток к себе в сумку.
 — Само собой. Вот теперь — точно все. Пусть боги хранят тебя!
 За Муромцем захлопнулась дверь, а Том Арчэл подошел к столу.
 — Почитаем свежую сплетную грамоту, — говорил он сам себе. — Какую? А хотя бы вот эту: «Читатель и пустота», здесь всегда много объявлений. Пожалуйста: «Опытный строитель. Возвожу воздушные замки и финансовые пирамиды. Готов приступить к выполнению заказа через пять лет. Писать: до востребования, казематы Тауэра, Хриплому». Или вот: «Продам заячью шубу, пятидесятый размер». Хм. Интересно, где они такого большого зайца нашли?..


* * *

 Илья спустился по лестнице и шел по коридору к выходу, когда вдруг услышал за спиной знакомый голос:
 — Ты будешь посланником Термидадора в Кенгурии!
 Илья обернулся. Перед ним стоял Крюшо.
 — Это как? — недоуменно спросил Муромец, загруженный своими мыслями.
 — Он зарядит тебя в катапульту и выстрелит в сторону Кенгурии. Ты будешь лететь три дня, а потом как хлызданешься! «Здравствуйте, посол прибыл!»
 Илью начала охватывать ярость. К тому же богатырь вспомнил рассуждения князя о том, как одним пинком железный воин отправит на Луну богатырского коня.
 Стараясь держать себя в руках, Илья спросил шута:
 — Скажи, из-за чего королева на тебя так обиделась, что повелела в заточение бросить?
 Крюшо с готовностью ответил:
 — Ее Величество с министром сельского хозяйства обсуждали плохую новость — нашествие на поля ворон. Прожорливые птицы поклевали много зерна. Я рядом был, взял да и предложил: «Давайте, наделаем побольше восковых фигур королевы, в купальном костюме и без парика. Все вороны в ужасе разлетятся!» Ну, королева и разозлилась. И напрасно: хорошие бы пугала вышли. Такие же, как из тебя, посланник.
 Илья не выдержал:
 — Слушай, ты, потенциальная жертва моей ярости… Я человек уравновешенный мудростью предков и жизненным опытом, но если ты достанешь меня своими мерзкими шутками, то я безо всякой катапульты заброшу тебя в Индию, к йодам. Пусть они посадят тебя на свечу мудрости, пока вся дурь не выйдет.
 Крюшо не на шутку перепугался:
 — А чего я такого сказал?
 Илья немного успокоился. Он порылся в своей сумке и достал леденцового петушка на палочке. Протянул конфету шуту.
 — На вот, возьми. Тебе иногда лучше сосать, чем говорить, — назидательно произнес богатырь.
 Крюшо обиженно засопел, но петушка взял.
 Илья направился к выходу. Крюшо, облизывая леденец, пробурчал вдогонку:
 — И хотя ты совсем не ценишь моих гениальных шуток, я желаю тебе победы, Большой Рыцарь!




 ЗАПАДНЯ


 — Нет, я ничего не имею против вашей экскурсии, но вы должны быть осторожны!
 Митрофан Гаврилович Оболенский в саду посольства беседовал с дочерью, здесь же рядом стоял и Петр. Молодой человек наблюдал за работой садовника, но когда речь зашла о прогулке по городу, все свое внимание Петр обратил на посла.
 — Но папа, неужели ты всерьез воспринимаешь все эти глупые слухи о секте?
 Митрофан Гаврилович смутился.
 — Сейчас такое время, что приходится серьезно относится даже к самым глупым сплетням.
 — Прошу прощения, сударь, — обратился к послу Петр. — Если не секрет, о какой секте вы говорите?
 — С недавних пор по городу ходят слухи о секте поклонников Термидадора. Якобы сектанты похищают и убивают женщин и девочек по имени Елена. Правда, по информации городской внутренней стражи, таких случаев официально зарегистрировано не было…
 — Вот видишь! Тем более, мы будем гулять только по главным улицам, где всегда много людей и стражников!
 — Кстати, а куда вы собираетесь пойти? — спросил строгий отец.
 Елена посмотрела на Петра:
 — А куда желает пойти гость?
 — Я мечтал побывать в музее оружия, — ответил молодой человек.
 — Это недалеко отсюда, — заметила девушка. — Мы успеем побывать не только в музее.
 — Вы должны вернуться до пяти часов. С вами пойдет Дукалнис.
 — Дукалнис? Здорово! Хороший дядечка.
 — Вы должны его слушать, я ему уже сказал, что в пять вы обязаны быть в посольстве.
 — Да, а как мы узнаем время? Не на каждой улице города есть солнечные или песочные часы, — спросила Елена.
 — Об этом не беспокойся, Дукалнис умеет определять время по солнцу. Вы его дождитесь, а я должен идти: с минуты на минуту прибудет посол Дании.
 Пожелав интересно провести время, посол удалился. Петр спросил девушку:
 — Кто такой Дукалнис?
 — Ой, это начальник охраны посольства, — стала быстро объяснять Елена. — Вообще-то он служит сыщиком внутренней стражи Неваграда. Дукалнис расследовал преступление, и это расследование привело его в Париж. Здесь он и схватил разбойника. А все это время сыщик жил в посольстве. Две недели назад наш прежний начальник охраны стал свидетелем большого пожара в жилом доме и кинулся спасать маленького ребенка. Пацаненка-то он спас, да самого завалило горящими бревнами, теперь он два месяца в лазарете пролежит. Хорошо, что жив остался. Вот папа и предложил Дукалнису временно поработать начальником охраны. Пообещал с его начальством все уладить и отправил в Неваград депешу. Дукалнис, недолго думая, согласился. А что — жалованье хорошее, город красивый, особенно летом. Вон он идет, ты не смотри, что он такой большой и грозный на вид. На самом деле он веселый и добрый. Знаешь, какие ему прозвища друзья в Неваграде дали? Винни-Пух и Кетчуп. Правда! Он мне сам говорил.
 Подошел Дукалнис: плотного телосложения, выше среднего роста, с руками атлета и короткой стрижкой. На нем были белая рубашка, легкий жакет и серые штаны. На поясе, в ножнах, — меч.
 — Куда свой путь направим, молодые люди? — с улыбкой спросил начальник охраны.
 — Туда, — кивнула в сторону ворот Елена.
 — Логично. Тогда пошли.
 По дороге Петр съел сам и угостил своих спутников орешками, которые ему отсыпал Илья Муромец. Понимая, о чем вокруг говорят, гулять было гораздо интереснее…
 Они уже второй час бродили по самым красивым улицам и площадям города. Петр беспрестанно крутил головой, поедая молодыми любопытными глазами изумительной красоты дворцы и роскошные клумбы цветов, фонтаны и торговые ряды, кареты и толпы прохожих.
 Посмотрели выступление бродячих артистов, и Петр решил угостить своих друзей сладким десертом. Они расположились на улице, за столиком летней таверны, и хозяин заведения принес три порции лакомства — взбитые сливки с кусочками бананов и крупными ягодами свежей клубники — и три стакана черничного морса.
 — Дукалнис, ну что вы все время так озираетесь? Мы же не в тылу врага, — смеялась девушка.
 — Я высматриваю страшных монстров, мечтающих превратить нашу красавицу в аленький цветочек, — в тон ей отвечал начальник охраны, — а если серьезно, то мне почудилось, что за нами увязался какой-то тип. Но сейчас я его не вижу.
 — Наверное, это просто мой поклонник, — продолжала шутить девушка.
 — Я убью всех твоих поклонников, — сказал тихо Петр. И покраснел.
 — Не будь таким кровожадным, — мило улыбнулась девушка.
 — Мне нравится, как ты улыбаешься. Мне нравятся твои глаза, твои волосы, — совсем тихо произнес парень и покраснел еще больше.
 — Спасибо, Петя. — Девушка тоже смутилась. Ей никогда еще ровесники не говорили комплименты. — Вкусный десерт, а теперь идемте в музей!
 Музей оружия располагался на тихой и уютной улице, в двухэтажном доме из белого кирпича. На двери здания висело объявление: «Музей закрыт на ремонт».
 — Вот те на! Не везет, — разочарованно воскликнул Петр.
 Они уже собрались уходить, но дверь внезапно открылась, и вышел человек в темных одеждах, со шрамом на щеке, колючим взглядом и большим носом. Он улыбнулся, обнажив большие желтые зубы, и сказал:
 — Какая честь! К нам пожаловала дочь русского посла. Я рад видеть вас и ваших друзей. Меня зовут Бомар Шевиньян, я — старший смотритель музея.
 — Очень приятно, господин Шевиньян. Но здесь объявление, что музей закрыт.
 — Верно, музей не работает. Но ремонт еще не начался, и я приглашаю вас войти: для таких почетных гостей двери всегда открыты.
 — Право, господин смотритель, мне неловко злоупотреблять вашим гостеприимством.
 — О чем вы говорите? Для меня это такая честь! Проходите же, я сам буду вашим экскурсоводом.
 Елена, Петр и Дукалнис вошли в здание. Смотритель старался изо всех сил. Он был вежлив и внимателен к гостям. Впрочем, это не помешало Дукалнису быть настороже, придирчиво осматривая все вокруг и держа руку на рукоятке меча.
 — На первом этаже, если честно, не очень интересно, — рассказывал смотритель. — Здесь представлено древнее оружие: бронзовые и каменные топоры, дубины и всякое такое. Я предлагаю начать со второго этажа, вот где действительно интересно!
 По мраморной лестнице они поднялись на второй этаж.
 — Здесь расположены залы вооружений армий многих стран мира. Это, например, зал японских самураев и ниндзя. В следующем зале представлено оружие и доспехи викингов, а еще дальше — вооружение персидской армии. Но прежде всего я хочу вам показать нашу гордость — зал новейших изобретений. Прошу сюда!
 Экспонатов в этом зале было немного, но они поражали оригинальностью идей и мастерством оружейников.
 — Обратите внимание, — продолжал экскурсию старший смотритель. — Катапульта горизонтального боя, разработка саксонских оружейников.
 В ответ на немой вопрос смотритель подробно объяснил:
 — Как известно, снаряды, выпущенные из обычной катапульты, летят по дуге. А эта боевая машина стреляет прямо, посылая свои снаряды в упор по наступающим фалангам противника.
 Смотритель открыл ящик, стоящий возле катапульты, и пояснил:
 — Это снаряды для катапульты.
 Снаряды были очень похожи на большие гвозди, только без шляпок и гораздо толще. Бомар Шевиньян продолжал рассказывать:
 — Снаряды закладываются острием в сторону противника, тридцать штук на один выстрел. Вращением этого рычага взводятся канаты и пружина, а выстрел производится нажатием на этот рычаг. Катапульта пока не получила широкого распространения и находится в стадии доработки. Основные недостатки — долго заряжать и малая дальнобойность. Катапульта успеет сделать всего два-три выстрела, пока противник в пешем строю достигнет вашей оборонительной линии. Так что здесь есть, над чем поработать. А вот другое изобретение в больших усовершенствованиях вряд ли нуждается.
 Смотритель показал рукой на следующий экспонат и торжественно произнес:
 — АК.
 — Что? Тот самый АК? — воскликнул Петр, а Дукалнис поспешил подойти поближе. Даже Елена с интересом рассматривала оружие.
 — Да, тот самый арбалет Калашникова. Знаменитое изобретение русского оружейника. Вы знаете, как он действует? Я вам расскажу. Снизу к арбалету прикрепляется коробочка, в которой пятнадцать коротких железных стрел с оперением. Когда тяните на себя затвор, — смотритель показал, как, — тетива натягивается, и одновременно из коробочки под действием пружины на ложе подается стрела. Выстрел, затвор на себя, снова выстрел. Скорострельность в три раза выше, чем у самого лучшего арбалета традиционной системы. Дальнобойность почти в два раза больше, значительно лучше и пробивная сила. Но производство этого арбалета сложно и дорого, требует высокого мастерства. Поэтому даже в дружине русского князя АК всего несколько штук. Нашему музею удалось заполучить один экземпляр действующей модели.
 — Скажите, сударь, — спросил Петр, поглаживая арбалет, — чем действующая модель отличается от боевого оружия?
 — Хрупкостью деталей. Модели даже на один хороший бой не хватит. Но мы же приобретали модель не для боя, а для демонстрации, — пояснил экскурсовод, бросая взгляд то на Петра, то на Дукалниса. Вдруг он что-то увидел и неожиданно зловеще, хотя и с улыбкой, бросил:
 — Экскурсия завершена!
 Дукалнис сзади услышал шорох и тихие шаги, он хотел повернутся, но не успел — удар деревянной дубинкой по голове поверг сыщика на пол. Сильные руки схватили Елену и Петра. Молодой человек попытался вырваться, но безуспешно. Тогда парень ударил своего противника каблуком туфли по пальцам ног, а затем двинул головой в подбородок. Держащий его мужчина заорал от боли и разжал руки. Петр толкнул неизвестного противника в грудь, отскочил в сторону на пару шагов и… получил сильнейший удар в челюсть.
 Молодой человек рухнул на пол и попытался тут же встать, но еще один удар опрокинул Петра. Из разбитого носа и губ потекла кровь, а неизвестный здоровяк нанес парню еще один удар и собирался бить дальше.
 — Не смей его бить, грязная мразь! — закричала Елена, тщетно пытаясь вырваться из железной хватки сразу двух крепких мужиков.
 — Достаточно, — остановил избивающего парня здоровяка Шевиньян. — Пока достаточно. Наденьте на руки мальчишки и этого горе-телохранителя кандалы с замком.
 Приказание было исполнено. На запястьях Дукалниса, который только пришел в себя после удара, и Петра щелкнули легкие, но прочные кандалы с замками. Дукалниса ударами дубинки заставили подняться, отобрали меч и придерживали его за руки, так как у него все еще кружилась голова.
 — Что все это значит? — гневно спросила Елена, глядя в глаза смотрителю.
 В зале было больше десятка мужчин, все в черных накидках, расшитых красными нитями в виде каббалистических знаков. Судя по шуму, в коридоре тоже находилась целая толпа заговорщиков.
 — Немного терпения, сейчас все объясню, — сказал Бомар Шевиньян и обратился к своим соучастникам. — Вы долго собирались, мне пришлось тянуть время и выступать в роли гида этих болванов!
 — Мы поспешили прийти, как только получили сообщение о сборе, — оправдывался за всех один: тот самый здоровяк, который зверски избил Петра.
 — Сам ты болван! — крикнула Елена. — Псих, разбойник!
 Смотритель подошел к девушке и угрожающе зарычал:
 — Ты дотявкаешься, девчонка! Я вырву тебе язык!
 — Только попробуй, — прохрипел Дукалнис, — и я убью тебя!
 — Закрой пасть! — крикнул один из бандитов и замахнулся на сыщика дубинкой.
 — Все, господа, хватит ссориться, — распорядился Шевиньян. — Давайте мирно поговорим, — почти вежливо сказал главарь, а затем внезапно заорал: — Вернее, говорить буду я, а вы все заткнитесь!
 И, успокоившись, продолжал:
 — Мы долгое время были обыкновенной, тихой и незаметной сектой поклонников сатаны. Втайне совершали свои обряды, прятались от преследований церкви и городской стражи. Но когда в Европу пришла весть о Термидадоре, я понял — это сам сатана либо его посланник! Теперь мы поклоняемся несокрушимому железному воину. Мне удалось устроиться в музей старшим смотрителем и всех служащих музея заменить своими людьми. А на днях трагически погиб директор этого заведения: ему на голову совершенно случайно упали каменная плита, кирпич и ядро от баллисты. Теперь я стал главным в музее: очень удобное прикрытие для нашей секты. Мы принялись распространять слухи о похищении и убийствах женщин по имени Елена. Пусть Париж трепещет от страха! Нам это на руку. Когда появится Термидадор, все упадут перед ним на колени!
 — Не все, далеко не все! — воскликнула Елена. — Не все такие сумасшедшие и трусливые, как ты! — И зачем-то добавила: — Чтобы тебя всю жизнь запоры мучили!
 — Да заткнись ты, мерзкая девчонка! Они меня и так мучают. Слушай дальше… Мы распространяли слухи, но пока еще не похитили ни одной Елены. Ты будешь первой. Дочь русского посла — отличный подарок Термидадору. Мы не убьем тебя, а подарим железному воину целой и невредимой. Пусть он делает с тобой все, что захочет. Взамен я попрошу всего лишь об одном одолжении — быть его слугами. Ну, еще Париж в придачу, для начала. Так что не такой уж я сумасшедший.
 Восхищаясь своей персоной, смотритель рассмеялся. Вдруг он обратился к одному из присутствующих:
 — Благодарю тебя, Жако. Твои сведения оказались верными.
 — Жако! Садовник Жако! — почти одновременно воскликнули Елена, Петр и Дукалнис.
 — Да, Жако, — подтвердил главарь секты, — садовник русского посольства и член нашей организации. Благодаря ему мы узнали о ваших намерениях посетить музей. Я сразу же отправил одного человека следить за вами и посыльного — за остальными членами секты. А музей я закрыл два дня назад, чтобы посторонние здесь не шлялись и не отвлекали меня от важных дел. Теперь вот что мы сделаем. — Главарь секты обратился к своим подчиненным: — Девчонку отведите ко мне в кабинет и заприте там. А этих двоих — в подвал.
 И, глядя на Петра и Дукалниса, пояснил:
 — Сегодня ночью вас засунут в мешки, отвезут к реке, хорошенько постучат дубинками по вашим пустым головам и, когда вы отключитесь, вытащат из мешков и утопят. Утром тела найдут, и все подумают, что все вы решили искупаться и утонули. А виноватым будешь ты, — смотритель ткнул пальцем в Дукалниса, — что не уберег молодежь. И пока напрасно будут искать в реке тело девчонки да строить предположения, там и Термидадор пожалует. Как видите, я был с вами очень откровенен.
 — Грязный ублюдок! — крикнул Дукалнис.
 — Мерзавец и трус! — крикнула Елена.
 — Ты пожалеешь, — разбитыми губами прошептал Петр.
 — Я вижу, вы со мной также откровенны. — Главарь секты усмехнулся. — Уведите их.


* * *

 Сколько времени она уже находилась в этой комнате, Елена не могла сказать. Может быть, два часа, а может, и три. Ей не надели на запястья кандалы и не стали связывать, но от этого не было легче.
 Кабинет смотрителя, очевидно, загодя подготовили для содержания пленницы. Окна не только закрыты решетками, но и ставнями, наглухо забитыми длинными гвоздями. В комнате стояли только тяжелая кровать и большой стол. Ни одного предмета, который мог бы послужить оружием, или с помощью которого можно было бы взломать ставни и разбить окно.
 Девушка еле сдерживалась, чтобы не зарыдать от отчаяния. Она ничего не могла сделать! А ее друзьям еще хуже. Петр и Дукалнис заперты в подвале, их руки скованы кандалами, и сегодня ночью они должны умереть. Если бы Дукалнис мог выбраться из подвала… Но как?
 Прежде всего надо избавиться от кандалов. Дукалнис рассказывал, что по роду службы ему приходилось иметь дело с разбойниками всех мастей, и он узнал много разных хитростей и кое-чему научился. Как, например, с помощью иголки открывать замки: дверные, на сундуках, кандалах… Стоп! Ему нужна какая-нибудь острая и тонкая железка. Но где она ее возьмет и как передаст узнику? Это невозможно!
 Когда слезы уже готовы были покатиться из глаз обреченной девушки, дверь кабинета открылась и в сопровождении двух сектантов вошел Бомар Шевиньян.
 — Что тебе надо, подлый убийца? — голос девушки дрожал от ярости и бессилия.
 — Ты — неблагодарная девчонка, — издевательским тоном ответил ей похититель. — Тебе принесли ужин, а ты пытаешься меня оскорбить.
 — Я не буду есть! — крикнула девушка в лицо смотрителю.
 — Будешь, девочка, будешь. До прихода Термидадора ты нам нужна живой. Иначе мы станем кормить тебя насильно. А твоего дружка, этого мальчишку, подвергнем страшной пытке. Ты этого хочешь?
 — Не смей его трогать! — Елена вновь готова была разрыдаться.
 — Тогда не упрямься. Посмотри, какие вкусные блюда. И столовые приборы, как в ресторане: ложка, вилка. Вещи раритетные: из коллекции музея. Не этого, разумеется.
 Шевиньян обернулся к сопровождающим, и те услужливо захихикали.
 В самом деле, на подносе лежали ложка и вилка с четырьмя острыми зубчиками. Решение созрело мгновенно.
 — Ну, если раритетные… Хорошо, — спокойным тоном сказала девушка. — Я буду есть.
 — Хорошая девочка! — Смотритель был доволен.
 — Но я требую, чтобы также накормили моих друзей! Пусть будет все, как у меня, — блюда, столовые приборы.
 — Им это ни к чему. Пусть немного похудеют, моим людям легче их до реки тащить будет.
 Стоящие рядом со своим главарем сектанты дико захохотали.
 — Тогда я тоже есть не стану!
 — Ну, опять все сначала!
 — Пожалуйста, сэр! Что вам стоит? Если им суждено умереть сегодня ночью, то пусть хотя бы поужинают последний раз по-человечески. Прошу вас!
 — А-а… Будь по-твоему! Сегодня я добрый, удачный был день. Отнесите заключенным ужин.
 — И столовые приборы.
 — Да, да. И столовые приборы. Приятно быть великодушным.
 — Раритетные…
 — Обойдутся и простыми!
 — Перед смертью…
 — Простые! Или ничего: ни обеда, ни приборов!
 — Хорошо, но, сэр, простите, я хотела бы быть уверенной, что…
 — Ладно, тебя отведут в подвал. Но не вздумай наделать глупостей, ты только навредишь себе и своим друзьям, они умрут не быстро, а долго и мучительно…


* * *

 Дукалнис сидел на полу камеры и думал, как он будет драться в последний раз. Он сможет только бить ногами и кусаться. Вряд ли долго продержится, но подонкам придется повозиться! Больнее всего то, что он позволил обвести себя, опытного сыщика, вокруг пальца. Не смог защитить детей… Да, они совсем еще дети!
 «Это я виноват, и эту ошибку даже ценой своей жизни невозможно исправить!» — мысленно казнил себя Дукалнис.
 Щелкнул засов, дверь камеры открылась. Вошли трое сектантов, один из них держал в руках поднос.
 — Праздничный ужин для смертников! — громко сказал тот, кто держал поднос.
 Тюремщики рассмеялись.
 Дукалнис хотел было ударом ноги выбить поднос из рук негодяя, но заметил Елену. Девушка кивнула Дукалнису и успела сказать:
 — Пусть это поддержит вас. И поможет.
 — Все, свидание окончено. Нам надо еще мальчишке занести еду.
 Дверь закрылась. Дукалнис задержал взгляд на закрытой двери, будто запоминая хрупкий образ девочки. «Она даже в плену, в смертельной опасности думает о своих спутниках, а я…» Узник опустил голову, пытаясь справиться со слезами. Его взгляд переместился на поднос: он увидел столовые приборы и все понял. Она упросила тюремщиков принести пленникам хороший ужин, но не ради еды, а ради одного-единственного предмета — вилки!
 То, о чем он совсем недавно мечтал — освободить руки — становилось реальностью. А там еще видно будет!
 Не теряя ни секунды, пленник принялся ломать замок на кандалах. Для этого он отогнул один из зубчиков вилки и принялся орудовать вилкой, как отмычкой.
 «Давно не тренировался, — с досадой подумал сыщик. — Откуда же было знать, что на сыщика внутренней стражи кто-то наденет кандалы».
 Наконец, через несколько томительных минут замок поддался. Но Дукалнис не стал снимать кандалы, пока они висели на запястьях, создавая впечатление, что узник по-прежнему закован. Из ложки, отломив черенок, сыщик сделал, пусть и примитивное, но оружие. Всё не с пустыми руками.
 Вскоре в камеру вошли тюремщики. Их было двое. Первый пришел с подносом, забрать пустую посуду, второй встал у порога камеры, держа руку на рукоятке меча. У первого тоже на поясе в ножнах висел меч. Это был меч Дукалниса.
 Тюремщик перехватил взгляд пленника.
 — Да, это твой меч. Я взял его поносить. Можно, да? Ха-ха! Что-то ты совсем не ел: нет аппетита?
 И оба заржали, поражаясь своему остроумию.
 — Ну, дело твое. — Тюремщик наклонился за посудой. — Эй, а зачем ты ложку сломал?
 — Надо было, — спокойно ответил Дукалнис и всадил черенок в горло врагу. Тот упал на колени и, издав предсмертный хрип, свалился на бок. Дукалнис вскочил на ноги, но не стал сбрасывать кандалы и забирать свой меч. Так, безоружным, он стоял и с вызовом смотрел на второго тюремщика.
 — Ну что, трус: слабо с безоружным справиться?
 Сектант обнажил меч и рванул к пленнику. Этого Дукалнис и добивался, уловка удалась. Тюремщик был уверен, что пленник закован и беззащитен. Но сектанта ждал неприятный сюрприз — пленник мгновенно сбросил кандалы, выхватил меч, парировал удар и перешел в атаку. Позвать на помощь или убежать тюремщик не успел, сталь меча пропорола тюремщику грудь, и он беззвучно рухнул на пол.
 Дукалнис пристегнул ножны, вложил меч. «Теперь они не застанут меня врасплох. Теперь я делаю свой ход!»
 Дукалнис вышел из камеры и принялся за поиски Петра. В этом крыле подвала было шесть камер, три из них открыты настежь, еще в одной был заточен сам Дукалнис. Оставалось проверить две. Сыщик, стараясь не шуметь, отодвинул засов, открыл дверь камеры, но она была пуста. Петр был заперт в самой дальней.
 — Как дела, малыш?
 Парень не поверил своим глазам.
 — Дукалнис! Как вам удалось выбраться из камеры?
 — Я уговорил надзирателей. Правда, они возражали, но у меня были железные аргументы, — ответил сыщик, открывая ключом, взятым у убитого тюремщика, замок кандалов.
 Теперь и Петр был свободен. Дукалнис протянул парню меч второго надзирателя:
 — Держи. Тяжеловатый для тебя, но все лучше, чем безоружному быть.
 Дукалнис рассчитывал, что Петр выйдет незаметно из музея и побежит за помощью, а он пока попытается отбить у сектантов Елену. Но у дверей музея уже расположилась охрана. Четверо сектантов, вооруженных мечами, удобно расположились в креслах и что-то громко обсуждали.
 — Так, выйти тебе из музея не получится, — шепотом рассуждал Дукалнис. — Я один против четверых… шансы не очень хорошие. А шум поднимется большой, все заговорщики сюда сбегутся.
 — Я тоже буду драться, — также шепотом сказал Петр.
 — Не вздумай! Я тебе меч на крайний случай дал. Тебя когда-нибудь учили биться на мечах?
 — В школе немного…
 — В школе… Здесь, малыш, не урок по фехтованию. Голову снесут, и не заметишь. Так и будешь непричесанным ходить. Давай лучше тихонько поднимемся на второй этаж, а там будем действовать по обстановке.
 Охранники сидели кто спиной, кто боком к лестнице, к тому же часть лестницы закрывала большая колонна. Под ее прикрытием Петр и Дукалнис на цыпочках и не дыша поднялись на второй этаж.


* * *

 — Может быть, не стоит так беспокоиться? Сейчас только седьмой час. Вдруг они уже вернулись?
 Начальник внутренней стражи Парижа Огюст Рошер старался успокоить русского посла. Они были хорошо знакомы, и начальник стражи принял Митрофана как старого друга. Посол Руси блестяще владел несколькими европейскими языками и не нуждался в лингвистических орешках. Пару минут назад Митрофан в сопровождении двух охранников посольства примчался к Рошеру.
 — Поймите, Огюст, — взволнованно отвечал Митрофан. — Я никогда не позволял себе кричать на дочь, никогда не посмел бы ударить ее. Но, тем не менее, воспитывал в строгости. И если ей сказано быть дома в пять, то только чрезвычайное происшествие может помешать Елене быть вовремя. Тем более что с ними отправился начальник посольской охраны. Уж он-то человек военный, ответственный…
 — Вот видите: с молодыми людьми надежная охрана. Вам не о чем беспокоиться! Париж очень красивый город, особенно в это время. Многие мечтают побывать в Париже в середине лета. Кстати, куда они собирались пойти?
 — Петр хотел пойти в музей оружия. Думаю, туда они обязательно зайдут.
 — Наверное, им пришлось изменить маршрут.
 — Почему?
 — Потому что он закрыт. Позавчера я с тремя взводами стражников отправился на экскурсию. Считаю, что мои воины должны знать об оружии все, им это интересно и полезно. Признаться, я сам люблю бывать в этом музее. Но нас встретили закрытые двери. На стук вышел старший смотритель и сообщил, что с утра музей закрыт на ремонт, только объявление забыли повесить. Пришлось нам возвращаться… Да, и видел в музее вашего садовника, как его…
 — Жако.
 — Да, Жако. Еще удивился: что он там делает, в закрытом музее? Но садовник сказал, что смотритель — его приятель, и он часто сюда наведывается.
 — Странно. Когда мы в саду обсуждали маршрут экскурсии, Жако крутился рядом и, наверняка, все слышал. Неужели он не мог сказать, что музей закрыт?
 — А вот вы его об этом и спросите.
 — Но его нет в посольстве!
 — Как нет? — Благодушное настроение начало сползать с лица начальника стражи.
 — Вскоре после того как молодые люди и Дукалнис ушли, Жако подошел ко мне и попросил, чтобы я его отпустил на несколько дней. Сказал, что его мать тяжело больна и нуждается в уходе.
 Огюст Рошер побледнел и вскочил с кресла.
 — Его мать была найдена мертвой пять лет тому назад в одном из городских притонов. Она скончалась от чрезмерного употребления дурман-травы.
 — Так почему же мы до сих пор здесь? — закричал Митрофан. — Скорее в музей оружия!
 Посол, его охранник и начальник городской стражи стрелой вылетели из кабинета. Огюст Рошер на бегу крикнул дежурному:
 — Сержант! Поднимай два взвода конной стражи в полном вооружении! И фельдшера… на всякий случай.


* * *

 — Давай-ка сначала заглянем в эту комнату, — чуть слышно сказал Дукалнис, кивая головой в сторону зала вооружений самураев и ниндзя.
 Парень и сыщик зашли в комнату.
 — Ух ты! — шепотом восторгался Петр. — Смотрите, здесь столько разных метательных железных звездочек, дисков, уголков…
 — Чтобы хорошо метать эти звездочки, надо долго тренироваться, — сказал Дукалнис. — Я лучше возьму эти маленькие кинжалы. Всё как-то привычнее.
 Кинжалы действительно были очень маленькими: умещались на ладони. При этом все клинки были в ножнах; их лезвие было настолько острым, что случайно дотронься — и лишишься пальцев.
 — Дротик тоже пригодится.
 Оружие, которое сыщик назвал дротиком, представляло из себя длинное лезвие с глубокими зазубринами и деревянной ручкой. Этим оружием можно сражаться и в ближнем бою, и метать как короткое копье.
 — Держись за мной и не лезь на рожон, — приказал Дукалнис парню.
 Пока им везло. Они прошли просторный коридор и не встретили ни одного сектанта. В конце коридора Дукалнис очень осторожно заглянул за угол. И тут же отпрянул назад.
 — Ну, что там? — спросил Петр.
 — Значит, так. Ближе сюда — кабинет смотрителя. Наверняка девушку держат там. Возле дверей кабинета — два вооруженных мечами охранника. На дверях вместо замка — деревянная дубинка, вставленная между ручками дверей. Дальше, в пятнадцати шагах, — еще одна комната. Там двери открыты настежь. Я слышал голоса, похоже, они все собрались в той комнате. То ли обсуждают что-то, то ли молятся своему железному болвану. Плохо, что возле второй комнаты тоже стоит вооруженный охранник. Я его узнал! Это он ходил за нами, когда мы гуляли по городу. Только на нем не было этой накидки с сатанинскими знаками.
 — Еще бы он ее надел. Тогда бы его сразу под стражу взяли.
 — А теперь они все здесь в этих накидках.
 — Что будем делать? — спросил Петр.
 — Внизу — еще четверо, — продолжал оценивать обстановку Дукалнис. — Сделаем вот что. Слушай внимательно, от тебя будет очень многое зависеть. Я беру на себя всех троих охранников и встречу тех, кто выскочит из второй комнаты. Ты со всех ног летишь к кабинету, где держат Елену, вытаскиваешь дубинку, открываешь дверь, выводишь девушку, и, не дожидаясь меня, бегите в зал оружейных новинок. Дубинку обязательно возьми с собой, закроешься ею изнутри. Разбивайте окно и зовите на помощь. Кто-то обязательно услышит, позовет стражу. А может, и патруль будет мимо проходить, их сейчас много на улицах города. Все понял?
 — Я понял, но не могу бросить вас в неравном бою!
 — Главное, малыш, — спасти Елену! Ты должен мне пообещать, что сделаешь все, как я сказал. А я обещаю тебе постараться бежать вместе с вами, если будет возможность.
 — Я сделаю все так, как ты сказал.
 — Тогда я пошел.
 Сектанты, сторожившие кабинет с пленницей, остолбенели, когда из-за угла выпрыгнул Дукалнис и метнул свой страшный дротик с зазубринами. Охранник пришел в себя лишь после того, как его напарник без единого звука рухнул на пол, пронзенный дротиком насквозь. Сектант выхватил меч, но посланный рукой сыщика кинжал свалил наповал и его.
 — Тревога! — успел заорать охранник второй комнаты, прежде чем лезвие кинжала пробило ему грудь.
 Петр был уже возле двери, изо всех сил рванул дубинку, и она выскользнула из тяжелых, бронзовых ручек. Дверь открыта!
 — Елена, быстрее сюда! — позвал Петр.
 Девушка не заставила себя долго ждать и со всех ног бросилась из кабинета.
 Дукалнис, прикрывая собой Елену и Петра, метал кинжалы один за другим, разя сектантов, которые выбегали из комнаты с мечами в руках.
 — Дукалнис, бежим! — крикнула Елена и вслед за Петром побежала в спасительный зал оружейных новинок.
 Дукалнис, видя, что молодые люди уже на пути к залу, швырнул последний кинжал и тоже бросился убегать. Почти одновременно они втроем влетели в зал, закрыли дверь, и сыщик помог Петру запереть дверь дубинкой.
 — Я тоже успел, и это радует, — сказал Дукалнис и вдруг замер в отчаянии. Они не могут разбить окна и позвать на помощь! Все три окна зала были изнутри забраны крепкой стальной решеткой, даже не решеткой, а очень прочной железной сеткой и железными ставнями. Очевидно, все это было установлено давно, еще когда в этом здании обустраивали музей. Только теперь надежная защита от воров обернулась для Петра, Елены и Дукалниса ловушкой.
 Сыщик нещадно ругал себя, что не обратил внимания на окна, когда был здесь первый раз: «Сразу все внимание — на экспонаты, интересно было, прямо как маленький ребенок!»
 Снаружи на дверь обрушились удары.
 — Горизонтальную катапульту — к бою! Разворачивай к дверям! Навались! — отдавал команды Дукалнис. — Сейчас мы их встретим. Снаряды сюда!
 Тридцать острых металлических цилиндров быстро были уложены в мешок катапульты, канаты натянуты, пружины сжаты.
 — Не спешите стрелять, слушайте мою команду, — распоряжался Дукалнис, уже держа в руках арбалет Калашникова. Щелкнул затвор, металлическая игла с оперением легла на лафет арбалета, натянулась тетива. АК тоже был готов к бою.
 Двери трещали.
 — Спокойно, Петр. Из катапульты выстрелишь ты, потом я начну арбалетом работать. Спасибо смотрителю за содержательную экскурсию, сейчас благодарить будем — за все.
 Двери и дубинка сломались одновременно. В зал ввалилась толпа обезумевших от ярости и фанатизма сектантов.
 — Пли!
 Раздался громкий хлопок, будто огромным кожаным ремнем хлестанули по железной плите. Остроконечные снаряды в упор ударили по наступающим, пронзили их тела насквозь и улетели дальше, в коридор. Два десятка врагов рухнули замертво почти одновременно. Среди убитых был и Жако.
 Дукалнис перешел в контратаку. Он двинулся навстречу врагу, всаживая стрелы во всех, кто появлялся в дверном проеме. Третий, четвертый, пятый… Дукалнис вышел из зала и продолжал расстреливать врагов, которые упрямо бросались на него с мечами в руках. Девятый, десятый… Что-то хрустнуло, арбалет заело. Да, действующая модель не выдержала даже одного боя.
 Дукалнис бросил арбалет и выхватил меч. Первого сектанта он уложил таким яростным ударом, что тело врага оказалось разрубленным вдоль почти пополам. Но это ужасное зрелище не остановило остальных. В живых сектантов осталось четверо, это были те, кто охранял вход в музей. Они с криками проклятий обрушились на одинокого воина. Сыщик успел поразить клинком в сердце ближайшего противника, но сам получил удар лезвия под ребро. Нестерпимая боль обожгла тело воина, кровь хлестала из раны, и он из последних сил отражал удары врагов.
 — Все, я пошел, — решительно сказал Петр, весь бледный как мел.
 — Господи, помоги нам, умоляю! — со слезами в голосе сказала Елена.
 Петр поднял меч и закричал во всю мощь своих молодых легких. И так, с поднятым мечом, бросился на врага. Это было безумием! Истекающий кровью мужчина и с трудом удерживающий тяжелый меч, измученный заточением и зрелищем кровавого боя мальчишка — против троих бешеных фанатиков!
 Двое сектантов оставили Дукалниса в покое и приготовились убить парня. Петр сделал свое дело, он отвлек врагов от Дукалниса, и тот этим воспользовался. Откуда в такие моменты берутся силы — кто знает, но начальник охраны русского посольства одним ударом снес голову своему противнику, пропорол мечом сзади второго, выбил оружие из рук и прикончил третьего. Петр замер в одном шаге от места кровавой рубки, устало опустил меч и, прерывисто дыша, смотрел то на Дукалниса, то на тела поверженных врагов.
 — Дукалнис, сзади! — крикнула Елена.
 — Умрите, твари! — орал главарь секты, Бомар Шевиньян. Он несся на них с выставленным перед собой мечом.
 Дукалнис сразу понял, что предводитель сектантов — фехтовальщик никакой. Он не стал убивать смотрителя музея, а просто сделал шаг в сторону, увернувшись от клинка, и со всей силы врезал смотрителю в лоб рукояткой своего меча. Ноги главаря секты взлетели вверх, и он без сознания грохнулся на пол.
 — Надеюсь, больше никого не осталось, — с трудом произнес Дукалнис и сам чуть не упал.
 Петр с Еленой поддержали его и помогли сесть у стены на пол.
 — Надо его перевязать! — сказала Елена, разрывая на лоскуты рубашку на теле одного из убитых врагов. Петр ей помогал. — Ты слышишь: кто-то ломает внизу двери?
 — Кажется, уже сломали, — сказал Петр.
  — Но кто они — друзья или враги? — оглядываясь на коридор, спрашивала Елена.
 — Сейчас узнаем, — тихо проговорил Дукалнис, сжимая рукоятку меча. Впрочем, сыщик понимал, что сейчас с ним бы справился даже маленький ребенок.
 По коридору бежали начальник городской стражи, солдаты и Митрофан Оболенский со своими охранниками.
 — Папа! — еще не веря своим глазам, воскликнула девушка и бросилась навстречу отцу. Они крепко обнялись.
 — Доченька! Родная, девочка моя, ты жива! Боже мой, кровь! — По суровому лицу посла текли слезы.
 — Папа, я не пострадала. Помощь нужна Дукалнису!
 Но возле раненого уже суетились фельдшер и солдаты, и князь обратил внимание на Петра, подошел к нему, по-отцовски провел рукой по голове и щеке парня.
 — Тебе, я вижу, тоже здорово досталось, — сказал посол, глядя на запекшуюся кровь на губах и черно-синий синяк под глазом.
 — Зато будет, о чем вспомнить! — Молодой человек улыбнулся. — «Каникулы в Париже вы не забудете никогда!» — процитировал Петр рекламный слоган туристического агентства, которое устраивало летом молодежные туры в Европу на летающих ладьях, коврах-самолетах и морских судах.
 Посол подошел к раненому.
 — Дукалнис, как ты? Держись, дружище.
 — Это моя вина, я просто потерял бдительность, позволил заманить нас в ловушку.
 — Не вини себя. Виной всему — коварный заговор. А если ты в чем-то и ошибся, то ошибку, я вижу, исправил.
 — Да, они дорого заплатили. Мы положили их всех. Только один, наверное, еще живой — их предводитель, — сказал Дукалнис, кивнув головой в сторону смотрителя.
 Елена и Петр коротко рассказали, что с ними приключилось. Смотритель пришел в себя, два стражника рывком подняли его на ноги. Огюст Рошер подошел вплотную к главарю сектантов и громко заявил:
 — Господин Шевиньян! Я предъявляю Вам обвинение в убийствах, похищении людей, организации сатанисткой секты, заговоре и государственной измене! Вас будут судить два суда — королевский и церковный… Тебя ждет топор палача! Наденьте на него кандалы и уведите эту мразь!.. Как состояние нашего героя? — спросил Рошер у фельдшера о Дукалнисе.
 — Потерял много крови, но для жизни угрозы нет. Его даже не обязательно везти в лазарет. Если в посольстве есть хороший лекарь, то достаточно будет менять повязку и накладывать целительные мази. Две недели, и выздоровеет.
 — В посольстве есть хороший лекарь. — Оболенский гордо выпрямил грудь. — Ты сможешь дойти до кареты, или мы тебя понесем?
 — Я дойду, — сказал Дукалнис, поднимаясь с помощью фельдшера и стражников. — У меня есть просьба к господину Рошеру.
 — Все, что угодно! — отозвался начальник городской стражи.
 — Где-то здесь лежит арбалет, вернее, модель арбалета Калашникова. Я хотел бы взять его на память, если можно.
 — Конечно, забирайте. И это будет слишком скромная награда за ваш подвиг!.. Молодой человек, — обратился Рошер к Петру, — возьмите арбалет для нашего героя.
 Заметив, что мальчишка до сих пор сжимает рукоять меча, он предложил:
 — И, если хотите, можете оставить себе меч.
 — Правда? — Глаза Петра засияли от радости. — Вот так сувенир!
 — Ну что же, друзья, нам пора домой! — Князь по-отечески обнял молодежь за плечи и пошел с ними к выходу. У самых дверей он обернулся. — Огюст, я надеюсь видеть вас сегодня на праздничном ужине, обещаю, что будет ваше любимое блюдо — филе карпа в грибном соусе.




 СМЕРЧ


 В небе Южной Италии плыли белые барашки облаков и летающая ладья.
 Впрочем, ладья не плыла, она стремительно неслась, рассекая своим острым носом воздушный океан в направлении Северной Африки. На борту корабля находились Илья Муромец и Матвей Русанов.
 Петра оставили в русском посольстве в Париже. Матвей переживал, что сын будет упрашивать взять его с собой и даже попытается незаметно проникнуть на корабль. Но, к радости капитана, парень сразу согласился ждать их возвращения в Париже. Правда, Матвей быстро смекнул, что причина такой сговорчивости — дочь посла, Елена. Девушка понравилась молодому человеку, а ее обещание показать город и сходить в музей оружия привело парня в восторг. Петр забрал с ладьи свою любимую музыкальную шкатулку, получил от отца немного денег на карманные расходы, а от Ильи Муромца — лингвистические орешки.
 Так что за сына Матвей был спокоен. В мирном Париже, думал капитан, его сын будет в полной безопасности. По крайней мере, до прибытия в Европу железного воина. Да, за сына Матвей был спокоен.
 Чего нельзя было сказать о себе и о своем друге — Илье Муромце. Тревога, мрачные предчувствия смертельной опасности не покидали сердца капитана. Но было и другое чувство — предвкушение приключений и великих дел. Все более отчетливо Матвей осознавал, что во многом от него и Муромца теперь зависят жизни сотен тысяч людей.
 Рожденный жестокостью, жаждой мести и самолюбием жрецов воинственного племени Латыньской земли, несокрушимый железный воин Термидадор с каждым днем все ближе к Европе.
 И дух фараона Ранзеса Кровавого маячил впереди. Капитан сомневался, что за века пребывания в заточении тот стал ласковым и нежным: вряд ли Ранзес научился вышивать узоры на платочках, вместо того чтобы кромсать все живое вокруг…
 Попугай-лоцман, используя все богатство своей фразеологии, корректировал курс. Илья Муромец спустился в трюм проверить работу двигателя и подбросить в топку дров, а заодно коня проведать.
 Ладья, стартовав из Лондона, за неполных два дня пронеслась над Францией и почти преодолела Италию, подлетая сейчас к самой подошве «римского сапога».
 Внизу большими ровными квадратами простирались виноградники, сады фруктовых деревьев, поля пшеницы. Темнели фигурки крестьян. По изумрудным лугам бродили стада. Мельницы махали своими длинными лапами.
 Миновав очередную деревню, ладья летела сейчас над виноградниками и рекой.
 На горизонте появилась черная туча с хоботом, который упирался в землю. Очень быстро туча приобрела форму воронки, а хобот — ножки этой воронки. Воронка то склонялась к самой земле, то вновь вырастала, перемещаясь вправо-влево. Подошел Илья.
 — Видишь, что там? — показал рукой Матвей на черную воронку впереди.
 — На смерч похоже, — высказал предположение богатырь.
 — Похоже. Смерч — опасная штука. — Матвей резко сбросил скорость ладьи. — Посмотрим, в какую сторону он направится.
 Ждать пришлось недолго: покачавшись на одном месте, воронка резко сдвинулась влево и мгновенно растворилась, исчезнув прямо на глазах.
 — Все, пронесло. Нам — по пути, сейчас подлетим, узнаем, что он там натворил, — сказал капитан, передвигая рычаги скорости вперед.
 Через четверть часа ладья подлетала к тому месту, где совсем недавно бушевала стихия. Корабль снизился и пошел на малой скорости.
 Глазам богатыря и капитана открылась страшная картина: разбитые мельницы и фермы, разрушенные дома крестьян, уничтоженные под корень сады и виноградники. И мечущиеся между развалинами люди. А некоторые крестьяне, раскинув руки, лежали в лужах крови на земле.
 — Давай спустимся. — Илья положил руку на плечо капитана. — Может быть, сможем чем помочь. Вдруг кого из руин успеем вытащить.
 Матвей молча кивнул в ответ и повел ладью на посадку.
 Не теряя времени, богатырь и капитан бросились разгребать руины, вытаскивать оглушенных и раненых людей. К счастью, большинство крестьян и их детей находились на работе в поле, виноградниках и садах. Лишь очень немногие остались дома или были на ферме.
 Менее чем за два часа местные жители с помощью наших героев вытащили из завалов и перенесли под большой навес всех пострадавших. Многие из них были в тяжелом состоянии. Деревенские знахари оказывали несчастным первую помощь; Илья Муромец и здесь здорово помог: ведь он мог не только ворошить бревна и огромные каменные глыбы, но и умел лечить переломы, перевязывать раны, смазывать их целебной мазью.
 Пока разгребали руины, разговаривать было некогда. С крестьянами удалось пообщаться лишь после того, как основная работа была сделана.
 Приняв перед приземлением орешки, богатырь и капитан прекрасно понимали, о чем говорят крестьяне. А они проклинали какого-то толстого, лысого колдуна и причитали о судьбе девушек и женщин.
 — О чем это вы говорите? Что здесь все-таки произошло? — обратился Илья к крестьянам, которые горячо обсуждали трагические события.
 — Ах, благородные незнакомцы! — ответил один из местных жителей, размахивая руками, переводя взгляд с богатыря на капитана. — Нас постигло страшное горе! Мы работали на винограднике, когда на нашу деревню обрушился смерч. Он появился мгновенно, возник прямо в ясном небе. До этого не было ни ветра, ни тучки.
 — Да, да! День был прекрасный, кто мог подумать, что случится такой кошмар!
 Походили другие крестьяне, теперь возле Ильи и Матвея собралась вся деревня за исключением тяжелораненых и тех, кто за ними ухаживал.
 А крестьянин продолжал рассказывать:
 — Смерч направился через виноградники в сторону деревни. Почти у самой земли, в середине ствола смерча, находился человек: невысокий, толстый и лысый. Смерч не причинял ему никакого вреда. Наоборот, этот проклятый колдун управлял смерчем, направлял его, куда хотел.
 — Да, многие видели человека в стволе смерча! — закивали головами крестьяне.
 — Смерч гулял по полям и по деревне, он охотился за нашими дочерьми, невестами, женщинами! Когда догонял девушку или молодую женщину, колдун хватал ее и затаскивал внутрь смерча. Мы ничего не могли сделать, бешеный воздушный поток отбрасывал любого, кто осмелился броситься на помощь несчастным. Колдун похитил десять наших девушек и женщин и исчез вместе с ними, словно сквозь землю провалился.
 — Кто-нибудь видел, в каком месте он пропал? — спросил Илья Муромец.
 — Я видел! — крикнул мальчишка лет десяти, весь перепачканный землей и травой. — Я рвал траву для своего хомячка недалеко от колючей пещеры, как вдруг у самого входа в пещеру возник смерч. Он появился в одно мгновение. Да, там внутри был толстый дядька. Меня швырнуло на землю и протащило по траве метров двадцать. Я сильно ушиб ногу и долго не мог идти, а потом смерч вернулся к пещере и исчез у входа в нее. Я видел, как толстый дядька и еще кто-то силой уводили в пещеру женщин из нашей деревни. Мне было очень страшно, и сильно болела нога. Только когда боль утихла, я смог вернуться домой.
 Молодая женщина обняла мальчика и погладила по голове. Это была его мать. Женщине повезло: она не попалась под руку колдуну и не пострадала от смерча. Только что они вернулись от знахарей, которые наложили на колено мальчика повязку.
 — Ты не разглядел тех, кто помогал колдуну уводить женщин в пещеру? — спросил Илья.
 — Нет, я видел только этого толстяка, но там был еще кто-то. Большие колючие кустарники возле пещеры не дали мне рассмотреть все, что происходило.
 — А пещера потому и называется колючей, что возле нее растут колючие кустарники?
 — Верно! — снова закивали крестьяне. — И не только возле пещеры, но и в самой пещере. Поэтому даже наши дети не ходят туда. Да и место больно мрачное. Старики говорят, что эта пещера ведет в Подземелье. Но такое у нас случилось впервые, раньше мы на колючую пещеру и внимания не обращали.
 — Ой, Тино! — радостно закричал мальчик, увидев своего хомячка, недоуменно пробирающегося между камнями и бревнами разрушенных домов. — Тино, ты живой!
 Мальчик, прихрамывая на одну ногу, поспешил навстречу зверьку.
 — Ну вот, хомячок нашелся, осталось найти женщин, — мрачно пошутил Матвей.
 — Верно говоришь, дружище! Я думаю, нам стоит немедленно этим заняться, — живо отреагировал Илья.
 Толпа одобрительно загудела, а Матвей шепотом сказал богатырю:
 — Илья, мне очень жаль этих женщин, но у нас своя миссия. Как бы не опоздать.
 Богатырь так же тихо ответил другу:
 — Миссия у нас одна — защищать и помогать. Не опоздаем, Матвей. Думаю, на один-два дня мы можем задержаться. Похитители, наверное, ушли не так уж далеко, тем более с пленницами. Попробуем их догнать. Впрочем, может тебе не стоит идти со мной в пещеру?
 — Ну уж нет! Теперь ты от своего оруженосца не отделаешься. Я пойду с тобой хоть на рога к дьяволу!
 — Но я туда пока не собираюсь, — улыбнулся богатырь и плюнул три раза через левое плечо.
 Разговор друзей прервали крестьяне. Высокий мужчина с сильными натруженными руками, обращаясь к богатырю и его оруженосцу, сказал:
 — Я, Тото Чинзано, фермер и капитан местной футбольной команды. Мы, мужчины деревни, пойдем с вами.
 — Нет, — прервал говорившего богатырь. — У вас здесь много работы: вон, что смерч натворил. Если мы справимся, то справимся и вдвоем. А если нет, то нам и вся деревня не поможет. Поверьте мне на слово.
 — Поверьте ему. Илья Муромец знает, что говорит, — подтвердил Матвей.
 — Это Илья Муромец, великий русский богатырь! — закричали крестьяне.
 — А это — мой друг, капитан летающей ладьи, Матвей Русанов, — представил своего друга и оруженосца Илья Муромец.
 Так, при трагических обстоятельствах, состоялось знакомство жителей деревни с богатырем и капитаном.
 Илья попросил Тото Чинзано подняться с ним и Матвеем на ладью. Здесь, на палубе, Илья подошел к штурвалу и сдвинул один из рычагов. Часть палубы ушла вниз, образовав наклонную платформу.
 — По этому спуску надо вывести моего коня на палубу. А вот чтобы с ладьи на землю…
 — Я все понял, — сказал Чинзано. — За полчаса наши плотники сколотят платформу, и мы выведем твоего коня на травку. К ладье приставим надежную охрану, а к коню — лучшего пастуха.
 — Хорошо, — одобрительно кивнул Илья сообразительному крестьянину. — А я скажу своему верному коню, чтобы он вам доверял и ждал моего возвращения. Да, вот еще: попугайчика пусть кто-нибудь пока возьмет, корм — в этой коробочке.
 Сборы были недолгими, взяли только самое необходимое. Матвей — еду, фляжку с водой, серебряный бумеранг, с которым теперь никогда не расставался, подтверждая звание оруженосца, и масляный фонарь. Кроме того, Илья отдал Матвею свой охотничий нож. Тяжелый, с широким лезвием, в деревянных ножнах, обшитых жесткой шерстью, нож не уступал короткому римскому мечу: надежное оружие при охоте на крупного зверя или в рукопашной схватке с врагом.
 Илья из оружия взял лук с полным колчаном стрел и меч. Копье и щит решил не брать, ибо в подземных тоннелях они бы только мешали. Из прочей экипировки богатырь прихватил сумку с едой, фляжку, фонарь, серные палочки для добывания огня.
 К колючей пещере их провожала вся деревня.
 Махнув на прощание крестьянам, богатырь и капитан зажгли масляные фонари и вошли в пещеру, осторожно обходя крупные кусты с длинными, острыми шипами. Внутри пещеры кустарник оказался порублен и отброшен к самым стенкам.
 — Тот, кто здесь проходил, очень не хотел пораниться иголками кустарника. Не думаю, что пещеру очистили ради похищенных женщин. Значит, похититель-колдун уязвим для обычного оружия. Это уже хорошо, — рассуждал Муромец.
 — Да, хорошо бы иметь дело с обычным, нормальным разбойником, а не с какой-нибудь каменной глыбой с десятью руками и ногами, — высказал пожелание Матвей.
 — Судя по рассказам очевидцев, этот колдун внешне выглядит как обычный человек.
 — Да, но кто был вместе с ним? Кто помогал затащить женщин в пещеру и увести их?
 — Надеюсь, скоро узнаем, — сказал Муромец и решительно направился в глубь пещеры.




 ВЕРХНЕЕ ПОДЗЕМЕЛЬЕ


 Вначале шел крутой спуск, но это продолжалось недолго, и вскоре богатырь и капитан уже шли по широкому базальтовому коридору, достаточно высокому: Илье не пришлось наклонять голову. Масляные фонари светили ярким зеленоватым огнем, освещая путь на несколько шагов вперед.
 — Это верхний уровень Подземелья, — Илья Муромец, не раз по долгу службы бывавший в таких местах, негромко объяснял своему другу их путь. — Здесь обитают, в основном, существа безобидные, если их не трогать: гномы, эльфы, спелеологи… Осторожно, опять вниз дорога идет!
 — А Мрачное Подземелье? — блеснул своей эрудицией Матвей.
 — Это гораздо глубже. Там мне бывать еще не приходилось и совсем не хочется. Не упади — здесь выступ…
 Подземный коридор стал заметно шире, и вскоре богатырь и капитан вышли к огромной гранитной галерее, которая ярко освещалась чудными, искрящимися кристаллами, свисающими с потолков и стен галереи. Илья и Матвей потушили фонари.
 — Какие яркие кристаллы! — воскликнул Матвей.
 — Софиты. Очень полезные создания, — чуть снисходительно пояснил Илья. — Одновременно и растения, и камни. Они поглощают углекислый газ и выделяют свет. Растут большими колониями, протяженностью на многие версты. Так что фонари нам теперь нескоро понадобятся.
 — Здравствуйте!
 Илья и Матвей от неожиданности вздрогнули. Перед ними стоял юноша с большой сумкой в руке.
 — Я представитель кандагарской торговой компаний.
 Илья с Матвеем переглянулись, капитан вздохнул:
 — Они и сюда добрались!
 Парень продолжал, он говорил быстро, стараясь быть убедительным:
 — Вам очень повезло! Я предлагаю уникальный товар, буквально по бросовой цене. Сколько, по-вашему, стоит этот кувшин? В торговых рядах Мадрида вы купите его за три монеты. А у меня — два кувшина за пять монет. Вам сколько кувшинов — два или четыре?
 — Какой-то ты, парень, внезапный. Нам не нужны кувшины, — ответил Илья.
 — А детские льняные рубашечки с портретами и автографами телепузиков?
 Богатырь и капитан отрицательно покачали головами.
 Такой же ответ был и на предложение купить гребешки с колесиками.
 — У меня есть то, что вам нужно!
 Илья и Матвей напряглись. Юноша рылся в сумке.
 — Ласты морской коровы! — торжественно объявил молодой человек и пристально посмотрел на Матвея. — Вам одну или две?
 — Три… — тихо произнес Матвей.
 — Ты чего? — легонько толкнул локтем Муромец своего оруженосца.
 Матвей кротко посмотрел богатырю в глаза и шепотом сказал:
 — Одну ласту — тебе, другую — мне, третью — князю подарим. И поплывем в эту… Гренландию.
 Вдруг парень дернул головой, улыбнулся и сказал:
 — Желаю вам всего доброго! — подхватил сумку и быстро ушел.
 — Фу! Он словно заворожил меня, — мотая головой, сказал Матвей.
 — Так и есть. В компанию подбирают представителей с гипнотическими способностями. Он с тобой разговаривает, а сам про себя внушает: «Купи, купи!» Правда, далеко не каждый поддается внушению, но ты почти попался, — объяснил Илья.
 — А как ты его отвадил?
 — Надо про себя сказать: «В кармане нету ни гроша, и не куплю я ни шиша!»
 — Надо будет запомнить. А не то заставят купить на последние деньги ящик песку для песочных часов или зонтик для рыбок.
 — А что, песок — хорошая вещь. Пусть в запасе будет.
 — Ты что, Илья! Они же — вечные часы. Там песок наглухо закрытый, вверх-вниз сыплется… А, это ты шутишь…
 Илья рассмеялся:
 — Ладно, Матвей, расслабься. Пошли дальше.
 — Ну, пошли. А ласты все-таки надо было купить. Да не смотри на меня так — шучу я!
 Софиты прекрасно освещали путь. По обе стороны тропинки хорошо были видны маленькие каньоны, ущелья, пещеры, бесчисленные валуны и бесконечные стены — то гранитные, то базальтовые, то угольные.
 — А что, так везде под землей можно пройти? — спросил Матвей.
 — Нет, конечно. Надо дорогу знать, входы-выходы. А так, в стену упрешься — и все.
 — А ты здесь дорогу знаешь?
 — Откуда? Я же здесь, как и ты, в первый раз. Но другой-то дороги нет. По крайней мере, мы не видели. Надеюсь, правильно идем.
 Впереди послышался шум воды, и через две сотни шагов богатырь и капитан подошли к подземному водопаду.
 По меркам Светлого Мира, он был небольшим, но вид подземного водопада, играющего в свете софитов разноцветными огнями, мелодичный звук падающей воды, бриллиантовые брызги — все вместе производило потрясающее впечатление. Гранитные арки по обе стороны от водопада дополняли эту величественную картину.
 — Е-мое! — оценил сказочную красоту Илья.
 — Сильна мать-природа! — изумился Матвей и тут же предложил: — Давай перекусим здесь, уже часа четыре топаем. И воду во фляжках заменим.
 Обедать расположились неподалеку от водопада. На плоском камне разложили снедь: каравай хлеба, запеченную на березовых дровах курицу, пирожки с мясом, а также яблоки, сыр и куски желтого жирного масла — угощение от крестьян итальянской деревни.
 — Меня, знаешь, что беспокоит? — спросил Матвей.
 — Не съем ли я все пирожки, пока ты с курицей возишься? — предположил Илья.
 — Да нет. Я — серьезно. Вот мы идем, да?
 — Ну, идем. Выпили бы моей рябиновой наливки — то ползли бы.
 Матвей пропустил мимо ушей слова богатыря и продолжал:
 — А вокруг столько пещер, ущелий, еле заметных тропинок. Может, они куда свернули, каждый-то уголок не обследуешь. Везде не пойдешь. Сколько нам еще идти и куда? Хоть бы кто сказал.
 — Яблочко хочешь? — предложил Илья. — Жаль, столько фруктовых деревьев смерч погубил!
 — Илья, ты не уходи от темы!
 — Да не ухожу я. Смотри: по краям тропинки, где песок или земля влажная, чуть заметны отпечатки. Пока они возле тропинки есть, я спокоен.
 — А может, это не их следы?
 — Ага, а то здесь толпами люди ходить будут. А остались следы по краям тропинки, потому что силком пленников ведут, подталкивают. Во всей этой суматохе и пленники, и похитители постоянно сходят с каменной тропинки, оставляя следы на более мягком грунте.
 Илья посмотрел в сторону груды камней.
 — А здесь они тоже привал устраивали. Вон, видишь: остатки еды, кожура апельсиновая.
 — Точно. И как я раньше не заметил?
 — Так ты же сразу спиной к тем камням сел и давай курицу мучить.
 Матвей встал, подошел ближе к тому месту, где сделали привал похитители и их жертвы.
 — Следы странные, Илья. Здесь, кроме отпечатков человеческой обуви, есть еще и прямоугольные. Как от кирпичей. Да эти следы куда-то ведут!
 — Матвей, будь осторожней! — Илья поднялся из-за каменного стола и поспешил к капитану.
 Матвей тем временем шел по следам и вдруг, увидев что-то впереди, остановился и махнул богатырю:
 — Иди скорее. Там кто-то есть!
 В каменной стене зияла большая дыра, из которой лился яркий, почти дневной свет. Но главное, доносился шум голосов. Илья и Матвей заглянули внутрь. Перед их взорами предстала просторная пещера, освещенная множеством ярко горящих кристаллов. Видимо, софиты здесь специально выращивали. Пещера была заполнена гномами. Они что-то бурно обсуждали, перебивая друг друга и размахивая руками. А гном с седой бородой и в халате золотистого цвета стоял за каменной трибуной, звонил в колокольчик и пытался призвать собравшихся к порядку.
 — Давай у них спросим, может, они что-нибудь видели? — предположил Матвей.
 — И, возможно, то, что они видели, является причиной столь бурного обсуждения, — согласился Илья.
 Они обратили внимание, что возле входа в пещеру сильно натоптано, здесь толпились десятки ступней, в основном не человеческих, а прямоугольных.
 — Пошли, — сказал Илья и шагнул внутрь пещеры. Матвей за ним.
 — Уважаемое собрание! — начал громко и торжественно Илья.
 Толпа шарахнулась в сторону, раздались крики. Гном за каменной трибуной смотрел на незваных гостей с ужасом и ненавистью.
 — Мы не желаем причинить вам вред, — продолжал говорить богатырь еще громче, почти кричал.
 После этих слов гномы перестали шуметь и смотрели на незнакомцев уже не столько с тревогой, сколько с любопытством.
 — Мы пришли из Светлого Мира. Мы преследуем негодяев, которые разрушили деревню и похитили десять девушек и женщин. Если вы что-либо видели или слышали, очень просим помочь нам!
 По пещере опять прокатился гул, но звон колокольчика заставил всех гномов замолчать. Толпа расступилась, и по образовавшемуся коридору навстречу богатырю и капитану прошел гном в золотом халате.
 — Председатель совета гномов Ур Тамани, — представился он. — Вы спрашиваете, видели ли мы что-нибудь? Еще бы!
 Толпа вновь загудела, но по знаку председателя наступила тишина.
 — Они ворвались неожиданно, когда в этом зале заседаний проходило общее собрание гномов пещеры. И потребовали золото! Мы добываем драгоценные камни. Золото в наших краях не водится, но хранили на всякий случай небольшой запас: два ведра золотого песка. Пришлось все отдать, но эти разбойники потребовали еще золота и обещали скоро вернуться. У нас больше нет драгоценного песка, а камни им не нужны. Вот мы и спорим — что нам делать? За сотни лет мы так хорошо обустроили эту пещеру и не хотим уходить отсюда.
 — Но если останемся, то все погибнем! — раздался крик из толпы.
 — Немудрено, что разбойники застали вас врасплох, — заметил непорядок Муромец. — Возле самой пещеры водопад шумит, у входа стражи нет. Конечно, вы и не слышали, как они подобрались.
 — Вход был оборудован магической сигнализацией, — гордо вздернул подбородок Ур Тамани, и тут же плечи его беспомощно опустились. — Но они ее отключили и уничтожили…
 — Это мог сделать тот колдун, за которым мы охотимся, — подал идею Матвей.
 Илья в ответ кивнул и спросил гнома-председателя:
 — И вы не пытались сопротивляться?
 — Почему же! Мы применили защиту Филидора.
 — Да, да, защиту Филидора! — загудели гномы.
 — А это что за хреновина? — обескураженно воскликнул Матвей.
 — Мой друг хотел спросить, что это за секретное оружие? — поправил своего оруженосца богатырь.
 — А вот! — Ур Тамани достал из кармана своего халата оружие и с гордостью показал.
 — Рогатка! — одновременно воскликнули Илья и Матвей.
 — Да, не удивляйтесь. — Подбородок председателя вновь задиристо пополз вверх. — Это наше оружие. Много веков назад наш предок — гном Филидор — изобрел рогатку для обороны гномов от врагов. И только потом вы, люди, позаимствовали рогатку у нас. Это самое лучшее оружие для гномов: мы маленькие, тяжелые дубины нам не поднять, мечи тоже, самим камни далеко не кинуть. А вот представьте, что на врага обрушивается десятки, сотни остро заточенных камешков! Никто так метко не умеет стрелять из рогаток, как мы, гномы! В нашей истории были случаи, когда мы легко отбивались даже от драконов.
 — Засобачишь змию пулькой прямо в глаз… — встрял в разговор молодой гном, стоявший рядом с председателем.
 — Эммануил, веди себя достойно, — прервал выступление молодого гнома Ур Тамани.
 — И что же в этот раз? — нетерпеливо спросил Илья.
 — Рогатки и запас каменных пулек всегда при нас. Как только в пещеру ворвались разбойники, мы сразу стали стрелять. Но пульки только выбивали трещинки на телах атакующих. От них летела стружка, откалывались маленькие кусочки, но это разбойников не остановило: они не чувствовали боли и, размахивая каменными топорами, шли прямо на нас. Пульки отлетали от них рикошетом, и вскоре многие гномы были ранены своими же камешками. В результате большинство гномов убежало из зала, а остальные, побросав рогатки, подняли руки.
 — Так, значит, вы просто испугались и покинули поле боя, — сделал вывод Илья.
 — Не говори так! — Ур Тамани, будто боевой петушок, наскакивал на богатыря. — Что, было бы лучше, если бы всем нам разбили головы каменными топорами? Да? Нам прежде всего надо думать о своих женах и детях: гномихах и гномятах.
 — Простите. Мой друг хотел сказать, что вам пришлось уступить противнику, обладающему явным превосходством, — теперь уже Матвей проявлял чудеса дипломатии.
 — Именно это я и хотел сказать, — поспешно согласился Илья, а Матвею шепнул: — Один:один.
 — Так вы говорите, от них стружка летела? — продолжал расспрашивать богатырь.
 — Да, эти разбойники — деревянные. Прямоугольное тело, квадратная голова, вместо глаз — угли, толстые поленья рук и ног и ступни, как кирпичи, тоже деревянные.
 — Так вот чьи это следы! — одновременно поделились догадкой друг с другом богатырь и капитан.
 — А когда мы прекратили сопротивление, в пещеру вошел толстый лысый человек в очках и сказал, что мы должны отдать ему все наше золото. Иначе его солдаты разнесут на кусочки пещеру, заберут наше имущество, а наших гномих и гномят уведут в рабство! — произнося последние слова, Ур Тамани смахнул рукавом халата слезу.
 В пещере повисла гнетущая тишина, раздавались всхлипы и тяжкие вздохи.
 — Не вешайте нос, не отчаивайтесь раньше времени! — одухотворенно крикнул Матвей.
 — И когда время придет — тоже не отчаивайтесь… — зачем-то философски добавил Илья. — Лучше скажите: с ними были женщины?
 — Были. Некоторые гномы осмелились тайно последовать за разбойниками. С ними было десять юных девушек и молодых женщин. Их вели силой, бедняжки выглядели ужасно — синяки, кровавые ссадины на ногах. Они очень устали, но деревянные солдаты безжалостно гнали их вперед.
 — Куда они пошли?
 — Мы покажем. Туда ведет только одна дорога, вы не ошибетесь. В десяти катах отсюда есть пещера, в которой удобный выход на поверхность, а туннели и колодцы создают хорошую систему вентиляции. Там светло, потому что наросло много софитов. Но самое главное — дальше этой пещеры дороги нет, везде тупик. Так что если идти — только в ту пещеру.
 — А десять кат — это сколько? — спросил Илья.
 — Один кат равняется тысяче гномовских шагов, — терпеливо, будто первоклашкам, объяснил председатель.
 — Это получается три версты, — быстро прикинул Матвей.
 — Показывайте, куда идти! — решительно сказал Илья.




 ОГОНЬ ВОЗМЕЗДИЯ


 Богатырь и капитан торопились. Путь хорошо освещался софитами, и друзья больше версты преодолели чуть ли не бегом. Точнее, Илья Муромец быстро отмерял широкие шаги, а Матвею Русанову, чтобы за ним поспеть, приходилось бежать трусцой.
 Матвей начал уставать и уже хотел попросить богатыря шагать чуть медленнее, когда, повернув за угол, Муромец нос к носу столкнулся с деревянным солдатом. Разбойники возвращались в пещеру гномов за золотым песком и тоже спешили. Рассматривать противника было некогда, богатырь вломил своим кулачищем в деревянную челюсть. Разбойника отшвырнуло назад, и он сбил следующего за ним солдата. Тот, падая, сбил третьего, и так все попадали, как костяшки домино.
 — Матвей, к бою! — крикнул Илья, выхватил меч и отступил назад, где места для маневра было больше.
 Матвей уже сжимал в руке охотничий нож.
 — Эх, сейчас бы хороший топор-колун! — посетовал Илья.
 Первый солдат, занеся для удара тяжелый каменный топор, двинулся на богатыря. Другой — направился к Матвею. Следом за ними поднимались и выходили на бой остальные деревянные разбойники. Илья следил за рукой противника. Тот нанес удар, богатырь увернулся, прыгнул в сторону и рубанул мечом по руке, в которой был топор. Раздался треск дерева, полруки отвалилось. Деревянный истукан посмотрел на обрубок, наклонился и другой рукой подобрал топор. Но он не успел выпрямиться, как лезвие тяжелого меча снесло разбойнику голову. Но даже без головы разбойник выпрямился и стал вслепую размахивать вокруг себя топором. А богатыря атаковали сразу несколько деревянных солдат.
 Матвей тем временем десятый раз безуспешно ткнул ножом своего противника, оставив в деревянном теле отметины. И тут же ему пришлось уворачиваться от ударов и, чертыхаясь, отступать. А вскоре к противнику Матвея подоспел на помощь еще один истукан.
 Муромец, почти окруженный врагами, отчаянно избегая ударов, умудрился еще двоим отсечь руки и голову третьему.
 Два безголовых разбойника молотили воздух топорами, иногда попадали по плечам, спинам и головам других истуканов. Куски дерева летели в разные стороны. Отрубить всем головы, оставить здесь воевать друг с другом — это был хороший вариант. Но сейчас вся сила, ловкость, весь боевой опыт богатыря уходили на то, чтобы не попасть под каменные топоры.
 А Матвей по впадинам и выступам полез на стену, сообразив, что ему там легче будет держать оборону. И действительно, устремившегося вслед за ним разбойника Матвей столкнул ногой да еще запустил вслед камнем.
 Оценив по достоинству преимущество своей новой диспозиции, капитан уселся поудобнее на широкий гранитный выступ и принялся прицельно обстреливать булыжниками своих противников. Когда он меткими попаданиями сбил с ног обоих, то стал швырять камни во врагов Муромца, чем здорово помог богатырю, ибо солдаты толстого колдуна обступили Илью со всех сторон и теснили к каменным стенам. Богатырь яростно отбивался от наседающих со всех сторон истуканов, разозлившись не на шутку.
 — Надоела мне эта игра в мушкетеров, — пробурчал Илья, бросил на землю меч, схватил ближайшего истукана и принялся молотить им, словно дубиной. Истукан беспомощно замахал всеми своими деревянными конечностями и обронил топор. Этой дубиной Муромец разбросал во все стороны врагов и в завершение могучим ударом о камень переломил дубину пополам.
 Но поверженные разбойники вновь поднялись и с топорами в руках устремились на Илью.
 «Я обрублю им ноги и руки, а затем устрою большой костер!» — решил богатырь, поднимая меч.
 Но сделать это оказалось не так просто. Богатырю пришлось обороняться сразу от восьми врагов и пока удалось вывести из строя только одного, отрубив ему руку и ногу.
 Между тем положение Матвея резко ухудшилось. Даром что истуканы с деревянными головами, но они додумались, по примеру капитана, швырять камни. И теперь булыжники летели в Матвея. Первые броски были очень неуклюжими, и камни до Матвея не долетали или пролетали мимо. Но вот очередной булыжник грохнулся возле самой головы капитана. В ответ Матвей запустил острый кусок базальта и сбил одного разбойника с ног. Второй в это время шарил у себя под ногами в поисках снаряда покрупнее. И тут Матвей с ужасом обнаружил, что вокруг него больше не осталось боеприпасов для метания, а лазить по стенам тяжело, все-таки капитан — не обезьяна, так недолго и вниз сорваться.
 Илья Муромец пока не мог помочь другу, его враги, не зная усталости, махали топорами, не подпуская близко к себе и заставляя богатыря уйти в глухую защиту.
 Краем глаза Муромец успел заметить, как один из деревянных солдат готовится запустить большим камнем в Матвея. Вот он размахнулся, но бросить не успел. Раздался тихий щелчок, откуда-то вылетела искра, которая мгновенно превратилась в ослепительно яркий огненный шар величиной с тарелку. Врезавшись в деревянного солдата, шар взорвался, и пламя охватило истукана. Пылающий разбойник упал и уже не двигался, буквально на глазах превращаясь в груду древесного угля.
 Еще один щелчок, и такой же шар уничтожил второго истукана.
 Следующей жертвой огненного шара стал один из противников Ильи. Охваченный пламенем, он свалился на стоящего рядом разбойника, получился огромный костер, в который ударом ноги Илья отправил сначала одного истукана, а затем стал хватать и швырять туда же остальных противников и обломки разбойников, покалеченных в бою.
 Матвей торопливо спускался вниз, а из тени большого камня вышел высокий мужчина средних лет, в сапогах из дорогой прочной кожи, в кожаном костюме и с черной шляпой на голове.
 — Меня зовут Банд, — представился он с легким налетом аристократизма. — Джаз Банд. Агент тире-тире-семь секретной службы Ее Величества королевы Англии. А вы, сэр, — Матвей Русанов?
 — Да, — с удивлением ответил Матвей.
 — А вас, сэр, зовут Илья Муромец?
 — До сих пор так звали, — ответил Илья.
 — Я владею оперативной информацией, — удовлетворенно констатировал Банд. — Так, господа, вышло, что Голдфунгер, которого вы преследуете, — и мой враг. Я гоняюсь за ним по всей Европе уже второй год. Недавно я получил от своего осведомителя информацию, что преступник обосновался в пещере на самом юге Италии. Я прибыл в деревню, где уже успел побывать Голдфунгер и где он похитил женщин. Жители деревни рассказали мне о вас и указали вход в колючую пещеру. Подробные показания мне дали и гномы, с которыми вы недавно общались.
 — Простите, сударь, за любопытство… А чем это вы подожгли деревянных разбойников? — спросил Матвей.
 Джаз Банд вытащил из небольшой сумки огниво и показал богатырю и капитану.
 — Боевое многозарядное огниво. Направляете в сторону противника, высекаете искру… — Агент продемонстрировал.
 Щелкнул кремень, из огнива вылетела искра, тут же превратившись в огненный шар, который, угодив в стену, с грохотом лопнул, опалив жарким пламенем камни.
 — Очень высокая температура. Серными палочками вы не смогли бы поджечь разбойников, они вырублены из огнеупорной древесины, а огнивом — запросто. Изобретение умельцев мастерской секретной службы, — завершил пояснения Джаз Банд.
 — Мистер Банд, если не секрет, что значат это «тире-тире-семь»? — спросил Матвей.
 — Высший уровень подготовки и индульгенция на убийство. — Агент небрежно повел плечами.
 — А без индульгенции агенты не могут уничтожать врагов Ее Величества? — задал вопрос Илья.
 — Могут.
 — А в чем тогда разница?
 — В отчетности, сэр. Агенты, не имеющие такого кода, должны за каждое убийство отчитываться перед начальником письменно. А мы — нет. Таких агентов, как я, всего девять. Впрочем, вы, наверное, сами об этом догадались. — Не дождавшись ответной реакции, Банд продолжил: — Не будем терять времени, я по пути расскажу подробнее, с кем мы имеем дело.
 — Да, хорошо бы знать, — сказал Илья.
 И они отправились в путь…
 — Годдфунгер — опасный преступник. Долгое время он жил на севере Западной земли, обучался у отшельника — мастера черной магии. Он научился легко обманывать людей, вскрывать любые замки, выводить из строя магическую сигнализацию. Но самое опасное: он выведал у мага секрет управления смерчем и умение, находясь внутри ствола смерча, оставаться невредимым. Сила смерча хранится в сундучке, Голдфунгер открывает сундучок, а потом загоняет смерч обратно. Очень опасная сила, господа!
 Банд не то предупреждающе, не то осуждающе покачал головой.
 — Как-то раз маг-отшельник, будучи в легком подпитии, похвастался своему ученику, что у него есть такой же порошок, как и у Урфина Джуса. Когда-то жил такой больной на голову, самолюбивый плотник, он, применяя порошок, оживил деревянных солдат и хотел завоевать мир. Но потерпел поражение. Да вы, наверно, слышали эту историю, джентльмены!.. Нет?
 Джаз от удивления резко остановился. Потом, видимо решив, что не все владеют информацией так же, как и он, продолжил свой рассказ.
 — А немного этого порошка случайно перепало магу. Голдфунгер славно отблагодарил своего учителя. Он опоил мага сон-травой, вызвал смерч, поднял мага высоко в небо и сбросил на скалы. А сундучок с силой смерча и коробочку с порошком присвоил себе, — продолжал просвещать своих спутников секретный агент Ее Величества. — С тех пор Голдфунгер пытается стать самым богатым человеком на свете, ради этого он совершил много преступлений. Например, в Европе он торговал фальшивым золотом. Используя уроки мага, превращал железо в металл, очень похожий на золото. Он был настолько похожий, что даже опытные ювелиры попадались на его обман. Правда, через неделю желтый металл вновь превращался в обычное железо. Но за это время преступник успевал покинуть город и даже сбежать в соседнюю страну. Так он обвел вокруг пальца пол-Европы. А в одной из библиотек Греции Голдфунгер украл свиток албанских алхимиков, где расписывается, как превращать людей в золотые статуи.
 — А что, разве это возможно? — удивился Матвей.
 — Разумеется, нет. Научной магией и волшебствоведением давно доказано, что возможен только обратный процесс. Когда, например, золотая ванна при вымачивании ковра-самолета превращается в медную. А превратить в золото любой металл, ткань или живое существо — абсолютная утопия. Но Голдфунгер помешан на золоте, он уверен, что у него получится.
 — Для этого он и похитил женщин? — догадался Матвей.
 — Конечно, сэр! По рецептуре албанских алхимиков, необходимо на тело девушки или молодой женщины с ног до головы нанести золотой песок, а затем облить смесью расплавленного золота и олова. Посыпать порошком каких-то кореньев, еще чем-то и… выйдет золотая статуя. Разумеется, ничего из этого не выйдет, но женщины-то погибнут! Сгорят заживо от расплавленного металла.
 — Мы должны торопиться! — ускорил шаг Илья Муромец.
 — Осталось немного, скоро будем на месте. Говорите шепотом, — предупредил Джаз Банд.
 — А он может напустить на нас смерч? — спросил Матвей.
 — В Подземелье — нет. Здесь не то давление, что на поверхности. И нужен простор, минимум триста ярдов в радиусе, и столько же — в высоту. Ураган просто не выйдет из сундука. Другое дело: нельзя допустить, чтобы сила смерча соединилась с огнем — тогда произойдет взрыв чудовищной силы!
 «Возле этого сундука нужно держать пожарную команду!» — подумал Матвей.


* * *

 Деревянного стражника возле входа в пещеру, где обустроился Голдфунгер и его банда, убрали тихо и быстро. Подобравшись поближе к истукану, накинули на короткую и толстую шею веревку с петлей, утянули за камни и расстреляли из огнива. Путь в пещеру был свободен.
 Оказалось, что вход находился над самыми сводами пещеры, вниз вели широкие каменные ступени. Три человека, осторожно прошмыгнув внутрь, не стали спускаться вниз, а заняли наблюдательные позиции вдоль стены за мраморными глыбами.
 Внизу было шумно и светло. В дополнение к софитам ярко горели факелы. Сновали люди, стояла в ряд дюжина деревянных солдат.
 Маленький толстый человек с мерзким лицом и круглыми ушами суетился возле большого котла, в котором плавились золото и олово.
 Вдоль левой стороны пещеры стояли каменные столы с веревками, очевидно, чтобы привязывать к столу пленниц.
 Женщины и девушки, связанные, сидели на холодных плитах пола. В их глазах застыли ужас и ненависть. Большинство сидело молча, лишь самые юные тихо плакали. Возле котла с расплавленным металлом лежала груда золотых слитков, стояли два ведра с золотым песком.
 — А кто эти люди? — тихо спросил Илья у агента секретной службы.
 — Его помощники, такие же бандиты. Голдфунгер нанял это отребье в Риме. В некоторых случаях даже деревянные истуканы не могут заменить живых разбойников.
 — Интересно, они все здесь? — вслух размышлял Илья.
 — Похоже, что все. Я насчитал пятнадцать человек, а истуканов — двенадцать, — отозвался Джаз Банд.
 — Итого двадцать семь. Преимущество — за нами, — подвел итог Муромец.
 — Подавляющее преимущество, — уточнил Банд.
 Матвей хотел было выразить сомнение в столь оптимистичных выводах своих товарищей по оружию, но воздержался.
 — Смотрите, — кивнул Банд в верхний дальний угол пещеры, — там выход в Светлый Мир.
 — Вижу. Закрыт железным люком, и замок висит, — подтвердил Матвей.
 В отличие от внутреннего входа в пещеру, к этому люку вели узкие и крутые ступеньки.
 — Враги у нас как на ладони, — сказал агент секретной службы, заряжая короткой стрелой небольшой офицерский арбалет.
 Илья достал из колчана стрелу, натянул тетиву лука. Матвей крепко сжал рукоятку охотничьего ножа…


* * *

 А за две минуты до этого главарь разбойничьей шайки, заглядывая в котел, объяснял своим помощникам:
 — Если эксперимент пройдет успешно, то я получу десять статуй из чистого золота. Распилю и переплавлю их в слитки. Итого, затратив на смесь с оловом двадцать килограммов золота, получу в десятки раз больше драгоценного металла высшей пробы. Это куда безопасней и выгоднее, чем продавать фальшивый желтый металл! В следующий раз приведем сюда двадцать женщин!
 Голдфунгер радостно потер руки и распорядился:
 — Разденьте женщин, уложите их на столы и натрите золотым песком. И подбросьте уголь в топку котла: металл должен бурлить.
 Пять человек — подручных Голдфунгера — направились в сторону женщин. Бедняжки заголосили и прижались друг к другу.
 Первому разбойнику короткая стрела, попав в глаз, пробила голову насквозь, идущий рядом получил в шею стрелу от Муромца.
 Пока Джаз Банд перезаряжал арбалет, богатырь успел поразить из лука еще одного.
 — Они там! — орал Голдфунгер, тыча пальцем в ту сторону, где засели богатырь, капитан и агент секретной службы. — Атакуйте, выбейте их оттуда! Они мне нужны мертвыми!
 Повинуясь приказу хозяина, деревянные солдаты построились в два ряда и двинулись вверх по широкой лестнице. За ними, под прикрытием деревянных спин, последовали остальные разбойники.
 Джаз Банд открыл огонь из боевого огнива по первой шеренге. Три выстрела и пламя охватило всю шеренгу. Люди-разбойники отпрянули назад, деревянные истуканы второй шеренги остановились, не понимая, что им делать дальше.
 Противник был обескуражен мощью неизвестного оружия. Банд вышел из своего укрытия и двинулся в атаку, стреляя на ходу из огнива.
 Муромец выпустил стрелу, сразил еще одного разбойника, закинул лук и колчан за спину и с мечом в руке побежал по ступенькам вниз, навстречу врагу. Не отставая от богатыря, бежал Матвей.
 Невредимым оставался лишь один деревянный разбойник, и в этот момент огниво вышло из строя.
 — Кремень сломался! — крикнул Банд, уворачиваясь от каменного топора.
 Подоспел Муромец, он схватил своими могучими руками истукана и швырнул в костер, где горели другие деревянные разбойники.
 Теперь остались Голдфунгер и одиннадцать его помощников. Разбойники быстро сообразили, что страшное огненное оружие сломалось, поэтому решительно с мечами и кинжалами набросились на троих незнакомцев. Только Голдфунгер стоял в стороне и наблюдал за схваткой, время от времени визгливым голосом отдавая команды, на которые, впрочем, никто не обращал внимания. Разбойники были уверены, что преимущество на их стороне. Эта уверенность исчезла, как только Илья Муромец за три секунды тремя богатырскими ударами зарубил троих врагов.
 После этого картина боя несколько изменилась. Илья уверенно теснил трех разбойников, которые отчаянно защищались и отступали к узкой крутой лестнице, ведущей к выходу в Светлый Мир.
 Матвей двумя молниеносными ударами ножа уложил своего противника и сразу же кинулся разрезать веревки на руках пленниц.
 Джаз Банд никак не мог справиться со своим противником, хотя длинный офицерский кортик агента летал быстрее мысли. Но и разбойник отлично владел своим мечом.
 А Голдфунгер, поняв, что сражение вот-вот будет проиграно, метнулся к правой стене.
 Илья, зарубив еще одного врага, поспешил наперерез преступнику. Тот, не добежав до стены нескольких шагов, увидел несущегося на него богатыря, махнул рукой, развернулся и ринулся к лестнице. Илья побежал за ним, но путь богатырю преградили два разбойника. То ли от страха у них помутился рассудок, то ли они решили совершить последнюю, отчаянную попытку победить богатыря, но, как бы там ни было, они помешали Илье догнать Голдфунгера.
 Богатырь только и успел крикнуть: «Держи супостата! Удирает, гидра!» — и схватился в смертельной рубке с разбойниками.
 Услышав крик богатыря, Джаз Банд провел блестящий выпад и ударом кортика в лоб наконец-то убил своего противника. Не теряя ни секунды, агент бросился к лестнице, на ходу убирая кортик в ножны и заряжая арбалет.
 Когда Банд подбежал к лестнице, Голдфунгер был уже возле люка и собирался вставить ключ в замок.
 Агент вскинул арбалет, на секунду прицелился и нажал на спусковой крючок. Стрела вонзилась Голдфунгеру между лопаток, он повернулся, с удивлением посмотрел на Банда, поднял правую руку, в которой был зажат ключ, и рухнул со стены вниз, прямо в котел с расплавленным металлом.
 — Ты всегда мечтал купаться в золоте! — воскликнул Банд, подходя к котлу.
 Покончив с последними разбойниками, к котлу подошел Илья Муромец.
 — Он там? — спросил Илья, глядя на кипящий металл.
 — Там, — кивнул Банд. — И в статую не превратился.
 — Вот так опровергаются ошибочные теории, — резюмировал Илья.
 — Плохо, что и ключ попал в котел. Замок на люке большой, крепкий. Придется повозиться, чтобы выбраться отсюда, — сокрушался Банд.
 — Не придется. У меня есть чудо-ключ: любой замок откроет, — обрадовал Илья секретного агента.
 Волна ликования, благодарности и нежности пленниц буквально захлестнула Банда, Матвея и Илью. Женщины обнимали, целовали своих спасителей, плакали и смеялись.
 Герои были несколько смущены такому бурному изъявлению чувств.
 — Да, да. Мы такие. Мы — везде, всегда и напрочь… — бормотал Матвей, не забыв даже на мгновение, что он человек, в общем-то, женатый.
 — Ну что ты, маленькая, не плачь, — успокаивая, гладил Илья по голове совсем юную девушку, которая, рыдая, уткнулась носом в живот богатыря.
 И только Банд быстрее всех справился с волнением и, не теряя времени, торопился познакомиться с очаровательной брюнеткой:
 — А что вы делаете сегодня вечером?
 — Иду на свидание с интересным мужчиной, вырвавшим меня из лап разбойников! — улыбаясь, отвечала девушка. И хотя здесь было трое мужчин, и все — герои, но по глазам Банд понял, что девушка говорит о нем.
 — Лихо вы с разбойниками разделались! — раздался голос со стороны внутреннего входа в пещеру. Все посмотрели в ту сторону. Там стояли восемь гномов.
 — Не утерпели. Пришли посмотреть, — хмыкнул Илья.
 — Да. И еще хотим забрать наш золотой песок.
 — Забирайте, он там, — кивнул Илья в сторону котла, возле которого стояли два ведерка.
 И хотя ведра были маленькими, но каждое из них тащили по четыре гнома. Пожелав освободителям и женщинам всяческих благ, гномы вышли из пещеры.
 — И нам пора. А давайте прихватим слитки золота, что лежат возле котла? Отдадим золото жителям деревни, здесь с лихвой хватит восстановить то, что смерч разрушил, — предложил богатырь.
 Все согласились. Матвей прихватил один слиток, взял у богатыря чудо-ключ и пошел открывать замок. Те женщины, у которых еще остались силы, тоже взяли по одному слитку. Джаз Банд прихватил с собой два, а Илья Муромец — оставшиеся пять слитков. Осторожно поднявшись по крутой лестнице, они через открытый люк выбрались в Светлый Мир.
 В их привычном родном Светлом Мире стоял солнечный теплый день. Вокруг, до самого горизонта, простирались поля с густой и сочной травой, возвышались шляпы холмов с кустарником и редким лесом.
 — Это где же мы? — глядя по сторонам, спросил Матвей.
 — Если верить карте: в двадцати милях от деревни, — ответил Джаз Банд и указал в ту сторону, откуда они пришли по подземным коридорам, тоннелям и галереям.
 — Может, женщины устали? Наверное, перед дорогой им стоит немного отдохнуть? — Илья вопросительно посмотрел на Банда.
 — Об этом мы поговорим чуть позже, а сейчас мне надо вернуться в пещеру.
 — Вернуться в пещеру? Зачем? — одновременно спросили Илья и Матвей.
 — Я еще не выполнил приказ. Сундучок с силой смерча! Я должен найти его и доставить в Лондон. В крайнем случае — уничтожить. Поэтому я возвращаюсь.
 — Я пойду с вами, сэр Банд. А Матвей останется охранять женщин. Я надеюсь, ты, Матвей, не против?
 По широкой улыбке до ушей на лице Матвея богатырь понял, что его оруженосец ничего не имеет против этого приятного поручения.
 Богатырь и агент вернулись в пещеру. Джаз Банд принялся тщательно обследовать все закоулки, расщелины и овраги. Илья искал сундучок под каменными столами и для верности даже переворачивал их. Они обшарили все в этой проклятой пещере, но сундучок не нашли!
 — Нигде его нет, — удрученно сказал Банд.
 — Есть идея, сэр Банд! — вдруг воскликнул Илья.
 — Идея? Говори! И давайте перейдем на ты и безо всяких формальностей, — предложил агент секретной службы.
 — Согласен. Так что я хотел сказать…
 — Идея… — подсказал Банд.
 — Да, так вот: во время боя, когда разбойники уже проигрывали, Голдфунгер бросился бежать. Но не по лестнице к люку, что было бы понятно, а к этой стене.
 — Вот как! Давай-ка посмотрим. Возможно, там тайный ход наверх или что-то в этом роде.
 Они подошли к правой стене пещеры и принялись дергать и сдвигать камни, аккуратно, стараясь не повредить, надавливали на софиты.
 — А этот софит совсем не светит, — сказал Банд и сильнее нажал на безжизненный софит.
 Вдруг часть стены ушла в сторону, открыв просторный и высокий вход в потайную комнату.
 — Есть! — радостно крикнул Банд и зашел внутрь
 — Осторожно, Банд. Подожди меня!
 Но агент уже выскочил обратно из комнаты, чуть не врезался в богатыря и с криком: «Прячься, Илья!» — ринулся к каменным столам.
 Муромец, решив, что храброго агента секретной службы так просто не запугаешь и угроза серьезная, кинулся вслед за Бандом. Агент и богатырь прыгнули за каменный стол. Илья тут же осторожно выглянул, а Банд достал огниво и лихорадочно пытался заменить сломанный кремень на запасной. Из потайной комнаты вышел деревянный разбойник. Но какой! Почти в три человеческих роста, с шестью огромными руками, на двух ногах-бревнах. В четырех руках чудовище держало по каменному топору, в одной руке — сундучок и еще в одной — большой шестизарядный арбалет.
 Деревянный великан заметил Илью, выглядывающего из-за лежащего на боку стола, и выпустил три тяжелые стрелы. Они с громким стуком ударились о крышку стола и не причинили богатырю вреда. Великан не стал больше стрелять, а, держа арбалет на вытянутой руке, двинулся в ту сторону, где засели богатырь и агент.
 — Что там? — спросил Банд, устанавливая новый кремень.
 — Идет сюда. — Илья осторожно выглянул из-за укрытия. — И, похоже, сундучок с силой смерча — у него.
 — У него, у него… Проклятье… Готово! Илья, отвлеки его. Осторожно!
 До великана осталось десяток шагов. Илья выглянул с правой стороны стола и крикнул:
 — Все на выборы! — Этот боевой клич Илья слышал когда-то от Кач Корриса.
 Великан повернул арбалет в сторону богатыря и выстрелил. Илья успел запрятаться, а Банд с другой стороны стола поднялся во весь рост.
 — Овсянка, сэр! — объявил агент и влепил подряд два заряда огненного шара в деревянное чудовище.
 Великан превратился в факел, сделал еще один шаг, споткнулся и рухнул на пол. Но сундучок по-прежнему держал в руке, и пламя мгновенно охватило драгоценный ящик.
 — А об этом я не подумал, — сказал Банд, в великолепном прыжке перенесся через пылающего монстра, неистово крича: — Бежим! Сейчас рванет!!!
 Они поставили мировой рекорд в беге на короткую дистанцию и еще один рекорд — в беге по крутым ступенькам.
 — Пока обшивка ящика не прогорит, у нас есть время! Несколько секунд! — кричал на бегу Джаз Банд.
 У самого люка агент оступился и чуть не слетел вниз, но богатырь подхватил его и вытолкнул из люка.
 Когда Илья уже сам по пояс выбрался из люка, грохнул взрыв чудовищной силы. Взрывная волна вышвырнула богатыря, словно пробку из бутылки, он упал в нескольких шагах от того места, где был люк. Туча песка, земли, камешков обрушились на Муромца, в ушах зазвенело, на языке трещал песок. Богатырь сильно ушибся, но руки-ноги были целы. Кряхтя, он поднялся — весь в земле и саже.
 — Илья, с тобой все в порядке? — спросил Банд.
 — Да, я просто кайфую, — проворчал богатырь: его раздражало, когда в подобной гнилой ситуации спрашивали на западный манер: «С тобой все в порядке?» Будто и так не видно, что не все!
 Илья принялся приводить себя в тот самый порядок, Матвей и Банд тоже стряхивали грязь со своей одежды. Женщины бросились всем помогать, и вскоре внешний вид героев был вполне сносным и местами даже бравым.
 На том месте, где был вход в пещеру, теперь зиял кратер, доверху наполненный камнями и песком. Пещеры больше не существовало, она погибла вместе с силой смерча…


* * *

 Гномам повезло. Они успели уйти на большое расстояние, к тому же взрывная волна пошла в основном вверх, через люк пещеры. И все равно — тряхнуло так, что все восемь гномов свалились с ног.
 — Они уничтожили пещеру! — ахнул один, почесывая одной рукой растущую прямо на глазах шишку.
 — И правильно сделали. Чтобы там больше ни одни разбойник не поселился, — ответил другой. Он кряхтел, пытаясь отлепить спину от стенки коридора.
 — А нам надо восстановить магическую сигнализацию, а еще лучше — поставить на входе железную дверь, — выплевывая изо рта грязь, сказал еще один гном.
 — Верно! Идемте, у нас много работы, — подвел итог короткого совещания первый гном.
 Но вёдра с золотым песком, даже во время взрыва, из рук они не выпустили.


* * *

 — Теперь вернемся к разговору о возвращении в деревню, — сказал Джаз Банд. — Не стоит напрасно бить ноги да еще с грузом золота, если можно долететь с комфортом.
 Агент достал из своей сумки тряпочку, похожую на носовой платок, только из грубой ткани. Банд развернул тряпочку и положил ее на землю, получился квадрат материи размером в один большой шаг.
 — Это — платок-самолет, — пояснил Банд, — еще одна новейшая разработка мастеров секретной лаборатории.
 — Такая маленькая тряпочка, и переносит по воздуху? — удивился Матвей.
 — Еще как переносит! Во всяком случае, я на ней сюда из Лондона прилетел. Сейчас я слетаю на ней в деревню и приведу вашу ладью. Меня учили управлять русскими летающими ладьями.
 — У тебя в деревне могут возникнуть проблемы, — улыбнулся Илья во все тридцать три зуба.
 — Проблемы?
 — Ну да. Я попросил местных жителей никого к ладье не подпускать. Конечно, ты с ними уже встречался, и крестьяне знают, что ты не враг. Но к ладье могут и не подпустить.
 — Тогда должен лететь кто-то из вас. Ты, Илья, слишком тяжелый для платка-самолета. А сэр Матвей вполне может слетать.
 — Я! Лететь на этой тряпочке?!
 — Не бойтесь, сэр Матвей. Это очень просто, совсем не страшно и так же приятно, как за ухом почесать. Становитесь сюда. Вот вам пульт дистанционного управления.
 Банд вручил Матвею маленькую коробочку с крохотными посеребренными педальками.
 — Нажимайте пальцем на педальки. Система управления как на обычном ковре-самолете.
 — Скоро будут на пуговицах летать, — ворчал Матвей, но кнопку нажал.
 Платок плавно поднялся и стал постепенно набирать скорость. Матвей сначала, боясь потерять равновесие, стоял на коленях, но вскоре поднялся и уже уверенно держался на ногах. Процесс полета на платке-самолете ему начал нравиться!
 — Через полчаса он уже будет готовить ладью к полету, — удовлетворенно произнес Джаз Банд, глядя вслед удаляющемуся Матвею.
 Женщины сидели на траве, некоторые даже уснули, остальные негромко обсуждали события этого удивительного дня, бросая на богатыря и агента секретной службы взоры, полные восхищения и благодарности.
 — Я хочу кое-что тебе вручить. — Банд достал из сумки огниво.
 — Боевое огниво?
 — Да, но это — не то огниво, с которым я сражался против деревянных разбойников. То огниво — многозарядное, а в этом всего один заряд, всего один выстрел. Но зато из него вылетит огненный шар размером с лошадь! Если не больше. Как пользоваться огнивом, я уже показывал. Но обрати внимание: в рукоятку вставлен рубин. — Агент секретной службы протер рукоять носовым платком, показал богатырю камень и продолжил инструктаж: — Взводишь кремень, рубин должен гореть алым цветом. Значит, огниво готово к выстрелу. Если рубин не светится, значит, в оружие попали песок или вода. Тогда надо подождать, пока огниво просохнет, а песок следует вычистить тряпочкой или кисточкой. И оружие вновь будет готово к бою. Только не забывай — здесь всего один выстрел! И когда вернешься в Лондон, отдай это огниво.
 — А как я тебя в Лондоне найду?
 — Не меня. Вернешь огниво Тому Арчэлу.
 — Верховному друиду? А какое он имеет отношение к секретной службе Ее Величества?
 Джаз Банд смутился, но ответил:
 — Самое прямое. Том Арчэл — полковник секретной службы, начальник лаборатории.
 — Вот те на!
 — Но я надеюсь на твою рыцарскую честь. Пусть кроме твоего товарища, сэра Матвея, об этом больше никто не узнает.
 — Не волнуйся, я умею хранить чужие тайны. А у тебя не будет неприятностей из-за того, что ты мне огниво одолжил?
 — Не будет. Том Арчэл в курсе.
 — Даже так. Он что — знал, что мы здесь встретимся?
 — Возможно. Не забывай, что он все-таки друид, а не обычный человек, как мы с тобой. Мне вообще некоторые вещи не понятны. Например, он не пустил меня в Египет за амулетом Мартена. Сказал, что я не вхожу в число избранных. Это я-то? Агент высшего уровня подготовки! Рыцарь ордена льва!
 — Не переживай, Банд. И на твою долю подвигов хватит, — успокаивал агента богатырь. — Сегодня в Подземелье ты сражался, как лев! Иногда не мы делаем выбор…
 Уже потом, когда богатырь и капитан летели на ладье в Египет, Муромец рассказал Матвею об огниве и даже, уступив просьбе своего оруженосца, отдал ему оружие на хранение. Матвей был счастлив и горд.
 Лучше бы Илья оставил огниво у себя! Но кто мог знать…




 ПОСЛЕДНИЙ ПОЛЕТ КАПИТАНА ЖЕРАРА


 День и ночь Термидадор стоял за штурвалом, лишь изредка покидая свой пост для того, чтобы изменить направление парусов. В это было трудно поверить, но железный воин один заменял целую команду, прекрасно ориентировался по компасу, звездам и солнцу, уверенно вел корабль к берегам Европы.
 Каждый день он видел в небе ковры-самолеты, реже — небольшие летающие ладьи.
 Они кружили по несколько часов над кораблем, затем улетали. На следующий день все повторялось. Разведчики не могли помещать железному воину, но беспокоили его своим присутствием. Значит, он где-то допустил ошибку, кого-то оставил в живых, и в Европе о нем знают и ждут.
 Термидадор думал. Он готов был сразиться с целыми армиями, но это уже гораздо серьезнее, чем уничтожение небольшой команды корабля. Слишком много уйдет времени и энергии. Но самое главное: из тех знаний, что вложили железному воину жрецы и колдуны, он сделал вывод, что в Европе ему может угрожать большая опасность. Эта опасность — друиды и их огромная библиотека волшебных, колдовских, оккультных, астрологических и прочих знаний. Тех знаний, которые способны его погубить или подсказать, как это сделать. Если жрецы и колдуны Латыньской земли создали его, то куда более опытные и образованные друиды из страны Туманного Альбиона способны его разрушить.
 В любом случае, самым верным было бы незаметно добраться до Англии, перебить всех друидов, сжечь их библиотеку. Тогда можно будет заняться женщинами по имени Елена, и пусть хоть все армии мира встанут у него на пути: никто не остановит несокрушимого железного воина!
 Но под постоянным наблюдением с неба добраться незаметно до Англии невозможно. Термидадору нужен был другой транспорт — быстрый, небольшой, надежный. Железный воин принял новый план действий…


* * *

 Капитан разведки армии Его Величества короля Франции Жерар Карнье приближался к объекту наблюдения. Это был обычный патрульный полет. Таких полетов к кораблю с железным воином у капитана было уже семь. Согласно приказу, следовало приблизиться к кораблю, убедиться, что Термидадор по-прежнему находится на паруснике, в течение двух часов сопровождать судно, а затем вернуться на базу. Гораздо больше, чем наблюдение, занимал полет туда и обратно.
 Жерар сделал круг над парусником и с удивлением обнаружил, что на палубе железного воина не было. Офицер снизил скорость ковра-самолета и подлетел ближе к кораблю. На палубе ничего не изменилось: куча из ящиков и пустых бочек здесь была и раньше. А вот большой люк открыт! Железному воину зачем-то понадобилось спуститься в трюм. Наверняка Термидадор внутри корабля, но стоит убедиться, что он вообще на корабле. Жерар решил подлететь поближе к люку и ждать, пока не появится железный воин.
 Все, что произошло потом, случилось за три секунды. Последние в жизни офицера мгновения.
 На палубе рассыпалась верхняя часть кучи, упали несколько ящиков и бочек. Изнутри кучи поднялся Термидадор. В левой руке он держал маленький, почти игрушечный арбалет, который железный монстр нашел прошлой ночью в капитанской каюте. Щелкнула пружина арбалета, стрела пронзила горло офицера. Почти одновременно с выстрелом, правой рукой Термидадор с силой катапульты метнул «кошку» на длинной веревке. Один из крюков «кошки» пробил ткань ковра. Умирая, Жерар Карнье нажал ладонью на пластину скорости. Ковер резко дернулся, но толстая веревка выдержала: Термидадор крепко держал ее в руках. И вот уже мертвая рука офицера соскользнула с пластины, Жерар упал на бок, придавив плечом пластину тормоза. Ковер-самолет застыл в воздухе.
 Термидадор подтянул ковер к себе и взобрался на него.
 — Я не беру пассажиров, — сказал железный воин, сбрасывая тело офицера в воду.
 Термидадор знал, как управлять ковром-самолетом и каким курсом следовать.


* * *

 Когда из патрульного полета не вернулся капитан Карнье, командование объединенного штаба европейских армий серьезно обеспокоилось. Собирались послать другой патрульный ковер, но над океаном разыгрался жуткий шторм с ливнем и громадными молниями. Шторм бушевал двое суток, а когда на третий день в район наблюдения прибыли ковер-самолет и маленькая летающая ладья, разведчики обнаружили на водной глади лишь обломки корабля.
 Это был очень неприятный поворот событий. Наступило самое страшное, что могло произойти. То, чего боялись и стремились избежать: неизвестность. Где сейчас Термидадор? В каком районе побережья Европы он появится?
 В штабе рассматривалось несколько версий. Самая оптимальная из них заключалась в том, что корабль просто погиб во время шторма и железный воин сгинул в глубинах океанской пучины. А капитан Карнье также стал жертвой непогоды, в него попала молния, или ковер-самолет сильно намок из-за ливневых дождей и не дотянул до берега.
 Другая версия более мрачная, но более реальная: корабль погубил шторм или сам Термидадор, но он не погиб, а идет по дну океана. А что касается гибели офицера — причина та же, что и в первой версии.
 В этом случае есть надежда, что железный воин израсходует в кромешной тьме глубин всю энергию и до Европы не доберется.
 Все очень хотели верить в первые две версии. Но были причины выдвинуть третью версию и принять ее за основную.
 Дело в том, что шторм начался через пять часов после того, как разведчик обязан был вернуться на базу. Офицер мог задержаться, но ненадолго. К тому же, шторм шел с Запада и если бы настиг ковер-самолет, то совсем близко от побережья Европы. Во всяком случае, капитан Жерар Карнье и в непогоду имел все шансы благополучно вернуться домой. Напрашивался трагический вывод, что пропажа офицера, гибель корабля и исчезновение Термидадора как-то связаны между собой. А это значит, что железное чудовище захватило ковер-самолет и уже на нем отправилось в Европу. А корабль, оставшись без управления, разбил шторм.
 Но тогда Термидадор уже в Европе!
 Однако ни воздушные патрули, ни наземное наблюдение не видели ни одного чужого ковра-самолета. К тому же все полеты из Европы на Запад и обратно были запрещены. Над побережьем Европы летали теперь только ковры и ладьи объединенного штаба.
 Информация о последних событиях просочилась в сплетные грамоты и пошла гулять слухами в народ. Нервозность, помноженная на неизвестность, переросла в массовый психоз. Женщины в спешном порядке меняли имена с Елены на любое другое, надеясь, что эта уловка их спасет. Но в одной сплетной грамоте написали разговор с ведуном первой категории Юрисом Лонгим, который утверждал, что имя у человека единственное, дается при рождении и прилипает к нему на всю жизнь. Те, кто побогаче, собирали вещи и спешно уезжали на восток или на юг.
 Все новые войска перебрасывались на побережье. Наиболее опасными участками считались Южное побережье Англии, Западное и Северное побережье Франции и Север Испании. Впрочем, были отданы приказы привести в полную готовность крепости и заставы на всей территории королевств Западной Европы. А между тем Термидадор уже топтал землю Шотландии…
 Завладев ковром-самолетом, железный воин сразу направил его на север. Немногим не долетев до Исландии, пилот повернул ковер на юг, к самой северной части Шотландии — мысу Рат, где не было ни патрульных ковров-самолетов, ни наземных наблюдательных постов. Так Термидадор обошел особо охраняемые районы незаметно, и шторм с ливнем помогли ему в этом. Правда, и навредили тоже. Ткань ковра сильно промокла, одна молния угодила в пилота, другая попала в ковер. Железному воину удар молнии не принес вреда, он только хорошо подзарядился. А в ковре образовалась большая дыра с обгоревшими краями. Подлетая к Шотландии, ковер еще раз попал под проливной дождь. Все нормы нагрузки на летательное средство были превышены в несколько раз. Ковер-самолет стал терять свою силу. Он опускался все ниже, потом летел у самой земли и, наконец, шлепнулся в ста километрах от границы Шотландии и Англии. До Лондона оставалось больше шестисот миль.
 Для Термидадора, который мог идти без остановки днем и ночью, это путешествие займет не больше двенадцати дней.
 Всего двенадцать дней!




 АЛЕКСАНДРИЯ


 Громадная, шумная и богатая столица Египта бурлила жизнью одного из крупнейших центров торговли и мореплавания.
 Одни военные, торговые и пассажирские суда прибывали, другие — убывали из гостеприимного порта. Именно здесь, в порту Александрии, была самая большая платная стоянка для ковров-самолетов и летающих ладей.
 Ковры-самолеты хранились свернутыми в трубочку, в специальных закрытых сейфах, хорошо защищенных от солнечных лучей и влаги. Так что стоянку вернее было назвать камерой хранения. В этой камере сейчас содержалось более пятидесяти ковров.
 А летающих ладей на стоянке было всего три — генуэзского ростовщика, мадьярского купца и самая большая — ладья русского княжеского флота. На ней прибыли воевода Илья Муромец и капитан Матвей Русанов. В таможенной декларации значились конь богатыря и говорящий попугай-лоцман.
 Сразу же по прибытии богатырь и капитан принялись искать друга Верховного друида, Ибрагима. Искать долго не пришлось, первый же прохожий указал на улицу, тянущуюся вдоль портового базара. Там, в скромном одноэтажном домике из белого камня, жил Ибрагим.
 — Мне дворец не надо, хотя мог бы иметь и не один. — Крепкий, среднего роста старец в белой чалме и с такой же белой бородой принимал гостей в самой большой комнате, которая служила одновременно гостиной и кабинетом. — Ко мне обращались герцоги и султаны, олигархи и генералы, главари разбойников, пираты и туристы… И до сих пор обращаются.
 — Простите, почтеннейший, а по каким вопросам к вам идут? — спросил Матвей.
 Ибрагим, несмотря на свой солидный возраст, постоянно передвигался по комнате в поисках разных предметов. Богатырь и капитан по пятам следовали за ним.
 Старец остановился, обнаружив возле полки с фарфоровыми колбами, глиняными сосудами и пергаментными свитками два наполненных чем-то мешка.
 — А по всяким. Совета просят, рецепт выписать, целебной травки отвесить, стрелку развести… Туристы — за маршрутными схемами приходят… Бери мешки, к столу неси… А ты здоров, богатырь, — оба мешка в одной руке! Ставь на стол.
 Ибрагим не спеша подошел к столу, продолжая говорить:
 — Вчера приходил марокканский агроном. Спрашивал, можно ли скрещивать манго с кактусом? Можно, конечно — отчего же нельзя?
 — А зачем? — не сдержался, спросил Илья.
 — А чтобы с колючками были.
 — А есть-то как? — не унимался богатырь.
 — Так он же их не ест. Он их выращивает.
 Ибрагим развязал оба мешка.
 — Я вам в дорогу припасов дам. Ваших продуктов надолго не хватит: не съедите, так протухнут на жаре. В пустыню другие запасы брать надо.
 Оба мешка были набиты брикетами, в первом мешке — белого цвета с темно-синими полосами, во втором — серого цвета. Ибрагим достал из мешка по брикету и, держа в руках, объяснил:
 — Пищевые концентраты. Белый брикет — для вас. Он приготовлен из риса, чернослива, кураги, изюма и пшеницы. Серый брикет — для коня, он из овса, проса и питательных кореньев. Не перепутайте! А впрочем, если перепутаете — не велика беда. — Ибрагим положил брикеты в мешки. — Что у вас с запасом воды?
 — Том Арчэл нас снабдил буровым посохом, — ответил Илья.
 — Вот как? А вернуть сказал?
 — Сказал.
 — Это хорошо.
 — Хорошо — что дал, или что вернуть сказал? — решил уточнить Илья.
 Ибрагим чуть помедлил с ответом, затем с паузой произнес:
 — Что дал… и что вернуть надо. А попугая?
 — Тоже дал. С возвратом, — поспешил ответить Матвей.
 — И шкуру неубитого медведя?
 — Точно так, — подтвердил Илья.
 — Это хорошо, — опять загадочно произнес Ибрагим. — Попугайчика у меня оставьте — он сейчас вам не нужен. На обратном пути заберете.
 Ибрагим вновь направился к полкам. Гости на этот раз остались стоять возле стола.
 Старец достал с полки кусок тонкой белой ткани из хлопка и вернулся к столу. Отодвинул легкий плетеный стул с немного искривленными ножками и спинкой и кивком головы пригласил Илью и Матвея сесть рядом, на такие же стулья. Стул под богатырем угрожающе затрещал, но выдержал. На столе стояла фарфоровая чашка с чернильной краской, рядом с чашечкой лежала тонко заточенная палочка. Ибрагим взял палочку, обмакнул в краску и принялся рисовать на белой ткани, объясняя, что к чему.
 — Это мой дом, отсюда направитесь по дороге вдоль портового базара. Напротив рыбных рядов повернете направо, а через три квартала, у ювелирной лавки Тагота, повернете налево…
 Старец чертил на ткани кружочки, треугольники, квадратики и черточки. И время от времени сам себя поправлял:
 — У этого дома деревянная крыша, а я начертил с черепичной. — Хотя на ткани был нарисован просто треугольник, но Ибрагиму виднее.
 Через полчаса работа была завершена.
 — Теперь вы найдете дорогу, — сказал Ибрагим и отдал маршрутную схему богатырю.
 — Так ведь здесь только как из города выйти. А как же нам до гробницы фараона добраться? — спросил Илья, сворачивая и убирая в сумку тряпочку с рисунками.
 — А это — самое главное. Вы без маршрутной схемы по Александрии неделю бродить будете. А так выйдете прямо на нужную вам дорогу. Отравляйтесь по ней, никуда не сворачивайте. Этой дороге больше двух тысяч лет, ее построили до того, как Ранзеса Кровавого в саркофаг упаковали. Дорога приведет вас к Курширу, месту сбора воинов. Двенадцать воинов будут вас там ждать, они все уже прибыли в Египет и побывали у меня. Я их снабдил тем же, чем и вас. Все воины прилетели на арендованных коврах-самолетах. А здесь уже, на деньги спонсоров и европейских королей, покупали в дорогу лучших жеребцов…
 Итак, дорога приведет вас к Курширу, а оттуда до гробницы — рукой подать, миль двадцать. Хозяин тех мест — принц Аль Ахрейн. Большая часть его земель находится на Территории — так местные жители называют эти земли, где даже птицы не летают. Правда, главный город, Дари, расположен за границами Территории. Владения принца находятся не так уж далеко от Александрии и являются частью Египта, но центральные власти туда не суются и в дела принца не вмешиваются. Земли там скудные, в основном пустыня. Поселений мало, люди живут бедно. Почти все мужчины уезжают на сезонные заработки в крупные города. Семьи не видят своих кормильцев по много месяцев. Скоро Аль Ахрейн вообще останется без подданных, люди покидают свои дома — все меньше желающих жить на Территории, где, кажется, и воздух мертв, а под боком храпит призрак проклятого фараона. Даже принц боится приближаться к гробнице ближе чем на пять миль. И нещадно гоняет редких туристов и всех, кто посмеет зайти дальше Куршира. Думаю, и вас он не захочет видеть на своей земле, тем более — у гробницы.
 — Но мы же не загорать приехали — угрозу от мира отвести хотим! — возразил Илья.
 — Ты рассуждаешь со своих позиций, а у принца — своя правда. Для него нет ничего дороже своего народа и своих земель, проблемы Европы его не интересуют. Пока гробницу не трогают, есть хоть какая-то гарантия спокойной жизни… Но как вы, воины, будете с ним договариваться — это уже ваше дело.
 Вскоре Илья и Матвей ехали по улицам Александрии, строго придерживаясь маршрутной схемы Ибрагима. Матвей сидел позади Ильи, держался обеими руками за богатыря и беспрестанно крутил головой во все стороны.
 — Здесь поворот направо, — сверялся со схемой богатырь.
 — А после какого дома — с круглыми колоннами или прямоугольными? — спросил Матвей.
 — С круглыми.
 — Откуда знаешь? Там же одни квадратики и треугольники!
 — Я помню, как Ибрагим над этим квадратом пыхтел. Говорил, колонны здесь — большие, тяжелые, круглые.
 — Смотри, Илья, — слона ведут!
 Илья, сосредоточенно глядя в схему, ответил:
 — Слона на карте не было. Что? Тьфу ты, не отвлекай!
 Благодаря маршрутной схеме они, действительно, уже через два часа выбрались за пределы города, к древней дороге.
 Первые тридцать верст по обе стороны от дороги благоухали сады, росли банановые пальмы, колосились поля зерновых культур. Приятно веяло прохладой со стороны искусственных каналов и запруд.
 Дальше ландшафт пошел уже победнее, но все же с травой, деревьями и родниками.
 К концу второго дня пути из растительности остались пожухлая трава и колючки.
 Вокруг — песок, камни, невысокие холмы.
 Богатырь и капитан приближались к Территории. Земле, на которую уже сотни лет не капает дождик, где не летают птицы и даже крохотные мушки. Где долгие века невидимыми волнами ненависти и ужаса давит замурованный в гробнице дух Ранзеса Кровавого.
 Когда-то здесь были его владения.




 ТЕРРИТОРИЯ


 Древняя дорога, на удивление, сохранилась хорошо. Словно кто-то охранял ее от пыли, песков и времени. Впрочем, Илья скоро понял, почему дорогу за многие года не засыпало песком. Он обратил внимание, что здесь не только ничего не летает, но и ветры не дуют. Все остановилось, замерло. Ни одна пылинка не могла залететь на дорогу, а так как по этому пути ходили очень редко, то дорога оказалась без единой выбоины, только солнце своими лучами набросало трещин, да и то — почти незаметных.
 Так они и ехали, никуда не сворачивая, день за днем, останавливаясь на ночлег всего в нескольких шагах от дороги. Ночи в пустыне, как и предупреждал Том Арчэл, действительно были холодными. Даже богатырскому коню пришлось отдыхать не стоя, а лежа на боку, чтобы и ему досталась теплая шкура. Подарок друида оказался в походе незаменимым: шкура ночью надежно защищала от холода, а утром, с первыми лучами солнца, сама свертывалась в тугой моток. Не теряя времени даром, после короткого завтрака, состоящего из концентратов и воды, богатырь и капитан продолжали свой путь. И останавливались только затемно.
 После полета в облаках и посещений крупнейших городов мира путешествие в пустыне было ужасно скучным. Особенно для Матвея. Единственным развлечением стали бесконечные рассказы Матвея о своих путешествиях и вообще о жизни. Он пересказал все, что с ним произошло за последние годы, добрался до юности, а затем и до детства.
 — На нашей улице мужик жил. Все нас, пацанов, поучать любил. Мы в лапту гоняем, а он выйдет, от крепкого зелья на ногах еле держится и давай басить на всю улицу: «Дураки, не пропивайте свой ум! Самокупируйте свою силу, сконцентрируйте ауру! Не дайте пьяной похоти превратить себя в руины Помпеи!» Мы хохотали и резвились вокруг него. Что он говорил, для нас было неважно. Главное — было весело. А он продолжал наставлять: «Каждый мужчина в жизни должен совершить три вещи: найти клад, напоить коня и разобраться с алиментами. Эх… пойду, хоть коня напою…» Впрочем, коня у него тоже не было, — продолжал рассказывать Матвей, — все пропивал, бедняга. Так от зелья и сгорел. А чего ты молчишь, Илья? Рассказал бы чего-нибудь.
 В этом походе по пустыне молчаливее Муромца был только его конь. Богатырь не любил рассказывать о своих подвигах, лишь коротко подтверждал, когда Матвей сам пересказывал услышанные ранее истории о приключениях богатыря: «Было дело… Да, снес голову… Да, урыл по самые уши… Да, закинул на верхушку сосны… Да, обменял по старому курсу…»
 Лишь на седьмой день Илья согласился рассказать одну историю, да и то не его приключений, а друзей — Добрыни Никитича и Олега Поповича.
 — Ну ладно, слушай…




 Сказ о придорожном трактире


 Было это давно, лет семь назад. Я тогда с Добрыней и Олегом еще знаком не был, а они уже вовсю подвиги совершали, нечисть изводили. Несли они в то время ратную службу на самой западной границе Русского княжества. Время было беспокойное, на деревни по обе стороны границы регулярно совершала набеги банда сорока разбойников и их главарей, братьев Ралли и Боба. Разоряли селения вчистую; кто оказывал сопротивление — убивали. Не боялись порой вступать в схватки даже с пограничной стражей. Но чаще, завидев ратников, спешили скрыться в густом лесу. Особенно свирепствовал Боб — отъявленный мерзавец и псих. Ралли хотя бы стариков и женщин не убивал, а для Боба совсем никаких принципов не существовало.
 Банда обычно налетала рано утром на спящую деревню и стремительно исчезала. Слухи о неуязвимости разбойников передавались из уст в уста по всей западной границе.
 Добрыня Никитич и Олег Попович поклялись найти и уничтожить банду.
 Охота продолжалась почти два месяца, богатыри шли по следу разбойников, разузнали, по каким лесным тропинкам они пробираются к деревням. И вот удача улыбнулась богатырям. Поздно вечером на заставу прилетел завербованный богатырями дятел и выстучал на дереве азбукой Морзе весточку, что разбойники утром покинут свой укрепленный лагерь и двинутся по одной из тропинок к ближайшей деревне.
 Богатыри задумали устроить в лесу засаду. Олег Попович замаскировался на дереве, приготовил к бою лук, стрелы и стал ждать.
 Добрыня Никитич зашел с другой стороны дороги, затаился за ветками деревьев.
 — Вскоре на тропинке появились разбойники, они чувствовали себя в лесу хозяевами, ехали беспечно, ничего не боялись. Главари шайки почему-то находились в середине, и убрать их сразу оказалось невозможным…


* * *

 Матвей слушал внимательно, не проронив ни единого звука. А Муромец продолжал повествовать:


* * *

 Олег подпустил поближе первых разбойников и стал с невероятной скоростью и меткостью посылать одну стрелу за другой. Когда со своих коней свалились первые убитые, разбойники решили, что попали в засаду крупного отряда пограничной стражи. Пока они впопыхах, давя друг друга, на узкой тропинке разворачивались, Олег Попович успел пронзить еще пятерых.
 Разбойники бросились удирать, но не тут-то было! Их встретил Добрыня Никитич. Богатырь рубил лиходеев на узкой тропинке по одному, и разбойники никак не могли в таких условиях воспользоваться своим многократным численным перевесом. А сзади хлестали стрелы, да так, будто в засаде сидел не один богатырь, а три олимпийских чемпиона по стрельбе из лука.
 Всего за четверть часа два богатыря истребили всю банду, кроме главарей: Ралли и Боб бросились на своих конях в лес. Богатыри просмотрели незаметную среди деревьев тропинку, ведущую в глухомань. Главари банды тоже об этом пути ничего не знали, они наткнулись на тропинку случайно и решили ею воспользоваться для побега. Другого выхода у них не было.
 Олег и Добрыня ринулись в погоню. К чести коней разбойников, следует признать, что по своей выносливости они не уступали богатырским коням.
 Погоня продолжалась весь день, богатыри упорно преследовали главарей банды. Тропинка то становилась шире, то сужалась настолько, что всадник еле мог по ней проехать. Тяжело пришлось не только преследователям, но и разбойникам. Ведь они тоже впервые скакали по этой дороге и понятия не имели, куда она их приведет.
 Богатыри почти настигли братьев, но внезапно на Олега и Добрыню набросилась стая огромных волков. Хищники почему-то пропустили Ралли и Боба, а богатырей хотели разорвать на части.
 И вновь Олег Попович удивил своей ловкостью. За один миг в его руках оказался лук, и стрелы одна за другой обрушились на волков. Добрыня же спрыгнул с коня и резал клыкастых врагов мечом. Но даже тяжело раненные, в крови с головы до пят, волки продолжали атаковать. Чтобы их остановить, пришлось отрубать головы. Всем до единого. Богатыри уничтожили стаю, но потеряли время.
 Стало темнеть, ехать по тропинке приходилось все медленнее, но Олег и Добрыня продолжали погоню.
 Вдруг они выбрались на большую поляну. И на той поляне стоит высокий деревянный трактир. Музыка из трактира вокруг разносится какая-то грубая, незнакомая. Все здание горящими факелами светится и ярче всего освещается название трактира — «От регистрации до выборов»…


* * *

 — Чудное название, не наше, — прервал Матвей рассказ Муромца.
 — То-то и оно, — согласился, вздохнув, Илья. Помолчал немного, а потом продолжил свой рассказ.


* * *

 Потому и хотели богатыри объехать стороной зловещий трактир. Но заметили невдалеке привязанных коней, и хотя было уже темно, но узнали богатыри коней разбойников. А потому пришлось им поставить рядом своих коней и зайти в трактир. Олег Попович не стал брать с собой лук и стрелы, из оружия у него был меч.
 Зашли внутрь. А там! Музыка из чудных инструментов грохочет, девки напомаженные почти в голом виде на столах и на стенах извиваются и бедрами дергают.
 Музыканты — срамота: штаны узкие, в обтяжку. И без рубашек. Дымок темный по полу стелется, огни зайчиками по потолку бегают.
 В зале стояли два десятка столов, но посетителями заняты были только половина из них. Всего за столами сидели двадцать пять человек. Они пили горькую настойку и заедали жареной медвежатиной, дичью и зайчатиной.
 За одним из столиков сидели Ралли и Боб, их бутылки были почти пусты, и они жадно поедали дичь.
 Олег и Добрыня подошли к разбойникам.
 В это время музыканты сделали перерыв, в трактире стало гораздо тише.
 Боб заметил богатырей, но продолжал есть как ни в чем не бывало. Ралли посмотрел на своих преследователей и, покачав головой, сказал:
 — Вы все-таки настигли нас. Мы не станем сдаваться: лучше погибнуть с мечом в руке, чем под топором палача, или провести остаток жизни в кандалах, в ледяном руднике. Я знаю, что у нас нет шансов. Те, кто за несколько минут убили сорок вооруженных головорезов, справились со стаей свирепых волков, быстро разделаются и с нами. Пусть так, но мы будем драться! Только у нас с братом одна просьба. Подарите нам всего один час жизни, дайте погулять напоследок. А потом, клянусь, мы выйдем на поляну и примем бой! А сейчас садитесь с нами за стол.
 Олег с Добрыней переглянулись и… согласились дать братьям один час.
 Они ненавидели разбойников, но желание умереть с оружием в руках ратниками всегда уважалось. Даже если это были не воины, а кровожадные разбойники. Да и потом, даже палач предоставляет осужденному право на последнее желание.
 Богатыри сели за стол, заказали клюквенный морс и виноград. Плотно поужинать они решили потом, когда все будет закончено. Братья заказали себе еще одну бутылку, ели и пили от души, с вожделением смотрели на почти обнаженных танцовщиц. Водяные часы отмеряли минуты. Добрыня Никитич поднялся из-за стола и сказал, что время пришло. И тут в железное блюдо ударил молоточек: водяные часы показали полночь.
 С грохотом и лязгом сами собой задвинулись засовы на дверях, закрылись ставни.
 Факелы вспыхнули еще ярче, а музыканты, повара, прислуга и танцовщицы превратились в омерзительных чудовищ с острыми когтями и волчьими клыками. Одним словом, в вампиров.


* * *

 Илья отхлебнул из фляги и посмотрел по сторонам.
 — А дальше что? — нетерпеливо спросил Матвей.
 — Дальше?


* * *

 Набросились вампиры на всех посетителей и стали их зверски кусать. Бойня началась — жуткая! Богатыри выхватили мечи, Ралли и Боб последовали их примеру. Но биться им пришлось не между собой, теперь у богатырей и разбойников был общий враг. Вампиры обладали титанической силой, они швыряли людей, как пушинки, мечи и ножи не брали чудовищ. Только если срубить голову. А сделать это было не так просто: вампиры берегли свои головы и старались не подставлять их под лезвие мечей.
 Тем не менее богатыри срубили головы у четверых вампиров, еще по одной снесли братья-разбойники. Добрыня разнес о голову одного из вампиров стол и ножкой от стола проткнул сердце чудовища. Вампир умер в страшных мучениях, оказалось, стол был сделан из осины. Вскоре уже все четверо вооружились ножками от стола.
 Но вампиров становилось все больше, а людей все меньше. Укушенные вампирами посетители трактира превращались в таких же чудовищ. Один из вампиров сильным ударом сбил Боба с ног, прыгнул на него и укусил. Вампира тут же прикончил Ралли, но его брат уже превращался в монстра. Со слезами на глазах Ралли проткнул грудь своего брата.
 Вскоре людей осталось всего трое — богатыри и разбойник Ралли.
 Вампиры теснили их со всех сторон; отбиваясь из последних сил, люди отступали. Они миновали зал, прошли с боем по коридору и уперлись в дверь. Она оказалась не запертой, и все трое успели заскочить в комнату и захлопнуть тяжелую дубовую дверь перед носом — а точнее, перед клыками вампиров.
 Первым делом осмотрели помещение, за шкафом обнаружили еще одну дверь, она вела в кладовую. Оказалось, что в кладовой был целый склад столов и стульев. И многие были сделаны из осины. Они разломали осиновую мебель и настругали целую кучу кольев и стрел.
 Все приходилось делать с сумасшедшей скоростью: в дверь яростно ломились вампиры.
 Олег Попович заметил в углу кладовой старый сломанный арбалет и за пару минут починил его.
 Ралли обратил внимание на чашу, которая стояла на полке. Эта чаша была из чистого серебра. Рядом с ней стоял кувшин с водой. Воду перелили в чашу и окропили серебряной водой мечи, колья и стрелы. Разумеется, стрелы, выструганные из мебели, были без железных наконечников и оперения. Но выпущенные из арбалета с близкого расстояния должны были разить наповал.
 Неожиданно снаружи перестали ломиться в дверь.
 — Ралли, отзовись! — раздался за дверью жуткий голос вампира. — Мы хотели помочь тебе, Ралли! Мы натравили на твоих преследователей волков-оборотней. Они все погибли в бою ради тебя и твоего брата!
 — Что ты там несешь, вонючая тварь?! Вы убили моего брата!
 — Нет, Ралли. Боба мы всего лишь зарегистрировали, а убил его ты! Послушай нас. И вы, ратники, послушайте. Не будем ссориться, откройте дверь, впустите нас…
 — И подставьте свои шеи, да? — крикнул Добрыня.
 — Вы не понимаете, мы желаем вам добра. После укуса, а у нас это называется регистрацией, вы превратитесь в вампиров. Но только по ночам вы будете ими. А утром произойдет другое превращение, мы называем его — выборы. И в течение дня вы будете…


* * *

 Тут Илья Муромец запнулся.
 — Слово забыл.
 — Может, гомункул? — подсказал Матвей.
 — Да нет. Сейчас вспомню… Политиками!
 — Какое слово страшное! — съежился Матвей.
 — Точно — политиками.
 — А дальше-то что?
 — Дальше…


* * *

 Дальше вампир и говорит:
 — Политики внешне совсем как обычные люди. Но у вас появятся способности красиво и убедительно рассказывать народу сказки про молочные реки и кисельные берега. Вы будете сладко есть и пить, жить в больших каменных теремах, спать на пуховых перинах, почти каждый день гулять бесплатно на пирах, ездить по миру. У вас будет много юных наложниц и верных слуг. Только народ вас любить не будет.
 — Это почему же? — спросил Олег Попович.
 — А потому, что в природе ничего просто так не происходит. Если одному дается сладкая жизнь, то за счет других. А народ — не дурак. Он понимает, что за его счет! Поэтому и не любит народ политиков. Но вы это переживете. Привыкнете.
 Вампир замолчал.
 — По мне, вампир — он и есть вампир. Днем ли, ночью ли. И не желаю, чтобы народ меня не любил. Не подходит мне такая регистрация, — высказал Добрыня свое мнение товарищам по оружию.
 — Я ратник, а не разбойник. Я буду защищать свой народ, а не отбирать у него последнее, — заявил Олег.
 — А я хоть и разбойником всю жизнь прожил, но отдавать душу нечисти не подписывался. У меня тоже понятия имеются. И брата я им никогда не прощу, — принял решение Ралли.
 И открыли они дверь, и набросились на вампиров с сокрушительной ненавистью. Олег Попович разил нечисть стрелами прямо в сердце. Добрыня Никитич неистово рубил головы. Ралли насквозь пронзал вампиров кольями.
 И отбросили они вампиров, перебили нечисть. Но последний вампир напал сзади и укусил Ралли. Добрыня снес вампиру голову и нерешительно занес меч над укушенным разбойником, в таком же смятении рядом стоял Олег. Ралли быстро превращался в вампира. Добрыня не решался ударить.
 — Кол! Дайте осиновый кол! — прохрипел Ралли.
 Олег протянул ему заточенную ножку стула. Ралли изо всей силы воткнул себе кол в сердце. Из груди разбойника хлынула кровь. Алая человеческая кровь.
 — Я умру человеком, — с улыбкой сказал Ралли и испустил дух.
 Еще час назад богатыри готовы были разрубить разбойника на куски. Сейчас они горько вздыхали над телом. Богатыри подожгли таверну со всех сторон, подождали, пока она сгорела дотла, и с рассветом отправились в обратный путь. Коней разбойников они увели с собой, на заставу…


* * *

 Матвей шагал, пораженный удивительной историей. Наконец произнес:
 — Ну и дела!.. Это же надо!.. Илья, расскажи еще что-нибудь.
 — Не успею. Вижу впереди селение — Куршир.




 ПРИНЦ НЕДОВОЛЕН


 Последний из двенадцати воинов прибыл к месту сбора два дня назад. Теперь они терпеливо ждали тринадцатого воина.
 Таково было указание Верховного друида.
 Воины заняли пустующий дом на окраине селения, в Куршире каждый третий дом был покинут своими хозяевами. Да и сейчас здесь остались лишь одни старики, женщины и дети. Мужчины уехали в Александрию на заработки.
 Воины были очень удивлены, когда появились Илья и Матвей, ведь ожидали только одного избранного воина. Еще больше удивило объяснение русского богатыря.
 — И как это мы не догадались взять с собой оруженосцев?! — восклицали воины.
 «Я бы и сам не догадался», — подумал Илья Муромец, но промолчал.
 Богатыря и оруженосца пригласили в дом.
 Первым делом Илья раздал всем по орешку, чтобы они хорошо понимали друг друга. До сих пор воины изъяснялись жестами и отдельными словами, если кто-то из них немного знал чужой язык. В доме, где расположились воины, было две комнаты. Одна — большая с очагом и длинным столом. Здесь все воины собирались днем, большинство из них в этой комнате спали прямо на полу, постелив пуховые одеяла. Вторая комната поменьше, в ней ночевали четверо рыцарей, которым не хватило места в первой комнате.
 По случаю прибытия тринадцатого воина и его оруженосца устроили большой праздничный ужин.
 Этим вечером концентраты остались в мешках, а на стол были выложены припасы, привезенные воинами с собой, а еще — баранина и фрукты, купленные у местных жителей.
 В пустыне хозяйничала непроглядная тьма, но в доме пылал очаг. За столом, в тесноте, да не в обиде, рядом с Ильей и Матвеем сидели воины. Лучшие из лучших!
 Стройный мускулистый Набу из северной Эфиопии. На его теле цвета черного шоколада, как в магическом зеркале, играли языки пламени. Набу был вооружен тяжелым кривым мечом с широким лезвием, коротким прямым мечом и круглым щитом с длинным шипом в центре. Доспехи африканский воин не носил.
 Норвежский великан Торн — выше Ильи Муромца и всех остальных на целую голову. Он был одет в прочные шкуры, служившие ему одеждой и надежной защитой в бою от клинков и стрел врага. Его гигантский двуручный меч ковали лучшие кузнецы северной страны, а поднять и сражаться этим оружием во всей Скандинавии мог только Торн. Самые знаменитые силачи могли на спор всего лишь сдвинуть с места и немного приподнять этот удивительный меч. Еще у Торна был топор, тоже большой и тяжелый, но великан им пользовался для рубки леса, заготовки дров и строительства дома. Длинный щит у норвежца — из твердой, как камень, сосны, стянутый металлическими полосками.
 Светловолосый рыцарь из Лапландии Соомареа взял с собой два меча, здоровенный нож, копье и деревянный щит, обтянутый шкурой оленя и железными кольцами.
 Ирландец Виторд — самый знаменитый рыцарь на этом острове, победитель во всех турнирах, сокрушитель драконов и женских сердец. Чуть ли не половина женщин Ирландии со слезами на глазах провожали Виторда в дорогу. В Куршир рыцарь прибыл с длинным копьем, мечом и весь закованный в латы. Конечно, сейчас, за столом, он сидел без доспехов, но в случае тревоги мог один, без помощи оруженосца надеть их за сорок пять секунд. Этот рекорд потом примут за норматив многие армии мира в искусстве сурового мужского стриптиза — одевании и раздевании солдат по тревоге.
 Прусский рыцарь Бранденбургер по сравнению с собравшимися в Куршире воинами был невысокого роста, но очень силен. У себя на родине всегда ходил на охоту на крупного зверя с голыми руками. Но в бой всегда брал с собой огромную секиру с лезвием-полумесяцем и меч средних размеров. В Египет прусский рыцарь взял с собой сразу два железных щита.
 Весельчак Апортанос из маленького городка на Северном побережье французского королевства был просто отличным воином. Служил в армии в чине капитана, участвовал во многих сражениях, заслужил благодарность самого короля. Прослышав, что Верховный друид собирает лучших воинов для битвы с Термидадором, Апортанос рванул в Лондон и, к своему удивлению, был сразу же признан избранным рыцарем. А сейчас француз, поглощая гуся и запивая жареную птицу красным вином, веселил компанию шутками и пошловатыми анекдотами про виконта Реже Вского. Здоровяк Апортанос, отправляясь в Египет, прихватил с собой тяжеленную палицу с острыми железными шипами. Еще у него был длинный узкий меч, который француз называл рапирой.
 За столом все покатывались со смеху, когда Апортанос изображал тещу и кузена — неповоротливого вельможу из департамента продовольственных запасов.
 И только датчане — два брата-близнеца — сдержанно улыбались, держа свои чувства под контролем, в традициях аристократического воспитания. Братьев звали Генрих и Дидрих. Они были похожи как две капли воды, как две звезды на небесном куполе, как два кирпича в фасаде здания серийного проекта: оба в одинаковых шлемах, железных латах, на одинаковых гнедых жеребцах, с одинаковыми копьями и мечами. И отвечали на вопросы они почти всегда одновременно и одинаковыми фразами. Но у каждого из них была невеста, которая безошибочно узнавала своего возлюбленного, и никогда девушки не путали братьев.
 У стены величаво лежала необъятная дубина половецкого богатыря Калима. В его могучих руках, способных без напруги вырвать с корнем толстое дерево, дубина была самым удобным и эффективным оружием. Зачем богатырю Калиму меч, если одним ударом дубины он валил насмерть сразу семерых?
 Римский центурион Клавдий держал свой короткий меч всегда при себе, не расставаясь с ним даже во время сна. Так его научили в легионе. Так он прожил всю свою жизнь: сначала гладиатором, затем храбростью и мастерством непревзойденного бойца заслужил право стать гражданином и легионером, потом сделал блестящую карьеру в армии. В любое время дня и ночи Клавдий готов был к бою и всегда выходил из него победителем.
 Профессиональные наемники, в чьих жилах текла кровь пиктов, — Сотол и Гардер — дрались за тех, кто им хорошо платил. Наемники брали за службу очень большие деньги, но отрабатывали их на совесть. Каждый из них стоил десятерых тяжеловооруженных рыцарей. Обещанная награда европейских королей за победу над железным воином Термидадором показалась им очень заманчивой. Впрочем, дело было не только в больших деньгах. Оба наемника ухаживали за девушкой с ласковым именем Елена. Они уехали, чтобы защитить любимую и совершить в ее честь подвиги, надеясь, что этот поход поможет Елене выбрать, кого же из них назвать своим суженым. Сотол был вооружен мечом, который посередине расширялся, потом опять сужался и имел глубокую канавку для того, чтобы враг быстрее истек кровью. А меч Гардера был на вид самым обыкновенным, но поразительно острым и прочным. Меч не затуплялся даже после очень жестокого и длительного боя.
 Все такие разные, со своими привычками, традициями и взглядами на мир, сейчас они были одной командой.
 Свободолюбивые, гордые, сильные люди, они свято верили в успех этого героического похода. А когда стал вопрос, кто будет вождем отряда, недолго мудрствуя, решили — пусть командира выберет жребий.
 Прямо во время ужина воины разрезали на маленькие кусочки лист воловьей кожи, пометили один из лоскутков крестом, перемешали и принялись тянуть.
 Жребий пал на Торна. Никто не возразил, и громкие боевые крики приветствия вождя раскатились по всему селению.
 — Спасибо тебе, русский богатырь, за чудесные орешки, — благодарил Торн Муромца. — Управлять боевым отрядом гораздо легче, если друг дружку без переводчика понимаешь.
 — Это надо благодарить Оленя Серебряное Копытце и белочку Илону, — скромно отвечал Илья.
 Соомареа вышел на улицу и скоро вернулся.
 — Звезды показывают десять часов вечера, — сообщил он.
 — Еще час гуляем — и отбой. В пять утра мы должны быть готовы к броску до гробницы, — громко объявил Торн. И уже веселым тоном добавил: — А пока — веселитесь, ешьте-пейте, славные воины!
 Илья подошел к Матвею и шепнул ему на ухо:
 — Выйдем, разговор есть.
 Они вышли из дома. В прохладе ночи отчетливо был слышен разговор воинов в доме, но голоса перекрывало пение стариков из хижины напротив. Грустный мотив песни, слова о гибели храброго юноши и безутешном горе его возлюбленной терзали сердце.
 — Как серпом по струнам души, — вздохнул Матвей. — Ох! Замолчал бы!
 — Вот и у меня на душе неспокойно, — тихо сказал Илья Муромец. — Я со всеми воинами за вечер поговорил. Есть у меня нехорошие предчувствия, или предположения — не знаю, как точнее сказать… Смотри, Матвей, какая клоунада получается. Верховный друид надавал нам в дорогу вещей и попугая, и все это надо вернуть. А остальным — ничего такого, что требует возврата. Вместо попугая-лоцмана — обыкновенные маршрутные карты, которые можно купить в любом магазине для путешественников. Вместо бурового посоха — фляжки с водой. Правда, в эти маленькие фляжки вмещается сто ведер воды, но они одноразовые. Закончится вода — хоть выбрасывай, хоть оставляй на сувенир. Вместо шкуры неубитого медведя — пуховые одеяла, которые в походе изнашиваются за пару недель. Даже порошок против духа фараона Том Арчэл вручил лишь нам.
 — И что все это значит? — спросил взволнованно Матвей, который уже начал сам понимать, что это могло означать. И от этой мысли капитану стало совсем холодно.
 — Боюсь, Том Арчэл знает или предполагает, что из Египта вернемся только мы с тобой.
 — Или ты один!
 — Не хочу об этом думать! — Илья впервые в разговоре с капитаном повысил голос. Помолчал немного, а потом совсем тихо попросил: — Матвей, останься здесь и не ходи завтра с нами к гробнице!
 — Брось, Илья, — от судьбы не спрячешься. И вообще, может, это лишь совпадение?! — с надеждой в голосе хорохорился Матвей. — У него все эти вещи лишь в одном экземпляре, и попугай — тоже. Вот он одному все это и отдал!
 — Хорошо, если только поэтому. Да только все яйца в одну корзину класть…
 — Смотри, Илья, всадники скачут! — перебил Матвей невеселые думы своего товарища.
 По дороге с факелами в руках на прекрасных арабских жеребцах неслись три десятка воинов в белых одеждах. На боку каждого воина в отблесках огней сверкали сабли из дамасской стали, а к седлам были приторочены короткие копья.
 — Беги в дом, Матвей! Предупреди всех и принеси мой меч!
 Матвей опрометью кинулся в дом.
 Лавина всадников приближалась стремительно, но прежде чем они остановились в пяти шагах напротив богатыря, из дома выскочили двенадцать вооруженных воинов и оруженосец, который топал, согнувшись в три погибели, от тяжести богатырского меча. И при этом ворчал: «Ему хорошо говорить — захвати мой меч!»
 Воины встали рядом с Муромцем, а Матвей передал богатырю его оружие.
 На несколько мгновений наступила полная тишина, только было слышно тяжелое дыхание коней.
 Молчание прервал высокий всадник, лет двадцати пяти, со строгими чертами лица. У него не было факела, а пальцы правой руки поглаживали эфес сабли.
 — Я принц Аль Ахрейн, мне принадлежат эти земли! — крикнул всадник, глядя в упор на чужаков. — И я хочу, чтобы вы немедленно убрались отсюда! Ваши намерения идти к гробнице обернутся горем для моего народа! Сотни лет наши предки сторожили дорогу к гробнице, никого не подпускали к замурованному духу фараона — я выполняю их волю! Вы, чужеземцы, не посмеете пойти дальше, поворачивайте назад, убирайтесь!
 Торн крикнул в ответ:
 — Мы пришли сюда, чтобы защитить народы всего мира и твой народ от страшной беды! У одного из наших воинов есть средство уничтожить дух фараона. Ты и твой народ будете жить без страха!
 — Я знаю, зачем вы пришли. Я тоже читал сплетные грамоты. Вам нужна книга и амулет Мартена. Вы хотите спасти женщин по имени Елена. Но спасти ценой жизни моего народа! В Египте нет женщин по имени Елена, и мне нет дела до проблем Европы! Найдите другое средство победить железного воина!
 — Это неразумно, достойный принц! — крикнул Илья. — Устроив резню в Европе, Термидадор рано или поздно доберется и сюда. Один раз у него уже съехали набок железные мозги, кто даст гарантию, что он не захочет истребить все человечество? А дух фараона мы сумеем погубить: у меня есть надежное средство!
 — Против духа Ранзеса Кровавого нет средств! — крикнул принц. — Неразумно пускать к гробнице самолюбивых чужаков, мечтающих лишь о славе и награде!
 Эти слова вызвали возмущение среди воинов отряда Торна. Раздался лязг оружия.
 Половецкий богатырь вышел и с вызовом крикнул:
 — Попробуй заставить нас уйти! Каждый из нас проделал большой путь. Верховный друид назвал нас избранными воинами. А ты с кучкой всадников надеешься нас напугать?
 За спиной половца прокатились крики одобрения.
 А Клавдий сказал, обращаясь к Торну, но так, чтобы слышали все:
 — В самом деле, силы слишком неравны. Может быть, мне одному выйти на битву с ними? Можно, конечно, для подстраховки взять еще оруженосца русского богатыря!
 Возмущенные крики всадников Аль Ахрейна утонули в хохоте богатырей и рыцарей.
 Принц что-то крикнул своим воинам, и те замолчали. Аль Ахрейн поднял руку — замолчали и чужестранцы. Принц вновь заговорил:
 — Вчера мне сообщили, что видели в наших краях двух подозрительных туристов. Они направились к гробнице. Эти воины, — принц кивнул в сторону всадников, — прямо сейчас отправляются к гробнице. Если они встретят тех чужаков, то выпорют их и прогонят прочь. Если вы посмеете подойти к усыпальнице фараона, то мои воины не пустят вас, даже если им всем придется умереть! Из Дари три дня назад вышел отряд в пятьсот сабель, это лучшие воины моей армии! Я еду к ним навстречу, хочу их поторопить, и уже завтра мы будем здесь. Я очень… — принц подбирал замену слову «боюсь», — …не люблю подходить к гробнице. Но в этот раз я сам возглавлю ее охрану и патрулирование этого района! Я все сказал! Завтра за меня будут говорить клинки!
 Принц отдал команду, тридцать всадников пришпорили коней и рванули в сторону гробницы. А сам принц поскакал в другую сторону, навстречу полутысячному отряду его верных воинов.
 Шумно обсуждая эту встречу, четырнадцать чужеземных воинов отправились в дом на ночлег.
 — Наверное, он по-своему прав. Ему здесь жить, — рассуждал вслух Набу.
 — Никто не будет жить спокойно, пока не уничтожим Термидадора, — в один голос ответили братья Генрих и Дидрих.
 — Вы правы, я просто думаю, что мы не должны держать на него зла.
 — А мы и не держим, — отозвался Апортанос. — Пока он вернется со своими пятью сотнями всадников, все уже будет сделано. А тех тридцать воинов, что сейчас отправились к гробнице, мы не станем убивать. Обезоружим их и свяжем. Вот и весь разговор! Спокойной ночи.




 ВОНГ И КУЛИ


 — Посвети сюда: я ничего не вижу.
 — Смотри внимательно. В гробнице должен быть потайной вход.
 — Да нет здесь никакого входа, сплошные каменные блоки!
 — У тебя это какая гробница? Пятая? А у меня их уже тридцать семь было! И во всех есть тайный вход. Надо только знать, где нажать на плиту или рычаг какой-нибудь повернуть.
 — Проклятая ночь! Ничего не вижу, нет тут никаких рычагов и блоки намертво подогнаны…
 Вонг и Кули встретились в Месопотамии, когда обворовали захоронение царя. Тогда первым в усыпальницу проник Кули. Это было его первое ограбление богатой могилы. Гораздо более опытный Вонг возмутился наглостью незнакомца, и они подрались.
 Изрядно помутузив друг друга, воры немного успокоились и, подумав, решили дальше действовать сообща. Кули, как начинающий вор, даже согласился на меньшую долю добычи.
 Но только на первые пять гробниц! Потом — все поровну.
 Для Кули гробница Ранзеса Кровавого была пятой. Все! Теперь он возьмет себе половину. Но слушать более опытного Вонга, подчиняться ему все-таки приходится. Что ни говори, а без Вонга молодой вор мучился бы до сих пор над второй или третьей гробницей. И не дальше границ Месопотамии. А так они уже в Египте, возле усыпальницы ужасного фараона. Они преодолели пустыню, их хотели побить палками крестьяне, и воры еле унесли ноги.
 И все-таки они добрались, и теперь их ждала богатая добыча. Только бы внутрь проникнуть!
 Сначала воры взобрались на верхушку гробницы: копали, долбили колом, но ничего похожего на вход не нашли. Тогда Вонг сказал, что надо посмотреть внизу, и они спустились к фундаменту.
 — Дай, я сам. — Вонг наклонился с факелом и стал внимательно изучать блоки у самого основания. — Отойди!
 Кули, обиженный грубостью Вонга, тем не менее промолчал и отошел на два шага назад. При этом нога Кули зацепилась за какую-то ступеньку, и он чуть не упал, но удержал равновесие и встал на ступеньку обеими ногами.
 Громкий хруст напугал воров: Вонг отскочил от стены, Кули спрыгнул со ступеньки. У основания гробницы, возле ступеньки земля лопнула и разошлась в разные стороны, образовав ровный квадратный вход. Сразу после той ступеньки, на которую случайно встал Кули, вниз шли другие.
 Они нашли тайный вход в гробницу!
 — Я же говорил! — радостно воскликнул Вонг.
 — А я нашел! — заявил Кули.
 — Нашел бы ты, если бы я не заставил тебя отойти.
 Спускались в кромешной тьме, и если бы не факел, то обязательно бы упали и переломали все кости. Очень скоро спуск закончился, и они пошли по холодному темному коридору. Кули считал шаги, но подсчет пришлось прекратить уже на двенадцатом шаге, ибо они уперлись в железную дверь.
 — Проклятый фараон, чего так запираться?! — ругался Вонг. — Ты взял с собой лом?
 — Взял, — ответил Кули, доставая из большого мешка среднего размера «фомку».
 Они принялись взламывать дверь, провозились почти полчаса, но своего добились!
 Понемногу, с жутким скрежетом дверь нехотя поддавалась усилиям грабителей и, наконец, развороченная, сорванная с петель, она рухнула. В глаза грабителям ударил свет! Здесь, в зале, где стоял саркофаг фараона, горели холодным светом яркие фонари. Их было больше двадцати штук — вокруг саркофага, возле статуи и в специальных нишах. Древние жрецы умели делать волшебные фонари, которые горели тысячи лет.
 Но именно из-за света в зале гробницы было особенно жутко. Как будто сейчас поднимется хозяин и пригласит на ужин или сам поужинает незваными гостями.
 Потрясенные джентльмены удачи замерли на пороге.
 — Как-то не по себе здесь, — сказал и непроизвольно икнул Кули.
 — Не ной, в первый раз, что ли? Такая же гробница, как и другие, только побольше. Значит, и добыча будет побогаче! — отозвался Вонг и тоже икнул.
 — Про других фараонов не рассказывают таких вещей, как про Ранзеса! — попятился к выходу Кули.
 — Прекрати! Неужели ты веришь в эти страшилки аборигенов? Просто местные крестьяне не хотят пускать сюда чужаков, вот и придумали хорошую защиту. Страх — самый надежный замок. Преодолеешь страх, и тебе в руки упадут несметные богатства! — Вонг ухватил младшего подельника за шиворот и толкнул через порог. — Смотри у стены, я пошарю возле усыпальницы фараона.
 Кули, стараясь держаться подальше от склепа, рыскал вдоль стены в поисках ценностей. Ему на глаза сразу попались несколько больших золотых блюд и статуэток, а золотая чаша возле фонаря была доверху наполнена кольцами, браслетами, золотыми монетами, жемчугом и драгоценными камнями.
 — Вот это удача! — воскликнул Кули, забыв о страхе. — Ради этого стоило попотеть в пустыне!
 — А ты еще сомневался! — отвечал ему Вонг. — Я тоже кое-что нашел! — Вонг показал на золотые пластины, которыми были отделаны стены саркофага Ранзеса Кровавого.
 Вонг вытащил из-за пояса длинный нож и принялся отковыривать пластину.
 Ему это удалось, тонкий квадратный лист желтого металла со звоном упал к ногам вора. Вонг продолжил свою работу, а Кули разглядывал черные статуи возле стены.
 Это были очень необычные статуи. Они не походили на людей или животных. Скорее, напоминали больших муравьев в половину человеческого роста. Только без усиков, и вместо тонких лапок — лапы хищного зверя с острыми, как лезвие, когтями.
 — Какие странные статуи… — произнес Кули.
 — Из чего они сделаны? — сразу откликнулся Вонг, не прекращая свою работу.
 Кули дотронулся до одной из статуй.
 — Похоже на черное дерево.
 — Тогда оставь их. Нас интересует золото и драгоценные камни. Лучше иди сюда и помоги.
 Кули подошел к саркофагу, возле усыпальницы фараона валялись золотые пластины. Вонг содрал их все и теперь вознамерился снять крышку каменного саркофага.
 — Ты что? — страх опять вернулся к Кули. — Разве того, что нашли, — мало? Что там может быть, кроме сгнившего скелета?
 — Не ной, трус! С тобой только свяжись! Кинешь при первом шухере!
 — Я кину?! Ты вообще, что ли? — Кули покрутил пальцем у виска.
 — Тогда заткнись! И помоги мне снять крышку… Ты сам подумай, если вокруг столько золота, то в саркофаге его должно быть еще больше! Подожди, уберу сначала сундук.
 Вонг снял небольшой сундучок с каменной крышки и вновь вынул нож.
 — Посмотрим, что там.
 Лезвием вор вскрыл сундучок.
 — Старинная книга. Ладно, мы ее антикварам сплавим. А это что? Медальон какой-то. Он из бронзы — дешевый. Ладно, потом разберемся.
 Вонг вложил обратно книгу и амулет Мартена, поставил сундучок на пол, рядом с саркофагом.
 С большим трудом они сдвинули тяжеленную плиту, толкнули изо всех сил, и крышка с грохотом рухнула на пол.
 Кули поспешил отойти от саркофага, а Вонг заглянул внутрь.
 — Белый саван. Удивительно, как хорошо сохранился!
 Вонг протянул руку, чтобы снять саван, но невидимая сила отбросила грабителя могил на несколько шагов. Вонг шлепнулся об пол и сильно ушиб спину.
 Эта же сила выкинула прочь из саркофага саван, и в полной тишине из каменного гроба поднялся Ранзес Кровавый.
 Высокая худощавая мумия, укутанная с головы до пят в стерильные медицинские бинты, и только пустые глазницы остались не прикрытыми материей. Смотреть в эти глазницы было невозможно. Это были глаза самой смерти!
 Ранзес перешагнул через стену саркофага и заговорил. Мягкий спокойный голос был скорее похож на голос вежливого официанта и настолько противоречил внешнему виду мумии, что казалось: все происходящее лишь кошмарный сон, бред алкоголика, глюки наркомана. Но все происходило наяву.
 — Удачно это вы зашли, — весело произнесла мумия. — Как говорил мой дядя, жадность фраера сгубила. Кстати, для дяди эта поговорка приобрела буквальный смысл. Я заподозрил его в заговоре и казнокрадстве и собственноручно залил ему в глотку расплавленное золото.
 Фараон жестикулировал, как актер в комедийном спектакле, но при этом пустые глазницы непрерывно следили за своими освободителями.
 Кули от страха потерял дар речи и способность передвигаться. Он, как статуя, стоял на месте с широко открытым ртом и таращил глаза на мумию.
 А Вонг бросился к выходу.
 — Эй, постой! Не покидай меня, мой друг! — воскликнул фараон и повернул одну из маленьких фигурок, украшающих саркофаг.
 Вонг почти добежал, но путь к спасению ему преградила каменная плита, упавшая сверху. Эту дверь, в отличие от железной, даже ломом нельзя было сломать. Тем более что лом остался по ту сторону.
 Вонг повернулся к фараону, лицо вора было цвета похоронного савана.
 А Кули все стоял, не в состоянии пошевелиться, и тихо стонал:
 — А-а-а, а-а-а…
 Фараон повернул другую статуэтку. Пол рядом с саркофагом отошел в сторону. В образовавшемся широком проеме шевелилась черно-зеленая масса. Это было похоже на живое хищное болото.
 Фараон склонил голову набок и радостно произнес:
 — Мои любимые макросы! Вы созрели и хотите кушать. Эй, ты! — мумия показала пальцем на Вонга. — Иди сюда!
 Вонг не хотел идти и ни за что бы не пошел, но его воля была сломлена ужасом и чудовищной волей фараона. Обезумев от страха, Вонг поплелся к Ранзесу.
 — Помоги мне покормить макросов. — Ранзес по-дружески положил руку на плечо вора.
 — Покормим, конечно. Без проблем, — пролепетал Вонг, сам не понимая, что говорит.
 — Умница, — сказал фараон и одним рывком оторвал Вонгу голову. Ударил фонтан крови, тело Вонга дернулось и застыло.
 Фараон швырнул голову и тело в болото. Останки вора быстро погрузились в шевелящуюся массу, послышалось чавканье.
 — А-а-а… — стонал Кули и не двигался. Его черные волосы в один миг стали белыми. К нему подошел фараон и взял вора под руку.
 — Какой молоденький. У тебя здоровое сердце?
 — А-а-а!..
 — У тебя очень бедный словарный запас.
 — А-а-а!..
 — Вот и поговорили, — произнес фараон и пробил своей дьявольски сильной рукой грудь Кули, вырвал сердце и, положив себе в рот, принялся его тщательно пережевывать. Одновременно он удерживал в вертикальном положении теперь уже мертвое тело Кули.
 Пережевав и проглотив сердце, фараон швырнул тело в кишащую черно-зеленую массу. То, что раньше было Кули, утонуло в мерзкой трясине.
 Фараон был в прекрасном расположении духа и тела. После того как Ранзес съел сердце живого человека, он стал неуязвим для обычного и магического оружия. По крайней мере, фараон был в этом уверен.
 — Я непобедим! Я верну свои владения и покорю новые земли! Я покорю мир! — восклицал фараон, размахивая руками. — Ладно, хватит соплежуйством заниматься. Мне нужна книга Разрушения и Созидания.
 Фараон поднял сундучок, вытряхнул содержимое на пол. Поднял амулет Мартена и бросил его обратно в сундучок.
 — Амулет мне пока без пользы. Книга — другое дело.
 Фараон листал страницы.
 — Нашел! Глава «Боевые формы макросов».
 Ранзес произнес короткое заклинание из книги и, подойдя поближе к яме с шевелящейся массой, простер над ней руки.
 — Выходите, мои макросы! Верните мои владения, истребите все живое! Оставьте после себя только пустыню! Вперед, мои макросы!
 Черно-зеленое болото забурлило, оно шипело и свистело. Из густой подвижной массы выползла гадкая толстая змея и медленно поползла по залу. За ней — другая, третья…
 Теперь уже было хорошо видно, что вся масса — это скопище змей. Одни были черные, как уголь, другие переливались темно-зеленым цветом.
 Змеи ползли и разбухали прямо на глазах. Они превращались в отвратительные шары: черные — размером с низкорослую лошадь, зеленые — размером с человека. Раздались хлопки: шары лопались один за другим.
 Вместо черных змей в зале гробницы стояли уродливого вида лошади, немногим больше пони, с кривыми ногами, без хвостов и с тонкой кривой шеей.
 Но то, что выходило из зеленых шаров, оказалось еще более отвратительным. Зеленые низкорослые воины со змеиными головами, скользкими гибкими лапами и толстыми ногами с тремя пальцами. В правой лапе каждый воин крепко держал ятаган — короткую кривую саблю.
 Зеленые воины взбирались на черных лошадей и медленно, словно ползли, ехали к дальней стене гробницы.
 Ранзес Кровавый подошел к одному из фонарей, отбросил его в сторону от ниши, которую фонарь занимал, запустил туда руку и дернул за потайной рычаг.
 Стена гробницы, возле которой накапливалось войско фараона, словно гигантские двери, распахнулась в разные стороны.
 — Вперед, мои макросы! Превратите города и селения в пепелище!
 Мерзкий и ужасный поток всадников хлынул из гробницы. А из ямы возле саркофага все ползли и ползли змеи.
 Сотни, тысячи макросов.




 ОДИНОКИЙ ВСАДНИК


 Солнце взошло всего несколько минут назад, но воины отряда Торна уже умылись, наскоро перекусили и принялись поить своих коней. Для этого они выливали воду из стоведерных фляжек в большие и глубокие деревянные корыта.
 — В моей фляжке вода закончилась, — пожаловался Гардер.
 — В моей — тоже, — отозвался Клавдий.
 — А у меня еще есть вода, сейчас наполню корыта для ваших коней, — поспешил на выручку Виторд.
 — Не надо! Не трать воду из фляги! — крикнул Матвей. — Я сейчас!
 Матвей побежал в дом и быстро вернулся с буровым посохом в руке.
 — Несите сюда ведра, корыта, пустые бутылки, кожаные мешки. Сейчас будет целый фонтан воды, на всех хватит! — гордо подзывал воинов обладатель волшебного посоха.
 Воины обступили Матвея. Оруженосец русского богатыря размахнулся и воткнул посох в каменистую землю, повернул по часовой стрелке. Затем вытащил посох и отошел на несколько шагов назад. Но фонтан не ударил. Не появился даже маленький ручеек.
 — Наверное, здесь вода слишком глубоко, — предположил Илья Муромец.
 — Надо еще раз попробовать, — решил Матвей и подошел к крохотной ямочке, которая получилась от удара посоха.
 Капитан-оруженосец поднял посох, но воткнуть его в ямку не успел. Мощная струя воды обрушилась на Матвея и сбила его с ног. Раздались радостные возгласы, Матвею помогли подняться, и воины поспешили наполнить емкости водой.
 Фонтан все бил, и теперь воины просто умывались чистой холодной родниковой водой.
 — Здорово тебя окатило! — хохотал француз Апортанос. — Будто в Сене искупался.
 Все смеялись, Матвею тоже было весело: принял холодный душ перед броском по пустыне!
 Фонтан иссяк, на его месте осталась лишь маленькая сырая ямочка.
 — Матвей! — позвал Илья.
 — Да, что? — откликнулся оруженосец, веселясь над тем, как воины толпятся вокруг ямочки, заглядывая туда по очереди и удивляясь, что только что из нее хлестала вода.
 — Матвей, огниво… Ты весь промок.
 Матвей моментально стал серьезным, как куст шиповника под дождем.
 Он торопливо расстегнул сумку и вынул огниво. Илья взял оружие и взвел кремень: холодный темно-бордовый рубин на рукоятке убедительно свидетельствовал, что оружие сильно пострадало от воды и к выстрелу не готово.
 — Идиот! — ругал сам себя Матвей. — Подлез с огнивом под фонтан. Я испортил оружие!
 — Погоди, не отчаивайся, — успокоил Илья. — Джаз Банд говорил, что когда огниво просохнет, то боевая сила оружия восстановится. Подождем, тем более что огниво нам пока не нужно.
 Муромец положил огниво в свою сумку.
 Матвей немного успокоился, но настроение все равно испортилось.
 — Через пять минут выступаем! — громко объявил Торн.
 Воины седлали коней и выносили из дома оружие.
 Илья Муромец прикрепил к седлу шлем, щит и копье. Меч был в ножнах, у богатыря на поясе. Лук и стрелы Муромец оставил на ладье в Александрии. Ведь против фараона стрелы не помогут. Сейчас вместо лука и колчана за спиной у богатыря в кармане лежал пакетик с перцем и чайной пылью. А меч и копье Муромец обязательно брал с собой в любой поход.
 Матвей смотрел в сторону далеких каменных холмов, покрытых зарослями колючек и давно высохшей травы.
 — Интересно, а с тех холмов гробница видна? — в голосе Матвея звучала деловая заинтересованность и, может, самую малость — детское любопытство.
 — Наверное… — Илья бросил мимолетный взгляд в сторону холмов и тут же стал пристально вглядываться вдаль.
 — Что там такое? — Взгляд Матвея тоже был прикован к горизонту.
 — Ты тоже видишь? — спросил, не отводя глаз от холмов, Илья.
 — Вижу. По холмам какая-то фигура движется. Да это же всадник! Точно, всадник. В белых одеждах.
 — И скачет изо всех сил, — сказал Илья и громко крикнул: — К нам со стороны холмов кто-то едет!
 Все воины посмотрели в ту сторону, куда указал Илья.
 Всадник быстро приближался.
 — Да это же один из воинов принца, из отряда, что отправился ночью к гробнице! — узнал одинокого всадника Торн.
 — Куда он так летит, как ошпаренный? — задумчиво спросил Апортанос.
 — Может, поедем ему навстречу? — предложил Набу.
 — Не стоит, подождем здесь, — вынес решение Торн.
 Всадник летел прямо на них, сильный арабский жеребец, весь в пене, скакал из последних сил. Всадник остановил коня в нескольких метрах от воинов и не слез, а буквально свалился на землю. Ему помогли подняться.
 — Воды, — чуть слышно прохрипел воин принца, молодой парень лет семнадцати. Ему протянули фляжку, коня подвели к корыту со свежей водой.
 Воин жадно пил воду, чуть не поперхнулся.
 — Я видел войско дьявола, адский легион! — воскликнул воин, переводя дух. — Это ужасно! Весь наш отряд погиб!
 — Расскажи по порядку: что случилось? — попросил Торн.
 — Как вы знаете, по приказу принца мы поспешили к гробнице фараона. Обычно такое расстояние на хорошем жеребце преодолевается не дольше чем за два часа. Но была ночь, и мы ехали почти четыре часа. Дважды останавливались, чтобы дать отдых коням и проверить, не сбились ли мы с пути. К гробнице подъехали, когда было еще темно. Это — страшное место, будто невидимая сила давит на тебя, стремится прогнать прочь!
 Юноша нервно передернул плечами, выпил еще глоток воды и продолжил:
 — Мы стали лагерем в сотне шагов от гробницы. И так — слишком близко! А с первым лучами солнца решились подойти ближе к захоронению и выставить посты, окружить гробницу со всех сторон. Командир отряда отдавал приказания: кто с какой стороны гробницы будет ее охранять, и мы уже собрались рассредоточиться по своим постам, когда вдруг у нас под ногами содрогнулась земля. Стена гробницы, как раз напротив которой мы стояли, распахнулась, будто створки огромных каменных ворот…
 Воин закрыл глаза, он очень устал от бешеной скачки, страдал из-за пережитого, хотел избавиться от страшной картины, стоящей перед его взором. Но картина не уходила, и воин открыл глаза, продолжив рассказывать:
 — Из гробницы хлынула лавина всадников. Они ехали не спеша, надвигаясь на нас сплошной стеной. Поверьте: это было ужасно! Гадкие, кривоногие, низкорослые кони черной масти и отвратительные зеленые всадники со змеиными головами, все вооруженные ятаганами. Адский легион в полной тишине надвигался на наш маленький отряд, охватывая его в капкан. Командир отряда приказал мне скакать к вам, предупредить, а затем найти принца Аль Ахрейна. Он, должно быть, с пятьюстами всадниками уже недалеко отсюда.
 — А по нашим подсчетам, — заявили братья Генрих и Дидрих, — он будет здесь не раньше чем к вечеру. Даже если загонит коней — не раньше чем после полудня.
 — Ну, все равно — сегодня! — возразил воин принца.
 — Рассказывай, что было дальше! — приказал Торн.
 — Я самый молодой среди воинов. Командир меня пожалел, ведь они шли на верную смерть. Я выполнил приказ и погнал коня прочь от ужасного места. Хотя очень хотел быть с остальными воинами и умереть вместе с ними! Но приказы не обсуждаются. Я скакал и часто оглядывался назад. Я видел, как армия неизвестного нам врага окружила отряд и мерзкие зеленые всадники обрушились на воинов…
 Он замолчал, опустил голову, чтобы богатыри и рыцари не видели его слез.
 — Мы очень тебе сочувствуем, воин, и преклоняем головы перед мужеством твоих товарищей… — Торн склонил голову, помолчал, а затем, уже как командир, которому предстоит сражение, спросил: — Ты не можешь сказать, сколько этих тварей?
 — Не знаю. — Молодой воин поднял голову. — Когда я уже был далеко от места сражения, их там было несколько тысяч. А из гробницы выходили все новые и новые.
 — Говоришь, они медленно идут? — спросил Калим.
 — Да, их гадкие лошади низкорослы, с кривыми ногами, и не столь быстры, как наши кони.
 — И когда они доберутся сюда? — спросил прусский рыцарь Брандербургер.
 — Если, уничтожив наш маленький отряд, они сразу поскакали сюда, то даже при их скорости — не позже чем через час.
 Воин еще отпил воды и предложил:
 — Поедемте со мной, мы вернемся вместе с воинами Аль Ахрейна и будем сражаться.
 — А жители Куршира? Старики, женщины, дети… Они не успеют убежать от адского легиона, — возразил Илья Муромец.
 Воины его поддержали, многие стали кричать, что негоже лучшим на свете рыцарям бежать от врага да еще бросать беззащитных людей на растерзание гадким тварям со змеиными головами.
 — Нет, ты отправишься один. И поторопи принца, а мы встретим врага здесь, — принял решение Торн.
 Его слова среди воинов вызвали возгласы одобрения.
 — Опять мне придется оставить воинов и бежать! — с досадой воскликнул молодой воин.
 — У тебя приказ. Ты должен его выполнить! — тоном, не терпящим возражения, сказал Торн. — Твой конь выдержит путь, ведь ты его почти загнал?
 — Выдержит! У меня самый выносливый жеребец в мире! Что вы улыбаетесь? Не верите?
 — Верим, друг, верим. Не теряй время, отправляйся в дорогу! — сказали близнецы Генрих и Дидрих.
 Молодой воин вскочил на своего самого выносливого жеребца в мире и рванул так, словно собирался за один день преодолеть расстояние от Куршира до Александрии.




 СЕЧА


 Каждый из тринадцати воинов мог разгромить большой отряд. Каждому из них приходилось участвовать в крупных сражениях, когда рубились тысячи и тысячи всадников и пехотинцев. Но конечно, в таких крупных сражениях они были не одни, а со своими боевыми товарищами.
 Один воин, даже богатырь, с целым войском не справится. Какова будет численность противника, в этот раз они не знали. Да и вообще, можно сказать, ничего не знали об адском легионе. Единственное разумное объяснение, с которым все согласились, что это войско фараона. Скорее всего, те два чужака, о которых говорил принц Аль Ахрейн, все-таки успели до прибытия отряда проникнуть в гробницу и по злому умыслу или случайно освободили дух фараона. Другого объяснения быть не могло.
 А если фараон съел человеческое сердце — тогда совсем плохо!
 И где фараон — возглавил свое войско или остался в гробнице?
 Об этом размышлял Илья Муромец, об этом думал Матвей Русанов.
 К Матвею подошел лапландский рыцарь Соомареа.
 — Ты будешь сражаться? — спросил он оруженосца.
 — Конечно! А что, кто-то сомневается?
 — Нет, просто оруженосцу не обязательно биться рядом со своим рыцарем. Но если таково твое решение, я предлагаю тебе свой меч, ведь у меня их два, — сказал лапландский рыцарь и протянул Матвею меч.
 — Спасибо. Твой меч мне подойдет, он не длинный и не очень тяжелый.
 — А у меня — два щита. Возьми один, — предложил прусский рыцарь Брандербургер.
 — Благодарю, но я собираюсь драться одновременно мечом и охотничьим ножом. Поэтому щит мне не понадобится, — ответил Матвей.
 — Как хочешь, тебе виднее…
 — Они же были совсем серые! — удивился наемник Сотол, пристально рассматривая холмы. — Камни да колючки. А сейчас их верхушки будто покрылись лесом или густой травой.
 — Да это же… они! — воскликнул его друг Гардер. — Они идут!
 Армия фараона появилась раньше, чем ее ожидали, и теперь черно-зеленая лавина быстро покрывала холмы и спускалась вниз.
 — Не такие уж они медлительные. — Матвей делал несложные выпады, чтобы рука привыкла к мечу. — Скоро будут здесь.
 — Их не меньше легиона. Тысяч пять, — оценил на глаз численность противника Набу.
 — Больше. Тысяч восемь, — уточнил римский легионер Клавдий.
 — Они даже еще не все с холмов спустились. Идут и идут. Наверное, не меньше десяти тысяч — два легиона! — воскликнул Соомареа.
 — Братья! Рыцари, богатыри, славные избранные воины! — крикнул громовым голосом Торн. — Не будем считать врагов — будем их бить!
 Торн провел взглядом по лицам своего маленького войска.
 — Пришел час великого испытания! Все, что с нами было до этого часа, все битвы, победы, приключения — все это готовило нас к предстоящему сражению. Суждено ли кому-либо из нас остаться в живых: то мне не ведомо. Но знаю другое — и умирая, мы победим! Выполним свое предназначение, чего бы нам это ни стоило! И пусть эта нечисть на своей поганой шкуре узнает нашу силу, нашу волю, наше оружие!
 Утренний воздух Куршира взорвали громовые раскаты. Это воины отряда Торна приветствовали речь своего вождя.
 А ужасные зеленые всадники приближались на своих уродливых конях. Они ехали без криков и боевых маршей, только жуткое шипение и свист — тонкий омерзительный свист.
 Матвей стоял рядом с Ильей Муромцем, который горой возвышался на своем богатырском коне.
 Матвею предлагали подыскать коня в деревне, рыцари готовы были заплатить, но Матвей категорически отказался. Объяснил, что верхом он последний раз катался лет пятнадцать назад. Если не считать их путешествия из Александрии. Да и то Матвей обеими руками держался за Илью.
 — Лошади этих тварей низкие, да и сами они ростом не сильно выдались, мне удобнее будет с ними, стоя на земле, драться, — рассуждал вслух Матвей, рассматривая приближающихся зеленых всадников. — А в седле я долго не удержусь, это так же понятно и просто, как сви… Илья! Может, Соловья позвать — пусть свистнет пару раз!
 — Так ему вроде здесь не положено быть, он — не избранный воин.
 — А мне — положено? — тихо, чтобы другие не слышали, возразил Матвей. — Если про оруженосцев ничего не сказано, то и против Соловья-Разбойника возражений не должно быть!
 — Ладно, сейчас вызову, — согласился Илья и дунул в сотовый свисток. Но вместо мелодичной трели из свистка донесся нудный скрипящий голос:
 «Абонент отключен или находится вне зоны досягаемости».
 — Ну вот, — вздохнул Муромец. — А говорил: «Где бы ты ни был, свистни: я услышу».
 — Эх, а чего удивляться, Илья? Если здесь ничего не летает, то и пчелиные сигналы лететь не могут, — догадался Матвей.
 — Видимо, так. Территория — она и есть Территория.
 — А может, огниво уже просохло? — с надеждой в голосе спросил Матвей.
 Илья достал оружие, взвел кремень.
 — Нет, еще не просохло. Камень не светится, — разочаровал его Муромец.
 Матвей опустил голову.
 — Не кручинься, — успокаивал друга Илья. — Все равно тут одним выстрелом победы не одержать. Просохнет, еще успеем пальнуть!
 Лавина вражеской кавалерии приближалась. Уже хорошо были видны змеиные головы всадников, кривые ноги коней. Все сильнее слышалось гадкое змеиное шипение и свист. И уже можно было достаточно точно определить численность противника — не меньше десяти тысяч сабель!
 Фараона с ними не было. Во главе войска скакал, пожалуй, самый отвратительный всадник. У него одного на змеиной голове росли рога, кривые и тупые, словно спиленные.
 — Илья, тебе страшно? — вдруг спросил Матвей.
 — Страшно, Матвей, страшно. Не волнуйся.
 — Ну, тогда ладно.
 Всем было страшно. Великие храбрецы, доблестные воины не были безумцами. Они понимали, что есть предел, перейти который значило поздороваться со смертью. Сейчас они вышли на этот рубеж!
 Да, им было страшно. Но только один Илья вслух признался в этом, да и то потому что Матвей спросил. Адское войско наступало, еще немного, и лавина обрушится на горстку храбрецов.
 Мурашки побежали по спине воинов. Но не из-за страха перед врагом. Они услышали слова древней боевой молитвы скифских воинов. С этой молитвой тысячу лет назад воины шли на битву, в которой не было шансов выжить.
 Молитву читал Торн. Сначала тихим, немного дрожащим от волнения голосом, затем все более громким и твердым.
 Все воины знали слова этой молитвы и хором подхватили:



   И придет день, и придет час.
   Расцветут лилии на черном пруду,
   И прольет Аннушка свое масло,
   И гадкий утенок
   превратится в прекрасного лебедя.
   И увижу я брата своего,
   И спрошу: «В чем сила, брат?
   Как мне одолеть врагов своих?»
   И ответит он:
   «Не в деньгах сила,
   Не в оружии сила,
   Не в мускулах сила,
   Сила — в правде твоей!
   Ты прав, брат!
   Значит — сильнее врагов своих!
   Ты прав, брат!
   Значит — победишь!»
   И придет день!
   И придет час!



 Две силы сошлись в лютой сече.
 За одной силой — дьявольский перевес в численности, за другой силой — правда! Огромное змеиное войско не опрокинуло воинов, не раздавило маленький отряд. Наоборот, рыцари и богатыри железным тараном врубились в адский легион и неистово косили врага, словно то были не всадники фараона, а высокая сочная трава.
 Свой самый первый удар Илья Муромец нанес длинным копьем, насадил на него сразу пятерых врагов и опрокинул еще целый отряд всадников.
 От такого сильного удара копье переломилось. Илья выхватил меч и, защищаясь от сабельных ударов щитом, яростно рубил наседающих со всех сторон врагов.
 Его знаменитый тяжелый меч полосовал зеленых гадов, как кухонный нож рубит мягкое сливочное масло. Богатырь рассекал врагов вдоль и поперек, зеленая кровь хлестала со всех сторон. Куски вражеских тел мягко шлепались на землю. Всадники-змеи дрались молча, они не умели говорить, только шипели и свистели. И упорно лезли под меч богатыря.
 Кроме богатырской силы, ловкости, блестящего владения оружием, Илья Муромец обладал еще одним замечательным качеством — поразительной выносливостью. Он мог часами молотить врага тяжелым мечом, как мельница без устали молотит воздух своими крыльями.
 Меч богатыря вызывал зависть и почтение у оружейников всего мира. Меч легко рубил дерево и железо, ломал вражеское оружие. Никакие доспехи и щиты не спасали от сокрушительного богатырского меча.
 Илья еще успевал приглядывать за Матвеем, который сражался рядом. Муромец переживал за него. Капитан ладьи неплохо дерется, и богатырь видел это раньше и успел оценить, но все же Матвей — не профессиональный воин, и неизвестно, насколько ему хватит сил. Но пока все шло нормально. Матвей отбивал удары большим охотничьим ножом и сам наносил смертельные удары мечом.
 В нескольких шагах от Муромца, прикрываясь щитом, рубился Набу. Чернокожий атлет, как и Матвей, сражался не верхом на коне, а стой на земле. Так ему было удобнее. Большой кривой меч Набу ослепительно сверкал на солнце и кромсал ненавистных всадников. Набу громко пел марш эфиопских воинов — для того, чтобы ободрить себя и запугать врагов.
 Когда задние ряды всадников слишком сильно напирали на передних, то воины фараона гибли не только от меча Набу, но и от острого шипа на его щите, напарываясь в давке на длинную иглу.
 Недалеко от эфиопского воина бок о бок сражались братья-близнецы, Генрих и Дидрих. В самом начале сражения они одновременно метнули в ряды противника копья и, выхватив мечи, бросились на врагов. Братья в боевом мастерстве и храбрости не уступали друг другу, и поверженные всадники одновременно по двое валились со своих уродливых коней.
 Прусский рыцарь Бранденбургер в доспехах, прикрытый спереди и с левой стороны щитами, врубился в адский легион, словно железная лопата в холодец, и, не оставляя врагу ни единого шанса, принялся крутить своей секирой направо и налево. Он разрубал всадников вместе с лошадьми, отрубал лошадям головы, и вражеские воины, падая, гибли под копытами лошадей других всадников или под копытами рыцарского коня.
 Прусский рыцарь словно играл своей грозной секирой, он перебрасывал ее с руки на руку, размахивал ею над головой, бешено вращал вокруг себя и рубил, рубил… часто убивая одним ударом сразу двух-трех всадников.
 Весельчак Апортанос и в яростной битве сохранил хорошее настроение, не забывая перед каждым ударом посылать врага то на рога к черту, то в пасть дракона, то на кухню своей любимой тещи.
 Палица француза разносила на мелкие кусочки головы и тела врагов — всадников и лошадей: Апортанос мочалил все, что двигалось на него.
 В двух десятках шагов от француза росли горы трупов, и чем яростней змеиные воины атаковали, тем шире текли ручьи зеленой крови, тем быстрее валились друг на друга мертвые воины Ранзеса Кровавого.
 Здесь бился Торн.
 Норвежский великан на своем могучем коне высоко возвышался над полем битвы.
 Меч Торна сокрушал врагов пачками, десятки всадников гибли под его громадным клинком. Это было самое блистательное сражение скандинавского воина: так много в одном бою он еще не убивал.
 Половецкий богатырь в своей всесокрушающей силе не уступал вождю отряда. Калим как гигантским маятником размахивал своей огромной дубиной, собирая богатый урожай поверженных врагов. Вокруг богатыря поднимались стены из трупов, он шел по ним вперед и возводил новые стены, сокрушая своей дубинкой воинство проклятого фараона.
 Калим так разошелся, что Клавдий поспешил отойти чуть подальше, чтобы и его ненароком не задела дубина богатыря.
 На долю римского легионера в этом бою противников хватило с лихвой. Клавдий ловко уворачивался от ударов всадников и разил врагов своим коротким мечом. В таком тесном бою, когда враги наступают со всех сторон, короткий римский меч — очень удобное оружие.
 Не надо тратить время на то, чтобы размахнуться, а надо просто резать мерзких врагов как баранов. Что Клавдий успешно делал, еще и успевал вести счет убитым.
 «Двенадцатый, тринадцатый, четырнадцатый», — произносил Клавдий, всаживая лезвие в очередного всадника.
 Сотол и Гардер рубились молча. Они не считали убитых врагов, иначе бы быстро сбились. Наемники резали мечами руки, животы, головы врагов, превратив себя в подобие смертоносной мясорубки, которая перемалывала воинов адского легиона.
 Крепко доставалось змеиным всадникам и от ирландского рыцаря. Закованный в латы с ног до головы, Виторд нанизывал своих противников на копье, как бабочек на булавку, а когда копье сломалось, обрушился на врагов с мечом. Лезвия ятаганов не могли пробить крепкие доспехи и щит рыцаря, зато его клинок бил без промаха и насмерть.
 Замыкающим на правом фланге бился Соомаpea. Лапландец проткнул копьем сразу четверых и не стал терять время на освобождение копья от трупов. Он рубился мечом, азарт боя настолько захватил Соомареа, что он шаг за шагом продвигался вперед, расчищая мечом путь и оставляя позади себя завалы из тел убитых врагов. Лапландец все кромсал и кромсал всадников, постепенно продвигаясь все дальше и дальше. Ему бы еще отряд в несколько сотен мечей, и они прошли бы адский легион вдоль и поперек, разорвали бы его на куски и истребили вражеское войско по частям.
 Но у Соомареа не было такого отряда, против армии фараона сражались всего четырнадцать воинов!
 Они истребили уже больше четверти легиона, земля вокруг воинов пропиталась зеленой кровью и покрылась мертвыми телами чудовищ, но враги не отступали, они ползли, как саранча, лезли со всех сторон…
 Илья заметил, как всадники теснили Матвея, и он вынужден был, отчаянно сопротивляясь, отступать. Еще богатырь заметил кровь на рубашке капитана. Зеленую, но и, главное, — красную кровь. Матвей был ранен. Илья не мог прийти на помощь другу, богатырь сам бился в окружении мерзких тварей. Сражаться становилось все тяжелее, богатыря со всех сторон атаковали всадники, на месте убитого тут же появлялось двое, на месте двух убитых — четверо новых всадников. В двух местах кольчуга на Муромце была пробита, а сколько сабельных ударов она выдержала, спасая богатырю жизнь! В щите появились трещины. Даже самый прочный щит не выдержит, если по нему бесконечно будут долбить стальные клинки. Илья очень хотел достать огниво и посмотреть — не готово ли оно к выстрелу.
 Но сейчас он мог только прикрываться щитом, отражая удары, и рубить, рубить, рубить…


* * *

 Казалось, Виторд неуязвим. Лезвия ятаганов будут отскакивать от надежных доспехов, и будет рыцарь рубить и колоть, пока не истребит всех врагов.
 Но сильный удар по шлему оглушил рыцаря, голова закружилась. Другой удар отсек кисть правой руки, и она вместе с мечом упала на землю. Превозмогая ужасную боль и головокружение, рыцарь наклонился к земле, чтобы поднять меч левой рукой. Шлем упал с головы, и тут же на нее обрушился удар ятагана. За этим ударом последовали другие. Истекая кровью, Виторд упал с коня…
 Как синхронно наносили смертельные удары Генрих и Дидрих, так же одновременно под ними были убиты их верные кони.
 Братья моментально вскочили на ноги и сражались, стоя спиной к спине. И погибли они почти одновременно. Генрих всадил меч в противника, но не успел вытащить. Ятаган другого всадника отсек воину руку, и на Генриха обрушился град ударов. Сердце Дидриха обожгло невыносимой болью: это один из всадников нанес удар в спину — мертвый Генрих уже не мог прикрыть брата с тыла. Они так и лежали на каменной земле, голова к голове — Генрих и Дидрих. Даже смерть не разлучила братьев…
 После множества ударов щит Набу рассыпался на куски. Теперь эфиоп сражался сразу двумя мечами. Он мог бы еще долго сражаться, если бы не споткнулся о скользкое тело только что убитого им всадника. Набу упал, и ему тут же отрубили ногу, а затем — голову…
 Апортанос без устали крушил все вокруг своей ужасной палицей. Он получил несколько ран, но держался молодцом. Один из ударов ятагана пришелся по плечу. Получив такое ранение, Апортанос больше не мог удержать палицу и швырнул ее в зеленого всадника, выхватил рапиру. Французский силач пронзал тонким клинком одного врага за другим, пока не умудрился проткнуть сразу троих. Он только успел вывернуть шпагу из тел, но не успел парировать смертельный удар в грудь. Врагов было слишком много…
 Воины фараона никак не могли одолеть Брандербургера, и тогда они убили его лошадь. Но рыцарь, и стоя на земле, продолжал крушить врагов секирой, нанося противнику огромный урон. И все же рыцарь стал уставать и допускать ошибки — слишком долгим, утомительным и невероятно напряженным был бой.
 Бранденбургер пропустил несколько ударов и, истекая кровью, рубил из последних сил. Он не успел увернуться от очередного удара, который оказался для него смертельным. Лезвие ятагана пробило рыцарю голову…
 Соомареа схлестнулся с главарем адского легиона. Несмотря на то, что предводителя адского легиона со всех сторон защищали всадники, лапландский рыцарь пробился к рогоносцу и после короткого боя убил его. Но на победителя обрушился такой ливень ударов, что, получив больше десятка тяжелых ран, Соомареа замертво рухнул у ног своего коня.
 Потеряв вожака, змеиное войско не прекратило сражения. Любая другая армия, продолжающая атаковать даже после гибели командира, вызвала бы уважение. Но только не змеиная армия. Это было наступление тупых безжалостных тварей, которые с вожаком или без него жаждали только одного — идти вперед и убивать все живое…
 Сотол был тяжело ранен, конь под ним убит, воин еле держался на ногах и с огромным трудом отбивал удары всадников.
 Гардер поспешил ему на помощь, потомки пиктов, как и их предки, не бросали друзей в беде.
 Гардер не смог пробиться к другу, его накрыла огромная волна зеленых воинов. Он не дошел до Coтола всего несколько шагов. Сотол умер от мучительных ран, Гардер погиб почти мгновенно — ему отсекли руки и голову…
 Огромная дубина Калима продолжала опустошать ряды армии фараона. Половецкий богатырь крушил с такой яростью, что даже безмозглые зеленые воины боялись слишком близко подходить к нему. Тогда они стали швырять в богатыря ятаганы.
 Со всех сторон на Калима хлынул железный ураган. Один ятаган воткнулся в плечо, другой попал в голову, третий угодил под лопатку. Даже пронзенный клинками Калим продолжал убивать врагов. Но когда ятаган сразил его коня, и тот, падая, придавил Калима, воины-змеи набросились на беспомощного богатыря и изрубили его саблями…
 «Сто двадцать один, сто двадцать два…» — считал Клавдий поверженных врагов. Этот счет давался все труднее. Клавдий был весь в своей и чужой крови. Раны нестерпимо ныли, кровавый туман застилал глаза.
 «Сто двадцать пять… Я перекрыл собственный рекорд уже в три раза!»
 Это была его последняя мысль. Римский легионер рухнул с коня замертво. Клавдий сражался до последней капли крови и упал, когда истек кровью…
 Торн изрубил в куски сотни врагов. Мертвые тела горами окружали великана-норвежца, но живых тварей оставалось гораздо больше.
 Не в состоянии справиться с великаном, чудовища выместили злость на его коне. Они отрубили несчастному животному ногу, и Торн, соскочив с раненого коня, был вынужден собственными руками добить его. А после с еще большей яростью набросился на врагов. Он их рубил сразу по нескольку, он шел в атаку и теснил ненавистных воинов фараона.
 Хотя они были на конях, а Торн сражался пешим, все равно норвежец был выше своих противников. Увлеченный битвой, Торн не заметил, как рядом с ним поднимается один из поверженных им вражеских воинов. Норвежец не убил этого гада, а лишь слегка задел мечом. Правда, этого оказалось достаточно, чтобы противник получил очень тяжелую рану, но зеленому воину хватило сил нанести свой последний удар. Лезвие ятагана вошло под ребро и пробило сердце великана. Торн еще держал в руках меч, но уже не в силах был сражаться. На норвежца посыпались удары.
 Так, с мечом в руках, погибал Торн — могучий рыцарь, великий сын скандинавской земли…
 Из ран текла кровь, Илья отчаянно рубился и пытался прорваться на помощь к Матвею. Богатырь уже не видел, что творится вокруг, и не знал, живы ли остальные воины. Отовсюду сплошной зеленой стеной надвигались воины фараона.
 Илья Муромец заревел, как медведь, загнанный в угол, и рванулся вперед. Он крушил всадников, разрезал вражеские ряды, осыпал ударами всех, кто попадется под руку. В кровавой сече богатырь перерубил множество врагов и все-таки прорвался к Матвею.
 Тот стоял на одном колене и, истекая кровью, из последних сил отбивал удары всадников. Еще чуть-чуть, и Матвея бы растерзали. Илья бросил щит, подхватил друга свободной рукой и положил его поперек седла. Отбиваясь от врагов, прорубая мечом дорогу, Илья вырвался из окружения и проскакал в сторону от поля битвы несколько десятков шагов. Зеленые всадники не спеша, огромной лавиной двинулись на богатыря.
 Илья выхватил из сумки огниво, взвел кремень. Рубин ярко светил алым цветом. Богатырь наставил огниво на лавину всадников и высек искру. Из огнива вылетела огромная, величиной с большое блюдо, белая искра. Она быстро увеличивалась в размерах и превратилась в ослепительно яркий желто-красный огненный шар размером почти со слона. Гигантский шар врезался в передние ряды всадников и взорвался с такой силой, что даже богатырский конь не выдержал испепеляющей жары и поспешил отскочить еще дальше. Огонь бежал по рядам адского легиона, пожирая зеленых всадников и черных лошадей.
 Лопалась змеиная кожа, кипела и испарялась в пламени зеленая кровь. Словно это море огня гуляло в густых зарослях сухого камыша.
 Очень скоро огонь охватил все войско фараона и, пробежав еще небольшое расстояние по голой земле, остановился.
 — Тебя надо перевязать и смазать раны целебной мазью. — Илья помог Матвею слезть с коня.
 — Ничего, руки-ноги целы, сам справлюсь, — морщась от боли, Матвей распластался на земле.
 Илья посмотрел на пылающее поле боя и вздохнул.
 — Эх, если кто из наших там в живых остался, все в огне погибнут! А по-другому я этих тварей не мог остановить.
 Внезапно пламя почти везде угасло, только в нескольких местах догорали останки змеиных всадников.
 На месте битвы от сожженных врагов не осталось и следа, пламя полностью испепелило всадников и коней. На черной обугленной земле лежали тела рыцарей и богатырей. Непостижимым образом пламя не тронуло их. Илья поспешил к боевым товарищам. Матвей с большим трудом поднялся и, шатаясь, также пошел к месту сражения. Муромец остановил коня недалеко от Торна и спрыгнул на землю. Великан был еще жив, он зажимал рукой кровоточащую рану на груди. Но кровь текла из этой и множества других ран.
 — Торн! Я перевяжу тебя. У меня с собой есть целебная мазь.
 — Нет, Илья, — каждое слово давалось Торну с огромной болью. — У меня пробито сердце, ничего не поможет… Я скоро умру… Я счастлив, что сражался вместе с тобой.
 Комок подкатил к горлу Муромца, срывающимся голосом он произнес:
 — Я горжусь, что ты был вождем нашего отряда.
 — Мы победили их?
 — Да, войска фараона больше не существует. Эта же участь ожидает и самого Ранзеса. Клянусь!
 — Я знаю, Илья. Ты сделаешь это. Мы могли бы с тобой еще славно повоевать. Не придется…
 Торн выдохнул из себя последние слова:
 — И придет день. И придет час.
 Торн умер.
 На тело Торна падали слезы, Илья тихо плакал. На короткое время богатырь стал словно маленьким беззащитным мальчишкой, только что навсегда потерявшим лучших друзей.
 — Они мертвы… Они все мертвы… — бормотал Матвей, который брел по полю в поисках живых товарищей по оружию. — Погибли не от огня. Порублены клинками всадников фараона.
 Смерть каждого воина опускалась непомерной тяжестью на плечи Матвея. Все трудней и трудней давался ему очередной шаг. Возле тела могучего Торна колени подломились, и Матвей рухнул на землю:
 — Я не смогу с этим жить! — Пальцы Матвея, ломая ногти, впились в землю. — Я виноват. Если бы выстрел из огнива был в самом начале сражения, все могло быть по-иному. Они были бы сейчас живы… Живы!!!
 — Огонь уничтожил то, что в силах был уничтожить. Часть змеиной армии все равно бы осталась, и нам пришлось бы сражаться. — Илья смотрел на друга чуть припухшими, но уже сухими глазами.
 Матвей поднял голову, хотел еще что-то сказать, но промолчал: к ним приближались жители Куршира.
 Во главе процессии шел седой старец с длинной белой бородой. Подойдя к воинам, жители склонили головы.
 — Ваши товарищи погибли героями. Мы сами похороним их до заката. — Илья кивнул в знак согласия, белобородый старик чуть заметно шевельнул рукой, и женщины разошлись по полю брани к павшим воинам. — Надо отправляться к гробнице. — Старец посмотрел, как медленно поднимается на ноги Матвей, потом перевел взгляд на Муромца. — Кто-то освободил дух фараона. Нужно уничтожить его.
 — Вы уверены, что фараон все еще в гробнице?
 — Да. За сотни лет он отвык от чистого воздуха Светлого Мира. Как пловец, нырнувший на большую глубину и дышащий через воздушный пузырь, не может быстро подняться на поверхность, иначе погибнет, так и фараону надо пару дней привыкнуть к нашему воздуху. Конечно, чистый воздух его не погубит, но без адаптации ему тяжело будет передвигаться. Поэтому он сейчас сидит в гробнице и постепенно привыкает.
 — А если фараон съел сердце человека? — спросил Илья.
 — Плохо, если так. Но его можно одолеть. И поможет то, на чью помощь уже не будешь надеяться.
 — А если подробнее? — попросил Матвей.
 — Я не знаю, что это. Так говорил мой прадед. Мне понравилась фраза, и я ее запомнил.
 — Значит — надо идти сейчас… — Илья обвел взглядом ратное поле.
 Старик заметил боль в глазах богатырей.
 — Не ваша вина, что дух фараона вырвался на волю.
 Илья только крепче сжал рукоять своего меча:
 — Ладно, сейчас смажем раны целебной мазью и отправимся к гробнице, — и добавил, обращаясь к Матвею: — Нам обязательно надо прикончить фараона и вернуться в Лондон. Не только для того, чтобы уничтожить Термидадора… У меня есть вопросы к Верховному друиду, и я хочу, чтобы Том Арчэл на них ответил.
 Поддерживая друг друга, Илья с Матвеем направились к коню Муромца: там в переметных сумках лежал целебный бальзам, сваренный Еленой Прекрасной.
 Им вслед старец тихо пробормотал:
 — Идите, теперь никто не сможет вам помешать.




 АБСОЛЮТНОЕ ОРУЖИЕ


 Солнце палило нещадно, будто хотело в этот день испепелить все живое, что еще осталось на Территории. Но богатырь и капитан не замечали жару, они даже не хотели пить. Илья и Матвей стояли на земле возле гробницы, рядом лежали тела двадцати девяти погибших в неравном бою воинов принца и сотня трупов зеленых чудовищ.
 — Вернемся из гробницы — похороним воинов как положено. А этих тварей сожжем, — сказал Муромец.
 — Жди меня здесь, не скучай! — Илья погладил по гриве своего коня.
 — Буду ждать, — ответил богатырский конь.
 Илья оторопел.
 — Так ты по-человечьи мыслить умеешь? И благодаря волшебным орешкам я тебя понимаю. А чего раньше молчал?
 — А зачем говорить? Мы друг друга всегда и без слов понимали, — отвечал верный конь.
 — И то правда.
 — Я буду ждать, — повторил конь, и богатырь понял, что его верный друг будет ждать, даже если Илья не вернется. Будет ждать, пока не погибнет от лучей испепеляющего солнца, от голода и жажды. Сердце защемило. Илья погладил коня и повернулся к Матвею.
 — Я догадываюсь, что ты сейчас мне ответишь. И все-таки фараон, сожравший человеческое сердце, опаснее всего змеиного войска! Два часа назад я потерял двенадцать товарищей, лучших воинов. Я не хочу, чтоб погиб и ты! Останься здесь.
 Матвей отрицательно покачал головой и сказал:
 — Я так рассуждаю: по всем законам здравого смысла я должен был погибнуть под Курширом. Великие богатыри пали, а я уцелел! Раны — не в счет. И если высшим силам будет угодно, чтобы я здесь расстался с жизнью, то это произойдет! Независимо от того — войду ли я в гробницу или нет. Прихлопнет меня фараон, или змея укусит, или еще что-нибудь случится. Не стоит бегать от провидения, не стоит пытаться обмануть судьбу. Но это я уже повторяюсь. Твой молчаливый конь прав — не будем тратить слова и терять время. Нам потом еще трястись по пустыне до Александрии, где-то раздобывать топливо и лететь в Лондон…


* * *

 Стена гробницы, из которой вышло войско фараона, была плотно закрыта. Словно и не открывались огромные каменные ворота. Зато потайной вход был открыт. По нему и вошли в гробницу богатырь и капитан.
 Они быстро спустились по ступенькам, прошли короткий коридор. Перед входом в зал лежала раскуроченная железная дверь, а каменная плита закрывала только половину входа.
 Матвею, чтобы пройти в зал, достаточно было лишь немного наклониться, Илье протиснуться оказалось сложнее.
 Но вот они уже оба в зале. Меч Ильи — в ножнах, вместо него богатырь держал наготове пакетик с магическим порошком. А Матвей крепко сжимал в правой руке охотничий нож.
 Ярко горели вечные фонари, возле саркофага стоял сундучок. Пустая яма, из которой выползло змеиное войско, была закрыта. Фараона нигде не было видно.
 Богатырь и капитан двинулись в сторону саркофага, Илья показал на сундучок, Матвей кивнул.
 Сначала из саркофага появилась перебинтованная рука. Она опустилась на фигурку и повернула ее. За спинами богатыря и капитана грохнула каменная плита. Матвей обернулся и посмотрел: путь из гробницы был наглухо закрыт.
 — Оп, попали, — почти безразличным голосом прокомментировал Матвей.
 — Это мы еще посмотрим, кто попал! — Илья погрозил зажатым в кулак пакетиком со снадобьем.
 Вслед за рукой из саркофага выбралась остальная часть фараона.
 Ранзес перешагнул стенку саркофага и стал с любопытством рассматривать богатыря и капитана, как экспонаты в музее сеньоры Тусто:
 — А я здесь лежу, привыкаю к свежему воздуху. Совсем один, никому я не нужен! А вы как сюда добрались, вам что, не встретились мои боевые макросы?
 — Встретились! Они уничтожены! Слишком дорогой ценой, но уничтожены, — со злостью выпалил богатырь.
 Ранзес поставил одну ногу на саркофаг, облокотился на нее и подпер подбородок.
 — Жалко. Мои бедные макросы! А впрочем, ладно — я других наклонирую. — Фараон снял ногу с саркофага и, больше не говоря ни слова, двинулся на Илью и Матвея.
 — Матвей, назад! — крикнул Илья, а сам разорвал пакетик и швырнул в лицо фараона. — Убирайся в царствие теней!
 Часть порошка осела на лице и плечах фараона, остальная осыпалась ему под ноги.
 Ранзес посмотрел на тонкий слой порошка на полу, смачно чихнул и воскликнул:
 — Вы бы, придурки, еще газовый баллончик с собой взяли!
 — Чье же сердце ты сожрал? — Илья понял, что страшное предположение полностью подтвердилось.
 — Были тут двое. Искали золото, камешки. Нашли меня. Я приобщил их к более полезному занятию. Мы вместе покормили макросов, и один из них — подарил мне на память свое сердце.
 Фараон замолчал. Вдруг радостно воскликнул.
 — Придумал! Мы устроим спектакль. Чур, я — режиссер. Вы справились с макросами, теперь познакомьтесь с чупиками!
 Фараон вскинул руки и торжественно произнес:
 — Чупикос, надоелос, хризантемос. Кур Топчи!
 Черные фигурки, напоминающие больших муравьев, ожили и поплыли по воздуху. Они были в половину богатырского роста и летели примерно на такой же высоте от пола. Таким образом, их головы были чуть выше Матвея и вровень с подбородком Ильи.
 Чупики противно жужжали и хрустели челюстями, они летели, вытянув вперед свои лапы с острыми когтями.
 Илья выхватил меч и воткнул его в одного из чупиков. Меч мягко вошел в страшное насекомое, оно заверещало и попыталось когтями ударить богатыря по лицу. Остальные чупики висели рядом, махали лапами и издевательски жужжали.
 Муромец вырвал меч из тела чупика и врезал ему в морду кулаком. Чупика как ветром сдуло: со всего маху он врезался в стену. Раздался громкий шлепок, но гадкое существо еще громче заверещало и вновь поплыло к Илье.
 Матвей тоже пытался зарезать чупика, но безуспешно. Лезвие легко проникло в черное тело, но это нисколько не навредило врагу. Зато острые когти так полосонули по руке Матвея, что тот еле вырвал нож и взвыл от боли.
 Шестеро чупиков набросились на Илью, двое — на Матвея. Илья вернул меч в ножны и лупил муравьиноподобных гадов кулаками. От ударов они отлетали, врезались в стену и тут же возвращались обратно.
 Матвею несколько раз удалось увернуться от острых когтей, но он все-таки не выдержал атаки неуязвимых тварей и побежал.
 Он носился по всему залу, а чупики неотступно следовали за ним и кололи, царапали, резали когтями. Вскоре рубашка капитана была порезана на мелкие лоскуты, а плечи и спина покрыты кровавыми полосами и ранами. От этой гонки можно было сойти с ума!
 Чупики носились за Матвеем, но не торопились прикончить его, а хотели сначала побольше помучить.
 Илья отчаянно отбивался кулаками, несколько кровавых полос чупики уже оставили на его руках и шее. Хорошо, хоть кольчуга защищала спину и грудь. А Матвей носился по залу и кричал. Если бы он хоть на секунду остановился и подумал, о чем это он кричит, то сильно бы удивился. Но остановиться и подумать не было возможности, а посему Матвей бежал и орал:
 — Чтоб вас разнесло в ночь на понедельник! Чтоб вам всю жизнь билеты на футбол у спекулянтов покупать! Чтоб к вам в постель забралась Снежная Королева! Чтоб вас ограбили, когда вы будете на даче! Га-а-ады!
 Ранзес Кровавый был доволен. Он хохотал, хлопал в ладоши, насвистывал веселую мелодию. Так разошелся, что вытащил из саркофага гитару, ударил по струнам и запел:



   Ты можешь махать своим длинным мечом,
   А можешь секирой рубить.
   Поверь — удары твои мне совсем нипочем,
   Кого ты хотел победить?!
   Ты будешь бродить среди трупов бойцов,
   Мечтая, как зверь, отомстить.
   Поверь — проклятья твои мне уже нипочем,
   Кого ты хотел удивить?!
   Скажи мне — чему ты рад?
   Постой — оглянись назад!
   И ты увидишь,
   Как чупики парят
   И макросы шуршат
   Там, где раньше был цветущий сад!



 Фараон с маху разнес гитару о стену саркофага, растопырил пальцы и крикнул:
 — Братва, кончай их!
 Услышав приказ фараона, оба чупика ринулись в последнюю атаку на Матвея.
 Капитан с криком проклятия упал на пол и выронил нож. Оружие рухнуло на слой порошка, и к лезвию прилипли крупинки перца и чайной пыли. От отчаяния Матвей схватил нож и выставил перед собой, хотя понимал, что это не защитит его от чупиков.
 Первый чупик с большой скоростью налетел на лезвие и… лопнул. Та же участь постигла и второго чупика. Матвей глянул на нож и закричал:
 — Илья! Порошок действует! На чупиков действует!
 Матвей сгреб рукой порошок и кинулся к богатырю. Илья выхватил меч и бросил его на пол, продолжая молотить кулаками. Матвей подбежал к мечу и посыпал порошок на лезвие. Богатырь мгновенно подхватил меч и одним ударом прикончил сразу троих чупиков. Остальные шарахнулись от него, но богатырь их догнал, и три громких хлопка возвестили, что чупики благополучно лопнули.
 Настроение у фараона испортилось, но чувствовал он себя по-прежнему бодро.
 — Вы так и напрашиваетесь, чтобы я лично порвал вас. Жалко чупиков!
 — Себя пожалей, урод забинтованный! — крикнул Илья Муромец и ринулся на фараона. Богатырь надеялся, что лезвие, обсыпанное магическим порошком, сразит фараона.
 Илья проткнул Ранзеса насквозь. Фараон глянул на меч и весело спросил:
 — Что теперь будем делать? Мазурку танцевать или рэп?
 Вместо ответа богатырь рывком вынул из фараона меч и снес Ранзесу голову. Руки фараона поймали голову на лету и водрузили ее на место.
 — Да ты, практически, послал меня! Хам! — возмутился фараон. — Ну, теперь еще и стукни!
 Илья стукнул.
 От богатырского удара фараон перелетел саркофаг и грохнулся недалеко от стены. Для Ранзеса это было полной неожиданностью. Ни один человек, был уверен Ранзес, не способен даже сбить его с ног. Могучий удар богатыря не нанес ущерба Ранзесу, но зато Муромец сделал вывод, что мумию можно хотя бы отбросить на несколько шагов.
 Это уже был маленький плюс. Илья воспользовался паузой и крикнул Матвею:
 — Книгу! Найди книгу, может, там что-то есть, как убить фараона!
 Матвей подбежал к сундуку, открыл его и стал торопливо листать страницы.
 А фараон уже двигался на Илью. Богатырь пошел навстречу Ранзесу и только собрался нанести удар, как фараон схватил его за горло и начал душить. Муромец двумя руками вцепился в руку фараона и вывернул ее, затем резко дернул вниз, оторвал ее от своего горла и нанес сильный удар локтем в голову мумии. Ранзеса швырнуло на пол. Он сразу поднялся, но еще один, страшной силы, удар вновь заставил фараона перелететь через саркофаг.
 — Ну, что там, Матвей?
 Капитан лихорадочно листал страницы.
 — Про фараона — ничего!
 — Ищи, должно быть! — Илья схватил каменную крышку саркофага и швырнул в Ранзеса, который уже поднялся на ноги.
 Плита опрокинула фараона и накрыла его.
 — Что-то есть! — радостно крикнул Матвей и стал читать вслух: — «Если фараон съест сердце живого человека, то злобный дух соединится со злобным телом, и тогда — всем хана!»… Да-а… — Матвей, глядя на плиту, которая накрыла фараона, почесал затылок и добавил: — И Том Арчэл так говорил!
 — Матвей, а что получается, когда злобный дух соединяется со злобным телом? — спросил Илья, обернувшись к своему оруженосцу.
 Матвей отложил книгу.
 — Ну, что получается… Злопукий распальцованный мутант, вот что получается. Сам же видишь!
 — Иначе говоря — нечистая сила? — уточнил Илья, будто учитель на уроке по демонологии.
 — Да, самая что ни на есть — нечисть.
 — А у нас против нечисти есть универсальное оружие…
 — Серебряный бумеранг! — догадался Матвей. — Уж если он не поможет, тогда я не знаю, что еще делать! Беру путевку и еду на…
 — Ты бумеранг давай быстрее, — нетерпеливо крикнул Муромец и повернулся на шум: фараон откинул плиту и поднялся.
 Матвей подбежал к Илье и протянул бумеранг. Богатырь взял оружие и направился к фараону.
 — Ты мне сувенир принес? — спросил Ранзес, рассматривая бумеранг, и презрительно фыркнул: — Серебряный. А что, золотого не было?
 — Не было. Бери, что дают. Жертва суровой диеты! Мечта Хичкока! — сквозь зубы процедил Илья и всадил бумеранг в голову фараона.
 Ранзес пошатнулся и… все.
 Больше с ним ничего не произошло.
 — Сувениры надо в руки давать, а не в голову совать! Жираф ты беременный! Бестолочь в кольчуге! — рявкнул фараон и вытащил бумеранг.
 Илья понял — пора прятаться. Они с Матвеем бросились к каменному блоку, на котором стояли золотые статуэтки, блюда, кувшины.
 Фараон запустил им вдогонку бумеранг, но богатырь и капитан успели прыгнуть за блок и уткнулись лицом в пол.
 Бумеранг носился, как угорелый, высекая искры и выбивая кусочки и крошки из стен, каменных блоков и саркофага. Уже трижды бумеранг проносился над головами Ильи и Матвея.
 Фараон стоял на месте и с интересом наблюдал за виражами бумеранга, как дети наблюдают за полетом воздушного змея.
 Илья время от времени поднимал голову и провожал взглядом летающий серебряный клинок. Когда бумеранг летел в их сторону, богатырь прятал голову за каменную глыбу.
 Матвей же лежал, не поднимая головы. Он смертельно устал и был сильно напуган. Славный капитан летающей ладьи тоскливо бурчал:
 — Я люблю приключения, но не до такой же степени! Сначала нас чуть не уморили до смерти медузы с большими ушами, потом мутанты с копытами и крыльями хотели порубить нас на куски. Еще торговый агент чуть не разорил меня своими телепузиками в ластах… или что там у него было? Не прошло и часа, а нас чуть не замолотили каменными топорами деревянные пингвины. Потом были жуткая сеча с зелеными уродами на черных конях, каучуковые муравьи с когтями, как у тигров, да продвинутый фараон-весельчак, сожравший чье-то сердце… И под конец счастливой истории — взбесившийся бумеранг. Да, чуть не забыл! Там где-то плывет ходячий самовар, вмиг разлюбивший всех женщин по имени Елена. Все! Хватит! Хочу в отпуск! За свой счет!
 Бумеранг в очередной раз просвистел над их головами, отскочил от стены и полетел прямо в фараона. Богатырь поднял голову, капитан на это раз тоже проводил бумеранг взглядом. С огромной скоростью серебряное лезвие влепилось прямо в лоб Ранзесу Кровавому.
 Фараон поднял руку, чтобы вытащить бумеранг.
 — Сейчас опять начнется! — закричал Матвей и уткнулся носом в пол.
 Илья продолжал наблюдать.
 Фараон схватил бумеранг, но внезапно его пальцы разжались, рука бессильно повисла, и холодный синий огонь охватил фараона. Всего за одно мгновение синее пламя даже не сожгло, а растворило без остатка тело и душу Ранзеса Кровавого.
 Падая, бумеранг звонко ударился об пол.
 — Кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? Какого лешего бумеранг сработал не сразу? — неизвестно кого спросил Илья.
 — Путевку я все-таки возьму, — бормотал, поднимаясь, Матвей.
 — Давай выбираться отсюда, — решил Илья, не получив ответа на свой вопрос. — Ты помнишь, за какую фигурку фараон дергал, чтобы вход закрыть? Тут две фигурки, совсем рядом друг к другу, я не успел рассмотреть.
 — Да ничего я не помню. Вроде — за левую.
 — Попробую открыть. А ты забери книгу с амулетом.
 Матвей поднял книгу, подошел к сундучку, заглянул внутрь. Он убедился, что амулет находится в сундучке, положил туда же книгу, поднял сундучок и походкой загнанной лошади направился к выходу.
 Илья повернул левую статуэтку.
 Гробницу тряхнуло так, что попадали и разбились почти все фонари, с потолка посыпалась земля и камни, по стенам побежали трещины.
 — Эй, Илья, нельзя ли открыть дверь более интеллигентным способом? — крикнул Матвей, уворачиваясь от падающих камней.
 — Я, кажется, не за тот рычаг дернул. Это, наверное, система самоуничтожения, — успокоил Илья и повернул другую статуэтку, на этот раз плита поползла вверх.
 Между тем гробница заходила ходуном, будто ее трясло самое мощное землетрясение. Илья и Матвей бросились к выходу. Они пробежали коридор и по ступенькам вылетели прочь из гробницы.
 За их спинами ужасно грохнуло, усыпальница фараона развалилась, и куски стен и потолка засыпали подземный зал.


* * *

 Матвею еле хватило сил на то, чтобы не упасть, а сесть на горячую каменную землю. Илья обнял морду своего коня.
 — Я же обещал вернуться! Вот видишь! Скоро обратно поедем, только отдохнем немного и воинов принца похороним.
 Конь взбрыкнул, будто необъезженная трехлетка, и радостно потряс гривой. Но как всегда — без слов.
 Илья присел рядом с Матвеем.
 — Все-таки надо еще раз в книге посмотреть. Насчет фараона.
 — На, посмотри, — еле выговорил непослушным от усталости языком капитан и протянул богатырю книгу Созидания и Разрушения, — а я про все это уже и думать не хочу.
 — Хотелось бы все-таки узнать, почему бумеранг в первый раз не сработал?.. Забавно… — говорил Илья, листая книгу.
 — Ну да. Забавно было — сплошная потеха, — ворчал Матвей.
 — Так-так. «Если фараон… тогда всем хана…» Матвей, ты же не дочитал, здесь дальше написано…
 — Ты меня сам отвлек!
 — Погоди, читаю дальше. «Если только у вас нет серебряного бумеранга. А серебряного бумеранга у вас нет, потому что Кенгурию еще не открыли…»
 — Уже открыли! — возразил автору книги Матвей.
 Илья продолжал читать:
 — …Но если каким-то образом у вас окажется серебряный бумеранг, то вы должны воткнуть его в голову фараона, выдернуть, еще раз воткнуть и произнести заклинание: «Сейчас Опять Начнется!» — и бумеранг уничтожит тело и душу фараона…
 Илья задумчиво закрыл книгу.
 — Матвей, мы все сделали правильно!
 Матвей ошалело смотрел то на Илью, то на книгу. Наконец сказал:
 — Нет, ну я понимаю заклинания: Крибле-Краб-ле-Бумс; Сезам, Откройся; Трах Тибидох; Кур Топчи; Ногу Свело; Я Тебе На Выпивку Не Дам… Но… Такое выдумать!!! Нет, мне нужна путевка на два сезона, — решил Матвей в конце концов.
 Мелкой дрожью затряслась земля.
 Богатырь и капитан, решив, что опять началось что-то нехорошее, вскочили на ноги. Но, глянув на дорогу, увидели: к ним скачет несколько сот всадников во главе с принцем Аль Ахрейном.
 Рядом с принцем скакал молодой воин, который предупредил отряд Торна о приближении адского легиона. На левой руке воина сидел сокол. По приказу принца сотня всадников направилась прямо к месту гибели двадцати девяти воинов принца. Они спешились и стали делать то, что хотели сделать Илья и Матвей: собирали тела погибших воинов, чтобы похоронить, и стаскивали в кучу трупы зеленых всадников, чтобы их сжечь.
 Большая часть всадников остановилась за полсотни шагов от Ильи и Матвея, а принц, молодой воин и еще несколько всадников подъехали к русским воинам.
 — Невероятно, но вы все-таки уничтожили фараона и его гробницу! — воскликнул Аль Ахрейн, затем выпрямился в седле, расправил плечи и звонким голосом объявил:
 — От имени моего народа я благодарю вас!
 И в этот момент Матвея прорвало:
 — Да пошел ты со своим народом! Я тут чуть не родил от страха. Вечно чужую работу приходится выполнять! Давно бы натолкли перца с чайной пылью и прикончили эту чертову мумию…
 — Не сердись на Матвея, мой друг много пережил и сильно устал. — Илья толкнул легонько капитана в бок. Тот сильно покачнулся, и Муромец демонстративно удержал своего оруженосца от падения.
 — Я не сержусь, — примирительно улыбнулся Аль Ахрейн. — Я хочу отблагодарить вас и помочь, чем смогу.
 — Вряд ли нам сейчас поможет все золото мира… — пожал плечами Муромец.
 — Нет, не золото. Я предлагаю то, что вам сейчас нужнее всего! В прошлом году я купил русскую летающую ладью и запас топлива. Так как большая часть моих владений находилась на Территории, я на ладье почти не летал, и она стоит на приколе в Дари. Ладья небольшая, но достаточно мощная, чтобы нести на себе капитана ладьи, моториста, двух пассажиров и коня…
 Илья и Матвей навострили уши. Принц продолжил:
 — Думаю, что на ней вы доберетесь до Александрии, а там пересядете на свою ладью и перегрузите бочку с топливом. В этой бочке сока летун-травы хватит долететь до Европы, а потом и до Руси.
 — Но твоя ладья находится в Дари, а туда еще добраться надо. — Матвей немного успокоился, но к словам принца относился подчеркнуто скептически.
 — Ладью приведут сюда.
 — Так ведь над Территорией ничего не летает! — воскликнул Илья.
 — Теперь летает! Проклятой Территории больше нет! Есть земля моего народа, мои владения! — Принц больше не сдерживал радость в голосе.
 Аль Ахрейн подал знак молодому воину. Тот передал принцу кусочек пергамента, острую палочку и дощечку. Принц положил пергамент на дощечку и что-то на нем нацарапал. Затем прикрепил пергамент к лапке сокола, и молодой воин взмахнул рукой.
 Птица взлетела высоко в небо, сделала плавный круг у них над головами и полетела так быстро, что очень скоро скрылась из виду.
 — Я отправил с соколом послание в Дари. Скоро ладья будет здесь. — Аль Ахрейн демонстрировал достоинства своего положения и своей страны как ребенок, хвастающийся рождественским подарком. — А пока отдохните. Колу будете пить?
 Принц протянул Илье глиняную бутылочку с напитком. Илья сделал несколько жадных глотков и передал бутылку Матвею. Капитан допил всю колу без остатка, вытер губы и мечтательно произнес:
 — Кваску бы сейчас холодненького.
 Муромец обратился к принцу:
 — Только мы должны сначала залететь в Куршир. Я хочу поклониться могилам воинов и забрать на ладью их оружие. Пусть оно хранится в Париже, в музее оружия, и напоминает людям о подвиге двенадцати великих воинов.
 — Хорошо, скажешь капитану ладьи. Он будет выполнять все твои приказания. — Аль Ахрейн достал еще одну бутылку колы.




 50 МИЛЬ ОТ ЛОНДОНА


 — Ловушка готова, сэр! — доложил капрал Сэмптон начальнику сторожевой заставы.
 — Хорошо, я сейчас лично проверю.
 Начальник заставы, молодой двадцатитрехлетний лейтенант Критон Оверли, попал на службу по распределению после офицерского училища несколько месяцев назад. Сторожевая застава охраняла участок северной дороги на протяжении ста миль от Лондона. Далее начиналась сфера ответственности другой заставы. Маленькая крепость Критона Оверли находилась как раз посередине охраняемого участка дороги, в пятидесяти милях от столицы английского королевства. Застава представляла из себя несколько деревянных строений — казарму для солдат и сержантов, маленький домик для капрала, домик чуть побольше для лейтенанта, столовую, конюшню, склад. Вокруг строений возведены стена из остроконечных бревен и четыре деревянные башенки наблюдения.
 На заставе служила армейская рота стражников численностью в восемьдесят пять воинов. В мирное время на дорогу для охраны от разбойников, сопровождения торговых караванов и почтовых карет регулярно высылали патрули. Но с тех пор как Европа замерла в ожидании железного воина, очень редкие путники отправлялись из Лондона на север, и начальнику заставы был отдан приказ не высовываться из гарнизона, следить за дорогой и окрестностями.
 Смотреть за дорогой труда не представляло даже ночью, но окрестности, сколько хватало глаз, покрыты густым лесом — ни единого домика, ни пастбища, ни поляны.
 Даже сам начальник заставы не верил в то, что здесь появится Термидадор. Несколько дней назад доставили депешу из объединенного штаба. В секретном документе сообщалось, что железный воин исчез с корабля, пропал и офицер патрульного ковра-самолета. К депеше прилагались инструкции, которые следовало выполнить в кратчайшие сроки. А именно — подготовить для рыцаря смерти ловушку. И подробное описание работ. И хотя вероятность появления здесь Термидадора была очень малой, лейтенант неукоснительно выполнил распоряжение штаба. Работа закипела, и после двухдневного, почти каторжного труда ровно в полдень капрал прибыл к начальнику заставы с докладом…
 Лейтенант накинул офицерский плащ и вышел из дома. На улице было прохладно, молочной пеленой стелился легкий туман. Критон Оверли миновал крепостную стену, прошел сотню шагов и подошел к трем десяткам стражников, выстроившихся возле ловушки с лопатами и топорами в руках.
 От ловушки до дороги — не более полусотни шагов, для ее сооружения здесь оказалось самое удобное место. Ловушка представляла собой яму в три человеческих роста и шириной в десять шагов, в дно ямы вогнали толстые острые колья. Поверх ловушки крест-накрест лежали жерди, осталось замаскировать яму густыми лапами ветвей и травой.
 Начальник заставы остался доволен работой своих подчиненных. Он одобрительно кивнул и приказал замаскировать яму.
 — А где сети? — спросил лейтенант.
 — У Ваших ног, сэр! — отозвался капрал.
 И в самом деле, возле офицера, прикрытые ветками, лежали железные сети. Лейтенант наклонился, попробовал согнуть одну железную «нитку». Это ему удалось с огромным трудом, но едва офицер отпустил сетку, как проволока тут же выпрямилась.
 — Сплав кевларового железа с каучуком, стратегическая новинка! — восхищенно воскликнул офицер.
 Капрал тоже не удержался:
 — Я ничего крепче не видел, сэр! Говорят, когда сеть испытывали, двадцать буйволов не могли порвать железную ткань.
 — Камни, бревна приготовили, — не спрашивал, а констатировал факт лейтенант, рассматривая заготовленную рядом с ямой груду булыжников и бревен.
 Так в давние-давние времена первобытные охотники заготавливали возле ловушки метательные снаряды, чтобы обрушить их на мамонта или другого крупного зверя. Только сейчас результатом охоты должен был стать не обед для племени, а пленение Термидадора и спасение многих тысяч жизней.
 План действий был достаточно прост. Самое главное — заманить каким-то образом железного воина в ловушку. Когда Термидадор свалится в яму, надо тут же накинуть на него железные сети, забросать булыжниками и бревнами.
 Все это, по замыслу инженеров объединенного штаба, должно помешать рыцарю ужаса выбраться из ямы. Тем временем со специальной площадки стражники должны подкатить большие котлы с расплавленной липкой смесью из смолы, патоки и каменной крошки. Площадка с котлами скрывалась за деревьями в нескольких десятках шагов от ловушки. Под двумя котлами круглосуточно пылали дрова и уголь, день и ночь в них кипела густая черная масса. Котлы стояли на железных колесах, каждое из которых — почти в человеческий рост.
 В случае тревоги следовало подкатить котлы к яме и залить смесью Термидадора. Густая масса, быстро затвердев, должна была прочно сковать железного воина, а там прибудут на помощь войска, колдуны и, конечно, друиды. Что все они будут делать с замурованным в смоляном бетоне Термидадором, предполагалось решить уже на месте.
 Правда, даже у самих авторов инструкции возникли сомнения — сможет ли сковать масса столь сильного врага, но другие варианты были еще менее надежными.
 Терзали сомнения и лейтенанта Оверли, но он не подавал виду, его воины должны быть уверены в успехе операции и мудрости военных инженеров объединенного штаба.
 «Впрочем, в этих местах он не появится, наверняка высадится на побережье Франции или Испании. Просто я выполняю приказ», — сам себя успокаивал офицер.
 Лейтенант выразил стражникам благодарность и разрешил им отдыхать до ночного дежурства.
 Стал накрапывать мелкий дождик.
 «Это ненадолго, — подумал лейтенант. — Но вернусь-ка я в дом, чего мокнуть? Даже часовые на сторожевых башнях и то под крышей стоят».
 Дождик, действительно, очень быстро прекратился — офицер только прошел в ворота крепостной стены заставы и подходил к дому.
 — Одинокий путник в черном на дороге! — раздался оглушительный крик часового.
 Критон Оверли поднял голову и посмотрел на восточную башню, откуда раздался крик. Часовой показывал рукой на дорогу и продолжал кричать:
 — Человек в черном! Высокий, здоровый, по описанию похож на железного воина!
 Это было настолько неожиданно, что молодой офицер на секунду растерялся, поэтому команду «Застава, тревога!» подал капрал.
 Каждый знал, что делать, — половина личного состава ринулась прятаться за кусты и деревья возле ловушки, остальные бросились к котлам. Слетели со своих башен и часовые.
 — Не спешите катить котлы, надо сначала убедиться, что это Термидадор, — крикнул офицер пробегавшему мимо сержанту.
 — Да, сэр, — на бегу отсалютовал сержант.
 Лейтенант окрикнул капрала:
 — Распорядитесь подготовить почтового голубя с депешей. Если этот путник — Термидадор, сразу же отправляйте голубя в Лондон.
 — Сэр, нашего голубя сегодня утром сожрал кот Чарли. Я не успел доложить, сэр… — ошарашенно выпалил капрал.
 — Как же вы допустили?
 — Виноват, сэр!
 — Тогда пусть самый лучший наездник будет ждать верхом на самом лучшем коне. И депешу писать не надо, сам скажет.
 Капрал подозвал к себе одного из сержантов, распорядился оседлать коня и быть готовым в любой момент рвануть во весь опор в Лондон…
 Туман рассеялся. Одинокий путник, тяжело, но быстро шагающий по дороге, почти поравнялся с местом, где в засаде засели стражники. Вокруг пояса незнакомца была обмотана веревка, на конце которой болталась корабельная «кошка», на боку к веревке прицеплен маленький арбалет и кожаный колчан с короткими стрелами.
 Начальник заставы шепотом давал указания капралу:
 — Я постараюсь заманить его в ловушку. Если это обычный человек, он мне подчинится. В крайнем случае я его убью. Если окажется, что это Термидадор, — немедленно отправляйте гонца, и пусть воины катят сюда котлы. Алебарду мне!
 Капрал протянул лейтенанту алебарду — длинное копье с секирой на конце.
 Офицер ринулся из укрытия на дорогу, наперерез путнику в черном.
 — Стоять! Лежать! Бежать! — выпалил лейтенант.
 Термидадор остановился и посмотрел на офицера так, словно перед ним была безобидная бабочка.
 Пару секунд путник в черном смотрел на офицера, затем молча двинулся дальше. Критон Оверли ткнул путника острием в бок. Алебарда уперлась в сталь, проткнув одежду Термидадора.
 Да, это был он, железный воин, — офицер в этом убедился, хотя до последнего мгновенья не мог поверить, что рыцарь смерти может здесь появится. Лейтенант еще дважды ткнул алебардой противника, безобидная бабочка превратилась в назойливую муху. Термидадор принял решение уничтожить человека и двинулся на лейтенанта.
 Оверли бросил оружие и резво побежал к ловушке, перепрыгивая через ручьи и камни. Железный воин — за ним. Термидадор уже готов был ударом кулака разнести офицеру голову, как тот вдруг подпрыгнул вверх, ухватился за кончик веревки, свисавшей с дерева, и, словно обезьяна на лиане, пролетев шагов пятнадцать, спрыгнул на землю.
 Термидадор ринулся за человеком, но после первого же шага рухнул в ловушку. Железный скрежет, треск ломающихся кольев, крики стражников, высыпавших из засады, возвестили, что операция по пленению Термидадора началась успешно.
 — Гонца отправили? — крикнул офицер капралу.
 — Уже в пути, сэр. И котлы сейчас подкатят.
 Сокрушительными ударами Термидадор разнес в куски уцелевшие колья, чтобы они не мешали передвигаться, и принялся карабкаться наверх. Под тяжестью железного тела куски сырой земли откалывались и шлепались вниз. На Термидадора один за другим обрушились кевларовые сети. Он соскользнул вниз и упал на дно ямы. Но тут же поднялся, весь окутанный прочной паутиной сетей. Железный воин схватил нити и стал их яростно рвать. Сеть поддавалась плохо: хотя нити лопались, но освобождение шло медленно. Тогда рыцарь ужаса принялся кромсать нити железными зубами.
 Забросав Термидадора сетями, стражники взялись за камни и бревна. Первый булыжник угодил железному воину в плечо, еще несколько с глухим звоном отскочили от головы, один угодил в ногу. Но железный воин не обращал на это внимания, он кромсал зубами сеть. К тому моменту, когда восемь солдат подняли бревно и поднесли его к краю ямы, Термидадор разгрыз дырку достаточных размеров, чтобы выбраться из паутины. Сети упали на землю, а Термидадор поднял камень и запустил его в одного из стражников, несущих бревно. Солдата снесло прочь, но остальные воины все же опрокинули бревно на железного воина. Термидадор оттолкнул руками летящее в него бревно, и оно со страшной силой вернулось к солдатам, убив всех семерых на месте. Камнепад обрушился на железного воина, булыжники не причиняли вреда Термидадору, но мешали ему выбраться из ямы.
 К ловушке катили чаны с кипящей смесью. Стражники торопились, пока враг не выбрался наверх и пока смесь не стала остывать, не затвердела прямо в котлах. Чаны подкатили почти к самому краю ямы, солдаты и сержанты стали просовывать под днище котлов толстые доски, чтобы использовать их как рычаги и опрокинуть котлы. Эти приготовления очень не нравились Термидадору, он заподозрил в них прямую явную угрозу. Железный воин выхватил арбалет и принялся обстреливать тех, кто суетился вокруг котлов и был ближе всего к краю ямы. Пятеро стражников, пронзенные стрелами, упали возле чанов. Но остальные воины удесятерили усилия и, прячась от стрел за котлами, стали выжимать доски вверх. Котлы медленно наклонялись, черная густая масса тонкой струйкой потекла в яму. Еще немного и…
 Взгляд Термидадора скользнул по веревке, свисающей с дерева. Веревке, на которой лейтенант перелетел через ловушку. Слишком высоко! Железный воин отсюда не смог бы до нее допрыгнуть. Но веревка подсказала выход. Термидадор отбросил арбалет, мгновенно размотал «кошку» и с бешеной силой забросил ее на ближайшее дерево. Когти «кошки» намертво вцепились в могучую корабельную сосну. Жутко рыча, держась за прочную веревку, Термидадор стремительно поднялся по стене ямы и набросился на стражников.
 Он валил воинов насмерть ударами рук и ног, вырывал у них мечи и алебарды… Капрала рыцарь смерти убил мечом, лейтенанту разбил голову локтем. Офицер без чувств рухнул в траву.
 Если хоть кто-то из стражников вздумал бежать, то, наверное, смог бы спастись. Но никому это даже в голову не пришло. Воины давали присягу и должны были выполнить приказ задержать Термидадора. Любой ценой. Воины знали, что гонец скачет в Лондон, что помощь придет, а в столице точно будут знать, откуда следует ждать рыцаря ужаса. Никто из стражников не отступил, застава полегла в неравном бою.


* * *

 Жеребец уже не мог скакать во весь опор, силы покидали самого лучшего коня заставы, но всадник давил в бока каблуками сержантских ботинок, щелкал над ухом плеткой. И жеребец, превозмогая усталость и боль, летел вперед. До Лондона оставалось чуть больше двадцати миль.
 «Еще бы миль десять конь продержался, а там я и сам добегу, такой кросс мне по силам», — как молитву повторял гонец.
 Сразу две стрелы просвистели в воздухе. Одна вонзилась в шею коня, другая всаднику в правое бедро. Жеребец завалился на бок, всей своей тяжестью придавив всадника. Из леса на дорогу вышли восемь косматых грязных разбойников. Они были вооружены луками, длинными ножами и дубинами. Разбойники добили жеребца, оттащили его в сторону, главарь шайки обшарил карманы раненого сержанта.
 — Всего две серебряные монеты и бронзовый сержантский медальон, — разочарованно произнес главарь и перерезал горло несчастному служаке. — Оттащите тело в кусты, тушу лошади тоже спрячьте. Мы пробудем здесь до ночи, может, кто еще проедет… И чего так редко стали ездить по этой дороге?
 Разбойники годами жили в лесу, они понятия не имели о том, что сейчас творится в мире. И ничего не знали о железном воине…
 Поздним вечером, здесь же, шел здоровенный высокий путник в черной одежде. Восемь разбойников в предвкушении легкой добычи набросились на него с ножами и дубинами.
 Чтобы их убить, Термидадору понадобилось десять секунд.
 Еще чуть-чуть, и поздний вечер подобострастно поспешит уступить место своей старшей сестре — ночи. К окраинам Лондона Термидадор выйдет, когда будет еще темно…


* * *

 Лейтенант Критон Оверли пришел в себя через пять часов. Голова раскалывалась и кружилась, офицер был весь в крови. Десятки трупов лежали вокруг. Офицер выл и скреб ногтями траву, он не был в силах произнести ни слова. С большим трудом лейтенант добрел до ручья, умылся, перевязал рану на голове и направился на конюшню заставы. По пути подобрал кота Чарли, простив ему съеденного почтового голубя, оседлал коня и, еле держась в седле, выехал на дорогу. В Лондон лейтенант доберется только через два дня.




 СДЕЛКА СО СМЕРТЬЮ


 После таинственного исчезновения Термидадора охрана столиц европейских государств была усилена. Система безопасности Лондона отличалась от структуры охраны Парижа. Если в столице французского королевства было полно пеших и конных патрулей, а заставы охраняли, в основном, главные дороги, то в Лондоне стражников было немного, почти как в мирное время. Королева не хотела травмировать своих подданных лишними напоминаниями о железном воине.
 Зато вокруг столицы было создано плотное кольцо из застав, пикетов, патрулей.
 Термидадор подходил к Лондону ночью. Он шел по узкой, почти непроходимой тропинке, ломая ветки и маленькие деревца. Шел там, где его меньше всего ждали…
 Часовому послышалось, что где-то совсем рядом треснула ветка, потом еще раз. В непроглядной темени невозможно было понять: то ли зверь бродит, то ли человек заблудился…
 Часовой тщетно пытался рассмотреть, кто же нарушил тишину спящего леса. Он только успел подумать: «Через час начнет светать, тогда будет гораздо проще. Пойти посмотреть, что ли?», как опять раздался треск, послышались тяжелые шаги.
 — Стой, кто идет?! — крикнул часовой.
 Крик часового разбудил сержанта и остальных солдат заставы.
 — Что там? — не выходя из палатки, подал голос сержант.
 — Все в порядке, — тихо отозвался часовой. — Медведь прошел.
 Сержант и солдаты вновь уткнулись в жесткие казенные подушки.
 Ответил сержанту Термидадор. Тихо — чтобы его голос был больше похож на голос часового. Железный воин знал все языки и мог подражать голосам людей. Но когда говорил громко, его выдавал ледяной металлический акцент.
 Тело часового найдут только через два часа. Железный воин прихватил убитого солдата с собой, пронес полмили и бросил в овраг…


* * *

 В такое раннее утро на улицах Лондона, кроме редких патрулей, прохожих почти не было. Город оживет только через два часа, забурлит и выплеснет на улицы многие тысячи людей, повозок, карет. Термидадор шел по городу и пытался вычислить, где может находиться здание городского архива. Железного воина интересовали списки и адреса друидов, а также адрес их библиотеки. Такой подробной информации в железной голове Термидадора заложено не было.
 Навстречу Термидадору шел мужчина лет сорока. За минувшую ночь он проиграл в казино кучу денег и теперь, понурив голову, брел домой, мучительно соображая, что же скажет жене, как будет оправдываться.
 — Как пройти к городскому архиву?
 Услышав вопрос, он механически показал направление:
 — Через два квартала налево. Деревянный трехэтажный дом.
 И поднял глаза, ибо до него дошло, что в такую рань интересоваться городским архивом, по меньшей мере, несколько необычно.
 Он узнал Термидадора. Не мог не узнать. Портретами железного воина были заполнены сплетные грамоты и лубки. Портреты писали военные художники, которые первое время участвовали в патрульных рейсах к кораблю.
 Глаза мужчины округлились, челюсть отвисла.
 — Ты узнал меня? Конечно, узнал. Напрасно…
 Железный воин нанес несчастному удар кулаком сверху по голове и пробил ему череп. Мужчина упал замертво.
 — Я пользуюсь большой популярностью в этих краях. — Термидадор перешагнул через безжизненное тело…
 Железный воин постучал в дверь трехэтажного деревянного здания с маленькой обветшавшей табличкой «Городской архив». Никто не откликнулся. Он постучал громче и собрался выбить дверь, но услышал торопливые шаркающие шаги.
 — Кто там? — раздался по ту сторону двери голос сторожа.
 — Санитарная инспекция. В городе свирепствует вирус «Калифорния». Пожирает книги, свитки, дощечки с письменами. Требуется срочно провести дезактивацию. — Термидадор подражал голосу недавно убитого им прохожего.
 Сторож сказал, торопливо щелкая замками и открывая дверь:
 — Но сейчас в архиве никого нет, только я один.
 — А мне никто и не нужен, — уже родным железным голосом сообщил Термидадор и вонзил указательные пальцы в виски сторожа.
 Термидадор рыскал по всем этажам. На втором этаже, на стене, он увидел карту города. Подошел к карте, нашел библиотеку и ткнул пальцем в квадратик, начерченный невдалеке от жирной линии, обозначающей черту города: он мгновенно запомнил всю схему города и расположение библиотеки друидов.
 Через десять минут железный воин нашел то, что ему надо было: адресную книгу жителей Лондона. Он мгновенно листал страницы, почти с такой же скоростью проводил пальцем по колонке «Сословие. Род занятий». Когда натыкался на слово «друид», запоминал фамилию, адрес и листал дальше. В числе первых ему попалась на глаза семья Линдстоу. Отец — Китон и дочь — Елена. И друид, и женщина по имени Елена — в одном доме!
 С них Термидадор и решил начать. Тем более что жили они ближе других от здания архива. Он решил больше не листать адресную книгу, а взял ее с собой.


* * *

 В этом доме вставали рано. Китон Линдстоу, пожилой друид, служил начальником почтового отделения и приходил на работу к семи утра. Его дочь, двадцатилетняя Елена Линдстоу, училась на третьем курсе университета лекарских наук. Сейчас девушка проходила практику в военном госпитале.
 Три года назад Китон потерял жену, а его дочь — маму. Женщина умерла после тяжелой болезни, даже друиды порой бывают бессильны против человеческих болезней.
 Смерть матери настолько потрясла Елену, что она решила стать хорошим лекарем. Очень хорошим. В университете у Елены много друзей, есть любимый парень, но о замужестве девушка пока и слышать не хотела. Сначала надо закончить учебу, обязательно с золотым дипломом!
 Отец гордился своей дочерью и нежно ее любил. После смерти супруги у него больше не осталось родных, и дочь была для Китона смыслом жизни. Он опекал девушку, но делал это так аккуратно, что между отцом и дочерью не возникало конфликтов. Она могла вечером пойти со своим парнем в театр или на танцы и знала, что отец не будет ворчать…
 Отец и дочь завтракали в гостиной, когда услышали, как в прихожей затрещала дверь.
 Китон поспешил выйти в прихожую, Елена пошла вслед за отцом.
 Кусок двери вместе с замком лежал на полу, оставшаяся часть двери была прикрыта. В прихожей стоял огромный человек в черных одеждах. Увидев его, они очень захотели, чтобы это был кошмарный сон, в крайнем случае, пусть бы этот человек был обыкновенным грабителем или пьяницей, перепутавшим дома. Но отец и дочь уже поняли: перед ними Термидадор.
 Елена в ужасе отпрянула назад, у Китона подкосились ноги.
 — Елена, беги! — не крикнул, а с ужасом прошептал Китон.
 — Отец, я не оставлю тебя!
 Китон упал на колени перед Термидадором:
 — Умоляю, не трогай мою дочь.
 Ужасный железный воин шагнул вперед.
 — Стой, не делай этого!
 Страх помутил рассудок пожилого друида, ради спасения дочери он был готов на все.
 — Я предлагаю тебе сделку! — с жаром заговорил Китон. — Я открою тебе тайну, только пообещай мне не трогать Елену!
 Термидадор остановился, решив, что информация друида может оказаться для него полезной. Китон как в бреду продолжал говорить:
 — Ты хочешь уничтожить женщин по имени Елена. Но их на свете сотни тысяч! Сколько времени уйдет на то, чтобы всех найти, сколько энергии тебе придется израсходовать. Я скажу, что может тебе помочь… Только не убивай мою дочь!
 — Отец, не надо, ничего ему не говори! — умоляла Елена, но друид не слушал ее, он действительно сошел с ума.
 — В библиотеке друидов, на третьем этаже, в читальном зале хранится флейта Орфея. С ее помощью Орфей влюблял в себя самых красивых девушек. Надо назвать имя и фамилию девушки и сыграть на флейте хотя бы один аккорд. И девушка явится к тебе, будет безумно тебя любить и ради любви пойдет на все, даже на смерть! Если ты назовешь только имя, то все женщины, носящие это имя, придут к тебе. Даже если они его сменили, как это теперь делают многие Елены, все равно придут, потому что первое слово дороже второго, первое имя — навсегда!
 Елена схватилась за сердце, ей стало плохо. Она понимала, какие последствия будет иметь предательство отца.
 — У флейты есть еще одно уникальное свойство. Волшебная сила любви, заключенная в звуках флейты, способна поглощать расстояние. И где бы женщина ни находилась, она появится перед тобой всего лишь через несколько мгновений. И тогда ты можешь приказать им утопиться в океане, убить друг друга или сражаться против армии! Ослепленные любовью, женщины сделают все, что ты им скажешь!
 Друид замолчал, умоляюще глядя на Термидадора.
 — Где в читальном зале хранится флейта?
 — В потайном сейфе, правый ряд стеллажей, за второй книжной полкой, слева… не убивай мою дочь!
 — Хорошо, я выполню условие сделки. Я не буду убивать твою дочь, но насчет тебя мы не договорились.
 Железные пальцы схватили друида за горло и сдавили его. Мертвый Китон упал к ногам своей дочери.
 — Отец! — Елена, опустившись на колени, зарыдала над телом отца.
 — Твой отец был или глупым с рождения, или только что сошел с ума. Он не мог додуматься до одной простой вещи — ты сама явишься ко мне, когда я сыграю на флейте. Ты сама убьешь себя или погибнешь в бою с армией. Я выполню условия сделки, но и с тобой покончу. До встречи!
 Термидадор вышел из дома и закрыл за собой изуродованную дверь. Адресную книгу он выбросил прямо у порога, теперь она ему была не нужна.

 «…Планы опять меняются, но это к лучшему. Мне больше не надо гоняться по всему Лондону за друидами. Даже нет необходимости уничтожать их библиотеку… — думал железный воин, размеренно шагая по улицам Лондона. — Просто я стану властелином мира! Я сыграю на флейте и вызову к себе всех женщин, девушек и девочек по имени Елена. Я заставлю их сражаться с армией, и пока войска будут вынуждены, защищаясь, убивать Елен, то есть выполнять мою работу, я стану называть человеческие имена, мужские и женские, и играть на флейте. Все человечество я сделаю своими рабами. Рабство по любви гораздо надежнее рабства из-за страха. Потому что это — добровольное рабство…»

 Глупая кошка попыталась нарушить размеренность движения Термидадора, проскочив перед ним на другую сторону улицы. Не останавливаясь, не замедляя ни на миг своего движения, он наподдал ей носком своего железного ботинка, отправив в незабываемый полет через две крыши.

 «…Жалкие, глупые людишки! Они думают, что любовь — это вздохи, поцелуи, цветочки. А на самом деле, любовь — самое могущественное оружие, способное покорить мир!»

 Термидадор проводил взглядом мяукающую кошку.

 «…Я стану властелином этого мира. Жалкие люди будут рождаться и умирать, а я буду вечным, пока есть солнце и энергия его лучей. Железный властелин, железный бог. И они хотели, чтобы я им служил, а потом собирались уничтожить меня — всемогущего железного бога!»

 Он все шел и шел по утренним улицам Лондона по самой короткой дороге к библиотеке друидов.
 Он пока не хотел, чтобы его узнавали, и когда ему навстречу попадались редкие прохожие или патрули стражников, то переходил на параллельную улицу. Он торопился…


* * *

 Елена недолго плакала над телом отца: личное горе отступило перед катастрофой, которая грозила миру. Железный человек узнал страшную тайну, и она не сомневалась, что он использует ее на все сто процентов.
 — Надо обо всем рассказать Верховному друиду. Может быть, он что-нибудь сможет сделать. Скорее — в замок друида! — приняла решение Елена и бросилась прочь из дома.




 ПЛОХИЕ НОВОСТИ


 В кабинете Верховного друида на столе стоял большой кувшин с ледяной водой. Елена Линдстоу выпила один за другим два стакана воды, но все не могла прийти в себя. Срывающимся голосом, сквозь слезы она рассказывала о кошмаре, который ей пришлось совсем недавно пережить.
 Том Арчэл гладил девушку по голове и старался хоть немного успокоить. Друид внимательно слушал страшный рассказ Елены, и его лицо то бледнело, то заливалось красной краской. Том Арчэл очень переживал, но пытался хотя бы внешне сохранять хладнокровие и лихорадочно соображал, что ему предпринять.
 — Я выбежала из дома и поспешила сюда, в замок. К счастью, вскоре мне повстречалась карета-такси. Я попросила кучера гнать лошадей как можно быстрее. Услышав, что я тороплюсь в штаб-квартиру друидов по важному государственному делу, кучер погнал так, что мы дважды чуть не перевернулись. А когда приехали, он не взял с меня денег. Да у меня их и не было с собой. По пути я видела патруль стражников, но не решилась остановить карету и обратиться к ним. — Девушка сдавила виски руками. Она нашла в себе силы все рассказать, но теперь не могла даже плакать.
 — Ты правильно сделала, что не обратилась к стражникам. Они могли принять тебя за сумасшедшую, у которой помутился рассудок в результате всеобщего психоза и страха перед железным воином. А если они бы тебе и поверили, то все закончилось бы горой трупов, а Термидадор все равно добрался бы до библиотеки. Да и по пути в библиотеку он может еще многих убить. Но таких сообщений пока не было. Я вообще не знал, что он в Англии. Железный воин обхитрил и меня, и военную разведку — он обвел вокруг пальца всех!
 Говоря это, Том Арчэл подошел к маленькому столику. Здесь в тяжелом серебряном подсвечнике стояла длинная розовая свеча. Рядом лежал посеребренный колокольчик. Друид зажег свечу и позвонил в колокольчик.
 Сейчас во всех домах друидов сами собой вспыхнули точно такие же свечи, зазвенели посеребренные колокольчики. Это был сигнал боевой тревоги. По этому сигналу все друиды должны немедленно прибыть в штаб-квартиру. Когда друиды уходили на работу или выезжали отдыхать за пределы города, то всегда брали с собой посеребренные колокольчики. А их родные по загоревшейся свече уже знали, что глава семейства на опасном задании и сегодня к ужину ждать его не стоит.
 В кабинет вошел слуга и доложил:
 — По сообщению наблюдателей, два дня назад Илья Муромец и Матвей Русанов вылетели из Александрии.
 — Долго же идут у нас сообщения от наблюдателей! Они скоро будут здесь, а мне только докладывают. Ладно, благодарю за новость.
 Слуга вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.
 — Русский богатырь и капитан ладьи скоро будут здесь? — с надеждой воскликнула Елена.
 — Должны быть, если в дороге ничего не случится. Но, боюсь, что они опоздают, по моим подсчетам, у нас в запасе меньше часа. Это в лучшем случае!
 В кабинет опять вошел слуга.
 Он был сильно взволнован, будто он сам только что столкнулся с рыцарем ужаса.
 — Термидадора засекли в миле от библиотеки! Он вырезал взвод патрульной стражи! Прикажете сообщить королеве и объявить в лондонском гарнизоне тревогу?
 — Ни в коем случае! Его это не остановит, он пройдет сквозь полки, как вилы сквозь кучу свежего навоза. Простите за такое сравнение: сказал первое, что пришло в голову… Да и не успеют войска его перехватить.
 Слуга, опустив голову, покинул кабинет.
 — Верховный друид, неужели у вас нет никакого оружия? — в отчаянии воскликнула Елена, намеренно подчеркнув высокий статус Тома Арчэла.
 — Оружие есть у Ильи Муромца. Единственное оружие против Термидадора — амулет Мартена. Даже мое последнее изобретение — боевое огниво — для железного воина то же самое, что для тебя — легкий солнечный загар. Вреда нет, одно удовольствие. Тем более что оба огнива — не у меня, а у Банда и Муромца.
 В кабинет вошел Крюшо.
 — Я вами хочу кое-что сообщить…
 — Крюшо, извини, но сейчас не до тебя, — перебил его друид.
 Крюшо поднял указательный палец кверху и попытался изобразить философское выражение лица:
 — Но, я думаю, что вам и девушке небезынтересно будет знать, что…
 Дверь кабинета резко распахнулась, в помещение торопливо вошли Илья Муромец и Матвей Русанов. Капитан нес сундучок.
 — …Прибыли сэр Илья и сэр Матвей, — наконец-то закончил фразу Крюшо. — И убедите меня в том, что я не прав!
 Елена от радости не могла вымолвить ни слова. С прибытием русских воинов вернулась надежда. Друид же, напротив, не стал тратить время попусту и сразу перешел к делу.
 — Ставьте ящик на стол.
 И тут же не то объявил, не то поправил сам себя:
 — Сундучок — на стол!
 Матвей торжественно пронес сундучок к столу.
 — У нас плохие новости. Очень плохие, я бы сказал. Термидадор в Лондоне и находится на пути в библиотеку друидов.
 И Арчэл в двух словах рассказал о трагедии в доме семьи Линдстоу, о флейте Орфея и о том, что будет, если железный воин до нее доберется.
 — Тогда немедленно направляемся в библиотеку. Мы его перехватим по дороге. Летающая ладья расстояние отсюда до библиотеки преодолеет всего за пару минут! — сказал Илья Муромец и повернулся к выходу.
 — Подожди, — остановил его друид. — Ты знаешь, как пользоваться амулетом?
 Илья обернулся.
 — Нет, я думал — ты знаешь.
 — Откуда? Об этом же в книге написано.
 — Е-мое! Матвей, а ты? — Матвей покачал головой. — Ты опять забыл прочитать!
 — Зато про фараона теперь все знаю, — огрызнулся капитан.
 — Тогда будем читать сейчас, — прекратил перепалку друзей друид и достал книгу из сундучка.
 Он быстро отыскал нужную главу и побежал глазами по странице.
 — Все ясно. Я все запомнил. — Друид захлопнул книгу. — Интересно, у нас в замке есть медное блюдо?
 — У меня на ладье есть медный поднос. Подойдет? — откликнулся Матвей.
 — Подойдет.
 — А зачем? — спросил богатырь.
 — Прежде всего надо сжечь книгу Созидания и Разрушения на медном блюде.
 — Сжечь книгу?! — ахнули все, кто находился в комнате.
 — Да, сжечь. Дело в том, что Термидадор — высший уровень боевого Созидания. И если мы отказываемся от Термидадора, просим его уничтожить, значит, отказываемся от могущества Созидания, заключенного в этой книге. А так как Созидание и Разрушение идут рядом, то книга подлежит полному уничтожению через предание ее огню, — завершил краткий курс волшебствологии Верховный друид.
 — Хорошо, хоть есть ее не надо, — обрадованно прокомментировал Крюшо.
 Илья покачал головой, Матвей пожал плечами, вспоминая про путевку на два сезона, а Елене было глубоко наплевать на книгу, лишь бы это помогло уничтожить железного монстра.
 — Что дальше? — спросил Муромец.
 — Запихнуть Термидадору в глотку амулет и заставить его проглотить. Произнести заклинание.
 — Все? — спросил Матвей.
 — Все.
 — Делов-то! — сделал вывод Муромец. — Я разожму ему челюсти, а кто-нибудь запихнет таблетку в пасть.
 — Не так все просто, Илья, — покачал головой Том Арчэл. — Термидадор сильнее всех рыцарей на свете. Извини, но сильнее и тебя тоже. Он не только не позволит разжать себе челюсти, он легко убьет любого, кто к нему приблизится… Или к кому приблизится он.
 — Что же делать? — растерянно произнес Матвей.
 — Я уже две минуты думаю об этом.
 — Должен же быть способ заставить его открыть свою поганую пасть! — в отчаянии крикнула Елена. — Хоть какое-то заклинание. Ну, придумайте что-нибудь!
 Девушка заплакала.
 — Есть! — радостно завопил друид.
 Все посмотрели на него, как Муму на деда Мазая.
 — Заклинание Стоматолога!
 — Что? — переспросили все хором.
 — Заклинание Стоматолога. Много-много лет назад в Финикии жил очень хороший лекарь-стоматолог. Он замечательно лечил зубы. Но даже самые смелые воины часто боялись открывать рот, увидев в его руках железные инструменты с крючками, сверлами и иглами.
 И тогда он с помощью колдунов сочинил заклинание. Стоматолог произносил это заклинание, и его пациенты сидели в кресле с широко открытым ртом и целый час не могли его закрыть. На каждого человека заклинание действовало всего один раз. Но обычно этого хватало, чтобы вылечить даже не один, а два-три зуба. Имя лекаря забыто, но в истории он остался как Стоматолог с большой буквы.
 — А на Термидадора заклинание подействует? — с сомнением спросил Илья.
 — Надеюсь. Должно подействовать. А если нет — тогда всем хана…
 Матвей поежился. Один раз он уже слышал эти слова от друида и читал их в книге. Но на этот раз запасного варианта не будет.
 — Вряд ли силы заклинания хватит надолго, — уточнил друид. — Это на человека заклинание действовало час, а на Термидадора, может быть, минуту.
 — Ты помнишь заклинание Стоматолога? — поинтересовался на всякий случай Муромец.
 Том Арчэл вздохнул.
 — Я не могу знать все заклинания. Тем более древние. Но в какой книге его можно прочесть, знает хранитель библиотеки. У него и спросим. И вот еще что… Если сломать флейту Орфея, то она потеряет волшебные свойства. Даже если ее потом перевязать, склеить, спаять: все равно это будет уже обыкновенный музыкальный инструмент. Причем, весьма паршивенький.
 — Господи, у нас уже не осталось времени! Прыгаем в ладью и летим! — И Матвей первым помчался к выходу.
 Крюшо бежал последний, он оступился на лестнице и упал. Пока поднимался, тер ушибленное колено, ковылял к выходу, ладья оторвалась от земли и, быстро набирая скорость, устремилась к библиотеке.
 — Постойте, вы не справитесь без меня! — кричал Крюшо вслед летающему кораблю. Шут остановился и разочарованно развел руками. Но тут он увидел группу всадников и две кареты — это друиды спешили в замок по боевой тревоге.
 — Придется ехать в карете, — произнес Крюшо и замахал руками. — Эй! Поворачивайте сюда! Мы едем в библиотеку плавить металл!




 ЖЕЛЕЗНАЯ ХВАТКА


 Массивное четырехэтажное каменное здание библиотеки находилось на самом краю высокого холма. Внизу у подножия холма зияло глубокое ущелье, где когда-то давным-давно текла река, а теперь остались лишь камни, валуны и песок.
 Хорошо, что охотникам за железным воином не пришлось преодолевать крутой подъем по ступенькам, чтобы добраться до библиотеки. Они подлетели на ладье к самым дверям. Вернее, к тому месту, где раньше были двери. Теперь они были выбиты, словно их тараном снесли. Трое мужчин и девушка поспешно высадились с корабля и ринулись внутрь здания.
 На первом этаже на полу коридора без движения лежал хранитель. Из его груди хлестала кровь. Изо рта шла кровавая пена.
 — Кортенис! Дружище, что с тобой? Господи, мы опоздали! — отчаянно воскликнул Том Арчэл.
 — Нет, еще не поздно, — еле слышно прохрипел хранитель. — Он ворвался минуту назад. Ударил меня своими железными пальцами в грудь… Забрал ключи и пошел наверх.
 — Кортенис, пожалуйста, вспомни: где можно прочитать заклинание Стоматолога?
 — Я здесь всю жизнь. Я все помню… Второй этаж, пятый сектор, правый стеллаж, вторая полка, семнадцатая книга слева… Смотри в главе о медицине Финикии.
 Хранитель умер. Было видно, что его смерть вызвала у Верховного друида невыносимую боль, но сейчас надо было действовать!
 — Термидадор забрал ключи. Плохо. Это очень плохо, — заметив непонимающие взгляды, Арчэл пояснил: — Каждый сектор закрыт на толстую дубовую дверь.
 — Возьми чудо-ключ. Он выручил нас один раз, выручит и во второй. — Богатырь протянул друиду универсальную отмычку.
 — Здорово! Действовать будем так. Я бегу искать заклинание Стоматолога. Илья и Матвей — в читальный зал. Попробуйте его отвлечь, сломайте флейту. Но постарайтесь не вступать с ним в ближний бой, это очень опасно!
 Как богатырю и капитану выполнить эти инструкции и не вступить при этом в ближний бой, друид и сам не представлял. Он продолжал давать указания:
 — Елена сожжет книгу, как только мы побежим по лестнице. Матвей, давай поднос.
 Друид бросил поднос на пол, а на поднос — книгу.
 Богатырь протянул серные палочки. Елена взяла их и крепко сжала в руке, как рыцарь сжимает свой меч перед битвой.
 — Всем все понятно? Разойдись! — крикнул Том Арчэл тоном полковника секретной службы.


* * *

 Большую часть просторного читального зала занимали длинные ряды столов и стульев. Вдоль стен тянулись высокие стеллажи с книжными полками. Полки были забиты книгами и свитками. Здесь были выставлены те издания, которые посетители, друиды и обычные люди спрашивали наиболее часто.
 Но это была лишь малая толика библиотеки: все остальное лежало в хранилищах и выдавалось служителями библиотеки по просьбе читателей. Все, кроме содержимого секретных кладовых. Литературу из секретных хранилищ могли брать только друиды, представители власти и армии с личного разрешения Верховного друида.
 В этот утренний час в зале было светло, огромные окна с витражами изумительной красоты создавали особую обстановку храма знаний. Менее чем через два часа библиотека должна была открыться для посетителей. Но две минуты назад в этот храм ворвалась железная смерть.
 Термидадор стоял возле опрокинутого стеллажа и держал в руках флейту Орфея.
 Металлическая дверь потайного сейфа была настежь открыта, рядом валялась связка ключей. Железный воин отошел на несколько шагов и повернулся в сторону окна: через него он собирался наблюдать, как все пространство перед холмом будет заполнено огромной толпой женщин по имени Елена.
 Но пока он не подходил к окну, а стоял на месте. В большом зале, где люди и друиды получали знания, чтобы творить добро, лечить больных, защищать слабых, ледяным голосом прозвучали слова рыцаря ужаса:
 — Я вызываю к себе женщин, девушек, девочек, которые сейчас или когда-либо носили имя Елена!
 Термидадор поднес флейту к своим железным губам.
 Лезвие тяжелого меча разрубило флейту как соломинку. Клинок рубанул по железной руке и с оглушительным звоном отскочил от сверхпрочной, заговоренной колдунами стали.
 Илья Муромец обладал удивительным умением бесшумно подходить к противнику. И сейчас Термидадор не услышал, как к нему с мечом в руке стремительно приближался богатырь.
 Железный воин среагировал мгновенно: он ухватился за лезвие и со страшной силой швырнул меч через себя. Богатырь меч не выпустил и полетел вместе с ним прямо на столы и стулья. Разнеся в щепки мебель, Илья приземлился на левый бок.
 Из первого контакта с противником богатырь сделал вывод, что меч заколдованную сталь не пробьет. Зато если Термидадор завладеет его оружием, то Муромцу придется ох как несладко.
 Потому богатырь отшвырнул меч подальше, схватил здоровенный стол и запустил им в железного воина. Стол, угодив в Термидадора, раскололся на две половинки. Железный Рыцарь не удостоил большой летающий стол даже взглядом, он грозно надвигался на Илью.
 Перед своей бесшумной атакой Муромец приказал Матвею спрятаться в зале и, пока не появится друид, не высовываться, что бы ни случилось. Переживая и пыхтя, капитан выглядывал из-за стола и соображал: пора нарушить приказ или еще погодить.
 Илья Муромец пошел на Термидадора с голыми руками. Богатырь вломил кулаком в железную голову. Такой удар убил бы наповал буйвола, Ранзес Кровавый после подобного удара летел через саркофаг и дивился силе богатыря. У Термидадора лишь слегка дрогнула голова, а Илья себе чуть кисть руки не сломал.
 Железный воин нанес ответный удар. Он тоже метил в голову, но богатырь успел увернуться. От второго удара уйти не удалось. Железный кулак долбанул в грудь, кольчуга лопнула и рассыпалась, а Муромец вновь улетел сокрушать казенную мебель.
 — Гаденыш гидролизный! — шептал из-за стола Матвей, в бессилии сжимая кулаки.
 Несмотря на сильную боль, Илья поспешил вскочить на ноги: Термидадор был совсем рядом.
 Муромец вспомнил, как ловко махал ногами Джаки Чиен. Русский богатырь всегда дрался кулаками, ногами бил редко. Но сейчас он решил попробовать. Илья нанес боковой удар ногой с разворота по корпусу противника. Несокрушимый враг потерял равновесие и свалился на спину. Он тут же попытался встать, но богатырь ударил ногой еще раз, теперь — по голове.
 Муромец понимал, что без амулета он не уничтожит железного воина, но хотел задержать противника до прихода Тома Арчэла. А друид все не появлялся, он искал книгу с заклинанием Стоматолога.
 Чтобы помешать противнику подняться, Муромец хотел нанести еще один удар в голову. Но Термидадор перехватил ногу богатыря, вывернул ее, вскочил с пола, раскрутил Илью за ногу и запустил, как атлеты на соревнованиях запускают молот.
 С бешеной скоростью богатырь врезался в стеллажи, его накрыл водопад из обломков полок и множества книг. Илья оказался погребенный под огромной кучей, и главное, было непонятно — жив ли он вообще.
 Термидадор направился к богатырю, чтобы добить назойливого человека. Матвей выскочил из-за стола и с ножом ринулся на железного воина. Термидадор, заметив нового противника, остановился и повернулся в его сторону. Железный воин намеревался убить капитана одним ударом, но Матвей ловко увернулся, он прыгал, извивался, как уж, и железные кулаки впустую молотили воздух.
 И все-таки Термидадор схватил Матвея за руку, приподнял, как тряпичную куклу, и собрался разорвать человека на две части, когда услышал за спиной голос Муромца:
 — Отпусти его, трусливая вонючка. Это наш с тобой бой.
 Термидадор отпустил Матвея, вернее, швырнул его шагов на двадцать. Капитан шлепнулся в проход между рядами и замер. Но на удивление быстро пришел в себя и стал подниматься, ища глазами охотничий нож, который он выронил во время полета.
 Термидадор смотрел на Илью своими жуткими стальными глазами. С таким упорным противником железному воину еще не приходилось встречаться. Муромец был весь в синяках, кровоподтеках и ссадинах. На лбу кровоточила рана. Кровь стекала по глазам и мешала видеть врага.
 Термидадор шагнул к человеку и получил удар ногой невиданной мощи в живот. Казалось, раны и ушибы только прибавили богатырю сил. На этот раз железный воин разносил в щепки столы и стулья.
 В читальный зал почти одновременно вбежали Елена и Том Арчэл.
 — Книга сгорела! — закричала Елена.
 — Я нашел заклинание! — вопил друид.
 Термидадор поднялся. У него прибавилось врагов, но они его пока не волновали. Он даже не обратил внимания, о чем они кричали. Железный воин хотел только одно — убить богатыря. Термидадор подошел к Илье и…
 Богатырь прыгнул на него. Железный воин устоял на ногах, но Муромец, словно гигантский медведь, обхватил руки и туловище Термидадора и сдавил изо всех сил. Он держал Термидадора железной хваткой, тот попытался вырваться, но могучие руки богатыря стягивали железного воина, как обручами стягивают бочку.
 Матвей взял у друида амулет и вскочил богатырю на спину: иначе он не мог добраться до головы железного воина.
 Том Арчэл громко и торжественно читал заклинание Стоматолога:



   Открывай пошире ротик!
   Будем зубки мы лечить,
   Золотые пломбы ставить,
   Чтобы мог ты есть и пить!



 Жуткий вой вырвался из глотки железного воина. Он не хотел открывать рот, но сила заклинания заставила челюсти разжаться. Пасть железного воина широко раскрылась. Термидадор понял, что против него готовится что-то страшное. Он не мог закрыть рот, но отчаянно пытался вырваться из объятий Муромца.
 Мускулы богатыря надулись, как пузыри, казалось, они вот-вот лопнут. Его ребра трещали, руки от немыслимой нагрузки сильно болели, кровь потекла со лба еще сильнее, сердце готово было выскочить из груди. Муромец понимал, что сейчас либо отпустит противника, либо сам умрет на месте.
 Но он не выпустил Термидадора.
 На богатыря смотрели глаза его дорогой жены Елены Прекрасной. Глаза дочери русского посла. Глаза дочери погибшего друида. Сотни тысяч, миллионы глаз родных и незнакомых ему женщин.
 На него смотрели двенадцать воинов отряда Торна, навсегда оставшихся под Курширом. Павшие воины говорили ему:



   Ты прав, брат!
   Значит — сильнее врага своего!
   Ты прав, брат!
   Значит — ты победишь!
   И придет день!
   И придет час!



 Матвей, повиснув на плечах богатыря, просунул руку в пасть железного воина, пропихнул амулет внутрь!
 — Есть! Упал! — Матвей спрыгнул на пол.
 Челюсти Термидадора с металлическим лязгом сомкнулись.
 Том Арчэл, подняв руки к потолку, орал как сумасшедший:



   О Великий Мартен!
   Твои плавки самые крутые!
   Они красные-красные!
   Они горячие-горячие!
   Расплавь железного воина!
   Сожги его, уничтожь до последней молекулы!



 И, сделав паузу, друид произнес решающую фразу заклинания:



   Пиши Слева Направо!



 Термидадор вырвался из объятий богатыря и толкнул Илью. Тот полетел на пол, сильно ударился головой и потерял сознание. Не столько от удара, сколько от дикого напряжения и ран, полученных в бою с железным воином.
 Термидадор бросился было на людей, но, сделав два шага, остановился. Его железные внутренности охватила боль. То, чего раньше он не знал. Раскаленная звезда пылала в теле железного воина. У Термидадора лопнули глаза, он схватился за голову и безумно шарахнулся прочь, он бросался из стороны в сторону, он ревел, как тысяча драконов. Пока не остановился перед окном. Руки железного воина опустились, он больше не издавал ни звука. Он стоял и дрожал, пожираемый изнутри амулетом. Одежда на нем вспыхнула и моментально сгорела, а его железное тело приобрело кровавый цвет.
 — Амулет действует! — обрадовался Том Арчэл.
 — Смотрите: по нему пошли белые пятна, — удивилась Елена.
 — Он скоро взорвется! Надо бежать отсюда! — Друид наклонился над богатырем и стал его тормошить: — Илья, надо бежать. Сейчас будет взрыв! Все сгорит!
 Муромец лежал без сознания. Друид попытался сдвинуть богатыря:
 — Помогите мне!
 Матвей и Елена бросились на помощь, но тяжелое тело Муромца не удавалось подвинуть даже на вершок.
 Матвей бросил взгляд на Термидадора. Тот был почти уже весь белый.
 — Мы сейчас сгорим, — сообщил Матвей своим товарищам то, что они и без него знали.
 — Уходите! — крикнул друид. — Я останусь с богатырем.
 В ответ на эти слова Елена и Матвей только прибавили усилий, но богатырь был словно каменная глыба.
 Внезапно десять пар рук вцепились в Илью и сдвинули его на несколько дюймов. Потом еще.
 Это подоспели друиды, которые жили ближе всех к библиотеке. Их сюда от штаб-квартиры направил Крюшо. И сам с ними прибыл, в карете.
 Друиды так обступили богатыря, что шут не мог пробраться к Илье.
 Крюшо бросил взгляд на Термидадора, понял, что сейчас грянет взрыв, и выскочил из зала. В этот момент Муромец пришел в себя:
 — Стойте. Я сам поднимусь!
 Он встал и посмотрел на своего несокрушимого противника. Тот был весь ослепительно белый. Капли расплавленного металла начали падать на пол.
 Друид дернул богатыря за рукав:
 — Надо уходить, Илья! В любое мгновение он может взорваться.
 — А ваша библиотека? — не отрывая глаз от Термидадора, спросил Муромец.
 — Она сгорит! Это катастрофа! Но мы ничего не можем сделать! — чуть не плакал Том Арчэл. — Идем же!
 Со стороны входной двери раздался скрежет металла о дерево. Все обернулись.
 Надув от усилия щеки, Крюшо волок по полу тяжелую бронзовую вешалку. На конце вешалки торчали большие крючки, а у основания была массивная квадратная платформа.
 «Что здесь этот шут делает?» — устало подумал Илья. И вдруг его осенило.
 — Молодец, Крюшо! — похвалил богатырь и бросился к шуту.
 Илья схватил вешалку, развернул ее основанием вперед и, как с копьем наперевес, ринулся на Термидадора. С разбегу богатырь врубился вешалкой в железного воина. Тот вылетел в окно, разнеся витражи на тысячи осколков. Вешалка осталась в теле железного воина и полетела вниз вместе с ним. Илья сам по инерции чуть не вылетел из окна, остановился в последнее мгновение на самом краю.
 Термидадор пролетел здание библиотеки, холм, грохнулся на камни ущелья и взорвался. Взрывная волна швырнула богатыря на пол, попадали и все остальные, вдребезги разлетелись стекла, рухнули стеллажи. Огненные волны ворвались в оконные проемы читального зала и тут же схлынули…
 В наступившей тишине прозвучал чей-то вопрос: «Неужели все закончилось?»
 Люди и друиды поднимались и спешили к окнам. Подошел посмотреть и Муромец. Его взгляд прошелся по черной от копоти стене библиотеки, по оплавленным камням, опаленной земле. А в центре ярким пятном выделялся амулет Мартена — он целым и невредимым лежал на черной сожженной земле.
 От Термидадора не осталось даже маленькой капельки расплавленного металла.
 — Есть такая страна. Русь называется. И тебе, засранец, она не по зубам! — сказал Илья Муромец и отошел от окна.




 ИСТИНА ГДЕ-ТО ВОКРУГ ДА ОКОЛО


 Том Арчэл приказал одному друиду немедленно принести амулет и закрыть его в спецхранилище.
 Илья сел на один из уцелевших после побоища стульев.
 — Ты ужасно выглядишь, — признался Матвей, — но ты жив — и это главное!
 — Главное — что мы победили, — улыбнулся Илья.
 — А я нисколько не сомневался в победе. Да. Ну, может, чуть-чуть. Временами.
 Подошел Верховный друид.
 — Сейчас лучшие друиды-лекари займутся тобой. К вечеру будешь как… огурчик. Кажется, так на Руси говорят? — сказал Том Арчэл и вернул богатырю чудо-ключ.
 — И так тоже говорят. А еще говорят: до свадьбы заживет. Ничего, подлечиться успею. Матвей, будь добр, принеси с ладьи то, что мы должны вернуть Верховному друиду: попугая, шкуру и посох.
 — Конечно. Я сейчас. Быстро сбегаю.
 — Постой, — остановил Матвея друид, — выгрузим все это у ворот штаб-квартиры.
 — Хорошо, тогда приготовь ладью к отлету, а мне с Томом Арчэлом по душам поговорить надо.
 Матвей вышел. По знаку Арчэла вышли и все друиды. Крюшо хотел было задержаться, но Верховный друид так на него посмотрел, что тот поспешил прикрыть за собой дверь.
 Друид сел напротив богатыря.
 — Я знаю, о чем ты хочешь меня спросить.
 — Тем лучше. Тебе есть, что сказать?
 — Жизнь, Илья, не бывает простой, как заклинание, и ровной, как лезвие твоего меча. Когда ошибаются лучшие предсказатели, когда бессильны великие лекари, рушатся каменные дворцы, а деревянные лачуги стоят веками. Когда в твой день рождения проигрывает любимая команда, а в пончики положили слишком много сахара…
 — К черту пончики! — взорвался Муромец. — Погибли лучшие воины, и ты знал о том, что их ждет смерть! Знал, что они не вернутся! Ты мог предотвратить это? Почему ты их отправил в Египет? Сними маску, Том Арчэл, и не морочь мне голову философией жизненных поворотов!
 — Хорошо, — тихо сказал друид, но затем его голос зазвучал все громче и громче: — Хочешь знать истину? Я тоже. Попробуй ее ухватить! Она бродит где-то вокруг да около. — Друид взмахнул рукой и обвел взглядом помещение читального зала. — В прошлом году ко мне восемь раз являлись ностармадусы и пророчили о конце света. Год давно прошел, а мир, слава Господу, не погиб. Я каждый день получаю почти сотню сообщений и двадцать предсказаний. И только четверть сообщений оказываются правдивыми, лишь одно предсказание сбывается! И как теперь поступать, ты можешь мне сказать?!
 Верховный друид замолчал, загоняя внутрь прорвавшиеся эмоции, а потом начал говорить тихо и устало.
 — Да, я был в курсе того, что происходило с вами в пути. У меня есть наблюдатели, они должны смотреть и докладывать, но не имеют права себя раскрывать, не имеют права вмешиваться. Они есть среди воинов принца Аль Ахрейна, и даже среди гномов. И что из того? Я лишь знал о происходящем и то с опозданием на два дня…
 Том Арчэл с болью и грустью посмотрел на Муромца.
 — Знал ли я, что воины погибнут? Да, есть в предсказаниях догонов слова о гибели двенадцати воинов. Но, кроме того, есть предсказания, которые не сбылись. Да, я руководствовался их пророчествами, особенно если они совпадали с предсказаниями лучших ностармадусов! В соответствии с ними лучшие шансы были у тебя! Судьба могла повернуть по-другому. Ты мог погибнуть в бою с деревянными созданиями Голдфунгера или превратиться в камень. Да мало ли что! И вместо тебя был бы кто-то другой!.. Что бы изменилось, если бы я сказал тем воинам, что звезды предрекают им смерть?.. Думаешь, это бы их остановило? Нет! На то они и лучшие, чтобы смотреть в лицо смерти. А сколько раз ты останавливался пред камнем, на котором написано: «Прямо пойдешь — убитому быть». И ты шел! И побеждал. Другие гибли, очень хорошие рыцари гибли, а ты всегда возвращался победителем!
 Илья встретил взгляд друида, который опять начал говорить известные богатырю истины:
 — Не звезды, а ты сам определял себе самые высокие шансы на победу! И именно поэтому я тебе отдал то, что подлежало возврату! Это не объяснишь предсказаниями, колдовством или видениями. Это можно объяснить только твоей верой, силой и любовью. Да, любовью к тебе твоего народа. Пройдут века, а о богатыре Илье Муромце будут складывать легенды. Люди будут слагать, птицы, ветер… Может быть, в этом истина?
 Помолчали, думая каждый о своем.
 — Ну, что ж… Я знал о ваших приключениях и делал то, что мог! Например, передал для тебя огниво. — Верховный друид робко улыбнулся.
 — А почему зарядил только на один выстрел? — возвратил улыбку Илья.
 — Больше не мог! Опасная и тяжелая работа бывает и у друидов: надо громоотводом поймать молнию, заключить ее в специальный сосуд, дать там отстояться и затем заряжать оружие. Все опасно, что связано с черной магией… а это очень плохо отзывается на моем желудке. Больше не буду этим заниматься… — Арчэр подмигнул богатырю и продолжил: — Я знал, что у Голдфунгера есть порошок и он непременно захочет им воспользоваться. Против деревянных солдат я и готовил оружие. Многозарядное огниво — для Банда. Ваши маршруты совпадали. Ну, я и сделал одноразовое огниво — для тебя. Потом поручил секретному агенту в случае встречи передать тебе огниво. Я не мог точно знать: встретитесь вы с Бандом или нет и пригодится ли оно тебе. Я лишь передал с попутчиком для тебя еще одну вещь.
 — Значит, ты не предполагал, что оно может выйти из строя в самый нужный момент?
 — Конечно! Если бы знал, то передал бы указание — не отдавать огниво Матвею. А если бы огнива вообще не было? Как бы повернулось тогда? Что-то сбывается, что-то нет. Если всегда следовать пророчествам, то надо спрятаться в погреб и не высовываться. Честно говоря, несмотря на свои ошибки, — догоны были очень хорошими предсказателями. Но и они не решились написать, чем закончится история с железным человеком. Так и писали: явится, будет сеять смерть… И победить его может лишь один воин с севера. Может! А не — победит!
 — Но тогда…
 Друид перебил Илью:
 — Я тоже хочу знать истину, это часть моей работы. Ты можешь отказаться от ее поиска, можешь найти для себя простое объяснение. А я никуда не уйду от этого! Это мой долг, мой крест!.. Ты хотя бы сражался рядом с воинами, ты отомстил за них! А мне останется только помнить, как избранные воины уходили из моего кабинета, гордые и сильные! И еще мне сегодня придется похоронить двух друзей — друидов, погибших от железных лап Термидадора. Ты хотел, чтобы я снял маску: у меня нет масок. Как нет их и у жизни. Просто она очень разная, масок бы не хватило!.. А если что-то сделал не так — прости.
 — Да, порой легче со Змеем-Горынычем сразиться, чем разбираться, где она — истина, — подвел черту Илья Муромец. — А впрочем, я знаю! Истина в том, что мне есть чем дорожить, что защищать и кого помнить! Не серчай, если я сгоряча чем-то обидел. Главное, что от катастрофы мир спасли. Мы. И живые. И павшие.
 Илья встал.
 — О девушке этой, — кивнул на дверь богатырь, — есть кому позаботиться?
 — Есть. Каждая семья друидов станет для нее родной семьей, мы будем помогать ей во всем. Как помогаем родным всех погибших друидов.
 — Пошли к ладье?
 — Сейчас, я только заберу обломки флейты и закрою сейф… И у меня просьба есть к тебе…
 — Да.
 — Я прошу тебя задержаться на пару дней в Лондоне. Поживете с Матвеем пока у меня в замке.
 — А зачем?
 — Весть о победе над Термидадором уже пошла по Европе. Завтра в Лондон наверняка съедутся короли и послы. Они будут чествовать победителя. Хорошо бы виновнику торжества самому при этом присутствовать.
 — Хорошо. На пару дней я, пожалуй, могу задержаться.
 Распахнув дверь читального зала, Илья чуть не сбил Крюшо.
 — Я тут… стою. И все, — промямлил шут.
 — Крюшо, ты помнишь, что я про тебя говорил?
 — Да. Что я — потенциальная жертва твоей ярости.
 Илья поморщился.
 — Нет, что сегодня говорил?
 — А! Что я — молодец!
 — Ты действительно молодец! Здорово с вешалкой придумал!
 Крюшо расцвел:
 — Ты будешь…
 — Кем?
 — Самым почетным гостем на королевском банкете. Только не перепей и не разнеси дворец!
 — Постараюсь, — улыбнулся Илья.
 — Я желаю тебе удачи, большой рыцарь, — крикнул вслед богатырю Крюшо.
 На этот раз Илья слышал его пожелание.


* * *

 Через два дня ладья приземлилась на площадке русского посольства в Париже. Богатырь и капитан прилетели за Петром и чтобы передать в музей оружие двенадцати воинов. Музей работал, здесь были новые директор, смотритель и служащие. Главарь секты поклонников железного воина к тому времени был казнен.
 Петр сразу рассказал отцу и Муромцу о лихих событиях, которые произошли с ним, Еленой и Дукалнисом в музее оружия.
 Матвей обнял сына и гордо изрек:
 — Я же говорил — весь в меня! Везде приключение себе найдет!
 И отвесил звонкий подзатыльник.




 ПРЕДЧУВСТВИЕ. СБЫЛОСЬ И НЕ СБЫЛОСЬ


 Большая толпа лягушек, открыв рот, слушала Лягушку-путешественницу. Она еще не добралась до родного болота, но скакать осталось немного, как раз до зимы. Обитатели здешних болот были наслышаны о лягушке, которая улетела в теплые края. И вот она — собственной персоной! Путешественница рассказывала истории и во всю глотку орала песни:



   Ни умом не понять,
   Ни пером описать.
   Здравствуй, русская доля,
   Ты мой вечный лабиринт.



 — Дай слова списать, — попросила одна из лягушек.
 — А чего там! Пиши. Диктую…
 Высоко в небе, над головами лягушек, пролетала ладья.
 Илья Муромец сидел в кресле, вдыхал аромат солнечного дня и наслаждался зеленым морем лесов и полей. Матвей Русанов стоял за штурвалом.
 Трюм корабля почти полностью был забит подарками королей: картинами, оружием, тканями, одеждой, дорогой посудой, вином, фруктами.
 Никогда богатырь не возвращался с похода с такими богатыми дарами. Илья уже прикинул, что оставит жене и сыну, что отдаст Матвею, а что — раздаст сельчанам.
 Там же, в трюме, стоял сундук с золотыми монетами. Богатырь отсчитал свою премию и половину отдал капитану. Матвей немного повозражал, но долго уговаривать себя не заставил. Он честно заработал эти деньги, хотя, как и богатырь, проливал кровь не ради золота.
 — Прав был Том Арчэл, — вдруг произнес Илья.
 — Это ты о чем? — Матвей удивленно посмотрел на Муромца.
 — Не все предсказания сбываются. И предчувствия — тоже. Я, когда в поход отправлялся, был уверен, что дорога предстоит долгая и до осени я домой не вернусь. А все же возвращаюсь. Еще только август на носу.
 — Это как посмотреть, Илья. Возвращаешься, действительно, раньше, чем ожидал. А дорога на самом деле большой оказалась и вместила в себя столько, что на десять жизней хватит! И выходит, что предчувствие твое сбылось и не сбылось. Как хочешь, так и думай…
 Внутри летающего корабля возле двигателя сидел Петр. Рядом с ним лежала стопка красочных лубков про морских чудовищ и подвиги рыцарей. Но картинки не интересовали парня. Как и новые записи его музыкальной шкатулки.
 Он смотрел на маленький портрет Елены Оболенской, дочери русского посла. Портрет написал талантливый французский художник. Когда они улетали из Парижа, девушка на прощанье подарила портрет молодому человеку и обещала, что приедет в гости во Владимир на зимние каникулы.
 Петр нежно провел рукой по портрету и тихо, но уверенно сказал:
 — Она обещала. Она обязательно приедет.




 АВТОР О СЕБЕ


 Коротко о себе: родился в 1967 году в Братске, после школы и армии поступил в Иркутский госуниверситет на дневное отделение филфака (отделение журналистики). Бурная студенческая жизнь отмечена горячим участием в общественной, профсоюзной и прочей жизни. Был лектором-международником общества «Знание». Кстати, самым молодым (в 22 года) лектором-международником Иркутской области.
 После окончания университета вернулся в Братск, работал в заводской многотиражной газете «Братский лесохимию», затем почти 5 лет — в пресс-центре городской администрации. С1998 года — главный редактор еженедельника «Твоя газета». «Илья Муромец» — первое литературное произведение. До сих пор в городских газетах публиковались только интервью, очерки и т. д. Пишу стихи, но пока их нигде не публикую, считая очень «сырыми».
 Один примечательный факт. Как известно, Илья Муромец до 33 лет лежал на печи, а потом встал и пошел совершать подвиги. Я, конечно, на печи не сидел и подвиги не совершаю, но идея написать новые приключения богатыря пришла в голову буквально на следующий день после того, как мне исполнилось 33 года. Такое вот совпадение. Роман писал с марта 2000 года по июнь 2001. Правда, с большими перерывами, которые составляли иногда по 2-3 месяца.
  П. Анорин, Братск