---------------------------------------------


 И. Волознев
 Звездный полицейский



 Глава 1. Засада у астероида


 На центральный экран проецировалась щербатая, изрезанная трещинами и выступами поверхность астероидаодинокого небесного странника, голого и мертвого, летящего в кромешном мраке космоса вдали от звезд и планетных систем. Именно на таких случайных объектах, отстутствующих в галактических каталогах, чаще всего устраивают перевалочные базы космические пираты и контрабандисты. Здесь они прячут награбленное, сюда слетаются после удачных набегов, делят добычу, зализывают раны, готовятся к новым походам. Дарт повернул на пульте рукоятку трансфокатора, усиливая разрешающую способность электронного телескопа, и поверхность астероида на экране увеличилась. Стали видны разломы и ноздреватые выбоины. Мертвое каменное тело проплывало перед глазами комиссара…
 Сколько бы Дарт ни вглядывался в него, он не замечал никаких следов воздействия разумных существ на эту безжизненную глыбу. Повстречайся такой астероид ему в пути, он бы и брозью не повел в его сторону. И все же координаты этой, мертвой с виду, небесной скалы указал секретный осведомитель на Кеерферре. Но главным доказательством того, что именно здесь бандиты устроили свое логово, был едва прослушивающийся пеленг, который исходил отсюда, от этой летающей громадины. Сомнений быть не могло. В полой внутренности астероида оборудована перевалочная база черного звездолета, выныривающего из субпространства то у одной, то у другой обитаемой планеты между звездным треугольником Ильтгер и двойной звездой Шабур — то есть в том сферическом секторе галактики, где нес патрульную службу комиссар Гиххем Дарт. Известно было имя капитана черного звездолета — Зауггут; Дарт знал даже имена многих членов его банды, которых Зауггут навербовал среди самых отчаянных головорезов, отбывавших наказание на Йокрианской каторге. Зауггут совершил внезапный налет на Йокр, и до того, как туда подоспел Дарт, разгромил тюремные постройки и освободил каторжников; теперь численность его банды достигала пятисот человек, а сверхсовременное вооружение и технологическое совершенство его звездолета, не уступавшее звездолету Дарта, делало его самым опасным среди всех звездных бандитов во вверенном комиссару секторе.
 Неимоверно трудно было напасть на след Зауггуга. Временами комиссар приходил в настоящее отчаяние, черный звездолет казался ему космическим призраком, фантомом, которого поймать вообще невозможно. Зауггут всегда появлялся там, где его не ждали, наносил быстрый удар, грабил, завладевал сверхсекретной технической документацией, важнейшими военными материалами, уничтожал после себя все — будь то небольшое поселение или целый город, и исчезал, растворялся в космосе… Лишь после долгих месяцев выслеживания, погонь и кропотливого изучения оставленных Зауггугом следов комиссару удалось, наконец, ухватиться за верную нить в поисках. Бандита выдал его сообщник, работавший на военно-космической базе Звездной Конфедерации на Кееферре и незадолго до описываемых событий перевербованный Дартом. Равным, что удалось узнать от него, были даже не координаты астероида, а радиокод маяка, установленного на нем. Благодаря этой едва уловимой пульсирующей струйке, пробивавшейся в верхних частотах субпространственного регистра, комиссар через необозримые бездны космоса привел сюда свой звездолет.
 Со дня на день, если не с часу на час, здесь должен был появиться корабль Зауггуга. Только что по каналу субпространственной связи пришло известие, что Заутгуг совершил нападение на военный полигон на Иоратмее, погрузил в свой корабль секретные приборы и сгинул в субпространстве. Ясно, что его путь лежит сюда, на базу.
 Исследование астероида проникающими лучами выявило в нем обширные пустоты, в которых имелись какие-то постройки, напоминающие причал для ремонта космического корабля… Дарт по внутрикорабеяьной радиосети объявил состояние повышенной боевой готовности. Члены экипажа заняли места за пультами, телескопами, у аннигиляционных мортир и у батарей-антигравитаторов. Все нити управления сходились в командирскую рубку, где перед экранами в напряженном ожидании сидел Дарт.
 Телескопы обшаривали не только молчащую поверхность астероида, но и космос вокруг корабля. Черный звездолет Зауггуга мог вынырнуть из субпространства в любую секунду и в любом месте. И надо было немедленно, в считанные доли секунды насыть его сеткой антигравитационных лучей, не давая ему снова скрыться в субпространстве, и лишь затем начать обстрел торпедами. Засада длилась уже третьи сутки. Дарт все это время не смыкал глаз. Главное в охоте за черным звездолетом — это вовремя засечь его появление, не пропустить момент. 99% успеха в предстоящем поединке зависело только от этого. Положение осложнялось тем, что на звездолете Дарта было выведено из строя несколько наружных антенн. Они-то больше всего и беспокоили комиссара…
 Дело в том, что, направляясь, к астероиду, Дарт получил по каналу субпространственной связи неожиданное сообщение о заварушке в системе звезды Эуртрир. Там снова что-то неподелили колонисты с Аррона и местные аборигены-гуманоиды. Между обоими звездными цивилизациями разыгралось настоящее сражение с применением боевых звездолетов и ядерных бомб. Устав космической патрульно-полицейской службы требовал от комиссара немедленно вмешаться и погасить конфликт. Пришлось лететь к Эуртриру. Конечно, обе враждующие стороны не обладали боевым потенциалом развитых миров галактики, представителем одного из которых был Дарт, и с ними нетрудно было справиться, накрыв и тех и других антигравитационным излучением. После того, как были прекращены военные действия, Дарту, как главному блюстителю порядка в этом галактическом секторе, пришлось вникать в разногласия и мирить драчунов. А это было не таким простым делом, тем более что противники и не помышляли о примирении. Стоило кораблю Дарта ослабить гравитационный контроль над их боевыми звездолетами, как обе враждующие стороны, не сговариваясь, обрушили на него целый шквал торпед и снарядов, от которых звездолет Дарта едва успевал отбиваться антиснарядами. Пришлось срочно связаться с Карриором и запросить подмоги. Дожидаясь прибытия полицейских звездолетов, Дарт несколько суток сдерживал пыл обеих космических эскадр, держа их в сетке антигравитационных лучей. И все же его звездолет пострадал. Несколько выведенных из строя наружных антенн— вещь, казалось бы, пустяковая, требующая лишь небольшого ремонта; но времени на ремонт не было. От Эуртрира через субпространство пришлось срочно перемещаться к бандитскому астероиду.
 Корабль Дарта был оснащен двумя сотнями наружных локационных антенн. Повреждение полугора десятков из них в других обстоятельствах не играло бы никакой роли, но сейчас для комиссара это стало навязчивой головной болью. Каждые полчаса он связывался по видеофону с главным бортмехаником.
 — Алло, Зистен! Долго еще вы будете их чинить, черт побери?
 — Люди работают в три смены. Дайте нам пять часов, и…
 — Вы с ума сошли! Пять часов!..
 — Но, комиссар, раньше нам никак не управиться…
 — Пошлите еще людей. Отправьте за борт все технические бригады, какие есть на корабле!
 — Это ничего не даст. В сущности, антенны уже в порядке, осталась только наводка…
 — И все же поторопите людей, Зистен. Пять часов меня никак не устраивают.
 — Но это предел, комиссар!
 — Зауггут может появиться в любую секунду, — Дарт в нетерпении сжал кулаки, — и все ваши усилия полетят к чертям!
 — Мы торчим здесь уже четвертые сутки, а его все нет… — откликнулся бортмеханик. — Так, может, он повременит еще несколько часов?
 — Это дьявол, Зистен, поймите! Он появляется всегда в самый неподходящий момент, в самый неподходящий!
 — У нас достаточно исправных локационных антенн, чтобы вовремя засечь его появление…
 — Но мы не можем контролировать весь космос вокруг себя, пока вы налаживаете эти несколько антенн! Что, если звездолет Зауггуга вынырнет из субпространства как раз с той стороны, куда обращены эти проклятые неисправные антенны?
 — Вероятность этого слишком мала, комиссар…
 — Но мы не имеем права ею рренебрегать. Промедление на считанные доли секунды может обойтись нам очень дорого!
 — Мои люди понимают это.
 — Почему тогда они столько возятся с этими антеннами?
 — Их невозможно наладить быстрее. Работа требует большой точности и аккуратности. Пять часов — это минимальный срок…
 Дарт, застонав от досады, стукнул кулаком по панели пульта.
 — И все же — скорее, Зистен, скорее!..
 С этими словами он отключил видеофон и откинулся на спинку кресла. Перед ним на экране по-прежнему проплывала ребристая, изувеченная временем поверхность астероида. Вглядываясь в нее, наметанный глаз Дарта различил среди скалистых выступов пирамидальный штырь радиомаяка, а рядом зиял черный вход в пещеру, такую просторную, что в нее без труда смог бы войти звездолет… Дарт подумал о том, что после, разделавшись с Зауггугом, он непременно проникнет внутрь этого загадочного космического объекта.
 Но вначале надо нейтрализовать черный звездолет! Это было тем более важно, что Зауггут был не только пиратом и убийцей, но и, по всей видимости, агентом Рассадура — таинственной звездной империи, стремительно расширявшей сферу своего влияния в Метагалактике…
 Экспансия Рассадура началась около тысячи лет назад, считая по унифицированному мегагалактическому времени, а до той поры никто о Рассадуре ничего не слышал. Вначале было захвачено созвездие Деки, насчитывавшее свыше миллиона звезд. Именно там, где-то в глубинах этого созвездия, находился центр мрачной державы, планета, откуда началось движение загадочных существ, называвших себя Владыками Вселенной. После Деки пало еще несколько созвездий. Высокоразвитые миры и целые сообщества миров гибли под ударами безжалостной и всесокрушающей силы, достигшей невероятно высокого технического уровня и обратившей свое совершенство во зло. Население свободных миров, попав под власть Рассадура, в считанные месяцы возвращалось в первобытное состояние, люди становились безмозглой скотиной, роботами, безропотно исполняющими чужие приказания. Владыки Рассадура обладали поистине магической способностью воздействовать на сознание покоренных народов, превращая их либо в покорвую рабочую силу, либо в солдат, используемых для покорения Вселенной. Рассадур, расширяя свои пределы, в конце концов достиг периферии великого сообщества космических миров, называвшегося Звездной Конфедерацией. Конфедерация охватывала свыше тысячи галактик, в каждой из которых существовали десятки и сотни тысяч цивилизованных планет. Уровень развития на них не везде был одинаков, и отдельные, наиболее развитые миры
 над менее развитыми. Последних было во много раз больше, среди них не редкость были цивилизации агрессивные, доставлявшие немало неудобств своим более мирным соседям. Поэтому развитым цивилизациям приходилось постоянно контролировать ситуацию в прилегающих к себе участках галактик. Карриор— планета, откуда был родом комиссар Дарт, являлась одной из самых развитых в Конфедерации, она держала под контролем вверенный ей Советом Конфедерации определенный участок космоса, и комиссар Дарт был ее посланцем в одном из сферических секторов этого участка. Но этот сектор, по масштабам галактики— крохотный, охватывал десятки тысяч звезд и звездных систем! Рассадур был в неимоверной дали отсюда, и все же дыхание начавшейся межгалактической войны ощущалось и здесь. Карриор, как и другие миры, составляющие костяк, основу Конфедерации, спешно вооружался, изыскивая средства для эффективного ведения боевых действий в космосе, изобретая новые виды оружия, которые могли бы противостоять военной мощи Рассадура.
 Начало войны складывалось для Конфедерации неудачно. За последние сто пятьдесят лет боевых действий от нее отпало двадцать четыре галактики. Летающие армады Рассадура объявились и в десяти других галактиках, успешно вытесняя оттуда флотилии конфедератов. Неизвестно, где, в какой области Метагалактики можно было ожидать от них нового удара — корабли Рассадура могли погружаться в субпространство, а это значило, что их боевая эскадра могла совершенно неожиданно возникнуть где угодно. Стратеги Рассадура действовали всегда по одному сценарию: вначале в том районе Конфедерации, где они решили начать боевые действия, появлялся их корабль-разведчик; он занимался пиратством на звездных торговых трассах, а заодно собирал сведения о боевом потенциале развитых миров этого района. Дарта больше всего тревожило то, что черный звездолет, за которым он гонялся все эти месяцы, очень походил на такого бандита-разведчика, мрачного предвестника ужасающих событий, которые могли разразиться здесь в самое ближайшее время…
 Комиссару не хотелось верить в это, но все подтверждало его страшные предположения. Звездолет Зауггуга по своей боевой мощи и техническим возможностям ни в чем не уступал космопланам Карриора и Шабура — двух самых развитых миров в этой части галактики; он обладал секретами гравитации, мог погружаться в субпространство, на его вооружении находились торпеды с антивеществом. Реально справиться с ним в этих местах мог только патрульный звездолет Дарта. Звездолеты всех остальных миров порученного комиссару сектора, даже относительно высокоразвитых, были бессильны против бандита. Зауггут не случайно избегал встречи с полицейским! Открытый бой со звездолетом комиссара мог кончиться для него поражени ем. Поэтому бандит не задерживался на местах своих кровавых деяний: захватив добычу, он торопился поскорее нырнуть в субпространство, где его разыскать было невозможно. Вынырнуть же оттуда он мог где угодно, в любой точке космоса. Недаром Дарт так торопил с наладкой выведенных из строя антенн: звездолет Зауггуга мог неожиданно материализоваться из пустоты буквально в нескольких десятках километров от его корабля, и если этот момент пропустить, промедлить хотя бы несколько мгновений, то можно было не сомневаться, что бандит первым нанесет удар, а это означало неминуемую гибель полицейского крейсера.
 Дарт не без оснований полагал, что эта засада у астероида — его единственная и наверняка последняя возможность захватить неуловимого бандита. Все данные, которые находились в распоряжении комиссара, указывали на то, что Зауггут в основном выполнил свою миссию в этом районе галактики; сведения, собранные бандитом, представляли почти исчерпывающую картину состояния боевых сил конфедератов во всем районе, относимом к сфере влияния Карриора. Зауггугу здесь уже нечего было делать. В самое ближайшее время его звездолет вообще исчезнет отсюда, а это означало, что практически тотчас из субпространства вынырнет целая эскадра черных звездолетов, и тогда…
 Нет, лучше не думать, что произойдет тогда! Этого никто не мог предугадать. Известно было только то, что рассадурцы еще ни разу не терпели поражения… Предотвратить появление здесь рассадурской эскадры могло только уничтожение ее посланца — звездолета Заутгуга. И то, вероятнее всего, отсрочка будет недолгой. Но это даст Карриору передышку, необходимую ему для подготовки вместе с другими развитыми мирами Конфедерации к полномасштабной войне с зловещей империей.
 Зауггуга необходимо нейтрализовать. В крайнем случае — ликвидировать. Дарт бросил беглый взгляд на часы. Ударил пальцем по кнопке монитора видеосвязи.
 — Долго еще? — почти крикнул он, увидев появившееся на экране лицо главного бортмеханика.
 — Еще час, — ответил Зистен. — Осталось сделать наводку по главной оси — и антенны заработают.
 — Торопитесь, Зистен. Без этих антенн корабль лишен десяти процентов своей боеспособности, а это очень много!
 — Я понимаю, комиссар. Мои люди спешат…
 Экран видеомагнитофона еще не успел погаснуть, как вдруг на пульте загорелась красная лампа.
 Дарта словно швырнуло к пульту. Все мышцы в его теле напряглись глаза забегали по экранам, руки протянулись к кнопкам. Случилось самое худшее! Черный звездолет вынырнул из субпространства в нескольких сотнях километрах от корабля Дарта, причем с той его стороны, где находились неисправные антенны!
 Дарт похолодел. Пальцы его дрожали, лихорадочно бегая по кнопкам. Так и есть: сверхчуткая электроника не успела вовремя среагировать на появление объекта, и залп из мортир правого борта был сделан без точной наводки, а это все равно, что стрелять из пушки по стае летящих воробьев…
 По экранам правого борта ходили волны и сверкающие полосы помех; силуэт большого звездолета едва проступал сквозь них.
 — Торпеды, еще торпеды… — в отчаянии, сквозь зубы, шептал Дарт, понимая, что это уже не поможет.
 Без этих пятнадцати антенн вся автоматика правого борта была полуслепа, и чтоб противостоять Зауггугу, надо было развернуть весь корабль хотя бы на 45°, а на это уже не было времени…
 Центральный экран показывал, как со стороны приближающейся черной громады полыхнуло пламя.
 — Все кончено… — прошептали побелевшие губы Дарта. Пересиливая оцепенение, он наклонился к микрофону радиосети.
 — Все в аварийные зонды! Скорее!.. — его крик походил на сдавленный шепот. Он задыхался, пот застилал ему глаза.
 Он без сил откинулся в кресло, и тотчас опомнился: это среагировал на его полуобморочное состояние автоматический нейрорегулятор, подключенный к сиденью. Получив в спину несколько электрических уколов, приведших его в чувство, Дарт вскочил, кинул быстрый взгляд на экраны локаторов. Сноп светящихся лучей, протянувшихся от бандитского звездолета, опутал полицейский корабль. Один за другим на пульте гасли обзорные экраны. Внезапно пропала сила тяжести. В последний момент Дарт успел дернуть аварийный рычаг и вместе с креслом перевернулся, рухнув куда-то под пол командирской рубки. Перед его глазами вспыхнули зеленые лампы, свет окончательно погас и в следующее мгновение звездолет сильно встряхнуло. Автоматическая аварийная система сбросила Дарта в кабину космического челнока; это произошло в тот миг, когда звездолет резко затормозил под действием гравитационных волн, посланных с бандитского корабля. При толчке Дарт не смог удержаться в кресле, его швырнуло головой на штурвал и он лишился сознания. Но автоматика, работавтая на автономном режиме, все сделала без него: космический челнок, кувыркаясь, отделился от днища звездолета…
 И спустя несколько секунд ужасающий взрыв потряс полицейский корабль. Фотонная торпеда, пущенная со звездолета Зауггуга, разнесла и разметала его на мелкие обломки. Они разлетелись в разные стороны, и вместе с ними, хаотично переворачиваясь, летел космический челнок, в кабине которого без сознания лежал комиссар Дарт.




 Глава II. На мертвой планете


 Это временное беспамятство его и спасло. Челнок летел по инерции вместе с обломками корабля, не подавая признаков жизни. Все приборы на нем были выключены. Для чувствительных радаров бандитского звездолета он ничем не отличался от сотен других обломков, на которые разлетелся полицейский корабль. Зато около трех десятков челноков, которые за мгновения до катастрофы успели отделиться от него, тут же сделались объектами охоты Зауггуга. Соратники Дарта, спасшиеся в них, пытались уйти, выжимая предельную скорость, другие передавали сигналы бедствия, но все это вело лишь к тому, что на бандитском звездолете их тотчас засекали, набрасывали на них невидимую гравитационную сеть и притягивали к себе.
 Дарт опомнился спустя пятнадцать часов, когда его челнок отлетел уже на довольно приличное расстояние от места катастрофы. Сквозь сильную боль в голове до него дошло, что он находится в кабине космического челнока. Но как он сюда попал, что случилось с его звездолетом и его товарищами? Он уселся в кресле, ткнул пальцем в несколько кнопок на небольшом пульте перед собой. Как ни странно, но после сотрясения, которое испытал челнок в момент отделения от звездолета, его электроника работала. Засветились экраны кругового обзора. Картина, представшая взгляду комиссара, повергла его в шок. Вдалеке, среди обломков его корабля, победно проходил черный звездолет Зауггуга…
 Дарт застонал в бессильной ярости. И все же у него хватило благоразумия еще несколько часов не включать двигатели в какой-то горячечной полудреме. Ему снилось, будто торпеда, пущенная с бандитского звездолета, летит прямо на него, он вскрикивал, просыпаясь, и впивался взглядом в обзорные Э1фаны. Но Зауггут, притянув к себе все оказавшиеся в поле его зрения космические челноки карриорцев, не спеша удалялся в сторону своей базы… Дарт видел, как черный звездолет медленно вошел в пещеру на поверхности астероида и исчез в ней. Только тогда, наконец, комиссар включил двигатель и стабилизировал полет челнока.
 Прежде всего он занялся проверкой исправности приборов и механизмов своего летательного аппарата. Для определения работоспособности компьютера он дал ему команды произвести ориентацию по звездам и определить координаты челнока. Спустя минуту компьютер выдал цифры, свидетельствовавшие о том, что его электроника вполне надежна. Комиссар и без этих цифр знал, что область галактики, где произошла встреча с бандитами, лежит в страшной дали от обитаемых планетных систем и галактических трасс. Помощи ждать здесь абсолютно неоткуда, к тому же выходило, что он единственный кто спасся в этой жуткой катастрофе…
 Кабина была узкая, в ней невозможно было встать в полный рост. Все ее пространство занимало двухместное сиденье и пульт управления. Дарт полулежал, неподвижным взглядом глядя на экраны. Челнок летел на полной скорости. Куда? Дарту было безразлично. Челнок не предназначался для дальних рейсов, его основной функцией были разведывательные полеты в относительной близости от корабля-матки; он мог входить в атмосферы планет, опекаться на их поверхность, переносить членов экипажа с одного звездолета на другой. Предназначался он и для спасения людей, но в том случае, если в обозримом пространстве имелись населенные планеты или другие звездолеты. Здесь же простиралась мертвая космическая пустыня, одолеть которую челнок был не в состоянии. Энергии в его батареях хватит максимум на два миллиарда километров, а приборы показывали, что ближайшая отсюда планетная система находится в восемнадцати миллиардах километрах! Лететь к ней было чистейшим безумием.
 Апатия с такой силой овладела звездолетчиком, что он едва дотянулся до походной аптечки. Инъекция, введенная в вену, сделала свое дело: мысль оживилась. Комиссар уселся удобнее, размышляя. Что он может предпринять? Вопервых — послать сигнал по субпространственной связи на Карриор, хотя на отправку такого сигнала уйдет львиная доля энергии из батарей челнока. Послание Дарта примут спустя считанные минуты после его отправки. Но полицейские звездолеты, посланные ему на помощь, будут здесь в лучшем случае через двадцать два общегалактических часа. И, разумеется, его передатчик мгновенно запеленгуют на бандитском звездолете, а это значило, что Дарту от бандитов уже не уйти. Челноку негда скрыться от них в открытом космосе. Звездолет Зауггуга настигнет его спустя тридцать минут после отправки сигнала и уничтожит. Посылать сигнал на Карриор было равносильно самоубийству… Но, с другой стороны, этот бессмысленный полет в никуда тоже обрекал Дарта на верную смерть…
 Около часа прошло в тягостном раздумье, пока, наконец, комиссар не принял решение. Он все-таки пошлет сигнал на Карриор! Сюда прибудут полицейские корабли и ликвидируют логово преступников. Возможно, им даже удастся захватить Зауггуга… Хотя, конечно, бандит не будет торчать здесь и дожидаться, пока его накроют… Он уйдет, и наверняка уйдет навсегда к своим хозяевам на Рассадуре… Жертва Дарта окажется напрасной… Но что еще остается делать комиссару космической полиции? Если есть хотя бы ничтожный шанс поймать бандитов, он должен использовать его! А жизнь его не столь уж важна в той неистовой круговерти пожарищ и смертей, которая с вторжением Рассадура поднялась в Метагалктике!..
 Его рука протянулсь к пульту и легла на ключ субпространственной связи. Дарт помедлил немного, прежде чем включить передатчик. Его взгляд скользнул по обзорным экранам…
 И вдруг среди россыпи созвездий на них он различил увеличенный боковым телескопом темный силуэт сферического объекта. Он вздрогнул. Что это может быть? Еще один астероид? Дарт послал компьютеру приказ повернуть в направлении объекта локационную антенну и определить его параметры и расстояние до него. Данные, замерцавшие на экране монитора, заставили его еще больше взволноваться и даже привстать в кресле. Из них выходило, что неведомое небесное тело было планетой! Но откуда она могла взяться здесь, вдали от небесных светил? Хотя и такое возможно в космосе… Явно это планета-бродяга, планета-скиталец, миллионы лет назад в силу каких-то причин вырвавщаяся из сферы притяжения своего солнца и теперь носившаяся в космосе как ей вздумается, без орбит и направляющего влияния звезд. Расстояние до нее едва превышало м-иллиард километров, челнок вполне мог его одолеть. А с планеты гораздо безопаснее сигнализировать на Карриор!
 Дарт даже не улыбнулся про себя. Сигнал бандиты неминуемо уловят и бросятся в погоню, но планета — это не маленький космический челнок, который можно уничтожить одним ударом ббевого луча! Дарт сможет спрятаться где-нибудь среди скал, затаиться в укромной расщелине, и его не отыщут. Найти его челнок на поверхности планеты, тем более если она будет изрезана скалами или кратерами, — все равно, что разыскать иголку в стоге сена. Это здесь, в открытом космосе, он весь как на ладони.
 И Дарт взял курс к темнеющему вдали небесному телу. Он выжимал из портативного фотонного двигателя челнока предельную скорость, и все же путь до неведомой планеты длился более пяти суток. Челнок не мог нырять в субпространство, как большие межгалактические корабли, тем самым сокращая расстояния; ему пришлось преодолевать путь до планеты посредством обыкновенного, хотя и сверхскоростного, полета.
 Скорость была такова, что запасы энергии в батареях быстро уменьшались. Это не могло не беспокоить Дарта.
 Энергия понадобится для посылки сигнала на Карриор, она также необходима для жизнеобеспечения самого Дарта на незнакомой планете. Ведь еще неизвестно, что его там ждет. Хотя, по всей, вероятности, это должен быть пустынный, давно остывший, угрюмый мир, где царят вечный мрак и мертвое безмолвие…
 Планета, увеличенная телескопами, вырастала на переднем экране. Наконец челнок юркой серебристой каплей вошел в сферу ее притяжения и, включив антигравитаторы, начал медленно приближаться к ее поверхности. Вскоре он перешел в плавный полет над неизвестной землей.
 То, что комиссар увидел на обзорных экранах, изумило его и даже заставило на какое-то время забыть о бандитах. На планете всюду виднелись следы жизнедеятельности разумных существ! На сотни метров простирались ровные, широкие террасы, на которых высились гигантские, под стать террасам, причудливой архитектуры здания. Челнок летел над лентами шоссе, эстакадами, мостами, перекинутыми через русла высохших рек; города, состоявшие сплошь из великолепных дворцов, сменялись ровными пространствами, на которых возвышались одинокие циклопические постройки, опоясанные колоннадами. Дворцы виднелись и на уступах гор — к ним вели прорубленные в скалах широкие лестницы…
 И все же этот. мир был мертв, и мертв, по-видимому, уже очень давно. Холодный свет далеких звезд скупо озарял города, похожие на громадные каменные кладбища. Дарт сбавил скорость и полетел низко над поверхностью, выбирая подходящее место для посадки. Вскоре материк остался позади и под челноком идеально ровным бескрайним зеркалом раскинулся замерзший океан…
 У Дарта не было возможности справиться о планете по галактическому каталогу — компьютер на челноке не содержал в своей памяти таких сведений, — но, вспоминая звездную карту своего сектора, Дарт готов был поклясться, что ничего подобного на ней не значилось. Выходило так, что он, Дарт, открыл мир, некогда населенный гуманоидами! На Карриоре это вызовет громадный интерес.
 Неожиданно справа по курсу, у самой земли, показались три тусклых молочно-белых огня. Свет был ровный, да и симметричное расположение огней говорило о том, что они явно искусственного происхождения… Дарт, вглядываясь в них, не верил своим глазам. У него даже руки вспотели от волнения. Неужели население планеты все-таки не вымерло? Всякое может быть…
 В уме Дарга мелькали догадки. Например, после планетарного катаклизма, когда планета сошла со своей орбиты и начала удаляться от солнца, населявшие ее аборигены-гуманоиды ушли под землю, к природным источникам тепла. А могло быть и так, что, мигрировав с планеты, неведомые гуманонды время от времени возвращаются на нее, оставив здесь базу с самозаряжающейся энергостанцией и запасом продовольствия…
 Челнок быстро приближался к таинственным огням, и вскоре Дарт разглядел три светящихся шара, каяодый около пяти метров в диаметре, которые неподвижно висели над просторной и пустынной площадью одного из мертвых городов планеты. Подлетев еще ближе, Дарт понял, что сферы висят не сами по себе, а держатся на высоких и тонких столбах. Площадь озарялась их бледным, могильным светом — казалось, таким же древним, как и весь этот город. Белые блики лежали на величественной колоннаде, опоясывавшей площадь с севера, на светло-серых, монументальной архитектуры зданиях с высокими порталами, на парапете баллюстрады, зависшей над крутым обрывом, откуда открывался вид на безбрежные просторы зеркального океана.
 Фонари с трех сторон окружали какой-то предмет, который Дарт поначалу не разглядел; лишь снизившись и сделав над площадью круг, он различил под фонарями некое подобие кресла, и в нем — какое-то неподвижно лежавшее существо. Кресло звездообразно отбрасывало три черные тени. Нетрудно было догадаться, что существо, которое лежало в нем, было также мертво, как и весь этот древний, застывший мир.
 Дарт посадил челнок на площади, неподалеку от кресла. Наружные анализаторы показали, что какая бы то ни было атмосфера на планете отсутствует начисто, за бортом — открытый космос. Готовясь к выходу, Дарт прикрепил к поясу портативную силовую установку, которая обеспечила его талу достаточную защиту, позволявшую выйти за борт без скафандра. Дарта окутала тонкая, сантиметров пять толщиной, прослойка газа, удерживаемая силовым экраном. Этот экран служил непроницаемой преградой для сверхнизких космических температур и губительных излучений, и в то же время удерживал возле тела тепло, воздушную оболочку и необходимое для жизнедеятельности давление. Со стороны это выглядело так, будто комиссара окутывает едва заметная светящаяся аура.
 Дарт налегке, с непокрытой головой, но защищенный силовой установкой не хуже сверхпрочного скафандра, вышел под черное, усыпанное звездами небо. Неторопясь зашагал к креслу, на ходу настороженно оглядываясь по сторонам. Его соломенного цвета волосы сбились и спутанными прядями лежали на лбу и висках; в синих, широко раскрытых глазах отражался свет таинственных фонарей. Покрытое легким бронзовым загаром лицо комиссара поворачивалось то в одну, то в другую сторону; руки, державшиеся за пояс широкой полицейской куртки, готовы были в любой момент вскинуть оружие.
 Но, по всей видимости, его опасения были напрасны. На этой планете ничто не могло угрожать ему. Все вокруг было мертво, на всем лежала печать кладбищенского запустения. Столбы со светящимися сферами высились немыми стражами этого призрачного мира.
 Дарт приблизился к креслу и с любопытством исследователя, извлекщего из толщи земли скелет неизвестного науке ископаемого, принялся разглядывать существо.
 Оно было явно гуманоидным, о чем свидетельствовал антропоморфный характер его тела и относительно большая, по сравнению с остальным туловищем, голова. Помимо головы, отчетливо выделялись верхние и нижние конечности, торс, шея. Возможно, существо было прямоходящим, несмотря на то, что имело шесть конечностей. На них две пары исходили из предплечий и, как можно было догадаться, исполняли функцию рук. Голова этого странного создания походила на человеческую: на ней имелись два больших выпуклых глаза, две вертикальные щели — видимо, носовые отверстия, а безгубый рот — крупный, сомкнутый, наверняка служил не только для приема пищи, но и для воспроизведения звуков.
 На существе не было и следов какой-либо одежды. Его светло-серое тело казалось каменным, таким же, как окружавшие его здания. Дарту вдруг пришло в голову, что перед ним — мумия, возможно даже — скульптура, вытесанная из цельной каменной глыбы. Он разглядывал ее несколько минут. Так вот какими были люди, населявшие когда-то этот странный мир, построившие дворцы и дороги, и, видимо, погибшие в результате космической катастрофы!
 Дарт встряхнулся, насупил брови. Однако, исследование планеты— дело специалистов, а он прибыл сюда не за этим. Экспедиция карриорских археологов, которая прибудет сюда, более основательно разберется с исчезнувшей цивилизацией здешних гуманоидов, а также установит источник энергии, поддерживающей свет в фонарях. Ему же, Дарту, необходимо сигнализировать на Карриор, пока бандиты еще не убрались со своего астероида.
 И все же он не смог удержаться от соблазна дотронуться до плеча странной фигуры. Как он и ожидал, его рука сквозь перчатку и защитную газовую оболочку ощутила ледяной холод камня.
 И вдруг веки на круглых глазницах странного существа дрогнули и поползли вверх…




 Глава III. Бессмертный


 На Дарта уставились глазные яблоки — такого же каменного оттенка, как и все тело. На них не было зрачков. Казалось, будто существо слепо. Но глаза обратились на комиссара, а это значило, что неведомый обитатель планеты видел его!..
 Дарт в замешательстве отступил на шаг. Рука его машинально легла на приклад бластера. Однако комиссар не вскинул оружия: в поведении существа не чувствовалось агрессивности. Оно приподняло свою большую голую голову и медленно, как бы с трудом, повернуло ее в сторону пришельца.
 Никакого выражения не обозначилось на лице аборигена, и все же, по некоторым едва уловимым признакам, комиссару показалось, что существо озадачено его появлением. Четыре слабых тонких руки шевельнулись и, как змеи, заскользили по подлокотникам кресла. Существо приоткрыло рот и издало протяжный звук, похожий на монотонное гудение. Дарт в немом приветствии вскинул руку, показывая открытую ладонь. Практически на всех мирах Конфедерации, где обитали антропоморфные гуманоиды, этот жест означал приветствие и предложение мира. Существо с минуту помедлило, видимо обдумывая его жест, затем тоже подняло одну из своих ручонок и показало ее ладонь Дарту.
 Комиссар удовлетворенно кивнул и быстро вернулся к челноку. Здесь, в багажном ящике, он разыскал кибернетический лексикатор — прибор в виде плоского диска сантиметров пятнадцати в диаметре, способный расшифровать практически любые звуковые сигналы и воспроизводить их на карриорском языке с помощью механического имитатора. Дарт повесил его себе на грудь и, включив его, подошел к гуманоиду.
 — Скажите что-нибудь, — произнес он для того лишь, чтобы вызвать в четырехруком ответную голосовую реакцию. — Это нужно для лексикатора, — он дотронулся рукой до диска и добавил: — Несколько фраз на вашем языке необходимы прибору в качестве материала для анализа…
 Существо некоторое время бесстрастно смотрело на него, потом снова издало протяжный монотонный звук. На этот раз Дарт различил в нем едва уловимые колебания тембра. Лексикатор тихо защелкал, обрабатывая информацию. Дарт ждал, когда кибернетический переводчик заговорит. Но лексикатор лишь щелкал, безмолвствуя. Язык незнакомца, по-видимому, был слишком сложен для него, прибор требовал дополнительных данных, то есть незнакомец должен был еще немного «погудеть».
 Дарт, видя, что тот умолк, ободряюще кивнул головой и несколько раз повторил:
 — Говорите, говорите, прибор обрабатывает звуки. Лежавшее в кресле существо, словно угадав желание пришельца, вновь загудело, лексикатор защелкал с удвоенной скоростью и вдруг механическим голосом, раздельно выговаривая каждое слово, выдал долгожданный перевод:
 — Ваше прибытие — большая неожиданность для меня. Свыше семисот миллионов лет прошно с тех пор, как я остался один на этой планете. Город, в которым мы находимся, когда-то назывался Луаимм и был столицей Западного континента.
 — А я-то думал, что в кресле лежит статуя! — не удержался Дарт от непроизвольного восклицания.
 Лексикатор тотчас перевел его слова на язык гуманоида. Но тот был настолько изумлен появлением Дарта, что даже не обратил внимание на сравнение себя со статуей.
 — Откуда вы появились? — спрашивал он. — Вы один? Каковы ваши намерения? Почему вас не убивает холод и излучение открытого космоса? Живое ли вы, наконец, существо, или механизм, созданных искусными учеными?
 — Неужели я похож на робота? — задетый за живое, ответил Дарт. — По-моему, если кто из нас и похож на него, то, во-всяком случае, не я…
 — Как интересно, — после некоторой паузы продолжал переводить лексикатор. — Живое существо, разумное, способной без защитной оболочки перемещаться по космосу и обладающее такой удивительной вещью, как этот диск…
 — Лексикатор — еще не самая удивительная из технических разработок, созданных в Звездной Конфедерации, — ответил Дарт, — и защитная оболочка у меня имеется, только вы ее, по-видимому, не замечаете. Меня защищает слой газа, который окутывает мое тело…
 — Слой газа я вижу, — сказал незнакомец, — только я никак не могу взять в толк, как эта тонкая, бледная, едва видимая прослойка оберегает вас от чудовищно низкой температуры, уже многие тысячи лет царящей на моей планете.
 — Но вы-то эту температуру переносите, — заметил в свою очередь Дарт, — хотя у вас, насколько я могу судить, вообще нет никакой защиты.
 — Она мне не нужна, — возразил незнакомец. — Сверхнизкие температуры и космические излучения не оказывают на меня никакого воздействия. Для меня их просто не существует. Если меня что и беспокоит, так это научные идеи, которые я обдумываю все эти годы… Например, совсем недавно — кажется, тысяч тридцать лет назад, — мне пришло в голову сразу несколько интересных идей. Одна из них поистине выдающаяся. Я как раз размышлял над ней, когда вы появились.
 — Но позвольте! — вскричал изумленный Дарт. — Не хотите ли вы сказать, что вам десятки тысяч лег и вас ничто не может убить — ни время, ни космос, ни тоска этого мертвого, пустынного мира?..
 — Я, кажется, уже говорил вам, что был свидетелем гибели цивилизации на этой планете, — сказал гуманоид, — это произошло, я повторяю, свыше семисот миллионов лет назад. Я последний представитель некогда процветавшей расы, достигшей небывалых успехов в философии, архитектуре, поэзии, живописи; расы, созданной для счастья и стремительно погибшей в результате сближения нашего солнца с громадной красной звездой…
 — Как это произошло? — ошеломленный Дарт задал первый пришедший в голову вопрос. — И почему все погибли, а вы один выжили?
 — В те достославные годы, — заговорил незнакомец, — когда моя цивилизация достигла вершины могущества, я был одним из многих, населяющих эту планету, был жителем Луаимма, участвовал в празднествах и концертах, многолюдных развлечениях и будничном труде. Да, я помню времена, когда на этих улицах кипела толпа, а здесь, на плошади, давались спектакли, которые продолжались всю ночь, освещаемые огнями фейверков… Все это и теперь стоит перед моими глазами, а ведь прошло столько лет… Да, в ту пору я был обыкновенным человеком, радовался, печалился, волновался заботами, которые теперь мне . кая^тся ничтожными, и уже -тогаа обдумывал свое первое научное открытиепрепарат, который настолько преобразует тело, что его практически ничем нельзя убить. Идея захватила меня, и я отдал ей около шестисот лет — то есть практически всю свою сознательную жизнь. Сначала я испытал препарат на скоксе — зверьке, что во множестве водились в те времена. Опыт дал превосходные результаты. Все мои попытки убить животное ни к чему не приводили. Оно чувствовало себя прекрасно и в горящем реакторе энергостанции, и в ледяном вакууме космического пространства. Нечего и говорить, что ни нож, ни топор его не брали. Скоке жил, обходясь без пищи и воды, и чувствовал себя превосходно! Не знаю — почему, но я долго не решался испытать это средство на себе. Мне казалось, что я в этом случае переступлю какую-то непостижимую грань, перестану быть человеком — даже если и выживу после инъекции… Я решился на этот шаг, уже находясь на смертном одре. Один из моих учеников по моей просьбе ввел в мой организм единственную хранившуюся у меня дозу препарата." И я остался жить. А через несколько сот лет на мою планету обрушилось несчастье, о котором я упоминал… Могучее притяжение 1фасной звезды сорвало мою планету с ее орбиты и увлекло в межзвездное пространство. Планета, получив ускорение, не смогла удержаться и на орбите захватчика — ее вынесло далеко в космос, в его непроглядный, ледяной мрак… Преэвде всего стала быстро рассеиваться атмосфера, губительное космическое излучение косило людей миллионами… Остатки населения ушли под землю, к природным источникам тепла, по и внутренность планеты остывала быстрее, чем это можно было предположить… В те страшные годы, среди всеобщего смятения и безумств, я пытался образумить людей, доказать им, что только мой препарат способен спасти их и всю цивилизацию от неминуемой гибели. Но меня мало кто слушал. В ту пору появилось вепикое множество пророков и проповедников, каждый звал за собой, обещая спасение, и народ шел за ними, верил им и погибал от болезней или в кровопролитных схватках с представителями других сект. А ведь для того, чтобы изготовить дозу препарата, способную избавить от смерти хотя бы одного человека, нужна специально оборудованная лаборатория, нужны высокоточные приборы и особые плавильные печи, позволяющие доводить температуру до миллионов градусов, нужны стерильной чистоты реактивы и вещества, а в той обстановке хаоса и безумия, которая воцарилась на планете, среди убийств и всеобщего озлобления, о нормальной работе нечего было и думать. Мне оставалось помогать страждущим словом, утешать и ободрять их в трагические предсмертные часы… Сотни лет спустя, когда на планете уже никого не осталось, я бродил по ее мертвым городам и видел страшные картины. Улицы, усеянные десятками тысяч трупов. В предсмертной ярости люди убивали друг друга, и победителей в этих побоищах не было. Я спускался в подземные пещеры, куда жалкие остатки моей расы ушли, спасаясь от губительного излучения. В подземельях они одичали, звериные инстинкты торжествовали среди них, людоедство сделалось нормой жизни. Но и в пещерах они все вымерли… Эти подземные лабиринты представляли собой поистине кошмарное зрелище. Проткнутые кольями человеческие скелеты, проломленные черепа, мумифицировавшиеся трупы со звериной злобой в лицах." Нет, здесь, на поверхности, среди этих пышных останков моей когда-то великой цивилизации, мне легче переносить одиночество и предаваться раздумьям. Трупы, устилавшие эти улицы, истлели и обратились в прах, а великолепные храмы остались, и долго еще будут стоять под вечными звездами… Гуманоид умолк, погрузившись в раздумье. Дарт смотрел на него в крайнем замешательстве. Перед ним было явно живое существо — мыслящее, разумное, видимо очень древнее, но не верилось, что он живет семьсот миллионов лет. Это ведь немыслимая цифра— семьсот миллионов! Возможно ли такое? Слушая загадочного гуманоида, Дарт пытался припомнить все, что изучал в колледже об обитателях миров Звездной Конфедерации. Кое-где, действительно, живут чрезвычайно долго. Это особенно характерно для жизни на кремниевой основе. Аборигены громадных метановых планет, коренастые, крепкие, похожие на обломки скал, живут сотни тысяч лет — до тех пор, пока им попросту не надоедает жить и они не кончают с собой, прыгая в раскаленные жерла огнедышащих вулканов. Но и они все же умирают! В отличие от бессмертия, о котором говорит это странное существо… Вынужденная вечная жизнь, когда даже с собой покончить невозможно… Это что-то абсурдное, чудовищное, не укладывающееся в сознании…
 У Дарта чесались руки полоснуть по незнакомцу бластерным лучом и на опыте проверить, так ли уж он неистребим. Но простая учтивость требовала выдержки. Дарт кивал, слушая мерный голос лексикатора, сопровождавший гудение аборигена. В конце концов— Дарт здесь гость, а этот лупоглазый — хозяин, на которого с самого начала необходимо было произвести благоприятное впечатление.
 — Насколько я вас понял, вы утверждаете, что открыли препарат абсолютного бессмертия, — сказал комиссар. — Там, откуда я прибыл, ни о чем подобном никогда не слыхали, хотя наука сделала очень многое, чтобы продлить человеческую жизнь… То, что вы мне сообщили — настолько удивительно, что верится в это с трудом. Неужели кроме вас на планете нет других бессмертных?
 — Ну почему же, — ответило существо, не сводя с Дарта больших круглых глаз. — Есть еще скоке.
 Он издал протяжный свист и из щели под гранитной ступенью выбралось небольшое животное на восьми лапах, с неуклюжим плотным туловищем и с почти собачьей головой, па которой блестели, как угольки, три черных глаза. Скоке мелкими прыжками подскакал к гуманоиду, остановился) покрутил короткими усиками и направил их, как антенны, в сторону Дарта.
 — Забавный зверек, — сказал комиссар. — Вы говорите, его нельзя убить?
 — Невозможно, — подвердил четырехрукий долгожитель и пальцем одной из своих рук показал на бластер, висевший у поясе Дарта. — Насколько я могу судить, это оружие?
 — Вы угадали.
 — Что ж, тогда попробуйте применить его против моего скокса, и вы сами убедитесь, что все, о чем я вам рассказал — сущая истина.
 Дарт, не отвечая ни слова, вскинул бластер и направил огненную струю на восьминогого зверя. Скоке смотрел на комиссара выжидательным, любопытным взглядом, покуда огненный луч скользнул по его мордочке, неуклюжему туловищу и ногам. Пламя не оказывало на него никакого воздействия, зато каменный тротуар возле скокса, задетый лучом, сплавился и почернел.
 Наконец скоксу, видимо, надоел этот докучливый луч, снующий по его глазам, он недовольно фыркнул, привстал на задние лапы, в один прыжок оказался у кресла и забился под него, выставив наружу усы. Дарт расхохотался, засунул бластер за пояс.
 — Теперь я, кажется, начинаю верить, — воскликнул он. — Но как это должно быть, тоскливо — не имея возможности умереть, проводить годы и столетия на безжизненной планете, среди унылых руин!
 — Я давно отвык от таких чувств, как упыние, грусть, тоска и тому подобное, — ответил гуманоид. — Даже когда я вспоминаю прежнюю, залитую солнцем, оживленную планету, кипение жизни на ней, я не испытываю отрицательных эмоций. Пожалуй, лишь удивление и радостная, светлая печаль охватывают меня в часы воспоминаний… Общение с людьми мне заменяют, идеи, которые постоянно приходят мне в голову… Представьте, когда я закрываю глаза и погружаюсь в свои мысли, то годы для меня спрессовываются в минуты…
 — Но какой толк размышлять над чем-то, — перебил его Дарт, — обдумывать какие-то идеи, когда никто во всей Вселенной о вас не знает? Для чего они? С кем вы можете поделиться ими на этой пустынной планете?
 — Мои мысли нужны прежде всего мне самому, — ответил четырехрукий. — Это отвлечения, умозрительные построения, прелесть и глубину которых могу оценить только я — их творец. Вот совсем недавно, например, я задался абстрактным вопросом: как снова сделаться смертным?
 — Ага, жить вам все-таки надоело!
 — Надоело? — задумчиво переспросил гуманоид, медленно закрыв и вновь раскрыв свои большие глаза. — Не знаю… Никогда не задумывался над этим… То, что вы сейчас сказали, чрезвычайно интересно и требует длительных размышлений… Нет, — продолжал он после недолгого молчания, — не смерть как таковая, а лишь теоретическая возможность прекратить действие препарата бессмертия — вот что увлекло меня… В последнее время я упорно размышлял над этой проблемой и меня осенило несколько блестящих идей. В этом здании, — одной из рук он слабо махнул в сторону колонн, — я оборудовал лабораторию. Иногда наведываюсь туда, чтобы произвести тот или иной опыт, но чаще лежу здесь… Под звездами удивительно хорошо размышляется. Закрою глаза — кажется, всего на несколько минут, — а уже прошли десятилетия, созвездия изменили свое положение…
 Дарт наклонил голову в почтительном поклоне.
 — Я забыл представиться, профессор, — сказал он. — Меня зовут Гиххем Дарт, я комиссар космической полиции Карриора.
 — Рад знакомству, — отозвался гуманоид. — Меня когда-то звали А-уа.
 — Очень приятно, господин А-уа. Должен также добавить, что я попал сюда по независящим от меня обстоятельствам, находясь при исполнении служебных обязанностей…
 — Объясните мне прежде, что такое Карриор, и это ваше непонятное выражение…
 — Вы имеете в виду — космическая полиция?
 — Вот именно. Что это такое?
 Дарт вздохнул, набираясь терпения. Впрочем, растолковывать аборигенам отдаленных планет, что такое «космическая полиция», ему было не впервой, и он довольно бодро объяснил профессору, что Карриор — это один из наиболее развитых миров в громадной области космического пространства, называющейся Метагалактикой. Когда-то давно несколько тысяч таких миров объединились в Звездную Конфедерацию; миры эти находятся один от другого на чудовищно большом расстоянии, но перелеты через субпространство сблизили их, и более тесное общение друг с другом стимулировало научный прогресс и ускорило их развитие. Но таких высокоразвитых миров, как Карриор, Шабур, Альцебес и других, составляющих ядро Конфедерации, — сравнительно немного, гораздо больше планет, цивилизации на которых находятся еще на недостаточной ступени развития, чтобы быть принятыми в сообщество в качестве полноправных членов. В большинстве своем полуварварские, агрессивные миры, подчас со странной, извращенной моралью, технология которых позволила им пока только сделать первые шаги в освоении космического пространства. То тут, то там среди них возникают конфликты, которые чреваты самыми пагубными последствиями не только для враждующих сторон, но и для соседних миров; нередки случаи захвата чужих поселений, вторжений на мирные планеты и нападений на межзвездные торговые корабли. Поэтому миры-учредители Конфедерации договорилиса разделить Метагалактику на сферы своего влияния, чтобы контролировать ситуацию в космосе. Та часть Вселеиной, где обнаружена планета А-уа, относится к сфере влияния Карриора. Сферы влияния, в свою очередь, разделены на секторы — участки, каждый из которых охватывает десятых тысяч звездных систем. За порядок в секторе отвечает специально назначенный полицейский комиссар.
 — Что касается собственно Карриора, — продолжал Дарт, — то это густонаселенная планета, размерами вдвое больше вашей. Ее не увидишь отсюда даже в мощный телескоп. Но можно рассмотреть солнце, вокруг которого она обращается… Там моя родина, и, я думаю, что мне теперь придется вернуться туда гораздо раньше срока, отведенного мне на патрулирование сектора. Космическим бандитам удалось подбить мой корабль. Я единственный из экипажа, кому удалось спастись. Чтобы добраться до вашей планеты, я проделал долгий путь в этом летательном аппарате. У меня на исходе продовольствие и почти иссякла энергия в батареях. Ни тем, ни другим вы, как я понимаю, обеспечить меня не можете…
 — Если бы вы сообщили мне состав и способ изготовления того, что вы называете «продовольствием» и «батареями», то я, пожалуй, подумал бы, как синтезировать их в лабораторных условиях…
 — Боюсь, господин А-уа, что мне не пережить и минуты вашего раздумья. У меня совершенно нет времени. Вы видите, тут у меня на поясе портативный прибор, который ежесекундно воссоздает, очищает и удерживает вокруг меня защитный слой. Цифры на его шкале неумолимо говорят мне, что запас энергии в миниатюрных батарейках подходит к концу, их надо перезарядить, подключив я батареям челнока, а там тоже энергия кончается. У меня нет возможности даже более обстоятельно поговорить с вами, как этого хотелось бы нам обоим. Я должен экономить энергию, которая нужна мне для сведения счетов с бандитами. Я поклялся их уничтожить, и теперь, похоже, мне предоставляется последний шанс.
 — Если вам необходима помощь, то можете рассчитывать на меня, — заметил А-уа, — хотя я не совсем представляю, чем могу быть вам полезен…
 — Я, признаться, тоже, — ответил Дарт. — Вообще встреча с вами не входила в мои планы. Но если уж она произошла, то я должен посвятить вас в них.
 — Слушаю внимательно.
 — Господин А-уа, мне надо послать донесение на Карриор. Сигнал пойдет через субпрестранство, то есть достигнет конечной точки — Карриора, практически в то же мгновение, как будет отправлен. В нем я сообщу о нападении бандитского звездолета и передам координаты астероида, на котором преступники устроили свое логово. Координаты вашей планеты я передавать не буду, в этом нет необходимости — станция, которая примет мое донесение, вычислит эти координаты по траектории передающей волны.
 — Насколько я понимаю, после этого сюда прибудут ваши соотечественники? — спросил А-уа.
 — Вы догадливы, — ответил Дарт. — Здесь появится полиция, а потом, разумеется, исследователи, которым вы, господин А-уа, можете оказать неоценимую помощь. Но прежде, чем появятся посланцы Карриора, сюда прибудет звездолет бандитов. От их астероида до вашей планеты, что назвается, рукой подать. Запеленговав передатчик, они примчатся спустя считанные минуты, чтобы уничтожить меня. Их звездолет вооружен сверхмощными термоядерными снарядами…
 — Это что такое?
 — Бомбы громадной разрушительной силы! При взрыве одного такого снаряда образуется ударная волна, которая способна разнести вдребезги всю эту площадь и весь город! Боюсь, господин А-уа, что из-за меня вы попали в крупную передрягу. По-крайней мере — ваш покой тут здорово потревожат.
 — Мой покой ничто не может потревожить, уважаемый комиссар, — отозвался гуманоид. — Даже если своими бомбами они взорвут всю планету, я не погибну. Для меня это невозможно.
 — И тем не менее в этом нет ничего хорошего — оказаться под бомбежкой, — сказал Дарг. — Но не стану спорить. У меня слишком мало времени, чтобы расписывать «прелести» массированной ядерной атаки. Выслушайте мой план. Тотчас после сеанса субпространственной связи мы с вами садимся в челнок и, выжимая предельную скорость, мчимся на противоположное полушарие планеты. До прибытия сюда Зауггуга у нас будет в запасе минут двадцать — двадцать пять. За это время мы должны найти подходящее убежище. На другом полушарии я видея горы. Думаю, мы успеем добраться до них. А уж в горах мы наверняка найдем какую-нибудь пещеру, где можно затаиться и переждать бомбардировку.
 — Весьма польщен вашим предложением отправиться с вами, — сказал А-уа, — но не доставлю ли я вам лишних неудобств?
 — Ни малейших, — ответил Дарт. — Вы превосходно поместитесь рядом со мной в кабине. Не могу же я оставить под бомбами единственного уцелевшего представителя здешней цивилизации! Вы настолько уникальны, что я не могу рисковать вами.
 — Что ж, я не прочь, тем более все, о чем вы мне рассказали, меня чрезвычайно заинтересовало, — с этими словами гуманоид выбрался из кресла. — Только перед отлетом я загляну в лабораторию. Мне надо кое-что взять.
 — Хорошо. Но, пожалуйста, поторопитесь.
 — О нет, я вас не задержу.
 Мелкими, какими-то плывущими шажками А-уа поднялся по ступеням ближнего здания. Узкая четырехрукая фигура помаячила среди колонн и исчезла в их тени.
 Гиава IV. Между жизнью и смертью
 Комиссар мельком подумал, что за ним следовало бы проследить — всякое может случиться, но все же решил не подавать гуманонду лишнего повода для подозрений. Забравшись в кабину челнока, он занялся составлением доне^ сения на Карриор.
 Текст должен быть кратким и емким, способным уместиться в одну единицу информации, передаваемую за сотую долю секунды. На текст большего объема в батареях челнока просто не хватит энергии. Дарт задал соответствующую программу компьютеру; электроника вскоре выдала необходимый блок, который комиссар приготовил для запуска в субпространственный эфир. Затем он выбрался из челнока и прошелся, нетерпеливо поглядывая на громадное здание, где скрылся загадочный профессор.
 Вскоре нелепая фигура А-уа вновь замаячила у колонн. Гуманоид сходил по гранитным ступеням, держа в двух нижних руках какую-то коробочку. Она была раскрыта, и А-уа двумя верхними руками перебирал ее содержимое.
 — Вы готовы? — спросил Дарт.
 — Теперь да, — откликнулся гуманоид.
 — Садитесь в кабину. Нам предстоит полет на предельной скорости, — предупредил комиссар, устраиваясь в кабине рядом с инопланетным профессором. — После того, как я отправлю донесение на Карриор, счет времени для нас пойдет на секунды…
 — На секунды? — переспросил А-уа повышенным тоном, обозначавшим, по-видимому, удивление. — Я привык отсчитывать время тысячелетиями, а тут вдруг — на секунды… Как хотите, но мне трудно в это поверить…
 — Ничего, это с непривычки, — с этими словами Дарт включил двигатели.
 В дюзах челнока глухо заревело разгорающееся фотонное пламя. Комиссар положил руку на ключ субпространственной связи. Сеанс одностороннего контакта с Карриором длился мгновение. Четырехрукий пассажир челнока вряд ли даже понял, что донесение отправлено, а комиссар уже вцепился обеими руками в рычаги управления.
 Летательный аппарат круто взмыл ввысь. В считанные минуты величественные здания Луаимма скрылись в мглистой дали. Челнок, набирая скорость, помчался над зеркальной гладью застывшего океана.
 Дарту казалось, что время течет стремительно, и он выжимал из летающей посудины максимальную скорость. В сумеречной дали уже выросли снежные вершины, сверкающие под звездами, как вдруг в небе послышался тяжелый, нарастающий гул.
 — Так я и знал! — закричал Дарт. — Они нас засекли!.. А-уа не реагировал на его возглас. Он полулежал рядом, закрыв глаза и прижав к груди коробочку. Казалось, он погрузился в свое обычное раздумье, при котором несколько минут равнялись годам, а то и десятилетиям.
 К счастью, челнок успел добраться до горной гряды раньше, чем его настиг громадный черный звездолет. Чертыхаясь, комиссар на полной скорости рванул в первую подвернувшуюся расщелину, ежесекундно рискуя напороться на какой-нибудь невидимый в полумраке выступ.
 Ядерный снаряд с оглушительным треском взорвался где-то совсем рядом. Полыхнуло пламя, посыпались огромные валуны, гулкое эхо прогрохотало по горным долинам и ущельям. Челнок юркой серебристой каплей мелькал среди падающих циклопических глыб, бесстрашно нырял в пропасти и углублялся в расщелины, а над ним, на фоне разбойничьего корабля. Оттуда, рассекая мглистый небосвод, яркими вспышками неслись снаряды.
 Грохотало справа и слева, спереди и сзади, трескались скалы, с шумом сходили каменные лавины. Дарт до крови закусил губу: все-таки он не успел затаиться в ущелье, бандиты засекли челнок при подлете к горам! Теперь они знают, что он здесь. Даже если он нырнет в укромную пещеру, сделавшись недосягаемым для их шарящих инфралучей, то пираты все равно не успокоятся. Они не улетят, пока не искрошат весь это горный массив в мелкую щебенку…
 Сумасшедший полет в вихре глыб, поднятых на воздух взрывами, продолжался недолго: чудовищный удар падающего валуна потряс челнок и он рухнул, увлекаемый грудой камней, куда-то в пропасть…
 Ударившись корпусом о скалу, он подскочил и застрял между выступами на узкой площадке, тянувшейся вдоль отвесной стены. Лавина камней, стремившаяся вслед за ним, прогрохотала в нескольких метрах.
 Аппарат лежал на боку. Самая глубокая вмятина пришлась как раз на кабину, но пульт еще мерцал огнями и в сопле вздрагивало пламя… Штурвал врезался в грудь Дарту, смяв грудную клетку и превратив желудок в кровавое месиво. Разбитая голова комиссара свешивалась на плечо А-уа. Гуманоид чудесным образом остался невредим и сохранял завидное хладнокровие. Дарт хрипло дышал, из его рта сочилась кровь.
 — Все-таки… проиграл… — послышалось сквозь судорожные всхлипы, и валявшийся где-то под ногами лексикатор перевел его слова. — Конец… Это конец… Когда прибудут люди с Карриора… скажите, что… я… сделал все, что мог…
 — Почему бы вам самому не сказать им об этом? — спокойно осведомился А-уа. — Если вам угодно, я могу восстановить ваше тело, вернуть ему крепость и силу, и только — понравится вам это или нет, — но вам придется согласиться с бессмертием вашего организма.
 Затуманившиеся глаза Дарта взглянули на гуманоида с изумлением и надеждой. Рот комиссара судорожно приоткрылся, но говорить он уже не мог… Слышался лишь прерывистый хрип…
 — Здесь у меня хранится несколько граммов моего препарата, — продолжал А-уа, открывая коробочку. — Как раз хватит, чтобы сделать бессмертным одно живое существо.
 Признаться, эту порцию я приготовил в расчете на ее последующее преобразование в препарат антибессмертия. Но, исходя из соображений гуманности, я готов предоставить дозу в ваше распоряжение. Итак, уважаемый комиссар, согласны ли вы стать бессмертным?
 — Да… черт побери… — в последнем отчаянном усилии выдавил отдирающий.
 Гуманоид концом блестящей трубочки коснулся его шеи. Укола Дарт не почувствовал. Если боль от него и была, то она потонула в той общей невыносимой боли, которая раскаленным обручем стискивала все его изувеченное тело.
 — Инъекция введена, — сказал А-уа, укладывая трубочку в коробку. — Теперь вы можете не беспокоиться о разбитом челноке, бомбах, преступниках, собственной безопасности и вообще ни о чем. Уверяю вас, что скоро вся эта история будет казаться вам сущим пустяком. Перед вами открылась вечность, дорогой комиссар. С этой минуты вы начали погружаться в нее…




 Глава V. Бой с подземным чудовищем


 Дарт пропустил последние слова гуманоида мимо ушей. Кажется, зареви в этот момент у него над ухом сирена, он бы и ее не услышал, захваченный зрелищем удивительной метаморфозы, происходившей с его собственным, изувеченным телом. В считанные минуты закрылись страшные раны на груди, от них не осталось и царапины; тело его как бы разглаживалось, исчезали морщины, было похоже даже, будто неуловимо меняется его цвет— оно остановилось смуглее и приобретало какой-то синеватый оттенок… Дарт не мог отвести изумленного взгляда от собственных рук и груди. Исчезли не только свежие раны, но и застарелые, полученные комиссаром за годы его опасной службы. От боли не осталось и воспоминания… Сознание прояснилось. Уже четверть часа прошло с момента его странного преображения, а комиссар, все еще не веря, ощупывал собственные руки, грудь, живот…
 Наконец он огляделся, выпрямился в кресле. Покосился на гуманоида, бесстрастно наблюдавшего за ним своими выпуклыми глазами. Ясно, что этот А-уа обладает какимито уникальными средствами исцеления, подумалось ему. В собственное бессмертие комиссар, конечно, не поверил, это трудно было осмыслить сразу, но чудесное возвращение к жизни поразило его необычайно. Ему захотелось разузнать поподробнее о фантастическом методе четырехрукого, но пришлось удержаться от расспросов. Дарт не чувствовал себя достаточным специалистом в области физиологии и медицины. Пока же напрашивался только один вывод: гуманоид — ценнейшая находка, которая в тысячу раз важнее бандитского звездолета! Теперь Дарт просто обязан доставить его на Карриор!
 Подавив приступ буйной радости, лишь крепко пожав одну из рук А-уа, Дарт обратился к рычагам управления челноком. Приборы показывали, что аппарат получил не такие значительные повреждения, как казалось Дарту вначале. Двигатели, хоть и с надрывным скрежетом, но заработали.
 Судя по грохоту взрывов, раздававшихся где-то в стороне, бандитский звездолет удалялся. Дарт решил воспользоваться этим, чтобы снять челнок со скалистых уступов и покинуть опасную расщелину.
 Аппарат с минуту вздрагивал, дергался измятым корпусом, и вскоре усилия его двигателей увенчались успехом: он вырвался из объятий уступов, хотя для этого пришлось рискнуть и резко прибавить скорость. Но после высвобояздения Дарт не смог сразу ее погасить в этом узком каменном мешке; челнок почти тотчас зацепился бортом за отвесную стену и, не удержавшись на крыле, заскользил вниз, к мрачному дну… Его полет временами походил на беспорядочное падение; он несколько раз цеплял бортами о края пропасти, которая казалась Дарту бездонной. Комиссар в ужасе закрывал глаза, каяодую секунду ожидая удара, который разобьет хрупкую посудину вдребезги. И все же двигателям удалось замедлить скорость падения, и на ледяное дно пропасти челнок опустился достаточно мягко.
 Дарт после этого еще долго сидел неподвижно, приходя в себя, не веря, что падение прекратилось, а челнок цел… Наконец он протянул руку к пульту и включил наружное освещение.
 Экраны "фугового обзора показали вид, мрачнее которого трудно было себе вообразить. Челнок лежал на боку, угодив в какой-то пролом, на дне длинного и узкого ущелья, в котором царила кромешная тьма. Лучи прожекторов выхватывали угрюмые отвесны стены, изрезанные трещинами. Под воздействием взрывов то тут, то там начинали сыпаться обломки, угрожая в любую минусу навсегда похоронить под собой утлую посудину…
 Внезапно из черной расщелины слева, откуда клубился едва заметный белесоватый дым, вытянулась огромная чешуйчатая лапа и ударила по челноку. Длинные когти со скрежетом проскребли по металлу летательного аппарата.
 Гуманоид привстал на сиденье, оглянулся на Дарта, чтото быстро загудел.
 — Это уммиуй, — перевел лексикатор, — чудовище, обитающее глубоко в раскаленных недрах планеты. Они иногда выползают из своих пещер, чтобы охладить свое огнеупорное тело на космическом холоде. Это они, уммиуй, уничтожили остатки моего народа, ушедшие под землю…
 Тем временем из расщелины высунулась вторая лапа, а вслед за ней стало выбираться само чудовище. Какое-то уродливое смешение гигантского таракана, краба и динозавра, подумал Дарт, разглядывая его. Тело монстра покрывала чешуя, четыре больших круглых глаза фосфорецировали во мраке, клыкастая пасть находилась вровень с передними конечностями. Пасть поминутно открывалась и изрыгала языки пламени, от самого животного валил густой парна космическом холоде оно покрывалось толстым слоем изморози, которая не мешала ему, однако, довольно резво шевелить лапами-щупальцами и поворачиваться всем своим огромным нелепым телом.
 — Боюсь, что мы угодили в скверную переделку, — меланхолично произнес А-уа. — Гораздо приятнее коротать вечность под звездами, среди царственных руин великой цивилизации, чем в брюхе уммиуя.
 — Вы думаете, что нас есть шанс быть проглоченными?
 — И немалый! — отозвался гуманоид. — Вы не знайте силы и свирепости этих тварей. Ему ничего не стоит расколоть клешнями обшивку нашей летательной машины и схватить нас. Разжевать он нас, конечно же, не сможет, но он проглотит нас целиком. Вообразите перспективу — сотни, тысячи, а то и миллионы лет провести в брюхе уммиуя!
 — Они что, тоже бессмертны?
 — Нет, конечно, но нам от этого легче не будет. Эта тварь, которая нас проглотит, вернется к пылающим недрам планеты и там когда-нибудь издохнет; нас погребет вместе с нею в раскаленной лаве и в конечном счете замурует в каменной глыбе. Мы останемся живы, но не сможем пошевелить и пальцем…
 — О черт! — воскликнул Дарт. — Этот урод действительно имеет в отношении нас серьезные намерения!
 Уммиуй почти весь выбрался из расщелины. Все его внимание было обращено на челнок, застрявший в разломе. Передние лапы чудовища скребли по его металлу, голова надвинулась, почти вплотную осматривая серебристый бок летательного аппарата. На экране наружного наблюдения чудовищная морда уммия видна была во всей своей уродливой красе. Пламя, бьющее из пасти, обдавало обшивку, острые клыки пытались вонзиться в нее.
 — Это одно из самых отвратительных созданий, которое я когда-либо видел в своей жизни! — воскликнул Дарт. — Я побывал на многих планетах, многого насмотрелся, но такой чудовищной твари еще не встречал!
 — Нам надо поскорей улетать, — заметил А-уа и повторил: — Уммиуй очень опасны.
 Дарт, морщась от досады, попытался включить двигатель. Челнок сильно тряхнуло. Казалось, помятый летательный аппарат высободился из разлома и вот-вот взлетит, но две громадные клешни легли на него, обхватили и неожиданно дернули на себя.
 Комиссар принялся вертеть руль, и челнок, урча двигателем, стал ворочаться, ерзать в объятиях чудовища. Того, по-видимому, это нисколько не обескуражило, даже наоборот— вызвало прилив ярости. Уммиуй раскрыл пасть и, выдохнув густое облако черного дыма, пронзительно заревел. Рев смешался с грохотом отдаленных взрывов и ревом другого такого же чудовища, вылезавшего из расщелины метрах в ста отсюда. Попав в полосу света, шедшего от прожекторов челнока, чудовище пригнулось, отодвинуло голову в тень, однако летательного аппарата из лап не выпустило.
 — Ясно, он боится света! — крикнул Дарт, беря бластер.
 — Куда вы? — сказал А-уа. — Вы всерьез думаете, что тонким лучиком вашего оружия можно одолеть чудовище, привыкшее купаться в раскаленной лаве?
 — Лучик не такой уж безобидный, — отозвался Дарт, — им можно пробить стальной лист толщиной в десять сантиметров! К тому же у нас нет другого выхода. Чтоб взлететь, нам нужно уничтожить тварь, или хотя бы отогнать ее от челнока.
 Дарт поправил на поясе силовой прибор, обеспечивающий защитную оболочку, осмотрел бластер, взял из комплекта аварийных принадлежностей короткое заостренное копье и раскрыл дверцу — противоположную той, к которой подобралась морда чудовища.
 Башмак Дарта ступил на рассыпанные по дну пропасти мелкие камни. На расстоянии вытянутой руки на серебристой поверхности летательного аппарата темнела обхватившая ее отвратительная лапа. Дарт вскинул бластер и саданул по ней огненным лучом, стараясь не задеть обшивку челнока. Луч заметался на лапе. Но, похоже, особых неудобств чудовищу бластерный . огонь не доставил… Тогда Дарт, включив огонь на полную мощность, начал бить лучом по одному и тому же месту. Довольно скоро на лапе образовалось горелое пятно. Чудовище издало рык, полный боли и неистовой ярости.
 Дарт обошел челнок и, оказавшись сбоку от массивного туловища уммиуя, начал лупить бластерным лучом по его морде, целясь в глаз. Но тут стремительно вскинулась клешня, обхватила комиссара и стиснула так, что захрустело что-то на поясе — это треснул не выдержав чудовищного давления клешни, силовой прибор. Дарт даже не обратил внимание на это. Он весь напрягся, пытаясь ослабить напор страшной конечности, и в то же время не сводил глаз с надвинувшейся морды уммиуя…
 Его обдало дымом и пламенем. Дарт содрогнулся от ужаса. Казалось, сама смерть предстала перед ним в облике отвратительного чудовища…
 Клешня поднесла его к самой морде. Выпуклый фосфорический глаз, полметра в диаметре, почти уперся в комиссара, как будто пристально разглядывая его. И Дарт, пользуясь тем, что руки у него свободны, размахнулся и с силой всадил в него копье. Глаз треснул и разлетелся на осколки. Тело монстра сотрясла дрожь.
 Объятие клешни ослабело, и все же она продолжала удерживать Дарта и даже повлекла его к пасти, извергавшей дым. Дарт ухватился обеими руками за клык. Его ноги обдало огнем.
 «Погиб, — мелькнуло в мыслях. — Но почему я не чувствую боли? Наверное, тело сковал космический мороз и оно окаменело…»
 Но нет, его тело не окаменело, конечности слушались его. Огненная струя из пасти уммиуя непрерывно била по его ногам. Они, даже несмотря на силовую защиту, должны были бы уже свариться, но с ними ничего не происходило.
 Дарт чувствовал, что они, как и все его тело, находятся в прекрасном состоянии… Ему некогда было размышлять об этих странностях. Клешня швырнула его прямо в пасть, и челюсти монстра сомкнулись, стремясь рассечь добычу пополам.
 Однако комиссар оказался уммиую в буквальном смысле не по зубам. Добыча была слишком жесткой, перегрызть се чудовищу не удалось, и челюсти задвигались, перекидывая Дарта с одного громадного зуба на другой.
 Зубы мяли и тискали звездолетчика, швыряли его по всей полости рта, похожего на небольшую жуткую пещеру. Из горла вырывались языки пламени, озаряя твердые, как камень, небо и десны. Языка не было. Видимо, чудовищу хватало тройного ряда массивных зубов, которыми оно могло и без помощи языка управиться с добычей. Стенки гортани сомкнулись и Дарта потянуло в раскаленное ущелье горла, прямо в огонь. Дарг вцепился в один из боковых клыков. Чудовище сильно встряхнуло головой, стремясь направить добычу в пищевод, но Дарт не только держался, но еще и свободной рукой удобнее перехватил бластер. Это какое-то чудо, что огнемет оказался почти неповрежден, когда Дарта перекатывало по зубам монстра. Теперь он очень пригодился комиссару.
 Рядом с клыком, за который он цеплялся, торчало несколько зубов. Один из них потемнел, на его поверхности выделялась гниющая трещина. Дарт вставил в нее дуло бластера и нажал на спусковую кнопку. Эффект получился необыкновенный! Уммиуй всем своим исполинским телом взвился на дыбы от боли. Бешеным напором дыма и пламени комиссара вышвырнуло из горла чудовища он ударился о стену пропасти и упал рядом с челноком. Клешни отцепились от летательного аппарата и судорожно сучили в воздухе, тело монстра приподнялось, голова с выбитым глазом запрокинулась; чудовище испускало истошный рев) не замечая ничего вокруг себя.
 Грохот взрывов приближался. Снова посыпались камни. К месту событий из дальнего конца расщелины подбирался второй монстр, а Дарт все сидел у стены, куда его отбросил уммиуй, и не мог прийти в себя от изумления. Только сейчас он обнаружил, что лишился защитной оболочки! Это поразило его настолько, что он целую минуту не мог подняться на ноги. По всем мыслимым и немыслимым законам он тысячу раз должен быть мертв, а между тем он ощущал свою грудь, ноги, голову, и нигде не находил ни малейшей царапины…
 Приоткрылась дверца челнока и из нее высунулась лупоглазая голова А-уа. Гуманоид о чем-то возбужденно загудел, размахивая руками и показывая на вздыбившееся в десятке метрах от лкпяюльного аппарата грозное подземное существо, непрерывно ревущее и изрыгающее огонь. Дарт только сейчас осознал перемену происшедшую с . ним, и мысли его смешались от ужаса и изумления.
 Лишь когда грохот от разрывов ядерных снарядов, сбрасываемых с бандитского звездолета, сделался громче и гдето рядом прошумел обвал, Дарт опомнился. Он ввалился в кабину, захлопнул дверцу и взялся за рычаги управления. Рядом взволнованно гудел четырехрукий, но лексикатор, как и аппарат силовой защиты, был уничтожен клыками уммиуя и остался в его пасти; запасного лексикатора не было, так что речевой контакт с А-уа прервался. Но Дарту сейчас было не до разговоров. Надо было выбираться из пропасти, которая в любой момент могла оказаться для них ловушкой.
 Подползал второй уммиуй, он был уже в десятке метрах от челнока; да и раненый монстр в любой момент мог опомниться и наброситься на аппарат.
 В дюзах измятого челнока загудело пламя. Челнок сильно встряхнуло, он выбрался из разлома и поднялся над дном пропасти. Громадная клешня подползавшего уммиуя метнулась к нему, но когти лишь проскребли по обшивке…
 Аппарат медленно поплыл, набирая высоту, на заваленным обломками каменистым днищем. Из трещин и пещер выползали дымящиеся уммиуй, встревоженные взрывами. На дне пропасти их копошились сотни, вскоре все дно представляло собой сплошное скопище шевелящихся чешуйчатых тел и клешней. Дарт осторожно направлял челнок вверх, где бледнела узкая полоска звездного неба. Необходимо было как можно скорее покинуть эти гиблые места, а главное — убраться из пропасти, где слишком велик риск попасть под обвал. Но после вылета из пропасти его подстерегала другая опасность: поверхность планеты прощупывали чувствительные инфраволны бандитского звездолета. Под открытым небом челнок могли засечь.




 Глава VI. В невидимой сети


 Гул взрывов доносился с северо-запада. Челнок пулей вылетел из пропасти и помчался в противоположном направлении — на юго-восток, стараясь держаться как можно ближе к скалам, огибая нависшие каменные выступы и обрывистые склоиы. Дарт, вдепившись в штурвал, не отрывал глаз от экрана. Нервы его напряглись. Сейчас, когда челноку угрожала опасность разбиться при малейшем неверном повороте руля, серебристо-стальные бока летательного аппарата казались комиссару собственной кожей, которой он рассекал безвоздушное пространство мертвой планеты. Тысячу раз челнок мог врезаться в неожиданно выросший впереди выступ или удариться о крутое подножие скалы, и тысячу раз срабатывала феноменальная реакция звездолетчика.
 Юркая летающая лодка вырвалась из хаоса громоздящихся скал и помчалась над обледенелым океаном, быстро набирая высоту. Дарт ликовал: бандиты могут сколько угодно бомбить горы Западного континента — он вернется на противоположное полушарие и дождется там помощи с Карриора! Поручив штурвал заботам автопилота, он откинулся в кресле.
 Странно, но усталости, которая должна была навалиться на него после такого чудовищного напряжения, он не чувствовал. Может, это как-то связано с изменениями в его организме? Неплохо было бы потолковать об этом с профессором, но лексикатор остался в пасти уммиуя, и Дарту оставалось только молча поглядывать на своего странного пассажира.
 Тот с закрытыми глазами лежал в кресле. Вид его выражал полную отрешенность. Дарт почувствовал что-то вроде угрызений совести: он вовлек это мирное и доброжелательное существо в свои рискованные дела, челнок мог запросто разбиться в горах и тогда им обоим пришел бы конец… Имел ли он право с такой легкостью распоряжаться чужой судьбой? Оставалось утешаться тем, что все в конце концов кончилось благополучно. Еще полчаса полета и они достигнут Восточного континента.
 Монотонно гудел двигатель, привычно мигали лампы на пульте. И вдруг Дарт вскрикнул от неожиданности и вцепился обеими руками в рогатку штурвала: все стрелки на счетчиках резко, как по команде, рванулись влево, погасли экраны, кабина погрузилась в темноту и в дюзах послышался надсадный скрежет, какой бывает при внезапном торможении.
 Испуг и замешательство продолжались считанные секунды — Дарт с изумлением обнаружил, что он абсолютно спокоен, а мысль его работает четко и уверенно. И это несмотря на то, что впору было сойти с ума от ужаса! До челнока дотянулось невидимое лучевое щупальце, посланное с бандитского звездолета. Аппарат Дарта все-таки засекли!
 Бандиты набросили на него антигравитационную сеть — мощное оружие, доступное только самым высокоразвитым мирам космоса. Ее применение являлось лишним доказательством того, что Зауггут был агентом Темной Империи…
 На челноке встали оба двигателя, вышли из строя все приборы. Аппарат потерял управление и шел теперь на инерционном полете, который стремительно гас.
 Прошло еще несколько минут— и началось самое страшное: летательный аппарат Дарта развернулся и полетел, увеличивая скорость, куда-то вверхпрочь от поверхности мертвой планеты. Его тянуло к кораблюубийце, и воспротивиться этому комиссар был не в состоянии.
 Бандитский корабль удалялся от планеты где его могли застигнуть посланные на подмогу Дарту полицейские, и, как на привязи, уводил за собой челнок.
 Дарт оглянулся на гуманоида. Тот, ничего не подозревая лежал с закрытыми глазами и сжимал нижней парой рук свою коробочку. Взгляд Дарта остановился на ней.
 "Какие сюрпризы еще может преподнести это загадочное четырехрукое существо? — думал Дарт. — Ему известен могущественный секрет бессмертия, которого не знают даже на таких высокоразвитых планетах, как Карриор и Шабур. Не знают его и на Рассадуре, ибо из Темной Империи еще не являлись люди, которых невозможно убить… Похоже, этот лупоглазый — единственный обладатель величайшей тайны мироздания, удивительного открытия, способного превратиться в страшное оружие, ужаснее всех этих антигравитационных лучей и аннигиляционных торпед… «Что будет, если секрет абсолютного бессмертия узнает Зауггуг? Этот коварный оборотень хитростью и угрозами выбьет из профессора его тайну, а тогда с Рассадуром и вовсе невозможно будет бороться. Темная Империя поработит Вселенную…»
 У Дарта захватило дух от зловещих предчувствий. Он приоткрыл дверцу челнока. Ледяное дыхание космоса ему было уже нестрашно, но в этом убедился на мертвой планете. Без скафандра, без силовой защиты он высунулся наружу, всматриваясь в черное, усыпанное звездами пространство. Там, куда направлен был нос челнока, маячила зловещая тень громадного звездолета. Эта тень приближалась— точнее, к ней приближался притягиваемый ею челнок.
 Дарт вновь с тревогой взглянул на гуманоида. «Жаль… — промелькнуло в его мозгу. — С профессором придется расстаться, а его открытие так пригодилось бы Конфедерации! Но что остается делать? Нельзя допустить, чтобы ученый с его коробкой попал в руки бандитов! Секрет бессмертия не должен достаться Рассадуру…»
 Дарт с тяжелым чувством дотянулся до дверцы рядом с гуманоидом, рывком распахнул ее и сильным ударом кулака отправил профессора в открытый космос. Легкое тело гуманоида выскользнуло из кабины, некоторое время тенью помаячило вблизи челнока, а потом стало быстро отставать и вскоре затерялось в звездном мраке.
 — Прости, дружище, — крикнул ему вдогонку Дарт, хотя и знал, что тот уже не сможет ни понять его, ни даже расслышать, — прости, но тайна, которой ты владеешь, слишком ценна! Я не могу рисковать! Если ты действительно бессмертен, то ты и в открытом космосе не погибнешь — не все ли тебе равно, где предаваться размышлениям: лежа в кресле или плавая в пространстве? Поверь, свободное парение в космосе — это гораздо лучше, чем оказаться в грязных лапах проходимцев… Прощай! Мне было жаль расставаться с тобой!..
 Спустя четверть часа серебристая капля челнока слилась с тенью черного звездолета, втянулась в широкий, автоматический открывшийся люк в его днище и замерла. Минут двадцать гудели механизмы, приводя атмосферу и давление в шлюзовой камере, куда втащило челнок, в соответствие с атмосферой и давлением на корабле.
 А еще через некоторое время Дарт услышал гулкий топот множества ног, сбегавшихся к челноку. Кто-то снаружи завозился с его дверцами.




 Глава VII. Космические каннибалы


 По дверце яростно забарабанили чем-то твердым и она начала прогибаться вовнутрь. Наконец она распахнулась и сразу два десятка горящих злобой глаз уставились на комиссара. Челнок окружали подручные Зауггуга.
 Опасаясь бластерного огня, который мог обрушить на них Дарт, бандиты зарывались большими прозрачными непрожигаемыми щитами. Дарт, усмехнувшись, отбросил бесполезный огнемет. Скрестив на груди руки, он с холодным презрением смотрел на своих заклятых врагов.
 — Руки за голову, проклятый полип! — торжествующе завизжал Зауггут. — Не вздумай схватиться за бластер, а иначе первым получишь в лоб горячую отметину!.. Вылезай. На этот раз наша взяла.
 Дарта грубо выволокли из кабины и связали по рукам и ногам. Вокруг комиссара столпился разномастный сброд с планет, которые уже подпали под власть Рассадура; были здесь и те, кого Зауггут освободил с йокрианской каторги. Немало среди них было антропоморфных существ, похожих на самого Дарта, но больше было созданий странных, причудливых, отталкивающих, подчас непохожих абсолютно ни на что. Сказать, что одно из них напоминало полутораметровую жабу, имевшую громадные торчащие клыки, чешую и восемь глаз, а другое походило на медузу с множеством колышущихся присосок — значит ничего не сказать и не дать даже самого отдаленного представления об их виде. Описывать внешность подручных Зауггуга бесполезно — никакими словами невозможно передать их отталкивающий, нечеловеческий облик. Все эти гуманоидные ящеро-, крабо-, пауко-, горилло— и жабообразные, входившие в банду Зауггуга, толпились вокруг Дарта и злобно визжали, рычали, ревели и пищали, протягивая к нему свои клешни, руки, щупальцы, присоски — невозмутимый вид, с которым комиссар смотрел на их искаженные ненавистью морды, только распалял в них злобу.
 Коротышка Зауггут приблизился почти вплотную к Даргу. Это был человекоподобный гуманоид, ростом едва доходивший Дарту до пояса; туловище его было круглым и рыхлым, похожим на шар, и, казалось составляло один сплошной живот. От этого живота отделялись две тонкие ножки и такие же тонкие ручки. Голова была круглая, безбородая, с чахлой растительностью на макушке. Половину лица Зауггуга скрывали большие темные очки, которые, как было Дарту доподлинно известно, он никогда не снимал.
 — А-а, попался! — брызжа слюной, вопил Зауггут. — Долго ты за нами охотился, полип, немало помотался за нами по космосу! Нервишки ты потрепал нам изрядно, но и мы доставили тебе немало веселых минут! Игра в кошкимышки кончилась, комиссар. Мыши оказались удачливее кота, и теперь не он ими закусит, а совсем наоборот. Смотрите, ребята, какая добыча нам досталась, — хохотал Заутгуг, тыча пальцем Дарту в живот, — не правда ли, мы его оставим на десерт? Это мясо для нас — самое лакомое, уже только потому, что оно — Комиссарове!..
 Его команда разразилась восторженным ревом. Злорадно ухмыляясь, бандиты со всех сторон подступили к Дарту, стараясь ущипнуть, царапнуть, причинить боль еще до пыток, которым намеревался подвергнуть пленника их босс.
 Дарт вздрагивал от брезгливости, чувствуя прикосновение их мерзких конечностей. Откуда только у него брались силы бесстрашно глядеть в глаза этим чудовищам! С каким удовольствием он плюнул бы в их наглые морды, особенно в рожу Зауггуга, но у него во рту пропала слюна. Ее отсутствие было, наверное, тоже одним из следствий применения чудодейственного препарата.
 Зауггут вдруг раскинул руки и проверещал тонким голосочком:
 — Стоп! Пусть поживет еще пару часов! Пусть своими глазами полюбуется на наш сегодняшний обед, ха-хаха-ха!
 Он захохотал, заколыхался, как наполненный водой резиновый пузырь, замахал своими короткими ручонками, и бандиты расступились. Дарта вытолкнули в соседнее помещение, куда за ним последовала вся бандитская свора.
 В дальнем конце просторной прямоугольной каюты, связанные, понуро лежали пленники с полицейского звездолета, товарищи Дарта. Здесь были те, кому в последние минуты перед взрывом удалось спастись на аварийных челноках. Эти челноки после уничтожения полицейского корабля частью были уничтожены, частью притянуты антигравитационными лучами к звездолету бандитов.
 В помещении находилось около двадцати человек — изможденных, исхудалых и бледных от голода, с пересохшими от жажды губами. Дарт их всех узнал и вскрикнул от ужаса. Небольшая группа его друзей являла собой печальное зрелище. Лишь двое или трое из них подняли головы, услышав его голос; остальные лежали без сознания или бредили.
 Подбежавшие к ним бандиты принялись раздавать удары направо и налево, а затем, по знаку Зауггуга, заталкивать их в большую трубу с прозрачными стенками; протянувшуюся от пола до потолка. Затолкнув их туда, бандиты замкнули за ними дверцу, и тут Дарг увидел, что внутри этой прозрачной трубы, сверху, от потолка, начал опускаться поршень… Он медленно надвигался на сгрудившихся на дне трубы пленников. Дарт закричал и отвернулся — он не мог смотреть на то, что происходило в трубе! Бандиты же разразились радостными восклицаниями и хохотом.
 Поршень, неумолимо опускаясь, начал давить живых людей, заключенных в трубе. Сквозь ее прозрачные стенки видно было, как брызнула кровь, стали мяться тела, ломаться позвоночники и выступать кости; поршень приподнялся, а затем с новой силой обрушился на месиво человеческих тел. И так несколько раз, покуда в страшной давильне не образовалась какая-то чудовищная кровавая каша из мяса, сухожилий, мозгов, переломанных костей и человеческих внутренностей. Затем поршень начал подниматься и ушел в потолок, и оттуда на ужасающее месиво пролились брызги какой-то жидкости.
 — Побольше, побольше дай соусу! — покрикивал Заутгуг. — А то человечина слишком пресная, перчиком да разносолами ее надо обработать! Вот так!.. Теперь мы полакомимся всласть!..
 Дарт отворачивался, стараясь не смотреть, как бандиты лопатами принялись вываливать из трубы кровавые остатки в какие-то корыта; по каюте распространился смрадный, тяжелый запах, видимо способствовавший повышению аппетита у каннибалов. У них алчно загорелись глаза, затряслись конечности. Отталкивая друг друга, они ринулись к корыту и начали жадно пожирать человечину.
 Дарт замычал от гнева и отчаяния, задергался, но веревки крепко опутывали его тело. Он был беспомощен, и сознавать это было мучительнее всего.
 У корыт образовалось столпотворение. Зауггут с начальственным воплем пробежал по головам своих подчиненных и Рухнул в самую середину одного из корыт. Он весь с головой, ушел в кровавую похлебку и захрюкал, завизжал от удовольствия, широко раскрытым ртом заглатывая омерзительную жижу.
 Пиршество продолжалость около часа. Каннибалы, по мере насыщения, один за другим отваливали от корыт. Дольше всех возился в корыте Зауггут. Живот его раздулся еще больше. Накидка, обтягивавшая его тело, лопнула, и главарь бандитов купался в кровавом месиве отвратительно голый. Он давно уже наелся, живот его был туг, красен и, казалось, вот-вот лопнет, но бандит все никак не мог оторваться от вожделенной баланды.
 Бандиты, как и многие, отправляющиеся в продолжительный космический полет, вынуждены были обходиться в основном синтетической пищей, и такие роскошные пиршества из свежего мяса и крови были для них редким и желанным удовольствием.
 Но вот и Зауггут выбрался из корыта, и голый, измазанный кровью, с разбухшим, дрожащим как жиле животом подошел к Дарту. В кулаке у него был зажат кусок человечины. Приблизившись к связанному, Зауггут влепил ему в лицо этот отвратительный комок и принялся насильно вдавливать человечину Дарту в рот.
 — Полакомись с нами, полип, — с злорадной ухмылкой хрипел он, в то время как столпившиеся вокруг подручные хохотали и улюлюкали. — Человечина, обработанная специальной приправой, — это пища богов, я не знаю ничего слаще и вкуснее, и вы, люди, многое потеряли, что не едите друг друга… Но ничего, скоро вас приберет к рукам Рассадур, и человечина станет вашей основной пищей… Ха-ха-ха-ха!..
 Бандиты дружно подхватили смех своего главаря, застучали ногами, забили по полу клешнями, замахали щупальцами. Вой, свист, грохот и дикий рев наполнили каюту.
 — Ты за это жестоко поплатишься… — вымолвил Дарт, отплевываясь от мертвечины.
 — Клянусь, я слопаю тебя всего, — Зауггут мстительно улыбнулся. — Да, я один! Я обглодаю и сгрызу все твои косточки и никому из своей команды не дам притронуться к тебе. По древнему поверью, бытующему на моей планете, храбрость и сила врага вместе с его мясом и кровью переходят к тому, кто его сожрал! Ты мой, — растопыренными пальцами бундит потянулся к лицу комиссара, — твоя кожа, глаза, язык горло — все это уже через час будет перевариваться в моем желудке".
 Зауггут говорил на одном из старинных наречий планеты Шабур, которая раньше остальных развитых планет начала практиковать межзвездные перелеты в субпространстве' наречие это давно уже стало чем-то вроде галактического эсперанто, на котором общались гуманоиды разных миров. Все космолетчики прекрасно владели им, обходясь в общении друг с другом без лексикаторов, и Дарт не удержался, чтоб на том же языке не ответить своему истязателю:
 — А не подавишься, ты, упырь?
 Зауггут, действительно, едва не лопался — до того он нажрался.
 — Ничего, полип, — икая, процедил бандит сквозь зубы, запуская свой длинный ноготь Дарту под ребро. — У меня хватит времени, чтоб переварить твоих дружков и снова проголодаться. Полипы, которых ты вызвал сюда, будут здесь самое скорое — через общегалактические сутки. За это время мои молодцы снимут с нашей базы па астероиде кое-какие вещички и мы уберемся отсюда. Нам здесь больше нечего делать. Мы выполнили свою миссию в вашем созвездии и уходим, но вместо нас придут другие! Здесь появится мощный боевой флот Рассадура, и всей вашей задрипанной Конфедерации настанет крышка, так и знай! Ха-хаха-ха!..
 Зауггут схватился за свои раздутые бока, давясь от хохота.
 — Никогда вы нас не покорите, — сказал Дарт изо всех сил стараясь не показать ужаса, который вызвали в нем последние слова Зауггуга. — За смерть моих друзей ты ответишь. Недолго тебе осталось людоедствовать. Это говорю тебе я, Гиххем Дарт, а я никогда не бросал своих слов на ветер!
 — Ты мне начинаешь, нравиться парень, — осклабился бандит. — Я закушу тобой с особенным удовольствием. А сейчас, — он обернулся к подручным, — возвращаемся к астероиду. Нам предстоит работа по перетаскиванию добычи на борт звездолета. Полипы должны найти астероид пустым, ясно? А я тем временем, — он с ухмылкой бросил плотоядный взгляд на Дарта, — пойду сосну. Мне надо переварить обед перед предстоящим ужином… Ха-ха-ха-ха!..
 Хохоча, вразвалку вышел из каюты. За ним последовала его команда. Связанного Дарта остался сторожить громадного роста трехглазый гуманоид с планеты Гистейя, внешне смахивающий на гориллу. Он выказывал свою ненависть к комиссару тем, что вдруг ни с того ни с сего принимался лупить его кулаками. В основном же великан занимался тем, что вылизывал опустевшие корыта. При этом с его звериного лица не сходила довольная улыбка.
 В обществе этого полуживотного Дарт провел около десяти часов. За зто время бандиты вернулись на астероид и закончили погрузку. Они торопились — полицейские звездолеты, вызванные Дартом, могли появиться здесь и раньше, чем через сутки. Зауггут так спешил унести ноги, что велел бросить на базе половину добытого и немедля начинать разгон.
 В сопле звездолета загудело пламя, взревел фотонный двигатель, корабль тряхнуло и он двинулся прочь от астероида, постепенно набирая скорость.
 Главарь и его приближенные вновь появились в каюте, где на полу лежал связанный Дарт. Гистейанец сидел на Дарге, как на бревне, скалился в злорадном смехе и щипал комиссара. Зауггут велел раздеть пленника и затолкать в прозрачную трубу. Когда Дарта развязали, он попытался вырваться, нанес сильнейший удар одному из бандитов по челюсти, другому локтем заехал в живот, а тому из бандитов, который схватил его за горло, пальцем высадил глаз. Комиссар, казалось, был на грани освобождения, окружавшие его уроды дрогнули, но тут по знаку главаря подбежало еще несколько бандитов. Дарта обхватило сразу с десяток сильных и цепких щупалец и рук, которые поволокли его к распахнутой дверце в трубе.
 Через минуту его затолкали в давильню, где совсем недавно страшной смертью погибли его товарищи. И хотя комиссар знал, что он бессмертен и неубиваем, все же в глубине души он содрогнулся от ужаса. Столпившиеся вокруг трубы бандиты наблюдали как сверху на Дарга медленно опускается поршень, чтобы превратить его тело в кровавое месиво. Дарт весь напрягся, когда тяжеленная махина достигла его плечей, он попытался сдержать ее напор, но куда там! Он понял, что бороться с ней бесполезно, она пригибала его твое ниже и ниже к полу, пока Дарт не распластался на нем, сдавленный громадой поршня.
 Боли он не чувствовал, сознание по прежнему было ясным. Ощущался лишь дискомфорт из-за того, что нельзя было пошевелиться. Краем глаза он видел за прозрачной стенкой трубы опешившие физиономии бандитов, их вытаращенные в изумлении глаза. Поршень приподнялся и со всего размаху снова опустился на Дарта, потом снова приподнялся и опустился, и так несколько раз.
 — Он что — резиновый? — донесся до Дарта визг Заутгуга.
 Поршень автоматически поехал вверх и на Дарта брызнуло остро пахнущей жидкостью — «приправой».
 Комиссар встал, скрестил на груди руки и с мрачной усмешкой уставился на людоедов. Зауггут сделал знак вытащить пленника из трубы. Дарта выволокли, снова связали. Зауггут приблизился к нему с искаженным от бешенства лицом.
 — Ну хорошо же, полип! — взревел бандит и взял поданный ему провод, конец которого был раскален добела. — Пюре из тебя не получилось, — добавил он, поднося конец провода к лицу Дарта, — значит, придется приготовить жаркое… Это тоже неплохо…
 И он ткнул концом провода в губы Дарта. Тот не пошевелился, глаза его не отрывались от черных очков бандита. Взбешенный Зауггут принялся хлестать раскаленным концом провода по груди, плечам, голове Дарта. Он бил так яростно, с таким остервенением, что скоро выбился из сил. Пленник оставался невозмутим. Провод не оставил никаких следов на его теле.
 Изумленный и разгневанный Зауггут отступил, и по его знаку на Дарта набросилась вся его осатанелая свора. В пленника всаживали ножи и колья, вгоняли металлические сверла, пытались, резать плазмопилой, но ничего не получалось. Тело Дарта проявляло поистине чудеса живучести. Ножи протыкали грудь насквозь без малейшего ущерба для бессмертного, отрезанную плазмопилой ногу тотчас притягивало к телу и шов мгновенно рассасывался; гвозди, забиваемые в глаза, тут же выскакивали; гистейанец, схватив тяжеленную кувалду, принялся с размаху бить Дарта по голове; другие бандиты, яростно воя, в бессильной злобе грызли и кусали пальцы пленника, его колени, грудь, живот. Наконец сам Зауггут, выведенный из себя его странной живучестью, не выдержал и, схватив бластер, с воплем полоснул по комиссару огненной струей. Мгновенно сплавились и упали веревки, связывавшие Дарта, но сам он оставался стоять без единой царапины, без малейших следов ожога и с усмешкой глядел на бандита.
 — Зря стараешься, тварь, — вымолвил, наконец, он. — Тебе не убить меня.
 — Кто ты такой? — сдавленно провопил Зауггут. — Ты не человек! Ты робот, кукла, кибернетическое чудовище! И не думай, что с тобой не удастся расправиться!..
 — Ошибаешься, Зауггут, — холодно ответил Дарт. — Я был человеком и остался им даже после того, как мое тело обрело нечеловеческую жизнестойкость. Ты многое узнал о нас, но еще больше тайн Конфедерации осталось от тебя скрыто. Знай, что мы обладаем тайной абсолютного бессмертия, тайной, которая никому на Рассадуре и не снилась! А если таких, как я, против вас выйдет целая армия? Удастся ли вам справиться с нами? Скажи своим темным хозяевам, чтоб не совались сюда — здесь их ждет гибель!
 — Абсолютного бессмертия, говоришь? — в ярости завизжал Зауггут, взмахнув кулачками. — Не бывает такого! Хотел бы я посмотреть, что станет с твоим бессмертием в фотонном реакторе! Эй, ребята, тащи его к люку! Уж там-то он ке уцелеет. Весь сгорит, до атомов расщепится!..
 Связанного Дарта за ноги поволокли куда-то по коридору, долго спускались по каким-то лестницам к кормовому отсеку, причем Дарт собственной головой пересчитывал ступени, затем втолкнули в квадратную пустую каюту, где бандиты сразу взмокли от жары, царящей в ней.
 В полу, посреди каюты, чернела крышка люка. Видимо, ее давно не открывали, потому что бандитам пришлось изрядно повозиться с проржавевшими запорами. Наконец крышку откинули и каюту напочнил гул и рев фотонного реактора. Стало еще жарче. Зауггут весь побагровел, очки его запотели, на лбу выступила испарина. Однако он не показывал виду и злобно смеялся, тыча пальцем в черное отверствие люка. Там, внизу, бесновалось белое пламя, в котором сгорало практически все, превращаясь в энергию.
 Связанного Дарта наклонили над трубой, уходившей вертикально вниз. По телу комиссара пробежала оторопь. Но эта слабость длилась мгновение, не больше. Дарт встрепенулся, напрягся всем телом, когда кованый башмак Заутгуга опустился ему на затылок.
 — Подохни, падаль! — со злорадным смехом выкрикнул бандит и вдруг завопил во все горло: это Дарт, извернувшись, впился зубами в носок его башмака.
 Комиссар уже падал в люк и не миновать Зауггугу полететь вместе с ним, если бы главаря в последний момент не подхватили его подручные. Зауггут верещал от ужаса, лицо его было уже не багряным, а лиловым, ручки и ножки его тряслись и все тело колыхалось, как пузырь.
 Бандиты оттащили главаря от люка. Дарта, который не отпускал его башмака, они несколько минут, горланя, били по лицу. Чтобы разжать зубы и освободить Заугуга, им пришлось пустить в дело клещи.
 Наконец башмак вырвали, Дарта снова подхватили и с руганью швырнули в смертельную пасть люка.




 Глава VIII, Вернувшийся из пекла


 Падая, Дарт несколько раз ударялся о какие-то выступы, его бросало из стороны в сторону, он мчался вниз по каким-то трубам и наконец полетел в отвесный ствол шахты, на дне которой бурлила и кипела ослепительная белая масса.
 Еще задолго до приближения к ней на Дарте испепелились и исчезли остатки одежды и веревки, и падение его замедлилось, Здесь, в районе фотонного реактора, гравитационное поле корабля слабело, невесомость брала верх, и Дарт, почти по инерции, плавно, вытянувшись, как ныряльщик, вошел в эту белую массу, погрузился в нее с головой и не почувствовал ни жары, ни холода. Впрочем, он перестал реагировать на температуру окружающей среды уже с того момента, как профессор А-уа ввел в него свой препарат…
 Повинуясь потокам, циркулировавшим внутри этого плазменного сгустка, Дарт плавал, скользил, тужился в пламени, как в бассейне. Слепящий белый свет, который в первый момент так неприятно резанул глаза, теперь казался мягким молочным туманом, в котором то тут, то там вспыхивали багровые языки. В этом купании звездолетчик даже начал находить удовольствие; ему вдруг захотелось отрешиться от всего, закрыть глаза и отдать себя этой убаюкивающей карусели, вечно носиться в круговороте плазменных струй, неожиданно оказавшихся такими ласковыми к нему…
 Если бы Дарт был специалистом по фотонным реакторам, то он, пользуясь чудесной живучестью своего тела, постарался бы изнутри вывести эту огненную махину из строя и остановить звездолет. Но Дарт не был таким специалистом. Единственное, что он знал, это то, что все нити управления огненными потоками находились извне, в рулевой каюте, где пилот мог усилить или приглушить работу плазменного пекла.
 Дарт знал также, что обезвредить преступников он мог только одним путемостановить звездолет. Тогда его смогли бы догнать посланные с Карриора полицейские корабли.
 Сейчас звездолет набирал скорость, готовясь нырнуть в субпространство, где его не достанет никакая погоня. В этом случае бандит уйдет от возмездия, а для Дарта будет потерян последний шанс свести с ним счеты. Этого нельзя допустить. Тем более только здесь, в этом адском котле, Дарт окончательно, всем своим существом осознал происшедшую с ним перемену. Чувства, которые его охватили, были чем-то сродни тому потрясению, которое он испытал на дне ледяной пропасти после схватки с уммиуем. Он бессмертен, его нельзя убить! Он вечен, он могущественен, и в то же время ничтожен — да, ничтожен: Дарт вспомнил об участи А-уа, обреченного вечно летать в космической пустыне такого маленького и ничтожного со всем своим бессмертием и неубиваемостью… И его, Дарта, тоже достаточно просто вышвырнуть в космос, чтобы покончить с ним навсегда…
 Дарта всего передернуло, когда он вообразил такую возможность. Он будет вечно носиться в темноте звездной пустыни, постепенно теряя рассудок от одиночества…
 Комиссар заставил себя встряхнуться, собраться с духом, трезво и хладнокровно оценить положение, в котором он оказался.
 Из реактора надо выбираться, это ясно. Он должен вернуться в жилые отсеки и, пользуясь тем, что его считают погибшим, попытаться захватить кабину пилотов. Если ему это удастся, то он выведет из строя пульт управления и не позволит кораблю уйти в субпространство.
 Проплавав в огненном бассейне около часа и научившись управлять своим телом в его потоках, Дарт, как пловец, широко взмахивая руками, поплыл вверх, к основанию трубы, из которой свалился сюда.
 Труба была отвесная и довольно широкая, стенки ее были выложены огнеупорными плитами. Дарт подтянулся на руках и, упираясь плечами и ногами в стены, начал медленно подниматься по ней. Вскоре свет бушующего пламени начал меркнуть внизу, а когда труба сделала поворот, Дарта и вовсе откугала тьма. Но глаза комиссара вздели в ней так же хорошо, как и при свете дня. Он пополз по трубе, сворачивая в какие-то люки и узкие, как крысиная нора, туннели. Несколько раз он сбивался с пути и натыкался на тупики, приходилось возвращаться и начинать путь снова, кока он, наконец, не достиг крышки люка, в который его сбросили бандиты.
 Самым трудным сказалось eе открыть. Она была сделана из сипща и весу в ней было не меньше полутонпы. На счастье Дарта, бандиты не удосужились ее запереть. Он напрягся и приподнял ее плечами. Оглядел каюту. В ней никого не было. Ясно, что его здесь не ждут…
 Он выбрался из люка и аккуратно, стараясь не наделать шума, опустил за собой крышку.
 Каюту, как и все помещения на звездолете, равномерно озарял белесоватый спет, исходивший от потолка. Дарт выпрямился, внимательно осмотрел всего себя. После жестоких побоев и плавания в огненном вихре па нем не было ни единой царапины! Дарт беззвучно рассмеялся. Ну, теперь держитесь, ублюдки!
 Он вышел в пустынный коридор. Бесшумно и осторожно начал подниматься по виттовой лестнице. Прежде всего ему надо разыскать рулевой отсек. Дело это было непростое, если учесть, что еще ни один рассадурский звездолет не попадал в руки властей Конфедерации и внутреннее устройство их составляло тайну. Дарту оставалось полагаться на интуицию. А уж найдя рулевой отсек, он постарается либо вывести из строя двигательную систему звездолета, либо взять управление им в свои руки и привести корабль на орбиту Брельтаестественного спутника Карриора, где он будет незамедлительно передан тамошним властям.
 Тут он даже остановился, настолько его поразила пришедшая ему мысль. В самом деле: какое наказание ждет этих мерзавцев на Карриоре, где смертная казнь отменена с незапамятных времен, а законы едва ли не самые мягкие во всей Конфедерации? Отсидка в тюрьме станет для убийц курортом, они поправят здоровье и наберутся сил для новых «подвигов». Дарту вспомнилась сатанинская давильня, кровавое месиво из тел его товарищей, и кулаки его невольно сжались. Нет, тюрьмы для людоедов не будет! Он, Дарт, будет сам судить их и его приговор будет так же беспощаден и жесток, как и сами эти ублюдки. Миновав лестницу, он двинулся по плавно изгибающемуся белому коридору, в который через каждые десять метров выходили двери.
 Внезапно впереди, за поворотом, раздались шаги и голоса. Дарту ничего не оставалось, как нырнуть в подвернувшуюся дверь, благо она была незаперга.
 В просторной, скудно обставленной грязной каюте на полу лежали два накачавшихся наркотиками бандита. На появление Дарта они не прореагировали. Комиссар презрительно усмехнулся и плотнее прикрыл дверь.
 Одним из лежавших был гориллообразный гистейанец, который несколько часов назад так безжалостно обращался с ним. Его кувалда валялась тут же, в углу. Дарт попытался ее приподнять, но лишь на несколько сантиметров оторвал от пола. Кувалда была сделана из какого-то особенного, сверхтяжелого металла. А было бы неплохо, подумал он, обрушить удар такой дубины на эти паршивые головы…
 Прежде всего Дарт обмотал свои бедра серебристой металлоидной тканью, которая оказалась в каюте. Недостойно комиссара карриорской полиции представать перед преступниками, даже такими отпетыми, в голом виде!
 Затем он поднял бластер — тяжелый, с полным комплектом заряженных батарей, видимо принадлежавших гистейанцу.
 — Ну, вставайте, скоты! — он начал расталкивать лежавших ногами. — С вами говорит комиссар Дарт!
 Им понадобилось минут десять, чтобы прочухаться и протереть осоловелые глаза. Осознав, кто перед ними, они в испуге отпрянули.
 Дарт расхохотался, наставив на них дуло бластера.
 — Что, не ждали? Думали, я расстанусь с жизнью, не сведя кое с кем счеты?
 Бандиты мычали что-то невразумительное и жались к стене.
 — Сами знаете, у меня нет оснований оставлять вас в живых, — продолжал Дарт на безукоризненном галактическом эсперанто. — Но не в моих правилах убивать беспомощных людей, хотя, в сущности, вы ве люди, а кровожадные, злобные звери, каких не встретишь даже на самых диких планетах. Я дам одному из вас шанс. Тому, кто окажется сильнее и проворнее. За десять минут вы должны сами решить, кто из вас этот счастливчик. Ну, время пошло!
 Не успел он договорить, как бандиты вцепились друг в друга.
 Гориллообразный гигант был мощнее своего противника, но тот обладал завидной ловкостью и знал какие-то неведомые силачу приемы борьбы. Великану никак не удавалось подмять его под себя, тот каждый раз уворачивался.
 Этот скользкий тип, как тотчас определил Дарт, был родом с Аиллы — планеты, входившей в подведомственный Дарту галактический сектор. Комиссару за годы своей службы уже приходилось сталкиваться с этим долговязым ящероподобным гуманоидом, на счету которого был не один десяток ограблений и убийств. Впрочем, он и гистейанца знал задолго до встречи на корабле Зауггуга — все это были узники йокрианской тюрьмы, которых освободил наймит Рассадура.
 Тело аиллянина покрывала грязно-перламутровая чешуя, шесть длинных рук, начинающихся на середине груди, походили на осьминожьи щупальцы. На вытянутом лице выделялась пасть, усаженная острыми зубами. Силачгистейанец тяжело подпрыгивал, взмахивал руками, сопел и норовил схватить хотя бы одно из рук-щупалец. Но они выскальзывали из его грубых пальцев.
 В разгар драки аиллянин тремя точными ударами выбил все три великаньих глаза. Ослепший гистейанец страшно разъярился, заревел и ринулся на своего противника, беспорядочно молотя кулаками. Аиллянину, вертевшемуся вокруг него, изрядно досталось.
 — Пошла последняя минута, — предупредил Дарт. — Как бы мне не пришлось прикончить вас обоих.
 Шестирукий в отчаянном прыжке вскочил на загривок своему противнику и впился зубами ему в шею. Но гистейанцу удалось перехватить чешуйчатое тело и стиснуть так, что захрустели кости. Аиллянин вынужден был разжать зубы… А еще через несколько мгновений, запрокинув оскаленную пасть, он испустил полный предсмертной муки вопль…
 Силач, обливаясь своей и чужой кровью, яростно мял его тело, ломал и рвал щупальцы. Он до того увлекся, что не услышал, как сзади приблизился Дарт.
 Комиссар приставил к его мохнатой голове дуло бластера, и бандит замер…
 — Вспомни сержанта Шеррио, которого ты зарезал на Скейксе, — негромко сказал Дарт. — Вспомни Аппури, вспомни капитана Картеля, которых ты убил после зверских пыток…
 — Ты обещал пощадить одного из нас, если другой будет мертв, — тяжело дыша, прохрипел великан. — Смотри, что я сделал с этим ублюдком!
 — Ты прикончил его на одиннадцатой минуте— бесстрастно возразил Дарт. — Там, в вашем хлеву, где ты бил меня кувалдой, ты был расторопнее…
 И в тот же миг огненная струя пропорола череп гиганта, превратив брызнувший мозг, кровь и шерсть в одну горящую массу.
 Держа палец на кнопке бластера, Дарт выскользнул в коридор. Справа обнаружилась еще одна винтовая лестница. После недолгих колебаний Дарт поднялся по ней.
 Он оказался в средних этажах звездолета, где с большой степенью вероятности могли располагаться командная рубка и рулевой отсек…
 Выйдя в коридор и поравнявшись с какой-то дверью, Дарт услышал за ней чье-то гнусавое хихиканье. Дверь была приоткрыта и комиссар заглянул в нее. В этой захламленной каюте жил один из ближайших помощников Заутгуга, уроженец далекой планеты Зейтши, низкорослый, очень плотный гангстер с темно-красной морщинистой кожей и единственным желтым глазом на бугрообразной голове. В тот момент, когда вошел Дарт, он лежал на полу и сжимал в объятиях кибернетическую женщину, предаваясь с ней соитию. При этом он визгливо хихикал и время от времени отхлебывал из пузатой бутылки..
 Выстрел из бластера был точен. Луч прошел по животу кибернетической дамы и аккуратно срезал член зейтшианца, не успевшего извлечь его из половой щели.
 Бандит поперхнулся, выронил бутылку и завопил от боли, хватаясь руками за обожженный пах. Дама, в утробе которой остался член, продолжала как ни в чем не бывало дергаться. Дарт брезгливо обошел ее.
 — Вот мы и встретились, упырь, — сказал он, дерзка зейтшианца на прицепе. — Что корчишься? Жжет? Так же корчились несчастные карриорцы, над которыми ты измывался в захваченном звездолета! Вой, вой, паразит…
 Он поставил ногу на выпяченный живот преступника и с силой надавил. Из брюха через прожженное отверстие меящу ног поползло что-то кроваво-коричневое, с чавканьем стали вылезать кишки… Зрелище было до того омерзительное, что Дарт отвел взгляд. Почерневшее лицо зейтшианца собралось в тысячу складок, единственный глаз выкатился из орбиты и быстро наливался кровью. Вибрировало все тело бандита, вой перешел в протяжный свист…
 Дарт надавил сильнее, и из брюха с хлюпаньем вырвался целый ком кишок. Зейтшианец содрогнулся в предсмертной агонии, захрипел и затих. По каюте распространялась вонь. Дарт, морщась, резанул из бластера по обмякшему телу.
 Выходя, он оглянулся на кибернетическую куклу. Она еще дергалась с обрубком члена между ногами…




 Глава IX. Смертельная схватка


 За поворотом коридора он нос к носу столкнулся с тремя бандитами, только что вышедшими из боковой каюты. Они опешили. Перед ними стоял выходец с того света!
 Дарт, воспользовавшись их замешательством, ударил ближайшего к себе ногой в пах. Тот согнулся пополам, взвыл от боли. Второй бандит бросился бежать, но Дарт полоснул по нему из бластера, и тот упал, хватаясь за обожженные ноги, извиваясь и заблевывая пол вокруг себя. Зато третий бандит в ловком прыжке выбил бластер из рук комиссара. Это был карриорец, земляк Дарта, высокий и жилистый, с мощными бицепсами.
 — Получи, проклятый полип, — прохрипел он, нанося Дарту сильнейший удар ребром ладони.
 Комиссару не удалось увернуться. Удар был настолько тяжел, что Дарт рухнул на пол. Но, падая, он увлек за собой и преступника. Тот нанес еще несколько ударов, каждый из которых мог бы оказаться для прежнего Дарта смертельным, но теперь комиссар лишь улыбался.
 Выждав момент, он и сам двинул бандиту кулаком по челюсти. Не давая противнику опомниться, он буквально вбил два своих вытянутых пальца ему в горло, а потом этими же пальцами продырявил ему грудь и живот. Бандит захрипел, на его губах выступила кровавая пена, а потом вдруг изо рта потоком хлынула кровь…
 Услышав за спиной шипение бластера, Дарт резко обернулся. Преступник, которого он в самом начале ударил ногой, успел опомниться и подобрать его оружие. Теперь он остервенело бил огненной струей по Дарту, не причиняя, впрочем, ему никакого вреда. Дарт шагнул ему навстречу, спокойно взял рукой за ствол изрыгающего огонь бластера и потянул на себя. Оторопевший бандит выпустил лучемет из рук…
 Дарт с размаху обрушил приклад бластера ему на голову. Череп треснул, брызнули мозги и еще одно бездыханное тело улеглось у ног комиссара.
 Между тем раненый в ногу бандит, воспользовавшись суматохой, заполз в ближайшую каюту. Здесь он по видеофону связался с главарем..
 — Что? — завопил Зауггут, услышав новость. — Ты бредишь! Этого не может быть!..
 В этот момент в каюту ворвался Дарт. Зауггут с экрана видеофона изумленно воззрился на него. Некоторое время он ничего не мог сказать, только открывал и закрывал рот.
 — Ты? — прохрипел наконец главный бандит. — Это ты, комиссар? Ты разве не подох?
 — Подыхают только грязные крысы, вроде тебя, — ответил Дарт. — Смотри, что я сделаю с твоей рожей.
 Он взял за волосы ошалевшего от ужаса подручного Зауггуга и с размаху бросил его лицом на стальной угол пульта. Голова бандита с хряском пригвоздилась к углу и так и осталась на нем.
 Зауггут смертельно побледнел, однако натужливо расхохотался сквозь сжатые зубы. Прошипев проклятие, он отключил свой видеофон. Экран погас.
 Дарт вышел из каюты и быстро зашагал по коридору. Теперь, когда он обнаружен, придется действовать с удвоенной энергией. Он вбежал по какой-то лестнице; на ступенях ему встретился бандит — гуманоид, похожий на поднявшегося на дыбы червяка. Ростом он едва доходил Дарту до пояса. Дарт смял пальцами одной руки его мягкое слизистое тело и приставил к его голове дуло лучемета.
 — Говори, проклятая пиявка, где Зауггут? — потребовал он.
 — Вон там, — просвистело существо, вытянув ластообразную руку в направлении левого ответвления коридора. — А рулевой отсек этажом выше…
 Дарту очень хотелось прикончить червяка, но он казался таким беспомощным, так торопливо и испуганно отвечал на вопросы, что комиссар лишь брезгливо оттолкнул его. И тотчас пожалел об этом. Гуманоид свернулся в клубок, мгновенно на его теле у головы образовалось вздутие, и вдруг сильная струя какой-то чернильно черной жидкости обрушилась на спину уходящего Дарту.
 Вещество, прыснутое на него, было настолько едким, что капли, попавшие на огнеупорный пол и стены, прожгли в них внушительных размеров дыры. Дарт же почувствовал лишь легкий толчок в спину от ударившей струи. Он обернулся и жег мерзкую тварь до тех пор, пока она не прекратила извиваться в агонии, превратившись в горелый труп.
 Пойдя по коридору, на который указал ему червяк, Дарт вскоре напоролся на засаду из целой дюжины бандитов. Все они закрывались большими прозрачными огнеупорными щитами и медленно надвигались на Дарта. Он бросился назад, к лестнице, но там тоже показались преследователи со щитами.
 Пришлось отступать в дальний конец коридора. Дарт, сжимая бластер, побежал туда, но коридор кончился тупиком, в котором была решетчатая дверь. Прислушиваясь к гулу надвигавшейся погони, Дарт принялся резать бластерным лучом запор на двери; наконец она распахнулась, и он ворвался в какое-то просторное помещение.
 Судя по всему, здесь был склад. У стен стояло несколько больших цилиндрических цистерн, возле которых на полу спали два мертвецки пьяных бандита. В помещении витал сильный запах спирта. Дарт прикладом бластера сдвинул крышку на одной цистерне. Так и есть: спирт…
 Тем временем к решетчатой двери, прикрываясь щитами, подбежали подручные Зауггуга. Комиссар резанул по ним бластерным лучом, и не без успеха: щиты были сдвинуты неплотно, между ними кое-где имелись щели и луч, попадая в них, производил переполох среди наступавших. Все же под прикрытием щитов бандитам удалось просочиться в помещение. Они расположились широким полукругом, подходя к Дарту с трех сторон.
 — Брось пушку, полип! — крикнул один из них. — Она тебе уже не поможет!
 — Щенки, — процедил комиссар.
 Уперевшись плечом и руками в цистерну, он повалил ее на кафельный пол. С грохотом отскочила крышка, потоком хлынул спирт. Бандиты замешкались, а Дарт уже валил вторую цистерну…
 Спирт залил склад и рекой устремился в коридор. Бандиты ринулись на комиссара, сразу несколько рук вцепились в него, но в последний момент он успел нажать на кнопку бластера… Луч ударил по спиртовой луже и в один миг склад оказался охваченным пламенем! Головорезы заорали в ужасе. Побросав щиты они бросились к дверям, но было поздно: всех их застиг огонь.
 Некоторое время они еще жили, корчились, объятые пламенем, даже пытались вырваться из горящего склада. Они походили на огненных призраков, саламандр, пляшущих в огне. Впрочем, уже через минуту все они затихли.
 Брезгливо обходя их трупы, Дарт вышел в коридор. Здесь тоже бушевал пожар. В дальнем конце коридора виднелись бандиты, которые суетливо подтаскивали брандсбойты. По пламени ударила пенная струя и коридор наполнился дымом. Неожиданно в этом дыму обозначились три грузные, неспешно приближающиеся фигуры…
 Дарт тотчас же понял, что это киберы. Не обращая внимание на бушевавшее пламя, они, раздвинув руки и загородив собой весь коридор, подходили к беглецу. Дарту ничего не оставалось, как пятиться назад. Вскоре отступать стало некуда: позади склад с горящими цистернами и глухой тупик…
 Оставалось одно: попытаться проскочить через металлических болванов. Это ловушка, из которой он во что бы то ни стало должен выбраться!
 Вглядываясь в киберов, Дарт убедился, что все трое были созданы на планетах Конфедерации и конструкция их была устаревшей. Видимо бандиты захватили их в качестве трофея на одном из ограбленных ими звездолетов. Комиссар заметил, что у одного из киберов плохо двигалась рука, другой при каждом шаге скрипел и неуклюже подпрыгивал. В качестве объекта атаки Дарт выбрал кибера с неисправной рукой. Он направил бластерный луч на один из его окуляров и, отступая, принялся бить по нему из бластера. Дарт знал, что окуляры — единственное уязвимое место этих огнестойких созданий; если несколько минут прицельно бить бластерным лучом по окуляру, то зрительная система кибера выйдет из строя. Он отходил от надвигавшихся болванов и непрерывно палил из лучемета. А когда его лопатки уперлись в стену, выждал момент и ринулся вперед.
 Дарт расчитывал перескочить через однорукого робота, но, видимо мало было места для разбега; в прыжке он зацепился за барахлившую руку истукана, упал и кубарем покатился по полу. Роботы стремительно развернулись, и не успел Дарт вскочить на ноги, как сразу шесть металлических клешней вцепились в него. Два робота схватили его за ноги и за руки и понесли куда-то по коридору. Третий робот остался помогать тушить пожар.
 Связанного Дарта втащили в командный отсек, где его уже поджидал Зауггут. Главарь в своих неизменных черных очках восседал в высоком кресле спиной к громадному мерцающему пульту.
 Гпава X. Коварство Зауггуга
 По бокам от главного бандита располагались его ближайшие подручные. Некоторые были пьяны, другие жевали наркотическую жвачку, а один лежал со своей кибернегической дамой, от которой даже здесь не мог оторваться. Он дергался в оргазме, и с его мясистого лица не сходило выражение тупого блаженства.
 Но особенно поражал своим отвратительным и злобным видом личный телохранитель Зауггуга — гуманоид с планеты Кэркод. Эта ящерообразная бородавчатая тварь с десятью когтистыми лапами лежала, свернувшись в кольцо, у ног своего господина и угрожающе скалила на пленника зубастую пасть.
 Дарта швырнули на пол. Главарь со злорадной усмешкой в которой, однако, сквозила и некоторая растерянность, слез с кресла и приблизился к нему.
 — Только не рассказывай мне сказочку о купании в огне фотонного реактора! — сказал он, наклоняясь над пленником. — В реакторе аннигилируется абсолютно все, любое физическое тело там мгновенно превращается в энергию! Тебе, должно быть, удалось зацепиться за какой-нибудь выступ в отводном туннеле и избежать попадания в пекло… Будем считать, что тебе повезло. Хотя даже и в этих туннелях практически невозможно остаться в живых…
 — Повторяю тебе: убить меня нельзя, — ответил Дарт. — Из таких, как я, в Конфедерации состоит целая армия!
 — Что-то я не слышал о подобных людях, хоть и летаю в ваших краях уже десять лет, — сказал Зауггут.
 — Это величайшая тайна, — добавил Дарт многозначительно. — И ты не проникнешь в нее, как ни старайся. Хотя бы потому, что во всем этом галактическом секторе других таких людей, как я, нет. Но они появятся здесь в считанные Дни, если боевой флот Рассадура вздумает начать вторжение!
 — Что-то мне с трудом верится в твои слова, полип, — молвил Зауггут после минутного замешательства. — Ты говоришь, что ты — человек, и что существа, подобные тебе, — люди. Но ведь и некоторые киберы, особенно те, у которых возникли неполадки с электронной психикой, тоже начинают мнить себя людьми. Но киберы есть киберы, это металлические болваны, созданные людьми для выполнения каких-то определенных задач. Не сомневаюсь, что и ты, полип, тоже кибер, только сделанный не из металла или пластика а из какого-то материала, который, возможно, известен на Рассадуре. Материал обладает повышенной прочностью, это делает честь вашим ученым… — сказав это, Зауггут пощупал Дарта. — Материал эластичный, похож на резину… Тело удалось на славу, но мозгов умных тебе не вставили… Иначе бы ты не действовал так прямолинейно и не угодил бы к нам в руки во второй раз! Да и зачем полипу умные мозги?..
 И Зауггут расхохотался во все горло, обернувшись к товарищам. Те громким ржанием подхватили его смех.
 — Ах ты желтозубая мартышка! — Дарт в ярости заизвивался всем своим связанным телом, покатился по полу к Зауггугу. Тот едва успел увернуться от его зубов и вскочить с ногами в кресло.
 — Ну-ну, комиссар, к чему эти обиды? — примирительно заговорил бандит. — Я и не помышлял оскорбить тебя. Просто я высказал вслух первое, что мне пришло в голову после твоего чудесного возвращения из реакторного люка! Конечно, ты человек, и весьма неглупый, если тебя назначили на такой высокий пост.
 Зауггут, однако, не сомневался в том, что перед ним — кибер, причем кибер какой-то новой, усовершенствованной конструкции, сделанный из материала, который вряд ли известен на Рассадуре. Кибернетический комиссар, лежавший у его ног, действительно представлял собой загадку..
 Зауггут сразу смекнул, что за такую редкостную находку его рассадурские хозяева хорошо заплатят, а если он еще и разнюхает секрет изготовления подобных киберов, то ему, уроженцу планеты Иппиульт, предоставят гражданство Рассадура и передадут в управление добрый десяток обитаемых планет.. Поэтому он решил подольститься к Дарту. Этот кибер, размышлял Заупуг, явно зациклился на том, что он — человек. В таком случае, не следует ему противоречить. Часто киберы, у которых повреждено мыслительное устройство, начинают болтать о себе всякие несуразности, и единственный способ их угомонить заключается в том, чтобы поддакивать им и всячески им угождать.
 — Разумеется, комиссар, — продолжал Зауггут, — кибер не смог бы действовать против нас так успешно, как ты! Ты храбрый противник и достойно сражался с нами. В войсках Рассадура такой человек удостоился бы гораздо более высоких почестей, чем в войсках Конфедерации. У нас ты стал бы Рыцарем Ордена Деки и адмиралом эскадры… Таких людей как ты в Рассадуре ценят… Работа космического полицейского не для тебя, Дарт, ведь ты способен на великие подвиги. Только в Рассадуре ты сможешь реализовать свои уникальные возможности. И я помогу тебе в этом. Нас ждет слава!
 — Не дождешься, упырь! — с этими словами Дарт связанными ногами попытался— опрокинуть кресло, в котором сидел Зауггут.
 Ему бы это удалось, если бы вовремя не подскочил кэркодианин и сильным ударом хвоста не отбросил комиссара на несколько метров.
 — Я ненавижу вас всех, — хрипел пленник, корчась на полу и тщетно пытаясь разорвать веревки. — Вы убийцы, кровососы, мерзкие, подлые твари, хуже зверей! И вы еще хотите, чтоб я, комиссар Дарт, составил вам компанию! Да я лучше сдохну, чем даже на мгновение допущу такую мысль…
 Подручные Зауггуга с искаженными от злобы лицами подступили к нему, на Дарта посыпались удары, послышался рев и вой:
 — Прикончить его! Нечего с ним возиться, разрубить на куски — и в космос!
 Зауггут, раздувшись от гнева, подошел и поставил ногу на горло Дарту.
 — Ты сам выбрал свою участь, комиссар, процедил он, еле сдерживая себя. — Теперь-то ты наверняка умрешь. И твоей могилой будет весь космос! Ха-ха-ха-ха!..
 Дарт похолодел. На какой-то момент он пожалел о своем дерзком ответе Зауггугу, вырвавшемуся импульсивно, в порыве негодования. Может быть, следовало согласиться с предложением главаря и отправиться с ним на Рассадур? А уж там бы он нашел способ бежать… Теперь же все было кончено. Зауггут попал в его самое уязвимое место. Расправиться с неубиваемым можно было, только похоронив его заживо. Для этого не надо было даже рыть какой-то особенной могилы — достаточно было выкинуть его в космос, вдали от звезд и планет, где встретиться с космическим кораблем не то что маловероятно, а попросту невозможно. Мелькнул в памяти А-уа, удаляющийся от челнока. Дарт содрогнулся…
 — Впрочем, у тебя есть шанс остаться на корабле и даже попасть на Рассадур, — донесся до его сознания визгливый голос Зауггуга. — Но для этого ты должен открыть нам свою тайну. Выкладывай все как есть. Дарт молчал.
 — Проклятая резиновая кукла… — проревел Зауггут. — Эй, доктор!
 К главарю почтительно приблизился сипеяиций гуманоид с одним глазом на лбу, исполнявший на звездолете обязанности врача.
 — Ты можешь разобраться в его утробе? — спросил Зауггуг.
 — Попробую, шеф, — ответил доктор, — но, боюсь, что тут моих познаний не хватит…
 — Выясни что сможешь. Узнай хотя бы, из какого материала слеплена эта чертова кукла. Пользуйся любыми методами. А если кукла подохнет — то тем лучше.
 Дарта привязали к кушетке и доктор больше часа возился с ним, подгоняемый нетерпеливым Зауггугом. Но у синелицего гуманоида ничего не получалось, не удалась даже попытка взять на анализ хотя бы несколько мельчайших кусочков Комиссарова тела.
 — Посмотрите, шеф! — вскрикивал изумленный доктор, отрывая глаз от микроскопа. — Это что-то невероятное! Стоит мне отрезать кусок его кожи, как тут же этот кусок становится самым настоящим живым существом! Его невозможно удержать… Отрезанная часть тут же стремится соединиться с остальным телом, проявляя при этом чудеса изворотливости… Ничего подобного я в жизни не видел!..
 Зауггут, не снимая очков, приставил глаз к окуляру, хмыкнул, раздосадованно посмотрел на доктора.
 — Возможно, перед нами не кибер, а действительно живое существо какой-то неизвестной породы, — пробурчал он. — А если это не кибер, не искусственное создание, то он не представляет для Рассадура интереса.
 — Хватит, надоело! — прервал, разевая зубастую пасть, телохранитель Зауггуга. — Вышвырнуть его в космос и все тут!
 — Давно пора! — подхватили бандиты.
 Доктор растянул в улыбке свой безгубый рот:
 — Я тоже думаю, шеф, что мы попусту теряем время. Выпытывать у него секрет его живучести бесполезно, потому что он, скорее всего, таким и появился на свет. Это представитель какой-то неизвестной на Рассадуре гуманоидной расы, которая обладает поразительной жизнестойкостью. Космос полон чудес, в нем всякое может быть. Я, например, уже давно перестал удивляться чему бы то ни было…
 — Где находится твоя планета? — подступил к Дарту Зауггут. — Даю тебе последний шанс. Говори.
 — Вы ничего от меня не добьетесь, скоты, — ответил пленник. — Да, есть планета, где живут бессмертные, и не одна — их десятки, сотни, и вам их никогда не найти, хоть переверните всю Вселенную!
 Зауггут в бешенстве заревел, затопал ногами. Разъяренные бандиты набросились на Дарта и добрых полчаса месили его кулаками и ногами, вымещая на нем злобу. По приказу Зауггуга пленника отнесли в шлюзовую камеру, где уже была приготовлена узкая цилиндрическая цистерна. В нее запихнули связанного ремнями Дарта. Цистерну закрыли крышкой, которую для прочности еще и приварили.
 Перед тем как сбросить цистерну в космос, Зауггут приставил к ней дуло самого мощного бластера и пронзил ее напоследок огненным лучом.
 — Прощай, комиссар! — крикнул он, когда цистерну, раскачав, швырнули в люк. — Теперь тебе вместо преступников придется ловить метеориты и астероиды! Ха-ха-ха!
 Люк, в который бросили цистерну, автоматически закрылся, и тотчас начал открываться другой люк — в нижней шлюзовой камере. Отсюда цистерна вывалилась в открытый космос.




 Глава XI. Снова на корабле


 Этот последний выстрел Зауггуга оказал бандитам плохую услугу: Дарту бластерный луч вреда не причинил, зато выжег в боку цистерны отверстие, в которое можно было просунуть руку, а также распорол кожаные ремни, связывавшие пленника. Дарт неожиданно почувствовал, как ослабли путы. А когда его металлическая тюрьма вывалилась из шлюзовой камеры, он успел, высунув руку, схватиться за какую-то скобу. Бандиты этого видеть уже не могли — цистерна с Дартом висела в космосе, не отрываясь от борта звездолета благодаря цепким пальцам пленника.
 Некоторое время Дарт размышлял, осваиваясь с ситуацией. Положение его было незавидное: цистерна была узкая, в ней почти невозможно было повернуться; к тому же через отверстие, в которое он успел просунуть руку, нельзя было рассмотреть, за что именно он держится. Память нарисовала ему внешний вид бандитского звездолета, каким он запомнился Царту, когда комиссар притягивался к нему в челноке. А расслышав слева от себя гул вырывавшегося из сопла пламени, ему окончательно стало ясно, что он держится за один из выступов шлюзового оперения звездолета.
 Все эти выступы, как он помнил, сходились к середине днища — туда, откуда била огненная струя. Ничего другого ему не оставалось, как, постепенно, передвигая пальцами по этому выступу, начать движение в сторону сопла. В состоянии невесомости, когда тело Дарта и цистерна ничего не весили, проделать это было несложно.
 Через несколько часов упорной работы пальцами, для которых неведома была усталость, цистерна с левого бока начала плавиться. Нарастали гул двигателей и бешеный рев огня. Наконец, продвинувшийся еще на метр, Дарт совершенно избавился от цистерны и ремней. Сумасшедшая температура возле сопла сделала свое дело: цистерна расплавилась. Высвободилась и вторая рука Дарта. Он еще крепче ухватился за скобу и быстрее пополз навстречу потоку огня.
 Комиссар смело вошел в бьющее пламя, держась за ребристые плиты огнеупорных покрытий. Огненный вихрь на мгновение ослепил, но тотчас глаза освоились, и Дарг уверенно двинулся против течения слепящих струй. Напор пламени был настолько силен, что смельчак несколько раз срывался, рискуя вместе с потоком огня быть унесенным в космос. И все же он пробился сквозь ад корабельного сопла и вновь оказался в фотонном реакторе. Комиссару некогда было нежиться в его мягких струях — он сразу поплыл к основанию трубы, откуда начинался путь к внутренним отсекам корабля. Дорога Дарту была знакома, и меньше чем через час он приподнял плечами крышку люка, куда его однажды уж сбросили бандиты.
 В каюте, спиной к люку, сидел здоровенный ящерообразный гуманоид и громко чавкал, что-то поедая. Кроме него в помещении никого не было. Бандит захрипел, когда две сильные руки неожиданно стиснули ему гордо. Но справиться с ним Дарту оказалось не так-то просто. Туловище гуманоида оказалось скользким и твердым, а руки были, хоть и короткие, но сильные и проворные. Он вывернулся, метнулся на Дарта, напором своего мощного тела бросил комиссара на пол и, навалившись на него, вцепился ему в грудь своими когтями.
 Некоторое время противники катались по полу, хрипя и стискивая друг друга в объятиях. Комиссару стало ясно, что голыми руками ящера не одолеть. Не обладай Дарт бессмертным телом, он был бы уже неоднократно убит, и все же он чувствовал, что и бандиту не так-то просто подмять его под себя — комиссар уворачивался, наносил внезапные удары и ногтями раздирал кожу на брюхе гуманоида. Важным преимуществом Дарта была его неутомляемость. Бандит уже начал выбиваться из сил, а Дарт был по-прежнему бодр и только и ждал случая вырваться из лап противника.
 В один из моментов борьбы, повернув голову, Дарт увидел справа чернеющую пасть люка, из которого он только что выбрался. Решение созрело мгновенно. Дарт удвоил усилия, и через несколько минут дерущиеся подкатились к люку. Миг — и они оба рухнули в него.
 Полчаса спустя из люка вылез один Дарт. Бандит сгорел на пути в реактору и от него не осталось абсолютно ничего.
 Дарт обнаружил в углу каюты металлоидную куртку убитого и в ее кармане — портативный лучевой пистолет. Куртку пришлось отбросить — Дарт не смог бы в нее пролезть даже при всем желании, а пистолет он взял. Оружие придавало уверенность — как-никак, он был один на огромном вражеском звездолете.
 Держа пистолет наизготовку, Дарт выглянул в коридор. Несколько мягких прыжков — и он на лестнице. Путь к каюте Зауггуга ему был известен. Теперь главное — не дать себя обнаружить раньше времени.
 Комиссару пришло в голову, что если он сейчас проберется в рулевой отсек и изменит курс корабля, то этого, пожалуй, никто и не заметит. На корабле половина экипажа находилась под наркотическими парами, а другая половина занималась распутством. Никому и в голову ве придет чтолибо заподозрить…
 Уже в следующую минуту он получил подтверждение своим мыслям. Из каюты, мимо которой он проходя, доносился шум возни, какие-то бессвязные крики и стоны. Похоже было, что там кого-то пытают… Комиссар приоткрыл дверь и глазам его представилось самое отвратительное зрелище, какое он когда-либо видел. Человек восемь бандитов, притащив сюда обожженные трупы своих товарищей, предавались групповому некрофильству. Сбившись с трупами в одну грязную кучу, они в садистском исступлении раздирали ногтями мертвые тела, дергались, извивались, хрипели, сладострастно вскрикивали и чуть ли не зубами рвали горелое мясо. Все это походило на скопище прожорливых трупных червей на гниющей туше.
 Дикую картину озаряла большая сфера под потолком, висевшая на проводе. Дарт поднял пистолет и ударил по проводу огненным лучом. Брызнули искры, погасшая громада рухнула вниз. Чудовищное напряжение в электрическом шаре исторгло дикий рев из всех восьми глоток; спустя несколько мгновений рев оборвался и всякое шевеление под упавшей люстрой прекратилось. Каюта стала быстро наполняться смрадным дымом…
 Дарт вышел. Захлопнув за собой дверь, он привалился к ней спиной. Если бы он был простым смертным, его бы сейчас стошнило. Это был поистине звездолет садистов, как и вся их Темная Империя, для которой не существовало ничего человеческого!
 Пройдя незамеченным несколько винтовых лестниц и поднявшись на нужный этаж, Дарт услышал мерное гудение работающего кибера. Именно здесь, в этом коридоре, несколько часов назад устроили на него засаду, здесь недавно бушевал пожар. К этому времени огонь был потушен, но бандиты и их металлические слуги еще бродили здесь, приводя все в порядок. Ясно, что незамеченным к рулевому отсеку не подойти, надо подождать, пока тут закончат уборку и разойдутся…
 Неожиданно один из киберов направился в дальний конец коридора, где грудой лежали шланги и отработанные огнетушители. Скрипя своими нечищенными суставами, он проследовал мимо затаившегося Дарта.
 Кибер принялся укладывать шланги на тележку, повернувшись к Даргу спиной. В этом конце коридора не было ни души; бандиты, переругиваясь, работали за углом… И Дарт, воспользовавшись этим, выскочит из своей засады. Металлический увалень не успел даже разогнуться, как комиссар отключил его. На ввод новой программы в его компьютерный мозг потребовалось не более пяти минут, ведь подобные киберы производились в Конфедерации и в их устройстве разбирались все уважающие себя звездолетчики. С этого момента кибер должен был отзываться только на его, Дарта, радиосигналы и выполнять его команды.
 Первый приказ, который получил кибер — это напасть на двух своих металлических товарищей. Дарт захлопнул крышку в его боку и отскочил. Кибер угрожающе загудел, раскинул мощные руки, двинулся по коридору к суетившимся бандитам.
 Его нападение на двух других электронных монстров было внезапным и яростным. На металлические головы обрушился град сокрушительных ударов. Подвергшиеся нападению поначалу не сопротивлялись, но затем сработала система самозащиты. В гулком просторном коридоре, к ужасу и изумлению бандитов, разгорелась неистовая драка стальных гигантов. Люди не смели к ним приблизиться — наоборот, им пришлось отбежать подальше, чтоб не угодить под чудовищную ногу или руку.
 На корабле зазвучала сирена тревоги. Срочно связались по видеофону с Зауггугом, доложив, что один из киберов вышел из строя, взбесился, набросившись на своих собратьев.
 Воспользовавшись тем, что бандиты покинули опасный коридор, Дарт, прижимаясь к стене, проскользнул мимо дерущихся. Пустынным переходом он добежал до дверей рулевого отсека. Они оказались незаперты.
 Рулевой отсек представлял собой просторную овальную каюту, в которой половину стены от пола до потолка занимал громадный мерцающий лампами и экранами пульт. Перед пультом в вертящихся креслах сидели три пилота. Дверь была за их спинами, и Дарта в первый момент никто не заметил.
 Комиссар неслышно подошел к одному из пилотов, приставил к его затылку пистолет и выстрелил. Огненная струя насквозь прожгла череп, тело сползло, и в следующий момент Дарт полоснул лучом по второму пилоту. Тот вскрикнул, откинувшись с обожженной грудью. Третий пилот успел нырнуть за спинку кресла, вскидывая на ходу бластер. Из-за кресла вырвйлся ответный луч, но с Дартом он ничего поделать не мог. Единственное, что удалось бандиту — это прицельным огнем вывести из строя лучевой пистолет комиссара.
 Дарт отбросил ненужное оружие и, не скрываясь, пошел прямо на огонь. Бандит палил по нему в упор, луч дымился на груди Дарта, но комиссар не чувствовал ничего, кроме гнева и желания расправиться с бандитом. Подойдя, он вырвал у него из рук бластер и размахнулся, готовясь опустить приклад на его голый череп, как вдруг вспомнил, что находится на звездолете, созданном вне Конфедерации, странном и незнакомом, с системой управления которого ему одному, пожалуй, справиться будет нелегко…
 Бандит, скрючившись, жался к основанию пульта и маленькими глазками, в которых застыл ужас, поглядывал на Дарта.
 — Вставай, — приказал Дарт.
 Бандит поднялся. Это был невысокий антропоморфный гуманоид с крупной головой, узкими глазками, одним носовым отверстием посреди лица и круглым ртом, из которого вырывались гортанные звуки на галактическом эсперанто.
 — Звездолет идет на сверхсветовой скорости и через час погрузится в субпространство, — сказал пилот. — Любая неосторожность в управлении чревата мгновенной гибелью. Тебе настанет конец вместе с нами.
 — Именно для того, чтобы этого не случилось, я и оставил тебя в живых, — холодно ответил комиссар. — Итак, показывай: где расположена система ввода в субпространство? Как осуществляется связь с компьютерным центром? Где информация о маршруте? Если ты не ответишь на эти и другие мои вопросы, то мне все-таки придется тебя убить. О моем присутствии на корабле еще никто не знает, и, сам понимаешь, я не могу позволить себя обнаружить… Для всех вас я мертв, меня не существует, я болтаюсь где-то в космосе! И чем дольше я буду оставаться покойником, тем больше будет у тебя шансов выжить. А когда на звездолете появится полиция, я, так и быть, замолвлю за тебя слово… Так что думай.
 — Система управления звездолетом при переходе через субпространство сосредоточена вот здесь, — проговорил гуманоид после некоторого замешательства. Затем он показал код, посредством-которого осуществлялась связь с компьютерным центром. Именно там хранилась вся информация о маршруте корабля. Не спуская с него бластерного дула, Дарт велел ему отойти и сесть напротив него. У него не было оснований сомневаться в правдивости объяснений пилота, ведь от того, как Дарт будет обращаться со звездолетом, зависела и его жизнь.
 Первым делом комиссар направил в компьютерный центр запрос о маршруте. Вскоре на экране дисплея замелькали строчки цифр. Переведя их на знаки общеупотребительного кода Конфедерации, Дарт даже привстал от неожиданности. Выходило так, что звездолет через субпространство направлялся в созвездие Деки, то самое созвездие, откуда началось распространение Рассадура! И планета, в окрестностях которой он должен был вынырнуть, явно была центром Империи, ее сверхзасекреченной столицей!.. Одно только знание ее координат могло решить исход предстоящего единоборства в пользу Конфедерации…
 Дарт тяжело задышал. Если его предположения справедливы, то информация, которая светится сейчас перед ним на экране, была поистине бесценна. Несколько раз военные экспедиции Конфедерации вторгались в созвездие Деки, но разве можно среди сотен тысяч и миллионов планет разыскать одну-единственную, на которой находится резиденция кровавых владык Рассадура? Может быть, Дарт ошибается, и планета, возле которой должен был вынырнуть из субпространства Зауггут, являлась всего-навсего перевалочной базой, заправочной станцией, мелкой рассадурской колонией, каких немало в космосе? Но даже если это и так, то все равно найден настоящий, осязаемый след, который неминуемо приведет к сердцу зловещей Империи!..
 Цепкая память Дарта ухватила информация и надежно спрятала в своих недрах. Теперь надо было решить, что делать дальше. Прежде всего необходимо было остановить звездолет, пока еще он не ушел из пределов космоса, контролируемых Конфедерацией. А тогда уже можно будет связаться по субпространственной связи с Карриором…
 Дарт положил руку на кнопки, ответственные за торможение, и сидевший дотоле неподвижно гуманоид встрепенулся. Его глаза вперились в руку Дарта. Помедлив, Дарт отошел от пульта. Он понял, что ему самому вряд ли удастся благополучно справиться с управлением, лучше предоставить это пилоту. Он дулом бластера показал гуманоиду на кресло, где только что сидел сам. Пилот опасливо приблизился к пульту.
 — Сейчас ты повернешь корабль и направить его в ту точку пространства, координаты которой я задал, — сказал комиссар ледяным голосом. — И не вздумай дурить. Знай, что я слежу за тобой и при малейшем намеке на обман уложу тебя рядом с твоими дружками. Начинай.
 Длинные гибкие пальцы пилота забегали по кнопкам; на экранах засветились изломанные линии, в мониторах поползли бесконечные вереницы цифр. В работу включился компьютерный центр, каждые несколько секунд передававший пилоту необходимые данные. Наконец бортовые приборы показали, что корабль произвел маневр и начал торможение. Гася сумасшедшую скорость, звездолет направился туда, куда наметил комиссар: к звездной системе Карриора, к одной небольшой безжизненной планете, на которой имелась база карриорцев с несколькими патрульными полицейскими звездолетами наготове.
 Пока все шло удачно. Дарт подсел к передатчику субпространственной связи и начал быстро передавать на Карриор маршрут движения звездолета и общую ситуацию на нем. В эти мгновения пилот незаметно сполз со своего кресла и опрометью ринулся к двери. Не отрывая одной рукой от передатчика и продолжая отбивать сигналы, Дарт, почти не целясь, выстрелил ему вслед и промахнулся. Только отстучав радиограмму, он вскочил и кинулся к двери, но пилота уже и след простыл.
 Я обнаружен, — меланхолически подумал Дарт. — Слишком рано. Корабль только начал торможение, его скорость еще достаточно велика и его в любую минуту можно ввести в субпространство… Придется разбить пульт с системой ввода в него… Тогда бандитам некуда будет деваться и их неминуемо догонят полицейские звездолеты. Но это произойдет не раньше, чем через двенадцать часов! Именно столько мне придется отбиваться от людей Зауггуга, чтобы снова не попасть им в руки… Тогда уж мне, чувствую, не избежать быть выброшенным в открытый космос…"
 Дарт поторопился отогнать страшные мысли. Надо действовать, и немедленно! Прежде всего он захлопнул и запер дверь рулевого отсека, задвинул засов и опустил перед дверью металлическую решетку. Дверь производила довольно внушительное впечатление: она была толщиной в сорок сантиметров и снабжена изолирующим покрытием, позволявшим в случае аварии на корабле полностью отрезать отсек от внешнего мира и перевести его на сепаратное жизнеобеспечение. Высадить ее бандитам будет непросто.
 Вернувшись к пульту, он включил на нем экраны, показывающие отсеки и коридоры звездолета. На одном из экранов виден был коридор, где происходила драка стальных гигантов. К этому времени она почти закончилась: кибер, перепрограммированный Дартом, успешно справился со своей задачей. Два других болвана, страшно искореженные и разбитые, лежали посреди коридора. Бандиты держались от победителя в отдалении, полагая, что он взбесился. Агрессор, действительно, никак не мог остановиться: в слепой ярости он бил и крошил поверженные тела своих противников, пока Дарт по радио не связался с его электронным мозгом. Уловив условный сигнал, который был известен только ему и Дарту, кибер замер и некоторое время оставался в неподвижности, ожидая новой радиокоманды от комиссара.
 Дарт лихорадочно соображал, как, находясь в рулевом отсеке, лишить корабль управления. Разбить пульт? Но это вряд ли поможет. У таких мощных звездолетов всегда имеются запасные или аварийные каналы связи с двигательной системой. Идеальным вариантом было бы вывести из строя компьютерный центр или систему жизнеобеспечения; но ни того, ни другого комиссар сделать был не в состоянии…
 Стоп, — сказал себе Дарт. — А кибер? До компьютерного центра болван вряд ли доберется, а вот уничтожить силовую установку, ответственную за систему жизнеобеспечения, ему, кажется, вполне под силу… Если снять создаваемое установкой защитное поле, то в корабль ворвется космос, мгновенно убив на нем все живое. Всему его преступному экипажу сразу настанет конец. Остается только разыскать местонахождение силовой установки на общей схеме корабля, которая имеется здесь же, на одной из панелей пульта…
 Найти ее не составило особого труда, и комиссар тотчас связался по рации с кибером. Металлического болвана он переключил на непосредственное подчинение сигналам из рулевого отсека. Гигант выпрямился, развернулся и зашагал туда, куда направлял его комиссар.
 Дарт следил за его передвижением по экранам на пульте. Экраны показывали, как бандиты в страхе разбегались перед неуправляемым кибером, спеша дать ему дорогу. Иные из них палили по нему из бластеров, но огненные лучи не оказывали на гиганта никакого воздействия. Дарт заставлял его поворачивать из коридора в коридор, спускаться по винтовым лестницам и переходить из отсека в отсек, для чего иногда приходилось взламывать запертые двери. Кибер легко справлялся с препятствиями. Запертые двери он выбивал одним ударом металлического кулака.
 Он был на полпути до цели, когда на дверь рулевого отсека внезапно обрушился страшной силы удар. Бандиты начали штурм.
 Перед Дартом загорелся экран видеофона. В нем возникла перекошенная от ярости физиономия Зауггуга.
 — Полип? Ты?!. — только и смог выдавить из себя главный бандит.
 Он пожирал глазами Дарта, не веря, что перед ним его заклятый враг, которого он считал заживо погребенным в пустынных просторах космоса. Комиссар не без удовольствия отметил на его лице, помимо ярости и изумления, еще и выражение дикого ужаса.
 — Что, не задал? — спросил он, усмехнувшись.
 — Ты дьявол, Дарт! Как тебе это удалось?
 — А уж это мое дело.
 — Ты все равно не уйдешь от меня, — сквозь зубы шипел Зауггут. — И твои чертовы ищейки, которых ты пустил по моему следу, меня не достанут!
 — Они, возможно, и не достанут, — спокойно ответил Дарт, — зато достану я.
 Зауггут натужно расхохотался.
 — Ты? — взревел он, резко прервав смех. — Неужели ты надеешься в одиночку одолеть меня и моих молодцев? Да будь ты хоть трижды дьявол, тебе не справиться со мной! И на этот раз я тебя так просто не выпущу!..
 — Да? — ударом по кнопке отключил видеофон. Времени на препирательства у него не было: надо было следить за кибером. Отчетливо видимый на одном из экранов, гигант приближался к помещению, в котором находилась силовая установка…
 — Скорее, скорее.. — ветерпеливо шептал Дарт, вперив взгляд в экран.
 Но кибер, изрядно помятый в драке, быстро двигаться не мог. Одна рука его почти совершенно отказала, ноги еле волочились, из-под подбородка валил дым. Да и бластерные лучи, которыми непрерывно поливали его бандиты, тоже ослабляли его жизнеспособность. Уже вышел из строя один окуляр; на грани выхода был второй.
 Между тем в рулевом отсеке с грохотом вылетела дверь. Дарт скорее догадался, чем почувствовал, что по нему и его креслу ударило сразу несколько огненных струй. Но он даже не оглянулся, поглощенный ответственнейшим моментом: кибер приближался к двери, за которой работала силовая установка!
 Бандитов теперь отделяла от комиссара только металлическая решетка. Они сосредоточили бластерный огонь на стальных прутьях, и решетка начала быстро плавиться.
 Экран показывал, что кибер наконец достиг нужной двери. Дарт послал ему последний приказ: выломать ее и разрушить находящийся за ней механизм. Тем временем за спиной самого комиссара прогрохотал взрыв — это бандиты, штурмующие отсек, догадались швырнуть гранату. Решетку вышибло, и она с лязгом отскочила к дальней стене.
 Взрывная волна опрокинула кресло с сидевшим в нем Дартом; комиссар, в падении подхватив бластер, откатился от пульта и лежа принялся бить лучем по ввалившимся в отсек бандитам.
 Человек пять рухнуло замертво в первые же секунды. Остальные залегли. Дарт непрерывно поливал их огнем, успевая при этом следить за действиями кибера на экране.
 Тот, дымясь, видимо действуя на пределе своих возможностей, взламывал своей уцелевшей ручищей корпус силовой установки. За его спиной бандиты торопливо разворачивали гранатомет.
 В рулевом отсеке появились головорезы, закрывавшиеся огнеупорными щитами. Они надвигались на комиссара так стремительно, что уже через минуту ему ничего не оставалось, как использовать бластер в качестве дубинки. Он ударил по одному из щитов, разбив его вдребезги, а затем по голове прятавшегося за ним бандита. Но тут на него набросились со всех сторон. Комиссар отчаянно отбивался. Прежде чем его стиснули щитами и повалили на пол, он успел раскроить еще несколько черепов…
 Кибер наконец выломал крышку силовой установки и обрушил кулак на открывшееся скопление электродов. Брызнули искры. И в тот же миг гранатомет выплюнул ему в спину заряд. Грянул взрыв и кибер упал, не успев нанести по установке второго удара, — но и одного оказалось достаточно.
 Мгновенно на всем корабле погас свет. Дико завопили бандиты, навалившиеся на Дарта. Физиономии их исказились от нестерпимой боли, глаза выпучились, конвульсивно задергались конечности. А еще через две минуты по странной тишине, воцарившейся в отсеке, Дарг понял, что нападавшие мертвы. С исчезновением силовой защиты в звездолет ворвался открытый космос, стремительно уничтожив атмосферу и понизив температуру почти до абсолютного нуля.
 Дарт даже не почувствовал этой перемены, он догадался о ней лишь по застывшгим телам своих противников. Значит, кибер успел все-таки вывести из строя силовую установку!
 Дарт выбрался из-под груды мертвых тел и подошел к пульту, который тоже погрузился во тьму. На нем не горело ни одного экрана, светилось лишь с десяток контрольных ламп, питавшихся от аварийных батарей. Дарт поставил упавшее кресло, сел.
 Прежде всего он выяснил, уцелел ли компьютерный центр корабля. Было бы весьма прискорбно, если бы он погиб, потому что вместе с ним исчезла бы ценнейшая информация. К счастью, с ним было все в порядке. Главный компьютер защитило автономное силовое поле. Постепенно включились в рабочий режим локаторы и внутренния телесеть. Компьютерный центр звездолета принял на себя основную работу по восстановлению главных узлов управления полетом и основных механизмов, подключая их к аварийным батареям. Один за другим загорались экраны, на которых виднелись темные отсеки и коридоры, заваленные трупами.
 Смерть настигла бандитов внезапно. Многие видимо даже не успели понять, что произошло. Теперь это был мертвый звездолет, летевший по инерции. Дарту оставалось лишь ждать появления полицейских кораблей, которые возьмут его на буксир. Он выполнил свою задачу. Зауггут уже не вернется к своим хозяевам на Рассадуре. К тому же комиссар дарит Карриору рассадурский звездолет — первый и пока единственный, доставшийся властям Конфедерации.
 Он взглянул на показатель скорости. Дрожащая стрелка явно стремилась к нулю, хотя была еще довольно далека от него. Магнитные дюзы быстро гасили инерционное движение. Еще час, и звездолет неподвижно зависнет в пространстве…
 По субсвязи Дарт установил контакт с радистом на Карриоре. Тот сообщил, что патрульно-десантные корабли уже стартовали с Брельта и взяли курс на звездолет Зауггуга. Пеленг работал устойчиво, так что полицейских следовало ждать с часу на час.
 Комиссар так и не решился в своем донесении на Карриор сообщить о странной метаморфозе, которая произошла с ним. Радист мог не поверить, а то и вовсе решить, что Дарт повредился в рассудке… В самом деле: положение комиссара было незавидное, хоть он и вышел победителем в схватке с бандитским экипажем. Звездолет Дарта уничтожен, погибла вся его команда, а сам он должен внятно и правдоподобно объяснить причину странного преображения своего тела. Но как он его объяснит, что напишет в рапорте, который начальство потребует от него? Ведь никто на Карриоре не поверит, что на планете, где цивилизация погибла сотни миллионов лет назад, нашелся какой-то ученый, который одним прикосновением металлического стержня обессмертил его… А самого ученого нет, он летает где-то в космосе, попробуй найди его…
 И все же облако досады не могло затмить радостного чувства удовлетворения от одержанной победы. Вся банда с ее кровожадным главарем уничтожена начисто. Комиссар выполнил свое обещание лишить их такой роскоши, как суд и тюремная отсидка!
 Он несколько раз щелкнул клавишей на пульте, пытаясь включить экран, показывающий внутренность капитанской каюты. Однако связь с логовом Зауггуга почему-то оказалось блокированной…
 Дарт удивленно выпрямился, протянул руку к кнопкам связи с компьютерным центром. Тот, получив запрос, немедленно выдал требуемую информацию. Из нее комиссар узнал, что в тот миг, когда отключилась общая силовая установка, командный отсек автоматически перешел на аварийную систему жизнеобеспечения, и что в настоящее время в отсеке не только держится атмосфера и давление, но и имеется достаточный запас провизии. А это означало, что Зауггут жив!..
 Дарт в гневе сжал кулаки. Он будет считать себя проигравшим, если этот кровопийца предстанет перед судом!
 Комиссар схватил бластер, стремительно вышел из рулевого отсека и по темным безмолвным коридорам, заваленным трупами, зашагал к каюте главаря. Дверь в нее, как он и ожидал, оказалась наглухло запертой.




 Глава XII. Смерть Заупуга


 Дарт заколотил по ней прикладом.
 — Зауггут, подлый ублюдок, ты надеешься скрыться от меня? — закричал он. — Лучше сразу открой, и космос убьет тебя мгновенно и почти безболезненно! Но если ты будешь упорствовать, то знай, что я все равно тебя достану. Ты будешь подыхать так же долго и мучительно, как твоя несчастные жертвы…
 Из каюты не доносилось ни звука. Дарт полоснул по дверному запору огненным лучом. Бесполезно. Лучеметом его не взять…
 Он вернулся в рулевой отсек и обшарил карманы погибших бандитов. Так и есть. У одного оказались ручные гранаты.
 Массивная дверь, за которой прятался Зауггут, выдержала три взрыва. На четвертом она сорвалась с петель и рухнула. Дарт ворвался в каюту. Там в эти мгновения гасли лампы — ледяная ночь космоса проникла в просторное прямоугольное помещение командного отсека, убив все живое. Если тут и скрывался Зауггут, то он должен быть мертв.
 Дарт озирался по сторонам. Мрак не мешал его зорким глазам рассматривать высокие шкафы, набитые драгоценными безделушками, попавшими сюда с захваченных кораблей; ящики с бутылями черного вина, которое так любил Зауггут, тюки с наркотическим зельем; груды засохших мумифицированных тел, вид которых должен был услаждать бандита… Дарт переводил взгляд с одного предмета на другой, как вдруг уловил движение справа от себя. Он резко отпрянул и по привычке направил в ту сторону бластер…
 Из угла на него метнулось что-то длинное, сверкнула оскаленная пасть. Машинально уворачиваясь, Дарт успел разглядеть кэркодианина, личного телохранителя Зауггуга. Ящерообразный гуманоид с неистовой яростью набросился на него и впился зубами ему в шею. Дарт успел выстрелить, но луч не оказал никакого действия на чудовище, покрытое огнеупорной чешуей. Дарт не устоял на ногах: упал, утащив за собой бандита. Но десятипалый гуманоид, получивший внезапное преимущество в схватке, как не старался, ничего не мог сделать с неубиваемым телом Дарта. Единственное, чего он добился — это сковал на какое-то время Дарта своей мощной бородавчатой тушей. Надо отдать должное Заутгуту — знал, кого брать себе в телохранители!
 Поначалу Дарт недоумевал, почему уроженец Кэркода не погиб после того, как рухнула дверь командного отсека и сюда ворвался космос. Лишь когда чудовище вплотную приблизилось к нему, Дарт разглядел едва заметное свечение вокруг него. Кэрксдиакин успел включить портативный силовой прибор! Но то же самое мог сделать и Заутгуг… Следовательно, не было никакой гарантии, что главный бандит погиб…
 Дарт попытался вырваться из цепких объятий монстра, но не тут-то было. Они покатились по полу. Во время борьбы комиссар пытался нащупать пояс с укрепленным на нем силовым прибором. Если сорвать его, то кэркодианин погибнет. Но руки комиссара тщетно скользили по холодному телу гуманоида…
 Только через четверть часа напряженной борьбы, когда монстр начал уставать, комиссар догадался, кто его противник попросту проглотил включенный аппарат и сделался нечувствительным к воздействию внешней среды!
 Прошло еще полчаса, и кэркодианин совершенно выбился из сил. Дарт поднялся на ноги. Но свирепый гуманоид, сознавая всю бесполезность борьбы с комиссаром, все-таки нашел способ досадить ему. Он вцепился зубастым ртом Дарту в ногу и повис на ней двухсоткилограммовой гирей. Как ни старался комиссар высвободиться, пуская в ход бластерный приклад, огонь и нож — все было бесполезно. Кэркодианин тяжело дышал, хрипел и свистел, раздувая бородавчатые бока, косился на Дарта непрожигаемым глазом и еще крепче стискивал зубы.
 — Слушай, ты, — комиссар наклонился к нему. — У тебя есть хороший шанс спасти свою мерзкую шкуру. Через пару часов здесь будет полиция. Если ты скажешь, где прячется твой поганый шеф, то я, так и быть, замолвлю за тебя словечко, хоть ты этого и не заслуживаешь.
 Кэркодианин лишь злобно пыхтел в ответ.
 — Это в твоих же интересах, чертова образина! — закричал Дарт, теряя терпение. — Я знаю, что Зауггут здесь. У него, как и у тебя, есть портативный силовой прибор, и он удрал отсюда, когда ты на меня налетел! Он прятался вон там в шкафу! Дверцы были закрыты, когда я вошел сюда, я это отлично помню, а теперь они распахнуты! Зауггут сбежал из командного отсека, но дальше корабля он уйти не может. Где он скрывается? Молчишь?.. Но тогда и ты сдохнешь вместе с ним, крокодил! Думаешь, тебя спасет твоя огнестойкая шкура? Или силовая установка в твоем желудке? Хотел бы я посмотреть, как она поможет тебе в пекле фотонного реактора… Ну, будешь говорить?
 Бандит презрительно гоготал сквозь сжатые зубы. Дарт в ярости несколько раз ударил его прикладом по челюсти, но тот продолжал гоготать.
 Волоча увесистое тело монстра, повисшее на ноге, комиссар добрел до пульта и нажал кнопку общекорабельного монитора связи.
 — Зауггут, подлая крыса! — заговорил он в микрофон, и его голос через многочисленные селекторы зазвучал во всех отсеках звездолета. — Где бы ты ни прятал свое упырье брюхо, я все равно его распорю и выпущу твои вонючие кишки! Тебя ничто не спасет! Знай, что я иду к тебе.
 Дарт выключил монитор. Кэркодианин расхохотался громче прежнего, задергался своим крокодильим телом. Комиссар врезал ему по зубам. А в самом деле: куда мог скрыться Зауггут?.. Вероятно, где-то на корабле у него есть убежище на случай опасности. Об этом должен знать компьютерный центр, если сведения не заблокированы…
 Дарт связался с главным компьютером, послав ему запрос о действиях экипажа при нападении на звездолет полиции. Через минуту на экране появилась схема помещений, где проникших на борт полицейских могли пожидать засады, а в одном месте схемы замигала красная точка…
 «Что это?» — послал он уточняющий вопрос, но вместо ответа по экрану дисплея поплыли полосы: сведения о предмете, интересовавшем Дарта были заблокированы.
 Что ж, и это кое о чем говорит! Комиссар сориентировался: неизвестный объект, обозначенный на схеме мерцающим сигналом, находится в центральном стволе звездолета — отсюда по коридору, затем поворот направо, лестница и еще одкн поворот…
 У Дарта не было никаких причин полагать, что Зауггут скрывается именно там, но комиссару ничего не оставалось, как положиться на свою интуицию. Время сейчас работало на бандита. Если до прибытия полиции комиссар его не отыщет, то Зауггут останется жив. Суд Карриора не вынесет ему смертного приговора.
 Перехватив бластер, Дарт, тяжело переставляя ногу с вцепившимся в нее монстром, двинулся на поиски бандита.
 По дороге кэркодианин забеспокоился— верный признак того, что комиссар на правильном пути! Телохранитель Зауггуга яростнее стиснул зубы и начал впиваться когтями в пол, замедляя и без того небыстрые шаги комиссара. Дарт ругался и проклинал бородавчатую тварь, но поделать ничего не мог. Приходилось тащить ее за собой.
 Пройдя лестницу и два коридора, Дарт увидел в отдалении приоткрытую дверь, из-за которой сочился слабый красноватый свет. За дверью находилось то, что на схеме было обозначено мерцающим сигналом. Дарт зашагал быстрее, преодолевая яростное противодействие кэркодианина. А когда комиссар распахнул ее, тварь отчаянно заревела и вцепилась лапами в дверной косяк.
 За дверью обнаружился просторный пустой зал, в центре которого возвышалось громадное металлическое чудовище. Оно походило на краба, стоящего на четырех мощных раскоряченных клешнях. Помимо клешней, по бокам его шаровидного тела змеились длинные гибкие щупальцы с присосками, и высовывались вороненые дула бластеров. Дарт, входя, успел заметить, как приземистая человеческая фигурка вскарабкалась по клешне и скрылась в люке на теле монстра. Тотчас зажглись четыре красных окуляра и чудовищный краб со скрежетом развернулся в сторону вошедшего…
 Дарт, уже многие месяцы гонявшийся за Зауггугом от одной планеты к другой, был достаточно наслышан об этом металлическом чудовище. Бандиты использовали гигантского краба главным образом для устрашения населения планет, на которые они устраивали налеты. Краб огнем своих дальнобойных бластеров испепелял целые города, для него не было препятствий, он с одинаковым успехом действовал в горах и на морском дне. Стальное чудовище, против которого ничего не могло устоять, Зауггут решил использовать и в последней попытке расправиться со своим заклятым врагом. Пораженный грозным видом монстра, Дарт попятился. Цеплявшийся за его ногу кэркодианин злорадно расхохотался. Краб, тяжело переставляя многотонные клешни, пошел прямо на Дарта. Зал наподнился грохотом— казалось, тряслись стены и потолок, когда страшная клешня ударялась об пол. В этот грохот, похожий на разрывы бомб, вплетался торжествующий смех. Прислушавшись, Дарт понял, что этот смех исходят из динамика на брюхе чудовища. Зауггуг сидел за пультом управления в чреве монстра и хохотал, видя замешательство своего противника.
 — Все равно ты сдохнешь раньше меня, проклятый полип! — визжал монстр голосом Зауггуга!
 Дарт с немалым трудом отцепил когти кэркодианина от дверного косяка и, волоча за собой эту живую гирю, двинулся прочь по коридору. Отойдя от двери, он оглянулся. Хотелось посмотреть, как такое громадное существо пройдет сквозь неширокую дверь…
 Обычно краб вывозился из зала при помощи специального лифта — круглой площадки, которая вместе с чудовищем опускалась в шлюзовой отсек и далее выводила его из звездолета. Для передвижения непосредственно по кораблю краб не был предназначен. Зауггут, ослепленный ненавистью, действовал напролом. Он направил механического убийцу прямо к двери, за которой скрылся Дарт, и, дергая за рычаги управления, передними клешнями ударил по стене. От пола до потолка прошли трещины. Еще несколько яростных ударов— и трещинами покрылась вся стена. А вскоре она с грохотом обрушилась.
 Вышедшее из пролома чудовище заозиралось окулярами и, заметив в конце коридора Дарта, развернулось в ту сторону. Комиссар зашагал прочь. Монстр направился за ним, неуклюже передвигая полусогнутые клешни, оставляя на стенах вмятины и проломы. Случалось, что тяжеленные лапы наступали на трупы бандитов. Дарт с ужасом видел, что после этого от трупов оставались лишь размазанные по полу пятна…
 — Уже и висевший на ноге кэркодианин перестал злорадно верещать, он с явным испугом косился на приближающегося монстра… Дарт пальнул по крабу из бластера и, выругавшись, отбросил бесполезное оружие. Чудовище, разрушив еще одну стену, вышло вслед за ним на винтовую лестницу. В следующем, более просторном коридоре оно внезапно увеличило скорость и настигло беглеца, который пытался скрыться в какой-нибудь из кают, но все двери, как назло, оказались запертыми. Удерживаемый зубастым телохранителем Зауггуга, комиссар неожиданно для себя очутился под брюхом стального краба, медеду его чудовищными клешнями. Тут не выдержали нервы кэркодианина. Он разжал зубы и бросился наутек, но, не пробежав и двух метров, случайно для себя и для Зауггуга, управляющего монстром, угодил под многотонный пресс крабьей ступни. Между полом и ступней осталась торчать лишь голова с разинувшейся зубастой пастью, из которой, как из тюбика, выдавилась какая-то темная слизь. Зауггут, осознав свою оплошность, тотчас поднял ступню, но было поздно: от верного телохранителя остались лишь оскаленная голова и кончик хвоста. Все остальное превратилось в размазанное на полу черно-зеленое пятно. Динамик на брюхе монстра разразился проклятиями.
 Все вышеописанное произошло за считанные секунды, в течение которых Дарт стоял как вкопанный — настолько жуткой ему показалась смерть кэркодианина. Это промедление едва не оказалось для него роковым: вслед за бандитом удар страшной лапы настиг и его.
 Боли не было. Возникло лишь ощущение неудобства: крабья лапа придавила его к полу, полностью лишив подвижности…
 Из динамика зазвучало злобно и раскатисто:
 — Гха-гха-гха-гха!.. Тут тебе и крышка!..
 Но и Зауггут на радостях допустил промах. Забыв на мгновение о чудесной живучести своего противника и желая полюбоваться на мокрое пятно, которое от него осталось, он заставил лапу оторваться от пола… И тут уж Дарт не растерялся. Как только лапа приподнялась, он стремительно откатился в сторону и бросился бежать. Зауггут в бешеной ярости послал ему вдогонку очередь разрывными пулями и отборные ругательства.
 Теперь, когда ногу не оттягивала тяжесть бородавчатой твари, Дарт мчался легко и быстро, большими прыжками, чему немало способствовало падение силы тяжести на звездочете. За каждый прыжок Дарт одолевал почти десяток метров.
 Позади грохотали лапы стального гиганта, но он уже не казался таким опасным. Погоня начала даже веселить комиссара. Он бессмертен, никакому чудовищу его не убить! А Зауггугу в его положении остается надеяться лишь на прибытие полиции. Только одно это и спасает его жалкую шкуру…
 Дарт внезапно остановился. Мысль, что Зауггут останется в живых, поразила его как молния. Он задохнулся от гнева. Нет! Он, Дарт, этого не допустит, не должен допустить!..
 Но что он может предпринять против бронированного чудовища? В задумчивости он зашагал по мертвому кораблю, прислушиваясь к отдаленному гулу, нараставшему где-то за его спиной — там двигался краб, упорный, неумолимый, проламывающий на своем пути двери и стены.
 Неожиданно слева от Дарта показалась разбитая дверь, а за нейисковерканные взрывом останки кибера. Здесь было помещение, где находилась центральная силовая установка. У входа в нее вповалку валялись оледеневшие трупы бандитов, тут же стоял гранатомет, из которого они успели единственный раз выстрелить в кибера. Комиссар, недолго думая, подбежал к орудию и развернул его на 180°.
 Грохот чудовищных клешней приближался. Наконец из-за поворота показалась махина кибернетического краба, с трудом передвигавшего конечности в тесном пространстве коридора, его горящие окуляры. Дав чудовищу подойти еще немного, Дарт выстрелил. Повреждения на брюхе краба от этого выстрела оказались незначительными, монстр даже не замедлил скорости. Дарт выпустил по нему еще один снаряд. И еще. Комиссар начал стрелять непрерывно, летящие вспышки вспарывали сумрак коридора, страшный гул от взрывов, казалось, сотрясал весь корабль.
 Дарт расстреливал краба в упор, но тот был изготовлен из такого сплава, что, похоже, мог выдержать взрыв атомной бомбы. Дарт в отчаянии ударил кулаком по гранатомету, который оказался бессильным в борьбе с чудовищем.
 И тут на глаза ему попался ящик со снарядами, который бандиты незадолго до своей гибели подтащили сюда вместе с гранатометом, чтоб расправиться с кибером. Комиссар радостно вскрикнул. Это именно то, что нужно! Он быстро выволок его на середину коридора, потом вырвал из ледяных рук одного из трупов бластер и отбежал с ним в сторону.
 Краб, прихрамывая на одну клешню, наступал. Позади Дарта коридор заканчивался тупиком, и из динамика на брюхе монстра снова зазвучал торжествующий смех Заутгуга. Выждав момент, когда краб поравнялся с ящиком, Дарт нажал на пусковую кнопку бластера. Огненный луч несколько мучительно долгих секунд сверлил груду боеприпасов, комиссар уже начал отчаиваться, решив, что Зауггугу удастся проскочить через приготовленную для него мину, но тут раздался ужасающий силы взрыв…
 В полу образовался обширный пролом, а в проломе обнаружился открытый космос. Туда, в звездную бездну, начал вываливаться чудовищный краб…
 Недалеко от пролома гудело пламя еще не погасшего корабельного сопла. В страшную расщелину в полу врывались огненные языки и озаряли коридор колеблющимся багровым светом. Металлический краб, погружаясь в пролом, неуклюже взмахивая клешнями, пытаясь дотянуться до стен; его щупальцы судорожно цеплялись за оплавленные края пропасти, но удержаться в звездолете он уже не мог. Кроме того, пламя, бьющее из сопла, оплавляло его брюхо, выводя из строя его двигательные системы. Одно за другим замирали клешни и щупальцы…
 И тут Дарт заметил, как на туловище краба распахнулся люк и оттуда выбралась маленькая пухлая фигурка в темных очках. Зауггут! Бандит, бледный, трясущийся от ужаса, пытался спастись. Он прополз по клешне — последней, что еще держалась за край пролома, — и дотянулся до искореженной взрывом стены коридора. Оттуда он спрыгнул на пол.
 Его и Дарта разделяла теперь страшная пробоина в полу, куда погружался чудовищный краб. Зауггут вовремя успел соскочить с клешни: в следующую секунду многотонная глыба ккбера рухнула в космос и, подхваченная огненным потоком, стремительно расплавилась и исчезла.
 Пол вокруг пролома начал раскаляться. Зауггут, озираясь, побежал прочь. Он спешил покинуть опасное место, пробраться в верхние отсеки звездолета, куда не мог проникнуть жар, идущий от пробоины.
 Дарт отбросил бластер и устремился за бандитом. Пролом он перелетел с разбега, в один прыжок, пользуясь уменьшившейся на корабле силой тяжести. В коридоре он прислушался. Где-то далеко впереди звучали торопливые шаги убегавшего Зауггуга. Дарт, не особенно торопясь, последовал в ту сторону. Слух его необыкновенно обострился, глаза видели в темноте прекрасно. Ему незачем было спешить. Он знал, что Зауггут от него не уйдет. Слишком долго Дарт охотился за ним, слишком много лишений перенес в этом дьявольском противоборстве, чтобы суетиться в минуты своего торжества. Преследование длилось недолго. Обезумевший от страха бандит бежал не разбирая дороги и очень скоро оказался в тупиковом отсеке, в каюте с огромным иллюминатором, из которого сочился синий звездный свет. Когда в каюту вошел комиссар, Зауггут нырнул в темный угол. Дарт, не замедляя шага, направился к нему.
 — Вот мы и встретились, упырь, — остановившись перед преступником, сказал он.
 Зауггут хрипло дышал, живот его вздувался. Полными ужаса глазами бандит снизу вверх пялился на полицейского. Во время бегства он потерял очки, и Дарт получил, наконец, возможность взглянуть ему в глаза.
 Глазки у Зауггуга были маленькие и подслеповатые, похожие на поросячьи. Неудивительно, что он прятал их за темными очками.
 — Я сдаюсь, сдаюсь, — хрипел бандит. — Предаю себя в руки правосудия…
 — О каком правосудии ты говоришь? — с ледяной усмешкой ответил Дарт. — Ты, который само это слово услышал впервые лишь здесь, в Звездной Конфедерации!
 — По закону я вправе требовать судебного разбирательства, — торопливо гнусавил Зауггут, — прокурорского дознания и ознакомления со всеми предъявляемыми мне обвинениями…
 Дарт рассмеялся в ответ.
 — Тебе нужны обвинения? — воскликнул он. — Взгляни на свое брюхо, кровопийца, и сосчитай, сколько человек потребовалось угробить для того, чтобы наполнить его этим черным вином!
 Живот Зауггуга, действительно, раздувался от выпитого накануне хмельного напитка, который бандиты изготовляли из крови жителей планеты Клеальт. Они не раз высаживали десант на этой отдаленной мирной планете, и тысячами умерщвляли ее жителей — ремесленников и землепашцев, чтобы нагнать из их крови своей сатанинской браги. Зауггут, по словам очевидцев, без нее не мог прожить и дня — он выпивал по две дюжины бутылок в день.
 Дарт содрогнулся, вспомнив о сотнях белых как мел трупах несчастных клеальцев, которые он находил на этой планете, оказываясь там вскоре после налета бандитов…
 Когда Дарт наклонился над Зауггугом, чтобы скрутить ему руки, бандит неожиданно выхватил нож. Ярко блеснуло лезвие и с силой вошло комиссару в грудь по самую рукоятку. Дарт только засмеялся в ответ, а Зауггут бессильно застонал, вспомнив онеубиваемости своего противника…
 — Это была твоя последняя подлость, Зауггут, — спокойно молвил полицейский. — Отныне ты никому не причинишь зла.
 — Как я тебя ненавижу, проклятый полип, — хрипел бандит. — Жаль, что я не прикончил тебя на планете гаргов, куда ты спустился в челноке лишь с двумя провожатыми… Твое счастье, что я был занят отгрузкой добычи…
 — А я мог захватить тебя на орбите Ирджиса, — возразил Дарт, — да и сейчас, у твоего астероида, тебя спасло лишь случайное стечение обстоятельств.
 Говоря это, Дарт сорвал с Зауггуга рубаху и скрутил ею руки у него за спиной. Бандит в любой момент мог покончить с собой, отключив портативный силовой прибор, а это не входило в планы Дарта. Мгновенная смерть была бы слишком легким наказанием для преступника, наслаждавшегося мучениями своих жертв.
 Связанный, отвратительно голый, без своих знаменитых темных очков, Зауггут трепыхался и скулил у ног комиссара.
 — Пойдем, — мрачно молвил Дарт и сгреб жидкие волосы бандита в кулак.
 Он почти поволок воющего людоеда, у которого ослабели ноги от ужаса. Путь их был недолгим. Вскоре они пришли в хвостовую часть звездолета, где зиял пролом от взрыва. В него еще пробивалось пламя из затухающего сопла, раскаляя пол и стены. Металлические края пролома сплавились добела; дальше от расщелины-по полу разливался багрянец. Ступить на него без специальной огнеупорной обуви было невозможно — Дарт же шагал по нему босыми ногами совершенно спокойно, уже забыв о том, чего он в прежнем своем, человеческом качестве должен был бы опасаться. Зато Зауггут, которого он придерживал на весу, вдруг заревел диким ревом. На бандита повеяло жаром от раскаленного пола и он пришел в неистовство от страха…
 А когда Дарт бросил его себе под ноги, Зауггут изогнулся от резкой боли, задергался, заизвивался. Лицо его исказилось в смертельной судороге, вывалился язык, глаза выпучились и покраснели… Тишину темного коридора прорезал его истошный визг. Даже силовой прибор не мог полностью защитить его от раскалившегося пола! На это и расчитывал Дарт. Прибор не в состоянии был спасти Зауггуга, он мог лишь отсрочить его гибель, не дать ему изжариться сразу. Пройдет еще полчаса, пока огненное пекло не убьет бандита окончательно. А этого времени как раз хватит до прибытия полиции.
 Зауггут истошно вопил, на коже его вздувались и лопались волдыри. Дарт отвернулся. За долгие годы работы в космической полиции он так и не смог привыкнуть к человеческим мучениям. Смерть была ему отвратительна, даже смерть таких мерзких существ, как Зауггут.
 Он направился в дальний конец коридора, к большому овальному иллюминатору, прозрачный пластик которого был выбит взрывной волной. Вопли Зауггуга сюда едва долетали. Комиссар сел на какой-то оказавшийся тут стул и застыл в ожидании.
 Взгляд его, скользнув вниз, наткнулся на рукоятку кинжала, торчавшего в груди. Он совсем забыл об этом прощальном «подарке» Зауггуга! Комиссар рывком вытащил лезвие и тотчас пальцами ощупал грудь в том месте, где только сидел нож. Ничего… На литой груди не было даже царапины…
 Кинжал заинтересовал Дарта. Лезвие было какое-то диковинное, оно радужно переливалось при свете звезд, сочившемся из иллюминатора. Переливы блеска, становясь все ярче, играли на лице Дарта, на темных, заиндевевших стенах, на потолке. Лезвие чудесным образом разгоралось. На нем проступали какие-то непонятные письмена…
 Как этот кинжал оказался у Зауггуга? Дарт готов был поклясться, что ни на одной из планет Конфедерации не делают ничего подобного.
 Комиссар решил оставить вещицу у себя, чтобы после рассмотреть ее внимательней. Возможно, он покажет ее специалистам. А сейчас, не зная, куда ее деть (на металлоидной накидке, облегавшей бедра Дарта, не было ни одного кармана), он, недолго думая, всадил лезвие туда, где оно сидело — себе в грудь. Он затолкнул кинжал весь, вместе с рукояткой, чтобы он не вызывал лишних вопросов у окружающих да и самому комиссару не причинял неудобств.
 Вопли Зауггуга становились все слабее. Наконец они заглохли, а Дарт все сидел, вглядываясь в черноту космоса за иллюминатором.
 Чувство восторга всегда охватывало его при созерцании звездного пространства, но сейчас к этому чувству примешивались тревога и волнение. Оттуда, из этой необозримой космической бездны надвигалась таинственная, страшная, неумолимая Темная Сила, захватывая планету за планетой, созвездие за созвездием. Ее мрачная тень уже легла на сообщество свободных миров, и, несмотря на победу над Зауггугом, главные сражения с ней были еще впереди. Дарт не был суеверен, он не верил в провидение, но сейчас что-то кольнуло в его груди, заставив задуматься. Не может быть, чтобы случай, который выпал на его долю, касался только его одного. Он получил абсолютное бессмертие в роковой для судеб Метагалактики момент. Явно метаморфоза, происшедшая с ним, в каком-то высшем, общекосмическом плане имеет отношение к предстоящей борьбе с Рассадуром. Как будто самой судьбе угодно появление такого человека, как Дарт, человека, на которого должна лечь главная тяжесть в этой борьбе…
 Прошло еще немного времени, и на иллюминатор легла тень большого желтого с черной полосой полицейского звездолета. Вскоре показался еще один, а в отдалениитретий. Гася скорость, они быстро приближались к кораблю Зауггуга. Скорость черного корабля к этому времени уже окончательно погасла, он двигался только по инерции. Антигравитационная сеть, накинутая на него, заставила его совершенно замереть в пространстве.
 Безжизненный, с погасшим соплом и страшной пробоиной в днище, он был похож на один из тех мертвых кораблей, которых иногда находят в космосе. Ни одного огня не горело в его иллюминаторах. Звездолет казался зловещим склепом.
 Полицейские проникли на его борт со всеми предосторожностями, готовые отразить возможное нападение бандитов, если те еще остались в живых, затаившись в безмолвных отсеках. Вскрыв дверь шлюзовой камеры, полицейские с зажженными фонариками медленно двинулись по темным коридорам. Каждого стража порядка, помимо портативной силовой установки, защищал еще и плотный огнеупорный скафандр с круглым шлемом. В руках были зажаты готовые к бою бластеры. Однако во всем корабле им не попалось ни одной живой души. Всюду лежали лишь оледенелые трупы, часть из которых была раздавлена самым ужасным образом.
 В районе пробоины, края которой еще дышали жаром, отряд обнаружил на остывшем полу обгорелый труп человечка с чрезвычайно пухлым животом. Его покрытое волдырями лицо было искажено смертельной судорогой, глаза выкатились, прокушенный язык свешивался из разинутого рта. Невдалеке виден был гранатомет, отброшенный взрывной волной, а еще дальше зияла выбитая дверь, за которой маячили искореженные останки робота. Металлический гигант всем своим массивным телом лежал на какой-то сложной установке с многочисленными проводами.
 В конце длинного коридора, у разбитого иллюминатора, стражи порядка увидели неподвижную фигуру, в первую минуту показавшуюся им еще одним оледенелым трупом. По наружности это был карриорец. На нем не было никакой одежды, кроме металлоидной накидки на бедрах. Его широкие литые плечи были расправлены, взгляд устремлен на звезды, блестевшие в иллюминаторе. На коленях лежал бластер. Сидевший походил на барельеф, выбитый из цельного куска серовато-синего мрамора.
 Свет фонариков скользнул по нему и полицейские повернули было назад, как вдруг странная фигура шевельнулась. Стражи порядка в испуге отпрянули, взяв наизготовку бластеры. Скульптурная голова медленно повернулась в их сторону. Глаза каменного изваяния поднялись на ближайшего полицейского и тот вскрикнул от неожиданности. Он узнал комиссара Дарта!