---------------------------------------------


 Дилов Любен
 Звездные приключения Нуми и Ники (Книга 2)

 ЛЮБЕН ДИЛОВ 
 ЗВЕЗДНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ НУМИ И НИКИ 
 Фантастический роман 
 о детях и подобных им существах 
 Книга вторая 
 Перевод, Т. Митева 
 ОГЛАВЛЕНИЕ 
 ГЛАВА ПЕРВАЯ 
 1 
 Конец спору. 
 Что видят девочки, что видят мальчики, 
 и кто из них - наоборот 
 2 
 Стыдно ли бояться. Еще один закон Вселенной. 
 Как выглядит балерина в скафандре. 
 Кто-то похищает Нуми 
 3 
 Ники тоже попадает в плен. Николай Буяновский 
 думает одно, а Ники Буян делает совсем другое. 
 Как себя чувствует человек на спине неведомого зверя 
 4 
 Нуми придумывает земные слова. 
 Нужен ли в космосе зонтик. 
 Со скольких сторон следует смотреть на вещи 
 5 
 Мясо и к нему салат. Нужно ли знать, 
 где у тебя добро, а где - зло. 
 Ники мечтает об искусственном мозге 
 6 
 Сколько будет один плюс один. 
 На Пирре болельщики не кричат. 
 Невеселое избавление 
 7 
 На Пирре не знают щекотки. 
 Как полагается исследовать космос. 
 Мало не позволяет смешивать природу разных миров 
 ГЛАВА ВТОРАЯ 
 1 
 На Райской планете. 
 Для чего нужен мозг. 
 Если ты не верблюд, пей, как человек 
 2 
 Новые знакомые. 
 Можно ли быть мужчиной и женщиной сразу. 
 Каково жить в раю 
 3 
 Что может и чего не может золотая рыбка. 
 Какой вкус у райского яблока. 
 Кто для чего живет 
 4 
 Для чего служит искусство. 
 Всегда ли хорошо то, что нам нравится. 
 Ники объявляют великим мастером 
 5 
 Как режут поросят. 
 Правильно ли развешаны звезды. 
 Во что играют дети в раю 
 6 
 Можно ли стать хорошим, если бить плохих. 
 Ники открывает еще один закон Вселенной. 
 Можно ли поверить, что человек 
 счастлив оттого, что его выгнали из рая 
 7 
 Может ли красота навевать грусть. 
 Были ли Адам и Ева изгнаны из рая. 
 Нуми приходят в голову шальные мысли 
 8 
 Сколько времени нужно для создания нового мира. 
 Что сильнее всего меняет человека. 
 Что делают мысли, если они голые 
 9 
 Следует ли отказываться от своих слов. 
 Где радость, там и горе. Чего можно ожидать от звезд 
 ГЛАВА ТРЕТЬЯ 
 1 
 Мало не дает объяснений. 
 Один на неведомой планете. 
 Умей плакать по-болгарски 
 2 
 Даже с соотечественниками нелегко найти общий язык. 
 Операция "Спасение". Странный лагерь 
 3 
 Лунная база. Николай Буяновский 
 превращается в деда Ники. Первый вздох о Нуми 
 4 
 Лунная раса. 
 Может ли внучка усыновить деда. 
 Каково человеку, заброшенному в будущее 
 5 
 Катастрофа. Александр ведет себя очень странно. 
 На обратной стороне Луны влюбляться запрещено 
 6 
 Часы наоборот. Что значит - принадлежать 
 всему человечеству. Кто как видит Землю 
 7 
 Лунный город. В гостях у Александра. 
 Трудно ли жить в космосе. Ники хвастается 
 8 
 Наконец жвачку оценили по заслугам. 
 Как выглядит затмение на Луне. 
 Ники Буяну хочется в школу 
 9 
 Ники не желает быть выдающимся гражданином. 
 Какими бывают межзвездные разговоры. 
 Истина - жестокая вещь 
 10 
 Можно ли считать дикарями людей прошлого. 
 Земля вызывает Пирру, 
 и снова появляется Малогалоталотим 
 11 
 Послание Нуми. Опять путаница во времени. 
 Было ли все это или не было 
 ПОСЛЕСЛОВИЕ 
 Для чего пишут послесловия. 
 Можно ли узнать, что было дальше. 
 Имеют ли конец человеческие истории _____________________________________________________________________ 
 Ничто так не меняет человека, 
 как космос и переходный возраст. 
 Ники Буян 
 ГЛАВА ПЕРВАЯ 
 1 
 Конец спору. 
 Что видят девочки, что видят мальчики, 
 и кто из них - наоборот 
 Давайте снова скажем Нуми и Ники "Добрый день", хотя в космосе, конечно, нет ни дня, ни ночи; там все относительно, как утверждают ученые Дни и ночи бывают только у планет, которые вертятся вокруг себя, как мы летом вертимся на пляже, чтобы солнышко припекало то спину, то живот. Если живешь близко к какой-нибудь звезде, будешь вечно жариться в ее ужасно знойном вечном дне. А если живешь далеко от звезд, будешь стучать зубами в вечной, ужасно холодной ночи. Но ведь и сами-то слова "день" и "ночь" придуманы людьми, а космосу все равно, когда у нас день, а когда ночь; вполне вероятно, что у тех, кто живет на других планетах, существуют свои слова для обозначения часов, лет и вообще времени. И эти слова известны одному только Спасающему жизнь - Малогалоталотиму, потому что он знает Вселенную по-своему и по-своему передвигается в ней, так что ему ни холодно, ни жарко. 
 Наши герои, съежившись, сидели рядышком в зрачке Мало и напряженно всматривались в радужный туннель. Они уже давно нырнули в подпространство и выскочили, наверное, совсем в другую галактику. Ники все никак не мог привыкнуть к сильному удару, который получался, когда Мало внезапно нырял в подпространство, или в Ничто. Не помогало и лекарство из специальной трубочки пирранского скафандра. Ники каждый раз казалось, что на спину ему обрушивается четырехстворчатый шкаф, а в ушах гремят поврежденные выхлопные трубы доброго десятка мотоциклов. Потом в голову врывалось Ничто, он судорожно пытался хоть что-нибудь запомнить, но напрасно. То ли он умирал там, в подпространстве, где наш мир вообще не существует, то ли Ничто и запомнить нельзя. Запомнить можно что-то, а как запомнишь ничто? Попробуйте и сами в этом убедитесь! И тогда вы не станете сердиться на Нуми и Ники, да, кстати, и на автора, за то, что они ничего не могут вам рассказать об этом самом Ничто. 
 Потом следовал новый удар, после которого они опять просыпались в красивом Допплеровом туннеле. На этот раз что-то уж очень долго они в нем летели. Должно быть, планета, которую выбрал для них Мало, находилась не близко. Они успели снова насытиться питательным раствором в его утробе и поспать, а потом долго рассказывали друг другу разные земные и пирранские истории. И только теперь радужные полосы стали бледнеть. Сначала растаяли желтые и оранжевые, а потом остальные, и в круглом иллюминаторе проступила тьма межзвездного пространства; Мало снижал скорость. 
 - Он правда не сказал тебе, куда мы летим? - в который уже раз спросил Ники. - Может, ты мне приготовила сюрприз? 
 - Буф-ф! - воскликнула Нуми. - Я же тебе объяснила, что не могу разговаривать с ним так, как с тобой! Когда нужно, он мне внушает, что делать, и все! 
 Но Ники не унимался. 
 - А что ты ему все-таки заказала? Признавайся! Зверей или цветы? 
 - То, что ты хотел! Планету с неведомыми животными! 
 - Но ведь я же тебе сказал, что хочу того, чего хочешь ты! А раз ты хочешь того же, чего хочу я, стало быть, все должно быть так, как хочешь ты! 
 - Буф-ф, Ники! Ты опять за свое! У меня даже голова закружилась. 
 Ники засмеялся. 
 - А разве твой искусственный мозг может чувствовать головокружение? 
 - И он почувствует, если не перестанешь спорить. 
 - Ладно, не буду. Главное - где-нибудь приземлиться, а то мне уже осточертело. 
 - Почему "сто"? - с любопытством спросила Нуми и даже осмотрела мальчика, чтобы увидеть сто чертей. Вы, конечно, помните, что она великолепно говорила на земном языке, но ей были непонятны кое-какие выражения, которые употребляют земные ребята, потому что язык она учила по радио и телевидению. 
 - Я хочу сказать, надоело, - исправился Ники: объяснить слово "осточертело" было нелегко. 
 - Значит, тебе со мной скучно? 
 - Буф-ф! - воскликнул Ники совсем как пирранец. - Одна досада с вами, пирранскими девчонками, что ни скажи, сразу ни с того ни с сего обижаетесь. 
 Глаза у Нуми погрустнели, и он поспешно добавил: 
 - Я же тебе сказал, мне с тобой очень хорошо, и у нас полная совместимость. А насчет свертывания времени, может, еще и выдумка. И может, все они на Земле и на Пирре живы и здоровы. Ведь еще никто не путешествовал в космосе так, как мы, и никто ничего не знает. 
 - Наука никогда не ошибается, - вяло возразила Нуми. 
 Ники привстал на коленях - он отсидел себе ноги. 
 - Она ошибается, но не нарочно. Сама видела, сколько раз ваша наука говорит одно, а наша совсем другое. 
 - Да, но про свертывание времени обе одного и того же мнения. 
 Это действительно так. Однако Ники не выносил, когда девчонки плакали; у него у самого на душе кошки скребли, и потому он стал изображать своего прадеда и заговорил стариковским голосом: 
 - За свою долгую и нелегкую жизнь, Нуми, я убедился, что мы вечно думаем про Вселенную одно, а потом оказывается, что она - нечто совсем другое. А когда мы поверим в это другое, впоследствии оказывается, что оно вовсе не такое, каким мы его себе представляли. И так далее, до бесконечности. В науке то же самое. Главное - не вылезать в космос в одних тапочках, так и насморк недолго схватить! 
 Тут Нуми, наконец, улыбнулась. Конечно, она не знала, как можно "схватить" насморк, но Ники, разумеется, прав, говоря о том, как люди могут заблуждаться, в то же время веря в свою правоту. Улыбка у нее была уже не радужная. И лицо было не пестрое, а обыкновенное и сияло ясным солнечным светом. 
 Круглый зрачок Мало был залит огнем неведомого солнца. Ники уже не боялся, что они могут упасть на звезду и сгореть в ней: Мало обходил ее по орбите, чтобы приблизиться к искомой планете. Как он мог заранее знать, что на ней находится, - было одной из тайн этого загадочного существа, которую людям никогда не разгадать, пока они сами не приобретут такую же фантастическую способность. 
 В молчании ребята ждали, что покажет им зрачок Мало, способный видеть на миллиарды километров. И вот круглое оконце иллюминатора потемнело, черный космос был густо усеян звездами, как кекс изюминками. Одна из них начала расти и быстро превратилась в желтый шарик. Слабое сияние тут же ее выдало: она только притворялась звездой, а на самом деле была планетой и отражала свет своего солнца. Вы, наверное, знаете, что все планеты отражают свет солнца, которое дало им жизнь. 
 Интересно, какую планету предложит им на этот раз добряк Мало? Те, на каких они побывали до сих пор, оказались не очень интересными: то "сомо кусапиенсы", которые только и знали, что кусать друг друга, то и вовсе глупые звездные жители, рубившие головы сторонникам истины. 
 Ники уже вспотел от напряжения. Хорошо, что пирранский скафандр впитывает любую жидкость, которую выделяет его тело. Эх, был бы у него такой скафандр на земле, тогда бы мама перестала твердить: "Не бегай, а то вспотеешь и простудишься!" 
 Вскоре неизвестная планета заполнила все пространство космоса. Внезапно тела ребят стали легкими - это Мало выключил гравитацию вокруг себя и легко, как перышко, стал опускаться на планету. Он и здесь все делал не так, как придуманные людьми машины, а наоборот. При взлете и посадке в нем вовсе не возникали перегрузки, которые так тяжелы для земных космонавтов; у него перегрузки бывали только тогда, когда он входил в подпространство. А сейчас в Мало на несколько минут создалась невесомость. 
 Ники уже в пятый раз испытывал чувство невесомости, и оно ему даже стало нравиться. Если бы они сидели сейчас не в зрачке Мало, а в его просторной утробе, служившей им постоянным жилищем, он бы, наверное, даже поплавал в воздухе. Однако в следующую же минуту они прошли сквозь одеяло из облаков, которым была укутана планета, и глазам их представилось чудное видение. 
 Казалось, что лежащую под ними равнину раскрасил веселый и счастливый художник. Она вся поросла огромными кустами и высокими стеблями, усаженными пышными цветами самых разных оттенков. Ники не мог оторвать глаз от этой картины. 
 - Как во сне, - сказал он тихонько, будто боялся спугнуть планету. 
 - Они отвратительные! 
 - Ты что? - опешил Ники. - Я никогда в жизни не видел таких красивых цветов. 
 - Какие цветы! - огрызнулась Нуми. - Более отвратительных зверей и представить себе нельзя! 
 - Что ты мне голову морочишь! Какие звери? Ну, подумаешь, я сказал про зверей, так ты теперь... 
 Нуми рассерженно перебила его: 
 - Я не знаю, что такое "морочить" голову, но ты явно надо мной издеваешься, потому что это я хотела планету с цветами. Но я действительно передала Мало твое желание! Ты хотел зверей - так получай! 
 - Нуми, зачем ты так, - осторожно промолвил Ники, которому не хотелось ссориться перед самой посадкой на неизвестную планету. - Я ведь и вправду вижу только цветущие кусты и цветы, цветы... множество цветов... 
 Ребята недоверчиво посмотрели друг на друга. Не выдержав испытующего взгляда Нуми. Ники отвернулся и в изумлении воскликнул: 
 - Смотри-ка! Цветы куда-то пропали! И зверей я не вижу... 
 Девочка с Пирры удивилась не меньше. 
 - Все исчезло! Одни горы... 
 - Горы и море! Ведь мы еще далеко, Нуми, и ничего пока не видно. Что же это было? 
 - Не знаю. Нужно спросить мозг. 
 Девочка подняла руку и нажала кнопку электронного мозга за левым ухом. Внимательно выслушала то, что говорил ей внутренний голос, и снова выключила аппарат. 
 - Он говорит, что когда человек долго находится в закрытом пространстве и не получает никаких впечатлений, у него в мозгу иногда возникают какие-то видения. И человек якобы видит то, что ему очень хотелось бы увидеть, или то, чего и вовсе не бывает на свете. Ваши ученые называют это эйдетическими представлениями. 
 - Эй... де... тическими? - запинаясь, выговорил Ники трудное слово, он вспомнил, как здорово разыгрывается фантазия, когда подолгу сидишь дома в плохую погоду, а читать нечего. Но нет это, наверное, что-то другое. 
 - Да, эйдетическими, - повторила Нуми. - Так их называют у вас, но у нас это тоже бывает. 
 - Ну, ладно, - решил подразнить ее Буян, - а вот ты почему увидела моих зверей? Ведь тебе хотелось цветов? Вечно у тебя все наоборот! 
 - Это у тебя все наоборот! 
 - Но я в самом деле хотел планету с цветами, потому что так хотелось тебе. 
 - И я хотела, чтобы было по-твоему... с животными... - губы у девочки задрожали. 
 - Ладно, ладно, ты еще зареви сейчас, что мы несовместимы И вообще эти представления не эйдетические, а идиотические! 
 Ники увидел, что она не поняла шутки или не приняла ее, наверное, не хотела обижать электронный мозг, и снова ухватился за премудрости своего прадеда: 
 - В своей длинной и нелегкой жизни, Нуми, я убедился, что девчонки вечно видят не то, что видят ребята, кто бы из них на какой планете ни жил. 
 - А мальчишки всегда все видят наоборот! - засмеялась девочка и вскочила с места. - Пошли за шлемами! 
 Она не рассчитала прыжок, ударившись головой в, мягкую плоть Мало, и волчком завертелась в воздухе размахивая реками и ногами. Ники чуть подтолкнул ее, и Нуми завертелась еще быстрее, заливаясь веселым смехом. Ники тоже хохотал, глядя, какие она выделывает штуки; этого ни одно эйдетическое представление не может себе представить! 
 Наконец Нуми взмолилась: 
 - Останови меня, наконец! Пожалуйста, Ники, сама я не могу! Мало вот-вот приземлится! 
 Он ухватился за сапожок ее скафандра и потянул вниз. А потом они поползли по темным проходам Мало, которые пульсировали как живые. Нужно подготовиться к выходу на незнакомую планету, и еще неизвестно, чем она их встретит: цветами или зверями. 
 2 
 Стыдно ли бояться. Еще один закон Вселенной. 
 Как выглядит балерина в скафандре. 
 Кто-то похищает Нуми 
 Они ступили на планету, ощущая в теле ту же легкость. Правда, это не было ощущение невесомости, в которой становишься совсем беспомощным, но им казалось, что почва у них под ногами прогибается, и они то и дело спотыкались. Нуми сообщила, что притяжение на этой планете куда слабее, чем на Земле или на Пирре, - наверное, она посоветовалась со своим мозгом. 
 Мало на этот раз не стал улетать. То ли не боялся, что его могут увидеть, а значит, здесь не было людей, то ли просто выжидал, чтобы посмотреть, понравилась ли им новая планета. 
 Горизонт обрамляли далекие, нежно-лиловые горы. Трава поднималась выше колен. Неподалеку стоял лес с необыкновенно высокими деревьями может, там притаились дикие звери? 
 - Нуми, - спросил мальчик, - как ты думаешь, остался еще у меня в пистолете газ? 
 Голос Нуми отозвался в шлемофоне: 
 - Наверное. Ты не так уж много израсходовал, когда обрызгал звездных жителей. 
 - Здорово я их, помнишь? Рраз в нос - и готово! Вместо ответа Нуми велела: 
 - Глотни-ка из второй трубочки. 
 Ники нащупал языком эту трубочку в нижней части шлема и втянул в рот немного предохранительной сыворотки. Вот досада, даже у пирранских лекарств неприятный вкус! Должно быть, это еще один закон Вселенной, решил Ники и повернулся к Нуми; она сосредоточенно изучала щиток с крошечными приборами, прикрепленный к рукаву ее скафандра. Ники тоже посмотрел на приборы. Термометр показывал, что на планете можно ходить в одних трусах, но индикатор воздуха сменил цветовой сигнал; это означало, что им нельзя дышать. Интересно, каким же воздухом дышат эта высокая и тучная трава, эти огромные деревья?.. Почему Мало доставил их в такое место? 
 В шлемофоне снова раздался голос Нуми: 
 - Воздуха у нас в скафандрах хватит, а звери, о которых ты мечтал, наверняка дышат не так, как мы. Ведь на то они и неведомые и ни на кого не похожие! Но если хочешь, давай вернемся. 
 - Ну да, еще чего! - Ники даже вздрогнул: значит, девчонка слышала и то, как он упрекнул Мало, а теперь, небось, думает, что он боится. 
 - Нуми, твой электронный мозг работает? 
 - Конечно! Он нам здесь пригодится. Ведь я не могу включать и выключать его, когда на мне шлем. 
 - Ты обещала, что не будешь подслушивать мысли! 
 - Я же нечаянно. Это потому, что ты очень близко. И потом, вокруг нет никаких других излучений. 
 - Надо было придумать какую-нибудь штуку, чтобы выключать его через шлем. Трудно, что ли? Рычажок какой-нибудь... 
 - Там, куда мы летели с папой, мне бы сделали такой шлем. А эти шлемы - обыкновенные, для пассажирских космолетов. Ну, решай! 
 Опять эта девчонка, как и на планете звездных жителей, признается, что главный-то он, хотя у самой целых два мозга! 
 - Давай сначала разведаем обстановку, - хмуро отозвался Ники; он знал, что, как ни напускай на себя храбрости, она наверняка уловит его страх. 
 Но разве это стыдно - бояться? Человек всегда опасается неизвестности. Герои потому и герои, что подавляют в себе страх. Если бы им было все равно и они ничего не боялись, то это не было бы геройством. Почему тогда мы, мужчины, так стыдимся страха, рассуждал Ники, доставая из кармана волшебное пирранское лезвие. Девчонки вон совсем не стыдятся, а сами куда трусливее нас. Может, они меньше притворяются, не такие задавалы, как мы... 
 Он уже не боялся, что его спутница прочтет его мысли, и даже взглянул на нее, но лица не увидел, потому что она наклонилась и раздвинула руками высокую траву. Наверное, Нуми догадалась, что он хочет снова поставить пирамидку, чтобы лучше ориентироваться, как это они сделали на планете звездных жителей, а может она смотрит, нет ли в траве каких-нибудь зверюшек. 
 - Я спросила у Мало, будет он нас ждать или улетит, но не поняла, что он ответил, - сказала девочка. - Но он не должен бросить нас одних... 
 - Давай все-таки сделаем пирамидку, - решил настоять на своем Ники. - Помоги мне, чтобы получилось побыстрее. 
 - Ники, прошу тебя! - воскликнула девочка. - Не может быть, чтобы в такой траве не было живых существ. 
 Что поделаешь, нравы чужой цивилизации надо уважать, а пирранцы не позволяют ни под каким предлогом убивать кого бы то ни было. Ники обеими руками раздвинул траву. Ни букашек, ни червячков... Может, под землей... Испытывая непривычные угрызения совести, он поднес лезвие к земле, поставил кнопку на первое деление и начертил первый квадрат. Почва мгновенно таяла под невидимым лучом пирранского инструмента. 
 Ники собрал траву в сноп и потянул его. Большой кусок дерна почти ничего не весил. Ники обернулся, чтобы показать девочке, что и под травой нет никакой живности и никто не пострадал, но Нуми, оказывается, уже была далеко. Большими прыжками она неслась к лесу, кувыркаясь в воздухе, как цирковой акробат на трамплине. 
 - Нуми ты что? - окликнул ее мальчик. - Куда ты? 
 В ушах его зазвенел возбужденный смех, и это встревожило его еще больше. Тут Нуми снова подпрыгнула и сделала в воздухе изумительный поворот, кажется, в балете такие повороты называют пируэтами. А балерина в скафандре, как и акробат в скафандре - явление неестественное. Особенно когда эта балерина-акробат смеется таким странным смехом. 
 - Я учусь ходить! - объяснила наконец Нуми. - Тебе тоже нужно поупражняться, чтобы привыкнуть к слабой гравитации. Я чувствую себя, как ваше животное... ой, как же оно называется... Ах, да, - кузнечик! Раз, два! 
 Она снова подскочила в воздух метров на десять и прокричала: 
 - Пойду посмотрю на деревья! 
 - Не ходи без меня! 
 - Не бойся! Даже если кто-нибудь выскочит, я все равно убегу! Вот посмотри! 
 И она сделала прыжок вдвое больше. Для равновесия Нуми широко раскинула руки, и издалека стала в самом деле похожа на какого-то инопланетного кузнечика или стрекозу в серебристом скафандре. Конечно, если тебе приходилось видеть такого кузнечика или стрекозу. 
 Ники и самому хотелось полетать в воздухе, но сначала надо закончить пирамидку, даже если Мало и не собирается улетать. Вон он стоит среди поляны, весь желтый, как огромная тыква. Точно таким Ники увидел его когда-то на Земле, у входа на выставку. Поверхность его не пульсировала, цвет ее не менялся; если не знать, кто такой Мало, и в голову не придет, что это - существо или механизм, а тем более - что он может летать в космическом пространстве. Даже ученику Николаю Буяновскому, усердно строившему пирамидку, не верилось, что сам он только что вышел из этой огромной тыквы на неизвестную планету. 
 В шлемофоне стало тихо, и он повернулся к лесу. Оказывается, Нуми уже добралась до опушки и висела среди ветвей огромного дерева, как посеребренная шишка на новогодней елке. 
 - Ты что делаешь? - крикнул он: Ники забыл, что она услышит его, даже если говорить шепотом. 
 - Ну, что ты кричишь, у меня барабанные перепонки чуть не лопнули! - ответила Нуми. - Я рассматриваю листья. Знаешь, они такие странные. Интересная планета, можно висеть на одной руке, а ветка даже не гнется. У нас на Пирре нет таких огромных деревьев. 
 Ники махнул рукой на пирамидку. Не так уж страшно, что она останется без вершины; главное, чтобы был опознавательный знак, видный издалека. Остальное сделает компас. Он и направление покажет, и расстояние подсчитает. Ники уже знал, как его настраивать. 
 Он убрал лезвие и подпрыгнул совсем немножко, не больше, чем на пядь, и оказался на две пяди выше травы. В животе стало холодно от испуга, но опустился он плавно и не ударился ногами о землю, а как будто ступил на нее. Хорошо! А выше можно? 
 Оказалось, что можно. Правда, он забыл расставить руки и не удержался на ногах; вообще неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы Ники не умел прыгать с трамплина, чему научился еще на Земле, в открытом бассейне. Оказалось, что и тело его привыкло к здешней гравитации, пока он трудился над пирамидкой. Он решил покувыркаться в воздухе, как это делала Нуми; присел, сильно оттолкнулся ногами и взлетел вверх. Трава осталась далеко внизу. Теперь надо прижать колени к груди и потом сильно оттолкнуться ими в воздухе... Тут в шлемофоне раздался испуганный крик девочки. Ники потерял равновесие, покачнулся, далекие деревья тоже закачались у него перед глазами... ни на одном из них не было серебристой шишки. 
 - Ники-и-и-и... Ой-ой, ой, Ники-и-и-и! 
 Только в последнюю секунду он вытянул вперед руки, чтобы смягчить удар, который, несмотря на слабую гравитацию, оказался чувствительным, и огромными прыжками помчался к лесу, не забывая смотреть себе под ноги, - какая Нуми польза, если он неудачно приземлится и свернет себе шею! Он налетел на крону дерева, съехал вниз по его стволу и вошел в лес. Ники был уверен, что именно тут еще недавно висела в воздухе Нуми, но ее нигде не было. 
 - Нуми-и-и! Где ты? 
 - Не знаю, - уже спокойнее ответила она. - Меня кто-то спеленал с головы до ног, не могу пошевельнуться. Лежу на спине. Ох, меня сейчас раздавит!.. Кажется, мы выходим из леса. 
 - Да кто это? - ужаснулся Ники. 
 - Похоже на толстую змею, но летает. О-о-ох, совсем раздавит! 
 - Зови Мало! Скорей зови Мало! 
 - Я и так все время зову его. О-о-о-ох! 
 Ники вернулся на опушку и осмотрел ее в надежде, что змея вылетит с этой стороны. Мало неподвижно стоял на месте. Неужели он не придет им на помощь? Какой же он тогда Охраняющий жизнь? Нуми рассказывала, что малогалоталотимы избегают встреч со всеми другими существами и не вмешиваются в жизнь на чужих планетах. Разве что в случае крайней необходимости, как и получилось тогда на Земле. Но разве не крайняя необходимость - вырвать девочку из лап неведомого зверя? 
 Он чуть не заплакал от чувства бессилия и вины. Вот тебе и звери, каких никто и никогда не видел! Зачем он только высказал такое легкомысленное желание! Чтобы повоображать перед Нуми и показать свою храбрость! Но пострадала-то она, а не он. 
 - Нуми-и-и-и! - еще громче крикнул он. - Этот подлец Мало даже не шелохнется! 
 - Ох, не называй его так! - простонала она. - Мы сами виноваты. Да и что он может сделать, ведь у него ни рук, ни оружия... 
 Она замолчала. 
 - Продолжай! - велел ей Ники. - Говори все время, чтобы я мог ориентироваться по голосу! И, не бойся! Я тебя найду. Лягайся, брыкайся, даже кусайся! - посоветовал он, что было уже совсем глупо; разве можно кусаться сквозь шлем? - Попробуй высвободить руку. Посмотри на компас! Впрысни ему газ, пусти в ход лезвие! 
 В ответ Нуми только тихонько застонала, и Ники, совсем потеряв голову, помчался к другому краю леса, то и дело натыкаясь на стволы. 
 3 
 Ники тоже попадает в плен. Николай Буяновский 
 думает одно, а Ники Буян делает совсем другое. 
 Как себя чувствует человек на спине неведомого зверя 
 Трудно бежать вслепую; деревья перебрасывают тебя друг другу, как баскетбольный мяч. По компасу уже семь километров, но в каком направлении он бежит? Нуми время от времени подает голос или стонет, но не может объяснить, в какую сторону ее несут, направо или налево, далеко она или близко. Ведь по радио голос слышен одинаково с любого расстояния. Попробуй включить транзисторный приемник и догадаться, где находится диктор - в Софии или в Пловдиве, а может, и в Варне, да еще на какой улице. 
 Вдруг Нуми восторженно крикнула: "Отпустил!", но тут же в смертельном ужасе закричала: "А-а-а!" и умолкла. Ники со слезами звал ее, просил сказать, что случилось, где она. И услышал ее голос лишь тогда, когда уже совсем без сил упал на траву, наверное, где-то у опушки - между деревьями открывался просвет. 
 - Они кошмарные, - обреченно сказала Нуми. - Ники, не ищи меня. Мы только оба погибнем. 
 "Они"! Значит, зверь не один! Может, и правда вернуться? Ники спрашивал себя, а сам уже полз к просвету между деревьями. 
 Здесь трава тоже стояла высоко, и Ники шмыгнут в нее как ящерица. Он довольно долго не смел поднять головы; сердце билось так сильно, что казалось, будто земля под ним колышется. Неизвестно, сколько бы он так лежал, если бы не услышал гремящий рык, будто раскат далекого грома, после чего земля под ним и в самом деле задрожала. 
 Ники приподнялся, уверенный, что вокруг него целое стадо диких зверей, и забыл обо всем на свете. Он просто оцепенел при виде открывшейся перед ним картины. Мальчик даже не сразу разобрался в том, что видит. Казалось, что метрах в ста от него дерутся слон, кит и осьминог; они сплелись в клубок величиной с хороший жилой дом и во все стороны размахивали шеями, хоботами, щупальцами - а может, хвостами? - и ногами, толстыми, как дворцовые колонны. Потом он решил, что это не кит и не слон, а какие-то доисторические чудовища, вроде тех, что нарисованы в учебнике. И только после этого рассмотрел в мечущемся клубке серебристый скафандр Нуми. Рядом с чудовищами она и впрямь напоминала елочную игрушку. 
 Ники хотел было крикнуть ей, что он здесь, но вместо этого снова спрятал голову в траву. Что делать? Выскочить с газовым пистолетиком? Да здесь нужны целые тонны газа, и целиться надо с самолета. Лучевое лезвие? Им и ногтя не отрежешь у такого зверя. А рогатку лучше и не доставать. Нуми права, они только оба погибнут, а какой в этом смысл? Лучше попросить Мало, чтобы он вернул его на Землю, пусть хотя бы там узнают, что творится в космосе... 
 Так рассуждал ученик Николай Буяновский, представитель земной цивилизации, прячась в траве, как мышонок, чтобы его не заметили чудовища. Но Ники Буян заговорил по-иному, услышав в наушниках отчаянный крик Нуми: "Ники, где ты?" 
 - Я здесь, не бойся! Сейчас что-нибудь придумаем! - сказал Ники Буян. 
 - Не надо ничего придумывать! - отозвалась эта странная пирранская девчонка. - Главное, чтобы тебя не заметили. Ох, мне все кости переломали! Хоть бы съели поскорее, чтобы кончилось это мучение. 
 Мальчик осторожно поднял голову, чтобы посмотреть, что происходит и почему Нуми подбрасывают в воздухе, как игрушку. Битва стихла, шеи и хоботы лениво покачивались, один из хоботов держал серебристый скафандр, двигал его вверх-вниз, будто лифт, и, кажется, показывал остальным. 
 - Нуми, слушай! - задыхаясь воскликнул Ники. - У тебя руки свободны! Когда он тебя опустит, кольни его лезвием! Я постараюсь отвлечь их внимание, а ты беги! 
 - Нет, это опасно! Для тебя опасно! 
 - Делай, что говорят, слышишь! - Ники разозлился на собственный страх. - Слышишь? А то потом я так тебе надаю, что... 
 - Как это надаешь? - возмутилась Нуми и заплакала. - Беги, Ники, беги! Оставь меня, это бессмысленно! 
 - Молчи, глупая, не то как дам! Делай, что тебе говорят, только подай знак! 
 И хотя девочка не подала ему знака, Ники выждал, когда хобот чудовища снова опустит ее на землю, и вскочил на ноги. Чтобы привлечь к себе внимание, он махал руками и дрыгал ногами. Но чудовища не выпустили Нуми - может, они его просто не заметили? Одним прыжком он оказался неподалеку от них, крича изо всех сил: "Лезвием их, лезвием!" Он летел с такой скоростью, что потерял Нуми из вида; оглохнув и ослепнув от собственной ярости, Ники уже не мог остановиться, будто это не он прыгает, а какая-то сила подкидывает его куда попало и как ей вздумается. Он чувствовал себя как шарик для пинг-понга: брось его на пол, и тот будет подпрыгивать туда-сюда. 
 И все-таки что-то остановило его. Прямо в воздухе, посреди прыжка. Что-то плотно обхватило его за пояс и замедлило его полет. Это что-то было серо-черным, толще любого питона в зоопарке; и оно несло мальчика к серо-черным спинам не то китов, не то гигантских слонов. Из-за спин то и дело высовывалась какая-нибудь жуткая голова с вытаращенными пластинчатыми глазами, готовая ухватить добычу. Ники уперся в питона кулаками, попробовал повернуться, но обруч стянул его еще сильнее. Он только краешком глаза успел заметить, что далеко внизу, на траве, лежит Нуми. Чудовища отпустили ее, чтобы схватить его. 
 - Беги! - крикнул ей Ники и выхватил оружие - лезвие и газовый пистолет. 
 Конечно, и думать было нечего, что ему удастся перерезать гигантский хобот чудовища: но если этот хобот поднесет его поближе к глазам зверя или его разинутой пасти, можно ткнуть ему в глаз лезвием или выстрелить газом в морду. 
 Нуми, кажется, угадала, что он собирается делать, и в его ушах зазвенел ее голос: 
 - Ничего не делай, слышишь? Ты их только разозлишь! Потерпи, скафандр выдержит. И спрячь оружие, не то потеряешь. Я свой пистолет выронила. 
 Наверное, она уже в безопасности, раз отдает такие длинные распоряжения. 
 Хобот пронес Ники мимо одной головы, потом как будто показал еще одной, а потом начал им размахивать в воздухе, словно маятник. Ники чувствовал себя как на качелях в парке аттракционов: сидишь на доске, висящей на цепях, а тебя носит взад и вперед. Он решил послушаться девочку и сунул в карманы свое оружие, которое ничем не могло ему сейчас помочь. Так у него хотя бы руки будут свободны. И хорошо сделал, потому что в следующий миг обруч расслабился, и он полетел вниз головой. Однако нога его, непонятно как, зацепилась за краешек обруча, и мальчик повис в воздухе. Кровь прихлынула к голове, перед глазами поплыли круги. Но надо было что-то делать. От этой качки можно и умереть. 
 Он собрался с силами, сделал рывок и обхватил двумя руками то, что так безжалостно его качало. И тут же почувствовал боль в щиколотке. Если бы как-нибудь высвободить ногу, можно бы и прыгнуть, потому что чудовище ослабило хватку. Но вот оно выпустило ногу Ники и вытянуло хобот прямо, как телеграфный столб. Ники немедля съехал по нему вниз и ступил на землю. Однако тут же охнул от боли: в щиколотку будто вонзился нож. Надо было бежать как можно быстрее, но он не мог и шагу ступить. И тут его опять схватили, на этот раз - за локоть. 
 - Не двигайся! 
 Это сказала Нуми. Надо же, он рисковал жизнью, чтобы спасти ее, а она преспокойно стоит себе на месте! 
 - Ники, поверь мне, бежать нет смысла. Я уже сколько раз пробовала, но они опять меня ловили и начинали подкидывать. Стой спокойно. Мне почему-то кажется, что они не хотят нам зла. Им просто интересно нас рассмотреть... 
 Может, она права? Ведь чудовище в конце концов отпустило его. Но что это за чудовище? 
 Снизу ребятам были видны только гигантские ноги, будто колоннада у парадного входа в Народный театр. И еще прямо перед ними неподвижно и вяло висел огромный хобот. Больше ничего рассмотреть не удавалось ведь нельзя рассмотреть огромное здание, когда стоишь близко от него. 
 - Нуми, кто они такие? Ты хоть что-нибудь узнала? 
 - Нет, но их излучения не внушают ничего тревожного. Мне кажется, они не враждебны. 
 - Давай потихоньку двигаться назад, - предложил он шепотом, будто боялся, что его услышат, и взял Нуми за руку. 
 Ники осторожно попятился и потянул за собой Нуми, но хобот тут же преградил ему дорогу. На кончике его было нечто вроде копыта или огромнейшей ладони. Эта самая ладонь растянулась вширь, расправила складки морщинистой кожи, и оттуда показались длинные пальцы с острыми когтями. Ники в ужасе отпрянул и упал на траву. 
 - Не шевелись! - снова предупредила его Нуми. 
 Пальцы охватили шлем мальчика и потихоньку потянули кверху, будто хотели поставить его на ноги. Потом стали осторожно ощупывать скафандр, словно проверяли, не сломалось ли что-нибудь. И тут Нуми ох уж эти девчонки, хотя б и пирранские! - вместо того, чтобы воспользоваться обстановкой и удрать, сделала то, чего Ники никак не ожидал. 
 Она медленно подошла к хоботу, прислонилась к нему и начала его гладить и похлопывать по нему, как люди гладят и ласкают любимую кошку или, в крайнем случае, лошадь. Хобот выпустил Ники и повернулся к девочке, и она еще теснее прижалась к нему, не переставая поглаживать. Хобот схватил ее, понес к голове, которая смотрела сверху во все свои вытаращенные глаза-пластинки. Сейчас этот зверь ее проглотит! Ники совсем онемел от страха. Он даже и думать забыл о бегстве, хотя момент был подходящий. И потому не будем приписывать ему чрезмерную храбрость. Он просто с трудом соображал в эту минуту. 
 Нуми уже поравнялась с головой, разинувшей пасть с огромными челюстями. Ну и челюсти! Если чудовище собралось пообедать, то их с Нуми ему хватит на один зуб! А Нуми хоть бы что, она и челюсти погладила! Правда, сбоку. Они оглушительно щелкнули, открылись, опять закрылись. Тогда Нуми осторожно высвободилась из объятий хобота и ступила на голову зверя, тоже чудовищную и по виду, и по размерам. 
 Она вела себя как малый ребенок, который бесстрашно подходит ко льву, потому что считает его игрушкой. Вот, и с другой стороны поднялся такой же хобот, она и его гладит точно так же и даже показывает, чтобы он брал ее за талию, а не за руки. Вот второй хобот поднял ее и понес... к другой такой же голове. Поднес к глазам, а глаза - с колеса грузовика, не меньше! Нуми и на эту голову ступила как на край крыши. Спокойно выпрямилась и прошлась взад-вперед. 
 - Иди и ты сюда! - услышал Ники ее голос в шлемофоне. - Отсюда лучше видно. Буф-ф! Ничего не понимаю! Где чья голова, где чье тело? 
 И тут Ники пришла разумная мысль. Раз Мало доставил их сюда, на эту планету, и спокойно стоит себе на поляне, значит, он знает, что здесь им не грозит никакая опасность. Ведь недаром же он - Спасающий и Охраняющий жизнь! Ники успокоился и решил обойти зверей по земле и получше их рассмотреть. Ему казалось, что он обходит гигантские стволы деревьев, среди которых еще недавно пробирался в лесу, - такие у них были толстые ноги и такой сморщенной и загрубевшей, как кора, была у них шкура. Одна, вторая, третья, четвертая... еще одна... и еще одна... Внезапно откуда-то сверху к нему потянулась какая-то штуковина, гибкая, как шланг, сужавшаяся книзу. Что это, хвост или хобот? Рассмотреть он не успел, помешали руки, которые он инстинктивно вытянул перед собой для защиты. Что-то легонько коснулось его, и он поступил так же, как его храбрая спутница с Пирры: обнял этот хвост (или хобот?), погладил его и потянул к себе. Бережно штуковина обхватила его и стала поднимать наверх с быстротой скоростного лифта. Через мгновение Ники уже стоял на ногах. Живой лифт, извиваясь, как змея, уходил в сторону, а Нуми махала ему рукой с расстояния пяти-шести метров: 
 - Эй, Ники, добро пожаловать к невиданным и неслыханным зверям! 
 Надо же, она еще и смеется! Ну и девчонка! Ведь каждый, кому удавалось забраться на спину такого чудовища, прекрасно знает, что в такой ситуации человеку не до смеха. 
 4 
 Нуми придумывает земные слова. 
 Нужен ли в космосе зонтик. 
 Со скольких сторон следует смотреть на вещи 
 Там, где родился Ники, говорят: у страха глаза велики. Нам неизвестно, есть ли такая поговорка на Пирре, но зато мы знаем, что Нуми увидела куда больше животных, чем их было в самом деле. Сначала ей показалось, что их несколько, потом - что двое, а в конце концов оказалось, что животное всего одно. Наверное, у страха глаза велики во всей Вселенной. И если так, значит, мы открыли еще один закон природы. 
 У гигантского животного было две головы, причем с каждой свешивался гибкий хобот, множество ног, точное число которых оказалось невозможно установить даже сверху, и два похожих на хобот хвоста, которые тоже умели хватать предметы с ловкостью человеческих рук. По спине его проходила глубокая борозда - совсем как впадина между двумя холмами. 
 Пока ребята разгуливали по спине гигантского животного и выглядывали то с одного его бока, то с другого, оно тронулось с места. Двигалось оно с удивительной легкостью и быстротой. 
 - Это потому, что здесь слабая гравитация, - сказала Нуми. - У нас такая туша не смогла бы жить. Ее бы придавила собственная тяжесть. 
 - Да, но нам-то что делать? - спросил ее Ники: он был уверен, что теперь они попали в безвыходное положение - с такой высоты и вовсе невозможно удрать. 
 - А это тебе решать - ведь это ты хотел увидеть неведомых зверей. 
 В голосе Нуми не было насмешки, но как следовало понимать ее слова в том положении, в котором они находились? Мало того, она еще и растянулась на спине животного, будто собиралась отдыхать. 
 - Буф-ф! У меня все кости переломаны. А ты легко отделался. Оно увидело, что ты похож на меня, и оставило тебя в покое. А меня, должно быть, исследовало. Ты не представляешь себе, как оно меня качало и кидало во все стороны! Хорошо, что скафандр выдержал! 
 - Конечно, он тебя исследовал! Он же сразу понял, что ты экспериментальное существо! 
 Нуми ничуть не обиделась, не то что раньше, когда он обращался к ней с разными словами вроде: "Эй, экспериментик, как жизнь?" Она только сказала: 
 - Раз ты опять ко мне придираешься, значит, все в порядке. 
 Ники улегся рядом с девочкой. 
 - Ты права, - сказал он. - В нашем положении самое главное спокойствие, крепкие нервы и здоровая пища, как говорят земные доктора. Я бы с удовольствием съел таблетку-другую. 
 - Я уже съела одну, - отозвалась Нуми. - Чудесное изобретение эти наши таблетки! 
 - Чудесное для тебя. А я, сколько их ни глотаю, все равно хочу есть, когда жевать нечего. 
 Тут Нуми показала, что и она умеет поддразнивать; а когда они с Ники познакомились, она совсем не знала, как это делается. Ведь для того различные цивилизации и стремятся узнать друг друга, чтобы поучиться одна у другой разным полезным вещам. 
 - Знай я, что мы с тобой встретимся, - сказала Нуми, - я бы заказала специальный шлем, набитый жвачкой. 
 Ники ничего не ответил, потому что глотал вторую питательную таблетку из соответствующей трубочки в шлеме. Снова у него в желудке создалось ощущение полноты и сытости, но ведь земной житель привык пережевывать пищу, и челюсти у него сводило от голода. Жвачка лежала в кармане, снять же с головы шлем в атмосфере этой планеты он никак не мог. И потому мальчик стал смотреть в небо, которое со всех сторон затянули черные тучи. 
 - Наверное, пойдет дождь. Надо было захватить с собой в космос зонтики. 
 У зверя, на котором они ехали, зонтика, наверняка, не было, и он припустился бежать еще быстрее. 
 - Интересно, куда оно нас везет? - спросила Нуми. 
 Ники, задетый тем, что она не обратила внимания на его шутку о зонтиках, огрызнулся: 
 - К себе домой, деткам показать. Пускай и они посмотрят на диво-девчонку с двумя мозгами. 
 - Ну вот, Ники, ты опять, - огорчилась Нуми. 
 - А что ты меня спрашиваешь! Откуда я знаю! 
 - Значит, тебе не кажется странным, что у этого существа две головы, а то, что у меня два мозга, тебя раздражает! И это называется, ты меня любишь! 
 Ники тук же возмутился: 
 - Когда это я говорил, что люблю тебя? 
 - Но ты только что бросился спасать меня! 
 - Это совсем другое дело. Разве вы у себя на Пирре спасаете только тех, кого любите? 
 - У нас на Пирре мы все любим и уважаем друг друга. Потому что нет ничего дороже человека. 
 - Это совсем другое дело. И мы тоже... Ники хотел было сказать, что на Земле то же самое, но спохватился: и без своих телепатических способностей Нуми сразу поймет, что это неправда. Ведь тот тип, сторож на выставке, да и публика тоже, приняли ее не только без любви, но и без уважения. И потому он добавил: - Я хотел сказать, что ведь и вы любите не всех одинаково, разве не так? 
 - Буф-ф, - вздохнула Нуми. - Не хочется спорить. А ты - большой спорник! 
 Николай захихикал. 
 - Нет такого слова! 
 - А как вы называете человека, который спорит по любому пустяку? 
 Ники промолчал, и Нуми торжествующе воскликнула: 
 - Вот видишь - спорник. Это я придумала такое слово! 
 - Ты сама спорница! - огрызнулся Ники. - Нет такого слова! 
 - Нет, есть! Раз что-то создано, значит, оно существует. Нуми создает слова, а Ники жует жвачку! - поддразнила его девочка и вскочила с места, словно боялась, что он ее стукнет в отместку за жвачку, которую она терпеть не могла. 
 Но она вскочила не поэтому. Просто ей пришла в голову одна идея. Девочка подбежала к ближайшей шее зверя, которая была длиной чуть не с километр, и ловко стала карабкаться по морщинистой шкуре. Зверь как будто догадался о ее намерении; он повернул к девочке голову и опустил ее пониже. Добравшись до лба животного, Нуми распростерлась на животе и замерла. 
 - Эй, ты что там делаешь? - не выдержал Ники. 
 - Хочу понять, о чем оно думает. - Эта странная девочка ни разу не назвала чудище или зверем или животным. Для нее каждая живая тварь была существом. - Я чувствую какие-то сильные излучения. 
 - Раз он такой большой, то и мысли у него должны быть большие, брякнул Ники, но, поймав укоризненный взгляд девочки, добавил: - Я шучу, конечно. 
 Тут вторая голова потянулась к Нуми и разинула чудовищную пасть, будто хотела проглотить ее или что-то ей сказать. Ники задрожал. Гигантские челюсти два-три раза щелкнули над самым шлемом девочки, а она совсем спокойно сказала: 
 - Интересно, излучение у них совсем разное. Как будто одна голова думает одно, а другая - другое. Правая очень волнуется. 
 - Наверное, они тоже спорят, - поддразнил ее Ники. - За свою долгую и нелегкую жизнь я не раз убеждался, что стоит двум головам оказаться вместе, они тут же начинают спорить. 
 Нуми рассердилась - его болтовня мешала ей сосредоточиться. 
 - Перестань рассказывать мне про свою долгую жизнь, не то я его попрошу, чтобы оно тебе ее укоротило! Вот ей скажу! - и она легонько стукнула пальцами по оскалившейся голове, которая придвинулась совсем близко к ней. 
 Голова защелкала зубами еще сердитей. Тогда другой хобот вытянулся, схватил Нуми за ногу и швырнул ее к Ники. Упав плашмя, Нуми тут же озадаченно присела. 
 - Буф-ф! - сказала она. - Ничего не понимаю. Зачем это оно? 
 - Не дает спорить. 
 Задняя голова удалилась с угрожающим рычанием. 
 - Ой, Ники! Она, кажется, хотела проглотить меня! - испугалась маленькая пирранка. 
 - Ну да! Если бы хотела, то съела бы. 
 - А может, это другая голова ей помешала. У нее излучения тоже сильные, но спокойные. Ведь это ее хобот спас меня. 
 - Это тебе кажется! Если тебе муха сядет на лоб, ты же ее прогонишь? Вот и мы для него все равно, что мухи. 
 - Но оно проявило интерес ко мне! 
 - Нам неизвестные мухи тоже интересны. 
 Нуми опять рассердилась. 
 - Слушай, спорник, если ты не будешь мешать, я все же попытаюсь что-нибудь понять. Помолчи немножко, прошу тебя, пожалуйста. Не одного же тебя мне слушать!.. Буф-ф, отсюда трудно уловить, излучение от обеих голов сливается, и не поймешь, где чье. Надо подойти поближе. 
 Но Нуми так и не удалось ничего понять. Не успела она подобраться к гигантской шее, как в почерневшем небе раздался оглушительный грохот, и яркие молнии разорвали его на сто кусков. Оба хобота схватили каждый по пассажиру и нырнули с ними под необъятное брюхо чудовища. Через минуту хлынул ливень, да такой, какого ни один из ребят не вплывал на своей родной планете. Ники казалось, будто они попали в самую середину Ниагарского водопада. Так называет я один знаменитый водопад на планете Земля; и если вам случалось видеть его по телевидению или в кино, то вы легко сможете себе представить, какие потоки обрушивались на спину чудовища, образуя у него с боков сплошную пелену воды. 
 - Вот видишь, оно заботится о нас, - обрадовалась Нуми, устраиваясь поудобнее на хоботе. - Это по-настоящему разумное существо. 
 Поступок животного действительно нельзя бы о объяснить иначе, и спорить тут не приходилось. Низвергшийся с неба водопад наверняка смыл бы их со спины зверя, как пушинки. Но мальчик был зол, потому что хобот держал его за бедро, а разве удобно висеть на крюке? 
 - У него две головы, у тебя - два мозга, конечно, вы друг друга понимаете! Скажи ему, что у нас скафандры и мы не промокнем. Пускай он нас отпустит. 
 - Чем говорить глупости, - отозвалась Нуми, - ты бы лучше записал свои наблюдения. Разве ты забыл, что мы отправились в космос исследовать неизвестные планеты? А что может быть интереснее этого существа, ведь оно явно разумное и доброе. 
 Ники и вправду забыл о своем дневнике, но окажись кто угодно в лапах такого зверя, вернее, не в лапах, а в хоботе, - не только про дневник - и собственное имя забудешь. 
 Ники осторожно похлопал зверя по толстой шкуре. Угадав его желание, тот свернул хобот баранкой, и мальчик, выскользнув из неудобного объятия, уселся, как на стуле. Эх, если бы это была настоящая баранка! - подумал он. 
 В шлемофоне раздался звонкий смех. 
 - Ты что? 
 - Неужели ты и правда хочешь его съесть? - заливалась смехом Нуми. 
 - Слушай, перестань читать мои мысли! Ты мне мешаешь диктовать! строго сказал ей Ники и включил записывающий аппарат, но тут же передумал. - Я лучше потом. А то ты опять начнешь надо мной смеяться. 
 Девочка искренне возмутилась. 
 - Как это - смеяться? Ведь мы договорились, что самое главное и самое ценное в нашем путешествии - твои записи! Ты принадлежишь к одной цивилизации и видишь события с одной стороны, а я принадлежу к другой цивилизации и все вижу с другой стороны. Если смотреть на событие с разных сторон, его гораздо легче понять. 
 Тогда Николай снова включил диктофон и начал добросовестно диктовать свои наблюдения. Сколь бы поверхностны или неточны ни были эти наблюдения, они пригодятся земной цивилизации. И ни разу Нуми не перебила его, не внесла ни одной поправки или дополнения. 
 5 
 Мясо и к нему салат. Нужно ли знать, 
 где у тебя добро, а где - зло. 
 Ники мечтает об искусственном мозге 
 Ливень прекратился так же внезапно, как и хлынул. Хоботы вынырнули из-под живота зверя, вытянулись вперед и вверх, и ребята стали смотреть, как их хозяин поднимается по склону высокого холма, по которому сбегали потоки воды. На вершине холма трава уже почти высохла и ярко блестела на солнце. 
 - Интересно, что он собирается с нами делать? - сказал Ники. Давай, попробуй внушить ему что-нибудь. Я читал, что некоторые животные поддаются гипнозу. Скажи ему, чтобы он нас отпустил. 
 Зверь прошел еще метров сто и остановился на ровной полянке. Хобот, державший Нуми, опустился до самой травы, выпустил ее, и она легко вскочила на ноги. Однако второй хобот резко вздернулся еще выше, и в ту же минуту к Ники потянулась широко раскрытая зубастая пасть. В ушах его раздался отчаянный крик Нуми. Ники отчаянно задергался, но хобот ухватил его за ногу и понес к пасти. Еще мгновение, и он бы исчез в ней, но тут свободный хобот резко и сильно, как плетью, ударил свирепую голову. Она гневно закачалась из стороны в сторону, защелкала зубами, но оттянулась назад, хобот ее опустился и сердито швырнул мальчика к застывшей на месте Нуми. 
 - Бежим! - крикнул Ники, как только вскочил на ноги, вскочил очень быстро, хотя упал с порядочной высоты. 
 Но Нуми схватила его за руку. 
 - Подожди! Наверное, сейчас будет самое интересное! 
 - Сейчас он нас съест, тогда станет еще интереснее. Только не нам. 
 - Разве ты не видел, что вторая голова ему не велела этого делать? И по-моему, она послушалась меня, когда я ее попросила опуститься. А вот почему вторая голова такая злая? Надо бы и с ней подружиться. 
 И она направилась прямехонько к хоботу злой головы, который все еще гневно раскачивался над землей. Откуда у этой девчонки столько храбрости? И столько веры в добро? Хорошо еще, что первый хобот - уже в который раз! - спас ее; он ее догнал, обхватил пальцами и поставил рядом с Ники. А дальше произошло нечто совсем уже невероятное. 
 Внезапно огромная туша разделилась надвое, и ее злая половина с удивительной скоростью, прямо-таки галопом понеслась через поляну. Она взяла с собой половину ног, один хобот, одну голову и один хвост. Должно быть, она разозлилась, что ей не дали съесть ребят. Скоро она исчезла за гребнем холма, и оттуда донесся ее свирепый рев. Добрая же половина побрела по лугу и как ни в чем не бывало принялась целыми снопами рвать траву и отправлять себе в рот, огромные челюсти которого пережевывали ее со страшным скрежетом. 
 Нуми со всех сторон обежала добрую половину; на этот раз хобот не обратил на нее внимания, будто хорошо понимал, что девочка не собирается никуда убегать. 
 - Этого не может быть! - услышал Ники ее голос в шлемофоне. Никаких следов! Все цело, ни раны, ни дырки, как будто обе половинки никогда не были одним существом! Ники, ты что-нибудь понимаешь? 
 Ники тоже ничего не понимал, и потому заговорил голосом мудрого прадеда: 
 - В своей долгой и нелегкой жизни, Нуми, я успел убедиться, что понять жизнь на других планетах весьма трудно. Хорошо еще, что эта половина - травоядная. Пошли отсюда! 
 Маленькая пирранка возмутилась. 
 - Да ты что! Уходить сейчас? Ведь мы должны посмотреть, что будет дальше! Узнать, куда ходила другая половина, вернется ли она, соединятся ли они снова... 
 Да, у девочки с Пирры явно куда больше стойкости и исследовательского пыла, чем у Ники. Но ничего не попишешь, такой уж у него характер: ему все время надо делать что-то ясное и понятное, а главное - приятное! 
 И Ники, взяв себя в руки, добросовестно обошел вокруг чудовища, вместе с Нуми заглянул ему под брюхо, пощупал его ноги и хвост. Хвосту это явно не понравилось, потому что он внезапно обвился вокруг ребят как петля и забросил их на спину зверя; они кубарем покатились по шершавой шкуре. 
 - Говорил я тебе, надо бежать! - сказал Ники, усевшись поудобнее и оглядевшись по сторонам. - Теперь опять придется начинать все сначала! 
 - Оно меня послушалось! - ликовала Нуми. - Это я ему внушила, чтобы оно снова подняло нас наверх! 
 - Еще бы, когда надо сделать глупость... - заворчал Ники, но голос его заглушил громоподобный рев. 
 Спина чудовища затряслась. Ребята вскочили на ноги. Что происходит с доброй половиной? Уж не рассердилась ли она на них? 
 Нет, оказывается, она встречала вторую половину, которая уже показалась из-за холма и с тяжким топотом мчалась к ним. Сейчас, сверху и издалека, ребята впервые увидели, какой страшный вид у зверя, даже у одной его половины. Он выглядел тем ужаснее, что из пасти его висела туша животного, похожего на земную лошадь. 
 Присев на корточки, ребята спрятались за головой доброй половины, в ожидании поднявшей хобот к небу, и боязливо выглянули из-за нее. 
 Хоботы радостно обняли друг друга, будто сто лет не виделись. Потом и головы потянулись друг к другу, и часть убитого животного оказалась в пасти травоядной половины зверя, который с большим удовольствием принялся ее жевать, хрустя костями. Затем обе половины встали рядышком и снова превратились в одно животное, у которого было всего по два: две головы, два хобота, два хвоста. И добрый хобот снова начал рвать траву и угощать ею другую половину. 
 - Значит, она и мясо ест, - отметила Нуми. 
 - Само собой, - согласился Ники. - Одна половина добывает мясо, а другая отвечает за салат. 
 - Буф-ф! - возмутилась маленькая пирранка, хотя ее возмущение трудно было принять всерьез. - Вы, земляне, не умеете говорить серьезно! 
 - Но я говорю совершенно серьезно! Потому она и охраняла нас от второй половины. Наверное, у этого животного добро и зло живут отдельна, каждое в своей половине. Знаешь, Нуми, это, пожалуй, не так уж глупо придумано. У нас, например, все вперемешку, так что и сам не поймешь, хороший ты или плохой. А что говорит на этот счет твой искусственный мозг? 
 Через минуту пирранская девочка неуверенно сообщила: 
 - Ему такие случаи неизвестны. А сама я не знаю, нужно ли знать, где у тебя добро, а где зло. 
 Но Ники уже загорелся: 
 - По-моему, так гораздо проще и удобнее. Давай продиктуем это наблюдение, а? 
 - Диктуй ты, - сказала ему Нуми. - Мой искусственный мозг все запомнил сам. 
 Ники опять стало завидно. И как тут не позавидуешь - разве плохо, чтобы в голове у тебя был такой надежный помощник? Сам он не хороший и не плохой, зато все помнит и подсказывает, что надо делать. Когда они попадут на Пирру, он обязательно попросит, чтобы ему присадили такой же! 
 6 
 Сколько будет один плюс один. 
 На Пирре болельщики не кричат. 
 Невеселое избавление 
 Упрямая девчонка с Пирры знай твердила свое: злая половина зверя не такая уж плохая. Она перелезла на половину спины и поползла поближе к голове, изо всей силы стараясь внушить с помощью обоих своих мозговых аппаратов: "Ты - тоже доброе существо. Ты очень доброе существо. Мы тоже добрые. Мы станем друзьями. Ты очень, очень доброе существо". 
 Однако или злая голова не воспринимала телепатических внушений, или ей не хотелось становиться доброй. Правда, она не стала глотать Нуми, а только протянула к ней свой хобот; его пальцы вылезли из широкой ладони, схватили девочку за плечо и бесцеремонно швырнули обратно. 
 - Я тебе говорил! - заметил ей Ники. 
 - Нет, ты видел? - радовалась Нуми. - Она не оскалилась, а только прогнала меня. Мы и с ней подружимся, нужно только время и терпение. 
 - Так она же не голодная! Она только что ела, вот и не стала на тебя бросаться, - возразил ей Ники снизу; он сидел во впадине, соединявшей спины обеих половин, и озадаченно ощупывал шкуру животного. - Ничего не заметно, ни следа, ни шрама! Как будто они и не отделялись друг от друга. Как же быть с математикой, Нуми? Ведь один плюс один - это обязательно два! Или у вас не так? 
 - Я в математике не очень, - призналась девочка, - сейчас спрошу свой мозг. - Она помолчала, потом о удивлением сообщила: - Знаешь, оказывается, один плюс один - не всегда два. То есть, всегда, но только в математике. А в жизни не так. Например, если на каплю воды капнуть еще одну каплю, то их будет не две, а все равно одна, только побольше. 
 - Ну и хитрющий он у тебя, этот мозг! - засмеялся Ники. 
 - Пойду попробую опять, - сказала девочка и поднялась с места, мы должны подружиться. 
 - А вдруг ты с ним так подружишься, что про меня забудешь? 
 Нуми даже остановилась - она все еще не привыкла к его шуткам. 
 - Ты что, серьезно? - Девочка вслушалась в излучения сто мозга и рассердилась. - Нет, сам ты так не думаешь! Как это можно, думать одно, а говорить другое! 
 - Я же тебе объяснил, - засмеялся Ники, - что у нас, землян, все вперемешку. Не то, что у этого твоего приятеля. 
 - Буф-ф, Ники! - вздохнула девочка. - Ну что вы за цивилизация, трудно с вами! А сейчас помолчи, потому что ты мне мешаешь сосредоточиться; у тебя такие путаные излучения!
 И она на цыпочках отправилась ко второй голове чудовища. Тут оба хобота громко затрубили, будто не пускали Нуми; а может, соглашались, что с землянами очень трудно иметь дело. Потом оба хобота, напрягаясь изо всех сил, потянулись вперед, указывая на гребень холма. Там показалось еще одно такое же чудовище. Намерения у него были явно недружелюбные: оно тоже выставило вперед оба хобота, как дула гигантских орудий, и они взревели, будто гудки океанского парохода. Внезапно зверь раскололся пополам, словно в него угодил артиллерийский снаряд, но не упал замертво, а одной своей половиной бросился с устрашающим рыком вперед; вторая же половина осталась на месте и трубила, подняв хобот к небу. 
 Ребята не заметили, когда раздвоился их зверь, они только увидели, что вторая, "злая" его половина изо всех сил мчится вперед, туда, где ждал ее противник. 
 Ники дернул девочку за рукав. 
 - Слушай, им сейчас не до нас. Давай спустимся по хвосту вниз. 
 - Посмотрим, что будет дальше! - взмолилась Нуми. 
 "Буф-ф!" - готов воскликнуть автор вместе с Ники. Наверное, во всей Галактике не отыщешь более любопытного существа, чем девочка с Пирры. Ведь они уже чуть было не погибли на планете звездных жителей, и все из-за ее любопытства. 
 Не колеблясь и ни на минуту не замедляя своей шаткой рыси, чтобы выкрикнуть угрозу или осмотреть противника, две боевые половины налетели друг на друга. Толчок и треск был такой, будто произошла железнодорожная катастрофа от столкновения двух локомотивов. 
 Хоботы двух половин сплелись, они со всего размаха били хвостами, словно бичом, норовя вцепиться в противника страшными зубами. Весь холм трясся от рычанья, воя и топота гигантских ног. Хорошо, что шлемофоны были изолированы, иначе ребята не могли бы слышать друг друга. 
 - Давай болеть за нашего! - предложил Ники, опомнившись от первого испуга. 
 - Как это - болеть? 
 - Ну, будем кричать ему, подбадривать! "Давай! Работай правой! Мазила! Хватай его за нос: Бей по кумполу! Пусти ему кровь!" Ну, и так далее. 
 - Буф-ф, Ники! Разве можно так говорить! - возмутилась Нуми. 
 - А что такого? У нас на Земле так кричат все болельщики. И на футболе, и на боксе. А что кричат у вас на стадионе? 
 - На наших стадионах никто не дерется. И науськивать кого-нибудь, чтобы совершилось зло, - страшное преступление. 
 - Ох уж эти мне пирранцы, с их моралью! Ведь наш должен победить! Если он не свалит новенького, неизвестно, что тот с нами сделает. Смотри, смотри! Это не наш? 
 У одного из гигантов уже заплетались ноги. На шее и боках зияли глубокие раны, висела клочьями шкура. Кровь лилась, как из пожарного шланга. Было только непонятно, чья это половина, потому что оба чудовища все время топтались но поляне и кидались друг на друга. Раненый зверь уже несколько раз падал на землю, метался и ревел, размахивая в воздухе ногами. 
 - Мне кажется, это наш, - с дрожью в голосе сказала Нуми. 
 - Может быть, ему лучше погибнуть. Тогда у нас останется добрая половина. С ней хоть можно договориться. 
 - Буф-ф, Ники, - снова возмутилась девочка, - желать смерти какому-либо существу запрещается. 
 Он хотел было ей сказать, что такой запрет существует только на Пирре, но тут ему в голову пришла блестящая мысль: 
 - Слушай, Нуми, а ведь умно придумано! Раз надо драться, дерутся только злые половины. И правильно, зачем добрым из-за них страдать? Эх, вот бы можно было и на Земле ввести такой порядок! Когда политикам и генералам захочется воевать, пускай они сами дерутся между собой. А народы будут только кричать: "Давай! Мазила!" Как ты считаешь? 
 - Ничего я не считаю, - задумчиво отозвалась Нуми. - Потому что не пойму, для чего вы, как и ваши предки, до сих пор воюете друг с другом... О-о-о! - внезапно вскрикнула она, как от боли. 
 Один зверь упал на бок. Он еще отбивался, но уже не в силах был подняться; еще щелкал челюстями, но не мог укусить противника, а тот топтал его изо всех сил, безжалостно рвал зубами брюхо, кидая в стороны клочья мяса. Битва приближалась к концу. Хобот половины, на которой сидели ребята, закрутился штопором и издал странный вой. Вой этот становился все протяжнее - явно, погибала половина их чудовища. Но почему вторая половина, на которой они сидят, не спасается бегством? Или Ники прав, и на этой планете дерутся и погибают те, кто несет в себе зло? 
 Упавший зверь взревел в последний раз и затих. Победитель издал ликующий вопль и повернулся к своей половине, которая ждала его в метрах ста от поля сражения; та быстро подбежала, они слились воедино, и обе головы начали рвать бездыханную жертву на части. 
 Умолкла и осиротевшая половина. Ее хобот скрючился и повис безжизненно. Зверь скорчился, зашатался и рухнул, будто прямо в сердце ему попала пуля. А ведь его никто и пальцем не тронул! Ники и Нуми покатились в траву и живо вскочили на ноги. 
 - Как же так... - заикаясь, сказала Нуми, готовая заплакать. - Это доброе существо... 
 Всякие такие переживания были сейчас совсем некстати, и Ники гневно прикрикнул на нее: 
 - Нечего тут! Бежим, пока тот другой нас не заметил, а то если ему тоже приспичит нас исследовать... 
 Нуми заплакала по-настоящему, он схватил ее за руку и потащил за собой, но девочка то и дело оглядывалась, чтобы посмотреть, не оживет ли добрая половина их чудовища.
 Нет, она лежала неподвижно, будто кротко ждала, когда ее тоже съедят. И эта смерть была уже совсем непонятна ребятам, хотя у них и было целых три мозга на двоих. 
 7 
 На Пирре не знают щекотки. 
 Как полагается исследовать космос. 
 Мало не позволяет смешивать природу разных миров 
 Компас указал им верное направление, и после двух часов утомительных прыжков через лесные заросли Нуми и Ники вышли на знакомую поляну. 
 Мало ждал их. Правда, по нему это было незаметно. Он просто лежал - или стоял? - на месте, равнодушный ко всему окружающему. Его ничуть не тронуло, что когда на этой планете умирает зло, неизвестно почему вместе с ним умирает и добро. 
 Наверное, взгляд Ники был недобрым, потому что Нуми заметила: 
 - Не надо сердиться. Жизнь на каждой планете устроена по своим законам, и у него, наверное, нет права вмешиваться. 
 - Но ведь мы тоже могли погибнуть, правда? Какой же он тогда "Спасающий и Охраняющий жизнь"? Значит, мы ему безразличны? 
 - Буф-ф, Ники, - с досадой сказала Нуми, - ведь я тебе уже объясняла. Малогалоталотимы вмешиваются только тогда, если на какой-нибудь из планет всей жизни угрожает уничтожение. А чем занимаются отдельные существа - это их не касается, и в дела этих существ нечего вмешиваться, потому что это может помешать их естественному развитию. 
 - Это он тебе сказал? - недоверчиво спросил Ники. 
 - Нет, я уверена, что это так. 
 - Ха, ты думаешь, что так, а на самом деле - неизвестно как! Зачем тогда он вас спас от гибели в космолете? 
 Нуми смешалась и только и смогла, что повторить слова Ники: 
 - Верно, мы-то думаем так, а на самом деле все неизвестно как! И это относится ко всем большим загадкам Вселенной, а Мало - одна из самых больших ее загадок! 
 Они не спешили занять свои места внутри этой загадки. Несмотря на все тайны Мало, они чувствовали себя в полной безопасности рядом с ним. Оба смотрели в небо, перечерченное стеблями травы, и переговаривались друг с другом через шлемофоны. 
 - Хочешь останемся? - говорила Нуми. - Здесь наверняка есть и другие интересные существа. 
 - С меня и этих хватит на всю жизнь. Вот полежим немного и полетим искать твою планету с невиданными цветами. 
 Над ухом у него тихонько вздохнула Нуми: 
 - Никак не могу успокоиться. Зачем это нужно, чтобы умирало и добро? Почему добро и зло так неразрывно связаны друг с другом? 
 Битва гигантов снова встала перед глазами Ники, и в животе у него похолодело. Вдалеке от родной Земли, среди чужой травы, под чужим небом он вдруг почувствовал себя страшно одиноким. Хоть бы Нуми не молчала, что ли! И он сказал: 
 - Не знаю, но, может, бывает и наоборот. Когда погибает добро, погибает и зло. Вот из нас двоих, например, ты добрая, ты ко всему добрая. Если бы ты погибла, то и я бы тоже наверняка погиб. 
 Пирранка строго возразила: 
 - Это нелогично. Ты не плохой, ты просто воспитан как земной человек. И вовсе ты бы не погиб. Тебе просто так кажется, потому что ты меня любишь. И мне тоже так кажется. 
 - Ну-у-у, ты опять за свои глупости! - тут же взбунтовался Ники. Трава рядом с ним заколыхалась, будто в ней двигалось какое-то пресмыкающееся, и Ники приподнялся. Это была Нуми, она устроилась на том самом месте, где только что лежал мальчик, и спросила: 
 - Ну почему ты такой? Почему ты не хочешь, чтобы я тебя любила? Как же мы будем жить на свете, одни-одинешеньки, если не будем любить друг друга? 
 Ники не смел взглянуть на нее и ничего не мог ответить. Такие слова он слышал только в кино и по телевизору, когда показывали фильмы про любовь и прочую ерунду, и ему казалось, что сейчас его зачем-то заставляют играть роль в таком фильме. 
 - Эти двое, наверное, очень любили друг друга, раз они умерли вместе! - вздохнула Нуми. - А на Земле люди могут так любить друг друга? 
 - Бывают идиоты, - не сразу отозвался Ники нарочито грубым голосом. - Даже кончают жизнь самоубийством из-за любви. Чокнутые! 
 - Ах, но ведь это так прекрасно! - воскликнула Нуми и тут же добавила: - Но убивать себя - противоестественно. 
 Ники решил прекратить досадный разговор. 
 - Здесь совсем другое, - сказал он. - Мы с тобой решили, что одна половина чудовища хорошая, а другая - плохая. А на самом деле это просто две части одного тела, у каждой свои обязанности и каждая делает свое дело. Разве я могу сказать, что моя левая нога добрая, а правая - злая, потому что кому она только ни надавала пинков под зад! 
 - О-о-о, Ники, - в ужасе воскликнула девочка, - неужели это правда? Ты лягал людей? Почему? 
 - Да это я так, к примеру, - смутился Ники. - Я про другое говорю. В космосе нет ни добра, ни зла, как нет правой и левой стороны, нет верха и низа. И если мы будем приписывать человеческие качества каждому встречному-поперечному, никакие мы тогда не исследователи и ничего мы в космосе не поймем. Ясно? 
 - Слушай, Ники, а знаешь, ты становишься с каждым днем все умнее. Когда ты попал в Мало, ты был такой глупенький! Такой симпатичный, напуганный и глупый! Космос явно пошел тебе на пользу. И ты уже больше никого и никогда не будешь лягать ногами, правда? 
 Опять эта девчонка заставила его краснеть от стыда! Надо заткнуть ей рот! 
 - Хватит глупости говорить! До каких пор мы тут будем торчать? 
 Собственно, торчал-то только он, потому что она блаженно потягивалась, лежа в траве. 
 - А что ты хочешь? - ласково спросила она, как спрашивает мама капризного малыша. 
 Ники засмеялся. 
 - Почему ты смеешься? 
 - Да ничего, я так... 
 - Ники! - строго сказала девочка. - Не нужно обманывать! Ты же знаешь, что мозг у меня включен. Я только что уловила у тебя какое-то желание. Ты хочешь что-то сделать мне, но тебе мешает скафандр. Сейчас же признавайся! 
 Отпираться перед электронным мозгом не имело смысла, и Ники сознался: 
 - Я хотел сорвать травинку и пощекотать тебе в носу. 
 - Да, что-то такое я и уловила. А зачем щекотать мне в носу? 
 - Чтобы ты чихнула. 
 - А для чего я должна чихнуть? 
 Ох, уж эта высокоразвитая пирранская цивилизация! Они что, не знают щекотки, что ли? Ники был раздосадован: как можно не знать таких простых вещей! 
 - Когда человек чихает, в мозгу у него проясняется, и он перестает болтать глупости. 
 Она и тут не обиделась на него, а вскочила и принялась рвать травинки, выбирая те, что потоньше, и приговаривая: 
 - Вот как хорошо, я обязательно попробую! 
 Хоть у нее целых два мозга, а верит каждому слову! Ники уже был готов раскаяться в том, что обманул простодушную девочку, но потом подумал, как будет весело щекотать ее по носу в пути - ведь все равно, сидя у Мало в утробе, заняться нечем. 
 Ники пошел к Малогалоталотиму. Он решил войти первым, чтобы проверить, найдет он сам нужное место или нет. 
 Бок Мало пропустил его сразу же, чуть заметно сопротивляясь; казалось, будто идешь сквозь воду. Ники выпрямился, зажег фонарик и огляделся. Нуми не было. Не появилась она и через минуту. Ники охватила паника. Может, ее опять украли? 
 Он тут же выхватил газовый пистолет, отбросил фонарик и выглянул за стену. Нуми стояла внизу, живая и здоровая, с букетиком травы в руке. Ники рассердился на себя за свой испуг и сердито крикнул ей: 
 - Ты почему не идешь? 
 - Мало меня не пускает! - всхлипнула Нуми. 
 - Попробуй еще раз! Вот здесь! - и он показал на стенку рядом с собой. 
 Нуми подскочила и обеими руками уперлась в бок Мало, нажала и головой. Мало отшвырнул ее, как отшвырнул самого Ники, когда они садились на планету сомо кусапиенсов. Что это на него накатило, ведь они с Нуми так хорошо понимают друг друга? Наверное, и в ней что-то изменилось. Его-то Мало не пропустил тогда из-за перочинного ножа ведь он не позволяет убивать на чужих планетах... 
 - Бросай траву! Бросай, слышишь? 
 Нуми неохотно выпустила травинки на землю. Мало сразу пропустил ее, а Ники вспомнил замечание девочки о том, что космос заставил его поумнеть. 
 - Понимаешь, - сказал он ей, когда они сняли шлемы и он почувствовал себя еще умнее, - он ничего не разрешает вывозить из одного мира в другой. Особенно, если это что-то живое, например, трава. Чтобы разные природы не смешивались друг с другом. 
 В ярком свете упавшего фонарика он ясно увидел, как она надула губы. 
 - Жалко... Как же я теперь буду прояснять свои мозги? 
 Ники засмеялся: 
 - Можно и волоском. Возьму и вырву у тебя волосок, тогда и вовсе прояснится в голове. 
 Мало в это время взлетел, ни о чем их не спросив. Они только почувствовали, как исчезло притяжение, и их швырнуло в разные стороны. 
 Там, где стоял Мало, осталась огромная яма в почве, из которой он высосал питательные вещества, чтобы зарядиться новыми силами. Такая же, какую он оставил в асфальте перед выставкой научно-технического творчества на Земле. Интересно, станут ли здешние существа так же ломать себе головы над этой загадкой, как ломали их земные ученые? Что скажет об этом одна их половина? И что ответит ей другая? Потому что, раз какое-то существо состоит из двух частей, у каждой наверняка собственное мнение! 
 Здесь и сам автор не может вам ответить. Мы прибавим эти вопросы к остальным загадкам неизвестной планеты, и пусть они ждут своих будущих исследователей. 
 ГЛАВА ВТОРАЯ 
 1 
 На Райской планете. 
 Для чего нужен мозг. 
 Если ты не верблюд, пей, как человек 
 До самого горизонта тянулась гряда невысоких холмов, поросших цветущим кустарником и цветами. В небе курчавились бело-розовые облачка. Гравитация здесь была нормальной, теплый воздух - напоен нежным ароматом. 
 - Вот тебе и цветы, сколько душе угодно, - сказал Николай Буяновский, когда ребята сняли шлемы. 
 Поляна, на которой оставил их Мало, походила на роскошный ковер из неведомых цветов, вытканный самым искусным мастером на свете природой. Они густо устилали всю почву - стебель к стебельку, цветок к цветку. Казалось, на этой планете природа работала с особым вдохновением. 
 Выпустив ребят, Мало взлетел. То ли он прятался от здешних жителей, то ли не хотел портить прекрасную картину ямой. Над головами ребят закружились две довольно крупные птицы редкостной красоты: у них были пурпурные крылья, золотые грудки и изумрудно-зеленые хвосты. Птицы сели на поляну и подошли к пришельцам. Они были куда красивее райских птиц, которых Ники случалось видеть в зоопарке. Нуми даже прослезилась от изумления: 
 - Ой, какие же вы раскрасавицы! - воскликнула она, и птицы вдруг закивали золотистыми головками, будто соглашались с ней. 
 - И они совсем нас не боятся! - заметил Ники. 
 Птицы и ему кивнули. 
 - Можно, я вас поглажу? - робко спросила Нуми. 
 Птицы послушно подошли к ней поближе, девочка сняла перчатку и осторожно коснулась ладошкой золотистого оперения. Тут и Ники не выдержал, как ни хотелось ему показать мужскую твердость характера птицы были такие красивые и кроткие, что он взял одну из них на руки. Она повернула к нему головку и посмотрела на него большими ярко-синими глазами. Просто трудно поверить - сколь бесстрашно вели себя эти красавицы! 
 Нуми уже целовала свою птицу, гладила ее по головке и нашептывала на ухо какие-то свои женские словечки; говорила она на пирранском языке, и что именно они значили, понять было невозможно, но Ники и так догадывался. Птица тоже явно понимала, потому что весело кивала Нуми в ответ. 
 - Потрясно! - совсем по-земному сказал Ники своей птице. - Такого чуда, наверное, нигде больше на свете нет! 
 Чудо усердно покачало блестящим, как драгоценный камень, клювом, будто хотело сказать: "Правильно, с этим не поспоришь". 
 - Нет, серьезно! - сказал Ники, и птица снова закивала. - А что ты еще умеешь? Давай, спой песенку! 
 Птица ничего не ответила - наверное, она не знала песен. Нуми вздохнула. 
 - Не могу поймать никаких излучений, очевидно, они очень слабые. 
 - Чтобы кивать головой при каждом чужом слове, мозга не требуется, - заметил Ники и отпустил птицу. - Что на это скажешь, чудо-красавица? 
 Чудо тут же кивнуло: дескать, так оно, так. Николай был разочарован, однако вспомнил, что это - первое существо, которое они встретили на новой планете, и о нем следует рассказать записывающему аппарату. Он нахлобучил на себя шлем и начал описывать величину птиц, их оперение, форму, окраску. Потом откинул шлем на спину и засмеялся. Птица не сводила с него глаз в кротком ожидании. 
 - Знаешь, как я тебя назвал? Слухарь! У нас на Земле есть птица, тоже красивая, хоть и не такая, как ты, ее зовут "глухарь". А ты будешь "слухарь". 
 Нуми стала возражать. Это очень обидное имя, а они такие красивые и милые! 
 - Ведь правда же, обидно? - сказала она, и птицы обе враз кивнули. - Вот видишь! 
 - Вы ведь не обижаетесь? - спросил Ники и снова засмеялся, довольный: птицы все с той же серьезностью подтвердили, дескать, они не обижаются. 
 - Зато они такие красивые! - вступилась за них Нуми. 
 - И такие глупые! - в тон ей добавил Ники. И птицы согласились с обоими. 
 - Ну, слухари, до свиданья! - сказал им Ники. - Всего вам хорошего! Пошли, Нуми. 
 Ребята сверили свои компасы и отправились в путь, не выбирая направления, потому что здесь везде было красиво. Птицы пошли за ними следом - то ли пришельцы им понравились, то ли было скучно, когда не с кем было соглашаться. И стоило одному из ребят что-то сказать, как они забегали перед ним, преданно смотрели в глаза и кивали: да, мол, так и есть! 
 Ребята перешли вброд неглубокий ручей, в котором плавали рыбки самой разной формы и раскраски; таких красивых рыбок наверняка не сыщешь ни в одном земном аквариуме. Ники попробовал воду: она оказалась замечательной. Настоящая вкусная вода, не то что та сладковатая жидкость, которую подавала им крохотными глотками особая трубочка в шлеме и которая состояла бог весть из чего. Нуми хотела предостеречь его, но Ники не стал ее слушать и присел над ручейком. 
 - Ведь мы же приняли сыворотку против всяческих вирусов! возразил он. - Я могу выпить весь ручей, и ничего со мной не случится! 
 И он принялся пить прямо из ручья. Пил долго, как верблюд, который готовится к продолжительному переходу через пустыню; известно, что верблюды запасаются водой впрок. Рыбки в изумлении смотрели на Ники; они тоже не испугались пришельцев, но, должно быть, не могли понять, куда девается вода из ручья. У Ники громко забулькало в животе - как в бочке, которую везут на телеге. Ему стало неудобно, а Нуми сказала, что пить так много воды вредно для здоровья. Особенно, когда не знаешь, какая она. И слухари тут же согласились с ней, покачав своими золотистыми головками. 
 Осмотревшись, ребята увидели, что кусты, возвышавшиеся над ярким цветочным ковром, ничуть не уступают ему по красоте. Один из них издалека привлекал к себе внимание: на нем висели оранжевые плоды, круглые, как мячики. Ники снова был готов воскликнуть: "Потрясно! Разве можно в одно и то же время и цвести, и давать плоды?", но не успел, так как Нуми сделала ему знак замолчать и наклонилась к кусту. 
 Несмотря на безветренную погоду, его цветы-колокольчики тихо покачивались, издавая мелодичный звон. 
 - Тили-тили, тили-тили... слышишь? - шепнула Нуми. - Интересно, что это означает? 
 - Нет, он говорит другое, - буркнул Ники - уж очень его раздражало бульканье воды в животе... - Он спрашивает: "И ты ли, и ты ли?" 
 - Что - и я? - озадаченно спросила Нуми. 
 - А то, что и ты ли попалась на удочку и решила, будто он может говорить? 
 - Но он действительно говорит, Ники! Я же не только слышу его звон, я улавливаю его излучения! Может, это даже излучения мозга! Разве что их передают плоды... Да, это плоды! Это не обыкновенные плоды, раз они висят на кусте вместе с цветами! Может, это маленькие мыслящие головки... 
 - Постой, не торопись! - засмеялся Ники. - После двойных чудовищ тебе всюду мерещатся мыслящие головы! Ты что, серьезно думаешь, что сто мыслящих голов висят на одном кусте, и у каждой свой мозг? Ты же сама говорила, что даже когда всего два мозга, и то трудно! 
 - Ники! - строго заявила маленькая пирранка. - Эти шарики посылают излучения! 
 Ники потрогал один шарик, сиявший, как маленькое оранжевое солнце. 
 - Если хочешь знать, у нас на Земле цветы тоже что-то излучают! И даже овощи!.. Интересно, а их можно есть? 
 - Буф-ф! - возмутилась Нуми. - Как ты сейчас можешь думать о еде? 
 - Что же делать, если я голоден, - виновато отозвался мальчик. 
 - Займись описанием этого растения, - посоветовала Нуми. - Давай назовем его "тили-тили", хочешь? 
 - Эти шарики похожи на плоды хурмы, которую у нас дома называют райским яблоком. Красивые фрукты, но не очень вкусные... 
 Ники умолк, спохватившись, что он опять говорит о еде, но Нуми, к счастью, этого не заметила - ее интересовало, почему земной плод называется райским яблоком. И Ники рассказал ей легенду о рае. 
 Согласно этой легенде, бог создал всю землю и все живое на ней, а потом создал и людей по своему образу и подобию. Их было двое, и он назвал их Адамом и Евой. Первые люди могли жить безо всяких забот в райских кущах, и только одно им запрещалось: срывать плоды с древа познания, которое росло посреди рая. Это бог запрещал категорически. Но известно, что где есть бог, там есть и дьявол. И любимое занятие дьявола - портить то, что создает бог, или, как выразился Ники Буян, делать все ему назло. Однажды дьявол притворился змеей, обвился вокруг древа познания, и когда Ева подошла к нему, дьявольски хитрыми речами уговорил ее сорвать одно яблоко, самой попробовать и Адаму дать кусочек. Ева с Адамом съели яблоко и только тут заметили, что на них нет одежды, и им стало ужасно стыдно... 
 Что в этом такого ужасного и стыдного, Нуми не поняла, а Ники тоже не мог ей толком объяснить. Но так или иначе, это было первое, что открылось Адаму и Еве после того, как они съели плод с древа познания. И за такую ерунду бог ужасно на них разгневался, он прогнал их из рая и проклял, велев сойти на Землю и впредь в поте лица своего зарабатывать хлеб насущный... Адам и Ева спустились на Землю и начали трудиться, у них родилось много детей; так, утверждает древняя легенда, был создан человеческий род... 
 Нуми с горящими глазами слушала рассказ мальчика. Она ужасно любила сказки, и эта наивная легенда очень ей понравилась; ее наверняка записали слово в слово оба ее мозга. Слухари тоже смотрели Ники в рот и усердно кивали, хотя у них в головах было пусто, и они ничего не могли запомнить. 
 - Может, это - тоже запретный плод, - сказала Нуми, указывая на оранжевые плоды. - Смотри, как бы нас не выгнали отсюда. 
 Буф-ф! Эта девчонка готова верить каждому слову! 
 - Больно мне нужен ихний рай, - пробормотал Ники недовольно; от выпитой воды у него заболел живот, а отсюда следует, что если ты не верблюд, пей как человек; это даже слухари могут подтвердить. 
 2 
 Новые знакомые. 
 Можно ли быть мужчиной и женщиной сразу. 
 Каково жить в раю 
 Все на этой планете было тихо, мирно и красиво. Наверное, именно так представляли себе древние жители Земли свой сказочный рай. Но у них были серьезные причины для того, чтобы мечтать о такой жизни. Земля под ними содрогалась от страшных землетрясений, вулканы извергали им на головы камни и пепел, реки и моря выходили из берегов и загоняли в горы тех, кого не успевали залить водой. А в горах их ждали дикие звери, холод и голод. Однако нашим героям, выросшим в безопасности и привыкшим к изобилию, сказочка о рае казалась скучноватой, и они надеялись повстречать хотя бы Адама и Еву. 
 Вместо Адама и Евы из рощицы выбежало непонятное существо с тупой мордочкой и на коротеньких ножках; шкурка его была разрисована квадратиками - красными, зелеными, синими и бежевыми. Казалось, что зверек одет в костюм из ткани, которую мама Ники называла "шотландская клетка"; а если бы не клетки, он как две капли воды походил бы на земного поросенка. Ники вытащил было газовый пистолет, но зверек остановился перед ним и умоляюще посмотрел ему в глаза своими красными, как у ангорского кролика, глазками. Птицы не обратили на зверька никакого внимания - значит, это не хищник. 
 - Как тебя зовут? - спросил Ники, убирая оружие. - Или придется и для тебя придумывать имя? 
 Нуми погладила поросенка по клетчатой спинке. Зверек повернул к ней голову, и из его пасти живо, как пламя зажигалки, высунулся длинный красный язык; он лизнул руку Нуми и тут же его спрятал. Нуми с беспокойством смотрела на руку. Ники засмеялся. 
 - Это он с тобой поздоровался, - сказал он, и слухари усиленно закивали головами: да, да, правильно. 
 - Знаешь, какое-то странное ощущение. А вообще-то ничего не болит, даже следа нет. 
 - Значит, с этим клетчатым поросенком ты совместима, а со мной нет! - поддразнил ее Ники Буян. 
 Девочка вздохнула: 
 - Ты опять хочешь довести меня до слез? 
 Клетчатый зверек бросился к Ники и начал лизать ему сапоги длинным огненно-красным языком - должно быть, хотел показать, что он совместим и с земными жителями. Ники осторожно оттолкнул его ногой: 
 - Эй, ты, это тебе не эскимо! 
 Животное отошло в сторону, ничуть не обидевшись, а когда ребята пошли к рощице, затрусило за ними вслед. Нуми шла вприпрыжку, совсем как земная девочка. Увидев это, начали прыгать и слухари, и клетчатый поросенок. 
 - Я чувствую себя как Адам и Ева! - радостно заявила она. 
 Ники не утерпел: 
 - Как Адам и Ева, вместе взятые? Или по отдельности? 
 Она засмеялась еще веселее. 
 - Я сказала глупость, знаю, но что поделаешь, если мне весело! Мне хочется бегать и совсем не хочется ничего исследовать. Я даже выключила мозг, чтобы он перестал бормотать: это так, то не так... ты тоже бормочешь не хуже него! 
 Такой веселой Ники ее еще никогда не видел. Что это с ней, может, на планете такая атмосфера? 
 - Тогда лови! - крикнул он ей и что было сил помчался вперед. 
 Клетчатый поросенок бросился за ними следом, а слухари поднялись в воздух и замахали крыльями над их головами. 
 Ребята вбежали в рощицу - собственно, это была не роща, а высокий кустарник, усыпанный цветами и плодами, и стали играть в прятки. Они то и дело совсем теряли друг друга из вида, и тогда на помощь приходили птицы и смешной поросенок, умевший брать след не хуже собаки; он подбегал и начинал лизать ребятам сапоги. Вдоволь набегавшись, устав и запыхавшись, Ники и Нуми хотели отдохнуть и вдруг увидели людей. 
 Люди вели себя странно. Извиваясь всем телом, каждый протягивал руки к одному из тех кустов, которые Нуми хотела назвать "тили-тили", - будто эстрадный певец, поющий об утраченной любви, - и легким шагом ходили по кругу. Что они делают? Танцуют, что ли? Наверное, танцуют, судя по их одежде. 
 Однако но их одежде можно было судить и о другом. 
 - Они совсем чокнутые, - шепотом сказал Ники. 
 - Какие? - не поняла пирранка. 
 - Ну, у них не все дома. 
 - А где - дома? - спросила Нуми и стала оглядываться по сторонам. - И откуда ты это знаешь? 
 Ники, не отвечая, смотрел на жителей планеты. Эти люди - две женщины и трое мужчин, в сущности, были нагими, на головах у них было по венку, венки украшали и тонкие сморщенные шеи, а животы едва прикрывали юбочки из цветов. В таких юбочках танцуют туземки на островах Тихого океана, это Ники видел по телевизору; но в фильме танцовщицы были молодые и красивые, а здешние жители, кривоногие морщинистые старики и старухи, казались их жалкими подобиями. 
 На ребят они не обратили никакого внимания, поэтому Ники и Нуми стали ждать, когда они закончат свой танец. Нуми шепнула на ухо Буяну: 
 - Почему ты их боишься? 
 Он даже не стал сердиться за то, что она опять подслушала его мысли: пусть включает свой электронный мозг, он им наверняка понадобится. И ответил ей тоже шепотом: 
 - Когда у человека мозги не в порядке, он становится опасен. У вас на Пирре есть сумасшедшие? 
 - Нет. Когда у нас кто-то заболевает, его тут же излечивают. 
 - Это здорово! А у нас ненормальных сколько хочешь. 
 - Не бойся, я не улавливаю ничего страшного. Правда, сигналы у них очень слабые и неясные, но если бы они задумали что-то плохое, я бы тут же почувствовала. 
 - Да я и не боюсь. Что они нам могут сделать? Подумаешь! Пустить им струю газа под нос, и уснут, как миленькие. 
 - Стыдись, Ники, - тихо, но строго сказала ему пирранка. - Это чужая цивилизация, ее надо уважать. 
 Ники и не думал стыдиться. Чего их там уважать, этих стариков, которые кривляются в цветочных юбочках! Вот если бы это была Нуми... 
 - Да, я бы оделась в цветы с головы до ног! - воскликнула девочка, и тут Ники устыдился, потому что она явно увидела, какая картина промелькнула на минуту у него в голове. 
 - Не сердись, - шепнула Нуми. - Я нечаянно. Они ведь далеко, а ты - рядом. 
 Наконец жители цветочной планеты прекратили свой танец и все разом сорвали по оранжевому шарику. Одновременно поднесли плоды ко рту и как по команде откусили, зажмурясь от блаженства. Должно быть, это тоже входило в ритуал. 
 - Вот видишь, они съедобные! - обрадовался Ники. 
 - Они поют, - невпопад отозвалась Нуми. - Их мысли поют. 
 - А вот в нашей цивилизации за едой нельзя даже разговаривать, не то что петь, - сказал Ники. Ему стало очень весело. 
 Съев райские яблоки, танцоры улеглись на цветочный ковер. Тут же откуда ни возьмись к ним слетелось не меньше десятка слухарей и закивало головами: "Так, так, отдохните хорошенько!" Прибежали и клетчатые поросята, каждый из них выбрал себе одного танцора и стал усердно лизать ему босые ноги. 
 - Ну что, увидела райскую жизнь? - разозлился Ники. - Пошли отсюда. 
 Конечно, за свою долгую и нелегкую жизнь эти люди наверняка много пережили и повидали, но таких нелюбопытных существ он еще нигде не встречал. К ним прилетели гости с другого конца Галактики, а они и ухом не ведут! 
 - Может быть, спросить их, нет ли на планете других жителей, предложила Нуми. 
 - Ну, если и остальные такие же, лучше прямо вызывай Мало! 
 - Вот видишь, и ты говоришь глупости. Раз есть! старики, значит, должны быть и молодые. 
 Ники разозлился еще сильнее и выбежал на поляну. Оттолкнув клетчатого поросенка, он бесцеремонно дернул первого попавшегося старика за костлявую руку и потряс ее: 
 - Давай, вставай, мне надо кое о чем тебя спросить. 
 Старик с трудом разлепил сухие, как осенние листья, веки и что-то прошамкал. Ники помог ему сесть, потом разогнал всех поросят и разбудил остальных стариков. 
 - Не надо так грубо, - попросила его подоспевшая Нуми. 
 - Иначе нельзя, не то они до завтра не проснутся. Давай, начинай учить их язык! 
 Нуми указала на себя и назвала свое имя, потом коснулась груди Ники и назвала его имя. Потом стала внимательно вслушиваться в неразборчивое бормотанье стариков. Оба ее мозга работали одновременно, обрабатывая не только звуки, но и зрительные образы, возникающие в мозгу стариков. Именно таким образом она сумела быстро выучить земной язык, а потом и язык звездных жителей. 
 Нуми села в траву и вытянула уставшие ноги. Один из поросят тут же принялся лизать ей сапоги, но Ники резко оттолкнул его. 
 - Ох, Ники, зачем ты так! - воскликнула Нуми, будто он толкнул ее самое. 
 - Мне эти подлизы не нравятся. В них есть что-то подозрительное. 
 - Не сердись, но ты меня сбиваешь с толку своими излучениями. Иди погуляй немного. 
 - Раз ты не боишься остаться одна - пожалуйста! 
 Ники надулся, но девочка уже не обращала на него внимания - она слушала слова и мысли жителей планеты. 
 3 
 Что может и чего не может золотая рыбка. 
 Какой вкус у райского яблока. 
 Кто для чего живет 
 Парочка слухарей и клетчатый подлиза пошли за Ники по пятам, как верные телохранители. Странные существа! Будто у них нет своих дел! Почему они все время крутятся возле пришельцев, может, их так здесь приучили? Других животных на этой планете Ники что-то не замечал; не было и насекомых. Это, конечно, неплохо, потому что комары и осы досадное племя, и для райской жизни не подходят. Вокруг были только цветы и кусты, кусты и цветы, и все они цвели с такой пышностью, отливали таким обилием красок, что глаза уставали на них глядеть. 
 Ники опять увидел лиловые колокольчики и солнечно-оранжевые шарики "тили-тили", сделал вид, что не обращает на них никакого внимания, а сам украдкой сорвал одно оранжевое солнышко. "И ты ли? И ты ли?" нежными голосами упрекнули его колокольчики. 
 - И я! - сказал Ники и показал им язык. 
 "Правильно, правильно!" - закивали слухари. 
 За высокими кустами перед ним неожиданно возникла довольно широкая речка с крохотными омутами. Ники ужасно захотелось окунуться в воду. Он стащил с себя скафандр и улегся на мелководье. Тут же вокруг него в теплой воде собралось около сотни рыбок; они не мигая смотрели на него и приветливо махали хвостами и плавниками. 
 На этой планете явно никто никого не опасался. Но так и должно быть. Потому что если в раю кто-то кого-то боится, то это уже не рай, как бы в нем ни было красиво. 
 Ники сложил ладошки и поймал одну рыбку. Пестрая рыбешка зашевелила губами. 
 - Бур - пиу-пиу-таф-мини! 
 Она проговорила это совсем тихо, но Ники от неожиданности выпустил ее из рук. Думаете, рыбка поспешила уплыть подальше, как это сделала бы любая ее родственница на земле? Совсем нет. Она подплыла к его ногам и снова уставилась на него. 
 Вот это планета: Птицы и животные немые, а рыбы - говорящие! Эх, будь у него такие же способности, как у Нуми! Вдруг рыбка сказала ему, как золотая рыбка деду в старинной сказке: "Отпусти ты меня, мальчик, на волю, дорогой за себя дам откуп"? 
 Он снова сложил ладони и поймал ту же рыбку. 
 - Миуу-пиф-бур-таф-пала! - задыхаясь сказала она. 
 - Ладно, - ответил Ники. - Я тебя отпущу, но только если ты исполнишь мое желание. Нет, три желания! 
 - Бур-пиу, таф-паа-мини! - ответила рыбка. 
 - Во-первых, - начал Ники, - чтобы эта история со свертыванием времени оказалась неправдой. И чтобы мама и папа были живы. И все мои друзья - тоже. И чтобы родители Нуми тоже были живы. И... и... и чтобы мы с Нуми вернулись и всегда были вместе... 
 Тук Ники осекся. Может, он слишком многого хочет? Наверное, самая могущественная волшебница не сумеет отменить закон Вселенной. Он только собьет рыбку с толку, она все перепутает и ничего не сделает. 
 И ему тут же стало стыдно: он, как маленький, играет в детскую сказку! Со словами: "Ну, плыви себе, действуй!" Ники бросил рыбку в воду и поспешил выбраться на берег. 
 Лег в цветы, чтобы обсохнуть на солнышке, а слухари уселись по обеим сторонам и стали смотреть ему в рот - наверное, ждали, не скажет ли он чего-нибудь, чтобы можно было тут же покивать в ответ. 
 - Ну что, надо попробовать райское яблоко! - сказал Ники, и они усердно закивали. 
 Ники откусил кусочек оранжевого солнышка. Он плохо помнил вкус настоящего, земного райского яблока, но, кажется, он немножко напоминает вкус мокрой булки, немножко - мушмулы и немножко - нагретой солнцем дыни, а сами яблоки пахнут перезрелым бананом. Наверное, райскими их называют за красоту. 
 Добросовестно, как и полагается настоящему исследователю, Ники съел оранжевый шарик и посмотрел на небо. Розовые облака внезапно закружились в веселом хороводе, будто за ними гонялся ветер. Но ветра не было, и Ники понял, что это ему только кажется. Значит, не случайно здешние жители танцуют вокруг тили-тили и едят его плоды. 
 Голова его приятно кружилась, все тело охватило странное ощущение - это клетчатый поросенок подбежал к нему и стал лизать босые, еще мокрые пятки. Нет, это не щекотка - когда тебя щекочут, неприятно. Ники испытывал незнакомое сладостное чувство: ему хотелось спать; нет, не спать, а прости лежать вот так всю жизнь, не шевелясь. Веки его почт сомкнулись, когда перед глазами встали бессмысленные лица стариков, которых он старался разбудить... Ему стало страшно. С трудом собрав все силы, он сел. Миллионы цветов вокруг крутились и смеялись в веселом хороводе. 
 Ники подполз к скафандру и с трудом сунул голову в шлем. Там он нащупал ртом трубочку и жадно глотнул, не разбирая, что пьет сыворотку против галактических вирусов или лекарство от других болезней. Через несколько минут туман исчез из его глаз, а мускулы обрели прежнюю силу. 
 - Эй ты, лизун! - крикнул Ники поросенку, но не очень сердито: он уже чувствовал себя вне опасности. - Я так и знал, что с тобой надо держать ухо востро! 
 "Правильно, правильно!" - подтвердили слухари. 
 - А ну-ка, убирайтесь все отсюда! 
 Слухари опять закивали в знак согласия, но не сдвинулись с места. Ники стал поспешно натягивать на себя скафандр, а клетчатый поросенок все так же преданно смотрел ему в глаза. Мальчик почувствовал тревогу: он не знал, сколько времени провел возле куста тили-тили, хронометр что-то показывал, но это было пирранское время, а Ники еще не умел переводить его в другое, хотя Нуми и объяснила ему, как это делается. Как он мог оставить ее одну? Оказывается, райская красота вокруг кроет в себе опасность! Оранжевое яблоко и смешной клетчатый зверек способны отправить человека на тот свет... 
 Не обращая внимания на свою свиту, он бегом вернулся к Нуми. Она тоже уже тревожилась. 
 - Где ты был? Мне показалось, что с тобой случилось что-то плохое. 
 - Потом расскажу. Ты их язык выучила? 
 - Язык у них ужасно бедный, - отозвалась девочка. - За это время можно выучить два таких языка. А ты больше не смей исчезать, слышишь? Я чуть не умерла от беспокойства. Почему ты мне не ответил по шлемофону? 
 Она всерьез ругала Ники, а ему было очень приятно, неизвестно почему. Но это было не то коварное чувство удовольствия, которое он испытал, съев райское яблоко. 
 Долгожители планеты равнодушно слушали, как пришельцы переговариваются на неизвестном языке. Услышать речь не просто иностранную, а инопланетную, и при этом ничуть не взволноваться - тут было что-то не гак. Наверное, мозги их еще не очистились от дурмана. 
 - Давай переводи, - сказал мальчик Нуми. - Дорогие бабушки и дедушки... 
 - Я лучше скажу: "Уважаемые люди", - поправила она. 
 - Валяй. Что вы тут делаете? Где ваши дети? 
 Старики, одетые гавайскими танцовщиками, что-то вяло пробормотали; в переводе Нуми это значило: "Мы живем". 
 - А чем вы вообще занимаетесь? 
 - Молимся о том, чтобы жить долго, - был ответ. Нуми пояснила, что они верят в некое высшее существо, которое их создало. 
 - Ага, значит, у вас и бог есть? Ну, пускай будет на здоровье, сказал Ники, и все слухари враз закивали золотистыми головками: пускай будет. - А зачем вам так долго жить? 
 - Ники, - воспротивилась пирранка, - это некрасиво. Я тебе потом кое-что объясню. 
 - Нет, ты их спроси, зачем они хотят долго жить. Что они будут делать? 
 Слова, которые произносила Нуми, звучали почти так же, как речь золотой рыбки. Наверное, девочка постаралась придать его грубым вопросам вежливую форму. 
 Старики опять хором, но вяло, ответили, что следует жить долго, чтобы слиться с красотой и истинами мира. 
 Ники смотрел на них с жалостью. Что у них общего с красотой? И какую истину способны постичь их ссохшиеся и затуманенные мозги? На Земле старики тоже состязаются, кто кого переживет. Едят кашку, как грудные младенцы, пьют разные травяные отвары, и зачем им такая жизнь? Он никогда не мог понять этого. Зато старики на Земле помогают по дому, водят внуков гулять, читают им сказки, а в молодые годы они успели сделать немало полезного для людей. Но эти... 
 - И где же истины, с которыми вы сливаетесь? 
 - Внутри их, - сказала Нуми. 
 - Пускай и нам дадут немножко! 
 - Ники, ты опять издеваешься над ними! - упрекнула его девочка. 
 - Я не издеваюсь. Но чего стоит красота и истина, если не можешь поделиться ими с другими? Переведи! 
 Нуми, однако, не стала переводить, хотя слухари подтвердили правоту мальчика усердными кивками. 
 - Пусть они хотя бы отведут нас к своим детям. 
 - Я уже просила, - ответила Нуми. - Они не хотят отделяться от красоты и истины. 
 И она встала, сказав старикам нечто похожее на вежливое "до свидания". Однако престарелые гавайские танцоры снова погрузились в блаженную дрему и не потрудились ей ответить. 
 4 
 Для чего служит искусство. 
 Всегда ли хорошо то, что нам нравится. 
 Ники объявляют великим мастером 
 Нуми и Ники отправились дальше. По дороге им не раз встречались группки стариков, которые или танцевали вокруг тили-тили, или лежали на земле, испытывая блаженство. Ники рассказал, какое страшное и приятное бессилие он испытал, а Нуми объяснила ему, что жители райской планеты считают себя самыми прекрасными и самыми добрыми существами в мире, потому что бог создал их по своему образу и подобию. 
 - Бедный бог, - засмеялся Ники Буян, - значит, и он такой же уродливый и глупый! 
 Самое удивительное, что здешние жители считали себя потомками земных людей. Когда-то, очень давно, бог отправил на Землю своих посланцев, чтобы они забрали оттуда всех добрых людей и вернули их в рай, где их можно было уберечь от злых и воинственных человеческих племен. С тех пор они так и живут здесь, где так красиво и всегда тепло, где царит вечная весна, а растения круглый год дают плоды. 
 - Да, и поросята лижут им пятки, а слухари кивают: да-да, вы самые умные и красивые существа во Вселенной, - добавил Ники. 
 Но пирранка опять упрекнула его за то, что он смеется над чужими порядками. 
 - Смотри-ка, а наша свита испарилась! - перебил ее мальчик. 
 В самом деле, клетчатый поросенок с коварным языком и райские птицы исчезли; должно быть, поняли, наконец, что совсем не нужны странным пришельцам. 
 Ребята поднимались по склону, за которым тянулась гряда холмов, поросших изумрудно-зеленой шелковистой травой. Цветов становилось меньше, кустов больше, это были совсем другие цветы и кустарники, а тили-тили вообще не встречались. Но вот на холме показались человеческие фигуры; люди эти выглядели куда моложе тех, что встретились ребятам внизу, и кожа у них была зеленоватого оттенка. 
 - Действительно ли они такие добрые, как кажутся? - усомнился Ники и достал пистолет. - Еще возьмут да нападут на нас. 
 - Убери пистолет, - рассердилась Нуми, которая никак не хотела верить в зло. - Раз у них нет врагов, то с чего бы им быть плохими. 
 Тут ребят заметил какой-то человек в зеленых трусах и бросился к ним навстречу. Он был ужасно некрасивый, с большим ртом и длинным носом, но весело улыбался и что-то дружелюбно бормотал. Оказалось, что его трусы сплетены из той самой травы, по которой они шли. 
 - Я только поняла, что он хочет нам что-то показать, - перевела Нуми и храбро направилась вслед за незнакомцем. Ники ничего не оставалось, как последовать за ней. 
 Человек завел их за ближайший куст, поднял с травы какой-то предмет и принялся размахивать им перед глазами ребят. При этом он, не переставая, что-то говорил, тихо и напевно. 
 - Он спрашивает, нравится ли нам его произведение, - перевела Нуми. 
 Произведение очень напоминало коврик, сплетенный из той же травы и кое-где украшенный цветами. Нуми произнесла несколько слов на здешнем языке, и некрасивое лицо человека просияло. 
 - Что ты ему сказала? - нетерпеливо спросил Ники. 
 - Что это очень красиво. 
 - А что это за штука? Для чего она? 
 - Ни для чего. Это они называют искусством. 
 - Ага, значит, и вы, пирранцы, иногда заливаете! - заметил Ники. 
 - Не знаю, что ты хочешь сказать. Но я думаю, что раз он создал эту вещь и она ему нравится, стало быть, для него она хороша. Ты забываешь, что мы находимся среди чужой цивилизации. 
 - Да разве это цивилизация! - земной мальчик уже явно придирался. - У нас любой детсадовский ребенок и то сделает лучше! 
 Из-за кустов стали выходить другие люди, мужчины и женщины, все они были нагими, потому что трудно назвать одеждой трусы из травы. Они наперебой совали ребятам коврики, кособокие фигурки, тоже сплетенные из травы. И каждый хотел, чтобы гости похвалили его творение. Нуми еле успевала обменяться с ними двумя-тремя словами - такой поднялся шум; жители Райской планеты пели и плясали, размахивая своими жалкими изделиями. 
 - Это все искусство, - шепнула девочка Ники. - Все они здесь занимаются искусством. Николай разозлился. 
 - Ладно, пускай себе занимаются! А зачем совать это искусство нам под нос? Почему никто не спросит, кто мы, откуда? Может, мы тоже можем кое-что показать. 
 Даже невероятные чудовища с двумя головами проявили любопытство к ребятам! А здесь, в этом кружке самодеятельности, каждый интересовался только собой. Ники сунул руку в карман скафандра, достал жвачку, пожевал ее немного, чтобы она стала помягче, а потом крикнул: 
 - Эй, вы! 
 Райские жители разом остановились, испуганные непривычно резким криком. Ники с таинственным видом показал на свой рот, сделал несколько жестов, как будто произносил заклинания, и выдул изо рта пузырек. 
 Пузырек начал расти, в его белой поверхности отражались солнечные лучи; вместе с ним росло изумление райских жителей. А когда он лопнул, и мальчик живо спрятал за щеку остатки жвачки, все вокруг принялись хлопать ладонями по бедрам. Должно быть, таким образом на Райской планете выражали свое восхищение. 
 Ники прожевал жвачку, чтобы выпустить еще один пузырь, но тут несколько человек подхватили его и куда-то понесли, а остальные пошли вслед за ними, не переставая хлопать себя по бедрам. Вместе с ними шла и Нуми. 
 - Они говорят, что ты - великий мастер и должен отправиться туда, где постигается полное слияние с красотой и истиной. 
 - Они что, к старикам меня несут? - спохватился Ники и начал так брыкаться, что опешившие жрецы искусства отпустили его на землю. 
 Окружив мальчика плотной стеной, райские жители смотрели ему в рот, не обращая ни малейшего внимания ни на скафандр, ни на шлем, висевший за спиной. Должно быть, никак не могли понять, почему этот человек не хочет попасть туда, где царствует истина и красота и куда стремится каждый житель Райской планеты. 
 - Разве ты им не сказала, что мы не здешние? - Ники с беспомощным видом повернулся к Нуми. 
 - Сказала, конечно. А знаешь, что они мне ответили? Что здесь можно быть кем хочешь и откуда хочешь, только не с Земли. И я не стала говорить, откуда ты. Правда, странно? Они знают о Земле. И по их собственным преданиям, раньше они там жили. 
 - Давай уносить отсюда ноги, - предложил Ники. - Скажи им, что я могу пускать только маленькие пузыри, потому что мы с тобой еще дети. Вот когда я научусь пускать во-от такие, - и Ники описал руками в воздухе огромный круг, - тогда ихний бог разрешит мне жить с красотой, а до тех пор нельзя. 
 Райские жители смотрели во все глаза. Нуми тоже растерялась. 
 - А разве можно сделать такой пузырь? 
 - Конечно! Берешь сто кило жвачки, даешь ее двухголовому чудовищу, и оно ее надувает обоими хоботами. 
 Нуми была готова рассердиться, но один из райских жителей в нетерпении подтолкнул ее, чтобы она перевела ему слова великого мастера. Она начала что-то объяснять, помогая себе жестами; тогда все гневно закричали и стали показывать куда-то за холмы. 
 Ники встревожился. Уж не проговорилась ли она, что он прилетел с Земли? 
 - Они нас выгоняют, - сказала Нуми. - Детям нельзя находиться среди них. Мы должны отправиться к детям. 
 - Что ж, пойдем к детям, - согласился Ники. - У этой твоей прекрасной цивилизации все наоборот. Здесь чем старше становятся, тем больше глупеют. 
 - Ники, ты опять всех высмеиваешь! - строго заметила Нуми. - Надо мной смеешься! 
 - Как ты это заметила? - развеселился Ники. - Наверное, искусственный мозг подсказал? Он у тебя умный. Ты его береги, а то как бы он не сносился раньше времени. 
 И Ники пошел в ту сторону, куда указывали райские "самодеятели", как он прозвал этих жителей планеты, даже не попрощавшись с ними. Нуми догнала его и зашагала рядом. Она обиженно молчала до тех пор, пока Ники, поняв, в чем дело, не сказал голосом своего мудрого прадеда: 
 - В своей долгой и нелегкой жизни, Нуми, я убедился, что истину постичь трудно. И нечего на меня дуться, потому что когда ты дуешься, то становишься похожа на этих типов с ковриками. 
 Только тут Нуми перестала сердиться. Наверное, ей не хотелось походить на райских жителей. 
 5 
 Как режут поросят. 
 Правильно ли развешаны звезды. 
 Во что играют дети в раю 
 Из-за следующего холма доносился веселый гомон, он то стихал, то поднимался с новой силой. Каждый, кому доводилось слышать детский гомон, знает, что он вызывает какие-то радостные предчувствия. По крайней мере, у земных людей. Ребята прибавили шагу. 
 По склону холма носилось множество детей; там были и ровесники наших путешественников, и ребята поменьше, и вовсе малыши, недавно научившиеся ходить. Они играли в какие-то непонятные игры, и все были совершенно нагие. Должно быть, им еще не полагалось трусиков из травы. 
 - Прямо позавидуешь, - заметил Ники. - Дома с этой одеждой одна морока. Я, к примеру, каждый месяц снашиваю по паре брюк и по паре обуви, а что не сношу, становится мало через полгода. 
 - Еще бы, ты столько ешь! - отозвалась Нуми. 
 - Только не говори про еду!.. Эх, был бы у меня с собой мой ножик, я бы хоть поросенка зарезал... 
 Нуми не поверила: 
 - Ники, ты не можешь этого сделать! 
 Николай Буяновский сроду не видел, как режут поросят, но Ники Буян ответил, не задумываясь: 
 - Еще как могу! 
 - Но это чудовищно! 
 - Ну да! Очень даже здорово. Хватаешь его за голову, и раз, раз... 
 - Прошу тебя, перестань! - в ужасе воскликнула Нуми, - я не могу слушать! 
 Ники развеселился: 
 - Ты что, забыла, что я представляю другую цивилизацию? 
 Но Нуми еще не оправилась от потрясения. 
 - Не напоминай мне об этом таким образом, Ники! Я хочу тебя любить, а если ты будешь так говорить, не смогу. 
 Вот и она ему напомнила, что принадлежит к другой цивилизации... Какая земная девчонка сумела бы столь чистосердечно произнести такие хорошие и страшные слова? 
 - Буф-ф! - отозвался он по-пиррански. - А ты зачем веришь каждому слову? Ну, как я его зарежу? Разве что лягну, если он уж очень меня допечет. 
 Нуми счастливо вздохнула. 
 - Я так и знала! Ты добрый мальчик. До сих пор не могу понять, за что на Земле тебя прозвали Буяном. 
 - От Буяновского. Чтобы покороче. 
 - Но ты как-то сказал, что не только поэтому... 
 - Правда, я еще и немножко буйный и шальной, - признался он. 
 - А помнишь, ты обещал научить меня шальным мыслям? 
 - Какие там шальные мысли, если у тебя в голове электронная машинка! Хочешь, устроим школу для этих голопятых? Будем учить их чтению, арифметике и всякому такому? 
 - Но это никакая не шальная мысль... - девочка была явно разочарована. 
 - Как не шальная? А на чем они будут писать, на животах, что ли? Здесь даже песка нет! 
 - Что-нибудь придумаем, - отозвалась Нуми и стала поспешно спускаться вниз по склону холма. 
 Дети встретили гостей радостными криками, и тут же окружили их, а потом воцарилась тишина. Они стояли как детсадовцы, у которых строгие воспитатели, хотя ни в одном земном детском саду ребята не ведут себя так примерно. Каждый по очереди прикасался к скафандру Ники или Нуми и отходил в сторону, уступая место товарищу. А те, что постарше, ростом с Ники Буяна, вообще не подошли и держались в сторонке, будто не желая ронять свое достоинство. Должно быть, подражали своим нелюбознательным родителям и дедам. 
 Нуми поймала ручонку, протянувшуюся к ее скафандру, и что-то мягко сказала малышу; он тихо ответил ей, она опять что-то сказала, и малыш показал на небо. 
 - Очень странно, - удивилась Нуми. - Я спросила, как его зовут, а он мне говорит: "Я тот, кто утром зажигает Солнце". 
 Она притянула к себе другого малыша, поговорила и с ним, а потом перевела: 
 - А этот говорит, что развешивает по ночам звезды. 
 - То-то они так хорошо развешаны! - ухмыльнулся Ники. - Что с них взять, малышня! 
 Третий мальчик сказал, что он пускает речки, чтобы они текли вниз. 
 - Ну, вниз-то они и сами текут, - заметил Ники. - Скажи ему, чтобы он пускал их течь наверх! 
 Нуми решила вступиться за малышей: 
 - Но ведь они так играют! Это же прекрасно! 
 - Играть надо тем, что можешь подержать в руках. Пускай строят дома, делают запруды, плетут корзинки... - Ники хотелось добавить: "мастерят себе луки и стрелы", но он знал, что пирранской девочке это не понравится, и умолк. 
 - Зачем им учиться строить дома? Ведь они им не нужны! Зачем им корзины, когда плоды есть круглый год, нужно только подойти к кусту, сорвать и положить в рот! 
 Неожиданно для Нуми мальчик сразу же согласился: 
 - Все правильно! Я уже и сам об этом думал. А еще я думал, что если это верно, что они прилетели с Земли, я хочу сказать, если их, как нас, перенес сюда Мало, то он им сделал большую гадость. 
 - Об этом еще рано судить, Ники. Мы не знаем, по каким законам устроена их жизнь. 
 Нуми направилась к мальчикам постарше, стоявшим в стороне, и вступила с одним из них в разговор, который потом дословно передала Ники. 
 "Мы прилетели из других миров, где светят другие солнца", сказала она, на что мальчик ответил ей, что бог создал множество миров, но их мир лучше всех. Нуми спросила, почему на этой планете дети живут отдельно от родителей и вообще от взрослых, и мальчик объяснил ей, что они еще не имеют права заниматься искусством и что не должны мешать старикам постигать блаженство красоты и истины. 
 - А что они могут делать? Что им дозволено? И чем вообще занимаются? 
 Они должны учиться быть хорошими, чтобы создавать хорошее искусство, когда вырастут, и слиться с красотой и истиной, когда состарятся. 
 - А как научиться быть хорошими? - поинтересовалась Нуми. 
 - Нужно избавиться от всего плохого, с чем человек рождается, был ответ. 
 - Мы тоже хотим стать хорошими. Покажи нам, как это делается, попросила Нуми, и мальчик согласился. 
 Он что-то крикнул детям, и они тут же выстроились в колонну по росту; по сторонам колонны встали несколько мальчиков и девочек постарше и повели ребят вперед. Нуми и Ники пошли следом. 
 - Мне ужасно любопытно увидеть, как это делается, - шепнула пирранка Николаю. 
 Он, однако, не посмел признаться, что хотя ему любопытно все на свете, но совсем не хочется узнавать, как стать хорошим. Конечно, ему бы хотелось быть хорошим, и он даже не раз пробовал, но это оказалось ужасно скучным занятием, кроме того, требовало немалых усилий. Стоит ли тогда стараться? 
 6 
 Можно ли стать хорошим, если бить плохих. 
 Ники открывает еще один закон Вселенной. 
 Можно ли поверить, что человек 
 счастлив оттого, что его выгнали из рая 
 Однако оказалось, что на Райской планете научиться добру очень легко. 
 Колонна вступила на небольшую полянку, окруженную кустами. В середине ее возвышалось нечто вроде трибуны, убранной красивыми цветами, недалеко от трибуны торчало с десяток кукол в рост человека, сделанных из веток и сухой травы. Они очень напоминали земные огородные пугала. 
 Дети выстроились полукругом, а старший мальчик, возглавлявший колонну, поднялся на трибуну и что-то сказал. Дети тут же хором повторили его слова. Мальчик заговорил громче, хор последовал его примеру. 
 - Что они говорят? - не утерпел Ники. 
 Нуми не поняла слов, но по излучениям детей решила, что они произносят заклинания, а может, дают клятву. 
 Мальчик, стоявший на трибуне, кричал все громче, дети отвечали ему тем же, пока, наконец, хор не пришел в неистовство. Тогда мальчик гневным жестом указал на пугала, и ребята как бешеные набросились на них, начали их пинать, бить кулаками, рвать зубами, выхватывать клочья травы из тел и голов. 
 Картина была и смешная, и страшная, и гости застыли от удивления. Вожак спустился с трибуны и подошел к ним. 
 - Вот как это делается! Детям часто хочется делать зло, потому что мы происходим с Земли, и зло рождается вместе с нами. А эти пугала земляне, страшные и жестокие, самые скверные существа во всем мире. 
 Нуми не могла прийти в себя от изумления. 
 - Вы их когда-нибудь видели? - спросила она. 
 - Не видели, но знаем. 
 - Не понимаю. Если вы их никогда не видели и они ничего плохого не сделали, зачем же вы их бьете? 
 - Потому что они - наши враги! 
 Ники подтолкнул девочку, чтобы она перевела ему весь разговор. Она заколебалась, однако добросовестно передала ему все до последнего слова - ведь пирранка не умела лгать. Но земной мальчик не испугался. 
 - Скажи ему, что я прилетел с Земли и что никто там им не враг. Там даже не знают об их существовании. 
 - Не надо, Ники! Видишь, как они рассвирепели, еще набросятся на тебя! 
 - Пусть попробуют! Я им живо выбью дурь из головы! 
 Дети на Райской планете, даже старшие ребята, были щуплыми наверное здесь не только не работали, но и спортом не занимались. Да и откуда нарастить мускулы, когда ешь одни фрукты! Набивай живот сколько хочешь, он только вздуется, как вон у того задавалы, который с самого начала косо смотрит на них, а сил все равно не прибавится. Ники был уверен, что стоит ему хорошенько разозлиться, и он может всех их раскидать, как пушинки. Но злиться не хотелось, ему было жаль их до того райские дети оказались глупыми и до того скучной была у них жизнь. 
 - Скажи им, что люди на Земле - добрые и миролюбивые! 
 - И этого лучше не говорить, - возразила Нуми. - Ведь это не совсем так, Ники, а ты знаешь, я не могу лгать. У вас столько народу дерется друг с другом, я сама видела... 
 - Но надо же их как-то вразумить! Раз у них нет врагов, а им приспичило драться, пускай придумают каких-нибудь зверей! Зачем они выдумали себе врагов - людей, да еще земных жителей? 
 Нуми повернулась к вожаку и спросила его, в самом ли деле дети становятся добрее, когда побьют землян. И может ли вообще человек стать добрее после того, как он кого-то избил. Мальчик уверенно ответил ей: 
 - Так мы платим землянам за то зло, которое они нам причинили. И становимся добрее друг к другу. 
 Услышав его ответ, Ники раздумал смеяться. В сущности, это не так уж и глупо... Наверное, было бы неплохо, если бы и на Земле народы не объявляли своим врагом то одного, то другого соседа, а сделали пугала и колотили бы их почем зря. Ведь каждый народ на Земле тоже считает себя самым умным и самым добрым. Может, глупость повсюду одинакова и это один из законов Вселенной? 
 Вслух он не стал говорить об этом, потому что на Пирре, судя по этой девчонке, даже пугало не стали бы бить. Конечно, вон она опять возмущается: 
 - Как ты можешь считать врагами людей, которых вообще не знаешь! 
 Ну и наивная эта пирранка! Да ведь чем меньше знаешь человека, тем легче считать его врагом! Стоит узнать его поближе, и окажется, что он такой же, как и ты, а там уже нетрудно и подружиться! И Ники вдруг вспомнил про Пламена. 
 Был скучный воскресный день. Ники один-одинешенек шлялся по улице и вдруг увидел перед собой незнакомого мальчишку. "Эй, - крикнул он новичку, - ты случайно не из соседнего квартала?" "Да", - ответил мальчишка, явно обрадованный, что ему есть с кем поговорить. "А почему я раньше не встречал твою рожу, - поинтересовался скучавший Ники, или ты не выходишь на драку? Может, ты трус?" "Я тут новенький, робко ответил парень, - мы только позавчера переехали". Ники обрадовался, что можно придраться к парню, и сказал: "Ага, не успел переехать и сразу явился в наши места! Вот я тебе сейчас расквашу нос!" Парень ответил: "Я не виноват, что нам дали здесь квартиру", и приготовился к обороне. 
 У Ники был хитрый маневр: вступая в драку, он со свирепым воплем отпрыгивал в сторону, чтобы сбить противника с толку. Так он и поступил. Парень в растерянности повернулся к нему, споткнулся и упал. Но Ники, вместо того, чтобы накинуться на него, помог ему встать, отряхнуться и повел к себе домой - мазать ободранный локоть йодом. С тех пор Пламен стал его лучшим другом, хотя ни в одну из двух банд так и не вступил. Может, он тоже потихоньку колотит какое-нибудь пугало? 
 Вождь что-то скомандовал, дети отступились от пугал и снова выстроились полукругом. Вид у них и в самом деле был довольный и счастливый. Тогда на трибуну, покрытую цветами, поднялся мальчишка, который так враждебно рассматривал пришельцев. Оказалось, что живот у него не просто вздутый; на нем торчала здоровенная шишка, которая ходила ходуном, будто в ней сидел какой-то зверек. 
 Вожак принялся объяснять: 
 - Он хочет исполнить в вашу честь песню. Он старше остальных и уже имеет право творить искусство. 
 Нуми обрадовалась точно так же, как радовалась песням Короторо на планете звездных жителей, однако слова надутого мальчика звучали чересчур воинственно. Должно быть, это было все-таки стихотворение, а не песня. Она выслушала его до конца и готова была перевести, но не знала одного важного слова и тихонько спросила Ники: 
 - Как на вашем языке называется эта круглая штука посреди живота? 
 - Пупок. Пуп. 
 - А он может развязаться? 
 - Не знаю. Вообще-то, когда ребенок рождается, ему перевязывают пупок. В народе говорят: он пупок надсадил. Наверное, у такого человека от натуги развязывается пупок. Вот и этот парень так надрывался, читая свои стихи, что у него развязался пупок, - ты только посмотри на его живот! 
 Певец замолчал, и дети шумно захлопали ладонями по бедрам. Нуми зашептала Ники на ухо содержание песни: 
 Мой пуп! Прекрасный пуп, он развязался, 
 но и я - неглуп! 
 К волшебнице пойду я, к Лата Мете, 
 что знает мудрость всех тысячелетий, 
 она уж сможет завязать мой пуп! 
 Эй вы, земляне! 
 О родине моей вопите здесь и там! 
 Я не терплю таких импровизаций! 
 Я за нее последний пуп отдам, 
 ему для этого лишь надо завязаться! 
 Пирранка с ее необыкновенными способностями наверняка почувствовала ироническое отношение земного мальчика к этим стихам, потому что, не переводя дыхания, сказала ему: 
 - Не надо, он может обидеться! 
 - Что верно, то верно, поэты - народ обидчивый! - ухмыльнулся Ники. 
 Местный поэт еще издали начал им выговаривать: 
 - Почему вы не одобряете мое искусство? 
 - Но мы ничего такого не сказали, - смутилась Нуми. 
 - А почему вы тогда не хлопаете? У нас не разрешается не одобрять! 
 Нуми осторожно удивилась: 
 - Что, нужно одобрять все подряд? 
 - Да! Человек счастлив только тогда, когда все одобряет. Так велел бог. 
 Нуми перевела земному мальчику эту странную божью заповедь, и Ники захлопал ладонями по скафандру. 
 - Что ты делаешь? - всполошилась она. 
 - Одобряю. Видишь, как он расцвел! 
 Поэт закивал Ники совсем как птица-слухарь. 
 - Но это неправда! - возмутилась Нуми. - В душе ты его совсем не одобряешь! 
 - А разве можно одобрять все подряд и при этом говорить правду, засмеялся Ники и похлопал парня по голому плечу. - Браво, браво! Ты большой поэт и патриот! Смотри только, постарайся, чтобы тебе как следует завязали пупок. Ведь не пойдешь на Землю войной с рваным пузом! 
 Нуми отказалась переводить его слова, и поэт-патриот попросил ее: пусть она что-нибудь скажет, что они могли бы одобрить. 
 Нуми с готовностью поднялась на трибуну, стараясь не наступать на цветы. 
 - Милые дети, мы очень рады познакомиться с вашей красивой страной, - торжественно начала она, и дети тут же захлопали руками по бедрам. - Мы облетели множество миров и убедились, что жизнь всюду интересна, что человек счастлив лишь тогда, когда он постоянно трудится и познает мир. Вот почему мы готовы передать вам наши знания. 
 Дети и это одобрили. Наверное, им было все равно, что слушать, главное - время от времени хлопнуть себя руками по бедрам. 
 - А на Земле вы были? - перебил ее поэт, и шишка у него на животе опять заходила ходуном. 
 Девочка с Пирры не умела лгать. 
 - Да. Там люди тоже работают, и учатся, и творят искусство, и ищут истину, и мечтают побывать на других планетах. 
 Дети опять захлопали, будто никогда не считали землян своими заклятыми врагами. Но их вожак и поэт-патриот быстро подошли к трибуне и подали Нуми руки, приглашая ее сойти вниз. 
 - Уходите сейчас же! - сказал ей вожак. 
 - Разве мы сделали что-нибудь плохое? 
 - Сейчас же, сейчас же, сейчас же, - пропел поэт. 
 - Иначе вас накажет наш бог! - добавил вожак. 
 Глаза Нуми налились слезами, она всхлипнула: 
 - Нас прогоняют! 
 - Значит так! Когда говорят они, все должны одобрять, а сами?.. Пошли, Нуми, мы им мешаем быть счастливыми! - рассердился Ники и крикнул шеренге равнодушных детей: - Эй, вы, олухи царя небесного! Счастливо оставаться! Ауфвидерзеен! Гудбай! До свиданья! 
 Дети и ему похлопали, хотя не поняли ни слова. Ники стало жалко ребят, у которых все бедра посинели от хлопков, и он добавил: 
 - И поменьше слушайте своего господа! Мой мудрый дед говорил: "Кто согласен во всем, быстро станет дураком!" Переведи им, Нуми. 
 По правде говоря, это были слова самого Николая Буяновского с планеты Земля, по которым вы можете судить, что он мог выражаться в рифму не хуже патриота с надсаженным пупком. Ники даже пожал новые аплодисменты, как только Нуми перевела его слова. 
 Не хлопали только мальчики и девочки постарше. Они проводили гостей задумчивыми взглядами, и это вселило в наших друзей крохотную надежду. Потому что, хотя за плечами у них не было долгой и нелегкой жизни, они знали: человек становится хорошим не потому, что бьет своих врагов и не потому, что соглашается с друзьями, а потому что мыслит. 
 7 
 Может ли красота навевать грусть. 
 Были ли Адам и Ева изгнаны из рая. 
 Нуми приходят в голову шальные мысли 
 Как только ребята перешли вброд ручеек, к ним подлетели две райские птицы и радостно закивали: "Вот и вы, вот и вы!" Откуда-то примчался клетчатый поросенок, высунув коварный язык. Ники был еще сердит и хотел было отогнать непрошеную свиту, но птицы отступили на безопасное расстояние и снова закивали: "Гонишь? Ничего, ничего! Вас тоже прогнали!" 
 - Будь у меня сейчас ружье, - сказал он, - я бы сначала истребил этих гадов, а потом построил бы в одну шеренгу всех истинокопателей... 
 - Кто это? - безучастно спросила Нуми. - У вас, кажется, нет такого слова. 
 - Ну, этих штукарей, которые будто бы стремятся к истине, а сами не дают человеку рта открыть... 
 - Буф-ф, Ники, - вздохнула Нуми, - когда ты перестанешь, наконец, думать про ружья и убийство? У себя на Земле делайте, что хотите, но так вести себя в космосе - недостойно.
 - Значит, эти здесь тебе больше нравятся, да? Ну, и оставайся с ними! А я возвращаюсь на Землю! 
 И Ники прибавил шагу, будто был готов тут же отправиться на родную планету. Но Нуми не обратила внимания на его резкость - должно быть, поняла, что он не говорит всерьез. Она задумчиво сказала: 
 - Мы сделали ошибку. Надо было остаться и посмотреть, как этот их бог прогонит нас. 
 Красавцы-слухари согласились на расстоянии: "Да, да! Сделали ошибку". 
 - Какие вы красивые, - с грустью сказала им девочка. - Будь вы хоть чуточку умнее... 
 "Да, будь мы чуточку умнее", - кивнули птицы, а клетчатый поросенок показал свой необыкновенный язык. 
 Остановившись у куста с лиловыми колокольчиками и оранжевыми шариками плодов, Нуми погладила его по ветке. 
 - А ты - чудесное растение, но я так и не поняла, для чего ты существуешь! 
 "И ты ли? И ты ли?" - нежным звоном ответил ей куст. 
 Нуми прощалась с цветами, густо усыпавшими поляну, что-то шептала им на своем языке - может, боялась, что земной мальчик будет смеяться над ней. И он, конечно же, так и сделал: 
 - Если будешь прощаться с каждым, то и до завтра не управишься! 
 Но Нуми не стала обижаться: 
 - Мне грустно, что их некому здесь любить. Им самим тоже, наверное, грустно. Тебе не кажется, что они невеселы? 
 Ники совсем так не казалось, и он уже собирался намекнуть, что это идиотические представления, но вдруг тоже почувствовал какую-то грусть при виде неземной красоты планеты. Кажется, он уже испытывал подобное чувство. 
 - Вот видишь, - тихонько сказала пирранская девочка. - Настоящая красота всегда вызывает грусть. 
 Ники не знал, совпадение это или она опять прочла его мысли, но на всякий случай решил возразить: 
 - Не совсем так. Грустно, когда смотришь на чужую красоту. А когда сам ее создаешь, она тебя радует. Лучше зови Мало и поехали! 
 - Я уже позвала, - все так же грустно ответила Нуми. - И как жалко, что совсем ничегошеньки нельзя забрать с собой из этой красоты! Хочешь, останемся? Давай скажем Мало... 
 Мальчик вспыхнул. 
 - Ты и впрямь чокнутая! Или наелась плодов тили-тили? 
 - А что, это - шальная мысль? - спросила девочка с радостью; она решила, что у нее уже умеют рождаться шальные мысли, как у Ники Буяна. 
 - Не шальная, а глупая! Идиотская! Что мы тут станем делать? 
 - А куда нам деваться? У нас уже нет никого из близких, а здесь так красиво! Будем жить, как Адам и Ева в твоей сказке. 
 И Нуми улеглась в цветы и мечтательно уставилась на небо, словно желая показать, как именно они с Ники будут жить на Райской планете. Ники с беспокойством смотрел на нее. Верно, лучшей Евы нельзя себе представить, и все-таки придется объяснять этой двумозглой девчонке, что ее предложение - чистая глупость. 
 - Слушай, красная девица пирранская, - заговорил он весело, изо всех сил стараясь прикрыть свою злость. - Я бы остался, будь здесь для нас какое-нибудь дело. Ну, скажем, если б мы стали обрабатывать здесь землю, строить дом, выращивать полезных животных, воспитывать детей и так далее. Но для этого нужны инструменты. Иначе мы с тобой начнем жить как эти самые истинокопатели, очень скоро отупеем и станем такими, как они. Ты, наверное, не поняла, в чем смысл легенды. Вспомни: сначала бог изгнал Адама и Еву из рая, а уже потом родилось человечество. Значит, в раю, где все получаешь даром, ничего родиться не может. Человек тогда стал человеком, когда научился строить, выращивать растения, рисовать, петь и вообще делать то, чего не могут делать животные. 
 - Но раньше ты рассказывал совсем по-другому, - не сдавалась Нуми. - Будто бог изгнал их из-за познания. 
 Николай никогда раньше не задумывался о смысле библейской легенды, рассказывающей о происхождении человечества, но сейчас принялся горячо защищаться: 
 - Правильно, из-за познания. Но скажи мне, для чего оно служит? Разве не для того, чтобы что-то делать? Как только Адам и Ева съели яблоко познания, они сразу же поняли, что это познание надо как-то использовать. И если хочешь знать, никакой бог их ниоткуда не выгонял! Они сами наплевали на его скучный рай и сами сбежали из него, чтобы создать новый мир для себя и для своих будущих детей! 
 - Эй, Ники, - радостно сказала девочка, - у тебя сказка стала еще лучше! Я никак не могла понять, почему можно прогнать человека за то, что он захотел что-то узнать... - Она помолчала и вдруг захлопала в ладоши. - Знаешь, у меня есть идея! Давай скажем Мало, чтобы он отвез нас на Пирру или на Землю, возьмем инструменты, а потом пускай он нам найдет какую-нибудь безлюдную планету, и мы создадим на ней новое человечество. Лучше, чем на Земле и на Пирре. Ну что, это шальная мысль? 
 - Еще какая! - засмеялся Ники. - Скажи об этом Мало! 
 А что же всеведущий Малогалоталотим? Разве он не посмеялся над верой ребят в то, что они могут создать новый мир? 
 Нет, он не посмеялся и даже ничего не ответил девочке, когда она попробовала внушить ему свою идею; он только легко опустился над планетов, стараясь не помять цветы, принял ребят в свою утробу и понес их в новые дали Вселенной. 
 8 
 Сколько времени нужно для создания нового мира. 
 Что сильнее всего меняет человека. 
 Что делают мысли, если они голые 
 Каждый, кому приходилось ездить по свету, знает, что даже самое интересное путешествие постепенно становится в тягость, если в конце его нет заманчивой цели. Вот почему Нуми и Ники ничуть не огорчились, что их прогнали с Райской планеты; им было к чему стремиться. И потому сразу же после вылета они устроились в зрачке Мало и стали ждать, что он им покажет, исполнится ли их желание. 
 Их космический Пегас еще не набрал фантастическую скорость, с которой входил в звездный туннель, Вселенная сияла перед ребятами, словно витрина ювелирного магазина. Она вся была усеяна звездами-алмазами, звездами-рубинами, звездами-изумрудами и звездами-сапфирами, заботливо уложенными в серебристую вату газовых туманностей. Далекие галактики лежали на черном бархате бездны как серебряные чаши, бокалы и подносы. 
 - Посмотри, - показала Нуми, - вон туда, чуть правее большой голубой звезды. Видишь розовое облачко? Там сейчас образуется новая звезда. Нам это показывали в учебных фильмах о космосе. 
 Ники представил, как звезда медленно выходит из черной утробы космоса. 
 - Наверное, вокруг нее возникнут и планеты, а на них родятся новые миры. Хорошо бы, если б они были лучше тех, которые увидели мы! сказал он. 
 - Да, но для этого нужны миллиарды лет! - напомнила ему трезвомыслящая Нуми. 
 Ники поежился. Не потому, что представил себе, как это много, земной человек не в состоянии представить себе такие сроки, - а потому, что осознал, как много времени нужно для создания нового мира. А они-то с Нуми! "Слетаем за инструментами, найдем себе планету, раз-два и готово!" 
 - Нуми, - сказал он осторожно, чтобы не пугать девочку, - ты знаешь, нам понадобится немало времени. И вообще будет нелегко. И пусть. Потому что все, что получается легко, не бывает по-настоящему хорошим и по-настоящему красивым. 
 Нуми была по-прежнему весела и беззаботна. 
 - Это ты тоже от деда узнал? 
 - Я серьезно говорю. Ты подумай об этом. Но самое главное - не надо отчаиваться. 
 - Ники, что это с тобой? - воскликнула девочка. - Ты очень изменился. Ты стал совсем, ну совсем другим. 
 Ники засмеялся и продекламировал: 
 - Ничто так не меняет человека, как космос и переходный возраст. 
 Нуми принялась хлопать себя по бедрам, подражая жителям Райской планеты. 
 - Чудесно! Это ты сейчас придумал? 
 - А что? Ты думаешь, только тот дурак с пупком может складно говорить? Я тоже могу! 
 - Чудесно! - повторила Нуми и внезапно предложила: - Давай теперь ты меня поцелуй! 
 Мальчик смутился. 
 - Ну и мысли приходят тебе в голову! Это какой мозг придумал? 
 - Пожалуйста, Ники, - настаивала пирранка. - Увидим, получу я воспаление или нет... 
 Он уступил, но так, как всегда уступал Ники Буян: схватил девочку за уши, повернул ее голову, как руль автомобиля и бесцеремонно чмокнул в щеку. 
 Нуми тут же прикрыла щеку ладонью, будто боялась, что поцелуй испарится, и застыла в напряженном ожидании. Ждал и Ники. 
 - Мы совместимы! Мы совместимы! - торжествующе воскликнула Нуми. 
 Лицо ее оставалось по-прежнему чистым и свежим, без единого пятнышка. Ники не помнил себя от радости. А может, и от другого чувства, - некоторые называют его радостью, а на самом деле кто знает, что это такое, говоря словами того же Николая Буяновского, которыми он высказывался о загадках Вселенной. Ему захотелось опять поцеловать девочку, но не мог же он ей это предложить! Разные цивилизации - они и есть разные цивилизации, и ничего тут не поделаешь. Хорошо, что в эту минуту Нуми тревожно крикнула: "Шлемы! Ложись!", не то, кто знает, что бы она прочла в его мозгу. 
 На этот раз они куда легче перенесли бросок в подпространство и даже не потеряли сознания, только ощутили что-то вроде приятного полузабытья. Придя в себя, Ники почувствовал, что голова Нуми лежит на его плече, и это тоже было похоже на сон. В ушах зазвенел ее голос: 
 - Кажется, мы уже привыкли. Мне даже было приятно. И тебе тоже, правда, Ники? 
 Вообще-то ничего девочка, только вот эти ее глупые вопросы, с которыми она вечно пристает к человеку... Да еще эта ее голова, которую она вроде и не собирается убирать с его плеча... Нет, ему, конечно, не тяжело, но если кто-нибудь увидит... 
 Он дернул плечом и тут же засмеялся над собственной глупостью. Ну, кто может их увидеть здесь, в миллионах километров от всего живого? 
 Нуми уселась поудобнее и сняла шлем; из-под него показалась насупленная физиономия. 
 - Значит, я задаю глупые вопросы, да? 
 - Слушай, этот твой электронный мозг все понимает не так, как надо. Знаешь что? Если мы попадем на Пирру, я попрошу поставить тебе другой мозг. Хорошо бы и мне сделать такую операцию, и тогда бы мы с тобой говорили только как телепаты. У вас, наверное, уже усовершенствовали такие аппараты. 
 - Пожалуйста, не говори об этом, не то я опять заплачу! попросила Нуми. 
 Ники понял, о чем не следует напоминать: не о мозге, а о времени, которое пробежало на Пирре, пока они путешествовали, и унесло с собой всех ее близких. Ему тоже стало грустно. Тот, кому случалось внезапно впадать в подобнее состояние, знает, как чувствует себя человек. В груди жжет, как огнем, от которого даже кости становятся мягкими, а глаза видят все вокруг словно сквозь влажное стекло. 
 - Нуми, не надо плакать! - поспешно сказал он. - Все будет очень хорошо, вот увидишь! 
 - Небось самому плакать хочется! - отозвалась девочка. 
 Запираться не было смысла - это и без электронного мозга было заметно. 
 - Мне от злости хочется плакать. Зло берет на этих дураков. Надо же, получить такую планету и жить, словно последние дикари! И на других планетах не лучше. Чушь какая-то! Наверное, это закон природы: ни одна цивилизация не желает учиться у другой. А плакать из-за законов природы глупо, правда же? 
 Он был готов придумать еще сотню доводов, лишь бы утешить девочку, но она перебила с лукавой улыбкой: 
 - За свою долгую и нелегкую жизнь, Ники, я убедилась, что каждый должен найти свою планету и устроить жизнь на ней так, как ему хочется. 
 Эх, какой чудесный товарищ эта девчонка с Пирры. Вместо того, чтобы ждать от него утешения, она сама его утешает! Вот бы сбылось то, о чем он попросил золотую рыбку! Если бы они нашли свою планету и навсегда остались вместе... 
 Ники так ушел в свои мечты, что забыл об электронном мозге и спохватился только тогда, когда Нуми тихонько сказала: 
 - А теперь скажи мне все это вслух! 
 Ники Буян покраснел так, будто оказался по соседству с красной звездой. 
 - Вот видишь, если бы у меня был такой же мозг, как у тебя, ты бы не заставляла меня повторять все по сто раз! 
 Но Нуми не унималась: 
 - Нет, все равно заставляла бы! Нельзя без слов, слова - это очень важно! 
 - Ерунду говоришь! Разве могут слова быть важнее мыслей! Дурацких слов в жизни сколько хочешь! 
 - Буф-ф, Ники, какой ты страшный спорник! Глупых слов не бывает, а бывают только глупые мысли. Слово бывает таким, каким его делает мысль. Слово - только одежда мысли, без которой сна не может существовать. Что будут делать мысли без слова? 
 - Станут ходить нагишом и дрожать от холода, - засмеялся Ники, которому не хотелось признаваться в поражении. 
 - И будут грустными и одинокими, если не смогут одеться в хорошие слова и показаться людям! - добавила Нуми со своей лукавой улыбкой. 
 Надо же, как она это хорошо сказала! Такую красивую мысль не мог придумать ее искусственный мозг, он знает одни формулы и законы. Ему никогда не понять, как важно для девочки, чтобы ее видели в красивой одежде и с красивыми словами. 
 - Ну же, Ники, скажи мне словами то, о чем ты недавно думал! Ну, пожалуйста! 
 Ники разозлился. 
 - Одна досада с вами, девчонками! Как придумаете что-нибудь, так вам хоть кол на голове теши! 
 Нуми в растерянности принялась ощупывать свою голову - она снова столкнулась с непонятным для нее земным оборотом речи. 
 - Ну хорошо, тогда расскажи мне, по крайней мере, о чем ты говорил с рыбкой, здесь я чего-то не поняла. Она что, на самом деле умела говорить? 
 В этом-то мальчик и подавно не мог признаться, и потому воскликнул: 
 - Слушай, если у вас на Пирре все такие приставалы, ноги моей не будет на вашей планете, так и знай! Лучше возьми да проверь, где мы находимся, потому что мы уже вышли из туннеля! 
 Нуми, наверное, поняла, что рассердился он не всерьез, и ничуть не обиделась, а только улыбнулась тихонько и чуть виновато и стала смотреть наружу сквозь зрачок Мало. 
 В самом деле, яркие полосы туннеля уже растаяли в черноте космического пространства. Снова стали видны галактики, скопления звезд и даже отдельные звезды. Внезапно Нуми, задыхаясь от волнения, закричала, показывая в космос то одной, то другой рукой: 
 - Ники! Это небо мне знакомо! И вон то созвездие и вот это! 
 - А может быть... - начал Ники и умолк. 
 - Пирра! - Нуми вскочила на ноги. - Мы летим на Пирру! 
 Николай Буяновский, как и полагается землянину, закричал "ура". Конечно, он не знал, как встретит его эта чужая цивилизация и что их ждет на Пирре, но раз на ней бывают такие девчонки, как Нуми, наверное, все будет очень хорошо! 
 9 
 Следует ли отказываться от своих слов. 
 Где радость, там и горе. 
 Чего можно ожидать от звезд 
 Планета была окутана голубовато-розовым маревом. сквозь которое проступили очертания морей и континентов. Нуми радостно называла их по именам, и хотя их невозможно было запомнить, звучали они приятно. Однако Ники не давала покоя одна мысль, которую он и высказал: 
 - С такой высоты уже должны быть видны большие города... 
 - У нас нет таких городов, как у вас, - пояснила Нуми. - Мы на Пирре живем среди лесов, в горах и на плавучих островках в море. Вся промышленность у нас перенесена на ближайшие пустынные планеты. Так мы охраняем природу Пирры. 
 Но тревога Ники не рассеивалась. Он не забыл, что, по мнению и земных, и пирранских ученых, здесь прошли целые столетия и все, наверное, изменилось. Нуми угадала состояние мальчика и стала его успокаивать. А может, и себя: 
 - Наверное, Мало опять выберет такое место, где его никто не увидит. Он поступил так, когда спасал наш космолет. Высадил нас в заповеднике, где людей вообще не бывает и все животные живут на воле. 
 - А что мы там будем делать? Вдруг эти животные нападут на нас? 
 Нуми засмеялась. 
 - Ты не испугался двухголовых чудовищ, а боишься наших симпатичных животных! Ничего с нами не случится. К тому же у нас и радиостанции есть в шлемах, и компасы... - мы обязательно доберемся до людей! 
 Нуми была весела и беззаботна, а Ники все никак не мог успокоиться. 
 - Нуми, но ведь у нас нет денег. На что мы купим инструменты? 
 - Денег? - удивилась девочка и тут же засмеялась - просто потому, что ей было очень радостно и весело. - Не волнуйся, нам и без денег дадут все, что нужно. 
 - А что, если я попрошу себе такой же мозг, как у тебя? Это не будет слишком большим нахальством с моей стороны? 
 - Конечно, нет! Но мы все равно не должны отказываться от своих слов, Ники. Если человек откажется от своих слов, он наверняка перестанет быть человеком! Так мне кажется... - Тут Нуми запнулась и тревожно посмотрела на мальчика. - Ники, не надо этого хотеть! Ты земной человек, а пирранский мозг сделает тебя совсем другим! 
 - Ну и что из этого! - пренебрежительно отозвался Ники; какому земному мальчишке не хочется отличаться от остальных. 
 - Но тогда я, может быть, перестану тебя любить. 
 - Подумаешь! - сказал Ники как можно беззаботнее, чтобы скрыть смущение. Ох уж эти девчонки! 
 Нуми была готова заплакать. 
 - Значит, тебе все равно? 
 - Буф-ф, ты опять за свое! Я хотел сказать, что это не так страшно. Ведь этот мозг можно выключать, правда? Как только тебе захочется меня полюбить, я нажимаю кнопку и говорю: готово, Нуми, можешь меня любить сколько хочешь. 
 Оказывается, у пирранских девчонок слезы тоже легко переходят в смех. У Ники полегчало на душе. И не только на душе, но и во всем теле, потому что Мало выключил гравитацию вокруг себя и легче тополиного пуха начал спускаться над бескрайней и веселой зеленью леса. 
 Как только они снова почувствовали свою тяжесть, Нуми дернула Ники за руку и быстро поползла к выходу. 
 - Шлемы можно не надевать, Ники. Наш воздух даже лучше вашего. 
 Ники не горел от нетерпения и потому спросил: 
 - А когда Мало за нами вернется? 
 Они уже стояли в просторной утробе космического Пегаса, и Нуми выпрямилась, зажигая фонарик. При его ярком свете Ники увидел, как она взволнована и растеряна, и потому добавил: 
 - Ты должна сказать ему, сколько времени мы здесь пробудем. 
 - Буф-ф, Ники, - вздохнула девочка. - Откуда я знаю, сколько мне захочется здесь пробыть? 
 - А вдруг он улетит очень далеко и не сможет услышать тебя? - все так же осторожно, стараясь не обидеть девочку, сказал Ники. 
 - Он нас не бросит. Но я все-таки попрошу его, чтобы он прилетел за нами, как только мы позовем. Ладно? 
 Ники согласился, но в груди его по-прежнему шевелилось какое-то тревожное предчувствие. Уж лучше бы они сели на Землю и взяли инструменты оттуда! Правда, и ему было бы нелегко решить, надолго ли он останется на родной планете. 
 Пирранка нажала на кнопку у себя за ухом, чтобы убедиться, что искусственный мозг наверняка работает, и стала передавать Мало свое пожелание; при этом она так напрягалась, что губы ее шевелились. Увидев, что она замолчала. Ники спросил: 
 - Что он тебе ответил? 
 - Не знаю. Я ведь тебе объясняла, что он внушает мне свои ответы. 
 - А сейчас он тебе ничего не внушил? 
 - Наверное, внушил, потому что я знаю, что надо выходить на планету и что ничего страшного нас не ожидает. И еще я уверена, что космос принадлежит людям, что мы будем путешествовать по нему, когда и сколько пожелаем. Правда, это хороший ответ? 
 - Гм, - задумчиво отозвался Ники. - И ты, и я? Так тебе кажется? 
 - Да, и ты, и я. Именно такое у меня чувство, поверь мне, сказала девочка без особой убежденности. - Ники, пойдем. Мне не терпится посмотреть, куда он нас высадил. 
 - Надень шлем, - строго сказал он. - Надевай, говорят тебе! Неизвестно, какой стала Пирра за это время. 
 Нуми послушно нахлобучила шлем на голову, ловко его застегнула, а потом помогла Ники надеть шлем. И легонько постучала пальцем по стеклу перед самым его носом. 
 - Разве ты не рад? - зазвучал в шлемофоне ее голос, в котором слышалось нетерпение и радость. 
 - Конечно, рад, - улыбнулся ей Ники. - Я захвачу с собой портфель. Вашим ребятам на Пирре, наверное, будет интересно посмотреть на земные учебники. Лишь бы Мало выпустил меня с ними. 
 - Хорошо, попробуй, - отозвалась Нуми, ныряя в мягкую стену Мало головой вперед. 
 Ники обступил полный мрак, потому что Нуми взяла фонарик с собой. Мальчик достал собственный фонарик и нагнулся за портфелем. В этот миг ему показалось, что кто-то сильно толкнул его в спину. С ужасающей легкостью он взлетел в воздух и ударился о стену, которая отбросила его как мячик. Ники повис в воздухе, беспомощно болтая руками и ногами. Это могло означать только одно: Мало выключил гравитацию и готовился взлететь. 
 - Ну-ми-и-и! 
 Вместо ответа в шлемофоне раздались всхлипывания. 
 - Скажи ему, чтобы он вернулся! Скорее! Я не буду брать портфель!.. 
 - Я... е-му все время... это и говорю... - сквозь слезы отвечала пирранка. - А он... он... 
 - Успокойся! - крикнул ей Ники. - А то он тебя не поймет! 
 Шлемофон еще несколько раз всхлипнул и совсем затих. Молчание Нуми и чувство невесомости всерьез испугали Ники, и он стал звать девочку с удвоенной силой. 
 - Он не возвращается! Я его уже почти не вижу... - Ее голос звучал совсем тихо, будто из страшной бездны. 
 - Что он тебе сказал? Ты меня слышишь, Нуми? Что этот гад тебе ответил? 
 - Ой, не называй его так... Не знаю... Он... он сказал, что и раньше... Что люди должны сами... 
 - Перестань реветь, слышишь? Перестань! Я должен тебе сказать... 
 Ники не удалось договорить, потому что его внезапно швырнуло на мягкое дно Мало. Чувство тяжести снова вернулось к нему. А это означало, что Мало поднялся над атмосферой Пирры и готов нырнуть в очередной звездный туннель. 
 Ники стал звать еще отчаяннее. Но в шлемофоне царила тишина, не было слышно ни плача, ни слов, ни тихого потрескивания радиосигналов: Мало поднялся так высоко, что волны передатчика не доставали до него. 
 Мальчик свернулся в клубочек и заплакал. Заплакал, как не плакал давно и как не полагалось плакать старому космическому волку и вообще уже почти взрослому человеку. 
 Однако слез его никто не слышал, кроме Мало; но Мало или был бессердечным существом, или мог воспринимать только импульсы Нуми. А звезды?.. Что им до горя земного мальчишки! Они так велики и так заняты собственными делами... 
 Это жестоко, но что поделаешь? Тот из вас, кто пробовал что-нибудь сказать звездам, знает, что им не до нас. Потому мы, люди, должны сами справляться с нашими делами во Вселенной, как знаем и как можем, не ожидая от звезд сочувствия или помощи. 
 ГЛАВА ТРЕТЬЯ 
 1 
 Мало не дает объяснений. 
 Один на неведомой планете. 
 Умей плакать по-болгарски 
 - Зачем же, Мало, - с той же болью спросил и я, автор этой книги, - зачем, о премудрый, всемогущий и глубокоуважаемый Малогалоталотим, ты разлучил этих хороших ребят? Разве они тебя чем-нибудь обидели? В чем они провинились? Ведь им так мало было нужно... Вселенная полна самых разных планет, а они просили всего одну, пусть самую маленькую, на которой могли бы всегда быть вместе. Ты считаешь, что люди должны сами искать путь друг к другу. Хорошо, но как его найти через невообразимые космические расстояния? Почему ты отказался им помочь? И неужели никогда больше не дашь им увидеться? 
 Но и мне, самому автору этой книги, Мало ничего не захотел объяснить. Он даже не подсказал мне, что делать дальше с ее героями. А может, я просто не понял его, потому что у меня, как и у Николая Буяновского, всего-навсего один, к тому же земной мозг. И потому мне ничего не оставалось, как попросить его, чтобы Ники живым и здоровым вернулся на родную Землю. 
 А Ники в полном отчаянии лежал в утробе Мало и когда почувствовал страшный удар от нырка в проклятое подпространство, подумал, что ему лучше умереть в этом "безвремии", не приходя в себя. Ему больше не хотелось просыпаться ни в каких мирах и пространствах. Зачем жить в полном одиночестве, если время отняло у него и родителей, и друзей, а теперь навсегда разлучало с Нуми! 
 Он не стал принимать никакого лекарства и, наверное, спал бы еще долго, но его разбудил сам Мало. При свете фонарика мальчик увидел, что стенки Мало сжимаются в страшных корчах. Большое помещение, в котором, по рассказам Нуми, уместилось пятьдесят пирранцев - весь экипаж космолета - стремительно сжималось, как сжимается воздушный шарик, из которого выпустили воздух. Что это с Мало? Почему он корчится, будто в предсмертных муках? Уж не умирает ли? Ники встал на колени и вытянул руки, чтобы защититься от приближающейся стены, но руки погрузились в нее будто в воду, противоположная же стена подтолкнула его в спину, мальчик пулей полетел в непроглядную тьму и упал на что-то твердое и неровное. Боли он не почувствовал, только закружилась голова. Фонарик, который он машинально сжимал в руке, при падении выключился. 
 Но вот где-то рядом забрезжил розовый свет; это светился Мало, который принял прежние размеры и заметно накалялся. Значит, Мало и не думал умирать; он просто вышвырнул Ники, как ненужную вещь, и теперь собирается улетать. Прошла еще секунда, Мало вытянулся в высоту и оторвался от земли. 
 - Мало, куда ты! - крикнул мальчик ему вслед. - Мало-о-о... 
 Напрасно. Загадочное существо быстро превратилось в оранжевое пятнышко, а потом и совсем исчезло среди звезд. 
 А звездам не было числа. Ни на одном небе Ники не доводилось видеть такой густой звездной россыпи. Они были ясные, неподвижные и холодные, а вокруг царил полный мрак. Куда это он попал? 
 Ники покрепче сжал фонарик, и тот послушно загорелся; тогда он поднес к кружку света левый рукав скафандра с приборами. Они тревожно светились: не снимай ни скафандра, ни шлема, здесь царит страшный холод, а воздух... воздуха вообще нет. Так вот почему звезды кажутся такими близкими! Ноги на целую пядь уходили в зернистую пыль, над головой возвышались острые черные скалы, от которых ложилась еще более черная тень. В такой тени он увидел свой школьный портфель и земную одежду. Значит, Мало их выбросил тоже... 
 Ники сделал шаг к портфелю и покачнулся. Оказывается, тело его снова стало необыкновенно легким. Это чувство ему знакомо: оно появлялось, когда Мало отключал вокруг себя гравитацию чужих планет; испытал его Ники и на планете двуглавых чудовищ. Это окончательно сокрушило мальчика: значит, Мало оставил его не в каком-то безлюдном месте Земли; он выбросил его на чужую, совершенно безжизненную планету с притяжением в несколько раз меньше земного; согласно показаниям приборов, здесь даже вирусов еще нет. 
 Ники присел рядом со своей одеждой и выключил фонарик - все равно он освещает одну лишь безнадежную пустоту. Зачем Мало оставил его здесь, лучше бы сразу убил! Он умрет от тоски и одиночества раньше, чем кончатся запасы воды, пищи и воздуха. А это, наверное, самая мучительная смерть. 
 Конечно, выход есть. Надо просто снять шлем, и все кончится быстро и безболезненно. Ники подумал об этом, совсем серьезно подумал, но и только. Он не мог понять Мало - ведь тот так хорошо относился к ребятам! Нет, Охраняющий жизнь не мог просто так бросить человека, оставить его на верную гибель, А может, ему нельзя возвращаться на Землю, потому что там еще хуже? Может быть, за это время на его планете вспыхнула атомная война и уничтожила ее? Не потому ли Мало доставил его сюда, где для него существует хоть какая-то надежда? 
 Визор ночного освещения в шлеме автоматически включился, и Ники увидел серо-черные очертания скалистого хребта. Скалы казались совсем рядом, но там, где нет воздуха, все кажется рядом. К горам ему идти или в обратную сторону? И надо ли идти куда-нибудь вообще? Но кто его станет искать здесь, на этой планете, непригодной для жизни. Может быть, все-таки включить радио? 
 В горле у Ники стоял комок, он храбро откашлялся и позвал: 
 - Эс-О-Эс! 
 С ума можно сойти, как смешно. И что это ему взбрело подать позывные бедствия, которыми пользуются земные моряки? А что делать? Кричать "Помогите!" на родном языке - здесь, в невесть каком мире? 
 Ему никто не ответил. В шлемофоне стояла мертвая тишина. Ну конечно, раз нет воздуха, не будет и шума, и никаких звуков. Потому что звуковые волны распространяются только по воздуху, вспомнил ученик Буяновский. А вот радиоволнам воздух не нужен. И он снова стал кричать все громче, как это ни было глупо и бессмысленно: "Эс-О-Эс! Эс-О-Эс!" 
 Неожиданно к его крикам словно эхо подключился еще один голос. Ники даже не сразу понял, в чем дело. Он крикнул еще несколько раз и прислушался. Чужой голос тихонько и удивленно повторил: 
 - Эс-О-Эс? Значит, СОС? Причем здесь СОС? Ты кто? 
 Голос говорил по-русски, это Николай понял и закричал что было силы: 
 - Это я! Я! Я! - и неудержимо заплакал от радости. 
 - Володя, слышишь? Плачет там кто-то, что ли? - снова заговорил голос, оказавшийся женским. Однако Ники это не смутило, и он закричал: 
 - Плачет, плачет! 
 - А почему? - спокойно удивилась девочка, которая, наверное, сидела где-нибудь в теплом и уютном месте. 
 - Я... я... один, - беспомощно выговорил Ники и умолк. Эх, учил бы он русский язык в школе как следует, не заикался бы сейчас. А то даже не может объяснить, что с ним случилось. 
 Девочка что-то сказала, но ему пришлось ответить: 
 - Не понимаю. 
 Тогда она перешла на другой язык, должно быть, английский, по крайней мере, так ему показалось. И Ники пришлось повторить по-русски: 
 - Не понимаю. Я болгарин. 
 И тут произошло еще одно чудо. Девочка засмеялась и спросила по-болгарски: 
 - Болгарин? А почему же ты, дорогой товарищ, не плачешь по-болгарски, чтобы мы тебя поняли? 
 Издевка была жестокой, но Ники замер от радости, потому что сказано это было на родном языке. 
 - Эй, ты что молчишь? - позвала девочка. - И почему плачешь по радио? 
 - Я совсем один... - Ники не знал, что сказать. - Совсем один и не знаю... 
 - Найди себе подружку, вот и не будешь один, - опять засмеялась бессердечная собеседница. - И вообще, кто ты такой? 
 - Ники! Николай Буяновский и... и... 
 - Не знаю такого. Откуда ты говоришь? 
 - Не знаю. С какой-то чужой планеты. 
 Это непонятно почему возмутило девочку. 
 - Да кто ты такой, в конце концов? По-русски не говоришь, по-английски не говоришь, ревешь, как младенец, да к тому же не знаешь, где находишься? Ты что с неба свалился? 
 - Ну да! В том-то и дело, что с неба, - горячо заверил ее Ники, но этим лишь вызвал новый взрыв смеха. 
 - И, конечно, приземлился на голову? И на какую планету, говоришь? 
 - Не знаю, - ответил Ники. - Здесь очень темно и очень холодно, а воздуха совсем нет. 
 - Надо же, какое совпадение! И у нас то же самое. А на каком передатчике работаешь? 
 - Не знаю. Он у меня встроен в шлем. 
 - И этого не знаешь? Странный ты парень, Николай. Но раз радио у тебя в шлеме, значит, ты не с другой планеты. Ты дурака валяешь или заблудился? 
 Ники понял, что если он сейчас скажет всю правду, эта насмешница и вовсе ему не поверит; поэтому он ответил, что потерял дорогу и нуждается в помощи. Девочка терпеливо выслушала его и попросила невидимого Володю разбудить ее брата, - эта часть разговора шла по-русски, но Ники все понял, - а потом сказала: 
 - Подожди немножко, мы тебя отыщем. Но если ты нас разыгрываешь, я тебя брошу в самый глубокий лунный кратер, так и знай! 
 Угроза прозвучала серьезно, но Ники обрадовался. Значит, он находится на Луне, совсем рядом с Землей! Мало того, здесь есть и болгары! В это трудно поверить, но раз на родной планете прошли столетия, все может быть. Ведь еще до того, как он улетел с Мало, в Болгарии были свои космонавты. Да, добрый и всеведущий Мало позаботился о нем и высадил среди своих! 
 2 
 Даже с соотечественниками нелегко найти общий язык. 
 Операция "Спасение". Странный лагерь 
 Вскоре в шлемофоне раздался сонный мужской голос. 
 - Эй, парень, что у тебя случилось? Ты где находишься? - спросил голос тоже по-болгарски. 
 - Не знаю, - ответил Ники. - Вокруг полная тьма. Неподалеку какие-то горы. 
 - У тебя что, ни карты, ни компаса? Или ты впервые на Луне? Ты как сюда попал и когда? 
 Мужской голос забрасывал его вопросами, будто ругался. Николай подумал, что если рассказать про Мало, ему опять не поверят, и взмолился: 
 - Помогите мне! Я потом все расскажу! 
 - Как у тебя с воздухом? - поинтересовался голос, и Ники похвастался: 
 - Воздуха сколько угодно. И воды, и пищи... 
 - Тогда отложим до другого месяца, - засмеялся человек. - При таких запасах ничего с тобой не случится. 
 - Ой нет, пожалуйста, побыстрее! - еще жалобнее взмолился Ники. 
 - Сейчас, - ответил человек и заговорил с кем-то другим: - Объяви тревогу по группе. Три машины. Составьте план пеленгового поиска. Но сначала проверим, сможете ли. А ты, парень, - уже громче сказал он, явно Николаю, - стой где стоишь и оставайся на той же волне Свет у тебя есть? 
 - Есть фонарик. Очень сильный! 
 Однако человек его, кажется, не понял: 
 - "Фонарик"? Ну ладно, зажги что там у тебя есть и время от времени подавай голос, чтобы мы могли тебя засечь. Я скажу, когда начинать. 
 В шлемофоне что-то затрещало, и голос умолк. Вокруг снова стало тихо и пусто, но уже не так, как раньше. Ники начал смотреть на звезды и увидел две или три очень крупные, они двигались по небу с необыкновенной скоростью. Может быть, это звездолеты группы спасения? Однако звезды скрылись за гребнем скалы. Тут снова заговорил мужской голос: 
 - Эй, парень, ты живой? Давай пеленг, мы уже летим. 
 - А что говорить? - спросил Николай и зажег фонарик. 
 - Что хочешь! Можешь петь. Спой какую-нибудь песню. Веселую. 
 Ники даже обиделся: 
 - Я таких не помню. 
 Человек засмеялся: 
 - Тебе, наверное, сейчас не до песен! Но мы должны все время слышать твой голос, понимаешь? Надо, чтобы твой передатчик все время работал на одной и той же волне, тогда мы тебя засечем пеленгаторами. Малыши предложили хороший план, надо отдать им должное. 
 Николай упал духом - значит, его будут искать какие-то малыши? Но тут человек ему напомнил: 
 - Пой, тебе говорят! 
 Ой, конечно, прав: ведь когда Ники искал пирранку на планете чудовищ, он тоже просил ее все время говорить. И мальчик дребезжащим голосом и довольно фальшиво запел известную песенку, которую выучил когда-то в детском саду: "Белый наш зайчишка с серною-малышкой целый день играли, друг друга догоняли..." 
 В шлемофоне раздался громкий, веселый смех. 
 - Ай да петуха пустил! И откуда ты выкопал эту песню? 
 - Обыкновенная песня, - огрызнулся Николай. - Ее любой болгарин знает. 
 Человек насмешливо ответил: 
 - Ну, тогда мы не болгары. А что дальше было? 
 - Сначала вы меня найдите, тогда скажу. 
 - А мы ищем. Говори же, а если хочешь петь, то пой про себя. Тебе сколько лет? 
 Ники не ответил. Что это за люди, самых простых вещей не знают, да впридачу издеваются над человеком, попавшим в беду! А еще когда-то утверждали, что в будущем люди станут добрыми и хорошими! 
 - Говорят тебе, не молчи! - прикрикнул на него человек. - Я тебе, кажется, задал вопрос. 
 - Четырнадцать. 
 Человек опять засмеялся. 
 - Хороший возраст! Беру свои слова назад. Года через два опять сможешь петь. А сейчас просто расскажи, что было дальше с белым зайчиком, раз ничего другого придумать не можешь. Давай, говори, так надо! 
 Ники начал рассказывать содержание песенки, но тут человек перебил его: 
 - Эй, что это там горит? Это у тебя такой огонь? 
 - Это мой фонарик! - обрадовался Ники: значит его увидели! 
 Человек снова удивился, будто никогда не слышал такого слова. 
 - Что это за штука? Откуда она у тебя? 
 - Это... от другой цивилизации. 
 - Ага! Заяц белый, куда бегал, другая цивилизация... Слушай, зайчик, тебя, случайно, не метеоритом ударило? А то здесь у нас часто падают разные камешки с неба. Ладно, дальше можешь не рассказывать. Спускаемся. 
 Невзирая на обиду, Ники чуть не заплясал от радости, размахивая над головой пирранским фонариком. То ли еще будет, когда они встретятся, он им покажет и расскажет такие чудеса! 
 Шаровидное тело, с ярко светящимся ободком посредине, легко и мягко опустилось на самой границе пятна, падавшего от фонарика в холодном лунном мраке Ники собрал портфель и одежду, и спотыкаясь, медленно побрел к этому телу. 
 - Погаси эту штуку, а то я тебя не вижу, - все также сердито сказал ему мужской голос, и Ники тут же погасил фонарик. 
 Две руки легко подхватили его и сунули в узкое отверстие странного корабля. Правда, особой силы от них не требовалось - ведь, как известно, на Луне каждый предмет весит в шесть раз меньше, чем на Земле. 
 Внутри было тесновато. Освещение - зеленое и красное - давал только пульт управления. В этом красно-зеленом сумраке сидели трое в широченных и наверняка тяжелых скафандрах. И шлемы у них были огромные, не то, что на пирранских костюмах. Четвертый человек, тот, что подсадил Ники в корабль, вошел вслед за ним, пригнувшись, но даже так было видно, что он куда выше остальных. Ники не мог различить их лица в темноте. Человек, вошедший последним, потрогал Ники за рукав; в шлемофоне загремел уже знакомый мальчику голос. 
 - Слушай, заяц, тебе не холодно в этой одежке? Где ты ее взял? 
 - Это скафандр с планеты Пирра. 
 - Ладно, - сказал человек с досадой. - Сядь пока вон там. 
 И сам уселся спиной к тем, кто сидел за пультом. Еще не устроившись как следует в глубоком кресле, Ники почувствовал, как по его телу пробежала дрожь. Наверное, они взлетают. И в корабле, наверное, тоже нет воздуха, раз все сидят в шлемах. Вообще корабль выглядит примитивно - по стенкам тянется сеть труб, повсюду множество каких-то аппаратов. У каждого из его спасителей за спиной огромный баллон с кислородом. Да, но все-таки они находятся на Луне! Значит, человечество шагнуло далеко вперед! 
 - Товарищи, я вам очень благодарен, - нерешительно заговорил Ники, которого угнетало общее молчание. 
 - Пожалуйста, на здоровье! - отозвался грубоватый мужской голос. - Только другим пока можешь ничего не говорить. Они тебя не услышат, потому что радио у них работает на другой волне, да к тому же они не понимают по-болгарски. Болгары здесь только мы с сестрой. Так что самое лучшее для тебя - подумать, что ты будешь рассказывать про себя на базе. Кто ты, как сюда попал и почему не прошел пешочком километр расстояния до базы, а поднял весь лагерь на ноги из-за ерунды. 
 Ники снова возмутился. Что за отношение к человеку! Значит, в группе всего двое болгар, и они, вместо того, чтобы обрадоваться земляку и посочувствовать ему, только и знают, что ругаться! 
 - Но я говорю правду! Почему вы мне не верите? 
 - Очень просто, дружок, - отозвался мужчина, и руки его описали какое-то движение над пультом, - потому что если к нам явится представитель другой цивилизации, его наверняка будут звать как-нибудь иначе. Ну, например, Врын-мрын или Нодоподоглавозуборог, но уж никак не Николай. И сказочки про белых зайчиков рассказывать не станет. Так что давай прекратим разговор, потому что мне надо переключиться на волну базы. 
 Ники только вздохнул. Ах, как он когда-то мечтал, читая научно-фантастические романы, попасть в будущее! И что же получается? Ничего хорошего! Как-то встретили бедную Нуми на ее родной Пирре? Хоть бы ей поверили! 
 Странная лунная база в самом деле оказалась близко, потому что минут через десять лунолет приземлился, пополз по грунту, потом внезапно круглые окошки-иллюминаторы ярко осветились снаружи. 
 Теперь Ники хорошо видел за шлемами лица членов экипажа. Они оказались на удивление маленькими. На Ники смотрели и дружелюбно улыбались ребята десяти-двенадцати лет. Они помогли ему подняться и выбраться наружу. Ники спрыгнул на сильно освещенную площадку и осмотрелся. Лунолет находился в огромном помещении вроде ангара. Вокруг на членистых, будто паучьих, ногах стояло еще штук десять таких же лунолетов, одни побольше, другие поменьше. Из-за них выплыло еще несколько ребят - именно выплыло, потому что при слабом притяжении движения у них были плавные и медленные, как у водолазов под водой. 
 Ребята оттащили лунолет в сторону, поставив его в ряд с другими. Все это было похоже на игру. Хорошо, что за свою долгую и нелегкую жизнь Ники всякого навидался, а не то он решил бы, что все это ему снится. 
 Убрав лунолет, ребята с веселыми улыбками окружили мальчика. Хоть они и чужаки, но Ники они явно рады, не то, что болгары. 
 - Это остальные члены группы поиска, - сказал голос в шлемофоне. - А теперь пошли спать! 
 Ники аж задохнулся от негодования. Как вам это нравится? Человек вернулся из космоса, может быть, спустя столетия, а этому только бы спать! Однако, ничего не говоря, он послушно поплелся вслед за группой. 
 Сначала они открыли какую-то металлическую дверь со множеством колесиков, с мягким уплотнением по краям. Потом тем же трудоемким способом дверь закрыли, прошли короткий коридор и вошли через другую такую же дверь в явно жилое помещение. В нем был воздух, потому что все вокруг стали поспешно снимать с себя шлемы и скафандры. Из тяжелых и неуклюжих костюмов вылезли худенькие мальчишки в разноцветных, плотно облегавших тело трикотажных костюмах. Особенно удивился Ники, когда из скафандра болгарина появился не огромный великан, а парень лет двадцати, худой и щуплый, ростом не выше его самого. Ники спокойно вышел бы на драку с ним, не боясь поражения. 
 - А ты не собираешься переодеваться? - спросил парень, увидев, что Ники снял только шлем. 
 Мальчик смутился - среди ребят, снявших скафандры, он увидел и коротко подстриженную девчонку. 
 - Я... у меня ничего нет внизу... 
 - Значит, под скафандром ты голый? И так ходишь на улице и дома? - Парень удивился и принялся бесцеремонно ощупывать тонкий и эластичный пирранский скафандр. Ники с радостью тут же стал объяснять, как скафандр его греет и кормит, как в нем хорошо и удобно. Показал и трубочки в шлеме, достал из кармана запасные капсулы с едой, водой и воздухом, продемонстрировал фонарик, лучевое лезвие и газовый пистолет. 
 Парень смотрел на него с возрастающим уважением. 
 - Не забери я тебя из кратера лично, никогда бы не поверил, что такой скафандр может существовать, - сказал он наконец и обратился к ребятам на каком-то непонятном языке. Не то на русском, не то на английском. А потом снова повернулся к Ники: 
 - Чьего производства одежка? 
 - Такие скафандры делают на Пирре. 
 - Ну ладно, хватит! Слышали мы про другие цивилизации. Ты меня извини, но как ты себя чувствуешь? Здоров? Может, позвать врача? 
 - Я абсолютно здоров! - заверил его Ники. 
 Парень оглядел мальчика с насмешливой улыбкой. 
 - Так я и думал. Паренек ты явно здоровый. И ростом вышел. Ты явно не здешний. Вот только любишь играть в заблудившихся зайчиков. Пошли попьем чаю, у меня все равно весь сон пропал. 
 И парень направился к двери. Казалось, остальные только того и ждали: они подхватили земную одежду и портфель Ники, а сам он невесело поплелся вслед за соотечественником. Почему этот болгарин ему не верит? И скафандр он ему показал, который явно куда лучше ихних, и все остальное... На других планетах - и то лучше принимают жителей чужих миров... Неужели так трудно найти общий язык с соплеменниками, спустя каких-нибудь несколько столетий! 
 Ники забыл, что и раньше, на родной Земле, это ему не всегда удавалось. Да что тут говорить, каждый из вас знает, что иногда даже с собственными соседями - и то нелегко договориться. 
 3 
 Лунная база. Николай Буяновский 
 превращается в деда Ники. 
 Первый вздох о Нуми 
 Они вошли в помещение вроде столовой с голыми бетонными стенами, стерильно-чистое, холодное и неуютное. За высокой стеклянной перегородкой находилась кухня; там тоже было чисто и тоже бедновато. Как в старом туристском приюте где-нибудь в горах. Стриженая девчонка и один из ребят побежали ставить чай, а парень, который явно был здесь вожаком, присел к длинному столу. 
 - Если хочешь есть... - сказал он и указал Ники на стул рядом с собой. Ники стал уверять его, что есть ему ничуть не хочется; он и вправду голода не чувствовал - так волновался. Что это за база такая? Сами живут в далеком будущем, а все у них такое грубое и бедное. И кругом - одна ребятня. В самом ли деле они на Луне? Ники уже собрался задать этот вопрос, но тут в столовую влетела тоненькая и хрупкая девочка в кокетливом розовом трико и еще с порога спросила: 
 - А где белый зайчишка? Это ты? 
 Ники неловко встал, и девочка в изумлении осмотрела его, а потом подчеркнуто весело - она тоже очень смутилась - сказала: 
 - Смотри-ка, какого красивого парнишку я нашла! Ну, здравствуй! 
 Ники, покраснев до ушей, пожал тонкую руку. Он знал, что выглядит молодцом в красивом пирранском скафандре, и все-таки сконфузился. 
 - Это моя сестренка Села, - сказал парень, развеселившийся при виде их смущения. - Это ей ты должен сказать спасибо. Она дежурила в рубке связи и нашла тебя потому, что любит возиться с радиостанцией. Все ищет сигналы чужих цивилизаций. Так что с ней ты найдешь общий язык. 
 - Ты вечно подтруниваешь! Как видишь, польза от этого есть. Николай, ты, наверное, с Земли? Четырнадцать лет, а такой рослый!.. 
 Ники подумал, что она наверняка слышала по радио, как он пускает петуха, и смутился еще больше. Он робко ответил: 
 - Вообще-то я с Земли, но сейчас прилетел не оттуда. 
 - Села, - сказал парень, - сдала дежурство, так ступай спать. 
 Ники думал, что девчонка огрызнется, но она сразу сникла. 
 - Брат, это жестоко! Все-таки я его нашла! Ну пожалуйста! 
 Брат уступил и предложил остальным ребятам тоже сесть к столу. Они рассматривали земной портфель Ники и его одежду и удивленно перешептывались. Тут подоспел и чай в огромном чайнике, от которого шел душистый пар. Каждый сам наливал себе чай в большие и на вид тяжеленные стаканы. Как известно, на Луне все легче, чем на Земле, и Ники неловко плеснул на себя горячей жидкостью. Ребята оживились. 
 - А ты, видать, и впрямь недавно на Луне, - заметил руководитель группы. - Когда прилетел? 
 - Только что, - ответил Ники. - Давайте я вам расскажу. Вы будете переводить? 
 Он спросил об этом потому, что не понимал языка, на котором говорили ребята, к тому же иные из них явно принадлежали к другой расе: у них были азиатские лица, бледно-смуглые, с раскосыми глазами. А двое были потомками негров. Парень усмехнулся: 
 - Буду. Если услышу что-нибудь полезное и поучительное. 
 Николая опять разобрала злость, но это лишь помогло ему собраться с мыслями. Он решил поведать о тех из своих приключений, рассказ о которых прозвучит убедительно для его аудитории. Переживания он решил вообще не описывать. Ники рассказал про Мало, про Нуми, вспомнил и дату отлета с Земли. Потом достал учебники и показал, в каком году они напечатаны. 
 Ребята с удивлением принялись рассматривать картинки и формулы. А когда Ники кончил свой рассказ, парень заметил: 
 - Слушай, Николай, ты не сердись, но поверить тебе трудно. Эти учебники ты мог где-нибудь достать. В земных библиотеках полно старинных книг. Верно, скафандр и приборы у тебя удивительные, но откуда нам знать, может, где-нибудь на Земле такие уже изобрели! Ты не сравнивай их с нашими. У нас на базе вся техника старая и примитивная, это сделано нарочно. Мы - база особого назначения. Ты согласен на проверку? 
 Николай с готовностью кивнул, а Села, сидевшая напротив и смотревшая почти влюбленными глазами, тихонько спросила: 
 - А ты не боишься? 
 - Чего мне бояться? - ответил Николай, но все же забеспокоился. А как вы устроите проверку? 
 - Очень просто, - ответил ее брат. - Села запросит Землю. Если в самом деле гражданин Николай Буяновский в указанный день исчез с лица Земли указанным образом, об этом должны сохраниться записи. В Главном справочном коллекторе космических исследований хранится множество выдумок про внеземные цивилизации. Ну, запрашивать? 
 Николай кивнул увереннее. Ведь еще в то время, когда он жил на родной планете, в газетах печатали разные басни про летающие тарелки, так что происшествие с Николаем Буяновским наверняка где-нибудь зарегистрировано. 
 Села тут же куда-то исчезла. В столовой наступило молчание. Немного робея в ожидании проверки, Ники спросил: 
 - Значит, мы сейчас на Луне? А что у вас за база? 
 - Мы находимся на обратной стороне Луны, - ответил его соотечественник. - Здесь проходят подготовку будущие граждане космоса. Закаляются, учатся жить и работать в тяжелых условиях, потому что по ту сторону, в городе, люди изнежены. 
 - Но у вас одни ребята. 
 - Да, все - твои ровесники. Я - один из руководителей группы. Нас пятеро. Мы - студенты-педагоги и учимся воспитывать таких, как ты. Вообще-то меня звать Александр, но можешь звать меня Сашо. А что ты собираешься делать дальше? 
 Ники, который уже успел прийти в восхищение от чудесной школы на обратной стороне Луны, где царит вечная ночь, тут же сник. 
 - Не знаю. Все здесь для меня новое, незнакомое. И на Земле уже, наверное, никого из близких не осталось. 
 Александр недоверчиво посмотрел на мальчика, но грусть его казалась искренней, и он сказал: 
 - Если тебе здесь нравится, можешь остаться у нас до конца обучения, а там будет видно. 
 Николай почувствовал замешательство, но тут в столовую ворвалась Села. Щеки ее рдели ярче розового трико. Она восторженно кричала: 
 - Верно, все верно! В коллекторе есть запись о таком происшествии. Все точно так, как он говорит! В тот же день и на том же месте! Перед множеством свидетелей!.. 
 Села заговорила с ребятами на их языке, и глаза у них тоже засияли от восторга. Студент обнял Ники за плечи. 
 - Ну, Николай, если это правда, ты и в самом деле чудо природы! 
 В столовую сбежалось немало народу, - наверное, Села разбудила весь лагерь; все кричали, прыгали и кружились вокруг Ники в бурном танце, который выглядел очень смешно в условиях слабого притяжения. Появились и сонные студенты-руководители группы, но ни тишины, ни порядка им добиться не удалось. Потому что дети - всегда дети, даже если они живут на той стороне Луны. 
 Николаю сразу стало хорошо в этой шумной компании. Да, умница Мало знал, где его оставить! Правда, у него немного екнуло сердце, когда врач, тоже молодой парень, повел его к себе в кабинет - тесную комнату, битком набитую разными приборами, и подверг осмотру. Но вскоре Александр успокоил мальчика: все приборы свидетельствуют о том, что он совершенно здоров и не занес на Луну никаких вирусов. 
 Они вернулись в столовую. Там царила полная тишина, будто на важном совещании. Один из студентов-руководителей что-то сказал Александру, и тот перевел: 
 - Ребята настаивают, чтобы мы еще не сообщали на Землю о твоем прибытии. Но мы, взрослые, считаем, что не имеем права скрывать от человечества столь важное событие. 
 Из всех присутствующих одна Села понимала, о чем говорит Александр. Она воскликнула: 
 - Но они отберут его у нас! Не отдам Николая, это я его нашла! 
 Она даже взяла Ники под руку, будто кто-то и вправду собирался его отнимать. 
 - Ты ведь останешься с нами? Пожалуйста, оставайся! Хотя бы до конца занятий! 
 - Не знаю, - замялся Ники. - Вы меня так встретили... Издевались... и вообще. 
 - Николай, - перебил его Сашо, - ты должен нас понять. Веками человечество мечтает о встрече с другими цивилизациями и до сих пор все напрасно. А тут вдруг падает с неба парень и начинает рассказывать небылицы... 
 - Нет, вы просто плохо воспитаны, - заявил Николай Буяновский. Я посетил множество цивилизаций, и нигде не видел такого неуважения к прадедам. Ведь я - ваш прадед, верно? 
 Брат и сестра поняли, наконец, что он шутит, и расхохотались. Села быстро перевела его слова остальным, и конечно же, все принялись упрашивать его: 
 - Милый дедушка, пожалуйста, оставайся с нами! Ты нам будешь рассказывать сказки! Дедушка, милый дедушка! 
 Разве Ники мог отказать таким горячим просьбам? К тому же, он еще не рассказал этой малышне и сотой доли своих приключений! И куда ему идти с базы? Он засмеялся и кивнул в знак согласия. 
 Это вызвало новый взрыв радости, которая, однако, утихла, как только Сашо поднял руку. Его здесь все слушались - должно быть, он был самым главным. 
 - Дедушка Ники, - сказал он по-болгарски, - твоим внукам надо еще немного поспать, потому что завтра их ждет трудный день. Пошли посмотрим, куда устроить тебя самого! 
 Потом он отдал какую-то команду, и ребята послушно вышли. 
 Они обошли все три спальни - помещения с герметическими дверями, - пока не обнаружили свободную койку. Койки были подвесные, другой мебели в помещениях не было. Не было также пижам, а стало быть, переодевания, не было ни подушек, ни одеял, ни всего такого прочего. Каждый прыгал на свою койку, как был, и тут же затихал. 
 Однако Ники это никак не удавалось: койка, больше похожая на длинный мешок, все время убегала от него. Пришлось принять помощь Селы. Затем она одним прыжком заняла свое место где-то неподалеку и тоже затихла. 
 Свет никто не выключил, а может быть, его здесь вообще не выключали. Лежать было неудобно. Да, видимо, здесь не шутят, условия и вправду нелегкие! Все лежат тихо, в спальне ни звука. Ребята явно строго соблюдают режим. Но так, наверное, и надо в суровых лунных условиях, решил Ники, хотя ему было обидно - уж очень хотелось рассказать о всех своих приключениях. В пионерском лагере самые задушевные разговоры велись вечером, перед сном. Особенно ему хотелось поговорить о Нуми. Где-то она теперь, что делает? Тоже лежит в кровати? А может, сейчас и вовсе не спит. Небось, у них время совсем не такое, как на Луне. Вспоминает ли она о нем? 
 И хотя ложе было не слишком удобным, Николай уснул, правда, уже после того, как глубоко и горько вздохнул о далекой и неведомой Пирре. 
 Наука утверждает, что подобные, даже самые сильные вздохи, не могут преодолеть притяжения планет. Но наука много чего утверждает на основе чисто теоретических предположений. Так что это утверждение нужно еще проверить экспериментально. 
 4 
 Лунная раса. 
 Может ли внучка усыновить деда. 
 Каково человеку, заброшенному в будущее 
 Утром ребята, будто по неслышному и невидимому сигналу, повскакали с коек, прошли по узкому коридору, где вместо умывания их наскоро обдула сильная струя ароматизированного воздуха, и все так же сосредоточенно позавтракали. Завтрак оказался более чем скромным: стакан коричневатой жидкости - что-то вроде какао с молоком, и печенье. Руководители делали то же, что и ребята - так же молча и сосредоточенно. 
 Ники остался голодным. Печеньице только возбудило у него волчий аппетит. Он столько времени не пробовал настоящей земной еды! Мальчик потянулся было за пирранскими таблетками, но передумал. Может быть, ими заинтересуются ученые и сумеют сделать такую же еду для космонавтов... 
 Но больше голода его терзала обида. Никто не обращал на него внимания. Он старался делать все, как другие ребята, но ни Александр, ни Села будто его не замечали. Только однажды девчонка подмигнула ему, а потом повернулась спиной и с головой ушла в свои дела. На базе царила утренняя суматоха. Правда, кто бывал на обратной стороне Луны, знает, что там, в сущности, нет ни утра, ни дня, ни вечера. По той простой причине, что там никогда не всходит и не заходит Солнце. Луна вращается таким образом, что одна ее сторона постоянно обращена к Земле и Солнцу, а другая вечно погружена во мрак. 
 Когда группа ребят начала натягивать на себя скафандры, Николай не вытерпел и подошел к руководителю, проверявшему, кто как надел шлем. 
 - А я? Говорили, что я - событие для человечества, а сами... 
 Александр удивился: 
 - Разве ты не поедешь с нами на занятия? 
 - А что вы будете делать? 
 - Совершим подъем на вершину, спустимся в два-три кратера. Проведем игру в исследователей. Ты-то небось насмотрелся на чужие планеты, а нам надо еще учиться... 
 Конечно же, Ники был польщен: ему предоставлялась возможность похвастаться пирранским скафандром. Живо нахлобучив шлем, он важно заявил Сашо: 
 - Я и сквозь шлем все хорошо слышу. 
 - Да, скафандр у тебя удивительный, - сказал студент и осмотрел шлем со всех сторон. - Хорошо, пойдешь с моей сестрой. Я ей дал еще один передатчик. Мой тоже можно настроить на твою волну, но мне некогда тобой заниматься, я должен руководить занятиями. Села - умная девочка, делай, что она скажет. 
 Ребята в своих скафандрах походили на одинаковых белых жуков, и когда в шлемофоне раздался голос Селы, Ники не понял, кто с ним говорит, пока она не схватила его за руку. 
 - Дедушка Николай, пойдем! Я тебя выведу погулять. 
 Ники не понравился ее покровительственный тон - даже в неуклюжем скафандре она казалась маленькой. 
 - Не бойся, я и сам справлюсь! 
 Села засмеялась. 
 - Ах да, как это я забыла! Старики такие обидчивые! 
 - На Земле меня звали Ники. Сокращенно, - заметил он. 
 - Я тоже сокращенная, - опять засмеялась Села. - От Селены. Это древнее название Луны. Не сердись, Ники, но когда мне кто-нибудь нравится, я начинаю над ним подшучивать. А разве у вас не так было? 
 Надо же, маленькая, а говорит, как взрослая. Конечно, у них так тоже бывало. Ники и сам замечал, что больше всего заедается с теми девчонками, которые ему нравятся. 
 В ангаре ребята осмотрели четыре летательных аппарата, проверили, все ли в исправности, погрузили запасные цилиндры с кислородом, а потом принялись дружно толкать аппараты к наружной площадке. Лунолеты удивительно легко скользили на своих паучьих ногах, обутых в мягкие гусеницы. 
 Ярко освещенная множеством прожекторов площадка перед ангаром оказалась дном кратера, окруженного черными скалами. Сама база была врыта в эти скалы из-за метеоритов, часто падающих на поверхность Луны и представляющих большую опасность, так как здесь нет атмосферы, в которой они бы сгорали, как это происходит в земной атмосфере. 
 Все быстро заняли места в трех лунолетах, а Села повела Ники к четвертому, в котором за пульт управления сел ее брат. Ники узнавал его только по росту. Она помогла Ники забраться в лунолет, подтолкнула к сиденью, сама шлепнулась в соседнее кресло. Остальные пятеро ребят расселись на полу. 
 Как только они закрыли за собой круглый люк, лунолет взлетел. Вслед за ним взлетели остальные корабли, хотя там были одни ребята. Ники поинтересовался: 
 - Они что, сами управляют, без взрослых? Это не опасно? 
 - Возможно. Но без этого скучно, - небрежно отозвалась Села. 
 Он уже не видел ее лица за стеклом шлема. В лунолете было темно, светились только приборы. Круги иллюминаторов выхватывали куски жутковатого лунного пейзажа - серо-черного в холодном блеске звезд. 
 - А какие у них двигатели? Атомные? 
 - Ионные. На Луне мощные двигатели не нужны. 
 Ники еще не проходил про ионы, но признаваться в невежестве не хотелось. Эти ребята, такие хлипкие на вид, наверное, много знают. Иначе их не выбрали бы в будущие граждане космоса. 
 - А какие двигатели у других цивилизаций? - поинтересовалась Села. 
 Никаких двигателей Ники там не видел, но ему захотелось немножечко порисоваться. 
 - На последней планете, где я побывал, изобрели весьма интересные двигатели и встроили их тамошним жителям прямо в пятки. А работали они вот так: - И Ники пальцами показал, как шевелят ногами кривоногие жители Райской планеты. Села фыркнула. 
 - Эй, Ники, у меня целых семеро дедов, но такого забавного никогда не было. 
 - Как так - семеро? - изумился Николай. 
 - Отец матери и его отец, отец отца и его отец, отец моего отчима и отец второго отчима и его отец. 
 У Ники даже голова закружилась от такого изобилия родни, и он не сразу сообразил, что у Селы целых три живых прадеда. Как долго живут теперь люди! 
 - У меня второй отчим, потому что отец и первый отчим погибли, пояснила Села. - Но и он, наверное, скоро погибнет, так что, может быть, дедов и прадедов у меня станет еще больше. 
 Это заявление, а того больше, небрежный тон, которым оно было сказано, окончательно сбили Николая с толку. 
 - А почему он должен погибнуть? 
 - Он уже пятый год шляется по кольцам Сатурна, а там опасно. Отец и первый отчим погибли там же. 
 Ники стало и вовсе нехорошо от такого множества трагедий. 
 - И что ты будешь делать, если опять останешься без отца? 
 - Причем здесь я? Пускай мама думает, это она себе таких мужей выбирает, - ответила девочка и снова засмеялась. - А я буду думать, когда вырасту. Между прочим, мне тоже нравятся мужчины опасных профессий. 
 Нет, послушать только, как она говорит, будто много переживший и повидавший человек! Но так, наверное, и должно быть. Она и сама собирается жить и работать в космосе. Ники тихонько вздохнул: 
 - А вот у меня уже наверняка никакой родни на Земле не осталось. 
 Вместо того, чтобы посочувствовать ему, странная девчонка спокойно заявила: 
 - Значит, тебе там и вовсе нечего делать. Оставайся лучше у нас! 
 Ники посмотрел в иллюминатор. 
 - Не могу себе представить, что здесь лучше, чем на Земле. 
 - Там такая скука, - начала было Села, но спохватилась. - Ты не обращай на меня внимания, мне просто нравится здесь, на Луне, а на Земле я никогда не бывала. Мы, рожденные здесь, уже не можем жить на Земле. Из-за притяжения. Чтобы побывать на Земле, я должна целый год проходить специальную подготовку, потому что наши организмы не приспособлены для долгого пребывания на планете. Сам видишь, какие мы хлипкие. Ты-то, небось, сильнее даже брата, хотя ему двадцать один год. Но зато мы хорошо переносим условия космоса. 
 - Значит, в сущности, вы новая человеческая раса, - нерешительно сказал Ники. - Космическая? 
 - Пока только лунная, но от нее родится космическая. Поэтому я тебе советую остаться с нами. Если хочешь, побывай на Земле, посмотри, что к чему и возвращайся. А если тебе так тяжко без родни, я тебя усыновлю. 
 Веселая девчонка эта Села, но пока что не очень ему нравится. Уж очень дерзко она держится и рассуждает как взрослая. Никакого сравнения с очаровательной, доброй и наивной маленькой пирранкой, перед которой всегда можно повоображать. Чтобы Села не слишком задавалась, Ники сказал ей с едва заметным ехидством: 
 - Вряд ли разрешат правнучке усыновить собственного прадеда. 
 - Для тебя сделают исключение, - засмеялась Села. - Слушай, белый зайчишка, я ужасно любопытная. Расскажи-ка что-нибудь про серну-малышку из другой цивилизации, с которой вы играли в космосе! 
 Он мог бы многое рассказать о Нуми, но вопрос был задан так, что ему вообще расхотелось говорить. Хорошо еще, что на командном пульте лунолета бесшумно вспыхнули красные сигналы. Села схватила сумку, стоявшую в ногах, и надела ее через плечо, заметив: "Начинается ". 
 Николай забеспокоился. Что еще тут у них начинается и как ему себя вести? Я думаю, читатель пошлет его - ведь судя по всему, он попал не к землянам, а людям иной цивилизации. Каждый, кого судьба забрасывала в далекое будущее, знает, что в таких случаях он непременно попадет к совсем другой цивилизации. 
 5 
 Катастрофа. Александр ведет себя очень странно. 
 На обратной стороне Луны влюбляться запрещено 
 Лунолет мягко шлепнулся на гусеницы. Ребята, должно быть, получили какую-то команду, потому что живо вскочили, открыли люк и начали сбрасывать наружу разные сумки и пакеты. 
 - С одним из наших что-то случилось, - заметила Села. - На твоем месте я бы осталась здесь. 
 Это задело Николая. 
 - Я вам не грудной младенец. И мой скафандр лучше ваших. 
 - Тогда сам найди себе занятие, - бросила она и отошла к группе ребят, так что он перестал ее различать. 
 Брат Селы последним вышел из лунолета, но сначала помог выбраться Николаю, которому с непривычки было трудно. 
 - Кажется, у нас будет много работы, Николай, - сказал Сашо, ненадолго включившись на его волну. - Что-то произошло. Не отходи далеко, не то мы и тебя потеряем. 
 - А я не могу помочь? 
 - Я еще не знаю точно, что произошло, - уклончиво ответил студент и направился к двум другим лунолетам, приземлявшимся метрах в двадцати поодаль, Как только они сели, экипажи тут же выскочили и подбежали к руководителю, который стал им что-то объяснять, плавно разводя руками - надо бы сказать, в воздухе, но на Луне нет воздуха. 
 Они разговаривали на своей волне, и Ники чувствовал себя чужим и беспомощным. Звездный свет на Луне не рассеивался, не трепетал, потому что здесь не было атмосферы, а сами звезды блестели, как жестяное конфетти, приклеенное к черному потолку космоса. В шлеме Ники автоматически включился визор ночного видения, и безжизненный лунный пейзаж предстал перед ним во всей своей унылой неприглядности. 
 Внезапно откуда-то взвился огненный шар величиной с апельсин; казалось, он выброшен из самых недр Луны. Все вокруг осветилось зловещим кровавым светом, а под шаром оказалась черная бездна. Александр бросился к лунолету и вскочил в него, даже не закрыв люк. Шар постепенно гас, но теперь тьму прорезали сильные лучи прожекторов от лунолета, который медленно полз вперед на своих паучьих ногах. 
 Ребята запрыгали следом, каждый нес в руках сумку или пакет. Ники бежал вместе с ними, спотыкаясь с непривычки, и даже упал на колени. Ему не хотелось отставать. 
 Метров через сто лунолет остановился на краю пропасти, из которой вылетел огненный апельсин. Как ни сильны были прожекторы, им не удалось перекинуть через нее световой мост. Пришлось зажечь небольшие прожекторы на шлемах, закрепленные будто шахтерские лампы. При их свете все стали быстро выкладывать свой груз. Ники осторожно ощупал почву ногами, лег над бездной и включил пирранский фонарик. На дне пропасти покачивался вверх ногами четвертый лунолет, а чуть поодаль лежал человек в скафандре. Его руки шевелились, значит, человек был жив. Остальных членов экипажа не было видно - должно быть, они остались в лунолете. 
 - Ники, - громко позвал голос Селы, - твой прожектор сильнее наших, держи его в том же положении, пусть светит. 
 Он опять не понял, которая из ребят - Села. В сером сумраке все они выглядели одинаково, выше всех торчала голова Александра, который в это время вытягивал из шлюза нечто похожее на веревочную лестницу. 
 Оказалось, что это действительно лестница, и ребята начали опускать ее в пропасть; но ее хватило лишь до середины. И все же один из группы стал спускаться вниз, держа на плечах огромный груз. Лестница угрожающе раскачивалась под ним, на последней ее ступеньке он распаковал тюк, в нем оказалась еще одна лестница, которую он закрепил за первую и стал спускаться дальше, на самое дно пропасти. Только теперь Ники понял, какая она глубокая; каждый, кому приходилось бывать на планетах, не имеющих атмосферы, знает, как трудно в таких условиях правильно определить расстояние. 
 Один за другим в полном безмолвии ребята спускались в пропасть с кислородными баллонами, аппаратами и прочим грузом. Для Ники все происходившее казалось каким-то кошмарным сном. Вскоре наверху остались лишь он с Александром да еще трое из экипажей. Студент присел рядом с Ники и похлопал его по плечу. 
 - Что случилось? - спросил Ники. 
 - Еще не знаем, - ответил Александр. - Они только и успели передать, что падают, а потом их передатчик замолк. Лишь бы остались живы. Тот, что лежит на дне, наверное, жив, это он подал сигнал ракетой. 
 Странный руководитель, решил Николай, стоит себе в сторонке и ждет, что будет. А если эта малышня не справится? 
 Но малышня явно справлялась. Двое склонились над распростертым на земле товарищем, остальные пытались поставить лунолет на ноги. Пострадавшего лунного жителя подтащили к лестнице, перекинули ее последнюю петлю ему через плечи и крепко привязали. Должно быть, они подали какой-то сигнал по рации, потому что один из стоявших рядом с Ники живо сел в лунолет, и лестница с пострадавшим сама стала подниматься наверх; по-видимому, в корабле было для этого какое-то специальное устройство. 
 Как только шлем пострадавшего показался над краем пропасти, его тут же подхватили на руки, с необыкновенной быстротой сменили ему кислородный аппарат и понесли к лунолету. А руководитель группы все так же безучастно сидел на корточках рядом с Ники. 
 Николаю хотелось помочь ребятам, но тем, кто работал внизу, нужен был сильный свет его фонарика. Тем временем копошившиеся на дне пропасти спасатели поставили на ноги потерпевший аварию лунолет и сейчас вытаскивали из люка безжизненные на вид фигуры в скафандрах. Поменяв всем пострадавшим кислородные аппараты, они принялись их переправлять наверх с помощью лестницы. Двое оставшихся наверху - Ники так и не понял, мальчишки это или девчонки - одни делали тяжелую работу, относили пострадавших в лунолет. Николай кипел от негодования, он даже крикнул Александру: "Почему ты им не помогаешь?", но тот его, наверное, не услышал. Должно быть, рация его работала на другой волне. 
 Погрузив последнего пострадавшего, ребята закрыли люк; тут же вспыхнул светлый обруч, и лунолет взлетел. Значит, они опять-таки сами повезут ребят на базу! Только теперь Николай услышал голос Сашо: 
 - Говорят, авария серьезная. Интересно, сумеют ли они справиться... Кислород скоро кончится, а запасные аппараты отдали раненым. 
 Николай не выдержал: 
 - Раз тебе так интересно, взял бы да и помог! 
 - А если с ними что-нибудь случится, когда рядом никого не будет? Ты, дедушка Николай, не сердись, но я - студент-педагог и в лунолетах понимаю ровно столько же, сколько и они. Тебе-то хорошо в волшебном скафандре! А нам пора уносить отсюда ноги. 
 Сашо встал, вынес из лунолета два кислородных аппарата и какой-то пакет и сказал Ники: 
 - Это последние запасы. Вижу, тебе скучно, возьми-ка отнеси это ребятам, а я посвечу. 
 Конечно, Сашо мог бы спустить аппараты по лестнице, но Николай принял вызов. Он тут же отдал фонарик и стал соображать, как лучше и удобнее взять три объемистых предмета. У аппаратов были ремни, и он тут же повесил их через плечо, но пакет даже веревкой не был перевязан. Значит, придется лезть по раскачивающейся лестнице, держась одной рукой. 
 - Быстрее, - напомнил Сашо, - минуты текут. 
 - А почему вы не оставите лунолет здесь? Разве у вас нет мастеров-техников? 
 - На базе нет. Зато есть строжайший закон: технику в космосе не бросать. Если не справимся с одного раза, придется возвращаться, но тогда другие группы будут смеяться над нами. Ну, от тебя зависит, справимся мы или нет. И смотри, будь осторожен, потому что если сорвешься, никакой пирранский скафандр тебя не спасет. 
 Ники осторожно поставил негу на первую веревочную перекладину, глянул вниз и похолодел, несмотря на теплый скафандр. Трудно было, не глядя, нащупывать следующую ступеньку, а поскольку он держался только одной рукой, лестница качалась и прогибалась еще сильнее. Только где-то на двадцатой ступеньке ему удалось отработать ритм спуска. Главное - не смотреть вниз, потому что тогда начинает казаться, что дно уже совсем близко, и так и подмывает спрыгнуть, хотя хорошо знаешь, что это только иллюзия. 
 Он не помнил, сколько времени отнял у него спуск. Казалось, ему не будет конца. Не успел он нащупать ногами твердое дно пропасти, как у него выхватили пакет и сняли с плеч кислородные аппараты. Двое тут же перезарядили свои аппараты, а остальные, оттолкнув Ники от лестницы, со страшной скоростью стали взбираться вверх. Наверное, у них кончается кислород, и на площадке внизу останутся только двое со свежими баллонами. Внезапно Ники услышал голосок Селы: 
 - Молодец, дедушка! Для человека твоего возраста ты еще прилично спускаешься по лестнице! Сердечно благодарим и можешь возвращаться! 
 И она махнула ему рукой, а потом склонилась над вскрытым пакетом, в котором оказались запасные части. 
 - У меня воздуха достаточно, - заявил Николай; ему захотелось остаться рядом с этим голосом; несмотря на насмешки, девочка была ему ближе, чем ее брат, чудовищно равнодушный к судьбе ребят. - Не могу ли я чем-нибудь помочь? 
 - Можешь поддерживать в нас бодрость духа, - засмеялась Села. Спеть песенку про белого зайчишку, например. 
 Ники обиделся. 
 - Тебе бы только смеяться! - сказал он и пошел к лестнице: Села уже нырнула в лунолет, но ее голос догнал Ники: 
 - Извини, я плохо себя веду! Но это, наверное, просто способ обороны. Потому что я могу в тебя влюбиться, а когда мы находимся на обратной стороне Луны, нам это строго запрещено. 
 Ники аж язык проглотил, как говаривали когда-то на Земле. Что это за ребята? Сами управляют лунолетами, сами устраняют аварии, да еще болтают такое, что уши вянут! 
 - Эй, ты что молчишь? - позвала Села. - Разве не смешно влюбиться в тринадцать лет в столетнего старика? 
 Она говорила с трудом - должно быть, работа требовала от нее больших усилий. Ники еще не решил, что ему делать, когда лестница под самым его носом взвилась наверх. В кратере наступила непроглядная тьма. Он испугался. 
 - Что случилось? 
 Села высунула голову в люк, осветив его на мгновение лучом своего прожектора. 
 - А, они улетели. У них кончился воздух. Не бойся, нам еще немного осталось! 
 И снова исчезла внутри. Ники выждал, когда включится ночной визор, обошел лунолет. Наружных повреждений не было видно, если не считать двух-трех царапин. Он положил ладонь на металлический корпус и ощутил легкое подрагивание вроде вибрации. Оно то возрастало, то замирало. Значит, неизвестный ему ионный двигатель работал? 
 - Давай, забирайся ко мне, - позвала его Села. - Попробуем поднять дурацкую машину в воздух. 
 Ники направился было к люку, но по дороге увидел аппараты с отработанным кислородом и, вспомнив, что в космосе технику бросать нельзя, решил их захватить с собой. Он вручил их Селе и с ее помощью забрался внутрь. Села закрыла за ним люк и указала Ники на переднее сиденье. В слабом свете он различал только спину второго спасателя мальчишки или девчонки, - сидевшего у командного пульта. Кресло под ним задрожало сильнее. 
 - Взлетишь, как миленький, взлетишь, - весело сказала смелая девочка. 
 Ники взглянул в иллюминатор. Прожекторы лунолета бросали снопы света на лунную поверхность. Черная стена кратера дрогнула и заплясала, казалось, лунолет карабкается по ней на своих паучьих ногах. Еще через несколько минут стена исчезла, уступив место безнадежной пустоте лунной равнины. 
 Кто бывал в пионерских лагерях на Земле, знает, что для них всегда выбирают самые красивые места. А здесь будто специально отыскали самый отвратительный уголок во всей Вселенной. Ники вспомнил, как еще недавно сидел один-одинешенек на этой равнине из камней и пыли, и даже вздрогнул. Надо будет серьезно подумать, оставаться ли ему в этом странном лагере или все же не стоит. 
 6 
 Часы наоборот. Что значит 
 принадлежать всему человечеству. 
 Кто как видит Землю 
 Странный воспитатель поджидал их в ангаре базы. Он пожал руку своей сестре и парнишке, который вел потерпевший аварию лунолет, наверное, благодарил за то, что быстро устранили аварию, и ребята тут же принялись доканчивать ремонт лунолета, заряжать его всем необходимым для следующего полета. 
 - Ну, что, дедушка Николай, доволен приключением? - услышал Ники в шлемофоне насмешливый, как ему показалось, голос Селы. 
 - Это все было... взаправду? 
 - А что, тебе показалось понарошку? 
 - Да нет, но... 
 - Ладно, скажу. Авария была запрограммирована заранее. Все остальное было взаправду. 
 - А пострадавшие? 
 - Это пустяки. Они быстро оправятся. Главное, что ребята отлично справились с операцией по спасению. 
 - А если бы кто-нибудь погиб? - не сдавался Ники, не одобрявший поведения странного руководителя и воспитателя. 
 Тот отозвался только тогда, когда они вошли через шлюзовый коридор в раздевалку и сняли шлемы. 
 - У нас тут есть электронный мозг, который заранее рассчитал, что может произойти и что следует делать. С его помощью мы и учимся. Но ты не стесняйся, если тебе что-то у нас не нравится, говори прямо. Небось, вы совсем по-другому представляли будущее? 
 Николай уже толком не помнил, каким он представлял себе будущее человечества, во всяком случае, то, что он увидел в столовой, ему даже и не снилось. Большинство ребят сидело или лежало на полу в самых замысловатых и неудобных позах, несколько стояло вниз головами перед поставленными перед ними на полу тарелками с едой. Из кухни вышел парнишка с подносом, уставленным тарелками; но шел он... на руках, а поднос держал на ступнях ног. И никто из них и внимания не обратил на появление руководителя, да и сам руководитель воспринял их хулиганское поведение как вполне естественное. И даже весело крикнул им что-то вроде "Неприятного аппетита!", на что все ответили дружным рычаньем. 
 - Если хочешь, садись есть с нами, только выбери себе какую-нибудь такую позу! - сказал Александр Ники и сел возле стола на собственные пятки. 
 Ники предпочел сесть так, как его учили когда-то на Земле. Дежурный по кухне согнул ноги в коленях, чтобы опустить поднос на стол, и предложил: 
 - Пожалуйста, не берите! 
 Странно они себя ведут, обмениваются любезностями наоборот, ходят вверх ногами... А Ники уже был готов восхищаться ими! Совсем смешавшись, он не посмел взять себе тарелку и решил посмотреть, как поступит его соотечественник. Сашо взял тарелку с какой-то кашицей и два сухарика. Ники последовал его примеру и стал озираться в поисках вилок или ложек. Ребята загребали жидкую кашицу из тарелок прямо сухарями. Ники пожал плечами - видно, здесь так принято. И он в один миг сжевал вместе с кашицей весь сухарик. 
 - Ты, видно, здорово проголодался. Попроси добавки, - сказал ему Сашо. 
 Ники принялся ломать себе голову над тем, как бы в самом деле попросить добавки, но тут циркач-дежурный крикнул: 
 - Кто не хочет добавки, пусть поднимет левую ногу. 
 В воздух поднялся лес ног, и все они были правые. Это показалось Ники такой глупостью, что даже смеяться не хотелось. Но тут к ним подошел дежурный, согнул ноги, и тарелки с кашей оказались прямо перед Ники. Тот смутился. 
 - Нет-нет, спасибо, - сказал он, хотя был готов мигом уплести все, что стояло на подносе. 
 Взять свои слова назад было неудобно, а ребята тем временем кончили еду, после чего каждый брал тарелку ступнями, вставал на руки и таким манером относил ее на кухню. Ники казалось, что он попал в сумасшедший дом. Александр, должно быть, угадав его состояние, принялся объяснять: 
 - В космосе всякое может случиться, может придется есть еще и не в таком положении, если вообще придется. Поэтому здесь, в лагере, мы учимся занимать как можно меньше места в пространстве, как можно меньше дышать и есть и сохранять спокойствие в любой ситуации. Но когда ты попадешь на ту сторону, будешь есть сколько угодно и что угодно. 
 - На какую, на ту сторону? - обрадовался Ники, решив, что это где-то поблизости. 
 - На ту сторону Луны, - объяснил Сашо. - Мы там живем. Можно было бы отправить тебя туда хоть сейчас, но жалко ребят. Это они только кажутся равнодушными, потому что в режим дня, как я уже сказал, входит выработка спокойствия и хладнокровия. А почему бы и тебе не попробовать, как они? - внезапно предложил он Ники. 
 - Как, на руках? - удивился Николай. 
 - А что, это полезно. Кровообращение улучшается. Ты же был в космосе и знаешь, что там нет ни верха, ни низа. Ну как, сумеешь? 
 В Николае взыграло самолюбие. Что за вопрос! Да он сотни раз ходил дома на руках, здесь-то это, наверное, еще легче. И он встал на руки, взметнув вверх ноги. Да, но Луна - не Земля, здесь каждый предмет в шесть раз легче, и Николай с размаху грохнулся на спину. Хорошо, что в столовой никого не было, а студент не стал смеяться. 
 - Да ты не спеши! 
 Вторая попытка тоже едва ли бы удалась, если бы Сашо не придержал Ники за пояс. Он помог ему сохранить равновесие, выпрямил его ноги и поставил на ступни две тарелки.
 - А теперь, марш мыть посуду! 
 Николай сосредоточился и начал поочередно переставлять руки по полу. Скоро он совсем наловчился. Оказалось, что ходить на руках здесь и в самом деле легче, чем на Земле. И все бы прошло благополучно, если бы не Села. Она опоздала к обеду и ворвалась в столовую со страшной скоростью. 
 - О! Это возмутительно! - закричала она. - Как тебе на стыдно заставлять старого человека ходить вниз головой! 
 Николай покачнулся и, забыв про тарелки, расставил ноги, чтобы сохранить равновесие; тарелки с веселым звоном покатились по полу. Девчонка хохотала как сумасшедшая, а он вскочил весь красный от прилива крови к голове. 
 - Села, не веди себя прилично, - строго заметил ей брат. - И не поднимай тарелки! 
 - Не слушаюсь! - весело ответила она и тут же подкрепила свои слова делом: одним броском встала на руки и с удивительной скоростью подбежала к тарелке, закатившейся в дальний угол просторного помещения. Там она выполнила настоящий акробатический номер: подняла тарелку ступнями ног, прогнувшись в "мостике" назад. Потом перенесла на секунду всю тяжесть тела на правую руку, а левой поднесла тарелку ко рту и ухватилась за нее зубами. Но это было еще не все. Таким же образом она сходила за второй тарелкой, взяла ее в ноги и победоносно отправилась на кухню. 
 - Не смущайся, - сказал ее брат ошеломленному Ники. - У нас обед и обеденный отдых - время для наоборот. Так мы называем часы, в которые говорим и делаем все наоборот, не так, как обычно. Это веселее. 
 - И наверняка приносит большую пользу, - тихонько съязвил Ники Буян, чтобы сорвать досаду за свою оплошность. Однако Сашо как будто не заметил насмешки. 
 - Конечно. Будущий житель космоса должен быть постоянно готов к ситуациям, противоречащим человеческому разуму. 
 И Ники пришлось в душе признать, что он прав. Ведь они с Нуми видели немало такого, что противоречило трем их разумам, вместе взятым. Он нагнулся, уверенно встал на руки и спросил снизу: 
 - А теперь куда? 
 Сашо уже стоял рядом тоже вниз головой. 
 - Молодец! - сказал он. - Скоро ты станешь у нас отличником. Стоп, ошибка! Надо было сказать, скоро ты не станешь у нас отличником. А теперь - в спальню! 
 И он бодро зашлепал ладонями по полу. Ники последовал за воспитателем, еле сдерживая смех. Нет, здесь, кажется, и вправду весело живется, да и руководители - ничего ребята. 
 Время для наоборот явно продолжалось и в спальне. Никто из ребят не лежал на койке; кто стоял на голове, как древний йог, кто сидел, скрестив ноги по-турецки. Один мальчишка даже заложил ноги себе за шею, а двое или трое болтались по стенкам на крюках, будто тряпичные куклы. Были такие, что лежали на полу, согнувшись в три погибели, точно куча тряпья. Ну и отдых! - подумал Ники, а студент обратился к ребятам: 
 - Я предлагаю, чтобы никто не садился и чтобы Николай ничего не рассказывал о своих приключениях в космосе. 
 Ники сначала опешил, но потом вспомнил, что и говорить они учатся наоборот. Ребята чинно расселись вокруг на пятках, как японцы. Ники тоже было попробовал сесть так же, но у него хрустнуло в коленке и он вытянул ноги вперед. Сашо сел рядом и приготовился переводить. 
 Начинать пришлось с самого начала: с гигантской желтой тыквы, опустившейся у входа на выставку, а потом оказавшейся самым загадочным существом во Вселенной. Ребята, затаив дыхание, слушали пирранскую легенду о том, как малогалоталотимы расселили людей по разным мирам, чтобы спасти их от потопа и землетрясения. Одна Села не выдержала: 
 - Не может быть! Это ты не сам выдумал! 
 Ну, ладно, решил Николай, я тоже умею говорить наоборот. 
 - Да, и потом мы не сели на пустынную планету, и на ней не было никакого моря, и в нем не плавали вот такие рыбы, которые не откусывали друг другу хвосты. И потом за нами не погнался никакой вот такой зверь, у которого не было двухметровых усов, вот таких... 
 Сашо перебил его: 
 - Не обращай на них внимания, говори нормально. А вы, - обратился он к ребятам, - не слушайте и все время перебивайте! 
 Но Ники не удалось продолжить свой рассказ. Дверь шумно распахнулась, в спальню заглянул врач базы и поманил мальчика рукой. Села живо вскочила, готовая драться за свою "находку". 
 - Николай принадлежит не только нам, но и всему человечеству, сказал ей врач по-русски, стараясь как можно медленнее произносить слова, - должно быть, затем, чтобы гость тоже понял его. 
 Однако Села не собиралась отказываться от своих прав ради человечества и дерзко последовала за ними. В столовой их ждали трое двое мужчин и женщина; скафандры у них были куда изящнее, чем те, в которых работали ребята. Они встретили Ники дружелюбной улыбкой и сердечным рукопожатием. Однако Ники встревожился. Женщина что-то проговорила, но ее слова прозвучали так мягко и так ласково, что казалось, будто она поет. Сашо перевел: 
 - Они прибыли с Земли. За тобой. Не сердись, но мы не имеем права прятать тебя! Ты должен рассказать им обо всем, что пережил, они хотят исследовать все, что ты привез с собой. Если хочешь, я поеду с тобой вместо переводчика. 
 Ники уныло молчал; ему не хотелось уезжать от этих, странных ребят. Сашо мягко сказал: 
 - Ты собери свои вещи, а я попрощаюсь с ребятами. 
 Пока Ники собирал портфель и натягивал шлем, Села подошла совсем близко к нему и спросила шепотом, хотя никто вокруг не понимал по-болгарски: 
 - Ники! А как выглядела эта Нуми? 
 - Вроде тебя, - отозвался он. - Только у нее было два мозга. 
 - А она красивая? 
 - Да. 
 - Ясно, - вздохнула Села. - Ты в нее влюблен. 
 Ники даже задохнулся. Его ждет все человечество, а эта тут пристает с ерундой! Но все же ему стало жаль глупенькую девчонку, которая как-никак спасла ему жизнь, и он сказал: 
 - Но ты красивее. 
 Села просияла: 
 - Неужели правда? 
 Он не знал, что сказать. Села хорошая девочка, но он чувствовал себя виноватым перед Нуми и потому неопределенно помотал головой. 
 - Слушай, - зашептала она торопливо: ее брат уже вернулся и вся группа направилась к выходу. - Расскажи им наскоро все, что знаешь, дай им там на исследование что надо и возвращайся! У нас лучше! А там тебя начнут воспитывать, воспитывать... Я тебя буду ждать, слышишь? 
 На площадке перед ангаром торжественно сиял огнями всех иллюминаторов планетолет землян. Он был во сто раз красивее и больше учебных кораблей базы. Внутри тоже было все красиво и удобно устроено для долгого пути. Хватало и воздуха, так что все тут же сняли шлемы. Ники почувствовал, как они взлетели, а уже через десять минут корабль летел над освещенной стороной Луны. 
 Над ними, посреди черного, усыпанного звездами неба висело Солнце, подобно ослепительной шаровой молнии. Внизу простиралась сожженная пустыня спутника Земли. Щурясь от лучей Солнца, Ники вертел головой, оглядывая пространство, и наконец заметил сбоку большой пестрый шар, окутанный розоватой пеленой. 
 - Земля! - подсказал ему Александр, хотя в этом не было необходимости: Ники и сам узнал родную планету. 
 Его охватила бурная радость. Но вскоре контуры земного шара расплылись и затуманились от слез, хлынувших ручьем. Раз он сейчас сидит здесь, в земном космолете, и видит свою родную планету, значит, время действительно убежало вперед и там уже никогошеньки лет из его близких и друзей. И эта родная Земля показалась ему вдруг ненужной и пустой, как воздушный шарик. 
 Мальчик так переживал, что не заметил, где и как сел красивый планетолет. Оказалось, что ему предстоит встреча с лунным городом, но и это его ничуть не тронуло. Мы не можем осуждать ею. Если кому-нибудь из вас случалось попадать в подобнее положение, он тут же подтвердит, что принадлежать всему человечеству - слабое утешение, когда ты потерял горстку людей, которым привык принадлежать, да и они привыкли принадлежать тебе. 
 7 
 Лунный город. В гостях у Александра. 
 Трудно ли жить в космосе. Ники хвастается 
 Главный порт и здесь был выстроен под землей. Он ослепил Ники огнями. Каждую минуту взлетали и садились космолеты и планетолеты самых разных размеров и очертаний. Они появлялись и исчезали совсем бесшумно, и все же казалось, что их здесь куда больше, чем людей. По-видимому, вся работа порта подчинялась автоматическому управлению. И называли его "порт", а не аэропорт, потому что - "аэро" значит "воздух", а на Луне, как известно, воздуха нет. 
 Однако в порту воздух был. Необыкновенно свежий и вкусный воздух, и Ники не мог им надышаться, следуя за Александром и тремя учеными, которые, беседуя друг с другом, шли к небольшому перрону. Ники подумал, что будь здесь Нуми, она тут же выучила бы все их языки... И ему опять стало грустно, что ее нет рядом. 
 - Ученым не терпится, - сказал ему Сашо, когда они остановились на перроне. - Не удивляйся, ведь ты для них - исключительное явление. Они даже спросили, не можешь ли ты сразу поехать к ним в Институт, но я сказал, что сначала ты зайдешь ко мне, отдохнешь, а уже потом я тебя туда отвезу. А пока отдай им свой портфель и одежду. 
 - А что я одену, когда сниму скафандр? 
 - В старой одежде тебе все равно лучше не показываться, отозвался студент. - Тебя начнут останавливать на улице, любопытствовать, расспрашивать, а ученые не хотят пока поднимать шум. Не бойся, оденем тебя как настоящего жителя Луны. 
 Ники подал ученым свои вещи, и они быстро попрощались с ним, потому что к перрону подошел поезд. Он появился так неожиданно, будто выскочил из стенки. Раздвижные двери открылись, люди сели в него, двери закрылись, и поезд шмыгнул в противоположную стенку. С виду это был самый обыкновенный поезд, только коротенький, и шел он не по рельсам. Ники даже под вагоны заглянул, но и там ничего не было. Сашо по-своему понял его интерес. 
 - Нам в другую сторону. Ты что, не рад, что увидишь наш город? 
 - Да нет, почему, - не очень убедительно ответил Ники. Его беспокоило, что он безо всякой на то вины превратился в исключительное явление. Будь здесь кто-нибудь из своих, ему тут же прицепили бы кличку "Ники-Явление". Ведь покрикивал же он на Нуми: "Эй, экспериментик!" Только теперь он понял, что ей, наверное, не особенно было приятно. Потому и мы не станем давать мальчику эту кличку. 
 - Давай, я тебе покажу, как мы ездим. На всякий случай, если ты вдруг заблудишься, - сказал Сашо и повел его к концу перрона, где висела огромная карта города. Сашо нажал на кнопку и сказал: 
 - Сектор 148, дом номер три. 
 В густой сети линий на карте вспыхнула и поползла красная черта, в начале и конце которой светились цифры и буквы. 
 - Вот, - Сашо провел пальцем по черте, - здесь указана четверка, значит, нужно сесть на поезд номер 4. На этой букве пересаживаешься на девятку, а на этой - выходишь. Запомни: сектор 148, дом три - это мой адрес. 
 - А если не знаешь адреса? 
 - Не знаешь - спросишь. Ну, про кого бы нам спросить... Давай про Селу, - и он снова нажал на кнопку, но два раза. Черта погасла, и Сашо попросил: - Будьте добры, скажите адрес Селены Диевой. 
 Красная черта, словно струйка крови, снова поползла по карте, опять засветились какие-то буквы и цифры, а в конце синим светом загорелось: 148/3. 
 - Видел? Совсем нетрудно. 
 - Это, наверное, компьютер, - заявил Николай, чтобы показать, что и он не лыком шит; в нем заговорил Ники Буян, который до сих пор молчал, подавленный непонятным ему будущим человечества. - А если даже не знаешь имени человека, который тебе нужен? 
 Ему тут же стало стыдно за дурацкий вопрос, но Сашо не обиделся, а рассмеялся. 
 - Ну, тогда дело труднее. Но ты можешь спросить у компьютера, где можно поесть и переночевать, и он укажет тебе ближайшую гостиницу, где есть свободные места. А уж в гостинице можешь спокойно посидеть и вспомнить нужное имя или решить, куда тебе пойти. 
 - Но это, наверное, страшно дорого! 
 - Конечно, - снова засмеялся студент. - Для тех, кто приезжает на Луну сам не зная зачем и кому некуда себя деть, это обошлось бы очень дорого. А для нас это не стоит ничего, потому что мы за все платим своим трудом. Не бойся, ты наш гость и тебе ничего платить не придется. 
 Мимо них уже проскочило два подлунных поезда. На третий они сели и устроились в двойном кресле. У Ники сразу засосало под ложечкой: должно быть, поезд мчался со скоростью самолета. Мальчик осмотрелся. В глубине вагона сидело несколько человек, и ни один из них не обратил на него никакого внимания. Значит, по внешнему виду он ничем не отличается от здешних жителей! Хорошо это или плохо? 
 Однако Сашо не дал ему подумать над этим мучительным вопросом, он принялся описывать лунный город. У Ники тут же выскочили из головы все тревожные мысли - так удивительно было то, что рассказывал студент. Оказывается, здесь живет свыше пяти миллионов человек, но это еще не все. В сущности, город - столица целого государства, потому что вокруг, в космосе, есть еще пятнадцать городов-спутников, где живет по миллиону человек, и строятся все новые. Все самое красивое и дорогое, что создает Земля, она посылает жителям космоса, чтобы они не тосковали по ней. И они это заслужили. Почти вся земная промышленность вынесена в космическое пространство, чтобы не загрязнять земную природу, и жители космоса составляют ту часть человечества, которая трудится в самых тяжелых условиях. 
 Однако и на Луне была красивая природа. Сойдя с подлунного поезда, они оказались в большом саду, среди деревьев и пышных цветов. Ветви деревьев гнулись под тяжестью плодов, напоминавших яблоки. 
 - А это можно есть? - спросил вечно голодный Ники. 
 - Для того они и посажены, - ответил Сашо и сорвал один плод. Здесь все деревья - фруктовые. Мы не можем позволить себе роскошь выращивать деревья только для украшения, как на Земле. Я ведь тебе сказал, что мы живем в трудных условиях. 
 Ники все же не понимал, что тут трудного. Сад ничем не отличался от самых красивых земных садов. Правда, яблоко не похоже на земное, потому что здешние растения выведены специально для лунных условий, однако все равно очень вкусное. 
 За садом начиналась улица, похожая на аллею; по ее сторонам тоже росли деревья, усыпанные самыми разными плодами. За деревьями через каждые двадцать метров виднелись красивые, будто нарисованные, двери без домов. Ну да, так и должно быть; дома здесь, наверное, тоже спрятаны под землю, а вернее, высечены глубоко в лунных недрах. Ники первым увидел дверь с табличкой "No 3". Сашо открыл дверь. Они оказались не на площадке или в коридоре, а в огромном лифте, где висел список имен. Их было с полсотни, и возле каждого красовалась кнопка. 
 - Целый небоскреб! - удивился Ники, глядя, как Сашо нажимает нужную кнопку. 
 - Да, только он построен не вверх, а вниз. Уже не говоря о том, что на Луне нет неба, дорогой соотечественник. 
 - Тогда луноскреб, - не сдавался Ники Буян, хотя в животе у него опять похолодело: должно быть, лифт двигался со скоростью самолета, опускаясь в недра Луны. 
 Через несколько минут его дверь сама открылась и пропустила их в скверик, тоже залитый невидимым солнцем, как и весь этот удивительный город. В скверик выходило восемь дверей, и Александр открыл первую слева. 
 - Добро пожаловать в наш дом, дорогой дедушка! 
 Ники заметил, что дверь не была заперта. Конечно, здесь, в этом богатом и красивом будущем, некому воровать, да и зачем? Небось, у каждого есть все, что нужно. 
 В квартире было темно. Студент протянул руку и нажал на кнопку возле двери. В помещение ворвался тот же весенний день, воздух, благоухающий незнакомыми травами. Ники застыл на месте. Такой обстановки он не видывал даже в кино про миллионеров. 
 - А теперь - бегом в ванную! - прикрикнул на него Сашо, снимая тяжелый скафандр. - Он был явно рад, что попал домой. 
 Ники не стал спорить: в этом просторном, блестящем чистотой жилище он вдруг почувствовал себя ужасно грязным. 
 - Не стесняйся, дома никого нет, - сказал Сашо. - Мама в пяти миллионах километров отсюда. 
 Он привел Николая в просторную комнату, до потолка облицованную чем-то блестящим и розовым и разгороженную на три полуотсека. В первом они сбросили скафандры и вошли во второй отсек. Тут полагалось нажать сначала на синюю кнопку, а потом на красную, и крепче закрывать глаза и рот, потому что мытье было химическое. 
 И действительно, на них обрушилась не вода, как полагалось бы в любой нормальной ванной; тело со всех сторон покалывали тоненькие струйки синей жидкости. Она ручьями стекала вниз и исчезала в полу, оставляя после себя легкий и приятный аромат. 
 Ники хотелось подольше постоять под удивительным душем, но на Луне все было явно строго отмерено и дозировано, и душ выключился сам. Как только жидкость перестала течь, Сашо нажал на красную кнопку, и их обдуло горячим ветром, который тут же осушил кожу, а потом заставил поежиться, потому что стал холодным, и тоже выключился. 
 За третьей перегородкой висело большое зеркало и стоял какой-то ящик, похожий на аппарат. Сашо взял с крышки нечто вроде пластмассовой книги, которая оказалась журналом мод, и начал ее перелистывать под носом у Ники: 
 - Выбери себе одежду и запоминай, как надо действовать. Под каждой моделью проставлен номер, а вот здесь буквами обозначен рост и размер. Дай-ка я на тебя посмотрю! Ты парень рослый, почти с меня. Нравятся тебе эти брюки? А эта куртка к ним не подойдет? 
 Ники понравились и брюки, и куртка со множеством карманов. 
 - А белье? 
 - Какое белье? А, эти твои штуки? Нет, мы такого не носим. Здесь, в городе всегда тепло, а на поверхности такой холод, что никакое белье не спасет, если скафандр не в порядке. Заказываешь одежду, носишь день-два и выбрасываешь. Ну, смотри внимательно! Сначала набираешь номер модели - это для брюк, это для куртки. Потом буквы размера. 
 Палец Сашо медленно крутил диск вроде телефонного, встроенный в крышку ящика. И как только он кончил, передняя стена ящика куда-то исчезла, а в руки Николая по наклонному желобу скользнули веселой расцветки брюки и куртка, идеально выглаженные. Он поскорее оделся, потому что чувствовал себя неудобно, стоя нагишом перед зеркалом; костюм сидел как влитой, будто был сшит лучшим портным по заказу. Ники так понравился сам себе, что был готов тут же броситься на улицу; он забыл, что не встретит там никого из соседей, которым можно было бы похвастаться новой одеждой. 
 - Ну вот, теперь ты настоящий лунянин, - обрадовался студент. Завтра нажмешь вот на эту кнопку, - он показал, как это делается, и в той же стенке открылся второй желоб, уже с обратным наклоном. Бросишь одежду вот сюда, и она поступит в центр обслуживания на переработку, а ты себе закажешь новую. Если не нравится, можешь вернуть хоть сейчас. 
 - Как вернуть? - Ники даже немножко испугался. - Все такое красивое!.. 
 Сашо и себе заказал одежду, после чего повел гостя на кухню. Она походила на небольшой элегантный салон-гостиную. На стенах висели картины-окна в неведомый фантастический мир. Наверное, это были пейзажи других планет. И только на одной из стен было приделано что-то вроде широкой блестящей полки, над которой светился длинный, в шесть столбцов, список блюд и напитков. 
 - Сегодняшнее меню, - указал Сашо на список. - Нажимаешь вот эту кнопку и произносишь название блюда по-русски или по-английски. Давай попробуй, только выбери что-нибудь полегче для желудка. Вот привыкнешь, тогда и ешь хоть все сразу. 
 Ники ничего не понял из того, что было в списке, и снова - уже в который раз! - мысленно обругал себя за то, что в свое время не учил иностранные языки как следует. Увидев знакомое слово "молоко - милк", он произнес его, а потом беспомощно сказал: 
 - Лучше ты мне выбери что-нибудь. 
 Студент произнес несколько незнакомых мальчику русских слов, и снова, как у автомата-портного, открылась перед ними стена. За ней оказалась широкая резиновая лента транспортера, которая вытолкнула на полку большой стакан молока, тарелку какой-то кашицы и три печенья. 
 - Пока с тебя хватит. Когда поешь, поставишь тарелки и приборы на ленту, она их уберет. Придется тебе привыкать к тому, что здесь у нас каждый сам себя обслуживает. 
 - Да, жизнь у вас трудная, ничего не скажешь, - заметил Ники Буян. - Автоматы одевают и обувают, автоматы кормят и моют посуду... 
 - У каждого времени свои трудности, дедушка. С нашими ты еще познакомишься. Космос безжалостен к человеку, и тот, кто в нем живет, всегда тяжко трудится и рискует жизнью. Но раз тебе здесь не нравится, возвращайся в лагерь, - отплатил ему за насмешку студент. - Ты же сам видел, там живут, как жили когда-то самые бедные люди на Земле... Давай доедай - и в кровать, потому что нас уже ждут! 
 Покончив с едой, Сашо устроил Ники в комнате Селы, показал, как гасить освещение. Кровать тут же начала слегка покачиваться, а в ушах зазвучала тихая убаюкивающая музыка. Николай решил было сопротивляться подступающему сну, ему хотелось еще раз перебрать в уме все, что он узнал и увидел за этот день, но глаза его сами собой закрылись, и он уснул. 
 Сашо разбудил его, когда он с гордостью водил Нуми по подлунному городу и говорил: 
 - Вот, смотри, как живет теперь наше человечество! А у вас на Пирре есть такие города? 
 8 
 Наконец жвачку оценили по заслугам. 
 Как выглядит затмение на Луне. 
 Ники Буяну хочется в школу 
 В Институте Николаю пришлось отдать и пирранский скафандр вместе со всем, что в нем было. В последнюю минуту он спохватился и начал перекладывать в новую куртку рогатку с проволочными скобками и остатки жвачки, но на беду был замечен. Женщина, которая явно руководила прибывшей с Земли группой, сказала на довольно ясном русском языке: 
 - Ты ничего не должен от нас прятать. Что это? 
 - Игрушки. Детские игрушки, - смущенно ответил Николай. - Они не из космоса, а земные... 
 Но один из ученых уже заряжал рогатку, и Ники крикнул: 
 - Осторожно, только не по людям! А то будет очень больно! 
 - Значит, это вид оружия? - засмеялся тот. 
 Ники стало обидно за рогатку, и он сказал Сашо, который неотлучно находился при нем в качестве переводчика: 
 - Если они хотят знать, это оружие спасло нам жизнь на планете звездных жителей. 
 Конечно же, он приврал, потому что вовсе не рогатка, а газовый пистолет спас ребят, но Ники никак не хотелось с ней расставаться. Однако студент-воспитатель самым бесцеремонным образом сунул рогатку к себе в карман, заявив при этом: 
 - Здесь она тебе не понадобится, а в учебном музее у нас такого экспоната нет. 
 Пришлось расстаться и со жвачками. Ученым стало очень весело, когда Ники показал им, как нужно выдувать пузыри; отсмеявшись, они сказали ему - через Сашо, - что человечество, пожалуй, сделало ошибку, забыв об этой забаве. Правда, все время жевать - не очень красиво, но зато наверняка весьма полезно человеку повсюду, где сила притяжения невелика, потому что спасло бы от расслабления челюстных и лицевых мускулов. И Ники обрадовался, что человечеству придется осознать эту свою ошибку и что не кто иной, как он, этому помог. 
 Он подробно рассказал все, что знал о пирранском скафандре, показал, как менять патроны с воздухом, водой, питательными таблетками, объяснил, какая трубочка в шлеме для чего служит. Студент, который был почти одного роста с Ники, предложил испробовать на себе скафандр на поверхности Луны, и Ники помог ему одеться. Для Ники же подобрали - должно быть, опять-таки с помощью автомата, - подходящий лунный скафандр, который оказался куда легче и лучше, чем те, которые носили в лагере, и все-таки проигрывал пирранскому по очкам, как некогда выражались на Земле. 
 Они не стали возвращаться в порт, а доехали на подлунном поезде до какого-то ангара; там подождали, пока из помещения откачают воздух, и перед ними открылась огромная металлическая дверь, ведущая в полутемный туннель. Туннель тянулся метров на двадцать, и пройдя их, они ступили на поверхность Луны. 
 Сначала Ники был ослеплен сильным светом, однако щиток его шлема скоро потемнел, и он увидел огромные бетонные полигоны, на которых возвышались, как холмики над кротовыми норами, какие-то постройки. Где-то вдали взлетали и садились разноцветные планетолеты разных очертаний; казалось, они горят в невидимых лучах Солнца, как праздничные ракеты. 
 Да, лучи Солнца были невидимы, потому что тут не было атмосферы. Солнце походило на огромный огненный шар с размытыми контурами, брошенный среди звездной бесконечности, и все же лило на Луну такой свет и жар, от которых спасал только скафандр. 
 Студент начал осторожно подпрыгивать и вертеться, ощупывать свое тело, облаченное в непривычно тоненький пирранский костюм; при этом он непрерывно что-то говорил по-русски - должно быть, докладывал свои наблюдения ученым. Слов Ники не понимал, но голос парня звучал восторженно, и мальчик чувствовал такую гордость, будто он сам смастерил чудесный скафандр. 
 Вот что-то сказала женщина, Ники ее не понял. Сашо что-то ей ответил, и трое ученых повернули к туннелю. 
 - Мы ненадолго останемся, - сказал Сашо по-болгарски Ники. - Я хочу кое-что тебе показать. 
 Он поднял руки к небу, и Ники увидел Землю. Огромная, потемневшая сфера Земли подошла совсем близко к Солнцу. 
 - Скоро мы окажемся в ее тени. Она пройдет между нами и Солнцем. 
 Земля двигалась со страшной быстротой и с каждой минутой чернела все больше. Но может быть, это не она, а Луна движется с такой скоростью? Ведь Луна вращается не только вокруг своей оси, но и вокруг Земли? Сейчас на этой ее стороне ночь, там все спят, с грустью подумал Ники. Постой! Раз они сейчас войдут в земную тень, значит, будет полное затмение, и жители Земли выйдут на улицы смотреть его, как и сам он выходил когда-то... 
 Земля уже съела краешек огненного шара и постепенно поглощала его. Лунный горизонт совсем почернел и придвинулся очень близко. Чернота бежала им навстречу, как стена, упирающаяся краями в космос. Вскоре она достигла бетонных построек, и они растворились во тьме. От Солнца остался только раскаленный докрасна уголек. Скоро и он исчез, мрак залил ребят, но стекло шлема тут же просветлело, и Ники увидел необыкновенное зрелище. Земля, закрывшая Солнце, была похожа на черную дыру, по краям которой буйно трепетали розовые и оранжевые языки пламени. Ему даже стало страшно, - а вдруг не Земля поглотила Солнце, а Солнце поглотило его родную планету, - но Ники тут же сказал себе: постой, ведь это же, в сущности, не лунное, а солнечное затмение! Или, может быть, для Луны оно солнечное, а для Земли - лунное! Но раз мы здесь видим Землю такой черной, значит, это может быть и земным затмением... Буф-ф! - вздохнул Ники, - ну и путаница в этом космосе с его вечной относительностью... 
 Однако Сашо так и не дал ему окончательно определить явление, которое они наблюдают. 
 - Посмотри вон на те звезды, которые движутся с такой скоростью... Вон там, и там, и там... - сказал он, показывая рукой на небосвод. 
 Ники уже видел их в самом начале своего пребывания на Луне и еще тогда догадался, что они сотворены руками человека. 
 - Это космические города, о которых я тебе рассказывал. Отсюда видны не все, а только ближайшие из них. А вон то яркое пятно, видишь, которое движется рядом о тем городом? Там сейчас строится первый звездолет. Его собирают прямо в космическом пространстве, уж очень он велик. 
 Ники даже задохнулся от волнения. Звездолет? Значит, он полетит к звездам? 
 - А когда он вылетает? 
 - Года через три-четыре, - ответил Сашо, не подозревая, какое разочарование вызвал в душе мальчика. 
 Ники снова посмотрел на Землю и увидел, что она как ошпаренная бежит прочь от Солнца. Сбоку от нее вынырнул огненный серп, он быстро рос, и вскоре безжалостное светило снова залило Луну зноем, а его свет поглотил далекий звездолет. 
 - Ну как, понравилось? - спросил Сашо. 
 - Да, - вяло ответил Ники. 
 Студент-педагог тут же угадал причину его плохого настроения. 
 - Если ты решишь вернуться на Землю, найдешь новых друзей. Сейчас там очень красиво, люди хорошие, и вообще... 
 - Конечно, - перебил Ники, - и меня засунут в музей, как ты сунешь в музей мою рогатку. Скажи им, чтобы меня взяли на звездолет. 
 - В экипаж будут отбирать людей, прошедших специальную подготовку. А насчет музея выброси из головы! 
 - Но я могу показать им дорогу на Пирру! 
 - А ты знаешь, где она? 
 - Не знаю, - признался Николай. 
 Но Сашо не стал над ним смеяться. 
 - Я передам комиссии твое желание. Может быть, ты действительно окажешься полезным во время полета. 
 Но тогда тебе придется остаться на Луне, чтобы твой организм приспособился к космосу, и многому, очень многому научиться. 
 - Конечно! - твердо заявил Николай, испытывая давно забытое чувство радости. 
 Ему впервые захотелось попасть в школу, сесть за парту. И это нетрудно понять. Каждый из вас, кто долго не ходил в школу по той или иной причине, знает, что в конце концов начинает скучать по родной парте, по товарищам и даже по некоторым учителям. 
 9 
 Ники не желает быть выдающимся гражданином. 
 Какими бывают межзвездные разговоры. 
 Истина - жестокая вещь 
 Настоящая работа, однако, началась только тогда, когда они вернулись в Институт. Николаю пришлось самым подробным образом рассказать всю историю своих приключений. Его то и дело перебивали, по нескольку раз заставляли объяснять одно и то же, рисовать Мало снаружи и изнутри. 
 Рисовал он неважно, и все-таки и сомо кусапиенс у него получился похожий, и гигантские животные, и клетчатые лизуны. Во многом помогли записи, которые он надиктовал в аппарат пирранского скафандра. Зато звездные жители и обитатели Райской планеты на его рисунках почти не отличались друг от друга, хотя в жизни были очень разные. Но что поделаешь, если он не умеет рисовать людей. 
 Дольше всего его мучили, когда он описывал расположение звезд перед посадкой на каждую планету, особенно на Пирру. Ему даже показывали разные звездные карты, но на этот вопрос Ники Буян не мог дать удовлетворительного ответа. До того ли ему тогда было! Сейчас-то он понимал, как это важно для экипажа будущего звездолета, и все время сам себя ругал в душе за ненаблюдательность. 
 Его и самого исследовали какими-то аппаратами, делали бессчетное количество снимков - и изнутри, и снаружи. И наконец отпустили совсем обессиленного, да еще дали диктофон и попросили записать и зарисовать все, что он вспомнит дополнительно. Аппарат записывал звук, как старинный магнитофон, кроме того, сверху у него был экран, на котором можно было рисовать палочкой. Нарисуешь картинку, нажмешь кнопку, аппарат передает рисунок в свою электронную память и освобождает экран для следующего рисунка. 
 - Ты сказал им про звездолет? - спросил Ники своего переводчика, когда ученые занялись аппаратами и перестали обращать на него внимание. 
 - Да, - ответил Сашо, - но об этом еще рано думать. Все равно решать твою судьбу будут не они, а другие люди. 
 Ники возмутился. 
 - Это еще почему? Я сам буду решать свою судьбу! 
 - Ты, дедушка Николай, стал выдающимся гражданином мира, а выдающиеся граждане должны делать то, что от них требуется, а не то, чего им хочется. Я попросил комиссию, чтобы тебя оставили при мне, пока ты не привыкнешь к новому миру. 
 Ники обрадовался. 
 - Давай вернемся на базу, а? 
 - Надо подумать, - хитро улыбнулся воспитатель. - Куда такому старику, как ты, ходить в школу! И потом ученики - тоже вроде выдающихся граждан, они должны делать что полагается, а не что захочется. 
 - Я буду хорошо учиться, вот увидишь! - горячо заверил его Ники и потом выпалил то, о чем уже давно думал: - Сашо, у вас, наверное, есть очень мощные передатчики. Можно мне послать сигнал по радио? Вы пошлете мои слова в космос, а на Пирре их наверняка услышат. Ведь Нуми уже рассказала им про меня, и они знают, на какой длине волны мы разговариваем. Она вам и скажет, где они находятся. И звездолет полетит куда надо. 
 Студент явно не разделял его восторга. 
 - Идея интересная. Но если ты собираешься поболтать со своей Нуми про разные дела, то из этого ничего не выйдет. Мы уже давно и наверняка знаем, что на расстоянии двадцати световых лет вокруг нас нет ничего живого. Значит, эта твоя Пирра очень, очень далеко. 
 - А может, раньше они просто не понимали вас, а теперь Нуми сможет им переводить, - настаивал на своем Ники. 
 - Дедушка, не горячись, лично мне твоя идея нравится, и я сейчас скажу им о твоем предложении. Но ты сам убедишься, что некоторые вещи просто невозможны. 
 Молодой воспитатель коротко поговорил с женщиной, склонившейся над каким-то аппаратом. Она задумчиво кивнула, что-то ответила, куда-то показала рукой и мило улыбнулась Ники. Кажется, ей предложение тоже понравилось. 
 Сашо повел мальчика по коридору, осматривая бесконечные двери с непонятными надписями. Он пояснил на ходу: 
 - Сейчас я тебя познакомлю с моей мамой. 
 - Но ведь она у тебя где-то ужасно далеко! - удивился Ники. 
 - Именно. Вот и посмотришь, как это делается. 
 Наконец они нашли нужную дверь и оказались в каком-то подобии кабины, набитой аппаратами и экранами. Сашо тут же подсел к одному экрану. Нажал какой-то рычажок, экран вспыхнул, и Сашо заговорил с ним по-русски, хотя никакого изображения там не было. 
 - Прошу связать меня с районом Юпитера, спутник Европа, восьмая база. Прошу Велину Диеву. 
 - Заказ принят. Можете передавать сообщение, - вежливо ответил пустой экран. 
 Сашо схватил Ники за рукав, притянул к себе и заговорил по-болгарски, но медленно и раздельно, будто диктовал письмо. 
 - Здравствуй, дорогая мама! Как видишь, я жив и здоров. Села чувствует себя хорошо и учится отлично. Пользуюсь служебной поездкой в город, чтобы поговорить с тобой. Надеюсь, что ты тоже здорова и бодра и что твой муж вернулся с Сатурна. А теперь посмотри на паренька, который стоит рядом со мной, и запомни его! Он представляет собой исключительное явление большой важности для всего человечества. Наверное, скоро ты сама о нем узнаешь из научных бюллетеней. Его зовут Николай Буяновский, мы обнаружили его возле нашей учебной базы. Мне поручили заботиться о нем, так что не знаю, смогу ли я провести каникулы с тобой. К сожалению, не имею права ничего больше говорить до появления официальных сообщений. Желаю тебе всего самого хорошего и до скорого свидания. Стоп. 
 - Сообщение передано. За ответом явитесь в девятнадцать часов по лунному времени, - сказал экран и погас. 
 Саню устало потянулся, а исключительное явление робко спросило: 
 - Сашо, а где же твоя мама? 
 - Еще увидишь. Ну, понял, что беседовать с твоей пирранкой так, как тебе хочется, просто невозможно? Пошли погуляем. 
 Они вышли из института и снова оказались в саду, полном цветов и плодовых деревьев. Он был похож на уголок Райской планеты. 
 - Можешь рвать вон с того дерева, - сказал Александр. - А пока будешь жевать, я тебе кое-что объясню. 
 Ники тут же выбрал самое крупное лунное яблоко - есть другие плоды молодой воспитатель пока ему не разрешал. Ничего, пусть только желудок привыкнет к здешней пище, он покажет кухонным роботам, что такое хороший едок! 
 Глядя, с какой жадностью мальчик впился зубами в яблоко, Сашо засмеялся: 
 - Эх ты, ненасытный!.. А теперь слушай: этот самый спутник Юпитера находится примерно в пятистах тридцати миллионах километров отсюда. Как видишь, совсем пустяковое расстояние по сравнению с межзвездными, правда? Но мое сообщение дойдет дотуда через разные ретрансляторы за час, хотя движется оно с наибольшей возможной скоростью - скоростью света. Если маму тут же найдут, она подойдет к экрану, выслушает мое сообщение и потом ответит мне. И ответа придется ждать еще один час. 
 Сашо медленно шел по узкой дорожке между цветами. Ники даже перестал жевать - так ошеломила его ужасная догадка. 
 - Теперь представь себе, как выглядел бы твой разговор с Нуми. Допустим, что Пирра находится не очень далеко, например, в двух десятках световых лет от нас. Ты ведь знаешь, что расстояния между звездами измеряются временем, за которое доходит до них свет? Их можно выражать и в километрах, но тогда получаются чересчур большие числа, а это неудобно. Так вот, если ты сейчас здесь скажешь: "Дорогая Нуми, познакомься с моим товарищем с Луны Сашо Диевым", то в лучшем случае твоя Нуми увидит тебя на экране лет через двадцать. Тогда ей будет года тридцать два - тридцать три. А мы будем - конечно, на экране, такими, как сейчас, одному двадцать один год, другому - четырнадцать. Представляешь себе, дедушка Николай, что она тебе ответит? "Мне очень приятно, Ники, познакомиться с твоим другом. Кажется, он чудесный парень, жаль только, что слишком молод, а не то я бы с удовольствием вышла за него замуж". 
 Ники глотал уже только слезы, однако воспитатель шел впереди и ничего не замечал, все так же весело фантазируя: 
 - Мало этого. Для того, чтобы услышать ее ответ, мы с тобой, дедушка Николай, должны будем явиться к экрану еще через двадцать лет, то есть через сорок. Тогда тебе будет пятьдесят четыре года, а мне шестьдесят два. Посмотрим мы с тобой на красивую женщину тридцати лет, и ты с огорчением скажешь ей: "Ах, Нуми, зачем ты так! Разве ты меня больше не любишь? Это я хочу на тебе жениться, а не Сашо, он уже старый хрыч!" Но пока твои слова долетят до нее, ей уже будет семьдесят три года, вот и окажется, что женихи мы с тобой неподходящие. И она засмеется: "Милые дети, я уже старовата для вас. Давайте поговорим о чем-нибудь другом". Однако ее слова, Ники, дойдут до нас еще через сорок лет, когда тебе будет уже девяносто четыре года, и мне будет очень обидно, что какая-то семидесятилетняя пирранка относится ко мне безо всякого уважения. Но если я ей скажу: "Ты что, какой же я ребенок в свои сто один год!", она рассердится, потому что услышит мои слова, когда ей исполнится сто тридцать лет, а старики народ раздражительный. Ну и раскудахтается же наша старушка! Хорошо, что мы-то с тобой ее слов уже не услышим, потому что для этого нам придется прожить еще по сорок лет, что не каждому удается... 
 Ники даже подавился кусочком яблока. Сашо обернулся, увидел, что мальчик кашляет и вытирает слезы, но, наверное, не догадался, что слезы эти - не от кашля, потому что продолжал все так же бессердечно: 
 - Вот что такое межзвездные разговоры, дорогой Ники! Поверь, это мучительная история. А если Пирра находится в сотнях, в тысячах световых лет от нас? Тогда ваш разговор вообще не состоится. Понимаешь? 
 Ники уже не слушал, оглушенный горем. Однако молодой воспитатель говорил истину, а истина - увы - вещь беспощадная. Каждый из вас, кому приходилось вести межзвездный разговор с какой-нибудь девочкой с далекой звезды, - не в мечтах, а по радио или телевидению, - знает, какая это мучительная история. 
 10 
 Можно ли считать дикарями людей прошлого. 
 Земля вызывает Пирру, 
 и снова появляется Малогалоталотим 
 Встреча с матерью его лунных друзей еще больше расстроила Ники. Она казалась такой взволнованной на большом цветном экране, что ему снова захотелось плакать. Сначала она очень мило поздоровалась с обоими, а потом обратилась к Сашо: 
 - Здравствуй, сын, спасибо, что вспомнил обо мне. Я уже начала беспокоиться, ведь в лунном лагере не безопасно, правда? Будь осторожен, мой мальчик, береги ребят, которых тебе доверили, но и себя тоже береги. Поцелуй от моего имени озорницу Селу. У нас здесь все в порядке и вам не о чем тревожиться. О каникулах мы еще договоримся, но было бы хорошо, если бы ты привез с собой своего нового товарища. Он очень симпатичный паренек, - и она кивнула прямо Ники, будто знала, где он сейчас находится, - но почему ты так таинственно о нем говоришь? Ты, наверное, шутишь, в наше время от людей нет никаких тайн. Ничего, так даже интереснее, а имя у него и вовсе загадочное. Николай Буяновский. Глядя на его озорную мордашку, я заранее могу сказать, что буду звать его Ники Буян. Пусть только он не сердится. Целую вас, ребята! До скорого свидания! 
 Она даже ухитрилась послать им воздушный поцелуй прежде, чем неумолимый экран сказал: "Стоп!" В сущности, поцелуй был безвоздушный, потому что между Луной и Юпитером никакого воздуха нет. 
 - Чудесная у меня мама, правда? - засмеялся Сашо. - Видишь, она тебе уже и прозвище придумала! 
 Ники не сказал ему, что уже давно является обладателем этого прозвища; он видел перед собой свою собственную маму безо всяких экранов. Пусть она не такая красивая, пусть иногда дает сильные, но всегда заслуженные подзатыльники. Его грудь обручем сдавила дикая тоска по матери. Воспитатель, должно быть, угадал состояние Ники и обнял его за плечи. 
 - Дедушка, каждый человек рано или поздно расстается с семьей. Ты думаешь, у нас с Селой есть родители? Отец давно погиб, а маму видим раз в месяц, на экране. А ты уже мужчина, старый космический волк, и тебе не полагается раскисать. Не то будет стыдно перед малышней, правда? И между прочим, они тоже разбредутся по всей Солнечной системе, как только кончат школу. 
 - И все-таки, - шмыгая носом, сказал Ники, - мне будет нелегко у вас... 
 Он хотел сказать, что у Селы есть хотя бы старший брат, но Сашо перебил его: 
 - Я давно мечтал о том, чтобы у меня был братишка. Теперь ты будешь мне братом. А от брата ничего нельзя скрывать, и я тебе доверю одну тайну. Мама думает, что тайн нет, но и она еще ничего не знает. Я тоже кандидат в члены экипажа звездолета, уже готовлюсь к испытаниям. Если хочешь, будем готовиться вместе. Вот было бы здорово, если бы нас обоих приняли! 
 Да, молодой воспитатель умел разговаривать с мальчишками, а Ники умел представлять себе что угодно, и у него полегчало на душе. 
 В лагере их встретили бурным восторгом. Села набросилась на Ники как сумасшедшая и завертела его во столовой в бешеном танце, да так, что у него закружилась голова. Александру с трудом удалось остановить ее. Он сказал: 
 - Разреши представить тебе твоего нового брата. Мама его усыновила и даже дала ему имя: Ники Буян. 
 Тут девочка закружила их обоих. Конечно, на Луне это нетрудно, ведь здесь все в шесть раз легче, чем на Земле. Однако, в лагере на все отводилось строго определенное время, потому что там господствовал суровый режим, который соблюдали все школьники. 
 Этому режиму должен был подчиняться и гость из прошлого. Правда, ему было куда тяжелее. Ведь ему приходилось учить то, что каждый лунянин знал чуть ли не с рождения, а таких вещей было, ох, как много. Но стоило ему впасть в отчаяние, и Сашо выводил его на поверхность, показывал яркое пятно, светившееся среди звезд, и они вместе начинали мечтать о будущем полете. А один раз названый брат просто отругал его: 
 - Ники, почему ты от меня таишься! Как я могу тебе помочь, если не знаю, что тебя мучает! 
 - Кто возьмет на звездолет такого дикаря... 
 - Какого дикаря? - не понял студент. 
 Ники чуть не плакал. 
 - Такого! Туземца! Представителя отсталых племен! Что, на Земле уже таких нет? Значит, я последний! 
 Молодой воспитатель строго посмотрел на него: 
 - Ты, брат, не отсталый и не глупый. Ты просто перепрыгнул через время, за которое многое изменилось. И потому тебе трудно. Ведь ты помнишь, что в Институте в первую очередь исследовали твой мозг? Это было необходимо, мы должны были решить, можно ли тебе верить. Ты знаешь, что оказалось? Что у тебя тот же коэффициент интеллигентности, как выражаются специалисты, что и у наших лучших учеников! Так что нечего оправдываться отсталостью, слышишь? Кроме того, человек из прошлого - еще не значит глупый человек. Глупые люди есть и сейчас, найдутся и в будущем. Все знания, которыми мы владеем, добыты не нами, не мной, не Селой. Разве не так? Будь спокоен, в Институте уже разрабатывают для тебя специальную программу, ты быстро догонишь своих ровесников. Кстати, тебе приготовили сюрприз. Пошли, они, наверное, уже прилетели. 
 Два незнакомых человека ждали в пустой столовой. На столе была расставлена какая-то аппаратура. Оказывается, они прилетели затем, чтобы записать обращение Ники к Пирре и послать его в космос. Может быть, когда-нибудь оно дойдет до пирранцев, и они его расшифруют. Пусть даже на это уйдут века, главное, существует надежда, что хотя бы грядущее человечество установит связь с далекими собратьями. Незнакомцы даже привезли текст послания. 
 Ники так разволновался, когда начал читать: "Земля вызывает Пирру, планета Земля вызывает Пирру...", что ему пришлось несколько раз повторить все сначала. Он заикался чуть ли не на каждом слове. Его заставили передохнуть, выпить стакан сока и только после этого ему удалось прочитать послание без запинки. Это было нелегко, потому что там было полным-полно формул и научных проектов о том, как и где двум цивилизациям искать друг друга. 
 Покончив с готовым текстом, мальчик, затаив дыхание, спросил, можно ли ему что-нибудь добавить от себя. Ему сказали, что можно, только что-нибудь совсем короткое. И Ники снова встал у аппарата. 
 - Ники вызывает Нуми! - выкрикнул он. - Ники с планеты Земля вызывает Нуми с планеты Пирра! Милая Нуми, пожалуйста, прилетай опять на Землю! Теперь здесь очень красиво, и люди добрые и все будут очень тебе рады. Я буду тебя ждать, Нуми! 
 Сашо перевел приезжим, что сказал Ники, и они не стали возражать. Только один из них что-то заметил, и Сашо засмеялся. 
 - Он говорит, пускай прилетает, сыграем первую межзвездную свадьбу. 
 Ники удрал из столовой. Сашо разыскал его в складе скафандров и строго отчитал: 
 - Ты что, снова раскис? Куда это ты собрался? 
 - Ненадолго прогуляюсь. 
 - Тебе еще рано выходить одному, сам знаешь. Я пойду с тобой. А вообще, я хотел тебе сказать, чтобы ты не думал, что над тобой смеются. Это просто шутка. Мы уважаем чувства людей, Ники, сегодня у нас никто не стыдится своих чувств. 
 Они надели скафандры и через шлюзовый туннель вышли на поверхность. Ники уже уверенно шагал в тяжелых сапогах, однако страшно мерз в лунном скафандре. Он знал, что костюм надежно защищает от чудовищного холода лунной ночи, и все же никак не мог согреться; ему казалось, что и мысли у него такие же - голые и зябкие, как он сам однажды сказал Нуми. Ему все чудилось, будто она где-то здесь, рядом, он просто никак не может увидеть ее во мраке и не может найти слова, в которые можно одеть свои мысли о ней. И от этого становилось еще холоднее. 
 Ночной пейзаж Луны был грозным и зловещим, зато хорошо было представлять себе, что космос зовет его и для этого развесил в небе красивые яркие звезды - будто смотришь сквозь зрачок Мало. 
 Молодой воспитатель молча шел рядом. Должно быть, хотел показать, что уважает его чувства. А Ники как раз хотелось говорить об этих чувствах, только он не мог найти для них подходящую оболочку. Мальчик остановился и стал ждать, когда из-за горизонта вылетит световое облачко звездолетной стройки. Теперь и звездолет будет ждать ответа Нуми, как будет ждать его сам Ники, сколько бы на это ни понадобилось времени, пускай хоть вся жизнь. Однако вместо облачка он увидел нечто другое. Небольшая звездочка отделилась от хоровода подруг и стремительно полетела прямо к нему. 
 - Что это? - крикнул Ники. - Смотри, вон там! Летит прямо к нам! 
 - Это какой-нибудь планетолет, который... - менторским тоном начал Сашо, но внезапно крикнул: "Ложись!" и грубо повалил мальчика рядом с собой в мягкую лунную пыль. 
 Ники знал, что на Луну часто падают метеориты, поэтому все постройки и находятся под ее поверхностью. Когда падает метеорит, человеку лучше всего лечь плашмя; если метеорит не попадет прямо в тебя, убережешься от осколков. 
 Уткнувшись шлемами в пыль, они ждали, когда под ними задрожит почва от сильного удара, но ничего подобного не произошло. 
 - Что это? - услышал Ники в шлемофоне изумленный голос Сашо и тоже поднял голову. 
 Перед ним мутно светился странный оранжевый шар. Ники вытер перчаткой стекло шлема и подскочил на целый метр. Вслед за ним поднялся и Сашо. 
 - Мало-о-о! - обезумев от радости, заорал Ники. - Это он, он! 
 Шагах в пятидесяти от них пульсировал огромный желто-оранжевый пред лет, он то раздувался в стороны, как мандарин, то вытягивался вверх, как груша. Студент окаменел. Ничего подобного он и представить себе не мог, и все же перед ним было существо, которое Ники много раз описывал и рисовал, и оно было именно таким, как утверждал мальчик. А Ники уже бежал со всех ног к этому существу, не глядя под ноги, и его крики ударялись о лунные скалы. 
 - Ну... ми! Где ты, Нуми! 
 Ники чуть не ушибся о пульсирующую кожу гигантского существа, однако в последний момент ухитрился сохранить равновесие и помахал старому приятелю рукой. 
 - Сашо, иди сюда, не бойся! - позвал он и стал обходить вокруг дорогого гостя из космоса, чтобы проверить, не выпрыгнула ли девочка с Пирры с другой стороны. Студент, однако, не посмел приблизиться к загадочному Малогалоталотиму. Убедившись в том, что Нуми нигде нет, Ники нетерпеливо позвал его: 
 - Давай, садись! Летим! 
 - Куда? 
 - Куда он повезет! 
 - Ники, будь благоразумен. Никогда не следует... - заговорил студент, но мальчик перебил его: 
 - Да ведь он за мной прилетел! Он потому именно здесь и сел! Наверное, это Нуми его прислала! Поехали, Сашо! Он потом привезет нас обратно, а вход у него вот здесь... 
 Ники легонько прислонился шлемом к тому месту, где был вход в Мало; он хотел показать студенту, что ничего страшного здесь нет, но волшебная плоть Мало всосала его внутрь. 
 Молодой воспитатель бросился вперед, как бросается в воду спасатель вытаскивать утопающего, но мягкая стена гибким толчком отшвырнула его прочь, после чего существо вытянулось вверх, как язык пламени, оторвалось от лунной поверхности и полетело к звездам. 
 Там, где оно стояло, осталась глубокая черная яма. Но поскольку ям на Луне сколько угодно, не говоря о кратерах, человек, не видевший Мало, не обратит на нее никакого внимания. 
 11 
 Послание Нуми. Опять путаница во времени. 
 Было ли все это или не было 
 Опомнившись от неожиданности, Ники отправился искать девочку с Пирры, но нигде ее не нашел. Конечно, будь Нуми здесь, она не стала бы прятаться от него, и Ники ждал, что она вот-вот выскочит откуда-нибудь и радостно хлопнет его по плечу. 
 В зрачке Мало Ники обнаружил аппарат, похожий на диктофон, который ему дали в Лунном институте, даже с экраном для рисования. 
 Очень осторожно, чтобы чего-нибудь не повредить, Ники нажал на первую из трех кнопок. Экран засветился как окошко, и в нем появилась головка Нуми, маленькая, не больше фотографии для паспорта, но совсем как настоящая. Можно было даже смотреть на нее сбоку. Губы ее зашевелились, как живые. 
 - Милый Ники, - сказали они и грустно улыбнулись, потом опять повторили: - Милый Ники! Если ты сейчас меня слышишь, это значит, что я уже нашла своих маму и папу, а добрый Мало везет тебя к твоим родителям, на Землю. 
 Руки у Ники затряслись, он чуть не выпустил драгоценный аппарат. Ему казалось, что он держит не диктофон, а девочку с Пирры, самую лучшую девочку во всей Вселенной. А она все так же грустно говорила: 
 - Милый Ники, на Пирре я не застала никого из моих близких и мне было очень одиноко. И тогда мой настоящий мозг сказал мне, что человек должен жить в собственном времени, если хочет быть полезным, Нынешние пирранские ученые открыли какие-то особенные звезды, такие большие и сильные, что они заставляют время вращаться в обратном направлении. И если бы человек мог как-нибудь попасть туда и закрутиться вместе с ними, то он попал бы в прошлое. Сами пирранцы еще не могут туда попасть, потому что у них нет таких быстрых и мощных звездолетов. А я, как только узнала про эти звезды, стала звать Мало. Пусть он вернет меня на старую Пирру, раз не хочет, чтобы мы были вместе. И сейчас я лечу домой и все время прошу доброго Мало отвезти тебя к родителям, если, конечно, ты этого хочешь. Потому что, милый Ники, они тоже наверняка скучают без тебя. 
 Теперь наши ученые знают про Землю. Я научила их вашему языку, они отправили на Землю послание и теперь строят специальные космолеты и будут ее искать. Потому что здесь тоже хотят, чтобы Пирра и Земля нашли друг друга, как нашли друг друга мы с тобой. Мне очень грустно, что нас не будет на их встрече, но хорошо, что она все-таки состоится. Не забывай меня, милый Ники, потому что я никогда, никогда тебя не забуду. Помнишь ту Галактику, где рождалась новая звезда? Смотри на нее иногда, и наши взгляды встретятся там, и она, наверное, станет очень красивой звездой. Ведь ты сам хотел, чтобы вокруг нее родился новый и лучший мир! Пусть наши мечты ему в этом помогут. Мой мозг еще помнит твои любимые выражения, и потому на прощание я говорю тебе: до свиданья, милый Ники, я тебя целую всем назло! Пусть хоть вся Вселенная лопнет, но мы с тобой совместимы! 
 Шутка была веселая, но в устремленных на него глазах блестели слезы. Ему казалось, что они капают ему на ладонь и обжигают кожу. Конечно, это невозможно, потому что послание Нуми просто фильм, а сам Ники одет в тяжелый лунный скафандр. И все же Ники чувствовал, какие они горячие. 
 Он смотрел на заплаканное личико, которое держал в руках, и думал о том, что ее искусственный мозг, конечно, не мог придумать таких слов. Она сама их сочинила. А когда Нуми исчезла, он вернул запись, заставил ее снова появиться в волшебном окошке и прослушал все письмо еще раз. Когда же ее слезы снова обожгли ею, Ники осторожно положил аппарат на место, чтобы он не пострадал, когда Мало нырнет в подпространство. Правда, от Луны до Земли не бог весть какое расстояние, но кто его знает, где находится звезда, которая раскручивает время в обратную сторону! 
 В зрачке Мало празднично пестро струились радужные ленты и гирлянды, в которые превратились звезды. Оказывается, Мало уже летел сквозь звездный туннель с самой высокой скоростью. Ники пополз туда, где находился котел с питательным раствором. Он был страшно голоден, а в лунном скафандре таблеток не было. Ники положил шлем со светящимся прожектором на краешек котла, разделся и осторожно вошел в густую кашу. Усевшись на дно котла, он тут же почувствовал живительное тепло чудодейственных веществ, которые впитывались кожей и поступали прямо в кровь. Но бодрости это ему не придало. Наоборот, мальчик еще сильнее расстроился. Он вспомнил, как Нуми учила его пользоваться котлом и как он стыдился раздеваться перед ней. И как потом, после очередного приключения, они вдвоем садились в эту кашу по самую шею и весело обсуждали пережитое. Ему даже показалось, что ее смеющееся лицо совсем рядом. 
 Ники был утомлен своими переживаниями, что его стало клонить в сон. Он побоялся уснуть прямо в каше, вышел, натянул на себя мягкое трико, которое ему дали в лунном лагере, и лег. Он не знал, сразу ли уснул или именно в этот момент Мало нырнул в подпространство, и удар погрузил его в долгий одуряющий сон. Ники снова увидел Сашо и Селу, снова разговаривал с их мамой, снова спускался по веревочной лестнице в кратер, где лежал потерпевший аварию лунолет, бегал на руках и нес на пятках целую стопку тарелок, с хрустом жевал лунные яблоки. Потом спел песенку про белого зайчишку и снова пережил ужас одиночества. Потом стены. Мало начали корчиться как в предсмертных муках, и он заметался туда-сюда, думая, что его вот-вот раздавит. Но они его не раздавили, а выбросили наружу, и Ники грохнулся на что-то твердое. 
 Его падение напомнило падение на Луну, но было иным. Он сильно ободрал локти и колени, не защищенные скафандром. Во сне это или наяву? В ночном небе чуть мигают еле видные звездочки. И Мало куда-то девался... 
 Да, Мало и вправду исчез! Слева темнеют кроны деревьев. Самых обыкновенных деревьев! Напротив светятся окна длинного здания, а сам он лежит на песке, между этим зданием и деревьями. Все кругом земное, знакомое и незнакомое, но земное. Кажется, Мало выбросил его довольно бесцеремонно, все тело болит. Ники встал и осторожно перевел дух. В воздухе пахло бензином и разогретым за день асфальтом. 
 По песку заскрипели шаги. Уж не тот ли это сторож, который прогнал Нуми с выставки в самом начале путешествия? Да разве сама выставка научного и технического творчества молодежи еще продолжается? 
 Сторож тоже заметил мальчика, но не стал браниться, как в прошлый раз, а позвал издалека: 
 - Эй, ты кто такой? 
 Он явно боялся мальчика, а Ники не знал, что ему ответить. Называть свое имя было глупо, и он пробормотал: 
 - Да я... вот пришел... 
 - Экий ты нетерпеливый, - засмеялся сторож; рассмотрев мальчика, он успокоился. - Выставку-то откроют только завтра, в десять часов. 
 - Как - завтра? - вздрогнул Ники. - Какую выставку? 
 - Молодежно-научную... - Сторожу явно быта скучно ходить в одиночку вокруг павильонов, и он подошел к мальчику поговорить. - Я было подумал, экспонат какой сбежал, что ли! Там внутри полно всяких искусственных человечков. Как их там, роботы что ли? 
 - Я не искусственный, - сказал Ники, совсем запутавшись в тревожных сомнениях: если выставка открывается только завтра, то что бы это значило? 
 - Вижу, - засмеялся сторож. - А что надобно здесь тебе в такую пору? 
 Ники боязливо спросил: 
 - Дядя, а не было здесь у вас недавно одного происшествия? С таким огромным существом из космоса вроде тыквы и с маленькой девочкой из другой цивилизации? Которых ты прогнал с выставки? 
 Сторож пристально посмотрел на Ники, а потом добродушно сказал: 
 - Слушай, парень, беги-ка ты домой! Какие там тыквы и цивилизация среди ночи! Тебе спать пора! 
 Сердце дрогнуло. Перестарался ли Мало, вертясь вокруг звезды с обратным ходом времени, или нарочно вернул его домой до открытия выставки? До того, как примчал Нуми на Землю, до того, как состоялось их космическое путешествие. Но разве это возможно? Что это за путаница со временем? Каждому известно, что все на свете относительно, но ведь не настолько же! И не на Земле же, где с незапамятных времен царит упорядоченное время и человек всегда знает, что после чего бывает!.. Но раз Мало мог перенести его в будущее Луны, почему бы ему и вправду не вернуть Ники в прошлое Земли... 
 Только теперь Ники осознал, что и скафандра нет. То ли Мало его выбросил, то ли унес с собой, верный правилу о том, что нельзя смешивать разные цивилизации. 
 - Ты чо ищешь? - поинтересовался сторож, увидев, что Ники чуть не в панике шарит по песку. 
 - Тут был маленький аппарат, вроде магнитофона, - волнуясь, ответил ему мальчик; аппарата тоже нигде не было. 
 - Слышь, ступай-ка домой, - настоятельно сказал сторож. - Пускай тебе смеряют температуру. А ежели что найдется, я те завтра отдам. Придешь на выставку, загляни ко мне. 
 Ники выпрямился, в отчаянии опустив руки. Хоть бы аппарат, хоть бы этот аппарат ему оставили на память! 
 Сторож пошел проводить его и снова спросил, что он искал на площадке перед главным входом. Николай не ответил. Площадка была гладкая, никаких следов ямы, которые оставались после Мало, когда ему нужно было зарядиться кремнием, чтобы восстановить запасы энергии. Да и откуда ей быть, когда Мало еще и не прилетел! И мальчик уже в полной растерянности сказал: "Спокойной ночи". 
 - Спокойной ночи, парень, - отозвался сторож. - Ты не больно-то нажимай на фантастику с техникой, а то чего доброго, совсем спятишь! 
 Почему бы и не спятить, говорил себе Ники, шагая по знакомым улицам родного города мимо темных витрин магазинов. Тут очень даже легко спятить. Что же это получается? Значит, вообще ничего не было? Как же так? Тогда где же мой портфель, моя одежда? И откуда на мне это трико? 
 Он подошел к дому в ту минуту, когда оттуда выходил, согнувшись в три погибели, будто что-то искал, его собственный прадед. Несмотря на преклонный возраст, старик был еще бодр и часто приходил к ним в гости, благо жил неподалеку. 
 - Дедушка! Дедушка! - закричал мальчик. 
 Старик выпрямился. Увидев правнука, он обрадовался, но заворчал: 
 - Ты где шляешься, сорванец? 
 - Дед, я в космосе был! 
 Старик улыбнулся. 
 - Что-то ты частенько стал туда наведываться, милый! Ох, и влетит же тебе, и поделом! На целый день сбежал куда-то, даже в школу не ходил, мать проверила. 
 - Да нет, деда, я правда, вот посмотри, - начал Ники, показывая на трико, но тут же замолчал. Ведь его лунный тренировочный костюм почти не отличается от земного. 
 - За свою долгую и нелегкую жизнь, - начал старик точно так, как его правнук Ники говорил пирранской девочке Нуми, - я убедился, что каждому мальчишке случается пошляться на свободе день-другой. Это вполне законно. Плохо только, что в такие дни матери очень тревожатся, уж так они устроены. Я в твои годы тоже удирал из школы... Правда, не в космос, а на виноградник. Весь день прятался в шалаше. 
 - Но дед, я же вправду... - перебил его Ники сквозь слезы. 
 - Конечно, вправду, - засмеялся старик. - Скорей беги домой да успокой мать. И не злись, если получишь по затылку, ты это честно заработал. 
 Правнук не стал на него обижаться. Прадед уже старый, он просто не может поверить, что Ники пережил такие приключения. Зато отец умный и покладистый человек, он знает и про относительность, и про многое Другое. 
 Ники вытер слезы. Поднимаясь по лестнице в свою квартиру, он все живее прибавлял шагу. Пусть мама сердится, что он где-то пропадал весь день, ведь он тоже ее не видел целую вечность и ужасно соскучился. В бескрайней Вселенной все относительно, поэтому и все люди разные; один хмурится, а другому радостно и хорошо; один сыт, дальше некуда, а у другого в животе урчит, как у мальчика, который учуял, что мама сготовила тушеную свинину с капустой; один любит капусту свежую, а другой - кислую... И так далее... 
 Но все это известно любому из вас, даже тем, кто не был в космосе, как наш герой Ники Буян. 
 ПОСЛЕСЛОВИЕ 
 Для чего пишут послесловия. 
 Можно ли узнать, что было дальше. 
 Имеют ли конец человеческие истории 
 Так закончилось путешествие Нуми и Ники к звездам. Мальчик вернулся домой живой и здоровый. Девочка, наверное, тоже пережила радость встречи с близкими на Пирре, потому что Спасающий жизнь, могущественный Малогалоталотим никогда не оставит человеческое существо в беде. Ведь жизнь для него - самое драгоценное во всей Вселенной. Так же следовало бы относиться к ней и нам, людям. Нужно и нам беречь каждое живое существо, как это делает добрый Мало, и тогда все на Земле будет иметь счастливый конец. И время тогда не будет относительным. 
 Однако мы должны еще кое-что добавить, а для этого придется опять обратиться к грамматике, как в самом начале нашего повествования о Нуми и Ники. 
 Выясним сначала, что такое послесловие. Посмотрите на это слово, и вы сразу заметите, что оно состоит из двух частей: ПОСЛЕ и СЛОВИЕ. Первую половину понять нетрудно, это отдельное слово, а у второй есть окончание, как будто кто-то ей приделал хвост. Этот кто-то наверняка не живет в океане пустынной планеты, где сомо кусапиенсы откусывают друг другу хвосты; уж он-то хвостов не ест. Не знаем, зачем он это сделал, но вторая часть состоит из хвоста-окончания, приделанного к СЛОВУ. И получается, что ПОСЛЕСЛОВИЕ - это СЛОВО, которое говорится ПОСЛЕ. 
 Но что значит ПОСЛЕ? Если ты что-то натворил и стен, вместо того, чтобы задать тебе трепку, произносит гневную речь, можно ли считать эту речь послесловием? Грамматика категорически отвечает: нет! Если все, что мы изрекаем _после_ чего-то, считать послесловием, то получится, что на Земле ничего нет, кроме послесловий! 
 А как же наше послесловие? 
 Автору кажется, что оно необходимо. Ему так и слышатся вопросы любознательных читателей: и что же было дальше? Влетело Ники дома или нет? Поверил ему кто-нибудь, когда он вернулся домой без портфеля и учебников и принялся рассказывать про путешествие, а у самого никаких доказательств? И что было потом? И чем все кончилось?.. 
 На эти вопросы мы не станем отвечать. И так ясно, что когда человека ругают, это не послесловие, а для мальчика по прозвищу Буян пара подзатыльников - дело обыкновенное и завершением истории служить не может. Что же касается конца, то каждому известно, что во Вселенной все относительно, и если что-то служит концом одной истории, оно же может быть началом другой истории. Конца нет, а есть только превращение одного в другое. 
 Поживет, например, звезда несколько миллиардов лет, потом начинает умирать, и, умирая, взрывается и превращается в новую звезду. Иные из них ученые называют сверхновыми. Нечто подобное произошло и с Ники Буяном. Не стану утверждать, что он превратился в сверхнового человека, но ко всеобщему удивлению стал серьезным учеником, отличником Николаем Буяновским и твердо решил посвятить свою жизнь исследованию космоса. И когда его отец что-то заметил по поводу этой перемены, Ники заявил ему так же, как когда-то заявил Нуми: 
 - Ничто не меняет человека так, как космос и переходный возраст. 
 Отец засмеялся, а зря; должно быть, он забыл, что и сам когда-то пребывал в этом непонятном возрасте, в котором мальчик еще не мужчина, но уже не ребенок. Зато те, кто сейчас находится в этом возрасте, знают, какой он особенный. Чего только не приходит в голову! Какие только поступки ты ни готов совершать - разумные, и неразумные. В этом возрасте человек может сочинить рассказ про путешествие в космос, который другим покажется детской выдумкой. А может и выдумать такую девочку, которая всегда будет знать, что творится у тебя в душе, и всегда будет тебя любить. Но это уже чисто мужской разговор. 
 Такую душевную смуту переживал сначала и наш Николай. Конечно, там, в будущем, знают о его приключениях, но здесь, сейчас ему никто не верил, и вскоре самому Николаю стало казаться, что все это ему приснилось или было рождено его собственной фантазией. Потому что любому мальчишке, получившему такое прозвище, полагается иметь фантазию. И все же он тосковал по маленькой пирранке. Всякий из вас, кто потерял в бесконечности жизни девочку или мальчика, знает, как болезненно сладка эта тоска. 
 По вечерам Николай часто смотрел на небо, туда, где рождалась во время его путешествия новая звезда. Конечно, с Земли ее не было видно, но ведь в космосе все время вспыхивают новые звезды, и он был уверен, что их с Нуми мечты встретятся и помогут этим звездам создать вокруг себя красивые и добрые миры. 
 А что делала в это время Нуми? 
 Тут любой только пожмет плечами. Известно, что даже на Земле целые государства и континенты живут в разном времени, что же сказать о космосе и разных цивилизациях! Кроме того, от молодого воспитателя Александра мы знаем, сколь мучителен был бы разговор между представителями цивилизаций, отстоящих друг от друга на множество световых лет, и потому даже не пытаемся завязать такой разговор. 
 Наверное, кому-то захочется узнать, что произошло на Луне после того, как Ники улетел оттуда. На этот вопрос тоже невозможно ответить, потому что будущее - дело ужасно сложное. Никто не может с точностью сказать, что там и как, пока сам в нем не побывает. А раз ты там уже был, то это никакое не будущее, а прошлое. И кроме того, когда все знаешь заранее, это неинтересно. 
 Грустно, но что поделаешь. Стоит расстаться с человеком, потом его уже не найти. Разве что с помощью всемогущего Мало. Но он строго соблюдает закон Вселенной: люди должны сами искать и находить путь друг к другу. Наверное, поэтому Мало больше не появляется на Земле. Так что для нас, земных жителей, единственным могущественным Малогалоталотимом остается наша способность мечтать. 
 Наши мечты быстрее самого Мало. Им даже не нужно нырять в звездные туннели и переживать подобие смерти в подпространстве, чтобы попасть в далекие миры. За одну секунду, сидишь ли ты на уроке или лежишь в кровати, они могут перенести тебя на другой конец Вселенной. Правда, ученые утверждают, что она беспредельна, но ведь и мечтам человека нет предела. 
 Так Ники и делал, когда ему хотелось узнать, как поживает Нуми, Сашо, его озорная сестренка Села и как продвигается строительство звездолета. Так ему удалось увидеть, как встретились, наконец, в братском объятии Земля и Пирра - где-то там, в далеком будущем. Однажды он даже попал на Пирру и оказался перед фантастическим памятником из золота и драгоценных камней. На пьедестале стояла фигурка хрупкой и красивой девочки в серебристом скафандре, а внизу была выбита надпись: "Нуми, которая помогла людям найти путь друг к другу". Однако искать собственный памятник на Земле Ники не посмел, потому что будущий космонавт, помимо всего прочего, должен быть человеком скромным. 
 Пожелаем читателям, чтобы каждый из них, последовав примеру Ники, оседлал своею малогалоталотима и узнал, что было дальше в бесконечной истории космических приключений. Здесь автор может помочь, пожелав всем веселого, славного и для каждого - собственного путешествия в будущее. Ради этого пожелания он, собственно, и написал настоящее ПОСЛЕСЛОВИЕ. 
 В добрый путь!