Аннотация: На страницах этой книги вы вновь встретитесь с дружным коллективом архитектурной мастерской, где некогда трудилась Иоанна Хмелевская, и, сами понимаете, в таком обществе вам скучать не придётся.
 На поиски приключений героям романа «Дикий белок» далеко ходить не надо. Самые прозаические их желания — сдать вовремя проект, приобрести для чад и домочадцев экологически чистые продукты, сделать несколько любительских снимков — приводят к последствиям совершенно фантастическим — от встречи на опушке леса с неизвестным в маске, до охоты на диких кабанов с первобытным оружием. Пани Иоанна непосредственно в событиях не участвует, но находчивые и остроумные её сослуживцы — Лесь, Януш, Каролек, Барбара и другие, — описанные с искренней симпатией и неподражаемым юмором, становятся и нашими добрыми друзьями.


---------------------------------------------


 Иоанна Хмелевская
 Дикий белок
  (Лесь — 2) 



 * * *


 Каролек Ольшевский стоял в очереди за корзинкой в продуктовом магазине самообслуживания на Пулавской улице. Он размышлял, позволит ли ему архитектурно-строительный отдел Городского управления в Люблине разместить прачечную в незаконной близости от больничного корпуса. Расстояние было меньше на 52 сантиметра. Инженер из проектного института измерял лично. Он проезжал через Люблин на обратном пути из отпуска, этим вопросом активно интересовался и не терял надежды, что всегдашние колдобины на местности сыграют им на руку. К сожалению, рельеф подвёл. И хоть бы не хватало сорока девяти сантиметров, нет ведь — пятидесяти двух! Сорок девять не дотягивает до половины, округляем в сторону меньшего числа. Пятьдесят же два — дело другое, требует округления в большую сторону, даёт целый метр, а метр — это вообще катастрофа. Погубят их эти три сантиметра. На проекте появится омерзительное число 29 вместо нормативных 30 метров, это всем бросится в глаза. Весь Люблинский архитектурно-строительный отдел с радостным остервенением вцепится зубами и когтями, тем более вряд ли найдёт, во что бы ещё такое вцепиться. Единственный дурацкий метр. Даже не полный. Полметра. Каких-то три сантиметра — и был бы симпатичный ноль на конце…
 Каролек не обольщался — от этих трех сантиметров никакими силами не избавишься, но решил оставить хоть капельку надежды на потом. Поэтому прекратил костерить про себя и больничное ограждение — не даёт отодвинуть прачечную подальше, и стандартные сборные элементы — с такими не сделаешь прачечную поуже, и личные качества работников Люблинского архитектурно-строительного отдела. Каролек заинтересовался ситуацией в очереди.
 Очередь то и дело стопорилась. Со своего места за дверью Каролек не мог толком разглядеть, что происходит внутри, к тому же в дверном проёме болталась занавеска. Но, что бы там ни мешало продвижению и как бы долго ни продлилось это мероприятие, мысль бросить вялую очередь и отказаться от покупок даже не пришла ему в голову. Жена категорически обязала снабдить семью продуктами питания, а второй такой оказии могло не представиться. Он набрёл на этот универсам по дороге со Служевца, где был по служебным делам, и безоговорочно решил покончить с домашними обязанностями до возвращения на работу. Лучше потерять время, но сбросить этот тяжкий груз с плеч долой.
 Перед ним стояла дама в расцвете лет, которая, тупо уставившись в пространство, покачивала на пальце ключи от машины. Она очнулась, когда к ней подошёл очень элегантный пан того же цветущего возраста.
 — Ты ещё тут? — удивился он. — Я думал — давно уже вошла…
 Дама издала шипение, словно скороварка испустила излишки пара; Каролек воззрился на неё с живейшим интересом. Она не промолвила ни слова, только ключи на пальце завертелись быстрее.
 — За чем стоишь-то? — деловито осведомился элегантный пан.
 Ключи на миг замерли.
 — Что будет, — буркнула дама и, помедлив, добавила: — Несли апельсиновый джем.
 Мужчина неодобрительно поморщился.
 — Отрава, — вынес он категорический приговор.
 Каролек ещё больше заинтересовался и навострил уши.
 — О Господи, — сказала дама без всякого выражения.
 — Отрава, — повторил мужчина. — Все консервированные джемы — это отрава, сколько раз тебе говорить? Они же из апельсиновой кожуры, пропитанной химикатами. Смерть печени.
 — Цыплята есть, — снова помолчав, проговорила дама.
 — Эти цыплята — гадость. Мясо без всякой пищевой ценности, его искусственно наращивают.
 — Нежирные цыплята…
 — Ну и что из того, что нежирные? Пичкают гормонами, у них и вкуса-то никакого нет…
 — Есть, — вдруг оживившись, перебила его дама. — Рыбный. От рыбной муки.
 — Ничего подобного! Цыплята, выкормленные рыбной мукой, идут на копчение.
 Дама на миг зажмурилась, снова открыла глаза и глубоко вздохнула.
 — Есть ещё паштет, — бесстрастно сообщила она. — Молоко, масло, творог — все, что мы получаем от коровы. Кроме того, я собиралась купить икры, креветок и филе ягнёнка…
 Очередь вдруг значительно продвинулась, и Каролек, к великому своему сожалению, упустил фрагмент таких занимательных рассуждений. Наконец его внесло внутрь универсама, он с силой протиснулся ещё на шаг вперёд, и пара цветущего возраста снова очутилась перед ним. Дама предлагала купить стоящие на витрине тефтельки под разными соусами.
 — Мерзость, — отрезал элегантный пан.
 — Почему? — простонала дама, в её тоне прозвучал отчаянный протест.
 Каролек чуть не выкрикнул тот же вопрос. Только что он сам намеревался купить тефтельки.
 — Объясняю, — провозгласил мужчина с интонацией выразительного двоеточия: — Одна вода и очень мало мяса. Мясо же самого низкого сорта. К нему добавляются суррогаты из рыбы…
 — Суррогат — это из рогатого скота, — бунтарски попыталась возразить дама, отвернувшись в сторону, как будто предпочитая, чтобы мужчина этих слов не слышал. В них звучала какая-то затаённая горечь. Однако её спутник обладал, видимо, прекрасным слухом.
 — Да, из рогатого скота тоже бывает, — не стал возражать он. — Но в общем виде суррогат представляет собой заменитель чего-либо, в данном случае — полноценного мясного белка. Чтобы это можно было хотя бы в рот взять, все заливают пряным соусом. А шампиньоны натолкали, чтобы цену поднять…
 Дама энергичным жестом схватила освободившуюся корзинку и зашагала вглубь зала. Элегантный пан поспешил за ней. Каролек смотрел им вслед и с нетерпением ждал корзинки для себя, желая непременно подслушать продолжение поучительной беседы. Он был не чужд этой темы, внушавшей ему некоторое беспокойство, а кроме того, безмерно интриговал тон мужчины — очень спокойный, нарочито объективный, деловой. Элегантный мужчина, выносящий приговоры продуктам, явно не питал к ним никакой личной ненависти. Такого тона в сочетании с таким смыслом Каролек ни в жизнь не слышал, тем паче не хотелось пропустить ни слова.
 Занятную пару он настиг возле молочных продуктов. Дама протянула руку к творогу в ванночках.
 — Надеюсь, этого ты покупать не собираешься? — укоризненно произнёс её спутник. — Они все уже раздулись.
 Дама отдёрнула руку. Каролек с сомнением посмотрел на ванночки и тоже отказался от покупки. Вскоре вся компания стояла возле мороженых полуфабрикатов.
 — Обрати внимание на цвет, — сказал мужчина, рассматривая мороженое филе хека. — Самая худшая разновидность. Старая.
 — Ну и что, что старая? — рассердилась дама.
 — Рыбой воняет.
 — А что, молодая рыба розами благоухает?
 Каролек подавил готовый сорваться смешок. Мужчина оставался твёрд как кремень.
 — Не розами, но у неё нет этого запаха прогорклого рыбьего жира. Купи, если хочешь, но сама увидишь — ты этого в рот не возьмёшь.
 Дама поколебалась, заглянула в поддон с рыбой, одним пальцем перевернула замороженную пачку на другую сторону, махнула рукой и двинулась дальше. Возле мацы неведомо почему пара стала рассуждать о моркови. Стоя совсем рядом и притворяясь, будто вдумчиво исследует макароны, Каролек жадно прислушивался.
 — …Средства защиты растений и искусственные удобрения, — говорил элегантный пан. — Вся эта прекрасная с виду морковь ядовита, просто убийственна для организма.
 — Неужто вообще отказаться от моркови? — злым голосом перебила дама.
 — Нет, почему же. Нужно покупать ту, по которой видно — росла в естественных условиях.
 — А нельзя ли поинтересоваться, как это распознать?
 — Вредная морковь красивая, крупная, дородная. Такую необходимо избегать. Надо искать что поплоше. Маленькую, невзрачную…
 — Червивую, — услужливо подсказала дама.
 — Даже немного червивую. Чем хуже, чем запущенней хозяйство, тем тамошняя морковь полезней для здоровья.
 В памяти Каролека вдруг всплыли какие-то обрывки сведений о различных стыдливо затушёванных афёрах последнего времени. Ядовитая клубника, канцерогенные помидоры, несъедобные апельсины, бананы с вирусами… С умилением вспомнилась черешня, виденная Бог знает сколько лет назад, — вся до единой червивая. Чудеса да и только. Выходит, это была самая полезная черешня в мире, жаль, не съел её побольше…
 Разговорчивая пара примолкла около кассы и заплатила за купленную мацу. Каролек заглянул в свою корзинку и сообразил, что маца, которой он тоже ограничился, никоим образом не удовлетворит его супругу. Поколебавшись, тоскливо взглянул на кассиршу, опять на корзинку и решительно поворотил обратно в торговый зал. Когда он снова подошёл к кассе, неся в корзинке ядовитый джем, подозрительное масло, вздутый творог и не имеющего пищевой ценности цыплёнка, увидел, как пара цветущего возраста садилась в оставленную на паркинге у магазина машину.
 Возвращаясь трамваем на работу, Каролек таращился в окно невидящим взглядом, впав в глубокую задумчивость. В душе его стало наклёвываться какое-то странное беспокойство…


* * *

 К воротам здания проектного института медленным шагом приближался второй представитель их конструкторской бригады Лесь Кубарек. Сегодня Лесь ещё не почтил рабочее место своим присутствием. Ранним утром он проводил в аэропорт кузена, который возвращался в Австралию, помахал вслед самолёту, задержался на несколько минут на смотровой галерее, а потом в баре за рюмочкой коньяка с умилением предался размышлениям о громадности и величии мира. Неожиданно наступил полдень, пришлось покинуть аэропорт и двинуться по направлению к институту. Внутренним взором Лесь все ещё созерцал какие-то невероятно отдалённые страны, совершенно неизвестную и ошеломляюще красочную фауну и флору, иноземные города, лодки туземцев и экзотические кабаки. Именно чужестранные питейные заведения делали для Леся непреодолимо притягательным неизвестный огромный мир, широко открытый перед кузеном из Австралии. Лесь выскочил из автобуса поблизости от института и все медленнее и медленнее шёл навстречу прозе будней, поскольку ноги его выказывали решительную тенденцию свернуть куда-нибудь на сторону.
 Может быть, ноги и огромный мир вместе и выиграли бы борьбу с рабочим местом, если бы перед Лесем не показалась вдруг прекрасная Барбара, многолетний предмет его воздыханий, столь же недосягаемый, сколь и желанный. Барбара вышла из магазина и тоже направилась на службу. Все естество Леся немедленно переключилось с огромного мира на Барбару. Она представляла собой зрелище куда более упоительное, чем самый замечательный кабак во всей нашей галактике, не говоря уж о флоре и фауне. Ноги отказались от претензий насчёт направления, ускорили шаг, и у лифта Лесь догнал радость своей жизни. Он успел вскочить внутрь, прежде чем закрылись двери.
 — Джентльмен из числа моих родственников сел в самолёт и — фьюить!… Улетел к антиподам, — пошутил он грустно.
 Барбара сердито сверкнула голубым оком и не отозвалась ни словечком.
 — Австралия, — продолжал Лесь, сменив тон на сентиментальный. Причиной его чувствительности было не существование названного континента на другой стороне глобуса, а присутствие Барбары в лифте. — Австралия! Кенгуру! Океанские волны! Папуасы, виндсёрфинг, Мельбурн, Сидней… Какой же огромный и в то же время маленький этот мир…
 Лифт остановился на третьем этаже. Барбара покинула его, молча подарив Лесю ещё один сердитый взгляд. Лесь плёлся за ней, с удовольствием глядя на соблазнительный стан и упрямо продолжая свои географические выкладки. Они вместе вошли в комнату.
 В комнате сидел последний член маленького коллектива, Януш, а перед ним, опираясь на стол Барбары, маячил Влодек — электрик. Януш смотрел на Влодека, и лицо его выражало отвращение. Влодек же с мрачным отчаянием пялился на пол под ногами. На вошедшую парочку они не обратили ни малейшего внимания.
 Барбара молча заняла своё место. Лесь был настроен вести светскую беседу.
 — Приветствую, панове! — провозгласил он с порога. — Как вам нравятся коралловые атоллы? Венки цветов, акулы, челюсти?… Гавайи на горизонте, пальмы, попугаи…
 Януш поднял на него рассеянный взгляд. Влодек издал тихий стон, заломил руки и застыл в позе глубочайшей скорби. У Леся тут же вылетели из головы атоллы, а описания природы застыли на устах. Недоброе предчувствие коснулось его души. Хотел было спросить, в чем дело, но как-то не смог сразу облечь этот вопрос в деликатную форму. По неизвестным причинам таковая казалось ему необходимой. Итак, он прикусил язык и уставился на Влодека.
 В этот момент вошёл вернувшийся из универсама Каролек. Он с первой же секунды сообразил — тут что-то произошло. Увидел смущённого Януша, окаменевшего от отчаяния Влодека и слегка встревоженную физиономию Леся, посмотрел на неподвижную спину Барбары, и занимавшие его мысли продовольственные товары вылетели из головы. Каролек захлопнул за собой дверь.
 — Что случилось? — быстро спросил он. — Вы по работе беспокоитесь или частным образом?
 При этом он уставился на Леся, который был к нему ближе всех. Лесь беспомощно развёл руками.
 — Сами не знаем, — сказал он с безнадёжной грустью.
 Каролека такой ответ несколько ошарашил. Он протиснулся к своему столу, сел на стул, бросил на пол у стены авоську с продуктами и внимательнее вгляделся в сотрудников, на сей раз вперив взгляд во Влодека. После чего повернулся к Янушу:
 — Слушай, а в чем тут дело? Что случилось? Он что, заболел? Может, ему чего-нибудь дать?
 — По морде дать, — замогильным голосом прошептал Влодек. — Непременно…
 Сперва Каролек предположил, что Влодек провалил сроки сдачи какого-нибудь проекта, и невинное любопытство уступило место страшному волнению. Он схватил длинную линейку, перегнулся через стол и энергично похлопал ею по плечу Януша.
 — Да скажешь ты наконец, в чем дело, или нет? Может впрямь ему дать в морду? А мне не хочется! Ну говори же, что случилось!
 Януш с усилием оторвал взгляд от Влодека и повернулся к Каролеку.
 — А я откуда знаю? — неохотно промямлил он. — Получается, что мы распоследние свиньи. Преступники. Быдло, дебилы и жлобы недоученные. Отравители, если тебе так больше нравится. Холера, а я-то думал, это просто глупый трёп… А тут — на тебе…
 — Что — на тебе? — испугался Каролек. — Ничего мне не надо! Я вообще ничего не понимаю, ты что, не можешь говорить по-человечески? Почему свиньи? Почему жлобы недоученные?
 Януш скорчил гримасу, пошарил за спиной на столе, нашёл пачку сигарет, поискал ощупью спички, сунул сигарету в рот и закурил. Каролек напряжённо ждал. Януш задул спичку.
 — Один человек заработал рак крови, — неуверенно проговорил он и умолк.
 — Ну? — поторопил Каролек, видя, что продолжение не следует. — И что?
 — Ну, из этого вытекает, что излучение исходит со страшной силой. Глупый трёп подтвердился. Человек раком крови заболел, доказательство — чёрным по белому. Конец.
 — Какой конец, что за конец?! Ничего не понимаю! О чем ты вообще говоришь?!
 — О панелях.
 Каролек на миг замер, уставясь на мрачное лицо Януша. Панели?…
 — Погоди, никак не соображу, — смущённо признался он. — Поясни подробнее. Что общего у строительных панелей с раком крови и, кроме того, что за человек?
 — Не знаю.
 — Пенсионер, — уныло вставил Влодек.
 — Слышишь, пенсионер. И жил в крупнопанельном доме. Вот что общего.
 — И был совершенно глухой, — добавил Влодек совсем уж страдальческим голосом.
 У Каролека сложилось впечатление, что его умственное развитие вдруг стремительно деградировало до дремучего доисторического уровня. Он перестал понимать язык, которым пользовался с детства. Обсуждалась какая-то странная проблема, настолько запутанная, что невозможно её даже понять, не говоря уже — решить…
 Лесь слушал молча, в его душе, изголодавшейся по эмоциям, хаотично клубились противоречивые ощущения. Этот клубок так кувыркался, что на поверхности оказывались самые разные чувства. То гордость за своё участие в каких-то значительных, пусть и немного непонятных событиях. То возмущение, что ему без спросу отводят роль преступника. Таковая в его планы совсем не входила. А то всплывала меланхолия, примирявшая Леся с ужасом таинственного рока. Он ещё не решил, что ему из всего этого выбрать…
 — Или вы немедленно перестанете разговаривать, как дебилы, или я лично сделаю с вами что-нибудь нехорошее, — вдруг разгневанно воскликнула Барбара. — Ты говори по порядку с самого начала. А ты заткнись! Довольно уже наколбасил за день!
 Кивком подбородка она поочерёдно показала на Януша и на Влодека. Януш развернулся спиной к столу, лицом к коллегам — вращающееся кресло издало протяжный визг. Лесь остановил кувыркающийся в душе клубок, оторвал заворожённый взгляд от Влодека и перенёс его на Барбару, созерцание которой доставляло ему упоительные впечатления независимо от обстоятельств. Барбара закурила и сердито уставилась на Януша.
 — Панели вредны для здоровья, — мрачно возвестил Януш.
 — Ну да, так оно и есть, — согласился Каролек. — Все время об этом говорят. Кажется, жизнь в крупнопанельном доме вызывает ревматизм.
 Януш махнул рукой:
 — Ревматизм — это мелочь. Это вообще ничто, одно удовольствие. Оказывается, в последнее время проводили исследования и открыли вещи похуже. Погодите-ка, куда я это засунул?…
 Он оглянулся и нашёл на столе машинописную страничку.
 — Слушайте, что творится. Вызывает отравление жидкотекучими металлами… Само по себе выделяется радиоактивное излучение…
 — О Господи! — застонал Каролек. — Значит, правда…
 — Значит, правда. Ничего не попишешь — учёные проверили. Через какое-то время рак крови гарантирован. Ну и на тебе, один уже готов, вот он его знает.
 Януш махнул листком в сторону Влодека, который без слов покивал головой. Каролеку стало как-то странно не по себе.
 — Этот глухой пенсионер?…
 — Что он глухой, никакого значения не имеет. На сей раз дело не в децибелах. Но пенсионер этот самый, так и есть.
 — А что за жидкотекучие металлы? — спросил внимательно слушавший Лесь.
 — Не знаю. Может, ртуть, да это все равно. Суть в том, что вредно.
 — Ты меня как пыльным мешком по голове огрел, — беспомощно сказал Каролек. — Я что-то такое тоже слышал… А это точно, что он жил в крупнопанельном?
 — Точно как в аптеке. Кажется, в Урсинове, там других домов и нет. В Урсинове, да?
 Влодек поддакнул тихим замогильным голосом.
 — Чушь! — резко бросила Барбара. — Урсинов недавно построен. Если у старичка уже сейчас рак крови, то от чего-то другого. Не заболевают раком крови вот так, в считанные дни!
 — Как это не заболевают в считанные дни! — возмутился Лесь, в душе которого как раз стала брать верх страсть к катастрофам. — Этим заболевают моментально! Достаточно раз облучиться — и привет!
 — Чем облучиться, дурень ты этакий?! Это что, жилое здание или атомный реактор?!
 — Вот именно! — оживился Януш. — В трех соснах запутались!
 Каролек успел собраться с мыслями и в какой-то мере справиться с потрясением.
 — Сколько там этого? — спросил Януш.
 — Чего?
 — Этого излучения.
 Януш заглянул в листок:
 — Не знаю. Должно быть, немного. Остаточное количество. Не знаю чего, наверное, этих самых металлов, тут неясно сформулировано. Ты это просек? — обратился он к Влодеку. — Знаешь, сколько?
 Влодек молча пожал плечами. Каролек с сомнением покачал головой:
 — Она, наверное, права. Остаточное количество не может подействовать за несколько дней, это должно длиться годами, например как на рентгене. В рентгеновских кабинетах люди работают десятки лет и ничего, разве что у кого-то на редкость низкая сопротивляемость.
 — Ну и тогда что?
 — Перестаёт работать в рентгенкабинете.
 — А ты откуда знаешь?
 — Так ведь я же делаю онкологическую клинику!
 — Ах да, точно. А если такой человек не перестанет работать, тогда что?
 — Ничего, заболеет белокровием. Или чем-нибудь в этом роде, есть разные формы.
 — А через какое время?
 — Ну не через неделю же! Года через три. Ну, может, через пару лет, но это будет совершенно исключительный случай.
 Януш несколько минут соображал, посматривая то на листок, то на Каролека, после чего повернулся к Влодеку.
 — Когда пенсионер поселился в Урсинове? — подозрительно спросил он.
 — В прошлом году, — мрачно прошептал Влодек.
 — Ну так чего ты тут заливаешь? Я же чувствую, что это ни в какие ворота! Может, у него и есть это белокровие, но ясно видно, что это не от Урсинова! То есть я хочу сказать — не от крупногабаритных панелей. Вредны-то они вредны, но не до такой же степени!
 Влодек вдруг оторвался от стола Барбары, шагнул вперёд и заломил руки.
 — Олухи вы все! — в ужасе простонал он. — Мозги отшибло, что ли? Тут же чётко написано — результаты исследований! Я это по знакомству достал. Отравление металлами и излучение! В рентгенкабинете — несколько лет, а в этой гадости — всю жизнь! Кто это выдержит?! А дети?! Крупные панели — это преступление!!!
 — Да не пори горячку, почему же так получается? — перебил его раздражённо Каролек. — Какая разница, из небольших конструктивных элементов стена или из крупногабаритных панелей? И там и тут — бетонные конструкции, так в чем дело? Неужто в фасонах разница?
 — В каких фасонах, с ума сошёл? В производстве!
 — Что в производстве?
 Влодек издал очередной жалобный стон и вдруг словно обмяк. Януш протянул руку за новой сигаретой.
 — Понимаешь, панели с теплоэлектростанции, — объяснил он. — Эту чёртову крупную панель делают из шлаков с теплоэлектростанции! В шлаках и есть ядовитые элементы.
 — Господи помилуй, что ты городишь? Берут шлаки вместо галечного заполнителя?!
 — Применяют как присадку или вообще берут только их в качестве заполнителя. Все крупногабаритные панели так делают. Преступление форменным образом!
 Каролек замолчал. Совершенно ошарашенный, он смотрел на Януша, опасаясь, что в глазах коллег выглядит полным идиотом.
 — Погодите, но это же не мы, — вдруг обиженно заговорил Лесь. — Не мы же производим крупногабаритную панель!
 Влодек снова оживился.
 — Но мы же из неё проектируем! — заметил он, обвиняюще тыча пальцем в направлении Януша. — Мы её применяем! Добровольно, в кубических километрах жилого пространства! Проектируем из материала, который должен истребить человечество. Применяем канцерогенные элементы! Для людей! Мы преступники!!!
 Несколько минут после этого никто не мог ни с кем договориться, ибо все говорили одновременно. Совесть Януша была сокрушена под давлением общественного мнения. Лесь орал, что Влодек — электрик, не он решает вопрос о применении крупногабаритных панелей, и пусть не примазывается. Барбара бурно требовала уточнения сведений и ссылки на их источники. Влодек настаивал на своём, переходя как в обвинениях, так и в самокритике все разумные границы.
 Каролек первый очухался и попытался вернуть ясность мыслей.
 — Только не я!!! — категорически рявкнул он на Влодека, перекрикивая остальных. — Может, вы тут и впрямь моральные уроды, ты и они, но не я! Выбей это у себя из головы! Я проектирую клинику из обычного кирпича!
 — И я тоже нет! — тут же присоседился к нему Лесь и с преувеличенным чувством собственного достоинства пояснил:
 — У меня нестандартные торговые павильоны, из бетонных отливок. Ни о какой панели речи быть не может!
 — А я делаю асфальтовый завод с подсобными мастерскими, — заметила Барбара ядовито, но уже значительно тише, потому как остальные примолкли. — Там никто не живёт, не говоря уже о том, что завод не крупнопанельный. Ты тоже ни при чем, — добавила она, кивая Янушу. — У тебя оба оздоровительных центра нетиповые. А до этого мы все делали базу туризма и отдыха, главным образом из каменных блоков. А ещё раньше крупной панели не было и в помине.
 — Стало быть, можешь от нас отцепиться, и от себя заодно, — заявил Каролек. — Возможно, ты и жлоб, но что преступник — это отпадает. Насколько я помню, мы сроду ничего крупнопанельного не делали.
 Януш открыл рот, закрыл его, посмотрел на Каролека, неприязненным взглядом окинул Влодека и словно бы заколебался.
 — Ничего? — неуверенно переспросил он чуть погодя.
 — Ничего, — едко повторила Барбара.
 — А вы уверены?…
 — Намотай себе на ус — крупнопанельным бывает только типовое жилищное строительство, — напомнил Каролек. — Мы когда-нибудь делали что-нибудь типовое?
 — Ну да, ограду. Но больше ничего, факт. Значит, это… Значит, что?
 — Это значит, что преступники и убийцы заняты типовым строительством, — подытожил Лесь. — А это не к нам. Мы имеем право с ними не дружить.
 Ужас, начавший было вползать в сердца и умы, улетучился из атмосферы, и только Влодек вносил неприятный диссонанс. Не обращая на него внимания, Каролек пожелал выяснить смысл обвинений, выдвинутых в раже Янушем.
 — Слушай, а почему недоученный жлоб? Я все остальное понимаю, а вот насчёт жлоба — нет.
 Януш грозно выдохнул сигаретный дым:
 — А потому, что мы в этих вещах по сути дела ноль без палочки, — сердито ответил он. — Я, например, полный профан. Слышишь разные там сплетни о вредностях, ну и что из этого? Мы ведь понятия не имеем о строительных материалах. Ты сам слышал — Влодек эти сведения получил по блату. И что дальше? Кто знает, может, это и на самом деле опасно. А нам лишь бы закрыть глаза, заткнуть уши и вслепую делать гадости? Это недопустимо. Кретинизм полный! Как подонки распоследние, понимаешь?
 Каролек без колебаний с ним согласился. Некоторое время они с энтузиазмом рассуждали об отсутствии у них знаний и способах предотвратить злодейство. Сильной мерой казался бойкот заказа на какое-нибудь крупнопанельное здание. Однако подходящего, вернее, неподходящего заказа на горизонте не наблюдалось. Идея поискать такой заказ специально, чтобы от него демонстративно отказаться, восторга не вызывала.
 Значительно большее одобрение получила идея подбить на бунт тех, кто занимается жилищным строительством. Кокретно: коллеги должны жёстко поставить вопрос и упираться как бараны. Они, мол, не замараются о крупнопанельное строительство, пока из производства не будут изъяты убийственные шлаки. Пусть даже они делают проекты, но заканчивать и сдавать их нельзя, пока не получат доказательств, что отравительские деяния прекращены. Этот успех казался достижимым, настроение в мастерской решительно поднялось.
 Влодек, однако, сдаваться не собирался.
 — Дурь, — сказал он с мрачным пылом. — Беспросветная глупость. Это недостижимо, как журавль в небе. Но для вас, не исключено, какой-то выход и найдётся, а я? Вы знаете, чем я занимаюсь?
 Риторический вопрос в высшей степени заинтриговал всех членов бригады, до сих пор казалось — все отлично знают, чем Влодек занимается. Они же сами ему эту работу и задавали. Покорившись энергичному напору, Влодек изложил проблему подробней:
 — Под всеми линиями высокого напряжения растения растут. И земля там есть. Пахотные земли то есть. Землю люди пашут. А в ней знаете что? Тяжёлые металлы!
 Никто не сумел переварить эти сведения так сразу. Обилие появляющихся в деле металлов становилось невыносимым. То жидкотекучие, то тяжёлые… Влодек, заломив руки, трагически качал головой…
 — Тяжёлые металлы! — повторил он с ужасом. — Медь! Полоса шириной несколько десятков метров насыщена медью. И это я…
 — Ведь ты же не проектируешь линий высокого напряжения! — раздражённо возразила Барбара.
 — Но я ими пользуюсь! Без линий высокого напряжения меня все равно что нет! Вы можете протестовать против шлаков в цементе, а я? Против чего мне протестовать? Моя профессия губит человечество!
 — И чего тебе неймётся считать себя убийцей? — удивился Каролек.
 — В полосе шириной двадцать метров по бокам каждого шоссе копится свинец, — в то же время произнесла Барбара холодным тоном. — Этот свинец жрут все: и скотина, и люди. Я как раз делаю завод битумных масс, знаю, о чем речь. Как по-твоему — мне этот проект в окно выкинуть или публично сжечь на площади Дефиляд?
 Лесь вдруг завёлся. Катастрофичность ситуации его проняла, и мысль, что он — человек нормально порядочный, — ничего не подозревая, день ото дня предаётся преступным деяниям в мировом масштабе, чрезвычайно ему понравилась. Он вдохновенно поднялся со стула.
 — Свинцовая болезнь! — взвыл он зловещим голосом, театрально всплеснув руками. — Пищевые отравления! Канцерогенные стены, полы и потолки! Чахлые дети. Паутина линий высокого напряжения, сетка автострад… Ха! Паучьи сети! Радиоактивный спрут сосёт, сосёт, падают люди, звери и птицы на лету… Выхлопы и децибелы, в домах — редкие металлы, в поле — частые металлы, отравленная вода, отравленный воздух, отравленный хлеб, отравленное молоко, гибнет флора, гибнет мир! И что же остаётся?…
 — Тараканы? — помолчав, неуверенно подсказал Каролек.
 — Бактерии! — с ударением поправил Лесь. — Вирусы и бактерии. Голая земля, покрытая толстым слоем вирусов и бактерий…
 Апокалиптическая картина, вопреки ожиданиям, оказала обратное действие — образ голой земли они проглотить не смогли.
 Влодек разжал заломленные руки и сунул их в карманы халата.
 — Я воздуха не отравляю, — заявил он обиженно. — И вообще, флоре как таковой провода высокого напряжения не вредят.
 — Хватит с меня этих катастроф и конца света, — объявил Януш, презрительно фыркнув. — Безвыходных положений не бывает! Для начала поймаю пару ребят из типового строительства и накручу им хвосты. Электросетей ликвидировать не удастся, но вообще-то есть над чем покумекать…
 В тот же миг все воспылали рвением вводить спасительные коррективы. Разразилась всеобщая дискуссия. Правда, в первый момент единственным спасением гибнущего мира казалось полное уничтожение цивилизации, однако постепенно вытанцовывались и менее радикальные проекты. Засветила надежда, что шаг за шагом удастся расхлебать эту кашу, какие-то шансы на выживание человечества стали просматриваться.
 — Под линиями высокого напряжения можно сажать рождественские ёлки, — втолковывал Лесь Влодеку. — Занять всю полосу — и пожалуйста. Что там было? Ага, тяжёлые металлы. Считай — разделались с тяжёлыми металлами.
 — Ты с ума сошёл, нельзя пахотную землю разгораживать полосами леса.
 — А на кой тебе пахотная земля, там же все отравлено?! Ну так и быть, пусть там будет лён. Льна мы не едим!
 — А канарейки? Льняное семя — это канареечный корм.
 — Не создавай искусственных трудностей. Для канареек можно брать с самого краешку. Им много не надо, сколько уж твоя канарейка съест…
 Януш и Каролек вернулись к беспокойной проблеме строительных материалов.
 — Доменные шлаки, — прочитал Януш из своего листка. — Чего-то там содержится, тут даны формулы. Я в этом ни ухом ни рылом, но кажется, это тоже радиоактивное.
 — Ну уж нет! — рассвирепел Каролек. — Опомнись, мы в конце концов на бобах останемся. Шлакобетоном испокон веку пользуемся!
 — Надо это продемонстрировать какому-нибудь химику. О, Барбара! Я перепишу, и пусть твой муж расшифрует!
 Барбара не отозвалась, но Януш лихорадочно стал копировать формулу.
 — Сдаётся мне, ты делал хлев из шлакобетона, — вспомнил Каролек. — Или я ошибаюсь? Давно это было…
 — Что, хлев?… — Януш поднялся с места и положил кусок ватмана под нос Барбаре. — На, подсунь своему мужику. Ну, делал хлев, погоди-погоди… Уже, наверное, лет десять тому…
 — И как в нем коровы откармливаются?
 — Почём я знаю? Я проект сдал — и привет. Даже не припомню, где это.
 — Ты обязан вспомнить! Проверь в архиве у Матильды.
 — А когда проверю, то что?
 — Как это что, надо туда поехать и посмотреть на этих коров. Вообще нельзя верить на слово, только собственными глазами проверять. Подозрительно все это, я вам скажу.
 — Что — подозрительно?
 — По правде говоря, все. Крупнопанельное строительство и заполнители, я согласен, это нечто новое, но вот наш допотопный шлакобетон? Если и шлакобетон ядовитый, половина человечества уже вымерла бы. А мы пока живы…
 — Это все долгоиграющее, — укоризненно перебил Влодек. — Не будь свиньёй, не зацикливайся на нас. Речь идёт о будущих поколениях.
 — Хочешь сказать, мы как-нибудь вытерпим, а наши дети уже нет?
 — Дети и внуки. На правнуков вообще не рассчитывай.
 — Ну вымрет человечество, и замечательно! — беззаботно заявил Лесь.
 — Дурак ты! — вскипел Влодек. — Вымрут-то только некоторые. А те, кто живёт в кирпиче и камне, останутся. Почём ты знаешь, что это за люди? Скорей всего, вымрут как раз порядочные и приличные, а останутся такие… с неприятным характером. Это неестественный отбор!
 — Делать нечего, потащусь в этот хлев! — решил Януш. — Коровы за это время уже выдали пару поколений, посмотрю на правнучек тех первых. А вы с остальным разберётесь. Каролек, возьмёшь на себя излучение…
 — Я? — забеспокоился Каролек.
 — Ты. У тебя ведь онкологическая клиника. У Барбары химик под рукой. Каждый узнает, сколько может, завтра как раз нерабочая суббота, значит, в понедельник будут результаты. Ну, за работу!


* * *

 В понедельник на службу первым явился Каролек. Успел разложить вещи и переодеться в рабочий халат, и тут в комнату вошла Барбара. Вместо приветствия она издала невыразительное бурчание.
 — Приветствую! — без обид откликнулся Каролек, поворачиваясь к ней. — Ну и как?
 Барбара бросила на стол рулон ватмана, покопалась в сумке, вынула из неё сигареты и спички, повесила сумку на поручень кресла и пожала плечами.
 — Банда идиотов, — презрительно проговорила она и ушла в гардероб.
 Чрезвычайно заинтригованный Каролек глядел на захлопнувшуюся за ней дверь. Без толку отгадывать смысл такого ответа. Через минуту Барбара вернулась со своим халатом.
 — Тебя Збышек ищет, — буркнула она, всовывая руки в рукава.
 Каролек немедленно вспомнил свою прачечную и махнул рукой на объяснения с Барбарой. Он нашёл главного инженера в его кабинете. Главный корпел над планом освоения территории, сравнивая его с увеличенным фрагментом плана города.
 — Хорошо, что явился, — озабоченно воскликнул он при виде Кароля. — Ничего не получается.
 — Не пропустят? — вздохнул Каролек.
 — И речи быть не может. Сидит там этот лысый боров и не простит нам ни одного сантиметрика. На волосок от правил не отступит, бюрократ! Утешает отчасти, что он не только нам ставит палки в колёса, все от него стонут. У него вроде как бзик на почве вредности. Разве мы не понимаем — превышение допустимых норм, но в нашем-то случае — это крохоборство… Тем не менее пришлось бы его убить, чтобы протащить нашу прачечную.
 — А что, был бы нетривиальный мотив убийства, — с явным интересом заметил Каролек. — Немного хлопотливая штука, но… Так что нам делать?
 — Я тут раскинул умом над этой оградой. Передвинуть бы её на полметра…
 — На пятьдесят два сантиметра, — уточнил Каролек.
 — На пятьдесят пять — для ровного счета. За счёт инвестора, само собой, за это берусь сэкономить ему на оборудовании, есть одна идея. Меня только одно уедает — не знаю, кому это принадлежит.
 — Ограда?
 — Да весь этот участок. Вприглядку там односемейная вилла, большая, нетиповая.
 — Частная собственность?
 Главный инженер сконфуженно посмотрел в окно и щелчком выбил из пачки сигарету. Перевёл взгляд на Каролека.
 — Не факт, — беспомощно сказал он.
 — Как это? — удивился Каролек. — Ведь ты там был?
 — Быть-то был и узнать пробовал. Но толку не добился. Судя по всему, это городские владения, но неизвестно, кто этим пользуется. До Городского управления добрался под конец рабочего дня, застал там только одну фифу — ничего не знает, даже в архивах искать не умеет якобы.
 — Может, надо было прямо в эту виллу двинуть?
 — Запоры, как в крепости, со всех сторон.
 — Должно быть, это вообще незаселенка.
 — А цветы на окнах, занавески? Ясно видно — живут.
 — Тогда и съёмщик существует! — решительно заявил Каролек. — Ты прав, передвинуть ограду — это для нас единственный выход. Надо найти этого съёмщика и уломать, чтобы согласился. Кто поедет искать?
 — Я сам, — решил главный инженер во внезапном порыве энтузиазма. — Раздражает меня заговор молчания вокруг этой виллы. На этой неделе я должен быть в Люблине, специально поеду пораньше и проверю. Может, что и выгорит.
 — Должно выгореть. Единственный выход. Короче, дальше я исхожу из передвинутой ограды.
 — Рискованно, — замялся главный. — Может, пока подожди…
 Он покачал головой, взглянул на обнадёженного Каролека и махнул рукой:
 — Черт с тобой, делай. Действительно единственный выход…
 В комнате, кроме Барбары, сидел ещё и Лесь.
 — Привет, — сказал Каролек. — А Януша нет?
 — Тут он, — обрадовался Лесь. — К Ипочке пошёл. Я кучу всяких вещей разузнал. А она слушать не соизволит.
 Жестом обвинителя он указал на Барбару. Та головы не подняла от кульмана. Каролек был как на иголках от нетерпения.
 — Валяй мне рассказывай. Что ты разузнал?
 — Ого-го! — завопил Лесь, не заставив себя упрашивать, причём в тоне этого исчерпывающего сообщения звучала целая гамма чувств от тоскливой меланхолии до необъятного ужаса. — Ого-го! Ого-го-го!!
 Каролек не успел отреагировать на «ого-го», потому что в комнату вернулся Януш. Он с порога замахал очередным листком бумаги.
 — Вот сюрприз так сюрприз, — ядовито сообщил он. — Заказчик пишет, что желает строить из панелей. У него появилась возможность слямзить отходы с домостроительного комбината, и мне нужно приспособить проект под панели. Я ещё не отказался — хочу обставить бойкот с помпой, с размахом. Что скажете?
 — Давайте все в одну кучу не валить, а то запутаемся, — осадил его Каролек. — Сдаётся мне, что-то не так мы нарешали, из мухи слона делаем…
 — Ой, нет! — предостерегающе перебил его Лесь, качая головой. — Ой, нет! Ой, нет!
 — Ой, да! — ядовито прошипела Барбара со своего места.
 — Ничего не понимаю, — озадаченно произнёс Януш, — вконец запутался. Докладывай, Каролек, ты чего разузнал?
 — Что-то приблизительное, — признался Каролек, поворачиваясь вместе с креслом лицом к коллегам. — И с такими усилиями раздобыл!… Не поверите, насколько же эти специалисты ничего сами не знают!
 — Но хоть что-нибудь они тебе разъяснили?
 — Ну да. Погодите, только бы не перепутать…
 Он вытащил из кармана блокнот и нашёл нужную страничку.
 — Летучие фракции ещё хуже, чем шлак, — возвестил он.
 — Какие ещё летучие фракции?
 — Ну, это… доменная пыль. Это называется летучие фракции. Её спекают в большие шлакоблоки, потом крошат и использует в качестве заполнителя. Эта дрянь выделяет больше излучения, чем шлаки. Относительно шлаков… Картина такая… Минутку. А, вот оно! В природе существует излучение как таковое, понимаете, космическое, из почвы и всякое другое…
 — Из какой почвы?
 — О Господи, не знаю какой, всякой. В земле находятся радиоактивные элементы, и от них идёт излучение. Короче говоря, в природе человек подвергается излучению и в течение тридцати лет получает три и семь десятых единицы…
 — Каких единиц?
 — А тебе не один черт? Каких-то там единиц. А от проживания в шлакобетоне, тоже в течение тридцати лет, — от двух с половиной до трех и шести десятых. Считай — ещё столько же. От пыли он получает на одну четвёртую больше. Только всего и выдоил из специалистов.
 — И что дальше?
 — А что должно быть дальше?
 — Ну как это что! Как это действует? Сразу кондрашка хватит или через тридцать лет?
 — Похоже, никто понятия не имеет. Сказали: по-разному. Однако те, кого тридцать лет спустя обследовали, все ещё относились к живым…
 — И хорошо себя чувствовали?
 — О том, что плохо, не говорилось. Кстати! А как коровы? Ты проведал коров в своём хлеву? Ты там был?
 Януш, который сидел лицом к своему кульману и спиной к Каролеку, вздохнул и повернул стул боком.
 — Был, как не быть…
 — И что? Как там эти бурёнки растут?
 — Как бурёнки, не знаю. Но шампиньоны — просто замечательно.
 — Как это — шампиньоны?
 — А так. Коров в этом хлеву не наблюдается и никогда не наблюдалось. Можно сказать, коровья нога туда не ступала. Проект заказал производственный кооператив, который распался как раз к моменту окончания строительства. Имущество разделили, хлев достался одному шустрому типу, и того озарило, что шампиньоны — куда более прибыльная вещь.
 — Побойся Бога, коровник на четыреста коров!… — с ужасом воскликнул Каролек.
 — Плюс все, что положено. Конвейеры для подачи корма, автоматические мойки, родильные боксы, как в правительственной клинике… Как оказалось, шампиньонам все это барахло не помеха. Они уже принесли шустрому типу виллу и две машины, из них одна — белый «мерседес». У меня там просто язык отнялся, а он, владелец этот, мне все объяснял. На кой ему коровы и свиньи? Для него, дескать, не проблема быстренько за молоком и мясом в город смотаться, у него блат тем более — управляющий магазином «Деликатесы». А шампиньон есть не просит. В доказательство ссылался на одно соседнее хозяйство, где сено сгнило, потому что его никто не ворошил…
 — И что это должно доказывать?
 — Что двужильным надо быть, чтобы в коровнике работать. Никто, мол, просто не справляется. Он всю деревню заодно охаял: у соседа, говорит, поросята насмерть замёрзли, потому что растил их в амбаре, а в амбаре по определению сквозняки должны гулять. Там, понимаешь, когда кооператив распался, каждый что-нибудь урвал от общего пирога, ему вот хлев достался, а другому одни амбары. Так этот сосед своё хозяйство уже продал, а покупатель тоже особенно утруждать себя не станет. Он овец собирается разводить.
 — А овчарня?
 — Один амбар под неё перестраивает. Это у поросят шубы нет, а овца в дублёнке. Выдержит.
 — У тебя весьма поучительная экскурсия получилась, — заметил Каролек, придя в себя от лавины сведений. — И это портрет обычной деревни?
 — Понятия не имею. В деревне сто лет не был. Одним словом, насчёт воздействия шлакобетона на коровий организм я знаю столько же, сколько и раньше. Добро, хоть у тебя какие-то результаты.
 — Мои результаты говорят: в пятницу мы крепко переборщили. Двойная доза против фоновой, природной — это не может быть настолько вредно. Как хотите, я себя убийцей не чувствую.
 — В таком случае и я не чувствую. Зато начинаю чувствовать себя жертвой…
 — Нет-нет, панове, — вмешался зловещим голосом Лесь. — Не шарахайтесь из стороны в сторону. Нельзя смотреть на это сквозь розовые очки. Нельзя, нельзя.
 Януш и Каролек немедленно заинтересовались. Лесь оторвал взгляд от приколотого к кульману чертежа и оглядел всех загадочным взором.
 — Панели панелями, — заявил он, — шлаки шлаками. А больше всего вреден полихлорвинил.
 — А ты почём знаешь?
 — Сантехник сказал!
 — Какой такой сантехник?
 — Обыкновенный. У меня раковина протекала, он в субботу приходил уплотнитель ставить. Мы и поболтали на разные темы. Сантехник говорит, что убийственнее всего полихлорвинил. Потому что канцерогенный.
 — Ну, сказать-то что угодно можно, — рассердился Януш. — Он тебе это доказал? Ты проверил?
 — Проверил. Позвонил своей двоюродной невестке…
 — А это что за такое — двоюродная невестка? — поинтересовался Каролек.
 — Двоюродная сестра моей жены. Она занимается чем-то там насчёт питания. Не знаю точно, но диссертацию она из этого слепила. Так вот, хомяки…
 Он на миг замолчал, посмотрел на свой чертёж и что-то исправил.
 — Так вот, представьте себе, — продолжал он медленно и рассеянно, — хомяки, которых держали в клетках из полихлорвинила… все как один заболели нервным расстройством…
 — А какое отношение это имеет к раку? — недоверчиво спросил Каролек.
 — К раку — никакого. Кроме этого, у них ещё что-то заболело, кажется, щитовидка. Но зато хомяки, которые жизнь коротали в клетках из шлакобетона, заработали язву желудка. Тоже к раку отношения не имеет…
 Януш и Каролек молча уставились на него, пытаясь увязать полученные сведения с прежней информацией.
 — А люди?… — неуверенно промямлил Каролек.
 — Что люди?
 — Ну, люди в клетках…
 — Людей в клетках пока что не держали. Но человек и хомяк — почти одно и то же, разве нет? Тоже млекопитающее, хрупкое создание, и даже черты характера у нас похожи. Из этого можно делать выводы.
 Януш лихорадочно старался привести мысли в порядок.
 — Ну дела, погоди, ты сказал — невроз и язва желудка. А где тут рак?
 — Рака нет, — сурово ответствовал Лесь. — Ничего я тут поделать не могу. Не требуй слишком многого.
 — Хоть убей — не знаю, что об этом думать. — признался Каролек. — Кстати сказать, я такое слышал о продуктах…
 — А, брось! — в сердцах перебил Януш. — Сдаётся, мы напрасно впали в панику. Это все из-за Влодека, прилетел сюда с мордой как у Дракулы и кричит: мы людей травим до смерти! Нельзя было идти у этого кретина на поводу…
 — Льзя, льзя! — в свою очередь перебил его Лесь, возвращаясь к зловещему тону. — Ой, льзя! А свинец?…
 — Что свинец?
 Лесь оторвал взгляд и руку от чертежа.
 — Оргия свинца, — таинственно провозгласил он. — Мы едим свинец. Она производит свинец…
 Жестом обвинителя он показал на Барбару. Барбара, наклонившись над кульманом, выглядела внезапно оглохшей. Януша осенило — на тему свинца должен был вынести свой приговор химик.
 — А, вот именно! — оживился он. — Барбара, что твой благоверный?…
 — Отвяжитесь от меня с моим благоверным, чтоб ему лопнуть! — рявкнула Барбара, резко подняв голову от кульмана.
 Изумлённый коллектив замер. Темперамент звезды конструкторского бюро был известен всем. Поэтому все с ужасом предположили — по неизвестным никому причинам она убила своего мужа, потому нет никакой возможности получить от него какие-либо сведения. Гнев же Барбары, видимо, ещё не прошёл, он-то и повинен в её теперешнем состоянии. Барбара неожиданно отодвинула кресло от стола, зажгла сигарету, со злостью выдохнула мощный клуб дыма и посмотрела на Каролека.
 — Они хотят жрать! — произнесла она отчётливо.
 — Что ты говоришь? — на всякий случай вежливо удивился Каролек.
 Эмоции Барбары, видимо, достигли критической точки и теперь взорвались как гейзер.
 — Жрать хотят! Доходит до вас?! Они ежедневно хотят жрать! Все трое! Что мне им каждый день готовить, «Жиче Варшавы»?!…
 — «Трибуна люду» пообъемистей будет, — робко и осторожно подсказал Лесь.
 — Им мясо подавай!!!
 — Не принимай близко к сердцу, — поспешно посоветовал Януш. — У людей бывают разные выкрутасы. Лучший способ с ними справиться — притвориться, что не видишь и не слышишь эти дурацкие требования.
 От Барбары веяло яростным жаром, невзирая на слова утешения. Сослуживцы сразу оставили мысль о мужеубийстве, немедленно смекнув, в чем проблема. Совершенно ясно — муж и сыновья Барбары с неразумным упрямством домогались ежедневного питания, что даже святого выведет из себя. Единодушные хоровые соболезнования и всеобщая солидарность уже через несколько минут смягчили её чувства. Гейзер эмоций, выплеснувшись наружу, перестал мешать человеческому общению. К украшению конструкторского бюро вернулась способность участвовать в жизни коллектива.
 — Вы все стадо кретинов, — сказала она все ещё сердитым голосом. — Один паникёр заварил кашу, а вы дали взять себя на пушку. Совсем не свинец самый страшный, а сера. Сера находится в воздухе, и наши проекты не имеют на неё никакого влияния!
 — А асфальт?…
 — Асфальт с этим ничего общего не имеет! Асфальт сам по себе ничего не отравляет! Это выхлопные газы.
 — Автомобильные?
 — Ну естественно! Выхлопные газы содержат что-то вперемешку с серой, а кроме того, при стирании тормозных колодок образуется асбестовая пыль канцерогенного действия…
 — Ну вот, наконец-то рак! — с облегчением вздохнул Каролек.
 — Свинец тоже содержится в выхлопных газах. Он образует какое-то там соединение и осаждается на всем вокруг. К слову, кто это тут сказал глупость насчёт ртути? Ртуть относится вовсе не к редким металлам, а к тяжёлым. Редкие металлы — это литий, натрий, ещё что-то. А от асфальта отстаньте, асфальт даже притягивает к себе все эти яды, и, если бы не ветер, все оставалось бы на шоссе. Ветер все разносит, и поэтому вся гадость распространяется. Асфальт полезный.
 При известии о том, что по крайней мере одно из производимых человеком веществ вместо вреда приносит пользу, весь коллектив испытал облегчение. Ужасную тему чуть не оставили навсегда. Однако в этот миг вдруг очнулась капризная душа Леся.
 — Ну да… — печально молвил обладатель ранимой души. — Тут сера в капусте, там петрушка со свинцом, и ничего такого? Подумаешь! Что нам асбест и выхлопные газы, раз у нас есть крупнопанельное домостроение? Излучает эта наша дуся-лапочка, излучает…
 — Час от часу не легче! — в бешенстве выкрикнул Януш, резко вскочил с места и выбежал из комнаты.
 Дискуссия снова оживилась, к ней подключился и силой притащенный Янушем Влодек; что ни говори — он лично заварил эту кашу. Чуть позже компания спорщиков пополнилась главным инженером, который пришёл к Янушу за предварительным проектом озеленения. Збышек рта не успел открыть, как на него обрушилась лавина страстных, резких и ужасающих вопросов. Он ни на один не ответил, однако выразил сомнение в здравом уме и твёрдой памяти коллег. Поэтому коллеги сосредоточились и представили ему всю проблему подробно, исчерпывающе и с акцентом на пессимистические нюансы, поскольку душа Леся испытывала в этот миг исключительный порыв апокалиптического вдохновения.
 Главный инженер молча все это выслушал.
 — Абсолютно смертельная одноразовая доза — шестьдесят рентген, — сухо сообщил он наконец. — Максимально допустимая доза — это пятьдесят рентген в течение четырех дней. При условии, что по окончании этих четырех дней облучение прекратится и больше уже не повторится.
 — А ты откуда знаешь?
 — Из армии. Случайно меня учили как раз этому.
 — Так эти самые загадочные единицы и есть рентгены? — спросил Януш. — Это одно и то же?
 — Более или менее.
 — Тогда о чем сыр-бор? Ты говоришь — пятьдесят, а тут за тридцать лет только три и шесть десятых. Так по какому поводу крик?
 — Из этого должно следовать, что крупнопанельное строительство вообще безвредно, — облегчённо заметил Каролек. — За тридцать лет человеческий организм успеет приспособиться.
 — Ничего подобного! — резко перебил главный инженер. — Я совсем другое хотел сказать. Откуда взялись ваши три и шесть десятых, это какая-то средняя цифра из устаревших исследований. Не это опасно!
 — А что?
 — А то, ну, как бы это сформулировать…
 Главный слегка сконфузился. Никак не мог вспомнить: то, что он знает, — это военная тайна или нет? Он шагнул вперёд, сел на стол Леся, лихорадочно роясь в памяти в поисках обстоятельств, в которых приобрёл свои познания. Нет сомнений, что ими нужно поделиться, насколько возможно по соображениям секретности. Память отказывалась ему служить, он поколебался и махнул на все рукой.
 — А, плевать, — заявил он решительно. — Господня воля. Самое поганое — уровень излучения. Ваши три и шесть — это тьфу и растереть, уровень бывает в пятнадцать раз больше — смотря откуда руда, из какой шахты уголь и так далее. Тут никаких шуток-прибауток, доза может накапливаться и тогда приносит вред, хотя никто ещё точно не знает какой. Может, лучевая болезнь, может, рак, может, какие-то генетические мутации…
 — Ты нас замечательно утешаешь! — ехидно сказала Барбара.
 — А вы жаждете утешений?
 — Жаждем конкретных фактов и сведений, — решительно заявил Лесь. — Теперь уже ясно как белый день — все подтверждается. Какая преступная скотина выдумала эти шлаки в бетоне?
 — Не разменивайся на мелочи, — укорил его Каролек. — Надо взглянуть шире, потому что — давайте будем реалистами — полностью производство не остановишь. Без крупных панелей остановится все жилищное домостроение. Стало быть, если тут получается пятнадцать, а тут ноль, так нужно знать, какую величину брать. Вы меня понимаете?
 — Другими словами — ты хочешь знать, откуда уголь и откуда руда? — уточнила Барбара.
 Главный инженер не выдержал и втравился в обсуждение. Он не мог исчерпывающе удовлетворить любопытство Каролека, но точно помнил — самые страшные шлаки идут с электростанции Лагиш. Никто понятия не имел, где эта электростанция находится и какова причина фатального качества её шлаков, тем не менее немедленно было отвергнуто использование этой гадости. Облегчение от элементарно простого выхода сменилось угнетённым чувством, когда до них дошло, что решение это сугубо камерное и всю страну не обязывает.
 — Ну, не знаю… Бросить работу, что ли, колесить по всем заводам-производителям в стране, исследовать эти проклятые шлаки — а в результате? — сердито бухтел Януш. — Чихать они хотели на мои распоряжения! Так что — бить их по морде?
 — А ещё ты должен обзавестись счётчиком Гейгера, — озабоченно напомнил Каролек.
 — И что, счётчиком их бить?…
 — Да хоть на голову встань, ты им не указ, — предсказывала Барбара. — На заводах будут притворяться, что тебе не верят, иначе ты им план завалишь.
 — И добьёшься одного — сам заболеешь, — пророчески добавил Лесь. — Не знаю, что у тебя подвергнется мутации в первую очередь, но ты нам покажешь. В конце концов, можем запечатлеть на снимке и опубликовать в прессе.
 Януш сорвался со стула и стал нервно мерять шагами комнату, стучась о края кульманов.
 — Но это же бред какой-то, рехнуться можно! Нельзя же сидеть сложа руки. Газеты! Конечно же, надо опубликовать в газетах! По радио! По телевидению!
 — Идиот, кто тебя допустит?! — рассердился главный инженер, которому Януш отдавил ногу. — Такие публикации могут иметь непредвиденные последствия!
 — А отсутствие знаний не будет иметь непредвиденных последствий?!
 Выведенный из равновесия Каролек рассыпал растушевочные перья, Януш тут же их растоптал. Главный инженер, пряча от Януша ноги, опрокинул мусорную корзину. Молчаливый и страшно бледный Влодек, не в состоянии справиться с дрожью рук, помял и порвал на мелкие кусочки письмо заказчика, касающееся применения крупных панелей в проекте Януша, чего никто не заметил. Возмущённый Лесь облокотился на тюбик плакатной краски и выжал её сильнейшей струёй на свежезаконченный чертёж и на стену.
 Абсолютное бессилие довело коллектив до депрессии. Главный инженер покинул комнату в состоянии нервного расстройства, совершенно забыв о предварительном проекте озеленения. Влодек вышел вслед за ним с опущенной головой, волоча ноги и рассыпая вокруг себя мелкие белые клочки. Измотанный взрывом эмоций и ушибленный мебелью Януш перестал наконец делать резкие движения и упал на свой стул. Барбара, пытаясь применить нечто вроде нюхательных солей, трясущимися руками вылила на себя полбутылки ацетона.
 Первым пришёл в себя Каролек, который подмёл пол, потому что мусор из опрокинутой корзины Януш расшвырял пинками по всему помещению. Незатейливость, а вместе с тем эффективность этого действия немного успокоили его нервы.
 — А все-таки, — сказал он решительно, возвращаясь на своё место, — я не сдамся. Насчёт продуктов питания я вам в другой раз расскажу, а сейчас мне кажется — надо начинать действовать. Забежать к ребятам из типового строительства, пусть узнают, что они напортачили, заскочить к производственникам, поговорить с теми, кто занимается продуктами питания… Ну, понимаете? Главное — как-нибудь начать шевелиться…


* * *

 Неделя усиленных шевелений принесла довольно мизерные результаты. Ребята из типового строительства, резко атакованные Янушем, отреагировали неблагодарно, не вняв ни единому его слову. Когда на них нажали покрепче, вяло согласились действовать, что нашло выражение в сдаче одного проекта с опозданием, в нескольких предостерегающих замечаниях, нацарапанных на чертежах и в грандиозной дискуссии на предмет отношения к современному обществу. Чего заслуживает наше общество, мнения спорящих разделились: одни вопили — его на руках носить надо, другие — сровнять с землёй. Наконец, в атмосфере упадка и раздражения двое сотрудников, невзирая на производственную необходимость, потребовали отпуска, ещё один перестал раскланиваться с Янушем на улице, а четвёртый, в рамках попыток обрести душевное равновесие, провёл ночь в вытрезвителе. Остальные продолжали работу, не давая отвлечь себя от выполнения служебных обязанностей.
 Институт строительной техники в лице работающей там подруги Барбары конфиденциально известил: они тоже обо всем этом знают, но ничего поделать не могут — им запретили выступать официально. Кто запретил — неизвестно. Частным образом удалось надавить на технического директора одного завода крупнопанельного домостроения, этот директор теперь собственными силами исследует на радиоактивность прибывающее сырьё, самое отвратное направляя на производство плит для заборов. На сегодняшний день можно уже всю Европу огородить вредным забором по периметру. В любой момент это греющее душу положение вещей может рухнуть, поскольку технический директор вылетит с работы за отрицательное влияние на размер зарплаты.
 Среди прочих лиц, охваченных агитацией, преобладала недоверчивая реакция, сменяющаяся внезапной тенденцией менять большие квартиры в новых домах на маленькие в старых. Кроме того, личное отношение друзей и знакомых частенько превращалось из доброжелательного в насторожённое, это касалось всех без исключения членов коллектива.
 В четырех стенах мастерской поселилась тягостная озабоченность. Её груз усугубил главный инженер, принеся очередное мрачное известие несколько иного свойства.
 — Кароль тут? — спросил он, заглянув рано утром в комнату.
 — Тут я, — быстро обернулся Каролек. — А что?
 Главный инженер был настолько разъярён, что должен был поделиться впечатлениями с широкой аудиторией. Ввалившись в мастерскую и захлопнув дверь, он возжелал сказать все сразу, срочно выпустить из себя бушующие чувства, с самого начала выложить суть вопроса. Осуществление таких сумбурных намерений дало занимательный эффект.
 — Эти дохлые лярвы, — сказал он сдавленным голосом. — Трусливые выщипыши. Амёбы бесхарактерные. Пробурить пару дыр в земле… Трутни, паразиты… Трудно им, дескать… Пули отливают…
 Он прикусил язык, чувствуя, что все-таки не справляется с ускользающим смыслом своих речей. На коллектив его выступление произвело какое-то зоологически-охотничье впечатление, причём дырки в земле наводили на мысль о дождевых червях. Все как один оторвались от работы и с крайним любопытством повернулись к нему.
 Главный сделал над собой усилие:
 — Эти каракатицы мешают, как только могут, а из-за того паразита ничего не получается, — с отчаянием выговорил он. — Скунсы вонючие, кретины…
 Он снова замолчал, яростно пытаясь найти слова, которые наконец позволят выпутаться из этой зоологии. Слов не находилось. Главный беспомощно посмотрел на Каролека.
 Каролек сразу понял: эта тирада обращена к нему и касается очередного этапа переговоров по проекту прачечной. Он интенсивно соображал. Прежде чем докладчик выдумал очередное несимпатичное животное, Каролек отгадал.
 — Эти зеленые лягушата в Городском управлении нашли владельца, — подсказал он, невольно тоже впадая в зоологический тон, — а тот не соглашается! Да? А заказчик боится?
 — Точно! — с облегчением выдохнул главный инженер. — При этом не так все прозрачно. Кстати сказать, лягушки старые, а совсем не зеленые…
 — Короче говоря, жабы?
 — Жабы, точно, сколько я с ними лаялся — ни в сказке сказать, ни пером описать. Вообрази — эти идиотки отговаривались тем, что тут служебная тайна!
 — Для нас тайна?! — изумился Каролек.
 — Для нас. Затмение в мозгах или падучая с ними приключилась, не знаю. Представляешь, служебная тайна. Владелец участка!
 — Надо понимать — владелец незаурядный?
 — До определённой степени, но пусть бы даже армия. Не тут-то было, это комитет партии! Строение принадлежит городу, использует его комитет партии, и эти сведения засекречены. Меня кондратий хватит.
 — Теперь уже нет, — успокоила его Барбара. — Раз не хватил тебя на месте…
 — Может быть… Но дальше — больше. Этот самый комитет партии использует дом довольно странно… Дальше я разузнавал уже частным образом и конфиденциально у тамошнего участкового. Молодой парень, честный, порядочный, и холера его разнимает от того, как домом пользуются. Поясняю для вашего сведения, не для разглашения…
 — Звучит просто сенсационно, — заметил крайне заинтригованный Януш.
 — Ну, дальше! — поторопил Каролек. — Как же используется дом?
 — Дом находится в распоряжении какого-то трехбунчужного паши из воеводства, а может быть, и выше. А так, на практике, сынок этого паши устроил себе там шалман, развлекается вроде периодически. Впрочем, черт его знает, что он с домом делает: то сдаёт разным людям, то держит какие-то товары, привозит, увозит неизвестно что. Участковому это все поперёк горла, так его с места в карьер прорвало — часа два рыдал мне в жилетку, достало, мол, самодурство. Был я в тамошнем комитете партии, узнал, что наш вопрос зависит от товарища Глуха, даже телефон его дали…
 — Погоди, — перебил Каролек, — кто трутень-паразит, я уже понял. А кто скунс-вонючка?
 — Два скунса, — сердито буркнул главный инженер. — Первый — заказчик, я на него насел, чтобы он утряс все с товарищем Глухом. А заказчик замандражил, дескать, речи быть не может. Я даже настаивать не стал, у него жена и дети. А товарищ Глух — вторая вонючка. Боится разговаривать даже по телефону, я его так, лично поймал… Дурацкий паразит отказывается выделить полметра территории для больницы, вот и бейся головой об стенку…
 Вся бригада прекрасно ориентировалась в вопросе пятидесяти двух сантиметров, недостающих Каролеку. Все разом посмотрели на него с тревогой и любопытством. Каролек побледнел.
 — Я уже сделал освоение территории, — глухо сказал он. — Смежники получили основания и грунты. Ограда перенесена, как мы говорили, на пятьдесят пять сантиметров…
 Главный инженер тоже спал с лица.
 — Мать моя родная, — прошептал он мертвенным голосом.
 В комнате воцарилась гробовая тишина. Её нарушил вопрос Януша:
 — Какой из себя этот паразит? Молодой?
 Главный пожал плечами:
 — А черт его знает. Наверное, молодой. Минутку… Ну да, ясное дело — молодой. А что?
 — Тогда, может, ему с глазу на глаз втолковать, что к чему? Старику вроде как не годится наносить телесные повреждения, а молодому — почему нет?…
 — Ну? — оживился Каролек.
 Главный инженер безнадёжно махнул рукой:
 — Мысль неплохая, но коту под хвост. Во-первых, неизвестно, кто есть этот паразит…
 — Как это?
 — Товарищ Глух — наподобие доверенного слуги, а трехбунчужный паша — бери выше. Он вообще не засвечивается. Участковый даже фамилии не знает. К тому же, дашь ты ему по морде анонимно, а цель твоего мордобоя сама укажет виноватых. Нет, такой метод убеждения не годится. Да и я не лыком шит, я с самого начала стал проверять разные ходы. Поверьте — официальным путём ничего не добьёшься. Ничего не получится, мы в нокауте. Теоретически мы обязаны перепроектировать целое крыло больницы. Между тем технический проект утвердили, рабочий наполовину готов…
 — Ещё мы можем убить того типа из отдела строительства, — подсказал помрачневший Каролек.
 — Судя по всему, в конце концов так и придётся поступить, — поддакнул, не слушая, главный инженер. — Господи помилуй, сколько же работы!
 — Сколько уж? — удивился Лесь. — Куском газовой трубы его шандарахнуть — и готово, тоже мне работа.
 Слегка ошеломлённый Каролек посмотрел на него с сомнением:
 — Но это, наверное… Надо как-нибудь этак… Ну, чтобы на нас не пали никакие подозрения…
 — О чем вы говорите? — возмутился главный инженер. — Какое подозрение, вы о чем?
 — Они ищут неофициальные лазейки, раз вы утверждаете, что официальный путь закрыт, а обычный мордобой — коту под хвост, — вежливо объяснила Барбара. — Я их поддерживаю.
 — И я тоже, — присоединился Януш. — Только вот прикидываю, не лучше ли похищение. Продержать его до поры до времени… Есть же у него замена на такой случай?
 — Само собой! — оживился вновь Каролек. — Пару недель, думаю, хватит, глядишь — можно будет выпускать. Гуманно…
 Вопрос, как убрать с дороги педантичного бюрократа из Городского управления моментально сделался животрепещущим. Заместитель непременно окажется более покладистым. Лесь добавил в качестве ободряющего аргумента, что сейчас лето и вопрос, где держать заложника, трудности не составит. В качестве казематов могут выступать дачные домики. Главный попытался слабо протестовать, сам не понимая, против чего.
 — У меня идея! — вдруг воскликнула Барбара. Разговоры как обрезало на полуслове. Лицо Барбары разрумянилось, а прекрасные очи засияли голубым светом.
 — На территории нет никаких живых изгородей, — объявила она. — Точно помню — изгородей нет. Не уверена, правда, насчёт кустиков и деревьев. Растут?
 — Нет, — хором ответили Каролек и главный инженер и продолжали говорить одновременно:
 — Растёт одно деревце, но с нашей стороны. И пара кустиков. Сирень, жасмин. И смородина. Но уже с нашей стороны. По ту сторону — газон.
 Барбара слушала и кивала головой.
 — Так я и представляла. И этот паразит бывает в доме от случая к случаю? Его целыми днями нет?
 — Вроде того, — проговорил главный инженер. — А иногда он целыми днями там. И целыми ночами.
 — Придётся сориентироваться. Самым обычным образом провести расследование, участковый подсобит. Вычислить такое время, когда паразита не будет хотя бы в течение суток. Одних суток нам должно хватить.
 — На что? — спросил Каролек, затаив дыхание, потому что слова Барбары пробуждали самые дерзкие надежды.
 — Элементарно. Перенести эту проклятую ограду собственными силами, без шума и пыли, никто и не чухнется. Сколько нас?… Пятеро! В конце концов, возьмём ещё кого-нибудь в помощники. Одна ночь — и с плеч долой!
 — Господи помилуй! — прошептал ошеломлённый революционной идеей Януш, прерывая набожную тишину.
 Главный инженер и Каролек взирали на Барбару, как на икону, на их лицах появилось обожание, не уступавшее привычному выражению физиономии Леся. В глазах главного вдобавок появился какой-то подозрительный блеск.
 — Сейчас рано светает, поэтому рассвет — самое лучшее время для этого, — сказал он решительно и твёрдо.
 Каролек вскочил со стула;
 — Ну да! Конечно! Гениально! Чудесно! Единственный выход, только так и надо!
 Он попробовал выскочить из-за своего стола, однако главный инженер остановил командным голосом:
 — Садись, садись, не бегай тут… подумать надо…
 — Какая из себя эта ограда? — деловито осведомился Януш.
 — Обыкновенная: бетонные столбики и сетка в рамках, — сказал растроганный Каролек, послушно садясь на место. — Столбики вкопаны в землю, двутавр и сетка приварены.
 — Точно столбики? Без заливки в грунте?
 — Ясное дело — без заливки! Я над ними тысячу раз вздыхал! Столбики торчат из земли на пару сантиметров. Ну, может, сантиметров на пятнадцать…
 — Нарисуй!
 Каролек схватил старую фотографию местности и, используя её обратную сторону, начал черкать, одновременно давая пояснения. Главный заглядывал через плечо Каролека, отслеживая точность рисунка.
 — Да, фактически ничего особенного, — согласился Януш, рассматривая рисунок вверх ногами, с противоположной стороны стола. — Выкопать столбики и перенести. Предвижу проблемы со сварными конструкциями, они почти не гнутся.
 Лесь как раз подскочил к столу Каролека.
 — Порезать ацетиленовой горелкой, — рубанул он.
 — Придётся, иначе никак, — подтвердил главный инженер.
 — Совершенно не обязательно резать все! — возразил полный энтузиазма Каролек. — Достаточно каждый второй пролёт. А потом снова заварить на новом месте.
 — А если переносить по два столбика, можно даже каждый третий, — поправил Януш. — Погоди, я подсчитаю вес, авось получится…
 Он повернулся к своему кульману и взялся за каталог сталей и сплавов. Каролек спешно разложил план освоения территории:
 — Погодите, как бы с углами не возникло проблем…
 — Обязательно возникнут, — спокойно сказала Барбара со своего места. — Два крайних пролёта пойдут наискосок, и нам понадобятся две стальные полосы подлиннее. Ничего особенного, просто немного больше сварки.
 Ошеломляющая идея стала обретать все более ясные очертания, творческая энергия разгоралась в сослуживцах ярким пламенем. Каролек начал составлять список нужных инструментов и материалов. Януш повернулся к нему с листком в руке.
 — Один столбик весит вместе с двутавром около трехсот восьмидесяти килограммов, — провозгласил он. — Весь пролёт, два столбика с сеткой, — килограммов восемьсот. Ну, плюс-минус. На всякий пожарный считаю по верхнему пределу. Крана у нас не будет, так что судите сами…
 — Пирамиды строились вручную! — лихо напомнил Лесь.
 — Давайте подумаем, что лучше, — тут же стала прикидывать Барбара, — кантовать восемьсот кило или резать и сваривать каждый пролёт. Потому что про триста восемьдесят кило вы мне не пойте, что справитесь!
 На фоне сильных эмоций красота Барбары расцветала буйным цветом. Одного её вида делалось достаточно, чтобы любой представитель мужского пола пламенно и без колебаний заверил: для него поднять такой ничтожный груз — это недостойная внимания мелочь. Лесь даже зашёл дальше.
 — Даже восемьсот — подумаешь! — с энтузиазмом воскликнул он, напрягая бицепсы.
 — Какое счастье, что ты осилил курсы сварки! — горячо обратился Каролек к Янушу. — Теперь как раз пригодится!
 — Ну вот, пожалуйста! А некоторые недоумки надо мной издевались… Но погоди, из причиндалов у меня только маска, мне подарили. Аппарат придётся одолжить, ацетилен тоже можно раздобыть, но все это только в Варшаве. В Люблине у меня никаких связей.
 — Велика важность, аппарат одолжишь в Варшаве и перевезёшь в Люблин, — подсказал Лесь. — Сколько у нас машин, кстати? Твоя, Влодека…
 — И Стефана, — добавил главный инженер. — Стефан поедет. Надо согласовать вопрос с больницей.
 — И с участковым, — напомнила Барбара. — И начать разведку с образа жизни паразита…
 Главный уже покидал рвущийся в бой коллектив, как вдруг вспомнил про своего непосредственного начальника. Он круто повернулся в дверях.
 — Но только, ради всего святого, — воскликнул он в панике, — ни слова Ипочке!
 Четыре пары глаз недовольно глянули на него, а четыре головы сочувственно закивали…


* * *

 Подготовка к явочному исправлению плана города отодвинула на время на второй план безнадёжное стремление к исправлению мира. Перспектива достичь желанной цели способами простыми и лежащими в границах человеческих возможностей доставила всем облегчение просто неземное. Кроме того, множество связанных с нахальным планом трудностей и хлопот совершенно исключило мысли на любые другие темы. Кошмары цивилизации, плодящей рак, язвы и неврозы, временно покрылись мглой забвения. Только Каролек, поглощая порой цыплёнка, смутно чувствовал желание осознать последствия.
 Лесь забросил в угол научный опус, одолженный через жену у двоюродной невестки. Опус являл собой квинтэссенцию знаний о вредных загрязнениях продуктов питания и был призван просветить его на тему маниакально удручающих химических элементов. Раздобыв бесценную книгу, полную сведений точных и конкретных, накануне пресловутого визита главного инженера, Лесь не успел проштудировать ни странички. Осознав, что полное отсутствие интереса к назойливо разыскиваемой дотоле книге может быть поставлено ему на вид, он затолкал её под телефонный справочник на полочке в углу.
 Главный инженер в одно мгновение и с лёгкостью неправдоподобной достиг взаимопонимания с участковым. Участковый даже не дослушал до конца душераздирающую историю о пятидесяти двух сантиметрах. В глазах у него зажёгся мстительный огонёк.
 — Порядок, — решительно сказал он. — Дело десятое, зачем вам это нужно. Я понимаю, что для больницы. Если бы вам вздумалось добавить ему землицы, вот это ни за какие коврижки! Тут уж дудки, только через мой труп! А раз хотите отобрать — милости просим. Уж я за этим мафиози лично пригляжу! Жаль, не могу вам дать своих ребят на подмогу. Обидно, но придётся соблюдать конспирацию — я, мол, ни сном ни духом…
 Посвящённый в тайну персонал больницы в лице двух врачей и одного замдиректора по административным вопросам с первых слов воспылал энтузиазмом. Никаких препятствий служебного свойства не оказалось, и оба врача кинулись перекраивать сетку ночных дежурств, чтобы лично принять участие в операции. Замдиректора по административным вопросам немедленно проверил количество лопат, имеющихся в больнице, и решил прикупить ещё четыре. Он также взял на себя баллон с ацетиленом и садовую лестницу — надо же перелезть через сетку ограждения.
 Тщательная разведка на местности, ясное дело, была необходима для всего коллектива. Её осуществили в воскресенье. Она принесла весьма позитивные результаты, больше того — позволила преодолеть главную трудность.
 В глубине души озабоченный проблемой восьмисот килограммов Каролек обнаружил в углу больничного дворика нечто напоминающее брошенный кусок стальной конструкции. Он не смог самостоятельно отгадать, что же это такое, но чувствовал — вещь архиважная. На всякий случай призвал остальных членов коллектива, которые слонялись вдоль ограды и дотошно исследовали угловые её элементы.
 — Слушайте, у меня идея, — сказал он быстро, — то есть никакой идеи у меня нет, но там лежит что-то такое. Оно мне что-то подсказывает, только не знаю что.
 — Оно живое? — поинтересовался Лесь.
 — Ты что?! Стальное! Идите, сами увидите…
 — Стефан считает — без крана не обойтись, — недовольно рассуждал Януш, следуя за Каролеком. — Пусть даже нас восемь мужиков, это все-таки по сто кило на рыло. А больше нас не будет.
 — Я из-за ваших открытий грыжу наживать не собираюсь, — ехидно сказал идущий за ними Стефан. — Ведь эти тяжести нужно ещё вырвать из земли. Удивляюсь, каким образом Збышека втравили в такую авантюру.
 — А у тебя альтернативная идея? — подковырнул Влодек.
 — Увы. И сам в это втравился. Но Збышеку удивляюсь. Что, не могу удивляться?
 — Можешь, кто тебе не даёт. Значит, будешь пахать от начала до конца страшно удивлённый…
 — Ага, вот оно! — воскликнул Каролек. — Не знаете, с чем это едят? Сдаётся, я должен знать, что это, но не врубаюсь, хоть убей. Чего-то тут, по-моему, не хватает.
 Несколько минут молча изучали кучу металлолома. Друг главного инженера Стефан — инженер-сантехник — загляделся на медсестру, шествующую через больничный сад, и на железяки посмотрел последним.
 — Ну конечно, не хватает, — сказал он раздражённо. — Третьей ноги. Во-о-он там она валяется!
 Все посмотрели, куда он указывает, и их осенило.
 — Гидрогеологи этой штуковиной пользуются, — заметил Януш. — Они тут проводили съёмки и, наверное, оставили. За каким чёртом откромсали третью ногу, понятия не имею.
 — Ну и о чем тебе это говорит? — поинтересовался Влодек.
 — Да, теперь понятно! — облегчённо выдохнул Каролек. — Я все мысленно этот груз дурацкий перетаскиваю, вот у меня и возникла ассоциация. Гидрогеологи, значит…
 — Рычаг! — завопил обрадованный Януш. — Ясное дело — не кран, а рычаг! Опереться длинной палкой об этот стояк — и дело в шляпе! Живём!
 — Пусть рычаг, — милостиво согласился Стефан. — Только вот никакой не палкой, выкиньте это из головы! Стальная труба. В этой треноге метра три будет как пить дать…
 — Есть три метра, — радостно заявил Каролек, измеряя лежащие на земле две трети конструкции. — Даже, наверное, три с половиной. Приварить снова третью ногу — и готова опора. Только трубу надо. Какой она должна быть длины? Давайте подсчитаем!
 — Нечего считать, шесть метров как минимум, — категорически заявил Стефан. — Иначе и с места не сдвинется.
 — Он прав, — подтвердил Януш, который палочкой чертил на земле. — Шесть метров вынь да положь. Если короче, можем её сразу кое-куда послать.
 В общем, положение выглядело благоприятным, ничто не предвещало неразрешимых трудностей, поэтому проблема шестиметровой трубы немедленно вышла на первый план и стала всеобщей головной болью. Время торопило. Вся операция должна быть осуществлена до срока утверждения проекта, а срок этот приближался поросячьей рысцой. Несмотря на титанические усилия и неутомимые поиски, труба по-прежнему оставалась недосягаемой мечтой.
 Вперёд дело продвинул Влодек. Он явился в институт очень взволнованный и начал рабочий день с визита в мастерскую архитекторов. На месте были уже все, кроме Леся.
 — Есть труба! — победно возвестил Влодек. — Даже не одна!
 — Где? — крикнули одновременно Януш и Каролек.
 — Напротив моего дома, через улицу. Там со вчерашнего дня свалена гора труб. Собираются штукатурить дом и начинают ставить леса. А трубы все — одна к одной, будто для нас на заказ сделаны!
 — Чего ж ты сразу не принёс одну?
 — Вы что, сдурели? Это как же? За машиной её волочить на буксире?
 — Да, действительно, погорячились…
 — А в Люблин вы её как собираетесь тащить? — спросила саркастически Барбара. — Сама пойдёт? Или тоже волоком за машиной?
 Трое мужчин взирали на неё тупым взглядом.
 — Можно прицепить к двум машинам и сделать вид, что это жёсткий буксирный трос, — неуверенным тоном предложил Влодек.
 Януш словно очнулся:
 — Слушайте, мы тут все с ума посходили. Идиотская мысль — тащить дурацкую трубу из Варшавы в Люблин! Нет такого города в Польше, где не штукатурят в настоящий момент хотя бы одно здание! И в Люблине тоже штукатурят, там и свистнем трубу, а не тут!
 — Одолжим, — поправил с нажимом Каролек. — Ведь мы потом отдадим, на кой она нам.
 — Ясное дело, одолжим. Ну все, остальное у нас в наличии, только труба задерживала.
 Влодек почти обиделся:
 — Ну, тогда пусть кто-нибудь возьмёт пару дней за свой счёт и едет в Люблин искать строительные леса. Пусть там и поселится. С меня хватит этих поездок!
 — Много ты наездился, всего-то раза два в общей сложности…
 — Какие раза два?! Две тысячи раз! Ты, что ли, за меня электрооборудование там делаешь или святой архангел Михаил?!…
 — Командировки не считаются, это по службе, — отрезал Каролек. — Но теперь действительно надо смотаться из-за этой трубы и все устроить. Ты прав, — вдруг повернулся он к Янушу: — У нас, похоже, в самом деле небольшое затмение в мозгах. Не наткнись он на эти леса, мы бы проклятую трубу до скончания века искали. Может, продумаем все ещё раз, а то вдруг ещё где-нибудь напортачили.
 — Головой ручаться не могу, — ответил Януш и вынул из ящика рулон миллиметровой бумаги. — Я уже набросал весь график работ, давайте посмотрим как следует.
 Он развернул рулон на столе у Каролека. Барбара поднялась со своего места. В этот момент влетел опоздавший Лесь и, обежав собственный кульман, присоединился к группе, окружившей график.
 — Сначала, — Януш ткнул карандашом в какие-то чёрточки на миллиметровке, — нулевой час…
 — Это который же будет? — спросил Влодек все ещё слегка обиженным тоном.
 — Солнце заходят примерно в полвосьмого. Значит, мы приступаем в девятнадцать ноль-ноль.
 — Так ведь это ещё белый день!
 — Ну и что? Заткнись и слушай. Нулевой час — это девятнадцать, и совершенно ни при чем тут белый день! Начало деятельности совершенно не видно окружающим. Номер первый берётся приваривать ногу к стояку гидрогеологов…
 — Номер первый — это кто? — поинтересовался Лесь.
 — Я, само собой, — сердито буркнул Януш. — Перестаньте мешать или сейчас схлопочете!
 — С чего это тебе такая честь — номер первый?
 — Да не честь, олух ты царя небесного, а первый, кто начинает работу. Все участники операции пронумерованы в порядке подключения к работе. Номер один, говорю, берётся за ногу. Номер два оказывает ему помощь…
 — Не дури, говори, кто какой номер, мы пока ещё путаемся, — смиренно попросил Каролек.
 — Ладно. Номер два — это Стефан. Лучше запишите себе. Номер три, то есть Влодек, налаживает кабель освещения, которое вскоре понадобится. Номера с четвёртого по седьмой подготавливают инструменты и кладут плиты тротуара возле ограды…
 — Я так понимаю — это мы, — встрепенулась Барбара. — А на кой ляд эти плиты?
 — Плиты или что-нибудь другое. Нужно подложить под ноги стояка, потому что там мягкая почва. Приготовить их надо заранее, чтоб потом в темноте не бегать, не искать. Номера восемь и девять кончают дежурство в больнице, номер десять удаляет с территории нежелательных лиц и следит, чтобы никто не совал нос в сад. Ничего больше не предвидится вплоть до двадцати часов.
 — И ты битый час будешь приваривать одну дурацкую ногу?!
 — Не обязательно, но кладу на эту работу час. К тому же у меня рацпредложение, — живо объяснил Януш, отрываясь на миг от графика. — На верхушке этой треноги есть такой блок, даже не блок — колёсико на оси. Оно там валяется, в куче хлама. Я его тоже должен припаять.
 — И для чего это колёсико?
 — А чтобы передвигать трубу вперёд. То есть рычаг. Как только поднимем пролёт, его ещё надо переместить на те самые полметра вперёд. Так он поедет на колёсике.
 Януш схватил кусок ватмана и проиллюстрировал собственные слова. Слова казались немного путаными, рисунок же все сразу объяснил. Рацпредложение все хором похвалили.
 — Ну! — нетерпеливо сказала Барбара. — Дальше! Что должно быть в двадцать?
 Януш снова наклонился над листом миллиметровки:
 — В двадцать ноль-ноль номер первый приступает к разрезанию первого углового пролёта. Это в глубине сада, его меньше всех видно. Номер два, номер четыре и номер пять…
 — Четыре и пять — это кто? — уточнил лихорадочно конспектирующий Каролек.
 — Четыре — это ты, а пять — это Збышек. Вместе со Стефаном вы монтируете на стояке цепь и крюки для того, чтобы зацепить пролёт ограды. И вторую цепь или, может, стальной тросик. Его надо присобачить к концу трубы, и хочу обратить ваше внимание — этот конец трубы будет торчать в пяти с половиной метрах над землёй. У вас есть время до двадцати тридцати. В двадцать тридцать начинается полька-галоп. А именно: номер шесть и номер три приносят лестницу и водружают возле ограды. Уже почти совсем стемнело. Все перелезают с лопатами на другую сторону и в двадцать тридцать пять начинают копать…
 — Да они друг друга поубивают, если в таком темпе разом полезут на лестницу, — вставила критическое замечание Барбара.
 — И к тому же с лопатами, — озабоченно добавил Лесь.
 — А кто тебе велит переться на лестницу с лопатой, ты, голова два уха? Не о чем говорить — в двадцать тридцать пять даём старт и никаких опозданий! Копают восемь человек…
 — Почему восемь? Откуда взялось восемь?
 — Из сложения и вычитания, в этой области математики я ещё могу считать в уме. Итак, в двадцать тридцать пять номера восемь и девять, дежурившие в больнице, все бросают и мчатся в сад. Номер десять остаётся в резерве, то есть по-прежнему занимается охраной порядка…
 — Ну так и получается девять человек, а не восемь…
 — Восемь, поскольку номер один все время продолжает резать горелкой полосы.
 — Ну так ещё хуже, потому что номер два на подхвате у номера один — для земляных работ остаётся жалких семь человек, — поправил Каролек, сосредоточенно следя за метаниями карандаша по графику.
 — А на кой черт мне помогать? — удивился Януш. — Под локотки меня поддерживать или как?
 Каролек удивился ещё больше:
 — Ну ты даёшь! Хочешь сам кантовать этот баллон с ацетиленом? Ты его даже на тележке не сдвинешь, в нем вроде как триста пятьдесят кило. Обалденно тяжёлый. Я пробовал на ровной поверхности, а в саду земля рыхлая — вообще кранты…
 Януш открыл и закрыл рот, не выговорив ни слова. Он смущённо смотрел на Каролека.
 — Что такое? — забеспокоилась Барбара. — Ты этого не учёл, и график ломается?
 — Ведь в резерве есть ещё десятый, — напомнил не менее озабоченный Лесь.
 — Ну так как? — спросил раздражённо Каролек.
 Януш несколько раз откашлялся с явным смущением:
 — Ничего не ломается, ибо… Ну, словом, я забыл вам сказать. У меня хлопот был полон рот и я… того…
 — Ну роди же ты эту фразу наконец!
 — Словом, оказалось, я сразу могу одолжить электрический аппарат, паяльник — все, что надо для разрезания. А с газовым аппаратом были страшные сложности. Даже и лучше, какого лешего нам мучиться с баллонами… Значит, никто на подхвате мне не нужен и копаете ввосьмером!
 — Ну знаешь! — воскликнул поражённый Каролек.
 — Это просто чудо, что я тут застрял, а не ушёл к себе, — одновременно сказал Влодек.
 — А что?
 — А к чему ты собираешься подключаться со своим электрическим барахлом, ты, жертва прогресса?! Ведь я должен сварганить тебе кабель и розетку!
 — Да, действительно…
 — Да погоди ты, Господи! — выкрикнул раздражённый Каролек. — Была речь о баллонах, и больничный директор по административным вопросам уже все, что нужно, организовал. Ты же понятия не имеешь — он из кожи вон вылез! А у нас семь пятниц на неделе, и это все напрасно?! Что я должен ему сказать? Да он нас вообще вышвырнет поганой метлой!
 — Об этом не может быть и речи, — припечатала Барбара, нахмурив прекрасные свои брови. — Это психологически недопустимо. Придумайте что-нибудь!
 — Да вытащим мы эти баллоны и спрячем где-нибудь в кустах, — заверил Лесь. — Сделаем вид, что для нас просто жизни нет без этих баллонов. Кто там заметит во тьме, чем Януш сваривает! Если даже заметят, будет уже поздно.
 — Отличная мысль! Только вот план мероприятий… Погодите…
 — Просто вставь в самом начале вывоз баллонов — пункт ноль минус один, — посоветовала Барбара.
 Януш благодарно посмотрел на неё, быстро внёс поправку в график и снова ощутил прилив энергии.
 — Ну ладно, поехали дальше. На чем мы остановились?
 — На восьми персонах копальщиков в двадцать тридцать пять, — ответствовал Каролек.
 — Где это у меня… Ага. Восемь человек копают ямки. Вы обязаны уложиться в пятнадцать минут.
 — Совсем сбрендил? — скривился Лесь. — Ведь это метр глубины.
 — Зато сечение небольшое. Полметра на полметра.
 — А если осыпаться будет?
 — Да чему тут осыпаться, это не песчаная коса, а культурная садовая земля! Ты воображаешь, мы туда на курорт едем или как? Пятнадцать минут и ни секунды больше! В двадцать пятьдесят те же самые восемь человек перебегают кабаньим намётом на следующие позиции и выдают следующие восемь ямок. Землю сбрасывать к ограде, ею будем засыпать старые ямки. Не оставлять слишком много следов, не топтать газон…
 — Легко порхать в воздухе, — сухо добавил Влодек.
 — Уже двадцать один час пять минут. К этому времени у номера первого уже все перерезано…
 — И кое-что у него падает, — вырвалось у Леся.
 На краткий миг все, не исключая адресата подковырки, потеряли нить рассуждений. Перед внутренним взором коллег предстал образ спадающих и путающихся в ногах брюк. Януш недовольно зыркнул на Леся, справился с графиком и с усилием вернулся к прежней теме.
 — Двадцать один ноль пять. Номер два, номер четыре и номер шесть перебазируются к этой гидрогеологической штуковине. Один шут, с какого пролёта начинать. Номер четыре и номер шесть окапывают два соответствующих столбика ограждения, номер два и номер один прицепляют цепи. Один из них тянет за тросик, поднимает пролёт, толкает на полметра вперёд…
 — На пятьдесят пять сантиметров, — педантично поправил Каролек.
 — Ладно, пятьдесят пять. Остальные держат все хозяйство и наводят столбики на ямы. Опускают. Притаптывают. Пять минут. Дополнительные пять минут резерва на непредвиденные трудности, это ведь первый пролёт, как ни крути. Все вместе — пятнадцать. За это время остальные номера выдали пять ямок. В двадцать один двадцать у нас расклад такой: в наличии двадцать ямок и один перенесённый пролёт. Приступаем ко второму пролёту, четверо хватают его за основание, и вся операция повторяется. Она занимает десять минут. В двадцать два пятьдесят выкопаны все ямы и перенесены ещё восемь пролётов, в сумме девять. Поскольку мы перетаскиваем по два пролёта, получается восемнадцать. Десять минут отдыха.
 Януш замолчал и достал сигареты. Четверо остальных пребывали в лёгком сомнении.
 — Может быть, кто-нибудь в курсе, как выглядят тяжёлые каторжные работы? — неуверенно спросила Барбара.
 — Сдаётся мне, как-нибудь именно так, — вздохнув, ответил Каролек.
 — А в чем дело? — рассердился Януш. — Мы будем переносить эту ограду или нет? Вы что, хотите с этим до будущего года возиться?
 — Он прав, — мрачно констатировал Влодек. — Жми на газ, давай темп, иначе накроют нас на этом деле. Отдыхать не придётся. Чтоб мне пером обрасти, если с электричеством чего-нибудь не случится.
 — Кстати, электричество, — заволновался Каролек. — Освещение должно быть нестандартным. Понимаешь, не очень ярким, чтобы внимания не привлекало…
 — Сделай наподобие лунного света, — посоветовал Лесь.
 — А соловьёв не желаешь?…
 — Уж лучше гусей — заглушить шум работ, — подсказал Януш. — Так что? Едем дальше?
 — Валяй, — бросил Каролек. — Уж ничего хлеще не будет.
 Дальнейшее оглашение графика продемонстрировало просто и ясно, что вся работа закончится в два часа тридцать минут пополуночи. Полтора часа до полного рассвета оставили, чтобы замести следы. Пробуждающаяся ото сна общественность должна увидеть больничный сад в ненарушенном состоянии.
 — На первый взгляд, все гладко, — признал Каролек. — И ничего не напортачили. Как у нас дела с инструментом?
 — Все в наличии. Есть стояк гидрогеологов, на части не разваливается, а третью ногу мы учли. Что подсунуть, найдётся, наверное.
 — В случае чего — вокруг здания есть тротуарчик, — заметил Лесь.
 — Я видел доски в куче хлама, — одновременно отреагировал Влодек.
 — Ну так все в порядке. Что там ещё? Лопаты в больнице есть…
 — Проверил кто-нибудь? — недоверчиво спросила Барбара.
 — Собственными глазами видел, — ответил Каролек. — И лестницу видел, двухметровая, должно хватить.
 — Сварочная техника вроде как есть, я её могу в любой момент взять. Пожалуй, испробую заранее. Как у нас с электричеством?
 — Я пока без понятия, — охладил всеобщий пыл Влодек. — Поеду глянуть на месте, сколько кабеля у них в больнице. Все штепсели есть, лампочки должны быть в больнице, если нет — откуда-нибудь выкручу.
 — Нужно ещё пару кусков металлической полосы, — напомнила Барбара. — Есть у нас?
 — Стефан раздобыл и полосу, и цепи, и крюки. Ну как, полный комплект, а?
 — Шнурок ещё, — сказал Каролек, — но я о нем сам позабочусь. За эти пятьдесят пять сантиметров я головой отвечаю. Больше ничего такого не вижу.
 — Стало быть, осталась только эта чёртова труба. Влодек, ты когда уматываешь?
 — Сегодня, — решил электрик. — Срываюсь в два часа и еду. Но губы не раскатывай, что я буду искать трубу. У меня с электричеством забот полон рот. Пусть насчёт трубы ещё кто-нибудь хлопочет.
 — Хорошо, я с тобой поеду. То есть нет, это ты поедешь со мной, — распорядился Януш. — Тебя оставлю в больнице и обегаю весь город. Строительные леса бросаются в глаза. Потом вместе вернёмся.
 — Тогда я с вами, — заявил Каролек. — Я и так работать не могу — весь на нервах, а в Люблине для одалживания трубы понадобятся двое.
 — Никаких глупостей я лично в этом плане не вижу, — оценила Барбара, возвращаясь на своё место. — Похоже, один раз в жизни нам удастся выполнить порядочную работу без сюрпризов и неожиданностей…


* * *

 Главный инженер все теснее сводил дружбу с участковым и получал самые свежие сводки об образе жизни паразита. Объект слежки вёл весьма прихотливую жизнь, однако удалось заметить некоторые закономерности. После пребывания на вилле в течение нескольких дней в многочисленном и шумном обществе он испарялся и отсутствовал по крайней мере сутки. В другое же время его видели то раз в две недели, то каждый день по несколько часов, а то всю ночь. Деваться некуда — оставались эти самые сутки после гостей, единственная точка опоры. Никто из заинтересованных лиц не имел понятия, когда сумасбродный юноша почувствует приступ хлебосольства. Коллектив напряжённо ждал со дня на день.
 Телефонный звонок участкового мобилизовал всю бригаду внезапно, в самый полдень, и с этой минуты о работе не могло быть и речи. Все стало из рук валиться. Посредством сверхчеловеческих усилий и страшного напряжения смогли выехать через два с половиной часа после вызова.
 За время дороги страсти несколько улеглись. В битком набитых трех машинах пассажиры непрерывно дёргали друг друга — все ли взято, нервозно подсчитывали накиданные кое-как материалы и инструмент. В автомобиль Януша, кроме Барбары и Каролека, втиснулась одна только труба. Барбара требовала подробного отчёта о поисках рычага, и Каролек охотно выплёскивал пережитые эмоции.
 — На стройплощадках все у них смонтировано, подогнано один к одному, просто как нарочно. Говорю тебе, такой порядок кругом — с души воротит. Даже малюсенький кусочек днём с огнём не отыщешь…
 — Разве что на железной дороге, — поправил Януш.
 — Ну да, на рельсах лежала одна труба, но короткая — метра два с половиной. В больнице Влодек нашёл четырехметровую. Опять не слава Богу, но, когда мы на обратном пути колесо меняли и Януш его домкратом поднимал, тут нас и озарило. Понимаешь, надо в эту четырехметровую трубу воткнуть что-нибудь, то есть не что-нибудь, а надёжную железяку. Арматурный прут, к примеру, или какую-нибудь палку покрепче…
 — Если бы не колесо, до смерти бы голову ломали, — снова вставил Януш.
 — Мы уж прикидывали, не отвинтить ли ночью там, наверху, кусок лесов.
 — Мне было бы спокойней с цельной трубой, — мрачно вздохнула Барбара. — Действительно не удалось бы?
 — Да ты что?! С шестого этажа швырять?… Снизу рискованно разбирать, леса могут рухнуть. А домкрат послужил замечательно!
 — То, что воткнём в трубу, я могу даже приварить, — самоуверенно заявил Януш. — Сварное соединение всегда крепкое…
 Не успели въехать в Люблин, как дали себя знать потребности организма, временно заглушённые сильными переживаниями. Группу заговорщиков сразил тривиальный, прозаический голод. Остановиться где-нибудь и пообедать никому даже в голову не пришло, но до безумия взволнованный замдиректора по административным вопросам подсуетился насчёт провианта в больничной кухне. В стремлении скрыть пребывание на подведомственной территории семи до неприличия здоровых человек он затолкал их всех в кабинет ординатора. Туда же лично начал доставлять одно блюдо за другим. Украдкой шмыгая туда-сюда с подносом, полным тарелок, он сумел в кратчайшие сроки заинтриговать весь не посвящённый в тайну персонал. В ординаторской сделалось невыносимо тесно, суп ели с кушетки для обследования больных, что доставило свежие и оригинальные впечатления.
 К восемнадцати ноль-ноль стало ясно — ожидания «нулевого часа» никто не вынесет. Кабинет ординатора опустел, а семь человек перебрались вглубь сада, где в закутке за больницей их поджидал вспомогательный инвентарь. Каролек не утерпел, наклонился и с усилием выволок на газон стальную трубу четырехметровой длины. Поднял её конец и заглянул в середину.
 — Пустая! — взволнованно сообщил он. — Можно воткнуть все, что угодно!
 — Оставь её в покое, ведь солнце светит! — одёрнул его Януш. — Нас же видно!
 — Во-первых, никто на нас не смотрит, — решительно сказала Барбара. — А во-вторых, стоять без толку и пялиться на ваши физиономии — это выше моих сил. Давайте что-нибудь делать!
 — В самом деле, тут ни одной живой души нет, — поддержал её Стефан, пробуя поднять две трети стояка, будущей опоры для рычага. — Подсоби, Януш, возьмись с другой стороны. Можешь заниматься сваркой до упоения, и никому ничего в голову не придёт! Ну, взяли!
 — Думаю, не возбраняется притащить сюда барахло из машин, — рассудил Влодек. — В конце концов, вы делайте что хотите, а я начинаю подключаться к сети.
 Он бросил склад рухляди и решительным шагом тронулся по направлению к больничной автостоянке. За ним зашагал Каролек.
 — По плану мы сначала должны выволочь баллоны, — напомнил он. — Помогите кто-нибудь, закинем их вон в те кусты.
 — Стой, погоди, — завопил на него Януш, бросив вдруг стояк и Стефана. — Куда, в какие кусты?! Не валяйте дурака! Баллоны сюда!
 — Как это? Мы же собирались спрятать!…
 — Нет! Ни за что! То есть… Вот черт, снова забыл вам сказать… Ну, короче, я раздумал… Буду варить ацетиленом. Тише, помолчи! Я попробовал электричеством и понял — не годится. То есть годится, только, ей-богу, разбудим весь город. Ацетиленом получается чуть тише…
 — Господи, — сказал ошарашенный Каролек, — надо же предупредить Влодека…
 — Я слышу, — холодно ответил Влодек, который остановился уже от первого вопля Януша. — Не удивлюсь, если на полпути он решит сваривать усилием воли. Мне же лучше, а то пошёл бы в ход мой собственный, личный кабель. А так он останется в неприкосновенности — в случае чего Януш сможет на нем повеситься…
 — Да нам какое дело, пусть варит, чем хочет! — потерял терпение Стефан. — Хоть слюнями, лишь бы держалось! Ладно, нечего стоять столбами. Давайте притащим барахло из машин, а кто-нибудь пусть сбегает за лестницей…
 В закутке за больницей закипела жизнь. Вернулся нагруженный оборудованием Стефан, за ним Януш с главным инженером приволокли на тележке баллоны. Каролек и Лесь прибежали с лестницей. Чуть погодя к ним присоединился Влодек, все ещё обиженный, таща за собой что-то вроде кабеля со штепселем на конце и начал загадочные манипуляции.
 — Освещение в принципе готово, — возвестил он с достоинством. — Такой свет вам заделаю, что глаза на лоб вылезут. Отвечайте быстренько, куда светить сильнее.
 — Пусть будет везде одинаково, — поспешно выразил своё мнение Януш.
 — Ну же, включай! — нервозно поторопил Стефан. — Сомневаюсь, что это загорится вообще!
 Януш тем временем подсоединил свои инструменты к баллонам и опробовал. Действовало замечательно. Он отрегулировал пламя, и под аккомпанемент шипения разной силы они со Стефаном приступили к монтажу треноги. Влодек наградил их взглядом, исполненным обиды и презрения, и удалился, разматывая на ходу провод с висящего на шее мотка. Барбара и главный инженер рассматривали лопаты, красиво расставленные у стены. Каролек копался в железном хламе, выискивая прут нужной длины.
 — Винтовой шаблон, двадцать четыре! — крикнул он Янушу, пытаясь перекричать сварку. — Годится?
 Януш кивнул головой с высоты лестницы.
 — Должно хватить. Слушай-ка, возьми этот наш график, он лежит вон там, под цепью… И приколи к стене. А Влодек пусть его осветит!
 — Какое счастье, что он на самом деле этому научился! — с облегчением вздохнул Каролек, наблюдая за движениями Януша, и потянулся за графиком.
 Януш осуществил своё рацпредложение, приварив колёсико к верхушке стояка, и принялся за поперечины. Он был страшно горд собой. Весь коллектив оставил прочие развлечения и стоял вокруг, глядя на него с восхищением.
 Барбара вдруг посмотрела на часы.
 — Внимание, нулевой час! — воскликнула она взволнованно.
 Если бы стальная тренога вдруг взлетела в космос, выплёвывая пламя из каждой ноги, пожалуй, это не произвело бы большего впечатления.
 У Леся выпала из рук лопата. Каролек грохнул свой прут арматуры на ноги главного инженера. Наклонившийся над поперечиной Януш вскочил, опрокинув лестницу, та рухнула на головы Барбары и Стефана. Сперва никто не знал, что делать.
 — Да вы что, с ума посходили?! — разъярился главный инженер, подпрыгивая на одной ноге и баюкая в руках другую. — Мы же начали раньше времени! Посмотрите там кто-нибудь, что у нас по графику!
 Каролек и Лесь разом бросились к распяленному на стене куску миллиметровки.
 — Пункт первый… Нет, это уже сделано. Пункт второй… Нет, тоже все. Дальше… Инструмент!
 — И плиты из тротуара, — поспешно добавил Лесь, — вырывать?
 Януш уже пришёл в себя от потрясения.
 — Да ты что, больной? Деревяшки лучше. Досок тут до хрена и больше, берите эти доски! И вообще — спокойней! Я уже все вспомнил, у нас есть резерв времени. А двое потом помогут мне перетащить эту фиговину…
 На шляющегося по всему саду Влодека с волочащимися за ним проводами наткнулся доктор Романовский — один из двух врачей-волонтёров. Он выбежал из больницы узнать, как дела.
 — Ну что? — озабоченно спросил он. — Как проходит операция?
 — Замечательно, — успокоил его Влодек. — Все в наилучшем виде. В график укладываемся.
 — А мы? Что нам делать?
 — А вы должны нарисоваться с заходом солнца. Возле ограды.
 — Так точно, возле ограды, — послушно повторил доктор Романовский и снова потрусил в больницу.
 Януш сваривал все подряд со всем, что попало. Не мороча себе голову поисками других методов, он точно так же присоединил цепь к концу трубы, крюки к концам цепи, конец арматурного прута к ещё одной цепи, а кроме того, возле крюков приварил цепи потоньше. Они должны были послужить для крепления бетонных стобиков на конце крюка. Количество цепей привело к незапланированному эффекту — при малейшем сотрясении раздавался кандальный звон, словно привидение бродило в замке.
 Каролек заглянул в план работ и набросился на Януша:
 — Слушай, ты что глупостями занимаешься! По твоему же графику это мы должны прикреплять цепи, причём начинать через пять минут! А ты должен резать угловые сегменты!
 — Так как-то само получилось, — оправдывался Януш. — И потом, поди плохо? Я все уже сделал.
 — Зато я не знаю, что делать. У меня простой получается.
 Стефан обвёл взглядом землю и небо.
 — А за каким чёртом мы должны ждать двадцати тридцати? — воскликнул Януш. — Уже смеркается, через пару минут будет тьма кромешная. Давайте лестницу! Поставим и начнём резать забор, что тут миндальничать! Ты, работяга, у тебя простой кончился! Толкай эту бандуру!
 По асфальту вокруг здания тележка с баллонами ехала легко, однако мягкая земля в саду сразу показала, что почём. Усердно сопя, Януш, Каролек и Стефан с трудом допёрли тележку к начальной позиции. Проверили, достаёт ли кабель до угла.
 — Сомневаюсь, что вы справитесь с этой хреновиной вдвоём с замдиректора, — произнёс Каролек, отирая пот со лба. — Он не похож на борца-тяжеловеса.
 — Что? — удивился Януш. — С каким таким замди… А-а-а!…
 — Это десятый номер, резервный, — ехидно напомнил Стефан. — Так и вижу, как он корячится. Лошадь надо было нанять.
 — Не трави душу. Дальше дорожка — легче будет катить. Ну так что? Начинать?
 — Ну естественно!
 — А, была не была…
 Несколько секунд слышалось равномерное шипение. Януш уменьшил огонь и уткнулся носом в перерезанную металлическую полосу.
 — Замечательно идёт! — обрадовался он. Встал на колени, и яростное шипение возобновилось.
 По лестнице, перекинутой через ограду, первым полез Каролек. Используя остатки дневного света, стал растягивать шнурок. Это будет новая линия ограждения. Позади неё никто не имеет права вонзить лопату в землю. К бригаде присоединились оба врача-волонтёра, уже без халатов, в рабочих комбинезонах. Последним с дерева спустился Влодек, закончив очередные сложные манипуляции.
 — Начинаем с вырезания дёрна, — сказал главный инженер, несколько испуганный, но решительный. — Должно быть все как следует. Надо тщательно измерять глубину ям, чтобы потом не ахать — мол, один столбик поместился, а другой провалился. Понимаете, о чем я говорю?
 — Что за дурацкие инструкции? — изумилась Барбара.
 — Это, наверное, для нас, — догадался доктор Романовский. — Вы не поверите, но я все понял. Тадик, ты тоже?
 — Тоже, — заверил доктор Марчак. — Только не знаю, как измерять.
 — Лучше всего палкой, — посоветовал Влодек. — Или обозначить глубину на ручке лопаты. Элементарно.
 — Начинаем! — нетерпеливо воскликнул Стефан. — Нечего тянуть резину!
 В наступающих сумерках все семеро перебрались на другую сторону, где взволнованный Каролек ещё раз настойчиво напомнил про обозначенную шнурком границу. Расхватали переброшенные через ограду лопаты. В течение следующих минут тишину больничного сада нарушали только усиленное посапывание, шуршание перебрасываемой земли и заглушающее все остальное протяжное шипение. С соседней улицы доносился грохот проезжающих машин, а в больнице играло радио. Затенённая деревьями шикарная вилла за спинами заговорщиков стояла тёмная и тихая.
 Первым закончил ямку охваченный энтузиазмом Каролек. Он вспомнил, как и что полагалось по графику, и рванул было на следующее место. Но его окликнул Януш. Наступил момент перевезти тележку с баллонами на десять метров дальше. Страшно взволнованный замдиректора топтался рядом, безуспешно пытаясь сладить с тяжестью собственными силами.
 — Ну, давай! — скомандовал Януш, когда Каролек появился рядом. — Берись снизу… Вместе! Р-р-р-раз!…
 Колёса вылезли из мягкой земли, а по дорожке покатились уже легко.
 — Теперь мы… уже… справимся… — пропыхтел смущённо замдиректора. — Эта аллейка… она идёт до конца… вдоль ограды…
 Слегка запыхавшийся Каролек вернулся на предусмотренное регламентом место, шнурка на траве было не разглядеть, пришлось искать ощупью. Остальные землекопы уже его опередили. Звуки, наполнявшие сад, обогатились сдавленными ругательствами по адресу тьмы тьмущей. Это Стефан зацепился ногой за шнурок, упасть не упал, но потерял в высокой траве ботинок. Найти его было проблематично. Одна ямка явно могла выбиться из графика.
 Надоедливое шипение в конце сада смолкло, когда Каролек заканчивал четвёртую ямку. Януш появился за сеткой ограды в виде смутного силуэта.
 — Эй, как у вас идёт? — шёпотом окликнул он.
 — Четвёртая яма! — ответила большая часть голосов.
 — А, чтоб все это черти побрали! — ответил Стефан, упорно ощупывая траву вокруг себя. Януш лопался от гордости:
 — Пожалуйста! Все тип-топ, как в аптеке! Фирма веников не вяжет! По-прежнему опережаем график! Теперь три человека к подъёмнику, кто это у нас должен быть, не помню… Стефан…
 — И я, — откликнулся Лесь.
 — И я! — живо сказал Каролек.
 — Ну так давайте! Бегом! Где этот Стефан? Стефан!…
 — Катись к черту! — рявкнул Стефан, все ещё без ботинка.
 — Тихо! — зашипела Барбара.
 — Что тихо, какое там тихо, провались это все в преисподнюю, я ботинок найти не могу! Не видно ни зги!
 — Да, кстати! — встрепенулся Януш. — Должно ведь быть освещение! Что с освещением? Влодек.
 — По плану свет включается в двадцать один ноль пять, — с достоинством парировал Влодек.
 — Ты одурел? Свет включается, когда стемнеет! Уже темно, как не скажу где и у кого!
 — К тому же свет должен быть не очень ярким и не бросаться в глаза, — напомнила Барбара.
 — Ха! — ответил Влодек таинственно и свысока. Он отшвырнул лопату и двинул к лестнице, спотыкаясь о ямки, кучки и пучки травы, которую возле ограды не подстригали.
 Лесь и Каролек пошагали за ним. Януш по другую сторону сетки бросил свои орудия производства под стену здания и нетерпеливо ждал помощников.
 — Эй! — шипел он. — Пошевеливайтесь! Сюда же, сюда! Мы забыли перенести стояк! Давайте же, каждый берет за одну ногу!…
 Влодек пропал где-то во мраке. Лесь и Каролек упорно двигались к Янушу. Оба споткнулись о трубу и чуть не повисли на треноге. По настоянию Януша все трое схватили тяжеленную махину и, постанывая, потащили в темноту к ограде. У Леся была дополнительная сложность в виде торчащей из-под мышки лопаты. Нога от стояка, порученная ему, постоянно цеплялась за кочки. Обруганный Янушем, он бросил наконец лопату неизвестно где — нести стало легче. Внезапно натолкнулись на тележку с баллонами.
 — Только спокойно! — предостерёг запыхавшийся Каролек. — Обойдём эту хреновину… У нас есть резерв времени.
 — Не было другого места все это поставить? Прямо посередь дороги… — простонал с обидой Януш.
 — Тут? — спросил Каролек. — Или ещё дальше?
 — А тут уже есть эти ямы?
 — Леший разберёт, — прохрипел Лесь. Он бросил свой груз и прильнул лицом к сетке. — Нет, по-моему, нет. На один пролёт дальше…
 — На кой черт вы начали копать от середины, а не с краю? — взбесился Януш.
 — Так ведь говорили: все равно, откуда начинать!
 — Это о пролётах говорили, а не о ямах!…
 Мощную треногу водрузили в конце концов на нужное место, посреди пролёта, в метре от сетки. На другой стороне смутно маячили в темноте кучи выброшенной земли, дальше двигались едва различимые силуэты землекопов. Януш пытался разглядеть колёсико наверху треноги.
 — Знать бы, насколько эта штуковина крепко стоит! Требуется — строго вертикально!
 — И Стефана нет, — забеспокоился Лесь.
 — В самом деле! — Каролек отёр пот со лба. — Где этот Стефан? Стефан!…
 — Чего? — зарычало что-то чёрное, ползающее по земле с той стороны сетки. — Чего орёшь?
 — Господи помилуй, ты чего там?! Иди же сюда!
 — Отцепись! Без ботинка я с места не двинусь! Где этот олух со своим освещением?!
 — Хоть глаз выколи! — разозлился Януш, упрямо дёргая ноги стояка. — Даже не знаю, хорошо ли эта штука установлена! Свет!!!
 Словно в ответ на это заклятье неожиданно вспыхнул свет. Весь сад залило кошмарное зеленое зарево неравномерной силы. Ярче всего светилась куща из трех деревьев. Казалось, кроны стали сами собой испускать потустороннее сияние, придав пейзажу прямо-таки сверхъестественный колорит. Чёрная тьма превратилась в тьму зеленую. Из неё проступили лица упырей.
 Зловещее молчание воцарилось на несколько минут. Все застыли: три зеленые фигуры у стояка, зелёная биомасса в траве по ту сторону сетки, зеленые силуэты над ямками у дальних пролётов. Зеленые привидения в ужасе таращились друг на друга. По неизвестной причине все казались исхудалыми, что красоты не прибавляло. В выгодном свете предстала только трава, которая приобрела весёленький оттенок.
 — Ну что? — заговорило зеленое привидение с лицом Влодека, спускаясь со ступенек. — Поди плохо?!
 — Действительно, — признал слабым голосом Януш, немного придя в себя. — Неярко и в глаза не бросается…
 — Во всяком случае, ни на что не похоже, — неуверенно проговорил Каролек, поглядывая на деревья. — На первый взгляд никто и не скажет, что это свет.
 Стефан отыскал наконец ботинок и принял вертикальное положение.
 — Не дай Бог, кто-нибудь сейчас заявится — вмиг коньки отбросит от сердечного приступа, — съехидничал он. — Вылитая шайка покойников. Неплохая реклама для клиники!
 — Ты трёп не разводи, как кто выглядит, иди сюда работать! — обругал его Лесь, которому потусторонняя атмосфера неожиданно начала очень нравиться. — Что на очереди? Эти доски под ноги?
 — Доски под ноги стояка и труба. Искапывать столбики. Влодек, за лопату!
 Зловещее бряцание цепей дополнило трупный свет. Звеня призрачными кандалами, Януш и Каролек притащили детали для рычага. Лесь и Стефан подсунули под треногу куски досок. Проверили график, залитый зелёным светом.
 — Вы монтируете эти фиговины, — напомнил Каролек, твёрдо держась регламента, каковой пока что прекрасно себя зарекомендовал, — а мы окапываем. Где Лесь?
 Лесь потерял лопату, бросив её неизвестно где. Он нервически шатался по маршруту, проделанному треногой. Каково найти зеленую лопату среди темно-зелёных пятен различной природы! Влодек перелез на другую сторону и занялся ближайшим пролётом. Каролек окапывал столбик, нещадно скрежеща лопатой по бетону и с шипением взывая к отсутствующему помощнику.
 — Тихо, черт побери, не грохочи так! — зарычал на него Януш. — Тебя в Париже слышно! Копай бесшумно!
 — Куда запропастилась эта чёртова лопата?! — бормотал Лесь, все сильнее волнуясь. — Может, кто её затоптал?
 — Что ещё стряслось, амёба ты несчастная?! — разозлился Стефан. — Кончай путаться под ногами, возьми мою! Пусть Влодек тебе кинет!
 Влодек оставил свою яму и принялся за поиски лопаты Стефана в высокой траве. Лесь упорно шарил ногами и ощупывал руками все продолговатые предметы, на какие падал взгляд. Каролек копал как бешеный, одним глазом глядя на то, что делает, другим — по сторонам.
 Януш и Стефан наконец установили треногу и расположили трубу на колёсике. Проверили, легко ли она едет вперёд. Раскачавшиеся цепи шарахнули Каролека по затылку. Не обращая ни малейшего внимания на его протесты, воткнули в другой конец трубы прут арматуры.
 — Кто-то должен придержать прут, — смекнул Стефан. — Когда труба станет подниматься, он слишком глубоко влезет. Где эта безлопатная жертва судьбы? Лесь, иди же сюда!
 Как раз в этот момент Влодек перебросил через ограду лопату Стефана, а Лесь наткнулся на свою. Вооружённый двумя лопатами, он бросился на зов, налетел на тележку с баллонами, разбил коленку и все уронил. Лесь махнул рукой — теперь, по крайней мере, известно, где искать, — и похромал к противоположному концу трубы, метрах в пяти от сетки. Там он послушно ухватился за висящую цепь.
 Каролек в раже успел окопать оба бетонных столбика. Януш и Стефан подцепили крюками раму ограждения, столбики прихватили цепями потоньше. Каролек с лопатой попятился, Влодек тоже бросил работу и с любопытством приблизился. Януш и Стефан крепко держали двутавры.
 — Готово! — доложил сдавленным голосом Януш. — Тяни!
 Страшно взволнованный Лесь изо всех сил потянул за цепь. Пролёт даже не дрогнул, а вот торчащий из трубы арматурный прут с удивительной лёгкостью согнулся под прямым углом. Плохо видя в вышине над головой, Лесь упрямо и без малейшего результата тянул.
 — Что происходит? — потерял терпение Януш. — Тянешь ты или нет? Ты что, оглох?!
 В ответ раздалось лёгкое позвякивание и словно бы жалобное поскуливание. Лесь повис на цепи. Безрезультатно.
 Следующие мгновения явно относились к самым худшим в их жизни. Подвело главное устройство — основной пункт мероприятия рухнул в тартарары. Вся операция оказалась под угрозой.
 Кровь стыла в жилах при мысли о порезанной ограде и выкопанных волчьих ямах. Януш, Каролек и Стефан, полностью обезумев, кружили вокруг проклятого рычага. Пытались силой оторвать Леся от цепи — он, казалось, прикипел к железяке навсегда. За оградой топтался вцепившийся в сетку Влодек, издавая раздражённый и пронзительный шёпот, а также вопросительное хрипенье. Ужас сгущался в атмосфере.
 Тогда все демонтировали, отцепили цепи, опустили трубу. Арматурный прут оказался абсолютно бесполезен. Сбегали к куче хлама за другим — тоже не ахти. Влодек назойливо советовал обойтись одной трубой, без удлинителя. Одурев от его хриплых настояний, Януш принёс сварочный аппарат и присобачил к концу трубы цепь. В воздухе звучали яростные протесты Стефана, украшенные выражениями, которых не найти в словарях. Отчаянные попытки навалиться всей толпой на ампутированное плечо рычага вызвали лёгкое подрагивание пролёта — и больше ничего.
 — Удавись на этой виселице, все удавитесь! — ревел Стефан. — Говорил же я: шесть метров как минимум…
 — Если бы противовес…
 — Повесьте толстого мужика!…
 Обыскали сад и свалку в надежде найти не столько толстого мужика, сколько что-нибудь ему на замену. Идея срезать деревце и испытать его ствол умерла в зародыше. Каждый рано или поздно натыкался на баллон с ацетиленом — и так раза по три. Демонтаж лесов на соседней стройке казался совершенно неизбежным. В этот момент к отчаянно перешёптывающейся группе перепуганных упырей присоединился ещё один — в облике замдиректора. Тот только сейчас покончил с должностными обязанностями.
 Замдиректора в лихорадочном возбуждении не оценил нетипичное освещение сада. Лишь невольно отметил про себя, что все плохо выглядят, должно быть от чрезмерной усталости и непосильной работы.
 Войдя в курс дела, больничное начальство нашло выход в мгновение ока.
 — Труба? Ну конечно же, есть! Полтора метра? Даже больше!
 — Только не водопроводная! — яростно предупредил Стефан. — Водопроводные можете послать… Заранее предупреждаю!
 — Какие там водопроводные! У нас полно кроватей, найдётся и свободная! Наши кровати складные, из таких труб, что ого-го! Два метра десять сантиметров, только развинтить надо.
 Лимит времени был целиком исчерпан. Снова подрезали и приваривали цепи. Рычаг, дополненный трубой от больничной кровати, опять пошёл в ход. Януш и Стефан заново прицепили крючки, обмотали столбики, Лесь стиснул в ладонях стальные звенья. Каролек, Влодек и замдиректора замерли в страшном напряжении.
 — Давай! — прошипел Януш.
 Вспотевший от волнения Лесь потянул трубу.
 Без особого шума два пролёта ограды вышли из земли и закачались над ней. Всеобщее облегчение едва не лишило сил коллектив. Конец рычага опустился почти до самых ног Леся. Януш и Стефан пытались удержать пролёт в равновесии, цепи на бетонных столбиках мерно позвякивали.
 — Толкай! — скомандовал Януш. — Вперёд!
 Лесь превозмог слабость, напрягся и послушно толкнул. Колёсико на верхушке треноги завизжало так, что в ушах зазвенело. Пролёт ограды величественно поплыл вперёд, пока бетонные столбики не застряли в земляных кучах.
 Бурные распоряжения поднять груз повыше Лесь уже выполнить не мог — рычаг уткнулся в землю. А кроватная трубка не вдвигалась в основную, ибо Януш в азарте приварил её намертво. Столбики по-прежнему мешали продвижению.
 — Какая сволочь землю набросала! — в бешенстве хрипел Стефан. — А ну, раскидать эти холмы! Совсем крыша поехала!!!
 Влодек и Каролек ринулись на помощь с лопатами. Влодек находился по ту сторону ограды, Каролек — по эту. Влодек бросился было к лестнице — глядь, слишком далеко и долго. Тогда, не задумываясь, он стал протискиваться в щель между поднятым пролётом и остальной оградой, наступая на ботинки и так взвинченному Стефану.
 — Ты сам велел кидать землю в сторону ограды, — нервно оправдывался он. — Подвинься, убери ноги…
 — Рехнусь с вами. Господь мне свидетель!… Я велел?! Это Януш! Убери с меня свои копыта!!!
 — Ну все, все…
 — А я разве говорил бросать под столбик?! Надо немного вбок!…
 — Осторожно, ты, кретин, испортишь яму!
 Полубезумный от волнения Лесь стоял на коленях, навалившись на рычаг. Что творится в нескольких метрах от него, возле ограды? Расшифровать творящийся в зеленоватом сиянии хаос было невозможно. Мышцы у него дрожали от напряжения.
 — Да что там стряслось, черт подери, — шипел он жалобно. — Долго мне ещё так держать?! Сделайте что-нибудь!!!
 Его мольбам никто не внял. Лихорадочные усилия наконец дали свои плоды, столбики перевалились через кучи земли. Януш и Стефан нацелили их в выкопанные ямы.
 — Опускай! — скомандовал Януш. — Только осторожно, медленно! Аккуратно…
 Лесь отреагировал на первое же слово, не ожидая остальных. Труба выскочила у него из рук, восемьсот кило пролёта ухнули в выкопанные ямы. Земля содрогнулась. Труба грохнула по раме сетки со страшным лязгом всех цепей, подскочила и грохнула ещё раз.
 У четырех зелёных привидений в дальнем конце сада лопаты прямо выпали из рук.
 — Господи Иисусе, что там стряслось?! — испугалась Барбара.
 — Может, нужно было эвакуировать клинику?… — встревожились врачи.
 — Надо посмотреть, — решил обеспокоенный главный инженер. — Должно быть, что-то случилось.
 Над переставленным пролётом ограды хлопотал весь коллектив. Громыхая, как заблудшие души, Януш и Стефан поспешно распутывали цепи. Лесь пытался удержать пролёт в вертикальном положении. Влодек и Каролек закапывали бетонные столбики, шваркая лопатами по ногам коллег.
 — Пошёл отсюда вон со своими копытами! — рычал Влодек. — Да сколько же у вас ног — тыща или больше?!…
 — Оттуда бери, эта земля нам для наших столбиков нужна! — рассердился Каролек.
 — С другой стороны подсыпьте, вы, недоумки, с другой стороны! — в отчаянии требовал Лесь. — Ведь перекашивается, я не удержу!!!
 — Господи помилуй, как вы? — спросил главный инженер. — Что тут рухнуло?
 — Что? Ничего не рухнуло, не мешай! Убери ноги!!!
 — Как?! — возмутилась вдруг Барбара. — Всего один пролёт?!
 — Я от вас с ума сойду! — заорал Стефан. — Вон отсюда! Всю землю разнесли!
 — Вот именно! — выдохнул разгорячённый Влодек. — Сороконожки чёртовы! Стадо слонов…
 — Не топтать газоны! — опомнился Януш.
 Спустя две минуты Лесь выпустил из рук сетку — поддерживать её более не требовалось. Столбики держались в ямах навытяжку, пролёт стоял как влитой. Запыхавшийся коллектив вытер пот со лба. Замдиректора, судорожно вцепившийся в стальные звенья, разжал пальцы и глубоко вздохнул. Главный инженер оценил положение.
 — Вы каждый раз будете так бабахать? — тревожно спросил он Стефана. — А осторожнее не получается?
 — Ты этому кретину скажи! — фыркнул Стефан, сердито махнув в сторону Леся. — Конечно, надо осторожнее! За каким чёртом ты сюда вообще припёрся? Справимся без тебя. Вообще валите-ка отсюда. Внимание, переносим стояк!
 — А как там у вас? — поинтересовался у визитёров Януш. Он уже схватился за треногу, испытывая облегчение и прилив энтузиазма. — Сколько у вас ещё?
 — Последние ямы, вот-вот заканчиваем…
 — Кто-нибудь! Возьмитесь за конец трубы и приподнимите! — потребовал Стефан. — По земле волочится и мешает. Ну, давайте!…
 — Если бы только — уж извините, ради Бога! — тащить не по морковке и не по салату… — очнулся замдиректора.
 Деятельность вошла в свою колею. Землекопы удалились на рабочие места. Влодек остался, ему поручили раскидывать землю на пути бетонных столбиков. Подняли следующий пролёт. Изруганный Лесь, восстановив силы, опускал груз как хрустальный. Столбики плавно углубились в землю, и только загробное бряцанье цепей нарушало тишину неестественно зеленого сада.
 Четыре землекопа дошли до конца ограды и перебрались на противоположный край.
 — Вроде бы график предусматривает антракт, — заметила по пути Барбара, отбрасывая волосы со взмокшего лба. — После такой пахоты никакие сельхозработы не страшны.
 Оба врача замедлили шаг и остановились, наблюдая перенос третьего пролёта.
 — Боюсь, вся суповая зелень — к чертям собачьим, — меланхолично произнёс доктор Романовский. — Это, по-моему, петрушка, а?
 — Или сельдерей, — грустно ответил доктор Марчак. — А дальше — свеколка молодая.
 Барбара и главный инженер тоже остановились, несколько удивлённые.
 — У вас тут целое подсобное хозяйство?…
 — Почти.
 — А зачем?
 — Да вот, стараемся, как можем, для нужд больницы. Немножко берём у огородника, тут недалеко. Очень даже приличный человек, но разве теперь можно кому-нибудь верить?
 Барбара и главный инженер не успели попросить объяснения странных слов, потому что появился Влодек.
 — Чего вы тут торчите? — сердито спросил он. — Вы должны закончить вон те ямки! Я занят здесь!
 — Эй, Влодек, окапывай, — позвал его Каролек.
 — Спокойно, время у нас есть, — одновременно заговорил главный. — У нас осталось максимум пять пролётов. Это они выбиваются из графика.
 — Отбомбимся до конца, а потом устроим передышку…
 — А что вы имели в виду, говоря о том садовнике? — спросила Барбара доктора Романовского, занятого последней ямкой. — Почему ему нельзя верить? В каком смысле?
 Доктор Романовский вздохнул и опёрся на лопату.
 — Да обманывает, как все. Мы ему объясняем, рассказываем… Он нам обещает: ничего, дескать, в растения подсыпать не буду… Но бес его знает. Никто же у него над душой не стоит.
 — Извините, а что же такого страшного он может подсыпать в растения?… — изумился главный инженер.
 — Отравляющие вещества, — отрезал доктор Романовский мрачно и вернулся к копанию.
 Доктор Марчак покончил со своей ямкой и закурил. Бросив спичку в выкопанную дырку, включился в разговор.
 — Понимаете, тут онкологическая клиника, — терпеливо сказал он. — Мы больных лечим, проводим разные исследования. Не можем же мы одновременно этих людей травить.
 — Растениями?…
 — Ясное дело, растениями. Есть десятки средств для защиты растений, истребления вредителей, уничтожения сорняков, а искусственных удобрений сколько. Представляете последствия? Пестициды канцерогенны, не говорю уж о других вариантах. Мы не можем кормить больных овощами с мышьяком и ртутью. А гарантированно чистые растения — только на собственном огороде, больше ни в чем нельзя быть уверенными. Производители, как правило, плюют на такие указания, не соблюдают никакой осторожности. Про всех не скажу, но мы не хотим рисковать. Отсюда и огород.
 — Мы страшно переживаем, что новое крыло больницы займёт часть огородной территории, — добавил доктор Романовский, меряя глубину последней ямки. — Но нам уже прирезали кусочек с той стороны…
 Барбара, задав первый вопрос, как воды в рот набрала. Память послушно подсунула ей все, что несколько недель назад терзало тревогой души коллектива. Тогда факты выглядели слишком ужасными, чтобы быть правдой. И вот оказалось — так и есть…
 Главный инженер воспринял тему более мужественно, ибо ещё не отдавал себе отчёта в размерах катастрофы.
 — Вы серьёзно? Морковка, салат, свёкла, помидоры… Все это отравлено? — недоверчиво спросил он.
 — По большей части.
 — Единственный надёжный источник витаминов — это собственный участок! — твёрдо заявил доктор Марчак.
 Главный какое-то время переваривал услышанное.
 — Немедленно, как вернусь домой, выкину из сада все эти розы! — сказал он ожесточённо. — И посею редиску и салат.
 — И морковку, — подсказала сдавленным голосом Барбара.
 — И ещё откармливайте поросёночка, — посоветовал доктор Романовский, втыкая лопату в горку земли. — Фу, с раскопками покончено… И пару курочек, да и коровка бы не помешала…
 — У меня двадцать один квадратный метр, — глухо заметил главный инженер.
 — Двадцать один? Маловато что-то… Человек должен своими силами спасаться, все ведь отравлено, не только растения. Грядёт поколение выродков…
 — А ещё не отравленные продукты не имеют пищевой ценности, — немилосердно вставил доктор Марчак. — Хуже всего птица и мясо. Только рыба и осталась, да и то морская. И дичь, притом из какого-нибудь глухого, всеми заброшенного леса…
 За стоящей пока ещё сеткой появился Каролек.
 — Эй, идите сюда! Нам кофе дадут! Обеденный перерыв! От графика отстаём на полчаса, но дальше все лучше и лучше получается! Потом засыплете ямы. Пойдём, пойдём!!


* * *

 В пять минут третьего ночи участковый пережил страшную минуту. Медленно патрулируя улицу на границе своего района, он с ужасом увидел, как из-за угла выезжает серебристый «мерседес». С тихим шелестом шин автомобиль направился в сторону больницы. Серебристый «мерседес» был ему прекрасно знаком. На нем перемещался владелец виллы, где сию минуту экспроприировали землю. Не далее чем накануне участковый проводил взглядом эту машину вместе с компанией подобных автомобилей. «Мерседес» не имел права появляться по крайней мере до завтра…
 Участковый оцепенел, но только на мгновение. Необходимо немедленно предупредить работающую в саду бригаду! Однако претворить эту мысль в жизнь весьма проблематично. Заступив вечером на дежурство, он непрерывно обходил территорию, ухитряясь при этом головы не поворачивать в сторону охраняемого объекта. Об операции «ограда» не ведает, мол, ни сном ни духом. Любой ценой он цеплялся за возможность давать в случае чего правдивые показания. Ну совершенно ничего не видел и не слышал! Не желал он впутываться в нечто странное, чему и названия-то никакого не придумаешь. Участковый сознательно, предумышленно и всей душой хотел остаться работать в милиции.
 Итак, участковый понятия не имел, далеко ли продвинулось дело в больничном саду. При этом не обольщался, что человек, наделённый зрением, может не заметить строительные работы на собственном участке. Неожиданное явление владельца корректируемой территории казалось катастрофой. Срочно сообщить, предостеречь, остановить… Или тормознуть этого кретина беззаконного?
 Кретина задерживать было уже поздно, серебристый «мерседес» исчез в глубине улицы. Ему предстоял ещё значительный крюк, не столько из-за направления движения, сколько из-за глубокого рва возле канализационного люка. Участковому же до больницы — рукой подать, тридцати секунд хватит. Но как бы не вмешиваться лично? Не дай Бог, кто увидит…
 Но ведь никто другой не предостережёт — нет никого другого. Чёртов «мерседес» урчит так тихо, был бы хоть трактор, что ли… А раскроется вся афёра? Ужас! Плохо же он охраняет людей, доверившихся родной милиции…
 Все это со страшной скоростью пронеслось в голове участкового. Противная его сердцу машина медленно удалялась с тихим урчанием мотора и шелестом шин. Участковый выхватил из планшета блокнот, вырвал листок и ещё успел удивиться — что-то «мерседес» еле тащится. Обычно брал повороты — шины визжали… Мощными прыжками помчался милиционер к больнице, прихватив по дороге отломанный угол бордюрного камня. На бегу обернул камень листком бумаги с одним-единственным словом. На бегу же нацепил круглую резинку, сорванную с пачки штрафных бланков.
 На окраине сада, не обращая ни малейшего внимания на удивительно свежую больничную зелень, швырнул камень в вяло шевелящуюся темно-зеленую группу. Результатов метания дожидаться не стал, не удостоил подозрительную территорию больше ни единым взглядом и столь же спешно проделал обратный путь. Блицкриг занял не больше минуты.
 Не успел сделать двух шагов, не отдышался даже, как из-за угла вырулил небольшой грузовой фургон. Участковый был на взводе: в голове — хаос, на сердце — беспокойство, в чувствах — смятение. Потому подумать не успел, как фургон зачем-то остановил.
 Водитель опустил стекло. Участковый опомнился — за каким чёртом он остановил эту машину?… Напросился в ночное дежурство, патрулирует улицы, никто на него внимания не обращает — так нет же, сам лезет на рожон… Не признаваться же водителю, что остановил его, так сказать, сдуру…
 — Вы откуда едете? — спросил он озабоченным голосом, облокотившись на дверцу машины. — Из пригорода?
 Водитель словно бы поколебался.
 — Из пригорода, — согласился неохотно.
 — А по какому шоссе въезжали в город?
 — По этому… как его… ну, Красниковскому.
 — По Красниковскому? Тогда, может, видели грузовик, примерно в двадцати километрах отсюда? Грузовик с прицепом, на обочине шоссе? В канаву съехал, но не разбитый? Не видели?
 Водитель снова заколебался:
 — Вроде как было что-то… Километров двадцать, говорите?
 — Около того. Видели?
 — Да пару грузовиков по дороге видел, не знаю, о котором речь.
 — Около мостика. Не стоял грузовик около мостика?
 — Ну да, стоял.
 Участковый уже пришёл в себя, и показалось ему, что у водителя концы с концами не сходятся. Шестым чувством уловил — что-то не так. Вымышленный грузовик обрастал все новыми приметами, а милиционер гадал — почему нечиста совесть у водителя. Говорит больно вежливо и напряжённо как-то. Везёт подозрительный товар? Соврал, что приехал со стороны Красника? Велика важность! Нет такого закона, что нельзя приезжать с другой стороны… Кого-нибудь задавил и удрал?…
 Болтая чушь про грузовик, прицеп, мостик и канаву, участковый прикидывал, что же с этим подарком судьбы делать. Пожалуй, осмотреть нутро фургона. Вдруг в глубине улицы показался серебристый силуэт знакомого «мерседеса».
 Самоуверенный молодой человек высунул голову в открытое окно.
 — Ну, что там? — нетерпеливо спросил он. — А, добрый вечер. В чем дело? Почему вы задерживаете мой груз?
 Сначала участковый почувствовал облегчение — проклятый «мерседес» здесь, а не на вилле.
 Стало быть, хозяин пока не в курсе раскопок в его владениях. Однако задержать паразита навсегда нельзя. Да и не даст это ничего — рабочая группа в больничном саду не ориентируется в ситуации. И подозрительный фургон не удалось проверить, встрял этот… Участковый с истинным наслаждением сделал бы что-нибудь нехорошее молодому человеку в «мерседесе», однако не чувствовал в себе героизма сражаться с ветряными мельницами. Хочешь остаться на своей должности — отпускай этого типа как можно скорее, причём с вежливыми извинениями. Хуже всего, что паршивец теперь знает о его ночном рейде. Значит, в случае чего…
 Участковый не успел нафантазировать, что и в случае чего. Слишком уж много было напутано. Оставил фургон в покое и повернулся к «мерседесу».
 — Я опрашиваю водителя, потому что на шоссе вроде бы авария, — холодно объяснил он. — Вы не видели? Возле Красника…
 — Возле какого такого Красника? — вскипел молодой человек. — Мы от Красностава едем, и ничего такого не было. Не морочьте мне голову, новая мода какая — людей на дорогах ловить! Поехали, спокойной ночи! Давай вперёд, пан Вальдек!
 Водитель фургона сидел ни жив ни мёртв, с закрытыми глазами, затаив дыхание. При последних словах словно бы пришёл в себя и тронулся потихоньку. На участкового глаз не поднимал. Теперь участковый поклялся бы, что наткнулся на какое-то дурнопахнущее дело. Черт знает, что такое в фургоне везёт, но уж как минимум — труп.
 Загнанный в тупик и убеждённый в собственном бессилии, остался он посреди проезжей части.
 Тут участковому пришло в голову подсмотреть, закопают они труп или как… Не обязательно сразу докладывать наверх, но знать-то надо…
 Мгновение спустя он затаился у ограды подозрительной усадьбы, позади соседних строений. Ничего не видно, виллу заслоняют деревья и кусты, к тому же темно. Ворота для въезда машин ещё дальше, в боковой стенке ограды. Участковый перестал мучиться сомнениями. Махнув рукой на последствия, с крепнущим в душе упрямством перелез через сетку.


* * *

 У пыхтящей, сопящей и замордованной тяжким трудом команды прилетевший из темноты кусок бордюрного камня вызвал страшный переполох. Упал он на ногу главному инженеру. Главный, человек вообще-то культурный и владеющий собой, сдавленным голосом выкрикнул одно слово, которое общественное мнение считает оскорбительным, особенно в приложении к лицам женского пола. При этом он схватился за пострадавшие пальцы одной ноги и заскакал на другой. Все обернулись.
 — Нас уже камнями бьют? — перепугался Каролек.
 — Что творится? — сердито спросила Барбара, резко выпрямившись над полузасыпанной ямкой. — Кто кидается?
 — Упало что-то, — заметил Януш и посмотрел на то место, с которого главный инженер начал подскоки. — Эй, смотрите-ка!
 Обёрнутая вокруг камня страничка, к счастью, бросалась в глаза. Резинку осторожно сняли.
 Бесформенными каракулями, отдалённо напоминавшими буквы, было нацарапано всего одно слово: ЕДЕТ!!! Три восклицательных знака подчёркивали драматизм известия.
 Краткий миг молчания сменился горячечным шёпотом. Зеленые упыри стали нервно метаться по саду. Сообщение поняли безошибочно. Вопреки всем прогнозам, как гром с ясного неба, как укол совести, как неуплаченнный вексель, возвращался паразит!
 — Чтоб ему сдохнуть! — шептал в отчаянии Каролек. — Езус-Мария, куда кидаться?…
 — Куда? В конец участка, там наши эскулапы и Влодек! — приказал Януш задушенно. — Пусть прервут работу и затаятся!
 — Кто это бросил? — допытывался Стефан. — Да скажите же, от кого такие сведения?
 — Какая разница, заткнись! — утихомиривал его главный инженер. Перед лицом опасности он пренебрёг даже интересами покалеченной конечности. — Спокойно! Убрать рычаг! Сюда, в кусты его…
 — Ой, так и останется — все потроха наружу?! — перепугался Каролек. — Да ведь это бросается в глаза!…
 — Только спокойно, без паники! Ничего не останется, берись вот за эту ногу! Подумаем…
 — Осталось-то всего ничего!…
 Действительно, оставалось немного. Вся средняя часть ограды, элегантно сваренная, стояла на новом месте. Ямы от столбиков были уже засыпаны. Оставалось перенести два угловых пролёта. Думали за час управиться. Неожиданные осложнения могли превратить близкий успех в непоправимый провал.
 Рычаг пришлось спрятать. Барбара помчалась к коллегам на другом конце сада. На больничной территории воцарилась тишина вкупе с замогильным сиянием. Вилла все ещё оставалась тёмной и тихой. Абсолютно ничего не происходило, только издалека доносилось урчание автомобильного мотора.
 Каролек первым пришёл в себя.
 — Ну! — нетерпеливо зашептал он. — Где он? Сдох по дороге, что ли?
 — Может быть, ошибка? — с надеждой прошептал Лесь.
 — А ну, тихо! — цыкнул на них главный инженер, единственный, кто без малейших сомнений отгадал автора доноса, ибо успел почти подружиться с участковым. — Не можете минутку посидеть спокойно? Сейчас все прояснится…
 — Фиг тебе прояснится! — фыркнул Стефан. — Въезд в эту паршивую виллу с противоположной стороны, черт знает, что там делается. Можем просидеть тут до Страшного суда и не чухнуться.
 — Он прав, — энергично поддакнул Януш. — Вдруг этот олух заехал уже и пошёл спать?
 — Ты что! Он бы зажёг свет!
 — Может, он совсем тёпленький приехал и свалился где придётся… От такого субчика всего можно ожидать…
 После краткого и жаркого совещания решили отправить разведчиков. Задача — прокрасться вокруг здания и осмотреть подъездную дорожку. Жребий пал на троих наиболее спортивных. Едва Януш, Каролек и главный инженер протиснулись через пролом в ограде, со стороны виллы донёсся рык автомобиля.
 — Ложись! — не колеблясь, скомандовал шёпотом главный инженер.
 Приказ выполнили почти что как на учениях. Во время службы в армии, помнится, ни разу не удавалось выполнить этого так ловко.
 — Вы с той стороны, а я с этой! — раздалось следующее распоряжение. — Поползли!
 Силуэты, прилежно перемещавшиеся по газону по-пластунски, быстро пропали из поля зрения группы. Утонули в зелёных сумерках где-то возле треноги. Дальше была темнота. Вдруг зажглось одно из окон виллы, свет упал на газон. Все вздрогнули.
 Возле треноги уже собралась в полном составе вся рабочая бригада. Влодек и оба врача, приведённые Барбарой, а также замдиректора, ранее занятый собственноручным завариванием кофе. Он прибежал в момент отправки разведчиков и, узнав о катастрофе, немедленно страшно занервничал.
 — Хоть бы спать пошёл, паразит, — бормотал он с отчаянной надеждой. — Ну ладно, приехал, что поделать, но, может, заснёт… Под утро сон самый крепкий, мы бы закончили… Я-то его привычек не знаю — у меня ночных дежурств нет. Но, может, доктора ориентируются, что он по ночам делает…
 — Совершенно верно, ориентируемся, — мрачно ответил доктор Марчак. — Как правило, наслаждается воплями, которые незаслуженно носят название музыки. Или же тонет в разврате.
 — В бассейне? — живо заинтересовался Лесь.
 — По-разному бывает. В закрытых помещениях тоже. Особенно когда погода похуже.
 — А вы откуда знаете, что он тонет в разврате? — недоверчиво спросил замдиректора.
 — Методом дедукции. Это предположение у меня вызывают многочисленные особы женского пола, демонстрирующие ничем не скованную свободу нравов. Визуально и акустически они наводят на многие мысли…
 — Он вообще занавесок не задёргивает, — добавил доктор Романовский в оправдание. — За окном, где сейчас свет, — кухня. А с нашей стороны — окна апартаментов. Обычно начинают пораньше, ранним вечером, а не в два часа ночи. Кроме того, приезжает паразит с большим шумом. Тихо, как сегодня, это нетипично.
 — Стало быть, и в разврате не станет тонуть, — несколько разочарованно шепнул Влодек.
 Окно кухни занимательного молодого человека вдруг погасло. Зажглось какое-то другое, не видимое отсюда, оно бросало слабые отблески на кусты. Напряжение возрастало.
 — Я кофе заварил, — вдруг решительно прошептал замдиректора. — Может быть… того?…
 — Давайте его сюда, — не колеблясь, приказал Стефан. — А то никакого толку от нашего сидения.
 — Я помогу принести, — поддержал доктор Романовский.


* * *

 Ползущий вдоль ограды главный инженер был в лучшем положении, чем Януш или Каролек. Во-первых, ближе к въезду на территорию виллы, во-вторых, под тенью многочисленных кустов. Траектория же движения Януша и Каролека пролегала дугой по широкому газону. Довольно быстро и без особого шума перемещаясь по-пластунски, главный вскоре оказался у фасада виллы. В окне на первом этаже зажёгся свет — должно быть, в холле. Остальная часть дома оставалась тёмной и тихой. Вдруг чья-то рука изнутри открыла двери гаража. Через открытые ворота задним ходом начал пятиться небольшой грузовой фургон, нацеливаясь в распахнутые двери. Свет в холле погас.
 Главный инженер пока не проник в смысл действий паразита, однако преисполнился решимости отгадать его намерения. Перед виллой не видно ни души, но кто-то щёлкает выключателем внутри. Ещё один управляет фургоном. Никаких версий не складывалось, главный инженер решил подползти поближе. Присмотрел большой, развесистый куст жасмина между ним и зданием виллы, высоко оценил глубокую тьму под ним и кинулся на новое место. Змеёй прополз по траве, втиснулся под ветки и наткнулся вытянутой рукой — на что? Определённо, это не было ни землёй, ни камнем, ни веткой и вообще не имело отношения к неживой природе. Нечто слегка вздрогнуло, главный окаменел и похолодел — никак его рука нащупала под шерстяной тканью человеческое плечо!
 Участковый, затаившийся под жасмином первым, наблюдал за местностью, когда краем глаза заметил шевеление в кустах возле ограды. Обеспокоенный, он попытался одновременно смотреть в обе стороны. Порыкивая мотором, фургон маневрировал перед гаражом, а с другой стороны силуэт отделился от зарослей и быстро пополз аккурат на участкового. С отчаянной надеждой — вдруг проползёт мимо? — участковый замер. И тут его схватили за плечо.
 Плечо и рука надолго замерли. В голове участкового мелькало: броситься на него… схватить за горло… А вдруг успеет крикнуть?… Может, лучше притвориться уснувшим зверьком?…
 Главному инженеру никакие мысли на ум не шли. Чья-то засада под кустом его окончательно доконала. Душу переполняло дикое, непреодолимое желание, чтобы всего случившегося никогда не было…
 Он стряхнул оцепенение и отдёрнул руку.
 — Извините, пожалуйста, — поспешно шепнул он. — Я не знал, что тут занято…
 Внезапно в голове прояснилось. Боже, бред какой! Он покрылся испариной, но тут же подумал, что все к лучшему — пусть его сочтут сумасшедшим…
 Участковый, несмотря на волнение, узнал голос главного инженера. Не впервой было слышать шёпот Збышека, да и его присутствие на этой территории не удивляло. Участковый испытал невероятное облегчение. Он сделал быстрое движение, желая ухватить ускользающую руку сообщника, но в темноте вцепился в инженерское ухо.
 — Да стойте же вы! — шёпотом крикнул милиционер. — Это я! Вы один?…
 Главный инженер удержался и не мотнул головой — это могло стоить ему оторванного уха. Голоса участкового он не узнал, но правильная догадка на него снизошла. Страшная тяжесть свалилась с души. Одним рывком он подполз поближе, едва ослабела железная хватка на ухе, протиснулся под ветки и упал ничком возле соратника.
 — Слава Богу, что это вы! — горячо выдохнул он. — Я один, ещё двое наблюдают с той стороны. Что тут творится?
 — А черт его знает. Приехал и пригнал с собой грузовой фургончик. Какое-то вонючее дело.
 — Так что теперь будет?
 — Понятия не имею. Поглядеть бы, что они привезли. Я готов голову на отсечение дать — там нечто подозрительное…
 Тем временем фургон въехал в тёмный по-прежнему гараж. Временами в нем посверкивал электрический фонарик. Участковый беспокойно заёрзал:
 — Я туда подкрадусь или ещё как-нибудь…
 — Через окно надо заглянуть, — подсказал главный инженер, заинтригованный не меньше. — Это окно здесь… наверное, в гараж.
 Участковый кивнул, чего в темноте видно не было, и пополз к полуподвальному окошку в полуметре над землёй. Главный, недолго думая, двинул за ним. Ноги его ещё пребывали в кустах, когда фургон неожиданно рявкнул и зажёг фары. Участковый метнулся назад, а его приятель едва успел спасти лицо от милицейского сапога. Оба снова втиснулись под куст жасмина.
 — Черт дери его душу!… — сердито забормотал участковый.
 Фургон выехал из гаража.
 — Вы имеете право его задержать? — нервно шепнул главный инженер. — Когда он немножко отъедет? Задержать и проверить.
 — Они же разгрузились! И вообще, вы как ребёнок! Что я ему могу сделать…
 Фургон выехал за ворота и остановился на обочине. Водитель, заглушив мотор и погасив фары, вернулся в гараж. Ворота закрылись, окошко загорелось узкой полоской света. Участковый два раза беспокойно шмыгнул носом и принял отчаянное решение.
 — Была не была! Кто не рискует — не пьёт шампанское, — скрипнул он зубами. — Пошли! Загляну в фургон, а вы постоите на стрёме. Надо успеть, пока они там сидят…
 Отказавшись от движения по-пластунски, всего лишь согнувшись в три погибели, они преодолели путь до калитки и, уже выпрямившись, выскочили на улицу. По дороге договорились, что участковый влезет в фургон, а его напарник спрячется за машиной. Чуть ворота гаража дрогнут, он постучит по кузову, и участковый успеет выскочить. Фургон от гаража не видно — заслоняет ёлочка у ограды…
 Главный инженер немного обалдел. Однако пребывал в глубоком убеждении, что интересы участкового полностью совпадают с интересами его коллектива, потому заступил на пост у ограды возле фургона. Небо на востоке начинало бледнеть, однако землю ещё окутывала ночная тьма. Ворота гаража были замечательно плотно закрыты, не выбивалось ни малейшего лучика света. Главного осенило: если там сперва погасят свет, а только потом откроют дверь, он наверняка прозевает. Отчаянно ощущая свою беспомощность, он впивался безумным взором в пятно темноты.
 Легко попав внутрь, участковый стал изучать нутро фургона в луче карманного фонарика. В углу, возле шофёрской кабины лежали сложенные стопкой старые мешки и моток верёвки. Рядом стояло старое автомобильное сиденье. Все выглядело очень солидно и даже чисто. Благодаря этому участковый легко заметил на полу небольшое пятнышко донельзя знакомого вида. Он упал на колени и, сжав зубы, стал поспешно шарить по карманам. Нашёл перочинный ножик, соскоблил пробу вещества на листок из блокнота и заботливо запаковал. Итак, предчувствие его не обмануло…
 Главный инженер смотрел так напряжённо, что перестал слышать. Тихий звук открываемой за его спиной дверцы фургона он пропустил мимо ушей и нервно вздрогнул, когда участковый осторожно постучал его пальцем по плечу. Бдительный часовой с трудом отцепился от судорожно стиснутой сетки.
 — Все? — хрипло шепнул он. — Ну и что?…
 Участковый от волнения не смог сохранить служебной тайны.
 — Там кровь! — зашипел он яростно. — Они кого-то убили. Теперь уж я им не спущу, пошли!
 — Вы хотите их задержать? — забеспокоился главный инженер. — Бога ради, подождите, такая суматоха начнётся! Нельзя ли подождать до завтра?
 — Да вы что, какое задержание! Надо проследить, что они с телом делать собираются — в сточной яме забетонируют или как…
 — Ничего же не видно. Окна зашторены.
 — Может, хотя бы подслушать удастся?
 Они бросились к полуподвальному окошку и в едином порыве прижались к нему носами. Узенькая щёлка между занавесками не позволяла ничего увидеть, но на слух улавливались приглушённые звуки. Они застыли как статуи…
 Януш и Каролек вели наблюдение с другой стороны дома. Сначала выехал фургон. Затем во мраке заметались две фигуры. Фигуры исчезли в стороне дома. Потом минули века — ничего не происходило. Каролек потерял терпение.
 — Ты, слушай, — шепнул он, пихнув Януша. — А теперь что?
 — А матери его в гроб пинка, — в ярости шёпотом откликнулся Януш. — Только и узнали, что паразит действительно приехал. Почему-то в двух лицах. Черт знает, что дальше будет.
 — Пойдёт он наконец спать или нет?
 — Я тебе гадалка? Вообще ума не приложу, чем эта сволочь там занимается…
 — А он в дом не пошёл. Всюду темно. Наверное, потащился в гараж. Машину на улице оставил. Может, отвалит?
 Януш попытался ещё раз оценить ситуацию. Он поднял голову, посмотрел на зеленоватое сияние, освещавшее лишь кроны деревьев поодаль.
 — А, чего уж там! — сказал он решительно и поднялся с травы. — Пусть его черти стерегут! А нам пахать надо, отсюда больничного сада не видно — мы убедились.
 — Прекрасно! — похвалил его Каролек. — Возвращаемся!
 Отвергнув ползанье, они зашагали через газон, короткой дорогой возле самой виллы. В окне кухни неожиданно зажёгся свет, яркий прямоугольник лёг на траву им под ноги. Разведчики прижались к цоколю.
 — Ну?… — чуть погодя нетерпеливо спросил Каролек. — Долго так стоять?…
 Януша осенило:
 — Слушай, мы же можем подглядеть, что он делает. Дотянемся?
 — И зачем нам это?
 — Не знаю. Сориентируемся. Я тебя поддержу, вставай мне на плечи. Ну давай, лезь!
 Живая пирамида опёрлась на стенку. Каролек осторожно распрямлялся, вцепившись в подоконник. Вот его глаза уже на уровне окна, прозрачная занавесочка задёрнута неплотно.
 Он едва не обрушился вниз, ибо как раз в этот момент кухонная дверь распахнулась и ввалился паразит. Паразит даже не взглянул в окно, поскольку тащил в охапке огромные куски мяса. Небрежно швырнул их на пол у холодильника. Все было видно как на ладони.
 Окаменев от волнения, Каролек увидел, как молодой человек запихивает мясо в гигантский холодильник. Чрево этого агрегата заслоняла открытая дверца, но, судя по всему, холодильник был набит под завязку и мясо помещалось с трудом. Паразит вколотил-таки его и удалился кухню, не выключая света.
 Опора под ногами Каролека зашевелилась, и он спрыгнул на землю.
 — Понятия не имею, как он выйдет из положения, — озабоченно прошептал он. — Больше у него не поместится…
 — Что? — удивился, выпрямляя спину, Януш. — А что он делает?
 — Принёс прорву мяса и впихнул в холодильник. Больше не влезет — факт. А свет оставил гореть, наверное, ещё принесёт.
 — Ну и что?
 — Вот и гадаю, куда он его положит…
 — Ты что, с ума сошёл?! Какое тебе дело до домашнего хозяйства этого паразита?! Привёз жратву, распихает как попало, потом или спать пойдёт, или уедет к чёртовой матери. Не станет же он обед варить! В гробу я его видел в белых тапочках, возвращаемся и за работу!
 На противоположной стороне дома главный инженер и участковый, прижавшись щека к щеке, пытались всунуть ухо в вентиляционную скважину. После недолгого подслушивания они сообразили, что голоса до них доходят не через окошко, а словно бы сбоку. Передвинулись на новое место, приложили головы к железной решёточке — голоса стали явственнее.
 — Это нулёвка, — пояснил инженер-строитель. — Выдувное отверстие. Всасывающее у них внизу…
 — Тихо! — взволнованно призвал милиционер. — Слушайте же! Свидетелем будете!
 Из гаража донёсся странный звук. Главный инженер определил его как свистящий шлёпок. Снова свистящий шлёпок и скрип. Что-то вроде глухого треска. И снова этот звук. Главный сосредоточился. Какие-то смутные ассоциации рождаются, но вот с чем они связаны?…
 — Вальдек, придержи эти ноги, — вдруг донёсся из гаража человеческий голос, в котором слышалась досада. — Немного в сторону их… вот так…
 — Ну и мослы же у него! — восхитился другой голос, и снова раздался свистящий шлёпок. Главный инженер не выдержал:
 — Что они делают?
 — Расчленяют тело, — глухо шепнул участковый.
 Его приятель оцепенел. То-то ему показался знакомым шлёпающий звук! Однажды довелось делать электропроводку на городской бойне, там непрерывно разделывали говяжьи туши. Ну да, тот самый звук…
 — Осторожно, не размазывай мне тут кровищу по всему гаражу! — раздался третий голос, полный раздражения. — В ведро эти потроха, в ведро!
 Мозг участкового бешено работал. Миллион осложнений можно было предвидеть в этом деле. В голове метались соответствующие служебные предписания вперемешку с сатанинскими каверзами судьбы. Однако главная опасность в промедлении… Действовать надо быстро, мало того — молниеносно! И предусмотрительно…
 Главный инженер почувствовал, что участковый тянет его прочь от вентиляционного отверстия. Потом в его руке оказалась какая-то бумажка.
 — Пан инженер, вы должны мне помочь, — горячо зашептал участковый, сжимая его кулак поверх скомканного листка. — Я вам доверяю. Возьмите это, это кровь из фургона. Мне нужны улики. Доставьте в больницу, в лабораторию, пусть исследуют — и чтоб немедленно! И тихой сапой, не разглашая! Мне срочно, сейчас нужны результаты, прежде чем они тут закончат! Птицей летите и, ради Бога, не потеряйте!
 Во время страстной речи участковый все ближе придвигал ухо к отверстию, притягивая за руку и главного инженера. Изнутри доносились какие-то постукивания.
 — А ты знаешь, фраер, сколько он огребет? — прорычал заговорщицки первый голос.
 — Ну и сколько? — поинтересовался второй.
 — Самое меньшее — это двадцать пять кусков. В баксах. А глядишь, и больше…
 Второй голос с уважением присвистнул, а потом стал что-то завистливо бормотать. Участковый отпустил руку главного.
 — Бегите! — приказал он. — Встретимся чуть позже…


* * *

 Больничный сад в районе треноги был полон ароматом кофе. Замдиректора щедро наполнял стаканы из пятилитрового термоса. Коллектив, доведённый до точки долгим ожиданием, пил кофе без удержу. Две фигуры переместились из мрака в зеленое сияние.
 — Ой, кофе! — оживлённо воскликнул Каролек. — Я тоже хочу!
 — Ну что?! — закричали пять человек.
 — Ничего, — ответил Януш с возмущением. — Плевать я хотел на все это! Факт, что он приехал и носится по дому с каким-то мясом. Но это буря в стакане воды. Кстати, оттуда ничего не видно, можем продолжать пахать. Только сварку надо заслонять. Дайте-ка кофе…
 — С каким мясом? — живо заинтересовалась вдруг Барбара.
 Ответить ей не успели, потому как из темноты появился главный инженер. На мертвенную бледность его лица никто внимания не обратил — уже пообвыклись с сотворённым Влодеком освещением. Главный инженер молча отыскал взглядом сотрудников больницы и сделал к ним шаг. Замдиректора протянул ему стакан кофе. Заразившись энергией Януша, коллектив с энтузиазмом потянулся к брошенным орудиям труда.
 — Вот мы и в сборе! — обрадовался Каролек и обратился к главному:
 — Збышек, а на твоей-то стороне что было?
 — Слушай, какое мясо? — настойчиво допытывалась Барбара. — Что это значит — носится с мясом? Мне интересно!
 Главный инженер открыл было рот, но слова замерли у него на устах.
 — Ну, приволок он в кухню мясо и запихнул в холодильник, — ответил за Януша Каролек. — Чудовищное количество, даже влезать не хотело. Я подсмотрел в окно. Какое — не знаю, но на свинину не похоже.
 — Вот холера! — разозлилась Барбара. — У такой скотины даже и мясо есть!
 — Снова будет тонуть в разврате, — с горечью проговорил Влодек.
 Главный инженер стоял окаменев, а ужас сковал ему язык и парализовал рассудок. Наконец его состояние обратило на себя внимание окружающих.
 — Что с тобой? — спросил Стефан. — Что-то не заладилось?
 — Януш говорит: можно заканчивать работу. Ты как считаешь? — снова поинтересовался Каролек. — Мы-то видели только двух придурков, они бегали вокруг фургона на улице. А ты?
 Их коллега предпринял геркулесовы усилия и в основном справился с умственным параличом. Дополнительное усилие воли понадобилось, чтобы выдавить из себя хоть слово. К тому же угнетала необходимость спешить, как велел ему участковый.
 — Слушайте, они убили человека, — громко прохрипел он.
 Сотрудники застыли на миг подобно живой картине.
 — И расчленили труп, — рубанул с плеча главный, отдавая себе отчёт, что переборщил с разгону, — я сам слышал…
 Живая картина по-прежнему была совершенно неподвижна. Девять пар глаз перестали мигать, уставившись на него.
 — И спрятали его мясо в холодильник?!… — вдруг с невероятным изумлением выговорил Лесь. — И что, сожрут его?!…
 — Господи Иисусе… — прошептал Каролек.
 Главный инженер первым стряхнул с себя ошеломление. Мысль о расчленённом человеческом теле, засунутом в холодильник, была чудовищна. Однако перспектива трупоедства вызывала ещё больший протест. К главному наконец вернулась способность рассуждать.
 — Не будем впадать в панику! — заявил он весьма решительно. — На глупости у нас нет времени! Пан доктор…
 — Истинная правда — паразит спрятал мясо в холодильник! — отчаянно запротестовал Каролек. — Ей-богу, такие громадные кусищи…
 — Пошёл к черту, прекрати! — завопила Барбара.
 — Каннибализма на вилле мы до сих пор не наблюдали, — задумчиво произнёс доктор Романовский. — Но кто знает, всяко бывает…
 — Может, сам не жрёт, а только гостей угощает? — зловеще предположил Влодек.
 — Заткнётесь вы или нет?! — рявкнул, разозлённый главный инженер, безуспешно пытаясь прогнать устрашающее видение. — Вы вообще должны молчать, это тайна! У меня просто вырвалось, и зря… Пан доктор, надо срочно сделать анализ. Как бы немедленно это устроить?
 Оба врача и замдиректора сгрудились вокруг осторожно разжатой ладони с помятым комком бумаги. Вопрос решился мгновенно. Само собой, лаборатория была закрыта, а лаборант спал дома блаженным сном. Тем не менее по счастливому стечению обстоятельств он был родным племянником замдиректора. Тот помчался к телефону, а врачи и главный инженер вернулись к испуганному коллективу.
 — Людоед людоедом, а ты берись-ка за треногу! — рычал Стефан на Каролека. — А ну-ка, вправо!…
 — Осторожно, тут сельдерей! — воскликнул доктор Марчак.
 — Снимай куртку, ты чего ждёшь?! — люто шипел Януш на Влодека. — Расстели тут! Да не так близко, отодвинься чуток!
 — Ты действительно считаешь, что в человеке могут быть такие громадные куски мяса? — допытывался Лесь у Каролека, когда они совместными усилиями устанавливали треногу. — На свинину не похоже, ты говорил, а на что?
 — А ну — к рычагу!!! — завопил на него взбешённый Стефан.
 Подбежал замдиректора и отозвал в сторонку главного инженера и одного из врачей. Лаборант явится с минуты на минуту, пока распорядился открыть лабораторию и сделать кое-какие приготовления. Главный вскоре вернулся к работе, препроводив на лабораторный стол бумажку с драгоценным содержимым. Коллеги поочерёдно пытались выспросить у него подробности убийства. И никто не желал уходить в дальний конец сада засыпать оставшиеся ямки…


* * *

 Возле вентиляционного отверстия преисполненный решимостью участковый дождался окончания жуткой работы. Судя по доносившимся звукам, с одним из бандитов что-то случилось. Участковый испытал мстительное удовлетворение. Послышалось распоряжение:
 — Отнеси это в машину! Быстро, чтобы никто не увидел!
 Натужное постанывание свидетельствовало — подняли значительную тяжесть. Участковый, извиваясь змеёй, прополз до угла здания. Оттуда увидел: ворота гаража растворились, в полосе падающего из них света показался человек, который тащил в охапке какой-то крупный предмет. Прежде чем свет погас, участковый узнал этот предмет. Сомнений быть не могло…
 В больничной лаборатории заспанный племянник замдиректора сосредоточенно разворачивал смятую бумажку с порошком. В саду Януш сваривал последний пролёт ограды, Каролек и Лесь собирались переносить стояк. Тут из темноты выскочила какая-то фигура и понеслась к ним здоровенными скачками. Инструменты у всех выпали из рук. Главному инженеру стало жарко. Каролек словно бы попытался заслонить треногу собственным телом, Януш обороняющимся жестом прижал к груди сварочный аппарат. Фигура добежала до полосы зеленого света, и главный с облегчением узнал своего приятеля милиционера.
 Участковый не церемонился. Высмотрев недоделанный участок ограды, отогнул сетку и энергичным движением перелез на сторону больницы. Главный инженер подскочил и помог ему. Остальные не могли сделать ни шагу. Участковый сразу взял быка за рога.
 — У вас есть машина, — констатировал он приказным тоном. — Нужен самый лучший водитель, мы должны ехать и немедленно! Пять минут на сборы!
 Главный инженер оглянулся:
 — Стефан…
 — Холера меня забери, — сказал Стефан тихо, но с чувством. Не говоря более ничего, он повернулся, споткнулся о треногу и зашагал в сторону больничной автостоянки.
 — Сейчас он сюда подъедет, — возвестил главный инженер.
 Участковый оглядел по очереди неподвижно застывшие фигуры.
 — Меня здесь нет, — сказал он с ударением. — Никто из вас меня не видел. Я тоже никого не вижу, вообще я слепой. Вы знаете, что они сделали? — обратился блюститель порядка к своему напарнику.
 Тот молчал, не мог произнести: человеческое мясо спрятали в холодильнике.
 — Один из них порезал руку, — злорадно продолжал участковый. — Они пошли наложить ему повязку, им надо умыться, и без рюмашки тоже не обойдётся. Пока они дерябнут, минут пять пройдёт. А мы поедем за ними.
 — За «мерседесом»? — заволновался главный. — У Стефана всего лишь «фиат»!
 — Ничего. Не за «мерседесом», а за небольшим фургончиком. Вы знаете, что они сделали?…
 Рявкнул мотор, и маленький «фиат» рванул со стоянки. Участковый осёкся на полуслове, отсалютовал главному инженеру и помчался к Стефану. Секунду спустя «фиат» пропал за воротами.
 — Ради Бога, скажите, что ещё грядёт в эту ночь?! — простонала в ярости Барбара, немного приходя в себя. — Обещали абсолютную тишину и покой! Уже светает!
 — Четыре пролёта, — твёрдо сказал Януш. — Меньше часа работы. Марш на тот конец!
 Час спустя совсем рассвело. До смерти загнанный коллектив отдыхал на ступеньках перед входом в больницу, опустошая очередной термос кофе. Облегчение при виде достигнутой цели боролось с переживаниями по поводу убийства. Усталость приглушила эмоции, но некоторое беспокойство волновало сердца.
 — Отсюда неплохо смотрится, — оценил Януш, критически осматривая кусты смородины, посаженные на месте бывших ям. — Газон как новенький.
 — Вот именно! — ядовито фыркнул Влодек. — Распахано, будто стадо буйволов всю ночь каталось!
 Каролек укорил его за брюзжание:
 — Подумаешь, полить травку — и она распрямится. Пока-то кто сюда приедет глаза пялить, никаких следов не останется.
 Главный инженер рассеянно оглядел траву, смородину и сетку.
 — Боюсь, тут будет полный сбор в ближайшее время, — озабоченно сказал он. — Дурацкая накладка получилась с этим убийством. Участковый наверняка все это дело раскрутит…
 — Ничего он не сделает, — перебил доктор Романовский. — Этот прыщ на лбу общества имеет слишком мохнатую лапу. Ручаюсь вам — все замнут.
 — Не может такого быть, чтобы замяли убийство!
 — А вот увидите.
 За их спинами вдруг глухо лязгнули двери. Появился лаборант. Все как один вскочили на ноги и впились глазами в заспанного парня в белом халате. Тот лениво зевнул.
 — Могли бы, дядя, и меня напоить кофе, — заметил он с упрёком. — Шутка дело — вытащили из постели среди ночи.
 — Ну что?!… — одновременно воскликнули Каролек и Лесь.
 — Говори же! — потребовал замдиректора. — Что за кровь? Вот тебе кофе и говори!
 Лаборант взял стакан и поднёс ко рту.
 — С сахаром? — недоверчиво спросил он и немного отпил. — Ну ладно… Так с чего такая кутерьма? Тоже мне! Кровь звериная.
 — Что?… Какая?…
 — Звериная, говорю.
 — Ну, знаете… — оскорбление вымолвил Каролек и рухнул обратно на ступеньку.
 По саду пронёсся общий вздох не то облегчения, не то разочарования.
 — Я же говорил, что на человеке не может быть столько мяса! — вырвалось у Леся.
 — Так что все это значит? — изумилась Барбара. — И где этот Стефан?
 — Непостижимо, — комментировал ошарашенный главный инженер. — Что же натворил этот тип? Он расчленял это звериное в тайне и, знаете, как-то так…
 Каролек выдвинул предположение, что речь идёт о незаконной заготовке мяса в целях извлечения прибыли. Влодек стал строить гипотезы на тему мошенничества, состоящего в подмене телятины, например, собачатиной. Главный инженер энергично запротестовал — он уверен, что расчленяли крупную тушу. Подбирались к мысли о краже гиппопотама из зоопарка, но тут в ворота въехал «фиат» Стефана.
 Выскочивший из машины участковый в окружившей его взбудораженной толпе отыскал взглядом своего приятеля.
 — Вы знаете, что эти сучьи дети сделали? — разгневанно и жёлчно спросил он. — Они совсем не человека убили! Хуже! Лося загнали!
 Главный инженер остановился как вкопанный.
 — Не может быть! — воскликнул он потрясённо.
 — Может, может, — рявкнул Стефан. — Язвы чумные, ангидрид их валентность через медный купорос…
 — Я сразу понял, — рвал и метал возмущённый участковый, — когда увидел рога. Они грузили рога в машину, наверняка везти к скорняку. И шкуру взяли для выделки. Господь мой милосердный, если я этого не конфискую, вовек себе не прощу, право слово!!!
 — Рога вместе с башкой, — злым голосом добавил Стефан. — Препарируют и — чтоб я сдох! — вывезут за границу.
 — Вот откуда возьмутся двадцать пять тысяч долларов! — догадался главный инженер, потрясённый ещё сильнее. — Что за паршивая скотина!…
 Коллектив реагировал громко и дружно. Племянник замдиректора вдруг очнулся, сонливость у него как рукой сняло. Побагровев, он размахивал стаканом из-под кофе, выплёскивая из него остатки гущи.
 — Так я же знаю, откуда этот лось! — вопил он, перекрикивая остальных. — Два дня тому назад в газете писали: за Красноставом видели в лесу лося! Говорили — необыкновенно красивый! Ах, хамы недомытые!!!
 Влодек страдальчески заламывал руки, даже суставы трещали.
 — И такого лосося убили… Лося то есть… Животное под охраной…
 — Ну я же предполагал, что это дичина, — с мрачным удовлетворением припоминал доктор Романовский. — Единственно полноценное мясо. И эта язва на лице человечества!…
 — Я уже решился, — делился участковый в то же время. — Чихать я хотел на последствия… Сейчас же совершу рейд к скорняку. Он своё дело легально ведёт, лосиная голова у него сейчас… Если прокурор не даст санкции, без ордера туда войду. Вещдок такой здоровенный — из Филадельфии видать… Пусть хоть с работы меня выкинут…
 — Ничего вы не сделаете, никуда не войдёте! — энергично вмешался Януш. — Ухо от селёдки вы на этом заработаете, вот что! Выкинуть-то вас с работы выкинут, но этим и кончится. Рога отберут, а дело замнут…
 — И откроется насчёт ограды… — заскулил жалобно Каролек.
 — Но ведь… — начали вместе участковый, главный инженер и Барбара, но Януш не дал им договорить.
 — Надо иначе! Никаких официальных шагов, пан участковый! Никто вообще не узнает, что вы в курсе. Вас никто не видел, когда ездили, я надеюсь? — быстро спросил он Стефана.
 — Да ты что, сдурел? — обиделся Стефан.
 — Уже неплохо. Этим сволочам мы так и так ничего не сделаем. А вот у скорняка лосося отберём… Лося, я хотел сказать…
 — Как?! — рявкнул участковый.
 — А молча. Силой. Прямо сейчас произойдёт нападение хулиганов. Неизвестные бандиты украдут башку и шкуру, и пусть эти идиоты бегут жаловаться. А ну, поехали все!
 — То есть хулиганы — это мы? — радостно уточнил Каролек.
 — А то кто же? Все примут участие!…
 Не только оба врача и лаборант, но даже замдиректора выказали радостный энтузиазм. Коллектив с первой секунды был готов действовать. Януш дирижировал всей операций, он категорически не допустил участкового к мероприятию:
 — Только не вы! И ещё в этом мундирчике! Речи быть не может! Стефан поведёт машину. Минутку, сколько у нас машин?…
 К счастью, прежде чем взревели моторы четырех машин, к главному инженеру частично вернулось ощущение здравого смысла. Он остановил обезумевшую толпу.
 — Опомнитесь, вы все! — вскричал он. — Не надо такой ватагой, котелки у вас совсем не варят! Достаточно двух сильных ребят, плюс Стефан, остальные могут тут спокойно ждать!
 — И Барбара, — быстро подстраховался Януш. — Барбара должна ехать — вдруг там понадобится с каким-нибудь типом договариваться.
 — Хорошо, Барбара пусть едет. Но из местных никого не надо!
 Спорить никто не стал. Стефан, Лесь, Каролек, Януш, Барбара и главный инженер отбыли на двух машинах. На больничном крыльце остались четверо работников больницы, меланхоличный и разочарованный Влодек и полный мрачной решимости участковый.
 — Они это уже не первый раз делают, — не мог успокоиться участковый. — Постоянно привозят то серн, то оленей, о зайцах и говорить не стоит. Плевать им — открыт охотничий сезон или нет, к ним, видите ли, не относится. Охотники из них, правда, как из козьего хвоста валторна. Но лось — это уж чересчур!
 — Просто стараются добыть хорошее мясо, — упорно отстаивал свою версию доктор Марчак.
 — Да чтоб они этим мясом подавились, дай Господи! — набожно воззвал Влодек, вознося очи к небесам.
 — Ещё и мясо надо конфисковать! — запальчиво воскликнул лаборант. Он оказался из Лиги Охраны Природы и выглядел теперь так, словно никогда в жизни не нуждался во сне.
 — О мясе даже думать забудь! — поспешно предостерёг его замдиректора. — Этому бандиту из высших сфер ты ничего не сделаешь. Лучше подумай насчёт башки.
 — Да что тут думать, в охотничьем кружке есть таксидермист, сделает чучело для музея природы. Надо поднять шум, раззвонить про это варварство, пусть люди узнают!
 — В прессу сообщить, — предложил Влодек.
 — Точно! Я позвоню в редакцию. Они писали про лося, пусть напишут и об убийцах!
 — Но, наверное, надо как-нибудь дипломатично, — заметил доктор Марчак. — Как бы не связали лося с тем, что мы тут…
 — Ясное дело — дипломатично! Надо подумать как…
 — Украсть-то у вас эту голову с рогами никто не украдёт, прослежу лично, — пообещал участковый. — Собственной головой ручаюсь, что в безопасности будет доставлена куда надо.
 — Дай Бог, чтобы у коллег все получилось!…
 — Да, интересно, как у них дело продвигается, — оживился Влодек. — Думаете, справятся?
 — А почему нет? Этот скорняк, правду сказать, никакой не бандит, он зарегистрированный частник. У него лицензия на выделку шкур, но ведь не лосиных! А подловить его не удаётся — о нем заботятся всякие там покровители вроде этого подлеца…
 — Оружия, надеюсь, у него нет? — забеспокоился доктор Романовский.
 — Да куда там! И живёт он один, только с женой и детьми…
 — Дипломатично, но со скандалом… — размышлял вслух задумавшийся лаборант. — Дипломатично, но со скандалом… Минутку. Кое-что у меня вырисовывается… Дипломатично, но со скандалом…


* * *

 Два автомобиля мчались в южном направлении. Восходящее солнце весело освещало пустое шоссе третьего класса.
 — Двадцать километров, сейчас мы там будем, — говорил Стефан в первой машине. — Не морочь мне голову, Барбара, какое превышение скорости? Четвёртый час, все ещё спят. Меня больше волнует — вдруг на обратном пути нас поймают менты с этими рогами. Вот бес попутал, придётся на старости лет из себя браконьера корчить…
 — Будешь рулить, не нарушая правил, — никакие менты нас не тронут, — стояла на своём Барбара.
 Главный инженер молча размышлял о последствиях операции «ограда». Чудилось, что кто-то их сглазил…
 Во второй машине Каролек мечтал о хулиганском нападении:
 — Не знаю, бить ли нам стекла… Разве что так положено… Двери надо бы высадить топором. Так у нас и топора нет…
 — Слушайте, а как мы поступим с рогами? — забеспокоился Лесь. — Ведь не выбросим?
 — Надо кому-нибудь передать на хранение, — решил Януш. — Под расписку, понятно, вещь ценная… Не в Варшаву же везти!
 В первой машине главный инженер очнулся и потребовал от Стефана описать местность, где состоится разбойное нападение. Особенно его интересовало, какой там дом.
 — Далеко не бункер! — отрезал Стефан. — Халупа как халупа, довольно обшарпанная, даже странно. Сдаётся мне, они строиться будут. Я стройматериалы видел. Пара кубов роскошного кирпича, даже пористый есть, и, кажется, яма с извёсткой. Внимание, уже близко, за теми деревцами.
 Пассажиры второй машины решили башку доставить в какой-нибудь биологический музей. Ценный экспонат будет после обработки. Януш внезапно потребовал разглашения всей истории:
 — А то обстряпаем все по-тихому, и что дальше? Все быльём порастёт, а чуть случай подвернётся — этот гад другого лося пришибёт, так? Или зубра? Фигу ему с маком!
 — Так что ты предлагаешь?
 — Поднять шум. Раструбить о проделках сукиного сына на всех углах.
 — А он отопрётся, ещё и в суд на нас подаст…
 — Так вот и надо дипломатично…
 — И анонимно, — напомнил Лесь с несвойственным ему здравомыслием. — Ведь нас всех тут вообще нет.
 — Они тормозят! — воскликнул Каролек, видя съезжающий на обочину автомобиль Стефана.
 Производственное совещание длилось недолго.
 — Дом вот этот, — кивнул Стефан на постройку среди зелени. — Никого здесь больше нет, вроде как один скорняк с женой и детьми. Сколько детей, не знаю. Вход с той стороны. Пошли!
 — Погоди, — придержал его главный инженер. Ему было не по себе. — Ну, обойдём мы дом, а дальше?
 — Ворвёмся, и дело с концом!
 — Как это ворвёмся?
 — Силой! — решил Януш. — Раз хулиганское нападение, значит хулиганское нападение. Выбьем стекло и влезем!
 — И вести себя извольте как законченные хамы! Чтоб подозрений не вызывать, — подчеркнул Лесь. — Никаких дурацких «здравствуйте», «доброе утро»!…
 — Кончайте трепаться, — нетерпеливо сказал Стефан. — Пошли!
 Дом оказался старой халупой, разделённой сенями на две части. К нему привалился громадный сарай с кучей пристроек — конца не видно за деревьями. В одной из них виднелось открытое оконце, из которого вылетали куры. Из дымовой трубы, до поры скрытой деревьями, змеилась струйка дыма. Шайка хулиганов остановилась в растерянности.
 — Кажется, они уже встали, — неуверенно шепнул Каролек.
 — Подумаешь! — сердито буркнул Стефан и энергично двинулся в сени. — Встали, не встали — вперёд и с песней!
 Коллектив на цыпочках засеменил за ним. Двери оказались открыты. Затаив дыхание, группа хулиганов сгрудилась в сенях. Стефан открыл дверь и преодолел порог. Остальные — за ним. Теперь все оказались в огромной кухне, причём весьма экстравагантной для глухой деревни. На глинобитном полу поблизости от дровяного очага с дымоходом стояла суперсовременная электроплита, а напротив — элегантный холодильник. Два ведра с водой и ковшик соседствовали с клубным креслом, обитым чёрной кожей. Распахнутые двери, несомненно, вели в скорняжную мастерскую. Никто не соображал, что теперь делать.
 В дверях напротив возник человек. Среднего роста, весьма щуплый, с небольшой бородкой и огромной гривой волос. На нем были видавшие виды джинсы, старенькая майка и клеёнчатый фартук. Он сделал шаг через порог и замер — посреди его кухни сгрудилось многочисленное общество.
 Общество тоже замерло. В глубочайшей тишине начинающие бандиты и их жертва таращились друг на друга. Никто не издал ни звука, чтобы с уст паче чаяния не слетели запретные слова «доброе утро».
 Лесь последним втиснулся в кухню. Он трясся как осиновый лист, что пытался скрыть из последних сил. Вечно его выставляют трусом и дураком! Сам же подстрекал к хамскому нападению, теперь расхлёбывай. Надо крикнуть что-нибудь бодрящее. Репертуар его как-то странно сузился, на ум шло только «Убить гада!» Была не была, сойдёт и «Убить гада!» Мрачное, хриплое, раскатистое «у-у-у-у-у!!!», грохнувшее за спиной компании, произвело чудовищное впечатление. Оно напоминало рёв доведённого до отчаяния льва. Встрепенулась жертва, опомнились и агрессоры. Сам себя испугавшись, Лесь замолк на полуслове.
 Зато Стефан решительно сделал два шага вперёд. В голове у него шумело, в глазах было темно.
 — Башка где? — зарычал он. Скорняк остолбенел. Открыл было рот, но молчал как рыба. Стефана охватила ярость.
 — Где башка, я спрашиваю?! — завопил он страшным голосом.
 Человек в дверях громко застучал зубами.
 — Какая… какая… башка?
 — Ваша, — вежливо пояснил Каролек и осёкся. — То есть нет, наша… То есть нет, лососиная…
 — Господи Иисусе Христе, совсем у вас крыша поехала?!… Отдавай морду, остолоп, у меня уже руки чешутся!
 — Но, прошу прощения, — забормотала ошарашенная жертва нападения. — Но что это… Я не понимаю… В чем дело?…
 На авансцену выступил главный инженер.
 — Это нападение, — деловито объяснил он. — Хулиганское, если быть точным. Или вы отдадите башку, или мы вас побьём. И устроим тут погром. Где эта ваша башка?
 — Какая башка?!!
 — Лососиная… Тьфу, лосиная. Вам сегодня рога принесли.
 К неописуемому изумлению агрессоров лицо лохматого человека осветила самая искренняя радость. Он прямо-таки влетел в кухню.
 — Этого лося! Ради Бога, пожалуйста, со всем моим удовольствием! Нет, погодите, так ли я понял… Вы на меня нападаете, чтобы отобрать эти рога?
 — Ну наконец-то! — рявкнул Стефан. — Дошло до тебя, олух царя небесного! Козе понятно: это хулиганское нападение с целью похитить лосиные рога!
 — Никаких препятствий я вам чинить не стану! Вон они, в мастерской валяются. Собирался сегодня их почистить… Заберите, ради всего святого! То есть… что это я? Я сопротивляюсь, сражаюсь как лев! Будьте добры действовать силой, меня надо связать!
 — Он что, рехнулся? — недоверчиво спросила Барбара.
 Не слушая дальнейшей болтовни скорняка, Стефан рванул в мастерскую, оттуда донёсся его голос:
 — Идите сюда! Холеры на вас нет! Да помогите же кто-нибудь!
 Януш, который таращился на лохматого человека во все глаза, покачал головой, заморгал и бросился вслед за Стефаном. В кухню вплыла огромная лосиная голова, небрежно обёрнутая в целлофан. Хозяин дома упорно домогался насильственных мер, даже вытащил из ящика в углу какие-то верёвки.
 — Не обращайте на психа внимания, хватайте башку — и ноги в руки, — вполголоса посоветовал Каролек.
 Скорняк расслышал это, вскочил как встрёпанный, бросился к двери и закупорил проход, раскинув руки.
 — Только через мой труп! — орал он. — Берите на здоровье башку, но имейте сострадание! Свяжите меня, люди добрые, не оставляйте так! Умоляю, не будьте свиньями!…
 Душераздирающее воззвание нашло отклик в сердцах. Коллектив поколебался и пошёл навстречу. Януш и Стефан отказались от намерения проложить себе дорогу лосиной башкой. Жертва вела себя более чем странно, и главный инженер сурово распорядился объяснить эти капризы. Жертва отклеилась от двери и заметалась по кухне, раскрывая свои тайны и пылко оправдываясь:
 — Проше панов, я человек средней порядочности. Шкуры выделываю по закону, а если когда подвернётся левый заработок, так ведь от этого дырка в небе не сделается! Чучело сделать тоже сумею, но это хобби, так сказать… Но вот так, раз за разом… Они мне на голову садятся! Браконьеры — это невинные дети в сравнении с таким… Не стану выражаться при даме каким. Просто бич Божий… Ладно уж козлик, серна, олень в конце концов, но лось — это ни в какие ворота! Все имеет свои границы! У меня от сердца отлегло, что вы это забираете. Рога эти проклятущие на вывоз предназначались, на доллары польстился вампир ненасытный! А из меня он кого делает? Сообщника! Преступника! Ведь меня уже сажать можно: знал, кто лося укокошил, и не донёс! А тут вы на меня напали — дай вам Бог здоровья! Ну-ка, давайте по маленькой!…
 Изумление было столь велико, что никто не отказался от выпивки. Главный инженер, сбитый с панталыку, машинально взял в руки стопку.
 — Хотите сказать, что вы вовсе не хотели чистить эти рога?…
 — Ну конечно же, нет! Мне силой навязали!
 — Зачем же вы пошли на поводу? Не могли отказаться?
 Лохматый человечек поднял свою стопку и с жалостью посмотрел на главного инженера:
 — Вы вчера родились, что ли? У меня жена и дети, а вокруг — посмотрите-ка в окошко… Сколько ещё жить в этой халупе? Я дом строю, кирпич вот получил льготный… Отказал бы я субчику, и всему хана. Честно говорю: из-за этого лося у меня чуть инфаркт не случился… Нет-нет, прошу вас, не отказывайтесь, чем хата богата, тем и рада… Наливочка собственного производства. А, чтоб он сдох, гнида такая…
 — И частенько он такие вещи привозит?
 — Непрестанно! Лося впервые, но оленьи рога — постоянно! И какие! Сердце кровью обливается!
 — Сам так охотится?
 — Как же, охотничек!… У него сговор с браконьерами. Одна шайка, и управы на них нет. Уже и сам не знаю, где эта банда кончается… Имейте в виду — я ничего такого не говорил, у меня жена, дети… И не забудьте меня как следует связать, ибо жду подлеца после полудня…
 Четверть часа спустя неизвестные виновники хулиганского нападения уехали с лёгким хаосом в голове, прихватив доставшиеся без боя трофеи. Жертву оставили связанной полотенцами и прикрученной к клубному креслу бельевой верёвкой. Супругу жертвы самым обыкновенным образом заперли на ключ в другой части дома.
 На ступеньках клиники племянник замдиректора уже все продумал. Он точно знал, во сколько позвонит в редакцию газеты и кому сообщит сенсационные новости. Сообразил, в каком охотничьем кружке найдёт лучшего таксидермиста. Прикинул, каким образом подключит к делу Лигу Охраны Природы. Племянник с нетерпением ждал той минуты, когда можно начинать звонить, не поднимая никого с постели. С ещё большим нетерпением он высматривал возвращение хулиганов с вещественным доказательством. Не поддавалась решению только одна проблема: как он объяснит наличие лосиной головы, не навлекая на себя обвинения в браконьерстве? При этом нельзя выдавать ни малейших подробностей афёры.
 Тот же самый вопрос терзал участкового. Он к тому же терпел невыносимые мучения от какого-то «лосося», упорно слетающего с его уст вместо «лося». Доктор Романовский старался успокоить стража порядка.
 — Это все эмоции, пан поручик, — объяснял он снисходительно. — Лось — это слишком короткое слово, чтобы излить из души все накипевшие эмоции. Здоровый рефлекс заставляет вас изливать больше, как-то продлить это слово, обогатить…
 Сидящий около Януша Влодек не обращал на них внимания, занятый новым огорчением. Давно наступило утро. Самая пора собираться в обратную дорогу, если они хотели успеть на работу. Появление в институте в более или менее обычное время принципиально для их алиби. Планировали в шесть выехать из Люблина, около восьми добраться до Варшавы и сразу ехать прямо в институт. Сейчас уже десять минут шестого, а коллег все ещё нет. Где они? Что с ними?…
 Преступная группа в этот момент остановилась на шоссе за городом. Столпились вокруг автомобиля Януша, где на заднем сиденье покоилась величественная рогатая башка, кое-как обмотанная целлофаном. Казалось, она занимает весь салон. Рассуждения, как избавиться от трофея, довели компанию чуть не до сумасшествия. Единодушно соглашались с одним, а именно: водрузить трофей надо на видном месте, предъявить его обществу, но подстраховавшись от кражи или порчи. Причём сделать это нужно немедленно. Януш и едущий с ним главный инженер не желали далее терпеть соседство с лосем.
 — Ладно, — соглашался Стефан. — А место у вас есть подходящее?
 — Нет. Но избавиться от этого нужно как можно скорее. Придумайте что-нибудь!
 — А может, все-таки… — начал Каролек и осёкся.
 Патрульную машину милиции заметили только в тот момент, когда она оказалась совсем рядом. Воцарилось гробовое молчание; ни слова не говоря, коллектив не отрывал глаз от больших белых букв на борту машины. Януш за рулём просто обмер.
 Патрульная машина ползла медленно, милиционеры внимательно приглядывались к автомобилям и к четырём стоящим возле них людям. Потом неспешно отъехали. Компания перевела дух.
 — Не пяльтесь им вслед! — цыкнул Стефан. — Не дай Бог, вернутся!
 — Не знаю я такого надёжного места, — заявил побледневший Януш. — Брошу где придётся! Ни за какие коврижки не хочу, чтобы меня с этой штуковиной застукали!
 — Возвращаются!!! — в панике завопил Лесь. Словно стадо вспугнутых оленей, группа от машины Януша метнулась к машине Стефана. События урожайной на приключения ночи окончательно истощили душевные силы коллектива. На продуманные поступки никто уже не был способен. Автомобили рванули с места в карьер, забуксовали, выскочили с обочины на шоссе и погнали к городу. В раже не заметили, что патрульная машина свернула влево и укатила прочь по боковой дороге.
 — Больше не выдержу, — возвестил с мрачной решимостью Януш, немного замедляя ход на пустых улицах города. — Я нервный. Ещё один патруль — и я за себя не отвечаю.
 Главный инженер хотел ему поддакнуть, но вдруг осознал — от волнения он так стиснул челюсти, что скулы свело. Поэтому он не смог ничего сказать, наклонился назад через спинку сиденья и стал производить какие-то манипуляции с лосиной башкой. Как он понимал Януша! Трудно представить, что бы они лопотали, задержи их милиция. Откуда может взяться голова охраняемого животного? Открылись бы все сопутствующие обстоятельства… Нет, это невыносимо. Вдобавок ко всему башка чудовищно воняла. С отчаяния у главного инженера зародилась идея.
 — Что ты там возишься? — забеспокоился Януш, бросив подозрительный взгляд.
 — Рог — плохой проводник! — бормотал, не отвечая, главный с ожесточением в голосе. Он встал на колени задом наперёд, при этом спинка сиденья врезалась в желудок, и вытворял руками сложные и таинственные пассы. — Чудо, что уцелел этот кусок проволоки, не пожалей его, Януш. Остановись под чем-нибудь… Что сверху будет…
 — Холера, опять едут! — свирепо прошипел Януш.
 Главный инженер подскочил, бросил башку и упал на сиденье, держа в руке недоделанный крюк из толстой проволоки. Очередная патрульная машина обогнала их, обогнала едущий впереди автомобиль Стефана и исчезла в глубине улицы. Пустынный город едва-едва начинал шевелиться. Януш и главный инженер замолкли, неожиданно поняв друг друга без слов. Януш притормозил…
 Поглядывая в зеркальце заднего вида, Стефан был в курсе манёвров задней машины. Неожиданно та остановилась в середине правого ряда. Стефан встревожился и резко притормозил. Видя, что Януш и главный инженер спешно выскакивают наружу, не задумываясь, двинулся к ним задним ходом.
 Януш и главный инженер выволокли башку наружу, не отвечая на нервные расспросы. Рога оказались крепко обмотаны толстой проволокой, концы которой, скрученные вместе, были выгнуты внушительных размеров крюком. Держа груз в объятьях, Януш посмотрел наверх, потом на главного инженера, и оба согласно кивнули головами. Главный инженер быстро осмотрелся. Поблизости раскинулся небольшой скверик, где нашлась покорёженная лавка с полуоторванной доской сиденья. Главный бросился к лавке и дёрнул за доску.
 — Оба умом повредились, что ли?! — с ужасом спросила Барбара.
 До Каролека вдруг дошло, в чем дело, и идея показалась ему замечательной. Со сверкающими глазами он бросился на помощь главному инженеру. Толстая, хотя и узкая двухметровая доска оказалась у них в руках.
 — Вы будто с трамвая упали — менты ездят, люди кругом, а вы что вытворяете?! А если кто увидит?! — бушевал Стефан. — Не реагируют! Как священная корова! В чем дело-то?!
 — Ни секунды промедления! — зарычал Януш. — С меня хватит переживаний. Давай, вешаем!
 — Иисусе Христе Боже!… — сдавленно простонала Барбара.
 — Слишком высоко, — критическим тоном протянул Лесь, задрав голову вверх. Между тем он склонялся скорее одобрить это безумие, чем протестовать.
 Главный инженер уже был готов на все и не допускал ни малейших возражений. Одним движением он заклинил обмотанную вокруг рогов проволоку в надломленном конце доски и повелительным жестом подозвал сотрудников:
 — Вперёд, хватайте! Держи, а потом ему подашь! Вместе, разом, взяли!…
 Неожиданно весь коллектив почувствовал нечеловеческий прилив сил. Стало очевидно: безумная идея главного инженера обречена воплотиться в жизнь и лучше побыстрее с этим покончить. Все распоряжения выполнялись незамедлительно. Крепко схваченный тремя парами рук Януш вознёсся на плечи друзей. Лесь поднимал наверх доску с зацепленной за неё проволокой. Не обращая внимания на вонь, Януш принял лосиную башку на грудь, вырвал у Леся доску и, напрягая все силы, отчаянным рывком подбросил груз ещё выше. Проволоки хватило, высоко торчащий крюк оказался где положено. Тут же силы покинули Януша, и все вспомогательные элементы пирамиды рухнули на землю. На высоте нескольких метров осталась огромная лосиная башка с мощными рогами, качаясь на слегка провисших от тяжести троллейбусных проводах. Небрежно накинутый целлофан развернулся и последним торжественно слетел вниз.
 В считанные секунды обе машины вместе с шестью пассажирами пропали в глубине улицы.
 Минут через десять первый, почт пустой троллейбус притормозил перед неожиданным препятствием. Водитель издалека увидел — на линии что-то не в порядке, подъехал поближе и остановил троллейбус. Кабину он не покинул. Не веря собственным глазам, смотрел на качающуюся почти в трех метрах от земли рогатую голову и пытался осмыслить на редкость странное видение. Такое не могло существовать на самом деле. Спиртного он с прошлой недели в рот не брал, галлюцинациями до нынешнего утра не страдал, вроде не болен, и совершенно точно, что не спит…
 Неизвестно, решился бы водитель пренебречь видением и таранить этот оптический обман, но один из немногих пассажиров тронул его вдруг за плечо.
 — Слушай, шеф, — произнёс пассажир тоном глубокой задумчивости, — сдаётся, у меня обман зрения? Мне чудится — перед нами большое такое личико висит. Может, и тебе тоже чудится?…
 Через полчаса на линии стояли уже четыре троллейбуса, несколько сот человек и три патрульные машины милиции. За одной из машин прятался лаборант из больницы. Два фоторепортёра делали снимки, жужжала камера кинохроники. В эти минуты председатель местной Лиги Охраны Природы в брюках, спешно натянутых на пижаму, садился в свою машину, а три представителя редакции, поместившей два дня назад заметку о лосе, спешили на место происшествия на такси. Из гаража пожарной части выезжала боевая машина.


* * *

 В противоположную сторону, удаляясь от Люблина, мчались три машины. Атмосфера в салонах бурлила смешанными чувствами.
 — Черт, в суёте мы о шкуре забыли, — говорил раздражённо Януш. — Шкура у этой гниды осталась. Жаль до смерти, я просто вне себя!
 — Не волнуйся так, должно быть, у него отберут без нас, — утешал его главный инженер. — Теперь милиция может действовать открыто, надеюсь, участковый ему не спустит…
 — Угловые сегменты ограды у нас вообще замечательно получились, — с радостным оживлением говорил Каролек Барбаре. — Не дай Бог возникнет проблема, откуда взялась ошибка в измерениях, так скажем, что мерили до угла, отсюда разница. Никто, мол, не заметил, что середина утоплена вглубь, и пусть теперь вносят поправки!
 — Отлично! — похвалила довольная Барбара. — Получится — напакостили землемеры, а я с ними как раз разругалась…


* * *

 Лесь сидел посреди комнаты и тупым взглядом смотрел в стену, баюкая на коленях кипу страниц с книжным текстом. Некоторые странички ещё держались вместе, однако ни одна не уцелела полностью. До такого плачевного состояния они были доведены с восхитительным тщанием: большая часть вообще отсутствовала, остальные порваны и помяты, а те, что удалось прочесть, своим содержанием наводили ужас.
 По возвращении из Люблина Лесь кинулся доставать опус о токсикологии питания и нашёл только его ошмётки. В первое мгновение он впал в панику. Несколько минут пытался отгадать, что послужило, причиной ущерба, — вотще. Потом полдня размышлял, как будет выпутываться, ничего не придумал и решил все дело скрыть. Изумление и испуг, охватившие его, совершенно потускнели, когда он углубился в сохранившийся текст. Кошмарное содержание заслонило все остальное.
 Он искренне сожалел, что вообще приступил к этому чтению. Самое скверное, что винить было некого. Сам заварил всю эту кашу. Сам, добровольно — никто под локоть не толкал — купил на рынке с лотка пучок морковки и два пучка редиски. Старательно сложив их вместе — для красоты, вошёл в отдел с эффектным букетом, обращая на себя всеобщее внимание.
 — Эй, посмотрите, разве не красиво? — сказал он гордо, демонстрируя свою цветистую добычу.
 Барбара, Каролек и Януш подняли головы. Смотрели на него долго, молча, а Лесь укладывал овощи ещё декоративней.
 — Даже есть жалко, — вздохнул он с явным сожалением.
 — А ты это есть собираешься? — с сомнением спросил Каролек.
 Лесь слегка удивился:
 — А что же ещё? Витамины полезные.
 — Ой, Господи… — сказал Каролек ещё неуверенней и в смущении умолк.
 Теперь Барбара и Януш воззрились на него.
 — Ты думаешь?… — встревоженно спросила Барбара.
 Януш ничего не спрашивал, с интересом переводил взгляд с Каролека на букет и с букета на Леся. Лесь удивился ещё больше:
 — А что такого?… Ну, помою, конечно…
 Каролек поднялся со стула, подошёл к Лесю и очень внимательно осмотрел морковь.
 — Одна к одной, как на выставку, — подтвердил он. — Ядрёная, аж плохо делается.
 — Вот именно, ядрёная! — подхватил Лесь радостно. — Так в чем проблема?
 — Ничего-ничего, пусть лопает, через пару дней увидим, как он себя почувствует, — ехидно сказала Барбара.
 — Никакая не пара дней! — запротестовал Каролек. — Это действует на длинных волнах. Через пару лет — это да, но у меня терпения не хватит столько ждать.
 — Не знаю, хватит ли одного пучка, — критически заметил Януш. — Пускай трех вместе с редиской, но тоже мало. Тогда надо есть ежедневно.
 — Положим, еженедельно, — оценила Барбара. — Возможно, через год у нас уже были бы результаты…
 Лесь стоял над своим букетом, таращась на сотрудников.
 — О чем вы говорите? — подозрительно спросил он. — Может, я что-нибудь проглядел?
 Каролек вздохнул.
 — Самая красивая морковь — это и есть самая вредная, — грустно объяснил он. — Она содержит в себе всякие разные химикалии. Вспомни, что говорил пан доктор в больнице — канцерогенное и так далее. А кроме того, я же вам говорил… А, нет, тебя не было. Если хочешь, могу повторить, хотя сдаётся мне, что с нас этой болтовни хватит.
 Задремавшая в последние дни память Леся вдруг проснулась и отработала свой простой сполна. Она откликнулась мощным гласом, предоставив полное информационное обслуживание. Уже ничего не надо было объяснять.
 — Вот черт, — печально сказал обладатель памяти и тяжело плюхнулся на стул.
 — Ты ведь сам должен был это тщательно проверить, — говорил дальше Каролек с опёнком упрёка в голосе. — Ты сам говорил про серу и свинец…
 — Про серу говорила Барбара, — поправил Януш.
 — Все равно. Ты же должен был проверить факты, говорил, что у тебя есть какие-то там возможности.
 — Мы надеялись, ты уже все проверил, — холодно сказала Барбара. — А тебе это, кажется, как об стену горох, никакого внимания не обращаешь…
 Три пары глаз сурово и с явным упрёком смотрели на проштрафившегося. Полный раскаяния Лесь таращился на букет. Действительно, он дал слово и забыл. Вылетело из головы, хотя он даже одолжил соответствующие научные материалы. Он невольно вытеснил из головы противную тему, и вот результат… Ещё немного — и съел бы отраву…
 Дрожь ужаса прошла по его спине.
 — Не буду я этого есть, — пообещал он твёрдо. — Я это нарисую.
 — Я от него просто заболеваю, — в бешенстве зашипела Барбара. — Завтра же доложишь все конкретные сведения! Завтра! Осознал?! Ешь что хочешь, но на глаза не показывайся без обещанных материалов! Чтоб чёрным по белому!…
 Таким образом, Лесь засел за чтение разодранного опуса, и его содержание лишило его последних остатков спокойствия.
 По меньшей мере половины он вообще не понимал. Чувствуя, что в мозгу ничего не задерживается, кроме общего впечатления полной катастрофы, он сосредоточился, оторвал отупевший взгляд от стены и потянулся за ручкой. Ручку он не нашёл, под рукой оказались лишь толстый чёрный фломастер и твёрдый карандаш номер шесть. Он не мог встать и поискать чего-нибудь более подходящего, ибо разодранные странички по прочтении раскладывал на коленях, на поручнях кресла, на ногах и на полу вокруг. Разлетятся — вообще не соберёшь. С хаосом в мыслях, страшно огорчённый, он стал делать пометки на полях подвернувшейся газеты и на каких-то обрывках бумаги. Фломастер писал слишком толсто, скоро не осталось свободного места. Тогда Лесь переключился на твёрдый карандаш номер шесть. Трудолюбиво царапая, он стал заполнять практически невидимыми записями пространство между толстыми чёрными строками. Часть разорванных страничек удалось сложить по порядку, их он сгрёб и вместе со своими оригинальными записями впихнул в портфель. Остальное спрятал там же, где и раньше, то есть под телефонным справочником. Он отправился спать совершенно измотанный, не способный к дальнейшему усвоению информации.
 Коллектив встретил его наутро в крайнем напряжении и нетерпении. Януш принёс известие об очередном запаханном поле клубники, Барбара — от подруги, работающей в пищевой промышленности, — о вредности порошкового молока, а Каролек в третий раз повторил слышанное в универсаме от элегантного пана. Видно, тот навеки запечатлелся в его памяти. Беспокойство в умах нарастало, и решение вопроса научным и точным образом становилось абсолютно неизбежным.
 Атмосферу усугублял Януш. Он упорно искал по всей комнате письмо от заказчика с требованием использовать крупные панели при строительстве оздоровительного центра. Письмо пропало, и никто не мог сказать куда.
 — Да на кой оно тебе сдалось, ты же хотел им отказать, — уговаривал его Каролек, пытаясь смягчить раздражение Януша. — Просто доведи до их сведения, и готово.
 — Как я им могу отказать, раз нет заказа! Довести до сведения я могу в ответ на что-то, правильно? Вообще не помню, что они там понаписали!
 — А копии у нас нет?
 — Нет, мать их такая нехорошая, оригинал прислали, в одном экземпляре! Куда эта бумаженция могла подеваться?
 — Меня кондрашка хватит от твоих бесконечных поисков! — рассердилась Барбара. — Позвони заказчику, пусть пришлют копию, и перестань тут носиться! С ума сойти можно!
 — Не могу я ему звонить, ты что, совсем не соображаешь?! Они подумают, что я согласен работать с крупной панелью, а я — фигу им! Дошло?! Я не дам впутывать себя в отравительские махинации!
 — Вообще-то мы ещё не знаем точно, как обстоит дело с отравительством, — вздохнул Каролек. — Где этот Лесь?
 — Тут я, тут, — откликнулся Лесь, вбегая рысцой с портфелем в охапке. — Пожалуйста… А что стряслось? Мы переезжаем?
 — Нет. Януш ищет письмо от заказчика.
 — Не лезь сюда копытами, ты же мне рулоны помнёшь! — сердито завопил Януш. — Садись и посиди на заднице хоть секунду! Ни минуты покоя не допросишься!
 — Не обращай на него внимания, — посоветовала нетерпеливо Барбара. — Садись и говори, что ты выведал, и никаких увёрток!…
 — Ты получил какие-нибудь конкретные данные? — жадно спросил Каролек.
 Лесь трижды энергично кивнул головой, открывая свой портфель и осторожно вытаскивая из него горсть сигарет вкупе со сложенной, перемазанной чёрным газетой. Сосредоточенно разложил все это на столе.
 — Научные материалы, — гордо пояснил он. — У меня тут записи, все на основе настоящей химии, проверено. Значит, так, факты свидетельствуют… Пусть он прекратит скакать, мне нужно сосредоточиться.
 Януш как раз перебирал под его столом огромную кучу фотографий.
 — Не дёргай ногами, — сердился он в свою очередь. — Глисты у тебя, что ли? Говорю тебе — сиди спокойно!
 — Убить его или как? Иначе он не успокоится, — обречённо вздохнул Каролек.
 Лесь расправил один из помятых листков.
 — Можно дать ему пару килограммов ревеня, — предложил Януш. — Ревень содержит щавелевую кислоту, минимальная смертельная доза составляет три и восемь десятых грамма. Через восемь часов — труп.
 — Я этого восемь часов не выдержу, — твёрдо сказала Барбара. — Чего-нибудь более радикального нет?
 — Есть. Цианистый калий. Цианистый калий не действует только на амбарного долгоносика. Он вызывает перегиб туловища назад.
 — Цианистый калий — у долгоносика? — ошеломлённо спросил Каролек.
 — Нет, то есть, возможно, что у долгоносика тоже. Один из признаков отравления. Признаков на самом деле больше, но тут у меня не хватает текста, я только про перегиб туловища прочёл.
 — И тут нету, — сообщил Януш, вылезая из-под стола.
 Барбара и Каролек словно язык проглотили, оглушённые первыми же откровениями Леся.
 — Я все обыскал, — продолжал Януш, — черти эту бумажку взяли и все тут. Притворюсь, что вообще не получал, рано или поздно они сами напишут ещё раз.
 Лесь продолжал перекладывать и приводить в порядок листочки. Януш принялся за уборку и успел вытащить из комнаты все рулоны, прежде чем Барбара заговорила.
 — А кто-нибудь из вас знает, как выглядит амбарный долгоносик?…
 — Я знаю, — ответил Каролек. — Видел на картинке. Он, собственно, целиком состоит из туловища, поэтому не совсем понятно, как у него может быть перегиб туловища назад…
 — Что? — спросил Януш и резко отвернулся от ящиков, куда он убирал остатки ненужных чертежей. — У амбарного долгоносика перегиб туловища назад? Это кто же сказал?
 — Лесь где-то вычитал…
 — Ничего подобного! — энергично запротестовал Лесь. — Цианистый калий вызывает перегиб туловища назад, а амбарный долгоносик хорошо переносит цианистый калий. Таким образом, как раз у него перегиба туловища и нет!
 — Насколько я знаю, цианистый калий вызывает ещё пару других неприятностей, — заметил Януш, изумлённо глядя на Леся. — Кроме того, речь шла о жратве. При чем тут дурацкий долгоносик? Он что, съедобный?
 — Долгоносик долгоносиком, а цианистый калий — съедобный. Можно слопать и успокоиться навек.
 — А можно не лопать?
 — Можно, — позволила Барбара.
 — Нельзя, — возразил Лесь убеждённо. — Ты его лопаешь в муке и ничего с этим поделать не можешь. А также в семечках, орехах, сушёных фруктах и табаке.
 Сидящий на корточках возле картотеки Януш поднялся и пошёл к своему столу.
 — Семечек и табака я не ем, — возвестил он обиженно. — Перегиба туловища назад вы от меня не дождётесь. И я вообще ничего из вашего трёпа не понимаю, говорите человеческим языком!
 Барбара и Каролек его поддержали. Они с самого начала настаивали на конкретных примерах и цифрах. Лесь разгладил покрытую чёрными каракулями газету.
 — Здоровому человеку с собственным весом шестьдесят килограммов свинец не повредит в количестве до трех миллиграммов, — начал он торжественным голосом свою лекцию. — Кило салата, растущего у дороги, содержит приблизительно семь с половиной миллиграммов. Хватит?
 — Да. Для двоих, — машинально высчитал Каролек.
 — Это, что, должна быть порция на один раз? — уточнила сбитая с толку Барбара. — Это сколько же кочнов салага? Никогда в жизни не брала салат на вес!
 — Не знаю сколько, я тоже не взвешивал. Здесь про кочны не говорится, все на вес. Погодите… Химическое воздействие канцерогенных соединений… Нет, простите, не так. Канцерогенное действие химических соединений происходит в печени. В пище находятся афлатоксины, они проникают с пищей и дыханием, наиболее подверженный поражению орган — печень!
 На секунду переведя дыхание, Лесь взглянул на сотрудников. Все молчали, три пары глаз впились в него в полном и окончательном остолбенении.
 — Существуют также тератогенные соединения, — зловеще продолжал Лесь. — Я проверил по словарю иностранных слов. Это означает «порождающие чудовищ».
 Коллектив продолжал молчать. Лесь, по очереди посмотрев на каждого, вернулся к разложенным на столе газетным страницам.
 — Что касается цианистого калия, то установлено: предельная для человека доза составляет сто миллиграммов на один килограмм крысиного рациона в день…
 — Что такое?… — вырвалось у Каролека.
 — Ничего. Крысиного рациона. Это означает ноль целых пять десятых миллиграмма в день на один килограмм веса человека.
 — Ты с ума сошёл? — спросил с искренним ужасом Януш.
 — Ну что я могу поделать, они так высчитывают. Вы же хотели по науке, правильно? Так вот… Исследования заболеваемости раком пищевода у мужчин, курящих табак и употребляющих алкоголь, показывают….
 — А у женщин? — быстро перебила Барбара.
 — О женщинах тут нет. Только про мужчин. Показывают, что, если кто-то курит по двадцать часов в день и хлещет по восемьдесят одному часу в день…
 — Ну нет, здесь ты заврался, — решительно вмешался Каролек. — Даже по науке в сутках не бывает по восемьдесят одному часу! Должно быть, тут что-то не так!
 Лесь внимательно углубился в текст на клочке бумаги:
 — Согласен. Это не часов. Если кто-то курит двадцать сигарет в день и пьёт более восьмидесяти одного литра в день…
 — Бог ты мой, что он несёт?! — рассердился Януш. — Какой восемьдесят один литр?! Самый худший алкаш не справится!
 Он вскочил со стула, подбежал к Лесю и наклонился над его записками.
 — Где это у тебя? Здесь? Ты что, гвоздём записывал?
 — Карандашом твёрдым номер шесть.
 — Сдурел совсем! Факт, восемьдесят один… Ну нет, скорей всего, ноль восемьдесят один. В восемьдесят один литр я в жизни не поверю!
 — Ну хорошо, двадцать сигарет в день и почти литр водяры, — потерял терпение Каролек. — Ну так что? Что эти исследования показывают?
 — Что вероятность заболевания просто чудовищная, — ответил чётко Лесь. — Не знаю какая, я не смог сообразить, в каких единицах там дана шкала, но графически выглядит просто ого-го!
 — Это испокон веку известно без всяких графиков, — холодно заметила Барбара. — Что там дальше, говори, потому как продуктов питания пока что не видать.
 — Фитин, — поспешно продолжал Лесь. — Очень вредный, одного процента достаточно, чтобы остановить рост молодых крысят, поросят и кур. Гистамин, от десяти до ста миллиграммов может оказаться причиной отравлений. Он находится всюду, больше всего… сейчас… тут у меня табличка… Больше всего… натуральные сушёные грибы — триста шестьдесят миллиграммов на один грамм продукта…
 — А «Эгри Бургунди» — только восемнадцать! — неожиданно обрадовался Януш, заглянув через плечо Леся. — Пожалуйста, красное вино самое здоровое.
 — А помидоры — только десять, — показал ему Лесь. — Ещё здоровее!
 — Погодите минутку, это что? Это и есть вредные дозы? — подозрительно спросила Барбара. — Сушёные грибы ели от века…
 — Этого я наверное не знаю, потому что остальной текст вообще понять невозможно, — с достоинством ответил Лесь. — Кроме того, текста не хватает. Кроме того…
 — Самцы более подвержены воздействию! — вдруг прочёл Януш. — А знаете, неглупая мысль, я всегда придерживался мнения, что мужчины более хрупкие…
 — Абсолютно идиотские взгляды! — среагировала Барбара. — Что это вообще за макулатура?
 — Никакая не макулатура, а небольшой научный опус, — поправил обиженный Лесь. — Погодите, очередной яд — это сапонины, или мылоподобные вещества. Они атакуют нервную систему. Семена плевела содержат от пяти до семи процентов этой гадости и могут оказаться в муке. Холестерин уменьшает вредное влияние сапонинов…
 — Ага, это означает — если и есть мыло, то только с маслом? — перебил Каролек. Он пытался переработать теоретическую информацию Леся для практических целей.
 — Да, — рассеянно подтвердил Лесь. — А ещё есть афлатоксины. Телёнок, которого кормят силосом с афлатоксином, подыхает через шестнадцать недель…
 — Боже мой, так вот откуда эта мода на телятину! — живо воскликнул Каролек.
 — Ах так! — воскликнула Барбара и резко отодвинула свой стул. — Я ведь говорила!…
 — Что ты говорила?
 — Изо дня в день повторяю! Телятина… Ведь это какой идиотизм: мясо без всякого вкуса, без пищевой ценности. А теперь оказывается — ещё и отравленное! Деревенские бабы ходят по домам, насильно навязывают! А наша безмозглая общественность покупает! Ну, наконец-то я поняла, где собака зарыта!…
 — Может, ты и права, что-то в этом есть…
 — Так что же, собственно говоря, следует из всей этой научной белиберды? — спросил расстроенный Каролек, повернувшись к столу Леся. — Можешь как-нибудь резюмировать?
 Лесь покачал головой:
 — Увы. Разве что сделать частичные выводы. Все страшно вредно, и ни в коем случае нельзя есть салат, растущий у дороги. При этом про салат у меня было отдельно написано, не исключено, что салат вообще из другой научной работы.
 — Слушай, а это все научные работы так выглядят? — поинтересовался Януш. — Почему твой опус в таких клочках? Наверное, каждый, кто читает, приходит в ярость?
 — Я бы не удивилась, — ответила Барбара, все ещё поглощённая осуждением телятины.
 Лесь смутился. Он тяжко вздохнул и сел, собрав клочки страниц в кучу. Затем печальным голосом поведал о непонятных событиях, подчеркнув неловкость своего положения. Все выразили интерес и озабоченность.
 — То есть ты взял почитать, а теперь должен отдавать?
 — Вот именно. Ума не приложу, как выкручиваться.
 — Ещё бы, в таком виде отдавать книжку невозможно…
 — Наверное, надо купить другой экземпляр?
 — Погодите-ка, — сообразил Януш. — Но ведь эта книжка не сама развалилась и измялась? Когда ты одалживал, она была целая?
 — Даже прекрасно выглядела. Хотя видно было, что ею пользовались.
 — Так что? Кто-то пришёл и порвал?
 — Может, жена?… Твоя жена была чем-нибудь недовольна?… — деликатно спросил Каролек.
 Лесь жалобно на него посмотрел и снова вздохнул:
 — Наоборот. Мне даже казалось, что она в хорошем настроении последние дни… Если и приходил злоумышленник, книга-то лежала под телефонным справочником, я же говорю. Сперва, наверное, порвал бы телефонный справочник?
 — А собственно говоря, ещё что-нибудь порвали?
 — Нет, только это…
 Загадка казалась неразрешимой. Таинственный домовой разрядил свои страсти исключительно на трактате о питании. Причём упорно казалось, что виновато тут его гнусное содержание. Тем не менее книжку требовалось вернуть по принадлежности двоюродной невестке Леся. После кратких размышлений постановили: книжку следует купить и стараться в этом направлении будет весь коллектив. Проблему отсутствия фамилии автора и названия работы решили оригинально — каждый взял по листку с кусочком текста и номером страницы.
 — Понимаете, — объяснил Януш, которому и пришла в голову эта идея, — берете посмотреть что-нибудь о питании… Как это называлось?
 — Токсикология чего-то. Питания или питательности. Что-то в этом роде.
 — Что-то о токсикологии жратвы. Сравниваете страничку… Какую там? Двести сорок третью. И на ней должен быть текст о треске горячего копчения, выборочно взятой в магазине и так далее, а на другой стороне… Варёный бекон, Канада, нитро что-то там… Совпадает — значит, нашли!
 — Вечно какие-нибудь хлопоты! — вздохнул Каролек, рассматривая с обеих сторон свой листок и пытаясь запомнить двойное содержание.
 Барбара старательно разгладила огрызок страницы и спрятала в сумочку.
 — Сдаётся мне, это уж слишком научный источник, — задумчиво сказала она. — Должно быть, какое-нибудь особое издание для специалистов. А я, например, по-прежнему ни в чем не разобралась. Только теперь у меня не хватит смелости одалживать у кого-нибудь научные труды. Может, попытаться прояснить вопросы при непосредственных контактах?
 — С кем?
 — Не знаю. Со специалистами…
 — Пока что я с моей двоюродной невесткой буду избегать непосредственных контактов, — объявил решительно Лесь. — Может, попробую, когда книжку куплю.


* * *

 Из двух насущных вещей — трактата о питании и сведений о вредных веществах — легче оказалось раздобыть второе. Раздобывание первого представляло собой непреодолимое препятствие, второе же сыпалось как из рога изобилия, сея общий беспорядок и панику. Как оказалось, пестициды находились повсюду и угрожали существованию на каждом шагу. Кроме них, появились на горизонте ещё другие вещества, никому не известные и непонятно откуда взявшиеся.
 — Одна пятитысячная фунта эндрина на три акрофута воды убивает рыбу, — мрачным голосом возвестил Влодек, входя в отдел архитектуры.
 — Не доводи меня, — предупредила в ярости Барбара. — Что это, ценные сведения? Кто из нас выращивает рыбу? Какую вообще рыбу?!
 — И что такое акрофуты? — поинтересовался Каролек.
 — Не знаю. Думаю, какое-то количество.
 — А что такое эндрин? — с любопытством спросил Лесь.
 — Тоже не знаю. Но довольно очевидно, что это нечто вредное.
 — Никакой дохлой рыбы в рот не возьму! — решил Януш. — Буду есть только живую!
 — Знаете, мне кажется, нам этого не распутать, — грустно и с сомнением в голосе сказал Каролек. — Может, специалисты должны все как-нибудь основательно обработать и опубликовать к сведению окружающих? А то я пугаюсь в терминах.
 — Уговори их! — рявкнула Барбара.
 — Специалисты молчат как проклятые, — в то же время говорил с искренней горечью Влодек. — Сколько же человек должен намучаться, чтобы вырвать у них эти сведения, вы себе не представляете! Сговор какой-то, что ли… А уж как разинут рот и начнут выбалтывать свои паршивые секреты, так вообще плохо делается.
 — И слова у них какие-то такие… — недовольно добавил Януш. — Просто ругаться такими словами. Если я кому-нибудь скажу: «Ты, эндрин гормональный», как вы думаете, что будет?
 — Даже не пробуй, — дружески предостерёг его Лесь. — Сразу в морду получишь.
 — Однако! В морду это тебе надо дать!… Я же уже нашёл название и автора твоей дурацкой книжки — «Токсикология пищевых продуктов». Кстати, это действительно издание для специалистов. Причём не просто для врачей, а для биохимических лабораторий. Но это все равно, я из-под земли достал, и что? Где эта твоя двоюродная кума?
 — Что ты нашёл, где нашёл?! В Народной библиотеке! Что мне с того…
 — Надо было сразу украсть, — укоризненно буркнул Каролек.
 — Пусть сам ворует. Я и так круглым дураком выгляжу…
 — Надо искать в букинистических, — сердито поучала Барбара, — на рынке. Пусть мы сложимся, в конце концов, чтобы это купить. Делай же что-нибудь, Лесь!
 — Точно! — энергично поддакнул Януш. — От тебя сейчас зависит дальнейшая жизнь или возможная гибель человечества!…
 С тяжким грузом страшной ответственности, запыхавшийся и угнетённый Лесь вернулся домой после очередного обхода букинистических магазинов с чувством полного поражения. Кошмарной книги нигде не было. Всовывая ключ в замок, он услышал за собственной дверью какие-то голоса. Остановился, прислушался, узнал голос своей двоюродной невестки и заколебался. Самое правильное — сбежать, но он чувствовал себя смертельно усталым, жутко голодным, ноги болели от беготни по городу, и вообще с него было предостаточно. Поэтому он решил войти и по-тихому, незаметно пробраться в другую комнату.
 Он осторожно повернул ключ в замке, бесшумно проскользнул в дверь, минутку подождал, а потом на цыпочках пробежал в кухню. Поспешно заглянул в кастрюльки, нашёл в одной макароны по-флотски, схватил её, схватил вилку и на цыпочках же улизнул в другую комнату. Не закрывая дверь, потому что она слегка скрипела, спрятался за ней в углу и стал жадно поглощать еду. Блюдо оказалось холодным, тем не менее вполне съедобным и к тому же вкусно приправленным. Из-за открытой двери до него доходили звуки, доказывающие присутствие именно опасной родственницы с ребёнком. Ребёнок гулил, а дамы беседовали на портновские темы.
 К голосам внезапно присоединился шелест бумаги.
 — Что у неё там? — услышал Лесь беспокойный вопрос двоюродной невестки. — Ой, мамочка, это же «Бурда»! Отбери у неё!
 — Отдай тёте, отдай, — уговаривал голос жены. — Это читать нельзя, отдай!
 — Чи-и-и, чи-и-и-и! — энергично завопило чадо.
 — Она хочет читать, — сказала невестка. — Надо ей что-нибудь дать, и будет тихо. У тебя какой-нибудь старой газеты нет?
 — Давай-ка дадим, что она прошлый раз читала. Особой разницы уже не составит…
 — А-а, эту книжку? Годится, отдай ей…
 Холодные макароны по-флотски вдруг стали комом в глотке у Леся. Челюсти у него окаменели, а сердце забилось.
 — Сейчас, сейчас, найдём что-нибудь почитать, — сюсюкала жена. — Нет, это не то. О! Пожалуйста, будь любезна, киса-лапонька может почитать…
 В ответ раздался радостный лепет малышки и усилившийся шорох бумаги. Лесь поднялся из своего угла за дверью и отставил кастрюлю. На цыпочках подкрался к двери соседней комнаты.
 Жена и её двоюродная сестра были заняты выкройками. На полу, около столика с телефоном сидел ребёнок и приканчивал вынутый из-под телефонного справочника опус о питании. Ребёнок сиял от счастья, а опус на глазах окончательно прекращал своё существование.
 Испытывая одновременно невероятное облегчение, смертельную обиду и жгучее возмущение, Лесь так и стоял, опираясь о косяк. Наконец его страдальческий взор, вперившийся в двоюродную племянницу, то бишь в ребёнка, обратил внимание дам, поглощённых выкройками.
 — Ах, ты уже пришёл? — удивилась жена. — Я прозевала, как ты вошёл…
 — Привет, Лесюнчик, — проворковала двоюродная сестра жены. — Как у тебя дела?
 Лесь, ни говоря ни слова, всматривался в девочку на полу.
 — Ты что остолбенел? — спросила жена. — Чему тут удивляться? Малышка читает. Ты что, никогда не видел, как ребёнок читает?
 Лесь перевёл страдальческий взгляд на мать ребёнка.
 — Я знаю, как она читает, знаю, — благодушно сказала двоюродная невестка. — Мы ей эту книжку уже раньше давали, потому что книжки ей больше нравятся, чем газеты. Пусть порвёт её окончательно.
 Лесь сказал: «кха», и в этом «кха» было столько чувства, что невестка сочла себя обязанной объяснить подробнее:
 — Не переживай, ничего страшного не произошло. У нас есть новые данные, эта книжка уже устарела. Наша лаборатория её давно наизусть знает. Мы теперь сделали картотеку, дополняем её по ходу дела, и мне уже книгами обкладываться не надо…


* * *

 — Ну знаете, это уж слишком! — подытожил Каролек решительно. — Мы обязаны что-то предпринять, если не во всеобщем масштабе, то по крайней мере в собственной сфере деятельности!
 Весь коллектив согласился с ним без малейшего колебания. Принесённые Лесем самые свежие данные стали каплей, переполнившей чашу терпения. Собственно говоря, ничего нельзя есть вообще. Как найти более или менее приличные овощи, они сразу сообразили: Кароль предложил поискать какого-нибудь ленивого и нерадивого мужика, который живёт к тому же в стороне от автострад. А вот относительно мяса царила неуверенность и дезориентация.
 — Чем плохи искусственно откормленные животные? — спрашивала Барбара нервно. — У меня уже мозги набекрень. Что там корма содержат?
 Лесь наклонился к стене. На ней теперь висел длинный лист бумаги, там по пунктам были расписаны сведения. Лесь сперва поискал нужный пункт.
 — Мясо искусственно откармливаемых животных, — прочёл он, — содержит меньше белка и больше воды. Куры испакощены гормонами. Использование пенипиллина может привести к нарушению иммунитета к антибиотикам…
 — О Господи, мало того, что такое мясо — гадость, так его ещё и нет…
 — Слушай-ка, никак у меня не помещается распределительный шкаф в мастерской, — заявил вошедший в комнату с чертежами Влодек. — Стефан там расположился. Перебрось меня в офис.
 Мрачная Барбара немедленно просияла:
 — Я как раз хотела это тебе предложить, потому что у меня в этой мастерской слишком всего много. Куда ты хочешь?
 — На первый этаж. За вахтой там есть стена — как раз для моего распределительного шкафа.
 — Прекрасно, только отодвинем этот обогреватель немного дальше, Стефан чуток вытянется…
 Они в полном согласии наклонились над чертежами, внося исправления. За их спинами в мгновение ока разгорелся спор на мясные темы. Влодек, слушая одним ухом, свернул свой рулон и присоединился к рассуждениям.
 — Есть мясо, — замогильным голосом возвестил он. — В зоопарке звери жрут. Такие здоровенные кусищи.
 — Тебе для них жалко?! — возмутился Лесь. — Звери лопают конину!
 — Ну и что? Конина — это тебе не мясо? Лошадь ещё благороднее свиньи!
 — Мне лошадь жалко, — поделился Каролек. — Я бы предпочёл лопать свинью.
 — А собака предпочтёт конину! — сказал Влодек. — Кто благороднее — ты или пёс?
 — Пёс, несомненно.
 — Ну а шакал? Гиена? Крокодил?
 — Шутишь?! — удивился Лесь. — И крокодилам дают мясо?!
 — А что же им дают? Изюм в шоколаде?!
 — Изюма в шоколаде тоже в продаже нет…
 — Ну хорошо, может, я и благороднее, чем гиена или крокодил, — согласился Каролек. — А какое это имеет значение?
 — А такое. Существо благородных кровей тем более имеет право есть мясо! Если гиена жрёт конину, значит, и ты можешь!
 — Вы что, сдурели?! — рассердилась Барбара. — Откуда вы взяли, что у нас табуны коней пропадают зазря?! Конина кониной, это экзотика, а где простые свиньи и коровы?! Бараны, наконец!…
 Влодек упрямо стоял на своём:
 — То-то и оно — мясо есть в наличии! Если я вам говорю, значит, есть! Только его раскупают…
 — Ну так оно, наверное, для этого и предназначено?…
 — Это зависит от того, кто и как раскупает. Раскупают деревенские. Я собственными глазами видел: в универсаме одна баба при помощи двух других скупила как минимум двести кило мелкими кусками!
 — Не может быть!
 — Очень даже может быть, я там торчал как пень и специально на них таращился! Часа полтора так потерял! Две бабы стояли в очереди, а одна караулила эту кучу падали! Люди говорили, там каждый день такое!
 — Если деревенские скупают мясо в городах, значит, все уже поставлено с ног на голову, — произнёс мрачный приговор Януш. — Все дальнейшие наши перспективы тонут во мраке. Я тоже считаю — нельзя сидеть сложа руки, надо что-то делать.
 — Начнём лучше с простого, — неуверенно предложил Каролек.
 — Это что считать простым. Тут от любой новости крыша запросто поедет!
 — Вот морковка и салат, по-моему, попроще. Поищем моркови…
 — Он прав, — поддержала Каролека Барбара. — Если мы отыщем ленивого мужика, уже будет положено начало. Самый трудный — первый шаг, и нечего ждать Божьей милости! Завтра свободная суббота, кстати…
 Предложение единодушно приняли, уточнив — ехать надо всем, только в разные стороны, это значительно расширит сектор поисков. Привлекли Стефана и разработали маршруты. Субботнее утро увидело три машины, разъехавшиеся из города в три стороны.


* * *

 Направляясь на юг, Януш и Каролек довольно быстро выпутались из улочек Средместья и оказались на Маримонте. Януш стал проявлять лёгкое раздражение:
 — Вот черт, я сигареты забыл. Надо найти какой-нибудь киоск Руха. Высматривай такой, возле которого можно припарковаться.
 Каролек послушно начал высматривать. Третий по счёту киоск удовлетворял их требованиям, и они пристроились за голубым «фольксвагеном». Януш вышел и встал в хвост исключительно длинной очереди.
 Каролек несколько минут сидел, бессмысленно глядя на стоящую перед ним машину. Из машины выскочила дама во цвете лет и подбежала к очереди возле киоска. Каролек обратил на неё внимание только потому, что она была единственным подвижным элементом в поле зрения, однако уже секундой позже он её узнал. Это была та самая дама, которая вела спор с элегантным паном в универсаме. Проследив за ней глазами, Каролек углядел в очереди и её тогдашнего спутника. Не раздумывая, он покинул автомобиль.
 Элегантный пан стоял через одного от Януша. Каролек и сам, собственно говоря, не знал, что ему надо. В нем вдруг проснулись какие-то неясные желания, смутное стремление показать Янушу этих потрясающе интересных людей, надежда услышать что-нибудь новенькое. Вместе с тем в нем крепла уверенность, что эти люди едут как раз к ленивому мужику, или в заброшенное хозяйство, или к какому другому источнику безвредной пищи. Хорошо бы поехать за ними. Он быстро подошёл к Янушу, тем самым приблизившись и к паре цветущего возраста.
 — Кончай терять время! — как раз говорила дама сердитым голосом. — Да пусть черт поберёт все киоски Руха! Я себе куплю сигареты в кабаке.
 — А если там не будет? — предостерегающе спросил мужчина.
 — Ну, ещё где-нибудь поищу. Не стоять же в таком хвосте! Потом я же окажусь виноватой в опоздании!
 — Как хочешь, — вздохнул элегантный пан и покинул очередь.
 Каролек поймал Януша за рукав.
 — Пошли, бросай все! — шёпотом воскликнул он. — Едем за ними, скорее!
 Удивлённый донельзя Януш выскочил из очереди и кинулся в машину. Он рванул с места за голубым «фольксвагеном», но вскоре опомнился:
 — Ты совсем чокнулся?! За «фольксвагеном» я должен гнаться на маленьком «фиате»?! Шарики у тебя за ролики заехали?! В чем дело-то?! У меня курева нет!
 — Ничего-ничего, у неё тоже нет, — быстро сказал Каролек, не отрывая взгляда от голубой машины впереди. — Может, они будут не очень быстро ехать. Это как раз те, про которых я вам рассказывал. Ну, помнишь, они обсуждали продукты в универсаме. Я голову на отсечение дам — за ними стоит поехать!
 — Зачем? Откуда ты знаешь, куда они едут?
 — Не знаю, но мне почему-то кажется — они тоже за морковкой…
 — Ты, наверное, головой хромаешь! Мозги от солнца спеклись! Весь мир, что ли, морковку ищет?! Я, например, хочу купить сигареты!
 — Она тоже. Ну попробуй, Януш… Что тебе, жалко, что ли?…
 «Фольксваген» на Маримонте свернул влево. Вскоре киоски Руха совсем перестали попадаться. Януш бормотал себе под нос полные ярости непечатные слова, Каролек же напряжённо смотрел перед собой. Неизвестно почему в нем росла убеждённость, что следует держаться знакомой пары. Ни один из них не обращал ни малейшего внимания на ландшафт вокруг шоссе, на заборы, виллы, садики и распаханные поля. Замороченный уговорами Каролека Януш тоже начинал верить, что погоня за голубым «фольксвагеном» — единственный рациональный способ поиска съедобных овощей.
 «Фольксваген» прибавил газу и скрылся из вида, однако немного позже они его догнали. Автомобиль стоял на обочине, слева от шоссе.
 — Они! — с облегчением воскликнул Каролек.
 — Бар! — одновременно воскликнул Януш с не меньшим облегчением. — Кажется, открыто. Они тут припарковались, может, и я успею купить сигарет.
 Входя в придорожный бар, он разминулся с какой-то выходящей парой. В тот же миг Каролек кинулся за ним.
 — Ты, слушай, они уезжают!…
 — Отцепись! Я не обещал бросить курить! Посмотри лучше, в какую сторону они поедут!
 Просёлочная дорога, над которой клубились тучи пыли от проехавшего только что «фольксвагена», повела их через засеянные поля к лесу, потом через лес. Наконец с правой стороны показался огромный луг, со всех сторон окружённый чащей. Посередине маневрировала голубая машина. Она свернула в последний раз, въехала задом в небольшой кустарничек и остановилась. Из неё вышли двое.
 После длительного изучения пейзажа и оценки качества дороги победило упрямство Каролека. Оставив машину на обочине, они двинулись пешком по направлению к кустарнику по тропинке, протоптанной по мокрой траве. Януш измученным голосом жаловался:
 — Какого рожна нам тут надо? Они приехали на лужайку, загорать будут или ещё похлеще, при чем тут морковка? За каким дьяволом мы за ними увязались?
 — Может, они ещё что-нибудь будут делать, — с несгибаемым оптимизмом ответил Каролек.
 — Может, и будут, но мне подсматривать за ними не хочется. За это по морде схлопотать недолго, на кой мне такие подарки?
 — Ты с ума сошёл? Какое подсматривание, зачем нам это?…
 — Так я же и говорю…
 — Да нет, погоди, давай будем последовательными. Этот тип действительно много знает. Там, где мы сворачивали, была деревня, может, он эту деревню знает. Вдруг и нам чего посоветует. Мы ведь можем его спросить, самым обычным образом, как люди.
 — Ну ладно… Они в самом деле ехали так, будто знали дорогу…
 Когда они дошли до голубой машины, хозяев уже и след простыл. Огромный прекрасный луг простирался вдаль, пустой, безлюдный, с редкими кустиками. Жужжали пчелы, полуденный зной лился с неба…
 Януш остановился на краю зарослей:
 — И что теперь? Превратиться в шестикрылого серафима в пустыне? Черт знает, куда они подевались! Не пойду дальше — жарко как на сковороде!
 Каролек беспомощно озирал солнечный пейзаж.
 — Погляди-ка, там, кажется, речка течёт, — сказал он, вдруг оживившись. — Там, где деревья, они всегда так растут над водой. Мы могли бы выкупаться по случаю. Не исключено, что тут даже вода чистая!
 Такое необычное явление — чистая вода в речке! — заинтересовало и Януша. Он вылез из кустов и побрёл за Каролеком. Пронзительная тишина позволила им даже услышать, как отбивают косу где-то за деревьями.
 — Господи, какое место! — вздохнул растроганный Каролек. — Такого просто на свете не бывает!
 — Мы же в пуще, — напомнил ему Януш. — Насколько мне удалось сориентироваться, это Кампиновская пуща…
 Они выбрались на доски, которые исполняли обязанности мостика, и увидели текучую ленту воды. Прохладная, чистая как хрусталь вода журчала и маняще плескалась. Очарованные этим зрелищем, они не сразу заметили за лентой реки ещё один большой луг. По нему как раз двигались два человека обоего пола. Один косил траву, вторая неподалёку ворошила её вилами.
 — Чтоб мне перьями обрасти, это же они! Это они! — в смертельном изумлении воскликнул Януш.
 Просиявший Каролек подтвердил. Необычная, даже экстравагантная работа, которой занялась вполне приличная городская пара среднего возраста, значительно усилила желание завязать с ними непосредственный контакт. Не подлежало ни малейшему сомнению: такая тесная связь с природой должна была иметь какое-то объяснение. Каролек отказался от купания — потом, потом! — и, не обращая никакого внимания на Януша, браво зашагал по лугу…


* * *

 Влодек и Барбара миновали Кабацкие леса и отправились в окрестности Пясечна, поскольку Влодек сразу по выезде из Варшавы вспомнил, что там у него живут дальние родственники. Семья, правда, городская, но, унаследовав какие-то земли, что-то на этих землях выращивает. Они могут послужить отправной точкой.
 — Не помню название села, зато помню дорогу туда, — объяснял он Барбаре. — Я там один раз был. А запомнил как ехать, потому что вёз кузину с ребёнком. Кузина всю дорогу трендила: посмотри, деточка, какое кривое дерево, посмотри скорей, какой большой камень и так далее. Омела там росла.
 — А что нам даёт омела?
 — Ничего, но я и сам ландшафт запомнил. Омела — это одно из самых красивых растений-паразитов. Мы можем её нарвать. Даже лучше будет для дерева, потому что омела его уничтожает.
 — Это потом, когда с делами управимся.
 — Сейчас сворачиваем. Кривое дерево, столбик, а слева будут такие заросли, и потом направо должна быть дорога. На развилке дальше как раз растёт та омела.
 Кривых деревьев было несколько, дорожные столбики стояли каждые сто метров, зарослями левая сторона просто изобиловала, а многочисленные грунтовые дороги давали неограниченные возможности выбора. Даже развилки имелись. Невзирая ни на что, нужное село не находилось. То непреодолимой преградой раскидывалось болото неведомой глубины — приходилось сворачивать, то дорога вела прямо в засеянные поля — надо было выезжать задним ходом.
 Примерно через час сделалось ясно: Влодек окончательно и бесповоротно заблудился. Дороги, развилки и омелы походили друг на друга как две капли воды, и найти владения дальних родственников оказалось вдруг невыполнимой задачей. Струи пота потоками орошали лицо водителя, жара нарастала, кроме того, в исследуемой местности что-то чудовищно воняло. Пришлось закрыть окна — температура в машине угрожающе поднялась.
 — Через пять минут я копыта отброшу, — оповестила его разъярённая Барбара. — Ты что, не можешь спросить, как к ним проехать? Люди в деревнях все друг друга знают!
 — Да я не помню их фамилии! Холера! Я не заметил этот камень…
 — Осторожно, теперь справа яма! Как это не помнишь? Ведь это твои родственники!
 — Но они эту землю получили в наследство.
 — Ну и что?
 — А то, что наследство получил муж моей кузины, а это земля предков его матери. Местные жители могут знать только фамилию этих предков. Черт знает какую. Это же девичья фамилия его матери.
 — Фамилию кузена тоже могут знать. Спроси быстренько, или поедем в куда-нибудь в другое место. Ты что, не чувствуешь, как тут воняет?!
 — Чувствую и как раз удивляюсь. Что тут такое, в этих деревнях? Кожевенный завод, что ли?
 — Все равно что, но это невозможно вынести! Давай назад, на шоссе! В таких вонючих деревнях я ни за какие коврижки ничего покупать не стану!
 — И не мечтай обратно повернуть. Второй раз я по этой дороге не проеду. Удивляюсь, каким чудом я проехал в эту сторону. Мы должны прорываться дальше.
 — Караул! — сказала каким-то странным голосом Барбара, всматриваясь в просёлочную дорогу. Одна сторона просёлка была на метр выше другой, посередине высился поросший травой гребень, и во все это вносили разнообразие небольшие, зато глубокие рытвины. Далее виднелись засеянные поля, а ещё дальше — лес.
 Проезжая по притоптанному краю картофельного поля, Влодек поделился знаниями:
 — Это называется поперечные выпуклости на дороге.
 Его голос вибрировал в такт тряске, и он тут же нечаянно прикусил язык.
 — Это называется стиральной доской, — поправила его Барбара сквозь стиснутые зубы. — Лучше было бы через луг. Ты же едешь перпендикулярно колдобинам.
 — Именно поэтому так трясёт. Ничего страшного. Дальше — только луг. Машина у меня того гляди развалится.
 — И мне так кажется. Езжай, что ли, помедленнее…
 Проехав через луг и заросли, Влодек с колоссальными усилиями выбрался на дорогу, ограниченную с обеих сторон глубокими канавами. Барбара перед этим вышла из машины, героически только один раз скрипнув зубами.
 — Я категорически требую: немедленно уматываем отсюда ко всем чертям, — заявила она в бешенстве, садясь обратно в машину. — Воняет все больше и больше, тут, наверное, какая-то зараза. Уедем скорей из этих мест!
 — С удовольствием, только я не знаю как. Сама видишь — дороги ведут в какие-то странные места…
 Миновал ещё час умопомрачительных стараний, а они пребывали едва ли не на том же самом месте, на той же самой дороге. Возле какого-то сада смертельно измученный Влодек остановил машину. Без особого волнения подумалось: должно быть, он останется здесь уже навеки. Над ним висит некое проклятье, сверхъестественная сила держит его в заколдованном кругу вонючих деревень и никогда в жизни не позволит отсюда выбраться. Он закрыл глаза в смиренном ожидании тяжких телесных повреждений от рук близкой к помешательству Барбары.
 Сперва ничего не происходило. Потом он услышал над ухом придушенный свистящий шёпот:
 — Кто-то идёт. Какая-то баба. Спроси её о чем угодно. Спроси её — или я тебя укушу!!!
 Угроза прозвучала убедительно. Влодек, не открывая глаз, мигом выскочил из машины и опёрся на капот. Со стороны ближайших построек в их сторону шла женщина. Влодек на секунду приоткрыл глаз, увидел силуэт женщины против солнца и снова зажмурился. В голове у него мелькнула полная кровавого сарказма мысль, не спросить ли, сколько будет дважды семь. Женщина добралась до дороги.
 Он не успел реализовать свою самоубийственную идею, поскольку женщина заговорила первой.
 — Влодек! — воскликнула она в изумлении. — А ты тут что делаешь?
 Влодек распахнул глаза и узнал тщетно разыскиваемую кузину. Тяжесть тысячи жерновов свалилась у него с души, пение ангелов зазвучало в сердце, испарился куда-то панический страх перед взбешённой Барбарой. Проклятье потеряло силу.
 — Ну вот! — воскликнул он с облегчением. — Я все-таки попал туда, куда надо!
 — Куда попал? — поинтересовалась кузина.
 — Как это куда? В ту деревню, где у вас земля. Это ведь здесь, правильно?
 — Здесь у нас земля? В первый раз такое слышу. Путаник ты, Влодек, наши владения ещё на три деревни дальше. Но хорошо, что я тебя встретила, ты меня подбросишь, иначе пришлось бы топать пешком. Я тут договаривалась насчёт компоста для шампиньонов. А пешими прогулками по горло сыта.
 Уже ничего не говоря, Влодек впустил кузину в машину. Кузина велела развернуться. Барбара глубоко вздохнула несколько раз.
 — Вы можете мне сказать, что тут так сильно пахнет? — спросила она, усиленно подавляя свои эмоции и стараясь, чтобы вопрос не прозвучал слишком бестактно. — Может, это и есть тот самый компост?
 Кузина Влодека живо встрепенулась:
 — Да что вы такое говорите, какой компост? То есть в некотором роде компост, только необычный. Это шкуры.
 — Кожевенные мастерские, — встрял Влодек, мечтая побыстрее реабилитировать себя. — Я правильно угадал?
 — Кожевенные мастерские? Ха-ха! Как раз наоборот! Шкуры гниют на свалках вокруг каждого села. Теперь направо… И нечего на меня таращиться — тут ямы! Направо, говорю!
 Манёвренность маленького «фиата» позволила объехать дерево, протиснуться по тропинке возле самой ограды и вернуться на дорогу. Сбитый с пути истинного Влодек вынужден был полностью отдаться обязанностям водителя, а ошарашенная Барбара вернулась к теме разговора.
 — Как это — шкуры гниют? Почему? Какие шкуры?
 — И за часовенкой снова направо, — сказала кузина. — Не перед часовенкой, а за! Боже мой, я что, по-китайски с тобой разговариваю? Мужики выбрасывают шкуры на свалки, только не на собственные, а куда попало вокруг деревни. Этого добра много, вот они и гниют со страшной силой, особенно в жару.
 — А когда зародилась такая необычная традиция? — тактично спросил Влодек. — Откуда берутся эти шкуры? С врагов?
 — С телят. От нелегального забоя скота. Мясо продают, требуху отдают сожрать свиньям, а шкуры вышвыривают за амбар соседа — и концы в воду. И сколько же этих шкур впустую пропадает, вы себе представить не можете! Всю страну можно бы этими шкурами выстелить, весь народ одеть в куртки. Квадратные километры телячьей кожи! И ничего не поделать, разве только люди перестанут телятину покупать! А теперь возьми-ка чуть левее — тут песок глубокий, но на небольшом отрезке. С разгону проедешь.
 Вместо того чтобы прибавить газу, Влодек притормозил. Он повернул побледневшее лицо к кузине и молчал. Барбара с присвистом втянула воздух.
 — Значит, вот как это получается, — сказала она глухо. — Я не могу, это для меня чересчур. А кожаные пальто ездят покупать в Турцию. Не говоря уж о мебели. Не могу, мне плохо…
 К Влодеку вернулся дар речи.
 — Мы катимся на дно! — возгласил он пророческим тоном. — Если подобные безобразия творятся с таким размахом, мы просто не можем не скатиться на дно.
 — Безусловно, — согласилась кузина. — Только теперь тебе придётся сдать назад, чтобы набрать разгон. И сразу за песком — направо, там дорога получше…


* * *

 Едущий в третью сторону Стефан опомнился сразу за Радзимином.
 — Сдурел я, должно быть, — буркнул он сердито, притормаживая. — Куда меня черти несут? Ведь никто же не ездит за морковкой на русскую границу! Надо поближе разведать. А ты тоже хорош, сидишь как пень!
 — По дороге ничего подходящего не наблюдалось, — неуверенно ответил оторванный из раздумий Лесь.
 — А кто сказал, что искать надо у дороги? Наоборот — подальше от шоссе! Погоди, я развернусь, и мы поедем куда-нибудь вбок. А ты сосредоточься на растительности!
 Осознав вину — последние километров двадцать он бросил дело на самотёк — Лесь стал внимательно вглядываться в пейзаж за окном. Он выжидал, пока они подальше отъедут от городских построек. Наконец дождался.
 — Картошка, — доложил он. — Узкая полоса, но это далеко. Капуста. Ничего не растёт, то есть трава. Трава, наверное, да? Слушай, это пригорок?
 — Луг, — буркнул Стефан, оторвав на миг взгляд от дорожного полотна, состоявшего в основном из разнообразных ям. — Прекрасный луг, интересно, почему на нем не косят…
 — Какие-то зерновые, — рапортовал дальше Лесь. — Не пшеница. Наверное, овёс.
 — Ячмень.
 — Возможно. А как ты узнал?
 — По внешнему виду.
 — А-а-а… Снова картошка. Снова луг. Много луга. И что-то там… Конюшина!
 — Черт, почему это все некошеное? Уже самая пора, и погода — ни облачка. Такой прекрасный луг…
 — Сейчас, наверное, пшеница. Много пшеницы. Пшеница, пшеница, пшеница…
 — Оставь в покое эту пшеницу, говори, когда пойдут овощи!
 — Нет овощей. Луг. Картошка. О, вот капуста! И кажется, деревня. Теплицы!
 — К черту теплицы. Они на продажу растят.
 — А вообще-то отсюда видно — в теплицах одни цветы. Не может быть, чтобы морковка или петрушка так цветисто выглядели. Садики вот вижу… Опять цветы…
 — Никуда не годится, — решил Стефан, останавливаясь на окраине деревни. — Так мы фиг чего найдём. Надо людей поспрашивать, в деревне все обо всех знают. Погоди, я немного назад сдам.
 Дом у них за спиной был наглухо закрыт, даже собака не лаяла. Другой, похожий на первый как близнец, стоял с окнами нараспашку. Лесь и Стефан вышли из машины на заднем дворе и обнаружили человека, моющего свой автомобиль. Спросили насчёт моркови. Человек долго смотрел на них изумлённым взглядом, после чего нахмурил брови и задумался.
 — Не знаю даже… — сказал он наконец с явной неохотой и смущением. — Ну, у кого здесь может быть?… На продажу-то, наверное, уже ни у кого… Разве что магистр… А собственно, на кой это вам, ведь в магазине можно купить?
 — Само собой, но мы хотим с огорода, — упрямился Стефан. — Что за магистр?
 — А одна такая баба. Пани магистр после института. Сельскохозяйственного, значит. Коней разводит, но слышал я краем уха — она что-то там сеяла. Точно не знаю.
 — А как до неё доехать?
 — Свернёте около во-он того большого дерева за магазином… Вы знаете, где магазин?
 — Знаю. Заметил.
 — Ну, так это там. Свернёте, маленько прямо проедете и налево за деревом дымовую трубу на крыше увидите. Это её. Но подъехать оттуда не получится, надо в объезд. Дальше направо, до второй дороги, и только вот этой дорогой налево. А есть у неё морковь или нет, этого я точно не знаю.
 — Неважно. Спасибо…
 — Магистр, после сельскохозяйственного института, — начал вполголоса Лесь, возвращаясь к машине. — Это нечто! Она, уж наверное, ведёт хозяйство как надо, рационально, правда?
 — Во всяком случае должна знать, что к чему. Погоди, большое дерево — это здесь. Чтоб ему пусто было, мужику этому! Он считает — это дорога?
 — Да нет, это подъезд к дороге, он говорил. Дорога должна быть дальше. Может, мне выйти, без дополнительного груза ты как-нибудь проедешь. Деревья уже показались, а там должна виднеться труба.
 — Ладно, катись. Если потеряешься, вернись к этому повороту.
 Беззаботно махнув рукой, Лесь выпрыгнул на землю и пошагал к деревьям. Оглянулся пару раз на осторожно отъезжающего Стефана. Через несколько шагов он оглянулся в третий раз, из предосторожности, чтобы запомнить на всякий случай место встречи.
 До деревьев было рукой подать, за ними действительно показалась дымовая труба, словно растущая между зелёными кронами. Лесь пробирался к ней по меже между грядами картошки и лугом конюшины, а потом зашагал вдоль какой-то буйной, очень разнообразной и немного странной растительности. Затем он уткнулся в прилично утоптанную и достаточно обширную площадку, огороженную жердями. Площадка примыкала к тылам строений, видневшихся среди зарослей.
 Ограда из жердей тянулась далеко вправо и влево. Лесь вышел к ней в самой её середине. Секунду колебался, стоит ли обходить ограду вокруг, но тут же решил, что не стоит. Не идти же поперёк картофельных грядок, продираться сквозь буйный, нетипичный луг тоже не сахар. Значительно удобней просто перелезть на другую сторону ограды и идти короткой дорогой через утоптанную площадь. Жерди, укреплённые горизонтально, достигали высоты подбородка, но казались довольно тонкими, поэтому он решил протиснуться между ними. Отыскал место, где они лежали пореже, и пролез под вторую сверху.
 Однако между жердями оказалось слишком узко, и спина согнутого в три погибели Леся подняла вверх тонкую и лёгкую жердину, та выскочила из своего крепления и упала в картошку. Лесь вздрогнул от неожиданности, резко выпрямился и головой сбросил вторую жердину. Обе они упали наружу, а Лесь к тому времени уже находился внутри ограды. Лесь застеснялся невольного вредительства и подошёл к столбу уточнить способ крепления жердей. Как ни странно, жерди лежали ничем не закреплённые, опираясь на большие, загнутые вверх гвозди или, может, крюки. Лесь презрительно сморщился при виде такого примитива, сделал было движение перелезть за этими жердями наружу и тут услышал за спиной необычный тревожный звук. Топот копыт. Гремящий, нарастающий, приближающийся топот копыт. Он обернулся, разинув рот от изумления, и окаменел.
 Прямо на него мчался конь. Летел галопом через всю площадку, потряхивая гривой, раздувая ноздри, дико посверкивая глазом. Мало того — за этим конём мчался второй. В сторонке, под деревом был ещё и третий, но этот никуда не мчался, поэтому Лесь не обратил на него внимания. Вытаращив глаза и затаив дыхание, он с ужасом всматривался в первого коня. В голове у него с треском вспыхивали разнообразные воспоминания о том, как живые существа бывали затоптаны насмерть обезумевшими табунами диких зверей. Помнится, этими зверями, как правило, оказывались бизоны, однако кто же поручится, что среди них не встречалось лошадей…
 Лесь остолбенел и словно врос в землю от страха. Он пытался зажмурить глаза, но и это не удалось. С широко открытыми глазами он ждал летящую к нему верную смерть и неожиданно стал свидетелем прекрасного, свободного и лёгкого прыжка через препятствие. Сперва один, потом другой конь, совершенно игнорируя его, с удовольствием перемахнули через уменьшенную на две жерди ограду. На лугу, покрытом буйной зеленью, смертельно опасные животные самым спокойным образом стали пастись, не отбежав и пяти метров.
 К Лесю вернулись природные способности. Он глубоко вздохнул, так как воздух в лёгких уже стал иссякать, и пошевелился, не зная, что ему теперь делать. Он не успел принять решения, потому что именно в эту секунду третий конь последовал примеру двух первых. Очередной топот копыт снова приковал Леся к месту. Третий конь подлетел галопом к ограде, перескочил и выбрал для себя картофельное поле. Ему пришлось по вкусу топтать клубни и с увлечением объедать зеленую картофельную ботву.
 При виде этого зрелища Лесь даже взмок. Где-то в подсознании у него сидело убеждение, что лошади на лугу никого не возмущают, они даже должны находиться на лугу, а вот в картошке — это недопустимо. Это потрава! Он сам, лично, выпустил коней из загона на потраву. В картошке, правда, всего один из них, но этот конь натворит дел почище целого табуна…
 Потрясённый и несколько одуревший Лесь, желая любой ценой скрыть свой достойный порицания поступок, перелез как можно скорее наружу, поднял жерди и сунул их на прежнее место. После чего, отказавшись от прямого и лёгкого пути, украдкой потрусил вдоль ограды — из-за построек должен был вот-вот выехать Стефан. Трусца была неуклюжей и довольно медленной из-за высокой травы и спрятанных в ней рытвин. Достигнув угла загона, он оглянулся. Увы, ещё один конь перебрался в картошку и принял участие в активной потраве.
 Медленно подъезжающий по ровной дороге Стефан издалека приметил размахивающего руками Леся и очень удивился, что они не потеряли друг друга. С момента расставания его терзали скверные предчувствия. На миг угаснув, они тут же разгорелись с новой силой. Лесь всем своим видом выказывал невероятное волнение. На всякий случай Стефан сразу притормозил, и через несколько секунд грязный, запылённый, до полусмерти испуганный Лесь сел в машину.
 — Поворачивай! — прохрипел он. — Давай назад! Мы где-нибудь спрячемся, а потом опять приедем… Понимаешь, словно нас тут ещё не было…
 Стефан почувствовал на миг облегчение — нечто ужасное, получается, уже свершилось. И тут же беспокойство снова охватило его. Не тратя времени на разворот, он рванул обратно задним ходом.
 — Что ты натворил, павиан бешеный?! — выкрикнул он. — Говори сразу, чтобы я знал, что будет!
 — Никто не знает, что будет. Я коней выпустил.
 — Что?
 — Ну я же говорю: коней выпустил. На потраву.
 — Каких коней?!
 — Не знаю каких. Больших. Каштанового цвета. Они скачут и полны жизни и энергии.
 Стефан остановил машину за полосой деревьев, которая загораживала их от хозяйственных построек усадьбы, и повернулся к Лесю.
 — Ты что, спятил? Откуда у тебя тут лошади взялись?! За каким чёртом ты их выпустил?! У тебя крыша поехала?!
 Лесь, уже немного успокоившийся, но все ещё не в своей тарелке, в красках описал Стефану происшествие. Оба они вспомнили — владелец виллы, похожей на коробок спичек, говорил, что пани магистр держит лошадей. Лесь печально вздохнул и замолк. Стефан обдумывал положение.
 — Да, получается, нам и впрямь лучше на время умотать отсюда. Немного подождать, пока они изловят этих коней, запрут, тогда мы и покажемся. И не будет никаких подозрений. Погоди-ка минутку… А что это ты говорил? Что эти жерди положил обратно?!
 Лесь молча кивнул. Стефан хотел было заломить руки и чуть не вывихнул себе пальцы рулём.
 — Олух царя небесного, кто тебя под руку толкал?! Надо было так и оставить! Как будто лошади сами сбросили жерди, а так что получается? Кто поверит, что лошади сами положили жердины обратно?! Теперь они обязательно что-то заподозрят и станут искать виновника, ведь молодая картошка вытоптана! Чтоб тебе скиснуть!
 — Но если мы уедем незаметно, а потом приедем открыто, нас подозревать не станут. Будут искать того, кто здесь был!
 — Как мне уехать незаметно?! Велеть машине пригнуться или как?!
 — Ну хотя бы спрячь её поглубже в эти кусты. Сдай ещё немножко назад.
 Взбешённый глупостью Леся Стефан слегка отъехал назад в заросли. Одно из задних колёс тут же угодило в глубокую узкую яму. Попытки приподнять машину потерпели полное фиаско, поскольку густые ветки ограничивали свободу движений. Яму пришлось разрыть, сидя над ней на корточках. Когда они наконец выбрались из ловушки, время, которое им надо было переждать, давно истекло.
 — Кабы у меня была передача на передние колёса, мы бы выехали отсюда с песней на устах, — сказал рассерженный Стефан, вытирая пот со лба. — Садись, можем легализоваться. К этому времени они, наверное, нашли с десяток виновников.
 Ворота у пани магистр были открыты настежь, но на всякий случай они не рискнули въезжать без спросу. Оставив машину у ворот, вошли пешком. В глаза бросилось огромное количество петухов с исключительно эффектным оперением. Великолепные, гордо выгнутые вверх хвосты сверкали на солнце, как драгоценные камни. Бродящие между ними курочки той же самой породы, белые с темно-зелёным хвостиком, выглядели при этих красавцах весьма невзрачно. Лесь сразу засмотрелся на эту необыкновенно красивую картину. Стефан бросил один рассеянный взгляд, потом посмотрел снова, а потом тоже стал всматриваться в птиц с нарастающим удивлением.
 — И что это может значить? — спросил он с интересом.
 Лесь удивился его невежеству:
 — Как это что? Птица. Петухи и куры.
 — Это я вижу. Но мне интересно, за каким лешим тут столько петухов. Наверное, с ними что-нибудь делают?…
 — А в чем проблема? — поинтересовался Лесь. — Их слишком много?
 — Да ты совсем дурень? Для тех кур, которых я тут вижу, хватило бы и одного! Ну, двоих! А их тут минимум сорок! На кой ляд им столько петухов? Перо, что ли, собирают?…
 Леся этот вопрос страшно заинтриговал.
 — Не отнесу себя к знатокам петухов как таковых, но, судя по первому взгляду, это из-за пера. Те, хвостовые перья, правда? Должно быть, из них веера делают или украшения для шляп?
 — Может, это вообще на экспорт, — выдвинул предположение Стефан, причём в его голосе появился оттенок уважения, — у нас веера как-то не используют, но вот в Испании, например…
 — Так и в Южной Америке тоже. Интересно, они посылают сырьё или готовый продукт…
 Стефан засомневался:
 — На экспорт, с другой стороны, маловато. На экспорт должна быть ферма на две тысячи штук, а не на сорок. Черт знает, что такое.
 Лесь поднял с земли сверкающее зеленое перо, изогнутое красивой дугой благородных очертаний. Показал Стефану, покрутив перо в пальцах:
 — Посмотри, феноменально! Из этого просто чудеса можно сотворить!
 — Так что же они без дела валяются? Посмотри вокруг, их тут пруд пруди. Похоже, никто не собирает!
 Они осмотрелись. Все вокруг было забросано выпавшими перьями, в большинстве грязными и растрёпанными, изредка среди них посверкивало новое и блестящее. Столь расточительное отношение к экспортному сырью озадачивало. Скорее всего, такое количество петухов использовали как-то иначе, самим не догадаться. Строя различные предположения и припоминая свои познания в птицеводстве, они долго таращились на вертлявую и цветистую птицу. Тут во дворе появилась женщина с ребёнком на руках. Довольно молодая, высокая и представительная женщина выглядела весьма неухоженной. Прямые пряди волос выскальзывали из хвостика, перетянутого аптечной резинкой, руки были чёрные, на босых ногах болтались рваные и очень грязные кроссовки. Одета она была в блузку без пуговиц, сколотую большой булавкой, и в бриджи для верховой езды с давно утраченной шнуровкой. Она приближалась к гостям энергичной походкой.
 — Вы насчёт барашка? — крикнула она звучным голосом. — Геню-юсь!!!
 Прежде чем Лесь и Стефан успели что-нибудь ответить, она обернулась и буквально замахала ребёнком куда-то в глубину двора. Там под большим деревом обнаружились две машины, обе как будто не до конца собранные. Судя по всему, половина трактора и половина «сирены». Заворожённые петухами Лесь и Стефан до сего момента не обращали на них внимания, и теперь уставились с интересом. Из-под машины вылез какой-то тип, так перемазанный тавотом, что невозможно было разглядеть черты лица. Он, несомненно, занимался механосборочными работами, но невозможно было угадать, то ли он из остатков «сирены» делает трактор, то ли из остатков трактора — «сирену». Обе гипотезы казались одинаково правдоподобными.
 — Насчёт барашка!!! — прогремела дама. Вымазанный тавотом тип кивнул и вернулся к «сирене».
 — НЕ насчёт барашка! — с нажимом проревел Стефан. — Мы к пани магистру!!!
 Дама с ребёнком посмотрела на него:
 — Так это я. НЕ насчёт барашка? Генюсь! НЕ насчёт барашка! Я вас слушаю…
 Неразличимый под слоем смазки Генюсь снова кивнул головой и нырнул обратно. По каким-то таинственным причинам Стефан вдруг вспомнил доверительные признания главного инженера. Главный ему исповедовался, что стал, дескать, жертвой загадочного явления. Стоит ему пробыть достаточно долго в обществе Леся — с ним происходит что-то странное. Он якобы перестаёт владеть рассудком и сердцем, перестаёт отвечать не только за свои слова и поступки, но и за мысли. Этот факт внушал главному инженеру живейшее беспокойство. Воспоминание ледяной дрожью пробежало по спине Стефана, а потом ему стало страшно жарко. Он тряхнул головой и собрался с духом.
 — Мы за морковью! — громко возвестил он. — Вы же сеяли?!
 Пани магистр немного удивилась:
 — Я сеяла? Ну да, сеяла… Конечно, сеяла! А что?…
 Стефан решил не сдаваться. Он оглянулся на Леся, который все ещё пялил глаза на зелёных петухов, взял под локоток пани магистра и отвёл её подальше. Неважно куда, лишь бы подальше от Леся. Лесь чуть погодя поплёлся за ними, но петухи завораживали его полностью, поэтому, прежде чем тот успел подойти, Стефан кратко изложил свою проблему. Пани магистр немедленно все поняла:
 — А-а-а, вот в чем дело! Ой, не знаю, удастся ли вам, это дело не простое. Морковь, да и не только морковь — вообще овощи, совсем не хотят без искусственных удобрений расти. Все удобряют. Иначе — вот, пожалуйста! — сами можете посмотреть, у меня как раз морковь на навозной куче посеяна, и из неё ничего не получится. Собственно говоря, я-то сеяла морковь больше для лошадей, чем для себя, кони-то съедят… Но если вы себе что-нибудь выберете, то ради Бога, могу продать.
 — Вот именно, — сказал Стефан, не моргнув глазом, — мы уже слышали, что у вас есть лошади.
 — Есть, есть. Я их развожу.
 Лесь в этот момент подошёл поближе. Ему все время не давали покоя зеленые посверкивающие перья. Замечания о лошадях, от которого он лишился бы дара речи, он не расслышал, и ничто не помешало ему включиться в разговор.
 — Какие прекрасные петухи! — сказал он с искренним восторгом. — Какое оперение!
 — Верно, — согласилась пани магистр. — Красивая порода, только не ноская.
 Стефан прикусил язык, а Лесь не успел.
 — Петухи не ноские?!… — вырвалось у него.
 — Петухи? Да что вы! Куры. То есть куры тоже не несутся. Если вас интересует морковь, ради Бога.
 Промолчав, ибо в мозгах у них воцарился страшный хаос, гости вслед за пани магистром обогнули дом и попали прямо на ту площадку, огороженную жердями. Пани магистр открыла калитку.
 — Морковь там, — сказала она, снова помахав ребёнком куда-то вдаль. — Сразу за паддоком. Здесь лошади, но вы не… Господи! А это что?
 Лошадей в паддоке не было. Они бросили уже и картошку, и нетипичную лужайку, и паслись все втроём в конюшине, метрах в пятидесяти отсюда. Леся замутило. Стефан почувствовал, как кровь ударила ему в голову, и у него мелькнула мысль об апоплексии. Пани магистр проявила небольшое беспокойство.
 — Надо же, — сказала она, шагая через паддок. — Как это они выскочили? Наверное, перепрыгнули? Снова ко мне явятся с претензиями — вы не представляете, какие неприятные люди живут тут кругом. Надо переловить лошадок. Ах ты, картошку потоптали… Ну да Бог с ней, с гулькин нос потоптали. Пожалуйста, вот моя морковь — сами посмотрите, какая паршивая.
 Стоя возле жердей, она кивнула как раз на тот участок, который Лесь принял за очень пёструю лужайку. Ошеломлённый Стефан внимательно присмотрелся и среди роскошно вымахавшей крапивы, полыни, ромашки, лебеды и прочих подобных растений кое-где заметил редкие кустики перистой ботвы. С невольным восхищением он подумал: замечательно растут сорняки на навозной куче.
 — Невредно бы эти грядки прополоть, — укоризненно заметил он.
 — Может, и невредно, да кому полоть-то? Разве у меня на это есть время? А нанять некого, такие деньги за это просят — ни в сказке сказать, ни пером описать. Вы мне поможете поймать лошадей?
 Растерянный Лесь молчал как камень. Стефан попробовал что-то произнести, но голосовые связки отказались его слушаться. Он посмотрел на потоптанную, но тем не менее прилично выполотую и окученную картошку. Потом откашлялся.
 — А эта картошка? — прохрипел он.
 — Это не моё, — коротко ответила пани магистр и решила вопрос за них: — Поможете мне поймать лошадей. Эта конюшина тоже не моя, того гляди крик поднимется. Снимите две жерди. Вы гоните с той стороны, а я с этой, надо зайти к ним с тыла. Эй-эй, Целинка!…
 Ни Стефан, ни тем более Лесь не в состоянии были протестовать. С усилием превозмогая некий внутренний барьер, Лесь снял две знакомые жердины и перелез наружу. Пани магистр и Стефан полезли за ним. Пани магистр — живо и ловко, Стефан — как паралитик. Лесь старательно избегал встречаться с ним взглядом, но иллюзий насчёт чувств и впечатлений Стефана не питал ни малейших.
 Ровно через четыре часа разнообразных манёвров три лошади оказались снова на территории паддока, и замученный Лесь водрузил жердины на место. Стефан присел, выбрав жердь потолще. Орущего благим матом ребёнка ещё в середине операции отдали худенькой молчаливой девочке, препроводившей его в дом. Разгорячённая пани магистр похлопывала вернувшихся лошадей, ласковым голосом выговаривая им за непослушание. Переведя дух, Стефан глазом знатока оценил животных.
 — Красивые кобылы, — похвалил он. — Но вот эта жиреет.
 Пани магистр враждебно посмотрела на него.
 — Она просто в теле, — ответила она сухо и немного обиженно.
 — Жиреет, — стоял на своём Стефан. — Пузо у неё растёт. Надо побольше выезжать.
 — А её вообще пока не выезжают. Куда спешить.
 — Как это? — удивился Стефан, даже привстав на жерди. — Взрослая кобыла! Ей уже два года есть?
 — Да, больше двух, ну и что? Такая молодая! Она ещё успеет наработаться!
 В голосе пани магистра прозвучала нежная снисходительность. Стефан снова потерял дар речи. Он перевёл взгляд с лошадей на луг чертополоха и полыни, на котором кое-где торчали морковки, и почувствовал, что с него хватит. Возможно, рано или поздно ему удастся вернуть душевное равновесие, но сейчас он не проронит ни единого слова. А у Леся своя голова на плечах.
 К Лесю вернулась по крайней мере половина его обычной энергии. Счастливая развязка скандала с конями принесла ему невыразимое облегчение, ошибка насчёт морковного луга его вообще не трогала, в вопросах выращивания лошадиного молодняка он и вовсе был профаном. Зато в голове у него упорно сидели красавцы петухи, и неразрешённая загадка зелёных перьев терзала его душу. Он первый поспешил во двор и, ещё раз поразившись его живому украшению, не выдержал:
 — А для чего вы используете эти перья? — осторожно спросил он. — Я не хотел бы быть назойливым, но, если это не тайна…
 — Какие перья? — не поняла пани магистр.
 — Ну эти, петушиные. Из хвостов.
 Пани магистр очень удивилась:
 — Перья из хвостов? А никак не используем. Как же их использовать — они даже на подушки не годятся.
 Лесь совсем растерялся. Бросил взгляд на безмолвного Стефана и продолжал напролом:
 — Так зачем же вам в таком случае столько петухов?…
 Удивление пани магистра стало просто безграничным.
 — Как это зачем? Петухи нужны курам!
 — Но столько? То есть… такое количество?…
 — Может, сейчас их и правда чуть больше, чем надо, все потому, что несколько кур сдохло. Даже не знаю почему. Обычно они составляют пары…
 Стефан безмолвствовал. Лесь сам не знал, кому верить. Он терялся в догадках и лихорадочно вспоминал, зачем они сюда вообще приехали. Ведь не за тем же, на самом деле, чтобы полдня скакать по лугам, полям и пригоркам, гоняясь за тремя избалованными и капризными лошадьми. Пани магистр смотрела на него с лёгким упрёком, а Стефан молчал.
 Бог знает, сколько простояли бы в этом запетушенном дворе сбитый с топку Лесь, неприятно удивлённая пани магистр и зловеще онемевший Стефан. Но в ворота неожиданно въехал «тарпан», из автомобиля выскочили двое. Пани магистр обернулась к ним:
 — Вы, может быть, насчёт барашка? Да? Генюсь!… К барашку!…
 Предоставленные самим себе Лесь и Стефан сумели стряхнуть злое наваждение. Когда пани магистр повернулась, чтобы с опозданием ответить на слова прощания, двор уже опустел. Гостей и след простыл.


* * *

 — Я ничего комментировать не собираюсь, но, по её мнению, петухи и куры должны жить моногамными парами! — глумился в понедельник Стефан, которого наконец прорвало, и эмоции в нем бушевали. — Пани магистр после сельскохозяйственного института!!! Да чтоб все это в тартарары провалилось, я никакой морковки больше искать не стану! И петрушки тоже! А этот лапоть ещё и коней зелёным пёрышком погонял!
 Он обвиняющим жестом тыкая в Леся, который достал из портфеля и демонстрировал желающим старательно сбережённое петушиное перо. Все восхитились им.
 — Прикрепи на стену так, чтобы в глаза бросалось! — потребовала Барбара. — Это будет на память.
 — Ты и правда этим коней погонял? — полюбопытствовал Каролек.
 — Да ты что, больной? Оно у меня в руках было, но я им никого не погонял!
 — А морковки могли бы немного надёргать, — недовольно сказал Януш. — С сорняками или без, но это наверняка то самое, что нам надо! Запущенное хозяйство.
 — Поезжай сам и надёргай! Я этой чокнутой ни на грош не верю. Она туда могла высыпать хоть крысиный яд! Высшее сельскохозяйственное образование! Иисусе Христе Боже!!! — кипятился Стефан.
 — Неужели вся польская деревня так выглядит? — огорчился Каролек. — Никакого толку от неё уже нету?
 — Ну что ты, не у всех же высшее сельскохозяйственное образование, — утешил его Лесь.
 — Но там, где мы были… ведь если бы не тип из города, там погибли бы четыре гектара луга!
 — Четыре гектара! — издевательски воскликнул Стефан. — Ха-ха! У нас пропадает четыре миллиона гектаров!
 Влодек, который до сих пор сидел молча, беспокойно заёрзал.
 — А шкуры… — начал он.
 — Заткнись! — немедленно обрезала его Барбара голосом, свистящим от бешенства. — Ни слова на эту тему, потому что меня на месте вывернет!
 — Я вам про это попозже расскажу, когда её не будет, — поспешно ретировался Влодек. — Оставь пепельницу в покое, Барбара, я уже молчу.
 — Из этого следует, что больше всех разузнали все-таки мы, — высказался торжествующе Януш и повернулся к Каролеку:
 — Это была замечательная идея — ехать за ними. Этот тип, правда, такие вещи говорил — волосы на голове дыбом встают, но какой-то выход нам все-таки показал.
 — И мы выкупались в чистой речке, — удовлетворённо добавил Каролек.
 — Покажите мне это место! — сердито потребовала Барбара. — Я тоже хочу выкупаться в чистой речке!
 — И я тоже хочу! — проникновенно прошептал Влодек.
 — А я что, инкубаторский? — рявкнул Стефан. — Мы все будем купаться в чертовски чистой речке!
 — Не возражаю, поедем, когда пожелаете, — согласился Януш. — Довольно близко. А что касается моркови… Можно говорить?
 — Можно, — мрачно позволила Барбара. — Дозволяется говорить любому, у кого есть положительные новости. Мерзостями я сыта по горло!
 — Будет тебе положительное, то есть сведения от этого типа. Он сказал — даже меня убедил — овощи, мол, надо покупать в государственных магазинах, получающих товар из колхозов. Ни один колхоз не старается так, как частник, потому в колхозах почти не пользуются всеми этими прелестями. То есть искусственными удобрениями и прочими химикатами. Большую часть продают налево частникам, и у них уже совсем мало остаётся, а если повезёт, так колхозники и все разом эти удобрения сбагрят, чтобы голову себе не морочить. Поэтому надо узнать, откуда завозят товар в ближайшие магазины и выбрать себе подходящий, а от рынков держаться подальше. Не знаю, как вы, а я считаю — в этом есть смысл. Таким образом, хоть с овощами мы уладили. Что же касается мяса…
 — Погоди! — перебил Каролек. — Дайте я про сенокос расскажу…
 — Минутку! — в свою очередь перебил его Стефан. — А вообще откуда этот тип из города там взялся и на кой черт он траву косил? Не мог смотреть, как трава пропадает, что ли?
 — Ну я же как раз и собирался рассказать! Он косил траву на сено для лошади, кто-то из его семьи держит лошадь. Национальный парк сдаёт эти луга в аренду каждому, кто захочет, вот он и взял, потому что крестьяне вокруг совсем не горели желанием. Этот луг страшно неровный, никакая косилка не берет, косить надо вручную, никто больше за это браться не хотел. И вот, пожалуйста — исключительно благодаря типу из города там ничего не пропадает зря!
 — В таком случае я туда поехал бы даже без всякой речки! — возвестил Стефан. — Давно мечтаю увидеть хотя бы одно место, где ничего не пропало зря!
 — А мне можно рассказать про морковь? — смиренно прошептал Влодек.
 — Про морковь можешь, — угрюмо позволила Барбара. — Но больше — ни слова!
 — Вероятно, тебе лучше самой рассказать, у него непременно что-нибудь не то вырвется, — сказал Януш.
 Подумав, Барбара кивнула и описала встречу с кузиной Влодека. Посвящённая в проблему кузина обещала в будущем году развести овощное хозяйство для нескольких семей и доставлять съедобную растительность, не тронутую отравой. Ей можно верить, потому что у неё тоже дети…
 — То есть с будущего года нам даже и магазины не понадобятся? — обрадовался Януш. — Замечательно! Теперь насчёт мяса…
 — Погоди, — предостерегающе перебил его Лесь. — А эта кузина далеко от шоссе? Потому что салат…
 — Там вообще никаких дорог нет, — ядовито заявила Барбара, бросая на Влодека нехороший взгляд. — Насколько глазу хватает, ни следа шоссе на горизонте, нет даже ничего похожего на шоссе, поэтому можете отбросить свои опасения.
 — А можно мне наконец перейти к мясу? — потерял терпение Януш. — Животный белок необходим человеку для жизни!
 — Ну и отлично, валяй про белок, — согласился Стефан. — А вы закройте пасти и перестаньте перебивать!
 Януш скрипнул вращающимся стулом и повернулся к сотрудникам.
 — Значит, что касается мяса, тут такая хреновина… Всю съедобную скотину у нас растят на гормонах, и все совершенно так, как у него начертано на стене, — он подбородком показал длинный список за спиной Леся. — Единственное мясо, в котором ещё есть польза, это дикое мясо…
 — Доктор говорил то же самое, — буркнул Каролек. — И ещё говорил, что лучшее мясо — из запущенного леса…
 — Я же предлагал! — с горечью сказал Влодек. — Надо было хулигански напасть на паразита. И свистнуть у него мясо из холодильника.
 — Ничего подобного ты не предлагал!
 — Ну, значит, думал. Все равно.
 — Неужели тебе в глотку полезет охраняемый законом лось? — возмутился Каролек.
 — После смерти он уже не под охраной.
 — А при жизни — был. Природу, которая под охраной, лопать нельзя! Съедению подлежит живность, которая быстро размножается.
 — Крысы, — с готовностью подсказал Лесь.
 — Одна баба свиней откармливает, — неожиданно вспомнил Стефан. — У её мужа авторемонтная мастерская, а она снабженец, домохозяйка и мать. У них совсем нет земли, только небольшой садик, а она свиней ухитряется откармливать как ломовиков. Для собственных нужд, потому что при её загруженности не имеет времени очереди выстаивать. У неё всегда как минимум две свиньи.
 — А ты откуда знаешь?
 — Ну я же говорю тебе: у мужа ремонт автомобилей. Я там часто бываю, собственными глазами видел.
 — И где она этих свиней держит? — холодно спросила Барбара. — В кухне или, может, в смотровой яме?
 — Да нет, в таком сарайчике во дворе. Ну, типа хлева.
 — Был бы у меня во дворе сарай, тоже держала бы свиней. А у меня только маленький балкончик. Не поместится даже один крошечный поросёночек.
 — Никуда не денешься, с мясом проблемы, — сердито подтвердил Януш. — Надо придумать что-то другое, ибо сарая во дворе, кажется, ни у кого из нас нет. Мы должны как следует подумать.
 — Мне даже не жалко уже, что деревенские раскупают все мясо в универсамах, — великодушно заявил Лесь. — Откуда бы оно ни было, наверняка выращено на гормонах. Ладно, обмозгуем как следует.
 — Кроме шуток, давайте думать, — горячо поддержал Каролек.
 Пламенное воззвание к самим себе привело к чудовищным результатам. Никто ничего не выдумал, при этом проблема постоянно терзала души и умы, с особенной назойливостью отравляя каждую трапезу. Прогнать наваждение при помощи самозабвенной работы тоже не удалось, ибо опять замаячил призрак крупнопанельного строительства, пока что непобеждённый. День за днём, час за часом коллектив близился к безумию.
 Невыносимую ситуацию усугубил продукт, казалось бы, невинный и до сих пор не принятый во внимание. Принёс его в институт Лесь. С присущим ему легкомыслием Лесь походя высвободил дремлющие стихии.
 — Кому яичко всмятку? — спросил он, соблазнительно размахивая кастрюлькой, одолженной в служебном буфете. — Я буду варить, я умею. С часами в руке. Одно яйцо заменяет какое-то сумасшедшее количество мяса.
 Каролек, Барбара и Януш немедленно повернулись к нему.
 — Животный белок… — начал Януш протестующим тоном.
 — А яйцо — это что? — бунтарски перебил его Лесь. — Растительный? Курица относится к фауне, хотя она птица. Кроме того, если не ошибаюсь, яйца несут змеи, крокодилы и какие-то ещё существа из Австралии. Забыл, как называются. Ну так что? Кто хочет?
 — Я, — решился Каролек. — Я съем два.
 — А зачем тебе нужно, чтобы ещё кто-нибудь ел? — подозрительно спросила Барбара. — Сам съесть не можешь?
 — Нет, просто кастрюлька слишком большая. Ну сколько яиц я могу себе сварить? Два яйца, ну максимум три! Остальная кубатура зря пропадает.
 — Тогда свари для всех и не морочь голову…
 В кастрюле уже плескалась холодная вода. Довольный решением проблемы Лесь стал осторожно опускать туда десять яиц. Барбара критически наблюдала.
 — Яйца всмятку кладут в горячую воду, — заметила она наставительно.
 — Можно и в холодную, — ответил с достоинством Лесь. — Надо только не прозевать, когда закипит. Я так умею, и не надо мне инструкций.
 Он покинул комнату вместе с кастрюлькой, остальные вернулись к работе Уже через минуту работе что-то стало мешать. Все неожиданно сообразили: яйца всмятку надо есть горячими, в холодном виде они невкусные, к тому же к ним нужны дополнения в виде соли, хлеба, а также чая. Барбара нашла в ящике солонку. Каролек поделил на четвертушки свою булку, съев сперва с неё сыр. Януш соскоблил и тоже съел паштет с двух кусков хлеба.
 Приготовления к пиру закончили, когда в дверях показался Лесь с кастрюлькой. Он прихватил кастрюльку тряпкой и едва не прижал к груди, выражение лица при этом было жалобным и растерянным. Он ногой захлопнул за собой дверь и откашлялся:
 — Того… Знаете… Что-то случилось…
 — Тухлые? — забеспокоился Януш, вскочив со стула.
 Лесь брякнул посудину на свой стол и сосредоточенно понюхал валивший из неё пар:
 — Нет, наверное, нет…
 Януш заглянул в кастрюльку:
 — Господи, что это?
 Тут же все остальные бросились заглядывать в глубины кастрюльки. Яиц там не наблюдалось, содержимое представляло собой странные бело-жёлтые ошмётки, плавающие в мутной жидкости и покрытые чем-то вроде пены.
 — Лопнули, — догадалась Барбара. — И, наверное, не одно. Ты совсем разум потерял — варить треснувшие яйца!
 — Никакие не треснувшие. Они треснули в кастрюле!
 — Не надо было перемешивать, — упрекнул его Каролек. — Тогда сварились бы большими кусками.
 — Я вовсе не перемешивал, — жалобно заскулил Лесь. — Но одно совсем разлетелось. Ну, два… Я их хотел ложкой прижать, чтобы они не выскакивали, итого… ну… раздавил…
 — Полудурок, — оценила со вздохом его поведение Барбара, возвращаясь на своё место.
 — Там целых не осталось? — спросил Януш, пробуя помешать в кастрюле углом пластмассового треугольника.
 — Не знаю. Не исключено…
 После того как смесь осторожно вылили, обнаружилось одно целое яйцо. Путём жеребьёвки оно досталось Каролеку. Лесь почувствовал настоятельную потребность реабилитироваться и предложил сбегать в магазин. Дали добро ещё на десяток яиц. Этот десяток варила Барбара, но, невзирая на все ухищрения, снова лопнули все, кроме одного. Его выиграл Лесь, а из остальных пришлось приготовить яичницу.
 Дискуссия на эту тему заняла все время трапезы.
 — Виновата проклятая скорлупа, — сердито оправдывалась Барбара. — Она сразу мне показалась подозрительной, поэтому я успела их вытащить. Ума не приложу, в чем дело, яйца-то свежие.
 — Кто ж тебе скажет…
 — Ну, я скажу, — заявил Каролек. — Вспомнил как раз, об этом тоже была речь. У этих кур, которых искусственно откармливают, у них белые скорлупки. То есть у яиц белые скорлупки, а не у кур. И скорлупки эти очень слабенькие. Надо покупать яйца в тёмной скорлупе, а ещё лучше — от диких кур. Я хочу сказать — от кур, которые дико живут, бегают где угодно и жрут что попало, такие яйца самые полезные, и даже вкус у них другой…
 — А ты откуда знаешь?
 — А этот тип говорил. Ну тот, который косил траву.
 — Верно, у таких диких кур совсем другой вкус, и они даже на бульон годятся, — подтвердила Барбара, а Лесь тем временем перевесился через свой кульман и просмотрел список на стене.
 — Про яйца тут ничего нет, — сказал он. — Но получается, что самое лучшее — то, что дикое, значит, и яйца дикоснесенные лучше.
 — Может, покупать у той бабы с зелёными петухами?
 — Ведь ты же слышал, они у неё плохо несутся. Сколько у неё может быть этих яиц?… Вот разве в той деревне, куда мы на чистую речку поедем…
 — Я там собственными глазами наблюдал, как бабы приехали из города на автобусе и привезли яйца!
 Некоторое время коллектив молча поглощал яичницу, а проблема терзала их, росла, распухала и застила свет. Страстные желания и бешеный протест вырастали до сверхъестественных размеров и начинали выходить из-под контроля здравого рассудка. Прекрасное лицо Барбары медленно принимало ледяное выражение, а голубые глаза превращались в два сверкающих камня. Каролек посмотрел на неё, ему сделалось не по себе, и он скорее отвёл глаза.
 — Невозможно, чтобы в деревнях вокруг Варшавы не нашлось диких кур и диких яиц, — выступил весьма самоуверенно Лесь. — Должны быть. Надо их найти.
 — Превосходно, ты поищешь и найдёшь!
 В глубине души Барбары в этот момент что-то взорвалось, и её краткий приказ прозвучал как свист кнута. Мужская часть коллектива содрогнулась. Растерянный Лесь открыл рот и тут же закрыл под воздействием сурового взора, не сказав ни слова. Януш пялился на Барбару, онемевший, но не в силах глаз от неё оторвать.
 — И найдёшь! — прошипела с нажимом Барбара таким жутким голосом, от которого дрожь ужаса пробегала по хребту. — Без диких яиц не показывайся мне на глаза. Совсем уже есть нечего, черт подери, мать его за балетную ногу сорок пятого размера!!!
 Через пять минут после этого от Леся и Януша в комнате и духу не осталось, а Каролек пытался работать, не слишком громко дыша…


* * *

 За пределами города бесповоротно выбитый из колеи Лесь отчасти пришёл в себя и высказал сомнение относительно кур, живущих слишком близко от шоссе. Они могли питаться растительностью, насыщенной свинцом. Переволновавшийся и замороченный его болтовнёй Януш сразу исключил все красивые и ухоженные хозяйства, объезжая их, словно источник чумного поветрия. Все эти ограничения до крайности осложнили, казалось бы, простые поиски дикой птицы.
 Прочесав многочисленные дворы, задворки и подходы к амбарам и сараям, они наконец выбрались на дорогу, неизвестно откуда и куда ведущую. Где находятся, представление они имели смутное, даже по сторонам света не ориентировались. Добычей за все время путешествия стала пока что дюжина яиц, с боем изъятая у трех деревенских хозяек. Хозяйки с упорством, достойным восхищения, по непонятным причинам противились сделке. Добыча выглядела ничтожной, поэтому Януш тащился медленно, обдумывая более плодотворный маршрут.
 Вскоре дорожный указатель сообщил — они находятся примерно посередине между Болимовом и Сохачевом. Януш с удивлением покачал головой:
 — Ну ничего себе! Укатили к черту на кулички… Я и не заметил, как это так получилось. Давай сделаем крюк по деревням и выскочим на варшавское шоссе. Смотри по сторонам на всякий случай.
 Лесь уселся поудобнее и стал высматривать подходящий объект. Царила немыслимая жара. Встреченные по дороге жилые постройки особых надежд не вселяли, а дико бегающих кур вовсе не было видно.
 Глядя на дорогу перед собой, Януш неожиданно заметил боковым зрением какое-то существо, вышагивающее по обочине. Существо показалось очень и очень странным. Не веря собственным глазам, он подъехал ближе и узнал странное существо. Януш почувствовал, что ему стало жарче, чем прежде, и резко притормозил. Он тащился еле-еле, не способный ни на какое маневрирование, а охвативший его жар невыносимо нарастал.
 По шоссе шёл павлин. Огромный, сияющий на солнце своим королевским оперением, он волок за собой сложенный хвост двухметровой длины.
 Коронованной головой он вертел во все стороны, словно любовался окрестностями, и шёл спокойно, без суеты и с большим достоинством.
 Януш ни слова не сказал. С трудом пошевелил ногой и снял её с педали акселератора. В голове у него мелькнула неясная мысль: надо бы остановиться, раз появились такие странные галлюцинации. Жара страшная, может быть, она виновата… Он ехал все медленнее, на лбу крупными каплями выступил пот. Судорожно стиснув руль, он приближался к своему видению и никак не мог оторвать от него глаз.
 Лесю наскучило разглядывать пленэр по сторонам, он повернул голову — в двух шагах от машины шагал павлин. Взрыв паники, который потряс все его естество, не уступал одновременному извержению крупнейших вулканов мира. Как?! Здесь?! Средь бела дня, на обыкновенном шоссе?! Он ведь трезв как стёклышко…
 Януш остановил машину, не съезжая на обочину. Откашлялся.
 — Погоди-ка, я на секунду выйду, — сказал он охрипшим голосом. — Мне кажется, тут что-то есть.
 — Да, да, я тоже выйду, — горячо поддержал его Лесь.
 Они обежали машину кругом, снова сели в неё и одновременно посмотрели вперёд. Павлин по-прежнему шагал по шоссе и уже ушёл от них на несколько метров. Лесь впился в него взглядом. Януш облокотился на руль, закрыл на миг глаза и снова широко их открыл. Павлин не исчезал. Он маршировал по обочине автострады, а гигантский хвост тащился за ним по земле.
 Януш глубоко вздохнул два раза, через силу включил первую скорость и медленно тронулся с места.
 — Слушай, — вдруг решился он, — ты видишь павлина?
 Лесь нервно вздрогнул.
 — Какого павлина? — жалобно заныл он. Януш вспотел ещё больше. В нем ещё тихо теплилась надежда — вдруг, вопреки всякому правдоподобию, этот чёртов павлин все-таки настоящий, а он сам сохранил здравый рассудок и не поддаётся никаким галлюцинациям. Но ежели Лесь павлина не видит…
 — Большого павлина, — сказал он кротко. — Цветистого, как не знаю что. С хвостом.
 До Леся дошло: Януш подробно описывает его, Леся, интимное видение, в котором он ни в коем случае не собирался признаваться. То есть глюки у них обоих…
 — Ну конечно, я вижу павлина, — признался он с облегчением. — Идёт прямо перед нами и, честное слово, смотрится как живой.
 — Так, значит, и ты тоже? — обрадовался Януш. — Чтоб мне лопнуть, бред какой-то! Откуда тут павлин? Я понимаю, гусь там, ну пусть индюк, а павлин откуда?!…
 — Попробуй наехать на этот его хвост, — посоветовал Лесь, весьма воспрявший духом оттого, что переживание оказалось общим. Он умирал от любопытства, что будет с галлюцинацией, если её переехать — сразу пропадёт, развеется постепенно или ещё как-нибудь.
 — Ты с ума сошёл? — возмутился Януш. — А если он настоящий?
 — Да ты что, белены объелся? Настоящий павлин? На шоссе?! Нам это только кажется, солнце огнём палит, это, наверное, фата-моргана!
 Януш снова почувствовал волну невыносимого жара. Был по дороге какой-то песок, может, и впрямь рефлекс, фата-моргана?… Фата-моргана — это коллективный обман зрения…
 Весь в сомнениях он ехал вслед за павлином, не решаясь выполнить просьбу Леся. Конец хвоста волочился перед самой машиной, самые длинные перья были слегка потрёпаны, а в двух метрах дальше солнце играло искрами на роскошной зелени, фиолетовых оттенках и прусском голубом павлиньей спинки. Корона на вертлявой голове отливала золотом.
 — Жаль, что он нам не причудился с развёрнутым хвостом, — вздохнул Лесь с глубоким сожалением. — Видению какая разница, а мы бы наблюдали редкое зрелище. Хвост у него просто-напросто рекордный. В природе такой вообще не существует.
 Павлин вдруг свернул с шоссе на маленький мостик над канавой, хвост описал полукруг. Януш затормозил. Провожая взглядом галлюцинацию, друзья увидели усадьбу, ограду, открытую калитку и стоящую на пороге деревенскую бабу. Павлин направился прямо к ней.
 — А ты где шляешься?! — заорала на него женщина пронзительным голосом, с лёгкостью перекрывшим шум мотора. — Это что за прогулки? Ещё тебя кто-нибудь переедет или какой гад утащит! Марш домой!
 Павлин замёл землю хвостом и с достоинством вошёл во двор. Женщина закрыла за ним калитку, бросив враждебный взгляд на стоящую на шоссе машину. Пронзительный голос из-за ограды долго ещё на все корки костерил злосчастную птицу.
 После затянувшегося молчания Януш пошевелился, включил первую скорость и стал потихоньку выжимать сцепление. Потом вдруг нажал на тормоз и остановил мотор.
 — Нет, — глухо сказал он. — Мне это будет сниться в кошмарах. Я должен его пощупать…


* * *

 В комнату, в которой Барбара и Каролек все ещё молча работали, вошёл Стефан и направился к столу Леся.
 — Где этот художник? — спросил он едко.
 Каролек покосился на Барбару, не уверенный, что попытка заговорить ничем ему не грозит.
 — Что это вы так онемели? — рассердился Стефан. — Тут этот пентюх или нет?
 Каролек отрицательно покачал головой.
 — А куда он делся? В конце концов, на кой ляд мне его местопребывание, отвечайте, когда вернётся!
 Каролек снова покачал головой и беспомощно развёл руками.
 — Язык у тебя, что ли, отнялся? Что ты мне рожи корчишь? Ты не знаешь, принёс он отпечатки из фотолаборатории?
 Каролек рискнул заговорить:
 — Наверное, нет. Нет, ничего он не приносил…
 — Вот чёртова жизнь! — разъярился Стефан. — У меня простой, и я мог бы поработать… А, ладно, возьму наброски. Если припрётся, вы скажите, мол, я их забрал. Глупо, конечно, ковыряться с этими картинками, но чертежи у меня есть. А действительно, куда он делся?
 Каролек снова испуганно посмотрел на Барбару.
 — Не знаю, — прошептал он. — За яйцами поехал…
 — Что?
 — Ну что ты бормочешь как дефективный! — немедленно рассердилась Барбара, подняв голову от чертежа. — В деревню поехал! Должен привезти яйца!
 — Какие ещё яйца?
 — Настоящие! Дикие! От диких кур!
 — У вас с головой не в порядке?…
 Сердито фыркнув, Барбара позволила Каролеку взять слово, а потом и сама подключилась к объяснениям. Стефан их выслушал с большим вниманием, но довольно скептически.
 — Если он не привезёт болтуны времён первой мировой войны, то я архиепископ! А так, между нами говоря, вы, часом, не преувеличиваете? Яйца в магазинах пока совсем не плохие.
 — Мы отлично знаем, что преувеличиваем, — холодно парировала Барбара с металлом в голосе. — Мы уже по уши в комплексах. И, если не сможем преодолеть хотя бы одно несложное препятствие, перестанем чувствовать себя людьми, разрази меня гром! Все мерзко кругом, но человек должен противостоять этому, чтобы не потерять остатки надежды. Время от времени у нас появляется желание, например, съесть свежее дикое яичко. Неужели из-за несовершенства этого мира отказать себе в столь мизерном желании!
 Каролек, поддакивая, усиленно кивал головой. Стефан задумался.
 — Да, действительно, что-то в этом есть… Неглупо, неглупо… Пожалуй, стоило бы при случае курочку купить, тоже из таких, диких. Раз так, может, и я поехал бы…
 Он собрал цветные листы со стола Леся и вышел в глубокой задумчивости.
 Следующими на поиски диких яиц отправились Влодек и Каролек. Лесь был арестован Стефаном, который требовал нормальных оснований для проектирования. Януш же решительно отказался участвовать в операции.
 — Я не поеду! — сказал как отрезал он. — Что я пережил, о том говорить не желаю. Не поеду, хватит с меня!
 Каролек пытался его переубедить:
 — Но ведь оказалось — это обычная птицеферма, ты же сам проверил, зачем так переживать?
 — Вместо откорма кур — откорм павлинов! А ещё где-нибудь окажется, что вместо овец выращивают тигров, да?
 — Ну и что тут такого? Тоже мне роза-мимоза-неженка, тигр ему не нравится, — презрительно фыркнула Барбара. — Откуда-то должны появляться павлиньи перья?…
 — Вместо кур у них павлины, в коровнике — шампиньоны! — издевался Януш. — В хлеву могут оказаться не свиньи, а, например, крокодилы! А вместо гусей, может, страусы, а? У них тоже перья!
 — Сдаётся мне, весь окружающий мир как-то странно запутался, — вздохнул Каролек. Он с самого начала великодушно предложил подменить Леся. — Так кто со мной?
 Присутствовавший при разговоре Влодек красиво свернул в рулон полученный от Барбары оттиск цокольного этажа, поколебался, прижал к животу рулон и нахмурил брови:
 — Я бы мог поехать. Но не сегодня. Слишком поздно, а мне ясный день нужен. Давай завтра в полдень. Посидим сегодня подольше, отработаем завтрашнюю норму и сорвёмся с чистой совестью.
 — Ладно, годится.
 — Зачем тебе ясный день? — поинтересовался Лесь.
 — Пару снимков хочу сделать. На местности. Мне освещение нужно.
 — А в проектном бюро, видать, вместо электрика сидит художник, — иронически пробормотал Януш.
 — Я фотограф по призванию, — надулся Влодек. — Нет такого закона, что нельзя иметь хобби. Ты мне не позируешь, так не возникай!
 — Он и не возникает, — решительно пресекла разговоры Барбара. — Поедете завтра в полдень, и конец трёпу!


* * *

 Конфликт интересов вынудил Влодека и Каролека вылезти из машины у леса, на краю картофельного поля. Влодек искал живописных и пустынных пейзажей, Каролека тянуло к густонаселённым деревням. Компромисс не удовлетворил ни одного из них, оба выразили недовольство в равной степени. Что-то бормоча под нос, Влодек вытащил из машины два фотоаппарата и штатив.
 — Я считаю, тут очень даже красиво, — нетерпеливо сказал Каролек. — Щёлкни пару раз — и поехали!
 Влодек осмотрелся вокруг и снова спрятал штатив. Один аппарат он повесил себе на шею, второй взял в руки. Повесил на шею ещё и экспонометр. Потом вытащил из машины и сунул в карман электрический фонарик, предварительно пощёлкав — работает ли. Каролек как воды в рот набрал, не желая дополнительно продлевать эти приготовления, хотя электрический фонарик в ясный день под палящим солнцем и безоблачным небом показался ему излишней предосторожностью. Он перестал даже смотреть на Влодека и побрёл вдоль поля, обратив все своё внимание на зеленую картофельную ботву.
 Влодек, подумав, сделал выбор и приступил к увековечению трухлявого пня, оставшегося от срубленного дерева. Он прицелился сверху, постепенно начал приседать, пока в конце концов не лёг на землю, фотографируя пень снизу. Фонарик тоже пригодился; Влодек тщательно приладил его на земляном холмике возле кротовой норы и направил на пень невидимый в сиянии солнца луч света. Создав таким образом дополнительное светлое пятно, он со всех сторон снял пень вместе с полученным световым эффектом.
 Каролек изучал картофельную ботву с нарастающим интересом.
 — Влодек, посмотри! — воскликнул он, не поворачивая головы. — Какие красивые насекомые! Ты можешь их сфотографировать! Они очень декоративные!
 Влодек как раз в этот момент исчерпал возможности пня, погасил фонарик и, заталкивая его в карман, вышел к Каролеку на обочину картофельного поля. Он наклонился рядом, щёлкнул аппаратом, потом присел на корточки и пощёлкал ещё.
 — Жук, — проговорил он глухим голосом.
 — Что?
 — Жук. Колорадский.
 — Что ты говоришь! — удивился Каролек. — Это колорадский жук? А ты откуда знаешь?
 — Я видел. Интересовался когда-то. Теперь узнаю в лицо.
 — Не может быть!… Ёлки-палки, такой красивый. Ты в самом деле уверен, что это колорадский жук? Его, по слухам, к нам американцы сбросили?
 — Железно. Ты же сам видел, как он жрёт. Колорадский и есть.
 Он присел на соседней грядке и сделал несколько снимков другим аппаратом. Каролек недоверчиво оглядел поле.
 — Но их же чёртова прорва! — воскликнул он изумлённо. — Тысячи!
 — Ну так! — мрачно поддакнул Каролек. — И картошку они, считай, пожрали.
 Каролек возобновил свой променад вдоль картошки, но шагал на сей раз побыстрее. Только теперь он рассмотрел листья ботвы. Они были потрёпаны по краям, обгрызены, и по ним всюду ползали цветные полосатые жучки. Оргия колорадских жуков!
 Он сделал ещё несколько шагов, наклонился и снова подозвал Влодека.
 — Слушай, иди сюда! Посмотри! Здесь нету. Может, я плохо вижу? Почему там есть, а тут нет?
 Влодек подошёл поближе, посмотрел на растительность под ногами, потом поднял голову и посмотрел вперёд.
 — Фазаны, — провозгласил он радостно.
 — Что фазаны?
 — Глянь-ка туда. Лопают так, что любо-дорого посмотреть.
 Каролек проследил за взглядом Влодека и в самом деле заметил поодаль какое-то шевеление на картофельном поле. Присмотревшись внимательнее, узнал серых птиц, в стайке которых время от времени проскакивала золотая искра. С бешеной скоростью птицы обрабатывали ботву, и за ними оставалась замечательно чистая полоса без малейших следов полосатого жучка.
 Каролека восхитило это зрелище.
 — Невероятно! Действительно, фазаны. Как они это делают?
 — Ну как делают, обыкновенно. Клюют. Фазаны питаются колорадским жуком.
 — Но ведь это невозможно. Они успевают слопать невероятное количество!
 — Да у них скорость, как у машин. Одна стая фазанов может уничтожить пару гектаров колорадского жука. Даром и эффективно.
 Стайка фазанов удалялась по картофельному полю, со страшной интенсивностью склёвывая жучков. Влодек лёг на меже и сфотографировал на фоне неба исключительно добросовестно объеденный лист. Каролек за это время успел продумать различные стороны вопроса.
 — Фазаны должны быть под охраной, — заявил он страстно. — Разве это не лучше, чем все эти стиральные порошки… тьфу ты, ядохимикаты? Опасаюсь только, как бы теперь соседние колорадские жуки не притопали сюда вон с тех листьев!
 — Не успеют, — ответил злорадно Влодек, поднимаясь с межи. — В конце поля фазаны развернутся и прочешут следующую полосу, и так до заката солнца. Все поле обскачут. При условии, что никакая сволочь не придёт сюда на охоту, скажем, через час.
 — Подождём, — решил без колебаний Каролек. — Час — это не вечность. И тому, кто придёт с орудиями убийства, я лично натолкаю колорадского жука в пасть. Пусть сам жрёт.
 — А яйца?
 — Плевать я хотел на яйца. Час погоды не делает!
 — И подумать только: были времена, когда о колорадском жуке у нас слыхом не слыхивали! — вздохнул Влодек и перелез с грядки на дорогу. — Прилетели и высыпали. Свиньи.
 Каролек ясно почувствовал, как в глубине его обычно спокойной души начинает кипеть, расти и клубиться непреодолимая жажда мести. Праведного отмщения!
 — По справедливости надо бы собрать эту пакость и отослать им обратно, — сказал он ожесточённо. — Пускай не все, но хотя бы часть!
 — Верно. Они у себя с ними уже расправились, теперь жуки эти размножаются только у нас.
 Жажда отмщения в душе Каролека превратилась в твёрдое решение.
 — Отлично, раз никто не хочет этим заниматься, я сам сделаю!
 — Сделаешь что?
 — Насобираю жучков и отошлю в Соединённые Штаты!
 — Ты спятил?!
 — Не знаю. Пусть так! Но даже это не помешает мне набрать жучков. Паралич может для меня иметь значение, а безумие — никакого. У тебя какая-нибудь коробочка есть?
 Отправившийся было на поиски очередного объекта для фотографирования Влодек остановился. Идея Каролека показалась ему соблазнительной, хотя и сложной для воплощения.
 — Коробочка-то есть, но как ты себе это представляешь? Эту пересылку. Почтой?
 — Бог с тобой, какой почтой! С оказией! Найду человека, который едет, и всучу ему! Уговорю высыпать на картофельном поле, где попало. Может, кто-нибудь сознательный поедет.
 — Много не возьмёт и сознательный. Кроме того, неизвестно, как отнесётся таможенный контроль…
 — А он контрабандой. Не такие вещи люди контрабандой перевозят. Нужно-то совсем немножко, насколько я знаю, вредители легко размножаются…
 Влодек решился и повернул к машине.
 — Я взял коробку под яйца, — сказал он, вручая Каролеку большую коробку из-под обуви. — Дырок, наверное, просверливать не надо, коробка не герметичная.
 — Говорят, колорадского жука не так легко уморить. Что он жрёт?… Ах да, картошку. Отлично, прямо сразу подкину им ботвы.
 Через несколько часов они отправились в обратную дорогу в обнимку с полной коробкой полосатых жучков, перемешанных с картофельной зеленой ботвой. Одиннадцать яиц, с трудом отвоёванная добыча их экспедиции, уместились в обычном бумажном пакете.


* * *

 — Не могу понять, почему деревенские неохотно продают яйца, — раздражённо сказала Барбара. — После стольких усилий — двадцать три штуки.
 — Они говорят: невыгодно, — сообщил Януш. — И вообще смотрели на нас как на дураков.
 — Подозрительно, — оценил положение Каролек. — И смотрели недоверчиво, и упорствовали — нет, мол, яиц, а если и есть, то им невыгодно продавать.
 — При этом мы давали хорошую цену!
 — Ну и что из этого? Им невыгодно. В толк не возьму, что с этими яйцами делают, но продавать им явно ни к чему — и привет!
 — Факт! — подтвердил Януш. — И обратите внимание — мы ездили в разные стороны, значит, это прямо-таки сговор вокруг Варшавы. Остаётся только развести руками.
 — И испытывать только моральное удовлетворение, — мрачно подвёл итог Лесь и ткнул пальцем в коробку из-под обуви на столе Каролека:
 — Как ты это отошлёшь? В коробке?
 Каролек одновременно встрепенулся и огорчился:
 — Да нет, коробка слишком большая, хотя им там хорошо. Но надо бы разделить на двоих…
 — Предпочтительнее стеклянная банка, — подсказал Януш. — С завинчивающейся крышкой. Проколоть в крышке мелкие дырочки…
 — У меня найдётся подходящая коробочка, — произнёс с порога вошедший в комнату Влодек. — Плоская, её удобно упаковать, но туда не много войдёт. Вот такая. Зато закрывается плотно. Не знаю, может, наделать им там дырочек…
 Акция отмщения Соединённым Штатам была в полном разгаре. Со вчерашнего дня Каролек, уже вполне ожесточившийся сердцем, и Влодек, активно проникающийся духом идеи, успели обзвонить весь город. Нашли двух человек, которые собирались за океан на будущей неделе. Не зная наверняка, перенесёт ли колорадский жук ожидание отъезда, Каролек не прекращал поисков, одновременно занимаясь проблемой упаковки. Дополнительных хлопот потребовал вопрос надлежащего применения орудия мести, живое возмездие требовалось поместить в благоприятные условия жизнедеятельности.
 Плоская металлическая коробочка Влодека оказалась просто замечательной, хотя вместимость не удовлетворяла разбушевавшуюся душу Каролека. Взвесив предложение Януша, он выскочил в магазин, купил банку смородинового компота, заставил коллег проглотить содержимое, а сам с пылом стал дырявить крышечку. Рядом с ним Влодек крутил дырки в своей коробочке в виде декоративного орнамента. Барбара, Януш и Лесь взирали на них с дружелюбным любопытством.
 Только подготовили оба контейнера для путешествия — в комнату вошёл главный инженер. В руках он держал обувную коробку, которую взгромоздил на стол Каролека.
 — Слушайте, не смейтесь надо мной, — попросил он с явным смущением. — Стефан надо мной издевается, а я совсем зашёл в тупик. Вот пришёл с вами посоветоваться. Не возражаете?
 — Валяй смело, — ободрил его Януш, ставя на стол тщательно осмотренную компотную банку. — Мы будем серьёзны, как на похоронах. Так что случилось?
 Главный оглянулся на Барбару.
 — У меня приглашение на свадьбу на субботу, — признался он со вздохом. — Свадьба дьявольски изысканная, а я свидетель. Мне придётся одеться как следует, никаких там джинсов, ничего в этом роде…
 — Так у тебя проблемы с одеждой? — догадалась Барбара.
 — Вот именно. Точнее говоря, у меня нет ботинок. Не ботинок вообще, а под выходной костюм. И тут подвернулась оказия — один из отдела озеленения как раз продаёт ботинки, даже размер мне подходит… Но я уже голову сломал — покупать или нет.
 — Раз тебе ботинок не хватает, что ж тут мучиться?
 — Беда в том, что они лакированные… Вот!… Главный инженер снял крышку с коробки, и всем в глаза ударило ослепительное сияние чёрной, безукоризненно лакированной поверхности. Барбара тихо выдохнула.
 — Ангидрид твою! — высказался Януш, вытаскивая один ботинок и рассматривая его поближе. — Проблесковый маяк, а не обувь!
 — Так на свадьбе не будет ничего примечательнее твоих ног! — предупредил Влодек. — Ты во фраке идёшь?
 — Он прав, — печально сказала Барбара. — Это лаковые туфли к фраку. В крайнем случае к смокингу, но обычный костюм отпадает.
 — Если, конечно, ты намереваешься почаще ходить на балы, — вмешался ободряюще Лесь, — или дипломатические приёмы…
 — Правильно, в таком случае пусть сошьёт себе фрак!
 — Хватит смокинга. Пусть шьёт смокинг.
 — Я же просил без глупостей! — с упрёком напомнил главный и решительным движением отобрал у Януша ботинок. — Мне тоже кажется, нет смысла так выставляться, но не идти же босиком!
 — Хоть какие-то ботинки у тебя должны быть?
 — Коричневые и бежевые. А костюм — чёрный.
 — Хочешь сказать, у тебя никогда в жизни не было чёрных ботинок?
 — Были у меня чёрные ботинки, были, — признался главный инженер, отбирая вторую лакированную туфлю у Леся и упаковывая обе в коробку. — До вчерашнего дня я не сомневался, что они у меня есть, но, увы, ошибся. На них вылилась белая масляная краска — и каюк. Кроме того, она вылилась пару месяцев назад, теперь засохла, как камень… Не о чем говорить. Да они своё отслужили, старые были.
 — Но в этом тебе идти нельзя, — твёрдо изрёк Януш, ткнув в коробку на столе Каролека.
 — Как же быть?
 — В магазинах, конечно же, нет?
 — Нет. Я ещё вчера пробежался по городу — ничего подходящего.
 Весь коллектив, озабоченный и полный сочувствия, погрузился в размышления, пытаясь найти выход для главного инженера. Лесь заглянул в коробку и ещё раз пошевелил лакированные туфли, с наслаждением вызывая искры на их поверхности. Затем закрыл коробку и слегка отпихнул, словно отмахиваясь от искушения.
 Каролек задумчиво играл банкой, вращая её на столе. Влодек сосредоточенно смотрел на ноги сослуживца.
 — Ты какой размер носишь? — спросил он вдруг.
 — Восемь с половиной.
 — Ну, тогда выход один — одолжить обувку на такой случай. Собственные ты себе купишь, когда попадутся.
 — Великолепная идея, — оценила Барбара.
 — А у кого одолжить?
 — У меня, — с достоинством сказал Влодек. — У меня размер тоже восемь с половиной.
 Мрачный и огорчённый главный инженер сразу оживился:
 — Ты не шутишь? Тебе правда не жалко? И найдутся такие, как надо?
 — Даже две пары, выбирай, какую хочешь. Можем поехать сразу после работы, и ты сразу примеришь.
 Весь коллектив зааплодировал такому финалу, а главный инженер просиял, как весеннее утро.
 — Ты мне жизнь возвращаешь, Влодек! Со вчерашнего дня терзаюсь, как дурак, ничего в голову не идёт, только эти идиотские ботинки! Сами видите, до чего дошло — чуть не подсуропили мне эти… лакированные! Счастье, что к вам пришёл, сейчас же этому парню туфли верну!
 Он схватил коробку со стола и выскочил из комнаты, едва не столкнувшись в дверях с главным архитектором.
 Зав мастерской ещё с утра слышал, что коллектив срочно ищет кого-нибудь, кто едет в Соединённые Штаты. Он понятия не имел, кому и зачем это нужно, но неожиданно ему захотелось проявить свою знаменитую услужливость и склонность помогать ближним. Последние два часа он провёл на телефоне, обзванивая всех знакомых подряд, и добился успеха.
 — Мне показалось, или вы действительно ищете оказию в Соединённые Штаты? — дружелюбно спросил он с порога. — Я сию секунду узнал — один мой знакомый едет в Канзас…
 — В Канзас! — в восторге откликнулся Каролек и сорвался с места. — Но это же замечательно! Пахотные земли! Кто? Когда?!
 Зав мастерской подтянул рукав рабочего халата и посмотрел на часы:
 — Мой знакомый. По профессии врач-психиатр, фамилия его Филипповский, живёт тут рядышком — площадь Домбровского, шесть. Квартира восемь. Но он вот-вот летит, у него в два часа самолёт, через Париж. Боюсь, он с минуты на минуту уезжает на аэродром, сын его должен отвезти…
 Взрыв бомбы не сумел бы произвести большего эффекта. Шеф ещё пытался что-то пояснять, но его никто не слушал. Каролек вырвал у Влодека металлическую продырявленную коробочку. Януш уронил под стол банку. Лесь бросился за банкой, оборвав в спешке приколотый под столом кусок ватмана, из которого высыпались рулоны чертежей. Барбара изо всех сил пыталась сохранять здравый рассудок:
 — Беги со всеми причиндалами, как есть! Поедешь с ними на аэродром, в машине все это хозяйство переложишь! Сейчас нет времени, беги — не успеешь!
 Каролек прекратил дёргать дрожащими руками крепко привинченную продырявленнную крышечку банки. Зажал банку под мышкой, сунул в карман плоскую коробочку, схватил со стола коробку из-под обуви и рванул из комнаты, оттолкнув стоящего на дороге главного архитектора. Мгновенье спустя хлопнули входные двери.


* * *

 Пан доктор Филипповский стоял возле своей машины на площади Домбровского и смотрел, как его чемоданы располагают в багажнике. Неожиданно к нему бросился подбежавший галопом молодой человек симпатичной наружности. Точнее говоря, не столько бросился, сколько с разбегу проскочил мимо него и притормозил только у капота машины. Он тяжело дышал.
 — Простите… вы не… доктор… Филипповский?
 — Это я. Чем могу служить?
 — Вы… сейчас… едете в Соединённые… Штаты?…
 Пан доктор Филипповский минут пятнадцать назад разговаривал по телефону со знакомым, который при известии о его отъезде в Америку проявил огромную радость, не объяснив, однако, причин. Отыскав оказию в Америку, руководитель мастерской счёл свою миссию выполненной и ничего более пану доктору не пояснил. Тот тем не менее связал присутствие запыхавшегося молодого человека с услышанными по телефону радостными воплями. И тут же забеспокоился, не грозит ли ему потеря драгоценного времени прямо перед отъездом. Молодой человек его немедленно успокоил.
 — Вы спешите, — констатировал он, переводя дыхание. — Вы позволите, чтобы я сел в машину? Я поеду с вами на аэродром, а по дороге все объясню. Могу даже раньше выйти, если буду вам мешать… Я постараюсь не злоупотребить…
 Доктор Филипповский был человеком услужливым, кроме того, его интересовали различные мотивы и поступки людей. Он без колебаний согласился. Молодой Филипповский захлопнул багажник и занял место за рулём, с интересом поглядывая на возбуждённого пассажира. Доктор и Каролек сели сзади.
 С момента прибытия на площадь Домбровского до того, как машина тронулась, прошло, наверное, полминуты. Этой полуминуты хватило.
 Воображение Каролека с ветерком стартовало и помчалось резвым галопом, показывая беспорядочно, но ярко, что произойдёт в ближайшие мгновенья. А именно: он, Каролек, должен уговорить этого незнакомого человека, серьёзного, судя по виду, и совершенно нормального… нелегально провезти на американскую землю колорадского жука — живого и в прекрасном состоянии — а потом рассыпать его на распаханных полях штата Канзас. Воображение услужливо нарисовало фигуру доктора, высокую и полную достоинства, где-то на картофельном поле жестом сеятеля обогащающего местную флору обратно импортированной фауной…
 Если бы сын доктора тронулся с места не так резко или затормозил на красный свет, Каролек наверняка бы удрал. Однако, не имея самоубийственных наклонностей, он остался в машине и только страшно разволновался. Возможность просто отказаться от мстительных планов не пришла ему в голову. Он приступил к объяснениям, подумав с отчаянием, что, может быть, доктор не станет разбрасывать жестом сеятеля. Может, просто присядет на корточки или ещё как…
 — Пан доктор, я вас очень прошу, — сказал он решительно. — У нас ведь когда-то этого не было, а они нам это прислали. И я считаю — это элементарная справедливость. Вы едете туда, где пахотные земли, я проверил в энциклопедии — в том числе и картошка! У меня убедительная просьба… Чтобы вы это захватили и рассыпали, лучше всего в картошке. Если трудно, то хоть рядом. Ну, где-нибудь за городом. Эти штуки вроде летать умеют…
 Все ещё не имея ни малейшего понятия, о каком предмете идёт речь, доктор невольно покосился на большую обувную коробку на коленях Каролека. Каролек перехватил этот взгляд.
 — Нет-нет! — поспешно воскликнул он. — Не так много! Не всю эту коробку, я понимаю… Сейчас упакую компактно, вот, пожалуйста, вот в это… Или в это… Как вам больше нравится?
 Банка выскользнула у него из рук и покатилась по полу машины. Схватив банку, Каролек уронил металлическую коробочку Влодека. Доктор Филипповский в поднятии предметов не участвовал, но глаз от собеседника не отрывал — он стал замечать крайне интересные симптомы. Каролек наконец выгреб из-под ног весь набор тары и подсунул доктору банку под нос:
 — Она ведь много места не займёт… Потом вы просто открутите крышку и — бух! Сами подумайте, какую они нам жуткую свинью подложили! А если вам по душе ёмкость поменьше, тогда вот, пожалуйста… Подумайте объективно: они прислали огромное количество, тысячи, а мы что? Совсем кот наплакал…
 Доктор молча слушал, автоматически пытаясь сформулировать диагноз. Симптомы казались ему все более интересными. Невзирая на то, чем окажется это нечто, предназначенное для высыпания, он решил это взять. Но при условии, что по возвращении из Штатов он сможет с этим молодым человеком встретиться и тщательно его обследовать. Каролек агитировал все горячее.
 — Хорошо, — перебил его доктор. — Захвачу с собой и рассыплю. А что это?
 Сообщение, что содержимое тары составляет живой колорадский жук, Каролек не в состоянии был вымолвить.
 — Вот, пожалуйста, — сказал он сдавленным голосом.
 Подсунул доктору коробку с жуками, снял крышку — и окаменел. Внутри лежали лакированные туфли главного инженера.
 Доктор Филипповский в силу профессии привык к Наполеонам и Цезарям, на него не производили никакого впечатления ни пуговицы и термометры на поводках в роли живых собачек, ни одёжные вешалки, подкарауливающие пациентов в качестве личных врагов, ни прочие перевоплощения. Однако же, несмотря на многолетнюю практику, летающую обувь, которую сбросили американцы и которую требовалось рассыпать в картошке, он встретил впервые. Случай оказался любопытней, чем он сперва предполагал.
 — Ну что ж, — сказал он вежливо. — Гм… Вам трудновато будет переложить это в тару поменьше… Я просто возьму все целиком.
 Окаменевший над коробкой Каролек не мог издать ни звука. Он представил сцены, которые, должно быть, разыгрываются на пятом этаже здания института, где главный инженер отнёс тому типу коробку с живыми колорадскими жуками, и его прошиб холодный пот. Мечты об акции отмщения вылетели у него из головы в мгновение ока, вместо них возникла жгучая потребность немедленно оказаться в мастерской. Сын доктора, правда, ехал не очень быстро — его гораздо больше занимала ситуация в машине, чем дорога перед ней. И все же с каждой секундой он удалялся от центра города и приближался к аэропорту. Каролек впал в панику.
 — Нет-нет! — завопил он в страшном смущении, выдирая коробку из рук доктора. — О Господи, я ошибся! Они остались на работе, я прошу у вас прощения! Мне нужно выйти!
 Психиатр почувствовал, что феноменальный случай ускользает у него из рук, и придержал коробку.
 — Проше пана, — сказал он ласково. — Ради Бога. Я выполню ваше желание.
 — Нет-нет, спасибо. Я передумал…
 — Не надо. Совершенно напрасно передумали. Меня это абсолютно не затруднит, не стесняйтесь, пожалуйста.
 — Но ведь вы же не станете высыпать этого в картошку! — в отчаянии крикнул Каролек.
 — В картошку можно высыпать все, что угодно, — наставительно проговорил доктор.
 Сын доктора получал истинное удовольствие. Каролек и доктор Филипповский уже не обращали внимания на то, что они говорят, вырывая друг у друга лакированные туфли главного инженера. Неизвестно, кто в конце концов выиграл бы это сражение, кабы не вмешательство милосердного провидения — на перекрёстке с Рацлавицкой улицей зажёгся красный свет…


* * *

 — Чудо, — набожно изрёк Лесь. — Все вместе взятое означает, что просто произошло чудо. Наверное, ты молился всю дорогу.
 — Так и есть, — поддакнул Каролек. — Может быть, молился я беспорядочно, но так оно и есть.
 Он сидел в своём кресле, обмахиваясь прачечной в вертикальном разрезе. Наполненная колорадскими жуками коробка из-под ботинок стояла на столе в целости и сохранности. Главный инженер успел поймать владельца обуви на выходе из института. Владелец обуви не стал заглядывать в коробку, когда ему её вернули, даже крышку не приоткрыл. Поэтому сообщение о том, что по ошибке ему вернули другие ботинки, на него никакого впечатления не произвело; он удалился, по-прежнему не удостоив их вниманием.
 — К тому же я понятия не имел, кто эти ботинки продавал, — добавил со вздохом Каролек. — Не знаю, что бы я делал без Збышека…
 Он отлепился от спинки кресла, отложил чертёж и заглянул в коробку — на сей раз ничего неожиданного не наблюдалось.
 — А что дальше? — поинтересовался Лесь. — Будешь на следующей неделе ловить тех двоих?
 Каролек снова оторвался от спинки кресла и резко выпрямился:
 — Ну уж дудки! Что я пережил, того человек не опишет! Ничего не поделаешь, я сдаюсь! Не буду это отсылать.
 — И совершенно правильно! — живо похвалил Януш, поворачиваясь к нему. — Мне пришло в голову, что месть эта — палка о двух концах. Представьте, размножатся эти жуки там у них, а они потом снова нам сбросят. Как раз к тому времени, когда у нас их истребят, и мы снова должны будем отсылать им. И так по кругу до скончания веков. Не выдержать такого. Я вам раньше не успел сказать.
 Каролек тяжело вздохнул и прислонился к стене, все ещё не придя в себя.
 — Может, ты и прав. Жаль. Я изголодался по справедливости. А знаете, эти психиатры действительно заражаются от пациентов: он упёрся — выброшу, мол, эти туфли в картошку и точка. Я еле-еле сумел их вырвать.
 Януш щёлкнул пальцами по коробке:
 — И что ты собираешься с этим делать? Где-нибудь выбросить?
 — Да где угодно, за городом…
 — Спятил совсем! — воскликнула Барбара. — Ведь они немедленно полетят на картошку и начнут жрать!
 — Что?
 — Ну как это что? У тебя с головой все в порядке? Это же насекомое! Оно летает! Вместо Америки разведёшь его у нас, а кроме того, можешь попасть на поле, где этой пакости раньше не было! Ты что, хочешь погубить собственную страну?!
 — Она права, — поддакнул Януш. — Никакого там «выброшу», разве что они сдохнут. Дохлых действительно не опасно выбросить.
 — Уморить их голодом, — подсказал Лесь. — Хотя нет, это негуманно как-то. Убить их одним ударом…
 — Лучше всего просто бросить в огонь.
 Каролек сидел над коробкой в страшном смущении.
 — Понимаете… Мне их жалко. Такие красивые эти жучки… Я к ним даже вроде привязался…
 — Психиатру вредят контакты с пациентами, а этот повредился от одной встречи с психиатром! — с ужасом предположила Барбара после долгого молчания.
 Януш, растерявшись, заглянул в коробочку:
 — Ну, этого не отнимешь, красивые. Так ты их хочешь держать как домашних животных? Колорадских жуков?!…
 — Подбросить обратно, в места обитания, — предложил Лесь. В его сердце симпатия к полосатым жучкам с величайшей лёгкостью заняла место душегубства. — Большой беды не будет, десятком больше, десятком меньше. А при случае и фазаны порадуются.
 — Фазаны!… Надо дать съесть фазанам!
 — Или ещё кому. Возможно, и другие птицы это любят. Способ, соответствующий законам природы.
 Соответствующий законам природы способ снискал всеобщее одобрение. Собственноручно поубивать красивых насекомых казалось негуманным и отталкивающим, а скормить их фазанам — вполне естественным. Обычный для природы круговорот — одно удовольствие как птицам, так и поедаемому жуку. Вернувшись в комнату, введённый в курс дела Влодек тоже встретил решение аплодисментами.
 Первая экспедиция тронулась на поиски фазанов в послеобеденное время. Это оказалось ошибкой: сумерки сгустились раньше, чем удалось найти места обитания фазанов. Каролек не помнил, где находилось родное картофельное поле жучков, и найти его не смог. На следующий день к вопросу подошли серьёзнее, подключили Влодека, и две машины в полдень покинули город.
 — При случае попробуем и яйца купить, — сказала Барбара Янушу.
 — Яйца в деревне. А фазаны совсем наоборот.
 — Но между пустошью и картофельным полем наверняка попадётся какая-нибудь деревня. Спросим там, за спрос денег не берут.
 С намерением обследовать побольше территории разделились на две группы, предварительно пометив на дорожной карте место встречи, и стали напрягать зрение и внимание. Влодек, Лесь и Каролек закончили прочёсывать местность быстрее и первыми приехали на отмеченный перекрёсток. Фазана не нашли ни одного.
 Они ждали на опушке леса, обыкновенная песчаная просёлочная дорога вела по краю леса к неширокой шоссейной дороге. По другую сторону шоссе простиралось огромное картофельное поле.
 — Посмотрите, столько картошки и ни следа колорадского жука, — обратил внимание огорчённый Каролек, шагнув между грядок.
 — Тебе мало своих? — полюбопытствовал Влодек и повесил на шею фотоаппарат. — Хочешь к ним ещё добавить, чтобы не скучали?
 — На кой ты запрятал машину? — упрекнул его Лесь. — Поставь её на виду, а то они нас не заметят.
 — Неважно, мы их зато заметим. Они должны приехать с этой стороны, видно будет издалека. Мне совсем не светит, чтобы меня какой-нибудь трактор нечаянно зацепил. Не ходи никуда, я машину не запираю.
 Каролек уходил все дальше в картошку. Влодек с двумя фотоаппаратами пошёл назад по просёлочной дороге и пропал в кустах на опушке леса. Лесь остался стеречь машину и бродил неподалёку среди деревьев.
 Приближающийся шум мотора услышали все трое. Лесь, который был ближе остальных, хотел выскочить к шоссе побыстрее, срезав напрямик через лесок, но запутался в кустах ежевики и замешкался. Когда ему наконец удалось выпутаться из зарослей, машина уже остановилась, мотор был выключен. Ещё в кустах он услышал звук дважды хлопнувшей дверцы.
 Один взгляд позволил удостовериться — это не машина Януша. К тому же покинувшая пассажирское сиденье фигура ничуть не напоминала фигуру Барбары. Лесь остался в кустах, выглядывая оттуда через раздвинутые ветки.
 Рядом с машиной крутились два типа. Один из них поспешно открыл багажник. Второй осмотрел севшее заднее колесо. Происшествие вполне заурядное, особой привлекательностью зрелище смены колёса тоже не отличалось. Лесю, однако, было абсолютно нечего делать, и он продолжал на них пялиться. Тип возле багажника с огромными усилиями, сопя и пыхтя, выволок наружу сперва огромную походную сумку, а потом что-то вроде столь же огромной плоской корзины с крышкой. Обе кошёлки он поставил с краю на асфальт и полез в багажник за домкратом и монтировкой.
 Из можжевельника за спиной Леся появился Каролек. Он узнал Леся с тыла и подошёл поближе, недоумевая, куда тот засмотрелся. Он тоже раздвинул ветки, и теперь оба молча таращились.
 Один из застрявших на шоссе типов все ещё крутился возле колёса, наглядно демонстрируя отсутствие навыка и отчаянную неуклюжесть. Второй ничем ему не помогал. Надутый, кипящий гневом и неудовольствием, он прохаживался вокруг машины, засунув руки в карманы. При этом частенько останавливался возле своего багажа, кидая на него хмурый взгляд. Лесь и Каролек по-прежнему торчали в кустах, и на их лицах все сильнее отражались презрение, отвращение и упрёк.
 В тог момент, когда комедия проб и ошибок на шоссе подходила к концу, по песчаной дороге до шоссе добрёл Влодек. Поглощённый зрелищем весьма живописного сучка, он не сразу оторвался от любимого хобби. На шоссе трудяга, истекая потом, запихнул в багажник тяжеленные вьюки. Надутый суровым взглядом проверил, хорошо ли они легли. А Влодек вышел на шоссе. Даже успел сделать две фотографии, прежде чем присмотрелся и сообразил, что вместо Барбары и Януша перед ним чужая машина и незнакомые люди.
 Как раз щёлкнул затвор, когда садившийся в машину надутый оглянулся и заметил Влодека. На две секунды он застыл на месте. На третьей секунде страшно заревел, оттолкнулся от дверцы и понёсся на Влодека как бешеный бык.
 Влодек на шоссе, а Каролек и Лесь в зарослях совершенно остолбенели. Надутый мчался и ревел:
 — Отдай это! Давай сюда! Отдавай немедленно!!!
 Если бы надутый мчался молча, он бы, наверное, настиг Влодека, вросшего в асфальт. Смысл воплей до него сразу не дошёл, но испугался Влодек за фотоаппарат — больше у него в руках ничего не было. От страха за любимую камеру у него за спиной выросли крылья, он в мгновение ока повернулся и прыгнул в картошку.
 Трудяга возле машины подпрыгивал, подскакивал, топотал, перебирал ногами и всхлипывающе сопел, Лесь и Каролек замерли в совершенном изумлении. Влодек преодолевал картофельное поле оленьими прыжками, а за ним пыхтел ревущий буйвол. Влодек был моложе, худощавее и, несомненно, испуган больше, чем его преследователь, — догнать его шансов не было никаких. На середине поля ревущий буйвол задохнулся и отказался от дальнейшей погони, а скачущий олень пропал в зарослях терновника и шиповника.
 Каролек и Лесь зашевелились только тогда, когда машина с новым колесом скрылась за поворотом. У них давно свербела мысль: надо бы помочь коллеге, который подвергся нападению. Однако воплотить её в жизнь было выше человеческих сил. Только поняв, что погоня сама собой сошла на нет, они вздохнули с бесконечным облегчением и выбрались на шоссе.
 — Господи, что это было? — вскричал Каролек, пытаясь прийти в себя. — Ты что-нибудь понял?
 — Может, ему Влодек с лица не понравился, — промямлил Лесь, все ещё смертельно изумлённый. — О вкусах не спорят.
 — Но он же кричал: отдай, отдай! Не лицо же! Фотоаппарат?…
 — Может, и букет роз…
 Оба враз прикусили языки, поравнявшись с тем местом, где несколько минут назад стояли вынутые из багажника кошёлки. Оба впились взглядом в асфальт, и слова застряли в горле.
 На асфальте расплывалось большое красное пятно.
 Уставившись на пятно, Лесь и Каролек так долго стояли молча и неподвижно, что возвратился Влодек, гордый и непобеждённый. Он все ещё кипел от непонятного и потрясающего переживания.
 — Вы видели? — закричал он издалека. — Вздумал меня догнать, а фигушки! Кто это вообще был, этот бычище, вы не знаете?…
 Каролек и Лесь не отреагировали. Влодек посмотрел туда же, куда и они, и тоже увидел пятно. Наклонился, осмотрел его вблизи и, побледнев, выпрямился.
 — Все понятно. — глухо сказал он. — Убийцы!…
 Каролек и Лесь, не сговариваясь, отшатнулись. Они оторвали взгляд от пятна и посмотрели на Влодека. Влодек прижал к груди оба фотоаппарата.
 — Теперь понятно, — протянул он. — Хотели вырвать у меня фотоаппараты. Он видел, что я успел щёлкнуть. Они совершили убийство. Их двое было, да? Ничего удивительного, вещественное доказательство… А пятно?… Здесь труп лежал, да? Они его убили на ваших глазах? Я вас спрашиваю! Вы что, навеки онемели? Вы этот труп видели или нет?
 Глубочайшая уверенность, что в кошёлках были расчленённые останки, не позволила ни Лесю, ни Каролеку ответить отрицательно. А утвердительный ответ не соответствовал действительности — труп-то они не видели, только его упаковку. В растерянности они смотрели то на Влодека, то на пятно, то друг на друга. Лесь кашлянул.
 — Чемоданчик… — начал он. — Корзиночка…
 Януш с Барбарой явились в тот момент, когда участники событий в третий раз мусолили подробности. Лесь и Каролек начали сначала в четвёртый раз, Влодек взял на себя окончание повести. Барбара и Януш выслушали сообщение молча и с нахмуренными бровями, посмотрели на вещественное доказательство на шоссе и почти одновременно пожали плечами.
 — Ослы, — сказал Януш с жалостью и презрением. — Второго трупа им захотелось…
 — Что значит второго трупа! — обиделся Влодек. — А это пятно, по-вашему, откуда?!
 — Мясо, — холодно вымолвила Барбара.
 — Что-что?…
 — Мясо, говорю. Полоумные. Вы уже успели забыть, как это бывает? Они что-то подстрелили и везли свежее мясо. Нелегально поохотились, может, подстрелили зверя, который под защитой.
 — Она права, — поддакнул Януш. — Убей он человека — бегал бы за тобой до победного конца. А если бы охотился легально, то вообще гоняться ни к чему. Это браконьеры.
 — Они не похожи на браконьеров! — бурно запротестовал Каролек.
 — А на что похожи?
 — Не знаю. А, понял! Они похожи скорее на тех, кто покупает у браконьеров…
 — Тогда это точно было охраняемое животное, — мрачно подытожил Влодек. — По мне, это даже хуже убийства!
 Понадобилось всего несколько минут, чтобы гнев воспылал во всех сердцах. Очередное нападение выродков на охраняемых животных истощило всякое терпение и требовало отмщения. Стали гадать относительно трофея охоты; ниже лося не опускались. Влодек выдвинул даже кандидатуру зубра. Однако перед медведем фантазия отступила.
 Необходимость ответных действий не подлежала сомнению, и обсуждение проходило активно. Решили немедленно напечатать отснятые Влодеком кадры и отправиться с доносом в местное отделение милиции. На снимках номер машины должен был очень хорошо получиться.
 — С паразитом тогда вышло неплохо, так? — напомнил подбадривающе Каролек. — Милиция тоже не любит браконьеров. Ничего, правда, паразиту не сделали, но виллы этой у него уже нет. А браконьеров выловили. Так и здесь, Бог даст, получится.
 — В конце концов, мы можем что-нибудь и самостоятельно предпринять, — заметила Барбара сухо. — Очевидно, что ездят они одни, неизвестные могут остановить их машину и надавать по морде. Неизвестные хулиганы у нас тоже хорошо получились.
 — Неплохая идея! — обрадовался Януш. — Тут довольно пустынно…
 На следующий день на полученных отпечатках виден был не только номер машины, но и злобная морда ревущего буйвола. Влодек на всякий случай сделал даже увеличенное фото несимпатичной рожи. Без малейшего труда на карте нашли соответствующее участку отделение милиции и решили не мешкать.
 — Из-за этой катавасии я забыл о фазанах, — сказал расстроенный Каролек, переставляя обувную коробку на середину стола. — Я хочу поехать!
 — Кстати! — вспомнил Влодек. — Забыл вам сказать — там должны были быть фазаны. Я нашёл перо.
 — Тем более я хочу поехать!
 — Мы все поедем, — предложил Лесь. — Чем больше свидетелей, тем лучше.
 Таким образом, заявление о преступной деятельности в воеводском отделении подписали пятеро свидетелей. Власти в лице сидящего за письменным столом капитана с каменным лицом просмотрели художественно запечатлённый вид с тыла одного автомобиля, двух человеческих фигур и одной надутой рожи. Пятеро свидетелей получили нехотя выраженную благодарность. Сержант, вызванный для стенографирования, не записал ни слова, зато все время таращился на Барбару. Свидетели покидали кабинет начальника милиции с сомнением, неоднократно переспрашивая, займутся ли власти этим делом.
 Капитан и сержант молча смотрели им вслед, а когда двери закрылись, переглянулись. Сержант покачал головой, а капитан скорчил страшную гримасу.
 — Чёртова жизнь! — буркнул он, отталкивая снимки Влодека. — Не нашли другого места это треклятое колесо менять… Посмотри-ка, Антек, здесь дорога, часом, не в этот… как его там… Будзячек? Ну, в ту деревню у старых прудов?
 — Похоже, — согласился сержант. — Или на тот разъезд возле часовенки, там тоже, кажется, картошку посадили. Красивые снимки.
 — Угораздило же их нагадить, как свиньи в хлеву… А ну, возьми напарника, лучше всего Ромека, слетайте туда и устройте все дела. И не тяните — того гляди, ещё какой свидетель примчится. Меня тогда уж точно апоплексический удар хватит. Давай, живо!
 — Так точно! — отсалютовал сержант. — Все-таки утешение, что им хоть колесо пришлось менять…
 Пятеро свидетелей, покинув отделение милиции, сгрудились возле машин.
 — Ох, не показался мне весь этот допрос, — мрачно заявил Януш, открывая двери. — Никакого протокола…
 — С тем же успехом мы могли бы стенке все рассказывать, — поддакнул Влодек. — Напрасно мы упоминали ту историю с паразитом.
 — Ты так думаешь?…
 — А как? Да чтоб мне перьями обрасти, если менты хоть пальцем шевельнут! Они же трясутся как овечий хвост.
 — И ты правда считаешь — они спустят это дело на тормозах?
 — А вы иначе думаете?
 — Вот черт. А что же делать?
 В Януше проснулся боевой дух. Хозяин этого духа оттолкнулся от дверцы машины и кратко распределил, что кому делать. В первую очередь, надо удостовериться, что предпримет милиция. Для проверки эффективности доноса придётся вернуться на место, осквернённое следами преступления, и по крайней мере посмотреть на остатки вещественных доказательств. Потом надо затаиться и подождать в укрытии. Отсутствие следственной бригады до вечера подтвердило бы самые пессимистические предположения, а присутствие таковой заставило бы в предположениях этих хотя бы усомниться. Дальнейшие проверки можно оставить на потом.
 — Вам не обязательно сидеть в этих кустах всем, — добавил он сердитым голосом. — Я могу сам караулить, потому что меня любопытство разбирает, а вы возвращайтесь на работу. Кто-то же в нашем институте должен, черт побери, работать.
 — Я с тобой останусь, — предложил Каролек. — Я так и так жду от Стефана схему оборудования, один день для меня значения не имеет.
 — А для меня имеет, — сухо сказал Влодек, — но идея очень хорошая. Вы в кусты, а мы поехали. По машинам!
 Едва успели спрятать на просёлочной дороге машину, из которой Каролек заботливо вытащил оберегаемую коробку из-под обуви, едва нашли подходящее место, откуда можно было подсматривать и подслушивать, едва Каролек открыл рот намекнуть насчёт вылазки в те места, где Влодек видел фазанье перо, как издалека послышался рокот мотора. На всякий случай оба насторожились. Каролек отказался от своей вылазки.
 «Фиат» с надписью «милиция» подъехал, притормозил и остановился. Из него вышли двое в мундирах, уже знакомый им сержант и водитель. Сержант держал в руке снимки, и души спрятавшихся в кустах ревизоров стали наполняться огромным удовлетворением. Ну что ж, вопреки опасениям, милиция не собиралась оставить без наказания отвратительное преступление…
 Сотрудники милиции отъехали по шоссе немного назад, сравнивая снимки с местностью.
 — Здесь, — сказал сержант, глядя на асфальтовое покрытие. — Говорил же я: дорога к часовенке!
 — И след очень даже хорошо виден, — заметил водитель.
 — Интересно, как это он сохранился. Здесь же кто-то все-таки ездит?
 — Движение маленькое, и посередине в основном. Откуда эта сволочь тут вообще взялась, они же всегда по главному шоссе ездят…
 — На дачу вёз. У него здесь дача над рекой, и туда ему ближе всего, а по главному шоссе получается крюк.
 — Гостей небось наприглашал…
 — А растак его в глаз вместе с гостями. Ну ладно, нечего тут торчать. Наезжай!
 Онемевшие от ужаса и возмущения Януш и Каролек увидели, как сержант набрасывает сапогом пыль и песок с узенькой обочины на еле различимое уже пятно, а водитель елозит шинами туда и обратно, старательно затирая следы мерзкого злодеяния…


* * *

 — А о фазанах я снова забыл, — горестно вздохнул Каролек, ставя на свой стол коробку из-под обуви. — Но я потрясён и долго теперь в себя не приду. Столько мерзостей сразу я не ожидал!
 — Интересно, что же это за птицы, те двое, — с ненавистью пробормотала Барбара. — Руководители высокого ранга, что ли?
 — В любом случае из этого вытекает, что единственным приличным ментом был участковый из Люблина, — печально сказал Лесь.
 Каролек попробовал восстановить справедливость:
 — По правде говоря, здешние ребята тоже были не в восторге. Мне показалось, они из-под палки все это делали. Как думаешь? Они злились. И затирали не старательно.
 — Возможно, — согласился с ним Януш. — Но я все равно не оставлю этого так. Плевать я хотел на органы милиции, сам докопаюсь, кто это, а потом посмотрим.
 — То есть мы начинаем частное расследование?
 — И методично, а то по обыкновению дурака сваляем, — распорядилась Барбара. — Пусть кто-нибудь записывает. Сперва транспортная милиция. Потом отыскать приличного милиционера…
 — А колорадский жук? — беспокойно допытывался Каролек.
 — Жук при случае. Наверняка придётся рано или поздно ехать за город…
 С помощью кумовства и мохнатой лапы из транспортной милиции удалось вызнать: машина с таким номером принадлежит Министерству труда, заработной платы и социального страхования. Служебная машина. Поражённые этим фактом Лесь и Каролек в качестве разведчиков провели несколько часов сперва у входа в соответствующее здание, а потом пробрались внутрь. Дипломатичные расспросы дали немедленный результат.
 — Директор департамента и замминистра, — сказала Барбара с мрачным удовлетворением. — Я так и подозревала, референта менты не стали бы покрывать. А теперь что?
 — А теперь будем искать ходы в милиции, — жёстко напомнил Януш.
 — Попробуем через участкового в Люблине, — предложил Лесь. — Может, он нам что-нибудь посоветует. Они в органах все друг друга знают.
 Проще всего найти подход к участковому из Люблина оказалось через главного инженера. Тот выслушал рассказ о мерзком преступлении молча и с непроницаемым выражением лица. Потребовал показать на карте место, осквернённое следами преступления, получил от Леся и Каролека фамилии виновников, и в глазах у него что-то блеснуло. Он внимательно оглядел ожесточённые лица сотрудников, поколебался и принял решение.
 — До завтра ничего не предпринимать! — приказал он и вышел из комнаты.
 Коллектив послушно приостановил деятельность. Главный инженер отправился прямо в кабинет главного архитектора. Шеф сидел за столом и изучал официальные постановления, что почитал своей должностной обязанностью. Он с подлинной радостью оторвался от этого малоувлекательного занятия.
 — Как фамилия того туза, к которому приглашали на приём нашего технического эксперта? — спросил посетитель. — Ожеховского. Пару дней тому назад, он ещё страшно спешил, помнишь? Как фамилия?
 Зав мастерской после штудирования литературы определённого сорта должен был несколько минут собираться с мыслями.
 — Ожеховский всегда страшно спешит… Ах да, действительно, он что-то говорил… Какой-то министр, помнится. У него такие странные знакомства…
 — Замминистра. Ты должен вспомнить, как его фамилия. Ну, вспоминай.
 Начальник сосредоточился, и к нему вернулись мыслительные способности. Он вспомнил фамилию, которую называл эксперт Ожеховский. Главный инженер ещё раз уточнил дату приёма у туза и оставил зава в одиночестве.
 Дальнейшая следственная деятельность ограничилась одним телефонным звонком поздно вечером. Разговор продолжался довольно долго и состоял из уговоров и отнекиваний. Собеседник главного инженера категорически отказывал в услуге, которой от него требовали, главный настаивал на своём. Постепенно протесты начали ослабевать, и в конце концов неизвестный собеседник поддался натиску, отказываясь только показать лицо. Главный согласился на маску.
 — Лучше всего вырезать из чёрного чулка, — посоветовал он.
 — Чулка у меня нет, — озабоченно ответил абонент на другом конце провода. — У меня кальсоны есть. Можно штанину от старых кальсон?
 — Какого цвета?
 — Такая… пожелтевшая.
 — Годится, — разрешил главный инженер. — Издалека даже будет напоминать лицо…


* * *

 Пребывающий в напряжённом ожидании коллектив уже с утра дознался — после обеда предстоит выезд за город, точнее говоря, чуть дальше Плоньска. Там будет раскрыта тайна. Кто не может, тот пусть не едет.
 Не было на свете таких обстоятельств, которые кого-либо из коллег могли удержать от поездки. Януш, Влодек и Стефан уже в полдень отлучились за бензином. В намерения главного инженера совсем не входило оторвать от рабочих обязанностей всех сотрудников, тем не менее он добился именно этого. Перед лицом загадки никто не желал предпочесть работу. К моменту отъезда амплитуда лихорадочно выдвигаемых гипотез и предположений достигла своего апогея. Дошло до конфликта — все намеревались сесть в одну машину с виновником суеты.
 Отъехав от Плоньска на пару километров, вырулили на просёлочную дорогу и остановились на опушке небольшого лесочка. Главный инженер зашёл за деревья и осмотрелся вокруг.
 — Мы явились раньше, чем надо, — изрёк он хмуро. — Придётся подождать. Не стойте у меня над душой, может быть, ждать придётся долго… А ты катись отсюда с этим фотоаппаратом, никаких снимков! Спрячь его, даже в руках запрещаю держать!
 Ошарашенный Влодек сорвал с шеи ремешок и с нервической поспешностью спрятал своё ценное оборудование в машине. Напряжение достигло зенита. Никто не в состоянии был глаз отвести от главного инженера, тем более отойти хоть на шаг. Главный прислонился к стволу дерева:
 — Перестаньте есть меня глазами, сейчас я вам все объясню. Можете присесть. Так вот… Ну не на голову же мне присесть, черт побери, вы что, оглохли?!
 Толпа на шаг отступила. Главный инженер тяжело вздохнул и отказался от мысли добиться большего.
 — Итак… Как бы вам это… Так вот, нечто настолько омерзительное, что я даже боюсь втравить вас в это дело. Черт знает, что вам тогда в голову придёт. Вы должны мне тут клятву дать, честно, как люди: ничего, дескать, предпринимать не будем. Иначе фигу вам с маком, ничего не скажу. Можете валять дурака без меня!
 — И за этим ты нас аж в такую даль приволок? — изумился Януш. — В институте поклясться нельзя?
 — На пещеру заговорщиков это место совсем не похоже, — оценил лесок Каролек, прижимая к груди коробку из-под обуви и осматривая прелестный, тихий и редкий лесок. — Разве что подождать до полуночи — может, прилетят какие-нибудь совы или нетопыри.
 — Кто не поклянётся, того сразу пришить и закопать вон в том песочке, — предложил Лесь, показывая пальцем на островок песка на опушке.
 — А кто не заткнёт пасть, того пришьют ещё раньше! — разозлился Стефан. — А ну тихо, и пусть он говорит! Я могу поклясться, я ещё с самосвала не упал, чтобы на свою голову лишнюю работу искать! Пусть ты раскопал самое худшее дерьмо — я все равно в него влипать не стану!
 — В дерьмо — станешь… — буркнул Влодек.
 Главный инженер выглядел озабоченным и расстроенным. Его терзала мысль, не хватил ли он в этом деле лишку. В оправдание он говорил себе о праве личности на субъективный опыт. Его личность требовала субъективного опыта именно в этом роде… Он глубоко вздохнул:
 — Сейчас сюда приедет один тип. Кто такой — вам знать не обязательно. Он вам скажет всю правду, но он не хочет быть узнанным в случае чего. Я вам скажу только, что он работает на бойне в Млаве…
 — Что-что? — вдруг заинтересовалась Барбара.
 — Он на бойне работает, говорю. У вас будут сведения из первых рук. Я об этом распространяться не стану, мне тошно от этого становится. Ещё одно только: вашего замминистра узнали без всяких оговорок, все сходится…
 Главный инженер умолк. Коллеги, потрясённые услышанным, про себя переваривали информацию. Всех стали беспокоить смутные ассоциации, только вот не вспомнить, с чем именно. Над головами весело зачирикала птичка.
 Тишину неожиданно нарушил рёв мотоцикла — он донёсся с дороги и замолк возле автомобилей на опушке. Главный, заваривший всю эту кашу, уже не вернулся к теме, а оторвал спину от дерева и отправился в том направлении.
 Спустя несколько минут он вернулся вместе с человеком такой внешности, от которой дух захватывало. Шлем и мотоциклетные очки он нёс в руке. Вместо головы и лица у него был какой-то бесформенный ком грязно-жёлтого цвета с прорезями для глаз и рта. Благодаря прекрасной солнечной погоде впечатление немного смягчалось, ибо ночью и при свете луны оно бы напрочь исключило возможность каких-либо переговоров.
 — Дневной вампир!… — вырвалось у Леся.
 — Присядьте где-нибудь, — предложил измученным голосом главный инженер, — не разговаривать же стоя…
 Никто не обращал внимание, на что садится, потому что как заворожённые таращились на зловещую маску. Вампир нашёл себе пенёк и разместился на нем по возможности удобно.
 — Я вам сразу скажу, — сказал он без предисловий, пользуясь всеобщим молчанием, — дня не бывает, чтобы эти недоноски не приезжали к нам за мясом, а уж по четвергам и по пятницам — форменным образом караваны тянутся. Из Варшавы от начальника отдела и выше едут. Шофёров не берут, чтобы с ними не делиться. Машины исключительно служебные, некоторые ещё и командировки себе выписывают — рыла свинячьи изголодавшиеся! Нечего говорить, полные багажники им приказывают нагружать, мясо первый сорт, никакого там мороженого, только парное, аж слезы наворачиваются. Плевать они хотели на трудности со снабжением, жрут как заведённые. Говяжью вырезку могут до последнего кусочка выбрать, графья сволочные, мать их такая-сякая неприличного поведения!
 Он замолчал, замерший коллектив тоже. Птичка над головами чирикала отчаянно, беззаботно и бестактно. Главный инженер с мрачным лицом покусывал травинку.
 — Я не понимаю, что он говорит, — странным голосом промолвила Барбара.
 Вампир немедленно повернулся к ней.
 — Чего тут непонятного? — удивился он, пытаясь сделать прорези для глаз немножко шире. — Ясно сказано: я на бойне работаю.
 — Даже если на бойне… — начал Каролек. — Это значит… О Господи…
 Ещё долго голоса природы были единственными звуками, нарушающими тишину. Уставясь на вампира, все занимались переосмыслением сведений и приведением в порядок впечатлений. Вампир, судя по прорезям для глаз, любовался Барбарой.
 Каролек преодолел своего рода умственный паралич:
 — Так, значит… Вы хотите сказать, что это все правда? Разные сплетни, слухи… Эти люди действительно приезжают к вам за мясом? Прямо на бойню? Берут — и все?
 — Ну. О чем и речь!
 — Но ведь они же не сами берут, — ледяным тоном заметила Барбара. — Кто им даёт?
 — Ну что значит — «кто им даёт?» Все дают. Они прикажут загружать им машины — и дело в шляпе. С директором у них договорённость. Сердце кровью обливается, а что поделаешь?
 — А директор как на это смотрит? — зарычал в гневе Януш. — Такая же сволочь?
 — Как раз нет, но у него кишка тонка. Ну, станет он протестовать, выпрут его с работы пинком под зад, и что дальше? Предыдущий вот протестовал. Мы сами уже в милицию ходили, и что?
 — Вот именно, и что?
 — А ничего. Их же немерено, шакалов этих. И высоко сидят. Если бы один, ну, двое, пусть даже десять — так ведь десятками ездят! В Чехановском отделении менты все трясутся от злости, как в жёлтой лихорадке, а что они могут сделать? Некоторым закон не писан.
 — Задаром они берут или за деньги? — поинтересовался Стефан.
 — А-а-а… нет, не задаром. Даже платят. По государственным ценам. Вонючки чёртовы!
 — Слышишь порой всякие там сплетни, не обращаешь внимания, и вдруг — бац! — все самое худшее и есть правда, — глухо проговорил Януш и вдруг страшно завёлся:
 — И что же получается?! Этот стервятник вёз мясо как раз с вашей бойни? И нужно было устраивать такой бал-маскарад, чтобы нам про это рассказать?! За каким чёртом надо эту костюмерию устраивать?!
 — Чтобы вы получили ясное представление о ситуации и завязали бы с охраной природы, — сухо объяснил главный инженер. — Больше ничего не скажу, потому что мне плохо делается.
 — Ну хорошо, а тот спектакль на дороге, с погоней, это что? — с обидой спросил Влодек. — Его-то как объяснить?
 Главный инженер махнул травинкой в сторону вампира:
 — Расскажи уж им все с подробностями.
 Упырь кивнул головой, немного оттянул маску и вытер под ней пот с лица.
 — Страшно в этой штуке жарко, — пояснил он. — Так вот, во-первых, они боятся как огня рекламы и огласки. Тем более фотографий! И не берите в голову, что им стыдно, например, или что-нибудь в этом роде — как бы не так! Опасаются, чтобы ещё кто-нибудь не присоседился, а то столько любителей этого дела найдётся… Чистое жмотство, ничего другого. А во-вторых, чтоб вы знали — люди этим сволочизмом уже сыты по горло. Этот ваш орангутанг, я его хорошо знаю, невероятно до печёнки лакомый. Ну так ради Бога, мы ему эту печёнку специально в самый низ положили, а сверху ещё задним филейчиком прижали, чтобы текло лучше. В субботу он грандиозную жратву устраивал. Интересно, кто ему потом машину чистил… Что не сам, так это точно.
 Упырь замолчал, потом оттянул маску и стал обмахиваться мотоциклетной перчаткой. Компания смотрела на него горящими глазами. Птичка чирикала громко и упорно.
 — А ментов, вы говорите, трясёт от них? — уточнил вдруг Януш.
 — И ещё как! Ого-го!
 — Зачем же они тогда следы затёрли?
 — Какие следы? А, те, что на шоссе?
 — Те самые. Пятно, из их кошёлок накапавшее.
 — А черт их знает! Стало быть, у них сверху приказ — этих гадов ещё и охранять.
 — Господь мой милосердный… — выдохнула Барбара тихо и таким тоном, что всех друзей словно прошил электрический ток.
 Главный инженер вскочил с травы:
 — Ты поклялась!!!…
 Барбара бросила на него только один взгляд. Главный инженер схватился за голову. Упырь смотрел на всех с большим интересом… Януш и Каролек начали что-то лихорадочно и бурно обсуждать шёпотом.
 — Производственным совещаниям место в институте, — сурово заметил Влодек и повернулся к упырю:
 — А почему вы, собственно говоря, замаскировались?
 — А вот потому, — спокойно ответил упырь и обвёл шлемом окруживших его слушателей. — Все точно так же реагируют, и черт знает, чем это обернётся. А я, может, хочу сделать карьеру. Не чиновничью, разумеется, упаси меня Бог от этого. У меня честная профессия, я ветеринар. А попрут меня с работы, начнутся проблемы… Так что я вынужден наступить себе на горло. Публично ни в чем не признаюсь, ни за какие сокровища. Я вообще ничего вам не говорил, а если что, никто не знает, как я выгляжу. Я вам ещё нужен? А то эта маска меня задушит…
 Ответа на свой вопрос он не услышал. Он оценил положение и молча пошагал к дороге, на ходу сдирая с головы маскировку. На его исчезновение никто не обратил внимания…


* * *

 — А колорадский жук остался, — горестно сказал Каролек, вытаскивая проекцию подвальных помещений из-под обувной коробки. — И каждый раз все карты путает мясо. Может, вегетарианцем стать?
 — А жалко все-таки, что мы ничего не можем сделать! — с тоской вздохнул Лесь, задумчиво глядя в окно. — Вот был бы номер: руки вверх и — мясо или жизнь! Вы себе представляете, что могло там быть, в таком багажнике?
 — Заткните пасти, последний раз вам говорю! — взбесилась Барбара. — Ни слова больше на эту тему!
 Состояние, в котором находилась драгоценная жемчужина коллектива, не позволяло легкомысленно отнестись к её пожеланиям. Даже безумная храбрость имеет свои границы, поэтому мужская часть коллектива послушно умолкла. Однако тема так назойливо лезла в голову, что избавиться от неё не было никакой возможности и никакая другая тема заменить её не могла. Молчание длилось до прихода Влодека.
 — Мои дети посетили зоопарк, — объявил он голосом, исполненным кровавого сарказма.
 Никто не откликнулся, потому что зоопарк мог спровоцировать запретную тему. Лесь и Каролек тревожно зыркнули в сторону Барбары, а Януш, сидевший впереди неё, на всякий случай притворился глухим.
 — Со школой, — продолжал Влодек ядовито.
 Три члена коллектива мысленно прикинули, какие опасности подстерегают их в связи с темой школы. Школа сама по себе показалась им не такой уж страшной.
 — И что? — осторожно спросил Лесь.
 Влодек повернулся к Каролеку:
 — Кажется, ты с ног сбился в поисках фазанов для своего колорадского жука? Ха-ха!
 Кровавые ошмётки, мясная афёра на министерском уровне, моральное разложение государственных деятелей…
 — Ти-и-и… — предостерегающе зашипел Лесь, ибо Барбара стала поднимать голову от чертежа.
 — Что тихо, почему тихо, отцепись! Жаль, что ты в Австралию не поехал за этим своим жуком!…
 — За фазанами, — тихонько поправил Каролек, беспокойно посматривая на Барбару.
 — Что?… А! Ну да, я и говорю — фазаны! Ты знаешь, где есть фазаны?! Олух царя небесного, знаешь где?!
 Барбара холодным взглядом окинула спину Влодека и снова склонилась над кульманом. Каролек с облегчением вздохнул.
 — Дебилы, полстраны изъездили! — подлил масла в огонь Влодек, для разнообразия издевательски-презрительным тоном. — А фазаны в центре города, в правобережной Варшаве! В зоологическом саду!
 — Ты сам ездил по всей стране, — огрызнулся Януш, прежде чем Каролек смог оценить ценность полученных сведений.
 — Ну, ездил. Разве я спорю… И я олух, точно. Но быть им не хочу!
 — Все равно будешь, — холодно сказала Барбара за его спиной.
 Каролек сорвался с места:
 — Надо же! Слушай, ты уверен? Ты серьёзно говоришь?
 Влодек чуть не обиделся:
 — Ты что думаешь, мои дети фазана не отличат? Им задали даже сочинение про них написать. Фазаны — ясно как день! Сразу же после фламинго, по дороге к обезьянам. Можно ехать на трамвае. На меня не рассчитывай, я иногда все-таки работаю.
 — Януш! — умоляюще возопил Каролек. — О Боже! Мы бы прямо мигом обернулись.
 Януш уже вставал с места.
 — Ладно, бери своих любимых зверушек и покончим с этим раз и навсегда.
 — И я поеду! — напросился Лесь. — Обожаю смотреть, как кормят птичек. Я поеду с вами, хорошо?
 — Да ладно, поехали…
 — Тогда я тоже поеду, — вдруг заявила Барбара. — Хочется посмотреть на что-нибудь осмысленное и нормальное. А то меня кондрашка хватит.
 Покинувший их было Влодек остановился в дверях. Сердитым взглядом окинул коллектив и жестом, полным обиды, стал снимать рабочий халат…
 Пятеро остановились в зоопарке перед вольером с фазанами. Каролек лелеял в объятьях коробку из-под обуви, словно ценную реликвию. Перспектива скорого осуществления поступка, соответствующего законам природы, подняла настроение уставшим от мерзостей душам, жадные взгляды впились в газончик, на котором суетились разнообразные птицы.
 — Посмотрите, не идёт ли кто, кормить животных запрещено, — скомандовал Лесь. — Надо их приманить поближе, а то не успеют склевать, как эти жучки разбегутся. Цып-цып-цып…
 — Они быстро клюют, — утешил его Каролек и с умилением открыл коробку.
 — Цып-цып-цып, — соблазнительно подманивал Лесь, — гуль-гуль-гуль… кис-кис-кис…
 Каролек заглянул в открытую коробку, и на лице его изумление перешло в нарастающее беспокойство.
 — Кретин, — комментировал Влодек, — кто же птицу зовёт «кис-кис»!
 — Ну, бросай же, чего ты ждёшь? — подгоняла Барбара.
 Каролек поднял голову и неуверенно посмотрел на них.
 — Знаете… Наверное, с ними что-то случилось… Посмотрите. Они… того…
 Колорадские жуки, которых Каролек и собирал-то на поле не в расцвете их первой молодости, а потом возил больше недели в коробке из-под обуви, естественным образом закончили свой жизненный путь. Никому из коллег как-то не пришло в голову, что срок жизни насекомого далёк от срока жизни слона, например. Теперь коллектив с удивлением взирал на раскрошившиеся остатки картофельной ботвы, перемешанные с останками уже безвредных насекомых. Первым впечатлением оказалось безграничное изумление.
 — Сдохли, — сказал Януш с упрёком.
 — Ты за ними плохо ухаживал, или сами по себе? — озабоченно поинтересовалась Барбара.
 — Сами по себе, — наставительно высказался Влодек. — Колорадский жук живёт максимум пару недель, а иногда всего несколько дней. Потом умирает естественной смертью.
 — Ну, по крайней мере, теперь не улетит! — обрадовался Лесь. — Брось туда, пусть фазаны себе поклюют.
 Каролек заколебался:
 — Ну что ты… Мёртвых?…
 — Правильно, — поддержал его Януш. — Падалью фазанов кормить? Нежные создания, вдруг им это повредит?…
 Все вопросительно взглянули на Влодека. Влодек пожал плечами:
 — Насчёт употребления фазанами дохлых колорадских жуков нигде не говорилось. Не могу ручаться…
 Каролек решительным жестом закрыл обувную коробку крышкой. Пошёл обратно, ускоряя шаг и увлекая за собой остальных. На главной аллее бросил коробку в урну. Януш оглянулся:
 — Между нами говоря, мусорные контейнеры и возле института стоят…
 — И я-то, дура, специально ехала сюда увидеть нечто осмысленное, — воскликнула Барбара таким тоном, что Каролек ещё прибавил скорости…


* * *

 Главный архитектор сидел в своём кабинете и, неприятно удивлённый, вчитывался в письмо от заказчика. Уже несколько недель он наблюдал замечательно возрастающий уровень трудовой активности в коллективе. Мало того, что проекты на всех очередных этапах завершались досрочно, они к тому же отличались совершенной подгонкой мелочей и яркими творческими изюминками. Сердце его пело, и умиление охватывало душу. Он всегда верил: хорошее руководство рано или поздно окажет своё благотворное влияние.
 Ясное дело, о причинах такого страстного трудолюбия всех отделов мастерской шеф не имел ни малейшего понятия. Он не мог знать, что работа является единственным фактором, способным заглушить муки совести. Жертвы навязчивых идей любой ценой старались избегать каких бы то ни было перерывов и простоев в работе. Зав мастерской раздувался от гордости и ходил в ореоле личной славы.
 Письмо от заказчика прозвучало неприятным диссонансом. В нем спрашивалось, по какой причине заказчик не получил ответа на свой дополнительный заказ, невзирая на то, что отведённый законом срок давно уже истёк. Начальник точно помнил: что-то такое действительно поступало некоторое время тому назад, он лично передал это что-то Янушу, и Януш должен был на него отреагировать. По крайней мере предложить какое-то приложение к договору…
 Лихорадочно желая спасти новорождённую веру в безупречность своего коллектива, зав начал с самокритики. Может быть, Януш уже все устроил и представил ему на утверждение, а он сам по рассеянности упустил из виду? На всякий пожарный он обыскал ящики стола и полки шкафа, не нашёл ничего завалявшегося, тяжело вздохнул и снял трубку внутреннего телефона.
 На другом конце трубку взяла Барбара:
 — Януша нет, — доложила она. — Но вообще-то он тут, пошёл к дорожникам. Что передать?
 — Пусть, когда вернётся, зайдёт ко мне, — попросил зав мастерской. — И пусть возьмёт все, что касается этого письма из профсоюзной организации. Надо наконец этот вопрос решить.
 Барбара немедленно сообразила, о чем идёт речь. Несметное количество раз они муссировали содержание пропавшего письма.
 — А что? — осторожно спросила она. — Они что-нибудь прислали?
 — Прислали напоминание. Они правы, срок давным давно прошёл. Я никаких упрёков не предъявляю, упаси Бог, но вопрос надо решать рано или поздно. Передай Янушу.
 — Хорошо. Как вернётся, передам.
 — Кажется, он до конца дня не вернётся, — предположил Каролек, когда Барбара озабоченно рассказала ему о возникшей проблеме, — потому что пока ничего не выдумал.
 — И без того повезло, что его как раз не было. Ведь я не задумываясь передала бы ему трубку.
 — А может, сказать правду? — неуверенно предложил Лесь.
 — Кому? Ипочке? Ты с ума сошёл? Чтоб у него инфаркт случился?
 — Ипочку надо поставить перед свершившимся фактом, — поддержал Каролек Барбару. — Инфаркт, гладишь, и не случится, но он примет такие меры, что жизнь нам адом покажется. Вздумает решать вопрос официальным путём или как-нибудь ещё…
 — Да уж. Тогда я не знаю, что делать.
 — Никто не знает…
 Януш, ввалившийся с большим рулоном ватмана, был встречен нерадостными вестями. Он швырнул рулон на стол, сел в кресло и стал смотреть в окно, нахмурив брови.
 — Значит, так, меня пока ещё нет, — сказал он в виде вступительного слова. — Надо обмозговать. Номер того письма у меня есть, дату и прочие входящие-исходящие я взял от Матильды, но вот о его содержании понятия не имею. Помню только, что речь шла о крупнопанельном строительстве. И все. Минутку…
 Он помолчал, напряжённо размышляя, после чего вскочил с кресла:
 — Решено. Возьму у Ипочки это напоминание. Может, я из него смогу что-нибудь выудить методом дедукции.
 Несколько рассеянно выполняя свои служебные обязанности, коллектив с интересом ждал дальнейшего развития событий. Януш вернулся от начальства злой и раздражённый, сердито потрясая листком бумаги:
 — Холера ясная! Вот! Пожалуйста! С уважением уведомляем, что… наше письмо от такого-то числа, номер по журналу исходящей корреспонденции… это я и сам знаю, входящий номер вашей организации такой-то и так далее… Мы не получили ответа. Разрази меня гром, я это и так знал. Даже лучше, чем они. А насчёт содержания — ни полслова! Даже не намекнули, чего это письмо касалось.
 — Наверное, они считали, что ты и про это должен знать, раз получил то письмо, — сочувственно и доброжелательно высказался Каролек.
 — А ты им не можешь ответить попросту, что на ваше письмо от такого-то числа и так далее отвечаем категорическим отказом в связи с вредоносностью применения крупной панели в строительстве? — спросил Лесь.
 — Так ведь я должен был им отказать со скандалом!
 — А ты считаешь, что от такого ответа скандала не будет?
 — Это что за оздоровительный центр? — вдруг спросила Барбара.
 — А тот, в Вышкове. Возле кооперативного дома.
 — И тебе этого мало?!
 — Господи, да ведь ты права! Возле кооперативного жилого дома! Строить из крупной панели! Ну, будет просто канонада. Палкой в муравейник!
 — Я только хочу вам напомнить — ответное письмо должно быть подписано главным архитектором, — предостерёг Каролек. — Не знаю, как вам удастся его убедить, чтобы подписал не читая. Короткие ответы он всегда читает.
 Коллектив снова опечалился. Начальник, несомненно, захочет перечитать пропавшее письмо. Ответа на документ, содержания которого он не знал, он не подписал бы ни за что на свете. А главное, он такой педант, что пропажу чего бы то ни было сочтёт вещью немыслимой. Из ценного работника Януш в мгновение ока перевоплотится в недостойного доверия монстра, внушающего омерзение. После чего шеф может заставить Януша держать все свои бумаги в его, шефа, кабинете и ежедневно отчитываться за выполненные дела. Или выдумает ещё что-нибудь похуже, обрушив кару на весь коллектив целиком…
 — Делать нечего, придётся ехать в Вышков, — мрачно изрёк Януш. — Чем черт не шутит, вдруг удастся потихоньку раздобыть у них копию. Но поеду я завтра, сегодня сил нет бороться…
 Прошло полчаса после ухода Януша из кабинета, а зав мастерской все ещё чувствовал раздражение. Он бесцельно сидел в кабинете и пытался переварить слова, вырвавшиеся у раздосадованного Януша. Проанализировать их или забыть? Нельзя же выкинуть их из головы просто так… Он с облегчением приветствовал главного инженера, когда тот вошёл в кабинет.
 — О, Збышек, хорошо, что пришёл, — начал говорить он, прежде чем главный инженер успел закрыть дверь. — Я услышал тут нечто такое, что опасаюсь… Не знаю, может, я преувеличиваю. Наверное, нужно принять меры…
 Главный немедленно отложил разбирательство рабочего вопроса, с которым вошёл в кабинет, и внимательно посмотрел на начальника.
 — А ты повтори все точно, — предложил он. — Что ты услышал и от кого?
 — От Януша. Я тебе не смогу точно повторить. Что-то насчёт убийственной радиоактивности…
 Они обменялись долгим взглядом, и руководителю мастерской стало чрезвычайно неприятно, ибо подчинённый осведомленно покивал головой, тяжело вздохнул и уселся на подоконник.
 — Крупнопанельное строительство, да?
 Зав мастерской вздрогнул так сильно, что кресло на колёсиках с ним вместе отъехало к самой стене.
 — Значит, все-таки!… Ну да. Крупная панель. Ты думаешь, заказчик про это знает?
 — А все знают. Пытаются не верить и упростить вопрос, но эта страусиная политика к добру не приведёт. Конечно, надо что-то делать.
 — Надо, только вот что? До сих пор это было конфиденциально, а теперь вижу, что все сведения расходятся. Проводят исследования… Пресса…
 — Пресса прессой, исследования исследованиями, а строительное ведомство — само по себе. По-моему, они правы.
 — Кто прав?
 — Твой коллектив. Нужно отказаться от проектирования из крупной панели, пока вопрос безопасности не будет решён со всей определённостью. Это единственный способ.
 Начальник схватился руками за край стола и подъехал к нему вместе с креслом.
 — На крупнопанельном домостроении стоит все жилищное строительство!… Но… Да. Собственно говоря, да, я сам того же мнения… Только вот это не от нас зависит — не от тебя и не от меня. И даже не от министра строительства.
 — А что? — поинтересовался главный инженер. — Была какая-нибудь конференция?
 — Была. Это, разумеется, сведения, не подлежащие разглашению. Четвёртая конференция на эту тему. И четвёртый раз все одно и то же: все разбивается о тех же самых людей. Точнее говоря, об одного такого типа. Остальные уже согласились, дали себя убедить, только один упирается… Далай-лама… Великий могол…
 — Понятно. Надутый бонза.
 — Именно. Кимвал бряцающий! Сквозь него не пробиться, ничего до него не доходит, он пресекает на корню все разговоры на эту тему!
 — Он с этого что-нибудь имеет?
 — Что он с этого может иметь?! Взятки? Куда там, держи карман шире! Ни о чем таком и речи нет!…
 — Но он о чем-то думает?
 — Нет, абсолютно, — решительно и твёрдо сказал зав мастерской. — Вот это я могу тебе гарантировать — ни о чем не думает. Он не способен думать.
 Главный инженер посмотрел на шефа, потом в окно, сосредоточенно обдумывая вопрос. Зав мастерской уже не мог остановиться и с разбега сыпал секретными сведениями:
 — Теоретически вопросы решаются большинством голосов… На практике же — никто не станет голосовать против этого самодура. Он препятствует оглашению результатов исследований, приказывает их подделывать… А я не могу даже рассказать про это, иначе выдам того, кто мне это рассказал. Получается — и я принимаю участие в свинстве! Что мне делать?
 Главный инженер слез с подоконника, придвинул к себе стул по другую сторону письменного стола.
 — Следовательно, не будь этого типа…
 — Ах! — пылко воскликнул зав мастерской. — Исчез бы хоть на месяц!… Хоть с одной конференции!… Я сам берусь — пусть косвенно, через третьи руки — пропихнуть решение через это игольное ушко! Один раз официально показать результаты! Один указ!…
 — Спокойно, — сказал его сотрудник. — Не можем же мы рассчитывать на случайность, автокатастрофу например. Надо рассчитывать на собственные силы, а не притворяться дальше, что проблемы не существует…
 — Нет, с меня хватит! — бурно перебил его начальник. — Хватит изображать преступного идиота! Раз все уже об этом знают, какими глазами на меня должны смотреть подчинённые!… Ведь каждый порядочный человек… Собственными силами, сейчас же, немедленно!…
 В мастерской все ещё царила тишина. Вытащив из портфеля второй завтрак, Каролек внимательно изучил полученную от жены котлету, вздохнул и стал её поглощать, глубокомысленно уставившись в окно.
 Лесь тщательно и с деталями разрисовывал мясной прилавок торговых павильонов. Мысль о мясопродуктах, которые будут там продавать, неожиданно трансформировала архитектурные образы в его голове. Внутренним взором он увидел огромные стада бизонов в прерии, а среди них одного, падающего от выпущенной из лука стрелы. Из такого бизона вырубается вырезка…
 — Зайцы очень быстро размножаются, — вдруг задумчиво сказал Каролек.
 Занятый освоением территории вокруг оздоровительного центра Януш, раздражённый обилием мелких неувязок, представил этих зайцев как живых. Они скакали по проекту и объедали молоденькие деревца. Свежепосаженные в соответствии с планом озеленителей деревца засыхали и погибали. Зайцы размножались в устрашающем темпе…
 — Кабаны тоже, — проговорил также задумчиво Каролек.
 Бизоны Леся перенеслись из прерии в торговые павильоны. Они вбегали туда через служебный вход, натыкались на прилавки и кассу, а на улицу выскакивали через общий вход. В дверях они застревали. Может, двери нужно расширить?…
 — Ну и?… — подбодрила Каролека Барбара. Каролек словно очнулся:
 — Не уверен, но я, наверное, дозрел. Если они могут…
 — Ну и? — повторила Барбара. — До чего ты дозрел?
 — До охоты.
 — На зайцев? — поинтересовался Януш.
 — На бизонов?! — вырвалось у Леся.
 — Дураки! — сказала Барбара. — На кабанов?
 — На кабанов, — согласился Каролек смущённо, но с суровостью в голосе. — Размножаются они быстро, это не охраняемые животные, к тому же портят поля. А кроме того, они какие-то… необщительные…
 — Ты имеешь в виду, что с ними трудно подружиться?
 — Ну вот именно.
 — А откуда ты их возьмёшь? Где ты собираешься на них охотиться?
 — Я ещё не знаю, собираюсь ли, но внутренне уже готов. Все вместе меня добило. А кабаны в природе есть. Они каждую ночь приходят, я сам видел следы, мне их показывал, помните, тот тип из города, который сено косил. Выходят из лесу и пасутся на лугу, потому что они там обнаружили мышиные норы. Кабаны лопают мышей. Разрывают норы. А эти там охотятся.
 — Кто?
 — Ну как это кто, эти шакалы высокого ранга!
 — Ты шутишь?! Охотятся в национальном заповеднике?! Откуда ты взял?
 — Я при этом случайно присутствовал. И слышал собственными ушами. Канонада гремела — аж эхо катилось, но всех им перебить не удалось. Ещё много осталось. В лесу я бы не охотился, а на лугу — это дело другое.
 Коллектив долго смотрел на Каролека, бросив всякую работу. Процесс дозревания коллектива проходил молниеносно.
 — Натуральный животный белок и так далее, — воскликнул озарённый Януш. — Ну и ну… Ты знаешь, это идея!
 — Ха! — крикнул Лесь, и тон этого вопля говорил сам за себя.
 — Надо продумать все как следует, — повелела Барбара. — Поехали, планируем предварительный проект…
 В этот момент открылась дверь и в комнату ворвался зав мастерской.
 Усилия главного инженера по усмирению чувств начальника подействовали как напёрсток масла на водяной смерч. Однажды преодолев в себе защитный барьер страусиной политики, шеф двинулся вперёд, как ураган. Он с грохотом ворвался в комнату, а за ним появился в дверях глубоко встревоженный главный инженер.
 Поглощённый новой темой коллектив осёкся на полуслове и уставился на начальника полным безграничного изумления взором. Зав мастерской был по натуре человеком уравновешенным, сдержанным в своих чувствах, скупым на слова и жесты. Рвущиеся теперь наружу стихийные страсти были чем-то совершенно необычным, непонятным, просто-таки невозможным и предвещали нечто кошмарное.
 Зав мастерской сдавленным голосом обратился прямо к Янушу:
 — Где этот?… Где у тебя?… Этот, ну! Где этот?…
 Януш смертельно испугался.
 — Ей-богу, не знаю! — поспешно поклялся он, не уточняя, где у него что.
 Зав сделал над собой усилие, по крайней мере в овладении языком человеческого общения.
 — Где этот?… Этот, ну этот…
 — Заказ, — подсказал главный инженер вполголоса.
 — Заказ! Где у тебя этот заказ?
 Януш по-прежнему не обращал внимания на содержание вопроса, поскольку окончательно сдрейфил от тона, каким он был задан.
 — Честное слово, я не знаю! У меня ничего нет!
 — Должно быть! Отдай мне его немедленно! Мы категорически не будем принимать в этом участие! Даже если меня снимут!… Пойду улицы подметать!
 Остальные трое стали понемногу соображать, в чем дело. Однако Януш осознавал лишь неопределённую личную угрозу, поэтому мозг его словно парализовало.
 — Хорошо, я тоже пойду подметать, — поспешно согласился он. — Сейчас?
 — Немедленно! — разогнавшись, возопил начальник, повелительным жестом протянув руку вперёд. Он так и замер в этой позе, не в состоянии больше пошевелиться.
 Простёртая длань руководителя мастерской окончательно лишила Януша способности думать. Он таращился на неё в паническом страхе. Главный инженер посчитал должным вмешаться.
 — У тебя письмо от заказчика касательно крупной панели в оздоровительном центре, — сказал он по-прежнему вполголоса. — Отдай ему это письмо.
 В мгновение ока Януш сообразил, в чем дело, и ему стало плохо. Он повернулся, выдвинул ящик и стал в нем копаться, а простёртая длань начальника упорно держала в подвешенном состоянии его умственные способности.
 — Идиот, — вдруг сказала Барбара с крайним омерзением.
 Януш замер над ящиком, а зав мастерской развернулся как по команде «кругом!», опустив наконец руку.
 — Абсолютный кретин, — презрительно повторила Барбара. — Мозги у тебя отшибло, что ли? Скажи ты ему наконец правду, не задушит же он тебя.
 По правде говоря, шеф выглядел так, словно передушить всех сотрудников — это ему раз плюнуть. Однако простёртая длань опустилась долу, и к Янушу вернулась способность мыслить. Он нашёл выход.
 — Хорошо, — заявил он решительно, задвигая ящик. — Я скажу тебе правду: фигушки.
 Зав не понял этой простой и исчерпывающей информации. Он снова повернулся к Янушу и вопрошающе вперил в него дикий взор, не говоря ни слова.
 — Ты чего? Я ведь ясно говорю, — рассердился Януш. — Фигушки! Нет этого заказа.
 — Как это нет? Ведь он был!
 — Был. Но теперь нет.
 — А где он?
 Януш набрал побольше воздуха.
 — Я его выбросил! — сказал он мужественно.
 — Что?!…
 — Я его выбросил! Со злости! К чертям собачьим крупнопанельное строительство! Я решил, что с крупной панелью работать не стану, и заказ выбросил! Можешь теперь меня вытурить!
 На целых две секунды у всех перехватило дыхание. Потом вдруг лицо руководителя мастерской просияло, а сумасшедший блеск пропал из глаз. Воображение у начальника было отнюдь не хуже, чем у любезных его сердцу подчинённых. Он тут же почувствовал родственную душу и немедленно вообразил себя во главе сопротивления, на горячем коне, с мечом в руках. Гусарский доломан заполоскался у него за спиной… Поверженный враг, порубленный в капусту, лежал у его ног…
 Зав мастерской прогнал чудесное видение и почти успокоился.
 — И очень правильно, — похвалил он невероятно ошарашенного Януша. — То есть, может быть, излишне было выбрасывать, надо было просто ко мне прийти, но я тебя понимаю. Заказчики хотели, чтобы оздоровительный центр строили из крупной панели? Да?
 Януш кивнул.
 — Они написали, что панель у них есть, так? И они хотят её использовать? Для экономии. Да?
 — Насчёт экономии я не уверен, они вроде такого слова не писали, но насчёт применения точно. Сдаётся мне, речь шла о каких-то отходах из кооператива.
 — Не имеет значения. Цельные или надколотые, они все равно светятся одинаково — давайте хоть раз скажем это прямо и открыто. Номер письма, дата и входящий по журналу у нас есть, этого хватит. Можешь этим больше не заниматься, я им сам откажу, и точка!
 Он энергичной походкой вышел из комнаты и направился к себе, а все глаза смотрели ему вслед.
 — Уф, как будто смерч пронёсся, — признался Каролек, нарушив молчание.
 Януш стряхнул с себя кошмар пережитого:
 — Хо-хо-хо… Показал нам Ипочка когти…
 — Ты выступил гениально! — оживлённо обратилась к нему Барбара. — Выбросить, а не потерять! Как у тебя родилась эта замечательная мысль?
 — Не знаю. От страха.
 — Слушайте, а что это было? Что у вас тут стряслось? — беспокойно спросил заглянувший в дверь Влодек. — Вы все живы?
 Зав мастерской проинспектировал служебные помещения с таким лицом, что вся контора замерла. Персонал теперь болел душой за последствия его визита в комнату предполагаемых виновников. Превосходное, на взгляд, настроение коллектива вызвало некоторое удивление.
 — Я думал — он вас всех поубивает, — сказал Стефан с лёгким разочарованием.
 — Мы тоже в первый момент так думали…
 Главный инженер, внезапно ощутив потребность хоть минутку передохнуть от начальственных эмоций, не стал его сопровождать. Остался в комнате и удовлетворил любопытство болельщиков. Толкотня в комнате значительно уменьшилась. В конце концов гостей осталось трое.
 Влодек опирался о чертёжную доску Леся, время от времени присаживаясь на край и тем самым поднимая второй её конец. Лесь тогда хватал пузырёк с тушью, а Влодек машинально переносил вес тела на ноги, благодаря чему доска с лёгким стуком возвращалась в исходное положение. Лесь пробовал взывать к его совести, но Влодек не слушал, окончательно поглощённый проблемой, снова поднятой шефом. Он смаковал её с мазохистским наслаждением.
 Стефан протиснулся мимо него к столу Барбары и занял единственный свободный стул, вникая в обстановку. Он безошибочно почуял в комнате слабый запах тайны и очередной интриги. Главный инженер расположился за спиной Барбары, опираясь о косяк, и отдыхал душой. При этом не воспринимал ни слова из болтовни Влодека. Барбара, Януш и Каролек молчали, приводя в порядок растрёпанные мысли. Лесь караулил пузырёк с тушью. Доска слегка постукивала.
 Влодек неожиданно сообразил, что говорит в пустоту. Он с обидой замолчал и опять присел на доску. Лесь машинально поднял повыше пузырёк и смиренно ждал. Влодек оглядел сотрудников и убедился в их абсолютной индиферентности. Обида захлестнула его и он с размаху плюхнулся на доску. Край доски прогнулся под ним, второй конец подскочил вверх и снизу бабахнул Леся по руке с тушью. Влодек вскочил, доска с грохотом вернулась на своё место, а тушь из пузырька выплеснулась прямо ему на темя.
 От грохота, достойного пушечного залпа, все словно опомнились.
 — Ну хорошо, можем начинать! — распорядился оживившийся Януш. — Похоже, ещё одного концерта Ипочка давать не станет?
 — И все как раз собрались, — добавил Каролек. — Не надо будет повторять.
 — Свинья! — ругнулся Влодек. — Он мне на голову налил.
 — Тьфу, тьфу, хоть на чертёж не попало! — суеверно сказал Лесь. — Я же говорил тебе: не садись! На, вот этим вытри…
 Он подал Влодеку смятый кусок туалетной бумаги. Влодек перестал промокать носовым платком стекающие по лбу чёрные струйки и начал тереть голову туалетной бумагой, размазывая по лицу живописные полосы. Никто не обращал на него внимания.
 — Ипочка нас перебил в самом начале, — напомнила Барбара. — Начинаем! Сперва в общих чертах.
 — Ну, слава Богу! — буркнул Стефан. — А то сижу, как пенёк, дожидаюсь, чтобы вы наконец включились. Я ведь нутром чую — вы что-то задумали. Что такое у вас?
 — Охота на большого зверя, — гордо ответил Лесь, очистив от разных мелких предметов высокий стул и подсовывая его Влодеку. — На вот, садись.
 Влодек оглянулся на стул, с достоинством пожал плечами и, подумав, сел, все ещё надутый.
 Януш, Каролек и Барбара вкратце объяснили Стефану суть дела. Стефан слушал с большим интересом, кивал головой, стучал себя пальцем в лоб, но никак пока не высказывался. Главный инженер возле дверного косяка тоже слушал молча и неподвижно.
 — Вопрос решён, надо только составить подробный план, — энергично продолжал Януш. — Кабаны — это не сурки, размножаются быстро. Раз уж за ними все равно охотятся эти зажравшиеся гиены, не беда, если хоть одного сожрём мы. Кому не нравится, может участия не принимать. Только чур нам в рот не глядеть потом. Кароль, ты первый говори, ты места знаешь.
 — Вы все эти места знаете, — заметил Каролек. — Мы там сто раз были. Это там, где протекает наша самая чистая речка.
 — Но этот тип показывал только тебе!
 Каролек уселся поудобнее:
 — Ну вот, там ведь луг перед речкой и луг за речкой, правильно? Точнее сказать, один луг, а речка его напополам перегораживает. Вокруг лес…
 — С одной стороны дорога, а с другой — деревня, — перебил его от дверей главный инженер.
 — Тоже мне деревня, три хаты самое большее!
 — Вот именно, деревня не мешает. Я вам дословно повторю, что он мне говорил, я это запомнил. Так вот, кабаны выходят из леса с одной стороны, справа…
 — Слева, — поправила Барбара, — приличный лес там слева.
 — А лицо у тебя где?
 — На затылке, — ехидно буркнул Влодек со своего стула.
 — А, нет, ты прав, если я иду туда, то лицо у меня вперёд, а если возвращаюсь, то назад…
 — Мы все знаем, с какой стороны там приличный лес! Валяй дальше! — нетерпеливо поторопил Януш.
 — Так вот, кабаны выходят из этого леса и разбегаются по всему лугу, но главным образом двигают к стогам сена. Стога принадлежат тому типу, он их сам ставил, и они стоят уже, слава Богу, месяца два. Под ними угнездились мыши, вот кабаны и роют под стогами и вокруг каждую ночь. Вернее, он рассказывал, что кабаны выходят с закатом. Судя по следам, если он правильно сообразил, их как минимум восемь рыл. Из них двое старые, большие, а остальные молодые, но тоже взрослые…
 — Он их видел?
 — Два раза видел, когда припозднился, но главным образом по следам разбирался. Он в этом дока.
 — И мы должны поймать все восемь штук? — встревожился Лесь.
 — Сдурел? Ты собираешься зоопарк основать или ферму по разведению? Нам одного хватит.
 — И не поймать, а добыть на охоте!
 — Кому-нибудь из вас приходилось охотиться на кабанов? — тихим голосом спросил от двери главный инженер.
 На миг воцарилась тишина. Её нарушил Януш:
 — В кабанов булыжниками кидают, это я точно знаю.
 — Из рогатки? — ядовито вставил Стефан.
 — А даже если и так! — лихо высказался Лесь. — Из пращи Давид Голиафа убил!
 — Не знаю, насколько закалённый был Голиаф, но насчёт кабана я уверен…
 — Зато Голиаф был великан!
 — Ну и что? И вообще, ты что, больной? Булыжниками из рогатки?!… Крыша поехала!!!
 — Сей момент успокойтесь! — сердито потребовала Барбара. — Я вам запрещаю болтать тут всякую чушь, так мы ничего не высидим, а дело серьёзное. Огнестрельное оружие отпадает, разве что у кого-нибудь из вас есть разрешение. Есть?
 Все дружно замотали головами.
 — Ну вот, значит, об огнестрельном оружии и речи быть не может. Это уголовно наказуемо.
 — Браконьерство тоже наказуемо… — прошелестел Влодек.
 — Какое браконьерство, что ты мелешь?! — возмутился Лесь. — Никакое не браконьерство, а обыкновенное, случайное и вынужденное самоснабжение дичью! И не для торговли, а для собственного употребления!
 — Во всяком случае, это менее наказуемо, чем незаконное хранение оружия, — резко окоротила его Барбара. — Хоть голову сломайте, но придумайте способ охоты без огнестрельного оружия, и конец! Настоящие мужчины все могут!
 Это заклятье обладало сверхъестественной силой. Настоящие мужчины отреагировали как положено. Даже Влодек выпрямился на стуле, а главный инженер оторвался от косяка и энергичным шагом подошёл к столу Леся. Лесь схватил бутылку с тушью и выпятил грудь.
 — Только не садись тут мне!… Тоже мне проблема — поохотиться на зверя без оружия! Лассо, например. Заарканить кабана!
 Стефан зловеще застонал, но не успел ответить, его опередил Януш:
 — Из рогатки — это совсем не так глупо, мало, что ли, в детстве стёкол из рогатки повыбивали… Или из лука! В конце концов, могли же наши предки из лука мамонта прикончить!
 — А ещё они метали копья и дротики, — любезно напомнил главный инженер. — Начнём упражняться?
 — Если уж и бросать, то только топором! — убеждённо заявил Стефан.
 Каролек уже несколько минут пытался вмешаться в разговор:
 — Да погодите, дайте же мне слово сказать! Этот тип ещё кое-что сказал! Про охоту без оружия!
 — Так что же ты молчишь?
 — Да вы меня перебили! Сейчас, я хотел по порядку… Так вот, он говорил, что браконьеры… Ну, не совсем браконьеры — вообще люди… То есть те, которые охотятся без оружия. Они так делают: выкапывают яму. Яму маскируют, она должна быть довольно большой. В неё кладут приманку, и кабан падает…
 — И насмерть разбивается?
 — Держи карман! Там его надо убить!
 — Только, пожалуйста, гуманно, — предостерегающе перебила Барбара. — Никаких штучек, без издевательств и мучений! Одним ударом и сразу!
 — Топором можно оглушить, — плотоядно высказался Стефан.
 — Так и вижу, как ты спускаешься в эту яму и лупишь кабана топором! А голыми руками не хочешь задушить?
 — А что, обязательно влезать, болван ты глупый? Можно взять топор на длинном топорище!
 — А ну, тише, и пусть он рассказывает дальше! — крикнул главный инженер.
 Каролек снова взял слово.
 — Этот тип упоминал штык, — объявил он. — Из разговора выходило, что у него есть штык и он умеет им пользоваться.
 — Не только он, — буркнул Стефан. — Штык, неплохая мысль…
 — У меня тоже есть штык, — объявил главный инженер. — Ну, а что дальше?
 Понукаемый со всех сторон Каролек начал торопиться:
 — Не обязательно штык, сойдёт и топор. Она права: гуманно надо, одним ударом… Есть ещё такой специальный нож, убивает кабана в мгновение ока, и все. А некоторые охотятся сетью… — да тихо вы, дайте сказать! — так вот, если несколько человек, потому что вдвоём можно и не справиться, так вот, несколько человек подкрадываются и окружают стадо сетью. Сеть должна быть приготовлена…
 — Какая сеть?
 — Обычная, можно панцирную. Насколько я усёк, надо быстро обложить сетью, кабаны столпятся, и, пока они не прорвали эту сеть, выбирают одного и опять же забивают каким-нибудь оружием. Он все говорил про штык, но не суть важно, топорик или нож… Один готов, короче, а остальные убегают. Он упоминал и про другие способы, но те показались мне слишком сложными, и я только про эти запомнил…
 — Ну да, эти же совсем простые… — забормотал ядовито Влодек.
 — А ловить с помощью лассо он не предлагал? — быстро спросил Лесь.
 — Верно, что-то предлагал, но называл петлёй. Такая ловушка, кабан суёт туда морду или ногу…
 — Петля, лассо — никакой разницы!
 — Этим лассо ты сам будешь ловить! — рявкнул Стефан.
 — А можно ещё элементарно притаиться, раскидать кругом хлеб, или что там ещё кабаны любят, и, если подойдёт, резануть. Но человек должен быть смелый и ловкий…
 — О-о-о!… — вырвалось у Барбары. В атмосфере молния блеснула. Ни один из присутствующих настоящих мужчин не поколебался бы в этот момент лицом к лицу встретиться со стадом разъярённых кабанов с перочинным ножом, вилкой или даже зубочисткой в руке. У Леся перехватило дыхание: вот это шанс доказать, чего он стоит…
 Страстный взрыв эмоций немного погодя улёгся, но оставил явные следы.
 — Лучше всего применить все способы вместе, — подытожил Януш. — Людей у нас хватит, а это самый верный путь…
 — А собственно говоря, с чего началось-то? — спросил вдруг Стефан. — Что это вам в голову ударило на кабанов охотиться?
 — Белок, — коротко объяснил Каролек.
 — Что белок?
 — Натуральный белок, — подробнее объяснил Януш. — Перед лицом совершенно отравленной пищи, воздуха, голода, огня и войны…
 — Упаси Господь, — любезно подытожил Лесь.
 — Нет, не так. Не это я хотел сказать. Перед лицом отравленной пищи, воздуха… ну, что там ещё?… воды, земли, крупнопанельного строительства…
 — И общей мерзости, которая нас окружает… — холодно добавила Барбара.
 — …Необходимо по крайней мере время от времени есть что-то, имеющее пищевую ценность, — вмешался Каролек. — Например, мясо. Все животноводство на искусственных кормах и так далее, через это не пробиться… Единственное полноценное мясо — это дикое, дошло? Мы и хотим добыть дикого мяса!
 — Хотя бы единожды в году! — ожесточённо продолжала Барбара. — Одним словом, пора хоть раз в жизни совершить что-то наперекор всему этому вокруг. Без взяток, подлизывания и вымаливания на массовых митингах спасти себя самим!
 — Сто раз уже ты все это слышал, — сказал Януш. — Кабан — это большой зверь, и его для всех хватит. Вспомни, что говорил доктор, только дичь!…
 Лицо Януша сделалось непроницаемым.
 — Хорошо, кончай агитацию. У меня вылетело из головы. Может, это и в самом деле неплохая идея… Но сейчас нет смысла всего разом решать, надо посмотреть на месте. Я эту территорию не так хорошо помню, я там всего два раза был, без разведки я охотиться не стану!
 — Ну так за чем же дело стало, скоро свободная суббота…
 — В субботу не могу, — глухо и мрачно возвестил Влодек. — Завтра поедем.
 — А что, и ты тоже? — удивился Лесь, ибо до сей поры Влодек не принимал участия в рассуждениях.
 — А почему же нет?
 — Ладно, пусть будет завтра, — согласился Януш. — Сразу после работы.
 — А обед?
 — Пообедаем там, — решила Барбара. — Разожжём костёр и поджарим колбасу на палочках. Над рекой есть замечательное место.
 — Я могу купить колбасы, — предложил Каролек. — Возле меня есть такой магазин, где она иногда бывает. И там окончательно уточним, что и как!…


* * *

 На осеннем пленэре, под голубым небом, над кристально чистой речкой Барбара легко разожгла крошечный костерок из сухих ольховых веток, выгребла из сумки двадцать четыре булочки, вытащила два термоса с кофе и начала скликать коллег на пикник. Коллеги разбрелись по лугу, внимательно исследуя территорию. Главным образом это выражалось в многократном обходе по кругу трех больших стогов сена. Вокруг стогов явно наблюдались разрытые места, на кротовинах отпечатались кое-где даже копыта, и Каролек ликовал;
 — Ну вот, пожалуйста, все сходится! Они сюда приходят и жрут мышей. Вот, глядите, эти копытца совершенно свежие. Да как много!
 — Действительно, распахано, как плугом, — признал Януш. — В жизни бы не подумал, что их только восемь!
 — Эй, послушайте, тут самое лучшее место! — крикнул Лесь от соседнего стога. — Тут все страшно перерыто, сюда они чаще всего приходят!
 Со стороны леса подошёл главный инженер.
 — Приходят они вот оттуда, — заявил он, показав на край луга. — Там такой болотистый лес, подмокший, кабаны это любят. Я видел следы возле тропинки.
 — Надо выбрать место для ямы…
 От речки донёсся клич Барбары, все вспомнили про обед и зашагали к костерку. Каролек, поминутно оглядываясь, тащился последним.
 — Лучше бы расположились обедать на той горке, — бухтел он с сожалением. — Оттуда все видно, и можно выбирать место для засады, а тут кусты все заслоняют…
 Барбара с нетерпением его поджидала, ибо он отвечал за гвоздь программы их пикника.
 — Каролек, да иди же сюда! Где твоя колбаса? Стефан уже палочки выстругал!
 До Каролека внезапно дошло, что его зовут, он оторвался от охотничьих проблем и слегка смутился, а потом присел над своей сумкой.
 — Ой, надо же, я забыл вам сказать, совсем из головы вылетело… Нет колбасы. В магазине не было, но зато был паштет. Я купил паштет в банках, охотничий, даже название подходящее, да? А к булочкам он очень даже подходит. Ну что тут поделаешь, не было колбасы и все!
 — А чтоб тебя! — рявкнул Стефан и бросил выструганные палочки в воду.
 — Дурень, — дала короткую оценку Каролеку Барбара.
 — Что ты делаешь, лопух! — крикнул Януш Стефану, не успев его остановить. — Можно же и булочки поджарить. Поджаренные на костре вкуснее!
 — Вот черт… Как хотите, а второй раз выстругивать не стану.
 Разочарование от слов Каролека быстро угасло, мысли у всех были заняты более важными делами. Януш и главный инженер стали открывать банки, один использовал перочинный нож, а второй — отвёртку.
 — Так на кой ляд нам этот костёр? — встрепенулся Стефан. — Питьё в термосах, можем перетащиться со всеми припасами хоть на середину лужайки.
 — Правильно, как раз на тот пригорок! — живо поддержал его Каролек. — Оттуда видны все окрестности, выберем место для ловчей ямы!
 — Пойдёмте, детки, на лужайку, на горы и пригорки, — торжественно продекламировал Лесь, — съедим паштет и булочки, съедим и помидорки…
 — А у тебя помидоры есть? — поинтересовался Януш.
 — У меня есть, — гордо сказал Влодек, — даже два. И не магазинные. Моя кузина привезла, она в теплице вырастила.
 На совершенно ровном лугу в одном месте возвышался небольшой пригорок, похожий на плоский курган или на широкий могильный холм. Его почти целиком занимал мощный стог, но рядом со стогом оставалось местечко для всей компании. Кроме того, следы кабанов наблюдались здесь в изобилии, что придавало пригорку охотничий колорит.
 — Я бы выкопал здесь, — предложил Януш, выгребая паштет из наполовину открытой банки. — С любой стороны этого могильника. Видно, что они вокруг шастают.
 — Там ещё больше следов, — заметил Лесь и показал ножом на соседний стог, который высился метрах в сорока. — Распахано, как трактором, говорю вам…
 — Возле этого то же самое, — буркнул главный инженер, мотнув головой в направлении третьего стога, расположенного тоже поблизости, за небольшими зарослями.
 Стефан внимательно оглядел все стога по очереди.
 — Тут вообще отпадает! — безапеляционно вынес он свой приговор. — Я по этому лужку пробежался, И, кажется, тут самая твёрдая земля. В других местах помягче. Я бы стал копать там… или там…
 — Правильно, там! — обрадовался Лесь. — И следы там есть, и мягко…
 — А что нам, собственно говоря, мешает выкопать две ямы?
 — У тебя что, всего полторы извилины в мозгах? Это охота или шанцевые работы?
 — Мы можем не успеть, — предупредил главный инженер. — Начать нужно перед самым заходом солнца, не раньше, чтобы никто не обратил внимания! Нам грозит цейтнот, как обычно.
 — Так и так все вместе одну яму копать не будем!
 — Но есть и другие подготовительные работы. Хотя бы эти манипуляции с сеткой. К этому тоже надо руки приложить, и тоже в последний момент.
 — Мы разделимся на группы! — энергично решил Януш. — Сейчас, в первую очередь, инструменты…
 — У меня есть кусок сетки, — сообщил Стефан. — Точнее говоря, у моего брата: он огораживал участок и немножко осталось. Узкая сетка, в самый раз.
 — Лопаты нужны.
 — Сапёрные сгодятся. У меня в машине одна есть. Влодек, у тебя тоже есть?
 Влодек до сих пор вяловато принимал участие в охотничьих рассуждениях, лишь меланхолически созерцал пейзаж. Он покивал головой, ничего больше не добавив. Януш, Стефан и главный инженер прикидывали, как напасть на кабана с сеткой от ограды. Способы складывания и закрепления этого орудия, весьма нетипичного с точки зрения охотничьего снаряжения, вызвали многочисленные сомнения и живейшие споры. Януш предлагал добавить к сетке от ограды кусок рыбачьей сети из очень крепкого волокна. Аргументировал тем, что у него давно валяется рыбачья сеть, а случай использовать её никак не подворачивается.
 — Разодрать-то он её раздерёт, но ведь не мгновенно, — убеждал он. — Толстая эта сеть, собака, ножом-то и то долго пилить приходится, а ведь кабаны вроде не умеют прогрызать, а? Что-то они клыками делают, не упомню… Сеть длиннющая, на целую рыбацкую флотилию хватит.
 — На кой черт тебе такая? На китов собирался охотиться?
 — Да нет, я гамак хотел сделать. Даже два гамака, а получил столько, что хватило бы на двадцать.
 — Взять её с собой можно, не помешает, мы её можем пустить по краям. Капроновой сеткой легче маневрировать, чем стальной…
 Влодек, у которого отвращение к человеческой речи вдруг сменилось крайней разговорчивостью, стал спорить с Лесем и Каролеком насчёт места для ямы. Каролек соглашался с мнением Леся. Влодек отстаивал третий стог, ближе к середине луга. Спор разрешила Барбара.
 — Ты не умничай, — сказала она Лесю. — Тебя яма никаким боком не касается, ты будешь ловить своим лассо. А ты дурак, — обратилась она к Влодеку. — Мы посреди луга не можем столько топтаться — останется наш запах и кабаны нас учуют.
 — Предлагаю вываляться в размороженной треске, — ехидно подсказал Влодек.
 — В помойке! — пылко воскликнул Каролек. — Посидишь немного — провоняешь как следует!
 — Тогда они вообще сюда не придут, — продолжала Барбара. — А тут ребята засядут с сеткой. Стало быть, яма должна быть там!
 Лесь, нахмурив брови, прикидывал на глаз расстояние до леса. Он словно бы расцветал и внешне и внутренне, явственно ощущая, как превращается в гибрид ковбоя с тореадором. С верёвочным орудием на такого зверя — это неслабо!…
 — Надо рассредоточиться, — заявил он. — В случае, если ни один в яму не попадёт и из сетки они выберутся, кто-то должен караулить там и их задержать.
 — Лассо накинуть, да?…
 — Допустим. Хотя бы на секунду их остановить. Одного кабана и в одиночку удержать можно, тут кто-нибудь подбежит и — р-раз! Ну, с ножом или с топором…
 — Резонно, хорошо бы иметь что-нибудь на длинной ручке, — рассудил Каролек. — Как насчёт косы, насаженной торчком?
 — Историческое оружие… А у тебя коса есть?
 — Нет, но купить-то можно?
 — А черт её знает. Если сенокосы уже закончились, тогда, наверное, можно. Попробуй…
 Ещё целый ряд различных вспомогательных орудий запланировали про запас, поскольку никто не осмелился утверждать, что то или иное точно окажется лишним. Все лица мужского пода, не исключая Влодека, после основательных раздумий предложили лично зарезать дичину. Причём гуманно, одним ловким ударом. Лицо женского пола велело убрать следы пикника.
 — Закопать! — скомандовала она. — Никакого мусора! Особенно эти треклятые банки из-под паштета. На кабана охотиться — дело одно, совсем другое — мусорить в окружающей среде! Немедленно закопайте!
 Сапёрные лопаты находились довольно далеко, в машинах на дороге. Дураков не было идти за ними за тридевять земель, поэтому Януш выковырял отвёрткой небольшую ямку, выбрав местечко с самой мягкой почвой. Он впихнул туда банки, небрежно набросал немного земли и засыпал все вместе травой, ветками и листьями. На первый взгляд окружающая среда избавилась от всех следов человеческого пребывания.
 — Когда? — коротко спросил Стефан, покидая луг.
 — Только не завтра! — предупредил Влодек. — И не в воскресенье!
 — В понедельник, — категорически решила Барбара. — До понедельника погода ещё продержится, а дальше неизвестно. Каролек купит косу в рабочее время. Есть у кого-нибудь возражения? Ни у кого. Отлично, значит, в понедельник.
 В понедельник из восьми часов рабочего времени Каролек шесть провёл в магазинах города и вернулся с чем-то тонким, прямым и длинным. На косу это не походило. Старательно завёрнутую в «Трибуну Люду» и завязанную верёвочкой покупку Каролек не выпускал из рук. Он упал в своё кресло и расположил предмет на коленях.
 — Так вот, коса — это мечта идиота, — возвестил он крайне обиженным тоном. — Я все прочесал, был даже в сельпо под Тарчином, автобус как раз подвернулся. Мне там сказали: уже года полтора косу в глаза не видели. Если кто вздумает купить косу, то едет в Варшаву. В Варшаве, действительно, они часто бывают, но только зимой. Об эту пору — нет. Аминь.
 — Ну что поделаешь, обойдёмся без косы, — вздохнула Барбара.
 — Счастье, что ты вообще вернулся, — утешил его Януш. — Я уж думал — тебя машина переехала.
 — А это что, Кароль? — с интересом спросил Лесь, показывая на тоненький предмет.
 — А, кстати! — встрепенулся Каролек. — Меня осенило, что у нас дома была старая шпага, я сам на ней шашлыки жарил давным-давно. И представьте — отыскал в подвале, ибо моя мать, к счастью, ничего никогда не выбрасывает. Может пригодиться.
 С этими словами он старательно развязывал верёвочку и разворачивал слои «Трибуны Люду». Все с большим интересом на него смотрели.
 — На кой ты эту шпагу так старательно упаковывал? — поинтересовался Януш.
 — Потому что она очень уж б/у. Я бы себя дураком чувствовал, если бы нёс просто так. Наверное, её наточить надо…
 Шпага в самом деле не блистала новизной. Совершенно ржавая, слегка погнутая посередине, кроме того с отломанным кончиком и без эфеса. Каролек, однако, был преисполнен великих надежд.
 — Её удастся наточить, а? Как вы думаете? А что держать её не за что, так это даже лучше: укрепим на палке и будет у нас длинное оружие. Хряка заколоть — самое оно!
 — Тогда надо заклинить в деревяшке. А ну, покажи…
 — Если собираетесь её наточить, пошевеливайтесь, — сказала Барбара. — У нас мало времени. На Гжибовской есть металлоремонт, пусть кто-нибудь туда сбегает, спросит, где точат зубила.
 — Отличная мысль! — обрадовался Януш. — Давай, я это устрою!
 Он вырвал у Каролека шпагу и выскочил из комнаты. Из коридора он вернулся, схватил «Трибуну Люду» и снова выбежал.
 Барбара, Лесь и Каролек уже для работы не годились. Каролек принёс себе из служебного буфета чай и попивал его, отдыхая от своих усилий. Лесь на четвереньках влез под свой стол и с трудом стал выволакивать огромный клубок солидного плетёного шнура, не совсем нового, но весьма и весьма впечатляющего.
 — Знаете, у меня тут проблема… — простонал он.
 Барбара и Каролек посмотрели на него. Барбара критически, Каролек с сочувственным любопытством. Лесь выпрямился, поднимая шнур в руках.
 — В куче это немыслимая тяжесть, — объявил он. — Я тренируюсь это бросать как лассо. Летит шикарно, хотя не так далеко, как хотелось бы. У меня такое впечатление, что ковбои в прериях бросают немного дальше. Однако летит, развёртывается, и все вроде бы хорошо, только вот эта петля не хочет ловить. Она шлёпается — и все, словно её вообще нет… А я пробовал и на больших вещах, и на маленьких. Без толку.
 — Она теряет форму? — догадался Каролек.
 — Вот именно. Может, я мало размахивался…
 — Так и без размаха центробежная сила должна действовать.
 — Действует, все вместе летит таким колечком, только в самом конце эта петля превращается в шнурок. Вот я и думаю…
 — И у меня идея! — воскликнул Каролек. — Я понял!
 — Сейчас, я первый. Я подумал — может, сделать конструкцию пожестче. Вплести кусочек проволоки или чего-нибудь ещё…
 — Да ты что, какая там жёсткость! Я понял, этот тип мне тогда говорил. Нельзя бросать как ковбои, кабан не лошадь, и морда у него вроде другая…
 — В этом ты смело можешь не сомневаться, — заверила его Барбара. — То, что у него морда другая, я тебе лично гарантирую.
 — Именно поэтому петлю не надо бросать, она должна висеть!
 — Как это висеть? — возмутился Лесь. — Где висеть? На виселице?
 — Нет, на чем-нибудь. Я так понял, что она должна висеть там, где у кабана морда. Он суёт туда морду — и попался!
 — Он добровольно суёт морду? Этот тип, должно быть, посоветовал ещё, как кабана уговорить. Он знает, какое внушение на кабанов лучше всего действует?
 — Да! — запальчиво подтвердил Каролек. — То есть нет! Она должна висеть у кабана на пути. На кабаньей тропинке или там, куда он предположительно будет убегать. Кабан слепо удирает и попадается.
 — Не забудь договориться с ним заранее, куда он собирается убегать, — посоветовала Барбара.
 — У меня идея! — вдруг воскликнул Лесь. Его осенило:
 — Петля должна быть подвижной! Понимаете, пускай себе висит, но надо ею маневрировать! Значит, она должна висеть на чем-нибудь, что можно держать…
 — На удочке!
 — Нет, на удочке её не удержишь, это слишком тяжёлая штука. Надо что-нибудь покрепче, типа палки. Сейчас попробую вывернуться, может, в ремонтной мастерской найдётся что подходящее…
 — Но палка должна быть длинной, она в машине-то поместится? — заволновался Каролек.
 — Да вы что, совсем одурели? — саркастически спросила Барбара. — Вы и впрямь хотите с палкой ехать в лес?…
 Вернулся Януш с наточенной и даже немного очищенной от ржавчины шпагой. В комнату заглянул Влодек с таинственно-ликующим выражением лица, а потом явно потерявший терпение Стефан. Когда появился также и главный инженер, всякую мысль о работе безжалостно бросили и решили немедленно ехать.
 Автомобиль Стефана полностью занимала свёрнутая сетка для ограды. Второй рулон, ещё толще, находился на крыше автомобиля. У Януша моток капроновой сети для гамаков не поместился в багажник и занял все заднее сиденье. Места для пассажиров остались только в машине Влодека, но никто не соглашался к нему садиться.
 — С нами крёстная сила, что тут так воняет?! — с отвращением спросила Барбара. — Слушайте, я с ним не поеду! Что у тебя здесь?!
 — Приманка, — гордо ответил Влодек. — Был же разговор о приманке, правильно? Ты воображала, что это одеколон будет?
 — А что это?!…
 — Рыба. Я специально искал протухшую. Вы представить не можете, с какой радостью мне её продали в магазине. Она с самого утра лежит в машине, и я вижу — дозрела. Кабаны это очень любят.
 — Кабаны-то, возможно, и любят… Януш, отдай ему эти рулоны сетки, мы поедем с тобой. И отберите у него наши съестные припасы, иначе все пропахнет!
 — Пусть возьмёт ещё и лассо, — предложил Лесь. — И пусть едет первым, чтобы в случае чего мы могли оказать первую помощь…
 Через сорок пять минут на тихой просторной лужайке среди лесов кипела лихорадочная работа. Первоначальные намётки очень пригодились, и теперь без промедления приступили к практическим действиям.
 — Скорее, солнце через полтора часа заходит! — подгонял главный инженер, со спринтерской скоростью копая яму в обществе взбудораженного Каролека.
 — Интересно… что тут… так пусто, — сопел Януш, сгибаясь под тяжестью перетаскиваемой на пару со Стефаном сетки. — Ни живой души… и в который уже раз… нету… А хаты стоят…
 — Какое тебе дело, не споткнись, тут колдобины! Обходи! Радуйся, что лесничего нет!…
 Лесь и Влодек рысью притаскивали из леса соответствующие жерди и палки, все ещё сомневаясь, не обнаружатся ли в них какие-нибудь скрытые дефекты. Барбара пыталась распутать и растянуть сеть, похожую на гамак, шнур Леся и прочие разнообразные верёвки и шнуры, взятые на всякий случай. Через сорок пять минут приготовления были в основном закончены. Приступили к основной проблеме, а именно к монтированию сетки-ловушки.
 По счастливому стечению обстоятельств диапазон навыков и умений коллектива, не считая профессиональных, был весьма широк, начиная от Барбары и кончая главным инженером. В их число, между прочим, входили ловля рыбы и раков, парусный спорт, пилотирование небольших самолётов, стрельба из пистолетов и винтовок, ручная косьба трав и злаков, верховая езда, коллекционирование бабочек, починка различных приборов, вязание, обдирание шкуры с зайцев и множество других умений. К несчастью, охота в данный список не входила, ею как-то никто не занимался, и с дикими животными никто никогда дела не имел. Знания по теме оказались совершенно случайными и не обязательно точными. При этом у всех засело в голове, что у лося широкие копыта и поэтому он умеет ходить по болотам, что медведь не трогает падали, что клыки кабана называются саблями, а укус льва вызывает гангрену. Укус льва в данных условиях был неактуален, гораздо реальнее казался укус китайского мопса. Лучше всего они почему-то были подкованы относительно лис: лисы опустошают курятники, а в Вене стоят сумасшедших денег. Относительно всего остального друзья ориентировались лишь в общем виде. Охота на дикого зверя таит в себе большую или меньшую опасность, в зависимости от условий. Опасность надо уметь предвидеть и от неё защититься.
 Рулон сетки растягивали и разворачивали, она отчаянно сопротивлялась, и все четырнадцать рук были при деле. К счастью, с этим материалом большая часть присутствующих уже сталкивалась, с сеткой справились. Тонкие жёрдочки, прикреплённые проволокой к ячейкам по краям, придали ей немного жёсткости и не позволяли сворачиваться в другую сторону.
 — А они не слишком тоненькие? — забеспокоилась Барбара. — Если за них дёрнуть, они сразу поломаются.
 — Не играет роли, это же только на одну секунду, — ответил ей Каролек. — Надо этих кабанов остановить на мгновенье, чтобы одного выбрать и — хрясь! Потом черт с ней, с сеткой.
 — Но-но! — энергично возразил Стефан. — Без дурацких шуток! Я брату обещал вернуть сеть в целости и сохранности!
 — Вот сюда вколотим столбики! — решил Януш. — Нет, вколачивать не будем, лучше врыть. Дайте сапёрную лопатку!
 — Знаете, у меня сердце не на месте, кажется — что-то тут не так, — признался главный инженер тоном, в котором, кроме неуверенности, слышалось ещё и отчаяние. — Я-то в этом абсолютный ноль, но как вы в самом деле хотите ловить кабанов? Поймать их сетью, это я понимаю, но конкретно — каким образом?
 — Честно говоря, не знаю, — беззаботно ответил Януш. — Каролек знает. Эй, придержите тут кто-нибудь!
 Каролек стал объяснять:
 — Тут сетка. Возле самого стога. Мы её немного замаскируем сеном. Теперь представьте себе, что они тут пасутся; роют, нюхают… Мы видим — они все сгрудились. Не обязательно все, пусть три-четыре штуки. Тогда быстро! Двое хватают за те концы, они должны быть подальше…
 — Эта сетка от гамака уже прицеплена? — перебил Стефан.
 — Нет, сейчас прицеплю, — быстро ответила Барбара.
 — Ну! — поторопил главный инженер. — Говори дальше! Хватают и что?
 — И бегут быстрее ветра, чтобы эти концы соединить. Кабаны это замечают, начинают удирать, но, прежде чем они продерутся сквозь сеть, будет то самое мгновенье…
 На секунду воцарилось молчание. Внутренним взором все вдруг увидели нападение разъярённых кабанов на смыкающуюся ловушку. Это должно произойти в темноте. В темноте зверь вообще-то лучше видит, чем человек.
 — А те двое, это кто будут? — холодно спросил Стефан.
 — Те, у кого нет оружия. Влодек и Януш.
 Влодек окинул его недобрым взглядом. Барбара презрительно посмотрела на них и пожала плечами.
 — У меня тоже нет оружия, — сухо проговорила она, — и я не буду колоть черт знает чем. Человека — пожалуйста, запросто, а зверюшку — увольте. Могу ловить и бегать.
 Взрыв протеста был столь же единодушным, сколь и бурным, прямо-таки стихийным. О непосредственном участии звезды коллектива не могло идти и речи, она безоговорочно размещалась вне досягаемости любой опасности. Действовать имели право только настоящие мужчины. Все как один вызвались добровольцами для опасной охоты, но Каролек обладал большей пробивной силой и отстоял собственную кандидатуру.
 Потом проверили размеры ловушки. Сетка для ограды в двух кусках составила двадцать два метра. Сеть для гамаков состояла даже из трех кусков, один — двадцать метров в длину, а два — по одиннадцать. Шестьдесят четыре метра давали некоторые возможности для манёвра.
 — Я вот что думаю, не начать ли сперва красться, а потом только бежать быстрее ветра, — лихорадочно рассуждал Каролек. — Понимаете, мы тут прицепим побольше, даже надставим верёвками, чтобы достать до тех кустов. Стоящий на той стороне в нужный момент начнёт подкрадываться, осторожно сужая ограду из сетки. Когда будет уже близко, ну, скажем, за этими кустами…
 — Только чтобы кусты в сеть не поймались!
 — Нет, я их обойду с этой стороны. И когда окажусь здесь, тогда мы вместе рванёмся, галопом. Сколько тут у нас? Двадцать метров. Любой за секунду пробежит. Не может быть, чтобы кабаны успели улизнуть, они же должны понять, что к чему! И мы сразу бежим дальше, сужая проход и смыкая сеть. У кабанов разгона не будет, они бросаются, а кто-нибудь из вас успеет…
 — Но один из нас останется внутри сетки, — сухо заметил Влодек. — Что, будем тянуть на спичках?
 — Да, ты останешься у кабанов в тылу. Они будут рваться вперёд! В конце концов, я могу остаться, у меня шпага есть.
 — Ты действительно уверен, что все должно происходить именно так? — с сомнением спросил главный инженер, в голосе у него прозвучало настоящее отчаяние.
 Разгорячённый Каролек немного смешался:
 — Я так понял. Когда этот тип рассказывал, я себе именно так представил. Так мне показалось. Наверное, это самый логичный вариант, разве нет?
 — А этот тип вообще-то нормальный? — подозрительно спросила Барбара.
 — И он успел так чётко это изложить за одну лекцию? — недоверчиво добавил Стефан.
 — Как за одну?! В течение месяца! Ну конечно, он нормальный, я с ним вообще подружился! И тыщу раз здесь бывал, на автобусе приезжал, даже помогал ему немного с этим сеном!
 — Факт, — подтвердил Януш. — Я этого типа тоже знаю, сдаётся, он собаку съел на этом деле. Коль скоро утверждает, что охотился на кабанов, я ему верю.
 — Ну вот именно! Я тоже. А по логике иначе охотиться и невозможно! И в конце концов, не требуется, чтобы они в этой ловушке провели всю жизнь, лишь бы успеть одного схватить! К тому же до сетки, может, вообще не дойдёт, это запасной вариант, на случай, если ни один не провалится в яму!
 — Сдаётся, проще хватать их за задние ноги, — буркнул себе под нос Стефан.
 — Давайте попробуем, — предложил главный инженер, немного успокоенный. — У нас есть резерв времени…
 Предложение было радостно принято. Януш с Каролеком присыпали землёй и утоптали четыре столбика, металлическую сетку провели за ними и привязали проволокой. Жерди и палки придали жёсткость верёвочной сетке, а запасные шнуры удлинили её ещё на несколько метров. Влодек с одним концом сетки расположился рядом с ближайшим стогом, Каролек оттянул свой край подальше к середине луга, прямо к зарослям. Металлическая сетка стояла, опираясь на столбики, верёвочная лежала на земле.
 — Нормально, пусть лежит, вы её поднимете в последний момент.
 — Моя сторона стоит, — крикнул Влодек от стога. — Я могу её закрепить палочками, тогда можно будет вырвать одним движением!
 — Хорошо, а теперь попробуй подкрадываться…
 Схватив верёвки, согнутый в три погибели Каролек стал подкрадываться осторожными движениями, нащупывая впереди ногами ямки и колдобины. Сеть поползла за ним.
 — Когда я крикну, оба бегите! — скомандовал Стефан.
 Влодек посильнее стиснул вплетённую в край сетки жердь и приготовился к старту. Каролек крался дальше, нервно подтягивая за собой груз, который без особых препятствий волочился по скошенной траве. Потом остановился, подобрал верёвки, схватил свой край с жёрдочкой. Снова двинулся, медленно поднимая вверх один край сетки. Все в страшном напряжении смотрели на него.
 — Давайте!!! — рявкнул вдруг Стефан.
 Каролек бросился вперёд. Влодек, вырвав из стога здоровенную охапку сена, выскочил к нему наперерез, держась правой стороны. Каролек оказался внутри ловушки.
 — Тесните, тесните! — вопил Стефан. — В середину!!!
 Влодек понёсся дальше, его сетка подрезала ноги Каролеку. С хрустом и треском ломаемых жердей металлическая сетка проволоклась чуть дальше и опрокинулась на Каролека. Обе стороны сетки от гамака сплелись вместе и легли на землю, сбитый с ног Каролек остался лежать там, где упал. Результат попытки был не самый лучший.
 — Я понял, в чем тут ошибка, надо кое-что изменить, — подытожил Януш, принимаясь за починку переломанного жёсткого каркаса. — Металлической сетки надо оставить только маленький отрезок, а остальное пусть стоит. Бегать надо с верёвочной, для гамака.
 — И у меня, наверное, должен быть кусок покороче, — заметил Каролек, выпутываясь из переплетений и узлов. — Хотя такая путаница не самое плохое, а? Какой-нибудь кабан мог бы попасть в это и зацепить ногой…
 — Кусок покороче, и сразу тяни в середину, — приказал Стефан. — А ты не рвись в лес, тяни поближе и резко. Этой металлической сетки хватит по метру с каждой стороны, больше не удастся сдвинуть с места. Для того чтобы их запугать, сгодится и сетка от гамака. Только удержите их пару секунд, а мы уж в грязь лицом не ударим. А ну, меняйте все это, ты вкапывай столбики, а мы приготовим орудия. Каролек, давай шпагу!
 — Лучше поставить немного иначе, — вмешался Влодек. — Сделаем тут такой клюв, и Каролеку будет куда деться. В случае, если кабан на тебя кинется, просто поверху перескочишь…
 — Пусть кто-нибудь замаскирует яму, — распорядился главный инженер.
 Ловушку подкорректировали, снаряжение собрали и привели в порядок. Из сваленной в стороне кучи барахла Януш вытащил и гордо показал остальным настоящую карпатскую чупагу, такой топорик на длинной рукояти. Топорище у чупаги было очень длинное, кроме того, это не была какая-нибудь подделка из магазина сувениров, а самая настоящая антикварная вещь со стальным топориком с одной стороны и таким же стальным шипом с другой. Свеженаточенный топорик зловеще сверкал в лучах заходящего солнца. Януш взмахнул — аж просвистело в воздухе.
 — Пожалуйста! Этим башку можно разнести за милую душу!
 — Не вздумай бить по башке, — предупредил Стефан. — У кабана череп как камень, от него и пули отскакивают. Бей куда-нибудь в другое место.
 — Куда например?
 — Ума не приложу. Резать-то я знаю куда: под лопатку, а вот куда бить — не знаю. Может, удастся перебить ему позвоночник… Хотя, с другой стороны, кабан — это же разновидность свиньи, правильно? А свинью оглушают.
 — Так в чем дело? Кабана, стало быть, тоже можно оглушить?
 — Получается, надо бить сзади по башке. Понимаешь, спереди у него лоб твёрдый, свинью тоже оглушают как бы сзади. Я пару раз присутствовал при убое и собираюсь попробовать обухом топора. Но мой топор тяжелее, а твоя чупага слишком лёгкая.
 Януш взвесил чупагу в руке и с невольным уважением посмотрел на внушительный топор Стефана. Одного вида этого топора казалось достаточно, чтобы уже почувствовать себя слегка оглушённым. Пусть кабаны не столь впечатлительны, но должно ведь и у них что-то дрогнуть в душе…
 Влодек возле ямы нетерпеливо звал Каролека, требуя помощи в маскировке. Смачный запах приманки смешивался с запахами лугов и полей, безоговорочно побеждая их. Лесь наматывал свой шнур на длинную суковатую жердь, оставляя на конце петлю в виде висящего полукруга. Он делал это в стороне, потому что жердь требовала простора. Из-за своей длины она за все цеплялась, а из-за тяжести не могла как следует маневрировать. Единственное, что Лесь мог с ней сделать — это поднять над землёй и с невероятными усилиями несколько секунд подержать. Он тем не менее считал, что этих секунд должно хватить.
 Главный инженер вделал шпагу Каролека во что-то, претендующее на роль подходящей рукояти. Деревяшка была длинная, твёрдая и солидная — главный инженер старательно выбрал её из принесённой из леса кучи. Януш и Стефан с помощью Барбары заканчивали укрепление всех сетей.
 Влодек с Каролеком возились над ямой. Они замаскировали её, воткнули опознавательный знак в виде двух палочек, после чего Влодек дал выход своим сомнениям.
 — Бессмысленно, — сказал он раздражённо, — одна яма, курам на смех! А яма лучше всего, потому что все другие виды охоты все-таки опасны. То есть, я хотел сказать, ненадёжны. Драпанут от нас кабаны, как пить дать драпанут! И попомни моё слово — драпанут они во-он туда! И там должна быть вторая яма.
 Каролек охотно и не задумываясь с ним согласился:
 — Ну давай, что нам стоит, в конце концов, выкопать ещё одну яму? Пока они там возятся, мы пять раз управимся. Мне тоже кажется, что убегать они будут в ту сторону.
 Заходящее солнце пропало за лесом, когда подготовка была окончательно завершена. Вырыли вторую яму, точно на прямой линии между двумя отдалёнными стогами. Она напоминала могилу с вогнутыми стенами и была обозначена четырьмя палочками. Возбуждённая компания наскоро поужинала, заодно решив вопрос безопасного места для Барбары. Большого выбора не было.
 — Ты залезешь на стог! — распорядился главный инженер. — Мы тебе поможем.
 — Ты с ума сошёл! — возмутилась Барбара.
 — Наоборот. То есть я наверняка сбрендил, раз дал себя втравить в этот сумасшедший спектакль. Тем более это плохо кончится, гарантирую. Но какие-то остатки серого вещества у меня в голове ещё есть, потому я меньше боюсь за себя со штыком или за Каролека со шпагой, чем за тебя без ничего. Или ты влезешь на стог, или охоты не будет!
 Коллектив поддержал его мнение с невиданным единодушием, и Барбаре пришлось подчиниться. Из трех стогов речь могла идти только об одном, с плоским верхом, где можно было кое-как разместиться и не сразу съехать вниз.
 — У тебя оттуда будет шикарный обзор, — заметил Януш, этим аргументом сломив остатки её сопротивления. — И лезь сейчас же — уже пора занимать места.
 Приглушённые до сих пор эмоции взорвались, словно фейерверк. Внешне безупречно хладнокровные и владеющие собой на все сто охотники сумели поопрокидывать все термосы, потерять от них крышки и влезть ботинками в остатки бутербродов. Кто-то с треском раздавил пластмассовый стаканчик. Идеи и решения приобрели несколько нервический характер.
 — Только не все кучей, а то они нас почуют! — шипел Стефан предостерегающим шёпотом. — Разделимся! Каждый на свой пост!
 — Я туда! — предупредил Лесь, показывая на стог, предназначенный для Барбары.
 — Балда, там я! — запротестовал Влодек. — Там у меня сетка!
 — Ну и что? Я должен им загородить дорогу! Это место для моего лассо!
 — Не надо ссориться. Один по одну сторону стога, а другой — по другую! Каролек сюда, я — сюда…
 — С какой стати, это же глупость! Кабаны побегут отсюда, и ты не успеешь! Надо отрезать им дорогу, когда они драпанут!
 — Так я и должен быть в двух шагах, правильно? Я буду у них в тылу, один прыжок — и все!
 — Мы там! — объявил Стефан, показывая на третий стог. — Тоже по обе стороны. Если Лесь паче чаяния кого-нибудь своим дурацким лассо поймает, мы будем ближе всех…
 — Уберитесь тут! Возьмите лопаты, ничего нельзя оставлять!
 — Спокойно! — оборвал их главный инженер. — Ну, с Богом, все по местам! И ты первая, давай!
 Общими усилиями нескольких человек рассерженную Барбару водрузили на огромный стог сена, и, вопреки своим опасениям, она отнюдь не провалилась. Стог был сметан добросовестно. Даже из сидячего положения она озирала обширное пространство. Оказавшись на четыре метра выше, Барбара сразу сделала ценное наблюдение:
 — Внимание! Начинает всходить луна! Все будет как на ладони! Уже поднимается из-за леса!…
 — Хватит трепаться! — скомандовал Стефан. — Сиди, как тебе удобно, а остальные — по местам! И пусть кто-нибудь попробует чихнуть!…
 Шесть теней слились с темнотой, голоса и шорох шагов стихли, и охота на дикое мясо, совершаемая при помощи лассо, чупаги, шпаги и сетки для забора, вошла в завершающую фазу.
 Пристроившегося в кустах невероятно вздрюченного Каролека насквозь пронизала луговая сырость. Эх, не допёр подстелить себе непромокаемый брезент из запасного снаряжения! Никому бы это не помешало. Дай Бог памяти, где этот брезент сейчас валяется… Скорее всего, вкупе с остальным барахлом спрятан в кустах у речки…
 Прислонившийся к стогу сразу за металлической сеткой Януш тут же засомневался в правильности дислокации. Возможно ли успеть за этими кабанами?… В сгущающейся тьме и окутавшем землю тумане он таращил глаза, пытаясь вычислить точку соединения сеток. Не стоит ли ему перебазироваться поближе и спрятаться за кротовиной? От немедленных действий его удержало только сомнение в том, что кротовый холмик — достаточное укрытие.
 Возле третьего стога главный инженер обливался холодным потом. Он только сейчас полностью осознал, куда влип. У него появилось страшное ощущение неотвратимости далеко зашедшей затеи. Ничего не попишешь — мероприятие непременно состоится, и он сам не может уже ни выйти из игры, ни подвести остальных. Хочешь не хочешь, а придётся с честью выполнить свои обязанности…
 В трех метрах от него Стефан не испытывал никаких тяжких мук, больше волнуясь, не подведут ли остальные. Он сжимал в руках топорище, ждал и твердил про себя: в конце концов, кабан — это просто неприрученная свинья…
 Под стогом, освящённым присутствием Барбары, сидели Влодек и Лесь. У Влодека были нешуточные трудности. Он присобачил сетку к стогу воткнутыми как шпильки палочками и искал поблизости место, откуда можно легко стартовать. При этом желательно вне поля зрения приближающегося кабана. Лучше всего, конечно, влезть между стогом и сеткой. Край сетки лежал на земле. Набросать туда немного сена, очень хорошо получится, только вот как из-под всего этого выскакивать?… А сидеть на виду, как сейчас, — кабан засечёт его издалека…
 По ту сторону стога на коленях стоял взмокший от переживаний Лесь, а кругом него раскинулись петли шнура. Он понимал, что шнура у него слишком много. К тому же был совершенно уверен — пойманный лассо кабан станет вырываться. Лесь слишком усердно об этом читал в детстве, чтобы теперь сомневаться. Любой пойманный зверь начинает дёргаться и рваться. И чем меньше у него разгона, тем лучше, поэтому шнур придётся укоротить…
 Он с трудом разжал руку, судорожно сжимавшую жердину, и сперва размял затёкшие пальцы. Потом нашёл конец шнура и свернул петлёй лишние метры. В голове мелькали какие-то смутные воспоминания из области скалолазания и что-то там о человеке, которого верёвкой перерезало напополам. На всякий случай он отринул мысль обернуть излишек верёвки вокруг пояса, размотал шнур, протащил конец под ремнём брюк, привязал как следует и снова свернул шнур в клубок. Он сложил все у ног, снял с руки и спрятал в карман часы и с чистой совестью вернулся к своей жердине.
 Серебряный диск луны выполз над лесом и осветил луг, покрытый слоем молочно-белого тумана. Туман стелился низко и неравномерно, самая густая его полоса тянулась над рекой и вдоль стены леса. Меньше всего тумана было возле стогов, что указывало на самое сухое место на лугу. Всякое движение замерло, тишину природы нарушали только лягушки и какие-то далёкие лесные шорохи.
 Насквозь промокший Каролек пришёл к выводу, что больше не выдержит. Он добрые пять минут рассчитывал, как и каким путём ретируется со своего места, подкрадётся к речке, схватит брезент и вернётся, причём все ползком. Стелющийся по земле туман обеспечивал конспирацию. Он ровно сложил верёвку, разместил рядом шпагу и пополз в сторону смутной в тумане верхушки стога.
 В это же время Януш принял решение. Замечательная завеса тумана давала возможность перепрятаться так, чтобы в нужный момент оказаться в тылу у кабанов на середине ловушки. Это, конечно же, было предпочтительнее. Януш оторвался от стога и потихоньку, на четвереньках, начал движение вдоль металлической сетки, на два метра разминувшись с ползущим навстречу Каролеком.
 Главный инженер и Стефан никуда не рыпались. Мало ли что кажется, а прошло-то не больше получаса. Лесь двадцать два раза сменил положение, все ещё не уверенный в том, какое из них самое удобное. Предпринял несколько попыток поднять и опустить жердину с петлёй, после чего снова замер, таращась в туманную темноту прямо-таки до слез.
 Чуть раньше Влодек надумал переменить место. Разумеется, для оптимального решения задачи. Для этого он должен затаиться позади стога, поодаль от края сетки. Кабаны, если придут, его не заметят, начнут пастись и будут этим поглощены. Поэтому он успеет протиснуться между сеткой и сеном, схватит этот край и выскочит в нужный момент. Он не может просто попятиться назад, потому что сетка частично стоит на земле и под ней не пролезть.
 Лесь, невероятно напряжённо всматриваясь в неясные колеблющиеся полосы тумана, не обратил ни малейшего внимания на пролезающего прямо за его спиной Влодека. Влодек полз на четвереньках медленными, плавными движениями, свято веря, что любой другой способ передвижения спугнёт всю живность в радиусе километра. Ему понадобилось десять минут, чтобы скрыться на противоположной стороне стога.
 В итоге в тот момент, когда в туманной тьме появились долгожданные чёрные силуэты — сперва один, а потом другой — на посту находились только трое. Остальные были кто где: Януш пытался окопаться на полпути между первым стогом и постом Каролека, Каролек с брезентом как раз доползал до стога Януша, а Влодек, отделённый от своей сетки диким количеством сена, пытался зубами вытаскивать иглы сухого чертополоха, на который он опёрся рукой. Чёрные силуэты увидели только Лесь и Барбара.
 Барбара на стогу, а Лесь под стогом совершенно окаменели. Две первые, неясно маячившие в тумане громадные фигуры проплыли всего в нескольких метрах от них. За ними почти сразу же показались следующие. Вне себя от страшного волнения, Лесь пытался сосчитать их, но уже на четвёртой фигуре сбился со счета. Все поочерёдно пропадали у него из виду где-то там, возле ловушки…
 Кабаны шли вперёд согласно, без спешки, но и не колеблясь. Их вёл невообразимо прекрасный запах. Каких-то три дня назад в ямке с гулькин нос под самой травой были закопаны плохо очищенные банки с остатками паштета. За эти дни паштет приобрёл изысканный вкус и запах. Чарующий аромат, которому в подмётки не годились запахи рыбы и мышей, без труда приманил неизбалованных подобными деликатесами зверюг. Перво-наперво все стадо направилось туда, где ждали редчайшие лакомства. Тем более что привезённая Влодеком приманка, пусть тоже соблазнительная, сконцентрировала свой аромат под плотным укрытием ветвей и листьев, её дух уже не заглушал все прочее. Её предназначили на второе.
 Главный инженер и Стефан сперва что-то услышали и только потом увидели. Чёрные подвижные громадины неясно маячили во тьме. Слабый свет луны и густой туман усугубляли картину. Оба охотника внутренне дрогнули, сильнее сжали орудия промысла и напрягли мышцы. Януш за кротовиной замер на полпути, попытавшись сменить положение. Каролек застыл с брезентом в руке возле стога. Ему вдруг стало так жарко, как никогда в жизни: он сообразил, что он здесь, а должен быть там, а там, где он должен быть и где осталась его шпага, как раз роются кабаны…
 Чёрные громадины столпились в одном месте, вблизи зарослей. Оттуда вдруг начали доноситься чёткие и ясные звуки. Что-то зазвенело. К позвякиванию присоединилось хрюканье. Раздалось металлическое потрескивание…
 Компания охотников помертвела от ужаса. Все, за исключением Влодека, отгороженного от происходящего стогом и потому не разобравшегося в ситуации, безошибочно определили источник характерных звуков. Никто не сомневался — это пост Каролека. Только один Каролек знал, что его там нет, и он один предположил, что по непонятным причинам кабаны перекусывают шпагу. Остальные не кинулись ему на помощь только по причине панического оцепенения, сковавшего им руки-ноги.
 Творилось нечто непостижимое. Казалось невозможным, что такого рода звуки возвещают о пожирании Каролека, а жертва переносит это в абсолютном молчании. Тем не менее кабаны совершенно очевидно пренебрегли любовно приготовленными приманками, столпились у него над головой и чем-то там трещали и похрустывали. Не было никакой возможности осмыслить происходящее, тем более что-то предпринять.
 После неслыханно долгих минут, месяцев или, возможно, лет кабаны перегруппировались. Несколько зверюг остались возле Каролека и по-прежнему чем-то позвякивали, а четверо из них разбрелись по всему лугу. Два направились к главному инженеру и Стефану, один рыл прямо под носом у Януша, последний приблизился к стогу, на котором сидела онемевшая от потрясения Барбара. Эти чудища, пожравшие звеневшего металлом Каролека (факт совершенно очевидный, но абсолютно невероятный), будто льдом сковали её душу и тело.
 Кабан, принюхиваясь и роя, влез почти на стог, туда, где висела пришпиленная к сену сетка. Именно в этот момент Влодек, который давно уже отказался от безнадёжной борьбы с сухим чертополохом, ни о чем не подозревая, на четвереньках выполз с противоположной стороны. Кабан учуял его на долю секунды раньше.
 Человеческий запах где-то там вдали ему совсем не мешал, это был постоянный фон на этом лугу. Кабан к нему привык. Но запах человека, ударивший в ноздри прямо тут, рядом, — это другой коленкор. Вопреки предположениям Каролека, кабан не стал рассуждать ни секунды. Он коротко взвизгнул, оттолкнулся левыми ногами и, сделав пируэт, молниеносно бросился наутёк.
 Все следующие события происходили почти одновременно, от спокойствия ночи не осталось и воспоминания. С визгом, топотом и грохотом все стадо помчалось к лесу. Первый кабан, поднявший тревогу, застрял копытом в ячейке сетки и на бегу потащил её за собой. Сетка, замечательно прикреплённая так, чтобы вырвать её можно было одним движением, упала ему на загривок и обернулась вокруг туши наподобие пальто со шлейфом. С треском сломались жерди, с шумом рухнула металлическая сетка, сетка от гамака оторвалась так легко, словно ничем не была прикреплена. Лопнули верёвки и шнуры, разлетелись стальные ячейки.
 При виде убегаюшего вместе с кабаном старательно охраняемого края сетки Влодек сделал потрясающий прыжок, но волочащаяся по земле сетка подрезала ему ноги. Одновременно вскочил Лесь. Он был настроен на молниеносные действия, сконцентрирован на одном движении, посему вздёрнул вверх жердь с петлёй. Выскочивший из-под стога кабан безошибочно в неё угодил. Лесь ощутил мощный рывок, толстая жердина лопнула со звуком пушечного залпа и выскочила у него из рук. Одновременно что-то вцепилось в его штаны и с чудовищной силой потащило вперёд. Ещё мгновение его тело мчалось куда-то в пространство, а ноги безрезультатно пытались за ним успеть. Тут же Лесь рухнул на что-то, что с бешеной скоростью стало уносить его вдаль. Проехавшись по земле, он схватился за нечто непонятное, таинственная сила перевернула его на спину, вдруг он оказался связанным, снова перевернулся на живот и, теряя сознание, близкий к помешательству, помчался дальше по кротовинам, кустикам, рытвинам, жёстким сорнякам и сухим коровьим лепёшкам.
 Барбара издала страшный крик и съехала со стога головой вниз прямо на пытающегося подняться Влодека. Обмерший от страха за неё Влодек попытался закинуть её обратно на стог вверх ногами, при этом стонущим шёпотом призывая на помощь. Сено сыпалось ему за воротник и лезло в рот.
 На крик Барбары главный инженер и Стефан метнулись из-под своего стога, ни на что не обращая внимания, в том числе на двух кабанов, промчавшихся у них перед носом. Они успели пробежать шагов десять, когда земля вдруг разверзлась у них под ногами и бездна поглотила их.
 Януш и Каролек были в самом выигрышном положении, потому как оказались вне основной площадки и могли наблюдать весь спектакль со стороны. Они включились в действие в момент бегства кабанов и рванули за ними. Януш — пылая жаждой мести за сожранного Каролека, Каролек — движимый тревогой за свою шпагу. Оба смутно различали силуэты двух кабанов, которые промчались возле стога главного инженера и Стефана. Охотники услышали грохот — есть! — вспугнутые твари попались в ловчую яму. Януш первым подскочил к яме, в темноте заметил копошащегося там зверя, замахнулся как следует, чупага свистнула в воздухе…
 В момент удара он ещё успел немного изменить его направление, ибо один из кабанов прямо-таки непристойно выругался. С чудовищной силой чупага врезалась в край ямы, вырвав здоровенный кусок дёрна. Кабан перестал ругаться и начал отплёвываться и отхаркиваться. Внезапно ослабевший Януш потерял всякую возможность действовать.
 Главный инженер первым выбрался из ямы.
 — Быстрее! — завопил он сдавленно. — Там что-то случилось, скорее!!!
 Из-под соседнего стога им навстречу вылетела Барбара, а за ней трясущийся Влодек.
 — Она сама слезла! — стонал он в отчаянии. — Я не мог справиться! Она сама слезла!…
 — Лесь!… — горестно вскричала Барбара. — Он за ними помчался!
 — Кароль! — отчаянно воззвал Януш. — Господи, спаси и помилуй!…
 В течение следующих минут ночной пейзаж полнился исключительно беспорядочными воплями. Безумно взволнованный Каролек лихорадочно ощупывал местность под своими кустами в поисках шпаги. Под руку ему попадались какие-то смятые и погнутые железяки. Он хотел было откликнуться, да в горле застрял комок. Вскочил, споткнулся, упал на руки и тут наткнулся на желанный предмет.
 — Тут я, тут! — с облегчением откликнулся он и подбежал к группе под стогом.
 Вид живой и невредимой первой жертвы прожорливых чудовищ утешил их, но и ошеломил. Теперь уже никто ничего не понимал. Страшным грузом легла на сердце судьба второй жертвы.
 — Говорил я ему, черт подери, чтобы не хватал за задние ноги! — ревел в бешенстве Стефан.
 — Как бы не так — ты кричал, что это самый лучший способ! — выходил из себя главный инженер. — И на кой ты ему подсказывал!…
 — Что теперь будет?!… Господи!…
 Отъезд Леся в чёрные дали на тридцати метрах сетки от гамака просто оглушил коллег. Никто не мог собраться с мыслями. Панические предположения и взаимные упрёки сотрясали ночную тишину, а разорванная металлическая сетка звякала под ногами.
 — Надо искать его! — вопил главный инженер. — У кого фонарь?…
 — Вот вам натуральный белок! — скандалил Стефан, выхватывая плоский фонарик из заднего кармана брюк. — Да чтоб вам лопнуть! Слезьте с сетки!!! Всю морду мне землёй засыпали…
 — Ты радуйся, что у меня реакция быстрая!…
 — Меня там не было! — без конца повторял зашуганный Каролек. — Я же вам говорю, что меня там не было!…
 — А ну! За ним!
 Издалека ещё доносился неспешный топот убегающего стада, которое, напуганное в средней степени, не стало развивать полную скорость и только сейчас достигло леса. Сверкнули фонари. Свет отразился от стены тумана, смутно проступили следы проделанного Лесем пути. Примятая трава, вырванные с корнем сухие стебли, маленькие поломанные кустики и развороченные коровьи лепёшки вели напрямик к лесу. Спасательная экспедиция помчалась боязливой рысцой.
 — Часы! — простонал бегущий впереди Януш. — Господи Иисусе, с руки у него сорвались!…
 — Кошелёк… — глухо оповестил главный инженер.
 — Шарф!… Мама моя родная…
 — Сейчас найдём руку или ногу… — пророчески прошептал ужаснувшийся Влодек.
 Однако ни руки, ни ноги не попадалось. Поочерёдно обнаруженные останки Леся были, если можно так выразиться, его внешними частями, весьма слабо к нему прикреплёнными. На середине трассы наткнулись на десять метров сетки от гамака, потом на ключи от квартиры, потом появился бумажник и носовой платок. Возле леса туман сгустился, и близкая к помешательству компания продолжила искать на четвереньках.
 Именно в этот момент Лесь открыл крепко зажмуренные прежде глаза. В его общении с диким зверем примерно минуту назад наступила перемена, к счастью для обеих сторон. Трудно сказать, в какой степени убегающему кабану мешал волочащийся за ним груз, тем не менее он определённо предпочёл от него избавиться. Копыто довольно легко выпуталось из ячейки; импровизированное пальто из сетки со шлейфом, нагруженным Лесем, сползло с загривка. Вбежав в лес, кабан на первом же пеньке без труда разорвал и петлю лассо. После чего он свободно ушёл в заросли, навсегда оторвавшись от врага.
 Все время своего путешествия Лесь ничего не соображал, поскольку мозги его вообще не годились для мышления. Тем не менее какая-то извилина смогла установить, что он больше не едет. До этого он ехал, очень долго ехал, а теперь уже не едет. И довольно давно. Кроме того, кажется, он жив. Может быть, ещё и здоров…
 Во всем его теле отзывался каждый метр пройденного пути, особенно последний участок повышенной сложности. Какие-то горки и ямы, поперечные колдобины, какие-то мокрые и холодные лужи, вообще набор неописуемых ужасов… Поэтому Лесь лежал неподвижно, тупо глядя на траву, смутно маячившую у него перед лицом, пока что-то около него не скользнуло с шорохом. Нервический толчок мигом превозмог паралич, и Лесь сел одним движением, а смертельно напуганная лягушка рекордным прыжком плюхнулась в воду.
 Нечеловеческое усилие исчерпало весь запас его энергии. Он снова замер, глядя перед собой выпученными глазами, благодаря чему вдруг заметил во тьме какие-то чёрные силуэты. Медленно, медленно они приближались. Его окружало стадо…
 Коллеги разыскивали останки Леся прямо-таки в шоковом состоянии, не обращая внимания ни на что, кроме его следов. Обнаружили его ручку и гребёнку. Трава превратилась во что-то вроде камыша, произрастающего из воды, дорогу преградила канава, но это никого не остановило.
 Януш наткнулся на очередной ужасающий предмет.
 — Ботинок! — крикнул он сдавленным шёпотом и изо всей силы потянул обувь Леся к себе.
 Внезапно дёрнутый за ногу Лесь потерял равновесие, проехался и упал на спину. Под ним было мягко. Ещё секунду Януш пытался содрать у него с ноги ботинок, но перспектива нового путешествия в неизвестность была для Леся настолько неприемлема, что он предпочёл быть съеденным на месте. Он снова резко сел, и Януш наконец сообразил, что он видит и что делает.
 — Люди!… — завыл он голосом корабельного ревуна. — Чтоб я сдох!…
 Чёрные силуэты в темноте рванулись с места и, теряя охотничье снаряжение, бросились на крик. Столпились у Януша за спиной и окаменели, затаив дыхание.
 Только после нескончаемо долгих минут остолбеневшая компания поверила собственным глазам. Потерянный Лесь, которого предполагали найти в виде недожеванных останков, объявился цел и невредим. Правда, он был слегка поцарапан, с оторванными карманами, с висящим на ниточке рукавом и дырой на колене, мокрый и страшно грязный, но без видимых повреждений. Группа охотников забурлила, как гейзер.
 — Господи, я уж думал — от тебя рожки и ножки остались! — выкрикивал счастливый Януш. — Честное слово, боялся, что пары кусков от тебя не отыщем!…
 — Чтоб мне лопнуть! Как тебе рук не оторвало?! — удивлялся Влодек. — Или ног… Или всего остального…
 — Непостижимо, как это с тебя штаны не сорвало! — говорил главный инженер, настолько изумлённый этим фактом, что не удержался и потянул Леся за штанину. — Каким макаром?…
 — Ну, вырвался он от тебя, ничего страшного, я все понимаю, — великодушно утешала его Барбара. — Самое главное, что ты жив…
 — За каким лешим ты за ним помчался?! — допытывался разозлённый Стефан. — Что тебе в башку кинулось? Кто велел к кабану прицепляться?!
 Из всей какофонии воплей до Леся дошёл только звук голоса Барбары. Этот голос слегка привёл его в чувство. Лесь словно бы очнулся, обрёл дар речи и почувствовал, что рот у него набит странными ошмётками, невкусными и наверняка несъедобными.
 — Тьфу! — прохрипел он. — В чем дело, тьфу!… Ничего особенного… тьфу!
 Коллектив дружно отреагировал:
 — Идиот, ничего особенного!… Чуть жизнь не потерял, дубина стоеросовая!…
 — Рехнулся, ей-богу…
 — Тупица, ты что, не чувствовал, какая это силища? Тебе часы с руки сорвало!
 Лесь отобрал у Януша свои часы и стал довольно вяло надевать их на руку.
 — Они у меня вовсе не на руке были, — сказал он обиженно, наконец отплевавшись. — Я их в карман положил! И вообще ничего такого не произошло, пока этот, — он кивнул на Януша, — не стал мне ногу вырывать…
 Лесь потрогал свои оборванные карманы, печально повисшие вдоль куртки. Барбара закутала ему шею его же собственным найденным шарфом, что вернуло ему присутствие духа. Главный инженер и Стефан ощупью нашли обрывки шнура у Леся на поясе и исследовали остатки лассо и сетки.
 — Это ему жизнь спасло, — сделал вывод Стефан. — Он ехал на сетке.
 — И на этом клубке шнура, — добавил главный инженер. — Счастье, что он свернул шнур. Единственная разумная вещь, которую он сделал. Это амортизировало удары.
 Лесь значительно оживился и почувствовал прилив гордости. Ну вот, пожалуйста, он сделал правильные и надлежащие приготовления…
 — Вот именно! — с пылом произнёс он. — Если бы он не вырвался, а ещё бы луг был побольше… ну, сильно побольше… и если бы он так мчался, и мчался, и мчался, то в конце концов он бы устал, и я бы его схватил…
 — И укусил бы его за задницу, — услужливо подсказал Влодек.
 Главный инженер обернулся к Каролеку:
 — А кстати говоря, я бы очень хотел увидеть этого твоего типа, который на кабанов с сетью охотится. Я бы ему пару слов сказал…
 — Ну, не знаю… Наверное, я его не правильно понял, — признался смущённый Каролек. — А может быть, у нас все не совсем так получилось…
 Разбросанное вокруг Леся охотничье снаряжение подобрали, выпутали его окончательно из обрывков шнура и сетки. Установили, что металлическая сетка лопнула всего в трех местах и сетка от гамака наполовину уцелела. Чтобы вынуть шпагу из рукоятки, Каролеку пришлось порубить рукоять на куски с помощью чупаги Януша. Вывалявшиеся в рыбной приманке Стефан и главный инженер и изгваздавшийся на лугу Лесь слегка вымылись в речке. Яму засыпали и багаж впихнули в машины.
 Бесчисленные потрясения и переживания спровоцировали один просчёт. Про вторую, не использованную и очень старательно замаскированную яму все напрочь, на дух забыли…


* * *

 В кабинете главного архитектора, куда главный инженер вошёл по служебному вопросу, сидел вечно спешащий эксперт Ожеховский и ёрзал на стуле. Привычка спешить заставляла его вскакивать, а обсуждаемая проблема держала на привязи. Начальник выглядел несколько странно: одновременно сияющий и мрачный, ожесточённый и смущённый. Он и разговаривал весьма переменчиво — то воодушевляясь, то выказывая некую рассеянность. Главный инженер сразу сориентировался, что речь идёт о пресловутом крупнопанельном строительстве, а поразительная переменчивость начальника его встревожила. Махнув рукой на служебный вопрос, посетитель навострил уши, чтобы вовремя вмешаться.
 Беспокойство его быстро улеглось. Было совершенно очевидно, что по вопросам крупнопанельного строительства начальник проявляет прежнее упорство, энтузиазм и непримиримость, а рассеянность появляется в голосе только при взгляде на лежащее перед ним письмо. Моменты эти редки, поскольку зав мастерской изо всех сил старается на это письмо не смотреть.
 Эксперт Ожеховский излагал необыкновенно интересные вещи. Главный инженер начала не слышал, но он понял, что произошли какие-то кардинальные перемены, а после нескольких фраз выяснилась и причина. Исполнилось нечестивое желание зава, и тип, которого он обзывал звучными титулами на африканский лад, на последней конференции не присутствовал. Проблема смертоносной крупной панели несмело и потихоньку, но стала сдвигаться с мёртвой точки. Теперь оказалось, что этого бонзы не будет и на следующих конференциях, это внушало колоссальные надежды.
 — И ты сроду не угадаешь почему, — говорил с нескрываемой радостью эксперт Ожеховский, подёргиваясь на стуле и притоптывая. — Я сам не мог этого понять, потому что такая холера, как он, никогда ничего не пропустит. Для него страшнее смерти власть из когтей выпустить, хоть на капельку. И я только сегодня конфиденциально прознал…
 Главный инженер смекнул, что с глазу на глаз эксперт Ожеховский выдаст шефу больше секретов, и решил ретироваться. Он двинулся к выходу.
 — Если ты увидишь Януша, будь так добр… — скороговоркой начал шеф и замер, потому что посмотрел на письмо.
 Подчинённый остановился в дверях, ожидая продолжения.
 — …От великой любви к нему сделают наперекор, — говорил эксперт Ожеховский. — Поэтому утверждение необходимых исследований шлаков у нас в кармане. Или по крайней мере указ. Его ещё пару недель не будет…
 Зав мастерской пытался одновременно не пропустить ни одного из восхитительных слов эксперта Ожеховского и что-то сказать главному инженеру. Письмо на столе явно всему этому мешало.
 — Если увидишь Януша, попроси его ко мне, — пробормотал он быстро и сквозь зубы. Главный инженер кивнул и снова направился к двери.
 — И тебе не отгадать, что с ним случилось! — продолжал эксперт Ожеховский, начиная дьявольски хихикать. — Слушай, он ногу сломал! Теперь охота в моде, он поехал на охоту, великий траппёр прерий, Соколиный Глаз, Чёрная Нога, дичи ему захотелось…
 Главный взялся за ручку и замер, осенённый странным предчувствием.
 — В самом начале сломал костыль, вся охота сорвалась. Он громыхнулся в какую-то яму, ловушку или что-то там такое. Мало того что ногу сломал, ещё и копчик ушиб! Возле Кампиновской Пущи это было, погоди, как же эта деревня называется…
 Руководитель мастерской как раз посмотрел на письмо, снова рассеялся мыслями и радостные чувства излил с опозданием. Эксперт Ожеховский беспрепятственно говорил дальше. Главный инженер стоял, взявшись за ручку двери, и слушал. Наряду с великим надеждами его охватывала оторопь сугубо личного характера.
 Из кабинета начальника он отправился прямиком в комнату архитекторов.
 — Нет, — ответил Каролек на его короткий вопрос. — Я только одну яму закапывал, вторую нет. Но, наверное, кто-нибудь закопал?…
 — Я вместе с тобой работал, — напомнил Януш. — Факт, мы только одну засыпали. Черт, мы же вторую и в голове не держали! И Влодек с нами был…
 — Может, Стефан?…
 Немедленно вызванный Стефан решительно запротестовал — не закапывал он ямы. Он таковых и не копал. Его контакт с ямами ограничился кратким пребыванием на дне одной из них. Лесь тоже никаких ям не закапывал, он мылся в речке. Пришедший чуть погодя Влодек подтвердил, что закапывал одну яму, вместе с Янушем и Каролеком. Вторую не закапывал никто.
 — Из этого следует, что вторая яма осталась? — испугалась Барбара. — И к тому же замаскированная?! Господи!…
 — А что, случилось что-нибудь? — встревоженно спросил Каролек. — Какая-нибудь корова?…
 — Нет, — ответил главный, — государственный чиновник. Тот самый, который зубами держался за крупнопанельное строительство…
 Он осёкся, вспомнив, что сведения эти конфиденциальные. Пять пар глаз смотрели на него с таким выражением, что и замшелый камень смягчился бы. Главный инженер не выдержал.
 Примерно через четверть часа ко всем вернулся дар речи. Эйфория немного улеглась и превратилась в обычное райское блаженство.
 — Разрази меня гром, доконали-таки крупную панель! — воскликнул изумлённый Януш. — В жизни не предполагал! Год бы могли подстраивать такое, — и то не попали бы так метко!
 — Вот тебе и доказательство — существует на свете высшая справедливость, — торжественно сказал Лесь.
 — Слушайте, а что, если ещё раз?… — живо начал Каролек.
 — На кабанов я больше не охочусь! — резко запротестовал главный инженер.
 — Почему? — удивилась Барбара. — Такой замечательный результат!
 — Не понимаю, что тебе мешает?…
 — Служба охраны леса, — вмешался Влодек. — В первую очередь мешает служба охраны леса…
 Главный подтвердил:
 — Они этого очень не любят. Примите к сведению, что нам просто подфартило. Лесничий с нашего участка как раз умотал на неделю на какие-то курсы и вернулся только за два дня до охоты. Кроме того, могу растолковать, в чем тут дело с этой сетью, я узнал. Специально постарался собрать разные сведения на эту тему. Не знаю, кто потерял разум, ты или этот твой тип с сеном…
 Каролек, в которого он ткнул пальцем, несколько растерялся:
 — Возможно, и я. А что?
 — Потому что такую сетку или ограду ставят тогда, когда хотят поймать какого-нибудь зверя живьём. Делают нечто вроде сачка, и стоит эта штука до тех пор, пока зверь к ней не привыкнет. Потом его вспугивают, загоняют в этот сачок, а там ставят клетку и ловят его в клетку.
 — Зачем?
 — По-разному бывает. Для зоопарков. Или хотят ему прививку сделать. Или отвезти куда-нибудь, мало ли… Никто так не охотится.
 — Ну, тогда я не знаю, — жалобно сказал Каролек. — Он одновременно говорил про ловчую яму, и как колоть штыком, и про сетку. Совсем не отделял одно от другого…
 — Должно быть, ему не пришло в голову, что ты захочешь воспользоваться на практике, — предположил Влодек.
 — Или наоборот, он хотел тебя сбить с толку, специально, — проворчала, нахмурив брови, Барбара. — Это мне поперёк души. Не буду больше полагаться на трёп этого типа!
 — Но с загрязнёнными продуктами ведь все сходится…
 — Но убивает это главным образом людей с больной печенью, — сказал раздражённо главный инженер. — Значит, он тоже преувеличил. Здоровые выдерживают…
 — Немного дольше, — подхватил Януш с не меньшим раздражением. — До пенсии на этих пакостях как-нибудь дотянем…
 Прислонившийся к шкафу с чертежами Влодек вдруг оттолкнулся от него и победным шагом промаршировал через всю комнату. Возле стола Януша он остановился и повернулся.
 — А вот и нет! — гордо заявил он. — Никаких «дотянем до пенсии»! Я как раз пришёл вам рассказать. Есть животное, которое быстро размножается!
 Не столько смысл, сколько тон, которым слова были сказаны, заинтриговал весь коллектив. В голосе Влодека звучало что-то, напоминающее триумфальные фанфары.
 — И охотиться на него не надо, — энергично агитировал он. — Нужно совсем не много ухода, время от времени собрать пару пригоршней травы и не выбрасывать чёрствый хлеб. И все. Между прочим, я собираюсь выкупить ту сетку у твоего брата, — обратился он вдруг к Стефану.
 Стефан вздрогнул:
 — Да ради Бога, брату эта сетка разонравилась…
 — О чем ты говоришь? — подозрительно спросила Барбара. — Что это за живность?
 — Ха! — сказал Влодек. — Неразумные вы капустные кочны. Вся Франция этим питается!
 — Устрицы?… — встревожился Каролек.
 — Лягушки! — воскликнул Лесь.
 — Бараны глупые, — продолжал поругиваться Влодек. — Устрицы в клетках и на чёрством хлебе… Кролики это! Моя кузина уже начала выращивать кроликов. Они бешено размножаются, питательные, легко перевариваются, очень вкусное мясо. Она с нас денег брать не будет, но мы должны ей время от времени помогать их кормить. Исключительно натуральные продукты, никаких гормонов, ничего такого.
 — Нынче лучший день нашей жизни, не помню уже с каких пор! — вынес приговор Януш, когда все уже высказали своё восхищение гениальной кузиной Влодека. — Поди ж ты, такая простая идея нам в голову не пришла!…
 В этот момент главный инженер вспомнил о просьбе шефа. С великой неохотой Януш покинул комнату, а его коллеги принялись планировать расписание работы при наличии кроликов. К возвращению Януша график визитов к кузине, сбора травы, веток и хлеба был почти готов.
 Януш держал в руке две страницы машинописного текста.
 — Черт его батьке… — сказал он с порога. Остановился, ногой захлопнул за собой дверь и посмотрел на сотрудников с явным смущением. Оторванный от радостных перспектив коллектив ответил ему таким же взглядом.
 — Что опять стряслось? — встревожилась Барбара.
 Януш подошёл к своему столу и упал на стул, не выпуская письма из рук.
 — Ничего… рыло куриное…
 — У курицы клюв, — поучительно сказал Лесь. — Намотай себе на ус, знания о фауне очень полезны.
 — Отвали. Я получил письмо от заказчика.
 Вопрос с кроликами немедленно отложили. Это оказалось несложно сделать, так как он был почти решён, к тому же положительно.
 — И что? — спросил с любопытством Каролек.
 — В письме спрашивается, почему это мы, скажите на милость, не хотим использовать крупной панели для ограждения хозяйственных территорий. То бишь котельной, сортира и помойки. Там также размещается склад топлива. Дальше они пишут: исследования они уже давно провели по требованию жилищного кооператива, у них есть крупная панель, которая не светится, а даже если бы и светилась как бешеная, помойке это вреда не причинит. Оздоровительный центр получает эти отходы даром и желает ими огородиться. Причём сзади, потому что это малоэстетично, но возле сортира не так уж видно. Зато спереди они делают ограду из сетки и сажают живую изгородь из акации, согласно проектам наших озеленителей. Они протестуют против оскорбительных намёков и спрашивают, какого рожна мы навязываем им ненужные расходы, вместе с тем поливая оскорблениями. Точка. Просят ответить в умеренном тоне.
 — И весьма справедливо просят, — буркнула Барбара после долгого молчания.
 — Ипочка, видать, неплохой разбег с ними взял, — неуверенно заметил Каролек.
 — Это то самое письмо, которое пропало? — поинтересовался Лесь.
 — Расширенное и дополненное. Это объяснительная записка к заказу. Но они пишут: в предыдущем письме это тоже было.
 — Красиво у вас получилось, — сказал Стефан. — То есть весь этот сыр-бор нагородили из-за канцерогенного влияния крупной панели на сортир?…
 — Да это было на втором плане. А сперва что там было? О чудовищах-уродах-мутантах…
 — Тератогенное влияние, — припомнил Лесь. — Выродившаяся помойка. Интересно, как бы она выглядела…
 — Получается, сперва надо было найти то, первое письмо.
 — Наверное, — сказал раздражённо Януш. — Дурака мы сваляли…
 — Мы?! — возмутился Каролек. — Ты собственноручно хоть одно слово написал?!
 — Ты как в воду глядел, когда предупреждал: если Ипочка вмешается, такое танго будет, — с уважением вспомнил Лесь.
 — К лешему! Выкручиваться-то как?…
 — А зачем? Ведь скандал на почве крупнопанельного строительства уже раскрутился, и не успеешь оглянуться, как будут результаты!
 — Как же, все строительство остановится…
 — Ты и вправду считаешь, что шлаки с теплоэлектростанций — это основной строительный материал? — сердито спросил главный инженер.
 — Господь с тобой…
 — Чушь, — спокойно произнесла Барбара. — Поднимется буча, это точно, но самое важное — наконец что-то сделают разумное. И можно надеяться на живых и здоровых правнуков.
 — А если бы ещё фильтры, — мечтательно протянул Каролек, — и очистные сооружения…
 — И ухо от селёдки… и от жилетки рукава… — ехидно подсказал сидящий в углу Стефан.
 — Не трави! — рассердился Януш. — Что-то ведь у нас получилось, правильно?
 — А ну, тихо! — вдруг потребовала Барбара. — Мне тут кое-что пришло в голову…
 — Чур меня! — в панике вырвалось у главного инженера.
 Барбара сверкнула голубым глазом и нахмурила брови.
 — Мне приходят в голову выводы, — сказала она с нажимом.
 — А, выводы… Ну, это ещё полбеды…
 — Так вот, обратите внимание, в каком случае у нас дело выгорело. Когда было тесно связано с профессиональной стороной. Ограда. История с паразитом была побочным продуктом. Теперь мясо у нас будет, крупнопанельное строительство — с плеч долой… Получается, впредь нам лучше сделать упор на нашей профессиональной работе. Стало быть сосредоточиться на этих фильтрах и очистных сооружениях…
 Барбара замолчала и уставилась в окно неподвижным, невидящим взглядом. Все ждали продолжения. Барбара, однако, молчала, поэтому посыпались комментарии. Вообще-то картина показалась оптимистической.
 — Она права, — признал Стефан. — Если бы каждый честно занимался собственным делом, такое бы вышло… хо-хо! А если бы ещё и понимал, что делает…
 — Особенно те, кто принимает решения, — с сарказмом вставил Влодек. — Помните, кто вычёркивал из заказов очистные сооружения лет пятнадцать тому назад?…
 — Они ведь тоже вынуждены дышать, отчасти это душу греет, — мстительно сказал Каролек.
 — А мясо и разные там морковки у нас будут, — напомнил в виде утешения Януш. — По слухам, эта его кузина компост делает на чистом навозе…
 — И садоводство изучает, — добавил Лесь, разводя кисточкой краску и проверяя её оттенок на полях рисунка. — Значит, есть один человек, имеющий представление о том, что делает, это уже кое-что! А вообще эти вредности действуют медленно. Прежде чем у нас на спине третий глаз вырастет…
 Барбара вдруг оторвала взгляд от пространства за окном и пошевелилась.
 — Прежде чем у нас вырастет третий глаз на спине, надо обойтись двумя на физиономии, — закончила она сердито. — А теперь я предлагаю… Да что я говорю, какое там предлагаю! Я требую! Приказываю!!! Составить список…
 Замолкший коллектив с интересом посмотрел на неё.
 — Ну? — поторопил её Каролек.
 — Составить список всех промышленных предприятий, объектов и технологий, которые загрязняют окружающую среду, особенно воду и воздух, и список высокопоставленных ответственных лиц. Всюду. И в финансах — там, где экономят и вычёркивают из проектов фильтры и очистные сооружения. Поимённый список!
 — Зачем? — осторожно спросил главный инженер.
 — Чтобы их знать, — торжественно ответила Барбара. — Имя, фамилия, адрес. Хочу иметь список убийц.
 Лесь замер с кисточкой на весу.
 — Ну и?… — спросил он с любопытством. — Каждого секир башка, что ли?
 Барбара не ответила. Каролек почувствовал нарастающую тревогу. Он заговорил слегка сдавленным голосом:
 — Ты уверена, что это единственный выход? Что иначе мы не справимся? Всех из этого списка, так, по очереди?…
 Барбара по-прежнему молчала, но выражение её лица говорило само за себя. Стефан и главный инженер пытливо посмотрели на неё, потом обменялись взглядами, а потом дружно покинули комнату. Влодек на цыпочках вышел за ними. Януш повернул вращающийся стул с пронзительным визгом, энергично пододвинул к себе рейсшину и протянул руку за карандашом. За его спиной воцарилась тишина. На секунду он замер с карандашом в руке и оглянулся.
 Барбара с каменным лицом снова смотрела в окно, а Лесь и Каролек таращились на неё с восторгом, обожанием и паническим ужасом.
 — Вы глазами зря не лупайте, приступайте к подготовительному этапу! — распорядился Януш строго. — Живо, живо! Этот список коротким не покажется, и у нас должно быть время про запас. Это не ха-ха-хи-хи, работы будет невпроворот…




 Постскриптум


 Лиц, читающих вышенаписанное произведение, настоящим уведомляю, что:
 1. Павлина на шоссе за Сохачевым я встретила лично.
 2. Хозяйство с петухами я видела собственными глазами.
 3. Телячьи шкуры сама непосредственно обоняла.
 4. Охоту в Кампиновской Пуще слышала собственными ушами. Случайно я оказалась рядом.
 5. Все затронутые здесь проблемы уже, разумеется, позитивно решены. Мы дышим кристально чистым воздухом, над головами у нас лазурное небо, а вода из любой речки и любого озера абсолютно пригодна для питья.
  Иоанна Хмелевская