---------------------------------------------


 Аверченко Аркадий
 Античные раскопки

 Аверченко Аркадий 
 Античные раскопки 
 Когда шестилетний Котя приходит ко мне - первое для него удовольствие рыться в нижнем левом ящике моего письменного стола, где напихана всякая ненужная дрянь; а для меня первое удовольствие следить за ним, изучать совершенно дикарские вкусы и стремления. 
 Наперед никогда нельзя сказать, что понравится Коте: он пренебрежительно отбросит прехорошенькую бронзовую собачку на задних лапках и судорожно ухватится за кусок закоптелого сургуча или за поломанный ободок пенсне. Суконная обтиралка для перьев в форме разноцветной бабочки оставляет его совершенно равнодушным, а пустой пузырек из-под нашатырного спирта приводит в состояние длительного немого восторга. 
 Сначала я думал, что для Коти самое важное, издает ли предмет какой-либо запах, потому что и сургуч, и пузырек благоухали довольно сильно. 
 Но Котя сразу разбил это предположение, отложив бережно для себя металлический колпачок от карандаша и забраковав прехорошенький пакетик саше для белья. 
 Однако обо всяком подвернувшемся предмете он очень толково расспросит и внимательно выслушает: 
 - Дядя, а это что? 
 - Обтиралка для перьев. 
 - Для каких перьев? 
 - Для стальных. Которыми пишут. 
 - Пишут? 
 - Да. 
 - А ты умеешь писать? 
 - Да, ничего себе. Умею. 
 - А ну-ка, напиши. 
 Пишу ему на клочке бумаги: "Котька - прекомичный пузырь". 
 - Да, умеешь. Верно. А это что? 
 - Ножик для разрезания книг. 
 Молча берет со стола книгу в переплете и, вооружившись костяным ножом, пытается разрезать книгу поперек. 
 После нескольких напрасных усилий вздыхает: 
 - Наверное, врешь. 
 - Ах, вру? Тогда между нами все кончено. Уходи от меня. 
 - Ну, не врешь, не врешь. Пусть я вру, хорошо? Не гони меня, я тебе ручку поцелую. 
 - Лучше щечку. 
 Мир скрепляется небрежным, вялым поцелуем, и опять: 
 - Дядя, а это что? 
 В руках у него монетница белого металла с пружинками - для серебряных гривенников, пятиалтынных и двугривенных. 
 - Слушай, что это такое? 
 - Монетница. 
 Нюхает. Подавил пальцем пружинки, потом подул в них. 
 - Слушай, оно не свистит. 
 - Зачем же ему свистеть? Эта штука, брат, для денег. Вот видишь, сюда денежка засовывается. 
 Долго смотрит, прикладывая глазом. 
 - Она же четырехугольная! 
 - Кто? 
 - Да эти вот, которые... деньги. 
 Сует руку в боковой карманчик блузы и вынимает спичечную коробку место хранения всех его капиталов. 
 Недоверчиво косясь на меня глазом (не вздумаю ли я, дескать, похитить что-либо из его денежных запасов), вынимает измятый, старый пятиалтынный. 
 - Видишь - вот. Как же положить? 
 - Чудак ты! Сюда кладут металлические деньги. Твердые. Вроде как эта часовая цепочка. 
 - Железные? 
 - Да, одним словом, металлические. Круглые. 
 - Круглые? Врешь ты... Нет, нет, не врешь... Я больше не буду! Хочешь, ручку поцелую? Слушай, а слушай... 
 - Ну? 
 - Ты показал бы мне такую... железную. Я никогда не видел... 
 - Нет у меня. 
 - Что ты говоришь? Значит, ты бедный? 
 - Все мы, брат, бедные. 
 - Дядя, чего ты сделался такой? Я ведь не сказал, что ты врешь. Хочешь, поцелую ручку? 
 - Отстань ты со своей ручкой! 
 Снова роется Котя в разной рухляди и - только в действительной жизни бывают такие совпадения - вдруг вытаскивает на свет Божий настоящий серебряный рубль, неведомо как и когда затесавшийся среди двух половинок старого разорванного бумажника. 
 - А это что? 
 - Вот же он и есть - видишь? Те деньги, о которых я давеча говорил. 
 - Какие смешные. Совсем как круглые. Сколько тут? 
 - Рубль, братуха. 
 Денежный счет он знает. Из своей спичечной коробки вытаскивает грязный, склеенный в двух местах, рубль, долго сравнивает. 
 Из последующего разговора выясняется, до чего дьявольски практичен этот мальчишка. 
 - Слушай, он же тяжелый. 
 - Ну, так что? 
 - Как же их на базар брали? 
 - Так и брали. 
 - Значит, в мешке тащили? 
 - Зачем же в мешке? 
 - Ну, если покупали мясо, картошку, капусту, яблоки... разные там яйца... 
 - Да мешок-то зачем? 
 - Пять-то тысяч штук отнести на базар надо или нет? Мать каждый день дает пять тысяч! 
 - Э-э... голубчик, - смеясь, прижимаю я его к груди. - Вот ты о чем! Тогда и парочки таких рублей было предовольно! 
 Смотрит он на меня молча, но я ясно вижу - на влажных губах его дрожит, вот-вот соскочит невысказанная любимая скептическая фраза: "Врешь ты, брат!.." 
 Но так и не слетает с уст эта фраза: Котька очень дорожит дружбой со мной. 
 Только вид у него делается холодно-вежливый: видишь, мол, в какое положение ты меня ставишь, - и врешь, а усумниться нельзя.